Властелин воздуха - Война князей #2

Алексей Вязовский
Война князей.
Властелин воздуха
Глава 1
– Скорее, скорее на площадь! Ведьму везут!

Стоило нам с Олафом попасть в старую часть Минэя и свернуть в сторону постоялого двора, как нас подхватило людским водоворотом и потащило за собой к ближайшей рыночной площади. Чтобы не пробираться в толпе поперек течения, не привлекать к себе лишнего внимания, а тем более не затоптать кого-нибудь ненароком копытами лошадей в тесноте городских улиц, мы решили поехать вслед за толпой и посмотреть, чему же так все радуются. Вскоре из ликующих криков возбужденной толпы стало понятно, что на площади сегодня состоится любимое увеселительное мероприятие минэйцев – сожжение ведьмы на костре. Смотреть на саму казнь у меня не было никакого желания, а вот взглянуть на родственничков Йена, которые в обязательном порядке будут присутствовать на этом «общественно значимом» городском сборище, было бы крайне полезно. Да и в толпе зевак можно порой услышать много чего интересного – в такие моменты люди любят поделиться друг с другом волнующими слухами.

В замок мы решили сразу не ехать, сначала осмотреться и узнать, что в столице вообще происходит, уж больно противоречивые новости из Минэя доходили до нас в дороге. Может, и была в них какая-то часть правды, но ее так густо перемешали с вымыслом, что отделить одно от другого сразу было сложно. Мы с Олафом были в уже привычных нам личинах – пожилой толстяк – купец с сыном. Так что бояться нечего, никто нас здесь не узнает.

Толпа принесла нас на площадь, где все уже готово к предстоящему действу. Стражники с большим трудом сдерживали народ, образуя узкий коридор для проезда телеги и оцепление вокруг помоста. Мы спешились, я отдал поводья Олафу, а сам стал протискиваться вперед. Тут и там среди зевак вспыхивали ожесточенные ссоры – это самые наглые и шустрые вроде меня пытаются пробраться поближе к оцеплению, чтобы получше рассмотреть ведьму. В центре площади все, как в кино: высокий помост из грубых досок, посреди него водружен двухметровый столб. Вокруг столба аккуратно разложены толстые поленья и вязанки хвороста. Напротив помоста, на ступенях высокой базилики с колонами, в которой безошибочно узнается храм Единого, стоит большая группа хорошо одетых господ. Странно, но среди них нет храмовых жрецов в ритуальных белых балахонах, да и двери Храма наглухо закрыты. Один из знатных мужчин, разодетый в зеленый бархатный камзол, сидит в кресле с высокой спинкой. В нем я сразу признаю «отца» – князя Альбрехта Тиссена. А вот княгини Софии что-то не видно рядом с мужем – похоже, она не любительница подобных зрелищ и нашла возможность избежать участия в этом сомнительном мероприятии. И старшего брата там тоже нет, но князь вроде бы не в трауре, а значит, бедный Ульрих еще жив. Зато на его месте, вальяжно опираясь локтем на спинку княжеского кресла, стоит высокий, красиво поседевший мужчина лет сорока довольно приятной наружности, с которым князь время от времени перебрасывается короткими фразами. На лице мужчины выделяются крупный нос и аккуратно подстриженная бородка. Память Йена молчит на его счет – то ли ему совсем незнаком этот персонаж, то ли он просто не помнит его.

Рядом со мной толкаются локтями две бойкие кумушки лет пятидесяти, и, судя по их неумолкающей болтовне, они из тех теток, которые знают все и про всех. Наклоняюсь к уху одной из местных сплетниц, небрежно спрашиваю:

– Уважаемая, не подскажете, что это за высокий господин стоит рядом с князем?

– Так это же его младший брат Фридрих! Три дня уж как вернулся в Минэй.

– А… он что, давно здесь не был?

– Да уж лет двенадцать-то точно. А теперь вишь – явился. Никак тоже в наследники метит!

– В наследники?! Так ведь вроде бы он у князя уже есть – старший княжич Ульрих?

– Ранен он тяжело… – не утерпев, подключилась к разговору другая кумушка. И тут же перешла на шепот – Только говорят, совсем плох наследник, вот-вот в сады Единого отправится.

– А младший княжич?

– Ты видно не местный, парень? – женщина посмотрела на меня с превосходством столичного жителя над дремучим провинциалом – С младшим княжичем Йеном давно уж неладно. Слух прошел, что уморили его злые инквизиторы на своем Острове – магией парнишку пожгли. А потом еще и сюда заявились, чтобы самого князя арестовать. Но наш-то быстро показал им, кто здесь в Эскеле хозяин!

– Показал! – сварливо ответила соседка – А Понтифик в отместку велел закрыть все Храмы в княжестве. Народу теперь ни помолиться толком, ни брак освятить, ни напутствие жреца перед смертью получить. Как же дальше жить будем?!

На площадь, громыхая огромными колесами, въехала повозка с установленной на ней деревянной клеткой, и кумушки быстро забыли о моем существовании, начав увлеченно обсуждать прибытие самых главных персонажей – жертвы и палача. Ведьму – девушку лет двадцати со спутанными волосами и в рубище, грубо вытащили из клетки, где она сидела на коленях со связанными за спиной руками. Затолкали на помост. Пока палач с помощником привязывали ее к столбу и обкладывали ноги несчастной вязанками хвороста, народ со знанием дела комментировал каждое их движение.

– А нынешняя ведьма-то совсем молодая…

– Так поэтому, наверное, и попалась! Старую-то ни в жизнь не словить. Глаза отведет, и не увидишь ее.

– Смотри-ка! А ведьма совсем уже плохая – на ногах не держится.

– Точно. Кажись, сознание потеряла.

– Немудрено. После таких-то пыток…

На помост тем временем взобрался глашатай и, развернув в руках длинный свиток, начал зачитывать приговор суда. И суда, кстати, светского, а не церковного – князь Тиссен взял на себя миссию. Судя по длинному списку преступлений, эта несчастная была виновата во всем: начиная с весеннего паводка, размывшего столичный тракт, и заканчивая поражением княжеского войска в битве на Золотой речке. На этом фоне все остальные грехи ведьмы типа наведения порчи на соседей, умышленного причинения вреда посевам и злостного колдовства в пресветлый День Воссияния Единого, казались уже сущей мелочью.

– Я слышала, что эту девку по приказу князя словили в горах, чтобы она излечила раненого княжича Ульриха, а мерзавка отказалась, да еще прокляла его.

– Не выдумывай! У князя нашего придворный лекарь есть, зачем ему ведьма? Да и все знают, как он к ним относится – первую, что ли жгут?

– Вот она и отомстила князю за своих сестер! Вместо того, чтобы раны княжичу заговорить, наслала проклятье на весь княжеский род.

– Тихо ты! За такие речи и самой недолго на костер загреметь.

Первая увиденная мною в этом мире ведьма выглядела как-то …невзрачно. Ветхой одеждой, больше похожей на лохмотья, она скорее походила на нищенку. Но лицо было слишком молодым, особенно на фоне ее жутких волос – грязных и всклокоченных. Пока зачитывался подробный список всех прегрешений жертвы и приговор княжеского суда, девушка стояла с закрытыми глазами. Но стоило приговору прозвучать, как ее глаза широко распахнулись, и мрачный взгляд устремился на князя, который в этот момент как раз махнул белоснежным платком, подавая сигнал палачу начинать казнь. Рот ведьмы скривился в злобном оскале, и она разразилась хриплым смехом. Одновременно палач бросил пылающий факел ей в ноги, и огонь с него перебросился на вязанки хвороста. Толпа затаила дыхание, и в это время над площадью разнесся громкий голос смертницы, читающий нараспев какое-то странное подобие стихов.

– Дитя иного мира, сгоревшее в огне, Восстало словно феникс на древнем алтаре. Сверкающим мечом он…
– Фридус, какого демона ведьме не вырвали язык?! – взревел князь Тиссен, вскочив с кресла – Заткни ей рот! Не дай произнести предсмертное предсказание!

А вот и придворный маг. Жив курилка! Именно этот толстячок с выпуклыми как у лягушки глазами и обнаружил у Йена предрасположенность к огненной магии. В жертву полетело сразу несколько светящихся сфер, выпущенных Фридусом, и ее непонятная речь оборвалась на полуслове. Поленья дружно вспыхнули под ногами ведьмы, ее заволокло дымом, и она, разорвав парализующее заклинание, закричала. От страшного вопля сгорающей заживо жертвы все волоски на моем теле встали дыбом. Толпа взволновано ахнула и подалась назад. Некоторый упали на брусчатку, закрыв уши руками. Сквозь пальцы полилась кровь. На несколько мгновений на площади воцарилась паника, люди шарахаясь, осеняли себя знаком Единого. А потом над ней разнесся еще один истошный вопль несчастной, оборвавшийся кашлем. Ведьма судорожно задергалась на столбе, пытаясь ослабить веревки и увернуться от сжигающего ее тело огня, но поняв, что скорая смерть неизбежна, она превозмогая боль и мучения, снова стала выкрикивать непонятные фразы.

– И каждому воздастся по грехам его Придет в наш мир проклятый иное божество. Сам юный император примирит…
Стрела, пущенная чьей-то умелой рукой, откуда с крыши дома, прервала мучения жертвы, вонзившись в ее горло. Тело девушки дернулось, глаза ее закатились, изо рта и пробитой гортани хлынула кровь. А в следующий момент высокие языки пламени взвились верх, с треском пожирая волосы ведьмы и создавая вокруг ее головы светящийся ореол. Смертница на глазах толпы превратилась в пылающий факел, а потом пламя и дым навсегда скрыли тело несчастной жертвы от жадных взоров зевак.

– Кто посмел?! – Князь вскочил на ноги и моментально создал вокруг себя магический щит, который для меня выглядел как прозрачный купол, подернутый тонкой голубоватой дымкой. И теперь он напряженно всматривался в ряды охранников, стоящих по периметру площади, пытаясь понять, откуда прилетела стрела. Но куда там…

Народ с площади дружно разбегался. Пора и нам с Олафом было убираться подальше.

– Это темные! Они стреляли.

– Не, ну кто так поджигает?! Неумехи!

– Да, уж… у храмовых жрецов и инквизиторов как-то половчее получалось.

– Так они мастера своего дела, давно насобачились! А палач князя горазд только головы на плахе рубить.

Угу, … «кина не будет». «Электричество закончилось». Фильм ужасов прервали на самом интересном месте. Народ лишили зрелища, а вернее возможности досмотреть чужие мучения и дослушать предсказание ведьмы до конца. От взвившегося к небу костра тем временем такой сильный жар, а вонь от горящей плоти стала такой нестерпимой, что люди, закрывая носы рукавами, в спешном порядке еще скорее начали покидать площадь. И мы с Олафом были в числе самых первых…

* * *
– Господин, я боюсь ошибиться, но сегодня на площади среди толпы я почувствовал присутствие неизвестного мага – склонился к уху князя Фридус.

– Мага? Какого еще мага?

– Молодого видимо. А может, недавно инициированного. Потому что он даже не удосужился скрыть свою ауру. И это точно маг огня.

– Да, откуда ему здесь взяться?!

– Не знаю. Я может и не засек бы этого чародея, но его магия отозвалась на огонь, пылающий на помосте. Такое нельзя не почувствовать, особенно если у тебя стихийный дар.

– Ты видел его лицо?

– Нет, господин. Даже ауру толком не рассмотрел, слишком далеко. Да еще и толпа в этот момент ринулась с площади, маг затерялся среди зевак.

Тиссен потер переносицу, пытаясь осмыслить услышанное. Задумчиво откинулся на спинку кресла. Маг огня в Минэе? Не смотря на все запреты Понтифика? Очень странно. И на шпионов Вергелиуса совсем непохоже – те без маскирующего амулета и шага не ступят. Но если это действительно кто-то из молодых и неопытных, то это, же огромная удача! Найти его, и пока тот не опомнился, подчинить себе магической клятвой, пообещав дурачку золотые горы. Сейчас, в преддверии нового витка войны с восточниками, каждый чародей будет на вес золота, особенно со стихией огня. А уж Фридус быстро натаскает этого щенка по азам боевых заклинаний.

– Раздай своим помощникам поисковые амулеты, пусть они для начала обойдут все постоялые дворы. А с утра побегают по рынкам – для чего-то он же приехал приехал в Минэй?

– Слушаюсь, мой господин! – Фридус поклонился – Возможно, стоит взглянуть на вашу родовую Мозаику? Не появились ли там новые фигуры…

Князь поморщился. Мозаика была одним из самых тщательно хранимых секретов Тиссенов. Древнее и своевольное волшебство подземелий замка. Захочет ли оно говорить с князем?

Тиссен тяжело вздохнул.

– Я подумаю. А пока поищем мага обычным способом.

Нет, это все-таки очень странно. И главное – непонятно, как такое могло пройти мимо Альтуса? Все маги огня инициируются в его Ордене, и магистр знает своих подчиненных наперечет. Но ведь предупреждения от него о приезде мага в Минэй не поступило, хотя о побеге Йена с Острова Альтус его уведомил сразу. Магистр вообще испытывал огромное чувство вины за произошедшее с младшим сыном князя. И Тиссен умело использовал это в своих целях. Хотя на самом деле судьба пропавшего сына его мало волновала, он даже скрыл от жены сам факт его побега. Хватит того, что она ему весь мозг за старшего Ульриха выклевала. Сбежал и сбежал, может и не доберется до Минэя, сгинет где-нибудь в лесах Микении.

* * *
По дороге на постоялый двор я не удержался от мучившего меня вопроса:

– Олаф, скажи мне – к чему такая показательная жестокость? Неужели нельзя было просто отрубить ведьме голову, а не устраивать представление из чужой смерти, сжигая живьем?

– Жрецы говорят, что это в назидание другим ведьмам – пожал плечами горбун – И если ведьму не сжечь живьем, то ее душа не очистится в спасительном огне – темная сущность, поселившаяся в душе, перейдет с ней и в новую жизнь. А как по мне – так это просто запугивание народа, чтобы языки не распускали, князя и слуг Единого боялись, особенно инквизиторов. Хотя жрецов и инквизиторов в Минэе теперь и не осталось…

– А что с пеплом потом сделают?

– Развеют за городом, чтобы ничего не напоминало о ведьме. Их прах запрещено зарывать в землю или хранить в урнах и склепах. Считается, что он сохраняет часть силы, и его могут использовать в своем колдовстве другие ведьмы.

Я качаю головой, не в силах до конца постичь суровые реалии этого странного мира. Уже больше двух месяцев я здесь, и чего только не навидался за это время. Казалось бы, пора уже привыкнуть и смириться. Но местная реальность раз за разом ставит меня в тупик. Разглядывая улицы Минэя и горожан, спешащих по своим делам, невольно прокручиваю в голове слова странного пророчества ведьмы и размышляю над тем, можно ли вообще считать этот бред умирающего пророчеством.

Скажу вам, это очень странное чувство – ехать в первый раз по совершенно незнакомому средневековому городу и …узнавать его. Точно знать, что впервые видишь какую-то улицу, но задержав на ней взгляд, тут же «вспомнить», куда она дальше приведет. При этом в памяти попутно еще и всплывают какие-то давние события, которые происходили здесь когда-то, но явно не со мной. С Йеном. Такое «узнавание» вызывает у меня не очень приятные ощущения раздвоения личности, но деваться некуда.

Мы въехали в Минэй через ворота огромной сторожевой башни, являющейся частью мощной городской стены. За нашими спинами остался пригород столицы с его деревушками, садами и полями, где уже созревал урожай, и бесконечные пыльные дороги Западного Эскела и Микении. Единственное, чего я пока здесь не увидел – это моря. Закатного моря, омывающего берега родного княжества Йена. Олаф сразу сказал, что нам лучше выбирать дороги, проходящие вдали от побережья – они не такие оживленные. Но близость моря все равно постоянно ощущалась и сейчас ощущается в воздухе. Запах йода, чайки…

Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, с Лукасом мы заранее разделились, договорившись встретиться на одном из постоялых дворов в купеческом квартале. Лукасу даже и личину надевать не пришлось – в Минэе он никогда не был, здесь его никто не знает, а инквизиторам, которые его разыскивают, с недавних пор в столицу Западного Эскела дорога заказана. Ближайшие планы у нас простые – разведать обстановку в городе и замке, узнать что там происходит и решить, как быть дальше. Ну, а для Лукаса – снять небольшой дом в приличном квартале. В замок его в любом случае тащить не стоит, я в этом гадюшнике и сам пока буду на птичьих правах. Если вообще буду…

Тонкой душевной организацией я никогда не отличался. Потеря близких в юности, потом служба в горячих точках, работа в МЧС – к концу жизни я невольно стал спокойно относиться к чужим смертям. Нет, не равнодушно, но… сердце больше не рвалось в клочья. А вот потеря Густава по-настоящему выбила меня из колеи. Олаф убеждал меня, что такова его судьба, предначертанная свыше, просто наше вмешательство в лесу подарило княжичу и его людям несколько лишних дней жизни. И смерть от ас-урума иниса для такого славного парня и мага не в пример почетнее, чем от зазубренного меча какого-то грязного лесного бродяги. Да, умом взрослого, воевавшего мужика я это прекрасно понимал, даже внутренне был согласен с такой постановкой вопроса, но на душе от этого легче не становилось.

Слово «ненавижу» стало моей личной мантрой, моим личным способом самовнушения. Наверное, только теперь я окончательно понял, что инисы не отстанут. Противостояние наше будет длиться и длиться. До полного, тотального уничтожения. И никто из нас теперь не отступит. Прятаться от дроу я больше не намерен и заставлю их дорого заплатить за смерть Густава и Йохана. Да, теперь я точно знаю: убью восьмерых – придут шестнадцать, а дальше тридцать два, шестьдесят четыре… А сколько вообще этих темных тварей? Ну, не бесконечны же их ряды?! Насколько я понял из разговоров с Лукасом – число инициированных инисов ограничено количеством ас-урумов, а вот с ними-то у дроу как раз и напряженка. Я уже лишил их пяти мечей – один у меня, еще четыре легли щедрым подношением на алтарь Айрана. И исчезли с яркой вспышкой, едва коснувшись «наковальни», что красноречиво свидетельствовало о том, что мой дар суровым богом принят. В храме мы на следующий день основательно прибрались, натаскав воды из ближайшего ручья и отмыв полы и стены от крови и кишок врагов. Их-то, как раз Айран в качестве подношения не принял, не любит он такого, брезгует «мясцом» и кровушкой. А вот мечи – это да, хорошее оружие он уважает. Поэтому на алтарь после недолгих раздумий вслед за ас-урумами легло и все остальное оружие, оставшееся после кровавой бойни, учиненной инисами. Тела воинов сожгли на погребальном костре, а их оружие также отправилось на алтарь Айрана. Себе я оставил только кинжал Густава. На память о потерянном брате.

Моя ненависть к инисам получала ежедневную разрядку – Лукас устраивал мне тренировки, чтобы не допустить застоя энергии в оживших внутренних потоках. Вешал энергетический щит в воздухе и заставлял долбить в него молниями и огненными сферами, пока тот не начинал трещать и рушится. И есть у меня стойкое подозрение, что щит день ото дня ставился все прочнее и мощнее, хотя Лукас на голубом глазу пытался убедить меня, что это вовсе не так. Надо признать, что такие упражнения приносили свои плоды – сферы огня через какое-то время стали получаться у меня уже на автомате, а простейшие заклинания теперь отскакивали от зубов как «Отче наш». Вкупе с физическими нагрузками, которыми меня озадачил Олаф, это давало неплохой эффект. Тело крепло, мышцы снова наливались силой, потраченная на взлом щитов магия с успехом восстанавливалась уже к утру.

Вроде бы живи и радуйся пробуждению магии, радуйся тому, что удалось выжить после очередной встречи с инисами, но память о Густаве по-прежнему доставляла мне боль. И признаюсь честно – я иногда терял самоконтроль, представляя на месте магического щита ту седую тварь, что убила моего друга и брата. Да брата. За те несколько дней, что мы провели рядом, Густав успел стать мне близким человеком, и оттого потеря рвала мне сердце и наполняла душу мутной ненавистью к дроу. Ненавижу! Ненавижу!!! И в следующий раз им уже не удастся подобраться ко мне незаметно, я больше не доставлю им такой радости. Сколько их тогда уже будет, восемь? Значит, к их появлению я должен овладеть всеми доступными для меня магическими заклинаниями и сделать хороший запас усовершенствованных гранат. Ну, и подтянуть свою физическую форму до максимально возможного уровня. А поэтому, не обращая внимания на тревожные взгляды Олафа, я продолжал упражняться с мечом как заведенный, снова и снова наматывал круги по лесу, подтягивался на толстых ветвях деревьев, приседал и отжимался от земли бесчисленное количество раз. После таких адских нагрузок тоска постепенно оставляла меня.

Мы больше никуда не спешили. Лишний день или даже три дня в пути уже не играли никакой роли. Дома по-прежнему никто не ждал, а для псов Вергелиуса лучше было бы и вовсе не попадаться сейчас на глаза – с той яростью, которая бушевала внутри меня, я просто смел бы их и не заметил. К тому же такая неспешность в путешествии давала лишнюю возможность проводить усиленные тренировки, которыми я буквально истязал себя, заглушая внутреннее чувство вины.

Лукас, видя мои успехи в овладении магией Огня, задался целью сделать для меня амулет, скрывающий принадлежность к магам. Но для этого нужно было сначала добраться до Минэя и купить там подходящую заготовку. Вообще-то этот амулет входил в перечень запретных артефактов, и Инквизиция строго наказывала за его применение, а уж тем более за его изготовление. Но Лукаса такие «мелочи» больше не смущали. Что-то надломилось и в этом жизнерадостном толстяке после нападения инисов. Словно он отринул прочь последние сомнения и окончательно принял для себя жизненно важное решение. Я как-то попытался мягко поговорить с ним и честно объяснил, что идти с нами в Минэй – полное безумие. Мне грозит опасность со всех сторон. Но маг так сверкнул на меня глазами, что я почел за лучшее заткнуться со своими предупреждениями. Лукас явно и сам понимал степень риска, но отступать не собирался. А пока он просто удвоил свои усилия, объясняя основы магии и параллельно обучая меня новым видам заклинаний.

– Сырая сила – это хорошо, Йен, но нужно учиться работать и с более тонкими потоками. Ты должен понять, что иметь магию – это словно иметь еще один орган чувств, кроме зрения, слуха и осязания, и овладеть ею в такой же степени. Представь, что ты сосуд, который наполняет энергия, попробуй ощутить, насколько насыщено и пропитано ею все твое тело. И тогда ты поймешь, что на самом деле для магии нет предела. Сегодня тебе кажется, что ты наполнен ей до краев, а завтра вдруг с удивлением понимаешь, что в твоем внутреннем источнике оказалось еще достаточно места, которое можно заполнить. И если ты будешь постоянно и усердно трудиться над расширением своего источника, процесс этот может стать бесконечным, а твои возможности – практически безграничными. И чем на более глубинном уровне ты научишься чувствовать магию, тем легче сможешь контролировать любой выброс силы. Но при этом помни золотое правило – шаг за шагом, шаг зашагом. Для каждого заклинания – свой уровень владения магией.

– А можно как-то… выстроить эти заклинания огня по степени сложности?

– Можно. Но ты должен понимать, что магия огня освоена у меня на весьма среднем уровне, я ведь воздушник. И хоть две наши стихии родственны и прекрасно взаимодействуют между собой, разница в применяемых нами заклинаниях все равно огромна.

А дальше мне оставалось только пожалеть, что пока нет никакой возможности законспектировать «лекции» Лукаса – сидя в седле, согласитесь, это было бы затруднительно сделать. И еще благодаря толстячку я начал вдруг отчетливо понимать главный недостаток в обучении боевых магов в Орденах. Их там совсем не учили думать, ибо задача у этого обучения была совершенно иной – побыстрее освоить пару десятков заклинаний, годящихся для борьбы с нежитью и по возможности довести их применение до полного автоматизма. Практиковались стандартные «подвески». Сначала ударить огненной сферой, потом добить молнией. Или наоборот. Стоило ли после этого удивляться высокому уровню смертности среди рядовых магов?

Выяснилось, что умные волшебники типа Лукаса ввели для удобства оценки магии шкалу от десяти до единицы. По ней легко оценить мощность любого заклинания, ибо она напрямую зависит от уровня силы и умения. То есть по идее уровень силы мага таков, какова мощь подвластных ему заклинаний. Твоих силенок хватает только на «факел» или «огненную стрелу»? Увы. Твой уровень оставляет желать лучшего. Именно таким уровнем обладал Йохан и именно заклинанием десятого порядка «огненная стрела» он пытался убить иниса. Наивный парень… Более или менее серьезные боевые заклинания начинаются с заклинаний седьмого – шестого порядка, как например широко известное «огненное копье». Ну, а высший пилотаж – это «огненный прах» или «феникс» – заклинания первого порядка, требующие уровня магии как у магистра Ордена. Даже Лукас не знает, под силу ли еще кому-то из ныне живущих магов огня сотворить такое чудо. Но это тот уровень, к которому все равно необходимо стремиться, если хочешь перевернуть этот жестокий мир.

Не удержался и спросил его про тот ураганный огонь, что спас наши жизни в древнем храме Айрана после взрыва гранаты. А вот с ним оказалось не так все просто. Создал-то его я, но вот силой напитал уже Лукас. В результате слияния двух стихий и наших общих усилий самое простейшее огненное заклинание обрело силу пятого, а то и четвертого порядка. Так что слияние стихий – это отдельная тема для изучения, но за нее стоит браться не раньше, чем моя собственная магия станет полностью мне подвластна. Чтобы подвергать такому риску жизнь другого чародея – я должен быть уверен в своих силах. И впереди меня ожидает усердная учеба и заучивание трудных заклинаний, позволяющих, например, выстроить щиты с наибольшей эффективностью и наименьшими энергозатратами или блокировать чужую магию в сочетании с молниеносной контратакой. Все это было ново для меня и пока непонятно.

* * *
– Йен, ты зачем пошел на площадь, где находились два сильных мага? – Лукас схватился за голову и принялся мерить шагами комнату на постоялом дворе.

Заслуженный упрек от толстяка. Он прав. Я постоянно забываю, что теперь мы в городе, где можем в любой момент наткнуться на мага. Волшебников в Минэе, конечно мало, особенно сильных, но даже и подозрения будет вполне достаточно, чтобы меня отправили в замок на «беседу» с отцом. А надеяться, что меня не узнают даже в таком плачевном виде – глупо.

– Лукас, я не подумал про магию. Решил, что личины будет достаточно.

– Это для простых людей ее достаточно. Но сильный маг тебя и по ауре узнает, а особенно по отпечатку магии, если ты ей нечаянно воспользуешься. Я же не просто так просил подождать, пока амулет не будет готов!

Лукас укоризненно качает головой и отправляется в торговый квартал, чтобы пройтись по лавкам, где продают всякие магические штучки. Конечно, с пустыми руками наш маг Ирут не покинул – как я понял из его скупых объяснений, «тревожный чемоданчик» у него давно уже был собран и припрятан в надежном месте, а уезжая, он прихватил его с собой. Просто Лукас не ждал паладинов так скоро, думал, у него еще будет время продать свой дом и хорошенько замести следы. Но не успел. Поэтому в доме там осталось много чего нужного. Особенно Лукас жалел о наборе инструментов из какой-то особенной стали и редких кристаллах для подзарядки артефактов – все это стоило огромных денег, и было большой редкостью. Но если с кристаллами мы ему помогли – спасибо дорческим бандитам! – то вот инструменты теперь нужно было заказывать у гномов.

Олаф приносит мне обед в номер, а сам собирается на разведку. Город он знает, как свои пять пальцев, так что ему решать, где собирать нужные нам «разведданные». И судя по тому, как тщательно он проверяет свое боевое снаряжение, это будут не самые приличные места столицы. Ох, не завидую я тому, кто обманется личиной почтенного купца и решит поживиться «легкой» добычей! Ну, а я решил посвятить время сочинению барона Дильса, пора уже почитать, что он пишет о родном городе Йена.

Итак, опуская общеизвестные факты – например, что столица Западного Эскела стоит на берегу полноводной реки Нэи, берущей начало в северных отрогах Медных гор и является одним из крупнейших городов светлых земель – можно сказать, что Минэй у Дильса бурного восторга не вызывает. Видимо, встретили его когда-то здесь не очень приветливо. Справедливости ради он отмечает, что князь Тиссен много сил отдает укреплению своей столицы и княжества в целом – вон какую новую крепостную стену выстроил вокруг Минэя! Говорят, зачарованную против основных стихийных заклинаний.

И порядок в княжестве есть, но… дальше целое ведро негатива. И мол, слишком суров князь со своими подданными, и с соседями он не ладит, и вообще – укрылся за Медными горами, а об общих интересах светлых земель забыл. Пользуется тем, что его княжеству повезло с природными ресурсами и не устает всем напоминать, что Западный Эскел ни от кого и ни в чем не зависит. Ну, может если только из Фэсса дорогие вина редких сортов и пшеницу сюда завозят, да и то немного, Минэй вполне мог бы обойтись и без них. Зато рыбой и рудой он сам мог бы обеспечить все светлые земли, особенно Фэсс, не имеющий выхода ни к морю, ни к Медным горам с их богатствами. Короче, эгоист этот князь – не хочет делиться ни с кем, да еще и сам претендует на спорные земли вдоль границы с восточным соседом. Может, эти два крохотных баронства и не стоили борьбы за них – всего-то шесть деревень, но ведь там еще и золотые рудники. А золото это… в общем, что такое золото никому объяснять не надо.

И сам Минэй барону тоже не сказать, чтобы особо понравился. Ну, нет здесь такого раздолья для богатого путешественника, как в Ируте. Мода тут поскромнее, торговые кварталы не такие обширные, да и с элитными борделями напряженно. А шикарные куртизанки и вообще, как класс отсутствуют. Приходится приличным господамдовольствоваться тем, что есть, и развлекаться в кварталах с сомнительной репутацией, куда по вечерам без охраны и соваться не стоит. Вот и получается: климат в Минэе не в пример мягче, чем в Ируте, и цены здесь гораздо ниже, товаров больше, а богатому путешественнику в Западном Эскеле откровенно скучно. Да и князя Тиссена гостеприимным хозяином не назовешь – балы и приемы случаются в его замке крайне редко. Не охотник князь до веселья и развлечений, из всех забав у него в почете только охота да сжигание ведьм на костре. Сам барон в княжеском замке побывал лишь однажды, но нашел его мрачным и неухоженным. То ли дело замок Марциев в Веране или резиденция Понтифика на Острове магов!

Всем в столице единолично распоряжается князь. Совет гильдий тут конечно есть, но это скорее небрежный реверанс в сторону горожан, чем настоящий действенный орган управления столицей. Гильдии могут высказать свое мнение по какому-то вопросу и подать коллективное прошение князю, но вступать с ним в жаркие споры, а тем более в конфликт никому и в голову не придет. Бургомистра – и того Тиссен назначает. Т. е. в Западном Эскеле царит настоящий махровый феодализм безо всяких там республиканских поползновений и демократических послаблений. Власть, как, впрочем, и в других княжествах, передается исключительно по наследству и наследника естественно назначает сам князь. Захочет сыну власть передаст, захочет брату, а захочет и племяннику. Единственное ограничение – женский пол. Женщина по определению считается не способной к руководству – хоть княжеством, хоть баронством, хоть торговым домом. Даже будь она семи пядей во лбу. Но если хватит ума прикрыться мужчиной-родственником, тогда – пожалуйста. Рули себе на здоровье из-за широкой мужской спины мужа, брата или сына. Некоторые предприимчивые дамы именно так здесь и поступают.

Читаю разглагольствования Дильса, и перед глазами тут же встает реальная картинка из головы Йена. Не сказать, чтобы автор книги сильно погрешил против истины, но у Йена в памяти все как-то …душевнее что ли, чувствуется, что он вырос в этом городе, любил его, а поэтому и оценки княжича намного мягче. Впрочем, книге Дильса года три, и за это время много воды утекло. А последние события могли вообще кардинально изменить обстановку в Минэе, и об этом Йен знать уже ничего не мог. Так что придется самому прогуляться и составить для себя собственную картину происходящего. При всем уважении к автору этого путеводителя или Йену, слепо доверять их мнению я не собирался. А посему – ждем амулет от Лукаса и разведданные от Олафа.

* * *
Пробуждение было тяжелым. Дианель безуспешно, снова и снова пытался вынырнуть из той вязкой трясины, в которой он пребывал последнее время. Дни и ночи для него слились в однообразные сумерки, в носу свербело от раздражающего затхлого запаха подземелья, перед глазами постоянно мелькали темные круги. А в ушах стоял какой-то непонятный гул, вперемешку с людскими голосами. Стоило Дианелю попытаться вслушаться в чужие слова, как его голову тут же пронзали тысячи раскаленных игл, и сознание снова погружало его в вязкую темноту.

Но однажды он вдруг почувствовал легкое прикосновение к своей руке, и по венам его потекла живительная энергия. Ресницы Дианеля дрогнули, и он неосознанно потянулся всем своим существом к источнику этой силы, но она тут же закончилась. Над эльфом спорили двое мужчин. В одном из споривших Дианель узнал по голосу главу церковной инквизиции – Вергелиуса.

– Ну, что там? Он еще жив?

– Жив, мессир. Но очень плох. Советник Дианель умрет, если не оказать ему срочную помощь.

– Живучий гад… Должен был уже подохнуть.

– Мессир, я хочу напомнить вам план его Святейшества… ну насчет того ритуала, для которого понадобится эфирная сущность высшего эльфа…

Дианель застонал про себя. Его мучения только начинаются. Он никак не мог вспомнить, что же произошло в кабинете Аполинариуса. Его воспоминания обрывались на том моменте, где он привычно проверил вино на наличие яда. И начало их беседы с Понтификом носило вполне мирный характер. Опять начали торговаться, а вот потом… один сплошной туман в голове. Через который пока невозможно продраться.

– А эльф точно нас не слышит? – Советник почувствовал, что кто-то дышит ему прямо в лицо – Хотя какая разница…

– Так что мне делать? Лечить его?

– Лечи.

– Тогда снимите ошейник – он блокирует магию.

– Он блокирует только внутренний источник советника. Лечи так.

– Может разрешите использовать его целительский амулет? Я попытаюсь разобраться. Слышал, он абсолютно безвреден и настроен на одного конкретного человека или эльфа, а главное – работает даже при отсутствии в пациенте магии.

– Э… – Вергелиуса явно задумался – Хорошо. Но у камеры будут дежурить пара боевых магов. Приступай.

Дианель улыбнулся про себя, слушая самоуверенные речи мессира Вергелиуса. Столько лет возглавлять Инквизицию и до сих пор не узнать, как работают эльфийские амулеты! Ах, ну да. Разве какие-то невзрачные камушки могут сравниться по силе с красивыми сияющими кристаллами?! Дикари… а еще мнят себя сильными магами. Но сейчас все складывалось, как нельзя лучше. Кто-то торопливо надел на шею Дианеля такой «камушек», чем вызвал презрительный смешок Вергелиуса, и посол впервые за долгое время вздохнул полной грудью, чувствуя как по телу разливается целительная сила. Вот. А теперь спать…

Глава 2
– Резче! Еще резче! А теперь заклинание «Серый прах». Закручивай его. Да, вот так. Отлично!

На главной арене Тар-Некроса бились двое. Марте противостоял молодой, измученный маг-воздушник из Ветрана. Еще в прошлую декаду отряд Лордов и личей совершил очередной набег на границу Фесса, а на обратном пути захватил обоз. В нем ехал недавний выпускник Ордена Воздуха, направляясь к месту новой службы в одном из пограничных гарнизонов. Ехал, но не доехал. Попал в руки Валдиса и спустя несколько дней оказался на арене в качестве тренировочной «куклы». Именно на них темные отрабатывали свои боевые заклинания. Но даже после мучительной смерти в результате таких «тренировок», бывшие светлые маги вопреки своей воле продолжали служить Ашу. Их превращали в личей, послушных приказам Темных Лордов. Ведь маги были слишком редки в этом мире, чтобы разбрасываться такой ценностью, и чтобы делать из них простых рядовых зомби. Впрочем, у темных все шло в дело, и ничего не пропадало зря.

Задумавшись, молодая ведьма все усиливала и усиливала напор «Серого праха», как вдруг поняла, что светлый маг сейчас умрет. Пришлось отпустить силу и ослабить заклинание, чтобы «воздушник» снова смог подняться на ноги и восстановить энергетический щит. Но выглядел он уже словно мертвец – впалые щеки, огромные тени под глазами. Его силы явно были на исходе. Перевела взгляд на Валдиса и наткнулась на осуждение в его глазах.

– Что?! Он бы сейчас умер!

– Пойми! – Валдис подошел, взял ее за подбородок и поднял голову вверх. В его рыбьих глазах впервые мелькнуло что-то человеческое – Вы первый выпуск ведьм, которым ставят боевые заклинания. Нужно освоить всего несколько самых распространенных чар, которые дадут вам шанс спастись в случае провала.

Валдис мгновенным движение руки кинул в парня заклинание «черный полог». Маг так и застыл с поднятой вверх рукой, на ладони которой начал формироваться воздушный кулак. Несколько случайных зрителей на трибунах арены разочарованно засвистели.

– Марта, это ваш спасательный круг, если хочешь знать. Поэтому тот же «Серый прах» должен отскакивать у вас от зубов как молитва Единому в храме светлых святош. А у тебя заклинание действует только на материальном уровне. Астральный – совершенно не задействован! Давай еще раз.

Марта молча, кивнула и снова встала в боевую стойку. Ее язык отрос через декаду после Большой Инициации – обретя силу и изучив нужный ритуал, отрастить его, оказалось для Марты несложно. Но молодая ведьма и теперь оставалась немногословной. Привычка постоянно молчать сделала свое дело. Как ни странно, в этот раз из одиннадцати юных ведьмочек после ритуала Большой Инициации выжило аж десять. Что удивило даже Валдиса. Только дамэ Эвета была почему-то страшно недовольна этим фактом – она возмущалась, что к шести сильным чародейкам получили в нагрузку еще и слабеньких ведьм, которых считала бесполезным балластом. Хотя… Марта, кажется, начала уже догадываться о причине ее недовольства. Видимо во время ритуала Эвета собиралась незаметно поживиться темной энергией в личных целях, и сделать это за счет самых слабых девчонок, высосав из них жизненную силу досуха. А самовольное завершение ритуала Мартой сорвало ее грандиозные планы. Да и Валдис с Лимсом начали с подозрением коситься на Старшую жрицу, которая все никак не могла успокоиться и постоянно шпиняла своих подопечных. Счастье еще, что вскоре Эвету срочно вызвала к себе Верховная ведьма, а то неизвестно, чем бы все закончилось.

И вот уже целую декаду пять самых сильных ведьм из последнего выпуска дрессируют как цирковых собак… Хотя какие из них собаки – так, кошки если… После Инициации им дали прийти в себя, отдохнуть пару дней, и изучить ритуал, с помощью которого самые сильные ведьмы смогли вернуть себе язык. Слабых отправили работать в лазарет, а с «языкастых» сняли ошейники, и они перешли под временное управление Валдиса. Как поняла Марта из подслушанных разговоров Лордов, темные готовят новое вторжение в Светлые земли. Но их недавние поездки в Фэсс и отравление колодцев в приграничном баронстве были всего лишь отвлекающим маневром. Цель у них сейчас совсем другая. Что же они задумали…?

* * *
Утром за завтраком я выслушиваю доклад Олафа. Пришел он вчера поздно, стыдливо дыхнул на меня запахом браги и, заверив, что ничего срочного нет, предложил оставить все разговоры до утра. Подозрительно это, но до утра, так до утра. Надеюсь, ничего важного он за ночь не забыл.

– Есть у нас в Минэе один кабак недалеко от ратуши – «Ржавый меч» называется – туда по вечерам часто слуги из замка и наемники захаживают. Вот и я вчера по городу походил, походил – послушал, что в столице творится, а к вечеру в «Мече» засел в надежде кого-нибудь из наших увидеть.

– Увидел?

– Да, княжич! Повезло мне: встретил там Конрада Креймера – мужа вашей кормилицы Терезы.

В памяти Йена эта полная добродушная женщина и ее семья занимали особое место. Они были одними из немногих слуг и домочадцев, кто по-настоящему любил младшего Тиссена. А его молочный брат Мирт и вовсе был товарищем Йена по играм. Правда, князь не одобрял этой дружбы.

– Как они поживают?

– Неважно. В замке стало совсем плохо, и Креймеры собираются уходить оттуда. Я сначала даже не думал открываться ему, просто подсел поговорить за кружкой пива. Но… они так переживают за вас, княжич, что я не смог промолчать. Хотите, ругайте меня, хотите нет!

– Ладно… чего уж там. Он не выдаст нас?

– За это даже не переживайте. Конрад – верный вам человек и он обещал молчать о вашем возвращении в Минэй. Так вот…

Дальше Олаф вываливает на меня все последние новости. В семье Тиссенов полный разлад, родители Йена в ссоре, князь совсем озверел после поражения от восточников и пьет, как сапожник. Гномы создали для него огромного механического воина в зачарованных латах, и этот монстр положил целый отряд паладинов во главе с легатом Понтифика. За это Тиссенов, а заодно и весь Западный Эскел отлучили от Церкви. Все храмы теперь закрыты, богослужения не проводятся, народ ропщет. До открытого бунта пока не дошло, но дело идет именно к этому. Слишком много минэйцев погибло в последней битве на Золотой речке, слишком многие несут теперь убытки из-за того, что вся торговля с другими княжествами прервалась.

Восточники пока не наступают. Во-первых, в их рядах появилась «черная гниль» – заразная болезнь, с которой без особых успехов борются маги-целители. Во-вторых, Святой Престол несмотря на гибель легата, не дает благословления на захват Западного Эскела. Боится резкого усиления соседей.

– Княжич… может, вам встретиться с вашей матушкой? – Олаф тяжело вздыхает – Она бедная так переживает за вас, совсем извелась!

Хм… Если честно, то как-то я пока не готов встретиться с «матушкой». Да и трудно представить, как княгиня отреагирует на мою нынешнюю внешность. Боюсь, наша встреча закончится ее обмороком, или того хуже – истерикой. Перед завтраком я, наконец, внимательно рассмотрел свое отражение в небольшом зеркале. Да уж… До полного восстановления морды лица мне еще ой, как далеко, если только через год-полтора стану выглядеть нормально, а пока… Нет, шрамы и рубцы, конечно, разглаживаются помаленьку, но вот с мимикой по-прежнему беда – лицо стянуто как маска, а улыбка моя больше на оскал похожа. Спасибо хоть брови с ресницами отрастают и на голове уже какой-никакой, но темный ежик волос пробился. Ага… на новобранца становлюсь похож. Хорошо, что я мужик тертый, и меня увечьями не испугать – на войне и в госпиталях еще и не такого навидался. А вот как бы с таким лицом жил молоденький княжич, у которого вся жизнь впереди? Хотя… вряд ли Йен пережил бы даже первое нападение иниса, давно бы с погребального костра в райские сады Единого отправился. А я вот вцепился зубами в этот чертов мир и уже третий визит инисов пережил. Наверное, и четвертый тоже не за горами. Одного не пойму – как эти твари нашли меня в микенской глуши?

Нет, отказываться от встречи с княгиней мне нельзя – Йен свою мать любил и он бы так ни за что не поступил. Не стоит вызывать лишние подозрения у Олафа своим отказом.

– Даже не знаю, Олаф, насколько это безопасно – я ковыряюсь в тарелке с завтраком – А ты смог бы незаметно провести меня в замок?

– Конрад обещал помочь. Ваша матушка живет теперь в старых покоях рядом с часовней, так что через весь замок пробираться не придется.

Слуга мнется, словно не решается сообщить мне какую-то плохую новость, оставленную им напоследок, а потом выдает такое, что у меня отвисает челюсть:

– Княжич, крепитесь… Конрад сказал, что князь превратил вашего старшего брата Ульриха в лича.

– Что?!!

– Ульрих умирал от раны, полученной в сражении у Золотой речки, и князь решил спасти его хотя бы так.

– Спасти?! Это называется спасением – превратить своего родного сына в умертвие?

Олаф сочувственно отводит глаза, а я ошарашено качаю головой. «Папаша» совсем поехал головой. Теперь понятно, почему он беспробудно пьет и с княгиней поругался. Надо уточнить у Лукаса, когда он проснется, но ведь это же что-то из запретной темной магии? Князь темным продался? Слов нет! Я молчу, пытаясь переварить услышанное. Кусок мне в горло больше не лезет, и я расстроено отодвигаю тарелку с остатками завтрака в сторону. Даже не могу себе представить масштаб грядущих неприятностей, а то, что они у нас будут – и к бабке не ходи. Надо срочно прогуляться и проветрить мозги, которые просто закипают от последних новостей.

В свой первый рейд по столице отправляюсь в сопровождении Олафа и весь, естественно, обвешанный амулетами: к личине купеческого сынка и целительскому эльфийскому камушку теперь добавился еще и новый «гаджет» от Лукаса, скрывающий магию. Он провозился с ним всю ночь, но когда я заглянул к нему рано утром, работа была уже закончена, и амулет стоял на «подзарядке», напитываясь силой от кристалла. Проверив, как все работает, Лукас с чистой совестью завалился спать, заверив, что разоблачение мне больше не грозит, и я спокойно могу гулять по городу. Постоялый двор наш находится в средней части столицы, поэтому знакомство с Минэем я решил начать с торговых и аристократических кварталов, расположенных ближе к центру. Вчера, в людской толчее, многого разглядеть не удалось, а сегодня на улицах такой толпы нет, и Минэй предстает передо мной во всем своем своеобразии.

* * *
Торговая часть Минэя, где расположен наш постоялый двор, представляла собой ничем не примечательную застройку, выглядевшую как тысячи и тысячи земных средневековых кварталов. Улицы – узкие и кривые – дома так тесно прижаты друг к другу, что словно идешь вдоль одной сплошной стены между двумя перекрестками. Все лавки расположены на первых этажах, здесь они, как правило, не жилые. Если не лавка или склад, то обязательно какая-нибудь маленькая контора или кабак. Заведения местного «общепита» здесь, кстати, часто и в подвалах располагаются, в отличие от того же Ирута, а вот жилые покои в этих домах – только на верхних этажах. Все окна первых этажей забраны мощными решетками, – видно, с преступностью здесь беда. И не удивительно – фонари встречаются крайне редко, в основном только на перекрестках. Что еще странно – в домах совсем нет занавесок на окнах, и там где окна расположены на уровне глаз, все помещения просматриваются с улицы. Подозреваю, что хозяева так экономят на освещении, ведь свечи стоят дорого, не говоря уже о магических светильниках, которые по карману только богачам. Вывески на лавках есть, но далеко не на каждой. Где-то просто за решеткой окна выставлены какие-нибудь товары, продающиеся в лавке, или намекающие на род деятельности хозяина.

Короче, типичный средневековый город, и такие же типичные узкие улочки, обычно выходящие на небольшую площадь или заканчивающиеся тупиком, упершись в старую крепостную стену. Дома здесь не слишком ухоженные – стены с облупившейся краской, мостовую местами покрывает слой грязи. И даже в этом сравнительно приличном, по местным меркам, квартале повсюду валяется мусор, а посреди мостовой тут и там лежат яблоки конского навоза над которыми вьются мухи. Антисанитария полная. Да уж… прав барон Дильс: до торговых кварталов Ирута минэйским и, правда, как до луны.

Смотрю на местные «красоты», а из головы все не идет рассказ Олафа о семейных неурядицах Тисенов. Вот казалось бы – ну, что мне до совершенно чужих людей? Деньги у нас есть, можно же купить приличный домик в пригороде и тихо зажить там в свое удовольствие: поправлять здоровье, развивать магию, готовить сюрпризы к прибытию следующей команды инисов, и не лезть с головой в проблемы Тиссенов. Ведь лично у меня никаких родственных чувств к княжескому семейству нет и в помине. А вот поди ж ты… Почему-то переживаю за них, как будто от Йена мне по наследству досталось не только его обожженное тело, но еще и ответственность за весь род, Минэй и все княжество в придачу. Странно даже. Но, наверное, все дело в том, что как у человека, прошедшего войну, срабатывает у меня интуиция, и чувствую я сейчас какую-то непонятную тревогу, разлитую в воздухе столицы. Не знаю даже, как это описать словами. Просто в очередной раз чуйка моя срабатывает, заставляя все время держаться настороже. На улице летняя жара стоит, полуденное пекло, а по загривку то и дело словно холодок пробегает, не давая расслабиться и получить удовольствие от прогулки.

Из раздумий меня выдергивают детские жалобные крики. У дверей одной из лавок на другой стороне улицы здоровый бородатый мужик в грязном кожаном фартуке лупит смертным боем мальчишку лет семи. Причина наказания очевидна – под их ногами на мостовой валяется разбитый глиняный кувшин, и растекается большая лужа какого-то мутного пойла, распространяя вокруг тошнотный запах сивухи. Но бьет мужик мальчонку за провинность так, что оторопь берет: жестоко, не соизмеряя сил, швыряя его об стену с какой-то животной яростью и не оставляя бедняге шанса остаться в живых. Тут же начинает собираться толпа зевак. Зрители ржут, свистят, подзуживают мужика, и никто даже не собирается вступаться за мальчонку. Уроды…! Я непроизвольно хватаюсь за кинжал на поясе, но мой локоть крепко перехватывает Олаф.

– Не вмешивайтесь, княжич. Этот урод в своем праве.

– Каком праве?! Убить ребенка?!

– Он уже не ребенок, этот мальчишка – подмастерье. И побои от хозяина ему наверняка достаются каждый день.

– Да, этот подонок вместо обучения покалечит его!

– Не вмешивайтесь, вам нельзя раскрывать себя. Я сам все сейчас улажу.

Олаф быстро переходит улицу и бесстрашно подходит к озверевшему мужику, расталкивая со своего пути зевак.

– Уважаемый! – горбун ловко перехватывает кулак, снова занесенный над головой мальчонки. – Не могли бы вы подсказать мне, где здесь у вас лавка нотариуса?

– Что?! Да, ты кто такой?! – Пока мужик смотрит осоловелыми глазами на прилично одетого пожилого незнакомца и пытается выдрать свою лапищу из крепкого захвата, в дверях лавки появляется парнишка постарше и шустро затаскивает рыдающего мелкого в дом.

– Простите великодушно, что оторвал вас от столь важного дела, как воспитание работников, надеюсь, это хоть немного покроет ваши убытки.

В руку мужика ложится мелкая медная монетка, и это окончательно приводит его в чувство. Он недовольно оглядывается, поправляет ворот грязной рубахи и хмуро указывает рукой в конец улицы.

– Там, на площади… – Потом сплевывает себе под ноги и скалит на зевак щербатые зубы – Ну, чего уставились, твари?!

Толпа быстро рассеивается, и вскоре мы с Олафом продолжаем наш путь в сторону центра. Горбун мягко выговаривает мне в полголоса:

– Княжич, вы сейчас не в том положении, чтобы объясняться со стражей. А этот хозяин подмастерья мог на вас и нажаловаться, если бы вы стали защищать мальчишку. Я же сто раз вам объяснял: эти дети полностью принадлежат хозяину, родители считай, продали их в рабство лет до шестнадцати-восемнадцати, пока те полностью не овладеют ремеслом и не выкупят себя.

Я молчу. Но меня почему-то греет мысль, что и Йен, похоже, не раз пытался вступиться за таких вот горемык. Значит, все же не был он равнодушным человечком. Хорошо конечно, что благодаря Олафу я не успел сейчас выставив себя белой вороной, но кинжал в брюхо этому уроду я бы вогнал с большим удовольствием.

На одной из улиц мое внимание привлек металлический грохот и бегущие люди. На лицах горожан был виден странх. Мы с Олафом прижались к стене дома и на перекрестке я увидел огромного железного воина в голубоватых доспехах и с гигантской секирой за спиной. На забрале шлема, щите были выкованы странные черные руны, от которых прямо веяло магией смерти. Мне почудился омерзительный запах мертвечины.

– Мевар! – я услышал позади себя шепот Олафа – Страж Смерти.

Позади Мевара шли два мага с жезлами. Судя по всему они и «рулили» этой машиной смерти. Но делали это как то не очень уверенно – уже пройдя перекресток Страж покачнулся и одной ногой задел повозку с овощами, позади которой стоял белый от страха зеленщик. Почему продавец не убежал? Боялся потерять свои товары? Раздался треск, повозка перевернулась и придавила собой кричащего мужчину. По мостовой покатились овощи, полилась кровь. Маги переглянулись, махнули жезлами и Мевар выпрямился.

– Конрад рассказывал о Страже – к моему уху наклонился горбун – Он убил легата Понтифика. Пьера Гийомса. Вместе с отрядом инквизиторов. Теперь его посылают на войну. Твой отец формирует на севере новую армию…

– И кто же ее возглавит?

– Возможно ваш дядя?

Страж вместе с магами ушел, к зеленщику бросились появившиеся на улице горожане. Его вытащили из под повозки, перевязали.

Мы же продолжаем наш путь. Торговые кварталы меж тем постепенно переходят в более богатые, где живут обеспеченные горожане не только из числа самых успешных купцов, но даже и из мелкого дворянства. Улицы стали заметно шире, кое-где высокие въездные ворота на фасадах появились, да и дома все больше трехэтажные пошли. Но особой красоты в архитектуре и здесь не наблюдается. Да, дома стали побольше и посолиднее, под нависающими крышами на верхних этажах открытые галереи появились – юг все-таки, жара. Храмы местные тоже значительно богаче выглядят. Но в целом архитектура не отличается изяществом – что не дом, то маленькая крепость, защищенная крепкими решетками на высоко расположенных окнах. Барон Дильс пишет, что во многих этих домах есть красивые внутренние дворы, украшенные колонами и фонтанами, есть даже небольшие сады, но с улицы этого ничего конечно не видно – сплошные ровные каменные стены с амбразурами окон.

А вот и Ратушная площадь – ее я узнаю безошибочно. И невольно усмехаюсь. Здание минэйской ратуши снаружи чуть ли не точная копия флорентийской Синьории. Миры разные, а направление архитектурной мысли одинаково. Ну, может если только местная «управа» размером чуть поменьше, а так тоже замок-замком. И стены завершаются такими же зубцами, и нависающие над стенами крепостные бойницы есть в наличие, и высокая башня украшена часами. Часы эти с привычным моему глазу круглым циферблатом и с четырьмя делениями на нем, имеют всего одну стрелку, а еще колокол, скромно отбивающий одним ударом каждую четверть круга. Сбоку большие окошки с цифрами. Пока я пытаюсь понять конструкцию, наступает полдень, и они неожиданно заиграли затейливую мелодию, напомнившую мне знаменитую «Ах, мой милый Августин». Только вот судя по воспоминаниям Йена, это была вовсе не легкомысленная песенка про пьяницу, а церковный гимн во славу Единого. Ну, …каждому свое! Красотой эта столичная площадь тоже не отличалась: самые разномастные здания теснились здесь невзрачными фасадами, словно стараясь выбраться из тени кривых переулков, вдохнуть свежего ветра с реки Нэи и погреться на солнце. Оттого площадь эта выглядела неряшливо и сильного впечатления не производила. Прямо напротив ратуши стоит Храм. Двери его закрыты и демонстративно опечатаны большой свинцовой печатью диаметром сантиметров в двадцать. Печать видимо еще и магическая, потому что в центре ее сияет, переливаясь на солнце знак Единого.

На самой площади гудит утренний рынок. Мы обходим площадь по кругу, стараясь не столкнуться со спешащими покупателями, и останавливаемся на ступеньках ратуши с любопытством рассматривая торжище. На самом деле «с любопытством» – это конечно только я, а Олаф так, за компанию. Торговля уже заканчивается, продавцы торопятся сбыть с рук нераспроданный товар. Покупатели отчаянно спорят, пытаясь сбить цену до минимума, купцы в ответ бессильно злятся, понимая, что им все равно придется уступить оставшийся товар чуть ли не задаром. Ни мясо, ни зелень при такой жаре до следующего утра свежими просто не долежат. Запахи над площадью к полудню и так уже витают не самые аппетитные, а из мясного ряда и вовсе ощутимо тянет тухлецой.

