Варяг - 14. Сквозь огонь - Александр Мазин

Александр Владимирович Мазин
Варяг. Сквозь огонь

Глава 1
Бой без шансов
– Варт, проснись.

Ратша. Сергей откинул край мехового одеяла.

– Чего? – тоже шепотом спросил он.

– Вороги. В лесу. Я их заметил.

Хвастун. Но молодец.

Сергей стащил рукавицу, не вставая черпнул снегу и протер лицо. Земля под подстилкой из лапника остыла. Костер? Ага, бревнышко почти прогорело, а нового не положили. Понятно почему. Последний дозор. Ратша и Милош. Значит, скоро рассвет.

– Много ворогов?

– Не ведаю, Варт. Снег дважды упал.

– Давно?

– Порядком. Милош будить не велел. Сказал: пусть спят пока.

Милош – полянин из западных. Бывший дружинник некоего князя Льстислава. Опытный. И рассудил правильно. Хотели бы напасть до света, уже напали бы. Так что пусть недруги бдят и мерзнут, а свои поспят пока. Спят варяги, нынче брони не снимая, так что из состояния «сон» в состояние «бой» перейдут в считаные мгновения. Тем более что счет пойдет не на мгновения, а на минуты, ведь место для ночлега выбрано подходящее, на лысой макушке холма. Сзади – обрыв, справа и слева, под снегом, каменные осыпи. Впереди уходит вниз заросший редким лесом склон. Даже ночью скрытно не подобраться.

Есть, конечно, и минусы. Видно отовсюду, и скрытно не уйти. Ну так варяги прятаться и не собирались. Они шли даже не в гости – почти с официальным визитом к здешнему господину, Торварду-ярлу. И пусть обосновался тот здесь совсем недавно, но встал крепко.

Не будь сейчас с варягами личного представителя Торварда-ярла, Сергей мог бы заподозрить, что в лесу именно его люди. Многочисленные встречи с нурманами давно отбили у коренного населения Биармии желание нападать на профессиональных воинов. Подстрелить из кустов, зарезать одиночку, заплутавшего в чаще. Причем зарезать желательно во сне, это им по силам. А вот отважиться на полноценную схватку…

Так что вряд ли это лесовики. Но кто бы это ни был, приготовиться не мешает. Тем более что в последнем местном селении, где они пополнили запасы и переночевали под крышей, деревенские что-то такое говорили о большом-большом отряде «железных людей», замеченном местными охотниками. Конечно, в понятии местных даже отряд в полсотни бойцов может считаться «большим-большим», но даже если там, в лесу, сидит всего десятка три профессиональных воев – нурманов, чудинов или еще каких, – драка выйдет жаркой.

– Наших всех разбудили? – спросил Сергей.

– Ага. Дерруд сказал: тебя последним.

Вот это неправильно. Сергей хоть и юнец телом, но – командир. Дерруд же иногда относится к нему… Да нет, отлично он к нему относится, Дерруд Сиггтрюггсон по прозвищу Убийца. Ничуть не хуже, чем сам Сергей в прошлой жизни относился к юному Святославу. Но лучше бы разбудил заранее.

Проснулись бойцы. Однако лежат, как лежали. Темные кучки, слегка припорошенные снежком. И – бдят. У Машега вон из-под одеяла рог лука выглядывает, и тетива уже накинута.

А Ратша сидит рядом с Сергеем на щите, всем своим видом выражая потерю бдительности. Скукожился, голову на грудь уронил, словно задремал.

Милош – с другой стороны. Спиной к костру, примерно в такой же позе. Картинка: «караул устал».

Но враг не атакует, ждет, хотя ситуация вроде бы и сейчас благоприятная. Почему?

Может, они никак не могут принять решение: либо попробовать грабануть, либо свалить по-тихому, пока самих не ограбили.

Вряд ли это просто разбойная ватажка. Четырнадцать дружинников Сергея – это по местным меркам целая армия.

Тогда кто? Те самые «железые люди», о которых толковали местные?

Сергей сбросил одеяло, не спеша встал на ноги, потянулся демонстративно, потом поднял щит, стряхнул с него снежок.

– Эй, там, внизу! Покажись, поговорим! – крикнул он по-нурмански.

И тут же повторил по-словенски. И по-чудински. Но уже корявенько. Язык учить недавно начал.

Ответили ему на языке четвертом, но знакомом и понятном. Стрелой. Которая поразила прогоревшее бревно, выбив из него фонтанчик тусклых искр. А вот Машег хоть и бил навскидку и полулежа, но не промахнулся. О чем свидетельствовал вопль неудачливого стрелка.

– Строй! – опережая Сергея, рявкнул Дерруд, материализовавшийся рядом.

Справа тут же занял место друг Ратша.

Десять секунд – и стена щитов собрана. Тринадцать воев Сергея и четырнадцатый – проводник, Кари, хирдман того самого Торварда-ярла, к которому держал путь Сергей. Этот в бою тоже лишним не будет. Молодой, но бывалый.

Встали полукругом, в две короткие шеренги. Пятнадцатый, Машег, внутри.

Посыпавшиеся вразнобой стрелы безвредно тыкались в щиты или падали в снег минут пять. Потом противник все-таки перешел к активным действиям.

Из-за деревьев показалось человек тридцать смертников на снегоступах. Смертников, потому что облачены они были не в шлемы и кольчуги, а в полушубки и малахаи. Остановились метрах в двадцати и начали швыряться копьями. С тем же нулевым результатом. Разве что Сергею и еще четверым пришлось «почистить» щит, смахнув клинком воткнувшиеся метательные снаряды.

Выглянувший сбоку Машег выпустил три стрелы и спрятался. Минус три. Тулупы – плохая защита от боевых стрел.

Командир этих лесовиков был либо совсем дурным, либо насквозь отмороженным. Погнал своих в рукопашную. В снегоступах. Вразнобой. На строй доспешных воинов.

В прошлой жизни Сергей пару раз сталкивался с подобной «храбростью». У опившихся шаманскими зельями смердов. Здесь, похоже, именно такой случай.

– Машег, не стрелять! – крикнул Сергей. – В строй!

Он боялся, что меткие стрелы отпугнут лесовиков. Ищи их потом по чащобам.

Толпа (иначе не назовешь) атакующих накинулась на дружинников, даже не потрудившись избавиться от снегоступов. Совсем дикие. Сергей сбил краем щита сунувшуюся в лицо рогатину, кольнул саблей, потянул на себя, освобождая клинок.

– Ver! – рыкнул Дерруд, и обе шеренги дружно шагнули левой, отпихнув вопящую, размахивающую оружием толпу.

– Thik!

Нога попала на мягкое, дернувшееся под стопой. Кому-то не повезло.

Шумный выдох Дерруда, и брызги крови на щеке. Чей-то дикий вопль.

– Her!

Еще шажок.

Над щитом бородатая рожа с распяленным ртом, занесенный топор… Саблей наискось отбить падающий топор, выпавший из полуотрубленной руки, краем щита, снизу, в зубы, и саблей снизу – в бородача справа, замахнувшегося дубиной. Чуть запоздал, и дубина обрушилась-таки на щит Ратши, а саблю зажало… На пару секунд. Лесовик повалился, соскользнув с клинка. Синдский клинок – отменный, но не лучшее оружие для строя. В «багаже» у Сергея имеется более подходящее оружие, но до него еще добраться надо. Впрочем, копьем ширять еще удобнее.

– Ek! – взревел Дерруд. И сразу: – Kom! Kom!

И рванул с места, разрывая строй.

Недолго продлилась вражеская атака. Минута от силы – и побежали.

Нет, это не зелье. Те «бешеные» не убегали. Дрались, пока не сдохнут.

Сергей рванул по утоптанному снегу, догнал, хлестнул поперек спины, прикрытой светлым пятнистым мехом. Лесовик взвыл, выгнулся и опрокинулся в снег, следующий оглянулся заполошенно, попытался защититься рукой… Ага. От сабли.

Сергей обогнул падающее тело, поднажал, догоняя… Нога неожиданно провалилась, однако падая, Сергей все же достал, чиркнул по поршню, рассекая и обувку, и пятку. Надо полагать, сухожилие просек, потому что лесовик тоже свалился. Но не сдался: попер к спасительному лесу ползком.

Сергей выпростал ногу из ямы (цела), догнал и наступил ползуну на спину, притормаживая.

Огляделся. Снег, запятнанный кровью, несколько десятков тел. Пара самых шустрых, прыжками убегающих по лесистому склону… Нет, уже один. Второго догнала стрела Машега.

Победа.

И очевидная. У толпы лесовиков против бронной гриди нет шансов, даже если их впятеро больше. Ну разве врасплох застанут. Но что же это за гридь, если ее можно застать врасплох?

Так какого лешего эта смердья ватага решилась на групповое самоубийство?

Сергей понял секунд за пять раньше, чем увидел.

– Назад! – закричал он. – Все назад! Не преследовать! Дерруд! Это ловушка!

Слева, со стороны осыпи, вылезали человеки совсем другого уровня. В «очкастых» шлемах, с мечами. Десятка два примерно. К счастью, бойцы Сергея не особо увлеклись погоней. Потому что преследовать было уже некого.

Строй собрали быстро. Не зря тренировались. Новому противнику тоже «понравилось». Сразу притормозили. Застать врасплох не вышло.

Тоже построились правильно. Ощетинились копьями.

Хорошо стоят. Щит к щиту. Солнышко, привставшее над замерзшим озером, висит у противника за спиной. Не принципиально. Особо слепить не будет. А вот толком разглядеть ворогов не получается. Только посчитать. Девятнадцать головорезов. Побить, в принципе, можно. Наверное. Но без потерь не обойдешься.

Надо полагать, на той стороне рассуждали аналогично, потому что затевать драку не торопились.

– Мы их порвем, – спокойно произнес Дерруд, успевший отдышаться после недавнего боя и оценить расклад. – Командуй, хевдинг.

– Сначала поговорим. – И крикнул по-нурмански: – Кто такие? Назовитесь!

– Это ты назовись, чужак! – заорали со стороны противника. – Зачем пришел на нашу землю? Умереть?

«На нашу землю» – это уже кое-что. Значит, не залетная ватага. Дружина еще какого-нибудь скандинавского феодала, окучивающего аборигенов. Значит, имя белозерского князя должно для них кое-что значить. И имя Торварда. Вот кому наверняка придется не по вкусу, что появились претенденты на присвоенный им кусочек Биармии.

– Я – Вартислав! Хольд Стемида-конунга!

Сергей выдвинулся на шаг вперед. Дерруд тут же встал слева, прикрывая щитом, Гест – справа, решительно потеснив Ратшу. Тот, впрочем, не возражал. Сразу подвинулся.

– Я иду в гости к ярлу Торварду!

– Ты скверный гость, Вартислейв! – Из рядов противника выдвинулся воин в распахнутой шубе, из-под которой выглядывал недурной панцирь. – Гость, который убивает данников хозяина, хуже собаки.

Интересный поворот. Если эти парни – люди Торварда, то какого хрена они напустили на варягов смердов-смертников?

– Ты об этих, что ли? – Сергей показал на усеянный телами склон. – Выходит, ты – тот глупец, который отправил их на смерть? Поступок, достойный труса, но иного и не ждешь от того, кто даже имя свое назвать боится!

Может, и не стоило провоцировать численно превосходящего неприятеля, но на сей раз воевода был полностью солидарен с подростком. С точки зрения стратегии погнать на них толпу смердов – не такой уж плохой ход. Особенно если бы варяги не управились слишком быстро и увлеклись погоней. Тем не менее храбростью здесь и не пахло. Такой «стратег» без уверенности в победе в драку лезть не станет.

Нурман открыл рот, собираясь возразить, но вмешался Дерруд.

– Да что ты с ним разговариваешь, как с человеком чести, хольд! – рявкнул дан. – Ты, трус, прячущийся за спинами бондов, прими вызов воина или уползай обратно в барсучье дерьмо, из которого выполз!

– Меня зовут Стурла, ты, крикун! – завопил нурман. – Клянусь молотом Тора…

– Эй, погодите! – Кари-проводник выбежал из строя и встал между Убийцей и его будущей жертвой. – Стурла! А ну убери меч! Живо!

– Не тебе, младший, мне указывать! – взъярился нурман. – Меня назвали трусом! Такое только кровью смывается!

– Вот теперь я вижу перед собой мужчину, а не драную шавку! – Дерруд захохотал. – Уйди, Кари! Не мешай веселью!

Но Сергей заметил: не все бойцы за спиной Стурлы разделяют позицию командира. Многие опустили копья. Они успели поглядеть на Сергеев десяток в деле и понимали, что в случае драки им придется нелегко.

– Уйди, Кари! Не мешай нам свершить справедливость!

Ух, как пафосно. Справедливость. Хотя главное слово тут «нам». Агрессивный хольд не собирается единоборствовать с Деррудом. Кишка тонка.

– Да кто ты такой, чтобы говорить о справедливости! – закричал Кари. – Я говорю голосом Торварда-ярла! Вы все! Опустите оружие! Эти люди – гости ярла!

Твою ж дикую бабушку!

Сергей выругался шепотом. Вот так неудачно начать знакомство с будущим тестем и его людьми. Не исключено, что драка была бы лучшим выходом. Сказал же Убийца: «Мы их порвем». Мертвые же помалкивают.

Но тогда пришлось бы убить их всех. И Кари, который точно не станет молчать. А вот это уже подло.

– Я услышал тебя, Кари, – спокойно произнес Сергей. – Мы не станем их убивать.

Стурла презрительно фыркнул. Но меч убрал.

– Пусть ярл решает, – буркнул он.

Ну еще бы!

Строй за его спиной распался.

А Сергей так и не задал вертевшийся на языке вопрос, ответ на который дал бы понять: зря или нет они больше недели тащились по промерзшему лесу? Простой вопрос: выдал ли Торвард-ярл замуж старшую дочь?

Глава 2,
в которой Сергею поручают невыполнимую миссию
– Избор просил за тебя, – князь белозерский глядел на Сергея так, будто тот соблазнил его собственную дочь. – И сын мой тоже хочет видеть тебя рядом.

И за чем же тогда дело стало?

Нет, этот вопрос Сергей не озвучил. Зачем подливать масла в огонь, где и без того полно горючки?

– Мои родичи просят… – Стемид скривился. – И я их слушаю. Поэтому ты еще здесь. И у тебя есть возможность… – Стемид скривился еще больше, – …вернуть мое расположение.

И замолчал.

Ждал, надо полагать, что Сергей начнет хлопать крыльями и квохтать, выпрашивая подачку.

Напрасно. Подросток, которым сейчас был Сергей, наверняка так бы и поступил. Но воевода знал цену словам. И ничуть не сомневался, что Стемид уж точно не желает его облагодетельствовать. Стопудово князю что-то нужно. И не факт, что Сергею это нужно больше, чем белозерскому князю.

Варяжский князь похмыкал, пожамкал усы, каждый поочередно, потер о рукав перстень с печаткой-цилиндриком, поглядел, не удовлетворился, пополировал еще…

И, так и не дождавшись вопроса, изрек требование сам.

– Ты, Вартислав, лишил моего сына сговоренной невесты. И должен исправить содеянное.

Опять двадцать пять. Вроде бы уже всем ясно: Колхульде женой Ререха не быть. Неужели Стемид решил…

Нет, не решил. Речь шла не о Колхульде.

– Ты отправишься к Торварду и сговоришь за моего сына другую его дочь.

– А она у него есть? – вырвалось у Сергея.

– Есть.

– Ладно, – выбора у Сергея не было. – Я согласен.

Поторопился.

Стемид ухмыльнулся. Да так, что у Сергея сразу возникло ощущение: нет, не ладно. Совсем не ладно.

Однако, если князь дает ему шанс остаться в Белозере, этот шанс надо использовать.

Он справится. Он таких хитромудрых владык убалтывал! С каким-то там мелким свейским ярлом уж как-нибудь управится.

Их с Колхульдой помолвку пришлось отложить на неопределенный срок. Но общаться с невестой Сергею больше не мешали.

Ну, как не мешали… Пара Стемидовых отроков все время околачивались рядом. И категорически отказывались покидать горницу, пока в ней находился подозрительный тип Вартислав.

Впрочем, вели себя отроки вежливо. Дескать, у них приказ. И даже когда нурманская красотка обзывала их разнообразными уничижительными словами, парни только смущенно ухмылялись. И не уходили. Так что даже до нежных поцелуев у Сергея с Колхульдой дело не доходило.

А поговорить – никаких проблем.

– Отец мой любвеобилен, – порадовала Сергея Колхульда, которую Сергей уже мысленно перекрестил в Ольку. Или в Оленьку. По настроению. – Дочерей у него много. Но нас, настоящих, только две. Я да Кольгрима.

Настоящие – это рожденные в законном браке. Прочих же в счет можно было не принимать. И в род тоже.

Кольгрима, значит. Тоже имя говорящее. Колхульда и Кольгрима. Черная тайна и Черная маска[1]. Своеобразный выбор.

– А это потому, – пояснила будущая невеста, – что бабка отца нашего колдуньей была. Вот нам такие имена и дали. Вдруг и у нас дар откроется.

Логично.

Вскрылся и подвох. Старшей из двух законных дочерей оказалась Кольгрима. В мире, где дочерей принято выдавать замуж по старшинству, это означало, что ко времени бракосочетания младшей старшая уже должна быть замужем. Или сговорена. Понятно, нет правил без исключений, но так – по обычаю. А обычай – это иной раз даже больше, чем закон. Так что если Колхульду сватали Ререху, то старшая уже пристроена. Или обладает каким-то серьезным дефектом.

Нет, дефектов у старшей сестры Торварда не было. Если не считать таковым то, что, да, ее уже сговорили за какого-то свеаленского ярла. Колхульда толком охарактеризовать его не смогла. Знала только, что жениха зовут Скельдум, годами он уже не молод, но весьма авторитетен. А еще они с папой Торвардом когда-то вместе ходили в походы.

Обычное дело – выдать дочь за боевого товарища. Разница в возрасте не принципиальна. Деньги и статус куда важнее.

В общем, Сергею оставалось лишь утешать себя, что сговор – это еще не брак. Мало ли что может случиться с потенциальным мужем?

Той же позиции придерживалась и Колхульда. Вон с ней тоже вроде все было решено, а как обернулось! Так что пусть Сергей ради своего князя особо не упирается. Главное – понравиться папе Торварду. И на этот счет у нее, Колхульды, есть неплохие идеи.

А с Кольгримой… Расторгнут ее помолвку с папиным корешем – хорошо. Ререх всяко не хуже. А не сумеет Сергей выполнить поручение своего конунга…

Ну, тогда пусть идет Стемид-конунг со своими требованиями прямо в сети Ран-великанши, потому что она, Колхульда, все равно выйдет замуж только за Вартислава. А ежели захотят ее выдать силком, то пусть имеют в виду, что она, Колхульда, знатного рода, так что и с ножом управляться умеет, и вполне способна охолостить слишком горячего жеребчика.

Последнее было сказано достаточно громко. С прицелом на то, чтоб услышали Стемидовы дружинники. А уж они наверняка передадут князю.

Сергей ничуть не сомневался, что его девушка вполне способна реализовать обещание.

И вывод сделал совершенно правильный. Надо торопиться.

Нет, Сергей понимал: вид у него пока что не очень представительный. Да, за последний год он вытянулся и продолжал расти. До своих прежних габаритов он, скорее всего, не дорастет, но коротышкой точно не будет. На генетику нового тела Сергей повлиять не мог, но выжать из него максимум с помощью нагрузок и правильного питания он очень старался. Да и не в росте дело. Старший сын воеводы Сергея Артем был на полголовы ниже отца, но был сильнейшим из известных Сергею бойцом. Разве что великий князь Святослав мог с ним потягаться. Но такие, как Святослав, вообще уникумы.

Тем не менее, прибавить в росте еще с десяток сантиметров Сергею не помешало бы. Конечно, были способы компенсировать недостаток габаритов. Например, прибыть к будущему тестю на корабле. Своем. Во главе хирда.

Но, во-первых, личного корабля у Сергея пока что не было, а во-вторых, запаса времени не имелось и вовсе. Потому придется пешочком, вернее, на лыжах. И всего лишь во главе собственного десятка. Впрочем, это тоже кое-что, если в десятке не только такие, как Ратша и Клеп, но и такие, как Гест с Милошем. Не говоря уже о Дерруде Убийце. А еще статус жениха может серьезно поднять правильный подарок. Такой, чтобы Торвард решительно впечатлился.

И по этому поводу Сергею надо непременно пошептаться с Колхульдой. Вдруг у папы Торварда есть какое-нибудь заветное имущественное желание, которое Сергею под силу осуществить?

Стемид от своих княжьих щедрот выделил Сергею спутника-проводника. Того самого Кари, который не позволил Убийце сделать из одного живого Стурлы две мертвые полутушки. Ну как выделил… Тот все равно намеревался возвращаться к своему ярлу, а в большой компании пересекать дикие леса куда веселее, чем в одиночку.

Кари. Нельзя сказать, что молодой свей Сергею не понравился, но симпатии не внушал. Держался не то чтобы нагло, но…

В общем, без должного уважения. Словно и не собирался Сергей стать зятем ярла, которому служил Кари.

Впрочем, «нравится – не нравится» – это вторично. Можно ли ему доверять? Колхульда охарактеризовала его примерно как «ничего особенного». Дальний родич. Но оценка Ольки – оценка молоденькой девушки. Половина в ней – насколько восхищенно взирает на нее оцениваемый.

Сергей попросил Траина прощупать проводника. Сын ярла с задачей не справился. Кари держался дружелюбно, но на откровенный разговор не шел.

Однако свою непосредственную задачу Кари выполнял добросовестно. Вел толково, места для стоянок подсказывал верные и безопасные. Включая и последнюю. И в общем строю Кари бился вроде неплохо. Да и какой это бой, если серьезно? Так, зачистка.

В общем, причин не доверять Кари у Сергея не было. Тем не менее, благодарности за предотвращение большой драки Сергей тоже не испытывал.

Потому что за неполный час чертов Стурла достал его настолько, что лишь разница в размерах удержала Сергея от того, чтобы врезать хольду по наглой роже.

Вот и теперь самодовольный свейский хольд расселся на свежесрубленном бревнышке напротив Сергея, хавая вяленую рыбку и рассуждая о том, сколько Сергей должен Торварду-ярлу за умерщвление такой оравы подданных. И чем больше он говорил, тем больше хотелось Сергею сунуть в жрущую и болтающую пасть Стурлы что-нибудь несъедобное. Пару пядей острой стали, например.

– Ты, Вартислав, молодой и потому сначала убиваешь, а потом думаешь, – поучал «юношу» хольд. – Наделаешь глупостей, а потом старшим приходится платить за твою дурь!

Вот ей-богу, Сергей прибил бы гада прямо сейчас, но нельзя. Всех его бойцов прикопать вряд ли получится. Да и если бы получилось, пришлось бы Кари тоже порешить. А этого вроде не за что.

Сергей посмотрел на опушку, где варяги и свеи занимались подготовкой к похоронам. Собственно, он мог бы оставить покойников зверушкам. Но решил, что правильное погребение будет зачтено в будущих разборках с ярлом.

Что характерно: возились с будущим погребальным костром далеко не все бойцы Стурлы. Пятеро свеев сидели неподалеку и кидали в сторону Сергея недружелюбные взгляды.

Нельзя сказать, что Сергею нравилась эта ситуация. Случись что, защититься будет непросто. Хотя прикрытие имелось и у него. Угнездившийся на месте их прежней стоянки Машег. До него метров пятьдесят. Так что реши Стурла напасть, ему кирдык[2]. И Перун не даст соврать: Сергей бы даже огорчился. Потому что куда большее удовольствие прикончить Стурлу собственноручно.

– …А платить за твою мальчишечью дурь кто будет?

Терпение Сергея иссякло.

– Знаешь, Стурла, я видел многих воинов, у которых ума чуть больше, чем у улитки. Но напасть на будущего зятя собственного ярла – слишком большая глупость даже для такой наглой и тупой скотины, как ты.

– Чего? – Стурла даже жевать перестал.

– Ты выглядишь тупее барана, Стурла, – тем же рассудительным тоном продолжал Сергей. – Однако ярл поставил тебя хольдом. Значит, настолько тупым ты быть не можешь. И потому у меня к тебе всего один вопрос: зачем ты, Стурла, прикидываешься недоумком?

– Зачем что? – И спохватился: – Да ты сам спятил! Что ты несешь?

– Вот! – удовлетворенно произнес Сергей. – Ты нервничаешь, Стурла. Значит, я прав. А теперь ответь: зачем ты натравил на нас этих бедолаг? – Сергей показал на покойников, которых сейчас укладывали штабелем на погребальный костер. – Чем они тебе так досадили, что ты решил их убить? Скажи мне, хольд, почему ты захотел от них избавиться?

Ишь ты. Завис. То ли не ожидал, то ли Сергей неожиданно попал в точку.

Вспомнилась история, рассказанная Гестом. О том, как Геллир-ярл перебил подданных Стемида, а вину за это повесил на подвернувшихся разбойников. Может, и здесь что-то подобное?

– Ты врешь! – наконец выдохнул Стурла. – Что ты врешь, варяг! Я тебя на куски…

И тут его взгляд упал на Дерруда, которого вопль Стурлы отвлек от руководства подготовкой к кремации. Глянул и осекся.

Ох, не туда он смотрел. Дерруду потребуется минуты две, чтобы добежать до костра. Машегова стрела точно успеет быстрее.

– Ты говори, говори… – поощрил его Сергей. – Ты – меня?

Свей только зубами скрипнул. Не рискнул.

Сергей вытянул ноги, поглядел на носки собственных сапог. Хорошие сапоги, кстати. Мороз держат не хуже валенок. Хотя какой это мороз… Градусов семь-восемь, наверное. И ветра нет.

– Ладно. Тогда второй вопрос: что ты мне дашь, Стурла, чтобы я не рассказал ярлу о том, как ты погубил его бондов? Может, ты взял с них лишнее и утаил от своего господина?

Нет, этот удар – мимо. Не зацепил.

– Я не стану с тобой говорить! – заявил Стурла после минутного напряжения мозговой массы. – Пусть с тобой говорит ярл!

Ярл так ярл. Не вопрос. Маловероятно, что Стурла что-то скрысил. Скорее всего, первая версия Сергея была правильной: хольд просто пожертвовал аборигенами, чтобы получить тактическое преимущество.

Однако брать на себя вину за фактически самозащиту Сергей не собирался. И Стурла должен уяснить этот факт.

– Ты мне должен, – сообщил Сергей, поднимаясь. – Думаю, трех марок довольно, чтобы покрыть твой долг.

– Чего-о?

– Того! Мы – воины. Мы сражались и победили. Но не получили добычи. Не знаю, как ты, хольд, а я попусту размахивать железом не привык. Я мог бы, конечно, приказать своим людям ободрать этих невезучих, – кивок в сторону костра, – но зазорно обдирать смердов тем, кто носит серебро и золото. Так что этот долг на тебе, Стурла. Три марки серебром.

– Да что ты несешь! – Стурла вскочил, нависая над Сергеем и цапая рукоять меча. – Ты спятил?

– Я сказал, – надменно уронил Сергей, отворачиваясь. – Проваливай.

Стурлы он не боялся. Рубить его тот не рискнет.

Взгляд его остановился на телах, уже уложенных на обрубки древесных стволов.

«За что они погибли? – подумал Сергей. – Зачем?»

У свея руки чесались проучить наглого мальчишку. Но еще больше ему хотелось выяснить: что тот знает? А главное – откуда? Только он, Стурла, и пятеро его родичей посвящены в тайну.

Эх! Один взмах меча – и нахальный мальчишка останется без головы. Но потом Стурле придется иметь дело с его даном. И рассчитывать он может только на пятерых. Остальные не посмеют лезть. Племянник Торварда не позволит.

Стурла ругнулся сквозь зубы, швырнул в снег недоеденную рыбу, развернулся и пошел к своим.

Ничего. Придет и его время мстить. Очень скоро придет!

Глава 3
Месяцем ранее. Избушка ведуна. Смотреть и видеть
– Ничего ты не умеешь, – констатировал Избор, поглядев на размахивающего двумя палками Сергея. – Нет в тебе понимания обоерукого боя.

Обидно, однако. Сергей полагал, что у него неплохо получается. Он и в прошлой жизни с парой клинков управлялся, и в этой очень старался развить прежние навыки. И склонен был думать, что развил.

– Что не так? – Сергей остановился, заодно переводя дух.

Морозец приятно остужал разгоряченное лицо.

– У тебя две руки, – сообщил ведун. – А бьешься ими ты будто одной.

Вот уж неправда. Никакой синхронности не было. Каждой рукой Сергей работал независимо.

Но спорить с Избором – себе дороже. Тем более если ты пришел учиться.

– А как надо?

– А вот гляди! – Избор принялся выписывать в воздухе невидимые узоры руками. – Гляди, пока не увидишь!

Сергей видел: ладони ведуна движутся асинхронно. Каждая – в собственном ритме и по собственным траекториям. Непросто, но так он тоже умел. И делал.

– Не так смотришь! Суть гляди! – потребовал ведун.

Ага. И как это, интересно, сделать?

Ведун выругался, обозвав Сергея продуктом неудачного разрешения от беременности старой и больной барсучихи.

– Давай лепи снежки и в меня кидай! – скомандовал он. – Парами кидай!

Вот это уже понятно.

Сергей бросал. Ведун отбивал палками. Экономно. Неторопливо. Собственно, никаких особых ухищрений для этой игры не требовалось. Снежки – не стрелы и даже не копья. Но у ведуна явно была цель. Какая?

Сергей смотрел. Обычным взглядом. И тем, которому его когда-то учил другой ведун. Ререх старый.

И в какой-то момент Сергей понял: Избор за снежками вообще не следит. Отбивает чисто механически.

И что с того? Сергей и сам так умел. И сейчас так делает. Зачерпнул снега с метровой высоты сугроба, слепил, метнул. В чем же урок?

Солнце светило. Снег блестел. Снежки летели…

Сергей подустал. Ведуну хорошо. Стой да отмахивайся. Бросать, да еще резко – трудозатратнее.

Сергей глядел на ведуна. И не упустил момента, когда тот, отбив очередной снежок, метнул палку. В Сергея. Тот уклонился без труда… И вторая палка чувствительно треснула по колену.

Но как?

Ведун захихикал. Очень противно. Сергей даже не сомневался: старый специально отработал именно такой смех: людей унижать.

– Эх ты! Душ две, а толку и на одну не наберется. Палки мне брось. Снова покажу.

Сергей бросил палки. Потом – снежки, отбитые с обычной легкостью, и…

Нет, вторая палка треснула его в то же самое колено. Но кое-что он увидел. Что-то вроде промелька на самом краю зрительной полусферы.

– Еще раз!

Он опять получил по колену, но теперь он увидел более-менее четко. И даже, кажется, понял принцип. Перед тем как сделать бросок, ведун словно бы растопырился… И его левая рука спряталась. Не в том смысле, что он повернулся так, что ее было не видно. Сергей видел целиком и Избора, и его руку, но как будто не видел. Словно что-то такое дорисовывало фигуру ведуна так, что рука вроде и была, да только это лишь казалось. И на брошенную этой «невидимой» рукой летящую палку… Смотреть на нее почему-то не хотелось.

– Еще!

Блин! Синяк будет о-го-го. Зато Сергей вроде понял, в чем секрет. Похоже, дело в узоре, который рисовал в воздухе Избор. Узор этот каким-то хитрым образом притягивал внимание… И все, что в него не укладывалось, видеть… ну, не хотелось. Похожее ощущение, когда кто-то напевает знакомую песню и вдруг прерывается, и ты сам выдаешь ожидаемый звук. И не слышишь певца, который повел мелодию совсем в другую сторону.

– Еще!

Понять – не значит устоять. Противиться рефлексам тоже надо суметь.

Сумел Сергей раза этак с двадцатого.

И заслужил одобрительный хрюк наставника.

– Отдыхай, парень, – смилостивился Избор, поманил мохнатого кобеля, ошивавшегося неподалеку, и с довольным уханьем опрокинул зверюгу на спину.

Кобель не возражал. Главенство ведуна зверь признавал безоговорочно. Особенно если светило пожрать. Мамкой кобеля была волчица, выращенная Избором лично и рулившая державшейся поблизости волчьей же стаей, а папкой – волкодав, временно позаимствованный Избором у гостившего в Белозере ярла. Судя по внешности кобеля, волкодав был ирландский. У Сергея в прошлой жизни такие имелись, и Сергей ценил их высоко: в первую очередь за ум, а уж потом за пять пудов боевого веса и клычищи как у леопарда.

Сергей глядел, как ведун унижает волкопса, и ему почему-то вспомнились горностаи Ререха старого. Подумалось: есть все-таки разница между тем ведуном и этим. Тот был человечнее.

– Что глядишь яро?

Это ведун перехватил взгляд Сергея.

– Зачем пса мучишь? – вырвалось у Сергея.

– Затем, – Избор стиснул собачье ухо так, что волкодав взвизгнул. – Чтоб помнил.

– А по-другому – никак?

– Можно и по-другому, – Избор отпустил волкодава. Тот вскочил, встряхнулся, лизнул ведуна в щеку и потрусил к крыльцу. – Можно, но так – верней.

– Он же и так тебя любит!

– Не любит, – качнул головой ведун. – Служит. Как тебе твой убийца-дан.

Глава 4
Цена свейского ярла
Гард Торварда-ярла стоял у моря. Круглая крепость с деревянными стенами, посады, длинные сугробы у самого берега, в которых угадывались корабельные сараи. Их было два. Если в каждом корабль, то хирд у ярла – не самый слабый.

При виде родного гарда люди Стурлы, которые и прежде бежали впереди (Сергей не возражал, пусть дорогу торят), рванули во всю мочь.

Надо полагать, хотели успеть изложить ярлу свою версию событий.

Кари к ним не присоединился и не ускорился. Как шел ровно, так и продолжал.

Миновав посады, подошли к воротам.

Солидные, однако. Толстенные, на массивных железных петлях. Под стать стенам, тоже весьма внушительным. И вся эта прелесть выстроена относительно недавно. Вывод? Кто-то очень не любит здешнего ярла. И вряд ли это местные лесовики. Тем хватило бы и однорядного частокола. Хотя можно допустить, что это солидное укрепление – именно для аборигенов. Причем не против, а именно для. Чтобы смотрели и проникались трепетом. При здешнем обилии леса рукастым нурманам ничего не стоит возвести подобную крепость месяца за два.

Колхульда говорила: папа обосновался здесь два года назад. Времени хватало.

Интереснее то, что Торвард-ярл был ярлом и до переезда в дикие леса Биармии. Сидел на родовой земле в родном Геталанде под рукой уважаемого Бьерна Эриксона. И, со слов Колхульды, те владения по-прежнему оставались за Торвардом. Вопрос: почему храбрый ярл сменил место жительства? Здесь, конечно, тоже места неплохие. Есть чем поживиться. Но жить здесь постоянно, когда у тебя в наличии полноценное ярлство в обустроенной и серьезно приподнявшейся под рукой Бьерна-конунга Швеции?

Есть в этом какая-то… хм… хульда.

Стража при воротах приветствовала Кари с явным уважением. И спутников его пропустили без вопросов. На варягов стражники, закутанные в меха дренги с длинными копьями, поглядели с любопытством, но и только.

Городок-гард был невелик, но населен густо. Сергей прикинул: никак не меньше полутысячи человек. А ведь есть еще и посады.

Встречные что-то кричали Кари. Тот не отвечал. Скользил на лыжах по утоптанному снегу, не оглядываясь и не озираясь.

Резиденция ярла – большой длинный дом с сугробом на крыше. Над сугробом вился дымок.

У входа лыжи пришлось снять. Снег здесь был присыпан золой.

Кари откинул полог. Сергей вошел вторым. Внутри – темно и вонюче. Зато тепло. Сергей, сделав несколько шагов, остановился. Подождал, пока глаза привыкнут к сумраку. Заодно шубу расстегнул.

Стурла, окруженный толпой нурманов, втолковывает что-то сидящему на возвышении воину в красном плаще. Судя по всему, это и есть папа Торвард.

– Представь меня, – велел Сергей Кари и зашагал вперед, будто и не сомневался, что ему уступят дорогу.

Дорогу и уступили. Правда, не столько Сергею, сколько шагавшему вплотную к нему Дерруду. А вслед за ними и остальным.

– Вот он! – воскликнул Стурла, тыча в Сергея пальцем. – Это он убил…

Перехватив палец, чей грязный ноготь был в пяди от глаза, Сергей наработанным приемом вывернул его из сустава.

Стурла взвыл.

– Не трогать меня, лживая собачья блевотина! – четко проговорил он по-нурмански в мгновенно наступившей тишине. – Кари! Представь меня отцу моей невесты!

– Вартислав по прозвищу Дерзкий, – проговорил проводник, несколько растерявшийся после выходки Сергея. – Хускарл Стемида-конунга.

– Хольд Стемида-конунга, – надменно поправил Сергей.

– Смотри, что он творит, ярл! – взвыл Стурла, воздев кверху торчащий вбок палец. – Он оскорбил и искалечил меня, твоего хольда, у тебя на глазах!

– Жаль, что я не позволил тебя убить, – Сергей изобразил огорчение. – Такой хольд, как ты, – позор для вождя. Торвард-ярл, мне говорили о тебе как о славном ярле с могучим хирдом. Я смотрю вокруг… – он демонстративно огляделся, – и вижу много воинов, которым мало кто не уступит в пляске мечей. Как вышло, что эта лживая и трусливая шавка – твой хольд?

Буря и натиск. Только так и надо, чтобы тебя приняли всерьез, если тебе – четырнадцать, а вокруг – взрослые дяди.

Из всего сказанного ярл сразу выцепил главное.

– Ты назвал себя женихом моей дочери, – негромким, но очень грозным голосом произнес он. – Что с ней?

– Она в здравии, – Сергей позволил себе улыбнуться. – Мой свадебный дар пришелся ей по нраву, но ты – ее отец, и я здесь, чтобы ты одобрил наш брак.

– Я уже одобрил ее брак с Ререхом Стемидсоном, – сообщил ярл. – Тебя же я не знаю.

– Вот поэтому я здесь! – влез Сергей прежде, чем Торвард сказал что-то еще, что-то… необратимое. – Позволь же вручить дар и тебе, славный ярл! Я заплатил за него железом, а не золотом! Но он из тех, что приносят злато тому, кто им владеет!

И скинул с плеча сверток.

«У каждого есть цена». Сергей не помнил, кто это сказал. Но знал: все так. И не обязательно – в золоте. Чья-то цена – власть, чья-то – жизнь родни. Но самая высокая – мечта. Сейчас и решится, правильно ли он угадал цену Торварда-ярла.

Да, Сергей подготовился. А еще он соврал. Этот чудесный франкский меч он как раз купил. Целую гривну отдал. Огроменные деньги. Даже если в серебре. Но Сергей платил золотом. Без малого полкило золота. Не у всякого нурманского конунга наберется столько желтого металла. Прастен, которому меч Вандиля Крепкой Сети достался при разделе добычи, в одночасье стал самым богатым кормчим Севера. Да, пришлось Сергею раскошелиться. Бить будущего тестя надо было наверняка.

И Сергей знал, куда бить. И не промахнулся. Меч поразил ярла точно в сердечную мышцу. Навылет.

Кожа, в которую был завернут франкский шедевр, упала на присыпанный соломой земляной пол. Узкая стальная полоса беззвучно выскользнула из ножен и заиграла темным пламенем.

– Прими его, ярл! Он тебя достоин!

Торвард встал.

И сошел к Сергею.

Нет, не так. Просто спустился. С трудом сохраняя важность и достоинство…

Ровно до тех пор, пока меч не оказался у него в руках. Легкий, упругий, смертоносный. Ярл дохнул на узорчатую поверхность. Сергею показалось: он готов расцеловать и меч и Сергея. Все стало не важным. Обиды Стурлы. Убитые смерды. Даже собственная дочь. Хотя именно дочь подсказала, что именно подарить отцу…

* * *
– Я люблю тебя, и всегда буду любить!

Жаркий оглушительный шепот. Волосы, пахнущие травами. Руки, с удивительной силой сжавшие предплечья Сергея.

Говорят, в любви один всегда любит больше. Вранье. Если любят, то любят. Все.

Любит ли он эту девочку? Хочет ли ее любить? Да. Очень хочет. Это «хочу» переполняет и рвется наружу. Но сколько здесь от бурлящей в крови юности, а сколько – настоящего? И у Сергея, и у синеглазки Колхульды.

Сергей смог бы ответить. Он жаждал эту девушку. Жаждал ею обладать. Слышать «люблю всегда». Но была ли она той самой? Или он, как Машег, желает обладать каждой симпатичной девчонкой, но не хочет в этом признаться?

– Если ты умрешь, я тоже умру…

– Глупая! Ты не знаешь. Смерти нет…

– Ты бог… – вжимается в него так крепко, что даже сквозь ткань чувствуется жар. Не тепло, а именно жар. Как будто она – в лихорадке. Лихорадке любви. – Ты мой бог…

На них смотрят, но Сергею наплевать. Пусть видят. Пусть знают. Это его невеста. Его! Самая красивая…

«В пятнадцать они все прекрасны».

Это воевода. Пытается вернуть Сергею здравость мышления.

Не сегодня. Не сейчас.

Сергей не без труда отделяет себя от девушки, цедит сквозь зубы:

– Вышли оба. Мне надо поговорить с невестой.

Приставленные Стемидом отроки переглядываются. Мол, знаем мы, мальчик, о чем вы хотите поговорить. И в каких позах.

– Вон! – рявкает Сергей. Жар любви мгновенно превращается в ярость… И снова в любовь, когда оба дружинника проворно выскакивают из комнаты, инстинктивно почуяв в нем то безумие, что превращает воина в берсерка.

– Быстрей… – шепчет Олька, выпутываясь из по-зимнему многочисленных одежек. – Ну давай же!

Сергей только и успевает пояс расстегнуть и развязать шнурки на штанах и исподних, как она налетает вихрем, опрокидывая на спину.

– Já! Já. Kom!

Внутри у нее – огонь. Кипяток, хлещущий наружу.

– Já! Elsk-a-a mig! Mig! Elsk! А-а-а…

Все кончается в мгновения.

Хотя почему кончается? Только начинается.

Сергей опрокидывает ее на себя, сжимает руками так же страстно, как она сжимает его внутри. Быстрей, быстрей! Да! Люби меня! Люби!..

А потом они говорили. О прошлом, о будущем. О мечтах юной девушки, о том, что будет, когда они поженятся (а как же иначе?), и о мечте ее отца, настоящей мечте воина: о мече, гибком, как ивовая ветвь, и остром, как клык молодого волка, мече, который можно добыть в бою с германцами или франками, если очень, очень повезет, и невозможно купить, потому что король франков обязательно казнит того, кто рискнет продавать дивные клинки людям севера…

«Боги и впрямь меня любят, – думал Сергей, вкладывая франкский булатный клинок в пахнущие маслом, проложенные изнутри войлоком ножны. – И Прастен меня любит, ведь иначе ни за что не продал бы мне такое сокровище».

Хотя кто знает? Может, Прастен попросту не знает настоящей цены меча и большая куча золота, вся доля Сергея от меховой аферы, показалась кормчему достаточной платой за полоску стали?

Глава 5
Цена свейского ярла (продолжение)
– Дар, достойный конунга, – прошептал Торвард. – Боги, благодарю вас.

По мнению Сергея, боги были ни при чем. Но он не торопился. Сейчас придет и его очередь.

Быстрый испытующий взгляд, который Сергей встретил правильно: простодушно и радостно. Мол, хотел сделать славный подарок – и сделал.

– Будь моим гостем, Вартислав! – Надо же, имя произнес правильно. И запомнил с одного раза. – Садись за мой стол и раздели со мной трапезу.

– И мои люди, славный ярл?

– Да. Вы все – мои гости!

– Ярл, но как же… – начал Стурла.

Но ярл зыркнул грозно, и хольд заткнулся. Вправил вывернутый Сергеем палец, глянул свирепо… И все.

Ярл всегда прав. А если кто-то из подчиненных думает, что ярл не прав, ему лучше помалкивать. Иначе можно и без «думалки» остаться. Ну или найти себе другого ярла.

Впрочем, Сергей не обольщался. Эйфория от обретения мечты пройдет, и ярл снова станет мыслить… политически.

Слово, однако, сказано. Они гости, так что их теперь точно не станут убивать. По крайней мере, пока они на Торвардовой территории.

Ладно. Разберемся. Но сначала пообедаем.

Мебель длинного дома – это конструктор. К примеру, стол, на котором потчуют гостей, собирается из тех же досок, на которых укладываются почивать. Так что перевести пространство длинного дома из состояния «форум» в состояние «трапезная» – десять минут.

И еще с полчасика – выставить угощение. Впрочем, всухую ждать горячего не приходится. Пиво, рыбка, вяленое мясцо и прочие закуски появились сразу.

Ярл ответил за свои слова со всей серьезностью: усадил Сергея не просто за стол, а рядом с собой. Слева. Справа – правая рука Торварда Грум Три Скалы. Немолодой уже дядька великанских габаритов с заправленной за ворот бородой и носом, сплющенным явно не от природы. Вроде бы дальний родич Торварда-ярла. Этот все косился в сторону Сергея. Именно в сторону, потому что интересовал его не Сергей, а возвышавшийся слева от него Дерруд.

Грозный дан, впрочем, вел себя вполне миролюбиво. Добродушно беседовал с еще одним Торвардовым элитным хирдманом по имени Тодд Любимчик. Этот, представившись, первым делом уточнил, что Любимчик он не кого-нибудь, а самого морского бога Ньерда, и назван так, потому что за пятнадцать лет кормчества не потерял ни одного корабля. Деяние, безусловно, достойное уважения, учитывая особенности скандинавского мореплавания.

Тему женитьбы Сергей затрагивать не стал. Пока довольно того, что ярл признал их гостями. Но и на другие темы поговорить с Торвардом было небезынтересно. В первую очередь потому, что Сергей почти ничего не знал о нынешней Швеции. А Торвард – знал. И не понаслышке.

Правил нынче на земле свеев славный Бьерн Эриксон, пятый конунг этого имени. Правил достойно, сконцентрировав внимание на собственной земле. В отличие от папаши, воспетого в сагах Эрика Ведерхатта[3], то бишь – Увенчанного Ветром, которым тот якобы повелевал, создавая тем самым большие проблемы его многочисленным недругам. Происходил же оный Эрик от легендарного Бьёрна, сына еще более легендарного Рагнара Лотброка, который вообще чуть ли не от Одина происходил. Правда, не напрямую, а через десяток поколений, но божественная кровь сказывалась. Славу и Рагнар, и Железнобокий Бьерн, числившийся в династическом списке свейских конунгов Бьерном Первым, стяжали изрядную.

Нынешний Бьерн поводья власти держал крепко. И, как оказалось, врагом Торварда не был. Причина, по которой ярл покинул родную землю, оказалась вовсе не таинственной, совершенно банальной. Деньги. Торварда несколько лет подряд преследовали неудачи, и как результат – долги. Землю в Геталанде пришлось отдать в аренду-управление другому ярлу. Надо полагать, родичу или вроде того. Обобрать фюльк[4] в отсутствие законного владельца – легче легкого. Но Торвард отдал. Потом снарядил флотилию и отправился сюда, на другую сторону моря. Кто-то там, в Швеции, наболтал ярлу, что здесь, в финско-саамском «заповеднике» Биармии, богатства просто по веткам прыгают. Хоть руками лови. А народ настолько дикий и простодушный, что готов за ножик из сырого железа кипу собольих шкурок отдать.

Действительность оказалась не столь радужной. Но в целом не такой уж плохой. Вот только вокруг были чужие земли, а хирд у Торварда-ярла не так уж велик.

Дальше Торвард мог не продолжать. Сергей и так понимал: ярлу нужны союзники. Варяги – оптимальное решение. Сидят они не слишком далеко, но и не слишком близко. В пешей, так сказать, доступности. И с Новгородом, который существенно ближе, не особо дружат. Да и с прочими претендентами на обирание лесовиков – тоже.

То есть с выбором жениха все понятно. А вот с невестой – не очень. Но почему именно Колхульда? Вот же сидит старшая дочь Торварда Кольгрима. Вполне симпатичная девушка, разве что мрачноватая.

А куда это подевался Стурла?

Сергей прошелся взглядом по длинному столу. Нет гордого хольда. Где-то внутри тревожно пискнула интуиция. Не к добру.

Но Сергей проигнорировал сигнал. В самом деле, что может сделать хольд тем, кого ярл объявил гостями? Слюной захлебнуться от злости?

Ага, Машег уже тискается с какой-то девкой. А вон Клеп. Что-то втолковывает соседям напротив, стуча по столу кружкой. Похоже, набрался дренг-отрок. Ну ничего. Траин за ним присмотрит. Остальные… Вроде нормально все. Никто ни с кем не ссорится.

Торвард что-то спросил. А, его интересует происхождение меча.

– Славная была битва, – в лучших традициях ответил Сергей. – Прежде им бил врагов хевдинг по имени Вандиль Крепкая Сеть. Слыхал о таком?

Нет, ярл не слыхал.

– Он и его племянник Тови в вик ходили с датским конунгом Кнудом. А потом решили наши варяжские земли пограбить.

– И что же? – поинтересовался сосед ярла Грум Три Скалы.

– А сам как думаешь? – усмехнулся Сергей.

– Весело было, – вмешался Дерруд. – Я тогда многих убил. Пока наш ярл в священную ярость не впал и едва меня не прикончил.

– Наш ярл? – удивился Торвард.

– Ага. Я был тогда не с ним, – хлопок по плечу Сергея. – В хирде Тови Торвисона. Старший, не возражаешь, если я расскажу?

Сергей не возражал. Он был уверен, что Убийца подаст свою историю правильно.

Не ошибся. Дерруд не пожалел красок, чтобы показать себя великим воином. Но и Сергей стоял с ним вровень. Мол, Дерруд сразу понял, что Вартислав – великой удачи и храбрости человек. И в поединке был готов с ним, Деррудом, сойтись при первой же встрече. И потом, когда им выпало биться, по счастью не до смерти, сумел ему, Убийце, противостоять достойно, и никто никого не убил. И о щедрости безмерной, которую Сергей явил позже, тоже рассказал, не забыв сообщить, что серебро это Сергеем в бою добыто. Удача, храбрость и щедрость – вот качества настоящего вождя. Потому он, Дерруд, будет с радостью убивать для Вартислава. А надо будет за него умереть, так и умрет.

– Не надо умирать, – попросил Сергей, попытавшись обнять Дерруда. Вышло непросто. Плечи у дана – широченные. – Не надо умирать, Дерруд Сиггтрюггсон. Кто тогда будет моим первым ярлом, когда придет время?

Хорошее пиво у Торварда. Особенно после первых двух литров.

* * *
Прежде чем что-то решать по претенденту на приданое и руку младшей дочери, ярл решил посоветоваться.

Позвал двоих. Грума и Кари. Последнего потому, что тот лучше знал юного нахала. Хотя нет, называть нахалом того, кто подарил тебе мечту, неправильно. Эйфория уже прошла. Отчасти. Однако каждый раз, когда Торвард касался рукояти франкского меча, теплая волна накрывала его, и губы невольно растягивались в доброй улыбке. Непривычное дело для мимических мышц ярла.

– По годам он мальчишка, а держится, будто сын конунга, – высказался Грум.

– Сыновья конунгов тоже бывают юными, – заметил ярл. – Не удивлюсь, если и этот таков. Кари!

– Я шел с ним от главного гарда Стемида-конунга, – неторопливо, взвешивая каждое слово, произнес племянник. – Успел присмотреться. Так скажу: власть у него в крови. Дренгом стал год назад, а в начале осени Стемид его поднял. И даже не в хускарлы, а сразу в хольды. Глупый и кичливый возгордился бы, юный, но разумный проявлял бы осторожность, искал советчиков и поддержки. Этот приказывает, не задумываясь, ни у кого не спрашивая и не сомневаясь, что приказ будет исполнен. И взгляд у него временами такой… Прямо как у тебя, дядя. Словно он – ярл, а ты его хирдман. По мне, так это явно говорит о благородной крови.

– А что говорит он сам? Кто он по происхождению? – спросил Три Скалы.

– Говорит, что он – старший в роду, – Кари чуть усмехнулся. – Говорит: сказать больше ему не позволяет гейс[5].

– Гейс, значит… – Торвард коснулся меча и улыбнулся. – А что о нем говорят люди?

– Разное говорят, – Кари помедлил.

Ярл не торопил. Сидел, задумавшись, крутил в пальцах косичку бороды.

– Говорят: то ли он сын какого-то конунга из дальних стран, то ли вообще… бога. – Кари поглядел на дядю: не улыбнется ли? Не улыбнулся.

– Еще вроде бы, что Ререх его у каких-то вестфолдингов отбил. Парень сам его окликнул, по имени назвал, хотя Ререх его тогда впервые увидел. Еще говорят: удача у него – не у всякого князя такая. Полтора года назад одно исподнее на нем было, да и то чужое, а теперь большой дом в главном Стемидовом гарде, серебра-золота не счесть. Стемид его, мальчишку, хольдом назвал. Был бы он конунгу сын, тогда понятно, но ведь не сын. Даже не родич.

– Думается мне, хочет он удачу этого Вартислейва присвоить, – рассудительно произнес Три Скалы.

– Да ты погляди, дядя, каких людей он вокруг себя собрал. Пегобородый, которого Милошем зовут, точно не простой хускарл. А уж Дерруд… Ты ж его видел, дядя. Видел, что у него на руках написано.

– Видел, – ярл задумчиво пожевал рыжеватую косицу. – И раньше я его тоже видел. Этот Дерруд был поединщиком у конунга Олафа Груды Развалин. Убил для конунга многих. А ушел, когда тот не позволил ему кровника убить.

– Громкая вышла история. Я тоже ее помню, – проворчал Грум Три Скалы. – По мне, так это неправильно. Запретить хольмганг тому, кто за тебя на отмель встает…[6] Так негоже.

– Он – конунг, – желчно отозвался Торвард. – Для конунга то гоже, что ему выгодней! – Ярл стиснул оголовье нового меча и сразу успокоился. – Когда Дерруд ушел, Олаф очень рассердился. Объявил, что лишает его своей защиты. По мне, так это совсем уж не по чести было. Убивал Дерруд для конунга, но убивал-то Дерруд, так что у многих на него обида была. Однако Убийца все еще жив, а это говорит о нем многое. И о нашем юном хольде – тоже.

– А слыхал, как Дерруд сказал, что умрет за него? – напомнил Три Скалы. – По мне, так и эти слова многого стоят.

– А по-моему, важней то, что парнишка ему ответил. Вот это слова истинного вождя.

– Сын Геллира-ярла тоже с ним, – сказал Кари. – Тот молодой, беловолосый, в кольчуге без рукавов.

– Геллира-ярла? – Торвард нахмурился, вспоминая.

– Геллир Свирепый. Похож на тебя, ярл. Люди говорят: когда-то была земля в Вестфольде, которая теперь отошла сыну Харальда-конунга Бьерну Мореходу. Стемид-конунг принял его, потому что Свирепый приходится ему родичем по первой жене. Но Геллир хоть и без земли теперь, но все же ярл. И отец его был ярлом, и дед. И все же Свирепый отдал своего сына не равному в хирд, а Вартислейву. И думается мне, непроста так поступил.

– Я бы сына в чужой хирд не отдал, – Торвард снова нахмурился.

Его единственного сына убили три года назад. Остались только дочери.

«Я еще не так стар! – с ожесточением напомнил себе Торвард. – У меня две жены, и младшая ждет ребенка. Это может быть мальчик. Это должен быть мальчик!»

И пока сын будет расти, Торвард должен как следует закрепиться на этих, все еще чужих для него землях. И набрать достаточно денег, чтобы рассчитаться по долгам. В первую очередь – со Скельдумом. Ярл еще больше нахмурился. Как же ему не хотелось отдавать родной фюльк в чужие руки. Пусть даже это руки давнего соратника и будущего родича. Но выбора не было. Да и родство со Скельдумом принесет немалую пользу. Конунг Скельдума ценит. А родство со Стемидом-конунгом стало бы неплохим подспорьем здесь, в Биармии. А что даст ему родство с мальчишкой, у которого нет сильной родни?

Или – даст? Неспроста же служат ему Дерруд Убийца и молодой Геллирсон. Откуда у юнца такая сила? Нет, в этом стоит разобраться.

– Я буду говорить с ним, – сказал ярл. – Но завтра. Сегодня… – ярл погладил оголовье меча. – Сегодня у нас – праздник. Пусть наши гости увидят: я тоже умею быть щедрым.

Сказал… и поморщился. Настроение внезапно испортилось. Каждый день ярл думал о том, кто носит это прозвище. Каждый день убеждал себя, что два года назад поступил правильно. А если нет?

* * *
– Да, у меня есть еще одна дочь, – сказал Торвард. – Старшая. И она еще красивее Колхульды. Ты ее видел.

– Да, – подтвердил Сергей. Подтвердил, что видел, а не то, что красивее. Впрочем, на вкус и на цвет… – Уверен, Ререху Стемидсону она понравится.

– И я отдал бы ее, – подхватил ярл. – Но – увы. Я уже обещал ее другому.

– Кому же? – Сергей сумел уловить подтекст. Возможность. Не будь ее, они бы не вели этот разговор.

– Его зовут Скельдум Щедрый. Он – ярл, чей фюльк располагается рядом с моим. Когда-то мы вместе ходили в вик.

И чуть заметно поджал губы. А потом не слишком охотно добавил, что временно передал соседу управление своими землями. На три года. А тот взамен оплатил кое-какие долги Торварда и выделил ему деньги на путешествие сюда и обустройство на новом месте.

Итак, доход за три года в обмен на возможность улучшить благосостояние. Много это или мало, сказать невозможно, поскольку Сергей понятия не имел о доходности переданных в аренду земель. Но интуиция подсказывала: вряд ли Торвард доволен этой сделкой. И столь же маловерочтно, что ярл испытывает к коллеге по разбойничьим рейдам искреннюю симпатию.

– Мне кажется, ты, ярл, не хочешь этого брака? – высказал предположение Сергей.

– Хочу или нет, не важно. Я обещал Скельдуму Щедрому, что он станет ее мужем.

Допустим. А как насчет формальностей?

– Свадебный дар вручен? – поинтересовался Сергей.

– Нет. Но мое слово – есть.

– А что будет, если Скельдум Щедрый откажется от твоей прекрасной дочери?

– А у твоего отца, случайно, не рыжие волосы? – поинтересовался ярл.

– Будь моим отцом Локи, я бы этим гордился! – ухмыльнулся Сергей. – Но тогда мой друг Харальд Скулдисон назвал бы меня Хитрым, а не Дерзким, и не подарил бы мне кольцо своей матери, – Сергей постучал пальцем по невзрачному серебряному колечку с руной Райдо.

– Ярл Харальд Скулдисон, которого прозвали Берсерком?

– Харальд Скулдисон, Берсерк, – кивнул Сергей. – Но я знал его уже как Харальда-конунга.

В общем, почти не соврал. Вождь, у которого в подчинении аж пять кораблей, вполне достоин звания конунга. Точнее, секонунга, то есть – морского, безземельного. Впрочем, с хорошей дружиной избавиться от предлога «се» вполне реально.

– Мы друзья, – уточнил Сергей. – И я горжусь этой дружбой.

Удостоился пронизывающего взгляда.

Молчание нарушил Сергей:

– А велик ли хирд у Скельдума-ярла?

Удостоился еще одного взгляда. Нет, взгляда.

Впрочем, и ответа тоже:

– Хватит, чтобы весь день гнать четыре больших драккара.

То есть человек двести пятьдесят – триста. Неслабо.

– И драккары у него тоже имеются? – уточнил Сергей.

Да, драккары имелись. И на берегу не простаивали.

– Прежде Скельдум повеселее жил, – сообщил Торвард. – В вики ходил часто. А прозвище свое еще в молодости получил. Когда с соседним бондом из-за земли поругался и в ту же землю его и закопал. Живьем. Сказавши: вот тебе земля, бери, сколько сможешь, мне не жалко. Вот его Щедрым тогда и прозвали. Виру, впрочем, заплатил, не пошел против тинга. Но торговался так, что его едва из Щедрого в Жадного не переименовали. Хорошо торговался.

В голосе Торварда звучали одновременно и одобрение и неприязнь.

Если прежде у Сергея и были какие-то сомнения по поводу силового решения вопроса, то после рассказанной Торвардом истории они исчезли.

– Тогда ты ему дочь и пообещал? – поинтересовался он.

Оказалось, нет. Попозже.

– Сюда наши ходят, – сказал Торвард. – И мы ходили. Путь неблизкий, но торговля выгодная.

Свеям, чтобы попасть сюда, приходилось идти по Северному морю. Впрочем, бешеным викингам семь сотен миль – не крюк, как говорится.

Хорошо тогда сходили ярлы. А потом удача от Торварда отвернулась. А Скельдум, напротив, неплохо поднялся на торговле с англами. Настолько разбогател, что выгнал старшую жену, которая никак не могла родить ему наследника. У младшей, правда, тоже ничего не получалось, но она была молодая и симпатичная, пусть и не принесла ярлу большого приданого, в отличие от старшей.

Ну да, развод у нурманов – дело возможное. Однако муж при разводе обязан это самое приданое вернуть. И еще от себя добавить, если родня у бывшей сильная.

Денег хватило. Избавился Щедрый от старшей супруги. И теперь желал заполучить новую. Причем дочь Торварда он брал именно старшей, что было между ярлами особо оговорено. Хотя особого приданого за ней не будет. Это тоже оговорили.

И многозначительный взгляд, адресованный Сергею.

– Ререх твою дочь тоже старшей возьмет, – заверил Сергей.

Почему бы и нет? Других жен у княжича не имелось, а появятся, так пусть сам и решает, кому из них рулить.

– И я твою Колхульду тоже старшей беру! – сообщил Сергей с важностью. – И на что тебе теперь этот Скельдум Щедрый? Он – далеко, а мы – близко.

Вот так. Поставить рядом себя и Ререха. И пусть ярл думает. А Сергею надо срочно придумать, как нейтрализовать Скельдума и освободить потенциальную невесту. Но время еще есть. До открытия судоходства еще куча времени.

Сергей узнал от ярла ровно столько, сколько тот удосужился сообщить. И сделал неправильные выводы.

А еще он не сообщил Торварду о чужих «железных людях», про которых толковали местные. Решил, что Стурла, контачивший с лесовиками намного плотнее, уже поставил своего ярла в известность. А может, и не было никаких чужаков?

Глава 6,
в которой Сергей узнает новые подробности о женихе Кольгримы Торварддоттир
«Куча времени». Так думал Сергей. И ошибался. Времени не было. Совсем.

Зато выяснилось: Сергей может не беспокоиться о том, как уговорить Скельдума-ярла отказаться от обещанной невесты. Бессмысленно уговаривать того, кто, преодолев немалые трудности и тысячи миль пути, лично явился для того, чтобы ее заполучить. И ее, и приданое, в качестве которого он рассматривал все движимое и недвижимое имущество ее папы.

Пришел же он, естественно, не один, а с двумя большими сотнями хирдманов. Огромным войском по здешним меркам.

Полная неожиданность. В первую очередь для Торварда-ярла. Тот появление потенциального зятя если и допускал, то уж точно не в середине зимы.

Логично. Судоходный сезон закрылся много месяцев назад. Пешком же из Швеции, мягко говоря, далековато.

Но Скельдум пришел не из Швеции. В начале осени он отправился погостить к своему родичу-эсту, да там и остался. Там и Йоль отпраздновал, подъедая последние припасы родича, который даже если и хотел бы показать гостю со товарищи на дверь, сделать это не рискнул.

Через пару недель после зимнего праздника Скельдум ушел сам. Поставил бойцов на лыжи и двинулся не спеша вокруг будущего Финского залива, обдирая попутные селения. Маршрут своего ледового похода Скельдум Щедрый представлял весьма примерно, был уверен, что при содействии местных жителей непременно доберется до цели. В их же содействии Скельдум тоже не сомневался, поскольку умел быть убедительным. Особенно там, где его превосходство в силе было абсолютным.

Впрочем, пока ярл шел по более-менее освоенным землям, он не нарывался. У тех же полочан или плесковцев, не говоря уже о новгородцах, хватило бы сил накидать даже двум сотням нурманов. Поначалу Скельдум даже платил за припасы. Иногда.

И только когда путь привел Щедрого в настоящие лесные дебри, ярл осознал, что переоценил заселенность здешних земель.

Скельдум уже бывал в этих краях, но только летом. Зимой же все выглядело иначе. Намного суровее. Здесь не было дорог, которые вели к обжитым местам. Только сугробы, помеченные звериными следами, вековые сосны да белые плеши замерзших озер. Не факт, что ярл вообще дошел бы до цели, если бы не отыскал нежданного союзника.

Но и это выяснилось позднее. К сожалению.

Так или иначе, но Скельдум пришел. И в воздухе отчетливо запахло смертью.

Нет, могло быть и хуже. Например, ярл мог войти прямо в открытые ворота. Вряд ли несколько дренгов смогли бы его остановить. Вот это была бы катастрофа.

Но, к счастью, за день до того в гард прибежал местный саам-охотник и оповестил о появлении «железных людей». «Совсем, совсем плохих железных людей», которые убили всех обитателей стойбища. Тех, кто не успел убежать. Этот убежал. Потому что его должны были допрашивать последним. Перспектива мучительной смерти настолько взволновала саама, что он по-волчьи перегрыз ремни, которыми его связали, и прибежал к ярлу. Мол, помогай-спасай! Зря, что ли, дань тебе платим!

Торвард, понятно, спасать никого не бросился. Информация о противнике у него была, мягко говоря, неточная: «очень много плохих людей с хорошим железным оружием». Бросать своих хирдманов в бой против неведомого и, скорее всего, численно превосходящего врага ярл не собирался. И Сергей его отлично понимал. Что же до «платим дань», то Торвард справедливо полагал, что дань ему платят не за гипотетическую защиту, а потому что пусть только попробуют не платить.

– Кари, разведай, – приказал он племяннику. – Грум! Людей – в гард! Все готовить к обороне!

Тоже правильно. Лишним не будет.

– Сааму дать четверть эйрира серебром. Из гарда не выпускать.

И снова верно. Даже щедро. Почти семь граммов серебра. Гигантская сумма по меркам аборигенов.

Кари вернулся часа через три. Вести принес недобрые. Ворогов сотни две, и вороги – серьезные. Нурманы. И вооружены качественно. Кари сумел подобраться достаточно близко, поскольку дозорами пришельцы не заморачивались. К сожалению, взять «языка» не получилось. Никто из чужаков в одиночку в лес не ходил.

Пришельцы никого не опасались. Пообедали горячим, дорезали оставшихся пленников, в основном женщин, встали на лыжи и уверенно двинулись в сторону Торвардова гарда. Словно точно знали, куда идти.

Тут уж и Кари ждать не стал. Рванул с максимальной скоростью в том же направлении. Опередил. Ненамного, но достаточно, чтобы успеть запереть ворота. Тем более подготовка к обороне была уже практически завершена.

Тут уж Торвард не раздумывал. Бойцов у него было человек восемьдесят. Для атаки на кратно превосходящего противника маловато. А вот для обороны может и хватить.

– Твои со мной? – спросил он Сергея.

– Да.

Без вариантов. Нет, вариант на самом деле был. Возвращаться в Белозеро, предложив ярлу забрать с собой Кольгриму.

Только Торвард вряд ли согласится. Да и Стемиду, скорее всего, не нужна будет невестка, за которой не стоит папа-ярл. Вдобавок команда Сергея может оказаться той самой гирькой, которая позволит удаче Торварда перевесить фортуну противника.

Однако удача сыграла на стороне врага. Начался снегопад, и защитникам пришлось ждать появления противника в условиях сильно ограниченной видимости.

Однако первым к запертым воротам гарда пришел, вернее, прибежал не неведомый враг, а Стурла с тремя хирдманами-родичами.

И сразу заорал, чтобы ворота немедленно открыли. Ему.

И их открыли бы (хольд как-никак), но на заборе очень удачно оказался Три Скалы. Обругав Стурлу за то, что шляется невесть где, когда враг вот-вот нападет, Грум велел скинуть хольду и его людям веревку, по которой те и вскарабкались наверх.

– К девкам ходили, – пояснил Стурла, переводя дух. – А у вас тут… Ух!

«Ух» относилось к возникшим из белого марева вражеским хирдманам.

– Ярла позови, – приказал хольду Три Скалы. – Скажи: гости прибыли. Щедрый пришел.

Грум не разглядел лица Скельдума-ярла. Признал его по доспехам.

Затворенным воротам Скельдум, похоже, удивился. Встал неподвижно и смотрел на приготовившийся к обороне город. Ничего не предпринимал.

Надо полагать, ждал появления потенциального родича.

Торвард не заставил его ждать долго. Поднялся на стену и громогласно поинтересовался, что Скельдум тут делает.

– Погостить пришел! – крикнул Щедрый. – Тебя удивляет, что я пришел повидать своего друга и родича?

– Я тебя не ждал! – парировал Торвард. – Почему ты здесь?

– Друг мой Торвард! Я пришел сообщить тебе, что с твоей землей все хорошо! Но я беспокоился о тебе. Вдруг в этой чужой земле с тобой что-то случилось? Я беспокоюсь о тебе, друг мой Торвард!

– Как видишь, у меня все хорошо! – последовал ответ со стены. – Мои стены крепки, а люди надежны.

– Я рад! – сообщил Скельдум. – Это хорошо, когда можешь доверять своим людям. Доверие и дружба – вот настоящее богатство.

Торвард не стал спорить. Ждал продолжения.

И, разумеется, дождался. Скельдум решил протестировать интеллект коллеги-ярла.

В ультимативной форме, апеллируя к богам и обычаям, потребовал оказать ему и его людям должное гостеприимство. Мол, шли они издалека, замерзли, проголодались, и посему Торвард-ярл, как человек не чужой, должен немедленно предложить им стол, кров и прочее. Тем более что привело их сюда исключительно беспокойство о Торварде и его дочери Кольгриме.

– Боги велят нам не отказывать гостю в приюте! – зычно провозгласил он, встав напротив запертых ворот.

– Я и не отказываю! – отозвался Торвард. – Охотно впущу тебя и пять… нет, даже десять твоих людей!

– А остальным что же? Умирать от голода и холода?

– За стенами моего гарда достаточно домов, чтобы укрыть от вьюги твои сотни! – возразил Торвард. – Что же касается пищи, то они могут съесть все, что они отыщут в домах моих людей! А еще они могут поохотиться в моих лесах! Я не возражаю!

Щедрый подумал немного и заявил, что согласен.

– Ворота приоткрыть, только когда я скажу, – распорядился Торвард. – Стрелки на стены – в готовности. Грум, три десятка к воротам. Эти пусть заходят по одному. Попробуют собрать строй – сразу бейте.

– Эй, там! Открывай ворота, мы тут уже замерзли! – крикнул Скельдум.

Ага, сейчас.

– Ты и еще десять! – отозвался Торвард. – А остальные пусть отойдут подальше!

– Торвард! Ты же меня знаешь! Ты мне, считай, родич! Неужели ты думаешь…

– Думаю! – гаркнул со стены Торвард. – Я знаю тебя, Жадный! Хочешь стать моим гостем – вели своим хирдманам отойти подальше. На три броска копья будет довольно!

– Это твое недоверие обидно! – заорал Скельдум. – Даже оскорбительно!

– А мне, Скельдум, обидно и оскорбительно, когда называющий себя гостем убивает моих данников! – парировал Торвард.

– А я слыхал, что твоих данников убивают многие! И это не мешает им быть твоими гостями!

«Ого! Интересно, а откуда у Скельдума такие сведения? – подумал Сергей. – Пожаловался кто-то из местных? Или…»

– Милош, – окликнул Сергей гридня. – Присмотри за Стурлой.

– Присмотрю, – отозвался гридень, который еще недавно сам был шпионом западных полян и понимал, что обеспокоило Сергея. – Мне он тоже подозрителен.

– Так что? Сделаешь, как я сказал, или испугался? – Теперь уже Торвард перехватил инициативу.

А ведь верно. Кто ему мешает прикончить Щедрого, когда тот окажется внутри гарда всего лишь с десяткой бойцов? Гость-то священен. Но если бы для того, чтобы стать гостем, достаточно было перелезть через стену, то любой воришка мог бы претендовать на этот статус.

– Хочешь, чтобы мои люди искали поживу, словно псы? – возмутился Скельдум. – Тому не бывать! Ты вновь оскорбил меня, Торвард! Вижу я теперь: не будет мира между нами!

– Ты так сказал, не я! – крикнул в ответ ярл. – Я войны не ищу, но от битвы не бегаю! Ты меня знаешь!

– Ну так выйдите тогда и встаньте против нас, как мужчины перед лицом богов!

Очень щедрое предложение. Выйдите и умрите, значит. Как мужчины.

Нет, умирать, как мужчина, у Сергея не было ни малейшего желания. Жить – другое дело.

И потенциальный тесть, похоже, был с ним полностью солидарен.

– А не пойти ли тебе домой! – крикнул в ответ Торвард. – Ты ведь понял: тебе здесь не рады!

Не вышло. Но Щедрый не отчаялся. Внес новое предложение.

– Тогда поединок! – заорал он. – Твой боец против моего!

Интересное предложение.

– Если мой победит, ты откроешь ворота, если твой – я отступлю от твоего гарда!

Нет, не интересное.

Хольды оживились.

Не все.

– Обманет, – уверенно заявил Три Скалы.

– Так и мы можем его обмануть! – воскликнул Стурла. – Пообещаем открыть ворота, но не скажем когда.

– А драться ты будешь, умник? – поинтересовался Три Скалы.

– Да хоть бы и я.

Но энтузиазма в голосе Стурлы не слышалось.

Потом взгляд его упал на Дерруда.

– Но лучше, если он. Говорят, ты был поединщиком конунга Олафа, Убийца?

Ух ты! Впрочем, что-то подобное Сергей и подозревал.

– Груда Развалин щедро платил мне, – заметил Дерруд. – А ты, Стурла, не похож на богача. Да и не служу я больше Олафу. Вот мой вождь. Но ему этот бой не нужен.

– Эй, Торвард! Что решил? – раздалось снизу.

– Почему ты думаешь, что мне не нужен этот бой? – заинтересовался Сергей.

Он чувствовал: если Дерруд отказывается драться, то это неспроста.

Но обсуждать это при посторонних Сергей не собирался.

– Ярл, я хочу поговорить с моим человеком.

Торвард пожал плечами. Мол, твое право. И изобразил отсутствие заинтересованности. Но Сергей чувствовал: ярлу очень хочется, чтобы Дерруд за него вписался. Это же прекрасный вариант. Не рисковать своим человеком, и снять все дивиденды, если Убийца победит. Ведь даже если Скельдум и не станет выполнять договоренность, все равно первая кровь будет за Торвардом. А это неплохо так поднимет боевой дух обороняющихся.

– Это не наша война, Варт, – сказал дан, когда они спустились со стены и отошли в сторонку. – Это их война, а они нам не родичи и даже не друзья. Вон та крыса, – жест в сторону пялившегося сверху Стурлы, – натравил на нас бондов, потом хотел обобрать. И ярл не наказал его за это. А нас за свой стол посадил, когда ты вручил ему меч, который Вандиль снял когда-то с убитого им германского ярла. Лучше бы мне его отдал. Этот Торвард не достоин такого клинка.

– У тебя будет меч не хуже! – пообещал Сергей. – Перун свидетель моему слову! Но сейчас мне нужен твой совет. Что бы сделал ты на моем месте?

– Я бы сюда не пришел, – дан качнул головой.

– Однако мы уже здесь. И ты, и я. Что дальше?

– Я уже сказал. Зачем нам биться за этих свеев? Лично я сожалею только о Вандилевом мече. А свеи пусть убивают друг друга, если им так нравится. Уверен: те, что снаружи, не станут возражать, если захотим уйти.

– Я тоже так думаю, – согласился Сергей. – Но кое в чем ты не прав. Торвард – мой родич. Почти. Станет им, когда я женюсь на его дочери.

– Так он отдает ее за тебя? – уточнил Дерруд. – Он так сказал?

– Нет, но…

Дерруд улыбнулся, положил руку Сергею на плечо:

– Я видел таких, как этот ярл. Верить им нельзя. Да и зачем? Тебе так нужно то, что Торвард даст в приданое? Уверен, оно даже трети от цены Вандилева меча не составит. А когда этот второй ярл его убьет, Стемид будет только рад отдать за тебя Колхульду, а для своего сына будет искать другую невесту. И этой невестой точно не станет старшая дочь Торварда.

