Варяг - 13. Я в роду старший- Александр Мазин

Александр Мазин
Варяг. Я в роду старший

Пролог
Посланец великого хакана всех хузар Беньяху выглядел достойно. Золоченая бронь, высокая, шитая золотом же шапка, на оголовье сабли смарагд размером с горошину. Вокруг посланца – большой десяток личной охраны, причем не хузар, а асиев, мусульманских наемников хакана. Бохмичи допустили, потому что без них посланец говорить отказался. Не потому, что боялся, что русы зарежут. Статус свой подчеркивал. Так-то с ним аж две сотни бойцов прибыло. И тоже отборных. Много. И мало. Реши великий хакан с хаканом русов даже не повоевать, а только устрашить, прислал бы вдесятеро больше. А то и сам с войском заявился бы.

Но с русами воевать – это как мишку весной травить. Жира чуть, шкура никакая, а схлопотать по сусалам можно очень даже запросто.

Впрочем, посланец Беньяху начал как раз с требований. Потребовал виру за разграбление Самкерца и за убийство хаканова родича Булана…

Олег слушал молча, дождался паузы и бросил коротко, по-хузарски же, игнорируя толмача:

– По делу говори.

Посланник осекся. Ну да, при дворе Беньяху так не принято. Вообще нигде не принято. Положено обменяться претензиями, потом – славословиями, и медленно, не торопясь, перейти к главному блюду. Собственно переговорам.

Посланник погладил волнистую подкрашенную бороду, подумал немного, поглядел на хаканов-русов, старшего и младшего, на их советников, которые седло под голову клали чаще, чем мягкие подушки, откашлялся и рискнул:

– Говорили мне, ты, хакан, поход готовишь на роман, коих вы ромеями называете. Так ли это?

«Ага, сейчас я тебе так все и выложу», – усмехнулся тот, кого здесь, в Киеве, звали великим князем Олегом, а на Севере – Хельгу-конунгом. Мысленно усмехнулся. Так-то даже усы не дрогнули.

– Говорили тебе, не мне. Ссора с роман – опасная ссора. Мой брат Беньяху этого желает?

Посланник ответил не сразу. Потом задал встречный вопрос:

– Разве у тебя, хакан, дружба с роман?

– Так и есть, – подтвердил великий князь. – У нас договор. С роман выгодно торговать, а вот драться – нет. У них сильные воины.

– Воины великого хакана Беньяху сильнее! – напыщенно изрек посланник.

– Пожалуй, – не стал спорить Олег. – Но роман готовы щедро платить за мир с Русью.

Недвусмысленный намек посланнику не понравился. Платить тем, с кого еще недавно сам брал дань, Беньяху точно не собирался.

– Твой договор с роман – не из лучших, – заявил он. – Роман платят, когда боятся. Так напугай их как следует, доблестный хакан! Одному тебе роман не побить, но если с твоим войском пойдут непобедимые хузары и их храбрые союзники, сердца роман наполнятся страхом! А когда щиты и твоих воинов увидят со стен Константинополя, щедрость повелителя роман возрастет многократно! Если хузары и русы объединятся, от рева наших рогов падут любые стены!

– Если ты пришел в мой дворец, чтобы предложить дружбу своего господина, посланник, я готов об этом поговорить, – благосклонно произнес Олег.

«Величайший “подружится” с тобой, когда его стопы будут покоиться на твоей спине, а в этом хлеву, который ты, дикарь, считаешь дворцом, воссядет его тудун[1]», – но вслух посланник произнес только:

– Да, о хакан.

– Мои воины всегда готовы поддержать верных друзей, – еще более благосклонно изрек великий князь киевский, и посланник расслабился. Главное, чтобы безбожники ввязались в драку и увязли в ней. Дальше – проще.

– Зря ты веришь хузарам, – сказал младший князь старшему, когда послы ушли. – Они нас обманут. Для них обмануть тех, кто не молится, как они, – честь.

– Эти могут, – согласился старший. – Только я обману их раньше. Уже обманул. Если бы мы отправились щупать ромеев сами, кто помешал бы хузарам пощупать нас? А теперь мы почти союзники.

– С такими союзниками и врагов не надо, – проворчал младший. – И куда ты все время рвешься, дядя? Нам бы то, что мы уже добыли, удержать!

Это «мы» покоробило Олега. Всем, что у него есть, мальчишка был обязан клятве, которую Олег когда-то дал его отцу.

Однако поправлять племянника Олег не стал. Пусть кичится. Игорь тоже зовется князем, но и только. Настоящей власти младший не получит, покуда жив старший. А жить великий князь киевский намеревался долго-о…

Глава 1,
в которой Сергей встречает знакомых, и встреча эта не сулит ничего хорошего
Заугло – городок небольшой. Десятка три хозяйств, под тысячу насельников. Тех, что постоянные. Так-то побольше. Особенно поздней весной, когда открываются дороги, и сейчас, по осени, когда возвращаются домой купцы, что ходили по Волжскому, вернее, Итильскому пути на восток.

В прошлой жизни, той, где он был боярином и князем моровским, Сергей в Заугло подворья не ставил и сам не бывал, но о самом городке слышал, поскольку во времена Святослава и Игоря место бойкое.

Было оно бойким и сейчас, когда четырнадцатилетний отрок Вартислав увидел его с макушки взгорка, стоя между двумя колеями, выбитыми еще весной во влажной земле тележными колесами.

Сейчас земля была твердой и пыльной. Пыль висела и в воздухе, щекоча ноздри, потому что дорога не пустовала. Еще до взгорка Сергей и его спутники разминулись с двумя охотничьими ватажками, загруженными всяким полезным скарбом. С головным первой Сергей даже поздоровался. Встречал его у белославльского корабельщика Стожара. Тот Сергея, похоже, не признал, но поклонился вежливо, а за ним – и другие. Отдали уважение варягу, пусть даже и безусому отроку.

А вот охотнички из второй ватажки кланяться не стали и косились недобро, но дорогу тоже уступили. Судя по курносым рожам и белесым бровям – эти из дальней чуди. А может, и весины. Сергей в их вышивках не разбирался. О причине же нелюбви догадывался: эти – варяжские данники.

– Хвала Господу, мы дошли! – обрадовался Машег. – Добрая еда, сон под крышей, ласковые девки!

Он покосился на Марву, которую к этой категории не относил. Потому что под словом «ласковые» хузарин понимал: ласковые с ним, благородным хузарином Машегом бар Захариахом из рода Рузиев. Марва же красавчика Машега игнорировала.

Так что на эту его реплику тоже никак не отреагировала, хотя со слухом у нее, немой, было все в порядке и сказано было именно для нее, поскольку по-словенски.

Расположившаяся на поле перед городком ярмарка пестрела шатрами, навесами и нарядами.

Прошлогодние меха соседствовали со свежими овощами и только что выловленной рыбой. Визг поросят, звон металла из кузницы, крики нахваливающих товар торговцев…

Торг есть торг, где бы он ни был и как бы ни назывался. Шумит и пахнет.

Трое сторожей из местной заугловской дружины уважительно склонили головы. Они тоже считались отроками, но разница между ними и рёреховскими дружинниками видна с первого взгляда. На заугловских кожаные курточки, простые пояса с медными бляшками, копья да топорики за поясами. А на Сергее с Машегом – кольчуги, пояса с серебром, клинки в недешевых ножнах, браслеты на руках, гривны на шеях… Элита, одним словом. А что по возрасту и росту друзья местным уступают, так это еще круче. Славы больше.

– Я – к коникам! – бросил Машег и чуть ли не бегом устремился к той части ярмарки, где торговали лошадьми.

Сергей не стал его останавливать, хотя покупать лошадок не собирался. Еще с холма он заметил целых три корабля, пристроившихся у берега. Сергей надеялся, что хотя бы один пойдет в нужном направлении. И лучше, чтобы вот тот, боевой. Драккар сей был, похоже, свейской сборки, но не факт, что на нем пришли свеи. «Живущий боем» Рёреха, который они утопили в Черном море, тоже был спущен на воду в Висбю, хотя плавали на нем варяги.

Если и на этом свои, то совсем хорошо. Драккар небольшой, но ладный. На таком против течения идти куда веселей, чем на пузатом купце.

Ну да пока это только мечты.

– Со мной рядом держись, – сказал он Марве.

Мог бы и не говорить. Немая и так от него ни на шаг. Только головой во все стороны крутит. Ярмарка же. Интересно. Надо девушку приодеть. А то с виду и не скажешь, что свободная. Да и порадовать Марву хотелось. А то не жизнь у нее, а сплошная черная полоса с тех пор, как неизвестные злодеи вырезали их селение. Марва сама за ним увязалась, чему Сергей не противился, хотя Избор был категорически против. Ведун утверждал, что Марва принесет Сергею кучу проблем и ничего хорошего их вместе не ждет. А вот если останется…

Но указать, какие именно неприятности их ждут, Избор не смог. Заявил, что ему, ведуну, виднее. Что ведуну виднее, с этим Сергей не спорил. Тем более что совсем недавно Избор это доказал на деле. И своим деятельным вмешательством избавил их с Машегом от перспективы стать жертвоприношением местному божеству.

Божество, впрочем, без подношения не осталось. Идола обрызгали кровушкой собственного жреца с говорящим именем Прорвич. А может, и кому другому кровушка досталась, ведь прирезал злыдня Прорвича не правильный жрец, а Сергей, да еще заговоренным ножиком, персональным подарком Избора. У ведуна же, надо полагать, совсем другой потусторонний покровитель.

Однако даже если Избор и получил какой-то дополнительный бонус, Сергей все равно ему должен.

Впрочем, и Марве он тоже должен, так что Сергей решил: старый колдун без молоденькой девчонки как-нибудь обойдется.

В негативный прогноз «принесет беду» Сергей не верил.

В ведуново пророчество: «когда друзей найдешь меж врагов, а друг лучший тебе в дружбе откажет, тогда меня и жди», Сергей верил, а в то, что Марва ему принесет беду – нет.

Видел Сергей, как Избор на Марву зыркал. И если покойному злыдню Прорвичу она хоть и дальней, но родней была, то ведун ее мигом девственности лишит и личной рабыней сделает.

Заступиться некому. Родня мертва. Всех убили в одночасье. Девочка уцелела лишь потому, что не нашли. Спряталась удачно. Хотя это была какая-то второсортная удача, потому что девочка осталась сиротой, да вдобавок еще и онемела.

Немая-то немая, но – хорошенькая. Складненькая. Даже не так: красивая. Глаза синие у здешних не редкость, но у Марвы они особенные. Дивной глубины. Наверное, от пережитого. А нынче от счастья еще больше похорошела.

А счастлива Марва, потому что решила, что она теперь – его, Сергея. И, пожалуй, не ошиблась. В прежней жизни Сергей умел дорожить теми, кто его полюбил. И в этой тоже учился.

В общем, обойдется ведун без «сладкого». И без того с прибылью. Дом у Прорвича покрепче, чем у ведуна. И хозяйство побогаче. И думается Сергею, что Мелкому, законному наследнику папы-жреца, наследства не видать. Пусть радуется, если Избор его в живых оставит и не охолопит.

А от Марвы еще и прямая польза есть. И это даже Машег вынужден был признать. Окрестности девушка знала отменно и правильную дорогу подсказывала не раз.

Еще уху варила вкусную, с травками.

И пела неплохо. Жаль, репертуар маловат, но это исправимо.

А уж к Сергею девушка льнула так, что Машег, бабник мелкий, даже отворачивался. Чтобы не искушаться.

Сергей же… искушался. Но терпел. Волю тренировал и зарок дал: возьмет девушку не в лесу, наспех, а когда можно будет сделать это правильно и красиво. Подросток внутри Сергея был с таким решением не согласен, но – перебьется. Может, здесь, в Заугло, они и слюбятся. А пока надо малышку приодеть.

Сергей всегда любил делать подарки. А особенно приятно дарить тем, кто к такому непривычен. Так что не поскупился: сарафан из хорошей ткани с цветными обережными узорами, вышитый поясок, сапожки из тонкой козьей кожи, синяя ленточка для волос из настоящего шелка. Последним выбрал небольшой нож в деревянном футляре, который он как раз передавал Марве, чтоб прицепила к пояску, когда…

– Ого! А я думал, убили тебя!

Вот уж не было печали. Траин.

Ну почему из всех бойцов, присягнувших варяжскому князю Стемиду, здесь оказался именно он, отрок Траин! Вернее сказать, не отрок, а дренг. Дренг ярла Геллира Свирепого, Стемидова родича по праву брака и водителя одной из его дружин. А также родного папы дренга Траина.

Отношения с ярловым сыночком у Сергея не заладились еще с той поры, когда оба были детскими. И недешевый серебряный браслет, который украшает левое запястье Сергея, был подарен папой Геллиром как компенсация за косяк сыночка. Хотя Сергей был склонен думать, что, не случись косячок на варяжском подворье и в присутствии множества свидетелей, папаша Геллир попотчевал бы Сергея не серебром, а железом.

Но если с ярлом не вполне понятно, то сыну его Сергей точно не друг.

– Убили? И с чего ты так решил? – хмуро поинтересовался Сергей.

– Так Рёрих вернулся, а тебя нет!

За год ярлов сынок неплохо прибавил в росте и раздался в плечах. Сергей тоже прилично подрос, но по-прежнему вынужден был смотреть на Геллирсона снизу вверх.

– Огорчил тебя? – Сергей пытался на ходу выбрать правильную линию поведения.

– Да не особо. А вот то, что попер тебя Стемидыч из хирда, – вот это порадовало.

Интересное предположение. Или Траин на публику играет? Заугло – городок княжий. Траин – тоже княжий. Дружинник. И если публично объявил Сергея извергом[2]… То просто ляпнул глупость.

– Удивляюсь, Траин, как ты с такой догадливостью ложкой в миску попадаешь! – произнес Сергей громко. Тоже на публику. В роли публики выступают два Траиновых приятеля: Валь и Клеп… а также все ярмарочные гости и торговцы, которые их слышат. А слышат многие.

А непохоже, чтобы лето у Геллировых хирдманов выдалось богатое. Если сравнить с Сергеем, оба дренга выглядят весьма скромно. Куртки из кожи вместо брони, украшений – минимум. Правда, у Валя – неплохой меч. Но Сергею помнилось: этот меч не в бою взят, а унаследован Валем от папаши. Более того, Валь поклялся этот меч никогда на Сергея не поднимать. За что и получил разрешение выудить его из воды, когда Сергею удалось неплохо так попугать всю нурманскую троицу озерной нечистью.

А еще Сергей помнил, что у Валя имелся старший брат по имени Гест. И этого Сергей в свое время неплохо так огорчил: унизил публично и заставил выложить приличную сумму в компенсацию за покалеченного княжьего отрока Торопа.

Впрочем, Сергеева друга Торопа Гест огорчил куда больше. Искалечил, лишив парня мечты: возможности стать воином-варягом.

Тороп, правда, не пропал. С толком и не без подсказки Сергея истратил полученную с Геста виру и основал охотничью артель. Так что, может, и к лучшему вышло. Охотник из Торопа отменный, а боец – сомнительный. Если парень нарвался на беду прямо на княжьем дворе, то не факт, что пережил бы настоящую сечу.

Однако теперь Тороп вне угрозы, а вот Сергей – нет. Потому что «угроза» сейчас направлялась прямо к нему с весьма недружелюбным выражением на усатой физиономии.

– Ого! Сам грозный для слабых хускарл Гест, – перейдя на язык нурманов, констатировал очевидный факт Сергей. – Надо полагать, и ваш ярл тоже здесь. Надо бы мне пойти его поприветствовать.

Вот, значит, чей это драккар.

– Много чести для тебя – нашего ярла тревожить, – процедил Гест, изучая Сергея и отдельное внимание уделяя его украшениям из драгметаллов: браслету, подаренному когда-то Геллиром, и перстню с руной райдо, подаренному другим ярлом, Харальдом.

Перстенек Геста не впечатлил, а вот браслет – да. Так и впился алчными глазками. Хорошо хоть Сергей золото на руки не нацепил. Дабы таких вот волчар не провоцировать.

Впрочем, хватило и серебра.

– А не пойти ли нам, воины, горло смочить да поговорить о деяниях славных?

Это Валь предложил. Неожиданно. Но не совсем. Сергей заметил, как Гест что-то отсигналил пальцами своему младшему брату.

– Ты угощаешь? – тут же среагировал Клеп.

Этот, похоже, по собственной инициативе.

– Он угощает! – Валь ткнул пальцем в сторону Сергея. – Ты ведь нас угостишь, Варт, верно?

С легким таким наездом сказал.

– С чего бы мне тебя угощать, Валь? – тем же тоном парировал Сергей. – Вот если б я в гости тебя позвал, другое дело. А это всё, – он махнул рукой, обозначая ярмарку, – не моя вотчина, а князя нашего. Да и еды у меня – только то, что в походном мешке, а у вас небось полнехонько всего. Вон как драккар низко в воде сидит.

– Ну, тогда мы тебя угостим! – пробасил Гест. – Пойдем, отрок, голодным не останешься! – и сделал попытку обнять Сергея за плечи, но тот уклонился.

– Я не один, – сказал он. – Да и дела у меня еще… – Сергей осекся.

Глаза у Марвы – размером с медные драхмы. И смотрит, что характерно, на Геста. Как зайчонок на гадюку.

– А ты, брат, ее напугал, похоже! – воскликнул Валь.

– Ага! – охотно согласился тот. – Меня все девки боятся. Но это – сначала. Потом за добавкой бегают! – и захохотал.

Марва кинулась к Сергею, дернула его за рукав, ротик ее открылся… Она очень хотела что-то сказать, но не могла произнести ни звука.

– Хватай свою девку, отрок, и давай за нами! – скомандовал Гест. – Попробуем здешней медовухи, а там, может, и девку твою попробуем, если не откажешь.

Развернулся и пошел между рядов, демонстрируя уверенность, что Сергей последует за ним.

Зашагал, что характерно, не в сторону ближайшей харчевни, а к прилепившимся к городскому частоколу сараям.

Вот только остальные за ним не последовали. Глядели выжидающе. Вот пойдет Сергей за Гестом, а они сзади пристроятся, контролируя.

– Эй, хоробр! Или плати, или возвертай ножик!

Торговец. Черт, Сергей не успел ему заплатить. Очень не хотелось лезть за тугим кошелем, упрятанным за пазухой, и демонстрировать нурманам, что он далеко не беден. Пришлось ободрать пару серебряных бляшек с пояса:

– Так пойдет?

– Ага.

Еще бы не «ага». Сергей переплатил минимум на треть.

Гест тем временем отошел уже шагов на двадцать. Но трое дренгов никуда не делись. И руки у них, так, невзначай, на поясе, поближе к оружию.

Нет, здесь, на ярмарке, Сергей их не особо опасался. Слишком много свидетелей. Включая и трех местных отроков, что за порядком присматривают. В разборки между княжьими они не полезут, но запомнят все очень хорошо.

– Что замер, отрок? Шагай, куда сказано! – нервно выкрикнул Валь.

– Меня зовут Вартислав! – отчеканил Сергей. – Я из дружины княжича Рёреха! И ты мне уж точно не командир, отрок Валь! Так что топай пить медовуху, пока брат угощает. Я тебя не задерживаю!

Ага. Гест соизволил оглянуться. Остановился, глядит сурово. То на Сергея, то на свою пристяжь.

А вот и наша кавалерия. Правда, пока на своих двоих. Машег.

Сергей отсигналил пальцами: начеку, но пока не бей.

Как и следовало ожидать, варяжские знаки бойцам Геллира тоже были известны. Дренги завертели головами, выискивая, кому адресовано это «не бей».

Машег их внимания не привлек. Потому что хузарин. С чего бы хузарину поддерживать варяга? Да и разбираться в варяжских тайных сигналах он не должен.

На физиономии Траина Геллировича появилась понимающая ухмылка. Решил: пугает их хитрый варяг.

– А девчонка у тебя приятная. Я б такой подол на голову задрал!

По-словенски сказал. Явно чтоб Марва поняла и еще больше напугалась.

– Так и я б такой попользовался! – оживился Валь. – Поделишься девкой с братьями, отрок?

– Нет у меня братьев, что девок силком берут! – парировал Сергей. – Вон твой брат, – кивок на возвращающегося Геста. – Пусть он тебе с девками пособит. Ну или сам себе пособи. Оно для твоей руки и попроще, чем меч держать.

За живое задел. Валь ругнулся по-нурмански и вытащил-таки меч. Забыл, что клялся его против Сергея не поднимать.

– Ну ты, малой, сам напросился! Я тебе… Эй!

– Железо убери! – рыкнул Гест, перехватив руку братца.

И покосился на троих местных, которые очень внимательно наблюдали за развитием событий. Тоже небось сообразил: вмешиваться не станут, но и молчать тоже. Ни они, ни торговцы, никто. Конфликт между княжьими людьми – это событие, о котором будут говорить долго. Даже если ограничится руганью.

– Он! Это он!

Не крик – визг.

Марва. Голос вернулся. Приятная новость. Жаль, немного не вовремя.

– О чем верещит твоя девка?

– Он! Он убил!

Побагровела. Вены на шейке вздулись змейками. Если кто-то на ярмарке и не обратил внимания на конфликт, то теперь таких не осталось.

– Она говорит, что ты убил, – сказал Сергей.

– Так и есть, – подтвердил Гест. С гордостью. – Я убил многих! Вопить-то чего?

– Марва! – попытался остановить девушку Сергей. – Замолчи!

– Он!.. Он!.. – И, оттолкнув Сергея, яростно, Гесту: – Ты! Ты маму убил!

А вот это уже конкретика. Сергей помнил, что рассказывали Прорвич и Мелкий. Родню Марвы убили какие-то плохие люди. Сама она спаслась, потому что не нашли. Вот только вряд ли это был Гест, потому что родичи Марвы жили где-то неподалеку, а следовательно – люди белозёрского князя. Гест – князев дружинник, пусть и не напрямую, а через своего ярла.

Впрочем, Гест – типичный нурман, а Марва – девка из простых. Вполне могла спутать его с другим нурманом. Да запросто могла.

Предъявлять Гесту претензии у Сергея не было ни малейшего желания. Тем более сейчас, когда расклад точно не в его пользу.

Вот только заткнуть наконец-то пробившую психологический блок Марву было непросто. Хорошо хоть от долгого отсутствия практики язык ее не слушался и гневные вопли звучали не особо членораздельно. А нурману на вопли какой-то там девки плевать.

А вот на Сергея, проявившего публичное неповиновение, он глядел очень недобро.

Но за оружие не брался.

– Не уважаешь меня, отрок.

Нет, ну достал.

– А за что мне тебя уважать, нурман? – по-словенски сквозь зубы процедил Сергей. Ярость бурлила внутри, рвалась наружу: рукоять сабли жгла ладонь. – Ты моего друга покалечил! Ты убить его хотел! На княжьем подворье! А теперь вот меня убить задумал! Ну давай, рискни!

– Что ты такое болтаешь, дурак? – выкрикнул по-нурмански Гест. – Рот закрой!

– Боишься! – с удовлетворением, снова по-словенски, закричал в ответ Сергей. – Убить хочешь, да боишься, что князь узнает! Хотел со своими подручниками меня подальше увести, да и зарезать втихую! Не вышло! И не выйдет! Хотите меня убить, убивайте здесь! Ну, давайте!

Пальцы тискали рукоять сабли. Сергей держался с трудом… Но все-таки держался. Разумом понимал: надо, чтобы Гест напал первым. Плевать, что нурман – хускарл и боец посильней нынешнего Сергея. Плевать, что их четверо! Да хоть сколько! Плевать! Всех убьем!

Сергей бросил быстрый взгляд на Машега. Друг рядом. Наготове. Рука на древке лука, крышка колчана откинута. Одна стрела – один мертвец! Всех…

И вдруг полегчало. Словно ледяной водой окатили. В голове прояснилось. Эмоции схлынули. Осозналось: кинуться в драку и будь что будет – не его вариант. Он воин, а не драчун. Воин не кидается в сечу безбашенно и не бежит от нее. Однако место для битвы он выбирает сам.

А что у нас с местом? Вокруг что?

А вокруг уже пустота.

Ярмарочные сообразили, чем пахнет, и отступили подальше. Даже товары побросали. Ждут, чем кончится. С большим интересом ждут. Не каждый день такое шоу затевается.

Стража местная тоже ждет. О, их уже двое, а не трое. Один смылся? Или за подмогой побежал?

Хотя какая тут может быть подмога? Местник княжий да пара отроков? Хуже, если он побежал за остальными хирдманами-нурманами.

А что Гест?

А Гест, сука, тоже выжидает. А поскольку молодой и дипломатии не обученный, то читать по его роже – элементарно. Гест ждет момента, чтобы атаковать. Сергей для него вроде бы не противник, но мало ли…

А еще Гест, как и Сергей, не хочет нападать первым. Он уверен, что убьет Сергея, и ему надо, чтобы свидетели подтвердили: Варт первым атаковал. А нурман всего лишь защищался. И своим он уже дал знак: я сам. Так что пристяжь Гестова в бой сразу не кинется. Зато разошлись и встали правильным полукругом. Чтоб не ушел.

Если Сергей сойдется с Гестом один на один, может, даже и не вмешаются. Если верх будет за их лидером.

Самоубийственный порыв прошел. Так что зря Гест надеется, что Сергей будет на клинках состязаться. Да еще один против четверых. Тетива с лука не снята, замочек на крышке колчана расстегнуть – одно движение пальцев.

Врагов, однако, четверо. И они – на дистанции прямой атаки. Ну, допустим, одного Сергей стрелой собьет. Еще одного – Машег. Этот точно успеет. А потом Сергея убьют. Древком лука не особо пофехтуешь. Думай быстрей, экс-воевода! Отсчет времени уже начался.

Задачи две. Первая: хотя бы ненадолго, на пару-тройку секунд вывести из игры нурманскую «группу поддержки». Вторая: заставить Геста атаковать первым. Задеть его словесно – недостаточно. Сергей для него уже мертв. На мертвецов не обижаются. А вот если сказать обидное, а потом попытаться уйти от ответственности, сделать вид, что уходит…

С воином посолидней, с Прастеном или Хаги Маленьким, подначка не сработала бы. А этот может повестись. Одно дело, когда ты на плевок в рожу можешь ответить смертельным ударом, а совсем другое – когда тебя лишают этого удовольствия.

Сергей убрал ладонь с меча, будто бы отказываясь от драки, но на самом деле перемещая руку поближе к колчану:

– Чего ждешь, нурман? Давай, руби меня. Сейчас твоя сила! Со мной вы вчетвером управитесь, да только и на вас управа найдется! Ох и далеко вам тогда бежать! А тебе, Траин, – насмешливый взгляд на Геллирсона, – тебе и вовсе худо будет! Станешь из сына ярла извергом без отчества! Тронь меня – и ты изверг!

Да, именно так. Императив. Чтобы никаких сомнений. Конечно же, Геллир не откажется от единственного сына. В самом худшем случае заплатит верегельд и отправит к нурманской родне, от варяжских глаз подальше.

Но Траин – мальчишка, да еще и на адреналине. Драться он способен в любом состоянии, а вот здраво рассуждать – нет.

Проняло парня. Растерялся. Даже пару шагов назад сделал.

Глядя на него, попятился и Клеп.

Все. Группа поддержки временно изолирована.

Теперь – оскорбление…

– Хочешь меня зарубить, Гест? Давай, попробуй! Возьми меня, стервь[3]!

И рывок в освобожденный Клепом проход, увеличивая дистанцию и активируя рефлекс преследования.

Есть! Оскорбленный Гест не дал сбежать своему обидчику, бросился вдогонку, на ходу вытаскивая меч…

Но извлек только до половины…

Сергей всё продумал заранее. Просчитал не только свои действия, но и то, что сделает противник. Вплоть до движения. Выхватить лук и наложить стрелу – одно мгновение. Сергей сделал это еще в повороте. И выстрелил вполнатяга, экономя доли секунды, чтобы Гест не успел среагировать. И тот не успел. Всё получилось идеально. Стрела прошила предплечье нурмана, продырявила далекую от совершенства кольчужку и увязла в поддоспешнике, не достав до живота. Слабенький выстрел с дистанции в десять шагов. Сергей пожертвовал силой ради скорости, зато попал, куда хотел. Куда и планировал.

А вот нурману – сюрприз!

Гест с изумлением уставился на пришпиленную к броньке руку. Потом на Сергея, с новой стрелой на тетиве.

– Ты в меня выстрелил!

– Ага! – охотно согласился Сергей. – Ты, Гест, видать, с мирными больше воевать привык. Думал, я буду стоять и ждать, пока ты меня зарубишь? А я тебе не баран сонный, я – воин из дружины княжича Рёреха! Ну так кто из нас дурак?

Целью этого монолога был не Гест. Одной правильно выпущенной стрелы хватило, чтобы Гест осознал изменившийся расклад. Без руки, без возможности пустить в ход оружие, под прицелом наложенной на тетиву стрелы… Нет, в этой ситуации Гест не станет очертя голову бросаться на противника. Он понимает, что достать Сергея точно не сможет и даже пробовать не станет.

А вот младший братик его, который тоже всё слышит, попробует непременно. Он ведь так и стоит с мечом в руке. Пару минут назад старший брат не дал напасть на Сергея. Зато теперь – самое время. Тем более что Сергей на него даже не смотрит.

В прошлой жизни Сергей просчитывал куда более опасных противников, командуя сотнями воинов. В битве всякое бывает. Как ни планируй, а что-то пойдет не так. И это «не так» тоже должно учитываться. И на такой случай у Сергея имеется Машег.

Валь поступил именно так, как Сергей и планировал. Даже лучше, потому что не просто пустил в ход меч, но даже подготовил атаку. Предварил удар броском метательного ножа. Отличная связка. Сергей повернет голову, реагируя на движение… Нет, от ножа Сергей, скорее всего, уклонится, но это не спасет. Метательный нож, левой рукой, с пяти шагов – в лицо. И практически одновременно сбоку мечом по шее.

Классная связка. Безупречная атака с короткой дистанции против лучника, который целится не в тебя.

Хорошим воином мог стать этот парень… Если бы знал весь расклад.

Но он – не знал.

Сергей спустил тетиву, одновременно уклоняясь от ножа.

Нож тем не менее попал. Даже в такой локальной и короткой схватке невозможно предусмотреть всё.

Нож попал. Но не в Сергея, а в бабу, торгующую курами.

К счастью, не острием, а плашмя. Что не помешало бабе издать почти ультразвуковой вопль.

А вот стрела Сергея – туда, куда она и должна была попасть.

Сергею не пришлось разворачиваться навстречу новому противнику, потому что стрелял Сергей не в Валя, а в Геста. Последний – тоже ожидаемо – среагировал на атаку брата: перехватил меч левой рукой, обратным хватом, и… грохнулся наземь, получив стрелу в ступню.

А Валя «стреножил» Машег. Тот самый неучтенный фактор, о котором нурманы не знали.

Машег даже учел, что Сергей старается не убивать противников, и сам убивать не стал: остановил Валя нелетально, но действенно. Стрелой в колено.

Валь завопил. Для бронебойного наконечника на такой дистанции кости – не преграда. Через коленный сустав стрела прошла насквозь. А это больно. Очень.

Минус два.

Третьим оказался Клеп. Дренг замахнулся топором. Не то чтобы уверенно. Скорее имитируя угрозу, чем реально собираясь ударить. Надо полагать, сработал рефлекс «защищать своих».

Окрик Траина «Клеп, нет!» запоздал.

Стрела в руку и через полсекунды – в ногу. Машег на такой дистанции мог стрелами комаров сбивать, не то что конечности дырявить. Минус три.

Трое из четверых – на земле.

Клеп пытается встать, но не очень получается, хотя Машег, оценив «пылкость» атаки, стрелял аккуратно: ни кости не задеты, ни артерии.

Гест – даже не пытается. Глядит снизу очень злобно.

Валь… Валь вопит, держась за древко стрелы.

Красота. Глянешь – душа радуется.

А что у нас Траин?

Глядит недобро, но лезть в безнадежную драку не пытается. А если полезет, Машег уложит его рядом с приятелями.

Местные стражники…

Тоже остались в ролях наблюдателей. Логично. Если два отрока только что выиграли со счетом 3:0 у профессионалов, то ополченцам-любителям ловить нечего.

Да и незачем.

Сергей усмехнулся. Сунул лук в налуч.

Валь перестал вопить. То ли охрип, то ли устал. Сидел в пыли, подвывал тихонько.

– Я тебя не трогал, – сказал Сергей Гесту. – Ты сам полез. Любишь, видно, со своими воевать.

– Ты мне не свой, варяг! – по-нурмански процедил Гест. – Я тебя убью!

– Давай! – Сергей встал над ним, поглядел сверху. – Сказал – делай!

Может, и неплохо, если хирдман полезет в драку. С двумя такими дырками он Сергею не противник, а вот когда подлечится, может быть трудно.

Честно говоря, Сергей не очень представлял свой нынешний уровень поединщика. Упражнялся он на клинках только с Харальдом и знал, что ярл с тремя такими управится, даже без берсерочьего бонуса.

– А может, со мной рискнешь?

Сергей обернулся…

Вот же!

Как они сумели?

Двое. Нурманы. Чужие, незнакомые. И матерые. Откуда только взялись? Что особенно неприятно: один из них левой рукой сжал плечо Машега. И судя по всему – крепко. Хузарин, конечно, лицо держит, но по глазам видно – больно. А главное, стрелять он сейчас точно не сможет.

– Не люблю я таких, как вы, – брезгливо заявил второй нурман. – А кого я не люблю, те в Мидгарде не задерживаются. Обычно я таким пальцы обрубаю. Чтоб там, наверху, знали, кто они есть. Но ты, мелкий, не нравишься мне меньше, чем этот чернявый. Потому дам тебе шанс, – нурман сбросил с плеча швыковое копье: – Беги, мелкий.

Ох и нехороший у него взгляд. Аж в животе пустеет. Будто в глаза смерти неизбежной заглянул. Да, именно так. Сергей знал. Он – заглядывал.

Подросток внутри буквально оцепенел. А вот воевода… Нет, тоже напрягся. Таких не бояться – неестественно. Но для воина страх – не преграда, не слабость, а инструмент. Может и сил прибавить… При правильном использовании.

Ну же, Варт Дерзкий, соберись. Соответствуй своему прозвищу[4].

– Я тебе не тюлень, чтоб от копья бегать! – по-нурмански, напряженно, произнес Сергей. – Я – Вартислав Дерзкий из хирда белозёрского князя Стемида. А кто ты, любящий убивать в спину?

Нурманы переглянулись.

Видимо, ожидали другой реакции.

И убивать Сергея не спешили.

– Хорошо по-нашему болтаешь! – похвалил тот, что держал Машега. – И шутишь ловко. Вроде обидно сказал, а спросить с тебя еще обиднее выйдет.

Второй чуть усмехнулся. Но, как оказалось, не словам Сергея.

– Здешний конунг еще слабее, чем мы думали, раз люди его меж собой дерутся, – сказал он. Сказал негромко. Но Сергей услышал.

И не только Сергей.

– А это уже наше дело, дан! Тебя не касается!

Надо же, Гест подал голос.

Даны, значит. Впрочем, на общий расклад это никак не влияет.

А Гест – молодец! Сергей на мгновение пожалел, что вывел Геста из строя так основательно. В конфликте с чужаками Гест пригодился бы. Говнюк он порядочный, но точно не трус.

Хотя против этих и десяти Гестов маловато будет. Первый точно не меньше хольда по уровню. А второй, похоже, вообще без уровня. И рисуночки у него на тыльных сторонах ладоней особые. Не такие, как у Харальда, но тоже наверняка со значением. Берсерк он, что ли?

Но в любом случае спуску чужим викингам давать нельзя. Покажешь слабость, точно умрешь. Гарантированно. И умрешь трусом.

– Назови себя! – с вызовом потребовал Сергей. – Хочу знать, с кем буду сражаться!

– С чего бы такому, как я, называть свое имя такому, как ты? – ухмыльнулся первый дан.

– С того, что ты только что бросил мне вызов. «Рискнешь со мной» – не твои ли слова? – напомнил Сергей. – Что это, если не вызов? Назовись, дан! Чти обычай!

– Ого! Да ты и впрямь Дерзкий! – дан осклабился. – Что ж, будь по-твоему. Я – Тови, сын Торви. До недавнего времени хёвдинг Кнуда-конунга, а ныне – свой собственный. И я ценю храбрость, даже если это храбрость мертвеца. Назови свое последнее желание, Вартислейв. Может, ты хочешь выпить пива перед смертью? Так и быть, я подожду.

Значит, даже не хольд, хёвдинг. Это подразумевает наличие собственной команды. И не из одного человека. Интересно, здесь ли остальные? И где их корабль? Как-то не верится, что такие крутые вояки пришли пешком.

– Теперь я вижу, что ты – человек чести, Тови Торвисон, – подпустив в голос уважения, произнес Сергей, изучая нурмана и понимая, что дела совсем плохи.

Если поединок с Гестом Сергей еще мог выиграть – благодаря случайности, использовав какой-нибудь из приемов, заимствованных у ромеев, – то с этим никакое чудо не поможет. Сергей с такими дрался в прошлой жизни. Дрался и побеждал. Но в этой ему до такого еще лет пять расти. Если эти пять лет у него будут.

– Мое желание таково: ты отпустишь моего брата, – он указал на Машега. – Отпустишь живым.

– Будь по-твоему, – легко согласился дан. – Живым. Но мой друг Дёрруд обещал отрезать ему пальцы, а я не могу отказать тому, с кем десять лет делю палубу. Но я добр: это будет только один палец. Большой палец на его левой руке.

– Варт! Не надо! – крикнул Машег. – Лучше…

Закончить хузарин не успел.

В правой руке Тови появился нож, которым он молниеносно чиркнул под подбородком Машега.

Но дан перерезал не горло, а всего лишь подбородочный ремешок шлема. Шлем полетел наземь, и раньше, чем он упал, хузарину прилетело по затылку рукоятью ножа.

Пальцы-клещи разжались, выпустив плечо друга, и Машег осел наземь.

А в следующий миг нож в руке дана сменился на меч.

– Иди сюда, маленький храбрец, сейчас я вырежу твое дерзкое сердечко!

Сергей вытянул из ножен саблю. Никаких шансов. Но теперь в его смерти будет хоть какой-то смысл.

– Стоять!!!

Нурманов на ярмарке прибавилось.

Геллир-ярл. А чуть позади – Траин. Сергей и не заметил, как тот смылся. А теперь очень вовремя привел папу. Хотя нет, не он. Он бы не успел. Это местный отрок подсуетился.

С Геллиром – с десяток тяжело дышащих воев. Учитывая, что эти мужи способны пробежать пару километров, даже не запыхавшись, Геллир со товарищи ну очень торопились успеть к началу представления.

И если на одно они уже опоздали, то второе…

Второе, похоже, откладывалось.

Или приобретало больший масштаб.

Сергей увидел еще двоих чужаков типично нурманской внешности. И можно не сомневаться, с кем пришли эти громилы.

– Ни шагу, Вартислав! – рявкнул Траинов папаша. – А ты даже и не думай, дан! Я – Геллир-ярл. Мой родич Стемид-конунг – хозяин здешних мест. И он ценит этого мальчишку. Убьешь его – заплатишь моему конунгу сто марок серебром!

– Сто марок! Ха! Может, я, Тови Торвисон, шесть лет водивший хирд для конунга Кнуда, столько и стою, Геллир-ярл! Но не этот малыш. Тем более он сам меня вызвал. И я даже пообещал ему кое-что сделать, когда его убью. Однако если он тебе так дорог, то можешь выкупить его жизнь, скажем… за двадцать марок.

– А ты не обнаглел, Тови-хёвдинг? – Геллир многозначительно погладил оголовье меча.

Но из ножен доставать не стал. И Сергей чувствовал: драться Геллир не собирается. А ведь в бою он бы вряд ли уступил Торвисону. Неужели это спутник хёвдинга произвел на него такое впечатление? Или…

Или. Вон еще парочка. В полной боевой готовности.

Похоже, ярл с самого начала видел, что у наглого дана есть компания.

– Ну почему же? – ухмыльнулся Тови. – Двадцать – очень хорошая цена. Если мертвого ты оценил в сто, то за живого я мог бы попросить и больше. И только из уважения к тебе я готов сойтись на семнадцати.

– Десять! – отрезал Геллир. – Десять марок. Столько мой конунг готов заплатить тебе, если ты готов служить ему до окончания холодов. Десять тебе и полмарки ежемесячно каждому их твоих хирдманов. У тебя же есть хирдманы, хёвдинг? Или эти семеро молодцев – всё, что осталось от твоего хирда?

Так, а почему семеро? А, вон та тройка мужей у загона с живностью – точно не смерды, хоть и пытаются выглядеть неопасными: серые шерстяные плащи с накинутыми капюшонами, никакого оружия… на виду. Но под плащами оно точно имеется.

Ярл крут. Углядел то, на что Сергей не обратил внимания.

– У меня сильный хирд, ярл! – с гордостью сообщил дан. – И каждый в нем умеет обращаться и с веслом, и с оружием. Даже не сомневайся. Но полмарки в месяц – это маловато.

– Еще кормежка и по две меры пива каждому ежедневно! – поднял ставку Геллир. – И еще бочонок на всех раз в десять дней! Вот такой! – Геллир показал руками размер бочонка.

Хёвдинг вопросительно поглядел на своего спутника, тот чуть двинул плечом. Мол, сам решай.

– Годится, – Тови, сын Торви, вбросил клинок в ножны.

«Как-то он быстро согласился, – подумал Сергей. – Не похоже на нурмана. Мог бы еще поторговаться».

Нет, еще не согласился.

– Кормежка должна быть такая, чтоб мяса на всех было вдоволь каждый день! – потребовал дан.

– Это Гардарика, Торвисон! – усмехнулся Геллир. – Если тебе нужно мясо, ты идешь в лес и берешь свое мясо. Кабана, лося, медведя!

– Медведя? – заинтересовался второй дан. – Они зимой спят.

– Ничего, разбудишь. Но учти: сидеть в тепле вам не придется. Конунгу нужны ваши мечи, а не ваши желудки!

Сергей тоже убрал саблю в ножны.

Стороны договорились. Смерть, похоже, откладывалась.

Или нет?

Геллир кивнул кому-то из своих: помогите раненым. И направился к нему.

– Отрок Вартислав, – произнес он, глядя на Сергея сверху вниз. – Я б тебя, пожалуй, в гридни опоясал. Уж очень ты опасен. – И лязгнул металлом в голосе: – Особенно для своих!

Сергей сделал шаг назад, чтоб не задирать голову, глянул вправо: как там Машег?

Норм. Около друга уже суетилась какая-то девка. Хорошо быть красавчиком.

Но Геллир ждет ответа.

– Когда меня хотят убить, я защищаюсь, ярл, – сообщил Сергей по-нурмански. – Но не убиваю. – И добавил весомо: – Если речь идет о своих.

– А я слыхал, что Гест тебя угостить хотел…

– Так он сказал, – подтвердил Сергей. – Но насколько мне известно, хмельного в здешних чащах не подают. А вот железом угостить можно запросто. Я скажу так, Геллир-ярл: это угощение мне тоже по вкусу, но лишь когда угощаю я, а не меня.

– А малыш хорош!

Дёрруд. Ловко. Сергей узнал о том, что дан за спиной, когда тот заговорил.

– Язык у него побыстрей меча, – согласился Геллир. – А уж дерзок!

– Так он себя и назвал: Дерзкий, – Дёрруд хлопнул ладонью по затылку Сергеева шлема. По-дружески, но как доской приложил. Даже в шее что-то хрустнуло.

Какие, однако, любопытные татушки у него на руках. Незнакомые, но явно что-то означают, а не просто защитные руны.

– Это не я, – пробормотал Сергей, покрутив головой. – Ярл Харальд Скулдисон дал мне прозвище.

Геллир, Тови и Дёрруд переглянулись.

– Харальд Берсерк, сын ярла Скульди? – уточнил Тови.

– Я не слыхал, чтобы его называли берсерком, но не встречал никого, кто убивает быстрее.

– Харальд Скулдисон, – пробормотал Тови. – А я слыхал, он служит конунгу роман в Микльгарде.

– Так было, – подтвердил Сергей.

Хотелось бы еще знать, в каких отношениях Харальд с Тови и Геллиром? Не факт, что друзья. Только-только всё налаживаться стало. Не испортить бы.

– Так было. Но он вернулся.

– Что еще ты знаешь о Харальде? – быстро спросил Тови.

– Он служил конунгу киевскому Хельги, а когда я видел ярла в последний раз, намеревался идти на родину.

Вряд ли эта информация как-то повредит Харальду. Ярл будет дома раньше, чем она достигнет берегов Дании.

– Они?

– У Харальда-ярла – пять кораблей.

– Ого! С пятью кораблями ему впору не ярлом, а сёконунгом называться. Надо полагать, на румах у него не самые плохие бойцы?

– Думаю, когда придет их время, пирующие за столом Одина потеснятся, чтобы освободить место тем, кто отправил их в Валхаллу.

– Говоришь, будто скальд, – похвалил Тови, а его спутник хмыкнул вполне одобрительно. Сергей выбрал верный тон.

– Рад, что не убил тебя, Дерзкий, – заявил Тови. – Сдается мне, ты из тех, с кем не скучно посидеть за столом. С удовольствием послушаю историю Харальда Берсерка на пиру, который нынче устроит нам гостеприимный Геллир.

Хороший заход. Вроде и не просит, а не откажешь.

Ярл кивнул. Мол, будет тебе пир. Даже не поинтересовался, сколько у дана людей. И дан, надо отметить, тоже об этом – ни слова.

На месте Геллира Сергей бы точно насторожился.

Нурманские вожди поклонились друг другу. Чисто символически.

Тови отошел к своим, которых оказалось даже не семь, а девять. Двоих не заметили ни Геллир, ни Сергей. А ярл вновь занялся Сергеем.

– Рёрех попросил присмотреть за тобой, если встречу, – сообщил он. – Сказал, ты задержался, чтобы отыскать друга. Уж не того ли, что вот там милуется с девкой?

О! Машег очухался. Быстро. И времени не теряет. Или это девкина инициатива? По виду она из свободных.

– Да, его, – подтвердил Сергей. И сразу взял быка за рога: – Он ранил твоих дренгов, защищая меня. Так что мне за него и отвечать!

– Ответишь, – кивнул Геллир. – Княжич на службе у Хельгу добычи набрал столько, что с бортов его кораблей воду ладонью зачерпнуть можно. Там ведь и твоя доля есть?

– Есть, – подтвердил Сергей. – Мы славно повоевали, ярл. И с хузарами, и с ромеями. Велика удача Хельгу Киевского, на всех хватает! И мне, и ему, – кивок в сторону Машега, который как раз воздвигся на ноги с помощью новой подружки, оказавшейся на полголовы выше хузарина и раза в полтора крупнее. Встал и вертел головой. Сергея искал, надо полагать.

– Хельгу-конунг…

Это опять Торвисон нарисовался.

Так, стоп. Не надо портить Геллиру охмурение союзника.

– Слыхал я, на следующий год с ним вместе в вик пойдем, – быстро добавил Сергей. – Со Стемидом сговорено.

Геллир глянул на Сергея и подтвердил без малейшего колебания:

– Так и есть. Пока твердо не решено, но, думаю, опять к ромеям.

Сергей был уверен: врет ярл. Но врет уверенно.

– Добрая весть, – проявил лояльность дан. – Пойду своим скажу о твоем угощении, Геллир-ярл.

– Тови-хёвдинг, я нечаянно твоего человека обидел! – вовремя вспомнил Сергей. – Убийцей в спину назвал…

Такие вещи лучше не откладывать, сразу проговорить. Нурманы обиды не забывают. Выберут момент, когда вся сила за ними, и предъявят.

– Да какая ж это обида! – демонстративно удивился Тови. – Поняли, что шутишь ты. А Дёрруд убийца и есть. Так его прозвали, когда он бился за Олафа-конунга. Дёрруд разит врагов без промаха хоть в спину, хоть в брюхо. Не бойся, Вартислейв, один у тебя долг: славная история, которую ты нам поведаешь нынче на пиру.

Имя он запомнил. И об обиде вряд ли забудет. Но сделает вид, что забыл. Пока ему это выгодно.

А вот этот точно молчать не станет. Ишь как спешит. Можно сказать, вприпрыжку. С копьем вместо костыля.

– Ярл! – еще издали закричал Гест. – Я требую жизнь этого щенка! Кровь за кровь! Я требую!

– Слышишь, Траин, он требует, – сказал ярл сыну, который все это время стоял рядом, но благоразумно помалкивал. – Что ж, когда твой хускарл требует, его следует хотя бы выслушать. Однако сначала все же спрошу я: скажи мне, Гест, есть ли у тебя сто марок серебром?

– Нет, – Гест растерялся. – А почему ты спрашиваешь?

– Такую цену я назвал Тови-хёвдингу за жизнь этого отрока. Думаешь, ты лучше Тови Торвисона и тебе положена скидка?

– Нет, я так не думаю, – Гест смутился еще больше. – Но он напал на меня, а мой брат…

– Ну если он напал на тебя, тогда ты вправе отомстить, – согласился Геллир. – Сын, ты видел, как было дело. Скажи мне, кто первым взялся за оружие?

– Гест, – ни секунды не раздумывая, ответил Траин.

Какими бы ни были отношения парня с Гестом, а воля отца явно значила для него куда больше. Да и какой смысл врать, если вокруг целая ярмарка свидетелей?

– Не знаю, как теперь и быть, – проговорил Геллир задумчиво. – Я с Вартислава уже и верегельд потребовал, а он, заметь, согласился. Хотя никого не убил. А теперь выходит, ты сам на него напал. И брат твой – тоже. И мой дренг Клеп, которого ты в это дело втянул.

– Клеп поправится, – буркнул Гест. – А брату моему, лекарь сказал, больше не бегать.

– Твоего брата боги наказали, – подал голос Траин. – Он клятву давал: меч на Вартислава не поднимать. И поднял. – И пояснил для отца: – В прошлый Солнцеворот с Вартиславом из-за девки повздорили…

– Вот как? – Геллир нехорошо прищурился. – Ты не говорил.

– Так до крови не дошло, и мы… В общем, мы поладили, а Валь поклялся, что если Вартислав позволит отцовский меч забрать, то он больше этот меч на него не подымет.

– Не может того быть! Врешь ты! – вскипел Гест.

Зря.

– Поганый у тебя язык, Гест! – ледяным голосом произнес Геллир. – Мне такой в хирде не нужен! Забирай свое и иди куда хочешь.

– Мой ярл…

– Я не твой ярл! – рыкнул Геллир. – Прочь пошел! И брата своего, клятвопреступника, забирай!

– Нельзя так! – не сдавался Гест. – Несправедливо! Пусть тогда боги решат, кто прав!

Вот же дурак упрямый. Сейчас ярл выдаст…

Но Геллир оказался расчетливей, чем думал Сергей.

А может, на публику сыграл, то есть на своих людей, что стояли поодаль, но слушали внимательно.

– Справедливости хочешь? Что ж… Варт! Мой бывший хускарл хочет хольмганга с тобой. Понимаю, что ты ему пока что не ровня, потому не буду возражать, если вместо тебя равный ему встанет. Вот хоть Дёрруда попроси. Ему такое по нраву.

У Геста задергалось веко. Тот, кого он недавно звал ярлом, только что обрек его на смерть.

А вот Сергей понял правильно. Еще одна проверка.

– Не надо подмены. Я бы и сам встал против него, Геллир-ярл, только нет чести победить того, кто на ногах не держится и меч поднять не может. Пусть сначала раны залечит, тогда и приходит.

– Слыхал, что сказал Дерзкий? – поинтересовался Геллир. – Теперь убирайся. Я о тебе забыл.

Продолжать спор Гест не рискнул. Может, наконец мозги у него включились. Похромал прочь, а ярл обнял Сергея за плечи и увлек к конюшням, подальше от общих глаз и ушей.

– Ты не тронул моего сына, – сказал он. – Рассчитываешь на мою признательность?

– За что? – Сергей соскользнул вниз, вывернувшись из хвата ярла. Геллир, впрочем, особо и не удерживал. Захотел бы – не отпустил. – Если бы Траин напал на меня, я бы оборонялся, но он повел себя правильно и не пострадал.

– Да ты сам Тор, отец справедливости! – засмеялся Геллир. – На губе только-только пушок проклюнулся, а уже решаешь, что правильно, что нет, и караешь, будто конунг.

– Если я хочу стать конунгом, – нахально заявил Сергей, – то вести себя по Правде должен уже сейчас.

Слово «Правда» он сказал по-словенски, и служивший князю-варягу ярл, несомненно, его понял.

– Лучший способ стать конунгом, Дерзкий, это родиться сыном конунга, – сообщил Геллир. – О твоем отце я такого не слышал.

Сергей ничего не сказал. Только ухмыльнулся. Многозначительно.

Ярл подождал комментариев, не дождался и продолжал:

– Рёрех говорил: ты славно показал себя этим летом. Три доли общей добычи будут твои. Ты рад?

– Рад, – подтвердил Сергей. – Но еще больше я рад, что так решили Рёрех и его хирд.

– Хотел бы я, чтобы мой сын думал, как ты, – после паузы задумчиво проговорил Геллир.

– Для этого ему придется умереть и родиться вновь, – честно ответил Сергей, потому что был уверен: ярл не станет уточнять, что Сергей имеет в виду.

Ярл и не стал.

– Пойдешь в княжий град со мной? – спросил он.

– Пойду, – кивнул Сергей. – И мой друг – тоже.

– Хорошо. Значит, пока вы оба – в моем хирде.

– Так и есть, – подтвердил Сергей, пытаясь угадать, куда клонит Геллир. И на что собирается его подписать.

И тот не стал попусту интриговать Сергея.

– Я не верю Торвисону.

Ну надо же! Какое совпадение. Сергей ему тоже не верил. Собственно, не верил он и самому Геллиру. Зато Сергей знал совершенно точно: эти нурманские вожди из одного и того же теста – всегда ищут выгоду. И когда прикидывают, что доходнее – сторговаться или ограбить, то мыслят очень рационально. А для этого нужна информация.

Вот о ней Геллир и беспокоился.

– Не знаю, сколько их, где их корабль, – продолжил ярл. – Надо, чтобы кто-то незаметный, но умеющий смотреть, слышать и думать, нашел место, где они встали, посчитал людей Торвисона и сообщил мне. Кто-то вроде тебя.

Слово «мелкий» Геллир не озвучил. Вряд ли из деликатности. Скорее, как само собой разумеющееся.

Приятно, когда тебе доверяют такое важное дело. Причем именно тебе.

– И сына моего с собой возьми, – сказал ярл. – Вдвоем легче.

Тут он прав. Помощник не помешает.

– Я – старший! – сразу расставил точки Сергей.

– Ты, – согласился ярл. – Смотри: даны уходят.

– И пусть, – махнул рукой Сергей. – За ними идти нельзя. Они как раз этого и ждут. Мы попозже выйдем. Не беспокойся, ярл. Найду я их корабль.

– Я не беспокоюсь, – Геллир усмехнулся и ткнул пальцем в браслет: – Вижу, носишь подарок мой? Неужели в вашей ромейской добыче не нашлось подороже?

– Что может быть ценнее твоего подарка, Геллир-ярл? – дипломатично отозвался Сергей. – Два дара у меня, что дороже золота: твой браслет и кольцо Харальда Скулдисона.

Геллир глянул на серебяное колечко с руной райдо… не заценил.

– Это кольцо его матери, – уточнил Сергей.

Ярл проникся.

– Ты – старший, – напомнил он. – Верю: ты не дашь данам убить моего сына. Он у меня один остался.

– Удача с ним, – отозвался Сергей. – У него есть отец, и этот отец – ты.

Глава 2,
в которой выясняется, что Тови-хёвдинг опаснее, чем предполагалось
– Не возьму! – твердо заявил Сергей. – Ты не знаешь леса. Вдобавок тебе не бегать надо, а поспать. Нурман тебя крепко приложил.

Возразить Машегу было нечего. Шишка на голове – размером с орех. И пошатывает изрядно.

– Что же, один пойдешь?

– Нет. Со мной Траин.

– Этот?!

– Он не так уж плох, – Сергей постарался, чтобы его голос звучал убедительно. – Геллир-ярл…

– Геллир-ярл тебе не друг! – возразил Машег. – И твоему князю тоже! Я поговорил с Марвой…

– Что?

– Да. Говорит она плоховато, но точно помнит: ее родню убил Гест. И с ним были другие нурманы. Гест служит Геллиру, Геллир служит Стемиду. Хороша служба, если твой человек убивает твоих же данников! Как можно верить предателю? И ему, и его сыну!

– Может, это и не Геллир там набезобразил, – не слишком твердо возразил Сергей. – Может, без его ведома…

– Сам-то веришь? – Машег перешел с хузарского на ромейский. Для убедительности.

– Неважно. Я должен узнать, где встали даны и сколько их. Это и в наших интересах: вызнать, насколько они опасны. Траин идет со мной. А ты отправляешься отдыхать. И Марву с собой возьми. Присмотришь, чтобы она не начудила. И ты будешь отдыхать, а не новую подружку пежить!

– Это уж как получится, – Машег захихикал. Но тут же стал серьезным: – Не дай себя убить, брат! Я тебя еще со своим отцом не познакомил. Ты ему понравишься. А еще у меня три сестренки есть…

– Да ну тебя! – Сергей отвернулся, чтобы скрыть выступившие слезы. Чертовы подростковые гормоны. Все эмоции на максимуме.

Он прекрасно понимал: его единственный друг здесь – это Машег. И хузарин прав: с Геллиром надо быть очень осторожным. Если его люди разбойничают на территории, которую должны защищать, веры ему точно нет. И еще: князь должен узнать об этом. Пусть они и родичи по браку, но вряд ли Стемид оставит это без последствий. Но это если Сергей благополучно доберется до Белозера. А что будет, если Геллир узнает, о чем кричала Марва на ярмарке?

Да понятно, что будет. Вернее, кого не будет. Ни Марвы, ни Сергея.

Хотя… В этом мире плевать хотели на женскую болтовню и свидетельства безродной девки. Если с одной стороны закона окажется Марва, а с другой – родич князя, то результат очевиден.

Вывод: доверять ярлу нельзя, но придется оказать ему услугу. И надеяться, что Геллир сдержит слово.

Первым делом Сергей выяснил, с какой стороны пришли даны. Это оказалось несложно: их видели многие. Ушли они, кстати, по другой тропе: прямо в лес. Именно туда и предложил направиться Траин.

– В лес? Ты серьезно?

– А почему нет? – Траин нахмурился. Отец недвусмысленно заявил, что старшим будет Сергей. Но признать главенство парня, чья макушка немногим выше твоего носа, немного обидно.

– Потому что я не встречал данов, которые передвигаются верхом на лосях.

– Это ты к чему? – Траин чувствовал, что над ним издеваются. Очень хотелось врезать…

Но, как в этом ни трудно было признаться даже себе, Траин побаивался этого мелкого варяга. Было в нем что-то такое… властное.

– К тому, что даны пришли сюда на корабле. И мы знаем, с какой стороны. И еще мы знаем, что мимо городка они не проходили. Что скажешь?

– Их надо искать вверх по течению!

– Именно так. И вряд ли они причалили где-то далеко.

Так и оказалось. Встали даны примерно в полукилометре. В уютной протоке напротив песчаной косы. Собственно, даже не в протоке, а в затоне, поскольку спустя метров сто другой конец ее терялся в пойменном болоте.

Ожидаемо. Сергей и сам выбрал бы это местечко… Если бы собирался напасть на городок.

И прежде чем напасть, послал бы пару человек – разведать, что почем. Или отправился лично. Кто лучше вождя определит, как взять укрепленный городок с минимальными потерями?

Сергей и ярлов сынок укрылись за кустами на расстоянии примерно сотни шагов.

Оттуда открывался замечательный вид на драккары данов, стоявшие практически борт к борту. Протока-то узенькая.

– Слышь, Траин, а давно Гест с твоим отцом ходит? – будто невзначай поинтересовался Сергей.

– Да года два… – ответил Траин, чье внимание полностью сосредоточилось на лагере данов.

Два года. Когда именно убили родителей Марвы, Сергей не знал. Надо будет уточнить.

Дальний берег протоки был заболочен, а вот ближний к парням высокий и сухой. На нем даны и расположились. Расчистили местечко, пустив срубленный кустарник на маскировку кораблей. Теперь со стороны реки их заметить непросто. Даже если знать, что ищешь. Хотя в узкой водной щели драккары с уложенными на палубу мачтами и прятать особо не нужно. Идешь себе тихонько вдоль бережка на лодочке, и раз – над тобой уже нависает страшная драконья морда.

Вот поэтому они по реке и не пошли.

– Я сорок пять насчитал, – прошептал Траин. – Двое на палубе, остальные на берегу.

– Больше, – огорчил Сергей. – На кораблях вижу восьмерых. Но это те, кого вижу. Хёвдинга ихнего я тоже не наблюдаю. И второго, который Дёрруд. Думаю, и остальные, что у нас на ярмарке были, тоже где-то бродят. Так что, Траин, данов никак не меньше шести десятков.

Траин тихонько выругался.

Двойное превосходство в силе у данов. Если дойдет до драки…

Сидеть в кустах было скучно. Хотелось сделать что-то… неординарное.

– Я сейчас к ним выйду, – шепнул Сергей. – Попробую вызнать, чего хотят. А ты тут покарауль. Если со мной нехорошо выйдет… Ну ты понял.

Траин поглядел с уважением, кивнул:

– Если с тобой по-плохому, отец узнает.

Звучало не слишком обнадеживающе.

Сергей понимал, что рискует. Вряд ли Геллир бросится выручать Сергея. Особенно когда узнает, что у данов аж два корабля с полными командами. По уму, надо им обоим возвращаться. Доложить, а дальше пусть Геллир и решает. Он – ярл, ему положено.

Умно – но скучно.

А вот сунуть руку дракону в пасть – это весело.

Страха не было. Только азарт.

Удивительно, но секретов вокруг лагеря данов не было. И дозорных тоже. Во всяком случае, Сергей никого не заметил, хотя подобрался совсем близко. Достаточно, чтобы слышать, о чем говорят.

Ничего интересного. Ну разве что дела у хирда – не очень и кое-кто винит в этом хёвдинга. Пока все ограничивалось недовольным ворчанием, но понятно, что Тови Торвисону очень нужна успешная операция. Ограбление города и ярмарки – самое то для поднятия рейтинга. Впрочем, и принятие на службу варяжскому конунгу тоже сойдет. Если на хороших условиях.

Однако об этом варианте викинги, похоже, еще не знали. Иначе обсуждали бы именно его.

А, была не была!

Сергей нацепил на физиономию улыбку и выбрался из кустов.

Его даже не сразу заметили. Надо полагать, потому что шел уверенно и выглядел достаточно стильно. В понимании нурманов. И только когда присел у одного из костров и вежливо поздоровался, четверка данов, занимавшихся военно-хозяйственными работами, изумленно уставились на него.

Вернее, сначала на него, а потом зашарили взглядами по окрестностям, выискивая опасность.

– Я один, – сообщил Сергей, присаживаясь на бревнышко. – Пришел в гости к Тови, сыну Торви. Геллир-ярл послал меня. Хочет уточнить, сколько вас, славных данов, будет у него на пиру?

Главное – заинтриговать. Вокруг Сергея тут же образовалось плотное кольцо крайне заинтригованных датчан. И каждый хотел немедленно узнать…

Собственно, что именно узнать, понять было трудно. Потому что спрашивали все разом и голоса не понижая. А голоса у викингов – зычные. А поскольку ближайшие не только спрашивали, но и пытались привлечь внимание именно к себе, то в какой-то момент Сергея едва не разобрали на части. Дергать и трясти его прекратили, когда, растолкав народ и буквально отшвырнув в сторону самых упертых, над Сергеем навис викинг, который бы даже прошлому Сергею не уступил ростом. Да этот дан и троллю не уступил бы. Однако громадина оказался не главным, он просто расчистил путь нурману постарше и без правого глаза. Впрочем, можно было не сомневаться, что даже одним глазом тот видит больше, чем большинство – двумя.

– Говори, волчонок!

Сергей встряхнулся, поправил пояс, поддернул кольчугу.

– Я не волчонок! Я – Вартислав Дерзкий из хирда Стемида-конунга! – сообщил он, не повышая голоса. – Геллир-ярл пригласил вашего хёвдинга на пир в честь присоединения своего хирда к войску Стемида-конунга. Но Тови-хёвдинг…

Больше Сергей ничего сказать не успел.

Гвалт возобновился с новой силой.

– Молчать всем!!! – гаркнул одноглазый, подождал, когда его команда будет исполнена, и рыкнул: – Что ты сейчас наболтал? Какое еще присоединение?

– Ваш хёвдинг Тови Торвисон договорился с ярлом Геллиром о том, что он и его воины будут служить Стемиду-конунгу за полмарки в месяц каждому из вас, кормежку и две меры пива каждому ежедневно.

– Это все? – спокойно поинтересовался одноглазый.

– И еще бочонок на всех раз в десять дней, – дополнил Сергей.

То, что самому хёвдингу предложено не полмарки, а десять, Сергей афишировать не стал. Пусть об этой «мелочи» сам расскажет.

Снова поднялся гвалт, и на этот раз одноглазый тишины не потребовал. Подождал, пока викинги повопят всласть, и вмешался лишь тогда, когда кто-то из споривших треснул по роже своего оппонента.

По его знаку двухметровый громила ухватил пострадавшего за рубаху, а агрессора шлепнул ладошкой по щеке, отправив в нокаут.

Засим одноглазый снял с пояса обшитую мехом флягу и, выдернув пробку, протянул емкость Сергею:

– Пей, молодой.

Тот, естественно, отказываться не стал. Во фляжке оказалась обычная вода, но Сергею она была ценнее лучшего хузарского вина. Потому что теперь он вроде как считался гостем, пусть даже и не в доме, но и это лучше, чем ничего.

Гость-то гость, но отпускать его явно не собирались.

По обе стороны от Сергея уселась парочка данов общим весом вчетверо больше него, а так и не представившийся одноглазый пристроился напротив и принялся беззастенчиво вызнавать информацию о том, кто таков Геллир-ярл, сколько с ним людей и прочее.

