Гарри в Беллу, Белла - в Гарри. Очередное попаданство. Продолжение
Гарри
Гарри вырвал из привычного уже забытья чей-то монотонно бубнящий голос. Не рискуя сходу открывать глаза, он прислушался.
- Единороги принадлежат к магическим, крайне опасным существам, подлежащим полному истреблению. Однако, согласно разделу №7, подразделу №2 допустимо сохранение сотой части популяции, как-то: на четыре кобылы один жеребец в одном округе для последующего воспроизводства и дальнейшего использования оного материала в качестве ингредиентов для целительских, исследовательских, косметических и других магических нужд. Палочки же, содержащие в себе частицу единорога необходимо изымать у волшебников и уничтожать, а самих волшебников использующих подобные проводники магии необходимо брать на учет, как возможных смутьянов и опасных членов магического сообщества. При первом же нарушении помещение в Азкабан без права на апелляцию... Единороги принадлежат к магическим...
Поттер понял, что эта речь идет по кругу уже не в первый раз, и устало закрыл глаза вновь. Он уже осознал, что вернулся в свое тело, и что находится в родном мире, в не менее родном медицинском крыле, во владениях мадам Помфри. Внутри кто-то или что-то отчаянно рыдал и рвался обратно, в тот дурдом, откуда он только что... Приехал. Как же не вовремя его выдернуло! Что там было дальше? Наши победили? Как Леа? Сильно ли ее потрепал Лысый? А Сет? Весельчак Сет – что с ним? Что со стаей и вампирами? Выжил ли Эдвард? Чем закончилась битва? Сколько вопросов и все без ответа...
- Белла... – прошептал рядом девичий голосок, который Гарри тут же идентифицировал как Гермионин. – Ты как? Очнулась?
- Я Гарри и я очнулся, - прохрипел Поттер, с трудом разлепив слипшиеся и потрескавшиеся губы.
- Гарри! Это ты! – шепотом возопила подруга. – Ты вернулся!
- Герми, прошу тебя, - болезненно поморщился Поттер, не делая попыток открыть глаза. – Ты так радуешься, будто в первый раз. Пора бы уже и привыкнуть.
- Гарри! Что с тобой? Ты странный... Да посмотри же ты, наконец, на меня! У нас такая жо... Зад... Короче, проблемы у нас большие, а ты тут валяешься!
- Что там у вас за проблемы? – вяло отозвался парень и не думая выполнять требование девушки. – Неужели нужно срочно учить уроки?
- Да ты... – задохнулась от возмущения Гермиона. – Ты...
- Единороги принадлежат к магическим, крайне опасным существам, подлежащим полному истреблению! – донеслось до них раздраженно. - Однако, согласно разделу...
- Ррр! – зарычала Грейнджер. – Силенцио!
От удивления Поттер открыл-таки глаза, мимоходом подивившись четкости изображения, с трудом уселся на сбитой постели и присмотрелся. Встрепанная больше обычного подруга стояла к нему спиной, тыча куда-то за стоящую поблизости ширму. Знакомый до последней склянки кабинет мадам Помфри казался чем-то нереальным, словно не из этой жизни. Не из этой... А из какой же? Какая жизнь – его? Крепко задумавшегося над этой дилеммой парня кто-то сильно дернул за руку, грубо вырывая из бредовых размышлений.
- Да Гарри же! – рявкнула, уже не понижая голоса, Гермиона. – У нас тут такое происходит, а ты все где-то витаешь!
- Ах, у вас происходит? – взвился и перемещенец. – Да плевать мне с Астрономической башни на то, что тут у ВАС происходит! Мне нет больше дела до здешних дел! То есть... Здешние дела до меня... До вас... – окончательно запутался он.
- Нет дела до здешних дел – это тавтология, - машинально поправила всезнайка. – Тьфу! А мне тоже, значит, надо плюнуть на то, что ты – который не ты, а на самом деле которая, довела профессоршу до сумасшествия, а я, стараясь помочь другу, который теперь, видимо, подруга, но в данный момент опять друг, напала на преподавателя, который еще к тому же и помощник министра, и нам с тобой теперь светит Азкабан! – выпалив такую длинную фразу, Гермиона задохнулась, и умолкла, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями.
