Дорога в Мандалай
Дорога в Мандалай
1.
Около подъезда сидела новая малышня с пивом. Столько лет живу, а всех запомнить не получается. Толи они просто быстро вырастают. Какие-то сволочи успели выдрать доводчик с дверей. Пахло жареной картошкой с луком. Открыв двери, я сразу понял, что дядя Паша дома. Тяжелый дух грязных носков и каких-то ржавых железок двинул по носу. Он принял диванную позу и смотрел новости.
- Дядя Паша, носки менять не пробовал?
- Только на водку, Сашок, только на водку.
Он даже не двинулся, бородатая шутка его вполне удовлетворила. Так бы и дал ему по сальному пузу с размаху. Но он безобидный, просто раздражает, даже не знаю, как его мать терпит.
- Ты глянь, Сашок, еще одного ворюгу за сраку взяли. Мне его морда никогда не нравилась. Там тебе мамка оставила пожрать перед второй сменой, только я все съел. Ты уж не серчай.
Да хрен с тобой, жирный ты хряк, я в тебе не сомневался. Кинув сумку на кухне у письменного стола, я подумал, не сделать ли мне уроки. То можно списать, это делать не хотелось. Судя по тупым рожам в телеке, они особо учебой не обременялись и это им не мешает тырить деньги мешками.
Мои пацаны тоже не гнушались мелкими кражами и сдавали добычу Юрке Золотнику. Он у нас все принимал: мобилки, монетки, так всякую фигню по мелочи. Что удавалось намутить. Дешево брал скотинка, но дело свое знал. И всегда давал в долг. Бывало, надо деньги срочно, на скорость или приколы, прибежишь к нему, а он тебе сразу за две мобилки отвалит. Только за час должен принести, а то в черном списке будешь. Ни одна сволочь мобилу не примет. Но это не проблема, срубить две мобилки или рыжухи на автобусной остановке как два пальца. Я таких вариантов не любил, это Скелет у нас был любитель быстрых кредитов.
К вечеру надо было приготовиться. Взял пузатую батарейку, так по старой памяти, шило и свинцовую кастетину. Не любил я ее. Еще не известно кому больнее – моим пальцам или чьей то роже. Пиня уже ждал меня на лестнице. Швейцарским «викториноксом» он вырезал на перилах то ли «хуй» то ли свои инициалы. Ступеньки были усыпаны мелкой стружкой.
- Деятель культуры, ты зачем перила портишь и нож вместе с ними?
- Та он убитый, смотри как галимо режет.
- А ну дай посмотреть, там по идее пила есть. Вот она, дебилушка. Не порть перила как педрила. Непризнанный гений.
- Там какой-то бугай у подвала болгарку подключает, сказал, что в Точке теперь будет лежать его картошка и ему пох. Недавно переехал с Плетневки, мусор бывший. Я ему ножиком удлинитель перерезал и к тебе побежал, но он его скоро починит по ходу.
- А че ты раньше молчал, щас эта сволочь прутья попортит.
- Так говорю ж.
Мусора хуже бандитов. Разговаривать бесполезно. Может со всем согласиться а за глаза сделать по своему, ушлая сволочь. Таких надо гасить сразу, без разговоров и чтобы запомнили надолго.
Когда мы тихонько спустились в подвал, этот амбал, кряхтя, склонился над удлинителем. Характерный затылок с характерной стрижкой. Плечи широкие, но жопа тоже будь здоров, тучный хряк. Пальцы привычно скользнули в холодный шершавый свинец. Я ударил так, чтобы оглянуться не успел.
- А х ты ж еб!
Надо было сильнее зарядить. Амбал потерял равновесие и теперь стоял на четвереньках, пытаясь оглянуться, разбитый затылок мешал ему это сделать, кровь забарабанила по картонке под ногами. Пора добивать. Я ударил сильно, с замахом, прямо туда, в красное месиво рассеченной кожи и волос. Мужик громко выдохнул и осел. Только теперь подключился Пиня.
- На, пидор!
Его нога то и дело тонула в жирном животе. Картинные бесполезные удары.
- Оставь его, будет знать как херней заниматься. И болгарку забери, чтобы дурные мысли в голову не лезли.
Пиня все же два раза пнул бугая по яйцам и собрался завалиться в Точку.
- Ты что совсем дурак? Нам сюда недели две теперь заходить нельзя, чтобы этот урод не прохавал.
- А Пиночета покормить?
- Хрен с ним, с Пиночетом. Они без корма долго могут.
2.
Я любил Точку. Проводил в ней времени больше чем дома. Как ни странно, там был порядок, кто-нибудь из компашки время от времени прибирался, без лишних напоминаний. Сигарет не курили, на пол не плевали. Если что пивом обольем или еще чем – сразу выкидывали. Там был X-Box и плазма, которую Скелет притащил невесть откуда в невменяемом состоянии. Говорит, что нес скупщику, но на автопилоте приплелся на Точку.
У нас был негласный график посещения Точки. Если кому-то надо было телку привести – это святое. А так – кому как на душу ляжет. Мы часто, не сговариваясь, встречались там. Идти кроме подвала особо было некуда. У меня дома место занимал дядя Паша с вонючими ногами. Пиня жил в одной комнате со старшим братом, его женой и маленьким племянником. Его мать постоянно ходила в ночную смену чтобы перекантоваться там на кушетке, а домой придти с утра, когда все разойдутся. И так каждый день. Скелет еще в седьмом классе убегал сюда ночевать, как только слышал сопенье пьяного отца майора. Лучше уж в подвале переночевать, чем быть избитым портупеей с пряжкой по морде. Он потом нам демонстрировал лиловые отпечатки, и я поражался удивительной четкости рисунка пряжки и заклепок.
У каждого было излюбленное дело. Пиня резался в X-Box, Скелет залипал под веществами, я читал книжки, у меня даже была специальная полочка на заклеенной плакатами стене. Все втихую там дрочили и понимали, что так делает каждый, и, конечно же, девственность мы все потеряли именно в Точке. Дети подземелья.
