Самурай поневоле #2
Пролог
Виднеющиеся в дали горные хребты не редкость в землях Ямато. Но проросшие ввысь горы Этого поражают любого, кто впервые столкнулся с ними.
Они словно уберегают землю Этиго от соседей, окружая ее границы. Лишь на западе, с границей провинцией Эттю, горы ослабевают хватку. Плодородные земли — главное богатство, на которых трудятся крестьяне, но рядом с горными хребтами земля становилась каменистой и непригодной. Зимой, в горах обычно сохранялось много снега, который с приходом тепла оттаяв, превращался в оползни.
Оползень не редко вырывал вместе с камнями и деревьями чернозем. Весной крестьяне обивали подножья гор, ища клочки земли. В эту пору люди оставляли свои уделы, таща за спиной небольшие мешки, набитые черноземом. В поисках плодородного клочка земли, крестьяне разных окраин сновали по подножьям гор. Позже, благодаря этой земле крестьяне выращивали рис.
Двое путников с пустыми мешками направлялись в сторону горы Ёнэ. На ней живности было мало, и каждый знал, что рядом с горой Ёнэ много земли не наберёшь.
Один из них был старше, преклонного возраста, а другой был еще юнцом.
Увидев их, никому и в голову не приходила мысль, что они были родственниками. Внешние различия были настолько видны невооруженным глазом, что подобные мысли сразу отмечались. Но все же одна черта объединяла этих двоих, по сравнению с другими крестьянами: они держались поодаль, лишь изредка отвечая на вопросы.
Сухость ответов, а главное — холодный тон сразу убивали желание находиться рядом с ними. После знакомства, у простых крестьян нарастало странное чувство, граничащее со страхом. Путники не обращали внимания на слова крестьян, приближаясь к горе Ёне. Несмотря на тряпки, одетые на этих двоих путниках, крестьяне не могли сказать, кем они были.
Один из путников указал на гору, вернее на ту ее часть, где возвышался заброшенный храм. На горе Ёнэ когда-то был возведен храм Бишамонтэна, который в скором времени стал заброшенным. Стоило им увидеть его, как тут же они ускорили шаг.
Храм встретил их безмолвием. Внутренний двор храма был неубранным, но от зоркого глаза старика не ускользнуло, что неубранство было напускным.
— Кто вы, и что вам здесь надо? — отчетливо донесся голос.
Обладателем голоса был монах, который сразу же перегородил им дорогу.
Молодой бросил взгляд на своего спутника, но старик помотал головой. Эти жесты не укрылись от монаха, и он ухватился за нагинату.
— Я Усами Садамицу…
Этих слов было достаточно, монах преобразился в лице и добавил:
— Госпожа ждет вас!
* * *
Храм Бишамонтэна был просторным внутри, но деревянные стены еле держались. Разглядывая храм, Усами невольно сравнил здание с провинцией Этиго. Провинции тоже требовались кардинальные перемены…
После смерти господина Тамекаге, в Этиго начались смуты. Двое сыновей прежнего лорда были убиты, ходили слухи, что убийцы добрались до Кагеторы.
И вот, сидевшая возле алтаря Бишамонтэна и читающая сутры, называла себя Нагао Кагеторой. Ни монах, ни даже сам Усами Садамицу не осмелились потревожить девушку. Кагетора была одета в белую накидку, в ней она походила на монахов сохэй.
Клан Нагао был когда-то в вассалитете у великого клана Уэсуги, но нынешней лорд Уэсуги очень слаб, и Нагао воспользовался моментом, объявив о независимости. Уэсуги давно бы вторглись в Этиго и покарали бы Нагао, если бы не война с кланом Ходзе.
Внутренняя смута ослабила клан, и теперь угроза исходила не только от Уэсуги, но и от других соседей. Усами Садамицу не хотел в старости видеть, как землю Этиго завоевывают враги. Старик в жизни никого так ненавидел, как брата Кагеторы, Харукаге.
Харукаге был старшим, но с детства был очень слабым ребенком. Он поверил словам Хитати, который убедил Харукаге в том, что остальные его братья и сестры только и ждут, как усесться на его место. Харукаге убил двух своих братьев, оставив в живых лишь младшую сестренку, Ая. Но братоубийце не давала покоя мысль, что была жива Кагетора.
Тамекаге когда был жив, отдал в монахи свою дочь, Кагетору. Лорд видел, что Кагетора растет воинственной. Она всегда выигрывала в детских играх на мечах своих братьев. Её воинственность напугала лорда.
Усами хорошо знал бывшего лорда и мог с уверенностью сказать, что Тамекаге все же опасался её. Ведь от слабого Харукаге никто не видел угрозы…
— Усами Садамицу…
Властный голос резко оборвал мысли Усами.
Девушка обладала необычайной бледной кожей. Черные локоны волос доходили до плеч.
— Да, госпожа?!
Старик хотел было проявить уважение в поклоне, но та его остановила:
— Ты первый явился на мой зов. Скажи же, ты последуешь за мной?
Усами не ожидал такого быстрого перехода и слегка растерялся. Он воочию убедился, что Кагетора жива. Но все преимущества были на стороне Харукаге.
— Я понимаю твои сомнения…
— Усами-доно, мы, монахи Бишамонтена, будем на стороне госпожи Кагеторы в предстоящей войне, — подал голос монах.
— Одних монахов сохэй будет не достаточно…
— Верно. Поэтому на моей стороне будут вольные братья.
— Госпожа, правильно ли я Вас расслышал? Вы хотите связаться с пиратами?
— Да. Вольные братья помогут мне с людским ресурсом. Я понимаю твою обеспокоенность, но поверь, после войны пираты будут служить мне…
Многие лорды бросают все силы на борьбу с пиратами. Усами не видел в этом выгоды, намного полезнее для провинции было бы заставить пиратов служить себе. К тому же, пираты как тараканы — раздави одного, как тут же его место займет другой…
Усами Садамицу не стал долго думать, ведь ему явно не по пути с бесхребетным Харукагой.
— Вы можете полностью на меня положиться!
Поклонившись, Усами помолился богу войны, Бишамонтену. Присягнув в верности Кагеторе, старику и в голову не приходило, что с этой минуты он шагнул в бессмертие.
Глава 1
Такеда Харуна
— Тигренок, а ну тихо!
Рыжий кот перестал мяукать, но все так же следовал за мной.
В эту ночь мне не спалось, и чтобы как-то скоротать время, я решила прогуляться. Нет, и речи не было о том, чтобы выйти за пределы резиденции. Ведь в противном случае, из-за моей прихоти многие слуги лишились бы сна…
Коридоры резиденции пустовали. Убедившись, что самураи-охранники остались позади, я побрела прочь от спальной.
В последнее время я много времени провела в стенах резиденции. Внутри зародилась такое чувство, что мне стало не хватать воздуха. Я ускорила шаг, направляясь в главный зал.
Обернувшись, увидела, как тигренок неуклюже пытается догнать меня. Рыжик за последнее время так растолстел, что я невольно улыбнулась, видя его потуги.
Открыв двери зала, я впустила его вперед. Внутри главного зала было темно, и мне пришлось отворить двери, которые выходили в сад.
Прохладный воздух приятно ударил в лицо, а за горизонтом небо окрашивалось в синеватый цвет. Наступало утро.
— С добрым утром, — сказала я, к никому не обращаясь.
Обведя взглядом помещение, я уселась на своё место, на место лорда. Кот сразу же расположился у меня на коленях. Поглаживая Тигренка, я мысленно представила лица своих вассалов, сидящих передо мной, ожидая приказа.
Свет внутри помещения был тусклым. То ли от этого, то ли от усталости, но мне на минуту показалась, что Итагаки и Амари сидят рядом. Моя рука дрогнула, на что кот заурчал, требуя порций ласки.
— Воображение играет со мной, — поделилась мыслями с котом.
Сегодняшний день был особенным, и наверное из-за этого я чувствовала себя не в своей тарелке. Ведь ровно год назад, в этот день мы потерпели поражение от клана Мураками. Ту битву позже в народе прозвали «битва при Уэдахара», в которой погибли доблестные самураи моего клана…
Несмотря на то, что я приложила все усилия, ни у кого не было сомнения в том, что из-за этой битвы клан Такеды ровно год не предпринимал попытки вторжения в Синано.
Поражение при Уэдахара забрало много опытных самураев. К тому же, покоренные кланы Южного Синано почуяли возможность.
Благодаря своим шиноби мне удалось смутить умы простого люда, описание той битвы было предоставлено широкой массе как победа клана Такеды. Люди Южного Синано не то, чтобы поверили, но в тот момент сам Мураками Ёсикие сыграл мне на руку, уведя свои войска домой.
Лето в провинции Каи прошло неоднозначной. С другой стороны мы не вели войну, всецело уделяя время тренировкам новобранцев. Да и крестьянам пришлось по душе время затишья.
Однако, с другой стороны мы ожидали удара внешних врагов. Ведь даже такие соседи, как Имагава и Ходзе могли воспользоваться шансом. К счастью, мне удалось найти вассалов у обоих кланов, которые хотели обрести независимость. Стоило предоставить им денежную поддержку, как сразу же они начали смуты.
Если даже Имагава и Ходзе догадывались о моем участии, доказать они этого не могли…
Пока мои слуги строго выполняли приказы, я, в свою очередь, искала замены Итагаки и Амари. Потеря таких генералов невосполнимая утрата.
В тот день я поклялась всеми богами, что Мураками ещё ответит за это. Несмотря на то, что я не признавала это открыто, в глубине души я осознавала, что в поражении была виновата только я.
Обескураженная мыслью о быстрой победе, я сыграла на руку врагам. Им удалось применить прежде не слыханное оружие. Если бы не отвага моих самураев, поражение оказалось бы сокрушительным.
Мне никогда не искупить потерю стольких жизней. Горечь о той битвы были настолько тяжелыми, что я всё больше предпочитала одиночество шумной компании.
Конечно, мои слуги отмечали перемены, но я ничего не могла с собой поделать.
Бросив взгляд на рыжика, у меня в который раз нарастает чувство одиночества. И будто ища утешения, мой взгляд невольно останавливается на левой руке, а именно на кольце, подаренном Канске.
— Тигренок, ты тоже считаешь, что Канске погиб в той битве?
Кот будто поняв, что я обращалась к нему, навострил уши.
Канске Харуюки провел манёвр, выйдя в тыл врага, всего с пятьюдесятью воинами. Благодаря этому маневру, моя младшая сестра Нобусина смогла выйти живой из сражения.
Канске был нашим стратегом, и было бы вполне логично, если враги потребовали бы выкуп за него. Ну, или они могли выбрать другой вариант, а именно убив его, сломить полностью дух моих воинов.
Но случилось странное: Мураками увёл свои войска, не оставив и следа от отряда. Мои слуги не смогли найти ни трупов, ни доспехов, принадлежавших тем воинам…
Стоило мне подумать об этом, как перед моими глазами снова развернулось сражение.
Тишина в зале уносит меня в тот день, когда судьба поднесла мне тяжелый урок.
— Ха-Харуна, ты здесь? — произнесённый шёпотом голос не сразу вывел меня из пелены воспоминания.
Возле двери, напряженно следя за мной, стояла моя младшая сестра, Нобусина. Она за последний год сильно изменилась.
Взгляд ее стал хмурым, теперь на её лице редко играла улыбка. Глупышка корила себя, ей в голову взбрело, что наш клан проиграл благодаря ей… Что только мы не говорили ей, но все было без толку. Нобусина была упряма.
— Ты уже вернулась?
Утвердительно кивнув, она не смела подойти, села передо мной.
И лишь только в этот миг, я смогла увидеть ее лицо. Некогда чистая, белая кожа стала более грубой. Красивые локоны волос были безжалостно подстрижены. Если бы не подчеркнутая девчачья фигура, в тусклом свете её легко можно было принять за мальчишку.
— Ты изменилась…
— Да. Знаешь ли, волосы только мешают…
Ровно месяц Нобусина провела в Кофучу, после же сразу попросила отправить её в лагерь.
В Каи по моему приказу новобранцев собрали в три огромных лагеря. В каждом лагере заведовал отличившийся в битве генерал. Новобранцев обучали воинской премудрости, гоняя их в полигонах.
Нобусина сама решила упражняться вместе со всеми, к ней относились, как к простому офицеру. Ежедневный душ стал для неё недостижимой мечтой, так что она поступила мудро, подстригшись.
Даже при наступлении холодов, я не расформировала собранных новобранцев. В полях трудились лишь женщины и дети. Угроза нападения была не шуточной, мне пришлось направить воинов на зимние квартиры.
Конечно, Нобусина заработала уважение среди воинов, но мне было больно смотреть на это…
Пока я рассматривала её, сестрёнка собиралась с мыслью.
— Харуна, снег скоро полностью растает, — начала она издалека.
— И?
Я знала, на что она намекает, но не собиралась ей помогать.
— Люди уже начали задавать вопросы…
— Какие?
— Как долго ты собираешься сидеть на месте?
Говоря это, у Нобусины не хватило мужества посмотреть мне в глаза.
— Если есть что сказать, говори, — подтолкнула ее.
— Мы почти год, не жалея себя, тренировались. Настало время показать врагам, что наш клан ещё полон сил!
На последнем слове, Нобусина повысила голос, будто выкрикивая. Рыжик сразу недовольно заурчал.
— Можно потише? Видишь, ты напугала Тигрёнка, — и чтобы добить её, я начала сюсюкаться с котом.
Я нечасто уделяла рыжику внимание, так что он был доволен. А вот сестренка чуть ли не скрипела зубами.
Признаю, вела я себя как ребенок. Но не смогла сдержаться, глядя на серьёзную Нобусину.
— Харуна, клан нуждается в тебе!
В голосе сестрёнки таилась неприкрытая забота.
— Нобусина, что насчёт моей просьбы?
Пару месяцев назад я попросила её найти доказательство смерти Канске. Канске в прошлой компании отличился не только в моём клане. Решив, что враги воспользуются случаем и нападут, я скрыла тот факт, что он «пропал» в той битве. Правду знали лишь доверенные лица, а остальным пришлось соврать.
Никто не мог ни доказать, ни опровергнуть это. Так что я не удивилась услышанным слухам, вокруг его исчезновения.
— У меня есть сведенья. Но думаю будет лучше, если ты сосредоточишься на предстоящем.
Нобусина понимала, что выходит за рамки. Но её можно было понять, она говорила это из добрых побуждений.
Хоть руководство кланом полностью лежало на мне, в данный момент все вопросы решали мои доверенные вассалы, раз в месяц держа передо мной ответ.
Люди решили, что я тяжело переживала потерю своих генералов, в частности Канске. Даже Нобусина пыталась не затрагивать эту тему.
Сестренка напряглась, ожидая продолжения. Ведь просьба заключалась как раз в этом: в нахождении доказательства его смерти.
Мои шиноби были заняты добычей информации кланов, только недавно я смогла отправить их за доказательствами.
— Пришёл доклад от Сендзиро. В нём говориться, что в клане Санада содержат самурая.
— И что дальше? — проявила я нетерпение.
Нобусина продолжила, делая вид, что не заметила.
— Санада Юкитака тщательно скрывает своего гостя от взора любопытных. Но нашему шиноби удалось выяснить, что неизвестный гость появился сразу же после битвы Уэдахара.
— Неизвестный?!
— Да.
В зале на миг нависла абсолютная тишина.
Сколько раз меня пытались убедит в его смерти. Разумом я понимала, что вероятность его смерти велика. Но разве сердцу прикажешь? Лишь его мёртвое тело могло убедить меня в обратном.
— Он жив?
Нобусина не сразу ответила, видно не я одна предалась размышлению.
— Пока рано говорить об этом, — уклонилась она от ответа.
После моего кивка, Нобусина добавила:
— К тому же, нельзя исключать, что он мог продаться врагам!
— Ты понимаешь, что несёшь?!
— Харуна, Канске ведь никогда не был верен клану…
Признавая правду её слов, я быстро взяла себя в руки.
— Как мы должны поступить? — спросила у сестрёнки.
— Мы не можем открыть правду исчезновения стратега. Тем более сказать, что он находиться в руках врага. Видимо, клан Санады пока не подозревает кого держит в плену…
Нобусина была права, знай они это, так сразу же воспользовались бы.
— Харуна, клан Санады действительно держат в руках самурая. Но ты должна понимать, что этим самураем может и не быть Канске.
— Нобусина, доставь всем мой приказ: завтра на рассвете мы выступаем в Синано.
Если Нобусина и была удивлена, она этого не показала.
Сколько раз я мысленно представляла нашу встречу, но признаться, мне никогда в голову не приходило, что он может предать клан Такеды, меня…
Смотря на удаляющуюся сестру, я тихо промолвила:
— Если это правда, что ты предал меня, то ты так легко не отделаешься, Канске!
Глава 2
В этот год в «стране всадников» весна наступила внезапно, оставив обескураженными многих крестьян. Холодная зима быстро сменилась теплом, но от этого у крестьян только нарастало чувство тревоги.
Люди, конечно, знали причину тревоги, но не желали признаваться даже себе. А всё дело было в том, что с наступлением весны обязательно прольётся кровь, в нынешней ситуации — море крови.
Синано, или страна всадников, всегда боролась с соседями, в основном с южанами. Не раз они давали отпор захватчикам. Во время угрозы уничтожения, кланы легко обеднялись в союзы и встречали врага.
Год назад, под предводительством клана Мураками, кланы нанесли тяжёлое поражение заклятому врагу, Такеде. Но это победа дорого обошлась победителям…
Ровно год враги не предпринимали никаких попыток. Но было ясно, нынешний лорд клана Такеды не такой человек, чтобы забыть о нанесённом оскорблении. Молва гласила, что амбиций у Такеды Харуны хватит на десятерых человек.
Наступление весны в Синано ожидали с обреченной неизбежностью. Умы людей смущало отсутствие вестей из Южного Синано.
Границы были закрыты и тщательно охранялись. Это, в свою очередь, дало повод для появления новых слухов и домыслов. Ни у кого не было сомнений, что новых битв не избежать.
Казалось бы, что в такое время надо действовать сообща, но вопреки здравому смыслу, среди кланов началось проявляться разногласие. Умные люди догадывались, что лидеры кланов попросту завидовали нарастающей популярности лорда, Мураками Ёсикие.
Там, где заводилась речь о битве при Уэдахара, нельзя было не вспомнить о Ёсикие. Дальновидный Ёсикие не смог предусмотреть, что другие лорды после победы начнут опасаться за свою власть…
Приход весны будто взбудоражил людей, открывая все краски.
Благовония и красивый вид сакуры не моги удалить тревогу, которая витала в воздухе. В этот год дождь начался рано. Суеверные люди уже успели разглядеть в этом признаки, а то и печати, судьбы.
Дождь не обошёл стороной и западную часть Синано, вотчину клана Санады.
Землю Санады с запада и севера окружали горные хребты; а в восточной стороне, словно грибы прорастали холмики, на которых уютно расположились военные крепости клана.
Клан Санады был готов к любым неожиданностям, стратегически на них можно было напасть лишь с южной части их земли. Вотчина клана напоминала собой крепость. Границы всегда бдительно охранялись, и чужаки редко задерживались.
Усадьба Санады Юкитаки находилась прямо в центре. В отличие от других кланов, Юкитака не обращал внимание на помпезность строений. Так что не было ничего удивительного в том, что его усадьба не отличалась роскошью.
Соклановцы гордились своим лордом, ведь все свои деньги Юкитака тратил исключительно на нужды клана. Старые рамки сёдзи, скрипучие полы говорили, если не о бедности, то уж отчетливо подчеркивали малое богатство владельца усадьбы.
Но лежавшего на циновке самурая всё это не заботило. Из-за дождя свет не проникал в комнату, оставляя её тусклой.
Человек бесцельно смотрел на потолок, будто отрешившись от всего.
Безвольный вид его подталкивал к мысли, что сей самурай весьма посредственный в военном искусстве. Однако все самураи в усадьбе были убеждены в обратном.
Хозяин комнаты удивился бы, узнай, что самураи клана Санады в некотором роде опасаются его. Но в данный момент мысли его блуждали в другом направлении. На глазах снова вырисовывались отголоски той битвы…
Ведя воинов за собой, он не предполагал, что их так быстро окружат. Спроси его кто, он не смог бы ответить, как очутился на земле.
В голове тогда всё смешалось, на них наседали со всех сторон. Каждый воин в красном бился с двумя, а то и с тремя противниками. Противники были простыми асигару, но они превосходили в количестве.
Сжимая рукоять катаны так сильно, что побели пальцы, он и сам бросался на врагов. Бешеный взгляд его метался из стороны в сторону, ища путь к спасению. Но все было тщетно, их крепко окружили.
В царившем хаосе, буквально в десяти метрах от него упал один из его воинов. Один из асигару ударил копьем сзади и принялся за голову ещё живого самурая.
Это взбесило его и он решил продать свою жизнь за дорого…
— В круг! Стройся в круг! — орал он не своим голосом.
В звуках лязгов мечей и предсмертных криков его голос донесся до остальных.
Уразумев его команду, воины в красном начали собираться вокруг него. Некоторые из них все еще сидели на конях, они то и шугали асигару, давая время своим перегруппироваться.
Асигару пришли в смятение, многие из них пытались добраться до самураев в красном. Но в этом поединке каждый второй из них падал замертво.
Внезапно, к асигару подоспела помощь, в лице вражеских самураев.
Туманным взором он снова прошёлся по комнате, будто не веря, что находится здесь. Перевернувшись на правый бок, на его лице заиграла улыбка, но лишь на секунду. Мысль о том, что почти все его соратники погибли тогда, омрачала сердце.
Хозяин комнаты чувствовал вину перед погибшими. Да и сейчас, в плену, с ним обходятся как с каким-нибудь гостем, а вот с другими его соратниками особо не церемонятся.
В добавок к этому, он ведь не получил никаких тяжёлых ран. Воины клана Санады удивлялись такому везению, но сам он не разделял их взглядов.
В сёдзи, разделявшая комнату и открывавшийся внутренний двор, была небольшое отверстие.
Самурай лениво переместил взгляд туда и увидел, что в это отверстие за ним наблюдает кто-то. Сразу прикинув в уме, кто это мог быть, он окликнул:
— Цуна, нехорошо подглядывать за взрослыми.
Открывшаяся седзи явила к его взору негодующие лицо юной девушки.
Черные волосы еле доходили до плеч. Девушку можно было назвать обычной, если бы не глаза. Глаза у неё были выразительны и смотрели с неким вызовом.
— Я не…
— Прекрати врать! Я всё твоему отцу расскажу, и станешь ты моей женушкой, — быстро перебил он.
Лицо девушки запылало красным то ли от смущения, то ли от ярости. Хозяин комнаты ставил на то, что от ярости. Ему нравилось выводить её из себя. Он не мог сказать почему, но общество этой девушки действовало на него по-особому. Веселясь, дразня её, самурай на мгновение забывал о своих невзгодах.
Совсем недавно отец девушки отругал её за то, что она так быстро поддается на провокации гостя. Отцом же её был ни кто иной, как сам Санада Юкитака, а девушку звали Санада Нобуцуна.
Нобуцуна не терпела, когда её имя укорачивали. Она давно смирилась с тем, что гость не обращал на это внимание. Чуть ли не каждый день Нобуцуна хотела отыграться. Но сегодня гость решил изменить тактику, обескуражив её.
— Ты! Да ты…
— Что я?
Хозяин комнаты состроил рожицу и похабно улыбнулся. Это стало последней каплей, и девушка резко поднялась на ноги.
Увидев, что она держит в руках тренировочное копьё, он только и смог выговорить:
— Ой! — и быстро став на ноги, побежал прочь.
— А ну стой! — бросилась девушка следом.
На улице дождь всё лил и лил, лужи были повсюду. В некоторых местах покрытая влагой земля стала скользкой из-за грязи.
Ни парень, ни девушка в опрометчивости не надели соломенные сандалии. Девушка, держа тренировочное копьё, не отставала от парня. Видя погоню в лице Нобуцуны, парень веселился от души. Несмотря на дождь и обстоятельства, парень в этот миг чувствовал себя живым.
Поскользнувшись, упав в грязь, парень быстро встал на ноги. Нобуцуна уже возликовала, но и она упала вслед за ним.
Его смех отчетливо слышался обитателям усадьбы.
* * *
Юкитака спешно вернулся к себе домой.
Он воздал хвалу богам, зато, что дождь лил по всему Синано. Если Такеда Харуна решится на вторжение, то дождь замедлит её передвижение.
Время, его так не хватало кланам. Ведь разброс внутри альянса уже начался.
Но вдруг до него донесся, приглушенный дождем, звук.
— Ты это слышал? — спросил он у слуги.
Слуга, держа зонт, отрицательно покачал головой.
Вдруг, из-за угла выскочила странная фигура, вся в грязи. За ним, не отставая, следовала вторая.
Заметив их, обе фигуры остановились.
— Нобуцуна, Ямагата-сан, как всё это понимать? — спросил удивленно лорд клана Санады.
Самурай, попавший в плен, назвался Ямагатой. Но у Юкитаки было смутное подозрение насчёт имени данного самурая. Несмотря на то, что другие пленники подтвердили, что их командира зовут Ямагата, Юкитака не поверил им.
Юкитака в отличие от большинства лидеров кланов понимал, что от живых пленников будет больше пользы, чем от мертвых. Даже Ёсикие придерживался другого мнения, но препятствовать не стал.
Юкитака не был суеверным, но в тот день он послушался своей интуиции и приказал взять врагов живыми.
Лорд клана Санады хотел заполучить к себе таких бесстрашных воинов и поэтому проявлял в отношении к пленным благородство. Пока рано было вынашивать каких-либо планов насчёт пленных, но бесспорно, в будущем с помощью них Юкитака мог повлиять на события, меняя их в свою сторону.
Ровно год Ямагата прожил в его усадьбе. Насколько помнил лорд Санада, гость ни разу не тренировался и не вёл себя грубо по отношению к пленителям.
Юкитака с легкостью мог читать, что творится в душе у собеседника. Но, к его изумлению, он не мог сказать, о чем думает его гость, что его тревожит и что им движет.
Избегая конфликтов, Ямагата-сан иногда вёл себя словно умудренный жизнью старец. Но он с такой же легкостью мог перемениться в младенца, который был свободен от всех традиций и устоев.
Нобуцуна, его старшая дочь, с младших лет воспитывалась в строгости закона чести. Юкитака многому учил её и ждал от нее столько же.
Все в клане смотрели на неё не как на ребенка, а как на будущего лорда. Бедняжке приходилось следить за каждым своим вздохом, чтобы не показаться слабой.
Как много раз Юкитака сознавал, что дал своей дочке непосильную ношу. Сверстники сторонились её, и Нобуцуна часто тренировалась одна.
Видя испачканные лица обоих, лорд Санада чуть не прыснул со смеха, но вовремя удержал себя. Состроив угрюмое лицо, он высказал недовольство:
— Что вы тут затеяли?
— Юкитака-доно, мы тренировались.
Заявление Ямагаты было наглой ложью, но Юкитака решил подыграть ему.
— Да? И в чём заключалась тренировка?
— Нобуцуна захотела потренироваться в более военных условиях. Вам ведь и самому известно, что в сражениях погода может играть не последнюю роль…
Глаза Ямагаты смеялись.
— А, что ты добавишь, Нобуцуна?
Застав врасплох свою дочь этим вопросом, Юкитака слушал её объяснение в пол уха. Всё его внимание было обращено на парня.
Юкитака должен был признать хотя бы себе, что парень находил всё больше точек влияния на него. Взять к примеру Нобуцуну, ведь через детей легко можно влиять на родителей.
Что и говорить, пленник был далеко не прост. Если сравнивать его с самим Юкитакой, то они, пожалуй, были ровесниками.
Удивившись своему открытию, Юкитака прервал лепетание дочери:
— Что же, после того как примете душ, жду вас обоих у себя…
Недосказанность слов провинившиеся могли счесть за начало расплаты, что и сделала Нобуцуна, опустив голову. Но Ямагата бесстрастно смотрел перед собой.
Удаляясь, до Юкитаки донёсся обрывок диалога:
— Это ты во всем виноват!
— Я? Да ведь это ты гналась за мной…
Канске
— Дневной фонарь, ты все еще спишь?
Нобуцуна знала ответ, и специально вломилось в мою комнату. Девушка отыгрывалась за вчерашнее. Я же в свою очередь лишь притворялся спящим и состроил негодующее лицо.
Подняв взгляд, увидел как Нобуцуна нахмурилась и быстро подошла по ближе.
— Дневной фонарь, скажи почему твои глаза красные? Ты что, не высыпаешься?
— Ну конечно! Глаз не смог сомкнуть, мечтая о свадьбе…
Девушка и не подозревала, какую больную тему коснулась. Не желая казаться слабым, я быстро поменял тему.
— Хватить злить меня. Отец велел разбудить тебя, мы скоро выступаем, — с нескрываемой радостью заявила та.
— Да? Не могла бы ты выйти, я переоденусь.
— Поторапливайся, дневной фонарь! — почти выкрикнув, выскочила вон.
Санада Нобуцуна в свои годы считалась в клане гением. Ни у кого не было сомнений, что в скором времени девушка станет мастером копья.
Один на один в спарринге она легко могла одолеть взрослого, который имел неосторожность недооценить ее.
Взрослые в клане хвалили ее, но сверстники обходили стороной. Смотря на нее, я приходил к мысли, что и гением живется нелегко.
Вначале, Нобуцуна смотрела настороженна в мою сторону. Но затем ее отношение переменилось. Думается, что всему виной слухи ходившие обо мне.
Неизменная жизнь в усадьбе изменилась. Причину в этом девушка видела во мне, а не в окружающем мире.
К тому же, тут сказалось и то, что я тоже был в своего роде изгоем, которого все сторонились.
Хоть Юкитака запретил спрашивать меня о прошлом, все догадывались, благодаря какому случаю я гостил у клана Санады…
— Дневной фонарь, ты уже все? — послышалась за дверью.
— Слушай, а почему ты меня так называешь? — задал я, выходя во внутренний двор.
Девушка оценивающе смотря на свои сандалии, ответила:
— На мой взгляд, отец переоценивает тебя. За все это время, ты не проявил никаких качеств, которыми обладают могучие самураи.
Что и говорить, девушка говорила не в бровь, а в глаз.
— Я знаю, что ты был командиром вражеских воинов и бесстрашно вел их на смерть. Но сейчас глядя на тебя, многие усомнятся в этом.
— А можно покороче? — бесцеремонно перебил ее.
Девушка сузила глаза, но продолжила дальше:
— Ты словно фонарь, который освещает днем. От тебя мало проку…
Завершив свою речь, Нобуцуна повела меня к своему отцу.
По дороге девушка сохраняла дистанцию, бросая в мою сторону быстрые взгляды. Думаю, она сама не ожидала, что выскажется в резком тоне. Видимо, предстоящее события здорово повлияло на нее.
Вчера, Юкитака позвал нас двоих к себе. Последние дни его не было видно, как выяснилось, лорд Санада был вызван кланом Мураками.
Мураками Ёсикие все еще не мог обуздать лидеров других кланов. Беспокоясь вторжение клана Такеды, Ёсикие поручил воинам рода Санада прибыть в город Тоичи, и подготовить ее оборону.
Санада Нобуцуна была еще относительно юна, чтобы ее можно было брать в поход. Услышав весть в тот вечер от отца, девушка не проявила малодушье.
Воспитание в эту эпоху было довольно суровое. Услышав страхи и сетование дочки, отец вряд ли пожалел бы ее. К слову сказать, Нобуцуна только со мной могла проявлять какие либо черты своего характера.
И дело было не в том, что я был в полной власти рода Санады. Но скорее в том, что между нами начало проявляться нити дружбы?!
Услышав волю Юкитаки, мне ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласие.
Лорд Санада был практичным человеком. Наделенный чуть ли не звериным чутьем и проницательностью, он смекнул добавить и меня в этот поход. Если я буду находиться рядом, уж он то сможет обыграть это в свою пользу, когда придет время. Ну, или в худшим случае уж его то рука не дрогнет…
Весь этот год я провел в каком то прострации. Хотя меня не караулили днем и ночью, о побеге можно было лишь мечтать. Выбраться из вотчины Санады было не посыльной задачей.
Земля эта словно отгородилась от остального мира. Порой я был готов взвыть от тоски, но будто учуяв это Юкитака под вечер посылал ко мне некоторых своих служанок с смазливыми лицами. Согрев мне постель на ночь, к утру они уходили.
Юкитака видать хотел меня привязать к своей земле, я лишь ухмылялся его методам.
В общем, спокойное обстановка здорово помогла мне придти в себя, от встречи с культурным шоком.
Но теперь водоворот события начал набирать обороты. С одно стороны, к клану Санады я лично никаких претензий не имел. Можно сказать, что служить под началом такого лидера как Юкитака уже не плохо. Но в данный момено род Санады был запрягнуть с другими кланами в одну упряжку.
Дом Такеда конечно могуч по сравнению с другими, и служение Харуне сулил благополучное будущие. Однако, до этого будущего надо было дожить. Я изрядно устал от пляски со смертью…
— Ямагаты, ты все еще дуешься на меня? — обеспокоенна спросила Нобуцуна.
Раздумывая над своими проблемами, я не сразу заметил, что мы уже пришли. Воины клана Санады готовились выступать и строились в колонну.
На лице Нобуцуны читалось растерянность. Я знал что заботило ее в данный момент и решил приободрить ее по своему:
— Конечно нет! Я просто пытался представить себе, как ты будешь выглядеть в красивых доспехах…
— Ты?!
Девушка грозно нахмурила брови и двинулась ко мне. Дразнил я ее только тогда, когда никто нас не мог услышать.
— Ну вот! Совсем другое дело, а то выглядела как новорожденный котенок, — быстро добавил, вскинув руки для защиты.
За какие-то секунды, девушка и в правду внешне изменилась. От прежней растерянности не было и следа.
От скорой расправы меня спас Юкитака, который окликнул нас:
— Нобуцуна, быстрее попрощайся с матерью и сестренкой.
— Иду! — бросив, развернулась и показала, что прощает на этот раз.
Стоя в стороне от всех, я наблюдал как Нобуцуна сдержанно прощалась с матерью. Мать с дочкой скупо обменивались словами, оба не могли проявить свои истенные чувства перед взглядами воинов. Лишь маленькая Санада Масатеру кинулась обнимать старшую сестру.
Смотря на эту сцену, у меня больно сжалось сердце. В эпоху воюющих провинций, самурай не знал, вернется ли живыми из похода.
— Я не знаю как тебя зовут на самом деле. Но в любом случае, спасибо тебе, что был добр с Нобуцуной.
Смотря на свою семью, тихо проронил Юкитака, подойдя ко мне.
— У тебя замечательная семья.
— Да.
Затем помолчав, парень добавил:
— А что на счет тебя? Тебя небось тоже ждут дома…
Встретившись взглядами, мы обо усмехнулись. Даже в такую минуту, Юкитака пытался выудить у меня личную информацию.
— Нет у меня никого. Вот такая я неприкаянная душа.
Видимо в эти слова я вложил частичку себя, что от моих слов повеяло скорбью?!
Юкитака в эту минуту смотрел на меня с нескрываемой жалостью. Быстро переводя взгляд, я добавил:
— Хотя знаешь что, наверное, найдутся пару человек, которые, пожалуй ищут меня.
— Конечно. Я уверен, в Каи у тебя осталось немало друзей, — горячо заверил меня лорд Санада.
Юкитака свято придерживался пути буси. Благородство к врагам и почтение к традициям было у него в крови. Обураемый нахлынувшими чувствами произнес:
— Юкитака-доно, я вам обязательно отплачу добром, клянусь своей честью, — на что парень лишь кивнул.
— Не знаю почему, но после твоих слов у меня вдруг отлегло на сердце.
Затем дружески хлопнув меня по плечу, Юкитака пошел к своим слугам, давать распоряжение.
На мой взгляд, Юкитака волновался о своей дочери. Теперь же я был обязан отблагодарить парня, присмотрев за Нобуцуной.
Я не лукавил, когда открылся Юкитаке. Представляя из себя своего рода соломенного самурая, вряд ли я был невосполнимой потерю для Харуны.
Уверенный в этом, пошел занимать место в строю, рядом с воинами Санады.
Глава 3
Осада города Тоичи
Канске
— Клади сюда. Побыстрее!
Мужик с деревенским лицом озабоченно смотрел на возвышающуюся стену города крепости Тоичи. Мужик этот был своего рода бригадиром. Рядом сновали крестьяне, одетые кто в кимоно, а кто в простые тряпки. Люди не обращали внимания ни на грязь в округе, ни на усталость.
Город Тоичи был обычным провинциальным городишкой. Он не отличался не культурными ценностями, ни особым богатством. Разве что стратегической ценностью. Широкие дороги ведущие в Северное Синано проходили через этот город, плюс к этому город был расположен прямо в центре, разделяя Северное Синано на более мелкие части, такие как: Западную, Восточную и т. д.
Обладание этим городом было жизненно необходимым, вторженцы, заполучив его, получали хорошую базу для закрепления на вражеской территории.
Отправляясь в поход вместе с Юкитакой и его дочкой, я не знал, что дело примет такой оборот…
Не прошли мы и несколько десятков километров, как тут же наш отряд начал стремительно пополняться вассалами Санады. Санада Юкитака привёл с собой в город около трёх тысяч воинов. Однако даже это не успокоило горожан и сел, находящихся по окрестностям.
Две недели пролетели незаметно.
Сразу же Юкитака велел укрепить ту часть стены, которая на его взгляд выглядела наиболее уязвимой. В работу были включены все, но люди не пытались роптать. По этому поводу споры не вились.
Споры велись по другой части. Укрепление стены означало, что посланные воины Санады готовятся к осаде. Многие были не согласны на это, ведь ведь лишь защищаясь трудно победить. К тому же, запасы города были отнюдь не безграничными.
Но ярых агитаторов за выступление за стены города останавливало понимание того, что с таким количеством воинов воины Такеды легко их сметут.
— Командор, у нас ведь хватит сил…
Оторвавшись взглядом от таскающих в поте лица камни носильщиков, спросил напряженно бригадир. Его помощники, что стояли рядом, сразу же прекратили разговорчики.
Взоры присутствующих сразу же устремились на нас с Нобуцуной.
Санада Юкитака сделал нас с ней ответственными по работе. Все бригадиры должны были отчитываться перед нами о проделанной работе.
На мой не высказанный вопрос, лорд Санада ответил уклончиво что, по его мнению, у меня богатый опыт в осадных делах и спихнул всё это на мое плечо.
У Юкитаки не хватало самураев на важных участках. А его вассалы каждый день донимали его вопросами о предстоящей осаде. Неясности было много, и чтобы его дочка не скучала в замке, Юкитака отправил её под мое попечительство.
Каждый день мы обходили те места, где проводились работы. Вначале возле рабочих нависала нешуточная толпа горожан. Но в скорее все привыкли к приготовлению осады, так что сегодня зевак было мало.
В данный момент большинство рабочих были из соседних деревень. Они ломали головы, пытаясь понять, перебираться ли им в город или искать спасение в других городах?
Обычно, никто из них не решался завести с нами разговор…
— Как тебя зовут?
Мой голос прозвучал чуть хрипло, но думаю, не только от этого у бригадира появились бусинки пота на лбу. Бригадир уже сожалел, что не уследил за своим языком. Ведь за простой вопрос я мог с него спросить…
В его глазах я с легкостью прочёл обреченность, взяв себя в руки, он еле слышно вымолвил:
— Хэндо, господин…
— Ты ведь из деревни?
После утвердительного кивка, продолжил:
— Скажи же мне, Хэндо. У тебя есть семья?
Стоило мне заговорить о его семье, как тут же в его взгляде появилась искорка враждебности.
— Помилуйте, господин. Хэндо у нас образцовый. У него годовалая дочка и жена. Помилуйте господин, — запричитал в низком поклоне, стоявший рядом с ним крестьянин.
Нобуцуна с тревогой следила за рабочими. Бросив быстрый взгляд на девушку, я понял, что в случае чего она воспользуется боевым копьем, что недавно подарил ей отец.
— Замолчи. Неужели ты думаешь, что я опущусь до такого, что стану мстить какому-то рабочему?! — в наигранном негодовании чуть ли не выкрикнул я.
После этого атмосфера быстро разредилась, следившие за нами рабочие вздохнули, понимая, что расправа на бедняком миновала.
— У тебя два выбора, Хэндо. Либо ты ищешь спасение в этом городе и выполняешь все указание беспрекословно от клана Санады, либо ищешь спасение в другом городе. Но оставаться в деревне ты не можешь. Думаю, мне не стоит говорить, что будет с тобой и твоей семьёй, если вас схватят вражеские воины…
Хэндо сжал кулаки, бедняга не хуже моего знал, что в таком случае ждет его семью.
— Ты можешь попытаться найти спасение в других городах. Но скажу тебе прямо, на это сильно не рассчитывай. В такое время никто не любит беженцев, едва ли ты сможешь найти пропитание для своей семьи.
— Но как нам быть?! Если враги возьмут этот город, мы обречены! — подал голос замесититель бригадира.
Обведя взглядом собравшеюся толпу, я понял, что их всех это беспокоит.
— Вы знаете, почему меня все называет командором?
Стоило вступить в этот город, как все дружинники клана Санады стали меня так называть. Раньше ведь только Юкитака называл меня командиром, да и только. Если честно, кроме него и Нобуцуны со мной вовсе никто не общался.
Причину перемены в людях я вразумил совсем недавно. До города Тоичи у клана Санады были вопросы на мой счёт. Ведь как-никак, я служил врагам. Но в данный момент, приняв сторону клана Санада, я тем самым отрекся от клана Такеды…
А вообще, у самураев не принято так часто менять своих лордов. Таких самураев не встречают с распростертыми объятиями. Не знаю, то ли клан Санады придерживается консервативных взглядов, то ли из-за военного времени, но особой враждебности я не чувствовал. Нет, конечно, отчуждение было, но в рамках.
Командор — это своего рода и охранник, и военачальник, и советник в одном лице. В каждом клане есть такие индивиды. Причина же того, что меня стали так называть была в слухах и недоказанных фактов.
Такеда Харуна скрыла от общества моё исчезновение, распространив чуть ли не противоречивые слухи. Если другие клятвенно уверяли, что моя туша находится тайно в стане Ходзе, то другие заверяли что в клане Имагавы. Таких слухов наберется десятка, где тут правда, а где ложь не каждый сможет разобраться.
Не знаю, кто как, но я из этого составил, что Харуна вычеркнула меня из списка…
Возможно даже, что она считала меня погибшим и таким образом пыталась выиграть время.
Иногда, конечно, меня посещала безумная идея, а что если всё не так?! Что если она не поверила в мою смерть и ждёт меня?!
Как только появляется эта призрачная надежда, я с силой выталкиваю её вон. Ведь будет ошибкой принимать Харуну за простую девушку, за девушку из моего мира, которая не знала пути самурая и никогда не отнимала чужие жизни…
В усадьбе Юкитаки я редко общался с его женой. Но один наш разговор я запомнил навсегда. В ходе беседы, мать Нобуцуны обронила древнюю поговорку самураев:
— Позор для лорда, смерть вассалу…
За прошлогодний проигрыш я должен совершить сеппуку. А то, что из-за моей стратегии боя погибли Амари и Итагаки, сеппуку я должен сделать как минимум трижды.
Все мои тщания были неведомы ни Нобцуне, ни Юкитаке. Для клана Санады я был ценным перебежчиком. Может они и уважали меня, но думаю прозвали командором не только от этого. Хотели небось подсластить горькую пилюлю…
— Нам лишь известно, что Вы сражались в битве при Уэдахаре…
Крестьянин Хэндо не смог открыто сказать, мол: «Ты, командор, жалкий перебежчик». Чтобы повысить доверие к своим воинам со стороны горожан, Юкитака обыгрывал вариант со мной. Люди купились, ведь если ему удалось приручить такого воина, да ещё из клана Такеды, то с Санадой Юкитакой у них есть шанс на победу.
От проделок Юкитаки уважение в мою сторону выросло не только со стороны крестьян, но и самураев. Но мне от этого становилась лишь дурно на душе…
— Я ценю твою скромность, Хэндо. Но надо говорить прямо, я когда-то служил клану Такеды и знаю их повадки как никто другой. Даже если оборона города провалится, то воины Такеды не станут вас истреблять…
— Разве?! По слухам Такеда Харуна жаждет отомстить за смерть своих генералов, — этими словами Нобуцуна подлила масла в огонь. Заметив, что высказалась вслух, девушка попятившись от моего взгляда только и смогла произнести:
— Ой! Я не хотела…
Не обращая внимания на её извинения, я решил взять ситуацию под контроль:
— Тихо! Во-первых, Харуна не такой человек, чтобы отыгрываться на простых крестьян. Во-вторых, даже если она и жаждет мести, то боятся должен Мураками Ёсикие. Поверьте мне, Харуна знает, что от простой мести толку мало. Все её мысли сейчас сосредоточены на захвате Синано, ведь только таким образом Харуна сможет доказать, что смерть её генералов не напрасна. Отсюда следует третье: если Такеда не оставит от города Тоичи камня на камень, то другие города будут сопротивляться до конца. Так что, максимум, что вас ожидает — это потеря имущества и ценностей.
Оглядываясь, только сейчас я заметил, что толпа возросла в разы. Пока люди доставляли мои слова до задних рядов, я почувствовал на себе чужой взгляд. Делая вид, что ничего не замечаю, попытался незаметно найти обладателя.
Среди толпы горожан на секунду мелькнула знакомое лицо. Сомнений не было, только что я увидел своего старого знакомого, Сендзиро.
— С тобой всё в порядке? — встревожено спросила Нобуцуна.
Наверное, замешательство отразилась на моём лице, что, в свою очередь обеспокоило, девушку.
— Пойдем отсюда, что-то я притомился.
Хэндо и крестьяне освободили дорогу и поклонились в знак уважения. Но меня уже не заботило окружающее.
Если, Сендзиро, не последний шиноби в провинции Каи, появился в Тоичи, то скоро прибудут основные силы Такеды.
— Командор, господин Юкитака просит Вашего соизволение посетить резиденцию…
Погрузившись в себя, я не заметил, как быстро нарисовались два самурая и теперь стояли рядом.
Быстро кивнув, последовал за ними. Пока шли, Нобуцуна не промолвила ни слова.
Обычно Юкитака не хотел посвящать меня и Нобуцуну в дела клана. Лорд Санада считал свою дочь слишком юной для совещание вассалов. А в мою сторону он все ещё посматривал с долей недоверия.
То, что нас пригласили означало одно — в споре они пришли в тупик и теперь Юкитака пытался убедить вассалов с моей помощью.
Но меня это уже не заботило. Из моей головы не уходил Сендзиро. Как долго он находиться в Тоичи и что уже успел передать? Что предпримет Харуна, и как поведут себя мои друзья?
Хотя после всего этого, Баба Нобуфуса и мои ребята вряд ли поймут меня. На все мои отговорки я уже слышу голос Нобуфусы, как он холодно бросает:
— Либо ты за нас, либо против! Друг Канске…
Такеда Нобусина
Дорога до города Тоичи не заняла много времени. Мы бы выступили раньше, если бы не проходимость дорог после дождей.
Хоть нам и нужно было закрепиться, заняв важный участок врага, но это необязательно должен был быть этот город. Я допускаю, что город был бы спасён, не впусти они воинов Санады…
С помощью кланов Южного Синано мы смогли выйти на связь с отдельными кланами Северного Синано. Ведь среди них всё ещё сохранялась родственные связи.
Моей сестре удалось изнутри разбить союз Мураками. Особой хитрости не потребовалось, чтобы повлиять на них.
— Госпожа, все готовы к штурму.
Стоявший рядом невозмутимо Баба Нобуфуса никак не выдавал с виду своё состояние. Немногие были в курсе насчёт Канске, но его сподвижникам всё было известно.
Харуна, оставив половину своей армии для осады города, отправилась дальше. Я поражаюсь выдержке своей сестры, ведь она как никто другой хотела остаться…
Но обстоятельства требовали её немедленного вмешательства. Мы не могли упустить момент, когда в стане врага процветает внутреннее противоречие.
— Передай Косаке и Найто занимать позиции. Пусть бьют в барабаны, скоро начнем. И да, передай Масакаге чтобы он начал продвигаться…
Выслушав распоряжений, Нобуфуса удалился.
Я приглядывала за этими самураями. Дело было не только в том, что они близко общались с Канске. После гибели Амари и Итагаки, Харуна искала подходящих самураев для продвижения.
У Нобуфусы и ребят способностей хватало, я не удивлюсь, если они скоро официально займут положения генералов.
Быстро заняв своё место в командующем штабе, я невольно сжала кулаки, рассматривая, как огромное количество воинов под выкрики команд и сигналов, начали передвигаться. Что и говорить, год тренировки и чувство позора отточили мастерство наших воинов. Их чувства поддразнивал слух о том, что в городе Тоичи находился самурай клана Такеды. Самурай, который участвовал в битве при Уэдахара, наплевал на долг и честь воина и переметнулся к врагам…
К защитной стене города Тоичи, словно муравьи, приближались воины в красных доспехах. Многие хотели добыть голову перебежчика так же, как и голову Санады. Но у меня были другие распоряжения, Харуна велела мне доставить живым к её ногам стратега.
В случае успешного штурма, Косака и Найто должны будут найти в неразберихе Канске и доставить ко мне. Посмотрим, хватить ли у этих двоих хладнокровия…
Осада города была не только испытанием для воинов, но и для меня, и Бабы Нобуфусы, и командующих армий.
Окружив город и осадив его, мы не смогли тут же начать штурм. У нас на руках не было осадных орудий, они должны были прибыть следом, не затормаживая скорость передвижение основных сил.
Я не удивлюсь, если задержка орудий была по приказу Харуны. В последнее время трудно было понять о чём она думает.
Конечно, у меня были отряды отвечающие за приготовление к осаде, но даже они не могли за короткое время построить нужные машины.
Хорошенько обдумав ситуацию, мы с Нобуфусой нашли решение.
После дождей земля стала мягкой, а чуть дальше от стен города росли небольшое количество деревьев. Деревья хорошо закрывали обзор, вот мы и решили начать подкоп оттуда.
Копали подкоп в три смены, так что вскоре всё было готово.
— Госпожа, Нобуфуса начал штурм, — принёс весть самурай.
После моего кивка, вестник удалился.
Нобуфуса с отобранной частью атакует западную стену. Имея при себе только лестницы и тараны, воины под его командованием должны были создать угрозу на западной стене. На южной стене решено было провести ложный манёвр под командованием Косаки. Ложный ли маневр или нет, враг должен будет отреагировать на это, отправив часть своих воинов на этот участок. В это же время под командованием Масакаге, самураи выйдут в город через подкоп с противоположной стороны. Пока Масакаге будет продвигаться под землей, наверху тоже будет проводиться атака, чтобы враг ничего не заподозрил. Задачей Масакаге оставалось открытие основных ворот.
Если Масакаге удастся задуманное, в город ворвутся воины Найто.
На восточной стене пригнанные крестьяне будут строит видимость численности. Нам пришлось нарядить соломенных воинов. Даже если они будут стоять, не предпринимая движений, враги не смогут полностью перебросить свои силы от этого участка.
Создав угрозу с четырех сторон, мы лишим врага преимущества. Это наша стратегия штурма.
Наблюдая за штурмом у меня не было сомнения в том, что мы захватим этот город. Но стоило поймать себя на этой мысли, как тут же пришла другая мысль: нам противостоит не кто-нибудь, а Канске…
[1]
Крестьянин Хэндо
Осадив нас, воины Такеды начали штурм со всех сторон. Красных воинов было столько, что казалось само море, состоящее из крови, окружает нас.
Я стоял рядом с командором и мог слышать приходящие донесения. Ярость врага была настолько велика, что наши воины с трудом отбивали её. Положение сразу же стало критическим, штурм только начался, а у командора уже требовали резервы.
— Командор, почему же Санада не взял в собой громовые орудия?
— Все орудия были потеряны в прошлой битве. А, созданные руками клана, не годятся для применения…
Ответив самураю, командор устремил взгляд на стену.
Наши люди выталкивали врагов со стен и рушили лестницы. Но их было так много, что казалось все тщетно.
К сожалению, метательных камней и кипящего масла было мало. Защитники только и могли их использовать против таранов, бьющих наши ворота.
— Ямагата, рассчитываю на тебя!
Сказав это, лорд Санада Юкитака вместе со своей дочерью, Нобцуной, направились в смотровую башню. В руках вместо мечей они держали сямисэны.
— Пошли, Хэндо! У нас есть дело.
Всё ещё недоумевая, я последовал за командором.
Пока на стенах шло сражение, в городе каждый помогал как мог. Каждый меч был на счету, но командор будто бы не замечал этого.
— Ну-ка Хэндо, подсоби!
По приказу командора вдоль стен были прорыты небольшие ямы. На дне ямы командор зарыл до середины огромные кувшины, заполнив их водой.
Никто не знал, что тот затеял. Но упрямый командор выпросил у Санады несколько людей. И вот во время штурма, эти люди, держа лопаты, следовали за командором словно тень.
Из ямы было трудно вылезать одному, так что я последовал за ним…
— Хэндо, смотри!
Видя мой недоуменный взгляд, лицо командора вытянулась от улыбки.
— Видишь, по воде пошли круги.
Пока я рассматривал и обдумывал слова самурая, он выкрикнул:
— Эй, там! Быстро несите сюда дров и начинайте копать!
Никто не понял ни слова, но принялись выполнять команду. Выделенные люди были из горожан.
Стоило нам вылезти из ямы, как они взялись за работу.
— Командор, а что мы такое делаем?
— Хэндо, ты всё ещё не понял?! Нам с тобой удалось определить, откуда ведется подкоп. Через полчаса отсюда, словно из-под земли выскочат враги, — указывая на яму, чуть не проорал от возбуждения самурай.
Последнее время я часто находился рядом с ним. Должен сказать, командор наш был с причудами…
— И вы поняли это по вырытой яме и кувшину с водой!
— Ну, да. Не бойся, ты сегодня же всё поймешь…
Слова командора были пророческими. Не прошло и часа, как нашим копателем на встречу вышли вражеские копатели, а за ними и воины.
Ряд первых копателей было не спасти, и тут же за этим дрова пошли на огонь. Поджигали так, чтобы дым полностью уходил в туннель.
Во время этих действий, до моего слуха донесся звуки сямисэна.
— Командор, вы слышите это?
— Да. Значит Юкитака и Нобуцуна ведут собственное сражение.
Из-за звука сражения я не полностью уловил звуки сямисэна. Да и это не удивительно, так как мы находились на приличном расстоянии от Юкитаки.
Но позже я узнал от ребят, что во время сражения на западной стене, Юкитака и его дочь не обращая внимания на стрелы врагов, вместе играли на музыкальных инструментах, на сямисэнах.
Как только звук пронесся над сражением, все на миг недоуменно остановись. Музыка была быстрой, бурлящей.
Бесстрастные лица отца и дочери ошеломили многих. Откуда столько силы духа, когда в округе идет нешуточной бой?!
Понимая, что музыка действует на мораль воинов, вражеские командиры не раз отправляли воинов добыть голову наглецам. Но перед ними, словно стены, вырастали наши бойцы.
Поступок Юкитаки и Нобуцуны отрезвил и придал уверенности нашим воинам, отнимая её у врагов…
Глава 4
Огласить замысел, погубить его
Горные снежные хребты влияли на погоду в Синано. В Северной её части всё ещё сохранялась прохлада. Однако, из-за потока тёплого воздуха, исходившего из региона Канто, в центральных и южных частях Синано погода стала более тёплой.
После обильных дождей погода и вовсе казалась жаркой. А в осажденном городе Тоичи ко всему этому стояла ужасающая духота.
Крупных городов в Синано было не мало, но в Тоичи число людей возросло в разы, из-за беженцев. Ища спасения, люди обосновались кто в амбарах, а кто и вовсе под открытом небом.
Несмотря на тепло, земля всё ещё сохраняла влажность, отчего дорога в городе оставалась слякотной.
Мужчина среднего возраста, идущий в сторону резиденции, не обращал внимания на слякоть. Одет он был в кимоно, местами испачканное, а на голове красовался головной убор из соломы.
Стоило ему пройти возле торговцев, как тут же его слуху донеслись недовольные разговорчики.
Люди были обеспокоены продолжительности осады. Хотя самураям кланам Санада удалось отбить штурм, ситуация не изменилась. Враг не собирался никуда уходить, а положение становилось критическим.
В городе было немало колодцев, однако их число не могло удовлетворить потребности населения. Некоторые из нетерпеливых и вовсе не брезговали пить дождевую воду. Еды, раздаваемой самураями, хватало. Но никто не мог сказать, как долго её хватит…
Настроение горожан омрачало и то, что в некоторых кварталах города люди начали болеть.
Тепло, пришедшее с ранней весной, доставляло немало хлопот. Воздух в городе стал настолько спёртым, что иной раз люди избегали без нужды выходить на улицу.
Заметив бредущего по своим делам мужчину, некоторые горожане здоровались с ним. Он отвечал взаимностью, проявляя вежливость.
Мужчина не спешил завязывать беседы, давая волю собеседнику. До наступления темноты, он не отходил от главных ворот резиденции. С наступлением сумерек, прошёлся вдоль стены и начал ждать.
Проникновение во внутреннее владение резиденции не было трудной задачей. Будучи шиноби, и работая для клана Такеда, Сендзиро ещё до осады обзавелся чертежом крепости и осведомителями внутри города. Возле резиденции аренда комнат была по дороже, но шиноби не скупился и обзавелся одной.
Арендованная комната была на углу и выходила из-под обзора стражников. Сендзиро время от времени захаживал туда в сопровождении спутниц. О нём сложилось мнение отчаянного гуляки, что было только на руку шиноби из Каи.