Обстановка в рядах накаляется с каждой минутой, шум становится громче, торг отчаяннее, и в какой-то момент эта гремучая смесь просто взрывается. Начинается все с того, что тележка расстроенного булочника прямо на наших глазах случайно наезжает на ногу какой-то дородной тетке с корзиной в руках. От ее громкого визга и грязной брани, разносящейся по площади, закладывает уши. К ссоре с двух сторон быстро подключаются еще десятка два людей. У кого-то, как у булочника, сегодня крайне неудачный день, а кто-то раззадорен спорами и просто хочет выпустить пар. Ссора моментально переходит в коллективную драку, где уже непонятно кто, с кем и за что дерется. Меня просто поражает, с какой скоростью банальная ссора превращается в настоящее кровавое побоище. Когда стражники добираются, наконец, до дерущихся, чтобы навести порядок, там уже месиво из перевернутых прилавков и тележек, масса загубленного товара, несколько окровавленных граждан с травмами разной тяжести. И один труп с ножом в сердце. Причем, кто этот мужчина – никто из дравшихся даже ответить не может, похоже он был простым покупателем, попавшим под раздачу.

Увидев стражников, Олаф тут же утащил меня с площади, уводя вверх по одной из улиц, ведущих к княжескому замку. Я же еще долго пребывал в шоке от увиденного.

– Олаф, и часто …такое в Минэе бывает?

– Нет – вздыхает горбун – Но в последнее время, после этой чертовой войны, народ словно с цепи сорвался. Слышал, стражники с ног сбились, по вечерам не успевают драки разнимать.

– Но сейчас-то вроде полдень, только-только утро закончилось.

– Вот это и странно. Совсем люди озверели. И ладно бы убитые в пьяных драках или ночных грабежах, так ведь и в нормальных семьях теперь до смертоубийства доходит. На днях муж со зла задушил своих жену и старшую дочь лишь за то, что те упрекнули его в том, что семья в последнее время живет впроголодь.

– Дикость какая…

– Дикость. А все почему?

– И почему же?

– Храмы в Минэе закрыты. А без храма люди теряют веру.

– Ага… а без веры теряют совесть что ли? Извини, Олаф, но самые бессовестные люди в этом мире церковники. Не ты ли мне недавно рассказывал, что Жрец Главного Храма скупил в Минэе несколько доходных домов, записав их на своих родственников?

– Так-то оно так, княжич, но только без храмов никак нельзя. Народ без веры – это как хромой без костылей.

А Олаф то у нас философ… Впрочем, бороться с местным мракобесием я пока не собираюсь. Нужен народу опиум – на здоровье. Главное – всю эту шайку святых наркодиллеров держать под жестким контролем. Потому что сдается мне – именно святоши в Минэе сейчас воду и мутят.

* * *
Марта уныло смотрел в окно донжона. С утра зарядил противный мелкий дождь и занятия на улице были перенесены в замок. Дополнительный урок ритуалистики закончился, дама Эвета разрешила ведьмам отдохнуть перед следующим занятием. Марта тяжело вздохнула. Она уже устала от зубрежки, учебных схваток с «куклами», запаха мертвечины, который казалось, пропитал все и вся в столице Браора. Уехать бы куда-нибудь! Хоть бы и с заданием Лордов. Тем во дворе Тар-Некроса распахнулись ворота замка и внутрь заехала целая процессия. Во главе шли три огромных черных паука, на которых восседали темные эльфы. Двое статных мужчин с парными мечами за спинами и одна женщина в сером плаще. Дальше шли повозки, запряженные лошадьми, несколько мулов, на которых было что-то навьючено, еще несколько воинов с копьями. – Хаэл приехал! – сзади незаметно подошла Эвета. Последнюю декаду Верховная Ведьма выглядела очень плохо. Дамэ похудела, сбледнула с лица. Ученицы шептались, что Эвета скинула плод, который носила с начала лета в своем чреве. Некоторые уверяли, что это был ребенок Валдиса. Марта сильно сомневалась, что у Лордов могут быть дети. Магия Инферно сказывалась на здоровье адептов и не в лучшую сторону. Ведьмы, конечно, лечили «темных», но больных становилось все больше и больше. – Кто такой Хаэл? – Марта разглядывала узкое, аристократическое лицо первого из мужчин, который приказал пауку сесть на брюхо и теперь спускался на брусчатку мостовой – Один из клановых вождей темных эльфов – Эвета провела ласковым движением по волосам ученицы – Вспомни! Он вместе с Келом и Каей были на твоей Инициации. Мне тогда было не до дроу – ведьма вздрогнула, стараясь отогнать от себя воспоминания о той ночи – Кая это девушка? Та, что в плаще? А второй это Кел? – Да. Приехали по вызову Валдиса. – Зачем? – Поедут вместе с ним в Минэй. Тайное посольство к князю Тиссену. – В светлые земли?? – Марта охнула – Там же инквизиторы, паладины… – Поедут через Суран, в Шимзед. Оттуда кораблем по Закатном морю. В самом княжестве инквизиторов нет. – Шимзед кажется хранит нейтралитет в войне? – Марта наморщила лобик – А князь Тиссен не отправит посольство на костер? – Не отправит – Эвета отстранила Марту от окна, закрыла ставни – Его сын теперь на нашей стороне. Вчера Мессир Лимс проводи ритуал Воссоединения личей. Ульрих уже набрал силу. Мы видели его ауру. Мощная. – Ульрих – это, кажется, старший сын, который пострадал в битве на Золотой речке – Марта была рада повторить пройденный материал – Стал личем. А младший – Йен. Он на острове магов. – Хорошо вас учат на уроках генеалогии – Эвета закуталась плотнее в черную шаль – Только Йен уже сбежал с острова. – Почему? – Глупые маги выжгли его источник во время Инициации. Там еще какая-то история с инисами была – Хаэл расскажет. Кстати, собирайся. Поедешь в составе посольства. – Я?! – Да. – В Минэй?? – Марта чуть не подпрыгнула от восторга. Скорее бы уехать из этого «мертвого» города. – В Минэй. Там недавно поймали ведьму, что отвечала за город. Займешь ее место. Временно! Тебе еще учиться и учиться. Поможешь Валдису, Лимсу и темным эльфам. Она там собираются… впрочем тебе еще рано это знать.

* * *
Улица, по которой мы сейчас идем к замку, выглядит на порядок лучше всех предыдущих, и ширина у нее уже такая, что несколько всадников могут свободно ехать в ряд. Аристократический квартал – самая старая часть города с княжеским замком в центре – его древним сердцем. Дома здесь больше не лепятся друг к другу, и по размеру каждый из них как небольшой замок, отделенный от других переулками. Правда, иногда эти переулки настолько узкие, что там даже и двоим не разойтись, а стены на высоте второго – третьего этажа соединены перемычками. На настоящие дворцы эти здания совсем не тянут – суровой архитектурой не вышли – а вот на замки да, вполне. Видимо в силу нехватки земли в этом старинном квартале и ее дороговизны, объем домов аристократии зачастую развивался в высоту, что сроднило их с боевыми башнями. Пять этажей здесь совсем не редкость. Неприступность зданий подчеркнута нарочито грубоватой рустовкой фасадов первых этажей и мощными высокими воротами, в которые всадник заедет не пригибаясь.

Над каждыми воротами – родовой герб, вырезанный из камня, он же украшает еще и углы зданий – это как у нас указатель с номером дома. Под гербом обязательно висит фонарь, а то и сразу два. У богатых – фонарь магический. Да и герб бывает полыхает такими чарами, что за версту видно.

Кроме этого, вдоль всего фасада на стене укреплены еще и мощные скобы для факелов. Это, наверное, если магия откажет. Короче, в кварталах, где живет минэйская аристократия, и с освещением полный порядок и мусора на улице не видно. Даже запахи и те, не такие как у бедняков. Там пахнет тухлятиной, мочой. Здесь благовониями.

С преступностью здесь, видимо, тоже неплохо – вон, даже днем бравые стражники патрулируют местные улицы.

По воспоминаниям Йена, бывавшим с отцом в некоторых из этих домов-замков, они довольно похожи не только снаружи, но и внутри. Все здания представляют собой четырехгранники, заключающие в своих стенах большой центральный двор правильной формы, обнесенный аркадой. Первые этажи там только хозяйственные, вторые – представительские, с огромными залами для приема гостей, и лишь начиная с третьего – жилые, где домочадцы хозяина замка собственно и проводит большую часть своего досуга. Под самой крышей расположены широкие открытые галереи – разумная дань южному климату. Именно там летом накрывают столы и принимают близких друзей семьи, женская часть семейства занимается рукоделием и дышит свежим воздухом, не опасаясь задохнуться от летней жары и зловония минэйских улиц, спокойно прогуливается в прохладной тени галереи без малейшего риска столкнуться на прогулке с чернью.

С замками эти родовые гнезда аристократии роднит еще и то, что каждый из них спокойно мог бы выдержать многодневную осаду. В глубоких подвалах там хранится внушительный запас продовольствия, у каждого дома свои колодцы для сбора дождевой воды, стекающей с крыши по терракотовым желобам, и система блоков для поднятия ведер с водой на каждый этаж. Ну а в штат слуг обязательно входит внушительный отряд охраны. Короче, каждый такой дом – это автономная маленькая крепость.

Бывают города, которые прячут неприглядное нутро за красивыми фасадами, здесь же все с точностью наоборот – за суровыми крепкими стенами скрывалась далеко не аскетичная внутренняя жизнь аристократии. Просто в соответствии со строгим предписанием Церкви все частные жилища должны уступать в великолепии убранству храмов Единого, поэтому богатеи послушно демонстрируют внешнюю скромность и сдержанность. А вот стены внутренних помещений уже не отличались таким аскетизмом и были шикарно украшены декором.

В основном их покрывали штукатуркой и потом расписывали красочными фресками на тему природы, или просто изображали на стенах яркие повторяющиеся узоры по типу наших обоев. В парадных помещениях не редкостью были и большие гобелены с различными сюжетами на тему битвы Света и Тьмы. Великий Император Оттон I повергает демона Аша. Я то «поминл», что все было ровно наоборот. Аш убил Оттона, а тот его смог лишь ранить. Но художники в своем творчестве следовали пожеланиям церковников. И тут уже ничего поделать было невозможно.

Также эти залы украшали огромные камины с резными каменными порталами, старинное оружие и доспехи, развешанные на стенах, красивая дубовая мебель. Воспоминания Йена окзались такими неожиданно яркими, словно я сам побывал в этих домах. Я так увлекся ими, что не сразу услышал вопрос Олафа:

– Княжич, что собираетесь делать с домом для Лукаса?

– А сам, как думаешь – в каком квартале нам лучше его купить?

– Даже и не знаю что вам ответить… Для работы мага бы лучше поселить в квартале мастеровых, так ему будет удобнее. Но там сейчас неспокойно. Безопаснее найти дом для Лукаса поближе к центру, в пределах старого города. Вам ведь все равно рано или поздно придется явиться к отцу, а может даже и остаться жить в замке. Так пусть чародей живет где-то неподалеку. Хотя… для того, чтобы вам тренироваться с мечом и обучаться магии разумнее будет поселить Лукаса вообще в пригороде, подальше от глаз вашего отца и придворного мага Фридуса.

Я мысленно соглашаюсь с горбуном. У каждого из предложенных им вариантов есть плюсы и минусы, надо просто решить, что для меня сейчас важнее. Но оставаться надолго на постоялом дворе, привлекая к себе внимание, нам тоже нельзя. Да, нужно что-то решать…

Из-за плотной застройки и многоэтажной высоты окружающих зданий, мрачная громада княжеского замка вырастает перед моими глазами довольно неожиданно. Улица, по которой мы идем, делает небольшой изгиб и внезапно обрывается, открывая вид на большую мощенную булыжником площадь, над которой нависают древние стены замковой цитадели. Я застываю в обалдении, рассматривая чудо средневековой фортификации. Да уж… В воспоминаниях Йена это выглядело как-то живописнее, а тут… Вот даже не знаю, с какими из земных замков это можно сравнить. Начнем с того, что родовое гнездо Йена стоит на скальном основании и его абсолютно отвесные внешние стены словно вырастают из этой камней и уходят высоко в небо. Даже находясь на краю большой площади, мне приходится высоко задирать голову, чтобы рассмотреть бойницы, венчающие их.

Стены почти на треть сложены из огромных валунов, а потом продолжены из грубо отесанных крупных каменных блоков, как будто замок строили не обычные люди, а титаны или циклопы. Такой суровый замок был бы скорее уместен на горном перевале, чем в центре большого оживленного города. Привычный ров вообще отсутствует. В нем просто нет смысла. И я не могу представить себе безумца, которому придет в голову штурмовать эти высоченные отвесные стены с помощью деревянных лестниц. Это явно не тот случай. Родовое гнездо Тисенов выглядит как старый опытный вояка в потертых доспехах, которому чужды любые украшательства. Он мрачен, суров и честен в своей неприступной древней прямоте и готов выдержать многолетнюю осаду. Красоты в нем нет никакой. Ни грамма. Одна военная целесообразность и мощь. И это многое говорит о семейном укладе и характере князей из старинного рода Тиссенов.

А еще от замка тянет магией. Я чувствую сплетения сил, энергетические линии, которые сложно переплетаясь, устремляются вверх. Словно приветствуя нас, сверху прилетает порыв ветра. Он поднимает полы плащей, играет моими отросшими волосами… Мимо нас летят сухие листья, мелкий мусор. Замковая площадь пуста и безлюдно. И я теперь понимаю почему. Всей кожей ощущаю, что в магию ветра вплетается какой-то неприятный, трупный запах. Словно в «великане» завелась какая-то смердящая червоточина.

Олаф оценивает мое затянувшееся молчание по-своему. Сочувствующе кладет мне руку на плече и тихо спрашивает:

– Соскучились, княжич, по дому?

Дому?!!! Да только сумасшедший маньяк может считать эту мрачную монструозную цитадель с трупным запахом своим домом! Даже не зная внутреннего устройства, понятно, что ничего домашнего в этих стенах и быть не может. Останавливаюсь взглядом на огромной башне, возвышающейся над стенами замка и выходящей узкими окнами-бойницами прямо на площадь. Там по воспоминаниям Йена обитает отец – сам князь Тиссен. Крутые лестницы с грубо вытесанными ступенями, мрачные темные коридоры, древние своды потолков и стен, покрытые столетней копотью факелов. Да, Йен и днем-то туда побаивался ходить. И остальные жилые помещения не многим лучше. Ага… Дом. Милый дом.

Глава 3
Мессир Вергелиус неспешно ехал во главе отряда паладинов, направляясь к княжескому замку Марциев по одной из главных улиц Верана. Солнечная погода располагала к хорошему настроению и приятному времяпрепровождению. Хорошо бы сейчас оказаться в одной из тенистых беседок в парке резиденции Понтифика. Прохлада библиотеки в личных покоях тоже вполне подошла бы для отдыха. Охлажденное фэсское вино, удобное мягкое кресло, да старинный фолиант, повествующий о давно минувших делах… На худой конец, протоколы допросов за последний месяц. Но вместо этого он третью декаду вынужден носиться со своим отрядом по пыльным дорогам Микении и Фэсса в безуспешной попытке восстановить полную картину событий, не поддающихся никакой логике. Восстановить и составить, наконец, внятный отчет о своем расследовании для Апполинариуса.

Началось все с гневного послания князя Касиуса Марция Понтифику. В нем он обвинял регента малолетнего князя Микении графа Кауэра в потере контроля над вверенным его попечению княжеством. В результате чего на отряд, сопровождавший в поездке в Астиум наследника фэсского престола Густава Марция, было совершено нападение местных бандитов, безнаказанно промышляющих грабежом на дорогах Микении при полном попустительствевластей. Весь отряд фэссцев погиб, включая и наследника, а выжить удалось единственному воину, который получил тяжелые ранения и сейчас находился на лечении у травника в одной из микенских деревень. Собственно, краткое сообщение от этого воина и положило начало расследованию. Кассиус Марций потребовал у Понтифика провести тщательное дознание по поводу обстоятельств гибели своего сына, и назвать имена виновных.

Преступление и впрямь было вопиющим. О том, что на дорогах Микении творится полное беззаконие, в светлых землях давно уже ни для кого не секрет. Как и то, что за годы, прошедшие с момента смерти микенского князя, дела там пришли в полную негодность. Вергелиус не раз в душе проклял тот день, когда доверил своему кузену Кауэру регентство над малолетними наследниками, но что сделано, то сделано – на тот момент это казалось наилучшим решением. Свой человек, безгранично преданный Понтифику и Главному Инквизитору, уроженец Микении, знавший там всех и все – что казалось бы еще нужно? Ну, поправь пошатнувшиеся дела родного графства и радуйся жизни! Но уже через пару лет это назначение перестало казаться Вергелиусу удачным. Кауэр вошел во вкус и начал откровенно набивать свои карманы в ущерб делам доверенного ему княжества. И ладно, если бы при этом кузен держал в строгой узде Микению, так нет – ума хватило только на то, чтобы задрать там налоги до невиданных высот.

Еще пару лет такого «правления», и княжество окончательно опустеет – все микенские подданные разбегутся по соседним землям в поисках лучшей доли. Местная нищающая аристократия ропщет, жалобам на регента нет числа, а этот идиот на полном серьезе мечтает о том, как бы ему жениться на юной княжне, чтобы пожизненно обосноваться на троне. Это при живой-то еще жене – того и гляди запросит у Понтифика разводной лист – и наличии законного княжеского наследника. Что теперь делать с зарвавшимся братцем – непонятно. Вергелиус, конечно, прочистил ему мозги при недавней личной встрече, и даже пригрозил опалой от лица Апполинариуса, но надолго ли хватит его обещаний поправить дела в княжестве? Учитывая, что Касиус Марций уже перекрыл границу и запретил своим купцам торговлю с Микенией до тех пор, пока Кауэр не обеспечит безопасность на ее дорогах. О дружбе и добрососедских отношениях двух княжеств теперь и речи быть не может. Как бы война не началась…

Сказать, что князь Марций зол – это ничего не сказать. Смерть старшего сына привела его в такое бешенство, что поставила под угрозу военные договоренности с Понтификом. Теперь Вергелиусу предстояло вывернуться на изнанку, но утихомирить фэсского князя и убедить его оставить в силе все прежние соглашения.

Мессир наткнулся взглядом на траурные полотнища, украшающие окна и балконы веранских домов, потом скользнул глазами по хмурым лицам горожан, и едва заметно поморщился. Не было на них и тени былого почтения к паладинам, только страх. Шпионы доносили тревожные вести о настроениях в Веране: гибель наследника потрясла простых фэссцев, обострив и без того их непростое отношение к Понтифику – люди знали чей человек регент соседнего княжества. Планы Церкви устроить новый поход на Инферно народ откровенно пугают – дураку понятно, что вся его тяжесть ляжет на плечи фэссцев, а церковники в случае неудачи, как всегда, отсидятся на своем Острове. Решимость Марция разорвать военные соглашения с Понтификом, сейчас одобряют все без исключения сословия – от простых ремесленников и крестьян до аристократов.

…Князь принял высокого гостя в своем кабинете, даже не соизволив спуститься и встретить его в парадном зале. Да, и парадным зал теперь не выглядел. Прежде наполненный светом, льющимся из высоких окон и отражающимся в зеркалах, сейчас он был погружен в сумрак – и окна, и зеркала были затянуты темной вуалью. Неслыханное неуважение к посланнику Понтифика Вергелиус проглотил, списав его на помраченный горем рассудок Марция. Молча проследовал за дворецким, велев управляющему позаботиться о своих паладинах. На парадной лестнице остановился у большого портрета погибшего наследника, перед которым лежали букеты цветов, перевитые траурными лентами. Цветов было такое количество, и среди них было так много самых простых, по народному обычаю украшенных колосьями пшеницы, что сомневаться в любви фэсских подданных к княжичу Густаву не приходилось. Разговор с Марцием не обещал быть легким.

Касиус и впрямь выглядел неважно. Осунувшийся, с темными кругами под глазами, фэсский князь производил впечатление человека, полностью потерявшего интерес к жизни. Хмуро выслушал довольно искренние соболезнования мессира и, молча, кивнул ему на кресло, приглашая сесть. Вперился в него тяжелым взглядом, давая понять, что ждет от инквизитора рассказ о проведенном расследовании, и политесы сейчас крайне неуместны. В принципе Вергелиусу было что рассказать Марцию о смерти сына, но готов ли он услышать его?

– Ваше сиятельство, сразу хочу сказать вам, с гибелью Густава не все так просто. Да, нападение лесных бандитов было. И почти весь отряд, сопровождающий княжича погиб. Тем не менее, вашему сыну и еще троим его спутникам удалось спастись и даже добраться до ближайшей деревни. А вот дальше… дальше начали происходить совершено необъяснимые события. И решающую роль в смерти Густава сыграли не бандиты, а загадочные путники, с которыми он встретился в лесу.

– Мессир… – Низкий голос Марция, перебивший инквизитора, прозвучал неожиданно и заставил напрячься. В нем Вергелиус без труда расслышал еле сдерживаемую ярость. – Не стоит морочить мне голову. Мой сын погиб, но это не повод перевирать подробности его смерти. Я прекрасно знаю, что «загадочные путники» – это никто иные, как мой Йен Тиссен с двумя своими слугами, и именно они спасли моего сына от смерти, перебив микенских бандитов.

– Откуда вам это известно?!

– Густав успел сообщить мне о своем спасении и о том, кому он обязан жизнью. А так же предупредил мня, что планы его меняются. С двумя воинами продолжать путь в Астиум было безумием, поэтому он благоразумно решил присоединиться к Йену, чтобы поехать с ним в Минэй и попрощаться с умирающим княжичем Ульрихом.

– Это все, что он вам сообщил?

– Да, это было последнее его послание. А вот о том, что происходило дальше, расскажите мне вы. И попрошу без домыслов.

Инквизитор зло дернул уголком губ, но усилием воли заставил себя успокоиться. Шпионы в Фэссе работали из рук вон плохо. В ближайшем окружении Марция у него до сих пор не было своего человека, готового сообщать о каждом шаге князя, вот и вестник от Густава стал для Вергелиуса неприятным сюрпризом. Теперь придется рассказать князю все, как есть – слишком много свидетелей. Вся деревня уже знала о том, как мальчишка с лицом в страшных шрамах и с сияющим мечом в руках играючи уничтожил целую банду лесных разбойников, наводивших ужас на местных жителей последние два года. Фэсские воины проболтались. А то, как Густав потом называл его княжичем и братом, слышал весь постоялый двор. Про заказ младшим Тиссенном странных железных емкостей паладинам поведал деревенский кузнец, и даже показал оставшуюся литейную форму. Про интерес этого мальчишки к заброшенному храму он тоже упомянул. И то, что деревенские видели Густава в последний раз, когда вся их компания отправилась в тот самый храм.

А вот потом… потом в храме случилось что-то непонятное и страшное – грохот раздавшегося там взрыва донесся до деревни вечером и переполошил людей. Но при осмотре инквизиторами заброшенный языческий храм оказался совсем даже не заброшенным – древний источник под ним при всем желании нельзя было назвать спящим, сила из него только, что фонтаном не хлестала. Кто пробудил этот источник и зачем – вопрос. Паладины осторожно обследовали древнее святилище, но источником воспользоваться не решились – не знаешь чего ждать от рассерженного языческого божества. Магический фон в храме был таким неспокойным, словно там недавно произошла крупная битва чародеев. Даже с учетом того, что инквизиторы попали туда лишь спустя декаду, их амулеты без труда обнаружили, что здесь была использована мощная магия Огня и Воздуха, а также зафиксировали остаточные эманации темной силы инисов. Да и размер погребального костра перед храмом не оставил сомнений, что на нем сожгли не одно и не два тела. Вопрос только – куда делось все то оружие, которое, по словам сельчан, люди младшего Тиссена собрали и отнесли в храм?

Князь, молча, выслушал рассказ Главного инквизитора. Так же молча, принял из рук Мессира Вергелиуса родовой перстень своего погибшего сына и его меч, переданные для князя раненым воином. Тому в свою очередь их оставил Йен Тиссен, просивший сообщить князю Марцию, что его бесстрашный сын погиб как настоящий герой в битве с инисами.

– Значит, мой сын действительно погиб, сражаясь с инисами?

– Я не могу этого утверждать, хотя остаточный фон магии Воздуха нами в святилище обнаружен. Для полноты картины нужно бы допросить Йена Тиссена и его спутников. С применением Сферы истины, конечно. Но пока это не представляется возможным – скорее всего они уже в Минэе, куда нам сейчас хода нет. Поэтому мы лишь можем строить предположения о случившемся.

Выдержав паузу, инквизитор вкрадчиво поинтересовался у задумавшегося князя:

– Вы удовлетворены результатами нашего расследования?

– Нет. Инисы – это Темные. С ними все понятно. Но я хочу знать, кто ответит за первое нападение бандитов на моего сына.

– Но ведь преступники убиты!

– В том нет заслуги микенских властей. Их уничтожил Йен Тиссен со своими слугами и воины Густава. А другие банды по-прежнему продолжают орудовать на территории Микении при полном попустительстве Регентского Совета. Пока не будут уничтожены все эти банды, ни одна подвода с зерном не пересечет границу Микении – можете так и передать графу Кауэру. Дружба между нашими княжествами закончена.

– Его Святейшество уже выразил Совету и графу лично свое крайнее неудовольствие положением дел в Микении.

– Этого мало. Мало! И вы, Мессир, должны понимать, что ни о каком участии в походе на Инферно не может быть и речи, пока за спиной у Фэсса есть сосед, не способный навести порядок на своей территории. Я теперь вынужден буду разместить целый легион на границе с Микенией, на тот случай, если их банды появятся и на нашей земле.

– Послушайте, князь, но нельзя же одним махом отменить все наши договоренности!

Марций тяжело поднялся из-за стола и вплотную приблизился к инквизитору, оперешись рукой на столешницу и заставляя того невольно задрать голову:

– Мессир, а вы думали, что теперь будет с Фэссом, если я погибну? У вас с Понтификом уже есть подходящая кандидатура на роль регента при моем малолетнем наследнике? Или это будет очередной граф Кауэр, который разграбит казну Фэсса и бездарно уничтожит наследие наших предков?

– Как вы смеете со мной разговаривать в таком тоне?! – инквизитор покраснел от гнева.

– А что вы мне сделаете? Отлучите меня от Церкви, как Тиссенов? Закроете фэсские храмы? Или лишите нас помощи островных магов? Так мы ее в последнее время и так не видим. Вам плевать, что по нашей земле расползаются очаги скверны, вы не торопитесь уничтожить их, торгуясь как на рынке за цену своей помощи.

Пока Вергелиус скрипел зубами, пытаясь не сорваться, князь вернулся в кресло и добил его признанием:

– И не думайте, что я не в курсе того, что вы сделали с моим племянником. Травить несчастного мальчика только из-за ненависти к его упертому отцу – это подло. А сегодня вы еще и попытались переложить на него ответственность за гибель моего сына. Остановитесь, мессир! У всякой подлости должен быть предел. Подумайте хотя бы о том, что этот мальчик – до нас дошли слухи, что стало с Ульрихом – когда-нибудь станет князем Западного Эскела.

– Этот «мальчик», как вы его называете, подчинил себе ас-урум и пережил уже третью встречу с инисами. Третью! И это при полном отсутствии магии. Естественно, что мы его подозреваем в связях с темными.

– Вы сами себе противоречите! Если он продался темным, зачем ему было убивать инисов? Тогда он с ними на одной стороне.

– Тиссены враги Церкви!

– Мессир, я буду с вами предельно откровенен. Альбрехт Тиссен крайне тяжелый и неприятный человек. Но он не враг. Врагом его сделали вы с Понтификом, перепутав собственные интересы с интересами Светлых земель. Вы можете всех князей заменить на регентские советы, возглавляемые послушными вам ставленниками, но кто тогда спасет Светлые земли от Инферно? Я долго молчал, но и моя чаша терпения переполнена. Из вашего Апполинариуса полководец, как из проклятого Аша – Понтифик! Откройте глаза, мессир! Вы служите старому маразматику, который грезит о славе и готов ради этого уничтожить хрупкий мир. Фэсс, лишившийся взрослого наследника, сейчас не в том положении, чтобы ввязываться в военные авантюры.

Вергелиус резко встал и Марций тут же последовал его примеру. Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами и молчали. Затем Главный инквизитор выдавил из себя:

– Это ваше последнее слово?

– Да. И еще. Я оплатил Церкви услуги магов, которые должны были очистить от скверны приграничную деревню во владениях барона Хубера. Пора это выполнить.

– Но туда был отправлены чародеи с Острова! Где они?

– Понятия не имею. До гарнизона ваш маги так и не доехал, бесследно исчезли. Боюсь, теперь вам самому придется заняться и уничтожением скверны, и пропажей.

Главный инквизитор выругался про себя и, отвесив небрежный поклон, вышел из княжеского кабинета. Увидев его лицо, дворецкий поспешил слиться со стеной. Вот только пропавших магов и не хватало для полного счастья! Теперь еще придется ехать на границу с Браором. Но попадаться под горячую руку взбешенному Понтифику Вергелиусу тоже не очень-то хотелось. А в том, что Апполинариуса взбесит отказ Марция, сомневаться не приходилось. И крайним будет он. Так не лучше ли будет отправить пока гонца Понтифику с подробным отчетом о разговоре с Марцием, а самому действительно немного задержаться в Фэссе…?

* * *
– Княжич, уходим быстрее! – Олаф дернул меня за рукав.

– Что…? Зачем ты тащишь меня?!

Кажется, я немного завис, рассматривая «родной» замок. И не мудрено! Оторопь берет от вида этой монструозной махины. Но сейчас Олаф настойчиво тянет меня за рукав в направлении ближайшего переулка.

– Вы, что не узнаете вон того худого лысого парня? Это же помощник придворного мага Жакус! А с ним рядом его подмастерье.

– Ну, и что? Думаешь, они нас узнают в таком виде?

– Узнать-то может и не узнают, но в руках у подмастерья какая-то подозрительная шкатулка, в которую они постоянно заглядывают.

– Ну, мало ли что они здесь делают? – я пожал плечами, хотя внутри напрягся.

– А вон те два гвардейца из охраны замка зачем здесь, и почему они не в мундирах, а в обычной одежде? Тоже погулять вышли?

– Да, ладно, где?!

Я пробегаюсь глазами по площади и вдруг с удивлением «узнаю» Жакуса, а чуть подальше и одного из гвардейцев, переодетого простым горожанином. Йену их лица знакомы.

– Точно. И как сам думаешь, чем это они заняты?

– Я за ними уже минут пять наблюдаю. Пока они обходят всю площадь, по очереди останавливаясь на углу каждого переулка и заглядывая в свою шкатулку.

– Ищут что-то?

– Похоже на то… И как бы они не магов разыскивают. Слышал про такое. Лукас рассказывал, что аура волшебников оставляет отметку, который еще некоторое время держится на стенах, на мостовой… Камень хорошо держит след.

– Тогда уходим. Береженого Единый бережет.

Олаф замирает на секунду, услышав из моих уст очередную незнакомую ему поговорку, тихо хмыкает, но никак не комментирует. Мы тут же отступаем с ним в тень ближайшего переулка. Черт, ну вот кто меня постоянно за язык тянет с этими народными пословицами и присказками из прежней жизни? Никогда раньше даже и не замечал, сколько их в моей речи. И выдаю я их на автомате, не задумываясь, ставя при этом Олафа и Лукаса в тупик своими оригинальными и «новаторскими» для этого мира фразами. Эх, погорю я когда-нибудь на этом!

Отыскиваю взглядом Жакуса и тут же перестраиваю зрение на магическое. Да уж… шкатулка эта точно с секретом. От нее к ближайшим переулкам тянутся тонкие поисковые нити, и сама шкатулка из-за этого похожа на какую-то диковинную то ли раковину, то ли медузу с длинными медленно шевелящимися щупальцами. Такое ощущение, что нити ощупывают пространство вокруг.

В артефакторский гений Лукаса я, конечно, верю, но проверять его сейчас в действии меня что-то не тянет. Нет, пока лучше держаться от всего этого чародейства подальше. Мое образование, как мага, пока еще весьма и весьма одностороннее – все наши силы с Лукасом брошены на то, чтобы подготовить меня к очередной встрече с инисами, а на все остальное времени у нас категорически не хватает. Прежние же знания Йена – это крохи, которые я и сам уже перерос.

Случайно перевожу взгляд со шкатулки на замок и застываю в немом восхищении. Что же я балбес раньше до этого не додумался?! В магическом зрении замок Тиссенов предстает, как огромная энерго структура сверху до низу пронизанная силовыми потоками. Но на него словно наброшена огромная, тускло мерцающая сеть, которая не дает рассмотреть подробности плетения – картинка словно плывет перед глазами. Интуиция подсказывает мне, что неясное марево в основании скалы скрывает много чего интересного, но не с моим куцым опытом разгадывать такие премудрые загадки. И Йена в это тоже явно не посвящали, он всего лишь знал, что замок стоит на месте древнего источника. А вот плотные энергетические линии, растекающиеся от замка по площади и к переулкам, я вижу вполне отчетливо. Похоже, защитная сеть раскинулась не только над замком, но и над частью столицы. И магией от защиты замка повеяло смутно знакомой. Нет, не Огонь точно. Скорее…Воздух. Точно Воздух! И от Лукаса, и от покойного Густава исходила похожая сила именно этой стихии. Да и сам князь Тиссен был сильным воздушником. Йен даже слышал шепотки слуг, что его отец в полнолуние, когда сила достигает пика, якобы летает над замком. Я с сомнением посмотрел на высоченные шпили замковых башен и насмешливо фыркнул «Брехня-я!»

Надо будет обязательно вернуться сюда позже, только не с Олафом, а с Лукасом. Чует мое сердце, наш любознательный маг поведает мне много интересного о «родном» замке…

– Поспешим, княжич!

Я моргаю и сбрасываю с себя наваждение. Замок снова превращается в серую мрачную громадину. Но увиденного мне уже теперь точно не забыть. Мы идем быстрым шагом, торопясь поскорее вернуться в пределы торгового квартала и затеряться там в толпе прохожих. Но по пути я еще несколько раз торможу, к большому неудовольствию Олафа. Просто теперь я смотрю на дома аристократии уже «другим» зрением, и на многих из них тоже обнаруживается магическая защита. Не такая полная, как на княжеском замке, но видимо внушительная по меркам этого мира. По крайней мере, первые пару этажей точно окутаны защитными заклинаниями. Остается только догадываться в какую сумму эта защита обходится хозяевам. А вот чем дальше от центра города, тем магической защиты на домах все меньше и меньше – слабенькие амулеты на окнах, чуть посильнее на дверях. В лавках побогаче к ним добавлено еще что-то в районе фундамента, видимо защита от подкопов. Зато храмы Единого светятся в магическом зрении, как новогодние елки! Даже интересно, что за их крепкими стенами скрывается. Видно не такие уж бессребреники жрецы Единого, не рясы же свои они так рьяно защищают.

До возвращения на постоялый двор мы с Олафом по дороге успеваем еще заскочить в пару лавок с одеждой. Жара в Минее стоит такая, что нам не мешало бы одеться полегче. И срочно, пока я совсем не запарился. Олафу-то привычно в местной одежде, а вот я скоро повешусь из-за их дурацкой моды. В одних рубахах здесь приличная публика даже летом не ходит, и уж тем более с коротким рукавом. Но вот заменить камзол на длинный жилет – это вполне допустимо по местным меркам. И тонкие ткани из натурального хлопка и шелка – единственное мое спасение. Надо будет у Лукаса поинтересоваться – может, есть какие-нибудь охлаждающие амулеты для жаркой погоды?

* * *
Утром проснулся в прекрасном настроении. Солнце светит за окном, спать уже не хочется, я просто лежу в постели, наслаждаясь приятной дремотой и расслабленно думая о планах на предстоящий день. Даже не верится, что теперь каждое утро можно просыпаться в кровати, мыться в горячей воде и забыть, наконец, о кочевой жизни со всеми ее неизбежными минусами – прожжённой одеждой, клопами…. Вчера за ужином обсудили с Лукасом дальнейшие планы. Наш маг хочет жить в городе. И желательно поближе к торговым кварталам. Соскучился он по своей работе и мечтает поскорее оборудовать для себя мастерскую. Так что близость к алхимическим и прочим специализированным лавкам для него насущная необходимость. Из-за того, что магов в Минэе крайне мало, спрос на всякие магические штучки и услуги очень велик, а значит, перспективы у Лукаса неплохие. Осталось придумать, как нам его легализовать здесь. Понятно, что он гражданин свободного города Ирута, на него княжеский закон о мобилизации и воинской повинности магов не распространяется. Но вот вменить ему в обязанность изготовление военных амулетов для казны власти вполне могут. Казна ему даже заплатит, но вопрос: сколько и когда? Дадут расписку и гуляй…

И это явно не те финансы, к которым Лукас привык в Ируте, а учитывая, что казна княжества опустошена войной, денег можно ждать до второго сошествия Единого. Так что сначала нужно хорошо просчитать все за и против такой легализации. Может, проще будет посредника найти и продавать амулеты через него. Но вот поездок в пригород для занятий всякими тайными делами это в любом случае не отменяет. В черте города боевой магией заниматься категорически нельзя. Да и простым моим тренировкам с ас-урумом случайные свидетели тоже не нужны – рано или поздно, но соседи нас обязательно засекут и донесут. Поэтому выход один – заниматься всем этим в пригороде, подальше от надзора княжеских магов и гвардейцев. Сегодня мы как раз и собираемся сделать первую такую вылазку.

Слышу, как в соседней комнате шуршит Олаф. Пора и мне вставать. Водные процедуры, небольшая зарядка, чтобы размять мышцы. К эльфийскому амулету – привычно добавляю личину. Надеваю купленную вчера «летнюю» одежду и короткие легкие сапоги. Э-эх, где вы – мои джинсы и кроссовки?! Где удобные берцы, футболки и камуфляж? Можно конечно попробовать заказать сшить для себя что-то подобное, но ведь не поймут аборигены таких нарядов! Представил себя верхом, в камуфляже, в бандане и с ас-урумом в ножнах, на въезде в Минэй. Ага… и без личины, с мордой в шрамах. Самому смешно стало. Так и слышу реакцию народа: «Демон, демон! Спасайся, кто может!» А то и просто шарахнут безо всякого предупреждения боевым заклинанием, чтобы народ зря не пугал.

Быстро завтракаем в номере, чтобы лишний раз не светиться в общем зале. Олаф отправляется на конюшню, чтобы проверить и оседлать наших лошадей. Мы с Луксом назначаем место встречи. Не стоит всем колхозом ездить по улицам столицы. А поэтому встретимся за городской стеной в роще на берегу Неи, где мы делали последний привал перед Минэем.

Сказано – сделано. Выезжаем порознь. С опаской приближаюсь к городским воротам. А вдруг князь поставит магов проверять шкатулкой-артефактом путников? Но нет, на воротах стоят простые стражники. Видимо, поисковых артефактов в замке не так много, чтобы закрыть ими весь «периметр».

Расстояния здесь небольшие и уже через полчаса мы встречаемся с Лукасом в условленном месте. Пока едем, внимательно оглядывая окрестности в поисках удобного и скрытного места подходящего для тренировок, толстячок, не теряя времени, уже начал читать мне очередную лекцию.

– Понимаешь Йен, у тебя внутренний резерв большой от природы, но сам организм пока еще вырабатывает недостаточно собственной магии. К тому же, правильно впитывать и перерабатывать внешнюю энергию ты пока тоже до конца не умеешь, так что тренировки нельзя останавливать ни на день. Их нужно непременно продолжать, чтобы не было застоя в энергетических каналах.

– Это я понимаю, но…

– А раз понимаешь, то доверься моему опыту. К каждому вечеру ты теперь должен опустошать свой источник. Не смог скинуть силу на тренировке – значит, перед сном сливай ее остатки в кристаллы-накопители. Я тебе их выдам. И научу пользоваться. Утром и вечером будь любезен потратить время на медитацию. Это важный этап – контроль за наполнением резерва и насыщением силой энерго каналов. Вечерняя медитация – проверка того, как опустошается твой источник. День – на растрату резерва путем усиленных тренировок, ночь – время на его заполнение, путем пропуска через себя и трансформации внешней магической энергии. Поэтому сон твой, как и питание, должны быть сейчас полноценными. Понял?

Я согласно киваю. Чего же не понять. Это я и по прежней своей жизни знаю. Такой режим у нас спортивным зовется. Физические нагрузки – это по-любому укрепление организма, насыщение крови кислородом, более эластичные мышцы и сухожилия. Правильное питание – подвижные суставы и крепкие кости. Сон – полное восстановление, хорошее самочувствие и крепкая нервная система. Для нашего мира это давно уже стало прописными истинами, а здесь адептам все приходится объяснять и втолковывать.

– И если твой личный резерв будет развиваться и пополняться хотя бы такими же темпами, как последние две недели, ты довольно быстро станешь полноценным магом.

– Скорей бы уже…

– Но я хотел с тобой поговорить еще и вот о чем. Ты же понимаешь, что рано или поздно тебе придется пройти обряд принятия силы рода Тиссенов?

– Зачем?!

Один обряд я уже проходил. На Острове. И мне совсем не понравилось.

– Затем! Чтобы не придумал себе князь, он просчитался. Наследник лич и родовая сила – вещи несовместимые, и скоро он это сам поймет. А кроме тебя твоего несчастного брата заменить некем. Ты же не собираешься уступать свое наследство бастардам? Да и сможет ли кто-то из них принять его? Для этого ведь нужно быть магом. Значит, тебе нужно заранее к этому готовиться. И еще меня беспокоит неудача твоей первой инициации, потому что я никак не могу понять ее причины. Признаюсь, самым логичным объяснением стало бы чужое намеренное вмешательство. Но чтобы проделать такое прямо на глазах у Альтуса и покойного Инвариса, это кем нужно быть?

– Ну, …там еще и Глава инквизиции Вергелиус присутствовал.

– В качестве кого?

– Не знаю, наблюдателя или …надзирателя. На балконе в кресле сидел.

– Подозрительно все это, согласись. А Альтус потом что-то говорил о твоей инициации?

– В общих чертах. Да, он и сам остерегается лишнего сказать в стенах своего Ордена. Кругом шпионы и подслушивающие амулеты. Странно у них там все, на этом Острове.

Мы замолчали, каждый задумался о своем. Лукас, наверное, об интригах, царящих на Острове магов, а я… Я думал сейчас о том, что наследным княжичем мне становиться ну, вот совершено не хочется. Это ведь жесткий контроль со стороны авторитарного князя Тиссена и полное бесправие, полное! А если он еще и про ас-урум узнает, то моя участь вообще предрешена – на передовую, и никаких возражений. Хотя о чем это я? Все он уже наверняка знает – магистр Альтус ему доложил. А не Альтус, так шпионы при фэсском дворе князя Марция. А раз доложили и отец даже не потрудился мне написать, разыскать… О чем это говорит?

Укромное местечко вскоре находится. Небольшая поляна на берегу реки, надежно укрытая со стороны дороги от любопытных глаз густым кустарником. Приятная тень от высоких деревьев и одно старое засохшая коряга, торчащая из земли – отличная мишень для моих упражнений с ас-урумом. Спешиваемся, снимаем поклажу. Олаф тут же отводит лошадей в сторону и занимается ими, пока мы с Лукасом обследуем берег реки. Спуск к воде отличный, потом можно будет искупаться. Олаф начинает чуть в стороне обустраивать нашу стоянку, а мы с магом приступаем к занятиям.

Сначала повторяем все пройденные мной заклинания. С этим у меня полный порядок. Магия отзывается моментально и легко подчиняется мне, кодовые слова заклинаний заучены уже намертво и отскакивают от зубов на автомате, даже не приходится прикладывать усилий, чтобы вспомнить их. Отработка заклинаний идет по нарастающей – от самых слабых к более сильным. Начинаем со «светящихся сфер» и «факелов», требующих от волшебника минимальных затрат. Это в принципе безобидная бытовая магия – 10 уровень. Потом переходим к боевым заклинаниям – «огненным стрелам» и малым «пылающим сферам». Это уже все заклинания 9–8 порядка, но и они у меня давно освоены. Лукас одобрительно кивает головой, наблюдая за моими движениями магическим зрением. Скорость плетения таких заклинаний у меня на уровне хорошего мага, а форма сгустков огня почти безупречная – огненные стрелы выходят ровными, примерно одинакового размера и мощности, но по команде Лукаса я легко их меняю, превращая то в короткие огненные болты, то в подобие длинных стрел для лука. Хороши и малые пылающие сферы в моем исполнении – со стороны это выглядит как россыпь ярких мандаринов. Ну, или апельсинов, в зависимости от команды учителя. И все это тот базис, на котором будет строиться мое дальнейшее обучение.

– Так, с этим ты справляешься отлично, молодец! Сейчас небольшая передышка, а потом переходим к огненной плети и к седьмому уровню.

А вот с заклинаниями такого уровня у меня далеко не все так радужно. Освоить я их освоил, но стабильности при демонстрации их Лукасу пока еще нет. С огненной плетью вообще непонятно, что происходит. Вид у нее получается правильный – метра два длиной, и форма вроде стабильная, держится хорошо. Но вот управление плетью у меня хромает. Местным-то хорошо – кнут, плеть, хлыст – все это для них вещи привычные с раннего детства. А что делать бедному мне, который в прошлой жизни только в кино их и видел? Ладно, с помощью хлыста лошадью вроде привык уже управлять, но это же ни разу не плеть. Вон, как Лукас ею владеет – любо дорого посмотреть! А я только и научился, что ее создавать, да бесцельно размахивать. Хорошо хоть, что своя магия не обжигает, а то бы еще и шрамов себе добавил.

Появилась у моей магии и еще одна особенность, о которой я пока не спешил сообщать учителю. И не потому, что не доверял ему, а потому, что сам до конца еще не был ни в чем уверен. Короче… почему-то мне кажется, что магия моя иногда срывается с пальцев раньше, чем я успеваю договорить про себя заклинание. Вот так. Словно теперь ей достаточно простого мысленного образа того, что я хочу получить. И это странно, вообще-то. Ни наставник Эримус, ни Лукас о таком никогда не рассказывали. Может, я уникум какой-нибудь, а? Но если честно, то такое происходит только с теми заклинаниями, которые я хорошо выучил, и в которых я полностью уверен. Например с «дымовой завесой». Это такое слабенькое защитное заклинание 9 уровня. Смысл в том, что вокруг мага рассыпается сноп искр, которые тут же превращаются в дымовой кокон шириной метра два. Это создает неудобство для атакующего противника, поэтому и называется завесой. Так вот я точно уверен, что этот дымный кокон у меня образуется слишком быстро, я даже финальное слово не успеваю произнести – хоп, и я уже прикрыт завесой дыма. И как это объяснить? Непонятно… Я не торопился сообщить о своем открытии Лукаса. А вдруг это все мне просто показалось и ехидный маг меня лишь высмеет.

– Если передохнул, продолжаем! Маг не должен, терять физические кондиции! – я пристально уставился на брюшко Лукаса, обтянутое тонкой рубахой и жилетом. Тот лишь хмыкнул – Ну… боевой маг. Знаешь, а давай-ка ты с мечом сначала поупражняешься. Физическое и астральное тело действуют в связке.

Не вопрос. Достаю из ножен ас-урум, любовно провожу ногтем по лезвию. Меч вспыхивает узнаванием. Делаю пару выпадов в сторону сухого дерева и тут же начинаю повторять все ранее освоенные фехтовальные движения, постепенно наращивая темп. Через несколько минут мы с клинком уже одно целое, он как продолжение моей руки. Шальная мысль приходит в голову неожиданно: а что если добавить силу ас-урума к своей собственной магии? Вдруг тогда можно замахнуться и на заклинания шестого порядка? Ну, вдруг…? Сами-то заклинания я уже выучил. Замираю, привожу дыхание в порядок и, направив клинок в сторону реки, четко проговариваю слова-ключ для «огненного копья». Вдыхаю, выдыхаю. Щедро вливаю силу …и вот уже в сторону прибрежных кустов летит короткое сияющее копье, сотканное из магии. Заклинание бьет по воде, раздается громкий «буум» и над рекой поднимается облако пара.

На поляне воцаряется тишина.

– Это что сейчас было?

Таким потрясенным Лукаса я еще никогда не видел. Он смотрел на меня с каким-то священным ужасом.

– Ты как это сделал?!

– Ну… произнес заклинание и пропустил силу через меч.

– Так ведь это же шестой уровень, ты его еще не освоил!

– Но слова самого заклинания я уже выучил. Просто, наверное, сил на него раньше не хватало.

– А если бы…

Возмущенно начинает толстячок и замолкает, понимая, что в случае неудачи ас-урум просто проглотил бы эту порцию моей магии и все. Причем проглотил бы с большим удовольствием. В следующий момент Лукас подлетает ко мне со скоростью молнии и хватает за запястье, поворачивая мою руку так, чтобы рассмотреть лезвие клинка.

– Проклятье! Аш и все его демоны! – восхищенный голос мага заставляет и меня всмотреться в затейливую мерцающую вязь. О, блин… Ближе к рукояти, прямо перед письменами на клинке появилось небольшое сияющее клеймо. Ага… с бородатым ликом Айрана.

– И как это понимать?

– Если б я еще знал – Лукас озадаченно потер лоб – А знаешь что, Йен, сними-ка пока мой амулет, дай я посмотрю на твою ауру.

Через минуту выясняется, что и на ауре теперь у меня есть метка Айрана. Широкая красная линия. Лукас озадаченно молчит. Что уж говорить про меня – я-то вообще в легком шоке. И непонятно, как это все нужно воспринимать – то ли, как его высшую милость, то ли как предупреждение: «Я смотрю за тобой, Йен!» Здесь ведь вот еще какая интересная цепочка вырисовывается. Ас-урум для инисов сделали дворфы. А дворфы кто? Гномы. Темные, но все же гномы. А вот отреклись ли они полностью от Айрана, предавшись Тьме? И чем вообще грозит повышенное внимание древнего бога к моей скромной персоне и моему ас-уруму?

– Так… Давай-ка сейчас по очереди все заклинания пропустим через ас-урум, чтобы определить порог твоих новых возможностей.

В Лукасе проснулся исследовательский дух и его глаза зажглись нездоровым энтузиазмом. Ну, все, гасите свет – этого маньяка не остановить!

Следующие два часа он гонял меня как сидорову козу, заставив вспомнить все изученные заклинания. А знал я их уже немало. До шестого уровня добрался, и, похоже, за пятый пора браться. Ас-урум на мою магию отзывается моментально, вспыхивая теперь по кромке клинка не багряным светом, а чистым ярким пламенем. И он действует как большая удобная указка, позволяя более метко направлять в цель срывающиеся с него сферы, стрелы, и копья. Скорострельность сразу возросла на треть. А уж как при этом трещит от напряжения щит, выставленный Луксом – просто залюбуешься! Маг только и успевает укреплять его, наращивая защиту слой за слоем. Но самое главное новшество – мой ас-урум теперь может удлиняться узким потоком пламени почти в два раза, прямо как в легендарной сцене битвы Гендальфа и Барлога. Со стороны смотрится, наверное, жутковато. Лукас увидев это, вытаращил от удивления глаза, и сказал, что нигде не читал о подобном, а уж книг по магии он прочел, как никто другой.

Короче, вымотались мы знатно. Такое ощущение, что эта тренировка из меня все силы выпила, да и Лукас дышит как загнанная лошадь, ведь чтобы столько времени щиты держать, да еще такие мощные, сил тоже нужно потратить немерено. Упали мы рядышком на траву, лежим – смотрим оба в небо.

– Йен, ты хоть понимаешь, что происходит?! Такими темпами ты скоро сильнейшим магом Огня станешь.

– Что, и сильнее самого Альтуса? – я недоверчиво кошусь на мечтательно улыбающегося Лукаса.

– Ну, …чтобы переплюнуть Альтуса, у тебя источник слишком слабый, да и опыта пока маловато. Он через столько сражений с темными прошел, что тебе и не снилось.

Ага… «И опыт сын ошибок трудных, и гений парадоксов друг». Только гением я что-то себя совсем не ощущаю. Нет во мне мании величия. Зато есть здоровые амбиции и желание жить в мире. А это, как известно, согласно пословице требует подготовке к войне. Вот такой парадокс.

– Слушай, а другие стихии мне нельзя будет освоить?

– А вот здесь мы плавно переходим к вопросу о принятии тобой родовой силы. Ведь Тиссены в большинстве своем маги воздуха. Понимаешь?! Воздуха! Это наследственная магия твоего рода. И отец твой воздушник, и старший брат. Был. А воздух с огнем родственные стихии, которые прекрасно взаимодействуют между собой и дополняют друг друга. Но я не припомню смешанных магов за последние лет пятьдесят. Их еще называют «радужными». Одной то стихией управлять сложно, что уж говорить о двух…

Я задумался. «Радужный» маг звучало как-то… не очень.

– Я не готов пока предстать пред светлые очи отца.

– Время пока есть, но затягивать с решением не стоит. Ульрих – лич, уже не человек. Родовая магия должна была его отторгнуть. Место наследника фактически свободно.

– Лукас, не гони лошадей! Дай мне еще немного побыть свободным человеком.

– Йен, ты княжич. Как ты можешь вообще быть свободным человеком?

Опять меня тыкают носом в мою родословную. Вот хоть бы на год забыть о том, что я княжич, и пожить как простой че… маг. Так нет же, даже Лукас постоянно талдычит мне о долге. А ведь Йену еще и шестнадцати нет, а его уже готовы запрячь по полной. Ни детства счастливого у парня не было, ни юности беззаботной не предвиделось, да и смерть была самая ужасная. Может, хоть в следующей жизни ему счастье привалит? Мои раздумья прерывает голос Олафа:

– Господа маги, если вы уже закончили свои тренировки, то может пора вам сходить искупаться? Обед скоро будет готов.

Запахи от костра и, правда, идут сумасшедшие. Организм тут же вспоминает, что растраченные на чары силы пора бы восстановить. Но сначала нужно освежиться. Мы с Лукасом скидываем одежду, оставшись в одних подштанниках, и с разбега заныриваем в реку. Вода чистейшая, но не сказать, чтобы теплая, хотя на улице и жара. Это и понятно – Нея и ее многочисленные притоки берут начало в отрогах Медных гор, вода просто не успевает прогреться. Река бодрит, но для уставших мышц это неплохо. Мы с удовольствием плещемся, рассматриваем мелких рыб, снующих на глубине. Я думаю о том, что можно будет завалиться поспать после обеда, потому что сил сразу же садиться в седло и тащиться в город у меня нет. Сегодняшняя тренировка полностью опустошила источник. Да и силы Лукаса, судя по тому, что он перед купанием снял защитный купол с поляны, тоже на исходе.

Свист пращи становится для нас полной неожиданностью. Краем глаза вижу вдруг, что в голову Олафа ударяет камень и он падает как подкошенный. Чужой хриплый голос интересуется с издевкой:

– И кто это для нас здесь обед приготовил?!

Глава 4
К столице Сурана Ашу путники подъехали ближе к вечеру. Солнце уже садилось, потянуло вечерней прохладой. Сначала Марта увидела высокие башни, сложенные из черных валунов, затем стали заметны массивные крепостные стены с бойницами. Дорога начала подниматься вверх по склону, и вскоре отряд Темных уже взбирался на огромный, усеянный ямами и оссуариями холм. Толпы зомби и скелетов с погонщиками во главе уже были привычной картиной для ведьмы, но крепость с воротами в виде оскаленного черепа девушка видела впервые. Валдис щелкнул пальцами, и серп в навершии его посоха заполыхал ярким светом. Темные оживились. Боевые пауки дроу ускорили шаг, Лимс и Сирил пришпорили своих лошадей. Повозка Марты тоже прибавила ход. Девушка оглянулась. Сзади, позади отряда, длинными шагами шла мумия Высшего лича. Это был усохший и покрывшийся серой чешуей «веселый» толстяк Тарс. Уже совсем не толстый, и совсем не веселый. С красными горящими глазами и провалом на месте рта.

– Зачем его нужно было тащить с собой? – спросила Марта Валдиса, зябко передернув плечами. Повыше натянула шаль из козьего пуха.

– Два Высших лича могут запустить ритуал Вечной Ночи и накрыть две квадратные лиги изначальной тьмой.

– Зачем?

– Затем, чтобы ослабить всех светлых магов там, где проводится ритуал. Вселить в жителей панику. Много еще для чего. – Валдис взмахнул посохом, и ворота Аша приоткрылись.

Внутри их встречали скелеты-копейщики и незнакомый Темный Лорд. Он был в щегольском камзоле, красных сапогах, на желтоватом лице привлекали внимание узкие карие глаза. Волосы Лорда были сплетены в тонкую косичку. Марта в первый раз видела Темного другой расы.

