Советский обычай
Советский обычай
В мои студенческие годы ещё не было надёжного автомобильного сообщения между Вологдой и Тотьмой и до дома на летние каникулы я добирался пароходом. Тогда раз в сутки ходили колёсные пароходы «Шевченко» или «Добролюбов» - попеременно. Тихоходные, они тащились сутки. Казалось, это длится вечность, особенно, когда быстрее хочется домой, в котором не был почти пол-года. Мысленно ты уже давно с близкими в родных краях, а пароход и время как-будто замирали на водной глади и только медленная смена знакомых пейзажей по берегам давала ощущение - плывём.
Не знаю, как у других, а у меня всегда ближе к концу, особенно, когда плыл мимо родного дома, возникало желание - нырнуть с кормы ласточкой. И плыть то всего ничего, вышел на берег- и ты уже дома. Но пароход проплывает мимо, до конечной. Там нужно ждать автобуса, ехать обратно, короче, ещё терять часа три. Пару раз в особо солнечные дни я таки нырял, если было кому пристроить чемодан с нехитрыми студенческим пожитками и одеждой. На берегу ждали восхищённые взоры купающихся ребят и девчонок, а дома взбучка от мамы...
Только однажды сутки на пароходе промелькнули мгновением, это когда ехал домой после защиты диплома и ехал не один, а с девушкой, с целью познакомить родителей с будущей снохой. Устроившись в каюте и познакомившись с соседями, идем подышать перед сном и полюбоваться закатом. Проходим мимо открытого бокового люка машинного отделения, который, сколько я ездил, всегда был задраен. А сейчас всё машинное отделение как на ладони. Завораживающе размеренно движутся массивные рычаги, шатуны и валы механизма, преобразующие поступательное движение паровых поршней во вращательное движение гребных колёс. Классический рычажно-поршневой механизм. Предлагаю девушке - посмотрим. Может быть больше мы этого никогда не увидим. Заменяют повсеместно пароходы более экономичными винтовыми теплоходами. Поясняю девушке про ползуны, направляющие, про подшипники скольжения, систему смазки, в общем демонстрирую свои знания новоиспечённого инженера металлобработчика. Говорю, что если замереть и прислушаться к себе, то можно почувствовать, что всё что не закреплено на пароходе и мы сами тоже чуть- чуть по инерции покачиваемся в противофазе движению массивных шатунов, поршней и рычагов парохода.
Поздно вечером добираемся до верхней палубы. Приятный сумрак вечера, тёплый летний ветерок от движения парохода сдувает комаров. Солнце уже закатилось, но облака ещё освещает красновато-оранжевым цветом. Настроение романтичное. Проплываем местечко Опоки.
-Посмотри, какая прямая река,- удивляется спутница.
-Это искусственный канал. Давно выкопали, чтобы спрямить слишком крутые изгибы реки,- объясняю я.
–«Между речными изгибами вырыли люди канал…»,- цитирует спутница Рубцова, демонстрируя уже свои познания новоявленного педагога-филолога.
-Да,- говорю,- наверняка, это отсюда, наверняка, поэт имел в виду именно эти изгибы и этот канал, потому что сам тысячу раз проплывал здесь и видел тоже самое, что и мы.
Девушка соглашается и, показывая на пасущихся коней на лугу, декламирует,- «и вдруг увижу мирно на лугу жуют траву стреноженные кони». Смеётся,- и кони эти тогда тоже паслись.
- Не знаю как кони, а лодка вполне возможно эта и была,- парирую я и показываю на останки лодки у берега –«лодка на речной мели скоро догниёт совсем».
И так ещё не раз за разговорами нет-нет да и вспоминали мы строки Рубцова, увидев на берегу что-то знакомое из его стихов. Женщина, идущая с ведром к реке – «матушка возьмёт ведро, молча принесёт воды.»
-Да, как-то встретит меня твоя матушка? По твоим рассказам, она у тебя строгого нрава,- задумывается девушка.
-Я думаю, всё будет нормально, не рисуйся, не лезь из кожи, чтобы понравиться – будь естественной, как всегда и всё будет нормально. Принято у нас так, таков обычай - знакомиться с родителями, а обычаи мы «блюдём». Кстати, завтра ты увидишь один, скажем так, советский обычай. Какой? Завтра днем будем проплывать мимо нашего посёлка - смотри. Нигде больше такого не увидишь,- обещаю я девушке. Надеюсь, погода не подведёт. Не проспать бы только.