Внутри комнаты не было ничего такого, что могло бы вывести его на чистую воду. Главной пользой её было то, что в ней шиноби мог переодеться в подходящую одежду…
Самураи клана Санада тесно контактировали с горожанами, торговцами. Сендзиро без особых затруднений смог добыть сведения, касающиеся стражников и смены караула.
Не прошло и часа, как шиноби, соблюдая полную осторожность, уже сидел над главным залом. Доски под ногами иногда поскрипывали, но, умудренный опытом, Сендзиро не давал повода себя обнаружить.
Через щели в досках, прищурив один глаз, он углядел лорда Санаду.
Юкитака был молод, но, не смотря на это, молва высоко превозносила его. Сендзиро не раз пытался выйти на связь с Канске, когда тот прибывал в усадьбе Санады. Но Юкитака принял все меры предосторожности, предотвращая в корне все попытки опытного шиноби.
Уже тогда, Сендзиро счел лорда Санаду опасным противником.
Позади Юкитаки, на стойках висели доспехи с эмблемами. Всё это шиноби легко смог обозреть.
— Присаживайся…
Голос Юкитаки был адресован Канске. В последнее время лорд Санады часто приглашал к себе бывшего стратега Такеды. Рядом с ним словно тень следовала Нобуцуна, дочка Юкитаки.
Видимо, Санада всё ещё не доверял своему гостю, а вот Канске будто и вовсе на замечал опеку девушки. После успешного отражения штурма, среди простого люда авторитет Канске и Санады возрос.
— Если всё так продолжится, нам не миновать поражения…
Хотя Сендзиро мог лишь вглядываться в спину Канске, он смог вообразить настороженное лицо бывшего господина. Голос Канске веял серьезностью…
— И что ты предлагаешь?
— Побеждать, защищаясь — трудно. К тому же, наше положение ухудшается. Хоть мы и смогли пересечь слухи о болезнях, но это лишь вопрос времени…
Шиноби в последнее время часто подкрадывался в резиденцию. Ночные беседы Юкитаки и Канске были всё чаще. Канске в разговорах будто намекал на что-то собеседнику, а тот в свою очередь ждал от него чего-то…
— Отец, наши воины всё чаще спрашивают о подкреплении лорда Мураками…
Юкитака бросил недовольный взгляд своей дочери, но та даже не вздрогнула.
— Подкрепления не будет. Знамя Такеды Харуны и несколько генералов отсутствуют в стане осаждающих…
Вместо Юкитаки ответил Канске. Шиноби показалась, что не только он, но и Юкитака заметил, что тот избегает произнести слово «враг» в отношение воинов Такеды.
— Думаю, Харуна решила сразиться с Мураками пока её силы ещё свежи и дух в армий высок.
— Скоро наступит лето. Боюсь, если всё будет так продолжаться, то нам придется сдать город, — гнул своё Канске.
— Исключено. Лучше погибнуть в бою, чем сдать город без сражения!
Голос лорда Санады был полон решимости.
— Я не удивлюсь услышать подобное от простого самурая. Но ты ведь в первую очередь лорд. Думать о своих поданных твоя прямая обязанность. Если ты сложишь голову в этом городе, все твои воины будут убиты. Следом подобная участь постигнет остальных людей из твоего клана.
Голос Канске был сух, без каких-либо эмоций. Возможно от этого, но Юкитака не смог заткнуть его.
— Даже если Харуна пожалеет простых людей, все те, кто с тобой в родстве будут уничтожены. После, за неё грязную работу доделают другие кланы из Синано!
— Видимо, такова моя судьба…
В голосе Юкитаки слышалась неподдельнаяскорбь. Нобуцуна сидела, понурив голову и сжимая кулаки.
— Если мы сдадим город, Такеда всё равно возьмет мою голову, а от города не оставит и следа.
Сендзиро прекрасно понял слова лорда Санады. После горького поражения воины Такеды только и думали о крови осажденных.
— А если я скажу, что смогу предотвратить резню? Более того, что если я смогу спасти твой клан?
— Каким образом, — с недоверием и с долей надеждой вопросил Юкитака.
— Ты предложишь свои мечи клану Такеда…
Вопреки ожиданиям шиноби, лорд Санада не стал хвататься за катану.
— Мураками предал тебя, оставив без поддержки. Союз кланов давно распался, более того, многие из них примкнули Харуне. Ты ведь это тоже понял, иначе с какой стати Харуна вышла бы вперед, разделив свои силы. Она пытается навязать сражение Мураками…
— Ямагата, если это правда, что ты сможешь повлиять на Такеду Нобусину, то кто же ты такой? Разве может простой самурай сделает всё то, о чем ты говоришь?
— Юкитака, кончай притворяться. Ты ведь давно догадался, разве нет?
Оба, и самурай и лорд рассмеялись наигранно. Лишь Нобуцуна ничего не понимала.
— Допустим, допустим. Но как ты приблизишься к Такеде Нобусуне? Тебя зарубят до того, как ты увидишь хоть кого-нибудь из командующих.
— Оставь это мне…
— Хм. Воспользуешься ещё одной хитростью?
Ухмыльнувшись, Юкитака продолжил:
— Значит, я был прав…
— Отец, о чем Вы? — спросила, сидевшая тихо до этого, Нобуцуна.
— Позволь открыть твоё имя моей дочери. Нобуцуна, всё это время тебе компанию составлял небезызвестный самурай и стратег клана Такеды, Канске Харуюки.
О как многое отдал бы Сендзиро чтобы увидеть удивленное лицо девушки! Но даже если девушка и удивилась, внешне она это никак не показала, лишь молча кивнула.
— Хорошо. Если Нобусина даст слово, я сдам крепость…
— Но?! Но отец?!
— Тихо, Нобуцуна!
Пока отец и дочь сверлили друг друга взглядами, Канске сидел, ничего не замечая.
— Отец, ты хочешь запятнать наше имя позором?!
От негодования Нобуцуна даже привстала на ноги.
— И вправду, Канске. Ты предусмотрел ли и это?
— Да. Через неделю другую, когда терпение горожан кончится, Вы объявите, что сдадите город клану Такеде, если они пощадят жителей. Свою жизнь и жизни своих людей оставите на милость победителям. Конечно, никто не догадается, что Вы и Такеда Нобусина были в сговоре. Дальше, Нобусина пощадит каждого воина клана Санады, выразив свое восхищение храбрым защитникам…
Отец и дочь в удивления уставились на говорившего.
— А ты не промах, а Канске? — выразил свое изумление Юкитака.
— Но, это ведь не правильно?!
Нобуцуна никак не могла понять, ведь то, что говорили оба самурая противоречило пути буси.
— Ты предпочитаешь видеть меня и своих родных убитыми? Ты ещё наивная, но поверь, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы сохранить наш клан…
После того как возникла тишина, Юкитака промолвил:
— Канске, можешь оставить нас. Я объясню своей наследнице кое-какие моменты…
— Конечно.
Пока Юкитака отчитывал свою дочь, Сендзиро воспользовавшись моментом начал обдумывать ситуацию.
А ситуация, мягко говоря, стала интересной. Мотивы Канске были понятны, зная его, шиноби предположил, что бывший господин уже давно искал момент увести клан Санады в сторону Такеды. Ведь уже это могло спасти Канске от прошлого позора, от нависшего сеппуку.
Канске легко мог выйти сухим из воды. Уж он-то сумеет подать ситуацию так, что в итоге окажется, что он рискнул жизнью ради клана Такеды и выполнил миссию шиноби.
Самым оптимальным решением Харуны было бы убийство Канске. Его верность всё ещё под вопросом. Однако, живой он явно приносит больше пользы, нежели мертвый. Харуна всё ещё была юна, и, наверное, она испытывала какие-то чувства к парню.
Но, даже не смотря на это, Сендзиро затруднялся сказать, сможет ли Канске выйти невредимым из этого положения. Шиноби восхищался тем, как ловко Канске всё придумал. Но в его плане было много трещин. Взять к примеру, Канске всё чаще мыслил как мещанин, а не самурай. Дай мещанину выгоду, как он слепо последует за ней. А вот самурай выберет иной путь, во многом во вред себе.
К тому же, смерть генералов Амари и Итагаки в глазах простых воинов всё ещё будут на вине стратега. Как стратег и самурай, следуя пути чести и долга он обязан совершит сеппуку. От этого никуда не деться. Неужели парень не понимает этого? Сколько веревке не виться, конец один…
Вдобавок, многие завидует его положению. Смерть главного противника Амари не ослабила зависть и злобу относительно него. Скорее наоборот, случившиеся и успехи парня лишь раздразнят других…
— Но отец, а как же Мураками Ёсикие? Ведь он надеется на Вас?
— Дочь, запомни раз и навсегда. Мы, клан Санада, всегда служим своим интересам. Если ты не поймёшь эту истину, то не сможешь занять моё место, — устало проговорил Юкитака.
Отогнав все мысли, Сендзиро прислушался к диалогу внизу. Ведь из этого разговора он мог выяснить, что же из себя представляет Санада Юкитака…
— Даже если Мураками сможет отразить это вторжение Такеды, то рано или поздно он проиграет…
— Отчего Вы это решили? — не тая грусти, спросила Нобуцуна.
— Мураками Ёсикие не стремится господствовать. Одержав победу, он не стремиться захватывать земли под себя.
— Но разве это плохо?
— Возможно, это не так и плохо. Но и хорошего в этом мало. Удерживая частичку Синано, его сломит другая сила, если не клан Такеда. Если сравнивать Мураками Ёсикие и Такеду Харуну, он ничем не уступает ей; а в некотором даже превосходит. Но Мураками лишен одного качества, которого в Харуне хватить на десятерых. Можешь ли ты догадаться, о каком качестве я говорю?
— Проницательности?
— Нет, же глупышка. Я говорю о амбициях. Имея одну провинцию, да и то гористую, Харуна желает повелевать над остальным миром. В этом случае, клан Санада выиграет многое, служа такой госпоже. Возможно даже весь Синано будет принадлежать нашему клану, если мы примем правильное решение.
Пока Нобуцуна переваривала услышанное, Сендзиро тихо произнес:
— Яре-яре. За этим Юкитакой глаз да глаз нужен.
Канске
К открытому разговору с Санадой Юкитакой я готовился не один день. Подталкивал, подкидывал мысли в нужном мне направлении.
Но, несмотря на успех, у меня не исчезает чувство, что это меня здорово обыграли, а не наоборот. Да, хоть и средневековье, но нужно быть начеку. Такие как Юкитака легко сыграют в тёмную, дай им только возможность.
Но не будь Юкитака настолько хитрым, то вполне отклонил бы предложение.
Город Тоичи всё ещё под осадой, да и ситуация не в выгодном свете для клана Санады. Для клана Санады, но не для меня.
Чем положение становилось переломней, тем вероятность успеха увеличивалось. Под давлением и напряжением не только воины примут нужное мне решение, но и горожане. Это они после задумаются, ища альтернативы и вопрошая себя если бы, да как бы…
А сейчас подкинь им выход, так они сразу же проглотят его.
В воздухе витало отчаяние. Лишь возможная подмога со стороны Мураками сдерживала простых людей от необдуманных действий.
Стыдно признаться, но я очень хотел жить. Даже тогда, ведя атаку в тыл противника, я искал способ загладить вину и спасти свою жизнь. Каким я был глупцом, когда снисходительно смотрел и думал о сеппуку! Харакири является очень болезненным процессом. Во время которой, самурай обязан вспороть себе живот, проделывая острым лезвием замысловатые фигуры. Стоит ли говорить какому адской боли подвергается самурай…
Однако, я пока ещё жив и шансы не столь плохи.
Внутренне я был готов к встрече с Такедой Нобусиной и разговору с Харуной.
«Присматриваясь к поступкам человека, можно понять его намерения». Исходя из этой мудрости, я могу убедить остальных, что всё, что я делал, было во благо клана Такеды.
Я уже наметил себе стратегию поведения. Юлить и просить прошения не выход. Лучше надеть маску брутального самурая, не боящегося ни сеппуку, ни даже черта.
Пока я повышал свою уверенность, Нобуцуна, вместе с несколькими самураями, готовилась выйти за стены.
— Командор, открывать ворота? — спросил крестьянин Хэндо.
После штурма этот деревенский решил держаться рядом.
— Ты готова, Нобуцуна?
Дочь Юкитаки напряженно кивнула.
— Ну, Хэндо. Открывайте!
Около недели мы проделывали один и тот же трюк.
От стен города и до лагеря воинов Такеды было небольшое расстояние. Выйдя за ворота и привязав коней, Хэндо ставил мишени для самураев. С виду казалось, что самураи практикуются в стрельбе из лука.
Но так как действие происходило за воротами города, все самураи и крестьяне, участвовавшие в этом, были сосредоточены и напряжены. Что и говорить, в первый день, стоило нам выйти за стены, как тут же на это отреагировали воины в лагере.
Видно, они вначале испугались какой-нибудь хитрости с нашей стороны. Но после списали наши чудачества на попытку оскорбления.
Так или иначе, через четыре дня воины в лагере уже не реагировали так остро. И даже сегодня, бросив неодобрительные взгляды в нашу сторону, воины быстро разошлись.
— Ямагата, а ты точно уверен в этом? — произнесла до селе молчавшая Нобуцуна.
Уверенности я не испытывал. Но здесь либо пан, либо пропал.
— Сколько раз тебе повторять. Всё идет по плану. Первая стратегема меня еще никогда не подводила, — моя наглая ложь подействовала.
Люди в округ нас сразу же взбодрились.
— Командор, а что за стратегема? — поинтересовался Хэндо.
— Обмануть императора, чтобы он переплыл море.
После, мне пришлось пересказать историю древнего императора-китайца. Как тот боялся моря, но один из его хитрецов-придворных построил чуть ли не город-плот и смог обмануть своего господина. В итоге китайцы пересекли море со своим императором и вышли к Когуре…
— От этой историй и пришла на свет данная стратегема. А суть её заключается в том, что можно сокрыть цели и произвести обманный манёвр…
Мои слова были произнесены для Нобуцуны. Но, я краем глаз заметил, что и другие самураи тоже оценили сказанное.
— Хэндо, лошадь готова?
— Да, господин.
— Ну, что ж, приступим.
Быстро взобравшись на коня, я, во весь опор, помчался на встречу к лагерю. Юкитака для этой цели выдал мне самую быструю лошадь.
Прорвать окружение было не трудно. Люди всполошились, но уже было поздно. Полное бездействие плохо отразилось на состоянии войска Такеды.
Конечно, мне приходило в голову спастись одному. Ведь пока меня хватятся, я успею уйти далеко. Однако, это было бы самым глупейшим поступком… Несясь во весь опор, я чуть не растоптал своего старого знакомого. Самурай всё ещё лежал на земле и недоверчиво смотрел на меня.
— К-Канске?!
— Ну, здравствуй, Нобуфуса…
Тот растерянно валялся на земле и мне пришлось спешиться. Старый друг в порыве хотел меня обнять, но быстро совладал с собой.
— Всё в порядке! — крикнул он подбежавшим воинам.
Лицо Нобуфусы быстро менялось, выражая изумление, а затем и негодование.
— Нобуфуса, ты вправе сердиться на меня. Я всё тебе позже объясню, сейчас каждая минута дорога. Веди меня к Такеде Нобусине.
Осмотрев меня и убедившись, что у меня нет оружия, Нобуфуса повёл меня к командующей армией Такеды.
Глава 5
Зависимые полезней любезных
Пришедшая ранняя весна в этот год запомнится людям в Синано обильными дождями. Трава выросла сочной, а на деревьях уже виднелись листья. Пожалуй, можно было бы сказать, что весна скоро сменится летом. Если бы не постоянные дожди и следовавшая за этим прохлада.
В былые времена, дожди лишь радовали простых крестьян. Как-никак обилие урожая зависело от этого. Однако, в этот раз крестьяне лишь сетовали на богов, которые, как им казалось, шутили над ними.
Ведь в этот год из-за войны крестьяне покинули свои поля, ища убежища в больших городах.
Над городом Тоичи тоже стояли свинцовые тучи, и лил дождь. Но несмотря на это, люди выходили на улицу. Поток людей становился гуще близ резиденции. От резиденции толпа, словно змея, обвивала дорогу.
В этой толпе, не замечая капли дождя, стоял шиноби клана Такеды, Сендзиро. Одет он был как все, в крестьянскую одежду. Пока другие всматривались на дорогу, Сендзиро изучал настроение людей.
— Все же боги нас пожалели, — донеслось совсем рядом от шиноби девичий голос.
Обернувшись, Сендзиро увидел девушку, которая держала за руки ребенка. Рядом стоял статный мужчина, держа соломенный зонт.
— Дорогая, боги здесь ни при чём. Не будь Юкитаки, мы так легко не отделались бы…
— Правильно говоришь. Если бы не клан Санада, то нам пришлось бы туго, — поддержали мужчину другие.
Сендзиро на это лишь хмыкнул.
Ему, в отличие от других, всё было прекрасно известно, что причиной происходящих событий был Канске. Он подозревал, что Канске не просто так выходил за ворота. Однако даже он не ожидал, что взбредет в голову бывшему стратегу клана Такеды.
Всё вышло в точности так, как и предсказывал Канске в тот вечер у Санады. Сдав город и сохранив его от страшного врага, Юкитака сразу же стал героем. Командующий войсками, Такеда Нобусина, как и было тайно обещано, сохранила жизни и защитникам. Мнение людей насчёт Санады не поменялось даже тогда, когда Нобусина предложила Юкитаке вассалитет.
Сендзиро не знал наверняка, но он догадывался, что Нобусина тем самым проверяла лорда Санаду. Попроси он немного времени, последствия были бы печальными.
Сестренка Харуны помогла новому вассальному клану уберечь свою честь. Были распространены слухи о том, что Нобусина была поражена храбростью и находчивостью воинов Санады. Горожане Тоичи были удивлены столь щедрым жестом Такеды Нобусины. Расчёт оправдал ожидания, ведь в глазах людей Мураками просто оставил их наедине с кланом Такедой, обрекая на гибель.
Конечно, стратег лишь предложил путь Нобусине, а остальное она сделала сама…
Благородство самураев тронуло людей. В глазах простого люда, клан Санады заслуживал таких господ как Такеда.
Услышанное в тот вечер сведенья, шиноби передал не полностью. Он тщательно составлял своё донесение, не желая усугублять ситуацию, в которой находился Канске.
Пока Сендзиро всматривался в каждое лицо, прислушивался каждому сказанному слову, он мысленно отметил, что симпатизирует бывшему патрону.
— Смотрите! Идут!
— И вправду! Глядите, это ведь Косака и Найто!
Если народ видел в Санаде Юкитаке благородного воина, то в Канске — некого злого гения. Слухи о Канске быстро распространились среди жителей. Их поразило то, что они совсем недавно возлагали в защите города на него большие надежды.
Несмотря на то, что слухи разнились, многие были уверены, что Канске всё это спланировал заранее. Что его появление в городе Тоичи не было случайностью. За бывшим командором люди углядывали тень Такеды Харуны. Им было невдомёк в каком отчаянном положении находился стратег…
Пока шиноби рассуждал об этом, колонна всадников подошла близко. Впереди колонны были Косака и Найто. За ними, образуя клин, ехали всадники, Канске находился прямо в центре воинов.
Имена Косаки и Найто были хорошо известны людям, от части из-за того, что они были приближенными стратега.
Рядом с Канске ехала Санада Нобуцуна, дочь Юкитаки. Завидев её, шиноби сразу пришёл к мнению, что Нобусина всё же решила подстраховаться…
— Глядите, как клан Такеда дорожит бывшим нашим командором! Аж такую процессию отправили вместе с ним!
Известие о Канске было отправлено сразу же. Ответ пришел незамедлительно, в нем Харуна требовала от свой сестры быстрых действий. Приказ был настолько резким, что процессия воинов походила на конвой…
Не только Сендзиро, но и остальные воины из клана Такеды содрогались, глядя на Косаку и Найту. Ведь они как-никак были вассалами Канске.
Конечно, можно было понять позицию Нобусины. Но поставить верных слуг стратега над процессией, в этом было что-то изощренное.
Услышав, что их мастер жив и находиться в лагере, парни не находили себя места. Как долго каждый из них прокручивал этот момент. Воображая эту встречу, они представляли как накинуться на бывшего мастера с упрёками.
Образ некогда благородного самурая разбился. Всё же виной всему была атмосфера, царившая в клане. Не было секретом, что Канске многие недолюбливали. Косака и Найто давно привыкли терпеть подобное…
Но после слухов о том, что он жив и продался врагам, зерно сомнения поселилось в душах молодых самураев. Сомнение не в верности, но в праведности пути.
Канске сам того не подозревая был и другом, и наставником. Для молодых самураев в один миг черное стало белом, сам мир перевернулся с ног на голову.
Увидев впервые своего господина за столько время, Косака еле сдержался. Упреки потонули, так и не вырвавшись с уст. В тот вечер никто не решился потревожить их, и они так и просидели вместе в разговорах до утра.
Парни не смели задать вопрос, который их мучил. Да и услышав ответ, разве что-нибудь изменится?
Косака и Найто были вассалами стратега, и они не могли принять его позор. Чтобы спасти честь и доброе имя господина, они не могли придумать ничего лучшего, чем совершение сеппуку. После сеппуку Канске, Косака и Найто желали последовать за своим господином. Лишь смертью они могли убедить весь мир в праведности стратега. Ведь, если люди не верят Канске, то пусть поверят им…
Когда солнце начала освещать лагерь, Найто опередил своего друга и соратника Косаку и первым высказал эту идею.
— Забудьте об этом. Не спешите хоронить меня. Но даже если смерть неминуема, вы не должны совершать сеппуку. Если хотите отчистить моё имя, послужите верой и правдой клану Такеда. Покажите всему миру, чему я вас научил…
Говоря это голос Канске дрогнул. Но он быстро справился с волнением и докончил своё наставление:
— Я хочу, чтобы вы ценили жизнь. Как свою, так и чужую. Если мне суждено умереть, то так и будет. Я уйду спокойно, если вы будите следовать за Харуной и сможете объединить страну. Если меня не станет, то считайте это — моей последней просьбой…
К довершению Канске звучно рассмеялся. Но парни быстро поняли, что смех мастера был наигранным.
— К тому же, вот смотрите! Как я могу умереть, когда у меня есть амулет удачи!
Стратег вытащил из пазухи маленький свёрток, на котором иероглифом было написано «Удача».
По мнению Косаки и Найто, Канске хотел перевести всё в шутку. Уловив его волю, парни последовали его желанию.
В смерти всё же есть положительная сторона. Она делает мир и мысли ясными. Ты замечаешь мир таким, каким до сих пор не видывал.
Канске не был исключением. Его поразило то, как эти молодые самураи его любили. Разве в прошлой жизни кто-то пожелал бы разделить его участь?! Жалел стратег лишь об одном, что рядом не было Масакаге. Уж он наверняка мог бы утешить их.
Амулет удачи был простым, соткан без дорогих материалов. Пожалуй, из-за этого ребята не оценили его.
Никто из них даже не догадывался, что в талисмане лежала настойка яда. Это было последним приготовлением Канске…
Ливший дождь, как никто другой, передавал таившиеся настроение парней. Процессия походила на маленький плот, среди извивающейся реки, состоящей из людей.
Как уже было сказано, о стратеге ходили разные слухи. Из-за приукрашенных слов, люди желали хоть глазком увидеть Канске. Как-никак, ведь этому ему благоволит Бог Хатиман. К тому же, парень сумел поразить многих жителей Тоичи во время штурма города…
В этот день, не имея понятия о происходящем и тревогах стратега, с уст горожан не сходило его имя.
Такеда Харуна
Всматриваясь в лагерь врага, я не могла успокоиться. Со дня на день, должно произойти решающее сражение. Конечно, на этот раз мы были готовы.
Многие из клана уже предали Мураками. Но тот как будто знал об этом…
— Масатане, хорошенько присматривайте за лагерем Мураками.
Мы расположились на холме, и поэтому могли отчётливо видеть лагерь врагов. Мураками отделил свою армию от союзных кланов. И меня это тревожило…
После поражения при Уэдахара, клан Сува показал особую верность. Я не побоялась оставить принцессу Юме в городе Уэхара. Ведь возьми я её с собой, настроение клана Сува могло перемениться. Пока клан Сува придерживался клятвы верности, другие не могли решиться на предательство.
— Госпожа, Вам придётся что-то сделать с кланом Ямагата…
При слове о клане Ямагата, мои мысли невольно ушли в другое русло. Весь этот день я пыталась не думать Канске, но у меня плохо получалось. Мысль о том, что я вскоре увижу его, не могла успокоить меня.
— Чего они еще хотят?
— Люди говорят, что Ваш стратег, Канске, назвался именем Ямагата, когда находился в городе Тоичи.
Небо было чистым, подняв голову, я легко смогла увидеть звезды.
— И что же?
— Они видят это оскорбительным. По их мнению, Канске принес вред клану Ямагата. Они считают, что теперь люди будут думать, что клан Ямагата принадлежит ему…
Клан Ямагата не входил в число больших кланов провинция Каи. Но даже они хотели занять высокие посты. После смерти Амари и Итагаки, во внутреннем строе клана возникла пуста, которую другие кланы хотели быстро занять.
Бросив взгляд на лагерь врага, приказала самураю:
— Оставим это. Лучше хорошенько приглядывай за лагерем противника.
Войдя в свой шатёр, я поняла, что еле стою на ногах. Весь этот день ужасно вымотал меня. Утоляя жажду, я пришла к мысли, что придется действовать резко. Пора показать кто в клане Такеды хозяин.
Свеча освещала шатёр. Стоило моим глазам упасть на кровать, как тут же я захотела прильнуть к подушке. Кровать всё же была жесткой, но несмотря на это, я быстро уснула. Из-за усталости я не видела сны. Сон показался мне настолько сладким, что я пролежала бы так до обеда. Но поутру до меня донеслись голоса.
Видно, опять слуги что-то сделали не так, раз они мнутся возле моего шатра. Быстро умывшись, я решила разобраться в происходящем.
— Почему вы толпитесь здесь?
К моему удивлению, возле шатра стояли мои верные генералы. Пока никто из них не решался произнести хоть слово, Масакаге начал:
— Госпожа, лагерь Мураками пуст…
Я не сразу поняла о чем он говорит.
— Что ты имеешь в виду?
— Ночью, армия Мураками втайне снялась и покинула лагерь.
— Как?! Как такое могло произойти?!
На мои возгласы Масакаге не обращал внимания.
— Наши шиноби были в основном в лагере союзных кланов…
— Почему же не отправили шиноби в стан Мураками?
— На эту войну лорд Мураками тщательно отбирал людей. В его войске все преданы ему. У нас просто не было возможности…
Снова этот Мураками Ёсикие оставил меня в дураках. Быстро взяв себя в руки, произнесла:
— И что теперь? Союзные войска тоже решили уходить?
— Утром пришло донесение, в котором говорилась, что они ещё не приняли окончательного решения…
Обведя присутствующих тяжелым взглядом, приказала:
— Немедленно оповестите предавший союз кланов, чтобы они убеждали остальных провести здесь сражение. Обещайте им что угодно, но сделайте это! После победы над союзными кланами, я дам этим предателям то, что они заслуживают…
— Куда направился Мураками?
— В город Кацурао…
Это известие было очень скверным. Осада огромного города потребует всю силу и энергию от моего клана. К тому же, осада роскошная вещь, требующая немалых денег.
— Что стоите? Выполняйте!
Как позже выяснилось, Мураками оставил в лагере всего горстку людей, которые поддерживали видимость лагеря. Ночь была им на руку, зажженные огни были обманом.
Меня не удивляло, что армия Ёсикие ушла бесшумно. Но я никак не могла понять беспечность среди моих воинов. Видно, они сильно были уверены в победе, что так легко просчитались…
Пока я просчитывала дальнейшие действия, передо мной возник самурай-вестник.
— Госпожа, они прибыли…
Не понимая о чём он, я пристально уставилась на него.
— О чем ты?
— Канске Харуюки прибыл…
После этого известия, я вдруг подумала, что этот день не так уж и плох.
Интерлюдия…
Среди детей прежнего лорда Тамекагэ, лишь Кагэтору боги наделили великой судьбой. Ведь как можно иначе растолковать то, что им удалось победить во внутренних распрях. Видно, сам бог войны, Бишамонтен, приложил к этому руку…
Услышав весть, что Усами Садамицу принял сторону Кагэторы, многие самураи сделали также. Несмотря на то, что Нагао Харукаге был лордом, вся власть по сути принадлежала бывшему любимчику Тамэкаге, Тэрути Хитати.
Хитати быстро расположил к себе Харукаге и сумел убедить его отнять жизнь его братьев и сестер. Усами смог прочесть замысел коварного Хитати, подлец хотел сам занять место лорда.
Харукаге был слаб телом и духом. Вскоре он не смог самостоятельно управлять делами клана, и по провинции Этиго вспыхнуло пламя войны.
Хитати пощадил лишь одну Аю, сестренку Харукаге. Остальные же дети Тамекагэ были умерщвлены.
Столь подлые действия не могли быть не замеченными. Вскоре, близ горы Ёнэ начали прибывать не только воины, но и простые крестьяне.
Всем было известно, что Кагэтору нашла убежище в этой горе. Монахи сохэи посетили каждый город, каждую деревню прося о помощи и возмездии. Усами Садамицу сам был свидетелем этого. Его удивило то, что на этот раз даже пираты хотели вмещаться во внутреннею распрю.
Завидев в Кагэторе угрозу, Хитати поспешил действовать.
Весной в Этиго прошли два главных сражения. Оба раза воины под командованием Кагэтору победили. Опасаясь за свою жизнь, Хитати покинул Харукаге, оставив его одного в городе Касугаяма.
Город этот был защищен горами. Его почти невозможно было осадить, но от предательства Хитати, болезнь Харукаге усилилась, и тот открыл ворота замка Кагэторе.
И вот, власть клана Нагао была восстановлена. Кагэтору не хотела убивать своего брата, несмотря на то, что тот сделал.
И вот, сидя перед своей госпожой, престарелый самурай Усами Садамицу ни как не мог поверить, что им все-таки удалось одержать победу…
— Усами, забери обратно к себе этого молчуна, — не спеша произнесла Кагэтору.
Одета она была в белое кимоно, а в руках держала чётки для сутры. Кагэтору была настолько юна, с виду никто не мог бы подумать, что эта милая девушка была своего рода гением войны.
В этой войне Кагэтору удивила старика Садамицу. Она интуитивно знала правила войны. Видя в ней огромный потенциал, Усами Садамицу решил обучить её стратегии и тактике войны.
— Госпожа, отныне Муген будет Вашим телохранителем. Не обращайте на него внимания, думайте о нём, как о сторожевой собаке…
Усами Садамицу посетил гору Ёне вместе с Мугеном. Уже тогда Садамицу решил отдать Мугена в расположение госпожи…
Хотя Мугена по праву называли молчуном, в искусстве меча ему не было равных.
— Старик, как долго мы будем находиться в Касугаяме?
— Госпожа, Вы не можете покинуть город. Вскоре генерал Какэгава приедет в город и официально признает Вас лордом.
Услышав последнею фразу старика, брови девушки изогнулись в гневе.
— Мой брат всё пока ещё жив. И я не хочу более об этом слушать.
Кагэтору упрямо не желала признавать очевидное. Каждый вассал клана Нагао хотел видеть именно её во главе. К счастью ли или к худу, болезнь Харукаге усиливалась. Силы стремительно покидали неудачливого лорда.
Казалось, будто вся провинция ожидает его кончину.
— Если ты ещё раз заговоришь об этом, то я отрежу тебе язык. Понятно?
Пребывание в монастыре никак не улучшило характер девушки. Как она была взрывной, такой и осталась.
— Почему Вы не желаете…
— Ты что, не понимаешь? Люди будут винить в смерти Харукаге меня! Найдётся человек, который обвинить во всем меня, — устало произнесла девушка.
— Но болезнь Харукаге не проходит. Это лишь вопрос времени…
— Дамаре. (Заткнись.)
Старик в молчании уставился на свою госпожу. Он понял, что чуть не пересек черту, за которую не стоило заходить.
— Уж тебе-то известно, что меня не прельщает мысль о власти. Если ты так переживаешь за судьбу клана, то сам можешь сесть на место лорда…
Выражение девушки было настолько серьезным, что Садамицу не мог сказать наверняка, шутить ли госпожа или нет.
Зная её, старик склонялся к мысли, что девушка говорила вполне искренне. Боги не только даровали ей высшее знание, но и наделили благородством души.
Городская суета была противна Кагэторе. Ей больше было по душе тишина храмов.
К довесок ко всему, возможно дела клана могли показаться слишком скучными для юной девушки.
— К тому же, это слишком скучно давать распоряжения и следить за каждым, — добавила девушка, будто услышала мысли Садамицу.
— Госпожа, в последнее время я часто замечаю, что Вы много грустите…
Это было чистой правдой. Старик отметил про себя, что за последнее время ни разу не слышал, как госпожа смеялась или была в приподнятом настроении.
Придя к какому-то решению, Садамицу быстро добавил:
— Вы могли бы отвлечься от городской суеты, выйдя с воинами за ворота города.
— И что нам прикажешь делать? — заинтересована спросила Кагэтору.
— Ну, Вы могли бы повоевать. Ведь Хитати всё ещё коптит нашу землю…
Старик тщательно смотрел на девушку и смог что-то уловить. Стоило девушке услышать слово война, как что-то промелькнула в её глазах.
— Хитати? Пусть эти не достойным займутся мои вассалы…
— Госпожа, Вы ещё юны и могли не правильно понять значение для клана Лорда. Лорд не только управитель, но и защитник клана. Вы защитили клан от врага, от Хитати.
— Пустое. Разве Хитати может считаться мне врагом…
Так вот оно что. Последнее слово Кагэторы многое прояснило старику. Желая убедиться в правильности заключения, старик продолжил:
— Да, Хитати Вам не ровня. Однако, в землях Ямато найдется немало самураев, которые знают про ведения войны побольше нашего.
Кагэтору всем телом подалась вперед.
— Продолжай.
— Мы живем в смутное время. Я не удивлюсь, если грозный враг нападёт на нашу провинцию в недалёком будущем.
— Достойный враг, говоришь. Это может быть весьма интересно…
Заявив это, девушка звучно рассмеялась и покинула зал.
Как только за госпожой закрылись сёдзи, Садамицу послал за пиратом.
Пираты оказались весьма полезны, и вот теперь старик решил прибегнуть к их услугам ещё раз.
Не прошло много времени, как вожак пиратов сидел перед стариком. Хоть в резиденции мужчина носил шикарное кимоно, лицо и повадки обличали его.
— Мукуро, у меня для тебя особое задание.
— Хай. (Да).
— Наша госпожа всё ещё упрямится. Если хочешь чтобы твои пираты не боялись будущей власти, ты должен найти подходящего противника для госпожи.
Хоть пират выглядел удивленно, но вида не подал. Он не стал расспрашивать что и как, лишь молча кивнул.
Каждый крестьянин знал, что у богатых и самураев свои причуды.
— Этиго ведь находится в недружеских отношениях с провинцией Эттю. Возможно…
— Нет. В Эттю мы не найдем достойных, — оборвал старик.
— Тебе придётся отправиться на юг. Говорят, лорд Мураками превосходный лорд и самурай. Проверь, так ли это на самом деле.
Выждав минуту, Садамицу продолжил:
— Я могу понять твоё изумление. Но, ты ведь сам видел, как преобразовалась Кагэтору во время сражения. Она была словно ураган, словно тайфун, неудержимая. А теперь, взгляни на неё. От былой воительницы не осталось и следа. Ты ведь и сам понимаешь, что война будоражит кровь. А в наше время найти достойного противника большая удача…
— Все что Вы говорите — правда. Но, что будет, если мы навлечем войну на нашу провинцию с грозным противником. Ведь люди пострадают?!
Злость прошлась по лицу мужчины по имени Мукуро. Пираты ведь появились не на пустом месте. Война и необходимость были первопричиной.
— Прежде чем злиться подумай об этом. Наша провинция богата. Рано или поздно всё равно найдется тот, кто решит силой захватить её. В западе находить провинция Эттю. Они слабы и угрозы нам не несут. На востоке провинция Дева. Но возле границы прорастают высокие горы. Большая армия при желании может пройти по юго-западу. Но там находятся дружественны кланы. Так что вывод очевиден. С юга мы открыты, и Мураками легко сможет появиться в Этиго. Мы только-только начали оправляться от удара Хитати. Пришло время добывать сведенья о соседях.
Из-за долгой беседы, в горле у старика пересохло. Черпнув чашкой и выпив воды, Садамицу продолжил:
— Для нас главное уговорить Кагэтору. С таким лордом, как она, Эттю падёт без боя. Твоя главная задача найти превосходного врага. Найди сведенья, обращай внимание на людей и слухи. Найди такую информацию, что взбудоражит ум госпожи. В ней и вправду есть что-то от нашего Бога, Бишамонтена. Кто знает, может, услышав твои сведенья, Кагэтору передумает?
Глава 6
К каждому можно подбирать отмычку. В этом искусство управлять людьми
Воины в красных доспехах, словно саранча, заполонили Северное Синано.
Некогда независимые кланы покорились могучей силе, клану Такеды. Однако, о полной победе над кланами Синано говорить было преждевременно.
Обычно, после проливных дождей лето выдавалась достаточно знойным. И в этом не было ничего сверхъестественного. Но простой люд не мог свыкнуться с этим.
Под палящим солнцем воины Такеды исходили Северное Синано вдоль и поперек. Хоть клан Санады показал на собственном примере, как нужно проглотить гордость и склониться к ногам победителей; остальные медлили.
Клятвенно заверяя в преданности Такеде Харуне, бывшие соратники Мураками Ёсикие выжидали. Для них клан Такеды был просто возможностью заполучить богатство и земли Мураками. Концентрируя все силы, полководцы Такеды понимали, что если им не удастся одолеть Мураками в эту компанию, то о господстве над Синаной можно забыть…
Но пока никто не мог сказать наверняка, кто выйдет из этой ситуации победителем. Малейшая переменная могла повлиять на чашу весов.
Конечно, простые воины не видели всей картины. В лагере то и дело слышалось недовольные голоса. Собрав такую армию и просиживать возле холма — такого никто не мог понять.
А лагерь тем временем расширялся. Если не считать воинов клана Санады, пришедших вместе с Такедой Нобусиной, то лагерь пополнился новобранцами из клана Сувы.
Принцесса Ю самолично привела около трех тысяч воинов вместе с провизией. Но даже несмотря на это, Харуна не отдавала приказа выступать.
Возле лагеря, вопреки угрозы нападения, каждый день вырисовалась огромная толпа. Не имея средств к существованию, разорённые крестьяне просились на службу к Такеде.
Иногда судьба улыбалась, и десятник забирал с собой выделявшихся отменным здоровьем. Так как активных действий не происходило, их обучали и добавляли уже к имеющимся отрядом асигару.
Подобная участь ждала и Хендо.
Крестьянин Хендо недавно прибился к воинам Такеды. После осады города Тоичи, в его голове закрепилась мысль во чтобы то ни стало стать подручным стратега Канске.
Идя по лагерю в доспехах, он не мог не нарадоваться. В отличие от других, ему крупно повезло.
Увидев лишь раз его среди толпы, стратег определил его к себе. Хендо до сих пор не мог поверить, что носит доспехи самураев. Да, доспехи были не высшего качества и слегка потрепанными, но это ничуть не огорчало его.
А жалованья хватало, чтобы его семья могла просуществовать на новой родине, в Каи. Что и говорить, удача сопутствовала ему. Но как показало время, лишь ненадолго.
В лагере то и дело, до него доходили слухи о его хозяине.
Все были уверены, что на этот раз стратегу не выйти сухим из воды. Люди забыли о его заслугах, предвкушая расправу над ним.
Хоть лорд Такеды запретила остальным находится поблизости во время суда, отправление на задание лишь друзей стратега наводило на определенные мысли. Легко было понять, что смерть стратега могла вызвать недовольство среди его соратников.
А без Канске, ему, простому крестьянину, будет нелегко сладить с самураями. Многие давно бросают в его сторону хмурые взгляды, и лишь одно имя его хозяина всё это время спасало его.
— Эй, ты! Ты ведь прикормыш стратега? Иди, позови его! Лорд желает лицезреть его пред своими очами, — последнее слова самурай нарочито выделил.
Хендо будто застали врасплох. Мысли его спутались, он чуть было не поклонился самураю и еле удержался от этого. Да, всё верно, он ведь теперь был равным им. И такое поведение могло опозорить не только его, но и хозяина.
— Ты онемел, что ли?!
Грубый смех быстро отрезвил бывшего крестьянина. Сказанные слова самурая услышали все. И по дороге к шатру стратега ему чудилось, что все взгляды были направлены на него. В каждом говоре ему чудилось имя своего господина.
Шатёр стратега выделялся размерами, если сравнивать с другими. Каждый шатёр был размещен по близости к другому. Но возле шатра Канске прорастало определенное пространство, люди желали держаться от него подальше.
Сердце Хендо невольно сжалось, его глаза не замечали прежде этого.
Замерев возле входа, он не решался заходить внутрь. Ведь никто не мог сказать наверняка, чем кончиться этот день для стратега.
— Хендо, они послали тебя?
За пологом стоял Канске, одетый в церемониальное кимоно с гербом клана Такеды. Ни голосом, ни видом стратег не выдавал озабоченность.
— Да. Вас ждут…
От волнения голос Хендо прозвучал хрипло. Канске, подойдя, по дружески хлопнул по плечу бывшего крестьянина и промолвил:
— Не стоит заставлять госпожу ждать. Ну, пойдём, что ли.
Дорога до главного шатра заняла не долго времени. Весь путь Хендо старался держаться на шаг позади стратега.
Воины в лагере, видя их, провожали взглядами. Стоило им отдалится на несколько шагов, как за их спинами уже вовсю судачили.
Если же Хендо негодовал от поведение воинов, то Канске не обращал на них внимания. Пытаясь понять отчего стратег не терял присутствия духа, Хендо невольно пришел к выводу, что Канске уже свыкнулся с неизбежным и старался сохранить лицо перед кончиной.
Это открытие ошеломило его.
Ему всегда казалось, что в смертный час таких необычных людей сама природа должна преобразовать, бросая молнии и ревя ветрами. Но ничего подобного не наблюдалось. Небо было ясным, и не предвещало никаких изменений.
Миру было всё равно, кто умрет в этот день, а кто — нет. И от этого на сердце становилось грустно.
— Хендо, здесь нам с тобой придётся распрощаться.
Загруженный невеселыми мыслями, бывший крестьянин не заметил, как они подошли к шатру лорда. Возле входа невозмутимо стояли охранные самураи.
— Я буду ждать Вас здесь…
— Ну что ж, воля твоя, — хоть стратег пытался сказать эти слова отдалённо, его все же задела преданность новоявленного самурая.
Последнее время Канске старался держаться подальше от людей, от чужих глаз. Ему казалось, что он окружён одними врагами, которые скалились смотря на него.
Сегодня возле шатра Харуны не было представителей других кланов. Но не от того, что они пожалели его. Вовсе нет, эти стервятники уже долгое время вьются возле лорда, клянча для своих родов продвижение по службе.
Последний раз бросив взгляд на лагерь и одобрительно улыбнувшись, ожидающему его Хендо, Канске вошёл в шатер.
Внутри было сумрачно и прохладно. Такой контраст сразу бросался в глаза, так как за шатром всё было иначе.
Заметив Харуну, сидящую на возвышенном месте, парень быстро уселся напротив. Девушка лениво наблюдала за ним, оперев руку на подлокотник. На ней была надета легкая накидка, еле скрывавшая фигуру.
Что и говорить, за последний год Харуна сильно изменилась. Канске невольно усмехнулся. Сколько раз он представлял их первую встречу, прорисовывал каждый момент, каждое слово. Но реальность, как всегда, была красочной и совершенно другой, нежели ожидание.
— Забавно штука жизнь, не правда ли?..
За этими словами скрывалась многое. Никто из них не мог предположить, что судьба выкинет подобный трюк.
Вопрос Харуны не требовал ответа. В этом не было нужды, и стратег лишь молча кивнул, подтверждая.
— Ты знаешь, что тебя ждет?
Голос девушки был сух. В нём не было и тени эмоции.
— Да.
— Просвети же меня…
— За поражение в битве при Уедахара и за временное присоединение к врагам, я должен совершить сеппуку.
Канске мог обмануть любого, но только не Харуну.
Под городом Тоичи погибло немало воинов Такеды. Их кровь и смерть генералов Амари и Итагаки всё ещё тяжким грузом висели на его шее. Ведь должность стратега, как и любая другая, была не только возможностью и привилегией, но, также, огромной ответственностью…
— Продолжай.
По велению госпожи, Канске продолжил излагать своё видения событий. Девушка слушала в пол уха, сказанные слова стратега не открыли ей ничего нового.
— Всё верно. Я отправила твоих вассалов подальше, чтобы пресечь смуту. Я также не приглашала тебя к себе лишь потому, что не хотела видеть тебя…
Девушка говорила чистую правду. С того дня, как Канске прибыл в лагерь прошло немало времени. Каждый раз Харуна находила в себе силы, чтобы побороть желание. Она желала и в то же время боялась встречи с Канске. Эта слабость могла отразиться на её пути, на пути становления лордом.
Встав на ноги, Харуна не спеша подошла к парню.
— Честь самурая требует от тебя совершение сеппуку. Но я могу спасти тебя. Тебе лишь стоит попросить…
На последнем слове, Харуна присела перед парнем. Лишь теперь, эти двое могли полностью рассмотреть друг друга.
Пока Канске обдумывал что сказать, девушка рассматривала его лицо. Первое, на что обратила внимание Харуна, это глаза парня. Они были выразительными и широкими, если сравнивать с глазами жителями Каи. В полутьме его глаза казались абсолютно черными. Легкая щетина и беспорядочно сложенные в хвостик волосы так отличались от его прежнего облика. То ли из-за щетины, то ли из-за седых волос девушка вдруг поняла, что парень стал выглядеть старше.
Окинув его взглядом, она пришла к выводу, что дело было скорее в его манере держаться. От него исходила уверенность, словно он возмужал.
Прежде, он казался человеком легкомысленным и не знавшим, что такое тяжелый труд.
— Ты хочешь, чтобы я просил тебя даровать мне жизнь?
— Да.
— Думаю, лучше не затягивать с сеппуку. Я буду признателен, если ты будешь моим ассистентом и отрубишь мне голову. Признаться, я боюсь, что другой умышленно продлит мне агонию…
Опасение Канске были не напрасны. Многие могли намеренно воспользоваться ситуацией, чтобы отыграться за прошлые обиды.
— Ты меня неправильно понял, Канске. Я не испытываю тебя…
На самом деле Харуне было любопытно узнать, на что парень был готов ради спасения. В прошлом, она не задумываясь, испытала бы парня в подобном случае. Ей было бы неприятно, находится с тем, кто так любит жить. Ведь такие люди вполне могли предать в будущем.
Но, потеряв однажды стратега, девушка поняла, насколько он был ей дорог. Видя, как Канске отказывается от спасения, девушка смутно догадывалась, что парень всё ещё видел подвох в её словах.
— Ты ведь думаешь спастись, выбрав смерть. Канске, ты действительно неисправим.
Харуна рассмеялась громко, чуть ли не схватившись за живот. Канске, не отрывая глаз, смотрел на неё.
— Что ты так смотришь?
— Прости. Я уже начал забывать твой смех…
Было в словах парня что-то, что смутило девушку, и она поспешила вставить:
— Так каким же будет твой ответ?
— Честно сказать я не понимаю, зачем тебе это. Но, пожалуй, откажусь. Я бы мог, ползая на животе, выпросить спасение, но, после, ты на вряд ли будешь меня уважать…
Говоря это, парень сжал край кимоно. Там была спрятана настойка яда внутри амулета удачи.
Стратег и не мог предположить, что он буквально попал пальцем в небо. Девушка уже приняла свои чувства, но инстинктивно она пыталась отделаться от этой слабости. Харуна ещё не осознала, но стремление лишить его уважения в своих глазах было не чем иным, как последней попыткой ослабить зарождающиеся чувства.
Ответ парня понравился лорду. Сомнения ушли, и девушка знала, как должна была поступить.
— Слушай мой приговор и приказ, Канске. Ты должен жить…
Проговорив это, Харуна ощутила, словно огромная тяжесть была скинута с плеч. Но к её удивлению, парень не выражал благодарность.
— Ты уверена, Харуна? Ведь вассалы могут не понять…
— О них не беспокойся. Но наш с тобой разговор, и, в частности, мой приказ ты никому не должен разглашать.
Лишь после этого, Канске тяжело выдохнул. Напряженность ушла, и он чуть было не рухнул на пол.
— Я могу ошибаться, но мне кажется, что ты кое-чего не понимаешь, Канске. Для всех ты теперь станешь бесчестным самураем. Можешь забыть про уважение и почёт.
— Харуна, прости что перебиваю. Но меня и раньше никто из твоих вассалов не любил…
— Всё так. Но среди них были ведь и те, которые были на твоей стороне. Не только ты, но и твои соратники ощутят отчуждение. На самом деле, я не должна была просить тебя об этом. Ты может ещё не осознаешь, но для мира самураев ты, Канске Харуюки, умер в этот день. Обдумай мои слова и ответь мне, что ты выберешь, жизнь мертвеца или благородную смерть?
В стане самураев сеппуку, в основном, применялось в двух случаях. В первом случае, служивый совершал его от понесённого позора. Во втором же, самурай получал приказ от лорда умертвить себя.
Традиция требовала от стратега совершения сеппуку. Приняв предложение Харуны, Канске терял правильное время, время смерти. Каждый благородный человек обоснованно мог его обвинить в бесчестье. Даже соверши он сеппуку после прошедшего времени, обществом оно не будет принято. Каждый скажет о нём как-то так: «Собаке — собачья смерть».
— Зачем тебе моя жизнь? Став живым мертвецом, какую пользу я могу тебе принести?
— Канске, неужели ты не понял?! Мы захватим с тобой всю поднебесную, и люди забудут о твоём позоре. Победители пишут историю, так что потомки запомнят тебя в лучшем свете.
На миг в глазах девушки засверкали огни. Хрупкая мысль об объединении страны стала некой идеей, целью…
— Традиции, Канске, не всегда должны быть соблюдены. В некоторых случаях они сковывают, ограничивают. Мир не стоит на месте, вот что я выучила в последней битве с кланом Мураками…
Харуна пресекла нахлынувший порыв. Она хотела сказать, что всё это ради стирания границ, ради того, чтобы они, наконец, стали равными. Ведь великий союз может возникнуть лишь среди равных…
Прими Канске предложение девушки, как давний страх в тот же час растворится. Харуна не желала признавать себе, но она боялась не за жизнь парня, а за то, что он предпочтет служить другим великим кланам. Эта мысль не давала ей покоя, терзая её столь долгое время.
Для девушки было предпочтительней смерть парня, нежели предательство. А после предложения, стратегу просто не удастся примкнуть к другим…
Обдумывая всё это, девушка невольно вздрогнула. Её пугали те открытия в себе, на что она была готова пойти ради своих чувств.
— Я последую твоему приказу…
— Ты уверен?
— Да. Мне не важно, что оно принесет, дар или проклятие…
— Что ж, тогда мы скоро выступаем против Мураками. Но сперва нам придётся закончить с внутренним вопросом, с кланом Ямагата.
Стратег знал, что небольшой клан Ямагата, кичащийся о родословной больше, чем о деле клана, в последнее время начал активно доставать Харуну. Все претензии клан Ямагата сводил на Канске. Он не мог предположить в что вольётся всё это, когда не особо думая, назвался ложным именем Ямагата в Синано.
От парня не ускользнуло, как девушка выделила слово «мы».
— Ты уже наметила план действий?
— Да. Тебе придётся принять активное участие. Остальное услышишь после, а пока могу сказать лишь это. Раз ты не сможешь более завоевать уважение самураев, то тебе придётся пойти другим путем…
Канске догадался, о каком пути говорила Харуна.
— Ты хочешь воплотить в жизнь все эти бредни, гуляющие обо мне?
— Да. Кто бы мог подумать, что тебе придётся играть роль, придуманную крестьянами, — заливаясь смехом, проговорила Харуна.
Последние слухи о парне красочно рисовали его, чуть ли не упырем-кровопийцей, за которым стоял зловещий бог войны, Хатиман.
В отличие от других Харуна знала, каким был Канске на самом деле. И это всё больше веселило её.
— Рад, что хоть одному из нас весело, — чуть ли не угрюмо добавил Канске.
— Да брось ты! Тебе нечего жаловаться, ведь сохранил же свою голову. К тому же, тебе ничего не остается, кроме как внушать людям страх. Если конечно хочешь добиться от них поставленных задач, конечно.
Атмосфера хозяина и слуги исчезла, и в шатре сидели два друга, не больше и не меньше. Канске снова поразился, насколько Харуна была живой. Она явно была наделена талантом, ведь как иначе серьезный вопрос о сеппуку перерос в посиделки давно невидевшихся друзей.
— Эй, там. Позовите за Харой!
Хара Масатане был секретарем при Харуне.
— Зачем ты послала за ним? — недоумевал Канске.
— Я подумала, что будет неудобно посылать за саке охранных самураев…
— Ты ведь шутишь, да?
— Вовсе нет. Нам с тобой надо о многом поговорить. Расскажешь мне как проводил время, ну и я тоже поделюсь…
Увидев, как возле входа возник Хара, Харуна чуть ли не крикнула ему:
— Масатане, а ну метнулся за саке!
Лицо Хары Масатане было выразительней любых слов. Провожая удаляющего парня взглядом, Канске, тяжело выдохнув, сказал:
— Я уже начинаю жалеть о своём выборе…
Кончено, всё было сказано шутя, и они оба рассмеялись на это.
Парень понимал, что подобным образом, Харуна пыталась снять стресс накопившийся за последнее время. Ведь она всё ещё была хрупкой девушкой, на плечах которой висела тяжелая ответственность за судьбу её людей.
Глядя на неё, Канске изумлялся стойкости её духа. Он не знал, что придаёт девушке столько сил, но знал наверняка, что не хотел бы с ней поменяться местами…
Глава 7
Опытный игрок не сделает того хода, которого ждет, а тем более жаждет, противник.
Серые тучи лениво плыли над головой.
Обозревая их, лорд Мураками поймал себя на мысли, что он был бы не прочь стать облаком и оставить позади все трудности. Конечно, мысль была абсурдной, но Ёсикие тоже был человеком, со своими пороками и слабостями.
Безмятежность и тишина природы не могли успокоить его. Он еле держал себя в руках, осознавая, что в этот момент клан Такеда почти полностью покорил Синано, его земли.
— Господин, войско готово к маршу.
Не было необходимости поворачивать голову, ведь Мураками знал, кто к нему обращался. Голос принадлежал его верному вассалу, Суде.
Ожидая приказа, Суда стоял не один. Рядом с ним был Инукаи, бывший владелец земли в Синано, ныне же служащий под командованием Ёсикие.
Поначалу Мураками с сомнением отнесся к Инукаю. В суровый час опасности его все покинули, даже Санада. И было бы разумно Инукаю и его клану держаться подальше от Ёсикие.
Лорд Мураками сперва заподозрил в этом некую хитрость, ведь его враги были коварные самого демона Акала. Но, взглянув на самурая, он увидел решимость в его глазах. Обида и горечь были настолько сильны, что клан Инукаи готов был последовать хоть на смерть, лишь бы утолить жажду мщения.
— Вы ведь не понимаете, почему мы до сих пор не вошли в город Кацурао?
Обернувшись, Мураками увидел своих слуг ожидающих продолжения. Хоть их интересовало сказанное, они не подали вида.
В прошедшие дни, армия Мураками всё дальше уходила на север. За ними по пятам шли воины врага, Такеды Харуны.
Оставив в своих городах горстку воинов, как часть гарнизона, Мураками вовлек Харуну в позиционную войну. Но позиционная война не доходила для настоящего сражения. Стоило Мураками занять выгодное положение, войска Харуны тут же останавливались рядом, выжидая.
Да, враги действительно боялись вступать с ним в сражение на невыгодных условиях. Ёсикие тоже, в свою очередь, опасался поражения. В отличие от него, Харуна имела куда как больше мечей.
Лорд Мураками не мог оставить в городах достаточно воинов, которые могли бы потревожить врага, нападая на них с тыла. В городах было введено осадное положение, и никто не мог выйти и войти.
Мураками сделал всё от него зависящее, чтобы шиноби врага не узнали о настоящем положении вещей. Из-за этого Харуне пришлось оставить часть своих воинов возле каждого города. Конечно, ни о какой осаде и речи не было. Максимум, что требовалось от этих воинов — это удерживание воинов Мураками с той целью, чтобы они не мешали доставке провизий и коммуникаций.
Задумка Ёсикие удалась, но даже после этого разница в количествах воинов сохранялась. Не было нужды говорить, в чью пользу.
Все последующие дни оба войска находились в лагерях. Они зашли так далеко на север, что вскоре достигнут границы.
— Инукаи, мост построен?
— Да, господин.
Суда удивился, услышав о строительстве моста. Неудивительно, ведь мало кто знал об этом.
Дня три назад Ёсикие выделил самураев и послал их на границу. Границей между Синано и провинцией Этиго служило небольшое устье реки, бравшее начало в горах. Построив мост, Ёсикие хотел вступить на землю Этиго, и там дать сражение клану Такеды…
— Тогда объявите остальным мою волю. Мы выступаем…
Все мелкие проходы были взяты под наблюдение, так что шиноби врага не могли узнать о замысле Ёсикие. Не знали о них и его воины. Но в войсках Мураками были собраны отчаянные и верные самураи, не раз проливавшие кровь ради клана. Их по праву можно назвать белой костью самурайства земли Синано.
