Трудности перевода
Буквы-творчество
Шел 844 год нашей эры. Великий викинг Бьерн Железнобокий захватил Лиссабон. Стяжал оттуда много золота и серебра, а также пленников на продажу в рабство. В числе прочего пленил викинг араба по имени Абдурахман. И спросил его Бьерн(разумеется через переводчика):
-- Послушай любезный, если я спущусь со своей флотилией вдоль берега на юг, то доберусь до устья Великой реки (Гуадалквивир), и если я направлю свои драккары вверх по реке, то найду там чем поживиться? Ты говори, да не завирайся, а то ведь проверю, и ежели что не так, то шею сверну....
Абдурахман подумал: «Конечно найдет, там стоят два богатых арабских города, Севилья и Кордова, но пожалуй не по зубам они Бьерну, без осадного то снаряжения. Но ведь это хорошо! Обломает викинг зубы о мощные стены крепости, и домой не вернется... Хорошо то хорошо, но ведь Железнобокий не дурак, увидит крепкие стены, и скажет—куда ты меня привел?—и снова голова с плеч. Хорошо бы все таки приманить викинга к этим городам, но привлечь чем-то большим, нежели золотом и серебром. Чем? Хорошо бы надавить на тщеславные струнки души Бьерна, пообещать нечто, от чего он низачто не пожелает отказаться. Но что бы это могло быть?»
В свете этих размышлений вспомнил Абдурахман сказку, которую ему мама на ночь рассказывала:
У пророка Мухамеда была любимая пальма, в тени которой он обожал отдыхать. Однажды пророк собрал подле себя всадников, каждому вручил стандартное письмо, в них угрозы, мол "принимайте ислам, иначе голова с плеч". Дал наказ пророк своим гонцам: скачите во все концы земли, и вручите письма тамошним царям и вождям. А тому гонцу, которому надлежало скакать в Испанию, помимо письма вручил два семени любимой пальмы, и наказал: «Доскачешь до Испании, найдешь там Великую реку, на ней два сильных города—Севилья и Кордова. Первое семя вручи наместнику Кордовы, накажи посадить в самом центре, там, где спустя пару веков вырастет великая мечеть Альхама. Лишь тогда прорастет семя, и вырастет пальма, подобная той, что я так люблю, и будет она манить своей священной тенью суфиев и мудрецов, и станут они трактовать суры из корана, и наставлять на путь истины всех правоверных. А второе семя вручи наместнику Севильи. Прикажи также посадить в самом центре, где тоже пару веков спустя вырастет великая мечеть. Но вели посадить так глубоко, чтобы лишь влага от небывалых ливней, непосредственно перед концом света смогла промочить его. Чтобы лишь в конце времен проросло оно, и выросла пальма, и манила к себе мудрецов, и те попытались бы спасти души тех, кого еще можно спасти, непосредственно перед страшным судом. И проросло семя в Кордове, и выросла пальма, прозванная пальмой Абдурахмана Великого, манила она к себе суфиев, и одаривали они мудростью корана всех способных слышать истину. А в Севилье ничего не выросло, ждемс конца света...»
Выслушал этот рассказ Бьерн, разумеется через переводчика. А переводчик то кто? Тоже викинг. Что он вообще мог знать по арабски? Очень мало. А переводил он так:
« Пальма? Что это? Видимо дерево у них там на юге какое-то. Араб назвал то дерево Великим. А это как? Не то ли самое древо жизни Иггдрасиль из скандинавских мифов? По смыслу вроде сходится. Ну, значит так и переведем. Пророк? Какой такой пророк? Видимо авторитет у них там, .......из набольших, имеет какое-то отношение к древу жизни Игдрасиль. А это как? ........Не тот ли этот самый йотун Мимир, который охраняет корни древа жизни Иггдрасиль, и является чуть ли не отцом всем богам небесного Асгарда? По смыслу вроде сходится. Эх, ....так и переведем...»