– Я и сам думал о том же, – признался Сергей. – Но Торвард может и победить. Особенно если мы встанем на его сторону. Но тебе совсем не обязательно сражаться на этом хольмганге. У Торварда хватает собственных бойцов.

Дерруд фыркнул.

– Я никогда не отказывался от поединка! – заявил он. – Но драться за чужака не стану! Пусть он скажет свое слово, и тогда – поглядим.

– Он скажет, – пообещал Сергей. – Спасибо, Дерруд!

– Я не говорил, что отдам тебе свою дочь! – На заданный вопрос Торвард ответил так же прямо. – Но сейчас, когда мы встали рядом против врага, я говорю: да, Вартислав, я отдам тебе женой мою Колхульду! Я говорю, и все это слышат!

Впрочем, Сергей понимал: если победит Скельдум, все обязательства Торварда станут неважны. А чтобы он не победил, Торварду нужны союзники. Они.

Но прежде чем Сергей успел выразить свою признательность, снова вмешался Дерруд.

– Сказано хорошо, – одобрил Убийца. – Но сказано не все. Мы не услышали, что ты дашь в приданое своей дочери!

Точно. Как Сергей мог забыть? Вот что главное в здешних браках. Отнюдь не симпатичная мордашка. Вдобавок, серебро – это не только ценный металл. Это еще и мера уважения. Он преподнес ярлу ценнейший меч, а тот даже паршивым колечком не отдарился. Всего лишь объявил о снятии претензий.

– Сейчас не время обсуждать это! – воскликнул Торвард. – Враг у ворот!

– Сейчас – самое время, – ухмыльнулся дан. – Я вижу тебя насквозь, Торвард-ярл! И пока я рядом, тебе не удастся обмануть моего хевдинга.

Вот это хорошо сказано. Хевдинг – это вождь. Это статус, позволяющий говорить с ярлом практически на равных.

Торвард ответил не сразу. Сначала глянул вниз, на вражеское войско, на белый щит над головой своего несостоявшегося зятя. Да, подсуетились вороги, притащили универсальный знак мира, пусть и временного. А вот насчет зятя, не забегает ли Сергей вперед? Вот возьмет Скельдум крепость, и дочку Торвардову тоже возьмет. И все остальное. Причем не здесь, а там, на свейской земле. Насколько понял Сергей, земли Торварда во временном управлении Скельдума. А могут оказаться в постоянном, если Кольгрима станет его женой, а тесть отправится в Валхаллу.

– Эй, Торвард! Ты там не спать улегся?

– Если мы не побьем Щедрого, Вартислав не получит ничего! – заявил ярл.

– Ну почему же? Если мы уйдем, твоя дочь все равно будет с ним. Без приданого мой хевдинг вряд ли возьмет ее женой, только наложницей…

Дерруд сделал паузу, дав возможность Торварду переварить информацию.

Сергей не вмешивался. Не портил дану игру.

– Хорошо! – раздраженно воскликнул ярл. – Я дам приданое. Достойное приданое! Серебро или землю!

– Серебро и землю. – И сразу уточнил: – Сколько?

Торвард бросил еще один взгляд вниз:

– Пятьдесят… Нет, семьдесят марок! И землю…

– Мне не нужна земля, – Сергей решил, что уже можно вмешаться. – Мне нужны воины. Ты дашь мне их. Пять… Нет, семь! – он тоже ухмыльнулся, спародировав интонацию, с которой Торвард полчаса назад определял количество спутников Скельдума. – Хороших воинов. Настоящих хускарлов.

– Дам, – проворчал ярл. – Если они согласятся…

– Само собой. Мы договорились?

– Договорились, – буркнул Торвард. – Шестьдесят марок и семь воинов. Теперь твой хускарл будет драться?

Сергей вопросительно глянул на дана.

– Конечно, буду! – Дерруд продемонстрировал, что зубы у него в полном комплекте. – Не было такого, чтобы я мог кого-то убить и не убил. Ну разве что мой хевдинг меня очень попросит! – И бросил многозначительный взгляд на Стурлу.

– Как я могу лишить тебя удовольствия, Дерруд? – в тон ему улыбнулся Сергей. – Убей этого свея!

Не факт, что Торварду понравилось сочетание «убей свея», но возражать он не стал. Уперся ладонями в бревна стены, привстал и гаркнул зычно:

– Эй, Скельдум! Я согласен на поединок!

Щита у Деррудова противника не было. Доспехов тоже. А одет он был явно не по-зимнему: гол до пояса.

Голый. Распущенная грива. Всклокоченная борода. По мечу в каждой руке. Нетрудно догадаться…

– Берсерк! – выдохнул Траин. – У этого сына шелудивой свиньи берсерк-поединщик!

Сергей забеспокоился. Берсерк – это очень неприятно. Харальд, правда, голышом не бегал. Может, этот другой породы? Не такой крутой?

– Варт, давай я стрельну! – предложил Машег. – Со стрелой в башке он сразу успокоится!

– Стрельнешь, – разрешил Сергей. – Но только если дела у нашего Убийцы пойдут совсем плохо.

Если Дерруд и впрямь был поединщиком конунга, а это почти наверняка так и было, то ему наверняка приходилось сталкиваться с подобной публикой. Берсерками, ульфхеднарами и прочими любителями погрызть деревяшку и напустить слюней в бороду.

Сергей поглядел на Торварда. Тот явно пришел к такому же выводу. Спокоен, как замерзшая лягушка.

Дерруд неторопливо двинулся навстречу полуголому. Двое Торвардовых хирдманов наблюдали за поединщиками в просвет между створками, готовые при неудачном исходе немедленно закрыть ворота.

Берсерк замотал головой, зарычал.

Дерруд остановился. Приглашающе постучал копьем по щиту.

Берсерк среагировал ожидаемо. Взревел подраненным туром и длинными прыжками устремился в атаку.

Дан сорвался с места, когда берсерк был от него в десяти шагах. За миг до столкновения Дерруд присел, полностью укрывшись за щитом.

И отлетел метра на два, когда берсерк сначала лупанул по щиту мечом, а потом врезался в него всей массой.

Дерруда отшвырнуло, но уже через секунду он снова твердо стоял на ногах.

А вот берсерк, тоже оказавшийся на земле, поднялся намного медленнее. И если встать он смог, то бегать – уже нет. Только ковылять.

В краткий миг боестолкновения Дерруд ухитрился достать его ступню. Похоже, достаточно серьезно. Крови не видно, но это ни о чем не говорило. Берсерк же.

Воин Одина, само собой, не сдался. Доковылял до противника и набросился на него со всем нерастраченным пылом. Скорость ударов впечатляла. Мечи так и мелькали. Но – впустую. Сверху было отлично видно, как Дерруд, пользуясь ограниченной подвижностью противника, ловко, даже элегантно, уходит от атак. Интересно, он будет ждать, пока у безумца кончится заряд, или…

Или. Дерруд ухитрился подловить одержимого, и тот опять оказался на снегу. И на этот раз встать у него получилось только на колено. Дан позволил ему это сделать… И снова опрокинул его ударом щита. Берсерк взревел и метнул в Дерруда один из мечей. Дан отбил его небрежным взмахом щита, шагнул вперед, взмахнул копьем и всадил его в голую грудь противника, практически доказав, что, вопреки слухам, безумие Одина не дает стопроцентной защиты от острого железа. Только дополнительную живучесть. Что противник Дерруда тут же и доказал, перерубив древко копья вторым мечом, выдернув наконечник и швырнув его в Убийцу.

Дерруд поймал его и хозяйственно запихнул за пояс. Потом подобрал брошенный берсерком меч и, не обращая внимания на бьющегося на снегу противника, неторопливо двинулся к воротам. Полминуты – и ворота закрыты.

Берсерк перестал дергаться, а из его ран наконец-то хлынула кровь.

Никто из людей Скельдума Щедрого не поспешил ему на помощь.

Осаждающие просто развернулись и ушли, бросив тело поединщика.

Однако праздновать окончание осады никто не торопился.

И то было правильное решение.

Глава 7
Сила и разум
Ночью резко похолодало, и началась метель. Караульным на стене стоило посочувствовать. Но терпели они не зря. Враг если и ушел, то ненадолго. Под утро люди Торварда заметили, как по посаду перемещаются тени. Метель мешала разглядеть толком, но в том, что это были чужие, сомнений не было. Все свои, включая бондов, живность и трэлей, были внутри крепостных стен.

Всякий, поднявшийся на забор, мог полюбоваться на то, как Скельдум-ярл держит слово. Вчера он от гарда отступил. Как и обещал. Ну а сегодня подступил снова. Все ожидаемо.

– В посадах шарятся, – озвучил очевидное Три Скалы.

– Пусть, – равнодушно отозвался ярл. – Там нет ничего достойного.

– Там дома, – возразил Сергей. – В них можно спать. В тепле.

Один из ярловых хольдов, здоровенный, рыжий, с заплетенной в три косички бородой, фыркнул пренебрежительно. И высказался в том духе, что настоящего викинга согревает битва.

– Так иди и согрейся, – предложил герою Дерруд.

Он пребывал в прекрасном настроении. Меч убитого берсерка оказался тем самым. Франкским. Если и похуже того, который подарил Торварду Сергей, то ненамного.

Сергей не сделал ровно ничего, чтобы он достался Убийце. Но тот почему-то считал, что меч ему подогнал именно Сергей. Или Перун, которым тот поклялся. Это же очевидно. Только-только пообещал – и вот.

– Так иди, согрейся!

Веселый Дерруд – то еще зрелище. Для парней с крепкими нервами. Хольд относился именно к таким, но ответить не успел, потому что Торвард велел ему заткнуться. Он был вождем и знал, что голодный и замерзший боец – не особо эффективный вояка.

Не выполнившие уговора враги шарились в посаде, как баба – в домашнем чуланчике. Совершенно безбоязненно. Метель. Видимость ничтожная.

В любом случае сделать они ничего не могли.

Или могли?

– Машег, можешь их достать? – спросил Сергей по-нурмански.

– Не уверен, – тоже по-нурмански ответил хузарин. – Снег плотный, ветер сильный, вдобавок порывистый. Могу попробовать. Эй ты, подвинься!

Рослый рыжий свей, тот самый, что обфыркал слова Сергея, даже не шевельнулся. Глянул сверху высокомерно.

– Оглох? В сторону, тебе сказано! – рявкнул Дерруд, хлопнув рыжего по шлему.

Свей покосился на ярла: мол, что это тут чужаки всякие…

Торвард мотнул головой, и недовольный свей шагнул в сторону.

Машег расчехлил лук, вынул из мешочка тетиву, накинул, но стрелять не спешил.

Снег пошел еще гуще. Ветер приутих, зато видимость упала метров до пятидесяти. Примерно столько же было до ближайшего врага, взобравшегося на крышу одного из домов и глядевшего на стену гарда из «трубы» накинутого капюшона. Сергею противник виделся размытым силуэтом. Один плюс: стоял враг неподвижно. Идеальная мишень… в другую погоду.

Машег скинул крышку с тула, выбрал две стрелы. Одну наложил на тетиву, другую воткнул в снег.

Хлопок. Стрела ушла… И ничего.

Никто не удивился.

Хузарин выдернул из сугроба вторую стрелу, но накладывать не стал. Обтер рукавицей и спокойно убрал обратно в тул.

А тот, кто стоял на крыше, упал.

– Что это он? – спросил кто-то удивленно.

– Умер, – по-нурмански ответил Машег.

– Быть не может! – воскликнул хольд, не желавший уступить место.

– Сбегай, проверь, – посоветовал Машег.

– Сам сбегай!

– Мне-то зачем? Я и отсюда вижу.

– Я тоже вижу, – сказал Торвард. – Ты лучший стрелок из всех, кого я видел.

– Да кого ты видел, ярл, – с иронией отозвался Машег. – В ваших краях со ста шагов в утку попасть не могут. В тихую погоду.

Торвард не обиделся. Только головой покачал. И с уважением поглядел на Сергея.

Ну да, короля делает свита.

Снегопад усилился. Видимость совсем упала.

– Был бы я на их месте, атаковал бы прямо сейчас, – сказал Сергей.

Удостоился еще одного уважительного взгляда.

Который тут же сменился хмурым.

Потому что Сергей был прав. Щедрый решил воспользоваться ненастьем. В белесом снежном мареве проступили темные прямоугольники. Противник не только обшаривал брошенные постройки, но и занимался делом. Сколотил примитивные мантелеты и под их прикрытием неторопливо приближался к воротам. Тарана вроде не было. Но гард Торварда все же не настоящая крепость. Да, качественный двойной частокол. Да, крепкие ворота. Но не из выдержанного дуба, усиленного железными скрепами. Такие и топорами можно раздолбать при должном старании.

А какие варианты обороны? Огонь в такую погоду бесполезен. Скинуть сверху что-то тяжелое? Высота маловата. Зато шанс того, что в бросателей полетят копья, стопроцентный. Копью снег не помеха.

Хотя есть одна идея…

– Вода в колодце замерзла? – спросил Сергей.

– Нет, – ответил кто-то из хольдов. – Только ледок сверху.

Хорошая новость. Но бесполезная. Стоял бы гард на качественной горке, тогда другое дело. Крутой склон, превратившийся в каток, это весело. Для осажденных.

Воинство Щедрого подступило к воротам. Из деревянных щитов собрали «домик» и под его прикрытием принялись рубить створки. Дело небыстрое, а немного горящей смолы или кипятка могли бы его еще больше замедлить. Но смолой и кипятком ярл не озаботился.

Потому отправил наверх пяток здоровяков: кидать на таранный сарай тяжелые предметы.

Дело, как сказано выше, небезопасное и малоэффективное.

А какие варианты?

– Я бы их водичкой сверху полил, – ни к кому конкретно не обращаясь, предложил Сергей. – Там в крыше щели имеются.

– Ты, мелкий, совсем ума лишился? – рыжий хольд опять высказался первым. – Настоящих хускарлов холодной водой пугать вздумал!

Надоел.

– Когда я пожелаю услышать твое мнение, хирдман, я тебе скажу! – сообщил хольду Сергей. – А пока заткнись и не лезь в разговоры старших!

Хольд онемел. Не ожидал, скотина, что его так унизят. Да еще публично.

А пока великан пыхтел и искал достойный ответ, вмешался Три Скалы:

– Грейп, уймись и послушай тех, кто умнее. Говори, Вартислейв, что ты придумал?

– Крыша у них крепкая, но кожей ее не накрыли. Значит, щели есть. Масло или кипяток пришлись бы к месту. Но и вода поможет. Снега в избытке, мороз не сказать чтобы сильный. Ведер тридцать сверху – и у них под ногами будет уже не земля, а грязь и снежная каша. И наледь на всем. Убить не убьет, но когда борода к панцирю примерзает, топорами махать уже не так весело. Людей в гарде хватает. Дать им ведра, выстроить цепочкой, и пусть поливают. Для этого можно даже за частокол не высовываться.

Торвард заценил.

– Кари, распорядись.

Так. Что дальше?

– А скажи, Торвард-ярл, велик ли запас стрел в гарде?

Ярл поглядел на Грума.

– Сотен пять найдем, – отозвался Три Скалы.

Не густо. Десятку лучников на пять минут боя. И пополнить вряд ли удастся. У противника луков не наблюдается. Однако и пять сотен намного лучше, чем ничего.

– Вели принести. Машег, Кистр, со мной.

Когда вода польется на таранный сарай, копьеметальщики Щедрого наверняка оживятся. И есть приличный шанс уменьшить их численность.

– Ты ответишь, Дерзкий! – злобно процедил громила Грейп сверху, когда Сергей уже был на лестнице.

Сергей промолчал. Пусть пошипит. Злее будет, когда до рубки дойдет.

Подачу воды наладили минут через десять. Теперь на штурмовое сооружение выплескивалось примерно по пятнадцать литров воды в минуту. Немного. Однако вскоре частота ударов по воротам увеличилась раза в полтора. А потом уменьшилась раза в два. Зато ругань рубщиков слышали теперь по обе стороны ворот.

Все это Сергей отслеживал лишь краем глаза, вернее, уха. Потому что глаза его были сосредоточены на замерших примерно в тридцати метрах от ворот щитах-мантилетах.

Нет, больше из-за них никто не высовывался. Трех подстреленных копьеметателей (все три – Машеговы) хватило с лихвой.

Будь Сергей на месте Скельдума, он не стал бы концентрироваться на одном месте, а попытался бы атаковать еще где-нибудь. С помощью лестниц или еще каким-нибудь способом. Увести людей из-за мантилетов при такой видимости – вообще не вопрос. А таранная команда пусть продолжает колошматить.

Хотелось верить, что Торвард тоже учитывает такой вариант и его люди на стенах не спят. Потому что бойцы Сергея сейчас все здесь. Кто бдит наверху, кто внизу подкрепляет организм горячим питьем, принесенным заботливыми свейскими девушками. Одну такую предложили и Сергею. Чашу, а не девушку. Не сбитень, но ничего. Похоже на бульон. А может, бульон и есть.

После почти часовой обработки одна из досок треснула. Хотя какая это доска? Скорее, обструганный брус толщиной сантиметров двадцать.

Сергей спустился со стены. Здесь было интереснее, чем наверху.

А когда еще через десять минут из ворот вырубили-выломали кусок шириной с полметра, стало совсем весело.

Нурманы по ту сторону ворот радостно заорали. И зря. Три Скалы как следует размахнулся и метнул в дыру копье, оборвав счастливый вопль.

А следом за копьем отправились сразу три выпущенные Сергеем стрелы. И тоже небезрезультатно.

Кто-то зашвырнул в дыру еще одно копье. Зря. Свеи уже сообразили, чем пахнет, и не подставлялись. Снова застучали топоры. Нет, эти ребята так просто сдаваться не собирались. Просто подошли к делу основательнее. Решили вырубить сразу большой кусок.

А водичка на их головы продолжала литься. И замерзать.

Но все хорошее когда-нибудь кончается.

– Все, – сообщил Сергею Кари. – Вычерпали колодец.

Тоже не страшно. От жажды они точно не умрут.

На этот раз врагам удалось вырубить сразу здоровенный кусок. И выдавить его внутрь. Причем частью этого куска стала одна из запорных скоб засова. Теперь только за край зацепить, потянуть как следует – и добро пожаловать внутрь гарда.

Взглядам защитников предстали красные рожи с намерзшими на бородах сосульками. Числом – девять. Очень злые. И очень радостные. Сделано дело! Сейчас подоспеют кореша… Вот, уже бегут!

Свирепый рык – с той стороны. И многочисленный топот.

Хирд Скельдума пошел на штурм.

И зря.

Таранный сарай был сработан действительно хорошо. Из качественных, крепко сшитых между собой бревнышек. И весил соответственно. Подтащить его по натоптанному снегу к воротам дюжине плечистых нурманов оказалось вполне по силам. А вот сдвинуть тот же сарайчик, изрядно потяжелевший от намерзшего льда, утонувший в бывшей снежной каше, теперь качественно схваченной морозом, это уже задача посложнее.

И створку ворот сарайчик тоже накрепко зафиксировал. В чем немедленно убедились подбежавшие к воротам хирдманы.

То есть доступ внутрь у ворогов теперь был.

Но – ограниченный.

Через сарайчик.

Учитывая же небольшие размеры осадного сооружения и еще меньшие размеры дыры в воротах, победоносный прорыв превратился в противостояние двух коротеньких щитоносных шеренг, причем бойцам Торварда было биться намного удобней.

А столпившиеся у ворот две сотни хирдманов Скельдума хоть и собрали из щитов что-то вроде черепахи, но в положении черепахи и оказались. То есть только и могли, что принимать на «панцирь» тяжелые предметы, которые скидывали на них со стен. Лучники, опять-таки, тоже не дремали. На такой дистанции ни ветер, ни снегопад не являлись помехой. Так что минут через пятнадцать, бросив и сарайчик и оставшихся в нем покойников, воинство Скельдума отступило, так и не сумев сдвинуть собственное осадное орудие.

– Десятка три потеряли, – оценил результаты штурма Траин, когда Сергей поднялся на стену. – А у этих как?

– У этих – двое, – ответил Сергей. – Копьями сверху ранило.

– Как думаешь, Варт, уйдут они? – спросил Геллирсон.

– Сейчас выясним. Грум! В пригороде вашем много съестных припасов осталось?

– Вряд ли. Что могли, в крепость перетащили.

– Вот тебе и ответ, – сказал Сергей Траину. – Не уйдет он. Им припасы нужны. А припасы где? Здесь. По эту сторону забора.

Где-то через полчаса с той стороны явился переговорщик. Попросил разрешения забрать раненых и убитых.

Обычная просьба, как правило, нужная обеим сторонам. Не в данном случае.

– Пусть лежат, – сказал Торвард. – Когда вы уйдете, мы сами их приберем.

Если Скельдум – правильный ярл, то он сделает все, чтобы спасти своих раненых. Убитые – ладно. Хотя это тоже не просто мертвецы. Это – оружие, доспехи, кошели и прочая добыча. Но игнорировать стонущих и зовущих на помощь бойцов, когда есть шанс их вытащить, это не по понятиям.

Так что Скельдум рискнул.

Закрывшись все теми же мантилетами и щитами, его хирдманы двинулись к гарду…

И тут Торвард сумел удивить даже Сергея. Тем, что выделил людей не только для водяной дороги.

Как только передвижные щиты противника поползли к стенам, так с другой стороны частокола на санках подвезли здоровенный котел, из которого в свою очередь начали наполнять горшки, которые потом с большой осторожностью поднимали на забор. С осторожностью, потому что этого требовало их содержимое: разогретая смола.

– Береги стрелы, – сказал Машегу Сергей. – На сей раз без нас справятся.

И оказался прав.

Трехлитровый горшок летит недалеко. Но далеко и не требовалось. Как раз до мантилетов.

– Замерзли? Теперь погрейтесь! – заорал кто-то из Торвардовых, отправляя в полет гостинец, разбившийся о щиты, которыми прикрывали головы хускарлы Скельдума.

– Еще бы стрел зажигательных туда, – посетовал Машег.

Но Торвард подумал и об этом. Вернее, Грум.

– Огонь! – заревел Три Скалы, и следом за горшками полетели факелы.

Надо отдать должное храбрости врагов. Многие выскочили из-под защиты, даже той, которая не горела, и принялись метать копья в защитников. Даже в кого-то ухитрились попасть. И заставили факело– и горшкометателей укрыться. Но…

– А ты говорил: обойдутся! – крикнул Машег, опустошая колчан. – Двадцать шестой! Двадцать седьмой!..

Сергей тоже сумел подстрелить двоих, пока враги вновь не отступили, не только не забрав раненых прежде, но и оставив новых, подстреленных и обожженных, чьи вопли вряд ли укрепляли боевой дух Скельдумовых бойцов.

А вот люди Торварда радостно ухмылялись. Их можно было понять. Сумей противник захватить гард, и уже их вопли услаждали бы слух победителей.

Победа, пусть даже не окончательная, это приятно. Особенно если вслед за ней – пир, на котором тебе воздают по заслугам.

Торвард воздал. Сергею как командиру, Машегу как снайперу, а главное – Дерруду как непревзойденному поединщику. Не только словами. И даже главным образом не словами. Дерруду преподнес золотой браслет. Тоненький, зато, как говорится, со своего плеча. Вернее, запястья. Машег удостоился перстня. Личного. И заявления, что здесь ему будут всегда рады. Если то была попытка перевербовать чужого бойца, то она провалилась. Перстенек не лучшей пробы золота хузарина впечатлил еще меньше, чем хвалебные славословия. Которые паренек воспринял как должное. Назвать великого воина великим воином – это не лесть, а констатация факта. По крайней мере, сам Машег был в этом уверен.

Сергей личного дара не удостоился, зато ярл подтвердил все, что было сказано на стене по поводу женитьбы и приданого. По всем пунктам.

Сергей вежливо поблагодарил. И напомнил, что дело не завершено. Воинство Скельдума – все еще рядом. И вряд ли отступит.

Кое-кто из Торвардовых вояк попытался оспорить заявление. Мол, теперь, когда Скельдум убедился в крутости Торварда-ярла, то ему ничего не остается, как дать стрекача.

Но Сергей видел, что ни сам ярл, ни его правая рука Грум оптимизма крикуна не разделяли. Скельдум – воин. Его хирдманы – тоже. Смерть в бою для них предпочтительней смерти от голода.

Так что оппонент Сергея оказался в меньшинстве.

А еще Сергей отметил: отношение Торвардовых бойцов к нему изменилось. С умеренно-враждебного на дружелюбно-уважительное. Но не у всех. Стурла по-прежнему смотрел волком. И кучковавшиеся вокруг него хирдманы – тоже.

И присматривать за ним Сергей поручил Милошу не зря. Тот сообщил: храбрый хольд в обороне практически не участвовал. Как-то так выходило, что он все время оказывался в резерве. То на безопасном участке стены, то – в последней шеренге. Вопрос: заметил ли его поведение кто-то из руководства? Но спросить напрямую – неправильно. Потому Сергей пошел по сложному пути. Отправил Траина поговорить с Кари.

– Да? – удивился ярлов племянник. – Точно? На него не похоже.

– Очень даже похоже! – возразил Траин. – Вартислав сразу сказал: трус он, этот Стурла.

Ничего подобного Сергей не говорил, но неважно.

Кари задумался. Лично он Стурлу в серьезном бою не видел. Да и не было у него на памяти серьезного боя. В вик он ходил пару раз, но мирно. Обычной торговлей обошлось. А сюда они зашли вообще без боя. Выбрали место поудобнее, построились и стали жить. Местным нурманы не по зубам. Конкуренты были… Но с варягами договорились более-менее мирно, с чудью тоже. Трус, значит?

– Пойду наших послушаю, – сказал Кари.

Тем дело и кончилось. Вернее, кончилось бы оно совсем плохо, если бы Милош прекратил слежку.

А он – не прекратил. Вернее, поручил ее Нарви.

Сергею снилась осада. Вернее, не так: осады. Десятки, в которых он успел побывать в прошлой жизни. И полдюжины или около того – из этой. Все сразу. И все сливались в одну. Стрелы, копья, снаряды, летящие снизу и вниз. Враги внизу, мелкие и почти нестрашные, наползающие с неотвратимостью саранчовой тучи. Враги наверху, такие же мелкие и вырастающие в полный рост по ту сторону стены. Или по эту. Одинаковая ярость, одинаковые движения, одно и то же острое железо, летящее прямо в зрачок. Грохот, лязг, рев… Жалобный плач лошадей. Истошный визг обожженных… Во сне жизнь Сергея сливалась в бесконечную смену оборон и штурмов. И каждый мог стать последним, потому что прошедшие через смерть не щадят никого. Но не это самое страшное. Страшно, когда ты спишь, уверенный, что – минуло. Что враг где-то там… А ворота твоей крепости уже открываются, и черные тени одна за другой проскальзывают в створ ворот…

Сергей проснулся, уже сев и почти натянув левый сапог.

Сердце ходило в груди будто после бега.

Вокруг – спящее царство. Не сказать, что полная тишина. Кто-то похрапывает, кто-то постанывает, кто-то бормочет во сне. Над печью висит красное облачко дыма, подсвеченное снизу.

Сергей сунул ногу во второй сапог. Сон ушел. Осталась тревога. Снаружи…

Снаружи тихо вроде. Собаки потявкивают. Что-то упало вроде… Или кто-то?

Входная завеса откинулась, и внутрь скользнул человек с обнаженным мечом в руке.

Глава 8
Что нельзя разбить снаружи, можно отпереть изнутри
Стурла подошел к воротам ближе к ночи. Снегопад прекратился. На стене горели факелы, и часть их света доставалась тем, кто стоял внизу: парочке дренгов, которым выпало караулить в этот час.

– Ярл велел ворота проверить, – сообщил хольд.

Дырку, прорубленную бойцами Скельдума, заделывать не стали. Зачем? Сарай неплохо справлялся с защитными функциями. Убитых втащили внутрь и ободрали. То же проделали и с телами, что лежали поблизости от стены. Раненые к этому времени в большинстве померли. А кто не успел, тех добили. Тридцать восемь покойников. И это были не все. Тех, кто подальше, забирать не стали. Опасно. Обгоревших тоже не трогали. Последний из них только недавно перестал орать. Сомлел или помер.

– Да что проверять? Все… – начал один из дренгов.

И умер. Длинный охотничий нож между ребер грудной клетки – это смертельно.

Второй настолько удивился, что даже копья не наклонил. Даже не закричал. Успел только задать глупый вопрос:

– Стурла, ты чего?

– Того, – ответил хольд, выдергивая нож из одной груди и втыкая в другую.

Удар ножом у него поставлен, констатировал Нарви, наблюдавший за предателем с десяти шагов. И ему было интересно: что тот сделает с дозорными на стене? Если и те окажутся не лучше, то…

Не лучше. Но убил их не Стурла. Два копья взлетели почти одновременно, и оба караульщика получили по пяди железа в спину.

Стурла действовал не в одиночку. Ну да, он же – хольд. У него хирдманы в подчинении.

На стене были и другие караульщики, но их либо тоже убили, либо они глядели в другую сторону. Во всяком случае, шума они не подняли.

Будь Нарви здешним, он уже заорал бы «Тревога!». А потом напал внезапно и попытался бы Стурлу прикончить.

Но Нарви был здесь чужим. Убей он здешнего хольда, как потом доказать, что это не он же и дозорных убил? Сообщники Стурлы точно указали бы на него как на виновника. Но, скорее всего, Нарви и оправдываться не пришлось бы. Куча трупов своих и чужак. Его бы сначала убили, а потом дознание провели. Нарви в этом даже не сомневался. Сам такой.

Потому ни кричать, ни убивать он не стал.

Скользнул тенью в длинный дом… И наткнулся на командира.

– Стурла…

– Дерруда буди, и за мной! – велел тот и выскочил из дома.

Нарви команду выполнил. Разбудил Убийцу и сообщил емко:

– Стурла – предатель! Стражу убил. Ворота открывает!

Дерруд сообразил мгновенно и тихариться не стал, рявкнул мощно:

– Торвард! Грум! Враг в воротах!

Разбудил практически всех, кто был в длинном доме.

Сергей рванул к воротам. Уже на полпути сообразил, что забыл лук, но возвращаться некогда. Он чувствовал: все решают секунды.

И успел он тоже буквально в последнюю секунду. Двое людей Стурлы уже лупили обухами топоров по примерзшему к скобам засову.

Сергей не стал пугать их традиционным нурманским «Берегись! Я иду!». Одного хлестнул саблей повыше колена, второго, замахнувшегося топором, обошел справа и рубанул по шее. Обоим хватило. Но оба успели заорать. Первый после, второй до удара.

Стурла, который торчал на стене, размахивая факелом, вопли услышал. Повернулся, отшвырнул факел и лихо сиганул со стены в сугроб. Ему повезло. Никаких скрытых кольев и камней в сугробе не было. К сожалению.

– Ах ты гаденыш!

Кажется, Стурла даже обрадовался, увидав Сергея. Решил: сейчас поквитается за все унижения.

Сергей подхватил со снега чей-то щит. Тот с честью выдержал целых три удара, потом развалился, и Сергею пришлось непросто. Свей-предатель оказался проворнее, чем рассчитывал Сергей. А еще меч его был длиннее и тяжелее синдской сабли, и Сергею никак не удавалось подобраться к Стурле на дистанцию эффективного удара. Впрочем, свею тоже никак не удавалось достать Сергея. Сказывалась фехтовальная школа, подтянутая с помощью Харальда-ярла и отточенная в учебных поединках с Деррудом. Стурла аж взрыкивал от ярости, промахиваясь на жалкий вершок. Сергей тянул время. Сейчас подоспеет помощь…

И помощь подоспела. Но не к нему, а к Стурле.

Сначала прилетело копье, от которого Сергей вряд ли уклонился бы, но метатель очень удачно поскользнулся, и копье воткнулось в ворота. Сообщив заодно о появлении еще одного врага.

Против двух хускарлов Сергей не устоял бы. Но к нему тоже подоспела помощь. Нарви.

Стурла тут же переключился на него, а промазавший копьеметатель попытался прервать жизненный путь Сергея посредством секиры и подхваченного с земли, вернее, со снега копья.

Сергей по-прежнему играл от обороны. Зачем рисковать и форсировать, когда вот-вот подоспеют люди Торварда?

Но ярла и его людей опередил Дерруд. Убийца упал на Сергеева противника аки коршун на тетерева. Мах клинком – и фонтан кровищи. А вот убивать Стурлу Дерруд не стал. Рванул к прорубленной в воротах дыре.

И понятно почему. Из дырки как раз вылез перепачканный в саже свей. И второй уже на подходе.

Но Дерруд справится. В этом Сергей был уверен. А вот Нарви – не факт. Стурла как раз врезал дану по шлему. Лязгнуло знатно. А главное – Нарви повело. От одного удара он кое-как ушел, а вот второй… Второй пресек Сергей, рубанув Стурлу по плечу. Свей засек удар боковым зрением и вывернулся так, что клинок прошел вскользь по кольчужному рукаву. Стурла же на развороте ухитрился левой рукой ухватить Сергея за кисть правой и треснуть его оголовьем рукояти (для клинка слишком близко) в лицо.

От удара Сергей увернулся, а левой нащупал на поясе нож и воткнул его Стурле в ляжку. Воткнул, провернул, выдернул и полоснул свея по левому запястью.

И отскочил, когда хватка ослабла.

Стурла махнул ему вдогонку мечом, но без прежней точности и скорости, так что Сергей без труда ушел в сторону и сделал то, что не вышло с первого раза. Оставил Стурлу без правой руки.

И тут дела стали совсем скверными, потому что враги, не дождавшись открытия ворот, полезли через стену.

– Дерруд! Сверху! – закричал Сергей, подхватывая оседающего на снег Нарви, готовясь принять последний бой и…

Наконец-то! Торвард с командой.

Нападающих было больше. Там, снаружи. Здесь – нет. Десятка полтора успели перебраться через частокол, спрыгнуть во двор… И умереть. Примерно столько же скопилось на заборе. Спускаться они не спешили. По возможности перехватывали копья, которые метали в них снизу, и отправляли обратно.

– Отвлекают, – пробасил Дерруд, левой рукой приводя Нарви в вертикальное положение. – Ставлю полмарки: сейчас где-то там, – жест в сторону центра гарда, – сотня диких свейских свиней уже перелезла через изгородь.

– Если тебе нужны полмарки, я тебе и так дам, без спора, – сказал Сергей. – Что меня радует: я вижу Торварда, но не вижу Грума. И не думаю, что он спит. Наши в длинном доме остались?

– Да. Я велел ждать.

– Они и ждут, – подтвердил Сергей. – Кто-то в длинном доме, а кто-то – на нем.

– Отпусти меня, Убийца, – подал голос Нарви. – Я в порядке.

– А мы – нет, – заявил Сергей.

Из глубины гарда раздался многоголосый рев, а затем грохот и лязг железа.

Дерруд оказался прав. Скельдум перебрался через стену с другой стороны. Прав был и Сергей: врагов нашлось кому встретить. Но их все еще было больше.

– Отходим, – решил Сергей. – К длинному дому.

Все его люди оказались там. Ну почти все. Бура не было. Как выяснилось позже, варяг спросонья увязался за Торвардом и угодил в общий свейский строй, из которого, как водится, два пути. К победе или за Кромку. Что Буру, как профессиональному вояке, было отлично известно.

Еще у входа в длинный дом ошивалась целая толпа свеев из Торвардовых бондов. Именно толпа, потому что командовать ею было некому. Ни одного хирдмана поблизости не оказалось. И, само собой, длинный дом был полон беженцев: женщин с детишками. Ну а куда им бежать, если не сюда?

Бонды, понятно, не гридь. Но это все же свейские бонды. Щиты-копья держать умеют.

– Слушай меня! – крикнул Сергей по-нурмански. – Кто меня не знает: я хольд Стемида-конунга! Будущий зять вашего ярла! Дерруд! Милош! Постройте их!

– Вы, убогие! Что топчетесь, как куры по двору! У кого щиты – ко мне! Живо!

– Кто без щитов – ко мне! – подхватил Милош. – Бегом, бегом! Кочень! Бушуй! Пособите им древком по сракам!

Пошел процесс.

Сергей нырнул в дом, продрался сквозь охающую и плачущую массу к своей койке-лавке. Лук был на месте. И туго набитый колчан тоже.

Заметил на помосте у божков Кольгриму, окруженную мамами-женами-дочерьми хирдманской элиты. Помахал луком, крикнул, перекрывая гвалт:

– Не бойтесь! Мы защитим! – И вынырнул на свежий воздух.

За ту минуту, пока Сергея не было, его десяток уже разобрался с ополчением.

Собрали у входа две шеренги, по два десятка копий в каждой. Остальных разместили позади. Обладателей луков, коих было всего четверо, отправили на крышу.

– Наслав, я наверх! Плечо подставь!

Здесь внизу и без Сергея разберутся.

– Ага!

Варяг не стал заморачиваться: подхватил Сергея и рывком вздел над головой. Миг – и тот уже на крыше рядом с Машегом и Кистром.

Вовремя. Из щели между домами выскочили свеи. И явно недружественные, потому что тут же метнули копья в коротенький ополченческий строй.

Четверо бондов сразу в минус. В строю, однако, были не только бонды. Дерруд и Нарви перехватили летящие копья и отправили обратно. Дерруд – успешно. Из четырнадцати врагов осталось тринадцать.

Нет, уже одиннадцать. Защелкали луки Машега и Кистра и вынесли еще парочку. Враги среагировали вмиг: уплотнили строй, и стрелы свейских бондов угодили уже в щиты. Но польза была и от этих выстрелов, потому что свейский клин не ударил в строй оборонявшихся с разбега, а придвинулся полушагом и надавил… Как раз туда, где его приняли Сергеевы бойцы, не уступавшие свеям классом.

«Крыша» щитов тут же пошла щелями… В одну из которых Сергей немедленно вбил стрелу. Машег же успел отправить целых три, оставив «наконечник» клина без «заспинной» поддержки. Лидирующую тройку свеев тотчас отжали от остальных, окружили и отправили в Валхаллу. Четверо уцелевших отступили в щель, из которой вылезли. Рявк Дерруда осадил бондов, вознамерившихся развить успех. Задача, поставленная Сергеем, была проста. Защищать вход длинного дома.

Сергей огляделся. Кое-что увидел. Света хватало у ворот, где горели факелы. Там дела шли неплохо. Торвард с парой десятков держал примерно столько же бойцов Щедрого. Однако самого Скельдума-ярла там не было. Надо полагать, он был среди тех, с кем бились остальные хирдманы Торварда на тесных улочках гарда. А вот как складывалось там, Сергей мог только догадываться. Впрочем, темнота играла на руку защитникам, знавшим свой городок.

Очередная компания ворогов выбежала из ворот конюшни, выходившей к задним дверям длинного дома. Дверям деревянным и, естественно, запертым.

Свеев было десятка три. Увидав длинный дом, они радостно заорали. Часть их тут же кинулась рубить дверь, а остальные, продолжая вопить, бросились вдоль стен, с двух сторон, к главному входу.

Добежали не все. Стрелки с крыши сумели их порядком проредить. Свеи даже не поняли, что их обстреливают. Темно, шумно и так хочется поскорее победить и приступить к самому интересному.

Недобитки из первой группы тоже воодушевились. Выскочили из своей щелки и ринулись в атаку…

Пока добежали, Сергей уложил двоих. Двое уцелевших ударили в середину строя, где оставались только ополченцы. Бойцы Сергея встали на флангах, чтобы встретить бегущих вокруг дома.

И они их встретили вполне достойно. А ополченцы благодаря сплоченности и численному превосходству разменяли двух своих на пару вражьих хирдманов, хотя обычный размен при такой разнице в уровнях – один к семи-восьми.

Кто-то сбил последний горевший у входа факел, и стрелять стало затруднительно. Нет, видимость кое-какая была. Небо расчистилось, выпустило из-за облаков кривой сизый серп, чей свет неплохо отражался от снега. Но угадать чужих среди топчущихся внизу воев было затруднительно. На варягах практически такие же шлемы, как и на свеях Скельдума. Да и доспехи не особо отличались. Сергей мог бы отличить чужих и от своих по манере боя… Если бы мог разобрать, кто и как бьется.

Помогали ополченцы. Эти – отличались. И если их кто-то бил, то это явно был враг. Однако попробуй попасть, когда дерутся щит в щит и постоянно меняют позиции.

Сергей решил проблему радикально. Соскочил с крыши в сугроб, выкарабкался, вспрыгнул на вовремя подвернувшиеся перевернутые сани. Вот теперь – другое дело.

Две стрелы – и свеи, рубившие в капусту сбившихся гуртом ополченцев, заполучили по персональной стреле в нижнюю конечность, отчего резко потеряли в мобильности. Местные не сразу поняли, что смерть отменяется. А когда поняли, то вспомнили, что у них тоже есть оружие, и теперь уже хирдманам Щедрого пришлось кисло.

Сергей переключился на другую группу. Там все были облачены примерно одинаково, но в одном из прижатой к стене тройки Сергей угадал Траина. Следовательно, четверо их оппонентов – и есть цель.

Бить по ногам Сергей не рискнул. Не видно ж ни черта. Однако если с двадцати метров влепить бронебойным, есть шанс пробить и меховую одежку, и кольчугу, и то, что под ней.

Сергей выбрал стрелу из собственного запаса, раздернул тетиву до уха (зимой лук теряет часть гибкости) и вбил стрелу в поясницу самого крупного свея. Услышал глухой удар… И ничего. Секунды три примерно ничего, а потом свей опрокинулся на спину и задергался, будто пришпиленный иголкой жук.

«Хана стреле», – подумал Сергей, накладывая еще одну. Тоже из своих, поскольку в тех, что из запасов Торварда, был не уверен.

На этот раз – куда-то под правую лопатку. Но не менее удачно. Свей заорал, выгнулся… И был добит кем-то из оборонявшейся тройки. Траину с товарищами стало значительно легче, а вот Сергею – наоборот.

В него прилетело копье. Вскользь прошло, вспоров рукав шубы и сбросив Сергея с саней в сугроб. В общем, повезло. Могло и в бок прилететь. Но повезло не особо. Железко копья рассекло тетиву лука. Нет, лучше тетиву, чем Сергея, но все равно неприятно, ведь метнувший копье на броске не успокоился. Бежал к Сергею. И не один, а с парой приятелей.

Нет, уже с одним. Второй поскользнулся и грохнулся рожей в снег. Но и двоих хирдманов Сергею в условиях ограниченной мобильности (сугроб же!) хватит с лихвой.

Впрочем, он об этом не думал. Вскочил на ноги, бросил лук в налуч, выхватил саблю и тут же, с финтом, хлестнул под щит замахнувшегося топором свея.

Есть! Свей скособочился влево, и Сергей достал его второй раз. По правой руке. И тут же третий – самым кончиком сабли поперек носа.

Свей все три удара перенес стойко. Не упал.

И это было хорошо, потому что его соратнику пришлось огибать раненого. Да еще по глубокому снегу. Ему потребовалась секунда. Но за эту секунду Сергей успел вскочить на сани, ударить сверху (свей отвел клинком) и пнуть противника в щит. Удержать равновесие, стоя по колено в снегу, у свея не получилось. Он упал навзничь, тут же перекатился на бок… Толкнув раненую ногу своего живучего соратника. Тому хватило. Свалился прямо на приятеля, вдавив того в снег.

Упускать момент было глупо. Сергей спрыгнул с саней, еще в прыжке взмахнув саблей.

Тот самый случай, когда лежачего не бьют, а убивают.

А затем едва не прикончили самого Сергея. Третий подоспел. От удара копьем Сергей увернулся, зато удар щитом прошел. Сергея снесло и протащило по снегу добрых два метра.

И тут ему наконец-то повезло. Внесло его аккурат под перевернутые сани.

Сергей перевернулся (на голых рефлексах, не соображая), выскользнул с другой стороны и тут же вскочил.

Третий свей, рыча и разбрасывая снег, прорвался к саням и ширнул копьем, здоровенным хогспьётом[7] с двадцатисантиметровым наконечником. Не достал. И полез на сани.

Ну как полез… Полсекунды – и свей уже наверху. А Сергей внизу, по пояс в сугробе и без щита. Саблей же от бронированного кола не особо защитишься. Свей это тоже понимал. Загоготал, сунул разок-другой, развлекаясь…

И полетел с саней головой в снег. Вместе с копьем. Вернее, с двумя копьями. Второе торчало у свея в спине.

– Варт! Цел?

Наслав?

Сергей снова взобрался на сани.

Да, Наслав, Траин и Клеп.

– Прикрывайте меня! – Сергей нашарил вощеный кожаный мешочек с запасной тетивой, вытащил, сунул под колено рог лука, хекнул, накидывая петлю.

Вот теперь хорошо! Теперь повоюем!

Но враги набегать что-то не спешили. Бой не закончился. Рубились вовсю. Но – вокруг. И не разглядеть. Только силуэты стрелков, перемещавшихся по крыше длинного дома. Вроде свои. Во всяком случае, конический, заостренный сверху шлем Машега на звездно-лунном фоне угадывался.

– За мной, – скомандовал Сергей, спрыгивая с саней.

У парадного входа в ярлову резиденцию народу скопилось изрядно, но никто никого не убивал. Потому что либо мертвые, либо близкие к этому состоянию. Завеса с входа была сорвана. Изнутри доносилось многоголосое бормотание, стоны, детский плач… Приятные звуки. Значит, врагов внутри нет. Иначе орали бы, а не причитали.

– Надо наших собрать? – предложил Наслав.

Неплохая идея.

– Давай, – разрешил Сергей.

Наслав взвыл по-волчьи. Клеп и Траин хоть и не варяги, но тут же поддержали.

Первым на зов явился хузарин. Ловко спрыгнул с крыши и, не теряя времени, принялся вырезать стрелы.

Молодец. А Сергей – нет. Забыл свои в свейских мертвецах.

– Эй, помогите!

Кистр. Сверху.

– Прыгай, я поймаю! – отозвался Наслав. И не подвел. Поймал на лету тощего Полубрата, поставил аккуратно: – Ранили?

– Ногу подвернул, – пожаловался Кистр.

– Ниче, – успокоил варяг. – Мы убегать не будем. Да, старший?

– А придется, так унесем, – пообещал Сергей.

Бой затихает, что ли? Или кажется?

Глава 9
Те, кто выжил
Не показалось.

Враги отступили, потеряв на этот раз более сотни бойцов. К сожалению, у защитников потери тоже были немаленькие. Численность Торвардова хирда уменьшилась вдвое. Большая часть потерь – раненые. Но не факт, что выживут все.

Удивительно, но бой пережил и покалеченный Сергеем Стурла.

Правда, жил он недолго. Часа три. И все это время предатель щедро делился информацией.

Хотя назвать его предателем по обычным меркам было нельзя. Скорее, шпионом. Стурла просто работал на Скельдума. Это по его приказу Стурла с пятью родичами присоединился к хирду Торварда. Пока интересы ярлов совпадали, Стурла был безупречен и завоевывал авторитет. А когда пришло время, сыграл на стороне противника.

Попутно выяснилось, почему он спустил на Сергея местных охотников. Это тоже была часть Скельдумова плана. Именем Торварда собрать местное ополчение в общую кучу и подставить под хирдманов Щедрого. Двойная выгода. И возможных союзников Торварда проредить, и перемещение по чужим землям облегчить. Чем меньше в поселениях боеспособных мужчин, тем проще их грабить. Да и с жалобой к Торварду-ярлу никто не прибежит.

Обнаружив отряд варягов, Стурла решил убить сразу двух зайцев. Стравить гостей Торварда (в этом у Стурлы сомнений не было) с местными, а потом добить победителей. Откуда ж он знал, что варяги выйдут из боя без потерь да еще и Кари с ними окажется?

Выложил Стурла и простой, как чих, план Скельдума. Убить Торварда и жениться на Кольгриме. А потом взять в постоянное владение Торвардов фюльк в Швеции и прочее ярлово имущество. Такой вполне рабочий бизнес-план по-нурмански. Но тут в процесс вмешался Сергей со своим десятком и поломал Скельдуму схему.

– Ты вновь меня выручил! – торжественно сообщил Торвард Сергею. – Спас и гард мой, и людей моих!

По справедливости надо было ответить, что вклад того же Дерруда был ничуть не меньшим, но по закону за все действия подчиненных ответственен командир. За все. В том числе и за ратные подвиги.

А подвиги были. Три Скалы сообразил, что враги воротами не ограничатся. Пока Торвард с парой десятков разбирался у главного входа, Грум забрал остальных бойцов и повел встречать тех, кто зайдет с хода черного. Всех боеспособных забрал, рассудив: если остановить противника не удастся, все остальное будет уже не важно. Сергей даже не исключал того варианта, что нападение ворогов на длинный дом тоже входило в план Грума, поскольку отвлекло бы часть сил противника.

Но жутко представить, что было бы, если бы до мирных добрались бойцы Скельдума. Может, кого и не убили бы, например, нужную Щедрому Кольгриму, да и то не факт. В темноте, в ярости нурманы рубят все, что подвернется под клинок. Да и не только нурманы.

Да, должен Сергею Торвард-ярл. И это хорошо.

А плохо, что Скельдум ушел. И не бежал в панике, а именно отступил, уведя с собой никак не меньше пяти десятков.

А у Торварда сейчас в наличии сорок три боеспособных хирдмана. Включая легкораненых. Плюс сам Торвард. Плюс примерно столько же ополченцев. Оборонить гард хватит. Догнать и наказать – нет. Так считали и Торвард, и Грум Три Скалы, потерявший в сече мизинец левой руки, но не особо переживавший по этому поводу. Не самый важный палец.

Так считали ярл и его главный помощник. Но Сергей считал иначе.

– Пойдут они по своим собственным следам, потому медленно и трудно, – сказал он.

– Думаешь? – усомнился Милош. – А жрать им что? Они ж все деревеньки по пути разорили. Нет, я б точно новую дорогу искал.

– Они не станут, – поддержал Сергея Дерруд. – У них раненых много. Зимой раненым в лесу трудно. А в селениях, хоть и разоренных, землянки остались. А то и домишки. Ночевать в тепле можно, и непогоду переждать, если припрет. А кормиться и от леса можно. Лося завалить – всему хирду на два-три дня хватит.

– Лося взять непросто, – вмешался в разговор старших Траин. – Лоси от людей уходят. Выслеживать придется. Это ж не волки, чтоб рядом с людьми бегать.

– С голодухи можно и волчатину сожрать, – подал голос Бушуй.

– Да ладно! Ты ее сам-то жрал?

– Умолкли оба! – рыкнул Дерруд. – Вартислав потому и сказал: медленно и трудно пойдут. А кого они жрать будут, не наше беспокойство.

– А может, и наше, – пробормотал Сергей.

– Собираешься Торварду пособить? – угадал дан.

– Есть такая мысль. Но уверенности в том нет. Потому и хочу с вами посоветоваться.

– По мне, так пусть бегут, – сразу высказался Нарви. – Добычи на них не возьмешь, а железом схлопотать – запросто.

– Это ты потому так говоришь, что вчера от свея по голове схлопотал, – уязвил, не утерпев, Наслав.

– Тебе бы тот свей всю башку снес! – обиделся Нарви.

– По делу говорите! – одернул бойцов Сергей. – Машег?

– Пусть бегут, – махнул рукой хузарин. – В такую погоду воевать – оружие губить.

Удивил. Но мысль разумная. Оружие у варягов очень даже недешевое. Влага да холод ему на пользу точно не пойдут.

– Милош?

– Насчет добычи ты, Нарви, не прав. Оружны свеи добротно. И брони на многих не из дешевых.

– Брони хороши, одна беда – внутри у них свеи сидят! – сострил Траин.

Молодежь развеселилась. Дерруд и Милош – нет.

Сергей прикрыл глаза. Как хорошо, когда тепло, сыто и никуда не надо бежать. Торвард выделил им маленькое подворье в тридцати шагах от длинного дома. Хозяев у него больше не было. Все взрослые мужчины погибли, а женщины и дети у свеев не наследуют. Так что их временно разобрали по домам родичи, а освободившуюся жилплощадь отдали славным варягам. Хорошо. Пить пиво и греть пятки печным теплом несравненно приятней, чем шастать по сугробам, пряча глаза от ветра. И его ли эта война? Теперь можно не сомневаться: Ререх получит свою Кольгриму. А Сергей – ее младшую сестру.

При мысли о невесте организм тут же напомнил, что у Сергея очень давно не было подружки. Хотелось, однако, не просто девку, а именно Колхульду… Или… Искору. Вот ее – с чего бы? Ведь даже не обнялись ни разу.

Сергей очнулся и обнаружил, что бойцы молча смотрят на него. Ждут. Решения.

Его ли эта война? Наверное, все-таки – его. Торвард уже, считай, родич. Не на это ли рассчитывал Сергей, выбирая в тести – ярла? Конечно, нет. Он-то полагал, что не он усилит тестя, а тесть – его. Но родство, оно такое… Обоюдное.

Сергей вздохнул.

И проницательный Дерруд понял.

– Хочешь и дальше – за Торварда-ярла?

– Не хочу. Но – придется. Мы ж родня теперь.

Соратники одобрительно закивали. Ну да. Как же иначе? Родня.

Надо идти.

Сергей пошарил в сумке, отыскал запасные шерстяные носки. Сапоги вроде просохли. На голенище одного обнаружился разрез сантиметровой длины. Надо зашить.

– Дерруд, ты со мной. Милош, за старшего.

Ярл пировал. Вернее, выпивал и закусывал. С соратниками. Прямо в госпитале, в который превратился длинный дом. Раненых пиршество не смущало. Кто мог – присоединялся, кто не мог, тому не до смущения.

А то, что пахло теперь в ярловой резиденции отнюдь не яствами… Ну так и раньше здесь не благоухало. Дым и вонь – неизменные спутники подобных строений. Равно как грязь и всепроникающая сажа.

Сергей стесняться не стал. Поздоровался, кивком головы обозначил располагавшемуся слева от ярла хольду: место освободи.

И тот безропотно пересел. И его сосед тоже, что характерно. Так что Дерруд устроился рядом с Сергеем. Да он по-любому бы сюда сел, так что сосед поступил очень разумно.

– Вартислав! – Ярл родственно потрепал Сергея по загривку. – Угощайся! И ты, дан! Эй, там! Лучшего пива моему зятю!

Пиво, впрочем, было одинаковое. Единственная разница: лидерам его наливала девка, а прочие самообслуживались.

– Кольгрима, дочь, поди сюда! – позвал ярл, оторвав дочь от перевязки раненого.

А она хорошенькая, сестренка моей невесты. И ненамного старше. Лет семнадцати, пожалуй.

– Готова ли ты стать женой Ререха, сына Стемида-конунга?

Что, вот так резко?

– Готова.

И глазки скромно так потупила.

– Хорошо. Иди.

Строго тут у них. Вот интересно, моя Олька с папой такая же скромница?

– Поможешь мне наказать Скельдума, Вартислейв?

Похоже, у ярла сегодня вечер простых вопросов.

Или нет. Умен Торвард. Сначала «подарок» – согласие на брак с Ререхом, потом отдарок уже от Сергея.

Понятно, что родство с варягами Торварду нужно самому. Понятно также, что Сергей не может отказать будущему тестю в трудной ситуации. Но – подстраховался.

– Сначала его надо отыскать.

– Кари отыщет.

Точно. Нет за столом ярлова племянника.

– Что ж, тогда пойдем и убьем их всех! – в лучших традициях викингов ответил Сергей.

– Пойдете и убьете, – согласился Торвард. – Ты пойдешь. Старшим.

Вот как. А не думает ли уважаемый ярл, что его десятка как-то маловато на полсотни свеев?

Но озвучить вопрос Сергей не успел.

– Я дам тебе тридцать хирдманов, – сообщил ярл. – С твоими воинами и с твоей удачей вы справитесь.

– Почему я, ярл? – все же поинтересовался Сергей. – Твоя удача не меньше моей.

Удивленно поднятая бровь.

– Ну я же здесь, – пояснил Сергей. – И с тобой. И вовремя. Разве это не твоя удача, ярл?

Вот так. Главное, себя похвалить не забыть.

– Может, и так. Но я пойти не могу. Загляни под стол и все поймешь.

Заинтригованный Сергей заглянул.

Обнаружил, что правая нога ярла в шерстяном носке и покоится на небольшой скамеечке. И, судя по размеру, в сапог ее сейчас точно не засунуть. И на лыжах ярлу не ходить еще долго.

Так бывает. В азарте боя, на адреналине повреждений будто не замечаешь. А вот потом…

– Кости хоть целы? – спросил Сергей.

– Лекарь говорит – да. Я бы Грума послал, – сказал ярл, приложившись к кружке. – Но Три Скалы тоже нехорош. С рукой у него не ладно. Рана ерундовая, но воспалилась. А ты мой родич, считай. Года не пройдет, как сыном моим станешь. Кому, как не тебе?

Вот как. Давненько Сергей в сыновьях не ходил.

Дерруд пихнул локтем.

«Соглашайся», – беззвучно шепнул он.

– Теперь твои враги – мои враги, – сказал Сергей. – Моему богу это по нраву.

– Почему? – заинтересовался ярл.

– Чем больше врагов, тем больше славы.

Заслужил очень внимательный взгляд.

Ответил таким же.

– Послезавтра отправитесь, – сообщил Торвард. – Пусть люди денек отдохнут.

Сергей кивнул. Ему тоже сутки отдыха не помешают. Еда, банька, девочки. Надо сказать Траину и Машегу. Пусть займутся.

А Сергею – менее интересное. Познакомиться со своими будущими подчиненными. Возможно, кому-то не понравится идти под начало юного и практически незнакомого чужеземца.

Не понравилось. Грейпу. Тому рыжему хольду, который однажды уже обозвал Сергея мелким, а потом пообещал всякое нехорошее. К сожалению, во время обороны Грейп не получил даже царапины. Или – к счастью. В бою такой пригодится. Когда он на твоей стороне.

– Ярл! Я не хочу идти под этого… – Хольд с явным усилием проглотил бранное слово. – С тобой – хоть в страну великанов, но с этим…

Сергей демонстративно глядел на небо. Небо было отличное. Чистое. В ближайшее время – никаких осадков. Вмешиваться же в перепалку Сергей считал неправильным. Это человек ярла. Ярлу его и строить.

– Полагаешь, тебе зазорно? – спросил Торвард.

– Да!

– Ему не зазорно, – кивок на Дерруда, – а тебе – да?

Грейп поглядел на Убийцу. Размеры у них – примерно одинаковые. Но Грейп видел Дерруда в бою и задумался.

И впрямь, если такой, как Убийца, ходит под рукой такого, как этот варяг, стоит подумать: почему?

Но то был не единственный довод ярла:

– Твоя жена и оба твоих сына, Грейп. Они живы потому, что Вартислейв защитил их от людей Скельдума.

– Я тоже дрался, – буркнул хольд.

– Все дрались. Но наших близких защитил Вартислейв.

– Я ходил в вики, когда он титьку тискал. Почему я…

Сергей перевел взгляд с небесной синевы на строптивого хольда:

– Не можешь идти в бой с тем, кто недавно тискал титьку, Грейп? – Сергей ласково улыбнулся здоровяку. – Ярл, пусть он останется. Я ведь и этой ночью титьку тискал. И хирдманы мои, они тоже тискали. Ты хороший воин, Грейп, но раз уж у тебя такой гейс, что ж поделаешь. Пойдем убивать Скельдума без тебя.

– Ох! А я не знал, что у тебя такой гейс, Грейп! – воскликнул какой-то простодушный свей. – А как ты тогда…

– Заткнись!!! – рявнул хольд. – Нет у меня такого гейса! А ты… зять! Ты слушай!

– Я не зять, я Дерзкий! – на всякий случай уточнил Сергей, но хольд реплику проигнорировал.

– Клянусь! – заявил он свирепо. – Клянусь, что не коснусь женщины, пока жив Скельдум Щедрый! Боги слышат меня!

– Боги слышат, – очень торжественно подтвердил Сергей. – Мы все слышали. И я рад, что ты будешь с нами, Грейп, когда свершится твоя клятва!

Вот и поладили. Лесть, особенно грубая, поражает дурней прямо в… В общем, в то, что у них вместо мозга. Нет, у Торварда определенно кадровый голод, если вот такие, как этот Грейп, в хольдах ходят. Хотя так-то боец видный. Полтора Сергея как минимум. Если по весу считать.

Глава 10
Даже хорошие воины могут отправиться в Хель
Погода оставалась ясной, и проложенная свеями тропа блестела на солнышке. Даже не тропа – настоящая дорога, вдобавок накатанная санями, на которых, надо полагать, везли раненых и припасы. По такой трассе разогнаться до десяти километров в час – милое дело. Они и разогнались. Отмахали километров пятьдесят без остановки. Могли бы и больше, но из кустиков вынырнул Кари и сообщил, что недруги близко. Он даже назвал селение, в котором Скельдум решил остановиться. Селение, им же разоренное несколько дней назад. Однако ночевать под крышей, даже крышей землянки, лучше, чем в снегу. Опять-таки кушать хочется. А еда, как назло, сама в руки не придет. Ее добыть надо. Лося, например. Или пару-тройку кабанчиков. Добыть-то не проблема. Даже найти – не вопрос. Следов вокруг полно. Но выследить и догнать – не одно и то же. И куда побежит зверь, тоже неизвестно. Может и в сторону гарда нацелиться. И напорется отряд охотников на бойцов Торварда-ярла. Кому это надо?

– Вообще-то было бы неплохо, – возразил Сергей. – Стало быть, у Щедрого на одну охотничью команду меньше. Да и поговорить было бы с кем.

– О чем с ними говорить? Их убивать надо, – озвучил свою позицию Кари. А сколько у Скельдума здоровых и способных к бою людей, он, Кари, и так знает. Тридцать три. И еще с десяток подранных могут присоединиться. Но тут Кари не уверен, поскольку не знает, насколько сильно их подрали. Шли они сами. Но волочиться по проложенной лыжне – не сражаться.

Сергей оживился. Отличная новость: их столько же, сколько и врагов. А может, даже больше.

– Уверен, ты уже наметил для нас место, где можно дождаться вечера, – сказал он будущему родственнику.

И не ошибся.

Просторная полянка между поросших лесом сопок. Одна сопка повыше и лысая. Отличное место для наблюдателя.

Но Сергей наблюдателем не ограничился. Организовал три дозора из приданных свеев и отправил патрулировать окрестности.

И один из дозоров тут же обнаружил аборигенов: четыре качественно укрытые в чаще землянки. Их обитателями были в основном женщины и детишки. Ну и домашние животные. В частности, собачки. Они-то и выдали беженцев.

Оказалось, это жители деревеньки, которую облюбовали Скельдум со товарищи. Те, кому удалось сбежать во время прошлого визита хирдманов Щедрого.

Узнав, с какой целью прибыли Сергей с бойцами, местные особой радости не выказали. Но и не опечалились. Для них все нурманы – недруги. С той разницей, что одни грабят, насилуют и режут, а другие только грабят и насилуют. Взять у беженцев было нечего, к принудительному сексу без членовредительства здесь относятся равнодушно, убивать же собственных податных люди Торварда не стали бы и в отсутствие Сергея.

Так что ни радости, ни горя. И проводников, двух мелких подростков, местная старшая, седая тетка со светлыми до прозрачности глазами, выделила по первому требованию.

Кари местность предварительно изучил, но и проводники пригодились. Обнаружили вражеский секрет на подходе к селению. Грамотно, однако. Дозорный практически на виду, в просвете между деревьев, и еще парочка – в двадцати шагах, замаскированная по высшему разряду. Если бы не местные, их и не заметили бы. А лесовики вмиг углядели елочку, внезапно «выросшую» там, где ее раньше не было.

Брать секрет отправились Дерруд и Грейп, который, надо отметить, признав право Сергея командовать, вел себя безукоризненно. И сработали нурманские герои тоже безукоризненно. Взяли тех, кто в засаде, практически непокоцанных. А явного дозорного Сергей отправил в Валхаллу со стрелой в переносице. «Очковый» шлем дозорного висел у того на поясе, а голову украшала отличная меховая шапка. Впрочем, будь на дозорном шлем, конечный результат бы не изменился.

«Языков» отволокли подальше и провели форсированный допрос. Не давший ничего нового. Разве что информацию о том, в каком доме расположился сам ярл. Хотя и так понятно. Естественно, он занял самое большое строение аккурат посреди деревеньки.

Ну и еще о настроении вражеского воинства вызнали. Хреновое было настроение. Но на дисциплине оно пока не сказалось. Тоже ожидаемо. Сначала надо выжить, а уж потом высказывать претензии лидеру.

Деревенька размещалась на невысоком озерном берегу. Общей ограды у нее не было. Вокруг селения – заснеженные пашни, угадывавшиеся только по отсутствию деревьев.

Крыши строений, вернее, снежные шапки на них, равно как и черные колья оград, почти сливались с лесным ландшафтом. Особенно в сумерках. Над парой домов стояли светлые дымные столбики, ровно уходившие в небо. Ни ветра, ни снегопада. Отличная погода для любителей пострелять.

Но были в этом спокойствии и тишине и минусы. Например, на крыше центральной избушки находился отличный наблюдательный пункт, с которого просматривались все подходы к деревеньке. И занявший его дозорный запросто контролировал окрестности. А вот самого дозорного углядеть было непросто, поскольку сидел тот, закопавшись в снег, да еще и себя белым присыпал.

Высмотрел наблюдателя Машег. Да и то лишь потому, что свей время от времени шевелился. То ли разминался, то ли окрестности изучал.

Окрестности восхищали. Подсиненная луной ровная снежная поверхность замерзшего озера, деревья в снегу… Красота.

Которая потребует изрядное количество жертв, если атака не будет внезапной.

Дворов в деревеньке четыре. Но брать в расчет следует только два.

Нет, существует ненулевая вероятность, что в одном из нетопленых домов мерзнет засадная группа…

Нет, вряд ли. Тяжелый бой, непростой переход… Свеям сейчас надо отогреться и восстановить силы. Ночь в промерзшей избе этому не способствует.

Значит, два двора. Общей ограды у деревеньки нет. У каждого домика свой забор. У того, что посередке, – повыше, чем у прочих. Метра два в высоту. Летом. Сейчас из снега торчали верхушки частокола. Сплошные сугробы вокруг. Расчищена только дорожка к воротам. Чисто теоретически можно подойти на лыжах прямо к ограде. Но если снег окажется рыхлым, тогда – беда.

Так что Сергею больше нравился вариант, подсказанный проводниками. Местные парнишки заверили, что проникнуть на главный двор можно с «черного хода». В ограде имелось что-то вроде собачьего лаза, которым как раз пользовалась местная молодежь, когда надо было по-тихому свалить из дома. Пацаны заверяли, что дыра эта – немаленькая. Боец вроде Дерруда вряд ли пролезет, но такой, как Сергей, вполне. Даже в полной экипировке.

Еще один плюс – лаз располагался со стороны леса. То есть в тени. Есть шанс подобраться незаметно.

Но дозорного все равно придется убрать.

– Сделаешь? – спросил Сергей Машега.

– Шагов со ста – точно. И подождать, пока к нам повернется. Он сейчас спиной сидит, а на башке у него шлем под шапкой. Может, и с тыльником, который издали не пробить. Зима же.

Резонно. И решаемо.

У Сергея сформировался план. Простой. Машег бьет часового. Сергей с Ратшей проникают на двор и отпирают ворота, а потом занимают господствующую высоту. Крышу сарая. Далее ворота запираются, и свеи под руководством Грейпа разбираются с теми, кто устроился в доме, а Машег, Сергей и прочие обладатели луков поддерживают их дистанционно. Остальные бойцы его десятка не позволяют свеям из второго дома присоединиться к общему веселью.

Ну а если что-то пойдет не так… Тогда – по обстоятельствам.

Луна висела низко, и торчащая из снега верхушка ограды отбрасывала длиннющую тень. Снег, кстати, неплохо держал, но Сергей решил придерживаться прежнего плана. Надежнее. Подошли. Сняли лыжи. Машег накинул тетиву и приготовился. Местные пареньки, используя лыжи в качестве лопат, пробуравились через метровый слой снега, расчистили площадку и отодвинули плетенку, прикрывающую дыру. Не обманули. Сергей с Ратшей протиснулись без проблем.

С той стороны тоже был сугроб, но поменьше. Выбраться не мешал. Но сначала – дозорный.

Силуэт его головы был отлично виден на фоне лунного шара. Его бы сейчас и сам Сергей сбил, скорее всего. Но Машег – это наверняка.

Звук спущенной тетивы… И через пару секунд вполне отчетливый удар упавшего тела.

Свалился-таки. Хорошо, что дом – низкий, а у стены – сугроб.

А еще хорошо: в доме шумно. Там даже поют в несколько голосов. Возможно, чтобы заглушить стоны раненых.

Сергей с Ратшей и Машегом выбрались из сугроба. Двор тоже в снегу, местами утоптанном. Вокруг дома – множество темных пятен. Свеи за изгородь не ходят, оправляются прямо у дома.

Машег сразу полез на сарай.

Ратша споткнулся обо что-то под снегом. Выругался шепотом. Замерзший собачий труп.

Засов на воротах – обычная жердина. Сергей и один справился. Толкнул створку, помахал. Оглянулся на дом, широкий, приземистый, с крохотными окошками. Дверь низкая, с высоким порогом. Сама на окно смахивает. Но это дверь. Деревянная, крепкая, не просто шкура на рамке. И открывается наружу.

Сергей поглядел на жердину, которой блокировали ворота. А что, если…

Во двор проскальзывали бойцы. Сначала его, Сергея, потом – свеи. Снимали лыжи, готовились драться.

– Дерруд, Грейп, – позвал Сергей. – Я вот что придумал…

– Умно, – признали оба, выслушав. – Только надо быстро. Пока наружу никто не сунулся.

Все трое поглядели на дом, из которого доносилось заунывное пение.

Сергей подхватил жердину-засов и побежал к дому. Казалось, снег под ногами скрипит просто оглушительно. Но – успел. Подпер дверь. Очень вовремя. Как раз когда кто-то сунулся наружу.

Толкнул. Удивился, что не открылось. Пихнул сильнее.

Дерруд подоспел. С саженным сосновым стволом полуметрового диаметра. Зафиксировал.

Желающий выйти выругался. Ударил всем весом. Дверь даже не шевельнулась.

Сергей оглянулся. Свеев Грейпа во дворе уже не было. Ушли ко второму дому.

Внутри загомонили уже несколько голосов.

Снова удар в дверь. И еще. Уже чем-то твердым. Надо полагать, сообразили: дверь не открывается не потому, что снегом присыпало.

Нет, продержится она недолго. Достаточно ременные петли подрезать, зацепить за край, поддернуть, и дверь упадет внутрь. Но тем, кто внутри, так просто наружу не выбраться. Получится так же, как давеча с таранным сараем. Шесть бойцов, выстроившихся в две шеренги, могут хоть целую сотню держать. Если бойцы годные. А у Сергея они очень даже годные. И уже приготовились. Ждут.

Однако свеи пошли по другому пути. Послали разведчика на крышу. Через продух.

Минус Сергею, однако. Не предусмотрел, хотя мог.

Разведчик, впрочем, тоже минус. Машег был начеку. Причем не сразу сбил ворога, а позволил частично выбраться. Так что тело покойничка оказалось на крыше, а ноги – еще в продухе. Не был бы мертв, подкоптился бы, как свиной окорок.

– Траин, Бур, Наслав, Кочень, – наверх! – крикнул Сергей, уже не скрываясь. Смысла нет. На соседнем дворе уже шло рубилово. С соответствующими звуками.

Сам он отбежал на десяток шагов и закинул пару стрел наугад в крохотное, с ладонь, окошко.

Попал или нет, неизвестно. В доме шумели так, будто там полноценный бой шел.

Подстреленного Машегом за ноги сдернули в дом, но на крышу никто не полез. Стрела в шее убитого выглядела очень красноречиво.

За дверь взялись всерьез, и поскольку сдачи она не давала, уработали за минуту. И стоило ей упасть, как свеи метнули копья. Сразу три. Кучно. Все достались Виску. Три копья в щит – многовато даже для могучего гнома. Его снесло на стоявшего позади Бушуя. Строй разорвался, и сразу два свея прыгнули в дверной проем. Одному удалось прорваться и даже разок сунуть копьем Бушую, прежде чем свея прикончили. Второй продержался еще меньше. Споткнулся о высокий, почти по колено, порог, и взмах Деррудова меча разрубил ему шею и то, что на ней было. А была на ней аж золотая гривна, как выяснилось позже. Гривна Скельдума Щедрого. И шея тоже была его, Скельдума.

Это выяснилось, когда Нарви ногой перевернул убитого навзничь.

Он смог себе позволить отвлечься, потому что никто больше не спешил выбираться из саамской хижины.

А тут как раз вернулись хирдманы Торварда и приволокли парочку пленников.

– Дерруд, крикни им, что нас тут пять сотен и у них две возможности: сдаться или сдохнуть, – сказал Сергей. – И пусть решают быстрее. Раньше, чем мы подожжем дом.

Нельзя сказать, что первый вариант был принят сразу. Оставшиеся без вождя свеи еще минут десять торговались, выжимая обещание, что их не только не убьют, но калечить и унижать тоже не станут. Нурманы – люди опытные. В общем, обещание они выторговали. Дерруд и Грейп торжественно поклялись, взяв в свидетели Тора и Ньерда, что не причинят сдавшимся вреда. При безоговорочной капитуляции, разумеется.

Через пятнадцать минут все двадцать девять пленников (прочие остались внутри, потому что им трудно было передвигаться), понурые и связанные, стояли посреди двора в окружении победителей.

И, наконец, пришла очередь Сергея.

– Меня зовут Вартислав Дерзкий! Я – хольд Стемида-конунга и зять Торварда-ярла. А еще я тут главный! И я – варяг.

О варягах проигравшие слышали. И были в курсе, что боги у них другие. Какие, они не знали. Но точно не Тор с Ньердом.

Так что свеи окончательно пали духом. Отыграть назад, чтобы пасть в бою с оружием в руках, уже нельзя.

– Есть ли среди вас родичи Скельдума? – спросил Сергей.

Родичи были. Но там, внутри хижины. В состоянии, когда драться можно, но лежа и очень недолго.

– Сейчас я вас огорчу! – заявил Сергей. – Я варяг, не стану испытывать ваше мужество. И, уважая клятву моих людей, даже не стану вас убивать. Мы погрузим все ваши вещи, еду и оружие вон на те сани, а потом уйдем. А вы останетесь.

– Но это все равно, что убить нас! – возмутился кто-то из пленников.

– Вовсе нет! – возразил Сергей. – Вас убьют холод и голод. Или те бонды, что живут в здешних лесах и платят дань Торварду. Но не мы. Так что клятва моих людей не будет нарушена.

Сергей замолчал, дав возможность пленникам оценить перспективы, потом продолжил:

– Я сделаю именно так, но без радости. Как думаете, почему?

– Хочешь подпалить нам шкуру? – мрачно предположил кто-то из пленных.

– Хотел бы, так и сделал, – Сергей поискал взглядом сказавшего, но не разглядел. Темновато. – Мне нерадостно потому, что такие хорошие воины отправятся в Хель и не достанутся ни Отцу воинов там, в Асгарде, ни… – Сергей сделал интригующую паузу, – …моему славному тестю Торварду-ярлу!

Глава 11
Двуногое приданое
– Ты умен, как сам Один! – одобрительно проговорил Торвард.

Ого! В прошлый раз ярл сравнивал его с Локи. Определенно, это прогресс.

– Я был бы рад, если бы ты вернулся с половиной моих людей. А ты привел вдвое больше, чем я тебе дал.

Ну да, все двадцать девять пленников изъявили готовность принести клятву новому вождю. И еще четверо из тех, кто оставался в доме и чьи раны были относительно легкими. А потерял Сергей всего одного хирдмана. Да и то не он, а Грейп. Во время зачистки меньшего дома.

Сергею вспомнилось, как они сидели здесь десять дней назад. Когда ярл сообщил, что у его старшей дочери уже есть жених.

А теперь золотая цепь этого жениха обременяет шею Дерруда. Толстая цепь. Такую впору конунгу носить. Убийца хотел ее Сергею отдать, но тот не взял. Сказал: мне больше славы, если она будет на твоей шее. Дан не стал спорить. Он же не дурак. Поглядят на него люди, спросят: кто этот большой вождь? А им ответят: не вождь он. Вот его вождь. И покажут на Сергея. Вот так-то.

Надо же, всего десять дней прошло. А как все изменилось.

– Знаешь, Вартислейв, если не смотреть на тебя, а только слушать, кажется: ты постарше меня.

– Это, ярл, оттого, что я охрип, – засмеялся Сергей. – В бою голос сорвать легко. – И добавил уже серьезно: – Иные годы таковы, что один за пять считать можно. А то и за десять.