По лагерю прошёлся приказ лорда и вскоре огромный поток людей, поднимая пыль, начал движение к границе.
Между войсками хоть и лежало определенное расстояние, это не помешало Такеде последовать за противником. Провизия в обоих войсках стремительно кончалась, но дух вражды не угасал, бросая людей в отчаянное положение.
Ведя своих воинов вперед, Мураками не сомневался, что Харуна не посмеет напасть. Напади она на Мураками, как тут же сражение началось бы без фактора неожиданности. Да, и, преодолев расстояние, её воины столкнулись бы со свежими силами арьергарда Мураками. Напав, Харуна не сразу могла воспользоваться разницей в количестве воинов.
Первая колонна под предводительством самого Ёсикие шла бодро. Лорд Мураками находился впереди остальных, и обычно никто не смел его тревожить. В такие минуты, каждый самурай, смотря на лорда, ощущал его величие.
Но на этот раз, рядом с ним ехал некто, которого никто из воинов прежде не видел. Ёсикие был не против присутствия самурая, так что остальные находились поодаль, ожидая лишь одного приказа господина, чтобы проучить наглеца.
Хоть самурай был крепкого телосложения, рядом с Ёсикие это не замечалась. Многие самураи стушевались бы под взглядом Мураками, но только не этот гость.
Самурай активно убеждал лорда Мураками, иногда непроизвольно взмахивая руками. Гость специально разговаривал тихо, чтобы никто не смог их услышать.
Заворожено следя за ними, другие самураи могли лишь строить предположения. За всё это время, Мураками не произнес ни слова. Но внезапный его смех, а затем сказанное слово отчетливо донеслась остальным:
— Умеешь ты убеждать, Мукуро…
Канске
Знал бы я, чем закончить попойка с Харуной, то проследил бы, чтобы никто из нас не налегал так сильно на саке.
Хоть с того дня прошло немало времени, я с содроганием вспоминаю те события. Выпроводив Хару Масатану, мы с Харуной быстро осушили первую бутылку.
— Канске, знаешь, как меня любил Итагаки?
Харуна от выпитого сразу опьянела. И поверьте, саке не хуже другого алкоголя развязывает язык.
— Нет. Но я бы не прочь услышать…
На самом деле я не особо горел желанием, но отказать девушке не смог. К тому же после того, как она спасла мне жизнь.
— Он позволял кататься на его спине. В детстве, усевшись на его спине, я часто каталась…
Хотя забавно было наблюдать за Харуной, но до меня вдруг дошла опасность ситуации. Девушка была лордом, и никто не знал, что могло взбрести ей в голову. Плюс к этому, она ведь не успела оповестить о своем решении своих главных вассалов. Эти-то вояки сразу сложат дважды два, не в мою пользу…
— Харуна, успокойся, пожалуйста…
— Моя лошадка…
Смотря на реакцию девушки, я быстро отрезвел. Ударившись воспоминаниям, Харуна чуть ли не плакала. Но стоило мыслям затронуть клан Мураками, как тут же место плачущей девушки занимала воинственная особа.
— Почему мы все ещё на месте?! Надо немедленно выступать!
— Прошу, тише. Харуна, если хочешь, я могу покатать тебя на спине…
Всю воинственность будто рукой сняло. Последующие десять минут я активно играл роль лошади. Харуна, усевшись на спину, всей тяжестью чуть ли не сломала мне спину. У меня аж из глаз посыпались искорки. Но девушка этого не замечала.
— Вперед, лошадка, вперед!
И, чтобы я активно заковылял, Харуна даже ударила меня в ребра коленями.
Хара, войдя в шатер, офигел от увиденного. Держа на руках ещё кувшины саке, бедный самурай чуть их не уронил.
— На врага, боевой конь. На врага!
Указывая одной рукой на Хару, а другой, дергая меня за волосы, веселилась девушка.
Стоило нам подойти, хотя это Хара подошёл к нам, видя мои мучения, как Харуна чуть не выхватила катану, чтобы разрубить «врага».
Движения от выпитого у девушки были нечёткими, и я сразу же воспользовался этим. Решив резко встать на ноги, оттолкнулся от земли. Из-за рывка я без труда начал подниматься. Но мой нетрезвый мозг, не смог учесть того, что после моих действий девушка упадёт на землю.
Но Харуна не была бы собой, если даже в таком состоянии не нашла бы выхода. Заметив опасность, она успела обхватить меня ногами и в последний момент вцепилась руками за шею. Я, конечно, такого не ожидал, и под весом девушки покатился назад.
Падание лишь раззадорило Харуну, и, веселясь, она не захотела меня отпускать. Мы словно борцы барахтались на земле.
Рядом на земле лежала катана, от который, по пьяной случайности, чуть было не потерял жизнь Хара Масатане.
Барахтаясь на земле, моё горло было в крепких руках Харуны, и я не смог отчетливо проговорить Харе:
— Спа-си…
Глядя округленными глазами, Хара осторожно поставил на землю кувшины и решил ретироваться от греха подальше.
Наши взгляды встретились, и я, умоляющий, попросил о помощи. Не знаю как, может от красноречивого взгляда или телепатических способностей Хары, он понял меня. Но, в ответ, бросив что-то наподобие: «лучше ты, чем я», он чуть ли не бегом вышел из шатра.
— Харуна, саке. Саке!
Только после долгого барахтанья, я воспользовался этой уловкой. Пока я лежал на земле и восстанавливал дыхание, Харуна ползком добралась до кувшинов.
В тот вечер я узнал, что девушка нечасто пробовала этот напиток. И подозреваю, она никогда не пила саке в таких количествах.
— Что такое?
Сидя и выпивая саке, я вдруг заметил, что последние минуты девушка пристально смотрит на меня. Этот взгляд я прежде не видел на лице девушки и поэтому не сразу смог определить, что он был переполнен желанием. Если вы, конечно, понимаете о чём я…
Так смотрит кот на сметану, ну, или на беззащитную мышь.
Харуна хотела встать на ноги, но у неё не получилось. Тем не менее, она активно начала ползти ко мне на коленях.
Мои попытки встать на ноги тоже не увенчались успехом и мне пришлось ползком убегать от неё. Можете представить картину, где парень старается оторваться от девушки, а та стремится его настигнуть. Притом все действия происходят ползком, лишь иногда каждый из них пытается встать на непослушные ноги.
Все это со стороны может показаться забавным, но в тот момент мне не было смешно.
После пары кругов расстояние между нами сохранялось. Но, обернувшись, я заметил, что Харуна что-то задумала. Её широкая улыбка выдавала мысли, на что я активно начал ускоряться.
Харуна, подобравшись телом, прыгнула словно кошка, вперед. Её руки крепко ухватились за мои ноги и быстро потянули меня назад.
— Бля! Помогите, — заорал я.
Конечно, вспоминая, я признаю, что это была не самая удачная мысль. Но, под выпитым люди редко действуют логично.
— Поймала! И вечно ты, Канске, убегаешь, — тяжело дыша, заявила Харуна, усаживаясь на меня, в уровне живота.
Усевшись, девушка подвинула тело вперёд, из-за чего её бедра подались назад. Её волосы упали на меня, и дыхание согрело лицо.
Она буквально лежала на мне, и я попытался сбросить её. Руки, в попытке сбросить, прикоснулись к бедру, а наши тела соприкоснулись еще плотнее.
Хоть я был здравомыслящим, но вовсе не был сделан из стали. Не знаю, как поступил бы, если бы всё зашло ещё дальше. Точнее знаю, поддался бы искушению, и вряд ли кто смог бы выстоять желанию, когда тебя провоцирует такая девушка, как Харуна.
Имея такую фигуру, и выделяющиеся красные волосы, Харуну по праву можно было назвать красавицей. К тому же, красота её была естественной, не поддельной…
Лежа на мне, Харуна положила голову мне на грудь и застыла. Я ужаснулся мысли, что девушка могла почувствовать это. Как уже было сказано, я вовсе не был сделан из железа, и моё тело отреагировало на близость.
Я ожидал всё. что угодно, но только не этого…
Харуна в такой пикантный момент умудрилась уснуть. Тихое посапывание убедило меня в этом.
Мне понадобилась намного больше времени, чтобы придти в себя. Высвободившись, я бережно отнес её в постель.
Толи от усталости, толи из-за непроходимой тупости, очнулся я на мягком футоне, в объятиях Харуны.
Девушка крепко спала, но из-за вчерашних ползания по полу и барахтаний, легкая накидка еле держалась на теле. На верхней части накидки, были порваны узорные заклёпки, оголяя девственные груди.
— Я труп…
Конечно, всего я не видел и уж точно не трогал руками. Ну, не трогал осознанно, очнувшись ото сна. Но вряд ли это спасет мою шкуру, если кто увидит нас…
Покрывшись потом, я постарался вылезти из объятий девушки, не разбудив её. Занятый этим, я словно вор застыл над девушкой, когда до меня донесся голос полный удивления:
— Что, ради светлых богов, тут происходит?
— Ю, я всё могу объяснить…
Принцесса Ю часто навещала Харуну. Лорд особо выделяла её, и вроде казалось, что отношения между ними улучшились. Конечно, они не были лучшими подругами, но обстоятельство требовало от них совместных действий.
Вместо юкаты или кимоно на ней было одеты доспехи. Принцесса Ю всё чаще отдавала предпочтения доспехам, нежели красивым одеждам.
Последний раз её я видел в Южном Синано, но уже при быстром взгляде можно было сказать, что эта независимая особа мало чем изменилась.
Её хмурый взгляд остановился на чём-то, и её лицо резко изменилось, выражая возмущение:
— Да как ты смеешь, Канске?!
Замерев над спящей девушкой, я проследил за взглядом принцессы Ю. Её глаза были прикованы к одному месту, ниже моего живота. Справедливости ради должен сказать, что это естественная утренняя реакция.
Утренняя эрекция не зависит от нас, парней. Наш организм, можно сказать, живёт своей жизнью. Но всего этого не объяснишь девушке, тем более если она из средневековья.
Так как я стоял на коленях боком, принцесса Ю могла различить весь контраст. Хоть сверху на мне была одежда, Ю сразу поняла, что это было.
— Ты! Да ты…
Лицо девушки воспылало красным. Я до сих пор затрудняюсь сказать, было ли это от смущения или гнева.
— Хоули факин щит, — только и смог произнести, закрывая свои драгоценности руками.
Не знаю, чтобы произошло дальше, если бы нас не остановила Харуна:
— Да заткнитесь вы уже! И так голова трещит!
Харуна так и не открыла глаза и продолжила спать.
Встав с футона я быстро подбежал к принцессе Ю, чтобы всё объяснить. Все мои потуги она враз оборвала словами:
— Ты мой должник, Канске…
— Как скажешь. Но между нами ничего не было.
Девушка, конечно не поверила в это.
— Я закрою на это глаза, но в будущем ты исполнишь одно моё желание.
Стоит ей открыть рот, как на меня накинутся вассалы Харуны. И на этот раз мне уж точно не спастись.
— Договорились…
— Поклянись богом Хатиманом!
Получив клятву, принцесса Ю довольная собой вышла из шатра.
— Канске, тебя ждут на совете.
После той попойки я старался без нужды не заходить в шатер Харуны. Но сегодня Харуна требовала, чтобы все главные вассалы предстали перед ней.
— Ну, пошли, Нобуцуна.
— Что-то ты не особо весел, — заметила моё настроение дочь Юкитаки, Санада Нобуцуна.
В отличие от остальных, клан Санада не смотрел на меня с презрением. Уж кто-кто, но они-то догадывались о реальном положении вещей.
Как я понял, Харуна и вовсе не помнила о той попойке. Но вот принцесса Ю помнила всё прекрасно…
Принцесса Ю
В то утро я легко могла покончить со стратегом. Хара Масатане уже успел сообщить, что Канске выбрал жизнь, когда как от него требовали совершения сеппуку.
Подумывая о мести над врагами моего покойного брата, я пришла к выводу, что жизнь в позоре для них лучше, чем достойная смерть. Все эти соображения я высказала людям из своего клана, и они согласились со мной.
Но в глубине души я понимала, что огонь ненависти иссяк. Смерть Канске не вернёт брата. Забавно осознавать, что жизнь в вассалитете под кланом Такеда не так уж плоха. Харуна отдавала предпочтение моему клану, и никто в Южном Синано теперь не мог с нами сравниться.
Как бы там ни было, я не могла быть причастной к смерти стратега. Навлечь на свой клан гнев Харуны, голова Канске не стоила того. К тому же, я ещё должна была многому научиться у него.
— Прежде чем начать, я бы хотела разрешить спор между Канске и кланом Ямагата.
Заявление Харуны удивило многих.
Мураками пересёк границу и вошел в земли Этиго. Мы не успели вовремя, и Ёсикие перешёл реку без потерь.
На той стороне армию Ёсикие ждала подмога. Как выяснилось позже, Такато Масанару, лорд клана Такато, спустился с гор и по неизвестным причинам объединился с кланом Мураками.
На сегодняшнем совете мы должны были решить, что нам делать дальше. Объединенная армия кланов Мураками и Такато, вместо того чтобы ждать нас возле реки и напасть во время переправы, ушла дальше в глубь земли Этиго.
Никто не знал, что они затевали. Но ясно было одно: мы не могли следовать за ними. Провизия и дух наших бойцов начал падать.
— Выйдите вперед, Масакаге и старейшины клана Ямагата.
Ни слуга Канске, ни старейшины клана Ямагата не понимали, что происходит. Никто не знал, что будет дальше и все, замерев, наблюдали за происходящим.
— Масакаге, ты показал себя достойным самураем и отныне тебя будут звать Ямагата Масакаге. Клан Ямагата, либо вы берёте в лидеры Масакаге, либо я распускаю ваш клан…
Как мне было известно, кланом Ямагата правил совет старейшин. После смерти лорда они не могли найти достойного замену. И самое главное в словах Харуны было то, что она открыто объявила, что в случае отказа, клан Ямагата будет истреблен. Роспуск клана, наверное, проходил бы без пролитой крови, находись наша страна под мирным небом…
Но в военное время всё было иначе.
Умные люди сразу же поняли, что Харуна начала продвигать вассалов стратега. Самураи могли презирать Канске, но теперь воевать против него, и тем более в открытую, было опасно.
Слова Харуны были сказаны так, что стало ясно: лучше с ней не спорить. Спросить с ней на глазах многих, на это у старейшин не хватило духа.
Я до сих пор не была уверена в отношениях Харуны и стратега. И, признаться, сомневалась, что ту ночь они провели вместе. Но, поразмыслив над этим снова, утвердилась в мысли, что в ту ночь они не ограничились лишь объятиями…
Закончив над этим, Харуна увела разговор в решение вопроса дальнейших действий. Пока все решали как быть и что делать, я неотрывно следила за стратегом.
Канске на совет пришёл в сопровождении юной копейщицы. Я уже знала, что это благодаря нему клан Санада решился стать под знаменем Харуны. В последнее время Санада Нобуцуна часто находилась возле Канске.
Позор Канске всё же затронул отношение с его соратниками. Все три вассала стратега как будто отделились от него. Многие злорадствуя над Канске, одобряли его вассалов.
Я же, в свою очередь, не спешила с выводами. Зная Канске, я могла легко предположить, что все эти четверо действовали намеренно, пуская пыль в глаза…
— Канске, что ты скажешь по поводу происходящего? Как, по твоему мнению, нам стоит поступить?
Харуна без тени смущения смотрела на парня. Я не могла понять, помнила ли Харуна о той ночи или нет.
— Вы все знаете, что города клана Мураками открыли свои ворота, стоило Ёсикие пересечь границу. Мураками бежал из Синано в Этиго, и мы теперь можем вернуться…
— Всё так, но что, если враги вторгнуться, узнав, что мы ушли?
— Нет причин беспокоиться. Наши шиноби будут следить за ними. Мы используем дымовой сигнал, чтобы предупредить те силы, которые оставим в Синано.
Призадумавшись, Харуна объявила:
— Наши основные силы уйдут в Каи. Я же, в свою очередь, оставлю наместника над городам Кацурао. Все кланы в Северном Синано должны быть наготове, в случае вторжения Мураками. Санада Юкитака, ты будешь наместником…
Никто из самураев Каи не были недовольны. Эти воины долго не видели своих домов и уже с не терпением ждали возвращения.
От Санады никто не ожидал героических поступков, лишь удержание врага до появления основных сил.
Но клан Санады стал непримиримым врагом Мураками, поддавшись на уговоры стратега. К тому же, если Санада сможет проявиться во вторжении врагов, то его род окончательно укрепит свою позицию. Харуна всё это прекрасно понимала.
— Харуна, меня беспокоит другое. Мы мало знаем о кланах, живущих в Этиго. Но нам хорошо известно характер Мураками Ёсикие. Он никогда не делал опрометчивых шагов. И меня настораживает его поход в Этиго. Что же он задумал? Может, он хочет привлечь на свою сторону новые кланы?
Слова стратега взбудоражили умы людей. Но стоило Харуне заговорить, как все умолкли:
— Я не боюсь кланов из Этиго. Но мы не можем сражаться на севере, когда с юга нам могут угрожать кланы Имагава и Ходзе. Соглашение с этими кланами истекает…
Хоть Харуна не договорила, все вассалы прекрасно поняли недосказанное. Увидев угрозу в лице Такеды, Имагава и Ходзе могли объединиться. Этого мы никак не могли допустить. Я непроизвольно поймала себя на мысли, что начала ассоциировать себя с кланом Такеды. Думаю, меня в этом нельзя было упрекнуть. Ведь жизнь клана Сува теперь зависела от Харуны, от её клана.
— Об этом можешь не беспокоиться. Я уже наметил план действий с ними. Если все пойдёт по моему плану, угроза спадёт на нет. Но мы должны узнать намерения кланов Этиго. Возможно случиться так, что они сами уничтожат Мураками. Но действия Ёсикие убеждают меня в обратном…
— Твои предложения?
— Позволь мне отправиться в Этиго. Я сумею разобраться…
Слово «нет» застыло на губах Харуны. Совладав с порывом, лорд произнесла другое:
— Если ты уверен в своих силах, пусть будет так. Кого ещё ты возьмешь с собой? Своих вассалов?
— Нет. Будет разумно, если я отправлюсь один, не привлекая внимание.
— Лорд, позвольте и мне отправиться, — заявление юной копейщицы Санады удивило не только Харуну, но и Юкитаку.
— Что ты скажешь, Канске?
— Если Вы не против, то я не смею противиться.
— Да будет так…
Пока все переваривали сказанные слова, я несмело вышла вперед.
— Госпожа, я все эти годы трудилась ради процветания клана Такеда. Позвольте и мне отправиться на север.
Округленные глаза были мне ответом. Никто не мог поверить в это. Ведь все знали про мою ненависть в прошлом. Во всех выражениях лиц, окружавших меня самураев, читался немой вопрос.
Спроси меня кто в голос, я не смогла бы вразумительно ответить…
Глава 8
Если твой противник сделал ложный шаг — будь осторожен. Вы танцуете под одну музыку.
Город Касугаяма, столица провинций Этиго и жемчужина клана Нагао, пребывал в возбуждении. Со всех краёв провинций люди поздравляли друг друга с завершением междоусобной войны. Вассалам Кагэторы удалось выманить подлеца Хитати и добыть его голову. Казалось, будто сами бодхисатвы были на стороне клана, так как после смерти Хитати скончался всеми презираемый брат Кагэторы, Харукаге.
Хоть Усами Садамицу не был набожен, но даже он увидел в этом знак. Мало кому удавалась сесть на престол, не запятнав руки.
Старику в жизни не раз приходилось принимать трудные решения, но, дав присягу в тот вечер молодой госпоже, он не прогадал. Госпожа была наделена не только пытливым умом, но и благословением свыше.
Немало удальцов желало присягнуть Кагэторе и под её командованием добыть себе почёт и богатства. Но Усами не спешил удовлетворить желание низших…
Армия — единственная опора клана, и старик не хотел брать в неё, кого попало. Умудренный опытом, Усами собирал лучших воинов под знамени Кагэторы.
— Господин, нас ждут…
Мысли прервались, и перед взором старика возник Мукуро. Главарь пиратов стушевался под взглядом старика и заёрзал на месте. Одет он был праздно, но по лицу было видно, что он не привык к роскоши и богатству.
— Что ж, пойдём…
Ноги с трудом, но поддались воле Усами.
Впервые за всё время, Усами начал сетовать на старость. От него многое требовалось, надо было многое успеть, но годы были уже не те.
Выйдя на улицу и направляясь в сторону резиденций, Усами с удивлением заметил огромное количество людей. В разговорах, то и дело, доносилось диалекты. Что и говорить, люди по всей провинции стекали в этот город, желая лицезреть нового лорда.
Город Касугаяма, окруженный горами, был непреступен. Со дня заложения первого камня замка, в окрестностях мало что изменилось.
Природа сохранилась нетронутой и действовала на людей умиротворительно. Не было никакого запрета, и даже горожане были привычны к тишине. Но сегодня город преобразовался, он был полон жизни, издавая звуки, словно улей…
Люди узнавали старика и почтительно расступались. Нельзя было сказать, что подобное обращение не нравилось старику. Но, в отличие от других, Усами знал цену почтения толпы. И, конечно, старик в последнею очередь стремился угодить черни.
После того, как всем стало ясно, что Кагэтору возьмет власть в свои руки, в город первыми прибыли торговцы и благородные. От первых было больше толку, нежели от вторых. Эти «благородные» с трудом расставались с богатством. Усами не сомневался, стоит ему в будущем потерпеть неудачу, как тут же они этим воспользуются…
Отняв земли и имения, Усами отдал их тем вассалам, которые поддержали притязание Кагэторы. В жизни провинций восхождение на престол нового лорда было занимательным событием, которое требовало огромные траты денег.
Праздник в честь лорда должен был запомниться людям надолго. Каждый город получил нужную сумму, чтобы и там люди смогли отметить. В столицу стекались как воины, так и разные артисты. Денег победителем выдавалась немного, но несмотря на это желающих было немало.
Усами подозревал, что многих привлекала мысль увидеть вблизи лорда. Последние событие напрочь укрепило авторитет Кагэторы среди жителей…
Отправляя Мукуро в Синано, Усами не мог предположить, что всё примет удачный оборот для клана Нагао. Вначале старик хотел просто помочь клану Мураками, создав союз с кланом Такато. Ему не составило труда убедить лорда Такато в том, что после падение Мураками настанет его черёд.
Мураками, в свою очередь, тонко прощупывал намеренья клана Нагао. Страхи Мураками Ёсикие были понятны Усами, ведь легко попросить помощи у сильного, но куда как сложнее от него после откупиться…
Ответ Кагэторы был краток: «Если хочешь помощи и справедливости, предстань передо мной». На первый взгляд кажется сущим пустяком, но это было своего рода испытанием от Кагэторы. Ведь стоит ли проливать кровь своих воинов, ради труса, который боится будущих покровителей.
К тому же, оставить земли и удалиться в чужие края, на такое не каждый способен. Что и говорить, Мураками очень занятный парень. Можно даже сказать, что с придурью в голове. В этом плане он был схож с госпожой…
Мировоззрение Кагэторы перетерпели изменения из-за монахов сохэй. Вначале это никак не замечалось, но со временем старик убеждался в этом. Усами списывал чудачества Кагэторы на юность и наивность, но позже убедился, что девушка смотрит на мир через призму справедливости и порядка.
Даже после смерти Харукаге, Кагэтора горячо отказывалась сесть на престол.
— Я не хочу становиться таким человеком, которого потомки будут называть бесчестным…
Было ясно, что Кагэтора не прислушается словам своих вассалов. Она с легкостью могла поставить на кон жизни кланов и вассалов, чтобы удовлетворить свою прихоть.
И тогда Усами привёл простого крестьянина, одетого лишь в лохмотья и запачканного в грязи. Крестьянин, упав на колени, со слезами на глазах промолвил лишь одно слово, и Кагэтора изменила своё мнение:
— Если Небо желает, чтобы я стала лордом, то пусть будет так. Малое зло ради спасения людей? Я готова на это пойти…
Никто тогда не придал значение словам девушки, но только не Усами. Да, Кагэтора имела своеобразный характер, но она смогла понять прежде остальных, что последует после её решения. То малое зло, о котором она сказала, разве не этим ли был занят последе время Усами, угрозами и уловками отбирая земли у прежних хозяев?!
Кагэтора не стала избавляться от обиженных. А, наоборот, она всячески пыталась угодить им. И среди знати упрочнилось мнение, что это из-за Усами они терпят лишения.
Девушка хорошо училась у старика, и она догадалась без вмешательство со стороны Усами приблизить к себе знать. Каждый из них желал показать свою храбрость на брани и снискать уважение Кагэторы.
— Прошу, сюда…
Мукуро мягко вывал из пелены задумчивости старика.
Последовав за главарём пиратов, старик вскоре оказался во внутреннем дворе резиденции. Красота сада и тишина, царившая возле пруда, быстро обворожила не только Усами, но и грубого и лишенного чувства изящества Мукуро.
Желтый лист, упавший с дерева, ненавязчиво подтолкнул к мысли о скором приходе осени.
— Усами, позволь представить тебе наших гостей…
Последнее время Кагэтора то и дело часами проводила в саду. Но вот одежда на девушке удивила старика. Вместо привычного кимоно, девушка нарядилась в белую юкату.
Следом за Кагэторой в сад через сёдзи вошёл Мураками. Хоть Усами, со слов Мукуро, уже имел представление о нём, его всё же поразила внешность Ёсикие.
Лорд Мураками рядом с хрупкой Кагэторы смотрелся ещё огромней. Широкие плечи и выразительное лицо будто показывали неимоверную волю. Волосы у парня были собраны, и походка была свободной. Цепкие глаза и обворожительная улыбка Мураками убедили Усами, что перед ним стоял не простой самурай.
— Позвольте представиться, я Мураками Ёсикие, владелец земель Северного Синано.
Голос парня был уверенным, и он хоть говорил с уважением, но интонация показывала, что лорд Мураками обращался к старику как равному.
— Как мне известно, твои земли теперь принадлежать Такеде…
Усами Садамицу легко мог проникнуть в потаённые мысли людей, но, к его удивлению, Мураками не поддался на провокацию, а лишь молча, признал правоту старика.
— Усами, наш гость уже поведал мне о бесчестном поступке Такеде Харуны. Выгнав родного отца и подло завладев престолом, Харуна завоевала соседей. Да, она прекрасно ведёт войну, но ради чего?! Ради чего она губит столько жизней?!
В голосе девушки проскользнуло не поддельная ярость и гнев. Совладав с собой, она добавила:
— Хоть Будда и учит, что жизнь состоит из страдания, разве не долг дайме облегчить эту ношу, а не добавлять новую…
— Если всё продолжится подобным образом, клан Такеда скоро нагрянет войной на наши земли. Это и так ясно, но я не услышал от тебя Мураками, чего ты хочешь от нас?
Хоть Усами спрашивал лорда Мураками, за него ответила Кагэтора:
— Он просит нас о справедливости…
Кончено, прагматичный старик уже знал, о чём будут вестись переговоры, но все же его удивила горячность в словах девушки.
Было разумно воспользоваться кланом Мураками, ведь у Ёсикие осталось немало последователей в Синано. В нужное время они доставят хлопот Такеде. Да и сражаясь за правое дело, клан Нагао многое выиграет от этого.
Однако, Усами знал, что девушка не из-за холодного расчёта и голоса разума решила вовлечь клан в войну…
— Мы можем вмешаться в ситуацию. Но сперва наш клан должен решить вопрос с провинцией Эттю.
Попробуй клан Нагао вывести свои войска из провинций, как тут же враги из Эттю начнут маршировать по землям Этиго. Оставить свои земли врагу, а самим сражаться за нужды другого клана — этого Усами Садамицу никак не мог допустить.
— Уважаемый Усами-доно, мои люди готовы помочь Вам в войне против провинций Эттю…
— А ты не боишься, что это война продлиться долго и ты потеряешь своих людей?
Это был не праздный вопрос, старика действительно интересовал образ мыслей Мураками.
— Верно, война может продлиться несколько лет, если мы не сумеем завлечь противника в такое сражение, где сможем завладеть головами их лидеров…
— Ты так уверен в своих воинах?
— Мои воины хорошо обучены.
— Тогда почему ты не справился с кланом Такеды, — на последнем слове старика, глаза лорда Мураками опасно сверкнули.
— Хватит. Мы выступим до наступления холодов, сразу после праздников. После победы над Эттю, мы поможем Мураками выгнать из Синано клан Такеды.
Хотя всё выглядело спонтанно, Усами не сомневался, что Кагэтора наметила пан действий. В дни праздника, шпионы из соседних провинций легко затеряются среди толпы. Пока люди будут праздновать, отборный отряд воинов, переодевшись в простые одежды и двигаясь рассредоточено, будут ожидать приказа от Кагэторы.
Этому и многим другим военным хитростям девушка научилась у Усами Садамицу.
— Я слышал, что ты испробовал в войне против Такеды новое оружие?
— Да, благодаря танегасимы мы свели на нет все попытки Такеды в сражения при Уэдахары…
Старик всё это прекрасно знал, но хотел услышать из уст самого Мураками.
— У тебя есть мастера, которые смогут создать танегасимы?
— Мой вассал Суда умеет обращаться с танегасимой. Но, к сожалению, у него пока не получается создать хороший образец…
Были известно, что вассал Мураками хорошо воссоздал эти новые орудия. Однако, при использовании танегасимы, они просто взрывались на руках у воинов. Производство, кончено, было приостановлено, да и не разумно было тратить бесценный порох таким образом.
— Говорят, твой вассал Санада хорошо преуспел в этом деле?
— Он, конечно, умён, но не настолько. Можете не беспокоиться, Усами-доно, в предстоящей войне у клана Такеды не будет на руках танегасимы…
— Время покажет…
Усами не разделял настроение лорда Мураками по этому поводу. Старик, как никто другой знал, что в жизни всегда надо ожидать самого худшего варианта событий.
Канске
Каждый знает, что шпионить и добывать информацию, да ещё и так, чтобы окружающие ничего не заметили, дело непростое. А в эпоху Сенгоку, так вообще смертельное. Причем прежде чем казнить, шпионов особо допрашивают.
В каждом уважающем себя клане есть определенные самураи, в чьих занятие входит следить за порядком в городе и в его округах. Крупные города идеально подходят для сбора информации. Там и затеряться легче, да и вопросов задают мало…
Взяв с собой на это дело Санаду Нобуцуну и принцессу Ю, я сильно рисковал. Однако, поделать с этим ничего не мог. Не только Косака и Найто, так ещё и новоиспеченный лидер клана Ямагата тоже рвался в поход. Благодаря вмешательству Харуны, мои вассалы сразу же передумали.
Чтобы странствовать и не вызывать подозрения, оптимально подходили два варианта. Первый: можно было прикинуться монахом. Странствующие монахи не редкость, но у этой версий полно прорех. Легко было узнать, от какого храма держит путь монах и является ли в действительности им. Добавьте ещё, что в провинции Этиго сильно развит Буддизм. Захоти кто вступить со мной в теологические диспуты, как всё сразу же раскрылось бы.
Выбор наш пал на второй вариант, а именно: мы прикинулись сказателями. Точнее, я назвался сказателем, а эти двое стали моими помощницами. Сказательство дело непростое, вначале может показаться иначе несведущим людям. Во-первых, язык должен быть подвешен, и в голове ты должен хранить массу информации про мифы и легенды.
Во времена, когда человечество ещё не придумало кинотеатров и прочей развлекухи, народ толпами слушают таких вот сказателей.
Составив легенду, наше трио отправилось в портовый город Ёите, что находится в провинции Этиго. Прежде чем идти в Касугаяма, было разумно попробовать свои силы в другом городе.
— Ямагата, мы опоздаем, если ты продолжишь всматриваться в никуда…
Среди нас лишь я опять-таки должен был окликаться на чужое имя. Ни Нобуцуна, ни принцесса Ю в войне за Синано ни чём не отличились, чтобы враги могли запомнить их имена. А, вероятность того, что их кто-то мог знать на лицо была очень низкой.
Пока принцесса Ю сердито хмурилась, Нобуцуна готовилась к вечернему событию.
На самом деле мы могли отправиться домой. За неделю, провидённую в городе Ёите мы добыли столько сведений о клане Нагао и в частности о Кагэтору, что этого вполне хватало.
Разница между провинциями Каи и Этиго была огромной. В отличие от Каи, Этиго имел выход к морю, что, в свою очередь, хорошо развивал в регионе торговлю. К тому же, в отличие от Каи, здешние жители не слишком зависели от посева риса. Люди уже давно приспособились готовить рыбу, так что во времена неурожая голодать им особо не приходилось.
По правде сказать, в экономическом плане Каи здорово уступало землям Этиго. Ведь провинция Этиго была на несколько раз больше родины Харуны…
— Ю, Нобуцуна, сегодня вы будете играть под другую историю…
Кагэтора не экономила на празднике. В каждом городе проходили состязания даже среди сказателей. Лучшие были доставлены ко двору клана Нагао.
Увидев в этом возможность, я настоял на продолжение нашей деятельности. К слову сказать, мы неплохо выступали. Во время моего рассказа, девушки играли на музыкальных инструментах, таких как сямисэн и фуэ.
Музыка хорошо скрашивала повествования. Мелодии, менявшиеся от сюжета в истории, сразу же придавали атмосферу нашему перфоменсу.
Многие быстро смекнули и захотели подражать нам, но у них банально не хватило времени.
Город Касугаяма — опора клана Нагао во всём смысле. Осаждать его было почти невозможно. Даже если захоти Харуна в будущем завладеть этим городом, ей придётся потратить не только жизни своих воинов и денег, но и несколько лет.
— Ну что, мы готовы?
В ответ получив утвердительные кивки, я несмело встал со своего места.
Возле двери нас уже ждали слуги, которые должны были привести нас во двор клана Нагао.
Момент истины настал, и мы последовали за слугами. Конечно, слухи всегда приукрашивали действительность, но уже можно было сказать, сопоставив факты, что Кагэтора была неординарным человеком, хорошо разбиравшиеся в военном деле.
Потому как девушки хранили молчание, я пришел к выводу, что их тоже тревожил сегодняшний вечер.
У меня были предположения, что Нобуцуна последовала за мной чисто из-за ради клана Санады. Да, сейчас положения клана Санады прочны, но этого явно было мало. Видно Юкитака был не против, раз позволил своей дочери пойти на это.
Если всё это виделось чётко, то, напротив, мотивы принцессы Ю были мне не совсем ясны. Видимо, она хотела доказать всем, что не хуже остальных может справиться с поставленными задачами. У меня не было сомнений, что клан Сува под её началом станет лишь сильней в недалеком будущем.
Дня три сказатели из разных городов выступали в городе Касугаяма. Ко двору же были приглашены единицы. Возле двери слуги впускали по очереди.
Вся знать и главные вассалы были собраны в этот вечер. Так что мы имели прекрасный шанс рассмотреть наших будущих противников.
— Пожалуйста, пройдите…
Широченные сёдзи резко открылись, и мы, под взглядами собравшихся, пошли к назначенному месту.
Все сказатели, которых мы встречали на своем пути, были люди немолодые. Так что наше появление смутило некоторых вассалов Нагао.
— Позвольте представить лучших сказателей из Ёите…
Тучный мужчина с торжественным голосом представил нас самураям. К слову сказать, это благодаря нему мы смогли попасть на этот вечер.
Расположение Кагэторы искали не только самураи, но и торговцы. Наше выступление могло хорошо сказаться на делах этого человека.
— Позвольте поздравить вас, люди Этиго, с окончанием войны. Отрадно видеть, что хоть где-то хранится хрупкий мир, в наше непростое время…
Пока мои помощницы располагались, я не спеша решил начать. И старался не сводить глаз с Кагэторы.
Видеть хрупкую девушку в окружении матёрых самураев было непривычно. Кагэтора была явно моложе Харуны. Несмотря на это, я, к своему удивлению, заметил, что девушка чувствовала себя свободно, словно в родной стихии. От неё не веяло слабостью и неуверенностью.
Нам заранее было известно, что если представление наскучит лорду, то нас попросят удалиться. Так что дав знак девушкам, я не спеша начал повествование.
Заиграли струны, и под мелодию я начал с Повести о Доме Тайра. Времени было мало, так что я уделил внимание о Тайра Киемори.
Если вкратце, то Тайра Киемори была удивительным человеком. Повесть рассказывает о противостояние двух великих кланов, Тайра и Минамото. В руках Киемори в своё время было три ветви власти: религиозная, военная и административная. Сам сёгун был на её стороне.
Казалось, дом Тайра надолго будет в величии. Но не стало Киемори, как могучий дом начал проигрывать одно сражение за другим клану Минамото. Не прошло и десяти лет, как вся ветвь Тайра была перебита. И не удивительно, клан Минамото боялся, что от отпрысков Тайра появится новый лидер, не уступающий Киемори.
Самураи любят трагизм. После падение дома Тайра, многие сетовали на Минамото. В глазах людей Киемори стала величайшим дайме. Молва гласила, что в смертный час тело Киемори было поглощено пламенем, таок силы, что любой, оказавшись рядом, сгорал дотла.
Пока я до хрипоты разглагольствовал о повести, за мной неотрывно следил один старик, в окружении лорда. К слову сказать, по правую сторону от Кагэторы сидел Мураками со своими вассалами.
Риск был велик, но меня успокаивала мысль, что никто из присутствующих не мог предположить, что не последние вассалы Харуны сами явятся и покажут неплохое такое представление.
На втором заходе, мы рассказали о бравых самураях, которые сражались в «Фермопилах». История не ограничилась лишь сюжетом фильма, но была дополнена всей персидско-греческой войной.
Кончено, мы очень рисковали, так как заинтересовавшись, окружение Кагэторы могли начать задавать вопросы. Но дело того стоило, интерес в глазах Кагэторы был неподдельным.
— Принесите саке нашим гостям, сказателям…
Чуть ли не командным голосом приказала девушка. Нобуцуна и Ю с тревогой смотрели на меня, но я не смог их утешить.
Мы не знали, чем закончится вечер, но желание узнать о Кагэторе было сильней страха. Пока мы не спеша пили саке и восстанавливали дыхание, вассалы девушки шумно обсуждали наши повести.
Наше выступление понравилось знати. Решив, что будет лучше взять инициативу в свои руки я начал из далека:
— Уважаемые самураи, мы прибыли к вам из Синано. После недавних войн, нужда заставила нас скитаться по окрестностям…
Сказав про Синано, мы, конечно, рисковали, но тут ничего нельзя было поделать. Начни кто разговор с Санадой Нобуцуной или принцессой Ю, как тут же собеседник смог различить их диалект. Мне лично было трудно определить, но местным было виднее.
— Синано говоришь? А вы, случаем, не шпионы клана Такеда?
Хоть в голосе старика не было угрозы, заданный вопрос был весьма скользким.
— Нет. Мне всегда казалось, что шпионы действуют тайно, а не в открытую. А как мне к Вам обращаться, достопочтенный самурай?
— Усами Садамицу…
Так вот оно что, в разговорах, где рассуждали о делах клана Нагао, почти всегда проскальзывало это имя. Старик Усами мог дать сто очков вперёд советнику Имагавы, Охару Юсаю.
— Коли ты из Синано, то ты не послуху должен знать о проделках клана Такеда…
Мне удалось заинтересовать лорда Нагао, осталось завлечь её в диалог и узнать, что она из себя представляет.
— Как вам известно, Такеда полностью завоевала Синано. Города капитулировали после отступления Мураками.
Даже если Ёсикие задели мои слова, вида он не подал. Что и говорить, умеет парень держать себя в руках. Гневное высказывание и сетование среди знати Нагао не способствовало бы укреплению его авторитета, а, наоборот…
Хоть меня Санада Юкитака клятвенно заверил, что в лицо Мураками не знает ни меня, ни девчонок, доля сомнения всё же были. После битвы при Уэдахары я долго не приходил в сознание, что Санада решил не беспокоить Ёсикие по пустякам, ведь им и так было чем заняться.
— Война и её последствия мне хорошо известны. Но что ты можешь сказать о предводителе Такеды, о Такеде Харуне?
— Госпожа, я маленький человек и не многое могу рассказать Вам о ней. Да и то лишь молву…
Будто задумавшись, продолжил, тщательно подбирая слова:
— Молва гласит, что она заняла престол, обманув родного отца. Не прошло много времени, как она смогла завоевать Южное Синано и затем Северное Синано. Харуне удалось свести на нет угрозу со стороны южных соседей, Ходзе и Имагавы.
— Она действительно обладает выдающимся умом. Но использует свои способности ради алчности и разрушения!
Кагэтора была с темпераментом, она быстро завелась.
— Ради власти поступить так с отцом?! Какой же из неё самурай? Я не понимаю, как её вассалы до сих пор следуют за ней?
— Возможно, Вы удивитесь, но в Каи никто не считает её бесчестной. То, что Вы называете подлостью, простые крестьяне видят благородство…
Лишь на последнем слове, я запоздало понял, что дал волю своим чувствам. Ведь мало кто знал настоящие мотивы Харуны.
— Поясни, что ты имеешь в виду.
— Вместо того, чтобы проливать кровь Харуна решила сохранить жизнь отцу. Такеда Нобутора, отец Харуны был жестоким дайме. Когда Харуна изгнала его и заняла престол, народ в Каи возликовал. Это известно даже в Синано. Не зря ведь говорят, когда Чэн Тан убил Цзе-вана, народ Ся возликовал; когда У-ван поразил Чжоу-вана, жители Инь не порицали его. В своих поступках они следовали велениям Неба и желанием людей. Поэтому они и смогли так сделать…
— Скажи, сказатель. Ты только что процитировал У цзы?
Удивившись не менее Кагэторы, я невольно прикусил свой язык. Поддавшись эмоциям, я невольно показал те знания, которые в Сенгоку считаются бесценными.
— Видите ли, в моём деле всегда надо тренировать память. Так что я часто стараюсь запоминать прочитанное и услышанное…
— Госпожа, этот недомерок лишь хочет произвести на Вас впечатление. Он, наверное, и сам не понимает суть слов.
Высказывая эти суждения, самурай из свиты сам не понял, что помог мне.
— Разве? Если бы этот сказатель не понимал значение, то он не использовал бы их в своих речах. А ты очень интересный собеседник…
Почти ласково сказала Кагэтора. Боюсь, я её заинтересовал больше, чем планировал. Пока я её сравнивал с кошкой, которая играясь, могла уничтожить непоседливую мышку, Кагэтора решила сменить тему:
— Если тебе так хорошо известно про Такеду Харуну, то просветишь ли меня насчёт её мотивов. Зачем ей всё это надо? Ведёт ли она войну ради богатства и алчности? Я ведь могу ошибаться на её счет, не зная всей подноготной…
— Госпожа, я не знаком лично ни с ней, ни с её вассалами. Но могу рассказать услышанное из чужих уст.
Темперамент у девушки был своеобразным. Мне трудно было определить, толи она игралась, толи её настроение могло так быстро меняться. Но чутьё говорило мне, что эта особа с легкостью могла приказать отрубить мне голову. Возможно, она после раскается о содеянном, но мне это мало чем поможет.
— Говорят, что Такеда Харуна хочет установить прочный мир среди кланов. В нынешнее время только сильный может заставить остальных принудить к миру. Это не бредни, так как Харуна не истребила те кланы, которые так активно против неё сражались…
— Война ради мира? Забавно…
Не только Кагэтора, но и её вассалы переваривали услышанное. На некоторое время в зале возникла тишина.
— Все может быть. Но что её ждет в итоге? Обретя могущество, не сойдет ли она с намеченного пути? Сколько крови должно пролиться, прежде чем мир склониться под кланом Такеды? А что, если Харуна захочет стать Сёгуном?! Или, быть может, императрицей, выйдя замуж за императора?
— Даже если и так, разве это не во благо страны? Если наша страна не объединится, то её могут захватить внешние враги…
— Перед общим врагом люди объединятся. Я могу сложа руки смотреть на её войны, но не смогу стоять в стороне, когда угрожают власти Сёгуна и императора. Без императора боги покинут нас, а без Сёгуна не будет порядка…
Мне захотелось спросить о какой власти Сёгуна она говорит, когда каждый дайме хозяйничает на своей земле, не боясь никакой ответственности. Но это и другие вопросы были бесполезны, эту девушку было не переубедить. Она свято верила во всё сказанное, и у меня не осталось сомнений, что соблюдая свои принципы, она скоро станет нашим врагом…
Как день отличался от ночи, так и Кагэтора отличалась от Харуны. Союз между двумя кланами мог принести пользу, но надеется на это не приходилось.
— Сказатель, что делает человека бессмертным?
Резкий переход от темы, кажется, был характерной чертой девушки.
— Бессмертия не существует…
— Разве? А что насчет Тайра Киемори? Хоть она давно умерла, но до сих пор люди помнят её. Бьюсь об заклад, что потомки не забудут её даже с истечением века, а то и более времени. Ты ведь понял о чём я говорю…
— Вы хотите достичь бессмертия? Чтобы потомки помнили о Вас?
— Почему бы и нет? Сложность лишь в том, чтобы сделать что-то действительно достойное. К примеру, чтобы тебе достичь бессмертия сказатель, ты должен создать такую повесть, которая ни чем не уступит повести о Доме Тайра. А вот мой путь немножко сложен. Не так легко найти достойного врага…
Горечь в словах девушки была не поддельная.
— А что ты скажешь о стратеге Такеды? Можно ли его назвать достойным врагом?
Пожалуй, Кагэтора и Харуна были схожи в одном; обе они были полны жизни.
— Люди говорят, что он гнусный тип…
— Люди много чего болтают, и как ты сегодня показал, не всё из этого правда. Усами, как ты думаешь, не взять ли нам с собой в поход сказателя? Может, он мечтает составит великую повесть? Разве не здорово быть причастным к бессмертию другого человека, — смеясь, закончила свою мысль Кагэтора.
Не только я, но и другие вассалы прифигели от слов девушки.
— Не бойся, сказатель, твои помощницы отправиться вместе с нами.
Хотя девушка говорила всё это, как бы шутя, её глаза были серьезны.
— О каком походе идёт речь?
— О походе на Эттю. Кстати, вы можете идти. Будьте готовы рано утром, за вами придут.
Оттого как категорично сказала это Кагэтора, мне стало как-то грустно. Из-за моей болтливости эта девушка поняла, что мы вовсе не сказатели…
Интерлюдия
Провинция Хида, лежащая на западе от Синано, издавна считалась родиной многих Ками, синтоистских богов. Человек, а тем более древний представитель человеческой расы, не мог прожить без помощи богов.
Как и на других религиях, время сказалось и на синтоизме. Некогда грубые, граничащее с дикостью церемонии, под веянием эпохи, преобразовались в более культурные обряды. Синтоизм, как религия полностью изменилась, стала более мирной…
Боги уже не требовали от своих последователей крови и плоти. Перемена затронула почти все земли Ямато. Лишь в отдаленных её участках, горстка кланов свято берегли знание об истинной религии.
Количество последователей древней, не изменённой религии были мало. Они с отчаяньем наблюдали, как помутненные разумом люди доходили до того, что включали воедино ту часть синтоизма, что являлось тенью от истинной религии, с заморским верованием, буддизмом.
В некоторых храмах «верующие» ставили в ряд алтари как истинных богов — Ками, так и бодхисатв. И самое кощунственное было в том, что люди поставили Ками ниже бодхисатв, сделав их охранниками и сторожевыми псами заморских богов.
Молодой парень с умными глазами ловил каждое слово своего настоятеля. Слова знающего взбудоражили его кровь. Парень этот был высок, по сравнению со своими сверстниками.
Рядом с ним сидели другие ученики. Молодые люди были худощавы, но желание последовать туда, куда укажет настоятель, придавало им непомерную силу. Свет от костра озарял их лица, пламя не могло затмить фанатический блеск в глазах…
— Нитта, за этими холмами лежит Синано. Как и было велено старейшинами, я провожу вас до границы…
Рослый парень не замечал завистливые взгляды. Он полностью отдался размышлению. Тишина стала почти осязаемой, если не считать треск костра. Умудренный жизнью настоятель сразу заметил, как парень задумался о том, почему именно его старейшины поставили над остальными учениками.
Хоть Нитта с младенческих лет усвоил догматы истинной религии, он, в отличие от своих братьев, никогда не руководствовался эмоциями и домыслами. Эти его качества помогут клану добиться поставленных целей…
— Долго мы терпели унижения и святотатства. Последователи бодхисатв прочно укрепились на наших землях. Но, братья мои, наши боги ещё живы и они поведывали старейшинам, что грядёт возрождение. Посланник бога войны уже среди нас, ведет войну во имя истины. Знайте же братья имя того, кто поведет нас против демонов, его зовут Канске Харуюки…
— Настоятель, есть ли доказательства этому? До нашей провинции дошли слухи о клане Такеда и хитроумным стратеге. Но тот ли он, за кого себя выдает?
Вопрос задал, конечно же, Нитта, за вечные колебание его прозвали «сомневающимся» среди клана.
— Что ж, чтобы развеять твои сомнения я скажу правду, которую скрывали от вас. Но не подумайте плохо о своих старших, ведь это знание могло взбудоражить вас, вовлекая в необдуманные действия.
Сдержав паузу, и обведя взглядом каждого, настоятель негромко продолжил:
— Наши братья тщательно исследовали это дело. И они узнали, что до появления стратега в храме Хатимана, его не существовало. До этого он не числился ни в одном клане, соседствующим с провинцией Каи…
Ученики ловили каждое слово, а по лицам можно было сказать, что они полностью верили старшему. Да и в голосе настоятеля сквозила неподдельная вера…
— Канске быстро продвинулся в клане и помог Такеде одержать вверх над другими кланами. В каждой военной компании можно увидеть след нашего бога Хатимана, который неустанно следит за своим подопечным.
На это Нитте нечего было сказать. Хоть он не разделял энтузиазм остальных, но даже его сердце поддалось словам настоятеля.
— Нитта, вы должны встретиться со стратегом и убедиться в том, что он действительно выполняет волю бога. Если мы не ошиблись, и всё это правда, то ты должен сказать ему, что наш клан последует за ним. И, чтобы убедить его, что и от нас будет польза, мы поможем клану Такеда завоевать провинцию Хида…
Нитта запоминал каждое слово, сказанное настоятелем.
— Но если тебе покажется странным, и ты усомнишься в нём, то ты должен убить его в тот же час…
Хоть молодых людей взволновало сказанное, они не решились нарушить тишину, предпочтя обдумать услышанное. Настоятель внимательно следил за ними, но вскоре он обратился к Нитте, желая разгладить обстановку.
— Нитта, ты не мог бы спеть нам свою песню? Наши враги начали действовать, и, вполне возможно, что придя домой, вы найдете лишь горстку пепла. Кто-нибудь сыграйте ему, уважьте старика…
Учеников обучали не только пути богов, но войне и искусству. Каждый из них мог похвастаться, что был обучен мастерами своего дела.
Нитта был парнем толковым, иногда сочинял неплохие стихи. Но одна беда была у парня: он любил предаваться рассуждениям. Иной раз он мог задать вопрос, на который не могли ответить даже старейшины…
— Можно, я попробую спеть новую песню?
— Мы будем только рады.
Показав мелодию ученику со струнами, Нитта робко начал. Но с каждым словом его уверенность возрастала, и его песня полилась над холмами:
Им не нужно уже ничего:
Веры, крови или цветов…
Ваши Боги убили моих:
Я — наемник мертвых Богов!
Я забыл, куда иду,
И забыл, чего я хотел —
Но отныне в моей руке
Меч свободен в выборе тел!
Мне не нужно стрелять в друзей
По приказу Огненных Слов,
Я имею право любить:
Я — наемник мертвых Богов!
Мне неведома моя Цель,
Неподвластен мой путь Судьбе:
Все вы — слуги своих Богов…
Я хозяин — но лишь себе!
Глава 9
Канске
На следующее утро, после праздника в городе Касугаяма, мы отправились вместе со свитой Кагэторы. Неполных три дня без усталой скачки пришлось выдержит нам, чтобы добраться до границ между провинциями Этиго и Этюд.
К моему удивлению, главный советник клана Нагано, пребывающий в преклонном возрасте, Усами Садамицу, спокойно перенес дорогу.
Кагэтора и другие ее вассалы оделись не броско, чтобы никто не увидел в них высокопоставленных особ. В пути я старался держаться от нее подальше, чтобы ненароком не укрепить девушку в мысли о нашей причастности в шпионаже.
Судя по строгим выражением лиц и как самураи хранили чуть ли не гробовое молчание, я пришел к выводу, что Кагэтора не от скуки отправилась в это путешествие, прихватив нас с собой.
— Канске, мы уже приехали…
В отличие от нас двоих, Санады Нобуцуны и меня, принцесса Ю как-то легко нашла общий язык с самураями Кагэторы. Нас же они активно игнорировали. Конечно, самураи привыкли смотреть с высока на представителей других классов, но здесь это чувствовалось как-то остро.
Думаю, всему виной было то, что в отличие от тех же самураев из Каи, большинство из Этиго были выходцами из вольных братьев, пиратов. Как бы там не было, но я не спешил делиться своими мыслями с девушками, тем более с самураями.
Придерживаясь легенды, мы держались позади группы. Я часто требовал, чтобы Нобуцуна показывала свое актерство, чтобы свита Кагэторы пренебрежительно отзывалась о нас. Ведь сказателям, как и другим представителям не военной части общества, было трудно скакать на лошади без передышек.
Было забавно смотреть, как Нобуцуна охает и ахает в притворной усталости. Девушка, быстра поняв, что все это изрядно веселит меня, начала как-то неубедительно сетовать на тяжесть дороги. Стоило нам остановиться на небольшой перекус, как Нобуцуна почти без эмоций, заученно продолжила это дело.
Девушка говорила одно, но ее спокойный вид утверждал совершенное обратное. Так что вскоре я попросил ее прекратить этот балаган…
Держась дороги и меняя лошадей в деревнях, мы быстро смогли добраться до места назначения.
Увидев хорошо обустроенный лагерь, я слегка стушевался.
Хватило лишь одного взгляда, чтобы понять, что лагерь был военным. А если взять в расчет то, что мы прибыли к вечеру, а из лагеря не было видно ни одного дыма от костра, было легко придти к мысли, что нас взяли отнюдь не на прогулку.
— Канске, все пропало…
Сказать, что ситуация не нравилась отважной копещице Санаде Нобуцуне, это ничего не сказать.
Среди нас троих Нобуцуна впервые ставила на кон жизнь, вдалеке от дома.
— Цуна, если ты не перестанешь, то мы…
— Тихо, вы оба! Из-за вас на нас уже начали оглядываться, — чуть ли не повысив голос, обратился к этим двум.
Сказать по правде, отношение между Нобуцуной и принцессой Ю только налаживались. В начале, эти двое смотрели друг на друга, ожидая какого-нибудь подвоха. Не удивительно, ведь каждая из них понимала, что двум фаворитным кланам в Синано не бывать.
Одному клану, либо Сувы, либо Санады придется уступить первенство. Объеденная Синано уже стала тесной для древних, и имеющих определенные силы, кланов…
Увидев лагерь, свита Кагэторы будто забыли о нас. К счастью никто не заметил, как Нобуцуна произнесла мое имя.
То ли из-за усталости, то ли из-за удивления, девушки быстро забыли о конспирации и тем более не пытались разговаривать шепотом.
Все внимание было приковано к Кагэторе. Воины выходили встречать ее, и на каждом лице сияла улыбка.
Кагэторе же, в свою очередь, здоровалась с каждым.
Видя, что я поплелся ближе, принцесса Ю насторожилась:
— Разумно ли попадаться в глаза лорду?
— Тут уж ничего не попишешь. Лучшее, что мы можем — это узнать больше о ней…
Мои слова не убедили девушек, но они последовали за мной.
Кагэтора держалась уверенно, называла по именам не только своих вассалов, но и простых воинов. Услышав свое имя из уст лорда, да еще сознавая тот факт, что уж его-то имя лорд знает наизусть, воины быстро приободрились.
Уже потому, как держится человек с другими, можно было сказать о многом. Но продолжить мысль мне не дали.
— А ты слишком прозорливый…
Старик Усами словно тень возник бесшумно и стоял рядом. К моему удивлению, девушки стояли поодаль, разговаривая с местными воинами.
Принцесса Ю держалась смело, активно общаясь. А вот дела у Нобуцуны были не очень. Следя за речью, чтобы не взболтнуть лишнего, девушка выглядела неуверенно.
— Предложение Кагэторы я принял за приказ. Думается мне, что из вашего лорда выйдет неплохой герой для повести…
Было видно, что старик не очень-то мне поверил, но, смерив меня взглядом, ушел прочь. Его присутствия требовали неотложные дела клана, так что он нескоро побеспокоит меня. Эта мысль не могла не радовать…
Лорд Мураками выделялся как никто другой среди самураев.
Воины Нагао предпочли держаться на почтительном расстоянии от могучего воина.
Никто из них не смекнул, что мы устали от дороги. Но, к счастью, Кагэтора, быстро раздав указания, велела показать новоприбывшим шатры для отдыха.
По дороге мы с девушками разглядывали лагерь изнутри. Сразу же бросалась организованность лагеря и порядок, царивший в нём.
— Вот ваш шатер. Прошу, располагайтесь для отдыха…
— Постойте. Но тут только один шатер…
— Извините. Свободных нет, мы не знали, что вместе с госпожой прибудет столько людей.
Сказав это, самурай быстро удалился от греха подальше.
Мужчина и женщина не должны были спать в одной комнате, не связанные супружеским долгом. Вскоре рядом не было никого, от щекотливых ситуаций самураи стремились держаться подальше.
Убедившись, что за нами никто не наблюдает, мы вошли в шатер. Из-за усталости, нас не заботили пустые домыслы…
Не знаю, сколько я провел в блаженном сне, но, к моему огорчению, выспаться мне не дали.