- Ух ты... – восхитился внимательно слушающий Поттер, стараясь при этом ослабить слишком туго затянутый Беллой ремень, призванный подчеркнуть талию. – Во вы даете... Да что ж такое? Почему я в постели в полном обмундировании? Где эта долбанная идиотская больничная пижама, в которую меня обряжают здесь каждый раз?
- Потому что, когда тебя сюда в очередной раз притащили в бессознательном состоянии, то мадам Помфри не смогла тебя раздеть – оказалось, к твоему телу – я уж не знаю, кто в тот момент был внутри, нельзя применять магию, вот и пришлось тебя укладывать, в чем был.
- А что, вручную уже нельзя одежду снимать? – обалдел парень, забыв на мгновение обо всех проблемах. – Хотя бы ремень ослабить, чтоб циркуляцию крови не нарушал...
- Ничего себе – у тебя словарный запас расширился, что ли? – удивилась девушка. – «Циркуляция крови»... Слу-ушай, а ведь ты прав! Никто и не подумал, что можно того... Без магии что-то сделать... Стоп! Не о том мы сейчас! Что делать будем? С профессором, да и вообще...
- Не знаю, о чем ты сейчас тут говорила, но повторюсь – у меня у самого масса проблем ТАМ! Мне надо думать, как вернуться обратно! Там люди... То есть – оборотни и вампиры гибнут. Мои оборотни и вампиры, между прочим! Особенно один оборотень... То есть, одна... А ты о какой-то профессорше, которую я и в глаза не видел, талдычишь...
Внезапно наступившая тишина привлекала его внимание, и Гарри поднял глаза на собеседницу. Гермиона изумленно расширившимися глазами смотрела на него, наверно, впервые в жизни, не зная, что сказать. Она видела перед собой своего друга и не узнавала его. Конечно, когда внутри Поттера находилась Белла, это отражалось и на внешности, и на поведении, и на движениях тела – но возможно это замечала лишь лучшая подруга, остальным просто не было дела до общего спасителя. Но сейчас он выглядел иначе. Лицо как-то резко повзрослело, стало жестче. Исчезла детскость и постоянная готовность растерянно или непонимающе улыбнуться. И без того ярко-зеленые радужки теперь будто подсвечивались изнутри, но это был недобрый огонь! В изумрудных глазах отражалось что-то звериное. Плотно сжатые губы только подчеркивали эту новую черту. Из-за нахмуренных бровей и без того начавший меняться шрам, превратился в непонятную, еле видимую загогулину, в центре которой краснела точка – место, откуда, насколько она могла сейчас вспомнить вчерашние события, тогда полезло нечто острое, вроде рога. Девушка, поежившись, поняла, что чувствует усиливающийся страх перед своим другом.
Сглотнув, она с трудом отвела от него взгляд и, уставившись на ширму, за которой теперь царила тишина, уцепившись за только что сказанные слова, спросила:
- Так там... Ну, откуда ты сейчас, есть оборотни? И вампиры? Но их же... Уничтожать надо, а не спасать... А у нас тут... Как же Во... Волдеморт?
- Оборотни там не такие, как здесь, - внезапно успокоился Гарри и, почувствовав дикую усталость, откинулся на подушку. – Там как раз они – спасители. И в отличие от меня – настоящие. И вампиры не все плохие. Я тебе расскажу, только давай сначала ты мне все расскажешь, раз уж пока пришлось тут застрять. А потом мы с тобой вместе подумаем. Ладно? Мне очень нужна помощь. Очень...