– Валдис! Сирил! – «щеголь» улыбнулся лишь одним ртом – И Лимс! Какая компания! Вы опять к нам. Да я смотрю с вами еще и дроу с личем.

Темный говорил с каким-то особенным тягучим акцентом, а его аура пылала странными, незнакомыми оттенками голубого и синего.

– Еще и с ведьмой. – Валдис махнул рукой в сторону девушки – Ее зовут Марта.

– Арчибальд Ли – представился узкоглазый, отвесив Марте изящный поклон – Здешний комендант. Управляю уже седьмой год Ашем.

– А почему город назван именем Владыки? – спросила Марта. Этот вопрос заинтересовал и дроу. Клановый вождь Каэл спешился первым. За ним с пауков, которые поджали ноги и сели на брюхо, слезли Кая и Кэл. Отряхнули плащи, подошли к Темным Лордам.

– О! Это замечательная история. До захвата Сурана столица носила имя…

– Арчибальд! – Валдис раздраженно прервал «щеголя» – Мы были целый день в пути, хотим помыться с дороги и передохнуть. Будь любезен оставить свои истории до ужина.

– И в этом весь Валдис! – комендант расстроено развел руками – Порядок, ритуалы, церемонии… Гостевой дом в вашем распоряжении, после того как устроитесь, жду вас в замке на ужин.

Дроу, дружно вздохнув, полезли обратно на пауков. Арчибальд подошел вплотную к Тарсу, заглянул в горящие глаза мумии, пытаясь там что-то разглядеть.

– Да… Все течет, все меняется. И вот старый друг обратился в лича.

– Обращен. – поправил Арчибальда подъехавший Сирил – По решению суда Владыки.

– Слышал, слышал – комендант отошел в сторону, и отряд Темных втянулся в узкие улочки Аша. Рядом с Мартой опять оказался Валдис, и ведьма тут же возобновила свой «допрос»:

– А где мы возьмем второго Высшего лича? Ну для того ритуала Вечной Ночи. Обратим какого-нибудь мага?

– Много будешь знать – Темный погасил навершие посоха, так как улицы Аша неплохо освещались факелами – Опять лишишься языка. Напомни мне, как называется твой Орден?

– Молчащих. – вздохнула девушка и нахмурилась, вспоминая Эвету и школу в Тар-Некросе.

– Вот и помалкивай. Когда будет надо – тебе все расскажут и покажут.

– Ну, хотя бы последний вопрос можно?

– Давай. Но только последний.

– Нам на уроках рассказывали, что Браор был захвачен Ашем очень быстро. А с Сураном возились долго. Почему?

– Во-первых, Владыка еще был достаточно силен, чтобы делиться с нами своей энергией. Во-вторых, и нас было больше, и армия была в два раза больше нынешней. А самое главное, у нас внутри крепости был свой человек.

– Предатель?

– Можно и так сказать. Он помог «отравить» родовой источник магии князей Браора, и те больше не смогли сопротивляться нам.

Марта оглянулась. По пустынным улицам Аша ветер гнал пыль и мелкий мусор. Окна домов были темны, и не похоже, что в городе жило много людей.

– И кто был этот предатель?

Валдис кивнул на Темного, что ехал впереди него.

– Сирил?!

Ведьма покачала головой в удивлении. Посмотрела внимательно на Сирила. Тот был по-прежнему одет в кожаные штаны и коричневую жилетку на голое тело. Его лицо и руки все также пугали Марту своими странными мелкими морщинами, больше похожими на паутину. Как интересно этот Темный собирается скрывать свою такую приметную внешность в землях Светлых?

– Он… и тогда так уже выглядел?

– Нет, он выглядел тогда по-другому – раздраженно ответил Валдис – Двести с лишним лет прошло! Все! Хватит вопросов.

* * *
На облюбованную нами поляну один за другим выходят пять мужчин. Судя по одежде и доспехам, это наемники. Один из них подходит к Олафу, презрительно пинает сапогом бесчувственное тело горбуна. Довольно щерится, лениво поигрывая в руке пращой. Другой присаживается к костру и нагло лезет ложкой в котелок. Проклятые псы войны! Но скорее всего, они просто дезертиры, судя по их расхристанному виду. Видимо скрылись с поля боя, а теперь мародерствуют, пробираясь в столицу.

Мы, как два дурака, стоим по грудь в воде. Что делать – совершенно непонятно. Магии нет ни во мне, ни в Лукасе – все было растрачено во время тренировки. Даже если какие крохи ее и остались, этого все равно не хватит на боевые заклинания, да еще и над рекой – вода быстро вытянет все остатки силы. Мы слишком увлеклись выяснением границ моих новых способностей и на радостях потеряли бдительность, посчитав, что вдали от города нам ничего не грозит. Да, встретить здесь гвардейцев и магов князя – шанс минимальный, но кто же знал, что тут безнаказанно орудуют банды дезертиров?! Мы прошли половину Западного Эскела – от самой границы с Микенией до столицы, но мародеров нам на пути, ни разу не попалось. А здесь, под самым носом князя, мы бездарно нарвались на них. Что самое обидное – мой ас-урум находился сейчас в ножнах, и добраться до него не было ни малейшей возможности. Хотелось завыть от досады…

– Йен, один из этих бандитов маг, – тихо шепчет за моей спиной Лукас – Тот, который самый молодой, с повязкой на глазу. Стихия Земли.

Нахожу мага взглядом и понимаю, что Лукас прав. Этот парень слишком самоуверен и вызывает у меня неясное чувство тревоги. Что самое обидное – я совсем ничего не знаю про его стихию. В памяти Йена лишь отложилось, что магия Земли плохо действует над водной поверхностью. То есть, из воды нам лучше не выходить. Только кто же нам позволит отсидеться в реке?! У них лук с пращой. В душе поднимается зло, но в первую очередь на себя. Ну, что «уникум», довыделывался? Магия, магия…! А сам банду дезертиров проворонил.

– Эй?! Думаете, удастся отсидеться в реке? – самый крупный из дезертиров подошел к берегу – Выходите, и может, мы оставим вас в живых.

Угу, так мы вам и поверили! Ищите дураков. Но делаю вид, что колеблюсь и готов уже поддаться на их посулы. На самом деле, сейчас единственная наша надежда – ас-урум, и я с напряженным вниманием слежу за тем, как один из бандитов приближается к нему.

– Смотрите, а эти путники не так просты! Ну-ка, что у них здесь за оружие…

То, что ас-урум не дастся в чужие руки и шарахнет молнией наглеца – однозначно. Но этого мало. Мне нужно самому любым способом завладеть мечом.

– Стой в воде и не лезь – тихо шепчу Лукасу и одновременно начинаю медленно двигаться к берегу. Сгорбившись и нацепив на лицо маску угодливости. Вот он я, иду сдаваться.

К сожалению, рука, которой наглый гад вытянул мой меч из ножен, в перчатке. Но восторженный крик, с которым он рассматривает ас-урум, привлекает внимание остальных бандитов. Они все подходят к нему, чтобы тоже посмотреть на диковинку. Это мой шанс. Я уже стою по колено в воде, до берега всего каких-то пара-тройка шагов. И тут второй мерзавец наконец-то хватается за рукоять моего меча голой рукой. Йес!!! Возмездие следует моментально – наемника прошивает огненной молнией, и он с воплем бросает ас-урум на землю. Трясет обожженной рукой и громко матерится, проклиная магов и их магию. До меча еще метров десять, не меньше, мне точно не успеть. В отчаянье я вытягиваю руку в его сторону и кричу, мало надеясь на удачу.

– Именем Айрана, ко мне!

Не знаю, на что я рассчитывал. Но вот чудо! Ас-урум сначала исчезает в мерцающем облаке, а через секунду я уже чувствую в вытянутой руке его тяжесть.

А дальше дело техники. Первым я достаю мага, отрубая ему руку, которую он уже начал поднимать, чтобы сплести заклинание. Чавк! Это вспыхнули и погасли все защитные амулеты на волшебнике – ас-урум собирает свою дань. А я уже рядом с другой жертвой – разрубаю пополам того, кто посмел дотронуться до моего меча. Бандиту с пращей я сношу голову в прыжке, и тут же разворачиваюсь к двум оставшимся. Они опытные противники и уже успели обнажить мечи. Но мой-то меч теперь подлиннее будет! Магия течет в меня от ас-урума потоком, и я щедро возвращаю ее, сопровождая заклинанием «огненного копья», а через пару секунд и малой «огненной сферы». Первый наемник, молча, падает с дырой в груди, второй начинает с воем кататься по траве. Приходится его добить, чтобы не орал.

Потом я бросаюсь к Олафу, убедиться, что он жив, Лукас выбирается из воды и склоняется над магом, потерявшим сознание от болевого шока. Перетягивает тому руку ремнем.

Олафу попали камнем по затылку, и хотя шишка там огромная, жить он будет. Брызгаю ему в лицо водой, потом вешаю на его шею свой целительский амулет. Горбун глухо стонет и наконец, открывает глаза.

– Что случилось?

– Напали на нас. Да, ты не переживай, мы уже отбились.

Горбун пытается сесть и мутным взглядом окидывает поляну. Зрелище живописное – четыре трупа и еще один вот-вот к ним присоединится. Ага… называется «закрепить пройденный материал практикой».

* * *
Еду в седле, замыкая наш маленький отряд и окидывая время от времени задумчивым взглядом весьма живописную группу. Впереди Олаф с перевязанной головой, за ним осунувшийся Лукас, к седлу которого привязаны поводья еще одной лошади, везущей на себе нашего пленника и трофеи. Последним я. Мурлычу себе под нос песенку из далекого детства.

«Шел отряд по берегу, шел издалека. Шел под красным знаменем командир полка…»
А что? По-моему очень в тему. Но за неимением знамени сразу переходим ко второму куплету, его слова больше подходят под нашу ситуацию. Собственно она и вызвала в памяти строки старой песни:

«Голова обвязана, кровь на рукаве, След кровавый стелется по сырой траве».
Голова, конечно, это у Олафа. Горбун то и дело хмурится и сокрушенно качает кудлатой башкой, как большой медведь. Все никак не может простить себе, что прозевал нападение. Обидно, понимаю. Увлекся он приготовлением обеда, который все равно потом пришлось выкинуть – доедать за грязной тварью, которая жрала нашу похлебку прямо из котелка, мы естественно побрезговали. Увлекся, понадеялся на защитный купол Лукаса и пропустил момент, когда тот его снял. Вот и едем теперь усталые, голодные и злые. Но зато все живые. А это в нашей ситуации самое главное. Большая шишка на голове горбуна и кровь на его рукаве – это такая мелочь, по сравнению с тем, что нас могли сегодня запросто убить. В пору мне уже воздвигать в Минэе храм во славу Айрана, если бы не его заступничество, неизвестно еще чем бы все закончилось. Вернее известно. Мысленно благодарю его от всей души за наше спасение, обещаю поискать в окрестностях столицы старое капище и возродить его. Память Йена тут же отзывается ворохом картинок, на которых какие-то древние развалины, поросшие плющом и мхом. Похоже, вокруг Минэя их немало, во время охоты княжич встречал такие руины не раз, и не два. Значит, и Олаф в курсе, где это находится. Осталось обследовать окрестные леса и найти то, что раньше принадлежало богу кузнецов и строителей. Меч за спиной посылает приятную волну тепла по моему телу. Надо так понимать, что сейчас эти мои намерения были одобрены свыше.

Путь мы держим вовсе не в город, а в ближайшую деревеньку. Виной этому наш военнопленный маг. Милосердный Лукас не дал мне его сразу добить, а тащить этого поганца в столицу нам никак нельзя – слишком много вопросов будет у стражей на воротах. Привлекать же к себе лишнее внимание и объяснять людям, что достопочтенные купцы делали на берегу реки и как именно они смогли отбиться от банды наемников, нам не с руки. Вот и тащим с собой это чемодан без ручки. Нет, а что?! Хороший ведь каламбур получился, учитывая, что руку я ему сам же и отрубил. Чтобы не шалил маг и не бросался разными нехорошими заклинаниями в честных людей. В мирных людей – подчеркиваю. Сейчас этот бледный от потери крови и боли «чемодан» восседает на трофейной лошади, привязанный к седлу, и видимо проклинает свою горькую судьбу, изредка бросая косые испуганные взгляды в мою сторону. Бойся, бойся меня, маг! Я еще не решил до конца, что мне с тобой делать.

По словам Лукаса, «чемодан» зовут Грёбиусом. Высокий, худой, с короткими черными волосами – с нашим толстячком этот маг Земли представлял полный контраст. Аура выдает в нем не самого слабого мага, но боль в ней сейчас полыхает фиолетовым пятном, высасывая из парня прорву сил. Моего язвительного смешка по поводу его имени Лукас естественно не понял и начал жарко уверять меня, что парень не просто дезертир, а в отличие от своих подельников, он идейный противник мобилизации чародеев в армию. Похоже, мой сподвижник решил, что нашел свою родственную душу. И в чем-то я даже их понимаю – обидно, когда природный дар делает тебя заложником обстоятельств. Но разве идейные разногласия с властями – это повод заниматься разбоем на дорогах и грабежом беззащитных путников? Чем этот Грёбиус принципиально лучше того лесного отребья, что напало на отряд Густава в Микении? Да ничем! Маг Земли вполне мог бы добраться до Ирута и заняться там честным делом, а не примыкать к «работникам ножа и топора». А то нашелся, блин, романтик с большой дороги! Лукас пытается мне возразить.

– Йен, они его заставили! – со скепсисом смотрю на нашего защитника угнетенных магов.

– Лукас, я, конечно, ничего пока не смыслю в магии Земли, но ответь: как можно к чему-то принудить мага этой стихии, находясь в лесу или в поле? Где буквально все ему подчиняется? Молчишь? Да если бы мы с тобой не оказались в воде на наше счастье, он спеленал бы нас в два счета. А дальше спокойно бы смотрел, как его подельники убивают беззащитных. Скажешь, я не прав?

Толстяк пожимает плечами, аргументов больше нет.

– И зачем ты на него нацепил эльфийский амулет? Олафу он сейчас больше нужен.

– Княжич – подает голос горбун – Мне уже лучше.

– Давайте, тогда его добьем – предлагает Лукас.

Пленник, не ожидавший такого подвоха от коллеги, испуганно на нас смотрит.

– Я подумаю.

Так, что у нас там дальше в песне…

«Хлопцы, чьи вы будете, кто вас в бой ведет…»
На третьем куплете память меня слегка подводит. Хотя воспоминания о пионерском лагере, где эта песня собственно и была когда-то разучена для смотра отрядной песни, у меня до сих пор удивительно яркие. Они из того, самого счастливого периода моей жизни, когда еще и родители были живы, и жизнь вокруг казалась удивительной и прекрасной. Зато следующий куплет я помню отчетливо:

«Мы сыны батрацкие, мы за новый мир, Щорс идет под знаменем – красный командир».
Странные все-таки выверты у памяти. С чего вдруг мне этот Щорс вспомнился?

Дорога делает крутой загиб и от реки резко сворачивает влево. А вот и отгадка – впереди уже видна деревня. Не таясь и не прибавляя скорости, мы приближаемся к ней. А там нас уже ждут. Десятка два мужиков вышли на дорогу, преграждая путь, и выглядят они крайне недружелюбно. В руках у них вилы, топоры и даже косы. Теплый прием, ничего не скажешь! Останавливаемся, не доезжая, чтобы не провоцировать «встречающие лица». От них вперед выходит седой старик, безо всяких приветствий хмуро спрашивает:

– Чего надо, чужаки?

– Какие ж мы чужаки, старина Бран? – Олаф снимает амулет-личину, и в глазах старика тут же отражается узнавание. Голос его сразу теплеет градусов на – дцать.

– Ну, здравствуй, старый вояка! Все не сидится тебе на месте?! А это кто с тобой?

– Двое друзей, а вон тот – Олаф презрительно машет рукой в сторону нашего пленника – пытался сегодня убить нас.

Старик зорко вглядывается в лицо Грёбиуса, потом зло сплевывает на землю. Признал. Мужики за его спиной угрожающе скалятся в сторону пленника.

– А где ж остальные разбойники?

– Уже перед Единым в грехах своих каются. А с этим не решили пока, что делать.

– Нам отдайте, уж мы-то знаем, как его к подельникам отправить!

У-у-у… Видно бандиты и здесь уже успели нагадить. То-то мужики настроены так по-боевому. Один из них – тот, что с перевязанной рукой – вдруг радостно бросается к трофейной лошадке, признав в ней свою животинку, отнятую бандитами. Другой кричит, чтобы ему вернули украденную у него свинью. Кого-то подкараулили в лесу, возвращающегося с ярмарки, отняли всю выручку, да еще и зверски избили, теперь бедняга отлеживается дома. Мужики ропщут и угрожающе надвигаются на пленника. Пленник зеленеет лицом. К такому обороту, он точно не готов. Олаф, уловив воинственный настрой крестьян, согласно кивает головой.

– Чего ж не отдать, нам он без надобности – лишняя обуза. Да только маг он, маг Земли. Может, лучше к делу его пристроить? Пусть вон овраги вам на лугу заровняет, или землю, что под паром от сорняков очистит? Да, хоть кротов и сусликов с полей прогонит – какая-никакая, а польза от него будет. Убить-то всегда успеете.

– Так и будете нас на дороге держать, или все же в гости пригласите и накормите? – это уже я с претензиями к встречающим.

Нет, а чего?! Жрать хочется – аж, сил нет, а они своих спасителей на дороге маринуют! До мужиков, наконец, доходит, от какой напасти, и кто именно их избавил. Эти наглые твари долго еще могли бы терроризировать местное население, и натворили бы здесь дел. Лица крестьян разом светлеют, топоры и вилы опускаются, дальше нас всей толпой уважительно провожают до дома местного старосты. Поняв, что угроза миновала, на улицу постепенно высыпают женщины и дети, с любопытством разглядывают нас и пленника, становится людно. Хозяин трофейной лошадки грубо стаскивает пленника с седла, и кулем бросает его у крыльца. Со слезами на глазах обнимает свою нежданно вернувшуюся красавицу. Оно и понятно – лошадь здесь для крестьян большая ценность, можно сказать кормилица. Наших лошадей заботливо подхватывают под уздцы, уводят на конюшню. Нас с почетом приглашают пройти в дом. Старостой оказывается тот самый седой старик – Бран.

– А этого куда? – крепкий мужик, поигрывая топором, кивает нам на Грёбиуса – в погребе закрыть?

– Вы его еще в терновый куст киньте! – моего юмора никто не понял и мне приходится пояснить – Мага Земли бесполезно запирать в земляном погребе. Он, как только восстановится, тут же и сбежит оттуда. Нет, этот у нас так легко не отделается.

Присаживаюсь перед ним на корточки, приподнимаю его лицо за подбородок. Тихо спрашиваю:

– Готов принести мне магическую клятву верности? На крови? – В глазах парня мелькает ужас.

– Клятвы на крови запрещены Церковью!

– А ты что – праведник и ничего запрещенного Единым в жизни не делал?! – маг мигом сдувается и опускает глаза. – Вот то-то же. Я за своей спиной бандитов оставлять не собираюсь.

– Я не бандит! Я никого не убивал!

– Крестьянам вон, расскажи. Не убивал сам, так другим помогал. Так дашь клятву, или…

Я многозначительно замолкаю, парень беспомощно оглядывается на Лукаса в надежде на его поддержку. Но тот даже и не собирается вмешиваться. Я сейчас в своем праве. С магами шутки плохи.

– А ты кто вообще?

– Согласишься на клятву – узнаешь. А мертвому это знать ни к чему.

– Я могу подумать?

– Нет. Думать раньше надо было, когда в банду вступал, да деревни грабил. А сейчас или клятва, или к своим подельникам отправишься. Выбор за тобой…

Маг молчит, упрямо сжимая зубы, и я выпрямляюсь. Отхожу, направляясь к крыльцу, равнодушно бросаю мужику с топором:

– Он твой. Но я бы на твоем месте его сразу же прибил, все равно предаст, обманет или сбежит.

– Нет!!! – кричит Грёбиус – я согласен на клятву тебе!

– Добровольно идешь на это? Подтверждаешь в присутствии свидетелей? – парень скрипит зубами, потом произносит нехотя.

– Подтверждаю. Все добровольно, по моему желанию.

– Тогда вставай, и идем со мной.

Подхожу, поднимаю его за шкирку и волоку за собой, заставляя шустро перебирать ногами. Таким спуску давать нельзя, их сразу надо ставить на место. Завожу в дом старосты, прошу всех на минутку освободить комнату. С нами остаются только Лукас и Олаф. Горбун встает за спиной Грёбиуса, Лукас, чей источник восстановился быстрее моего, без промедления вешает над нами полог тишины. Это правильно. Ни к чему, чтобы наши секреты знал кто-то посторонний.

– Кому клятву приносить?

Вздохнув, снимаю личину. Грёбиус отшатывается от меня, как от прокаженного. В глазах снова плещется ужас.

– Что с твоим лицом?! Ты кто?!!

– Княжич Йен Тиссен.

– Так ты темный?! С темным связываться не буду, лучше сразу сдохнуть!

– Совсем дурак?! С чего ты взял, что я темный?

– Вся ваша семейка Тьме продалась! Не зря же вас от церкви отлучили! И с чего иначе тебе личину скрывать?

Парень кивает на амулет, сделанный Лукасом. Вздохнув, снимаю и его. Грёбиус меня внимательно разглядывает.

– Так ты маг? Маг Огня?! А говорили, что ты на алтаре Ордена сгорел и без магии остался?

– Как видишь, не сгорел, и даже с магией. Грёбиус, хватит болтать! Как ты понимаешь, теперь тебе и деваться уже некуда, с такими тайнами я просто не могу тебя в живых оставить.

– Я готов.

Парень быстро успокаивается, голос у него уверенный. Он принял для себя решение. Лукас развязывает его, вкладывает в здоровую руку короткий нож. Пару минут Грёбиус растерянно смотрит на свою культю, замотанную тряпками, потом вздыхает и решительно разматывает их. На секунду зажмуривается и делает короткий надрез чуть ниже локтя.

– Я, маг Земли Грёбиус Вирт, приношу клятву верности магу Огня Йену Тиссену. Клянусь своим источником, клянусь стихией Земли хранить все, что узнаю от него в тайне. Клянусь не замышлять предательства и не творить зла ни ему, ни его близким. Пусть магия оставит меня, и наказанием станет мне смерть, если я нарушу эту клятву, данную добровольно, без принуждения.

Переглядываемся с Лукасом. Клятва вроде бы дана всеобъемлющая, лазеек не видно, придраться не к чему. На короткий миг капля выступившей крови на руке парня вспыхивает, и пол под нашими ногами еле ощутимо вздрагивает.

– Принимаю клятву – я тоже прокалываю руку кончиком ножа, короткая вспышка огня в очаге подтверждает мои слова. – И вот еще что… сменил бы ты, что ли имя, а? Как тебя только угораздило выбрать такое?

– А чем оно плохо? – Грёбиус искренне удивлен моими словами.

– Долго объяснять. Но в новую жизнь нужно входить с новым именем. Будешь с сегодняшнего дня …Эверсом.

– Эверс? А что …неплохо. Красивое имя для мага!

Грёбиус, который теперь Эверс, переводит дыхание, и прямо на глазах веселеет. Как же мало человеку для счастья надо! Получил гарантию жизни, новое имя, и рад. Даже забыл, что он теперь калека без кисти правой руки. А вот Олаф явно не рад такому пополнению:

– Куда нам его теперь девать? В город тащить нельзя.

– Нельзя. Оставим его здесь. Пусть восстанавливается, потом крестьянам поможет. Старосте можно доверять?

– Можно. Надежный человек.

– Зови его.

В результате беседы с Браном мы определяем свеженареченного Эверса к нему на постой. Со старосты будет кормежка и тюфяк в коморке, с мага – помощь в полях. Там действительно, как и предполагал Олаф, есть много работы для парня. Выясняется так же, что неподалеку здесь есть недавно брошенный хуторок. Родители постарели, сын забрал их к себе, в соседнюю деревню. Дом опустел. Договариваемся завтра посмотреть его, если понравится – снимем. Деньги просят смешные, а вдруг это именно то, что нам нужно? Ну, а сегодня мы переночуем на сеновале. Ночи стоят теплые, дождей нет, так чего в доме ютиться. Ранний ужин переходит в форменную обжираловку. Организм требует прорвы еды для восстановления потраченной магии. Ем, и никак не могу насытиться. Еда простая, деревенская, но очень вкусная – овощи, мясо какой- то птицы, грибы. А пироги какие, закачаешься! Мои спутники тоже от меня не отстают. А потом по плану у нас крепкий сон – это все, что нам сейчас требуется. От баньки вежливо отказываемся – жарко, да и накупались мы уже сегодня.

* * *
Размер чаши бывшего источника, находящегося в подземелье крепости, впечатлял. Глубина – в три человеческих роста, не меньше. Массивное гранитное основание, толстые каменные стенки. Но в одном месте чаша была расколота – глубокая трещина шла до самого основания, и отбитые неведомой силой куски камня валялись на полу.

Марта укрепив факел в держателе на стене, начала по часовой стрелке обходить древнее капище, с интересом разглядывая его. Арчибальд, навязавшийся девушке в сопровождающие, неотступно следовал за ней по пятам. Ведьма чувствовала его липкий взгляд, проникающий сквозь одежду, и старалась держаться от него подальше.

– Видишь? – комендант Аша провел рукой по стенке чаши, на которой остались глубокие борозды. Словно какой-то великан провел острыми когтями.

– Что это? – Марта прикоснулась рукой к вмятинам. В пальцах колко защипало.

– А ты, ведьмочка, включи магическое зрение!

Ведьма вызывала Око и тут же увидела слабые светящиеся линии, которые тонкими ручейками сочились из трещины чаши. Они вяло пульсировали в грязно-зеленом диапазоне.

– Остаточные эманации источника. – пояснил Арчибальд и подошел ближе. От него мерзко пахло потом и еще мертвечиной. Око безошибочно показывало, что комендант недавно практиковал некромагию, поэтому его аура была насыщена черным тонами. Поморщившись, Марта сделала шаг назад и уперлась спиной в стену.

– Князь Сурана был магом Земли?

– По цвету источника догадалась? – Арчибальд довольно провел рукой по волосам ведьмы, задержал ладонь на ключице, что виднелась в скромном вырезе серого, невзрачного платья.

– Убери! – Марта брезгливо скинула руку Темного – Я не для этого сюда пришла.

– А для чего? – тонкие губы коменданта Аша коснулись уха девушки – Неужели только для того, чтобы посмотреть на оскверненный источник суранской крепости?

Арчибальд гадко засмеялся, и теперь его рука проникла уже под платье ведьмы. Прошлась по колену, задирая подол, коснулась бедра. Марта рванула прочь и ловко перепрыгнула через большие осколки чаши.

– Не ломайся, ведьмочка! – Темный двинулся вслед за девушкой – Чего тебе стоит? Вас же всему в Тар-Некросе обучали, не убудет от тебя.

– Так что, и этот источник тоже Сирил осквернил? Не только в Браоре? – не обращая внимания на приставания Арчибальда, Марта продолжила свой допрос, и обошла чашу, ловко уворачиваясь от рук Арчибальда.

– Да, наш зазнайка из Фесса – лучший шпион из Темных Лордов – кивнул комендант, почти поймав ведьму, но снова упустив ее. – Устроился придворным магом к князю Сурана, втерся в доверие. Сирил умеет отлично умеет подделывать свою ауру – это дар, данный ему Ашем. Выдал себя за сильного огневика с Острова, вот наивные суранские дураки и допустили его до своего источника. Он долго морочил им голову!

– И что же случилось дальше? – Марта заинтересованно остановилась и даже дала Темному себя схватить за руку.

– Дальше? – Арчибальд опять засопел под ухом, нетерпеливо прижимаясь всем телом к ведьме. – Дальше он выждал время, когда наши окружили эту крепость, закольцевал один из главных силовых потоков источника и запечатал его перстнем Владыки. Мощь источника, не имея больше выхода из чаши, скакнула. Княжеские маги попытались распечатать энергетическое кольцо, но тут наши уже начали штурм, и суранцам стало резко не до источника. Они побежали на стены. А магия в чаше все продолжала и продолжала нарастать, пока та не выдержала, и ее стенки не разорвало. Тогда владыка Аш через свою печать осушил источник до дна.

Пока Марта внимательно слушала рассказ Темного, он уже лихорадочно стаскивал платье с ее плеч, пыхтя над непослушными пуговицами. Ведьма посмотрела на него с презрительной усмешкой:

– Арчибальд, а ты не боишься Валдиса?

– Эту бездарность? – комендант рванул завязки своих шоссов – Я ему не Тарс, я владею заклинаниями третьего уровня.

– Думаешь, это тебя спасет?

Внезапно Марта со всей силы ударила Арчибальда коленом в пах. Тот завизжал от резкой боли и упал на пол, зажимая гульфик обеими руками. Ведьма быстро поправила платье и бросилась к выходу из подземелья.

– Ну и где твои заклинания? – в дверях девушка засмеялась, показав Темному язык – Третий уровень, говоришь?

– Аш тебя забери, подлая ведьма! – простонал Темный, с трудом вставая с колен – Здесь трудно колдовать, особенно боевыми заклинаниями. Но погоди, я еще доберусь до тебя, гадина!

– И Валдис с Сирилом быстро превратят тебя в лича. Тарс тоже руки распускал, а теперь ему больше не до молодых ведьм!

– Ну что тебе стоит, ведьма?! Давай, по-быстрому перепихнемся, никто и не узнает.

– Ты отвратителен, Арчибальд! Иди, сначала помойся!

– Стерва бесплодная!

– Что?! – Марта замерла в дверях.

– А тебе не сказали в Ордене Молчащих? – комендант мстительно захохотал, завязывая штаны – Инициация ваша не просто так проходит. Плата ведьмы за овладение темной силой – бесплодие!

– Врешь! Эвета была беременна! – отрезала Марта – Это все знают.

– Высшая ведьма может многое. – Ехидно кивнул Арчибальд – Но даже она не смогла выносить плод. И ты никогда не познаешь радость материнства. Зато я уж постараюсь доставить тебе радость, пока твои попутчики пируют. Ну же, Марта, не ломайся!

– Пошел прочь, тварь! – на глаза девушки выступили злые слезы, и она выбежала прочь из подземелья, проклиная про себя и подлую Эвету, скрывшую от нее правду, и всех Темных, которые исковеркали ее жизнь…

* * *
В город мы вернулись вечером следующего дня. Довольные и окрыленные удачей. Дом на хуторе нам сразу понравился, и мы его сняли, передав старосте деньги для хозяев. Небольшой, чистенький, с фруктовым садом вокруг. А главное – рядом ни живой души, хоть с магией тренируйся, хоть шумные спарринги устраивай. С проселочной дороги дом вообще не видно – его густой лес прикрывает, с другой стороны – невысокий холм возвышается. Лепота! Со старостой договорились, что за пару монет его племянница будет убираться в доме в наше отсутствие. Ну, и готовить для нас, если вдруг понадобится. А пока припрятали на чердаке дома все оружие, собранное у бандитов – оно пригодится потом для подношений Айрану, когда мы его капище восстанавливать начнем. Заодно обсудили с Олафом и возможные места, где могут быть руины храма. Одно из таких мест, кстати, расположено в лесу неподалеку от снятого нами дома. Не факт, что там когда-то был храм именно бога Айрана, но вдруг…?

Все еще бледный Эверс с утра показал нам место бандитского схрона, и мы конфисковали его содержимое. Деньги ограбленному крестьянину вернуть надо? Надо. Да, и остальным пострадавшим пришлось возместить ущерб, чтобы в наше отсутствие селяне над магом самосуд не учинили. А что? Имеют законное право. Так что лучше сразу уладить конфликт и выплатить компенсацию, чтобы все обиженные успокоились. Денег в схроне конечно же оказалось значительно больше, там даже лежало несколько золотых украшений и парочка магических кристаллов. Но я своей властью естественно все это забрал. Почти триста золотых орлов! Целое состояние. Кристаллы Эверс проводил долгим тоскливым взглядом – понятно, что он имел на них особые виды. Ничего, Лукас найдет теперь им гораздо лучшее применение.

Провели очередную тренировку, и я с радостью убедился, что мой вчерашний «призыв» ас-урума не был случайным. Меч теперь действительно перемещается в хозяйскую руку, при произнесении простейшей команды «ко мне!». И никаких тебе сложных заклинаний! Лукас продолжает пребывать в шоке по этому поводу. Но поскольку об ас-урумах вообще мало что известно, мы так и не смогли с магом решить: только мой меч такой крутой, или у всех инисовских клинков есть такая функция? А вот максимальная дальность действия такого призыва пока не совсем понятна, нужно будет еще с этим поэкспериментировать, зато выяснилось, что меч реагирует даже на мою мысленную команду. Кажется, мой ас-урум оказался намного способнее, чем я считал, или это Айран постарался? Лукас склоняется ко второму.

Эверс на тренировке не присутствовал, нет еще к нему доверия. Мы его на это время отправили со старостой на телеге окрестные поля объезжать. Рана на культе мага затягивается рекордными темпами, так что эльфийский амулет вернулся к своему законному хозяину. А Эверсу пора уже и долги отдавать. Не хотел в армии служить? Твоя мечта сбылась – теперь ты будешь магом-агрономом! И не надо кривиться. А то ведь я и передумать могу – иди на все четыре стороны и выживай, как хочешь. Навредить-то мне ты теперь никак не сможешь. Лукас просветил нас с Олафом на счет действия этой клятвы – ее обойдешь! Первое же попытка нагадить – и мага так скрутит, что небо с овчинку покажется. Такая же судьба ждет его и если он язык свой распускать начнет – боль такая, что сто раз пожалеет, что вообще рот открыл. И никакие ухищрения на клятву не действуют – магию не обманешь.

Пыльные и уставшие вваливаемся мы на постоялый двор. Приказчик уважительно кивает, приветствуя нас. Комнаты мы снимаем здесь не самые дешевые, да и ведем себя крайне прилично. К тому же едим всегда у себя, не занимая по вечерам места в переполненном общем зале. По всем статьям получается, что постояльцы мы выгодные, побольше бы таких.

– Господин купец, вам тут оставили письмо.

Олаф степенно забирает запечатанную сургучем записку, но читать ее не спешит. Бросает на стойку медяшку, которая тут же исчезает в кармане приказчика. Заказываем себе горячую ванну и ужин на двоих в номер, поднимаемся наверх. Пока я скидываю надоевшие сапоги, разматываю портянки и с наслаждением вытягиваю ноги, Олаф успевает прочить короткое послание от Конрада. Бывший дворецкий просит о срочной встрече. Переглядываемся. Что-то нам обоим эта срочность не нравится, не к добру это. Но прогуляться до «Ржавого меча» Олафу придется, игнорировать тревожное послание нельзя. Горбун обещает обернуться по-быстрому, и оставляет меня одного.

Пока я отмокаю в бадье с горячей водой и съедаю ужин, Олаф успевает вернуться. По его задумчивому виду понято, что новости не сказать, чтобы плохие. Скорее уж неожиданные. Старый дворецкий все-таки умудрился проговориться княгине Софии о том, что ее блудный сын скрывается в городе и вовсе не спешит показаться на глаза родителей. Оправдался Конрад тем, что матушка Йена места себе не находит и каждый вечер, роняя слезы, молится Единому о благополучном возвращении домой любимого сына. А тут еще счастливый случай – князь на пару дней уезжает из столицы по делам. Вот сердце старого слуги и дрогнуло – сдал нас княгине со всеми потрохами. Так, что теперь мне не отвертеться – завтра вечером матушка велела явиться пред ее светлые очи, пообещав, что князь о моем визите ничего не узнает.

Всю ночь я проворочался с боку на бок, обдумывая, как же мне завтра вести себя с совершенно незнакомой женщиной. Последние два года княгиня предпочитала жить в поместье на Коралловом побережье, а не в замке. Так что виделся Йен со своей матерью нечасто. Судя по его воспоминаниям, вины ее в этом не было, их тесным отношениям препятствовал отец, считая, что жена слишком балует сына. А может, парень просто успокаивал себя такими рассуждениями. Но сам Йен по матери скучал, без нее в замке стало совсем паршиво. Бастарды и так-то не ставили ни в грош княгиню, которой приходилось мириться с непрерывной чередой любовниц мужа, а уж когда та уехала, жизнь парня вообще превратилась в кошмар. Отец посматривал на все издевательства над младшим сыном равнодушно, считая, что это закаляет характер княжича, и он должен научиться давать отпор своим обидчикам самостоятельно. Разница в возрасте – а Йен изо всех сыновей Альбрехта Тиссена был самым младшим – в расчет князем не принималась. Так что житье у парня было не сладким. Голодом его, конечно, никто не морил, и жил он в относительно приличных условиях, но тычков до последнего дня получал от взрослых братьев предостаточно. А глядя на господ, и слуги к Йену относились довольно пренебрежительно.

Так что встреча с княгиней будет для меня еще не самым тяжким испытанием, впереди предстоит «знакомство» с наглыми родственниками Йена. Правда, здесь братцев-бастардов ждет полный облом – позволять им себя унижать я не собираюсь. Есть ведь в этом отсталом мире такая замечательная вещь, как вызов на поединок. Правда, доступен он только аристократам, так ведь и я не холоп – имею полное законное право потребовать с любого дворянина сатисфакции за нанесенное мне оскорбление. А то, что оскорбления эти будут – к бабке не ходи. И тут возникает другой резонный вопрос – как князь Тиссен отнесется к тому, что я слегка прорежу ряды его ублюдков? Поаплодирует мне или же будет искать еще активнее, чтобы в темницу посадить? С одной стороны, я теперь маг, как он и мечтал, и вдобавок его единственный законный, и при этом живой сын. С другой – не знаешь чего и ждать от этого самодура – алкоголика. Плюс еще милый дядюшка Фридрих – темная лошадка, так не вовремя прискакавшая в родной замок. …Или вовремя? Короче, ничего не понятно, придется ориентироваться на месте и действовать по обстоятельствам.

* * *
Дорога на Шимзед встретила отряд Темных жарой и пылью. Первые сутки их путь шел по степи. На запад вел довольно неплохой тракт, на котором изредка попадались встречные караваны. Растительность постепенно становилась все более чахлой, солнце палило все сильнее, и спрятаться от него теперь было негде. Марта нацепила на голову платок, стала чаще прикладываться к фляге с водой. Чем дальше отряд уходил от Сурана, тем уже становилась дорога и суше земля. К концу дня на их пути стали попадаться песчаные холмы. Потом появились и настоящие барханы. Первый напоминал гору, с вершины которой ветер щедро кидал песок в сторону отряда.

Наконец, Валдис скомандовал привал. Дроу первыми соскочили с пауков и вкопали вокруг стоянки деревянные колья. Последние они вытащили из вьюков. Клановый вождь щелкнул пальцами, и один из пауков начал шустро выбрасывать из-под брюха плотные нити паутины. Темные эльфы надели серые перчатки и принялись цеплять паутину за колья. Вскоре отряд оказался огороженным настоящей изгородью.

– Почему бы не поставить магический полог? – спросила Марта подъехавшего Валдиса – Я могу попробовать. В Тар-Некросе у меня хорошо получалось.

– А ты попробуй – усмехнулся Темный Лорд.

Марта с большим трудом вызвала Око и с удивлением обнаружила, что магический фон в этой пустыне странно перемешан. Потоки силы переплетались, перекручивались в узлы, а песок нес в себе частички странной черной взвеси. Эти магические частицы очень быстро посекли Око и оно пропало.

– Тут трудно колдовать. – пояснил Валдис расстроенной Марте – Что-то с природой странное творится. То ли Идолы умышленно портят фон, то ли здесь бедствие какое случилось после появления в мире Аша.

– Идолы?

– Увидишь – Темный спрыгнул на землю и начал расседлывать лошадь.

– Валдис… – Марта поколебалась, но все-таки спросила – Это правда про детей?

– Что именно?

– Ведьмы не могут иметь детей.

– Арчибальд сказал?

– Он.

Валдис замолчал, вытирая лошадь и осматривая подковы.

– Значит, правда – в глазах Марты появились слезы.

Темнота наступила быстро, вроде бы только еще багровел закат и вот уже над головой – черное звездное небо. Марта плотнее укуталась в одеяло. Казалось, недавно изнывала от жары, мечтая о прохладе и тени, а сейчас зуб на зуб не попадал от холода. Ведьма подвинулась ближе к костру, чтобы согреться. Рядом уселся прямо на землю Тарс. Казалось, лич совершенно не чувствовал ни жары, ни холода.

– Ты можешь говорить? – помолчав, поинтересовалась у него Марта.

– Могу – из провала на месте рта донесся гулкий ответ.

– Что ты чувствуешь после …преображения? – ведьма услышала, как за оградой зарычало какое-то животное.

Лич долго молчал. Наконец, равнодушно произнес:

– Тьму и холод.

– Понятно… Завтра до Шимзеда дойдем? – резко сменила тему ведьма.

– Нет. Еще три дня.

В путь выдвинулись, едва небо начало светлеть. А когда над горизонтом появился желтый краешек светила, отряд уже бодро двигался на запад.

Глава 5
Путь их шел то по твердой глинистой почве, то среди высоких песчаных барханов, тогда колеса телег и ноги лошадей начинали вязнуть в песке. Только паукам дроу все было нипочем. Длина таких песчаных участков могла превышать несколько лиг, и там не было никаких ориентиров. Караванная тропа на них еле просматривалась, и как Валдис не терял дорогу – Марта понять не могла. Магический фон все также пестрил черными точками, колдовать было очень трудно. Похоже, Валдис рассчитывал только на собственную память и наблюдательность. Ведьма с уважением посмотрела на Лорда – стоит только немного отклониться вправо или влево от правильного пути и караванную тропу на песчаном участке можно уже не найти.

– А вы не боитесь потеряться? – поинтересовалась Марта у темной эльфийки, что оказалась рядом с ее повозкой. Дроу сняла повязку с лица, чтобы стряхнуть налипший песок, и ведьма вновь увидела точеный профиль аристократки. Как же ее зовут? Вспомнила – Кая!

– Мы можем двигаться по звездам. Ночью – уверенно ответила эльфийка – Так даже лучше. Не так жарко. Не понимаю, почему Валдис едет днем.

– Торопится?

– Да, ночью по этим барханам ехать сложнее, время на дорогу уйдет гораздо больше.

– Ты уже тут была? – любопытство Марта нарастало.

– Один раз – неохотно ответила Кая – С посольством в Шимзед.

Видя, что углубляться в эту тему эльфийка не намерена, ведьма перевел разговор на другую.

– Мы только что проехали какое-то сооружение. Там еще белые кости валялись. Что это было?

– Колодец – коротко ответила Кая.

– Тогда почему мы не остановились?

– Сейчас там нет воды.

– А когда будет? – продолжила приставать к эльфийке Марта.

– Поздней осенью, когда пойдут дожди – Кая ударила паука пятками, чтобы тот прибавил ход, и ведьма снова осталась одна. Оставалось только дремать и рассматривать однообразные окрестности. Казалось, этому теперь не будет ни конца, ни края. Но после полудня справа от караванной тропы вдруг начали попадаться скалы, а потом вдали открылась ровная, сияющая в солнечном свете поверхность.

– Что это? – удивленно спросила Марта, когда с ее повозкой вновь поравнялся паук эльфийки.

– Солончак – также коротко ответила Кая, обеспокоенно посматривая вверх. Паук прибавил ход, лошади начали испуганно взбрыкивать. Эльфийский вождь Каэл привстал в седле, приложив руку ко лбу. Марта тоже посмотрела вперед, но ничего необычного не заметила. Чистое безоблачное небо, жарко палящее полуденное солнце.

– Что-то случилось? – Марта повернулась к Валдису, который тоже выглядел озабоченно.

– Ветер пропал. Сворачиваем!

Отряд темных повернул вправо и, набирая ход, помчался к скальному гребню.

– Это черная буря! – к Валдису подскакал Сирил и встревожено ткнул пальцем в небо.

Ведьма присмотрелась и наконец, увидела какую-то маленькую темную точку на горизонте. Вокруг исчезли все шорохи и звуки, воздух словно стал вязким, навалилась абсолютная тишина, Марте показалось, что она оглохла. Чтобы вдохнуть горячий воздух требовалось приложить усилия. Отряд поспешно заехал за гребень.

– Кладите лошадей и пауков на землю – скомандовал Валдис, торопливо выпрягая коня Марты из повозки. Дроу спешились, люди тоже.

– Держи попону – Темный на ходу бросил Марте конское покрывало, пропахшее потом – Накинь на себя и привались к скале.

– Валдис, а ты уверен, что будет буря? – засомневалась ведьма.

– Да. И нам надо поторопиться, если хотим выжить. Посмотри сама.

Темный кивнул на небо. Черное пятнышко в южной части горизонта за короткое время резко увеличилось в размерах. И оно быстро приближалось. Солнце потускнело, светило заволокла мутная дымка.

– Снимайте вьюки, прячьте воду! – Валдис сунул в руки Марте флягу.

Снова появился ветер, только теперь он больше походил на ураган, а черная точка превратилась в огромную темную полосу, закрывшую собой горизонт. Марта привалилась к теплому боку лошади, чья морда была замотана старым мешком, накинула на себя попону. И в тот же момент ощутила, как по накидке ударил шквал горячего воздуха и песка. Ведьма попыталась вновь вызвать магическое Око, но то даже не захотело появиться. Марта приподняла попону, и тут же испуганно опустила. Серо-оранжевая стена песка вперемешку с мелкими кристаллами соли попыталась ворваться внутрь ее укрытия. В горле тут же запершило от горечи, из глаз полились слезы. А буря уже стонала и ревела, ураганные порывы ветра пытались вырвать накидку из рук девушки. У нее вдруг сдавило виски и заболела голова, сознание поплыло. Марта боялась упасть в обморок – тогда некому будет удержать попону.

Это сумасшествие продолжалось очень долго, Марте показалось, что целую вечность. Страх задохнуться, тяжесть песка на укрытии, жар и запах конского пота… Наконец, этот жуткий ветер стал постепенно затихать, его удары по накидке ослабли и почти прекратились. Ведьма рискнула поднять голову и выглянуть наружу. Местность было не узнать. Ложбину за гребнем, в которой они прятались, наполовину занесло песком. Из песка торчали только головы лошадей и спины пауков. К Марте, проваливаясь по колено в песок, подошел Валдис:

– Жива?

– Кажется да – ведьма почувствовала, что ее рот полон мельчайшего песка и потянулась за флягой.

– Лимс погиб – Валдис тяжело вздохнул – Еле откопали.

Рядом со скалой действительно лежал труп седовласого мужчины, в котором Марта с трудом узнала Темного Лорда. Девушка вспомнила, как Лимс шутил про ее девственность при их первой встрече. «Ехала с Тарсом, значит, уже не девушка». Ведьма вздохнула и оглянулась. Лич Тарс был как раз жив, если к нему вообще можно было применить такой термин. Сейчас он откапывал одну из лошадей.

– А можно его… ну, оживить? – поинтересовалась Марта у Валдиса.

– Труп поднять можно, но точно не здесь. Магический фон ужасен – пожал плечами Темный Лорд – И разумеется, это уже будет не наш Лимс.

К ним подошел прихрамывающий Сирил. Его морщины стали еще более глубокими, а лицо посерело от пыли, придавая Лорду жуткий вид.

– Вождь Каэл тоже мертв.

Валдис скрипнул зубами. Марта увидела, как двое оставшихся в живых дроу водили руками над телом своего вождя, который лежал между пауков. Ритуал какой-то?

– Ты заметил, что в глубине бури были астральные призраки? – поинтересовался Сирил, отряхиваясь от песка.

– Не может быть! – помотал головой Валдис – Магический фон слишком…

– Источник Каэла выпит до дна. Лимс тоже колдовал. – Сирил кивнул на труп мага – Я осмотрел его. Раскрой глаза, Валдис! На нас напали. И это сделали не Светлые!

– Кто же тогда? – Марта впервые увидела на лице Темного Лорда растерянность. Он хотел что-то ответить, но их прервали.

– Мы хотим сохранить тело вождя – дроу закончили ритуал и подошли к Валдису и Сирилу. Говорил молодой парень с косичкой и двумя заплечными мечами. Сын вождя. Кел-Танцующий-с – Мечами.

– Зачем? – интересуется Валдис – В Шимзеде нет некромантов. Эй, Тарс! Ты работал с дроу? Сможешь поднять труп?

– Смогу. Но не здесь – лич продолжал копаться в песке.

– Мои соболезнования – Темный Лорд равнодушно пожал плечами – Вождь Каэл много сделал для нашего общего дела…

– Мы слышали про астральных призраков! – истерично выкрикнула Кая – Это ближайшие стражники Аша! Они охраняют его покой в Гиблых Пустошах!

– Зачем Ашу нападать на нас? – Сирил дернул за повод, и одна из лошадей поднялась с земли. Ее ноги дрожали, из пасти шла пена. Разом встали на лапы все три паука дроу. Угрожающе нависли на Темными. В посохе Валдиса тут же засветился серп в навершии. Хотя он и еле мерцал сейчас, молодые дроу дружно сделали шаг назад. Пауки тоже отодвинулись.

– Зачем нам убивать Каэла? – Валдис щелкнул пальцами и серп погас – У нас погиб Лимс. Точно от таких же повреждений источника. И потом – наша миссия одобрена самим Ашем. Зачем ему убивать Каэла?! Он мог сделать это в Тар-Некросе или Суране.

– И правда, Кая – Кел успокаивающе положил руку на плечо Каи – Астральные призраки служат ведь и другим демонам Ада. Не только Ашу.

У Марты от услышанного голова кругом пошла. Оказывается, есть и другие демоны?! Об этом ведьмам почему-то никто на уроках не рассказывал.

– А что за миссия? – тихо спросила Марта.

Все хмуро посмотрели на нее.

– Наша цель… – Валдис задумался, потом тяжело вздохнул, приняв решение не скрывать от ведьмы правды – Осквернить родовой источник в замке Минэя и открыть оттуда портал для Аша.

* * *
Утром я проснулся с тяжелой головой и весь в тревожных ожиданиях. Съел на автомате все колбасу с тушеной капустой, что передо мной поставил Олаф и осторожно приступил к расспросам горбуна.

– Слушай, а как ты меня в замок провести собираешься?

– Пойдем вечером, когда в замке все уснут. Князь должен уже уехать. Конрад нас представит охране, как купцов, вызванных к княгине.

– А это не насторожит их – купцы к княгине, да еще поздно вечером?

– Так не ночью же! Вечер – обычное дело, когда господа не хотят, чтобы слуги знали по их дела. К тому же встреча с ней будет в часовне, а значит, нас вообще мало кто увидит.

– Ну, как скажешь.

Олаф по-отечески усмехается, собирая на поднос грязную посуду:

– Поди соскучились, княжич? Почти год с матушкой не виделись. Хорошая она у вас.

Меня хватает лишь на то, чтобы смущенно кивнуть головой. Врать совершенно не хочется. Осторожно спрашиваю слугу:

– Как думаешь, матушке стоит про все, что случилось, рассказывать?

– Даже не сомневайтесь! Её светлость – единственная, кому вы сейчас можете довериться. – С пылом откликается Олаф. Замолкает на несколько секунд, а потом добавляет – И спросите ее совета, как вам быть с князем. Он человек …сложный, не знаешь, чего от него ожидать.

Я снова согласно киваю и спешу перевести разговор на другую тему.

– Может, до вечера по лавкам пройдемся? Хочу к алхимикам и кузнецам зайти – нужно посмотреть, что у них есть.

– Можно и зайти. Только таких знатных лавок, как в Ируте, здесь вы все равно не найдете.

– А вдруг?

Олаф пожимает плечами, видимо не собираясь меня переубеждать, и я начинаю одеваться. Время до вечера все равно нужно чем-то занять, чтобы не сойти с ума от волнения, так почему бы не провести его с пользой?

За делами этот день пролетел совершенно незаметно. Мы обошли большое количество лавок и несколько кузниц в нижнем городе, увидели много чего интересного, кое-что нужное даже прикупили. Оказывается, если правильно задавать людям вопросы, многое можно найти и в Минэе, надо только быть настойчивым в своих поисках. Олаф был очень удивлен, когда здесь, например, нашлась селитра, или алькастова соль, как местные ее называют. А чего нет в лавках, то для вас доставят из Фэсса или Ирута, но уже за большие деньги. Торговые караваны в другие княжества – дело сейчас не только хлопотное, но и опасное для жизни и кошелька. Значит, и дерут за такой товар втридорога.

Наконец, перекусив и дождавшись, пока на город опустятся сумерки, мы отправляемся навстречу судьбе. Если честно, волнуюсь я жутко. Не знаю, как буду разыгрывать перед матерью Йена любящего сына. Стыдно врать. Но с другой стороны жалко несчастную женщину, которая одного за другим потеряла двоих сыновей. И вот что прикажете делать? Олаф чувствует мой мандраж, но понимает его по-своему – наверное, думает, что я боюсь наткнуться на кого-нибудь из родственников. Пусть амулеты надежно скрывают и мою внешность, но все равно ведь придется отвечать господам на разные неудобные вопросы. А не хотелось бы…

Но все происходит на удивление гладко. Конрада, который встречает нас неподалеку от ворот замка, я узнаю сразу, и в памяти почему-то всплывает, как он прикрывал юного Йена от страшного отцовского гнева – прятал его в одной из многочисленных кладовых, пока князь не перебесился и не сменил гнев на милость. Он не скрывает радости от моего появления, но кажется, чужая личина останавливает его от того, чтобы обнять меня по-отечески. Я сам кладу руку ему на плечо, приветствуя старого слугу:

– Здравствуй, Конрад! Не узнал? Как поживаешь? Как Тереза, как Мирт?

– Живы, и слава Единому. – Лицо его вдруг мрачнеет – Про старшего моего сына слышали?

– Слышал. Прими мои соболезнования.

– И вы, княжич, примите мои. Жаль Ульриха, хороший воин был, смелый, и князь из него неплохой получился бы. Не было в нем лишней жестокости.

Я киваю, и наш разговор быстро затухает – мы подходим к въездным воротам в замок. Массивная кованная решетка уже опущена на ночь, ворота наглухо закрыты, и для прохода осталась лишь небольшая дверца, оббитая железом. Стражники настороженно оглядывают нас, но слова Конрада служат для них пропуском:

– Это купцы к княгине по важному делу. Командир должен был вас предупредить.

– В главный дом?

– Нет, Ее светлость распорядилась проводить их в часовню.

– Проходите.

Прежде, чем попасть в основной внутренний двор замка, нам приходится пройти под длинным гулким сводом проездной арки, потом миновать пару небольших замкнутых дворов и лишь после этого выйти на широкую открытую площадь, мощенную булыжником. На меня потоком обрушивается узнавание, теперь кажется, что здесь мне знаком каждый камень. Но в основной жилой корпус, где расположены все парадные залы и жилые покои, мы не идем, сразу сворачиваем в сторону и дальше проходим по крытой галерее, а потом и через лабиринт узких мрачных коридоров. И если в галерее на стенах еще горят светильники, то в коридорах царит полная темнота – ночью здесь мало кто ходит. О том, чтобы применить магию и создать на ладони факел для освещения дороги, не может быть и речи. Конрад достает масленый светильник и зажигает фитиль, но толку от него немного – его света хватает лишь на то, чтобы не пропустить следующий поворот. Наконец, мы снова выходим на улицу и попадаем в еще один небольшой закрытый двор. Память подсказывает, что именно здесь расположена часовня замка и корпус со старыми гостевыми покоями, которыми давно уже никто не пользуется из-за ветхости. Сердце замирает, а потом пускается вскачь, когда из дверей часовни показывается невысокая женская фигура с такой же масляной лампой в руке. Поседевшие от горя волосы, заострившиеся черты лица… Мы медленно идем навстречу друг другу, и замираем на расстоянии десятка шагов. Мои спутники расступаются, женщина с тревогой и надеждой всматривается в мое лицо, хотя в неверном свете ламп, наверное мало что можно рассмотреть. Я снимаю амулет. Она неуверенно шепчет.

– Йен…?

В глаза появляются слезы, княгиня застывает, непроизвольно зажав рот изящной рукой, чтобы не вскрикнуть.

Мое тело помимо моей воли срывается с места и бросается на призыв этого тихого родного голоса. Его невозможно остановить. Это сильнее меня. В этот момент мне кажется, что я сейчас умру, если не прижмусь губами к ее рукам. И колени мои сами собой подкашиваются и опускаются на брусчатку двора перед княгиней, когда я слышу тихий женский всхлип и ее материнское на выдохе:

– Мальчик мой… слава Единому, ты жив!