В соседнем дворе жила Шмонька. Девченка не то чтобы сумасшедшая, но явно с какой-то недоразвитостью. И, как это часто бывает, по вопросам потрахаться у нее был конкретный сдвиг. Мы тогда решили покончить с девственностью как с атавизмом и пережитком старины. Я как самый разговорчивый и симпатичный пошел заманивать Шмоньку в подвал. Она всегда была не против, чтобы ее кто-то оприходовал и вопрос заключался в нейтрализации ее старого деда, который ревностно охранял давно профуканную девственность внучки. Больше у Шмоньки никого не было и нам было интересно - что же с ней станется, когда этот старый хрыч завернется.
Так вот пошел я к Шмоньке в гости. Первый этаж направо. Звоню. Открывает дед и сразу в агрессию:
- Тебе какого хера?
- Здравствуйте Петр Михалыч. Я за Александрой. Меня Любовь Ивановна просила привести ее на дополнительные занятия.
Шмонька хоть и выглядела на двадцать пять, но была моей ровесницей, точнее, когда я перешел во второй класс, она там осталась с прошлого года. И дед меня помнил. А Любовь Ивановна была нашей классной. И она действительно дополнительно занималась со Шмонькой.
- Жди за дверью, Александра сейчас выйдет. Если не доведешь до школы – убью.
- Да-да, конечно, - слепой ты хер. Кто тебе расскажет.
Шмоньку боги мозгами обделили, но тело выдали отменное. Акселерация налицо. Она вышла ко мне в джинсах и серой майке-алкоголичке без лифчика. Грудь выпирала одновременно по бокам и по центру, в зависимости от положения Шмонькиных рук. Остальное было не фонтан. Сальная, давно и мало мытая голова, криво накрашенный яркой красной помадой рот, дикий взгляд. Но это все нюансы.
- В школу идем?
- Ага, в школу, только за учебниками зайдем.
Я тогда пошел первым. Мне Шмонька дала без сучка, без задоринки. Я надел презерватив, зашел в нее и сразу кончил. Пиня тоже долго не задержался. А вот Скелету она давать не захотела. Пришлось закрыть ее в Точке на полчаса, перекурить и идти на второй заход. Вот там уже она показывала чудеса. Когда она упала на диван, бессильно поджав ноги, ей уже было без разницы кто ее трахает – хоть скелет, хоть мумия.
Мы потом долго водили ее на внеклассные занятия. И каждый раз я провожал ее домой, чтобы старый дед не запалил. А потом ночью Шмонька разбила окно своей квартиры и убежала в неизвестном направлении со старшаками-алкашами. Её целую неделю трахали все подряд. На первый вид грозный дед, бегал по соседним дворам, плакал и умолял ее вернуться. Но только получил по голове от алкашей и, в итоге, она сама приползла.
Опустилась Шмонька окончательно и стала нам не интересна. Тем более мы к тому времени насобачились в сексе и сами находили себе телок. Попробовав со Шмонькой все что видел в порнухе, я перестал тратить время на слюнявые приставания, и наедине с девушкой просто расстегивал штаны и клал хер в ее ладошку. В четырех случаях из пяти рука сжималась и крепко держала добычу. А там уж как пойдет...
3.
Точка была временно недоступна. Я сидел на стопке кирпичей и смотрел как Пиня курочит болгарку.
- Ты зачем ее ломаешь, давай приныкаем.
- Точно, можно грабануть кого-то, разрезав замок нафиг.
- А вместо розетки ты куда ее воткнешь?
- В очко тебе
- Это был риторический вопрос. Сегодня сколько телефонов нарезал?
- Один только
- Дай позырить.
Пиня знал мою слабость к краденым телефонам. Там зачастую были очень интересные фотографии и переписка. Иногда прикольный наивняк, иногда целые страсти-мордасти в смс. А фотки ваще улёт. Где-то у каждой третьей девчонки на телефоне были фотки в голом виде, даже не запаролены. А одна особа была замечена за селфи с двумя голыми мужиками, судя по заднему фону в общаге. Я все эти фотки собирал, думаю сделать когда-нибудь интернет-сайт и выложить всю эту хрень, сейчас руки не доходят.
Мы проваландались на стройке до десяти часов. Где-то в восемь пришел Скелет и притащил пива и шмали. Я дунул один парик, не с тал жадничать. Трава помогла мне успокоиться и как всегда пробила на общение. Я по сотому разу начал обсуждать наш план, убеждая в его правильности то ли своих корешей то ли себя самого.
- Короче, пацаны, надо все сделать как в этом клипе с Робби Вильямсом. Па-рам-пам-пам. Кажется «Road to Mandalay» называется.
- Мандалай. А ты Сашка настоящий ебалай который едет в Мандалай.
Скелет с Пиней дружно заржали травяным смехом и я начал переживать что все прогорит.
- Знаете что, умники, вот возьмут нас за жопу и тогда точно попадем в Мандалай или еще какой-нибудь пиздец.
Район стих. Было слышно, как перегавкиваются собаки и какой-то запоздалый аккуратист выбивает ковер. Пахло растоптанной полынью и мусором. Особняк находился на окраине Царского села – это всякое жлобье, которое там живет, так пафосно его назвало. Частный сектор на отшибе. Мы решили взять фару до бассейна, а оттуда идти пешком вдоль речки – чтобы никто не заметил. Кумкали жабы, дорога была темной и влажной, еще и насрано местами. Скелет смачно вляпался.
- Где деньгам, чувак, не парься. К тому же от тебя теперь говном пахнет, так что собаки след не возьмут.
- Типун те на язык с конскую голову. Пиня, не тренди под руку.