Вообразите себе, какую чепуху услышал Бьерн в итоге! Загорелись жадны очи—каждому викингу хочется в своем дворике иметь древо-отпрыск от священного древа жизни Игдрасиль, так что нужно викингу это непроросшее семя из Севильи. Необходимо во чтобы то ни стало достать его, и никакие преграды не встанут на пути Железнобокого воистину неодолимым препятствием. «Плывем!»--решил Бьерн, и никакие мощные стены его не остановят... И направил свои драккары к Великой реке, к городу Севилье.
Добрался до города, увидал неприступные стены, а осадного вооружения как не было, так и нет. Но, повезло Бьерну на этот раз. Дело в том, что за пару дней до прибытия северных варваров, основные войска Севильи отправились на север, карать непокорных христианских соседей, и в городе оставался лишь небольшой гарнизон.
Часть гарнизона Бьерн выманил за стены хитростью, и перебил их. С остальными защитниками справился и через стены, но тяжело это было без катапульт да осадных башен, много викингов полегло во время штурма. Но город взяли, а Железнобокий был не рад потерям, точнее находился в ярости, и готовился в отместку казнить все мужское население Севильи. Но, как говориться «Шерше ля фам»--«ищите женщину». Угораздило нашего викинга влюбиться, и не в кого-нибудь там, а в дочку наместника Севильи. Но что самое любопытное, Бьерн тоже приглянулся девушке, ко всеобщему недовольству земляков, мол как же так, с язычником связалась! Но именно эта девушка уговорила Железнобокого не расправляться с мужчинами Севильи.
Смягчился викинг. Сменил гнев на милость—не стал никого трогать. Вспомнил зачем прыбыл. Таак, где тут у нас великая мечеть? Показали. А где зарыто семя древа жизни Игдрасиль? И это показали!!!
Послал Бьерн рабов, наказал копать котлован. Знал, что копать нужно глубоко, значит много времени на это уйдет. Раскопали широкую площадку, чтобы чем глубже, тем уже к центру. Копайте! Направил Железнобокий также сорок викингов в оцепление котлована. Копайте! Какое-то время это займет...
День копают, два, три,...на четвертый день уже бывший арабский наместник Севильи узнает, что основные его войска возвращаются из северного рейда, и понимает, что Бьерн пока об этом ничего не знает. Следовательно нужно эту информацию как-то использовать в своих целях. А как это сделать? Может, диверсию какую учинить? И решается бывший наместник поджечь корабли Бьерна на пристани. Поджигает. Взбешенный конунг спускается к реке со своей братией тушить корабли. В этот самый момент случилась облава на котлован. Ходили слухи, что за мгновение до облавы из уже глубокой ямы раздался возглас: «Нашел! Нашел мол, семя древа жизни!» Но кто бы его еще слушал? Всем было уже не до него—понабежали арабы со всех сторон, и стали сталкивать викингов и рабов на дно котлована, и сгинули они, и последней летела в темнеющую бездну дочка арабского наместника—так и не простили жители Севильи ей связи в язычником.
Узнал об этом Бьерн, пришел в ярость, и готов был уже порешить все население города в наказание, но все правильно расчитал арабский наместник, теперь уже и Бьерн узнал о приближении севильского воинства. Пора удирать! Вне себя от бешенства Железнобокий садится со своими воинами на уцелевшие после пожара драккары, и отбывает в сторону океана, скрежеща зубами от негодования. Что ж, великий викинг Бьерн....брал Лиссабон, брал и Севилью, брал и Париж со своим отцом, позже он обогнет на своих кораблях весь Иберийский полуостров и построит множество баз для вторжения вглубь Средиземного моря... Но более никогда он не заходил в устье Великой реки.
А яму, куда посталкивали сорок викингов, забросали крупными валунами, и получилась прочная широкая площадка, весьма годная под фундамент какого-нибудь серьезного здания. Таковое там и выросло пару веков спустя. Это был минарет великой мечети. Позже его перестроили, превратив в главный символ нынешней Севильи—колокольню кафедрального собора—Хиральду. Но в бытность этого здания минаретом, некоторое время напротив него лежала гранитная плита, на которой по арабски были высеченыты такие письмена:
«Не проходи мимо путник, поверни голову к тому месту, где сорок язычников сложили свои головы в фундамент великой веры.....сорок грешников...и одна невинная душа, единственным проступком которой,....................... была любовь.»