Сергей прикинулся простофилей и честно отвечал на вопросы. Иногда немного преувеличивал, ну так это же в нурманских традициях – преувеличивать. Добычу, собственные подвиги, боевую мощь. Вот и сказал Сергей, что у ярла в хирде – две большие сотни. Но здесь не все, а только один корабль. Другие вот-вот должны подойти. И служат Геллиру отличные воины, хотя не такие крутые, как хирды конунга Стемида и его сыновей. Уж он-то, Варт Дерзкий, знает, потому что служит в хирде, а по-здешнему – дружине среднего сына конунга, который недавно захватил хузарский город, потом славно пограбил ромеев, а на следующий год собирается…

Словом, старательно агитировал за то, что служить конунгу Стемиду и его ярлам гораздо выгоднее, чем с ними враждовать.

Подтянулись другие даны, что поавторитетней. Заняли места поближе к рассказчику.

Сергею очень мешал несолидный внешний вид. Будь ему лет на десять больше, он бы их точно впечатлил. Но даже и в этом мальчишеском образе Сергей кое-чего добился. Алчных огоньков в глазах – точно.

Наконец одноглазый решил, что узнал достаточно, и началось обсуждение. Сергея хирдманы не стеснялись. Тут юный вид сработал в плюс.

Теперь уже Сергей смог кое-что выяснить. Например, что Тови со товарищи откололся от воинства Кнуда-конунга по собственной инициативе. Воинство Кнуда ушло по своим делам, а Тови решил задержаться в богатой Гардарике и поживиться тем, что плохо лежит. Вернее, плохо охраняется. Особенно данов Новгород впечатлил. Датская братва с удовольствием бы его разграбила. Но, во-первых, Кнуд не велел, а во-вторых, в сам город данов не пустили. На всякий случай.

В итоге Кнуд сходил куда надо, взял, что хотел, повоевал за чужие интересы, но за немалые деньги, и, удовлетворенный, отправился домой, к папе, главному конунгу данов.

А Тови-хёвдинг, которому от общего пирога досталось на два раза куснуть, решил, что его люди заслуживают большего. Предъявить претензии Кнуду было рискованно, а главное, бессмысленно, и недовольный хёвдинг просто «потерялся».

Еще Сергей узнал, что одноглазого зовут Вандиль Крепкая Сеть и Тови Торвисону он приходится дядей по матери. Очень близкое родство.

Пару раз Сергей обозначал желание уйти. Мол, Геллир-ярл ждет с докладом. Но ему говорили «сиди», и он сидел.

Интересно, Траин еще здесь? Было бы неплохо, если бы он отправился к папе. И не угодил по пути в объятья Торвисона с коллегами.

И было бы совсем хорошо, если бы Геллир-ярл приготовился не только к пиру. Судя по разговорам данов, они не были склонны к сотрудничеству. Нахапать побольше – и домой. Примерно таков был настрой большинства.

Впрочем, Сергей знал: решать не большинству, а хёвдингу. Демократия у викингов была. Например, при выборе нового конунга. Такая, чисто нурманская демократия, когда любой желающий мог взобраться на большой камень, ударить себя кулаком в грудину и заявить, что конунг отныне он. И если вольный нурманский народ его не отбуцкал, а поддержал вооруженным большинством, то мир обретал нового конунга.

А вот Тови выбранным хёвдингом не был. Зато у него был корабль. Так что он набрал команду из родни и социально близких товарищей и предложил свою поддержку Кнуду-конунгу. И тот предложение с удовольствием принял, поскольку Тови пришел к конунгу не просто так, а на двух собственных драккарах. Второй корабль принадлежал дядюшке Тови Вандилю. Вот им, дяде и племяннику, и предстояло решить, будет ли у Стемида еще одна нурманская дружина или, наоборот, на одну нурманскую дружину у князя станет меньше. Сергей оценил количество и уровень подготовки данов и не сомневался, кто выйдет победителем, если Геллир и Тови не договорятся.

В общем, даны ждали хёвдинга. И Сергей вместе с ними.

Но хёвдинг так и не появился. Вместо него пришел Дёрруд. Один.

– Ого, какую рыбку ты поймал в свою сеть, Вандиль! – обрадовался он.

– Меня не поймали! – изобразил обиду Сергей. – Я сам пришел!

– Да сюда кто угодно прийти может, – проворчал Дёрруд, отобрал у соратника фляжку, приложился… И выплюнул, скривившись: вода.

– А ты как думал, Убийца! – захохотал тот, отбирая флягу.

– А я думал, хоть у кого из вас ума хватит дозорных выставить, – проворчал Дёрруд, сдергивая с огня насаженную на вертел рыбину. Полусырую. Но викинга это не смутило. Разорвал пополам и принялся жрать.

– Да кто нас тут найдет, – возразил ему кто-то.

– Вот он нашел! – Дёрруд ткнул рыбиной в Сергея. – И этот не один был. Их двое было. Где твой приятель, малыш?

– Думаю, уже в городке.

Молодец Траин. Успел смыться.

– Ах ты цверг[5] болотный! – Сидевший слева дан попытался схватить Сергея за волосы, но тот кувырком ушел назад, встал на ноги и обнажил саблю.

Добровольно отдаваться в руки викингов он не собирался.

– Не трогать! – рявкнул Вандиль.

Он тоже выхватил меч, и побыстрее других, но рубить Сергея не стал. Поднял клинок над головой, останавливая схватившихся за оружие бойцов.

А клинок-то непростой. Сергею такой даже в руки брать не надо, чтобы определить: лучшая франкская сталь. Знаменитый сварной булат. В прошлой жизни Сергей таких не одну сотню продал и в собственном арсенале имел восемь экземпляров. За такую прелесть нурманы золотом по весу платят.

– Спрячь железо, дренг! Ума лишился?

– Я ему не девка – за волосы меня дергать! – Сергей спрятал саблю, которая стоила, пожалуй, подороже, чем клинок одноглазого Вандиля. – Сам ты цверг! За уд себя подергай! Его ты, может, поймаешь, если в штанах отыщешь!

Дёрруд засмеялся. «Хвататель» же проявить агрессию не рискнул. Буркнул что-то злобное и отошел подальше.

– Тебя не тронут, – пообещал Крепкая Сеть. – Почему не сказал, что вас – двое?

– Так не спрашивали, – пожал плечами Сергей.

– А что один пришел?

– Убили бы меня, Геллир-ярл узнал бы.

– Не боишься умереть? – невнятно поинтересовался Дёрруд, догрызая рыбину.

– Все умрут, – Сергей еще раз пожал плечами. – Славное дело – умереть в бою. Там, – он показал наверх, – всегда найдется местечко для храбреца.

– Ты правильный дренг! – одобрил Дёрруд, становясь рядом и покровительственно кладя руку на Сергеево плечо. – А за такие правильные слова я бы выпил. Но выпил пива. Если пить воду за славную смерть, можно в воде и утонуть.

– Пиво будет, – пообещал Сергей.

Если Убийца на его стороне, то кто тогда против?

– Геллир-ярл готовит и пиво, и угощение. Я за тем и пришел: узнать, сколько всего готовить?

– Пусть готовит все, что есть! – хохотнул Дёрруд. – После нас ничего не останется!

Двусмысленно получилось. Но пусть с этим разбирается сам Геллир. Сергею хватило того, что даны его отпустили.

Глава 3,
в которой Сергей вступает в поединок, который ему не выиграть, а Геллир-ярл отдает то, что ему не принадлежит
– …с оружием и всей взятой добычей! – завершил Сергей историю их недолгого, но насыщенного черноморского вояжа.

Пир продолжался уже часа два, и половину этого времени Сергей «работал» скальдом, прерываясь лишь для того, чтобы смочить горло ягодным «морсиком». Спиртосодержащие напитки он игнорировал. По двум причинам: относительно невысокое сопротивление юного организма алкоголю и очень серьезные сомнения в благонадежности данов.

Надо полагать, Геллир его сомнения разделял и даже выдал своим указание: не нажираться. Которое эти викинги на службе у варягов выполняли… скажем так, частично.

Даны заявились на торжественное мероприятие во всей красе. То есть в полном боевом. И – пешком. Их замечательные драккары остались в заводи. Возможно, слова Сергея о том, что сюда вот-вот должны пожаловать еще полторы сотни хирдманов Геллира, не прошли мимо нурманских ушей. Жаль только, что эти полторы сотни существовали только в фантазиях Сергея. Выслушав его доклад, ярл надолго задумался. И нетрудно догадаться, о чем. Сергей поставил бы золотой динарий против стеклянной бусины, что не надейся ярл заполучить данов под свое (формально, конечно, Стемидово) руководство, он бы просто смылся, оставив городок разбираться с викингами самостоятельно.

А что бы Сергей сделал на его месте?

Да то же, что и всегда. Послал бы гонцов в Белозеро, а сам, объединившись с заугловской дружиной, начал готовить городок к обороне.

Но это он, Сергей. А вот Геллир точно не станет класть своих хирдманов за какой-то словенский городишко. Да сам бы его и ограбил, если бы не опасался гнева Стемида.

Поразмышляв минуток пять и задав Сергею еще пару вопросов, Геллир все же решил рискнуть.

Пиру – быть.

Заугловский наместник, немолодой уже гридень, поставленный на должность скорее для порядка, чем для войны, в сомнительном мероприятии участвовать отказался. Видно было: ярлу он не доверяет, но послать подальше по понятным причинам не может. Так что и мебель необходимую выделил, и продукты. Геллир пообещал списать их стоимость с налогов. Наместник обещание принял. Понятно было: не даст добром, ярл возьмет силой. Единственное, что наместник сумел выговорить: пир пройдет не в самом городе, а на ярмарочной поляне. Мол, там места побольше.

Геллир не возражал, и на какое-то время городок оказался в относительной безопасности. Весьма относительной. Вряд ли полтора десятка местных дружинников смогут противостоять почти сотне данов. Даже за частоколом и при поддержке местного ополчения.

Вот если бы к ним присоединились хирдманы Геллира…

Впрочем, поглядев на хирдманов Геллира поближе, Сергей пришел в выводу, что Заугло пал бы в любом случае. Бойцов у Геллира вдвое меньше, чем данов. Причем матерые бойцы были где-то на уровне Геста, если не ниже. Чего-то стоили только двое: сам Геллир и его кормчий. О дренгах же и говорить не стоит. Типичный уровень молодняка – Траин с Клепом. Три десятка данов разгонят весь Геллиров хирд, даже особо не вспотев.

Тем более желанным было присоединение Тови к Геллирову хирду.

Потому сейчас ярл изо всех сил старался понравиться будущим соратникам. Щедро кормил, не менее щедро поил и совсем увлекательно рассказывал о том, как хорошо сражаться под стягом Стемида, особенно если непосредственный командир он, ярл Геллир Свирепый.

Тови-хёвдинг ел, пил, кивал благосклонно и слушал. Но не бахвальство и посулы ярла, а байки Сергея о «крымском походе».

Впрочем, Геллир тоже слушал их с интересом, так что Сергей был на этом пиру звездой. Конкурировать с ним могли бы местные девки, но местных на пиру не было совсем. Там, пяток холопов для «принести-унести».

Не было на пиру и Машега.

– Ты – наше тайное оружие, – сказал ему Сергей еще до начала «праздника». – Если даны начнут безобразничать, ты со стены начнешь их убивать. Вождя ты знаешь. С него и начнешь. Хотя нет, – подумав, Сергей внес поправку. – Сначала здоровяка, которого Убийцей кличут. Этого никто, кроме тебя, завалить не сможет. Потом – Торвисона.

Хузарин расцвел. Можно не сомневаться: Торвисона парень прикончит с особым удовольствием. Шишка у него на макушке – с лесной орех. Но головокружение прошло и тошноты не было.

– Если решишь с девкой поиграть, то давай сейчас, – предупредил Сергей. – Чтобы к вечеру закончил.

– Да я могу хоть до утра!.. – начал друг, но Сергей перебил:

– Брат, я на тебя надеюсь!

Хузарин вмиг посерьезнел, потер шишку и пообещал:

– Верь мне. Со стены я любого возьму.

Ну да. Ярмарка же сразу за частоколом, а со ста шагов Машег и впрямь выцелит любого.

Сергей в очередной раз промочил горло «морсиком» и по требованию публики поведал еще одну байку. В лицах, как здесь принято, изложил историю о поединке Машега с хускарлом Скьёном. Том самом, который хузарин выиграл, вися вниз головой, и чьим результатом, помимо серебра и дружбы, стало славное прозвище Последняя Стрела.

Зря рассказал. Тут же аж трое Торвисоновых дренгов заявили, что их бы точно не подстрелили. Так что подайте сюда этого хузарина, и они докажут, что…

– Он болеет, – сообщил Сергей. – У Тови-хёвдинга не рука, а медвежья лапа. Раз приложит, второго не требуется.

Лесть не засчиталась. Тови был далеко не глуп. К сожалению.

– Хузарин не сможет, если кто-то сомневается, то я, Варт Дерзкий, готов сыграть за него. Вниз головой я висеть не стану, но любой, кто атакует меня с тридцати шагов, получит стрелу раньше, чем дотронется до меня клинком.

– Нет! – опередив пьяненьких дренгов, рявкнул Тови, потому что видел, как стреляет из лука Сергей.

Но был кое-кто, кому приказ хёвдинга был не более чем дружеской рекомендацией.

– Я бы попробовал.

Улыбка не сделала свирепое лицо Дёрруда добрее. Скорее наоборот.

Сергей счел за лучшее промолчать. С дренгами он управился бы. А вот этот… Заработать прозвище «Убийца» в обществе убийц – это надо наворотить что-то особенное. Нет, связываться с Дёррудом ему совсем не хотелось. Тем более он тоже видел, как стреляет из лука Сергей. И это дана ничуть не беспокоило.

– Что? Ты больше не Дерзкий? Не бойся, малыш. Дёрруд Сиггтрюггсон не станет тебя рубить.

Ну и имечко у его папы. Надо быть нурманом, чтобы выговорить его без запинки.

– Не убью. Нашлепаю по попке, чтоб не задирался к старшим.

– Вот гад. Специально выжидал удобный момент. А Сергей-то думал: дан ему симпатизирует.

– Кто боится? Я? Бери свой щит, сын Сюггтрюгга! Поглядим, кто кого нашлепает!

Язык опять обогнал ум. Тот включился, когда Сергей уже вскочил из-за стола и наговорил лишку.

Но обратного хода теперь нет.

Солнце, коснувшееся вершин деревьев, – за спиной. Небольшой, но плюс. Тридцать. Не шагов, метров. Примерно. Дистанция – тоже плюс. Сергей рассчитывал на меньшее расстояние, но Дёрруд решил, что его дистанция эффективного броска побольше, чем у молодежи. А вот сам Дёрруд – это один большой минус. Он даже меча не взял. Только копье, древком которого дан демонстративно постучал по ляжке. Мол, именно этой штуковиной я тебе по заднице и надаю.

У Сергея будет три стрелы и три-четыре секунды. Машегу хватило бы с лихвой. Но он – не Машег.

А здоровый буйвол этот дан. Ростом под метр девяносто, но издали высоким не кажется. Из-за ширины плеч, наверное.

«Ну ничего, – подбодрил себя Сергей. – В большую мишень попасть легче».

Вопреки ожиданиям Дёрруд с ходу в атаку не бросился. Ждал, когда начнет Сергей. В принципе, он мог бы попробовать. Первую стрелу дан, конечно, отобьет. Он опытный и следит не за стрелой, а за стрелком. Отобьет, возможно, и вторую, но третья… А может, две сразу послать? Нет, не стоит. Лук у Сергея не тот. Вернее, сила не та. Начальная скорость будет заметно ниже…

Дёрруд опустил щит. Ухмыляется. Вот же гад…

Рука сама пошла к уху. Хлопок – и первая стрела ушла точно в переносицу дану. Но тот даже щита поднимать не стал. Качнулся влево одновременно со спуском тетивы, и стрела ушла куда-то в сторону реки.

А вот второй выстрел, в плечо, Убийце пришлось принять на щит. И силу его дан, наверное, оценил, поскольку вдарило знатно и наконечник доску насквозь пробил.

Но этот выстрел был стартовым. Дёрруд сорвался с места и…

Рука Сергея нырнула в колчан и извлекла не одну, а две стрелы. Лишняя секунда, чтобы перехватить правильно, большой палец цепляет тетиву кольцом… Раз!.. Два!

Второй стрелой он должен был попасть дану в ляжку. Не мог не попасть, потому что тот на бегу вскинул щит, прикрывая лицо…

И приседая!

Сергей не успел отреагировать. Слишком поторопился. И результат: обе стрелы вошли в щит, за которым здоровенный дан как-то ухитрился спрятаться целиком.

И тут же рванул с низкого старта. Не глядя. Ориентируясь на длинную тень, которую отбрасывал Сергей. И вовремя среагировав, когда Сергей метнулся в сторону, пытаясь зайти с фланга.

Но послать стрелу он все же успел. В шлем. Пробить не пробьет, но долбанет прилично.

И долбанула бы, если б Дёрруд не успел втянуть голову в плечи.

Но он успел. И в следующий миг оказался уже рядом.

Сергей успел только рвануть саблю из ножен, махнуть почти наугад, попав во что-то твердое, да так, что саблю едва из руки не вырвало, еле удержал.

Но это уже неважно, потому что Сергей уже летел, снесенный мощным толчком щита, роняя лук, падая на спину, кувырком через левое плечо приходя на ноги, понимая, что сейчас его…

И ничего.

Дёрруд стоял в пяти шагах. Не спешил добивать. Помахивал палкой. Ну да. Это же не бой, не поединок. Так, баловство.

– Такой-то палкой по заднице лупить поудобней будет, – сообщил дан, похлопав по ноге лишенным наконечника древком. – Но я не буду. Даже денег за попорченное копье с тебя не возьму. Должно быть, пожадничал его хозяин, плохое дерево поставил.

– Это было хорошее дерево, Убийца! – возмутился незнакомый Сергею дан. Хозяин бывшего копья, надо полагать. – Зимний ясень! Я сам его резал!

– Ну, значит, у мальца удар лучше, чем я думал. А раз так, то я тем более не спрошу с него за копье. А вдруг он и меня так… Вжик – и нет у меня головы!

Пошутил. Всем данам сразу стало весело. Даже владельцу копья. И Геллировы нурманы тоже поржали. За компанию. И еще потому, что дан Сергея не убил.

– Садись рядом, Дерзкий! – Дёрруд ухватил Сергея за руку, увлек на сторону данов, впихнул на скамью между собой и здоровяком-нурманом с проплешиной ожога на голове, отобрал у дана кружку и сунул Сергею: – Выпей, Дерзкий, и рассказывай дальше. Думается мне, ты – хитрец и самое интересное приберег напоследок.

Датское пиво (Тови не пожабился, выставил несколько бочонков из собственных запасов) воняло кислятиной, и от того, что в нем побывали усы обожженного хирдмана, качество напитка не улучшилось. Сергей с удовольствием выплеснул бы эту бурду, но нельзя.

Рассказывать не хотелось. Хотелось сбросить пропотевшую одежду, окунуться в речку, вдохнуть воздух, который не воняет горелым жиром, потом и блевотиной.

Но вместо этого Сергей допил пиво (хорошо хоть, осталось всего на пару глотков) и рассказал о том, как ромеи колотились о стены Самкерца, пока хузары не вышвырнули их на ту сторону пролива.

В финале он изобразил в лицах унижение гордого ромейского хёвдинга (так он перевел на нурманский звание «друнгарий»), превратив сдачу города хузарам в победу варяжской дипломатии над ромейской. Да, собственно, так оно и было. Всё же просто. Кто вернулся домой с добычей, тот и герой. А кто не вернулся… Тот тоже герой, но уже не в этом мире.

Закончил…

И поймал взгляд хёвдингова дяди.

Вандиль Крепкая Сеть сидел во главе стола справа от своего племянника Тови. Не самое почетное место. Самое занял Геллир-ярл лично.

Справа от ярла – Тови-хёвдинг.

Слева – ярлов кормчий Оттар Рыбак, тощий сутулый нурман почти двухметрового роста. Этот, пожалуй, мог бы потягаться с кем-нибудь из хускарлов Тови.

От Крепкой Сети Сергея отделяло только два человека, одним из которых был Дёрруд.

И выражение лица Вандиля Крепкой Сети Сергею не понравилось. Дан глядел на него совсем не так, как смотрят на паренька, только что сумевшего привлечь внимание десятков взрослых и суровых дяденек. Дядя хёвдинга взирал на Сергея с той грустью, с которой хозяин глядит на породистого жеребчика-трехлетку, ухитрившегося сломать ногу в первом же боевом походе.

Чуйка матерого воеводы подсказывала: хочешь жить – беги.

Но пришлось потерпеть. Только минут через десять Сергей выбрался из-за стола (никто ему не препятствовал), чтобы избавиться от излишков жидкости.

Вот только обратно не вернулся. Решил понаблюдать за пиром со стороны, с пригорка.

И от того, что Сергей увидел, его подозрения превратились в уверенность.

Во-первых, нурманы Геллира и нурманы Тови не смешивались. Каждая команда – за своей веткой выстроившихся подковой столов.

Это неправильно. Совместные попойки как раз и предназначены для налаживания связей и сплачивания коллектива. И вожди за этим обычно следят. Но не эти и не сейчас. Между собой общаются, да. Причем в основном говорит Геллир. Тови лишь слушает, кивает время от времени.

Во-вторых, за эти пару часов никто из данов не напился до потери соображения. Включая молодежь, для которой напиться на халяву – абсолютная норма.

В-третьих… В-третьих, Сергей вдруг очень ясно осознал, что должно случиться.

Подозрения превратились в уверенность.

Может, поэтому Дёрруд Убийца не стал его убивать? Чтобы не торопить события?

Так или иначе, но Сергею надо принять решение. Собственно, оно теперь единственное. Вернуться в городок, забрать Машега с Марвой и – в лес. Нурманский ярл ему такой же чужой, как и хёвдинг данов. Это их разборки, вот пусть и разбираются. А к тому времени, когда всё закончится, Сергей, Машег и Марва будут достаточно далеко, чтобы группы зачистки, которые даны наверняка отправят на поиски беглецов, их не догнали.

Жаль, что не будет «попутки» к Белозеру. Зато живы останутся. И весть князю принесут о данах-разбойниках.

Сергей уже почти решился, когда в планы вмешалась природа.

Пошел дождь.

Вообще-то водичка с неба северян не особо смущает. Тем более и стрелы в дождь совсем плохо летят.

И кушать под дождем хоть неудобно, но тоже можно.

Однако Тови решил воспользоваться поводом.

– Пойдем под крышу, ярл! – громогласно заявил он, поднимаясь. – Надеюсь, у здешних бондов найдется годный для пиршества дом?

Геллир тоже встал. Но с ответом медлил. Сергей понимал: ему не хочется пускать волков в овчарню. Наверняка тоже рассматривал вариант: запереться в городе и отбиваться из-за стен. Да, в этом случае Геллир рисковал потерять драккар, но если их убьют, корабль и так достанется данам. А за стенами хоть какой-то шанс отбиться от вдвое превосходящего противника.

– Это не мои бонды, – буркнул он наконец. – Я не могу им приказывать.

– Еще как можешь! – возразил Тови. – Или ты не человек их конунга? Да ведь и мы тоже люди твоего конунга. Или ты нас больше не зовешь?

Последняя фраза прозвучала угрозой. Теперь уже стояли не только вожди, но и большинство воинов с обеих сторон. И Сергею сверху было очень хорошо видно, на чьей стороне сила.

Атмосфера накалилась так, что дождю точно не охладить. Оружие пока оставалось в ножнах и чехлах, но – пока.

– Так что ты скажешь, ярл? Найдется ли внутри стен этого гарда[6] что-то подходящее для таких, как мы?

«Он впустит данов в Заугло, – подумал Сергей. – Без вариантов. Потому что Тови готов драться, а Геллир – нет».

Желающий уклониться всегда слабее того, кто готов идти до конца. Особенно если он и впрямь слабее.

Сергей глянул в сторону городка. Его ворота приоткрыты. Да, собственно, это не имело значения. Будь они затворены, горожане открыли бы их по приказу княжьего воеводы, коим числился Геллир. Княжий воевода – опора и защита. Будь на месте Геллира один из сыновей Стемида, он защитил бы город даже ценой своей дружины. Во всяком случае, попытался бы. Геллир – не станет. Он охотно пожертвует Заугло, если даны этим удовольствуются.

А они – могут. Потому что сражаться с Геллиром – терять людей. А зачем умирать, если добыча и так выйдет немалая и за нее даже драться не придется.

– Подходящее найдется, – мрачно буркнул Геллир. – Мы идем в город.

Ожидаемо. Только Сергей войдет в город первым. А еще ему больше не надо выбирать, за кого сражаться. Потому что сражения не будет. Будет грабеж и разбой.

Так что Сергей со всех ног бросился к воротам.

И еле успел. Потому что пара молодых парней как раз взялась их запирать.

Не дружинники. Смерды.

А еще один, постарше и при оружии – копье, более подходящем для охоты на кабана, чем для боя, – наставил это копье на Сергея.

Тот даже меча доставать не стал. Смахнул со лба дождевую воду (надо было шлем надеть, пока волосы не промокли) и поинтересовался:

– Что это вы надумали, герои? Зачем ворота запираете? За Кромку собрались?

– Дед сказал: нурманы все равно всех убьют, – мрачно сообщил тот, что постарше.

– А наместник ваш где? Люди его?

– На подворье сидят, – парень сплюнул. – Старшие ходили к нему. Сказал: тут воевода княжий. Он теперь старший. Дед сказал: какой он воевода? Такой же нурман. Со своими заодно будет.

– Умный у тебя дед, – отметил Сергей. – А он не сказал, что один нурман вас троих может палкой побить? Причем левой рукой.

– А что ж тогда делать? – с тоской проговорил парень. – Куда ни кинь, везде… – Он снова сплюнул.

И был прав. Сергей и в этой, и в прошлой жизни не раз дрался с много превосходящим противником. Но здесь и впрямь без шансов. Даже если бы наместник не устранился.

Впрочем, выбирать, как именно ты умрешь, уже кое-что.

– Зовут как? – спросил он.

– Ячменем.

– Охотник?

– Ну.

– А не хочешь, Ячмень, со мной уйти? К Белозеру?

Парень помотал головой:

– Родня моя здесь. Родню не брошу. Я после деда старший.

Жаль. Толковый местный охотник им пригодился бы.

Уходя наверх, к дому, где оставил Машега, Сергей оглянулся, увидел мельком в щель, что нурманы уже направляются к городу, а потом щель исчезла, и смерды, пыхтя от напряжения, поставили запорный брус.

Сергей покачал головой.

Ворота в Заугло хороши. Но не настолько, чтобы через них было невозможно перелезть. У нурманов это займет секунд десять, причем без всяких осадных приблуд. Выстроят живую лестницу – и готово.

Но Сергей осознавал: он пока слишком мелкий, чтобы спасать всех. Но спасти своих он, пожалуй, сможет.

Вопреки ожиданиям, Машег не трахался, а спал. Местная красотка, которой он еще на рынке глянулся, оказалась рядом. С интересом изучала хузарскую рубаху. Ну да. В здешних краях совсем другие узоры.

Марва тоже здесь. Увидела Сергея, зарделась, вскочила. И тут же нахмурилась, потому что Сергей глядел не на нее, а на местную.

– Ты чья? – спросил он.

– Батюшка мой в княжьих отроках был…

И тоже зарделась.

Ну да. Статус понятен. Нагуляла незамужняя девка дочку от дружинника. Отец же ее помер раньше, чем признал дитя официально. Или официально не признал. Так что статус наложницы ее мамаша не получила. Но по существующей традиции могла кормиться и подрабатывать чем может при здешней дружине. И дочь наследовала участь матери. То есть вроде бы свободная, но…

– Леса окрестные знаешь?

– Да… господин.

Ага. С понятием девушка.

– Как из городка выйти мимо ворот, знаешь?

– Та хот ждеш! – косноязыко влезла в разговор Марва.

Хоть здесь, значит?

Оказалось, Марва слазала на крышу постоялого двора, а крыша как раз на три локтя ниже края частокола. Собственно, наверняка так и задумывалось. Чтоб прямо с крыши оборону и держать.

– Вещи собирайте, – велел Сергей. – Нурманы скоро будут. А когда они будут, нас здесь уже быть не должно. Машег, брат, просыпайся. Не расстраивай отца.

– Чего? – Хузарин разлепил глаза, уже сев и нашарив саблю.

– Отец, говорю, расстроится, если тебя во сне убьют.

– Чего?

В ворота грохнули чем-то увесистым, и свирепый бас с сильным нурманским акцентом сообщил, что сделают с теми, кто не выполнит команду «отворяй». А зычный голосок у хускарла. До ворот метров пятьдесят, а будто рядом.

Машег, морщась, натянул сапог.

– Что с ногой? – насторожился Сергей.

– Голова болит, – пожаловался хузарин.

– Бегать, стрелять сможешь?

– Всегда, – друг вымученно улыбнулся. – А может, останемся? Пособим Геллиру от данов отбиться?

Бас у ворот продолжал стращать. Надо полагать, лезть через стену захватчикам было лениво.

– Геллир с данами заодно, – порадовал Сергей. – Это местные дурни закрыли ворота.

Со стороны ворот раздался короткий вопль. Кому-то сделали очень больно.

Сергей подхватил мешки, свой и Машега, левой рукой, закинул за спину и выскочил из клети в большой зал.

– Дорогу!

Босоногий холоп шарахнулся в сторону.

– Эй, стой! А плата?

Хозяин жилища.

В принципе, справедливо, но – время.

– Беги, дурень! Нурманы в городе!

– Эк!..

Сергей отпихнул «препятствие» и под нарастающий гул собравшихся в трапезной гостей ярмарки выскочил наружу.

На улочке никого, кроме пары привязанных к столбу лошадок. И лестница на месте.

– Машег, давай, родной!

Сергей пропустил хузарина вперед и полез следом, перехватываясь одной рукой.

Марва – за ним, вторая девка – последней.

Они почти успели.

Машег – уже у частокола. Сергей – на середине крыши, Марва – на самой верхней ступеньке лестницы… И тут вбежавший в переулок дан метнул копье. Вряд ли по умыслу. Скорее рефлекс сработал. Убегает – значит, враг.

Сергей дана не увидел. И не услышал, потому что шум в городке уже был изрядный. Так что это копье точно было – его, Сергея. Но – случайность. Именно в эту секунду Марва встала на край крыши и распрямилась.

Копье вошло ей в поясницу и вышло из груди. Крикнуть она не смогла, только открывала и закрывала рот.

Это и увидел оглянувшийся Сергей. Увидел и понял: ей уже не помочь.

Снизу завопил дан. Второго копья у него не было, так что он бросился к лестнице, сдернул вниз вторую девку, сжал зубами рукоять секиры и шустро полез наверх.

Сергей дождался, когда голова нурмана покажется над краем, и врезал дану ребром стопы в переносицу. Наземь дан рухнул вместе с лестницей, так и не выпустив перекладину, а Сергей швырнул мешки через частокол, а потом спрыгнул сам, подхватил мешки и припустил к лесу вслед за Машегом.

Когда еще два подоспевших дана вскарабкались на крышу, Сергей был уже достаточно далеко, чтобы его можно было достать копьем, а луков у данов не оказалось.

Машег осел наземь, едва они отбежали от опушки метров на сто. Вцепился двумя руками в голову и застонал.

– Так сильно болит? – спросил Сергей, присаживаясь рядом на корточки.

– Девчонки… – проскулил Машег. – Не надо было тащить их с собой…

Сергею вновь привиделось железко копья, выскочившее из груди Марвы.

– Твоя, может, и выжила, – сказал он. – Я не видел ее мертвой. Но может ей лучше было умереть сразу. Нурманы же. Как твоя голова?

– Болит. Погоди немного. Сейчас снова побежим.

– Мы не побежим!

Решение было внезапным и совершенно безумным.

– Даны взяли город, который отдал им Геллир. А теперь мы с тобой возьмем кое-что у данов. И поглядим, что им отдаст Геллир тогда.

Глава 4. Вдвоем против шестерых викингов
– Это те корабли?

– Ага.

Сергей глядел на стоянку данов с того же места, что и днем. Только в тот раз с ним был Траин, а сейчас – кое-кто понадежней. И ничего, что хузарин в лесу не особо. Для того, что Сергей задумал, Машег подходит лучше некуда. Жаль, конечно, что сейчас ночь, но и в темноте есть свои плюсы. Например, то, что данов у костра видно замечательно, а их с хузарином – нет.

А еще викинги снова не выставили дозор. Ну нельзя же считать дозором пару дремлющих у костра дренгов. Вдобавок повернувшихся лицом к огню.

– Шестеро, – подсчитал Машег. – Без броней. Легкая добыча.

Просто идеальная. Открытая полянка, подсветка от костра. А четверо из шести еще и дрыхнут, завернувшись в плащи. Понятно, что так теплее. Но пока выпутаешься…

И все равно немного напряженно. Викинги же. Если попадется хотя бы один такой, как Дёрруд или Вандиль Крепкая Сеть…

– Еще на кораблях может кто-то быть, – Сергей вытянул из колчана три стрелы и аккуратно воткнул в землю по правую руку.

– Они не боятся, – шепнул Машег. – Думаю, все у огня.

Резонно. У костра теплее, а нападения даны не ждут. Даже шлемов не надели. Если сюда и забредет случайно какой-нибудь охотник, что он сделает шестерым викингам?

– Мои – которые не спят и те двое слева, – сказал Машег. – Бьем?

– Бьем, – ответил Сергей, поднимаясь.

Первые две стрелы они отправили одновременно.

И оба попали. Машег – в шею дозорного, Сергей – в середину серого куля – спящего, завернувшись с головой, дана.

Второй дозорный успел повернуть голову, среагировав на удар стрелы, увидел черное оперение, торчащее из шеи приятеля, но успел лишь сказать:

– Ой!

Вторая стрела Машега вошла дану в основание черепа.

А третья угодила в лицо дана, выпроставшего голову из одеяла.

Дан завопил. Его сосед вскочил, с похвальной сноровкой ухватил лежащий рядом щит и спрятался за ним. Целиком.

Поэтому и оказался единственным, кто уцелел. Своего второго Сергей отправил в Валхаллу одной стрелой. Дан, проснувшись, вскочил на ноги и оказался идеальной мишенью.

Первая мишень Сергея тоже не шевелилась. Надо полагать, выстрел наугад оказался смертельным. Раненый бы тихо лежать не стал. Непременно бы себя проявил. Вот как викинг, которому Машег прострелил обе щеки разом. Бедолага метался по поляне, размахивая топором. То ли ошалел от боли, то ли искал, кого бы порешить.

Машег избавил его от страданий четвертой стрелой.

Потом друзья, не сговариваясь, двинулись в разные стороны, обходя укрывшегося за щитом. Дан оказался сообразительный: тоже на месте не остался, а осторожненько отступал в сторону составленных шалашиком копий. И добрался до них раньше, чем Сергей и Машег завершили охват.

Сергей старался двигаться как можно тише. Машег, наверное, тоже, но дан все равно его услышал. И показал себя молодцом. Выпрямился, не опуская щита, и метнул копье. На звук. Очень быстро.

Машег охнул. Наложенная на тетиву стрела ушла в никуда.

А вот Сергей не промахнулся. Всадил дану в поясницу на два вершка правее позвоночника.

Дан уронил щит, выгнулся назад и повалился наземь.

Сергей невероятным усилием воли сдержал порыв кинуться через поляну к другу.

Нельзя. Вдруг кто-то из данов спал на палубе?

– Брат, ты как? – крикнул он.

И вздохнул с облегчением, когда услышал:

– Цел!

– Стрелять можешь?

– Всегда!

Голосок хузарина звучал уже веселее.

Сергей сунул лук за спину, в налуч, и достал саблю.

Надо проверить корабли, а в темноте сабля надежнее лука. Но сначала – подстреленные.

Сергей подошел к дану, которому вогнал стрелу в почку. Совсем молодой. Лет шестнадцать. Мог бы стать отличным бойцом. Не станет. Сергей резанул саблей по горлу. Отдернул ногу, чтобы не испачкать сапог. Кровь отмыть труднее, чем глину.

Теперь тот, которого он подстрелил первым…

Серый с разводами плащ из плотной шерсти. Довольно тяжелый. Хвостовик торчит наружу. Только он. Стрела вошла глубоко. Слишком глубоко!

Чувство опасности обдало холодом спину. Сергей замер, не сделав последнего шага и не наклонившись.

Очень правильное решение. Потому что этот шаг точно стал бы его последним. Плащ взлетел… И накрыл бы Сергея, если бы тот стоял на полшага ближе. А так он успел увернуться и от плаща, и от укола ножа снизу вверх, и от бокового маха секиры.

С секирой ему просто повезло: удар был нацелен на кого-то повыше ростом.

А вот дальше началась карусель. И не сказать, что веселая.

Дан оказался высоченным и длинноруким. И руки у него, к сожалению, росли из очень правильного места, так что с ножом и с секирой он управлялся мастерски, сразу захватив инициативу, вынуждая Сергея непрерывно отступать и уворачиваться. Вдобавок дан угадал место, где находился Машег, и держал Сергея точно на линии выстрела. А когда лезвие секиры в надцатый раз лишь на сантиметр разминулось с носом Сергея, тот заподозрил, что длиннорукий дан не спешит его убивать, а осознанно гонит вверх по склону к зарослям, в которых засел Машег.

Чтобы проверить догадку, Сергей качнулся влево-вправо, и секира с идеальной точностью сначала чиркнула по левому плечу, а потом чувствительно приложила обухом по правому. Обухом, не лезвием! Дан куда больше опасался стрелы Машега, чем сабли Сергея.

Это нужно было использовать. Как противник дан Сергею был явно не по уровню. Все навыки, которые Сергей старательно отрабатывал с Харальдом, пасовали перед силой, скоростью и опытом этого викинга. Как боец Сергей здорово уступал самому себе прошлому – в лучшие годы. Уступал телом, но не разумом. А умение думать для воина едва ли не важнее умения действовать.

Когда тебя не хотят убивать раньше времени, это очевидное преимущество. И когда тебя считают наименее опасным из двух, это тоже преимущество. Правда, одноразовое, потому что дан опытен и с чуйкой у него все в порядке.

В общем, у Сергея была только одна попытка, и Сергей ее использовал.

Сделал вид, что поскользнулся, и плюхнулся набок.

Если бы дан хотел его убить, то прикончил бы в ту же секунду.

Но Сергей рассчитал правильно. Он был для викинга не столько противником, сколько живым барьером. И когда барьер «исчез», дан прыгнул влево-вперед, на долю мгновения опередив хлопок тетивы. Скорее всего, он уклонился бы и от второго выстрела…

Но Сергей упал не просто так. Он знал, что будет. И когда дан прыгнул, Сергей, извернувшись, хлестнул кончиком сабли по его босой ступне.

Второго прыжка у дана не вышло. На ноге с рассеченным сухожилием можно стоять. Некоторое время. Но не прыгать.

Вторая стрела Машега тоже прошла мимо цели. Потому что дан, рухнув, покатился к воде.

Сергей вскочил и бросился следом. Но не успел. Потому что стрела раз в десять проворнее человека.

Глава 5,
в которой драккары данов отправляются на дно
Пока Машег (голова его, кстати, перестала болеть, едва он вступил в бой) обшаривал покойников на предмет ништяков, Сергей изучал движимое имущество хёвдинга Тови и его дяди. Имущество было изрядным: два качественно изготовленных драккара в очень приличном состоянии. Сразу видно: ухаживали за кораблями как следует и водили умело. Незначительные повреждения располагались главным образом в надводной части и свидетельствовали о том, что корабли не раз бывали в переделках. Чего и следовало ожидать. В хорошем состоянии были также паруса, снасти, весла и прочее оборудование.

А вот ценностей Сергей не нашел. Ни в сундучках экипажа, ни в оружейных ящиках, ни в корабельных «сейфах» для общей казны. Удалось насобирать от силы килограмм серебра со всех хранилищ. Для большого хирда – сущая мелочь. Помимо денег – еще килограммов под двести оружия и амуниции. Причем далеко не первого сорта.

Главной ценностью были сами драккары, но что с ними делать, Сергей не знал.

Первоначальной идеей было их сжечь, оставив данов без средств передвижения. Но рука не поднималась губить такие прекрасные корабли.

Очень хотелось перегнать их в Белозеро… Но как?

Чтобы идти против течения, нужны гребцы. Минимум десяток на каждый корабль. Можно, конечно, и под парусом, но для этого тоже нужны люди. Сильные люди. Сергею с Машегом даже мачту в гнездо не установить. Все, что они могут, это сняться с якорей и вывести корабли на реку. И плыть затем по течению до того самого волока, где старостой – подлюка Сомик, который едва Сергея не прикончил. Нет, Сергей его тоже порезал неслабо. Если бы не кровоостанавливающие навыки Избора, быть бы Сомику за Кромкой. Однако вернись Сергей с Машегом в деревеньку волочан, радоваться им точно не будут. И нанять гребцов тоже вряд ли получится.

А даже если и получится, не факт, что их с Машегом не прибьют по дороге. Здесь ведь как: объявить себя владельцем имущества – это даже не полдела. Надо еще доказать, что ты достаточно силен, чтобы им владеть.

То есть корабли придется жечь. Или топить, если следов оставлять не хочешь. Технически последнее не так уж сложно. Выгнать драккары на реку, бросить якоря, прорубить днища, и дело сделано. На дно не уйдут, во всяком случае – сразу, сухое просмоленное дерево не тонет, но увидеть притопленные корабли издали будет непросто. И пусть даны гадают, куда делись их драккары.

– Что печалишься, брат?

Машег закончил с трофеями, тоже взобрался на корму, встал рядом.

Показалось: хузарин стал меньше ростом. Нет, скорее, Сергей подрос. Хотя… Маленький-то маленький, а четверых здоровенных нурманов отправил на ту сторону вечности.

– Думаю, что с драккарами делать.

– Как что? На дно их!

– Так жалко! – Сергей погладил отполированный ладонями кормчего румпель.

– Понимаю. Это словно коня убить. Но как иначе? Хотя…

Хузарин задумался ненадолго, а потом родил идею:

– А давай притопим их здесь! А потом, когда возможность будет, вернемся и поднимем. У нас так с лодками делают, если припрятать хотят, а местность открытая.

– Если их здесь притопить, то поднимем их не мы, а даны. Да и как ты их притопишь? Это ж не лодки.

– А мешки здесь есть?

– Полно! – ответил Сергей. – Только почти все – пустые.

– И хорошо! – воодушевился Машег. – Песком их набить – они корабли на дно и утянут.

– А может выйти! – теперь уже и Сергей воодушевился. – Неплохо придумал.

– Так просто же. Если кожаный мешок сеном набить, он плывет, а если песком – тонет. А для песка кожаный – необязательно. Любой сойдет.

А ведь может получиться!

Вот только объем работ оказался куда больше, чем Сергей предполагал. Отогнать драккары дальше в протоку оказалось нетрудно, а вот расфасовать по мешкам несколько тонн песка и камней, распределить по палубам так, чтобы корабли дали приличный крен, но при этом не перевернулись… Вот тут пришлось попотеть. Да и с парусами пришлось повозиться. Оставлять их в воде Сергей не захотел. Сгниют. Когда совместными усилиями, на волокушах, они оттащили свернутые шерстяные рулоны, весящие пудов по десять каждый, подальше в чащу, привязали к стволам и прикрыли ветками, уже рассвело. Зато остальное было более-менее просто: достаточно было выбить просмоленные шнуры, которые прокладывают между досками бортов. В образовавшиеся щели пошла вода, а минут через пятнадцать оба драккара, наклонясь на загруженный борт, ушли под воду. Неглубоко. Нос одного из кораблей даже выглядывал наружу. Но в глаза не бросался, потому что торчал у самого берега, в камышах. Воду, и без того мутную, тут же затянуло ряской. Попробуй теперь отыщи, если не знаешь точного места. Да и вряд ли данам придет в голову, что их корабли не угнали, а утопили в ста метрах от стоянки.

Пусть теперь викинги понапрягают мозги, решая задачку: куда и с кем улетели их «драконы моря».

И заодно пусть поразмыслят о том, куда подевалась их охрана.

Пять трупов из шести Сергей с Машегом утопили тут же, в протоке, насовав под одежду камней. А вот шестого викинга, того, что едва не прикончил Сергея, демонстративно усадили посреди поляны, вырезав из груди стрелу Машега и воткнув вместо нее одно из нурманских копий и вложив покойнику в руку топор поплоше.

Секиру, которой дан гонял Сергея, тот решил прихватить с собой. Качественная вещь. Пригодится.

Закончили они часа через два после рассвета, но Сергей был доволен.

Загадочно получилось.

Вот только устали друзья так, будто сутки бессменно ворочали веслами. Так измотались, что зайца на завтрак, вернее уже на ужин, потому что готовить сил не осталось, Машег сумел подстрелить только второй стрелой. Несмотря на то, что косой спокойно сидел в тридцати шагах.

Сергею очень хотелось поглядеть на данов, когда те обнаружат пропажу кораблей, но даже для него это было бы слишком большой дерзостью.

Поэтому ночь они провели на островке посреди болота. К восторгу обитавших там комаров.

Что, впрочем, не помешало друзьям проспать весь следующий день.

Глава 6,
в которой Сергея обвиняют в убийстве
Утро принесло с собой печаль и радость. Первая – не удалось уберечь доверившихся им девчонок; вторая – от осознания того, что отомстили они данам по полной.

Или нет?

Сергей подавил желание немедленно метнуться к бывшей стоянке данов. Умылся болотной водичкой, освежевал подстреленного Машегом со второй попытки зайца, дождался, пока прогорит костерок, и сготовил шикарное блюдо: жареный заяц с диким луком и черемшой. И все это как следует посолить, благо дефицитной в здешних краях соли у данов было в избытке.

О том, что кто-то может учуять дым, Сергей не беспокоился. Если это будут даны – милости просим. Его самого по болотам шастать научил старый Рёрех еще в той жизни, а данов учить было некому.

Зайца молодые растущие организмы сточили полностью.

Теперь пора. Где-то через часок вечер плавно перейдет в ночь, а идти по болоту в темноте – невеликое удовольствие. Даже если ты помнишь тропу. Сергей еще и за друга опасался. Ухнет в «окно», доставай его потом. И не факт, что получится.

– За мной след в след! – напомнил Сергей, берясь за слегу.

– Можно подумать, тут следы остаются, – проворчал Машег, поморщившись.

После вчерашнего ударного труда двигаться было… неуютно.

Тем не менее болото они преодолели без эксцессов.

И схрон для трофеев, который устроил Сергей, чтобы не тащить лишний груз по болоту, никто не обнаружил.

А через полчаса достаточно стемнело, и они двинулись к разоренной стоянке данов.

Никого и ничего. Брошенный на виду труп пропал. Впрочем, его мог и медведь уволочь. Но вряд ли. Медведь не забрал бы топор.

Зажигать огонь Сергей не рискнул, потому полной уверенности в том, что здесь побывали даны, быть не могло. Но больше вроде некому. Да и логика подсказывала: захватив Заугло, Тови должен был утром непременно отправить команду, чтобы перегнать корабли к городу.

Вопрос: нашли ли даны притопленные корабли?

Ответ: не нашли.

Надо полагать, потому что не искали. Завалить шестерых нурманов может десяток других нурманов. Или варягов. Или равноценный отряд еще каких-нибудь воинов-профессионалов. Ополченцев или охотников потребуется уже полсотни, а простых смердов – и сотни будет мало. Да они и не полезут. Так что вполне логично было предположить: те, кто смог перебить охрану, смогли и драккары угнать. Сергей был уверен: вариант, в котором сторожей убила пара мальчишек, не способных даже мачту в гнездо поставить, даже не рассматривался.

– Что теперь? – спросил Машег. – Пойдем еще кого-нибудь здоровенного убьем?

Азартный паренек.

Впрочем, Сергей и сам теперь был таким. А еще очень хотелось узнать, что сейчас происходит в Заугло.

А в Заугло был праздник. Вернее, пьянка. Аккурат на подворье наместника, как позже выяснилось.

Участвовали в пьянке даны, нурманы Геллира и сам наместник со своими семью подчиненными.

Ворота в городок были открыты. Вход освещался двумя факелами. Рядом, на бревнышке, сидел отрок с копьем. Вернее, дренг, потому что это был Кёлль – один из Геллировых младших.

Рожа у дренга была грустная. Надо полагать, ему тоже хотелось бухнуть и пожрать от пуза.

При виде Сергея и Машега дренг вскочил, но Сергей универсальным жестом продемонстрировал пустые ладони, и боец опустил копье.

– Узнал? – поинтересовался Сергей. – Молодец! Давай выкладывай, что тут было.

А было, как оказалось, интересно. И разнообразно.

Поначалу парни Геллира думали, что драки не избежать. Ярл велел своим держать руки на оружии. Прошлой ночью они даже попытались уйти. И ушли бы, но пока половина данов грабила городок, вторая заняла причал, к которому был пришвартован корабль Геллира.

Вступать в бой ярл не рискнул, хотя Дёрруд, который командовал блокирующим отрядом, явно его провоцировал.

Геллир Свирепый, однако, поступил вопреки своему прозвищу и, по мнению дренга, оказался прав. А на следующий день даны резко подобрели. Например, освободили наместника и его людей, которых, судя по вчерашним разговорам, намеревались предать мучительной смерти. Произошло волшебное превращение данов из типичных викингов в почти нормальных людей. Они перестали насиловать женщин и терзать граждан. Грабеж тоже прекратили, хотя возвращать награбленное не собирались. Да и кто рискнул бы заикнуться о подобном?

Дренг слыхал от Оттара Рыбака, кормчего ярла Геллира, что хёвдинг данов готов пойти на службу к Стемиду, если условия будут достаточно хороши. Если это правда, то он, дренг Кёлль, подарит по петуху Тору, Одину и Перуну. Кто бы из этой тройки ни вразумил данов, он, несомненно, спас и Кёлля, и всех его товарищей по хирду, потому что, если бы даны пожелали их всех убить, так бы оно и вышло.

– Мы зайдем? – спросил Сергей.

– Как хотите. Сказано: пускать всех.

– А выпускать?

Кёлль мотнул головой:

– Не-а. Но вас, если что, выпущу.

– Да кто тебя спросит, – проворчал Машег по-хузарски.

– Убежать можно и через стену, – заметил Сергей на языке нурманов.

– Возы через стену не перекинешь, – резонно возразил Кёлль.

Ну да. Здесь же ярмарка. Была.

Остался последний вопрос:

– Обо мне спрашивал кто?

– Ага! Говорили: ты кого-то из данов убил. Так зайдете?

И лыбится.

– И чему ты радуешься? – вкрадчиво поинтересовался Сергей.

– Брат, если ты узнал, что хотел, давай убьем этого дристуна, пока он не побежал доносить, – предложил Машег. По-нурмански.

И впрямь дристун. Губа задрожала, попятился…

– Сегодня тебя не убьют, трус.

Из темноты выступили трое. Даны.

Сергей убрал руку с сабли.

Неизвестно, каковы остальные двое, но и этого одного точно хватит, чтобы прикончить и его и Машега. Дёрруд.

– Думал, не увижу тебя больше, Дерзкий.

– А я вот пришел! – Сергей улыбнулся как можно более нахально. – Неправильно это: пир – и без нас!

– Каков, а? – Дёрруд ухмыльнулся. – Ну пойдем, попируем. А ты бди, как тебя?

– Кёлль, – робко пробормотал дренг.

– Бди, Кёлль Мокроштанник!

Даны заржали, а Сергей, не дожидаясь команды, шагнул в ворота.

Если даны знают, что они с Машегом причастны к пропаже драккаров, тогда им кирдык. Причем очень неприятный.

Но интуиция подсказывала: знали бы, обошлись бы куда жестче. И уж точно без шуточек.

А ничего так Дёрруд пошутил. Не было у парня прозвища, а теперь – есть. Да еще такое… запоминающееся.

Сергей захихикал. Во всем можно найти положительные эмоции.

Пока ты жив.

– Где вы их изловили?

– Мы не ловили, хёвдинг. Они сами. Дерзкий сказал: хотят с нами попировать.

Тови-хёвдинг удивился. Аж бровь приподнял:

– Сами? Слышишь, дядя? Эти волчата убили моего хирдмана, а теперь хотят со мной за одним столом сидеть?

– Твоего хирдмана? – Сергей вдруг сообразил, о ком речь, и страх ушел. Хёвдинг не знал о кораблях. – Твоего хирдмана? Убил? Не припомню такого. Дрался, да. Вот с ним, – Сергей показал на Дёрруда. – Но не убил. Его убьешь, как же!

– Дерзкий и есть, – одобрительно заявил Дёрруд.

– Его звали Клёнг Прыгун, – вмешался дядя Вандиль. – Не отпирайся. Вас видели, когда вы убегали в лес.

– Ах этот! – Сергей взял со стола чью-то глиняную кружку, потянулся к кувшину, но один из данов вышиб ее ударом ладони.

– Говори, если есть что сказать! – прорычал хёвдинг.

– Вообще-то я его не убивал, – сообщил Сергей.

Он понимал, что его в любой момент могут зарезать или сделать что похуже, но страха не было. Совсем.

– Он убил, да. Тир[7] мою убил. Она красивая была. Глаза – как вода во фьорде в ясную погоду. Копье в нее метнул и убил. Я с ним не воевал. Ничего дурного меж нами не было прежде. Я за твоим столом сидел, хёвдинг. Это все видели. Ты спросил: почему я пришел, хёвдинг? Вот тебе и ответ. Я бы понял, если бы между моим конунгом и тобой была вражда. Когда война, чужое перестает быть чужим и превращается в добычу. Но я вижу: вот сидишь ты, вот – Геллир-ярл и другие люди Стемида-конунга. Однако твой человек убил мою тир. Возможно, я слишком молод и не знаю всех законов. Может, в твоей стране есть закон, который разрешает бить копьем в спину чужих наложниц?

– Значит, ты убил его за то, что он убил твою девку? – уточнил Вандиль.

– Я же сказал, что не убивал его! – возмутился Сергей. – Я мог бы с ним сразиться. Мог бы пустить в него стрелу, но, признаюсь тебе, хёвдинг, я растерялся. Только что мы сидели за одним столом, и вдруг подбегает твой человек и бросает копье в спину моей тир. Мне следовало драться, да. Но я подумал: это берсерк. Я побаиваюсь берсерков, – сообщил Сергей доверительно. – Я знаю одного, Харальда Скулдисона. Мы сражались вместе. Берсерк – это страшно, хёвдинг. Он убивает всех вокруг, и убивает очень быстро. Поэтому, – Сергей изобразил смущение, – мы с другом решили отступить. На крышу. А твой хирдман, он погнался за нами. Он грыз зубами рукоять топора и рычал. Но клянусь молниями Перуна, я не касался его железом. Я отпихнул лестницу, по которой он лез на крышу, и мы убежали. Вот и всё.

– То есть ты просто отпихнул лестницу? – недоверчиво уточнил Тови.

– Да.

– Он врет! – возмутился один из данов. – Когда мы подоспели, Клёнг лежал на земле со сломанной шеей…

– Постой-ка! Ты хочешь сказать, что этот лисенок сломал шею Клёнгу Прыгуну? – перебил Дёрруд. – Да у него шея была толще моей ляжки!

– Это так, – согласился дан-свидетель. – Но шея Клёнга была сломана, а эти, – кивок в сторону Сергея и Машега, – удирали в лес.

– Но девка мертвая там тоже была, – вступил в разговор еще один дан. – И копье у нее в спине было. И это было копье Клёнга.

– Да какая разница? – возразил первый. – Клёнг мертв, а эти удирали! Зачем они тогда удирали, если ни при чем?

– Да малые потому что! Он же сам сказал! – вмешался второй. – Решили, что в Клёнга дух Всеотца вошел. Ты ж помнишь: у него в зубах секира была и рот весь в крови.

– Выходит, не соврал малой, – веско уронил Дёрруд. – Не убивал он Клёнга. Тот сам убился.

– Не убился б, если б Дерзкий его не толкнул, – не согласился с выводом первый свидетель. – А что упал неудачно…

– Удача – от богов, – наставительно произнес Дёрруд. – Все это знают. И неудача – от них же.

– Хочешь сказать, боги Клёнга убили? – не сдавался первый свидетель. – С чего бы им Клёнга убивать? Он богам божье всегда отделял. Мы все это знаем.

– Что ты знаешь, тупица? – свирепо рявкнул Дёрруд. – Мы вот долю Кнуду-конунгу тоже всегда отделяли. Но что-то добра от него не увидели!

Довод пришелся в тему. Народ одобрительно заворчал.

– Так то боги, а то конунг!

Вот же упрямый. Сергей присмотрелся к нему внимательнее… Обычный викинг. Борода лопатой, морда угрюмая. И незнакомая. Ничего плохого Сергей вроде ему не делал. Может, дан этому Клёнгу родич?

– Точно Убийца сказал: тупица ты! Боги, по-твоему, справедливей людей?

Это опять вступил второй свидетель. И он поднял тему, которая, как выяснилось, взволновала всех. И не только данов. Развернулась такая бурная дискуссия, что о Сергее с Машегом просто забыли.

Но хёвдинг напомнил. Рявкнул разок, и все замолчали. Но заговорил не он, а Вандиль.

– Вина этого человека, – Крепкая Сеть ткнул толстым пальцем в сторону Сергея, – очевидна. Однако воля богов тоже очевидна. Не мог Клёнг просто так убиться, упав с лестницы. Потому верегельд за смерть Клёнга должен быть уменьшен. Тем более что он тоже понес убытки, ведь Клёнг убил его тир. Пять марок, полагаю, довольно. Есть у тебя пять марок, Вартислейв?

– Есть. Но с собой только три наберется.

Пять марок у них с Машегом были, но демонстрировать богатство не хотелось. Зная этих корыстных гадов. Покажешь, что не всё отдал, еще на что-нибудь штраф наложат.

– Я добавлю недостающее.

Наконец-то Геллир рот открыл.

– Тогда решено, – заявил Вандиль. – Поскольку родни Клёнга среди нас нет, то верегельд следует выплатить хёвдингу, который всем нам – отец.

Нельзя сказать, что это «решение» пришлось по душе хирдманам, но протестовать никто не рискнул. Даже туповатый свидетель.

Сергей тоже не особо расстроился. Пять марок – сумма немаленькая, но примерно столько же серебра они выгребли из ящиков на кораблях данов. А уж в сравнении со стоимостью самих притопленных до лучших времен драккаров…

Хотя имей Сергей возможность отмотать время назад, поменял бы оба на жизнь доверившейся ему девочки.

Глава 7,
в которой Геллир-ярл пытается получить компенсацию, а Сергей – узнать правду
Сергей ожидал, что Тови попробует отжать корабль у Геллира, но ошибся. Хёвдинг сообщил, что намерен двигаться от Заугло к Белозеру пешком. Даже уговорился с заугловским наместником, что тот обеспечит проводников.

О пропавших кораблях не было сказано ни слова. Геллиру оставалось только гадать, почему даны, вопреки привычкам и логике, предпочли сухой путь – водному. Но вопросов он задавать не стал. Получив «добро» от Тови, тут же отчалил с максимальной скоростью. Вдруг вождь данов передумает и нападет?

Сергей с Машегом получили обещанные места на палубе. Их даже к делу пристроили: следить за рекой. Вдруг погоня обнаружится?

Погони, естественно, не было. Зато Сергей обратил внимание на интересный факт: когда они уходили, на сторожевой вышке Заугло маячило целых два дана. И даны очень внимательно следили за драккаром Геллира, до тех пор, пока тот не скрылся за очередной излучиной. Впрочем, Сергей готов был поспорить: наблюдатель данов не покинул пост и после того, как драккар оказался вне зоны видимости. Тови Торвисон желал убедиться, что Геллир ушел именно к Белозеру и не имеет отношения к пропаже драккаров.

Не исключено, что именно поэтому ярлу и позволили уйти. Вдруг наведет на пропавшие корабли?

Само собой, делиться предположениями Сергей не стал.

Равно как и сомнениями по поводу намерений данов. Да, они остались без кораблей, но не факт, что они станут служить Стемиду. Кораблей он им точно не даст. И грабить не позволит. Так зачем им драться за чужого конунга? За не слишком большую кучку серебра? Да они здесь за месяц больше награбят.

Впрочем, посмотрим. Шанс, что даны всё-таки заявятся в Белозеро, был, и немаленький. Грабить местные городки для таких вояк – дело нехитрое. Но как потом добычу домой доставить?

До варяжской столицы Сергей с Машегом добрались, можно сказать, с комфортом. Средневековым, разумеется. Греблей их особо не утруждали. Выделяли время от времени одно весло на двоих, да и то по инициативе самого Сергея.

Сергей опасался, что ярловы бойцы станут их задирать – из-за Геста, который был их товарищем, но агрессии к друзьям никто не проявлял. Похоже, как только они оказались на палубе, их тут же зачислили в «свои». А между своими в виках – никаких конфликтов. Без этого нурманы никогда не смогли бы стать великими мореплавателями. Несколько десятков суровых убийц могли уживаться на тесном пространстве палубы только при наличии еще более суровых законов, регламентирующих их походную жизнь.

В общем, плаванье проходило мирно. Более того, Сергей с Траином, можно сказать, сдружились. Бывший недруг перестал исходить спесью и сразу превратился в очень неплохого парня: веселого, неглупого, в меру авантюрного. То есть по характеру очень похожего на Машега, только крупнее раза в полтора. И еще с луком нурман был не особо хорош. Зато с железом управлялся весьма умело. С Сергеем они бились практически на равных. Превосходство Сергея в технике Траин компенсировал за счет природной силы и быстроты. Хотя не стоило забывать, что молодой нурман упражнялся с железом с пяти лет, а Сергей в его нынешней ипостаси взял боевое оружие в руки меньше двух лет назад.

Впрочем, и бились они не выкладываясь, а так, для практики и удовольствия. Сергей даже поддавался время от времени. Из соображений дипломатии.

В дружелюбной атмосфере Сергей расслабился. Но не настолько, чтобы рассказать Геллиру о притопленных драккарах.

Веры ярлу не было. Нурманский ярл – это нурманский ярл, и настоящего доверия между ними не будет никогда.

А еще Сергей помнил о разграбленном селении Марвы. Если Геллир еще и разбойничает на землях своего родича Стемида…

Немного прояснить этот «тонкий» вопрос Сергей рискнул, только когда они оказались в виду стен белозёрской столицы. Да и то лишь потому, что именно в это время ярл решил Сергея немного попрессовать.

– Ты мне должен, – очень дружелюбно напомнил Геллир, отозвав Сергея в сторонку.

– Я помню, – ответил тот, удивленный и даже немного обиженный подобным напоминанием. – Две марки.

– И не только. Ты лишил мой хирд двух бойцов.

– Я лишил?

Выставленные из Геллировой команды Гест и Валь залечивать раны в Заугло не остались. И доставить их в Белозеро тоже не попросили. Наняли телегу и убрались из городка в неизвестном направлении. Но при чем тут Сергей? Ярл сам так решил.

Геллир вопрос проигнорировал.

– Это важная потеря для меня!

Он стоял почти вплотную, смотрел сверху вниз, давил превосходством.

«Эх, когда я уже наконец вырасту?» – подумал Сергей, с печалью вспомнив свои прежние метр девяносто два.

– Хочешь сказать, ярл, что твой хирд без пары хирдманов стал слабым? – осведомился он, немного отодвигаясь.

Признать слабость Геллир не мог. Принципиально. Пришлось изворачиваться.

– Мой хирд по-прежнему крепок, Дерзкий. Но сила древа – в цельности его ствола, а слава его – в обилии его кроны. Хускарлы – его ствол. Дренги – его крона.

Ишь ты. Искусство складывать стихи считается одним из достоинств благородного нурмана. И не зря. Когда надо взвешивать каждое слово и отвечать за любое неудачно использованное, умение выражаться образно и неопределенно – более чем полезно.

– Из-за тебя мне пришлось избавиться от Геста, – сообщил ярл. – Значит, ствол моего хирда ослабел, а без его брата крона пусть и самую малость, но оскудела. И может статься, именно этой малости не хватит, чтобы уберечь землю моего брата Стемида от беды. И я подведу брата и конунга, что будет огромной потерей для всех. Ты ведь не станешь с этим спорить?

Ишь как завернул. Но Сергей в подобных диспутах еще в прошлой жизни не то что собаку – не одну волчью стаю схарчил. Причем не фигурально, а практически. Неужели Геллир забыл, что Сергей тоже умеет общаться по местным «понятиям», то бишь оперировать законами средневекового обычного права[8]? Ну так самое время ему напомнить.

– Спорить не стану, – согласился Сергей. – Подведешь Стемида – и это дорого тебе обойдется.

– Вот видишь! – обрадовался Геллир. – Очень дорого. И всё из-за того, что по твоей вине я лишился двух хирдманов! Очень дорого, но я удовольствуюсь десятью марками. Причем вместе с теми двумя, что я заплатил, выручив тебя из беды. Разве это не справедливо, Вартислав Дерзкий?

И лицо такое радушное-радушное. Так и хочется сказать «да» и заслужить одобрение целого ярла. И пацан Варт наверняка сказал бы.

Но не князь-воевода Серегей. Которому вот прямо сейчас пришла в голову превосходная идея.

– Не подумай, Геллир-ярл, что мне жаль десяти марок тому, кто поддержал в трудный час, – произнес Сергей, выразив голосом максимальное уважение. – Но как раз сейчас мне понадобятся все деньги, что у меня есть.

– Уж не жениться ли ты намерен, Дерзкий? – пошутил ярл.

А может, и не пошутил. Здесь для женитьбы возраст имеет второстепенное значение. Женятся и в двенадцать, не то что в четырнадцать.

– Ты мудр, Геллир-ярл, – польстил Сергей. – Умеешь заглянуть в будущее. Но нет, жениться я пока не стану. Что я за жених без собственного дома? А вот домом обзавестись хочу. И не просто домом, а купить подворье здесь, в стольном граде Стемидовом. Как думаешь, не откажет мне князь, дозволит жить в его столице?

– Вот у князя и спроси, – проворчал ярл.

Роль богатенького буратины имеет и минусы. К примеру, если рядом с тобой оказался нурман, который проведал о твоих богатствах, то он постарается не упустить шанс забраться в твой кошель. И этому нурману стоит знать, что твои деньги нужны тебе самому. Причем на действительно важное дело.