Уже белая короткая июньская ночь. На пароходе зажгли ходовые огни. От этого берега стали трудно различимы. Звёзды на небе тусклые летние, в воде почти не отражаются, только за пароходом тянутся и дрожжат в воде отражения его огней. Да вода шумно лижет в темноте борта. Идем в каюту, тихарясь, чтобы никого не разбудит забираемся на полки. Прислушиваясь к своему телу, ощущаем инерционое покачивание его в противофазе движению массивных механизмов парохода. И под это убаюкивающее, почти не заметное покачивание погружаемся в сон... С боков шлёпают плицами по воде гребные колёса, под потолком в коробе глухо ёрзает рулевая цепь, за стенкой сзади тяжело и ритмично чухает машина, временами звонит какой-то колокольчик, но все эти звуки не нарушают дремотную тишину, застывающую над ночной рекой.
Вид на наш посёлок с названием Советский (старожилы называют ещё Пятовка) с реки открывался внезапно, как только пароход огибал Дедов остров с его вековым сосновым бором. Да, именно тот Дедов остров, на котором Фёдор Конюхов время от времени собирает юных путешественников и организует для них мастер классы. Тот Дедов остров на реке Сухона, куда Иван Грозный сослал одну из своих жён и для которой на острове были построены каменные палаты, частично сохранившиеся и по сей день. До конечной пристани Тотьма от острова остаётся 7 км, и их пароход обычно проходит с музыкой. И сейчас под музыку над рекою мощно разыгрывался веселый летний день. Сидим на верхней палубе, ждём обычая советского, по названию посёлка.
Так, остров обогнули,- волнуюсь я,- день хороший, музыка, условия идеальные. Сейчас, как в известной песне, «из-за острова на стрежень, на простор речной волны выплываем...» Теперь не подведите, пацаны, покажите обычай нашего посёлка! В вашем распоряжении не больше пяти минут, иначе проскочим.
Да! Да! Вот они, родные! Сорвались от костра стайкой. Вот взлохматили воду на мелководье. Нырнули с разбегу - плывут сажёнками, синхронно, постепенно строясь клином за самым сильным, наперерез пароходу. С десяток голов чернеют над водой. Да, это только в нашем посёлке я видел подобную картину – встречать пассажирский пароход массовым заплывом . Правда, в мои школьные годы заплывы были более массовыми, выплывало гораздо больше десятка любителей покачаться на волнах.
Что способствовало появлению этого обычая и почему он держался два с лишним десятка лет ? Ну, во- первых, это удачное расписание - пароход проплывал мимо посёлка в хорошее время дня, между 11 и 12 часами, когда все на пляже. Во-вторых, наличие удобной песчаной отмели после Дедова острова, которая являлась хорошим естественным летним пляжем и местом для купания. И, в-третьих, наличие самих пацанов в большом посёлке лесозаготовителей. Посёлок был на хорошем счету: в клубе, помню, стояло знамя министерства, а среди трактористов и вальщиков леса были орденоносцы даже уровня Ордена Ленина.
Так вот, представьте, стоят поселковские пацаны в 60-ом году вокруг костра в жаркий летний день, греются, накупавшись до посинения. И тут «из-за острова выплывает" белый пароход с песней, к примеру, «Эти глаза напротив» во все динамики в исполнении Ободзинского и танцующими парочками на верхней палубе. Воспринималось это как явление из другой более яркой жизни. Естественно, у пацанов возникало желание рассмотреть пароход и пассажиров поближе. Отсюда и пошли заплывы сначала самых смелых и любопытных, со временем переросшие в массовые. А потом пассивное разглядывание парохода дополнилось извечным стремлением пацанов показать себя этой публике на пароходе и начались показушно-бесстрашные качания на волнах.
Сам пароход мимо проплывал, как помню, за секунды, а волны от колёсника многократно повторяющиеся, высотой не меньше метра ещё долго не затухали. Был там и девятый вал, и двадцатый. Когда с гребня волны проваливаешься во впадину и так раз по двадцать - ощущение захватывающее. Особенно, когда после прохождения парохода, ты несколькими сильными гребками выгребаешь в зону непосредственно за теплоходом. Вот там болтало основательно, так как волны от обоих колёс накладывались (интерференция. О!) и местами гасли, а местами усиливались многократно. При этом мы пацаны соблюдали меры предосторожности - под колеса не лезли и за все годы не припомню ни одного несчастного случая, связанного с пароходом. Все пацаны были хорошими пловцами, плохие в норматив пять минут просто не укладывлись. Да, бывало, у кого-то сводило ногу, но остальные помогали ему выплыть. Сам сколько раз захлёбывался, когда хаотичные буруны от волн захлёстывали рот на моменте вдоха. Зная что делать, не паниковал – откашляешься, продышишься и качаешься дальше.