***
Направляясь к выходу из владений школьной палочки-выручалочки – мадам Помфри, Гарри едва ли не в ногу шагал с кажется, намертво приклеившейся к нему Гермионой – та боялась оставить своего непутевого друга хоть на секунду. Даже в кабинет задумчивости она буквально летала, всерьез подумывая освоить заклинания очищения мочевого пузыря и кишечника. Каждый раз, возвращаясь из столь долгого путешествия, она настороженно всматривалась в неизменно задумчивое лицо парня – не приобрело ли оно за время ее отсутствия женственные черты?
А подумать было над чем. И временами наведывающийся в медицинское крыло директор, и профессор зельеварения, и немногочисленные друзья и сочувствующие Поттера были изумлены, глядя на старательно скрипящую над чем-то мозгами и шушукающуюся парочку. Даже профессор Дамблдор не смог выставить девушку вон, даром, что она уже пришла в себя после небольшой неприятности - как предпочитал называть случившееся директор. Впрочем, он не особо настаивал, считая, что ее присутствие благотворно скажется на состоянии больного, испытавшего очередное магическое истощение. Историю с Амбридж замяли - никто толком не знал, что же там произошло на самом деле, но учитывая слова Грейнджер, и состояние парня, та пыталась применить непростительное к студентам. А это, как ни крути, не шутки.
В рассказе девушки не усомнились – во-первых, до сих пор она не было уличена во вранье, по крайней мере, явном. Во-вторых, остаточная магия, бушевавшая в кабинете учителя ЗОТИ, подтверждала ее показания – ТАКОЙ силой не может обладать подросток, пусть и столь многообещающий, как Поттер, поэтому его, как ни странно, ни в чем не заподозрили, если только в неподчинению преподавателю. А в-третьих, Дамблдор попросту воспользовался моментом, чтобы на законных основаниях избавиться от неугодного и мешающего ему инспектора. Сам Фадж, срочно вызванный в школу не смог ничего возразить – видимо сошедшая с ума от неправильного наложенного ею же Круциатуса, Амбридж была плохой свидетельницей. Но от того, что она иногда изрыгала, прерывая бесконечное зачитывание недавно принятых законов, у старательно прислушивающегося министра волосы дыбом становились даже на седалище. Ну и обнаруженные на месте происшествия Кровавые перья – предназначенные либо для подписания особо важных документов, либо для пыток, сами за себя даже не говорили, а кричали. Робкие попытки Фаджа защитить помощницу, мол, эти темные артефакты она хранила на всякий случай, вдруг с кого кровную клятву придется взять, вдребезги разбивались о безмолвный, но столь выразительный пергамент с алеющими на нем словами: «Я не должна нарушать прави...» почерком Грейнджер, начертанными ее же кровью.
Поэтому Амбридж была срочно переправлена в больницу Святого Мунго, и двух подростков, пострадавших от ее произвола, оставили в покое, восстанавливаться после непонятного оттока магии. Смущали, правда, синяки на шее замминистра и почти полная потеря памяти – перечень законов, действующих и находящихся в разработке, не в счет. Как и нецензурная брань. Но решив, что такая амнезия на последствия Обливейта не слишком похожа, а синяки на шее женщины вероятно последствия ее личной бурной жизни – нашлись же любители! – министр лишь пожал плечами. Дело под грифом «Секретно» было закрыто.
Снейп, узнав, что Поттер вернулся в свое законное тело, немедленно вновь превратился в язвительную саркастичную сволочь, но Гарри, помня те несколько фанфиков, подсунутые ему Элис, которые все же успел пробежать глазами, при взгляде на мрачного профессора охватывал неудержимый, даже не смех, а ржач. Что, разумеется, не добавляло Снейпу, внимательно, хоть и нехотя, отслеживающего перемены в состоянии пострадавших учеников, хорошего настроения. Впрочем, смеялся над слизеринским деканом парень недолго. Вспомнив, что того ждет впереди, и сколько ему пришлось и еще придется вынести, смех тут же едва не превратился в отчаянный стон – небо и земля в его представлении поменялись местами. Злодей оказался героем, а некий добрый, всепрощающий дедушка чудовищем... Больше не верил Гарри в то, что Дамблдор из лучших побуждений подбросил его на порог ненавидящим магов и сильно пострадавших от них родственников, даже не озаботившись его безопасностью хотя бы до момента обнаружения. Он же всю ночь пролежал на крыльце! А вдруг младенца сожрали бы бродячие собаки?! А осенние холода? Как он жив-то тогда остался?