А и сама идея – прекрасна. Как только она раньше в голову не пришла! Кто сейчас Сергей? Четырнадцатилетний мальчишка-сирота. Его семья – дружина. Его дом – казарма. И это нормально. Дренг может жить в казарме. А вот гридню такое уже невместно. У гридня должен быть дом. И обычно дом у гридня есть. Потому что он хоть и считается княжьим, но кровная родня у него тоже имеется. А если у него, как, например, у Сергея, родовичей нет, то и быть ему, гридню, – родоначальником. Уже не сиротой, а старшим в роду. Согласитесь, это звучит намного солиднее, чем «безродный». Собственно, один раз Сергей уже был таким, старшим. В прошлой жизни. Правда, там он сначала подрос до десятника. А кто ему мешает здесь немного опередить события. Сначала – дом, потом – повышение по службе. Как только у Сергея появится собственная недвижимость в столице, положение его тоже упрочится. Глядишь, и в гридни наконец-то опоясают. Опять-таки, имущество будет куда складывать и народ полезный селить. В казармах-то особенно не расширишься.

Правда, для того чтобы обосноваться в столице, одних денег недостаточно. Нужно еще одобрение князя. Тем более когда покупатель – четырнадцатилетний отрок. Но Сергей надеялся, что одобрение будет. Проявил себя достойно, потенциал показал. Стемид неглуп и перспективу видеть умеет.

Впрочем, уговорить князя – дело ближайшего будущего. А сейчас надо уболтать Геллира. Чтобы тот не обиделся из-за выхваченного прямо изо рта пряника. Намекнуть, что со временем пряник может превратиться в пирог. Ну и кнут показать этак невзначай. Нет, угрожать прямо Свирепому нельзя. А вот продемонстрировать знание кое-каких неприятных секретов – лишним не будет.

– Можешь не сомневаться, ярл: я не забуду о твоей поддержке! Отдарюсь, как подобает. Верну долг чести сполна, тебе, ярл, или твоему сыну, если Один призовет тебя к себе!

Вот так. Пафосно и неопределенно. Долг признан, но время возврата – как бы на усмотрение должника. Может, через год, а может, через двадцать. Но точно не сегодня.

– Я всегда возвращаю долги, – быстро, раньше, чем ярл успел перехватить инициативу, продолжил Сергей. – И я могу быть полезен. Вспомни: я уже оказал тебе услугу.

– Было такое, – признал Геллир. – Потому ты сейчас здесь, на моем корабле. Однако…

– Я сейчас не о Торвисоне и его людях, ярл, – перебил Сергей. – Я сейчас – о Гесте и его брате. Как верно ты сказал, ярл: хирд – он как дерево, и хускарлы – его ствол. Не иначе часть того меда, которым Всеотец одаривает скальдов, досталась и тебе.

Тут Сергею пришлось подвинуться. Его потеснил дренг, перебросивший через борт кранец: мешок, набитый овечьей шерстью.

– Еще недавно Гест был частью древа твоего хирда. До того, как ты отказал ему в крове и палубе. И ты сделал это из-за меня, так?

– Так, – без особой охоты признал Геллир. Он не знал, куда клонит Сергей, но догадывался, что совсем не в сторону получения ярлом десяти марок.

– Гест был частью ствола твоего хирда, – еще раз повторил Сергей. – И именно благодаря мне ты узнал, что он – не тот, кто укрепляет древо. Он ставил себя выше тебя, своего ярла. Он был тем, кто не только сам может угодить в беду по глупости или от тщеславия, но и навлечь беду на тебя, ярл, и на тех, кто тебе верен. Он был гнилью в стволе, Геллир-ярл. А если в стволе завелась гниль, ее следует вырезать раньше, чем она распространилась на всё дерево! А она распространилась бы, потому что Гест привлекал к своим проделкам не только своего брата, но и других твоих дренгов. И даже твоего сына. И когда ты увидел, как обстоят дела, то поступил так, как и подобает благородному ярлу: навсегда избавился от гнили. И я оказал тебе услугу, когда заставил Геста показать, каков он есть. Разве за это не полагается вознаграждение? – Сергей хитро улыбнулся.

Ярл тоже улыбнулся. И тоже иронически.

– Ты умеешь плести языком, Варт Дерзкий, но в твоих словах нет правды. Гест не был гнилым. Да, он не слишком умен и слишком горд. Но это не те качества, которые мешают человеку быть моим хирдманом. Гест был храбр в бою и верен мне. Да, он распустил язык и наговорил такого, что мне пришлось его прогнать. Но не будь он ранен и не переживай так из-за того, что его брат стал калекой, он бы не повел себя как попавшая в капкан лисица. А ведь это ты его ранил, и брат его стал калекой тоже из-за тебя. И выходит так: у меня было два верных бойца, а теперь их нет. И говорить тут не о чем.

– А по-моему – есть, – не согласился Сергей. – Если уж говорить о верности… Верный не стал бы грабить и убивать тех, кого должен защищать… Нет, ярл! – остановил Сергей собравшегося возразить Геллира. – Я сейчас не о себе и не о моем друге, которого Гест покалечил год назад. Это известно, и за это твой бывший хирдман уже заплатил. Я сейчас об одной деревеньке, что была разграблена…

Сергей сделал паузу, но Геллир не стал его перебивать. Он слушал очень внимательно. И не менее внимательно смотрел. Впрочем, Сергей тоже был внимателен. Потому что по реакции ярла надеялся понять, замешан ли тот в противоправных действиях.

– …И я точно знаю, что одним из тех, кто ее ограбил, был Гест!

– Продолжай, – уронил Геллир.

– Они убили всех. Кроме одной девчонки, которая так перепугалась, что у нее отнялся язык.

– Так бывает, – признал ярл. – Но это не страшно. Немую можно продать дороже. Я знавал тех, кто вырезал у трэлей языки, чтобы не болтали лишнего.

– Ее не продали и не убили тогда, – сказал Сергей. – Она спряталась, и ее не нашли. Она подросла и пришла со мной в Заугло.

– …И ее убил хирман Тови Торвисона, – подхватил Геллир. – И за это Вандиль скостил тебе часть верегельда.

– Да, – подтвердил Сергей. – Но Вандиль не знал, что копье это было брошено не в нее, а в меня. Девушка прикрыла меня собой.

– Достойный поступок, – одобрил ярл. – Удивительный для рабыни.

– Да. Но так же удивительно, что незадолго до этого она снова заговорила. Когда увидела Геста. Она узнала его! И при свидетелях объявила, что он убил ее родню.

– И что с того? – пожал плечами Геллир. – Из тех, кто мог бы сказать такое мне, можно выстроить колонну в четверть мили длиной.

– Не сомневаюсь в твоей доблести, Геллир-ярл… – Сергей сделал паузу. – И сколько в этой шеренге данников нашего князя, чьи дома ты разорил втайне от него?

Доброжелательное выражение вмиг слетело с бородатой физиономии ярла:

– Повтори то, что сказал.

– Я всего лишь спросил, – Сергей постарался, чтобы голос его звучал как можно невиннее. – И спросил потому, что вырезанный Гестом и другими разбойниками род был как раз из данников Стемида. Нет-нет, благородный ярл! Я не говорю, что разбой учинен с твоего ведома! – Сергей поднял обе руки, будто защищаясь. Как будто поднятые ладони могли защитить его от гнева Геллира Свирепого. Да и ничто не защитило бы, честно говоря, пожелай ярл его убить. Вот только вряд ли он это сделает сейчас, когда столько глаз смотрит с берега на подходящий к причалу драккар. Сергей не зря затеял этот разговор именно сейчас.

– Однако даже если ты не знал о разбое, ярл, за все, что сделал твой хирдман, князь вправе спросить с тебя.

– Девка мертва, – спокойно произнес Геллир. – Но будь она жива, она могла болтать что угодно. Кто верит рабыне?

– Я ей верю, Геллир-ярл. А ты веришь мне. Разве этого нам с тобой недостаточно? – Он специально выделил голосом это «нам». Прямой намек на то, что он не собирается делиться историей Марвы еще с кем-то.

Похоже, ярл понял намек. И сделал выводы.

– С тобой интересно беседовать, Вартислав Дерзкий. – Вроде похвалил, но лицо по-прежнему каменное. – Никогда не знаешь, что принесет беседа с тобой. Что ж, покупай свое подворье, дренг. И зови на новоселье. Возможно, я приду.

Прозвучало двусмысленно. И опасно. Нет, ярл не нахмурился. Он даже изобразил что-то вроде улыбки. Но глаза… Они были очень недобрыми.

Однако Сергею было уже все равно.

Потому что на причале он увидел Рёреха. И Прастена. И еще с десяток парней, которых он точно мог назвать своими друзьями.

А что ему с такими друзьями какой-то там ярл без ярлства?

Сергей засмеялся и подмигнул Машегу, который с беспокойством наблюдал за их с Геллиром беседой.

Всё хорошо, дружище. Мы дома.

Глава 8,
в которой Сергей выясняет, что купить дом в Белозере – непростая задача, а Рёрех узнает о датских кораблях
– Дом в городе? – Стемид удивился. – Ты уверен?

– Хочу связать свою судьбу с твоей славой, княже, – подольстился Сергей. – Не откажи в милости!

Стемид сначала нахмурился… потом ухмыльнулся.

– А давай я тебя женю, – предложил он. – Родни у меня в избытке, а дочерей незамужних у них – и того больше. Хочешь – хоть с животом возьми, чтоб точно плодовита была.

То была не издевка, а вполне продуманное предложение.

– В чужой дом не пойду, прости, княже, – отказался Сергей. – Твоя власть надо мной да еще власть твоего сына. То мне незазорно. А другой не надобно. Жениться буду – в свой дом невесту приведу.

– Я предложил, – похоже, Стемид немного обиделся. – А подворий свободных в моем городе нет. Так что и дозволение тебе мое – ни к чему.

– А дашь, если будет? – осторожно спросил Сергей.

– Рёрех о тебе хорошо говорил. Наградить тебя просил и своей рукой в гридни опоясать. Сказал: мог бы и сам, но от меня честь выше. Гридь тоже говорит: достоин. Награжу. Завтра. Ступай.

Значит, все-таки обиделся.

Но выбора не было. Если уж жениться по расчету, то расчет должен быть правильный. На дочери кого-то из первых лиц, а не когда седьмая вода на киселе.

Впрочем, Сергею есть что предложить для восстановления авторитета.

– Не знаю, говорил ли с тобой Геллир-ярл о данах, – начал Сергей осторожно.

Короткий кивок. Для Стемида их разговор окончен.

– А сказал ли он тебе, что даны захотели присоединиться к тебе, потому что он, Геллир, их уговорил?

Внимательный взгляд. Пожалуй, даже заинтересованный.

– Я был там, – сказал Сергей. – Сидел с данами за одним столом. Говорил с ними. Слышал, как они собирались разорить Заугло. Видел, как Геллир к ним присоединился. Я его понимаю. Свой хирд дороже чужого города.

– Рискуешь, Вартислав, – глаза князя сузились. – Геллир – брат мне.

– Шурин, – уточнил Сергей.

Понимал: по краю ходит, но остановиться не мог.

– Даны уже грабили Заугло, когда узнали о пропаже своих кораблей.

– Что?

Ух ты! Оказывается, Геллир не сказал, что даны теперь – «безлошадные». Хотя, может, он и сам не знал.

– Сядь, – скомандовал князь. – Эй, отрок!

В дверях возник дружинник, карауливший по ту сторону палаты.

– Рёреха и Трувора сюда! – и Сергею: – При них расскажешь, пусть послушают.

О том, что врать не стоит, не предупредил. И так понятно.

И что Сергей отметил особо: Рёрех был назван раньше старшего брата.

Это могло быть случайностью… Или нет.

Сергей выложил всё, что знал. За одним исключением: о потопленных драккарах и их с Машегом участии в этом свершении он деликатно умолчал. Просто сообщил: подслушал у данов, что, пока те грабили Заугло, кто-то угнал их корабли. Причем это точно не Геллир, потому что в это время ярл с хирдманами тоже были в Заугло. Грабили ли они вместе с данами? Этого Сергей не знал. Что же до судьбы гарнизона (этот вопрос был задан одним из первых), то, насколько известно Сергею, их сначала намеревались убить, но потом, когда стало понятно, что уйти с добром не удастся, потому что не на чем, Тови-хёвдинг из грозного победителя превратился в друга и заявил, что готов служить Стемиду со всем старанием, пока не удастся подыскать вариант получше. Ну а можно ли ему верить…

В обсуждении последнего вопроса Сергей участия не принимал, потому что его отправили восвояси. Но главного он добился: расположение Стемида вернул.

– Отец сказал: ты хорош, – сообщил Сергею Рёрех, вернувшись. – А еще сказал, что чует: что-то ты утаил. Мне скажешь?

– Скажу. Но не здесь, – понизив голос, ответил Сергей и показал глазами на компанию дружинников, старательно делавших вид, что не подслушивают.

– Пойдем-ка на пристань, – сказал княжич, вновь цепляя к поясу меч, и добавил, повысив голос: – Прастен хотел тебе что-то передать.

– Корабли данов. Я их спрятал, – с ходу ошарашил Сергей княжича.

И выложил всё как есть, уже ничего не скрывая.

– Ох ты, земная сила! – восхитился Рёрех. – А я отца уговаривал данов принять, если они придут. Что ж ты раньше не сказал? Отец бы тебя наградил.

– Я – твой человек, – строго произнес Сергей. – Я говорю тебе, а ты решаешь, кому еще можно рассказать. Но по мне, так больше никому и не надо.

– Два драккара, – Рёрех пропустил между пальцами пшеничную прядь на макушке. – Не верится даже.

– Они теперь твои, – скромно сообщил Сергей.

Приятно делать такие роскошные подарки. Если удастся поднять корабли данов, то его флотилия удвоится. Это если по количеству единиц, а если заполнить все корабли воинами, то дружина Рёреха станет в три раза мощнее.

– Надо их поднять до холодов, – озабоченно произнес княжич. – Лежать под водой им не на пользу.

По тому, как Рёрех это сказал, Сергей понял, что тот уже считает корабли своими.

Сказал – и нахмурился. Сообразил, что подъем – это второй вопрос. Первый: что делать с данами, если те всё-таки заявятся?

Вряд ли те обрадуются, когда узнают, что их драккары присвоили варяги.

Нет, вывернуться можно. Даже так, что и по закону не подкопаешься. Например, объявить, что отбили у разбойников. Добыча – святое. Хотите – выкупайте.

И тоже никакого риска. Выкупить корабли данам не на что. Тем более по здешним ценам. В Белозере корабли тоже строят, но в куда меньшем количестве, чем, скажем, в Бирке[9]. Да и качество не то. У нурманов и древесина получше, и мастера тоже. И неудивительно: нурманским верфям не одна сотня лет. И производство – будь здоров. Потому и цена на нурманские кораблики тут раза в полтора дороже, чем в каком-нибудь Хедебю.

Однако получив вместо украденных драккаров обидный шиш, даны вряд ли останутся довольными. В драку не полезут, но затаят. И не надо быть ведуном, чтобы предсказать: отомстят при первой же возможности.

Так что поразмыслить было над чем. Сергей размышлять княжичу не мешал. Ждал.

– Сами мы с данами не управимся, – наконец решился тот. – Надо отцу рассказать.

– Не прост твой отрок, ой не прост, – покачал головой Трувор. – Самое главное от нас утаил.

– Не от меня! – мгновенно отреагировал Рёрех.

– Оставь, сыне, – вмешался Стемид. – Вартислав правильно поступил. Он у Рёреха в дружине, а не у тебя. От Рёреха же таить не стал. Всё по Правде.

– По Правде, да неправильно. Отрок до пятнадцатой своей зимы не дожил, а уже решать: что говорить своему князю, а что нет.

– Ты на годы его не гляди! – воскликнул Рёрех. – Без него мы бы все там, с Самкерце, остались. Не будь Хельгу нам родичем…

– Но он нам родич! – перебил Стемид. – А что с ним ухо востро держать надо, так это не новость. Геллир нам тоже родич, а веры ему – на клок шерсти собачьей. Заугло защитить даже и не помыслил.

– Однако польза от Геллира есть, – рассудительно произнес Рёрех. – Что ему свой хирд дороже Заугло, так это неудивительно.

– За стенами они бы от данов отбились, – буркнул Трувор.

Геллира он недолюбливал. Тот приходился Стемидычам родным дядей, а вел себя с сыновьями сестры как с чужими.

– Корабль за стену не спрячешь, – напомнил Рёрех. – Даны его корабль забрали бы наверняка.

– Удивительно мне, – сказал Трувор, – почему даны не забрали его драккар, когда остались без кораблей.

– Потому, братец, что данов – под сотню, а драккар у Геллира – на четырнадцать румов, – не задумываясь ответил Рёрех.

Трувор поразмыслил…

И кивнул, соглашаясь.

Стемид встал и прошелся по палате. Здесь, в столице, он мог жить в тереме и видеть двор из окна. И двор, и озеро. Куда лучше, чем полумрак и духота длинного дома. Однако на морском побережье слишком злые ветра, чтобы строиться иначе.

Князь повернулся к сыновьям:

– Так что с данами будем делать?

– Геллир их позвал, – сказал Рёрех. – Твоим именем позвал. Он – наш родич. Он позвал, мы должны бы их принять, но будет ли это правильным? Думаю, Геллир позвал данов не только потому, что хотел укрепить твою дружину, а от того что не мог с ними драться.

– Драться он мог, – возразил Трувор. – Струсил он. Еще неизвестно, как повели бы себя даны, если бы Геллир проявил доблесть.

– Вартислав сказал: даны были готовы убивать. Геллир сумел с ними договориться, – возразил Рёрех.

Стемид видел: сын очень хочет избавиться от данов, но при этом не может не быть справедливым. Отличное качество для воина.

А вот для правителя – не очень. Ничего, со временем эта юношеская «правда» из него уйдет.

– Варт сказал: даны собирались ограбить ярмарку и городок, когда они еще не знали о Геллире и его людях, – продолжал Рёрех. – А Геллир предложил им пойти под отцову руку, еще не зная, насколько они сильны.

– А еще он защитил твоего Вартислава, – в свою очередь, напомнил Трувор. – Но сейчас это уже неважно.

– Согласен, – кивнул Рёрех. – Важно другое: нужны ли эти даны нам? Они прожорливы и беспокойны.

– А какими беспокойными они станут, когда узнают, что ты прибрал их корабли! – засмеялся старший сын Стемида.

Князь с одобрением посмотрел на сына. Его первенец был безудержен в бою, но умел и думать. Хотя и не так хорошо, как Рёрех.

– Значит, они не должны это узнать! – заявил Рёрех. – Я уведу корабли к морю и оставлю там зимовать. А отказывать данам нельзя. Таких зверей надо держать под присмотром. А еще лучше – натравить на других зверей.

– Если зимой на чудинов заволочских пойдем, даны пригодятся, – сказал Трувор.

– А мы пойдем?

Братья посмотрели на отца.

– Поглядим, – уклонился от прямого ответа Стемид.

– По зимникам хорошо идти, быстро, – мечтательно произнес Трувор.

Он немного завидовал брату, который вернулся с юга с большим прибытком и вдобавок почти заполучил пару больших драккаров. Трувор очень надеялся, что зимой сумеет показать, что он не хуже брата.

Стемид с ответом не торопился, думал. Варягов заволоцкие не трогали. Но частенько обирали саамов, которых Стемид предпочитал обирать сам. Вражды тем не менее между варягами и ближними заволоцкими не было. Дружбы, впрочем, тоже. А вот взять на них можно было очень неплохо. Хотя бы и самих чудинов. Челядь – дорогой товар. Даны в таком походе лишними не будут. Тем более что они, как и все нурманы, с рабами управляться умеют.

Глава 9. Кровь за кровь
На подъем драккаров ушло почти столько же времени, сколько на утопление. Хотя топили их Сергей с Машегом вдвоем, а поднимали неполной сотней. Еще десяток бойцов под руководством Сергея занимался парусами. Один из парусов немного пострадал от мышей, которые опрометчиво решили в нем перезимовать, но заделать прорехи не составит труда.

Сергей с этим мог бы за пару часов управиться. Мог, но не стал. Нашлось кому штопать.

Тщательный осмотр добычи показал: корабли не новые, но качественные и ухоженные. Каждый – на двадцать шесть румов, то есть вся команда Рёреха запросто поместится на любом из них. А значит, теперь средний сын Стемида может утроить свою дружину.

– Я поставлю тебя кормчим на любой из них, когда ты сможешь удержать кормило, – пообещал счастливый Рёрех.

– На реке я его и сейчас удержу, – заявил Сергей.

– Значит, ты и поведешь!

– Он сможет, – пробасил Прастен, чье уважение к Сергею превысило разницу в возрасте. Теперь он относился к Сергею как к равному. По меньшей мере.

Сергей улыбался. Когда оказалось, что корабли в порядке и нуждаются лишь в плановом сезонном ремонте, Рёрех собрал дружину и сообщил, что впредь, помимо стандартно причитающейся доли в добыче, Вартиславу будет начисляться еще двадцать шесть долей – как совладельцу добытых драккаров. Обычай был нурманский, но у варягов тоже был в чести. Гридь предложение одобрила.

– Тринадцать долей – твои, – сказал он Машегу.

Хузарин не возражал. Они с Сергеем все делили пополам: и труды, и риски. Справедливо, если и с доходами будет так. Вдвоем же они перетаскали спрятанные в лесу вещи, которые не стали топить вместе с драккарами. Два больших мешка.

Впрочем, ничего действительно ценного там не было. В основном боевое железо и металлическая утварь среднего качества. Секира, которой ловкий викинг едва не прикончил Сергея, была из лучших. Один только меч Вандиля Крепкой Сети стоил больше, чем всё это железо. Но Вандиля среди охранявших драккары нурманов не было. И это хорошо. Потому что тогда итог схватки на берегу протоки был бы совсем другим.

Переночевать решили в Заугло, который утром миновали без остановки. Заодно и проверить, не сожгли ли городок будущие союзники.

Драккар, доверенный Сергею, шел первым. За ним – второй, которым рулил Прастен, а в кильватере у него – восемнадцативесельная лодья, взятая трофеем в Самкерце. Там за кормилом стоял сам Рёрех.

Причаливали уже в сумерках. Можно было бы к берегу, но Сергей решил швартоваться к причалу. Длина его была на треть короче, чем у большого драккара, но встать можно.

Подошли красиво. Бесшумно, совсем малым ходом. Якорь по команде Сергея сбросили вовремя. В самый раз, чтобы дотянуть до причала, а там, тоже по команде, здоровяк Наслав метнул второй якорь-кошку уже на берег, выбрал слабину. С левого борта скинули мешки-кранцы.

Драккар встал мягко, бесшумно, только скрипнул чуть.

Жгун, гридень, назначенный на драккар старшим, похлопал Сергея по плечу.

– Хорошо, – похвалил он. – Очень хорошо.

А вот Сергею так не казалось.

Тишина.

На берегу – тишина.

Увлеченный кораблевождением, Сергей только сейчас осознал: что-то не так. Очень даже не так.

На берегу пусто и тихо. Допустим. Что людям ночью делать на причале?

Но тихо и в городе. А ведь еще даже не ночь. Вечер.

Нет, понятно, что ярмарки больше нет, но есть же еще местные. Тихо. А ведь звук над водой хорошо идет…

Оп! Ворота открыты. А с темнотой их обычно закрывают. Не успели? Возможно.

А вот то, что рядом с воротами никого…

Сергей втянул носом воздух… Нет, гарью не пахло. Вообще дымом не пахло. И это тоже неправильно. Хоть в части домов печи должны гореть.

И кузнеца не слышно, а в кузне обычно дотемна работают.

– Жгун, – напряженно произнес Сергей. – Повремени с высадкой.

– Чего?

– Слишком тихо.

– А точно.

Сергей увидел, как гридень чуть сгорбился, переходя в «боевой режим».

– Мор у них там, что ли? – пробормотал он. И, повысив голос: – Гридь, на берег не сходим! – И Сергею: – Пойду погляжу.

Неправильно это. Командир должен командовать.

– Жгун, постой!

Но гридню отрок Вартислав не указ.

Ухватившись за край кормовой «раковины», Сергей взобрался на борт.

Второй драккар, в полусотне метров, заходил на швартовку с другой стороны причала. Лодья Рёреха – вчетверо дальше.

Жгун тем временем успел пробежать метров сто и был уже почти рядом с воротами. Чувство опасности сквознуло холодом между лопатками. Сергей поднес ко рту медный свисток, которым отдавались сигналы в шторм, когда голос услышать трудно.

Жгун исчез в воротах.

Справа неторопливо проплыл задранный кверху нос второго драккара…

Надо было решать, и решать быстро.

– Наслав! Приготовься рубить якорь! – крикнул он.

– Как его рубить? – удивился Наслав. – Это ж каменюка?

– Канат! – рявкнул Сергей.

Дружинники, большая часть которых столпилась у правого борта в ожидании высадки, повернулись к нему.

– Прастен! Опасность! – крикнул Сергей. И, дублируя команду, трижды коротко дунул в свисток.

И будто среагировав на сигнал (а может, так и было), из ворот выскочили вои. Нурманы. И рванули к причалу.

– Наслав, руби! – заорал Сергей. И двум ближайшим отрокам, хватаясь за канат второго якоря: – Помогайте, что встали!

Драккар медленно, слишком медленно пополз от берега. Рядом ту же операцию проделали на втором драккаре. Сергей слышал, как рычит Прастен, подгоняя своих.

Машег взобрался на скамью и метал стрелу за стрелой в набегающих врагов. Но те бежали кучно, прикрываясь щитами, и толку от стрельбы было чуть.

Когда дистанция сократилась шагов до тридцати, нурманы разом вскрылись и метнули копья.

Одно из них разминулось с Сергеем лишь на вершок, а вот его помощнику не повезло. Повалился на палубу, так и не отпустив канат.

Но свое дело они сделали. Между носом драккара и концом причала, на который выбежали нурманы, уже лежала десятиметровая полоса воды. И ширина ее продолжала увеличиваться.

Второй ряд нурманов метнул копья. Кто-то вскрикнул: железо прошило щит и достало до руки. Варяги тоже не зевали: выдергивали воткнувшиеся в палубу копья и метали их обратно… Без особого успеха.

Зато оживился Машег. Как только строй разбился, его стрелы начали разить врага. Он подстрелил минимум троих, пока нурманы не сообразили снова собрать строй.

Глядя на Машега, кое-кто из варягов тоже взялся за лук. Но выдающихся стрелков среди них не было, да и стемнело, потому эффективность стрельбы была никакой. Драккары сблизились метрах в пятидесяти от берега. Через несколько минут к ним присоединилась лодья Рёреха. С борта на борт бросили весло, и княжич перебежал на драккар Сергея.

Следом за ним перебежал Шибрень. Не менее ловко, хотя этот гридень был вдвое старше Рёреха.

Княжич подскочил к Сергею:

– Что это было? Где Жгун?

– Надеюсь, что мертв, – ответил Сергей.

– Надеешься?! – Рёрех ухватил его за рукав кольчуги и подтянул к себе.

– Это нурманы! Много! – Сергей рванулся, но княжич держал крепко. – Если его взяли живьем, тем хуже!

– И вы его не отбили? Сбежали? – яростно прошипел Рёрех прямо в лицо Сергею.

– Отпусти меня! – с неменьшей яростью выкрикнул Сергей. – Отпусти и слушай!

Он выдернул рукав из пальцев Рёреха.

– Нас никто не встречал на причале, – сказал он. – Ворота были открыты. Ловушкой воняло сильней, чем из пасти старого пса. Но Жгун мне не поверил. Твой гридень Жгун! Ты его старшим поставил, не я. Он полез в город один. Без прикрытия. Как в постель к женушке! И даже не пикнул, когда его взяли. А что было бы с нами, если бы мы сошли с кораблей?

Рёрех скрипнул зубами. Он очень хорошо представлял, что бывает, когда бронированный клин нурманов врезается в толпу. Именно в толпу, потому что собрать строй варяги бы точно не успели. Тем более без командира, который бездарно отдался в руки врага.

– Я бы дрался, – проворчал княжич.

Скорее всего, так и было бы.

– С тобой, – Сергей выделил слово интонацией, – мы бы устояли. Возможно. Но тебя там не было. А когда бы ты подоспел, мы бы уже отправились в Ирий.

– Вартислав сделал как надо, – встал на сторону Сергея Шибрень. – Всех спас. Уймись, Стемидыч.

– Скольких мы потеряли? – после паузы спросил Рёрех.

Сергей пожал плечами. Ему не докладывали. Он ведь даже не кормчий. Отрок, которому дали порулить.

– Шибрень, ты будешь вместо Жгуна, – не оборачиваясь, бросил Рёрех. – Что еще?

– Я точно убил двоих! – немедленно влез Машег. – И ранил… не считал сколько!

Рёрех глянул на него… И вдруг улыбнулся.

– Кровь за кровь, – сказал он. – Так по Правде. Варт, кто они, как думаешь?

– Даны Торвисона, я думаю. И они нас ждали.

– Правильно думаешь! – опять встрял Машег. – Я видел рожу Дёрруда Убийцы. Вряд ли он за пару седьмиц успел поменять вождя.

Они потеряли шестерых. Не всех – мертвыми. Двое живы, но остались без левых рук. Копья пробили их щиты навылет. Такое уж нурманское копье. Если попадет и выжил – считай, повезло. Хотя стать калекой – то еще везение.

Какие потери понесли даны, сказать трудно. В любом случае их оставалось не меньше восьми десятков.

У Рёреха людей больше. Даже с учетом потерь. Но это количественно. Качественно же преимущество у данов. Да один только Дёрруд Убийца стоит десятка варяжских отроков.

Княжич пребывал в раздумьях. Понимал: разумней послать за помощью в Белозеро. Но Рёреху было трудно признать собственную слабость.

Ночь провели на кораблях. Отошли вниз по течению и бросили якоря у противоположного безлюдного берега.

Утром княжич собрал на совет старшую часть дружины. Сергей гриднем не был, но присутствовал, поскольку совет проходил на его драккаре.

Старшие с редким единодушием «проголосовали» за «попросить помощь князя».

Однако демократии в дружине не было, потому это была всего лишь рекомендация. Рёрех все еще колебался.

Сергей тоже напрягал мозг в поисках вариантов. И Рёреха он понимал. Даны тоже не дураки. Дожидаться в Заугло, пока нагрянет Стемид, не станут. И что еще они успеют натворить, пока Рёрех сплавает за помощью?

Был, правда, вариант: не уходить всем, а отправить «гонцом» только один корабль. Ну и попытаться понять, что происходит в Заугло, и, если нурманы снимутся, попытаться за ними проследить.

Глава 10. Славная битва
Проследили.

Утром даны покинули Заугло.

Живых в городе не осталось. Уходя, даны убили всех, даже детишек. Причем случилось это недавно. Часть тел была еще теплой.

Рёрех глядел на тела убитых, и желваки играли на его лице. Сергей знал, о чем думает княжич. Это его люди, и он их не уберег. Еще он знал, что винит себя княжич зря. Ввяжись они в бой, даже если и победили бы, то цену заплатили бы непомерную. Только не победили бы варяги, а рядом легли. Сергей видел данов. С одним он даже дрался насмерть. И был бы убит, если бы не стрела Машега.

Вырезав жителей, даны против обыкновения городок сжигать не стали. Судя по следам, тихо ушли вниз по реке. Странно, что дозорные варягов их не заметили, ведь дорога местами шла вдоль берега. Нет, уйти скрытно для нурманов не проблема. Но зачем им прятаться от тех, кто от них сбежал? Сергей этого не понимал. А другие даже и не задумывались. Ушли и ушли. В лес вряд ли сунутся. Места для них тут чужие. Наверняка так дальше по дороге и будут двигаться, так что догнать их на драккарах, да еще вниз по течению, – вообще не вопрос.

Рёрех тоже так думал, потому назначил отправление на завтрашнее утро. Сегодня – похоронить убитых, передохнуть, обустроить раненых. Ну и провизией запастись не мешает. Бесхозного добра в городе осталось немало. Нет, более-менее ценное даны забрали с собой, но зерно и скотину не тронули. Наверное, взяли то, что смогли унести. Хотя лошадей увели всех, значит, груз тоже захватили изрядный.

А лошади бы пригодились. Не пришлось бы дрова для погребального костра на спинах тащить.

Похоронами занималась примерно треть дружины. Еще треть обшаривала дома, а самые рукастые возились с вытащенными на берег драккарами.

Сергея включили в первую партию, а Машег получил отдельное задание: нести дозор. Так что он полдня просидел на вышке, пока не сменили.

К этому времени как раз запалили огромный погребальный костер.

Сергей смотрел на пламя, вдыхал знакомый запах сгорающих тел и думал, думал…

– Ты что печалишься, брат? – Машег толкнул его плечом. – Они ж тебе не родня.

– Я не печалюсь. Я не понимаю.

– Что?

– Даны убили всех, но город не сожгли.

– И что с того?

– Не похоже на нурманов. Я бы понял, если бы они не тронули жителей, рассчитывая пограбить их еще разок. Овцу не режут, если собираются стричь. Но убить всех людей и оставить дома, скотину…

– Может, не всех убили? В полон тоже увели?

Сергей промолчал.

Он знал, что случится вечером. Пир. В память об ушедших товарищах, ну и вообще – почему бы не попировать, раз есть возможность. Тем более спиртного в городке тоже осталось достаточно.

А потом…

– А потом придут даны, – огласил Сергей итог своих размышлений. – Это их любимое время для нападений. Свадьба, праздник, тризна…

– Всегда знал, что ты умный, – одобрительно произнес Рёрех. – Не по годам. И нурманов я тоже знаю. Ты прав, они придут. Шибрень, – кивок на гридня, который спал на лавке, завернувшись в плащ, – нашел их лагерь в полупоприще отсюда.

– Взял кого-нибудь разговорить?

– Правильно Харальд его Дерзким поименовал, – ухмыльнулся Прастен.

Ну да, глупость спросил. Подобраться по-тихому к нурманскому лагерю еще можно, но взять «языка» – это в разы сложнее. Запросто спалиться можно. Да и зачем рисковать, если все и так ясно.

– Что будешь делать, княже?

– Да ничего. Отдыхать.

– Только корабли на ночь отгоним на стрежень, – понизив голос, чтобы не разбудить Шибреня, пробасил Прастен.

– Не насторожим?

Княжич и кормчий переглянулись.

– Может, его сделаем старшим, пусть покомандует? – предложил Прастен, еще раз ухмыльнувшись.

– Обязательно, – без улыбки ответил Рёрех. – Но не сегодня. Иди, отрок, поспи. Ночь будет непростой.

Даны полезли через стены примерно через час после полуночи. И несмотря на кромешную темноту безлунной ночи, перебрались так ловко, что Сергей ничего не услышал. Никто ничего не услышал. Они просочились на площадь перед подворьем наместника, прижимаясь к заборам и не спеша выйти на открытое место, скупо подсвеченное факелом над воротами.

Ни топота, ни звяканья железа. Идеальное проникновение.

Просочились и замерли, вслушиваясь в доносившиеся с подворья звуки: гул голосов, стук посуды, рычание сцепившихся за кость собак…

Выжидали долго, не меньше четверти часа.

Часовой на вышке их не смущал. Что он разглядит в темноте?

Тем не менее к ограде они бросились, когда тот отвернулся. И не через подсвеченную площадь, а со стороны прилегающих улочек.

Ограда у подворья солидная, но пониже, чем городская. Такую можно преодолеть с ходу, что викинги и сделали сработавшимися тройками: один встает у стены углом, второй взбирается ему на спину, а третий уж по ним, как по лестнице. Перебраться и сразу – к воротам. Безупречная тактика. Минута – и во двор вливается весь хирд, собирает строй и обрушивается на врага. Или налетает и рубит без всякого строя, если враг растерян и не готов к обороне.

Сергей видел это множество раз. Со стороны атакующих и со стороны тех, кто защищался. Но далеко не всегда у него была возможность наблюдать слаженную работу профессиональных воинов с такого замечательного места.

Он, Машег и еще восемнадцать варягов из числа тех, кто с луками управляется лучше, чем бьется в строю, расположились на плоской крыше наместникова дома. Лежали, прижавшись к поросшему жухлой травой дерну, и глядели на отрока на вышке. Именно он должен был подать сигнал «к бою».

И он подал: метнул вниз факел. И раньше, чем тот ударился оземь, взметнув фонтан искр, полторы дюжины стрелков встали во весь рост и послали полторы дюжины стрел во вбегающих на подворье викингов.

И еще одну дюжину.

И еще.

Снизу в стрелков тут же полетели копья, но куда менее успешно. Совсем неуспешно, надо отметить, потому что стрелкам достаточно было сделать один шаг, чтобы выпасть из поля зрения нурманов.

Тови Торвисон был опытным вождем и мгновенно сообразил: засада.

– Строй! Собрать строй! – взревел он, прикрываясь щитом от падающих стрел. – К дому! Все разом!

Десяток секунд, не больше, – и собравшиеся в «черепаху» даны устремились ко входу.

Еще двадцать секунд – петли вырублены, двери рухнули внутрь…

И уперлись в баррикаду из разобранных столов. Ну да, «пир» оказался фальшивкой.

В авангарде данов шли лучшие. И они среагировали достаточно быстро, чтобы уклониться от брошенных копий… Которые достались тем, кто стоял за ними. Впрочем, следующие копья викинги встретили уже щитами. Однако ответить тем же не смогли. Баррикада не давала им пройти внутрь.

– Навались! Разом! – заревел Тови, который, как и положено вождю, бился в первом ряду.

Присев, он уперся щитом в широкую доску. Стоявший за ним викинг прикрыл их щитом и надавил плечом в спину хёвдинга, тот, кто стоял третьим, тоже уперся, и баррикада медленно поползла внутрь.

Брошенное практически в упор копье расщепило край хёвдингова щита, но вреда не причинило.

Справа так же яростно рычал и давил Дёрруд.

– Р-разом!!! – взревел Торвисон.

Баррикада отъехала еще на пядь… И остановилась.

Потому что давление в спину хёвдинга внезапно ослабло.

А лязг, хруст и вопли за спиной заставили Тови Торвисона взреветь куда менее победно. Вождь данов понял, что хирд снова угодил в ловушку.

Сергей видел сверху, как клин выскочивших из-за дома варягов ударил в строй викингов. Рёрех, возглавивший атаку, насадивший на копье одного дана и зарубивший второго, встал на первую ступеньку крыльца. Нурман на следующей ступеньке только начал разворачиваться, но меч княжича уже подрезал его икры. Дан еще падал с крыльца, когда княжич выбросил меч вверх, под подол кольчуги дана, стоявшего в дверном проеме.

Тот завопил и рухнул на Рёреха. Княжич успел уклониться, а вот прикрывавший его гридень – нет. Падающий дан сбил его с ног. А в следующий момент разъяренный Торвисон с разворота ударил щитом, попросту смахнув Рёреха с крыльца.

Боя на крыльце Сергей не видел. Зато увидел, как оглушенный княжич пролетел между опорных столбов, державших навес над входом, рухнул на землю, да так и остался лежать.

Пацан в Сергее рванулся вниз: спрыгнуть, защитить… Но разум успел перехватить инициативу.

– Машег! Княжича береги! – закричал Сергей и первым всадил стрелу в плечо занесшего копье дана, сбивая удар.

Подключившийся Машег подстрелил еще одного, выиграв секунду, которой хватило, чтобы дружинники внизу успели прикрыть упавшего вожака.

Но в следующую секунду все снова стало плохо, потому что с крыльца практически одновременно спрыгнули Торвисон и Дёрруд и показали, на что способна воинская элита викингов, развалив короткий строй варягов с той же легкостью, с какой минуту назад варяги разметали данов.

– Ко мне, все ко мне!!!

Бычий рев хёвдинга сплотил и объединил растерявшихся данов.

Тови Торвисон в секунды оценил ситуацию и принял единственно правильное решение: уходить. Варягов слишком много даже во дворе. А ведь есть еще и те, кто в доме. И стрелки.

Прорваться и спасти остатки хирда.

– Вперед! За мной! Отступаем! – проревел хёвдинг, вбил копье поверх щита оказавшегося на пути варяга, оставил увязшее копье, сдернув с пояса секиру, развалил щит еще одного противника, которого тут же добил Дёрруд.

Вновь став острием атакующего клина, хёвдинг обрушил секиру на голову ближайшего врага. Шлем выдержал, но боец пошатнулся, навалившись на соседа и сбив удар меча, грозивший отрубить хёвдингу руку. Толчок щитом, и строй прорван. Перед Торвисоном – распахнутые ворота. Путь к свободе!

Хёвдинг сделал шаг…

И остановился.

Он был опытным вождем. О таких викинги говорили: сеятель многих полей славы.

Но он был человеком. Он не мог не остановиться.

На створке ворот, прибитый к ней копьем, висел его дядя.

Вандиль Крепкая Сеть был еще жив, несмотря на копье, проткнувшее его живот, и две стрелы, пробившие руки.

Губы дяди шевельнулись. Услышать его хёвдинг не мог, но понял, о чем попросил брат матери.

Филигранно точный взмах секиры, и тот, кто научил хёвдинга быть воином, ушел в чертоги Одина.

А его племянник засмеялся так, что напугал даже своих воинов, развернулся, ломая им же собранный строй, и с удвоенной яростью обрушился на врагов. Для сыновей Одина есть вещи поважнее спасения жизни.

Месть!

Вандиль Крепкая Сеть не уйдет в Валхаллу в одиночестве! Целая вереница врагов последует за ним!

Сразу три руки ухватили княжича под руки, поставили на ноги.

– Всё, я сам! – Рёрех покрутил головой. Щит он потерял, но меч не выпустил. Сознание прояснилось, как раз когда яростный рык хёвдинга данов прокатился над подворьем:

– …Уходим!

– Не выпускать! Держать! Не дать сбежать! – закричал Рёрех, подхватывая с земли чей-то (нурманский, но какая разница!) щит и устремляясь к воротам.

Оберегавшие княжича дружинники – за ним, а следом – четырнадцать отроков, выскочивших из дома. Варяжский боевой кулак, устремившийся следом за нурманским и почти догнавший его, когда хёвдинг данов убил своего дядю.

Сергей, наверное, был одним из первых, кто понял, что на Тови Торвисона сошел дух Одина. Еще в прошлой жизни он повидал немало берсерков, а в этой один из таких вообще стал его другом-покровителем.

Но если Харальд Скулдисон и в боевой ярости умел себя контролировать, пусть отчасти, то Тови Торвисон первым же ударом зарубил подвернувшегося под руку собственного хирдмана. И едва не прикончил своего лучшего бойца Дёрруда. Тот успел уклониться. От секиры хёвдинга. Но ударившее в спину варяжское копье бросило Убийцу вперед, и, споткнувшись о мертвеца, он рухнул наземь. Встать не успел. Тот же варяжский отрок наступил на голову Дёрруда, на забрызганный кровью шлем, и замахнулся, целя уже в шею…

Когда лезвие секиры вскрыло отроку грудную клетку. Такой удар берсерка ни одна броня не выдержит.

Спятивший хёвдинг крушил своих и чужих без разбора. И почти каждый его удар был смертелен. И достать его железом было почти невозможно. Слишком быстрый.

И со стрелами – то же самое.

Сергей даже и не пытался. Тем более что вокруг размахивающего топором берсерка данов практически не осталось. Только варяги.

Машег, впрочем, попробовал. Но из трех посланных стрел только одна скользнула по шлему хёвдинга. Счастье, что в своего не попал.

Безумие Одина – это страшно. От одного только воя хочется сбежать подальше. Мощь, разваливающая щит одним-единственным ударом топора. Если успеешь подставить щит. Скорость и ловкость, позволяющая плясать и прыгать в тяжелой броне в полтора раза быстрее обычного человека. Уклоняться, маневрировать, разить со всех сторон…

Роняющий слюни, рычащий и подвывающий берсерк налетел на слаженный строй варягов и…

Строй – ключевое слово.

Полминуты назад и сам Торвисон был частью такого же. Его разящей частью.

Но теперь он остался один.

Сергей знал, что берсерк способен проломить и стену щитов. Он видел, как это бывает.

Не сегодня.

Хёвдинг данов успел ударить раза три, развалить пару щитов и вырвать третий, зацепив его выступом секиры. А потом его окружили, зажали и начали убивать.

Убить берсерка – нелегкое дело. Особенно если он в броне. Нелегкое, но возможное. Даже берсерк не сможет удержать оружие, если ему размозжить кисть. И устоять на ногах не сможет, если его колени раздроблены. И уже не важно то, что из ран воина Одина не течет кровь, а сам он не чувствует боли, когда ему отрубили пальцы. Секиру-то держать нечем.

Круг раскрылся, снова превратившись в двойную линию, оставив на земле агонизирующее тело.

– Закрыть ворота! – скомандовал Рёрех.

Ловушка захлопнулась.

Пленных набралось девятнадцать голов. Все – раненые, но не смертельно. Безнадежных добили и присоединили к мертвым. Сбежать сумели четверо.

Варягов погибло одиннадцать человек. Раненых – втрое больше, но серьезных – только двое.

Можно сказать, замечательная победа. Рёрех именно так и сказал. «Нас было больше, но они были сильнее! Славная битва!»

Чистая правда. Особо стоит отметить слово «были».

Хотя не озверей внезапно Тови-хёвдинг, не менее половины хирда вырвалось бы из западни. Они бы ушли и без хёвдинга, если бы Торвисон собственноручно не зарубил четверых соратников, которым не повезло оказаться рядом. Трое из них были хольдами. Неудивительно. На острие атаки всегда стоят лучшие. Четвертым хольдом, тем, которому повезло выжить, оказался Дёрруд. Убийце повезло дважды. И секира хёвдинга не прикончила, и варяжское копье не справилось с кольчугой.

Теперь эта кольчуга присоединилась к куче трофеев, а ее бывший хозяин, малость скособоченный, в деревянных свежевырубленных колодках сидел на земле, ожидая решения победителей, пока у стен Заугло вернувшиеся из леса местные (часть все-таки уцелела) готовили дрова для нового погребения.

Сергей присел на корточки рядом с даном.

– А, Дерзкий, так и знал, что ты живой. Попить дай!

– Эй, Варт! Ты что делаешь? – возмутился приставленный к пленникам отрок, когда Сергей поднес ко рту дана горлышко фляги.

– Этот нурман мог меня убить и не убил, – ответил Сергей, не убирая фляги. – Как думаешь, Дюдь, стоит моя жизнь пары глотков воды?

– Пускай пьет, – милостиво согласился отрок. – Все равно ему жить – до тризны.

Ну да. Сергей вспомнил о варяжском похоронном обычае. Хотя… Дёрруд – воин элитный. Может, и не даст себя убить…

Стоп! На чьей он стороне? Если в поединке умрет не дан, значит, кто-то из варягов!

Видимо, мысли Сергея отразились на его физиономии. Издержки подростковой эмоциональности.

– Не бойся за своих, – проворчал дан, почесав щеку о край колодки. – У меня ребра сломаны, дышу через раз, рук не поднять. Убийцу сейчас даже этот прыщ, – кивок на отрока, – домашним ножом зарезать может. И ты вот что: своим не говори. Хочу умереть с оружием в руке, а не в этом, – он еще раз почесал щеку о колодку.

– Что он сказал? – напрягся отрок-сторож, понимавший по-нурмански с третьего на десятое.

– Сказал, что покалечен сильно, – ответил Сергей. – Но драться, говорит, смогу.

– И хорошо, что покалечен! – буркнул отрок. – Я таких, как он, видел. Убивать умеют.

– Тут ты прав, – согласился Сергей. – Он в их хирде был лучшим. И прозвище у него как раз такое. Убийца.

– Достойное прозвище.

Рёрех. Подкрался тихо, как мишка к жертве. Хотя что удивительного? Он и в старости, на одной ноге, так же ухитрялся.

– Я слышал, что ты сказал, дан, – сообщил княжич. – Нет чести в том, чтобы добить калеку. Но и зарезать тебя, как свинью, тоже не хочу. Воин ты славный, я видел. Если бы твой взбесившийся хёвдинг не приласкал тебя топориком, так легко бы тебя не взяли.

– Вообще-то его Горошек свалил, – внес поправку Сергей. – Я с крыши видел.

– Горошек его уже добивал. И не добил, замечу.

– Жаль, что не добил, – осклабился Убийца. – Пировал бы сейчас в Асгарде.

– Сегодня ты не умрешь, – заявил Рёрех. – Будешь жить. Раз ты такой удачливый воин, верегельд за тебя назначаю. Шестьдесят марок серебром. Как родня соберет, так я тебя и отпущу. Срок тебе – за седмицу до Солнцеворота.

Дёрруд поморщился:

– Говорил мне отец, что много болтаю.

– Шестьдесят марок! – повторил Рёрех. – И не думай, что я слеп и не вижу, что боец из тебя сейчас никудышный. Принесешь клятву Тору, что признаешь себя моим пленником и будешь вести себя мирно, и колодки снимут. Кровью ты не плюешь, и губы у тебя розовые. Значит, еще поживешь, а я получу свои шестьдесят марок. И не торгуйся. За такого воина, как ты, можно и сотню потребовать. Пойдем, Варт! Поможешь нам с Прастеном добычу оценить. У этих северных разбойников чего только в кошелях не лежит.

– Умный ты, сын конунга, да дурак, – прошептал им вслед Дёрруд. – Не видать тебе этих марок.

В гридни Сергея опоясали сразу по возвращении. Князь Стемид лично. Его и еще троих. Из своей личной дружины. Их князь напутствовал обычно: пожелал славы, добычи и прочих свершений. А Сергею сказал:

– Живи так, чтобы я через двадцать лет мог гордиться, что ты был моим дружинником!

– Я был и буду твоим! – Сергей даже немного обиделся, что Стемид его «исключил». Пусть даже и в далеком будущем.

– Нет, – покачал головой князь. – Избор поведал: быть тебе князем, а на моей земле князь – я. А не станет меня, и без тебя найдется кому княжить.

Ух ты!

– Так и сказал: быть мне князем? – на всякий случай уточнил Сергей.

– Почти так. Еще кое-что добавил…

– Что?

– Если не убьют.

Ну вот. Ведь так хорошо прозвучало.

А четверых сбежавших данов так и не нашли.

Глава 11. Убил да забрал
– С чего бы мне продавать тебе свой дом, мальчик? – Хозяин перспективной недвижимости отпихнул вертящегося под ногами пса. С крыльца он сошел, но все равно глядел на Сергея сверху вниз. Здоровенный бугай. Пудов на семь потянет, если ободрать. А с одежкой и висюльками так и на все восемь.

Новгородец. Торговый представитель Неревского конца[10]. Он уже третий, с кем сегодня общается Сергей. Два предыдущих тоже не горели желанием продавать элитную недвижимость в варяжской столице.

– Не хочешь всё, продай половину!

– Иди отсюда, мальчик! Некогда мне с тобой болтать!

Сергей оживился. Нет, этот точно не продаст. По-хорошему. Но если по-плохому попробовать? Это что сейчас было? Неуважение? К княжьему гридню?

– Ты, торгаш, слова выбирай, – процедил он надменно. – Холопами своими понукать будешь, а меня вежливо проси.

– Указывать будешь, как мне на своей земле разговаривать? – И без того узкие глазки новгородца превратились и вовсе в щелочки.

– Ошибаешься, торгаш! Земля здесь вся княжья. И я – тоже княжий человек. А вот ты – чужак. Знаю вас, новгородцев! Жадное и трусливое племя. Вместо чести у вас – жадность, а бог ваш – барыш.

Поведется, нет?

Не повелся. Умный. Ухмыльнулся только:

– Земля это моя. Серебром за нее плачено. А о барыше пекусь, да. Это вам, воям, серебро легко достается. Убил да забрал. А торговым людям оно немалого труда стоит. Ты, молодой…

– Да и ты не старый, – перебил Сергей. – По уму так точно. Не хочешь продавать – твое право. Но грозил ты мне зря. Я запомнил. И придет время, Грудята-новгородец, и я тебя огорчу.

– А я тебя, дружинник Вартислав, огорчу прямо сейчас, – глумливо сообщил купец. – В лавки мои даже не заходи. Не продадут тебе там ничего. И не купят.

Ишь ты! А это вызов.

Сергей ничего не сказал, только усмехнулся. И пошел со двора. Сегодня он намеревался посетить еще двоих. Может, эти окажутся посговорчивее?

Не оказались. Правда, в отличие от Грудяты, не хамили. Обращались вежливо, в дом приглашали, угощение выносили… Но продать отказались.

Один сказал, что дом родовой, продать никак нельзя, даже задорого. Да и род у него немалый. Шестеро сыновей, братья, племянники… Сам домохозяин, звали его Вузелько, был варяжского рода, но ни он, ни родня в дружине не были. Жили под рукой Стемида, но сами. Кормились торговлей, охотой, рыбку ловили, зверя били. Помимо дома в столице, у Вузелькиного рода имелось подворье за стенами, пашенная земля, хутора в окрестностях… В общем, интересный оказался человек. Но о его недвижимости можно было забыть.

Второй потенциальный продавец оказался купцом, как и Грудята. Принял с вежеством, но продавать подворье отказался, признавшись, что оно вообще не его, а плесковского торгового «общества». Так что даже если бы и хотел, то – нет.

Тоже небесполезное знакомство, но и только. Других кандидатов не было. Большая часть домовладений в городе либо были слишком малы, либо принадлежали белозёрской военной аристократии. А подкатить с предложением продать городской двор к тому же Геллиру… Даже не смешно.

Огорченный, Сергей вернулся в Детинец, и его тут же изловил отрок с сообщением: Рёрех зовет.

День, казалось бы, безнадежно неудачный, вдруг заиграл новыми красками.

– Отныне ты – десятник, – порадовал его средний сын Стемида.

Сергей удивился. Мягко говоря. Десятник – это, считай, старшая гридь. Хольд, если по-нурмански. Сергей же себя старшим не ощущал. Ему и гридня-то «присвоили» три дня назад. Да Сергею расти еще два года как минимум. А то и пять. Просто физически расти…

– Испугался? – улыбнулся княжич.

Сергей помотал головой:

– Не то чтобы… Но я ж только-только в гридни опоясан. Вот Шибрень, тот десятник, а я…

– Шибрень с тобой будет, – Рёрех показал на лавку. – Сядь, не торчи колом. Вон сбитню хлебни. Шибрень с тобой, но старшим – ты. Это решено. И не мной. Князь так велел. И я одобрил.

Сергей глотнул, поперхнулся… Горяч сбитень!

– Тебе ведь пятнадцать зим нынче будет?

Сергей кивнул. На самом деле он не знал своего дня рождения. Просто знал, что сейчас ему четырнадцать.

– Мне тоже пятнадцать было, когда меня старшим сделали, – Рёрех покрутил золотой браслет, перехвативший рукав рубахи на запястье. Красивый браслет: две обнявшиеся зверушки с зелеными глазами-камешками. Вроде в Халифате такие делали… Вернее, делают. – И мне, Варт, потрудней пришлось. Ты-то у меня останешься, а меня Геллиру отдали.

Ничего себе! Получается, Рёрех какое-то время под началом ярла ходил. И не простым хирдманом.

– Вот это было испытание, – Рёрех потер левое плечо.

Сергей знал: на этом плече у княжича – шрам от копейного укола.

– Три лета назад было. У Геллира хирд тогда был – не чета нынешнему. Это нынче из всех его старых хирдманов Оттар Рыбак только и остался, а тогда его нурманы ко мне… Как волчья стая – к рысенку. А ты со мной будешь. И десяток я тебе позволю самому набрать. Из тех, кого пожелаешь.

Сергей, как бывший воевода, разрешение оценил. Это и впрямь бонус. Получи он готовый десяток, пришлось бы доказывать спаянному коллективу, что ты, мальчишка, вправе командовать теми, кто старше, сильнее и опытней. Во всяком случае, полагают себя такими. Та еще задачка. Будь Сергей княжичем, еще стерпели бы, но он – выскочка безродный, пару лет как из детских вышел. Нет, собрать свой десяток – это куда лучше, чем принять готовый и переделывать его под себя.

– …Сам наберешь. Всех, кроме Шибреня. Этот уже твой. И щеками не рдей, а смекай: батько тебя оценил наравне с нами, сыновьями. Не осилишь…

– Осилю! – Сергей глянул прямо в светлые веселые глаза княжича. – Даже не сомневайся!

– Другой разговор! Теперь нам с тобой можно и зимнего[11] хлебнуть. Как раз поспело.

Глава 12. Вербовка
Первый разговор у Сергея состоялся как раз с Шибренем. Бывшим десятником Шибренем.

«Разжалованный» гридень ростом был ненамного выше Сергея, но раза в полтора шире и силушкой немногим уступил бы Сергею прежнему в лучшие годы. Добродушное квадратное лицо с варяжскими усищами толщиной в палец. В палец самого Шибреня. Немногословный, спокойный, как ледниковый валун. И такой же надежный.

Огорченным из-за внезапного понижения Шибрень не выглядел. Раньше, при поверхностном знакомстве, Сергею казалось: гридень просто не честолюбив. Но понаблюдав за ним внимательнее, Сергей начал догадываться: с этим гриднем не так просто. Теперь же, получив его в помощники, Сергей уже не сомневался: этот воин – вне обычных дружинных категорий. Такой может и сотней запросто командовать. Если надо. А может и за перспективным кадром присмотреть. Оценить, так сказать, на практике потенциал.

Хитрить с ним Сергею не хотелось, потому он сразу решил прояснить, кто кому руководство.

– Командуй, не стесняйся, – поощрил Сергея гридень. – Если что не так, я тебе подскажу и поддержу, когда потребуется.

Именно так. Не поправлю, а именно подскажу. А уж решение принимай сам. Этакий «военный советник».

Сергей не исключал, что Шибрень и при Рёрехе выполнял схожую функцию. И если Сергей прав, то приглядывать за новоиспеченным десятником гридня поставил не Рёрех, а сам Стемид. Хорошо ли это? Что Рёрех в Сергея верит, понятно. А вот если сам князь белозёрский включил Сергея в список будущих воевод, это просто здорово. И ничего плохого в том, что Шибрень – княжеский наблюдатель. Если всё делать правильно, мешать он Сергею точно не станет. Зато верный совет и авторитетная поддержка – гарантированы. Понятно, что ровно до тех пор, пока юный десятник не пойдет против интересов князя, но Сергей конфликтовать со Стемидом точно не собирается. Когда же за спиной возвышается могучая фигура матерого гридня и доверенного лица белозёрского князя, возраст свежеиспеченного десятника уже не играет серьезной роли. Возраст в здешней воинской среде – вещь второстепенная. Наоборот, если боец дожил до середины третьего десятка и еще отрок – это серьезный минус для репутации.

И то, что Шибрень будет докладывать о действиях Сергея «наверх», тоже неплохо. Ведь в том, что эти действия будут правильными, Сергей не сомневался. Когда-то он уже прошел всю цепочку: от десятника до воеводы и князя, так что не хуже Стемида понимал, как растить перспективные кадры. А уж из самого себя будущего вождя Сергей уж как-нибудь «воспитает».

Но для начала надо реализовать данный руководством бонус и набрать собственный десяток. Вернее, не так. Сначала надо понять, кого Сергей хочет видеть в составе собственной команды.

Неудивительно, что первый вопрос Шибреня был именно об этом.

– Машега возьму, – не задумываясь сказал Сергей.

Машег – друг. С ним понятно. А остальные? В первую очередь нужны те, кого Сергей знает лично. И тут проблема. Лично он знает очень многих, но выдергивать бойцов из уже сложившихся десятков нельзя. Даже если и согласятся, что сомнительно. И Рёрех вряд ли одобрит, если Сергей потянет к себе кого-нибудь из своего прежнего десятка.

Или есть исключения?

Например, Наслав. Когда Сергей был совсем мелким, Наслав ему покровительствовал. Но при этом ценил интеллект младшего. И его удачливость. Человек Наслав сложный. Гордый, тщеславный. Правнук самого Трувора Жнеца. Из-за гордости и в отроках пересидел. Боевой уровень – хоть сейчас в гридни, а вот уровень личной ответственности маловат. И уважения к старшим тоже маловато. И старшие эти Наславу постоянно «седло поправлять» вынуждены. Чтоб знал свое реальное место.

Сергей, однако, полагал: завышенная самооценка Наслава – это временно. Возрастное. А боец он отличный, и с честью у него все в порядке. Опять-таки, его нынешний десятник Солн цепляться за Наслава не станет. Не ладится у них, чем дальше, тем больше.

– Наслава позову, – сказал Сергей. – Что думаешь?

– Непросто с ним будет.

Шибрень не возражал. Озвучил мнение.

– Это да, – согласился Сергей. – Но он помогал мне, когда была нужда. Я ему верю.

– Кто еще?

– Ратша. Я с ним в детских был. Вместе нас испытывали.

– Ратшу знаю, – кивнул гридень. – Молод, но толковый. Нашей крови, варяжской.

Сергей нахмурился: не в его ли огород камешек? Он-то пришлый.

Нет, Шибрень лишь одобрил кандидата.

Кого он еще знает? О, первый тренерский состав.

– Бур, Лепко, Вещелюб, – перечислил он. – В детских у них был. Учили меня.

– Вещелюба и Лепко в Белозере нет, – сказал Шибрень. – Они с младшим княжичем ушли. А Бур здесь. Отроком у Трувора во второй сотне.

Из тройки учителей Бур, честно говоря, был наихудшим. Но не отказываться же от своих слов.

– Отдаст его Трувор?

– Да.

И смотрит испытующе.

Ну да. Если вождь готов отказаться от дружинника, это настораживает.

– Что с Буром не так? – решил уточнить Сергей.

– Ленив.

Ага. Ожидаемо. Но не совсем верно. Бур не ленив. Сергей помнил: язык нурманов отрок учил очень старательно. А вот если конкретной цели не было, парень сразу расслаблялся.

– У меня не заленится! – заверил Сергей.

Шибрень чуть двинул бровью, выражая сомнение. Но не оспорил.

– Еще знаешь кого хочу… Траина.

– Геллирсона?

Кажется, Сергей смог удивить даже невозмутимого Шибреня.

– Его. Сам с ярлом поговорю, – поспешно добавил Сергей.

– Попробуй, – на этот раз скепсиса было море.

Но Траина хотелось. Очень перспективый боец. Да и с папашей его дополнительная связь. Опасный человек Геллир-ярл. Таких лучше бы сразу в Валхаллу отправлять, да как бы самому при этом за Кромку не отправиться.

Кто еще?

Сергей задумался. Его список знакомых, которых действительно можно привлечь, иссяк. Был, правда, еще опальный воин неслабого уровня… Но тут – без вариантов. Рёрех однозначно вето наложит. Если гридня выгнали из дружины, обратного хода нет.

К тому же у Сергея на Войста совсем другие планы. Торгово-финансовые. Из похода Сергей вернулся с немалыми деньгами. И деньги эти он вложил в торговое предприятие «Вартислав – Войст – Тороп». Оба компаньона были ему обязаны и охотно признали не только главенство, но даже обрадовались такому расширению и тут же передоверили Сергею стратегию совместного обогащения. И в этой стратегии место Войста было важнейшим. Он фактически стал начальником охраны и одновременно главным специалистом по скупке мехов, «рыбьего зуба», воска и прочих ценных продуктов здешнего Севера. И сейчас Войст по распоряжению Сергея скупал меховые остатки у белозёрских продавцов и производителей. Летний караванный сезон завершился. До зимнего осталось месяца три, а для зимнего промысла нужны деньги. Так что цена на продукцию серьезно упала, Сергей мог бы и сам заняться закупками, но Войсту проще. И возраст солидный, и на воинские дела отвлекаться не надо.

Шибрень подождал минут пять и, поскольку Сергей молчал, внес собственное предложение:

– Есть у меня на примете одна парочка.

– Кто? – обрадовался Сергей.

– Виск и Кистр. Их нынче Полубратьями прозвали.

– Не знаю их, – покачал головой Сергей. – Но тебе доверяю. Возьму.

– Не торопись, – возразил Шибрень. – Я советую, решаешь сам. Но если не против, договорюсь. Они нынче ничьи, а вои хорошие. У нас в плену были. Полгода как выкупились.

– В плену? – удивился Сергей. – И домой не ушли?

– Так женились оба, – пояснил Шибрень. – На сестрах. Потому их Полубратьями и прозвали. А брат у сестер знаешь кто? Войст!

Вот же совпадение! Но каков барсук! Сестер, значит, замуж выдал, а Сергея не позвал.

Последнее было произнесено вслух.

– Так не было тебя, – сказал Шибрень. – Ты ж от нас отстал, только через три седмицы в Белозеро с Геллиром пришел. Они отгуляли уже. Торопился Войст. Очень хотел сестер замуж спровадить, после того как у него водимая[12] жена умерла.

Ладно, поглядим на этих Полубратьев, раз Шибрень рекомендует.

То, что парни угодили в плен, Сергея не смущало. Он уже в этой жизни в плену успел побывать не единожды. Правда, откупался все же не серебром, а железом.

– Я посмотрю на них, – пообещал Сергей.

Но сначала он «посмотрел» на их шурина.

Встретились вчетвером. Сергей, Тороп, Войст и Машег.

Друга Сергей прихватил не только для компании. Хузарин, несмотря на юность, повидал многое, знал многие пути, разбирался в товарах и ценах даже получше Сергея, потому что многое изменилось, вернее, изменится за восемьдесят лет, отделивших торговый дом «Духарев и сыновья» от нынешнего времени.

Партнеры Сергея по бизнесу были родичами. По браку. Войст был женат на сестре Торопа. Но сходства между ними было не больше, чем у матерого волка и вислоухого щена-однолетка. Войст – воин, сын воина и внук воина. Варяг с двадцатилетней боевой выслугой, которая началась в четырнадцать. То есть тогда ему было примерно столько же, сколько сейчас Торопу. В прежние времена Сергей охотно взял бы старшего десятником, а младшего отправил бы восвояси, потому что ни знаниями, ни опытом, ни талантами парнишка не обладал. Он ничем не отличался от сотен сверстников, лесных охотников-кирьялов, из которых и происходил. Но особого выбора у Сергея не было. Приходилось работать с тем, что есть.

Тороп и Войст пребывали в эйфории. И если для подростка Торопа это было нормально, то солидному мужчине Войсту следовало держать себя в руках. Однако серебра, пришедшегося на его долю, было столько, что бывший гридень слюной истекал, представляя, сколько предметов местной роскоши можно на эти деньги купить.

Пришлось Сергею объяснять компаньону разницу между деньгами «на жизнь» и оборотными средствами.

Объяснил, попутно изложив свой взгляд на дальнейшее развитие бизнеса. Возражений не возникло. Оба партнера глядели на него как на воплощение скотьего бога Волоха, коему молились все здешние купцы. Ведь под «скотом» подразумевались не только коровки-свинки-лошадки и прочие четвероногие, а всё движимое и недвижимое имущество.

Сам план развития «фирмы» был достаточно прост. Торопу – расширять собственно промысел. Войсту – остальное. А прямо сейчас – начать возводить торговое подворье на берегу вне городских стен. Не особо престижно, но Сергей все еще рассчитывал обзавестись еще одним двором, уже в самом городе. Соображения же безопасности его не останавливали. В белозёрских посадах риск подвергнуться нападению меньше, чем внутри городских стен, ну, скажем, Полоцка.