С вахтенными парохода у пацанов складывались разные отношения. Были злые вахтенные, которые ругались в матюгальник-рупор. Пацаны отвечали им разными шкодами типа голой заднюшки ему из воды и обидными речёвками: «Эй на вахте, лом не пропалывал». «Шкипер баржи х…й покажи.» Были и хорошие добрые вахтенные, как тот пожилой с усами, который просто молча, поймав взгляд, погрозил пальцем, а потом вынул из кармана огромное яблоко, жестом предупредив, лови. А я не поймал, думал утонуло, но яблоки, оказалось, в воде не тонут. Засунул в плавки (а куда ещё такое большое) с левого боку. Съели потом у костра с пацанами, каждый куснул по разу. Участие в таких заплывах помогало утвердиться в мальчишеском коллективе. Сегодня пацаны плывут всё незнакомые. На всякий случай машу рукой, приветствую. Кто-то отвечает и показывает на меня другим. Узнали что ли? Да, меняются поколения, а обычай живёт.
Клин пацанов остался позади. Спутница недоумённо хмыкает: "Мальчишки, конечно, молодцы. Но как-то всё буднично, не видно, что это давняя традиция вашего посёлка. Режиссёра бы сюда опытного, или прессу, они бы из этого конфетку сделали".
Не успеваю ничего возразить ей - проплываем мимо нашего дома, который виден с парохода, как из 20-го ряда партера. С верхней палубы машу рукой маме. Мама, оторвавшись от грядок, ответила, а потом из-под руки стала рассматривать мою спутницу. Девушка под пристальным маминым взглядом смутилась и бочком, бочком спряталась за мою спину, но на маму и на огород поглядывает и удивляется:
- Сколько у вас всего насажено и порядок какой в огороде. Труженица какая у тебя мама.
- Поливаю в огороде, - мама о том же и сейчас вспоминает, - вижу Жорка с парохода одной рукой мне машет, другой девушку обнимает. И так это девушка сверкнула на меня очками то. Ох, думаю,- «нравная». Присматриваюсь… А она, вижу, засмущалась и за Жорку прячется. Скромная. Слава богу. Повезло мне с этой снохой.
-А мне-то, мама, как повезло,- всегда соглашаюсь с ней мысленно.
Наверное, именно тогда эти две самые близкие мне женщины как-то с первого взгляда прониклись друг к другу уважением и пониманием на всю жизнь.
Сначала Люба обращалась к маме по имени отчеству. А нас в доме летом много: сыновья, дочери, зятья, снохи, внуки и мы все,- «мама да мама». Глядя на нас и Люба, нарезая салат, за делами, неосознанно для себя,- мама, а где у вас соль?- спрашивает. Получилось это естественно и непринуждённо. Так и привилось. И мама быть мамой не против.
А вот, когда подвыпивший зять, объясняясь с мамой, бил себя в грудь кулаком и клялся: «Мама, всё путём, мама, всё в поряде». Мама ему в ответ указала: «Какая же я тебе мама, у тебя своя мама есть.»
В общем, смотрины прошли удачно.
Дорога до Тотьмы от Вологды была ещё со времён Ломоносова. Но газовики её основательно разбивали. И только в 80-ых годах за дорогу взялись основательно. Теперь по асфальту путь до дома занимает 3 часа. Заменяется со временем всё устаревшее, отжившее на более передовое. И колёсники заменили более скоростными, более экономичными и комфортабельными винтовыми теплоходами. И то ли потому, что от винтового волны значительно слабее, то ли с ростом информированности пароход перестал быть явлением, но обычай «выплывать»» постепенно сошёл на нет. Весь грузопоток взяла на себя дорога. Теперь днями, неделям, месяцами мимо дома не проплывает ни одного парохода. Пароходов вообще не стало, умер и обычай – больше уже никто не встречает пароходы массовым заплывом в пос. Советский.