Обдумав хорошенько все происходящее с ним последние пятнадцать лет, то есть – практически всю жизнь, Мальчик-который-выжил многое переосмыслил. И не последнюю роль тут сыграли, как ни странно – те самые фанфики. О, да! Если «произведения» со скромной прибавкой «слэш» он с отвращением закрывал, то на всевозможные предупреждения «Дамбигад», «Уизлигады» и тому подобное, обратил особое внимание. Теперь наивный и доверчивый Гарри превратился в подозрительного, заранее агрессивно настроенного и невероятно злого Гарри. Злого, что на него, не спросясь, взвалили обязанность по спасению магического мира, от которого сам спаситель, по сути, не видел ничего хорошего.
А эта сказочка про некую кровную защиту дома! Да если бы таковая и существовала, что вряд ли, тогда он должен бы просидеть под защитой неприступных стен, не высовываясь наружу ни на миг до совершеннолетия. А тут... То он в школе, то часами шляется по городу, лишь не видеть ненавистных родственников и стен, то бегает, выполняя бесконечные поручения... И вообще! Если Волан-де-Морт сдох, то от чего его было прятать? От последователей? Так ведь эта самая защита, якобы, спасти может лишь от этого Волан-де-Морта! Они не видят дом? Допустим. А самого Гарри вне дома они видят?! А Фигг видела его? Еще бы! А знала, как с ним обращаются? Пфф... Сама сколько раз подкармливала всякой несъедобной хренью бедного, голодного, затюканного мальчика... Ну и почему он должен вновь спасать сытых, благополучных магов, после голодного несчастного детства? Какое ему до них дело?
- Гарри, - прервала Гермиона круговорот мыслей Поттера – тот как раз, в очередной раз зацепился ногой за абсолютно гладкую поверхность пола. - Послушай меня, пожалуйста. Мы так с тобой ни о чем не договорились! Что делать-то будем?
- Герми, - устало вздохнул парень и, прикрыв глаза, уткнулся уже практически зажившим лбом в стену. – Я не знаю... Столько всего... Эти знания о будущем... Они как заноза, я и не могу их просто выдернуть и выбросить. Снейп... Дамблдор... Крестр... Нет, нельзя даже произносить, еще услышит кто, или почует. А Сириус?! Что мне делать с крестным? Как спасти? О том, что происходит ТАМ, я вообще молчу. Мое место не здесь, понимаешь?
- Гарри, - подруга с трудом сдерживала слезы – впрочем, это было теперь ее обычно состояние. С тех пор, как Поттер рассказал ей все, что узнал и прочитал о происходящем вокруг, желание бежать и прокричать всему миру об этих, невероятно тяжелых и гнетущих знаниях, сменилось глубокой апатией, из которой за прошедшие сутки она не выходила ни разу. С тех пор как девушка познакомилась с Беллой, едва не отдала за нее свою жизнь, была спасена ею от Круцио сама, а теперь еще и услышала рассказ Поттера, Гермиона не просто изменилась. Кажется, она умерла и заново родилась. Уже кем-то другим, но уж точно не Гермионой Джин Грейнджер. – Мы с тобой не справимся со всем этим. Нам нужно посоветоваться со взрослым, понимающим волшебником. Иначе мы такого наворотим. Я ведь тоже не могу без Беллы! Она как будто часть меня...
- Вот и я думаю, что нам есть о чем поговорить, господа, - язвительно прозвучало рядом с ребятами, и они синхронно подпрыгнув, мгновенно вытащив палочки, направили их на профессора Снейпа. - Пятьдесят баллов с Гриффинодора за болтовню в коридоре и нападение на учителя. Марш в мой кабинет – нам есть о чем поговорить. И чтобы рты не раскрывали, пока не придем!