Мы стоим, обнявшись посреди двора, и я вдыхаю запах, знакомый с детства. В голове уже все смешалось – я сам больше не понимаю, где мои воспоминания, а где воспоминания Йена. Каким-то непостижимым образом две совершенно разные женщины из разных миров слились для меня в одну, и отныне нет для меня человека роднее в этом мире, чем она. Это и дань моего уважения к Йену, и его последний бесценный подарок мне. Я мысленно обещаю ему заботиться об этой хрупкой женщине до своего последнего вздоха.

– Ох, ну вставай скорее, пойдем в дом! Не нужно, чтобы тебя кто-то здесь увидел.

Княгиня приходит в себя быстрее, чем я. Берет меня за руку и ведет за собой в дом. Я послушно следую за ней, пытаясь прийти в себя и осознать, что же сейчас произошло. В голове полный сумбур. Растеряно оглядываюсь на Олафа с Конрадом, вижу, что их глаза подозрительно блестят в неверном свете ламп. Сумасшествие какое-то… Как такое может быть?! Йен давно мертв, мне в наследство от него остались только обожженное тело и его воспоминания, но никак не чувства. И вдруг такой взрыв чужих эмоций, мгновенно превратившихся в мои собственные. Непостижимо…

Мы заходим в комнату с низкими сводчатыми потолками, которая далека от моих представлений о княжеских покоях. Узкие окна со свинцовыми переплетами, темная мебель, хоть и покрытая резьбой, но очень скромная. Единственные украшения здесь – красивые кованые подсвечники и красочный яркий гобелен, прикрывающий голую стену. Стены комнаты покрыты старой штукатуркой, местами уже потрескавшейся и облупившейся. Все это я успеваю разглядеть, пока княгиня скидывает с плеч легкий плащ и оборачивается ко мне.

Рассматривает мои шрамы и ожоги. Ее огромные голубые глаза полны ужаса и сострадания. Я сочувствующе смотрю на нее. Да, зрелище не для слабонервных – я и сам порой вздрагиваю, когда вижу себя в зеркале. И хорошо еще, что она не видела меня сразу после неудачной инициации. Но мать быстро приходит в себя. Вижу, как усилием воли она убирает руку ото рта и на секунду прикрывает глаза, заставляя себя успокоиться. Удивительно стойкая женщина! Она молчит какое-то время, потом подходит и снова решительно обнимает меня. Заглядывает мне в глаза, словно в душу и ласково произносит:

– Все неважно, пока ты жив. Мы справимся. Для тех, кто любит тебя, твои шрамы не имеют никакого значения, а глупцы и негодяи пусть боятся. Ты будущий князь, и тебя будут судить по делам, а не по внешности.

От ее веры в меня в душе растекается тепло, и на глаза наворачиваются слезы. Но плакать я давно разучился. Поэтому лишь с благодарностью снова целую ее руку и пытаюсь улыбнуться.

– Да матушка. На мне эльфийский целительский амулет, со временем он уберет повреждения. Два месяца назад все было гораздо хуже, я даже ходил с большим трудом.

– Ты должен все мне рассказать. Все! А сейчас мы для начала поужинаем, и потом уже решим, что нам делать дальше. Сегодня ты переночуешь здесь, а утром Конрад выведет вас из замка.

– Отец надолго уехал?

– Дня на два, на три.

– Опасно – помотал головой я – Переночую в городе.

Пока мы разговаривали с княгиней, Олаф с Конрадом накрыли стол для позднего ужина, выставив на нем серебряную посуду и приборы. По высоким кубкам разлили вино из золотого кувшина, на средину стола выставили блюда с закусками. После всех придорожных таверн и постоялых дворов с их грубой глиняной посудой, фамильное столовое серебро на белоснежной скатерти казалось мне сейчас вершиной цивилизации. И ничего, что вся посуда и приборы были непривычно массивными и тяжелыми, а местная вилка вообще имела всего два зубца – я все равно чувствовал себя как в дорогом ресторане. И поданные нам на ужин блюда, конечно, тоже отличались в лучшую сторону от тех, что были до этого в нашем меню: мясной рулет с зеленью и орехами, запеченная с пряными травами рыба, копченый свиной окорок и какие-то ярко-оранжевые отварные овощи, по вкусу отдаленно напоминающие картофель. В голове само всплыло странное название этого овоща – клум. Все было очень вкусно приготовлено, а любимое матушкино фэсское вино – вообще выше всяческих похвал. Нашу трапезу освещало несколько магических светильников. Тоже весьма не дешевое удовольствие.

Я довольно быстро приноровился к тяжелым и не слишком удобным столовым приборам и вскоре уже мастерски управлялся с ними, ловя на себе одобрительные взгляды княгини. Если я не ошибаюсь, то у Йена с этим как раз были небольшие проблемы, что постоянно вызывало за столом насмешки старшего брата. Что ж, одним поводом для насмешек теперь меньше.

Княгиня София Тиссен оказалась приятной в общении, милой и очень умной женщиной. Чем дальше я на нее смотрел, тем больше недоумевал, чего папаше Тиссену не хватало, и каких еще женщин ему вообще нужно? Плодить на стороне бастардов при такой жене?! Подозреваю, что он просто чувствовал себя неуверенно рядом с такой умницей, понимая, что выглядит на ее фоне неотесанным чурбаном. С высоты своих 33-х лет я смотрел с искренним восхищением на эту красавицу. Легкая седина оказалась не столь критична, а морщины не так уж и заметны. Сколько ей сейчас – сорок с небольшим? Я бы и сорока княгине не дал. Безупречная осанка, стройная фигура, а какие утонченные манеры у этой женщины – ей хотелось любоваться и любоваться! Можно только догадываться, как бесило Ульриха и Йена пренебрежение отца их матерью и постоянное присутствие в замке его любовниц и своры бастардов, оскорбляющее честь княгини, подарившей мужу законных наследников.

У княгини было еще одно необыкновенное качество – эта женщина умела слушать, как никто другой. Она с таким тактом внимала моему рассказу обо всех наших приключениях, так к месту задавала совершенно правильные и умные вопросы, что я окончательно проникся к ней доверием. Узнав, что я все-таки прошел инициацию и стал магом, матушка в волнении поднялась из-за стола и начала мерить шагами комнату. В ее светлой голове явно зрел какой-то план, и я совсем не удивился, когда она решительно заявила:

– Йен! Как ты знаешь, чтобы принять магию рода и стать настоящим наследником должны быть выполнены два обязательных условия.

– Дай догадаюсь – я откинулся на стуле, отпил замечательного фэсского вина – Надо иметь магических источник.

– И кровь рода – закончила за меня мать – Все это у тебя есть.

Мы помолчали, каждый обдумывая свое.

– Ты должен срочно принять родовую магию Тиссенов – княгиня вернулась за стол, заглянула мне в глаза – Подожди возражать, прежде выслушай меня.

Женщина сделала небольшой глоток вина, собралась с мыслями и приступила к изложению своего плана.

– Сын, боюсь, что у нашего замка больше нет настоящего хозяина. Твой отец сделал роковую ошибку, когда решил, что может добиться победы над Меркусом, применив запретные знания. Сначала он скупал книги по темной магии и изучал ее возможности, потом дошло дело до применения проклятых амулетов. А закончилось тем, что он превратил нашего Ульриха в мерзкого лича, погубив его бессмертную душу. И все это время он постепенно терял связь с родовой магией замка, потому что источник светлой силы не терпит Тьмы, она оскверняет его и разрушает. Защищаясь от нее, источник начинает обрывать связь с носителем. А сам замок после этого постепенно начинает разрушаться. Если конечно на смену прежнему хозяину не приходит новый.

– Матушка, но я не могу стать новым хозяином при живом отце! – я помотал головой – Источник не примет меня.

– Примет. Потому что у него фактически уже нет хозяина. Альбрехт Тиссен еще хозяин всего Западного Эскела, но увы! – не своего собственного родового источника.

– Но что скажет отец?

Княгиня задумалась. И я тоже. Неужели матушка дворцовый переворот затеяла? Да, нет…! Она и сама прекрасно понимает, что пока это нереально. Княжество в состоянии войны, Тиссены отлучены от церкви, мне еще и 16-ти нет. На кого нам опереться при перевороте? Ну, приму я магию рода, замок подчиниться мне. А дальше-то что? Запереться в нем и сидеть здесь тихо, как мыши под веником, ожидая когда нас возьмут измором?! Нет, если София и думает о перевороте, то скорее всего будет действовать тоньше, изящнее и без спешки. Для начала вернет меня в замок, чтобы снова влить в придворную жизнь, и найдет единомышленников среди недовольных баронов и военных. Потом, попробует добиться того, чтобы отец официально назвал меня своим наследником. С церковниками она видимо и так тайно общается за спиной отца, и разумеется, у нее будет поддержка сильного союзника – кузена Марция. Останется приструнить бастардов и разобраться с дядюшкой Фридрихом, который просо так не отступит. Вот только тогда мне можно будет за переворот браться. Боюсь ли я влезать во все это? Нет, не боюсь. Мне здесь все чужие и жалеть я никого не намерен – Йена они все не очень-то жалели! Но и бездумно свою голову подставлять тоже не намерен. «Торопиться не надо!» – как говорил небезызвестный товарищ Саахов. Всему свое время.

Княгиня многозначительно на меня смотрит, а потом задает мне очень интересный вопрос, заставляющий меня задуматься:

– Йен, а как ты думаешь, почему твой отец не уничтожил паладинов силой источника? Почему легат Гийомс безнаказанно применял в этих стенах свою магию?

Действительно, почему? Зачем князь купил железного монстра и держал его при себе в надежно укрепленном магией рода замке? Похоже, мать права. Она уже к тому моменту перестала полностью подчиняться князю, начала отвергать хозяина замка, осквернившего себя Тьмой.

С княгиней мы проговорили до полуночи. И что приятно удивило – тему принятия родовой магии она больше не поднимала. София не уговаривала меня и совсем не пыталась давить своим материнским авторитетом. Вместо этого попросила подробно рассказать ей, как мы встретились и подружились с Густавом в Микении. Непутевого племянника София по-настоящему любила и искренне оплакивала его гибель. Когда я рассказал ей всю историю, матушка не выдержала и горько расплакалась, мне стоило большого труда ее успокоить. Но судя по ее осведомленности, княгиня вовсе не отрезана от мира, и хотя якобы живет затворницей, состоит в оживленной переписке со своим кузеном Касиусом Марцием и его родней. Многие подробности наших с братом приключений она уже знала от него и без меня. И сама сообщила мне интересные новости. Оказывается, Главный инквизитор лично проводил расследование гибели княжича и даже побывал в храме Айрана, но его попытка очернить меня перед фэсским князем и переложить ответственность с больной головы на здоровую, с треском провалилась. По словам княгини, двоюродный дядюшка зла на меня не держит и очень хочет встретиться, чтобы узнать о геройской гибели сына из первых уст.

Потом разговор у нас плавно перешел на других родственников, и в частности на дядюшку Фридриха. Этот хитрый интриган времени здесь зря не теряет и уже вовсю заигрывает с военными, обиженными на князя за поражение в последней битве. Ведет с ними сочувствующие беседы, угощает наемников вином в кабаках, щедро раздает милостыню раненым и калекам. А еще дядюшка ну очень сильно сокрушается, что в Минэе позакрывали храмы! Прямо чуть ли не плачет крокодильими слезами от переживаний за судьбу простого народа. Что впрочем, не мешает ему всячески подлизываться и к старшему брату. Между делом он умудряется гасить ссоры буйных «племянников», и вообще заделался в замке этаким миротворцем и всеобщим любимцем. Понятно, что все эти его «жу-жу-жу» неспроста. Но подстрекательских разговоров он не ведет, и ни в чем крамольном пока замечен не был. А значит, и выслать из Минэя этого хитрого жука князю пока особо не за что.

Ближе к концу нашего разговора я уже и без матушкиных намеков начинаю понимать, что мне кажется пора вступать в борьбу и официально появится в замке. Откладывать дальше нельзя. Интуиция просто вопит, что здесь назревают какие-то серьезные события – а значит, нужно держать руку на пульсе, а не оставаться сторонним наблюдателем. И библиотека. Туда мне необходимо попасть, и чем скорее, тем лучше. Судя по памяти Йена, там очень неплохая подборка книг по магии – несколько стеллажей. А у меня с теорией полная беда и Лукас не сильно может в этом помочь. Он больше практик.

Прощаемся мы тепло, долго стоим, обнявшись на пороге матушкиных покоев. Если честно, то и уходить отсюда особенно не хочется. Княгиня нежно гладит меня тонкими пальцами по щеке и ежику отросших волос, а в ее голубых глазах светится такая всепоглощающая материнская любовь, что в горле ком застревает.

Наконец, с тяжелым вздохом я отстраняюсь, целую матушке руку и спешу покинуть замок. Обратную дорогу проделываем с Олафом и Конрадом в полном молчании. Только тихие шаги раздаются в ночной тишине. Мы уже почти миновали галерею, когда под ее своды с шумом вваливается какой-то всклокоченный парень, тянущий за собой за волосы упирающуюся девушку. Девушка громко рыдает, размазывая слезы по лицу, парень явно пьян, потому что то и дело спотыкается и при этом грязно матерится. В неверном пламени светильников я с удивлением узнаю в нем помощника придворного мага – Жакуса. Того самого тощего парня, что на площади использовал поисковый амулет. Он тащит девушку в нашу сторону, и нам уже не разминутся с ними. Да и поздно – эта пьянь заметила нас и орет во все горло:

– Вы кто такие и что здесь делаете?

– Жакус, это я, Конрад! Ты, что не узнаешь меня? И куда ты тащишь Марису?

Маг обводит нас безумным пьяным взглядом и вдруг, размахнувшись, бьет кулаком Конрада в лицо:

– Молчать тварь! Ты предатель! Бросил своего князя.

Конрад падает, деваться некуда, я без размаха в ответ бью Жакуса в челюсть. Тот удар держит. Взвизгивает, мотает головой, разбрызгивая кровь. Но чтобы удержать равновесие, вынужден отпустить волосы девицы. Та, надо отдать ей должное, шустро подхватывает свои юбки и с завидной скоростью исчезает в одном из темных коридоров, выходящих в галерею.

– Ты кто такой?! – глаза мага наливаются кровью, я вижу магическим зрением, как он вызывает око и формирует атакующее заклинание – Йен!?! Княжич??

Конрад поднялся с пола и, держась ладонью за разбитую бровь, попытался утихомирить разбушевавшегося мага:

– Жакус, Жакус, успокойся!

– Стража!! – маг размахнулся и в нас полетел воздушный кулак. Уровня так восьмого. Эх! И почему я не взял свой ас-урум? Ставлю на автомате магический щит, атакующее заклинание развеивается мелкими вихрями. Но Конраду и этого хватает. Он опять падает на пол.

Краем глаза вижу, как Олаф незаметно скользнул за ближайшую колонну. Что дальше делать – непонятно. Ас-урумом я бы развалил поганца на раз. Но ввязываться с ним в магическую дуэль? Сейчас прибежит стража и нашпигует меня болтами из арбалетов. Никакой щит не поможет.

Тем временем воздух перед магом вновь сгустился и он вдарил по мне с обеих рук. Две эфирные стрелы. Седьмой уровень. Щит предательски затрещал, у меня из носа побежала кровь. Я влил в защиту еще энергии.

Но это, кажется, только раззадорило озверевшего Жакуса, и он тут же начал плести что-то уже совсем мощное. Начал …но не успел. За его спиной как призрак появился Олаф, в чьих крепких руках хищно блеснула смертельная гаррота, а через мгновенье горе – маг уже забился в судорогах, безуспешно пытаясь отодрать от своего горла тонкую струну.

Я перевел дух и медленно развеял щит. Криво усмехнулся, глядя, как Олаф хладнокровно затаскивает еще не остывший труп мага в какую-ту неприметную кладовку. Вот так и погибают самонадеянные глупцы. Швыряться боевыми заклинаниями и при этом не выставить вокруг себя элементарной защиты?! Нет, Жакус точно был идиотом!

– Паршивый был человек – вторит моим мыслям Конрад, со вздохом снова вытирая кровь с рассеченной брови. – Вы его, княжич, даже не жалейте. Он как с бастардами связался, совсем оскотинился.

– А что придворный маг Фридус?

– При Фидусе-то он шелковый. А вечером как выпьет…

Да уж… Девушка видно далеко не первая жертва распоясавшегося чародея. Конрад заверяет меня, что ее завтра же утром не будет в замке, он отправит Марису на недельку с обозом по селам за провизией. А там глядишь, и все уже уляжется.

– Княжич, а вы почему ас-урум не взяли? – мы быстрым шагом, почти бегом шли по галереям замка. Олаф возглавлял наш отряд.

– Боялся застать тут отца. Если бы он увидел клинок инисов, да еще отмеченный Айраном, как думаешь, что князь бы сделал?

– Отнял его!

– Именно!

Дальше до ворот мы добрались без приключений. Крики Жакуса никто не услышал, стражники играли в кости и, увидев с нами Конрада, только махнули рукой в сторону ворот, не отвлекаясь от своей игры. Олаф осуждающе покачал головой. Распустился в замке народец без хозяйской руки…

Глава 6
Трижды на алтаре ритуального зала в Резиденции Инквизиции проклятые святоши выкачивали всю магию из Дианеля, осушая его источник. Магистр Ордена Земли Игнатиус словно задался целью полностью лишить его магии. Но этого им было мало. Им еще зачем-то нужна была и его кровь – кровь Перворожденного. И если после опустошения внутреннего источника Дианель был просто не в силах пошевелить рукой или ногой – его буквально волоком тащили в камеру – то ритуал по забору крови оказался очень болезненным. Дианеля корчило, било в припадке, но никто и не думал останавливаться. Во рту кляп, голова зажата тисками, руки и ноги жестко привязаны к алтарю прочными кожаными ремнями. Вергелиус монотонно читает странное заклинание с пергаментного свитка, буквы на котором светились алым в сумерках подземелья. Руфос Ройс в это время вытягивает магически кровь из вен Дианеля, наполняя сосуд с толстыми зелеными стенками. Зелье, которое он вводил перед этим в вену посла, словно превращало кровь эльфа в расславленную лаву. Но что он мог сделать? Оставалось лишь сучить ногами и закатывать глаза от невыносимой боли, которой, казалось, не было конца.

После изматывающего ритуала, на эльфа надевали целительский амулет, который постепенно восстанавливал его магию и забирал боль. Но еще пару часов после этого Дианель кричал, бился головой об стены камеры. Чтобы он не покалечил себя, тюремщики на это время его связывали и вливали в горло какое-то мерзкое зелье, от которого посол впадал в забытье. Когда просыпался – ел, пил воду и ждал. Ждал, что рано или поздно, но эти пытки должны будут закончиться. После третьего раза про эльфа и, правда, на время забыли. Наверное, кристаллов с выкаченной магией, и его крови им пока хватало. Судя по обрывкам фразам, эти изуверы пытаются создать эликсир долголетия на основе эльфийской крови. И большого ума не надо, чтобы понять, для кого они так стараются. Конечно, для своего дряхлого Понтифика. Ну, и для себя тоже – Игнатиус уже стар, а умирать и ему ой, как не хочется.

Специальный ошейник все также блокировал магию внутреннего источника Дианеля, и хотя целительный амулет восстановил его физические силы, аура оставалась поврежденной. Эльф чувствовал, что с кровью он потерял какую-то важную частичку себя. Зато у него появился друг. Серый юркий мышонок с небольшим белым пятном на правом боку. Посол назвал его Шустриком за неугомонный нрав. Сначала он просто подкармливал мышонка крошками хлеба, потом тот позволил погладить себя и почесать животик. Мышонок очень быстро приручился, стал прибегать на свое имя. Несмотря на ошейник, Дианелю после многократных попыток удалось достучаться до центра силы амулета. Тонкая зеленая нить стала верным помощником эльфа. Через железную решетку, он протягивал ее в соседние камеры и прощупывал их – увы, они оказались пусты. Ей же он касался Шустрика, когда хотел заставить того выполнить какой нибудь приказ. Выяснилось, что с помощью нити можно вполне сносно управлять разумом мышонка. Эльф как бы переселялся в голову грызуна и мог вместе с ним путешествовать по коридору вдоль камер. В первую декаду это было всего шесть шагов. Во вторую уже десять. Постепенно расстояние все увеличивалось и увеличивалось. Наконец, Шустрик научился по приказу эльфа поворачивать за угол коридора и контакт при этом не потерялся. Вершиной успеха стало появление мышонка в кордегардии, где обитали тюремщики Дианеля.

Тюремщиков было двое. «Боров» и «скелет», как эльф обозвал своих охранников. «Боров» был огромен. Его брюхо свисало через ремень, щеки налезали на шею, маленькие поросячьи глазки заплыли жиром. Он без остановки что-то жевал. «Скелет» же напротив, был болезненно худ и имел желчное выражение узкого вытянутого лица. Его явно мучила какая-то желудочная хворь, оттого он постоянно морщился, жаловался на жизнь, ныл и вздыхал.

– Когда уже, наконец, наверху решат, что делать с этим проклятым эльфом?

Этим утром, посол в очередной раз вселился в разум мышонка, и Шустрик привычным маршрутом побежал к приоткрытой двери охранников. «Скелет» опять ныл.

– Сколько ради него одного мы тут будем сидеть? Кончить эльфа по-тихому – все только рады будут, что эта тварь, наконец, сдохла.

– А нас обратно в главный корпус? – «боров» жрал свиной окорок и громко чавкал – Оно нам надо?

– И что? В главной тюрьме интереснее – «скелет» налил себе в глиняную кружку красного вина, и жадным глотком отхлебнул сразу чуть ли не половину – Тут мы сопьемся к демонам! А там хоть…

– Что там?

– Да, взять хотя бы ту грудастую ведьму, помнишь?

– А то! Хороша была девка!

– Точно! – «скелет» рыгнул, болезненно поморщился и снова приложился к кружке. – Как мы ее тогда трахнули, пока начальства не было! Она выла и кричала так, что у мертвого встанет!

– Тише ты! – шикнул на него «боров» – Забыл, что здесь и у стен есть уши? Плесни-ка мне тоже вина.

Дождавшись, пока второй тюремщик наполнит его кружку, боров шумно хлебнул из нее, и засмеялся, вспоминая былые приключения.

– Да уж, кричала она тогда сладко. Узковата для нас оказалась, да?

– Для тебя может и узковата, а по мне так в самый раз – тощий сонно зевнул и подпер рукой щеку – Или вот помнишь, тот ересиарх Тибальтус. Как мы его доводили стуком ключей по решетке, а? И день и ночь, и день и ночь, по очереди! А начальство все потом понять не могло, с чего он вдруг голову в бадью с нечистотами засунул, словно хотел утопиться.

– Да… весело тогда было… – «боров» сыто потянулся, отпил еще вина – А с этим эльфом одна скукотища. Этого нельзя, того нельзя…

– Но вздремнуть-то нам можно? Начальство сегодня вряд ли пожалует…

Вскоре «скелет» уронил голову на стол и засопел. «Боров» допил вино, недовольно заглянул в пустой кувшин, и, усевшись поудобнее, откинулся на спинку скамьи. Вскоре он уже храпел, сотрясая воздух могучим храпом. Дианель понял, что это его шанс. Осторожно «пошевелил» зеленой нитью, давая команду мышонку, и тот послушно скользнул в кордегардию. Добежал до скамьи, забрался наверх. По спине тощего перебрался на стол. Там среди объедков и грязной глиняной посуды валялась связка ключей. Шустрик подхватил ее и медленно подтащил к краю стола.

Эльф боялся, что тюремщики проснутся, когда ключи, громко звякнув, упали на каменный пол. Но те только дружно храпели и портили воздух во сне. Связка, конечно, была тяжеловатой для мышонка, но спустя какое-то время он все же смог дотащить ее до решетки камеры, а потом и до ног эльфа. Первым делом Дианель отомкнул ошейник и отбросил его в сторону. Расправил руки, как крылья, и потянулся к своему источнику, чувствуя, как впервые за долгое время по телу растекается живительный поток силы. Родная магия леса до краев наполнила ослабленное тело, и задрожала на кончиках пальцев. Боевая «подвеска» из трех заклинаний третьего и четвертого уровня отозвалась и готова была в любой момент сорваться с руки. «Корни дуба», «зеленое копье», или «пыльца высшего эльфа»? Зло улыбнувшись, Дианель остановился на последнем – щадить он здесь никого не собирался. Открыл ключом решетку камеры, посадил уставшего Шустрика на плечо. Тихо ступая, прошел по коридору и заглянул за угол. Дверь кордегардии была по-прежнему приоткрыта, и из нее доносился храп. Эльф поднял руку и с трудом, но все-таки запустил с пальцев заклинание. Зеленая, мерцающая пыль невесомым облаком потянулась в приоткрытую дверь. Внутри раздался сдавленный хрип, а потом и грохот упавших тел. Посол довольно улыбнулся и направился к выходу из подземелья.

* * *
– Убили помощника Фридуса?! – Лукас схватился за голову – Что вы натворили!

– А что собственно такого? – я равнодушно пожал плечами – Заслужил.

– Посмотри теперь на улицу! – маг ткнул пальцем в окно постоялого двора.

Я вгляделся в мутное стекло. По улице, под окнами нашего постоялого двора по четверо в ряд двигались конные всадники в красных плащах и с пиками. Во главе отряда едет молодой парень в черном дублете, его грудь украшает серебряная цепь. Лицо у парня надменное и злое. Рядом с ним оруженосец с алым стягом, на котором вышит княжеский герб Тиссенов. В парне я «узнаю» одного из бастардов князя – Дитриха. За моей спиной удивленно присвистнул Олаф:

– Рота пограничного княжеского полка «Головорезы Эскела». И Дитрих с ними.

– Полк разве не полег на Золотой речке? – тихо поинтересовался я.

– Их там не было. Этот отряд особенный. Он несет службу в крепости на Ведьмином перевале, охраняя главный тракт, соединяющий наше княжество с другими светлыми землями. Помните, княжич, мы их видели, когда на Остров с вами ехали?

– Помню – вру и не краснею. В памяти Йена эти «головорезы» совершенно не отложились, не до них ему было.

– Они еще патрулируют границу с Шимзедом – задумчиво цедит Олаф. – Видимо полк возвращался в свою крепость, а их вестником перехватили.

Про это маленькое нейтральное княжество я читал в книге барона Дильса. Там была какая-то странная магия, которая не позволила Темным захватить его.

– Лучше посмотри на них Оком – горестно простонал Лукас – Зачарованные доспехи, в каждой роте маг уровня подмастерья. На некоторых еще и амулеты навешаны! Город перекрыт, сейчас они его перевернут по камешку. А если ваш старший братец сможет поднять труп Жакуса…

– …тот скажет, кто его убил – мрачно закончил за толстяком Олаф – Надо было этой твари голову отрезать…

– Что теперь гадать – я уткнулся лбом в стекло – Надо срочно уезжать на хутор.

– Ваша матушка хочет, чтобы вы приняли родовую магию. Сегодня ночью – твердо произнес Олаф – Пока не князь не вернулся в город. Когда еще такой случай представится?

Лукас мое решение принять родовую магию воспринял с большим энтузиазмом. Внимательно выслушал за завтраком пересказ доводов княгини, и полностью с ними согласился. Если коротко изложить его пламенную речь длиною в пять минут, то: «Надо брать, что плохо лежит, а то быстро другие желающие найдутся». Что ж, он прав. Я это и сам понимаю. Вон один из этих «желающих» недавно под нашими окнами проехал.

– Ну, что решено – сегодня ночью? – я все еще немного сомневался. Скрыть такое невозможно и реакцию отца я совершенно не представлял.

– А чего откладывать? – Лукас пожал плечами – Это действительно лучше сделать, пока в замке нет князя и его придворного мага. А я в это время подежурю на площади, послежу за магическим фоном. Самому интересно, как он изменится в момент смены хозяина замка.

– Может лучше с нами? В часовне меня подождешь?

– Нет, на расстоянии все изменения мне лучше будут видны.

Ну, этому любознательному магу лишь бы за экспериментами наблюдать, да опыты ставить. Услышав про княжескую библиотеку, Лукас только что не запрыгал как маленький. Была б его воля, он уже бы помчался туда, сверкая пятками. И этот человек только что предложил сваливать из города. Где логика?

– Лукас, а ты сам хоть что-нибудь знаешь про сам ритуал?

– Откуда?! Кто ж тебе будет о таком рассказывать? Это семейные тайны, передающиеся из поколения в поколение. А если кого постороннего посвящают, то сразу берут с него клятву на крови. Как ты взял с меня и Эверса.

– Ну, хоть что-то?

Толстячок задумывается, потом неуверенно говорит:

– Раз магия родовая, значит все должно быть завязано на крови. Чтобы чужие не получили доступ к источнику. Так что кровью тебе точно придется там пожертвовать, чтобы доказать, что ты Тиссен. Что еще… Силу свою видимо влить придется, раз этот ритуал только маги пойти могут. По сути это, скорее всего, ритуал принесения себя в жертву роду и клятва безоговорочного служения ему. Значит, алтарь там тоже по идее должен быть, без него никак. Наверное, и пентаграмма будет, или другая какая ритуальная звезда.

– А какие они еще бывают?

– Шестилучевая – гексаграмма, семилучевая – септаграмма, восьмилучевая – октаграмма.

– И в чем разница?

– Ну, пентаграмма – в большинстве храмовых ритуалов используется. Сам же видел, как мы в храме Айрана ее с Густавом вычерчивали. Главная суть – связь с божеством. Гексаграмму очень ведьмы любят использовать. Два треугольника – символы мужчины и женщины, их сплетение – знак защиты семейного очага. Но если честно, то думаю, что у твоего родового источника что-то посложнее должно быть – обеспечивающее связь всех стихий с разумом, телом и душой хозяина. Скорее всего …все-таки септаграмма, или как ее еще называют – эльфийская звезда. Само по себе число семь в магии обозначает мудрость и помогает магу черпать знания из источника. Грубо говоря, любая септаграмма – это передатчик знаний и энергии. А вот октаграмма – звезда равновесия, это уже несколько другое – толстячок мечтательно причмокивает пухлыми губами – Эх, сейчас бы мне в вашей библиотеке порыться! Может, я бы до чего и еще додумался. А пока это лишь мои догадки.

– Будет тебе библиотека – я тяжело вздохнул.

– Йен, ты главное не бойся! Страх – плохой советчик. И иди туда с открытым сердцем. Оно само тебе подскажет. Мы же и в храме Айрана тоже толком ничего не знали, но ведь нам все удалось.

Я задумчиво ковыряюсь в своей тарелке, согласно киваю головой. Удалось… Если бы еще эти твари-инисы не испортили весь праздник поминальным костром.

– И магию сегодня зря не расходуй, в кристалл-накопитель ее не сливай. Внутренний источник должен быть полным, а тело отдохнувшим. Тренировки сегодня тоже не будет. Что еще… Меч, пожалуй, в замок не бери. Все-таки на нем печать Айрана – вдруг, что пойдет не так. А вот кинжал с собой возьми обязательно! Он тебе точно пригодится, когда нужно будет кровь пустить. Ну, и помедитировать перед выходом тоже не помешает, хороший настрой – пол дела.

– Может, мне еще и попоститься сегодня для верности?!

– Зачем? – не понимает моего сарказма жизнерадостный толстячок, для которого еда – одна из главных радостей в жизни. Наш разговор ничуть не мешает ему лузгать какие-то семечки из мешочка на поясе.

– Ну, чтобы очистить не только разум, но и тело, как велят церковники.

– Чушь какая! – Возмущается Лукас – И грохнуться потом на ритуале в голодный обморок?

* * *
– Йен, я верю в тебя, мой мальчик, все будет хорошо! На тебя, теперь вся надежда.

Княгиня поцеловала меня в лоб, осенила знаком Единого и легонько подтолкнула к дверям, за которыми начинался спуск в родовой склеп Тиссенов. Вздохнув, я поудобнее перехватил в руке факел и, не оглядываясь, шагнул в темноту. Крутая лестница, закрученная тугой спиралью, уходила глубоко в подземелье, и через пару минут я потерял счет ее каменным ступеням. Еще через несколько, мне уже казалось, что они никогда не закончатся. Только легкое потрескивание факела и тихий звук шагов. А впереди полная неизвестность…

Материнское напутствие это конечно хорошо, но мне бы еще эту святую уверенность княгини в то, что все закончится успешно. Они все так истово верят в меня – и София, и Лукас, и Олаф и даже Конрад, словно я заговоренный. И от их веры поневоле становится не по себе. Нет, пугало не то, что я не пройду испытание. Скорее я боялся не оправдать их надежд. Ответственность, от которой я открещивался изо всех своих сил, наконец, настигла меня и теперь давила каменной плитой.

По дороге в замок, Конрад рассказал нам, что труп Жакуса нашли утром. То, как его убили, навело на мысль, что убийца какой-нибудь шпион, тайком пробравшийся в столицу, и которого помощник мага случайно застукал на месте преступления. Чей шпион? Видимо восточников. Ну или кто-то из ненавистной Инквизиции. А кто еще может владеть таким редким оружием, как гаррота? Замок сразу прочесали, никого естественно не нашли. Бастарды злы как шершни. Мечтают отомстить за смерть своего собутыльника. Про Марису никто не знает, из замка она с обозом уехала еще с рассветом. Фридрих отправил магический вестник князю, и тот не долго думая завернул отряд своих «головорезов» в столицу, велев им прочесать в ней каждую улицу и каждый дом. Вот они и прочесывают в надежде найти коварного лазутчика. Роты возглавляют лично кто-то из четырех бастардов. И каждый из них хочет выслужится перед князем и лично поймать шпиона-убийцу. Мы чудом разминулись с одним из отрядов, когда шли в замок…

Ступени неожиданно закончились небольшой площадкой, дальнейший путь мне преградила потемневшая от времени дубовая дверь, которую украшал искусно вырезанный герб Тиссенов и тяжелая бронзовая ручка в виде массивного кольца. Ни замка, ни засова – только кованый держатель для факела на стене чуть выше уровня глаз. Я неуверенно взялся за бронзовое кольцо и осторожно потянул его на себя. Пальцы внезапно царапнуло острыми шипами, которых еще секунду назад там точно не было. Зашипев больше от удивления, чем от боли, я отдернул руку и с недоумением уставился на выступившую из небольших царапин кровь. Что за… Но додумать мысль не успел – дверь с тихим скрипом отворилась, открывая моему взору просторное помещение с низкими потолками и ровными рядами саркофагов.

Теперь стало понятно предназначение держателя рядом с дверью – факел для освещения родового склепа мне точно не понадобится. Его стены и пол местами покрывал светящийся мох, подобный тому, что я видел в склепе Ордена Огня. Он создавал зеленоватый фон, которого вполне хватало, чтобы рассмотреть и каменные фигуры воинов, украшающие крышки саркофагов и имена, высеченные крупными старинными буквами на их торцевой части. Впрочем, среди воинов изредка попадались и женские фигуры в длинных строгих платьях. Если украшением мужчин были древние доспехи и оружие, то дамы держали в руках ларцы, свитки или раскрытые книги – что наводило на мысль, что они были вполне себе образованными волшебницами. Воздух в склепе был сухим и прохладным, духоты или сырости здесь не ощущалось. На каменных саркофагах не видно ни трещин, ни выбоин, ни других видимых повреждений или следов времени – сохранность древних захоронений просто изумительная. Если бы не старинные одежды на статуях предков Йена, и не странные незнакомые цифры, означающие, судя по всему, даты их жизни, никогда бы и не сказал, что эти захоронения Тиссенов еще с до оттоновских времен. Больше трехсот лет.

Все здесь очень интересно, так хочется задержаться, чтобы рассмотреть поподробнее и сами фигуры, и надписи на камне, но мне нужно идти дальше, и я прохожу мимо череды саркофагов к следующей дубовой двери в дальнем углу зала. Снова берусь за кольцо ручки, и ожидаемо снова чувствую, как в пальцы впиваются острые шипы, жаждущие тиссеновской крови. В этот раз я даже не морщусь – пора привыкать к древнему «анализатору крови». За отворившейся дверью темнота. Терять мне нечего – создаю светящуюся сферу и вижу стены узкого длинного коридора, сложенные из больших, грубо отесанных каменных блоков.

Коридор оказался не слишком длинным, метров через сто он резко завернул вправо и закончился тупиком. И снова двери. Теперь железные. Аж три штуки. И снова ни запоров, ни замочных скважин, ни навесных замков. Но среднюю из этих дверей украшала отделка из полос странного матового металла с нанесенными на них неизвестными символами. Ну, прямо как в сказке про Ивана царевича: налево пойдешь, направо пойдешь… Только я, к сожалению, даже не могу прочитать, чем мне это все грозит – Йен этой древней грамоты совсем владел. Поэтому, вздохнув, выбрал наугад среднюю дверь – схватился за массивную дверную ручку, и ладонь ожидаемо пронзила боль. Но в этот раз пауза затянулась. Будто неведомый страж застыл в глубоких раздумьях – стоит ли мне давать допуск к семейным святыням Тиссенов. И я уже было решил попытать счастья с другими дверями, как в ней все-таки что-то тихо щелкнуло, и она приглашающее отворилась.

Небольшой зал, в который меня «пригласили», без сомнения был ритуальным, потому что кроме вспыхнувших светильников на стенах и семилучевой звезды на полу, больше в нем вообще ничего не было. Ух, ты…! Да это же та самая эльфийская звезда, про которую Лукас утром рассказывал, он еще называл ее э-э… септаграммой, кажется. А вцентре звезды – невысокая каменная подставка в виде треугольный призмы, видимо это алтарь, и стою я сейчас перед древнейшим артефактом. Перехожу на магическое зрение – вижу, что у подножья призмы клубится полупрозрачный туман, намекая на родовую стихию Тисенов – Воздух. А сила оттуда течет такая, что можно ею запросто захлебнуться. Значит, у замка Тиссенов действительно есть свой собственный источник и сейчас он передо мной. Только я ни разу не «воздушник», увы. И как подружиться с этой стихией не знаю. Но силу рода я принять обязан, без этого все равно не уйду. И потом – ну, не все же Тиссены были воздушниками?

Лукас сказал, что обычно такие звезды и прочие пентаграммы в процессе ритуалов под завязку напитываются магией. А что делать мне? Остается полагаться на собственную интуицию. Ровные линии септограммы были выделены на каменном полу цветной гранитной крошкой, впаянной магией прямо в плиты. Очень похоже, что тут поработали «огневики». Глубоко вздохнув, я вобрал в себя сухой прохладный воздух подземелья, и на выдохе осторожно выпустил с пальцев руки длинный язык пламени, задавая ему четкое направление вдоль первого луча звезды. Стоило мне прорисовать его, как тут же интуитивно я понял, что все остальные лучи должны быть порисованы без отрыва. С трудом, но дорисовал. И через несколько секунд септограмма, полыхнула силой, оставляя после себя мощное колебание магического фона и хаотичное движение крупных прозрачных сгустков энергии в воздухе. Значит, я на верном пути. Теперь вопрос что положить на алтарь. А вот кроме собственной крови мне и предложить-то нечего. Вздохнув, достал из ножен кинжал Густава и полоснул по ладони, давая крови течь тонкой струйкой прямо на поверхность призмы.

Стою, с удивлением наблюдаю, как красная жидкость впитывается в алтарь, не оставляя на нем следов. Как вода в песок уходит. Через мгновенье один за другим начинают вспыхивать древние символы в вершинах лучей. Хрен его знает, о чем они, остается только надеяться, что родовая магия мне не повредит. Ну, теперь последний этап – клятва. Ее текста я, конечно, не знаю, да и есть ли он вообще – этот текст? Как там Лукас мне советовал – от чистой души и с открытым сердцем? Ладно, попробуем… «За неимением гербовой придется сочинять на обычной»!

– Я, Йен Тиссен, отдаю свою кровь роду Тиссен, городу Минэй и княжеству Западный Эскел. Клянусь своей честью и магией служить им и защищать их не жалея своей жизни.

Минуту-другую ничего не происходит. На меня накатывает страх, что я ляпнул сейчас что- то не то. Наверное все-таки клятва должна была быть какой-то другой. А потом… Сначала воздух уплотнился вокруг септограммы, затем он пошел волнами, как круги на воде. В зале ощутимо похолодало. Вслед за этим моя собственная магия сорвалась с рук и разлилась теплой волной по залу, смешиваясь с прозрачным туманом. Магический фон подскочил, волна энергии заметалась по помещению. Замерла на секунду перед стенами зала, а потом легко проникла сквозь них и покатилась дальше, постепенно набирая скорость как какое-нибудь тихоокеанское цунами.

И я вдруг отчетливо увидел всю те заклинания, что творились сейчас в замке. Вот блеклые обрывки от разрушенного когда-то охранного контура ритуального зала. Нет, скорее даже не разрушенного, а истощившегося от времени. Его давно никто не подпитывал, а сейчас я щедро вливаю в него силу, и контур прямо на глазах начинает восстанавливаться. Вот высоко надо мной обрывки старинных чар, наложенных кем-то из предков на стены библиотеки – их, похоже, тоже срочно нужно восстанавливать, пока с книгами не начались необратимые процессы и не случился пожар. Чуть в стороне, в призрачной башне вижу кабинет «отца» – там уже целое нагромождение каких-то старых «охранок» – понятно, что не одно поколение князей Тиссенов над ними трудилось, и каждый внес свой вклад. …А вот, кстати, и потайной ход в стене нашелся! Он ведет из княжеского кабинета прямо сюда вниз, проходя винтовой лестницей через толщу стен и заканчиваясь за одной из соседних дверей. И все это знание давал мне «воздух». Я прямо чувствовал, как незримый эфир волнами проникал во все помещения и возвращался ко мне обратно. Как управлять этими волнами? Совершенно не ясно.

Магия воздуха продолжала действовать и перед моим взором постепенно продолжают раскрываться вся призрачная архитектура главного корпуса замка, где на фоне полупрозрачных стен и мебели выделяются и светятся все места, затронутые чарами. Что-то подобное я незадолго до смерти видел по телевизору. Археология на стыке с современной компьютерной графикой, когда специалисты после тщательных измерений трехмерным лазерным сканером создают на компьютере 3D модели скрытых под землей исторических объектов. Очень похоже. Но здесь… здесь-то все наяву! И сейчас магическим зрением я вижу то, что скрыто от остальных глаз в толще стен замка, а может и то, чего не было доступно целым поколениям Тиссенов, лишенные полноценной связи со своим родовым гнездом. Например, в стене башни я вдруг отчетливо замечаю какой-то скрытый тайник с несколькими истлевшими от времени кожаными мешками. Мешки размером с человеческую голову, а вокруг них просыпавшиеся монеты. В этот тайник точно давно никто не заглядывал – охранка уже еле светится. Но контур не нарушен. А вот тайник в стене библиотеки – в нем обнаружился странный предмет, своим размером и круглой формой подозрительно напоминающий сферу Истины, на которой меня допрашивал Руфус. Правда, шар сейчас еле мерцал, видимо давным-давно разрядился. От неожиданности я резко моргаю и этим «сбиваю» зрение. Вокруг «обиженно» свистят воздушные вихри.

С непривычки ломит глаза, перед ними плывут темные круги, и здорово кружится голова. Я сползаю на пол и без сил прислоняюсь спиной к алтарю. Кажется, я на радостях влил в источник замка всю свою магию, опустошив резерв. А может, это и от потери крови. Я так увлекся этим потрясающим зрелищем, что совсем забыл, что нужно бы сначала залечить порез. Потерял счет времени и чуть не поплатился за это здоровьем.

Почему-то в голову лезет песенка мага-недоучки «Даром преподаватели время со мною тратили…» Сегодня Лукас опять будет ругать меня, рассказывая какой я нерадивый маг, пренебрегающий своей безопасностью…

* * *
Погибших похоронили быстро. Закапали в землю возле скалы, сверху навалили камней. Валдис сделал несколько ритуальных жестов над могилой Лимса, дроу спели какой-то пронзительный и грустный гимн рядом с захоронением своего вождя. Марта все это время пыталась очистить себя от песка и пыли. Лицо с трудом, но удалось вытереть, а вот с зудящим телом ничего поделать не получилось. Мельчайшие песчинки проникли во все поры и вызывали жуткую чесотку. Людям и эльфам было еще легче, а вот лошади и ездовые пауки еле находили себе место.

Кроме того, буря, словно высший вампир, буквально выпила у всех силы. Еле хватало сил просто стоять.

Пошатывающийся Валдис лишь махнул рукой:

– Остаемся тут на ночь, в путь двинемся завтра.

– Это была еще слабая буря – Сирил своеобразно попытался поддержать моральный дух отряда – Лет десять назад, тут пропала целая армия, которую Аш посылал на завоевание Шимзеда. Двадцать Темных Лордов, двести погонщиков, несколько тысяч скелетов и костяных гончих. Буря продолжалась три дня, никого не нашли.

– И нас не найдут – хмуро проговорил Валдис – Если мы не выйдем обратно на дорогу.

Марта начала оглядываться. Буря изменила пейзаж. Караванная тропа пропала, засыпанная песком. Барханы тоже сдвинулись с места.

– У нас шесть больших бурдюков с водой – к Темным подошли эльфы. Кел посмотрел на небо. Наступил вечер, звезд и обеих лун на небе не было. Лишь темные тучи быстро неслись в вышине – По звездам мы идти не сможем, магического вестника в Браор послать тоже не получится. Стихии словно сошли с ума.

– Лича пошлем – Сирил был полон оптимизма – Ему вода не нужна.

– Пока он доберется – тяжело вздохнула Кая – От нас тут останутся лишь кости.

– Ложимся спать, завтра нам понадобятся все силы – Валдис кивнул эльфам на пауков – Ставьте ограду, мало ли какие магические твари тут появятся после бури…

По утру Марта проснулась на удивление бодрой и полной сил. Никакие твари сон Темных не тревожили и после короткого завтрака, отряд быстро собрался и отправился в путь. Впереди шли все три паука – два под эльфами, один, тот который раньше принадлежал вождю – дал себя оседлать Валдису. Его лошадь, как и скакун Лимса, цугом трусили за повозкой Марты.

Шли со скоростью три-четыре лиги в час. Ноги лошадей и пауков буквально тонули в песке, который принесла буря. Валдис озабоченно смотрел то на небо, то на барханы. Караванную тропу никак не удавалось найти и после обеденного привала, марш продолжился. Люди, эльфы, животные изнемогали от жажды. Валдис сократил порции воды, отобрал личные фляги.

Второй день после бури, тоже не принес успокоения. Вода убывала, тропу так и не удавалось найти. Постоянно приходилось то карабкаться вверх по бархану, то скатываться вниз. Эти спуски и подъемы изматывали, отбирая силы. Пытались идти ночью по звездам и спать днем в укрытиях. Такая тактика помогла слабо. К четвёртому дню вода закончилась. Первая пала лошадь Лимса. Потом после ночевки отказался встать конь Марты. К нему подошел Тарс и резким ударом когтей вскрыл горло. Присосавшись, начала глотать густую темную кровь. Все отвернулись, кроме Валдиса. Тот с интересом рассматривал лича.

Повозку пришлось бросить. Ведьму пересадили на паука вождя эльфов. Марта сначала боялась огромного насекомого, но потом успокоилась и даже задремала в седле.

Прошли еще сутки. Жажда мучала все сильнее, Валдис выглядел мрачно.

– Еще день и мы свалимся – оставшиеся лошади тоже пали и оба Темных шли пешком. И Сирил и Валдис не побрезговали напиться кровью животных. Лича, чьи глаза стали светиться еще сильнее, пришлось отгонять от трупов лошадей взмахами посохов и мечей. Похоже контроль над нежитью слабел. Сирил посмотрел на Валдиса – Нужна жертва. Начертим пентаграмму, напитаем кровью и обратимся к силе Аша.

– Если и получится прорваться через магические помехи пустыни – пожал плечами Валдис – Какое заклинение ты хочешь создать?

– Поисковое.

– Допустим. А что если выяснится – Шимзед в недели пути, Браор тоже. Мы заблудились.

– Знание всегда лучше незнания – теперь пожал плечами Сирил – У тебя есть какие-нибудь другие идеи?

Марта чуть-чуть натянула поводья, прислушиваясь к беседе. Кого Темные выберут в жертву??

Глава 7
– И кто вас только учил так родовую магию принимать?? Стыдоба какая! Просто стыдоба!

Старый скрипучий голос заставил меня с трудом разлепить глаза, и только тогда я понял, что позорно уснул прямо у алтаря. Присел передохнуть, а вместо этого просто провалился в сон. А может, я все еще продолжаю спать? Иначе, почему передо мной в воздухе висит фигура какого-то древнего седого старца в серой мантии? Длинный нос, густые брови. Которые мне почему-то напомнили Леонида Ильича Брежнева. Тру спросонья глаза, но призрак исчезать не собирается. Мало того, он продолжает громко возмущаться, потрясая посохом, зажатым в сухой старческой руке.

– Нет, ну что это за клятва?! Позор сплошной… Неужели трудно было найти в библиотеке дневники кого-то из предков. На худой конец, могли бы прочесть текст клятвы в жизнеописании одного из величайших магов рода Тиссен – Стефана II. А вместо этого вы, юноша, несли здесь какой-то вздор, от которого ваши деды и прадеды перевернулись в гробу. Я с кем сейчас разговариваю? Это что за неуважение такое к старому человеку – делать вид, что меня здесь нет? Мельчают потомки Тиссенов, ох мельчают… и магия в них уже не та, и воспитания нет прежнего.

Я с трудом встаю, опираясь на камень алтаря, потягиваюсь, разминая затекшие от неудобного сидения на полу плечи, и лишь после этого поднимаю уставший взгляд на возмущающего призрака.

– А вы собственно кто такой?

– Я кто такой?! Я патриарх княжеского рода Тиссен, дух-хранитель всего этого замка!

– Тогда почему вы не обращаетесь ко мне по имени? Вы же должны его знать.

Призрак на несколько секунд теряет дар речи от моей наглости, потом тяжело вздыхает, мнется:

– Потерял я свою силу, да… Не вижу твоего имени. Вижу, что наш, Тиссеновский, а кто, что…

– Йен. Младший сын Альбрехта.

– Ну хоть не старший – ядовито произносит дух-хранитель – А что? Лич в родовом покое Тиссенов – все к этому идет…

– Не идет!

– А там, глядишь, и Темные Лорды появятся – игнорирует меня старик – Ох и измельчал наш род…

– Какой-то скандальный оказался у нашего замка дух-хранитель – себе под нос произношу я.

– Кто скандальный?! – меня наконец, замечают – Я скандальный?! Ах ты нахал малолетний…

Призрак замахивается на меня своим посохом, но я ловко отпрыгиваю в сторону. Кто его знает, этого духа – может удар посохом будет и вполне себе материальным. Пока он возмущенно пыхтит, я пытаюсь настроить магическое зрение, чтобы снова увидеть призрачную картину замка. Но нет. Видимо, магии во мне сейчас слишком мало, чтобы повторить это. Силу воздуха чувствую, но воспользоваться не могу. Нужно сначала восстановиться.

– Что не выходит?! – продолжает вредничать хранитель – А не надо было с дуру всю магию в источник вливать.

– Я не с дуру. Просто увидел, что охранные контуры этого зала истощились, вот и влил в них своей силы. Да и на библиотеке защитные заклинания вот-вот разрушатся, пришлось их тоже поправить и напитать заново магией.

– Книги жалко стало?! Что-то ты раньше не очень-то нашу библиотеку жаловал.

Спокойно пожимаю плечами. Препираться и дальше с этим вредным стариканом у меня нет никакого желания. Устал. Пойду – ка я лучше наверх. София с Олафом и Конрадом, наверное, уже извелись от волнения за меня и долгого ожидания. Но ответить хранителю нужно, мне сюда еще не раз теперь возвращаться, зачем ссориться.

– Молодой. Глупый еще. Не ценил знаний, хранящихся в книгах.

– А теперь, значит, за полгода и постарел, и поумнел?!

Нет, ну что за зараза древняя, ни слова в простоте – все с подколками, да с претензиями! Вот и делись с ним после этого магией, даже спасибо мне не сказал. Подхожу к двери, разворачиваюсь, чтобы попрощаться со стариком. Натыкаюсь на его изумленный взгляд.

– Ты что, уже уходишь?!

– Ухожу. Не могу сказать, что было приятно познакомиться, но спасибо, что разбудили меня. Матушка моя, наверное, уже извелась от беспокойства.

– Матушка…? – призрак подернулся легкой рябью, но через секунду восстановил свою плотность – Нет, она уже спит. Умаялась от переживаний и заснула прямо в кресле. А вот горбун твой, тот да – места себе не находит, все на дверь посматривает. Была б его воля, он бы уже все двери в часовне взломал и в склеп ворвался – старик ехидно хихикнул, но тут же уважительно покачал головой – Любит тебя, как родного. А ведь ты даже не поблагодарил его за спасение вчера.

– Поблагодарил!

– Подарок надо поднести! – дух тыкает пальцем в кинжал кузена у меня на поясе – Вот правильное спасибо. А если еще наложишь на него воздушные руны… Ах, ты же не знаешь рунического письма Тиссенов…

Я независимо пожимаю плечами. Сегодня не знаю – завтра узнаю. Но отблагодарить Олафа подарком, действительно, стоит. И кинжал с магическими рунами – самое то.

Призрак переместился поближе, сложил на груди призрачные руки и оценивающим взглядом обвел меня с головы до ног.

– Что, уйдешь и даже денег у меня не попросишь?

– Зачем? У меня и своих хватает.

– И тайники вскрывать, сразу не побежишь?

– Нет, не побегу. Пусть это золото полежит там до лучших времен. А мне пока и своего достаточно. Понадобится – еще заработаю.

– Слышал я уже, как ты зарабатываешь! Позор-то какой – наследник рода Тисенов грабителей грабит, как какой-то простой наемник!

– Это же не я к ним ко всем приставал, они сами меня решили ограбить – так не пропадать же их добру. А вот подслушивать, между прочим, некрасиво. Пожилой человек, и занимаетесь такими неприглядными вещами…

Я укоризненно качаю головой. Но думаете, этот нахальный старик смутился? Да ничуть! Он еще и гордо подбоченился, словно его только что похвалили.

– Так дело мое такое хранительское – за всем здесь присматривать и ко всему в замке прислушиваться. А иначе откуда мне все тайны знать? Я бы и тебе много чего интересного мог рассказать.

– Тогда скажите: что скрыто за третью дверью? – пробую я расколоть старика. И тот ведется, как ребенок.

– Зал Видящих! – призрак назидающе поднял палец – Вот силы восстановишь, тогда и приходи. Все покажу, всему научу. А без магии ты там все равно ничего не узришь.

Подумал немного и добавил, смягчившись:

– Пойдем, хоть провожу до склепа. А то тебя сейчас сил даже на маленький «светлячок» не хватит, так и побредешь в темноте.

– Спасибо, от помощи не откажусь. Вы только скажите хотя бы: как к вам обращаться?

– Ишь ты, вежливый какой стал… Обращайся ко мне уважительно – Хранитель. А то встречались тут всякие – и призраком обзывались, и нечистью, некоторые даже развеять меня со страху пытались, представляешь?!

Старик шкодливо рассмеялся, вспоминая былые приключения. Я же только хмыкнул себе под нос. Вот что-то я не завидую этим самоуверенным ребятам. Судя по мечтательному взору, поглумился над ними призрак знатно. Интересно, магию рода хоть дал им принять, или взашей выгнал? К призраку меж тем вернулась серьезность, и он прямо на моих глазах превратился из вредного старикана в почтенного Хранителя. Распахнул дверь, выпустил меня из зала и велел своей кровью снова запечатать вход. А потом величественно поплыл рядом по коридору, приноравливаясь к моему медленному шагу. Судя по всему, тот балаган, что служил моей проверкой, закончился. И разговор у нас пошел совсем другой.

– Ты вот что, Йен. Прямо сейчас из замка бегом на постоялый двор. Собирайте быстро вещи, седлайте лошадей и уезжайте из города. Немедленно. Князь уже на подъезде к Минэю, через пару часов он будет здесь. А тебе встречаться с ним сейчас никак нельзя, рано еще.