– Мудрые слова, – кивнул Торвард. И сменил тему: – Я говорил тебе: у меня большой фюльк в Геталанде. Я отдал его Скельдуму на четыре года, но теперь тот мертв, а это значит, что мне надо возвращаться на родину. Я бы хотел, чтобы ты поехал со мной.

Неожиданное предложение.

Сергей задумался.

Торвард не торопил. Ждал.

Вообще-то любопытное предложение. Шведы сейчас в силе. И конунг у них нынче толковый. Есть перспектива для роста. Опять-таки чужим он там не будет. Сто против одного, что Торвард назначит его своим наследником. Как там сказал Геллир-ярл? Чтобы стать ярлом, надо быть сыном ярла.

Торвард будто угадал его мысли.

– Я потерял сына, – сказал он. – Хочу, чтобы моим сыном стал ты.

Черт! Теперь так просто ему не откажешь. А ведь отказать придется. Потому что не видел себя Сергей свейским ярлом. Его судьба – здесь. Здесь – Русь. Здесь – родина. А еще здесь такая крутая каша заваривается, что уже слюни текут от предвкушения.

Сергей встал. Поклонился в пояс.

– Благодарю тебя за честь, Торвард-ярл! Был бы счастлив стать твоим сыном! Знай: если возникнет нужда, твои враги станут моими врагами!

– Не поедешь? – угадал Торвард.

– Нет, ярл. Прости. Моя судьба – здесь. Даже не здесь, а там, на юге. И у меня тоже есть долги, которые надо вернуть. И получить. – Сергей сделал суровое лицо: – Долги, которые возвращают не серебром.

– Жаль, – Торвард тоже поднялся. – Но я понимаю тебя, Вартислав. И скажу тебе так: теперь у тебя есть дом, где ты будешь не гостем – родичем. И не только потому, что станешь мужем моей Колхульды. И когда придет мое время занять место за столом там, – Торвард показал наверх, – пусть тот, кто унаследуют мой фюльк, будет твоей крови! И твое место за моим столом отныне – по правую руку!

Красиво сказал. Это нурманы умеют. И ценят в других.

Ну а потом они перешли к вещам практическим. Когда, кто, сколько… В общем, была добыча, которую следовало распределить. Были планы, которые надо согласовать. И обязательства, которые надо было выполнить. Рутинная жизнь типичных средневековых вождей-победителей.

Пришел Сергей в Торвардов гард налегке, а возвращался с целым санным поездом.

Добыча, припасы, семьдесят марок серебром в пушном эквиваленте (приданое Колхульды), припасы и имущество семерых бойцов-свеев, присоединившихся к Сергееву десятку согласно прежней договоренности. А поскольку у четверых из семерки имелись еще и семьи, то кроме суровых воинов в поход отправилось еще и полтора десятка этих самых домочадцев. Холод их не смущал. Одеты все качественно, включая детишек, а опасности… Какие могут быть опасности с такой охраной? Волки? Так это просто ценный мех. Разбойники? Да ладно! Викинги и есть в этом мире самые главные разбойники.

А викинги Сергею достались отменные.

И первым из них, к некоторому удивлению Сергея, оказался рыжий Грейп.

– Хочу пойти с тобой! – заявил громила, глядя на Сергея сверху вниз. – Возьмешь?

– Возьму, – не раздумывая согласился Сергей. – Будешь над вашими старшим. Но доля у тебя будет одна.

– Пусть так, – Грейп ухмыльнулся. – Думается мне: одна доля у тебя будет побольше, чем две – у Торварда.

Сергей тоже ухмыльнулся. Знал, что прежде этого разговора была у свея беседа с Деррудом. И тот не стал скрывать своей истории. И рыжего свея впечатлил не столько размер выплаченного выкупа, сколько преображение самого Убийцы, который пару месяцев назад щеголял в бедняцком прикиде, а теперь выглядит не хуже Торварда-ярла. Бронь элитная, меч франкский, золото на шее и на руках.

– Давай свой меч, – Сергей протянул руку, – и говори верное слово.

– Вот так просто? – удивился Грейп. – Без свидетелей?

– Богов тебе мало? – поднял бровь Сергей.

– Думаешь, боги услышат, когда вот так? – пробормотал здоровяк.

– Услышат! – веско произнес Сергей. – И Тор, и Ньерд, и наш Перун… И другие тоже. Со мной – услышат.

У хольда слегка отвисла челюсть. И вряд ли из-за сосулек, намерзших на косицы бороды.

– Говори: я, Грейп, сын Грими…

Сергей знал: сейчас этот свей – его. Но пройдет какое-то время, и он снова задумается. Как это так? Он, такой здоровенный, должен подчиняться юнцу? Такая уж порода волчья: все время надо испытывать вожака на крепость. Что ж, придет время, и он снова объяснит рыжему громиле, чьи в лесу шишки. Зато все остальное время Грейп будет драться за него, не щадя жизни. И это тоже – порода.

Грейп был не единственным «переметнувшимся». Перебежать от Торварда к Сергею пожелало десятка полтора бойцов. Поскольку «размер приданого» был согласован заранее, то следовало выбрать более достойных. И этот выбор Сергей перевесил на Убийцу.

Дерруд в итоге отобрал пятерых. И начал с двух полноценных хускарлов Ярпи и Трани, которые показались Сергею улучшенной версией Полубратьев. Причем если Трани хоть как-то соответствовал своему имени[8], поскольку был длинноногим худым детиной с длинным, чуток свернутым носом, то его приятель Ярпи, если и имел сходство с невеликой птичкой, то исключительно при посредничестве медведя[9]. Несмотря на не шибко грозные имена, приятели-свеи были парнями крутыми. Настолько, что эта парочка на равных билась с Деррудом. Правда, в тренировочном варианте и два на одного.

Трое других бойцов Торварда, переметнувшихся к Сергею, на уровень гридня-хускарла пока что не вытянули. Но не по лености и неумению, а исключительно по младости лет. Двое, Эпир и Фьетра, отметили нынче шестнадцатую зиму, третий, Лодур, был на год старше. Для своих лет был он мелковат: ростом даже пониже Сергея, но Дерруд сказал, что парень просто немного задержался в развитии. В свои семнадцать выглядит куда моложе Траина, однако в умении управляться с оружием Геллирсону не уступит.

Присутствовавший при этом Траин, разумеется, тут же заявил, что Убийца его недооценивает. И он, Траин, готов это доказать. С любым оружием.

– Без оружия! – внес поправку Убийца.

Парни тут же сошлись в рукопашной… В которой сын ярла достаточно быстро уложил кандидата на снег. Но это была победа техничного борца-профессионала над любителем-энтузиастом. Дерруд это видел. Сергей – тоже.

Так что когда побежденный, красный от обиды и разочарования, поднялся, Дерруд объявил, что тот принят. И Сергей это подтвердил.

А вот последний кандидат оказался «перебежчиком» от Торварда чисто формально. Поскольку присягу ярлу принес несколько дней назад. Бывший Скельдумов хирдман с забавным именем Трюм оказался родичем Дерруда. Сто седьмая вода на кисельных опивках, но все же родня. Так что Убийца составил родичу протекцию, и Торвард тоже возражать не стал.

И оказалось теперь у Сергея под началом уже не четырнадцать бойцов, а двадцать один. И это не считая его самого и «вспомогательной» команды девушек. Казалось бы – сущий пустяк для того, кто водил в бой тысячи… Но по здешним меркам, то была уже изрядная сила. От которой до тысячи, пожалуй, поближе, чем от детского до нынешнего Сергея.

Глава 12
Обмен, от которого невозможно отказаться
– А где мужи ваши? – спросил Ратша. – Куда делись?

– Пропали они, – сокрушенно вздохнул старик. – Человек пришел. От железного вождя. Сказал: злые люди к нам идут. Многих уже убили, и нас всех убьют.

– И что же?

– Так не обманул, – еще один печальный вздох. – Как есть, злые. Убили всех и сожгли. Теперь духам убитых Неба не видеть. Хорошо: железный вождь чужих всех сам извел. Плохо: голодать будем. Мужчин мало осталось. Зверя добыть некому. А нам есть надо. А еще железному вождю дань платить.

Деревенька. Не маленькая. Два рода живут. Мирно живут. Не бедно. Жили. Пока не пришел Торвард. А потом – Стурла. А потом – Скельдум. К счастью, последний – уже в пустое селение. Весть о том, что «злые люди» разгромили местное ополчение, опередила воинство Щедрого, и жители успели сбежать. В лес. Собственно, тут везде лес.

Потом стало известно, что злых железных людей убили добрые железные люди и можно возвращаться домой. Но как дальше жить, когда число трудоспособных мужчин сократилось вдвое, но даже налоговая нагрузка осталась прежней?

– Я железному вождю сродник, – вмешался в разговор Сергей. – Попрошу – скостит он вам дань. – И тут в голову пришла любопытная мысль. – А есть у вас девки молодые, что меха выделывать да шить умеют?

Старик зыркнул недобро. Но соврать не рискнул. Испугался.

– Да все умеют, – пробормотал он. – А тебе зачем знать?

– А мне такие нужны, – пояснил Сергей. – Я б их с собой взял. Десяток или два. Голодать не будут, слово воина.

Молчание.

Ладно. А если так?

– За каждую плачу вот такую монету! – Сергей продемонстрировал римскую серебрушку.

Ага, другое дело.

Оживился дедушка. Даже поторговаться попытался. Безуспешно.

– Я ведь девок твоих и просто так забрать могу, – заметил Сергей. – Серебро предлагаю, потому что беду вашу понимаю и принимаю.

Сговорились, в общем. Шестнадцать девок за полмарки серебром.

– Щедрый, да, – подколол Ратша. – Их дома вдесятеро продать можно.

– Во-первых, до Белозера им еще дойти надо. А во-вторых, я их продавать не собираюсь. Пусть на меня работают.

– А я бы их даром забрал, – вмешался в разговор Бушуй, алчно пошевелив длинным носом. – Кто бы нам здесь помешал?

– Кроме твоей глупости – никто, – Милош отвесил земляку подзатыльник. – Вартислав все правильно сделал. Взял бы силой, стали бы нам все местные врагами. А нам еще через их земли идти. Да и Торвард мог бы обидеться. Это ж его данники, как-никак.

– Не зря Дерруд говорил: о воях своих ты как о родне заботишься, – сказал Сергею Грейп. – Вот девок для нас взял. Молод ты годами, хевдинг, но больше старого понимаешь.

– Силком девок не брать, – строго произнес Сергей. – И чтоб никаких раздоров!

– Я за своими прослежу, – пообещал свей. – А ваших…

– Нет больше ни твоих, ни наших! – перебил Сергей. – Все вы теперь – мои. Кроме Машега-хузарина.

– А он что же?

– А Машег – побратим. Понимаешь, о чем я?

– Он – только твой, – сразу сообразил свейский хольд.

– Да. Если что не так, спрос с него только мой. А я уж спрошу, не сомневайся.

Но спрашивать не пришлось. Свеям Машег тоже по нраву пришелся. Еще и из лука стрелять правильно взялся учить. У нурманов это искусство в загоне. Стрелами в основном на охоте били. Копье, оно в бою вернее. Однако, поглядев, как управляется с луком хузарин, свеи прониклись. И тоже так захотели. Так-то у них хрен получится. Однако с пятидесяти шагов броню пробить после должной подготовки сумеют. Дури хватит. Тот же Ярпи одной рукой свинью за ногу поднял. А в свинье той четыре пуда, не меньше.

– Кто такие? Куда идете?

Это случилось пять дней спустя. Когда вихлястая лесная дорога сменилась хорошо накатанным зимником.

Не так давно здесь прошел немаленький санный поезд. Вполне вероятно было бы встретить и караван, идущий навстречу. Вероятно также, что у такого каравана мог быть передовой дозор… Вот только остановившие их вои вряд ли из караванной охраны. Те тоже могли поинтересоваться у встречных, кто они и откуда. Но вряд ли таким тоном.

– Кто такие? Куда идете?

Голос у гридня тверд, рожа мрачная, но Сергей видел: нервничает воин. И есть с чего.

С ним, конечно, целых одиннадцать дружинников, но очень среднего уровня.

С Сергеем же только четверо и только молодежь. Ратша, Траин, Клеп и Кочень. Молодежь, но в бронях и с оружием, с каким простые отроки точно не ходят.

– Вартислав, десятник князя Стемида. Домой иду. А ты кто таков?

Удачно получилось, что именно сегодня Сергей решил пробежаться, попутно возглавив передовой дозор.

Свеям, к примеру, куда сложнее было бы ответить на этот заданный на словенском вопрос.

– Не далеко ли от дома забрели? – еще больше нахмурился гридень.

Грубо. Мог бы и представиться.

– А тебе что за дело? – тут же ощетинился Сергей.

– А то, что земли эти – Великого Новгорода!

Тут он прав. Новгородские это земли. Задели их краем. Тем не менее, ходить тут можно всем, в том числе и не имеющим новгородской «прописки». Тракт свободен. Или за эти недели, что Сергей провел вне дома, князь Стемид успел спесивым новгородцам рыльце подрихтовать?

– Которого из концов? – насмешливо поинтересовался Сергей.

Гридень, похоже, растерялся, но ненадолго:

– Всех! Отвечай, коли спрашиваю!

И коня вперед двинул.

Конь, впрочем, обычный, не боевой. Мохнатая рабочая лошадка.

– Тебе? – прищурился Сергей от бившего в глаза солнца. – С чего бы? Вот если бы Прокуй Перятыч меня спросил, тогда б я ответил… Может быть. А ты, вой, рылом не вышел вопросы мне глупые задавать.

Упоминание имени Олегова наместника в Новом Городе смутило гридня. И разозлило.

– С нами пойдете! – заявил гридень.

– С чего бы?

– Сам сказал, что на вопросы только наместнику отвечать станешь. Вот к нему и пойдем.

Хитрый какой.

Любопытно, что он скажет минуток через пять, когда основной отряд подтянется?

– А знаешь ли ты, гридь, за что я вас, новгородцев, люблю? – поинтересовался Сергей, стягивая с левой руки рукавицу и суя ее под ремень.

– За что же?

– А за то, – Сергей погладил теплой рукой гридневу лошадку по храпу, – что весело с вами. Знаешь сказку о смерде, который мишку голым задком пугал?

– Не знаю, – буркнул гридень.

– Зря. Ты сейчас как тот смерд. Только у того задница лысая была, а у тебя – с бородищей. Разве не смешно?

– Это ты меня оскорбил сейчас? – процедил гридень.

– Да разве? – Сергей снова погладил лошадку, невзначай прихватив нащечный ремешок. – Что оскорбительного в том, чтобы назвать мишку мишкой, а зад задом?

Он теперь стоял по левую руку гридня. Почти вплотную. Можно и сапогом пнуть, если ногу из стремени вынуть.

Но гридень пинать не стал. Он чуял нехорошее. К тому же, как и большинство северян, драться предпочитал пеше. А если конно, то хотя бы на подходящей для копейного удара дистанции. Потому он рефлекторно подал коня назад… Попытался подать. Но Сергей придержал.

– Не уходи, – сказал он. – Мы не договорили. И ты не назвался. Это нехорошо. Как же я тебя, безымянного, на перекресток позову?

– У нас нет такого обычая! – выкрикнул гридень.

Он не понимал, что происходит. Их намного больше. Это варяги должны бояться. А они не боятся.

Это настораживало.

– Коня отпусти, – потребовал он. – Я сказал: с нами поедете!

– А если нет? – ухмыльнулся Сергей.

– Тогда будем вас бить! – грозно заявил гридень, не пытаясь, впрочем, взяться за оружие.

Он видел золотой браслет на запястье Сергея. Видел отменную кольчугу в распахнутой на груди дорогой шубе. Юнец этот явно не простого рода. Такого зарубишь – ввек не рассчитаешься. Опять-таки варяг. А варяги мстительны.

Так что когда на дороге показались люди Сергея, гридень даже некоторое облегчение испытал. Понял, почему молодой ведет себя так нагло.

– Ух ты! – удивленно воскликнул шедший первым Наслав. – Какую наш старший рыбку поймал!

Конные новгородцы сбились в кучу. Похоже, нацелились дать деру. Их командир сильнее рванул поводья. Коник всхрапнул, но остался на месте. Сергей держал крепко.

Хвататься за оружие новгородец по-прежнему не спешил.

Он был неглуп и понимал: да, кони скачут быстрее, чем бежит лыжник. Но лыжник может бежать долго. Нет, он мог бы рискнуть: дать своим команду к бегству, а сам попробовать достать меч…

Но безусый варяг, который пригрозил ему поединком, мог оказаться проворнее.

– Это что за люди? – проворчал новгородец, пытаясь показать, что совсем не испуган.

– Как кто? Десяток мой. Я же сказал, что я – десятник князя Стемида. А еще с нами жены с детьми. Путь неблизкий проделали. Утомились очень. Как хорошо, что мы вас встретили. Удачно получилось. Дерруд! – позвал он по-словенски. – Вот этот воин новгородский нам помочь желает. Я сказал ему, что с нами жены да дети, и он согласился нам помочь. – И, новгородцу: – Ты же готов нам помочь по-дружески?… Напомни, как тебя зовут, а то запамятовал.

– Копыл я, – мрачно сообщил вой. – Новгородского тысяцкого Хвалибора гридень опоясанный. Что за помощь тебе нужна?

Новгородец уже сообразил, что время упущено. Деру дать не получится. Бойцы Сергея просочились по обочинам, оцепляя новгородский отряд.

А Дерруд уже встал по правую сторону от новгородского гридня и положил обнаженный клинок на конскую холку. Сергей решил: Убийца воспользовался моментом, чтобы продемонстрировать дорогой клинок. Необходимости в дополнительном запугивании новгородца не было.

– Хочу с вами поменяться, – безмятежно сообщил Сергей.

– О какой мене речь? – насторожился Копыл.

– Да простая мена: вы нам коников, а мы вам – лыжи, – дружелюбно сообщил Сергей. – Понятно, что мена не равная, ведь коняшки у вас – так себе, а лыжи у нас просто замечательные. Лучшей работы. Но мы сегодня не жадные, да, Убийца?

– Так и есть, – подтвердил дан. – Обычно мы все на железо меняем. Вот на такое, – он легонько похлопал плоскостью клинка по конской гриве.

– Вели своим спешиться, – строго сказал Сергей. – И без баловства.

Нельзя сказать, что команда была выполнена охотно, но выполнена. Через пару минут новгородские отроки стояли на снегу. Один из новгородцев попытался снять переметную суму, но его остановил Бушуй:

– Не утруждайся, друже, я сам справлюсь, когда надо будет.

Лошадок запрягли в волокуши. Очень удачно получилось. Теперь можно прилично прибавить в скорости.

Караван двинулся по дороге. Рядом с новгородцами остались только свеи и Дерруд с Сергеем.

На всякий случай. Оружие у новгородцев Сергей забирать не велел. Если потом случатся разборки, всегда можно заявить, что все произошло по согласию. Новгородцы же не сопротивлялись, хотя и могли. Теоретически.

– А лыжи? – заикнулся Копыл. – Ты ж обещал!

– Лыжи? – Сергей обернулся. – Знаешь, Копыл… Я передумал. Трудно без них зимой, а лишних у нас нет. Но ты вот что: когда в город вернешься, найди купца Грудяту… Знаешь такого?

– Грудяту у нас все знают, – буркнул Копыл.

– Вот и хорошо. Скажи ему, что Вартислав Дерзкий, которому он дом в Белозере передал, велит ему и ваш убыток покрыть. В счет прежнего долга. А уж цену ты сам назови, ладно?

– Уж назову, – мрачно пообещал гридень.

Можно было не сомневаться: это будет цена коней и всего, что на них, а не дюжины пар лыж.

– Скажи, старший, неужели ты думаешь, что Грудята этого пня чем-то одарит? – спросил Дерруд.

– Конечно, одарит! – заверил Сергей. – Слюной с ног до головы заплюет, когда орать будет. Но я этому Копылу потом сам все возмещу. Когда до дома доберемся, весточку ему с кем-нибудь отправлю.

– Надо было их там же и положить, – сказал Деррудов родич Трюм. – И никакого возмещения.

– Неправильно мыслишь, воин! – одернул нурмана Сергей. – Новгородцы с нами в союзе. Союзных губить – воровство.

– С такими союзниками и врагов не надо! – воскликнул Наслав. – Так и норовят нагадить!

– Нагадят – накажем. А пока нам от них немалая польза вышла. И лошадки, и припас на них, все пригодится. Считай, дня на три быстрей до дома доберемся. А что без охоты отдали, так и баран, когда его стригут, тоже от радости не скачет.

Глава 13
Очень насыщенный день
Сергей допускал, что Ререх пошлет за ним. Как-никак результаты поездки касались его напрямую. Но то, что он заявится сам, оказалось неожиданностью.

Но он пришел. Причем один. Остановился у ворот подворья, понаблюдал за кипением жизни.

Жизнь бурлила вовсю. Столько нового народа, который надо как-то разместить, обустроить. Опять-таки добыча немалая. И проблемы накопились, которые разрулить мог только Сергей лично.

В общем, не успел приехать, как все закрутилось. Первым делом Сергей угодил в объятия Колхульды.

Девушку выпустили из-под стражи сразу после отъезда Сергея. И она немедленно перебралась к нему домой. На правах невесты и будущей хозяйки. Ничуть не сомневаясь, что папино разрешение на брак будет получено. Это же ее Вартислав. Он всегда получает желаемое.

Так вот, он ее желает или как? А если желает, то где доказательства?

А за тот час, когда уведенный наверх Сергей предоставлял требуемые доказательства, в доме уже собрались заинтересованные лица. Ближние и неближние, вроде пары купцов, с которыми Войст не рискнул договариваться самостоятельно.

Купцов Сергей сразу отправил, пообещав встретиться завтра, велел Колхульде организовать пожрать и, даже не переодевшись с дороги, включился в административный процесс.

Из которого его и вырвало зрелище скромно стоявшего у ворот непосредственного начальника.

– Пойдем, – велел Ререх. – В Детинце поговорим.

Варяжский княжич Ререх, сын Стемидов. Рост средний, телосложение воинское, волосы светлые, усы чуть потемнее, лицо скорее нурманское, чем словенское, выражение властное. И не скажешь, что второму сыну Стемида нет и двадцати.

Отхлебнул, поставил кубок на крышку сундука.

– Она красива?

– Да, – подтвердил Сергей. – Как моя Колхульда. Только немного постарше. Ты что же, не видел ее?

– Видел. Не приглядывался.

Понятно. Ему же младшую просватали.

– Торвард сказал: сам привезет. Сразу, как только лед сойдет.

– Почему не осенью?

– Так он сказал.

Сергей не стал уточнять, что это была его идея. И это он намекнул будущему тестю, что осенью оба жениха могут в Белозере отсутствовать. Большие походы, они такие. Неизвестно, когда вернешься. Вариант невозвращения Сергей не рассматривал. Как неперспективный для анализа.

– Хорошо.

– Ярл сказал: приданое как они с твоим отцом договорились.

– Хорошо.

Не нравится Сергею его взгляд. Лед в нем. Лед, который обязательно надо разбить.

– Княжич… Ререх, я… – начал Сергей.

– Избор сказал: наши судьбы связаны, – перебил Ререх. – Он сказал: ты мою беду на себя примешь.

– Он – ведун, – дипломатично ответил Сергей. – Надо – приму. Любую беду. И с охотой.

– Почему?

– Долг на мне, – ответил Сергей.

– Если ты о том, что я у норегов тебя отнял, то это не долг. Так по Правде было. А если и было что, то я тебя от всех долгов освобождаю, как освободил от клятвы верности.

Сергей покачал головой:

– Нет, княжич. От этого долга ты меня освободить не можешь. Никто не может. Не мы с тобой это решили. Судьба это. Я это чувствую. И ты тоже. Избор сказал: ты похож на него. Ты тоже ведаешь. Немного.

– Мои беды – это мои беды! – жестко произнес Ререх. – Своих врагов я встречаю сам.

Сергей вздохнул. Это молодость. И гордость. Не лучшие качества для правителя.

– Представь, княжич, что в тебя летит стрела, – сказал он. – Летит прямо в глаз. Хорошая стрела. На бронь. Что будет, когда попадет?

– Я умру, – ледяным тоном произнес княжич.

– Да, – согласился Сергей. – А если я на твоем месте буду?

– Умрешь ты.

Сергей засмеялся. Немного искусственно, но уж как получилось.

– Нет, княжич. Я не умру. А знаешь почему? Потому что я меньше ростом. Тебе она в глаз прилетит, а меня только по шлему чиркнет. Вот так и та беда, о которой Избор говорил. Вникаешь?

– Дерзкий ты и есть, – после долгой-долгой паузы проговорил Ререх. – Надеюсь, брат из тебя получится лучший, чем дружинник.

Лед растаял. Глаза княжича смеялись.

Вместить всех в «городском» доме у Сергея никак бы не получилось. Бойцы вместились бы, потеснившись, но ведь половина свеев – с семьями. Еще и девки саамские.

Выход подсказал Войст. Сообщил, что рядом с их «торговым представительством» в посаде имеется немаленькое и практически пустое подворье, принадлежащее какому-то датскому купчине из неизвестного Сергею города Уппокры, которого не видели в Белозере уже года три. Но недвижимость была в порядке. За этим присматривал дальний родственник купчины, который еще с осени намекал Войсту, что готов сдать территорию в аренду соседу. Причем дешево. Очень деньги нужны.

Два жилых дома, хозяйственные постройки, свой собственный причал и даже пустующий корабельный сарай. И бонусом – небольшая кузня.

Сергей с Войстом и Грейпом посмотрели недвижимость и сочли ее подходящей. Тем более что цена аренды действительно скромная. Свеям точно по карману.

В общем, с жильем решилось.

Будут свеи жить землячеством на арендованном в складчину купеческом подворье. Главный – Грейп, занявший с женой, детьми дом поменьше. Остальные обосновались во втором. Все – со спутницами. Неженатые дренги-отроки Лодур, Фьетра и Эпир пожелали приобрести подружек. Формально – для помощи по хозяйству, а неформально… Впрочем, это их личное дело. Сергей уступил им трех выкупленных по дороге саамок. Уступил «по себестоимости», строго предупредив: не обижать! Остальных девиц Сергей передал Войсту с указанием организовать из них кожевенно-скорняжную артель.

Фух! Без свейских хирдманов во дворе даже как-то пустовато стало. Впрочем, это иллюзия.

А вот что не иллюзия, так это будущее положение Сергея в системе вооруженных сил белозерского княжества. С такой командой уровень десятника он уже точно перерос. А если прибавить к этому тот факт, что бо́льшая часть команды приносила клятву Сергею лично, то это уже его люди, а не часть дружины Ререха. И Ререх должен это понимать.

Логично было бы Сергею интегрироваться в общебелозерское войско не как десятнику, а как автономному вождю вроде Геллира. Но Геллир – ярл и родич, а Сергей – всего лишь вчерашний детский.

Ладно, пусть об этом начальство думает. Хлопотный выдался денек. Но и он закончился. Стемнело уже. Самое время поужинать и в баньку.

Ага, закончился! В баньку… Как же!

Только-только Сергей вознамерился снять сапоги, как в дом вломился очередной посыл. С приказом, который не проигнорируешь.

Белозерский правитель Стемид желал видеть своего десятника.

– Княже!

Сергей поклонился. Неглубоко.

Стемид кивнул. Глядел с недоверчивым интересом.

Ну да, ему доложили о возвращении Сергея. В расширенном составе.

– Садись. Пей.

Князь небрежно пихнул по столу чашу. Свою чашу.

И что это? Знак внимания или напиток некачественный?

В чаше оказался мед. Горячий и душистый.

Надо полагать, Ререх уже известил папу, что миссия удалась.

– Рассказывай! – приказал Стемид.

Да не вопрос.

Через полчаса Сергей историю завершил. Говорил правду. Ну, в той части, которая касалась Стемида. И роль свою в победе над Скельдумом не то чтобы приукрасил, но, скажем так, несколько выпятил. И не скрыл, что Торвард звал его с собой в Свеаланд, обещая сделать первым наследником.

Стемид задумался. И Сергей догадывался о чем. Нужен ли ему такой союзник, как Торвард? Если тот уйдет в Швецию, толку от него немного. Хотя фюльк в Швеции лишним тоже не будет. Если ярл предложил его будущему мужу младшей дочери, то почему бы не отдать его мужу старшей?

– Почему ты отказал Торварду? – спросил князь. – Не хочешь стать свейским ярлом?

– Не хочу, – мотнул головой Сергей. – Ярл – это неплохо. Но я стану им только после смерти Торварда. А когда он умрет, только боги знают. И до тех пор многое может измениться. Вдобавок там, в Свеаланде, я так и останусь ярлом, ведь конунг у них уже есть и он – единственный. Да и скучно мне будет. Здесь – интереснее. Хочу с Олегом на ромеев пойти. С Олегом, с тобой, с Ререхом. С вами моя судьба и раньше была, а потом – тем более.

Он не стал добавлять «когда породнимся». И так понятно.

– Надо бы тебя наградить… – задумчиво проговорил Стемид. – Да вот не знаю чем.

– Не надо ничего, княже, – мотнул головой Сергей. – Все у меня есть. Все, что нужно воину. Разве что слава… Ее много не бывает. Но ее я сам добуду. – И добавил политично: – В твоей дружине и под твоим знаменом.

– В моей, – кивнул Стемид. – И я знаю, что тебе подарить, Дерзкий. Знамено. Свое.

– Княже, зачем? – Сергей слегка напрягся. – Я с тобой и с сыном твоим…

– Не бойся, – успокоил Стемид. – Я тебя не гоню. Я тебе право вождя дарю. Право хевдинга, – уточнил он по-нурмански. И снова по-словенски: – Знамено у тебя будет…

– …Морской конь! – перебил Сергей, пока Стемид не придумал свое. – Мой это герб. Знак по-нашему.

– Ну-ка… – Стемид подсунул Сергею бересту. – Начерти!

Сергей маленьким ножом быстренько набросал свой знак. Тот, из прошлой. Гривастый конек с дельфиньим хвостом, выныривающий из пенной волны.

Стемид почти выхватил у него бересту, вгляделся… И разочарованно вздохнул.

Ну да, откуда ж ему знать то, чего еще нет. Но все же…

– Твоего рода? – спросил он.

– Да, – подтвердил Сергей. – Мой. Другого не надобно.

Глава 14
Домашние хлопоты и глобальные новости
Следующая неделя выдалась хлопотной. Сергей буквально разрывался между делами воинскими и торговыми.

Нет, с основной военной подготовкой все обстояло неплохо. Слаживанием обновленной команды занимались Дерруд с Грейпом, с бытовыми проблемами и обеспечением вполне справлялись Милош с Войстом. Но реализовать мысль, которая пришла в голову Сергею месяц назад, мог только он сам. Пусть и не в одиночку, но начать ему точно следовало самому. Потому что идея выходила за рамки существующих традиций.

– Колхульда, это Искора, это Чернава, а это Альжина! – сообщил невесте Сергей.

– Мы знакомы, – холодно процедила девушка. – Хочешь их в наложницы взять?

– Мысль интересная, – Сергей ухмыльнулся. – Надо прикинуть: справлюсь ли?

Бывшие участницы скоморошьей ватажки захихикали. С ними Сергей уже побеседовал, и они знали, что будет дальше.

– Мысль интересная, но преждевременная, – произнес он, не без удовольствия наблюдая, как покраснели Колхульдины щечки. – Я хочу, Торварддоттир, чтобы три эти девушки стали твоей дружиной.

– Это еще зачем?

– Чтобы было кому тебя защитить, когда меня не будет рядом.

– Нет нужды! – высокомерно процедила Колхульда.

Похоже, обиделась. Понятно, что тебе хотелось бы телохранителей мужеска пола. Однако обойдешься. У Сергея лишних бойцов нет.

– Я так решил! – отрезал Сергей. У него не было ни времени, ни желания препираться. И уже девушкам: – В строю вам стоять не придется, но владеть оружием вы должны не хуже княжьих отроков. Этим я займусь лично. Кроме стрельбы из лука. Ею займется Машег. А вот ему я скажу, что вы – мои наложницы. – И кивок Колхульде: – Спасибо, милая, что подсказала мне, как урезонить этого любителя задирать подолы.

– А если мы не против?

Искора. Ну и глазищи у девки. Аж до самого-самого пробирает.

Сергей глянул на невесту. Та ничего не заметила. Задрала круглый подбородок и делала вид, что оскорблена.

– С мечом управляться умеешь? – задал встречный вопрос Сергей.

– Батюшка учил.

Сергей вынул из ножен леворучный клинок. Бросил рукоятью вперед. Поймала. Провернула раз-другой. Держит правильно. Уже легче.

– Покажи, что можешь.

Замах, хлест поверху, отбив, переходящий в рубящий по нижнему уровню. Не слишком быстро, но гладко. Кое-какая база у девушки имеется.

Сергей извлек саблю. Боевой клинок – не лучший вариант для учебного боя, но он – осторожненько, не попортит.

– Нападай!

То же, но еще медленнее, явно придерживая удар.

– Давай пошустрее, девка! Что ты как стельная корова!

Щечки зарумянились. Сердится. Ну на то и расчет.

Вот теперь ладно. Сергей уклонился от удара в бедро, отвел плоскостью рубящий в плечо, связал клинок, уводя вниз, резко сократил дистанцию, коснувшись плечом груди, шепнул:

– Уже лучше.

И подсек девушке опорную ногу.

Та пискнула. Но не упала. Сергей успел поймать на кисть правой руки, крутанул, вызвав еще один писк. Меч упал на пол.

Полуоткрытый ротик так и манил. Сергей удержался только потому, что рядом была невеста.

– Урок первый, – сказал он. – Не подпускай к себе.

– Варт! Я тоже хочу!

Колхульда.

В каком смысле «тоже»?

– На мечах!

Сказать «нет» – обидится. Очень.

– Ты пока что не моя жена, – нашелся Сергей. – Отец разрешит, буду учить.

– Ага! Как меня пахтать, так папиного разрешения не надо, а как…

Нет, злость ей определенно идет. Глазки горят, щечки румянятся, грудка топорщится.

Но шантажа Сергей не допустит.

– Как скажешь, – ответил он покладисто. – Не хочешь любиться, не будем.

А эти, телохранительницы будущие, что заулыбались?

– Искора, вели плотнику нашему вырезать вам учебные мечи. Мера клинка – рука вот отсюда, – показал место на плече девушки. Поглядел на невесту. Мрачная-мрачная.

– Ладно, – сжалился он. – Тебе тоже. Но не хнычь потом, что больно.

– Я – дочь ярла! – Высокомерный взгляд на бывших скоморошек.

Ух, девка!

Искора тоже хороша. Стоит рядышком, губки облизывает, пахнет… Чертовы гормоны.

– Пошли-ка наверх, дочь ярла. Поговорим.

Вслед – тихий смешок Искоры. Или показалось?

* * *
– От земли – сила, от воды – жизнь, от неба – радость, – Избор дунул на ладонь, и горсть песка осыпалась на темную неподвижную воду. – Сейчас-то ты не поймешь (Сергей нахмурился), но придет время – и ты почуешь.

– Я и сейчас чую, – проворчал Сергей.

– Ты не чуешь, – Избор сжал кулак. А когда разжал, Сергей увидел в его руке еще одну горсть песка. Только влажную. Не удивился. Потому что успел уловить боковым зрением мелькнувшую тень. Нет, сам отводить взгляд он не научился, но ему самому отвести глаза теперь потрудней, чем раньше.

– Ты не чуешь. Ты думаешь, что чуешь. Ты в ведовстве как отрок мелкий, которому боевой меч дали. Меч ему говорит: ты сильный, и он верит. Пока по-настоящему сильный ему башку не снесет.

– Знаю. Видел.

– Ты, двоедушец, слишком много видел. Да все не то, – ведун метнул песок в лицо Сергею. С полуметра. Уклониться никак. Сергей зажмурился…

А когда смахнул песок с лица и открыл глаза, ведуна не было.

– Лисица, след вчерашний, – уверенно сообщил Сергей.

Изрядным следопытом он не был, но более-менее читать следы научился еще в той жизни.

– Лис, – уточнил ведун. – Сытый. Прошел после заката, но не позже полуночи. Логово где-то здесь, недалеко.

– Как сведал? – спросил Сергей.

– Тут ведать не надо, – с легким пренебрежением уронил Избор. – След неглубок, наст его держит, но заметен хорошо. А после полуночи приморозило. Лапа у него вот такая, а шаг вот такой длины. Значит, не спешит, не крадется. А вот здесь он петлю закладывать начал. Короткую. Длинная раньше была. Значит, до логова близко.

– Поищем? – спросил Сергей.

– Зачем? Где он спит, я и так знаю, а шубка его мне не нужна. Про след понял?

– Понял, – Сергей выпрямился, поправил ремень сумки. – Я так людей смотрю. Гляну – и вижу, что он может. Ну, обычно вижу. Тебя, к примеру, нет. А со следом мне опыта не хватает. Я не охотник.

– Еще какой охотник! – возразил ведун. – Только дичь у тебя другая. С железными зубками. Вот, к примеру, такая, – передразнил он Сергея и показал на сбитую верхушку сугроба.

Сергей пригляделся. Да, далеко ему еще до ведуна. Человечий следок он и не заметил. Сразу не заметил.

– Дня два, – сказал он. – Сколько прошло, не знаю, но не один точно. Шли скрытно. Последний хвойную лапу за собой тащил.

– Это и без лапы понятно, – проворчал Избор. – По тому, где они шли.

Ну да. Открытых мест избегали, но в самую чащу тоже не совались. Чтоб снег с веток часто не стряхивать. Разок-другой – ничего. Это и на глухаря можно списать. Звериные следы по возможности не пересекали. Отследить, тем не менее, можно. Там мелкая отметина, тут… И просматривается цепочка. А что с направлением?

– Не гадай, – сказал ведун. – Чудины это. За бабами в селище шли. И уже пришли, думаю.

– Враги?

Избор хрюкнул:

– Шутишь? Зайцы – волку? Два белобрысых увальня – таким, как мы? Был бы ты отрок безусый… Хотя о чем я, ты безусый и есть. Но уже не отрок. Так что толку от этих чудинов для тебя никакого.

– А был бы отрок? – заинтересовался Сергей.

– Тогда б я тебе велел принести их уши, – ухмыльнулся ведун. – Хотя нет, зачем мне их уши? Баба ихняя, чудинская, – другое дело. Вот она бы тогда мне пригодилась.

– А сейчас, значит, не пригодится? – с подковыркой спросил Сергей.

– А сейчас, двоедушец, не будет тебе в этом испытания, потому что бабу они тебе и так отдадут. Да еще и счастливы будут, что не убил. Или все-таки сгонять тебя за бабой? – ведун захихикал. – Хочешь бабу, молодой? Белую, жопастую, с вот такими косищами! Всадить ей по самые ядра, чтоб только попискивала!

«Дразнит, – вовремя сообразил Сергей, хотя зрелище белых круглых ягодиц уже стояло перед глазами. – Дразнит, козел старый! Ну я тебя…»

– Да ну, – проговорил он пренебрежительно. – Какая-то чудинская девка, да еще одна. Ни жара в ней, ни проворства, ни страсти. «Попискивала!» На хрен мне такая, попискивающая? – Сергей скривился. – Мне такая нужна, чтоб орала! Чтоб билась подо мной, как волна морская! Чтоб всю ночь без передыху, ненасытно, чтоб кожей о кожу до скрипа! Вот такая мне нужна! А лучше – две такие! Хотя… – Он изобразил, будто вдруг опомнился: – Если тебе надо, я сбегаю. Будет тебе чудинка-беложопка, наставник! Только вели!

Избор поглядел на него очень внимательно, покачал головой в белой мохнатой шапке.

– Совсем ты страх потерял, – сказал он сокрушенно. – Может, заклясть твою морковку, чтоб только для отлить и годилась?

– А ты можешь?

– Как сделаю, так узнаешь. Ладно, не боись. Потыкайся пока по грядкам. А к чудинам я тебя не пошлю. Вместе пойдем. Посербаем горячего! – Ведун хмыкнул, повернулся и стремительно побежал по сугробам, игнорируя заметенный чудинами след. И то верно. Зачем ему след, если он – ведун?

* * *
Внизу было весело. Бойцы уже успели принять по первой-второй и перешли к застольным беседам. Специфическим, поскольку соревновательный дух в каждом горел неугасимо, а после подогрева спиртосодержащими напитками полыхал, аки лесной пожар.

– …А Кочень, вижу, уже ножищами перебирает, будто кочет перед курочкой! – со смехом рассказывал Машег. – Я, говорит, лучшим воем был у полянского князя и здесь тоже не из последних, а серебра у меня столько, что и не поднять!

– Не поднять? Пару гривен? А с виду не скажешь, что такой хилый! – подхватил Траин. – Эх, Кочень! Знал я, что ты у нас слабак, но чтобы настолько…

– Да я вас обоих возьму и унесу, если надо! – возмутился Кочень.

Зря он это сказал. Опрометчиво.

– Ой, не надо меня брать, Кочень! – Траин очень артистично изобразил испуг. – Я же не курочка! Ты лучше бабу какую возьми завалящую…

– Так не дают ему бабы, я ж говорю! – подхватил Машег. – Он уже по-всякому пробовал: ногами топал, щеки надувал, мудями тряс…

– Не тряс я! – возразил отрок. – Не болтай, чего не видел!

– Ясно, что не видел! Ты ж ими в портках тряс! Никто и не видел. А вот снял бы да показал, какие у тебя мудя увесистые! Прям как у быка!

– Но только мудя! – подхватил Траин. – А вот прочее…

– Ага, хилое совсем! – Машег развлекался вовсю. – Но две гривны подымет! На этом самом!

– А чо! Две гривны – вес немалый! – с очень серьезным лицом вставил Ратша. – Вот ты, Машег, поднимешь столько?

– Не-а! – помотал головой хузарин. – Даже и пытаться не стану. И тебе, Ратша, не советую. Если ты не знал: уд – он для другого дела. Серебро лучше на шее носить. Или в кошелях.

– А по-моему, Ратша хитро придумал! – захихикал Клеп. – На шее-то у многих серебро! А чтобы на уд браслеты нацепить – это только у Ратши нашего такое будет! Скажет он девке: мол, давай покажу, что в штанах! Она ему: чего там такого невиданного? А он – раз! А она: «Это что за кочерыжка?» А он ей…

– А я ей: это не кочерыжка! – подхватил Ратша. – Это язык отрока Клепа! Я его заместо чесалки пользую!

Колхульда хихикнула и тут же прижалась покрепче к Сергееву плечу, потерлась щекой: ты у меня самый лучший.

– …А ты, девка, иди отсюда! – передразнивая Ратшу, вступил Машег. – С такой чесалкой мне твоя грядка – без надобности!

– Будешь столько блудить, хузарин, твоей морковке тоже грядка без надобности будет. Когда она у тебя сотрется до огрызка! – парировал Ратша.

– А все равно мой огрызок твоей ботвы потолковей! – захихикал Машег. – Но ты упражняйся, Ратша! Сначала одна гривна, потом две, а когда до трех дойдет, тогда и с бабой можешь попробовать. Ты, главное, упражняйся больше. Серебра не хватит, можешь и медь добавить! Медь – она еще лучше блестит.

Сергей в беседу не вмешивался. Был уверен, что парни меру знают. По-настоящему обидного тому, с кем в одном строю стоят, ни за что не скажут.

– Медь и звенит получше! Да, Ратша? – заухмылялся Кочень.

– Прям как твоя голова, если по ней ложкой постучать! – парировал Ратша. – Да и что удивительного? Ты ж Кочень!

– Вот сейчас ты верно сказал, Ратша! – решил вступиться за приятеля Бушуй. – Но не горюй! Вдруг та вторая задница, что у тебя на плечах, возьмет да и превратится в голову!

– Эй, Бушуй, а давно у тебя посреди лица уй торчит? Мамке твоей…

Ну вот. Дошутились.

– Ратша! – рыкнул Сергей. – Думай, что болтаешь!

Смех мгновенно утих.

– Моя вина! – тотчас поправился отрок. – Прости, брат, матушку твою обидеть не чаял. Простишь ли?

– Прощу, ясно, – буркнул Кочень. – А ты, Машег, небось сам на ту бабу вскочить хотел, да я опередил. Вот ты и яришься!

– Я? Да если я хочу…

– Хорошо, – прильнув к плечу Сергея, промурлыкала Колхульда. – Совсем как дома.

– Так это и есть твой дом, – негромко проговорил Сергей. – Наш дом.

Следующий день принес новости.

И принес их знакомец Сергея по Крыму, киевский сотник Егри. Варяг из старшей Олеговой гриди, приставленный великим князем к Харальду-ярлу.

«Интересно, что делает здесь Олегов сотник? – подумал Сергей, увидав его в Ререховой гриднице. – Приехал в гости к родичам?»

– А ты подрос, Дерзкий!

– Еще как подрос. Он теперь хевдинг, – усмехнулся Ререх. – Два десятка нурманов под ним ходит. Дочь ярла – в невестах.

– Он же Дерзкий! – ухмыльнулся в ответ Егри. – Варт и в отроках нос задирал повыше иного ярла.

– А как же не задирать? – поддержал тон Сергей. – Вы ж все такие высоченные.

Все трое рассмеялись. Ререх взъерошил Сергею волосы на затылке:

– Вот такой у меня теперь брат, боярин.

– Брат?

– Ага. Невесту у меня отбил.

Интересно. Боярин – это не просто старшая гридь. Боярин – это доверенный княжий. Тот, кто входит в ближний совет. А ведь Егри не всегда был с Олегом. До того он был гриднем князя Дира, Олегом убитого. Выслужил, значит, доверие нового батьки. Что ж, Сергей был этому только рад. С Егри у него отношения неплохие.

– Невесту отбил? А ты что же? Стерпел?

– А то! – засмеялся Ререх. – Он же мне другую привел. Еще краше! Теперь породнимся.

– Вот как! – сыграл удивление Егри.

Хорошо сыграл, но Сергей не повелся.

«Он знает. И о дочерях Торварда, и о наших с Ререхом прошлых проблемах. И приехал сюда не просто так».

Да. Не просто. С приглашением.

Великий князь Олег намеревался прибыть в Новгород. Вроде бы с официальным визитом. Забрать положенные триста гривен ежегодной дани. Но не только для этого.

Туда, в Новгород, Олег созывал нынче всех союзных ему князей.

Официально предмет встречи не оглашался, но всем приглашенным он был и так известен. Всем, включая Сергея. Большой поход на Константинополь.

Если, конечно, у великого князя Киевского не поменялись планы.

Глава 15
Убийство
Планы великого князя не поменялись. Более того, расширились.

– Довольно нам по окраинам ромейским шарить! – торжественно объявил Олег. – Стольный град кесарев брать будем!

Сергей наклонил голову, чтобы никто не увидел его усмешки. Нет, идея воевать Константинополь – лихая. Под стать Сергееву прозвищу. Вот только он видел стены ромейской столицы. И изнутри, и снаружи. Понятно, что сила не только в стенах, но и в их защитниках. Но и в защитниках Константинополя тоже можно было не сомневаться. Бывают, конечно, варианты. Вроде калиточки для того самого ослика. Однако в варианте Константинополя калиточкой точно не отделаешься. Тут, пожалуй, целые ворота потребуются. Для слона[10].

– Хузары с нами пойдут, – сообщил Олег. – И печенеги. Добычу возьмем такую, что каждый воин с серебра есть станет. Что скажете, братья?

– Печенегам верить нельзя! – мгновенно отреагировал один из новгородских бояр.

– А хузарам, по-твоему, можно? – закричал еще один новгородский.

Новгородцев здесь было немало. И не удивительно. От города до особого княжьего городка – пара километров. Новгородским «лучшим людям» – четверть часа «санного хода».

Боярская перепалка потухла, так толком и не разгоревшись. В палате присутствовали персонажи поважнее торгашей. Например, князь полоцкий Веремуд, вождь одной из ветвей кривичей и держатель важнейшего транспортного узла невско-днепровского пути. Прежде Сергей с ним не пересекался, но, судя по одежке и украшениям, полоцкий лидер не бедствовал. И питался тоже хорошо, судя по телосложению. Однако рыхлым не выглядел. Приложит – мало не покажется.

Еще один приглашенный гость Сергея и вовсе удивил. Особенно когда Сергей узнал, кто именно сей крепыш с типично нурманской рожей. Военный вождь чуди Хроальд. Ререх, впрочем, объяснил тут же, что это совсем не та чудь, которую они нынче изобидели. А конкретно этот чудин и вовсе не чудин, а коренной норег.

Но это хорошо, что он здесь. Уйдет со всеми в поход, спокойней дома будет.

Присутствовал на совещании и знакомый уже Сергею Вардиг, плесковский князь-воевода.

Отдельно от прочих восседал облаченный в меха (жарко ему, должно быть) кирьяльский военный вождь Корлы.

Тоже соседи, однако. И не сказать, что особо дружественные. Хотя здесь вектор агрессии направлен скорее к ним, чем от них.

– Чернигов пойдет? – поинтересовался Вардиг.

– Да. Фарлаф сам пойдет, и с ним не меньше десяти кораблей будет! – с важностью сообщил Олег.

Десять кораблей – это сотен пять копий, прикинул Сергей. Наверняка князь черниговский мог бы и больше выставить, но кого-то надо оставить дома.

– Я тоже сам пойду, как Фарлаф, – заявил Веремуд полоцкий. – А сколько со мной будет, скажу, когда новгородские определятся.

Сергей понимал и его. У Полоцка с Новгородом вечные терки. За земли, за пошлины. Новгород – он такой. Сколько ни дай, все мало. В прошлой Сергеевой жизни полоцкий князь Роговолт постоянно им давал. По рукам. До тех пор пока новгородско-нурманская дружина Владимира не отправила славного князя в Ирий.

Но сейчас о Роговолте еще никто не слыхал. Да он еще и не родился, надо полагать.

Да, Новгород, он такой… Новгород. Но если Сергей хочет успешно вести торговлю здесь, на севере, с новгородцами придется ладить. По крайней мере – с некоторыми.

После общего собрания был пир. Но уже не общий. Для узкого круга человек в триста.

Сергей в узкий круг не вошел.

И даже знал почему. Утром Олег удостоил его личной беседой. На которой сделал персональное предложение: выступать в большом походе не под белозерским знаменом Стемида, а под Олеговым «соколом».

Сергей ответил отказом. Но – аккуратным.

– У меня теперь собственное знамя есть, – с подчеркнутой гордостью сообщил он. – Быть же обруч с тобой, княже, великая честь. Все мы здесь под твоим знаменом славу стяжать будем. И стяжаем непременно. С таким великим воителем, как ты, княже!

Олег на лесть, к сожалению, не купился. Но огорчения тоже не показал.

– Есть у меня для тебя подарок, – сообщил он. – За твои дела летние. Будешь в Киеве – отдам.

Кинул, так сказать, наживку. А может, и не наживку. Нетрудно же догадаться: Сергей такого развлечения, как поход на Византию, точно не упустит.

Однако на пир для избранных его не позвали.

Ну и пофиг.

Можно и самим попировать. Новгород для такого – самое подходящее место.

О чем Сергей и проинформировал своего непосредственного руководителя.

– Гуляйте, – одобрил Ререх. – И постарайтесь никого не прибить. Нурманов своих, Варт, особо предупреди. Убьют кого, сам виру платить будешь.

Погуляли знатно. Праздновали на большом постоялом дворе в неревском «квартале» на виду стен княжьего Детинца. Недешевое место, ну так и гридь у Сергея не бедная.

Были они в трапезной не одни, но так даже веселее. Новгородцы – тоже люди не бедные и повеселиться любят. Особенно пожрать да выпить. Да поплясать. Да по мордасам друг друга подубасить.

Так что оттянулись по полной местной программе. Поели, попили, поплясали. И морды начистили. Не зверства ради – исключительно от избытка удальства. Новгородцы на кулачках ловки, но нурманы им ничем не уступают. Тем более что в здешнее понятие «на кулачках» вполне допускается использование и ног, и подручных предметов, вроде дубинок, кувшинов и тому подобного. Лишь бы до острого железа дело не дошло. Удар же хоть дубиной, хоть глиняным горшком по макушке для таких здоровяков – как для гориллы оплеуха. Только взбадривает.

Сергей тоже поучаствовал в мордобое. Но в основном на подхвате. С такими в прямом смысле мордоворотами, как Грейп и Ярпи, человеку с весом нынешнего Сергея ловить нечего. Хотя надо отметить, лучший друг Ярпи Журавлик-Трани хоть и уступал весовой категорией, но в рукопашной оказался на диво ловок. И не столько на кулаках, сколько в борцовских уловках. Ловил и валил новгородцев, будто прирожденный самбист.

Весело было. Сергей ничуть не пожалел о том, что помимо Машега, Геста, Траина, Клепа и Бура с Ратшей взял с собой троих свеев. Взял, само собой, с дальним прицелом: присмотреться к ним поближе. Поглядеть, как нурманы поведут себя в условно дружеской обстановке.

Свеи порадовали. Что в дороге, что на отдыхе вели себя правильно. Варяжскую молодежь задвинуть не пытались, несмотря на явное превосходство в уровне. К Сергею относились с подчеркнутым уважением. В общем, отлично вписались в команду.

В «особых условиях», то есть упившись под завязку пусть и слабыми, но алкогольными напитками, тоже за рамки не выходили. И даже в потасовку вступили не по собственной инициативе, с подачи союзников-собутыльников: скуловоротов из какой-то там профессиональной охранной сотни, базировавшихся на Словенском конце[11] и пришедших в данное питейное заведение исключительно ради последующей драки с местными, неревскими. Драка получилась на славу. Претензий ни у кого не было. Ни у участников, ни у подоспевшей к финалу стражи, поскольку оружия никто не применял, увечий серьезнее нескольких выбитых зубов, парочки в очередной раз свернутых носов и одного сломанного пальца не имелось. Мордобой же в этом городе случался чаще, чем собачьи драки. Такой народный «бокс» поощрялся новгородскими лидерами, потому что именно рукопашными потасовками нередко заканчивались здешние «межпартийные диспуты».

Когда потребности в пище, выпивке и молодецком общении были удовлетворены, наступила очередь финального развлечения.

«Девки!» – провозгласил Ратша, сияя полученным в потасовке фонарем. Обычно это была реплика Машега, но Ратша сегодня был в ударе. Во всех смыслах. Пил наравне со свеями и не только не свалился под стол, но и по мордасам лупил очень талантливо. Сказалась практика рукопашки, которой его год назад обучал Сергей, назначивший Ратшу спарринг-партнером. И надо отметить, получалось у Ратши и тогда неплохо. Да у него все неплохо получалось. Сказывалась, надо полагать, кровь природного варяга.

Что ж, девки так девки. Сергей не возражал. Местные «союзники» подсказали, где искать. И даже вызвались проводить.

Проводили.

По ходу еще добавили. Бочонок медовухи на всех прямо на ночном рыночке.

По пути прибились какие-то… музыканты, что ли. Сергей уже не особо вникал. Хотелось праздника. Чтоб шумно и весело.

Потом был какой-то домина с низким задымленным залом. Еще что-то сладко-алкогольное, душная теплая клеть, мягкая, влажная девка… Или две девки? Или – три…

Нет, все-таки две. Лежат обочь, посапывают. От обеих перегаром несет. Одна ногу положила сверху. Нога жирная, неприятная на ощупь. Сергей ногу спихнул, привстал на постели.

О том, что было, помнилось плохо. Почему-то застрял в памяти гневный рык Ярпи по-нурмански: «Куда мне эту мелкую? Ты мне еще курицу подсунь, нерпий ублюдок!»

Темно, тихо… И тревожно. Почему?

Глубокая ночь. Хотелось отлить. И пить. В голове слегка шумело. Остаточный алкоголь. Похоже, спал Сергей немного. Но проснулся окончательно. Почему?

Неправильная мысль. Правильная: где оружие?

Справа – нет. Справа – девка. И стенка. Хлипкая, щелистая, сальная на ощупь.

А за стенкой – голоса. Сдавленный шепот:

– Не, не этот, у этого усы… Ты толком скажи: какой он?

– Я почем знаю? Где-то тут. Может, в соседней?

Вот что его разбудило. Этот шепот. Такой шепот для «внутреннего дозорного» громче петушиного крика.

Оружие… Где? Слева – тоже девка. Мягкая, горячая, липкая какая-то. Забормотала, когда Сергей ее придавил…

Вот она, сабля. В ножнах на поясе. А пояс поверх прочей одежды. Как ни пьян был Сергей, а порядок не забыл.

Нажать на край ножен большим пальцем, освобождая клинок, вытянуть осторожно…

Завесу отдернули. Пахну́ло прохладным из большого зала.

Двое. Остановились. В клети особо не развернуться. Лежанка две трети места занимает.

Знакомый уже шепот:

– Тут он?

Одна из девок заворочалась, пробормотала:

– Не трожь холодным…

– Лучину дай, – прошипел второй.

Клеть на мгновение озарилась прыгающим красным светом.

Сергей увидел здоровенного бородача с длинным узким ножом и еще одного, маячившего позади.

Здоровенный тоже увидел Сергея. На корточках, наготове. И саблю увидел. Уронил лучину и шарахнулся, толкнув второго.

Горящая лучина упала на девку. Та подхватилась, завизжала…

Сергей рубанул прямо с ложа, с толчка. Дотянулся только до руки с ножом, но пропахал качественно.

Соскок с ложа, еще один удар понизу, на уровне щиколотки. Меховые штаны против индийского булата. Здоровяк свалился, Сергей перепрыгнул через него, успев догнать второго и хлестнуть наискось по спине.

Брони и здесь не оказалось, но зацепил лишь самым кончиком. Даже сопротивления не ощутил. Тем не менее, достал. Злодей выгнулся, завопил… И лег. Кулак у Ярпи такой, что и кистеня не надо.

А это внушительное зрелище: голый викинг с ласковым именем «рябчик».

Ага. А их, оказывается, еще четверо. Было. Теперь меньше. Гест вырвал копье, которым намеревались попортить татуировку на спине Ярпи, и, хекнув, насадил на него сразу двоих: отброшенного экс-копейщика и приятеля, который неосторожно перехватил его левой рукой за меховую жилетку. Левой, потому что в правой держал топор, которым так и не успел воспользоваться.

– Не добивать, вязать! – крикнул Сергей, упреждая агрессивность проснувшейся команды.

Пусть все и обошлось благополучно, но вряд ли злодеи пришли по собственной инициативе. Потому неплохо бы узнать имя инициатора.

К сожалению, Сергей ошибся. Не обошлось.

Ратша.

Парня прикололи ножом.

Спящего.

Нехорошая смерть для природного варяга.

И виноват в ней Сергей.

И не потому, что Ратшу, скорее всего, приняли за него.

Потому что расслабился недопустимо и своих распустил.

Напились, наелись, накувыркались – и спать. Таких и дома взять тепленькими – одно удовольствие. Любимейшая повадка нурманов – нагрянуть в гости через часок-другой после окончания праздника.

А ведь они не дома, а всего лишь на условно дружественной территории. На которой и у него лично, и у белозерцев врагов выше теремной крыши.

Экспресс-допрос пленников показал: есть заказчик. И не один. Целая компания уважаемых людей с Неревского конца. Но Сергею было знакомо только одно имя. Грудята. Купчина, в чьем бывшем доме нынче располагалась белозерская резиденция Сергея, решил свести счеты с обидчиком радикально.

Хозяин постоялого двора-борделя тоже оказался замешан. Поскольку один из заказчиков-киллеров, славный новгородский соцкий Своежир, как раз и был владельцем оного заведения. А вот любезный (вчера) держатель двора оказался всего лишь холопом-управителем.

Ну, с холопа спроса нет. А вот с хозяина…

В общем, погрузили на санки убитого Ратшу и вместе с упакованными преступниками и свидетелями (не одни они, чай, в Новгороде до девок охочи) отправились к княжьему Детинцу требовать великокняжьего суда и справедливости. Благо нынче здесь сам великий князь Олег пребывает, а не только его представитель Прокуй Перятыч.

Глава 16
Олег Киевский и Великий Новгород
– Лжа! – с искренней обидой провозгласил соцкий Своежир.

Соцкий – это серьезный ранг. Без малого боярский. Если под «князем» подразумевать демократическое сообщество «Господин Великий Новгород».

– Все есть поклеп! Врут людишки облыжно! Не было такого, чтоб я княжьих людей убивать велел! Даже хоть и князя белозерского!

Хотел соцкий добавить обидный эпитет к Стемидову титулу, но удержался.

– Выходит, моя это вина, – демонстративно вздохнул Олег. – Я гостей позвал, мой и ответ. Так получается, Своежир?

– Так выходит, княже, – соцкий старательно изображал сожаление. Ловкий гад. Все подозрения от себя отвел. Мол, не велел он ничего холопу своему. Тати с ним не ведались, его именем только прикрылись. А что разных уважаемых людей при допросе назвали, так оно и понятно. Когда железом прижгут, еще и не в том сознаешься. Всем ведомо, что, к примеру, у Грудяты недавно с князем белозерским раздор вышел. Обидел его князь жестоко, имения лишил и жита, причем совершенно безосновательно. Попросту взял и отнял, чтобы своего любимчика порадовать. Вот его!

И указал на Сергея.

Потому, мол, и захотели тати с себя вину снять да на других повесить.

Сказал – и оглянулся на уважаемую новгородскую старши́ну. Старшина поддержала своего лидера-соцкого дружным одобрительным гулом.

– Так что тут и рядить нечего! – завершил удовлетворенный Своежир. – Ясно все!

Хотя не совсем все. Воров казнить, это понятно. А вот к Стемидову любимчику, то есть Сергею, есть у общества солидная претензия. Ибо тот не только в чужом доме живет, но и людей новгородских на дороге попросту обирает. В чем у него, соцкого, и свидетели имеются. Уважаемые новгородские граждане, несущие службу на этих самых дорогах, денно и нощно жизнью рискуя ради безопасности этих самых дорог.

Красиво завернул. Очень торжественно.

На плечо Сергея легла рука стоявшего рядом Ререха. Не спеши, мол. Сначала пусть папа скажет.

Сергей покосился на Стемида. Стемид изучал соцкого. С очень нехорошим прищуром разглядывал. Но пока молчал.

– Что-то я не понял, кто кого обобрал? – громогласно поинтересовался присутствовавший на судилище в качестве зрителя князь полоцкий Веремуд. – Кого обобрали-то, новгородец?

– Так людей наших! – охотно пояснил Своежир. – Вот он, – пальцем на Сергея, – и обобрал!

– А бережет дороги кто? – спросил Веремуд.

– Так они же и сторожат!

– Вот теперь узнаю новгородцев! – ухмыльнулся Веремуд. – Как прохожих обирать, так – уважаемые люди, а как самих по сусалам, так «грабят» орут!

– А ты, полоцкий… – начал было соцкий, но Олег перебил:

– Я тебя услышал, Своежир. Теперь других послушаю. Вартислав!

– Я уже сказал, великий князь, добавить нечего. Только повторить: тати признались, что действовали по наущению. И обещано им было за злодейство полторы гривны серебром. Полгривны сразу, остальное…

– О тех татях я уже слышал, – отмахнулся великий князь. – Они – в твоей власти. Все, что на них возьмешь, твое. По тому, в чем тебя Своежир обвинил, что скажешь?

Сергей нахмурился. Не ожидал он от Олега такой подставы. Главное: непонятно, зачем это ему? Подольститься к новгородцам? Показать себя беспристрастным судьей?

– Могу рассказать, если тебе интересно.

Дерзко. Так с великими князьями не разговаривают. Но Сергей – не его подчиненный. Он – старшая гридь Стемида. И не судиться пришел, а за справедливостью. Да не просить, а требовать. И Олег должен понимать, что обострять отношения с воинской элитой ему сейчас невыгодно. Или он обиделся, что Сергей не перешел под его знамя?

– Могу рассказать.

И рассказал. В подробностях.

Как его десятник Копыл сначала под стражу взять пытался, потом согласился коней на лыжи сменять. А потом, когда Сергей передумал отдавать лыжи, согласился и с этим.

– Я ему потом с оказией кипу беличьих шкурок отправил, – завершил Сергей свой рассказ. – Знал: не даст ему ничего Грудята, ибо жаден сверх меры. По мне, так кипа шкурок – хорошая цена за дюжину пар лыж.

– За лыжи – хорошая, – согласился великий князь.

– Так он у них не лыжи, а коней увел! – воскликнул Своежир.

– При чем тут кони? – удивился Сергей. – Я ж их на лыжи сменял.

– Отнял! – закричал соцкий при шумной поддержке новгородской братии.

– Прокуй, это о твоем человеке речь? – повернулся Олег к скромно стоявшему наместнику.

Тот покачал головой:

– Копыл не мой, он из городской дружины десятник. Тысяцкий Неревского конца Хвалибор над ними в этом году старший.

– Ты здесь, Хвалибор? – поинтересовался Олег.

– Нету его! – закричали из толпы. – Отъехал!

Ясно, что нет его. Такой персоне положено на важном месте восседать. А если уж в толпе – то в первом ряду и на виду.

– За Хвалибора – я! – радостно сообщил Своежир.

– Опять ты, – покачал головой Олег. – Неужели у вас, новгородцев, достойных людей не осталось?

Вот сейчас он обидно сказал. Для новгородцев. А в особенности для Своежира.

Но тот, хитрая тварь, сделал вид, что не понял.

– Послать за Копылом, великий князь?

Олег проигнорировал, повернулся к наместнику:

– Прокуй, давай обоих сюда. Копыла и этого… Грудяту. И за другими тысяцкими пошли. А то, если на этих глянуть, так в Новом Граде и нет никого, кроме неревских.

Грудята не пришел. Сказался больным. Зато представители других концов явились, и в изрядном количестве. На тысячи счет пошел. И, как водится у новгородцев, все сразу начали шуметь, да так, что трем глашатаям не переорать. Даже подраться ухитрились.

Драку, впрочем, быстро разняли. И тишину установили. Относительную. Потому что всем было любопытно, для чего собрали. Может, великий князь что интересное предложит? Раздачу халявную или дело какое доходное? Или казнь какую-нибудь изощренную?

Допрос десятника Копыла ни в одну из перечисленных категорий не попадал. Ну да. Остановил. Ну да, подозрительным показался.

– Почему так? – спросил наместник Прокуй, которому Олег поручил вести дознание.

– Ну так бронь на них больно хороша, – простодушно сообщил десятник. – А сами молоденькие и всего четверо. Подумалось сперва: ограбили кого.

Развеселил. Особенно гридь.

– А потом? – поинтересовался Прокуй.

– А потом другие подошли, – столь же простодушно ответил Копыл. – Много. Да еще и нурманы с ними. И понятно стало: даже если и разбойники, то нам не совладать. Но обошлось. Не убили, не ограбили, только коней отняли.

– А вот он говорит, – кивок на Сергея, – не отняли, а сменяли. На лыжи. И ты согласился.

– А как тут не согласиться? – пожал плечами десятник. – Их вдвое против нас. Да еще и нурманы. Да и лыжи они нам тоже не дали. Хорошо, дорога укатана была.

– А скажи мне, Копыл, назвал ли себя этот воин, когда тебя встретил?

– Ага, – подтвердил десятник. – Сказал, что из Стемидовой гриди он.

– И ты ему поверил?

– Ну да.

– И все равно решил, что разбойник?

– Так эти, Стемидовы, главные разбойники и есть! – пылко воскликнул десятник. – Они ж нас грабят, как хотят! А шурина моего начисто обобрали две зимы тому, когда тот в ихнем селище торговал!

Вот это уже толпе понравилось. Зашумели одобрительно. Надо полагать, десятник выразил общее мнение новгородцев, независимо от района проживания.

– Так Стемид этот всегда так! – закричал воодушевленный поддержкой Копыл. – Все знают, как он купца нашего Грудяту имения лишил!

Сергей поглядел на Стемида.

Тот был спокоен. Во всяком случае внешне.

Олег поднял десницу, и стало тихо.

– Люд новгородский, вижу, трудно вам! – провозгласил он. – Бедно живете. И я здесь, чтобы сделать вас богаче!

И разразился шикарной речью. О том, как падут древние стены византийской столицы и потечет ромейское золото в новгородские сундуки. При этом в битвы ходить славным новгородцам не потребуется. Нет, если они захотят, то конечно. А если не захотят, то могут вложиться в будущий поход материально. Причем не обязательно живыми деньгами. Железными изделиями, кожевенной продукцией тоже можно. И за каждый такой «взнос» он, великий князь Киевский, обещает заплатить полуторную цену. Потом. После победы. И тут же принялся расписывать, как упадут цены на импорт после этой самой победы. И как поднимутся славные новгородцы. Из шелка портянки станут носить, в стеклянной посуде простоквашу ставить. Отличный оратор, надо отметить. Много всякого приятного наговорил. И все для того, чтобы прошло мимо сознания новгородцев коротенькое слово «после».

Вот теперь позиция понятна. Сергей, как потенциальный участник будущего похода, ее даже одобрял. По всем пунктам. Кроме одного. За смерть Ратши должны ответить не только исполнители, но и заказчик.

Великий князь завершил речь при полном одобрении люда новгородского, который так удачно собрался его послушать.

Сказал что-то негромко Стемиду. Тот кивнул. Повернулся к Сергею. Показал знаком: подойди. Не хотел, надо полагать, чтобы тот публично выразил недовольство.

Вот только не того он подзывал.

– Братья-варяги! – покрыл людской гул зычный голос Ререха. – Наш брат убит! Мой дружинник Ратша! Отец его, всем нам известный сотник Осмол, отдал мне сына в детские три года назад. Год назад я принял его в отроки. Братья-варяги, что мне сказать отцу о сыне? Что убит он лихими людьми по наущению новгородской старшины, с которой нам, варягам, спросить не дозволено! Как мне сказать ему о таком позоре?

– Я сам ему скажу, сын! – попытался перехватить инициативу Стемид. – Ратша и мой дружинник тоже! Все вы – мои! И он, и Осмол!

– Не думаю, что твои слова, отец, заменят Осмолу сына, – сказал Ререх.

Вроде с должным почтением сказал, но – с подтекстом.

Стемид не ответил. О чем-то переговаривался с Олегом.

Народ новгородский, что характерно, не расходился. И «один за всех» Своежир вещал им что-то, сквозь шум не разобрать. Не исключено, что разъяснял суть прогрессивной идеи великого князя в матобеспечении грядущих военных действий.

Обсуждали происходящее и будущие походные вожди, тоже собравшиеся посмотреть на бесплатное судебное шоу. Но их разговор, в отличие от новгородского, Сергей слышал очень хорошо, потому что стояли буквально в пяти шагах.

– Я Осмола знаю, – во всеуслышание заявил Веремуд. – Он мстить будет.

– Трудное это дело, – заметил Вардиг. – Новгородские вон князю своему виноватых выдать не хотят. А уж какому-то сотнику…

– Не какому-то, а варяжскому! – возразил полоцкий лидер плесковскому. – Ты ж сам варяг. Ужель спустил бы?

– Да что тут трудного! – вступил в разговор чудинский князь Хроальд. – Ничего трудного. Ловить да резать всех этих, – кивок в сторону толпы новгородцев, – сколько их по дорогам ходит. Ловить, бить, товар забирать и на добытое воев кормить. До той поры, пока ему злодеев головой не выдадут.

– Грабить, что ли? – нахмурился Вардиг.

– Не грабить. Мстить! – назидательно поправил полоцкий князь.

– Все равно разбой, – не согласился Вардиг. – Не по Правде.

– А убийц покрывать – по вашей Правде? Сказано же: если убийцу не нашли или не выдают, виру вся общность платит. Вот она, общность, – кивок на новгородцев. – Пусть и платят. Кровью за кровь. Я хоть и не варяг, а ловить и карать мстителя не буду. А ты, Вардиг?

Плесковский князь-воевода покосился на Олега, который что-то энергично втолковывал Стемиду. Сложный вопрос. Позиция Вардига зависит от позиции великого князя. Хотя…

– Может, и буду… – проговорил плесковский лидер. – Но так… Не усердствуя. Но погоди. Послушаем, что еще великий князь скажет.

– Что-нибудь скажет, – Ререх, который тоже прислушивался к разговору князей, повернулся к ним. – Хельгу – великий князь Киевский. Ему о Киеве думать надо. О больших делах. О славе великой. О ромеях, хузарах, печенегах, что в спину стрельнуть норовят. Наши дела ему – малы. Что ему жизнь одного отрока. Снежинка в буране. А у нас каждая такая снежинка – ценность великая. Потому не быть Осмолу в мести своей одиноким. Ратша – мой дружинник. И – его, – кивок на Сергея. – И если мы с виновных спросить захотим, то и спросим. А если поставит себя князь киевский выше Правды, то с кем он тогда ромеев воевать пойдет? С печенегами да хузарами? Вот ты, Вардиг, станешь ли такому служить?

Князь-воевода плесковский покачал головой. Но ответил уклончиво:

– Не пойдет Олег против Правды, я его знаю.

– Мы тоже его знаем, – ухмыльнулся Веремуд. – Знаем даже, что он дочь твою за младшего князя киевского просватал. Так что быть твоей Ольге княгиней киевской…

– Младшей! – хохотнул Хроальд.

– Легче, воевода, легче! – Веремуд примирительно продемонстрировал плесковскому лидеру открытые ладони. – Мы ж не в обиду! Мы рады за тебя, Вардиг! За настоящего варяга ты дочь отдаешь!

– За настоящего варяга под настоящим варягом! – подхватил Хроальд.

– Который вашу варяжскую Правду так чтит, так чтит! – поймал эстафету Веремуд.

– Как обещал отцу Ингварову сына опекать, так и опекает! – принял подачу Хроальд.

– И будет опекать! (Веремуд.) До самой смерти!

– Вот только чьей? – осклабился чудинский князь нурманского происхождения.

И оба вождя расхохотались.

«А ведь они нам не друзья, – внезапно открылось Сергею. – Волки они. Следуют за медведем, надеясь урвать от его добычи. Или его самого порвать, если случай представится».

Вардиг это тоже знал. Причем давно. Так что на провокацию не повелся.

– Смерть – она такая. Ко всякому подобраться может, – сказал он тоже с улыбкой. – И к тому, что пониже, и к тому, кто повыше. А до соправителей киевских ей карабкаться до-олго придется!

От занятного разговора Сергея отвлек Ререх.

– Не говори ничего больше, Вартислав, – сказал он негромко. – Слов уже довольно.

Вот тут Сергей был с ним полностью согласен.

Глава 17
О честной вире, честной мести и нечестной роже
– Отец говорил с Хельгу, – сообщил Ререх. – Хельгу сказал: без большой крови. Ему бунт в городе не нужен.

Сергей скривился, но княжич не закончил.

– Он тоже варяг, Хельгу, и убийство Ратши просто так спускать не станет. Сказал: надо сделать так, чтобы Новгород сам нам Грудяту выдал.

– Своежир не выдаст, – буркнул Сергей.

Он успел навести справки. Не просто так соцкий за купца выступил. Свояки они. На сестрах женаты. И вдобавок общее дело имеют. Вернее, учитывая специфику новгородцев, бизнес все же в приоритете, а потом уж родство.

– Своежир не тысяцкий. На Неревском конце боярин Хвалибор главный. И он уже в городе.

– Ну, Хвалибор тоже вряд ли нас, варягов, любит, – заметил Сергей.

– Не любит, – согласился Ререх. – Но я знаю, что он любит.

– Это все знают. Серебро.

– Вот именно! А теперь послушай, что придумал Хельгу…

Великий князь и сейчас оказался на высоте. Если считать таковой защиту его, князя, интересов. Как говорится, не мытьем, так катаньем. Причем использовал в качестве стирального валька то самое чувство долга, на которое Сергей сослался во время их прошлого общения.

И на сей раз пришлось согласиться. С множеством оговорок, но…

– Вартислав – мой человек, – заявил Олег, указывая на Сергея. – И все его люди – тоже мои. И тот, кого убили, тоже мой человек.

– Но мне сказали, что убит человек Стемида, – возразил Хвалибор, с достоинством оглаживая бороду.

Борода была хороша. И шуба. И кафтанчик под ней. А уж сапоги какие… Богат тысяцкий неревский. Богат, осанист. Щеки – как у короля хомяков. А драгоценностей на боярине новгородском не меньше, чем на великом князе.

– Варяг же, – двинул мощными плечами Олег. – Родился в Белозере. Отец его – Стемидов сотник. А Вартислав – родич Стемидов по браку.

Будущий родич. Но уточнять Сергей не стал, потому что знал, к чему клонит Олег.

– И вот такого человека, моего человека, коварно пытались убить. Но не смогли и убили другого. Тоже моего человека. Убийц поймали, но оказалось – холопы они. Признали, что чужую волю исполняли. След же ведет к соцкому твоему, Своежиру, но тот не признается. Говорит, не он это. Верно, Своежир?