Пробираясь местами сквозь заросли ивняка, спотыкаясь и чертыхаясь мы вышли к месту где река впадала в озеро. Крутые особняки подходили к самой воде, лишь тонкая полоска берега оставалась для простых смертных. И то не везде, всякий жлоб норовил урвать себе больше и, то тут, то там приходилось перелазить через завалы, а один раз и колючую проволоку. К счастью особняк Скарабея был шестым по счету.
Все знали, что Скарабей был в авторитете еще при Советском Союзе. Дефицит, контрабас, цеховики. Он сколотил огромное состояние, а когда все рухнуло, то остался при золотишке и антиквариате, а не при вкладах в сбербанк как остальные. Ему было уже за семьдесят, он давно отошел от дел и жил отшельником в роскошном доме. Охраны не держал за ненадобностью – воры к нему не лезли. Именно этим мы решили воспользоваться, на какие-то дурацкие понятия нам было глубоко насрать.
Мы надели маски и по три пары простых медицинских перчаток, они неприятно холодили руки. Огромный двор дома отделял от берега высокий каменный забор, на который мы без труда забрались по виноградной лозе. Вся территория была усеяна дорожками и уставлена бессчетным количеством всяких изваяний. Металлические, гипсовые, и отливающие при лунном свете холодной синевой – мраморные. Вот они наверняка дорогущие, жаль, что их нельзя утащить. Спрыгнув втроем во двор, мы спрятались за скульптуры и наблюдали. Собак можно было не бояться – каждый знал, что Скарабей не выносит всего живого и ни одна душа кроме него в доме не живет. В столовой горел свет – огромные окна от потолка до пола как киноэкран показали нам хозяина дома. Он сидел в кресле у пылающего камина и периодически прикладывался к стакану.
- Пацаны, гляньте – это у него не винтарь возле кресла?
- Точно. Не такой и беззащитный старый пердун.
- Че-то стремно. Он же бывший бандит, руки по локоть в крови. Шмальнет без раздумий. Может пошли отсюда по доброму?
- Да не мельтешите. Глянь сколько добра, все стены увешаны и куча побрякушек на полках. Скелет, давай батину волыну.
- Батя мне голову за нее снесет, не провтыкай, она казенная.
- Он тебе и так голову снесет, давай сюда.
Я передернул тугой затвор и решительно направился к терассе. Колени предательски дрожали, во рту пересохло. Сердце бахало и грозилось выскочить через горло.
Алюминиевая дверь оказалась лишь прикрытой и легко поддалась, все-таки этот старый хрыч то ли выжил из ума, то ли был уверен в собственной безопасности. А может, просто забыл закрыть дверь, уходя вечером со двора. Войдя в столовую, я оказался у Скарабея за спиной. Не знаю как тихо я к нему подбежал, сам ничего не слышал из-за стука крови в ушах. За ствол винтаря, оказавшегося двуствольной вертикалкой, мы с ним схватились одновременно. Вместо того чтобы приставить пистолет к виску, я начал судорожно колбасить ему по пальцам рукояткой. В итоге он ослабил хватку, и я вырвал ружье. К счастью в это время подоспела поддержка с улицы. Более кровожадный Пиня вырвал у меня ружье и выписал Скарабею две зуботычины прикладом, а потом зачем-то ткнул под нос стволом. Мы договаривались поменьше болтать, чтобы ни хозяин ни возможная система наблюдения нас потом не вычислила. Но Скарабей все понял без слов.
Он откинулся в кресло и картинно расслабился, отхлебнув вискаря из стакана:
- Пиздец вам. Все принесете. Дня за три приползете со всем, что украдете. В зубах притащите. А знаете, почему в зубах? Потому что в руках вы будете нести свои яйца. И если вы думаете, что я выражаюсь фигурально, то это ваши проблемы.
Пиня тревожно взглянул на меня, Скарабей увидев падение морали в наших рядах продолжил психологическую атаку:
- А знаете, кто отрежет вам яйца? Вы сами. Тупым ржавым ножом для хлеба. И будете за это благодарить, уж поверьте. Неужели вам, пидорам в скором времени, не удивительно, что никто не додумался меня грабануть?
Сквозь страх от леденящих душу слов мой разум пытался сообразить, что же делать дальше. Надо было срочно переломать ситуацию, пока пацаны окончательно не сдрейфили. Говорить я не мог, потому окинув взглядом шикарный антураж, я выбрал средних размеров китайскую вазу и расколбасил об пол. Старикан вскрикнул и стиснул зубы. Ага, ублюдок жадный. Давай поиграем с тобой дальше. Пара книг полетела в камин. Одна такая старая, что аж зеленоватая пыль туманом стала. Дальше еще пара ваз и финальным аккордом какая-то скрипка-переросток о голову Скарабея. Пиня вышел из оцепенения и добавил прикладом. В итоге перед нами сидел скулящий шамкающий полувыбитым фарфором старик, и мы сразу успокоились и принялись за дело.
Пиня сторожил старика, мы со Скелетом работали. Спустились в гараж, открыли автоматические ворота и завели старый джип-чероки. В эту махину много влезет. Как самый начитанный я показывал пальцем, а Скелет паковал и грузил. Брали все, что похоже на золото в первую очередь. Я все тщательно проверял. В руки мне попал чемоданчик со столовым золоченым серебром. Все приборы были с пломбами и бирками, никто и никогда не будет есть ими суп. На обратной стороне крышки я увидел характерную «таблетку». Старый вор решил нас перехитрить. Не получится. После этого я старался выбирать предметы, на которых сложно спрятать жучок. Книги брали только самые ветхие. Скелет набрал целую стопку, которая развалилась у него в руках, вызвав отчаянный вопль Скарабея. Но нам было не до мелочей. Цари, голые бабы, маленькие дети с интересом смотрели на нас с полотен, особенно когда мы вырезали их из оправы. Добра мы нахомячили будь здоров. Я даже устал носить. Денег нашли тысяч двадцать зелени, но я запретил брать. Слишком уж на видном месте они лежали. Надо было дергать отсюда.