На запуск строительства отводилось еще три дня, после чего Войсту надлежало сформировать торговый поезд и проехаться с ним по княжьим погостам. И не с целью посягнуть на оброк, а для того, чтобы прибрать неучтенный товар. На погостах ведь тоже люди живут, тиуны, вои и прочие. И у них собственные средства имеются. Законно добытые или сворованные – неважно. Важно то, что менять у них шкурки, воск, рыбий зуб и тому подобное на всякие полезные и редкие вещи иной раз даже выгодней, чем покупать непосредственно у «производителя». Войсту же, бывшему княжьему гридню, найти общий язык с княжьими же людьми на погостах будет легко. Опять-таки, все пути-дороги ему досконально известны по прежней службе. А чему в первую очередь отдавать предпочтение, советовал уже Машег. Он знал, какие именно северные товары ценят в Хузарии и как именно ценят. Очень важная информация, ведь как раз в Хузарию Сергей собирался отправить первый большой караван. Причем сдать товар планировалось Машеговой родне. С дружеской скидкой, разумеется. Ведь скидка эта будет всяко меньше, чем мыта и взятки, которые пришлось бы заплатить за право распродаваться самим. Последнее ведь не только хлопотно, но и рискованно. Собственных доверенных людей у Сергея в Хузарии пока что нет. Если не считать Машега, которого Сергей единовластно внес в список «учредителей». С правом на долю, разумеется. Хузарин сделал вялую попытку отказаться, но Сергей был тверд. Сошлись на том, что Машег вложится в торговое сообщество еще и финансово. Тоже неплохо. Денег у хузарина было полно, а расходовал он их главным образом на гулянки.

Поели, попили, наметили бизнес-план на ближайшие пару месяцев и разошлись по своим делам. Тороп и Машег – к девкам. Сергей с Войстом – к зятьям последнего. Познакомиться с рекомендованными Шибренем парнями. Как говорится, не откладывай на завтра то, что надо было съесть вчера.

Полубратья с женами обитали в старом лодочном сарае. Не лучший вид жилища, но денег у товарищей по плену не было. Зато были долги, поскольку выкупались они – в кредит. Причем кредит этот был взят как раз у Войста. Сергей, кстати, выяснил, почему бывший полусотник так спешно пристроил сестер за «временно ограниченных в правах» воев. А заодно узнал, как это связано со смертью его водимой жены. Оказалось, что он выкупал пленников у Стемида не ради наживы. Да, Войст заполучил пару более-менее перспективных рядных холопов[13], однако рабов сходной производительности можно было в разы дешевле купить. Но Войст покупал не холопов. Вернее, не просто холопов, а будущих зятьев. А срочность сделки была вызвана тем, что Войст хотел как можно скорее убрать сестренок из собственного дома. Пока те совсем не загнобили его младшую женушку, юную, симпатичную, взятую прошлой осенью и беременную Войстовым наследником. Пока была жива старшая, сестры ходили под ней и пописать без команды не смели. Но когда старшая умерла, две хитрые девки решили, что теперь главные они. И чтобы закрепить положение, надо всего лишь извести вторую братцеву жену, ну или хотя бы не дать ей родить. Потому что если будет сын, то статус супруги взлетит в небеса, сестренки же окажутся в положении приживалок вплоть до выхода замуж. Вот только из-за склочности характера и невеликого приданого очередь из женихов покуда к ним не выстраивалась. Вот они и решили, что без невестки с приплодом жизнь сразу наладится. Будут сестрички жить хозяйками с любимым братиком в полной гармонии.

Планы не реализовались. Войст вернулся раньше, чем планировалось. И, быстро сориентировавшись, начал действовать. Причем действовать гуманно. Убивать сестер не стал, а выпихнул замуж. Ну да, за собственных холопов, но при этом бывших, а может, и будущих воинов.

Дальше просто. Войст попросил старого приятеля Шибреня пристроить к военному делу двух новоявленных родичей. Шибрень, в свою очередь, порекомендовал их десятнику Вартиславу.

Несмотря на предшествующую рекомендации семейную драму, кандидаты Сергею понравились. Причем с первого взгляда, хотя назвать их красавцами он бы не рискнул. Рожи еще те. Зато сразу понятно: перед ним – воины. Да, порядком поиздержавшиеся: тесаки, корявенькие копья, лук, сделанный самим владельцем и явно наспех. Понятно, что вооружать их придется заново, не то позору не оберешься. Ничего. Войст нынче богатенький. Выделит зятьям еще один кредит.

Обладатель плохонького лука звался Кистром. Высокий, сухощавый, обросший редкой светлой бороденкой муж с радикально свернутым на сторону носом. Плохая травма. Заросшие носовые ходы снижают выносливость. Но Кистр дышал ровно и этим самым носом. Значит, обошлось без последствий. Да, видок жутковатый, особенно если улыбнется. Передние зубы у него тоже в дефиците. И это уже навсегда, потому что до зубных протезов оставалось более тысячи лет[14]. Ну да отсутствие зубов на боевых качествах не сказывается.

Второй Полубрат, Виск, красотой тоже не блистал, а ростом не превосходил Сергея. Зато был раза в полтора шире. Вылитый гном: глазки маленькие, нос картошкой, борода лопатой, зато кисти длинных, чуть ли не до колен, рук тоже с небольшую лопату шириной. Собери из дюжины таких бойцов щитовой строй – и фиг ты их с места сдвинешь.

К Сергею Полубратья отнеслись правильно. То ли из-за почтительного отношения к нему Войста, то ли богатая «одежка» сыграла свою роль, но к предложению «рассказать и показать, что умеете» оба отнеслись позитивно. Рассказали и показали. А Кистр даже ухитрился попасть стрелой в дерево с дистанции в тридцать метров, что для недоразумения, из которого он стрелял, было совсем недурно.

– Возьму, – порадовал Войста Сергей. И тут же огорчил бывшего полусотника, обязав экипировать родню хотя бы на уровне «отрок-новичок».

Войст сначала скривился, потом сообразил, что это вложение не только в зятьев, но и в будущие отношения с Сергеем, и пообещал «что-нибудь» подыскать.

* * *
– Мои люди ропщут. Говорят: у Рёреховых дружинников от серебра пояса лопаются, а у них на овес не хватает. А я твой брат, старший брат, – Трувор вздохнул. – Нехорошо это.

– Поделиться с тобой? – участливо предложил Рёрех. – Отдаришься потом, когда сможешь.

Трувор скривился:

– Вот подачек мне не надо! Отец говорит, ты из нас самый умный. Скажи тогда: как мне тоже славу и добычу взять? Ну или только добычу…

Рёрех задумчиво поглядел на брата. Разницы между ними было два года. Этого довольно, чтобы Трувор считался наследником. А наследника отец старался держать при себе. Младшим сыновьям – дальние походы. Старшему – править княжеством вместе с отцом. Да уж, славы на этом не стяжаешь.

– Я подумаю, – пообещал он. И тут же уточнил: – А отец что говорит?

– Сказал: и твои дружинники, и мои – его люди. А кому с кем ходить, пусть сами решают.

– Уж прости, брат, – отозвался Рёрех. Без малейшего, впрочем, раскаяния. На прошлой неделе четырнадцать дружинников Трувора пожелали перейти к нему. Рёрех принял всех. Его корабли нуждались в экипажах.

Но с братом вышло и впрямь нехорошо.

– Я подумаю, как тебе пособить, – повторил он.

И подумал.

И придумал.

Осталось только получить одобрение отца.

И его он тоже сумел получить. Но с оговоркой.

– Первыми не начнем, – сказал Стемид. – Но если сунутся, тогда будем бить.

Трувор и Рёрех переглянулись. Они не сомневались: сунутся.

Глава 13. Вербовка (продолжение)
Войст раскошелился. Когда Полубратья на следующий день заявились к Сергею, то смотрелись уже не оборванцами, а пусть бедноватыми, но дружинниками.

Вот с ними, а заодно и с Шибренем, Сергей отправился в «ставку» Геллира.

Ярл принял его без восторга.

Он уже знал о том, что викинги-даны, которых ярл намеревался сосватать Стемиду, а после взять под свое начало, оказались… викингами.

Неизвестно, знал ли он о притопленных Сергеем кораблях, но то, что эти корабли теперь достались Рёреху, ярла вряд ли обрадовало.

Впрочем, если он не совсем дурак, то должен был сообразить: если у данов изначально не было намерения идти на службу к Стемиду, то и он, Геллир, был для них не союзником, а потенциальной добычей. Так что Сергей, лишив викингов транспорта, оказал ярлу изрядную услугу.

В общем, обниматься с Сергеем Геллир Свирепый не стал, но пивом угостил. И самого Сергея, и его спутников.

А когда услышал предложение, крепко задумался.

А подумать над чем – было.

Незаурядность Сергея Геллир почуял, еще когда тот был в детских. Что-что, а чуйка у ярла была на высоте. А теперь даже совсем тупому дренгу понятно: удача определенно благоволит гридню Вартиславу. И Стемид ему тоже благоволит, раз дал в помощники одного из своих пестунов. А вот Геллиру-ярлу ни родич-конунг, ни боги в последние годы никакой симпатии не выказывают. Вопрос: придет ли удача к ярлову сыну, если тот уйдет под начало Вартислава? А что, если большая удача Вартислава съест малую удачу Траина? И удачу самого ярла. Известно же, что большая рыба глотает мелких.

С другой стороны, если сын свяжет свою жизнь с этим не по годам ловким парнем, и расположение богов, скорее всего, коснется всех, кто с ним рядом. Вон Рёреху как повезло! Уходил простым княжичем, даже не наследником, а теперь и в правителях немалого города успел побывать, и добычи привез столько, сколько Геллир с пяти виков не привозил. Рёреха Геллир знал, и знал, на что тот способен. Три года средний княжич у Геллира в хирдманах ходил по обычаю, поскольку традиция одобряет, когда отец отдает сына на воспитание родичу. А есть ли родич ближе, чем брат по матери, коим и приходился княжичу Геллир!

Три года… И ничего выдающегося. Да, воином Рёрех показал себя неплохим, но не более. Вот почему ничем, кроме удачи, летние достижения княжича не объяснить. И чуйка подсказывала: имя этой удачи – Вартислав Дерзкий. Так что, отдавать? Ведь если поразмыслить, не чужому конунгу служит десятник Вартислав, а Рёреху и Стемиду. Следовательно, Геллир отдаст сына не абы куда, а родственнику. Конечно, это мог бы и сам Стемид предложить: передать ему племянника. Но не предложил. А Геллир напрашиваться не стал. Может, это тоже знак богов, напоминание: традиции надо соблюдать? Может, боги и подсказали Вартиславу: пойди и попроси Траина под свою руку?

О Дерзком разные слухи ходили. Но ясно было одно: не от простого воя он родился. И имя рода своего неспроста таит. Неведомо, сам ли он гейсом уста запечатал или была на то высшая воля?

«Вот что меня смущает, – сообразил Геллир. – Что за кровь течет у парня в жилах? Кто ему отец, дед, прадед?»

Можно ли верить тому, предков кого ты не знаешь?

Редкий случай, но Геллир не рискнул сам принять решение.

– Захочет Траин, держать не стану, – заявил ярл.

И велел послать за сыном.

– К тебе под начало? – Траин не выказал особой радости. – А с чего это ты решил, что лучше меня?

Сергей засмеялся:

– Лучше – в чем? Если весло ворочать или бревна кидать, так ты точно меня обставишь!

Траин горделиво расправил плечи…

Потом сообразил, что главное для воина – не сила и выносливость, а умение убивать.

– Я и копье метаю дальше, а уж на мечах…

– На мечах я тебя точно побью! – нахально объявил Сергей.

Явная провокация, поскольку вокруг – коллеги Траина по хирду во главе с папочкой. В поединках, которые они с Вартиславом устраивали по пути в Белозеро, Траин побеждал три раза из четырех. Правда, то были тренировочные схватки, причем чаще всего – на палках. Жалко же портить боевое оружие. В схватках же, где урон незначителен, а меткие удары не выводят из строя, сила и выносливость перевешивали мастерство. Но знать о том, что Сергей и не стремился побеждать, Траину не обязательно. Тогда Сергею нужен был довольный Траин, а не расстроенный и обиженный. Но и тут пригодилось.

– Ага! Разохотился! Да я тебя с первого…

– Пусть будет так! – подхватил Сергей. – Победа – одно касание!

Траин помедлил не больше секунды:

– Одно!

– Мечи учебные! – вмешался Геллир. – Без щитов.

Сергей не возражал.

Тяжелые тупые железки давали преимущество более сильному и длиннорукому Траину, но так даже интереснее.

Ярл хлопнул в ладоши: начали!

Когда-то Сергею удалось достать даже Егри, сотника-варяга на службе Олега Вещего. А Егри таких, как Траин, кушал на завтрак без соли по десятку за раз.

Впрочем, таких, как Сергей, он тоже кушал. Однако Сергей сумел просчитать даже Егри. А уж Траина он знал как облупленного. И в точности знал, как тот начнет. Любимый финт, любимый мах справа, переходящий в хлест по колену, если противник пытался защититься. Траин владел этой связкой безупречно, и она была очень, очень эффективна…

Но не сегодня.

Сергей шагнул навстречу финту, блокировал слабое обманное движение, сократил дистанцию до минимума и двинул Траину по челюсти тяжелым оголовьем рукояти.

Нокдаун.

Геллирсон «поплыл». На секунду. Но ее хватило. Сергей разорвал дистанцию и коснулся мечом покрытой белесым пушком щеки.

И отдернул затупленный клинок раньше, чем очухавшийся Траин попытался отбить.

– Хольмганг твой! – громко и четко произнес Геллир.

И в очередной раз внес поправку в свое представление о Вартиславе. Потому что понял: тот победил не потому, что удачлив. Он просчитал свою победу. Может, и хорошо, что Геллиру не удалось переманить парня в свой хирд. А то, глядишь, лет через пять хирд Геллира стал бы хирдом Вартислава.

* * *
Сергей рассчитывал заполучить одного бойца, а получил двух. Кроме Траина еще и Клепа, который не захотел расставаться с другом. Геллир и тут не стал возражать.

И никаких «ты лишил меня двух бойцов!». Прогресс.

Ратшу и Наслава отдали Сергею без вопросов. Ему даже показалось: Солн за Наслава был бы и приплатить готов.

С последним кандидатом, Буром, возникли сложности. Трувор почему-то отпускать его не захотел. Уперся. Даже наорал на отрока: мол, этак от него все дружинники к Рёреху перебегут.

Пособил Шибрень. Поговорил сначала с десятником Бура, а потом уже вместе с этим десятником отправился к Стемиду.

И получил «добро» от главного батьки, которому Трувор противиться не мог. Да тот и упирался, похоже, только из принципа. Репутация у Бура была не из лучших. Ленив.

За год с хвостиком, прошедшие с того времени, когда Бур по поручению Рёреха опекал мелкого Варта, отрок заметно повзрослел: оброс бородкой и мясцом.

И еще больше обнаглел.

Пришлось Сергею провести с ним обстоятельную беседу: разъяснить, что лафы не будет. Детского Варта давно уже нет, а есть гридень и десятник Вартислав, который решил помочь старому знакомцу подняться по карьерной лестнице. Так что легкие деньки для Бура закончились и начинается служба. А если он, Бур, к подвигам не готов, то – свободен. Будем надеяться, Трувор возьмет его обратно.

Судя по помрачневшей физиономии Бура, тот надежд Сергея не разделял. Да, отпускать его Трувор не хотел, но, отпустив, предупредил: назад дороги не будет.

С сообразительностью у отрока было хорошо. Внушение осознал и выразил горячее желание повиноваться и исполнять.

С боевой подготовкой у Бура тоже оказалось неплохо. Школу он прошел варяжскую, да и Трувор дружинников своих, даже самых ленивых, гонять не забывал. Вот боевого опыта у Бура маловато. Всего два похода, да и те – за данью. В последний вик Трувор его не взял. Оставил дома. Молодняк тренировать.

Ну да ничего. С таким командиром, как Сергей, без боевого опыта Бур не останется. И без добычи тоже. А то в «домашнем режиме» отрок совсем обнищал.

* * *
Босой мужик сидел верхом на брусе и обрабатывал его топором. Обычное дело…

Но не совсем.

Потому что мужик сидел наособицу от остальных и напевал что-то… по-нурмански.

Да ладно! Холоп-нурман? Даже с поправкой на то, что это верфь, а корабелы из нурманов знатные, это перебор.

Сергей пригляделся…

Да ладно!

Не может быть!

Убийца!

Сергей сбежал по ступенькам вниз, мимо посторонившихся и поклонившихся дружиннику плотников.

– Дёрруд!

– Привет, малыш! Вижу, ты подрос. Пояском новым обзавелся.

– А ты, я вижу, поправился, – Сергей подтянулся и уселся рядом. – Думал, ты уже дома. Почему здесь? Родичи на верегельд поскупились? Или родичей нет?

– Почему нет? – Дан аккуратно положил топор на брус. – Есть. Мать, сестра, младший брат. Любят меня. Нашли бы деньги. Одаль продали, в долг заняли, сами в рабство продались, но собрали бы. Только не будет этого. Не хочу.

– Сам-то где живешь? – спросил Сергей.

– Здесь и живу. На верфи. Работаю вот… – Дан похлопал ладонью по брусу. – За корм и крышу.

– А что ж не…

Сергей осекся. Вопрос был, мягко говоря, деликатным. Ни цепей, ни ошейника на дане не было. И никаких признаков холопского статуса. Что ему мешает наплевать на долг и сбежать?

– Удивляешься, почему я здесь? – Дёрруд ухмыльнулся. – А как иначе? Слово я дал твоему ярлу. Что не убегу и в назначенный срок буду стоять перед ним.

Сергей только головой покачал.

– А теперь ты удивляешься, почему он мне поверил?

– Есть такое, – признал Сергей.

– Так и ты мне поверил. – Дёрруд снова взялся за топор, потрогал лезвие, прошелся по нему оселком. – А он видит людей не хуже тебя. Уж не сомневайся.

Глава 14,
в которой Сергею приходится отменить собственные планы ради реализации чужих
Избор объявился в городе с первым снегом. Сергей, узнав, напрягся. Сразу вспомнил о долге. Вот было бы не ко времени.

За полтора месяца Сергей только-только наладил работу своего десятка как автономной единицы и кое-как – в общедружинном строю. Сказывался острый дефицит «бойцов первого ряда». По факту стену щитов хорошо держали Наслав, Виск и Бур. Ну и Шибрень, разумеется. Сергею, Траину, Клепу и Ратше тупо не хватало массы. Особенно Сергею. А о Машеге и речи не шло. Чисто дистанционный игрок. Второй полубрат, Кистр, предпочитал стрелять, а не рубиться, хотя мог и так, и так. Сам Сергей тоже был более эффективен с луком, а не в строю, но предпочитал нарабатывать опыт нового тела. Старое-то, с его почти двухметровым ростом и весом в центнер, для стены щитов подходило идеально. Опять-таки, гридень, десятник, который не может встать в строй, это нелепость.

В общем, командной работы непочатый край.

И тут – Избор.

Прибыл прямо в разгар воинских упражнений.

Хорошо хоть, в сторону Сергея даже не глянул. Направил кобылку к Рёреху, обменялся парой слов, княжич скомандовал:

– Прастен, ты за старшего, – вспрыгнул на коня, и оба порысили в сторону города, оставив двухсотголовую (бойцов с лета существенно прибавилось) дружину месить чуть подмерзшую грязь, отрабатывая перестроения.

Надо отметить: всё, кроме грязи, Сергею нравилось. Герой-одиночка – это, конечно, здорово. Но ощутить себя частью могучего организма, который называется «войско», – совсем другая радость. И пусть это пока не его армия, но все равно ощущения офигительные. Будто рык сотен глоток вырывается прямо из твоей груди. Вот что гормон животворящий делает. Хорошо быть молодым!

– Р-р-а-а!

Три дружинные шеренги небыстрой рысцой устремились вперед. Сергей – во второй. Перед ним – приземистый бородатый «гном» Виск. За спиной – второй Полубрат, Кистр. Слева – Траин, справа – боец уже из соседнего десятка. Контроль скорости, контроль окружения во всех трех измерениях (может и с неба прилететь), контроль оружия (не задеть соседей копьем или щитом)…

– Стой!!! – орет Прастен, и дружина останавливается. Технично. Никто не вырвался вперед, не отстал, не врезался в спину тому, кто впереди. По крайней мере в той части строя, которая доступна Сергею, всё именно так.

– Крепь!!!

Первый ряд – на колено, щит к щиту, второй, чуть присев, щиты – поверх первой линии, «крышей». Контроль – через узенькие щели, копья – наружу, уперев «пяткой» в землю. Так можно и от стрел укрыться, и тяжелую конницу остановить.

– Стрелами – бей!

Третий ряд – щиты вниз, луки из налучей. Залп. Десятка учебных, без наконечников стрелок летят над головами и осыпаются метрах в пятидесяти. Кистр опустошает колчан, увесисто хлопает Сергея по правому плечу. Они меняются местами, но пострелять Сергей не успевает.

– Клин!!! – орет Прастен и бежит вперед, «утягивая» за собой середину строя.

Перестроение сложное. Не обходится без путаницы, но секунд через десять все уже разобрались «по местам». Десяток Сергея – в арьергарде. Он сам – в предпоследней линии. Не видит ничего, кроме плеч и тыльников шлемов. Будь это реальный бой, он смог бы войти в соприкосновение с противником, только если падут четверо, которые справа и впереди.

– Круг! – прорывается сквозь шум команда Прастена.

Разворот. Клин перестраивается в три кольца. Одно в другом. Сергей снова второй. Теперь – за спиной Шибреня. На этот раз – все четко. Четверть минуты – и дружина готова круговой обороне.

Сергей ухмыляется. Ему легко и весело. Это потому, что зима. Летом – тяжелее. Жарко.

Он снова увидел Избора где-то часа через два, когда их отпустили поесть.

Ведун выглядел довольным. И на этот раз внимание Сергею уделил. Остановился, поставил на снег увесистый мешок, прищурился, погладил ладонью пушистый отворот плаща, которого раньше на нем не было, и уронил:

– Не сегодня. – И прежде чем Сергей успел что-то сказать: – Княжич зовет. Не мешкай.

Перекинул мешок через плечо и зашагал напрямик к воротам, игнорируя толпившихся на подворье людей, которые поспешно уступали ему дорогу. Все, включая гридь.

Сергея отпустило. Ушел.

Знал бы он, насколько не вовремя появится Избор в следующий раз, сам бы сейчас за ним побежал.

До палат княжича – минута хода по коридорам.

– Здрав будь, батька. И ты, княжич.

– Варт, присаживайся, угощайся.

Рёрех не один. Со старшим братом.

Говорить не спешили. Подождали, пока Сергей откусит и запьет. Взаимное уважение.

– Есть дело для молодых и ловких, – сообщил Рёрех. – Таких, как ты. На седмицу. Как снег выпадет, сбегать на полночь, недалеко, и жирного моржа за усы подергать.

Сергей озадачился. Если он правильно помнил биологию и географию, то до ближайшего лежбища моржей за неделю точно не добраться.

Оказалось, это была фигура речи. Под «моржом» подразумевались парочка чудских селений, которые надо было посетить и объявить, что отныне они платят дань варягам. Убивать не требуется, грабить – тоже. Так, потрепать чуток, набрать «сувениров»… И сваливать. Ждать, когда на разборки прибудет кто-то из местных шишек, не надо. Пришли, похулиганили, ушли.

– То есть надо, чтобы они на нас обиделись, но не испугались? – сообразил Сергей.

Братья переглянулись.

– Умный, – похвалил Трувор.

– Десяток свой в деле проверишь, – сказал Рёрех. – А то собрал не пойми кого.

Подросток немедленно взыграл.

– Я в каждом уверен! – набычился Сергей.

– Ты пей, – усмехнулся Рёрех. – И ешь. Впрок. Сегодня и выйдете.

– А собраться?

– Собрали вам уже всё, – успокоил Рёрех. – Пошли пару воев к Кщею, он даст.

– Этот даст, – проворчал Сергей.

Княжий ключник Кщей был настоящим… ключником.

– Двое саней, – уточнил Рёрех. – Лошадей тягловых – из княжьей конюшни. Поешь, расскажу, куда пойдете. За Шибренем я уже послал. Пусть тоже послушает.

Глава 15. «Обидеть и убежать»
Вторая деревенька оказалась еще меньше первой. Пять дворов, человек сорок взрослых. Сопротивления не оказывали. Безропотно выделили лучшую избенку, корм для лошадей, зерно, овощи и трех женщин. От женщин, правда, отказались все. Даже Машег. Видно было: ничего, кроме ужаса, бедняжки не испытывают. Варяги к такому не привыкли. В Белозере девки к ним в постель сами прыгали.

Староста тоже боялся. Аж вспотел. К Сергею обращался «милостивый мой славный господин воевода». Дань платить ни в коем случае не отказывался, но слезно просил решить вопрос не с ним, а с «господинами-воинами», которые собирали ее прежде. Пытался доказать: двойного налогообложения сельцо не потянет. Чтобы Сергей проникся, подарил пару шкурок крупных самцов горностаев. В Византии за такие отвалили бы неслабые деньги. Но до Византии далеко.

В первой деревеньке они проторчали дня три, сюда добирались неспешно, полный день, развлекаясь по пути охотой. Набили с дюжину зайцев, взяли молодую лосиху, пару глухарей. Рыбки натягали из озера, через лунку. Так что пир устроили полноценный. Даже местных угостили. Жаль, пива не было. А может, и не жаль. Несмотря на очевидно мирную обстановку, Сергей и сам не расслаблялся, и бойцов держал в тонусе. Помнил, с какой целью они здесь. К тому же Сергей был почти уверен: вот-вот должны появиться возмущенные хозяева территории. Добежать жалобщикам до ближайшего городка – сутки максимум.

Так что охрану Сергей выставил полноценную: дозорного у входа и двоих – на соседнюю горку, с которой неплохо просматривалась ведущая к селу дорога. Ну как дорога… Сани пройдут. И отряд чудинов-воев – тоже. И тогда варягам сани придется бросить и уходить сначала лесом, а потом через озеро напрямик выйти на ту же дорогу и домой, оставив погоню с носом. Снега пока немного навалило, лошади пройдут.

Да, Рёрех сказал в контакт с противником не вступать. Но он же рекомендовал обкатать команду в бою. Так что из двух противоречивых выбираем желательную.

И сон. Выполнение правила: пока враг бегает, ты отдыхаешь.

Выспались нормально. Караулы сменились трижды. Себе Сергей взял последний. И на сопочке. И когда только-только начало светать, углядел темную гусеничку, ползущую по светлому ковру. Чудинские лыжники. Группа быстрого реагирования, надо полагать. Чешут прямо через дальнее озеро. Дистанция – километра полтора. Сергей сунул ноги в лыжи и заскользил вниз, петляя между кустиками.

Пять минут – и он у своих.

– Подъем! Враг у ворот! Машег, Кистр – с луками со мной. Шибрень, сборы! Сани не брать. Подхватите нас по дороге.

Сначала – к секрету, оставленному на тропе.

– Никого не видели, – доложил Траин. – Чего такие всполошившиеся?

– Потому что видели. Давай к нашим, за вещами и на конь!

– А пожрать? – недовольно проворчал Клеп.

– Позавтракаешь сейчас, обедать будут уже вороны. Полсотни чудинов в трех стрелищах. Бегом!

Побежали. Траин с Клепом – в селение, Сергей с Машегом и Кистром – в противоположную сторону. На перехват противника.

По поводу трех стрелищ Сергей поторопился. Чудинский отряд преодолел только половину пути. Они особо не торопились. То ли устали, то ли берегли силы для драки. Что ж, тем лучше.

Сергей прикинул место, где чудины намеревались выйти на берег. Заняли позиции. Главная задача – чтоб не заметили раньше времени. А потом можно не прятаться. Среди чудинов есть хорошие стрелки. Есть даже отличные. А вот по-настоящему сильных луков нет. Лесовикам даже на двести шагов бить – без надобности.

– Брони не вижу, – сообщил Машег. – Луки вроде у всех. У троих шлемы на поясах, у двоих – на голове. Копья у всех, щиты, топоры… Меч один. У первого.

Хорошо иметь глаза как подзорные трубы. А еще лучше, когда эти глаза – на твоей стороне.

Погода отличная. Ветра нет. Практически рассвело. Мороз умеренный.

– Ждем, пока приблизятся на точный выстрел, – предупредил Сергей. И на всякий случай уточнил: – Сто и полста шагов.

Машег фыркнул. И только. В прежние времена непременно сказал бы что-нибудь вроде: я сам всех убью, только не мешайте. Взрослеет хузарин.

Теперь уже и Сергей мог разглядеть чудинских бойцов в подробностях. Не впечатлили. Разве что количеством: двадцать восемь штук. Возраст: от двадцати до сорока, одежда скорее зимняя, чем боевая. Физиономии… Убивать их как-то расхотелось. Вот попадись ему печенеги – не колебался бы ни мгновения. А эти…

– Машег, когда будет до них сто пятьдесят шагов, положи пару стрел, которых не жалко, им под ноги.

– Мне всех жалко, – буркнул хузарин.

– На! – Сергей сунул ему пару простых. – Сделай, как сказал.

Машег сделал. В точности как сказали. Уложил на тетиву сразу две стрелки и отправил разом. Пижон. Но попал точно. Чуть ли не в лыжи идущему первым.

Тот остановился резко. Чудины сгрудились. Завертели головами.

Сергей услыхал, как страдальчески вздохнул Машег. Идеальная мишень.

Тем не менее сначала поговорим.

Сергей неторопливо вышел на край берегового обрыва. Вспрыгнул на присыпанный снегом валун, расстегнул шубу, чтоб был виден металл кольчуги.

– Эй вы! – закричал он по-словенски. – Бегите отсюда по-хорошему! Теперь это наша земля!

Чудины сгрудились еще больше. Минуту посовещались, потом обладатель меча закричал, тоже по-словенски:

– А ты кто такой, нам указывать?

– Я твоя смерть! – сообщил Сергей. И для лучшей демонстрации своих намерений тоже запустил стрелу. Но не в чудинов, а чуть подальше, над головами. Так, чтобы ясно было: достать их – не проблема.

Нет, не воины. Воины бы тут же строй собрали, щитами прикрылись. Эти – стоят.

– Сами уходите! Это наша земля!

– Машег, прострели ему ногу! – крикнул Сергей по-нурмански.

Чудин по-нурмански понимал. Но среагрировал быстро. Ничком упал на снег. Ногу спас. Свою. Стрела досталась другому бойцу. Тот заорал и тоже упал. Ух ты! Попадала вся компания.

Сергей выстрелил. Навесом. Промахнуться по такой плотной «лежке» было невозможно, но «мишени» повезло: стрела попала в щит, пробила его и, надо полагать, все-таки достала до шкурки. Чудин подскочил и бросился наутек.

– Убирайтесь! – закричал Сергей по-словенски. – Перуном клянусь: уйдете, стрелять не будем!

Продолжают лежать. Все, кроме одного. Тот уже метров на сто учесал.

– Они тебе не верят.

Шибрень появился.

– Пусть им, Варт. Поехали. Эти гнаться не станут.

Итак, размышлял Сергей, покачиваясь в седле, задачу руководства они выполнили полностью. Похулиганили и внимание привлекли. Что его удивило – уровень здешних чудинов. Если вся заволоцкая чудь такая, то как они ухитрились сохранить независимость? Курлы, кирьялы, финны, меряне и прочие – давно уже под кем-то. А кто независимость сохранил, по болотам-лесам прячутся.

И еще непонятнее, зачем нужна провокация, устроенная десятком Сергея. Полусотня княжьих дружинников разгонит полутысячу таких вот ополченцев минут за пятнадцать.

Ответа на второй вопрос Рёрех его не удостоил. А о том, что далеко не всех чудинских бойцов можно приравнять к ополчению, Сергей узнал через полтора месяца. Когда воинство Стемида и двух его старших сыновей выступило в поход, целью которого было: покарать коварную чудь, вторгшуюся на исконно варяжские земли.

Глава 16. Месть
Вернувшись в Белозеро, Сергей решил осуществить то, что давно планировал. Месть. Он не забыл, как был грубо послан Грудятой новгородским при попытке купить его дом. И обещания своего поучить наглого купца вежеству тоже не забыл.

Идею того, как именно отомстить, подкинул сам Грудята, самонадеянно заявивший, что отныне все его, Грудяты, торговые точки для гридня Вартислава закрыты.

Что ж, если они закрыты для гридня Вартислава, так и прочим гражданам там нечего делать.

Первым делом Сергей дал задание Торопу: вызнать через своих людей, на чем именно специализируется спесивый новгородец. А потом нанять людей, чтобы скупали интересующую Грудяту продукцию. И других людей, которые будут продавать товары, которыми торгует Грудята, но на десять процентов дешевле. И наконец третья группа товарищей должна была караулить у лавок Грудяты и громогласно оповещать народ: мол, совсем зажрался жадный новгородец, с покупателей втридорога дерет, а продавцов просто обирает. В последнюю группу Сергей набрал людей пусть и бедных, но свободных. И пообещал: если удастся новгородских так раззадорить, что в драку полезут, так и совсем хорошо. Он, Сергей, обещает: каждый синяк жирный купчина серебряной монетой прикроет. А если сломают чего, так и кормить будет вдобавок до полного восстановления трудоспособности.

Основания для подобного заявления у Сергея имелись. Варяжская Правда. Но зная по опыту, что личная заинтересованность плюс закон работают более эффективно, чем один только закон без заинтересованности, Сергей, не поленившись, пару дней назад посетил сотского, поставленного Стемидом рулить рынком.

Представился по форме, проставился и попросил оказать содействие его представителям: места выделить не абы где, а хорошие.

Просьба самая обычная. Для ее реализации хватило бы и бочонка медовухи, поскольку в зимнее время мест на рынке хватало.

Но Сергей подарком не ограничился. Он принес два бочонка. Второй – для совместного употребления. Посидели хорошо. Разница в возрасте не мешала. Напротив, рыночный сотский, в прошлом – один из сотников Стемида, отнесся к Сергею по-отечески. Тоже сделал подарок: меховую шапочку из тех, что носили зимой вместо подшлемника. Сергей отдарился по-княжьи: припасенным как раз для этого дела ожерельем из рыбьей, то бишь моржовой кости. Столь тонкой работы, что за такое по весу серебром отдать не жалко.

Сотский брать не хотел, поскольку за такое отдариваться было положено равным по стоимости. Сергей уговорил. Мол, он теперь богат, а сотский когда-то в том же строю стоял, что и Сергей нынче. И выходит, они с бывшим сотником – родня по дружине.

А родня, тем более воинская, тем более варяжская, она подороже резных висюлек. Забирай, друже, не обижай.

Совсем старого запутал. Да еще и медовуха. В общем, взял сотник. Даже прослезился.

И стали они теперь с Сергеем если не побратимами, то друзьями точно.

– Ежели что, можешь на меня как на дядьку родного! Тилен тебе всегда… Только скажи…

Обещано было по пьяни, но в отличие от кавказских застолий мира, где Сергей родился первый раз, данное слово здесь обратного хода не имело. И когда дошло до дела, сотский не подвел.

Старались нанятые Сергеем крикуны от души. На весь рынок вопили о том, какие у Грудяты нечеловеческие отпускные цены и какие жалкие гроши платит людям он сам. И заодно оповещали, где достойные жители Белозера и гости города могут купить или продать по правильному прайсу.

Сначала народ крикунам не особо верил, и торговля у Грудяты шла по-прежнему бойко. Люди полагали: цены у новгородца нормальные. Да оно так и было.

Но люди Сергея торговали не корысти ради, а чуть ли не по себестоимости, так что внявшие глашатаям быстро убедились: не врут горластые. Да, дешевле. Если покупать. А если продавать – наоборот.

И знанием своим поделились с теми, кто уже с Грудятой поторговал. Последние, понятно, огорчились. Особенно те, кто не поверил звуковой рекламе. Огорчились и обиделись. На жадного Грудяту. А некоторые возмутились настолько, что присоединили свои голоса к проплаченным Сергеем крикунам. И если последние, в строгом соответствии с приказом нанимателя, на личности не переходили и ничего плохого о самом купце не говорили, то обиженные и в выражениях не стеснялись.

Грудята, узнав о публичных обвинениях в скупости, сначала только посмеялся. Скупость для купца – достоинство. Снижение же оборота купец счел играми конкурентов. День-другой – и вернется в круги своя. Зима длинная, торопиться некуда.

В то, что кто-то станет торговать с меньшей маржой, он просто не поверил.

Но послушав, что кричат на рынке о нем лично (а кричали обидно и поносно), купец смеяться перестал. Кликнул своих людишек и велел сквернословцев от торговых точек гнать. А буде станут упираться – бить.

Новгородцы люди простые. Насчет подраться, а особенно помахать кулаками или палками – большие мастера. На своем вече только тем и занимались. Потому команду старшего исполнили с удовольствием и превеликим старанием. И досталось от их стараний в основном нанятым Сергеем глашатаям, поскольку добровольная поддержка сразу дала деру, а они, надеясь на щедрую компенсацию, побои приняли чуть ли не с радостью.

Происходи дело в Новом городе, городской старшина им бы и слова не сказал. Покуситься на авторитет уважаемого купца может только другой уважаемый купец. Если на его стороне кулаков и дубинок больше.

У них, в Новгороде. Не в Белозере.

Вовремя оповещенная рыночная стража прибежала в считаные минуты. И сразу убедилась: да, информация верна на сто процентов. Обнаглевшие новгородцы почем зря лупят ни в чем не повинных белозёрских граждан!

А поскольку стражу набирали из правильно, то есть патриотично настроенных дружинников, то церемониться они не стали и вломили людишкам Грудяты, не жалея копейные древка. Хорошо хоть, новгородским боевикам хватило ума побросать дубинки и принять позы покорности. Не то и острия в ход пошли бы.

Побоями не ограничилось. Самоуправцев повязали и погнали на княжий суд. Вместе с невинно пострадавшими и кучей свидетелей, в умы которых по пути внедрялась правильная интерпретация событий. Хотя по факту и внедрять ничего не требовалось. Подставились мордобойщики Грудяты знатно.

В Детинец жалобщиков не пустили. Сказали: князю доложат, а дальше – как он решит.

Князь белозёрский Стемид решил: судить придется. Причем прямо сейчас, отложив прочие дела. Народу на площади перед воротами собралось изрядно. И прибывало. Любопытно гражданам белозёрским, по какому поводу собрание.

Отроки соорудили импровизированный помост, попросту перевернув вверх дном воз для сена. Сверху установили кресло. Стемид к сооружению подъехал верхом. Разумно. Сошел с седла прямо на судейское место. Не пришлось на глазах у подданных на воз карабкаться.

Сел, поднял руку…

Гул стих.

– Говори, – разрешил князь сотскому.

– Новгородцы учинили беззаконие. Твои вои его пресекли, – четко доложил Тилен.

Именно так. Дружинники подчиняются командам сотского, но остаются людьми князя.

– Жалобщики? – спросил Стемид.

– Они, – сотский показал на одну из групп, ту, что больше.

– Ответчики?

– Вот те.

Эта группа существенно меньше. Люди Грудяты, пара других новгородских купцов с приказчиками да сочувствующие им гости. В центре – Грудята, красный, сердитый, возмущенный.

Князь вздохнул. Вечно от этих новгородских беспокойство. Однако ссориться с Новгородом не хотелось.

– Говори, купец, – разрешил он.

Грудята расправил плечи. Голос у него сильный, зычный. Поначалу каждое слово его слышно было всем явственно, даже слух напрягать не приходилось. Слышно, понятно, но… не по нраву. Потому что со слов Грудяты выходило так: собрались нехорошие люди и стали кричать о нем, Грудяте, слова обидные и грозиться его, Грудяту, бить, если тот не станет торговать себе в убыток. А когда его, Грудяты, люди начали крикунов усовещать, стали тех людей бить. Люди новгородские крепки, дали неприятелю достойный отпор. Однако когда подоспели княжьи вои, он, Грудята, своих людей отозвал, потому что одно дело – агрессорам отпор дать, а совсем другое – законной власти противиться. Сейчас же Грудята взывает к закону в лице белозёрского князя и просит обидчиков его наказать со всей суровостью и желательно – деньгами.

К тому времени, когда купец закончил речь, слышно его было намного хуже, чем вначале, потому что в противоположной партии с ним явно были не согласны и скрывать этого не собирались.

– Ти-ихо! – рявкнул на всю площадь княжий глашатай. – Князь всех выслушает в свой черед.

Народ примолк.

– Значит, ты, Грудята, тоже видишь себя пострадавшим? – спросил Стемид.

Купец кивнул.

– Тилен, ты над рынком старший, что видел?

– Я позже пришел, – честно ответил сотский. – Сам драки не видел. Люди ко мне прибежали. Кричат: новгородские мирных граждан палками бьют. Я воев послал: порядок навести. Они и навели. Когда я пришел, новгородских уже утихомирили. Но людей побили сильно, поломали. Одного так и вовсе зрения лишили. Не видит ничего. Люди те простые, но свободные. Наняли их кричать, где товар подешевле, чем у Грудяты. А ему, видать, обидно стало, что не у него товар задорого берут, а там, где подешевле. – И резюмировал: – Сам знаешь, княже, нет для купца страшней обиды, чем не дать ему мошну набить.

– У меня цены справедливые! – закричал Грудята. – По таким ценам торговать правильно!

Его группа поддержки выразила полное единодушие с хозяином. Вновь начался ор.

Угомонили.

Стали вызывать свидетелей. Сначала – рыночных стражей. По их версии, драки как таковой не было. Новгородцы били толпой нескольких белозёрских граждан. Били кулаками и палками, а тех, кто упал и встать не мог, – ногами. Не подоспей стражи вовремя, убили бы до смерти.

В общем, правду сказали. Ну немного сгустили краски. Но так надо. Старший же сказал: новгородцам волю дай, они совсем разойдутся. За медный грош, за правдивое слово убивать начнут.

Пригласили пострадавших. Тех было шестеро, и выглядели они неважно. Трое стоять не могли, один и впрямь ничего не видел: лицо распухло, глаз не открыть. Тот, что выглядел покрепче и пострадал поменьше, изложил собственную версию. Дескать, зла ни на кого не держали, кричали о том, где товар людям можно продать подороже, а купить подешевле. Хулительных слов о Грудяте не говорили. Но сами слова такие да, слышали. От тех, кого Грудята обманул. Но те убежали сразу, а они не успели. Да и не ждали, что их бить станут.

Допрос соседей Грудяты по рынку и иных свидетелей эту версию подтвердил. Да, обидные слова кричали другие, а эти – только о ценах.

– У меня правильные цены! – вновь не выдержал Грудята. – Не может того быть, чтобы кто-то дешевле торговал!

– Выходит, неправду вы кричали? – уточнил Стемид.

Тут уж закричали многие. Мол, врет Грудята. Есть такие цены. И покупают дороже, и продают дешевле.

– Выходит, ты, новгородец, решил у меня на земле свои цены устанавливать? – строго спросил Стемид. – А кто не согласен, тех палками до смерти бить?

– Не было такого! – возмутился Грудята. – Врут они всё! Меня оскорбляли, слова поносные обо мне кричали! Я пострадавший! А цены мои – правильные! И только по таким ценам я и торговать буду! И не думай, князь, что я – сам по себе! За мной люди новгородские! Не меня здесь обижают, сам Новгород! Подумай, княже, что будет, если Новгород с тобой торговать не станет?

– Ого, как ты грозен! – Князь, вопреки ожиданиям, не рассердился, а развеселился. – Значит, за беззаконие, учиненное мне, не с тебя, а с Новгорода спросить?

– А ты спроси, и увидишь, что будет! – посулил Грудята.

– Ты предложил, не я, – усмехнулся князь. – И я твое предложение принимаю. Вира с тебя за моих покалеченных людей – двадцать гривен серебром. Людям, которых ты побил не по Правде, за обиду, – по серебряной гривне каждому, а отдельно, за увечья, сколько по закону положено. Это с тебя. А с людей новгородских, что на моих землях торгуют, мыто к уже взятому – двадцатая часть от того, что наторговали. Тилен, проследи, чтоб все заплачено было. А если кто заартачится… – Стемид поглядел грозно на новгородское представительство: – В яму!

Это было жестко. Даже летом в яме сидеть удовольствие еще то, а уж зимой…

В общем, Сергей такого эффекта, честно говоря, даже не ожидал.

Да, не политик Грудята, совсем не политик. Мог бы сообразить, что белозёрский князь не только со своих земель дань берет, но и Волжский торговый путь контролирует. А при необходимости и тот, что по озеру Нево перекрыть может. Так что ссориться с ним Новгороду – чистый убыток.

Двое других новгородских торговых представителей, в отличие от Грудяты, положение оценили правильно. Вместо того чтобы грозить Стемиду эмбарго, в тот же день прибежали к князю с подарками и уверениями в лояльности. Мол, отдельный оборзевший купец – это совсем даже не Новгород. Князь внял мольбам и дополнительный сбор снял. Для всех новгородцев.

Кроме Грудяты. По лавкам и складам последнего на следующий день прошлись княжьи мытари, провели полную инвентаризацию и начислили едва ли не больше, чем Грудята только что выплатил за побитых крикунов.

Сергею, правда, демпинг тоже обошелся недешево. Но, как говорится, честь дороже.

Кроме того, наказание Грудяты было всего одной из статей расходов. Второй была массовая скупка прошлогодних мехов годного качества, а третьей частью активно расходуемых средств была миссия Войста, который еще три недели назад начал движение по маршруту «княжьи погосты», реализуя еще один этап бизнес-плана, обещавшего с лихвой покрыть все убытки. Ибо, как будет сказано спустя полтысячи лет одним из полководцев: для войны нужны три вещи. Деньги, деньги и деньги.

Потому сейчас, когда закладывались основы будущего благосостояния торгового сообщества «Вартислав и партнеры», Сергей предпочел бы находиться в столице или, в крайнем случае, в ее окрестностях. Однако игнорировать поход на заволоцкую чудь он не мог. Мигом вылетел бы не только из десятников, но и вообще из дружины.

Впрочем, нет худа без добра. Война – тоже доходное предприятие. Как не без оснований заметил тот же Грудята: «Вам, воям, просто. Убил да забрал».

Хотя конкретно в этом походе его организаторы собирались убивать как можно меньше. Но Сергей пока что званием не вышел, чтобы князь с сыновьями делились с ним собственными замыслами.

Глава 17,
в которой Сергею приходится нарушить собственные моральные установки
– Чудин, – прошептал Шибрень. – Белый.

Сергей удивился. Он сначала подумал: нурман. Воин был высок ростом, в круглом железном шлеме и с настоящим мечом на поясе. Однако орудовать предпочитал коротким швырковым копьем, которое отлично подходило для того, чтобы подгонять пленников.

Пленников было пятеро. Три женщины, пара детишек лет десяти и старик.

Чудин что-то сказал. Сергей не услышал. Старик остановился, мотнул головой. Чудин ткнул его копьем в шею. Старик упал. Одна из женщин присела, ахнула, закрыла рот ладонью, вторая ухватила подростка, не дав ему кинуться к старику.

Чудин снова спросил, обращаясь уже к ней.

Та быстро закивала.

– Схоронку выдала, – прошептал Шибрень. – Дура.

– Почему дура? – спросил Наслав. – Убил бы ее чудин, как деда.

– Может, и не убил бы. А так точно помрут. С голодухи.

– Не помрут, – скрипнул зубами Сергей.

– Я знаю, что говорю, – заметил Шибрень.

– И я знаю, – Сергей привстал, чтобы видеть не только ближайший двор, но и те, что за ним. – Эти выживут. А этот лось точно помрет. Вот прямо сейчас, – Сергей встал на колено, вытащил из-за пазухи тетиву, сунул лук Шибреню: – Помоги.

– Надо ли? – усомнился гридень. И, в общем-то, был прав. Их послали всего лишь на разведку. Проверить, насколько глубоко проникли чудины в «исконно варяжские земли».

Однако разведданные можно добывать по-разному. Например, непосредственно у носителя информации.

– Надо ли?

– Надо! – твердо ответил Сергей. – Лучше один раз услышать, чем семь раз поглядеть.

Поговорка вышла кривенькая, но Шибрень понял: крякнув, согнул древко ручищами, и Сергею осталось только накинуть петельку на рог.

Медленно оттянув тетиву до щеки, еще более медленно и плавно отпустил ее, прислушиваясь к скрипу. Лук был зимний, из правильного дерева, но мороз, по ощущениям, ушел за первый десяток. Надо осторожней.

– Мы не знаем, сколько их, – напомнил Шибрень.

Он не указывал, всего лишь напоминал.

Но Сергей опустил лук, не выстрелив. Гридень прав.

В разведку они отправились вшестером. Машег, Ратша и Полубратья остались в лагере. А сколько этих… белых чудаков?

Да сколько бы ни было, всем им кирдык. Но уточнить не мешает.

– Траин, Клеп, на лыжи и проверьте слева.

Молодой нурман бросил торжествующий взгляд на Наслава. У него с варяжским отроком соревнование: кто круче. Сергей был не против, даже поощрял. Обоим полезно. Но сегодня у Геллирсона преимущества не будет.

– Наслав, Бур, вы – справа.

Дренги и отроки стартовали одновременно. Стремительно и бесшумно.

Сергей проводил их взглядом, отметив в очередной раз, что в беге на лыжах варяги нурманам не уступают.

К первому чудину присоединился второй, рангом помельче. Если по вооружению судить. О чем-то поговорили. Второй ушел, а первый велел пленникам сесть. Прямо в снег. А одеты они не в пример хуже, чем варяжская гридь.

Ладно. Замерзнуть до смерти не успеют.

Нурманы вернулись минут через десять. Варяги задерживались.

– С нашей стороны – никого, – доложил Траин. – Только эти.

Пока двое. Ну, двое – это ерунда.

Нет, не двое – четверо.

Наслав доложил: заметили еще парочку. Тоже не элитных. Обычных ополченцев вроде тех, кого десяток Сергея шуганул во время провокационного рейда.

– Готовность! – скомандовал Сергей, когда они подобрались поближе. – Лыжи не снимать. Брать по возможности живьем. Начинаем по моей стреле.

Первый чудин гордо возвышался над рассевшимися на снегу бабами и детьми.

Ну очень грозный ублюдок! Так и хочется железом потрогать.

Сергей, однако, дождался, пока появится второй, а потом и остальные. «Грозный» махнул рукой, подзывая…

И схлопотал бронебойную стрелу. Куда Сергей целил, туда и попал. В колено. С тридцати метров он мог в мышь попасть. Очень больно и очень эффективно. Чудин взревел и свалился. Или сначала свалился, а потом взревел. Что, впрочем, было неважно.

Трое остальных чудинов среагировали правильно. Дернули врассыпную. Но свои лыжи они сняли, когда занялись грабежом, так что убежать от лыжников – никаких шансов.

Рванувшиеся вперед варяги устремились на перехват двоих. А третьего «остановил» Траин, приложив краем щита по хребту.

Пара минут – и беглецы связаны и уложены на снежок. А их лидер сидит рядом, пачкает снег кровью и делает суровую рожу. Оружие у него забрали, шлем стащили и по роже приложили разок, когда решил поупираться, но вязать не стали. Куда он ускачет на одной ноге?

– Он точно чудин? – спросил Сергей Шибреня.

– Точно.

На взгляд Сергея, пленник был больше похож на викинга из эстов, которых он встречал в «прошлой» жизни. Вид гордый донельзя. В задранной кверху светлой бородке замерзли струйки крови, а колено – вдребезги.

– Любишь со стариками воевать? – спросил Сергей по-словенски.

– Свинья твоя мать, – с сильным акцентом ответил чудин.

Тут же получил от Наслава древком по роже и опрокинулся на бок. Крови на роже и в бороде прибавилось.

– Посади его, – велел Сергей. – И не бей пока. Еще прибьешь ненароком.

– Свинья твоя мать! – сообщил чудин. Смотрел он теперь одним глазом. Второй залило кровью из лопнувшей брови.

– Думаю, он по-нашему не понимает, – предположил Сергей.

– Свинья твоя мать! – подтвердил догадку чудин.

– Надо узнать, где их лагерь, – сказал Шибрень. – Сам поспрашиваешь или мне?

– А можно я? – оживился Траин. – Я умею, меня отец сам учил!

– Можно, – разрешил Сергей.

Сергей пытки не одобрял. Нет, он не испытывал к чудину жалости. Окажись Сергей в его власти, этот гордый ублюдок кожу бы с него содрал за пару монет, причем медленно. Однако сам Сергей палаческой работы не любил. Понимал, что иногда – приходится. Сыворотку правды еще не открыли, а не полученная вовремя информация может стоит жизней. Причем жизней своих, а не чужих. Так что другого пути нет. Со слабаками, избегающими жестких методов, никто не станет делиться ценной инфой.

– Можно. Но сначала надо понять, как с ним разговаривать.

– Свинья твоя мать!

– Бур, приведи кого-нибудь из местных, кто с ним говорить может и по-нашему понимает, – велел Сергей. – Траин, он твой!

– Ага. Разденьте его и привяжите вон хоть к тому столбу.

Получивший «добро» Траин тут же начал командовать.

На этот раз чудин сопротивлялся отчаянно. Кричал что-то по-своему подчиненным. Но те помалкивали.

Сопротивлялся он зря. Через несколько минут он уже стоял у столба, голый и перекошенный, потому что опираться мог только на одну ногу.

Держался, впрочем, неплохо. Не вопил от боли, а злобно ругался. Ну да это пока.

Бур вернулся с толстой теткой в собачьей шубе.

– Говоришь по-нашему? И с ним говорить можешь?

– Говорю, господин, совсем хорошо смогу!

– Ты мой хорошенький барашек, – ласково произнес Траин по-нурмански с интонацией папы-ярла. – Сейчас я буду делать из тебя хорошенькую овечку…

– Сам себя оттрахай по-собачьи! – на отличном нурманском отозвался пленник.

Сергей улыбнулся. Допрос, похоже, упростится.

С выводами Сергей поторопился. Отвечать на правильные вопросы чудин отказывался категорически. Орал, ругался, плевался. Несколько раз терял сознание, повисая на веревках, но приведенный в чувство, продолжал упорствовать.

Сергей уже жалел, что поручил допрос Траину. Дренг неплохо знал, где и как резать, чтобы было больнее, но психологии допроса был не обучен. Или обучен, но забыл. И сейчас, похоже, растерялся и разозлился: начал резать глубже, чем надо. И то, что пленник то и дело отключался, было явным знаком недостаточной квалификации. Еще немного – и чудин окончательно отрубится от потери крови или от холода. Пора было брать инициативу в свои руки.

Сергей присмотрелся к остальным пленникам, выбрал самого испуганного.

– Наслав, давай вон того сюда! – распорядился он. – А теперь привяжите его с другой стороны столба. – А когда приказ был выполнен, велел Траину: – А теперь, Геллирсон, покажи, чему тебя отец научил. И не торопись. Пусть храбрец порадует богов своим мужеством!

И Траин показал.

Сергей, однако, на корчащегося чудина вообще не смотрел, потому что наблюдал за его младшим коллегой. И тот, надо отметить, не разочаровал. Скукожился и трясся. Что делают с его командиром, он не видел, но звуков и запахов было более чем достаточно, чтобы разбудить воображение.

И когда кандидат дозрел, Сергей сделал знак Траину: довольно. Заканчивай. Затем подошел к парню, который был максимум на пару лет старше его, похлопал по щеке и спросил по-нурмански:

– Понимаешь меня?

Паренек быстро-быстро закивал.

– Я могу поговорить с тобой. А могу разрешить моему другу поиграть и с тобой. Он немного разогрелся с твоим приятелем и теперь уже не станет торопиться. Закат ты точно увидишь, а может быть, и рассвет. Хотя нет, рассвет не увидишь. Глаз-то у тебя уже не будет. Хочешь так?

Парень замотал головой.

– Ты слышал, какие вопросы задавали твоему дружку?

Серия быстрых кивков.

– Ты ответишь на все и добавишь то, о чем не спрашивали. Если мне понравится твой рассказ, то умрешь легко. А увижу, что от тебя может быть польза, даже убивать тебя не стану. И ничего не отрежу. Обещаю. А теперь говори!

И паренек заговорил. Да так быстро, что Сергею то и дело приходилось его притормаживать.

Оказалось, их группа была одним из мелких отрядов, которые военный вождь сборного чудского войска разослал во всех направлениях с той же целью, с которой Рёрех отправил Сергея. Выяснить, есть ли в окрестностях варяги, сколько их и готовы ли к драке.

Убийства и грабежи в задачу чудинских разведчиков не входили. Но одному из бойцов, как раз тому, который получил щитом по хребтине, не стерпелось. Захотел уестествить собиравшую хворост девку. А девка, вместо того чтобы порадоваться вниманию славного воина, возьми да и заори. Девку прибили, но на крик прибежали родичи…

Которых тоже пришлось прибить. А поскольку команда была действовать скрытно, то командир, вот этот самый герой, только что дорезанный Траином, решил, что надо убить всех. Но сначала выяснить, где они прячут запасы и ценности.

В общем, обычная здешняя практика. Но Сергей пожалел, что велел прикончить практичного лидера. С его живучестью тот мог бы еще часа три прожить. Особенно если в тепло перенести.

Что же до целей чудинского воинства, в которое входило сразу четверо вождей, то цели у них у всех были самые что ни на есть справедливые. Это ведь варяги, такие-сякие, коварно посягнули на чудинские земли. Посягнули… И сбежали, испугавшись грозного чудинского оружия.

Но факт преступления – налицо. И кара воспоследует. Тем более силенок у варягов маловато, раз сбежали от жалких трех десятков ополченцев. Те даже и повоевать как следует не успели, хотя положили шестерых, не потеряв при этом ни одного человека.

Ага. Вот как, значит, был интерпретирован уход Сергеева десятка.

– И где же те шестеро убитых? – поинтересовался он.

– Так злодеи… То есть вы, варяги, их с собой унесли.

Ну да. Остается лишь удивляться, почему «убитых» всего шестеро.

Впрочем, сейчас Сергея интересовало другое. Где основной лагерь чудинского воинства и сколько там собралось борцов за справедливость.

Местонахождение основного лагеря пленник знал и был готов показать. А вот численность войска знал только примерно. Со счетом у парня было не очень.

Взятое на чудинах, все, кроме брони и оружия, Сергей распорядился отдать поселянам. Никто не возражал.

Теперь следовало решить, отправляться ли на разведку чудского лагеря самим или доложить по команде. То есть князю.

Шибрень был за то, чтобы доложить. Все остальные – за продолжение разведки.

Все, включая Сергея, который не любил останавливаться на полдороге. А поскольку решения принимал именно он, то победила инициатива.

Глава 18. Разведка
Сергей опасался, что придется идти через лес. Бегать на лыжах по буреломам – то еще удовольствие. Не пришлось. Снега не было уже два дня, и след, оставленный чудинами и испещренный за пару суток множеством лап и лапок, просматривался отлично. И вел не через чащу, а по тропе. Вернее, по тропам, которые опытный взгляд замечал даже под сугробами. Обрушив снег с ветки, взлетела тетерка. Будь здесь Машег, они бы этой птицей сегодня поужинали.

– Сюда, – пленник махнул рукой вправо от лыжни. – Так короче будет.

Сергей обогнал его, ухватил за ворот, нагибая и разворачивая к себе.

Чудин испугался, зачастил уже не по-нурмански, а по-своему, глядя собачьим преданным взглядом. Непонятно, но… понятно.

– Веди.

Тут тоже была тропа. Но следы на ней были исключительно звериные.

Пленник бежал впереди. За ним – Сергей. Шибрень – замыкающим.

– О, мишка! – раздался за спиной голос Наслава. – Гляньте. Справа, где дерево сломанное.

Точно. Между веток рухнувшего исполина сочился еле заметный парок. Молодец Наслав. Глазастый. Сам бы Сергей не заметил. Мишке повезло. Не до него сейчас.

– Что встали? Вперед! – рыкнул Шибрень, и лыжи позади заскрипели бодрее.

Людей впереди первым заметил уже Сергей.

– Стоять! – прошипел он, хватая проводника за пояс.

Темные силуэты, хорошо заметные в снежном лесу. Тоже на лыжах, в низинке, метрах в двухстах. Четверо. И еще трое тащат волокуши.

– Ваши? – понизив голос, спросил он чудина по-нурмански.

Парень кивнул. Боится. И это хорошо. Значит, обойдется без героизма.

Сергей прищурился… Что они там волокут, интересно?

– Возьмем?

Наслав. Этому бы только подраться.

Сергей задумался, потом пихнул пленника:

– Сколько стрелищ до лагеря вашего?

Не понял.

Черт. Сергей понятия не имел, какие у чудинов меры длины.

– До лагеря вашего когда доберемся?

– Засветло успеем.

Уточнил, называется. До темноты еще часа три. Хотя если «успеем», значит, еще километров пять точно осталось.

– Берем? – полувопросительно произнес он, глядя на Шибреня.

Тот пожал плечами: «Тебе решать».

– Бур, за пленником присмотри. Траин, Клеп, Наслав! Наперерез! Шибрень, со мной! Побежали!

Побежали, впрочем, только те трое, которых отправили наперехват. Сергею с Шибренем торопиться не следовало. Выждали, когда последняя волокуша потерялась между стволов, и заскользили вниз по склону.

О! Лисичка! И не боится. Вспрыгнула на пень и наблюдает. Чернобурка, красавица…

Десять минут – и они встали на след чудинов. Сергей передал копье Шибреню и набросил снятую после боя тетиву.

Рассчитал он правильно. Когда у тебя нет часов, чувство времени работает намного лучше.

Еще минута – и он увидел последнюю волокушу, подпрыгивающую на буграх. Изгиб тропы мешал разглядеть спину того, кто ее тащил. Зато Сергей опознал груз. Человек.

Еще полминуты, визгливый выкрик по-чудински, и волокуша остановилась.

Сергей рванулся вперед, на ходу вскидывая лук и накладывая стрелу с широким наконечником-срезом, и отправил ее вслед бросившему ремни и тоже рванувшемуся вперед чудину.

Целил в ногу, но попал в спину.

Неудачный выстрел. Стрела увязла в шубе и том, что под ней. Но чудин от неожиданности потерял равновесие и нырнул лицом в снег.

Зато вторая стрела, тоже срез, попала правильно – в ляжку другому чудину.

Мимо пронесся Шибрень. На бегу ткнул копьем, пригвоздив к земле упавшего, и с ходу влетел в тыл пятерым чудинам, которые уже наседали на перегородивших тропу отроков. Но те выбрали хорошее место, узкое, такое, что, встав плечом к плечу, можно перегородить и втроем. Ненадолго. Лес – не крепостные ворота.

Надолго и не потребовалось. Шибрень метнул копье, свалив одного из чудинов, и в считаные секунды зарубил мечом еще двоих.

А вот с двумя оставшимися пришлось повозиться. Эти управлялись с оружием не хуже гридней и, вставши спиной к спине, с полминуты успешно отбивались от варяжско-нурманской четверки. До тех пор, пока подоспевший Сергей не продырявил стрелой ногу одного из ловкой парочки. Тот, вскрикнув, приопустил щит…

Чем тут же воспользовался Траин, рубанув чудина по лицу. Второй, оставшийся в одиночестве, успел отскочить к дереву и продержался еще минуты две. Правда, и Шибрень, и Сергей в бое не участвовали, предоставив врага тройке отроков.

Шибрень вязал раненого, а Сергей подошел к волокуше… И сюрприз!

– Дюдь! А ты откуда взялся?

Риторический вопрос. Ответить на него Рёрехов отрок смог только мычанием, поскольку рот его был заткнут.

К сожалению, на других волокушах лежали трупы. Ну или не к сожалению, потому что это были трупы чудинов, убитых Дюдем. Отрок показал себя молодцом, хотя скрали его по-глупому. В тридцати метрах от остальных, когда отошел погадить. А парочку врагов он взял уже после. Улучил миг, когда ему развязали руки, чтоб поел, схватил нож с пояса чудина и тут же зарезал лопухнувшегося. Тут бы ему ремни на ногах развязать да и деру. Но парень возомнил себя великим героем, схватил копье и бросился в бой. Один против всех. И даже ухитрился убить еще одного, после чего сам был запросто сбит с ног тем самым чудином, которого не без труда втроем завалили Траин, Клеп и Наслав.

Что удивительно, убивать Дюдя не стали. Сергей даже догадывался почему. Парень был не только источником информации, но и элитной жертвой для погребального обряда.

– Получается, чудины знают о нашем войске, – огорчился Шибрень.

– Необязательно. Ты ж ничего им не говорил, Дюдь?

Отрок помотал головой.

– Тогда что они видели? Шестерых наших, которые проворонили собственного товарища? Да и что гадать? Вон лежит тот, кто все тебе расскажет, – Сергей кивнул на связанного пленника.

– Если скажет, – проворчал гридень. – Он не жилец. Нет бы как первому – в колено стрельнуть. Ты ж ему в ноге жилу перерезал. Если жгут отпустить и стрелу вынуть, он сразу помрет. Зачем тому, кто уже мертв, что-то нам рассказывать?

– Это ты знаешь, что он помрет, – возразил Сергей. – А он может и не знать. Дюдь, ты с ними два дня боярином на санях путешествовал. Глянь на молодца и скажи: можно ли его разговорить?

Оказалось – можно. Но не сразу, а когда Наслав сбегал за Буром и первым пленником.

Чудинов разместили рядышком и дали возможность пообщаться.

Сергей рассчитывал вызнать новости у чудина-предателя, но не понадобилось. Услыхав о нурманских методиках допроса, второй пленник заговорил сам, опережая события.

Ничего интересного, впрочем, он не рассказал.

О варяжском войске чудины не знали. Один из разведотрядов случайно напоролся на варягов и не упустил случая «взять языка». Разведывали же они местность именно с целью узнать, нет ли поблизости больших сил противника. Потому что «очень-очень большое войско» чуди собиралось основательно пройтись по чужим территориям. Причем не только варяжским, но и тем, на которых жили финны, которые традиционно платили дань норегам.

За откровенность чудин был вознагражден. С его ноги сняли жгут и вынули стрелу. Смерть от кровопотери – быстрая и легкая.

А вот со вторым, вернее, с первым пленником надо определиться.

Сергей посмотрел на испуганное личико со светлыми до прозрачности расширенными от испуга глазами…

– Как тебя зовут? – спросил по-нурмански Сергей.