Хранитель тяжело вздохнул, задумался о чем-то своем и продолжил:

– Подвел свой род, Альбрехт. Из-за собственных неуемных амбиций презрел все клятвы и связался с Тьмой. Думал, глупый, что она ему поможет земли вернуть. И Ульриха зря сгубил – превратил в лича. Решил, что тот ему служить станет, но у всех личей одни хозяева – Темные Лорды и Аш. Для Минэя грядут тяжелые испытания, Йен, Тьма стоит на пороге. Готовься и не теряй времени даром. Осваивай магию, развивай ее и никогда не останавливайся на достигнутом. Принимай любую помощь, но не ищи легких и сомнительных путей, как сделали твои непутевые отец и брат.

– Для начала мне хотя бы из замка и из города выбраться нужно, а как я это сделаю? Ворота еще закрыты.

– Об этом не беспокойся. Из замка я вас с Олафом выведу тайным ходом, а вот к моменту открытия городских ворот вы уже должны быть готовы выехать первыми. Времени покинуть город у вас будет совсем немного.

– Что, уже утро? – Это сколько же я проспал…

– Нет, но рассвет скоро наступит. Поторопись.

* * *
Кровавую жертву приносить не понадобилось. На следующий день, песок постепенно сменился холмистой степью, а ближе к вечеру, когда из фляг и бурдюков были выпиты последние капли воды, а пауки шатались от усталости, впереди показалась громадная фигура. Марта приподнялась в седле, прикрыла от солнца глаза ладонью.

– Что это??

Отряд подъехал ближе и обнаружил на холме гигантское изваяние скуластого воина с натянутым луком. Скульптура была сделана из черного камня и от нее веяло какой-то древней мощью. Воин целился стрелой в сторону пустыни.

– Идол Шимзеда – пояснил Валдис – Первый из семи. Лучник.

– Семеро?? – Марта не могла отвести взгляд от идола.

– Копейщик, мечник, конный рыцарь, целитель, маг и священник.

– И кто создал такое чудо? – ведьма вызвала Око и чуть не выпала из седла. От идола несло таким могучим потоком магии, что Марта практически ослепла. Причем девушка никак не могла понять природу стихии Лучника.

– Почувствовала? – Темный усмехнулся – Вот поэтому мы их и не смогли завоевать. Идолы созданы Древними и защищают землю Шимзеда. Дважды войска Аша приходили сюда и дважды слабенькие местные шаманы били нас в хвост и гриву.

– Трижды – к Валдису и Марте присоединился Сирил – Ты забыл о пропавшей в песках армии Двадцати. Думаю, буря была наслана не без участия круга шаманов.

– Двадцати? – рыбьи глаза Валдиса без интереса уставились на соратника – Их так теперь называют?

– Да. В Некрополисе даже хотят увековечить.

– Такими же скульптурами? – Темный кивнул на Лучника.

Отряд постепенно приближался к Идолу и рядом с ним, под холмом открылось целое стойбище из разноцветных шатров. Вокруг стоянки паслись целые стада лошадей. Темных заметили и тут же навстречу поскакали всадники в странных остроконечных шапках. В руках кочевников показались луки и сабли.

– Шимзедцы – поморщился Сирил – Сейчас начнется.

– Что начнется? – Марта поежилась глядя на всадников. Их было человек сто.

Внезапно шимзедцы взвыли и начали улюкать. Темные невольно сбились в кучу, Валдис и Сирил зажгли свои посохи, у лича еще сильнее загорелись глаза. Всадники тем временем встали в круг и стали постепенно его сужать. Марта потянулась к «Серому праху» и приготовилась кинуть заклинание. Пять, а то и десять человек накрыть получится. Но схватки не случилось.

Валдис вытащил из-за пазухи золотую табличку со странными символами и на темных, пыльных лицах кочевников появились гримасы разочарования. Клики и улюканье смолкло, вперед выехал статный воин в серебристых доспехах. Маска шлема была поднята и Марта увидела широкий шрам, который рассекал лоб и правую щеку всадника.

– Темные… да еще с проездной пайцей – густым басом протянул воин – Давненько вас не было видно и слышно. В голосе кочевника слышался какой-то еле уловимый акцент.

– Вождь Камал! Приветствую тебя и твоих батыров – Валдис убрал пайцу, слез с паука. Камал тоже спешился. Мужчины пожали руки.

– Будьте моими гостями, Темные! – Камал вскочил в седло, махнул рукой в сторону стойбища.

– Нам бы воды – Сирил потряс пустым бурдюком – И поскорее.

– Что? Попали в черную бурю? – вождь засмеялся – Случайно ваши Двадцать не встретились по пути?

Окружающие кочевники захохотали. Темные нахмурились, дроу взялись за рукояти мечей.

– Вы мои гости – Камал развернул коня – Будет вам и вода и еда. Раз совет вождей дал вам пайцу…

В стойбище шимзедцев шел праздник. Кочевники били в барабаны, дули в длинные медные трубы. Справа от стоянки лихие батыры показывали джигитовку, слева – прямо на земле были накрыты «столы» с праздничными угощениями. Темных пригласили на пир, но те первым делом отправились к колодцу – поить пауков. Такой вкусной воды Марта не пила никогда. Прохладная жидкость все никак не могла утолить многодневную жажду.

Первыми напились дроу. Кая иронично посмотрела на Валдиса:

– Перед отъездом отравишь колодец? – девушка была в курсе визита к пограничному барону. Марта рассказала.

– Я похож на идиота? – Темный налил из кожаного ведра воды в свою флягу – Взгляни на идола.

Марта бросила взгляд на Лучника. Кожей почувствовала, что тот за ними наблюдает. Кая тоже что-то ощутила, поежилась.

– Потом у нас пайца совета вождей. Если, несмотря на идола, нам как-то удастся отравить колодец племени Камала – вожди об этом узнают. Шаманы вызовут духов мертвых и те расскажут как умерли. Проезд через земли Шимзеда будет для нас закрыт. Мы не можем так рисковать.

* * *
– Ваше Святейшество…!

Магистр Игнатиус почтительно склонился перед Понтификом так низко, насколько позволяла его старая поясница, измученная радикулитом. Почтенный возраст и излишняя полнота навсегда лишили старого мага Земли былой подвижности. Да и передвигался он теперь мало, предпочитая не покидать пределов своей лаборатории в резиденции Ордена Земли. В далеком прошлом остались те времена, когда он носился верхом по родному Фэссу во главе отряда рыцарей и наемников, чтобы лично ликвидировать последствия очередного прорыва темных. Все его былые подвиги давно внесены в летопись Ордена, и разве не заслужил он спокойной жизни на склоне лет? Отчего же все не оставят его в покое? Вот и Апполинариус никак не уймется, все мечтает оставить свой след в истории, старый дурак!

Заметив небрежный жест, разрешающий ему разогнуться, магистр подобострастно улыбнулся Понтифику и осторожно приблизился к нему.

– Как наши успехи, мой дорогой друг?

Друг?! Дорогой?! Да что б ты сдох, старый лицемер! Разве друзьям не предлагают первым делом присесть в удобное мягкое кресло? А ты, негодяй, обращаешься с заслуженным пожилым магом, как с каким-то зеленым подмастерьем. А разве не я когда-то первым поддержал твою кандидатуру на выборах Понтифика?! Но вслух магистр естественно произнес совсем другое:

– Все прекрасно, Ваше Святейшество! Эликсир готов.

– Да? Отрадно это слышать! Покажи.

Понтифик требовательно протянул руку, и Игнатиусу пришлось сделать к нему еще несколько шагов. Снова поклонившись, но на этот раз коротко, он вручил Апполинариусу маленькую склянку с драгоценной жидкостью. Взбалмошный старик буквально выхватил сосуд из его рук и принялся крутить пузырек из зеленоватого стекла, рассматривая зелье на свет. Даже интересно, что он там хочет увидеть, никак свою вторую молодость?

– И что, этот эликсир, правда, действует?

– Действует Ваше Первосвященство. Эликсир был изготовлен точно по рецепту, предоставленному мне Мессиром Вергелиусом. Кровь эльфа была самая наисвежайшая, а его уникальная сила…

– Избавь меня от ненужных подробностей. Мне достаточно знать, что он изготовлен под строжайшим контролем Инквизиции, и что он действует. На ком его поверяли?

– На нескольких пожилых пленниках.

– И как они? – В глазах Понтифика зажегся азарт – Надеюсь, все живы?

Игнатиус гордо расправил плечи, оскорбившись нелепыми подозрениями. Ученый в нем презрительно скривился, свысока глядя на довольно посредственного мага, единственным бесспорным талантом которого было искусное плетение интриг.

– Естественно живы! И очень неплохо себя чувствуют. Поскольку э-э… ингредиенты для эликсира использованы очень редкие, цена его безмерно высока. Поэтому пленникам мы дали буквально по нескольку капель. Но и этого хватило, чтобы они помолодели буквально на глазах. А учитывая их прежнее плачевное состояние после постоянных бесед с дознавателями, можно сказать, что выглядят они сейчас просто великолепно. Навскидку все трое сбросили лет по двадцать, и это только после единовременного приема ничтожно малого количества эликсира. Эффект от зелья держится уже две декады.

– Это радует. И внушает определенный оптимизм.

Понтифик замер, продолжая разглядывать склянку с драгоценным эликсиром. Игнатиус видел, как желание немедленно помолодеть борется в нем с подозрительностью. Заговоры для Апполинариуса стали в последние годы навязчивой идеей, он во всем видел подвох. Магистр злорадно посмеивался про себя, не собираясь уговаривать Понтифика и помогать ему в его трудном выборе: сберечь весь драгоценный эликсир для себя любимого или же проверить его действие на ком-нибудь еще. Апполинариус поднял задумчивый взгляд на Игнатиуса и вкрадчиво спросил:

– Послушай мой друг, ты ведь тоже уже не молод. Если ты ручаешься за высокое качество эликсира своей головой, разве ты не заслужил нескольких чудодейственных капель за свое непревзойденное мастерство зельевара? Сделай же маленький глоток – я хочу увидеть, как и к тебе возвращается молодость и здоровье.

Магистр не поверил своим ушам. Этот старый скряга действительно готов поделиться с ним драгоценным эликсиром? Чудеса…! Но в отличие от Понтифика, Игнатиус был полностью уверен в своем гении, и в действенности изготовленного им зелья. А потому он смело шагнул к столу и уверенно протянул руку.

– Я готов.

Понтифик еще немного поколебался, но склянку Игнатиусу все-таки вернул. Трус! Какой же он трус. Магистр откупорил пузырек, втянул носом приятный запах хвои и решительно сделал крохотный глоток. Зелье снова перекочевало в руки Апполинариуса, и он тоже осторожно понюхал его:

– Пахнет приятно. А каково оно на вкус?

– Зелье безвкусное и бесцветное. Оно обладает лишь запахом.

– Прекрасно. Нам осталось дождаться результата.

Время пошло. Магистр продолжал стоять напротив Понтифика, а тот с жадным интересом всматривался в его лицо. Наконец, эликсир начал действовать. Сначала изменилась осанка Игнатиуса. Это выглядело так, будто с плеч его сняли тяжкий груз, и он, наконец, смог распрямиться. Затем прямо на глазах изумленного Понтифика лицо старого магистра начало молодеть, разглаживаясь от многолетних морщин. Если бы не склянка, которую Апполинариус держал сейчас в руках, он бы подумал, что здесь задействован сильный амулет с иллюзией. Но сомнений не оставалось – эликсир действовал. И это открывало перед Главой Церкви такие перспективы, что хотелось зажмуриться от восторга. Зелье позволит жить долго не только ему самому, но и тем, кого он лично сочтет достойным. Правильно рассчитав дозировку, можно будет манипулировать своими союзниками, держа их на крючке долголетия. А расплатой за потерю его доверия станет возвращение неугодным дряхлой старости. Грандиозно!

Старческая рука медленно поднесла пузырек к ввалившемуся рту. Если он станет таким как его нынешняя иллюзия, это уже – огромный успех. Последние три года Апполинариус практически не снимал амулет на людях, и мало кто вообще знал, насколько плохо Понтифик сейчас выглядит. А тут вдруг такой неожиданный подарок судьбы. Видно сам Единый вел его за руку, когда он решил опоить эльфийское отродье ведьминским зельем. Ну, Вергелиус, конечно постарался, ничего не скажешь! Сколько замечательных секретных рецептов удалось ему получить, пытая в инквизиторских подвалах схваченных ведьм. Апполинариус прикрыл глаза и приготовился сделать глоток. Изношенное сердце предательски екнуло. Страшно. Как же страшно поставить все на кон своей собственной рукой…

А дальше все случилось, как во сне. Игнатиус захрипел и, выпучив глаза, вцепился пальцами в горло. Ноги магистра подкосились, и он, корчась в судорогах, свалился на ковер, застилающий пол в кабинете Понтифика. Лицо старого мага исказилось в страшной гримасе, а потом изо рта его хлынула черная кровь, безнадежно пачкая и заливая драгоценный шедевр. Апполинариус, застыл от ужаса, не в силах отвести глаз от умирающего в жутких мучениях Игнатиуса. Тот только беззвучно открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова, и не в состоянии позвать кого-то на помощь. Мерзкая зловонная лужа меж тем ширилась и ширилась, подбираясь к ногам застывшего Понтифика. Вздрогнув, он перевел взгляд на пузырек в своих руках и этим, как потом оказалось, этим спас себя. Прозрачная жидкость в склянке вдруг забурлила и мутной пеной устремилась через край. Взвизгнув, Понтифик отбросил ее в сторону, как ядовитую змею, и с неожиданной для его возраста прытью взобрался с ногами на кресло. А склянка, пролетев по воздуху, попала в стеклянную дверцу шкафа, отчего стекло ее раскололось и с грохотом осыпалось на пол.

Лишь тогда, услышав звон разбитого стекла, в кабинет ворвался секретарь, а следом за ним Вергелиус и охранники. Тело магистра Игнатиуса к этому времени так изменилось, что его уже невозможно было узнать, только коричневая мантия с вышитыми по ней зелеными лучами солнца указывала на то, кем раньше была эта иссохшая мумия.

– Быстро унесите отсюда Его Святейшество! – первым пришел в себя Вергелиус. – И старайтесь не наступать на…

Не зная, как назвать черную кровь, разлившуюся по ковру и полу, мессир лишь неопределенно махнул рукой в ее сторону. Один из охранников тут же подскочил к трясущемуся от ужаса Понтифику, и подхватив его на руки понес к дверям.

– А ты немедленно найди и приведи лекаря к Его Святейшеству! – Вергелиус перевел взгляд на секретаря, который все не мог оторвать глаз от останков магистра. Пришлось влепить ему хорошую затрещину, чтобы тот пришел в себя. – И чтобы никому ни слова, о том, что здесь произошло.

Дождавшись кивка от секретаря и убедившись, что тот помчался следом за Понтификом, инквизитор окинул мрачным взглядом кабинет и повернулся ко второму охраннику.

– Встань за дверью и никого сюда не впускай без моего разрешения. Слышишь? Никого! И вели найти мне эту скотину Ройса.

* * *
Как и обещал Хранитель, из замка он нас с Олафом вывел. Может, Конрад и удивился, когда я отказался от его помощи, заявив, что мы выберемся сами, но вида старый слуга не подал. А княгиня и вовсе восприняла это как должное. Тепло попрощалась со мной, крепко обняла и благословила на дорогу, взяв с нас обещание навестить ее, как только в замке все успокоится. В голубых глазах Софии просто светилась гордость за своего младшего сына, с честью прошедшего трудное испытание. Выходя за дверь, услышал, как она тихо говорит Конраду:

– Вот каким должен быть настоящий Тиссен!

Приятно, когда в тебя так верят. И еще приятнее оправдывать такие высокие ожидания. А дальше мне только оставалась поспевать за призрачным Хранителем, который плыл перед нами, указывая дорогу. Олаф его, конечно же, не мог видеть, но глядя на то, с какой уверенностью я иду по коридорам, вопросов не задавал. Из знакомой галереи, где нашел свою смерть Жакус, мы свернули в темный коридор, потом в еще один, потом протиснулись через небольшую дверь в стене и вдруг совершенно неожиданно оказались на площади под стенами замка. А дубовая дверь за нашими спинами тихо исчезла, словно ее никогда там и не было. Олаф даже потряс головой и недоверчиво ощупал огромные валуны в основании стены.

– Княжич, это как…?

– Магия, Олаф. Обычная магия.

А что я еще могу ему ответить, если сам в шоке?

В голове раздался ехидный смешок призрака и напоминание: «Поспеши». Медлить и, правда, было нельзя. Небо у горизонта уже начало светлеть и до рассвета оставалось не так много времени. От высокого дома на краю площади отделилась знакомая фигура и помахала нам рукой. Лукас. Стоило к нему подойти, как он схватил меня за рукав и жарко зашептал:

– Слушай, Йен, я такого еще ни разу не видел! В какой-то момент над замком полыхнуло, и защитные заклинания на его стенах начали сами собой обновляться, выстраиваясь в более четком порядке. Это какая-то совсем древняя магия, я о таком даже не знал.

– Сами собой?! Да, как бы, не так! Лукас, я в эту защиту всю свою силу шарахнул.

– С ума сошел, я тебе что говорил?! Нельзя так опустошать свой внутренний источник!

– А что мне еще оставалось делать? Зато все получилось. Ладно, потом поговорим. Сейчас не время спорить, нужно срочно убираться из города.

– Зачем?

– Князь с Фридусом утром возвращаются, и здесь станет жарко.

До постоялого двора мы добрались не без приключений. В какой-то момент бдительный Олаф затолкал нас с Лукасом в узкий переулок, и заставил спрятаться за огромной бочкой на колесах, в которых местные злотари вывозят из города нечистоты. Очередной вдох принес с собой целую гамму непередаваемых «ароматов», от которых я чуть не блеванул. Вот она – вся правда о чудесной экологии в средние века. Фигушки! Это там, за стенами столицы осталась практически нетронутая природа, а здесь в городе мне постоянно хотелось заткнуть свой бедный нос: навязчивый запах конского навоза на улицах и неистребимый «аромат» нечистот.

Но через миг я забыл про все запахи. Сначала раздался гулкий стук конских копыт по мостовой, а потом мимо переулка не спеша проехал отряд вооруженных всадников. За собой на веревке они тянули двух бедолаг, которых видимо только что отловили на ночных улицах Минэя. Один из пленников пытался что-то говорить в свое оправдание, но хлесткий удар плеткой быстро заставил его заткнуться. Мне же оставалось лишь проводить несчастных взглядом, понимая, что если бы не отменный слух Олафа, мы бы сейчас разделили их незавидную участь. Или нам пришлось бы ввязаться в бой с целым отрядом хорошо вооруженных «головорезов». А учитывая, что магии во мне сейчас практически не осталось, одному Айрану известно, чем бы это закончилось.

– Уф-ф… пронесло, кажется… – Лукас осенил себя знаком Единого и благодарно коснулся губами амулета, висящего на его шее.

Дальше мы прибавили шагу и вскоре уже собирали вещи на постоялом дворе, стараясь запихнуть в сумки все самое ценное, но так, чтобы это не выглядело бегством. Кое-какую одежду и обувь мы все-таки там оставили. Потом внесли сонному слуге оплату за следующую декаду, предупредили, что ненадолго уезжаем по делам из города и вернемся через пару-тройку дней. Распорядились в наше отсутствие хорошенько убраться в номере и заменить постельное белье. Сунули ему пару мелких монет за беспокойство и поспешили в конюшню, где нас уже ждали оседланные лошади.

У городских ворот мы оказались за несколько минут до их открытия, и нам очень повезло, что желающих покинуть город было сегодня немного. Едва ворота распахнулись, и решетка поднялась, стражник дал нам знак поторопиться. За выезд стража естественно денег не взимала, зато с желающих въехать им предстояло сейчас собирать оплату, а это дело, хоть и прибыльное, но весьма хлопотное. Наступающий день был ярмарочным, и перед воротами столпилась огромная толпа селян, стремящихся попасть в город на рынок. И с каждого надо было взять точную сумму согласно местным «тарифам», не пропустив ни одной телеги и ни одного всадника. Так что стражникам сегодня было явно не до нас. Поэтому мы спокойно выехали за ворота и, аккуратно объезжая сельчан, двинули в сторону пригорода, мечтая поскорее убраться отсюда. Но наши планы были нарушены.

– Йен, княжеский отряд! – Олаф махнул рукой в сторону группы всадников, показавшихся вдалеке. – Проезжай чуть дальше, сразу же разворачивай лошадь в сторону ворот, и спускайся с седла. Нам нужно слиться с этой толпой и сделать вид, что мы только что приехали из пригорода.

Решение было правильным. Скакать навстречу Тиссену и Фридусу – это чистое самоубийство. Нас легко могут остановить и допросить чужаков по всей строгости, потребовав при этом снять с себя все амулеты, а дальше… Кажется, Олаф в очередной раз спас нас от провала. Смешавшись с толпой, в которой мелькали и всадники, мы усиленно делаем вид, что с нетерпением стремимся попасть в город. Через несколько минут мимо нас, поднимая клубы пыли, проносится отряд князя. Краем глаза вижу, перекошенное от злости лицо Тиссена, который плеткой подгоняет своего коня, чтобы добраться до городских ворот как можно быстрее. А вот Фридус, следующий в самом конце отряда, едет гораздо медленнее князя, и не забывает при этом обводить толпу внимательным взглядом, особо останавливая внимание на всадниках. Я тут же поспешно отворачиваю голову, стараясь не встретиться с ним глазами. Остается лишь надеяться, что амулет Лукаса и сейчас меня не подведет. Наконец, Фридус проезжает, и я позволяю себе выдохнуть.

От ворот меж тем доносится громкий рев князя, крики охраны и шум толпы, кажется, кто-то неосторожно преградил путь Тиссену, раскорячив свою телегу поперек дороги. Охранники бросаются в испуге расталкивать народ, чтобы освободить князю проезд, но это только усиливает общую суматоху. Снова взбираюсь в седло, чтобы получше рассмотреть происходящее, и успеваю увидеть, как спешившиеся охранники князя безжалостно опрокидывает груженую товаром телегу в придорожную канаву. Веревки рвутся, и из телеги с грохотом вываливается битая глиняная посуда. Громко, на одной ноте завывает женщина, видимо жена хозяина телеги, но получив удар плеткой, резко замолкает и без сил опускается в придорожную пыль. Вот твари… Но больше всего меня поражает то, с каким привычным равнодушием реагируют на эту хамскую выходку охранников остальные селяне – так, будто это все в порядке вещей.

Другие охранники в это время продолжают разгонять толпу у ворот, безжалостно раздавая удары плетками налево и направо, и при этом совершенно не разбирая, кто перед ними – мужчины или женщины, старики или дети. Вот один из них со всей дури бьет плеткой по спине замешкавшегося пожилого крестьянина, стоявшего у него на пути. Тот падает на дорогу и в ужасе заслоняет рукам голову от следующего удара. Копыта лошади проходят в каких-то сантиметрах от ног мужика, тот едва успевает перекатиться в сторону. Еще пару секунд и крестьянин остался бы калекой. Его крик боли, и жалобный плач женщины, тоже задетой плетью, заставляют меня сжать рукоять своего кинжала в бессильном гневе. Да, что за мерзость такая! Стоят ли две лишних минуты в пути всей этой бессмысленной жестокости?! Стоящий рядом парень, заметив мой жест, скупо роняет:

– Господа… Им все можно, даже убить.

Меня вдруг передергивает от понимания, что мое вмешательство и заступничество только бы все испортило. Мало того – я бы и сам тоже вполне мог получить такой же удар плеткой… Оставалось только до боли сжать кулаки и беситься про себя от осознания собственной беспомощности и от бессилия изменить что-либо в этом диком варварском мире.

А в воротах Тиссен уже орал во весь голос на встречающего его брата Фридриха, за спиной которого трусливо жались бастарды. Орал так громко, что рев его и брань доносились даже до меня.

– Какого демона, Фридрих?! Стоило мне отъехать из города и оставить замок на тебя, как вы тут же проворонили шпиона в собственном доме! Ты хоть на что-то способен, кроме как мирить этих сопляков и шляться по кабакам?! Что тебе вообще можно поручить?

Что отвечал ему дядюшка, я не услышал, тот в отличие от брата говорил тихо. Но при следующих словах князя моя рука так и дернулась, чтобы перекреститься:

– Я велел тебе закрыть город! Никого не выпускать из него и ввести комендантский час. Так какого Аша?! Почему с утра пораньше меня встречают городские ворота нараспашку?! Что вы здесь за проходной двор устроили? Мне что, повесить всю смену на крепостных стенах, чтобы научить вас выполнять мои приказы?! Или велеть выпороть всех вас у позорного столба на главной площади?

Князь обвел тяжелым взглядом родственников, и те невольно подали назад, заставляя своих лошадей пятиться. Потом глаза Тиссена нашли в толпе побелевших от страха стражников, и он рявкнул в их сторону:

– Закрыть ворота! Никого не впускать и не выпускать до особого распоряжения.

Стражники подорвались выполнять приказ князя, и вскоре решетка с грохотом упала. Ворота тоже со скрипом начали затворяться. Смотреть больше было не на что, и Олаф потянул за уздцы мою лошадь.

– Пора ехать. Пока кто-нибудь не додумался спросить у стражников, не выезжал ли кто из города этим утром.

– Да, едем. Хотя постой… – я порылся в кошеле на поясе и достал горсть серебряных монет – Отдай их семье, у которой охранники перебили посуду. Олаф смерил меня нечитаемым взглядом и молча, забрал несколько монет с моей ладони.

– Этого будет вполне достаточно за их битые горшки. Уезжайте, я вас догоню на дороге.

Кивнув, я тронул поводья и пустил коня рысью, торопясь отъехать подальше пока народ не очухался и не устроил здесь давку. Горечь от собственного бессилия понемногу прошла, уступая место холодному рассудку. Но обещаю себе – придет время, я изменю эти варварские порядки, а с тех, кто не захочет меняться, строго взыщу за каждую бессмысленную жестокость…

* * *
Фридрих слушал брань старшего брата, опустив голову и не возражая ему. Что толку спорить? Альбрехт уже назначил виноватых, и главным виноватым естественно был он – Фридрих. Так повелось у них с детства – что бы плохого не случилось в замке, все улики удивительным образом всегда указывали на младшего княжича. Можно было клясться родителям сколько угодно, взывать к Единому и к их здравому смыслу, но улики всегда и неумолимо указывали только на него. А если в его вине вдруг возникали серьезные сомнения – странным образом на свет появлялись все новые и новые доказательства, опровергнуть которые он уже не мог. Родители вздыхали, просили Фридриха образумиться, и, в конце концов, просто махнули на него рукой, посчитав младшего сына прирожденным интриганом и лжецом.

Младший княжич рос сообразительным ребенком и быстро понял, кто за всем этим стоит – виною всему была ревность старшего брата. И зависть. Потому что в юном Фридрихе было все то, что нравилось людям и чего так не хватало в Альбрехте: веселый легкий нрав, способность к наукам, умение ладить с людьми и приятная наружность. На его фоне вечно угрюмый и недовольный старший брат выглядел бледно, хоть магии в нем было и поболее. Родители начали ставить младшего сына в пример наследнику, и месть его не заставила себя ждать. Правду могли бы рассказать слуги, но связываться с мстительным, жестоким наследником никто из них не осмелился. Когда же родители умерли один за другим, младший княжич и вовсе оказался в полной власти старшего. Был бы он сильным магом – его бы отправили на Остров, а так пришлось юному Фридриху сидеть в замке до собственного совершеннолетия, а потом удовольствоваться лишь графским титулом, да захудалым замком, который «добрый» брат выделил ему в качестве родительского наследства. А еще навязанной женой из старинного, но разорившегося рода.

Так что в один прекрасный день Альбрехт Тиссен просто вызвал младшего брата в свой кабинет, и сообщил ему о его предстоящей женитьбе. Велел после свадьбы убираться из их родового замка и впредь больше не появляться здесь без его на то особого разрешения. Вот так ровно через месяц Фридрих с молодой женой покинули Минэй и отправились в свое изгнание. Графский замок, расположенный на берегу Северного моря, оказался настоящей развалиной и требовал ремонта, денег на который у них не было. Несколько лет молодая семья еле сводила концы с концами, пока их земли не начали приносить хоть какой-то доход. Но слабое здоровье жены было к тому времени уже безвозвратно подорвано, и вскоре она умерла, так и не родив Фридриху наследника. Вынужденная уединенная жизнь вдали от столицы со временем ожесточила молодого графа и что-то надломила в нем. Он возненавидел брата за то, что лучшие свои годы ему пришлось провести в глуши, и мечтал заставить Альбрехта заплатить за все его беды и несчастья. Если все считают его интриганом, то надо им стать.

Фридрих знал, что в его замке есть люди, которые обо всем доносят князю. Вычислил их и взял под контроль. А в ответ завел своего шпиона в Минэе, восстановив дружеские отношения с придворным магом Фридусом и вступив с ним в оживленную переписку. Потом начал ненавязчиво приглашать погостить у себя подросших бастардов Альбрехта. Те с удовольствием наезжали в замок графа Тиссена поохотиться и покутить – выпить хорошего фэсского вина и потискать смазливых служанок. Не гнушались и селянками в полях – благо добрый дядюшка только посмеивался над подвигами молодняка, не препятствуя их распутству. Хорошее вино и хлебосольный прием вдали от князя развязывали языки, и от бастардов Фридрих зачастую узнавал такие подробности, какие и Фридус не удосуживался ему сообщать.

Он мысленно потирал руки, слушая о ссоре князя с Понтификом, громко сочувствовал, но в душе злорадствовал, когда узнал о разгроме княжеского войска на Золотой речке. Даже направил часть своей замковой дружины в помощь князю, не забыв при этом заслать в Минэй в его составе парочку новых шпионов. Узнав, что Альбрехт не чурается темной магии, Фридрих тут же начал всячески демонстрировать на людях свое благочестие, усердно посещая храм, взывая к Единому о спасении заблудшей души брата, и вызывая этим умиление у жрецов и прихожан. Что не мешало ему тайком покупать и изучать старинные книги по темной магии и запрещенные амулеты, чтобы иметь представление, чего можно ожидать от ненавистного братца.

И вот, где-то с пару месяцев назад, все вдруг начало коренным образом меняться. Неожиданно всем понадобился Фридрих Тиссен, двадцать лет до того, проведший вдали от столичной суеты. Сначала на пороге замка появился эмиссар от Понтифика. Завел какие-то странные разговоры о том, что мир на Западе Светлых Земель под угрозой. Что де князь Тиссен, развязав войну с Восточным Эскелом, ведет свое княжество к краю бездны. Пора, мол, графу вспомнить, что и он имеет законные права на трон. А сместить с трона князя, который предался Тьме, и отринул веру в Единого, прельстившись темными ритуалами – это вполне богоугодное дело. Которое власти церкви с удовольствием поддержат и окажут ему всяческое содействие. Ввязываться пока в междоусобную борьбу за трон со старшим братом Фридрих не собирался – время еще не пришло. Он как паук плел свою хитроумную паутину и поджидал более удобного момента. Поэтому граф сочувственно покивал головой, но отделался от эмиссара общими фразами. Не добившись прямого согласия, раздраженный церковник отбыл восвояси.

А через несколько дней случилось совсем невероятное событие – к нему прилетел магический вестник от жены брата – княгини Софии. В коротком письме княгиня сообщала о несчастье, постигшем ее младшего сына Йена, и слезно просила Фридриха приютить юного княжича, если тот вдруг появится на пороге его замка. Княжич здесь так и не появился, но зато через декаду в замок нагрянули инквизиторы, и тогда граф уже перестал чему-либо удивляться. Паладины разыскивали племянника, сбежавшего с острова и увезшего оттуда какую-то ценную вещь, а заодно снова завели с ним неприятный разговор про то, что Фридриху стоило бы вернуться в столицу, чтобы в нужный момент оказаться поближе к трону. И привели ему убойный аргумент – огорошили графа рассказом про то, как обезумевший Альбрехт уничтожил отряд паладинов во главе с легатом. А потом еще и превратил своего умирающего наследника в лича. Фридрих обещал инквизиторам подумать, хотя сам уже в душе начал склоняться к возвращению. Кажется, Единый услышал, наконец, его взывания – братом явно овладело безумие, а выступить в роли благородного спасителя княжества и церкви от власти кровавого безумца было очень заманчиво… Осталось придумать убедительный повод для своего возвращения.

Но повод искать не понадобилось. Неожиданно прибыл гонец из Минэя с письмом от Альбрехта, в котором князь приказывал младшему брату незамедлительно явиться в столицу. Час пробил. Теперь Фридриху оставалось только сделать вид, что он нехотя подчинился приказу князя, и начать собираться в путь. Видно сам Единый желал его появления в столице. А может и Аш тоже?

Глава 8
Нагнали их всего в двух дневных переходах от столицы Шимзеда – Идиба. Сначала Валдис начал обеспокоенно крутиться в седле и приподниматься в стременах, потом Сирил встал ногами на спину паука, приложив руку ко лбу. Солнце нещадно светило в глаза, и разглядеть что-либо в степи, в южной стороне, было не просто.

– Камал? – коротко спросила дроу у Темных.

– Нет – Валдис отрицательно покачал головой – Камал видел нашупайцу, получил богатые дары… Он не рискнет.

– Это дикие кочевники. – тяжело вздохнул Сирил, усаживаясь обратно в седло – Значки и бунчуки у них синего цвета в полоску с белым.

Марта увидела, как аура Темного полыхнула энергией, и вверх устремилось какое-то странное заклинание.

– Поисковые чары? – ведьма тихо спросила Валдиса – Нас такому не учили.

– Да, Око орла.

– Сложное?

– Пятого круга.

Отряд, повинуясь взмаху Валдиса, устремился к высокому холму, вершину которого венчал череп какого-то огромного животного. Все спешились рядом с костями. Уже было хорошо видно пыльное облако, поднятое лошадьми степняков. Они тоже держали курс на холм.

– Человек двести, триста. – Сирил сделал несколько пассов руками и развеял заклинание.

– Ну, с таким числом мы справимся – усмехнулся Валдис.

– … и два шамана с ними.

Темный грязно выругался.

– Пайца не поможет? – Марта начала готовить «серый прах».

– Они же дикие, договоров не признают. – Валдис закатал рукава дублета, достал нож и полоснул себя по запястью – Пришло время крайних мер.

Сирил тем временем встав в круг с дроу и, взявшись с ними за руки, начал читать какое-то сложное заклинание. Марта увидела, как энергия потекла к Темному, и тот начал сворачивать силовые линии в мощный жгут.

– Сирил ставит «кровавый полог» – Валдис кивнул ведьме на колдунов и принялся петь на странном гортанном языке. Вены на его лбу набухли, кровь из носа капала на землю, но не впитывалась, а образовывала лужицу. Лишь начала светиться багровым светом.

– А что мне делать? – Марта посмотрела на лича. Тот стоял, не двигаясь, даже закрыл глаза.

Валдис не ответил. Его песнь становилась все громче, перебивая заклинание Сирила. В какой-то момент Темный погрузил по локоть руку в лужу крови и с усилием начал что-то тянуть вверх. Это «что-то» не хотело появляться, сопротивлялось. Затем раздался громкий стон, шедший из-под земли. По всей поверхности холма появились ямы, из которых начали вылезать мертвяки. Были мумии, но большей частью скелеты. В руках они держали оружие, некоторые восседали на конских остовах. Десятки, даже сотни мертвецов начали окружать отряд Темных.

Степняки тем временем подскакали ближе и безо всяких переговоров дали первый слаженный залп из луков. Стрелы уткнулись в «кровавый полог», вспыхнули и осыпались черным пеплом. Следующий их залп был уже другим, особенным. В центре отряда раздался бой бубна, и громкое завывание шамана. «Дикие» натянули луки, и наконечники их стрел засверкали зеленым.

– Держим полог! – Сирил и дроу вытянули руки вверх, как бы пытаясь подпереть ладонями небо.

Зеленые стрелы ударили в щит, и тот ощутимо прогнулся под ними. Кая упала на колено, замычав от боли, но круг не разорвала.

– Валдис, ты чего мешкаешь?! – Сирил дернул Каю за руку, заставляя ее встать – Отдай «поводья» Личу.

Темный так и сделал. Марта увидела, как Валдис перекинул силовые жгуты Тарсу, и тот будто ожил. Взмахнул «поводьями», словно был на колеснице, и мертвые воины бросились в атаку на отряд степняков. К удивлению ведьмы восставшие мертвецы передвигались очень быстро. Особенно Марту поразил высокий скелет, который ловко подпрыгнул и сшиб с лошади степняка. Его лошадь тоже не удержалась на ногах. Жалобно заржала и завалилась на бок. Ее тут же погребли под собой мертвецы. Их количество все прибывало и прибывало. Все новые скелеты вылезали из песчаных ям. Тарс впал в какой-то транс, все чаще и сильнее взмахивая «поводьями».

Впрочем, степнякам все-таки удалось оторваться от мертвецов. Потеряв с полсотни, шимзедцы дали лошадям шенкелей и помчались по кругу. Опять в центре их отдельного отряда набух шар с зелеными шипами. Он медленно поднялся над землей и поплыл к вершине холма.

– Что ты смотришь! – Валдис отвесил Марте мощную оплеуху, приводя ее в чувство – Кидай свои заклинания!

Ведьма покачнулась, зато тут же пришла в себя. Ударила по отряду сначала «серым прахом», потом добавила «кровавое копье». Щека болела, но еще больше ее мучил стыд. Столько учиться магии и так позорно провалить первый практический экзамен. «Серый прах» слизал из отряда степняков несколько крайних всадников, а вот «кровавое копье» развалилось еще на подлете, столкнувшись с мерцающим щитом, поставленным шаманами.

– Надо их притормозить – Валдис взмахнул своим посохом, навершие полыхнуло багряным светом. Перед шимзедцами в песке открылся огромных размеров провал. Степняки с криками натягивали поводья, пытаясь остановиться, их лошади вставали на дыбы. И тут диких снова настигли мертвяки. Завязался бой.

Зеленый шар, наконец добрался до холма, но Валдис неимоверным усилием, отвел его в сторону. Раздался взрыв, всех ощутимо покачнуло.

– Сирил, бросай полог! – Темный вскочил на паука – Вызови Тени мертвых со стороны провала. Кел! Давай покажи, какой ты «Танцующий с тенями». Мне нужны головы шаманов! Поспеши, пока они не ударили еще раз.

Круг магов распался, все бросились в сторону шимзедцев. Даже Кая выхватив из ножен клинок, издала грозный воинственный крик и бросилась вслед за мужчинами.

* * *
Фридрих вздохнул, выныривая из воспоминаний, и поднял усталые глаза на разъяренного брата:

– Альбрехт, твои обвинения не справедливы – голос младшего Тиссена звучал уверенно и спокойно. – Как только было найдено тело Жакуса, мы тут же закрыли город и ввели комендантский час. Твои сыновья, лично возглавили отряды и за двое суток перерыли весь город. Обыскали все подозрительные места и задержали там кучу подозрительных лиц, которые теперь в казематах замка дожидаются допросов. Посмотри на парней – они валятся от усталости, мыслимо ли – вторые сутки в седле? А ты обвиняешь их в бездействии и обзываешь сопляками.

– …Ладно, с ними понятно – Князь бросил недовольный взгляд на приосанившихся бастардов – Но почему ворота настежь?!

– Так открыты только эти единственные ворота, у которых мы ждали тебя. А те, что ведут на перевал и в порт, заперты еще вчера. Ну, в чем виновата стража? Они просто встречали своего князя.

– Но ведь кто-то же только что отсюда выехал?

Тиссен обернулся к стражникам, но Фридрих за его спиной уже успел состроить им грозную мину, и те наперебой загалдели, стараясь успокоить разбушевавшегося князя и избежать наказания за ротозейство.

– Ворота мы открыли, как только дозорные увидели ваш отряд на горизонте! Да и выехавших было всего-то несколько человек, мы всех их хорошо знаем. Трое крестьян из соседнего села, да пара наших городских ремесленников, которые этим вечером же и вернутся.

– Ну, вот. Я же говорил: ничего страшного не произошло. – Фридрих спокойно пожал плечами, а стражники на радостях, что хоть кто-то за них вступился, так усердно закивали головами, что их тяжелые шлемы едва не сползли на нос. – Вы же сейчас никого не встретили на дороге.

Альбрехт, все еще раздраженный и недовольный, ничего на это не ответил, только зло стеганул плеткой свою лошадь и молча, направил ее к замку. Все остальные последовали за ним. Первая волна обвинений была отбита, но Фридрих особо не заблуждался на этот счет – в замке всех ждет дальнейшее разбирательство, и там уже так легко отделаться не удастся. Князь скор на расправу, и наказание ждать себя не заставит, уж виноватых он найдет. А не найдет, так назначит. Внушительный отряд, сопровождающий князя, пронесся по узким улицам Минэя, распугивая прохожих и заставляя их прижиматься к пыльным стенам домов. Весь город еще вчера узнал, что в замке прошлой ночью убили мага, и поспешное возвращение князя никого не удивило. Все лишь гадали, какими еще бедами это обернется для горожан. Слухи о ночных обысках и многочисленных арестах уже расползлись по городу.

На одном из перекрестков под ноги лошади Альбрехта попал ребенок. Девочка в сером платье с криком бежала к матери, но князь даже не остановился. Копытом коня ребенка ударило и отбросило прочь. Маленькое тело, пролетев по воздуху, упало и осталось лежать без движения. Женщина закричала от ужаса, но тут же получила плетью от бастарда, что скакал позади князя. Выехав на площадь перед замком, Альбрехт резко осадил лошадь и изумленно уставился на крепостные стены.

– Фридус, ты это тоже видишь, зрение не обманывает меня?!

Придворный маг застыл рядом, перестроив зрение, и удивлено рассматривая сеть охранных плетений на замке. Обновленная защита сияла как новая, все поврежденные участки были тщательно восстановлены, словно еще несколько дней назад в этих местах не было прорех.

– И как это надо понимать?

– Похоже, кто-то влил в защиту замка силы, достаточные для ее восстановления. Потрачено огромное количество энергии!

– Ты слышишь себя?! Кто-то влил силу в защиту моего замка! Как такое вообще могло произойти?

– Тише, князь. Вы же не хотите, чтобы о таком услышали посторонние уши? Да и своим лучше не знать. Мы во всем разберемся.

Зло выругавшись, князь пересек площадь и въехал, наконец, под своды надвратной башни. Замковая охрана встретила вернувшегося Тиссена, стоя навытяжку и преданно поедая глазами. Грядущее наказание предчувствовали все, но каждый втайне надеялся, что его хозяйский гнев минует. Капитан замковой охраны КиферГрейфен даже придумал, как снять с себя ответственность. Всем подчиненным было велено честно доложить князю, как его сыновья устроили здесь веселую попойку, и именно в ту ночь, когда убили Жакуса. И сообщить, что сам убитый, тоже принимал в ней активное участие. А уж какой сброд они притащили с собой в из города, князь пусть сам разбирается. Кого-то из друзей бастардов охранники, конечно, знали – эта беспутная богатая молодежь часто ошивается в замке – но многие из этой веселой компании были им не знакомы. Мало ли чего они не поделили с магом? Может, спьяну из-за шлюх передрались, а охрана теперь за них всех отвечай?

Но князю сейчас было не до склок. Впервые с тех пор, как Альбрехт Тиссен прошел ритуал принятия родовой силы и взошел на княжеский престол, старинная дубовая дверь парадного корпуса не отворилась перед ним, повинуясь взмаху хозяйской руки. Конечно, гвардейцы распахнули эту демонову дверь, и никто кроме Фридуса даже толком не понял, что произошло, но… Князь беспрепятственно вошел в огромный холл замка и направился в свою башню, приказав придворному магу следовать за ним. По дороге все повторилось – он видел, чувствовал потоки охранных плетений, но повлиять на них никак не мог. Защита родного замка больше не слушалась его и не реагировала на приказы. Даже дверь в личный кабинет не спешила распахиваться перед ним. Лишь спустя несколько мгновений магический замок задумчиво щелкнул, а дверь, словно издеваясь, слегка приоткрылась. И это говорило лишь об одном – у замка в отсутствие князя появился новый хозяин.

Отхлебнув прямо из кувшина, оставшегося на столе после его отъезда, князь поморщился. Вино было теплым, а за несколько дней успело выдохнуться и потерять свой замечательный аромат и вкус. Но заботило его сейчас совсем другое:

– Фридус, кто это может быть?

Придворный маг пожевал губами, еще раз через Око изучил плетение чар.

– Это мог быть только Тиссен. По крови. А еще он маг.

– Это я и без тебя знаю! Кто конкретно мог пройти ритуал в мое отсутствие?

– Имени я назвать вам не могу. Все известные мне Тиссены намного слабее вас, как маги. А неизвестные… Может, существует еще один какой-то бастард? – Фридус задумчиво пожевал губу, пытаясь просчитать возможные варианты. О последствиях произошедшего ему сейчас было даже страшно задумываться. – Или же был применен неизвестный нам амулет, позволяющий обойти непременные условия. В любом случае, злоумышленник должен был знать подробности тайного ритуала, а значит это кто-то из своих.

– Тогда получается, что и Жакуса убил вовсе не шпион проклятых восточников, а тот, кто провел ритуал. Видимо твой помощник заметил или почувствовал что-то подозрительное.

– Или у злоумышленника мог быть сообщник. В общем, под подозрением у нас все, и в первую очередь ваш младший брат Фридрих, а так же сыновья Мартин и Дитрих, как обладающие магией и кровью Тиссенов. Но и остальных нельзя скидывать со счетов.

Альбрехт согласно кивнул и подвел итог:

– О том, что мы с тобой знаем о ритуале, молчим. Проводим допросы, делаем вид, что ищем шпиона. Кто-нибудь да обязательно заметил что-то необычное, и тогда мы потянем за ниточку, распутывая весь клубок. Пару часов на отдых, потом жду тебя в пыточной.

* * *
После трех часов беспрерывных допросов перед князем, наконец, начала вырисовываться вся неприглядная картина того, что творилось в замке в его отсутствие. Распоясались здесь все, и все теперь наперебой валили вину друг на друга. Чем дальше слушал Тиссен жалкое блеянье своих слуг и родственников, тем больше зверел и жаждал их наказать. Те, кто должны были следить за порядком в замке, все тут пустили на самотек. Фридрих, вместо того, чтобы жестко пресечь пьянку племянников и прогнать прочь их сопливых дружков, до полуночи просидел в библиотеке, а потом якобы сразу отправился спать. В результате дурная молодежь упилась так, что толком ничего из событий той ночи, даже вспомнить не могла. И каким образом маг Жакус оказался в дальней галерее замка тоже никто ответить не смог. Слуги весь тот вечер прятались по углам и боялись попасться на глаза буйным дебоширам. Толку от их показаний было немного.

Зато капитан замковой охраны КиферГрейфен и его подчиненные про бесчинства бастардов поведали князю охотно, и много чего интересного порассказали. Но на его вопрос: почему же они, твари, не доложили об этом Фридриху, ответа у них не нашлось. И самого капитана потом сдали свои же подчиненные, стоило князю одного за другим отправить их на дыбу – оказалось, что Грейфен всю ту ночь провел в гостях у одной молодой вдовы в Среднем городе. К тому же бастарды, спасая свою драгоценную шкуру, наябедничали отцу, что и стража замка в эту ночь тоже пила вино, а еще играла на посту в карты и кости. Обход территории замка в ту ночь, как теперь выяснилось, никто и не собирался совершать, а тело Жакуса на следующий день вообще нашли по чистой случайности.

Словом, все были хороши. И расправа разъяренного князя над провинившимися не заставила себя ждать. В гневе Тиссен вообще был страшен, но сегодня он превзошел себя. Всем бастардам было велено явиться к позорному столбу и получить по десять плетей как каким-то простым слугам, чтобы впредь было неповадно приводить в замок своих собутыльников и устраивать оргии. По дюжине плетей получили и стражники с городских ворот, за то, что открыли их раньше времени. Заступничество Фридриха не спасло бедняг от гнева злопамятного князя. Грейфен получил тридцать плетей и в полуживом состоянии был вышвырнут за ворота замка. Под страхом наказания городским лекарям было запрещено оказывать ему помощь, и он пару часов пролежал в беспамятстве на площади, пока родственникам уже в сумерках не разрешили забрать капитана домой. Но хуже всего пришлось замковым охранникам. Троих, стоявших в ту ночь на воротах, князь после дыбы приказал повесить в назидание остальным прямо в бойницах надвратной башни. Младшего брата он заставил присутствовать при наказании виновных, а потом велел отправить Фридриха в подземную темницу до полного выяснения обстоятельств.

Наведя страх на обитателей замка, и учинив жестокую расправу над виновнымии невиновными, Альбрехт Тиссен выпустил пар и немного успокоился. Допрос остальных арестованных, которых его бастарды насобирали по всему городу, князь оставил на следующий день, решив, что провинившимся сыновьям тоже не помешает поучаствовать в дознании. Нечего им расти белоручками, пускай привыкают к грязной работе. Княжеская власть – это не только пиры и богатство, это еще кровь, пытки и казни. Только так княжество можно удержать в руках. И чем раньше они это поймут, тем для них же лучше. А заодно пусть посмотрят, что бывает с предателями и шпионами. Пока же нужно срочно заняться Жакусом…

В дальней комнате подземелья все уже было подготовлено к работе с телом бывшего помощника Фридуса. Самого придворного мага посвящать в детали темного ритуала князь не собирался. Свидетелей этому быть не должно. Да и не одобрял святоша Фридус темных ритуалов, хоть и помалкивал, чтобы не злить своего хозяина. Воротит нос от Тьмы, все боится руки запачкать, чистоплюй! До сих пор не понял, что не простит ему никогда инквизиция убийства своих паладинов и легата. И использовал ты Тьму при этом или нет, наказание за такое преступление одно – костер инквизиции. А вот старший сын Ульрих – он другой, не побоялся ради общего дела лишиться посмертия. Да, теперь он лич. Зато продолжает служить роду Тиссенов. И сейчас поможет князю поднять мертвого Жакуса с помощью Тьмы и ритуала некромантии. Втридорога дерет торговец запрещенными товарами за редкие ингредиенты, но оно того стоит. Сейчас это единственный способ узнать, кто проводил в ту ночь ритуал принятия силы рода, приведший к смене хозяина замка.

Альбрехт обвел взглядом комнату. Контуры пентаграммы, присыпанные прахом из могил древнего некрополя, черные свечи, в которые добавлен человеческий жир, книга с запретным заклинанием для поднятия мертвеца. И сам мертвец в центре пентаграммы, с характерной багровой отметиной на шее от гарроты. Кто же это такой умелый убийца?

– Отец, можно начинать?

– Приступай, Ульрих.

Трубный голос Ульриха, теперь совершенно неузнаваемый, и жуткий взгляд его светящихся красных глаз заставили князя поежиться. От сына осталась лишь послушная прежняя оболочка, и что теперь творилось в его голове, Альбрехт даже не представлял. Ритуал «вечной ночи» обещал полную покорность лича своему хозяину, и Ульрих пока вел себя идеально, но будет ли так всегда? Он читал заклинание, призывая Тьму и подчиняя себе тело и дух убитого Жакуса, а князь не мог никак отделаться от мысли, что ему нечего противопоставить силе лича, если тот вдруг взбунтуется и выйдет из повиновения. Эта мысль была неприятна и оставляла тревожный осадок. Тело Жакуса меж тем дернулось несколько раз, потом бывший маг, с трудом встал и, наконец, открыл глаза. Посмотрев в них, Альбрехт понял, что перед ним снова всего лишь очередная пустая оболочка.

– Спрашивайте, отец. Он готов отвечать.

– Жакус, ты слышишь меня?

– Да, хозяин – на мертвенно бледном лице не дрогнул ни один мускул.

– В ту ночь, когда тебя убили, с замком происходило что-то необычное?

– Нет, хозяин.

– С охранной сетью все было, как всегда?

– Да.

Альбрехт озадаченно умолк, обдумывая следующий вопрос. Сомневаться в словах Жакуса у него не было причины – поднятые некромантом мертвецы не могут лгать. Но как такое возможно, чтобы опытный маг не заметил внешних последствий такого сильного ритуала? Или он был настолько пьян?

– Ты много выпил перед смертью?

– Много.

– Узнал человека, который тебя убил?

– Нет, хозяин.

Снова мимо. Шансов узнать имя убийцы становилось все меньше. А если попробовать вот так…?

– Твой убийца был один?

– Нет, хозяин.

– Ты знаешь того, кто был с ним? Ты разглядел как он выглядел?

– Да.

Тиссен тихо выдохнул, боясь спугнуть удачу. Ну, наконец-то!

– Назови мне имя этого человека – лаза Альбрехта загорелись предвкушением. Еще мгновенье, и имя негодяя, покусившегося на его власть, прозвучит. Предатель будет разоблачен. Но…

По комнате вдруг пронесся резкий порыв ветра, погасив пламя ритуальных свечей. Жакус покачнулся и кулем рухнул на пол, разрывая и стирая своим телом контуры пентаграммы.

– Ульрих, какого демона?! Почему он у тебя упал?

Лич поднял на князя свой жуткий взгляд, святящийся в темноте адским огнем, и равнодушно сообщил:

– Ритуал прервался из-за сильного всплеска светлой магии. Этот всплеск подавил мои чары.

– Так восстанови ритуал!

– Нет. Связь с этим мертвецом больше нельзя установить. Его дух ушел за грань.

Князь в порыве бессильной злобы сжал кулаки и грязно выругался.

– Что это хоть за магия была, ты знаешь?

– Магия Воздуха. Родовая сила Тиссенов.

– Проклятье! Этот мерзавец где-то совсем рядом, он знал о готовящемся ритуале и не дал Жакусу произнести свое имя. Проклятье, проклятье, проклятье!

Альбрехт в исступлении начал пинать ногами погасшие свечи, а потом и тело бедного Жакуса. Выместив на трупе злость, он хмуро приказал Ульриху:

– Убери все следы ритуала и возвращайся в свою комнату. Труп оставь здесь.

Выйдя в коридор, князь с силой ударил кулаком в стену, надеясь с помощью боли вернуть себе трезвость мышления. Кровь набатом стучала в висках, не давая сосредоточиться на ответах Жакуса. Он прикрыл глаза, и прислонился пылающим лбом к холодному камню стены, пытаясь упорядочить мятущиеся мысли. В какой-то момент Альбрехту показалось, что за его спиной кто-то ехидно хихикнул. Он резко обернулся, но коридор был пуст. Померещилось. Да, по-другому и быть не могло – в эту часть подземелья посторонним заходить строго запрещалось.

Тиссен не хотел признаваться Фридусу, но в последнее время он стал замечать, что магия в замке слушается его все хуже и хуже. Перед отъездом из Минэя он спустился в зал Видящих, но ему ничего не удалось узреть – родовая магия просто не отозвалась на его призыв. Прошла слабенькой волной сквозь толстые стены и даже не вернулась назад – растворилась в них как дым. Но тогда Альбрехт хотя бы смог беспрепятственно попасть в тайный коридор подземелья, и открыть дверь в зал Видящих. Сегодня же все тайные двери в подземелье для него оказались закрытыми. И ему до скрежета зубовного хотелось поднять стражников и выбить двери тараном. А еще узнать имя того наглеца, который посмел перехватить управление родовым замком Тиссенов. Не удалось. Но этот мерзавец сейчас находится в замке – в этом теперь нет никакого сомнения. И рука не дрогнет его убить, кем бы он не оказался. Убить так изощренно и жестоко, чтобы он перед смертью сто раз успел пожалеть, что покусился на власть Альбрехта Тиссена.

Чтобы не говорил Фридус, но главным подозреваемым для князя оставался младший брат. Сыновья ни в какое сравнение не шли с этим интриганом, хоть и позволяли себе крамольные речи за спиной отца. Ну, так это во хмелю, они все такие смелые, а протрезвев, благоразумно держат свои языки за зубами. Тем более, после сегодняшних десяти плетей они теперь хорошо подумают, прежде чем пьянствовать и трепать языками. А вот Фридрих… Альбрехт был уверен, что этому предателю уже удалось за его спиной договориться и со Святой инквизицией, и с восточниками. Шпионы князя доносили о неоднократных визитах в графский замок посланцев с Острова. Брат слишком осмелел в последнее время, и видимо считает, что у него есть основания для этого. Зря. Уступать этой сволочи трон и свое княжество, старший Тиссен не собирался. И именно поэтому князь вызвал Фридриха в Минэй – чтобы держать брата поближе к себе и не спускать с него глаз. Неужели он все же не доглядел?