Но обычаи, проверенные временем, такие как традиция почитать старших и традиционно ценить в невесте скромность, приветливость, хозяйственность - живут. И пусть живут вечно
В мои студенческие годы ещё не было надёжного автомобильного сообщения между Вологдой и Тотьмой и до дома на летние каникулы я добирался пароходом. Тогда раз в сутки ходили колёсные пароходы «Шевченко» или «Добролюбов» - попеременно. Тихоходные, они тащились сутки. Казалось, это длится вечность, особенно, когда быстрее хочется домой, в котором не был почти пол-года. Мысленно ты уже давно с близкими в родных краях, а пароход и время как-будто замирали на водной глади и только медленная смена знакомых пейзажей по берегам давала ощущение - плывём.
Не знаю, как у других, а у меня всегда ближе к концу, особенно, когда плыл мимо родного дома, возникало желание - нырнуть с кормы ласточкой. И плыть то всего ничего, вышел на берег- и ты уже дома. Но пароход проплывает мимо, до конечной. Там нужно ждать автобуса, ехать обратно, короче, ещё терять часа три. Пару раз в особо солнечные дни я таки нырял, если было кому пристроить чемодан с нехитрыми студенческим пожитками и одеждой. На берегу ждали восхищённые взоры купающихся ребят и девчонок, а дома взбучка от мамы...
Только однажды сутки на пароходе промелькнули мгновением, это когда ехал домой после защиты диплома и ехал не один, а с девушкой, с целью познакомить родителей с будущей снохой. Устроившись в каюте и познакомившись с соседями, идем подышать перед сном и полюбоваться закатом. Проходим мимо открытого бокового люка машинного отделения, который, сколько я ездил, всегда был задраен. А сейчас всё машинное отделение как на ладони. Завораживающе размеренно движутся массивные рычаги, шатуны и валы механизма, преобразующие поступательное движение паровых поршней во вращательное движение гребных колёс. Классический рычажно-поршневой механизм. Предлагаю девушке - посмотрим. Может быть больше мы этого никогда не увидим. Заменяют повсеместно пароходы более экономичными винтовыми теплоходами. Поясняю девушке про ползуны, направляющие, про подшипники скольжения, систему смазки, в общем демонстрирую свои знания новоиспечённого инженера металлобработчика. Говорю, что если замереть и прислушаться к себе, то можно почувствовать, что всё что не закреплено на пароходе и мы сами тоже чуть- чуть по инерции покачиваемся в противофазе движению массивных шатунов, поршней и рычагов парохода.
Поздно вечером добираемся до верхней палубы. Приятный сумрак вечера, тёплый летний ветерок от движения парохода сдувает комаров. Солнце уже закатилось, но облака ещё освещает красновато-оранжевым цветом. Настроение романтичное. Проплываем местечко Опоки.
-Посмотри, какая прямая река,- удивляется спутница.
-Это искусственный канал. Давно выкопали, чтобы спрямить слишком крутые изгибы реки,- объясняю я.
–«Между речными изгибами вырыли люди канал…»,- цитирует спутница Рубцова, демонстрируя уже свои познания новоявленного педагога-филолога.
-Да,- говорю,- наверняка, это отсюда, наверняка, поэт имел в виду именно эти изгибы и этот канал, потому что сам тысячу раз проплывал здесь и видел тоже самое, что и мы.
Девушка соглашается и, показывая на пасущихся коней на лугу, декламирует,- «и вдруг увижу мирно на лугу жуют траву стреноженные кони». Смеётся,- и кони эти тогда тоже паслись.
- Не знаю как кони, а лодка вполне возможно эта и была,- парирую я и показываю на останки лодки у берега –«лодка на речной мели скоро догниёт совсем».
И так ещё не раз за разговорами нет-нет да и вспоминали мы строки Рубцова, увидев на берегу что-то знакомое из его стихов. Женщина, идущая с ведром к реке – «матушка возьмёт ведро, молча принесёт воды.»
-Да, как-то встретит меня твоя матушка? По твоим рассказам, она у тебя строгого нрава,- задумывается девушка.
-Я думаю, всё будет нормально, не рисуйся, не лезь из кожи, чтобы понравиться – будь естественной, как всегда и всё будет нормально. Принято у нас так, таков обычай - знакомиться с родителями, а обычаи мы «блюдём». Кстати, завтра ты увидишь один, скажем так, советский обычай. Какой? Завтра днем будем проплывать мимо нашего посёлка - смотри. Нигде больше такого не увидишь,- обещаю я девушке. Надеюсь, погода не подведёт. Не проспать бы только.