Мое (С)
Шел 844 год нашей эры. Великий викинг Бьерн Железнобокий захватил Лиссабон. Стяжал оттуда много золота и серебра, а также пленников на продажу в рабство. В числе прочего пленил викинг араба по имени Абдурахман. И спросил его Бьерн(разумеется через переводчика):
-- Послушай любезный, если я спущусь со своей флотилией вдоль берега на юг, то доберусь до устья Великой реки (Гуадалквивир), и если я направлю свои драккары вверх по реке, то найду там чем поживиться? Ты говори, да не завирайся, а то ведь проверю, и ежели что не так, то шею сверну....
Абдурахман подумал: «Конечно найдет, там стоят два богатых арабских города, Севилья и Кордова, но пожалуй не по зубам они Бьерну, без осадного то снаряжения. Но ведь это хорошо! Обломает викинг зубы о мощные стены крепости, и домой не вернется... Хорошо то хорошо, но ведь Железнобокий не дурак, увидит крепкие стены, и скажет—куда ты меня привел?—и снова голова с плеч. Хорошо бы все таки приманить викинга к этим городам, но привлечь чем-то большим, нежели золотом и серебром. Чем? Хорошо бы надавить на тщеславные струнки души Бьерна, пообещать нечто, от чего он низачто не пожелает отказаться. Но что бы это могло быть?»
В свете этих размышлений вспомнил Абдурахман сказку, которую ему мама на ночь рассказывала:
У пророка Мухамеда была любимая пальма, в тени которой он обожал отдыхать. Однажды пророк собрал подле себя всадников, каждому вручил стандартное письмо, в них угрозы, мол "принимайте ислам, иначе голова с плеч". Дал наказ пророк своим гонцам: скачите во все концы земли, и вручите письма тамошним царям и вождям. А тому гонцу, которому надлежало скакать в Испанию, помимо письма вручил два семени любимой пальмы, и наказал: «Доскачешь до Испании, найдешь там Великую реку, на ней два сильных города—Севилья и Кордова. Первое семя вручи наместнику Кордовы, накажи посадить в самом центре, там, где спустя пару веков вырастет великая мечеть Альхама. Лишь тогда прорастет семя, и вырастет пальма, подобная той, что я так люблю, и будет она манить своей священной тенью суфиев и мудрецов, и станут они трактовать суры из корана, и наставлять на путь истины всех правоверных. А второе семя вручи наместнику Севильи. Прикажи также посадить в самом центре, где тоже пару веков спустя вырастет великая мечеть. Но вели посадить так глубоко, чтобы лишь влага от небывалых ливней, непосредственно перед концом света смогла промочить его. Чтобы лишь в конце времен проросло оно, и выросла пальма, и манила к себе мудрецов, и те попытались бы спасти души тех, кого еще можно спасти, непосредственно перед страшным судом. И проросло семя в Кордове, и выросла пальма, прозванная пальмой Абдурахмана Великого, манила она к себе суфиев, и одаривали они мудростью корана всех способных слышать истину. А в Севилье ничего не выросло, ждемс конца света...»
Выслушал этот рассказ Бьерн, разумеется через переводчика. А переводчик то кто? Тоже викинг. Что он вообще мог знать по арабски? Очень мало. А переводил он так:
« Пальма? Что это? Видимо дерево у них там на юге какое-то. Араб назвал то дерево Великим. А это как? Не то ли самое древо жизни Иггдрасиль из скандинавских мифов? По смыслу вроде сходится. Ну, значит так и переведем. Пророк? Какой такой пророк? Видимо авторитет у них там, .......из набольших, имеет какое-то отношение к древу жизни Игдрасиль. А это как? ........Не тот ли этот самый йотун Мимир, который охраняет корни древа жизни Иггдрасиль, и является чуть ли не отцом всем богам небесного Асгарда? По смыслу вроде сходится. Эх, ....так и переведем...»
Вообразите себе, какую чепуху услышал Бьерн в итоге! Загорелись жадны очи—каждому викингу хочется в своем дворике иметь древо-отпрыск от священного древа жизни Игдрасиль, так что нужно викингу это непроросшее семя из Севильи. Необходимо во чтобы то ни стало достать его, и никакие преграды не встанут на пути Железнобокого воистину неодолимым препятствием. «Плывем!»--решил Бьерн, и никакие мощные стены его не остановят... И направил свои драккары к Великой реке, к городу Севилье.