* * *
Альтус проснулся оттого, что сработала «сигналка». В сознании мага вспыхнуло яркое пламя. Магистр почувствовал в своей спальне чужое присутствие. Не открывая глаз, попытался осторожно сплести заклинание «ловчая сеть», но знакомый голос остановил его, не дав закончить задуманное:

– Тихо, магистр. Не делайте глупостей. Ваша сеть на меня все равно не подействует.

– Дианэль?! – удивленный Альтус сел в постели и зажег на ладони маленький факел, тускло осветивший спальню – Что вы тут делаете?

– Пришел к вам за помощью. Мне не к кому больше пойти.

– Вы сбежали из инквизиторской тюрьмы?

– Сбежал, как видите. И даже не один.

На тонкой изящной ладони эльфа появился маленький серый мышонок. Он послушно сел, сложив лапки на брюшке, и уставился любопытными бусинками глаз на Альтуса. Все происходящее напоминало странный сон, учитывая, что первый контур сигнальной сети на появление эльфа не сработала.

– Как вам удалось пройти через мои охранные чары?

– Признаюсь, с трудом. Но в прошлый визит мне удалось хорошо рассмотреть их, так что… – Дианель виновато пожал печами.

Альтус потряс головой, прогоняя остатки сна. Конечно, он не на миг не поверил в то, что эльфийский посол хотел отравить Понтифика. Этот бред, выдуманный Вергелиусом, годился лишь для простаков. И что на самом деле скрывалось за этой таинственной историей, магистр Ордена Огня не отказался бы узнать, засунув свой длинный любопытный нос в дела Святого престола и Инквизиции. Но разговаривать о таком здесь, в спальне, было крайне опасно, и Альтус решительно встал с постели, чтобы накинуть на себя мантию и сунуть босые ноги в башмаки.

– Я так понимаю, вам нужно временное убежище. И вы его получите, Дианель. В вашу вину я не верил с самого начала, и поверьте – не я один. Многие маги на Острове заинтересованы в сохранении нормальных отношений с Великим Лесом и вовсе не хотят ссоры с эльфами. Но взамен я хочу услышать всю правду об этой странной истории с отравлением.

– Ваше желание вполне понятно. И я расскажу вам все, что знаю об этом сам.

– Тогда следуйте за мной.

Магистр подошел к камину и нажал на какой-то скрытый рычаг, после чего панель рядом с каминным порталом отъехала в сторону, открывая тайный проход, скрытый в толще стен. Прихватив со стола поднос с нетронутым ужином и кувшин с водой, Альтус шагнул в темный проем первым. Дианель последовал за ним. Повинуясь магии хозяина, панель за спиной эльфа тихо встала на свое место. Спуск в подземелье занял немного времени, и вскоре магистр с гостем стояли перед дверью, обитой голубой сталью и нанесенными на нее древними магическими символами. Дианель прочел их и хмыкнул про себя: вот она – святая святых Ордена любой стихии. В данном случае старинный склеп с мощами самых сильных магов Ордена Огня. В этом – вся суть магов. Даже после смерти бывшие магистры и главные жрецы пекутся о своем родном Ордене.

Альтус распахнул перед гостем дверь, приглашая его пройти вовнутрь. Погасил на руке факел, поскольку здесь свет был не нужен – весь пол между старинными саркофагами и статуями застилал светящийся мох. Дианель присел на корточки и восхищенно погладил его тонкими пальцами. Очень редкое ныне магическое растение, даже для Великого Леса.

– Ну, вот. Здесь и поживете, пока я не придумаю, как переправить вас на материк – магистр кивнул на незаметную дверцу в углу – там у меня небольшой кабинет, в котором есть стол и узкий лежак. Простите, но уж чем богаты…

– И за это моя вам огромная благодарность. Мне, правда, некуда больше пойти. Я совсем не знаю Острова.

– На Острове вам и не скрыться. Если только в таких …укромных местах, куда нет хода Инквизиции. Да, вы наверное устали, Дианель, и хотите есть? Прошу, вас.

Кабинет оказался совсем крохотным. Эльф плюхнулся на топчан и вытянул уставшие ноги. Прикрыл глаза, пытаясь настроить свой внутренний источник на одну волну с местной магией. Огонь, конечно, не самая родственная стихия для эльфа, но сейчас она единственная, которая доступна ему. Спасибо и за это. Шустрик беспокойно зашевелился во внутреннем кармане и выбрался на плечо хозяина. Смешно задергал носом, принюхиваясь к еде на подносе.

– Ваш друг проголодался. Да, и вам, наверное, не мешает подкрепиться. Расскажите хоть в двух словах, что произошло, а подробности оставим на завтра.

Дианель распахнул свои дивные глаза, и осторожно протянул руку к столу, позволяя Шустрику поскорее добраться по ней до еды. Задумчиво взял с подноса яблоко и надкусил его.

– Если в двух словах, то Понтифик сам отравил меня каким-то странным зельем. Подозреваю, что ведьминским, потому что мое кольцо не реагировало на него, как на яд. Хотели узнать от меня некоторые тайны Великого Леса, но просчитались – целительский амулет сразу начал спасать мой организм от отравления.

– И тогда они свалили всю вину на вас…

– Да. Покушения на жизнь своего посла королева Лилея им бы не простила. Поэтому в отравлении обвинили меня, чтобы быстро упрятать в тюрьму.

– От этих мерзавцев другого и ждать было нечего. Это вполне в их духе. Ну, а потом? Прошло ведь больше месяца с вашего ареста.

– Я потерял в тюрьме счет времени. Пару декад не приходил в себя, а потом они начали откачивать из меня силу и кровь. И все это время с моей шеи не снимали ошейник, блокирующий магию.

– Что?!! Вот так, без стеснения занялись темными ритуалами прямо в стенах Инквизиции?!

– Стеснения? Боюсь, что вашим святошам и слово такое неизвестно. Да и не только им. Изготовлением эликсира на основе моей крови занимался лично магистр Игнатиус. И его целью было создание зелья вечной молодости для Понтифика.

Альтус недоверчиво покачал головой, сомнение в услышанном отразилось на его лице. Дианель горько усмехнулся.

– Не верите? Зря. Скажу вам по секрету, некоторые эльфы могут сохранять связь со своей кровью, чувствовать ее на расстоянии и даже воздействовать на нее магией. Игнатиус опробовал эликсир на себе. За что и поплатился своей жизнью. Как только ко мне вернулась магия, я тут же наслал древнее проклятие на забранную у меня кровь, и она превратила эликсир в смертельный яд. Все, кто успели попробовать его, умерли в мучениях. Жаль, что сам Понтифик не успел выпить это «чудодейственное» зелье.

– Но как?! Откуда у них все эти запретные рецепты?

– От ведьм. В инквизиторских застенках, как оказалось, замучено немало сильных ведьм. Поверьте, под пытками можно сознаться в чем угодно, а уж рассказать рецепт какого-то зелья…

– Так Игнатиус точно мертв?

– Да. Я почувствовал это через свою кровь. Но думаю, вам не сразу сообщат эту радостную новость. Положить на погребальный костер там будет практически нечего, его тело превратилось в иссохшую мумию. Магистра трудно в ней узнать – Дианель дожевал яблоко и устало прикрыл глаза – С вашего позволения, Альтус, я все же посплю. Сон сейчас для меня лучший лекарь…

– Простите, что замучил вас своим любопытством, но ответьте на последний вопрос: а как вам удалось снять ошейник и выбраться из инквизиторских застенков.

– Это все благодаря Шустрику. Меня спас обычный мышонок…

К концу фразы голос эльфа совсем затих, и он провалился в сон. Альтус постоял рядом с ним, рассматривая мышонка, хозяйничающего на столе, и тихо вышел, притворив за собой дверь. Возвращаясь по тайному ходу в спальню, магистр думал о том, что в Ордене Земли грядут большие перемены. И над этим нужно хорошенько поразмыслить… У них с главой Ордена Воздуха Лозарусом были свои соображения, как и кого можно будет продвинуть на этот ответственный пост. Игнатиус так надоел молодым коллегам своим подхалимством к Понтифику, что на этом можно сыграть. А рецепт известен: немного лести, немного денег, и много щедрых обещаний перемен.

* * *
– Как ты сказал? Каботажный? – Марта с опаской посмотрела на длинное белое судно с большими колесам по бокам. Такие колеса, только меньше, были в ее деревне Горшки у водяной мельницы. На глаза ведьмы навернулись злые слезы. Бедные отец с матерью! А братья с сестрами? Все погибли по вине Темных. Марта сжала губы. Она ничего не забыла и никому ничего не простила.

– Да, каботажный – Валдис задрал голову и рассматривал трубу, что находилась в центре палубы корабля – Ходит вдоль берега. Даже против течения.

– Ходит? Против течения?? – к Валдису с Мартой подошли оба дроу. Они надели плащи, которые скрывали их фигуры на фоне темных боков ездовых пауков. Оба темных эльфа тоже с опаской разглядывали судно.

– Новая разработка гномов – Валдис в сомнении покачал головой – Работает на пару.

– Это как?? – ведьма только сейчас заметила, что у корабля под названием Пылкий по борту не было парусов.

– Как прыгает крышка у кастрюли, когда кипит вода? – вопросом на вопрос ответил Валдис.

– Пар ее толкает – проскрипел сзади Тарс. Все в удивлении уставились на лича. Не часто он их баловал разговорами. И куда только пропала болтливость Тарса?

– Вот точно также пар толкает эти колеса – объяснил Валдис – Они крутятся и корабль плывет вперед. Точнее ходит. Так правильно говорить.

С борта Пылкого скинули на берег сходни и по ним стал осторожно спускаться массивный пожилой гном в черных блестящих доспехах. Его седая борода грозно торчала из под шлема.

– Ну и почему мы уже декаду торчим тут? – рыкнул гном – И всегда в двух лигах от столицы Шимзеда, где есть отличный порт.

И замечательные пивные – закончила про себя мысль гнома Марта.

– Старейшина Димли – Валдис вышел вперед, стукнул о землю посохом – Вам было уплачено вперед за беспокойство. Почему вы в доспехах?

– Дикие вокруг бродят – мрачно ответил гном – Два раза отходили от берега, пережидали.

– Да, мы тоже с ними повстречались – дипломатично заметил Сирил, вставший рядом с Валдисом. Темный поглаживал серп на поясе, которым срубил голову одному из шаманов.

– Повстречались? – позади Марты прошипела Кая – Если бы не кладбище у холма, никакой Валдис с Сирилом нас бы не спасли!

Это была правда. Шаманы диких были сильны и почти продавили магическую защиту Темных. Но множество мертвяков с кладбища, которыми ловко управлял лич переломили ситуацию.

– Тот депозит, что внесли ваши люди – старейшина Димли замялся, оглянулся назад. Вдоль борта корабля стояло около полусотни одоспешенных гномов с секирами в руках.

– Так вот он закончился! – Димли посмотрел в глаза Валдису – У вас есть еще золото?

– Старые имперские орлы вас устроят? – Темный усмехнулся и кинул под ноги гнома пузатый кошелек. Тот приятно звякнул. Поднимет или нет? Преклонит колени перед Темными? Поднял. Злато – царевна гномов.

– Сколько здесь? – Димли алчно взвесил кошелек.

– Ровно сто орлов – Валдис хмыкнул и уже зная решение гнома повелительно махнул рукой. Темные потянулись к сходням.

Через десять дней спокойного плавания корабль причалил в порту Минэя.

Глава 9
Добравшись до снятого нами деревенского дома, я, не раздеваясь, рухнул без сил на тюфяк, набитый свежим сеном, и просто вырубился. Провалился в сон, как в темный глубокий колодец, а когда открыл глаза, за окном уже были вечерние сумерки. За стеной, в столовой вполголоса спорили Олаф и Лукас.

– …А я тебе говорю, что не нужно его трогать. У него всего лишь магическое истощение после ритуала, и сейчас лучшее лекарство– это хороший крепкий сон.

– Вы маг, вам конечно виднее, Лукас. Но крепкий куриный бульон ему тоже не помешает. А еще лучше – и куриного бы мясца поесть. С вареной репой.

– И что, ради курицы будем его будить? На Йене эльфийский амулет, странный ты человек! Что может быть надежнее для восстановления сил? Да ты еще и эту железяку – ас-урум – ему под бок положил, думаешь, я не видел?

– А сытная еда все одно княжичу не помешает…

Спор у моих сподвижников шел вяло, без особого огонька, и делали они это скорее от скуки, чем по каким-то принципиальным соображениям. Лукас наверняка при этом капался в каком-нибудь магическом артефакте, а Олаф, судя по звукам, хозяйничал на кухне. Вставать мне не очень хотелось, но организм настойчиво требовал прогуляться «до ветра». Да и поесть на самом деле тоже не помешало бы – желудок уже заурчал с голодухи, а последний раз я перехватил что-то из еды еще ранним утром, когда мы собирались в дорогу на постоялом дворе. Услышав, что я завозился, нашаривая ногами на полу свои короткие сапоги, в дверь заглянул Олаф:

– Уже проснулись, княжич? Есть будете?

– Буду. Голодный, как волк!

– Сейчас накрою! – лицо горбуна озарилось такой счастливой улыбкой, словно покормить меня было самым заветным его желанием.

– Не спеши, Олаф, мне бы сначала умыться, а еще лучше – полностью ополоснуться.

– Так я давно воду согрел, вон на печи целое ведро стоит. И вы бы сапожки-то свои не надевали, княжич, походили бы пока босиком. Пол чистый, Яруся к нашему приезду здесь все отмыла до скрипа.

– А кто у нас Яруся?

– Так ведь старосты Брана племяшка. Хотела остаться, чтобы прислуживать да готовить, но я ее домой отправил. Нечего здесь хвостом крутить. – Олаф вдруг замолкает и неуверенно спрашивает – Или все же нужно было ее оставить?

– Зачем?

– Ну, …так ведь дело молодое. Постель там постелить…

Угу. Молодое. А потом мои бастарды по всему Эскелу бегать будут. Нет уж! Сначала нужно выяснить у Лукаса, что у них здесь со спецсредствами защиты от «нежелательных последствий», а потом уже селянок на сеновал зазывать. Быть того не может, что у магов не было какого-нибудь хитрого амулета на такой случай.

– Если я надумаю, то позовешь, а пока мне не до «ярусь». Чужие глаза нам здесь не нужны, а готовишь ты и сам хорошо. Скажи лучше, ты ездил днем в деревню? Как там наш маг-агроном поживает?

– Кто? – непонимающе переспрашивает горбун.

– Ну, Эверс н…

– А… этот. Работает, что ему сделается.

– Мужики им довольны?

– Чего ж им быть недовольными! Такую луговину у реки под выпас скота обустроил, что они не нарадуются. Раньше там у них неудобье было – низина слишком сырая, а где повыше уже сплошные кротовины. Теперь же там не луг, а загляденье! Кротов маг разогнал, в низине ручей в сторону отвел – городские-то чародеи за такую работу кучу бы денег запросили, а здесь считай, все бесплатно получилось. Деревенские на радостях столько еды нам прислали, что и за декаду не съесть. Утром Яруся еще молочка парного должна принести и творожка свежего.

Это хорошо! Свежую молочку я с детства уважаю. И вот где настоящая эко еда. Даже в забытой богом лесной микенской деревушке молочные продукты были выше всяких похвал, а уж здесь, на раздольных минэйских лугах и холмах коровы пасутся такие, что… Вот только есть одна странность – ряженки и кефира у них вообще нет. Почему – непонятно. Хотя простокваша и сметана здесь в ходу. Ладно, с кефиром – там вроде бы какой-то особый кефирный грибок нужен, но отчего бы не сквасить топленое молоко? Нет, похоже, и само топленое молоко здесь не в чести. И это при наличии во многих деревенских домах печей, очень напоминающих наши, славянские. Странно однако…

Когда после всех помывочных процедур Олаф ставит передо мной глиняную миску с наваристым куриным бульоном, я жмурюсь от удовольствия, вдыхая его ни с чем не сравнимый аромат. Вот все в нем как нужно – и курочка деревенская, и коренья с зеленушкой правильные, и даже глиняный горшок в наличие, в котором вся эта «правильность» и томилась в печи. Настоящий еврейский пенициллин! Миры разные, а народные средства от любой болезни и усталости – одни и те же. Лукас, посмотрев на мою довольную морду, тоже быстренько присоединяется к нашему позднему ужину. Да и кто бы устоял против таких божественных запахов? А грибы запеченные в сметане на глиняной сковородке? А свежая зелень и овощи прямо с деревенской грядки? А местные оливки? Это же настоящий праздник души и живота!

Новые заботы, тренировки, поиски храмовых развалин – все это подождет до завтра. А сегодня мы просто сидим все вместе за столом на свежем воздухе в саду, под навесом, увитым виноградом. Ужинаем и слушаем пение цикад, разносящееся по саду в вечерней тишине. Лишь иногда над нашими головами бесшумно проносятся летучие мыши, да глупые ночные мотыльки бьются крыльями о стекло масляных ламп, освещающих позднюю трапезу. Ляпота…

– Я здесь поисковую сеть наскоро раскинул – прерывает блаженную тишину наш неугомонный толстяк – неподалеку точно есть какой-то спящий источник. Если выйдем завтра рано утром, то к обеду уже обернемся.

– Что за магия?

– Не понятно пока. Надо на месте разбираться. Еще два заброшенных источника есть чуть дальше – в предгорье, на другом берегу Неи. Но чтобы туда добраться, нужно или брод через реку искать, или в Минэй возвращаться и переезжать Нею по мосту.

– Олаф, что скажешь? – вопросительно смотрю я на горбуна и тянусь за следующим куском чудесного ноздреватого хлеба, напоминающего прославленную итальянскую чиабату.

– В столицу нам пока соваться не стоит, а этот мост находится слишком близко от городских ворот. Лучше брод поищем. Сейчас жарко, Нея местами обмелела, так что думаю, легко на тот берег переберемся. Деревенских нужно поспрашивать.

Я согласно киваю, и мы снова утыкаемся каждый в свою миску. Опять воцаряется тишина, прерываемая только стуком ложек. Как же хорошо, когда никому долго ничего объяснять не нужно, и все на одной волне. Доев, сыто откидываюсь на спинку скамьи и прикрываю глаза. Мысленно проверяю, насколько восстановилась магия, прогоняя ее туда и обратно от солнечного сплетения до самых кончиков пальцев. Нормально. Боевые подвески уже на месте, а к утру вообще буду, как огурец.

Лукас оказался прав: постоянно опустошая свой внутренний источник, я начал восстанавливаться с каждым разом все быстрее и быстрее. Вот и сейчас – казалось бы, с момента ритуала и суток еще не прошло, а он уже практически полон. Ни минуты я не пожалел, что выплеснул всю силу в родовой источник, похоже чем щедрее делишься с ним энергией, тем быстрее магия к тебе возвращается. Да и сам внутренний источник по моим ощущениям заметно прибавил в объеме в последние дни. Внутри разливается какое-то удивительное умиротворение, давно мне не было так спокойно… Только к добру ли все это затишье?

Зевнув, открываю глаза и сонно потягиваюсь:

– Я спать. Чувствую себя неплохо, но лишний сон мне точно не помешает.

– А я, пожалуй, пойду, поработаю еще немного – Лукас энергично выбирается из-за стола. – Появилась у меня одна интересная идейка, нужно ее срочно проверить, пока не забыл.

Мы с Олафом переглядываемся и дружно хмыкаем. Дорвался…! Теперь этого энтузиаста ничем не остановить. Всю ночь готов посидеть над своими артефактами, а утром опять будет клевать носом. Но в дверях толстяк разворачивается и грозно наставляет на меня свой пухлый указательный палец:

– Выезжаем рано. Но это не значит, что тренировки завтра не будет, просто мы перенесем ее на вторую половину дня.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой грозный учитель!

– То-то же…

…Если у меня и были опасения, что я не смогу быстро уснуть, то они оказались напрасными. В объятия Морфея я провалился легко и непринужденно. И если весь день я дрых без сновидений, то здесь под утро мне приснился удивительно красочный сон.

Я ощущал себя огромной птицей, парящей высоко в небе. Так высоко, что земля подо мной выглядела как из кабины самолета. Темная лента реки, протекающей по предгорью, тонкие нити дорог, крохотные домишки небольших деревень. Ночной туман местами еще не успел рассеяться и сейчас стелился по холмам тонкой призрачной дымкой, оседая густыми клочьями лишь в низинах и поймах рек. Пара мощных взмахов сильными широкими крыльями, и меня подхватывает другой теплый поток воздуха, поднимая за собой все выше и выше в предрассветное небо. Солнце пока не показалось из-за высоких гор, но облака уже были подсвечены нежно-розовым румянцем. Впереди передо мной вырастает город, в названии которого можно не сомневаться – в самом центре его высится знакомая громада замка, оплетенная сияющей сетью охранных заклинаний.

Столичный Минэй в этот тихий час выглядит умиротворенно: запертые ворота крепости, совершенно пустынные городские улочки, неровными лучами расходящиеся от центральной площади к окраинам, и бесконечное море крыш, крытых одинаковой темно-рыжей черепицей. Грубым рваным шрамом на теле города смотрелась старая крепостная стена, отделяющая Средний город от Нижнего. Местами она уже была разрушена, местами снесена и разобрана, но кое-где еще надежно отделяла бедные окраины и трущобы от более приличных торговых кварталов. С высоты птичьего полета прекрасно просматривалась вся своеобразная планировка этого средневекового города, и мой взгляд безошибочно выхватывал из общей массы зданий знакомые улицы, площади и дома. А вот чуть дальше, уже за воротами, я, наконец, увидел знаменитый минэйский порт с десятками крупными кораблями, стоящими у его причалов, и множеством небольших рыбацких лодок.

Сделав круг над спящим городом, я плавно закладываю вираж, с наклоном на правое крыло и теперь держу путь на север, к дальней границе с Восточным Эскелом. Эта часть княжества интересует меня гораздо больше, чем южная область за Неей, граничащая с загадочным Шимзедом. Теперь неприступные, острые вершины Медных гор, отделяющие Западный Эскел от всего остального Риона, и их предгорье, по которому несет свои прохладные воды Нея, справа от меня. Чуть замедлив полет, я опускаюсь немного ниже, чтобы лучше рассмотреть скалы, покрытые темным хвойным лесом, и лечу над верхушками величественных елей, чьи толстые стволы местами укрывает мох, и с чьих ветвей свисают до самой земли длинные бороды дикого плюща. Сонная прохладная тишина этого предгорного леса пропитана запахом палой хвои, и шумом ручьев, собирающих влагу со скал, а потом питающих Нею. Выше этого леса только остроконечные вершины неприступных гор, в которых поселилась тишина.

Воздух заметно похолодел, а я летел все дальше, к истокам Неи, и широкая река подо мной начала постепенно истончаться, а вскоре совсем спряталась под кронами деревьев, покрывающих предгорье. Сквозь тихий свист ветра, послышался отдаленный шум низвергающегося со скалы водопада, деревья внизу расступились, и русло реки превратилось в небольшое озеро, служившее ее истоком. Именно в него и срывался со скалы шумный водопад, водяная пыль над которым клубилась влажным туманом. На берегу озера стоит старый охотничий замок, и в голове сразу всплывают воспоминания Йена, как совсем юным он приезжал сюда с отцом и братом чтобы поохотиться. Они декадами с удовольствием бродили по окрестным горам, выслеживая дичь. Здесь и сейчас царил умиротворяющий покой, в котором хотелось задержаться подольше.

Набираю высоту и, оставляя за спиной горы и впечатляющий замок, медленно забираю влево. Там расстилаются бескрайние холмы, покрытые светлыми лиственными лесами и заливными лугами. Лишь у самого горизонта тонкой полоской синеет далекое Закатное море, сливаясь с синевой неба. Эта широкая холмистая равнина хорошо обжита: ее просторы распаханы на прямоугольники и квадраты полей. Они перемежаются то с ровными рядами виноградников, то с оливковыми рощами и перелесками, то с заливными лугами, на которых бродят стада домашних животных. Луга снова и снова сменяют светлые дубовые рощи, аккуратно распаханные поля и бесконечные сады с фруктовыми деревьями. Поднимаюсь все выше и выше, паря в потоках теплого ветра, дующего с моря. Иногда уже пробираюсь сквозь легкую дымку облаков, оставляя под собой маленькие деревеньки в несколько домов и крупные села, где домов уже за сотню; отдельно стоящие небольшие поместья и гордые замки главных вассалов князя, стоящие на вершинах холмов в окружении небольших городков. Я словно вижу с высоты живую карту родного княжества Йена, и думаю о том, что с этими пейзажами Западного Эскела мало что сравнится по красоте.

Наверное, княжество Тиссенов могло бы стать настоящим раем для крестьян, но в Западном Эскеле, как и во всех остальных княжествах Риона, владение землей носило строго сословный характер. Феодальная система, господствующая в этом мире, твердо опиралась на владение земельной собственностью местной аристократией, давая ей средства к безбедному существованию и какую-никакую политическую власть. Но главными собственниками Риона всегда оставались князья, жалующие поместьями своих отличившихся вассалов и воинов, и лишающие их владения землей, если те провинились. Крестьяне же были тут всего лишь арендаторами и батраками баронов, графов и мелкопоместных дворян, не имеющих титулов. Странно, что здесь пока не вспыхивали крестьянские бунты под лозунгом «Землю – крестьянам!» Видимо все еще впереди…

Мои легкие наполнялись свежим воздухом и доносящимися до меня ароматами диких трав с расстилающихся внизу холмов. Южный ветер колыхал покрывало сочной зеленой травы, расцвеченное тут и там огненными маками, и оттого казалось, что этот нереальный пейзаж внизу – картина какого-то гениального художника. Реки, названия которых я не знал, извивались внизу между холмами узкими лентами глубокого синего цвета, утопая в лугах и питая их живительной влагой. Эти равнинные реки были полноводны, ленивы и чисты. Солнце отражалось в их светлых прозрачных водах и своим нестерпимым блеском слепило глаза. Острым птичьим зрением я видел больше округлые камни на дне этих рек и длинные колышущиеся водоросли. Несколько раз замечал странные, заросшие светлым лесом развалины на холмах – слишком живописные для обычных деревенских домов. Храмы ли это? Не знаю. На такой высоте магией от них не фонило. Но скромными размерами эти руины явно не дотягивали до баронских замков.

Вершины гор постепенно становились все ниже и ниже, пока и они не перешли в заросшее лесом предгорье. Появились первые сторожевые крепости вдоль границы с восточными соседями. Насколько я понял, с этой границей все было непросто. Как рассказывал мне Олаф, когда-то водоразделом между двумя княжествами была совсем другая река, не Золотая, и граница находилась гораздо восточнее нынешней, что подтверждалось договором, заключенным между князьями. Но та река, берущая начало в горах, со временем обмелела, а потом и вовсе пересохла, что навело восточников на мысль, что границу можно теперь и подвинуть. А когда выяснилось, что Тиссены загадочным образом умудрились потерять свой экземпляр договора, соседи совсем перестали стесняться – на кону стоял золотой рудник рядом с деревней Червонная. Тогдашнему князю Маркусу удалось уговорить двух баронов – предателей перейти под свою руку. И Восточный Эскел за один день прирос желанными землями с расположенными на них шестью деревнями и золотыми приисками. Новая граница прошла по реке Золотая.

Тиссены потом несколько раз пытались отбить свои законные земли. Но, то ли сил у них не хватило, то ли единственная короткая дорога в остальные княжества через Ведьмин перевал была слишком важна для Западного Эскела, чтобы начать с наглым соседом полномасштабную войну сразу на нескольких направлениях. Так и длился этот приграничный конфликт более полувека, то разгораясь в очередной раз, то снова затухая на время. Пока нынешний князь Тиссен не решился на сражение, в которой его войска потерпели сокрушительное поражение у речки Золотой. Но упрямого князя и это не остановило, сейчас он упорно готовился к новой битве, о чем свидетельствовал большой военный лагерь в лесу, недалеко от нынешней границы с восточниками. Не знаю, на что надеялся Тиссен. Лагерь восточников на другой стороне приграничной реки превышал по размеру наш раз в пять минимум. И надеяться только на своего механического воина, на мой взгляд, было полным безумством. У Маркуса судя по слухам были сильные маги. И единственное, что его останавливало от завоевания княжества целиком – прямой приказ с Острова Всех Святых. Святоши не хотели и боялись столь быстрого усиления Маркуса.

А я летел все дальше, пока не оказался над северным побережьем княжества. Здесь власть теплого течения заканчивалась и климат был совсем другим. Большие морские волны с грозным ревом обрушиваясь на длинный каменистый берег, чтобы отползти назад и уступить место следующим. Я снова взмыл вверх и, оставив берег далеко позади, вскоре добрался до тех мест, где бушевали шторма, и куда даже жители Свободных островов не рисковали заплывать на своих приземистых неповоротливых кораблях. Суровый северный архипелаг до сих пор не имеющий своего названия – вот она, Ойкумена этого мира. Штормовые порывы ветра и высокие волны, разбивающиеся о грозные скалы, гортанные крики морских птиц, разносящиеся над суровым северным краем….

Мой полет прерывает громкий стук в дверь, и я просыпаюсь. А проснувшись, долго думаю: был ли этот полет простым сном, навеянным разговорами с Хранителем, или же это первые результаты принятия мною родовой магии Тиссенов. Ведь птица, которой я себя чувствовал, явно карагач – именно так здесь называют крупных морских орланов.

* * *
Воспоминания о ярком сне не отпускают меня все утро. Я раз за разом возвращаюсь к нему, заново переживая фантастическое ощущение свободного полета в безбрежном синем небе. А еще бережно перебираю в уме все увиденное мною с высоты, стараясь припомнить малейшие подробности. Неужели это он – реальный Западный Эскел? Или лишь выверты моего сознания, выдающего во сне желаемое за действительное? Олаф, заметив мое задумчивое ковыряние в тарелке, обеспокоенно спрашивает:

– Княжич, что не так? Творог кислит или яичница сыровата?

– Нет, с едой все в порядке. Сон странный под утро приснился, вот пытаюсь его разгадать.

– Что за сон? – интересуется входящий на кухню Лукас, потирая заспанные глаза. Судя по их красноте, маг снова возился со своими артефактами до рассвета.

– Снами нельзя пренебрегать, они для нас, магов, часто бывают подсказкой или предупреждением о грозящих бедах.

– У старых, опытных воинов тоже такое бывает – соглашается с ним Олаф.

Киваю. Да, я и сам знаю. Хотя, на мой взгляд, это просто интуиция как-то так по-особенному срабатывает. Но сегодняшний сон не был каким-то явным предупреждением, скорее уж «обзорной экскурсией» по княжеству. И в пользу того, что я видел реальную картину, служит старый охотничий замок в предгорьях. В воспоминаниях Йена он ведь именно так и выглядел. Интересно, а на следующую ночь путешествие продолжится или это была, так сказать, разовая «акция»?

Через полчаса мы уже выезжаем, торопясь добраться до ближайших развалин по утренней прохладе. Днем сейчас очень жарко, по моим прикидкам градусов тридцать пять, не меньше. На дворе вторая половина лета, примерно как у нас конец августа. В местном календаре здесь всего десять месяцев, но зато по сорок дней в каждом, то есть год длиной примерно как у нас. У каждого месяца есть какое-то свое название, но местные к этому относятся без пиетета. У крестьян вообще деление года простое – на сезоны. Два серых месяца – это у них как бы зима, но поскольку снег на землях княжества только в горах выпадает, они называют сезон по цвету земли. Два месяца желтых – весенний и осенний, один назван так из-за повсеместного цветения первоцветов, а второй из-за желтой листвы. Шесть оставшихся месяцев относятся к длинному зеленому сезону. Да, лето у них здесь действительно не только жаркое, но и продолжительное. Некоторых овощей крестьяне успевают аж по два урожая за сезон вырастить. И если бы не приятный ветер с моря, то днем от такой жары повеситься можно, особенно в городе. Эскельцы уже привычные, а для меня, родившегося и прожившего всю свою недолгую жизнь в средней полосе, это как-то чересчур.

Короче, пылим мы на лошадях по грунтовой дороге, солнце припекает в затылок. Лукас то и дело поглядывает на какой-то хитрый амулет сродни нашему компасу. Только он у него настроен не на магнитный полюс, а так, чтобы чутко улавливать малейшее изменение магического фона и определять расположение ближайшего места силы. И хорошо, что пока дорога ведет в нужном нам направлении, иначе пришлось бы чесать напрямки, а это по такой холмистой местности не всегда удобно – и овраги здесь часто встречаются, и ручьи, и балки с подтопленными низинами. Не говоря уже о том, что провалиться лошадиным копытом в кротовину, тут как нечего делать, а лошадок жалко.

После часа скитаний по сельским дорогам, мы, наконец, подъезжаем к нужному нам месту. Ну, что сказать? Здесь и с первого взгляда понятно, что к Айрану этот бывший храм никакого отношения не имеет. Совсем другая архитектура. Храм построен из белого камня, стоит на высоком холме, и открыт всем ветрам. Нынешние его руины, выглядят как останки высокой восьмигранной башни. Была ли у этого здания когда-то крыша, вообще непонятно, а вот четыре входа, четко ориентированные по сторонам света, и большие оконные проемы на четырех остальных стенах сохранились неплохо. И каждый из восьми углов башни до сих пор украшен изящной колонной. Спешиваемся, взбираемся на холм. Интересно, что ни кустарник, ни плющ рядом с древними стенами не растет, только невысокая трава, да вкрапления луговых цветов в ней. Словно чья-то заботливая рука не дает деревьям взбираться выше подножия холма. Заходим вовнутрь башни, осматриваемся.

Внутри храма гуляет приятный сквознячок и поэтому здесь не так жарко, как снаружи. Над всеми дверными порталами видны останки древних мраморных барельефов, как и в храме Айрана. И точно так же не понятно, что на них когда-то было изображено – время все стерло. Угадываются лишь смутные очертания каких-то фигур, но вот кто это? Зато маскароны над окнами сохранились гораздо лучше – отчетливо видны молодые мужские лица с надутыми щеками. Почему молодые? Ну… хотя бы потому, что в отличие от сурового Айрана они все безбородые. А что щеки у них надутые, так наверное… Оборачиваюсь к Лукасу, чтобы спросить, что он думает по этому поводу, и вижу, как наш толстячок застыл соляным столбом перед одним из изображений. А лицо у него такое, словно чудо увидел.

– Йен, это же…

Он опускается на пол у окна и начинает рукавом мантии протирать фрагмент древнего мозаичного пола. Потом снимает с пояса флягу и дрожащей от нетерпения рукой льет воду на расчищенное место. Через мгновенье на мозаике начинает проступать более темный рисунок – это стилизованное изображение завихрения, спираль. Таким символом у нас обычно обозначают воздух. И большого ума не нужно, чтобы сделать правильный вывод.

– Храм Воздуха?

– Да, святилище бога Эолмара!

Ну, теперь хотя бы понятно странное поведение Лукаса – человек же храм своей родной стихии обнаружил! И сдается мне, пока он этот источник не пробудит, мы отсюда не уйдем. Да, и для меня теперь стихия Воздуха не чужая, рано или поздно, но все равно придется проходить инициацию. Вздохнув, обвожу взглядом ритуальный зал, оценивая объем предстоящей работы. Без уборки здесь не обойтись точно. Храм хоть и небольшой, но мраморный мозаичный пол под слоем засохшей грязи совсем не видно, словно кто его специально заляпал. А судя по отсутствию в зале алтаря, все самое интересное скрывается именно там. И без воды нам здесь никак не обойтись. Пригнать местных крестьян вместе с новым магом? Нет, преждевременно. Пока Лукас пребывает в прострации от свалившегося на него счастья, беру командование на себя:

– Олаф, нам нужна вода, чтобы отмыть пол.

– Сейчас поищем поблизости ручей или родник. Внизу, у подножья холма я видел высокие заросли осоки – это верный признак воды. Только вот в чем ее носить будем?

– У тебя бурдюк есть, у нас с Лукасом по фляге. Думаю, много воды не понадобится, нам же главное – самый центр очистить.

Дальше у нас начинается стихийный субботник. Лукас носится по храму как ужаленный, надрал мягких веток и теперь как тряпкой оттирает ими центр зала. Мы с Олафом у него на подхвате: то за водой сбегаем, то новые ветки поднесем, то воду льем, куда он покажет. Несмотря на сквозняк в зале, пот с нас всех льет в три ручья. Рубашки давно скинуты, и приличия посланы по известному адресу. Со стороны мы, наверное, похожи на каких – то ненормальных маньяков, которые ползают по полу, рассматривая выложенные мозаикой изображения, и при этом изгваздались в грязи с головы до ног. Но результат того стоил. Когда мы отмыли центр зала, даже Олаф удивленно крякнул. Спирали, олицетворяющие воздух, шли только вдоль стен зала, а в его центре была изображена огромная роза ветров. В этом даже и сомнения не было – лучи ее четко указывали на стороны света, и над каждым лучом кроме древних рун мозаикой еще были выложены хорошо узнаваемые символы. Над лучом, указывающим на север – снежинка, над восточным – звезда, над южным – солнце, а над тем, который указывал на запад – волна. А в самом центре восьмилучевой звезды, в большом круге – изображение бога Эолмара – крылатого длинноволосого мужчины в свободных, развивающихся на ветру одеждах. В одной его руке молния, в другой – огромный рог, в который он, видимо, собирается дуть.

– Мозаика бесспорно красивая. Очень. Но что нам теперь делать, чтобы пробудить спящий под храмом источник?

– Йен, ты прямо, как маленький! Ты что со своим родовым источником делал, когда ритуал проходил?

– Ну… силу в него влил.

– Вот и ответ на твой вопрос. Все, теперь не мешайте мне.

Лукас наскоро ополаскивается оставшейся водой, натягивает рубаху прямо на мокрое тело и, не откладывая, приступает к чтению заклинаний. Мы с Олафом тактично оставляем мага наедине с его стихией. Надо и самим помыться.

– Как думаете, княжич, у него что-нибудь получится?

– Надеюсь. Иначе его отсюда силой придется увозить!

Горбун крякает, но соглашается со мной. Лукас точно не успокоится, пока не добьется своего, оживить источник теперь для него дело чести. Я уж молчу о том, какие перспективы это откроет перед магом Воздуха. Найти место силы своей стихии, да еще получить его практически в единоличное пользование… Боюсь, он теперь все дела забросит и целыми днями здесь пропадать будет. Вот интересно, а принципиально, в каком храме пройдет инициация моей второй стихии? Дома конечно и стены помогают, особенно после того, как принял родовую магию, но ведь, наверное, и в других храмах Воздуха можно ритуал инициации пройти? И здесь вдали от людских глаз оно даже как-то безопаснее.

Пока я размышляю о собственных планах на вторую стихию, мы с Олафом успеваем привести себя в порядок, напоить лошадей, пасущихся в теньке, немного перекусить и даже передохнуть, повалявшись на траве.

– Что-то он задерживается – обеспокоенно косится на храм Олаф.

– Дорвался… – лениво отвечаю я, не открывая глаз.

– Пойду, посмотрю. А то мало ли…

Заботливый горбун отправляется к храму, а вскоре оттуда раздается его крик.

– Княжич, идите скорее сюда!

Добежав до двери, вижу следующую картину: ослабевший Лукас стоит уже на одном колене, продолжая читать заклинания, а вокруг него по полу клубится плотный белесый туман, и вьются тонкими струйками потоки силы, окрашенные в бледно-голубой цвет. При этом еще имеет место быть мощное колебание магического фона и хаотичное движение крупных прозрачных сгустков энергии в воздухе. Пытаюсь войти, чтобы помочь Лукасу, но воздух в храме уплотнился настолько, что не пропускает меня. В дверных и оконных проемах словно завеса из холодного воздуха, аж мурашки по телу. Такое ощущение, что стоишь на пороге большой морозильной камеры, а войти туда не можешь. От изображения крылатого бога по залу тяжелыми холодными волнами расходится знакомая мне по замку магия, но ей, похоже, не хватает энергии и тепла, чтобы оторваться от мраморного пола и раствориться в воздухе. Недостаток силы в источнике никак не дает холодным потокам воздуха прогреться и подняться вверх. А Лукаса явно на пределе – губы его уже синюшного оттенка, и он вот-вот упадет.

И тогда я делаю то единственное, что могу – призываю ас-урум и направляю его клинок в сторону изображения бога, а потом начинаю осторожно вливать через меч свою силу в проснувшийся источник, одновременно даря ему тепло собственной огненной магии. Надеюсь, Айран не обидится на меня, что его огнем я пробуждаю силу другого бога – про их прежние отношения я ничего не знаю. Да и где бы Йен мог об этом прочесть, если на все книги и упоминания про языческих богов Святая церковь ввела строгий запрет. Моя магия стекает с пальцев ласковыми языками пламени, пробегает по сияющему клинку и разливается теплой волной по залу, согревая стылый воздух и постепенно растворяя в нем клочья тумана. Вижу, как Лукас облегченно выдыхает, разрывая контакт с источником, и устало оседает на пол. А я все вливаю и вливаю свежую силу, пока мощный порыв теплого ветра не ударил мне в лицо, заставив пошатнуться. Потом он вихрем заметался по залу, разгоняя последние остатки холодного воздуха.

Опускаю свой меч, вхожу в храм, и добираюсь, наконец, до этого ненормального мага, который устало, но довольно улыбается мне посиневшими от холода губами. Да, у него зуб на зуб не попадает!

– Ну и кто у нас здесь такой самонадеянный?! Кто недавно обвинял меня в сумасшествии и ругал за то, что я опустошил свой внутренний источник?

– Прости Йен. Но ты же теперь и сам знаешь, как трудно оторваться от пробужденного источника. Кажется, что вот вольешь в него еще чуть-чуть, еще немного, и он заработает на полную мощь. И всегда не хватает какой-то жалкой капли силы, чтобы закончить это пробуждение.

– Угу… И если бы не наш беспокойный Олаф, источник выпил бы тебя сейчас досуха.

– Пробужденный источник всегда поначалу такой голодный – виновато улыбается толстячок и с трудом встает с пола, хватаясь за протянутую мной руку. – Не ругайся! Главное, вы вовремя появились и снова спасли меня. А теперь скорее пошли на солнце, я замерз как лягушка в погребе.

Поддерживая за плечо, вывожу толстяка из храма на солнце. Маг счастливо улыбается, подставляя лицо его жарким лучам.

– Йен, но ведь мы смогли! В мире стало на еще один сильный источник больше.

– Смогли, смогли… – ворчит за спиной Олаф – но если вы такой ценой начнете источники пробуждать, то надолго вас обоих не хватит. Прямо на следующем и загнетесь оба.

– Не ворчи! У нас же есть ты – который всегда присмотрит за двумя самонадеянными магами.

Увидев, что Лукас направляется к лошади и пытается забраться в седло, горбун недовольно складывает руки на груди и сердито спрашивает:

– И вот куда это вы, господин маг, собрались в таком виде? Хотите свалиться с лошади по дороге?

– Олаф, сейчас нам надо побыстрее отсюда уехать.

– Почему это? – с подозрением щурится на мага горбун.

– Потому что скоро здесь начнется светопредставление. Эолмар не просто древний бог воздуха, он повелитель всех ветров. И сейчас они начнут слетаться к проснувшемуся источнику, чтобы поддержать своего бога. Теперь ты понимаешь?

Горбун молча кивает и помогает магу забраться в седло. Я тоже пытаюсь представить, что здесь начнется, когда встретятся северный холодный и жаркий южный ветра. А когда к ним еще присоединится влажный западный? Нет, отсюда точно пора ноги уносить. Вихрь, ураган, смерч, торнадо и дальше по всему списку… Взлетаю в седло и тут же трогаю коня, направляя его в сторону проторенной дороги. На ходу оборачиваюсь к храму:

– Эй, Эолмар! Ты слышишь меня, древний бог? Прошу, сдержи силу своих ветров. Не нужно злых разрушений, гроз и смерчей. Обещаю, скоро вернуться и влить в твой источник все силы, которые я накоплю. Не наказывай невиновных земледельцев, которые зависят от твоей милости!

Бог ожидаемо молчит, и я, вздохнув, снова трогаюсь в путь. Не слышит меня древний Эолмар. Оно и понято – кто я ему? Слабенький маг, да еще и со стихией, подчиняющейся другому богу. Вот, может, когда я пройду инициацию, тогда…

– Приходи – раздается вдруг в моей голове громогласный мужской голос – И я услышал твою просьбу.

Я удивленно открываю рот и хочу развернуться, чтобы посмотреть, кто это так со мной шутит. Но неожиданно получаю в спину тычок сильным порывом ветра, отчего моя лошадь испугано срывается в галоп…

Глава 10
Стоило нам добраться до дома, как в небе собрались грозовые тучи, потом знатно сверкнуло, громыхнуло, и стеной пошел дождь. Хороший такой летний дождь, которого не было здесь почти месяц и которого очень не хватало утомленной жарой природе: полям и садам, огородам и виноградникам. Засыпающего на ходу Лукаса мы сняли с лошади, чуть ли не силком заставили его поесть и отправили отсыпаться. Навесив на него, на всякий случай, эльфийский амулет, который стал для нас палочкой-выручалочкой или скорее уж «скорой помощью». Теперь вот сидим с Олафом у окна, пьем чай и умиротворенно смотрим на лужи во дворе. Судя по пузырям, дождь зарядил надолго, но хвала Эолмару, урагана все же не случилось, обошлось без сорванной с крыш черепицы и вывернутых с корнем деревьев.

– Княжич, а может вам в сегодняшнем храме магию Воздуха принять? – задумчиво спрашивает Олаф, вторя моим собственным мыслям – Как-то здесь оно поспокойнее будет. А в замке не знаешь чего и от кого ждать: или Фридус не вовремя припрется, или не дай Единый, ваш батюшка нагрянет – узнать, кто магией в часовне балуется.

Горбун сотворяет на груди знак Единого, давая этим понять, что ни первого, ни второго персонажа ему видеть совсем не хочется. Можно подумать, я мечтаю с ними встретиться! Нет, идея-то хорошая, кто бы спорил… Я и сам об этом весь день размышляю. Но возникает закономерный вопрос: а что мне преподнести древнему богу? И ведь снова – кроме собственной крови и предложить нечего. Остается надеяться, что кровь Тиссенов для Эолмара не пустая водица, все-таки многие представители этого древнего рода были его верными адептами.

– Слушай, Олаф… Ты ведь слышал в детстве народные сказки? Не помнишь случайно, чем Повелителя ветров задабривают?

Слуга задумывается. А я, морщась, допиваю остывший чай. Ну, не нравится он мне – трава травой. Чайное дерево ни в Эскеле, ни в соседних княжествах не растет. Поэтому вместо настоящего чая пьют здесь ягодный или травяной отвар, заваривая кипятком всякие разные листочки и лепесточки. Летом – свежие, зимой – сушеные. А душа-то моя требует нормальной заварки, а не этого сена. И от кофе она бы тоже не отказалась…

– Княжич, помню я, бабка рассказывала мне сказку про жадного мельника. Он всегда богу ветров подношения делал, чтобы тот о его мельнице не забывал. Эта была мука, которую мельник по ветру на высоком холме развеивал. Однажды пожалел он хорошей муки для ветра, тот у его мельницы крылья и обломал.

– Отлично! А главное – поучительно. Может, что еще вспомнишь?

– Ну… в другой сказке деревенские девушки у ветра хорошей погоды просили, чтобы отбеленные холсты просушить. Они ленты привязывали к веткам деревьев. Якобы ветер этими лентами играет, потом развязывает их и будущим женихам относит. Хороший знак, если на следующее утро ленты на дереве не оказывалось. Да, а еще парни стрелами с красивым оперением в воздух выстреливали, чтобы во время предстоящей охоты удача была и хорошая погода.

Тут я уже не могу сдержать ехидного смешка. Стрелы. Ага… в воздух! Знакомый с детства сюжет. Даже знаю на кого эти царевичи охоту объявили! Но мне по возрасту рановато еще жениться, так что со стрелами пока погожу немного. А то и впрямь на какую-нибудь лягушку на болоте нарвусь. Пусть эти стрелы Олаф или Лукас Эолмару преподносят, им давно пора жениться и семью завести. Но вообще интересная получается картина: выбивали, выбивали жрецы Единого из народа языческую дурь, а она просто в сказки перешла. И всё крестьяне прекрасно помнят, только имена древних богов больше вслух не произносят, чтобы на костер не загреметь. Ну, вот совсем не удивлюсь, если тому же местному старосте Брану имя Эолмара хорошо знакомо…

Возможность проверить свою теорию, представилась мне следующим же утром. Сидим, завтракаем, дышим шикарным свежим воздухом. После дождя, лившего всю прошедшую ночь, температура воздуха наконец-то стала комфортной, солнце ласково светит, птицы в саду поют – лепота… Во двор въезжает тяжело груженая телега, на облучке двое – Бран и Эверс. Лица у обоих дово-ольные-е… Оказалось, что староста радуется прошедшим осадкам и видам на урожай, а Эверс тому, что в ближайшие два дня, пока земля не подсохнет, его трогать никто не будет. В телеге полно всяких полезных и вкусных вещей. Мешки со свежими овощами, плетеные короба с постельными принадлежностями и домашней утварью, в корзинах разные сыры, румяный хлеб, яйца и многочисленные глиняные кувшины. Мы с Олафом удивленно переглядываемся и вопросительно смотрим на прибывших гостей. Вроде бы мы ничего на сегодня не заказывали, так «за чей счет банкет»? Староста наш немой вопрос понимает правильно. Степенно слезает с телеги и кланяется нам в пояс.

– Спасибо вам за дождь, господа маги!

– А мы-то причем? – пытаюсь я откреститься от сомнительной славы. Вот уж такие слухи нам совсем ни к чему!

– Так видели вас вчера у заброшенного храма, понятно, что это вы там намагичили. Поэтому и тучи дождевые потом над храмом собрались.

Упс… спалились по полной. Растерянно смотрю на Эверса, тот, смеясь, разводит руками. Точнее одной рукой и одной культей. Аргументов чтобы возразить старосте, нет. А тот уже начинает споро разгружать телегу.

– Э-э… Бран, а что за продукты вы привезли, мы вроде ничего не заказывали?

– Так это наши деревенские бабы вам в благодарность собрали. Уж думали, сгорит весь урожай на полях от жары. А тут такая радость, такая радость! Вот попробуйте – моя жена плюшек вам напекла…

Понятно. Это оказывается просто такая благодарность, которая не знает границ. Осталось решить, как нам это все сохранить и съесть. Но практичные селяне и это предусмотрели: к обеду сюда прибудут несколько парней, которые под чутким руководством Эверса выроют хороший глубокий погреб, где съестные припасы будут храниться в лучшем виде. Старый-то погребок, как нам, неразумным горожанам пояснили, «давно никуда не годится». И вообще, селяне просили старосту узнать у нас, не хотим ли мы здесь на ПМЖ обосноваться? Больно им такие умелые соседи понравились. Кажется, нас мечтают припахать здесь по полной программе, а вкалывать мы все будем за плюшки и другой натур продукт. Я не выдерживаю и начинаю в голос хохотать, искренне восхищаясь крестьянской смекалкой. Вскоре смеются уже все, включая самого старосту Брана.

Отсмеявшись, делаю строгое лицо. Пора прояснить ситуацию для некоторых не в меру хитрых селян:

– Бран, ты знаешь, сколько стоят услуги магов в Минэе? Вижу, что знаешь – я сформировал в руке огненную стрелу, выпустил ее в небо. В глазах ушлого старосты появился страх.

– Я слышал, Эверс хорошо поработал, так что будем считать, что вину он свою перед вами уже искупил. Еще декаду поживет у вас, потом пусть перебирается сюда. Дом этот мы покупаем, но надеемся услышать справедливую цену. Хотите от Эверса и дальше видеть помощь – хорошенько отремонтируйте для него домишко, чтобы он мог здесь и зимой жить.

Делаю многозначительную паузу, давая старосте время оценить щедрость наших условий. Потом продолжаю:

– Теперь насчет храма. Мы свое дело сделали. А с каким уважением нужно относиться к этому древнему богу, вы, надеюсь, еще помните. И про его обидчивый характер деды вам наверняка рассказывали. Так что дальше хорошая погода зависит от вас и вашего благоразумия. В Минэе жрецов и инквизиторов сейчас нет, в древний храм можно ходить безбоязненно. Но вот рассказывать налево и направо про вчерашнее чудо не стоит. Кстати, кто у вас хозяин окрестных земель?

– Так они же это… самого князя вотчина.

– Вот и прекрасно. Его управляющему тоже про храм знать пока не нужно, а то он быстро на радостях налоги поднимет.

– Да куда уж еще поднимать! И так подати неподъемные.

– Тем более не стоит. Хорошо? А теперь расскажите нам, какие подношения ваши предки раньше в этот храм носили.

Ну, собственно все как Олаф и говорил: мука, цветные ленты, стрелы с ярким оперением. А еще цветы, мелкие серебряные монетки, ароматные травы, зерно для птиц, которым Эолмар особо покровительствует, и вино нового урожая, чтобы для созревания винограда всегда подходящая погода была. Староста оттарабанил весь перечень подношений, как по писаному – все людская память помнит, ничего не забыла, хоть древний храм уже несколько веков в запустении. Совсем не удивлюсь, если местные туда все это время и так захаживали. На всякий случай. А вот в то, что эти древние источники сами собой уснули, а храмы над ними без помощи жрецов и паладинов разрушились – не верю. Хоть убей. Начал вводить единобожие император Оттон I, а понтифики его начинание с удовольствием подхватили и продолжили. Всех под себя постепенно подмяли. Хотя вру – не всех. О загадочный Шимзед зубы они себе все обломали: и император Оттон, и понтифики, и даже Темные Лорды.

Сегодняшней ночью я снова парил над Западным Эскелом. Удовольствие от полета просто непередаваемое! В очередной раз пролетел над Минэем, с интересом рассмотрел внушительный мост через Нею и мощную неприступную крепость на Ведьмином перевале, где несут свою службу «головорезы» князя. Что сказать? И крепость хороша, и «головорезы» свое дело знают – граница с восточниками на надежном замке. Хотя бы на этом стратегически важном перевале. Дальше полетел уже над горами, высматривая поселения гномов. Далеко же они забрались – у самого Белого Пика живут, а это на лошадях дней десять пути, никак не меньше. Домики в их поселениях аккуратные, сложены исключительно из светло-серого камня, которого в достатке в местных каменоломнях, и все они, как один увенчаны островерхими крышами с кровлей из темного сланца. Все постройки довольно простые, но основательные – сразу видно, что их на века строили. Многие крыши украшают высокие шпили с флюгерами, а вокруг домов ровные ряды грядок. Кто говорил, что гномы не занимаются сельским хозяйством? Ложь и навет!

Дороги между поселениями не как у нас грунтовые, а тоже вымощены камнем. Но, похоже, большая часть жизни у гномов проходит под землей – работа там кипит. Что творится в самих шахтах – не увидеть, только слышен грохот каких-то механизмов и сильный шум, идущий из-под земли. Да вьется струйками дым над вентиляционными стволами шахт. Сами же входы в шахты можно легко узнать по отвалам горной породы.

Поселений темных дворфов не увидел. Да они вроде бы и не у нас живут, а на границе Восточного Эскела и бывшего Сурана, по ту сторону Медных гор, где-то рядом с Бездонным озером. Я раньше все сомневался, что Медные горы совершенно непроходимые, но сегодня сам в этом убедился – да, так оно и есть. Единственное место, где их можно перейти – Ведьмин перевал. А там попробуй-ка, прорвись – замучаешься «головорезов» из крепости выкуривать! Вон – еще раннее утро, а они уже чуть свет, все на ногах. Кто на крепостной стене дозор несет, кто по хозяйству хлопочет, остальные тренируются во дворе. Человек тридцать ремонтом дороги занимаются. Порядок железный, как в римских легионах. Нужно будет узнать имя их командира.

А потом горный хребет резко поворачивает на юг. И совсем чуть-чуть не дотягивает до побережья Закатного моря. В этом месте проходит оживленный торговый путь в Шимзед – загадочное государство кочевников. И естественно на самой границе стоит еще одна мощная крепость. Но надежнее замков в этом месте служит магия, своя и чужая. Своя привычная. А вот чужая – враждебная и непонятная. Я словно наткнулся на прозрачную стену вдоль всего отрезка границы, и даже не смог определить, что это за стихия. Да и стихия ли это? Чуть в отдалении от «стены» в землю врыты деревянные высокие столбы с изображением каких-то тотемных животных. А еще цепочкой, растянувшейся на несколько километров, стоят каменные истуканы с такими зверскими лицами, что у нормального человека и мысли не возникнет нарушить охраняемую ими территорию. Их там штук триста, никак не меньше. Я начал считать, но быстро сбился со счета. Похоже, что эти идолы – изображение духов предков. Интересно, что женщин среди них нет, лица только мужские и явно с восточными чертами. Один в один наши древние степняки.