— Вы, там, госпожа зовет вас…
Войдя в шатер, посланный воин слегка подзавис. В шатре было сумрачно, и из-за проникшегося света я не сразу увидел выражение на лице самурая. Никогда не думал, что служивые могли выразить столько эмоций: от гнева до замешательства.
Его смущало то, что на футоне валялись две девушки, а по середине лежал парень. Я смутно помнил, что принцесса Ю и Нобуцуна ставили свои футоны по краешку, но никак не рядом.
Замешательство воина было мне понятно, с одной стороны мы не были самураями, а с другой — приехали в лагерь вместе с Кагэторой. Будь мы служивыми, то самурай не закрыл бы глаза на происходящее.
Две сладко спящие девушки убедили воина, что тут пахло развратом. Когда наши взгляды встретились, принцесса Ю теснее прильнула ко мне, а Нобуцуна так и вовсе запрокинула ноги на меня.
От происходящего мой сон словно рукой сняло.
— Эт-это не то, что Вы подумали, — еле смог проговорить под ошалевшим взглядом воина.
— Конечно, конечно, — ответил самурай, не веря моим словам.
Бросив взгляд и, как бы оценив девушек, самурай хмыкнул, и будто вспомнил зачем явился:
— В лагере госпожи собирается совет. Девчонок можешь не брать с собой, но ты обязан явиться. И не заставляй господ ждать…
По самураю было видно, что он не понимал, зачем я был нужен на совете. Меня это, конечно, тревожило, но в этом я увидел неплохой шанс. Так сказать, увидеть будущих врагов за делом…
Пробормотав что-то о нравах и временах, самурай удалился.
Не стоит говорить, каких усилий мне стоило выйти из футона, не разбудив девушек. Я смутно представлял, что девушки не обрадуются таким событиям.
Восток — дело тонкое, и тут, как нигде, чтят чистоту и непорочность.
Даже легкая тень могла повлиять на будущее девушек.
Стоило мне выйти из шатра и пройтись не далеко, как тут же я уловил разговорчики. Признаться, сперва подумал, что воины и вовсе шумно обсуждают обо мне с девушками. Но, к счастью, я ошибся, дело было куда серьезней. Вскоре должна была начаться нехилая заварушка.
Найти главный шатер было не трудно. Как положено, он был расположен в центре лагеря. Войдя в него подумал о том, что посланный самурай не был треплом. Ведь пожелай он почесать языком, как тут же в разговорчиках среди воинов послышалось бы грубые смешки.
По царившей атмосфере внутри и задумчивым взглядам собравшихся, я пришел к мнению, что передо мной творилась история.
Никто не обратил на мое появление внимание. Никто, кроме Кагэторы. Девушка сидела в центре, справа и слева от нее сидели вассалы. На ней были легкие доспехи, так что девушка просто смогла встать и окинуть взглядом собравшихся воинов.
— У нас нет времени на обсуждения. Враг уже расположился лагерем и готов отразить нападение…
Слова Кагэторы взбудоражили людей, ведь эти воины делали все от них зависящее, чтобы вражеские воины клана Дзимбо не смогли узнать о предстоящей атаке.
Момент неожиданности играет не последнюю роль в битвах, и упустить его означало поражение.
Провинция Эттю с давних времен враждует с Этиго. Клан Дзимбо из Эттю успел насолить прежнему лорду, отцу Кагэторы. Вообще, клан Нагао давно бы завоевала Эттю, если бы не внутренние распри, тянувшиеся из-за поддержки смутьянов кланом Уэсуги. Ведь некогда Нагао был вассалом рода Уэсуги. Провозгласив о независимости, клан Нагао по определению стал врагом Уэсуги.
Пока другие самураи искали выход из сложившейся ситуации, Кагэтора и ее советник, старик Усами, и вовсе стояли, не выражая какую-либо озабоченность.
— А вот и наш добрый гость! Этот день тебе запомнится надолго…
Голос Кагэторы был полон радости, а глаза у девушки так и вовсе сияли.
Сказанное не могло укрыться от остальных, и один из ее вассалов спросил:
— Госпожа, осмелюсь спросить, Вы заранее наметили стратегию?
— Да. Скажу даже больше, это мои слуги донесли клану Дзимбо о нашем вторжении. Было указано и то, что в поход отправилась я, прихватив не так много воинов…
Надо отдать должное самураям Кагэторы, хоть их обескуражили, эти воины держались стойко.
— Но зачем? — спросил Мураками за всех присутствующих.
— Скоро вы обо всем узнаете! А пока готовьтесь к штурму, негоже заставлять врагов ждать.
Говоря это, девушка лукаво улыбнулась так, словно она знала секрет, но пока не собиралась ни с кем делиться.
Признаться я не часто видел Кагэтору, но если сравнить ее поведение в городе Касугаяма и здесь в лагере, в момент предстоящего кровопролития, то оба образа разнились.
Сказанные слова девушки были не иначе как повелением, так как шатер вскоре покинули все самураи.
Стоило мне развернуться, как меня тут же остановили:
— Куда же ты так торопишься? Пока воины приготовятся, пройдет немало времени…
Оставшись наедине с Кагэторой, если не считать старика Усами, то меня кольнула мысль, что все это смутно напоминает мои отношения с Харуной. В том плане, что та тоже оставляла меня после совета, с собой…
— Меня тревожит мысль, госпожа, что я буду Вам мешаться…
— Отнюдь. Ведь порой полезно услышать мнение постороннего. Не так ли, Усами?
Усами Садамицу не разделял взглядов своей госпожи, но все же кивнул в знак согласия. В этот раз старик был не многословен. Я списал это на то, что мысленно он был далеко, ища пути победы над кланом Дзимбо.
От меня не укрылось, что Кагэтора тоже хотела узнать меня получше. Все-таки сомнения на наш счет у нее присутствовали.
— Могу ли я говорить открыто?
— На большее я не могу и рассчитывать…
— Судя по тому как Вы держитесь, мне кажется, что Вы управляете ходом событий…
— Что ты имеешь в виду? — смешно нахмурив брови, спросила Кагэтора.
— Если сравнивать Вас с Тайра Киемори, то Вы неплохо постигли стратегию войны.
Начал издалека и с начинкой лести, затем выдержав паузу, продолжил:
— Мне не верится, что Вы дали знать врагу частично о своих намерениях, без продуманного плана.
— Разве ты не слышал, как я сказала своим слугам, что у меня уже есть стратегия, следуя которой я сокрушу Эттю!
Кагэтора, конечно, не выкрикнула мне это в лицо, но я бы сказал, что донесла с определенной страстью.
Услышав ее слова, Усами не довольно цыкнул. И меня сразу одолели сомнения. Казалось, что я стал невольным участником тренировки, где Кагэтора упражнялась как разговаривать с противником, не выдавая своих истинных намерений. Зная молву о Усами Садамицу, эти мысли вполне могли оказаться правдой.
— Я не сомневаюсь в этом. Однако, почему Вы не открыли все своим воинам? Ведь если Вы откроетесь им, доверие между вами возрастет, что скажется на моральном духе воинов…
Немного призадумавшись, Кагэтора ответила не сразу. Тем временем, Усами, делая вид отрешенности, тщательно следил за нашей беседой.
— Признаться, это не приходило мне в голову. Я просто хотела узнать, готовы ли мои отборные воины пойти со мной на смерть. Усами, возьми с собой нашего гостя. Когда я поведу воинов, хочу, чтобы он находился рядом с тобой.
Девушка дала ясно понять, что аудиенция закончена.
— Но, госпожа, разве я не буду с Вами, на поле брани?
— Усами, мы с тобой это обсуждали. Если я потеряю тебя, то нашему клану трудно придется в войне с кланом Такеды.
Старика польстила такая забота со стороны лорда. А меня насторожило, что, произнеся последнее слова, девушка неотрывно смотрела на меня.
— Простите, что краду Ваше драгоценное время, но вчера я был свидетелем вашего приветствия с простыми воинами. Неужели Вы знаете, каждого поименно?
То ли из-за за тупости, то ли из-за за напряжения я не понял, как выдал эту тираду на одном выдохе.
— Если высокочтимый обращается к простому человеку по имени, то между ними отпадает определенная дистанция в отношениях. Забавно, что это заметил простой сказатель, но не один из моих вассалов, — улыбнулась девушка.
Помнится, еще Александр Великий проделывал тот же трюк, чтобы проникнуть в души воинов. Его современники удивлялись, что царь мог назвать любого по имени. В этом плане девушка напоминала мне великих. Говоря о великих, я тут же вспомнил о Наполеоне, который, не обладая феноменальной памятью, как у Александра, все же добился неплохих результатов.
— Госпожа, я могу посоветовать Вам одну хитрость, которая поможет Вам назвать каждого воина по имени, но для этого мне потребуется карта вашей диспозиции войск…
Казалось бы, что я прошу слишком многого, но Кагэтора не церемонясь достала карту. Перед каждой битвой, каждый ударный отряд должен был знать свою диспозицию, при помощи таких вот карт. Необходимость в картографически обозначенных диспозициях увеличивалась с ростом войск.
Бросив быстрый взгляд на диспозицию воинов, я ткнул пальцем на авангард.
— Следует при создании диспозиционных карт, написать имя каждого воина. Заучив карты, у вас в памяти останется имя воина, который будет находится в данном участке. Вы можете не знать его в лицо, но это не помешает Вам обратиться к нему…
Еще Наполеон пользовался этой хитростью, великий полководец не знал своих солдат поименно, но зазубрив диспозицию, прохаживаясь по ряду воинов перед сражением, он обращался непосредственно к ним, поднимая дух воинов.
Воины, окрыленные, что их знает сам главнокомандующий, не щадя животы, бились за него.
Кагэтора, конечно же, все поняла, если судить по загоревшимися глазами девушки.
— Вот видишь, Усами, а ты не верил, что сказатель окажет нам услугу, — весело рассмеялась девушка.
— Ступай к себе и будь готов явиться, когда за тобой придут, — сказал старик Усами, выходя из шатра.
Шагая до своего шатра, меня одолевала мысль, что надо было заткнуться, не открывая свои знания. Теперь уже было очевидно, что лорд со своим советником видели нас насквозь…
Войдя к себе, мне пришлось потратить н малую долю времени для объяснения с принцессой Ю и Нобуцуной. Проснувшись, эти двое решили, что меня забрали на допрос, ну, или итого хуже…
— Канске, мы сможем удрать отсюда. Ведь дозорных в лагере мало…
В лагере действительно поубавилось голов, так как основная масса отправилась занимать позицию. Однако, я сомневался, что Кагэтора оставит свой лагерь незащищенным.
— Мы не можем рисковать, Нобуцуна. Похоже, за нами пришли.
— Быстрее собирайтесь, господин Усами ждет вас, — произнес знакомый голос.
Так и есть, разбудивший меня самурай, с долей ехидностью смотрел на нас. Но откровенное игнорирование со стороны девушек его еще более ошеломило.
Небось, воин ожидал увидеть раскрасневшихся девушек, но, к счастью, в это утро ни принцесса Ю, ни Нобуцуна не притворялись, а действительно витали в объятиях Морфея…
— Не повезло тебе, парень, связался с такими особами, — по-приятельски заявил воин, пока мы ждали девушек снаружи.
Приняв игнор девушек за отсутствие стыда, самурай, видимо, пришел к ложному выводу. Но я его разубеждать не торопился, ибо знал — не поверит…
Самурай повел нас тропами, и вскоре мы вышли к не большому холму. На возвышенности холма уже на креслах сидел Усами, рядом же пустовали свободные места. Добравшись туда, мы уселись на них.
На холме открывался хороший обзор на предстоящее сражение.
На поле расположились воины Кагэторы. Враг же, в свою очередь, выводил войска из лагеря. По канону войны, лагерем враг расположился на возвышенности, в горах.
— Скоро все начнется. Начало для клана Нагао и конец для клана Дзимбо, — как-то обреченно произнес старик Усами.
Девушки переглянулись, но ничего не сказали. Принцесса Ю и Нобуцуна решили отмалчиваться, предоставив мне отвечать за нас троих.
— Разве не к этому вы стремились все это время?
— Вовсе нет, как может благородный человек стремиться убивать другого? Во времена, когда ты должен либо убить, либо быть убитым, выбора не остается.
Усами Садамицу не был человеком жалостливым, но и жестоким его назвать было нельзя.
Будто услышав слова старика, оба войска пришли в движения.
Кагэтора привела с собой максимум пять тысяч воинов. Враг же численностью превышал чуть ли не втрое.
Мы наблюдали за битвой, словно в кинотеатре. Первую волну бесстрашная Кагэтора повела сама.
Странно, что прагматичный старик позволял ей подобное. Ведь достань кто голову девушки, как тут же все пойдет прахом…
Воины в белом, сохэи, окружали знамя Кагэторы. На белом знамени был выведен черным иероглиф «Би», что означало имя бога Бишамонтена.
Пока старик рассказывал нам об этом, я невольно подумал, что и у меня есть знамя с именем бога на нем, Хатимана…
Враги начали теснить Кагэтору по флангам, пытаясь окружить ее.
Тактика клана Дзимбо была понятна, они намеревались во чтобы то не стало заполучить жизнь Кагэотры. Но в ту же минуту, ситуация резко изменилась.
Суматоха почему-то началась с тыла воинов Дзимбо. Арьергард, почему-то в спешке начал уходить в сторону лагеря. Это, в свою очередь, смутило остальных воинов, через не полных двадцать минут начался полный хаос.
Воспользовавшись случаем, воины Кагэторы усилили натиск.
— Что происходит? — недоуменно покосился на старика.
— Видишь ли, клан Дзимбо сыграл в точности так, как мы и планировали. Кагэтора специально оповестила их о нападении, и о том, что в этом нападении она явится самолично.
Разразившись кашлем, старик умолк на минуту, затем продолжил:
— До недавнего времени, клан Нагао имел больше десяти сражений с кланом Дзимбо. И каждый раз битва происходила здесь, в этой долине. Каждый раз Дзимбо занимал вон ту гору, — указал Усами.
— Кагэтора знала, что и на этот раз, Дзимбо решит расположиться в этих горах. Однако, Кагэтора заранее расположила летучие отряды глубоко в пещеры гор. Ей удалось полностью просчитать действие врага, и в назначенное время летучий отряд ударил по лагерю.
Обычно, имея за спиной гору, как ограждение, воины не ставили в тыл сооружения, тратя время и силы лишь на пути врага. Все это понятно, но как клан Дзимбо не удосужился проверить пещеры, этого мы никак не могли понять.
Видно, наши лица были красноречивей, так как Усами снизошел до пояснения:
— Эттю не ожидало столько придти от Кагэторы. К тому же, лидеры Дзимбо не обладают хладнокровным мышлением, так необходимым в критические минуты…
Закончив объяснять, старик кряхтя встал и пошел в мини-шатер, за водицей. Пока он отсутствовал, девушки решили поделиться впечатлениями.
— Канске, Нагао может оказаться не простым соперником, — взбудоражено промолвила Санада Нобуцуна.
— Кагэтора достойный противник нашей госпоже, Харуне, — увлеченно выдохнула принцесса Ю.
Признаться, я слегка опешил. Ведь я ожидал, что они разделять мои опасения. Но эти двое будто предвкушали будущую войну между кланами Нагао и Такеды.
Иногда я забываю, что имею дело с самураями, а не с милыми девчонками…
Усами Садамицу явился, улыбаясь краешками губ. Мне показалось, что он специально отходил, чтобы мы смогли перекинуться словами.
— Сказатели, у меня новость от госпожи Кагэторы. Вы свободны и можете покинуть нас в любую минуту.
Девушки и вовсе выглядели счастливыми, но старик решил добавить изюминку:
— Однако, Вы, господин Ямагата, останетесь гостить у нас. Ваши помощницы должны доложить о случившимся Вашей госпоже, Такеде Харуне.
Пока принцесса Ю и Нобуцуна находились в прострации, я решил вмешаться:
— Но мы… Мы не имеем дел с кланом Такеды!
— Полно. Не стоит усугублять Ваше положение. К слову сказать, господин Ямагата, если это Ваше настоящее имя, никто не желает Вам зла, тем более моя госпожа, после того как Вы ей посоветовали с диспозицией…
Закончив это, Усами обворожительно улыбнулся, а девушки уставились на меня взглядами, безгласно спрашивая:
«Ты в своем уме?» Знал ведь, что добро непременно будет награждено. Сожалел ли я, что открыл хитрость с именами Кагэторе? Да, но тут уже ничего не поделаешь…
— Уверен, Вы поведаете Харуне много полезного. А плата будет ничтожной, всего сто танегасим. Если до весны вы не принесете сто танегасим, то дело примет прискорбный оборот для господина Ямагаты, — добил нас мило улыбающейся старичок.
Глава 10
— Усами-доно, Вам следовало тепло одеться, — высказал свое мнение Мукуро, бывший глава пиратов.
Кагэтора щедро одарила своих слуг, никто не мог упрекнуть девушку в неблагодарности. Большинство пиратов перешли на службу клану. Лорд внемлила совету старика Усами и решилась укрепить морской порт. Конечно, о морском господстве говорить было рано, но клан не жалел деньги для укрепления своих позиций в море.
К удивлению Усами, не все пираты согласились на службу — большинство из них не желало жить другой жизнью, предпочтя прежний уклад.
Не редко жертвами пиратов оказывались торговые суда вельможей Этиго. Почуяв возможность, они потребовали истребление пиратов. Усами пришлось приложить немало усилий, чтобы вразумить горячие головы.
Отныне пираты не должны были трогать суда клана. И, конечно, они были обязаны платить золотом казне. По совету того же Усами, Кагэтора поставила ответственным за порт и прилагающиеся к этому дела Мукуро.
Усами Садамицу в этот холодный осенний день знал, что Мукуро был благодарен не за быстрое продвижение, а скорее за участие старика в спасении его людей, вольных братьев.
— По дороге согреюсь. Пошли уже, чего время терять…
Улицы города Мацукура, столицы провинции Эттю, были оживленны. Со стороны рынка доносились оживленные голоса. Старику было странно от происходящего, ведь заняв город, Кагэтора не только не тронула бывших врагов, но и не отдала город на растерзание.
Вражда между кланами Нагао и Дзимбо была давняя, и, кто знает, сколько людей отдало бы души из-за ненависти. Озираясь по сторонам, Усами невольно прикинул в уме, как выглядел бы город, пройдись воины Нагао по нему с мечами в руках.
Мукуро, заметив, что старик начал отставать, сбавил темп и решил не срезать дорогу через многолюдный рынок.
Встреченные по дороге люди почтительно расступались, ведь у обоих самураев на кимоно красовались эмблемы клана Нагао.
— Скажи-ка, Мукуро, чем в последнее время занималась Кагэтора?
Вопрос старика не был праздным, его действительно интересовало времяпровождение лорда. Ведь победа могла затуманить разум девушки и вовлечь клан в ненужные битвы. После битвы на границе обстоятельства потребовали немедленного присутствие Усами в Этиго…
— Госпожа обошла земли Эттю вдоль и поперек. Встретилась с лидерами мелких кланов, которые до этого были в вассалитете у клана Дзимбо.
— Ты не знаешь, кому госпожа решила доверить завоеванную провинцию?
— Нет. Но меня беспокоит кое-что другое…
Мукуро был одним из тех людей, которые говорили прямо, без лести и притворства. Видя, как этот достойный человек не может подобрать слов, Усами Садамицу насторожился.
— Говори, раз уж начал!
— Кагэтора всюду таскает с собой нашего «гостя».
Отправляясь в Этиго, Усами позаботился, чтобы Мукуро тщательно наблюдал за гостем. Помощницы сказателя уже давно отбыли в Синано и, вероятно, давно обо всем доложили Такеде Харуне.
В тот день Усами нарочно потребовал за голову шпиона сто танегасим. Клану Нагао было на руку, если шпионы доложат об увиденном. Такеда Харуна дважды задумается, прежде чем иметь дело с Этиго. Но вот отпустить прозорливого сказателя старик не мог. Чутье подсказывало, что этому гостью лучше быть мертвым, иначе он принесет немало хлопот клану.
Танегасимы были лишь предлогом, чтобы избавиться от него. Ведь не будет же Харуна присылать требуемое за голову слуги?!
Но былая уверенность таяла, ведь в противном случае гонцы давно бы пришли с вестью от Харуны с открытой издевкой на это. Времена нынче были смутные, нельзя было предугадать, что принесет завтрашний день.
Старик уже начал сожалеть, что не умертвил шпиона в тот же день.
— Что ты имеешь в виду?
— Нам не стоит забывать, что Кагэтора в первую очередь хрупкая девушка. Он мог повлиять на нее…
— Хватит. Не желаю более слышать об этом! — не желая продолжить разговор, ускорил шаг Усами.
Старик никогда не забывал, что Кагэтора еще слишком юна. Мысль, что ее могли соблазнить, да еще вражеский лазутчик — подобное прежде никогда не посещало голову советника. Несомненно, Кагэтора имела все шансы стать великим лордом, благо природа не поскупилась, одарив ее щедро.
И Усами Садамицу, как никто другой знал, что девушка отбросит в сторону свои личные предпочтения, если дело коснется клана.
Хоть вероятность обратного была незначительной, но то, что она была, ввергало старика в отчаяние. Не заметив, как быстро они добрались в резиденции, Усами поспешил встретиться с лордом, не теряя времени даром.
Мукуро не ожидал от старика столько прыти и еле успевал за ним. В резиденции самураи встревожено провожали их взглядами. Ведь только важные сведения могли сделать так, чтобы советник так спешил, во весь опор…
Перед сёдзи Усами все же остановился перевести дыхание и вошел. В главном зале кроме Кагэторы и сказателя никого не было.
Старик решил сначала во всем убедиться и только после этого начать действовать. Однако, переживания все же сказались, так как бросив лишь взгляд на лицо Усами, Кагэтора увидела его негодование:
— Так тебе уже успели донести…
Девушка обладала цепким умом и, не удивительно, что она сразу же все поняла.
— Да. И Вы этого не отрицаете?
— Нет.
Услышав слова девушки, старик почувствовал, как земля уходит из-под ног. Если бы не подоспевший Мукуро, Усами мог упасть там же, где стоял.
— Да что с тобой? Неужели ты против этого?
— Да. Кончено, я против! — выкрикнул советник в лицо своей госпоже.
Усами не понимал, как такое вообще могло произойти. А виновник тем временем неспешно встал и спросил разрешения у Кагэторы удалиться.
— Решил сбежать, когда запахло жаренным! Это твоих рук дело!
— Усами, наш гость не имеет к этому никакого дела. Я сама решила взять присягу от клана Дзимбо и поставить их над Эттю.
— Я не понимаю…
— Клан Дзимбо не будет уничтожен и так же будет править Эттю, но теперь под моей опекой. Конечно, для этого нынешний лорд клана Дзимбо должен совершить сеппуку. Смерть одного или многих, думаю, выбор очевиден.
Усами Садамицу не был бы собой, если сразу же не уразумел слова своей госпожи. В той битве Кагэторе удалось пленить не только лидера клана Дзимбо, но всех его командующих. Оставшись без лидера и наследников, клан Дзимбо быстро сдался. Сдался, но не покорился. Ибо покорить клан — означает утопить землю в крови…
Однако Кагэтора нашла другой выход. Приняв присягу от кланов Эттю, лорд клана Нагао сохранила за ними прежние устои. Ведь разорив провинцию в войне, Кагэтора понесет одни лишь потери.
Усами изумился тому, что девушка так рано поняла основы войны. Завоевать землю — одно, но удержать ее, и тем более в процветании, — это другое. Торговля и ремесло сильно развиты в Эттю. Казна клана от податей жителей Эттю лишь возрастет.
— Мне вот интересно, о чем же ты беспокоился, если не об этом, Усами?
Голос девушки был нежен, но за ним таилась невидимая воля. Усами мысленно негодовал на себя, за то, что повелся на слова Мукуро.
— До меня дошли слухи, что гость активно пытается выкупить у Вас свободу…
— И с каких пор ты стал слушать, что говорят другие? Усами, придя к соглашению с кланом Дзимбо, я не только решила вопрос с ними, но так же преуспела в другом вопросе…
Девушка, выдержав паузу, продолжила:
— Оказывается, наш сказатель не простой лазутчик. Перед тобой сподвижник Такеды Харуны, Канске Харуюки.
В этот день Усами Садамицу не думал, что способен испытать наплыв таких эмоций, минимум, два раза. Как диктуют законы стратегии, старик еще вначале лета начал собирать информацию, касающуюся будущих врагов. И среди противников, которые могли оказаться проблемой, имя Канске Харуюки было не на последнем месте.
Отправиться самолично во вражеский стан? Старик не мог понять, чем руководствовался будущий враг.
В Канске, конечно, было что-то такое, но увидеть в нем стратега Такеды, пожалуй, это ускользнуло бы не только от Усами, но и от всех ныне живущих.
Канске Харуюки держался робко. И его, конечно, не могло не заботить, что сейчас могла решиться его судьба.
Изумление быстро прошло, и старик посмотрел на обстоятельство с холодным расчетом. В идеале парня надо было убить, но его туша могла пригодиться в предстоящей войне.
— Я знаю, о чем ты подумал, Усами. Но никто не тронет Канске, пока я не прикажу. Если Харуна предоставит сто танегасим, мы вернем его в целости и сохранности.
— Но, госпожа! Будет разумно…
— Хватит! Ты сам виноват. Ведь это ты объявил всему миру условие сделки. Если я не могу сдержать слово, то ради чего еще жить?!
На это старику нечем было ответить.
Слово сказано, и самурай должен придерживаться его. Ведь если слова воина не будет ничего стоить, то чем он отличается от простого разбойника?
— Ступай, отдохни, — приказала девушка.
Придя к мнению, что не стоит так сильно досаждать госпоже, Усами удалился. Но перед этим старик заметил, каким взглядом смотрела на парня Кагэтора.
Нет, влюбленностью тут и не пахло. Скорее Кагэтора восхищалась поступком Канске. Но даже это, по мнению Усами, было неплохим поводом для убийства Канске Харуюки.
Тем временем, стоило закрыться седзи, как Кагэтора обратилась к парню:
— Ты настолько уверен, что Харуна предпочтет спасти тебя? Осмелюсь заметить, что она не послала гонцов в подтверждении…
Усами не был далек от истины, Кагэтора увидела родственную душу в Канске. Ведь не зря лорд Нагао вела воинов самолично на битву…
— Насколько мне известно, гонцы не пришли с вестью об отказе…
Парень все это время пытался держаться уверенно, но девушка смогла увидеть его истинные чувства. Нет, Канске по мнению Кагэторы, не сомневался в намерениях Харуны спасти его. Сомнения вызывало другое, а именно то, что Харуне просто не удастся достать столько оружия за такое короткое время…
Если сравнивать Канске с самураями клана Дзимбо, то последние не стоили того, чтобы называться врагами клана Нагао. Ведь показатель настоящего величия клана не в его заслугах, а в его врагах.
Если ты воюешь с оборванцами и низшими, то тебе стоит задуматься. Ведь это не дорога для достойных…
Канске пока был единственным представителем клана Такеды. И не было сомнений в том, что в вассалах Такеды ходило много талантливых самураев. Мысль, что вскоре Кагэторе выдастся случай испытать себя, бросала ее в легкий трепет.
За это время, Кагэтора пыталась узнать парня получше. Но девушка с изумлением поняла, что узнала Канске настолько, насколько он позволял.
— Кагэтора, мне кажется, Вы заблуждаетесь на мой счет. Я не люблю войну и тем более ей не покланяюсь…
Девушка не могла понять, то ли он прочел ее мысли, то ли говорил о Бишамонтене. Ведь каждый знал, что Кагэтора открыто поклонялась богу войны.
— Звучит не убедительно из уст того, по чьей вине погибло столько народу. И уж тем более не ожидала услышать эти слова от тебя. Ведь это на твоем знамени написано имя бога Хатимана, — с улыбкой произнесла Кагэтора.
Парень не стал отрицать, лишь обворожительно улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря: понимай, как хочешь.
Канске сидел напротив девушки, словно между ними не лежала вражда. Вражда, пока не осязаемая, но явная…
Кагэтора поймала себя на мысли, что парень мог служить и ей. Переманивать на свою сторону одаренных генералов врага не такой уж и плохой ход…
— Война — подобна огню, она в итоге сожжет себя. Не зря ведь сказано: даже когда государство велико, если оно воинственно, то, в конце концов, погибнет…
Парень не читал нотаций и уж тем более не пытался учить ее. И, возможно, поэтому девушка не раздражилась на его слова.
Канске говорил так, словно старый друг, предупреждая об опасности. Девушка на миг призадумалась, и ей показалось, что парень понимал, о чем говорил.
Знать и понимать — это две совершенно разные вещи. Эту истину Кагэтора усвоила еще в монастырях.
Прежде чем ответить, Кагэтора пришла к мысли, что люди не зря видят присутствие бога рядом с Канске. Ведь такие знания не доступны двадцатилетнему самураю, хоть и одаренному.
— Не стоит беспокоиться о моем клане. Позаботься лучше о своей госпоже. Ведь это Харуна сеет хаос и разрушения. Если сравнивать в этом плане, то мой клан миролюбив…
— Миролюбив? Тогда для чего вы готовите стольких воинов? Для чего в кузницах Эттю куют столько мечей и доспехов? По тому что я вижу, я сужу о делах. Каготора, Ваши слова расходятся с мыслями…
Призадумавшись над ответом, девушка разразилась звонким смехом.
— Прости. Но я не смогла себя сдержать, когда услышала твой ответ. Ты почти точно так же ответил, как некогда отвечал У-цзы своему господину Вэн-хоу.
Поразмыслив, парень улыбнулся. Кагэтора наизусть знала древний трактат У-цзы, и от нее не укрылась, что ответ великого китайского стратега совпал по смыслу с ответом Канске.
— Знаете, я думаю, Вы неплохо поладили бы с Такедой Харуной. Она, как и Вы, любить зачитываться древними трактатами. Но в отличие от Вас, ей нравится от Сун-цзы…
— Забавно слышать это. Выходит, мы с Харуной во многом похожи…
Парень, немного колеблясь, выдавил из себя:
— А что, если вы заключите союз? Ведь между вами нет пролитой крови…
Заглянув в глаза Канске, Кагэтора отчетливо произнесла:
— Я вижу, что ты честен, Канске. Но ответь, разделяет ли Харуна твои взгляды? Ведь если она не направит меч в мою сторону, то ей придется направить острие в сторону Ходзе и Имагавы. Ты ведь понимаешь, чем это обернется для клана Такеды…
Союз Такеды и Нагао насторожит кланы Ходзе и Имагавы. И в этой войне клан Такеды будет биться на два фронта. Даже захоти клан Нагао помочь, они не подоспеют…
— Канске, что ты скажешь на то, если я предложу тебе место под моими знаменами?
Хоть Кагэтора спросила как бы в шутя, но следившие за парням глаза утверждали обратное.
— Не стоит смеяться надо мной. К тому же, вряд ли после этого Вы будите уважать меня…
Поразмыслив над ответов Канске, девушка призналась себе, что действительно не смогла бы легко относится к предателю, даже примкнувшего к клану Нагао…
Тем временем, пока Кагэтора и Канске вели этот разговор, на Юге события набирали серьезный оборот. Услышав весть, Харуна сразу же начала действовать.
Девушка очень хотела спасти своего стратега. Но еще больше она возжелала проучить наглецов.
Ведь стоит ей отступить, как другие начнут смотреть на клан Такеда свысока. А подобного Харуна, как лорд клана, допустить не могла.
Синано уже полностью покорилась Харуне. Девушка выделяла немало денег, чтобы привести в порядок дороги и крестьянские угодья. Уже на грубую вскидку можно было сказать, что вложенные деньги вернутся втрое, а то и в большом количестве. И отдавать земли Синано кому-либо, она не собиралась.
Шиноби Такеды давно уже собирали сведения о новом оружии. Было достоверно известно, что на удаленном острове Танегасима высадились до селе не виданные варвары. Вот они-то и принесли орудия, которые после начали называть именем того острова — Танегасимы.
Многие самураи страны могли даже не слышать о них. Стоили они дорого, и в настоящей битве самураи не видели от них пользы. К тому же, пока на континенте не могли производить их в нужном количестве.
По велению Харуны, Санада Юкитака уже занялся производством, но даже у него не получалось создать работающие образцы…
Достать сто танегасим до весны, пожалуй, это задание казалось невыполнимой любому, но только не Харуне.
Имея хорошо оснащенный порт, девушка при желании могла бы отправить торговые судна к острову Танегасима. Но провинция Каи находилась в самом центре Хонсю, вдали от моря.
Стало ясно, что придется воспользоваться помощью либо клана Ходзе, либо клана Имагавы. Харуна решила воспользоваться помощью первых…
К ее удивлению, Ходзе Удзиясу, лорд клана Ходзе, давно заприметила новое оружие и, в отличие от остальных, она смогла увидеть в танегасимах скрытый потенциал.
Такеда Харуна еще в битве при Уэдахара поняла, какое преимущество дает танегасима. И то, что Удзиясу поняла это без всяких проведенных битв, говорило о многом.
Шиноби смогли узнать, что у Ходзе имелись на вооружении пятьсот танегасим. И чтобы заполучить несколько сотен, Харуне надо было предложить что-то стоящее.
Между двумя кланами начался активный диалог, которые, в свою очередь, не мог быть не замеченным третьей стороной, кланом Имагавы.
Имагава Есимото, глава клана Имагава, сразу же заподозрила неладное. Ведь полутора годовое соглашение о ненападении кончалось. В отличие от соседних кланов, Имагава не продвинулась в достижении своих целей.
И, хотя клан Мацудайра хоть и признал Ёсимото, враги в лице клана Ода сводили на нет все её достижения.
Клан Такеда из трех кланов Юга наиболее продвинулись в своих намерениях. Они покорили Синано и теперь легко могли перебросить свои войска на юг. Вопрос заключался лишь в том, кому они предложат союз, а кому смерть…
Активно договариваясь между собой, послы клана Ходзе и Такеда как-то холодным днем объявились возле столицы Имагавы, города Сумпу.
Услышав их заверение о мире и приглашение, Есимото перестала понимать происходящее. Придя к мнению, что соседи хотят продлить соглашение, Ёсимото отправилась в назначенное место, близ горы Фудзияма.
— Желаю мира и благоденствия вашим кланам. Харуна, я отчетливо ответила тебе, что не собираюсь продавать танегасимы.
Лорд Удзиясу выглядела возмущенно. Ёсимото заранее узнала, от чего начался весь этот сыр-бор. По мнению главы клана Имагава, танегасимы не стоили таких денег…
— Сегодня речь пойдет не о танегасимах. Соглашение скоро закончится и будет разумно составить новый договор. Но прежде чем перейти к делу, послушайте, что я вам скажу…
Такеда Харуна сильно изменилась за последнее время. Девушка держалась уверенно, словно в любой момент могла стереть с лица земли вражеские кланы.
— Каждый из вас думает, что разобравшись в Синано, клан Такеда устремит свой взор на Юг, на ваши земли. Логика событий действительно подсказывает мне это. Ведь моему клану так необходимо выйти к морю. Но вы упускаете из виду то, что выйти к морю я смогу не только на юге, но и на севере…
Хоть Харуна не досказала многое, Удзиясу и Ёсимото уже поняли, что клан Такеда нарвался на нового врага. А, значит, в данный момент Ходзе и Имагава могли не опасаться Такеды.
— И что ты предлагаешь, — спросила до селе хранившая молчание Ёсимото.
— Я предлагаю вам мир, вместо войны. Предлагаю вам не жалкое соглашение о ненападении, а союз. Союз равных по силе кланов. Мы не только не будем враждовать между собой, но и при необходимости помогать друг другу.
Харуна после умолкла лишь на столько, насколько потребовалось двум другим лордам времени для раздумий.
— Удзиясу, ты ведь воюешь в провинций Кодзуке? Клан Уэсуги собрал все свои силы, чтобы ты не смогла продвинуться дальше. Пока они заняты тобой, я легко могу выйти к ним с запада и заполучить эту провинцию…
Ёсимото видела, что улыбка Харуны лишь взбесила Удзиясу, но последняя сдержалась. Это говорило уже о том, что в словах Харуны имелась доля правды…
— Ты, наверное, потребуешь танегасимы в качество платы, чтобы не выдвигать свои войска в сторону провинций Кодзуке?
— Не только. Тебе придется раскошелиться. И не надо на меня так смотреть, готова поспорить, что ты найдешь немало сокровищ в резиденциях клана Уэсуги…
Клан Ходзе как никогда был близок покончить с кланом Уэсуги. И если вмешается клан Такеды, то Харуна с легкой рукой украдет у Удзиясу победу.
— Все это очень замечательно. Но что вы можете предложить моему клану? — ставила слово Ёсимото.
— Если тебе мало мира с нашими кланами, то подумай, что ждет твоих врагов, помысли они осадить твою столицу, Сумпу…
Сумпу находилась ближе к обоим кланам: и к Такеда, и к Ходзе. Свести угрозу на нет с их сторон — это уже большое достижение.
К тому же, торговля между кланами лишь укрепится.
Пожалуй, зная к чему это приведет, Усами Садамицу семь раз подумал бы, прежде чем грозить смертью стратегу Такеды. На первый взгляд кажется, что союз эти трех кланов хрупок. По крайней мере, так думали другие самурайские кланы.
Однако, предстоящая война покажет, насколько они заблуждались. Этот тройственный союз вскоре будут называть никак иначе как Триумвират.
И, по иронии судьбы, косвенным виновником последующих событий был не кто иной, как стратег клана Такеды…
Глава 11
Такеда Харуна
Озирая просторы со смотровой башни, я не перестаю удивляться. Вся округа возле города Кацурао лежала в снегах. А висевшие свинцовые тучи предрекали одно — скоро снова выпадет снег.
Ранний приход зимы очень сильно влиял на состояние простых крестьян. Что и говорить, многие из них в прошлой войне лишились жилища. Да и продовольствия порядком не хватало.
Для себя я уже решила, что часть денег, взятых из клана Ходзе в качестве выплаты, пойдут на нужды жителям провинций Синано. Но это не было разумным решением. И дело не в том, что надо тратить деньги ради интересов собственного клана, или только ради нужд провинций Каи.
Некоторые вассалы не разделяют моих намерений, но, справедливости ради, надо сказать, что я понимаю их заботы. Война очень затратное занятие…
Однако, деньги придется потратить, не только чтобы местные увидели во мне защитницу, это не конечная цель. Главное привести хозяйство Синано в более благоприятное положение…
В данный момент от земли Северного Синано можно не ожидать какой-либо прибыли. Даже наоборот, в ближайшие годы одни лишь расходы.
Хоть и холод начал сковывать мои конечности, уходить из башни я не собиралась.
— Харуна, вассалы уже начали собираться в главном зале…
В голосе совей сестры Нобусины я уловила легкий упрек. Сегодня ведь было первое декабря, мой день рождения. И вассалы пришли в город лишь с одной целью — поздравить меня.
— Нобусина, это ведь ты устроила?
У меня не было намерений собирать своих вассалов по такому случаю. Лучше бы деньги, которые вассалы потратят на дорогу и на выпивку, пошли бы в пользу провинций…
— А тут довольно холодно. Пойдем уже, а? Или ты боишься, что Канске решит не возвращаться?
Обернувшись, я никак не выказала свое отношение к словам сестры. Но веселые огоньки в глазах Нобусины убеждали меня в том, что она все прекрасно понимала.
Уже прошло две недели, как из Кацурао отбыли танегасимы. А от Нобуфусы не было вестей. Да, один из лучших генералов клана Такеды решился самолично доставить танегасимы в Этиго и заодно привести своего непутевого друга обратно в клан. Конечно, Нобуфуса клятвенно уверил меня, что не войдет в город калана Нагао. Так как была высока вероятность, что и его в тот час же схватят и тоже потребуют выкуп.
Но отсутствие извещений приводило меня к выводу, что Нобуфуса не сдержал обещание и теперь, возможно, оказался в лапах врага. Когда дело касается Канске, то прогнозировать события бесполезно…
— Насчет Нобуфусы не беспокойся, он гораздо умнее, чем кажется…
— Посмотрим. Но ты права, не стоит заставлять вассалов ждать…
Пока следом шла за сестрой по коридором замка, меня вдруг посетила мысль, что Нобусина оправилась с той битвы при Уэдахара. Не только она, но и простые воины обрели уверенность. Должна признать, что победа над Мураками сыграла определяющую роль во всем этом…
К моему удивлению, многие считали мое присутствие в землях Северного Синано неким началом стратегических действий.
Возможно, людей ввёл в заблуждение тот факт, что наши силы начали собираться за границей между провинциями Синано и Кодзуке.
После того, как Нобуфуса решил отправиться за стратегом, командующая роль в войсках перешла в руки Масакагэ Ямагаты. Вассалы даже поговаривали, что в скором времени я собираюсь нарушить договор с Ходзе и напасть на провинцию Кодзуке.
Признаюсь, подобная мысль посещала мою голову. Но нападение на земли клана Уэсуги могло привести к войне с Ходзе. Ведь последние никогда не простят победу, ускользнувшую из их рук. Хоть провинция Кодзуке была богата, вряд ли мы в данный момент сможет ее защитить от вторжения со стороны Ходзе Удзиясу. А в том, что клан Ходзе не оступится, не было сомнений.
Войдя в зал и заняв своё место, меня не обманули спокойные лица вассалов. Все они хоть и страшились мысли, что я собираюсь ввязать клан в войну с соседними кланами Имагавы и Ходзе, вслух никто из них не смел произнести и слова…
Стоило мне подать знак, как актеры начали представление, а вассалы прикоснулись к трапезе. Среди важных вассалов из Синано можно было отметить лишь клан Санады и Сувы. Санада Юкитака и принцесса Ю сидели противоположно друг другу. Заметив это, я с изумлением посмотрела в сторону своей сестры, а та лишь мило улыбнулась.
Конечно, от меня не укрылось, что Нобусина специально рассадила правителей кланов противоположно. В какой-то степени отношения, несущие в себе соревновательный характер, пойдут лишь на пользу кланам Сувы и Санады. Но то, что это поняла Нобусина и пыталась играть на этом, как-то выбило меня из колеи.
Неужели она не понимала, что её цинизм не будет не замеченным хотя бы Юкитакой? И вряд ли после этого они станут уважать её больше. Подумав, что мне придется растолковать ей, что ради мелких выгод не стоит делать лишних шагов, я притронулась к саке.
От напитка сразу отдало горьковатым вкусом, и вскоре я окончательно согрелась. Видя, что лорд не прочь выпить саке, мои вассалы осмелели и интенсивно черпали алкоголь. В отличие от остальных я не сразу пьянела, но нельзя было сказать, что спиртное не действовало на меня. То ли из-за того, что мне часто приходится держатся себя в руках и скрывать свои истинные чувства, то ли из-за чего другого, но, в итоге, от выпитого меня часто бросает в хандру.
Вот и теперь, смотря на улыбающиеся и довольные лица, мысли меня уносят куда-то вдаль. Не знаю, сколько времени это заняло, но я уже успела прокрутить в голове те моменты, где чувствовала свою вину…
Мысли об отце всё ещё будоражат мои чувства. Ведь невозможно, чтобы один только он был виноват в случившемся. Наверное, если бы я вела себя по-другому…
Понимая, что от выпитого я занимаюсь бесполезным делом, переключаю своё внимание на вассалов. Каждый из них занят собственным делом, кто-то спорит, а кто и вовсе дрыхнет за столом. Во всем этом хаосе еле доносились слова Санады Юкитаки. Я и вовсе не различала, что он пытался мне донести, но царивший шум не смутил Санаду. Парень на мой взгляд, старался так и вовсе перекричать остальных. Рядом с Санадой Юкитакой сидела его дочь, Нобуцуна. Девушку поведение отца смущало, она ненавязчиво пыталась усадить его на место, дергая за рукав кимоно. Но Юкитака инстинктивно отдергивал руку дочери, даже не замечая.
Принцесса Ю, сидевшая напротив Санады, активно спорила с Нобусиной о чем-то. Видимо, у сестренки не хватало аргументов в споре, так как она то и дело руками проделывала в воздухе замысловатые жесты.
Узнав про случившееся в лагере Нагао, я еле сдержала себя, чтобы не выместить свою злобу на них. Благо сестренка почуяла моё состояние и увела горе-помощниц Канске с глаз долой. Разумеется, девчонки не были виноваты.
Отчасти вина лежала на мне, ведь знала же, что не стоило позволять Канске отправится в столь опасное путешествие.
С одной стороны, Канске и вправду смотрел на вещи по-другому. Шиноби, конечно, могут добыть сведения, но когда дело касается наблюдения за бытом врага, то они не могут увидеть то, на что враг опирается, в этом плане шиноби сильно хромают. Нет, конечно, они принесут информацию, но все же они не полководцы. А проникнуть в душу врага так, как это под силу Канске, пожалуй, таких людей в моем клане и вовсе можно пересчитать на пальцах одной руки.
Оценка противника важная вещь. Ведь на ней основываются последующие действия…
Забавно было наблюдать, как люди отнеслись к отправке стратега на север. Многие увидели в этом нечто большее, до меня даже дошли слухи, что народ посчитал, будто между нами пробежала тень.
После поставленного ультиматума клану Ямагата, недовольные положением Канске сошли на нет. Нельзя сказать, что их вообще не стало, просто они предпочли затаиться.
Еще раз обозревая зал и творившееся в нем празднование, я остановила свой взгляд над чашкой с саке. Нет, больше притрагиваться к выпивке я не желала.
Не ожидала, что в этот день я решусь разоткровенничаться с собой. Всему виной было выпитое, иначе, откуда вдруг проскользнули нелепые мысли? Эти раздумья прежде еще не были произнесены вслух. Они витали в моей голове, в моей душе, будто призраки, будто тени.
Во истину, не зря говорят, что саке открывает в людях темное.
Глядя на чашку, я напрасно приписывала возникшие чувства, как проявление следствие саке. Ведь сказать, что я не завидовала Канске было бы ложью!
Во мне нарастало такое чувство, будто я не стоила ничего как лорд, как полководец без своего стратега, без Канске. Никогда я еще не придавала значения словам людей, когда они говорили, что удача сопутствует со мной из-за стратега.
Как же я была слепа. С самого начала Канске был рядом и поддерживал меня. Возможно, это и не так плохо, но сама мысль, что я обязана во всем другому, не дает мне покоя. К тому же, что случится в будущем, если не станет стратега? Из-за моей некомпетентности пострадает мой клан?!
Нет, я прекрасно осознаю, что я хороший полководец. Возможно, даже отличный, если сравнивать с другими лордами. И раньше мне казалось, что мы с Канске на одном уровне. Но в последнее время я начала сомневаться в этом.
Прямых доказательств, что я уступаю Канске не было, но и обратных тоже. А Канске, в отличие от меня, не раз доказывал на деле, что он стоит выше других, когда дело касается вопросов войны.
Наверное, подобное чувство, семя зависти, не смогло бы принести плоды в моём сердце, если бы я не желала стать больше, чем просто дайме…
Смотря на творившиеся безобразия в зале, я разразилась смехом. Кто бы мог подумать, что я могла завидовать своему вассалу.
Не знаю почему, но вдруг в зале стало совсем тихо. Все присутствующие дружно уставились на меня. И в каждом взгляде можно было уловить беспокойство. Признаюсь, смеющейся без причины человек вызовет подозрения скорее в своей неадекватности. Но, неужели мой простой порыв был настолько неуместен?
К довершению всего, неожиданно за сёдзи раздались голоса. Причём весьма знакомые:
— Нобуфуса, блин, ты чего как баба встал?
— Да как-то что-то боязливо стало. А вдруг неспроста звуки перестали доноситься из зала? Да и к тому же, друг Канске, меня и так зовут Баба. Хватить ржать!
— Сам ведь хотел удивить всех нашим возвращением. Отойди, давай.
Резко открыв сёдзи, эти двое не смело вошли в зал. У меня нарастало такое чувство, будто мы все стали участниками некого комического представления.
Вассалы же, в свою очередь, изумленно хлопали глазами.
Должна признать, что между самураями Каи и Синано лежали определенные различия. Хоть Обу и остальные генералы противились моей воле, они все же отправились назад в Каи. Ведь должен же кто-то поддерживать порядок в Каи, пока я нахожусь в Синано.
На сегодняшнем праздновании меня окружали одни вассалы из Синано. Часть моих основных генералов, под командованием Масакагэ, находились в лагере, близ границы Кодзуке.
— Здрасте…
Нобуфуса и Канске, ощущая себя скованно, повторяли нелепое приветствие, проходя между вассалами. Походку парней нельзя было назвать кривой, но и прямой тоже. Хотя я и не была искушена в этом деле, но даже на мой не опытный взгляд казалось, что парни перебрали злосчастного напитка. Но из-за того, что все в зале и так были навеселе, никто этого не заметил.
Наконец, дойдя и упав передо мной, Нобуфуса и Канске хором затараторили:
— Канске Харуюки прибыл!
— Баба Нобуфуса вернулся!
Парни не поднимали головы с пола. Но у меня нарастало смутное подозрение, что эти двое никак не чувствовали свою вину.
— Встаньте. Вы что, пьяные, что ли?!
Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что эти двое не были трезвы. Меня удивило то, что от них несло перегаром даже в этом помещении, где всё было пропитано запахом саке.
— Никак нет! Даже и в мыслях не было…
Щебетание Нобуфусы определенно вызывало подозрение. Меня же, в свою очередь, ситуация очень веселила. Хандру и переживания словно рукой сняло…
— Да, признаю. Мы с Нобуфусой от необходимости выпили пару чашек саке.
В частности из-за выпитого, но еще больше из-за тепла Канске клонило в сон. Он еле сдерживался, чтобы не зевнуть.
— И что такого случилось, что вам пришлось прильнуть к саке?
— Чтобы подоспеть к празднику, мы с Нобуфусой рисковали своей жизнью, пробираясь через заснеженные горы. Не найдя дров в этих горах, мы с Нобуфусой пришли к решению, что только саке сможет нас спасти…
Нобуфуса умудрялся кивать в знак согласия с Канске, и в то же время бросал укорительные взгляды своему другу. Я чуть не рассмеялась, слыша как Канске активно пихал слова «мы с Нобуфусой», видимо, он очень не хотел огребать за двоих.
— Ладно. Допустим, я вам поверила. Но вы, как минимум, два дня назад должны были спуститься на равнину, оставив гор позади…
Неужели всю дорогу эти они провели в таком виде? Видимо, да, так как встретившись взглядами, эти двое ухмыльнулись чему-то, что только им было понятно.
— Но и на равнине холодно!
— Да. Кругом снег, — подоспел на подмогу Нобуфуса.
Глядя на них, я почему-то не могла злиться. От добра добра не ищут, как говорится, и я решила спустить им на этот раз.
— Так как сегодня мой день рождения, я закрываю глаза на ваши выходки. Идите и займите свои места.
— Да, — ответили они, но в последний момент я уловила:
— Говорил я тебе — надо отоспаться и только с утра приходить, — сетовал Канске на своего друга. Но тот его даже не слушал, направляясь к столу.
Не знаю, сколько ещё времени прошло, но вечерняя попойка как-то не заканчивалась. Я несколько раз выходила подышать свежим воздухом, и вот, вернувшись последний раз, застала совсем неожиданную картину.
В зале всё было убрано и вассалы сидели, будто и не было никакой попойки.
Не зная что и думать, я уселась на своё место. Баба Нобуфуса и Канске тоже недоумевали от резкой перемены в зале.
— Госпожа, если позволите спросить, мы бы хотели услышать, что Вы намереваетесь предпринять армией, которая ожидает Вашего приказа….
Хоть Юкитака и пытался смягчить свою речь, мне же она показалась требованием. Что побудило вассалов задавать своей госпоже вопросы? Была ли причина в саке, или же они перестали видеть во мне лорда?
Ярость и гнев начали зарождаться в глубине души, но быстро спали на нет. Осознание того, что для моих вассалов это не было праздным вопросом, вернула меня к действительности…
— Вам нечего бояться. Вассал Канске, Масакаге, по моему приказу сегодня ночью выступить во владения Уэсуги. Конечно, наши действия заранее согласованы с кланом Ходзе. Скажу даже больше, Ходзе Удзиясу сама попросила нам помочь ей. Как только клан Уэсуги разделят свои силы, Удзиясу начнет продвигаться к городу Минова…
Получив в качестве компенсации за ненападение на провинцию Кодзука золотом и танегасимами, я в скором времени предложила свою помощь Удзиясу. Мои войска должны были просто создать видимость угрозы, ни о какой войне и речи не было.
Расположив свои войска к югу, чтобы противодействовать клану Ходзе, Уэсуги не смогут игнорировать наше вмешательство. Ведь, как-никак, моя армия создаст угрозу городу Минова, столице клана Уэсуги.
Этим, конечно же, воспользуется Ходзе Удзиясу. Я даже могу предположить, что клану Ходзе не составит особого труда одолеть защитные силы Уэсуги и в скорее выйти к городу Минова.
А что касается воинов Уэсуги, которые прибудут остановить продвижение Масакаге, то их можно не брать в расчёт. Ведь они попросту не смогут отправиться на помощь главным силам, так как в противном случае Масакаге ударит им в тыл. Что и говорить, стратегическое преимущество на нашей стороне. И, конечно, Удзиясу придётся ещё раз раскошелиться, за наши услуги.
Но, думаю, клан Ходзе найдёт немало злата в замках Уэсуги…
Многие вассалы поняли суть недосказанного, а непонятливые стали тихо расспрашивать своих соседей.
— Канске, что ты можешь поведать нам о нашем будущим враге, Нагао Кагэторе?
Из слов принцессы Ю и Санады Нобуцуны я уже имела не полное представление о клане Нагао. Меня сильно поразило, что будучи в столь юном возрасте, Кагэтора так прекрасно воевала. Принцесса Ю и Нобуцуна видели, как под командованием Кагэторы, воины Нагао без труда одолели провинцию Эттю.
— Не будет преувеличением сказать, что мы прежде не сталкивались с таким противником. Жители провинций Этиго любят и уважают Кагэтору. Её вассалы храбры и хорошо обучены воинскому ремеслу. Кагэтора сумела завладеть провинцией Эттю за одну военную компанию. Она не стала усугублять свое положение, воюя в захваченной провинции, но взяла под вассалитет местные кланы…
Среди самураев не принято оставлять врагов в живых, и уж тем более опираться на них, как на будущих союзников. Помнится, после победы над кланами Синано было мало людей, которые понимали мою позицию в отношение побежденных. Странно, что враг в некотором вроде проходил тем же путем, что и я…
— То, что Кагэтора сражаясь с врагами в Эттю лишь единожды, но смогла сломить их сопротивление, говорит о неординарных способностей полководца клана Нагао…
— Да разве можно утверждать такое?! Одно сражение не открывает их силу. Вот, если Нагао сражался бы десять раз и вышел бы победителем из десяти сражений…
На заявление вассала из зала, Канске ответил не менее грубо:
— Вы, наверное, забыли главные каноны войны, так я вам напомню: когда государства воюют, то у тех кто победит пять раз, случается несчастье; кто победит четыре раза, тот ослабевает; тот кто победит три раза, тот становится первым среди князей; кто победит два раза — становится ваном; кто победит один раз — становится сёгуном! Мало таких, кто овладел частыми победами, но много таких, кто от этих побед погибал…
Слова Канске были верны, ведь даже победа не обходится без потерь. Но эти слова определенно были не из трактата Сунь Цзы, уж я-то заметила.
— Канске, просвети же меня, откуда ты знаешь эту истину?
— Кагэтора в некотором роде мне напоминает Вас, госпожа. Она знает наизусть трактат У цзы…
Услышанное не могло меня не затронуть. Кагэтора действительно могла оказаться опасным врагом. Но прежде этой мысли, во мне проснулась желание, во что бы то ни стало достать трактат У цзы…
А Канске тем временем продолжил:
— Этиго имеет выход к морю, многие города оснащены портом. К тому же, территория врага обширна и защищена горной цепью. Большое войско не пройдёт через провинцию.
Кодзуке, поэтому клан Нагао до этого времени не боялся своих бывших господ, клана Уэсуги.
Конечно, мне также же было известно, что некогда Нагао был в вассалитете у Уэсуги. И то, что будучи слабым, Нагао решился отделиться от могучего клана говорило о многом.
— В Этиго можно проникнуть со стороны Синано. Но если враг решится поджидать наши войска в ущельях, нам придется туго.
Сражаться в горных условиях очень опасно. Ведь в них легко можно защищаться малыми силами от большей армии.
Будто поняв мои мысли, Канске вдруг добавил:
— Но меня смущает не горные хребты, а скорее внутренняя опора жителей Этиго…
— Что ты имеешь в виду?
— Если смотреть на жителей Синано и Каи глазами жителями Этиго, то мы для них чужие. И я говорю не о диалектах, которые имеет место быть. Отчуждение скорее в религиозном плане. В Этиго сильно развит буддизм. Мощь клана Нагао основана на боевых монахов сохэй. Нет сомнения в том, что монахи призовут на борьбу всё население Этиго, стоит нам закрепиться в их землях…
Признаться, я прежде не уделяла внимание таким вот вопросам. Хоть буддизм активно распространяется в наши дни, но он ещё не вытеснил религию наших отцов…
Стоило мне озвучить эти мысли, как Канске, тяжело вздохнув, произнёс:
— Буддизм обретает реальную силу. Он может подкрепить силы, кто к ней обращается. Если моих слов не достаточно, то вспомните, как в свое время Охара Юсай воспользовался помощью братьев монахов и помог Имагаве Ёсимото.
— И что ты предлагаешь, отречься от своих идеалов и взглядов?
— Нет, я пока не нашёл подходящего ответа. Но непременно найду перед вторжением в Этиго.