Скелет был единственным, кто умел водить автомобиль. Заранее мы сговорились, что перегрузимся в гаражах, а чероки Скелет подожжет на пустыре, облив бензином сиденье. Туда же кинет маску, ботинки и одежду, а сам переоденется в заранее припрятанные джинсы и кофту с капюшоном, которые выкинет в мусор завтра.
Мы с Пиней должны были угомонить старика и уходить той же дорогой, что и пришли, переплыв речку на противоположную сторону. Там нас тоже ждали шмотки.
- Глуши его.
Пиня два раза двинул деда в затылок. Но тот стонал и сознания не терял.
- Не получается у меня.
Я дернул его за рукав, типа хрен с ним, что он сделает. Скелет уже выехал за ворота и по всем расчетам должен быть далеко. Я выбежал на задний двор и с размаху перекинул ружье через забор в озеро. Не факт что Скарабей не пульнет в нас из какого-то раритета, что висел у него на стенах. Потому мы бегом перепрыгнули через забор и дали деру.
Ночь приняла нас в свои темные объятия. Каждый следующий шаг был легче предыдущего, и кровь в ушах стучала все меньше. Вот озеро сузилось в речку, показался наш маячок в виде торчащего из воды бревна. Мы поплыли в камыши напротив. Одежда намокла и тянула ко дну, маска набрала воды и не давала дышать. Было неглубоко, двигая ногами, я то и дело цеплял ильное дно. Наспех выскочив, мы нашли пакет с вещами и переоделись. Сложив в тот же пакет маски и одежду, мы положили в него заранее припасенный булыжник и утопили в речке. Пиня запутался в штанине, одев зачем-то сначала «конверсы», а я уже готов был бежать.
Внезапно с другого берега раздался сухой треск. Пиня побежал, а я поскользнулся на траве. Верх спины обожгло и она начала теплеть. Теплеть и липнуть. Убегая, я вдруг почувствовал, что трусы намокли, будто бы обоссался. Кадры запрыгали перед глазами, как заевшая пленка в кинопроекторе, и мне жутко захотелось присесть на корточки и поспать.
4.
Я плохо помнил отца. У него были очки с толстыми стеклами в роговой оправе. В редкие минуты радости, когда он приходил поиграть со мной, я пытался выжать максимум из этих встреч. Бегал, бесился, веселился. Хотел с ним бороться, играть в мяч. А он только переживал за свои сраные очки. Бывало я, обняв отца, собью очки набок. А он нервно отстранит меня, вытрет их, подышав раз сто, а потом спросит холодным голосом:
- Зачем ты это сделал, сын?
А мне было все равно что он говорит, лишь бы он был рядом, и мне тогда казалось что виной всему эти гребанные очки. Это они мешали ему быть нормальным человеком, понятным, родным, таким чтобы поговорил с матерью, обнял ее и остался со мной, а не привел из парка и свинтил.
Это все что я помню. Потом он пропал окончательно, и у меня не осталось к нему никаких чувств, кроме ненависти к очкам. Злая судьба сделала так, что и у меня была близорукость, но я наотрез через крик отказался от очков и носил линзы.
5.
Оказалось что Мандалай это город на реке Иравади в жопе мира. Мы решили туда не ехать. Снять виллу около Марселя во Франции было гораздо проще. На третий день оказалось, что наши соседи – русскоговорящие мажоры. Они пришли знакомиться с бутылкой «Кристала», но мы послали их нах.
Скелет около трех месяцев назад сказал, что с него хватит, завещал нам свою долю, взял тридцатку на карман и успешно захлебнулся рвотой где-то на Ибице. По-моему он должен сейчас сидеть на облаках и быть довольным таким раскладом. Мы с Пиней особо не горевали. Спина почти перестала болеть. О ранении напоминал лишь рваный шрам. Пиня до сих пор с содроганием вспоминает, как шил меня в гаражах, обливая спиртовым раствором левомицетина. Говорит, что я должен ему за операцию лимон. Не вопрос.
После той ночи мы разошлись по домам и не встречались около двух недель. Каждый по-своему наблюдал и с замиранием сердца слушал, как машины останавливаются у подъезда. Все добро осталось лежать в Скелетовом гараже. Бухающий батя не появлялся там последних лет десять. Вся наша шушера всполошилась, блатные рыли носом по всем углам. Юрка Золотник звонил каждому из нас тысячу раз и спрашивал или не завалялось у нас рыжухи залетной. Вычислял падла. Но мы на это не велись, в гараж ни разу не заходили. Наоборот, исправно учились, закон не нарушали и ждали.
Через год мне удалось связаться с торговцами янтарем. А они вывели нас на китайцев. Те оказались серьезными ребятами с наличкой. Напарили нас раз в десять наверное, но купили одну из Скарабеевых книжек за сто тысяч баксов. Они бы нас на месте завалили, если бы не думали что мы принесем еще. Кто такой Скарабей они слыхом не слыхивали. Потому мы договорились о следующей сделке, провернули ее и забились встретиться через неделю. Китайцы нас ждали, а мы уже были в другой стране. За перевод бабок пришлось отвалить десять процентов, хорошо что мне к тому моменту стукнуло восемнадцать.
Весь город подумал, что мы уехали в столицу поступать. Пусть так и думают. А потом лет через пять я вернусь как молодой и богатый айтишник. Мамке с дядей Пашей куплю дом возле Скарабея. А лично дяде Паше носков целый контейнер. Пусть живут, они хорошие. Построю на районе спортивную школу. Там обязательно будет плаванье, рукопашка и штанга. Все бесплатно, даже буду малышне хавку на халяву давать, лишь бы ходили и не нюхали клей, как мы в пятом классе. Буду жить у себя на районе, а то это море заколупало. Осталось подождать года четыре, а там глядишь и Скарабей сдохнет.
Так что у нас все по старому, как на Точке. Я лежу в шезлонге и читаю книжку, Пиня режется в X-Box в комнате, которая раза в три больше его квартиры. Мои пятки облизывает заходящее солнце. Только Пиночета жалко.