Гарри вырвал из привычного уже забытья чей-то монотонно бубнящий голос. Не рискуя сходу открывать глаза, он прислушался.
- Единороги принадлежат к магическим, крайне опасным существам, подлежащим полному истреблению. Однако, согласно разделу №7, подразделу №2 допустимо сохранение сотой части популяции, как-то: на четыре кобылы один жеребец в одном округе для последующего воспроизводства и дальнейшего использования оного материала в качестве ингредиентов для целительских, исследовательских, косметических и других магических нужд. Палочки же, содержащие в себе частицу единорога необходимо изымать у волшебников и уничтожать, а самих волшебников использующих подобные проводники магии необходимо брать на учет, как возможных смутьянов и опасных членов магического сообщества. При первом же нарушении помещение в Азкабан без права на апелляцию... Единороги принадлежат к магическим...
Поттер понял, что эта речь идет по кругу уже не в первый раз, и устало закрыл глаза вновь. Он уже осознал, что вернулся в свое тело, и что находится в родном мире, в не менее родном медицинском крыле, во владениях мадам Помфри. Внутри кто-то или что-то отчаянно рыдал и рвался обратно, в тот дурдом, откуда он только что... Приехал. Как же не вовремя его выдернуло! Что там было дальше? Наши победили? Как Леа? Сильно ли ее потрепал Лысый? А Сет? Весельчак Сет – что с ним? Что со стаей и вампирами? Выжил ли Эдвард? Чем закончилась битва? Сколько вопросов и все без ответа...
- Белла... – прошептал рядом девичий голосок, который Гарри тут же идентифицировал как Гермионин. – Ты как? Очнулась?
- Я Гарри и я очнулся, - прохрипел Поттер, с трудом разлепив слипшиеся и потрескавшиеся губы.
- Гарри! Это ты! – шепотом возопила подруга. – Ты вернулся!
- Герми, прошу тебя, - болезненно поморщился Поттер, не делая попыток открыть глаза. – Ты так радуешься, будто в первый раз. Пора бы уже и привыкнуть.
- Гарри! Что с тобой? Ты странный... Да посмотри же ты, наконец, на меня! У нас такая жо... Зад... Короче, проблемы у нас большие, а ты тут валяешься!
- Что там у вас за проблемы? – вяло отозвался парень и не думая выполнять требование девушки. – Неужели нужно срочно учить уроки?
- Да ты... – задохнулась от возмущения Гермиона. – Ты...
- Единороги принадлежат к магическим, крайне опасным существам, подлежащим полному истреблению! – донеслось до них раздраженно. - Однако, согласно разделу...
- Ррр! – зарычала Грейнджер. – Силенцио!
От удивления Поттер открыл-таки глаза, мимоходом подивившись четкости изображения, с трудом уселся на сбитой постели и присмотрелся. Встрепанная больше обычного подруга стояла к нему спиной, тыча куда-то за стоящую поблизости ширму. Знакомый до последней склянки кабинет мадам Помфри казался чем-то нереальным, словно не из этой жизни. Не из этой... А из какой же? Какая жизнь – его? Крепко задумавшегося над этой дилеммой парня кто-то сильно дернул за руку, грубо вырывая из бредовых размышлений.
- Да Гарри же! – рявкнула, уже не понижая голоса, Гермиона. – У нас тут такое происходит, а ты все где-то витаешь!
- Ах, у вас происходит? – взвился и перемещенец. – Да плевать мне с Астрономической башни на то, что тут у ВАС происходит! Мне нет больше дела до здешних дел! То есть... Здешние дела до меня... До вас... – окончательно запутался он.
- Нет дела до здешних дел – это тавтология, - машинально поправила всезнайка. – Тьфу! А мне тоже, значит, надо плюнуть на то, что ты – который не ты, а на самом деле которая, довела профессоршу до сумасшествия, а я, стараясь помочь другу, который теперь, видимо, подруга, но в данный момент опять друг, напала на преподавателя, который еще к тому же и помощник министра, и нам с тобой теперь светит Азкабан! – выпалив такую длинную фразу, Гермиона задохнулась, и умолкла, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями.