Слова Канске заволновали вассалов. Хотя я их понимала, но всё же сухо добавила:
— Хотим мы войны с кланом Нагао или нет, но ее не избежать. Мне ли вам напоминать, что Мураками попросил помощи у Кагэторы, и та охотно согласилась…
16 января 1553 года, резиденция клана Нагао
Вся провинция Этиго не могла поверить в происходящее. Некогда грозный враг, Уэсуги Норимаса, потерпел сокрушительное поражение клану Ходзе и бежал, оставив свои земли. Провинция Кодзуке по правилам войны перешла в руки Ходзу Удзиясу. В этой войне клану Ходзе помогли их союзники, Такеда.
Пока жители Этиго удивлялись столь злосчастному року судьбы своих бывших господ, старик Усами не мог не нарадоваться. Что и говорить, видно сами бохитсаттвы были на стороне Кагэторы, раз уж одним врагом стало меньше.
Усами Садамицу не понимал, отчего его госпожа так церемониться с Норимасой. В честь его приезда, Кагэтора распорядилась потратить из казны немалые деньги.
Вместо того, чтобы гнать несчастного взашей, народ Этиго начал симпатизировать Уэсуги Норимасе. Что и говорить, мнение людей переменчиво. Будто они забыли, что некогда Норимаса грозился утопить провинцию Этиго в крови.
Зайдя в зал, Усами невольно цокнул.
Все вассалы Нагао сидели, нарядившись в броские одежды. Старик хмыкнул от мысли, что даже вассалы Кагэторы сошли с ума, пытаясь угодить не только Норимасе, но и его свите.
Заняв своё место, Усами, как и другие, стал ждать появление своей госпожи.
За это время, Усами смог изучить лицо Норимасы. По мнению советника Кагэторы, лорд великого клана Уэсуги ничего выдающегося из себя не представлял. Норимаса хоть и пытался выглядит достойно, результата это, мягко говоря, не давало. У этого человека не было ни капли воли, странно, что Уэсуги так упорно продержался с таким-то лордом…
— Уэсуги Норимаса, я сочувствую Вашему положению. Хоть некогда наши кланы и враждовали, но пришло пора покончить с этим. Мне не даёт покоя, что земли, за которые боролись мои предки, достались врагам!
Кагэтора как всегда была полна жизни. Бедный Норимаса даже испугался от пылкой речи девушки.
— Кагэтора, мой клан сломлен. И я понимаю, что без заступничества союзников, мне не одолеть Такеды и Ходзе…
— Понимаю, — придала уверенности Кагэтора, еле подбиравшему слова Норимасе.
— Могу ли я просить о Вашей помощи?
— Я вам искренне сочувствую. И даже больше, самураи из Синано попросили у меня помощи в войне против Такеды. Чем я и намереваюсь заняться. Но, я боюсь давать преждевременных обещаний, ведь война дело не простое…
Услышав слова девушки, Усами почувствовал гордость. Она не отказала Норимасе, но и открыто не поддержала его.
— Боюсь, я плохо выразился. Я не собираюсь заключать союз с Вами. А хочу, чтобы Вы стали лидером ветви клана Уэсуги…
— Не понимаю…
Не только Кагэтора, но и остальные присутствующие пришли в замешательство.
— Я предлагаю Вам стать опорой клана Уэсуги и носить наше родовое имя.
— Но я не принадлежу Вашему роду…
— Вы по крови Уэсуги, и я предлагаю удочерить Вас. Тем самым Вы становитесь Уэсуги Кагэторой…
— Да как Вы смеете! — не выдержал первым Усами.
Остальные вассалы тоже собирались поддержать старика, но одного слова со стороны Кагэторы хватило, чтобы все умокли:
— Тихо! Прошу, продолжайте, — обратилась к Норимасе.
— Конечно, клан Нагао таким образом сольется с кланом Уэсуги. У нас ведь одна история, да и в нынешнее время общие враги. Стоит Вам пробиться в Кодзуке, как народ поддержит Вас в борьбе против Ходзе и Такеды.
— Я в этом сильно сомневаюсь, — вставил свое резкое слово Усами.
— Чтобы у Вас не возникло подозрений, я готов отдать Вам титул Канто Канрэй, если Вы обещаете мне, что вернёт е земли клана Уэсуги.
Регион Канто очень обширный, в неё входит почти все земли кланов Такеды и Ходзе, а так же часть земли клана Имагавы. Титул Канто Канрэй по праву даёт дайме права на владениями этими землями. Что и говорить, прекрасный подарок преподнес Норимаса клану Нагао…
— Но титул не стоит ничего, если его не закрепил сам Сёгун!
— Как ты думаешь, Усами, продержатся ли снежные холмы в горах, пока мы потратим времени на аудиенцию с Сёгуном?..
Глядя на улыбку и горящие глаза девушки, старик Усами понял, что его госпожа уже приняла решение. Усами впервые так усердно взмолился богам, чтобы снежные покровы не растаяли преждевременно. Ведь иначе в отсутствии Кагэторы, Такеда вполне могла проникнуть в Этиго…
Глава 12
Канске
Мелкие снежинки лениво падали с неба, каждый шаг внизу отдавался хрустом. Дорога была не протоптанной и грозила вовсе скрыться за слоем белого снега.
— Мы ведь не заблудились? — вопрос Санады Нобуцуны застал меня врасплох.
Хоть она и пыталась выглядеть бодро, но по внешним признакам было заметно — девушку блуждание порядком утомило. Щеки от холода горели красным, а дыхание сопровождалось лёгкой дымкой.
То ли из-за того, что я много времени отсутствовал, то ли из-за зимы, но, выйдя из Кофучу, мы не могли найти мое имение. И, чтобы разведать местность, я залез на дерево и пытался хоть что-то увидеть.
Напрягая зрение, еле улавливаю тонкую линию:
— Все, вижу дым. Можем держать ориентир…
Пока слезал с дерева, Нобуцуна усомнилась:
— А он точно приведет нас к цели?
— Да. Мое имение находилось в том направлении, если за время моего отсутствия они не решили переехать. К тому же, у нас нет других вариантов.
Сразу же после победой над кланом Уэсуги, мы с Харуной покинули Синано вместе. Харуна распорядилась, чтобы Северное Синано строго подчинялась клану Санады, а Южное, в свою очередь, клану Сувы.
Полученные деньги от клана Ходзе сразу же были пущены в ход. Зная, что по наступлению тепла, Уэсуги Кагэтору объявится в Синано, Харуна не жалела ни сил, ни времени на подготовку. Снова по провинциям Каи и Синано гремели глашатаи, созывая новобранцев.
— Как думаешь, мы сможем одолеть клан Уэсуги?
— Думаю, будет не просто, но да. Или ты сомневаешься?
Держать копье в холодную погоду было не так легко, и поэтому девушка привязала его за спину. Со стороны это выглядело забавно, так как Нобуцуна, будучи истинной японкой, не выделялась в росте.
— Нет, но предполагаю, что просто так они не сдадутся…
Улыбнувшись Нобуцуне, не стал разъяснять, что просто так здесь никто не сдавался, уж мне ли не знать. Ибо это почти всегда гарантировало лишь одно.
Харуна все же не доверяла клану Санады полностью. Будь ее воля, она бы за компанию со старшей дочерью Санады Юкитаки прихватила бы и младшую, Масатеру. Но это было бы открытым заявлением о своих подозрениях.
И, чтобы как-то приукрасить всё это, Харуна предложила Юкитаке обучить старшую наследницу военным премудростям.
Последний, в свою очередь, понял причину и не отказал. Как бы там ни было, но отдуваться пришлось мне. Не то, чтобы я был против, но все же.
— Надо было взять провожатого, — поделилась мыслью Нобуцуна.
— Да, не подумал об этом.
На самом-то деле, я давно не видел ни Мису, сестру Масакаге, ни своего воспитанника, Такеду Нобукаду, братика Харуны. Что и говорить, попытка сделать сюрприз могла плохо кончиться.
Наверное, в моей усадьбе уже слышали о нашем приезде в Кофучу, и со дня на день ожидали нас.
За последнее время я не особо часто виделся со своими вассалами. Они уже командовали целыми отрядами и по долгу службы в данный момент находились в Синано.
— Знаешь, вы с Нобукадой почти ровесники. Думаю, подружитесь…
Услышав мое заявление, Нобуцуна странно на меня посмотрела, будто сомневаясь в моей вменяемости.
— А что тут такого?
— Ну, не знаю, обычно младшие братья и сестры бывают капризны…
Нобуцуна все же была неверно проинформирована. Мнение, что Нобукада из клана был, пожалуй, самым бесполезным и капризным, ошибочно. Мне ли не знать, просто братик Харуны ещё не удостоился показать на что способен.
А Нобуцуна как-то тактично увернулась от прямого ответа. Раньше такого за ней не наблюдалось. Видно, Юкитака перед отправкой, дал нехилую вводную своей дочери. От него станется.
— Ого, говоришь всего пару домов…
Находясь на небольшом холме, нам с Ноубцуной открылся вид на мое имение. За мое отсутствие оно сильно изменилось. Нет, городом назвать это преобразование будет неправильно, но сказать, что перед нами стояла большая деревня будет уместно.
Мне было нечего добавить, и мы с Нобуцуной как-то ускорились в шаге. Пока подходили, никто из нас больше не решился промолвить слова.
Не знаю о чем думала Нобуцуна, но, видя свое имение, а именно то, что и оно изменилось настолько быстро и неотвратимо, меня одолевала легкая грусть.
Ведь я провел в этом мире четыре года. Четыре года боролся с судьбой. И, казалось, что, наконец, обрел дом… но теперь я в этом не был уверен.
Чувствуя себя не хозяином, а гостем, шел по деревне, направляясь в усадьбу.
Встреченные не были мне знакомы. Они настороженно провожали нас взглядом.
— Канске, они следуют за нами, — сказала напряженно Нобуцуна.
Местные даже были настроены враждебно. Но меня это уже не заботило, меня не признали. Возьми с собой свое знамя, конечно, такого не было бы. Но неужели они позабыли за это время как выглядит их господин?!
Мысли лениво переключились в тот день, когда мы чуть ли не пьяные объявились в резиденции. Харуне ведь исполнилось девятнадцать. И это значило одно — вскоре ей придется искать подходящего жениха. Наверное, советники и старейшины клана давно бы подсуетились, если бы не постоянные войны.
Ее образ все никак не выходит из головы. Странно, как я не замечал в ней перемены? Почему-то, находясь в плену и вспоминая о ней, я всегда представлял ее немого иначе. Представлял образ таким, каким она была в нашу первую встречу.
Даже встретившись после плена, мои глаза оставались так же слепыми. Возможно, всему виной было то, что в последней авантюре я остро осознал, что на этот раз могу не вернуться…
Неестественно красные волосы Харуны делали ее очень привлекательной. Она выделялась среди местных японок. Сформировавшейся ее женственная фигура смущала бывалых самураев. Думаю, лорды других кланов давно бы построились в очередь, чтобы посвататься к ней…
— Господин Канске!
Вскрикнув в радости, человек в потрепанных доспехах начинает кланяться. Его голос услышали и местные, атмосфера угрозы сразу же спала на нет.
Пока я смутно пытаюсь вспомнить имя воина, мне на выручку приходить Нобуцуна:
— Канске, это ведь Хендо…
И вправду, глядя на беззаботное лицо Хендо, я, наконец, вспоминаю, что виделся с этим воином в городе Тоичи. Но тогда он был обычным крестьянином. После той битвы крестьянин Хендо выказал желание служить у меня. Хоть он был простоват, но его глаза говорили о безграничной верности лично мне. Вскоре после воссоединение с кланом Такеды, я под суетился, чтобы Хендо стал представителем военного сословия.
Однако не ожидал увидеть его здесь.
— Ты-то что тут забыл? — спросил по дороге в усадьбу.
— Господин, моя семья перебралась сюда…
Говоря это, Хендо смотрит так, будто его слова могли меня сильно рассердить.
— Молодец, далеко пойдешь, — хлопнул по плечу воина.
Тот сразу же приободрился. А деревенские даже как-то с завистью начали посматривать в сторону Хендо.
Деревня сразу же оживилась. Крестьяне действительно были рады моему возвращению. Это не поддельная радость скрасила прежнее чувства, вызванные не теплым приветствием.
Возле парадной двери я замешкался. Это не укрылось ни от Нобуцуны, ни от Хендо.
— Миса, я проверю кто это.
Даже услышав голос Нобукады, я не мог переступить за порог. До сих пор не мог поверить, что вернулся живой.
— Канске!
Такеда Нобукада бросается на меня с объятиями. Пока он успокаивается, замечаю, что парень подтянулся в росте.
— Полегче, Нобукада. А ты окреп…
Действительно, хватка у Нобукады больше не была вялой.
Мозолистые руки говорили о том, что Нобукада не выпускал из рук тренировочные боккены.
— Пойдем скорее, Миса уже который день ждет твоего возвращения!
Мы трое пошли с Нобукадой. Хендо хотел было удалиться, но Нобуцуна настояла на его присутствии.
Девушка все же волновалась, а присутствие Хендо успокаивало ее, как-никак Хендо ведь тоже был родом из Синано.
— Миса, сюда скорее. Гляди, кто пришел!
Заметив нас, Миса уронила метлу и, словно не веря своим глазам, робко подошла и дотронулась до меня.
— Миса, я не наваждение. Ну не плачь, как видишь живой я…
Сестренка Масакаге не стесняясь посторонних, сопя, обняла меня, как недавно делал это Нобукада. Все знали, что Миса для меня была как сестренкой.
В доме лишь Нобуцуна смотрела на это неодобряюще.
— Ну все хватит. Лучше поздоровайтесь с Санадой Нобуцуной…
На радостях ни Нобукада, ни Миса вначале не обратили на нее внимание. Исправив это допущение, мы уселись за столом. Миса наливала нам горячего чаю. Смотря на Мису с Нобукадой, я испытывал теплые чувства. Без них в этом доме не было бы уюта. И поднеся чашку чая к губам, осознал, что я так сильно соскучился по ним, по этому дому.
— А знаешь, Канске, пока тебя не было я не бросал тренировку, — похвастался Нобукада.
— Это правда. Нобукада победил каждого в этой деревне. А в шахматах никто даже не может с ним сравниться, — подтвердила Миса.
— Победить в поединках деревенских, велика победа, — тихо прошептала Нобуцуна. Ну, или она решила что тихо, но ее слова мы все прекрасно услышали.
— Победа в малом — залог великих дел. К тому же, я не желаю слышать подобное от представителя мелкого клана…
Лицо Нобуцуны запылало красным. Нобукада ухмыльнулся, видя, что его слова попали в цель. Думаю, мой подопечный решил, что Нобуцуна из-за смущения не смела смотреть в этот момент на Нобукаду. Но я-то знал, что причиной был гнев, но никак не смущение.
— Нобукада, как ты обращаешься с моей гостьей, в моем доме? Разве этому я тебя учил? А ну-ка быстро извинился перед ней…
— Но…
Видя мое не довольное лицо, Нобукада сделал то, о чем его просили.
Меня же одолевали смутные мысли, что причиной недолюбливания этих двоих был я. Ведь они еще были детьми, которые могли соревноваться за внимание.
— Нобукада, почему бы тебе не научить Нобуцуну шахматам, — произнесла Миса.
Должен признать, в психологии детей Миса разбиралась лучше моего. Потому как вскоре Нобуцуна и Нобукада, забыв о случившемся, увлеченно играли шахматы.
Нобуцуна была не глупой девушкой. Род Санады не зря считался в Синано как одним из дальновидных кланов. Нобукада нашел достойного соперника в шахматах.
Но, глядя на этих двоих, я пришел к мысли, что соперничество может проявиться не только в шахматах.
Миса улыбнулась мне так, будто поняла, о чем я думал.
— Кстати, Миса. Забыл сказать, что твой брат передает привет…
— Спасибо. Как мне хочется вернуться к тем дням, когда мы все могли собраться под крышей этого дома…
Да, то было славное время. Но я слабо верил, что, заимев в лице Уэсуги грозных врагов, мы скоро вернемся к мирным дням.
— Мне тоже. Думаю, скоро все вернется на круги своя.
Грустная улыбка девушки свидетельствовала о том, что она не купилась на мои слова.
— Миса, я не хочу поднимать этот вопрос, но, боюсь, я должен. Ты не задумывалась о замужестве?
После инцидента с Йоришиге честь сестренки Масакаге была запятнана. Отчасти в этом был виноват я. Но я не хотел, чтобы девушка прожила в этом доме всю жизнь. Ведь и ей нужно было обзавестись собственной семьей.
Это я могу жить ветрено, не слушая домыслы остальных. Но такой участи для Мисы я не желал.
— Вы собираетесь жениться?
— Что?! Упаси Хатиман, конечно же нет. Просто ты давно подошла к такому возрасту, когда, ну ты сама знаешь… девушки выходят за муж…
Девушки в пятнадцать лет могли легко связать свою судьбу узами брака.
— Вы ведь знаете, что мало кто решится взять меня в жены…
Было больно слышать сухой голос, констатирующий факты.
— Чепуха. У меня имеется на примете как минимум два самурая, которые мечтают сделать тебя своей женой…
Миса прежде всего была девушкой, ее глаза с любопытством смотрели, желая узнать имя этих ухажеров.
— И кто же они, — поинтересовалась девушка, словно ее это вовсе не заинтересовало. Но я-то видел, что к чему. И даже обрадовался, так как не реши я этот вопрос, вряд ли брат Мисы, Масакаге, обратит свое внимание на судьбу сестренки. И дело было не в том, что Масакаге было все равно. Вовсе нет.
Последняя война вскружила голову парня. Масакаге бредил о мести клану Уэсуги. Да, он вел себя как истинный представитель эпохи Сенгоку…
— Ну, ты их знаешь. Это Косака и Найто…
— Ты издеваешься? Они никогда не обращали внимания на меня. Да к тому же, мне кажется, что ты просто прикажешь одному из них взять меня в жены…
— Нет. Они оба без ума от тебя. А не показывали своих чувств, потому что бояться твоего брата. Тебе ли не знать, как бывает быстр на расправу Масакаге.
Миса смущенно увела свой взгляд.
Я же обрадовался, что смогу таки отдать девушку в хорошие руки. Негоже ей чахнуть в моем имении, к тому же, я скоро опять отправлюсь на войну…
Радуясь возвращению домой, я как-то запоздало подумал, что теперь придется осчастливить одного из своих вассалов. Одному из них придется взять в жены Мису, ибо я так захотел. А как говорят у самураев, воля хозяина — закон для вассала.
Дни пролетали быстро. Мне иногда приходилось отлучаться по делам в город Кофучу. Но остальное время я старался находиться в своем имении. Самураи Каи, услышав весть о том, что Лорд Уэсуги отдал клан в руки Кагэторы, как-то быстро насторожились.
Слухи о поездке Кагэторы к Сёгуну за подтверждением титула Канто Канрэй склоняло простых людей на то, что война теперь примет более серьезный оборот. Будто до этого мы вовсе в игры игрались…
У меня было пару мыслишек, я хотел собрать особый отряд. Зная, что в предстоящей войне нам будет сложно победить бесстрашных монахов сохэй, я решил создать противовес. Для этой цели я даже несколько раз посетил селения шиноби.
Каге шиноби Каи, моя старая знакомая Инари, обещала мне помочь. Задумка была не сложной, как только шиноби добудут наркотическую настойку, они начнут ее производство. Настойка должна обладать стимулирующими свойствами — употребивший ее воин, не должен чувствовать боль и слабость.
Помнится, в свое время я питал надежды сблизиться с Инари. Признаю, она была пленительной и страстной. Меня влекло к ней, как мотылька на огонь. Но в тоже время я понимал, что от наши отношения ничем хорошим не могли кончится.
Не знаю что было причиной, но Инари изменилась в хорошую сторону, она будто повзрослела на несколько лет. От былой легкомысленной девушки не осталась и следа. Немного грустно было осознавать, что все течет, все меняться…
Так или иначе, наше прошлое осталось позади. Нам обоим было легче от этого, в беседах о задуманных делах у нас с Инари не возникало неловкостей.
Но вернемся к делу, настойка была жизненно необходима.
Помнится, и прозванный Божьим Бичом Аттила поил своих воинов такой вот настойкой, чтобы те бились яростнее…
Я понимаю, что с моей стороны такие методы не гуманны. Но на этот раз нам действительно противостоит грозный враг. Я больше не намереваюсь выходить из сложных ситуации только на голой удаче. Ведь, иначе, на этот раз могу и не вернуться живым…
Все-таки удача в лице Хатимана следует за мной. К примеру, я с легкостью теперь смогу убедить воинов выпить настойку перед битвой. Если вкратце, людям будет сказано, что Хатиман одобряет. А раз бог одобряет, то и сомнений не будет.
Новый отряд будет зваться демонами Акала. Чтобы вовремя оснастить доспехами и мечами этот отряд, мне даже пришлось выделить деньги из собственного кармана. Кузнецам было велено сделать самурайские маски, как можно страшнее, чтобы увидев их, воины врага не смогли забыть этой встречи…
Словом, все было готово, вопрос лишь стоял за набором нужных мне кадров. Услышав, что стратег собирает новый отряд, от самураев и отбоя нет. Но мне не нужны лучшие воины Каи, ведь наркотическая настойка все же негативно повлияет на них.
Поэтому, я собирался брать лишь всякое отребье, чья смерть не будет невосполнимой.
— Господин Канске, Такеда Харуна вернулась в это утро, — оповестил стражник, увидев меня.
На этот раз Нобуцуна решилась остаться и потренироваться с Нобукадой. Их тренировки все более напоминали обычные игры. Но я был не против, пускай резвятся, пока время позволяет.
Все же Харуна понимала, что Кагэтора будет посильнее Мураками. Как только мы приехали в Каи из Синано, девушка быстро собрала отряд и уехала на подготовку. Следом, через полтора недели, в Каи опять были собраны воины, и началась череда масштабных тренировок.
Но на этот раз, Харуна решила не брать в отряды всех желающих. Она теперь делала акцент на качестве войска, что не могло не радовать.
Кивнув стражнику, я зашел во внутренний двор резиденции. Люди в резиденции не обращали на меня внимание — в последнее время я навещал резиденцию множество раз. Для моих идей нужно было прямое одобрение руководства, то есть Харуны.
Пришлось изрядно повозиться, так как не сразу нашел комнату, где устроилась Харуна. Как только слуги закрыли за мной сёдзи, я с удивлением узнал эту комнатку. Именно в ней Харуна когда-то просила высказать правду относительно Йоришиге. Здесь же она дала задание умертвить тогда еще живого лорда Сувы…
— Гляжу, ты вся в делах…
Последнее время мы с Харуной не часто оставались наедине, так что было даже неловко.
— Мне тут докладывали, что ты тоже не по праздным вопросам искал меня. Будешь, — незаметно для меня достала кувшинчик с саке.
— Не откажусь…
Стоило мне подойти на близкое расстояние, как сразу же стало ясно, что девушка выпила не одну чашку саке.
Поняв, о чем я подумал, Харуна произнесла:
— Как ни странно, от саке я не пьянею…
— Ну, я тоже, — ухмыльнулся и выпил напиток.
Харуна спокойно выслушала задумку и дала согласие. Она сразу же поняла эффективность этого метода. Во время моего монолога, девушка четко фокусировала взгляд, что подтверждало слова Харуны, она и вправду не пьянела.
В этом плане японцы действительно уступают другим народностям. А самураи так вообще, на мой скромный взгляд. Чтобы вы поняли разницу, скажу что от одного стакана самогона японцы, как правило, болеют аж три дня. Вроде все дело в генах, у японцев слабо развит расщепитель алкоголя.
Видно на этой идее я прилично завис, так как Харуна улыбаясь, начала махать у меня перед глазами.
— Что ты делаешь?
— Это тебя надо спросить, о чем ты задумался?
Немного подумав, сказал совсем другое:
— Говорят, весна наступит рано…
Все народные признаки утверждали в этом. В этом году зима пришла рано, следовательно, и весна не должна была заставить себя ждать.
Тяжело вздохнув, Харуна ответила:
— Боюсь, что это так. Снова война…
Боялась ли Харуна поражений?
Определенно да. Ведь поражение могло повлечь за собой серьезные последствия.
— Не волнуйся, Харуна. Я уже наметил стратегию, которая позволить сохранить Синано за нами.
Эти слова не могли не повлиять на девушку. Она сразу же оживилась.
— Правда? И каким образом?
— Стратегия уже готова, и ты услышишь все в свое время…
— Но почему не сейчас?
— Если я расскажу тебя о стратегии, то будет не разумно готовиться именно по ней. Ведь обстоятельства могут пойти другим путем…
Нет, пару задумок у меня было. Да и зная натуру Кагэторы, я мог быть уверенным что моя стратегия действительно поможет сохранить провинцию Синано. Но как говориться, не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
Видя, что мой ответ не удовлетворил девушку, я быстро добавил:
— Ты ведь можешь мне поверить?
— Да, — при этом Харуна как странно улыбнулась. Никогда еще не видел подобную улыбку на лице серьезной Харуны.
— Еще, я должен извиниться. В твое день рождения я пришел с пустыми руками…
— Не говори глупостей. То, что ты вернулся живым, это уже большой подарок.
В голове у меня пронеслись мысли, что надо будет выпросить у Харуны мушкетный отряд. Но в это же время, девушка держа кувшинчик с саке попыталась резко встать.
Видимо она намеревалась поставить ее на тумбочку, но Харуна переоценила свою способность к невосприимчивостью алкоголя. Нет, сказать, что Харуна была пьяна не совсем корректно.
Но у девушки нарушилась координация, и она упала прямо на меня. Видя, что девушка падает, а кувшин в другую сторону, я попытался поймать ее, а не кувшин.
Падение не было бы таким болезненным, если бы мы не стукнулись лбами. Первое что почувствовал было то, что моя голова находиться на чем-то мягком. Я, как истинный дурак, инстинктивно решил убедиться руками, что могло это быть.
— Канске, я тебя прибью, — зашипела Харуна.
Не знаю, как так получилось, но после столкновения, открыв глаза, осознал, что лежу над девушкой.
Лоб Харуны был красным, и, думаю, у меня был не лучше. Несмотря на то, что мы находились буквально в двусмысленной ситуации, глядя друг на друга, мы засмеялись.
Глядя на улыбающуюся девушку, я восхитился ее красотой. Видимо Харуна заметила мой взгляд, так как она спросила:
— Канске, скажи мне, за что ты воюешь?
Смотря в ее глаза, я не сразу понял суть вопроса. Как любой девушке, Харуне было приятно осознавать, что ее красота могла пленить представителей сильного пола, в данном случае меня.
— За… тебя…
Слова сорвались с моих губ быстрее, прежде чем мозг осознал это.
Видно, алкоголь все же замедлил мой мыслительный процесс, поскольку я запоздало понял, что надо убираться отсюда, подобру-поздорову.
Харуна, заметив это, ухватилась двумя руками за мое кимоно и потянула на себя. В итоге наши лица чуть ли не соприкоснулись.
Быстрое дыхание девушки и ее взгляд не оставили во мне сомнений, к чему именно мы шли.
— Не играйся со мной, Харуна. Ведь…
Договорить мне не дали, Харуна впилась губами.
От страстного поцелуя сдерживавшая меня до этого воля исчезла. Я поддался зову сердца.
Граница меду провинциями Синано и Этиго, март 1553 года.
Косака Масонобу и Найто Масатойо, оба были вассалами Канске. Получив распоряжение от госпожи Харуны, они с пятью тысячи воинами закрепились на холме, близ границы.
Коварный враг все не появлялся. Отправленные шиноби за донесениями не возвращались. И, видно, уже никогда не вернутся…
Всё Синано ждало нападения. Пожалуй, Канске был прав, говоря, что этого и добивался враг. Для людей стало нестерпимо жить под бесконечным напряжением. Что и говорить, даже самураи начали волноваться.
— Лучше бы Уэсуги все же объявились…
Хоть Косака был согласен со своим другом Найто, но лишь кивнул ему в ответ.
Обычно, на войне принято посылать передовую часть. Целью Косаки и Найто и был авангард врага. Разбить его, и тем самым показать, что враг тоже смертен.
Однако враг не появлялся.
Воины беспечно готовили лагерь ко сну. Но внезапно в лагере началось волнение.
— Смотри, смотри, — указал пораженный Найто в сторону гор.
Было довольно темно, и среди этой темноты оттуда, среди гор, начали появляться маленькие огни.
— Это воины врага, — радостно усмехнулся Найто.
— Дайте огненные сигналы, что Уэсуги наконец объявились, — дал команду Косака близ стоящему самураю.
Огоньки эти были факелами воинов Уэсуги. Вначале казалось численность врагов спускающих с гор была не большой. Как раз столько, сколько по численности бывали авангарды.
Но внезапно число огоньков резко увеличилось. Стало ясно, что Уэсуги Кагэтора перешла гору со всей армией сразу.
Картина с холма открывалась красочной. Самураям казалось, будто огненный Дракон, извиваясь, спускался с гор.
Был бы рядом с Косакой их стратег, то и он бы поразился увиденном у. Но, в отличие от воинов, Канске сразу понял бы, чего добивалась этим огненным Драконом Кагэтора. Ни Косаке, Ни Найто не было известно слово «психологическое воздействие».
Местный народ, будучи суеверным, увидел в этом знак.
Уэсуги Кагэтора пришла на земли Синано с двумя знаменами. На одном красовалась имя бога Бишамонтена, с иероглифом «Би», а на другом было написано «Дракон».
Вот так вступил войной в земли клана Такеды Дракон из Этиго.
Всей Поднебесной стало интересно, кто выйдет победителем из этой битвы. Такеду Харуну люди знали по причудливым доспехам. За красные волосы и необузданный нрав, ее величали Тигрицей из Каи. Воины Такеды, словно когти тигра не оставляли в живых своих врагов.
Всем было известно стремительный прыжок Тигрицы из Каи. Как в следствие, были покорены враги клана Такеды.
Знамя Харуны было хорошо известно и за пределами Каи. «Фу-рин-ка-зан» — «Ветер, лес, огонь, гора», был ни чем иным, как сокращением цитаты великого стратега Сунь Цзы: «Будь быстр, как ветер, тих, как лес, настойчив, как огонь, неподвижен, как гора». Эти слова были определяющими силами клана Такеды, ставшими символами могущество клана.
Но на поле битвы, враги клана трепетали как осенние листья, увидев совсем другое знамя. Появлению на поле битвы удалого самурая Канске со знаменем «Хатиман», ввергало врагов в ужас. Ведь этого человека окружали воины-демоны Акала, не знающие смерти.
Будущая война должна была показать, что стоит каждый из них, каждый из самураев…
Глава 13
Канске
Смотря на бурлящую реку, мои мысли проясняются. Чистая, прозрачная вода не вызывает сомнений, что река эта берёт начало в горах. Темный омут будто подсказывает, что шутить с этой рекой не стоит. Ибо стихия воды так же непредсказуема и опасна, как и стихия всепоглощающего огня.
Мне уже известно, что река не особа глубока, будет где-то выше груди. Но и это может сильно сказаться на самураях, посмей они перебраться на тот, другой берег. Не стоит обманываться, силы течения реки хватит, чтобы воины израсходовали понапрасну часть своих сил, борясь со стихией.
А в довесок, на том берегу их будут поджидать не с раскрытыми объятиями.
Как только начал таять снег, Харуна выдвинула войска из Каи. На мой взгляд мы поторопились, но ей не терпелось сразиться с Уэсуги Кагэторой. Я понимаю, Харуна не могла не волноваться, и ожидание лишь усугубляло тревогу.
Но, придя в Синано, наши воины удивились, не встретив врага. Уэсуги понимали, что таким образом играют на нервах наших самураев. Однако, я в отличие от остальных, приписывал это не Кагэторе, а ее изворотливому советнику Усами Садамицу. Умудренный опытом Усами не мог не знать, как скажется их маленькая хитрость на моральном состоянии наших воинов.
К тому же, простаивание армии сильно сказывается на казне клана. Все-таки бюджет не бездонный…
Нас удручало и понимание того, что, даже собрав десять тысяч воинов, мы сильно уступали в численности клану Уэсуги. А ведь в свите Кагэторы собрались весьма опытные самураи. В то время как клан Такеда все еще не мог оправиться от смертей генералов Итагаки и Амари.
Идя вдоль реки, я наконец-то нахожу то, что искал — место, где устье реки сжималось. Сейчас конец апреля, самое время таянья снегов. Вода в реке ужасающе холодна, однако, вскоре нам придется встречать здесь врага…
Мои отношения с Харуной довольно странные. Наши чувства в клане скрыть просто нереально, однако все мы делаем вид, что между нами ничего нет. Ведь с этим поступком тень могла лечь не только на наши головы, но и на весь клан.
Мы с Харуной могли побыть наедине лишь в столице клана. Выйдя же за ее пределы, нам ничего не оставалось, как принять роль госпожи и вассала. Я понимаю, идет война все-таки. Но довольно непривычно держать расстояние после близости, хоть и почти наигранно.
Признаться, у меня даже в последнее время не выдавалось свободного времени, чтобы как-то разобраться в этих вопросах. И вот, находясь в одиночестве, я вдруг осознаю, что априори мы не могли все еще считаться равными. Да, за мной числятся достижения в службе клана. Однако, этого мало, чтобы быть рядом с ней…
И я говорю не о мнениях других людей, а о Харуне. Нет, девушка испытывает вполне искренние чувства, но порой в ее взгляде проскальзывает что-то такое, что смущает мою душу. Думаю, она и сама пока полностью не осознала того, что между нами лежит огромная пропасть. Пропасть, которая могла уничтожать наши отношения. Ведь это вопрос времени, когда она начнет помыкать мной. И, боюсь, чем больше клан поднимется среди остальных, тем больше отдалится от меня Харуна. В ней действительно жили две личности: хрупкая девушка и не прощающий ошибки лорд…
И самое фиговое было в том, что я не представлял, что должен был сделать такого, чтобы она стала моей…
— Канске, ты в порядке?
Только сейчас заметив настороженное лицо Нобуфусы, отмечаю, что я стою на одном месте, сильно сжимая кулаки.
— Да, вполне. Что-то случилось?
Нобуфуса ерзает на месте, отчего я понимаю, что ему просто стало скучно.
— Канске, как долго мы будем стоять на месте?
Нобуфуса вовсе не имел в виду нас двоих.
Войско Кагэторы все же объявилось в Синано. Как велит канон войны, Харуна до этого уже определила, где мы примем сражение с врагом.
Местность под названием Каванакадзима вполне подходила. Эта равнина была идеальным местом для сражения, где даже огромные армии могли померятся силами. К тому же, равнину разделяли множество рек. Одна из них в данный момент отделяла нас от врагов.
Реши Кагэтора форсировать реку, мы бы приняли их тепленькими на своем берегу. Но Кагэтора была отнюдь не глупой, она прекрасно понимала, чем все могло обернуться.
Встретившись здесь, в Каванакадзиме, и разделенные рекой, оба войска простаивали. Уже прошло двадцать дней, но сражение так и не начиналось.
— Меня до сих пор в гнев бросает! Как эта Кагэтора посмела унизить нашу госпожу?!
Да, на лице Нобуфусы и вправду играли желваки.
Всё дело было в том, что Уэсуги Кагэтора предложила Харуне решить все поединком, один на один. Никто не знает, каких усилий мне стоило убедить Харуну не принимать предложение Кагэторы.
Хоть я и красноречиво убеждал Харуну, но, полагаю, она все же решила, будто я склонялся к мнению, что ей не победить Кагэтору. Мои клятвы были напрасны, девушка не желала мне верить.
Холодный расчет подсказывал, что вероятность поражения Харуны имелась. В этом случае для нас все бы кончилось плачевно. И даже если Харуна обойдется лишь царапинами, моральный дух нашего войска мог упасть.
Чтобы не только враги, но и наши воины не увидели в этом трусость, мне пришлось подготовить достойный ответ. Под моей диктовкой было написано: «Неужели Кагэтора не уверена в своей победе, даже приведя столько воинов из Этиго? Неужели она настолько отчаялась…»
И после этого некоторое время оба войска соревновались в словесности, пытаясь уязвить друг друга.
Нобуфуса, не найдя подходящей идеи, начал орать в сторону противоположного берега.
— Да остынь уже ты. Лучше расскажи, они мост достроили?
— Пока нет. Но им немного осталось. Ты это хорошо придумал, напрасная смерть воинов Уэсуги изрядно позабавила нас…
Лицо Нобуфусы озаряется улыбкой, ведь уж кого-кого, но Баба Нобуфусу нельзя назвать милосердным самураем в отношении к врагам клана.
— А зачем ты тут тратишь время?
— Пойдем. Услышишь ответ вместе с Харуной…
На первый взгляд ситуация кажется патовой. Вроде оба войска в одинаковых условиях. Однако на деле все было не так однозначно. Уэсуги в численности превышали нас вдвое, и это лишь навскидку…
Не было сомнений в том, что Кагэтора решится разделить часть своих воинов в попытке форсирования реки. В данный момент воины Уэсуги активно строили мост, прямо перед нашими основными силами.
Я подсказал Харуне, чтобы наши лучники как-то вяло поражали врага. Ведь, если вариант с мостом отпадет, то Кагэтора может поступить весьма не предсказуемо. А так мы знали, откуда начнут действовать основные силы Уэсуги.
Вероятность того, что в мною найденном месте могла произойти скрытая переправа была высока.
Наш лагерь был построен строго опираясь на теории войны. Занятый нами холм помогает обозревать местность, что играет немаловажную роль во время сражения. К тому же, располагать на холме лучников весьма эффективно. Да и в случаи прорыва врага, самураи наберут большую скорость, спускаясь вниз к врагам и смогут вихрем врываться в их строй.
Приятно осознавать, что Харуна тоже хорошо разбирается в военном деле. То место, где устье сжималось, хорошо подходило для быстрой переправы, реши Кагэтора отправить конный отряд для прорыва…
В лагере наши воины все так же наблюдают за строительством. Когда лучники попадают по людям Уэсуги, наши воины ободрительно кричат.
Направляясь в шатер Харуны, замечаю, что мост почти закончен. Построить одноразовый мост не трудно. Уэсуги быстро поставили концевую опору со своей стороны и уже заканчивали с промежуточной опорой, находящейся в центре реки, которая обычно вызывала наибольшую проблему. Как только промежуточная опора будет готова, Уэсуги закинут доски и окажутся на нашей стороне.
Все это говорило о том, что вскоре состоится сражение не на жизнь, а на смерть.
— Мастер!
Оглянувшись, вижу, как к нам с Нобуфусой спешат двое, Косака и Найто. Они уже не выглядели безобидными мальчишками, скорее взрослыми юношами, которые становились матерыми бойцами клана.
Подойдя к нам, на их лицах играла улыбка, беззаботная, мальчишеская.
— Мастер, может, Вы передумаете?! — просит Косака.
Не понимая, о чем идет речь, Нобуфуса вопросительно смотрит на меня, а лицо Найто ещё больше ширится в улыбке.
Как и было сказано сестренке Масакаге, при первой же встрече со своими вассалами я огорошил их о будущей свадьбе. У Косаки выбора не было, так как я заранее выбрал его.
Косака Масанобу отличный парень, и даже больше. Из него выйдет прекрасный командующий. Но у него все же были свои недостатки. При выборе жениха для Мисы, я исходил из того, что у Косаки не было семьи. У него вообще никого не было.
У Найто, к примеру, было уйма родственников. Да и дома его с нетерпением ждали мать с сёстрами.
Не удивительно, что Косака предпочитал проводить свое время в военных лагерях. Ведь дома чувство одиночества лишь усиливалось.
— Наш Косака скоро женится, — обрадовал Найто бесстрашного Нобуфусу.
— Поздравляю! За это надо выпить! — обнимая Косаку, проорал он.
Смотря, как засияло лицо Нобуфусы, я начал подозревать, что он больше радовался поводу выпить. С него станется…
— Вот видишь, Косака. Свадьбе быть, и посмей только отказаться. Ты этим обидишь не только меня, но и Масакаге…
Представляя, во что может привести его отказ, Косака вздрагивает.
Из моих трех вассалов, самую крепкую позицию в клане занимал Ямагата Масакаге. Его авторитет упрочнился с того дня, как Харуна сделала его лидером клана Ямагата. С того дня клан сразу же перестал доставать меня. Что и говорить, шутки Масакаге не понимал.
А после того, как он решил вопрос с соклановцами, которые прямо ненавидели меня, за ним снова закрепилась его старая кличка «Бешеный пёс Канске».
Хоть Масакаге никогда не признавался открыто, но, думаю, ему нравилось это прозвище. Годы, провиденные в разбойниках, все же наложили отпечаток на душу парня…
— Но это не честно, — упорствует Косака.
Взгляд Косаки подталкивает меня к мысли, парень понял, что его обманули.
Управление людьми дело непростое. Если желаете поддерживать хорошие отношения, надо уметь давать приказы с неким выбором. Тем более если речь идет о личных вопросах. Я такой выбор предоставил своим парням.
Протянув руки, сжатые в кулаки, я предложил Косаке угадать, в которой из них находится шарик, а какая была пуста. Если он угадает, то жениться придется Найто. Но мы-то знаем, что обе ладони были пусты. И Косака подозревал это, но просить показать вторую ладонь парень не посмел.
Ведь как-никак он был вассалом. Если господин сказал, что снег не белый, а черный, то так оно и есть.
— Тебе несказанно повезло, что женишься на такой очаровательной девушке, как Миса. Запомни мои слова, пройдет время, и ты мне спасибо скажешь…
— Мастер, в лагере начали смотреть косо на Ваш новый отряд — демонов Акала, — поделился новостью Найто.
— Что еще они натворили?
Найти подходящих кадров для нового отряда заняло чуть больше времени, чем я ожидал. Ведь мне были нужны самые отмороженные негодяи. Пришлось даже выкупать у кланов Ходзе и Имагавы преступников, по которым плакала виселица.
Мой главный помощник Хендо в первые дни намучился с ними, пытаясь привить им дисциплину. Хендо оказался способным, но он просто не понимал психику этих людей.
Уговаривать отморозков бессмысленно. А на судьбу клана им было наплевать. Я обещал им свободу за службу. И, конечно, награду. Но после метода пряника, пришлось взяться за кнут. У них было лишь два выбора: либо служба, либо смерть. Беглецов выслеживали шиноби и жестоко карали.
Чтобы вбить им в голову дисциплину, мне пришлось заставить их бояться последствий. В Японии палачи не жаловались на отсутствие фантазии. К примеру, человека, положив на землю, привязывали. А под ним клали побеги бамбуков, заостренные для ухищренной казни. Бамбук ведь быстрорастущее растение, и эти побеги доделывали остальную работу за палача. После демонстрации казни своему новоиспеченному отряду, они как-то сразу же поумнели. Поняли, что не в сказку попали.
Но самое смешное было в том, что эти подонки боялись меня!
Будучи выходцами из простого народа подверженными суевериям, они поверили в мою сверхъестественную силу. Но, думаю, их убедило в этом видения, которые они видели после употребления первой дозы настойки.
По правде говоря, я намаялся с ними. Даже начал жалеть, что ввязался во все это. Однако, уже было поздно поворачивать проект, так как сил в них было вложено немало.
— Они начали издавать странные звуки. Люди стали говорить, что в них демоны вселились, и это демоническая речь…
«Придурки, ну что за придурки», — думал я, негодуя.
Сделанные самурайские маски были и вправду жутковаты, однако ужасающего страха они не вызывали. К слову сказать, в каждом клане есть особый такой отряд, которая внушает страх врагу. Их так и зовут: демоны Мино и так далее, в зависимости местности.
И чтобы как-то выделиться из общей массы, я решил опробовать идею «ноу хау». Она состоялась в том, чтобы научить некоторых из отряда горловому пению. В Японии люди еще не сталкивались с этим понятием. Чтобы моих людей и вправду посчитали за демонов, я заставил их заучить корявые фразы. Эти фразы в горловом исполнении звучали жутковато.
Обычно, для поднятия духа войска играли барабаны. И эти вот барабанами я воспользовался, когда заставлял их пить настойку. Ритм подействовал, и мой отряд быстро вступал в транс. Стоило одному из них исполнить горловое пение, как тут же остальные подхватывали. Те, у кого не получалось так и вовсе выли, словно дикие звери.
Хорошо, что в тот раз, я решил проверить эффект настойки подальше от лагеря. Эффект вышел своеобразным, но очень результативным.
С того дня, я строго-настрого запретил им исполнять горловое пение. Только в битвах…
— Найто, передай Хендо что я скоро буду. Скажи ему, чтобы он дал понять отряду Акала, что позже я серьезно поговорю с ними…
Стоило ли говорить, что ждало особо ретивых после разговора.
Я успеваю сказать это, как тут же к нам подходит Хара Масатане, секретарь Харуны.
— Канске, госпожа Харуна ждет…
Хара был идеальным секретарем Харуны. Военный штаб полностью лежал на плечах этого молодого самурая. Вести войска очень муторное дело. Для одной Харуны информации было слишком много. Знать, когда прибудет провизия, кто в тех или иных отрядах заболел, кого надо сменить, сколько осталось провизии — это ведь всего лишь пару вопросов из многих, с которыми приходится иметь дело Харе Масатане. К тому же, информация каждый обновлялась…
Многие самураи смотрят на Хару снисходительно, видя в нем «штабную крысу». Но я никогда себе не позволял недооценивать работу парня. За это Хара был мне признателен.
— Веди, Хара. Я, кстати, нашел устье, тебе надо будет отметить на карте.
Была у Хары своеобразное увлечение. Его по праву можно было назвать картографом. И, вроде, он записывал услышанные элементы фольклора.
Хара неподдельно обрадовался моим словам. Мы настолько увлеклись, что не заметили как вошли в шатер.
— Кхм-хм. Я вам не мешаю, — не довольно хмуря брови, елейно поинтересовалась Харуна.
Хара сразу же стушевался и решил быстро ретироваться, оставив меня одного. Следом за ним вошел Нобуфуса, до этого задержавшийся с Найто и Косакой.
— Что это с ним?
Не знаю почему, но Хара и Нобуфуса невзлюбили друг друга.
— Мост уже почти окончен, и скоро произойдет сражение, а мы не готовы! Ты не справляешься со своими обязанностями, Канске!
Нетерпеливые нотки в голосе Харуны свидетельствовали о том, что она опасалась проигрыша врагу.
— Вовсе нет. Предстоящая битва пройдет по нашему плану…
Далее я рассказал ей о предположительной переправе воинов Уэсуги.
— Здесь, в правую сторону от нашего лагеря, есть еще местечко, подходящее для переправы. Но оно находится на приличном расстояний от строящегося моста. Кагэторе будет невыгодно отправлять свой отряд по этому месту. По моему подсчету, переправа и дорога в этом случае займет как минимум полтора часа. Это время может сыграть решающую роль в битве…
— Продолжай.
— Даже если учесть численность врага, Уэсуги просто не смогут вовлечь много воинов в битве за мост. Так же, как и мы. Следовательно, ожидая удара врага по левому флангу, мы должны сами отправить воинов в обхват правого фланга врага.
— Позвольте мне возглавить всадников и провести маневр, — подал голос Нобуфуса.
— Хорошо. Ты можешь идти…
Оборачиваясь, Нобуфуса успел ехидно улыбнуться мне. Этот пройдоха знал о моих отношениях.
Встав со своего места, Харуна подошла поближе. Мы провели в тишине какое-то время, лишь молча смотря друг на друга.
— Ты уверен, что мы сможем победить?..
При этом девушка увела взгляд в сторону, а именно на карту, лежащую на столе.
— Доверься мне, Харуна.
Девушка находится настолько близко, что я улавливаю ее дыхание. Во мне возникает порыв, и, будто почувствовав это, она бросает:
— Тебе пора…
Обернувшись, бросаю последний взгляд на нее и выхожу из шатра.
Я понимаю, на виду у посторонних мы играм эту роль. Играем, будто между нами ничего нет. Но внезапно я останавливаюсь от мысли. Что, если мы с Харуной лишь играем в любовь? Это, конечно, абсурдная мысль, но отчего-то она не дает мне покоя…
Битва при Каванакадзиме[2]
Оба войска ожидали сигналов своих главнокомандующих. Вскоре прозрачная вода должна была окраситься в красное от пролитой крови.
Построенный мост забрал немало жизней, и люди из Этиго хотели расквитаться за жизни своих братьев.
Кагэтора привела с собой почти двадцати пяти тысячную армию. В ее войсках присутствовали не безызвестные воины, среди которых был Мураками Ёсикие. Ёсикие сам вызвался возглавить конный отряд, который должен был выйти в левый фланг врага, перейдя реку…
Целью этого отряда была голова Харуны.
Простая пехота, начали неспешно двигаться к мосту. Пока асигару с копьями подходили к мосту, со стороны клана Уэсуги не было никаких движений. Кагэтора дала команду своим воинам, лишь после того, как асигару Такеды продвинулись к середине моста. Лучники Уэсуги начали обстреливать врагов, а в это время воины-монахи сохэй ускоренным шагом бежали к мосту.
Будучи всего лишь асигару, воины Такеды не хотели просто так умирать под стрелами врага. Набрав скорость, они едва не закрепились на берегу, но мощный натиск сохэй вытеснил их обратно. Сражение началось на мосту.
Многие из них проваливались в воду. Но даже находясь в холодной воде, каждый из воинов пытался достичь врага.
Лучники не стреляли по мосту, боясь попасть в своих. Но они безжалостно выпускали стрелы находящимся в воде.
Видя, что асигару долго не продержится, Канске дает команду своему отряду. Пока первая волна сражается, на берегу происходит перестановка сил Такеды. Вторую волну Канске решил повезти сам, прихватив с собой отряд Акала.
Пока есть время, отряд Канске почти с наслаждением выпивает сладкую настойку.
На берегу, где закрепилась Харуна, доносится бешенный ритм барабанов. Под эти звуки воины Такеды видят знамя Канске, на котором написано «Хатиман».
Заметив это, Кагэтора пришпоривает коня, решая возглавить сохэев и добыть голову знакомого самурая.
Глядя на битву, Харуна сердито хмурит брови. Ведь битва пошла не по плану…
Никто не ждал, что первая волна асигару сможет закрепиться во вражеском берегу. Однако, бросив в битву сохэев сразу, Кагэтора тем самым удивила Харуну. Ведь обычно, лорды пытались держать своих лучших воинов в резерве…
Да и по правде говоря, Канске настойчиво советовал, чтобы Харуна дала врагу закрепиться на их участке. Он утверждал, что Кагэторе придется придерживаться навязанного положения. Ведь иначе смерть ее воинов будет напрасной.
А на своем берегу Такеда сможет легко теснить врага с трех сторон. Так что еще до битвы командирам самураев было велено не переусердствовать…
Первая волна асигару Такеды была полностью уничтожена. Никто из них не бежал к своим, спасая жизни. Сразу же на мосту возникло свободное пространство, которое тут же начали занимать сохэи-монахи.
На мосту было тесно, и Кагэтора не могла продвинуться на передовую.
А в это время отряд Акала под командованием Канске начал неспешно двигаться к мосту.
Воины Такеда провожали знамя стратега горящими глазами. Для них он в этот момент был героем. Они даже не представляли себе, что Канске лишь из-за необходимости повел свой отряд. Ведь мало кто смог бы противостоять фанатичным сохэям.
Командиры сохэй понимали, что биться на территории врага было глупой идеи. Ведь враг сможет охватить их и уничтожит. К тому же, нескольким братьям придется словить стрелы лучников…
Когда расстояние прилично сократилось, и основная масса врага находилась на мосту, со стороны посланного отряда врага начали доноситься какие-то звуки.
Бывалые сохэи удивились, схлестнувшись с первым рядом противника.
Уродливые маски скрывали их лица, но сохэев смутило то, что позади стоящие воины врага издавали непонятные звуки, будто речь выходила из утробы животного.
— Это ведь демоны!
Слова одного из братьев словно определили сущность воинов врага.
Несмотря на обилие ран и даже на потерянные конечности, враг не думал отступать. А мощь натиска не ослабевала.
Как только барабаны умолкли, с моста отчетливо донеслись звериное рычание и слова на непонятном языке. Даже воины Такеда, стоящие на берегу, содрогнулись, услышав демоническую речь.
Не было сомнения в том, что из-за дурно пахнущей настойки воины отряда Акала преобразовались. Стратегу удалось воспользоваться мощью своего заступника Хатимана и привлечь на свою сторону демонов…
Сохэи, обескураженные этим чуть было не дрогнули. Отступление отборного отряда могло повергнуть войско Уэсуги в панику. Но вмешательство Кагэторы предотвратило это.
Ее меч разил врагов, но они, словно бессмертные, не замечали ран. А демоническая песня смогла повлиять даже на Кагэтору. Лишь вера в Бишамонтена придавала ей сил.
Желая покончить с вакханалией демонов, Кагэтора бросается в гущу врагов, прямо на Канске. Видя это, сохэи бросаются след за ней. Они не могли потерять своего лорда здесь, прямо на глазах.
Отряд Акала, в свою очередь, находясь будто в трансе с удвоенной силой отражают напор врага. Они не подозревают откуда у них взялось столько сил, будто сами боги подсуетились над этим. Да, каждый из них чувствует себя в этот момент демоном. Сильным, всемогущим. Понимание того, что со смертью Канске эта волшба кончится, заставляет их биться не жалея ни жизни врагов, ни своих.
Воины на берегу словно стали невольными зрителями кровавой сечи, которая разыгрывалась на мосту.
— Госпожа, нам надо перегруппироваться…
Слова воина сохэя понятны Кагэторе. Ее воины утомлены, надо отступать и вводить свежие силы. Будто договорившись, оба отряда осторожно отступают к своим. Но, в отличие от сохэев, воины Такеды, что бились на мосту, уходят победителями.
Со стороны может показаться, что силы были равны. Однако Кагэтора знает, что Харуна смогла найти воинов, которые могли побить сохэев…
Третья волна сражается на мосту не так яростнее. Но на этот раз воины Уэсуги жаждут показать свою отвагу. Ведь мысль, что сохэям пришлось отступать, была унизительной.
Смотря, как воины отступают, не имея сил совладеть с натиском врага, Харуна довольно улыбается.
Не проходит много времени, как самураи Уэсуги наконец достигают вражеского берега. Враг не спешит встречать их с мечами, что же, это и к лучшему. Не теряя времени, самураи Уэсуги, перегруппировавшись, идут на врага.
Кагэтора не успевает нарадоваться успеху, как со стороны берега врага разносится звуки выстрелов…
Сотня танегасим в одно время выстрелили, нанося серьезный урон силам Уэсуги на берегу Такеды.
В это же время, отряд Мураками Ёсикие вступает в битву. Однако в войсках Такеды отнюдь не царит суматоха. Появление Мураками для них ожидаемо.
Всадники Уэсуги попали под обстрел не только танегасим, но и лучников. Обстреляв врагов, стрелки быстро спрятались за спины копейщиков.
Ёсикие, конечно, в бешенстве, но он понимает, что враг обхитрил их.
Еще час Уэсуги пытались прорваться через мост, но внезапный удар всадников Такеды по флангу, будто выбил дух из воинов Кагэторы.
Солнце озарило небо предзакатным светом. Рисуя на небе багровые тона, словно подчеркивая сегодняшнюю битву…
Примечание от автора: Не знаю кому как, но лично мне кажется песня Тюргэн Кам уместной. Эта первая битва при Каванакадзиме. Всего же их было пять. Это получается, что типа следуем канону истории))
Глава 14
Канске
Битва при Каванакадзиме была лишь началом. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы наше войско, после победы над Уэсуги, двинулось назад, в Синано.
Думаю, воины не послушались бы высших самураев, если бы не моё личное вмешательство. После сражения на мосту мой авторитет возрос до небывалых вершин. Меня в одно время смешило и огорчало то, что плоды победы воины приписывали не моим личным заслугам, а неким сверхъестественным силам.
Да, Уэсуги получили не плохой взбучки, но было преждевременно праздновать окончательную победу. Численное превосходство всё ещё было на стороне Кагэторы. Как только вечер вступил в свои права, и, пользуясь тем, что враги зализывали раны, мы снялись с лагеря и отступили.
— Люди не поймут этого! Они припишут битву при Кавакнакадзимы, как наше поражение, — возмущалась Харуна.
В гневе Харуна была прекрасна. Она была подобна огню, которым можно было любоваться долгое время…
Наверное, в тот день я не произвольно выдал себя. Или же соклановцам стало не нравиться то, что Харуна начала больше прислушиваться к моему мнению, не считаясь с остальными.
— Сестра, это ведь глупо — пускать врагов в наши земли, — не унималась Нобусина.
Будучи истинным самураем, Нобусина видела победу лишь в том случае, если Такеде удастся заполучить голову Кагэторы. К слову, многие наши самураи были согласны с ней, но в отличие от неё у них не хватало духа, чтобы спорить с лордом…
— Позвольте вам напомнить, в какой ситуации мы находимся. Не обманывайтесь, завтра Кагэтора придумает другой способ, который принесёт им победу…
— И о каком способе идет речь? — оборвала мои слова Нобусина.
— Кагэтора легко сможет разделить своих воинов на две составляющие, благо у нее хватает компетентных командующих. Если она решится переправиться с двух, а то и с трех сторон, то в этом случае мы не сможем ей помешать. Предвидя ваш вопрос, отвечу, почему Кагэтора не поступила так сначала. Во-первых, она только набирается опыта. Во-вторых, согласованное действие различных частей весьма затрудняется в настоящей войне, — закончил объяснение.
Думаете, мои слова могли убедить остальных, когда они не видели всей картины?
Наше войско находилось в невыгодном условии. Одно крупное поражение могло способствовать потери всего Синано. Лобовое сражение с Уэсуги могло привести к уничтожению нашего войска. Даже если мы отделаемся минимальными потерями, Синано могло восстать…
Я все еще помню лица Нобусины и даже Нобуфусы, которым не понравилась моя идея.