– Войм.

– Я тебя не убью, Войм. Вернешься в селение, из которого мы пришли, скажешь тамошним, что ты теперь мой раб и ждешь, когда я тебя заберу. Ты понял меня?

– Да, господин… А когда ты меня заберешь?

Сергей хмыкнул. Вообще-то он всего лишь хотел на время изолировать мелкого предателя, а потом пусть убирается, куда захочет. Но почему бы и нет?

– Вот твоих бывших родовичей к миру призовем, и заберу, – пообещал Сергей.

– А если ты не дождешься или, глупее того, сбежать вздумаешь, то я тебя отыщу и свои кишки слопать заставлю! – Это Геллирсон решил проявить свою преданность командиру.

Раз так, дадим ему еще одну возможность прославиться.

– Траин, Клеп, дальше к лагерю чудинов вы пойдете без нас. Разведайте все, посчитайте, сколько их, – и назад. Мы будем ждать вас до утра вон в той низинке.

– Собаки, – пробормотал Траин. – Вот же цвергово дерьмо.

И был прав. Возможность подобраться поближе исключалась, а отсюда толком ничего не разглядеть. То есть понятно, что ворогов – много, и только.

– А может, с озера зайдем? – предложил Клеп.

– С озера нельзя. Там ветер от нас.

Траин задумался. Очень хотелось отличиться. Рассказать отцу при встрече, что это он, Траин, разведал чудинский лагерь и всех исчислил. Заодно умением счета похвастать. Опять же и Вартиславу показать, какой он молодец. Чтоб видел: они, люди Севера, лучше таких, как Наслав с Буром.

– Надо волка добыть, – сказал он, поразмыслив. – Псы тогда не на человека, а на волка лаять станут. Значит, можно и поближе подобраться.

– Так ночь скоро, – напомнил Клеп. – Что мы в темноте увидим?

– А в темноте как раз и увидим. Они костры будут жечь, тут я их и сочту.

«Или хотя бы костры посчитаю», – добавил Траин мысленно.

Ночи нынче холодные, а сколько людей может спать рядом с правильно сложенным костром, прикинуть нетрудно.

Жаль только, им с Клепом этой ночью спать не придется.

В волка Траин попал с первого раза, когда оголодавший зверь бросился на приманку. С десяти шагов копье пробило его насквозь. Выдрать оружие и то было сложнее. Волк был тощим и вонючим. Как раз какой нужен.

Нурманы вышли на тропку, которую натоптали чудины, и, не прячась, двинулись к берегу озера, на котором встала чудь. Шел густой снег, заметить их смогли бы шагов с десяти, не дальше. Волка привязали за хвост и волокли следом.

Все получилось, как хотел Траин. Собаки учуяли волка, и до людей им уже дела не было. Нурманы подобрались совсем близко. До ближайшего шалаша – десяток шагов. Снегопад скрадывал звуки, но слышно было, как чудины орут на собак, чтоб умолкли.

– А пойдем прямо к ним, – вдруг предложил Траин.

– Ума лишился? – Клеп был больше похож на сугроб, чем на воина.

Траин встал. Он тоже был облеплен снегом с ног до головы. Только лицо и выглядывало из-под накинутого поверх шлема капюшона.

– Пошли!

И сын ярла решительно двинулся к лагерю…

– Ну ты храбрец! – в голосе Наслава слышались восхищение и зависть.

Сергей восторга не разделял. Риск, на который пошел Траин, был бессмысленным. Чудинского языка тот не знал и разговоров не понимал. Толком посчитать врагов Геллирсон тоже не смог. Из-за этого самого снегопада, который подвиг нурманов на глупую выходку.

Однако вслух порицать Траина Сергей не стал. Поступок был из тех, которые входят в саги. Это для дела он был бесполезен, а вот для репутации Траина очень даже значим.

– Быть тебе великим героем, Геллирсон, – Сергей очень постарался, чтобы в голосе не было иронии. – Вы как, идти в силах?

– Хоть до утра! – гордо заявил Траин.

– Тогда пережидать снегопад не будем.

Если они поспешат, то как раз к утру до своих и доберутся.

А что точное число чудинов выяснить так и не удалось, не страшно. Мертвых и посчитать легче. Зарекутся впредь на варяжские земли соваться. Пусть вот с норегами бодаются, если своих не хватает.

Глава 19. Маленькая победоносная война
Зимнее утро. Хрусталики льда на тоненьких ветках пронизаны солнцем. Тишина?

Нет, с тишиной не очень. Тихо перемещаются только дозоры, отправленные на пару-тройку сотен метров вперед. Остальным тишину соблюдать не обязательно.

Сергей идет в четвертой сотне. Отдыхает. Не его очередь показывать дорогу. Хотя показывать, в общем-то, не обязательно. Место известно многим. В том числе и Стемиду, который возглавляет колонну. Идет князь на лыжах, как все. Разве что дорогу не торит. Но – в первом десятке.

Ночью Сергей спал часа два, не больше, но бодр. Бывает такое настроение, когда чувствуешь: все получается. Вот и у него сейчас такое.

Князь его похвалил. Разведотрядов было выслано одиннадцать, а правильную информацию принес только один. Его.

Рёреха отец тоже похвалил. Успех подчиненного – успех командира. Рёрех, впрочем, к похвале отнесся равнодушно. После летних свершений эта «чудская война» для него – мелко. Сейчас под началом Рёреха – полторы сотни. Личная, так сказать, команда, которая при необходимости может быть увеличена минимум вдвое. Не всякий князь может похвастаться такой дружиной.

На рубеж вышли без происшествий. По пути передовые взяли чудинский отряд из пятерых воев. Расспросили, но ничего нового не узнали. К некоторому удивлению Сергея, убивать чудинов не стали. Повязали и оставили под присмотром.

Стемид позвал сыновей на совет. Сергея и Траина тоже позвали. Для консультации, если в таковой возникнет необходимость.

Не возникла. Роли распределены еще до начала марша. Стемид и Трувор атакуют лагерь слева и справа, а Рёрех со своими заходит со стороны озера и перехватывает убегающих.

В том, что полтысячи варягов управятся с тысячей (а то и больше) чудинов, ни Стемид, ни его сыновья не сомневались. Даже без поправки на неожиданность атаки. Смущало указание: по возможности не убивать. По возможности не убивать, но при этом уйти никто не должен. Интересно, как это реализовать? Поражать стрелами исключительно в конечности на дистанции сто метров мог разве что Машег.

Сергей и его десяток расположились на скале, нависающей над заснеженным озером. Четверо – наверху, остальные – внизу, на прикрытии. В составе четверки – Машег, Сергей, Кистр с купленным в кредит хорошим луком и Шибрень. Последний не для стрельбы, а для координации действий.

В целом позиция отличная. Сверху хорошо просматривалось не только озеро, но и лагерь. Там занимались обычными делами. На льду десятка полтора чудинов развлекались рыбной ловлей, еще двое разделывали подвешенного на ветке лося. Снег под ободранной тушей был густо запятнан красным.

О том, что скоро и их кровь будет на снегу, чудины не догадывались.

– Мясца бы сейчас жареного, – вздохнул Кистр.

– А я бы печеночки сырой отведал, – возразил Машег. – Лосятина небось жесткая, как мой пояс.

– Это смотря как приготовить, – не согласился Кистр. – Если сало тоненько нарезать, завернуть…

– Замолчали оба! – рявкнул Сергей, сглатывая слюну. Выбирая между сном и завтраком, он предпочел сон и перекусил по пути сухой лепешкой и мерзлым вяленым лещом. Но даже эта, мягко говоря, грубая пища уже полностью рассосалась. – Готовность! Наши начинают!

Первыми отреагировали собаки. Зашлись лаем. Поздно. Две колонны лыжников-варягов покрыли расстояние от опушки до лагеря за пару минут. Еще минута ушла на то, чтобы сбросить лыжи, собрать строй и накатить на чудинское становище уже организованными шеренгами.

Все-таки есть преимущества и у сотен над тысячами. Тысячи пока выведешь на линию атаки, пока перестроишь, организуешь… Минут двадцать пройдет, не меньше. С сотнями куда проще. Может, поэтому те же нурманы и предпочитают воевать именно хирдами, и даже собравшись в изрядное по количеству войско, все равно не объединяются. Управляемость в бою иной раз важнее единства частей.

Совсем легко не получилось. Варягов встретили. Около сотни чудинов буквально за минуту тоже сформировали подобие строя и приняли в копья набегающих слева дружинников Трувора. Прекрасная выучка. Им даже удалось задержать атакующих… Еще на пару минут. Полторы сотни варягов метнули копья практически одновременно, и минимум треть «перехватчиков» оказалась на снегу. Цепь распалась на звенья, которые варяги прошли, практически не задержавшись.

Дружинники Стемида ворвались в лагерь и занялись зачисткой.

Их встречали стрелами, копьями, топорами. Большая часть чудинов храбро вступила в бой.

И зря. Неорганизованная, кое-как вооруженная толпа против стены щитов… Никаких шансов даже при двукратном превосходстве в численности.

Впрочем, дрались далеко не все. Те, кто был послабее духом и вдобавок подальше от атакующих и поближе к берегу, поспешно привязывали к ногам лыжи. Парочка, свежевавшая лося, дернула одной из первых даже и без лыж.

– Машег, бей дальних! – скомандовал Сергей и выпустил первую стрелу…

Все кончилось быстро. От начала атаки до полного разгрома прошло не более получаса.

Живых согнали в кучу посреди лагеря. Мертвых сложили в еще одну кучу, мертвую, на берегу. Мертвых было больше. Всех, кто не мог самостоятельно передвигаться, добили. Третья куча – взятая добыча. Ее было немало, хотя с точки зрения Сергея – ничего ценного. Кроме оружия. Часть чудинов была очень прилично экипирована. Успели бы подготовиться – были бы проблемы. А так обошлось почти без потерь. Трое убитых и полсотни раненых, причем большинство – легко.

Оценивая размеры добычи, Сергей ошибался.

В прошлой жизни он сознательно избегал такого доходного способа коммерции, как работорговля. А вот князь Стемид этот товар очень уважал. И в ценах разбирался. Как оказалось, разгром чудинского воинства – только первый этап операции.

И он был реализован безупречно. Варягам удалось разом избавиться и от военных вождей с обученными дружинниками, и от примкнувшего к ним ополчения. Теперь можно было пройтись по чудинским селениям без всякого риска. Опять-таки, и время было выбрано идеально. Закрома полны, население, кроме профессиональных охотников, кучкуется в жилищах. Там же и скот, еще не успевший отощать на сухом сене. И даже прознав о приближении варягов (что рано или поздно случится), в лес прятаться поселяне не побегут. Там холодно, голодно, да и выследить беглецов в снежном лесу не проблема. Болота замерзли, укрыться негде.

В общем, зря чудины поддались на провокацию и сунулись на чужую территорию. Да еще так подставились.

Узнав о планах белозёрского князя, Сергей более-менее представлял, что будет дальше. Варяги разобьются на небольшие отряды и займутся тем же, чем недавно занимались чудины.

Одно хорошо: он в этом участвовать не будет. Рёреху и его бойцам Стемид определил другую задачу: доставить в столицу уже взятую добычу, своих раненых и несколько сотен пленных, часть из которых требовала особого надзора, поскольку – профессиональные воины. Те самые, которых только к галерной скамье цепями приковывать. Иначе опасны.

В другое время их бы просто прикончили. Или попробовали перевербовать, если в бою особо хороши оказались. Но скоро – большой праздник. Солнцеворот. А Перуну любо, когда на его празднике воины с воинами бьются, и не потешно, а по-настоящему. Молниерукий кровь любит. И доблесть тоже. Так что придется дружинникам Рёреха гнать пленников в Белозеро и глаз с них не спускать ни днем ни ночью.

Невеликое удовольствие. Сергей был, пожалуй, единственным, кто был рад возвращению. Остальные, не исключая и бойцов его десятка, не стесняясь, выражали недовольство. И то: вместо веселого грабежа, трофейного пива, селянских девок и жрачки придется тащиться по зимнему лесу, конвоируя элитный полон и ни на секунду не снижая бдительности.

Впрочем, до дома добрались без происшествий и более-менее успешно. Из своих раненых потеряли всего одного, а из пленных – меньше полусотни.

А еще Сергей по пути отпросился на пару дней, и они с Машегом сгоняли в селение, где в первый раз наткнулись на чудинов. Добрались часов за пять, переночевали с удовольствием, поразвлекавшись с поселяночками, причем на сугубо добровольной основе. Единственный выживший в драке с чудью местный мужик если и был недоволен, то счел разумным вслух этого не высказывать. Переночевали и ушли, взяв с собой только небольшой запас пищи и почти добровольного раба Войма. В общем, проявили просто нездешнюю доброту к мирному населению. Теперь тем точно хватит припасов, чтобы дожить до весны, а то и до лета. Если их не навестят другие любители поторговать железом.

Глава 20. Дёрруд Убийца
С головы идола смели снег. На деревянную, почерневшую от времени и влаги голову напялили шлем размером с дружинный котел. Вырубленное из цельного дуба туловище обвязали поясом-цепью, на которую повесили меч саженной длины. Еще один меч, поменьше, в ножнах, воткнули в снег. За ним, вернее, за его тенью поставили наблюдать Трувора. Действие это – сакральное, и кому как не старшему сыну и наследнику князя надлежало торжественно возвестить о наступлении полудня.

Княжья дружина выстроилась метрах в сорока. Все, свободные от караулов и прочей службы. Сергей как десятник – в первом ряду. Это хорошо, что в первом. Иначе ничего бы не увидел.

Собственно, смотреть было особенно не на что. Разве что на грозного идола, в которого в нужное время вселялся дух Перуна и посредством его распространялся на почитателей. Этакая здоровенная антенна для божественного нисхождения.

К Перуну Сергей относился… с уважением. «Лично» они никогда не встречались. Во всяком случае – наяву. Но это самое нисхожение духа Сергей испытывал не раз и достаточно ярко, чтобы не сомневаться в его существовании. И в том, что этот дух точно имеет связь с вырубленной из дерева статуей, Сергей тоже не сомневался.

Грозен бог Перун. Страшен. Ну а как иначе? Всё как в жизни. Если ты воин, то твой главный бог должен быть страшнее и сильнее других богов. Иначе не быть ему главным.

Однако если ты – правильный варяг, то грозный облик Перуна тебя не пугает, а радует. Особенно когда знаешь, что он тебе благоволит. А уж в этом никто из присутствующих теперь не сомневался.

Поход на чудинов завершился необыкновенно удачно. Добычу взяли громадную. Одной только челяди – больше двух тысяч. При том что брали не всех подряд, а сильных и здоровых, владеющих ремеслами. Или – молоденьких и красивых обоих полов. Этих – в основном для продажи на юг.

Варяги стальной метлой прошлись по чудинским селениям, забирая все, что приглянется. Сопротивления не было. Воины либо остались на том озерном берегу, либо сидели в колодках в лодочных сараях.

Белозёрский князь, прищурившись, глядел на солнце, зависшее над идоловой макушкой. Ждал. Но прошло почти четверть часа, пока Трувор наконец не провозгласил:

– Полдень!

Стемид снял рукавицу, собрал пальцы в кулак, оставив крохотную щель, сквозь эту щель поглядел на сверкающий красным отполированный шлем-котел на голове идола и провозгласил:

– Через три дня!

Дружина радостно взревела. Три дня спустя солнце в полдень коснется Перунова шлема и начнется главный праздник зимы. Солнцеворот! Сергей засмеялся. Общая радость захлестнула его. Да как может быть иначе? Ты молод, силен, вокруг друзья, и нет такой силы, что встала бы у вас на пути. А если найдется, еще лучше. Перуну битвы любы!

Князь взмахом руки распустил дружину, и строй мгновенно распался на отдельные группки.

Одной из таких был десяток Сергея. Машег, Ратша, Траин с Клепом, Полубратья, Наслав с Буром и Шибрень. Последний, впрочем, сразу ушел по каким-то своим делам. Полубратья тоже свалили. У них – семьи. А вот остальные тут же принялись обсуждать насчет оттянуться. Сергей в обсуждении не участвовал. Что тут обсуждать? Где именно нажраться и каких девок потом валять?

– Бур – за старшего, – скомандовал Сергей.

– А ты куда? – спросил Машег.

– Пойду с Войстом потолкую.

Собственно, Машега бы тоже стоило взять, но пусть со всеми идет и вживается в коллектив.

Город готовился к празднику. И настроение у всех было соответствующее. У многих ворота – настежь. Привозят, увозят, собирают во дворах столы для угощений. В Солнцеворот все рады всем: любой может сесть за общий стол, и ему будут рады.

Проходя мимо таких вот распахнутых ворот, Сергей задержался. Это был один из домов, который Сергей хотел купить, да не получилось. Но разошлись по-хорошему. Вузелько был природным варягом и вежеством не пренебрегал, так что на него Сергей обиды не держал. Даже подружились.

Но сейчас дело было не в проявленном Вузелькой уважении, а в том чудном зрелище, которое увидел Сергей. А увидел он Дёрруда. Причем Дёрруда танцующего. Обломок копейного древка в его правой руке двигался то медленно, то так быстро, что казался раскрывшимся веером. И разогнавшись, деревяшка пела. Иначе как песней назвать это переливчатое гудение невозможно. Сам Дёрруд двигался намного медленнее, чем ожившая в его руке палка. Медленно поворачивался, наклонялся, выпрямлялся, делал шажок право, потом влево, полшага вперед, полтора – назад. В этом не было системы, как у византийцев. Но Сергею подумалось: сойдись в поединке ярл Харальд и Дёрруд Убийца, то бились бы на равных. По крайней мере, до тех пор, пока ярл не «включит» берсерка.

Танец зажигал. Хотелось обнажить клинок и тоже закрутиться на похрустывающем под ногами снегу.

Собственно, этим и занимались четверо парней в возрасте где-то от 13 до 18 с такими же палками, топтавших обширное подворье. Правда, далеко не с такой легкостью и ловкостью, как Дёрруд.

Чуть поодаль, у ворот стоял сам хозяин. Он в упражнениях не участвовал, но глядел с явным удовольствием.

– Ко мне пришел, Вартислав? – спросил он, заметив Сергея.

Тот помотал головой.

– Вот, залюбовался.

– Да уж, хорош, – согласился Вузелько. И добавил не без гордости: – Сынов моих учит. Сам-то я уже стар…

На взгляд Сергея, хозяин прибеднялся. Лет ему было не более пятидесяти, и сохранился он неплохо: в старую кольчугу бы точно влез. И сама кольчуга наверняка имелась, поскольку в молодости Вузелько ходил в гриднях у Стемидова отца.

– Повезло мне с ним, – сказал Вузелько. – Чтоб такого умельца да в учителя, да всего лишь за кров и стол…

– Поговорить с ним можно? – спросил Сергей.

– Сам у него спроси, – последовал ответ. – Он человек вольный.

Вольный, да не совсем.

– Ко мне пришел, Дерзкий?

– Мимо шел. Здрав будь, Дёрруд Убийца.

– Буду, – дан метнул обломок, воткнувшийся в сугроб у стены сарая. – Но недолго.

– А что так?

Дёрруд накинул на плечи овчину, присел на скамью, похлопал рядом ладонью: присаживайся. Сергей обратил внимание: дан дышит ровно, не запыхался. И лоб сухой. Хотя на морозе особо не вспотеешь.

Сергей протянул ему обернутую в войлок флягу с медовухой.

– Вкусно, – Дёрруд вернул флягу.

– Ты не ответил.

– Так ясно же. Йоль скоро.

– Через три дня, – уточнил Сергей. – Князь сейчас сказал.

– Вот и жизни мне осталось дня три. Таков у нас уговор с твоим ярлом. Ты слышал.

Сергей нахмурился, вспоминая. Точно! Рёрех же дал ему срок внесения выкупа – до Солнцеворота.

– Не печалься обо мне, малыш, – угадал его мысли дан. – Твой ярл подарил мне несколько месяцев жизни. И уйду я не калекой, а полным сил. Твой ярл – достойный человек. Надеюсь, он позволит мне умереть в веселии, с оружием в руке.

Голос, однако, у дана был совсем невесел.

– Ты так хочешь умереть? – спросил Сергей.

– Я не боюсь смерти, – Дёрруд вздохнул. – Чертоги Всеотца ждут меня.

– Никто не усомнится в твоей храбрости. Я спросил: хочешь ли ты умереть так скоро?

– Не хочу. Я – старший в роду, а у меня нет сына. А я бы не отказался иметь сына. Вот такого, как ты хотя бы.

Сергей промолчал. Вспомнил, что у него самого когда-то было трое сыновей. И внуки. И даже правнуки.

Дан понял по-своему:

– Не печалься, малый. Твой отец, уверен, глядит на тебя сверху и радуется.

– Знал бы ты, Дёрруд, насколько высоко мой отец… – пробормотал Сергей, поглядев на небо и подумав, что до рождения его отца – больше тысячи лет.

Если бы Сергей в этот момент посмотрел на Дёрруда, то удивился бы тому, каким озадаченным выглядел дан.

– И когда он умер, давно? – осторожно уточнил Дёрруд.

Сергей усмехнулся. А что будет, если сказать правду?

– Он не умер, хольд. Он даже и не рождался.

– Вот как… – протянул дан. И, к удивлению Сергея, ничего больше спрашивать не стал.

Они посидели еще немного, Сергей еще раз поделился с даном содержимым фляги. Подумалось: хорошо бы заполучить дружбу такого человека. Он, конечно, нурман, да и прозвище у него говорящее. Но есть в нем что-то такое… правильное. Сколько там ему нужно, чтобы выкупиться? Шестьдесят марок? Сумма изрядная. Но для Сергея – вполне подъемная. И если рассматривать как вклад в будущее, такое вложение наверняка окупится. Воин такого уровня… Вдобавок верный и неглупый. В прежние времена Сергей бы за такого и шестьдесят гривен не пожалел, не то что шестьдесят марок. Заключить с ним договор. Если Дёрруд обяжется ему служить, то служить будет верно. Во всяком случае, можно на это надеяться, если служба будет выгодной.

Но сейчас договариваться не стоит. Надо всё тщательно обдумать. И еще лучше – высказать предложение, когда Дёрруд придет «рассчитываться» с Рёрехом. И лишние свидетели не помешают, и дану придется отвечать сразу, не выгадывая. Просто да или нет.

– Когда к Рёреху пойдешь, меня возьми, – сказал Сергей.

Дёрруд кивнул. Не спросил зачем, только глянул так… Многозначительно. Словно догадался, что задумал Сергей.

Впрочем, не важно. Если получится, будет просто здорово. Да и жаль, если Дёрруда убьют. Сергею он симпатичен. Опять-таки, о своих, варягах, стоит подумать. Что такое «гладиаторские праздничные бои по-варяжски», Сергей видел многажды. И вполне допускал, что Дёрруд уйдет в свою Валхаллу не в одиночестве.

Сергей подумывал: не известить ли Рёреха о своих планах по поводу Дёрруда? Но в итоге решил этого не делать. В поддержке княжича Сергей не сомневался. Заполучить в дружину такого воина, как Дёрруд, не откажется ни один правитель. Вопрос только в верности. Дружинник по определению – свободен. В невоенное время может запросто уйти. Да и в военное тоже, если не боится, так сказать, репутационных потерь. Принять дана в дружину – значит простить ему долг. И как долго после этого Дёрруд останется на варяжской службе?

Вдобавок Сергей рассчитывал заполучить дана в свою команду, а не сосватать его Рёреху. Верность верностью, а добыча потом все равно делится по участникам.

Глава 21. Дёрруд Убийца (продолжение)
На ту часть детинца, что была отведена Рёреху, Дёрруд и Сергей пришли за день до начала праздника.

Дёрруд был спокоен. Сергей – воодушевлен. Все это время он размышлял над договором, который предложит дану в обмен на выкуп, и выработал четкие условия, которые стопроцентно гарантировали вхождение Дёрруда в его десяток минимум на три года. А там уж от Сергея будет зависеть, останется ли дан с ним или нет.

Княжич ждал. О приходе дана его предупредили заранее. Равно как и о том, что денег на выкуп у Дёрруда нет. На то, что вместе с даном был Сергей, Рёрех внимания не обратил. Да и с чего бы? Во дворе, считай, половина Рёреховой дружины собралась. Да еще отцовых и Труворовых – с полсотни. Не каждый день элитный воин-нурман добровольно отдается в «гладиаторы».

Дёрруд остановился в десяти шагах от княжича. Глядел гордо.

– Принес? – спросил Рёрех.

– Нет, – лаконично ответил дан.

– Может, попросишь еще отсрочку? – предложил Рёрех.

– Не попрошу, – взгляд Дёрруда был мрачен, но не враждебен. – Денег не будет. Моя жизнь – твоя.

Сергей открыл рот, чтобы вмешаться, но тут его накрыло.

Он вдруг понял, что не станет ничего выторговывать. Неуместно это. И неправильно. Он воин. И хочет, чтобы люди, которых он уважает, видели в нем именно воина. Не торговца. Так что плевать на деньги. Они придут, уйдут и снова придут. Они не цель. Они – средство. Потому иногда их надо тратить просто так. Без мыслей о выгоде, только по велению сердца.

Спросить себя: ты этого хочешь? И если да, то делать, не задумываясь о доходе.

Он хочет, чтобы Дёрруд стал свободен. Он может это сделать. И он это сделает.

– Я принимаю на себя долг этого человека! – звонко выкрикнул Сергей, встав между даном и княжичем. – Шестьдесят марок серебром, верно?

– Верно, – подтвердил Рёрех. Он здорово удивился, но виду не подал, только жестом показал: «Зачем?»

Сергей тоже молча, жестом попросил: «Позволь!»

«Делай», – жестом же ответил княжич, а вслух произнес:

– Я услышал тебя, гридень Вартислав, и принимаю твое поручительство. Дёрруд, сын Сиггтрюгга, ты свободен!

Дан растерялся. Его судьба была – умереть во славу варяжского бога. Если повезет, будет позволено умереть с мечом в руке.

А теперь ему подарена жизнь. И свобода. Просто так. Подарена парнишкой, с которым они не родичи и даже не друзья. Зачем он это сделал? И чем отдариться за такое Дёрруду, у которого нет ничего?

Дан поглядел на парня. Тот улыбнулся, покачал головой и приложил руку к сердцу.

Ничего не нужно. Дар.

Глаза Дёрруда Убийцы затуманила влага, и будто столб света увиделся над головой юного руса.

Вспомнились слова: «Он не умер, хольд. Он даже не рождался».

И Дёрруд понял: это боги вознаградили его за верность слову. Вознаградили и указали путь.

И не сомневаясь больше, Дёрруд Убийца шагнул вперед, опустился на колено перед юным русом, протянул соединенные вместе ладони и произнес четко и торжественно:

– Я, Дёрруд, сын Сиггтрюгга из Сконе, вкладываю свои ладони в руки хольда Вартислава и обязуюсь повиноваться ему, сражаться за него и почитать как отца до той поры, пока он не скажет: довольно. Да будут мне свидетелями в клятве Фрейр, Ньёрд и могущественный из Асов Тор Громовержец!

Сергей если и растерялся, то не более чем на секунду. Едва дан умолк, Сергей взял его руки в свои и не менее торжественно произнес:

– Я, Вартислав, верный Рёреха, сына Стемидова, принимаю твою клятву, Дёрруд, сын Сиггтрюгга. Да поможет мне Перун Молниерукий быть достойным твоей верности!

Глава 22. Щедрость варяжского князя
В общем, в праздник Зимнего Солнцеворота (он же – нурманский Йоль) Сергей входил с таким подарком, о котором даже не мечтал.

Но это было еще не все.

Вечером его пригласил к себе Стемид. Сесть не предложил. Ни сесть, ни шубу скинуть. Глядел не то чтобы мрачно, но – сурово.

– Избор ко мне заходил давеча, – сообщил князь.

Сегодня, значит. А их не навестил. Ни Сергея, ни Рёреха. Ну да какие могут быть претензии к тому, кому по сути жизнью обязан.

– О тебе говорили.

Сергей ждал. Захочет князь – сам расскажет. Не захочет, так и спрашивать бессмысленно.

Глаза у варяжского князя – как ружейные дула. Если такое сравнение уместно, когда до первых пушек еще века и века. Чувствуешь себя не просто мелким существом, а кем-то незначимым. Пешкой, которую то ли обменять хотят, то ли просто смахнуть с доски. Сергею этот взгляд знаком. Власть так смотрит. Сергею, четырнадцатилетнему отроку, – стремно. А вот князь-воеводе – как-то поровну. Что бы Избор князю ни сказал, не страшно. На Стемидовых княжьих весах Сергей давно взвешен и оценен.

– Избор сказал: с сыном моим у тебя сродство, – выдал наконец князь, поняв, что вопроса не будет. – Не кровное, но – в духе. Что думаешь?

– Избор – ведун. Он – ведает. А Рёреха я вместо отца числю. Уж прости, княже, что его, а не тебя, да только не мой это был выбор.

Ловко сформулировал. И при этом – чистая правда.

Стемид подумал немного и кивнул, принимая. У владык обычно чуйка встроенная имеется – на вранье. Не хуже, чем у ведунов вроде Избора. Без этого чутья владыками не стать, а получив власть по наследству – не выжить.

– Ладно, – князь поднялся. Медленно. И Сергей понял: устал Стемид. Больше всего хочется сейчас князю скинуть сапоги, лечь вот хоть на эту лавку, вытянуться и забыться. Но – нельзя. Есть еще дела неотложные. Интересно, какие?

– За мной иди, Дерзкий, – бросил он Сергею и тяжелой, совсем не воинской поступью пошел из палаты.

Сколько ему лет, интересно? Сорок точно есть, но до полтинника не дотягивает. Сергей в его годы бодрячком был… В той жизни.

В коридоре Стемид остановился, сделал знак отроку, чтоб тот подал корзно. Недешевый такой плащ, снаружи – алого шелка, изнутри – соболями подбитый. Вместе с плащом и шапку принял. Высокую, тяжелую от золотых нитей и жемчуга.

Когда вышли из терема, к Стемиду присоединились четверо из дежурной гриди. Сами. Согласно штатному распорядку.

Поскольку ни седлаться, ни закладывать сани команды не поступило, Сергей сделал вывод: их цель недалеко, скорее всего где-то в городе. Вопрос: какая?

Идти оказалось и впрямь недалеко. И ворота, рядом с которыми остановились, знакомые. Полномочного представителя новгородского купчества Грудяты ворота.

Интересно, зачем они здесь? В частности, зачем здесь Сергей? Неужели Грудята, гад, нажаловался, что это Сергей новгородцу бизнес портит, цены сбивает?

Стучать не пришлось.

Хозяин сам открыл. То есть не совсем сам, холопы расстарались. Купец же встретил посреди двора. С поклоном, но не так чтобы особо низким.

– Рад видеть тебя, Стемид, князь белозёрский, на подворье моем! – сообщил новгородец. Ну да, радость так и брызжет. Словно откусил яблоко и обнаружил в месте укуса полчервяка. – Изволишь ли в дом зайти, угощение отведать? Или сразу – о делах, времени попусту не тратя?

Зря он так. Князья этого не любят.

– А вот я тебе не рад, Грудята, – пробасил князь белозёрский. – За слова поносные, что ты обо мне говорил, надо бы тебе язык вырвать…

Гридни обочь Стемида оживились, даже усами зашевелили. Как коты – на птичку. А вот дворня Грудяты, напротив, погрустнела и отодвинулась. Защищать хозяина… Да ну на фиг! Как бы самим под раздачу не попасть.

А Грудята… Купец враз как-то уменьшился, съежился, залопотал что-то, винясь, сглатывая часто, словно уже почуял во рту палаческие клещи.

– Не бойся. Язык твой при тебе останется. Пока. Из уважения к городу твоему только.

Князь ронял слова неторопливо. Поштучно. «Из. Уважения. К городу…»

– Но видеть тебя здесь более не желаю. Срок тебе – до утра. Увижу после – щадить не стану.

– Э… А… Князь, господин… А как же это? Мое? – Грудята махнул в сторону дома.

– Что унесешь – твое. О том, что на моей земле стоит, забудь. Теперь это – его, – Стемид указал на Сергея.

Вот это поворот.

– Благодарю, княже! – Сергей поклонился, руку к сердцу приложил. – Щедрый дар! Не чаял…

– За этим присмотри, – уронил Стемид, уже поворачиваясь, чтобы уходить. – Чтоб не напакостил.

Что ж, хорошо, когда мечты сбываются. Плохо же то, что по обычаю отдарка старшему должна быть уж точно не дешевле подарка. И то, что сам подарок достался дарящему бесплатно, ничего не меняло. Вопрос: что можно подарить целому князю, да еще варяжскому? Драккар? Но драккары уже переданы Рёреху. Лояльность? Но преданность Сергея и так принадлежит Стемиду. Что?

Над этим вопросом Сергей мучился до самого утра, пока изгнанный Грудята не «освободил помещение», загрузив на три десятка саней, пожалуй, все, кроме самих строений. Он бы и их разобрал и увез, но некогда было. Да и Сергей не позволил бы. Когда люди купца попытались уволочь дорогую железную решетку с печки, Сергей кивнул Полубратьям, и те пресекли вандализм. И Сергей четко обозначил «берега». Вот бочонок с мёдом, его забирай. И этот сундучок тоже. А вот большой сундук, «встроенный» в угол, – не трогать. Все, что внутри сундука, пожалуйста, бери. А его – нет. Поелику он – часть дома. Равно как и лавки для спанья-сидения. Равно как и здоровенная железная крица в конюшне, на которой удобно править молотком всякую скобяную мелочь. И сам молоток – нельзя, и топор с вилами. И горшки, котлы, миски. Поскольку это не просто предметы, а домашняя утварь. Домашняя – ключевое слово.

Люди Грудяты, лихие новгородцы, не протестовали. Не настолько они любили своего хозяина, чтобы умереть из-за каких-то вил.

Купец попытался воззвать к старшине охраны, нанятой для сопровождения обоза. Но тот, поглядев на Дёрруда, ответил довольно резко, что их наняли для сопровождения каравана. И только. Вот выедет Грудята за ворота, тогда другое дело. Тогда – полная ответственность за весь груз. Но конкретно вот этот медный котел на пять ведер станет грузом, когда окажется на санях. Не раньше.

Но что же все-таки подарить Стемиду?

Не в силах решить эту проблему, Сергей обратился к тому, кто знал белозёрского князя лучше него. К Рёреху.

Ответ удивил.

– Ничего не дари. Рассердишь. Был бы ты чужой – другое дело. Но ты – наш. Отец твой князь. Он не подарил – пожаловал. Будь верен. Этого довольно.

М-да. Помог, называется. Хотя нет. Помог. Прояснил ситуацию. И укорил. Напомнил, что есть в мире ценности подороже имущественных. Но Сергей все равно отдарится. Когда придумает чем. А еще интересно: чего такого наговорил Стемиду Избор? И почему князь к Избору – с таким доверием? Ну подумаешь, ведун. Вон волох какой-нибудь или сварг тоже с высшими силами знается. Но это ж не повод заявляться к белозёрскому князю, как к себе домой? Вопрос…

Глава 23. Дела хозяйственные
Заполучив наконец-то собственный дом, Сергей в очередной раз с глубокой грустью вспомнил о Сладиславе. Потому что в той жизни именно она вела его домашние дела, управлялась с челядью, следила, чтобы и у хозяев, и у гостей было все необходимое. В общем-то, нормально. Именно этим и занимаются правильные жены. Но сейчас жены у Сергея не имелось, так что придется самому. Но не в одиночку. Тем более и жить в одиночку в таком доме он тоже не собирался. Места тут человек на тридцать хватит. А если немного потеснить обслуживающий персонал, то и на пятьдесят.

Теперь надо составить список будущих обитателей.

На первом месте, конечно, Машег.

На втором – Дёрруд.

На третье и четвертое стоит позвать Полубратьев. Своего жилья в городе у них нет, зато есть жены. Женщины же в хозяйстве необходимы. Да, репутация у Войстовых сестричек – не особо. Но желание рулить тоже может принести пользу. Например, когда понадобится руководить челядью, коей, по прикидкам Сергея, надо человек шесть как минимум. А у него пока имелся один. Войм.

Нет, холопы обоего пола нынче не проблема. Полона из последнего похода пригнали едва ли не тысячу. Но по прежнему опыту Сергей знал: холопов лучше брать таких, у которых ближайшая родня – километрах в пятистах. Иначе как ты их ни балуй, а все равно сбежать могут.

Дальше – обстановка. Что-то осталось от Грудяты. Нет, не стоит прибедняться, много чего осталось. Но и потребуется тоже немало. В принципе, Сергей знал, чего он хочет (не первый это у него дом и даже не десятый), но исполнителей предстоит поискать. И сначала все-таки список проживающих.

В итоге Сергей решил просто поговорить со своими людьми. Кто захочет, пусть переселяется. Но не на халяву, а с непременным участием в общественно полезном труде.

Впрочем, о таком здесь напоминать не надо. Боевая единица здесь – вроде небольшого рода. А в роду трудятся все. Бездельников род выблевывает. То бишь извергает.

Ратша, Траин, Клеп и Наслав переезжать отказались. У них в Белозере – семьи и соответственно жилье.

Машег, Дёрруд и Полубратья, как и ожидалось, согласились с радостью.

Шибреню Сергей даже предлагать не стал. Гридень у него в десятке, но он – человек Стемида.

Удивил Бур. Отрок воспринял идею перебраться из «казармы» к Сергею прям-таки с энтузиазмом. И пусть старший не сомневается. Он, Бур, по хозяйству много чего может. Особенно же с деревом работать любит и умеет. Не был бы воином, непременно стал бы столяром.

Получил «добро». Если не врет, то вопрос с недостающей мебелью можно считать решенным.

Насчет обслуживающего персонала тоже решилось быстро.

Независимых профессиональных работорговцев в Белозере было двое, и оба пребывали в глубокой печали, поскольку весь пригнанный полон Стемид собирался продавать либо сам, либо через своих представителей. И более того, частично уже распродал, уронив цены на обельных, то есть полных холопов раза в три.

Так что, получив заказ от Сергея, оба воспылали энтузиазмом и даже рискнули немного задрать цены…

И напрасно. Потому что к Сергею пришел работорговец-«любитель», Стемидов полусотник Каршен, и сообщил, что у него в хозяйстве имеется целых четыре раба-христианина, с которыми он не прочь расстаться за очень скромную сумму. Если, конечно, Сергей не против христиан.

Сергей был не против. И троих тут же купил. Христиане точно не сбегут и трудиться будут смиренно и старательно. Тем более что Сергей пообещал не угнетать их и не мешать жить согласно христианской вере. Если это не будет противоречить их домашним обязанностям.

Холопы, мелкий мужичок, сведущий в лошадях и кулинарии, и две бабы, с которыми он, как позже выяснилось, сожительствовал, были новому хозяину рады-радешеньки. Каршен их религиозные действа пресекал беспощадно. И причиной тому был четвертый раб, монах, одержимый желанием погибнуть за веру. В быту монах был бесполезен. Но нынешний хозяин купил его (за бесценок), потому что монах показался забавным. Но шут наскучил, к делу его пристроить оказалось невозможно, потому что побои тот воспринимал с энтузиазмом и дурно влиял на прочих холопов. Просил за него Каршен такие смешные деньги, что у Сергея даже возникла мысль: выкупить потенциального страдальца и отпустить на волю. Но в этом случае монах бы долго не протянул. Возвращаться домой он не собирался, работать – тоже. Следовательно, помер бы с голоду или замерз. Единоверцев, способных пригреть монаха, в Белозере не имелось. Ближайшая церковь размещалась аж в Новгороде.

Так что Сергей огорчил Каршена отказом.

Впрочем, тот не особо расстроился.

– Сваргам его продам, – поделился планами гридень. – Им чужого жреца зарезать – за счастье.

Монаху идея точно понравилась бы. Но говорить по-словенски он так и не научился, потому остался в неведении. Впрочем, изъясняться с ним тому, кто говорил по-нурмански, было нетрудно. Язык немцев и язык скандинавов были довольно близки.

Каршен и Сергей выпили медовухи по случаю удачно заключенной сделки, поговорили о мужском: войне, кораблях и охоте, – и разошлись, исполненные взаимного уважения. Несмотря на разницу в возрасте.

В общем, своей новой челядью Сергей остался доволен. В отличие от Машега, который прямо заявил: в доме должны прислуживать молодые красивые девки, а не вот эти.

– Покупай, я не против, – ухмыльнулся Сергей.

– А вот и куплю! – заявил Машег.

Может, и купит. А пока надо его на Волохово капище свозить. Там на Солнцеворот гулять будут минимум пару недель, не просыхая. Даже любопытно будет поглядеть, как столкнется ненависть правоверного иудея к идолопоклонничеству и пылкое желание того же самого иудея поиметь как можно большее число идолопоклонниц.

Полубратьев с женами Сергей поселил отдельно. В пристройке. Нормальное место. Три комнатушки, пара кладовок, печка, само собой. Вход отдельный. Пусть жены обустраиваются, а Виска с Кистром – на разговор.

– Как вам в Белозере? Прижились?

– Твоим радением, старший.

Виск. В их паре он – лидер. И поумнее сводного брата, хотя по внешности не скажешь. С виду – пень пнем. Впрочем, и от пня в нем имеется: широк, кряжист, а врастет в землю, так и не выкорчуешь. Идеальный воин для стены щитов. Еще и рост подходящий: из-за спины его даже Сергей работать может.

– По долгам что? Не покрыла добыча?

Переглянулись. Веселья на лицах не наблюдается. Значит, не покрыла.

– Кормиться будете с моего стола. С женами. Или – с княжьего, если захотите.

Они в десятке Сергея, значит, княжьи дружинники. Следовательно – на княжьем довольствии. Но и только. Платы в мирное время у дружинников нет. Если с вождем лично не договориться. А Полубратья не на том уровне, чтобы к ним было особое отношение.

– Ну-ка повеселей! – подбодрил их Сергей. – Заработать я вам дам. Приобщу к нашему торговому делу.

– А Войст? Он против не будет? – несмело поинтересовался Кистр.

– Не будет. Тем более, когда вернется, под ним будете. Но… – Сергей сделал многозначительную паузу, – главный над вами – я. И над Войстом тоже. Вы делаете, что он скажет, а он – что скажу я. Поняли?

Разом подтвердили, что да, поняли.

– Как с женами у вас? Есть понимание?

Покивали, но так… неуверенно.

По здешним меркам – вопрос неуместный. Жена строго под мужем. Но тут – особый случай. Женились оба не от хорошей жизни и не на любимых-суженых. Сестры у Войста не то чтобы страшные, но красотой не блещут, юностью тоже. Обеим за двадцать. По здешним понятиям – перестарки. И уж успели порулить немаленьким хозяйством, пока брат не вернулся и не выпер их замуж. Власть же – развращает. Причем мелкая – ничуть не меньше, чем большая. Опять-таки, мужья их денег должны, причем их же брату. Тоже уважения не прибавляет. И вечная угроза: если что не так, брату пожалуемся. Но порядок в доме должен быть. И если дом этот его, Сергея, то и вертикаль власти в нем выстраивает тоже он. Полубратья – под ним, их жены – под мужьями. И Войст в этой вертикали – лишний.

– Вы с бабами построже, – посоветовал Сергей. – Войста, если что, не опасайтесь. Войст – мой человек.

Странно, когда такие советы дает взрослым дядькам четырнадцатилетний юнец. Но – ничего. К тому, что он старший, братья уже привыкли.

Что такое «построже» по здешним понятиям, Сергей знал. Так что в результате не сомневался.

– С долгами к концу зимы разберетесь, обещаю. А потом и серебро на поясах появится. Еще: здешнее хозяйство пока тоже на вас. Денег, сколько надо, я дам.

Есть люди, которым нравится обустраивать быт и осваивать приобретенную собственность. Увы, Сергей был не из таких. Жениться, что ли? Сразу бы столько проблем решилось.

Он даже не догадывался, что вскоре это его желание окажется более чем реальным. И следствием этого будет то, что тогда нынешние сложности покажутся Сергею ну совсем незначительными.

Глава 24. Тропа правды
Солнцеворот. Сергей участвовал в празднике десятки раз. И столько же раз отмечал Рождество. В кругу семьи, с родней и друзьями-христианами, которых с каждым годом после обращения Владимира становилось все больше.

Но это – там. Здесь среди друзей Сергея христиан не было. Во всяком случае, верующих христиан, а не таких, как тот же Сигвард Кривоногий, крестившийся дважды и готовый повторить, если подарок будет соответствующим. Опять-таки, только Богу известно, является ли нынче христианином сам Сергей.

Языческий праздник – это весело. Много еды, много выпивки, много… Да всего много. С утра обе Войстовы сестры подловили Сергея, можно сказать, в спаленке и попытались совратить.

В принципе такие действия даже не относились к разряду супружеской измены. В Солнцеворот. Когда грани между мирами истончаются и можно многое, что не угодно богам в другое время. Сергей угождать богам подобным способом был не против. Но в другой компании. Так что похотливые сестры были посланы, и не просто посланы, а с конкретным указанием направления и пояснением, что одни только голые титьки не делают бабу привлекательной. Да и не по уровню ему, Вартиславу, тратить семя на таких, как они. И это только по первому разу он их так просто отпускает. Да и то исключительно из-за нежелания позорить их супругов. Еще раз повторится, наказание будет суровым и публичным. Он, Сергей, как старший в роду, это обещает. И тогда Виску и Кистру придется их, непутевых баб, гнать прочь и искать себе новых жен.

Старшая из сестер вякнула что-то насчет «в праздник можно».

– Кому что можно в этом доме, решаю я, – отрезал Сергей. – Пошли прочь, похотливые кошки.

Убрались, смущенные.

Сергей ухмыльнулся. До этого он с этими бабами напрямую не пересекался. Накрыть на стол, прибраться и прочее – не в счет. Но чтобы просчитать эту парочку, многого не надо. И не за сексом они пришли. Познакомиться, сблизиться… Познакомились. Теперь не забалуют. Наверное.

Пусть вон к Дёрруду заглянут. Дан их, конечно, отдёррудит, но никаких бонусов они не получат. Такие, как он, живут по принципу «я хочу – я плачу, баба хочет – баба платит». Последний вариант даже предпочтительнее, учитывая любовь нурманов платить железом вместо серебра.

Когда Сергей спустился вниз, завтрак уже был на столе. Вернее, еще, потому что остальные уже позавтракали и разбежались. Те, кто ночевал дома.

Он дал команду седлать жеребца и спустя четверть часа торжественно покинул подворье. У кого-то, может быть, и праздник, а у него еще дела есть. Надо на рынок прокатиться, глянуть, как бизнес идет на его точках. И на второе, загородное подворье заглянуть. Вдруг кто забыл, что праздник нынче. А что такое праздник? Это время, когда народ легче всего расстается с деньгами.

Сергей громко вздохнул. Вот же засада. Машег, Траин, Ратша, Бур… Все веселятся, только он, несчастный, вынужден…

– Эй, старший, иди к нам! – услышал Сергей знакомый голос.

Нет, не будет у Полубратьевых жен сегодня секса с Дёррудом. Потому что Дёрруд вот он, посреди Вузелькова двора, за накрытым столом. Здесь же и Вузелькова родня. Сыновья, уже знакомые Сергею, пусть и не представленные. И… дочери, надо полагать. Судя по нарядам. Обсели дана с обеих сторон. В миску накладывают, в кубок подливают, в глаза заглядывают.

А кубок-то – из синего стекла и немаленький.

Вот только самого Вузельки не видно.

Но Дёрруду отсутствие хозяина не мешает.

– Иди к нам, старший! Глянь, какие лисички! Выбирай, какую мокрую щелку хочешь?

Девушки по-нурмански не разумеют, хихикают. А братья их… Братья, несмотря на раннее время, уже в кондиции. Надо полагать, решили посоревноваться с даном в питии.

А-а-а… Хрен с ними, с делами.

Сергей въехал на соседский двор, бросил повод подбежавшему холопу и ловко, по-степному стек с седла.

Праздник же!

Вышел он из ворот Вузелькина подворья уже затемно. Пешком. Коня он проиграл Дёрруду. В кости. Проиграл сознательно, потому что хотелось что-то дану подарить, а напрямую тот не взял бы.

Дома – никого, кроме холопов-христиан. Тихо и скучно. А за забором – праздник. И в голове немного шумит, движухи хочется. Так что Сергей сменил исподнее и отправился на поиски своих друзей-подчиненных.

Сначала – в детинец.

Неудачно. Караульный при воротах дал ответ неопределенный:

– Были. Ушли куда-то туда.

От отрока-стражника несло спиртным. Пожелай сегодня чудины или кто еще захватить Белозеро, прошли бы без проблем вплоть до княжеского терема.

Сергей выговора отроку не сделал. Бессмысленно.

По крайней мере, Сергей теперь знает, что друзья где-то в городе. А варяжская столица не так уж велика.

Сергей нашел свою команду примерно через полчаса.

Машег, Траин, Клеп и Бур стояли пятью метрами ниже, там, где круто спускавшийся переулок делал поворот налево, огибая забор и выводя на рыночную площадь, на которой и шла главная праздничная гулянка.

Странно. Насколько он знал своих бойцов, место их было там, на площади, а не здесь, в темном переулке.

Впрочем, не таком уж темном. В руках у Машега факел.

– Вы что такие веселые? – сверху поинтересовался Сергей. – Кого ждете, уж не меня ли?

Бойцы заухмылялись. Рожи шкодные.

– Тебя, Вартислав, тебя! – крикнул Траин.

– Тут место особенное! Всяк, кто по этой дорожке пройдет, правду говорить начинает. Вот ты пройдешь и тоже расскажешь, что о нас думаешь!

– Или не о нас! – воскликнул Машег, помахав факелом. – Но скажешь, это точно! Все говорят! Проверено!

– Давай уже, старший, не тяни! – крикнул Бур. – Страсть как узнать хочется, что ты о нас взаправду думаешь!

Сергей посмотрел на спуск. Дорожка как дорожка. Снежок утоптанный. Ничего подозрительного. На дорожке. Чего нельзя сказать о поведении красавцев. Вот от них подвохом так и фонило.

– Эй, малый, иди уже, не стой! – пробасили за спиной.

Бородач со смутно знакомой рожей и хихикающая баба в расстегнутой до пояса шубе.

В другое время Сергей бы объяснил ему, кто тут малый, но праздник же. Так что он просто посторонился, прижавшись к ограде, пропуская парочку. Заодно проверим, что это за дорожка правды такая.

Бородач двинул вперед…

И рухнул, увлекая за собой плюхнувшуюся на спину и дико взвизгнувшую бабу.

Секунд десять скольжения – и бородач с разгона врезался в забор. Верещавшая баба съехала еще эпичнее: задрав кверху ноги. Так, с задранными ногами, она и въехала в своего кавалера под гогот отроков. Учитывая, что кроме меховых сапожек на ногах у бабы не было ничего, а многочисленные юбки-шубки опали книзу, как лепестки раскрывшегося цветка…

– Безсоромцы скудоумные! Пусть у вас черви в чревах заведутся, аки в стерви, и нутро у вас, щаулов, выедят! – заорал мужик, цепляясь за забор и тщетно пытаясь подняться. – Чтоб вас паршой обложило…

Не сумев уцепиться за забор, он перевалился на бабу и придавил ее.

– Емешка! Щур тебя! Че творишь? – заблажила баба, дрыгая голыми ногами. – Холодно ж!

– Ага, Емешка, не теряйся! Вдуй ей!

– Ща он тя согреет!

– У него в портах червячок уже шевелится!

– Ма-ахонький!

– Емешка! Не спи! Холодно ж! Ща у ней норка смерзнется!

– Да ты что, Бур! Ты токо глянь! Там не норка, там ендова братняя!

Отроки хохотали, хлопали друг друга по спинам, орали непристойности, вторя возмущенным воплям бородача и жалобным, все более тихим, – его придавленной подружки.

Сергей, чуть присев, съехал по ледяному спуску, спружинив руками о забор, подозрительно скользкий, ухватил бородача за пояс и, поднатужась, стащил его на лед.

– Бабу поднимите, шутники!

Бур и Клеп двинулись на помощь, но тут Траин пихнул приятеля, а Машег поставил ему подножку, Клеп рухнул на лед, проскользил метра полтора и затормозил аккурат между голых ляжек. «Безсоромцы и щаулы» аж присели от хохота.

Бородач встал на четвереньки. Но на этом его успехи закончились. Конечности его разъезжались, как у забредшей на лед коровы.

– Клеп, вылазь из ендовы! – задыхаясь от хохота, просипел Ратша. – Обопьешься!

Не тут-то было. Пьяная баба так крепко стиснула ляжками голову Клепа, что тот не мог ее освободить.

Бородач ругался злобно и поносно. Баба, пьяная в хлам, хихикала. Отроки заходились от смеха.

– Дай помогу! – Сергей ухватил мужика за ворот тулупа, поднатужился и помог тому принять вертикальное положение.

Напрасно он это сделал. Бородач воззрился на подругу, на Клепа, наконец высвободившегося из «захвата», взъерошенного, без шапки, жадно глотавшего воздух… Что-то в мозгу у бородача переклинило, и он схватился за нож.

Вот же дурень пьяный! Сергей пихнул его в грудь, и бородач шлепнулся на лед. Нож выпал, и Сергей на всякий случай отпихнул его подальше.

– Хорош ржать! – рявкнул он. – Траин! Я сказал: подняли женщину!

– З-зачем? – изнывая от смеха, выдохнул Траин. – Т-так х-хорошо лежит… М-машег, п-подс-свети. Там в ней, кажется, ш-шапка Клепова… Провалилась!

– В ендову! – подхватил Бур.

И вся компания, включая Клепа, согнулась от нового приступа веселья.

Баба тоже подхихикивала и дрыгала ногами. Кажется, она обмочилась.

– Траин, Ратша, йотуново отродье! Живо поднять бабу! – гаркнул Сергей.

Дошло наконец.

Перестали ржать. Подняли. Потом – мужика.

Тот, похоже, чуть протрезвел. Опознал дружинников и в бой больше не рвался.

– Домой иди, – посоветовал ему Сергей.

И парочка ушла.

– Бур, нож его прибери, – сказал Сергей. – Если жаловаться князю придет, будет что ответить. Ну вы и… щаулы!

– Щаул – это кто? – спросил Машег.

– Кто пошутить любит, – пояснил Ратша.

– Да, это мы, – охотно согласился хузарин. – А ты, Варт, что такой скучный? Глядишь, будто дед старый!

– А с вами по-другому никак, – проворчал Сергей. – Водой, что ли, спуск полили?

– Ага! И забор тоже! Бур придумал!

– Не я, – отказался от незаслуженной славы отрок. – Так подходы к острогам зимой поливают. Чтоб враг не залез. Я только предложил.

И прыснул.

Отроки снова заржали. И Сергей, не выдержав, тоже ухмыльнулся:

– Дорожка правды, значит?

– Чего тут о себе не наслушались! – похвастался Бур.

– Жалко, что ты разглядел! – посетовал Машег. – Ты очень хорошо ругаешься, если тебя раздразнить.

– А еще я бью больно, – напомнил Сергей.

Клеп поднял шапку… И скривился.

– Никак ендовой пропиталась? – ехидно поинтересовался Траин.

Шапка полетела ему в лицо, но Геллирсон ловко уклонился.

– Моя вина, друг! – сказал он, увидев, что Клеп расстроен. – На, мою забирай, она получше твоей, барсучья!

– Зря ты шапку Клепу отдал, – заявил Ратша. – Ему ендову на голову надеть, и красавец!

– Ага! Ендову! Волосатую! – все, кроме Клепа, заржали. Бур аж пополам от смеха согнулся.

– Сам ты ендова волосатая! – закричал Клеп.

– Волосатая! Обоссатая! – просипел, давясь от смеха, Бур. – А-а-а! Нарекаю тебя, отрок Клеп, грозным прозвищем Ендова!

– Га-Га! Волосатая!!!

– А я тебя – елда обоссатая!!! – выкрикнул Клеп и тоже захохотал.

Мальчишки. Но надо прекращать. Прилипнут прозвища, и будет у Сергея десяток из ендов, елдов и прочего непотребства.

– Машег, ты у нас по девкам главный знаток!

– А то! – мгновенно отреагировал хузарин.

– Так веди, что мы тут стоим? Бегом, пока всех лучших не разобрали!

Сработало. Встрепенулись. Машег покрутил головой, озираясь… И вдруг спросил жалобно:

– А я это где?

– Как где? – пьяно удивился Ратша. – Здеся!

– Э-э-э… А ты кто? – таким же дрожащим голоском протянул Машег. – Я тебя не знаю… И тебя… – он показал пальцем на Клепа. – И тебя…

– Эй, Машег, это же я, Клеп! – с беспокойством проговорил нурман. – Не узнаешь меня?

– Не-а… – проблеял хузарин еще тоньше и жалобнее.

– И по голове ему вроде не попадало, – задумчиво пробормотал Траин.

– У моего дядьки по матери так было, когда он бочку медовухи выпил, – сказал Ратша.

– За раз? – деловито уточнил Траин.

– С ума сошел? За седмицу!

– Я-то не сошел, а вот он, похоже…

– Я говорил: нельзя ему, такому мелкому, столько хмельного! – ответственно заявил Бур. – Я ж говорил. Что ж теперь делать, старший?

– Придется его убить, – деловито ответил Сергей. – Иначе родня его не простит. Определит нас всех в кровники. Бур, дай-ка мне ножик, что у смерда отобрал…

– Нет, Варт, ты погоди! – в один голос воскликнули сразу трое: Клеп, Ратша и Траин, а Бур быстро спрятал нож на спину. – Он проспится завтра, и, может, все у него в голове поправится!

– А чего тянуть? – пожал плечами Сергей. – Сейчас его зарежем, а завтра съедим! Под зимнее пиво хузарятина отлично пойдет!

Всеобщее молчание…

Которое нарушило хихиканье Машега.

– Они поверили, Варт! Богом клянусь, поверили! – Машег ловко увернулся от прилетевшего подзатыльника Траина. – Так кому из нас нельзя столько пить, Бур?

– Ха! А я ведь поверил! – засмеялся Клеп.

– Так и я тоже! – поддержал Бур.

– Только Варт меня и разгадал! – Хузарин был очень доволен. – Потому он – старший, а ты, Бур, жердина нетесаная!

– Сам ты…

– Девки! – вернул их Сергей в правильное русло.

– Я знаю, где девки! Много девок! – воскликнул Бур. – На Волоховом капище! А давайте…

– Не сейчас! – перебил его Траин. – И не завтра!

– А чего ж не завтра?

– Завтра главный праздник, жердина ты нетесаная! – Ратша ткнул бывшего наставника кулаком в бок. – Завтра мы биться будем во славу Перуна!

– Ты? Да кто тебя пустит! Ты ж мечом как той жердиной машешь! – унизил Ратшу Траин. – А вот я – буду!

– Да я на мечах получше, чем многие! – завопил Ратша, пытаясь выхватить меч, но не смог. Потому что меча при нем не было.

– Девки! – напомнил Сергей, не на шутку обеспокоенный тем, что Ратша прямо сейчас начнет доказывать Траину, что он – лучше.

– Ага. Уже идем, – ответил Машег и устремился наверх, забыв о «дорожке правды».

Впрочем, поскользнувшись, он все же сумел не шмякнуться на лед, съехал на ногах вниз и, ничуть не смутившись, двинулся к площади. Остальные потянулись за ним.

И не успели они пройти и пары десятков шагов, как сзади раздался вскрик, глухой удар и злобная женско-мужская ругань. «Дорожка правды» продолжала функционировать и в отсутствие ее создателей.

Глава 25. Праздничные игры в варяжском духе
Сергею это не нравилось. Ему вообще не нравилось, когда убивают людей. Но он соглашался с убийством, когда оно было необходимо. Он – воин. А хороший воин – это тот, кто убивает лучше других. Быстрее, эффективнее. Причем высокие фехтовальные навыки – не самое главное. Стрела, угодившая в затылок, убивает так же верно, как сложная фехтовальная связка, завершившаяся проникновением меча между ребер грудной клетки. И аккуратный укол стилета под челюсть несет смерть так же, как столь любимый северянами удар секиры, распахивающий тело от грудины до паха.

Сергей смотрел на то, как сходятся в поединках варяги и те, кому предназначено сегодня уйти за Кромку, и осознавал, насколько он неправильный воин. По здешним меркам. Правильным воинам нравится убивать. Запах крови, дерьма и гари им тоже нравится. Потому что это запах победы. Так сказал Сергею Харальд-ярл, один из лучших убийц этого мира. Им это нравится. И их богам тоже. Все боги алчут крови. Перун, Сварог, Тор, Один… Даже Волох. Последний, правда, ограничивается толикой девственной крови. Сергей слыхал, в прежние времена Волоху тоже отдавали не девственность, а девственниц.

Некоторые боги привередливы. Тот же Перун предпочитает кровь воинов, пролитую в бою. А вот Один радуется любой. Потому и свозят в его святилище одряхлевших рабов.

Даже Христос поощряет пролитие крови. Своей собственной. Как это сделал Он сам. И бродят по миру подпоясанные веревками монахи, мечтая умереть за веру едва ли не больше, чем обращать в нее язычников.

В общем, Сергею категорически не нравилось происходящее.

Впрочем, его мнения никто не спрашивал. Более того, он был единственным (если не считать Машега) дружинником-варягом, который не лез в первые ряды в надежде, что взгляд Стемида упадет именно на него.

Огромные костры – треугольником. Мрачный огромный Перун глядит сверху, как убивают и умирают во славу его.

Снег перед ним давно уже не белый, черно-красный. Черный от копоти и красный от крови.

– Видел? Видел, как я его! – закричал Траин еще издали.

Поданную Клепом шубу Геллирсон надел прямо на заляпанную кровью бронь. Сергей видел: Клеп дико завидует другу. Тому, что Стемид выбрал не его, а Траина. Впрочем, Траину было обещано. Рёрехом. Сын нурманского ярла, который убил во славу Перуна, – это событие.

А вот папы-ярла здесь нет. У папы свои боги, и менять он не собирается.

– Скучно, – пробасил Дёрруд. – Свинью зарубить и то сложнее. Может, зря ты меня выкупил, Дерзкий? Если б там стоял я, Геллирсон, это тебя бы сейчас утаскивали за ноги.

– Это вряд ли, – проворчал Сергей. – Стемид не поставил бы против тебя Траина. Нашел бы равного.

– Точно нашел бы? – ухмыльнулся дан. – Я таких пока что не увидел.

– Он нашел бы. Или сам встал.

– И остались бы вы без князя! – хохотнул Дёрруд.

Экий самоуверенный нурман. Хотя сойдись они в бою с тем же Рёрехом, неизвестно еще, кто победил бы. Так что не исключено, что, заплатив выкуп, Сергей оказал услугу не только Дёрруду.

– А вот этот неплох! – воскликнул Клеп. – Какой удар!

Изловчившийся чудин ухитрился обрубить топором край щита.

Впрочем, его противника это не смутило. Он даже щита менять не стал. Ведмунд, сотник Стемида. Сергей лично с ним знаком не был, но понимал, что у его противника – никаких шансов. Да, чудин бьет втрое чаще и вдвое сильнее. Но там, где чудин делает три шага, Ведмунд – один. Да и тот неполный. И уверенно ведет бой, хотя бородатая секира в его руке по большей части смотрит вниз. Скорее всего, и щит он тоже подставил специально. Показать, что это бой равных, а не убийство. Смешно. Будто бог воинов Перун не понимает, кто чего стоит.

– Да, – насмешливо проговорил Дёрруд. – Усатый неплох. Такого убить – интересно.

– Я про чудина сказал! – решил уточнить Клеп. – Вот, опять же!

Чудину удалось срубить еще кусочек щита.

Сергей и Траин рассмеялись.

Теперь никаких сомнений: Ведмунд сознательно подставил щит под удар. Да щит ему только для этого и нужен. От размашистых ударов чудина он уклоняется без малейших усилий.

И снова топор чудина врезался в щит. Да так в щите и остался. Выдернуть его чудин не успел. Ведмунд сделал замах, но не ударил. Когда чудин закрылся щитом, варяг зацепил верхний край «бородой», потянул на себя, чудин попытался удержать щит… Но то был обман. Тычок верхним краем секиры, и из переносицы чудина хлынула кровь. Чудин вскрикнул, махнул щитом, подбивая древко варяжской секиры, вырвал наконец-то свой топор…

И струя крови из разрубленного бедра брызнула едва ли не на сажень.

Зрители взревели, славя Перуна. Хотя Молниерукий явно не принимал участия в этом поединке. Прав Дёрруд: свинью зарубить было бы сложнее. Ее ведь сначала изловить пришлось бы, а чудина уже поймали.

Примерно через полчаса все закончилось. Зарубили последнего чудина. Трижды девять поединков. Счет двадцать семь – ноль в пользу варягов. Стемид умел выбирать противников. Лучших отдал старшей гриди, остальных – таким, как Траин. Поскольку таких, как Дёрруд, среди пленных не нашлось, результат предопределен. Тем более далеко не все чудины были в форме. Многие ранены, да и держали их не в лучших условиях.

Но таковы правила игры. Ритуал должен быть соблюден. А справедливость – это не про священные бои. Победитель заботится о своих. Иначе не быть ему победителем.

Теперь – положенные по плану религиозные мероприятия.

Обряд вершил сам Стемид. Как и положено. Трувор с Рёрехом помогали. Подать, принести, поддержать голосом. К некоторому удивлению Сергея, на заднем плане маячил Избор. Ничего не делал. Стоял, смотрел. Поймав взгляд Сергея, подмигнул.

Сергей решил: закончится, подойду. Пора, пора им пообщаться.

Обряд заканчивался. Варяги запели. Мощно, красиво. Еще бы: несколько сотен голосов. Сергей тоже пел. Без слов. Слова не важны. Главное, чтобы сердце в правильную сторону было ориентировано и дух твой стал частью Единого.

Когда песня угасла, Сергей ощутил пустоту. Словно жило что-то в нем, что-то яростное, как солнечный жар… И ушло.

Видимо, не он один почувствовал такое, потому что многие вокруг вздыхали, качали головами.

Торжественность момента разрушил Машег.

– Я окоченел, как суслик, – пожаловался он. – Пошли уже жрать наконец!

– И выпить! – подхватил Ратша.

– А потом – к девкам! – Машег воспрял.

– Завтра веселей будет, – пообещал Бур по-нурмански, на котором теперь болтал хоть куда. Не зря Сергей его учил. – Завтра – игры и состязания! В мяч играть будем. Мы всех побьем, Варт! Шибрень с мячом знаешь как ловок!