- Ух ты... – восхитился внимательно слушающий Поттер, стараясь при этом ослабить слишком туго затянутый Беллой ремень, призванный подчеркнуть талию. – Во вы даете... Да что ж такое? Почему я в постели в полном обмундировании? Где эта долбанная идиотская больничная пижама, в которую меня обряжают здесь каждый раз?
- Потому что, когда тебя сюда в очередной раз притащили в бессознательном состоянии, то мадам Помфри не смогла тебя раздеть – оказалось, к твоему телу – я уж не знаю, кто в тот момент был внутри, нельзя применять магию, вот и пришлось тебя укладывать, в чем был.
- А что, вручную уже нельзя одежду снимать? – обалдел парень, забыв на мгновение обо всех проблемах. – Хотя бы ремень ослабить, чтоб циркуляцию крови не нарушал...
- Ничего себе – у тебя словарный запас расширился, что ли? – удивилась девушка. – «Циркуляция крови»... Слу-ушай, а ведь ты прав! Никто и не подумал, что можно того... Без магии что-то сделать... Стоп! Не о том мы сейчас! Что делать будем? С профессором, да и вообще...
- Не знаю, о чем ты сейчас тут говорила, но повторюсь – у меня у самого масса проблем ТАМ! Мне надо думать, как вернуться обратно! Там люди... То есть – оборотни и вампиры гибнут. Мои оборотни и вампиры, между прочим! Особенно один оборотень... То есть, одна... А ты о какой-то профессорше, которую я и в глаза не видел, талдычишь...
Внезапно наступившая тишина привлекала его внимание, и Гарри поднял глаза на собеседницу. Гермиона изумленно расширившимися глазами смотрела на него, наверно, впервые в жизни, не зная, что сказать. Она видела перед собой своего друга и не узнавала его. Конечно, когда внутри Поттера находилась Белла, это отражалось и на внешности, и на поведении, и на движениях тела – но возможно это замечала лишь лучшая подруга, остальным просто не было дела до общего спасителя. Но сейчас он выглядел иначе. Лицо как-то резко повзрослело, стало жестче. Исчезла детскость и постоянная готовность растерянно или непонимающе улыбнуться. И без того ярко-зеленые радужки теперь будто подсвечивались изнутри, но это был недобрый огонь! В изумрудных глазах отражалось что-то звериное. Плотно сжатые губы только подчеркивали эту новую черту. Из-за нахмуренных бровей и без того начавший меняться шрам, превратился в непонятную, еле видимую загогулину, в центре которой краснела точка – место, откуда, насколько она могла сейчас вспомнить вчерашние события, тогда полезло нечто острое, вроде рога. Девушка, поежившись, поняла, что чувствует усиливающийся страх перед своим другом.
Сглотнув, она с трудом отвела от него взгляд и, уставившись на ширму, за которой теперь царила тишина, уцепившись за только что сказанные слова, спросила:
- Так там... Ну, откуда ты сейчас, есть оборотни? И вампиры? Но их же... Уничтожать надо, а не спасать... А у нас тут... Как же Во... Волдеморт?
- Оборотни там не такие, как здесь, - внезапно успокоился Гарри и, почувствовав дикую усталость, откинулся на подушку. – Там как раз они – спасители. И в отличие от меня – настоящие. И вампиры не все плохие. Я тебе расскажу, только давай сначала ты мне все расскажешь, раз уж пока пришлось тут застрять. А потом мы с тобой вместе подумаем. Ладно? Мне очень нужна помощь. Очень...
***
Направляясь к выходу из владений школьной палочки-выручалочки – мадам Помфри, Гарри едва ли не в ногу шагал с кажется, намертво приклеившейся к нему Гермионой – та боялась оставить своего непутевого друга хоть на секунду. Даже в кабинет задумчивости она буквально летала, всерьез подумывая освоить заклинания очищения мочевого пузыря и кишечника. Каждый раз, возвращаясь из столь долгого путешествия, она настороженно всматривалась в неизменно задумчивое лицо парня – не приобрело ли оно за время ее отсутствия женственные черты?