1.
Около подъезда сидела новая малышня с пивом. Столько лет живу, а всех запомнить не получается. Толи они просто быстро вырастают. Какие-то сволочи успели выдрать доводчик с дверей. Пахло жареной картошкой с луком. Открыв двери, я сразу понял, что дядя Паша дома. Тяжелый дух грязных носков и каких-то ржавых железок двинул по носу. Он принял диванную позу и смотрел новости.
- Дядя Паша, носки менять не пробовал?
- Только на водку, Сашок, только на водку.
Он даже не двинулся, бородатая шутка его вполне удовлетворила. Так бы и дал ему по сальному пузу с размаху. Но он безобидный, просто раздражает, даже не знаю, как его мать терпит.
- Ты глянь, Сашок, еще одного ворюгу за сраку взяли. Мне его морда никогда не нравилась. Там тебе мамка оставила пожрать перед второй сменой, только я все съел. Ты уж не серчай.
Да хрен с тобой, жирный ты хряк, я в тебе не сомневался. Кинув сумку на кухне у письменного стола, я подумал, не сделать ли мне уроки. То можно списать, это делать не хотелось. Судя по тупым рожам в телеке, они особо учебой не обременялись и это им не мешает тырить деньги мешками.
Мои пацаны тоже не гнушались мелкими кражами и сдавали добычу Юрке Золотнику. Он у нас все принимал: мобилки, монетки, так всякую фигню по мелочи. Что удавалось намутить. Дешево брал скотинка, но дело свое знал. И всегда давал в долг. Бывало, надо деньги срочно, на скорость или приколы, прибежишь к нему, а он тебе сразу за две мобилки отвалит. Только за час должен принести, а то в черном списке будешь. Ни одна сволочь мобилу не примет. Но это не проблема, срубить две мобилки или рыжухи на автобусной остановке как два пальца. Я таких вариантов не любил, это Скелет у нас был любитель быстрых кредитов.
К вечеру надо было приготовиться. Взял пузатую батарейку, так по старой памяти, шило и свинцовую кастетину. Не любил я ее. Еще не известно кому больнее – моим пальцам или чьей то роже. Пиня уже ждал меня на лестнице. Швейцарским «викториноксом» он вырезал на перилах то ли «хуй» то ли свои инициалы. Ступеньки были усыпаны мелкой стружкой.
- Деятель культуры, ты зачем перила портишь и нож вместе с ними?
- Та он убитый, смотри как галимо режет.
- А ну дай посмотреть, там по идее пила есть. Вот она, дебилушка. Не порть перила как педрила. Непризнанный гений.
- Там какой-то бугай у подвала болгарку подключает, сказал, что в Точке теперь будет лежать его картошка и ему пох. Недавно переехал с Плетневки, мусор бывший. Я ему ножиком удлинитель перерезал и к тебе побежал, но он его скоро починит по ходу.
- А че ты раньше молчал, щас эта сволочь прутья попортит.
- Так говорю ж.
Мусора хуже бандитов. Разговаривать бесполезно. Может со всем согласиться а за глаза сделать по своему, ушлая сволочь. Таких надо гасить сразу, без разговоров и чтобы запомнили надолго.
Когда мы тихонько спустились в подвал, этот амбал, кряхтя, склонился над удлинителем. Характерный затылок с характерной стрижкой. Плечи широкие, но жопа тоже будь здоров, тучный хряк. Пальцы привычно скользнули в холодный шершавый свинец. Я ударил так, чтобы оглянуться не успел.
- А х ты ж еб!
Надо было сильнее зарядить. Амбал потерял равновесие и теперь стоял на четвереньках, пытаясь оглянуться, разбитый затылок мешал ему это сделать, кровь забарабанила по картонке под ногами. Пора добивать. Я ударил сильно, с замахом, прямо туда, в красное месиво рассеченной кожи и волос. Мужик громко выдохнул и осел. Только теперь подключился Пиня.
- На, пидор!
Его нога то и дело тонула в жирном животе. Картинные бесполезные удары.
- Оставь его, будет знать как херней заниматься. И болгарку забери, чтобы дурные мысли в голову не лезли.
Пиня все же два раза пнул бугая по яйцам и собрался завалиться в Точку.
- Ты что совсем дурак? Нам сюда недели две теперь заходить нельзя, чтобы этот урод не прохавал.
- А Пиночета покормить?
- Хрен с ним, с Пиночетом. Они без корма долго могут.
2.
Я любил Точку. Проводил в ней времени больше чем дома. Как ни странно, там был порядок, кто-нибудь из компашки время от времени прибирался, без лишних напоминаний. Сигарет не курили, на пол не плевали. Если что пивом обольем или еще чем – сразу выкидывали. Там был X-Box и плазма, которую Скелет притащил невесть откуда в невменяемом состоянии. Говорит, что нес скупщику, но на автопилоте приплелся на Точку.
У нас был негласный график посещения Точки. Если кому-то надо было телку привести – это святое. А так – кому как на душу ляжет. Мы часто, не сговариваясь, встречались там. Идти кроме подвала особо было некуда. У меня дома место занимал дядя Паша с вонючими ногами. Пиня жил в одной комнате со старшим братом, его женой и маленьким племянником. Его мать постоянно ходила в ночную смену чтобы перекантоваться там на кушетке, а домой придти с утра, когда все разойдутся. И так каждый день. Скелет еще в седьмом классе убегал сюда ночевать, как только слышал сопенье пьяного отца майора. Лучше уж в подвале переночевать, чем быть избитым портупеей с пряжкой по морде. Он потом нам демонстрировал лиловые отпечатки, и я поражался удивительной четкости рисунка пряжки и заклепок.
У каждого было излюбленное дело. Пиня резался в X-Box, Скелет залипал под веществами, я читал книжки, у меня даже была специальная полочка на заклеенной плакатами стене. Все втихую там дрочили и понимали, что так делает каждый, и, конечно же, девственность мы все потеряли именно в Точке. Дети подземелья.