– Холоп мой не убивал. А что помог татям, так я того не ведал! – тут же заявил соцкий.

– Что ж, нет так нет, – вполне благожелательно согласился Олег. – И потому поступим, как в законе сказано. И в нашей Правде варяжской, и по обычаю новгородскому. А сказано так: коли не найден убийца, то ответ за него вся община несет. Неревский конец, значит, – Олег радушно улыбнулся Хвалибору. – Сорок гривен головного мне и столько же – родне погибшего Ратши.

– Родне и пяти гривен было б довольно, – ляпнул Своежир.

– Меньше никак нельзя, – великий князь даже руками развел. – Отец его – сотник воинский, варяг урожденный. Вот у тебя, соцкий, сын есть? – Взгляд Олега вмиг утратил добродушие, пронзил откровенной угрозой.

– Есть… – булькнул Своежир.

– Вот скажи: довольно ли тебе пяти гривен за жизнь сына?

Щеки соцкого задрожали:

– Мой сын… Не надо, княже. Прошу!

«Сейчас на колени бухнется», – подумал Сергей.

Выручил подчиненного тысяцкий.

– А если укажем тебе убийцу, господин? – бесстрастно произнес Хвалибор. – Не станешь с нас виру брать?

– За что? – изобразил удивление Олег. – Тогда ведь уже не с общества, а с убийцы спрос будет. Вот только… – Взгляд великого князя снова стал жестким. – Убийца настоящим должен быть. Если ошибешься, боярин, восемьдесят гривен – с тебя.

– Ну, положим, не с меня, а с общества, – проворчал Хвалибор. – Но я тебя услышал. Позволь откланяться. Пойду татя вашего искать.

– Вашего татя, – уточнил Олег. – Иди. Сроку тебе даю: до завтрашнего утра.

– Доволен? – спросил он Вартислава, когда неревские убрались.

– Я пока что злодея не вижу, – хмуро проговорил Сергей.

– Два пуда серебра, – усмехнулся великий князь. – Новгородские и за меньшее удавят. Завтра будет тебе убийца.

Ошибся. Никого не удавили новгородцы за полных два пуда серебра.

Вскоре после восхода явился пред светлые княжьи очи боярин Хвалибор с двумя холопами. И у каждого – по увесистому кожаному мешку пудового веса.

Восемьдесят гривен серебром. Полный выкуп, назначенный князем за убитого Ратшу.

Как говорится, вопрос закрыт.

* * *
Тризну устроили через четырнадцать дней.

К этому времени великий князь уже покинул Новгород.

То же сделали и варяги.

Так что тризну правили уже дома, в Белозере.

А задержались потому, что ждали отца Ратши.

Осмол прискакал со старшим сыном. Вылитым Ратшей. Вернее, таким он стал бы лет через семь-восемь, заматерев и отрастив усы.

Уже не станет.

Надо отдать должное сотнику: к сорока гривнам отступного тот отнесся равнодушно. Хотя сумма фантастическая даже по воинским меркам.

Постоял, поглядел на схваченное морозом белое лицо младшего сына, спросил:

– Как он умер?

– В бою, – ответил Сергей, и Ререх кивнул, подтверждая. Ложь, но так правильно.

– Ты – Вартислав? – полуутвердительно произнес сотник.

– Да.

– Сын говорил о тебе, – уронил Осмол.

– Прости, что не уберег.

– Он был воином, – суровое лицо сотника не выражало ничего. – Те, кто его убил?…

– Двоих живьем взяли, – сказал Сергей. – Остальные мертвы.

– Все?

– Те, кто убивал, все, – после трехсекундной задержки ответил Сергей. – А этих двоих тебе отдадут.

– Они умрут.

– Для того и живы пока, – подал голос Ререх.

Осмол развязал мешок, зачерпнул серебро горстью, отсыпал сыну:

– Распорядись, чтобы все, как должно.

Тот кивнул. Молча. Он вообще не произнес ни слова. Только желваки вздулись и зубы чуть слышно скрипнули.

К Сергею сотник пришел на следующий день после тризны. Был он сильно с похмелья, опухший, красноглазый, но спина прямая и покрытый щетиной подбородок поднят высоко.

Его знали и пропустили без вопросов.

Сергей сидел наверху, в горнице вместе с Машегом. Тот сортировал партию купленных стрел и ругал криворуких новгородских ремесленников. Стрелы были новгородской работы. Сергей не делал ничего. Саблю полировал. Настроение было отвратительное. Ратша был первым здешним, кого он назвал другом. И был другом до конца. Даже умер вместо Сергея.

Сотник тяжело опустился на лавку, покосился на Машега…

– Он брат мне, – сказал Сергей. – Говори, Осмол.

В здешней табели о рангах они с сотником были примерно равны. А разница в возрасте… Да без разницы.

– Вчера ты сказал не все, – уронил варяг. – Мне рассказали.

– Да, – согласился Сергей. – Не все. Они пришли за мной, а не за твоим сыном.

Осмол мотнул головой, будто отгоняя слепня:

– То уже не важно. Знаешь, кто их послал?

– Только одного.

– Что будешь делать?

– Вира заплачена, – сказал Сергей. – Ты свое взял. Великий князь взял свое. Перед законом убийца чист.

И усмехнулся. Многообещающе.

– Перед законом – да, – Осмол ответил Сергею такой же улыбкой-оскалом.

Они друг друга поняли.

– Пойдешь за ними, нас возьми, – сказал сотник, поднимаясь. – Обузой не станем.

Сергей кивнул. В последнем он не сомневался.

– Торговый гость новгородский Усыня, – представил незнакомца Ререх.

Рыжий мужичина, наглый, мордатый, брюхастый. На пальцах-сардельках – перстни, свита из синей шерсти подпоясана золотым поясом, расположившимся много ниже отсутствующей талии. Красавец.

Сергею толстяк не понравился. Но выказывать неприязнь он не стал. Понимал: этот кабан тут неспроста. Так что просто присел напротив, рядом с Ререхом, и приготовился слушать.

– Ты ищешь живота Грудяты, верно мне сказали? – напрямик спросил купец.

– Есть такое намерение, – не стал отрицать Сергей. – Желаешь помочь?

– Могу.

Тонковат, однако, голосок для такой здоровенной кучи жира и мяса.

И ждет.

– В чем твой интерес?

Не ожидал толстяк такого вопроса. Но юлить не стал.

– Мне нужна ваша дружба.

Тоже сумел удивить.

– Хочешь продавать и покупать по особой цене? – спросил Ререх.

Ухмыляется. Ну до чего ж рожа противная. Вылитая жаба. С бородой.

– Не покупать, не продавать. Дружба.

– Усыня, ты же новгородец. Зачем тебе дружба с варягами?

Сергею хотелось понять мотивацию купца. Потому что купец просто обязан искать выгоду. И если прибыль неочевидна, то, значит – надо искать подвох.

– Да ни за чем, – жабий широкий рот разошелся, показывая крупные желтые зубы. – Хочется.

Врет?

Нет, внешность может быть обманчива, но купец точно недоговаривает.

А если попробовать блефануть? Как в прежние времена.

– Пожалуй, Усыня, а я тебе верю, – заявил Сергей. – Но не совсем. А знаешь почему?

Купец развел руками.

– Гостевал я нынешней зимой у одного человека. Не скажу, что доброго, но мудрого. Избором зовут. Не слыхал?

Низкий лоб жабы собрался морщинами… Нет, не слыхал.

– Ведун он, этот Избор. Гостил я мало, но научился многому. И потому, Усыня, придется тебе рассказать нам правду. Всю правду, Усыня. – Сергей поднялся с лавки, подошел к купцу вплотную, опустил ладонь на массивное плечо.

А нервничает жаба. Нет, не боится. Колеблется.

– Ты говори, – поощрил Сергей. – Зла от тебя не вижу. Однако беда прийти может. И не только нам, но и тебе тоже.

Хорошо сказал. Уверенно, спокойно, веско.

Даже Ререха впечатлил. Немного.

– Попросили меня, – решился купец. – Прокуй попросил. Сказал: великий князь этого хочет. А ему как откажешь? У меня в Киеве подворье. И семья тож. Первак мой там за старшего.

Вот теперь прозрачнее. Если, конечно, опять не врет.

Теперь уже Сергей поглядел на княжича. Тот показал знаком: двигайся дальше.

– Что ж, – Сергей убрал руку с плеча купца и присел рядом. – Попросили – поможешь. А дружба… Выйдет с твоей помощью Грудяту наказать – считай, выполнил ты просьбу Прокуя Перятыча. А если удастся и других злодеев обнаружить и к ответу призвать, будет тебе и дружба.

Усыня поднялся, выпрямился, а потом степенно поклонился в пояс. Сначала Ререху, потом Сергею.

– Такие слова дороже красного злата, – объявил он. – А имена других я тебе хоть сейчас назвать могу. Своежир, свояк Грудяты, и младший брат Своежира Прибысл.

– Доподлинно знаешь? – строго спросил Ререх.

– Я был с ними, – Усыня одарил варягов очередной гнусноватой ухмылкой. – Меня тоже звали, да я отказался. Это у них на вас обида нестерпимая, а у меня – ништо. Убытки мелкие. Из-за таких кровь лить глупо.

– А что за убытки? – решил все же уточнить Сергей.

– У меня в здешнем деле Грудяты двадцать пятая доля была. Ну так на то и торг. Где-то прибыло, где-то убыло. С Жиленом смоленским мы шестой год на паях с Киевом торгуем. Хорошо о тебе Жилен говорил. Дружбой с тобой хвалился. Вот и я хочу.

– Будет тебе дружба, – вмешался Ререх. – Сказано уже. Теперь по делу говори. Как нам ваших злодеев достать?

– Я ему не верю, – сказал Сергей, когда купец отбыл на постоялый двор. – Уж очень у него рожа противная.

– Что есть, то есть, – согласился Ререх. – Но дом у него и впрямь рядом с подворьем Своежира стоит. А за ним и подворье Грудяты. Удобно.

С этим и Сергей был согласен.

Глава 18
Ловушка
– Лошадок сюда загоняйте, под навес. Здесь возы и оставим. А лошадок в конюшню. Это уж мои спроворят.

Усыня был рад и не скрывал этого. Его рекомендации выполнили в точности. Двенадцать возов с товарами высокой ликвидности: мехами, тюленьим жиром, моржовой костью. При них, помимо возчиков, большой десяток охраны. Все в точности как и советовал Усыня. Немного людей и много товаров. Тогда никто ничего не заподозрит. И, конечно, не называться своими настоящими именами.

– Многих не потребуется, – заверил купец. – Ни Своежир, ни Грудята много воев на подворьях не держат. А с немногими вы, варяги, и вдесятером управитесь. Такие великие воины! Каждый сам десятерых стоит!

Лесть грубая, но не такое уж и преувеличение. Если речь идет о Дерруде Сиггтрюггсоне. Или о Машеге с луком. Хотя тут многое от ситуации зависит. Например, кто кого врасплох застанет. И это «кто кого» во многом зависело от своевременно полученной информации и доверия к источнику. А вот в источнике как раз уверенности и нет. Усыня этот… Вылитая жаба.

– Может, и мне с вами? – в очередной раз предложил Ререх уже перед самым выездом.

Впрочем, он сам понимал: не стоит. Сын белозерского князя – слишком заметная фигура.

– Справимся, – уверил Сергей. – Дерруда возьму. И Грейпа. Лучших возьму. Раскатаем новгородских, как тесто.

– Если только этот Усыня правду говорит.

Ререх тоже сомневался.

– Можно послать в Смоленск к Жилену, – предложил Сергей. – Вот только небыстро это.

– Есть и попроще способ. У нас тут новгородских хватает. Взять да поспрашивать.

– Стемид не одобрит, – возразил Сергей.

– А мы вежливо, – улыбнулся княжич. – Разговор не пытка.

– Тоже верно, – согласился Сергей. – И я знаю подходящего собеседника. Есть новгородское подворье в посаде неподалеку от моего. Хозяин его – из лучших новгородских, но сейчас его нет. Приказчик управляется. Еще тот хитрован. Но на выпивку слаб. Я Войста попрошу, тот его разговорит.

Ререх поморщился. Прошлым летом он выгнал Войста из дружины. За дело выгнал, но вина была не только на Войсте. Переоценил Ререх своего десятника. Поднял до полусотника, миссию важную поручил… Войст же мало того что миссию провалил, так еще и коммерцией решил заняться и тут уж накосячил по полной. И вдобавок ко всему бросил своих в беде.

Сергей, впрочем, его простил и даже к делу пристроил. К своему. И не пожалел.

– Войст сделает, – заверил Сергей. – Не сомневайся.

Войст сделал.

– Усыня в Новгороде человек известный, – сообщил Сергей княжичу. – Считается жадным и рисковым. Года три назад едва не разорился, но как-то выкрутился. С помощью Грудяты. Говорили, чуть ли не в закупы к нему пошел. Но нынче снова поднялся. Говорят, еще богаче прежнего стал.

– Что думаешь? – спросил княжич.

– Две возможности: либо он нас под мечи подведет, либо Грудяту со Своежиром.

Ререх засмеялся. Смех у него был хороший. Сразу ясно, что княжичу только-только двадцать исполнилось.

– Как ты говоришь: ворон падаль клюет в двух случаях. Когда на небе есть луна и когда на небе нет луны.

– Я буду готовиться к сложному, – сказал Сергей. – А если жаба решила избавиться с нашей помощью от заимодавца, то тем проще.

– Если он на стороне Грудяты, зачем ему Своежира выдавать?

– А чтобы мы ему поверили!

– По-твоему выходит, Своежир может и ни при чем быть?

– Не может, – мотнул головой Сергей. – Мы его и раньше подозревали. Усыня не дурак. Вот и бросил нам кость. Чтобы доверие заслужить.

– Больше людей возьми, – предложил Ререх. – Твоих лучших десяток, и я еще пару десятков дам.

– Не пойдет, – покачал головой Сергей. – Если Усыня задумал нас предать, спугнем. Да и не собираюсь я там битву устраивать. Тихо войдем, тихо всех зарежем, и еще тише смоемся.

– Хороший план, – одобрил княжич. – Но не весь, верно?

– Не весь, – подтвердил Сергей. – Есть еще один. Если хитрая жаба играет против нас.

– Смотри в капкан не угоди, хитрован!

Ререху было обидно, что и риск и месть достанутся Вартиславу. Он понимал, что так правильно. Но все равно обидно.

– Как раз в капкан я и полезу, – ухмыльнулся Сергей. – И очень сомневаюсь, что капкан этот будет по нашей мерке.

– И все же будь осторожней. Помнишь, что Избор сказал? Наши судьбы связаны. Не подведи, брат! Нам еще жениться! И на ромеев идти! – Ререх хлопнул Сергея по плечу. – Не дай торгашам новгородским оборвать наш славный путь!

Он беспокоился, белозерский княжич. Но это ничего не меняло. Нынче ему, Сергею, делать, а Ререху – только ждать.

В состав основной боевой группы вошли Сергеевы гридни Гест, Нарви, Наслав и Траин, получивший пояс после похода к будущему тестю. Еще свейский молодняк: Лодур, Эпир, Фьетра. Еще родич Дерруда Трюм, а также Грейп, Ярпи и Журавль-Трани. Ну и, разумеется, Дерруд.

Но рекомендованным Усыней боевым десятком Сергей не ограничился. Он же шел с возами, а возам нужны возчики. Ими стали Бур, Клеп, Виск, Кистр, Кочень и Бушуй.

На день раньше Сергея в Новгород прибыл некий западно-полянский купец с братом, сыном и дочерьми. Купцом этим был Милош, в роли дочерей – Искора, Чернава и Альжина, а брата с сыном отыгрывали Осмол с сыном.

Остановились они на постоялом дворе, владельцем коего был уважаемый новгородский житель по имени Внезд. Достойное место для достойных людей. Порядок гарантирован. Лишних вопросов не задают. Кормят качественно. Но что особенно важно: расположен постоялый двор как раз напротив резиденций Усыни и Грудяты.

В общем, подготовились. Единственный минус: Машега пришлось оставить в Белозере.

Хузарин ухитрился простудиться. Он, правда, и в таком состоянии рвался в бой, но Сергей был непреклонен. Еще не хватало, чтобы друг воспаление легких заполучил. В зимнем походе это запросто. Так что пусть разок останется без праздника. Будет знать, как на морозе в одной кольчужке джигитовку демонстрировать, перед девками выпендриваясь.

Пусть дома отлежится. А Колхульда, оставшаяся на хозяйстве, за ним присмотрит. Чтоб вдогонку не побежал.

Впрочем и без Машега в распоряжении Сергея изрядная сила. Два десятка нехудших бойцов и три весьма боевые девчонки, которые и из луков бьют четко, и с легким оружием более-менее справляются. А главное, вид у них совсем не грозный. Так что никто не усомнится, что Милош – мирный купец. Был бы немирным, разве взял бы с собой дочек?

– Лошадок сюда загоняйте, под навес. Здесь сани и оставим. А лошадок в конюшню. Это уж мои спроворят. И людишек твоих малых тоже на конюшне поселим. Там тепло, а спать и на сеновале можно.

«Что ж ты такой озабоченный, – подумал Сергей. – И запыхавшийся».

Хотя купец и должен нервничать. На чьей бы стороне он ни собирался сыграть, риск очевиден.

Ладно. Завтра Сергей свяжется с группой Милоша, и картина станет яснее. Время пока есть.

Времени не было. Но Сергей об этом не знал.

Сергей с гридью передали лошадей холопам и вошли в дом. Все, кроме Нарви, которого Сергей попросил проконтролировать размещение имущества и коней.

«Возчики»-то официально не воины, а смерды. Надо подкрепить кем-то авторитетным. Мало ли.

Вот тут Сергей не ошибся.

Именно к возчикам Усыня и отправился.

– В санях у вас что?

– А тебе зачем знать? – не особенно вежливо отреагировал Виск, изображавший старшину.

Купец надулся… Но возмутиться грубостью «смерда» не успел. Рядом нарисовался конный Нарви и поинтересовался сверху по-нурмански у Виска, не обидел ли его этот жирдяй?

Жирдяй, надо полагать, нурманский знал, так что возмущаться раздумал и очень вежливо сообщил: мол, если товар требует особых условий хранения, то он готов обеспечить.

– Условие одно: чтоб твои к нему не совались. Ни двуногие, ни четвероногие, – уточнил Виск, погрозив кнутом тершемуся поблизости кобелю.

Кобель отскочил. Да так неловко – прямо под копыта мерина Нарви. Мерин тут же хватанул пса за холку. Бедолага взвизгнул и смылся. Усыня тоже. Решил не нарываться. Не ждал, надо полагать, что Сергей явится к нему с целой толпой страхолюдных нурманов, коих в Новом Городе не любили. Надо отметить, было за что.

Однако любовь любовью, а в принятии гостей Усыня расстарался. Первым делом – в баньку. С дороги, с мороза – идеальное предложение.

В баньке сверх пара да жара гостям были предложены дополнительно квас, мед, пиво – в ассортименте. И девки-холопки – тоже в ассортименте.

Младшая дружина от «угощения» не отказалась. Остальные, включая и Сергея, – воздержались. Сергей предупредил старших: доверия к Усыне никакого. И к его людям – тоже. Так что лучше быть начеку и поднесенные напитки пробовать аккуратно и желательно – по очереди. В прошлой жизни Сергея не однажды угощали питьем с неприятной добавкой. Да и в этой тоже. Причем однажды – удачно. Вернее, неудачно. Для Сергея. Если бы не Избор, то там бы, в избушке Чернобогова жреца, Серегина карьера и закончилась.

Сам он в доме у Усыни собирался пить только воду. Мол, дал обет: пока не отомщу за Ратшу, к спиртному не притронусь.

В баньке – обошлось. Не отравились. Ни напитками, ни девками.

Облачившись, отправились в трапезную.

Хоромы у Усыни оказались просторные. И, судя по количеству сажи на потолке и стенах, достаточно старые. Сажу эту в помещениях стирали и смывали, как могли. Из соображений эстетических и противопожарных. Однако при здешних печах избавиться от нее совсем невозможно, и со временем потолок, балки и верхняя часть стен приобретали угольный окрас.

Усыня не поскупился. Стол накрыли человек на сто, хотя народу было заметно меньше. Только ближняя родня и особо доверенные домочадцы. Человек пятьдесят. Причем многие явно дружны с оружием. Надо полагать, популярные в Новгороде рядные холопы для силовых акций – от «зарезать втихую» до политических вечевых мордобоев. Однако держались Усынины бойцы аккуратно. Сергеевых гридней не задевали. И скорее всего, не по хозяйскому указу, а из чувства самосохранения.

Сергея усадили на лучшее место. По левую руку от хозяина. Нет, не так, это хозяин сидел от него по правую руку, поскольку центральное место во главе стола, спиной к домашним идолам – самое почетное.

Остальных тоже рассадили наверху. Попытались проредить местными, но получилось не везде. Трани с Ярпи, например, сидели рядышком. Эпир, Лодур и Фьетра – тоже. Трюм примостился рядом с Грейпом, а Гест, Траин, Наслав и Нарви так и вовсе уселись вчетвером. Траин и Гест после принятия последнего в команду снова подружились. Причем уже не по схеме старший – младший, а на равных. Нарви с Наславом тоже сошлись. Несмотря на разницу происхождения, а главное – характеров. Потомственный варяг Наслав был шумным, нахальным и невоздержанным на язык, а дан Нарви, напротив, аккуратен в словах и действиях, а когда сердился, то не кричал, а начинал говорить еще тише, лишенным эмоций, ледяным тоном, которым крутые нурманы общались с теми, кого намеревались убить. Сергей заметил эту особенность у Дерруда и у убитого им Витана, когда-то бывшего лидером лжескоморохов.

Дерруд, кстати, сидел в одиночестве. Вернее, отдельно от своих. Зато вокруг него вились аж три девки. Жопастые, сисястые, румяные. Идеал любого нурманского головореза. Дерруд «любым» не был, но девок одобрил. Щупал, тискал, позволял подливать и подкладывать, а вот пил не так уж много, потому что активно угощал толстушек из собственной чаши. Помнил, о чем в бане говорили.

Сергей же не пил вовсе.

– Зарок, – объяснил он Усыне. – Ничего крепче воды. Пока долг не верну.

И подмигнул хозяину.

И будто ненароком прихватил брусничный компотик, налитый Усыне, а тому передвинул собственный полный медовухи кубок.

Перестраховался. Может, и зря. Усыня кубок опорожнил без малейших сомнений, провозгласив что-то вроде: «Чтоб сбывались наши чаяния».

Оставалось надеяться, что чаяния эти у них с Усыней совпадают.

А за плечом Сергея в роли прислужницы оказалась не простая холопка, а меньшая жена хозяина.

Во всяком случае, именно так ее и представил Усыня. И не просто подливала-накладывала, а не упускала возможности при случае то пышной грудью к спине прижаться, то бедрышком потереться о плечо.

Усыня провокационное поведение жены видел, но жмурился-лыбился во весь рот. Словно нет для него большего счастья, чем гостя порадовать.

Временами, будто забыв о гейсе гостя, а может, впрямь забыв, бабенка наплескивала в чашу Сергея алкогольное…

И чаша отправлялась к Усыне. Ибо нефиг.

Справа от Сергея сидел дедушка жреческого вида, но не жрец, потому что одет иначе. Усыня представил его дядюшкой. Завязать разговор с Сергеем дедок не пытался. Лишь время от времени зыркал недобро из-под мохнатой брови. Но в основном – жрал.

Зато Усыня болтал за четверых. Провозглашал тосты: за гостей, за славу, за великого князя Киевского, за собственное, истинно новгородское гостеприимство.

В промежутках делился с Сергеем особенностями внутриновгородской политики и личными трудностями: сложно торговать стало, никто не хочет продавать и покупать по тем ценам, которые он, Усыня, считает правильными.

О предстоящем деле не говорили. Тоже понятно. Ушей вокруг много. И их обладателям вполне может прийти в голову оповестить того же Грудяту о намерениях гостей.

Ужин прошел отлично.

И ночь обещала тоже стать нескучной.

Огорчало одно: не удалось пообщаться с Милошем. Вдруг он узнал что-то важное?

Младшая жена Усыни в постели оказалась так себе. Несмотря на пышные формы и застольные приставания. Темперамент – ноль. И напряжена, будто девственница в первую брачную.

Хотя девственницей она не была. И бояться Сергея у нее не имелось ни малейших оснований. Однако – боялась. И едва Сергей удовлетворил первое желание, тут же отползла на краешек ложа и притаилась.

А не так уж она и молода, если присмотреться. Лет за двадцать. Большие груди, мягкие и нежные на ощупь. И вся она такая же. Мягкая, пышная. Многие таких любят. Не Сергей.

Он раскинулся на ложе морской звездой и сделал вид, что засыпает.

Женщина устроилась на краешке. Тихонько, как мышка. Кажется, даже дышала через раз.

В клети было тихо, потому Сергей отлично слышал, что по ту сторону двери расположились минимум двое. Тоже стараются дышать потише.

Ну да не страшно. Сабля – рядом. Если рискнут сунуться…

А вот это уже интересно. Негромкий хрусткий удар. И еще один. А потом – короткий скрипучий звук, с которым извлекаемый из тела металл трется о кость.

– Квасу испить, господин?

Тоже услышала и решила убраться подобру?

– А давай, – одобрил Сергей.

– Сейчас принесу! – кинулась в низенькой двери…

И, пискнув, подалась назад.

– Не кричи, – негромко попросил Дерруд, вталкивая женщину обратно в клеть. – Язычок укорочу.

По-словенски он теперь говорил неплохо, но явный нурманский акцент все же присутствовал. Что лишь добавляло веса обещанию.

Чтобы войти внутрь, дану пришлось согнуться, а выпрямившись, он практически уперся шлемом в потолок.

Шлемом, потому что дан был в полном боевом.

– Ко мне пришли, – сообщил он по-нурмански. – Всего двое. Решили: я слаб, потому что пьян.

Сергей усмехнулся. Он знал, что пьяный Дерруд еще страшнее трезвого.

– Тут, у тебя, тоже двое ошивались. Здешние дренги. Никудышные.

– А что другие наши? – забеспокоился Сергей.

– Они все вместе спят. Это нас с тобой отдельными палатами почтили, – дан хмыкнул. – И шума я что-то не слышал. А шум был бы.

Он прав. Тихонько зарезать его воев… Скорее в Биармии виноград созреет.

– Что дальше, хевдинг?

– Как что? – Сергей уже надел исподнее и взялся за портки. – Убивать, конечно. Всех.

Усынина женка пискнула и сомлела.

– Связать? – деловито спросил Дерруд.

– Не надо. Не успеет.

Убитых затащили в клеть. Коридор был пуст. И большая трапезная тоже. Не было никого и у комнаты, отведенной для совместного отдыха бойцов Сергея.

Очень интересно. За ужином он насчитал как минимум два десятка воев. И где они все?

Еще интереснее было то, что дверь в общую спальню была снаружи заложена солидным засовом.

– Вартислав. Хорошо, что нашел.

Бушуй.

– Меня Виск послал. Ходом с конюшни. Сказать, что все здешние на дворе у ворот собрались. Бронные. Ждут чего-то. И ворота у них открыты.

– Подмоги они ждут, – буркнул Сергей. – Наши тут, – кивок на дверь. – Поднимай их по-тихому.

Дерруд без особого напряжения снял здоровенный брус-засов, дверь приоткрылась, но это никого внутри не обеспокоило. И звуки из темной комнаты доносились очень характерные.

Войди сейчас не Дерруд, а пара десятков вражьих воев…

«Надо будет потом выдать всем – за утерю бдительности», – подумал Сергей. Вспомнил, однако, что сам…

Ладно, потом. Сейчас надо главную дверь в дом проверить.

Сергей вернулся в трапезную, пересек ее и оказался в сенях. Здесь, на мешках с сеном, завернувшись в пару овечьих шкур, спал холоп.

Нет, не спал. Судя по вздувшейся на лбу шишке, его крепко приложили по голове.

Двери открыты. На крыльце переминаются с ноги на ногу три смерда с копьями. От них отчетливо несет медовухой. На дом не смотрят, только во двор. А вот Сергею двор за их спинами не виден.

Зато слышно, как негромко переговариваются люди. Болтают ни о чем, чтобы заглушить страх. Эти интонации Сергею знакомы.

– Плешь, Щекарь, гляньте, как наверху.

Два смерда с крыльца поворачиваются к дому. Сергей мгновенно ускользает в тень.

Смерды не торопятся. Им явно не хочется внутрь.

– Чего ждете? – шипит тот же голос. – Живо!

Сергей перемещается в трапезную, прячется за деревянный столб у входа.

Вряд ли смерды его заметят. Освещение скудное. Две плошки с фитилями на такой зал – ничто.

Заметили не его. Сторожа в сенях.

– Гурка, ты дрыхнешь, что ли?

Звук удара по мягкому, и тихий стон. Похоже, сторож пришел в себя. Но смерды о нем уже забыли. Вошли в трапезную. Один копьем задел притолоку. Выругался.

Оба остановились.

– Как думаешь, наши управились? – спросил второй тонким дрожащим голосом.

– А я почем знаю? Там тихо. Не дерутся.

– Может, уже убили их, – второй трусил все больше. Даже выпитое не помогало.

– Кого – их?

– А я почем знаю!

Выкрикнул нервно. И умолк. Сам испугался.

– Хозяин велел: пойти поглядеть.

– Ты как знаешь, Щекарь, а я туда не пойду! – с неожиданной твердостью заявил второй.

– Я один, что ли, должен? – возмутился Щекарь.

– А давай скажем, что сходили, и наши там этих еще стерегут.

– А давай, – легко согласился Щекарь.

И оба смылись.

Молодцы. Поживут еще немного.

Будить пришлось только Трани с Ярпи. Прочие уснуть не успели.

Когда Сергей вернулся, его команда уже была в готовности.

Перепуганных девок заперли в спальне, строго предупредив: ни звука.

– Главным не пойдем, – сказал Сергей. – Через конюшню давайте.

В конюшне, естественно, были кони. И мнимые возчики. И – сюрприз. Одетая в мужское Искора.

– Отец сказал: начинайте, когда осел закричит, – с милой улыбкой сообщила она. – Еще сказал: не шумите. У Своежира на подворье пять сотен воев ждут.

Прибывшие заранее Милош с компанией задачу выполнили на пять с плюсом. Взяли под наблюдение подворья Усыни, Грудяты и Своежира. Этим занимались девушки. На них в принципе не могли обратить внимание. Женщины же. В день приезда Сергея с бойцами Усыня как раз у Грудяты и был. И вернулся к себе буквально за четверть часа до появления у ворот белозерского каравана. Очень поспешно вернулся. Надо полагать, сообщили.

И эта поспешность говорила о том, что Усыне есть что скрывать. Будь он на стороне варягов, мог бы и прямо сказать: мол, общался с соседом, чтобы узнать, как к тому сподручнее подобраться.

Когда приехал Сергей с остальными, Милош связываться с ним сразу не рискнул. Сотник предлагал отправить кого-нибудь из девушек, но Милош отверг. Не пустят никого к гостям. Ночи надо ждать. Ночью можно и через забор махнуть. Чай, не крепость. Или завтра пообщаться.

Вечером, однако, между дворами Усыни и Своежира начался активный обмен посланцами. Когда же на Своежирово подворье прибыли полсотни конных воев, Милош сообразил: завтра будет поздно. И отправил Осмола с сыном в тесный переулок, по которому от Усыни к Своежиру бегали гонцы. А когда на подворье купца открылись ворота, что по ночному времени можно было объяснить только одним, передал Осмолу с Чернавой: всех посланцев аккуратно брать, глушить и складывать на снежок.

Искоре же велел проникнуть на подворье Усыни, найти своих и рассказать, что удалось выяснить.

Искора справилась. Повезло, что подворье Усыни стояло на пересечении двух улочек, а перебраться через забор, спрыгнуть на крышу сарая, а с сарая наземь для «скоморошьей акробатки» – пустяк. Даже прихваченный для собак кус мяса не понадобился. Убрали собачек со двора.

В дом Искора не полезла. Решила начать с конюшни, где и столкнулась с соратниками.

– Умница! – похвалил ее Сергей. – А что лук прихватила, совсем хорошо. Давай на крышу и бей всех, кто попробует удрать со двора. А вы, – он повернулся к воям, – приготовьтесь. Как только осел закричит, сразу за мной.

– Нет, хевдинг, не за тобой, за мной, – вмешался Дерруд, аккуратно отодвигая Сергея в сторону.

А сразу за Деррудом выдвинулся Грейп. Со словами «Лучше мы, хевдинг» он окончательно задвинул Сергея на второй план.

Что, строго говоря, было правильно. И даже более чем правильно.

– Я тогда тоже на крышу, – сказал он. – Бушуй, лук мой принеси.

С крыши конюшни обзор был куда лучше, чем из-за спин нурманов. И часть улочки видна, и ворота соседнего Грудятиного подворья. Эти ворота, кстати, никто не открывал. А уж двор Усыни вообще как на ладони. Сергей пересчитал ворогов. Четырнадцать. Остальные – дворня, мясо. Вроде тех двоих, с которыми он едва не пересекся в трапезной.

Усыня определенно ждал подмоги. И надо полагать, очень удивлялся, что никто к нему на помощь не торопится. Даже отправил еще одного гонца.

За которого можно было не беспокоиться.

Потому что о нем побеспокоится Осмол.

Совсем близко заорал осел. Громко. Возможно, этот крик даже кого-то разбудил. Но вряд ли удивил. Ослов в Новгороде хватало.

Началось.

Дерруд и Грейп выскочили во двор бесшумно и стремительно, как атакующие мишки. А следом из дверей конюшни потекли остальные, уже на бегу растягиваясь в линию, чтобы захватить как можно больше пространства. Собрать строй новгородцы явно не успеют, так что главное – не дать им разбежаться.

Те из новгородцев, которые выглядели воями, все же попытались сопротивляться. Но все, что им удалось – развернуться навстречу атакующим и скинуть в боевое положение щиты. Дерруда с Грейпом они приняли неплохо: троим даже удалось остановить свея, связав его боем.

С Деррудом – не вышло. Рубанул одного по шее, одновременно снеся щитом второго. Толчком плеча в щит отшвырнул третьего, удачно избегнув копейного тычка, достал руку копейщика длинным хлестом и на том же махе прорубил ногу четвертого, разворачиваясь навстречу еще одному…

Смотреть, как орудует Убийца, – одно удовольствие. Если он на твоей стороне. Но смотреть некогда. Звук спущенной тетивы напомнил, что он тоже участник представления.

Искора не промахнулась. Рослый бородач, замахнувшийся топором, так в замахе и застыл. На секунду. Потом опрокинулся на спину. А Сергей выбрал совсем простую цель: смерда, бросившего копье и попытавшегося удрать через забор. Через забор, потому что ворота уже перекрыли Милош с Осмолом. Сын сотника занял место во втором ряду и ловко ширял копьем из-за спины отца. Уже двоих достал. Способный молодой человек.

Бой закончился очень быстро. Нельзя сказать, что совсем бесшумно, зато никто не ускользнул.

Живые тоже имелись. Дворня, вовремя попа́давшая на снег, полдесятка бойцов, оглушенных и подраненных. И Усыня, которого по приказу Сергея взяли живьем. Купец, надо отметить, труса не отпраздновал, сражался вместе со всеми. И неплохо для своего телосложения. Но на результат это не повлияло.

Отлично отработали. Даже раненых нет.

– Всех пленных связать и в сарай! – распорядился Сергей. – Кроме Усыни. Этого в дом. Хочу с ним поговорить. Нарви, Трюм, Гест – проверьте дом. Баб, детишек не трогать. Только запереть. Мужиков вязать. Если вой попадется – убейте. Наслав, к дому Своежира. Возьми Чернаву, она покажет. Пойдут оттуда сюда, свистнешь три раза. Дерруд, я сейчас потолкую с Усыней, а потом будем дом Грудяты брать.

И добавил уже сам себе, вполголоса: «Если будем».

Как-то подозрительно тихо с той стороны. А ведь должны были встревожиться. На дворе Усыни не в вечевой колокол били, но шум боя есть шум боя. Звон, треск, вопли. Нельзя сказать, что ночью в Новгороде тишина, но такие-то звуки у соседей не услышать, надо тугоухостью страдать. Причем сразу всем обитателям подворья.

Глава 19
На ловца и зверь
Сергею было любопытно: как Усыня рассчитывал замести следы, если бы замысел новгородцев удался? Он полагал: без шансов же такое скрыть.

А вот и нет. Шанс был. Усыня был в этом уверен. В Новгород Сергей со товарищи въехали не представившись, так что формально их здесь нет. А на нет и спросу нет.

Выехал юный гридень из варяжской столицы…

И не доехал. Может, под лед провалился или еще какая напасть…

– Глупая была мысль, – сообщил Усыне Сергей. – Ты погляди на нас, червь: разве такие, как мы, могут в метели потеряться? Это тебе не на торгу смердов обирать. У нас за обман жизнями платят. Если повезет. Вот как им.

Красные, выпученные от страха глаза купца уставились на тех, кому «повезло». Посылов, которых он отправил к инициатору интриги Своежиру: сообщить, что птички накормлены и рассажены по клеткам. Их притащили во двор, чтобы на улице трупы не валялись. Вдруг кто-нибудь наткнется?

А теперь вот в дом занесли. Чтобы у купца-хитреца иллюзий не оставалось. Не придет подмога.

Вот они, «везунчики». Лежат тихонько на чуть схваченном изморозью полу и ни о чем уже не беспокоятся.

В отличие от их хозяина.

– Ты все равно умрешь, – сказал Сергей. – Но можешь умереть быстро, если сумеешь рассказать что-то интересное. И семью твою не трону. Перуном клянусь.

Наплевать Перуну на слово, данное предателю. А Сергей в любом случае не станет резать детей и женщин. Он даже Усыню резать не будет. Сам не будет.

Усыня молчал. Потел, пыхтел, трясся. И наверняка активно измышлял способ сохранить в целости свою шкурку.

– Грейп, я вижу, наш хозяин разговаривать не склонен. Возьми вон ту жаровню…

– Не надо меня учить, как коптить свинину, хевдинг, – проворчал свей. – Лодур, Трюм, разденьте кабанчика. Да аккуратно. Не порвите. Такая одежда денег стоит. Фьетра, дай-ка вот те крючки. Жира на нем много. Надо жирок подрезать и оттянуть немного. Так и болючей, и железо дольше жар держит, – делился свей профессиональными тонкостями нурманского допроса с молодежью.

Деловитый, он выглядел еще страшнее.

– Я буду, буду говорить! – поспешно выкрикнул Усыня даже раньше, чем ему развязали шнуровку исподней рубахи. – Что хотите!!! Только родню не трогайте!

Нет, не полный он подлец. О близких заботится.

– А я б его все же поджарил сначала, – с заметным разочарованием проговорил Грейп. – Они тогда совсем все выкладывают. И не врут.

– Все – не надо, – сказал Сергей. – Некогда. А врать он и так не рискнет. Первый вопрос: где Грудята?

Догадка Сергея оказалась правильной. Не было Грудяты по ту сторону забора. Естественная мера предосторожности. Вдруг Усыне не удалось бы отменить немедленный штурм? Кстати, вариант со штурмом тоже рассматривался. Если придет Сергей не один, а, например, с Ререхом и серьезной дружиной. Тогда дать им возможность напасть на дом Грудяты, а потом сразу поднять шум и навалиться уже не полусотней, а всей городской силой. И никаких претензий от Олега не будет, поскольку – явный беспредел.

Сергей рассказу поверил. Все выглядело логично.

Но если Усыня надеялся, что его пощадят, то надеялся напрасно. Родню его не тронули. Сергей слово держал. А вот о самом Усыне ничего сказано не было.

Позже Сергей пожалеет, что поторопился. И отказался от предложения Грейпа сначала «поработать» с пленником, а потом уже допрашивать. Тогда бы он, скорее всего, узнал, что идея заманить обидчика в Новгород была не Усыни, а Грудяты. И тот просто использовал жадного «коллегу».

Наученный прежним опытом общения с варягами Грудята больше не стремился в первый ряд. Предпочитал оставаться за кулисами, предоставив рисковать другим.

Получалось не всегда. Тем не менее, именно Грудята считался в Новгороде лучшим знатоком белозерцев. И сохранил репутацию даже после того, как его с позором выперли из города. Причем даже изгнание сумел обернуть в свою пользу. Мол, выгнали его потому, что яро защищал права Великого Новгорода на честную торговлю.

А в Новгороде, что показательно, поверили ему, а не тем новгородцам, что продолжали жить в Стемидовой столице.

Но это Сергей тоже узнал позже. Не было у него нынче той «разведывательной сети» в Новгороде, которая была в «прошлой жизни». Ее еще предстояло создать.

– Мы не будем сейчас нападать на дом Грудяты, – сказал Сергей. – И на Своежира тоже нападать не будем.

– Ты испугался? Думаешь, мы не управимся с полусотней криворуких купеческих ублюдков? – неприятным голосом процедил Грейп.

– Помолчи, Гримисон! – рыкнул Дерруд. – Когда понадобится твое мнение, тебя спросят. Мы слушаем, хевдинг.

– Я сказал «сейчас». Когда они готовы и ждут… Чего они ждут, Грейп?

– Смерти своей, – буркнул свей. Похоже, он обиделся.

– Вести ждут! – радостно сообщил Бушуй. – Чтоб сюда бежать!

– И они получат весть! – сказал Сергей. – И прибегут. Только не сюда…

Он помедлил, раздумывая, говорить дальше или нет. Хотя почему нет? Здесь ведь все свои.

– Они получат весть. И не только они.

– Кто такая? Чего надо? – рыкнул вой, глядя поверх головы Чернавы в темноту проулка.

– Меня Усыня послал, – пискнула девушка.

Охранник поднял повыше факел… Нет никого больше. Только эта девка.

– Усыня сказал: пусть Своежир знает! Гости от него перебежали на двор постоялый, что за два дома напротив. Засели там. Их шестеро осталось всего. Поспешите! – с сорочьей быстротой выпалила Чернава. – Это все. Я назад.

– А ну стой! – вой попытался перехватить девушку, но она ловко увернулась и шмыгнула в узкий проулок. Быстрый топоток – и нет ее.

Вой воткнул факел в держатель, снял рукавицу, с наслаждением почесал затылок.

– Пойду боярину расскажу, – сказал он напарнику. – А ты тут… бди.

– Постоялый двор тот я знаю, – сказал Прибысл. – То Внезда двор. Внезд его держит, а до того отец его держал.

– Двор Внезда все знают, – перебил младшего брата соцкого Грудята. И дружиннику: – Эта девка сказала, почему они туда перебежали?

Тот помотал головой.

– Девка дура, – пробасил он. – Что велели, то и сказала.

– А чего он девку послал? – нахмурился Грудята. – До того холоп от него бегал. А девка чья, воин?

– Усынина девка, я ж говорю. Дура дурой.

– Знаешь ее?

– Видал разок, – соврал воин. Не хотелось говорить, что девка ловчей его оказалась. А может, и не соврал. Он ведь и впрямь видел ее только раз. Нынче у ворот.

– Я думаю, Усыня потому поторопился, – сказал Своежир, – что решил сам варягов побить. Не совладал и послал за подмогой.

– А самому ему зачем было? – Грудята все еще сомневался. – Был же у нас договор.

– Это как раз просто, – усмехнулся неревский соцкий. – Твой обидчик не пустой пришел. С товаром.

Грудята тоже усмехнулся. Вот теперь понятно. Решил Усыня товар белозерский прибрать. И получил сапогом по крысиной морде.

– Поднимай воев, брат, – велел Своежир Прибыслу. – Пора им серебро отрабатывать.

– А Внезд что? Противиться не станет? – на всякий случай спросил Прибысл.

Грудята и Своежир засмеялись.

– Кто он, а кто мы? Заартачится – мы его в бараний рог согнем и в дырку нужника засунем, – пообещал соцкий. – Без нашей воли тут ни мешка овса, ни меры ржи ему не продадут. Да и ради кого Внезду упираться? Ради полудюжины чужих?

Постоялый двор всегда пусть маленькая, но крепость. Даже если расположен внутри городских стен. Народ останавливается разный. Раз у кого-то имеется дорогое имущество, то непременно отыщется тот, кто этим имуществом желает завладеть. Безопасность как имущества, так и владельцев – основа репутации средневековой гостиницы. Важнее кормежки и бытовых условий.

Двор Внезда исключением не был. Крепкая ограда, солидные ворота, внутренняя охрана из псов и верных людей. Все для тех, у кого имеются денежки.

У Милоша денежки имелись. Он еще при заселении оповестил хозяина, что товар у него очень дорогой, потому – двойная цена за все услуги, включая девочек, горячую воду и овес для коней. И занял он девять комнат из десяти, предупредив, что ждет товарищей. Милош бы и десятую занял, но там обитали двое любечских купчиков, оплативших номер на две седмицы вперед.

От купчиков, впрочем, проблем не ожидалось. Те в чужие дела нос совать не станут. Им достаточно было одного взгляда на высиненные усы Осмола, чтобы занять правильную нейтральную позицию.

Сам Внезд, может, и удивился, что в братьях у южанина-словенина природный варяг, но уточнять не стал. И впрямь: братья ведь не только кровные бывают, но и по браку тоже. И по обету. Вот и дочки у купца совсем друг на дружку не похожи. Надо полагать, не одна жена у купца. Что тоже совсем не удивительно. Чай, небедный человек.

Шум на подворье у Усыни Внезда разбудил, но особо не встревожил. Ну не поделили что-то и подрались люди. Бывает. Тем более гости у Усыни. Значит, без выпивки не обошлось. А где выпивка, так и потасовка. И на здоровье. Главное – чтобы пожара не было.

Пожара не было. Но появление неслабой шайки нурманов, коих Милош объявил теми самыми товарищами, если и лучше пожара, то ненамного.

Однако деньги заплачены, нурманы безобразничать вроде не собирались. Только самый страшный из них потребовал немедля затворить ворота. Мол, время позднее, а снаружи что-то беспокойно.

Внезд был склонен думать, что это «беспокойство» напрямую связано с самими нурманами, но требование выполнил беспрекословно. Сообразил: если нурманы и варяги оказались в одной упряжке, то управляет ею кто-то непростой. И «непростого» этого Внезд вскоре определил. Белобрысый, безусый, смутно знакомый худощавый паренек… Хотя нет, пареньком его можно было назвать только издали. А в глаза глянешь, и поясница сама в поклоне сгибается: «Что угодно господину?»

Сам господин Внезда вниманием не удостоил. Оно и к лучшему. С тем же Милошем как-то попроще. Хотя и Милош… Он купцом только прикидывался, как оказалось. А теперь скинул личину и превратился в такого же воина, как и варяги, что с ним приехали.

– Ты, Внезд, не сомневайся и не бойся, – сказал хозяину постоялого двора Милош. – Если захочет кто сейчас в твой двор войти, говори, что места нет. Вот утро настанет, тогда пусть и приходят. Будут грозить, не слушай. Стой на своем. Это, Внезд, враги наши. Мы их, понятно, побьем, но крови будет много, и не только их и нашей. Тебе такое надо?

Внезд помотал головой, мысленно взвывая ко всем богам: помогите, пронесите беду мимо!

– Ты не бойся, – еще раз повторил Милош. – Не только враги у нас в вашем городе. Вождь наш с самим великим князем Олегом из одной чары пил.

И тут Внезд вспомнил, где видел их юного вождя. И понял: ох, не пронесет мимо. Ох, не пронесет!

Но Милош похлопал новгородца по широкой спине и сказал хоть что-то хорошее:

– Сделаешь все правильно, получишь гривну серебром.

И враз полегчало Внезду. Ха! За гривну можно и рискнуть. Тем более варяги и нурманы в кои веки на одной стороне. И что особенно приятно – это его сторона, Внезда. Так что кто бы ни оказался с той стороны, пусть-ка попробует пересилить.

Но боги, видно, за что-то сильно обиделись на Внезда, потому что по ту сторону оказался тот, кому Внезд отказать никак не мог. Соцкий Своежир. Внезд не удивился, что это он, Своежир. Ведь именно соцкий ругался с молодым вождем на княжьем суде.

Будь воля Внезда, он тотчас открыл бы ворота.

Но воля была не его.

– Никак не можно, уважаемый господин! Не велено до утра открывать! Утром – милости просим, а сейчас никак не можно!

Голосок у Альжины тоненький, жалобный…

Что особенно оскорбительно. Когда с тобой, целым новгородским соцким, почти что боярином, через ворота разговаривает какая-то перепуганная девка, это… ни в какие ворота!

– Живо хозяина позови, шленда! – заорал Прибысл. – Не то я тебе в это самое метлу целиком запихаю!

– Ой, зачем вы меня пугаете, благородный господин! – пропищала Альжина из-за ворот. – Я ж не своей волей! Как хозяин велел, так…

– Довольно! – не выдержав, рявкнул Своежир. – Вы двое, давайте через забор, откройте нам ворота.

– А если там эти, варяги? – с сомнением проговорил один из «избранников».

– Были б там варяги, с ними бы мы и говорили, а не с девкой-межеумкой! Живо! Подсадите их!

«Избранникам» тут же подставили плечи. И те без помех перевалили через полуторасаженную ограду.

И пропали. Ни звука.

А ворота так и остались запертыми.

– Надо еще послать! – предложил Прибысл.

– Нет! – в один голос воскликнули Своежир и Грудята.

Ничем иным, кроме деятельности укрывшихся на постоялом дворе варягов, объяснить пропажу посланцев было нельзя.

– Грудята, твой двор ближе. Вели, чтоб приволокли бревно потолще. Ворота ломать станем.

Бревно приволокли.

Хорошее бревно. Крепкое, тяжелое. Своежиру понравилось. Причем настолько, что он не заметил, что сам Грудята остался у себя на подворье.

Плевать теперь было Своежиру на Грудяту. Он с самого обидного суда мечтал вломить ненавистным варягам. И сейчас мечта вот-вот сбудется.

Бревно раскачали на канатах и вдарили. От души. Грохнуло знатно. Но ворота устояли. Ничего, лиха беда начало. Раз! Еще раз! Небось весь Неревский конец разбудили, да и немалую часть Загородского. Как бы не решил кто, будто враг на город насел!

Хотя кто ж еще эти спрятавшиеся за забором варяги? Враги и есть.

Ворота пали только после двенадцатого удара. Все же бревно – бревно. Не настоящий таран. Но дело сделано. Одна створка развалилась…

И глазам Своежира открылось не совсем то, что он ожидал. Сомкнутый строй бронных, ощетинившийся копьями, перекрывший выбитый проем.

– Тебе же сказали, Своежир: мест нет! – раздался звонкий юношеский голос. – Иди домой, и никто не пострадает!

– Не пострадает?! – взбеленился соцкий. – А ну, ребятки, вбейте их в землю, псов белозерских!

Новгородские ринулись вперед, подбадривая себя грозными воплями. Ринулись не толпой. Толково собрали клин, перелезли через обломки ворот…

И разом шагнувшая шеренга вытолкнула их обратно.

Не всех. Пара бойцов осталась лежать на грязном снегу.

– Куда?! – взвыл Своежир. – Их мало, вас много! Десяток всего! Трусы!

– Я, я поведу, брат! Сам! – заорал Прибысл, влезая в общий строй. Правда, не в голову его, а в середку. – Бей белозерских! А-а-а!!!

И строй бронных сам подался назад. Будто крик оттолкнул. Обрадованные новгородские полезли сразу все, попутно отбросив и вторую створку…

И в них полетели копья. Сразу десятка два. И не меньше половины – точно в цель. А потом и стрелы посыпались. Не сказать, что много, но – меткие.

А затем на прореженный строй обрушились нурманы…

Своежир, вбежавший во двор следом за дружинниками, даже не успел понять, что пропал. Граненый наконечник ударил в грудь, пробив шубу, кольчугу под ней, толстый войлочный поддоспешник и бочкообразный торс новгородского соцкого. До самого хребта. В нем и застрял, на вершок войдя в позвонок. Своежир поглядел на оперенный хвостовик, торчащий из шубы словно диковинный цветок, удивился. И еще раз удивился, когда толчея боя сменилась черным многозвездным небом. Соцкий вдруг понял, что тело его куда-то исчезло, и удивился в третий раз.

Так и умер удивленным. Зато без боли.

А бой прекратился. И не потому, что одна из сторон раскатала в блин другую.

Появилась третья сила. Сам Прокуй Перятыч из Детинца пожаловал. С дружиной.

И быстрота его появления Сергея ничуть не удивила. Поскольку сам за ним и посылал, не постеснявшись поднять Олегова наместника с постели.

И пусть даже ночная побудка Прокуя Перятыча и не порадовала, зато увидел он именно то, что и намеревался показать ему Сергей. Как уважаемые граждане Новгорода разбойно ворвались в частное владение другого уважаемого гражданина с целью смертоубийства, грабежа и иных противоправных деяний.

Но о полной победе говорить было рано. Хотя бы потому, что главная цель Сергея, Грудята, опять ухитрился вывернуться. Среди тех, кто участвовал в штурме постоялого двора, его не оказалось.

Глава 20
Худой мир
– …Выдать головой! – потребовал Сергей. – Сообщника Своежира Грудяту и брата его Прибысла! Впрочем, – Сергей усмехнулся, – можно не головой, а головами. Меня устроит.

– Как, говоришь, его прозвали, Дерзким? – новгородский тысяцкий боярин Хвалибор повернулся к Прокую, не удостоив Сергея ответом.

– Так его зовут, – подтвердил наместник. – Однако ж Вартислав в своем праве. Все видоки в один голос говорят: твой соцкий с братом и остальными подступили в ночи ко двору Внезда, кричали громко, угрожали, не вняв просьбам подождать утра, а затем повели себя, будто не в Новгороде Великом они, а в захваченном граде. Разбив тараном ворота, ворвались во двор, и только воинские умения Внездовых гостей да мое своевременное появление остановили бесчинства. А то, что Грудяту на горячем взять не удалось, не важно. Все пленники в один голос говорят: он был вместе со Своежиром. И бревно, которым разбили ворота, принесли его люди.

– Был ли там Грудята или нет, не так и важно, потому что мне сказали другое! – заявил тысяцкий. – Мои видоки говорят: засели на постоялом дворе Внезда воры, проникшие туда обманом. И, узнав о том, соцкий Своежир поступил как должно: собрал людей и храбро вступил в бой, чтобы защитить от чужаков честных новгородцев! А если было не так, почему тогда Внезд не отпер ворота?

– А если к твоим воротам ночью, по-воровски, подойдут оружные люди и потребуют их впустить, ты – впустишь?

– У меня не постоялый двор! – буркнул Хвалибор. – Я людей на ночлег не принимаю!

– Вот и Внезд не принимал. Сказано было: нет больше мест. Пусть утром приходят, а не ночью. Хороши у тебя на Неревском конце защитники! Вышибить ворота, ворваться в чужой дом и убивать всех подряд! А не оттого ли ты татей покрываешь, что сам с ними в сговоре, Хвалибор?

– Как ты говоришь со мной, мальчишка? – взбеленился тысяцкий. – Совсем страх потерял? Я – боярин новгородский!

– Это ты страх потерял! – выкрикнул Сергей, вскочив. – Я ворогов и получше тебя за Кромку отправлял! Боярин он! Чей ты боярин, Хвалибор? Нет над тобой князя! Мошны своей ты боярин! Мальчишкой меня назвал, рыло мохнатое! Унизить захотел? А ведь знаешь, кто я! Знаешь!

– Знаю! – не менее яростно заорал Хвалибор. – Ты – иголка в сапоге! Чертополох, приставший к лошадиному хвосту! Пришел из ниоткуда и гадишь, гадишь, гадишь! Не станет Господин Великий Новгород тебя терпеть!

– Ого! – воскликнул Сергей. – Ты теперь за весь Новгород говоришь, скотий[12] боярин! Может, ты и за великого князя Олега вещать станешь?

– Хватит! – рыкнул Прокуй Перятыч. – Замолчите оба! – И потише: – Наговорили уже. Вартислав – понятно. Молод, горяч, привык сплеча рубить. Но ты, Хвалибор… Не ожидал от тебя.

– Так взбесил мальчишка, – проворчал боярин, утирая рукавом вспотевшее лицо. – Жарко у тебя, Прокуй Перятыч.

«Еще бы тебе не жарко, – мстительно подумал Сергей, тоже успокаиваясь. – Шубу нацепил, шапку песцовую. А в помещении нынче градусов двадцать пять, не меньше».

– Ты меня тоже взбесил, пенек старый, – максимально противным голосом сообщил Сергей. – Может, удар тебя хватит и сдохнешь сам, меня не утруждая.

Сергей понимал: нарываться не надо. Надо договариваться. Но остановиться не мог. Злой кураж захватил его.

– Вартислав! – рявкнул княжий наместник. – Язык придержи! Ты не сам по себе! Ты наговоришь, а отвечать за твои слова князю Стемиду!

– Спасибо тебе, Прокуй Перятыч! – Сергей поклонился в пояс. – Напомнил! А то я и забыл! И ты, лешак мохнорылый, тоже вспомни. Ты ведь не только на меня своих людей послал, не только двор честного человека разгромил…

– Да кто разгромил!.. – перебил боярин.

– Рот закрой, купец! – взревел Сергей в полный голос, а голос у него был тренированный. Его в лесу сквозь шум битвы слышали, а в этой палате акустика – будь здоров. Тысяцкий аж завис от такого рыка.

Два отрока, стороживших снаружи, вбежали внутрь и замерли, когда наместник знаком показал: стоять.

– Рот закрой и слушай, – уже поспокойнее произнес Сергей. – Ты в самомнении своем посягнул на гридь князя Стемида, и не только на Стемида – на всех нас, варягов.

– Да у тебя там нурманы одни… – заикнулся тысяцкий. Он уже отошел от Сергеева рявка.

– Я – варяг! – заявил Сергей. – Этого довольно. И со мной, чтоб ты знал, сотник варяжский Осмол, у которого твои люди сына убили. А теперь, видно, решили и отца с братом добить. Да не получилось. Потому что против нас, варягов, вои твои, купец, как шавки подзаборные против волчьей стаи. И если не найдем мы справедливости здесь, в вашем, – Сергей слегка поклонился наместнику, – городе, то придется вершить справедливость вне его. Рассказать, как это будет?

– Ну-ка!

– А будем мы все новгородские поезда на клинок брать везде, где дотянемся. Уж не знаю, поддержит ли нас с Осмолом князь белозерский, но после сегодняшнего мешать уж точно не станет. А первым делом, купец, я вызнаю, где у тебя погосты да усадьбы, и непременно туда наведаюсь. И поучу тебя, как надо ворота бить да разор чинить!

– Ты понимаешь, что говоришь, щенок? Это война! – завопил тысяцкий.

– Ага! – охотно подтвердил Сергей. – Знаешь, что твой подручный Грудята сказал однажды? Он сказал: «Вам, воям, серебро легко достается. Убил да забрал». А ты нас войной пугать! – Сергей засмеялся. – Война – наша жизнь, наша радость, наша слава и сила! Вот нурманы мои так и заснуть спокойно не могут, если пару-тройку таких, как ты, за Кромку не отправят. Так что зря ты на нас напал, тысяцкий, – уже совсем будничным голосом сказал Сергей. – Ты эту войну начал, не я. Но – порадовал, не скрою. Боялся я: окажешься ты не при делах. Полагал: соцкий твой с Грудятой разбой затеяли, а ты – ни при чем. Что выдашь мне татей, как недавно великий князь Олег выдал. Был бы такой итог правильным, но скучным. Но порадовал ты меня, Хвалибор! – Сергей одарил тысяцкого той улыбкой, какой одаряет волк угодившего в западню зайца. – Теперь повеселимся. Забудь про караваны, что к озеру Нево от моря шли. Теперь им другая дорога будет. На восход, к булгарам, к Итиль-реке.

Вот так. Серпом – по самому дорогому. По доходам перекупным, по торговым пошлинам. Вот Киев-то порадуется, когда узнает. А кто виноват? Хвалибор!

К некоторому удивлению Сергея, новгородский боярин выслушал его монолог не перебивая, а потом повернулся к наместнику и сказал спокойно:

– Нельзя их отпускать, Прокуй Перятыч. Не то этот волчонок и впрямь войну затеет. А война, сам знаешь, никому не нужна, особенно великому князю Киевскому. Так что вели взять в колодки этого умника. Посидит в срубе недельку-другую – охолонет. А нет, так Господин Великий Новгород с ним сам решит. Ишь удумал! Войной нам грозить!

Сдвинул шапку на затылок и засмеялся.

Да, не стоило зверя дразнить в его норе, не стоило. Но что уж теперь…

Сергей положил ладонь на рукоять сабли, прикинул диспозицию: до боярина этого самостийного – шагов семь. Перятыч ближе, но перехватить не успеет. И уж тем более не успеют отроки у дверей.

Рубить не пришлось. Сергей поторопился с оценкой ситуации.

– Выходит, прав Вартислав, – мрачно произнес наместник. – Твоя это была затея.

– Какая еще затея? – Хвалибор удивился. – О чем ты, Прокуй Перятыч?

– На Стемидову гридь напасть.

– Да кто… Да что… Да как…

– Ты не какай, боярин, прямо скажи: твоя или нет?

– Нет, не моя. Да не важно это! Слышал, что он говорил? Он же Новгород с Белозером стравить хочет! Дорогу мимо нас в Киев закрыть!

Сергей даже рот приоткрыл от желания влезть, но на этот раз сдержался. Понял, что Перятыч – за него. И это главное. Потому что они сейчас где? В княжьем Детинце, то есть формально – на территории не Новгорода, а великого князя Олега. И дружина здесь княжья, а не новгородская. И что бы ни болтал сейчас боярин Хвалибор, реализовать свои хотелки ему не удастся. А вот ребят, что остались на постоялом дворе, не худо бы предупредить.

И снова Сергей недооценил Перятыча. Все же мешают гормоны думать, ох мешают. Не поставил бы Олег в беспокойном Новгороде наместником дурака.

– А если ты ни при чем, боярин, так о чем вы тут ругались? – вполне доброжелательно произнес Прокуй Перятыч. – Грудята да Своежир с родней набедокурили, так с них и спрос. Они ж тебе даже не родня, Хвалибор. Что ж ты за них в ярмо полез? Да, Своежир соцким твоим был. Но Внезд этот, которому ворота снесли, тоже твой. Зачем тебе сор за порог выносить, недругов радовать? Ты на своем конце – тысяцкий. Вот и соверши суд правый. А я сам видоком буду. И еще сколько надо набежит. Вот хоть два купца любецких, которые там с самого начала были и коим наговаривать на новгородских и вовсе ни к чему. Да и мало ли что родня Своежира да Грудяты толкует. Все видели ворота порушенные и кровь пролитую. Все знают, кто виновник. Вот и яви справедливость. Зачем же ссориться, щемить да хулить друг друга, если можно мирно жить и с пользой взаимной. Верно, Вартислав?

– Да я что? – подыграл Сергей. – Я согласен. Ты уж извини, боярин, что пеньком тебя называл да лешаком. Вскипаю я легко. Верно меня Дерзким назвал друг мой Харальд-конунг. Иной раз язык впереди ума бежит. Разве ж похож ты на пенек старый или на лешака мохнорылого? – Сергей белозубо улыбнулся, с удовольствием отметив, как передергивает боярина каждый раз от «пенька» и «лешака». – Не серчай, боярин, не держи обиды!

И тысяцкий тоже обострять не стал. Прокуй его знал и акценты расставил правильно. Прикинул боярин, что ему дороже: честь или выгода, и принял очевидное решение.

– Да и ты меня прости, воин, – без малейшей скорби в голосе «повинился» новгородец. – Слыхал я о тебе. Много дурного слыхал, не скрою. Однако и хорошего о тебе говорят немало. Что не только с оружием ты хваток, но и в торговом деле изряден.

– Ну так надо ж как-то сбывать то, что клинком взято, – пожал плечами Сергей, всячески изображая, что повелся на лесть. – Так лучше уж хорошим людям за хорошую цену отдать. И мне хорошо, и друзьям моим прибыток.

Ага, замаслились глазки. Слова «военная добыча» для купца – как для кота сметана.

– Вот и хорошо, – одобрительно проворковал Перятыч. – Вот и поладили…

Поладили. Но не совсем.

– Почему об Усыне сразу не сказал? – строго спросил наместник.

– А зачем? – Сергей покрутил налитое в серебряный бокал вино, отпил. Неплохо. Вот интересно: раньше он любил посуше, а теперь – послаще. – Что по голове дубьем, что головой по дубью – разницы не вижу.

И одарил наместника максимально невинным взглядом. Это у него неплохо получалось, если хотел: смотреть по-мальчишески. Впрочем, «взгляд князь-воеводы» у него получался еще лучше.

– Или ты считаешь, что резать ночью гостей – это по закону?

– Это ты так говоришь.

Наместник не оспаривал версию Сергея. Просто констатировал факт.

– У меня достаточно свидетелей.

– Твоих людей.

– Не только моих.

– Ты ж только холопов да баб в живых оставил, – напомнил Прокуй Перятыч, в свою очередь изображая простодушие.

Вот только Сергей ему верил не больше, чем тот – Сергею. Физия у наместника – как морда медвежья, глазки маленькие, алчные… Вот как такому поверить?

Но Сергей ему открылся. Потому что знал: пусть Перятыч – хитрюга и коренной новгородец из лучших людей, но человек справедливый и не враг. И варягов он уважает, а особенно одного – великого князя Киевского Олега. А Олегу нынче конфликты между Новгородской республикой и варяжской братией не нужны категорически.

– Тем проще, – улыбнулся Сергей. – Кладем и Усыню в общую кучу. Тем более Грудяте он младший родич. А перечить нам никто не станет. Разве что через ведьму какую, что за Кромку ходит.

Пошутил.

Наместник оценил шутку. Улыбнулся скупо:

– С еще той зимы понял: высоко ты поднимешься, Вартислав Дерзкий, если…

– Если не убьют! – перебил Сергей, улыбаясь. – Мне уже говорили, Прокуй Перятыч. Не раз. А уж сколько раз убить пытались – не счесть. – И, посерьезнев, твердо: – Кто на моем пути встанет, там же и ляжет. Но кто мне друг, тому я и спину прикрою, и плечо подставлю. А ты мне кто, Прокуй Перятыч?

– Друг, пожалуй, – сказал наместник, сгреб бороду в кулак, глянул исподлобья. Ну да, парнишка, не набравший и четырех пудов весу, предлагает подставить плечо ему, давно перевалившему за центнер и втрое старшему… Но верится же!

– Как тебя по отчеству, Вартислав?

– Прости, Прокуй Перятыч, не могу сказать. Не в обиду: я о том ни Стемиду не сказал, ни великому князю, ни тестю моему будущему Торварду-ярлу. Гейс.

– Зарок, значит… Понимаю. Но он точно большим человеком был. Боярином? Князем? Потому и не говоришь, что все его знают?

Сергей только улыбнулся в ответ.

– Вино у тебя хорошее, – сказал он. – Редкое. Киликийское.

Наместник глянул остро.

– Гости ромейские подарили бочонок, – сказал он. – Сказали, дорогое… – И, помедлив, добавил: – Из Киликийской провинции. Как угадал?

– Я не угадал, Прокуй Перятыч, – веско произнес Сергей. – Я знаю.

Глава 21,
в которой Сергей проводит небольшое расследование и приобретает друга
Грудята и Прибысл откупились. Опять.

Отвалили здоровенную кучу серебра «потерпевшим»: варягам и Внезду. Наверняка тысяцкому тоже изрядно отстегнули, потому что тот на «общественном слушании» упирал не на противоправные действия зарвавшегося купчины, а на его искреннее раскаяние и роль ведомого. Мол, старший приказал, младшие повинуются. Это же относилось и к Прибыслу. Младший брат должен следовать за старшим. А если старший не прав, то тем хуже для младшего. Право крови выше права обычая. Потому что это и есть главный обычай. Именно Прибысла и сделали крайним. Если Грудята всего лишь бревно предоставил, то Прибысл лично в бою участвовал. Так что с него – главный спрос.

Всем гражданам Неревского конца такой подход был понятен. Всем. В том числе и привлеченным к неудавшейся силовой акции новгородским гражданам, состоявшим в родстве со Своежиром и Грудятой. Или – в финансовой зависимости от них.

Впрочем, основной костяк бойцов Своежира состоял из наемников, до которых неревским дела не было.

Внезд был счастлив. Он получил от Сергея обещанную гривну серебра. И вдвое больше – в «компенсацию» ущерба. Сергею и его людям выплатили почти сто гривен. И еще полста они взяли ценной добычей в доме Усыни. Дом, кстати, унаследовал Грудята. Как самый близкий родич мужского пола.

Осмол не взял ничего. Сказал: верегельд за смерть Ратши им уже получен. Сергей не был уверен, что варяг удовольствуется уже пролитой кровью. Но формальная причина резать всех новгородцев подряд – исчезла. Великий Новгород в лице своего тысяцкого показал, что не намерен выгораживать виновных. А вот Грудяте стоит поостеречься, несмотря на все выплаченное серебро. И остеречься не только Осмола. Рано или поздно дорожки Сергея и новгородского богатея пересекутся.

Но не сегодня. Сегодня у них торжественный обед в доме Хвалибора. На котором, надо полагать, соберется вся новгородская верхушка. Превосходная возможность показать себя не только торговцем острым железом, но и специалистом по превращению просто денег в очень большие деньги.

– Хотел бы я иметь такого сына, как ты!

Боярина Радилу пробило на откровенность. А может, это он сейчас «пробивает» Сергея на предмет породниться? В любом случае Радила – человек полезный. Политического конкурента Хвалибора очень заинтересовали связи Сергея в Хузарии. И если для Хвалибора, Грудяты и покойного Своежира Сергей был «тем парнем, который портит наш северный бизнес», то Радила окучиванием северных народов не занимался. Его «территорией» был юго-восток.

– Есть в тебе понимание, удивительное для твоих годов. Сколько тебе? Шестнадцать? Семнадцать?

Сам Радила – где-то в середине четвертого десятка. Широкие скулы, темные глаза и почти черные волосы говорят о примеси южной крови. Но – коренной новгородец. Во втором поколении то есть. Поскольку самому Новгороду чуть больше полувека.

– Пятнадцать мне, – Сергей заулыбался, демонстрируя юношескую реакцию на лесть.

– Кто же учил тебя? Отец?

Опять пробивочка.

Сергей покачал головой:

– С этим я сам разобрался. Дело нехитрое. Если знаешь, какой товар нужен и где его взять.

– Это да, – согласился новгородец. И сообщил: – Сын у меня старший в дружине у князя черниговского. Женил я его на дочери боярина тамошнего. Если случится в Чернигове быть, он тебя с радостью примет.

Похвастался. Вернее, обозначил: не только в Новгороде он крепок. И не только по купеческой линии. Сын – дружинник, и наверняка не простой отрок, раз на боярской дочке женат.

– Думаю, случись мне в Чернигове побывать, я в Детинце поживу. Скоро мы с Фарлафом-князем родичами в четвертом колене станем, – поднял планку Сергей. – По праву брака. Но за предложение благодарю и с сыном твоим непременно познакомлюсь. Может, и повоюем вместе. С ромеями.

Широкое лицо боярина слегка омрачилось. Похоже, Олегов поход он не одобрял. Или, может, только участие в походе сына. Боярина можно понять. Воинов на войне убивают. Купцов, впрочем, тоже. Причем без всякой войны.

Но боярин сменил тему:

– Женишься скоро?

– Да.

– И кто же эта счастливица? – с улыбкой поинтересовался боярин.

– Это я счастливец, – тоже улыбнулся Сергей. – Меньшая дочь Торварда-ярла – очень красивая девушка. Вдобавок умна и дом уже сейчас в порядке держит.

– У тебя живет? – удивился боярин. – Это ж не по обычаю.

– Не у меня, а со мной, – уточнил Сергей. – У нурманов так можно. Свадебный дар принят, отец ее мне отдал. Теперь она – невеста моя. А обряд брачный осенью свершим. Вместе с Ререхом Стемидовичем. Он на старшей дочери женится, а я – на младшей.

– Вот как.

Опять огорчился боярин. Похоже, и впрямь планировал Сергея на дочке женить.

– Когда снова в Новгороде буду, познакомлю тебя с побратимом моим Машегом. Он из белых хузар. Род Рузиев, может, слышал?

Конечно, боярин слышал, раз с Востоком дела ведет. Ишь как оживился. Даже протрезвел.

– Непременно, Вартислав! И, как приедешь, сразу ко мне. Дом у меня просторный. А моим друзьям не след по постоялым дворам ютиться!

Громко так сказал. Даже до ушей Хвалибора долетело. И не порадовало. Но тот сообразил быстро. Воздел чашу и провозгласил:

– За здравие друга моего нового Вартислава! Да хранят его боги!

И строго оглядел присутствующих: все ли оценили? Все ли выпили?

Все. Хотя некоторые с куда большей охотой Сергею бы нож в спину воткнули. Но теперь не рискнут. С такими-то «друзьями».

Ужин проходил неплохо. Полезно. Сергей со многими познакомился. Причем не только неревскими, но и с других концов. Это плюсы. Минус: какой-то местный «боксер» докопался до Грейпа. Мол, поздоровее видали.

Грейп рубить дурня не стал. Кулаками размахивать тоже. Ухватил буяна за ремень, поднял над головой и шваркнул спиной о скамью. Скамья сломалась. Спина, к счастью, нет. Иначе пришлось бы откупаться.

Грейп и Дерруд задержались в трапезной. Ждали, пока задиру приведут в чувство. Так что на крылечко Сергей вышел один. В смысле – без прикрытия. Так-то людей здесь хватало. Опять-таки Хвалибор лично вышел проводить. Оказал уважение источнику будущих доходов.

Вот тут-то все и случилось.

На подворье было довольно шумно, но хлопок тетивы – такой звук, который слух воина вычленит в любом гаме.

Дальше сработал рефлекс. Сергей рывком ушел за опорный столб навеса над крыльцом.

Вот только целили не в него. В Хвалибора.

Стрелок не промахнулся, но боярин не упал. И не попытался укрыться. Глядел с недоумением на торчащий из шубы хвостовик стрелы.

И никто ничего не заметил.

Только холоп, выносивший блюдо с объедками, с испугом глянул на странного гостя, едва не сбившего слугу с ног.

Сергей увидел лучника. Тот стоял на крыше соседского сарая, натягивая лук…

Спустить тетиву – полсекунды. И еще полсекунды на полет.

Сергею хватило. Вырвал у холопа деревянное блюдо и поймал им стрелу.

На этот раз звук получился довольно громкий.

Стрелок же сообразил, что обнаружен, бросил лук и был таков.

Гнаться за ним Сергей не стал.

– Ты! – Он цапнул холопа за рукав. – Помоги господину!

И, подхватив боярина с другой стороны под руку, повел в дом.

– Меня что, ранили? Кто? – Хвалибор не сводил глаз с белых перьев хвостовика. – Почему не больно?

– Так бывает, – заверил Сергей. – Дерруд! – крикнул он. – Освободи лавку, боярина положить!

Дану хватило одного взгляда, чтобы оценить обстановку. Полминуты – и две лавки сдвинуты вместе, а Хвалибор уложен на бок. Теперь аккуратно надрезать и снять шубу…

Резать не потребовалось. Стрела оказалась сломана. Одна половина застряла в шубе, а вторая… Вторая нашлась под ней.

И сразу стало понятно, почему Хвалибору не больно.

Потому что – везучий. Стрела угодила в золотую цепь на груди боярина и застряла в ней. И стрелок, и его оружие оказались никудышными. О последнем Сергей догадался минуту назад, перехватив вторую деревянной миской, которую та даже не пробила.

Однако, попади она боярину в шею или в лицо, мало не показалось бы.

– Кто-то не любит тебя, Хвалибор.

– Многие, – боярин потер грудь. То место, куда попала стрела. Вернее, куда она должна была попасть. – Теперь буду носить кольчугу. А ты, похоже, меня спас. – И очень серьезно добавил: – Я не забуду, Вартислав! Он мог убить и тебя.

– Вряд ли. Я не белка. И кольчуга на мне была. И есть.

– Не белка?

– Стрела охотничья, лук тоже. И стрелок не из лучших.

– Ты его видел? – подобрался боярин.

– Издали. Узнать не смогу. Но мои люди ищут. Твоим именем. Ты не против?

– Я дам полгривны тому, кто найдет стрелка. И две – за того, кто его послал.

Сергей покачал головой:

– Если не хочешь, чтобы у твоих ворот собралась толпа, уменьши награду вдесятеро. И только за подтвержденные сведения.

Боярин глянул с уважением. Кивнул. Но Сергей еще не закончил:

– А полгривны дай моим людям. Иногда пара кун помогает вспомнить забытое и думать о хорошем.