– Я тоже ловок! – заявил Дёрруд. – С семи шагов тебе в живот так заеду, что ты всю праздничную еду выблюешь!

– Не выйдет у тебя ничего! – Бур ухмыльнулся.

– Это почему же?

– Так мы с тобой в одной команде будем!

– Рты закрыли, щенята! – шикнул кто-то из соседнего десятка. – Князь говорить будет!

– Ты где щенят увидел, сын шелудивой суки, затраханной леммингом? – мгновенно взъярился Дёрруд. – Хочешь умереть евнухом?

– Это он не тебе, – поспешил вмешаться Сергей, одарив автора замечания мрачным взглядом. – Захочешь его наказать, накажешь. Потом. А сейчас давайте князя послушаем.

Хотя слушать было особенно нечего. Традиционная речь о том, какие все молодцы и удачники. Столько всего набрали за истекший год, а в следующем будет еще больше. Потому что все тут молодцы и удачники, славные дети Перуновы… А теперь самое время пойти перекусить!

Последнее предложение было встречено особенно восторженным ревом.

Перун благосклонно взирал сверху. Он сам «перекусил» неплохо. Вон какая куча покойников получилась. Пусть теперь и «детишки» подкрепятся.

А Избора Сергею отыскать не удалось. За праздничным застольем его не было. Куда делся, никто не знал. Даже Рёрех был не в курсе.

– Не ищи, – посоветовал княжич. – Понадобишься, сам тебя найдет.

Вот в этом у Сергея никаких сомнений.

* * *
– Дай ему, дай! Ого! Вот так!

В игре – девятеро из десятка Сергея: Дёрруд, Шибрень, Траин, Клеп, Бур, Ратша, Полубратья и он сам.

И столько же – по другую сторону линии.

И мячик, разумеется. Ну как мячик… Обшитый кожей комок слежавшейся мокрой шерсти размером с два кулака. Тот еще снаряд. Если в лицо прилетит, мало не покажется. Лупить по нему можно ногами или палкой. Задача – перекинуть на ту сторону, чтоб не отбили. Наилучший вариант – врезать им со всей дури в противника. Желательно именно в физиономию.

Каждое падение – минус кусочек территории проигравшего. Цель – добиться того, чтобы оставшаяся на ногах часть команды потеряла возможность полноценно отбиваться. Когда этот славный момент наступит, определят судьи. В финальной игре таковыми были сам Стемид и его сыновья.

Да, девятка Сергея добралась до финала. И заслуги Сергея в этом точно не было. Все, что он мог, – принять мячик и послать его одному из вышибал, Шибреню или Дёрруду. Убийца, кстати, не соврал. Он оказался настоящим мастером мяча. В команде противника теперь оставалось всего пятеро. И троих уделал Убийца лично. Тяжеленький мячик будто прилипал к палке дана, а потом срывался с нее, как ядро с ложки баллисты, но, в отличие от баллисты, Дёрруд бил без пристрелки и промахов. Своего третьего он вынес попаданием в голень. И этим третьим был главный вышибала противника, Стемидов гридень Альвад, сложенный как брат-близнец Дёрруда и такой же опасный, он все равно рухнул на снег рядом с упавшим мячиком.

Что сказать? Сергею такой удар, скорее всего, сломал бы ногу. Но Сергей для противника был неинтересной целью. Вышибалы метили в самых опасных.

Хотя иногда доставалось и пристяжи. Как, например, прилетело Буру две игры тому назад, и он еле успел, скрючившись, убраться с площадки, чтобы выблевать завтрак. В точности как спрогнозировал Дёрруд.

Впрочем, Бур вскоре вернулся в строй и занял место в полукольце, окружавшем противника, у которого осталось не больше четверти прежней территории: длинная полоса полуметровой ширины.

Бум! Траин ловко сбил палкой мяч себе на ногу и отправил Виску. Приземистый мощный Полубрат перепасовывать не стал: подхватил палкой и с доворотом заслал мячик в ближайшего противника. Тому бы уклониться, но сзади толпились соратники, поэтому игрок попытался отбить, но не удержал. Подскочивший Клеп отрезал еще одну полоску вражеской территории, а мяч вернули победителям.

– Расступись! – скомандовал Дёрруд, набросил мячик ногой на палку, резким взмахом послал его в физиономию дружинника, которого счел наиболее опасным из оставшихся.

С трех метров. Практически в упор. Дружинник рефлекторно присел. Недостаточно быстро. Мячик влетел в лобную часть шлема, голова дружинника дернулась, и он «поплыл». Пока от их территории отрезали еще кусок, друзья задвинули его подальше.

Мяч принял Шибрень, но бить не торопился. Спасовал ногой Сергею. Тот – Ратше, Ратша – Кистру, Кистр, красуясь, высоким броском через головы противников, обратно Шибреню… Который почти нежно поймал мячик с сажени над землей и даже не уронил, положил его под ноги растерявшемуся отроку.

– Всё, брат, – сообщил он сопернику. – Сегодня это поле за нами.

Стемид был с ним согласен.

Десятка Сергея победила.

Приз оказался весьма достойным. Примерно по гривне серебром на каждого. В эквиваленте. То есть не серебром, а припасами. Прилично получилось. Пустые закрома нового Сергеева дома заполнились больше чем наполовину. До весны хватит с лихвой.

И это была не единственная победа Сергеева десятка. Дёрруд стал вторым в метании копья на дальность, уступив совсем чуть-чуть, полшага, княжичу Трувору.

Впрочем, дан это посчитал не победой, а позорным проигрышем. Оправдывался тем, что еще не вполне оправился от ран.

Машег вполне ожидаемо и с большим отрывом выиграл состязание стрелков, в котором Сергею досталось девятнадцатое место, потому что он позорно провалил стрельбу на дальность. Обидно.

А Машег еще и удивил. Взял да и выиграл в молодежных поединках на подвешенном бревне. Смысл поединка состоял в том, чтобы скинуть противника в сугроб. Состязающиеся были вооружены обычными палками, коими от души лупили друг друга, демонстрируя на практике принцип: кто силен, тот и прав.

Все так и было. До появления на бревнышке юного хузарина.

А Сергей его еще и пускать не хотел. Был практически уверен, что мелкого друга попросту пришибут. Для варяжских детских бревнышко было одним из любимейших тренажеров. Чувство равновесия отрабатывалось отменно. Полезнейшая вещь. Особенно для «морской пехоты».

Сергей был против, но Машег упрямый, настоял.

И оказалось, что на качающемся бревне он чувствует себя уверенней, чем бегущий по корабельному веслу нурман. Даже ловчее. Хузарин прыгал туда-сюда, как лягушка, специально раскачивая бревно. Нахально провоцировал противников, уклоняясь на считаные сантиметры от их палки, балансируя на одной ноге и делая вид, что вот-вот свалится. Первые пару поединков Машег выиграл, так сказать, пассивно. Когда увлекшиеся соперники теряли равновесие. Но потом, когда стало понятно, что мелкий хузарин не так прост, как казалось отрокам вначале, противники Машега стали осторожней.

Не помогло. Машег трезво оценил свои возможности и наотмашь полутораметровой палкой не лупил, а бил ею точечно. И болезненно. Его последний противник, отрок из дружины Трувора с говорящим прозвищем Дрын, Машега едва не переиграл. Рост и длинные ручищи вкупе с отличным балансом давали ему неоспоримое преимущество и возможность, не торопясь, теснить Машега к концу бревна. Обидные словечки Дрын игнорировал, провокационные позы – тоже. Наблюдая за другими, Дрын убедился, что этот мелкий лягушонок только и ждет, когда противник выйдет из себя. Так что никаким фокусам, включая имитацию раненой птахи, отманивающей хищника от гнезда, почти двухметровый отрок не верил, предпочитая действовать наверняка. То есть оттеснив Машега к концу бревна.

Но хузарин оказался хитрее. Дождался, когда противник перестанет реагировать на его атаки, убедившись, что те – ложные, и один раз атаковал по-настоящему. Ткнул Дрына палкой в пах. Легонько. И сообщил, захихикав, что всего лишь проверил, нет ли там дырочки для его палочки.

Зрители обидно заржали, и Дрын не выдержал, взъярился. Бросился в атаку, размахивая собственной палкой с такой силой, что наверняка покалечил бы Машега, если бы попал. Но Машег поднырнул отроку под руку, уселся на бревно верхом, крепко сжав коленями, и, перехватив двумя руками палку, сунул ее противнику под ноги…

И споткнувшийся Дрын оказался в снегу.

– Славный малыш, – сказал брату ничуть не раздосадованный проигрышем дружинника Трувор. – Храбрый и с пониманием. Где ты его отыскал?

– Вартислав в Диком Поле нашел, – ответил Рёрех. – Так-то он из белых хузар. Сын тамошнего князя.

– Оно и видно, что княжич, – заметил Трувор. – Пойду Дрына поучу, а то он проигрывать не любит. Разозлился. Как бы не начудил.

– Пойди, – одобрил Рёрех. – Объясни парню, что мой его пожалел. Причем дважды. Пусть подарок ему сделает. Чтоб запомнил, как со своими надо.

– Уж растолкую, – пообещал Трувор. – Не сомневайся.

Подарок Машегу Дрын сделал тем же вечером. Заявился на Сергеево подворье, в тесную компанию Серегина десятка с полудюжиной корешей-отроков из команды Трувора. И с тремя бочонками пива.

Кажется, не так уж и много на полтора десятка. Тем не менее хватило.

Эх, в прежние времена у Сергея от такой дозы даже в голове не зашумело бы. А тут – развезло. Раздевали и разували его уже чужие руки. Они же и в постельку укладывали. И две емкости у ложа оставили. Одна, пустая, – для оправки, другая, полная, – для поправки.

Обе пригодились.

Глава 26. Праздное времяпрепровождение по языческим правилам
На Волохово капище отправились вшестером. Сергей, Машег, Траин с Клепом, Ратша и Бур. Полубратья заявили, что без жен не поедут, а жен не повезут. Подкаблучники.

Шибрень в ответ на предложение только хмыкнул: без комментариев.

Дёрруд заявил, что у него – свои боги. Так что он побудет в городе. Заодно за порядком в доме присмотрит. Ну да. Сергей знал этот «порядок», беленький такой, с пухлыми губками и выпуклыми сисечками. Дан доволен безмерно. Утверждал, что цена за подобный экземпляр была просто смешная. У них в Дании такая красотка будет стоить раз в десять больше.

Так оно и было. Этой зимой челядь в Белозере стоила до неприличия дешево.

Сергей, однако, сомневался, что дан приобрел девчонку с целью перепродажи. Запал он на беленькую малышку. И для девчонки не так уж плохо. Не увезут черт-те куда. А родит Дёрруду сына, может, и вольную получит. Станет наложницей уважаемого человека. Не факт, что дома ей было бы лучше. Жена смерда по факту – та же холопка.

В гости к Волоху отправились верхами, но взяли и сани. На капище с пустыми руками – нельзя. Жрецы хоть и мужчины, но подарочки любят побольше юных дев. Причем побольше – это в прямом, а не переносном. Так что Сергей прихватил с собой пару пудов скобяного товара из собственной лавки и два мешка ячменя на пиво. Еще овса четыре мешка. Но это уже для лошадок. В основном для породистых коней Сергея и Машега, которые с детства привыкли хорошо питаться. Это обычные лошадки могут на травке да сене жить, а элитного жеребца с детства зерном выкармливают. Иначе и расти будет дольше, и нужных статей не наберет.

Волохово капище в окрестностях не единственное. Это выбрали потому, что побывавший там Бур утверждал: оно – лучшее. Труворова гридь только сюда и ездит. Опять-таки Бур дорогу знает, что немаловажно. Сергей в прошлой жизни подобные места посещал не однажды и склонен был думать, что качество «обслуживания» везде примерно одинаковое.

Сам же он ехал по двум причинам.

Во-первых, повеселиться.

Во-вторых, потолковать с местным главным волохом о собственной судьбе.

Жрецы скотьего бога были не только врачевать горазды, но в будущее заглядывать умели и в прошлое. Любопытно было: как они отнесутся к такому, как Сергей. Может, и внятное что-нибудь скажут. В отличие от Избора, который изъяснялся исключительно загадками.

Не то чтобы Сергею было так важно узнать, за что он сподобился переродиться, но интересно же. Вдобавок если вся эта радость неспроста, то неплохо бы узнать дальнейшие планы Мироздания?

По пути подстрелили кабана. Зверь не убегал: полагал, что дистанция в сто метров и «штакетник» древесных стволов – достаточная защита от человека. Сергей и Машег выстрелили одновременно. Кабан подпрыгнул и свалился. Сергей – попал. Машег – убил. Пришлось задержаться, чтобы выпустить кровь и освежевать. Если этого не сделать сразу, мясо здорово потеряет в качестве.

Когда впереди уже просматривался частокол с традиционными звериными черепами, в которых, по утверждению специалистов, обитали духи-хранители, варяги встретили знакомых – пару длинноусых гридней. В санях. С дамами и тремя холопами. Вид у бойцов бравый, но утомленный. Дамы изволили почивать.

Обменявшись приветствиями с братьями-варягами, въехали в открытые ворота.

Привратника не было. Обычного для подобных мест цепного мишки – тоже. Сытые ленивые псы даже ухом не повели в их сторону. Бога на капище славили явно не первый день.

Но внутри было чисто. Видно, что прибирали. По двору бесцельно слонялся народ. Гости, надо полагать. Небольшая толпа собралась рядом с одним из навесов. Там поили сбитнем.

Внутри частокола – еще одна ограда. За нее свободного доступа не было. Только по специальному разрешению местного руководства. Обычно из-за нее торчала черная голова идола, но здесь ее не было. Занятно.

– Конюшня там, – показал Бур.

Правильная мысль. Сначала позаботиться о лошадках.

Идол на капище был, что неудивительно. Удивительным было то, что Волох не стоял, не сидел, а возлежал вальяжно и изготовлен был не из дерева, а из камня. Причем не столько каменотесами, сколько природой.

А в остальном все как везде. Жрецы, поклонники, приношения…

С приношением Сергей к главному и явился. Иначе нельзя, если рассчитываешь на особенный прием. Сергей рассчитывал.

Главный волох выглядел типично. Длинная бородища, длиные патлы, гирлянды оберегов. Посох резной, с набалдашником серебряным. Сложение тоже подобающее: высоченный, плечистый. Годов только маловато для такой должности. Лет сорока, не более. Хотя специфический взгляд, «вижу тебя насквозь», в наличии.

«Любуйся, – подумал Сергей. – Не жалко». Хотя мандраж некоторый все же был. Потому что волох выглядел круто. И не только выглядел. Как уставился на Сергея, так и завис.

– Не кромешник, – наконец выдал вердикт жрец. – Однако Навью от тебя тянет. Что скажешь?

– Скажу, что я – десятник князя Стемида из дружины княжича Рёреха, – четко произнес Сергей. – Имя мое – Вартислав, а твоего я не знаю.

– Велигуром меня зови, – разрешил волох. – Имя у тебя знатное, а родом…

– Издалека, – уклончиво проговорил Сергей. – Уверен, Велигур, что от меня именно Навью тянет? Не ошибся ли?

Еще пара минут изучения… И волох прикрыл глаза.

– Может, и не Навью, – сообщил он вдруг ослабшим голосом. – Не вижу я. – И, открыв глаза: – Оборвана твоя нить. Это все, что вижу.

– Небогато, – отметил Сергей. – Может, у бога своего спросишь, если сам разглядеть не можешь?

– Дерзишь? – нахмурился волох. – Ты не у князя в гриднице, а в моем дому!

– Так я такой и есть, – ухмыльнулся Сергей. – Дерзким меня и кличут. А обиды не держи. На вот, – он снял с пояса заранее приготовленный мешочек. – Дар сей богу и служителям его. С почтением и почитанием! – Сергей слегка поклонился.

Волох принял мешочек, тоже ухмыльнулся:

– Почтения не вижу, но дар приму.

Кто бы сомневался. Жрецы, они не только бога жерят, но и сами жрут, аж за ушами трещит.

– Много ли с тобой? – уточнил Велигур, упрятав мешочек в сумку.

– Пятеро воев моих.

– Твоих? – Волох приподнял бровь.

– Из моего десятка.

– Ага, ага… Так ты, выходит, и впрямь десятник?

Теперь уже бровь приподнял Сергей.

– Я подумал было, что ты приврал, – признался волох. – Младшему велю, чтоб разместил вас достойно.

Подразумевалось «достойно взносу», но зачем озвучивать очевидное.

Сергей, однако, уходить не спешил. Он кое-что знал о возможностях жрецов Волоха и собирался ими воспользоваться. Сто граммов серебра только за кров, выпивку, жрачку и девок – многовато. Даже если умножить на шесть.

– Чего еще? – спросил Велигур, увидав что Сергей не сдвинулся с места.

– Сам не видишь, так у бога своего спроси. Или пусть бог твой мне важное покажет. Вы можете, я знаю.

– Откуда же? – Был бы Велигур зверем, шерсть на его загривке уже бы стояла дыбом.

– Ведаю, – веско уронил Сергей.

Еще один острый взгляд. Недоверчивый. Сергей выдержал его спокойно. Даже равнодушно.

– Пусть так, – наконец произнес жрец. – Позову тебя, когда…

– Придешь, – перебил Сергей. – Придешь и скажешь… верховный.

И только так.

Все жрецы – хитрые жадные бестии. При том что волохи – лучшие из них. Во всяком случае, менее кровожадные. Но и им не худо лишний раз напомнить: они всего лишь прислужники собственных богов. И боги эти – не первые. Главный на этой земле – Перун. Простая средневековая логика. Был бы Волох круче, сидел бы на княжьем престоле не Стемид, а косматый Велигур.

Устроили варягов хорошо. В отдельном помещении. Приставили трех персональных холопок и младшего жреца, который разъяснил, где поесть, где помыться и когда состоится полуденное праздничное мероприятие, быть на котором не обязательно, но если быть, то непременно с подарками для бога. Однако если отдать привезенное зерно и мясо ему, младшему, то он, в свою очередь, выдаст всем обереги и фигурки для приношения Волоху.

Начали со «столовой», хотя девки всячески намекали, что начать стоит именно с них. Но «доступное» предложение отверг даже Машег. И не прогадал. Стоило им выйти из «гостевого дома», как в ворота въехало сразу с десяток саней, привезших целую толпу развеселых подруг вполне репродуктивного возраста. Приехали они, понятно, не одни, а с мужичками, но кто может конкурировать с княжьими дружинниками?

Впрочем, и это отложили на потом. Сначала пожрать.

В трапезной им тоже выделили отдельный стол. Но кормили и поили тем же, что и всех. Просто и сытно.

Наедаться, впрочем, не стали. Так, заморили червячка и отправились в моечную. Располагалась она вне территории, на берегу замерзшего озера, во льду которого имелась немаленьких размеров прорубь, куда с воплями и уханьем прыгали голожопые «богомольцы» обоего пола. Бойцы Сергеева десятка минуток десять любовались той половиной, которая с сиськами, а Сергей – отменно налаженным процессом и техникой безопасности. Два дюжих мужика ловко выдергивали из воды тех, кто затруднялся выбраться самостоятельно, а третий зорко наблюдал за ныряльщиками, держа в руках что-то вроде швабры с длинной ручкой.

Разоблачились. Ценности сдали младшему жрецу. Здешняя банька – простая. Куча раскаленных камней, на которые время от времени плещут водичкой. Веников еще не придумали. В прошлой жизни Сергей внедрил их – для личного употребления. В этой – не успел.

Расселись просторно. В баньке – никого. Пьяного мужика, который спал на полу, можно не считать.

Сергей прикрыл глаза. Траин с Клепом негромко переговаривались по-нурмански. Ратша напевал. Машег невнятно бормотал по-хузарски. Молился, наверное. Тело размякло. Мышцы расслабились, внутренняя пружина отпустила…

Сильный толчок, едва не сбросивший со скамьи, обломал кайф.

– Подвинься, малец, чего расселся!

Вернулась компания купальщиков.

Массивный мужик, бородатый, волосатый, красный, сдвинул Сергея, плюхнулся на скамью, обрызгав холодыми каплями, рявкнул:

– Холоп! Камни остыли, давай но…

И захрипел.

Хват за бороду, рывок вверх, пальцы на горло, под кадык.

Кто-то заорал, кто-то сунулся на помощь волосатому, но в скорости реакции он явно уступал дружинникам, мгновенно окружившим своего десятника. Кому-то слишком проворному сунули в ухо, кого-то отпихнули, какая-то баба задела горячие камни и пронзительно взвизгнула…

– Крови не лить! – отчаянно закричал младший жрец, приставленный к Сергею с товарищами.

– Варяги! Это варяги!

Кто-то разглядел татуировку, Перунову молнию, на плече Бура.

Желающие помочь родичу тут же подались назад.

Наступила тишина.

Сергей проснулся окончательно. И он был зол.

– Руку убрал, – велел он волосатому, вцепившемуся ему в запястье. – И ты тоже. – Это девке, которая ухватила за плечо. – Глотку ему вырву.

Потянул вперед и вниз, заставив мужика бухнуться на колени, ослабил хватку.

Вот же гад. Так хорошо было.

– Ты… меня… за бороду… Пусти!

Это что? Претензия?

– Ты, пес, ударил меня, – процедил Сергей. – Ударил княжьего гридня. Как откупаться будешь?

– Ты… Я…

Сергей сжал пальцы. Волосатый из красного стал багровым.

– Отпусти его, миленький, не убивай!

Девка. Обняла, прижалась грудью, животом.

– Отпусти батюшку моего! Не ведал он! Молю тебя, господин! Все, что велишь!

И тоже – на коленки. И целовать…

Черт! Как такое скрыть, если ты голый?

Злость улетучилась. Если вдуматься, не так уж велико преступление. Ну не написано у Сергея на лбу, что он – воин. А телосложение… Да тут все – атлеты. Физический труд на свежем воздухе очень способствует.

Тем более он нахала уже проучил. За бороду оттягал, а это по здешним меркам – изрядное унижение. За такое приличный штраф полагался бы…

Не будь Сергей тем, кто он есть.

– Живи, – уронил он, разжимая пальцы, отпуская бороду и брезгливо смахивая прилипшие в ладони волосины.

Бойцы разошлись, расселись по лавкам. Только Машег рядом остался. Причем с ножом в руке. Ишь ты, какой предусмотрительный!

Мужик заперхал, с помощью приятеля взгромоздился обратно на лавку. Рядом с ним тут же оказался Бур.

А вот девка…

– Не шали, – Сергей убрал лапку со своего мужского. – Встань. – И заглянул в глаза, благо они почти одного роста оказались: – Я девок силком не беру. Свободна.

– А если (прильнув) не силком, господин мой? Иль не желанна?

Сергей обнял ее, прижал, ощутив приятно прохладную кожу, ухватил снизу, раздвинул пальцами мокрые волосики.

Охнула, обмякла, повисла на плечах.

– Желанна. Иль не чувствуешь?

– Чувствую, мой господин…

– Зовут как?

– Счаста.

– Тогда пойдем, Счаста. Порадуем Волоха.

Волосатый дернулся было следом за ними, но Бур придержал, положив на плечо жесткую от меча ладонь, и тот остался на лавке. Потом прокашлялся, потрогал ноющее горло, принял от младшего брата ковш с брусничным медом, осушил…

И расслабился. Чай не убудет от девки. А может, и прибудет. Тогда ее замуж выдать еще и лучше можно. С такой-то «начинкой».

Глава 27,
в которой Сергею предлагается стать избранным
Пробуждение было… Трудным. В пах утыкалась растрепанная голова какой-то девки. Он сам уткнулся лицом в мягкую расплывшуюся грудь. Хорошо хоть, женскую. Сергей приподнялся. Баба, которую он использовал вместо подушки, почмокала губами, всхрапнула, источив запах перегара. Сергей встал на четвереньки…

Так, это что такое было? Оргия? Вокруг – голые тела разного пола. Женские преобладали. Количественно. Метрах в трех валялся Бур. А чуть подальше, с другой стороны, – Клеп. А рядом с Клепом – тот самый волосатый мужик, которого Сергей вчера чуть не придушил. Мужик лежал на боку, рядом – лужа блевотины. Вонища, однако, как зимой в свинарнике.

Сергей быстренько провел ревизию организма. Вроде все на месте. И самочувствие – ничего так.

В голове только как-то мутновато. Ну и прочие компоненты легкого похмелья в наличии.

Сергей воздвигся на ноги и, переступая через знакомые и незнакомые тела, выбрался в сени. В сенях сидел на корточках бритый холоп в тулупе на голое тело. Сидел не просто так.

– Испить, мой господин?

Холодный компот из ревеня с медом. Самое то. Сергей выхлебал ковш, помочился в поднесенный горшок, вышел на крылечко и увидел Машега с Траином. Нурман грыз свиной окорок, хузарин – пирог. Судя по запаху – с рыбой. Между ними стоял большой кувшин со сбитнем, над которым поднимался пар.

Траин тут же протянул окорок. Сергей отказался, мотнув головой, спустился по снежной дорожке к проруби и ухнул в нее, проломив тоненький ледок. Повисев секунд десять в космической тиши подводного пространства, выбрался из проруби и побежал по утоптанной дорожке вокруг озера навстречу солнцу, впитывая кожей его лучи и чувствуя, как после ледяной воды наливается жаром тело.

Минут через десять он, вытершись поданным рушником и одевшись, натянул сапоги и снова вышел на крыльцо, полностью проснувшийся, и на сей раз от предложенного окорока отказываться не стал.

– Ратша пиво искать пошел, – доложил Траин, когда Сергей вернул ему окорок. – Что делать будем, старший? Может, побьем кого, а то скучно, а девок больше не хочется.

– Слабак! – презрительно бросил Машег.

Траин попытался треснуть хузарина окороком, но промахнулся. Сергей механически отметил, что с координацией у нурмана – не очень. Ох уж эти волохи! Небось подмешали в питье какую-нибудь дрянь. С них станется.

– Хочешь, поупражняемся немного? – предложил Сергей. – До полудня, например.

– Не хочу, – мотнул головой Траин. – Это не весело, а у нас – праздник. Экий ты бодрый. Может, тоже окунуться? Машег, ты как?

– Я тебе нерпа, что ли, – подо льдом плавать?

– Это ты сейчас что сказал? – нахмурился Траин. – Нерпой меня назвал?

Машег не отреагировал. Пререкаться ему было лениво.

Впрочем, как и Траину.

На подворье въехала пара ярко раскрашенных крытых саней. К удивлению Сергея, обленившиеся псы моментом подорвались, окружили последние санки и бешено залаяли. Возчик, правивший парой мохнатых лошадок, извернувшись, щелкнул кнутом. Один из псов взвизгнул, клок вырванной шерсти медленно опустился на снег.

Из первых саней выскочили двое. С палками. Отогнали собак, сунули что-то подбежавшему волохову служке. Мзду, надо полагать.

Ага, понятно, почему псины всполошились. Четверо мужчин вынули из последнего возка клетку с медвежонком. По виду двухлеткой-недокормышем.

Клетку раскрыли, на медвежонка надели цепь.

– О, шуты! – оживился Траин. – Удачно мы заехали!

– И девки у них!

Это уже Машег.

– Денежку готовь, – сказал Сергей. – У скоморохов девки бедовые, но просто так подол задрать не дадут.

– Мое серебро еще заслужить надо, – важно заявил Машег и приложился к сбитню.

Два скомороха направились к главному дому. Надо полагать, регистрироваться.

Крупные, широкоплечие, бородатые. И шаг мягкий, уверенный. Надеть на них кольчуги, от ратников не отличишь. Впрочем, воином воина не ширина плеч делает. Рост же… Он тоже со временем прибавляется.

Сергей вздохнул. Скорей бы.

– О! Ратша пиво тащит! – оживился Траин. – Варт, тебе разогреть или холодное будешь?

– Холодное. Но позже. Сейчас я к главному жрецу.

Он вспомнил, что Велигур вчера должен был пообщаться со своим богом по его, Сергея, поводу. Вдруг выяснил что-то полезное?

– Подтягивайтесь потом к нашему домику. Надеюсь, там почище, чем тут, – он мотнул головой в сторону сеней, из которых вышел десять минут назад.

– Ты это… Спроси у него, может, убить кого надо? – с надеждой попросил Траин. – Так я бы мог. А то скучно.

– Глупый ты, Геллирсон, – заявил Машег. – А еще сын ярла. Мог бы и узнать, что здешний идол смертей не приемлет. Он любит, когда девок валяют.

– Слабый какой-то бог… – пробормотал Траин. Но на всякий случай совсем тихо.

– Это ты слабый, – Машег услышал и повода не упустил. – Я вот девок хоть сколько отпехать могу, не то что ты!

Что ответил нурман, Сергей уже не услышал.

На крылечке уже знакомая пара скоморохов договаривалась о чем-то с волохом из средних.

– Посторонись-ка, – веско уронил Сергей скомороху повыше.

Тот послушно отодвинулся в сторону, но глянул при этом на Сергея… примерно как на севшего на рукав рубахи клопа.

Сергею сразу захотелось треснуть нахала чем-нибудь увесистым по красивой наглой роже. Был бы в руке, скажем, кнут, непременно поучил бы. Но кнута не было, и Сергей сдержался. Ну не железом же оборзевшего смерда тыкать.

– Велигур тут? – бросил он волоху.

– Ага. Тамотки, – жрец махнул рукой, задавая общее направление.

«Тамотки» оказалось одной из местных столовых.

Велигур вкушал.

Стол перед ним был накрыт минимум на четверых, но жрец, похоже, намеревался все сточить в одно жало.

А ведь он, Сергей, еще даже не позавтракал толком. Непорядок.

Присев на лавку напротив главного волоха со словами: «Бог велел делиться», Сергей присоединился к жреческой трапезе.

– Это какой еще бог так велел? – сварливо проговорил Велигур, подтягивая поближе к себе пирог, на который Сергей только-только нацелился.

– Да вот хоть твой, к примеру.

– Что за чушь? Будешь свое отдавать, скота не накопишь! – воскликнул удивленный жрец, на мгновение забыв о контроле над пирогом… Которым немедленно завладел Сергей. И не пожалел. Мясная начинка внутри оказалась нежнейшая.

– Экий ты, гридень… ловкий, – с досадой пробормотал Велигур.

– Ты даже представить не можешь, какой я ловкий, – сообщил Сергей, прибирая кувшинчик с медом. – Хорош медок! Духовитый!

– Эй! Не пей все! – возопил жрец.

– Не буду, – пообещал Сергей. – Я маленький. Мне много хмельного нельзя.

– Это ты-то маленький… – проворчал жрец, возвращая кувшинчик поближе к себе. – Да ты прожорлив, как… – И осекся.

– Правильно, – одобрил Сергей, уставясь на волоха фирменным взглядом воеводы Серегея, уличившего изменника. И надо же, сработало. В первый раз в этой жизни. – Правильно. А то выскочит не то слово, покатится… А за ним следом и голова.

Все же приятно, когда тебя побаиваются такие, как Велигур. Греет подростковое самолюбие.

– Зачем пришел? – буркнул жрец. – Пожрать и в общей мог.

– У тебя стол богаче, – ухмыльнулся Сергей. – Почти как я привык. А зачем я пришел, ты знаешь. И еще кое-что знаешь, верно? Говори, что поведал тебе твой бог?

– Наш бог! – недовольно поправил Велигур. И тут же, другим тоном: – Бог поведал мне: у тебя нет родни в нашем мире, гридень Вартислав!

– Правильно поведал, – подтвердил Сергей.

Он особо не надеялся, но вдруг.

– И начала твоего пути в Нави я не увидел. – И, подавшись вперед: – Был ли ты рожден, именующий себя Вартиславом?

– А зачем тебе это знать? – привстав и, в свою очередь, подавшись навстречу волоху, поинтересовался Сергей.

Велигур отшатулся и плюхнулся на скамью.

Так и есть. Этот высоченный волосатый мужик его боится.

– Если ты что-то не увидел, это не значит, будто этого нет, – спокойно произнес Сергей. – Но раз уж ты рискнул проведать мою судьбу и все еще жив, значит, будешь жить и дальше. Однако продолжай. Чем еще бог с тобой поделился?

– Ты силен, – уже более спокойно ответил Велигур. – Не знаю, кто ты и откуда, но вышние тебе благоволят, и тьмы на тебе нет, так что не бойся. Волоху ты угоден, и служба твоя тоже будет ему угодна!

– Ты боишься, не я, – заметил Сергей. – Я – воин. Мне бояться не пристало. И ты тоже не бойся. Я гость здесь. – И на всякий случай уточнил: – И какой же службы желает бог?

– Жертвенной!

Сабли при Сергее не было. Но он ничуть не сомневался, что для принесения в жертву самого Велигура будет достаточно и ножа.

Однако спешить с «жертвоприношением» не стал. Как недавно (и очень вовремя) напомнил Машег, Волох смертоубийств в свою честь не поощряет. Бог богатства и плодородия предпочитает в качестве жертвы не девственниц, а девственность. И поскольку последнего у Сергея в силу половой принадлежности быть не могло, то логично предположить: ему предлагается всего лишь поучаствовать в процессе.

Один раз с ним такое уже было. В самом начале его прошлой жизни.

Тогда оказалось непросто. Подвел рабочий орган, категорически отказавшийся реагировать на предложенную в качестве партнерши девчушку.

Нынешний Сергей моральные принципы того, прежнего, уважал, но определенные коррективы уже внес. Во-первых, он сам здесь, считай, мальчишка. Во-вторых, сейчас он куда лучше осведомлен в области здешних обычаев. В этом мире двенадцатилетних девчонок запросто выдавали замуж, даже не интересуясь их желаниями, если старший в роду считал, что так для рода полезнее. С позиции морали будущего – ужасно. Но в ту мораль не укладывались и многие другие обычаи. Например, когда выжившие мужчины «наследовали» жен погибших братьев и их детей, а взятие в жены вдовы убитого врага считалось обычным делом. Так же как и усыновление детей проигравшего.

Но что для мирного и гуманного будущего плохо, то для этого сурового времени – просто замечательно. Потому что альтернативой «наследования» и «взятия в род» была смерть. Быстрая – от железа, или долгая – от голода и холода.

В общем, предложение Велигура отторжения у Сергея не вызвало.

– Добро, – согласился он. – Послужу, если угоден. Когда?

– Да нынешней ночью, – с явным облегчением ответил Велигур. – Ты, это… Не изнуряй себя сегодня.

– Меня изнурить непросто, – ухмыльнулся Сергей. – Но есть среди моих людей один, вот он по-настоящему бойкий.

– Уже знаю, – кивнул жрец. – Видел. Хузарин, что с тобой приехал. Мелкий такой, чернявый. Нет, этот не наш. Чужой. Гнать его не буду! – тут же поспешил добавить Велигур, увидав, как нахмурился Сергей. – Пусть забавляется. Но Волоху он не гож.

Не гож так не гож. Еще не факт, что Машег согласился бы участвовать в языческом «жертвоприношении».

Дальше ели молча. Сергей – с удовольствием, Велигур – тоже, но при этом ревниво косясь на сотрапезника. Неужели в одно… лицо столько сожрать намеревался?

Когда Сергей и Велигур вышли во двор, там оказалось неожиданно многолюдно. И причина сего была понятна. Забаву устроили не паломники, а уже виденные скоморохи.

А похмельные и уже «поправившиеся» гости выползли поглядеть на представление и поддержать артистов. В основном криками. А дальше – как пойдет.

Сергей скоморохов не любил. В отличие от цирковых, профессионально владевших всякими искусствами вроде жонглирования, хождения по канатам, фокусов и пения с танцами, скоморохи могли удивить разве что зачатками акробатики. Зато спереть что-нибудь могли запросто. Первое, что сразу бросилось в глаза: двое крепких мужиков, державших на растянутых ремнях жалобно взревывающего медвежонка, тощего, со срезанными когтями.

Сергей знал по рассказам, как именно проходило обучение подобной «пляске». Разводили костер на камне, потом на разогретое место ставили медвежонка. Держали на таких вот растянутых ремнях, чтоб не убежал. Такой вот «танец». Под дудение дудок и бубнение в бубны.

Дудки и бубны у скоморохов были. И создавали некий шум, который местное население полагало музыкой.

Три скоморошьи девки (довольно симпатичные) отплясывали. Кружились и подпрыгивали без лишних изысков в условном кругу, который создавал ходивший колесом скоморох. А неплохо у него получается. Колесо исполнить – дело нехитрое. Но не три минуты без остановки да еще по заданной траектории.

Представление народу нравилось. Кое-кто уже и сам в пляс пустился.

Велигур и тот заинтересовался. Глядел с крыльца поверх зрительских голов. Щурился. Даже ногой чуть притоптывать начал.

Вот непонятно, как может нравиться эта какофония? И неужели только Сергею жалко медвежонка?

Непорядок. Тем более мишка, как слыхал Сергей, был ездовым зверем Волоха. Хотя, может, и не Волоха, а Дажьбога. В общем, лесным хозяином. Хотя это несчастное, перебирающее лапами существо на хозяина никак не тянуло. Но попробовать можно…

– Слышь, волох, а верно, что мишка – Волохов зверь? – спросил Сергей.

– Волох всех зверей любит, – рассеянно, думая о своем, ответил жрец. И добавил профессионально-наработанно: – Не задобришь Волоха – не будет в охоте удачи.

– Да что ты говоришь! – иронически произнес Сергей. – Так-таки и не будет?

Велигур отвлекся от размышлений, поглядел на собеседника.

– Глумишься, что ли? – с подозрением поинтересовался жрец.

– Я? Нет, что ты! Вот они – да, – кивнул в сторону дудящих и гогочущих скоморохов. – Слыхал, бог твой, бывало, и сам мишкой оборачивался. Потому на всех капищах, где я раньше был, непременно свой мишка имелся.

Зацепил.

Сразу на два крючка: набожность и гордость. У всех есть медведь, а у него, Велигура…

Велигур осмыслил сказанное и, надо отметить, колебаться не стал, немедленно приступил к действиям. Соскочив с крыльца и держа посох тараном, растолкал богомольцев и обрушился на кощунов. Треснул по спине подвернувшегося дудочника, двинул по плечу постороннюю тетку, дразнившую метлой мишку, попытался приголубить по физиономии главного скомороха, который, к огорчению Сергея, от удара увернулся, ловко перехватил боевой инструмент Велигура… Но отнимать не стал и бить в ответ – тоже. Хотя очень хотелось. Ишь как рожу от злости перекосило.

К месту конфликта уже спешила «группа быстрого реагирования» с настоящим оружием, но скомороший старший не испугался. Деловито скомандовал своим, и те организованно отошли к своим возкам. Воодушевленный поддержкой Велигур с яростным рыком последовал за ними, попутно приложив посохом пару-тройку пытавшихся протестовать богомольцев. Лошадок скоморохи распрячь не успели, так что окончательное их отступление много времени не заняло. Три минуты – и нет развеселой компании. Только снег на дорогу оседает и топчется посреди подворья забытый впопыхах мишка.

Последний сначала растерялся, потом испугался, опустился на четыре лапы и заревел басом, мотая головой.

Народ попятился. Медведь пусть и молодой, но все же медведь. Приложит лапой – и без когтей мало не покажется. А зубы у него уже побольше волчьих.

Положение спас вернувшийся волох. Бесстрашно подошел к зверю, присел, ухватил за морду, глянул в глазенки, что-то сказал – и мишка тут же успокоился. Волох взял в правую руку оба ремня, в левую – посох, бросил народу: «Веселитесь!», кивнул Сергею и двинул к псарне. Медвежонок потрусил за ним.

«Вот и отлично», – подумал Сергей и пошел к своим.

День начался интересно. Надо полагать, и ночь тоже будет нескучной.

Глава 28. Пожар
Когда Серега Духарев, еще только-только осваивавшийся в суровом мире Средневековья, был удостоен участия в ритуальной дефлорации, ему эта процедура, мягко говоря, не понравилась. И именно поэтому он запомнил ее очень хорошо, несмотря на то, что его предварительно опоили какой-то дрянью.

Нынче же все было иначе. Во-первых, опаивать его не стали. Во-вторых, с главной участницей мероприятия его познакомили заранее. И та оказалась не юной хрупкой девочкой, а бойкой симпатичной особой примерно Сергеева нынешнего возраста, и не знай он, что целомудрие «жертвы» было необходимой составляющей процесса, наверняка усомнился бы в ее невинности. Узнав, кого именно ей назначили в партнеры, Цветка (так звали девчонку) выразила восторг и благодарность. Причем не Велигуру или Сергею, а дедушке, который, как выяснилось, попросту купил для любимой внучки место «жертвы».

А теперь вопрос: кто именно выбирал Сергея в «угодные Волоху»? Сам скотий бог или его полномочный представитель Велигур?

Сергею очень хотелось задать этот вопрос, когда его готовили к процессу: омывали, окуривали и заговаривали положенными по ритуалу заговорами.

Удержался. Однако если Сергею когда-нибудь потребуется услуга волоха Велигура, то этот вопрос непременно будет задан, если тот вздумает отказать.

Когда жрецы сочли, что тело Сергея готово к сакральному соитию, его вывели во внутренний двор, где прямо на земле, чуть присыпанной сеном, возлежала голенькая Цветка, которой, судя по счастливому личику, ни декабрьский холод, ни промерзшая земля не доставляли ни малейших неудобств. Впрочем, землю, как выяснилось, прогрели заранее, а от мороза спасали разожженные вокруг нехитрого ложа костры, и внутри огненного круга скорее жарко, чем холодно.

Прежде чем приступить к сакральному действу, Сергей глянул на каменного Волоха, возлежавшего позади костров. Снег на голове идола напоминал сдвинутую на ухо шапку и придавал изваянию залихватский вид. Сергей подмигнул ему, шагнул в круг…

И пропал.

Мир погас и вспыхнул вновь. Только это был уже другой мир. Сначала появился запах. Дыма, нагретого камня, кожи и железа. Потом Сергей осознал себя сидящим за столом. Увидел собственные руки на черном дереве. И не руки подростка Варта, а мощные кисти воеводы Серегея. А еще он увидел меч. Боевой. Без изысков, но надежный. Взгляд скользнул по изрезанной поверхности стола и уперся в другой меч. Почти такой же, как у него, но поменьше. И на его рукояти лежала женская рука. Белокожая, гладкая, по-мужски сильная. Рука Элды Эйвинддоттир, походной жены лучшего Сергеева друга Машега. Не здешнего, мальчишки, а старого, из той жизни.

И Машег тоже был здесь. Сидел рядом с убитой под Доростолом женой, глядел насмешливо, потом показал жестом: посмотри вправо. Сергей повернул голову…

И сердце его зашлось. По правую руку от него сидела боярышня Людомила Межицкая. Любимая и потерянная. Убитая много лет назад в собственной усадьбе наемниками Мышаты. Сергей обрадовался… И смутился. Почему здесь она? Не Сладислава, с которой он прожил полвека, а… Но может… Нет, не может. Слева от Сергея сидела не жена. Устах. Еще один старый друг. А дальше – старый Роговолт Полоцкий, а за ним – его сыновья…

Воины. Десятки, а может, и сотни воинов по обе стороны стола. Сергей не помнил имена всех, но знал каждого, на ком останавливался взгляд. Десятки мужчин и только две женщины. Элда и Людомила. Почему здесь дочь Эйвинда Белоголового – понятно. Но Людомила?

Взгляд упал на легкую туранскую саблю, чьей рукояти касались тонкие пальчики боярышни. Сергей помнил, как учил любимую владеть ею. Недоучил. Неужели она здесь из-за нее, из-за сабли? Потому что умерла с оружием в руке? Получается что? Получается, это Валхалла?

Да не может быть! Какая Валхалла, если вокруг полно варягов. А напротив ухмыляется иудей Машег! Не здешний, юный, а тот, с которым они сорок лет, плечо к плечу…

Сергей запрокинул голову…

Потолка не было. Вообще ничего не было. Беззвездная чернота.

«Ничто, – произнес голос внутри Сергея. – Ничто и нигде, и было так, пока тьма и свет не разделились. И ты таков, пришлец-странник. Не тварь и не творение. Кем станешь, решать не тебе».

«Да пошел ты… философ!» – с веселой яростью мысленно отозвался Сергей.

«Нет, – насмешливо произнес голос. – Это ты пошел! Да поторопись, а то сгоришь!»

И тьма поглотила Сергея…

Чтобы через мгновение вспыхнуть огнем, обдав жаром лицо.

Сергей лежал на шкуре в полуметре от костра. И не похоже, чтобы он успел выполнить поставленную Велигуром задачу.

Но это никого не интересовало. За костровым кругом вопили на разные голоса. И очень сильно пахло дымом. Причем это был какой-то неправильный дым. Не костровой.

Сергей встал на ноги, оглянулся…

Ах ты ж!.. Понятно, почему до него нет дела.

Главный дом капища, тот самый, из которого Сергея привели на торжественное совокупление, горел. Языки пламени прыгали над крышей. Жрецы метались, как куры в курятнике во время визита лисы.

Единственный, кто сохранял спокойствие: черный идол-Волох. Хотя что ему, каменному, сделается?

Он да еще раскинувшаяся звездой Цветка.

– Подъем, дурочка! – крикнул Сергей. – Пожар!

Черт! Там же его товарищи!

– Велигур! – заорал он, углядев в суетящейся жреческой кодле главного и хватая его за рукав. – Велигур! Где моя одежда?

Полномочный представитель божества внимания на Сергея не обратил. Он, похоже, молился. Взывал, так сказать, к руководству. Логичное действие для человека его должности и звания.

Впрочем, ответ его Сергею не понадобился. Глянул на заполошенных жрецов, которые раз за разом ныряли в двери и возвращались, груженные разным имуществом, которое складывали тут же, на внутреннем дворе, глянул и сделал правильный вывод: раз они могут, значит, может и Сергей.

В доме пахло гарью. Наверху трещало пламя. Ключевое слово: наверху. Горела пока только крыша, но даже она толком не занялась. Снизу даже полохов не видно, только дым просачивается. Приятная новость: сундук, в который Сергей складывал оружие и барахлишко, разорить еще не успели. Все имущество оказалось внутри.

Вопли на большом подворье становились всё громче, но вопили по-хорошему. Если бы там шел бой, кричали бы иначе.

Сергей поспешно натянул штаны и сапоги, остальное завернул в шубу и кинулся наружу… Блин! Какой-то умник заложил дверь засовом. К счастью, изнутри. Сергей пинком вышиб засов из петель, ударил плечом дверь, выскочил на крыльцо… И угодил в объятья Траина.

Они все были здесь. Машег, Бур, Ратша, Клеп. Одетые и при оружии.

– Подальше, подальше… – бормотал Траин, оттаскивая Сергея от крыльца.

Очень правильное решение. С горящей крыши сыпалась всякая дрянь, и навес над крыльцом уже полыхал.

Горел не только главный капищенский оплот. Пылали крыши нескольких сараев, конюшни, гостевого дома, в которых их поселили.

Конюшня!

– Машег! Лошади!

Хузарин вскрикнул и сорвался с места.

– Бур! Ратша – с ним! Траин, что происходит? – крикнул Сергей, натягивая на рубаху меховую поддевку.

– Поджог! – весело сообщил нурман. – Когда мы выскочили, крыши уже горели. Сразу везде.

Ну да, поджог, безусловно. Было бы возгорание по небрежности, загорелось бы сначала одно строение. И вряд ли сверху. В прошлой жизни Сергей уже видел подобное. Такое бывает, когда осажденный город обстреливают горящими стрелами, например.

Но имелось важное отличие. Здесь никто не пытался погасить огонь. Даже кровно заинтересованные в сохранении жилищ жрецы тоже не забрасывали огонь снегом, а вытаскивали из домов вещи.

А толпившиеся на подворье гости уже выволокли свое, грузили на санки, запрягали фыркающих перепуганных лошадок, намереваясь убраться подальше от горящего капища. Сергеевы бойцы от прочих не отставали, но сам он в беготне не участвовал. Разглядывал прыгающие на кровлях огненные языки и думал о том, кто же рискнул покуситься на священное место? В том, что это поджог, сомнений не было. Равно как и в том, что устроил его кто-то, в пожарах разбирающийся, поскольку поджечь засыпанные снегом крыши – дело непростое.

И самый главный вопрос: на фига это понадобилось?

Пожар никто не тушил, но на помощь пришла природа. Внезапно густо повалил снег. Сергей не исключал вероятности, что Волох пособил. Ну или какой-то его небесный родственник, поскольку скотий бог на погоде не специализировался.

Огонь, и до того пылавший не слишком бодро, теперь и вовсе пошел на угасание.

– Что теперь, Варт? – спросил Машег. – Домой?

Сани запряжены, лошадки оседланы.

Сергей молчал. Думал.

– А весело было! – заявил довольный Бур. – Я за год столько баб не перебрал, сколько здесь за три дня!

Машег фыркнул:

– Это потому, что ты…

– Пока здесь побудем, – принял решение Сергей, глядя на коптящую крышу главного дома. Огонь на убыль идет. Не сгорит капище.

Исход паломников тем не менее не прекратился. Несмотря на позднее время, гости задерживаться не собирались. Мало ли. Еще привлекут к восстановительным работам во славу Волоха.

– А мишка-то мелкий сбежал, – заметил наблюдательный Траин. – Вон цепь пустая лежит.

Точно. Нет мишки. Вчера Велигур посадил зверя на цепь привратником, а капищенские холопы соорудили для медвежонка домик вроде здоровенной будки.

Цепь осталась. Будка тоже. А сам зверь сбежал. Может, отпустил кто-то сострадательный? Хотя какое уж тут сострадание. Помрет медвежонок в лесу однозначно.

– Побудем здесь.

– А жить где? – засомневался Бур.

– А вон там, – Сергей махнул рукой в сторону не пострадавшей баньки. – А лошадок обратно в конюшню. Там уже погасили.

Хотя «погасили» не совсем верно. Само погасло. Снег так и валит. Нет, от поездки точно стоит воздержаться. Куда в такую погоду? А если еще и метель…

Пока жрецы и холопы суетились, ремонтируя попорченные крыши, а подчиненные Сергея ели, пили и блудили, сам он решил заняться расследованием.

Начал с мишки. Вернее, с цепи, на которую тот был посажен. И легко обнаружил, что крайнее звено расклепано и разогнуто. При помощи инструментов, следы от которых на звене и остались. Самих инструментов не было, зато Сергей нашел в снегу у будки кое-что интересное. Сломанную стрелу.

Казалось бы, что может быть интересного в обломке стрелы? А хотя бы то, что стрела была зажигательной. И ее рабочая часть, уплотнитель из пропитанной жиром шерсти, была сделана с большим тщанием.

То, что это могло быть всего лишь совпадением, Сергей отмел. Не интересно.

Куда интереснее поменять местами причину и следствие, то бишь пожар и исчезновение медвежонка. А что, вполне рабочая гипотеза. Кто-то устроил пожар, чтобы забрать зверя. Кто-то, кому отрицательная репутация с богом Волохом – пустячок.

Вопрос: кто же это мог быть?

Ответ напрашивался сам. И он же порождал следующий вопрос: откуда у скоморохов столь профессионально сделанные зажигательные стрелы? Причем такие, что мастерство изготовителя чуть позже отметил даже Машег, сообщив, что он стрелу с таким креплением видит впервые, но непременно его запомнит. Неглупо придумано. Дельно.

С последним Сергей был полностью согласен, поскольку видел такие стрелы раньше, в прошлой жизни. И как раз – в деле. И знал, что одной такой стрелы достаточно, чтобы подпалить соломенную крышу. Для крыши из дранки потребуется две-три. Если крыша сухая. На солнечном юге, во время военных кампаний зажигательные стрелы – полезнейшая вещь. А вот зимой на севере – вряд ли. Недавний пожар это продемонстрировал. Несколько проплешин в кровле да сгоревший козырек над крыльцом – вот все убытки. Будь дома на капище крыты по скандинавским правилам, то есть еще и дерном поверху обложены, то вообще никакого толку не вышло бы.

Если бы не стрела, Сергей, может, и не заподозрил бы в истории второго дна. Ну обидел волох скоморохов, ну решили те отомстить, попутно вернув свою живую собственность. Да и Волоха почитать фигляры не обязаны. Бродяги. Нет у них собственного хозяйства.

Вот только обычные скоморохи для поджога использовали бы что-нибудь попроще зажигательных стрел. Охапка сена, пропитанная маслом холстина… Зажигательные же стрелы – оружие исключительно воинское.

Сергей пожалел, что подначивал Велигура их прогнать. К таким субъектам стоило присмотреться повнимательнее. Подобные бродячие ватажки – отличный способ сбора развединформации. Ходят где хотят. С людьми общаются, вопросы задают. И никого это не удивляет. Сергей сам в прошлой жизни использовал цирковых для подобных задач. Правда, его цирковые были настоящими.

Что ж, по крайней мере, он решил эту задачку. И если когда-нибудь сведут его пути-дорожки с вражеской (а какой еще?) разведгруппой, то он хотя бы будет знать, с кем имеет дело. Теперь можно и домой, в столицу.

Оказывается, нет. Рано. Явившийся в баньку Велигур напомнил: за Сергеем должок. И его следует вернуть. То есть довести дело до конца.

Да не вопрос. Но сначала – ужин.

Глава 29,
в которой ушлые становятся беднее, а умные – богаче
В Белозере жизнь била ключом. Реки встали, озера замерзли, великие водные пути прекратили свое существование.

Как только выпавший снег выровнял дороги, по ним тут же поскакали княжьи люди, потянулись купеческие поезда. Причем некоторые – очень и очень издалека. Цены на меха подскочили, как раз угадав к возвращению Войста. Хотя «угадав» – неточное слово. Сергей и отправлял бывшего полусотника с таким расчетом, чтоб тот по-быстрому прокатился по торговым точкам-погостам, опережая княжьих сборщиков минимум на месяц, и скупил то, что осталось помимо оброчного. Надо ли говорить, «остатки», за которые Войст предлагал всякие полезные для зимних промыслов вещи, были по качеству уж точно хуже того, что причиталось князю.

Вернулся Войст в Белозеро куда раньше княжьих сборщиков. Аккурат к появлению первых оптовых покупателей. И тут шустрым торговцам, надеявшимся урвать пушнину по осенним ценам, пришлось столкнуться с такой суровой штукой, как монополия.

Поначалу предприимчивых южных скупщиков ввел в заблуждение юный вид княжьего десятника и его попытались продавить. Но хитрости и уловки матерых купцов не сработали.

В ответ на «выгодное» предложение Сергей только посмеялся. И назвал собственную цену. Удвоенную.

Нельзя сказать, что цена та была завышенной. Нормальная цена. Вот только согласиться на нее приезжие купцы никак не могли. Не по правилам это. По правилам покупатель обозначает низ цены, а продавец – верх. Потом следует неторопливый процесс движения к компромиссу.

Вот только идти у правил на поводу Сергей не собирался. Равно как и продавать товар за им же названную цену. Это была его игра. В более поздние времена такое называли «игрой на повышение». Так что на все попытки сбить и без того разумную цену Сергей реагировал одинаково. Это лучшее предложение. Берите быстрее и прямо сейчас, потому что потом будет дороже.

Купцы посмеивались, иронизировали по поводу молодости и неопытности юного вояки, возомнившего, что способен соревноваться с настоящими зубрами торговли.

Ну нет так нет, ответил Сергей всем сразу и всякие переговоры прекратил. Конкурентов ни в Белозере, ни в окрестностях у него не было. Все остатки пушнины в городе и ближайших точках были скуплены еще осенью. Артельные и местные купцы охотно и недорого отдали нереализованный товар. Надо было закупаться снаряжением для нового сезона, а денег у народа, как всегда, не хватало. То есть не у всех, конечно. Княжья дружина, мягко говоря, не бедствовала. А бойцы Рёреха и вовсе были бы по пояс в шоколаде, если бы в варяжском княжестве имелись какао-бобы. Но на общем благосостоянии успехи воинов сказывались слабо. Скорее, даже в минус, потому что из-за обилия рабов-чудинов стоимость рабочей силы изрядно упала.

Что же касается обеспечения зимнего сезона, то, вытеснив с рынка Грудяту, Сергей самым естественным образом занял его место. Причем с самого начала показал: с ним торговать выгодно, поскольку необходимое артелям снаряжение он продает дешевле прочих, а покупает пусть и на самую малость, но дороже. Правда, только качественный товар.

Да, при таком подходе разовая прибыль от сделки меньше, но зато оборот в разы выше.

Вдобавок в подчинении, пусть и не прямом, Сергея оказалась команда из пары десятков людишек, хоть и не принадлежавших к сословной элите, но энергичных, нетрусливых и не то чтобы преданных, но лояльных. И сейчас они тоже пригодились: перехватывали еще на подходе мелких продавцов, скупая у них меха по «справедливым» ценам.

В общем, пошустрив по округе, помариновавшись пару дней, приезжие торговые гости убедились, что свежий товар добытчики в город не везут, купчины посовещались и объявили, что согласны на заявленные Сергеем условия.

У них же тоже график. Кто вернется домой первым, тот и снимет сливки.

Сергей поглядел на мрачные рожи покупателей… Да и огорчил их еще больше, сообщив, что названная цена была неделю назад. А теперь она увеличилась в полтора раза.

Возмущение купцов было громким и единодушным. Кое-кто даже обвинил Сергея в нечестии. Я же вам говорил, напомнил Сергей, тогда была наименьшая цена, покупайте быстрее. И тогда предупреждал, и сейчас предупреждаю: берите сейчас и поторопитесь. Потому будет еще дороже.

Купцы ушли, ругая наглого сопляка нехорошими словами. Само собой, заглазно, а не в лицо.

Ушли… И опять развили бурную деятельность, попытавшись найти другой источник товара. Искали в окрестных деревеньках, но там уже сидели люди Сергея, требовавшие и вовсе непомерные деньги. Искали на княжьем подворье, где княжий ключник Кщей пообещал им: пушнина будет обязательно, но не ранее чем через месяц. Пока, если желаете, купите вот хоть челядь. Недорого.

Купцы не желали. У них была четкая специализация. И они продолжали искать… В общем, везде, куда смогли дотянуться.

Без толку.

А тем временем назначенная Сергеем цена подросла.

Торговые гости встревожились не на шутку. Вслух пеняли на глупость не знающего понятий недоросля, а про себя думали: а ну как альтернативы не будет? Просидеть здесь еще месяц – значит опоздать с возвращением и не суметь собрать сливки. Белозеро же не единственное место, где торгуют мехами.

Нет, цена по-прежнему была выгодной. Ну будет не тысяча процентов прибыли, а всего пятьсот, но еще один подъем цены – и останется уже только триста. А этот малолетний, он же ничего не соображает. Вполне может поднимать еще и еще. А ведь там, дома, тоже договоренности имеются. Не привезет купец товар в срок – и уронит годами нарабатываемый авторитет.

В общем, опасались господа торговцы. Но просто так сдаться не позволяла гордость. Получалось, что они, солидные люди, оказались в дураках, потому что не согласились на то, первое предложение.

И тут очень кстати в Белозеро приехал Сергеев приятель по Киеву, смоленский купец Жилен.

С Жиленом Сергей познакомился, когда тот пришел с обидой к князю Игорю и был последним неуважительно послан. Сергей тогда проявил участие. Самый минимум: помог раненому выбраться из княжьих хором, заглянул разок, справившись о самочувствии. Ничего особенного, но Жилен запомнил. Потому встретились они уже как старые знакомые.

От раны купец, здоровенный упитанный мужичина, давно оправился, и потери, надо полагать, тоже возместил, потому что приехал с большим санным поездом, груженным медью и прочими востребованными на севере вещами.

И еще-кое с кем…

– Мар! Хороший мой! – Сергей обнял жеребца за мохнатую по зимнему времени шею. – Маленький мой!

Назвать маленьким огромного черного жеребца? Смешно. Для тех, кто не понимает. Для Сергея же он будто младший брат. Казалось, знали они друг друга совсем немного там, в Киеве, с тех пор как получил Сергей от киевских хузар вороного в подарок и тот, гордый и сильный, все-таки признал Сергея хозяином.

– Я скучал, малыш, – Сергей кормил жеребца с ладони кусочками ржаной лепешки и был совершенно счастлив.

Но радость встречи не помеха для дела. И Сергей знал, как включить Жилена в свою игру и сделать это так, что ни дружба не пострадает, ни финансы.

Под себя и челядь Жилен снял целый дом на выселках. Туда он и пригласил Сергея – попраздновать встречу.

С собой Сергей взял только Машега и Войста. Первого представил тем, кем тот и являлся: благородным хузарином из дома Рузиев. Второго – как своего доверенного представителя в Белозере. Уже зная от коллег, что у Сергея имеется нужный ему товар, Жилен тут же попытался заключить сделку.

Сергей предложение отверг: делу время, но и о развлечениях тоже не следует забывать[15].

И они развлеклись как положено: с банькой, выпивкой и веселыми девками.

А на следующий день отправились на охоту. На этот раз уже в большем составе: с Сергеевыми дружинниками и Жиленовыми приказчиками.

Неплохо так проветрились.

И только на третий день Жилен, не торгуясь, взял сразу половину всей Сергеевой пушнины, расплатившись деньгами и медными слитками. Взял по названной цене и даже от предложенной скидки отказался. Мол, они теперь друзья, а друзьям нужно блюсти взаимную выгоду.

Сергей с этим был полностью согласен и вручил купцу пару весьма недешевых украшений: в подарок жене и дочери. И тут уж купцу было не отказаться: не его одаривают.

Расстались они действительно друзьями. И не успел осесть снег, поднятый копытами Жиленовых лошадок, как узнавшие о сделке торговые гости в тот же день прибежали выкупать вторую половину, пока еще кто-нибудь не перехватил. А ведь было кому. За эти четыре дня в Белозеро приехали еще трое закупщиков.

Вот теперь Сергей наконец-то мог сделать то, что планировал: устроить аукцион.

Организовал все заранее. Накрыл столы на торговом дворе, выкатил медовухи бочонка три – и пригласил всех заинтересованных участников, причем даже не покупать, а просто поговорить. О хороших людях и правильных ценах.

Приглашенные, коих набралось семеро, явились все. И принялись есть-пить за хозяйский счет, ни в чем себе не отказывая. И попутно похваляясь друг перед другом, а также хозяином и другими гостями собственной важностью и тороватостью. Слушатели же, среди которых было немало симпатичных особ противоположного пола, заглядывали хвастунам в глаза, охали, ахали и всячески подогревали купеческое эго. Когда же уровень алкоголя в крови и процесс соревнования крутизной дошли до нужных кондиций, Сергей велел холопам вынести лучшие меха и показать их уважаемым гостям. Для оценки, не более. О покупке речи не шло. Просто он – человек молодой, настоящую цену вроде знает, но все равно боится продешевить. Опыта-то у него маловато. Не подскажут ли гости дорогие, какую максимальную маржу можно поиметь с данного продукта.

Дело пошло. Слово за слово, умело подогретые страсти, и как-то незаметно вошедшие в раж купчины забыли о «просто оценить» и начали покупать. Вернее, соревноваться друг с другом, кто из них самый крутой и предложит наилучшую цену.

Победитель, купчина из Чернигова, все получить не смог. По деньгам не осилил. Но взял почти треть, громко хвастаясь, что наварит на этом минимум две цены. Второе место занял купец из ливов, приехавший вообще-то не за пушниной, а за челядью, но зато самый гонористый из присутствующих. Третьими, забравшими последние сотни полторы кип, были купцы из итильских булгар.

И только они на следующий день не попытались вернуть купленный товар.

А вот лив и черниговец заявились к Сергею сразу, как только проспались и смогли оценить степень содеянного.

Вот только обратного хода не получилось. Что куплено, то куплено. Купцов даже во двор не пустили суровые воины-дружинники. И пожаловаться некому. И даже поругаться в голос нельзя. Обидится воин – мало не покажется.

Сергею передавали: на постоялом дворе оба купчины кричали дружно и громко, что после такого обмана больше никогда в Белозере не появятся. Изрядно народ повеселили. Обвести вокруг пальца тех, кто сам всех обжуливает, – это народу нравится.

Однако без последствий не обошлось.

Когда Сергей на следующий день явился в Детинец узнать у Рёреха, что нового, за ним прислали от Стемида.

– С тобой пойду, – сказал княжич.

Сергей благодарно кивнул. Надо полагать, хлопот Рёреху с Сергеем больше, чем с любым из дружинников.

Правда, и пользы такой больше ни от кого нет.

Стемид встретил их вполне добродушно. А вот княжий ключник Кщей, обученный счету и ромейскому письму холоп, глядел почти с ненавистью.

– Говорят, ты неплохо поторговал намедни? – поинтересовался Стемид.

– Есть такое, – признал Сергей. – Артель у меня есть. Там бывший отрок заправляет, Тороп. Мехами промышляют. Я им денег даю на промысел, они шкурками отдают.

О Войсте, который прибарахлился по княжьим погостам, упоминать не стал. Хоть такое и не запрещено, но выглядит не очень лояльно.

– Ты что, Дерзкий, в купцы решил податься? – поморщился Стемид.

– Не-а! – Сергей помотал головой. – Зачем мне – в купцы? Я с вами добра нажил – никакому купцу столько и не снилось! Так, помогаю друзьям расторговаться. Ну и сам тоже не внакладе. Что ж в этом плохого?

– А то плохого, гридень, что ты по жадности и глупости князю своему всю торговлю портишь! – влез ключник. – Ты купцам позавчера меха задорого продал! Они в обиде теперь!

«Ах ты ж мелкий говнюк, – подумал Сергей. – Не иначе как занесли тебе обиженные купчишки!»

– Это кто? – спросил Сергей, кивнув на ключника.

Вопрос был риторический. Кщея в княжьей резиденции знали все. В том числе и сам Сергей. Кщей и припас выдавал, и принимал добытое, если требовалось. И до сих пор жадности особой за ним не замечалось. Так что вариантов два: либо и впрямь поднесли ему купчики, либо Сергей поломал ключнику какую-то торговую схему.

Однако Сергей – гридень, а Кщей, хоть и таскает на поясе ключи от княжьих кладовых, всего лишь холоп.

– Ты, Кщей, думай, что болтаешь! – строго произнес Стемид. – А ну как стребует Вартислав с меня за твои слова поносные? Что тогда? Придется ему тебя выдать головой?

– А я б взял! – подхватил Сергей. – Голова у него умная, руки крепкие. Надо б еще зубы глянуть…

Рёрех захохотал.

Стемид тоже улыбнулся:

– Нет, Дерзкий, я тебе его не отдам. Самому нужен. Причем именно головой. А на вопрос все же ответь. Мне. Кщей говорит, обманул ты купцов. Заставил впятеро за меха переплатить.