В соседнем дворе жила Шмонька. Девченка не то чтобы сумасшедшая, но явно с какой-то недоразвитостью. И, как это часто бывает, по вопросам потрахаться у нее был конкретный сдвиг. Мы тогда решили покончить с девственностью как с атавизмом и пережитком старины. Я как самый разговорчивый и симпатичный пошел заманивать Шмоньку в подвал. Она всегда была не против, чтобы ее кто-то оприходовал и вопрос заключался в нейтрализации ее старого деда, который ревностно охранял давно профуканную девственность внучки. Больше у Шмоньки никого не было и нам было интересно - что же с ней станется, когда этот старый хрыч завернется.
Так вот пошел я к Шмоньке в гости. Первый этаж направо. Звоню. Открывает дед и сразу в агрессию:
- Тебе какого хера?
- Здравствуйте Петр Михалыч. Я за Александрой. Меня Любовь Ивановна просила привести ее на дополнительные занятия.
Шмонька хоть и выглядела на двадцать пять, но была моей ровесницей, точнее, когда я перешел во второй класс, она там осталась с прошлого года. И дед меня помнил. А Любовь Ивановна была нашей классной. И она действительно дополнительно занималась со Шмонькой.
- Жди за дверью, Александра сейчас выйдет. Если не доведешь до школы – убью.
- Да-да, конечно, - слепой ты хер. Кто тебе расскажет.
Шмоньку боги мозгами обделили, но тело выдали отменное. Акселерация налицо. Она вышла ко мне в джинсах и серой майке-алкоголичке без лифчика. Грудь выпирала одновременно по бокам и по центру, в зависимости от положения Шмонькиных рук. Остальное было не фонтан. Сальная, давно и мало мытая голова, криво накрашенный яркой красной помадой рот, дикий взгляд. Но это все нюансы.
- В школу идем?
- Ага, в школу, только за учебниками зайдем.
Я тогда пошел первым. Мне Шмонька дала без сучка, без задоринки. Я надел презерватив, зашел в нее и сразу кончил. Пиня тоже долго не задержался. А вот Скелету она давать не захотела. Пришлось закрыть ее в Точке на полчаса, перекурить и идти на второй заход. Вот там уже она показывала чудеса. Когда она упала на диван, бессильно поджав ноги, ей уже было без разницы кто ее трахает – хоть скелет, хоть мумия.
Мы потом долго водили ее на внеклассные занятия. И каждый раз я провожал ее домой, чтобы старый дед не запалил. А потом ночью Шмонька разбила окно своей квартиры и убежала в неизвестном направлении со старшаками-алкашами. Её целую неделю трахали все подряд. На первый вид грозный дед, бегал по соседним дворам, плакал и умолял ее вернуться. Но только получил по голове от алкашей и, в итоге, она сама приползла.
Опустилась Шмонька окончательно и стала нам не интересна. Тем более мы к тому времени насобачились в сексе и сами находили себе телок. Попробовав со Шмонькой все что видел в порнухе, я перестал тратить время на слюнявые приставания, и наедине с девушкой просто расстегивал штаны и клал хер в ее ладошку. В четырех случаях из пяти рука сжималась и крепко держала добычу. А там уж как пойдет...
3.
Точка была временно недоступна. Я сидел на стопке кирпичей и смотрел как Пиня курочит болгарку.
- Ты зачем ее ломаешь, давай приныкаем.
- Точно, можно грабануть кого-то, разрезав замок нафиг.
- А вместо розетки ты куда ее воткнешь?
- В очко тебе
- Это был риторический вопрос. Сегодня сколько телефонов нарезал?
- Один только
- Дай позырить.
Пиня знал мою слабость к краденым телефонам. Там зачастую были очень интересные фотографии и переписка. Иногда прикольный наивняк, иногда целые страсти-мордасти в смс. А фотки ваще улёт. Где-то у каждой третьей девчонки на телефоне были фотки в голом виде, даже не запаролены. А одна особа была замечена за селфи с двумя голыми мужиками, судя по заднему фону в общаге. Я все эти фотки собирал, думаю сделать когда-нибудь интернет-сайт и выложить всю эту хрень, сейчас руки не доходят.
Мы проваландались на стройке до десяти часов. Где-то в восемь пришел Скелет и притащил пива и шмали. Я дунул один парик, не с тал жадничать. Трава помогла мне успокоиться и как всегда пробила на общение. Я по сотому разу начал обсуждать наш план, убеждая в его правильности то ли своих корешей то ли себя самого.
- Короче, пацаны, надо все сделать как в этом клипе с Робби Вильямсом. Па-рам-пам-пам. Кажется «Road to Mandalay» называется.
- Мандалай. А ты Сашка настоящий ебалай который едет в Мандалай.
Скелет с Пиней дружно заржали травяным смехом и я начал переживать что все прогорит.
- Знаете что, умники, вот возьмут нас за жопу и тогда точно попадем в Мандалай или еще какой-нибудь пиздец.
Район стих. Было слышно, как перегавкиваются собаки и какой-то запоздалый аккуратист выбивает ковер. Пахло растоптанной полынью и мусором. Особняк находился на окраине Царского села – это всякое жлобье, которое там живет, так пафосно его назвало. Частный сектор на отшибе. Мы решили взять фару до бассейна, а оттуда идти пешком вдоль речки – чтобы никто не заметил. Кумкали жабы, дорога была темной и влажной, еще и насрано местами. Скелет смачно вляпался.
- Где деньгам, чувак, не парься. К тому же от тебя теперь говном пахнет, так что собаки след не возьмут.
- Типун те на язык с конскую голову. Пиня, не тренди под руку.
Пробираясь местами сквозь заросли ивняка, спотыкаясь и чертыхаясь мы вышли к месту где река впадала в озеро. Крутые особняки подходили к самой воде, лишь тонкая полоска берега оставалась для простых смертных. И то не везде, всякий жлоб норовил урвать себе больше и, то тут, то там приходилось перелазить через завалы, а один раз и колючую проволоку. К счастью особняк Скарабея был шестым по счету.