– Иной раз кнут полезнее, – буркнул Хвалибор.

– Ты видел моих нурманов, – сказал Сергей. – Если они будут недовольны, твой кнут покажется лаской.

– Не люблю нурманов, – проворчал боярин.

– Не ты один, – ухмыльнулся Сергей. – И это хорошо.

– Жить у меня будете, – сказал Хвалибор. – Твои люди – в купеческом доме, а ты, твой старший и варяжский сотник с сыном – здесь.

– Мои уже в Детинце поселились. А я от твоего гостеприимства не откажусь. И Осмол тоже. И позволь мне с твоими людьми поговорить. Чтобы вчерашнее не повторилось.

Личной дружины у штатного новгородского тысяцкого не было. Три десятка городской стражи и примерно столько же ополченцев-новгородцев, живущих в пределах Неревского конца. Но это у тысяцкого Хвалибора. Купец Хвалибор собственную войсковую команду имел. И неплохую, ведь им приходилось сопровождать караваны по не самым безопасным землям. Вот только заточены они были именно под охрану караванов.

Сам Сергей инструктировать их не стал. Поручил Дерруду, который во время своей службы конунгу данов приобрел изрядный опыт соответствующего профиля.

Сергей же занялся созданием агентурной сети. Новгород – город, в котором мониторить обстановку необходимо. А тут открылась возможность заняться этим при поддержке целого новгородского боярина.

Вербовкой и сбором информации занялись бывшие скоморохи. И не только мужчины, но и девушки. У городского колодца можно получить не менее интересные сведения, чем в кабаке. Женщин в этом мире опасаются существенно меньше, чем мужчин. На баб, как правило, вообще не обращают внимания, если это не какая-нибудь княжна или боярыня.

Следующая категория – мальчишки. С этими Сергей поработал лично. Тем более остались кое-какие знакомства с его первого визита в Новгород.

А вот расспросами соседей Хвалибора занялись свеи с Полубратьями. По очень простой схеме: сначала к хозяевам заявлялись свирепые нурманы и наводили страху. А потом их сменяли Кистр с Виском и говорили по-свойски. Причем даже деньжат обещали, если им сообщат что-то полезное. Опрашиваемым оставалось лишь сделать выбор между железом и серебром.

Человека, который стрелял в Хвалибора, они взяли на следующий день. Его выдали хозяева хлева, с которого он стрелял. Выяснить, чей он, труда не составило. Квалифицированным специалистам-свеям даже железо нагревать не пришлось. Заказчиком, как, впрочем, можно было догадаться, оказался Прибысл. Сам братец покойного Своежира осуществить акцию не мог. Во время заварухи у Внезда ему прилетело щитом в колено. Ничего критичного, но по крышам не попрыгаешь.

Выкрасть заказчика труда не составило. Несколько килограммов мяса собачкам, несколько шишек на головах слишком бдительной дворни – и заказчик уже сидит, вернее, висит напротив исполнителя.

– Почему Хвалибор, а не я? – первый вопрос, который ему задал Сергей.

Оказалось, братец был не чужд справедливости. Сергей – просто враг. Его прикончить – дело нужное, но не обязательное. А вот Хвалибор – предатель. Они со Своежиром столько лет из одного котла ели, а он – продал. И сам продался нурманам с варягами, попутно начисто ободрав его, Прибысла. На пару с Грудятой обдирали, что характерно. Прибить такую гадину – чистая добродетель.

Сергей был с парнем согласен. Но благородных замыслов разделить не мог. Хвалибор – пригодится.

А вот то, что боярин спелся с Грудятой, это интересно.

– Точно знаешь? – уточнил Сергей. – А то я ведь могу и каленым железом… проверить.

– Жги! – храбро заявил Прибысл. – От слова не отступлю. Живьем меня резали братья-новгородцы.

«Живьем резали» – это о мошне. Как выяснилось, собралась уважаемая неревская старшина и присудила. Все отступные – с Прибысла. Был бы жив брат, он бы не позволил. Но парню веса не хватило бодаться с самим тысяцким при поддержке Грудяты, который теперь сам на место соцкого целил.

Но держался парень неплохо. Трясся, конечно, но это и не удивительно. Сарай, выделенный для работы с опрашиваемым контингентом, щели местами имел – не то что нож, палец просунуть можно. А снаружи – зима.

Ничего, стрелок потерпит, а Прибысла Сергей сейчас в тепло заберет.

– Кочень, за Осмолом сходи, – велел он караулившему у дверей отроку.

Самое время сейчас с сотником поговорить. «Порадовать» его результатами миссии.

– Получается, Грудята теперь еще богаче, чем был? – спросил Осмол, которого Сергей пригласил поучаствовать в беседе.

– Подворье Усыни здесь, в Новгороде, ему ушло. Усынины лодьи, которые сейчас стоят в Киеве и ждут весны, тоже его. Подворье в Киеве, в Смоленске…

– А отступное – с тебя?

– С меня, – мрачно ответил Прибысл. – У меня только-только серебра хватило охотника нанять, что у вас в сарае сидит.

Сарай, строго говоря, был не их, а Прокуев, но это уже мелочи.

– Выходит, пособили мы Грудяте? – осознал варяжский сотник.

Сергей пожал плечами:

– Еще не вечер.

– Вообще-то, ночь уже, – не понял Осмол.

Сергей обозначил жестом: помолчи. Он думал.

Но Осмол был слишком расстроен, чтобы молчать:

– Надо его скрасть, как этого!

– Не выйдет у вас! – не без злорадства сообщил Прибысл. – Это у меня от безденежья в доме три холопа да возчик, а он воями обставился крепко. Даже нурманов с десяток нанял вроде ваших.

– Вроде наших у вас в Новгороде хрен найдешь, – рассеянно сообщил Сергей.

Тем не менее, выцарапывать Грудяту из его логова нельзя. Господин Новгород не одобрит. Да и Прокуй Перятыч не позволит.

Выманить? Но как? И куда? Опять-таки без охраны купчина точно никуда не пойдет.

Наилучший вариант: дождаться, когда Грудята покинет Новгород. А это случится обязательно. Купец на месте сидеть не должен. Вопрос: когда? Зимники будут стоять еще с месяц максимум. А на юге – еще меньше. Потом – непролазная грязь… И вскрывшиеся водные артерии. Но как только это произойдет, Сергею будет не до Грудяты. Дружина Стемида двинется к Киеву, и Сергей вместе с ней.

Грудята – хитрая тварь. Все понимает. Так что сто против одного – из города сейчас ни ногой. Будет ждать, пока Сергей свалит из Новгорода.

А что, интересно, скажет обобранный Прибысл?

– Вы его не выманите! – сразу заявил тот. – Знает же, что вы с ним тогда – как с Усыней.

– А кто может? Ты?

Помотал головой.

– Я для него теперь никто. Голь.

– Ну так уж и голь! – возразил Сергей. – Двор тебе достался небедный, да и не только двор. Небось и за городскими стенами добра хватает.

– Все отдать придется, – вздохнул Прибысл. – Брат заем взял, чтобы воев нанять. И товары под будущий год. А у него еще с прошлого долги остались. Немало пришлось дать, чтоб соцким его выбрали. Тому же Хвалибору целый воз добра отвез. А мне теперь семью его кормить. Я жениться собрался, а теперь придется братних жен брать по обычаю. – Еще один душераздирающий вздох.

– Может, и не придется, – посулил Сергей. – Если Хвалибор узнает, что ты его убить хотел.

Пригорюнился. Ну да, забыл, с какой целью его из дома изъяли.

– Как думаешь, с этим что делать? – спросил Сергей варяжского сотника.

– А что хочешь. На кой он мне, если самого кровника за горло не взять. Вот хоть Хвалибору отдай. Он за него тебе серебра отсыплет. А я пойду.

И ушел.

– А знаешь, Прибысл, может, я тебя Хвалибору и не передам, – посулил Сергей.

– А тебе это зачем?

Сергей улыбнулся. Для того, кто только что висел на стропиле и пучил глаза на прогревающих железо нурманов, вопрос нахальный. Но по существу.

– Станешь здесь, в Новгороде, моим человеком, – не стал юлить Сергей. – Дам тебе денег займы вернуть. А ты мне – заклад. На все, что у тебя есть. Вернее, будет, потому что сейчас у тебя нет ничего. Даже жизнь твоя – уже не твоя.

Задумался. Потом выдал:

– А почему я? Я ж тебя тоже убить хотел.

– Разумный вопрос. Но ответ простой. Понравился ты мне, Прибысл. От драки не бегал, за брата отомстить рискнул, а главное: ты держался храбро. А на это не каждый способен, когда его подвесят. Струхнул, понятно, но говорил твердо. Мне такое любо.

– А если все же обману тебя?

Сергей очень внимательно посмотрел в глаза Прибыслу:

– Ни к чему это тебе. Со мной тебе хорошо будет. Лучше, чем со старшим братом. А вот без меня… – Сергей сделал паузу. – Без меня у тебя ничего нет. И не будет ничего. Только смерть плохая. Однако, если рассудок твой вдруг помрачится и ты все же решишь меня предать… – Сергей опять замолчал, подождал, пока собеседник созреет, и продолжал: – Ты ведь не думаешь, что я тебя просто убью? Это сейчас у тебя со смертью все и закончится. А станешь моим человеком… Ну ты ведь кое-что слышал обо мне, верно? – Он придавил своего будущего представителя в вольном Новгороде «взглядом полководца». – Догадываешься, что я могу?

И встал, бросив напоследок:

– Тебе принесут одежду и накормят. Времени тебе – до рассвета. Решай, пока можешь.

Впрочем, в ответе он не сомневался. Из таких, как Прибысл, получаются отличные исполнители. А вот решать… Решать за него будет Сергей.

И его репутация.

А в это время в соседнем строении, том самом порубе, двое нурманов пили подогретое пиво.

Подвешенный к стропилу неудачливый стрелок глядел на них полными ужаса глазами, но викинги не обращали на него внимания. Он для них значил меньше копченого окорока. Окорок хоть съесть можно, а этого только волкам скормить.

– Скажи мне, Сиггтрюггсон, почему ты, главный поединщик Груды Развалин, служишь этому мальчику? – спросил Грейп. – Ты же его в ладони раздавить можешь.

– А ты почему?

– Потому что он – везунчик.

– Этому полутрупу будешь врать, здоровяк, – кивнул Дерруд на пленника. – А когда тебе снова придет в голову мысль перехитрить меня, тресни себя кулаком по макушке.

– Зачем? – удивился Грейп.

– Чтоб выскочила. Умным мыслям не место в твоей голове, Грейп Гримисон.

– Обидно сказал, – проворчал свей. – Ну да, я знаю, что не быстро соображаю. В те времена, когда у меня не росла борода, кое-кто называл меня Улиткой.

– А когда выросла – перестали?

Грейп ухмыльнулся:

– Так у меня только мысль медленная, а кулак очень быстрый.

– Меня можешь не бить, – Дерруд тоже ухмыльнулся. – У меня все быстрое.

– Тебя бы я и не стал, – Грейп хмыкнул. – Ты, Убийца, можешь звать меня как хочешь.

– Зачем обижать друзей? Грейп Гримисон… Меня устраивает это имя.

– Ты назвал меня другом? – Мохнатые брови свея поползли вверх.

– А как еще мне называть того, что прикрывает меня щитом?

– Тогда и я буду звать тебя другом! – торжественно произнес Грейп. – Это честь для меня!

Дерруд протянул руку, свей тотчас обхватил его предплечье. Оба крепко стиснули руки друг друга. От такого хвата многие зашипели бы от боли… Не эти двое.

Грейп задержал взгляд на стрелке-неудачнике. Просто задумался. Однако по ноге пленника поползла горячая струйка. Со штанов закапало в подмерзшую уже лужу на полу.

– А теперь ты скажешь, почему ты с Вартиславом? – спросил дан. – Не потому ведь, что он станет зятем Торварда-ярла.

– Потому что с ним ты, – просто ответил Грейп. – Я много слыхал о тебе от людей. Думал: вранье. Люди часто врут о тех, кто удостоился славы. Не о тебе. Но ты тоже не ответил мне, друг Дерруд! Чем он лучше Олафа Груды Развалин?

– Хотя бы тем, что он ценит верность больше, чем золото и власть. Это большая редкость среди конунгов.

– Вартислав – не конунг. Он даже не ярл.

– Но будет и ярлом, и конунгом.

– Откуда ты знаешь? – усомнился Грейп.

– Я вижу.

– Ты видишь будущее? Я не знал. – В голосе свея не было иронии. Он сейчас был готов признать за Деррудом все что угодно.

– Не больше, чем ты. Зато я вижу, как конунги говорят с парнем. И я вижу, что он говорит с ними как с равными.

– Я спрашивал, никто не знает, кто его отец, – сказал Грейп. – Но многие думают, что он – сын конунга с юга. Милош так считает, например. А Милош сам с юга.

– Сын конунга… Я тоже об этом размышлял, – задумчиво проговорил Дерруд. – Может, сын конунга. А может, и кого повыше…

– Верховного конунга?

– Грейп, я хочу, чтобы ты понял и запомнил, – строго произнес Дерруд, – мне не важно, чей сын Вартислав. Мне важно, каков он есть. И моя верность ему не отсюда, – он постучал Грейпа по лбу. – Она – от сердца. Мое сердце знает, что я должен быть ему верен. И твое – тоже. И Милоша. Если надо, мы умрем за него, Грейп, за нашего хевдинга. Только этого не будет.

– Почему?

– Он не позволит, – очень серьезно сказал Дерруд Убийца. – Я в это верю, Гримисон. А ты верь мне. И все у нас будет!

– Что – все? – очень серьезно спросил свей.

Дерруд поглядел на него… И вдруг расхохотался.

– Нет, ты не станешь соображать быстрее! – заявил дан, отсмеявшись. – Ты так и останешься тупицей! Но ты будешь очень богатым тупицей! И пиво будешь пить получше этого.

– Да, пиво дрянное, – согласился Грейп. – Моя жена получше варит. Я тебя угощу, когда в наш гард вернемся.

Потом поглядел на пленника и проговорил задумчиво:

– Как думаешь, не помрет он до утра?

– Может, – согласился дан. – Надо бы его снять и обогреть немного. Полагаю, хевдинг захочет отдать его недостреленному хольмгардскому ярлу. Велю молодым, пусть займутся.

Стрелка Сергей боярину предъявил. Но – с правильной легендой: заказчик выстрела тому неизвестен. Сдавать только что завербованного Прибысла у Сергея желания не было.

Боярин оспаривать слова покушавшегося не стал. Строго говоря, не будь тысяцкий тысяцким, у него вообще не могло быть претензий к неудавшемуся киллеру. Хвалибор ведь даже не ранен. Более того, сам стрелок мог предъявить претензии. После общения с нурманами он выглядел, мягко говоря, неважно. Настолько, что на встречу с боярином его привезли в санях.

– Заберите его и закопайте где-нибудь, – попросил Хвалибор.

Он опасался, что политические противники могут задать справедливый вопрос: на каком основании был пытан и искалечен гражданин Новгорода, не причинивший вреда?

Стрелка увезли. Тысяцкий же попросил Сергея расследование прекратить. За эти два дня никто больше не пытался убить боярина. Ну и хорошо.

Хорошо, да не совсем. Добраться до Грудяты так и не получилось. Купчина безвылазно сидел дома, окруженный неслабой охраной, в которую входили аж девять данов из славного города Оденсе. У Сергея была мысль их перекупить, но для этого с данами нужно было встретиться, а Грудята круглосуточно держал их при себе. Как и прочую охрану. Наверняка такая защита влетала купцу в неслабую копеечку, но – мог себе позволить.

– Мы уходим, – принял решение Сергей. – Осмол, не надо так смотреть. Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным.

Сотник не понял. Но вычленил главное: прощать Грудяту Сергей не собирается.

Если не считать отложенной мести, поездку Сергей мог оценить как исключительно прибыльную. И по деньгам, и по связям. Теперь у него в Новгороде очень достойная позиция. И завязки наилучшие. Одна из главнейших – особые отношения с наместником. Прокуй Перятыч признал в Сергее своего. И это было важнее, чем взаимовыгодные отношения с Хвалибором и «протекторат» над Прибыслом. Купца купить можно. А друга не купишь.

Глава 22,
в которой Сергей принимает решение
Домой Сергей вернулся на полдня позже, чем остальные. Задержался на посадском подворье. Надо было пообщаться с Войстом и Торопом. Узнать, как идут дела в зарождающемся торговом доме «Вартислав и компания», пока челядь разгружает привезенное из Новгорода.

Принимал груз «под опись» Гестов братец Валь. Парень освоился и неожиданно проявил неплохие способности к арифметике. Во всяком случае, считать и фиксировать расчеты на бересте он научился неплохо. Равно как и рулить отданными ему в подчинение холопами.

Войст его хвалил и прочил в помощники.

Дела в целом шли неплохо. Шкурок добыли не меньше, чем Сергей распродал осенью. Причем около четверти добыто собственными Тороповыми артелями. Но заслуги Торопа в этом не было. Бывший отрок в лес за зверем ходить перестал, зато постоянно жаловался Сергею, что всякие организационные дела лишили его свободы.

Это было вранье. Сергей знал: все дела теперь вел Валь, а Тороп только мешался. Да еще и пенял за то, что брат Валя Гест его, Торопа, искалечил. И это при том, что сам Валь был покалечен намного серьезнее.

Как-то так вышло, что всего за год славный смышленый парень превратился в ленивую самодовольную скотину, вся деятельность которой сводилась к жрачке, выпивке, валянию девок и пустой болтовне.

А теперь он еще из общей «кассы» повадился таскать на собственные хотелки. Да еще и на Валя наорал, когда тот зафиксировал изъятие.

Совсем прежний дружок берега потерял. Придется вернуть в русло.

– Ты был дружинником, Тороп, – сказал Сергей, взявши приятеля за округлившуюся щеку. – То, что у тебя не работает пара пальцев, ничего не меняет. Мне нужен здесь воин, а не лавочник. А ты даже не лавочник. Ты – ничто. Только по старой дружбе я не выгоняю тебя за ворота. Но старшим тебе здесь не быть. Им будет Валь. А ты будешь делать то, что тебе положено. И если окажется, что ты не годен даже командовать охотничьей артелью, пеняй на себя. И если ко времени весеннего равноденствия ты не будешь управляться с мечом левой рукой так же, как управлялся правой, если мне не понравится то, как ты трудишься, я выгоню тебя из этого дома. Пойдешь в артель обычным звероловом.

– Ты не можешь! – воскликнул Тороп, вскакивая. – Это мое!

Сергей пихнул его обратно на лавку.

– Могу, – сказал он. – Даже не сомневайся! Будешь жиреть и шипеть на прохожих, как посаженный в клетку гусь, – обойдусь с тобой как с гусем!

– Давно пора, – одобрил Войст, когда Сергей вышел во двор.

– Мог бы и сам его подровнять, – недовольно буркнул Сергей.

– Он – твой человек, – справедливо возразил Войст. – Я не мог.

– Теперь сможешь. Если не придется и впрямь перевести его в простые артельщики.

– Не придется, – уверенно сказал Войст. – Щененок тщеславен. Он так просто не сдастся.

Нельзя сказать, что этот разговор порадовал Сергея, однако на собственное городское подворье он въехал в отличном настроении, потому что заранее предвкушал, как обнимет свою девочку.

А вот что Сергей действительно не ожидал увидеть дома, так это сплющенный нос Грума Три Скалы.

Но именно Грум встретил Сергея, когда тот, спешившись, бросил повод холопу.

– Ярл прислал меня, – сразу сообщил Торвардов хевдинг. – Хочет убедиться, что ты хорош для его дочери.

Сергей с усилием проглотил просившуюся наружу язвительную реплику. Вдохнул, выдохнул раза три и поинтересовался:

– И что ты думаешь?

– Думаю: ты даже лучше, чем полагает мой ярл! – Три Скалы хохотнул и хлопнул Сергея по плечу. Плечо онемело, а Сергей успокоился.

– Я видел, как твои люди разбирали то, что ты привез из Хольмгарда, – сказал Три Скалы. – Этого хватит, чтобы купить корабль. А это всего лишь одна недальняя поездка.

– Мы удачно поторговали, – осторожно сказал Сергей.

– Ага! – Грум ухмыльнулся еще шире. – В основном острым железом. И еще я видел браслет, который ты подарил Колхульде. В нем золота на четверть марки.

– Моя невеста любит золото. Почему бы мне не порадовать ее желтой безделицей? – сказал Сергей и на всякий случай отодвинулся на шаг, потому что плечо еще ныло.

– Безделицей… – Три Скалы сунул в рот клок бороды, пожевал, потом вынул и аккуратно расправил. – Примерно такой же сын Стемида конунга три дня назад подарил Кольгриме как свадебный дар.

– Ты привез сестру Колхульды? – воскликнул Сергей. – Почему сразу не сказал?

– Зачем это? Чтобы ты и ее отнял у своего ярла? – И захохотал.

Причина его игривого настроения Сергею была ясна. Любой, оказавшийся на расстоянии полутора метров от Грума, учуял бы ее.

– Мне ни к чему корабль, – сказал Сергей. – У нас с побратимом двадцать шесть долей в драккарах ярла Ререха. Какие еще новости ты привез, Три Скалы? Здоров ли отец моей невесты? Когда он собирается возвращаться в Свеаланд?

– Весной, – ответил свей. – Он сожалеет, что не может присоединиться к вашему походу на ромеев. О нем многие говорят.

Эти «многие разговоры» точно не пройдут мимо ушей ромейской агентуры. Византия наверняка в курсе Олеговых планов. Такую подготовку не скроешь.

– Варт!

Из дома выскочила Колхульда. Спрыгнула с крыльца прямо в объятия Сергея, не сомневаясь, что тот поймает. Он и поймал. Даже ухитрился на ногах устоять.

– Хочу тебя! – жарко выдохнула Колхульда куда-то в отворот шапки.

Сергей поставил ее на ноги, поцеловал, повернувшись, сказал Груму:

– Мой дом – твой дом. Будь гостем. А мне надо отдохнуть с дороги.

Отдохнули они со всем пылом юности.

Но недолго.

Прибежал посыл от Ререха. Княжич желал как можно скорее услышать радостные вести.

Порадовать его Сергею было нечем. И предложить – тоже.

– Может, его попросту задавить, когда нос из норы высунет? – предложил присутствовавший при разговоре его младший брат Турбрид.

– Хотелось бы, – вздохнул Сергей. – Только не высунет. Будет сидеть, пока мы в поход не уйдем.

– Пока вы не уйдете, – мрачно проговорил Турбрид. – Меня отец не берет. Оставляет Белославль держать. А Трувор здесь сядет. Только Ререха с собой и берет.

– Не завидуй, – ухмыльнулся средний брат. – Просто я удачлив.

– Зато, – продолжил он, – у тебя будет возможность доделать то, что не сумел наш будущий родич. От Белославля до Новгорода ближе, чем отсюда. А пока забудем. Варт, не хочешь поиграть железом с моим братом?

– Хочу! – мгновенно ответил Сергей.

И на первой же минуте поединка понял, что Турбриду он не соперник. Младший княжич бился даже лучше Ререха, с которым Сергей имел счастье пару раз скрестить клинки в тренировочном поединке. Хотя, возможно, Ререх бился с ним в четверть силы. Сергей в прошлой, да и в этой, жизни повидал немало мастеров управляться с железом. Он знал, как бьются нурманы, как рубятся хузары и немецкие рыцари. Он не раз встречался с византийскими мастерами, которые, на его взгляд, продвинулись в искусстве фехтования дальше всех. Но манера Ререха и Турбрида была не похожа ни на одну из вышеперечисленных. И, вместе с тем, в ней чувствовался не только природный талант варяжских княжичей, но и то, что Сергей «диагностировал» только у ромеев. Это была школа. И он догадывался, как передается это мастерство, потому что мог с гарантией назвать ее третьего представителя.

Это был Избор.

Вот только во время своего трехнедельного пребывания в ведунских учениках Сергей не сумел перенять ничего полезного. В фехтовании. Избор научил его многому. Но в основном это касалось мировоззрения. Вернее, мировосприятия. Избор учил его видеть и ведать, а не играть железом. Разумеется, эти исконно ведунские навыки тоже изрядно усиливали боевые качества Сергея. Однако настоящее мастерство крылось именно в сочетании того и другого. Так что Турбрид гонял Сергея по просторной палате, как мишка волчишку, пока Сергей не выдохся.

– А он ничего, окреп, – одобрительно сообщил младший княжич, глядя, как Сергей стягивает насквозь пропотевшую рубаху.

– Спасибо тебе, – с поклоном объявил Сергей.

Турбрид принял как должное. Он даже не догадывался, за что его благодарят.

А Сергей в это время дал себе зарок: непременно заставить Избора поделиться родовым знанием. А если не Избора, то хотя бы Ререха. Но лучше – Избора. Потому что Сергей помнил, как старый ведун фехтовал с Деррудом. В игре клинков ведун обманул личного поединщика легендарного свейского конунга Олафа Груды Развалин. Чудо, не иначе.

Или школа. Скорее всего, семейная школа.

Но разве он, Сергей, в следующем году не станет их родичем? Да, по праву брака, но все равно. Если, по словам Избора, их с Ререхом судьбы связаны, то почему и не в этом? А уж он на чем угодно поклянется, что не разгласит секретов. Ну разве что собственным детям, когда они у него появятся. А они появятся наверняка и скоро. Сразу, как только Колхульда официально станет его невестой и перестанет употреблять свои контрацептивные травки.

Глава 23
Тайна рода
Воин решил. Воин сделал. Сел на одну лошадку, загрузил вторую всякими полезными и вкусными вещами и отправился по проторенной дорожке за сакральными знаниями.

Весну Сергей встретил там же, у Избора. Вышел из избы, вдохнул и почуял: весна.

Нет, снег не сошел и сойдет не скоро. Но солнце – весеннее. И капель. И птицы свистят-чирикают: весна, весна!

– Моя сорок седьмая.

Ведун стоял позади Сергея.

Однако. Сергей почему-то думал, что Избор старше. Он даже звал его мысленно старым. Причем не на здешний манер, когда старым величали не столько по возрасту, сколько по заслугам.

Избор обогнул его, шагнул босиком в сугроб, подхватил пригоршней здоровенный снежный ком, окунул в него лицо, постоял так некоторое время, не обращая внимания на прыгавшего вокруг кобеля-полуволка, потом обернул к Сергею облепленное снегом лицо.

– Ярило здесь, – сказал он счастливым голосом. – Вижу: славный год будет!

– Никто не умрет? – осторожно спросил Сергей.

Таким ведун пугал его даже больше, чем когда сердился. Потому что таким его Сергей еще не видел.

– Из наших – никто! – уверенно заявил Избор. Ухватил полупса за мохнатый загривок, потрепал и отпустил.

Кобель запрыгал еще ретивее и вдруг залился лаем, что тоже было удивительно. Прежде Сергей от него даже одноразового гавка не слышал. Но сейчас занимало другое.

– Избор… А я… Я ваш?

– Наш, наш, – Избор поднялся на бревнышко крыльца, отер от снега красные ступни. – Стал бы я иначе с тобой, малахольным, возиться.

– Ага… Слушай… А научи меня вашему родовому бою! – ляпнул Сергей.

– Чего? – Ведун повернулся к нему всем телом.

Беззаботно скачущий в снегу кобель вмиг встал на все четыре широко расставленные лапы, опустив голову и не сводя светлых волчьих глаз с хозяина.

Сергей нервно сглотнул, но все же продолжил.

– Я видел, – сказал он. – У Турбрида, у Ререха… И у тебя. Если я ваш – научи и меня.

– Зачем тебе? – вполне добродушно спросил ведун. – В бою от той сноровки проку немного. В сече нурманская повадка хороша. И учитель у тебя есть – из лучших.

Сергей мотнул головой:

– Если я – ваш, то должен владеть. Пусть я только по браку родичем буду. Должен.

– Справедливо, – кивнул Избор. – Тем паче и пошло оно тоже от такого, как ты. Сводного.

Сергей весь обратился в слух.

– Был у нас родич, – неторопливо начал ведун. – Конунг из данов. Знатный нурман по роду, хотя с виду не скажешь. Тетка моя за ним была. Младшей женой, а отец мой, Вильд Мореход, ему шурином приходился. Вот тот конунг и научил отца, как по-умному с железом управляться. Да так хорошо научил, что Вильд даже моего деда, своего отца, превзошел. А тот даже и на шестом десятке лучшим поединщиком считался. Говорили: не было ему равных среди нас, варягов. Особенно когда сила Перуна на рамена его сходила. Однако Вильд был лучше. И учил меня он. И брата моего, Стемидова отца, – тоже он. И Стемида. А вот Стемидычей уже я гонял, – ведун усмехнулся. – А из тех, кто кроме нас тем умным обращением владеет, я только одного знаю: Хельгу Киевского. Теперь, может, и тебя выучу. Завтра поглядим.

– А почему не сегодня? – вскинулся Сергей. Внутри все аж заходилось от ликования.

– А праздник сегодня, – добродушно пояснил Избор. – Весна идет. Я сейчас в лес за мясцом сбегаю. А тебе такое дело: выстругай нам десяток жердей саженной длины, пальца в два толщиной примерно. Но сначала печь растопи, лошадок прогуляй и снег с крыши поскидывай. Не люблю я на мокром спать.

В Белозеро Сергей вернулся через пять дней. Хотелось бы задержаться подольше, но нельзя. Во-первых, снег уже всерьез начал таять, а во-вторых, надо было готовиться к помолвке. Причем с размахом, потому что это было совсем не то мероприятие, которое он планировал во времена, когда не ведая умыкнул чужую невесту. Теперь праздник будет двойным, совмещенным с помолвкой Ререха. К сожалению, папа-Торвард на праздник не прибудет. Ему надо было срочно отправляться домой, в Швецию. Пока соседи не раздербанили оставшееся без присмотра ярлство.

А его биармийскую «колонию» взялся курировать уже Стемид. Отправил туда пару десятков бойцов, что вместе примерно с таким же количеством Торвардовых дренгов составляло немалую силу по местным меркам. Командовать этим гарнизоном должен был Три Скалы. Но только после того, как отыграет представителя отца на обручении дочерей.

В общем, пришлось Сергею покинуть Избора, так сказать, на самом интересном месте.

Но он непременно вернется. И привезет с собой целый воз ровненьких, отлично высушенных, отполированных шестов. Потому что задолбался уже стругать промороженное дерево.

Пять дней у ведуна, еще пара дней на дорогу, и вот Сергей уже въезжает в ворота ставшего родным города.

Ну здесь и грязюка. Места, где конь утопал в ней по бабки, можно было считать сухими. Если бы не брошенные вдоль заборов бревна, передвигаться по этому болоту пешком было бы чудовищным испытанием.

Тем приятнее оказаться на собственном подворье и увидеть, что там сухо.

Потому что, по распоряжению Сергея, отданному перед отъездом, весь снег со строений и со двора был убран, едва запахло весной. А со стороны улицы под бревенчатым настилом прокопали дренажную канавку. Просто и эффективно.

Во дворе кипела работа. Воинская. Примерно три десятка бойцов отрабатывали строевые эволюции. Две шеренги, разворот, клин, «стена щитов» и прочее. И если одна шеренга работала с отменной четкостью, то вторая то и дело нарушала интервалы. Косячили, правда, не все. Зато почти все неловкие были Сергею незнакомы. Надо полагать, новички. Вот это хорошо. Не то, что косячат, а то, что Дерруд набрал пополнение.

Самого Дерруда во дворе не было. Тренинг вел Грейп. Он же и наказывал за просчеты с помощью длиннющего шеста, коим безжалостно лупил оплошавших по макушкам. Звук получался отменный даже снаружи. А уж внутри шлема…

Впрочем, никто и не говорил, что стать безупречным воином легко.

Отдельно «развлекался» Машег.

Искора, Чернава и Альжина с завязанными глазами выцеливали установленную на крышу сарая мишень: соломенное чучелко. Порывы ветра заставляли чучелко шуршать, и девушки били на звук, причем не промахиваясь. Ну да, с такой дистанции попасть – пустяк. Сложность состояла в другом. Попробуй уловить этот шорох, когда за твоей спиной грохочет, лязгает и топает три десятка дружинников. Сергей спешился, передав повод подбежавшему холопу, и минуты три любовался занятыми делом бойцами. Пока его не заметил Грейп.

– Налево в одну! – рявкнул свей. – Приветствуйте хевдинга!

Рявк вышел лучше, чем перестроение. Взмыли в воздух перепуганные птицы, загавкали псы в соседних дворах.

Девушки-стрелки стянули с лиц повязки, повернулись, заулыбались.

Машег обнял за плечи Альжину и Искору (Сергей испытал легкий укол ревности), сказал им что-то, отпуская, зашагал вразвалочку к Сергею, улыбаясь во все зубы:

– Брат!

Обнялись.

А хузарин-то подрос. Мелкий парнишка, с которым Сергей познакомился в печенежском плену, вымахал в широкоплечего парня сантиметров на пять повыше Сергея, обзавелся четкими черными усиками и заметным пушком на подбородке. Что ж, теперь им с Машегом не придется делить на двоих одно весло. По крайней мере, в походном режиме.

– Хевдинг, – подошел Грейп.

И сразу стало заметно, кто тут по-настоящему высок.

– Дерруд в Детинце, – сказал свей. – Что-то случилось со Стемидом.

Сергей глянул на конюшню, куда только что увели его конька, но Машег, угадав мысли, крепко взял за плечо.

– Уже случилось, – с нажимом произнес он. – Можно не торопиться. Поешь, переоденься в чистое. – И добавил по-хузарски: – Блюди честь, брат.

Он был прав.

– У нас-то все хорошо? – спросил Сергей.

– Лучше всех, – успокоил Машег. – Пойдем в дом, там и расскажу… Расскажем, – поправился он, глянув на Грейпа. Свей глядел очень недовольно. Явно полагал себя выше по званию.

Но он тут же забыл о проблемах субординации. На крыльце стояла Колхульда. И она была так хороша…

Сергей спрыгнул с коня и привязал поводья к коновязи. Мар обиженно фыркнул. Сергей сунул ему сухарик и пообещал:

– Мы еще поскачем с тобой, дружок! Очень скоро!

Жеребец недоверчиво фыркнул.

И тут же оскалился на сунувшегося к нему соседнего коника. Сергей вопросительно поглядел на приставленного к коновязи отрока.

– Не подерутся, – пообещал тот. – Я прослежу.

В тереме было тесно от народа. Вся старшая гридь собралась. Варяжская и союзная. Геллир-ярл, например.

Дерруд Убийца что-то обсуждал со старшим сыном Стемида Трувором, выглядевшим необычно оживленным. Но первым Сергей подошел не к нему, а к Ререху.

– Ты вовремя вернулся, – сказал тот.

– Я спешил, – ответил Сергей. – Избор велел поклон передать.

– Ага, дядько поклонится, – буркнул княжич. – Когда тебя втрое согнет.

Был он озабочен и, кажется, расстроен.

– Что стряслось? – спросил Сергей.

– Стряслось, – буркнул княжич, кивнув головой в княжий конец палаты, где в высоком кресле восседал Стемид. Живой и здоровый. Ну слава богам! – Пойдем, – резко бросил Ререх. – Сам увидишь.

И прошел вперед, довольно бесцеремонно раздвигая присутствующих.

«Да он в ярости», – сообразил Сергей, оценив пластику княжича.

Но через минуту уже стоял перед Стемидом и сам увидел то, о чем не стал говорить Ререх.

Да, насчет «здоров» Сергей поторопился с выводами. Заделанная в деревянные лубки и изрядно распухшая правая нога белозерского князя покоилась на табурете.

– А, родич! – поприветствовал Стемид Сергея. – Как там дядько, скрипит?

– Ага, – подтвердил Сергей. – Когда сосны гнет.

– Он такой, наш Избор, сын Вильда! – не без гордости сказал Стемид. – А я вишь как, – он огорченно похлопал себя по зафиксированной ноге. – Теперь вам на Кесарьград без меня идти. Управитесь?

– Управимся, батько! – заверил Сергей. – Наваляем ромеям! Мы ж твои вои, нам иначе никак.

Приврал. Строго говоря, человеком Стемида Сергей себя не считал. Ререха – да. Но, как говорят в Европе, вассал моего вассала не мой вассал. Тем более Сергей теперь не простой гридь, а командир пусть и небольшого, но автономного подразделения.

Но состояние князя он понимал и глубоко ему сочувствовал. Такие походы случаются, может, один раз в жизни. Чертовски обидно оказаться в пролете.

– Лошадь у него упала, – рассказал позже Дерруд, бывший в курсе событий. – А он ногу выдернуть не успел. Меховой сапог домашний зацепился, застрял.

Ну да, кто бы мог подумать. Не захотелось князю грязь месить. И переобуваться в верховой сапог он тоже не стал. Там и проехать-то всего шагов триста надо было. До пристани и обратно. Конь оскользнулся на бревнах… И все. Перелом. Как сказали бы во времена развитой хирургии, «открытый со смещением».

Кости князю лекарь собрал, рану зашил. Частично. Дренаж оставил. Пообещал: если не загноится, то к концу лета князь снова будет ходить. Но хромота может остаться. Тут уж как боги решат. Но что боги уже решили вполне определенно: в поход Стемиду не идти.

– А что Ререх сердитый такой?

– Так подвинул его отец. Отправляет старшим Трувора.

Вот, значит, как.

Сергей о Стемидовом первенце плохого не слышал. Но и особо хорошего тоже. Никакими полководческими деяниями Трувор не отметился. В отличие от Ререха. Хотя, если по справедливости, как ему отличиться, если отец все время при себе держит, в управленческой науке наставляет?

– А что Трувор?

– Принял как должное, – хмыкнул дан. – Я с ним говорил. Он же ста-арший! Рад-радешенек, что в поход идет, да еще и главным.

– Ну это мы еще поглядим, – проворчал Сергей.

Дерруд бросил на своего командира очень внимательный взгляд.

– Что-то плохое о Труворе? – спросил он.

– Плохого – ничего, – с нажимом на второе слово произнес Сергей.

– Стемид ему под руку две сотни своих хирдманов отдает, – сказал Дерруд. – И своих у него за сотню.

– А было под две, – Сергей усмехнулся. – Четверть его воев еще по осени к Ререху перешла. И не худшая четверть.

– Все хотят удачливого вождя, – пожал плечами Убийца.

– Вот и я о том же. Потому, Сиггтрюггсон, мы с тобой под Трувором ходить не будем.

– И как ты это видишь?

– А так, что будет над нами общий вождь, конунг всех русов Хельгу. Вот с ним мы и пойдем. И я, и Ререх, и Трувор. Это для Стемида старшинство сыновей значимо. А у Хельгу другие критерии.

– Другие что? – не понял не знавший ромейского Дерруд.

– Хельгу не по старшинству, по делам ценить будет. Ререха он знает, а Трувор для него никто.

Глава 24
Незамысловатые интриги белозерского двора
– Почему не я? Почему Трувор? – обычно хладнокровный Ререх сейчас не скрывал эмоций. – Всякому же видно: я лучше! И кораблей у меня больше!

Сергей мог бы уточнить, что кораблей у княжича больше потому, что он, Сергей, постарался. Но зачем?

– Что твоя прошлая слава в сравнении с будущей? – философски изрек он, похлопав княжича по руке.

Ререх глянул на него ошарашенно. И от покровительственной фамильярности заведомо младшего, и от его пафосного заявления.

– Жаль отца твоего, – проговорил Сергей, не дав возможности княжичу отреагировать на слова и жест. – Вот у кого беда так беда. Но для твоей славы только лучше, что он с нами не идет. Что бы ты ни совершил в будущем походе, сказали бы: вот что сделали Стемид и сын его. А теперь?

– А теперь скажут: Трувор с братом!

Сергей покачал головой:

– Отец твой – славный воин и воевода. Но разве он когда-нибудь управлял городом, равным Самкерцу? Разве он бил малыми силами и хузар, и ромеев? Разве он привозил из похода столько добра и столько славы? Будь я на его месте, мне было бы немного обидно.

– Я его сын, – заметил Ререх. – Подвиги сына умножают славу отца.

– А еще они напоминают, что время отца уходит. Это трудно признать. Особенно когда ты не дряхлый старик, а могучий воин. Он верил, что может стяжать новую славу в будущем походе, но боги решили иначе.

– Боги? – с сомнением проговорил Ререх.

– А кто ж еще? – Сергей поднял бровь. – Конь оступился на ровном, нога застряла в стремени и сломалась. Скажи, как часто твой отец ломал ноги?

– Никогда.

– Вот-вот. Никогда. Даже в бою.

– Думаешь, боги так решили?

– Можно бы у Избора спросить. Он ведун. Но мне кажется, судьба такого, как твой отец, зависит не только от коня. И его, и твоя. И Трувора. Трувору судьба – принять княжеский стол отца и править Белозером. А вот твоя, сдается мне, взлететь повыше.

– Грум сказал, если я пожелаю, Торвард сделает меня своим наследником, – задумчиво проговорил Ререх. – Ты не об этом ли?

Сергей фыркнул:

– Торвард мне это тоже предлагал. Какая в этом слава? Ярлство в Геталанде под рукой свейского конунга? Да и того еще ждать годы и годы. А когда дождешься наследства, придет кто-то посильнее тебя, утомленного ожиданием, и все ожидаемое вырвет. С кровью. Причем твоей кровью! Никто тебя не защитит, и сам конунг станет на сторону победителя, потому что этот конунг захватчика и «благословил».

– Так было с твоим отцом? – внезапно спросил Ререх.

Сергей промолчал.

– Значит, ярлство у свеев мне предложили после твоего отказа? – уточнил Ререх.

Вот это уже совершенно лишнее. Мало ли куда толкнет княжича ущемленная папой гордость? Не хватало еще, чтобы он и на Сергея обиделся.

– Торварду нужен сын, – спокойно ответил Сергей. – Ему думалось: уговорить меня будет легче, чем тебя. Но это было невозможно. Моя судьба связана не с ним, княжич. Она связана с тобой. Так сказал Избор. Да я это и сам знаю. С того мгновения, как я тебя увидел. Я горжусь, что стал воином рядом с тобой! Ты поднял меня, поставил одесную. И это твоя мудрость, ведь двумя ладонями можно зачерпнуть много больше славы, чем одной. И мы – зачерпнем!

Это был ответственный момент. Поставить себя вровень с тем, кто помнил тебя мальчишкой-рабом.

Ререх ответил не сразу. Долго смотрел, прищурясь…

– Не знаю почему, но я тебе верю, – наконец сказал он. – Доверяю больше, чем старшему брату. Знаешь что: я дам тебе корабль. Один из тех, что ты добыл для меня осенью. Корабль, дружинников и Прастена-кормчего. Но подготовишь к походу ты его сам. Согласен?

Еще бы он был не согласен!

Но вслух Сергей сказал другое:

– Благодарю, брат! Я никогда не забуду, что первый драккар дал мне ты! Даже когда под моим знаменом будут десятки кораблей, все они будут идти рядом с твоими!

Ререх покачал головой:

– Ты так веришь в свою удачу, Вартислав?

– Ага! – Сергей засмеялся. – А как же иначе! И не только в свою. В нашу!

Очень вовремя они поговорили. Потому что на следующий день, когда белозерский князь собирал ближнюю гридь на совет, разговор пошел совсем в другом ключе.

С четким форматом: «Трувор главный, и это не обсуждается».

Не переговори Сергей вчера с Ререхом, тот бы непременно вспылил. А так просто слушал папины наставления и даже не ухмылялся. Чем Стемида, судя по всему, здорово удивил. Князь явно рассчитывал на бунт, который можно было сразу и подавить. В зародыше. Прямо против папиной воли здесь идти не принято. Но когда воодушевленный молчанием брата Трувор сообщил о желании провести совместные учения под своим компетентным руководством, Ререх скептически приподнял бровь и уронил:

– И где же? На палубе твоей единственной лодьи?

Сергей не упустил возможности: обидно засмеялся.

Трувор покраснел, набрал воздуха для подобающей отповеди, но Стемид громко откашлялся, и его старший сын орать не стал.

В общем, он и сам уже сообразил, что с учениями немного поторопился. Этак недели на две.

Представители старшей гриди обменялись выразительными взглядами. Авторитет Трувора падал на глазах.

– Мысль верная, – строго произнес Стемид. – Так и поступим. Когда снег сойдет.

Ререх демонстративно пожал плечами.

– Интересно, он и в бою будет на седмицу вперед команды отдавать? – громким шепотом спросил Сергей у Стемидова полусотника Каршена.

– Не знаю, – ответил тот. – Я его в бою не видел.

Сказал он это не с целью уязвить старшего княжича, но довольно громко. Так, что услышали все. И вышло совсем неловко. Словно полусотник вслух усомнился в храбрости Трувора.

Полусотник был из гриди, которую Стемид отдавал под руку старшего сына. Старшим над приданной дружиной был Ведмунд, воин заслуженный и неглупый. Каршен тоже заслуженный, но простоват. Что на уме, то и на языке. Потому так и остался полусотником, хотя и родич. Но сейчас прямо как в середку лужи лаптем ляпнул.

Ноздри Трувора раздулись.

Стемид снова откашлялся. Трувор глянул на отца, и тот едва заметно качнул головой.

Трувор опять сдержался.

Стемид же хмурился. Наверняка вопрос командования был не единственным, который князь намеревался сегодня обсудить. Но после такого начала…

Он откашлялся в третий раз… И распустил собрание.

А во дворе Сергея остановил сердитый Трувор:

– Ты сомневаешься в моей храбрости, гридень?

– Я? – Сергей изобразил наивность. Разве что глазками не похлопал. – Как можно? В твоей храбрости я ничуть не сомневаюсь. Правда, я тебя тоже ни разу не видел в бою…

– Врешь! – рыкнул Трувор. – Когда мы били чудинов, ты тоже там был.

– Ах это… – Сергей нахально ухмыльнулся. – Если это ты называешь боем, тогда да. Храбрость твоя – безмерна.

– Брат, ты что-то хотел спросить у нашего родича? – за спиной Сергея встал Ререх.

– А тебе что за дело? – довольно грубо отреагировал Трувор. После совета он был крепко обижен.

Ответить столь же резко Ререх не успел.

– Княжич рассказывал мне, какую храбрость он выказал, обирая чудинские деревни, – с тем же невинным видом вставил Сергей. – Верю: он будет так же храбр, встречая атаку ромейских катафрактов.

– Несомненно. – Ререх подхватил нить беседы. – Мой брат не слишком опытен, зато отвагой никому не уступит.

Да, Ререх здорово обиделся, не получив воеводства. Иначе не стал бы так унижать брата. Да еще в присутствии Сергея.

Тому даже стало на мгновение жаль Трувора. Не будь перед ним брат, старший сын Стемида за такое мог бы и на поединок вызвать.

А так он просто развернулся и ушел.

– Он будет тебя искать, – ровным голосом сообщил Ререх. – Я знаю своего брата. Трувора стоит опасаться, так что не зли его. Меня может не оказаться рядом.

– Опасаться, конечно, стоит, – согласился Сергей. – Особенно его командования. Я допускаю, что он был бы отличным воеводой, если бы мы шли бить каких-нибудь саамов или даже вестфолдингов. Но это будет другая война, ты знаешь.

– Знаю, – подтвердил Ререх. – Но мы ведь будем не одни.

– Ага, – согласился Сергей. – Тем важнее те, кому мы сможем по-настоящему верить.

Они переглянулись. Мысль была одна и та же, пусть и не озвученная. Великий князь Киевский Олег в этот список не входил.

Глава 25
Долгие сборы
Сергей видел, как подрос и заматерел Машег, а вот насколько вырос он сам, стало заметно, когда Сергей примерил одежду, которую носил прошлой весной. Руки торчали из рукавов на полпяди дальше положенного, свободные рубахи перестали быть таковыми, с обувью вообще беда. Вернее, полбеды, потому что новые сапоги сладить куда проще, чем раздобыть новую качественную кольчугу.

У Сергея качественных бронек было две. В одной он проходил всю зиму, и с ней как раз было все в порядке. Даже запас имелся, если не надевать под нее толстый зимний же поддоспешник. А вот ту, в которой он воевал летом и осенью, пришлось подгонять: расширять в плечах и груди и достраивать снизу, потому что подол броньки теперь еле прикрывал пах. Хорошо, что в Сергееевых закромах нашлись куски подходящего плетения. В Белозере кольчуги тоже ковали, но никудышные. Такую не то что бронебойной стрелой или копьем продырявить – хорошим мечом просечь не представляло особой сложности. Вдобавок весили они в разы больше. Нет, если ты такой здоровенный облом, как Рябчик-Ярпи, к примеру, то нацепить такую защиту, даже двойную, сущая ерунда. А вот если пудовая бронь – это четверть твоего собственного веса, тогда – ой.

Впрочем, кольчуги пришлось «перелицовывать» многим. И не только кольчуги. К любимой синдской сабле тоже пришлось мастерить новую рукоять. Старая стала коротка.

Нельзя сказать, что прибавка в росте Сергея расстроила. Бонусов было заметно больше. А еще Сергею не нужно было теперь вставать на носочки, чтобы оказаться вровень со своей невестой, которая, кстати, тоже немного подросла.

Этак у Сергея и усы скоро пробьются. Пусть не традиционные варяжские, но хоть такие, как у Машега, например.

Увеличился не только рост. Подросли и фехтовальные навыки Сергея. Настолько, что он мог некоторое время продержаться даже против Дерруда, причем Убийца заверял, что ничуть не поддается.

Показанные Избором уловки-обманки, которыми Сергей старательно овладевал, на поединщике уровня Дерруда не работали. Ведун предупреждал, что так будет. Мол, для того, чтобы постичь суть этого боя, надо упражняться, упражнятся и упражняться. И ежедневно, невзирая на обстоятельства, выполнять тот особый комплекс движений с копьем, который и есть главная тайна родового искусства. Но даже и на начальном этапе кое-что из «фамильной» школы потомков знаменитого Вильда Морехода Сергею освоить удалось. Не столько приемы, хотя и приемы тоже, но некие общие принципы, которые, кстати, прекрасно сочетались со школой византийской. Правильная организация движений плюс возросшая скорость. Плюс улучшившаяся скорость реакции. Физическая база у Сергея нынешнего была существенно лучше, чем у того, прежнего тела. Все было лучше: зрение, координация, подвижность… Все, кроме собственно силы. Но сила – будет. Сергей знал: воля и разум могут лепить богатырей почти при любой наследственности. Его приемный сын из прошлой жизни был тому примером. Если Харальд Берсерк пойдет в поход вместе с Олегом, то будет крайне интересно с ним «пообщаться».

Причем если раньше Сергею больше хотелось поглядеть, как сойдутся Харальд и Дерруд, то теперь мечталось попробовать самому. Хотя бы для того, чтобы осознать, насколько он еще слаб. Тоже ведь полезно.

В мастерстве, силе и росте прибавили не только Сергей с Машегом. Вся молодежь Сергеевой команды прилично подросла в прямом и переносном смысле.

Длинноносый Бушуй и курносый белобрысый Кочень теперь работали в строю немногим хуже массивного Виска, Траин Геллирсон уверенно держал в поединке опытного хускарла Геста. А его приятель Клеп не уступал в строю бывшим лжескоморохам. Молодежный десяток Сергея из сборной солянки разнородных и разноуровневых бойцов превращался в элитную боевую единицу, способную украсить любой хирд или дружину.

Но сейчас они украшали дружину Сергея, которая с момента его возвращения из Новгорода удвоилась. Теперь под его началом было почти пятьдесят человек. Полтора десятка отроков, отобранных Деррудом, пока Сергей «стажировался» у Избора. Восемь молодых гридней, переданных ему Ререхом. И главный подарок княжича – Прастен.

Лучший кормчий Ререха принял один из трофейных драккаров, тот самый, который княжич передал Сергею, и теперь активно готовил его к походу. Дело непростое и недешевое, но средств у Сергея хватало, и специалистов тоже. Был даже один уникальный. Дерруд. Дан и здесь оказался незаменим, потому что год отходил по Лебединой дороге именно на этом драккаре и знал его «драконьи» стати лучше, чем тело своей юной наложницы.

В общем, дело спорилось. И когда прибрежная полоса Белозера очистилась от льда, могучий двадцатишестивесельный дракон был готов окунуть киль в прозрачную озерную воду. У Грейпа была идея положить под этот киль подходящую жертву, но Дерруд, Прастен и Сергей дружно воспротивились. Правда, по разным причинам. И трое из них сошлись на том, что корабль, носивший имя «Хродгейр», то есть «Копье славы», стоило бы переименовать. Поскольку никакой особой славы его прежние владельцы на нем не стяжали. Четвертый, Дерруд, считал, что корабль ни при чем. Просто удача Сергея оказалась выше, чем у Тови-хевдинга. Так что переименовывать «Хродгейр» нет смысла.

А если и менять имя, то только после того, как корабль покажет себя в бою.

С этим согласились все.

– Надо увидеть его характер, – деловито изрек Прастен. – Тогда и поймем, как его именовать.

– Заодно и жертва будет подходящая, – добавил Дерруд. – Не рабской же кровью умащать такого красавца.

К этому заявлению присоединил свое авторитетное мнение и Избор, явившийся в варяжскую столицу как раз к окончанию работ.

Что, впрочем, не помешало ведуну облазать «Копье» снизу доверху и нацарапать кое-где свои ведунские значки.

– Ножик мой сохранил? – поинтересовался Избор вполголоса, улучив момент, когда они остались наедине.

Сергей молча похлопал по кармашку на сапоге.

– В поход пойдешь – не забудь, – строго произнес Избор. И протянул с премерзкой улыбочкой: – Ро-одич…

Вот удивительно: Сергею от Избора пользы просто немерено. Не говоря уже о том, что тот ему жизнь спас. Но как ухмыльнется… Прибил бы, честное слово!

Глава 26
Торопыга
Двойную помолвку отметили без особого размаха. Для княжеского уровня, само собой. Попировали всего пару суток. Потому что – некогда. Счет шел уже не на недели – на дни. Семь боевых кораблей и одиннадцать вспомогательных были готовы к отплытию. На двух мачтах плясал вытканный синим и красным морской конь – знамено Сергея. Коней начертала Альжина, у которой оказался настоящий художественный талант, а вышивала вся скорняжно-пошивочная артель, ради этого дела отложившая все остальные дела. Вышло – на загляденье. Конь на ветру играл, как живой.

Колхульду, теперь уже официально «зарегистрированную» невесту, Сергей взял в пробное плавание. Даже дал подержать кормило. Девушка была счастлива. Она казалась Сергею еще красивее, чем прежде, и он ничуточки не жалел, что связал с ней жизнь. И не только из-за красоты. Когда придет время, из Колхульды выйдет отменная княгиня. Ну и мать его детей, разумеется. А детей у него будет много!

Второй кораблик тоже подготовили качественно. Сгодится даже для морского плавания. Хотя брать пузатую лодью с собой в поход Сергей не планировал. Распродаст содержимое трюма в Киеве, набьет снова уже киевскими товарами, и пусть возвращается домой уже под водительством Войста. Бывший полусотник, понятно, хотел бы отправиться дальше. Поход на Константинополь сулил невероятную добычу. Однако Войст понимал: у него теперь другие функции. И обратная дорога тоже может оказаться непростой. Когда число защитников правопорядка на дорогах и реках уменьшается, число желающих прихватить чужое увеличивается. Впрочем, деньги решают многие проблемы. В том числе и проблемы безопасности. А хорошие отношения Сергея с несколькими торговыми сотнями[13] помогут Войсту войти в состав серьезной купеческой флотилии. Так что пусть Войст отправляется домой.

Сергей был уверен, что за объединенным флотом русов увяжутся сотни, а то и тысячи купеческих судов, решивших, что так плыть менее рискованно, чем самостоятельно.

Но так ли это?

Да, пиратики теперь даже нос высунуть не рискнут. Но есть ведь еще и византийский флот. Для боевых ромейских хеландиев пузатенькие купеческие лодьи – как тюлени для косаток. Сергей видел, как это бывает, и не считал риск оправданным. Войст возвратится домой.

А намеки, которые тот делал… Обойдется. Да, теперь, будучи самостоятельным вождем, Сергей вполне мог бы вернуть Войста в гридь. Но как «руководитель службы безопасности торгового дома» Войст был нужнее. Значит, таковым и будет.

Погода благоприятствовала. Солнцеворот варяжская флотилия встретила под Полоцком. Где к ней присоединились еще две флотилии: полоцкого князя Веремуда и плесковского князь-воеводы Вардига. Обоих Сергей помнил еще по новгородскому сборищу. А вот два других вождя, запомнившихся Сергею по той встрече: кирьяльский Корлы и чудинский Хроальд, – с варягами не пересеклись. То ли отставали, то ли решили предложением Олега пренебречь. Это было не слишком хорошо, поскольку у Белозера не было особой дружбы с кирьялами, не говоря уже о чудинах. Чудь, конечно, разная бывает, но опасаться следует всех. Врагов у белозерского княжества было заметно больше, чем друзей. Так что, может, и неплохо, что Стемид остался дома. Его присутствие поумерит храбрость недругов.

Вода стояла высоко, так что насчет мелей, камней и прочего можно было не беспокоиться. К тому же Сергей отлично помнил фарватер Двины. В прошлой жизни проходил здесь десятки раз. Да и несложно это: идти в кильватере у первого Ререхова драккара, который в свою очередь следует за еще одним…

Флотилия будущих завоевателей Византии растянулась на десятки километров. Сергей не удивился бы, узнав, что самые шустрые корабли уже добрались до волока.

Прастен, поначалу приглядывавший за Сергеем, вскоре бросил это занятие. Занялся очередной инвентаризацией. Ветра практически не было, однако ходкий драккар уверенно шел против течения. Поймавшие ритм гребцы вертели весла уже не первый час, не выказывая усталости. Когда с драккаром поравнялась лодья со знаменом полоцкого князя, Сергей на подначку не поддался, хотя количество весел и качество гребцов у него было повыше. Хотят погонять, свисток в зубы.

Сергей сделал знак рукой: обгоняй, разрешаю.

Кормчий на лодье тоже изобразил рукой: «Я быстрее!»

Сергей изобразил пальцами зайца и «беги, пока можешь».

Лодейный кормчий показал пальцем обидное. Барабанчик на лодье застучал чаще, и полоцкий кораблик прошел мимо, оставляя за кормой расходящиеся «усы».

Сергей на подначку не повелся. Но кормчего запомнил.

И спустя полчаса с удовольствием наблюдал, как попрыгавшие в ледяную воду гребцы пытаются стянуть с мели корабль торопыги.

К сожалению, то была не последняя их встреча.

Новая произошла, когда нахал-торопыга решительно отодвинул Войста, уже собравшегося передать деньги старшине артели, сунул свой собственный мешочек с серебром, более увесистый, и заявил:

– Вон там мой корабль! Сними с катков эту лодку и ставь его на волок! Когда спустишь его на воду, получишь еще столько же!

Войст опешил. Давненько с ним, варягом, так не обходились.

Возможно, он даже ничего не сказал бы. В конце концов, задержка в час-другой ничего не решала, а если кто-то готов платить вчетверо даже сейчас, когда волок загружен по максимуму, а цены и так взвинчены… Наверное, он и в самом деле торопится, этот молодой воин с золотой гривной на шее, подумалось Войсту. Зачем обострять? Опытный воин никогда не нарывается без уважительной причины. Как говорят нурманы: зачем лезть в драку, если добычи не предвидится?

Но, к несчастью для рассудительных, рядом оказался Сергей, который решил проследить, правильно ли поставят на катки его торговую лодью. А еще Сергей узнал полоцкого нахала, показавшего ему обидный жест. А тут уже и не жест, а явное неуважение.

– Брось серебро ему в рожу, – негромко приказал Сергей старшине.

– С чего бы… – начал старшина.

И обнаружил лезвие клинка в локте от своего носа.

– Или в него летит серебро, или твоя голова, – ледяным тоном произнес Сергей.

Глянув на его лицо, волоцкий счел за лучшее выполнить приказ.

В лицо, впрочем, бросать не стал. Тугой кошелек упал на траву в шаге от уже отвернувшегося наглеца.

– Эй ты! – Сергей чуть повысил голос. – Подбери, что высрал!

Наглец не понял. Но среагировал в уже привычной манере:

– Ты о чем, отрок?

Хотя не мог видеть золоченого пояса и прочих атрибутов серьезного воина.

– Вот об этом, ты, дубина! – острие сабли показало на кошель. – Или ты не только тупой, но и глухой?

Нахал удивился. Как минуту назад Войст. Нахал тоже не привык к подобному обращению.

– Ты что же, оружием мне грозишь?

Сергей окинул оппонента максимально презрительным взглядом.

– Надо же! – ухмыльнулся он. – Хоть не слепой, уже хорошо. Таким, как ты, я не грожу. Я таких учу. Но поскольку ты, не знаю как там тебя, глуховат, то повторю еще раз: подбери то, что высрал, и топай вон туда, – Сергей показал на берег, где суда готовили к волочению. – Там твое место. Сразу за собачьим хвостом.

– Да ты знаешь, кто я? – вскипел нахал, наливаясь краской. – Мой отец…

– Твоему отцу стоило бы вложить немного ума между твоих красных ушей, – перебил Сергей, поймав кураж. Сейчас ему было абсолютно все равно, кто перед ним. – Или ты думаешь: если разрубить тебе брюхо, оттуда серебро посыплется? Клянусь Перуном, это будет точно такое же дерьмо, которое у тебя вместо мозгов!

– Я тебя убью!

Нахал наконец сумел вставить слово. И слово это было весьма решительным.

– Ого! Кто это тебя так рассердил, племяш?

Веремуд, князь полоцкий. Здоровенный, пузатый, в красном плаще из паволоки и с такой же красной широкой физиономией. В сопровождении минимум трех десятков гриди. И обращался он не к Сергею.

А с Сергеем только Войст и команда лодьи. Люди неплохие, но уж точно не гридь. А из его бойцов поблизости никого. Они – с драккаром, который минут десять назад утащила по волоку очередная упряжка.

Сергей Веремуда почти не знал. Но вроде бы ссоры между полоцкими и белозерскими не было. Вот с новгородскими – да, там сплошные терки. Но у новгородцев со всеми так.

Когда нахал обгонял драккар Сергея, он шел под полоцким стягом. Выходит, это нахальное ничтожество – племянник полоцкого князя.

– Вот этот наглый щенок оскорбил меня, дядя! И грозит мне оружием! За это я его убью!

Веремуд поглядел на Сергея. Не признал. Он видел Сергея месяца четыре назад. Успел подзабыть.

– Ты кто, гридь?

– Мы уже знакомы, князь Веремуд, но я на тебя не обижаюсь, – покачал головой Сергей. – Ты немолод. Не удивительно, что тебя подводит память.

Не обиделся. Ждет продолжения.

– Я – Вартислав Дерзкий, хевдинг князя Стемида. Я был среди тех, кого Олег Киевский собрал этой зимой в княжьем городище – поговорить о нашем походе.

– Хевдинг? – Веремуд прищурился. – Ты нурман?

– Я варяг, – высокомерно ответил Сергей. – Но мне служит немало нурманов. А что это за визгливый щен, тявкающий у тебя из-под мышки и пускающий слюни от злобы?

– Я тебя вспомнил! – Веремуд ощерился. Более-менее добродушно. – Ты стребовал с новгородцев немалую виру за своего человека!

– Тогда я взял лишь серебро, – сказал Сергей. – Кровью я добрал позже.

– Ага. Дерзкий. А это сын моей сестры, – Веремуд повернулся к нахалу. – Святонег. Его отец – вождь из лютичей. Его убили прошлым летом. Теперь Святонег под моей рукой. А ты его обидел.

– А он – меня, – пожал плечами Сергей. – Он будет драться сам или выставит поединщика?

– Мне все равно, ты, пустошник! – закричал полулютич. – А мне все равно, кого убивать! Хоть тебя, хоть поединщика твоего! Мне без различия!

– Он точно слепой, если не видит меж нами разницы, – добродушно пророкотал позади Сергея знакомый голос Убийцы. – Хевдинг, если решишь драться сам, прибей его быстро. Пожалей убогого.

Сергей глянул через плечо. Ага, так лучше. Когда за спиной – пара десятков гридней, по-тихому тебя уже не удавят.

– Здрав будь, Веремуд!

Раздвинув Серегиных бойцов, вперед вышел Ререх. Неожиданно. Сергей думал, его корабли уже в километре отсюда.

Ререх тоже не один. Теперь силы практически сравнялись. С каждой стороны скопилось по полсотни бойцов. Да еще с других кораблей народ подошел, так что на изрытой копытами поляне стало совсем тесно. Старшина, которого Сергей заставил отдать кошелек, по-тихому смылся. Волы, о которых забыли, меланхолично двигали челюстями.

– Как было дело? – спросил Ререх у Сергея.

Спросил негромко, но племянник Веремуда услышал.

– Почему ты спрашиваешь его, а не меня? – возмутился он.

– Потому что он – мой родич, – спокойно ответил Ререх. – А тебя я вижу впервые. И ты мне уже не нравишься.

– Не сердись на него, Стемидыч, – успокаивающе произнес Веремуд. И племяннику: – Уймись! Мы выслушаем вас обоих.

– Ты на чьей стороне, дядя? – искривил губы полулютич. – Моей или этих чужаков?

– Мы на одной стороне, Святонег. И мы, и они. Я тоже слушаю тебя, Вартислав Дерзкий!

– Все просто, – сказал Сергей. – У меня два корабля. Драккар и вот этот, – он показал на торговую лодью. – Драккар взяли в волочение. За ним должна была идти моя лодья, но тут пришел… племянник. Сунул старшине серебро, велел убрать мое судно и ставить на волок его корабль. А черед был мой. Да и за мной уже собралось немало кораблей. Так что этот… племянник проявил неуважение не только ко мне. Потому я велел старосте отдать серебро, а не знающему обычаев племяннику посоветовал занять свое место в очереди. Надеюсь, ты научишь его уважению, князь Веремуд. И позволь дать тебе совет: вели своему родичу держаться подальше от кормила. Не то станет у тебя одной лодьей меньше.

– А хороший совет! – сказал кто-то из толпы. – Этот крикун ухитрился посадить корабль на мель в самое половодье. Я б такому даже корыто для стирки не доверил!

Святонег аж зашипел от ярости, но дядя похлопал его по плечу, сказал что-то негромко, видимо, посоветовал повременить с возмущением.

– Ты все сказал, Дерзкий?

– Пожалуй, – ответил Сергей. – Добавлю только: если он принесет подобающие извинения, я прощу ему грубые угрозы. К чему нам враждовать? Когда мы сойдемся с ромеями, каждый меч пригодится.

– Верные слова, – присоединился Ререх. – Что скажешь, Веремуд?

– Скажу: давай послушаем моего родича. Говори, Святонег!

– Я его убью! – выкрикнул полулютич. – Вот весь мой сказ!

– А он мне начинает нравиться! – заявил Грейп по-нурмански. – Храбрец. Люблю храбрецов. Хевдинг, можно я стану в круг вместо тебя?

– Встань в очередь, – тоже по-нурмански потребовал Дерруд.

– А я – как этот петушок! Тоже не люблю очередей! – ухмыльнулся Грейп.

– Дядя! Они над нами смеются!

– Нет, дурачок! – крикнул кто-то из кормчих, понимавших по-нурмански. – Смеются только над тобой!

Веремуд пожал массивными плечами:

– Я запретил бы тебе драться, Святонег, но ты ведь не послушаешь. Хочешь – дерись. Но мстить я за тебя не стану.

– Тебе не придется, дядя! – сердито заявил полулютич. – Ты! – крикнул он Сергею. – Кто твой поединщик?

– Я сам, – сказал Сергей. – Вылезай из-под дядькина плаща и неси сюда свою девичью попку. Пришло время ей познать ласку настоящего мужа!

В толпе заржали. Большинство было точно не на стороне Веремудова племянника.

«Приглашение» сработало как надо. Разъяренный полулютич, не медля ни секунды, ринулся в бой.

Народ поспешно раздался в стороны. Никто не хотел угодить под клинок. Сергей, так и не убравший саблю в ножны, ждал до последнего мига, а потом, крутанув восьмерку, плавно ушел полуповоротом, перебрасывая за спиной саблю из правой руки в левую, и нанес точно рассчитанный косой хлест по затылку противника. Шлема на полулютиче не было, и это упростило задачу. Прядь волос, клочок кожи, легкая контузия, и много-много крови. Сергей в свое время специально отрабатывал этот скользящий удар. Конечно, можно оглушить и ударив плоской стороной клинка, но так значительно эффектнее.

Полулютич пробежал еще пару шагов, крест-накрест взмахнул мечом, к счастью, никого не задев, и рухнул ничком.

Сергей картинно взмахнул саблей, стряхивая кровь.

– Присматривай за щенком, Веремуд, – произнес он, не повышая голоса. – Не то кто-нибудь поучит его уже как взрослого.

И, не оглядываясь на заворочавшегося в грязи Святонега, пошел вдоль волока следом за Ререхом. Он полагал, что вопрос закрыт.

Кто же знал, что племянник Веремуда окажется таким невезучим?

Глава 27
Киев. Тремя неделями позже. Дипломатия силы
– Виру за убийство? – изумился Ререх. – Варт его не убивал. Брат, я сам видел, как этот недоумок встал на четвереньки.

– А Веремуд утверждает, что Дерзкий убил его племянника! – возразил Трувор. – И предъявил труп этого племянника.

– Тебе?

– Не мне, – Трувор мотнул головой. – Хельгу. Но я тоже видел покойника. На теле нет других ран, кроме той, что нанес твой Вартислав.

– Что сказал Хельгу?

– Сказал: завтра будет суд.

– Суд так суд, – пожал плечами Ререх. – Там было полно свидетелей, и все они слышали, что Веремуд объявил поединок чистым. Так что, даже если бы Варт убил его племянника, Веремуд не может требовать виру. Так по Правде.

– Так-то так…

– Ты мне не веришь? – удивился Ререх.

– Ты лучше меня знаешь Хельгу, – проворчал Трувор. – Для него правда – то, что ему выгодно. А ссора с Веремудом ему не нужна. Ему нужна дружина Веремуда.

– Как и наша, – напомнил Ререх.

– Ты готов отказаться от похода на ромеев только потому, что мальчишка повздорил с племянником Веремуда и убил его?

– Этот мальчишка – наш родич, – напомнил Ререх.

– По браку, – фыркнул Трувор. – И еще только станет. Может быть.

– Брат… Ты на чьей стороне? – нахмурился Ререх.

– На нашей! – жестко бросил Трувор. – От твоего любимчика слишком много беспокойства. Пусть заплатит виру. Это научит его сдержанности.

– Ты так полагаешь?

– Я так решил!

– Брат!

– Я так решил! – рыкнул Трувор. – И будет так, как я сказал! – и тоном ниже: – Я – старший, Ререх. Нравится тебе или нет, но я – твой будущий князь.

– А не рано ли ты отца похоронил… князь? – процедил Ререх.

– Я здесь говорю его голосом, – не повелся старший брат. – Вартислав заплатит виру.

– Не слышу, – ухмыльнулся Ререх.

– Что? – не понял Трувор.

– Я тебя не слышу. Верно, у тебя что-то с голосом, брат. Какой-то он чужой.

– Ты надо мной смеешься? – Трувор встал. – Ты готов пойти против брата ради какого-то…

– Ни слова больше!

Ререх тоже поднялся. Он был чуть пониже ростом и не такой мощный, как старший. Но похожи они были, как… братья. Даже выражения лиц… Словно в зеркало гляделись.

Пара минут тишины. Потом Ререх негромко спросил:

– Что сказал тебе Веремуд?

– Он сказал: поединок не был чистым, – помедлив, признался Трувор. – Поединка вообще не было. Но поскольку его племянник сам напал на Вартислава, то вира будет небольшой. Две гривны серебром. И не ему. Лютичской родне.

– Я там был, – напомнил Ререх. – И я предложил решить дело миром. И Вартислав был готов. Но этот дурачок очень хотел подраться. И Веремуд сам объявил поединок чистым. Сказал, что не станет мстить. Мне показалось… – Ререх помедлил. – Он хотел, чтобы его племянника убили. Говорили о подменном бойце. И встать в круг должен был Дерруд Убийца. Вартислав решил драться сам, когда племянник уже полез рубиться.

– Зачем Веремуду нужна была смерть племянника? – удивился Трувор. – Мне говорили, тот чуть не угробил боевую лодью, но убивать за это сына сестры…

– Веремуд мутный, как вода в Ольховой[14], – сказал Ререх. – Я думаю… Мне кажется, Веремуд хотел, чтобы его племянника убил варяг. – Он снова опустился на лавку. Трувор сделал то же самое.

– Если это был честный и чистый поединок, то виры не положено, – задумчиво проговорил старший брат.

– А если будет вира, значит, это было убийство, – подхватил Ререх.

Стемидычи синхронно кивнули.

– Я меняю решение, – сказал Трувор. – Виры не будет. Но твой Вартислав… От него все равно слишком много беспокойства.

– Поверь, когда дойдет до настоящего дела, ты порадуешься, что этот малыш с нами. Его ум сравним разве что с его удачей.

– Раз ты в этом так уверен, пусть тогда он сам говорит за себя на Олеговом суде, – предложил Трувор. – А мы послушаем.

– Пусть говорит, – согласился Ререх. – А мы с тобой будем стоять рядом. А еще я поищу видаков. Многие из тех, кто был там, на волоке, сейчас здесь, в Киеве. Пусть скажут свое слово.

Сергей узнал о грядущем судилище от Машега. Случайно. Ночь Сергей провел вне Киева и с утра не отправился в Детинец, потому что решил воспользоваться оказией и обзавестись недвижимостью. Ему нужна база в Киеве. Место, где будет жить он сам и его люди, своя территория, где можно хранить товары и вести дела. Конечно, хотелось бы прикупить какое-нибудь просторное подворье внутри городских стен, но этот вклад Сергею пока что не по деньгам и не по уровню. Он даже за городом ничего покупать не собирался. Сейчас ему достаточно простой аренды, и не обязательно в пределах только что возведенной городской стены. Для начала годился хороший двор за ее пределами. Главное, чтобы имелся выход к воде. Да, в случае нападения на Киев все предместья оказывались под ударом, равно как и имущество тех, кто жил вне стен. Однако вероятность такого нападения, на взгляд Сергея, была невелика. Во всяком случае, до тех пор, пока в Киеве княжит Олег. Ни печенеги, ни хузары не рискнут напасть на берлогу такого мишки. Даже если ее хозяин временно отсутствует.

Вчера Сергей изучил несколько вариантов, выбрал наиболее подходящий и, прихватив для солидности Милоша и здоровяка Ярпи, приехал торговаться.

Время для аренды недвижимости было не самое лучшее. Киев и окрестности заполонили будущие участники великого похода. Цены на постой выросли в разы. Настолько, что большинство пришлых предпочитало ночевать в шатрах или на палубах.

Однако через пару недель большая часть их отправится вниз по Днепру, и ажиотаж спадет. Вот эту простую истину Сергей уже битый час втолковывал хозяину приглянувшейся недвижимости: просторного двора с полным комплектом нужных строений, в число которых входили не только жилье, конюшня и склады, но и вполне добротный корабельный сарай, в который при желании можно было поместить пару небольших лодий или один драккар вроде «Хродгейра».

Они уже практически пришли к соглашению, когда к воротам подъехал разряженный как павлин Машег бар Захариах.

– Варт, ты так на суд опоздаешь! – крикнул Машег, въезжая во двор.

– Какой еще суд? – недовольно проговорил Сергей, готовившийся вот-вот отпраздновать маленькую победу. Не то чтобы полсотни дирхемов имели для него большое значение, но это же как игра – кто кого!

– Ты не знаешь? – изумился Машег. – Да ладно!

Оказалось, не очень-то и ладно.

Веремуд не соизволил сообщить Сергею о претензии, обратившись прямо к великому князю.

А Олег, в свою очередь, сообщил об «иске» полоцкого князя не ответчику, а главе белозерской дружины. То есть Трувору.

Трувор же поделился информацией с Ререхом… который был уверен, что Вартислав уже в курсе.

Машег узнал о грядущем судилище от соплеменника, которому рассказал один из купцов, свидетель поединка на волоке. Тот перенес встречу с хузарским перекупщиком. Мол, буду занят сегодня на княжьем судилище. А судить будут некоего варяга Вартислава, который убил полоцкого княжича.

Имя Вартислав в хузарском представительстве известно и уважаемо. Так что обращенный к Машегу вопрос, не нужна ли какая помощь, был ожидаем.

Вот так о суде узнал Машег.

А от него и сам «подсудимый».

– Милош, закончи здесь, – бросил Сергей, прыгая в седло. – Машег, погнали!