– Ага! – согласился Сергей. – Кнутом их бил и железом жег, пока мошну не вывернули.

– Шутишь? – Стемид нахмурился.

– Княже, они у меня в гостях сидели. Ели, пили, похвалялись друг перед другом, кто богаче и больше заплатить может. И черниговский этот кричал громче всех и больше всех посулил. Что мне, отказываться? А еще он хвастался, что у себя дома меха втрое дороже продаст!

– И свидетели есть этому? – поинтересовался Стемид, покосившись на ключника.

– Да полон дом. И вои наши, дружинные, и другие купцы, которых черниговец с ливом товара лишили, цену перебив!

– Так напились они! – не выдержал ключник. – Не в своем уме были! Ты ж для этого их и пригласил!

Сергей Кщея проигнорировал.

– Ответь! – строго произнес князь.

– Я торговых людей уважаю и привечаю, – сказал Сергей. – Жизнь у них трудная, опасная. Зато и знают они немало, потому что ходят везде. А мне интересно.

– Так и есть, – подтвердил Рёрех. – Варт всегда с купцами ладил. Помню, в Плескове…

– Погоди, – оборвал его князь. – Выходит, ты не торговать их позвал, а угостить?

– Ага. А до того я еще с одним купцом медовуху пил. Жиленом из Смоленска. Только тогда он меня угощал. И тоже меха у меня взял. И никаких обид у него не было. А что черниговский этот товар не вдесятеро, а всего лишь втридорога продаст, так его теперь жалеть, что ли, надо? Я так думаю, княже: не о купеческих расходах твоему рабу следует заботиться, а о твоих доходах. И меха больше таким вот, как этот черниговский, задешево не продавать. Пусть берут по справедливой цене!

И гордо задрал подбородок.

Чистой воды демагогия. Десятикратная прибыль – это нормально для такого товара. А если пушнину к ромеям или франкам везти, так за хорошие меха можно и стократно взять. Потому что риск тоже немалый. И разбойники всякие, и владыки алчные, которые таможенные пошлины так и хапают. Плюс природные катаклизмы, болезни и прочие напасти. Два раза купец удачно сходит, а на третий сгинет вместе с товаром. Вот того же Жилена печенеги на волоке ободрали начисто. И товар забрали, и лодьи. Повезло, что сам ушел, пусть и раненый.

Но Стемида в эту специфику Сергей посвящать не стал.

– Ладно, идите, – буркнул князь. – Понятно мне всё.

И метнул на ключника такой взгляд, что тот аж съежился.

Ох чует Сергеево сердце, что нынче цены на меха в Белозере подпрыгнут минимум вдвое. А глядя на варягов, и новгородцы с прочими тоже ценник повысят. И во сколько же тогда поднимется меховой прайс в том же Константинополе?

Ну да не его это проблемы. Ему сейчас надо о другом думать: как потолковее вложить полученную сверхприбыль?

А ключнику, кстати, надо бы подарок прислать. Человек полезный. С таким надо по-хорошему.

Решил и сделал. Причем не в грубой форме «вот тебе взятка, давай будем дружить», а с деликатностью. Пришел лично, с кувшином отличной медовухи (выяснил, какой сорт любит), поприветствовал вежливо, пояснил: слова грубые не подумавши сказал. Нынче же подумал и вот пришел посоветоваться с умным знающим человеком, чтобы по молодости-неопытности не накосячить. Угощал, льстил без меры…

Не будь Сергей юн с виду, может, и не сработало бы. Княжий ключник – та еще недоверчивая скотина. Но – получилось. Поверил княжий холоп в Сергееву искренность. А когда тот, уходя, подарил ключниковым дочкам стеклянные мониста, Кщей и вовсе растаял, хотя и знал, что цена этим цацкам невелика. Но девкам что ни подари, все в радость. Опять-таки, с подтекстом подарок. Симпатичны, значит, Сергею дочки. Понятно, что в главные, водимые, жены такие, как Сергей, таких, как они, не берут. Но, может, в младшие? Холоп Кщей не обельный, а рядный. То есть семья у него вольная. А уж за приданым дело не станет.

В общем, и улестил, и морковку подвесил. Гадить теперь Сергею Кщей однозначно не станет.

Глава 30. Хольмганг по-варяжски
Беда пришла, откуда не чаяли.

Так-то день неплохой выпал. Солнечный, не слишком морозный. Как раз подходящий, чтобы собрать десяток и отправиться на княжий двор: отрабатывать совместное взаимодействие. Тренировки и еще раз тренировки. Только так и можно превратить их сборную солянку в команду.

Нет, как вести бой только собственным десятком, Сергей представлял уже сейчас. А вот слаживание в составе дружины – тот еще гемор.

Вот стандартное «в две шеренги» хотя бы. Работать из-за спины Виска мог любой «вспомогательный» копейщик, но попробуй-ка повоевать из-за высоченного Дёрруда! А ведь помимо парной работы есть еще работа на взаимозаменяемость. Если, к примеру, первый ранен или просто вымотался, второй должен занять его место.

А еще перестроения. Собрать из шеренг атакующий клин или из походного строя – подобие «черепахи»… Замешкаешься – половина людей от стрел ляжет.

В итоге Дёрруд с Шибренем предложили Сергея и Машега из общего строя исключить. Перевести в стрелки. Остальных разбить на пары по принципу «сильный-слабый». И далее по обычной программе. Фланговые, опять-таки, – Шибрень и Дёрруд.

Сергей на предложение согласился. Только с оговоркой, что будет время от времени заменять Ратшу или Кистра. Его организму тоже надо тренироваться. Не всегда же он будет таким мелким.

Пока взмыленные бойцы, топоча и грохоча щитами, носились по двору, Сергей с Машегом отрабатывали стрельбу из луков в динамике. Вот только Машег, падая, ухитрялся загнать две стрелы в «яблоко», а Сергей в падении хорошо если в сам мешок попадал. И это с расстояния каких-то сорока шагов.

– Не печалься, Вартислав, – хлопнул его по плечу Рёрех. – Я в твои годы и так не мог.

– Я не хочу как ты в твои годы, батька! – запальчиво возразил Сергей. – Я хочу – как он!

– Мало ли кто что хочет. Я вот, например, жениться не хочу, а придется. И не позднее чем нынешней весной.

Ух ты! В той, прошлой жизни Рёрех вроде женат не был. Во всяком случае, Сергей ничего об этом не слыхал.

Однако обдумать сказанное княжичем Сергею не удалось, потому что Рёрех уже глядел не на него, а в сторону ворот.

– Интересно… – протянул княжич, не отпуская Сергеева плеча. – И зачем это Геллиров изверг к нам пожаловал?

Геллиров изверг?

Ну да, кто же еще это мог быть.

Гест.

Зашел и встал у ворот, задрав кверху светлую бородку.

Глядел, что характерно, не на Сергея, а на Рёреха. Причем с вызовом.

Когда Гест ходил с Геллиром-ярлом, бороды у него не было, только варяжские усы, хотя у нурманов как раз борода в обычае.

Теперь бывший хирдман подбородок брить перестал, и, надо отметить, светлая аккуратная бородка ему шла. Прятала некрасивый раздвоенный подбородок. Гест вообще смотрелся неплохо. Стоял ровно и твердо, в плечах напряжения нет. Раны, надо полагать, зажили, и зажили хорошо.

А вот для Сергея это, наверное, плохо.

Гест пришел явно не в дружину к Рёреху проситься.

– Похоже, я знаю, зачем он сюда пожаловал, – негромко произнес Сергей.

– И?..

– Пусть сам скажет.

Гест время тянуть не стал, заявил прямо:

– Хочу с твоего человека долг спросить, Рёрех Стемидович.

– С кого же?

Взгляд у княжича стал очень неприятным, даже угрожающим. И руки с плеча Сергея он так и не убрал.

Гест смотрел бесстрастно и бесстрашно. И голос у него такой же.

– Вот с него, – изверг показал на Сергея. – Долг крови. Признанный долг.

– Есть ли тому свидетели? – Пальцы на плече Сергея сжались чуть сильнее.

– Есть. Геллир-ярл. И сын его Траин. Желаешь их спросить, Рёрех Стемидович?

– Нет нужды. Вижу: не врешь. Правда твоя. Все верно сказал. Мой человек Вартислав. Я за него и отвечу.

Рёрех объективно оценил перспективу Сергея в поединке со взрослым умелым гриднем и принял риск на себя. Хотя какой риск? Княжичу Гест не соперник.

Прервавшие тренировку дружинники выстроились полукругом. Друзей у изверга среди них не было. Одному же против всех стоять – непросто.

Но Гест стоял.

– Сойтись с тобой – честь для меня, да только нехорошо выходит. Он – гридень, я – гридень… Был. С ним мы – ровня. А ты – сын князя, ярл. Тебе со мной за него вставать невместно.

Не дурак, однако. Или подсказал кто-то. Так-то он прав. Вождь может взять долг на себя. И встать на хольмганг тоже может. Он – вождь. Считай, отец. То есть старший в роду.

Однако вставши за своего гридня, полноценного воина, здорового, не раненого, Рёрех рискует потерять лицо. А уж Сергей точно его потеряет. В обычае принято так: вызванный может выставить за себя поединщика. Но именно что сам и за себя.

И что особенно интересно, у Сергея теперь был такой поединщик. Который и «младше», и управится с Гестом со стопроцентной гарантией.

Вот он, Дёрруд Убийца, скалится по-волчьи, только что не облизывается в предвкушении.

Рёрех тоже сообразил, что в его заступничестве необходимости нет. За Сергея в его дружине любой встанет, хоть дело и опасное, так как Гест – боец не из последних. Недаром у Геллира хускарлом был.

Но зачем любой, если есть Дёрруд, сын Стюггтригга? Ему-то Гест – на один взмах клинка.

– Твоя правда, изверг, – согласился Рёрех. – Мне невместно. Но может, и Вартислав сойтись с тобой, бывшим, тоже не пожелает. Он же теперь десятник. Хольд. Кто его осудит, если выставит вместо себя кого-нибудь помладше? Вот его хотя бы, – и кивнул на Дёрруда. Теперь Сергею даже честь напрягать не придется. Княжич предложил достойный вариант. Он старший, ему виднее.

Дёрруд осклабился еще шире. Даже полшажка вперед сделал…

Гест, к его чести, страха не выказал. Но протест все же обозначил:

– Этот дан – тоже хольд. У ярла в первых был.

– Я был хольдом! – подал голос Убийца. По-словенски сказал. Выучился, пока в Белозере жил. – Теперь я – верный Вартислава. И молю богов, чтобы он не отказал мне в удовольствии согреть свой меч в твоих кишках, ты, сын плешивой лисицы и старого вонючего козла!

– Язык придержи, – попросил Гест. Не потребовал, а именно попросил. – Я буду с тобой драться.

Спокойно так, пусто. Голос человека, который точно знает: сейчас он умрет. И принял это.

Сергей вспомнил панический взгляд, брошенный Гестом на Дёрруда, когда Геллир предложил парню с ним сойтись там, в Заугло. Теперь Гест глядел по-другому. Похоже, именно такого исхода он и ожидал. Не станет с ним биться гридень Вартислав. А станет кто-то, кому Гест не противник. В дружине Рёреха таких хватает. Вот Шибрень, например.

Если бы Гест продолжал возмущаться, ответил бранью на брань, Сергей бы кивнул Дёрруду, и все.

Но человек, знающий, что будет убит, и все равно пришедший потребовать долг крови, по меньшей мере заслуживал уважения. А может, Гест не такой дурак, каким его считал Сергей? Может, оказавшись вне хирда, без чести, сам по себе, да еще и с покалеченным братом, Гест наконец-то сообразил, что мир не вращается вокруг его хотелки?

– Благодарю тебя, батька, – легкий поклон Рёреху. – И тебя, Дёрруд Сиггтрюггсон. Но этот человек пришел спросить с меня. Я и отвечу.

Удивил. Всех, включая Геста.

Удивил, но не порадовал. Даже бывший приятель Геста Траин неодобрительно мотнул головой. Тоже понятно. Траин знал, каков Гест в бою.

Тем не менее никто не попытался Сергея отговорить. Даже Рёрех, который, в принципе, мог бы приказать Сергею не драться.

Похоже, княжич решил: Вартислав знает, что делает.

А вот не факт. Сергей действовал импульсивно. Просто потому, что мальчишка внутри него решил: так будет правильно. Возраст такой, в собственную смерть не верится. Того, князь-воеводу, Дерзким уж точно не прозвали бы.

Поединок откладывать не стали. Вышли за стены, расчистили от снега место.

Пока готовились, народ собрался. В большинстве – простой люд, но в последний момент подошли Стемид с Трувором и десятком дружинников.

Белозёрский князь перекинулся парой слов со средним сыном, радости не выразил, но препятствовать не стал. Лишь задержал начало, да и то не приказом, а потому что князю при таких мероприятиях в общем ряду стоять не положено. Поединок – действие сакральное, а варяжский князь – представитель богов. По крайней мере, одного из них. Так что Стемиду приволокли стул, который водрузили на днище перевернутого воза.

И только после этого Рёрех дал добро начинать.

Одет был Гест скромно. Меховая безрукавка, под которой даже кольчуги не было. Только шлем, топор и щит. И это лишний раз доказывало: он пришел умирать. По обычаю все, что на проигравшем, достается победителю. Так что если выиграет Гест, получит неплохой куш. На Сергее-то кольчуга имеется, и недешевая. А еще пояс с золотыми и серебряными бляшками. И, главное, сабля изумительного качества и не менее изумительной стоимости. Впрочем, о дороговизне сабли Гест мог и не знать. Чтобы оценить синдский клинок, надо быть специалистом.

Сабля – безусловное преимущество. Как и сапожки с правильной нескользящей подошвой. У Геста обувь – улучшенное подобие поршней. Сшитые в два слоя шкурки на завязочках. Еще одно преимущество – сам Гест. Он готовился к смерти и еще не вполне осознал, что перед ним встанет именно тот, кого он вызвал. Тот, кого он сможет одолеть.

«А интересный может получиться бой», – отстраненно, словно бы не о себе, подумал Сергей.

Гест крупнее, сильнее, опытнее. Не разумом опытнее, телом, которое у Сергея, при всех нагрузках и тренировках, сейчас далеко не безупречно еще и потому, что растет и его физические параметры постоянно меняются. Серьезный минус к координации и рефлексам. Сергей надеялся, что эти минусы частично компенсируются регулярными тренировками, но сила, скорость и быстрота реакции у Геста все равно лучше.

Зато у Сергея – пусть и не вполне освоенная, но ромейская школа фехтования. И жизненный опыт бывшего воеводы. Жаль, что больше в мозгу, чем в теле.

Ну и удача, конечно, как же без нее?

В общем, ситуация не то чтобы радостная, но и не трагическая. Вот год назад, да, было бы кисло. А сейчас…

Поглядим.

Так, атаковать противник не спешит. Ждет. Ладно, пойдем ему навстречу. Сергей вышел на середину «арены». Щит – в практически опущенной левой руке, сабля в правой едва не касается похрустывающего под ногами снега. Поза – вызов. Провокация. Вроде демонстративно опущенных рук у боксера.

Вспомнилось, как увидел Геста впервые. Высокого, сильного, удачливого дружинника-хускарла в неплохой броньке, с золотой гривной на шее. Сергей тогда был ему едва по плечо, а все равно схлестнулся. Чистое самоубийство, но иначе Торопа было не спасти. В тот раз не кто иной, как Геллир, не позволил Гесту убить Сергея. Нынче придется самому.

А хороший сегодня день. Яркий. На озеро даже смотреть больно. Слепит. Потому смотреть не будем.

О, Гест сдвинулся с места. В правой, тоже расслабленной руке – «бородатая» нурманская секира. Раньше он вроде с мечом ходил. Почему сменил оружие? Не хотел отдавать победителю?

Ага, сейчас атакует. Пробный замах. Не достать – пугнуть. Не реагируем. И не отвечаем. Ты вызвал, тебе и начинать.

Начал Гест как-то вяловато. Щит вверх, перекрывая обзор, и – топором на уровне бедра.

Вполсилы ударил, поэтому Сергей уклоняться не стал, сбил щитом, хлестнул в ответ саблей, оставившей на щите Геста четкую борозду.

Второй удар секиры – уже всерьез. Махом сплеча. Так и щит развалить можно, а руку остушить – запросто. Если попасть.

Сергей ушел с поворотом и с поворота же махнул саблей поверху (Гест отшатнулся) и тут же, с подшагом, переводя клинок вниз, – по ноге. Все легко, стремительно, точно. Харальду-ярлу, натаскивавшему Сергея в византийском фехтовании, понравилось бы.

Впрочем, ногу Гест уберег. Отдернул. Сергей задел лишь самым кончиком, располосовав ремешки на обувке. Что ж, тоже неплохо. А порвутся, будет совсем хорошо. В спадающей обувке не пошустришь.

Следующую комбинацию Гест развалил, отреагировав на финт встречным ударом щита. Жестко, с толчком. Сергей отскочил мячиком, одновременно уходя от секиры.

Остановились.

Пауза.

Сергей не атакует, Гест – тоже. Какой-то он вялый сегодня. Может, Сергей ошибся и раны бывшего Геллирова хускарла заросли не так хорошо, как показалось сначала?

Или есть другое объяснение тому, что Гест не торопится его убивать?

И, кстати, оно есть.

Сергею можно было и сразу сообразить. Затупил.

А вот Гест точно знает: сегодняшнего дня ему не пережить. Как только он убьет Сергея, Дёрруд немедленно вызовет победителя. И с наслаждением нашинкует его на ломтики. Без шансов.

А как бы сам Сергей повел себя на месте Геста? Тоже дрался бы… без огонька?

Стоп. Поединок – не лучшее время для сочувствия. Да и кому? Самодовольная сволочь. Друга покалечил, родню Марвы поубивал, самого Сергея прибить хотел… Сдохни, сволочь!

Финт слева, проход справа, уклон от толчка щитом…

Попытка зайти со спины не удалась. Сергей едва не остался без щита, который Гест зацепил «бородкой» секиры. Сергей щит не выпустил. Позволил рывком подтянуть себя поближе (еще бы он не позволил – при такой разнице в весе и силе) и провел укол саблей из-под щита. Гест увидеть саблю не мог, но почуял – вывернулся, и Сергей самую малость не достал. Зато щит Гест «выпустил», отпрыгнув назад и набрав дистанцию.

Результат – засечка на внутренней стороне щита Сергея и длинный разрез на безрукавке Геста. Пары вершка не хватило, чтобы достать. Все же неудобно, когда у противника руки настолько длиннее.

А если так…

Сергей запустил длинную связку-четырехходовку…

И снова был прерван на втором шаге примитивным ударом щита в щит.

Ух ты! А Гест, похоже, подустал. Дыхание шумное, морда красная. Хотя раскраснеться он мог и от мороза.

Нет, так не пойдет. Так они будут полчаса топтаться. До тех пор, пока Сергей не допустит ошибку. Надо срочно перехватывать инициативу. Но как это сделать, если противник сильнее и ему все поровну?

Надо его как-то спровоцировать. Увлечь, закружить… А это, кстати, идея. Если Гест рвет его связки встречным ударом щита, значит, надо лишить его такой возможности. Переиграть. А как переиграть того, кто быстрее?

Сергей сделал полшага назад, как бы приглашая атаковать.

Гест приглашения не принял. Стоял спокойно. Отдыхая… Отдыхая? Значит, он все-таки устал? Или это тоже игра?

Игра… Тоже идея. В игре ведь чаще побеждают не только сильные и ловкие, а те, кто лучше знает правила. Не обязательно обгонять. Надо – переиграть. Атаковать Геста под правую руку, сбоку, не давать использовать щит. Только секиру, которой особенно не пофехтуешь.

Ладно. Играем дальше. Сергей качнулся вперед-назад, сделал вид, что оступился, провоцируя удар, ушел от секирного лезвия влево, снова уклонился, и еще раз… Кажется, он поймал ритм и сумел повести противника за собой. Мах – секира проходит в сантиметре от плеча. Снова уход влево – и Гест опять промахивается. И снова бьет. Они старательно вытаптывают два круга, каждый – свой. Шаг влево, небольшой поворот, еще шаг влево… Гест увлекся, вернее, позволил себя увлечь. Ему кажется: вот-вот достанет. Мечом бы уже достал, но с секирой сложнее. Она инерционнее. Ею не фехтуют, ею – рубят.

Внутри – восторг. Заставил противника действовать неправильно. Лезвие пролетает в вершке от носа. Опасно, но надо. Иначе у противника пропадет ощущение «вот-вот достану». Сергею не страшно. У него кураж. Он чувствует оружие врага. Он играет с ним.

Дыхание Геста – хриплое, прерывистое. Он уже больше минуты непрерывно машет топором. В полную силу. И уже не так быстр, как прежде. Или – показалось? Или – прикидывается?

Все кончилось внезапно. Геста подвела обувка. Та самая, которую Сергей подрезал в начале поединка. Лопнул ремешок. Незначительная потеря равновесия… Нога скользнула на пару сантиметров дальше, чем нужно. В общем, ничего страшного. Да и Гест отреагировал правильно: восстановил равновесие, вложив больше силы в очередной удар. Что, в свою очередь, стало неожиданностью для Сергея, привыкшего «сбрасывать» щитом такие атаки. От этой отмахнуться не удалось. Топор не соскользнул, прорубил основу и развалил верхнюю часть щита фактически пополам. Сергей рефлекторно швырнул разбитый щит в голову Геста, тот без труда отбил собственным щитом, прянул вперед, замахиваясь секирой…

Сергей не успевал ни отскочить, ни уклониться, только перехватить саблю двумя руками в практически безнадежной попытке отбить…

Но боги где-то наверху сочли, что умирать ему еще рано. На обувке лопнуло сразу два ремешка, Гест потерял равновесие, топор ушел вверх, и сильная часть сабельного клинка пришлась на середину рукояти. Еще на сантиметр ниже – и Гест остался бы без пальцев. Пальцы остались, но нога продолжала скользить, и в следующее мгновение Гест опрокинулся на спину.

Зрители взревели хором. Гест, уже лежа, вскинул руку со щитом… Сергей отбил его пинком, вскинул саблю…

И не убил. Только прижал острие к горлу. И на всякий случай наступил ногой на руку с секирой.

Ор вокруг стих.

Ждут. Чуть надавить на рукоять – и тот, кого учили убивать с пяти лет, воинская элита этого мира, молодой, сильный, храбрый, отправится за Кромку…

Сергей медлил. Ему вдруг показалось, что у его ног не человек, а меч. Клинок, который ковали много лет и довели до совершенства. Ну, почти до совершенства. Глупо, наверное, но ему было жаль такое уничтожить.

– Убей, не тяни! – прохрипел Гест.

– За этим сюда пришел? Умереть?

– Да!

– Кто старший в твоем роду?

– Я! Я старший!

– Последний, значит… Еще твой брат… Ловко ты придумал: ты – в Ирий, а брату твоему в Яви мучиться и помереть без чести…

– Добивай уже, не болтай попусту!

– Это ты попусту болтаешь, – Сергей слегка ослабил давление. – А я о будущем твоего брата говорю.

– Нет у него будущего!

– Нет, – согласился Сергей. – Если ты умрешь. Но может появиться. Ведь даже калеке хочется жить. Вспомни-ка о моем друге, которого покалечил ты! У него тоже не было будущего. А теперь – есть. И не такое уж плохое. У него есть, и у твоего брата будет. И у тебя.

В глазах Геста – ярость и отчаяние. Вырваться не пытается. Слышит он Сергея или молится богам, чтобы в воинское посмертие приняли?

– Думаешь, жизнь кончилась, когда ярл выгнал тебя из хирда? – Сергей повысил голос. – Я знавал тех, кто терял не только место на руме, но и своего конунга, друзей, с которыми стоял в одном строю.

Вокруг было тихо. Слушали все, включая князя и его сыновей. Ничего. Пусть послушают.

– Побеждать легко. Трудно быть побежденным. Не всякий сумеет. Ты вот не сумел. Но мог бы научиться. Будешь слушать дальше или все еще хочешь сдохнуть?

– Говори, – прохрипел Гест.

Вот теперь хорошо. Только что он был готов к смерти. Потому что считал ее неизбежной. А теперь маятник пошел в другую сторону. У парня появилась надежда, и ему сразу захотелось жить. И с каждым мгновением – все сильнее.

– Ты проиграл, Гест. Твоя жизнь – моя. Станешь моим – будешь жить дальше.

– В холопы не пойду! – взвился он. Подскочил бы, но клинок у горла не дал.

– Какой из тебя холоп? – усмехнулся Сергей. – Ты воин. И неплохой. Вот и будешь воином. Клятву мне принесешь. Лично мне. Как это сделал Дёрруд. – И подсластил пилюльку: – И о брате твоем я тоже позабочусь. Или так, или – в Ирий. Что решишь? Ряд?

– Ряд, – буркнул Гест, и Сергей убрал меч. – Не такой уж я хороший воин, раз ты меня свалил, – проворчал он и сделал попытку подняться. Сергей не дал.

– Клятва, – напомнил он. – Повторяй: я, Гест…

И Гест повторил. Без энтузиазма, но точно. И завершил, как положено, даже в расширенном варяжско-нурманском варианте, призвав в свидетели Тора, Перуна и Волоха.

– Теперь вставай, – скомандовал Сергей и с удовольствием оглядел свое новое «приобретение». Рост – метр восемьдесят примерно, вес – килограммов за девяносто. В полном боевом, понятное дело. Уровень: гридень. Полностью обученный как для строя, так и для индивидуальной работы. Верность…

С верностью тоже не будет проблем, когда Сергей пристроит к делу его братца. Братец тоже пригодится, потому что Валь – дренг. А дренг-отрок, пусть даже и с поврежденным коленом, стоит пары-тройки среднестатистических разбойников. Хотя с коленом Гестова брата надо тоже разобраться. Может, там все совсем плохо. Хотя вряд ли. Будь плохо совсем, парень бы уже помер от заражения крови.

– Ты поклялся, Гест, – Сергею пришлось запрокинуть голову, потому что стояли они вплотную. – И хочу, чтобы ты знал: клятва твоя – нерушима. Твой брат нарушил клятву, поднял на меня меч… Но он хоть жив. А что будет с тобой, не знаю.

– Я не нарушу клятву, – процедил Гест. – Я тебе жизнь должен. Нужно будет – умру за тебя.

– Я не хочу, чтобы ты за меня умер. Я хочу, чтобы ты жил и за меня сражался. – И повысил голос, чтобы его слышали все: – Отныне ты – Гест – Обманувший Смерть. – И уже тише: – Вечером погляжу на твоего брата. Подумаю, для чего он сгодится.

Прозвище, данное Сергеем Гесту, оказалось слишком длинным, и в дружине быстренько сократили его до Обманщика. Может, и к лучшему, что Обманщик. Когда у тебя в десятке Смерть и Убийца разом, это попахивает Навью.

А бой их знающие люди сочли… необычным. Когда один из противников, явно более сильный, вдруг на ровном месте на спину опрокидывается и горло подставляет, да еще на хольмганге, то бишь божьем суде…

В общем, прибавилось у Сергея авторитета.

Но долго радоваться расширению личного состава Сергею не дали.

Один пришел, другой ушел. Шибрень. Обидно. Личный порученец князя Стемида стоил трех Обманщиков.

Впрочем, Сергей этого ждал и не удивился. Даже ощутил некую гордость. Его признали самостоятельным. Смешно, конечно. Бывший князь-воевода и «меч» императора гордится тем, что его признали полноценным десятником.

Но для сироты, которому еще не исполнилось пятнадцати, карьера просто головокружительная.

Колено у Валя зажило. Но почти не сгибалось. Хорошо еще, не болело. Сергей знал: такие травмы могут причинять жуткую боль. Впрочем, не болит – это тоже временно. С возрастом наверняка ныть начнет. А к старости… Хотя до старости еще дожить надо.

– Я сделал, что обещал, – сказал Сергей. – Твой брат будет помогать Войсту и, если покажет себя толковым, без серебра не останется.

– Благодарю тебя, старший, – Гест поклонился, приложив руку к груди. – Он будет стараться.

– Ты теперь мой человек, – покровительственным тоном произнес Сергей. – Твои беды – мои. И если ты поступишь не по Правде, это тоже станет моим проступком. Понимаешь это?

Гест кивнул.

– Помнишь девчонку, что была со мной на рынке в Заугло?

– Ту, что потом дан убил?

– Ее. Она сиротой осталась. Всю ее родню нурманы вырезали… И одним из этих нурманов был ты. Она тебя узнала.

Гест напрягся. Даже шаг назад сделал. Но за оружие не схватился. Как и предполагал Сергей.

– За ту резню винить тебя не буду, – сказал он. – И князю не расскажу, ты ведь теперь мой человек. Одно спрошу: это Геллир-ярл был с вами тогда?

– Нет, – Гест решительно мотнул головой.

– Но он – знал?

– Знал, – подтвердил Гест. – Это было третье селение, которое мы ограбили. Ярл перехватил нас еще на втором. Убил троих, а остальным предложил служить. Мы согласились. Он сказал: надо обобрать еще два селения. Десятая доля – ему, остальное нам. Но чтоб никто не узнал.

Из дальнейшего рассказа выяснилось: Геллиру очень деньги были нужны. Прям до зарезу. И добыл он их грязным, но простым способом: ограбил своих. А вину ловко спихнул на насельника из бывших воев, который сколотил ватажку и ходил к Волге то ли торговать, то ли тоже грабить, а скорее, и то, и другое. Хирдманы Геллира убили ватажников и их вожака. Убили и обобрали. А Стемиду ярл доложил, что наказал злодеев, грабивших его подданных. Даже какие-то доказательства вроде представил.

Стемид поверил, поскольку возражений не было. Мертвые молчат. Тем более и грабежи прекратились.

Гесту кровавая афера Свирепого казалась отменной.

Сергей же счел Геллира подлой крысой.

Что ж, кто предупрежден, тот вооружен. Сергей и прежде полагал, что доверять ярлу нельзя. А вот то, что теперь он мог полностью доверять Гесту, это очень хорошо.

– Брат твой будет жить на посадском подворье с Войстом и Торопом, а ты – у меня, – сказал Сергей Гесту. – Обустраивайся сам, мне недосуг. У Стемида нынче пир для ближних. Если что будет нужно, скажешь Буру, он даст.

Глава 31,
в которой Сергей встречается с голодным зверем
Еще одним знаком доверия со стороны Стемида, еще одним, если считать первым отзыв Шибреня, было приглашение на пир. И не на обычное дружинное застолье, а для узкого круга приближенных: родичей, старшей гриди, особо почетных гостей.

Войст, у которого Сергей попытался узнать что-то полезное о подобных мероприятиях, только плечами пожал. Его на подобные не звали. Ну Войст ладно. Он и полусотником-то походил всего ничего. А вот то, что и Прастен, как оказалось, тоже на подобных княжьих посиделках не бывал ни разу, Сергея удивило. Более же никого из старшей гриди Сергей не знал. Геллир не в счет, а к Рёреху за консультацией Сергей обращаться не стал. Скорее всего, по его протекции Сергей и угодил в избранные. Ладно, разберемся. Что для бывшего князь-воеводы, бывавшего на кесарских пирах, княжьи застолья? Даров вроде на таких сборищах вручать не полагалось, а если и полагалось, то сами виноваты. Надо было заранее сообщить.

Форму одежды Сергей выбрал максимально парадную. Одежда самая понтовая, драгметаллы – по максимуму. Шуба, шапка – из лучшего меха, да с шелковой подкладкой. Оружие парадное. Вместо синдской «рабочей» сабли – трофейную византийскую спату в дорогущих ножнах и с россыпью мелких рубинов на оголовье. Баланс у спаты отвратительный, но смотрелась богато. В пару к спате – кинжал. Небольшой. Не орудие убийства, а столовый прибор.

С собой прихватил Войма. Хранить те самые шубу с шапкой. Собственно, из своего дома Сергей мог и в рубахе до терема добежать, но не солидно. Да и холоп пригодится. Вдруг хозяин с алкоголем переберет? Ну или факел нести. Пир-то наверняка до ночи продлится.

Гостей встречали Стемидовы отроки. Пригласительных не спрашивали. Понятно, что незваным никто прийти не рискнет.

Пиршественная была обустроена в пиршественной же. Но не так масштабно, как на общедружинных пьянках. Столы втрое короче. Зато яства и выпивка получше.

Гостей рассаживал лично Кщей. Места, впрочем, выбирал не он. Каждому гостю уже расписано, где сидеть. Строго по статусу. Наверху – сам князь, двое сыновей (младший остался зимовать в Белославле) и старшая родня.

Среди последних – Геллир. Как ярл и брат по браку. Этот, увидев Сергея, кивнул ему весьма благосклонно. Сергей ответил на приветствие не менее дружелюбно. Да, теперь он знал, что Геллир Свирепый много чего натворил. Знал, но помалкивал. Отчасти ради Траина, который об отцовых «подвигах» понятия не имел. Отчасти потому, что, расскажи он о подлости ярла Стемиду, тот, скорее всего, поверил бы не ему, а своему родственнику.

Впрочем, даже если Сергею удалось бы князя убедить, маловероятно, что наказанием для ярла стала бы смерть. Скорее всего, Стемид приказал бы Геллиру убираться восвояси. И тогда ярл наверняка стал бы Сергею врагом, потому что догадаться, кто его сдал, не так уж трудно, даже если бы Стемид решил это скрыть.

Нет, сильные враги – это полезно для развития воинского духа. Но Сергей пока не был готов к настолько сильным врагам. Так что кивок и дружелюбная улыбка.

Старшие – наверху. Остальные – по ранжиру. Отдельно и в самом низу – женщины.

Будь князь женат, его супруга, вполне возможно, сидела бы рядом с мужем. Но не обязательно. Жена Трувора, например, чести сидеть рядом с мужем не удостоилась.

Сергея Кщей усадил в самом «низу» стола. На последнем месте. Но проводил лично, показав тем самым, что он, Кщей, к Сергею – со всем уважением.

Да плевать, что последнее. Слева от Сергея расположился княжий родич полусотник Каршен, который в здешней табели о рангах стоял точно повыше.

У последнего места с мужской стороны имелся еще один серьезный плюс: по ту сторону стола сидела парочка очень милых девушек. Одну Сергей знал: младшая дочь Стемида Ута. Девчонка лет тринадцати. А вот вторая, с виду на пару лет старше, – незнакомка. И вдобавок настоящая красотка. Что в фас, что в профиль. Личико выразительное: все чувства на виду. Глазки сияют, улыбка – восхитительная. Если добавить к этому, что предназначена она Сергею, так и вовсе чарующая. Нет, скорее провоцирующая: «бери меня и целуй прямо сейчас».

Вот только трогать такую прелесть – чревато.

В отличие от замужних дам, благородные девушки не прятали головки в головные уборы и не драпировались в платья, отягченные килограммами драгоценных металлов. Легкая диадемка-обруч, гривна на шее, обручья, колечки, поясок… Исключительно для того, чтобы подчеркнуть принадлежность девушки к высшему сословию.

И незнакомая блондиночка к нему, безусловно, принадлежала. Наголовье из витого злата, обручья на рукавах тоже золотые, хоть и тоненькие, а на груди большущая пластина на шейной цепочке из того же царского металла. Достаточно, чтобы понять: родня девушки не бедствует. Более того, знаки на этой самой пластине говорили понимающим, что род красотки, если понадобится, способен заставить бедствовать других. Ибо написано было на пластинке, что она – подарок конунга Эйрика сестре.

В общем, подумавши, Сергею стоило бы закатать губу обратно. Не в том он нынче ранге, чтобы зариться на конунговых сестренок. Однако…

Не зря же его прозвали Дерзким.

И он пошел в атаку. И небезуспешно.

– Колхульда Торварддоттир. – Красотка потупилась с притворной скромностью.

Притворной, потому что тотчас глазки подняла и спросила без церемоний:

– А ты, Вартислав, ты – чей?

Имелась в виду не его воинская принадлежность, которая и так понятна по облачению, а происхождение.

– Свой собственный. – В принципе он уже знал, как отвечать на такие вопросы. – Я старший в роду. Теперь старший.

Вернее было бы сказать не старший, а последний. Но «старший» звучало солиднее.

А ничего так имечко у дочери Торварда. Черная тайна. При том что сама – светленькая. Если не считать бровок, которые явно подкрашены.

– А кто был твой отец? – И хлоп-хлоп глазками. Мол, простое любопытство, ничего особенного.

– Прости, прекрасная, не могу назвать его настоящего имени. Гейс.

Говорили по-нурмански, потому и гейс, а не зарок.

Заинтриговал красавицу. Ну да. Девочки любят тайны. Вот и эта. Так и косит глазками на запястья Сергея. А на запястьях у него – золотые обнимающиеся дракончики из крымской добычи.

– Нет, это не родовые, – ответил Сергей на незаданный вопрос. – Железом взял прошлым летом.

Небрежно так уронил. Примерно так говорят: в лес сбегал, зайца убил.

Поразил девушку прямо в нежное сердечко.

У нурманов бзик по поводу драгметаллов. Кто больше на себя нацепит, тот и круче. Причем касается не только дам. Всех. Сколько арабских дирхемов в нурманские гривны переплавлено, даже представить трудно. А тут – золото. И не дареное, а добытое в бою. Все равно как в той, самой первой жизни Сергея вдруг выясняется, что новенький немецкий спорткар не папин подарок, а куплен на средства, лично заработанные во время студенческих каникул.

В голубых глазках Колхульды прям-таки читалось: что ж ты за монстр такой, если золото отхватил, не будучи ни конунгом, ни ярлом?

– Мой брат летом хузарский город захватил! – похвасталась Ута. – Большо-ой! А Варт у него – хольд!

Интереса прибавилось. Как так? Еще и усы не выросли, а уже хольд.

Сергей не стал уточнять, что хольдом-десятником он стал совсем недавно, а в походе числился дренгом-отроком.

– Самкерц, – уточнил он. – Ромеи его Таматархой зовут.

– Расскажи!!!

Отказывать даме Сергей не стал. Скромничать тоже. Тут принято хвастаться. Особенно у нурманов. Кто сам себя хвалит, кто – через скальдов. Сергей предпочитал на скальдов не тратиться. Тем более что хорошо подвешенный язык девушками тоже ценим. И не только девушками. Под конец, когда дошло до прибытия хузарского воинства и унижения ромейского военачальника, Сергея слушали не только девушки, но и приличная часть «женского» стола, и ближайшие соседи по «мужской». А потом Сергей поймал взгляд с «вершины». Стемид заинтересовался: что там за оживление на дальнем конце?

Волевым усилием отодвинув тщеславного подростка, Сергей быстренько свернул историю, встал и провозгласил тост во славу белозёрского князя и сыновей его, запихав в речь максимум восхвалений и превознесений.

За что удостоился поощрительного кивка и подарочной чаши с пивом. Пиво следовало выпить, а чашу – оставить себе. Пиво было обычное, а вот чаша – серебряная. Булгарской работы. Щедро.

Когда общий градус пирующих достиг уровня «щас спою», женская половина стола дружно поднялась, Сергей тоже встал. Это не сложно, если ты – крайний.

Колхульда оказалась на пару сантиметров выше ростом.

– Здесь живешь, в тереме?

– Да. А ты?

– У меня дом в городе. Приходи – покажу.

– Приду.

Взяла за руку и легонько стиснула пальцы.

Вьюнош в Сергее возликовал, а воевода напрягся. Если Колхульда назначена кому-то в невесты, то вряд ли будущего жениха порадует, что к ней проявляет внимание один свежеиспеченный десятник.

А, плевать! Колхульда – свободная девушка, поскольку другой информации у Сергея нет. Точка.

* * *
Колхульда появилась на подворье Сергея на следующий день. Еще более хорошенькая, чем на пиру.

И… одна.

Неожиданно. Девушке ее статуса и ее возраста положено было перемещаться как минимум с сопровождающей тир. А если по обычаю, то – со старшей родственницей для помощи в делах женских и суровым вооруженным дядькой для радикального решения дел мужских: охраны барышни, а также драгметаллов, на ней развешанных.

Но поскольку золота на ней сейчас не было, а шубка с капюшоном никакой информации не несла (ну разве что мех на нее пошел качественный), то на девушку на подворье не обратили особого внимания. Решили: очередная Машегова подружка.

Сергея Колхульда застала на конюшне. У Мара на ноге образовалась какая-то шишка. Жеребца она не беспокоила, но Сергей решил позвать специалиста.

Специалист сообщил, что шишка безвредная. Через пару дней рассосется. Настроение у Сергея резко скакнуло вверх, и тут – Колхульда. Очень вовремя.

– Чем могу порадовать прекрасную дочь Фрейи? – галантно поинтересовался он.

Колхульда задумалась на секунду… А потом выпалила:

– Поехали кататься!

Все-таки хорошо, когда у тебя есть холоп. Можно его посадить в сани, вручить вожжи, а самому забраться под медвежью шкуру и…

Тут много вариантов. Особенно если ты не один, а с девчонкой, которая тебе очень нравится. И, самое главное, ты нравишься ей не меньше.

– И как же тебя одну отпустили? – промурлыкал Сергей в согретое его дыханием ушко.

– А я сбежала, – девичьи ладошки, проникнув под нательную рубаху, гладят живот, но ниже пока не спускаются.

Теперь понятно, почему она появилась без «свиты».

– Я знаешь какая ловкая?

– Откуда же мне знать?

Сани ровно скользят по дороге. Войм догадывается, что происходит у него за спиной, и лошадку не понукает. Куда торопиться, если господин… уже приехал.

Сергей тоже не торопится. Ни за пазуху, ни под юбки не лезет.

Таковы нурманские традиции. Девушке руки распускать можно. А юноше – только если будет на то позволение.

Но ведь совершенно не обязательно сразу хватать барышню за интимные места, чтобы доставить ей изысканное удовольствие.

Губки, ушко, шейка, горлышко…

Колхульда млеет, Колхульда тает. Впрочем, не будь она аристократкой, Сергей не стал бы сдерживаться.

Казалось бы, какая разница между Колхульдой и симпатичной девчонкой-холопкой, которая грела Сергею постель прошлой ночью? Но она – родня конунга. Это… возбуждает.

– А я тебе сейчас покажу, какая я ловкая…

Девичьи пальчики паучком сбегают вниз… Сергей прикрывает глаза и…

И – удар!

Треск, дикое ржание лошади, вопль Войма и…

Мир перевернулся.

Точнее, перевернулись сани, слетев с дороги.

Колхульда завизжала, вцепилась в рубаху Сергея (хорошо хоть, в рубаху!), и они, перекувыкнувшись, воткнулись в сугроб.

А секундой позже к визгу и дикому ржанию лошади добавился совсем нехороший звук…

Медвежий рык.

Сергей с трудом выцепился из хватки ошалевшей девчонки. Прислушался к организму… Нет, вроде ничего не сломал. Оружие… Вот оно. Пояс с саблей Сергей и в санях не снимал. Попытка встать удалась отчасти. Сергей почти по пояс провалился в сугроб.

Медведя из этой позиции было не видно. Заслоняли сани, застрявшие боком в кустарнике. Сани дергались от рывков лошади, но засели крепко.

Блин! Мало того что не видно, так еще и не слышно ни черта. Лошадь ржет, девчонка визжит, не переставая…

Сергей, однако, не сомневался, что медвежий взрык ему не почудился. Зря, что ли, лошадь аж хрипит от ужаса. Зверь – рядом.

Сергей наклонился к Колхульде, хлестко шлепнул левой рукой по щеке:

– Умолкни!

Помогло. Заткнулась.

– Здесь медведь! – порадовал ее Сергей, перекрикивая лошадиное ржание. – Лежи тихо, я разберусь!

Голос его звучал уверенно, но на самом деле никакой уверенности не было.

В той, прошлой жизни Сергей медведей брал не раз. Брал и матерых, громадных, с седой шерстью. Один точный удар в сердце – и все.

Но тогда он сам был почти с медведя ростом. И в броне, а не в в рубахе. Медведь же такой зверь, что его сразу надо бить насмерть. От ран у него и сил только прибавляется, и ярости.

Надо выбираться на дорогу. Там хоть накатано, стоять можно. Сергей не глядя сунул саблю в ножны и полез через кусты.

Выбрался. Весь в снегу. Снег в волосах, на рубахе, под рубахой. Плевать на холод! Скоро он так согреется. Медведь…

Сергей увидел мишку и сразу понял, почему тот не кинулся ни на перепуганную лошадь, ни на них с Колхульдой.

Медведь жрал. Жрал Войма.

Увидел зверя, и немного отлегло. Не потому, что у мишки уже была добыча, а потому что это был еще не настоящий лесной хозяин, а так… Подросток.

Сначала Сергею даже показалось: тот самый медвежонок, что плясал на капище. Такой же тощий. Но крупнее и когти не обрезаны. Почему из берлоги вылез – понятно. Запасов жира не хватило. Ослабел с голодухи.

Однако даже ослабевший и совсем молодой мишка – это все равно мишка. Одним ударом убить может. Вот как Войма. Жалко чудина. Зазря погиб.

Сергей крутанул в руке саблю. Рогатиной было бы сподручней, но что есть.

Медведь вынул окровавленную морду из Воймова живота, зарычал грозно…

Сергей шагнул вперед, приготовился…

Зверь не напал. Ухватил убитого за руку и поволок с дороги.

– А ну брось! – заорал Сергей.

Но мишка только ускорился. Ну как ускорился… Труп застрял в кустах. Хищник дергал, рычал свирепо… Впустую.

Сергей шел к нему, не торопясь. Тело уволочь Сергей ему не позволит, но если сам убежит, так тому и быть.

Медведь выпустил добычу. Заколебался…

И голод победил. Зверь рявкнул и галопом бросился в атаку. Сергей ушел полуповоротом, хлестнул саблей, подрубая лапу. И сразу же сверху, с оттяжкой, по загривку. Взрослого медведя так разве что подранишь, но этому хватило. Ткнулся мордой в снег, дернулся разок-другой и затих. Густая кровь тут же пропитала снег алым. Много крови. Уже не встанет.

Сергей стряхнул кровь с клинка, убрал его и подошел к лошадке. Та ржать перестала. Только косилась и всхрапывала.

– Как ты его! Раз – и всё! – Колхульда стояла в сугробе, краснощекая, простоволосая… Красивая. – Трэля твоего порвал медведь. Хороший был. Жалко.

– Сказал же тебе, лежать тихо, – проворчал Сергей. – Ладно, вылезай. И одежку свою найди, надень. А то холодно.

– Я холода не боюсь! – гордо заявила девушка. – Давай-ка сани на дорогу поставим, а то еще кто на кровь набежит. Хоть волки.

Да уж. Покатал девушку.

Совместными усилиями – Сергея, Колхульды, а главное, лошади – они выдернули сани из кустов и поставили на дорогу. Сани практически не пострадали. Чего не скажешь о Войме. Эх! Жалко чудина!

Тело Войма и тушу мишки Сергей закинул в сани. Лошади это не понравилось. Но – переживет.

Правила Колхульда. Сергей контролировал окрестности. На запах крови могли и впрямь волки набежать. Так-то Сергей их не особо опасался, но если нападет зверь внезапно, со спины…

Через час примерно въехали в город.

Мишка незамеченным не остался. Дружинники привратные – поздравили. С добычей. Да так, что непонятно, кто имелся в виду: мишка или Колхульда.

Девушку Сергей отправил по «месту проживания». Отправил как положено. В сопровождении Полубратьев.

Вернулись они с приказом.

Рёрех Стемидович желал видеть Сергея. Немедленно.

И Сергей отправился в детинец. Не ожидая ничего хорошего.

– Ты не Дерзкий, ты наглый. А если б медведь вас порвал?

– Да куда ему, – отмахнулся Сергей. – Он же мелкий был совсем.

– А если б не мелкий?

– Тогда бы спал. С чего бы ему зимой шастать?

Рёрех смотрел на Сергея. Долго. Пока тот не отвел глаз.

– Я уезжаю, – наконец произнес Рёрех. – На две седмицы. Не огорчи меня, Дерзкий.

В голосе княжича не было ни злости, ни угрозы. Только предупреждение. Однако насчет Колхульды Рёрех тоже больше ничего не сказал.

Потому Сергей ушел от него в отличном настроении.

Не сказал, следовательно, против отношений Сергея с дочерью пока что незнакомого Сергею Торварда Рёрех ничего не имел.

Вот только радовался Сергей зря.

Ему бы подумать, почему вдруг княжич так взволновался.

Но Сергей, преисполненный сознанием собственной важности, даже предположил, что Рёрех не упомянул Колхульду потому, что был уверен: в этом нет необходимости. Потому что Сергей знает.

Но Сергей – не знал. И полагая, что взбирается наверх, к вершине, неотвратимо катился к краю пропасти.

Глава 32. «Ты думал: я дочь конунга?»
Колхульда прибежала вечером того же дня.

Сначала ленивый холоп-привратник ее даже впускать не хотел, но потом Колхульда увидела Кистра, холоп получил мотивирующий пендель, и Колхульда оказалась внутри. Вместе со всеми грядущими неприятностями.

Но пока об этом никто не знал. Включая Сергея.

Угодила девушка как раз к ужину, главным блюдом на котором была медвежатина, которую, в отличие от остальных присутствующих, Сергей не ел. Не из этических соображений, а потому что телячий стейк намного вкуснее.

– Садись, – махнул он рукой, приглашая Колхульду занять место рядом с собой. Пристроившийся слева от него Машег охотно подвинулся, заухмылялся.

Сергей показал ему под столом кулак.

Колхульда медвежатиной не побрезговала.

– Голодная я, – сообщила девушка. – Больной сказалась и спать пошла в клеть. А оттуда – к тебе.

– Не хватятся? – спросил Сергей.

– А хоть бы и так, – невнятно, поскольку с набитым ртом, ответила девушка. – Тетка шуметь не станет, даже если и заметит. А она не заметит. Как пива натрескается, так и спит как мертвая. Да лучше бы умерла. Мертвые не храпят. У тебя я хоть высплюсь.

Машег, гадина, хихикнул.

Сергей растерялся. Было ли это предложением… В общем, предложением себя или просто просьбой о ночлеге?

Сергей поймал одобрительный взгляд Дёрруда. Дан даже показал знаками: мол, не теряйся, хольд, бери. Девчонка – огонь.

– Хочешь, меха мои покажу? – предложил он.

– Ага!

Вскочила, ухватила за руку:

– Пойдем, мой воин!

И потянула Сергея к лестнице, ведущей наверх, в горницу, которую Сергей закрепил за собой в качестве спальни.

Откуда узнала, интересно?

Меха они посмотрели. Потом. Часика через два.

Колхульда и впрямь оказалась – огонь.

Опыта у нее было немного, зато пыла хватило бы на троих.

А еще она была абсолютно уверена, что искусством любви владеет покруче Сергея. Ему пришлось даже силу применить, чтобы перехватить инициативу. Потому что ее предыдущий мужчина (судя по всему – единственный) был то ли чрезвычайно ленив, то ли… Впрочем, неважно.

Как только они поменялись ролями, дело пошло. Да так хорошо, что Колхульда сразу поняла разницу между страстью и гимнастикой и выгнулась так, что Сергей даже испугался: не повредила бы чего? Веса, чтобы вдавить подружку в ложе, ему явно недоставало.

– По нраву ли? – спросил он, когда девчонка обмякла.

Не дожидаясь ответа, рывком перевернул ее на живот, развел руками мокрые скользкие ляжки…

Колхульда охнула, задышала чаще, приподняла круглую порозовевшую попку, зарычала низко, по-звериному…

Сергей очень хорошо знал, что делать дальше. И делал. И она действительно была хороша. Кончала раз за разом и не могла остановиться. Да Сергей и не собирался давать ей передышку. Отпустил только тогда, когда она могла лишь содрогаться и всхлипывать.

И, отпустив, Сергей уже знал наверняка: теперь эта девчонка – его. Вся до самого пульсирующего донышка.

И только тогда, поглаживая ладонью вздрагивающий, влажный животик, Сергей подумал: а нужна ли она ему на самом деле? Или все дело в том, что она – сестра конунга? Важно ли это? Нет, само собой, важно. Спроси здесь любого, он подтвердит. Дочка конунга! Ого! Но важно ли это Сергею?

В той жизни его жена была внучкой булгарского кесаря. Того самого Симеона, которого ныне так опасается херсонский стратиг. Но было ли это важно? Да ни чуточки! Когда они познакомились, Слада была беззащитной девочкой в маленьком городишке, в который судьба занесла Сергея. О ее родословной он узнал лет через двадцать, уже будучи воеводой и боярином. Да плевать Сергею было на ее происхождение. Свою Сладу он любил!

А эту малышку – не факт. Но какой бешеный рост! Двух лет не прошло, как он был рабом нурманов, а теперь может с конунгом породниться. Опять-таки, нынче он не христианин, а – язычник. Так что со временем можно еще одну жену завести. И даже не одну.

Сергей ухмыльнулся. Его подростковой ипостаси этот вариант пришелся по душе. Настолько, что гладившая девичий животик рука скользнула вниз и, преодолевая сопротивление сжавшихся бедер…

– Не надо, Варт, хватит! – взмолилась Колхульда. – Я… У меня там всё… Пожалуйста! – Охнула, задрожала, вскрикнула хрипло.

Сергей опомнился. Убрал руку.

Где-то тут был кувшин с клюквенной водой…

Колхульда выхлебала весь. Рухнула на ложе, не забыв, впрочем, прикрыться нижней рубахой, и уснула.

Хорошая девочка. Красивая. Страстная. Неглупая. Породистая. Если такую правильно растить, станет безупречной женой. Любовницей, хозяйкой, опорой. Матерью будущих воинов и таких же, как она, благородных северянок с небесными глазами.

Не о такой ли он думал? И достаточно ли ему будет жены правильной, но нелюбимой? А если нет, то не слишком ли многого он хочет?

– Это правда? То, что здесь написано? – спросил Сергей, трогая золотую пластинку.

– Ты думал, я сестра конунга? – личико Колхульды погрустнело. Даже губки задрожали.

– Была такая мысль. Здесь так и написано: «Я, конунг свеев Эйрик, сын Анунда, дарую это золото своей сестре».

– Это не мое, – вздохнула Колхульда. – Это бабушкино. Я ее единственная внучка, вот и подарила. Теперь ты не захочешь со мной знаться? Оттого, что я дочь ярла, а не сестра конунга?

В этот момент он принял решение.

– Глупышка, – Сергей поцеловал ее в щеку. – Разве ты стала бы краше, будь ты дочерью конунга?

– Конечно! – без тени сомнения заявила девушка. – У дочерей конунгов плащи с золотым шитьем, кольца с каменьями, а в волосах…

– Любая дочь конунга отдала бы все свое золото, чтобы иметь такие волосы, как у тебя! – перебил ее Сергей. – А такую грудку… – Сергей коснулся губами тут же встопорщившегося соска, – ни за какой плащ не купишь! Ты для меня желаннее самой Идун[16]!

И это было правдой. В этот миг.

– Плащ с шитьем, кольца… Я подарю тебе их раньше, чем сам стану конунгом, – пообещал Сергей, чувствуя, как поддается, раздвигается жаркое лоно, пропуская его внутрь, и тут же охватывает, сжимаясь…

Колхульда ахнула, обвила, стиснула ногами, будто всадница, посылающая коня в галоп…

И полетели.

Глава 33. Лжескоморохи
Предложение было сделано. Теперь следовало соответствовать.

Что делать, Сергей знал. Но только в общих чертах. Будь Рёрех в Белозере, Сергей непременно отправился бы к нему за советом. Возможно, попросил бы выступить в качестве старшего родича.

Но поскольку Рёрех с отцом отбыли по каким-то своим правительственным делам, то посовещаться было попросту не с кем. Зато в поход княжич прихватил в собой половину дружины, а второй половине, в том числе и Сергею, предоставил полную самостоятельность. Так что Сергей мог забить на дела гриди, перепоручив десяток (всех, кроме Машега) Дёрруду, сам уделяя воинским делам от силы пару часов в сутки. И посвящать большую часть времени белокурой подруге.

– Это свадебный дар, любимый? – Колхульда расправила плащ, и алый шелк заиграл на солнце.

Сергей отдал за этот шелк золотом. По весу. И столько же – за меховую оторочку из лучшего меха. Подкладка из лисьих шкурок обошлась в сущую мелочь. Потому что это были свои шкурки. Дырявить плащ канителью Сергей не стал. Ограничился золотой заколкой.

Теперь родне Колхульды придется раскошелиться, ведь по обычаю приданое должно соответствовать свадебному дару.

Если, конечно, Торвард-ярл одобрит выбор дочери. Но если откажет, свадебный дар придется вернуть. Таковы нурманские обычаи. Правда, имеется в них лазейка: если у жениха нет близкой родни, то в случае его смерти подарок можно оставить несостоявшейся невесте.

В нурманских обычаях Сергей более-менее разбирался, однако учитывая, что это были сведения того времени, он все же уточнил информацию у Дёрруда. Тот подтвердил.

И добавил, что не худо бы закрепить вручение дара помолвкой. Правда, для нее нужен кто-то из родни невесты. Для согласования деталей.

Родня имелась. Тетка, которая сопровождала Колхульду.

Жили они все вместе в «гостевой» пристройке к княжьему терему, которая отводилась для гостей среднего уровня.

Тетке, Колхульде и их челяди в пристройке выделили две комнаты и чуланчик.

Сергей отправился к будущей родственнице с визитом. Вернее, с подарком. И спутниками: Дёррудом и Гестом. Убийца и Обманщик были самыми представительными воями его десятка.

У входа в пристройку, как и положено, имелся караул. Отрок из Стемидовых. Старших по званию он пропустил без вопросов.

Тетка оказалась довольно-таки молодой и вполне симпатичной женщиной. Золотым сережкам искренне обрадовалась. Но все же поинтересовалась: какого кандидат в женихи роду-племени? Сергей в очередной раз прикрылся «гейсом», но сообщил, что нынче он хольд в хирде Стемида-конунга. Тетка изобразила «понимание». Что она там поняла, Сергею было безразлично. Важно, что разрешение на помолвку она дала. Причем от имени своего родного брата, коим и был ярл Торвард.

Сергей даже удивился тому, как легко все получилось.

Пауза между помолвкой и свадьбой – полгода минимум. Это даже неплохо, ведь летом наверняка поход будет. Скорее всего – в составе Олегова воинства. А осенью можно и свадьбу сыграть. Можно даже и у невесты на родине, если вторая сторона пожелает. Давненько Сергей в Швеции не бывал. По правде сказать, никогда. Неплохая идея. Можно сразу показать себя во всей красе. То есть в серебре-злате, как у нурманов принято.

Помолвку тоже надо обустроить шикарно. Для Сергея сейчас важно пыль в глаза пустить.

Первый вопрос: где?

Сергей собрал бойцов – посоветоваться.

– Здесь на подворье тесновато будет, – заметил Бур. – А в посаде…

– В посаде можно, но хотелось бы в городе.

– Может, Рёреха попросить? – предложил Машег. – Мы же его люди. У него б и отпраздновали.

Хорошая идея. Рёрех и за отца сел бы. Хотя если Рёреха попросить – он и так за отца сядет. А вот пировать надо все же на собственной территории. Или постоялый двор арендовать побольше. Хотя… Может, все-таки использовать «резиденцию фирмы» в посаде? Дом маловат, но подворье просторное. Навесы снаружи поставить, столы… Места хватит, а морозом гостей не напугать.

– В посаде все устроим, – решился Сергей. – Бур, давай к Войсту. Объясни, что требуется. Виск, Кистр, за вами угощение. Скажите, сколько денег надо, я дам.

– Для веселья музыка нужна, – заявил Бур. – Что за праздник без музыки?

Тоже верно.

– У Стемида гусляр живет… – вспомнил Ратша.

– Гусляр – скучно! – в три голоса возразили Гест, Траин и Клеп. – Дудки, барабаны – музыка правильная!

– На постоялом дворе у Есени скоморохи поселились, – сообщил Ратша. – С дудками и барабанами.

На постоялый двор отправились втроем. Сергей прихватил с собой Траина и Ратшу.

Негоже целому десятнику в одиночку ходить. Даже к скоморохам.

Раньше Сергей в этом приюте путешественников не бывал. И жалеть об этом не стоило. То был явно не лучший из постоялых дворов Белозерья и окрестностей. Располагался в полукилометре от городских ворот и ухоженным не выглядел. Снег на дорожке, ведшей к полуоткрытым воротам, толком не убран, створка ворот висит криво. Двор, впрочем, был расчищен и дерьмо не убрано только в одном месте: там, где стоял попугаисто раскрашенный возок на полозьях, рядом с которым страдал мелкий тощий мишка. Увидавши дружинников, медвежонок повел себя нетрадиционно для опасного хищника. Заплясал на задних лапах, протягивая переднюю за подачкой. Скомороший зверь, не иначе.

Добрый Ратша метнул кусок лепешки, который медвежонок поймал не пастью, а лапами. Как ребенок – ладошками. Поймал и с лапы же, аккуратно, слизнул.

Уж не тот ли это мишка, которого попытался присвоить Велигур?

– Глянь-ка, – сказал Сергей Траину. – Знакомая зверушка?

Нурман пригляделся:

– Ага. Тех шутов, что в святилище вашего бога кувыркались, пока главный их не выгнал.

– Точно? – на всякий случай спросил Сергей.

– У него проплешина на задней лапе и левое ухо криво торчит.

Ухо – да, так и есть. А проплешину Сергей в тот раз не заметил. Молодец Траин. Наблюдательный.

– Цепкий у тебя глаз, – похвалил Сергей. – Раз мишка тот, то и хозяева у него могут быть те же самые. Только они, думаю, не совсем шуты.

– Ско-мо-ро-хи, – по-словенски, по слогам тщательно выговорил Траин. – У нас тоже такие есть. Ходят по дорогам, людей веселят, песни поют, на тальхарпах[17] пилят, дудят. Точно как эти.

– Эти не только дудят, – заметил Сергей. – Эти на капище пожар устроили и мишку своего забрали.

– Ловко, – Траин одобрительно хмыкнул. – Они мне уже нравятся.

– А мне нет, – сказал Сергей. – Ратша, за нашими сбегай. Пусть придут с оружием и не медлят. Дёрруду про пожар на капище расскажи. И добавь: по моему разумению, это они капище Волохово подпалили. Давай бегом! А мы с тобой, Траин, пока внутрь заглянем. Думаю, здесь они, наши поджигатели.

По уму, стоило бы подождать подкрепления, но Сергею не терпелось. Тем более он – на своей территории. Чужаки рыпнуться не рискнут.

Внутри, в трапезной, было пусто, слышен был звук растирающего зерно песта, вкусно пахло жарящимся мясом. Сергей сглотнул слюну и позвал:

– Эй, Есеня!

Выглянула простоволосая тетка лет под сорок. Рожа недовольная, руки в муке. Буркнула:

– Чего надоть?

Но углядела золотой пояс, ощерилась редкозубо, поклонилась в пояс:

– Что угодно княжьему человеку? Хозяина кликнуть?

– Хозяин твой мне не нужен. Скоморохи у вас живут. Старшего позови.

Может, баба не сказала про старшего, а может, скоморохи не обратили внимания на ее слова, только вышли они все разом. Трое женщин и пятеро мужчин. Возраст где-то от шестнадцати до тридцати.

Там, на капище, издали, они выглядели именно скоморохами, но даже тогда вызывали серьезные подозрения. Особенно тот, высокий. Который куда больше на нурмана похож, чем на представителя какого-нибудь из словенских племен.

Нет, одеты они были и тогда и сейчас правильно: небогато и пестренько. А вот двигались…

Очень аккуратно они двигались. Можно, конечно, списать на скоморошьи акробатические навыки, вот только никакой особой акробатики Сергей на капище не увидел. И встали грамотно. Не кучкой, а полукругом. Мужчины впереди, женщины – за ними. И взгляд у мужчин особый, «рассеянный», которой позволяет отслеживать опасность боковым зрением. А еще – оружие. Простыми ножами не ограничились. У двоих – топорики. Лесорубу такие маловаты, а вот воину – в самый раз. А у того, похожего на нурмана, на поясе ножны почти метровой длины. И шрам характерный, тонкий, краем в бороде прячется. Такой остается, если самым кончиком клинка задеть.

Так, что еще? Одежда на скоморохах сейчас – не для зимних прогулок. А если гулять не собираются, зачем топоры?

Сергей медлил. Можно было сделать вид, что ничего не заметил. Просто сообщить, для чего пришел. И послушать, что ответят.

Но правильно ли это? Сергей был готов поставить золотой динарий против дихрема, что «нурман» со шрамом видел, как Сергей срисовал и оценил их «дополнительное» вооружение.

Интуиция прям-таки верещала об опасности.

Сколько времени понадобится Ратше, чтобы привести подкрепление? Минут десять?

Разумно было бы подождать, но азарт уже кипятил кровь. Азарт и уверенность: не рискнут они напасть на княжьего гридня, если можно будет без этого обойтись.

Засунув пальцы под золотой пояс гридня, Сергей бросил высокомерно:

– Кто такие? Откуда?

– Путники мы, – ответил шрамированный.

В лицо не смотрит, но это нормально. А вот то, что у девки помоложе на большом пальце – колечко любопытное, уже интересно. Характерное такое колечко. С выступом. Кольцо лучника называемое. И не абы какого лучника, а мастера. А лук-то сам где? В комнате остался?

– Путники, значит…

Сергей держал паузу, разглядывая фальшивых (в этом он уже не сомневался) скоморохов и заодно их легонько провоцируя. Риск был, но небольшой. Кого они сейчас видят? Юнцов, разряженных и увешанных дорогими цацками. Наверняка сыночков каких-нибудь знатных папаш, что, кстати, в отношении Траина – абсолютно справедливо. Напасть на таких – себе дороже. Это варяжская столица. После такого фальшивым скоморохам живыми уйти будет непросто. И искать их потом начнут со всем возможным старанием.

– А умеете что?

– А почему интересуешься?

Тот, что со шрамом. Вроде вежливо спросил, но спрашивать такое у гридня – скомороху…

Рядом свирепо задышал Траин. Ему тоже не понравилось.

– Я спрашиваю, ты отвечаешь, – произнес Сергей, подпустив в голос раздражения.

Шрамированный впрямую конфликт развивать не стал. Но и на попятную не пошел.

– Мы умеем всё, – уклончиво ответил он. – Сколько заплатишь, столько и сумеем.

Ну ладно. Давай-ка обострим диалог.

– А девки ваши тоже всё умеют? – Сергей ухмыльнулся погнуснее. – Вот, например, эта? – Сергей ткнул пальцем в сторону девки с кольцом лучника.

Шрамированный нахмурился…

Но ответить сурово ему не дала сама девка.