Все знали, что Скарабей был в авторитете еще при Советском Союзе. Дефицит, контрабас, цеховики. Он сколотил огромное состояние, а когда все рухнуло, то остался при золотишке и антиквариате, а не при вкладах в сбербанк как остальные. Ему было уже за семьдесят, он давно отошел от дел и жил отшельником в роскошном доме. Охраны не держал за ненадобностью – воры к нему не лезли. Именно этим мы решили воспользоваться, на какие-то дурацкие понятия нам было глубоко насрать.
Мы надели маски и по три пары простых медицинских перчаток, они неприятно холодили руки. Огромный двор дома отделял от берега высокий каменный забор, на который мы без труда забрались по виноградной лозе. Вся территория была усеяна дорожками и уставлена бессчетным количеством всяких изваяний. Металлические, гипсовые, и отливающие при лунном свете холодной синевой – мраморные. Вот они наверняка дорогущие, жаль, что их нельзя утащить. Спрыгнув втроем во двор, мы спрятались за скульптуры и наблюдали. Собак можно было не бояться – каждый знал, что Скарабей не выносит всего живого и ни одна душа кроме него в доме не живет. В столовой горел свет – огромные окна от потолка до пола как киноэкран показали нам хозяина дома. Он сидел в кресле у пылающего камина и периодически прикладывался к стакану.
- Пацаны, гляньте – это у него не винтарь возле кресла?
- Точно. Не такой и беззащитный старый пердун.
- Че-то стремно. Он же бывший бандит, руки по локоть в крови. Шмальнет без раздумий. Может пошли отсюда по доброму?
- Да не мельтешите. Глянь сколько добра, все стены увешаны и куча побрякушек на полках. Скелет, давай батину волыну.
- Батя мне голову за нее снесет, не провтыкай, она казенная.
- Он тебе и так голову снесет, давай сюда.
Я передернул тугой затвор и решительно направился к терассе. Колени предательски дрожали, во рту пересохло. Сердце бахало и грозилось выскочить через горло.
Алюминиевая дверь оказалась лишь прикрытой и легко поддалась, все-таки этот старый хрыч то ли выжил из ума, то ли был уверен в собственной безопасности. А может, просто забыл закрыть дверь, уходя вечером со двора. Войдя в столовую, я оказался у Скарабея за спиной. Не знаю как тихо я к нему подбежал, сам ничего не слышал из-за стука крови в ушах. За ствол винтаря, оказавшегося двуствольной вертикалкой, мы с ним схватились одновременно. Вместо того чтобы приставить пистолет к виску, я начал судорожно колбасить ему по пальцам рукояткой. В итоге он ослабил хватку, и я вырвал ружье. К счастью в это время подоспела поддержка с улицы. Более кровожадный Пиня вырвал у меня ружье и выписал Скарабею две зуботычины прикладом, а потом зачем-то ткнул под нос стволом. Мы договаривались поменьше болтать, чтобы ни хозяин ни возможная система наблюдения нас потом не вычислила. Но Скарабей все понял без слов.
Он откинулся в кресло и картинно расслабился, отхлебнув вискаря из стакана:
- Пиздец вам. Все принесете. Дня за три приползете со всем, что украдете. В зубах притащите. А знаете, почему в зубах? Потому что в руках вы будете нести свои яйца. И если вы думаете, что я выражаюсь фигурально, то это ваши проблемы.
Пиня тревожно взглянул на меня, Скарабей увидев падение морали в наших рядах продолжил психологическую атаку:
- А знаете, кто отрежет вам яйца? Вы сами. Тупым ржавым ножом для хлеба. И будете за это благодарить, уж поверьте. Неужели вам, пидорам в скором времени, не удивительно, что никто не додумался меня грабануть?
Сквозь страх от леденящих душу слов мой разум пытался сообразить, что же делать дальше. Надо было срочно переломать ситуацию, пока пацаны окончательно не сдрейфили. Говорить я не мог, потому окинув взглядом шикарный антураж, я выбрал средних размеров китайскую вазу и расколбасил об пол. Старикан вскрикнул и стиснул зубы. Ага, ублюдок жадный. Давай поиграем с тобой дальше. Пара книг полетела в камин. Одна такая старая, что аж зеленоватая пыль туманом стала. Дальше еще пара ваз и финальным аккордом какая-то скрипка-переросток о голову Скарабея. Пиня вышел из оцепенения и добавил прикладом. В итоге перед нами сидел скулящий шамкающий полувыбитым фарфором старик, и мы сразу успокоились и принялись за дело.
Пиня сторожил старика, мы со Скелетом работали. Спустились в гараж, открыли автоматические ворота и завели старый джип-чероки. В эту махину много влезет. Как самый начитанный я показывал пальцем, а Скелет паковал и грузил. Брали все, что похоже на золото в первую очередь. Я все тщательно проверял. В руки мне попал чемоданчик со столовым золоченым серебром. Все приборы были с пломбами и бирками, никто и никогда не будет есть ими суп. На обратной стороне крышки я увидел характерную «таблетку». Старый вор решил нас перехитрить. Не получится. После этого я старался выбирать предметы, на которых сложно спрятать жучок. Книги брали только самые ветхие. Скелет набрал целую стопку, которая развалилась у него в руках, вызвав отчаянный вопль Скарабея. Но нам было не до мелочей. Цари, голые бабы, маленькие дети с интересом смотрели на нас с полотен, особенно когда мы вырезали их из оправы. Добра мы нахомячили будь здоров. Я даже устал носить. Денег нашли тысяч двадцать зелени, но я запретил брать. Слишком уж на видном месте они лежали. Надо было дергать отсюда.