— Знаете, какое сражение лучше? — видя, что меня совсем не понимают, быстро добавил: — то сражение, которое не состоялось. Я предлагаю отступить, пока нам не навязали сражение. Наша цель — избегать открытого столкновения…
— Как можно победить врага, не сражаясь с ним? — удивилась Харуна.
Казалась, она не замечала атмосферы в шатре. Атмосферы, где мое мнение ставилось против большинства…
— Легко. В Синано много укрепленных городов, куда мы сможем поместить воинов, предварительно разделив их. Кагэтора в спешке перешла горы, и, как доносят мои шиноби, она не готова к длительным осадам. Харуна, тебе предстоит забрать часть провизии из Синано, оставив ровно столько, сколько понадобиться крестьянам прокормиться.
На самом деле, этим мог заняться кто угодно. Но я хотел, чтобы Харуна находилась подальше от зоны риска. Я желал огородить ее от войны, но к моему удивлению, Харуна все поняла по-своему.
— Ты боишься, что моё поражение может привести нас к краху. Что же, благоразумно…
Если в Синано войсками будет командовать кто-то другой и проиграет Кагэторе, то это поражение будет приписано главнокомандующему, но не Харуне. В этом случае, кланы в Синано пребудут в сомнениях, предавать ли Харуну или нет…
Я не стал открывать девушке свои истинные намерения.
— Ты так быстро согласишься на это? — не могла принять очевидное Нобусина.
— Да. Канске наш стратег, и вам не пристало спорить с ним о выборе стратегии. Будь посему, мы отступаем…
Как только мы убрались подальше от Каванакадзимы, Харуна обрушила на меня новость, что оставляет часть войска под мою ответственность. Мне не осталось выбора, как подчиниться приказу и вести партизанскую войну против Уэсуги.
Кагэторе удалось взять несколько замков, однако о быстром захвате больших городов и речи не было. Она отчаянно жаждала сражения, которого мы избегали.
В то время, когда мы простаивали при реке на Каванакадзиме, в Синано клан Санады в спешке собирала новобранцев. Конечно, они были неопытны, но хоть так мы могли пополнить свои войска.
Харуна забрала пять тысяч воинов с собой, в Каи. Это было сделано с той целью, чтобы даже в худшем случае у нас оставалась последняя надежда. К тому же, пять тысяч отборных воинов, лично преданных Харуне, вызывало чувство настороженности у мелких кланов Синано.
Преданность клана Санады положительно влияло в ситуации в Синано. Даже красноречие Мураками Ёсикие не помогало особо, люди в Синано настороженно следили, в чью сторону покажет чаша весов.
Мои вассалы: Масакаге, Косака и Найто заняли крупные города Синано и не пускали войска Уэсуги. Не имея возможности закрепиться на территорий Синано, клан Уэсуги начал понимать своё шаткое положение.
Дело было в том, что Кагэтора запретила грабить деревни. Люди Синано впечатлились благородным поступком лорда Уэсуги, однако на голодный желудок много не навоюешь…
Пока оставленные мне Харуной воины держали оборону в городах, я вместе с Санадой Юкитакой доставали войска Уэсуги, нанося колючие удары по коммуникации врага и быстро растворяясь.
Кроме новобранцев мы не взяли с собой опытных воинов. В случае битвы, потеря новобранцев не так критична для нас, нежели потеря ветеранов.
— Господин, глядите!
Голос Хендо вывел меня из воспоминаний последних дней.
Летний день становился невыносимо знойным, быстрые переходы начали даваться с трудом.
От части леса, куда указывал мой первый помощник Хендо, несло угрозой. Осязаемая тишина, а главное кружившие птицы над деревьями, говорили о том, что нас уже ждали.
Воинам Уэсуги, видимо, надоели наши стремительные нападения. Они решили играть на опережение. До этого преимущество было на нашей стороне. Все же помощь Харуны к простым крестьянам не пошла даром, многие из них с охотой делились с нами информацией…
В отличие от других командиров, Санада Юкитака не зря звался сообразительным. В то время, когда мы нападали с южной стороны, Юкитака проводил схожий маневр с севера. Связь мы держали благодаря приученным птицам клана Санады…
— Что будем делать? — спрашивает Санада Нобуцуна.
Хотя я уважал клан Санады, но все же решил держать Нобуцуну подле себя, для спокойствия души…
— Скажите воинам готовиться, мы примем бой…
Мне пришлось оставить в городе Тоичи отличившийся в битве при Каванакадзиме отряд Акала. Настойка все же действовала отрицательно, на принимавшим её воинов. Пожалуй, концентрация первой настойки была крепче, так как у моего отряда снизились физические данные. Быстрые марши они не могли проделывать.
Несмотря на это, одно их присутствие успокаивало жителей города Тоичи…
— Канске, это глупо! У нас мало ветеранов, мы…
— Довольно, Нобуцуна. На нашей стороне элемент неожиданности….
Пока Хендо уходит донести приказ остальным, Нобуцуна произнесет так, чтобы кроме меня никто не услышал ее слова:
— Канске ты изменился. Раньше ты не рвался в бой! Ты не поступал так… необдуманно. Что произошло?
С этой девочкой, которая держала грозное копье, я прошёл многое. Ее не поддельная забота меня тронула, но слова, застрявшие в горле, я так и не смог произнести.
Да и как сказать ей, что только из-за нанесенной личной обиды я потерял голову…
Как я заботился о Харуне, так и она заботилась о своей сестренке Нобусине. Харуна забрала ее с собой в Каи. Но перед этим Нобусина успела сказать мне в личном разговор кое-что, что я до сих пор не могу забыть:
— Канске, я довольно долгое время не вмешивалась в ваши отношения с Харуной. Но, боюсь, у меня не остается выбора. Не забывай, что династический брак сестры предпочтительней. Да и что ты можешь предложить ей? Не забывай своего места. Ты слуга клана — ни больше, ни меньше…
В словах Нобусины присутствовала своя правда. Пожалуй, я понимал это как никто другой. Отец Харуны все еще был жив, а значит он легко мог взбаламутить клан Такеды. Пока клану Имагаву было выгодно дружба с Харуной. Но как долго это продлится? На это никто не мог дать однозначного ответа…
Если призадуматься, Нобусина лично против меня ничего не имела. Она просто произнесла то, о чём многие в клане не решались говорить.
Мои последние выходки не могли быть не замеченными даже моими воинами. Наши нападения становились более дерзкими, каждый раз риск увеличивался.
— Господин, воины будут начеку…
— Движемся медленно. При атаке врага, действуем по схеме…
Новобранцев мы успели лишь обучить партизанской войне. Они не знали видов построения, которые применялись в открытом бою. Зато хорошо усвоили методы сражения в малых группах. Я предчувствовал, что удача вскоре отвернется от меня, и мы угодим в засаду.
Схема боя с врагами, бросившимися из засады, была простой. Асигару с копьями должны были выйти вперед, и направив копье, присесть на одно колено. В это же время, лучники, спрятавшись за ними должны вести огонь по врагу. Те немногие самураи, которые были у нас в наличии, обязаны держать определенное расстояние от основной колонны.
Спрятавшись в засаде, враг не знал, что темп потерян. Появление воинов Уэсуги не стало для нас неожиданностью. Нападение все же было стихийным, слабо организованным.
Многие самураи врага падали замертво, не добежав до нас. А наши асигару хорошо встречали их натиск.
Смотря на развернувшийся бой, я не испытываю чувство удовлетворения. Ведь, что я ни делаю, все это мелко. Харуна все так же недоступна для меня…
Резкий удар копья чуть не сваливает меня с седла.
Должен заметить, мое знамя действует на врагов, как красный цвет на быка. Забавно, но роль приманки выпала мне. Да, не вовремя я поддался меланхолии. Копье задело не сильно, благо доспехи спасли мою шкуру.
— Канске, я вызываю тебя!
Одетый в шлем с рогами, Мураками в этот момент походил на разъяренного демона.
— Я принимаю твой вызов, вместо моего господина, — кричит в ответ Нобуцуна, готовясь напасть на Мураками.
— Цуна, где твои манеры? Схлестнемся, Мураками?! — пришпорив коня, направляюсь на него.
Но все-таки Мураками, ловко ударив меня, успел ретироваться, пока воины не поспели на его выходку. Услышав мои слова, воины напряженно двигаются в сторону от него.
— Канске, ты ранен! — указывает Нобуцуна на мой левый бок.
Красная кровь просачивается сквозь доспехи. Но из-за выработанного организмом адреналина, я не ощущаю боли.
— Пустяки, — успеваю крикнуть, набирая скорость на врага.
Мураками, в свою очередь, мчится на меня. Острие его копья смотрит прямо, и в моей голове проскальзывает мысль, что на этот раз я таки умру, если не смогу сделать то, что противник ну никак не ожидает от меня…
Расстояние сокращается стремительно на столько, что Мураками достаточно выкинуть руки вперед, сжимая копье, как оно настигнет меня. Будучи опытным воином, Мураками успевает проделать это. Я же, в свою очередь, ожидая этого момента, просто прыгаю с коня на него, делая рубящий взмах, держа катану.
Находясь в воздухе, ускользнуть от удара просто невозможно. Но благодаря инерции прыжка, я таки подсуетился повернуться в бок, делая рубящий удар с верху вниз.
Копье Мураками проходит в районе моей груди. Не повернись я тазом с права налево, то удар достиг бы цели. Но вместо этого крайняя часть трезубца копья больно проходит, задев мое плечо.
Мураками, в момент столкновения, поспевает повернуть голову на столько, чтобы увидеть, как прошелся его удар. Но этого достаточно, и лезвие катаны соприкасаются с его лицом.
Этим ударом я нанес Мураками Ёсикие длинный порез, который красовался вдоль левой стороны лица. Толи из-за того, что он находился на мчавшимся коне, толи удар копья откинул меня на несколько сантиметров, но в итоге лезвие меча прошло по лицу, не нанося серьезного урона. Глаза Мураками чудом уцелели.
Это я увидел лишь после того, как поднялся с земли. Из-за прыжка, я не хило завертелся и встретился с землей не очень комфортно.
Потеря крови от нанесенной раны все же дала о себе знать, и у меня начала кружиться голова. К счастью, Мураками тоже отнесся серьезно полученной ране. Текущая кровь по бровям, мешала ему охватить все оба глазами.
Но все же Мураками желал заполучить мою голову сильнее, нежели я его. Стоявшие воины сразу же набросились на Мураками, но он без проблем ушел от них на коне.
Наши самураи, легко выходя в тыл нападавшим, поставили точку в этой битве. Мураками стало не до моей головы…
* * *
— Канске, тебе больно? — спрашивает Нобуцуна, помогая перевязывать рану на боку.
При этом во взгляде девушки нет и капельки сочувствия. Всё верно, в глазах Нобуцуны я сам был виноват во всем этом.
Резиденция города Тоичи не могла сравниться с резиденцией города Кацурао. Но после проведенных ночей в лесу, подобные мелочи не замечаешь.
— Аккуратней, больно же…
Раны не были глубокими, но в порядке лечения Нобуцуна активно намазывала лекарство. Местные давно научились использовать горные травы в медицине. Чтобы раны зажили в приготовленную смесь клали соль…
— Терпи, сам виноват, — недовольно ворчит Нобуцуна.
Если честно, мне трудно сказать, что огорчало девушку больше: то, что я получил раны, или не дал ей сразиться с Мураками. Что и говорить, трудно понять логику самураев, и уж тем более логику слабого пола…
— Знаешь, Цуна. Тебе не подходит ворчание. Становишься похожей на бабушку…
На мои слова девушка туго затягивает тряпки. От боли у меня выбивает воздуху из легких, и наворачиваются слезы на глазах.
— Прости, Канске. Я не хотела…
— Ладно уж, помощница ты моя. Скажи лучше вести от принцессы Ю не пришли?
— Нет…
Принцесса Ю как-то поздно сориентировалась собрать воинов из Южного Синано. С засады прошло не так много времени, как все кардинально изменилось.
Узнав, что город Тоичи является нашей базой с Санадой Юкитакой, Мураками оставил попытки вернуть себя город Кацурао и в данный момент занят осадой Тоичи.
Силы Уэсуги раздельно как бы осаждают города, где размещены наши воины. Они это делают с той целью, чтобы гарнизоны, объединившись, не ударили в тыл армии Мураками, пока он ведёт осаду города Тоичи.
Мураками Ёсикие может позволить себе вести такую манеру войны. В отличие от него, у нас мало сил. В крупных города от силы наберутся две тысячи наших опытных воинов. А остальные защитники лишь из числа добровольцев.
— Нобуцуна, я ведь велел тебе уделять больше времени тренировкам!
Санада Юкитака не довольно смотрит на свою дочь.
— Юкитака, это моя вина. Я попросил Цуну помочь мне…
— Цуну?
Лорд клана Санады недоволен, что его дочь так близка со мной. Нет, будучи хитрым парнем, Юкитака видит выгоду в нашей дружбе.
Однако, он знает о моих отношениях с Харуной.
Его тревоги мне понятны, я бы тоже на его место не хотел бы, чтобы моя дочь стала наложницей. Хоть и ради клана…
К тому же, Харуна не потерпит вмешательства в наши отношения подобным образом. Все эти мысли легко прочесть, и я добавляю вслух:
— Тебе не о чем беспокоится. Даю тебе слово, что рядом со мной честь и здоровье Нобуцуны не пострадают…
Юкитака удовлетворен моими словами, но парень велит своей дочери удалиться.
— Она наследница клана, Канске. Я не могу…
— Я ведь тебе сказал, Юкитака. Не о чем волноваться. Тебе ведь известен нрав Харуны, вряд ли она позволит мне смотреть на другую…
После моих слов, Юкитака разразился смехом. Я тоже последовал его примеру, отчего раны отдали болью в теле.
Можно было вполне назвать Юкитаку хорошим приятелем, но не более. Понимая, что слова о Харуне подняли бурю в моей душе, решил переключиться на насущные дела:
— Есть какие-нибудь новости?
— Да. Уэсуги разделили войска. Сеть наших шинобу узнала, что Кагэтора увела пятнадцати тысячное войско в сторону Кодзуке…
Вероятность, что дошедшие до нас новости были правдивыми была высока. Кагэтора, конечно, хотела победить нас, клан Такеды. Однако, ее целью было провинция Кодзука. Титул Канто Канрэй был не пустым звуком. Оно обязывало Кагэтору к активным действиям…
— Что же, это не может не радовать. Клану Ходзе придется туго…
— Пусть повоюют и за нас, — радуется Юкитака.
— Но все же меня тревожит эта Кагэтора.
— Почему? Я слышал, что ты одолел ее при Каванакадзиме?
Не замечая последние слова Юкитаки, продолжил:
— Земля Кодзука не покорена Ходзе. Стоит Удзиясу дать слабину, как вся Кодзуке примет сторону Кагэторы…
Юкитака переваривает эту мысль и отвечает:
— Если так все будет, то следом Уэсуги попытается отыграться за прошлое поражение. Но время покажет, нам надо разобраться с Мураками…
Наши силы разбросаны по округе. Пока пребудет помощь из Каи, наша судьба может решиться. Полагаться мы могли лишь на себя…
— Если не станет Мураками, мы сможем наведаться в Этиго…
Глаза при этом Юкитаки горят огнем. Он таки предвкушает это событие.
— Нет. Если мы вторгнемся в Этиго, то нам придется вести войну со всей провинцией…
Юкитака сразу понял, что местные будут отчаянно бороться, применяя тактику, которой мы пользовались против Мураками. Монахи в Этиго легко смогут возглавить оборону, пока Кагэтора будет отсутствовать. А та, в свою очередь, попытается отыграться, вторгнувшись в Каи…
— Ладно, оставим пока это. Как нам быть с Мураками?
— Есть ли на примете твоих людей, осведомители Мураками?
— Да. Наши шиноби следят за ними…
— Передай весточку через них Ёсикие.
* * *
Выждав, когда Солнце займет такое положение, что будет светить в лицо воинам Канске, и следовательно, в спину воинов Уэсуги, Мураками делает знак самураям готовиться.
Предатель Санада и коварный Канске укрывались в городе Тоичи. Мураками знал, стоит их запереть в городе, как остальные разбросанные силы Такеды не смогут вести достойную войну…
След от лезвия меча Кансе побаливал, но Мураками не обращал на это внимание. Мысль, что вскоре ему достанутся головы Юкитаки и Канске будоражили его кровь.
Что и говорить, достойный самурай ищет достойного противника. Ёсикие даже слегка огорчился, услышав через своих людей в городе, что Канске решился вывести воинов и принять бой.
Конечно, осада города хлопотное дело, и предложение Канске было выгодно Мураками. В открытом бою набранные наспех новобранцы Канске не смогут долго устоять.
В глубине души Ёсикие вспыхнуло опасение, а не хитрит ли Канске и на этот раз?
Стратег Такеды был на удивление изворотлив в придумывании хитроумных планов. Даже Кагэтора поразилась, увидев, что после Каванакадзимы враги ушли, бросив занятую позицию.
Вначале Кагэтора и ее свита пришли к мнению, что Такеда вовсе не грозный враг, каким ее считали остальные. Но уже тогда, Мураками ждал от непонятных действий врага подвоха.
В войне в Синано армия Уэсуги не продвинулась и на шаг. Родина Мурками все так же находилась под властью Харуны. А всему виной был Канске…
Но опасение сразу же ушли вглубь, как будто их и вовсе не бывало.
Все-таки даже Канске отчаялся и решил принять смерть как истинный самурай, на ратном поле.
Воины Мураками в нетерпении, они наблюдают, как ворота города открываются, и воины врага выходят занимать позицию.
За истечением небольшого времени, воины Канске располагаются за стеной города Тоичи. Однако, глаза Мураками замечают, что начало происходить черте что.
Перед воинами врага начали выходить простые горожане.
Мураками замечает, что среди массы людей есть и дети, и женщины. В руках у женщин и детей камни и ножи.
Они даже ножи привязали к палке, чтобы было как наподобие копья. В руках мужчин было всё, в дело пошли даже мотыги и лопаты…
— Суда, ради всех богов! Ты видишь тоже, что и я?!
— Да…
Мрачный голос верного Суды донесется справа от Мураками.
— Что мы будим делать?
— Хороший вопрос, Суда. Мы отступаем…
— Но как же…
Дело было вовсе не в том, что численность врага возросла. Если делать ставку, кто победит в этой битве — ответ очевиден. Но враг продаст свою жизнь задорого. К тому же, вся Поднебесная после осудит эту резню…
— А как насчет осады?
— Не принимая этот бой, мы увеличим боевой дух врага. Ясно же, что в штурме эти отбросы будут биться, не жалея сил. Не зря говорят, загнанная в угол крыса, а кусается больно…
Мураками планировал, что после осады жители отдадут Канске и Юкитаку ему в руки, пообещай он, что не тронет город. Но город после прошлой войны был предан стратегу Такеды.
К тому же, время играло против него. Подмога, так или иначе скоро объявится в Синано…
Бросив последний взгляд на толпу, стоящую возле города, Мурками глазами ищет знамя Канске, но так и не находит. Он с удивлением отмечает, что его собственное отступление не сильно огорчает его.
«Что же, мы еще повоюем, Канске», — произносит Мурками вслух, признавая свое поражение.
* * *
Битва за провинцию Кодзуке…
Усами Садамицу, главный советник Уэсуги Кагэторы, восхищался своей госпожой.
Воины Уэсуги жаждали битвы, их боевой дух был высок, как никогда. Что и говорить, даже клан Такеда поостерегся выйти в открытый бой.
Оставив часть своей армии, Кагэтора вышла к земле Кодзуке. Шиноби старика проработали на отлично. Бывшие владения клана Уэсуги жаждали оказаться под стопой Кагэторы.
То, что она пыталась исполнить обещания, данное Норимасе, вдохновляло людей присоединиться к силам Уэсуги. Популярность Кагэторы в простом народе была настолько огромной, что Ходзе Удзиясу побоялась оставлять основную силу в столице провинций Кодзуке, Миновы.
Каждый город в Кодзуке гудел, и Удзиясу не могла игнорировать это.
Стратегия уклонения, которой воспользовалась Такеда, была не выгодной клану Ходзе. Удзиясу просто могла лишиться Кодзуке, не успев даже пролить крови воинов Уэсуги.
Равнина для битвы идеально подходила для развёртывания стольких воинов. План Кагэторы был настолько безупречен, что у Усами не было сомнений в том, кто выйдет победителем из этой битвы. Несмотря на то, что в этой битве численность воинов Удзиясу превышала их в два раза.
Барабанные сигналы возвещали о начале битвы.
С обеих сторон начались движения. Будучи стариком, Усами остался в штабе наблюдать за битвой в стороне и следить за координацией воинов Уэсуги на поле.
Битва с первых минут началась яростно. Воины с обеих сторон не жалели сил, лишь продвинуться вперед. Центр Удзиясу возглавляла сама, рядом с ней стояли ее лучшие воины.
Против них, со стороны Уэсуги стояли воины в белых накидках и с оружиями нагинатой.
Смотря на то, как центр Уэсуги начал поддаваться натиску Ходзе, старик задорно рассмеялся. Он отчетливо представлял, как скоро изменится в лице лорд Удзиясу.
Словно прочитав мысли Усами, левый фланг Кагэторы начал стремительно отбрасывать врагов назад.
Дело было в том, что перед лучшими воинами Удзиясу бились не сохэи, а обычные воины, наряженные в одежды сохэев.
Отборная часть войска Кагэторы легко задавила своей мощью правый фланг врага.
Подтянувшийся резерв в ту же минуту ударил по центру построения воинов Ходзе, где лично билась Удзиясу.
Хоть воины Удзиясу бились самоотверженно, они не смогли противостоять натиску с двух сторон.
На эту битву Кагэтора взяла свое знамя, где было написано «Дракон».
Люди Ходзе воочию убедились, что с Уэсуги Кагэторой им не совладать…
Поняв, что битва проиграна, Удзиясу начала отступать. Было ясно, что ее воины были привычны к войне, так как паника не царила среди них.
Кагэтора, в свою очередь, не стала преследовать врага…
— Ну что же, эта земля теперь наша, — усмехнулся Усами Садамицу, глядя на простирающуюся равнину.
Однако, возникшая мысль о клане Такеда стерла улыбку с его лица…
Глава 15
Канске
Моя последняя хитрость не только спасла наши жизни, но и укрепила уверенность наших воинов. Жители Тоичи так и вовсе обезумели, почти каждый второй из них просился на войну. На первый взгляд покажется, что от прибавления людей много плюсов, но на деле все выходило иначе.
Они умудрялись создавать суматоху даже во время марша. С отсутствием военной выучки, дисциплиной, конечно, со временем можно было что-то сделать. Но в данный момент время работало против нас.
И с другой стороны, я не хотел подавать дурной пример. Если увести всех крестьян на войну, то кто будет возделывать земли? Конечно, я сильно утрирую, но всё же…
Сильная боль в плече резко выдергивает меня из пелены раздумывания.
— Нобуцуна, может, оставишь это дело лекарю?
После последней задумки, Юкитака разрешил своей дочери находиться подле меня. Уж не знаю что повлияло на его решение, но я не удивлюсь, если Юкитака предложить взять в ученики и Нобуцуну.
Скажи кто другой, было бы лестно, но хитрый Санада даже в этом случае преследовал несколько целей. Уже само звание моего ученика, придаст юной Нобуцуне определенный вес не только в клане Такеды, но и за его пределами…
Нобуцуна была хорошим воином, можно даже сказать исключительным. Но вот в местной медицине она была далеко не первой.
Вместо того, чтобы сперва намочить повязку и подготовить все остальное, она умудрилась открыть мою рану на плече. Вместе с кровью сочился гной, что не удивительно. Рана на боку давно перестала беспокоить меня, а вот эта рана быстро не заживала.
— Все лекари заняты, ты ведь знаешь. Да и рана пустяковая. Лучше скажи, как у тебя так ловко получается находить выходы из ситуации?
— Только не говори, что ты поверила этим бредням!
Глядя, как Нобуцуна смутилась, я не сдержался и рассмеялся.
— Что тут такого?! — возмутилась девушка моим поведением.
Простой народ свято уверился в том, что за мной стоит некий бог. Мои неординарные решения они толковали по-своему. Доходило до того, что по их размышлением Хатиман на прямую со мной общался, давая указания как и что делать…
Меня это порядком утомило. В последнее время нервы начали сильно сдавать. Один отряд Акала чего стоит, я с радостью избавился бы от них. Но не поймут…
— Цуна, запомни раз и навсегда. Никто тебе не поможет. Надеяться можешь только на себя, и уж тем более не на богов…
Ее потуги вызвали резкую боль, из-за чего мне пришлось оборвать свое поучение.
Оборванная фраза как бы вышла двоякой. Сияющие глаза девушки убедили меня в том, что она все поняла по-своему.
Не желая больше углубляться в этот вопрос, я предпочел сменить тему.
— Скажи лучше вот что. Отец еще не искал тебе суженного?
Видя, как сверкнули глаза Нобуцуны, я сожалел о сказанном.
Нобуцуна никак не отреагировала, если не считать, что она начала активнее перемешивать снадобье. И запоздало в мою голову ударила мысль, что девушка могла меня не так понять.
— Ты ведь не подумала, что я попрошу тебя стать моей наложницей?
Раскрасневшееся лицо Нобуцуны прямо-таки подчеркивало, что я попал в цель. Но, зная Санаду Нобуцуну, сомневался, было ли причиной смущение или же гнев…
Человек со статусом легко мог заиметь несколько наложниц. Недавно даже с удивлением узнал, что в городе Тоичи богатые торгаши тратили свои деньги на содержанок. Блуд, он, конечно, и в Африке блуд. Но меня это поразило…
— Нет, конечно. Я еще молода для этого!
Все же девушка смущалась этой темы. В этот момент я сильно разозлился на Санаду Юкитаку. В отличие от других, Юкитака вполне мог просчитать ситуацию, поверни она в это русло. Но не будет же он обсуждать такие темы со своей дочерью? Хотя, кто знает…
— Я должен извиниться перед тобой, Цуна. За то, что ввел в заблуждение. Видишь ли, у меня есть вассал Найто. Он…
— То есть, ты хочешь, чтобы я рассмотрела его в качестве жениха?
Нобуцуна была не глупой и сразу ухватила, куда дует ветер.
— Ну, в принципе да.
— Нет. Я уже слышала, что ты женил своего другого вассала. Но это уже не смешно…
Девушка, взяв в руку зеленоватую жижу, начала мазать мне на плечо.
— Но ты хотя бы подумай.
— Я сказала — нет. Вопрос не обсуждается…
Это было сказано так категорично. Мне даже на миг показалось, что девушка не отвечала так резко, когда подумала, будто речь идет о наложничестве.
В комнате повисла осязаемая тишина, которая смущала меня. Но открывшие сёдзи быстро изменили обстановку, царившую в комнате.
— Что вы делаете тут? Вдвоем…
Голос Харуны был словно лёд. Под ее взглядом бедная Нобуцуна стушевалась. Попросив разрешения, она быстро удалилась, оставив нас одних.
— Как там принцесса Ю? Справляется?
— Справляетесь?
Подмога в лице Харуны и принцессы Ю всё же объявилась в Северном Синано. В данный момент Харуна готовила собранные отряды к будущим сражениям. Решив выказать особое доверие клану Сува, Харуна поставила принцессу Ю командующей над новобранцами из Южного Синано.
— Вполне. Лучше скажи, что вы делали тут…
— Разве не видно, занимались моим лечением, — ответил, пытаясь намазать плечо лечебным снадобьем.
— Дай сюда. Сначала надо выдавить гной, иначе не будет толка…
Девушка ловко приступила к лечению. Но, не смотря на то, как она давила на рану, гной не желал так просто сдаваться.
— Эй, что ты делаешь?!
Не обращая на меня внимания, девушка прильнула губа к ране, в попытке высосать гной. Прошла неполная минута, как она выплюнула в сторону и проделала это несколько раз.
— Спасибо.
Прополоскав рот водой, девушка не выказала отвращения. Я действительно был ей благодарен, но из-за внезапной мысли, я разразился смехом.
— Прости, прости. Просто вспомнил один древний случай. Некогда один воин хвастался в деревне, что когда-то из-за длительных ран у него загноилась нога, и сам полководец высосал у него гной. Услышав это, мать воина сильно опечалилась. Когда люди пытались ее утешить, она говорила, что такая же история приключилась и с отцом ее сына. Этим поступком полководец заполучил сердца простых воинов, и ни один из них не отступил, когда начались войны…
Харуна вмиг забыла о моем не уместном смехе. Девушка любила всё, что касалось войны.
— И что было дальше?
— Отец паренька погиб в бою, но не отступил. История лишь подчеркивает, как беспокоилась мать за сына…
— Вероятнее, и его постигла такая же судьба. И ты подумал, что я занимаюсь твоим лечением из-за этого? Ей богу, иногда ты ведешь себя как сущий дурак, — открыто улыбнулась Харуна.
— Кстати, у тебя неплохо получилось защитить этот город.
Последние слова девушки напомнили мне, что я не рассказал о придуманном плане.
— Харуна, я наметил план наших действий. Если мы хотим, чтобы Мураками понял, что захватить Синано для него непосильная задача, то мы должны сделать так, чтобы он уверился в этой мысли.
— И как мы заставим его принять это решение?
— Надо сделать так, чтобы для него приоритетной задачей стал не захват Синано, а спасение вверенных ему воинов…
— Я сомневаюсь, что Мураками когда-нибудь перестанет стремиться вернуть свои земли…
— Возможно. Но как человек чести, он чувствует обязанность за сохранение войска, которое ему оставила Кагэтора.
Видя, что мои слова заинтересовали девушку, быстро добавляю:
— У нас достаточно сил, надо навязать битву Мураками на выгодных для нас условиях. И в это же время надо рассеять его силы, которые держат в стороне наших командующих.
В данный момент Баба Нобуфуса и мои вассалы просто держали оборону городов. Грубо говоря, они были оттеснены от предстоящих событий. Что уже играло не в нашу сторону.
— Звучит весьма разумно. Как ты думаешь, Кагэтора сможет вернуть прежние земли клану Уэсуги?
Недавно до нас дошли слухи о сражении, в котором Кагэтора вышла победительницей. Бывшие вассалы Уэсуги, наверное, обрадовались. Да и честно говоря, земля Кодзуке не была окончательно покорена кланом Ходзе. Я не удивлюсь, если Уэсуги Кагэторе удастся за короткое время без крупных сражений вернуть эту территорию.
Ведь поддержка местных жителей была за кланом Уэсуги…
Харуна согласилась с моими доводами. Она признавала, что Дракон из Этиго по праву носит это грозное имя.
— Канске, до меня дошли слухи, что ты активно посылаешь наших шиноби в другие места…
Под «другими местами» Харуна подразумевала территории, где не были затронуты интересы клана. К тому же, эта война показала, что у нас всё же есть нехватка квалифицированных шиноби. Как-никак, шиноби тоже погибают, выполняя приказы клана…
— Харуна, я помню, как ты говорила, что хочешь объединить страну. Достойная мечта, но скажи, как ты собираешься этого достигнуть?
Не знаю, заглядывала ли Харуна так далеко. Но, будучи крепко связанным с судьбой Такеды, я не мог не интересоваться этими вопросами…
— Если честно, у меня нет определенного ответа. Но, исходя из историй, предполагаю, что самый вероятный вариант, это самому стать Сёгуном…
Девушка мыслила верно. Однако, стремление стать Сёгуном не останется без внимания остальных кланов. Никогда еще люди не признавали господство одного равного из них без крайней нужды.
Будто прочитав мои мысли, Харуна добавляет:
— Но я понимаю, что другие кланы попытаются оспорить мое решение. А, значит, мое могущество должно быть не подлежащим сомнению.
— Все так. Но вот не давно я узнал, что нынешний Сёгун, Асикага Ёситеру, в крайне шатком положении. Говорят, он даже просил помощи у Кагэторы в аудиенции…
Прежний Сёгун, отец Ёситеры даже был изгнан из Киото со своим советником. Никто из кланов не поддерживает Сёгуна в открытую. Неважно, боятся ли они врагов Сёгуна или у них просто не хватает сил. Но факты говорят за себя, как вариант, мы можем сделать ставку на нынешнего Сёгуна.
Харуна понимала ситуацию, но видела ее по-своему:
— Зачем мне поддерживать слабого Сёгуна? Не лучше ли самой занять его место?
— Если ты открыто скажешь о своих намерениях, наши враги объединятся. Вначале можно пойти на небольшую хитрость, сражаясь за интересы Ёситеры. К тому же, в этом случае его союзники станут нашими. В глазах народа ты будешь выглядеть как самурай, борющийся за справедливость…
— Стоит подумать. Благодаря влиянию Сёгуна, можно получить неплохие должности во дворце императора. Но, рано или поздно, мне придется сразить самого Сёгуна. В этом случае не будет ли это выглядеть бесчестно? Вот что меня смущает в обмане…
— Мне ли говорить, что война — путь обмана. А что касается до мнения простых людей, то его легко изменить. Надо лишь найти нужные точки…
— А что касается тех слухов, будто ты начал искать монахов? Неужели решил стать буддистом и отвернуться от своего покровителя, Хатимана?
Хоть Харуна спрашивает шутя, но я-то вижу, что это ее беспокоит.
— Нет. Это тебе придется принять буддизм.
— Не поняла…
— Если я отрекусь от Хатимана, наши воины этого не поймут. Чтобы покорить Этиго, простые жители не должны видеть в нас чужаков… чужаков по вере…
Битва при Каванакадзиме показала, что войска Уэсуги крепко держатся за мысль, что мы в первую очередь враги по вере. Если нам удастся удалить эту основу, то они не будут сопротивляться так отчаянно.
Харуна хоть и поняла недосказанное, но хмурый взгляд говорил о том, что идея о принятии буддизма ей не особо нравилась.
— Харуна, ты ведь помнишь, что в начале этой военной кампании, я наведывался в Этиго под образом сказателя. Так вот, нам, живущим в эту эпоху, можно многому научиться от былинных сказок. Тайра-но Киёмори, в отличие от тебя, с радостью приняла буддизм и смогла держать в руках три ветви власти: исполнительную, законодательную и судебную. Она даже женила императора на своей дочери…
Глаза Харуны загорелись огнем, ей понравилось сравнение с такой выдающейся личностью.
— Что же, рассчитываю на тебя. Делай то, что должен.
— Хорошо. Но ответь мне, Харуна. Что будет с нами?
Последнее время, этот вопрос не даёт мне покоя.
И смотря на Харуну, я не могу налюбоваться. Она была так прекрасна, что у меня возникло желание.
Подойдя ближе, Харуна накрывает мои губы пальцами:
— Хватит говорить о делах…
Ее глаза горят небывалой страстью. Перед тем, как нас захлебнул поток наслаждения, она шепчет мне на ухо:
— Ты мой, Канске. На веке веков, не забывай об этом…
Битва при Сиодзиритогэ
Зная, что из провинции Кодзуке на помощь к Мураками Ёсикие прибыло подкрепление, Харуна насторожилась. Пять тысяч воинов вполне усилили положение Мураками, но сильное беспокойство вызывало то, что Кагэтора прислала много злата Ёсикие. А, как известно, золото может решит вопрос даже там, где меч бесполезен.
Решив напасть на врага, когда он меньше этого ждет, Харуна разделив войска, выдвинулась с основными силами на лагерь Мураками. Путь был не близким, и, чтобы враг растерялся окончательно, Харуна велела своему стратегу ударить на лагерь с восточной стороны, когда основные силы нападут с юга.
Согласовав свой план, две части выдвинулись по своим маршрутам. Но, какого было удивление воинов Такеды, когда они через полчаса марша встретили Мураками перед собой.
Враг думал очень схоже с Харуной. Ёсикие, решив ударить первым, тоже никак не ожидал встретиться со своими кровными врагами в долине Сиодзиритогэ. Оба войска порядком утомились с дороги, но предчувствие скорой битвы предало им немало сил. Видя, как Мураками развертывает войска для битвы, Харуна тихо проклинала своих нерадивых шиноби.
Но винить последних было не в чем, на войне ситуация резко менялась. Да и враги не церемонились с людьми, которых подозревали в сговоре с Такедой…
Харуне ничего не оставалась, как принять бой. Да, численное превосходство было на стороне Мурками. Но, реши Такеда отступить, как враг последует за ними и ударит в самое не подходящее время…
— Сестра, многие наши воины не переживут эту битву…
Нобусине не было нужды говорить очевидное. Харуна и сама всё прекрасно осознавала. Что и говорить, девушка не была уверена, что и сама выживет в предстоящей битве.
Как только командные самураи занимают свои места, с обеих сторон начинают доноситься гомон барабанов.
Место, которое называют Сиодзиритогэ было ничем иным, как низиной. Дорога вывела на низину, которая была зажата холмами по бокам. В идеале было бы разумно закрепиться на холме, но ни одна из противодействующих сторон не даст такое преимущество сопернику. Впадина была обширной, и обе армии, разместившись на ней, стояли друг против друга.
Гомон барабанов будоражил кровь воинам, затмевая все прочие звуки. Шум, отражаясь горными цепями, уходил дальше. Но самураи трактовали это как знак того, что сами небожители решили принять участие в этой борьбе…
Воины Такеды не забыли прежней обиды, нанесенной Мураками. А последние, в свою очередь, отвечали еще большой ненавистью, которая лишь увеличилась после потери родины.
Глядя, как схлестнулись в битве ряды асигару, Харуна заключила, что битва будет на уничтожение врага. Или же до истребления войск Такеды…
Сражение сразу же началось яростно. Воины с обеих сторон не замечали ни усталости, ни полученных ран. Место погибшего сразу же занимал подоспевший воин и обрушивался на противника.
Отправленный конный отряд Мураками для флангового охвата был перехвачен кавалерией Такеды. И всадники увязли в битве, не уступающей той, где сражались пехота обеих войск.
— Командующий, просим подкрепление!
Оба войска были равны на поле боя, лишь в одном Мураками выигрывал: в численности. В отличие от него, у девушки каждый воин на счету. Резервные силы истрачены, если не считать сотню самураев, лично преданных ей…
Мурками всё же стремился сломить центр войска Такеды. Яростные бои велись именно там. Но, заметив, что центр долго не продержится под натиском свежих сил врага, Харуна ведет своих воинов именно туда.
Знамя Харуны возвещает, что командующий с ними. Это не могло не отразиться на боевом духе воинов. Мураками, в отличие от Харуны, не спешит участвовать в битве. Посылая имеющиеся силы, Ёсикие решил поставить точку в споре с врагом…
Нобусина, замазанная с ног до головы кровью врага, глазами вопрошает сестру отступить. Ведь войско можно заново набрать, но смерть Харуны будет окончательным поражение для клана…
Харуна, понимая, что сестренка готова положить жизнь здесь и сейчас ради нее, отрицательно качает головой.
Как она может спастись, когда всё войско бьется против врага, как один?
Фланги и центры у обоих смешались, но войска Мураками начали брать в кольцо воинов Такеды. Пока кольцо не сформировано полностью, лишь напоминает с собой не полный круг.
Воины Такеды падают, но не отступают. Казалось, исход битвы определен, и было лишь вопросом времени, когда все будет кончено. Сердце девушки невольно сжимается, стоит лишь ей подумать о скорой кончине. И в этом отчаянном положении она вспоминает Канске. Смог бы он спасти её и на этот раз? Смог бы он изменить поражение на победу…
Мысль, что в это время Канске находиться далеко, рубит надежду в корню.
И в пылу битвы Харуна улавливает удивленной голос Хары:
— Госпожа, смотрите. Там всадник!
Проследив, куда указывает Хара Масатане, Харуна видит одинокого всадника, стоящего на холме. Так как по бокам низины вырастали холмы, появление всадника не осталась не замеченными участниками битвы.
— Неужели всё кончено?! К врагам подоспела помощь, — сетует на судьбу Харуна.
Словно услышав слова девушки, рядом с одиноким всадником появляются и остальные. Из-за того, как они построились в ряд, было очевидно, что вскоре они вмешаются в сражение. И это вмешательство, грозило, рассудит битву…
На миг яростный темп битвы спал. Пока люди озирались на всадников, кто-то из воинов Такеды радостно крикнул:
— Смотрите, да это ведь наши! Канске подоспел на подмогу!
Видя знамя Канске, Харуна не может в это поверить. Но ее удивление быстро меняется радостью, всадники, словно лавина, обрушались на тиски врага.
Появление Канске в этот момент для Мурками было подобно удара кувалды по голове…
Воины Такеды и враги не могли поверить в это. И каждый второй спрашивал себя, не демоническими ли силами воспользовался стратег Харуны?
Им было невдомек, что звуки барабанов, подхваченные горами, донеслись туда, где обходили горное препятствие воины Канске.
Услышав едва заметный звук барабанов, Канске сразу же понял, что где-то начался бой. Ему не составило труда сопоставить факты и придти к мысли, что вероятность того, что Харуна ввязалась битву, была огромной. Да и звуки доносились оттуда, где должна была пройти его госпожа.
Тогда Санада Нобуцуна и принцесса Ю увидели в этом проделки богов. Стратег не допускал подобной глупости, он-то знал, что звуки эти достигли до них, благодаря простейшим законам физики, дифракции звуков…
Так или иначе, но благодаря появлению всадников, клан Такеда вышил победителем из этой битвы.
Вести об этой битве быстро распространились по всему Синано. Сомневающиеся в силе клана Такеды решили не предавать Харуну…
Выжившие воины с обеих сторон красочно описывали битву при Сиодзиритогэ мирным жителям. И вскоре было не понятно, где в этих рассказах правда, а где ложь. Так как люди свято верили, что сами боги приняли в нем участие…
Слухи о Канске Харуюки дополнились новыми придуманными сведениями. Народ быстро поверил своим же россказням.
Осада города Одавара
После поражения клана Ходзе провинция Кодзуке быстро вернулась к своим истинным хозяевам. Даже Усами не ожидал, что всё пройдет так просто. Удзиясу не решилась оставаться в городе Минова. Для нее все города Кодзуке представляли угрозу с появлением Кагэторы на ее земле…
Уэсуги Кагэтора неустанно преследовала Удзиясу, желая покончить с войной, добыв голову лорда клана Ходзе.
По мнению Усами Садамицу, ситуация для Кагэторы была положительной. Но не для врага.
Города, оставленные без присмотра, тут же открывали двери перед Уэсуги Кагэторой. В деньгах и провизиях не было отбоя, не говоря уже о людях, которые стремились пополнить войска Уэсуги.
Так что Усами с легкостью послал подмогу к Мураками.
Кагэтора не желала увеличивать свое войска до неприличных размеров, в чем между прочем, Усами ее поддерживал. Какой прок от бывших крестьян, когда дело запахнет жаренным?
К тому же, это очень замедлит передвижение войск.
После поражения, Удзиясу уклоняясь от битвы, начала придерживаться стратегию позаимственную у Такеды. Воины Уэсуги легко прошли сквозь земли Мусаси, не видя сопротивление перед собой.
Провинция Мусаси уже считалась землями клана Ходзе. В отличие от жителей Кодзуке, жители Мусаси не встретили Кагэтору приветливо. Города в них решили не отпирать двери перед воинами Уэсуги, сохраняя преданность клану Ходзе.
Перед Кагэторой не стояла задача захватывать провинцию Мусаси. Да и по правде говоря, Усами не верил, что это возможно за одну военную кампанию.
Стремясь настигнуть Удзиясу, воины Уэсуги продвинулись настолько, что в скором времени вышли к городу Одавара, столицы клана Ходзе, которая находилась глубоко в землях Сагами. Находясь за стенами Одавары, Удзиясу стала зрителем готовящейся осады.
Видя, как готовиться Кагэтора, Усами вспомнил их последний разговор:
— Госпожа, Одавара довольно большой город. Одним штурмом дело не ограничиться…
— Знаю. И даже предполагаю, что даже до прихода зимы мы не успеем захватить его.
— Но тогда почему? — не понимал старик.
— Я хочу, чтобы Удзиясу не забывала, с кем имеет дело. Когда мы уйдем в Этиго, я хочу, чтобы клан Ходзе дважды подумал, прежде чем снова вторгаться в провинцию Кодзуке…
Пока Усами осмысливал слова госпожи, Кагэтора добавила:
— Говорят, отсюда недалеко до вотчины Харуны, до провинции Каи. Не бойся, я не собираюсь наведываться в гости к Такеде, — вставила последнюю фразу, видя ошалелый взгляд старика. Кагэтора не могла не понимать, что в противном случае в дело подключилась бы Имагава…
Провожая взглядом Кагэтору, Усами не мог поверить, что позволил ей сделать глупость. Глупость, которая требовала не последней храбрости.
Кагэтора, верхом на коне, подошла близко к стенам города, чтобы враги смогли ее увидеть. Ее появление не осталось не замеченным, в городе начали готовиться к штурму. Однако, главнокомандующий противоположной стороны вытворяла что-то, что никак не могло уместиться в головах простых воинов.
Спешившись с коня, она уселась на землю и начала праздно наливать в чашку саке, из кувшина.
— Что она делает? — спросили войны генерала Цунасиге.
Будучи одним из бесстрашных военачальников дома Ходзе, Цнасиге не мог не восхититься храбростью Кагэторы. Но ответил другое:
— Дайте команду стрелкам, посмотрим, как она поведет себя под огнем наших танегасим и луков…
Вести о появление Кагэторы возле стены дошли и до Удзиясу. Когда лорд клана Ходзе прибыла на стены, то с удивлением увидела как Кагэтора пьет саке, как ни в чем ни бывало. Под градом стрел и пуль, ни один мускул не дрогнул на лице Уэсуги Кагэторы.
Последняя добилась своего, ее небывалая отвага вселила страх в сердца врагов. Казалось, будто древний Дракон переродился в теле этой хрупкой на вид девушке…
Глава 16
Канске
Город Кацурао встретил нас с шумными возгласами и криками приветствия. Хоть на этом участке не вились кровавые бои, жители Кацурао боялись угроз со стороны воинов Мураками. Да и осада, которая лишь недавно была снята, до этого времени действовала негативно на настроение жителей. В Кацурао люди стекались со всего Синано и Каи.
Эта военная кампания должна была скоро закончиться. Последние летние дни уже успели похолодать, а дневное время укоротилось…
После поражения, Мураками Ёсикие предпочел отступить в Этиго. Как я и предполагал, для него приоритетной задачей стало спасение вверенных ему воинов. И дело тут не только в чести Мураками. Если нам удалось бы погубить его войска, то в будущем вряд ли Кагэтора отважилась бы вновь ему довериться.
— Канске, вот ты где…
С высоты резиденции открывался отличный вид. Услышав голос, я с сожалением обернулся. Ведь в последнее время мне редко удавалось выкрасть время для уединения.
Принцесса Ю, одетая в праздничную юкату, как-то не смело подошла и встала слева от меня. Мы на некоторое время не произнесли ни слова, лишь молча уставились на простирающуюся равнину.
Краем глаза замечаю, что лицо принцессы Ю выглядит хмуро.
— Что тебя тревожит? Боишься, что это затишье предзнаменует грядущую бурю?
Хоть мы заставили Мураками отступить, угроза все еще висела над нашими головами в лице Кагэторы. Нам было известно, что в данный момент Кагэтора улаживала дела в Кодзуке. Она не могла оставить свою родную провинцию Этиго, следовательно, готовила наместника, который будет отвечать за эти земли в её отсутствие.
Принцесса Ю, не поворачивая головы, отвечает:
— Нет. Мне не дает покоя, что я не смогла добыть голову Мураками…
Вообще, я не знал, как относиться к принцессе Ю. Ведь как-никак, между нами лежала пролитая кровь. Но былой ненависти в ней нет. Вместо эмоциональной девушки передо мной стояла умудренная жизнью, знающая себе цену правительница клана Сува.
Если описывать ее с формулировкой китайской философии, то в принцессе Ю было много мужского начала, нежели женского. Она была истинным воином как на деле, так и по духу.
Меня не удивило, что ее беспокоит именно это. Харуна после битвы при Сиодзиритогэ, велела принцессе Ю настигнуть и покончить с Мураками. После провала она вполне могла больше не доверят важные миссии ей.
Вопрос этот затрагивал не только принцессу Ю лично, но и её клан. Самураи всегда желали отличиться в битвах. А в нынешнее время, когда соперничество между кланами Санады и Сува переросло на новый уровень, это решало всё.
— Мураками непростой противник. Ты ведь сама знаешь, как мы проиграли ему в прошлой военной кампании.
— Да, но это другое! Увлеченная мыслью о скорой победе, я не заметила, как попалась на хитрость…
Говоря это, на глаза девушки наворачиваются слезы. Всё же поражение в открытом бою считалось среди самураев более предпочтительным, нежели хитрость…
Зная, что Мураками с оставшимися силами спрятался у подножья гор, принцесса Ю тут же решила напасть на него. На самом деле, этот ход весьма ожидаем. Ведь легко добить врага, который лишь недавно получил сокрушительное поражение и даже не успел зализать раны.
Но на беду Ю, Мураками тоже предвидел это. Деревья хорошо скрывали его от посторонних глаз. Но, думаю, не последнюю роль здесь играло и то, что девушка решила напасть с наступлением сумерек.
Мураками же, в свою очередь, успел разделить войска и с большим числом воинов перебраться незаметно подальше от опасности. Та малая часть воинов, которая осталась, хорошо сыграли роль приманки, издавая шумные звуки.
Ночью, двигаясь по лесу и ориентируясь больше по звукам, принцесса Ю впала в заблуждение, думая, что нападает на основные силы Мураками…
Что и говорить, Мураками смог удивить нас. Не зря в клане его считали грозным врагом.
— Поверь мне, войной ты успеешь насытиться…
Не то чтобы мои слова успокоили девушку, но она уже не выглядела беззащитной…
— Прости, я не должна была загружать тебя своими проблемами в этот день. Кстати, ты не будешь переодеваться?
Глаза девушки с ног до головы прошлись по мне, и ей явно не понравилась мое кимоно.
— А что не так?
— Ты ведь теперь значимая фигура в клане. Этот наряд смотрится дешево, как по мне…
Значимая фигура, да? Я даже не знал, стал ли я значим после битвы при Сиодзиритогэ, или же принцесса Ю намекала на мои отношения с Харуной. Но уточнять это не решился.
Пока я думал о своем, принцесса Ю спросила:
— Знаешь, люди верят, что за тобой стоит сам Хатиман. Ты ведь не собираешься отрекаться от него?
Девушка спросила это так серьезно, что напрочь отбила желание подшутить над ней в этот момент.
— Нет. Сколько раз вам повторять, что монах явился не по моей душе!
Харуна отчетливо представляла угрозу со стороны Этиго. И, конечно, она не могла не понимать такое резкое отношение жителей Этиго, когда дело касалось нас. За веру люди были готовы идти на многое, нежели за защиту своих жизней…
Благодаря шиноби, я искал подходящего монаха, который привел бы Харуну на путь истинный. Признаться, я не ожидал, что ответ прибудет так скоро. И от самого авторитетного монаха, от Генпаку.
Наделенный выдающимся умом, карьера Генпаку летела вверх. У буддистов была своя система иерархии, и Генпаку занимал отнюдь не последнее место.
Вассалом Харуны польстило, что сам Генпаку снизошел благословить ее путь и наделить ее новым, буддийским именем…
Но я в открытую бескорыстность не верил. Нет, конечно, открыто монах ничего не требовал. Но, думаю, его авторитет лишь укрепится от предстоящего события. Ведь мало кто из монахов может похвастаться, что смог помочь лидеру великого клана…
— И по твоей тоже, Канске Харуюки…
Голос Генпаку был полон радости. Он без суеты подошел поближе и приветливо улыбнулся. Принцесса Ю, поняв, что намечается личная беседа, удалилась.
— Чем могу помочь…
Немножко раздраженно ответил, из-за того, что чувство уединения окончательно исчезло.
— Мне кажется, что Вы активно избегаете моего присутствия.
Хоть я был согласен с монахом, но ответил другое:
— Отнюдь. В последнее время дела клана легли на мои плечи. Сами понимаете, Харуна усердно готовилась к этому дню…
На самом деле, будь Харуна простой девушкой, то принятие буддизма не проходило бы столь празднично. Дело вполне могло ограничиться чтением сутры и не большой попойкой. Но так как она руководила провинциями, то это усложняло процесс принятия буддизма.
— Я должен признаться, что согласился участвовать во всем этом лишь после того, как получил Ваше письмо…
— Мне лестно, право же. Но я не понимаю, чем я мог заинтересовать монаха Вашего положения.
Видя пытливые глаза монаха, я восхитился его жадностью. Он вполне мог желать включить и меня в список посвященных буддизму.
— В последнее время Ваше имя на устах людей. Даже до нас дошли слухи, о приемнике бога Хатимана…
Я знал, что слухи становятся более красочными и более нелепыми, стоит им удалиться за дальние земли. Но услышанное весьма выходило за рамки моих ожиданий.
— Вам ли не знать, что простой народ любит преувеличивать в своем невежестве…
Думаю, теперь я понял, зачем Генпаку явился самолично в Синано.
Слухи о Хатимане не могли не беспокоить братьев буддистов. Не то чтобы они верили, будто сам Хатиман явился в этот мир. Но положение, когда синтоизм мог легко оспорить могущество буддизма, и через влияние на массы вырвать первенство у монахов, побудило их уделить внимания на провинции Каи и Синано.
— Вы абсолютно правы. Я не ожидал, что самурай вроде Вас сразу поймет это. Что Вы скажете, если я предложу и Вам принять буддизм. Ведь в этом случае позиция клана Такеды укрепится, — привел свои доводы монах Генпаку.
Я же, подумав: «Не на того ты напал, Гена», сказал следующее:
— Думаю, воины не согласятся с Вашим мнением. Их успокаивает мысль, что сам Хатиман благоволит им. А это, заметьте, играет не последнюю роль в битвах. Может, я и приму Ваше предложение. Но только лишь тогда, когда соседи не будут нам грозить войной.
Немного подумав, Генпаку ответил, не желая так легко сдаваться:
— Прошу Вас подумать. Ведь в противном случае я боюсь, что не смогу провести ритуал и дать то, что Харуна так желает. Да и если честно, мы, монахи, порицаем отношения, не связанные брачными узами…
— Воля ваша. Но и Вы не забудьте, что в этом случае, Вы теряете возможность построить свои храмы на наших землях. Не говоря уже о денежной помощи, которую предоставит Харуна своим братьям по вере. Мне кажется, что Вы просто угрожаете, — добавил последнею фразу, видя, как монах начал улыбаться моим словам.
— Должен же я был попробовать. И, между прочим, я Вас представлял совсем иначе.
— Дайте угадаю, Вы предполагали, что встретите здесь демона?
— Ну, не то чтобы демона. Но скорее, человека, которому чуждо слово «любовь». Приятно удивлен, что Вы дорожите Вашей госпожой…
Улыбка монаха стала ехидной, что мне захотелось стереть её с его лица.
— Возможно, мне придётся возродить веру наших отцов, — попробовал вывести из себя Генпаку.
Но тот лишь изрядно повеселился за мой счет и добавил, шутя:
— Тогда я не имею права отказывать госпоже Харуне.
Но в этот момент мы-то с «Геной» понимали, что в каждой шутке есть лишь доля шутки…
Такеда Харуна
Зал церемонии был набитый моими вассалами.
Предполагалось, что после церемонии, меня понесут в открытом паланкине по улице города Кацурао. Чтобы люди смогли почувствовать связь между своей госпожой.
Предложение Канске было разумно. Хотя меня не прельщала мысль, что придется улыбаться и активно махать народу, словно какая-то бездушная игрушка.
Сидя в самом центре, на виду у всех, меня одолевает легкое беспокойство. Монах Генпаку, отправившись за Канске, всё не возвращался. В такие минуты я не выношу незапланированные события.
Пока минута тянется словно час, я стараюсь правильно дышать и мысленно унести себя в другое место. Но, почему-то, кроме мысли о Канске, в голову больше ничего не приходит.
Наши отношения нельзя назвать идеальными. И понимание того, что мы не можем дольше вести себя так, выводит меня из себя. Всё же положение лорда обязывает…
Я не могу отказаться от власти и жить обычной жизнью. Но и от Канске отказаться я не в силах. Сама мысль, что Канске заживет счастливой жизнью без меня бросает меня в холодный пот.
Увидев в тот раз как Нобуцуна обрабатывала раны Канске, во мне проснулись чувства, которые я прежде в себе не замечала.
Конечно, сейчас я понимаю, что во мне говорила ревность. Но если в тот момент, увидь я, как они занимаются беспутством, думаю, не смогла бы этого так легко оставить…
Открывшиеся сёдзи привлекают мое внимание.
Канске вместе с монахом Генпаку заходит в зал, где в ту же минуту все взоры направляются на них. В отличие от Канске, Генпаку не замечает столь явное внимание к своей персоне и быстро подходит ко мне…
Церемония всё же утомительна.
Генпаку начинает читать сутры и после обхаживает меня с металлической тарелкой, от которой валит белым дымом.
После мы синхронно с Генпакой читаем сутры. То ли из-за дыма, то ли из-за монотонных сутр, у меня разбаливается голова.
Наконец, мы доходим до той части, где официальная церемония подходит к концу. Дело остается за малым — Генпаку, как представитель буддистского мира, должен дать мне новое имя.
На самом деле, я не горю желанием менять свое имя. Ведь мое имя мне нравится. К тому же, наши имена с Канске соединяют нас. Как-никак, это ведь из-за меня Канске получил имя Харуюки. Я сама приписала иероглиф «Хару» для Канске, отдав часть своего имени.
Генпаку не может не знать, как я дорожу своим именем.
Монах ободряюще улыбается, словно говоря, что всё понимает. Странно, но я быстро перестаю беспокоиться и начинаю ждать, когда монах обратится не только ко мне, но и всем присутствующим…
Присаживаясь, он наносит на свитке иероглифы и, быстро встав, показывает их сначала вассалам, и лишь затем мне.