А подумать было над чем. И временами наведывающийся в медицинское крыло директор, и профессор зельеварения, и немногочисленные друзья и сочувствующие Поттера были изумлены, глядя на старательно скрипящую над чем-то мозгами и шушукающуюся парочку. Даже профессор Дамблдор не смог выставить девушку вон, даром, что она уже пришла в себя после небольшой неприятности - как предпочитал называть случившееся директор. Впрочем, он не особо настаивал, считая, что ее присутствие благотворно скажется на состоянии больного, испытавшего очередное магическое истощение. Историю с Амбридж замяли - никто толком не знал, что же там произошло на самом деле, но учитывая слова Грейнджер, и состояние парня, та пыталась применить непростительное к студентам. А это, как ни крути, не шутки.
В рассказе девушки не усомнились – во-первых, до сих пор она не было уличена во вранье, по крайней мере, явном. Во-вторых, остаточная магия, бушевавшая в кабинете учителя ЗОТИ, подтверждала ее показания – ТАКОЙ силой не может обладать подросток, пусть и столь многообещающий, как Поттер, поэтому его, как ни странно, ни в чем не заподозрили, если только в неподчинению преподавателю. А в-третьих, Дамблдор попросту воспользовался моментом, чтобы на законных основаниях избавиться от неугодного и мешающего ему инспектора. Сам Фадж, срочно вызванный в школу не смог ничего возразить – видимо сошедшая с ума от неправильного наложенного ею же Круциатуса, Амбридж была плохой свидетельницей. Но от того, что она иногда изрыгала, прерывая бесконечное зачитывание недавно принятых законов, у старательно прислушивающегося министра волосы дыбом становились даже на седалище. Ну и обнаруженные на месте происшествия Кровавые перья – предназначенные либо для подписания особо важных документов, либо для пыток, сами за себя даже не говорили, а кричали. Робкие попытки Фаджа защитить помощницу, мол, эти темные артефакты она хранила на всякий случай, вдруг с кого кровную клятву придется взять, вдребезги разбивались о безмолвный, но столь выразительный пергамент с алеющими на нем словами: «Я не должна нарушать прави...» почерком Грейнджер, начертанными ее же кровью.
Поэтому Амбридж была срочно переправлена в больницу Святого Мунго, и двух подростков, пострадавших от ее произвола, оставили в покое, восстанавливаться после непонятного оттока магии. Смущали, правда, синяки на шее замминистра и почти полная потеря памяти – перечень законов, действующих и находящихся в разработке, не в счет. Как и нецензурная брань. Но решив, что такая амнезия на последствия Обливейта не слишком похожа, а синяки на шее женщины вероятно последствия ее личной бурной жизни – нашлись же любители! – министр лишь пожал плечами. Дело под грифом «Секретно» было закрыто.
Снейп, узнав, что Поттер вернулся в свое законное тело, немедленно вновь превратился в язвительную саркастичную сволочь, но Гарри, помня те несколько фанфиков, подсунутые ему Элис, которые все же успел пробежать глазами, при взгляде на мрачного профессора охватывал неудержимый, даже не смех, а ржач. Что, разумеется, не добавляло Снейпу, внимательно, хоть и нехотя, отслеживающего перемены в состоянии пострадавших учеников, хорошего настроения. Впрочем, смеялся над слизеринским деканом парень недолго. Вспомнив, что того ждет впереди, и сколько ему пришлось и еще придется вынести, смех тут же едва не превратился в отчаянный стон – небо и земля в его представлении поменялись местами. Злодей оказался героем, а некий добрый, всепрощающий дедушка чудовищем... Больше не верил Гарри в то, что Дамблдор из лучших побуждений подбросил его на порог ненавидящим магов и сильно пострадавших от них родственников, даже не озаботившись его безопасностью хотя бы до момента обнаружения. Он же всю ночь пролежал на крыльце! А вдруг младенца сожрали бы бродячие собаки?! А осенние холода? Как он жив-то тогда остался?