Уже белая короткая июньская ночь. На пароходе зажгли ходовые огни. От этого берега стали трудно различимы. Звёзды на небе тусклые летние, в воде почти не отражаются, только за пароходом тянутся и дрожжат в воде отражения его огней. Да вода шумно лижет в темноте борта. Идем в каюту, тихарясь, чтобы никого не разбудит забираемся на полки. Прислушиваясь к своему телу, ощущаем инерционое покачивание его в противофазе движению массивных механизмов парохода. И под это убаюкивающее, почти не заметное покачивание погружаемся в сон... С боков шлёпают плицами по воде гребные колёса, под потолком в коробе глухо ёрзает рулевая цепь, за стенкой сзади тяжело и ритмично чухает машина, временами звонит какой-то колокольчик, но все эти звуки не нарушают дремотную тишину, застывающую над ночной рекой.
Вид на наш посёлок с названием Советский (старожилы называют ещё Пятовка) с реки открывался внезапно, как только пароход огибал Дедов остров с его вековым сосновым бором. Да, именно тот Дедов остров, на котором Фёдор Конюхов время от времени собирает юных путешественников и организует для них мастер классы. Тот Дедов остров на реке Сухона, куда Иван Грозный сослал одну из своих жён и для которой на острове были построены каменные палаты, частично сохранившиеся и по сей день. До конечной пристани Тотьма от острова остаётся 7 км, и их пароход обычно проходит с музыкой. И сейчас под музыку над рекою мощно разыгрывался веселый летний день. Сидим на верхней палубе, ждём обычая советского, по названию посёлка.
Так, остров обогнули,- волнуюсь я,- день хороший, музыка, условия идеальные. Сейчас, как в известной песне, «из-за острова на стрежень, на простор речной волны выплываем...» Теперь не подведите, пацаны, покажите обычай нашего посёлка! В вашем распоряжении не больше пяти минут, иначе проскочим.
Да! Да! Вот они, родные! Сорвались от костра стайкой. Вот взлохматили воду на мелководье. Нырнули с разбегу - плывут сажёнками, синхронно, постепенно строясь клином за самым сильным, наперерез пароходу. С десяток голов чернеют над водой. Да, это только в нашем посёлке я видел подобную картину – встречать пассажирский пароход массовым заплывом . Правда, в мои школьные годы заплывы были более массовыми, выплывало гораздо больше десятка любителей покачаться на волнах.
Что способствовало появлению этого обычая и почему он держался два с лишним десятка лет ? Ну, во- первых, это удачное расписание - пароход проплывал мимо посёлка в хорошее время дня, между 11 и 12 часами, когда все на пляже. Во-вторых, наличие удобной песчаной отмели после Дедова острова, которая являлась хорошим естественным летним пляжем и местом для купания. И, в-третьих, наличие самих пацанов в большом посёлке лесозаготовителей. Посёлок был на хорошем счету: в клубе, помню, стояло знамя министерства, а среди трактористов и вальщиков леса были орденоносцы даже уровня Ордена Ленина.
Так вот, представьте, стоят поселковские пацаны в 60-ом году вокруг костра в жаркий летний день, греются, накупавшись до посинения. И тут «из-за острова выплывает" белый пароход с песней, к примеру, «Эти глаза напротив» во все динамики в исполнении Ободзинского и танцующими парочками на верхней палубе. Воспринималось это как явление из другой более яркой жизни. Естественно, у пацанов возникало желание рассмотреть пароход и пассажиров поближе. Отсюда и пошли заплывы сначала самых смелых и любопытных, со временем переросшие в массовые. А потом пассивное разглядывание парохода дополнилось извечным стремлением пацанов показать себя этой публике на пароходе и начались показушно-бесстрашные качания на волнах.
Сам пароход мимо проплывал, как помню, за секунды, а волны от колёсника многократно повторяющиеся, высотой не меньше метра ещё долго не затухали. Был там и девятый вал, и двадцатый. Когда с гребня волны проваливаешься во впадину и так раз по двадцать - ощущение захватывающее. Особенно, когда после прохождения парохода, ты несколькими сильными гребками выгребаешь в зону непосредственно за теплоходом. Вот там болтало основательно, так как волны от обоих колёс накладывались (интерференция. О!) и местами гасли, а местами усиливались многократно. При этом мы пацаны соблюдали меры предосторожности - под колеса не лезли и за все годы не припомню ни одного несчастного случая, связанного с пароходом. Все пацаны были хорошими пловцами, плохие в норматив пять минут просто не укладывлись. Да, бывало, у кого-то сводило ногу, но остальные помогали ему выплыть. Сам сколько раз захлёбывался, когда хаотичные буруны от волн захлёстывали рот на моменте вдоха. Зная что делать, не паниковал – откашляешься, продышишься и качаешься дальше.