— Я взял на себя смелость назвать свою сестру по вере новым именем. «Син-гэн» — эти иероглифы означают «мощь» и «таинственное». Надеюсь, Такеда прославится этим именем!
Вассалы не сдерживаются и выказывают свое одобрение.
Ведь всем известно, что имена несут в себе отпечаток будущего…
— Я Такеда Сингэн… — пробую на вкус свое новое имя.
И самое замечательно в моем имени то, что иероглифы «Сингэн» являются инверсией слов от моего имени, «Харуна».
Генпаку, видя, что смог угодить мне, озаряется улыбкой.
Пока вассалы удаляются и слуги готовят паланкины, мне удается выкрасть пару минут, чтобы поговорить с Канске.
— Поздравляю! Всё-таки Генпаку не подвел с именем. Имя Сингэн тебе подходит.
— Возможно. Но мне непривычно…
Люди продолжают оборачиваться и смотреть на нас. Но в этот день, это меня мало волнует.
— Сингэн, я понимаю, что это неподходящее время. Но мы должны обсудить дела с Уэсуги…
— Продолжай…
— Нам известно, что Кагэтора закончила с кланом Ходзе и увела свои войска в Кодзуке. Хоть провинция Мусаси осталась за Удзиясой, потеря Кодзуке всё же была крепким ударом по клану Ходзе.
— Ты считаешь, что война продолжится?
— Как раз наоборот. Военная кампания Уэсуги подошла к логическому концу. Клан Ходзе пока сломлен нападением яростного врага. Но перед нами возникает вопрос, что будет делать Кагэтора?
— Что-то мне подсказывает, что ты уже знаешь ответ на этот вопрос, — говорю чуть раздраженно. По правде говоря, в данный момент я не хотела говорить о войне…
— Думаю, Кагэтора поведет свои войска в Этиго, через Синано. Но мы не должны идти на провокацию. Нам крайне не желательно вступать в битву с воинами Уэсуги…
Эти заявления поднимают во мне гнев.
— Но почему?
— Если препятствовать возвращению домой воинов Уэсуги, то они будут биться еще усерднее.
— Но разве, их пыл не угаснет из-за пройденных дорог?
— Ты вправду думаешь, что Кагэтора позволит своим воинам утомиться дорогой и проиграть в битву? Я даже предположу, что она наигранно будет делать вид, что ее войско очень устало…
— Хорошо, в этом плане я доверюсь тебе.
Видя, что Канске хочет что-то добавить, быстро меняю тему:
— А знаешь, мне кажется Генпаку хитро так намекнул, этим своим «таинственным» значением в имени, — делюсь своими мыслями.
Если хорошенько подумать, то монах Генпаку как бы намекнул, что «мощь» связано прямыми узами с «таинственностью». А кого в клане считают чуть ли не мистической фигурой? Не надо быть семи пяди на лбу, чтобы понять, что имел в виду Генпаку.
— Не бери в голову…
Канске не мог не заметить всё это.
— Да нет. Всё в порядке. Как-никак, ведь это благодаря твоей поддержке я дошла до этих дней…
И пока Канске осмысливает мои слова, добавляю:
— И я совсем не против, что ты косвенно присутствуешь в моем имени, Харуюки…
Я назвала Канске вторым именем, чтобы подчеркнуть нашу связь. Связь, которая никогда не оборвется…
Полтора месяца спустя…
Как и было предсказано стратегом Такеды, войска Уэсуги двинулись в Синано.
Уэсуги Кенсин оставила номинальным наместником Уэсуги Норимасу, но военную силу определила за Нагано Норимасой. Представитель клана Нагано был известным полководцем, которого обоснованно остерегались враги. Кто знает, как повернула бы история, прислушайся Уэсуги Норимаса к словам своего поданного.
— Госпожа Кенсин, наши войска ждут Вашего приказания, чтобы атаковать врага.
Не встретив сопротивления, Кагэтора вначале почувствовала легкую досаду. Она даже специально провоцировала силы врага, которые так неустанно следовали за ними.
Войска Уэсуги не причиняли беспокойств местным жителям. Как-никак, врагом клана Уэсуги был клан Такеды, но никак не мирные жители Синано…
Всё это время воины Уэсуги шли домой, в Этиго. Но, перейдя реку, что текла на равнине Каванакадзиме, Кагэтора велела войску повернуть обратно, лицом к врагу, который обосновался за рекой.
Снова два непримиримых врага смотрели друг на друга при Каванакадзиме. Воины Такеды Сингэна наблюдали с настороженностью, ожидая нападения.
— Госпожа Кенсин, — вопросил Усами Садамицу.
— Усами, тебе не кажется странным, что мы с Харуной в один день поменяли наши имена?..
Для Кагэторы было откровением узнать, что она мыслила наравне со своими врагами. А именно со стратегом Такеды.
Совпадение или нет, но Кагэтора тоже решила поменять имя на буддистский манер. Она считала, что, приняв новое имя, в ее войсках число сохэев возрастет…
— Нет, госпожа…
Посмотрев в глаза своего верного вассала, Кагэтора поняла, что Усами не договаривал. Самураи, будучи суеверными, верили, что случайности не случайны. Судьбы Харуны и Кагэторы были связаны невидимыми нитями рока.
Иероглифы «Кенсин» как ничто подчеркивали всю суть Кагэторы. Это имя подчеркивало качества: преданность, храбрость — которыми, без сомнения, наделена была Кагэтора.
— Смотри, Усами. Нас вышло провожать столько народу, — указав рукой на врагов, которые стояли за рекой, Кагэтора добавила:
— Я пойду, попрощаюсь с ними. Вели, чтобы никто из наших не двигался без моего приказа!
Прежде чем старик успел вставить хоть слово, Кагэтора, пришпорив коня, помчалась к реке.
Воины в красном, которые стояли за рекой, насторожились.
Направив коня напротив знамен Харуны, Кагэтора крикнула, чтобы ее услышали на том берегу:
— Такеда Сингэн! Я, Уэсуги Кенсин, обещаю тебе, что вернусь с наступлением весны! Я сражаюсь не из-за алчности или амбиций, а ради справедливости. Пока ты не вернешь земли Мураками и другим кланам, я не вложу свой меч в ножны!
Не дожидаясь ответа, Кагэтора решилась было возвращаться к своим, как она услышала ответ Такеды Сингэна:
— С твоей стороны в высшей степени справедливо защищать Ёсикие. Однако, пока я жива, по-вашему не бывать!
Увидев свою госпожу, Усами не мог понять причину улыбки, которая играла на лице Кенсина. Ему и в голову не могло придти, что Кагэтора была рада ответу Харуны. Ведь война только начиналась, и клан Такеды уже успел показать, что стоит выше кланов Ходзе и прочих.
По истину, война — дело самурая. И скоро они непременно встретятся на поле боя…
* * *
Несколько слов от автора:
Ребят, я обещал вам 17 глав, но, увы, придется ограничиться 16 главами. Может, кому-то это не понравится, но я, честно, устал…
Работать над проектом Амбиций Такеды Харуны начал в январе. За это время много чего случилось, много с кем пришлось мне пообщаться в комментах и т. д. Что не говори, но сил было отдано немало, не говоря уже о фиговой тучи времени. Получается, я почти год (на грубую вскидку, конечно) писал этот фик.
Много где я рекламировал свое произведение, и иногда резкие слова всё же задевали меня. Но я продолжал работать, несмотря на всё это. И хочу поблагодарить тех людей, которые активно поддерживали меня как на Фикбуке, так и на СИ.
Внизу специально для них написал шуточку. Надеюсь, им понравится)).
Так, дальше, я вроде еще обещал сюрприз (с эпилогами). Фишка в том, чтобы дать читателю выбор. Выбрав голосами читателей один из эпилогов, второй автоматический станет омаком (эта такая фигня, типа добавочной главы или историй. Которая, не затрагивает основного сюжета). Лично мне нравиться первый эпилог (Коё Гункан), который ставит жирную точку в этой истории. А второй эпилог открывает дорогу к третьей книге…
В любом случае, если читатели изъявят желание, то я таки продолжу про самураев. Но, должен заметить, в последнее время (не безучастия критиков), желание продолжить поубавилось. Меня очень смущает то, что есть вероятность (причем большая), что просто не смогу расписать канонных героев так, какими их видят большинство из вас. Всё-таки, мой фик и оригинальная ранобе — это совершенно две разные вещи…
Надеюсь никто из вас не подумает, что автор слил произведение (2 книгу). Просто, дальше писать не о чем. Думаю, писать лишь про историю 13 летней войны между кланами Уэсуги и Такеды, это круто, но все же не то, что ожидают читатели. Вернее сказать, что дальнейшая война кланов Уэсуги и Такеда должна вестись именно в том промежутки времени, когда Ода начнет свою борьбу под Солнцем (то есть с прямой завязкой канона в сюжете…). Да и сюжет в целом, подошел к тому месту, где будет уместно параллельно рассказать о клане Ода и каноном попаданце. И дальше типа описать последующие события.
В общем, пока рано утверждать что-то конкретное. Оставляйте отзывы на моей странице (СИ или Фикбук), и там, уже посчитав все за и против, решим вместе с вами как быть…
Если нет, то эпилог (Коё Гункан) заканчивает это произведение.
Надеюсь на ваше понимание…
КОНЕЦ ФИЛЬМА.
Благодарим Самиздат corporation и Фикбук entertainment за поддержку.
В фильме снимались:
В главных ролях — Ким Чен Ын, Ким Ир Сен и Семейство ПАК и Ко).
Операторы: Адрис Дарц, Рустем.
Ассистенты оператора — eberhart Jager, BrainFromNose, Demonoff.
Звукорежиссеры: DennisMC.
Сценаристы: DigitusFatum, Ассмад.
Режиссер — Hottab4.
Ассистент режиссера — ЙАшный аффтор.
Подбор актеров — Др. Зойдберг, TheDonten.
Монтаж — Valtar, Kinji.
Технический руководитель — Кирихара Амакава.
Редактор — GreyCardinal, Gregory House, Sazex.
П. б.: Это меня повысили в должности или понизили? Мне смеяться или плакать?..
Эпилог
Выдержка из трактата Коё Гункан[3]:
«Я, Косака Масанобу, признанный как врагами так и союзниками, одним из четырех великих полководцев дома Такеда, на этом заканчиваю книгу о историй рода Такеда из Каи. Будучи некогда одним из вассалов господина Канске, я как никто другой понимаю, как осиротел наш клан, потеряв его.
Пожалуй, нынешнее время является одним из тяжелейших дней для нашего клана. И говорю я это не оттого что клан Такеды окружают одни лишь враги. Хотя обилие столь грозных врагов бросает в трепет наших бывалых воинов. С севера нам угрожает клан Уэсуги, войною нам грозят окрепшие за последнее время кланы Ода и Токугава. Да и клан Ходзе желает воспользоваться случаем.
Как показывает моя книга „Коё Гункан“, величие клана Такеда возникло не на пустом месте.
Правя лишь одной провинцией Каи, Такеда Харуна заставила считаться с собой всю Поднебесную…
Однако, после смерти господина Канске, госпожу словно подменили. Не прошло много времени, как наша госпожа не смирившись с утратой, слегла от болезни, и ее не стало…
Смерть Такеды Сингена, прозванную за величие Тигрицей из Каи, была невосполнимой. Мы три года скрывали смерть госпожи от посторонних глаз. Но, боюсь, больше не можем держать Поднебесную в неведении. Да и лидеры великих кланов, думаю, заподозрили, что Такеды Харуны ныне нет среди нас.
К сожалению, никто из нас, живущих, не может заменить утрату ни господина Канске, ни госпожи Такеды Харуны.
Каждая битва дается нам с трудом. В недавнем сражении мы потеряли Такеды Нобусину и Баба Нобуфусу. Со смертью Нобусины, нет более достойных из рода Такеды, кто мог бы продержаться на пустующем престоле.
Да, наш клан находится в отчаянном положении. Нет среди нас поистине великих, которые смогли бы изменить поражение на победу. Хоть покойный князь Канске и княгиня Харуна прожили недолго, они бесспорно озарили эту эпоху. Их след в историй так ярок, что даже враги не смогут стереть память о них…
Как завещала Харуна, ее похоронили рядом с Канске. Жители Каи построили для них храм и написали следующие слова на орнаменте храма: „Здесь нашли последнее пристанище княгиня Харуна и ее супруг Канске. Во время их правления никто не мог сравниться с кланом Такеды. Имея лишь двадцатитысячную армия, они достигли такого могущества, что никто из великих кланов не мог противостоять им в открытом бою“.
Покойная княгиня Харуна при жизни часто любила повторять, что Канске защитил провинцию Каи и расширил территорию клана во все четыре стороны.
Я же могу добавить, что Канске имел пятьдесят три больших сражений с великими кланами, одержал полную победу сорока семи из них; в остальных случаях сражения окончились вничью…
Возможно, чувствуя неотвратимый рок судьбы, меня в последнее время одолевают нелепые мысли. Иногда я предаюсь мечтаниям, и задаю себе один и тот же вопрос: как сложилась бы судьба, если покойный князь Канске был бы жив…»
Другой вариант Эпилога
Июнь 1553 года, провинция Овари
Две армии клана Ода стояли друг против друга.
После смерти бывшего лорда Нобухидэ, отца Нобуны, клан погряз во внутренних распрях. Причиной этому был давний конфликт между ветвями из рода Ода. Как было известно, отец Нобуны происходил из боковой ветви, Ямато, но Ками, а первенство в клане в то время было под линией Исэ, но Ками.
Покойный лорд Нобухидэ совершил небывалое, за его заслуги ветви рода Исэ, но Ками не оставалось ничего, как безропотно принять его в качестве дайме провинция Овари. Они даже пискнуть не смели, ведь Нобухидэ правил твердой рукой…
Но не прошло и двух лет после кончины Нобухидэ, как люди Исэ, но Ками опять собрали воинов и решили навсегда избавиться от злосчастных Ямато, но Ками.
Стоящие друг против друга воины из одного клана ждали сигнала своих военачальников, и с обеих сторон сигнальщики подали знак.
Началась битва, которая должна была определить, кто достоин возглавить клан Ода.
Общая численность воинов на этом поле не превышала девяти тысяч. Однако, Нобуна прекрасно осознавала, что поражение в этой битве будет ее концом. Поэтому девушка не в силах наблюдать со смотрового места, решила возглавить один отряд самураев самолично.
— Нобуна, ты в своем уме, — подала голос Сибата Кацуиэ.
В отличие от Нобуны, Сибату в клане знали и уважали. Даже враги из ветви Исэ, но Ками восхищались отвагой этой девушки. Рядом с Сибатой, Нобуна выглядела нерослой.
Как опытной воин, Нобуна еще до битвы составила тактику боя, по которой выходило, что Сибата конными самураями ударит в тыл противнику, обойдя фланг врага.
Но в этом плане не было упомянуто, что Ноубна поведет вторую волну самураев…
— Вполне. Не надо так хмуриться, лучше иди готовься. Ты ведь знаешь, что дуракам везет…
На последнем слове Нобуна притворно засмеялась. Ее положение было шатким, победа в этой битве была необходима, как глоток свежего воздуха.
Между Сибатой и Нобуной были вполне дружеские отношения. Когда люди клана смеялись в спину Нобуны, одна лишь Сибата была на ее стороне. Последняя не единожды вступала в драки с теми, кто смели называть Нобуну «Дурой из Овари».
Видя, что Нобуна окончательно приняла решение, Сибата поспешила к своему отряду.
Нобуна делала расчет не только на то, что ее личное участие в битве повысит авторитет девушки, но враги станут беспечны, пытаясь добыть ее голову. В этом случае, удар Сибаты в тыл будет для них концом…
Нобуна не была опытным воином. Однако, увидев вражеского самурая на коне, она решила добыть его голову. Самурай, держа копье, мчался на нее во весь опор. Держа меч, девушка понимала, что самураю легче достать ее копьем, чем ей мечом. Когда расстояние сократилось, девушка сделала то, что только ей в голову могло придти — она прыгнула на врага.
Будь противник более опытным, то он легко смог бы встретить девушку копьем. Ведь на лету невозможно уклониться от удара…
Боковым зрением Нобуна замечает, что за ней стоит странно одетый парень. Но ей некогда отвлекаться, еще один самурай бросается на нее с мечом.
Пока девушка в уме просчитывает, как одолеть врага. Между самураем и Нобуной возникает странно одетый парень и пафосно произносит такую чушь, которая даже в голову Нобуны никак не могла придти:
— А ну стоять! Красотки не для того предназначены, знаешь ли, — закрывает Нобуну от острия меча врага.
— Так ты солдат ветви Ямато, но Ками? Решил остановить меня голыми руками?
Услышав слова самурая, парень только сейчас осознает, что у него нет оружия. В это же время к самураю на помощь подоспевает командир вражеского отряда, на коне:
— Разберись уже с ними!
— Есть!
Нобуна спокойна, она уж сможет спастись в этой заварухе. Однако девушка не могла сказать такое о сумасбродном парне.
Достав что-то из кармана, парень успевает это подставить перед врагом, и тут же на них обрушивается звуки и ревы войска. Словно за спиной парня возникли невидимые воины, готовые вступить в сражение.
Враги пришли в замешательство, ведь сражаться против воина — одно, а биться с колдуном — другое. Но колдовство мага хватает лишь на звуки, воины не появляются из ниоткуда.
Взбешенные самураи решают покончить с ними, но появление Сибаты спасает положение Нобуны и незнакомца.
Позже, парень представится, как Сагара Ёсихара. С его появлением, звезда клана Оды воссияет на всю Поднебесную. Однако, все мы прекрасно понимаем, что двум владычицам в Японии не бывать…
Примечания
1
Если кому интересно, музыка Юкитаки и Нобуцуны: Yoshida — Сямисэн.
2
Тема битвы Тюргэн Кам — Песня деда.
3
Косака Масанобу действительно оставил после себя труд, под названием Коё Гункан)).
Виднеющиеся в дали горные хребты не редкость в землях Ямато. Но проросшие ввысь горы Этого поражают любого, кто впервые столкнулся с ними.
Они словно уберегают землю Этиго от соседей, окружая ее границы. Лишь на западе, с границей провинцией Эттю, горы ослабевают хватку. Плодородные земли — главное богатство, на которых трудятся крестьяне, но рядом с горными хребтами земля становилась каменистой и непригодной. Зимой, в горах обычно сохранялось много снега, который с приходом тепла оттаяв, превращался в оползни.
Оползень не редко вырывал вместе с камнями и деревьями чернозем. Весной крестьяне обивали подножья гор, ища клочки земли. В эту пору люди оставляли свои уделы, таща за спиной небольшие мешки, набитые черноземом. В поисках плодородного клочка земли, крестьяне разных окраин сновали по подножьям гор. Позже, благодаря этой земле крестьяне выращивали рис.
Двое путников с пустыми мешками направлялись в сторону горы Ёнэ. На ней живности было мало, и каждый знал, что рядом с горой Ёнэ много земли не наберёшь.
Один из них был старше, преклонного возраста, а другой был еще юнцом.
Увидев их, никому и в голову не приходила мысль, что они были родственниками. Внешние различия были настолько видны невооруженным глазом, что подобные мысли сразу отмечались. Но все же одна черта объединяла этих двоих, по сравнению с другими крестьянами: они держались поодаль, лишь изредка отвечая на вопросы.
Сухость ответов, а главное — холодный тон сразу убивали желание находиться рядом с ними. После знакомства, у простых крестьян нарастало странное чувство, граничащее со страхом. Путники не обращали внимания на слова крестьян, приближаясь к горе Ёне. Несмотря на тряпки, одетые на этих двоих путниках, крестьяне не могли сказать, кем они были.
Один из путников указал на гору, вернее на ту ее часть, где возвышался заброшенный храм. На горе Ёнэ когда-то был возведен храм Бишамонтэна, который в скором времени стал заброшенным. Стоило им увидеть его, как тут же они ускорили шаг.
Храм встретил их безмолвием. Внутренний двор храма был неубранным, но от зоркого глаза старика не ускользнуло, что неубранство было напускным.
— Кто вы, и что вам здесь надо? — отчетливо донесся голос.
Обладателем голоса был монах, который сразу же перегородил им дорогу.
Молодой бросил взгляд на своего спутника, но старик помотал головой. Эти жесты не укрылись от монаха, и он ухватился за нагинату.
— Я Усами Садамицу…
Этих слов было достаточно, монах преобразился в лице и добавил:
— Госпожа ждет вас!
* * *
Храм Бишамонтэна был просторным внутри, но деревянные стены еле держались. Разглядывая храм, Усами невольно сравнил здание с провинцией Этиго. Провинции тоже требовались кардинальные перемены…
После смерти господина Тамекаге, в Этиго начались смуты. Двое сыновей прежнего лорда были убиты, ходили слухи, что убийцы добрались до Кагеторы.
И вот, сидевшая возле алтаря Бишамонтэна и читающая сутры, называла себя Нагао Кагеторой. Ни монах, ни даже сам Усами Садамицу не осмелились потревожить девушку. Кагетора была одета в белую накидку, в ней она походила на монахов сохэй.
Клан Нагао был когда-то в вассалитете у великого клана Уэсуги, но нынешней лорд Уэсуги очень слаб, и Нагао воспользовался моментом, объявив о независимости. Уэсуги давно бы вторглись в Этиго и покарали бы Нагао, если бы не война с кланом Ходзе.
Внутренняя смута ослабила клан, и теперь угроза исходила не только от Уэсуги, но и от других соседей. Усами Садамицу не хотел в старости видеть, как землю Этиго завоевывают враги. Старик в жизни никого так ненавидел, как брата Кагеторы, Харукаге.
Харукаге был старшим, но с детства был очень слабым ребенком. Он поверил словам Хитати, который убедил Харукаге в том, что остальные его братья и сестры только и ждут, как усесться на его место. Харукаге убил двух своих братьев, оставив в живых лишь младшую сестренку, Ая. Но братоубийце не давала покоя мысль, что была жива Кагетора.
Тамекаге когда был жив, отдал в монахи свою дочь, Кагетору. Лорд видел, что Кагетора растет воинственной. Она всегда выигрывала в детских играх на мечах своих братьев. Её воинственность напугала лорда.
Усами хорошо знал бывшего лорда и мог с уверенностью сказать, что Тамекаге все же опасался её. Ведь от слабого Харукаге никто не видел угрозы…
— Усами Садамицу…
Властный голос резко оборвал мысли Усами.
Девушка обладала необычайной бледной кожей. Черные локоны волос доходили до плеч.
— Да, госпожа?!
Старик хотел было проявить уважение в поклоне, но та его остановила:
— Ты первый явился на мой зов. Скажи же, ты последуешь за мной?
Усами не ожидал такого быстрого перехода и слегка растерялся. Он воочию убедился, что Кагетора жива. Но все преимущества были на стороне Харукаге.
— Я понимаю твои сомнения…
— Усами-доно, мы, монахи Бишамонтена, будем на стороне госпожи Кагеторы в предстоящей войне, — подал голос монах.
— Одних монахов сохэй будет не достаточно…
— Верно. Поэтому на моей стороне будут вольные братья.
— Госпожа, правильно ли я Вас расслышал? Вы хотите связаться с пиратами?
— Да. Вольные братья помогут мне с людским ресурсом. Я понимаю твою обеспокоенность, но поверь, после войны пираты будут служить мне…
Многие лорды бросают все силы на борьбу с пиратами. Усами не видел в этом выгоды, намного полезнее для провинции было бы заставить пиратов служить себе. К тому же, пираты как тараканы — раздави одного, как тут же его место займет другой…
Усами Садамицу не стал долго думать, ведь ему явно не по пути с бесхребетным Харукагой.
— Вы можете полностью на меня положиться!
Поклонившись, Усами помолился богу войны, Бишамонтену. Присягнув в верности Кагеторе, старику и в голову не приходило, что с этой минуты он шагнул в бессмертие.
Глава 1
Такеда Харуна
— Тигренок, а ну тихо!
Рыжий кот перестал мяукать, но все так же следовал за мной.
В эту ночь мне не спалось, и чтобы как-то скоротать время, я решила прогуляться. Нет, и речи не было о том, чтобы выйти за пределы резиденции. Ведь в противном случае, из-за моей прихоти многие слуги лишились бы сна…
Коридоры резиденции пустовали. Убедившись, что самураи-охранники остались позади, я побрела прочь от спальной.
В последнее время я много времени провела в стенах резиденции. Внутри зародилась такое чувство, что мне стало не хватать воздуха. Я ускорила шаг, направляясь в главный зал.
Обернувшись, увидела, как тигренок неуклюже пытается догнать меня. Рыжик за последнее время так растолстел, что я невольно улыбнулась, видя его потуги.
Открыв двери зала, я впустила его вперед. Внутри главного зала было темно, и мне пришлось отворить двери, которые выходили в сад.
Прохладный воздух приятно ударил в лицо, а за горизонтом небо окрашивалось в синеватый цвет. Наступало утро.
— С добрым утром, — сказала я, к никому не обращаясь.
Обведя взглядом помещение, я уселась на своё место, на место лорда. Кот сразу же расположился у меня на коленях. Поглаживая Тигренка, я мысленно представила лица своих вассалов, сидящих передо мной, ожидая приказа.
Свет внутри помещения был тусклым. То ли от этого, то ли от усталости, но мне на минуту показалась, что Итагаки и Амари сидят рядом. Моя рука дрогнула, на что кот заурчал, требуя порций ласки.
— Воображение играет со мной, — поделилась мыслями с котом.
Сегодняшний день был особенным, и наверное из-за этого я чувствовала себя не в своей тарелке. Ведь ровно год назад, в этот день мы потерпели поражение от клана Мураками. Ту битву позже в народе прозвали «битва при Уэдахара», в которой погибли доблестные самураи моего клана…
Несмотря на то, что я приложила все усилия, ни у кого не было сомнения в том, что из-за этой битвы клан Такеды ровно год не предпринимал попытки вторжения в Синано.
Поражение при Уэдахара забрало много опытных самураев. К тому же, покоренные кланы Южного Синано почуяли возможность.
Благодаря своим шиноби мне удалось смутить умы простого люда, описание той битвы было предоставлено широкой массе как победа клана Такеды. Люди Южного Синано не то, чтобы поверили, но в тот момент сам Мураками Ёсикие сыграл мне на руку, уведя свои войска домой.
Лето в провинции Каи прошло неоднозначной. С другой стороны мы не вели войну, всецело уделяя время тренировкам новобранцев. Да и крестьянам пришлось по душе время затишья.
Однако, с другой стороны мы ожидали удара внешних врагов. Ведь даже такие соседи, как Имагава и Ходзе могли воспользоваться шансом. К счастью, мне удалось найти вассалов у обоих кланов, которые хотели обрести независимость. Стоило предоставить им денежную поддержку, как сразу же они начали смуты.
Если даже Имагава и Ходзе догадывались о моем участии, доказать они этого не могли…
Пока мои слуги строго выполняли приказы, я, в свою очередь, искала замены Итагаки и Амари. Потеря таких генералов невосполнимая утрата.
В тот день я поклялась всеми богами, что Мураками ещё ответит за это. Несмотря на то, что я не признавала это открыто, в глубине души я осознавала, что в поражении была виновата только я.
Обескураженная мыслью о быстрой победе, я сыграла на руку врагам. Им удалось применить прежде не слыханное оружие. Если бы не отвага моих самураев, поражение оказалось бы сокрушительным.
Мне никогда не искупить потерю стольких жизней. Горечь о той битвы были настолько тяжелыми, что я всё больше предпочитала одиночество шумной компании.
Конечно, мои слуги отмечали перемены, но я ничего не могла с собой поделать.
Бросив взгляд на рыжика, у меня в который раз нарастает чувство одиночества. И будто ища утешения, мой взгляд невольно останавливается на левой руке, а именно на кольце, подаренном Канске.
— Тигренок, ты тоже считаешь, что Канске погиб в той битве?
Кот будто поняв, что я обращалась к нему, навострил уши.
Канске Харуюки провел манёвр, выйдя в тыл врага, всего с пятьюдесятью воинами. Благодаря этому маневру, моя младшая сестра Нобусина смогла выйти живой из сражения.
Канске был нашим стратегом, и было бы вполне логично, если враги потребовали бы выкуп за него. Ну, или они могли выбрать другой вариант, а именно убив его, сломить полностью дух моих воинов.
Но случилось странное: Мураками увёл свои войска, не оставив и следа от отряда. Мои слуги не смогли найти ни трупов, ни доспехов, принадлежавших тем воинам…
Стоило мне подумать об этом, как перед моими глазами снова развернулось сражение.
Тишина в зале уносит меня в тот день, когда судьба поднесла мне тяжелый урок.
— Ха-Харуна, ты здесь? — произнесённый шёпотом голос не сразу вывел меня из пелены воспоминания.
Возле двери, напряженно следя за мной, стояла моя младшая сестра, Нобусина. Она за последний год сильно изменилась.
Взгляд ее стал хмурым, теперь на её лице редко играла улыбка. Глупышка корила себя, ей в голову взбрело, что наш клан проиграл благодаря ей… Что только мы не говорили ей, но все было без толку. Нобусина была упряма.
— Ты уже вернулась?
Утвердительно кивнув, она не смела подойти, села передо мной.
И лишь только в этот миг, я смогла увидеть ее лицо. Некогда чистая, белая кожа стала более грубой. Красивые локоны волос были безжалостно подстрижены. Если бы не подчеркнутая девчачья фигура, в тусклом свете её легко можно было принять за мальчишку.
— Ты изменилась…
— Да. Знаешь ли, волосы только мешают…
Ровно месяц Нобусина провела в Кофучу, после же сразу попросила отправить её в лагерь.
В Каи по моему приказу новобранцев собрали в три огромных лагеря. В каждом лагере заведовал отличившийся в битве генерал. Новобранцев обучали воинской премудрости, гоняя их в полигонах.
Нобусина сама решила упражняться вместе со всеми, к ней относились, как к простому офицеру. Ежедневный душ стал для неё недостижимой мечтой, так что она поступила мудро, подстригшись.
Даже при наступлении холодов, я не расформировала собранных новобранцев. В полях трудились лишь женщины и дети. Угроза нападения была не шуточной, мне пришлось направить воинов на зимние квартиры.
Конечно, Нобусина заработала уважение среди воинов, но мне было больно смотреть на это…
Пока я рассматривала её, сестрёнка собиралась с мыслью.
— Харуна, снег скоро полностью растает, — начала она издалека.
— И?
Я знала, на что она намекает, но не собиралась ей помогать.
— Люди уже начали задавать вопросы…
— Какие?
— Как долго ты собираешься сидеть на месте?
Говоря это, у Нобусины не хватило мужества посмотреть мне в глаза.
— Если есть что сказать, говори, — подтолкнула ее.
— Мы почти год, не жалея себя, тренировались. Настало время показать врагам, что наш клан ещё полон сил!
На последнем слове, Нобусина повысила голос, будто выкрикивая. Рыжик сразу недовольно заурчал.
— Можно потише? Видишь, ты напугала Тигрёнка, — и чтобы добить её, я начала сюсюкаться с котом.
Я нечасто уделяла рыжику внимание, так что он был доволен. А вот сестренка чуть ли не скрипела зубами.
Признаю, вела я себя как ребенок. Но не смогла сдержаться, глядя на серьёзную Нобусину.
— Харуна, клан нуждается в тебе!
В голосе сестрёнки таилась неприкрытая забота.
— Нобусина, что насчёт моей просьбы?
Пару месяцев назад я попросила её найти доказательство смерти Канске. Канске в прошлой компании отличился не только в моём клане. Решив, что враги воспользуются случаем и нападут, я скрыла тот факт, что он «пропал» в той битве. Правду знали лишь доверенные лица, а остальным пришлось соврать.
Никто не мог ни доказать, ни опровергнуть это. Так что я не удивилась услышанным слухам, вокруг его исчезновения.
— У меня есть сведенья. Но думаю будет лучше, если ты сосредоточишься на предстоящем.
Нобусина понимала, что выходит за рамки. Но её можно было понять, она говорила это из добрых побуждений.
Хоть руководство кланом полностью лежало на мне, в данный момент все вопросы решали мои доверенные вассалы, раз в месяц держа передо мной ответ.
Люди решили, что я тяжело переживала потерю своих генералов, в частности Канске. Даже Нобусина пыталась не затрагивать эту тему.
Сестренка напряглась, ожидая продолжения. Ведь просьба заключалась как раз в этом: в нахождении доказательства его смерти.
Мои шиноби были заняты добычей информации кланов, только недавно я смогла отправить их за доказательствами.
— Пришёл доклад от Сендзиро. В нём говориться, что в клане Санада содержат самурая.
— И что дальше? — проявила я нетерпение.
Нобусина продолжила, делая вид, что не заметила.
— Санада Юкитака тщательно скрывает своего гостя от взора любопытных. Но нашему шиноби удалось выяснить, что неизвестный гость появился сразу же после битвы Уэдахара.
— Неизвестный?!
— Да.
В зале на миг нависла абсолютная тишина.
Сколько раз меня пытались убедит в его смерти. Разумом я понимала, что вероятность его смерти велика. Но разве сердцу прикажешь? Лишь его мёртвое тело могло убедить меня в обратном.
— Он жив?
Нобусина не сразу ответила, видно не я одна предалась размышлению.
— Пока рано говорить об этом, — уклонилась она от ответа.
После моего кивка, Нобусина добавила:
— К тому же, нельзя исключать, что он мог продаться врагам!
— Ты понимаешь, что несёшь?!
— Харуна, Канске ведь никогда не был верен клану…
Признавая правду её слов, я быстро взяла себя в руки.
— Как мы должны поступить? — спросила у сестрёнки.
— Мы не можем открыть правду исчезновения стратега. Тем более сказать, что он находиться в руках врага. Видимо, клан Санады пока не подозревает кого держит в плену…
Нобусина была права, знай они это, так сразу же воспользовались бы.
— Харуна, клан Санады действительно держат в руках самурая. Но ты должна понимать, что этим самураем может и не быть Канске.
— Нобусина, доставь всем мой приказ: завтра на рассвете мы выступаем в Синано.
Если Нобусина и была удивлена, она этого не показала.
Сколько раз я мысленно представляла нашу встречу, но признаться, мне никогда в голову не приходило, что он может предать клан Такеды, меня…
Смотря на удаляющуюся сестру, я тихо промолвила:
— Если это правда, что ты предал меня, то ты так легко не отделаешься, Канске!
Глава 2
В этот год в «стране всадников» весна наступила внезапно, оставив обескураженными многих крестьян. Холодная зима быстро сменилась теплом, но от этого у крестьян только нарастало чувство тревоги.
Люди, конечно, знали причину тревоги, но не желали признаваться даже себе. А всё дело было в том, что с наступлением весны обязательно прольётся кровь, в нынешней ситуации — море крови.
Синано, или страна всадников, всегда боролась с соседями, в основном с южанами. Не раз они давали отпор захватчикам. Во время угрозы уничтожения, кланы легко обеднялись в союзы и встречали врага.
Год назад, под предводительством клана Мураками, кланы нанесли тяжёлое поражение заклятому врагу, Такеде. Но это победа дорого обошлась победителям…
Ровно год враги не предпринимали никаких попыток. Но было ясно, нынешний лорд клана Такеды не такой человек, чтобы забыть о нанесённом оскорблении. Молва гласила, что амбиций у Такеды Харуны хватит на десятерых человек.
Наступление весны в Синано ожидали с обреченной неизбежностью. Умы людей смущало отсутствие вестей из Южного Синано.
Границы были закрыты и тщательно охранялись. Это, в свою очередь, дало повод для появления новых слухов и домыслов. Ни у кого не было сомнений, что новых битв не избежать.
Казалось бы, что в такое время надо действовать сообща, но вопреки здравому смыслу, среди кланов началось проявляться разногласие. Умные люди догадывались, что лидеры кланов попросту завидовали нарастающей популярности лорда, Мураками Ёсикие.
Там, где заводилась речь о битве при Уэдахара, нельзя было не вспомнить о Ёсикие. Дальновидный Ёсикие не смог предусмотреть, что другие лорды после победы начнут опасаться за свою власть…
Приход весны будто взбудоражил людей, открывая все краски.
Благовония и красивый вид сакуры не моги удалить тревогу, которая витала в воздухе. В этот год дождь начался рано. Суеверные люди уже успели разглядеть в этом признаки, а то и печати, судьбы.
Дождь не обошёл стороной и западную часть Синано, вотчину клана Санады.
Землю Санады с запада и севера окружали горные хребты; а в восточной стороне, словно грибы прорастали холмики, на которых уютно расположились военные крепости клана.
Клан Санады был готов к любым неожиданностям, стратегически на них можно было напасть лишь с южной части их земли. Вотчина клана напоминала собой крепость. Границы всегда бдительно охранялись, и чужаки редко задерживались.
Усадьба Санады Юкитаки находилась прямо в центре. В отличие от других кланов, Юкитака не обращал внимание на помпезность строений. Так что не было ничего удивительного в том, что его усадьба не отличалась роскошью.
Соклановцы гордились своим лордом, ведь все свои деньги Юкитака тратил исключительно на нужды клана. Старые рамки сёдзи, скрипучие полы говорили, если не о бедности, то уж отчетливо подчеркивали малое богатство владельца усадьбы.
Но лежавшего на циновке самурая всё это не заботило. Из-за дождя свет не проникал в комнату, оставляя её тусклой.
Человек бесцельно смотрел на потолок, будто отрешившись от всего.
Безвольный вид его подталкивал к мысли, что сей самурай весьма посредственный в военном искусстве. Однако все самураи в усадьбе были убеждены в обратном.
Хозяин комнаты удивился бы, узнай, что самураи клана Санады в некотором роде опасаются его. Но в данный момент мысли его блуждали в другом направлении. На глазах снова вырисовывались отголоски той битвы…
Ведя воинов за собой, он не предполагал, что их так быстро окружат. Спроси его кто, он не смог бы ответить, как очутился на земле.
В голове тогда всё смешалось, на них наседали со всех сторон. Каждый воин в красном бился с двумя, а то и с тремя противниками. Противники были простыми асигару, но они превосходили в количестве.
Сжимая рукоять катаны так сильно, что побели пальцы, он и сам бросался на врагов. Бешеный взгляд его метался из стороны в сторону, ища путь к спасению. Но все было тщетно, их крепко окружили.
В царившем хаосе, буквально в десяти метрах от него упал один из его воинов. Один из асигару ударил копьем сзади и принялся за голову ещё живого самурая.
Это взбесило его и он решил продать свою жизнь за дорого…
— В круг! Стройся в круг! — орал он не своим голосом.
В звуках лязгов мечей и предсмертных криков его голос донесся до остальных.
Уразумев его команду, воины в красном начали собираться вокруг него. Некоторые из них все еще сидели на конях, они то и шугали асигару, давая время своим перегруппироваться.
Асигару пришли в смятение, многие из них пытались добраться до самураев в красном. Но в этом поединке каждый второй из них падал замертво.
Внезапно, к асигару подоспела помощь, в лице вражеских самураев.
Туманным взором он снова прошёлся по комнате, будто не веря, что находится здесь. Перевернувшись на правый бок, на его лице заиграла улыбка, но лишь на секунду. Мысль о том, что почти все его соратники погибли тогда, омрачала сердце.
Хозяин комнаты чувствовал вину перед погибшими. Да и сейчас, в плену, с ним обходятся как с каким-нибудь гостем, а вот с другими его соратниками особо не церемонятся.
В добавок к этому, он ведь не получил никаких тяжёлых ран. Воины клана Санады удивлялись такому везению, но сам он не разделял их взглядов.
В сёдзи, разделявшая комнату и открывавшийся внутренний двор, была небольшое отверстие.
Самурай лениво переместил взгляд туда и увидел, что в это отверстие за ним наблюдает кто-то. Сразу прикинув в уме, кто это мог быть, он окликнул:
— Цуна, нехорошо подглядывать за взрослыми.
Открывшаяся седзи явила к его взору негодующие лицо юной девушки.
Черные волосы еле доходили до плеч. Девушку можно было назвать обычной, если бы не глаза. Глаза у неё были выразительны и смотрели с неким вызовом.
— Я не…
— Прекрати врать! Я всё твоему отцу расскажу, и станешь ты моей женушкой, — быстро перебил он.
Лицо девушки запылало красным то ли от смущения, то ли от ярости. Хозяин комнаты ставил на то, что от ярости. Ему нравилось выводить её из себя. Он не мог сказать почему, но общество этой девушки действовало на него по-особому. Веселясь, дразня её, самурай на мгновение забывал о своих невзгодах.
Совсем недавно отец девушки отругал её за то, что она так быстро поддается на провокации гостя. Отцом же её был ни кто иной, как сам Санада Юкитака, а девушку звали Санада Нобуцуна.
Нобуцуна не терпела, когда её имя укорачивали. Она давно смирилась с тем, что гость не обращал на это внимание. Чуть ли не каждый день Нобуцуна хотела отыграться. Но сегодня гость решил изменить тактику, обескуражив её.
— Ты! Да ты…
— Что я?
Хозяин комнаты состроил рожицу и похабно улыбнулся. Это стало последней каплей, и девушка резко поднялась на ноги.
Увидев, что она держит в руках тренировочное копьё, он только и смог выговорить:
— Ой! — и быстро став на ноги, побежал прочь.
— А ну стой! — бросилась девушка следом.
На улице дождь всё лил и лил, лужи были повсюду. В некоторых местах покрытая влагой земля стала скользкой из-за грязи.
Ни парень, ни девушка в опрометчивости не надели соломенные сандалии. Девушка, держа тренировочное копьё, не отставала от парня. Видя погоню в лице Нобуцуны, парень веселился от души. Несмотря на дождь и обстоятельства, парень в этот миг чувствовал себя живым.
Поскользнувшись, упав в грязь, парень быстро встал на ноги. Нобуцуна уже возликовала, но и она упала вслед за ним.
Его смех отчетливо слышался обитателям усадьбы.
* * *
Юкитака спешно вернулся к себе домой.
Он воздал хвалу богам, зато, что дождь лил по всему Синано. Если Такеда Харуна решится на вторжение, то дождь замедлит её передвижение.
Время, его так не хватало кланам. Ведь разброс внутри альянса уже начался.
Но вдруг до него донесся, приглушенный дождем, звук.
— Ты это слышал? — спросил он у слуги.
Слуга, держа зонт, отрицательно покачал головой.
Вдруг, из-за угла выскочила странная фигура, вся в грязи. За ним, не отставая, следовала вторая.
Заметив их, обе фигуры остановились.
— Нобуцуна, Ямагата-сан, как всё это понимать? — спросил удивленно лорд клана Санады.
Самурай, попавший в плен, назвался Ямагатой. Но у Юкитаки было смутное подозрение насчёт имени данного самурая. Несмотря на то, что другие пленники подтвердили, что их командира зовут Ямагата, Юкитака не поверил им.
Юкитака в отличие от большинства лидеров кланов понимал, что от живых пленников будет больше пользы, чем от мертвых. Даже Ёсикие придерживался другого мнения, но препятствовать не стал.
Юкитака не был суеверным, но в тот день он послушался своей интуиции и приказал взять врагов живыми.
Лорд клана Санады хотел заполучить к себе таких бесстрашных воинов и поэтому проявлял в отношении к пленным благородство. Пока рано было вынашивать каких-либо планов насчёт пленных, но бесспорно, в будущем с помощью них Юкитака мог повлиять на события, меняя их в свою сторону.
Ровно год Ямагата прожил в его усадьбе. Насколько помнил лорд Санада, гость ни разу не тренировался и не вёл себя грубо по отношению к пленителям.
Юкитака с легкостью мог читать, что творится в душе у собеседника. Но, к его изумлению, он не мог сказать, о чем думает его гость, что его тревожит и что им движет.
Избегая конфликтов, Ямагата-сан иногда вёл себя словно умудренный жизнью старец. Но он с такой же легкостью мог перемениться в младенца, который был свободен от всех традиций и устоев.
Нобуцуна, его старшая дочь, с младших лет воспитывалась в строгости закона чести. Юкитака многому учил её и ждал от нее столько же.
Все в клане смотрели на неё не как на ребенка, а как на будущего лорда. Бедняжке приходилось следить за каждым своим вздохом, чтобы не показаться слабой.
Как много раз Юкитака сознавал, что дал своей дочке непосильную ношу. Сверстники сторонились её, и Нобуцуна часто тренировалась одна.
Видя испачканные лица обоих, лорд Санада чуть не прыснул со смеха, но вовремя удержал себя. Состроив угрюмое лицо, он высказал недовольство:
— Что вы тут затеяли?
— Юкитака-доно, мы тренировались.
Заявление Ямагаты было наглой ложью, но Юкитака решил подыграть ему.
— Да? И в чём заключалась тренировка?
— Нобуцуна захотела потренироваться в более военных условиях. Вам ведь и самому известно, что в сражениях погода может играть не последнюю роль…
Глаза Ямагаты смеялись.
— А, что ты добавишь, Нобуцуна?
Застав врасплох свою дочь этим вопросом, Юкитака слушал её объяснение в пол уха. Всё его внимание было обращено на парня.
Юкитака должен был признать хотя бы себе, что парень находил всё больше точек влияния на него. Взять к примеру Нобуцуну, ведь через детей легко можно влиять на родителей.
Что и говорить, пленник был далеко не прост. Если сравнивать его с самим Юкитакой, то они, пожалуй, были ровесниками.
Удивившись своему открытию, Юкитака прервал лепетание дочери:
— Что же, после того как примете душ, жду вас обоих у себя…
Недосказанность слов провинившиеся могли счесть за начало расплаты, что и сделала Нобуцуна, опустив голову. Но Ямагата бесстрастно смотрел перед собой.
Удаляясь, до Юкитаки донёсся обрывок диалога:
— Это ты во всем виноват!
— Я? Да ведь это ты гналась за мной…
Канске
— Дневной фонарь, ты все еще спишь?
Нобуцуна знала ответ, и специально вломилось в мою комнату. Девушка отыгрывалась за вчерашнее. Я же в свою очередь лишь притворялся спящим и состроил негодующее лицо.
Подняв взгляд, увидел как Нобуцуна нахмурилась и быстро подошла по ближе.
— Дневной фонарь, скажи почему твои глаза красные? Ты что, не высыпаешься?
— Ну конечно! Глаз не смог сомкнуть, мечтая о свадьбе…
Девушка и не подозревала, какую больную тему коснулась. Не желая казаться слабым, я быстро поменял тему.
— Хватить злить меня. Отец велел разбудить тебя, мы скоро выступаем, — с нескрываемой радостью заявила та.
— Да? Не могла бы ты выйти, я переоденусь.
— Поторапливайся, дневной фонарь! — почти выкрикнув, выскочила вон.
Санада Нобуцуна в свои годы считалась в клане гением. Ни у кого не было сомнений, что в скором времени девушка станет мастером копья.
Один на один в спарринге она легко могла одолеть взрослого, который имел неосторожность недооценить ее.
Взрослые в клане хвалили ее, но сверстники обходили стороной. Смотря на нее, я приходил к мысли, что и гением живется нелегко.
Вначале, Нобуцуна смотрела настороженна в мою сторону. Но затем ее отношение переменилось. Думается, что всему виной слухи ходившие обо мне.
Неизменная жизнь в усадьбе изменилась. Причину в этом девушка видела во мне, а не в окружающем мире.
К тому же, тут сказалось и то, что я тоже был в своего роде изгоем, которого все сторонились.
Хоть Юкитака запретил спрашивать меня о прошлом, все догадывались, благодаря какому случаю я гостил у клана Санады…
— Дневной фонарь, ты уже все? — послышалась за дверью.
— Слушай, а почему ты меня так называешь? — задал я, выходя во внутренний двор.
Девушка оценивающе смотря на свои сандалии, ответила:
— На мой взгляд, отец переоценивает тебя. За все это время, ты не проявил никаких качеств, которыми обладают могучие самураи.
Что и говорить, девушка говорила не в бровь, а в глаз.
— Я знаю, что ты был командиром вражеских воинов и бесстрашно вел их на смерть. Но сейчас глядя на тебя, многие усомнятся в этом.
— А можно покороче? — бесцеремонно перебил ее.
Девушка сузила глаза, но продолжила дальше:
— Ты словно фонарь, который освещает днем. От тебя мало проку…
Завершив свою речь, Нобуцуна повела меня к своему отцу.
По дороге девушка сохраняла дистанцию, бросая в мою сторону быстрые взгляды. Думаю, она сама не ожидала, что выскажется в резком тоне. Видимо, предстоящее события здорово повлияло на нее.
Вчера, Юкитака позвал нас двоих к себе. Последние дни его не было видно, как выяснилось, лорд Санада был вызван кланом Мураками.
Мураками Ёсикие все еще не мог обуздать лидеров других кланов. Беспокоясь вторжение клана Такеды, Ёсикие поручил воинам рода Санада прибыть в город Тоичи, и подготовить ее оборону.
Санада Нобуцуна была еще относительно юна, чтобы ее можно было брать в поход. Услышав весть в тот вечер от отца, девушка не проявила малодушье.
Воспитание в эту эпоху было довольно суровое. Услышав страхи и сетование дочки, отец вряд ли пожалел бы ее. К слову сказать, Нобуцуна только со мной могла проявлять какие либо черты своего характера.
И дело было не в том, что я был в полной власти рода Санады. Но скорее в том, что между нами начало проявляться нити дружбы?!
Услышав волю Юкитаки, мне ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласие.
Лорд Санада был практичным человеком. Наделенный чуть ли не звериным чутьем и проницательностью, он смекнул добавить и меня в этот поход. Если я буду находиться рядом, уж он то сможет обыграть это в свою пользу, когда придет время. Ну, или в худшим случае уж его то рука не дрогнет…
Весь этот год я провел в каком то прострации. Хотя меня не караулили днем и ночью, о побеге можно было лишь мечтать. Выбраться из вотчины Санады было не посыльной задачей.
Земля эта словно отгородилась от остального мира. Порой я был готов взвыть от тоски, но будто учуяв это Юкитака под вечер посылал ко мне некоторых своих служанок с смазливыми лицами. Согрев мне постель на ночь, к утру они уходили.
Юкитака видать хотел меня привязать к своей земле, я лишь ухмылялся его методам.
В общем, спокойное обстановка здорово помогла мне придти в себя, от встречи с культурным шоком.
Но теперь водоворот события начал набирать обороты. С одно стороны, к клану Санады я лично никаких претензий не имел. Можно сказать, что служить под началом такого лидера как Юкитака уже не плохо. Но в данный момено род Санады был запрягнуть с другими кланами в одну упряжку.
Дом Такеда конечно могуч по сравнению с другими, и служение Харуне сулил благополучное будущие. Однако, до этого будущего надо было дожить. Я изрядно устал от пляски со смертью…
— Ямагаты, ты все еще дуешься на меня? — обеспокоенна спросила Нобуцуна.
Раздумывая над своими проблемами, я не сразу заметил, что мы уже пришли. Воины клана Санады готовились выступать и строились в колонну.
На лице Нобуцуны читалось растерянность. Я знал что заботило ее в данный момент и решил приободрить ее по своему:
— Конечно нет! Я просто пытался представить себе, как ты будешь выглядеть в красивых доспехах…
— Ты?!
Девушка грозно нахмурила брови и двинулась ко мне. Дразнил я ее только тогда, когда никто нас не мог услышать.
— Ну вот! Совсем другое дело, а то выглядела как новорожденный котенок, — быстро добавил, вскинув руки для защиты.
За какие-то секунды, девушка и в правду внешне изменилась. От прежней растерянности не было и следа.
От скорой расправы меня спас Юкитака, который окликнул нас:
— Нобуцуна, быстрее попрощайся с матерью и сестренкой.
— Иду! — бросив, развернулась и показала, что прощает на этот раз.
Стоя в стороне от всех, я наблюдал как Нобуцуна сдержанно прощалась с матерью. Мать с дочкой скупо обменивались словами, оба не могли проявить свои истенные чувства перед взглядами воинов. Лишь маленькая Санада Масатеру кинулась обнимать старшую сестру.
Смотря на эту сцену, у меня больно сжалось сердце. В эпоху воюющих провинций, самурай не знал, вернется ли живыми из похода.
— Я не знаю как тебя зовут на самом деле. Но в любом случае, спасибо тебе, что был добр с Нобуцуной.
Смотря на свою семью, тихо проронил Юкитака, подойдя ко мне.
— У тебя замечательная семья.
— Да.
Затем помолчав, парень добавил:
— А что на счет тебя? Тебя небось тоже ждут дома…
Встретившись взглядами, мы обо усмехнулись. Даже в такую минуту, Юкитака пытался выудить у меня личную информацию.
— Нет у меня никого. Вот такая я неприкаянная душа.
Видимо в эти слова я вложил частичку себя, что от моих слов повеяло скорбью?!
Юкитака в эту минуту смотрел на меня с нескрываемой жалостью. Быстро переводя взгляд, я добавил:
— Хотя знаешь что, наверное, найдутся пару человек, которые, пожалуй ищут меня.
— Конечно. Я уверен, в Каи у тебя осталось немало друзей, — горячо заверил меня лорд Санада.
Юкитака свято придерживался пути буси. Благородство к врагам и почтение к традициям было у него в крови. Обураемый нахлынувшими чувствами произнес:
— Юкитака-доно, я вам обязательно отплачу добром, клянусь своей честью, — на что парень лишь кивнул.
— Не знаю почему, но после твоих слов у меня вдруг отлегло на сердце.
Затем дружески хлопнув меня по плечу, Юкитака пошел к своим слугам, давать распоряжение.
На мой взгляд, Юкитака волновался о своей дочери. Теперь же я был обязан отблагодарить парня, присмотрев за Нобуцуной.
Я не лукавил, когда открылся Юкитаке. Представляя из себя своего рода соломенного самурая, вряд ли я был невосполнимой потерю для Харуны.
Уверенный в этом, пошел занимать место в строю, рядом с воинами Санады.
Глава 3
Осада города Тоичи
Канске
— Клади сюда. Побыстрее!
Мужик с деревенским лицом озабоченно смотрел на возвышающуюся стену города крепости Тоичи. Мужик этот был своего рода бригадиром. Рядом сновали крестьяне, одетые кто в кимоно, а кто в простые тряпки. Люди не обращали внимания ни на грязь в округе, ни на усталость.
Город Тоичи был обычным провинциальным городишкой. Он не отличался не культурными ценностями, ни особым богатством. Разве что стратегической ценностью. Широкие дороги ведущие в Северное Синано проходили через этот город, плюс к этому город был расположен прямо в центре, разделяя Северное Синано на более мелкие части, такие как: Западную, Восточную и т. д.
Обладание этим городом было жизненно необходимым, вторженцы, заполучив его, получали хорошую базу для закрепления на вражеской территории.
Отправляясь в поход вместе с Юкитакой и его дочкой, я не знал, что дело примет такой оборот…
Не прошли мы и несколько десятков километров, как тут же наш отряд начал стремительно пополняться вассалами Санады. Санада Юкитака привёл с собой в город около трёх тысяч воинов. Однако даже это не успокоило горожан и сел, находящихся по окрестностям.
Две недели пролетели незаметно.
Сразу же Юкитака велел укрепить ту часть стены, которая на его взгляд выглядела наиболее уязвимой. В работу были включены все, но люди не пытались роптать. По этому поводу споры не вились.
Споры велись по другой части. Укрепление стены означало, что посланные воины Санады готовятся к осаде. Многие были не согласны на это, ведь ведь лишь защищаясь трудно победить. К тому же, запасы города были отнюдь не безграничными.
Но ярых агитаторов за выступление за стены города останавливало понимание того, что с таким количеством воинов воины Такеды легко их сметут.
— Командор, у нас ведь хватит сил…
Оторвавшись взглядом от таскающих в поте лица камни носильщиков, спросил напряженно бригадир. Его помощники, что стояли рядом, сразу же прекратили разговорчики.
Взоры присутствующих сразу же устремились на нас с Нобуцуной.
Санада Юкитака сделал нас с ней ответственными по работе. Все бригадиры должны были отчитываться перед нами о проделанной работе.
На мой не высказанный вопрос, лорд Санада ответил уклончиво что, по его мнению, у меня богатый опыт в осадных делах и спихнул всё это на мое плечо.
У Юкитаки не хватало самураев на важных участках. А его вассалы каждый день донимали его вопросами о предстоящей осаде. Неясности было много, и чтобы его дочка не скучала в замке, Юкитака отправил её под мое попечительство.
Каждый день мы обходили те места, где проводились работы. Вначале возле рабочих нависала нешуточная толпа горожан. Но в скорее все привыкли к приготовлению осады, так что сегодня зевак было мало.
В данный момент большинство рабочих были из соседних деревень. Они ломали головы, пытаясь понять, перебираться ли им в город или искать спасение в других городах?
Обычно, никто из них не решался завести с нами разговор…
— Как тебя зовут?
Мой голос прозвучал чуть хрипло, но думаю, не только от этого у бригадира появились бусинки пота на лбу. Бригадир уже сожалел, что не уследил за своим языком. Ведь за простой вопрос я мог с него спросить…
В его глазах я с легкостью прочёл обреченность, взяв себя в руки, он еле слышно вымолвил:
— Хэндо, господин…
— Ты ведь из деревни?
После утвердительного кивка, продолжил:
— Скажи же мне, Хэндо. У тебя есть семья?
Стоило мне заговорить о его семье, как тут же в его взгляде появилась искорка враждебности.
— Помилуйте, господин. Хэндо у нас образцовый. У него годовалая дочка и жена. Помилуйте господин, — запричитал в низком поклоне, стоявший рядом с ним крестьянин.
Нобуцуна с тревогой следила за рабочими. Бросив быстрый взгляд на девушку, я понял, что в случае чего она воспользуется боевым копьем, что недавно подарил ей отец.