Обдумав хорошенько все происходящее с ним последние пятнадцать лет, то есть – практически всю жизнь, Мальчик-который-выжил многое переосмыслил. И не последнюю роль тут сыграли, как ни странно – те самые фанфики. О, да! Если «произведения» со скромной прибавкой «слэш» он с отвращением закрывал, то на всевозможные предупреждения «Дамбигад», «Уизлигады» и тому подобное, обратил особое внимание. Теперь наивный и доверчивый Гарри превратился в подозрительного, заранее агрессивно настроенного и невероятно злого Гарри. Злого, что на него, не спросясь, взвалили обязанность по спасению магического мира, от которого сам спаситель, по сути, не видел ничего хорошего.
А эта сказочка про некую кровную защиту дома! Да если бы таковая и существовала, что вряд ли, тогда он должен бы просидеть под защитой неприступных стен, не высовываясь наружу ни на миг до совершеннолетия. А тут... То он в школе, то часами шляется по городу, лишь не видеть ненавистных родственников и стен, то бегает, выполняя бесконечные поручения... И вообще! Если Волан-де-Морт сдох, то от чего его было прятать? От последователей? Так ведь эта самая защита, якобы, спасти может лишь от этого Волан-де-Морта! Они не видят дом? Допустим. А самого Гарри вне дома они видят?! А Фигг видела его? Еще бы! А знала, как с ним обращаются? Пфф... Сама сколько раз подкармливала всякой несъедобной хренью бедного, голодного, затюканного мальчика... Ну и почему он должен вновь спасать сытых, благополучных магов, после голодного несчастного детства? Какое ему до них дело?
- Гарри, - прервала Гермиона круговорот мыслей Поттера – тот как раз, в очередной раз зацепился ногой за абсолютно гладкую поверхность пола. - Послушай меня, пожалуйста. Мы так с тобой ни о чем не договорились! Что делать-то будем?
- Герми, - устало вздохнул парень и, прикрыв глаза, уткнулся уже практически зажившим лбом в стену. – Я не знаю... Столько всего... Эти знания о будущем... Они как заноза, я и не могу их просто выдернуть и выбросить. Снейп... Дамблдор... Крестр... Нет, нельзя даже произносить, еще услышит кто, или почует. А Сириус?! Что мне делать с крестным? Как спасти? О том, что происходит ТАМ, я вообще молчу. Мое место не здесь, понимаешь?
- Гарри, - подруга с трудом сдерживала слезы – впрочем, это было теперь ее обычно состояние. С тех пор, как Поттер рассказал ей все, что узнал и прочитал о происходящем вокруг, желание бежать и прокричать всему миру об этих, невероятно тяжелых и гнетущих знаниях, сменилось глубокой апатией, из которой за прошедшие сутки она не выходила ни разу. С тех пор как девушка познакомилась с Беллой, едва не отдала за нее свою жизнь, была спасена ею от Круцио сама, а теперь еще и услышала рассказ Поттера, Гермиона не просто изменилась. Кажется, она умерла и заново родилась. Уже кем-то другим, но уж точно не Гермионой Джин Грейнджер. – Мы с тобой не справимся со всем этим. Нам нужно посоветоваться со взрослым, понимающим волшебником. Иначе мы такого наворотим. Я ведь тоже не могу без Беллы! Она как будто часть меня...
- Вот и я думаю, что нам есть о чем поговорить, господа, - язвительно прозвучало рядом с ребятами, и они синхронно подпрыгнув, мгновенно вытащив палочки, направили их на профессора Снейпа. - Пятьдесят баллов с Гриффинодора за болтовню в коридоре и нападение на учителя. Марш в мой кабинет – нам есть о чем поговорить. И чтобы рты не раскрывали, пока не придем!
Популярное