Добрался до города, увидал неприступные стены, а осадного вооружения как не было, так и нет. Но, повезло Бьерну на этот раз. Дело в том, что за пару дней до прибытия северных варваров, основные войска Севильи отправились на север, карать непокорных христианских соседей, и в городе оставался лишь небольшой гарнизон.
Часть гарнизона Бьерн выманил за стены хитростью, и перебил их. С остальными защитниками справился и через стены, но тяжело это было без катапульт да осадных башен, много викингов полегло во время штурма. Но город взяли, а Железнобокий был не рад потерям, точнее находился в ярости, и готовился в отместку казнить все мужское население Севильи. Но, как говориться «Шерше ля фам»--«ищите женщину». Угораздило нашего викинга влюбиться, и не в кого-нибудь там, а в дочку наместника Севильи. Но что самое любопытное, Бьерн тоже приглянулся девушке, ко всеобщему недовольству земляков, мол как же так, с язычником связалась! Но именно эта девушка уговорила Железнобокого не расправляться с мужчинами Севильи.
Смягчился викинг. Сменил гнев на милость—не стал никого трогать. Вспомнил зачем прыбыл. Таак, где тут у нас великая мечеть? Показали. А где зарыто семя древа жизни Игдрасиль? И это показали!!!
Послал Бьерн рабов, наказал копать котлован. Знал, что копать нужно глубоко, значит много времени на это уйдет. Раскопали широкую площадку, чтобы чем глубже, тем уже к центру. Копайте! Направил Железнобокий также сорок викингов в оцепление котлована. Копайте! Какое-то время это займет...
День копают, два, три,...на четвертый день уже бывший арабский наместник Севильи узнает, что основные его войска возвращаются из северного рейда, и понимает, что Бьерн пока об этом ничего не знает. Следовательно нужно эту информацию как-то использовать в своих целях. А как это сделать? Может, диверсию какую учинить? И решается бывший наместник поджечь корабли Бьерна на пристани. Поджигает. Взбешенный конунг спускается к реке со своей братией тушить корабли. В этот самый момент случилась облава на котлован. Ходили слухи, что за мгновение до облавы из уже глубокой ямы раздался возглас: «Нашел! Нашел мол, семя древа жизни!» Но кто бы его еще слушал? Всем было уже не до него—понабежали арабы со всех сторон, и стали сталкивать викингов и рабов на дно котлована, и сгинули они, и последней летела в темнеющую бездну дочка арабского наместника—так и не простили жители Севильи ей связи в язычником.
Узнал об этом Бьерн, пришел в ярость, и готов был уже порешить все население города в наказание, но все правильно расчитал арабский наместник, теперь уже и Бьерн узнал о приближении севильского воинства. Пора удирать! Вне себя от бешенства Железнобокий садится со своими воинами на уцелевшие после пожара драккары, и отбывает в сторону океана, скрежеща зубами от негодования. Что ж, великий викинг Бьерн....брал Лиссабон, брал и Севилью, брал и Париж со своим отцом, позже он обогнет на своих кораблях весь Иберийский полуостров и построит множество баз для вторжения вглубь Средиземного моря... Но более никогда он не заходил в устье Великой реки.
А яму, куда посталкивали сорок викингов, забросали крупными валунами, и получилась прочная широкая площадка, весьма годная под фундамент какого-нибудь серьезного здания. Таковое там и выросло пару веков спустя. Это был минарет великой мечети. Позже его перестроили, превратив в главный символ нынешней Севильи—колокольню кафедрального собора—Хиральду. Но в бытность этого здания минаретом, некоторое время напротив него лежала гранитная плита, на которой по арабски были высеченыты такие письмена:
«Не проходи мимо путник, поверни голову к тому месту, где сорок язычников сложили свои головы в фундамент великой веры.....сорок грешников...и одна невинная душа, единственным проступком которой,....................... была любовь.»
Мое (С)
Популярное