– С таким красавчиком я ой как много могу! – звонко сообщила она. – А по нраву придешься, еще и пивом угощу!

Ловко вывернулась. А может, угадала, что Сергей провоцирует?

А хорошая у нее улыбка. Задорная. И девка… Складная, веселая. Губы будто сами в ответной улыбке растягиваются. И голос такой… Будоражащий.

– Нет, со мной не надо.

Прочь наваждение, прочь. У него есть невеста. Сергей даже головой мотнул, гоня искушение. И перевел стрелки.

– Друг у меня есть. Если б тебя увидел, точно не устоял бы.

– И такой же ладный, как ты? – подхватила игру девка.

Сергей видел: он ей нравится. Более того, он это чувствовал.

А ведь не из гулящих девка. И кураж у нее. Бесшабашный такой, отважно-дерзкий. Как у самого Сергея.

Прочь, наваждение!

– Друг – лучше. А уж как из лука стреляет! Со ста шагов по стреле в каждый глаз кладет! А ты так сумеешь?

Открыла рот… И закрыла.

И руку с особым колечком спрятала.

Сергей тут же пожалел о том, что сказал. И о том, как сказал. Словно Мар его башкой толкнул, ласкаясь, а Сергей его ударил. Да и выдал себя. Вот кто за язык тянул?

Коренастый, с проседью в бороде скоморох сделал полшага в сторону, заслонив девку.

– Чего надо? – грубо спросил шрамированный. – Говори, или мы уходим.

Вот удивительно. Как он с такими манерами до сих пор скоморохом прикидывался?

– Я – десятник князя, – сказал Сергей почти ласково. – А ты – кусок прошлогоднего собачьего дерьма. Будешь стоять, пока я не разрешу тебе уйти, смерд.

– Не буду. – Шрамированный был спокоен. – Я тебе не холоп, гридень. И закон знаю, и Правду вашу варяжскую. Хочешь чего-то – скажи. А я тебе отвечу. Да или нет. И если да, то сколько будет стоить.

А хорошо говорит. Четко. Вроде бы послал… А придраться не к чему. Разве что к тому, что выговор у него точно нездешний. На чешский похоже. Вроде. Хотя словенский для него точно не родной.

Сергей оглядел его с ног до головы. Повнимательнее. А недешевая на скоморохе одежка. С виду простая, но ткань очень хорошая. Перстней на пальцах нет, на шее простая серебряная цепочка, большая часть которой прячется под рубахой. Стоит вроде расслабленно. Но эта особая расслабленность. Перед броском.

Нет, провоцировать его нельзя. Не факт, что они с Траином вдвоем такого завалят. А ведь он не один.

Тянем время. Сколько нужно соратникам, чтобы облачиться и поспеть сюда? Минут десять? Из которых пять уже прошло.

– Помолвка у меня скоро, – сообщил Сергей. – И она должна быть веселой. Моя невеста – родственница самого конунга свеев. Не хочу, чтобы обо мне говорили, что я пожалел денег для праздника. И я хочу быть уверен: моим гостям понравится. А теперь, смерд, я снова спрашиваю тебя: что вы умеете, кроме как важничать? Или вы – как тот полудохлый медвежонок во дворе, что топчется на месте и выпрашивает подачку?

Сергей был уверен: шрамированному не понравились ни слова, ни тон, каким они были сказаны. Но он лишь ухмыльнулся. Жутковато. Асимметрично. Похоже, тот клинок не только кожу ему попортил.

– Ну пойдем… десятник. Покажем тебе, что умеем.

Качнул головой, и вся скоморошья компания двинулась к дверям. Как есть, не надев зимнего.

Девушка с кольцом лучника нарочно прошла мимо Сергея почти вплотную, едва не задев плечом. И миновав, в полушаге остановилась так близко, что он ощутил ее дыхание:

– Я – Искора.

Повернулась стремительно и поспешила за остальными.

Сергей с Траином выходили последними.

– Слушай, Варт…

– Потом, – оборвал Сергей.

Он больше не сомневался, что скоморохи – липовые. Чувство опасности зашкаливало. Если это шпионы кого-нибудь из соседних правителей, то стоит им заподозрить, что Сергей их разоблачил, им с Траином конец. Лжескоморохи ведь понятия не имеют о том, что Сергей послал за подмогой. Убьют, кинут тела в возок, сядут туда сами и – прощай, Белозеро!

Нет, удрать им, скорее всего, не удастся, но Сергею с Траином будет уже без разницы.

Картинка сложилась настолько ясно, что Сергей подумал: а не дать ли деру прямо сейчас? В доме наверняка есть второй выход. Не бывает постоялых дворов без черного хода.

Не сбежал. Главным образом потому, что не хотелось показать себя трусом. Перед девчонкой с колечком лучника. Чисто подростковая реакция, но время он упустил. Траин уже сбежал с крыльца во двор. Бросить же его – совсем невозможный поступок.

Медвежонок, увидав скоморошью компанию, заплясал бодрее.

– Показывай! – потребовал Сергей.

– Там встаньте, – распорядился шрамированный. – Не то зашибем ненароком.

И махнул рукой двоим помоложе. Те разошлись и с разбегу прошлись колесом навстречу друг другу. Ничего особенного, если не считать того, что один из них, молодой парень с длинным носом и тощей бороденкой на остром подбородке, чудом не угодил в свежую навозную кучу.

Еще один, с виду тоже типичный нурман, вспрыгнул на сцепленные ладони шрамированного и, подброшенный, крутанул сальто назад.

Тем временем носатый взобрался на плечи пятого, немолодого, а носатому на плечи влез второй молодой. «Пирамиду» построили. И принялись жонглировать ножиками. Аж девятью. Этаким тройным каскадом. Вот это уже выглядело достойно.

Две девки, Искора и беленькая, ладная, лицом похожая на чудинку, встали друг напротив друга и тоже принялись перебрасываться ножами. Любимое развлечение нурманов, только в исполнении «для детишек». Траин захихикал:

– Эй ты, беленькая, а давай со мной!

– Не надо, – громко произнес Сергей. – Зашибет ненароком, что я потом твоему отцу-ярлу скажу?

Траин засмеялся первым. Потом захихикали девушки.

Пирамида рассыпалась.

– Прыгаете ловко, – заметил Сергей. – Но без музыки скучно выходит.

– Есть у нас и музыка.

Шрамированный сделал знак своему партнеру, тот ушел в дом и вернулся через минуту с положенными дудками, свирельками, барабанами и бубнами.

Мужчины (кроме шрамированного) разобрали инструментарий и заиграли. Причем довольно неплохо. Девушки спрятали острые предметы и закружились с такой скоростью, что их юбки взлетели намного выше коленок. Под юбками, впрочем, обнаружились штанишки. Тоже понятно. Чай, не лето.

Музыка играла, девки плясали, Траин вполголоса комментировал. В основном стати беленькой. Приглянулась девчонка нурману. Сергей в болтовню Геллирсона особо не вслушивался.

Его беспокоил шрамированный. В какой-то момент Сергей поймал взгляд его прищуренных глаз… Точно так этот здоровяк глянул на Сергея на капище.

Похоже, маска надменного соплячьего превосходства не обманула фальшивого скомороха.

Их глаза встретились вновь, и Сергей не совладал с лицом. Не успел. Чертов меченый понял: княжий гридень знает, кто они такие.

Дудки дудели, бубны бубнили, девки кружились…

Но это уже не имело значения.

Шрамированный шагнул влево, отрезая им с Траином путь к воротам.

Был бы Сергей один, он бы тут же рванул к дому.

Но Траин наверняка замешкается и не успеет. Глазеет на девок, несет какую-то чушь. Пока сообразит, шрамированный его достанет. Плевать ему, что парень – сын ярла. Сергей знал этот взгляд: убьем всех и плевать, что будет.

Но выбора нет. Во дворе эта сыгранная команда положит их за секунды.

Сергей начал набирать воздух, чтобы крикнуть: «Бежим!..»

– Ба! Витан! – перекрывая дудки и барабаны, прогремел по-нурмански знакомый бас. – Не зря мне сегодня снился сын Рин-великанши[18]!

Шрамированный попятился. Его товарищи прекратили дудеть и барабанить. Девки тоже остановились.

– Убийца? Ты здесь откуда?

– Судьба привела! – лучась от счастья, сообщил Дёрруд. – Так и знал, что боги сегодня целуют меня в макушку.

Сергей отлично знал, что доставляет Дёрруду наибольшую радость.

Шрамированный, он же Витан, тоже был в курсе. Потому еще больше помрачнел.

– Как хорошо, что ты вылез из груды развалин, Витан![19] – И Сергею: – Я знал, что ты приносишь удачу, Вартислав! Но не думал, что ее будет так много!

Шрамированный отступил к своим. Теперь он оказался в западне. Дёрруд был не один. С ним – Гест, Полубратья, Наслав, Бур, Ратша, Клеп. Не хватало только Машега.

– Вартислав, можно я убью этого человека?

Даже фонтанирующий радостью Дёрруд не забывал о субординации.

– Как я могу отказать тебе в такой малости? – улыбнулся Сергей. – Убить какого-то шута? Да хоть всех их убей, кроме девок. Девки нам пригодятся.

Мнимые скоморохи схватились за оружие с быстротой, выдававшей немалую практику.

Отчаянное решение. В рубахах, с ножами и топориками – против полностью экипированных противников. Ну-ну. Хотя готовность умереть в бою, безусловно, вызывала уважение.

– Нет! – закричал шрамированный, который в оценке ситуации был полностью солидарен с Сергеем. – Нет, только я! Убийца, не трогай их, и я сойдусь с тобой на хольмганге!

– Конечно, сойдешься! Куда ты денешься! – Меч Дёрруда указал на шрам. – Сегодня я доделаю то, что начал! Довольно ты от меня бегал! – И Сергею: – Этот сын косатки убил брата моей жены, а когда я хотел спросить за кровь, спрятался под скамьей конунга.

– Я не знал, что он твой родич! – закричал Витан. – Убей меня, но не трогай моих людей!

– Не могу, – мотнул головой Дёрруд. – Таких девок и не потрогать? Нет, не удержусь. А вот дружков твоих я трогать не стану. Обещаю. Ни руками, ни моим толстячком. Только – железом.

– Ты! Только попробуй… – закричала Искора, но тот, что с проседью, зажал ей рот.

– Щит мне дашь? – мрачно поинтересовался шрамированный.

– Без щитов, – отрезал дан. – Зачем я буду портить хорошие вещи? Доставай свою рыбку, и повеселим Асов.

«Рыбка» оказалась ничего так. Вполне приличный мечуган, не чета ножнам, в которых прятался. Элитное оружие элитного воина.

Да уж, сегодня удача определенно была на стороне Сергея. Задержись его бойцы еще на несколько минут, тут бы им с Траином и крышка. С этим псевдоскоморохом им и вдвоем было бы не совладать. Встретившиеся мечи лязгнули так, что будь Сергей на месте Дёрруда, свою саблю точно не удержал бы. И скорость соответствующая. Воздух так и гудит.

«Ничего, – успокоил себя Сергей. – Еще пара лет, сил прибавится, и я смогу не хуже, чем этот Витан».

До Дёрруда расти подольше. Если Сергей вообще когда-нибудь сможет с ним сравняться. Минута – и стало ясно, что Убийца играет с противником, как волк – с деревенским псом. Здесь резнет, там рванет. Не торопится. Наслаждается тем, как клацают собачьи клыки, хватая воздух.

– Не думал, что встретишь меня здесь, в Гардарике, Витан? А Один взял и привел меня сюда. Всеотец любит пошутить, да, Витан?

– Это уж точно, Убийца! – пропыхтел шрамированный. Понимал, что ему конец, но готов был принять его с достоинством. А почему бы и нет? В бою, с мечом в руке! Это ж мечта любого нурмана.

И она сбылась. Взмах, фонтан крови, и голова проигравшего покатилась по снегу. Обрадованный мишка кинулся к ней, но не дотянулся и недовольно заурчал.

Довольный Дёрруд испустил боевой клич. Он закончил, как и хотел. Красиво.

– Оружие наземь, – велел Сергей компании, лишившейся вожака.

Ноль реакции. Сбились плечом к плечу: погибнут, но не сдадутся.

– Надеетесь умереть так же легко, как он? – поинтересовался Сергей. – Зря. Он был воином, а вы – шуты. Убивать вас – все равно что серебро в море выбрасывать. Рабы в этом городе дешевы, но по паре марок за каждого дадут. А за девок, может, и побольше. Когда на юг пойдем, вас с собой прихватим. Печенегам продадим или хузарам. Они за таких, как вы, хорошо платят.

– Ты сдохнешь! – злобно прошипела Искора.

– Обязательно, – усмехнулся Сергей. – Но, надеюсь, не скоро.

– Так не по закону, – мрачно заявил тот, кто заткнул рот лучнице. – Мы – свободные люди. Мы ваших законов не нарушали. Не имеешь права нас убивать! – И, воодушевившись, в полный голос: – Требую княжьего суда!

– Ах, ты требуешь… – Сергей подошел к коренастому поближе.

Дёрруд и Гест тут же встали по обе стороны, оберегая.

– И что же вам присудит наш князь за то, что вы устроили на капище? Я думаю, ты, вражий подсыл, очень пожалеешь, что не согласился стать рабом. И нечего зыркать! Да, я знаю, кто вы! И спрашиваю один раз, только один, второго не будет: кто вас заслал? Ответишь честно – будем говорить дальше и обещаю: обойдусь с вами по справедливости. Нет – и вами займутся палачи.

Коренастый нахмурился, сжал в горсть рыжую с проседью бороду, покосился на Дёрруда…

И решился:

– Льстислав[20], князь полян.

– Полян? – удивился Сергей. Но потом вспомнил, что помимо полян восточных, данников Киева, есть поляне западные. А этот польский засыл неплох. Такого в строй поставить, не хуже квадратного Виска держать будет. А то и получше. Пусть и не молод, но класс чувствуется. Гридень как минимум.

И хочется и колется…

– Я верю тебе, человек Льстислава. Как звать тебя?

– Милошем.

Расслабился немного, почуял, что Сергей убивать его пока не планирует.

– Дай мне свой топор, Милош.

Польский шпион снова напрягся, помедлил… И все же послушался.

А куда ему деться?

– Кто твой бог? – спросил Сергей.

– Ладу кланяюсь.

– Ты и впрямь воин? – уточнил Сергей. Он знал ответ заранее, но все же…

– У князя Семовита[21] в дружине был.

О Семовите, а равно как и о его сыне Льстиславе Сергей не слыхал. Но какая разница? Такой человек ему пригодится. А что шпион, так и пофиг. Здесь каждый купец для своего князя-конунга разведданные собирает. А иногда и не для своего.

– Спрашиваю только раз: будешь мне служить, воин Милош? – спросил Сергей.

За спиной удивленно фыркнул Гест.

А вот Дёрруд, похоже, не удивился.

– Рядным холопом? – уточнил Милош.

– Вольным воем. С правом на одну долю.

– Буду, – не раздумывая ответил Милош.

– Отец! – возмущенно пискнула Искора.

– Нишкни! – прикрикнул Милош. И Сергею: – Кому в верности присягать?

– Мне, – ответил Сергей. – Вартиславу Дерзкому.

– Могу спросить, – завершив обряд и поднимаясь с колен, поинтересовался новоприобретенный Сергеев дружинник. – Не из моравских ли ты благородных?

– Спросить можешь, – усмехнулся Сергей. – Но отвечать я тебе не стану. Я рад, что ты, Милош, теперь мой. Подскажи теперь, как мне с твоими приятелями поступить?

– То каждый сам решает, – спокойно ответил тот.

– И твоя дочь – тоже?

– И она, – подтвердил Милош.

Но взглядом сказал другое: «Я тебе доверился».

– Добро. – Сергей оглядел остальных лжескоморохов. – И что мне с вами делать?

Те молчали. Даже Милошева Искора.

– У вас три пути, – решил помочь им в выборе Сергей. – Один, самый простой, вот за ним, – кивок на труп. – Второй, трудный, – за ним, – кивок в сторону Милоша.

– А какой третий? – спросил носатый.

– А третий – в холопы, – ласково произнес Сергей. – Это если ты не сумеешь доказать, что годен для второго. Я же предупредил: второй путь – трудный.

Носатый помрачнел.

– Есть еще и четвертый путь, – сказал Сергей. – Но он тебе точно не понравится.

– Какой?

На крыльцо выбрался хозяин постоялого двора. Глядел опасливо, но с большим интересом.

– Скройся, – велел ему Сергей, и тот послушно вернулся в дом.

Ну да, свеженький труп и воины с оружием в руках как-то не располагают к спорам.

– Четвертый – это княжий суд, – пояснил Сергей. – Решайте. Выбор за вами.

– Я согласна, – Искора встала рядом с отцом. Улыбнулась Сергею.

Какая у нее осанка! И ямочки на щеках, когда улыбается.

– На что согласна?

– К тебе в дружину!

Дружный хохот отроков.

Глаза Искоры сузились. Сейчас что-нибудь ляпнет…

– Добро! – не дал ей сказать обидное Сергей. – За луком своим сбегай. Покажешь, что умеешь.

Побежала. Красиво так, легко. Интересно бы глянуть, как она без этих длинных юбок бегает? Да и вообще без юбок…

– Варт, ты что! – воскликнул Ратша. – Бабу в дружину! Не место бабе в строю!

Сергей мгновенно развернулся:

– Учить меня станешь, отрок?

– Да я… Да как же…

Ладонь Геста легла ему на шею пониже края шлема.

– Старший знает, что делает, – с нажимом произнес Обманщик.

– Я тоже, – подал голос носатый. – Тоже хочу. Проверь меня!

– Имя?

– Бушуй!

– Проверь его, Убийца.

– Возьми, – Дёрруд показал на меч, все еще остававшийся в руке мертвого Витана.

Носатый медлил.

– Бери, ему уже не понадобится, – поощрил Сергей, сделав вид, что не понял, чего опасается парень.

Взял.

Он и дан встали друг напротив друга.

Дёрруд ждал.

Бушуй колебался недолго. Взревел и кинулся в бой… Продлившийся не больше секунды. Ровно столько понадобилось дану, чтобы выбить меч и упереть свой клинок в солнечное сплетение побледневшего кандидата.

– Годен, – пророкотал Дёрруд. – Не хуже этого, – кивок на Ратшу.

Щеки носатого порозовели, а Ратша по-детски выпятил губу. Обиделся.

– Кто следующий? – спокойно произнес Сергей.

В итоге клятву верности принесли все шестеро. Клялись своими богами, причем третья девушка, Альжина, оказалась христианкой, а вторая, беленькая, понравившаяся Траину, поклялась сразу двоими: Святовитом и Живой. Звали беленькую почему-то Чернавой.

Второй молодой носил имя Кочень, а похожий на нурмана нурманом и оказался. Наполовину. Мать у него была из западных полян.

Но звался он вполне по-скандинавски: Нарви. И Дёрруд оценил соотечественника достаточно высоко. На уровне хускарла. Так что десяток Сергея в результате неожиданной вербовки усилился сразу двумя гриднями. Вторым гриднем ожидаемо оказался Милош. Убийца провозился с ним четверть минуты. В команде лжескоморохов он был вторым после Витана. Витан бы тоже пригодился, но Сергей не жалел, что он оказался кровником Дёрруда и тот его прикончил. Прими Сергей ватагу в свои ряды вместе с Витаном, это была бы уже команда Витана. А теперь – нет. Теперь они все – его.

Что делать с мужчинами, Сергею было понятно. Четверка профессиональных воинов всегда кстати. А если добавить к этому, что Милоша и Нарви Дёрруд оценил как недурных хускарлов, то десяток Сергея прилично прибавил в боевом весе.

А вот девчонки…

Ратша был отчасти прав. Девушкам в строю не место.

У всех троих – неплохие навыки владения легким и дистанционным оружием. Для девушек, разумеется. Хотя на дистанции до ста шагов Искора меткостью не уступала Сергею.

Славно они постреляли. В том числе и глазами. Если бы не Колхульда, взглядами дело не ограничилось бы. Девка – огонь. И ходячая провокация. То спинку выгнет по-особому, то губки облизнет…

Или это гормоны подростковые безобразничают?

Гормоны. Но… Хотелось не на спинку ее опрокинуть… Нет, на спинку – тоже. Но не только. Узнать хотелось. Вот подходящее слово. Узнать.

Не сегодня. Сегодня пришлось ограничиться разговором с ее папой. Милош, с чего-то проникшийся к Сергею невероятным почтением, скрывать ничего не стал. Служил, да. Ходил у Семовита-князя в старшей гриди, хотя женился, можно сказать, не совсем удачно: на родственнице Семовитова конкурента на княжью должность. На отношениях с самим князем это не сказывалось. А вот сынок Семовита в преданности Милоша засомневался. И пришлось тому срочно валить с родной земли. Только с дочкой, поскольку жена его к этому времени померла.

Очень удачно подвернулся Витан. Вышло, что не бежал Милош от потенциальных неприятностей, а отбыл с секретной миссией. Следовательно, и земля его и имущество конфискации не подлежали.

Впрочем, в последнем Милош уверен не был. Льстислав нравом не в отца пошел, великодушием не отличался. Захочет – приберет.

В общем, из благородных оказалась Искора Милошевна.

Хотя польско-полянское княжество – не Западная Европа. Там личные качества важнее благородного происхождения. Тот же Семовит, сын Пяста, происхождение имел самое простецкое и княжий стол занял не по наследству, а «волей богов», то бишь изгнав законного наследника. Язычники, что с них возьмешь.

И такой вот социальный лифт – большой плюс для подобных Сергею. Есть и другие плюсы у язычников. Например, возможность взять вторую жену.

Но это потом. Сначала – Колхульда. Помолвка, свадьба, а уж после, годик спустя, можно и на других девушек начинать заглядываться, раз местные законы позволяют.

А прямо сейчас надо понять, как встроить троих девчонок в структуру его маленькой личной дружины. Да так, чтобы не внести в нее разрушительный элемент, поскольку девчонки – хорошенькие, а большая часть бойцов Сергея к противоположному полу, так сказать, активно неравнодушна.

Оставить же таких оторв «на хозяйстве» – тоже нерационально. Даже такие скромные боевые навыки выносят девчонок за уровень обычных девок.

Впрочем, занятная мыслишка насчет этой тройки у Сергея была. Сделать из них личную «гвардию» будущей супруги.

Очень перспективная идея. Понятно, ее следует обсудить с Колхульдой, но вряд ли она откажется. Сергей знал случаи, когда у нурманских благородных дам даже собственные хирды имелись, не то что пара-тройка компаньонок, умеющих метко стрелять и метать ножики.

К сожалению, обсуждать пришлось другое. И не с Колхульдой.

Вернулся Рёрех. И жизнь Сергея вошла в черную полосу.

Глава 34. «Когда друзей найдешь меж врагов, а лучший в дружбе откажет»
Княжич был мрачен. На Сергея не глядел.

– Батько… – начал тот, но княжич мотнул головой:

– Молчи! Ты обманул меня!

– Обманул? – Сергей мысленно прокрутил весь список возможных косяков, но в голову ничего не шло. – Быть того не может! – заявил он уверенно.

Рёрех наконец-то соизволил посмотреть на него. В глазах его не гнев, а глубочайшее разочарование.

– Я тебя заместо сына взял, – процедил он с брезгливостью. – А ты змеем оборотился.

Тут уж подросток внутри Сергея не стерпел.

– Да скажи хоть, что я такое сделал? – воскликнул он. – Перуном клянусь, не знаю, о чем ты!

Легкая тень сомнения. Сергей заметил ее только потому, что очень хорошо знал Рёреха.

– Колхульда, – сказал княжич. – Ты принес ей свадебный дар.

– Ну да. И она его приняла. – И, не сдержавшись, раздраженно, потому что не понимал, к чему клонит княжич: – Я что, должен был спросить у тебя разрешения?

Глаза Рёреха сузились. Ладонь легла на рукоять меча. Вот теперь княжич рассердился по-настоящему. Знать бы еще почему.

– Я обязан тебе верностью, – ровно произнес Сергей. – Если ты считаешь, что я тебя предал, ты вправе меня убить. Но хотя бы скажи: за что?

– Ты не знаешь! – вдруг дошло до Рёреха. – Ты не знаешь!

– Да! – воскликнул Сергей. – Я понятия не имею, о чем ты! Окажи милость, открой тайну перед тем, как снести мне голову!

– Это не тайна, – княжич вдруг обмяк, даже как-то скукожился. Словно вместе с яростью из него вытекла сила. – Колхульда… Ее прислали показать мне. А нынче мы к Торварду-ярлу ходили. Мой отец сговорился с ее отцом… Ты не знал?

– Нет. О чем сговорился? – голос Сергея дрогнул. Он уже догадывался…

– Дочь Торварда-ярла Колхульда следующей осенью должна стать моей женой, – сказал Рёрех, глядя куда-то поверх головы Сергея. – Должна была стать…

– Я не знал, – упавшим голосом пробормотал тот. – Прости меня, Рёрех.

Княжич молчал.

– Колхульда дорога мне, – проговорил Сергей, пытаясь поймать взгляд княжича. – Но ты – дороже. Вели – и я откажусь от нее.

Рёрех был для него всем в этом мире. А Колхульда… А Колхульда – нет.

– Поздно. – Княжич все-таки посмотрел ему в глаза. – Я не могу. И ты не можешь. Если ты потребуешь свадебный дар назад, будет еще хуже. Стемид говорил с ней. Она упрямая… В общем, она сказала, что скорее умрет, чем вернет тебе дар.

– Так она знала?!

– Конечно, она знала! – Рёрех с досадой хлопнул ладонью по колену. – Избалованная девчонка! Торвард-ярл… Да что уж теперь!

– Я не знал… – повторил Сергей.

А что еще он мог?

– Я тебе верю, – сказал княжич. – И не стану тебе мстить. Но видеть тебя более не хочу. Уходи, Вартислав Дерзкий. Ты больше не мой человек.

Мир рухнул. Сергей вышел во двор и остановился. Пожалуй, впервые за последние полтора года он не знал, что делать дальше. Всё, что у него есть, здесь, в Белозере. Его люди, его дом, его зарождающееся торговое предприятие. И все это накрепко связано с княжеской семьей. Нет, он выживет и без покровительства Рёреха. И кое-кто из людей останется с ним. Дёрруд, Машег, Гест, Полубратья, бывшие скоморохи… Все, кто присягнул ему лично. И бизнес останется, конечно. И двор в городе.

Хотя нет, двор ему, можно сказать, вручил Стемид. Как перспективному воину. Он вручил, он и отнимет. Хорошо, если компенсацию выплатит. Заодно можно распрощаться и с долей от переданных Рёреху драккаров. Дружина – это не нурманский одаль, где у каждого фиксированная семейная доля. Впрочем, денег ему хватит надолго. Что еще? Еще, конечно, Колхульда.

И тут будет совсем-совсем непросто. Да, если верить Рёреху (а верить ему можно), Колхульда от Сергея отказываться не собирается. Но Сергей уже не гридень-десятник. Он – никто. Безотчий и безродный. А Колхульда – дочь ярла. И возникает вопрос: вот на фига ярлу Торварду такой зять, как он? Особенно в сравнении с Рёрехом. Уж что-что, а разорвать помолвку папаша вправе. Что он и сделает наверняка. А может и еще проще поступить. Нет человека – нет жениха. И разрывать ничего не надо. А любовь… Любовь в этом мире не учитывается. Интересы рода выше личных предпочтений. Хорошо, Швеция не так уж близко. Или близко? Вон Рёрех со Стемидом за три недели обернулись.

Колхульда. Сергей вздохнул…

И вдруг улыбнулся. Нет, все-таки это приятно, когда тебя предпочли целому княжичу. Да еще такому крутому, как Рёрех. Приятно для самолюбия. Вот только стоит ли самолюбие потерянного статуса?

Знай Сергей раньше, что девчонку предназначили в жены Рёреху, сделал бы он ей предложение?

Да никогда! Увести невесту у того, кому всем обязан? Это каким же дерьмом надо быть!

А вот Колхульда – знала. И все равно вела себя так… как вела.

Непонятно. Добро бы ее за какого-нибудь урода сватали, но Рёрех… Княжич по всем параметрам просто идеальный жених. Удачлив, благороден, силен, молод. Собой хорош. Всяко симпатичней подростка Сергея. Тогда почему?

Влюбилась? Возможно. Но не факт.

Хотела подразнить Рёреха, который на нее внимания не обращал?

Тоже возможно. Насколько мог видеть Сергей, княжич вел себя так, словно будущая супруга ему совсем не интересна. Наверное, так оно и было. Девушки подобное переносят с трудом. Особенно такие нравные и самолюбивые, как Колхульда. Так что вполне можно допустить, что их первая прогулка была затеяна, именно чтобы подразнить Рёреха.

И Рёрех, надо отметить, отнесся к самому факту прогулки без претензий. Недовольство выразил только потому, что Сергей подверг опасности жизнь его будущей невесты.

Вот что стоило княжичу тогда же и сообщить о том, что Колхульду привезли – ему!

Так, стоп. Рёрех был уверен, что Сергей – в курсе. И Рёрех ему верил. Верил настолько, что без колебаний доверил развлекать будущую жену. И секс в эти развлечения точно не входил.

Так! А если дело именно в сексе? В том, что Колхульда еще до Сергея уже успела побывать в чьей-то постели и решила, так сказать, прикрыть…

Нет, вздор! Тогда бы она не стала пугать Стемида самоубийством. Вернула бы свадебный дар, и закрыли тему.

Что же все-таки делать? Есть шанс, что Сергей сумеет переубедить Колхульду и вернуть ее Рёреху? Скорее всего, узнав об этом, и особенно о том, что именно Вартислав уговорил дочь Торварда все-таки обручиться с Рёрехом, княжич и его папа вернут свое расположение.

Но хочет ли он сам расстаться с Колхульдой? Насколько она нужна ему?

Нет, Колхульда классная, и папа у нее – ярл, но любит ли он ее? Не факт. Если бы любил, вряд ли его так тянуло бы к Искоре.

Нет, не отвлекаться. Итак, если бы это был не Рёрех, а, скажем, младший сын Стемида Турбрид? Уступил бы Сергей Колхульду ему?

Ну уж нет! Плевать на карьеру в варяжском княжестве. Сто против одного, что тот же Олег примет его к себе с удовольствием. А если с ним придут Дёрруд, Машег и другие, то даже с огромным удовольствием примет. Воины-профи остро необходимы тому, кто не вылезает из войн. Стать десятником великого князя киевского ничуть не хуже, чем служить Стемиду.

Получается, выход из состава белозёрской дружины – это не катастрофа, а этап.

Сергей приободрился. В своей прошлой жизни он начинал в куда худших условиях, а как поднялся! А в этой же ему всего-то пятнадцать, а уже – ого-го!

Сергей ухмыльнулся и бодрячком зашагал к воротам, лавируя между отроками, упражняющимися в умении треснуть противника железякой по тушке…

И вдруг остановился.

Потому что имелась и вторая составляющая. Рёрех, которого он пусть и невольно, но здорово подвел.

Что делать с этим?

Мальчишеская натура подталкивала: пойди и скажи, что в дружине или вне ее, но ты всегда будешь ему верен и содружен.

Однако опыт воеводы… Опыт говорил, что этого делать не следует. Надо как минимум выждать, когда княжич успокоится.

И оставался открытым вопрос: что делать с Колхульдой? Бросить ее – никак нельзя.

Однако праздновать помолвку здесь, в Белозере, несмотря ни на что, это фактически плюнуть в лицо Стемида и его сына. Нет, с помолвкой определенно стоит повременить. И поговорить с Колхульдой. В конце концов, это их совместное будущее!

– Вартислав! Эй, десятник! Тебя тут ждут!

Один из дружинников-превратников.

– Кто? – насторожился Сергей.

– Ну такой человек важный… – Отрок замялся. – Ну, может, и не человек… Ты иди к нему, а то он ждет.

Заинтриговал. «Может, и не человек», которого боится княжий дружинник в княжьем же Детинце…

Вот только его сегодня не хватало. Ведун.

– Здравия, Избор!

Как он нынче не вовремя.

– Нет, воин, – качнул кудлатой головой в еще более кудлатой шапке ведун. – Я – в самый раз. Со мной поедешь.

Сергей даже не нашелся что сказать. Вот только ведуна ему сейчас не хватало для полного комплекта проблем.

И тут само собой вспомнилось: я приду, когда друзей найдешь меж врагов, а лучший в дружбе откажет.

Так сказал ведун осенью.

Так и вышло, чтоб его черти сожрали, этого лохматого прорицателя. Рёрех, лучший из тех, кого знал Сергей, больше ему не друг.

Эх! Одно слово: ведун. Вот гадина. Сказал бы тогда, что и как будет, и не было бы. Или он не знал? Знал, наверняка знал, вон какая рожа довольная.

Нет, слово, конечно, надо держать. Но…

– Избор, я не могу, – как можно мягче, помня, с кем имеет дело, проговорил Сергей. – Меня только что выгнали из дружины, моя невеста может покончить с собой…

– Умным себя мнишь, – перебил Избор. – Одну девку потерял, когда меня не послушал. Сказано тебе было: беда будет, а ты уперся. Хочешь и вторую погубить?

Сергей молчал. Сказать ему было нечего. Ему ж тогда и в голову не пришло, что беда не с ним случиться может, а с Марвой.

– То-то, – проворчал ведун. – Меня слушай. – А к невесте твоей, уж так и быть, заглянем. Велю себя беречь и тебя дожидаться. Что же до дружины… Давай за мной!

И решительно зашагал к «гостевому флигелю». Навел небось справки заранее.

Сергей поплелся за ним.

Да, он и сам собирался поговорить с Колхульдой, но уж точно не в компании ведуна.

Но поскольку в альтернативе был разговор ведуна и Колхульды без него, то выбор был невелик.

Глава 35. О родстве, силе и относительности доверия
В прошлый раз у входа в пристройку охрана была чисто символическая: скучающий отрок.

Нынче – иначе. Теперь отроков было двое, и оба тут же заступили дорогу.

– Нельзя! – наклонил копье тот, что постарше, длинноусый, явно «пересидевший» в младших. – Не пущу!

Пока Сергей думал, что бы такое сказать обидное, ведун попросту взялся за копье и отвел в сторону.

– Не пустишь? Меня? – осведомился он исключительно паскудным голосом. – Да ты храбрец.

Второй отрок, помоложе, Избора узнал сразу и повел себя правильно. Шажок в сторону и взгляд куда-то вбок. Мол, я тут не главный. Сами решайте, как и что.

Кончики усов дружинника задрожали, а сам он сделал полшага назад. Надо полагать, наконец признал ведуна.

– Князем не велено… – пробормотал он. – Вот ему – не велено, – показал на Сергея.

– Твой князь мне не указ, – заявил Избор. – И ему тож. Он теперь не с князем вашим, а со мной. Не серди меня, отрок! – Указательный палец с острым грязным ногтем нацелился усатому в переносицу. – Прочь!

И дружинник посторонился.

Сергей презрительно усмехнулся. Глянул на усатого хоть и снизу вверх, но – свысока. И прошел следом за ведуном.

Колхульда была в ярости. Сидела на лавке и драла шерсть. Та так и летела клочьями. Порядочная кучка на полу собралась.

Увидала ведуна, открыла рот… И ахнула, когда из-за широкой спины Избора появился Сергей.

– Варт!

Вскочила, бросилась к нему, повисла на шее, едва не опрокинув.

– Они меня затворили! – выдохнула Сергею в ухо. – Не пускают к тебе! Грозятся!

Жаркое это дыхание враз выдуло из головы Сергея всю логику и разум. Осталось одно только желание: не отпускать, не отдавать!

– Думала, умру – тебя не увижу! А ты вот же! Правда ж это ты, любимый, не сон мой, правда?

– Я это, я, лебедушка моя, – Сергей чувствовал, как она прижимается к нему вся целиком: щекой, грудями, животом, упругими твердыми бедрами. Ощутил мистически: сквозь металлическую сетку кольчуги, через толстую кожу пояса.

– Отпусти его, девица, коли хочешь снова увидеть! – громыхнул позади ведун. – Живо!

Сила была в его голосе. Колхульда повиновалась ей, а Сергей не стал удерживать. Угадал: не просто так сказано.

Не просто так. И вовремя. Снаружи забубнили голоса, и в комнату вошел сам князь белозёрский Стемид. Очень сердитый.

Вошел – и уперся во вставшего поперек его пути Избора.

– Ты еще зачем здесь? – рявкнул Стемид. – Иди отсель!

В отличие от усатого отрока, маячившего снаружи, ведун даже не шелохнулся.

Стоял. Молчал.

Сергей не видел его лица, но догадался, что выражение на нем было под стать прямой спине.

Стемид применить силу не рискнул. Тоже остановился и задышал свирепо, раздувая ноздри.

– Ты еще топни на меня, – очень тихо, так что даже стоявший в шаге Сергей еле услышал, шепнул Избор.

Рука князя легла на оголовье меча. Сверху легла. Не выхватить и зарубить, а будто подчерпнуть силу.

– Ты забылся, Избор, – так же тихо процедил Стемид. – Я – князь.

– Это ты забылся, племянник, – еще тише, но с явной угрозой прошипел Избор. – Выше богов свои хотелки мыслишь. Гнева их не боишься. Беду кличешь. А за тобой – отчина наша.

С минуту они молча мерялись взглядами…

И Стемид уступил.

Хотя нет, не уступил: взвесил сказанное, осмыслил, сопоставил значимости и принял правильное решение.

– Что за беду видишь? – спросил он, убирая ладонь с меча.

– Не вижу, отвожу, – уже спокойнее ответил ведун. – Мальца этого, – показал большим пальцем за спину, на Сергея, – я с собой забираю. Вернусь – скажу, как дальше будет. То не нам, а богам решать.

– Твой бог – не мой бог, – проворчал Стемид.

К удивлению Сергея, Избор засмеялся. Если, конечно, этот кашляющий лай можно назвать смехом.

– Я тебе не жрец, чтоб одного владыку кормить. Я ведун. Мне и Молниерукий и Черногривый волят.

Стемид убрал руку с меча. Обозначил ладонью, не оборочиваясь: вышли отсюда.

Отроки быстренько покинули помещение.

Сергея князь гнать не стал, только зыркнул мрачно.

Да Сергей бы и не вышел. Прав Избор: теперь ему Стемид не то чтобы не указ, но больше не прямое начальство.

Избор поскреб бороду, помолчал немного, а потом выдал очередное откровение:

– Девица эта, Торварддоттир… Не станет она женой моему любимцу, Стемид. Беда от этого брака будет. Не допущу.

И умолк. Ждал, что скажет князь.

Колхульда встрепенулась. Словенский она знала плохо, но на свое имя отреагировала.

– Говори дальше, – уронил Стемид лишенным эмоций голосом.

– Невесткой твоей деве сей не стать. Но ты, однако, ее равно как дочь береги. Как вернусь, будет надобна.

– Что тебе в ней, старый? – Стемид посмотрел сначала на Колхульду, потом – на Сергея. И не гневно, как раньше, а изучающе. Так купец на сомнительную монету смотрит. Соответствует ли номиналу, чистое ли золото? Может, стоит на зуб попробовать?

– В девице – ничего. О роде нашем пекусь. Или думаешь, я стал кем стал, чтобы только девок безбранно портить? Вот тоже еще удовольствие!

Избор захихикал…

И князь, к удивлению Сергея, засмеялся вместе с ним.

И напряжение сразу упало. Даже Колхульда неуверенно, но улыбнулась.

А родичи, похоже, договорились. Знать бы еще: о чем?

Избор просвещать Сергея не собирался.

– За мной, – бросил он через плечо и шагнул к дверям мимо посторонившегося князя.

Дружинники-караульщики вмиг освободили проход. Надо полагать они, как и Сергей, проходили проверку на храбрость и лояльность под «руководством» старого ведуна. Если так, то неудивительно, что бойцы его побаиваются.

А вот Сергей, что характерно, Избора не боялся. Возможно, потому что был зол. На Избора, на Стемида, на Рёреха. Только-только перестал чувствовать себя зависимым, и вот на тебе!

А подготовился ведун. Сразу за воротами целых три лошади привязаны. Одна – та, которую Сергей когда-то подарил Избору, вторая – вьючная, а третья… Третий коник, надо полагать, предназначался Сергею.

Дескать, сел и поехал.

А вот хренушки тебе, старый!

Сергей направил коня не к городским воротам, на которые нацелился князев дядюшка, а на ведущую к дому улочку.

Избор среагировал не сразу, хоть и ведун. Слишком был уверен, что подопечный поедет следом. Когда оглянулся, Сергей уже сворачивал за угол.

Впрочем, ругаться Избор не стал. Пустил кобылку рысью и догнал Сергея как раз, когда тот уже подъезжал к воротам. Догнал и в воротах же остановился. Внутрь заезжать почему-то не стал. Ну да его и не звали.

На подворье кипела жизнь. Как хозяйственная, так и профессиональная. Челядь складировала в амбар мешки, жены Полубратьев развешивали стираную одежду, Дёрруд пинал молодняк. Не нуждавшиеся в понуканиях бойцы постарше, Милош, Нарви, Гест и Полубратья, разделившись двое на трое, тыкали друг в друга учебными копьями. Машега не было. По обыкновению, где-то шлялся.

В иное время Сергей сам бы с охотой присоединился к тренировке… В иное время.

Дождавшись, когда его заметили и перестали размахивать оружием, Сергей спешился.

– Я уезжаю, – сразу сообщил он. – Думаю, на седмицу. – Он покосился на ведуна. – Вот с ним уезжаю. Будут звать в Детинец, не ходите. У меня с Рёрехом… нелады. Пока не устроится, вы сами по себе. Вернее, со мной. Убийца, ты за старшего. Где казна – знаешь.

– Знаю, – кивнул дан. – Он поглядел на Избора, потом – на скоморошьего медвежонка, который отодвинулся от ворот на всю длину цепи и всем своим видом изображал: «Меня здесь нет», и – снова на Избора.

Губы ведуна искривились в подобии улыбки. Фирменный взгляд Убийцы его не смутил. Ни взгляд, ни последующие слова.

– Я встречал таких, как ты, – проворчал дан. – Одного отправил к Хель. Случится с Вартиславом худое, станешь вторым.

– Таких, как я, ты не встречал, – Избор не испугался и не рассердился. – Тебе повезло, чужак. Наши дороги не пересекутся.

– Оставь, Дёрруд, – попросил Сергей. – Я ему жизнь должен.

– А я – тебе, – дан на Сергея даже не посмотрел. Давил взглядом Избора.

Ведун тоже пялился на Дёрруда. Ни один не желал уступить. Сергей увидел, как вздулась толстая жила на Изборовой шее. Так бывает, когда человек громко кричит.

Но Избор не издал ни звука.

Сергею почему-то привиделся паук, путающий нитью слишком крупную добычу. Слишком крупную и слишком сильную, чтобы сразу напасть и высосать.

Дан заговорил первым. Причем по-словенски:

– Ты похож на мертвеца. Но мертвых колдунов я тоже не боюсь. Глянь сюда, старый! – Сдернул рукавицы, швырнул наземь и показал Избору сжатые кулаки. Тыльной татуированной стороной.

– Мертвецов и я не боюсь, – напряженно пропыхтел ведун. Начертания на руках дана явно были ему знакомы. – Ч-чего их бояться, покойников…

– Довольно! – Сергей шагнул вперед, встав между ними. – Дёрруд, если ты его убьешь, как тогда я верну ему долг?

Дёрруд неохотно разжал кулаки.

Избор выдохнул сквозь сжатые зубы:

– Он хорош, твой нурман. Береги его. У верности, как у меча, – две стороны. А края – о-острые!

– Я знаю, – сухо ответил Сергей. – Своих не предам никогда.

– Мальчишка… – ведун захихикал… И вдруг предложил: – А давай, нурман, на мечах?

У Дёрруда даже рот приоткрылся от изумления.

– На мечах? С тобой? – Потом ухмыльнулся, предвкушая: – Разве что на учебных. Ратша. Кинь нам пару железяк.

Избор вошел в ворота.

Сергею показалось: мир мигнул. Но ему было не до того.

«Ну все. Сейчас дан выдаст тренделей ведуну, потом Стемид – нам с Убийцей».

И в ту же секунду Сергей понял, что ошибается.

Когда увидел, как Избор ловко поймал брошенный тренировочный клинок и катнул его в руке – с прямого хвата на обратный.

– Дай уж мне и второй, что ли! – бросил он Ратше.

Дёрруд осклабился. Фехтовальные навыки Избора его тоже удивили. Но тем приятнее будет его проучить.

– А я тогда палку возьму, – сообщил дан. – Не против?

Избор был не против, и дан подхватил двухметровое древко, имитирующее так любимый нурманами хогспьёт.

Вот только проучить Избора не получилось.

Старый управлялся с мечами… охренительно. Особенно учитывая, что это не настоящие клинки, а учебные железки. Проникнуть через защиту Избора Дёррудов кол оказался не способен. Впрочем, и у ведуна достать дана тоже не получалось. Частый стук железа о дерево привлек внимание не только обитателей Сергеева подворья, но и соседей. Пять минут – и напротив ворот собралась небольшая толпа.

Ни дан, ни ведун внимания на зрителей не обращали. Развлекались вовсю.

Сергей же, глядя на поединок, вспомнил услышанное полчаса назад. И вспомнил, что тот, старый Рёрех-ведун из его прошлой жизни тоже называл тогдашнего белозёрского князя Ольбарда племянником…

– Устал, – вдруг сказал Избор, делая шаг назад и опуская мечи. – Не та уж у меня прыть, что в года молодые. А ты, дан, и впрямь хорош. Бились бы взаправду, убил бы меня… А я б к тебе потом ночами приходил и страшное нашептывал! – и захихикал, вновь превращаясь в прежнего Избора.

– Если кто другой тебя убьет, тоже приходи, – ухмыльнулся Дёрруд. – Я люблю страшное. И живой приходи. Хорошо поговорили. Варт! Этому человеку верь, хоть он и колдун.

– Это да, – согласился Избор, возвращая железки Ратше. – И верить мне можно, и поговорили хорошо.

Ни хрена он не устал. Добился, чего хотел, и доволен.

– Гадаешь, зачем я это сделал? – спросил ведун, когда они наконец покинули стольный град варяжского князя.

– Зачем гадать, я и так знаю. Ты хотел, чтобы он тебя распознал. Это как по речи и повадкам незнакомца узнаешь, откуда тот родом. Вот и Дёрруд так же. Позвенел с тобой железом, и решил, что все о тебе понял. И беспокоиться обо мне перестал.

Избор фыркнул:

– Немного же ты увидел. Нет мне дела до того, беспокоится твой поединщик или нет!

– Так ты его обманул, а не меня, – усмехнулся Сергей. – Я перед тобой в долгу, но на доверие мое не рассчитывай. У тебя свои цели, у меня свои.

– А твои цели мне и вовсе не интересны! – ведун тоже ухмыльнулся. – Чего хочет тот, кто за твоим плечом, узнать бы надо. И я узнаю.

«Ну-ну, – подумал Сергей. – Узнаешь ты, как же! Можно подумать, ты один такой “узнаватель”. В очередь становись».

Хотя… Вот будет шутка, если этому старому волчаре удастся выяснить: зачем она, эта новая жизнь Сергея?

Эпилог
– Ешь, – ведун толчком отправил Сергею деревянную миску.

Первое слово, которое произнес Избор с тех пор, как они въехали в лес.

К чему были эти дни молчания, Сергей мог только догадываться. Может, Избор ждал, когда Сергей сам с ним заговорит?

Не дождался.

Подростка, понятное дело, так и распирало от желания поболтать, но воевода держал его в узде.

– Ешь.

Раньше Сергею казалось, что в избе у ведуна мрачно. Теперь – нет. Может, потому что снаружи зима, а здесь огонь играет, веселый, рыжий, пыхающий серым дымом, улетающим в продух.

– Ешь.

Отказываться глупо. Если старый туда что-то подмешал, значит, так тому и быть.

Тем более что и себе ведун накидал из того же котла. Понятно, что к любому зелью есть и противоядия, и привыкание, а вот к голоду точно ни привыкания, ни противоядия быть не может. А сколько времени Сергею придется здесь проторчать, даже местные боги не знают. А знают, так не скажут.

Само разделение пищи – ритуал. Они у Избора дома. Гость священен. Так исстари заведено.

Однако, как показал опыт общения со служителем культа с говорящим именем Прорвич, – не всеми и не для всех.

А хорошо в зимнем лесу. Тихо. Причем не потому, что звуков нет, а потому что… тихо. Всё суетное там осталось, в Белозере. Здесь только снег, огонь в печи и исходящая паром похлёбка.

Сергей зачерпнул… И не заметил, как умял миску.

Вкусно, зараза такая. Вкусней изысканных византийских яств. Особенно если тебе пятнадцать и ты двое суток не жрал горячего.

Ведун накидал вторую миску. Молча. Сергей тоже помалкивал. Когда рот занят, это совсем просто.

Ведун ел мало. Сергея не торопил. А заговорил только, когда ложка Сергея заскребла по деревянному дну.

– Хочешь спросить, почему твоя девка не подходит в жёны Рёреху? – непринужденно, будто продолжая разговор, осведомился Избор.

Ни о чем подобном Сергей спрашивать не собирался. Его куда больше интересовало, что Избор собирается делать с ним самим.

То, что старый не умеет читать мысли, радовало. Хотя…

Это ж такая хитрая сволочь. Дёрруда, вон, развел, будто мальчишку.

Избор закашлял. Или заскрипел. В общем, изобразил веселье.

– Слишком много думаешь для сопляка. (Сергей едва не подпрыгнул.) Гляди, признают в тебе двоедушца, в котле живьем сварят.

– А с чего ты взял, что я двоедушец?

Так, быстренько накидать себе третью порцию. И кушать спокойно, головы не поднимать…

– Может, нас там трое?

– Да хоть семеро, лишь бы беду от моего родича отвели, – ведун изобразил пальцами что-то вроде скукожившейся каракатицы.

– От Рёреха, что ли? – сообразил Сергей. От сытости и тепла его разморило.

Пальцы расплелись, ладонь плюхнулась на стол: каракатица сдохла.

– Так чем же плоха Колхульда для Рёреха? – вернул ведуна к его собственному вопросу Сергей. – Родня вроде подходящая.

– По роду-то да, – Рёрех поглядел на стремительно пустеющую миску Сергея и на всякий случай накрыл котел деревянной крышкой. – Девка эта – дочь свейского ярла, в стране саамов обосновавшегося, – сообщил Избор. – Знатностью нам не уступает.

«Нам», значит. Надо, кстати, уточнить, кто по рождению сам Избор. И почему он белозёрского князя племянником не называет. Хотя родство здешнее – такая штука. Племянник и в седьмом колене племянником остается.

Хотя почему бы и не спросить?

И Сергей спросил.

А ведун ответил. Весьма лаконично. «Я – старшая кровь».

Есть о чем задуматься. Тем более аналогия прослеживается чётко: в той жизни тот Рёрех тоже стал ведуном. И так же тогдашнего, вернее, будущего варяжского князя племянником именовал и не забывал напомнить тем, у кого вдруг склероз обнаруживался: «Я в роду старший». Выходит, младших направляют к Избору на проверку не только для оценки «профпригодности», но и для определения лояльности к правящей в Белозере династии.

– Так что с Колхульдой не так? – вернулся к более насущной проблеме Сергей.

Ведун не ответил. Но засопел. Похоже, этой информацией ему делиться не хотелось. Зачем тогда разговор начал?

Сергей насторожился. Как-никак он планировал взять девушку в жены. И если Стемид внемлет требованию Избора и не допустит брака дочери ярла и собственного сына, то единственным кандидатом в женихи останется Сергей. А если с Колхульдой что-то не так… Нет, он все равно ее возьмет, он дал слово, но было бы неплохо хотя бы подготовиться к будущим проблемам.

Избор встал, поворошил в печке. Клуб дыма втянулся в продух. К сожалению, только частично. Изрядная часть так и осталась в помещении. Ведун закашлялся. На этот раз именно закашлялся, а не засмеялся. Черпнул из бочонка воды, промочил горло.

И все-таки ответил.

– Месть, – сказал он. – В ней дело. Рёреху славный путь богами начертан, но месть и отчаяние принесет Колхульда мужу своему. Так мне боги нашептали. Свершит Рёрех месть сию, а потом уже на нем месть свершится.

– Подумаешь, месть! – насмешливо произнес Сергей. – Ты ведун. Вот и сделай ведуново дело: вызнай, кто именно захочет отомстить Рёреху. А уж мы, воины, сделаем наше дело, воинское. Пойдем и прикончим злодеев.

– Мы, воины! – фыркнул Избор. – От горшка три вершка, а уже «мы, воины»!

Ах ты ж задница старая. Нет, не читает он мыслей. Так… угадывает кое-что.

Ну-ну. А если тем же концом по другому месту?

Сергей сделал строгое лицо:

– Забыл, кто я?

Ведун мягко опустился на скамью:

– Нет, не забыл. Я ничего не забываю. И многое вижу. Ведаю, связаны ваши судьбы – твоя и родича моего Рёреха. И здесь, и там… – он показал на очаг. – Не случайно ты с дочерью Торварда сошелся, а чтобы Рёреха от судьбы уберечь.

– Вот ему это и скажи, – буркнул Сергей. – Я его уберегаю, а он меня из дружины погнал. Хотя я и ведать не ведал, что ее княжичу в невесты прочат.

– Ясно, что не ведал, – кивнул Избор. – Боги, род наш хранящие, о том позаботились. Теперь не станет Колхульда Торварддоттир женой Рёреха.

– И это ты тоже им скажи, Стемиду с Рёрехом, – попросил Сергей. – Что это не моя вина, а божья воля. Ты ж в роду старший. Тебя послушают.

– Нет, – мотнул головой ведун. – Что мне боги поведают, то людям знать не должно. Не то худо выйдет.

Нет, ну нормально! А Сергею, значит, можно рассказывать? Он, получается, не человек?

– Тебе можно, – подтвердил ведун. – Ты не в Яви рожден. Но людскими путями ходишь и страха не знаешь.

«Еще как знаю, – подумал Сергей. – Это малец во мне борзый не по уровню. А мне даже сейчас ох как страшно!»

От разговора этого у Сергея возникло совершенно жуткое ощущение: словно стоит он на краешке чего-то ненадежного и зыбкого, внизу – бездна клубится, а чувство равновесия доживает последние мгновения…

– Ты чуешь, – удовлетворенно заявил Избор.

Выпростал руку из-под стола и ткнул Сергея между бровей двумя соединенными пальцами. Сергей дернулся, потерял равновесие и рухнул в бездну.

* * *
Он летел.

Внизу бежала назад степь, по желтой траве мчались какие-то животные, но Сергей летел быстрей, догонял, накрывал тенью…

Треском лопнувшей небесной ткани ударил гром. Нет, не гром. Выстрелы. Короткая очередь. Споткнувшаяся цель покатилась по траве, кубарем. Тень прошла по ней и устремилась дальше, за остальными.

Но уже без Сергея. Он летел, летел свободно, захлебываясь от страха и восторга. Он летел, земля стремительно приближалась…

Но они не встретились.

Потому что он вдруг оказался дома. Не в здешнем, белозёрском, а в своем княжьем тереме в Морове. И свои были там. Слада, Богуслав, Илья, Маттах. Родичи. Не было только старшего сына, Артёма. Зато там был он сам. В том, прежнем облике. Большой, старый, с седыми усами толщиной в вершок. Руки его, руки старика-воина, лежали на столе. Красный отблеск играл на золотых перстнях, высвечивая на одном из них тонко вырезанные лики византийских императоров Василия и Константина, державших крест. «Сергий, сын Иоанна, спафарий империи» – было начертано на ободке перстня. Наивысшая награда, полученная им от Автократора империи. Право беспрепятственного доступа к дверям императорских покоев. А при необходимости и за них.

Второй перстень – печать. Его печать. Личная печать князя моровского.

– Они уходят, – огорченно произнес Илья. – Месяц уже гоняюсь за ними, и без толку. Каждый раз только мертвецы. Подскажите, что делать?

Сергей откашлялся. Сухость в горле раздражала. Будто песка вдохнул.

– Знаешь, сынок, как в Синде тигров ловят? – спросил он.

Илья пожал плечами. В Индии он не бывал. Он вообще мало где бывал, в отличие от отца и братьев.

– Тигр – зверь сильный, человеку с ним в одиночку не совладать. И вообще для тигра человек – добыча легкая и лакомая. Оленя и то трудней убить, чем человека.

– Это смотря какого, – солидно вступил Богуслав. – Тигров я, правда, не бил, но льва – было. А лев, говорят, еще покрупней будет.

– Нет, – качнул головой князь-воевода. – Тигр – побольше. Да не о том речь. Смерду синдскому что лев, что тигр. Лапой один раз приложит – и кушать подано. Другое дело – воины. Но в лесах синдских тигра попробуй найди. Да и учует он воинов, они ведь отлично от смердов пахнут. Учует и, если не дурак, уйдет по-тихому. Потому охотятся на него так: устраивают на дереве настил деревянный, ну примерно как у деревлян – засидка, садятся и ждут, когда тигр придет.

– И долго ль ждут? – усмехнулся Маттах. – Год или поболее?

Илья глянул на друга неодобрительно: батю перебивать! Но Сергей не обиделся.

– Год и более это вы будете разбойников ловить, если без ума, а синдские воины – не дураки. Засидку на тропе ставят, где тигр ходит. А у дерева козу привязывают. Чтоб зверь точно куда надо подошел. И ждать – недолго. Коза блеет, тигр слышит. И приходит. Но сразу не кинется, если не дурак. Послушает сначала. Потом обнюхает. Но воины синдские умны. Обувь свою пометом да кашей лиственной вымазали. Нет человечьих следов под деревом. И сверху духом человечьим не тянет, потому что травы особые запах людской перебивают.

– Ловко, – одобрил Маттах. – Умелые охотники.

– Да, – согласился Сергей. – Но не потому, что козу привязали и запах спрятали. Главное умение – когда тигр приманку схватит, ударить мгновенно и метко. Потому что, если промахнешься, тигр убежит. Ищи его потом в лесах синдских. Да только теперь уж не ты его, а он тебя искать станет. Раненый тигр таков: сначала сбежит, а потом непременно вернется, чтобы отомстить. И нападет уже, когда не ты его ждешь, а он – тебя.

– Я не промахнусь! – уверенно заявил Илья. – Где бы только мне такую козу взять, чтоб душегубы на нее клюнули?

– Найдем тебе козу, – вмешался Богуслав. Он всегда соображал быстрее брата и сразу схватывал суть. – Сначала – тропа тигриная. Это ты первым делом должен установить. Где твой тигр ходит. И как.

Сергей вздрогнул. Маленькая теплая ладошка Слады легла на его лапищу.

«Серые глаза – печаль, дождь, бегущий будто слезы, мокрый борт, седая даль, оборачиваться поздно…»[22] – прошептал кто-то внутри Сергея.

И такая невыразимая скорбь-тоска стиснула сердце, что всё оборвалось…

* * *
Семеро сидели за столом. Сергей знал их всех. Во главе – Дёрруд. А за столом – Милош и остальные «скоморохи». Слева – Машег, Бур, Кистр с Виском, Ратша, Наслав… И Колхульда с тетушкой. Чинно так сидели, по обычаю. Мужчины – с одной стороны стола, женщины – с другой. Колхульда – выше прочих. Рядом с Дёррудом. Важная до крайности.

Остальные – как обычно. Ели, переговаривались…

Все, кроме Искоры. Эта почти не ела. Сидела прямо, будто к спине доску привязали. Глядела только перед собой. Левая рука – на столе, правой – не видно. Но Сергей почему-то знал, где она. Вернее, на чем.

На рукояти боевого ножа…

* * *
– Раз!!! Раз!!! Раз!!! – бьет по ушам рык кормчего. Часто, слишком часто, но надо успеть. Рукоять весла упирается, рвется из рук, будто живая. Сергей знает: это потому, что там, внизу, узкая лопасть уже не раздвигает, а безжалостно рвет уплотнившуюся морскую воду.

– Раз!!!..

Кажется, Сергей слышит, как трещит спина от натуги. Уже не мальчишеская, но и не мощная спина взрослого воина, отмахавшего веслом тысячи морских миль.

– Раз!!! Раз!!!..

Слишком быстро. В одиночку Сергей бы не управился. Его скамья – у самой кормы, поэтому так лупит по барабанным перепонкам счет кормчего. Вообще-то это его место там, в раковине у кормила. Но его кораблю нужны самые сильные руки. Такие, как у него. Такие, как у Ратши, который тоже рвет жилы, проворачивая сопротивляющееся весло. Быстро, но надо еще быстрей. Кормчий знает. А Сергей – видит. Он видит красный корпус огненосного дромона, видит вздувшийся парус и суетящихся на палубе «жрецов огня». Ему кажется, он даже слышит свист, предшествующий взлету огненной смерти…

Только кажется. Слишком далеко. Они успевают! Они уходят!

– Левый борт – суши! – взревывает кормчий. – Правый: чаще!!! Раз!!! Раз!!!..

Из груди Ратшы вырывается стон. Их борт – правый. Никакой передышки.

Дерево в руках – будто живое. Весло тоже стонет, гнется, скрипит деревом по дереву весельного лючка.

Отставшая было красная смерть снова начинает приближаться. Корабль забирает левее, наверху хлопает парус, потеряв ветер.

Огненосный дромон – все ближе.

Сергей догадывается, почему потребовался маневр. Дромон здесь не один. Полчаса назад Сергей насчитал двенадцать. Двенадцать больших византийских кораблей, несущих сифоны с ромейским огнем…

– Левый, правый – раз!!!

Корабль выравнивается. Начинает набирать ход. Парус перестает хлопать. Выпячивается полосатым брюхом.

Сергей этого не видит. Зато он видит, как надвигается дромон. Ближе, еще ближе. Семьдесят метров, шестьдесят.

И вот уже точно он, такой знакомый страшный свист…

– Раз!!! Раз!!! – орет Сергей, выкладываясь изо всех сил.

– Раз!!! – подхватывает дружина. Свист ромейской машины сначала теряется в реве полусотни глоток, но спустя миг тоже превращается в рев. Так ревет огромный медный бык, выдыхая пламя.

Сергей видит обрамленный черным дымом огненный плевок, отрывающийся от кажущегося издали крохотным сопла. Видит, как он сначала поднимается вверх, в бледную синь неба, а потом, по такой же крутой дуге, падает… Прямо на них, прямо на Сергея!

Сергей видит, как на него падает огонь, невозможно потушить. Огонь, который сожрет Сергея, его дружину, его корабль и не угаснет, даже когда ничего не останется, кроме воды. Сергей рвет упрямое весло, кричит и не слышит своего голоса. Время замедляется. Нет ничего, только раскаленный драконий плевок, падающий с белесых небес…

И разминувшийся с выгнутой кормой на какую-то пару саженей.

Смерть падает в море, расползается по воде. Пламя пляшет на волнах, не угасая, но до просмоленного корабельного борта ему уже не дотянуться. Огненосный дромон отстает. Смерть откладывается. Руки продолжают вращать отполированную ладонями рукоять. Раз! Раз!

Дромон все дальше…

И тут Сергей видит то, что заставляет всей силой упереться в весло и закричать страшно, перебивая голос кормчего:

– Крепи-и!!!

Тяжелый дромон разворачивается, медленно, неуклюже; а прямо к нему, распуская пенные «усы», быстро-быстро приближаются две лодьи русов. И на первой – крохотный стяг с неразличимым издали рисунком. Но Сергею не надо видеть, чтобы узнать картинку. Это сокол!

Сергей хлопает кормчего по плечу, перехватывает обмотанную кожей рукоять кормила:

– Я сам! На мое место!

Кормчий, смутно знакомый вислоусый варяг, падает на скамью рядом с Ратшей.

– Левый крепи! Правый загребай!

Дромон плюет огнем, но лодьи успевают разойтись, и огонь вновь бессильно пляшет на волнах, а лодьи русов уже заходят с бортов, грамотно, так что от следующего выстрела их защищают мачта и палубная надстройка самого дромона.

– Раз! Раз! – кричит Сергей, подгоняя гребцов. Потому что на помощь дромону спешат державшиеся поодаль ромейские хеландии. И одна из них – прямо по курсу его драккара…

Жгучая боль вырвала из беспамятства.

Сергей открыл глаза, закашлялся… Щека горела. Прямо над ним – рожа Избора.

– Ну, ну, давай уже очухивайся! – потребовал ведун. – Или не хочешь узнать, что я о тебе вызнал?

Сергей сел.

Чертов ведун. Как не вовремя. Сергей был почти уверен: он видел собственную жизнь. Прошлую и, вероятно, будущую. И тут – облом. На самом интересном месте. – Ничего ты не узнал, – буркнул он. – А я из-за тебя не узнал кое-что важное.

Ведун хрюкнул. Не ожидал, надо полагать, такого ответа.

– Ой ли? Думаешь, я не знаю, кто приходит в Явь этаким путем? Не беспамятным младенцем из женского чрева, а юнаком ловким и зубастым, все земные языки ведающим?

– Ну, положим, не все, – проворчал Сергей и потер ладонями лицо. – Да и ловок я был не особо. Попить дай!

Избор подвинул деревянную кружку. Вода в кружке была теплая и пахла медом.

– Может, прибить тебя, пока в силу не вошел? – с ухмылочкой предложил ведун. Красноватые тени гуляли по его лицу.

– Рискни, – равнодушно ответил Сергей.

После ярких видений темная душная изба ведуна казалась не реальностью, а ее тенью. Той самой Навью, просочившейся сквозь прохудившуюся Кромку.

«А ведь так оно и есть, – внезапно озарило Сергея. – Навь – она здесь, рядом, стоит только…»

Не стоит.

Рука сама собой потянулась назад, за спину, где стояла прислоненная к стене верная синдская сабля.

Так же бездумно, но точно осознавая, что делает правильно, Сергей вынул ее из ножен и уложил на стол. Не выпуская рукояти.

Ведун чуть заметно усмехнулся. Такой воин, как он, управился бы с таким, как Сергей, голыми руками.

Усмешка пропала, когда Избор перевел взгляд с Сергеева лица на темную узорчатую плоскость клинка. По ней тоже скользили тени. По ней. И – под ней.

«Что он там видит?» – подумал Сергей, глядя на напряженное лицо ведуна.

Когда-нибудь он спросит об этом. Возможно. Но точно не сейчас.

Избор выпрямился. Посмотрел на Сергея. По-другому. С уважением?

– Ведуном тебе не стать, – сообщил он, пожалуй, даже с облегчением. – Но видеть… Видеть я тебя научу.