Скелет был единственным, кто умел водить автомобиль. Заранее мы сговорились, что перегрузимся в гаражах, а чероки Скелет подожжет на пустыре, облив бензином сиденье. Туда же кинет маску, ботинки и одежду, а сам переоденется в заранее припрятанные джинсы и кофту с капюшоном, которые выкинет в мусор завтра.
Мы с Пиней должны были угомонить старика и уходить той же дорогой, что и пришли, переплыв речку на противоположную сторону. Там нас тоже ждали шмотки.
- Глуши его.
Пиня два раза двинул деда в затылок. Но тот стонал и сознания не терял.
- Не получается у меня.
Я дернул его за рукав, типа хрен с ним, что он сделает. Скелет уже выехал за ворота и по всем расчетам должен быть далеко. Я выбежал на задний двор и с размаху перекинул ружье через забор в озеро. Не факт что Скарабей не пульнет в нас из какого-то раритета, что висел у него на стенах. Потому мы бегом перепрыгнули через забор и дали деру.
Ночь приняла нас в свои темные объятия. Каждый следующий шаг был легче предыдущего, и кровь в ушах стучала все меньше. Вот озеро сузилось в речку, показался наш маячок в виде торчащего из воды бревна. Мы поплыли в камыши напротив. Одежда намокла и тянула ко дну, маска набрала воды и не давала дышать. Было неглубоко, двигая ногами, я то и дело цеплял ильное дно. Наспех выскочив, мы нашли пакет с вещами и переоделись. Сложив в тот же пакет маски и одежду, мы положили в него заранее припасенный булыжник и утопили в речке. Пиня запутался в штанине, одев зачем-то сначала «конверсы», а я уже готов был бежать.
Внезапно с другого берега раздался сухой треск. Пиня побежал, а я поскользнулся на траве. Верх спины обожгло и она начала теплеть. Теплеть и липнуть. Убегая, я вдруг почувствовал, что трусы намокли, будто бы обоссался. Кадры запрыгали перед глазами, как заевшая пленка в кинопроекторе, и мне жутко захотелось присесть на корточки и поспать.
4.
Я плохо помнил отца. У него были очки с толстыми стеклами в роговой оправе. В редкие минуты радости, когда он приходил поиграть со мной, я пытался выжать максимум из этих встреч. Бегал, бесился, веселился. Хотел с ним бороться, играть в мяч. А он только переживал за свои сраные очки. Бывало я, обняв отца, собью очки набок. А он нервно отстранит меня, вытрет их, подышав раз сто, а потом спросит холодным голосом:
- Зачем ты это сделал, сын?
А мне было все равно что он говорит, лишь бы он был рядом, и мне тогда казалось что виной всему эти гребанные очки. Это они мешали ему быть нормальным человеком, понятным, родным, таким чтобы поговорил с матерью, обнял ее и остался со мной, а не привел из парка и свинтил.
Это все что я помню. Потом он пропал окончательно, и у меня не осталось к нему никаких чувств, кроме ненависти к очкам. Злая судьба сделала так, что и у меня была близорукость, но я наотрез через крик отказался от очков и носил линзы.
5.
Оказалось что Мандалай это город на реке Иравади в жопе мира. Мы решили туда не ехать. Снять виллу около Марселя во Франции было гораздо проще. На третий день оказалось, что наши соседи – русскоговорящие мажоры. Они пришли знакомиться с бутылкой «Кристала», но мы послали их нах.
Скелет около трех месяцев назад сказал, что с него хватит, завещал нам свою долю, взял тридцатку на карман и успешно захлебнулся рвотой где-то на Ибице. По-моему он должен сейчас сидеть на облаках и быть довольным таким раскладом. Мы с Пиней особо не горевали. Спина почти перестала болеть. О ранении напоминал лишь рваный шрам. Пиня до сих пор с содроганием вспоминает, как шил меня в гаражах, обливая спиртовым раствором левомицетина. Говорит, что я должен ему за операцию лимон. Не вопрос.
После той ночи мы разошлись по домам и не встречались около двух недель. Каждый по-своему наблюдал и с замиранием сердца слушал, как машины останавливаются у подъезда. Все добро осталось лежать в Скелетовом гараже. Бухающий батя не появлялся там последних лет десять. Вся наша шушера всполошилась, блатные рыли носом по всем углам. Юрка Золотник звонил каждому из нас тысячу раз и спрашивал или не завалялось у нас рыжухи залетной. Вычислял падла. Но мы на это не велись, в гараж ни разу не заходили. Наоборот, исправно учились, закон не нарушали и ждали.
Через год мне удалось связаться с торговцами янтарем. А они вывели нас на китайцев. Те оказались серьезными ребятами с наличкой. Напарили нас раз в десять наверное, но купили одну из Скарабеевых книжек за сто тысяч баксов. Они бы нас на месте завалили, если бы не думали что мы принесем еще. Кто такой Скарабей они слыхом не слыхивали. Потому мы договорились о следующей сделке, провернули ее и забились встретиться через неделю. Китайцы нас ждали, а мы уже были в другой стране. За перевод бабок пришлось отвалить десять процентов, хорошо что мне к тому моменту стукнуло восемнадцать.
Весь город подумал, что мы уехали в столицу поступать. Пусть так и думают. А потом лет через пять я вернусь как молодой и богатый айтишник. Мамке с дядей Пашей куплю дом возле Скарабея. А лично дяде Паше носков целый контейнер. Пусть живут, они хорошие. Построю на районе спортивную школу. Там обязательно будет плаванье, рукопашка и штанга. Все бесплатно, даже буду малышне хавку на халяву давать, лишь бы ходили и не нюхали клей, как мы в пятом классе. Буду жить у себя на районе, а то это море заколупало. Осталось подождать года четыре, а там глядишь и Скарабей сдохнет.
Так что у нас все по старому, как на Точке. Я лежу в шезлонге и читаю книжку, Пиня режется в X-Box в комнате, которая раза в три больше его квартиры. Мои пятки облизывает заходящее солнце. Только Пиночета жалко.
Популярное