До рыночной площади на Подоле было не так уж далеко, но они все равно успели чуть ли не в последний момент. Буквально через минуту после прибытия великого князя. Вернее, обоих киевских князей, поскольку соправитель Игорь тоже пожелал присутствовать.

Веремуд, естественно, тоже был на месте. И братья Стемидычи. И свидетели с обеих сторон.

Толпа к этому времени собралась уже изрядная. Еще бы! Такой повод!

Сквозь толпу Сергей с Машегом протиснулись. Благо верхом. А вот киевские дружинники, стоявшие в оцеплении, пропускать их отказались категорически. Даже применили оружие: одно копье уперлось Сергею в бок, второе – в грудь коню.

– Куда лезешь? А ну назад!

Накопившаяся ярость рванула наружу. Сергей рванул поводья, поднимая коня на дыбы. Отроки отшатнулись, все же не рискнув пустить в ход копья. Но им на помощь уже спешили другие. Уже с полдюжины киевских дружинников окружили всадника на пляшущем жеребце. Кто-то сунул копьем. Сергей срубил наконечник вмиг выхваченной саблей. Машег сбил замах еще одному, целившему со спины.

Свистнула сабля, снеся еще один наконечник.

– Таков твой суд, Олег?! – закричал Сергей в бешенстве. – Приказал своим псам меня убить, чтобы угодить Веремуду?!

Великий князь, обернувшийся на шум, узнал Сергея, рявкнул сердито:

– Не трогать! Пропустить!

Сергей и Машег въехали на освобожденную от зрителей часть рыночной площади. Сергей убрал саблю в ножны, но спешиваться не стал. Проехал мимо Веремуда со свитой, остановился напротив киевских князей. Те сидели на возвышении, но и Сергей был в седле, так что глаза у них оказались примерно на одном уровне.

– С коня, гридь! – недовольно бросил Игорь. – Ты на княжьем суде!

– Осудили меня – без меня. – Сергей и не подумал спешиваться. – Ловко придумано. Объявляй свой приговор… великий князь.

– Ты ума лишился, мальчишка? – вскипел Игорь. – Забыл, с кем говоришь?

Ответить Сергей не успел.

– Это их суд и их город, – рядом встал Ререх. – А ты – мой человек, и я говорю тебе: с коня, Дерзкий. Прошу тебя.

Его спокойный голос помог. Ярость ушла.

Сергей спрыгнул на землю. То же сделал и Машег.

– Пойдем, – Ререх подтолкнул его в сторону своих. И добавил по-нурмански: – Хельгу ни при чем. Это я забыл тебя известить.

Сергей поглядел на киевских князей, теперь уже снизу вверх, помедлил немного, потом поклонился.

– Прошу простить меня, великие князья, – произнес он с достоинством. – Я вел себя неподобающе.

Олег кивнул: извинения приняты.

Игорь тоже кивнул. Благожелательно. Понравилось, что Сергей обратился к ним двоим и обоих назвал великими князьями. Обычно так обращались только к старшему.

– Начнем, – зычно произнес Олег, когда Сергей и Машег присоединились к своим. – Князь Веремуд, мы тебя слушаем.

– Скажу коротко, – заявил полоцкий князь, выдвигаясь. – Вот он, – жест в сторону Сергея, – убил сына моей родной сестры Святонега, коему должно было стать князем лютичей. Теперь не станет. Из уважения к тебе, великий князь, и иным варягам я готов уговорить лютичей на скромную виру в две гривны серебром.

– Есть ли у тебя свидетели сказанного? – задал формальный вопрос Олег.

– Вот! – Веремуд обвел рукой свою «партию». Примерно полсотни мужей, большая часть которых была его же дружинниками.

– Ререх Стемидович! – Олег повернулся к ответчикам. – Ты был там. Что скажешь?

– Да, я там был, – подтвердил княжич. – И заявляю, что о вире говорить не должно. Это был поединок, и до его начала Веремуд объявил, что бой будет чистым.

– Кто может подтвердить твои слова? – спросил великий князь.

На этот раз «поддержка» не ограничилась теми, что стоял за белозерскими. Крики поддержки раздались и из толпы зрителей. Схватку между Святонегом и Сергеем видели многие.

– Ты отрицаешь, что объявил поединок свободным от мести? – спросил Олег.

– Отрицаю! – заявил полоцкий князь. – Я этого не говорил. Я сказал, что сам не намереваюсь мстить. Вот так я сказал, и я не требую крови или виры. Но лютичская родня убитого ее обязательно потребует!

На площади стало шумно. Несколько сотен человек одновременно пожелали высказаться.

Веремуд поднял руку, показывая, что не закончил, и когда шум начал утихать, продолжал, повысив голос:

– И это был не поединок!

Вот теперь народ заорал по-настоящему. Особенно те, кто были свидетелями схватки.

Чтобы добиться тишины, потребовалось куда большее время.

– Это не был поединок, – заявил Веремуд, нисколько не смутившись, – потому что правила поединка не были соблюдены. Вартислав первым обнажил оружие и оскорбил моего племянника, а когда тот бросился на него, чтобы защитить свою честь, ударил его клинком по голове. От этого удара мой племянник умер.

– Правду ли говорит Веремуд? – строго спросил Олег.

На этот раз независимые свидетели оказались на стороне полоцкого князя.

– Когда на тебя нападают с оружием, ты вправе защитить себя! – крикнул Ререх. – Вартислав был в своем праве!

– Я и не говорю, что он был не прав, – сказал Веремуд. – Убей Вартислав моего племянника без всякого повода, вира была бы совсем другой. Но убийство есть убийство. За него следует заплатить.

– Это был поединок! – настаивал Ререх, но уже без особой уверенности. – Они сражались один на один!

– Но никто не оговаривал условий, как положено! – возразил Веремуд. – Никто не призывал богов в свидетели! Двое бойцов схватились, и один убил другого. Все мы знаем, как это бывает!

Сергей шагнул вперед, сбросив с плеча руку попытавшегося его остановить Ререха.

– Я не буду говорить о том, видели ли нас боги! – выкрикнул он звонко. – Думаю, видели, но что с того? Я скажу правду! Слушайте! Был у князя Веремуда племянник. Глупый, злобный, бестолковый. Не знаю, стал бы он подходящим вождем для лютичей. Спросить мне не у кого, потому что ни одного лютича я здесь не вижу. Или есть кто-то?

Сергей замолчал, ожидая ответа.

Лютичей в толпе не оказалось. Зато все с нетерпением ждали продолжения. Что еще учудит этот юный варяг, только что пререкавшийся с самими киевскими князьями?

А князья?

Сергей мельком глянул в сторону помоста.

Игорь сидит с брезгливой миной. А вот Олег внимательно слушает. Ему тоже интересно.

– Я не лютич, – повторил Сергей. – Я даже не князь Веремуд, который с ними породнился и лучше меня знает этот народ. Я могу даже предположить, что лютичам и нужен был как раз такой вождь, как этот Святонег. Хвастливый, бестолковый, неуклюжий, не уважающий старших. С таким вождем их бы точно колотили все, кому не лень!

– Оскорбляя моего племянника, ты оскорбляешь и меня! – спокойно сказал Веремуд.

– Какие же это оскорбления, – пожал плечами Сергей. – Это правда. Каждое слово. Пояснить?

– Попробуй.

Все-таки полоцкий князь Сергея смущал. Очень трудно понять, чего он хочет. А когда кажется, что понял, то – оп! Веремуд уже переобулся.

Хорошо хоть здесь не в ходу переиначенная древнегреческая пословица «О мертвых либо хорошо, либо ничего»[15].

– Бестолковым он был потому, что едва не угробил отличный корабль. Твой племянник ухитрился посадить лодью на мель в самое половодье и там, где до него прошли сотни кораблей. Я это видел, и все, кто проходил мимо, а нас было немало. И что он был хвастлив, тоже подтвердят многие. Все, кто слышал, как он орал, что убьет и меня, и моих людей, кто бы ему ни противостоял. Только хвастун будет кричать об этом, даже не зная, с кем придется сражаться. А что он не уважал старших, так ты сам об этом объявил во всеуслышание, Веремуд! Ты сказал племяннику: я запретил бы тебе драться, но ведь ты не послушаешь. Так ты сказал, Веремуд, и многие это слышали. Выходит, ты знал, что твой племянник не уважает тебя, брата своей матери, и ты с этим смирился. Ну а что он неуклюж, так это тоже видели все. Если бы я знал, что он такой неумеха, я бы не стал обнажать саблю. Такому, как он, хватило бы обычной палки!

– Однако ты ударил его саблей по голове и убил, – дослушав, спокойно резюмировал Веремуд. – И это тоже все видели.

– Все видели, что я ударил его саблей по голове, – сказал Сергей. – Но разве я его убил? Я даже не собирался его убивать. Но поучить его уважению было необходимо. Возможно, тебе было не важно, уважает ли тебя твой племянник. Может, ты его так любил, что прощал ему нахальство и грубость. Я ему не родич, но поскольку больше некому, то пришлось мне вбить немного ума в его глупую голову. Поверь, Веремуд, если бы я захотел, то рассек бы его башку, как кочан капусты. Но я этого не сделал. Лишь срезал с его макушки клочок кожи и ткнул рожей в грязь, и ушел. Но он точно был жив после моего урока. Я видел, как он возится в грязи, как сытая свинья. И если ты скажешь, что он там, в грязи, и умер, то я буду очень удивлен, потому что от такого удара не умрет даже ребенок. – И повысил голос: – Кто, кроме Веремуда, видел, как этот лютичский вождь умер там, в грязи?

Свидетели снова зашумели. Как Сергей и предполагал, лишившийся кусочка скальпа племяш даже сумел самостоятельно подняться на ноги. И очень громко ругался, когда ему бинтовали голову.

– Он умер позже, – признал Веремуд. – Рана, нанесенная тобой, загнила. Он умер от горячки.

– Вот! – воскликнул Сергей. – Ты сам это сказал! Он умер от горячки! Не от моего клинка!

– Но твой клинок его ранил! – возразил Веремуд. – Значит, ты его убил!

Вот же упорный… дядюшка.

– Загнить может любая рана, – сказал Сергей. – Вот только порез на голове – это не копье в животе. Если твой лекарь не сумел вылечить пустяковую царапину, я тут при чем? Приведи сюда своего лекаря, и я спрошу, как он лечил твоего любимого племянника, что тот помер от горячки?

– Он умер от твоего удара! – Веремуд упорно стоял на своем. Собственно, а что ему оставалось?

– Если ты порежешь палец о стремя коня, палец загноится и его отрежут, потребуешь ли ты виру с кузнеца, который ковал стремя? – спросил Сергей. – А если женщина умрет родами, надо ли требовать виру с отца? Ведь это он заделал ей ребенка. А если скверный кормчий вроде твоего племянника загнал корабль на мель, а кто-то из воев, что сталкивали его, простудился и умер, должен ли кормчий заплатить виру за его смерть? Если кто-то ставил крышу, потерял равновесие, упал и убился, должен ли хозяин крыши платить виру за его смерть? Может, ему стоит порадоваться, что избавился от такого никудышного работника?

Хорошая речь. Людям понравилась. Из толпы тут же предложили несколько вариантов потенциальных «убийц».

– Мой племянник не упал с крыши, – терпеливо произнес Веремуд. – Ты ударил его клинком. По голове.

– А он забрызгал грязью мои сапоги, когда шлепнулся в лужу, – усмехнулся Сергей. – Это очень хорошие сапоги, дорогие. Но я же не заставил его их чистить. Однако платить две гривны за то, что немного поучил недотепу, я не стану. Это он должен был бы заплатить мне за науку.

– Он умер от раны, которую ты нанес, – в очередной раз заявил Веремуд и посмотрел на Олега. Доводы Сергея убедили толпу. Но здесь не Новгород. Здесь решает не вече, а князь.

Что ж, попробуем убедить и князя.

– Бывают настоящие раны, князь Веремуд, – сказал Сергей. – Такие, что быстрая смерть становится милосердием. Но если здоровый молодой дурень умирает от пустяковой царапины, на то могут быть только две причины: его собственная глупость или воля богов. Ты уж сам решай, какая из них лучше для твоего племянника. В любом случае нас всех ждет очень непростой враг. И мы все знаем: один не вовремя упавший щит может погубить войско. Может быть, это боги помогли нам, отправив в Навь твоего племянника? Подумай об этом и найди правильные слова, чтобы успокоить своих родичей-лютичей. А если тебе не хватает пары гривен для того, чтобы подготовиться к походу и кормить дружину, то я, так и быть, займу их тебе. Отдашь из будущей добычи. Зачем нам с тобой судиться из-за кучки серебра, когда нас ждет ромейское золото?

Веремуд поглядел на великого князя.

Олег еле заметно пожал плечами.

Веремуд вздохнул.

– Ты убедил меня, Вартислав Дерзкий. Я признаю, что ты не убивал моего племянника. Его участь решили боги. И серебра твоего мне не надо. Слава богам, свою дружину я и сам могу прокормить.

Глава 28
Хузары не пойдут
– Великий князь Киевский желает увидеть сотника Вартислава, – сообщил гонец.

– Когда? – поинтересовался дежуривший при воротах Кочень.

– Немедля.

– Я передам, – кивнул Кочень и вразвалочку отправился в дом. Гонцу войти не предложил, и тот остался снаружи.

В доме шла эпическая битва. Машег и Дерруд играли в большой тафл. Хузарин пристрастился к этой нурманской игре главным образом потому, что, в отличие от фигур-шахмат, здесь важен был не только расчет, но и удача. Дальность хода определял бросок костей. А иногда и саму возможность хода. Как договоришься. Но и расчет тоже был важен. В отличие от игры в кости, тафл, или хнефатафл, если пользоваться полным именованием, опирался не только на удачу, но еще и на стратегические навыки игроков.

Машег играл за атакующих. Как и предпочитал. Атакующих было больше, нападали они с разных сторон и вообще могли себе позволить более активную жизненную позицию.

Дерруд играл за конунга. Он тоже предпочел бы нападать, но так уж выпал жребий.

Момент был ответственный. Убийца только что вывел конунга из гарда, где его взять было в полтора раза труднее, чем на общей территории. Сложнее только на троне, но в большом тафле долго отсиживаться на троне нельзя. Противник выстроит «стены щитов», заблокирует углы-выходы, зажмет в гарде, и конец котенку.

Позиция Машега была в целом сильнее, однако Дерруд ухитрился получить преимущество в одном из направлений, и теперь его конунг с половиной уцелевших хускарлов короткими перебежками рвался к цели, где вторая половина фигур Убийцы, перемещенная туда после серии удачных бросков, уже зачистила пару атакующих «топоров», прижав их к запретной угловой клетке.

Машег тоже не щелкал клювом. Изо всех сил рвался к опасной диагонали. Но ему категорически не везло. Кости выдавали обидную мелочь. Три, четыре, снова три.

Конунг скользнул к границе поля, чтобы следующим ходом преодолеть оставшиеся клетки. Дерруд уже праздновал победу и комментировал невезение противника обидными репликами. Чем, видимо, и спугнул переметчивую даму-удачу. Машег выбросил десять. Его фланговый «топор» скользнул на максимальную дистанцию и ловко прижал к краю Деррудова ведущего «хускарла». Рядом с конунгом образовалась опасная брешь. Путь к заветному выходу оказался перекрыт. Но локальный перевес в численности был по-прежнему у Дерруда. Конунг ушел левее, под прикрытие оставшихся защитников. Машег опять выбросил смешные три, не дотянув ровно одну позицию до нужной клетки. Дерруд хохотнул, бросил кости (выпало шесть, но конунгу хватило бы и двух) и снова оказался в одном ходе от победы.

Машег сжал кости в кулаке, потряс, подул, пробормотал что-то по-древнееврейски и метнул кости.

Двенадцать!

Ринувшийся через всю доску, на одиннадцать клеток, «топор» отрезал конунга от спасительного выхода. Отчаянный ход. В трех клетках Деррудов «хускарл». Один ход – и прижатый к краю резкий «топор» слетит с доски.

Выпало два.

Дерруд зарычал, но сделать ничего не мог. «Хускарл» не дотягивал. И это была катастрофа. Минут через пять подтянувшиеся «топоры» обложили Деррудова конунга. Конец игры.

– Удача, – недовольно пробурчал Дерруд. – Слава богам, это всего лишь игра. Кочень, что ты тут делаешь? Твое место – у ворот.

– А… Так это… Здешний князь, который старший, желает видеть Вартислава.

– Когда? – спросил Сергей.

– Сказано не медлить.

– А что сразу не сказал?

– Так это… Досмотреть игру.

Логично. Досмотреть. Великий князь может и подождать.

– Твоему хузарину можно верить?

Внезапно.

– Я ему верю, – сказал Сергей. – К чему твой вопрос, великий князь?

– А я могу ему верить?

Сергей пожал плечами, ответил уклончиво:

– Ты можешь верить мне. Как я доверяю тебе.

«А я тебе верю примерно как кувшин сметаны доверяет кошке», – добавил он мысленно.

Олег если и уловил подтекст, то виду не подал.

– Он знает что-то о делах и намерениях хузарского хакана? Готов с тобой поделиться?

– Род Рузиев в родстве с хаканом всех хузар Беньяху, – осторожно ответил Сергей. – Не близком. Но даже против дальней родни Машег не пойдет. Против нас – тоже, – уточнил он на всякий случай.

Правильней было бы сказать: не пойдет против Сергея. Но так дипломатичней. Да Олег и сам должен сообразить, что родня для Машега важнее, чем интересы киевского князя.

– Ты говорил, хузары теперь с нами, – напомнил Сергей. – Что-то изменилось?

Великий князь задумался. Наверняка: говорить или не говорить? Знает, что любая сообщенная Сергею информация тут же отправится к Ререху. А от него – дальше. По всему союзному войску.

Можно ничего не говорить. Но если сейчас отправить сообразительного парня восвояси, то результат будет еще хуже. Шила в мешке не утаишь.

По глазам видно: очень хочется сунуть Сергея куда-нибудь в тихое и недоступное место. Очень хочется…

– Великий князь, я не могу не сказать своим, но могу попросить их молчать, – предложил Сергей.

Решился.

– Мне донесли, что булхаци Песах заключил мир со стратигом Херсонской фемы. Мир, выгодный для хузар. Очень выгодный.

Булхаци Песах. Ага. Тот самый, которому великий хакан передал в управление Самкерц и прилегающие к нему земли. Будущую Тмуторокань. На Сергея булхаци произвел впечатление человека, который не удовольствуется одним берегом Керченского пролива. Тем более что хузар в Крыму хватает, а положение херсонского стратига, мягко говоря, сложное.

И вдруг мир. И что дальше? Олег с дружиной уйдет воевать ромеев, а кто-нибудь из полководцев Беньяху явится к воротам Киева?

– Я тебя понял, великий князь, – сказал Сергей. – Хорошо, что ты узнал об этом сейчас. Попытаюсь выяснить, что к чему.

– Буду признателен, – лаконично отозвался Олег.

Не слишком конкретно, но ладно.

Впрочем, в обещания Олега Сергей теперь не слишком верил. Помнится, еще в Новгороде тот обещал что-то подарить Сергею, когда тот окажется в Киеве. Видимо, забыл. И еще раз забудет. Интересно, как с такой памятью он удерживает при себе дружину? Или амнезия у Олега избирательная? Только для посторонних?

– Машег, как думаешь, будет Беньяху нынче с ромеями воевать? – спросил Сергей.

– Киевский хакан интересуется? – ухмыльнулся хузарин.

– Ага.

Хитрить с другом Сергей не собирался.

– Асы и мирные печенеги взбунтовались, – сказал Машег.

Сергей хмыкнул. «Мирные печенеги» – само по себе звучало забавно, а в сочетании с «взбунтовались»…

– Говорят, ромеи дали денег им, копченым и гузам, – продолжал Машег. – Должно быть, так, потому что асы были верны нам много поколений. Теперь Беньяху собирает ополчение, чтобы усмирить бунт и покарать предателей. Так что можешь сказать своему князю: великому хакану нынче не до ромеев.

– Это точно? – спросил Олег. – И ясы тоже?

– Так сказал Машег, – пожал плечами Сергей. – Вернее, так ему сказали. Сам-то он бунтовщиков не видел. Но что на ромеев хузары не пойдут, это наверняка. У них своя война. Внутренняя.

– Это плохо, – заметил великий князь. – И хорошо тоже.

– Имеешь в виду: за Киев тоже можно не беспокоиться? – удивился Сергей. – Не уверен. Хузары не придут, но есть еще печенеги. Те, что в приднепровских степях кочуют.

Олег промолчал. С загадочным видом. Надо полагать, с ближней ордой он как-то договорился. Или припугнул.

– Я обещал тебе мою признательность, – произнес он после паузы. Надо же, не забыл. – Будь ты моим человеком, сделал бы тебя своим ближним советником.

«Ух ты! Боярская должность!»

– Но ты – человек Стемида. Точнее, его второго сына. Значит, такая награда тебе не подойдет. Серебро тоже не стану дарить. Насколько я знаю, серебра у тебя вдосталь. А подарю я тебе… – Олег прищурился хитренько. – Подарю я тебе просьбу! Когда будет нужда, попроси – и получишь. Знаю, ты умен. Невозможного не потребуешь.

– Щедро, – дипломатично признал Сергей, хотя в щедрость Олега верил не больше, чем в добродушие росомахи.

– Еще бы! Таков я, Вартислав Дерзкий. Ступай!

– Выходит, не пойдут с нами хузары, – задумчиво проговорил Ререх и поскреб заросший желтой щетиной подбородок. – И прочие им союзные тоже не пойдут.

Услыхав новости, Трувор решил собрать совет. Небольшой. Кроме Ререха, Сергея и самого Трувора присутствовали еще двое: Стемидов сотник Ведмунд, переданный старшему сыну вместе с отцовским подразделением, и Труворов главный подручный сотник Шигобер, природный варяг лет двадцати с рваным шрамом, перечеркнувшим бровь и навсегда придавшим его лицу выражение удивления.

– Так, может, и к лучшему, что хузары с нами не пойдут, – предположил Трувор. – Вон у нас воинство какое!

– Это ты, брат, хузарского воинства не видел, – заметил Ререх, несомненно вспомнивший армию булхаци.

«И ромейского», – мысленно добавил Сергей.

– Предлагаешь обратно повернуть? – с вызовом бросил Трувор.

«Ах, как ему хочется славы, – подумал Сергей. – Славы, денег, верных гридней, идущих с ним от победы к победе».

Нет, само желание – неплохое. Только это не дорога славы, а тропинка тщеславия.

К счастью, у Сергея есть Ререх.

– Обратно мы не повернем, – сказал младший княжич. – Но и вперед, под главный удар, соваться не станем.

– Мы варяги! – рявкнул Трувор. – Нам в обозе отсиживаться не подобает!

Шигобер тут же грозно насупился. Сергей не сдержал улыбки. Уж больно комичный вид у сотника. А еще говорят, шрамы украшают мужчину. Нет, украшают, конечно, но только того мужчину, который их оставил.

– Я про обоз ничего не говорил, – заметил Ререх. – Но умирать ради славы Хельгу я не буду. И ты, брат, тоже. Мне такая слава не нужна. Мне нужна добыча. И домой с ней вернуться.

– Вот то же самое и князь наш сказал, – поддержал княжича Ведмунд. – Набрать добра и вернуться в целости.

Трувор зыркнул на него недовольно, но промолчал.

Зато высказался Шигобер:

– Ведмунд, такие речи купцу впору, а не воину. Похоже, стар ты стал для Перуновой пляски.

– Ты сейчас сказал, Шигобер, что я плохой воин? – мягко осведомился Ведмунд.

Шигобер сообразил, что ляпнул лишнее.

– Нет, Ведмунд, конечно, нет! Ты воин, да еще какой! Великой славы воин!

– То-то. Следи за языком, Шигобер. Не то изо рта однажды лягуха выпрыгнет.

Шигобер насупился, но стерпел. Прямого оскорбления не было. Так… Рекомендации на будущее.

«Наверное, Шигобер хорош в сече», – подумал Сергей. Иначе зачем бы Трувору держать такого умника по правую руку. Впрочем, и сам Трувор, насколько мог судить Сергей, невеликий стратег. А может, ему просто боевого опыта не хватает? А уж когда младший брат оказывается круче тебя, это ну очень обидно. В молодости.

Глава 29
Печенеги
Так или иначе, но предложение Ререха было принято. Варяжская флотилия вышла на день позже лодий Олега. Белозерские тоже не были последними. За ними шло не меньше полутысячи судов, бо́льшая часть которых, правда, относилась к классу торговых. А вот обещанные десять боевых Фарлафа еще даже не подошли, хотя от Чернигова до Киева – рукой подать.

Шли под парусами, без спешки. Узким местом, как всегда, были волоки.

Когда варяги пересекали Ладогу, весна там только начиналась. Приходилось маневрировать, чтоб на льдину не налететь. А здесь, на юге, уже лето. Берега кишат вернувшимися птицами: утками, гусями, лебедями. По зеленой, еще не выгоревшей степи кочуют дикие стада и табуны. И не только дикие. Сергей несколько раз замечал группки всадников. Печенегов, надо полагать. Казалось бы, такому войску нападения копченых можно было не опасаться, однако напакостить по-мелкому они могли.

Команда так и не сменившего имени «Хродгейра» по большей части бездельничала. Сергей тоже не перенапрягался. Даже уступил кормило Траину (Прастен не возражал) и вполголоса декламировал «Энеиду». Практиковался в правильном произношении. Пусть большинство ромеев и говорило на эллинском диалекте, но латынь есть латынь. Если ты хочешь произвести впечатление образованного и знатного мужа, Вергилий точно не будет лишним. Это Олег с союзниками идут брать византийскую столицу. У Сергея планы поскромнее. Изучить будущее поле деятельности. Хотя от добычи он тоже не откажется. Для начала.

Вспомнилась предыдущая жизнь. Два дома в Константинополе, обширное загородное поместье вместе с прилагающимися к нему трудолюбивыми арендаторами. А еще – удобства цивилизации. Отопление, термы, мозаичные полы, стены, украшенные не разводами сажи, а фресками и картинами…

Вот только здесь, среди «варваров», и тогда и сейчас он чувствовал себя своим. И знал, что здесь друзья не предадут, а власти предержащие не пожертвуют тобой, пешкой, ради небольшого позиционного преимущества. Даже самые изощренные и лукавые, вроде Олега. Прими Сергей там, в Новгороде, его предложение, и великий князь стал бы ему «отцом», батькой. Не господином, а старшим в роду.

А в цивилизованной Византии Сергей в лучшем случае стал бы членом какой-нибудь политической партии. Даже будучи спафарием империи с открытым допуском в императорские покои, Сергей не чувствовал себя по-настоящему защищенным. Ошибка, совершенная даже не тобой, а твоим покровителем, умело поданный лживый донос, финансовые трудности кого-нибудь из министров, которые можно поправить за твой счет. Или всего лишь плохое настроение Автократора, которому захотелось сорвать злость на первом попавшемся подданном. Ну или гнев нового императора, вызванный тем, что ты верно служил его предшественнику. Жить вблизи Палатина – все равно что идти по краю кратера действующего вулкана. Ловкость и внимательность уберегут от падения или выброса ядовитого газа, но от извержения не спасет ничто. Сегодня ты – спафарий, а завтра и ты, и твоя семья – в пыточном подвале. И даже если ты принадлежишь к старинной аристократии с мощной родовой поддержкой, все равно не спастись. Ну разве что вместо четвертования тебя просто кастрируют, ослепят и сунут догнивать в какой-нибудь отдаленный монастырь.

Ни в той, ни в этой жизни Сергей не собирался делать Византию своей родиной, несмотря на все прелести цивилизации. Однако использовать ее возможности – непременно.

Драккар скользил по зеленоватой воде, понемногу догоняя одну из Труворовых лодий, идущую правее. Обходил, хотя парус Труворовой лодьи был вздут ничуть не хуже, чем у «Хродгейра», а кормчий наверняка не уступал новичку Траину, потому что держал свой корабль практически на стрежне. Все дело было в качестве кораблей. Ну и в предпоходной подготовке, в которую Сергей вложился, не скупясь и доведя состояние драккара до возможного максимума.

Позади, метрах в трехстах, параллельными курсами, понемногу отдаляясь, шли сразу два корабля. Ливская снекка, захваченная Стемидом в какой-то морской заварушке, и третий, меньший, корабль Ререха, который княжич передал под управление сотнику Мутуру, типичному природному варягу, лет десять проходившему в дружине Олега, а потом вдруг решившему сменить сюзерена. И очень удачно, потому что из простого гридня Мутур меньше чем за год вышел в сотники. Сергею Мутур нравился. Воин обладал всем пакетом варяжских достоинств, а недостатком всего одним: очень не любил хузар. Чем-то они его обидели во времена Олеговой службы. Что ж, хузар многие не любили, и было за что. Тем более что к единственному хузарину-соратнику Машегу Мутур враждебности не проявлял.

– Траин, сбавь немного! – крикнул Сергей. – Не нарушай порядок!

Сын ярла послушно переложил руль. Драккар взял круче к берегу. Скорость чуть упала, но парус при этом ветра не потерял. Прастен, контролировавший кормчего-новичка с последнего рума, одобрительно кивнул.

Сергеев молодняк – дренги и отроки из старой команды и нового пополнения – глядели на Траина с завистью. Профессия кормчего котировалась высоко. Второй человек на корабле. Но есть разница между рулежкой по спокойной реке, глубокой и широкой, и проводкой корабля в непогоду вблизи скалистых морских берегов. А три доли добычи кормчий получает именно за последний вариант.

– Сейчас бы девку!

Машег.

– А почему только одну? – поинтересовался Сергей.

Хузарин засмеялся:

– Скучаешь по своей?

– Есть немного.

Неправда. О Колхульде он вспомнил только сейчас. Да и то потому, что друг напомнил. Стоило задуматься? Пожалуй, нет.

– Мне тоже жениться пора, – сказал Машег. – Семендерский тудун дочку свою предлагает.

– Хорошенькая?

– Не хуже прочих. Только мне что? Пусть с дедом договаривается. Ему решать.

– Строго.

Хузарин пожал плечами:

– Так по обычаю. Первую жену старший в роду выбирает. Ей наследника рожать.

– А если бесплодна окажется?

Машег снова пожал плечами:

– Неугодную Господу следует вернуть родителям.

– Или взять плодовитую наложницу, как в вашей Книге.

– Аврахам и Ицхак были мирными людьми, – сказал хузарин. – А моему роду нужно много сыновей. Много воинов. Потому и жен у нас должно быть много. И хорошей крови, воинской, а не рабской. А ошибется дед с первой, остальных я уже сам найду. Больше жен – больше славы, брат.

Отличный лозунг. Когда у Машега будет собственное знамя, эти слова сгодятся для девиза. Впрочем, когда у Машега появится собственное знамя, ему будет существенно больше пятнадцати.

– Вижу волок! – крикнул усевшийся на носовом «драконе» впередсмотрящий Склов, отрок из переданных Ререхом.

Сергей встал. Он и сам знал, что волок близко. А еще он знал, что сегодня они заночуют по эту сторону порогов. Потому что – очередь.

– Я беру, – сказал он Траину, забирая рулевое весло. – Тут надо аккуратно.

– К берегу хочешь? – спросил разлегшийся на скамье Прастен. – До волока еще прилично.

– И засрано там все тоже прилично, – возразил Сергей. – Эпир, Лодур, парус долой. Гридь, на весла. Мы идем к берегу.

Он знал это место из прошлой жизни. Небольшой поросший лесом остров, отделенный от низкого берега мелкой топкой протокой. Прекрасное место для лагеря. В камышах полно птиц. Причем на гнездах. Хоть руками бери. Чуть подальше – дубовая рощица. А где дубы, там и кабаны. А за ней – ровная, ну почти ровная степь. Подкрасться можно, но – не верхами. А копченые пешком ходить не любят.

Парус спустили, но мачту убирать не стали. Шторма не предвиделось.

Бойцы с удовольствием разобрались по румам, вдели в проушины весла.

– Прастен, отсигналь нашим: мы на ночевку. – И погромче: – Левые, греби.

Потерявший ход, влекомый лишь течением корабль ожил, начал разворот.

– Все, дружно! – крикнул Сергей. – Дай, дай!

Гребцы, поймав ритм, весело погнали драккар к берегу.

– Ты не слишком шустро? – озабоченно проговорил Прастен. – Может, глубину проверить?

– Ни к чему, – Сергей чуть повел веслом, ощущая не столько упругое сопротивление воды, сколько то, как послушно выправляет курс здоровенный корабль. Нет, молодцы нурманы. Умеют строить. Такая громадина, а какая управляемость. Сергей физически ощущал связь между узким лепестком весла и форштевнем. Драккар – словно меч в его руке. Легкий доворот кисти, и корабль-клинок входит в нужную струю.

Десять минут, и накладка киля заскребла по песку, перепугав угнездившихся пернатых.

– И как ты его только углядел, – проворчал Прастен не без зависти.

Сергей промолчал. Не говорить же, что он просто помнил этот небольшой, на пару кораблей максимум, песчаный пляж, скрытый со стороны реки зеленым камышом.

– Старший, мы сбегаем за мясцом?

Кочень и Бушуй.

Да, мясцо свежее – это неплохо. Свининка, например. И Сергей даже знал, где ее искать.

Но не в этом составе. Эти, может, и попадут в кабана за сто шагов, но именно что «может». А у Сергея в команде есть такие, что попадут наверняка. Причем в глаз.

– Стоять, воины! Оба – к Прастену. Он найдет, чем вам заняться.

Помрачневшие «скоморохи» поплелись к кораблю.

– Машег! Кистр! Трани! Сюда! На берег пойдем, – сообщил Сергей.

– И я.

Ярпи. А рядом – Дерруд. Этот ничего не сказал, но и так понятно.

Оба нурмана стрелки, мягко говоря, посредственные. Однако Ярпи и Трани – побратимы, а Дерруд – это Дерруд. Спорить с ним бесполезно. Да и зачем? Кто-то же должен нести добычу.

– Ладно, – согласился Сергей. – Тогда вяжите плот.

Вязали с запасом. Обратно не порожняком идти.

Переплыли протоку, отталкиваясь шестами. Высадились, оставив плот в камышах. Отсюда до дубовой рощи – метров триста. Путь неблизкий, но не сказать, что удобный. Трава уже по пояс вымахала.

– О, свинки!

Глазастый Машег, как всегда, первым высмотрел добычу.

– Тебе ж свинину нельзя! – проявил эрудицию Кистр.

– В походе можно, – парировал хузарин.

– Так по вашему обычаю…

– По нашему обычаю я сам решаю, что мне можно. И не завидуй.

– Почему это я завидовать должен? – удивился Кистр.

– Что я на твоей жене не женат!

– Тише, – одернул Сергей. – Спугнете.

Не спугнут. Не настолько у кабанов хороший слух. Да и ветер от них. Просто у Кистра в семье жена и впрямь верховодила, что по здешним понятиям – стыдно. А зачем обижать хорошего человека?

Роща небольшая, но старая. Дубам, что покрупнее, лет по двести. Серьезные деревья.

Желудей под ними навалом. И кабанов – тоже. Секач, пяток свиней, дюжина подсвинков и целая россыпь полосатеньких поросят.

Машег потянул стрелу из тула.

– Погоди, – сказал Сергей. – Для меня далековато.

Это он соврал. Для него полторы сотни шагов – в самый раз. А вот для Трани с Кистром лучше поближе. Шагов с восьмидесяти они по поросятам точно не промахнутся.

– Секача бить, только если полезет, – озвучил Сергей очевидное.

– Если полезет, мы разберемся, – самоуверенно заявил Ярпи.

Вожак не полез. Дернул в камыши, как только ударили первые стрелы и раздался пронзительный визг.

Прежде чем стадо разбежалось, Сергей успел выстрелить шесть раз. Не интересно. Не охота, а промысел.

Вот только нашумели.

– Я на дерево, – сказал Сергей, присматриваясь к матерому дубу.

– Лучше Трани, – возразил Дерруд.

– Лучше я! – влез Машег. – Что твой Трани понимает в степи!

Довод.

– Веревка есть у кого? – спросил Машег.

Веревка нашлась.

– С собой возьми, – ухмыльнулся Трани. – На этот сук я тебя и так закину.

И закинул. Ухватил за лодыжки и воздел над головой. Тощий-тощий, а здоровенный.

Через пару минут хузарин уже балансировал на длинной ветке метрах в двадцати над землей. И что-то там он такое углядел, потому что обратно спускался раза в два быстрее, чем поднимался.

– Копченые, – сообщил он. – Что за племя, не разглядел, но кочевье большое. Орда. За тысячу точно. Кибиток мало, а коней много.

Вывод очевиден. Печенеги в боевом походе. Неужели решились наехать на Русь?

– Что будем делать, хевдинг? – спросил Дерруд.

– Собираем добычу и уходим.

Лошадей у них нет, так что разведку провести не получится. Но отдыху, похоже, конец. Придется отчалить и идти к волоку: предупредить Олега. А там пусть он и решает, что делать.

– Точно орда? – Олега новости не порадовали.

Машег пожал плечами. Он сказал – кто. Он сказал – где. Дальше – не его вопрос.

– Надо было разведать, – пробасил один из Олеговых бояр.

Получив известие, Олег собрал собственный малый совет. Из посторонних только Сергей, Ререх и Машег. Остальные – Олеговы ближники.

– Валяй, – ухмыльнулся хузарин. – Разведывай.

Боярин ощерился злобно, но сказать ничего не успел.

– Мы бы разведали, – опередил его Сергей. – Но коней у нас нет. А пешком в степи много не набегаешь.

– Коней дам, – сказал великий князь, и боярин закрыл рот. Не стал перечить руководству.

– Тогда разведаем.

Машег уточнил:

– Если кони годные.

– Без вас найдется кому!

Боярину наконец-то удалось высказаться.

– А я бы их отправил, – не согласился с «коллегой» Егри. – Они проверенные.

– Кем это? – не унялся боярин.

– Мной, Тишата, мной проверенные. Но ежели хочешь сам…

Сам боярин не хотел. Весу в нем было – как в Сергее в старые времена. Только у Сергея – мышцы, а у боярина Тишаты – чрево. Нет, биться и с брюхом можно, и боярин наверняка в ратном деле неплох, иначе не был бы ближним боярином вечно воюющего князя. Но вот для скрадывания телосложение у Тишаты не самое подходящее.

– Ты не должен! – резко заявил Дерруд. – У конунга достаточно собственных людей. Пусть они и таскают для него угольки из Муспельхейма.

Сергей не без труда проглотил резкий ответ, напомнив себе, что дан не указывает ему, а лишь выразил собственное мнение.

И оно, как ни странно, совпало с мнением Трувора.

– Почему это Хельгу распоряжается нашими людьми? У него что, своих нет? – возмущался княжич. – Пусть будет благодарен, что Вартислав обнаружил то, что прохлопали его вои. Киев – его вотчина! Вот пусть сам о ней и заботится.

– Я бы не сказал, что вотчина, – заметил Ререх. – Не слыхал, чтобы его отец владел этим городом.

– Какая разница! Он взял его железом. Своим железом. А уберечь хочет нашим!

– Почему бы и нет? – пожал плечами Ререх. – А в чем ты прав, так это в том, что Варту следовало сначала спросить меня, а потом соглашаться.

– А ты бы не согласился? – оживился Трувор.

– Почему же? Согласился бы. Но… – Ререх бросил на Сергея укоризненный взгляд. – Не забыл бы потребовать подобающую награду. Он ведь тебе даже мелкого резана не дал за твою весть?

Сергей фыркнул:

– Обойдусь без подачек!

Но он уже понимал, что облажался. Ему не следовало что-то обещать Олегу напрямую. Олег развел его на «слабо». Как мальчишку, коим он хоть и являлся, но… не вполне. Что он вынужден признать. Вслух.

– Рад, что ты понял, – кивнул Ререх. – Но раз уж вы с Машегом вызвались, идти придется. А нам с братом придется навестить родича… Без тебя! – опережая вопрос Сергея, сказал он. – А вы не торопитесь. Подготовьтесь как следует. Спешить теперь некуда. Пока Хельгу не разберется с печенегами, он с места не тронется.

– Серебра не просите, – на всякий случай сказал Сергей. – Серебро мы и без него добудем.

– Мы! – с иронией произнес Трувор.

Ререх, однако, кивнул. Он услышал.

Теперь надо, чтобы услышал Убийца.

– Так нужно, Дерруд. Нужно, чтобы конунг понял: мы сделали то, что не смогли сделать его люди. Потому что мы – лучше.

По крайней мере, Машег точно лучше.

– И не беспокойся за меня. Это же Дикое Поле. Мы с Машегом здесь – как киты-убийцы в Северном море. Вдвоем мы с кем угодно справимся.

Дан только головой покачал и буркнул:

– Ты – хевдинг.

Он был крутейшим воином.

Но не в степи.

И знал об этом.

Отправились они, однако, не вдвоем, а втроем. Третьего им навязал Олег. Поклялся Перуном и личной славой, что этот третий – надежен, как собственноручно выкормленный конь. Ему пришлось, поскольку Сергей был в шаге от того, чтобы отказаться от рискованной разведоперации. Потому что третьим был печенег. Свой печенег, как утверждал великий князь. Изгой из какой-то дальней орды. Олег его приютил, но только после того, как степняк по всем правилам принес торжественную клятву Небу, что будет верен русам в целом и Олегу в частности. Было это пять лет назад, и за эти пять лет перебежчик ни разу не дал повода усомниться в своей преданности.

Тем не менее, у Сергея степняк доверия не вызывал. Может, потому что выглядел печенег… Как печенег. Сергею же подавить свою исконную неприязнь к копченым и принять Олегова бойца в команду было непросто.

Хотя будь тот не печенегом, а, скажем… гузом, Сергей принял бы его без пререканий. Видно было: в степной охоте тот не новичок. Вдобавок по-словенски и по-хузарски болтал совершенно свободно.

Звали печенега Гачей.

– Давай его убьем, если он тебе не по душе, – предложил Машег.

К печенегам белый хузарин относился свысока. Грязные безбожники, которые надцать поколений были у хузар на побегушках.

Расстановка сил в степи нынче существенно изменилась, однако Машег признавать этого не желал. И немедленно озвучил свое мировоззрение, когда Гачей попытался объявить себя главным в команде. Мол, он и опытней, и по возрасту старше, а старших надо уважать.

– Какой ты старший, черномордый! Забыл свое место? Ты никто! Мои предки войско в бой водили, а твои дерьмо овечье собирали!

Печенег ухмыльнулся. И по этой ухмылке Сергей вмиг сообразил: провоцирует. И доволен. Поскольку именно такой реакции от запальчивой молодежи он и ожидал.

Вот сейчас Сергей его и удивит.

– Если бы качество воина определяли годы, то лучшим полководцем был бы дуб, – произнес он рассудительно. – Может, ты и великий воин, Гачей, и когда я увижу тебя в бою, то охотно приму твое старшинство. Но пока я тебя в деле не видел. Я тебя вообще не знаю, и веры к тебе у меня нет, уж не посетуй. Великий князь попросил взять тебя. Не хочешь мне повиноваться, твое право. Принуждать не стану. Но в степь с тобой не пойду. Мы сейчас вернемся в лагерь и выйдем оттуда уже без тебя. А чтобы ты точно не выдал нас своим родичам, мои воины за тобой присмотрят.

– Цапон мне не родня! – возмутился «свой» копченый. Искренне возмутился. Аж усишки встопорщились.

– Откуда ты знаешь, что это цапон? – мгновенно отреагировал Сергей.

Гачей смутился. Ненадолго.

– Я говорил с людьми на волоке! – заявил он. – Они сказали: воины цапон были там пол-луны назад.

Правда или нет?

Цапон. Сергей сталкивался с ними в прошлой жизни. Даже в бой ходил с племянником большого хана – Кутеем, которого даже проводил в последний путь. Нет, не убил, хотя руки не раз чесались, а поприсутствовал при кончине, а потом приводил к повиновению его кровавую банду. Договариваться с ними можно. Но только с позиции силы. Впрочем, это всех степняков касается. И не только степняков. В то время ордой Цапон рулил Куркутэ. Хитрая алчная тварь. Кто там главный сейчас?

Сергей озвучил этот вопрос, но Гачей лишь головой покачал. Прежний большой хан Цапон умер, а нового так и не выбрали. Пока. Насколько известно Гачею.

– Что решил? – спросил его Сергей. – Повинуешься или возвращаемся?

– Ты старший, – буркнул «свой» печенег, и пристроившийся позади него хузарин вернул лук в налуч.

Но, тем не менее, еще раз предложил, беззвучно шевеля губами:

– Давай его убьем.

Сергей еле заметно качнул головой. Он так не умел: пустить стрелу в спину союзнику из одной лишь неприязни.

Тем более есть идея получше.

– Иди первым, Гачей, – предложил он. – Если наткнешься на секрет цапон, вступай в разговор. Убивать сразу тебя не станут. А там и мы.

Гачей пререкаться не стал. План был разумен.

Так они и двигались. То шагом, то коротким галопом, избегая возвышенностей, придерживаясь примерного направления. До тех пор, пока не наткнулись на широченную полосу выеденной и вытоптанной травы. Здесь дня два назад прошла орда.

По печенежскому следу скакать намного легче, чем по разнотравью. Лошади пошли рысью. И уже к вечеру разведчики обнаружили копченых. Намного быстрее, чем ожидали. Потому что орда остановилась. Они ее не увидели – услышали. Несколько тысяч коней – это шумно. Спешившиеся Сергей с Машегом поднялись на очередной взгорок, и взгляду открылась замечательная картина степной стоянки.

Орда встала лагерем у мелкой речушки, даже не речушки – ручья, наверняка пересыхавшего в летнюю пору, но сейчас воды в нем хватало и лошадям и людям.

Встала просторно. Главным образом за счет пасущихся табунов. Сергей прикинул: несколько тысяч голов.

Машег не прикидывал. Сразу оценил численность, разделил на три и получил ориентировочное количество копченых.

– Не соврал Гачей. Цапон. От тысячи до полутора копий.

Глазастый. Сергей на таком расстоянии посчитать копченых не смог бы. Тем более определить их племенную принадлежность по значкам на шатрах.

Зато с логикой у него было все хорошо.

– Значит, не на Киев целят, – сделал однозначный вывод Сергей.

– Ну, окрестности пограбить могут, – возразил Машег. – Они, однако, стоят здесь. Ждут чего-то.

– Я догадываюсь чего, – Сергей сбросил приземлившегося на руку кузнечика. – Когда основное войско вниз по Днепру уйдет.

– Может быть, – не стал спорить Машег. – Если тысяча копченых налетит на волок…

– Не думаю, что налетит, – покачал головой Сергей. – Была б сотня, тогда да, а тысяче разовый разбой не интересен. Нет, волок они займут. И даже не один. Это ж не единственные пороги на реке. Сядут в тенечке и будут собирать с проезжающих мыто. Десятая часть с сотни кораблей. Это выйдет побольше, чем разорение десятка.

– Это почему же? – спросил умевший считать Машег.

– Потому что когда ты с боем берешь, то непременно что-то испортишь. Да и людей потеряешь. А главное: кто-то обязательно прорвется и предупредит тех, что выше по реке. Да еще в Киев жаловаться побежит. Тому же Игорю. А когда ты забрал десятину, это, конечно, купцам обидно, но назад они не пойдут. Поплывут дальше. А если кто-то догонит Олега и наябедничает, то, ставлю гривну против дихрема, Олег вспять все равно не повернет. Так что, если цапонский хан не дурак, он именно так и поступит.

– Ты умен, – оценил хузарин. – Даже умнее меня! – И ухмыльнулся.

– Да куда уж… – Сергей ухмыльнулся в ответ… И улыбка сползла с лица, будто смыло, когда он увидел разъезд печенегов, огибающих взгорок справа.

И еще один – слева.

А пересекались их маршруты там, где остался Гачей с лошадками.

– Семеро и четверо, – пробормотал Машег. – Я беру семерых…

– Погоди, – остановил его Сергей. – Пусть едут. Хочу поглядеть, как поведет себя наш печенег.

Гачей тоже обнаружил цапон. Один из разъездов, тот, что поменьше. Забеспокоился. Замахал руками, глядя наверх и пытаясь высмотреть Сергея с Машегом.

«Мой косяк, – подумал Сергей. – Надо было договориться о сигналах. Он же наших не знает».

Не получив отклика и не разглядев укрывшихся в траве соратников, Гачей попытался уложить коников в траву. Не преуспел. Более того, один из жеребцов заржал, учуяв печенежских лошадок.

Все, попался.

Нет, не совсем. Гачей соскользнул наземь, взялся за лук.

Что ж, как минимум храбро. Даже не попытался удрать. А мог бы. С двумя заводными.

Печенеги насторожились. Тоже достали луки. Оба дозора. До ближайшего, малого, шагов сто. Трава коням примерно по брюхо. Всаднику в такой не укрыться. А вот пешему – вполне.

Меньший дозор увидел лошадок. Без всадников. За одной укрылся Гачей. Именно укрылся, а не спрятался. Шлем на солнце блестит.

Сергей поспешно расстегнул ремешок и стянул с головы шлем. Пихнул локтем Машега, чтоб сделал так же. Еще один косяк. Надо было тканью обмотать. Взблеск солнца на металле ни с чем не спутаешь. Давно они в степи не воевали.

Но в целом все удачно получилось. Все внимание копченых сосредоточено на Гачее. Наверх даже не смотрят.

Печенеги сразу отреагировали: разошлись дугой, наложили стрелы.

Неужели не окликнут, а сразу начнут стрелять?

Не начали. В коня бить – неприлично, а человека за ним не видно.

Выстрелил Гачей. Две стрелы – два копченых минус. Третий успел пригнуться, и стрела прошла выше. А ничего так стреляет. Не хуже Сергея точно.

Цапон завопили и ответили. Теперь уж не церемонясь. Обе стрелы попали в коня. Бедняга взвился на дыбы и рванул в степь. Гачей упал ничком. Правильное решение. Иначе его точно продырявили бы.

Печенеги пустили коней вскачь…

И один тут же вылетел из седла, сбитый стрелой Сергея.

Второй привстал на стременах, готовясь вогнать стрелу в Гачея, но тот оказался шустрее. Из положения «лежа на боку» тоже можно стрелять, и «свой» печенег это с блеском доказал.

Но второй дозор уже летел на выручку. И пришлось бы Гачею кисло, если бы не Машег. Хузарин вскочил на ноги и выпустил шесть стрел за шесть секунд. Сбил троих и еще одного спешил. Неплохой результат для стрельбы сверху по галопирующему противнику.

Сергей торопиться не стал. Выцелил сначала одного, потом второго. Последний сообразил, откуда бьют и что его ждет. Осадил коня, соскользнул на землю, прикрывшись… Не от Гачея, чья стрела вошла цапон в левый бок. Доспеха на копченом не было. Да и был бы – не спас. С сорока шагов из степного лука – без шансов.

Пока Сергей и Машег сбегали вниз, Гачей времени не терял. Добил одного, другого, шуганув предварительно коня, не желавшего подпускать чужого к покойнику-хозяину…

Машег не менее решительно, держа на всякий случай лук с наложенной стрелой, направился к представителям второго дозора… И остановился, разглядывая ближайшего, словившего стрелу в шею и уже приобщившегося к соплеменникам, ушедшим к Великому Небу. Потом окликнул Сергея.

– Это не цапон, – сказал хузарин уверенно. – Это воротолмат.

Час от часу не легче. Еще одна орда?

Так, неплохо бы отыскать какого-нибудь… не добитого.

Этот готов. И этот. А этот, похоже, еще шевелится. Стрела в правый бок вошла по самое оперение, но живой. Серегин, кстати, недобиток. Перья белые с желтым. Он так свои бронебойные метит.

– Раненых не добивать! – крикнул он. – Допросить хочу.

И тут же в голову пришла еще одна идея.

– Гачей, Машег! Стрелы пока не вырезайте! Гачей, собери лошадок!

Значит, воротолмат. Разведка или еще одна орда? Вот сейчас и узнаем.

Узнать не получилось. Слишком хорошо они стреляли. Даже тот недобиток, которого сшиб Сергей, оказался бесполезен. Говорить не мог. Посипел пару минут и помер.

Ладно, тогда план номер два.

План простой. Свои стрелы из копченых аккуратно извлечь, а в раны вставить их собственные. В цапон стрелы воротолмат и наоборот. Так, чтобы всякий обнаруживший сразу понял: встретились два разъезда печенежских… И не сошлись во мнениях.

– Ловко, – уважил идею Сергея Гачей. – Что теперь, старший?

– Теперь поглядим, откуда они взялись, – ответил Сергей.

И они двинулись по примятой воротолмат траве.

Хороший след, не собьешься.

Глава 30
Четверый сын Месигей-хан
Нет, не орда. К сожалению. Или к счастью. Не орда. Банда. Не в византийском понимании[16], поменьше. Большая сотня примерно. И втрое больше лошадок: при хорошем раскладе – добычу везти, при плохом – улепетывать.

Воротолмат. Из своей прошлой жизни Сергей ничего хорошего о них не вынес. Вряд в этой что-то изменилось.

К печенежскому лагерю они подбирались пешком. Коней, и своих и трех трофейных, с которыми сумели сладить, спрятали в зарослях у реки. Чтобы опять не угодить в ненужную драку.

Поглядели, посчитали, и Сергей решил: можно не париться. Сотня копченых – это не повод для беспокойства для многотысячного войска. А вот большая орда…

– Возвращаемся к цапон, – решил он. – Надо какого-нибудь схитить и разговорить.

Хороший был план. Но вышло наоборот. Схитили их самих.

– Какая занятная уха!

Восседающий на отличном породистом жеребце степняк взирал на Сергея, Машега и Гачея сверху. И изменить положение не было никакой возможности, потому что вокруг – целая орава копченых.

Попались они не то чтобы глупо… Неожиданно. Ничто не предвещало. Ни следы, ни птицы… ничего.

Спустились к воде за лошадками… А тут с трех сторон – степняки.

– Изгнанник гила[17], белый хузарин и рус с севера!

Командир печенегов, младший хан, судя по «обвесу», был заинтригован. С виду ему около восемнадцати. Хотя, может, и больше. Возраст степняков не всегда можно определить по внешности.

– Кто такие? Зачем здесь? Ты говори! – он указал на Сергея.

Выбрал, надо полагать, потому что Сергей выглядел самым молодым. Всю властную атрибутику, гривны, браслеты и прочее золото с серебром он оставил в лагере. А без статусных символов Сергей смотрелся обычным юным воем. Ну, может, не совсем обычным, учитывая вооружение, но точно не умудренным опытом воеводой.

– Говори!

У Сергея была мысль притвориться «моя-твоя-не-понимаю», но он ее отбросил. Лучше общаться без посредников.

Копченому любопытно. И если его любопытство не удовлетворить добровольно…

– Мы вои киевского хакана Олега, – сказал Сергей.

Появилась у него одна идейка. Может, и проскочит.

У подханка изогнулась черная бровь:

– Хорошо по-нашему говоришь, рус.

– Было кому научить. Мы – разведчики. Шакалов-воротолмат ищем.

Купится ханчик или нет?

– Что ж, рус, тебе повезло. Считай, что вы их нашли.

И захихикал.

– Думаешь, я знаков ваших не читаю? – Сергей решил, что немного обиды не помешает. – Ты цапон!

– Какой глазастый рус! – Подханок вроде бы веселился от души, но глаза оставались ледяными. – Воротолмат там, – он указал плетью в сторону обнаруженного друзьями лагеря. – Хочешь с ними поговорить? Мы проводим.

– Нас слишком мало, чтобы с ними правильно говорить, – буркнул Сергей. – Их за сотню, а нас только трое.

– Вас трое, и нас… Немного больше, – осклабился подханок. Молоденький, а зубы желтые, как у старого курильщика. – Пойдете с нами?

Интересное предложение. Ловушка? Даже если и так, то без вариантов.

– Пойдем, – проворчал Сергей. – Оружие верните. Между нами и воротолмат – кровь.

– Вот как… Он правду говорит? – подханок внезапно перенес внимание на Гачея.

– Правду, – подтвердил тот.

– Небом клянись! – жестко произнес подханок.

Гачей выдал положенную формулу, не запнувшись.

Подханок кивнул. Принял.

Собственно, Гачей не солгал. Между ними и воротолмат действительно была кровь.

– Ты, – взгляд подханка снова обратился на Сергея. – У тебя хороший лук, рус. Умеешь с ним?

– Не хуже тебя! – с вызовом бросил Сергей, отыгрывая мальчишку.

– Хочешь пойти с нами, значит…

– Хочу! – И уточнил на всякий случай: – К воротолмат.

– Он тоже пойдет? – кивок на мрачного-мрачного Машега.

– Он тоже. Он – мой человек.

И опять изогнутая бровь.

Машег помалкивал. То ли был очень расстроен, то ли решил довериться другу.

– Я – вождь! – с важностью изрек Сергей. Вот теперь самое время добавить себе веса и уравнять статусы. – Под моей рукой сто воев!

Подханок оживился. Он тоже молодой, и под ним тоже примерно сотня.

– Твой отец…

– Мой отец мертв! – отрезал Сергей. – Но если что – хакан Олег заплатит за меня выкуп! За всех нас! Верни нам оружие! Клянусь своей славой и богом моим Перуном – мы не обратим его против тебя, если ты сам не пожелаешь!

Машег вскинулся, набрал воздуха… Но все-таки промолчал. Вот это правильно.

И клятва правильная. «Не обратим оружия против тебя». То есть касается только самого подханка. Но тот услышал то, что хотел услышать.

– Я тебе верю, – сказал цапон. – Оружие вам вернут.

– И коней! – добавил Сергей.

– И коней. Мое имя – Месигей, и я четвертый сын большого хана Гацы, повелителя тысяч!

С такой важностью сообщил, будто он и есть большой хан. Хотя четвертый – это тоже неплохо. У иного хана сыновья исчисляются десятками. Правда, в зачет идут только те, которых признал папа.

– Я – Вартислав, – сообщил в ответ Сергей. – Он, – кивок на Машега, – благородный Машег бар Захариах из рода Рузиев…

– А я Гачей, – опередив Сергея, представился «свой» печенег. – Дайте мне моего коня и лук.

Нет, Месигей Сергею уже нравился. Им вернули всё. Коней, оружие, даже кошели с монетами. Но когда Сергей увидел всю команду Месигея целиком, то понял причину его «великодушия». Шестьдесят девять всадников. И, судя по вооружению, больше половины – новички. Три элитных воина, таких, как они трое, усиливали отряд процентов на двадцать. Хотя наличие мозгов у младшего хана несомненно. Поскольку оценивал он Сергея с Машегом не по возрасту, а по уровню вооружения.

Место Сергею в конном строю Месигей указал рядом с собой. Место почетное… И контролируемое.

– Могу я узнать, что плохого сделали вам воротолмат? – спросил Сергей.

– Можешь, – кивнул печенег. – Они убили моих людей.

Сработало!

– Почему?

– Какая разница! – раздраженно бросил подханок. – Они это сделали, и они умрут!

Логично.

– А я бы их сначала порасспросил, – задумчиво проговорил Сергей. – Это бывает весело.

Месигей поглядел на него с интересом.

– Верно. Я об этом не подумал. – И через минуту: – Твой хузарин хорошо стреляет?

– Хорошо стреляю я, – сообщил Сергей. – Машег стреляет великолепно.

– А твой второй человек?

– Гачей? Он тоже с луком неплох, – не кривя душой, сообщил Сергей. – Иначе зачем бы мне брать его на службу?

Они выехали на взгорок. Отличный вид на лагерь воротолмат. И неплохая позиция для атаки. Но не лучшая.

– Если бы со мной были мои люди, я бы отправил десятка два вон в ту лощинку, – сказал он.

– Зачем?

– Когда воротолмат побегут, часть из них может спешиться и укрыться в камышах. Тогда добраться до них будет трудновато. Камыш еще молодой, не поджечь.

Печенег глянул сердито:

– Сразу видно: ты чужой в степи. Пожар погубит всех!

– Кто говорит о пожаре? – пожал плечами Сергей. – Ветра нет. Берег глинистый, река неширокая, трава сырая. Даже если и упадет немного искр, пожар не начнется.

– Все равно нельзя, – буркнул печенег. – Закон запрещает.

– Закон нужно чтить, – согласился Сергей. – Пошлешь людей в лощинку?

– Твоих людей здесь нет, – сказал печенег. – А моих слишком мало, чтобы делить. Но достаточно, чтобы убивать. – Оглянулся на своих, поднял, взмахнул вынутым из налуча луком: – Воины! Пусть ваши стрелы затмят небо!!!

И, поднявшись на стременах, пустил стрелу первым.

Будь Сергей на месте подханка, непременно погнал бы «союзников» впереди. Надо полагать, жажда славы притупила разум.

Стрелы небо не затмили. Хотя урожай собрали приличный. Был бы больше, если бы подханок не заорал на всю степь.

Цапон понеслись к вражескому лагерю, стреляя на скаку.

Сергей попусту метать стрелы не стал. Выпустил одну, подбив натягивающего тетиву копченого. С места он тоже не сдвинулся. Оглянулся на своих. Те вели себя правильно. Машег пустил пару стрел, не больше, а Гачей вообще ни разу не выстрелил. Вероятно, рассудил так же, как и Сергей. Чем больше цапон ляжет, тем лучше.

Хотя внезапность налета сделала свое. Минимум треть воротолмат полегла в первую минуту боя. И только половина оставшихся сумела вскочить в седла. Ну как в седла. Большая часть охлюпкой. Кони-то на выпасе. Степняки, понятно, могут воевать и на неоседланных. Но стрелять и рубить без стремян – неудобно.

Цапон азартно носились по лагерю, стреляя конных и рубя пеших. Сомнений в том, кто победит, у Сергея не было.

Он даже пожалел, что не присоединился к общему порыву. Еще решит подханок, что они струсили.

И тут часть воротолмат, примерно дюжина, решив, что битва проиграна, ринулась на прорыв. И у них получилось. Вырвались практически без потерь, приколов копьями нескольких цапон.

– На перехват! – крикнул Сергей, пиная степного коника в круглые бока.

Гачей тоже сорвался с места.

А вот Машег – нет. Хузарин поднялся на стременах и принялся метать стрелы. И в считаные секунды сбил четверых.

Семеро оставшихся осадили коней, завертели головами, выискивая противника… Увидели Сергея с Гачеем, летящих к ним явно не дорогу спросить, и галопом рванули навстречу.

Ну раз враг больше не убегает, можно и подождать. Сергей жестко осадил обиженно захрапевшего коня и принялся пускать стрелу за стрелой. За те пять-шесть секунд, которые потребовались воротолмат, чтобы доскакать до него, он успел выстрелить семь раз и сбить троих. Этого хватило, потому что до него доскакал один. Еще двоих подбил Машег, а предпоследнего зарубил Гачей. А вот этот последний, ловко увернувшийся от стрелы, едва не насадил Сергея на копье. Будь под Сергеем обученный конь, он бы просто ушел с линии атаки, но этот оказался необученным. Зато агрессивным. Проигнорировал указания всадника, встал на дыбы и встретил противника встречным ударом копыта.

Сергей успел соскользнуть с его крупа за миг до того, как сломалось воткнувшееся в конскую шею копье.

Степняк же не только усидел в седле, но и успел выхватить саблю и рубануть Сергея.

Парировать древком лука Сергей счел кощунством. Нырнул под удар, подставив кольчужную спину (скрежетнуло знатно, но и только), а правой рукой воткнул стрелу снизу в конский бок. Хотел в ногу всадника, но не попал.

Конь печенега отреагировал ожидаемо. Подпрыгнул, шарахнулся, смазав следующий удар. Третьего не вышло. Налетевший сзади Гачей махнул саблей, голова в блестящем стальном шлеме спрыгнула с плеч, покатилась по земле. Гачей, свесившись с седла, подхватил ее за косу и радостно заорал, раскручивая над головой.

Сергей стер со щеки брызги крови, вытер ладонь о траву и подошел к коню, вставшему над выпавшим из седла обезглавленным трупом.

Конь прянул вперед, попытался цапнуть, но Сергей успел перехватить повод, рванул резко, не дав жеребцу развернуться и приложить задними ногами, зашептал мягко, уговаривая…

Через пару минут жеребец успокоился, позволил себя погладить. Но не с той стороны, где торчала стрела и кровь коня смешалась с кровью хозяина.

Рана, впрочем, была пустяковая. Стрела вошла едва на полнаконечника.

– А я подумал, они струсили, а они – настоящие храбрецы! – воскликнул Месигей.

Подханок был счастлив. Он одержал блестящую победу над превосходящим противником и уничтожил всех врагов, кроме тех, кого удалось пленить. Что вообще замечательно. Будет с кем повеселиться. Вернее, кем.

Единственное, о чем жалел подханок: не он убил вождя, чья голова сейчас болталась у седла Месигея. Но говорить об этом папе-хану Месигей не стал. Голова была у него, а то, что это Гачей срубил вражеского лидера, а потом, по настоятельной просьбе Сергея, передал трофей подханку, никого не интересовало.

Папа-хан слушал хвастовство вполне одобрительно. В отличие от братьев Месигея. Но сегодня не их праздник.

– Значит, тебя послал Халег-хакан? – прервал самовосхваление сына большой хан Гацы.

– Да, – подтвердил Сергей. – Но это было до того, как воротолмат напали на нас.

Гацы мотнул головой. Воротолмат ему были куда менее интересны, чем стоявшее поблизости войско русов.

– Что нужно твоему хакану?

– Узнать: ради дружбы вы здесь или ради битвы?

Большой хан – типичный хан. Хитрый, жестокий, алчный, недоверчивый. Другие ханами не становятся. Это и Месигея касается. Или так, или останется младшим. Вернее, умрет младшим. Большим ханам братья-конкуренты не нужны.

Гацы уставился на Сергея. Сузившиеся глазки на коричневом, посеченном морщинами и шрамами широком лице. Шитый золотом засаленный халат поверх кольчуги, кислый запах степняка, который моется, только когда переправляется через реку. Поверит или нет? Внешность Сергея играет за него. Юность, бесстрашие и тщеславие.

Прищуренные глазки хана обратились на Гачея.

– Гила, – сказал он с неопределенной интонацией. И тут же: – Каков твой род?

– У меня его нет, – отрезал Гачей.

Ему был неприятен собственный ответ, а вот большой хан определенно был доволен.

– Покушаешь со мной, – сказал он Сергею. И сделал знак: посторонним на выход.

Машег скривился. Его родословной даже не поинтересовались. Бузить, однако, не стал. Сообразил, что не время и не место. Цапон не было в списке «вечных данников Великой Хузарии», не одно поколение копивших ненависть к великой Хузарии. Но не было в Диком Поле степняков, которые испытывали бы симпатию к соплеменникам.

Сергея усадили более-менее почетно: почти напротив хана. А вот Месигея устроили без всяких «более-менее»: прямо на белом войлоке справа. Хан лично ладошкой похлопал.

Подханок аж засиял. Четвертый сын, оказавшийся на первом месте.

Обед изысками не отличался. Вареная баранина, опаленная баранина, вяленая конина, стопка лепешек. Ячменных, судя по вкусу. Кумыс, само собой. Сергей фанатом забродившего молока не был, но в прошлой жизни пил многажды. Да и в этой доводилось пригубить степной слабоалкогольный кефирчик. К баранине, пожалуй, почти идеально.

– Большое войско у твоего хакана?

– Не очень, – беззаботно отозвался Сергей. – Большое войско он дома оставил. С собой тысяч пять воев взял. Ну и союзных вдвое. Это без хузар, – уточнил он, объев ребрышко и запив кумысом.

Загорелая ряшка большого хана эмоций не выразила. Но они были, в этом Сергей не сомневался.

– А на кого идет хакан?

– На ромеев вроде. А может, и нет. Но добыча будет богатая. Олег удачлив.

– Я слыхал, хузары нынче бунт усмиряют, – заметил Гацы-хан.

Сергей еще раз пожал плечами. Образ он выбрал простой: я голоден и ем. Политикой не интересуюсь.

Большой хан обтер жирную руку о волосы четвертого сына. Подумал и сказал:

– Мой сын Месигей отправится с тобой к твоему хакану. С подарками. Выразит мое уважение и дружбу.

Сергей мысленно ухмыльнулся. Проникся копченый. Осознал, чьи в степи овечки. Что, впрочем, не помешает ему разбойничать, когда Олегово воинство уйдет вниз по Днепру.

Но с этим уж пусть Игорь разбирается. Он, Сергей, свое дело сделал.

Выезжали втроем, вернулись с целой делегацией. Олег должен быть доволен.

Сергей тоже был доволен.

– В моей юрте всегда найдется место для тебя, – с пафосом сообщил Месигей, когда они уже подъезжали к раскинувшемуся вокруг волока стану. – Назови мое имя, покажи это, – он снял с шеи серебряную подвеску с чем-то вроде хищной птички на полумесяце, – и никто из храбрых цапон тебя не тронет!

– Главное, чтобы я их не тронул, – высокомерно отозвался Сергей. – Но твою дружбу, Месигей-хан, я принимаю с радостью. Прими и ты от меня дар!

Сергей отцепил от пояса серебряный значок-звездочку примерно того же веса, что и подвеска, и вручил новообретенному приятелю.

– Пусть нам с тобой никогда не станет тесно в этой степи, – сказал он с неменьшим пафосом. И бросил преградившим им путь пешим отрокам: – Сообщите князю: я привел к нему Месигая-хана, сына и посланца большого хана цапон Гаци. С дарами дружбы.

– Рад, что ты вернулся, хевдинг! – обычно сдержанный Дерруд обнял Сергея, похрустел его ребрами. Отпустил, сообщив: – Ререх тебя ждет. Пойдем.

Ререх и впрямь ждал. И Трувор. Выслушали внимательно. Старший княжич проворчал:

– Ну наконец-то отсюда уберемся.

Невзлюбил степь Трувор Стемидович. С чего бы?

Оказалось, неспроста. Отправились княжата поохотиться на диких лошадок-тарпанов, и облом. Ни одной не удалось заполевать грозному варягу. Обидно. Вдвойне обидно, потому что младший брат преуспел. Подстрелил годовалого жеребенка.

«Это здесь на тебя еще не охотились», – не без злорадства подумал Сергей.

– Тарпанов стрелами бить! – презрительно фыркнул Машег, отправившийся вместе с Сергеем.

– А как еще? – добродушно поинтересовался Ререх.

– Арканом. Могу показать.

– Обойдемся, – буркнул Трувор. – Брат, собирай своих. Уходим.

И они ушли.

Глава 31,
в которой Сергей встречает знакомого, а Ререх едва не теряет брата
Устье Днепра – славное место. Богатое островами и протоками. Разделившийся на три рукава Днепр неторопливо вытекает в мелкий и пресный лиман, в который чуть подальше, справа, впадает река Бох[18]. Рыбу здесь можно ловить руками, птицу бить палкой. Весной здесь рай. Даже комаров нет. Вернее, был бы рай, если бы не степные и речные разбойнички.

Но варягам, а тем более всему воинству русов, опасаться нечего. Здесь, на берегу, широко расползся многотысячный лагерь. Место сбора будущих завоевателей. Например, подошли наконец-то черниговские.

Не обошлось и без старых знакомых.

– Эй, Дерзкий! Ты ли это?

Сергей обернулся. Типичная нурманская рожа.

Прикид нехилый: кольчужка, браслеты серебряные, плащ из ярко-синей шерсти, мечуган не из худших, судя по наборному оголовью.

А позади еще трое топчутся. Победнее. Но морды такие же свирепые.

– Не узнаешь? А я вот тебя сразу узнал, парень! Да ты подрос, я вижу!

Нурман вряд ли имел в виду собственно рост Сергея. Скорее, его сопровождающих, Грейпа и Журавля, которые моментально выдвинулись вперед, «прикрывая» вождя от горластого скандинава.

Свита горластого оживилась. До драки, понятно, не дойдет. Накладно это – драка, не освященная войной или кровной враждой. Ну хоть словесно повеселиться.

И тут Сергей его узнал. Черт! Это же Сигвард! Сигвард Кривоногий. Один из хевдингов Харальда Берсерка.

Ух ты! Неужели и Харальд здесь? Странно, что они еще не пересеклись. Лагерь, конечно, огромен, но такие, как Харальд, всегда на виду.

– Узнал, узнал! Здрав будь, Сигвард-хевдинг!

Сергей сделал знак спутникам: опасности нет.

А поскольку сигналы у нурманов универсальные, то это не прошло мимо внимания Кривоногого.

– Это ты зря! Я – очень опасный! И бери выше: я теперь ярл! Сигвард-ярл! А кто вы, парни? Вот тебя бы я, к примеру, в хирд взял! – Он ткнул пальцем в Ярпи.

– А я тебя знаю, – вдруг заявил Трани-Журавль. – Ты из ютландских данов!

– Ага, – подтвердил Кривоногий. – Из Орхуса я. Слыхал о таком городишке?

Трани помотал головой.

– Ты мне родня по прабабке, – сообщил он. – Ее сестра была замужем за твоим дедом…

Все. Когда нурманы копаются в родстве, это надолго.

– Харальд здесь?

– Харальд? – Сигвард «слез» с генеалогического древа и глянул на Сергея слегка затуманенным взглядом. – Нет, Харальд дома остался. Сказал: не интересно ему смотреть, как ромеи наваляют Хельгу. И кораблей у него лишних нет, чтобы под красные дромоны подставлять.

Жаль. С Харальдом весело. И вдвойне жаль, что его прогноз совпадает с мнением самого Сергея. Константинополь Олегу однозначно не по зубам.

– А ты, значит, их огня не боишься? – спросил он.

– А у меня быстрый драккар! – ухмыльнулся Сигвард. – И на стену Миклагарда[19] лезть я не собираюсь, потому что я на этой стене не раз бывал. И вид сверху мне очень нравится!

– Чем же? – спросил Трани.

– Тем, что оттуда отлично видны виллы. Это так у ромеев большие усадьбы называются. И не сосчитать сколько раз я так стоял, Дерзкий, и думал: хорошо бы заглянуть туда в гости. С веселыми парнями, знающими, где у топора лезвие.

Сергей промолчал. В прошлой жизни у него самого была вилла. С оливами, виноградниками и термами с подогреваемым полом.

Цивилизация. Она плохо сочетается с такими, как Сигвард, если они не на поводке жалованья наемника императорской гвардии.

– Пойдем к нам, – предложил Сергей. – Пива у нас нет, зато вино с медом имеется. Ну и, глядишь, еще какого-нибудь родича встретишь.

Родичей, кроме Журавля, не оказалось. Но в итоге варяжский отряд получил усиление: Сигвард решил присоединиться к нему. Вернее, к Ререху, которого Сигвард помнил по Самкерцу.

Как-то так вышло, что белозерская дружина размежевалась. Воинство Ререха, состоявшее теперь, после присоединения Сигварда, из четырех кораблей, – отдельно. Собственная дружина Трувора – отдельно.

И три корабля его отца, на которых шло Стемидово «усиление». Тоже отдельно.

Формально ими должен был командовать Трувор, но по факту Стемидовыми воями рулил воевода Ведмунд. Нет, вслух о своей независимости Ведмунд не объявлял, но держался обособленно. И виноват в этом был сам Трувор. Вернее, его попытка поставить воеводу вровень со своим сотником Шигобером. Однако предложенная Трувором «табель о рангах» – Ререх по правую руку, Шигобер – по левую, а Ведмунд – местом пониже – была принята одним лишь Шигобером. И вместо семи боевых кораблей (Сигвард – не в счет) под рукой Трувора оказался только один. Его собственный. Что не прошло мимо внимания великого князя Киевского. И Олег тут же подлил масла в огонь, перестав обращаться к Трувору как к вождю белозерских варягов. Принцип «разделяй и властвуй» киевский князь освоил в совершенстве.

Надо отметить: Ререх тоже это понимал. Но подчиниться брату не собирался. Однако кое-какие меры для объединения сил предпринял: отправил Сергея и Прастена потолковать с Каршеном и через вторые руки передать: в случае боевых действий он, Ререх, очень надеется, что Ведмунд, которого княжич очень уважает, сделает правильный выбор.

Ведмунд, получив сообщение, юлить не стал: пришел к Ререху сам. И заверил, что тот может на него полностью рассчитывать.

О чем немедленно узнал Трувор. И взбесился. Отправил к младшему брату гонца с требованием немедленно явиться к «главнокомандующему». Гонца отправили восвояси с сообщением, что брат очень занят.

Разъяренный Трувор примчался сам. Вернее, вдвоем с Шигобером.

Хорошо хоть княжичу хватило ума не устраивать публичную безобразную сцену. Братья уединились в походном шатре Ререха. Ненадолго. Через минуту Трувор выскочил из шатра, глянул на всех бешеными глазами и убрался.

Ререх вышел через минуту. Огорченный. Можно понять: брат все-таки. Даже без «все-таки».