С вахтенными парохода у пацанов складывались разные отношения. Были злые вахтенные, которые ругались в матюгальник-рупор. Пацаны отвечали им разными шкодами типа голой заднюшки ему из воды и обидными речёвками: «Эй на вахте, лом не пропалывал». «Шкипер баржи х…й покажи.» Были и хорошие добрые вахтенные, как тот пожилой с усами, который просто молча, поймав взгляд, погрозил пальцем, а потом вынул из кармана огромное яблоко, жестом предупредив, лови. А я не поймал, думал утонуло, но яблоки, оказалось, в воде не тонут. Засунул в плавки (а куда ещё такое большое) с левого боку. Съели потом у костра с пацанами, каждый куснул по разу. Участие в таких заплывах помогало утвердиться в мальчишеском коллективе. Сегодня пацаны плывут всё незнакомые. На всякий случай машу рукой, приветствую. Кто-то отвечает и показывает на меня другим. Узнали что ли? Да, меняются поколения, а обычай живёт.
Клин пацанов остался позади. Спутница недоумённо хмыкает: "Мальчишки, конечно, молодцы. Но как-то всё буднично, не видно, что это давняя традиция вашего посёлка. Режиссёра бы сюда опытного, или прессу, они бы из этого конфетку сделали".
Не успеваю ничего возразить ей - проплываем мимо нашего дома, который виден с парохода, как из 20-го ряда партера. С верхней палубы машу рукой маме. Мама, оторвавшись от грядок, ответила, а потом из-под руки стала рассматривать мою спутницу. Девушка под пристальным маминым взглядом смутилась и бочком, бочком спряталась за мою спину, но на маму и на огород поглядывает и удивляется:
- Сколько у вас всего насажено и порядок какой в огороде. Труженица какая у тебя мама.
- Поливаю в огороде, - мама о том же и сейчас вспоминает, - вижу Жорка с парохода одной рукой мне машет, другой девушку обнимает. И так это девушка сверкнула на меня очками то. Ох, думаю,- «нравная». Присматриваюсь… А она, вижу, засмущалась и за Жорку прячется. Скромная. Слава богу. Повезло мне с этой снохой.
-А мне-то, мама, как повезло,- всегда соглашаюсь с ней мысленно.
Наверное, именно тогда эти две самые близкие мне женщины как-то с первого взгляда прониклись друг к другу уважением и пониманием на всю жизнь.
Сначала Люба обращалась к маме по имени отчеству. А нас в доме летом много: сыновья, дочери, зятья, снохи, внуки и мы все,- «мама да мама». Глядя на нас и Люба, нарезая салат, за делами, неосознанно для себя,- мама, а где у вас соль?- спрашивает. Получилось это естественно и непринуждённо. Так и привилось. И мама быть мамой не против.
А вот, когда подвыпивший зять, объясняясь с мамой, бил себя в грудь кулаком и клялся: «Мама, всё путём, мама, всё в поряде». Мама ему в ответ указала: «Какая же я тебе мама, у тебя своя мама есть.»
В общем, смотрины прошли удачно.
Дорога до Тотьмы от Вологды была ещё со времён Ломоносова. Но газовики её основательно разбивали. И только в 80-ых годах за дорогу взялись основательно. Теперь по асфальту путь до дома занимает 3 часа. Заменяется со временем всё устаревшее, отжившее на более передовое. И колёсники заменили более скоростными, более экономичными и комфортабельными винтовыми теплоходами. И то ли потому, что от винтового волны значительно слабее, то ли с ростом информированности пароход перестал быть явлением, но обычай «выплывать»» постепенно сошёл на нет. Весь грузопоток взяла на себя дорога. Теперь днями, неделям, месяцами мимо дома не проплывает ни одного парохода. Пароходов вообще не стало, умер и обычай – больше уже никто не встречает пароходы массовым заплывом в пос. Советский.
Но обычаи, проверенные временем, такие как традиция почитать старших и традиционно ценить в невесте скромность, приветливость, хозяйственность - живут. И пусть живут вечно
Популярное