Ну, раз дальше меня не пускают, я делаю разворот по дуге и лечу назад в Минэй теперь уже вдоль побережья. Разглядываю небольшие рыбацкие поселки на берегу, в море – корабли и лодки под парусами. Но меня долго еще преследует в спину ощущение чужого, настороженного взгляда…

* * *
Спустившись следующим вечером в подземелье, магистр Альтус с удивлением обнаружил эльфийского посла лежащим не на топчане в кабинете, а на светящемся мху, покрывающем пол древнего склепа. Дианель сладко спал, раскинув руки в стороны, и на его бледном совершенном, как у статуи лице разлилось умиротворение. Мышонок, заметив Альтуса, тихо пискнул на плече эльфа и смешно потянул носом, принюхиваясь к еде, принесенной магистром.

– Сторожишь? – кивнул тот Шустрику – Молодец. Пойдем, покормлю тебя. Не бойся, твоему другу ничего здесь не грозит.

Мышонок замер, принимая для себя нелегкое решение, и вскоре бодро посеменил за магистром, шустро перебирая по мху своими короткими лапками. В отличие от эльфа, его энергия светящегося мха не питала, а есть уже очень хотелось. В кабинете Альтус удивленно оглядел пустую тарелку, оставшуюся с прошлой ночи.

– Ну, ты силен, Шустрик! Куда только влезает?

Круглый, как шарик мышонок скромно промолчал и выжидающе уставился на магистра темными бусинками своих глаз.

– Да, ты не мышонок, а целый прожорливый хомяк. Держи. – Мышонку протянули кусочек свежего сыра, и тот с радостью вцепился в него передними лапками.

– С Шустриком беседуете? – За спиной бесшумно нарисовался проснувшийся Дианель.

– Да вот стою, размышляю, куда в него столько влезает?

– Не удивляйтесь, магистр. Он сейчас расходует много энергии на поддержание ментальной связи со мной, это довольно затратная магия. Альтус, я вчера не успел спросить вас, а как там наш Йен поживает?

– Йен? Трудно сказать. Видимо он уже в Минэе, но в замке отца пока не появлялся. Альбрехт, по крайней мере, мне об этом не сообщал.

– Вы до сих пор переписываетесь?

– Теперь совсем редко. Так, …иногда обмениваемся новостями.

Альтус уселся на топчан, прислонившись спиной к стене, и тяжело вздохнул.

– Странные новости приходят с континента. Даже не знаю, как на них реагировать. Может, вы чего подскажете?

– О чем речь идет?

– За последнее время на материке пробудились древние источники силы. Не могу сказать точно, сколько их, инквизиция это держит в строжайшей тайне, но мне доподлинно известно уже о двух. Первым был источник в древнем микенском храме Айрана – бога Огня. Как понимаете, от Ордена такое не скроешь – алтарь в нашей базилике отозвался на это выбросом силы, полыхнуло прямо во время службы. Кто, зачем, а главное, каким образом пробудил древний источник – непонятно. Инквизиторы допросили на Сфере Истины всех известных нам магов огня, никто ничего не знает. Мы с Эримусом тайком отправили туда надежного человека, но он побывал там уже после паладинов. Говорят, сам Вергелиус выезжал на место. Местное население запуганное ими, молчит, если что они и знали, то под пытками теперь не скажут. Все эманации успели давно развеяться, ауру мага, устроившего все это, не считать. Но судя по всему, древний источник пробудили намеренно, и он сейчас буквально бурлит силой. А теперь самое интересное. – Магистр сделал многозначительную паузу.

– Один из вернувшихся оттуда паладинов поведал по секрету следующее. В деревне им рассказали, что парень с лицом в страшных шрамах и с сияющим мечом в руках, играючи перебил целую банду лесных разбойников, напавших на отряд княжича Густава Марция. И княжич потом называл его братом Йеном. Густава в последний раз видели, когда вся их компания отправилась в заброшенный тогда еще храм. А вот потом там случилось что-то непонятное – люди рассказывали про взрывы и страшный грохот. Княжич Марций и его воины в тот вечер погибли, а древний источник пробудился. Кто его пробудил и зачем – неизвестно. По словам паладина, они тщательно обследовали святилище, и магический фон там был таким возмущенным, словно недавно в храме произошла битва магов. Их амулеты показали, что использована мощная магия Огня и Воздуха, а также они зафиксировали остаточные эманации темной силы инисов. Размеры погребального костра перед храмом наводят на мысль, что на нем сожгли не меньше пяти тел.

– С магом Воздуха понятно – это, скорее всего покойный Густав Марций. А что с Йеном Тисеном?

– Йен просил сказать князю Марцию, что Густав и его люди погибли как настоящие герои, сражаясь с инисами. Их тела сожгли на погребальном костре со всеми почестями. Он передал для князя меч Густава, его родовой перстень и уехал.

– То есть инисы снова нашли Йена?!

– Похоже на то. Только как? Это же глухая деревня в глубине Микении.

Дианель задумчиво погладил по спинке Шустрика, который приканчивал уже третий кусочек сыра, и, похоже, не собирался на этом останавливаться. Новости становились все интереснее, пора было послать вестника Лилее. Но общая картина все никак не складывалась в голове Советника.

– …Думаю, маяком им послужил ас-урум Йена. Когда на нас с ним напали инисы, здесь в парке, я заметил, что эти мечи как-то связаны между собой. Стоило инису поднять ас-урум на Йена, как оба их меча погасли. Вопрос в другом – как ему там удалось уничтожить инисов? Ведь в храме их уже должно было быть четверо.

– Четверо?! Бедный Йен…! Постойте, паладин еще нес какой-то вздор про странные железяки, которые выковал для Йена местный кузнец, может, это какое-то неизвестное нам древнее оружие?

– Вряд ли. Гораздо интереснее другой вопрос: куда Йен потом дел еще четыре ас-урума?

– Сельчане сказали, что они собрали все оружие погибших и отнесли его в храм Айрана.

– Да, древний бог Огня Айран охотно принимает оружие в качестве дара, это известно. Значит, и ас-урумы были ему пожертвованы? Что ж, Йен поступил очень разумно, заручившись поддержкой древнего бога. Представляю, как сейчас бесится Вергелиус. А что вы говорили про второй источник?

Альтус обреченно махнул рукой.

– Там все совсем непонятно. Пару дней назад пробудился источник под древним храмом бога Воздуха Эолмра, что неподалеку от Минэя. Снова допросы инквизиторов с применением Сферы Истины, но теперь уже у магов в Ордене Воздуха. А вчера еще и артефакт магистра Лозаруса показал, что там инициировали нового мага. Мой бедный друг уже устал оправдываться.

– Да, уж… Кто-то вырвался из подчинения святой Церкви и пошел в разнос, самолично инициируя магов. И что, у самого Лозаруса тоже совсем нет подозрений, кто бы это мог быть?

– Есть, а толку-то… В то время, когда наш Йен был проездом в Ируте, там случилось неприятное происшествие. Целый отряд паладинов отправился на розыски вашего сбежавшего иниса. Заодно они искали Йена, а попутно должны были еще арестовать одного непокорного мага Воздуха – некого Лукаса из Ирута. Очень талантливого артефактора, никак не желающего работать на Инквизицию. Иниса они не нашли, Йен тоже ускользнул о них, а с этим Лукасом вообще страшная история. Сам маг пропал, а в его доме обнаружены три обезглавленных трупа паладинов.

– Обезглавленных?!!

– Да, представьте себе! А до этого таким же образом обезглавили целую банду ирутских бандитов – двенадцать человек. Конечно, было бы очень заманчиво списать все на безумного иниса, отрубленные головы – подчерк-то его. Но вот только с темными эмонациями вышла неувязка. Их там не было – ни в одном случае, но в другом.

– И что наш несчастный мессир Вергелиус? – Дианель не смог скрыть злорадную улыбку.

– Рвал и метал. Мы направили погоню по ложному следу в Тибал, подкинули там куртку Йена, вот туда они и рванули. А наш княжич тем временем спокойно добрался до дома окружным путем через Микению.

– Ну, не так чтобы спокойно…

Альтус согласно рассмеялся, и устало потер глаза.

– Сроду бы не поверил, что этот тихий спокойный мальчик доставит Инквизиции столько хлопот. Его как подменили после неудачной инициации.

Дианель, потянувшийся было за яблоком, так и застыл с протянутой рукой.

– Подменили…?

– Ну, это я так, образно. Неудивительно, что после таких жутких испытаний парень резко повзрослел и начал проявлять настоящий тиссеновский характер. Вы бы видели, как он жестко поставил на место зарвавшегося Руфуса Ройса!

– Так, может все эти ирутские трупы тоже его рук дело?

– Бросьте! Бандиты это ведь вам не малые дети.

– Но тоже знакомый подчерк, правда? И ведь он потом точно так же положил микенских бандитов – уж этот факт не подлежит никакому сомнению!

Альтус с Дианелем пораженно смотрели друг на друга, сами не в силах поверить в выводы, к которым они пришли. Только теперь все отдельные фрагменты головоломки срослись, и общая картина для них полностью сложилась. В это трудно было поверить, но все действительно крутилось вокруг этого обожженного парнишки, а если это так, то инициированным магом мог быть сам Йен. Выглядело это настоящим чудом, но… И вопрос времени, когда Вергелиус придет к таким же выводам, просто Дианель с Альтусом знали чуть больше него.…

– Альтус, вам срочно нужно отправиться в Минэй и все выяснить на месте! Инквизиторы там появиться не могут, Тиссен их уничтожит. Значит, Йен пока в относительной безопасности. Да если и появятся, Йен сможет за себя постоять – теперь мы это точно знаем. Но если он действительно встретился с Лукасом, и все эти пробужденные источники дело рук этой бесшабашной парочки, то они теперь не успокоятся, пока не пробудят все древние источники, до которых доберутся.

– Да, не могу я, поймите! Со вчерашнего дня всем магам запрещено покидать Остров. Я не могу взять и просто исчезнуть из Ордена, меня сразу хватятся. Может быть вы, Дианель?

– Я?! Как вы себе это представляете?

Магистр вскочил с топчана, запустил руки в свою огненную шевелюру и взволнованно забегал по кабинету. Но комнатка была настолько мала, что Альтус практически крутился волчком на месте. Дианель не мешал ему, видя, что во всклокоченной голове мага зреет какой-то план. И вскоре он его озвучил.

– Вот что. В Ирут вам нельзя, в Фэсс тоже. Там вас будут искать в первую очередь. Уже ищут. А вот на корабле, возвращающемся в Тибал с пустыми трюмами, никому и в голову не придет это делать. Он пойдет вдоль берега по Северному морю, но без захода в какой-либо порт до самой реки Великой, поэтому здесь досмотрят его чисто формально – грузов-то на нем нет. А вот дальше все дней десять по морю – выдержите? Я слышал, что эльфы с трудом переносят долгие путешествия по воде?

– Постараюсь. А за вами нет инквизиторской слежки, не боитесь попасться?

– За это не беспокойтесь. Вергелиусу сейчас не до меня. Он вас, Дианель, ловит, да еще ему юный Йен забот подбросил – мессир крутится сейчас, как уж на сковородке. Вы хоть представляете, что такое неподвластные Церкви источники?

– Представляю. Бесконтрольная инициация молодых магов, как минимум. И два злых древних бога, которые уснули когда-то далеко не по собственной воле. Оттон бы в гробу сейчас перевернулся, если бы его не сожгли на погребальном костре.

Магистр ехидно хихикнул, и скорчил рожицу, как шкодливый мальчишка.

– И еще море, нет – просто целый океан неучтенной магии, как когда-то в древности, в доимперские времена! Кто хочешь приходи, сколько хочешь бери. Наполняй накопители и твори, что хочешь. Аполинариус, наверное, последние волосы на себе выдрал с досады!

– Поделом старому мерзавцу! Жаль, что он зелья с моей кровью не успел хлебнуть. Сейчас бы одной тварью на свете было бы меньше. А кто теперь станет главой Ордена Земли?

– Мы с Лозарусом работаем над этим. Выборы по традиции через месяц, после объявления официального траура и проведения церемонии погребения. И у нас есть еще время убедить магов Земли в необходимости правильного выбора.

– У вас есть своя кандидатура?

– Есть. Поверьте, в любом Ордене есть порядочные честные люди, понимающие, что время Апполинариуса и его подпевал давно прошло, что Церкви нужен вменяемый Понтифик, а не старый маразматик, мечтающий о своем величии.

– И о бессмертии. …Альтус, я благодарен вам за вашу откровенность. За то, что услышал от вас очень важные вещи. И за помощь, которую мне вряд ли оказал бы здесь кто-то другой. Давайте теперь я подробно расскажу вам о том, что со мною делали в казематах инквизиции. Вы должны знать, что они там творят. И не только со мной или с ведьмами, которых считают врагами, но и с вашими собратьями – магами…

* * *
Ночь после ритуала прошла как ни странно без «полетов» и сновидений. Зато утром я бодр и свеж – выспался на славу. Магия бурлит в крови бодрящим коктейлем, и требует сотворить что-нибудь этакое… Лукас сначала планировал поработать сегодня с артефактами, закончив для нас всех новые личины, но увидев мою кипучую энергию, хлещущую через край, планы резко поменял. Сам он тоже сегодня на удивление хорошо выглядит, словно десяток лет за ночь скинул. Благотворное влияние проснувшегося источника на лицо. Точнее на лице. Все-таки древние боги умеют быть благодарными своим верным адептам. Ну, кто бы еще, кроме нас – двух ненормальных, рискнул вернуть древнего бога из небытия? При этом, не особенно рассчитывая на его расположение, а уж тем более какую-то выгоду. Но… это тот редкий случай, когда награда нашла героев.

Сразу после завтрака учитель решил погонять меня по нашему «полигону» устроенному на укромной лесной поляне недалеко от дома. Нам обоим интересно, как появление второй магии отразилось на моих навыках. Мне кажется, что я сегодня «в ударе», забыв, что и Лукас «отхлебнул» из источника хорошую порцию родной стихии. Ударил по его щиту мощным заклинанием «копья» и тут же вслед за ним добавил еще и парочку более слабых «сфер», которые требуют мало силы и концентрации внимания, зато отлично помогают окончательно взломать щит, поврежденный первым заклинанием. Фокус не удался. Сегодня щит Учителя даже не затрещал.

Зато его ответное заклинание было совершенно незнакомым. На меня неслась, бешено вращаясь, большая воронка темно-серого цвета с фиолетовым отливом. В моем мире такие штуки назывались торнадо и были огромными, но если там они всасывали в себя весь мусор, что попадался им на пути, то эта дрянь, хоть и поменьше размером, но еще тянула из меня силу, не давая сосредоточиться на удержании щита. И пока я боролся с быстрой потерей энергии, резко наращивая мощность своего щита, вдогонку от Лукаса прилетело еще одно заклинание – на этот раз хорошо мне знакомое – воздушные путы. Мгновенье – и меня спеленали плотные потоки цвета грозового неба.

– Думаешь, ты один здесь такой умный?! – насмешливо интересуется толстячок.

Учитель продемонстрировал мне свое превосходство, но я-то видел, с каким трудом он сейчас удерживает «путы». Не так-то легко ему стало побеждать меня – и раз от раза все труднее. Эх, мне бы еще побыстрее овладеть воздушной магией… А пока довольствуюсь тем, что можно создать, без использования жестов, например «огненным плащом». Заклинание, представляющее собой своеобразный щит, всего лишь седьмого уровня, и оно не способно защитить даже от холодного оружия. Зато все чужое колдовство слизывает на хозяине, как кот сметану. Стряхиваю с плеча пыль от «воронки», скромно отступаю в сторону.

– Молодец! Смекалка – важное оружие для мага. В арсенале воздушной боевой магии тоже есть несколько хитрых приемов против таких пут. Но для начала давай-ка покажу тебе основные воздушные заклинания.

Оказалось, что арсенал воздушного мага немного похож на наш, но в то же время и сильно от него отличается. Есть у них «воздушная плеть» похожая на нашу огненную, но при этом она почти не видима для глаза. Есть многослойные щиты, которые я наловчился разбивать на тренировках, есть свои «туман», и «купол». Но вот воздушные «стрелы» и «копья» требуют уже применения «подручного» материала, потому что ощутимый удар можно нанести только мощным воздушным «кулаком», «волной» или «тараном». Подручный материал для «стрел», это например лед. Хороший удар «ледяным копьем» вполне может вывести противника из строя. Да и острые «ледяные стрелы» вещь малоприятная. Но против них еще можно выставить щит, а вот что прикажете делать с такой гадостью, как «выпитый воздух»? Когда магу нечем дышать, ему уже не до удержания щитов и ответных мер. Заклинание это – высшего порядка, между прочим, под силу только магистрам. Лукас скромно признался, что в его арсенале «выпитого воздуха» нет – пока не по силам. Но судя по загоревшимся глазам, скоро будет. Силы то ему Эолмар ощутимо прибавил. Короче, теперь мне еще надо разучивать воздушные заклинания параллельно с огненными, начиная с пятого уровня. Нагрузки все растут, голова пухнет от новых кодовых слов-ключей, жестов…

Потом я показываю Лукасу свое новое изобретение. Подбрасываю в воздух горсть металлических шариков, купленных в лавке скобяного мастера, и бью по ним заклинанием «огненная волна» – вот вам и местное огнестрельное оружие. Разогнанные магией шарики по ударной силе вполне сравнимы с дробью, картечью и даже пулями мушкета, только они еще и раскаленные вдобавок. Но голубую сталь моими шариками, конечно, не пробьешь, и зачарованные доспехи тут устоят – против такой защиты это оружие бессильно, а вот простым пехотинцам – конец. Даже если на них будут слабенькие защитные амулеты. Главное – влить в удар побольше силы. В чем преимущество? Да, как и у простой картечи – большой радиус поражения и скорострельность. Один «залп» – сразу куча убитых и раненых с огнестрелом и ожогами, даже не нужно особо прицеливаться. Пока пращник вложит снаряд в пращу, пока выберет цель, да пока размахнется, эти шарики уже успеют поразить с десяток человек, просто оружие массового поражения. Для уничтожения пехоты самое то.

Лукас со странным выражением лица слушает мои пояснения и рассматривает кряжистый ствол высокого дуба, в котором кучно и глубоко застряла моя раскаленная «картечь». Кое-где кора уже начинает дымиться. Олаф с трудом пытается выковырнуть шарики ножом.

– Практично и безжалостно… Представляю, сколько народа от него поляжет.

– А от града стрел? А от «синей волны»? Или твой «выпитый воздух» чем-то гуманнее этих шариков?

– Нет, просто магов, способных сотворить сильное заклинание – единицы. А с этим может воевать любой маг, хоть подмастерье, даже ученик. И потери в войне будут совсем другими – с таким ранами нет шанса выжить. Почему же раньше никто не додумался до такого простого и страшного оружия? – задумчиво бормочет маг.

Почему? Инерция сознания. Огненных магов-то мало, и они первые кандидаты на заход в сады Единого. Выучиться толком не успевают, не то, что новые виды оружия изобрести. А я со своим земным опытом, да при большом желании, еще и не такое могу изобрести. Здравствуй, средневековая гонка вооружений!

– Я скажу тебе больше, Лукас – с этим вообще лучше работать вдвоем. Помощник подкидывает шарики в воздух, маг бьет по ним магией. Скорострельность тогда еще увеличится. В принципе, такие пары даже могут стать особым родом войск.

– Если князь это увидит, сразу отправит вас, княжич, на передовую. Будете там сами обучать новобранцев – недовольно вмешивается Олаф.

– Не, на передовую я не хочу! – про себя добавляю: «В прошлой жизни навоевался, хватит».

– Тогда никому это больше не показывайте. Целее будете.

Ну, вот… обломали мне весь кайф. Хотел похвалиться, а мне еще выговорили. Но в чем-то они правы: стоит только раз применить это оружие в бою, как его тут же переймет враг, и нам прилетит в обратку. Слишком просто и слишком эффективно.

* * *
Еще два дня проходят в штатном режиме: сон – еда – тренировки. После завтрака осваиваю боевую магию под руководством Лукаса, после обеда у нас фехтование с Олафом. Перед сном разучиваю новые заклинания, силу сливаю в кристаллы и усиленно медитирую. Мало мне одного заботливого няньки, так теперь каждый мой шаг еще и Лукас контролирует. Чувствую себя спортсменом накануне важных соревнований. Рано по утрам, пока мы дрыхнем, горбун ездит смотреть, не спала ли еще вода в Нее, которая поднялась после прошедшего дождя. Перейти брод, показанный нам Браном, пока нельзя. Нужно ждать. Только вот клятва Айрану возродить его святилище в Минэе, не дает мне спать спокойно, чувствую себя его должником, особенно после помощи огненного бога в храме Эолмара. Пока горбун уехал в очередной раз проверять брод, прошу Лукаса раскинуть поисковую сеть, чтобы уточнить местоположение предполагаемых руин.

– Ну, как? Что-нибудь нашел?

– А… Да, есть несколько подходящих мест. В одном даже слегка фонит магией. Очень похоже на заснувшие источники.

– С какого предлагаешь начать?

– Как обычно – с того, что ближе.

Мы склоняемся над старой картой, которую выдал Олаф, Лукас примерно показывает, куда нам нужно попасть. На лошадях туда не забраться, там уже скалистое предгорье и лес. Пытаюсь вспомнить, «пролетал» ли я во сне над этим местом. Кажется, пролетал. Но ничего похожего на руины я там точно не видел – то ли храм слишком сильно разрушен, то ли его развалины под кронами деревьев скрыты. Нужно будет разбираться уже на месте, и смотреть, куда нас артефакт Лукаса приведет.

– Княжич, можно ехать! – в дом раходит Олаф – Брод еще не сильно обмелел, но перебраться на другой берег уже вполне по силам.

Мы переглядываемся с Лукасом, у обоих в глазах зажигается азарт и предвкушение.

– Ну, что – едем?

– А чего откладывать? Пока затишье, надо поспешить. Еще бы узнать, что в Минэе творится…

– Так давай туда кого-нибудь из деревенских пошлем?

– Хорошо. Олаф, найди предлог, пусть кто-нибудь из крестьян завтра на базар съездит. И зайдет на почту – посмотрит письма для нас. Лукас, собираемся.

Нищему собраться, как известно, только подпоясаться. Пока я допиваю молоко и одеваюсь, а Лукас складывает карту и все свои магические приблуды в специальный поясной кошель, Олаф седлает наших лошадей. Я даже успеваю помочь ему немного. Горбун косится на это недовольно, но я делаю вид, что не замечаю его сердитого взгляда. Княжич, не княжич – а местные мужчины практически все умеют седлать лошадей, чем я хуже их? За время нашего путешествия по Микении я это дело вполне уже освоил. Конечно, до сноровки Олафа мне далеко, но я старательно перенимаю его навыки. Пригодится в жизни. Лукас последним выходит во двор, привычно накидывает на дом охранку, которую в наше отсутствие еще никто пока не посмел тронуть, и мы отправляемся в путь. Сегодня дорога нам предстоит долгая, зато ехать в основном по лесу, и там хоть не так жарко.

Доезжаем до того места, которое «фонит». Это где-то совсем рядом, но дальше только пешком, придется туда подниматься по крутому склону, побираясь среди кустов и валунов. Оставляем Олафа заниматься лошадями и костром, сами начинаем карабкаться вверх. Я в отличной физической форме, для меня этот подъем вообще не проблема, а вот Лукас… Он и после того, как взбирается на холм к храму Эолмара, минут десять отдышаться не может, а здесь уже предгорье – склоны все в камнях, которые приходится обходить, и никакой тебе тропинки. Поэтому я немного вырываюсь вперед, прокладывая дорогу, толстячок упрямо пыхтит где-то далеко внизу за моей спиной. Вот так, мой друг, пренебрегать физическими нагрузками! Пора бы уже немного похудеть для пользы дела, кто знает, сколько нам еще придется лазать по горам в поисках заброшенного святилища Айрана. Но я тактично помалкиваю, Лукас все это и сам теперь прекрасно понимает.

В какой-то момент мне вдруг показалось, что группа высоких камней впереди как-то подозрительно ровно расположена. Но стоило сделать шаг в сторону, как этот визуальный эффект пропал. Шаг назад – камни снова выстраиваются в довольно ровную линию. Не стены храма точно, но может, какое-нибудь древнее капище? И какое-то тревожное, щемящее чувство в груди, так и хочется бежать отсюда. Пока Лукас пыхтит где-то внизу, я решаю самостоятельно проверить подозрительные камни, не дожидаясь его подхода. Пробираюсь среди валунов, с трудом протискиваюсь в узкую щель между двумя явно обтесанными камнями, и вдруг оказываюсь на ровной утоптанной площадке. С удивлением оглядываю чудное творение рук человеческих, которое даже не знаю с чем и сравнить. Ну, …одно слово – менгиры. Что-то отдаленно напоминающее Стоунхендж, только размерами гораздо скромнее. Ряд грубо отесанных камней, высотой метра три, образует почти правильный полукруг, в центре которого на небольшом возвышении стоит простой валун с плоской поверхностью – видимо жертвенник. Интересное местечко… так это отсюда фонит?

– Ты кто, и что тебе здесь надо?! – Раздается резкий окрик за моей спиной.

Из-за камня выходит темноволосая женщина лет пятидесяти – с загорелым лицом, в простом длинном платье из небеленого холста. По вороту и на рукавах платья яркая вышивка, узор которой подозрительно напоминает руны, которыми маги пентаграммы усиливают. Кисть женской руки предупреждающе поднята, и прет от этой тетки непонятной незнакомой мне силой. Древней. Вижу Оком какие-то незнакомые заготовки заклинаний. Автоматически ставлю щит.

То ли жрица она какая, то ли… Понимание окатывает как водой – ведьма! Точно ведьма. Не подаю вида, что понял, с кем столкнулся, вежливо здороваюсь и отвечаю на ее вопрос.

– Я живу в деревне за рекой. Пошли с друзьями в горы, и что-то я немного заблудился.

– Не ври мне парень, а то я городского мага от деревенщины не отличу.

– И не думал врать! Мы с друзьями, правда, дом в деревне на лето сняли.

– Чего ж в городе-то тебе не живется?

– Здоровье здесь поправляю. После болезни.

Ведьма подозрительно осматривает меня с ног до головы, нехотя опускает руку и констатирует:

– Правда, не врешь. …Лжи не чувствую. Тогда почему амулетами обвесился, от кого скрываешься?

– С чего вы взяли?

– Да лицо твое рябью идет – не рассмотреть через магию.

Хмыкнув, я снимаю амулет с личиной. Пусть смотрит, мне не жалко. Ведьма медленно подходит ко мне, настороженно всматриваясь в изуродованное лицо. Хмурится, потом сочувствующе качает головой:

– Это где же тебя парень так покорежило?

– На Острове у магов обгорел.

Выражение ведьминого лица тут же меняется – с сочувствующего снова на подозрительное.

– На Острове? Уж не младший ли ты сын князя Тиссена? Проклятого убийцы ведьм?!

Женщина замирает, а потом громко смеется, скаля белые ровные зубы и запрокидывая лицо к небу:

– Ох, богиня Карифа, горазда же ты, шутить, посылая возмездие! Все как Руза и предсказала, только в одном она ошиблась – второй наследник Тиссена не умер, а обгорел. Слабовато оказалось предсмертное проклятье – тетка качает головой и снова принимается обидно хохотать. Явно сумасшедшая.

– Нет, но надо же так наказать князя за сожженных ведьм! Есть, есть все-таки на свете высшая справедливость!

Вон как все вывернула стерва – оказывается, это их богиня несчастного княжича наказала, за грехи его отца! Я смотрю на мстительно хохочущую тетку, и во мне зреет обида за беднягу Йена. Был бы передо мной мужик – врезал бы ему сейчас от души или вызвал бы на поединок. Но бить женщину… Молча, надеваю амулет на шею и разворачиваюсь, чтобы уйти. Напоследок не могу сдержаться:

– Не знаю, кто твоя Руза, но она не ошиблась – я считай, действительно на алтаре умер. Только в чем же здесь справедливость, ведьма? Кто сказал, что невиновный сын за грехи отца-негодяя в ответе? И разве каждый человек не должен сам за свои грехи перед богами отвечать?

– Да ты никак обиделся на правду, княжич?! – продолжает насмехаться надо мной ведьма. – А за что сгорали на кострах наши ни в чем не повинные сестры? Стой, сын негодяя! Я еще не договорила с тобой.

Боковым зрением замечаю, как стервозная тетка вскидывает руку, собираясь сотворить какую-то пакость, и резко поворачиваюсь, одновременно активируя одну из своих новых заготовок – огненный шар размером с футбольный меч. Над моей головой вспыхивает маленькое солнце.

– Не шути со мной ведьма! Я с женщинами не воюю, но на нападение отвечу так, что сгоришь прямо здесь, на жертвеннике во славу своей Карифы.

Интересно бы узнать, кто это.

Ведьма отшатывается и нехотя опускает руку, на лице страх вперемешку со злобой.

– Вот так-то лучше. Скажи, а чем ты сама отличаешься от негодяя, которого так люто ненавидишь? Если готова ударить в спину.

Ведьма задумалась, развеяла окончательно заклинания.

– Захочешь нормально поговорить и извиниться – найдешь меня сама. А я ничего доказывать тебе не собираюсь. Радуйся и дальше чужому горю, ведьма.

– Постой, я не…

Но я уже, не оглядываясь, спускаюсь по тропе вниз, не считая нужным больше с ней разговаривать. У каждого из нас своя правда, и таким обиженным, как она бесполезно что-либо доказывать. Альбрехт Тиссен – сволочь еще та, кто бы спорил, но причем здесь Йен? Он что ли ведьм ловил и сжигал?

Отошел от древнего капища на несколько шагов, и словно с души камень свалился даже легче дышать стало. Похоже, здесь находится какая-то геопатогенная зона с далеко не положительной энергетикой, по крайней мере, для меня. Если и есть у этих менгиров целебное воздействие, я его точно не почувствовал. Уж слишком чужеродная энергия давит на психику. А тут и Лукас подоспел – дышит тяжело, как загнанная лошадь, пот со лба и шеи вытирает, руки-ноги явно дрожат от усталости.

– Уже нашел чего-нибудь? Артефакт четко указывает на это место.

– Нашел. Да только не то, что нам нужно. Пошли отсюда, потом все объясню.

Схватив мага за рукав, я потащил его вниз, к нашей стоянке. И только спустившись вниз, объяснил своим соратникам, с кем и чем я там столкнулся.

– Тьфу, темное отродье, только время зря потратили! – расстроился горбун и, сплюнув от досады, принялся затаптывать костер. – Хорошо хоть похлебку не успел сварить…

– Ничего, отрицательный результат – тоже результат. Вычеркнем это капище из нашего списка и забудем о нем. А ведьма пусть продолжает радоваться, и спит теперь спокойно – их месть Тиссенам свершилась. Уезжаем, не хочу больше здесь оставаться.

– Что, даже не поедим? – кто о чем, наш толстяк снова о еде.

– Лукас, давай, ты в седле перекусишь? А горячего поедим, когда до дома доберемся.

Маг печально вздыхает и, кряхтя, забирается на свою лошадь. Сердобольный Олаф вручает ему лепешку с вареным мясом в качестве утешения. Всю обратную дорогу молчим. Потраченного времени действительно жалко, и встреча с ведьмой оставила в душе неприятный осадок. Как будто несвежей воды хлебнул. Надо будет потом расспросить Лукаса, что он вообще знает о ведьмах и об их богине Карифе. Вот чувствую, с этими дамами нам еще не раз придется встретиться…

После ужина решили посидеть у костра на свежем воздухе. Вечером ветер с гор делает его прохладным, даже куртку на плечи пришлось накинуть. Попросил Олафа подогреть нам красного вина со специями. Здесь этот напиток делают в основном зимой, и он очень напоминает земной глинтвейн – местные тоже бросают туда корки цитрусовых, добавляют мед и специи, вкусом похожие на имбирь и корицу. Получается очень вкусно. Пока горбун священнодействует над котелком, завожу разговор с Лукасом о ведьмах. Сегодняшняя встреча не дает мне покоя.

– Не нужно думать, Йен, что все ведьмы злые. Это просто тебе такая сегодня попалась. Среди них встречаются и вполне безобидные, и даже в чем-то наивные, как настоящие дети природы! Да они таковые и есть, по сути. Ведь ведьмы редко живут в городах, они тесно связаны с природой – оттуда в основном и черпают заемную силу. А своего внутреннего источника у них нет, или он есть, но слишком мал. Этим они и отличаются от нас, магов – используют силу не одной стихии, а всех понемногу, но в основном Земли и Воды. Поэтому из них получаются отличные лекари, повитухи, и травницы. Еще ведьмы широко пользуются силой рода, которую получают и передают по наследству по женской линии вместе со всеми остальными знаниями.

– А почему же тогда на них Церковь ополчилась?

– Борьба с язычеством. Ведьмы еще при Оттоне отказались подчиняться Церкви Единого и какому-то одному Ордену. Заявили, что у них есть свои богини, свой Ковен и своя Верховная ведьма. А поскольку они признают над собой власть Императора – этого вполне достаточно. Ну, и после таких заявлений они тут же, разумеется, попали под жернова борьбы с многобожием. И каких только грехов жрецы Единого ведьмам после этого не приписали. Да, тут еще и Аш случился, к которому часть ведьм вслед за некоторыми магами переметнулась.

– А что у ведьм с богами?

– С богами? Да толком никто и не знает. Послушать церковников, так они все поголовно Ашу поклоняются, но это вранье. Большая часть ведьм Аша так и не приняли, и с Темными они никак не связаны. У темных ведьм давно есть своя Верховная и свой Орден – Молчащих.

– Почему Молчащих?

– А им язык выдирают.

Я открыл рот от удивления. Олаф тоже крякнул.

– А после посвящения, они его себе обратно выращивают. Такой вот экзамен на целительство.

Мы молчим, перевариваем новости. А Лукас продолжает:

– Читал в древнем трактате, что истинные ведьмы, как они себя называют, поклоняются только нескольким древним богиням, и никому больше. Одна из них – Лилит, мать двух лун: Тиры и Леи, вроде как жизнь ведьмы зависит от лунных фаз, и в полнолуние их тела наполняются энергией лун до краев. Другая – богиня земли Мерея, которая дала им силу природы и дар врачевания. И есть еще та самая Карифа, в чьем капище ты сегодня был – богиня судьбы, женской доли и возмездия. Ей особо поклоняются те ведьмы, у кого есть дар предвиденья и пророчества.

Сижу, обдумываю услышанное. Тяну потихоньку винишко, приправленное медом и специями, смотрю на яркие угли костра. Все очень непросто с древними богами в Мире Риона, очень… Целый пантеон.

Лукас тем временем начинает принюхиваться к чем-то. Делает пассы руками, потом вздыхает.

– Что-то случилось?

– Сейчас узнаете.

В ночной тишине раздается громкий стук в калитку, отчего мы с Олафом невольно вздрагиваем:

– Кто там, на ночь, глядя? – хмуро кричит горбун в темноту и пододвигает к себе поближе меч.

– Пригласишь зайти, княжич? Вроде сам звал, вот я и пришла! – слышу я знакомый насмешливый голос.

– Заходи, ведьма, если с добром пришла.

– С добром, не добром, но и не со злом точно.

Лукас убирает выставленный на ночь охранный контур, ведьма проходит к костру под настороженным взглядом Олафа. Я киваю ей на низкую скамью, предлагая присесть. Горбун, заметив мой гостеприимный настрой, немного поколебавшись, наливает и протягивает ведьме кружку с разогретым вином. Та принимает ее с достоинством королевы, благодарит слугу сдержанным кивком головы:

– Тамира меня зовут. Княжич, я пришла извиниться за то, что набросилась на тебя с бранью. Ты прав, мальчик – сын за отца не отвечает, и в тебе я не увидела ненависти к ведьмам, как в твоем безумном отце.

– Извинения приняты, обиды на тебя больше не держу – поколебавшись, спрашиваю ведьму без обиняков – Скажи, а за что мой отец вообще так ненавидит вас, дочерей природы?

Тамира, вздохнув, потянулась за палкой и поворошила угли в костре, заставляя пламя снова ярко вспыхнуть. Подбросила немного хвороста в огонь и уставилась, на него не мигая.

– Старая история. Неприятная…

– Так расскажи, пусть на одну тайну между нами станет меньше.

Ведьма какое-то время молчит, потом нехотя начинает рассказывать:

– Когда Альбрехт был в твоем возрасте, он любил охотиться в горах и часто бывал в охотничьем замке.

– Том, что у водопада?

Тамира кивает головой и продолжает:

– Однажды погнался он за добычей, оторвался от своих ближников и заблудился в горах. Вечером, вот так же у костра встретил одну молодую ведьму. Ей бы бежать сразу, как только его узнала, а та пожалела заплутавшего, продрогшего парня. Позвала к костру, накормила… Слово за слово – разговорились они. Княжич спросил ведьму, сможет ли она судьбу его предсказать. Дурехе бы промолчать, что у нее есть дар Видящей, а она по доброте душевной решила парня от беды предостеречь, наставить его на путь истинный. Взяла и выложила ему всю правду. Что младший брат не виноват в том, что родители любят его больше, что зависть и жестокость доведут его, Альбрехта, до беды, что каждый дурной поступок будет шагом молодого княжича к пропасти. И что князем-то он станет, но если не опомнится и не исправится, то на нем же древний род Тиссенов и прервется – ввергнет он свое княжество в войну, а сыновья-наследники погибнут по его вине.

Ведьма замолкает и снова погружается в свои думы. Ну, да… что было дальше, догадаться не трудно. Кому же приятно о себе такое слышать. И зная мстительный характер Альбрехта Тиссена, ту сердобольную ведьму точно ничего хорошего не ждало. Встретил где-нибудь случайно и сдал на растерзание храмовникам. А потом еще, наверное, и первым в ее костер факел бросил, чтобы она никому больше не проболталась. Вот и рассказывай людям об их судьбе! Интересно, кем та молодая ведьмочка была Тамире? Словно услышав мои мысли, та поднимает на меня глаза, в темных зрачках которых пляшет отражение пламени.

– Руза сестрой моей младшей была. Мы с ней из рода Видящих. Но о своем будущем ты меня не спрашивай – не вижу я его. Как и твоего прошлого. Так… только тени какие-то и отголоски пересечений с чужими судьбами. Для того, кто побывал за гранью, жизнь всегда словно начинается заново – считай это щедрый подарок от Карифы, древней богини судьбы. Дорожи им, и никогда не повторяй ошибок отца.

– Так, тот древний менгир в горах ее капище?

– Забудь туда дорогу, княжич! Простым смертным там делать нечего, Карифа – особенная богиня.

– Но ведь что-то же привело меня туда?

– Только поэтому мы сейчас с тобой и разговариваем. Сама хочу понять, почему ты там оказался, у Карифы ничего просто так не бывает, ее нить куда-нибудь, да приведет.

От пристального взгляда ведьмы мне становится не по себе, и я первым отвожу глаза. Она что – думает, я туда пришел выспрашивать Карифу про будущее? Да ну, к Ашу все эти игры в «узнай свою судьбу»! Жил без этого и еще сто лет проживу. Вообще никогда не понимал стремление людей узнать свое будущее. Вот сказал бы мне кто, что я в молодом возрасте сгорю в огне – и что? Только извел бы себя понапрасну, а может еще и квасить бы с горя начал, поджидая неминуемую смерть. А так, вроде бы все пока сложилось к лучшему – жизнь моя в огне не прервалась, воскрес на алтаре в другом мире, живу себе дальше. И судьба моя здесь хоть и не простая, но прямо скажем – очень интересная. И день ото дня все интереснее…

– Ты вообще, княжич, хоть что-то знаешь о ведьмах?

– Откуда, если храмовники все, что можно переврали, а вы теперь сами от людей прячетесь?!

– И не видел до меня ни одной?

– Видел. – Я стыдливо отвожу глаза. – В тот день, когда мы вернулись в Минэй, на площади молодую ведьму сожгли.

Тамира тяжело вздыхает и расстроено качает головой.

– Говори им, не говори, дурехам – все они к людям тянутся, не могут смирно усидеть в горах. Словно медом им в городах намазано! Сколько уже молодых ведьм их дурное любопытство и доверчивость сгубили, а все никак не уймутся. То одна, то другая погибнет. Но последняя – бедняжка не из нашего Ковена, я не знала ее.

Ведьма долго молчит, потом неожиданно восклицает:

– Только не заблуждайся, княжич, есть среди нас и такие, кто вполне сможет постоять за себя и дать своим обидчикам достойный отпор. А есть еще и темные ведьмы – те, кто служат Темным Лордам и Ашу. Упаси тебя боги столкнуться с тварями из Ордена Молчащих!

– А что особенного в темных ведьмах?

– К Тьме ведьмы приобщаются через участие в ритуале, связанном с человеческим жертвоприношением. За это они и получают доступ к темной силе Аша. Сила эта мощная, сродни вашей магии, но противная самой природе нашего мира. И цену за такое могущество ведьмы платят непомерную. Те, кто поклоняются одновременно Ашу и Лилит, принимают с момента ритуала только темную сторону ее лунной магии. Поэтому при жизни темные ведьмы не имеют потомства, не могут принимать роды или лечить женское бесплодие. А после смерти все они превращаются в темных духов лилу – убийц новорожденных, это их страшная цена за их дар.

– Темные Лорды тоже бесплодны? – в разговор вступает Лукас.

– Нет. Простые женщины вполне могут от них зачать, но рожают им или уродов, или полукровок – демонов, которые долго не живут. Наш мир отвергает их выродков. Они их к Ашу в Некрополис отправляют. Там с ними что-то делают, чтобы они жили дольше, были сильнее.

Угу… От осины не родятся апельсины. И тут генетика, мать ее! Значит, у всех темных имеет место быть настоящая мутация генов. Не терпит природа над собой такого насилия. А в Некрополисе поди генетические эксперименты ставят.

– Хорошо, с темными ведьмами все понятно: погнались за дармовой силой, примкнули к злу, искорежили свою природу. Ну, а истинные? Вы что – все сплошь белые и пушистые?

– Как ты сказал? Пушистые? – ведьма захохотала. Лукас с Олафом к ней присоединились.

Отсмеявшись Тамира продолжила:

– А что истинные? С подачи храмовников о нас тоже много дурного говорят, только люди одного не понимают – за творимое зло мать – природа лишает нас своей благодати и отлучает от силы. Кто же таким станет рисковать? Мы живем уединенно, подальше от городов, крупных поселений, и там, где нет храмов Единого. Лечим людей, помогаем женщинам при родах, снадобья разные готовим. Иногда прорицаем, если милостью Карифы ведьме дан дар Видящей. У крестьян на магов-лекарей денег нет, поэтому мы их последняя надежда, и они нас редко выдают жрецам. Темные ведьмы – те всегда имеют метку на ауре и оставляют след после своего колдовства, по которому инквизиторы их находят. А истинная ведьма, не причастная к Тьме, может выдать себя только делом или в неосторожном разговоре – именно поэтому инквизиция еще не переловила нас всех. Вот так и живем: вроде бы нас не видно, и в то же время мы есть.

– Так ваши пророчества не выдумка?

– Княжич, кто же посмеет гневить богиню судьбы Карифу выдуманными пророчествами?! Наши пророчества – ее подлинные послания, они всегда сбываются. Только вовсе не так, как думает сам человек, а так, как богиня считает нужным. И еще Карифа всегда дает человеку выбор – слепо следовать напророченным путем, или же сделать так, как сам считаешь нужным, положившись на свои ум и силы.

– А богиня Карифа – она какая?

– Какая?

Ведьма задумывается, стараясь подобрать нужные слова.

– В наших древних книгах ее изображают темноволосой, красивой женщиной без возраста. Она держит в одной руке нити, символизирующие жизни людей, в другой серебряные ножницы, которыми их перерезает в момент смерти. У ног ее гадальные кости, как символ людского жребия, и чаша – символ источников и колодцев.

– Каких источников? – Тут же настораживается Лукас.

– Всех источников, маг. Ты все понял правильно – в том числе и источников силы. Карифа не только богиня судьбы, но и покровительница магии, а также мест силы.

О, как… Мы озадаченно переглядываемся с Лукасом. В свете открывшихся фактов наш поход к капищу больше не выглядит случайным. Еще бы понять, чего именно от нас богиня Карифа хочет? Хотя чего уж скромничать – кажется, теперь и так все понятно: пробуждения остальных древних источников она хочет. И если нами двумя заинтересовалась сама Покровительница магии, спокойное будущее нам точно не светит! Ведьма замечает наше с магом переглядывание и тут же делает правильные выводы, в наблюдательности и догадливости ей не откажешь:

– Никак уже сами поняли, чего от вас ждет Карифа?

– Догадываемся…

– И чего же?

– Пробуждения древних богов и источников под их храмами.

– Так это вы что ли недавно Эолмара пробудили?!

Скромно киваем головами: да, мы. Ведьма пораженно переводит взгляд с Лукаса на меня.

– А в Микении источник…

– …тоже мы. И к капищу Карифы пришли, потому что искали еще один заброшенный храм Айрана.

– Зачем вам этот бог гномов сдался?

– Эй, ведьма, попрошу поуважительнее говорить об Айране! Этот бог дал мне магию Огня и спас от инисов, так что я перед ним в неоплатном долгу.

– Как и перед Эолмаром… – тихо подсказывает мне Лукас.

– Как и перед богом Воздуха – соглашаюсь я.

– Бог Огня – понимаю, он одарил тебя магией – впивается в меня взглядом Тамира – А Повелителю Ветров за что такой почет?

– И его стихия Воздуха теперь во мне.

– Это как?!

Я, молча, снимаю амулет, скрывающий магию, давая ведьме разглядеть свою ауру. Тамира долго рассматривает ее, удивленно цокает языком.

– Любят тебя боги, княжич! Давно не слышала я о магах с двумя стихиями. А вижу так и вовсе первый раз. Жаль Карифа не дает мне узреть твое будущее. А знаешь что? Помогу я вам. В нашем Ковене есть старинная карта Эскела, на которой все храмы древних богов нанесены. Посмотрю, где здесь ближайший храм Айрана был.

Ведьма поднимется со скамьи, отряхивает подол платья, с благодарным кивком возвращает пустую кружку:

– Ну, спасибо, что не прогнали, отдельный поклон за угощение. Пора мне. Про свое обещание не забуду, кого-нибудь пришлю с картой – и уже сделав несколько шагов к калитке, разворачивается и наставляет палец на Олафа – А ты, горбун, если бы не брезговал ведьмами, мог бы сейчас ходить с прямой спиной. Мы и не таких калек вылечивали…

Глава 11
Корабль гномов вошел в устье реки Неи ближе к вечеру, но к причалу минэйского порта он так и не подошел – остался стоять на рейде. На воду спустили небольшую шлюпку, и в город отправили гонца с тайным посланием для князя. Через три час он вернулся с ответом, и Темные спешно начали готовиться к приему высокого гостя. Пауков после короткой вечерней прогулки по палубе Кел снова загнал в трюм, а Кайе и Марте было велено тихо сидеть в своей каморке и не высовывать оттуда носа.

– И князь не побоится явиться на незнакомый корабль ночью? – поинтересовалась Марта у Сирила.

– Этот князь ничего не боится, он уже давно тронулся умом – покрутил пальцем у виска Темный Лорд.

– Тронулся умом?

– Конечно! Разве человек в здравом уме превратит своего сына в лича?

Пораженная Марта даже не нашла что ответить. Перед глазами всплыла давняя сцена превращения и ее всю передернуло от омерзительных воспоминаний. Но одно дело Тарс, когда ритуал был справедливым наказанием преступника, а совсем другое – опыты над собственным родным сыном. Уму непостижимо – похоже, этот князь и впрямь лишился рассудка…

– Кайя, как ты думаешь, что нашим Лордам нужно от князя Тиссена?

Девушки уже давно сидевшие в своей крошечной душной каморке, как им и было приказано, потеряли счет времени. Спать, не смотря на позднее время, не хотелось, и единственным развлечением для них было прислушиваться к тому, что происходит на палубе. Но наверху пока царила тишина, что-то князь не слишком торопился на встречу с Темными.

– А сама как думаешь? Конечно, захватить минэйский источник и передать всю его силу Ашу! А потом и подчинить себе новую территорию со всеми ее людьми и богатствами.

– Как в Суране?

– И как в Суране, и как когда-то в Браоре… Теперь вот настала очередь Западного Эскела, а потом придет черед Фэсса и других княжеств. Когда-нибудь Темные Лорды захватят весь Рион, если только…

Кайя неожиданно оборвала речь на полуслове, прислушалась и предостерегающе подняла руку. На палубе явно что-то происходило, похоже гости наконец-то прибыли. А вскоре по узкой лестнице, ведущей к каютам, прогрохотали чьи-то тяжелые шаги. Раздались приглушенные мужские голоса, но сколько бы девушки не прислушивались, слов все равно было не разобрать. Кайя решительно стянула сапоги и скинула с плеч куртку, оставшись лишь в штанах и рубахе. Бесшумно ступая босыми ногами, она подошла к двери и, тихо отворив ее, осторожно выглянула в темный коридор.

– Ты куда собралась, Кая?

– Пойду, послушаю, о чем они там говорят.

– Я с тобой!

Быстро сняв башмаки, Марта метнулась вслед за Кайей, выскользнувшей за дверь. Крадучись, как две кошки, девушки прошли по темному коридору и остановились у двери, ведущей в каюту Валдиса. Начало разговора они пропустили, но сейчас уже можно было различить слова, произнесенные низким незнакомым голосом.

– И что вы мне можете предложить, господа Темные маги?

– Мы вернем вашего сына Ульриха к жизни, князь. Он перестанет быть личем.

Кайя оглянулась и, схватив Марту за руку, затащила ее в ближайшую каморку. Сделала она это очень вовремя – тут же в коридоре раздались шаги, и кто-то прошел от лестницы, остановившись прямо у дверей каюты Лорда. Девушки перевели дух и приникли к тонкой дощатой перегородке.

– А разве это возможно?

– Все в руках нашего всемогущего Повелителя Аша. На самом деле, вопрос только в количестве силы, взятой из вашего родового источника, и в числе человеческих жизней, вложенных в сложнейший ритуал возвращения.

– Жизней?! Вы что, предлагаете мне совершить человеческое жертвоприношение?

– Такова цена этого ритуала – Марта по голосу узнала Валдиса – Жизни за возвращение жизни. И разве жизнь наследника престола не стоит нескольких слуг или каких-то преступников, заслуживших смерти?

Валдис замолчал, давая князю обдумать услышанное, и вкрадчиво продолжил – Правда, для достижения полного успеха одной из жертв должен стать близкий родственник наследника.

– Насколько близкий?

– Лучше единокровный.

– Что?!

– Ну, вы же понимаете, князь, что кровь, влитая в тело лича, должна максимально совпадать с его прежней, чтобы не быть отторгнутой? Поэтому лучший вариант жертвы – ваш младший сын, у которого те же оба родителя, что и у наследника. Да и какой вам теперь прок от этого юного обгоревшего пустышки? Да, да мы знаем о слухах, что бродят в столице. Йен даже не сможет принять силу рода, потому что в нем нет магии.

– Но он тоже мой сын!

– Решение, конечно, исключительно за вами, князь. Только вы можете решить, чем и кем готовы пожертвовать ради возвращения своего наследника к жизни.

За стеной воцарилось молчание, и спустя какое-то время князь неуверенно кашлянул.

– Дело еще в том, Лорд Валдис, что …добраться до родового источника нам будет сложно – двери, ведущие в ритуальный зал, мне больше не подчиняются. Мало того, я до сих пор не знаю, кто из моих родственников перехватил у меня контроль над замком.

– Это как раз поправимо. Я дам вам редкий амулет, который нужно будет напитать вашей кровью, и он подавит на время источник, заставит его уснуть. Тогда вы легко вернете себе контроль над замком. Ну, а после ритуала, когда младший сын будет принесен в жертву, родовой источник снова будет беспрекословно подчиняться вам и вашему наследнику.

– Не знаю… Сначала я должен все обдумать.

– Времени на раздумья нет, решайтесь сейчас, князь. Амулет, про который я говорю, слишком большая редкость, чтобы я мог просто подарить его в качестве жеста доброй воли. Но как только мы с вами заключим сделку, этот амулет сразу станет вашим. И еще: с ритуалом возвращения лучше не затягивать. Завтрашнее полнолуние – самое походящее время. Хотите добиться успеха – поторопитесь с решением.

За стеной воцарилась тишина, прерываемая только каким-то тихим ритмичным звуком – видимо князь в раздумье постукивал пальцами по столешнице стола. Потом раздался скрежет отодвигаемого кресла, и князь мрачно произнес.

– Ладно. Считайте, мы договорились. Я разрешаю вам воспользоваться родовым источником, чтобы напоить силой вашего Повелителя, вы же возвращаете к жизни моего наследника. Амулет отдаете мне сразу, ритуал проведем следующей ночью.

– Приятно иметь дело с решительным человеком!

– Главное – спасите моего Ульриха. А чтобы у нас не было непредвиденных задержек, я сейчас выпишу вам пропуск, по которому вы завтра сможете без досмотра войти в город. Остановитесь в «Медном поросенке», я сам договорюсь с его хозяином, а поздно вечером пришлю за вами человека, который проведет вас в замок.

Через какое-то время Валдис с князем вышли из каюты, Темный Лорд пошел провожать своего гостя. Выждав время, девушки выскользнули в коридор и бегом вернулись в свою коморку. Молча, разделись и улеглись на свои узкие топчаны. Марта была так подавлена всем услышанным, что даже разговаривать с дроу ей совсем не хотелось. Неужели вот так легко Темные получат доступ к еще одному родовому источнику силы и осквернят его? Неужели князь не понимает, что сына его не вернуть? Что нет никакого ритуала возвращения из личей, это всегда дорога в один конец. Каким же надо быть самонадеянным глупцом, чтобы допустить Лордов до своего родового источника и принести в жертву младшего сына ради спасения старшего?

Дверь приоткрылась, в каморку заглянул Сирил.

– Легли уже? Ну, спите, спите… Я только сказать, что завтра утром мы перебираемся в город.

* * *
Утром решаем не торопиться с очередным походом в горы, а дождаться карту, обещанную Тамирой. Лукас, налазившись по горам, сегодня запросил у меня пощады и, сославшись на необходимость срочно доделать наши новые личины, сбежал в свою мастерскую. Мне не оставалось ничего другого, как посвятить все утро тренировкам с мечом. Олаф погонял меня до полудня, потом занялся нашим обедом. А я самостоятельной отработкой разученных заклятий. Повторение – мать учения.

Посыльный от ведьмы примчался ближе к обеду. Во двор влетел чумазый вихрастый мальчишка лет восьми и, не здороваясь, выпалил.

– Кто здесь маг будет?

– Ну, я… – огненный шар растаял в моих руках, не успев сорваться.

Мальчишка оценивающе, с прищуром, осмотрел меня, и видимо сочтя заслуживающим доверия, сунул мне в руки сложенный вчетверо лист грубоватой серой бумаги.

– Вот. Тамира велела передать. Я побежал.

– Передай ей спасибо от нас.

– Ага…

Юный посланец ведьмы уже готов был снова сорваться на бег, когда на крыльцо дома вышел Олаф, неся в руках несколько пирожков, которыми нас исправно продолжали снабжать деревенские женщины.

– Постой-ка… Возьми вот в дорогу.

– Благодарствую! – шмыгнул носом «посыльный» и, ловко перехватив снедь, исчез за калиткой.

Расправив ведьмин лист, мы сравнили его со старой картой Олафа, расстелив их на кухонном столе. То, что прислала Тамира, скорее походило на условный план местности, чем на полноценную карту. Но ориентиры, указанные на нем были вполне узнаваемы – охотничий замок Тиссенов и брод через Нею. Развалины храма Айрана как раз находились недалеко от замка, и они в нашем списке шли следующим по очереди пунктом.

– Это место я хорошо знаю. – потер лоб горбун. – Да вы, княжич, и сами его не раз видели, когда на охоту с Улафом ездили.

– Видел – согласно киваю я. В воспоминаниях Йена эти развалины действительно есть.

– Завтра можно будет туда съездить и посмотреть на месте, что там от храма осталось.