– Я бы и не против, – сказал княжич Сергею. – Но ведь не пойдут за ним. Даже Ведмунд не пойдет.

– Присмотреть бы за ним, – предложил Сергей. – Как бы глупость не учудил.

– Так некому, – вздохнул Ререх. – Он только Шигобера и слушает.

– Мне он не показался умным, – заметил Сергей.

– Шигобер-то? Нет, ты, Варт, ошибаешься. Он только прикидывается туповатым. Я его с детских знаю. Хи-итрый, как лис. Сам-то воин справный, хоть в рядном строю, хоть на острие клина. Но почесть любит… Прямо как ты! – Ререх ухмыльнулся. Его понемногу отпускало.

– Я славу люблю, а не почесть, – уточнил Сергей. – А за Трувором приглядеть надо. Особенно если до битвы дойдет.

И вдруг вспомнились слова Избора, сказанные в первый день весны: «из наших никто не умрет». Как бы не пришлось проверить пророческий дар ведуна на практике.

Глава 32
Мирные византийские берега
А битвы все не было. Флотилия из нескольких сотен кораблей безбранно двигалась по морю мимо устья Тираса-Джинестры[20], потом – мимо дунайского устья. Тут уже начинались собственно булгарские земли, но препятствий русам никто не чинил. Как оказалось, Олег заранее договорился с хаканом-кесарем Симеоном о безопасных ночевках. Тот был совсем не против, чтобы русы немного пощипали ромеев.

Сергей охотно взглянул бы на прославленного булгарского царя, но в этот раз вряд ли получится. Высаживавшиеся на побережье русы в глубь территории не шли. Запасались водой, провизией и утром отправлялись дальше. Местные власти в контакт с ними не вступали, хотя наверняка присматривали. Понимали, что пожелай такое войско пограбить булгар, так и пограбит. Пока еще примчит из столицы царская армия…

Хотя, может, Сергей и ошибался. Может, эта армия уже была где-то неподалеку.

Еще Сергей однажды видел угров. Небольшой отряд, подошедший к их лагерю, когда почти стемнело. Случайно увидел, вернее, услышал. Язык-то знакомый. Не исключено, что пришли договариваться об участии в походе на ромеев. Почему ночью, тоже понятно. Мира меж уграми и булгарами не было.

Но все хорошее заканчивается. Закончился и дружественный булгарский берег. Утром флот русов, заночевавший кто на берегу, в небольшом заливе, кто на корабельной палубе, подтянулся поближе к стягу с атакующим соколом, а потом снова разошелся по спокойному синему морю, ловя парусами легкий попутный ветерок. Первыми теперь шли быстрые нурманские драккары, за ними корабли Олега, за Олегом – остальные союзники.

Драккар Сергея в четверке Ререховых шел последним и правее всех. Метров на триста ближе к довольно пологому берегу. Сразу за ним, в паре кабельтовых, если пользоваться морскими мерами, лодьи черниговского князя. Слева и мористее – Ведмунд со своими. А вот лодья Трувора – прилично впереди. Сразу за черниговской флотилией. А намного мористее – целая россыпь цветных парусов. Южные союзники Олега. Надо полагать, не слишком опытные в морских баталиях, если решили, что дальше от берега – дальше от опасности.

Сергей же, напротив, вчера очень рекомендовал Рериху держаться берега. И Сигвард, который тоже отлично представлял возможности ромейского флота, Сергея активно поддерживал.

Ререх вроде бы согласился. Но когда брат учесал вперед, Ререх увязался следом. Хорошо хоть, дистанцию соблюдал.

Чудесное утро. Ласковое Черное море, небо с крестиками чаек, цветущая булгарская земля… Красота.

Но Сергей был начеку. И на верхушке их мачты, свесив ноги с рея, сидел Кочень. А через некоторое время его сменит Машег.

Сергей не разделял общего мнения о непобедимости объединенной армии. Будь он на месте Автократора Льва, непременно отправил бы византийский флот навстречу русам, чтобы перехватить их раньше, чем те высадятся на благословенной византийской земле и начнут превращать ее в пепелище.

Была, правда, слабая надежда на то, что осторожный и не слишком воинственный Лев, именуемый лизоблюдами Мудрым и Философом, плюнет на безопасность подданных, запрется в Константинополе, поднимет цепь, закрыв доступ в бухту Золотой Рог, и станет добиваться мира золотом, а не железом. Тем более его главные легионы сейчас где-то на востоке.

Сергей искренне на это надеялся, потому что больше надеяться было не на что. Великий князь Киевский бороздил воды Евксинского Понта с уверенностью победителя.

Впрочем, Сергей допускал: Олег знает то, что ему, Сергею, неведомо.

Но все равно разумней держаться поближе к берегу. Подводные камни и мели в прозрачной воде просматриваются неплохо. И у огненосных дромонов и хеландий осадка всяко больше, чем у драккара. И вообще, лучше сесть на мель, чем угодить под огненную струю.

Предосторожности казались лишними. Целый день флотилия двигалась на юг, и ни одного паруса навстречу.

Что, впрочем, тоже кое о чем говорило Сергею.

– О нас знают, – сказал он своим.

– Знают и бегут! – самоуверенно заявил Наслав при полной поддержке всей молодежи. – Бегут – значит, боятся.

Они расположились посреди цветущего сада, принадлежавшего мелкому ромейскому землевладельцу-общиннику. В данный момент отсутствовавшему. Также отсутствовали все его родственники, скот и припасы. И соседи. В общем, все, кто мог уйти. И все, что можно увезти и унести, тоже отсутствовало. Сад не унесешь, потому он и остался. Равно как и колодец. И видно было, что собирались не в спешке. Ничего хоть сколько-нибудь ценного не осталось. Хотя откуда у византийских крестьян настоящие ценности?

– Как думаешь, где нас встретят? – спросил Сергей у Милоша.

Тот пожал плечами. О Византии он слышал, но не бывал.

– Прастен, завтра тем же порядком пойдем, – сказал Сергей. – Дерруд, я отойду. Хочу с Ререхом договориться.

Впрочем, отправился он не сразу. Раздобыл палку саженной длины и с полчаса старательно выполнял показанные Избором упражнения.

Упражнения были странные. Ничего общего с традиционной работой копьем. Еще и выполнять их следовало с абсолютной точностью. Поставишь ступню не под тем углом – получаешь жердью по хребтине. Такой вот метод закрепления знаний по-ведунски. Однако Сергей необходимость тщательного исполнения понимал. Византийская школа фехтования тоже этим отличалась. И опыт показывал: то, что сначала кажется неудобным, потом станет частью безупречной атаки или защиты. Опять-таки ведун не поленился продемонстрировать эту самую безупречность, играючи вышибая из рук и ломая палки, которыми Сергей пытался ему противостоять. Когда ломал, было особенно обидно, поскольку вырубал и обстругивал новые понятно кто. И как-то так выходило, что ломались палки только в руках Сергея. Точно такая же жердина, которой орудовал ведун, никаких повреждений не получала.

Так или иначе, но ведунов комплекс Сергей запомнил. Не усвоил, получалось не все, но теоретически, так сказать, овладел. Дело за практикой.

– Делай каждый день, – велел Избор. – Когда должно освоишь, приходи. Покажу, как дальше.

– А как узнать, что освоил должно? – уточнил Сергей.

– Ты поймешь, – пообещал Избор.

Хотелось надеяться, что ко времени возвращения в Белозеро так и будет. И что с возвращением тоже будет все хорошо.

Неформальный лидер белозерских варягов занял самое большое здание общины. Церковь. Настроение у него было отличное. Может, потому, что справа от Ререха расположился старший брат, а слева – бочонок вина.

Сергей уселся на скамью напротив, рядом с Сигвардом, который, как позже выяснилось, и приволок этот бочонок.

Трувор глянул на Сергея не особо дружелюбно, а вот Кривоногий, наоборот, обрадовался. И на правах бочонковладельца тут же набулькал Сергею в глиняную кружку.

– Что скажешь? – спросил дан.

– А что нужно сказать?

– Откуда я знаю, – Кривоногий забросил в пасть горсть оливок. И, невнятно: – У тебя на лбу написано, Дерзкий: «Я принес вам скверную весть». Давай, выкладывай.

– Думаю, нам стоит здесь задержаться, – сказал Сергей. – Пусть Олег с остальными идут дальше, а я бы не торопился. Пошарил по окрестностям. Здесь не самый богатый край, но зато нет ромейского флота.

– Ты струсил? – Трувор, похоже, удивился. Но удивился приятно. Похоже, он только и ждал, чтобы Сергей облажался.

– А скажи мне, княжич, видел ли ты когда-нибудь красный дромон? – ехидно поинтересовался Сергей.

– А ты его видел? – парировал Трувор.

Сергей промолчал. Видеть-то он видел, но не в этой жизни.

– Ну вот! Даже не видел, а уже штаны намочил! – обрадовался старший княжич.

Сергей не успел ответить.

– Я видел, – сказал Сигвард. – И то, что он делает, тоже видел. И я так скажу тебе, Стемидсон: я бы точно обмочил штаны, если бы увидел его в трех бросках копья от своего драккара.

Трувор хмыкнул, но спорить с Кривоногим не стал.

– Ты продолжай, Дерзкий, мы слушаем, – поощрил бывший императорский варанг[21].

– Я думаю, здесь вообще нет войск, – сказал Сергей. – Кроме разве что ополчения. А с ним мы управимся. Надо немного подождать. Местные смерды вернутся домой, когда флот Олега уйдет к столице. Вернемся, пошарим по окрестностям. Уверен, найдем кого-нибудь побогаче простых пахарей.

– А что, мне нравится! – одобрил Сигвард. – Только я бы пошарил не здесь, а поближе к Миклагарду. Войско и флот империи займутся вашим конунгом, а мы – имперскими бондами.

Трувор и Ререх переглянулись. Сергей без труда прочитал их мысленный диалог. Он был прост: «Нурман всегда нурман».

«Не согласятся», – подумал он.

И оказался прав.

– Мы пришли сюда с Хельгу, – озвучил Ререх общую мысль братьев. – И разделим его судьбу. Хочешь грабить, Сигвард, мы тебя не держим.

Сергею самостоятельность он не предложил. А жаль. Возможно, тот и принял бы предложение.

Глава 33
Сокрушительная мощь византийского флота
Утром, запасшись свежей водой, двинулись дальше. Тем же порядком. Попутного ветра на этот раз не было, так что пришлось сесть за весла. А поскольку ходовые качества у всех корабликов разные, то флотилия растянулась еще больше, а «Хродгейр» оказался едва ли не в авангарде. Первыми, как уже было заведено, шли киевские, за ними черниговские, а в кильватере последней из десяти лодий князя Фарлафа, отставая метров на триста, торопился неуемный Трувор. За ним тянулись остальные белозерские. Причем два корабля, Сергея и Сигварда, держались намного ближе к берегу, чем остальные.

Берег же был безлюден. Выволоченные на песок рыбачьи лодки, опустевшие сады. Только дальше в садах и виноградниках наблюдалось какое-то движение. Можно было не сомневаться: те, кому надо, очень внимательно следят за вражеским флотом. И делают выводы.

После полудня, очень кстати, поднялся ветер. Слабый и вдобавок встречный, но хоть что-то смягчающее ярость южного солнца.

Чистое небо, спокойное море, щедрый черноморский берег, изумительно зеленый, еще не обожженный летним солнцем, а кое-где еще даже цветущий…

Если бы Сергей выбирал место для жизни по природным достоинствам и позволил себе обмануться мирным обликом, он, несомненно, обосновался бы здесь.

Но он не обманывался. И, передав кормило Прастену, лично вскарабкался на мачту, которую не разрешил вынуть из гнезда, и два часа просидел наверху, болтаясь в ременной петле, обшаривая взглядом яркую синеву и выискивая в ней бледные крылышки чужих парусов. Через два часа Сергей решил, что с него хватит, и уступил место Машегу.

А вот хузарину повезло. Если это можно назвать везением.

Он увидел!

– Дромоны! Много! – возбужденно крикнул он сверху. – И туча хеландиев! Идут мористее! К нам!

– Слезай! – крикнул ему Сергей. Вытащил из-под скамьи рог, хлопнул по плечу Ярпи, ворочавшего весло: – А ну-ка дунь: враг впереди!

Свей передал весло сменщику Эпиру, встал, выпрямился, вдохнул побольше…

Рог взревел так, что и тур в сезон гона обзавидовался бы.

Сигнал поддержали не сразу. И, что характерно, не со стороны Олегова авангарда.

Зато там заметно прибавили темп. Киевская дружина пошла на отрыв. Притом что они и так прилично обогнали остальных. Сергей даже заподозрил: их впередсмотрящие уже засекли ромейский флот, но почему-то оповестить остальных не потрудились.

Но возможно, он слишком плохого мнения о великом князе.

– Держаться за нашими! – крикнул Сергей.

И сам полез на мачту.

А наверху сразу понял, что они влипли.

Из-за расстояния корабли ромеев казались крошечными. Но их было много. Очень много. И они шли широким фронтом, намереваясь перекрыть русам возможность уйти в открытое море.

Сергей оглянулся. Да, численное превосходство по-прежнему за их флотилией. Численное, но не качественное.

Ага, кое-кто в хвосте их армады решил придержать морских коней. В основном те, чьи суда не относились к классу боевых.

А вот на лодье Трувора поднажали. Княжич явно не желал отставать от передовых.

Дурак. Замысел Олега Сергею был более-менее понятен. Великий князь рассчитывал проскочить раньше, чем заходящие со стороны моря ромеи перекроют путь на юг. Видно было, как на киевских лодьях активно работают веслами. Черниговские тоже гребли вовсю. Судя по темпу, по два человека на рум усадили. Тревожный признак. Если выложиться в гребле, сил на хорошую драку не останется. Значит, намерены убегать, а не драться. Хотя, если речь идет о не оснащенных огнеметательными машинами кораблях, при соотношении три драккара против одного хеландия есть очень серьезный шанс взять ромея на абордаж. А если море неспокойно, то можно и с красными дромонами потягаться. Во время волнения метать огонь затруднительно. Запросто сам себя подожжешь.

Но драться Олег не будет. Сергей прикинул… Да, у киевских был серьезный шанс проскочить. Дромонам против ветра за ними точно не угнаться. Есть шанс, пусть и небольшой, и у черниговских тоже. Кое-какие шансы есть у Ререха. У него ходкий драккар. Да и лодья тоже шустрая. И Сигвард от них не отстанет, если вложится. Даны – гребцы могучие, и драккар у них годный. А вот Трувор вряд ли успеет. У него и лодья не особо ходкая, и отстал прилично. У Ведмунда же и вовсе никаких шансов.

Ну да не важно. Ререх не бросит брата. Сергей не бросит Ререха, Ведмунд не станет удирать, бросив своих. Хотя, если подойдут красные дромоны… Как только запылает море, даже самые храбрые кинутся наутек. Хоть куда, хоть на скалы.

Поэтому лучше сразу высаживаться на берег.

Эх, отличная была бы идея, если бы на берег высадилась вся армия русов. Даже половина. А вот две-три сотни – это ничто. Им в Булгарию не пробиться. Догонят и растопчут.

Значит, придется рискнуть и идти на прорыв.

И они пошли.

Безнаказанно проскочить не удалось даже авангарду.

Ромейские хеландии растянулись двойной дугой, «шахматным» порядком, так чтобы первая линия не мешала метательным орудиям второй.

Они и метали, эти орудия. Правда, без особого успеха. На оптимальную дистанцию обстрела ромеи пока не вышли. Так что ни один из кораблей авангарда русов не пострадал настолько, чтобы потерять ход.

Кораблей у русов в разы больше, чем ромейских. Но обманываться не стоит. Морского боя не будет.

В текущей ситуации, лодьи, снекки и драккары русов и союзников против ромейского флота не потянут. Хорошо, ветер слабый. На пути союзной армады пока только быстрые змеи-хеландии. Будь они одни, можно было бы рискнуть. Но когда подтянутся огненосные дромоны… А они подтянутся! И когда они присоединятся к хеландиям и выйдут на дистанцию поражения, наступит ад. Десяток красных дромонов способен сжечь всю эскадру русов за какой-нибудь час.

И сожжет, если ромейский друнгарий флота, или кто там этим флотом рулит, не зря получает свои номисмы.

Во всяком случае место он выбрал правильно. Берег здесь еще тот. Скалы, мели. Даже зная форватер, надо быть очень, очень осторожным. Так что план друнгария понятен: отрезать, взять в клещи, прижать к каменистому понтийскому берегу, поставить перед дилеммой: сгореть или быстренько выброситься на камни.

Колеблется темной синевой теплое Черное море. Скользят чайками по его глади уменьшенные далью боевые корабли. А настоящие чайки кружатся в небе. Будет у них сегодня пир.

Тысячевесельная армада мчит навстречу грамотно распределившимся хеландиям. Сейчас главное – проскочить меж огненных челюстей основной ударной силы ромейского флота.

– По двое на весла! – крикнул Сергей, пихнув на скамью замешкавшегося Бушуя. Тот плюхнулся рядом с Виском. Смахивающий пропорциями на гнома Виск Полубрат мог бы управиться с веслом и в одиночку. Но не сейчас, когда скорость решала все.

Ухватившись за ванту, Сергей вспрыгнул на борт.

Дромоны идут неспешно, но неотвратимо. Удачно, что берег здесь вогнутый. Можно взять правее. Прастен уже переложил руль. До ближайшего дромона – метров четыреста. До хеландий-загонщиков вдвое дальше. Шанс есть, но совсем махонький. Вся надежда на проворство свейского «Копья славы». Если не сбавлять темп, то через пару минут они поравняются с кораблями Ведмунда, которые тоже начали забирать вправо. Ведмунда немного опережают Трувор и Ререх. Последний мог бы легко оторваться, но не делает этого. И зря. Чем больше дистанция между кораблями, тем сложнее ромеям их топить.

Киевские, к примеру, уже растянулись и разошлись. А ведь им не надо прорваться через шахматный строй идущих навстречу хеландиев, которые еще только выходят на дистанцию прицельного выстрела. Лупят, впрочем, и неприцельно, грохот орудий которых разносится на многие мили.

Орудия легкие, корабельные, но при удачном попадании могут наделать бед. Опять-таки можно и на таранный удар нарваться. Но просто утонуть всяко лучше, чем угодить под горючую струю.

Хотя кто сказал, что и на хеландиях нельзя поставить огнеметы? Еще как можно.

«Помоги, Господи!» – взмолился Сергей.

Смерть в драконьем пламени – страшная смерть.

А дромоны уже почти рядом.

Свистнул и взревел сифон. Взвился к небу красный огненный сгусток. Маленький, совсем не страшный издали да еще солнечным днем.

Это еще не в них. «Копье» метров на сто ближе к берегу. Между ними и красным корпусом огненосного дромона – две проворные лодьи кого-то из южных союзных князей. Хорошие лодьи. Узкие, многовесельные. Они и есть нынешняя цель дромона.

Поторопился огнеметчик. Видно, решил, что добыча ускользает, и метнул на авось. Огонь растекся по воде метрах в тридцати от носа ближайшей лодьи. Недолет.

Кормчий на лодье среагировал слишком резко. Испугался. Взял круто вправо, чтобы с запасом обойти горящее пятно. А может, не хотел поворачиваться к дромону боком.

Зря. Теперь он двигался практически навстречу дромону. Мишень поуже, зато можно бить без упреждения.

Снова свист… Перелет? Нет, попадание! Горючая смесь упала на корму лодьи. Вопли обожженных заглушили грохот ромейских катапульт.

Вторая лодья могла бы проскочить. Но они решили иначе. Поворот направо, стремительный рывок…

На ромейском корабле сообразили, что к чему, тоже начали поворот, но не успели. Грохот удара борт о борт, крючья вверх – и разъяренные потерей соратников бойцы полезли наверх…

Где их встретила ромейская морская пехота. Отлично обученная и минимум вдвое превосходящая числом. Не повезло храбрецам.

Сергей заранее знал, чем кончится, потому досматривать не стал. Тем более эта смерть дарила им жизнь. Самый ближний дромон теперь связан боем. До следующего метров двести. Правда, они идут, считай, встречным курсом. Но прорваться можно.

Сергей хлопнул по плечу одного из отроков, приданных Ререхом:

– Сменяю!

Отрок, красный, как вареный рак, истекающий по́том, охотно уступил место, радуясь передышке.

– Раз!!! Раз!!! Раз!!! – бьет по ушам рык кормчего. Часто, слишком часто, но надо выложиться. Рукоять весла упирается, рвется из рук, будто живая. Сергей знает: это потому что там, внизу, узкая лопасть уже не раздвигает, а безжалостно рвет уплотнившуюся морскую воду.

Сергей не один. Рядом шумно гоняет воздух через легкие отрок Склов. Он – в том же ритме. И тоже выкладывается.

Раз!!!..

Кажется, Сергей слышит, как трещит спина от натуги. Уже не мальчишеская, но еще и не мощная спина взрослого воина, отсчитавшего веслом десятки тысяч морских миль.

– Раз!!! Раз!!!..

Слишком быстро. В одиночку Сергей бы не управился. Скамья – у самой кормы, поэтому так лупит по барабанным перепонкам рык Прастена. Быстрей, еще быстрей. Кормчий знает. Он видит. Сергей – нет. Он сидит спиной, но отлично представляет подробности: красный корпус дромона, вздувшийся парус и суетящихся на палубе «жрецов огня». Ему кажется: он уже слышит свист, предшествующий взлету огненной смерти.

Только кажется. Поворот головы. Вот он, дромон. Ржавый силуэт на фоне голубого горизонта. Они успели! Они уходят!

– Левый борт – суши! – внезапно взревывает кормчий. – Правый: чаще!!! Раз!!! Раз!!!..

Из груди Склова вырывается стон. Их борт – правый. Никакой передышки.

Дерево в руках – будто живое. Весло тоже стонет, гнется, скрипит деревом по дереву весельного лючка.

Сергей догадывается, почему потребовался маневр. Еще один дромон.

– Левый, правый – раз!!!

Корабль выравнивается. Начинает набирать ход.

Сергей этого не видит. Зато он видит, как по левому борту, справа для сидящего лицом к корме, наползает красный дромон. Ближе, еще ближе. Семьдесят метров, шестьдесят.

И вот уже точно он, такой знакомый страшный свист…

– Ра-а-аз!!! – орет Сергей, выкладываясь изо всех сил.

– Раз!!! – подхватывает дружина. Свист ромейской машины теряется в реве полусотни глоток, но спустя миг тоже превращается в рев. Так ревет огромный медный бык, выдыхая пламя через полый рог металлической трубы.

Сергей поворачивает голову и видит обрамленный черным дымом огненный плевок, отрывающийся от кажущегося издали крохотным сопла. Видит, как тот сначала поднимается вверх, в бледную синь неба, а потом, по такой же крутой дуге, падает… Прямо на них, прямо на Сергея, неотвратимо падает огонь, который невозможно потушить. Огонь, который сожрет Сергея, его дружину, его корабль и не угаснет, даже когда ничего не останется, кроме воды. Сергей рвет упрямое весло, кричит и не слышит своего голоса. Время замедляется. Нет ничего, только раскаленный драконий плевок, падающий с белесых небес…

…И разминувшийся с выгнутой кормой на какую-то пару саженей.

Смерть плюхается в море, расползается по воде. Пламя пляшет на волнах, не угасая, но до просмоленного корабельного борта ему уже не дотянуться. Огненосный дромон отстает. Руки продолжают вращать отполированную ладонями рукоять. Раз! Раз!

Дромон все дальше. Все, отворачивает. Выбрал новую цель.

И тут Сергей видит то, что заставляет его выпустить рукоять, вскочить на скамью и закричать, перебивая голос кормчего:

– Правый крепи!!!

– Весло взял! – кричит Сергей сидящему на палубе отроку.

На верхней кромке большого бортового щита огненный чадящий цветок. Случайная капля ромейского огня. Она не опасна. Даже если разгорится, щит можно выбросить в море.

Реальная опасность – еще один огненосный корабль.

Тот пока еще далеко для выстрела, но заходит с подветренной стороны и слишком быстро. Потерявшему темп «Хродгейру» от него не увернуться. Не удержать дистанции. Разминутся они в лучшем случае метрах в тридцати. А прицельный выстрел ромейского огнемета – сорок-пятьдесят.

– Машег! – кричит Сергей. – Бей по тем, кто у машины!

Сам выхватывает из-под скамьи налуч с луком, сует древко под колено, выгибая, чтобы набросить тетиву.

Машег уже мечет стрелы. Навесом, потому что обслугу «огнемета» прикрывают щитами.

Кормчего дромона вообще не видно. Но зато он видит все и отлично выводит судно. Оно пройдет по правому борту драккара, и даже если первый огненный плевок пролетит мимо, то второй, из кормовой машины, гарантированно достанет.

Самого огнемета с их позиции не видно. Спереди и с боков – ни щелочки. Наружу торчит только черное жерло медной трубы.

Сергей тоже стреляет навесом. Но, похоже, без толку. Надо полагать, сверху ромейская обслуга защищена не хуже. Без толку. Вновь нарастающий свист – предшественник драконьего пламени. Вот-вот…

Хлопок тетивы. Стрела прогудела около уха. Так близко, что Сергей услышал ее даже сквозь пронзительный свист сифона. Прямой выстрел. Неужели Машег нашел брешь?

Глаз успел зафиксировать прозрачную дымную полоску, соединившую драккар и ромейский корабль.

А в следующий миг – грохот взрыва!

И ярчайшая огненная вспышка!

Сергей невольно зажмурился, задержал дыхание… Пусть все случится быстро!

Ничего не случилось.

Вообще ничего.

На их драккаре.

Рев пламени, истошные вопли сгорающих заживо… там, на византийском корабле.

Впереди – только разрозненный строй хеландий.

Но им пока не до «Хродгейра». Они заняты авангардом русов. Лупят из орудий, норовят ударить носом в борт. Непростые задачи. Лодьи и драккары – очень подвижные цели. Еще и огрызаются стрелами. Ромеи стараются держать дистанцию. Опасаются абордажа. Но у Олега, похоже, другая цель. Прорваться. И у него получается. Но не у всех.

Боезапас к орудиям ведь тоже не бесконечен. Но пока еще есть. Одна из черниговских лодий убедилась в этом на собственном опыте. Темный росчерк – и здоровенная стрела прошила насквозь кормовую раковину. Досталось, надо полагать, и кормчему, поскольку лодья опасно вильнула и потеряла ход… И угодила под таранный удар ромейского корабля.

Сергею показалось, что он услышал треск.

Лодья осталась на плаву… Ненадолго. Весла хеландия отработали назад, лодья, набрав воды, начала заваливаться набок.

Отвлекся. И едва не проглядел новую опасность.

Хеландий, плюнувший огнем.

Неожиданно. Хотя почему нет? Если на палубу можно поставить баллисту, то и огнеметный сифон тоже. Только бить надо осторожнее: не подпалить себя и союзников.

Целью этого выстрела был не драккар Сергея, а корабль Кривоногого. Били с упреждением. И попали бы, если бы драккар Сигварда не затабанил всеми веслами. Огненная плюха растеклась впереди, драккар ловко обошел ее и, оказавшись с наветренной стороны, активно заработал веслами, обходя по дуге ближайший хеландий, который не обратил на данов внимания, поскольку добивал другую цель, уже подраненную, потерявшую ход. Да это же лодья Трувора! Пропал княжич!

Нет, еще не совсем. К нему на помощь, широко распуская пенные «усы», шли две лодьи Ведмунда. Две. А где третья?

Но это сейчас не важно. Потому что за Ведмундовыми лодьями не менее проворно шел еще один ромейский боевой корабль.

А на том хеландии, который с огнеметом, уже сообразили, что Сигварда не достать, и переориентировались на новую цель. На «Копье».

Уйти пока еще можно. Если поднажать. И очень постараться, потому что змей-хеландий быстрее дромона.

Перепрыгивая через разбросанные по палубе вещи, Сергей бросился на корму.

– Прастен, на скамью!

Вислоусый варяг глянул ошарашенно… Потом сообразил.

Еще одна пара свежих рук, которые существенно сильней, чем у Сергея.

Обмотанная кожей рукоять кормила – в ладони.

Теперь уже Сергей орет: «Раз! Раз!..», задавая темп.

Рядом, на борту – Машег. Глядит назад. Ждет выстрела. Зрение и глазомер у хузарина отменные. Угадать же по направлению огнеметной трубы направление выстрела не сложнее, чем полет стрелы по положению лука.

Пронзительный свист.

– Левее! – кричит Машег.

– Левый ослабь! Правый загребай! – ревет Сергей.

Драккар рыскает влево, ромеям же прицел уже не изменить.

Короткий рев, запах горящей нефти… Мимо. Огонь пляшет на волнах.

– Левым греби, правым ослабь! Разом! Рви!

Сергей целит прямо в сошедшиеся с белозерцами хеландии.

Ромейский огонь ему уже не страшен. Не станут жечь в такой близости от своих.

Так и есть.

– Разворачивается! Уходит! – кричит Машег.

– Раз! Раз! – кричит Сергей, подгоняя гребцов. – Машег, на нос! Убей кормчего!

Лодья Трувора уже под водой. Бойцы Трувора цепляются за обломки, брошенные весла, пустые бочонки… В броне долго не поплаваешь. А хеландий идет прямо на них. Сергей представил, каково это: ты изо всех сил цепляешься за обломок весла. А над тобой уже нависает громада вражеского корабля. Выпустишь весло – сразу уйдешь на дно. И уже не выплывешь. Железо утянет.

Но спасение тоже недалеко. Корабли Ведмунда тоже почти рядом с тонущими…

Преследующий лодьи хеландий тоже почти рядом. И уже нацелился таранить. Ромейский корабль в разы крупнее лодий. Придавит, как косатка тюленя.

Большой, да. Но не бронированный.

Сергей сдвинул кормило, переводя драккар на новый курс. Прямо в борт ромейского корабля.

На хеландии его заметили.

И немного сбавили ход. Прикинули, где пересекутся курсы, и решили не рисковать. С сумасшедших варваров станется: убиться самим, чтобы утопить врага. Вдобавок у ромеев имеется дистанционное оружие.

Ага, сейчас! Даже в тихую погоду попасть из катапульты по движущейся мишени с такой же движущейся палубы – та еще задачка. Три выстрела, три промаха.

А вот Машег не промахнулся. Сергей увидел, как дернулась и исчезла голова ромейского кормчего. Его наверняка заменят. И быстро. Но не мгновенно. Весла хеландия повисли в воздухе. Теперь он шел по инерции, быстро теряя ход. Ромеи решили не рисковать.

А вот Ведмунд – молодец! Не стал подбирать утопающих и подставляться. Лодьи его сразу нацелились на хеландий. Да еще и расходясь в стороны, чтобы зайти сразу с двух сторон.

Сергей с силой потянул вправо упруго сопротивляющееся рулевое весло, направляя «Копье» на помощь кораблям Ведмунда и утопающим варягам.

Ромеям, надо полагать, мысль схватиться сразу с тремя кораблями русов не показалась удачной. Нет, они могли и отбиться. Но зачем вступать в ближний бой, если можно дистанционно уничтожать врага без всякого риска. И на втором ромейском корабле тоже решили поискать добычу попроще. Что ж, теперь можно и спасательными мероприятиями заняться.

– Вытаскиваем! Быстрей! Быстрей!

Спасением утопающих руководил Прастен. И справлялся неплохо. Минут за пять подняли всех, кто выжил. Почти четыре десятка. Трувора – последним. Достойное поведение. Княжич дождался, пока достанут из воды его бойцов.

Ромеи не вмешивались. Один хеландий ушел на восток сразу. Со второго пару раз стрельнули и тоже ушли. Вот если бы на хеландии был огнемет…

Но был бы на нем огнемет, Сергей не стал бы рисковать.

– Ведмунд! За нами держись!

Теперь только к берегу. С трех сторон – вражеские корабли. Много.

Берег – это шанс. Да, там полно камней и мелей, но осадка у хеландиев больше, чем у лодий и драккаров. Так что, если аккуратно…

Сергей был аккуратен. Ход самый малый. На носу он сам. Потому что умеет по оттенкам черноморской воды понять, где мель, где камушки, а где поглубже. Опять-таки солнце сияет, вода прозрачнейшая. Но все равно они еле ползут, едва шевеля веслами. А за «Копьем», точно в кильватере и в том же улиточьем темпе, – лодьи Ведмунда.

– Вартислав!

Трувор. Судя по лицу, собирается поблагодарить за спасение.

– Не сейчас, прости, княже.

Специально оговорился, чтоб не обидеть. Ведь впрямь не до него. Работа филигранная. В здешних водах он новичок.

– Вправо на ладонь!

Хороший у них драккар. Чуткий и послушный. В умелых руках.

Жарко. Пот уже залил бы глаза, если бы Сергей не сменил шлем на головную повязку. Водичка так и манит. Сейчас бы окунуться…

Нахальная чайка села на верхушку носовой фигуры. Заорала противно. В море они вместо воронов. Тоже трупы жрут. Потому и крутятся поближе к людям. Где люди, там еда. Главное их сборище сегодня примерно в километре, мористее. Там, судя по звукам, продолжается бой. Хотя какой бой? Избиение. Против огнеметов у всех «варваров» только одна тактика. Убегать. Лучше умереть, надорвавшись, на скамье гребца, чем сгореть заживо.

Чайкам без разницы. Они и горелое сожрут.

На берегу селение. Белые домики, заросшие зеленью. Чуть повыше проглядывает между деревьями такая же белая стена из местного известняка. Над стеной видна только самая верхушка крыши. Надо полагать, вилла здешнего землевладельца. За виллой – склон холма с виноградником. А еще выше – традиционная оливковая роща. Глянешь – и душа радуется. А если добавить к этому неплохой пляж с причалом, то и вовсе мечта. Райское место.

Однако местные жители, похоже, этот рай в одночасье покинули. Будь Сергей на их месте, поступил бы так же.

А неплохой здесь пляжик. Два места у причала, и на песочек еще пяток лодий можно пристроить. Если вдруг возникнет желание.

Не возникнет. Примерно в кабельтове так же неторопливо идут два хеландия. И у них, скорее всего, имеются лоцманы, которые проведут корабли к местной пристани. А на каждом хеландии отряд морской пехоты. Но они высаживаться не станут. Запрут варягов в этой крохотной бухте, и ловушка захлопнется.

Нет, у Сергея другой план. Куда интереснее. Пощупать на прочность ромейскую морскую пехоту.

Глава 34
Побег
Заночевали в месте неуютном, но безопасном. На воде среди камней. Берег тоже соответствовал: скалы. Крайне неудобное место для подъема. А главное: для спуска. Сергей еще вечером заметил на берегу ромейскую легкую конницу. Наверняка и пехота была.

А хеландиев, которые блокируют их с моря, теперь три. Надо полагать, разгром союзного флота завершен.

Держатся ромеи на приличной дистанции. Где-то в полукилометре. И все время жгут огни. И в этих огнях сгорел замечательный план Сергея: подобраться тихонько и напасть.

Хорошо хоть сообразил вовремя. Впрочем, у него имелся и запасной. Придумал, пока сюда шли. И сам кое-что приметил, и Прастену показал. А еще Трани. Поскольку тот – глазастый, с отличной памятью и моряк отменный. А еще у него неплохое ночное зрение.

Сергей обсудил запасной план со своим «штабом»: Деррудом, Ведмундом, Прастеном и Трувором.

Обрисовал сначала общее положение: запасы еды ограниченны, а воды и вовсе ничтожны. На берегу ждут сердитые ромейские солдаты, к которым наверняка присоединится морская пехота. Пополнить резервы можно только на берегу. Но там, где сможет причалить драккар, хеландий тоже сумеет. По крайней мере, они подойдут достаточно близко и спустят лодки. Приставший к берегу драккар топить лодки не сможет. Зато у них будет немного времени, чтобы сыграть самим. Так что выбор прост: либо неминуемая гибель от жажды, либо гибель очень вероятная.

Дерруд напомнил о еще одной альтернативе: завербоваться в византийскую армию. Таких, как они, ромейское командование наймет с удовольствием.

– Так и есть, – согласился Сергей. – Наймет, разделит и отправит умирать на сирийскую границу.

Дерруд не настаивал. Он просто предложил. Трувор же высказался определенно: служить ромеям он не желает. Лучше умереть со славой, чем убивать своих по приказу врага.

Тут он, конечно, переборщил. Византийцы не дураки. Против своих его никто не поставит. У империи хватает врагов. Но зато после слов княжича и Ведмунд перестал колебаться, а Прастен и раньше в наемники не собирался, так что план Сергея получил полное одобрение.

Трувор, надо отметить, вел себя идеально. Командовать не лез, относился к Сергею с подчеркнутым уважением. Хотя при первой же возможности перебрался со своими уцелевшими дружинниками к Ведмунду, с лихвой восполнив потери последнего. А потери были: четверо убитых и примерно дюжина раненых, у которых был серьезный шанс выкарабкаться. Если выкарабкаются они все. А еще раненым очень нужна та самая пресная вода, которой осталось немного. Сергей, впрочем, распорядился не экономить. Ни на раненых, ни на здоровых. Поесть, попить, и всем, кроме дозорных, отбой. Надо, чтобы вои как следует отдохнули. Подъем ожидался ранний. Затемно.

Сам он тоже вздремнул. Часика четыре.

Разбудил Милош. Буквально выдернул из сна. Сергею понадобилось минуты две, чтобы понять, где он и что вокруг. Эх! Такой чудный сон был. Из прошлой жизни.

Темно вокруг, как у… как в подземелье. Милоша только по голосу и узнал.

– Пей! – бывший шпион сунул в руку флягу. Внутри – тепловатая вода с добавкой вина. – Готовы все. Тебя ждут.

– А почему…

– Дерруд не велел тебя будить, – пояснил Милош. – Что, уходим?

– Уходим, – Сергей плеснул из фляги на ладонь, протер лицо. Хорошо хоть, не жарко ночью.

Милош канул во тьме. Хорошая ночь. Безлунная, безветренная.

Через полминуты плеснула вода. Не громче, чем волна о камень. Пошли кораблики.

Порядок движения оговорен заранее. Впереди на кожаной лодочке-каяке Трани-Журавль и Ярпи. Ярпи гребет. Трани провешивает дорогу, измеряя глубину. Оба – моряки изрядные, на память не жалуются. Как сюда шли, они запомнили. Промерят метров двадцать – и сигналят на драккар. С помощью веревки. Один рывок – идти прямо, два – левее, три – правее. Быстрые и часто – стой. На «Копье» гребут двумя веслами с первых от носа румов. Прастену рывки озвучивают голосом. Это безопасно. Дальше тридцати метров не услышат.

От кормы драккара уходит такая же веревка. И сигналы те же. Корабли идут гуськом. Дистанция – пятнадцать-двадцать метров. Скорость ничтожная, так что даже если столкнутся – ерунда.

Сергей перебрался на нос. Сосредоточился, попробовал активировать ночное зрение. Как учил Избор. Вроде что-то различать начал. Но так… На расстоянии вытянутой руки.

Двигались со скоростью проголодавшейся улитки. Полкилометра в час. Но им как раз полкилометра пройти и требовалось. Дальше мыс и тянувшаяся от него длинная коса. Ее Сергей тоже с вечера приметил. Он оглянулся. Огни на хеландиях – на том же самом месте. Не просекли ромеи, что варвары выскользнули из силка.

Выйдя на глубокую воду, прибавили ход. Светлые кильватерные следы их уже не выдадут. Теперь бы нужную бухту не пропустить. Идти им мили две примерно. Это полчаса, если не особо разгоняться. А разгоняться они не будут. Им главное не проскочить заветное место, когда светать начнет.

Не пропустили. Та самая приглянувшаяся Сергею бухточка с пляжем и причалом.

Светает на юге быстро. Только-только показался над морем краешек солнца, а вот пульсирующий шар уже оторвался от линии горизонта.

Сергей не оглядывался. И появления солнца не ждал. Едва зарозовело, как «Копье славы» и одна из Стемидовых лодий уже встали у причала. Теперь – десантироваться бегом.

Весело бежать в утренней прохладе. Правда, не в полной боевой и вверх по склону.

Сергея обогнали дружинники Стемида и остатки Труворовой команды. Княжич – первый. Хочет показать удаль и приподнять самооценку, которая упала ниже ватерлинии его затонувшей лодьи.

Сергей не возражал. Роли расписаны заранее. Трувор и Ведмунд захватывают виллу, Вартислав со своими зачищают селение.

Варяги добежали. Яростные и жалобные вопли, грохот и лязг. Как и предполагал Сергей, военный отряд расположился именно на вилле. Там и случилась основная драчка.

С местным же крестьянством проблем не возникло. Это ближе к границе обитают свободные ополченцы-стратиоты. Здесь – зависимые арендаторы. Пусть даже и потомственные, все равно полурабы. Драться с варварами – кишка тонка.

Минут за пятнадцать выгнали всех, кто мог передвигаться. Собрали на площадке размером с полянку для игры в мяч, гордо именуемой площадью.

Оставив простой народ под присмотром шести отроков, Сергей с остальными направился к вилле.

Там все уже закончилось. И, к сожалению, несмотря на внезапность, не без потерь. Аж семеро убитых, да и раненых полно.

Просто не повезло. Хотя с какой стороны поглядеть. Варяги нарвались на кентархию профессиональной византийской пехоты, усиленную тремя десятками легкой конницы. Не застали бы врасплох, потери были бы куда больше. И бо́льшая часть всадников ушла бы. И вернулась с подкреплением. Конные стрелки эти, даже не успев добраться до лошадей, даже спросонья, под прикрытием пехоты, все равно успели напакостить. Бо́льшая часть раненых – их работа.

Трувор, впрочем, был доволен. Считал, что победа далась малой кровью. Его бойцы, те, кто не лежал на травке, тоже пребывали в радостном возбуждении. Теперь – самое интересное. Грабеж и прочие развлечения.

Сергей обломал.

– Успеем, – сказал он. – Воинов добить, хозяев связать и в погреб.

– А что это ты раскомандовался? – возмущенно выкрикнул заляпанный кровью гридень.

О! Да это же Шигобер! Голова забинтована, но глаза горят и борода торчком.

Справа выдвинулся Дерруд. Но сказать ничего не успел.

– Рот закрой, гридь, когда старшие говорят! – прорычал Ведмунд.

Ага! Сейчас!

– Это кто тут мне старший! – взвился Шигобер. – Да я таких старших…

Трувор хлопнул его по плечу, и Шигобер осекся.

– Если бы не Вартислав, ты, гридь, сейчас бы рыб кормил, – сурово произнес княжич.

– Или сидел в цепях на гребной скамье у ромеев! – припечатал Ведмунд.

– Не сидел бы я в цепях… – проворчал Шигобер, но сдулся.

«Хорошо, что он вылез», – подумал Сергей.

Выразил, так сказать, общую проблему.

И сейчас самое время объяснить воинству, что им всем следует делать. Потому что полностью осведомлены только четверо: Дерруд, Трувор, Ведмунд и Машег. Последний – потому что друг.

– Хочу напомнить всем, что мы – на ромейской земле! – Сергею пришлось повысить голос, чтобы перекрыть стоны раненых. – С моря нас стерегут ромейские корабли…

– Мы же ушли от них! – крикнул кто-то.

Сергей нашел крикуна, придавил «взглядом полководца» и сообщил всем:

– Это их море. Можете не сомневаться: нас найдут еще до полудня. А еще напомню: вся ромейское флотилия тоже где-то рядом. С их проклятым огнем. Если кто-то думает, что мы можем с ними потягаться, советую спрыгнуть башкой на камни. Всяко приятней, чем сгореть.

При этих словах многие поежились. Ни варяги, ни нурманы не боялись смерти, но так умереть не хотелось никому.

– Оставаться здесь надолго мы не можем, – продолжал он. – Этих, – кивок на побитых ромеев, – скоро хватятся. И сюда придет уже не кентурия, а тагма, а то и две. А это уже пять сотен. А сумеем и их победить, в чем я сомневаюсь, придут новые. Это где-нибудь в Биармии наши две сотни – сила. А здесь мы вроде мышей. И… – Сергей выдержал паузу. – Мы должны стать очень ловкими, скрытными и кусачими мышами, чтобы удрать отсюда, да еще и кусок ромейского сыра с собой уволочь! И я, воины, знаю, как это сделать…

Когда убрали покойников (своих – на костер, чужих – в конюшню) и разобрались с живыми, наконец-то наступило время завтрака. Его как раз сготовили пленные. Под присмотром, разумеется, чтоб чего нехорошего не добавили. У ромеев это запросто. Еды приготовили вдоволь. Плюс отменное вино из господского погреба. Что еще нужно, чтобы поднять настроение?

Разместились на свежем воздухе согласно личным привязанностям. Сергей со своими ближниками – за импровизированным столом, собранным из пары досок, уложенных на поленца.

Не хватало только Машега. Ни в стражу, ни в дозор Сергей его не отправлял, но догадывался, куда запропастился хузарин.

Появился Машег примерно через полчаса, когда бо́льшая часть еды уже распределилась по желудкам.

Очень довольный и жутко голодный.

– Что-то ты быстро нынче, – иронично обронил Наслав. – Ослаб?

– Что для меня слабость, для тебя – мечта, – невнятно, с уже набитым ртом, парировал хузарин. И, прожевав, наклонился к уху Сергея: – Там для тебя, Варт, такую девочку припас! Щечки беленькие, кудряшки черные, ладошки нежные. Запер в чуланчике, велел тихо сидеть, а то эти, – кивок в сторону завтракавших неподалеку бойцов Трувора, – найдут и залюбят до смерти. Поедим, покажу где.

Он явно ожидал похвалы. Знал, что Сергей не одобряет насилие. Вообще это было трогательно. Позаботился хузарин о друге.

Сергей и поблагодарил, хотя сомневался, что воспользуется «подарком».

А еще он наконец-то задал Машегу вопрос, который давно просился наружу:

– Скажи мне, друг мой, что за стрелу ты отправил в глотку огненной плевательницы, что ее разорвало на части?

– Разнесло вместе с кораблем! – ухмыльнулся хузарин. – Скажи, это был отличный выстрел!

– Это и я тебе скажу! – заявил сидевший рядом Прастен. – Будь у нас добыча, я бы потребовал отдать тебе две лишние доли!

– Две доли? Да я браслет со своей руки готов снять за такой выстрел! Клянусь сиськами Фрейи, нас всех изжарило бы, как цыплят на вертеле! – воскликнул Дерруд Убийца.

Браслет, впрочем, не снял.

– Говори уже! – потребовал Сергей.

Машег прищурился хитро, выдержал паузу, потом наконец открылся.

– У меня была пара стрел, – сказал он. – Зажигательных. Вроде тех, которыми зимой подожгли дом вашего бога. Ну, того, которому нравится, когда девок валяют, – сказал Машег.

– Ему больше нравится, когда ему подарки делают, – проворчал Виск. Но на него зашикали. Не мешай.

– А еще я увидел, – продолжал Машег, – что эта горючая штука, которой плюются ромейские печки, загорается не сразу. А только после того, как вылетит из трубы. Вот я и подумал: а если поджечь ее прямо у механизма в глотке?

Слова «механизм» он произнес по-ромейски.

– А рядом как раз и огонек горел. На бортовом щите. Одна зажигательная стрела, и… – Машег счастливо улыбнулся: – Ну разве я не герой, Варт? Одной стрелой убил целый ромейский корабль и сотни три ромеев в придачу![22]

– Ты самый славный из героев, которых я знаю! – торжественно заявил Дерруд. – Клянусь молотом Тора!

– О чем вы болтаете? – спросил Грейп. По-словенски он понимал плоховато.

Убийца перевел.

– Ух! – восхитился свей. – А я-то думал, оно само!

– Сами только вши в твоей бороде заводятся! – заявил Машег по-нурмански.

Грейп не обиделся.

– Вши – это к богатству, – заявил он.

– Глупости! – возразил Дерруд. – Тебя послушать, так самые богатые – трэли в свинарнике.

Машег надулся. Ему не понравилось, что о его подвиге так быстро забыли.

– Брат, – задушевно сказал ему Сергей. – То, что ты сделал, достойно песни. И эта песня непременно будет написана, если мы вернемся из этого похода живыми.

– Конечно, мы вернемся! – снова воспрял Машег. – Целый ромейский корабль – одной стрелой! Разве это не доказательство того, что Бог меня любит?

Глава 35
Когда мышка становится кошкой
Ближе к полудню в уютную бухту пожаловали боевые корабли ромеев. Те самые три хеландия, от которых русы ускользнули ночью.

Вошли, но швартоваться все сразу не стали. Сначала к берегу подошел один хеландий. Пристроился к борту пришвартованной лодьи. Высадил отряд морпехов. Те быстренько проверили корабли русов. Довольно дотошно, заглядывая под скамьи, в ящики и даже в трюмные полости. Естественно, никого не нашли. Отсигналили своим. Пристал еще один хеландий. С него тоже сошли морпехи.

Третий корабль остался на рейде.

И тут высадившиеся ромеи увидели дым. А когда поднялись наверх, то и огонь тоже.

Горела усадьба. И видно было, что подожгли ее недавно.

Местные рассказали: варвары перебили кентархию пехоты и приданных ей кавалеристов, подошедших вчера и обосновавшихся на вилле. Постоянных обитателей виллы тоже многих убили, остальных же, в основном женщин, забрали с собой. Вместе с награбленным имуществом, которое погрузили на повозки. Затем снесли в дом убитых: своих наверх, а воинов империи – вниз, облили все внутри превосходным оливковым маслом и подожгли. Ах да, еще перед тем, как уйти, варвары много ели, еще больше пили и громко и радостно кричали. Радовались, надо полагать.

В том, что селяне не врут, не было сомнений. Тем более что на дороге, ведущей к большому караванному пути, проложенному еще во времена Римской империи, даже совсем невнимательный человек мог легко заметить множество свежих следов. Повозок, копыт, в том числе и раздвоенных, и обычных подошв. Совсем недавно здесь прошел немалый отряд. Даже пыль еще толком не осела.

Комиты повеселели. Глупые варвары спутали империю со своими дикими землями и рассчитывали укрыться в каком-нибудь лесу.

Мысль эта насмешила обоих флотских комитов, да и капитанам тоже понравилась.

В том, как следует поступить, ромейские командиры были единодушны. Догнать и наказать. Это не казалось трудным. Варвары ушли недалеко и двигаются неторопливо, со скоростью воловьих упряжек. А в распоряжении комитов полтысячи бойцов. Две тагмы, по сухопутным меркам. Скутатов и псилов[23] примерно поровну. То есть куда больше, чем варваров. Однако превосходство в численности можно и увеличить. Можно и нужно. Иначе потерь не избежать. Это рош[24] – совершеннейшие дикари, но драться умеют. И чувство самосохранения у них отсутствует.

К причалу отправили гонца, тот на лодочке добрался до третьего хеландия, и спустя полчаса к первым двум комитам присоединился третий. Естественно, он не отказался поучаствовать. Если забрать то, что успели награбить варвары, можно неплохо улучшить благосостояние.

Пара минут на перестроение, и неполная тысяча византийских морпехов бодро устремилась грабить награбленное.

На приставших к берегу хеландиях тоже закипела жизнедеятельность. Полезли с нижней палубы на верхнюю вольнонаемые гребцы. На одном из хеландиев они были вместо рабов-галерников. Вылезли и вместе с матросами отправились в поселок: поискать что-нибудь интересное. Вдруг варвары забрали не все?

Самые ленивые решили пошарить на брошенных кораблях. И сразу нашли множество полезных вещей.

Но если на опустевших варварских судах грабежу никто не препятствовал, то в селении, жителей которого варвары почему-то, вероятно из-за нехватки времени, не успели перебить, повысить благосостояние оказалось затруднительно. Владельцы воспротивились.

К диспуту подключился один из капитанов. Пресек попытку грабежа и велел подчиненным заняться полезным делом: восполнением запасов. Жители и тут не проявили лояльности. Припасов у них у самих было мало. Весна все-таки. Подошел второй капитан. С матросами. Сила и численное преимущество были на стороне моряков. Но это все же не Северный Путь, а империя. Пойдет жалоба по чиновничьим инстанциям, и кто знает, чем закончится. Решили договориться полюбовно. То есть купить. По поводу стоимости тоже согласия не было. Подошел третий капитан…

– Пора, – сказал Сергей.

Это и был его план. Изобразить уход по дороге, а потом тайно вернуться и подождать. Он надеялся, что хотя бы часть византийских морпехов уйдет, поймавшись на уловку. И он даже надеяться не смел, что уйдут все.

Конечно, на хеландиях оставались собственно экипажи: где-то тысяча человек, и далеко не трусов. Трусы по морю под парусами не ходят. Боеспособность у моряков была примерно как у среднего киевского ополченца или нурманского бонда. Не профи, но с какой стороны за копье браться знают. Сергей все равно рискнул бы. Даже если бы команды оставались на кораблях.

Однако судьба в этот день определенно играла на стороне русов.

– Пора! – сказал Сергей. – Дерруд, веди!

И они пошли. Вернее, побежали. Сначала гуськом по тропинке со склона, потом по окраине селения, и только оказавшись на берегу, перестроились клином и устремились к никем не охраняемому причалу.

Несмотря на то что бо́льшая часть моряков сейчас собралась на площади перед церковью, на кораблях людей тоже хватало. Однако, услыхав грозную поступь смерти и увидев пестрые щиты варваров, вольнонаемные гребцы и оставшиеся матросы немедленно кинулись кто куда: в основном попросту попрыгали в воду. Прыгали сразу со всех кораблей, включая и драккар с лодьями. Во все стороны, даже в щели между кораблями русов и пришвартовавшимися к ним хеландиями.

Сопротивление оказали только двое бойцов, коим надлежало охранять палубные огнеметы на одной из хеландий. Да и то как-то странно они их охраняли: первым делом порубили каких-то своих, а уж потом кинулись на русов. Поступок достойный, но бесполезный. Ромеев вмиг продырявили копьями.

Из всей обслуги – один-единственный паренек в ярко-красной одежке. Его и еще одного «краснорубашечника» почему-то не убили. Но если первый сразу поднял лапки, то второй убился о собственный нож.

Захват вышел действительно простой. Никто даже царапины не получил. Зато шума было много. Что не осталось незамеченным на берегу.

Моряков там было в разы больше, чем русов. Но вооружены они были в лучшем случае тесаками. Капитаны сделали попытку погнать эту толпу на штурм, но стена щитов на причале оказалась решающим аргументом. А после гибели от стрел дюжины-другой атакующих моряки отступили.

Сергей в этом столкновении участия не принимал, потому что спустился на гребную палубу первой хеландии и обнаружил там то, что и ожидал. Страшную вонищу и толпу прикованных к скамьям гребцов. Встретил он и одного из надсмотрщиков. Одного, потому что остальные успели смыться, а этот замешкался. Сейчас он лежал ничком на загаженной палубе и трясся от страха.

И не зря.

Пришедший с Сергеем Фьетра сорвал с его пояса связку ключей и приложил поганца секирой по макушке, отправив туда, где ключи только у одного – святого Петра.

Рабы оживились. Кое-кто глядел со страхом, но большинство – с надеждой.

– Кто меня понимает, поднимите правую руку! – крикнул Сергей по-словенски.

Поднялись три руки.

Когда Сергей повторил то же по-нурмански, отреагировали еще двое.

А вот ромейскую фразу поняли все.

– Очень хорошо. Лови! – он бросил переданные ключи ближайшему гребцу. – Освободись и освободи остальных. Поможете нам – и корабль станет вашим! – обрадовал он живых покойников. – Но поторопитесь! Сюда уже идет тысяча сердитых скутатов, которые жаждут пустить вам кровь!

Кивнул Фьетре, и они поспешили наверх.

Надо было как можно быстрее отогнать все шесть кораблей от берега. А уж потом можно не торопясь наметить дальнейший план действий.

Справились. Отогнали от берега все корабли, хотя с третьим хеландием пришлось повозиться. На его борту рабов-гребцов не оказалось. На скамьях там сидели свободные, которые сейчас уже выбрались из воды и присоединились к толпе на берегу.

Изрядная, кстати, толпа. Да, хеландий – это не какой-нибудь там драккар. Народу на нем в разы больше.

Но эти, на берегу, безопасны. И драться с ними Сергей не собирался. Можно было стрельнуть в них из баллисты. Или вообще жестоко обойтись: метнуть в толпу горшок-снаряд с огненной начинкой.

Обойдутся. Такие снаряды пригодятся для более полезных акций. Тем более что в плен с огнеметной машиной не получится. В плен взять удалось только одного парня из обслуги, совсем молокососа в должности «подай-принеси». Главный огнеметный специалист, как выяснилось, зарезался у Сергея на глазах. Достал из-под полы ножик и воткнул двумя руками в сердце. Молодой потом пояснил: правила у них такие. Огнеметчикам священники заранее грех самоубийства отпускают. А если кто хоть что-то, связанное с огненным боем, выдаст, то мучительная смерть не только ему, но и всем родичам до третьего колена включительно. И набирают таких, у которых эти самые колена есть. Но он, пацанчик, вне особой юрисдикции. Не знает ничего. Иначе его стража зарубила бы, как и остальных. И старшего в живых оставили только потому, что по регламенту он должен был предотвратить захват сифона, взорвав и его, и себя. Но не успел.

Осваивать страшную машину, да еще наспех, Сергей не рискнул. Помнил, как легко такая же рванула от стрелы Машега. И каков был результат взрыва.

Теоретически-то он все понимал: надо нагреть смесь до нужного давления и открыть вот эту заслонку. Но как определить нужное? Эти вот по звуку определяли. Даже молодой знал: если передержать – рванет. Недодержать – струя не полетит. Выплеснется в лучшем случае не под ноги, на палубу, а под корабельный нос. Но горит огнесмесь на воде прекрасно.

Нет уж! Лучше по старинке: кладешь запечатанный горшок в камнеметалку и пуляешь. А загорается оно само, когда разобьется. Почему так, парнишка тоже не знал. Ему говорили: потому что Бог помогает.

Сергей существование Бога не отрицал, но идея о том, что Господь лично поджигает вылетевшие из труб огнесмеси, показалась Сергею сомнительной.

– Я бы два корабля оставил, – предложил Трувор. – На них нас за своих принимать будут. И вообще: они у нас два корабля утопили. Правильно было бы…

– Правильно было бы знать, как с ними управляться, – неуважительно перебил княжича практичный Прастен. – Тут же и паруса другие, и веслами по-другому работают. Ты знаешь – как?

Трувор покачал головой.

Итак, на повестке два вопроса: куда идти и на чем? И оба требовали решения, но второй – актуальнее. Поскольку от этого зависела подготовка к будущему рейду.

Эх, сейчас бы сюда Сигварда! Харальдовы парни в Крыму довольно успешно ходили на трофейных.

– С парусами разберемся, – встал на сторону княжича Дерруд. – Среди ромейских трэлей пятеро сказали, что моряки. Помогут. Но я бы все равно только один корабль взял. С двумя не управимся, мало нас.

– Если взять лодьи и драккар на буксир, людей хватит, – рассудительно заметил Милош. – А если на ромейских пойдем, нас за своих принимать будут. Не нападут.

А что? Может и получиться. Если близко ни с кем не пересекаться. Жаль, что Сергей в прошлой жизни не выучил ромейскую морскую сигнализацию. Вряд ли она изменилась за семьдесят лет. Для здешних традиций это не срок.

– Тогда возьмем тот, который без рабов был, он почище, – решил Сергей. – Перетаскаем на него припас с остальных. И горшки с огненным зельем обязательно.

– А стоит, горшки-то? – засомневался Прастен.

– Если с ними аккуратно, худого не будет. И мечом порезаться можно, если за лезвие хватать. Котлы огнеметательные тоже забрать надо. Металл пригодится.

– А с рабами что? – спросил Ведмунд.

– Десятерых забираем, – сказал Дерруд, которому Сергей поручил проверить освобожденных. – Включая тех моряков. Остальным веры нет.

– Тогда, может, их снова на цепь? – предложил княжич.

Сергей мотнул головой.

– Я обещал, – произнес он.

Трувор кивнул. Слово, даже данное ромейским рабам, все равно слово.

Сергей подумал, что в их совете Трувор – самый молодой. Не считая его самого, конечно.

– Я обещал им свободу и корабль. Отдадим им тот, на котором огненные котлы были. Но сначала как следует приберемся в тамошних трюмах.

Прибрались. Арсеналы и трюмы вынесли подчистую. Оставили чуток еды, три бочки прокисшего вина, немного оружия поплоше и запас снарядов к катапульте. Собственный боезапас имелся на каждом корабле, а весили глиняные и каменные шарики изрядно. Нарушения слова в этом опустошении не было. Сергей обещал невольникам корабль, и вот он, корабль. Все на месте. Вот орудие с боезапасом. Вот весла, вот паруса. Цените. Такая ткань очень даже недешева.

А уж как недешевы сами хеландии! Этакое богатство бы – домой.

Увы, не получится. Ромейских гигантов через пороги не протащить. Эх! А еще если бы им трюмы набить как следует! Чем угодно, хоть обычным зерном. Объемы в сравнении даже с кноррами – гигантские. Даже для лошадей стойла оборудованы.

В общем, обещание Сергей исполнил. И если кто-то из рабов остался недоволен, высказать это не рискнул. Бывшие невольники упивались свободой, и нынешней, и предстоящей, оставленным в трюме вином и вслух предвкушали, как будут кошмарить прибрежные селения.

Ну и ладненько. Чем больше шума от них, тем меньше внимания русам.

– Брат, а что ты собираешься делать с румлянскими кораблями? – поинтересовался хузарин.

– Пока не знаю.

– Тогда у меня предложение есть! – торжественно объявил Машег. – Надо их продать!

– Кому? – заинтересовался Сергей.

– А нашим. Правоверным.

Интересная идея. Сергей об этом как-то не подумал. Но идея хорошая. Дойти до того же Самкерца можно и своим ходом. Отсюда – километров пятьсот-шестьсот. Правда, птичьего полета, а не вдоль берегов. Рискнуть пойти напрямик? В открытом море куда меньше вероятность встретиться с вражеским флотом.

Но открытое море… Даже в хорошую погоду не заблудиться бы. Нет, днем можно по солнцу ориентироваться, а ночью по Полярной звезде. Но все равно точность попадания – плюс-минус сто километров. А то и двести. А если шторм? Пока-то погода ясная, но это море.

Надо с Прастеном посоветоваться.

Посоветовался. И с Прастеном, и с Деррудом. Ни один из них провести корабли напрямик к Самкерцу не брался.

– Зато я знаю, кого еще можно спросить, – сказал дан. – Пойдем, покажу.

Показал. Невысокий, плотный, лет под сорок, но при этом с полностью седой бородой и почти такой же шевелюрой. Итальянец?

Оказалось – почти. Венецианец. И не из простолюдинов. Дон Джованни Ансельмо. Капитан торгового корабля, захваченного ромеями во время какой-то локальной заварушки два года назад.

Как обходиться с кораблями вроде хеландия, Джованни знал. А вот провести через Черное море…

– Надо посмотреть в капитанской каюте, – сказал он. – Если найдутся нужные приборы, то можно попробовать.

Разговаривали они с Сергеем на смеси ромейского и латыни и отлично понимали друг друга. Сергея бывший капитан называл «дон Вартосалао», а Сергей его – «дон Джованни», поскольку венецианец сразу же сообщил, что он из благородной семьи.

Почему благородные родственники не выкупили Джованни из неволи, Сергей уточнять не стал.

Приборы нашлись. Заковыристые конструкции со стрелками, кольцами, шестеренками. Сергей уже видел такие, но пользоваться не умел. Как-то времени не было освоить. Но если эти штуки действительно помогают прокладывать курс…

Византиец подтвердил. Да, надо правильно ставить, а потом много считать. И работает только при спокойном море. И еще куча оговорок. Но с ними однозначно лучше, чем без них.

А потом он вежливо напомнил «дону Вартосалао», что времени у них нет.

Сергей мысленно обматерил себя самыми нехорошими словами. Расслабился. Забыл, что находится не в какой-нибудь дикой Биармии, а в центре цивилизации. С развитыми средствами связи. Так что можно не сомневаться, что информация о бесчинствующих русах уже отправилась куда следует. И попала куда следует. Так что уйти вдоль берега в сторону Булгарии вряд ли получится. Даже на ромейском корабле под ромейскими флагами, поскольку о захваченных хеландиях очень скоро станет известно. Идти же в сторону Константинополя в надежде объединиться с флотом Олега еще более рискованно. Как-то не верилось, что войско русов сейчас осаждает столицу. Скорее всего, они ушли на восток и реализуют идею, которая пришла в голову Сергею, Сигварду и всем тем, кто хоть немного знал Византию: грабят усадьбы богатеев и вообще все, что не оборудовано крепостными стенами. Причем грабят быстро, потому что армия возмездия наверняка уже в пути.

Так что Сергей, не откладывая, собрал очередной совет и сообщил, что готов выслушать варианты.

Мнения разделились. Трувор ратовал за то, чтобы догонять своих. Вернее, своего брата. Хотел убедиться, что тот жив. Похвальное желание. Сергей тоже хотел бы это узнать. Но идти ради этого знания на смерть самому и вести других он не собирался. Если Ререх жив, отлично. А если мертв, то ему уже не помочь. Подумав, Сергей нашел аргумент, достаточный, чтобы убедить княжича.

– Избор сказал: наши жизни связаны. И что мы вернемся. Избор ведает.

Еще пару недель назад Трувор на такое заявление пренебрежительно хмыкнул бы, но сейчас спорить не стал.

В общем, путь в сторону Константинополя отпадает. Еще один вариант – пробиваться в Булгарию. У кесаря Симеона с ромеями дружбы нет. Однако союза с русами у него тоже нет. Так что, как поведет себя булгарский завоеватель, угадать трудно. Запросто может использовать их в политической игре. Единственный довод в пользу этого плана: Сергею очень хотелось поглядеть на легендарного предка его Сладиславы. Действительно ли он так похож на его сына Артема? Вернее, насколько тот похож на деда.

Но это был единственный аргумент, который существенно перевешивала возможность встречи с ушедшими на север византийскими дромонами.

После общения с венецианским капитаном Сергей был уверен: путь напрямик – наиболее безопасный. Даже если они выйдут к каким-нибудь касогам или прямо к Херсонесу, все равно идти вдоль северного побережья Черного моря не так рискованно.

Эту мысль он и высказал.

А дон Джованни подтвердил: к каким-нибудь северным берегам он их маленькую флотилию точно выведет.

Возражений со стороны соратников не последовало. Как-то так вышло, что Сергей стал главным над всей белозерской ратью, и остальные ему доверяли. И вряд ли дело было только в удачливости. Он умел принимать правильные решения и готов был отвечать за последствия. И матерые варяги это чувствовали не хуже, чем Серегины нурманы. Чувствовали в нем вождя.

Глава 36
Пути опасные и очень опасные
Нет, сразу в открытое море они не ушли. Потому что настоящий вождь в первую очередь должен был заботиться не о выживании, а о наживе. В этом Трувор, Дерруд, Ведмунд и даже осторожный Прастен были единодушны. Негоже славным героям уходить с полупустыми трюмами. А тут еще такая прекрасная возможность для внезапной атаки. Входит в твою гавань самый настоящий имперский хеландий и… оказывается не имперским.

Сергей скрепя сердце вынужден был согласиться с мнением большинства. Единственное условие, которое он поставил: грабим только один раз. И боя не начинаем, если сопротивления не будет.

Первыми, впрочем, в бой вступили бывшие невольники. Эти неудачники решили, что далеко ходить не обязательно. Вот прямо тут уже имеется все, что им надо. Достаточно лишь пригрозить.

Угроза не подействовала. Лишь подогрела ярость вернувшихся с охоты за варварами морпехов, узнавших, что несколько пустых телег и десяток женщин, которых они доблестно освободили, обошлись имперскому флоту в три собственных корабля и столько же трофейных.

В сторону вставшей на якорь метрах в пятидесяти от причала хеландии полетели стрелы. Эффективность стрельбы была никакая, но недавние невольники на всякий случай отошли еще метров на сто. И с безопасного расстояния сами принялись обстреливать своих бывших угнетателей. Особого урона не причинили. Пришибли троих и развалили конюшню. Последнюю – не вследствие умысла, а просто так вышло. Тем не менее, стрелков от берега бывшие рабы отпугнули, посему опять подошли ближе и громогласно потребовали контрибуцию: продуктами питания, выпивкой и девками.

Мыслительные процессы освобожденных были разогнаны тремя бочками вина, которое русы не забрали, потому что оно подкисло.

С берега ответили. Пообещали оставить живыми в случае немедленной сдачи.

Этот вариант не устроил уже бывших невольников.

Консенсус достигнут не был. Хеландий возобновил стрельбу по площадям. Эффективность ее была обратно пропорциональна создаваемому шуму, но в целом небесполезна.

Под этот грохот русы в сумерках спокойно вышли из бухты, уведя оба оставшихся хеландия и собственные корабли. С кормчими, но на буксире. Одним из хеландиев рулил Сергей лично. Дон Джованни, которого словене уже успели переименовать в Жованю, объяснил, что к чему. Сергей в прошлой жизни уже управлялся с кораблями покрупнее драккара, а сейчас буквально схватывал на лету, за что удостоился искренней похвалы венецианца.

Знай Сергей, чем закончится его акт доброты, выразившийся в передаче корабля бывшим невольникам, фиг бы они его получили.

Закончилось же тем, что, выпустив бо́льшую часть снарядов и сломав катапульту, пьяные экс-рабы допили вино и окончательно загадили верхнюю палубу отходами жизнедеятельности. Что, впрочем, им, закаленным миазмами палубы гребной, спать не мешало. Помешали прежние хозяева, которые на лодках подошли к кораблю и без малейшего сопротивления вернули свое имущество. Так что пробуждение у хлебнувших свободы было суровым, а дальнейшая недолгая жизнь – по-настоящему жуткой. Ромейские солдаты были большими искусниками, когда речь шла о казни врагов. Впрочем, не более искусными, чем язычники-нурманы или христиане-германцы.

Однако пытали бунтовщиков уже после того, как освобожденный и отмытый от дерьма хеландий снялся с якоря и рванул на юг, торопясь передать друнгарию флота известие о том, что варвары захватили два имперских корабля.

В том, как их используют коварные варвары, сомнений не возникло ни у бывших капитанов похищенных хеландиев, ни у самого друнгария.

К сожалению, это были далеко не единственные варвары, которые сейчас терзали благословенную империю. Потому выделить на отлов конкретно этих разбойников друнгарий смог только три хеландия. Зато это были очень ходкие корабли, а два вдобавок были оснащены огнеметательными машинами. Впрочем, капитанам их было дано указание без необходимости огонь не применять. Очень хотелось друнгарию вернуть захваченные суда императорскому флоту.

Но для начала их следовало найти.

Некоторую пикантность поиску придал тот факт, что, торопясь оповестить начальство, вестники дурных новостей прошли мимо тех самых коварных варваров, которых двумя днями позднее отправились искать. И, более того, руководствуясь свежей информацией, на всех парусах полетели совсем в другую сторону. Но винить их в этом было нельзя. Ромеи сумели утопить немало вражеских кораблей. Но кое-кому удалось ускользнуть. А когда стало понятно, что великое разграбление византийской столицы не состоится, эти уцелевшие решили, что возвращаться с пустыми руками – неправильно.

Собственно, они рассуждали так же, как и соратники Сергея.

Вот только Сергей точно знал, что следует делать.

Для начала выловили и опросили местных рыбаков, выяснив, есть ли поблизости большой храм, а затем без малейших препятствий осуществили высадку в ближайшей к нему бухте. Учитывая тот факт, что зашли они на имперских кораблях, препятствий им никто не чинил и никакой паники среди местных не было. Ровно до тех пор, пока бедолаги не увидели, кто именно сходит, вернее, сбегает по трапам.

Впрочем, местным, можно сказать, повезло. Сергей своей властью вождя запретил резню. Убивали только тех, кто оказывал сопротивление.

Сам же он с лучшими бойцами на конфискованных лошадях совершил стремительный рейд к вышеозначенному храму, располагавшемуся в центре одного из небольших городов. Сергею даже показалось, что он здесь уже бывал. В прошлой жизни, разумеется. Когда под знаменем Святослава потрошил благословенную Фракию.

В городке проблем не ждали. Уповали на удаленность от побережья и сообщение о том, что варварский флот уничтожен.

Появление «уничтоженных» варваров у городских ворот оказалось неприятным сюрпризом. Особенно когда те практически беспрепятственно прошли через эти ворота, разметали сотню солдат гарнизона, захватили светское и духовное руководство и потребовали явно неподъемный выкуп.

Впрочем, лидер захватчиков, наглый юнец с отличным столичным выговором, сообщил, что они – всего лишь часть огромной армии, которая уже движется на Адрианополь. И он очень боится пропустить разграбление этого замечательного города, а потому согласен уменьшить требования в десять раз, если все будет собрано и упаковано до вечера.

Сообщение о том, что захватчики – часть армии, начисто отбило у городской администрации желание сопротивляться, проклюнувшееся, когда выяснилось, что варваров всего полторы сотни. А еще горожанам, как благородным, так и простым, совсем не хотелось, чтобы варвары заночевали в городе.

Выкуп был собран в кратчайшие сроки, и еще до заката десятки тяжело нагруженных телег выкатились из городских ворот.

А еще через полчаса из этих же ворот в сторону Адрианополя галопом вылетели гонцы, коим была поставлена задача опередить варваров.

И они их, конечно, опередили, поскольку варвары ушли совсем в другую сторону.

Так что пока гонцы загоняли коней, местные крестьяне под присмотром русов всю ночь грузили добычу на трофейные корабли. За ударную работу им был обещан шикарный подарок – жизнь.

И они поверили, потому что молодой вождь варваров уже доказал, что умеет держать слово: никого из сдавшихся добровольно не убили.

– Надо было хоть пару дюжин девок с собой взять, – вздохнул Машег.

– И рабов сотню-другую, – поддержал его Грейп.

– А поить-кормить их чем? – скептически заметил Прастен, передавший руль венецианскому капитану. – Мы ж через море пойдем.

– А я б еще тут порезвился, – сказал сотник без сотни Шигобер, при более близком знакомстве оказавшийся не таким уж плохим человеком. Да, нахальным и скорым на язык, но таких в дружине большинство. – Где те ромеи, от которых мы бежим? Не видать их что-то.

– Не насмотрелся на ромеев, Шигобер? – ухмыльнулся Машег. – Хочешь еще на доске поплавать?

Шигобер вскипел… И остыл. Обидно, да, но правда же. Что ж тут возмущаться.

– Паруса на горизонте! – закричал с мачты Кочень, отправленный туда наблюдателем. – С полдня идут! Много!

– Вот тебе и ромеи, – сказал Машег. – Накликал ты их, Шигобер.

Варяг потупился смущенно. Вдруг и впрямь накликал.

– Не догонят, – уверенно сказал Джованни Сергею. – Ветер наш, южный.

Сергей посмотрел на византийский берег, который почти превратился в сизое облачко на самой границе бесконечной синевы.

Не догонят. Даже весла в дело пускать не потребуется. И это хорошо, потому что гребцов у них на два хеландия точно не хватит. А еще свои кораблики.

Сергей бросил взгляд на идущий на буксире «Хродгейр», который так и не удосужились переименовать. Да, пожалуй, и не понадобится. «Копье славы» – годное имя для боевого корабля, который пусть и на буксире, но пролетит насквозь весь Понт Евксинский. Главное, чтоб долетел. А уж попадет наверняка. По такой цели сложно промахнуться.

* * *
Ререх был мрачен. Несмотря на то что добычу они взяли богатейшую и стоило это дружине всего троих отроков. Да и этих троих они потеряли, когда прорывались сквозь заслон ромейского флота вслед за черниговскими. А после настоящих боев и не было. Так, стычки. Сигвард Кривоногий, присоединившийся к варягам еще на Днепре, оказался очень полезным человеком. Многое знал о том, как все устроено у ромеев. А самое главное: знал, где взять то, что подороже, и при этом не угодить под молот имперских тагм. Во многом помогало то, что они почти сразу отделились от киевской дружины. Это предложил Сигвард, и Ререх согласился. Главным образом потому, что больше не доверял Хельгу. Ререх полагал: великий князь использовал союзников для того, чтобы связать бо́льшую часть ромейского флота. Сознательно шел ему навстречу, потому что был уверен, что прорвется. Он и прорвался. Даже опередив всех, выскочил прямо к ромейской столице.

И тут его ждало разочарование. Ромеи защитили нежное брюшко города: подняли цепь и перекрыли доступ в залив. Ну а осаждать этакие стены было бесполезно и губительно. Тем более Олеговы послухи (у него, оказывается, были послухи даже здесь, в сердце империи) настоятельно советовали не задерживаться надолго. Мол, вестники уже отправлены и скоро сюда подойдет с востока большое войско и русам придется туго. Флот на море, тяжелая конница и пехота на суше…

Так что все свелось к грабежу мелких городков и загородных дворцов византийской знати. А для этого больших сил не требовалось. Достаточно было знать, где и кого грабить.

Сигвард знал. Через пять дней они набрали столько добра, причем лучшего: драгоценной посуды, паволок, пряностей, украшений и, разумеется, обычного серебра и даже золота, – что оба драккара Ререха осели на три ладони от обычного. Больше нагружать было опасно. Случись шторм – и все это окажется на дне. Вместе с варягами.

Уйти от ромейских кораблей тоже помог Сигвард. Он вылавливал местных рыбаков и узнавал у них, видели ли они имперский флот. По-ромейски Сигвард болтал как на родном. А рыбаков, к большому удивлению Ререха, нурман не убивал, а одаривал монетами. И, как оказалось, не зря. Рыбаки были с ним честными. А однажды даже сами приплыли к ночевавшим в скалах нурманам и предупредили о том, что с запада идут три красных дромона.

Нарвись на них варяги с данами, была бы беда. Перегруженные драккары потеряли треть быстроты. А так, предупрежденные, отсиделись между скал, пока ромейские корабли не прошли мимо. Низко сидящие драккары со снятыми мачтами разглядеть среди камней очень трудно. Ромеи и не разглядели.

Так, двигаясь неторопливо и осторожно, варяги и даны прошли все побережье империи и дошли до большого булгарского города Варны, где задержались на неделю, отдыхая, развлекаясь и щедро расплачиваясь ромейским серебром.

Правда, по совету Сигварда, на берег сходила только половина дружины. Пусть булгары и ладили с теми, кто ходил грабить ромеев, но и сами были бы не прочь ограбить грабителей, подвернись случай.

Вроде все было хорошо, но Ререх тосковал.

Брат погиб. Ререх сам видел, как здоровенный камень из ромейского орудия развалил его лодью. Ререх ничего не мог сделать. Сам бы погиб, дружину погубил, а брата все равно бы не спас.

Судьба остальных белозерских тоже неизвестна. Скорее всего, они мертвы. И хорошо, если просто утонули, а не сгорели в негасимом ромейском огне.

И Вартислав, скорее всего, тоже не выжил. Его драккара и не разглядеть было, столько там собралось ромейских кораблей.

Проклятье коварному Хельгу!

– Что грустишь, ярл? – спросил Сигвард. – Не веселят тебя булгарские девки? А может, тебе вино надоело? Я тоже по пиву скучаю. Как приду домой, первым делом велю жене пива наварить. Целый котел. И буду пить, пока дно не увижу. Веселись, ярл! О нашей добыче нашим внукам песни петь будут. И пива будет столько, что из ушей потечет.

Ререх любил пиво. Но и булгарское вино, приправленное медом и пряностями, княжичу тоже нравилось. А выпил его он уже столько, что бассейн с теплой водой раскачивался, будто волнующееся море, а девки в нем стали похожи на белых северных дельфинов.

– Сигвард-ярл, как думаешь, кто-то спасся из тех, что шли за нами в тот день? – спросил он.

Дан почесал татуированную грудь, тоже поглядел на девок. В отличие от Ререха, он был почти трезв. Помнил, что в термах надо держать ухо востро.

– Знаю, о ком ты, – пробасил дан. – Даже не сомневайся. Даже если все прочие утонули, этот непременно уцелел. Он же любимчик богов, наш Дерзкий. Даже если ромейский камень сделает дыру в его обшивке, сам Ньерд лично заткнет ее пальцем. Слушай, Варт говорил, у вас с ним этой осенью свадьбы?

– Так и есть, – подтвердил Ререх. – Если вернемся.

– Вернетесь! – уверенно заявил Сигвард. – И знаешь что, пойду-ка я с тобой! Хочу быть гостем на ваших свадьбах! Пригласишь?

Ререх засмеялся. Ну да, как же он мог забыть? Вартислава сама удача в губы поцеловала. Конечно, он вернется!

Княжич попытался встать, но не получилось.

– Сигвард, ты будешь самым дорогим гостем на нашем пиру! – торжественно провозгласил он.

– Еще бы! – Ухмылка Сирварда была так широка, что любой мог убедиться: все зубы у дана на месте. – Еще бы! Ведь у меня полный драккар свадебных подарков!

Глава 37,
в которой Сергей узнает, что ромейская земля перестала быть ромейской
Все опасения оказались напрасны. Разве что в пути они были не пять-шесть дней, как рассчитывал Сергей, а десять. Но воды хватило, вокруг никого живого, кроме рыб и дельфинов, море спокойно… Из-за чего, к сожалению, они и задержались. Половину времени пришлось идти на веслах. Причем на буксире шли уже хеландии.

Зато вышли они не к касожскому или аланскому побережью, а точнехонько к тем самым местам, где Сергей с Машегом прошлым летом бегали от херсонских ромеев.

Стоило бы теперь повернуть на восток и спокойно двигаться вдоль берега к Самкерцу, но так хотелось свежей водички, что Сергей поддался на уговоры и рискнул. Пересадил гребцов с румов на гребные палубы хеландиев, и неспешным темпом – к знакомому заливу.

Когда-то здесь был большой город, но совсем в давние времена. Возможно, даже античные. С тех пор остались развалины, поблизости от которых ютилась парочка селений. Зато в залив впадала река. Это Сергей знал точно. В общем, идеальное место, чтобы чуточку передохнуть после броска через море.

Ничего крупнее рыбачьих лодок в заливе не наблюдалось.

Северяне вновь пересели на румы и, оставив хеландии с минимальным экипажем на якорях, пристали к берегу. Благо и глубина подходящая, и берег песчаный.

Они не особо торопились, хотя отлично видели, как удирают обитатели ближайшего селения.

Ну и ладно. Сергей намеревался по-честному купить у них продукты, но если торговать не с кем, можно взять и так. Вряд ли аборигены успели забрать все.

Надо отправить Грейпа… Хотя нет, лучше Милоша. Этот кровожадностью не страдает.

– Милош, возьми своих и свейских дренгов, и пошарьте по селению. Там, скорее всего, остались старики.

Таков уж здешний обычай. Один оставленный старик – это две большие корзины на ослиной спине.

– Стариков не убивать. Скажи, нам нужны продукты и мы за них заплатим.

И заплатили.

Когда ты к людям с добром, это окупается. Так считал Сергей. Правда, нурманы с ним не согласились.

– Приложить огоньку – еще больше отдали бы, – заявил Гейп.

– Не жадничай, – сказал ему Милош. – Ты теперь богач. Богач должен быть щедрым.

– С чего это вдруг? – свей даже удивился. – Где ты видел щедрого богача?

– Вон сидит, – Милош указал на Сергея, который обгладывал куриную грудку.

– Вкуснятина, – сказал Сергей, приложившись к кувшину с козьим молоком. – О чем еще мечтать?

– Как о чем? – на этот раз искренне удивился Машег. – А девки?

Все собравшиеся вокруг костра захохотали.

А через минуту на Сергея упала тень.

Трувор.

– Надо бы воев на хеландиях сменить, – сказал он. – И поснедать им отвезти.

Сергей почувствовал укол совести. Забыл. Разве тут все упомнишь!

– Отвезли уже, – пробасил Дерруд. – Мы своих не забываем.

На одном из хеландиев остались дружинники Трувора, но они теперь тоже свои.

– Я могу сменить, – сказал хузарин. – Девок все равно увели.

– Сменяй, – одобрил Сергей.

– Жованю сюда отправь с земляками. Пусть по-людски у костра посидят, – предложил Ведмунд.

– Не пойдет, – покачал головой Дерруд. – Звали уже. Сказал: по их обычаю кормчему с корабля нельзя. А вина и жаренки у них и там в избытке. И тот круг сыра, что в селении купили, тоже им отвезли. Жованя как-то обмолвился: пока у ромеев был, он очень по сыру скучал. Больше, чем по мясу.

– А я вот в походе по молоку скучаю, – задумчиво проговорил Прастен.

– А я – по пиву! – заявил Грейп.

– А я…

В общем, мирная получалась беседа. И вечер мирный. Расслабились все. Решили: самая тяжкая часть пути – позади. Теплая ласковая ночь. Цикады. Волны шуршат. Небо звездное. Подними голову – словно в Ирий уносит…

Несмотря на мирную обстановку, дозорных все же выставили.

Только это не помогло. Какие дозорные, когда на тебя из утренних сумерек разом выезжает несколько сотен конных лучников. Едва успел глаза после предупредительного крика продрать да за меч схватиться, а вокруг уже полдюжины всадников. И у каждого лук с наложенной стрелой, направленной персонально на тебя.

– Оружие наземь! – рявкнул кто-то на ромейском.

Вариантов не было. Разве что с честью погибнуть. Хотя какая тут честь? Дернуться не успеешь, как стрелами нашпигуют.

– Сложите оружие! – крикнул Сергей по-нурмански. А потом, для надежности, еще и по-словенски. – Дерруд, не надо! – Он угадал желание дана и схватил того за руку.

Убийца мог запросто вырваться, но не стал. Подчинился.

– Кто такие? – крикнул Сергей во тьму.

Те, кого он видел, явно не главные. И племенную принадлежность в сумерках определить непросто. Не дай бог, печенеги.

А ведь очень может быть. Сергей сам видел, что херсонский стратиг якшается с копчеными.

Смерти Сергей не боялся. Но умереть можно по-разному. Не хотелось бы – обожженным кровоточащим обрубком.

– Кто вы такие? – крикнул он, подпустив в голос властности. – Не слышу ответа!

– Обойдешься, роман! – на том же скверном ромейском ответили из темноты. По акценту не определить. У всех здешних, что у копченых, что у хузар, что у гузов, акцент одинаковый.

– Я не роман! – резко бросил Сергей. – Я – варяг!

– Ты хотел сказать – варанг?

Надо же, разбирается.

– Я сказал то, что хотел, печенег! – Сергей пошел ва-банк. – Чьей ты орды? Цапон? Цур?

– Вот за такие слова тебя следовало бы проткнуть! – произнес тот же голос, и мимо потеснившихся лучников вперед выехал всадник. Конь его был покрупнее, чем у остальных. И даже в сумерках можно разглядеть, что в шлеме, а не в шапке.

– Пристрелить его, благородный? – негромко спросил один из всадников.

– Не сейчас, – так же негромко ответил тот, что в шлеме. – Он может заинтересовать благочестивого.

Сердце Сергея екнуло.

– Ты прав, – произнес он по-хузарски. – Благочестивого булхаци Песаха и впрямь может заинтересовать мой рассказ.

А еще ему самому было чертовски интересно узнать, что делает хузарский полководец здесь, на территории Херсонской фемы. Особенно в свете полученной информации о том, что булхаци совсем недавно заключил мир с херсонским стратигом и отправился подавлять бунт подданных печенегов и асов.

Или в Самкерце теперь другой правитель?

Минута молчания. Надо полагать, Сергей сумел удивить.

Ненадолго.

– С чего бы благочестивому тратить свое драгоценное время на прислужника ромеев?

– Я вижу, что булхаци держит тебя вдали от своего шатра, – высокомерно заявил Сергей.

Он почти успокоился.

– Не то ты знал бы, что благочестивый не только не разговаривает с ромеями, но даже не позволил однажды ромейскому друнгарию понюхать пыль со своего ковра.

– Да что ты говоришь! – Нельзя сказать, что ирония прозвучала естественно. – И когда же это было?

– Год назад. Когда я именем своего бека вел с булхаци переговоры о передаче Самкерца под его руку. Или ты и этого не знаешь?

Сергею, в отличие от незнакомого хузарского командира, ирония давалась легко.

– Прикажи своим воинам опустить луки, – сказал он. – Булхаци Песах дал мне грамоту, в которой указано, что я имею право на свободный и беспошлинный проход по землям и водам Хузарии.

– Ты можешь ее показать, господин?

Ух ты! А он, оказывается, умеет спрашивать вежливо.

– Не сейчас. Она там, – он мотнул в сторону моря. – У моего брата Машега бар Захариаха. Возможно, тебе знакомо это имя. Да и зачем ее показывать здесь? Разве это не земли Херсонской фемы?

– Уже нет, – всадник подъехал поближе.

Достаточно рассвело, чтобы Сергей мог разглядеть его лицо. Впрочем, ничего нового он не увидел. Светло-рыжая борода, такого же цвета пряди, свисающие из-под шлема вдоль щек, короткий прямой нос, серые глаза с характерным степным прищуром. Обычный белый хузарин. Незнакомый.

– По договору с херсонским стратигом эти земли теперь наши, – сообщил он. – Я Нахум бар Хагит, предводитель двух сотен. Скажи еще раз: сын Захариаха из Рузиев твой брат?

– Даже ближе. Он мой побратим.

Луки опустились. За спиной Сергея кто-то шумно выдохнул.

– Далеко ли нынче дом благочестивого? – спросил Сергей.

– Его дом – в цитадели Самкерца. В двух переходах. Ты можешь поехать с нами. Мы уже возвращаемся.

– Думаю, мы доберемся быстрее, – Сергей кивнул в сторону моря, где уже видны были и стоящие на якорях лодьи с драккаром, и силуэты ромейских хеландий. – Ты станешь моим гостем на палубе, благородный Нахум?

Хузарин заколебался. Не доверял. Пока что в пользу Сергея говорили только слова.

– Это большие корабли, – сказал Сергей. – На них хватит места и твоим людям. И их лошадям тоже хватило бы, но здесь нет причала, чтобы завести их на борт.

Хузарин все еще колебался. Не хотелось ему вот так просто отпускать Сергея и его людей без присмотра. Но оказавшись на палубе, даже со своими всадниками, он тут же терял преимущество, которое им сейчас давали кони и луки.

– Позавтракай со мной, благородный, – предложил Сергей, которому сомнения хузарского командира были понятны. Сам бы он в аналогичной ситуации засомневался. – Ты и твои люди. Припасов у нас довольно. И есть немного вина. А я пока отправлю человека за моим братом. Думаю, ему будет приятно увидеть единоверцев.

Глава 38
Самкерц. Благочестивый Песах и политика силы
– А теперь скажи, рус, что мешает мне взять эти корабли и все, что на них, просто так?

Булхаци Песах. Любимец великого хакана и сам хакан обширных земель по ту и по эту сторону пролива, который позже назовут Керченским. Блестящий полководец, искренне заботящийся о своих воинах. Бездушный политик, для которого люди – пешки в шахматной игре. Преданнейший, словом и делом, последователь своего Бога с фанатичным отблеском в глазах, вполне заслуженно получивший иерархический титул «благочестивый».

Сергей задумался.

Булхаци ждал. Он никуда не торопился. И ему был любопытен этот молоденький рус, который всего за год успел стать беком и награбить больше, чем дед Песаха оставил в наследство его отцу. А еще булхаци было любопытно: какой аргумент приведет его собеседник, которому Песах даже немного симпатизировал, ведь тот был названым братом Машега бар Захариаха, а Машег, пусть и дальний, но родич. Впрочем, симпатия не помешает булхаци конфисковать ромейские корабли.

Он уже привык брать то, что пожелает. Например, эту цитадель, не уступающую роскошью дворцу Песаха в столице. Вообще-то в цитадели должен был обитать рабби Ашмонай, коего Великий, да хранит его Бог, назначил правителем Самкерца. Но ведь город – всего лишь часть той земли, которую Великий отдал под руку булхаци. Значит, и город, и сам Ашмонай тоже под рукой Песаха. И потому место Песаха – в цитадели. А место рабби Ашмоная – там, где укажет Песах, коий есть рука Великого Беньяху в этой части Хузарии.

Булхаци задумался и не расслышал, что сказал юный рус.

– Повтори!

– Я говорю: разве Закон правоверных позволяет отнимать добытое честью? – спросил Сергей. Очень вежливо и осторожно спросил.

– А какое отношение к Закону имеешь ты, необрезанный? – спросил булхаци. – И почему называешь честью морской разбой?

«Так, с этой стороны зайти не получилось, – подумал Сергей. – Попробуем с другой».

– Три ромейских хеландия, из которых один – с огненным боем, – сказал Сергей, – одних только воинов без малого тысяча. – Слово «тысяча» он сказал по-ромейски, «mille», поскольку хузарское слово означало просто «очень много». – Нас же было всего две сотни. И за день до этого мы бились с ромеями на море, а тем же утром на суше разбили не уступающий нам в численности отряд ромеев. Я не думаю, что это можно назвать обычным разбоем.

– Пожалуй, – согласился булхаци. – Расскажи, как это было.

– Быстро не получится, – предупредил Сергей.

И мысленно поаплодировал сам себе. Ему удалось заинтересовать хузарского лидера. Полдела сделано.

– Что ж, тогда пусть принесут вино, – булхаци щелкнул пальцами. – Присядь, разрешаю.

Вино, впрочем, принесли только булхаци. Если бы Песах угостил Сергея, то это был бы знак расположения.

Но булхаци пока не определился.

Сергей приступил к рассказу. И начал он с того, как они угодили в ловушку, расставленную друнгарием ромейского флота.

Говорить о том, что Олег, скорее всего, влез в нее сознательно, Сергей не стал. Тем более что и сам не был в этом уверен.

А еще Сергей не хвастался и не преувеличивал, как сделал бы, скажем, на застолье у будущего тестя. Только правду. Ну почти.

Трюк, который они проделали, чтобы выманить морпехов с кораблей, булхаци понравился. Он даже проворчал что-то позитивное. А когда Сергей сообщил, что они еще некоторое время ждали, когда на берег сойдут и капитаны с экипажами, булхаци отметил:

– Ты знаешь роман, бек.

Когда же повествование дошло до передачи одного из хеландиев освобожденным невольникам, булхаци удивился:

– Ты же мог посадить их на скамьи, и тогда тебе хватило бы людей на все три корабля!

– Можно считать, что я пожертвовал этот корабль Богу, – сказал Сергей. – А еще надеялся, что они отвлекут ромеев. Но это не главная причина, благочестивый. Я не доверяю рабам, вот главное. И предпочитаю, чтобы в минуту нужды рядом были те, кому я верю.

– Но разве не раб привел твои корабли к нашему берегу? – спросил булхаци.

Однако! Выходит, он тоже собрал информацию, раз осведомлен о венецианцах.

– Дон Джованни Ансельмо – не раб, – возразил Сергей. – Бывает, Бог испытывает человека, насылая на него беды. Тебе это ведомо, благочестивый. (Булхаци кивнул.) Но дон Джованни не сломался и не отрекся, и Бог вернул ему свою милость.

– Он послал ему тебя, – согласился булхаци.

– Да. Или мне – его. Без его мастерства мы вряд ли смогли бы пересечь море. Кто знает замыслы Всевышнего? Нам должно лишь принимать уготованное.

Булхаци поставил кубок, посмотрел с еще большим интересом.

– О каком Боге ты говоришь? – спросил он.

– Здесь, – Сергей раскинул руки, – и там, – он показал наверх, – Бог лишь один. Это очевидность. Путей же к нему много. Столько же, сколько и людей на земле. Я так думаю… И я так чувствую, – добавил он осторожно.

– Странные слова в устах многобожца, – нахмурился булхаци.

Сергей пожал плечами.

– Ты счастливец, благочестивый. Ты – благословен Богом, – сказал он. – Ты узрел свой путь. А мне остается лишь верить, что и мне откроется мой.

– Богословы в итильской синагоге стали бы с тобой спорить, – булхаци улыбнулся. Сергей угадал это по глазам, потому что рот его терялся в косматой бороде. – Впрочем, они всегда спорят.

– Ты не таков, благочестивый. Тебе нет нужды доказывать свою правоту другим. Ты действуешь, потому что ты чувствуешь, чего хочет Бог.

Грубая лесть работает всегда. Даже если собеседник знает, что это лесть. Даже если он знает, что ты знаешь, что он знает. Легко верить в то, что хочешь услышать.

– Да, так бывает, – согласился булхаци. – Не всегда.

– Мы не совершенны, – Сергей самонадеянно поставил себя и Песаха в один ряд. – И сегодня я этому рад. Будь иначе, и я не удостоился бы чести говорить с тобой.

Булхаци молчал.

Сергей тоже. Он чувствовал, что балансирует на грани.

– Ты говорил, один из хеландиев нес огненные машины? – спросил булхаци после долгой-долгой паузы. Слово «машины» он тоже сказал по-ромейски.

– Да, благочестивый.

– Где они? Они целы?

– Да, благочестивый. Они в трюме одного из кораблей. – Сергей не стал добавлять «моих». Пока булхаци не принял решение, лучше его не дразнить. – К сожалению, я сумел взять только машины. Тот, кто умел с ними управляться, убил себя.

– Они всегда так делают, – сказал булхаци. – Я не удивлен. Ты отдашь мне эти машины. Остальное – твое. Но если ты захочешь продать хеландии и товары за справедливую цену, это будет правильно.

Песах улыбнулся. Очень по-доброму. Сергей отнес это на свой счет. Но прав был только отчасти. Просто булхаци сообразил, где он возьмет деньги на покупку ромейских кораблей. Вот это будет великолепный ход! Булхаци превосходно играл в шахматы. Но играть людьми было интереснее. Хотя бы потому, что в шахматах невозможно пожертвовать фигурой противника, чтобы добиться собственного преимущества.

– Ты добр и справедлив, мой господин! – Сергей встал и поклонился.

– Так и есть, – согласился булхаци. – Жаль, что ты не правоверный, бек. Такой слуга был бы мне полезен. И я сумел бы тебя возвысить.

«Ага, в слуги, уже бегу», – подумал Сергей. Но вслух произнес дипломатично:

– Буду счастлив быть тебе полезен и таким, каков я есть.

– Мы с тобой еще поговорим, – пообещал булхаци и небрежно махнул рукой. Аудиенция закончена.

Вина так и не предложил.

Вина не предложил, зато предложил очень хорошую цену за хеландии. И вряд ли только из личной симпатии. Сергей склонен был предположить, что булхаци очень нужны были корабли. Особенно такие, на которых можно перевозить лошадей.

Остальные крупногабаритные товары тоже удалось распродать без труда. Особенно выгодно ушло зерно. Новый урожай еще не поспел, а старых запасов в городе было немного. Прошлогодняя осада растрясла городские амбары, и цены на хлеб радовали. Хлеботорговцев.

Кое-что прикупили и русы. В основном оружие. И на продажу, и для личного употребления. После того как поделили средства от продажи хеландий. Одной «корабельной» доли как раз и хватало на приобретение качественной кольчужки восточной «сборки». Здесь они стоили втрое дешевле, чем в Новгороде.

Дешевле были и украшения. Драгоценные поделки с эмалью шли чуть ли не по той же цене, что и у булгарских мастеров-изготовителей. Спасибо булхаци. Добычу, взятую в карательном походе, прогуливали здесь же, в Самкерце.

А вот девки, к искреннему возмущению Машега, стоили непомерно дорого.

– Не жадничай, – сказал другу Сергей. – Что для тебя три дирхема? Мелочь.

– Я бережливый! – заявил Машег.

Что не помешало ему арендовать на сутки целый «веселый» дом и пригласить друзей, в число которых помимо Сергея вошли Дерруд, его родич Трюм, Гест с Траином и Клепом и, к некоторому удивлению Сергея, Труворов сотник Шигобер.

А самого Трувора пригласил повеселиться уже Сергей.

Стемидыч, переставший пыжиться и тщиться поставить Сергея в подчиненное положение, оказался отличным парнем. Веселым, жизнерадостным, далеко не глупым. И чувства благодарности не лишенным. Особенно после того, как Сергей помог ему приобрести почти новую двадцативесельную боевую лодью у затрофеивших ее в недавнем походе хузар.

Трувор, безмерно счастливый оттого, что вернется домой не «приживалой» на Ведмундовой лодье, а на собственном корабле, со своей командой и немалой добычей, проникся к Сергею еще большей симпатией, именовал братом и всячески подчеркивал свое уважение. Знал княжич, кому обязан не только жизнью, но и славой.

Славы, впрочем, хватило на всех. Об их героическом походе еще долго будут рассказывать его участники.

Были, впрочем, и не очень приятные события.

Например, Джованни Ансельмо и его люди остаться в команде Сергея не пожелали. Зря он расхваливал венецианца на второй аудиенции у булхаци. Переманил благочестивый перспективного кадра. Дона Джованни Сергей понимал. Лучше уж послужить хузарам в цивилизованном городе, где даже христианский храм имеется, чем плыть к каким-то дикарям-идолопоклонникам.

Дон Джованни огорчение Сергея тоже понимал, витиевато извинялся, клялся в вечной дружбе. Даже порывался отказаться от серебра, которое Сергей выдал ему и четверке его соотечественников.

Но Сергей настоял. Заслужил венецианец свой куш. Выручил. И научил кое-чему из своей штурманской науки. На уровне этого времени Сергей был очень неплохим математиком. Так что и долю Сергей у дона не забрал, и комплект штурманских приборов отдал. Один. Два других оставил себе.

А вот пятеро разноплеменных головорезов, которых еще там, на юге, отобрал Дерруд из числа невольников, выразили желание присоединиться к команде. Сергей лично проверил каждого и нашел, что четверо уровнем не ниже варяжских отроков, а пятый так и на гридня тянет. Природный ромей, кстати. Лука Ореус. Декарх скутатов, то есть десятник тяжелой пехоты. На галеру угодил за то, что убил чиновника. Причина, на взгляд Сергея, была уважительная. Эта чернильная скотина отняла за фиктивные долги земельный участок Луки, а жену с дочерью продали какому-то иберийцу. Будь Лука дома, этого не случилось бы. Но Лука в это время сражался за империю, и какой-то доброжелатель сообщил, что тот погиб от рук сирийцев.

Грустная, в общем, история. И показательная.

Зато в итоге Сергей получил еще одного бойца. И неплохого.

Пора домой.

Так сказал Ведмунд. И варяжская общественность его поддержала.

Добычи более чем достаточно. Теперь главная задача – доставить домой добытое золото и серебро. Сергей тоже не видел ничего плохого в том, чтобы вернуться пораньше. А вот везти домой именно драгметаллы считал нецелесообразным. Есть куча товаров, которые здесь, в Самкерце, стоят в разы дешевле. А еще дешевле они в Итиле. Хотя бы потому, что там – торговый узел Великого Восточного Пути. А еще у Сергея прикормленная сеть из родичей Машега. Но надо ли идти именно через Итиль? Не слишком ли Сергей со товарищи богаты для этого?

Роду Рузиев Сергей доверял, а вот хузарскому великому хакану – нет. Тем более в нынешней ситуации, когда у Беньяху большущие проблемы с деньгами. Соплеменники рассказали Машегу (а тот – Сергею), что главный хузарин пытался недавно взять кредит у константинопольских единоверцев, но был послан. Поскольку и так должен.

В этой ситуации Беньяху может показаться прекрасной идеей немного поправить дела за счет варягов. Бог одобрит. Хузарский первосвященник с ним уж как-нибудь договорится. Объяснит в лучших традициях иудейских мудрецов, что Он, Бог, лично заинтересован в процветании Хузарии. Ведь как метко сказал в свое время другой Машег: «Если нас не будет, кто станет Ему молиться?»

Впрочем, все как везде. Нурманы вот тоже никогда не платили за то, что можно было взять бесплатно. И католики-европейцы. Все власти исповедовали ту самую формулу веры, которую Сергею неделю назад изложил правитель Самкерца. «Убедите меня в том, что мне невыгодно отнять то, что я могу отнять». Сергею удалось найти подходящие аргументы. Так же, как и в случае с правителем Саркела тудуном Сабриэлем. Правда, тот аргумент был поосновательнее: кинжал у горла.

Великому хакану Беньяху приставить кинжал к горлу вряд ли получится. Даже князю Олегу этакий подвиг не под силу. Так, пощипать немного, припугнуть, отжать пяток соседних лужаек. Даже изрядно покусанная, Хузария оставалась мощнейшей державой.

Так стоит ли вводить ее правителя в соблазн?

Именно этот вопрос Сергей и поднял на расширенном совещании объединенной дружины. Не умолчав ни о возможности еще больше обогатиться, ни о потенциальных проблемах с условно дружественным государством.

Мнения разделились. Причем за вариант возвращения по Волге с заходом в Итиль высказался только один человек. Машег. Вариантов же, которые рассматривались большинством, было два. Один – черноморско-днепровский. Вдоль побережья к днепровскому устью и далее. Второй – тот, которым в прошлом году воспользовались киевляне. От устья Донеля[25] до его притоков, дальше, волоком, в Сейм, а оттуда в Десну севернее Чернигова, а там – по обстоятельствам. Главное – в обход хузарских владений.

После долгих споров Сергей волевым решением остановился на варианте: Дон – Донель и так далее.

И гридь отправилась готовиться к дальнему походу.

А они с Машегом – в бордель. Такова привилегия командира, если тот сумел правильно организовать работу.

– Ты звал меня, мой господин?

Наместник Самкерца рабби Ашмонай указал на подушки:

– Сядь.

Нахум бар Хагит, предводитель двух сотен, опустился на указанное место. Приготовился внимать.

Ашмонай не торопился. Размышлял, как лучше преподнести предложение. Тут важно не ошибиться. Возможно, у него появился шанс наконец-то занять положенное ему место правителя города, на котором сейчас по праву старшего вольготно устроился ненавистный Песах. А ведь Великий именно его, Ашмоная, назначил наместником Самкерца. Ашмонай через своих родичей при дворе пытался довести до Великого мысль, что его воля категорически нарушена. Но Великий, очарованный победами Песаха, не внял. Песах же вовсю тратил и без того скудные городские средства на собственные нужды. Например, на недавнюю покупку кораблей роман. Притом что ему ничего не стоило забрать их бесплатно, а безбожных русов заковать в цепи и усадить на гребные палубы этих же хеландиев. И корабли и содержимое их трюмов просто забрать, отщипнув дольку Ашмонаю за молчание.

Сам Ашмонай поступил бы именно так. Тем более что это были те самые русы, которые прошлым летом бесчинствовали в Самкерце. Те самые, за которых тудун Самаэль обещал немалое вознаграждение. Не говоря уже о благодарности самого тудуна, состоявшего в родстве и с матерью Беньяху, и с влиятельными иудеями константинопольской общины.

– Скажи мне, бар Хагит, хочешь ли ты стать богатым? – спросил Ашмонай.

Вопрос был риторический.

– Мне нужно твое содействие, – сказал изгнанный из собственной резиденции наместник Самкерца. – Поможешь мне – и станешь не только богатым, но и командиром тысячи. Готов послужить?

– Да, рабби!

Еще бы. Такому, как этот Нахум, бедному, неродовитому, до тысячника и к сорока годам не вырасти. Без нужной поддержки.

– Песах отдал тебе ромейские корабли, верно?

Нахум кивнул.

– Справедливо. Ведь это ты нашел их. Ты доставил их булхаци, который в великой щедрости своей заплатил за то, что и так принадлежало нам. Песах щедр, но нам с тобой не пристало разбрасываться деньгами, когда я не знаю, чем накормить свой народ, – Ашмонай вздохнул. – Ты согласен?

– Да, господин.

– Так послужи Всевышнему, возьми у безбожников то, что нужно Хузарии. – И добавил после небольшой паузы, деловито: – Десятая часть – твоя. Сам решишь, как и кого из своих людей поощрить.

– Сделать это прямо здесь, в Самкерце? – спросил Нахум.

«Дурак», – подумал Ашмонай. Такому надо разжевать и в рот положить, иначе даже виноградиной может подавиться.

– Не спеши. Русы скоро уйдут. По нашему морю[26] к Дону. Но ты уйдешь раньше. Уверен, они двинутся вдоль восточного берега моря, потому что там больше удобных мест для стоянок. На одном из них ты и устроишь засаду. Сам выберешь где. Но запомни: до устья Дона они дойти не должны. Ты возьмешь их раньше, ночью, как сделал это однажды, и ты убьешь их всех. А все, что у них, привезешь сюда. А еще привезешь мне две головы: молодого руса, который ими предводительствует, и его приятеля хузарина, предавшего Закон и народ.

– Машега бар Захариаха? – уточнил Нахум на всякий случай.

– Его. Надеюсь, то, что он рожден хузарином, тебя не остановит?

– Рузии мне не родня, – пожал плечами Нахум. – Но если они узнают, что я…

«Будь они твоей родней, я не стал бы с тобой разговаривать, дурень», – подумал Ашмонай.

– Не узнают. Иди и сделай, – сказал он. – И когда великий хакан вернется с зимнего кочевья, ты станешь тысячником.

«Или мертвецом, если окажешься еще глупее, чем я думаю», – мысленно добавил Ашмонай.

Он сказал все, но сын Хагита почему-то не уходил.

– Ну, что еще? – недовольно поинтересовался Ашмонай.

– Рабби, – сказал Нахум. – Я должен сообщить булхаци, что ухожу. И куда ухожу.

Ашмонай поморщился. Ну да, этот наговорит.

– Я сам скажу благочестивому, – заявил Ашмонай. – Скажу, что отправил тебя встречать караван.

В конце концов, ромейские корабли были куплены на городские деньги.

Наместник зря считал Нахума бар Хагита дураком.

Тот отлично знал, сколько добра везут русы. И он точно знал ответ на заданный Ашмонаем вопрос. Да, он хочет стать богатым. Но еще больше он хочет стать очень богатым. И Бог в великой милости своей дарует ему такую возможность. Разве не по Его воле именно Нахум встретил русов? Разве не Бог отдал их в полную власть Нахума? И когда Нахум по неразумию отказался от милости Его, Единый вновь указал правильный путь. Нахум бар Хагит не знал, чем он заслужил подобную милость. Возможно, тем, что дед его был знаменитым законоучителем. Но теперь воля Бога была внятна Нахуму. И вполне отвечает его желаниям. Например, Нахум вовсе не желал сделать и без того богатого Ашмоная еще более богатым. Однако он понимал, что избранному следует быть щедрым. Потому он непременно пожертвует Богу десятину. И еще кое-что – тем, кого пожелает приблизить, когда возвысится. А он возвысится, потому что деньги, особенно такие деньги, вполне заменят двенадцать колен знатных предков и капельку крови великих хаканов. А вот у его детей будет и двенадцать поколений, и родство с повелителями Хузарии. С такими-то деньгами лучшие семьи будут готовы отдать Нахуму своих дочерей.

Нахум бар Хагит никогда не был богатым и потому преувеличивал силу богатства. Однако, рассказывая своим будущим сообщникам о грядущих перспективах, он был искренне убежден в том, о чем говорил. И те ему поверили.

К несчастью для Нахума, среди тех, кому он открыл свои великие планы, оказался тот, кто почитал честь и долг выше жадности.

Глава 39
Долг, честь и удача
Сергей проснулся до петухов. Затемно. И не по собственной инициативе. Его разбудил свейский дренг Фьетра, которому выпало караулить.

– Хевдинг, к тебе венецианец, – тихо сообщил Фьетра, тронув за плечо спавшего на руме Сергея.

– Зови, – так же тихо ответил Сергей, растирая лицо, чтобы отогнать сон и настроиться на важное. Вряд ли дон Джованни пришел в этот час, чтобы просто попрощаться.

Так и оказалось.

– Я у тебя в долгу, дон Вартосалао, – сказал венецианский капитан. – И бесконечно счастлив, что у меня появилась возможность вернуть малую часть этого долга…

«Покороче, родной», – мысленно взмолился Сергей, но прервать витиеватую речь дона Джованни не рискнул, и тому понадобилось минуты две, чтобы дойти до сути дела, то есть до того, что его нынешний начальник, тот самый хузарин, который захватил их врасплох после высадки, вернувшись вчера после захода солнца, собрал своих младших командиров и самого Джованни и сообщил, что все они скоро станут сказочно богаты. И рассказал, как именно это произойдет.

– У меня совсем немного времени, дон Вартосалао. Утром мы уйдем. Потому у меня есть лишь одна возможность предупредить тебя. И я даже своим землякам не доверяю настолько, чтобы отправить их с этой вестью.

– Спаси тебя Бог, дон, – сердечно поблагодарил Сергей и отправил капитана восвояси.

Тому и в самом деле следовало поспешить: вдруг заметят его отсутствие?

А Сергей пошел будить Прастена и Дерруда с «радостной» новостью: планы меняются. Теперь им придется идти по первому варианту. То есть по Черному морю к устью Днепра.

Хотя еще неизвестно, что опаснее: берега, подвластные херсонскому стратигу, у которого на русов вообще и на Сергея в частности в прошлом году вырос зуб размером с бивень нарвала, или Азовское море с хеландиями в засаде?

Интересно, кто решил от них избавиться? Точно не Песах. Этому таиться не надо.

Тем не менее, обращаться за помощью к булхаци Сергей не стал. Тот вряд ли станет проводить расследование, а вот неизвестный враг будет точно знать, что русов кто-то предупредил. То есть он еще и Джованни под удар подставит.

Хеландии ушли еще в сумерках.

А четыре часа спустя во дворец прибежал заполошный хузарский купец. Будучи троюродным дядей булхаци, он мог рассчитывать на то, что будет принят незамедлительно. И не ошибся.

Песах завтракал. В семейному кругу. И великодушно предложил дяде разделить трапезу. Дядя отказался.

– Ты обещал мне, что те новые корабли проводят мой караван до Днепровского устья, – обиженно заявил купец.

– Раз я так сказал, значит, так и будет, – ответил булхаци.

– Но они ушли! – воскликнул купец.

– Как ушли? – удивился Песах. – Ты уверен?

– Трудно не заметить такие большие корабли в нашей гавани, – скривил губы купец.

Песах отодвинул блюдо. Аппетит пропал. Раб, привыкший угадывать желания господина, подскочил и обтер булхаци губы и бороду полотенцем, смоченным в ароматной воде.

– Я разберусь, – пообещал Песах.

– Это преступление! – сурово произнес булхаци. – Ты ослабил мое войско. Ты ударил мне в спину в час битвы. Если мне придется отдать земли роман по ту сторону пролива, это будет твоя вина!

– Я думал, эти корабли принадлежат городу, – заявил Ашмонай, который уже успел пожалеть, что взял на себя ответственность за уход хеландиев.

Хотя выхода у него не было. Иначе вернувшийся в Самкерц Нахум был бы наверняка арестован. Вместе со всеми богатствами русов, которые, можно не сомневаться, Песах тут же прибрал бы к рукам.

– Хеландии куплены на деньги, взятые тобой из городской казны, благочестивый. Вот я и подумал… Прости, если я ошибся.

Он не сомневался, что дело не в землях роман, которые Песах завоевал. Скорее всего, он нарушил какие-то личные планы булхаци.

Но нарываться не стоило. Да, его назначил городским главой лично великий хакан Беньяху. Но положение булхаци выше, и он действительно вправе использовать городские средства, если возникнет необходимость. Он даже вправе вводить особые налоги, если потребуется. А еще он может сместить Ашмоная и отправить его в столицу. Под конвоем. Как говорится, был бы человек, а преступление найдется. И придется потратить немало золота, чтобы слово Ашмоная перевесило слово любимого полководца Беньяху.

– Моя вина!

Ашмонай склонил голову и изобразил, что посыпает ее пеплом.

Песаху очень хотелось достать саблю и разрубить пополам кипу на склоненной голове. Вместе с головой. Но нельзя. Беньяху такое не простит. Великий неспроста назначил сюда Ашмоная. Убей его Песах, и хакан решит, что Ашмонай узнал о булхаци что-то непростительное.

Нет, он не станет убивать Ашмоная. И смещать его он тоже не станет. Но тот будет должен.

– Я не стану наказывать тебя, рабби Ашмонай, – сказал он строго. – И, с Божьей помощью, я постараюсь исправить зло, которое ты по неведению причинил. Но ты у меня в долгу! Запомни это!

– Да, благочестивый, – смиренно признал Ашмонай. – Я запомнил.

«Придется поднести, и немало, – подумал он, глядя в ковер. – Но сокровища русов покроют убыток многократно».

Ашмонай очень хорошо разбирался в Священном Писании. И в людях. И в знамениях. Он был очень умен, рабби Ашмонай. Умел и рассчитать, и предвидеть. Однако на этот раз ему просто не повезло.

– Нет, – сказал Сергей. – Я не собирался идти этим путем. Мой брат Машег хотел повидать родичей, да и я не прочь провести некоторое время в вашей великолепной столице. Однако, если, выбрав другой путь, я смогу оказать тебе услугу, благочестивый, я выберу его. – Сергей поклонился. – Я провожу твоих соотечественников и сделаю это без всякого вознаграждения, потому что помочь тебе – уже немалая награда.

– Вам заплатят, – сухо произнес булхаци. – И заплатят щедро. Я думаю, им даже повезло, что хеландии ушли, ведь ты сможешь проводить их до самого Киева.

– Куда скажешь, благочестивый, – с трудом скрывая ликование, ответил Сергей. – Лишь бы их корабли можно было перетащить волоками.

– Это уже их забота, – проворчал булхаци. – Можешь идти.

«Дядя должен быть доволен, – подумал он. – Получил охрану до самого конца. Причем наилучшую. Надо сказать ему, чтобы не жадничал. Этот юный бек в очередной раз доказал, что может быть полезен. Такого стоит приручить».

– …С хузарами! – сообщил Сергей. – До Киева!

Собравшиеся на палубе «Копья» и пришвартованного к нему свежеприобретенного корабля Трувора приветствовали его слова одобрительным гулом, не слишком громким для такого количества глоток. Большинство было не в курсе того, о чем сообщил дон Джованни. Узнают, когда надо будет.

– До Киева! И нам за это заплатят!

Вот теперь одобрительный рык повесомее.

– Выходим завтра на рассвете! Так что, если у кого-то остались незаконченные, хм… дела, поторопитесь!

– А если эти дела не терпят спешки, мой хевдинг? – пробасил Ярпи.

– Добавь девке пару монет, пусть постарается, – посоветовал Нарви под дружный хохот.

– Или меня позови! – предложил Фьетра. – Я тебя научу!

– Ладошку свою поучи, малец! – ухмыльнулся Ярпи.

– Тихо! – рявкнул Грейп. – Хевдинг говорит!

– Всем быть на своих палубах до первой звезды, – сказал Сергей. – И стража чтоб стояла по боевому порядку. Кормчим – проследить. У нас здесь друзей нет. Только, хм… союзники.

– Думаешь, кто-то рискнет на нас напасть? – спросил его Трувор, когда все разошлись.

– Кто-то же рискнул нацелить на нас хеландии. И это точно не булхаци. Кто-то из знатных хузар, раз ему подчиняется наш приятель Нахум.

– Он может быть и сам по себе, – заметил Трувор.

– Может, – согласился Сергей. – Но это дела не меняет. Даже если он узнает, что мы ушли в другую сторону, и погонится за нами, то на целый караван своих соплеменников напасть не рискнет. А захочет, так его собственные люди воспротивятся. А вот этой ночью нам беспечными быть нельзя. Дай нашим волю, и они напоследок так нагуляются, что сапог самостоятельно снять не смогут. Таких обчистить легче, чем комара прихлопнуть. А разбираться с ворами времени уже не будет. Утром в поход.

Интуиция не подвела. Ночью к ним наведались. Вернее, попытались. Но наткнувшись на часовых, рисковать не стали.

Идти в составе хузарского каравана удобно и почти безопасно. Вот только три с лишним десятка судов – это не парочка лодий, которые можно в любой бухте пристроить. Так что останавливались там, где попросторнее и поорганизованнее. То есть в ромейских приморских городах.

Маршрут, надо полагать, был заранее согласован, потому что ни с жильем, ни с пополнением провианта проблем не возникало. Хузары ходили по этому водному пути не впервые. Все налажено и договорено.

На море тоже все обстояло ровно. Мелочь напасть не рисковала, нечасто попадавшиеся навстречу ромейские корабли вели себя корректно. До самого Херсона дошли без происшествий.

Сергей опасался, как бы у них не возникло проблем в самом Херсоне, но они туда даже заходить не стали. Заночевали в небольшом городке Ямболи. Заодно и накатившийся шторм переждали в глубине бухты.

Дальше шли тоже без происшествий. До самого Каркенита. Там караван все же попытались атаковать выскочившие из-за скалистого мыса три пиратские галеры неопознанного происхождения. Но как выскочили, так и заскочили, завидев полосатые паруса и круглые щиты на бортах. Репутация у северян была серьезная. Грабить тех, кто числился в самых отмороженных пиратах, здешние морские разбойники не рискнули.

Так и дошли до Днепровского устья, ни разу не обнажив мечей.

А вот дальше следовало держать ухо востро. Пусть эта территория формально и считалась хузарской, но здесь уже лет двадцать как правили бал, вернее, разбой, печенеги.

Зато тут было вдоволь пресной воды, и с едой тоже проблем не было. Она крякала, хрукала и курлыкала на расстоянии брошенного камня. И помалкивала, как положено рыбам. Например, тому осетру, которого свейские дренги только что добили острогой, зацепили петлей и выволокли на палубу. Втроем.

– Как думаешь, наши живы? – негромко спросил Прастен.

– Уверен, – ответил Сергей. – Если бы Ререх погиб, я бы знал.

Кормчий глянул на него искоса. Ничего не сказал.

Но Сергей был уверен: Ререх жив. Объяснить не мог. Он просто знал.

Глава 40
Плохие и хорошие
– А если хорошо попросим? – спросил угр, положив руку на саблю и глядя на дана с высоты седла. Впрочем, конек у него был некрупный, так что разница в высоте была не так уж и велика.

– Насколько хорошо? – уточнил Сигвард, поигрывая ножом. За оружие он не брался, но Ререх был почему-то уверен, что он и простым ножиком сумеет прикончить собеседника.

Но только его. Всадники шагах в сорока, в верхней части улицы, – вне зоны поражения. Чего нельзя сказать о варягах и нурманах, которые сошли на берег. У них ведь даже щитов нет. Не биться пришли: закупить припасы у если не дружественных, то уж всяко не враждебных булгар.

Пришвартовались мирно, с белыми щитами на мачтах. Оба драккара – по сторонам причала, а лодья – уже впритирку к своему драккару. Так проще, чем на песок выволакивать. Сошли на берег небольшой группой, без копий, без щитов, чтоб не напугать местных.

Лучше бы напугали.

Булгары, оказывается, неспроста по дворам сидели. Как только Ререх, Сигвард и их немногочисленные спутники отошли от берега, тут же нарвались на угров, выскочивших, как рысь из засады.

Какого лешего? Да, до границы – рукой подать, но это все же булгарская территория.

Ререх напряженно думал. С кораблей уже наверняка увидели происходящее. Сейчас сюда подтянутся Сигвардов хирд и варяжская дружина. С копьями, щитами и прочей боевой снастью, которая защитит. Но именно защитит. Наказать не выйдет. Угры попросту развернут коней и смоются. На прощанье осыпав стрелами его, Сигварда и всех, кто с ними. Может, кто и выживет, но им с Кривоногим, скорее всего, конец.

– Очень вежливо попросим, – сказал угр. – Немного шелка, немного серебра, может быть, пару-тройку драгоценных кубков, или что вы там взяли у ромеев. Я же вижу, у вас полно добра. Уделите немного, и мы будем очень вам признательны. Ты подумай, северянин, я не тороплю. Но пока ты думаешь, вели своим сидеть, где сидели! – рявкнул угр злобно.

По-ромейски он говорил с сильным акцентом. Ререх, владевший этим языком не слишком хорошо, понимал меньше половины. Но этого было достаточно.

«Если Сигвард сейчас метнет нож, угр отвлечется, и я успею схватить коня за узду, – подумал он. – Конь прикроет меня от стрелков и…»

Дальше не придумывалось. Всем за одной лошадью не спрятаться. Да и конь у угра наверняка злющий. Всадника убить проще, чем такого удержать.

– Знаешь, я уже подумал, – сказал Сигвард и ухмыльнулся. – Не стану я с тобой делиться. А знаешь почему?

– Хочешь умереть? – угр тоже ухмыльнулся.

– Не угадал, – Сигвард принялся чистить ножом ноготь на большом пальце левой руки. На угра он не глядел. – Потому что я знаю, что ты думаешь.

– И что же я думаю? – насторожился угр.

– Ты думаешь, что я боюсь умереть.

– А это не так?

Сигвард поднял голову и поглядел на угра.

– Не так, – нурман покачал головой. – Не боюсь. Но умирать мне пока рано. А вот тебе – в самый раз.

Угр напрягся. Самую малость, потому что сказано было очень, очень спокойно. Вдобавок Сигвард переложил нож в левую руку и продолжал чистить ногти теперь уже на правой руке.

– Как думаешь, эти конники спускаются с холма не за тобой ли? – меланхолично поинтересовался дан.

Угр быстро оглянулся.

И никого не увидел. Потому что никого и не было.

А Сигвард – был. Рывок – и он уже сдернул всадника с коня, как выдергивают репу с грядки. И, прижав к горлу угра нож, прикрылся им от стрелков.

Ререх тоже не упустил мгновение. Ухватил коня за узду, дернул книзу, сдавил левой рукой холку. Жеребец рванулся было, но притих, почуяв силу человека. Только зло косил на обидчика.

Над головой свистнула шальная стрела. Именно что шальная. Всадники, похоже, растерялись. Опасались подстрелить своего вожака, надо полагать. И солнце сейчас висит над морем, что очень кстати. Слепит врага.

Ререх оглянулся… Нет, не так все и плохо. Свои успели попрятаться кто где. Вроде никого не убили. Сигвард, согнув ноги, пытался укрыться от лучников за пойманным угром. И у нурмана получалось, хотя угр куда мельче.

Ререх огляделся еще раз. Вокруг какие-то сараюшки. Улица шагов десять в ширину, и наклон не такой уж крутой. Четыре всадника в ряд встанут на ней, но не больше. Иначе потом не развернуться. И через головы прицельно не постреляешь. Вообще особо не постреляешь. Разве что по кораблям, но это бессмысленно.

О, подмога идет. Нурманы, поснимав с бортов большие щиты, выгрузились и двинулись. Не быстро, но аккуратно, разом делая шаг левой. В стене щитов – ни щелочки. Ререх почувствовал неуместный в нынешнем положении укол зависти. У его дружины слаженность похуже. У Сигварда и дренгов в хирде почти нет. Одни матерые.

– Чего хочешь? – прохрипел угр. Трудно говорить, когда у тебя под реденькой бородкой большой нурманский нож.

– Тебя убить, – ласково проговорил Сигвард. – И всех вас. А ты что скажешь?

– Отпусти меня, и мы уйдем.

«Совсем глупый, – подумал Ререх. – Или прикидывается».

Солнце припекало шею. Сухая плотная земля пахла пылью. Слышно было, как кто-то из данов отсчитывает: «Ен… Ен…»

Жеребец дернул головой, пытаясь освободиться.

– Потерпи, малыш, – ласково проговорил Ререх.

Хирд приближался. Угры не стреляли.

– Чего тебе надо? – выкрикнул пленник по-ромейски. А потом по-угорски, уже своим. Надо полагать, требовал, чтобы его выручали.

Он не видел, что происходит за спиной, но догадывался.

Пленнику ответили. Тоже по-угорски. Ответ ему не понравился.

Наверху, позади всадников, раздался какой-то шум. Княжич не видел, что именно.

Пленник требовательно завопил. Ответить ему не успели. Общение прервал Сигвард. Двинул ножом – и пленник захлебнулся кровью.

– Вперед! – взревел он по-нурмански, и вокруг стало тесно. Строй разомкнулся, поглотив и Сигварда, и Ререха, и угорского коня. Пахну́ло знакомой вонью пота, кожи и железа, и хирд устремился наверх вместе со своим хевдингом.

Всадники почему-то не убегали. Зато наконец-то начали стрелять. Недолго. Нурманский строй врезался в них, сдавливая, опрокидывая бесящихся коней.

– Хороши! – раздалось за спиной.

Рядом стоял сотник Мутур.

А с ним и остальные. Помогать данам никто не спешил. Зачем лишать союзников удовольствия?

И все-таки почему угры не удрали?

А не удрали они, потому что вмешались булгары.

Ну как вмешались… Выкатили с дворов две телеги, перегородив улицу.

– Плохие люди, – сказал здешний староста-голова. – Лучше им не жить. А вы – хорошие.

Староста говорил по-словенски. Как и все булгары.

Конечно, угры были плохими, а варяги с нурманами – хорошими. Никого не убили, за провиант заплатили щедро: трофейными угорскими конями. Девок… Нет, девок, конечно, попользовали, но по обоюдной доброй воле и с отдарками. Нельзя сказать, что такой деликатный подход был по сердцу всем северянам. Особенно тем, кто только-только закончил резню. Но так решили вожди, а значит, так правильно. Тем более что грабить смысла никакого. От добычи на палубах и так ступить некуда.

– У твоего Вартислава научился, – сказал Ререху Сигвард. – Он самый удачливый из всех, кого я знаю. Кроме, может быть, моего конунга Харальда. А конунг сразу заметил и нам сказал: Вартислав зря крови не льет. Может, потому удача его и любит. Вот я и решил: где можно без крови, без крови и будет.

– Гейс принял? – уточнил Ререх.

– Не гейс. Но делать – делаю. Вот и сегодня нас с тобой вполне убить могли, а не убили. И булгары эти. Как они с возами подгадали. Выступили с нами заодно, и никто из моих не погиб. Что это, если не удача? Вот потому я здешним рыбакам за сведения платил серебром, а не железом. И сам видишь. А поймай нас ромейский флот, были бы на дне. А я на дно не хочу. А ты?

– И я, – сказал Ререх. – Меня дома невеста ждет.

И тут же опечалился, вспомнив о сестре его Кольгримы. Что будет, если удача все-таки изменила Вартиславу? Что Ререх скажет будущей свояченице? И что он скажет отцу, когда тот спросит о Труворе?

Трувор… Брат…

Глава 41
Днепровский волок
Ночевали на острове часах в двух весельного хода от порогов и, соответственно, волока. Могли бы и вчера к волоку успеть, но Сергея убедили не рисковать. Лучше переночевать здесь, в защищенном месте, чем на берегу, с которого хузары уже ушли, а пришел… Понятно кто.

Удобного места на берегу всем не хватило, так что суда пришлось швартовать друг к другу, зато на острове имелась небольшая деревенька в четыре дома. Еще капище стояло с большим камнем, треснувшим от удара молнии. Что от молнии, это Сергею здешний старший сказал. Так-то трещина и трещина. Но по словам того же деда, камень считался священным, ходили к нему многие, в том числе и копченые, а творить насилие рядом с ним было нельзя. Боги покарают. Узнать, правда ли это или дед беспокоится, чтобы гости не набезобразничали, было невозможно. Никто из его спутников раньше здесь не останавливался. Однако Сергей вполне допускал, что дедок не врет. Во-первых, потому что место, где можно безопасно вести переговоры, полезно многим, а во-вторых – доказательством был сам дедушка вместе со своими родичами. Никто, ни дикие степняки, ни менее дикий, но столь же алчный торговец челядью, проплывавший мимо, не прибрали обитателей острова к рукам, следовательно, какая-то охранная сила тут все-таки есть.

Так или иначе, но никакого насилия над местными гости не учинили. Разве что Машег оприходовал какую-то девку, но можно не сомневаться: по обоюдному согласию. Удивительно, что только одну.

Еще дедок сказал: большая флотилия Олега пока что вверх по реке не проходила. Стяги великого князя киевского дедок бы точно узнал.

А вот отдельные кораблики да, поднимались. Парами, тройками, по одному… И не купеческие. Для купеческих время еще не наступило. Они месяца через два пойдут, к осени ближе.

Хузарский торговец, которого конвоировали русы, аж светился от радости. Он – первый!

Речной порог слышен издалека. Когда идешь вниз по реке, это предупреждение. Когда вверх – тоже. Потому что именно у порогов, вернее, у волоков, обычно и ждут нехорошие парни.

«И, скорее всего, ждут прямо сейчас», – решил Сергей, увидев с борта своего идущего первым драккара, как мимо проплыл труп. Покойник дрейфовал под водой, но неглубоко. Сверху отлично виден.

А через минуту Сергей заметил еще одного усопшего.

А полчаса спустя – шесть кораблей, стоящих по трое борт к борту на якорях, зацепившихся за плоскую песчаную отмель метрах в двухстах от берега. Судя по всему, желанием высадиться на берег они не горели. И легко догадаться почему. Волок занят. Сотни три степняков, не меньше. И уже с добычей. Копошатся по-муравьиному, потрошат пару поставленных на валки кораблей, которые, судя по направлению носов, пришли сверху.

– Машег! Глянь!

Мог бы и не говорить. Хузарин уже изучил злодеев.

– Печенеги, – сообщил он. – Какие – не разглядеть. Грабят. Вижу сотни две примерно. Подальше табун большой. Купцов взяли врасплох. Вижу убитых, но боя не было. Живых слишком много. С полсотни. А вот те, что на отмели стоят… Ты сейчас порадуешься, брат! – Машег засмеялся. – Мы все порадуемся! Там наши!

– Живы! Хвала Перуну и Волоху! – Ререх обнял сначала Трувора, потом – Сергея. Стиснул крепко, даже от палубы оторвал. Потом снова Трувора. – А я тебя едва не похоронил, братишка! Сказали: твою лодью камнями утопили!

– Так и утопили, – смущенно проговорил старший княжич. – Варт с Ведмундом меня выручили. А корабль у меня теперь новый! – Он оживился. – Глянь какой!

– Да, корабль ладный! Но главное – сам живой, братишка!

«Так не бывает, – подумал Сергей. – Тысячемильный путь, тысячи кораблей, а мы вышли прямо на своих. Вероятность – хрен десятых процента. Не иначе и впрямь кто-то там наверху подсуетился».

Это надо отпраздновать. Но попозже.

– Ререх, – позвал он, чуть повысив голос. – Боги нас свели, но мы пока что не дома. С копчеными как поступим?

– Убьем их всех! – Сигвард Кривоногий перемахнул сразу через два борта на палубу Ререхова драккара. Что было непросто, поскольку свободного места на палубе практически не осталось.

– Я ж тебе говорил, ярл: этого удачника Ньерд в макушку поцеловал! – воскликнул Сигвард. – Уверен, именно он братца твоего из сетей Ран вытащил! Я прав?

– Так и было, – подтвердил Трувор, отстраняясь от брата и поворачиваясь к дану: – Но и вы, вижу, времени не теряли. Добычи нахватали изрядно.

– А то! – ухмыльнулся Сигвард. – Мой конунг обзавидуется, когда увидит, сколько мы взяли! Пожалеет, что с нами не пошел!

Сергей присел на рум рядом с уважительно подвинувшимся отроком, имени которого не помнил.

Настроение было восторженное. Словно уже домой вернулся. В принципе, так и есть. Где свои, там и дом.

– Два корабля ваших, один Сигурдов, а остальные чьи? – спросил он отрока.

– Полоцкие, – ответил тот. – Веремудовы.

Ух ты! Не попал, значит, хитрый князь под раздачу. Вывернулся. Молодец.

Оказалось, не совсем.

– Побили их сильно, – сообщил отрок. – Хорошо, если на все три лодьи дюжин пять гребцов наберется. И сам Веремуд ранен. Ему большой стрелой с ромейского корабля шуйцу напрочь оторвало. По локоть. Как только кровью не истек, – отрок покачал головой. – Мы их здесь и встретили. Третий день тут стоят, рыбой кормятся. Как печенегов углядели, так и стоят. А мы сегодня с утра подошли. Ночью шли потому что.

– Ночь лунная, ветер попутный был. Жаль было упускать, – добавил отрок рассудительно.

Купеческие суда поставили на якоря здесь же, на отмели. Отдельно. Хузарский торговец с инициативой не лез. Его дело – ждать, что воины решат. Но о готовности к содействию оповестил: если надо отступное – будет, если собственными охранниками пособить – тоже не вопрос.

Машег, впрочем, купеческую охрану охарактеризовал пренебрежительно: мол, эти аланы если стрелой в ляжку соседа не попадут – уже удача.

– Что делать будем, хевдинг? – осведомился Дерруд.

– Для начала подойдем поближе. Глянем, посчитаем, прикинем, – Сергей усмехнулся, – в каком порядке станем их хоронить.

– Дело! – обрадовался Машег и полез под рум: доставать из кожаного мешка лук.

Примерно через десять минут драккар уже стоял метрах в ста от берега.

Копченые на приближение русов не отреагировали. Часть занималась захваченными судами, часть болталась примерно в полусотне шагов от кромки воды. В сторону драккара не стреляли. Стрелы берегли, надо полагать.

– Ты посмотри на них! Ничего не боятся! – Машег ткнул рогом лука в сторону берега. – Собьешь вон того, с синим поясом?

– Можно попробовать, – Сергей подобрал стрелу, наложил на тетиву.

Ветра не было. Видимость идеальная. Драккар стоит ровно. Не море, чай, река.

Дистанция сто восемьдесят – двести метров. Цель сидит в седле прямо. На реку не глядит. Все внимание на беднягу, с которого стащили одежду и явно намерены сделать что-то нехорошее. Ну, может, теперь передумают. Сергей уравнял дыхание, выгнал лишние мысли, ощутил невидимую дугу, связавшую его с крохотным цветным пятнышком – поясом печенега, и позволил рукам сделать остальное: привычным движением увести тетиву за ухо и отпустить стрелу в воздушную голубизну.

Два удара сердца, и крохотная фигурка, перечеркнутая ярким синим поясом, опрокинулась назад. Испуганный конь вскинулся на дыбы. Тащившие голого пленника печенеги уронили несчастного. Сергей не видел их лиц, но был уверен: все они сейчас пытаются понять, откуда прилетела стрела.

– Прямо в глаз! – восхищенно воскликнул Машег.

Сергей пожал плечами. Сделал вид, что так и задумано.

– А теперь я! – азартно воскликнул хузарин и отправил в полет три стрелы, одну за другой, причем третья ушла раньше, чем первая поразила цель.

Степняки на берегу бросились врассыпную. Те, что пешие. Те, которые конные, дернули было в степь, но тут же вернулись. Похватали луки.

– Сейчас и нам стрел подкинут! – ухмыльнулся Машег.

– Сядь, дурень! – Сергей дернул его за рукав. И заорал во всю мочь: – Прячьтесь! За щиты!

«Я сам дурак! – подумал он. – Повелся на слабо́».

Сотни стрел посыпались на драккар. Примерно четверть от всех, выпущенных копчеными.

К счастью, люди успели укрыться, так что Машег оказался прав. Подкинули им стрел. И еще минут пять подкидывали. Потом перестали. Видимо, кто-то на берегу сообразил, что боезапас расходуется попусту.

В общем, не без пользы получилось. Причем не только пополнение боезапаса. Сергей сумел поточнее прикинуть численность степняков. Не так уж много. И двух сотен не наберется.

Машег выдернул пару стрел из скамейки, изучил придирчиво, кивнул и спросил:

– Теперь наша очередь? – И, по-нурмански: – Эй, Журавлик, не хочешь пару вяленых шкурок продырявить?

– Можно попробовать. – Трани-Журавль прищурился, рассматривая берег. – Но не уверен…

– А вождь наш первому прямо в глаз положил! – сообщил хузарин.

– Ух! – Свей с восхищением поглядел на Сергея.

По меркам Севера Трани был превосходным стрелком. На сто метров бил в ладошку, да так, что граненым наконечником любую кольчугу прошивало. Но на двести метров – только по площадям. Не было у него той чуйки, что еще в прошлой жизни проснулась у Сергея и которую он сумел открыть и в этой.

Но все равно до Машега и Сергею, и Трани – как воронам до сокола.

Машег отобрал еще четыре стрелы.

Печенеги на берегу глядели на их корабль.

Пленники сидели и стояли там же, где и раньше. Убежать не пытались. Тоже понятно. По ним степняки точно не промахнутся.

– А вот если так! – Машег ухватил пучок из пяти стрел тремя пальцами правой руки, и через две секунды все они уже были в воздухе. Хузарин раздергивал тетиву кольцом на большом пальце с поистине невероятной скоростью. И точностью. Два степняка схлопотали по подарку.

Машег, однако, был разочарован.

– Не мои стрелочки, – сказал он. – Такими только зайцев бить.

Степняки зайцами не были. Но второй раз обстреливать драккар не стали. Отъехали от берега еще шагов на пятьдесят. Степь в этом месте была плоской, трава – относительно невысокой.

Сергей оглянулся на реку. Ага. Временный отход печенегов не остался незамеченным. Корабли варягов и нурманов снялись и двинулись к берегу. На отмели остались только купеческие суда и лодьи Веремуда.

– Прастен, давай мы тоже к бережку! – крикнул Сергей. – Гридь, на весла!

Через три минуты «Копье» заскребло килем по песку. Самую малость опередив драккар Сигварда.

Печенеги сунулись было к воде, но Сергей и Машег из-за высокого корабельного носа отправили им с полдюжины подарочков. Ссадили всего двоих, но копченым хватило. Нет, они могли ринуться все сразу, закидать стрелами и драккары и спрыгивающих с бортов на песок воинов… Но они, как обычно, пришли грабить, а не мужественно умирать. Не будь на стороне русов стрелков-дальнобойщиков, степняки сократили бы дистанцию и засыпали противника стрелами еще в процессе высадки. Метров с пятидесяти хорошая стрела достанет и сквозь кольчугу. А вот метнуть копье так далеко не сможет даже самый здоровенный викинг. То есть добросить, может, и сможет, но поразить уже нет.

Печенеги рискнуть не решались, топтались примерно в двухстах шагах. Постреливали… Иногда. И без толку. Живая черепаха, собранная из больших круглых щитов, с такой дистанции практически неуязвима. Гениальный лучник вроде Машега еще может попробовать попасть, например, в ступню. Или в щелочку между шлемом и краем щита…

– Уходят, – сообщил Машег, пославший очередную пару стрел. – Вижу, там лошадка в поводе запуталась. Пойду приберу. Кочень, весло!

Перемахнул через борт на подставленный «мостик», удерживаемый четырьмя крепкими руками, пробежал несколько шагов по стеблю весла и спрыгнул на влажный песок.

– Убрать весла! – скомандовал Дерруд, и команда «Хродгейра» начала готовиться к высадке.

Им всем предстоял долгий, тяжелый и неинтересный бурлацкий труд. Сергей даже не сомневался: не меньше половины его бойцов предпочли бы ему хорошую драку. Особенно молодежь, уже привыкшая к тому, что почти все их битвы под началом Вартислава обходятся без потерь.

Но волок есть волок. Никуда не денешься. А впереди еще три. И только у одного стоит крепость, в которой имеется гарнизон и, главное, тягловый скот. А от здешнего поселения остались лишь развалины. Копченым волоцкий доход не нужен. Они работать не любят. Они любят убивать.

Поэтому те, кто хочет выжить, должны научиться убивать лучше степных разбойников. И, может быть, тогда здесь встанет городок. И земля, которая здесь ничуть не хуже, чем в византийской Фракии, будет растить не дикую траву, а пшеницу.

Но это случится очень нескоро. А пока надо навалиться грудью на ременную петлю и под бодрые выкрики: «Пошел! Пошел!» тянуть по скрипящим каткам многотонную махину драккара. И радоваться, что это всего лишь драккар, а не трехпалубный имперский дромон.

Правда, кому тянуть «Хродгейр», нашлось и без Сергея. Из его людей в «Эй, ухнем» поиграли только четверо. Да и то по собственной инициативе. В хузарском караване бурлаков хватало. А вот воинов было маловато. Опять-таки освобожденные купцы охотно впряглись помогать. Вот кто был счастлив до недержания. Угодить в плен к копченым – лютая участь.

Но радовались не все. Один из спасенных купцов сидел на земле и плакал. А два часа назад предлагал Ререху все, что у него было припрятано, а потому не отнято печенегами. Три гривны серебром, если варяги догонят степняков и спасут его дочь.

– Пригода, Пригода ее зовут! Беленькая сама, глаза васильковые!

– Человек, – сказал ему Ререх. – Оглянись. Ты думаешь, что мы поставим корабли на колеса и помчим по степи под парусом?

Купец сник. Сообразил, что четверых пойманных Машегом лошадок маловато для погони. Тогда он сел на траву и заплакал.

Ререху было жаль девку. А вот ее отца – нет. Знал же, куда идет. Зачем взял с собой дочь?

Глава 42
Те, кто прошел сквозь огонь
Праздник Солнцеворота отметили в Родне. До Киева оставалось не так уж далеко, чуть больше сотни километров, но командование соединенного отряда с полного одобрения дружинников и хирдманов решило: остановимся здесь.

Сергей неплохо знал Родню по прошлой жизни. Именно за этими стенами отсиживался, вернее, будет отсиживаться неудачник Ярополк, пока голод не отдаст его в руки брату Владимиру, который даже и не подумает штурмовать Родню, губя своих людей. В том числе и тех, кто укрывался за этими стенами. А стены были хороши. За ними можно не опасаться даже целой орды степняков.

Город был под Киевом, но рулили здесь и в округе не варяги, а полянский старшина.

Тем не менее и варягов и нурманов в Родне приняли хорошо. Праздник же!

И отпраздновали лихо. По-варяжски лихо. И Перунову пляску отожгли всей дружиной. Включая нурманов. Те, хоть Перуну не кланялись, но в круге были не хуже. А уж как княжич Трувор с Грейпом на пару сплясали! Сталь гудела в воздухе, будто сотня шмелей.

Повеселились на славу и во славу. Объелись, обпились, а уж девок… Даже Машег к концу седмицы к Сергею в шатер заполз, прохрипел: «Больше не могу», и уснул. Без штанов, в одной исподней рубахе. Как карапуз трехлетний.

В общем, сначала в Родне задержались, а потом и в Киеве. Но тут уже с конкретной целью. Очень хотелось дождаться Олега и задать ему кое-какие вопросы. И Сергею хотелось, и братьям-княжичам, а особенно полоцкому князю Веремуду, который наконец-то определился, по какую сторону Кромки останется, и пошел на поправку.

Нельзя сказать, что время проводили скучно. Княжичи, к примеру, целыми днями пропадали на охоте. В основном в компании князя Игоря. Сергей тоже к ним присоединялся время от времени. Когда не был занят собственной дружиной и всякими торгово-промышленными делами. Он даже подружился с младшим партнером Олега по великому княжению. Уж не знаю, что там о нем наговорили братья, но Игорь кичиться происхождением и положением перестал и теперь относился к Сергею почти как к равному. И в этом качестве стал куда более приятен для общения.

Впрочем, Сергей и из той, прежней жизни помнил, что великий князь был не таким уж плохим человеком. Разве только как правитель слабоват. Хотя с кем сравнивать…

Они были не единственными, кто выжил в ромейском походе. К удивлению Сергея, ромеям удалось уничтожить не больше трети кораблей.

И далеко не все вернувшиеся были в минусе.

Тот же Фарлаф черниговский хоть и потерял шесть лодий, зато награбил изрядно: на два десятка хватит. И большую часть дружины он тоже сохранил. Выловили своих из моря примерно по той же схеме, что и Трувора.

Фарлаф в Киеве не задержался. Попировал разок в Детинце и ушел наверх, в свою вотчину.

Олеговы же русы пришли домой едва ли не последними. Они тоже потеряли где-то треть личного состава, причем бо́льшую часть – когда прорывались мимо замыкающего кольцо византийского флота. Но великий князь все равно был доволен. Вел себя так, будто одержал великую победу.

И оправдываться перед пострадавшими союзниками не собирался.

Однорукого Веремуда, например, сунувшегося к нему с жалобами на потери и увечье, послал без всякой деликатности… Домой, лечиться.

А вот белозерских великий князь принял охотно и даже в личном «кабинете», светлице для особо близких и доверенных.

Пригласил всех: княжичей, Сергея, Ведмунда… И даже Сигварда за компанию.

И юлить не стал. На прямо заданный Ререхом вопрос так же прямо и ответил. Да, знал. И что будет, тоже знал. Никакой импровизации. Точный расчет.

– Ты угадал, – сказал Ререху великий князь. – Когда мне поведали, что хузары не с нами, я понял: нам ромеев не нагнуть.

– Но похода не отменил?

– С чего бы? Нагнуть нельзя, но поглядеть-то можно.

– Спросил бы, я б тебе рассказал, – подал голос Сигвард. – Я, конунг, там немало лет прожил.

Олег усмехнулся.

– Знаю, – сказал он. – И наслышан. Но пока сам не увидел, не ведал, насколько ромеи богаты и насколько сильны.

– Миклагард неприступен, – сказал Сигвард. – Теперь ты это знаешь.

– Серьезная крепость, – согласился великий князь, потрепав по голове льнувшую к нему борзую. – Силой нам эти ворота не открыть… Но мы и не будем, – добавил он после паузы.

– А что будем? – поинтересовался внимательно слушавший Трувор.

– То, что нельзя взять силой, можно взять хитростью, – ответил Олег. – А когда нельзя взять ни хитростью, ни силой, что тогда?

– Тогда, – сказал Сергей, – можно поступить по-нурмански.

– Это как? – спросил Трувор.

Все, включая великого князя, заинтересованно смотрели на Сергея.

– Что делаете вы, нурманы, когда не можете отнять силой? – Сергей повернулся к Сигварду.

– Если нельзя взять железом, мы платим серебром, – не раздумывая ответил дан.

– Продаете и покупаете. Если иначе никак. Только это не все. Торговать с ромеями мы и сейчас можем, но на их условиях. И это плохие условия, выгодные только самим ромеям. А нужны хорошие. А для того, чтобы получить хорошие условия?…

– Показать им не только выгоду, но и убытки, если не согласятся? – предположил Трувор.

– Вот именно. Они такие же, как и все. Не станут платить за то, что можно отнять. И не станут продавать дешево то, что могут продать втридорога. Но если им придется выбирать между ценой серебра и ценой железа, они станут уступчивее.

– То есть для того, чтобы добиться хороших условий, надо их пограбить? – уточнил Трувор. – Как это сделали мы? Этого ты добивался, Хельгу? Чтобы мы им как следует наваляли?

– Мы им не наваляли, – покачал головой Олег. – Еще нет. В этот раз мы только дернули тура за хвост. Но да, так и было задумано.

– Кое-кому, князь, за твою задумку крепко прилетело копытом, – заметил Сергей.

– Так это же тур, а не барашек, – улыбнулся Олег. Улыбнулся только губами. Глаза смотрели жестко и холодно. – Надо было уворачиваться. Как вы. Или как мой младший родич князь Фарлаф.

«Младший родич, – мысленно отметил Сергей. – Это что, он уже и Чернигов под себя забрал?»

– Каждый получил свое. Что хотел и что заслужил, – продолжал великий князь, отпихивая борзую, порывавшуюся взобраться на колени и лизнуть в лицо. – Вот как Веремуд полоцкий, который сына сестры в две гривны оценил. – И подмигнул Сергею. – Хуже нет клинка, что в смертном бою сломается. А Веремуд таков. Не годен для боя. Вот ты, Ведмунд, – он повернулся к варяжскому воеводе, – ты годен. Ты меч закаленный. Ты прошел сквозь ромейский огонь. И ты, – он кивнул Сигварду-ярлу, – и вы, братья, – Олег жестом объединил всех троих: Трувора, Ререха и Сергея. – Вы прошли сквозь огонь. И пройдете снова, когда придет время.

– А когда же оно придет? – знакомо прищурился Ререх.

– Когда будем готовы, – уклончиво ответил великий князь. – Но точно не следующим летом.

«О да, – подумал Сергей, который пафосными речами Олега не обманулся. – Тебе понадобится минимум год, чтобы освоить территории, вождей которых ты подставил под этот самый ромейский огонь».

Но вслух сказал другое:

– Ромеи воюют не только с нами. У них сильные враги на восходе, и хузары им точно не друзья. А еще кесарь Симеон. Вот с ним стоило бы договориться.

Великий князь метнул на него быстрый взгляд:

– Тебя с Симеоном что-то связывает?

«Только то, что я когда-то был женат на его внучке».

– Ничего. Но он сумел заставить ромеев с собой считаться. Он будет неплохим союзником.

– Не будет, – отрезал великий князь. – Симеон сам берет с ромеев. Сколько может и сколько хочет. Зачем ему такой союз? И нам зачем?

– Хотя бы за тем, что ромеи очень захотят, чтобы такого союза не было, – ответил Сергей.

– Вот теперь ты угадал, – Олег одобрительно кивнул. И спросил внезапно: – Кто твой отец, Вартислав?

Не поймал. Сергей мотнул головой:

– Не могу сказать. Гейс. – И сделал собственный ход: – И я, князь, не угадываю, я вижу. Как и ты.

Сергей поймал удивленный взгляд Трувора и понимающий – Ререха.

Великий князь встал. Знак всем, что доверительный разговор окончен.

– Я голоден, – сообщил он. – А вы? Вы со мной?

– С тобой, – ответил за всех Ререх, угадав подтекст.

– Тогда попируем вместе, родичи, – сказал великий князь Олег, прозванный Вещим. – Ох, богато попируем! Когда придет время.

Никто из них не знал, что потребуется целых три года, чтобы это время пришло.