Судя по воспоминаниям Йена – мало чего осталось. И все в густых зарослях дикой ежевики. Придется эти руины основательно расчистить, прежде чем пробуждать источник. В микенской глуши сохранность храма Айрана была не в пример лучше. Ладно, глаза страшатся – руки делают, конечно, расчистим и его, главное – лишь бы там алтарь сохранился.

Но нашим планам не суждено было сбыться. Бран привозит из города записку, оставленную для нас на постоялом дворе, и она в корне все меняет. Княгиня София умоляет немедленно встретиться с ней, случилось что-то важное, о чем она может рассказать только при встрече. Задумчиво рассматриваю короткое послание, написанное аккуратным женским подчерком, гадая, что же там могло стрястись? Похоже, князь Тиссен наконец-то обнаружил, что он больше не полноценный хозяин своего замка, или же каким-то образом узнал о нашем возвращении в столицу. В любом случае, просто так София не стала бы меня выдергивать в Минэй. Спокойная жизнь закончилась, пора собирать вещички. Олаф мрачен, маг немного растерян от таких новостей. Пытается увязаться с нами. Я качаю головой.

– Нет, Лукас. Ты остаешься здесь. Тобой мы рисковать не станем. Как только выясним, что там произошло, тут же пришлем тебе весточку, а сам отсюда не высовывайся, сиди тихо.

– Йен, хоть личину новую возьми, она уже готова.

– Ну, покажи.

Маг приносит мне амулет собственного изготовления в виде небольшой серебряной монетки на кожаном шнурке. Примеряю. И застываю перед небольшим мутым зеркалом. В нем отражается лицо Йена – такое, каким бы оно было, наверное, если бы не проклятые шрамы от ожогов. Ровная, загорелая кожа, правильные черты лица, упрямо сжатые губы и нахмуренные темные брови. Повзрослевший, но все такой же узнаваемый младший княжич Тиссен, чем-то неуловимо похожий на княгиню Софию и на покойного кузена Густава. София говорила, мне, что я пошел в их породу и больше похож на деда, ее отца, да – теперь я сам вижу, что она права. Родство с Марциями налицо – в Йене от них действительно больше, чем от грубоватых мрачных Тиссенов. Тихо вздыхает Олаф, отводя взгляд в сторону, печально улыбается Лукас.

– Чего это вы пригорюнились?! – пытаюсь я растормошить своих друзей. – Рано меня оплакивать. Да, и не стоит. Дианель твердо обещал, что года через два все мои шрамы исчезнут, и прежняя внешность вернется. Главное – потерпеть и не снимать подаренный им амулет.

– Дай-то Единый… – недоверчиво качает головой Олаф и привычно створяет рукой охранный знак.

– А я верю! – к толстяку быстро возвращается жизнерадостность – Эльфийские друиды великие мастера по части исцелений.

– Вот! – поднимаю я назидательно палец – А пока похожу еще пару лет под личиной. Спасибо, Лукас! Теперь и домой можно возвращаться…

* * *
Город был болен. Марта сразу это поняла, стоило ей ступить на мощеные улицы Минэя. Слишком много здесь стражи, а жители ходят быстро и украдкой оглядываясь по сторонам, словно стараясь поскорее добраться до дома. На лицах людей – испуг, на городских мостовых – грязь и пылища, везде лежат кучи неубранного мусора. И все местные Храмы закрыты – двери их запечатаны огромными магическими печатями с сияющими ликом Единого.

– Что здесь произошло? – поинтересовалась Марта у Валдиса, когда весь их небольшой отряд заехал на постоялый двор «Медный поросенок». Пауков пришлось оставить на корабле, вместе с ними остался и Кел, присматривающий за живностью.

– Князь поссорился с Инквизицией и отказался подчиняться Понтифику, вот княжество и отлучили от церкви.

– Все княжество?! – удивленно ахнула ведьма – Но зачем?!

– Смотрите лучше за Тарсом. А то он напугает своим видом трактирщика.

Темные переступили порог гостиницы и огляделись. Марта с Каей сразу поспешили увести лича в дальний угол пустого общего зала, и усадить за его за стол. Плотный плащ с низким капюшоном скрывал лицо, и издалека Тарса вполне можно было принять за обычного человека. Теперь главное – близко никого к нему не подпускать. В камине на вертеле действительно крутился и источал чудесный аромат небольшой поросенок, покрытый золотистой корочкой. Мальчишка – поваренок старательно поливал его стекающим в медный противень жиром.

– А где все постояльцы? – удивилась Марта, обводя взглядом абсолютно пустой зал.

– Князь же снял для нас «Медного поросенка» полностью – пояснил Валдис стягивая колет и бросая его на стул. – Зачем нам лишние глаза.

– Разве мы не должны скрываться? – поинтересовалась Кая. Дроу тоже сняла с себя серебристый плащ, который хорошо скрывал ее фигуру, делая практически невидимой.

– Пусть об этом болит голова у князя. И вообще – скоро все это станет неважно. Но до вечера нам нужно хорошенько отдохнуть. Эй, кабатчик!

Валдис громко позвал хозяина, и тот не замедлил появиться. Толстый мужчина, в засаленном фартуке угодливо склонился перед Темными.

– Что изволите, господа?

– Вина. Еды. Комнаты для всех. – Начал командовать Сирил – Все лучшее, что у тебя есть, и побыстрее.

– Слушаюсь, господин! И не извольте сомневаться – для личных гостей князя я найду все самое лучшее.

Кабатчик снова склонился перед ними и тут же начал покрикивать на прислугу:

– Шевелитесь, песьи дети! Не заставляйте господ ждать.

Вскоре на столе появились вино в высоких глиняных кувшинах, кубки и несколько огромных блюд с разнообразной едой. Темные, успевшие здорово соскучиться за время своего долгого путешествия по нормальной пище, молча, набросились на еду.

* * *
Наш въезд в Минэй происходит обыденно. Городские ворота сегодня широко распахнуты, и стражники на них не проявляют никакого беспокойства. Олаф обводит мирную картину подозрительным взглядом, но не находит к чему придраться. Как ни странно, но никаких особых мер предосторожностей стражники действительно не предпринимают – ни тщательного допроса, ни досмотра – словно и не было в городе недавнего переполоха и комендантского часа. Проезжая по городским улицам и останавливаясь перед въездом на постоялый двор Олаф снова подозрительно оглядывается. Но все вокруг как обычно. Напряжение в столичном воздухе чувствуется, но к нам оно явно не относится, у хмурых горожан есть и более важные причины для беспокойства.

Никаких посланий для нас больше нет, видимо княгиня по-прежнему ждет меня у себя в замке. Совать голову в это осиное гнездо мне совершенно не хочется, но другого выхода все равно нет – София практически под домашним арестом, и никто ее за ворота замка не выпустит. Пока я привожу себя в порядок, смывая горячей водой пыль проселочных дорог, Олаф достает из сумок чистые вещи. Потом мы с ним переодеваемся в приличную одежду и спускаемся вниз. Пока горбун вносит служащему очередную оплату за комнаты, я краем глаза замечаю, что входящие в гостиницу постояльцы почему-то с опаской оглядываются назад.

Причина этих опасений обнаруживается во дворе – большой отряд из дружков княжеских бастардов – то ли свита прихлебателей, то ли группа сопровождения, а скорее всего и то, и другое вместе. Среди них я с досадой узнаю Дитриха и понимаю, что нас кто-то сдал. Но сам предводитель этого отряда стоит на ступеньках крыльца и нагло скалится, рассматривая меня в упор и давая понять, что узнал даже под личиной. Рихард. Высокий, мускулистый парень с надменным лицом, во всем старающийся подражать отцу и Ульриху. Самый старший из бастардов князя и самый опасный из них. Еще и отмеченный слабым даром воздушной магии, что давало ему повод заноситься сильнее остальных и считать себя чуть ли не законным сыном Тиссена.

– Ну, здравствуй братик! – мне показывают жестом, чтобы я снял амулет.

– Здравствуй и ты, коли не шутишь …братик.

– Дерзишь старшим?! Поехали, сопляк! Отец велел тебя в замок за шкирку притащить.

– И сними уже личину, дай нам всем полюбоваться на твою плаксивую обгоревшую рожу!

Это уже Дитрих старается ни в чем не отстать от старшего брата. Презрительно хмыкаю и молча, спускаюсь с крыльца, ощутимо задев плечом по дороге Рихарда. Врет сволочь, печенкой чувствую! Может, Тиссен и велел сопроводить меня в замок, но уж точно не тащить через весь город за шкирку, как нашкодившего котенка. Это оскорбление наглый бастард уже от себя лично добавил, чтобы меня позлить. Йена когда-то все их издевки здорово задевали, а часто доводили и до слез. Только вот со мной этот номер не пройдет.

– Оборзел, щенок?!

Рихард больно хватает меня за руку в районе локтя, пытаясь остановить и развернуть к себе лицом. А руки он зря распустил…! Приемы самообороны у меня еще с боевой юности доведены до автоматизма. И за время нашего долгого путешествия большую часть своих прежних навыков я уже успел восстановить. Поэтому делаю быстрое, почти неуловимое для чужих глаз движение – и крепкий парень кубарем летит с крыльца, не успевая сгруппироваться и падая мордой на пыльную брусчатку двора. Пока эта тварь не очухалась, наступаю ногой на кисть его левой руки. Кто-то из очевидцев ахает, во дворе и в окнах сразу добавляется зрителей. Громко интересуюсь у «братца».

– Это ты сейчас с кем разговаривал, Рихард? С наследником княжеского престола Тиссенов, или с кем-то из своих пьяниц – прихлебателей?

– Да ты…

Ласково надавливаю каблуком на его пальцы – чувствую хруст тонких костей. Недосказанные слова сменяются диким воем.

– В следующий раз думай, с кем говоришь, ублюдок.

Поправляю ножны меча за плечом, разворачиваюсь и иду в сторону конюшни. Дружки Рихарда расступаются и, оторопело вылупившись, смотрят мне вслед, будто увидели Аша, вылезшего из ада посреди постоялого двора. Не ожидали подонки такой прыти от забитого тихого княжича. Я успеваю пройти полпути, как вдруг мой ас-урум начинает предупреждающе вибрировать за плечом, возвещая о грядущих неприятностях.

– Йен, сзади! – кричит Олаф.

Да, я уже и сам понял. Разворачиваюсь, одновременно приказывая ас-уруму не включать свою иллюминацию. Выхватываю меч из ножен и перетекаю в боевую стойку. Вижу, как по двору на меня несется разъяренный Рихард, держа в здоровой руке обнаженный меч. Идиот! Публичное нападение на княжеского наследника по законам любого княжества Риона карается смертной казнью путем четвертования, это даже я знаю. Ярость всегда плохой советчик, и этот спесивый индюк, растеряв последние мозги от злобы и унижения, первым бросился на меня, да еще на глазах у десятков свидетелей.

Надо отдать должное – бастард отлично управлялся с мечом, чувствуется в нем мастерство записного дуэлянта. Но только кто бы ему дал проявить его в полной мере? Уж точно не я! Ловко уворачиваюсь, уходя от рубящего удара, отпрыгиваю в сторону и насмешливо маню рукой вошедшего в раж Рихарда, умышленно продолжая разжигать в нем ярость своим оскорбительным пренебрежением. В фехтовании я пока далеко не ас, и с Рихардом мне не сравниться, но вот почему он мой ас-урум в расчет не принимает? Видимо не в курсе пока, что за меч я держу в руках, а князь Тиссен явно не спешит рассказывать всем про ас-урум. Ну, и магом Рихард меня естественно не считает. Я ведь обгоревшая пустышка, поэтому со мной можно и не церемониться.

Вскоре ему надоедает моя изворотливость, и в меня летит какая-то дрянь, напоминающая паутину черного цвета. Да, этот гаденыш, ничем не брезгует, даже мелкими запрещенными заклинаниями – настоящий сын своего отца! И тут же бросается на меня, абсолютно уверенный, что «паутина» обездвижит соперника, не владеющего магией, и я превращусь в беззащитную мишень. Мне не остается ничего другого, как рассечь темное заклинание лезвием меча, вложив в удар побольше магии огня. Ас-урум сжирает чужую магию, и злость в ответ вскипает в моих венах языками пламени. Видят боги, изначально не собирался я убивать Рихарда. Честно. Думал лишь проучить наглого бастарда на глазах у его дружков, чтобы все остальные хвосты поджали. Но как оказалось, у моего кровожадного ас-урума были свои планы на эту схватку, и на жизнь одуревшего от безнаказанности бастарда тоже.

Знакомый барабанный бой в голове, и моя рука словно в замедленной съемке сама делает плавное движение навстречу противнику, красиво снося голову Рихарду. Вжик… Чвак… Видимо ас-урум был голоден, а поэтому щадить никого не собирался. Напал? Да еще со спины? И темными заклятиями швырялся? Ответь за подлость жизнью. Несколько секунд во дворе стоит гробовая тишина, а потом в окне гостиницы раздается истошный женский визг, и все разом отмирают. Шум, гам, все кричат, показывают пальцем на отсеченную голову, продолжающую медленно катиться по брусчатке, и шарахаются от меня как от прокаженного. На ум приходят только матерные слова. И кто бы сейчас знал, чего мне стоит сохранять внешнее спокойствие.

– Ты что наделал?! – Хватает ртом воздух потрясенный Дитрих – Ты же моего брата убил…!

– Нападение на наследника престола карается смертной казнью, Рихард это знал.

Невозмутимо вытираю лезвие своего меча о белоснежный рукав рубашки убитого, и убираю ас-урум в ножны, пока никто толком не понял, что у меня в руках. А во рту уже ощущаю привкус грозящих мне неприятностей. Вряд ли князь Тиссен спустит мне убийство одного из своих сыновей, пусть даже и незаконнорожденного, но зато отмеченного магией. С другой стороны – не я на него напал, Рихард сам нарвался, да еще и применил запрещенные заклинания. И свидетелей этому преступлению – полный двор. Олаф пробирается ко мне сквозь толпу, укоризненно шепчет.

– Вы зачем его убили, княжич?

– Это не я. – Так же тихо отвечаю горбуну. Он понятливо косится на рукоять меча, торчащего из-за моей спины.

Во двор неожиданно врывается придворный маг Фридус. Первая моя мысль – вот как будто он специально за углом стоял и поджидал, чем все закончится. Ну, нет, правда…! Уж больно вовремя маг сейчас появился.

– Что здесь происходит?!

Голос Фридуса так и дрожит от негодования. А глаза при этом хладнокровно и внимательно шарят по толпе, выхватывая из нее знакомые лица. Да уж, не повезло придворному магу – свидетелей тьма. Или наоборот…повезло? Как-то вся эта ссора теперь подозрительно напоминает мне инсценировку. Только такого кровавого финала тайный «режиссер» явно не предвидел. Даже интересно, кого хотели унизить и подставить – меня или Рихарда? Или обоих сразу? В любом случае, дело сделано, и теперь у Альбрехта Тиссена одним бастардом стало меньше. Маг останавливает взгляд на растерянном Дитрихе, опустившемся на колени перед обезглавленным телом брата. Скорбно качает головой, потом переводит взгляд на меня. Во взгляде его нет ни капли удивления, придворный маг Фридус явно знает, кто скрывается под личиной купеческого сынка. А я что? Я парень вежливый.

– Здравствуйте, Фридус.

– Здравствуй, Йен. Как же это произошло?

Маг, похоже, думает, что я сейчас начну суетиться, униженно рассыпаться в объяснениях и заодно каяться в убийстве наглого мерзавца. Не дождется. Мне не в чем каяться. Невозмутимо пожимаю плечами и «печально» вздыхаю для вида.

– Рихард сначала оскорбил меня, потом напал с мечом со спины. А затем и вовсе применил запретную магию. В свидетелях Дитрих, Олаф, все присутствующие во дворе и половина постояльцев этой гостиницы, смотревшие на нас в окна. Можете сразу их опросить, пока все в сборе.

– Но зачем же было голову Рихарду сносить?!

– Так он ее все равно бы лишился. Фридус, вы же помните, что бывает за нападение на княжеского наследника?

– Не понимаю, как тебе вообще удалось его убить, он же первый дуэлянт Минэя?

– Повезло, наверное…

Фридус окидывает меня недоверчивым взглядом, и я вижу, как он моментально перестраивает свое зрение на магическое, пытаясь уловить остаточные эмонации примененной здесь магии. Но мою собственную ауру и магию надежно прикрывает амулет Лукаса – хрен чего увидишь. Вокруг только остатки темных эмонаций, оставшихся от «черной паутины», да след от магии Рихарда. И еще конечно ас-урум фонит магией огня. Фридус – сильный маг, он тотчас это чувствует.

– Покажи-ка мне свой меч!

– Не здесь, Фридус. Посторонним этого видеть не нужно.

– Хорошо, в замке поговорим. А сейчас срочно езжай к отцу и сам расскажи ему, как все произошло. Я догоню тебя, только дам распоряжения насчет тела Рихарда.

Я разворачиваюсь и спокойно иду к своей лошади. Мне тут делать больше нечего, пусть теперь Фридус разгребает всю эту фигню, которую, похоже, он сам же и заварил… А для меня настала пора легализоваться в родном замке. Не хотел этого, оттягивал, сколько мог, но видимо время пришло, и никуда теперь не денешься.

Едем с Олафом в замок, не проявляя при этом никакой спешки. Куда ж теперь нам торопиться – то… За нашими спинами, чуть в отдалении следует часть свиты бастардов. Боятся они меня, но и ослушаться приказа Фридуса сопровождать меня до замка, не могут. Потому что придворного мага они боятся еще больше.

Выезжаем из переулка на площадь перед замком, и я застываю в недоумении. С магической защитой замка происходит черт знает что! Мало того, что я вообще не чувствую родовой магии, так вся наша защитная «сеть» словно придавлена сверху еще одним слоем защиты, только какого-то странного грязно-фиолетового цвета. И, похоже, именно она подавляет родовую магию, не давая ей пробиться. Что здесь происходит? Как такое вообще возможно?!

Пока я беспомощно пытаюсь найти хоть какое-то объяснение увиденному, нас догоняет Фридус.

– Ну, ты чего остановился? Я уже отправил вестник князю, отец с нетерпением ожидает тебя.

Он удивительно спокоен для придворного мага, в замке у которого происходит какая-то чертовщина. Неужели это им с князем удалось придумать, как перехватить у меня контроль над замком и родовым источником? Вот же, гады! И не спросишь ведь – я же «бездарь выжженная», и по определению не могу видеть неполадки с магией. Тем более с родовой. Надо бы, наверное, срочно послать кого-то за Лукасом, но только кого? Ладно, попробую для начала сам разобраться, что здесь происходит и пообщаться с Софией.

* * *
Князь Тиссен встречает нас прямо во дворе замка, и стоит мне спешиться, как он тут же радостно заключает меня в медвежьи объятия.

– Йен! Ну, наконец-то ты вернулся! Добро пожаловать домой, мой мальчик!

Альбрехт Тиссен в реальной жизни оказался еще более неприятным типом, чем в воспоминаниях Йена. Лицо у папаши угрюмое, с насупленными бровями и набрякшими мешками под глазами. Свежим перегаром от него несет за три метра. Но при этом князь сейчас старательно изображает перед всеми отцовскую любовь. Вижу изумленные лица окружающих, перекошенные от злости рожи еще двух бастардов – Мартина и Брюса. Да, я и сам, если честно, слегка удивлен таким теплым приемом. Вот будь на моем месте настоящий Йен, он бы обязательно поверил в искренность отца, но только я-то не Йен, чтобы вестись на такую бездарную актерскую игру. Обмениваюсь коротким взглядом с Олафом и вижу в его глазах предостережение. Киваю еле заметно, давая понять, что оценил его. И тут же изображаю на лице юношеское волнение пополам с дебильной радостью от встречи с любимым папочкой.

– Отец, я так скучал! Мне нужно столько рассказать вам…

– Ну, ну… – я удостаиваюсь отеческого похлопывания по спине, от которого чуть не закашлялся. – Не переживай, я все уже знаю, сын. Пойдем в мой кабинет, там мне и расскажешь.

Долго идем по мрачным коридорам замка, потом поднимаемся по бесконечной каменной лестнице в башню Тиссена. Где-то здесь, прямо под моими ногами скрыт потайной ход в закрытую часть подземелья. Пользоваться сейчас родовой магией я, конечно, не рискую, за спиной маячит придворный маг. Но мысленно до Хранителя докричаться пытаюсь. В ответ тревожная тишина. Что-то в замке действительно случилось. Ладно, ночью попытаюсь пробраться в родовой склеп, а пока придется продолжить изображать из себя любящего сына. Непонятно еще, почему София не вышла меня встречать, да и Конрада я что-то не видел.

Как ни странно, но за убийство Рихарда меня лишь по-отечески пожурили. Даже Фридус недоверчиво крякнул за моей спиной, когда папаша Тиссен резко оборвал его нудные нравоучения, заявив, что как княжич, я был в своем праве. Потом папаша смотрит на меня долгим пронзительным взглядом, словно хочет понять, что у меня вообще творится в голове, а главное – чего еще можно ждать от юного щенка, который неожиданно для всех показал острые зубы и, походя, завалил матерого волка. Я даже был морально готов отправиться в тюремную камеру, в компанию к родному дядюшке, как вдруг Тиссен приказывает мне.

– Сними личину, Йен.

Да не вопрос… Молча, снимаю амулет, давая князю возможность насладиться видом моей шрамированной физиономии. Любуйтесь на здоровье, ваше сиятельство, не жалко! Надо отдать должное – на лице князя ни один мускул не дрогнул. Лишь изучил мои шрамы внимательным взглядом и кивком разрешил вернуть амулет на место.

– А теперь покажи мне свой удивительный меч и расскажи, как он к тебе попал.

Дался им всем мой ас-урум… Но делать нечего – рассказываю все по порядку, потом достаю меч из ножен и держа его на двух вытянутых руках показываю князю и Фридусу. Придворный маг только что не подпрыгивает от любопытства и нетерпения, рассматривая диковинку, а князь и вовсе протягивает руку, собираясь схватить ас-урум за рукоять. Нет, ну какая бесцеремонность-то…!

– Осторожно, отец! – меч предупреждающе полыхнул багряным светом, и рука князя застывает в воздухе – Он выбирает себе одного хозяина, и другим не дает к себе прикасаться, одному из инквизиторов такая оплошность чуть не стоило жизни.

– И что же с ним произошло?

– Получил удар молнией и потерял сознание. Остальных меч просто «покусал».

– Жаль, что он не поубивал всех этих псов Понтифика!

– Не могу не согласиться с вами, отец.

– Не любишь Инквизицию? – князь внимательно всматривается в мое лицо.

– Терпеть не могу. И у нас с ними это взаимно.

Тиссен одобрительно щурится и, отойдя к столу, наливает себе вина в кубок. Одним махом опрокидывает в себя его содержимое, и лишь после этого кивает мне.

– Правильные слова, сын. Понтифик и его псы – наши главные враги.

А я продолжаю рассказ, тщательно избегая всяческих упоминаний о Лукасе и обходя стороной наши ирутские приключения. Меня послушать, так мы с Олафом вообще два ангела невинных – это Альтус устроил нам побег, а мы лишь послушно следовали его плану, удирая от Инквизиции. Дохожу до самого опасного места своего рассказа – сражения с инисами и гибели Густава. Иду как по тонкому льду – откуда мне знать, что уже донесли княжеские шпионы из Фэсса, и главное – что там накопал Главный Инквизитор в храме Айрана? Так что про обретенную мною магию пока молчу, а уничтожение инисов сваливаю на гнев и волю древнего бога. Кажется, князя и его придворного мага такое объяснение вполне устраивает, поскольку два клейма с ликами богов в эту ложь вполне укладываются.

– Почему же сразу в замок не приехал?

– Боялся вашего гнева, отец. И стыдно было вас разочаровывать.

Тиссен делает вид, что и эти мои объяснения его устраивают. Но подспудно я уже чувствую то раздражение, которое он старается всячески скрыть. Не верит мне князь. Или верит, но не до конца. Да если честно, я бы на его месте тоже во все эти сказки не поверил, слишком уж благостная картина у меня получилась. Ладно… будем решать проблемы по мере их поступления. Кажется, эта же мысль приходит в голову и князю, когда он взмахом руки отпускает меня.

– Ладно, сын. Успеем еще поговорить. Иди пока отдохни с дороги. И в город один не выходи. Да, и по замку тебе тоже лучше передвигаться с охраной. Так что сегодня же приставлю к тебе десяток Головорезов Эскела ради твоей же безопасности.

– Спасибо, отец. Я могу идти?

– Иди.

Выхожу из кабинета князя и перевожу дух. Вот только надсмотрщиков мне и не хватало! С другой стороны – вполне понятно желание князя избежать открытого столкновения сыновей в своем замке. А в том, что Дитрих попробует мне отомстить за брата, можно не сомневаться. Ну, …хоть свидетели под рукой будут, и за то спасибо.

* * *
– Что скажешь, Фридус?

Стоило княжичу выйти из кабинета, как маска благодушия сползла с лица Альбрехта Тиссена, и князь хмуро уставился на своего придворного мага.

– А что я могу сказать? На мальчишке артефактов висит, как на опытном инквизиторе. И назначение некоторых я даже понять не могу. Сами знаете, я скорее боевой маг, а там за лигу чувствуется рука отличного артефактора.

– Островного?

– Нет, топорную островную работу я бы узнал, но у Йена оттуда только его личина. Все остальное – что-то другое. И один из артефактов точно эльфийский.

– Эльфийский?! Откуда у этого паршивца может быть такая редкость, которую я и для Ульриха не смог достать? Остроухие продают их по баснословной цене, а Альтус мне написал, что дал мальчишке денег только на дорогу.

Фридус состроил сочувствующее лицо и притворно вздохнул:

– Это невольно наводит на мысль, что нашего бедного мальчика, видимо, кто-то завербовал, чтобы он доносил о том, что происходит в Минэе. А расплатился с ним дорогими амулетами.

– Мой сын шпион?! – Тиссен так сильно сжал золотой кубок, что тот просто смялся в руке.

– А у вас, князь, есть другие мысли? Ну, подумайте сами: как бы наш простодушный Йен смог ускользнуть с Острова под носом у Инквизиции, да еще утащить с собой бесценный инисовский меч?

Князь задумался на минуту, а потом зло грохнул кулаком по столу.

– Вергелиус, тварь!! Узнаю его змеиные методы! Только он мог подбить сына следить за родным отцом и доносить на него.

– Похоже на то… – с готовностью поддакнул придворный маг – Что теперь прикажите делать с княжичем, князь? Сразу в темницу его?

– Нет, не стоит пока, я по-другому разберусь с этим сопливым лжецом. Но глаз с него не спускать!

Покои Йена я нахожу быстро, его память мне главный подсказчик. На полпути встречаю Олафа. За все время моего отсутствия горбун не находил себе места от беспокойства. Стоит нам зайти в комнату Йена, как слуга огорошил меня неожиданными новостями:

– Княжич, вашей матушки в замке нет. – Как нет?! – Вот так. Говорят, что она срочно уехала на побережье и вернется только через несколько дней. – Странно как… Зачем тогда ей было срочно вызывать меня в замок? А что Конрад говорит? – Конрада и Терезы тоже нет в замке. Вроде как княгиня забрала их с собой.

Я молчу, пытаясь переварить новости. Олаф выжидающе смотрит на меня. А что я могу ему сказать? Что происходящее в замке нравится мне с каждой минутой все меньше и меньше? Он и сам это прекрасно понимает. Рассказываю слуге об «отцовском» снисхождении и его решении приставить ко мне охрану. Горбун хмурится:

– От бастардов «Головорезы!» вас не спасут. Им дадут денег и они просто отвернутся. – Да ладно, главное пусть потом подтвердят, что не я эту заваруху начал. – Без меня теперь ни шагу, княжич!

Я вздыхаю, не оценив такую самоотверженность преданного слуги.

– Олаф, они дворяне, хоть и бастарды. Ты же не можешь поднять на них руку, тебя накажут. – Плевать! Зато вы останетесь живы. – Даже не думай!

Не знаю, что еще сказать этому упрямцу. Наградив его строгим взглядом, я прошел к окну и примостился на высоком подоконнике, с любопытством рассматривая комнату Йена. Да, уж… на покои княжеского сына в моем представлении это мало походит. Совершенно безликая комната метров двадцати, с тесным альковом по левую сторону, который задергивается тяжелой занавесью. В ногах кровати массивный сундук, когда-то красиво разукрашенный, но теперь потертый и потемневший от времени так, что и рисунка на нем не разобрать. В углу комнаты камин с мрачным темным порталом и конусовидным колпаком вытяжки. На каминной полке глиняные, ярко разрисованные фигурки – солдатики. Память подсказывает, что Йену они были дороги – он их сам выбирал на ярмарке, куда в детстве Олаф часто водил его. У другой стены комнаты потертая дубовая мебель: стол, два кресла, буфет с резными дверцами. Рядом с окном в свинцовом переплете стоит небольшое бюро. Горбун тем временем распахивает неприметную дверь в стене – за ней узкая темная каморка. Судя по тому, что он заносит туда свой дорожный мешок, это его спальное место. Просто конура какая-то…! Вторая дверца ведет в небольшую кладовку, заставленную плетеными корзинами и какой-то рухлядью. Обстановка более, чем скромная – не баловали здесь княжича. Впрочем, и кабинет самого князя особо роскошным не назовешь.

Олаф отправляется за обедом, а я, пользуясь случаем, заглядываю в бюро Йена. Но меня ждет разочарование – там ровным счетом ничего, что могло бы рассказать мне о парне. Листы шершавой серой бумаги, чернильница с высохшими чернилами, пара остро заточенных перьев. На полке небольшая стопка сильно потрепанных книг: что-то по истории Риона, мемуары какого-то бравого вояки в латах, сборник молитв во славу Единого и его же жизнеописание – местный аналог то ли Библии, то ли Евангелия. Печально… словно и не было никогда в этом мире симпатичного молодого парнишки по имени Йен. Ушел и даже следа за собой не оставил. Единственно по-настоящему личная вещь здесь – солдатики на каминной полке. Ну, ничего… мы еще повоюем! Имя Йена Тиссена еще заставит Рион вздрогнуть.

Обед, принесенный Олафом, тоже не сказать, чтобы царский – мясное рагу, в котором овощей больше, чем мяса, и кусок пышной лепешки с сыром. Но на вкус вполне съедобно, да и порция большая. Думал поделиться с Олафом, но слуга заверяет меня, что успел нормально перекусить на кухне. После обеда заваливаюсь поспать. Вечером хочу сходить на разведку, так что нужно выспаться хорошенько. Да и делать-то здесь особенно нечего – если только пойти поискать бастардов и нарваться на хорошую драку. Но это как-нибудь потом, сначала нужно осмотреться. Просыпаюсь, когда за окном уже начинает темнеть. Умываюсь, по-быстрому перекусываю остатками лепешки. Прошу Олафа отвлечь охранников, приставленных князем, чтобы я мог незаметно сбежать из-под их опеки.

– Нет, княжич, сейчас никак не получится. Да и накажут ребят, если узнают. – Ладно… Тогда пойдем другим путем.

Натягиваю сапоги, накидываю на плечи плащ. Под плащом прячу ножны с ас-урумом, за пазуху пихаю пару заряженных магией кристаллов. Надеваю новую личину, созданную Лукасом, отчего чувствую себя увереннее. Вот так, господа. Княжич Йен Тиссен вернулся домой и неуважения к себе не потерпит. Распахиваю дверь и окидываю строгим взглядом пятерых «Головорезов», стоящих у моих «покоев». Вся пятерка в латах, при мечах.

– За мной.

Больше ничего не говорю, просто направляюсь к лестнице, ведущей во двор. Небольшая заминка, а потом охрана догоняет меня.

– Княжич, а вы куда это? – не выдерживает один из Головорезов, тот что посмелее. – Не твое дело. Ваша задача – сопровождать меня и охранять, а не задавать лишние вопросы. Лучше факел с собой прихвати.

«Головорез» переглядывается с товарищами, но замолкает. Вынимает из ближайшего держателя незажженный факел. Уверенно иду по освещенным коридорам замка, гулко печатая шаг. Навстречу редко кто попадается, да и те почему-то спешат убраться с дороги. Похоже, слухи о моем поединке с Рихардом разнеслись уже по всему замку, и окружающие просто не знают чего от меня теперь ожидать. До крытой галереи, ведущей к покоям княгини, мы с охраной добираемся без приключений, а вот в лабиринте коридоров нам уже приходится зажечь факел – там снова темно. Охранники с тревогой оглядываются, а проходя мимо того места, где нашли Жакуса, дружно сотворяют знак, охраняющий от Тьмы.

Покои княгини действительно оказываются запертыми, и на стук никто не отзывается. Мне ничего не остается, как, потоптавшись, направится в часовню, охрана послушно шагает за мной. Дойдя до нее, приказываю Головорезам встать у дверей и никого не пускать вовнутрь.

– А как же вы? Князь велел нам… – А я буду там в одиночестве взывать к Единому – жестко прерываю я все возражения – Или вам велено за мной и в нужник ходить?

Судя по тому, что все возражения мигом закончились, «не велено». Вот и славно. Забираю у них факел и вхожу в часовню, благо двери ее никогда здесь не запирают. Зажигаю от факела несколько светильников, бесшумно ступая, возвращаюсь к дверям, чтобы проверить, как выполняется мой приказ. Стоят на посту, как миленькие. Но языками чешут, как бабы на кухне.

– Слушай, а княжич-то наш верит в Единого, не то что его отец. Видать пришел грехи свои замаливать. – Так виданное ли дело – брата своими руками убить? – Говорят, Рихард сам на него напал, поэтому и княжича не наказали. – У этих господ не разберешь, кто виноват, им всегда все с рук сходит. Но по Рихарду этому давно веревка плакала. – Можно подумать, остальные братья лучше! – Это да… Местных стражников ни за что повесили, а этим гадам только по десять плетей всыпали. Считай, легким испугом отделались. – А не знаешь, когда погребальный костер для Рихарда будет? – Говорят завтра. Тело его пока в ледник отнесли. – Почему не сегодня? – Мне князь не докладывал! Наверное, есть у него причины, раз на завтра все перенес. – Вот младший княжич видно и решил за грешную душу брата воззвать, пока его не сожгли…

Ага. Больше мне делать нечего, как за этого мерзавца Рихарда молиться. Ему самое место в аду, или как он здесь называется – Чертоги Аша. Пока Головорезы заняты пересказом друг другу последних сплетен, я прохожу в конец часовни и открываю знакомую дверь, за которой начинается спуск в склеп. Преодолев бесконечную лестницу, останавливаюсь перед дубовой дверью с гербом Тиссенов, но не тороплюсь хвататься за бронзовое кольцо. Сначала перестраиваю зрение. Вот как чувствовал…! И здесь грязно-фиолетовая охранная сеть укрывает дверь. А не проявил бы сейчас осторожность – вляпался бы в нее и нарушил чужую охранку. Но трогать эту дрянь ни в коем случае нельзя – тот, кто ее контролирует, моментально узнает о моем вмешательстве. Дурное дело не хитрое – шарахнуть по ней сильным огненным заклинанием и сжечь дотла. Но только что дальше? Это же все равно, что на лбу у себя крупными буквами написать «Я – маг». Вот тут меня Тиссен за шкирку и схватит. Нет, надо действовать как-то по-другому. Тоньше. А как? Снова пытаюсь обратиться к Хранителю, и снова в ответ тишина. Наверное, придется все-таки вызвать в Минэй Лукаса – на него теперь моя единственная надежда.

Расстроено вздохнув, поднимаюсь наверх. Гашу светильники в часовне и, молча, отправляюсь в обратный путь. Головорезы понятливо переглядываются за моей спиной, списывая мой задумчивый расстроенный вид на глубокое внутреннее раскаянье. А меня сейчас заботит совсем другое – как бы осторожно вызвать Лукаса в столицу и не засветить его…?

* * *
Поздним вечером лежу без сна на кровати, обдумываю в голове наши дальнейшие планы. Рядом, за стенкой спит Олаф. Хотя сомневаюсь, что спит, скорее уж делает вид, а сам в это время чутко прислушивается к происходящему за дверью. Мои охранники бдят – если напрячь слух, можно услышать, как они изредка лениво перебрасываются короткими фразами. И в самом замке, и за окном во дворе царит такая тишина, что я даже не замечаю, как тихо проваливаюсь в сон…

А просыпаюсь оттого, что кто-то настойчиво трясет меня за плечо. Открыв глаза, вижу у своей постели князя. За его спиной маячит Олаф, на лице горбуна тревога.

– Йен, просыпайся. Мне нужна твоя помощь. Что-то непонятное происходит с источником родовой магии, нам нужно срочно спуститься в подземелье.

– Отец, я конечно рад буду вам помочь, но какая от меня теперь помощь? – расстроено вздыхаю я, и начинаю одеваться. Раз он пришел, все равно ведь не отвяжется, и идти в подземелье мне так и так придется. – Я ведь подвел вас, даже магией не смог овладеть на Острове.

– Сейчас это неважно. Главное – в тебе течет кровь Тиссенов, а значит, источник может среагировать на тебя.

Заметив, что я тянусь за ножнами с ас-урумом, князь нетерпеливым жестом останавливает мой порыв.

– Не нужно, Йен, не бери меч с собой, оставь здесь.

– Почему?

– Вдруг его магия как-то повлияет на наш родовой источник? Все-таки изначально меч принадлежал темным инисам.

Приходится согласиться, в словах князя есть своя логика. Вот только он не догадывается, что ас-урум уже побывал рядом с источником, и я в любой момент могу призвать его даже из подземелья. Это ведь родовая магия в замке «барахлит», а моя-то собственная магия огня действует пока что безотказно.

Выходим в коридор, князь велит Олафу следовать за нами, а охране оставаться на месте. Тоже логично. Не тащить же их всех за собой в тайную часть подземелья. Мы снова идем по темным гулким коридорам в башню князя. Заходим в неприметную дверь и начинаем спускаться вниз по потайной лестнице. Я, если честно, удивлен, что князь не скрывает от нас этот тайный ход в подземелье. Ну ладно, я – сын. А Олаф? Осторожно озвучиваю свой вопрос и слышу в ответ.

– Сын, ты мой наследник. Какие у меня могут быть от тебя тайны? А вот Олафу туда действительно ход заказан, поэтому он подождет тебя за дверью.

Ох, что-то не нравится мне это благодушие князя, с чего это он вдруг такой добрый? Но я благоразумно помалкиваю. Знакомую дубовую дверь, ведущую в тайную часть подземелья, князь открывает пинком ноги, небрежным жестом веля Олафу оставаться рядом с лестницей. Родовая магия и здесь подавлена грязно-фиолетовой сетью, но на Тиссена эта дрянь никак не реагирует. Я не подаю вида, что был здесь раньше, и осматриваюсь вокруг с преувеличенным интересом. И конечно же в упор «не вижу» чужеродную защиту. Бездарь я, что с меня взять.

– Отец, а что это вообще за место? Я никогда раньше не был в этой части подземелья, даже не знал о ней.

– Тебе и не положено. Это наш ритуальный зал. Здесь находится древний источник родовой магии князей Тиссенов – основа могущества нашего прославленного старинного рода. Проходи.

Передо мной распахивают следующую дверь, и я вхожу в знакомое помещение ритуального зала. Только выглядит оно сегодня совсем по-другому – вдоль стен расставлены треножники с зажженными свечами, а над лучами пентаграммы начертаны знаки, каких я раньше никогда не видел. Дураку понято, что здесь готовится какой-то ритуал. А Тиссен тем временем достает амулет, от которого за версту несет неизвестным мне колдовством, и начинает произносить странное заклинание. Судя по незнакомым словам-ключам, оно не имеет ни малейшего отношения к магии воздуха, и будь я проклят, если это не запрещенная темная магия!

– Отец, что происхо…

Моя фраза обрывается на полуслове, потому что язык у меня немеет, как при заморозке, и не только язык. Я весь за несколько секунд превращаюсь в неподвижную статую. Но моя паника быстро проходит – внутри меня продолжает циркулировать магия, она никуда не делась и главное – не заблокирована. Я чувствую, что в любой момент могу к ней прибегнуть, и любимое заклинание «огненного плаща» в два счета уничтожит сковывающую меня враждебную магию. Похоже, это неизвестное темное заклинание просто не было рассчитано на магов, и даже понятно, почему князь сейчас выбрал именно его – он же считает меня полной бездарью, а зачем тратить на нее лишнюю драгоценную магию? Ладно, не буду его пока разочаровывать…

– Что происходит?! – Возмущенно переспрашивает меня князь, и его добродушие в одно мгновенье сменяется злобным оскалом – Неужели ты думал, глупый щенок, что сможешь провести меня? На что ты надеялся, подлый предатель? Думал, я не узнаю, что ты вернулся домой, чтобы шпионить на Вергелиуса и Понтифика?

У-у-у… Видно у папаши совсем крыша поехала! Допился до чертей зеленых, и родного сына в шпионы записал. А если бы он узнал, что я владею магией, да еще и не одной? А что если бы догадался, кто перехватил у него контроль над родным замком? Да он бы меня не то, что в шпионы, сразу в паладины или в жрецы Единого записал бы! Диагноз ясен – маниакальная подозрительность на фоне алкогольной психопатии. Нет, ну даже интересно, до чего он еще договорится, и что вообще этот ненормальный задумал.

Злоба на лице Тиссена тем временем совершенно неожиданно, без кого-либо перехода сменяется торжеством нездорового фанатизма, он просто наслаждается своим мнимым триумфом.

– Ну, ничего сын! Теперь у тебя, наконец, будет возможность послужить на благо своего древнего рода и принести ему хоть какую-то пользу. Ценой своей никчемной жизни ты спасешь старшего брата и вернешь нашему княжеству его законного наследника.

Чего?!! Это он что – решил меня на родовом алтаре прирезать, чтобы своего Ульриха оживить?! Ну, точно больной психопат!

Но Тиссен так и не успевает до конца поведать мне свою «гениальную» идею, дверь открывается и в зал один за другим входят очень странные персонажи.

* * *
Провожатый от князя пришел за темными ближе к полуночи, когда они успели уже и пообедать, и отдохнуть, и даже поужинать. Марта думала, что они отправятся в замок все вместе, но Валдис неожиданно велел им с Каей оставаться в гостинице и ждать их возвращения. Лорды ушли в ночь, забрав с собой только Тарса. Марта пыталась снова лечь спать, но сон никак не шел. Наступившее полнолуние будоражило ведьминскую кровь и вселяло в ее душу чувство тревоги. А стоило девушке вспомнить, что в эту минуту решается судьба огромного количества ни о чем не подозревающих людей, ее вообще охватило отчаянье. От мысли, что вот-вот еще одно светлое княжество вслед за Браором и Сураном перейдет под власть Темных лордов, Марте становилось не по себе. Она так разнервничалась, что пропустила тот момент, когда внутри нее раздался знакомый звон как от натянутой тетивы, затем тонкое тело Марты отделилось и переместилось в совершенно незнакомое место.

Ведьма увидела Темных Лордов, входящих в какое-то помещение без окон, по виду сильно напоминающее ритуальный зал, увиденный в Суране. Такое же подземелье, только там в центре зала была чаша, а здесь семилучевая звезда с алтарем в виде призмы. Вслед за Лордами в зал вошли два лича, одним из которых был Тарс, а другим, как догадалась Марта – бывший сын князя Тиссена. С собой они привели группу пленников, которые судя по их безучастному виду, находились под заклятием подчинения. Под руководством Сирила личи деловито начали раскладывать жертв по лучам звезды, попутно разрывая рубахи на их груди, и Марта вспомнила, как полгода назад впервые увидела темный ритуал в родной деревне, жертвами которого стали ее односельчане. От мерзких воспоминаний о том ужасе Марта едва не вернулась в свое тело. Помог как ни странно Валдис. Его аура билась в такт источнику и это притягивало ведьму лучше любых чар.

Темный в это время подошел к крупному грузному мужчине с неприятным лицом – видимо самому князю Тиссену – и о чем-то с ним заговорил, разглядывая юношу, неподвижно стоящего рядом. Парень был совсем молодым, лет шестнадцати на вид, высоким, темноволосым и зеленоглазым. Но его симпатичное лицо словно плыло под внимательным взглядом ведьмы, из чего Марта сделала вывод, что на нем надет амулет с личиной. Судя по его застывшему лицу, он тоже находился под заклятием, но каким именно ведьма не поняла.

Переговорив с Валдисом, князь потащил несчастного юношу к алтарю, а Лорд, потеряв к ним всякий интерес, начал творить заклинание, открывающее портал. Воздух подернулся темным маревом, которое сгустившись, образовало «арку» высотой в полтора человеческих роста, через которую одновременно могли бы пройти сразу трое или четверо крепких мужчин. Повинуясь его приказу, по краям арки встали личи, подпитывая своей магией заклинание, творимое Валдисом. Арка тут же начала светиться багряным светом, и наконец, марево ее прорезала яркая вспышка света, открывая портал в земли Темных.

Ведьма, сгорая от любопытства, приблизилась к порталу, в надежде разглядеть его как следует, все-таки это было редким колдовством высшего порядка, недоступным даже большинству Темных Лордов. Но Марту, а вернее ее тонкое тело, начало неудержимо затягивать в образовавшийся вход в Инферно, как если бы он был воронкой смерча или водоворота. Пролетая сквозь арку, ведьма на мгновенье попала в кромешную тьму, но не успела толком испугаться, как уже «вынырнула» где-то в Темных землях. Перед ней открылась ужасающая картина: с этой стороны портала в полной боевой готовности стояли ровные шеренги скелетов с оружием, возглавляемые погонщиками в черных доспехах. Позади скелетов топтались костяные гончие и другие адские порождения.

Все было уже готово к завоеванию Восточного Эскела, и от этих полчищ темных бездушных захватчиков не было никакого спасения… Над армией царила астральная проекция Темного Властелина. Марта встретилась с равнодушным взглядом багряных глаз демона Аша, и в тот же миг ее швырнуло назад в портал, а еще через мгновенье она очнулась на кровати своей гостиничной комнаты….

* * *
Сначала я вижу двух мрачных типов в черной одежде. На бледном, бескровном лице одного из них – высокого и худого – ни тени эмоций, безжизненные темные глаза равнодушно смотрят на окружающих. А вот второй тип выглядит более колоритно: под черной одеждой легко угадывается крепкое мускулистое тело, да и уверенные движения говорят скорее о среднем возрасте мужчины, но вот его лицо… Оно было настолько морщинистым, что могло принадлежать только глубокому старику, перешагнувшему столетний рубеж. Отталкивающее зрелище! Ну, и магией от обоих несет чужеродной, враждебной – той самой, что парализует сейчас родовой источник замка. А вот и будущие хозяева пожаловали – Темные Лорды! Ладно, подождем немного и посмотрим, что же будет дальше. Нужно же мне сначала понять, что они собираются делать.

Осторожно перестраиваю зрение и обнаруживаю, что нити от грязно-фиолетовой сети, подавляющей родовой источник, прямиком ведут к Тиссену, сходясь где-то пучком в районе его груди. Источник, кстати, вполне жив и даже пульсирует под этой сетью. А вот к самому князю темные нити тянутся уже от Темного Лорда с бледным лицом, только похоже, сам Тиссен и не подозревает, что находится под его жестким контролем.

Тот, который с «рыбьими» глазами, внимательно на меня смотрит, говорит скрипучим голосом:

– Ого! Радужный маг.

Ко мне подходит второй, «старик».

– Князь, вы думаете он парализован?

Из посоха в руках «рыбы» вдруг вылетает серое облако, которое втягивается мне в районе груди. Я дергаюсь и понимаю, что моя магия полностью блокирована. Я не чувствую ни собственного источника, ни «сердца» замка. Внутри нарастает паника.

– Может мы приступим к нашему плану? – скрипит в стороне Тиссен – У вас все готово?

«Старик» вдруг издает резкий свист. В дверях появляются два еще более странных персонажа – фигуры и движения у них вполне себе человеческие, но лица их с серой кожей, как у рептилий, она у них словно припорошенной пылью. На ее фоне особенно жутко смотрятся пылающие красным глаза, которые с головой выдают в них нежить. Личи – те самые живые мертвецы, о которых мне рассказывал Хранитель. И при взгляде на одного из них, память Йена буквально взрывается воспоминаниями – это его любимый старший брат Ульрих! А вернее то, что от него теперь осталось, благодаря «заботе» свихнувшегося отца. И от обоих личей нити подчинения тоже тянутся к Темным Лордам. Совершенно жуткое зрелище! Мое сердце буквально сжимается от предчувствия беды и сочувствия к бедному Ульриху… Я еще раз дергаюсь – бесполезно.

Моя жалость длится ровно до тех пор, пока я не понимаю, что на могучем плече «брата» висит бессознательное тело Конрада, которое он и скидывает по приказу «старика» на ближайший луч звезды, изображенной на полу ритуального зала. На соседний луч другой лич кладет тело пожилой женщины, от вида которой память Йена снова начинает биться в голове заполошной птицей – Тереза! Кормилица Йена и жена Конрада. Никуда они получается не уехали, и все это время находились в подземелье замка. Но что же тогда случилось с Софией?!

«Бледный» скользит равнодушным взглядом по залу и по пленникам, потом отдает команду личам привести следующих жертв. А «старику» говорит:

– Сирил, нанеси пентаграмму прямо поверх родовой ритуальной звезды и проследи, чтобы личи все сделали аккуратно – потом оборачивается в сторону Альбрехта:

– Решились, князь? Вот и правильно. Не жалко младшего сына?

– Мне?! – князь безумно хохочет – Бездарь, вернувшаяся с Острова, чтобы шпионить за родным отцом по приказу Инквизиции?? Мне его должно быть жалко?

Темный Лорд еще раз пристально смотрит на меня, но по его безжизненному лицу ничего невозможно понять. Я же продолжаю заполошно биться, пытаясь достучаться до источника внутри.

– Князь, поставьте Йена рядом с алтарем.

Лорд отходит от нас, потеряв ко мне всякий интерес, и я обливаюсь потом. Неужели все? Похоже на то… Тиссен хватает меня за плечо и тащит за собой в центр зала. Я покорно перебираю ногами и также покорно застываю у алтаря в самом центре ритуальной звезды. Здесь на уровне дуновения ощущается сосредоточие родовой магии наиболее сильное, и пока темные повернулись к нам спиной, занявшись подготовкой к своему ритуалу, я же отчаявшись пытаюсь призвать Хранителя. Всех моих усилий хватает, чтобы покачнуться и слегка прижаться к алтарному камню. Кричу про себя: «Отзовись!!!»

Сначала ничего не происходит. И я уже теряю всякую надежду связаться с Хранителем. Но в какой-то момент в моей голове раздается его слабый, прерывающийся голос:

– Амулет… сорви темный амулет с князя… он подавляет Источник…

Вот! Ну, наконец-то! Теперь нужно быстро продумать последовательность своих действий, пока темные не закончили ритуал. Сорвать амулет с князя – этого мало, нужно еще и понять, как потом добраться до Лордов. Надеюсь, что Хранитель, вернув себе власть над Источником, задержит хотя бы на время личей и князя. Мысленно обращаюсь за защитой к древним светлым богам, помощь Айрана и Эолмара мне сейчас ох, как пригодится! Но тут открывается дверь, и личи заталкивают в дверь двух новых пленников – Олафа и Фридуса. Оба явно под воздействием темных чар, потому что глаза у обоих остекленевшие, и двигаются они, как зомби.

– Тарс, Ульрих, подойдите ко мне!

Повинуясь команде рыбьеглазого Валдиса, личи бросают пленников и послушно идут к лорду. Тот передает свой посох с черепом «старику» Сирилу, кладет руки лица личей и начинает речитативом читать длинные заклинание. Гортанный язык вводит окружающих в какой-то транс. Я вижу, как Темный Лорд, через жертв на лучах звезды, огромными глотками пьет энергию, рассеянную в ритуальном зале.

– Валдис, что происходит?? – я вижу как князь сопротивляется трансу.

Скосив глаза, вижу, как воздух перед Лордами подернулся темным маревом, сквозь которое начинает постепенно проступать какое-то подобие большой арки. А это что еще такое? Портал?!! За ним виднеются орды скелетов, костяных гончих и какая-то просто бурлящая, черная мощь огромного демона. Аш?!?

Секундная растерянность во мне сменяется злостью и решимостью. Все, пора! Медлить больше нельзя. Пока все Темные заняты, а князь заворожено уставился на портал, я призываю ас-урум. Меч материализуется у меня в руке и тут же клинок окутывается пламенем Айрана вырастает в два раза.

Сковывающие меня враждебные чары – князя и Валдиса, невидимым пеплом осыпаются к ногам. Одним движением я дотягиваюсь мечом до амулета на груди князя и рассекаю черного паука, сразу же сжигая его живым огнем, охватившим мою руку. А дальше все происходит так быстро, что я уже и сам не успеваю за событиями.

Источник, освободившийся, наконец, от блокирующей его чужеродной силы, взрывается вдруг фонтаном родовой магии, которая светлыми волнами расходится по залу, заставляя темных обернуться и дружно вскинуть руки в защитных жестах. Рядом с алтарем проявляется призрачный силуэт Хранителя. Я вливаю в него щедрую порцию силы и с удовлетворением наблюдаю, как его фигура сразу начинает наливаться красками.

– Ты… – шипит Тиссен с искаженным от ярости лицом и бросается в меня каким-то вращающимся заклинанием. Чары проявляются как темный вихрь с блестящей вершиной.

Бесполезно, меня этим не достать. Моя магия ко мне вернулась, я на автомате выставляю мощные щиты. Спасибо за науку Лукасу! Вот только Олаф видно забыл об этом, а щитов моих он совсем не видит, и поэтому верный слуга бросается вперед, заслоняя меня грудью от летящего в нас заклинания. Я опаздываю буквально на пару секунд, взмахиваю опущенным ас-урумом… но эти потерянные секунды решают все – горбун уже падает к моим ногам с развороченной заклинанием грудью.

– Олаф, нет! – голова моя от ярости мгновенно взрывается барабанным боем, и дальше я уже как берсек впадаю в неконтролируемое бешенство.

– Сдохни, тварь! – ору я Тиссену, который с вытаращенными глазами смотрит на ас-урум. Взмах мечом – и вот уже ненавистная голова убийцы катится прочь, а грузное тело начинает медленно оседать на пол. Кастую на Олафа единственное известное мне заклинание исцеления. Но…поздно… Олаф мертв.

Ярость застилает мне глаза, я разворачиваюсь в поисках следующей жертвы, и натыкаюсь взглядом на Сирила. Видимо мой безумный вид заставил его попятиться к порталу, который охраняют личи. Портал еще нестабилен. Дрожит и меняет структуру.

– Убить всех! – звучит равнодушный приказ Валдиса. Темные держат щиты против магии Хранителя и продолжают колдовать. Портал все больше расширяется.

Повинуясь ему, личи слаженно бросились в нашу сторону. Но от призрачной руки Хранителя пошла мощная волна светлой магии, наткнувшись на которую, Тарс с Ульрихом замирают, как мухи, завязшие в смоле. Валдис забирает свой посох, противостояние усиливается.

Превозмогая чужие чары, я магией удлиняю свой огненный клинок и, устремившись вперед, рассекаю им тело Ульриха, умудрившись задеть при этом еще и Тарса. Оба лича падают на пол словно кегли в кегельбане. Нити, тянувшиеся от личей к порталу, разом гаснут, и арка его вдруг начинает мерцать и сужаться, а в воздухе раздается тонкий неприятный звук, похожий на комариный писк.

«Старик» забыв про нас, бросается к порталу и пытается оттолкнуть Валдиса, чтобы проскочить в него.

– Не так быстро, Сирил.

Валдис оказался быстрее нападавшего – быстрый удар в шею абсолютно черным кинжалом, который Темный внезапно достает из-за пояса и Сирил бьется на полу, пытаясь зажать разрезанную аорту. Кровь «старика» смешивается с кровью Тиссена и Олафа. Магия в зале начинает буйствовать, не подчиняясь никому.

Пустой, равнодушный взгляд Темного Лорда скользнул по мне, по сияющему ас-уруму, потом по Источнику, фонтанирующему светлой силой. И остановился на фигуре Хранителя, словно оценивая свои шансы на победу.

– Еще встретимся! – Валдис кивает мне, а уже через мгновенье Темный Лорд скрылся в портале, бросив умирающего Сирила на милость победителей.

Тонкий «комариный» писк тем временем внезапно перешел в ультразвук, от которого разом заложило уши. И затем ударило по телу воздушной волной, многократно отразившись от стен и оглушив нас. А вслед за этим последовала яркая вспышка схлопнувшегося портала, которая ослепила нас и окончательно погрузила мир в темноту и тишину.