— Замолчи. Неужели ты думаешь, что я опущусь до такого, что стану мстить какому-то рабочему?! — в наигранном негодовании чуть ли не выкрикнул я.
После этого атмосфера быстро разредилась, следившие за нами рабочие вздохнули, понимая, что расправа на бедняком миновала.
— У тебя два выбора, Хэндо. Либо ты ищешь спасение в этом городе и выполняешь все указание беспрекословно от клана Санады, либо ищешь спасение в другом городе. Но оставаться в деревне ты не можешь. Думаю, мне не стоит говорить, что будет с тобой и твоей семьёй, если вас схватят вражеские воины…
Хэндо сжал кулаки, бедняга не хуже моего знал, что в таком случае ждет его семью.
— Ты можешь попытаться найти спасение в других городах. Но скажу тебе прямо, на это сильно не рассчитывай. В такое время никто не любит беженцев, едва ли ты сможешь найти пропитание для своей семьи.
— Но как нам быть?! Если враги возьмут этот город, мы обречены! — подал голос замесититель бригадира.
Обведя взглядом собравшеюся толпу, я понял, что их всех это беспокоит.
— Вы знаете, почему меня все называет командором?
Стоило вступить в этот город, как все дружинники клана Санады стали меня так называть. Раньше ведь только Юкитака называл меня командиром, да и только. Если честно, кроме него и Нобуцуны со мной вовсе никто не общался.
Причину перемены в людях я вразумил совсем недавно. До города Тоичи у клана Санады были вопросы на мой счёт. Ведь как-никак, я служил врагам. Но в данный момент, приняв сторону клана Санада, я тем самым отрекся от клана Такеды…
А вообще, у самураев не принято так часто менять своих лордов. Таких самураев не встречают с распростертыми объятиями. Не знаю, то ли клан Санады придерживается консервативных взглядов, то ли из-за военного времени, но особой враждебности я не чувствовал. Нет, конечно, отчуждение было, но в рамках.
Командор — это своего рода и охранник, и военачальник, и советник в одном лице. В каждом клане есть такие индивиды. Причина же того, что меня стали так называть была в слухах и недоказанных фактов.
Такеда Харуна скрыла от общества моё исчезновение, распространив чуть ли не противоречивые слухи. Если другие клятвенно уверяли, что моя туша находится тайно в стане Ходзе, то другие заверяли что в клане Имагавы. Таких слухов наберется десятка, где тут правда, а где ложь не каждый сможет разобраться.
Не знаю, кто как, но я из этого составил, что Харуна вычеркнула меня из списка…
Возможно даже, что она считала меня погибшим и таким образом пыталась выиграть время.
Иногда, конечно, меня посещала безумная идея, а что если всё не так?! Что если она не поверила в мою смерть и ждёт меня?!
Как только появляется эта призрачная надежда, я с силой выталкиваю её вон. Ведь будет ошибкой принимать Харуну за простую девушку, за девушку из моего мира, которая не знала пути самурая и никогда не отнимала чужие жизни…
В усадьбе Юкитаки я редко общался с его женой. Но один наш разговор я запомнил навсегда. В ходе беседы, мать Нобуцуны обронила древнюю поговорку самураев:
— Позор для лорда, смерть вассалу…
За прошлогодний проигрыш я должен совершить сеппуку. А то, что из-за моей стратегии боя погибли Амари и Итагаки, сеппуку я должен сделать как минимум трижды.
Все мои тщания были неведомы ни Нобцуне, ни Юкитаке. Для клана Санады я был ценным перебежчиком. Может они и уважали меня, но думаю прозвали командором не только от этого. Хотели небось подсластить горькую пилюлю…
— Нам лишь известно, что Вы сражались в битве при Уэдахаре…
Крестьянин Хэндо не смог открыто сказать, мол: «Ты, командор, жалкий перебежчик». Чтобы повысить доверие к своим воинам со стороны горожан, Юкитака обыгрывал вариант со мной. Люди купились, ведь если ему удалось приручить такого воина, да ещё из клана Такеды, то с Санадой Юкитакой у них есть шанс на победу.
От проделок Юкитаки уважение в мою сторону выросло не только со стороны крестьян, но и самураев. Но мне от этого становилась лишь дурно на душе…
— Я ценю твою скромность, Хэндо. Но надо говорить прямо, я когда-то служил клану Такеды и знаю их повадки как никто другой. Даже если оборона города провалится, то воины Такеды не станут вас истреблять…
— Разве?! По слухам Такеда Харуна жаждет отомстить за смерть своих генералов, — этими словами Нобуцуна подлила масла в огонь. Заметив, что высказалась вслух, девушка попятившись от моего взгляда только и смогла произнести:
— Ой! Я не хотела…
Не обращая внимания на её извинения, я решил взять ситуацию под контроль:
— Тихо! Во-первых, Харуна не такой человек, чтобы отыгрываться на простых крестьян. Во-вторых, даже если она и жаждет мести, то боятся должен Мураками Ёсикие. Поверьте мне, Харуна знает, что от простой мести толку мало. Все её мысли сейчас сосредоточены на захвате Синано, ведь только таким образом Харуна сможет доказать, что смерть её генералов не напрасна. Отсюда следует третье: если Такеда не оставит от города Тоичи камня на камень, то другие города будут сопротивляться до конца. Так что, максимум, что вас ожидает — это потеря имущества и ценностей.
Оглядываясь, только сейчас я заметил, что толпа возросла в разы. Пока люди доставляли мои слова до задних рядов, я почувствовал на себе чужой взгляд. Делая вид, что ничего не замечаю, попытался незаметно найти обладателя.
Среди толпы горожан на секунду мелькнула знакомое лицо. Сомнений не было, только что я увидел своего старого знакомого, Сендзиро.
— С тобой всё в порядке? — встревожено спросила Нобуцуна.
Наверное, замешательство отразилась на моём лице, что, в свою очередь обеспокоило, девушку.
— Пойдем отсюда, что-то я притомился.
Хэндо и крестьяне освободили дорогу и поклонились в знак уважения. Но меня уже не заботило окружающее.
Если, Сендзиро, не последний шиноби в провинции Каи, появился в Тоичи, то скоро прибудут основные силы Такеды.
— Командор, господин Юкитака просит Вашего соизволение посетить резиденцию…
Погрузившись в себя, я не заметил, как быстро нарисовались два самурая и теперь стояли рядом.
Быстро кивнув, последовал за ними. Пока шли, Нобуцуна не промолвила ни слова.
Обычно Юкитака не хотел посвящать меня и Нобуцуну в дела клана. Лорд Санада считал свою дочь слишком юной для совещание вассалов. А в мою сторону он все ещё посматривал с долей недоверия.
То, что нас пригласили означало одно — в споре они пришли в тупик и теперь Юкитака пытался убедить вассалов с моей помощью.
Но меня это уже не заботило. Из моей головы не уходил Сендзиро. Как долго он находиться в Тоичи и что уже успел передать? Что предпримет Харуна, и как поведут себя мои друзья?
Хотя после всего этого, Баба Нобуфуса и мои ребята вряд ли поймут меня. На все мои отговорки я уже слышу голос Нобуфусы, как он холодно бросает:
— Либо ты за нас, либо против! Друг Канске…
Такеда Нобусина
Дорога до города Тоичи не заняла много времени. Мы бы выступили раньше, если бы не проходимость дорог после дождей.
Хоть нам и нужно было закрепиться, заняв важный участок врага, но это необязательно должен был быть этот город. Я допускаю, что город был бы спасён, не впусти они воинов Санады…
С помощью кланов Южного Синано мы смогли выйти на связь с отдельными кланами Северного Синано. Ведь среди них всё ещё сохранялась родственные связи.
Моей сестре удалось изнутри разбить союз Мураками. Особой хитрости не потребовалось, чтобы повлиять на них.
— Госпожа, все готовы к штурму.
Стоявший рядом невозмутимо Баба Нобуфуса никак не выдавал с виду своё состояние. Немногие были в курсе насчёт Канске, но его сподвижникам всё было известно.
Харуна, оставив половину своей армии для осады города, отправилась дальше. Я поражаюсь выдержке своей сестры, ведь она как никто другой хотела остаться…
Но обстоятельства требовали её немедленного вмешательства. Мы не могли упустить момент, когда в стане врага процветает внутреннее противоречие.
— Передай Косаке и Найто занимать позиции. Пусть бьют в барабаны, скоро начнем. И да, передай Масакаге чтобы он начал продвигаться…
Выслушав распоряжений, Нобуфуса удалился.
Я приглядывала за этими самураями. Дело было не только в том, что они близко общались с Канске. После гибели Амари и Итагаки, Харуна искала подходящих самураев для продвижения.
У Нобуфусы и ребят способностей хватало, я не удивлюсь, если они скоро официально займут положения генералов.
Быстро заняв своё место в командующем штабе, я невольно сжала кулаки, рассматривая, как огромное количество воинов под выкрики команд и сигналов, начали передвигаться. Что и говорить, год тренировки и чувство позора отточили мастерство наших воинов. Их чувства поддразнивал слух о том, что в городе Тоичи находился самурай клана Такеды. Самурай, который участвовал в битве при Уэдахара, наплевал на долг и честь воина и переметнулся к врагам…
К защитной стене города Тоичи, словно муравьи, приближались воины в красных доспехах. Многие хотели добыть голову перебежчика так же, как и голову Санады. Но у меня были другие распоряжения, Харуна велела мне доставить живым к её ногам стратега.
В случае успешного штурма, Косака и Найто должны будут найти в неразберихе Канске и доставить ко мне. Посмотрим, хватить ли у этих двоих хладнокровия…
Осада города была не только испытанием для воинов, но и для меня, и Бабы Нобуфусы, и командующих армий.
Окружив город и осадив его, мы не смогли тут же начать штурм. У нас на руках не было осадных орудий, они должны были прибыть следом, не затормаживая скорость передвижение основных сил.
Я не удивлюсь, если задержка орудий была по приказу Харуны. В последнее время трудно было понять о чём она думает.
Конечно, у меня были отряды отвечающие за приготовление к осаде, но даже они не могли за короткое время построить нужные машины.
Хорошенько обдумав ситуацию, мы с Нобуфусой нашли решение.
После дождей земля стала мягкой, а чуть дальше от стен города росли небольшое количество деревьев. Деревья хорошо закрывали обзор, вот мы и решили начать подкоп оттуда.
Копали подкоп в три смены, так что вскоре всё было готово.
— Госпожа, Нобуфуса начал штурм, — принёс весть самурай.
После моего кивка, вестник удалился.
Нобуфуса с отобранной частью атакует западную стену. Имея при себе только лестницы и тараны, воины под его командованием должны были создать угрозу на западной стене. На южной стене решено было провести ложный манёвр под командованием Косаки. Ложный ли маневр или нет, враг должен будет отреагировать на это, отправив часть своих воинов на этот участок. В это же время под командованием Масакаге, самураи выйдут в город через подкоп с противоположной стороны. Пока Масакаге будет продвигаться под землей, наверху тоже будет проводиться атака, чтобы враг ничего не заподозрил. Задачей Масакаге оставалось открытие основных ворот.
Если Масакаге удастся задуманное, в город ворвутся воины Найто.
На восточной стене пригнанные крестьяне будут строит видимость численности. Нам пришлось нарядить соломенных воинов. Даже если они будут стоять, не предпринимая движений, враги не смогут полностью перебросить свои силы от этого участка.
Создав угрозу с четырех сторон, мы лишим врага преимущества. Это наша стратегия штурма.
Наблюдая за штурмом у меня не было сомнения в том, что мы захватим этот город. Но стоило поймать себя на этой мысли, как тут же пришла другая мысль: нам противостоит не кто-нибудь, а Канске…
[1]
Крестьянин Хэндо
Осадив нас, воины Такеды начали штурм со всех сторон. Красных воинов было столько, что казалось само море, состоящее из крови, окружает нас.
Я стоял рядом с командором и мог слышать приходящие донесения. Ярость врага была настолько велика, что наши воины с трудом отбивали её. Положение сразу же стало критическим, штурм только начался, а у командора уже требовали резервы.
— Командор, почему же Санада не взял в собой громовые орудия?
— Все орудия были потеряны в прошлой битве. А, созданные руками клана, не годятся для применения…
Ответив самураю, командор устремил взгляд на стену.
Наши люди выталкивали врагов со стен и рушили лестницы. Но их было так много, что казалось все тщетно.
К сожалению, метательных камней и кипящего масла было мало. Защитники только и могли их использовать против таранов, бьющих наши ворота.
— Ямагата, рассчитываю на тебя!
Сказав это, лорд Санада Юкитака вместе со своей дочерью, Нобцуной, направились в смотровую башню. В руках вместо мечей они держали сямисэны.
— Пошли, Хэндо! У нас есть дело.
Всё ещё недоумевая, я последовал за командором.
Пока на стенах шло сражение, в городе каждый помогал как мог. Каждый меч был на счету, но командор будто бы не замечал этого.
— Ну-ка Хэндо, подсоби!
По приказу командора вдоль стен были прорыты небольшие ямы. На дне ямы командор зарыл до середины огромные кувшины, заполнив их водой.
Никто не знал, что тот затеял. Но упрямый командор выпросил у Санады несколько людей. И вот во время штурма, эти люди, держа лопаты, следовали за командором словно тень.
Из ямы было трудно вылезать одному, так что я последовал за ним…
— Хэндо, смотри!
Видя мой недоуменный взгляд, лицо командора вытянулась от улыбки.
— Видишь, по воде пошли круги.
Пока я рассматривал и обдумывал слова самурая, он выкрикнул:
— Эй, там! Быстро несите сюда дров и начинайте копать!
Никто не понял ни слова, но принялись выполнять команду. Выделенные люди были из горожан.
Стоило нам вылезти из ямы, как они взялись за работу.
— Командор, а что мы такое делаем?
— Хэндо, ты всё ещё не понял?! Нам с тобой удалось определить, откуда ведется подкоп. Через полчаса отсюда, словно из-под земли выскочат враги, — указывая на яму, чуть не проорал от возбуждения самурай.
Последнее время я часто находился рядом с ним. Должен сказать, командор наш был с причудами…
— И вы поняли это по вырытой яме и кувшину с водой!
— Ну, да. Не бойся, ты сегодня же всё поймешь…
Слова командора были пророческими. Не прошло и часа, как нашим копателем на встречу вышли вражеские копатели, а за ними и воины.
Ряд первых копателей было не спасти, и тут же за этим дрова пошли на огонь. Поджигали так, чтобы дым полностью уходил в туннель.
Во время этих действий, до моего слуха донесся звуки сямисэна.
— Командор, вы слышите это?
— Да. Значит Юкитака и Нобуцуна ведут собственное сражение.
Из-за звука сражения я не полностью уловил звуки сямисэна. Да и это не удивительно, так как мы находились на приличном расстоянии от Юкитаки.
Но позже я узнал от ребят, что во время сражения на западной стене, Юкитака и его дочь не обращая внимания на стрелы врагов, вместе играли на музыкальных инструментах, на сямисэнах.
Как только звук пронесся над сражением, все на миг недоуменно остановись. Музыка была быстрой, бурлящей.
Бесстрастные лица отца и дочери ошеломили многих. Откуда столько силы духа, когда в округе идет нешуточной бой?!
Понимая, что музыка действует на мораль воинов, вражеские командиры не раз отправляли воинов добыть голову наглецам. Но перед ними, словно стены, вырастали наши бойцы.
Поступок Юкитаки и Нобуцуны отрезвил и придал уверенности нашим воинам, отнимая её у врагов…
Глава 4
Огласить замысел, погубить его
Горные снежные хребты влияли на погоду в Синано. В Северной её части всё ещё сохранялась прохлада. Однако, из-за потока тёплого воздуха, исходившего из региона Канто, в центральных и южных частях Синано погода стала более тёплой.
После обильных дождей погода и вовсе казалась жаркой. А в осажденном городе Тоичи ко всему этому стояла ужасающая духота.
Крупных городов в Синано было не мало, но в Тоичи число людей возросло в разы, из-за беженцев. Ища спасения, люди обосновались кто в амбарах, а кто и вовсе под открытом небом.
Несмотря на тепло, земля всё ещё сохраняла влажность, отчего дорога в городе оставалась слякотной.
Мужчина среднего возраста, идущий в сторону резиденции, не обращал внимания на слякоть. Одет он был в кимоно, местами испачканное, а на голове красовался головной убор из соломы.
Стоило ему пройти возле торговцев, как тут же его слуху донеслись недовольные разговорчики.
Люди были обеспокоены продолжительности осады. Хотя самураям кланам Санада удалось отбить штурм, ситуация не изменилась. Враг не собирался никуда уходить, а положение становилось критическим.
В городе было немало колодцев, однако их число не могло удовлетворить потребности населения. Некоторые из нетерпеливых и вовсе не брезговали пить дождевую воду. Еды, раздаваемой самураями, хватало. Но никто не мог сказать, как долго её хватит…
Настроение горожан омрачало и то, что в некоторых кварталах города люди начали болеть.
Тепло, пришедшее с ранней весной, доставляло немало хлопот. Воздух в городе стал настолько спёртым, что иной раз люди избегали без нужды выходить на улицу.
Заметив бредущего по своим делам мужчину, некоторые горожане здоровались с ним. Он отвечал взаимностью, проявляя вежливость.
Мужчина не спешил завязывать беседы, давая волю собеседнику. До наступления темноты, он не отходил от главных ворот резиденции. С наступлением сумерек, прошёлся вдоль стены и начал ждать.
Проникновение во внутреннее владение резиденции не было трудной задачей. Будучи шиноби, и работая для клана Такеда, Сендзиро ещё до осады обзавелся чертежом крепости и осведомителями внутри города. Возле резиденции аренда комнат была по дороже, но шиноби не скупился и обзавелся одной.
Арендованная комната была на углу и выходила из-под обзора стражников. Сендзиро время от времени захаживал туда в сопровождении спутниц. О нём сложилось мнение отчаянного гуляки, что было только на руку шиноби из Каи.
Внутри комнаты не было ничего такого, что могло бы вывести его на чистую воду. Главной пользой её было то, что в ней шиноби мог переодеться в подходящую одежду…
Самураи клана Санада тесно контактировали с горожанами, торговцами. Сендзиро без особых затруднений смог добыть сведения, касающиеся стражников и смены караула.
Не прошло и часа, как шиноби, соблюдая полную осторожность, уже сидел над главным залом. Доски под ногами иногда поскрипывали, но, умудренный опытом, Сендзиро не давал повода себя обнаружить.
Через щели в досках, прищурив один глаз, он углядел лорда Санаду.
Юкитака был молод, но, не смотря на это, молва высоко превозносила его. Сендзиро не раз пытался выйти на связь с Канске, когда тот прибывал в усадьбе Санады. Но Юкитака принял все меры предосторожности, предотвращая в корне все попытки опытного шиноби.
Уже тогда, Сендзиро счел лорда Санаду опасным противником.
Позади Юкитаки, на стойках висели доспехи с эмблемами. Всё это шиноби легко смог обозреть.
— Присаживайся…
Голос Юкитаки был адресован Канске. В последнее время лорд Санады часто приглашал к себе бывшего стратега Такеды. Рядом с ним словно тень следовала Нобуцуна, дочка Юкитаки.
Видимо, Санада всё ещё не доверял своему гостю, а вот Канске будто и вовсе на замечал опеку девушки. После успешного отражения штурма, среди простого люда авторитет Канске и Санады возрос.
— Если всё так продолжится, нам не миновать поражения…
Хотя Сендзиро мог лишь вглядываться в спину Канске, он смог вообразить настороженное лицо бывшего господина. Голос Канске веял серьезностью…
— И что ты предлагаешь?
— Побеждать, защищаясь — трудно. К тому же, наше положение ухудшается. Хоть мы и смогли пересечь слухи о болезнях, но это лишь вопрос времени…
Шиноби в последнее время часто подкрадывался в резиденцию. Ночные беседы Юкитаки и Канске были всё чаще. Канске в разговорах будто намекал на что-то собеседнику, а тот в свою очередь ждал от него чего-то…
— Отец, наши воины всё чаще спрашивают о подкреплении лорда Мураками…
Юкитака бросил недовольный взгляд своей дочери, но та даже не вздрогнула.
— Подкрепления не будет. Знамя Такеды Харуны и несколько генералов отсутствуют в стане осаждающих…
Вместо Юкитаки ответил Канске. Шиноби показалась, что не только он, но и Юкитака заметил, что тот избегает произнести слово «враг» в отношение воинов Такеды.
— Думаю, Харуна решила сразиться с Мураками пока её силы ещё свежи и дух в армий высок.
— Скоро наступит лето. Боюсь, если всё будет так продолжаться, то нам придется сдать город, — гнул своё Канске.
— Исключено. Лучше погибнуть в бою, чем сдать город без сражения!
Голос лорда Санады был полон решимости.
— Я не удивлюсь услышать подобное от простого самурая. Но ты ведь в первую очередь лорд. Думать о своих поданных твоя прямая обязанность. Если ты сложишь голову в этом городе, все твои воины будут убиты. Следом подобная участь постигнет остальных людей из твоего клана.
Голос Канске был сух, без каких-либо эмоций. Возможно от этого, но Юкитака не смог заткнуть его.
— Даже если Харуна пожалеет простых людей, все те, кто с тобой в родстве будут уничтожены. После, за неё грязную работу доделают другие кланы из Синано!
— Видимо, такова моя судьба…
В голосе Юкитаки слышалась неподдельнаяскорбь. Нобуцуна сидела, понурив голову и сжимая кулаки.
— Если мы сдадим город, Такеда всё равно возьмет мою голову, а от города не оставит и следа.
Сендзиро прекрасно понял слова лорда Санады. После горького поражения воины Такеды только и думали о крови осажденных.
— А если я скажу, что смогу предотвратить резню? Более того, что если я смогу спасти твой клан?
— Каким образом, — с недоверием и с долей надеждой вопросил Юкитака.
— Ты предложишь свои мечи клану Такеда…
Вопреки ожиданиям шиноби, лорд Санада не стал хвататься за катану.
— Мураками предал тебя, оставив без поддержки. Союз кланов давно распался, более того, многие из них примкнули Харуне. Ты ведь это тоже понял, иначе с какой стати Харуна вышла бы вперед, разделив свои силы. Она пытается навязать сражение Мураками…
— Ямагата, если это правда, что ты сможешь повлиять на Такеду Нобусину, то кто же ты такой? Разве может простой самурай сделает всё то, о чем ты говоришь?
— Юкитака, кончай притворяться. Ты ведь давно догадался, разве нет?
Оба, и самурай и лорд рассмеялись наигранно. Лишь Нобуцуна ничего не понимала.
— Допустим, допустим. Но как ты приблизишься к Такеде Нобусуне? Тебя зарубят до того, как ты увидишь хоть кого-нибудь из командующих.
— Оставь это мне…
— Хм. Воспользуешься ещё одной хитростью?
Ухмыльнувшись, Юкитака продолжил:
— Значит, я был прав…
— Отец, о чем Вы? — спросила, сидевшая тихо до этого, Нобуцуна.
— Позволь открыть твоё имя моей дочери. Нобуцуна, всё это время тебе компанию составлял небезызвестный самурай и стратег клана Такеды, Канске Харуюки.
О как многое отдал бы Сендзиро чтобы увидеть удивленное лицо девушки! Но даже если девушка и удивилась, внешне она это никак не показала, лишь молча кивнула.
— Хорошо. Если Нобусина даст слово, я сдам крепость…
— Но?! Но отец?!
— Тихо, Нобуцуна!
Пока отец и дочь сверлили друг друга взглядами, Канске сидел, ничего не замечая.
— Отец, ты хочешь запятнать наше имя позором?!
От негодования Нобуцуна даже привстала на ноги.
— И вправду, Канске. Ты предусмотрел ли и это?
— Да. Через неделю другую, когда терпение горожан кончится, Вы объявите, что сдадите город клану Такеде, если они пощадят жителей. Свою жизнь и жизни своих людей оставите на милость победителям. Конечно, никто не догадается, что Вы и Такеда Нобусина были в сговоре. Дальше, Нобусина пощадит каждого воина клана Санады, выразив свое восхищение храбрым защитникам…
Отец и дочь в удивления уставились на говорившего.
— А ты не промах, а Канске? — выразил свое изумление Юкитака.
— Но, это ведь не правильно?!
Нобуцуна никак не могла понять, ведь то, что говорили оба самурая противоречило пути буси.
— Ты предпочитаешь видеть меня и своих родных убитыми? Ты ещё наивная, но поверь, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы сохранить наш клан…
После того как возникла тишина, Юкитака промолвил:
— Канске, можешь оставить нас. Я объясню своей наследнице кое-какие моменты…
— Конечно.
Пока Юкитака отчитывал свою дочь, Сендзиро воспользовавшись моментом начал обдумывать ситуацию.
А ситуация, мягко говоря, стала интересной. Мотивы Канске были понятны, зная его, шиноби предположил, что бывший господин уже давно искал момент увести клан Санады в сторону Такеды. Ведь уже это могло спасти Канске от прошлого позора, от нависшего сеппуку.
Канске легко мог выйти сухим из воды. Уж он-то сумеет подать ситуацию так, что в итоге окажется, что он рискнул жизнью ради клана Такеды и выполнил миссию шиноби.
Самым оптимальным решением Харуны было бы убийство Канске. Его верность всё ещё под вопросом. Однако, живой он явно приносит больше пользы, нежели мертвый. Харуна всё ещё была юна, и, наверное, она испытывала какие-то чувства к парню.
Но, даже не смотря на это, Сендзиро затруднялся сказать, сможет ли Канске выйти невредимым из этого положения. Шиноби восхищался тем, как ловко Канске всё придумал. Но в его плане было много трещин. Взять к примеру, Канске всё чаще мыслил как мещанин, а не самурай. Дай мещанину выгоду, как он слепо последует за ней. А вот самурай выберет иной путь, во многом во вред себе.
К тому же, смерть генералов Амари и Итагаки в глазах простых воинов всё ещё будут на вине стратега. Как стратег и самурай, следуя пути чести и долга он обязан совершит сеппуку. От этого никуда не деться. Неужели парень не понимает этого? Сколько веревке не виться, конец один…
Вдобавок, многие завидует его положению. Смерть главного противника Амари не ослабила зависть и злобу относительно него. Скорее наоборот, случившиеся и успехи парня лишь раздразнят других…
— Но отец, а как же Мураками Ёсикие? Ведь он надеется на Вас?
— Дочь, запомни раз и навсегда. Мы, клан Санада, всегда служим своим интересам. Если ты не поймёшь эту истину, то не сможешь занять моё место, — устало проговорил Юкитака.
Отогнав все мысли, Сендзиро прислушался к диалогу внизу. Ведь из этого разговора он мог выяснить, что же из себя представляет Санада Юкитака…
— Даже если Мураками сможет отразить это вторжение Такеды, то рано или поздно он проиграет…
— Отчего Вы это решили? — не тая грусти, спросила Нобуцуна.
— Мураками Ёсикие не стремится господствовать. Одержав победу, он не стремиться захватывать земли под себя.
— Но разве это плохо?
— Возможно, это не так и плохо. Но и хорошего в этом мало. Удерживая частичку Синано, его сломит другая сила, если не клан Такеда. Если сравнивать Мураками Ёсикие и Такеду Харуну, он ничем не уступает ей; а в некотором даже превосходит. Но Мураками лишен одного качества, которого в Харуне хватить на десятерых. Можешь ли ты догадаться, о каком качестве я говорю?
— Проницательности?
— Нет, же глупышка. Я говорю о амбициях. Имея одну провинцию, да и то гористую, Харуна желает повелевать над остальным миром. В этом случае, клан Санада выиграет многое, служа такой госпоже. Возможно даже весь Синано будет принадлежать нашему клану, если мы примем правильное решение.
Пока Нобуцуна переваривала услышанное, Сендзиро тихо произнес:
— Яре-яре. За этим Юкитакой глаз да глаз нужен.
Канске
К открытому разговору с Санадой Юкитакой я готовился не один день. Подталкивал, подкидывал мысли в нужном мне направлении.
Но, несмотря на успех, у меня не исчезает чувство, что это меня здорово обыграли, а не наоборот. Да, хоть и средневековье, но нужно быть начеку. Такие как Юкитака легко сыграют в тёмную, дай им только возможность.
Но не будь Юкитака настолько хитрым, то вполне отклонил бы предложение.
Город Тоичи всё ещё под осадой, да и ситуация не в выгодном свете для клана Санады. Для клана Санады, но не для меня.
Чем положение становилось переломней, тем вероятность успеха увеличивалось. Под давлением и напряжением не только воины примут нужное мне решение, но и горожане. Это они после задумаются, ища альтернативы и вопрошая себя если бы, да как бы…
А сейчас подкинь им выход, так они сразу же проглотят его.
В воздухе витало отчаяние. Лишь возможная подмога со стороны Мураками сдерживала простых людей от необдуманных действий.
Стыдно признаться, но я очень хотел жить. Даже тогда, ведя атаку в тыл противника, я искал способ загладить вину и спасти свою жизнь. Каким я был глупцом, когда снисходительно смотрел и думал о сеппуку! Харакири является очень болезненным процессом. Во время которой, самурай обязан вспороть себе живот, проделывая острым лезвием замысловатые фигуры. Стоит ли говорить какому адской боли подвергается самурай…
Однако, я пока ещё жив и шансы не столь плохи.
Внутренне я был готов к встрече с Такедой Нобусиной и разговору с Харуной.
«Присматриваясь к поступкам человека, можно понять его намерения». Исходя из этой мудрости, я могу убедить остальных, что всё, что я делал, было во благо клана Такеды.
Я уже наметил себе стратегию поведения. Юлить и просить прошения не выход. Лучше надеть маску брутального самурая, не боящегося ни сеппуку, ни даже черта.
Пока я повышал свою уверенность, Нобуцуна, вместе с несколькими самураями, готовилась выйти за стены.
— Командор, открывать ворота? — спросил крестьянин Хэндо.
После штурма этот деревенский решил держаться рядом.
— Ты готова, Нобуцуна?
Дочь Юкитаки напряженно кивнула.
— Ну, Хэндо. Открывайте!
Около недели мы проделывали один и тот же трюк.
От стен города и до лагеря воинов Такеды было небольшое расстояние. Выйдя за ворота и привязав коней, Хэндо ставил мишени для самураев. С виду казалось, что самураи практикуются в стрельбе из лука.
Но так как действие происходило за воротами города, все самураи и крестьяне, участвовавшие в этом, были сосредоточены и напряжены. Что и говорить, в первый день, стоило нам выйти за стены, как тут же на это отреагировали воины в лагере.
Видно, они вначале испугались какой-нибудь хитрости с нашей стороны. Но после списали наши чудачества на попытку оскорбления.
Так или иначе, через четыре дня воины в лагере уже не реагировали так остро. И даже сегодня, бросив неодобрительные взгляды в нашу сторону, воины быстро разошлись.
— Ямагата, а ты точно уверен в этом? — произнесла до селе молчавшая Нобуцуна.
Уверенности я не испытывал. Но здесь либо пан, либо пропал.
— Сколько раз тебе повторять. Всё идет по плану. Первая стратегема меня еще никогда не подводила, — моя наглая ложь подействовала.
Люди в округ нас сразу же взбодрились.
— Командор, а что за стратегема? — поинтересовался Хэндо.
— Обмануть императора, чтобы он переплыл море.
После, мне пришлось пересказать историю древнего императора-китайца. Как тот боялся моря, но один из его хитрецов-придворных построил чуть ли не город-плот и смог обмануть своего господина. В итоге китайцы пересекли море со своим императором и вышли к Когуре…
— От этой историй и пришла на свет данная стратегема. А суть её заключается в том, что можно сокрыть цели и произвести обманный манёвр…
Мои слова были произнесены для Нобуцуны. Но, я краем глаз заметил, что и другие самураи тоже оценили сказанное.
— Хэндо, лошадь готова?
— Да, господин.
— Ну, что ж, приступим.
Быстро взобравшись на коня, я, во весь опор, помчался на встречу к лагерю. Юкитака для этой цели выдал мне самую быструю лошадь.
Прорвать окружение было не трудно. Люди всполошились, но уже было поздно. Полное бездействие плохо отразилось на состоянии войска Такеды.
Конечно, мне приходило в голову спастись одному. Ведь пока меня хватятся, я успею уйти далеко. Однако, это было бы самым глупейшим поступком… Несясь во весь опор, я чуть не растоптал своего старого знакомого. Самурай всё ещё лежал на земле и недоверчиво смотрел на меня.
— К-Канске?!
— Ну, здравствуй, Нобуфуса…
Тот растерянно валялся на земле и мне пришлось спешиться. Старый друг в порыве хотел меня обнять, но быстро совладал с собой.
— Всё в порядке! — крикнул он подбежавшим воинам.
Лицо Нобуфусы быстро менялось, выражая изумление, а затем и негодование.
— Нобуфуса, ты вправе сердиться на меня. Я всё тебе позже объясню, сейчас каждая минута дорога. Веди меня к Такеде Нобусине.
Осмотрев меня и убедившись, что у меня нет оружия, Нобуфуса повёл меня к командующей армией Такеды.
Глава 5
Зависимые полезней любезных
Пришедшая ранняя весна в этот год запомнится людям в Синано обильными дождями. Трава выросла сочной, а на деревьях уже виднелись листья. Пожалуй, можно было бы сказать, что весна скоро сменится летом. Если бы не постоянные дожди и следовавшая за этим прохлада.
В былые времена, дожди лишь радовали простых крестьян. Как-никак обилие урожая зависело от этого. Однако, в этот раз крестьяне лишь сетовали на богов, которые, как им казалось, шутили над ними.
Ведь в этот год из-за войны крестьяне покинули свои поля, ища убежища в больших городах.
Над городом Тоичи тоже стояли свинцовые тучи, и лил дождь. Но несмотря на это, люди выходили на улицу. Поток людей становился гуще близ резиденции. От резиденции толпа, словно змея, обвивала дорогу.
В этой толпе, не замечая капли дождя, стоял шиноби клана Такеды, Сендзиро. Одет он был как все, в крестьянскую одежду. Пока другие всматривались на дорогу, Сендзиро изучал настроение людей.
— Все же боги нас пожалели, — донеслось совсем рядом от шиноби девичий голос.
Обернувшись, Сендзиро увидел девушку, которая держала за руки ребенка. Рядом стоял статный мужчина, держа соломенный зонт.
— Дорогая, боги здесь ни при чём. Не будь Юкитаки, мы так легко не отделались бы…
— Правильно говоришь. Если бы не клан Санада, то нам пришлось бы туго, — поддержали мужчину другие.
Сендзиро на это лишь хмыкнул.
Ему, в отличие от других, всё было прекрасно известно, что причиной происходящих событий был Канске. Он подозревал, что Канске не просто так выходил за ворота. Однако даже он не ожидал, что взбредет в голову бывшему стратегу клана Такеды.
Всё вышло в точности так, как и предсказывал Канске в тот вечер у Санады. Сдав город и сохранив его от страшного врага, Юкитака сразу же стал героем. Командующий войсками, Такеда Нобусина, как и было тайно обещано, сохранила жизни и защитникам. Мнение людей насчёт Санады не поменялось даже тогда, когда Нобусина предложила Юкитаке вассалитет.
Сендзиро не знал наверняка, но он догадывался, что Нобусина тем самым проверяла лорда Санаду. Попроси он немного времени, последствия были бы печальными.
Сестренка Харуны помогла новому вассальному клану уберечь свою честь. Были распространены слухи о том, что Нобусина была поражена храбростью и находчивостью воинов Санады. Горожане Тоичи были удивлены столь щедрым жестом Такеды Нобусины. Расчёт оправдал ожидания, ведь в глазах людей Мураками просто оставил их наедине с кланом Такедой, обрекая на гибель.
Конечно, стратег лишь предложил путь Нобусине, а остальное она сделала сама…
Благородство самураев тронуло людей. В глазах простого люда, клан Санады заслуживал таких господ как Такеда.
Услышанное в тот вечер сведенья, шиноби передал не полностью. Он тщательно составлял своё донесение, не желая усугублять ситуацию, в которой находился Канске.
Пока Сендзиро всматривался в каждое лицо, прислушивался каждому сказанному слову, он мысленно отметил, что симпатизирует бывшему патрону.
— Смотрите! Идут!
— И вправду! Глядите, это ведь Косака и Найто!
Если народ видел в Санаде Юкитаке благородного воина, то в Канске — некого злого гения. Слухи о Канске быстро распространились среди жителей. Их поразило то, что они совсем недавно возлагали в защите города на него большие надежды.
Несмотря на то, что слухи разнились, многие были уверены, что Канске всё это спланировал заранее. Что его появление в городе Тоичи не было случайностью. За бывшим командором люди углядывали тень Такеды Харуны. Им было невдомёк в каком отчаянном положении находился стратег…
Пока шиноби рассуждал об этом, колонна всадников подошла близко. Впереди колонны были Косака и Найто. За ними, образуя клин, ехали всадники, Канске находился прямо в центре воинов.
Имена Косаки и Найто были хорошо известны людям, от части из-за того, что они были приближенными стратега.
Рядом с Канске ехала Санада Нобуцуна, дочь Юкитаки. Завидев её, шиноби сразу пришёл к мнению, что Нобусина всё же решила подстраховаться…
— Глядите, как клан Такеда дорожит бывшим нашим командором! Аж такую процессию отправили вместе с ним!
Известие о Канске было отправлено сразу же. Ответ пришел незамедлительно, в нем Харуна требовала от свой сестры быстрых действий. Приказ был настолько резким, что процессия воинов походила на конвой…
Не только Сендзиро, но и остальные воины из клана Такеды содрогались, глядя на Косаку и Найту. Ведь они как-никак были вассалами Канске.
Конечно, можно было понять позицию Нобусины. Но поставить верных слуг стратега над процессией, в этом было что-то изощренное.
Услышав, что их мастер жив и находиться в лагере, парни не находили себя места. Как долго каждый из них прокручивал этот момент. Воображая эту встречу, они представляли как накинуться на бывшего мастера с упрёками.
Образ некогда благородного самурая разбился. Всё же виной всему была атмосфера, царившая в клане. Не было секретом, что Канске многие недолюбливали. Косака и Найто давно привыкли терпеть подобное…
Но после слухов о том, что он жив и продался врагам, зерно сомнения поселилось в душах молодых самураев. Сомнение не в верности, но в праведности пути.
Канске сам того не подозревая был и другом, и наставником. Для молодых самураев в один миг черное стало белом, сам мир перевернулся с ног на голову.
Увидев впервые своего господина за столько время, Косака еле сдержался. Упреки потонули, так и не вырвавшись с уст. В тот вечер никто не решился потревожить их, и они так и просидели вместе в разговорах до утра.
Парни не смели задать вопрос, который их мучил. Да и услышав ответ, разве что-нибудь изменится?
Косака и Найто были вассалами стратега, и они не могли принять его позор. Чтобы спасти честь и доброе имя господина, они не могли придумать ничего лучшего, чем совершение сеппуку. После сеппуку Канске, Косака и Найто желали последовать за своим господином. Лишь смертью они могли убедить весь мир в праведности стратега. Ведь, если люди не верят Канске, то пусть поверят им…
Когда солнце начала освещать лагерь, Найто опередил своего друга и соратника Косаку и первым высказал эту идею.
— Забудьте об этом. Не спешите хоронить меня. Но даже если смерть неминуема, вы не должны совершать сеппуку. Если хотите отчистить моё имя, послужите верой и правдой клану Такеда. Покажите всему миру, чему я вас научил…
Говоря это голос Канске дрогнул. Но он быстро справился с волнением и докончил своё наставление:
— Я хочу, чтобы вы ценили жизнь. Как свою, так и чужую. Если мне суждено умереть, то так и будет. Я уйду спокойно, если вы будите следовать за Харуной и сможете объединить страну. Если меня не станет, то считайте это — моей последней просьбой…
К довершению Канске звучно рассмеялся. Но парни быстро поняли, что смех мастера был наигранным.
— К тому же, вот смотрите! Как я могу умереть, когда у меня есть амулет удачи!
Стратег вытащил из пазухи маленький свёрток, на котором иероглифом было написано «Удача».
По мнению Косаки и Найто, Канске хотел перевести всё в шутку. Уловив его волю, парни последовали его желанию.
В смерти всё же есть положительная сторона. Она делает мир и мысли ясными. Ты замечаешь мир таким, каким до сих пор не видывал.
Канске не был исключением. Его поразило то, как эти молодые самураи его любили. Разве в прошлой жизни кто-то пожелал бы разделить его участь?! Жалел стратег лишь об одном, что рядом не было Масакаге. Уж он наверняка мог бы утешить их.
Амулет удачи был простым, соткан без дорогих материалов. Пожалуй, из-за этого ребята не оценили его.
Никто из них даже не догадывался, что в талисмане лежала настойка яда. Это было последним приготовлением Канске…
Ливший дождь, как никто другой, передавал таившиеся настроение парней. Процессия походила на маленький плот, среди извивающейся реки, состоящей из людей.
Как уже было сказано, о стратеге ходили разные слухи. Из-за приукрашенных слов, люди желали хоть глазком увидеть Канске. Как-никак, ведь этому ему благоволит Бог Хатиман. К тому же, парень сумел поразить многих жителей Тоичи во время штурма города…
В этот день, не имея понятия о происходящем и тревогах стратега, с уст горожан не сходило его имя.
Такеда Харуна
Всматриваясь в лагерь врага, я не могла успокоиться. Со дня на день, должно произойти решающее сражение. Конечно, на этот раз мы были готовы.
Многие из клана уже предали Мураками. Но тот как будто знал об этом…
— Масатане, хорошенько присматривайте за лагерем Мураками.
Мы расположились на холме, и поэтому могли отчётливо видеть лагерь врагов. Мураками отделил свою армию от союзных кланов. И меня это тревожило…
После поражения при Уэдахара, клан Сува показал особую верность. Я не побоялась оставить принцессу Юме в городе Уэхара. Ведь возьми я её с собой, настроение клана Сува могло перемениться. Пока клан Сува придерживался клятвы верности, другие не могли решиться на предательство.
— Госпожа, Вам придётся что-то сделать с кланом Ямагата…
При слове о клане Ямагата, мои мысли невольно ушли в другое русло. Весь этот день я пыталась не думать Канске, но у меня плохо получалось. Мысль о том, что я вскоре увижу его, не могла успокоить меня.
— Чего они еще хотят?
— Люди говорят, что Ваш стратег, Канске, назвался именем Ямагата, когда находился в городе Тоичи.
Небо было чистым, подняв голову, я легко смогла увидеть звезды.
— И что же?
— Они видят это оскорбительным. По их мнению, Канске принес вред клану Ямагата. Они считают, что теперь люди будут думать, что клан Ямагата принадлежит ему…
Клан Ямагата не входил в число больших кланов провинция Каи. Но даже они хотели занять высокие посты. После смерти Амари и Итагаки, во внутреннем строе клана возникла пуста, которую другие кланы хотели быстро занять.
Бросив взгляд на лагерь врага, приказала самураю:
— Оставим это. Лучше хорошенько приглядывай за лагерем противника.
Войдя в свой шатёр, я поняла, что еле стою на ногах. Весь этот день ужасно вымотал меня. Утоляя жажду, я пришла к мысли, что придется действовать резко. Пора показать кто в клане Такеды хозяин.
Свеча освещала шатёр. Стоило моим глазам упасть на кровать, как тут же я захотела прильнуть к подушке. Кровать всё же была жесткой, но несмотря на это, я быстро уснула. Из-за усталости я не видела сны. Сон показался мне настолько сладким, что я пролежала бы так до обеда. Но поутру до меня донеслись голоса.
Видно, опять слуги что-то сделали не так, раз они мнутся возле моего шатра. Быстро умывшись, я решила разобраться в происходящем.
— Почему вы толпитесь здесь?
К моему удивлению, возле шатра стояли мои верные генералы. Пока никто из них не решался произнести хоть слово, Масакаге начал:
— Госпожа, лагерь Мураками пуст…
Я не сразу поняла о чем он говорит.
— Что ты имеешь в виду?
— Ночью, армия Мураками втайне снялась и покинула лагерь.
— Как?! Как такое могло произойти?!
На мои возгласы Масакаге не обращал внимания.
— Наши шиноби были в основном в лагере союзных кланов…
— Почему же не отправили шиноби в стан Мураками?
— На эту войну лорд Мураками тщательно отбирал людей. В его войске все преданы ему. У нас просто не было возможности…
Снова этот Мураками Ёсикие оставил меня в дураках. Быстро взяв себя в руки, произнесла:
— И что теперь? Союзные войска тоже решили уходить?
— Утром пришло донесение, в котором говорилась, что они ещё не приняли окончательного решения…
Обведя присутствующих тяжелым взглядом, приказала:
— Немедленно оповестите предавший союз кланов, чтобы они убеждали остальных провести здесь сражение. Обещайте им что угодно, но сделайте это! После победы над союзными кланами, я дам этим предателям то, что они заслуживают…
— Куда направился Мураками?
— В город Кацурао…
Это известие было очень скверным. Осада огромного города потребует всю силу и энергию от моего клана. К тому же, осада роскошная вещь, требующая немалых денег.
— Что стоите? Выполняйте!
Как позже выяснилось, Мураками оставил в лагере всего горстку людей, которые поддерживали видимость лагеря. Ночь была им на руку, зажженные огни были обманом.
Меня не удивляло, что армия Ёсикие ушла бесшумно. Но я никак не могла понять беспечность среди моих воинов. Видно, они сильно были уверены в победе, что так легко просчитались…
Пока я просчитывала дальнейшие действия, передо мной возник самурай-вестник.
— Госпожа, они прибыли…
Не понимая о чём он, я пристально уставилась на него.
— О чем ты?
— Канске Харуюки прибыл…
После этого известия, я вдруг подумала, что этот день не так уж и плох.
Интерлюдия…
Среди детей прежнего лорда Тамекагэ, лишь Кагэтору боги наделили великой судьбой. Ведь как можно иначе растолковать то, что им удалось победить во внутренних распрях. Видно, сам бог войны, Бишамонтен, приложил к этому руку…
Услышав весть, что Усами Садамицу принял сторону Кагэторы, многие самураи сделали также. Несмотря на то, что Нагао Харукаге был лордом, вся власть по сути принадлежала бывшему любимчику Тамэкаге, Тэрути Хитати.
Хитати быстро расположил к себе Харукаге и сумел убедить его отнять жизнь его братьев и сестер. Усами смог прочесть замысел коварного Хитати, подлец хотел сам занять место лорда.
Харукаге был слаб телом и духом. Вскоре он не смог самостоятельно управлять делами клана, и по провинции Этиго вспыхнуло пламя войны.
Хитати пощадил лишь одну Аю, сестренку Харукаге. Остальные же дети Тамекагэ были умерщвлены.
Столь подлые действия не могли быть не замеченными. Вскоре, близ горы Ёнэ начали прибывать не только воины, но и простые крестьяне.
Всем было известно, что Кагэтору нашла убежище в этой горе. Монахи сохэи посетили каждый город, каждую деревню прося о помощи и возмездии. Усами Садамицу сам был свидетелем этого. Его удивило то, что на этот раз даже пираты хотели вмещаться во внутреннею распрю.
Завидев в Кагэторе угрозу, Хитати поспешил действовать.
Весной в Этиго прошли два главных сражения. Оба раза воины под командованием Кагэтору победили. Опасаясь за свою жизнь, Хитати покинул Харукаге, оставив его одного в городе Касугаяма.
Город этот был защищен горами. Его почти невозможно было осадить, но от предательства Хитати, болезнь Харукаге усилилась, и тот открыл ворота замка Кагэторе.
И вот, власть клана Нагао была восстановлена. Кагэтору не хотела убивать своего брата, несмотря на то, что тот сделал.
И вот, сидя перед своей госпожой, престарелый самурай Усами Садамицу ни как не мог поверить, что им все-таки удалось одержать победу…
— Усами, забери обратно к себе этого молчуна, — не спеша произнесла Кагэтору.
Одета она была в белое кимоно, а в руках держала чётки для сутры. Кагэтору была настолько юна, с виду никто не мог бы подумать, что эта милая девушка была своего рода гением войны.
В этой войне Кагэтору удивила старика Садамицу. Она интуитивно знала правила войны. Видя в ней огромный потенциал, Усами Садамицу решил обучить её стратегии и тактике войны.
— Госпожа, отныне Муген будет Вашим телохранителем. Не обращайте на него внимания, думайте о нём, как о сторожевой собаке…
Усами Садамицу посетил гору Ёне вместе с Мугеном. Уже тогда Садамицу решил отдать Мугена в расположение госпожи…
Хотя Мугена по праву называли молчуном, в искусстве меча ему не было равных.
— Старик, как долго мы будем находиться в Касугаяме?
— Госпожа, Вы не можете покинуть город. Вскоре генерал Какэгава приедет в город и официально признает Вас лордом.
Услышав последнею фразу старика, брови девушки изогнулись в гневе.
— Мой брат всё пока ещё жив. И я не хочу более об этом слушать.
Кагэтору упрямо не желала признавать очевидное. Каждый вассал клана Нагао хотел видеть именно её во главе. К счастью ли или к худу, болезнь Харукаге усиливалась. Силы стремительно покидали неудачливого лорда.
Казалось, будто вся провинция ожидает его кончину.
— Если ты ещё раз заговоришь об этом, то я отрежу тебе язык. Понятно?
Пребывание в монастыре никак не улучшило характер девушки. Как она была взрывной, такой и осталась.
— Почему Вы не желаете…
— Ты что, не понимаешь? Люди будут винить в смерти Харукаге меня! Найдётся человек, который обвинить во всем меня, — устало произнесла девушка.
— Но болезнь Харукаге не проходит. Это лишь вопрос времени…
— Дамаре. (Заткнись.)
Старик в молчании уставился на свою госпожу. Он понял, что чуть не пересек черту, за которую не стоило заходить.
— Уж тебе-то известно, что меня не прельщает мысль о власти. Если ты так переживаешь за судьбу клана, то сам можешь сесть на место лорда…
Выражение девушки было настолько серьезным, что Садамицу не мог сказать наверняка, шутить ли госпожа или нет.
Зная её, старик склонялся к мысли, что девушка говорила вполне искренне. Боги не только даровали ей высшее знание, но и наделили благородством души.
Городская суета была противна Кагэторе. Ей больше было по душе тишина храмов.
К довесок ко всему, возможно дела клана могли показаться слишком скучными для юной девушки.
— К тому же, это слишком скучно давать распоряжения и следить за каждым, — добавила девушка, будто услышала мысли Садамицу.
— Госпожа, в последнее время я часто замечаю, что Вы много грустите…
Это было чистой правдой. Старик отметил про себя, что за последнее время ни разу не слышал, как госпожа смеялась или была в приподнятом настроении.
Придя к какому-то решению, Садамицу быстро добавил:
— Вы могли бы отвлечься от городской суеты, выйдя с воинами за ворота города.
— И что нам прикажешь делать? — заинтересована спросила Кагэтору.
— Ну, Вы могли бы повоевать. Ведь Хитати всё ещё коптит нашу землю…
Старик тщательно смотрел на девушку и смог что-то уловить. Стоило девушке услышать слово война, как что-то промелькнула в её глазах.
— Хитати? Пусть эти не достойным займутся мои вассалы…
— Госпожа, Вы ещё юны и могли не правильно понять значение для клана Лорда. Лорд не только управитель, но и защитник клана. Вы защитили клан от врага, от Хитати.
— Пустое. Разве Хитати может считаться мне врагом…
Так вот оно что. Последнее слово Кагэторы многое прояснило старику. Желая убедиться в правильности заключения, старик продолжил:
— Да, Хитати Вам не ровня. Однако, в землях Ямато найдется немало самураев, которые знают про ведения войны побольше нашего.
Кагэтору всем телом подалась вперед.
— Продолжай.
— Мы живем в смутное время. Я не удивлюсь, если грозный враг нападёт на нашу провинцию в недалёком будущем.
— Достойный враг, говоришь. Это может быть весьма интересно…
Заявив это, девушка звучно рассмеялась и покинула зал.
Как только за госпожой закрылись сёдзи, Садамицу послал за пиратом.
Пираты оказались весьма полезны, и вот теперь старик решил прибегнуть к их услугам ещё раз.
Не прошло много времени, как вожак пиратов сидел перед стариком. Хоть в резиденции мужчина носил шикарное кимоно, лицо и повадки обличали его.
— Мукуро, у меня для тебя особое задание.
— Хай. (Да).
— Наша госпожа всё ещё упрямится. Если хочешь чтобы твои пираты не боялись будущей власти, ты должен найти подходящего противника для госпожи.
Хоть пират выглядел удивленно, но вида не подал. Он не стал расспрашивать что и как, лишь молча кивнул.
Каждый крестьянин знал, что у богатых и самураев свои причуды.
— Этиго ведь находится в недружеских отношениях с провинцией Эттю. Возможно…
— Нет. В Эттю мы не найдем достойных, — оборвал старик.
— Тебе придётся отправиться на юг. Говорят, лорд Мураками превосходный лорд и самурай. Проверь, так ли это на самом деле.
Выждав минуту, Садамицу продолжил:
— Я могу понять твоё изумление. Но, ты ведь сам видел, как преобразовалась Кагэтору во время сражения. Она была словно ураган, словно тайфун, неудержимая. А теперь, взгляни на неё. От былой воительницы не осталось и следа. Ты ведь и сам понимаешь, что война будоражит кровь. А в наше время найти достойного противника большая удача…
— Все что Вы говорите — правда. Но, что будет, если мы навлечем войну на нашу провинцию с грозным противником. Ведь люди пострадают?!
Злость прошлась по лицу мужчины по имени Мукуро. Пираты ведь появились не на пустом месте. Война и необходимость были первопричиной.
— Прежде чем злиться подумай об этом. Наша провинция богата. Рано или поздно всё равно найдется тот, кто решит силой захватить её. В западе находить провинция Эттю. Они слабы и угрозы нам не несут. На востоке провинция Дева. Но возле границы прорастают высокие горы. Большая армия при желании может пройти по юго-западу. Но там находятся дружественны кланы. Так что вывод очевиден. С юга мы открыты, и Мураками легко сможет появиться в Этиго. Мы только-только начали оправляться от удара Хитати. Пришло время добывать сведенья о соседях.
Из-за долгой беседы, в горле у старика пересохло. Черпнув чашкой и выпив воды, Садамицу продолжил:
— Для нас главное уговорить Кагэтору. С таким лордом, как она, Эттю падёт без боя. Твоя главная задача найти превосходного врага. Найди сведенья, обращай внимание на людей и слухи. Найди такую информацию, что взбудоражит ум госпожи. В ней и вправду есть что-то от нашего Бога, Бишамонтена. Кто знает, может, услышав твои сведенья, Кагэтору передумает?
Глава 6
К каждому можно подбирать отмычку. В этом искусство управлять людьми
Воины в красных доспехах, словно саранча, заполонили Северное Синано.
Некогда независимые кланы покорились могучей силе, клану Такеды. Однако, о полной победе над кланами Синано говорить было преждевременно.
Обычно, после проливных дождей лето выдавалась достаточно знойным. И в этом не было ничего сверхъестественного. Но простой люд не мог свыкнуться с этим.
Под палящим солнцем воины Такеды исходили Северное Синано вдоль и поперек. Хоть клан Санады показал на собственном примере, как нужно проглотить гордость и склониться к ногам победителей; остальные медлили.
Клятвенно заверяя в преданности Такеде Харуне, бывшие соратники Мураками Ёсикие выжидали. Для них клан Такеды был просто возможностью заполучить богатство и земли Мураками. Концентрируя все силы, полководцы Такеды понимали, что если им не удастся одолеть Мураками в эту компанию, то о господстве над Синаной можно забыть…
Но пока никто не мог сказать наверняка, кто выйдет из этой ситуации победителем. Малейшая переменная могла повлиять на чашу весов.
Конечно, простые воины не видели всей картины. В лагере то и дело слышалось недовольные голоса. Собрав такую армию и просиживать возле холма — такого никто не мог понять.
А лагерь тем временем расширялся. Если не считать воинов клана Санады, пришедших вместе с Такедой Нобусиной, то лагерь пополнился новобранцами из клана Сувы.
Принцесса Ю самолично привела около трех тысяч воинов вместе с провизией. Но даже несмотря на это, Харуна не отдавала приказа выступать.
Возле лагеря, вопреки угрозы нападения, каждый день вырисовалась огромная толпа. Не имея средств к существованию, разорённые крестьяне просились на службу к Такеде.
Иногда судьба улыбалась, и десятник забирал с собой выделявшихся отменным здоровьем. Так как активных действий не происходило, их обучали и добавляли уже к имеющимся отрядом асигару.
Подобная участь ждала и Хендо.
Крестьянин Хендо недавно прибился к воинам Такеды. После осады города Тоичи, в его голове закрепилась мысль во чтобы то ни стало стать подручным стратега Канске.
Идя по лагерю в доспехах, он не мог не нарадоваться. В отличие от других, ему крупно повезло.
Увидев лишь раз его среди толпы, стратег определил его к себе. Хендо до сих пор не мог поверить, что носит доспехи самураев. Да, доспехи были не высшего качества и слегка потрепанными, но это ничуть не огорчало его.
А жалованья хватало, чтобы его семья могла просуществовать на новой родине, в Каи. Что и говорить, удача сопутствовала ему. Но как показало время, лишь ненадолго.
В лагере то и дело, до него доходили слухи о его хозяине.
Все были уверены, что на этот раз стратегу не выйти сухим из воды. Люди забыли о его заслугах, предвкушая расправу над ним.
Хоть лорд Такеды запретила остальным находится поблизости во время суда, отправление на задание лишь друзей стратега наводило на определенные мысли. Легко было понять, что смерть стратега могла вызвать недовольство среди его соратников.
А без Канске, ему, простому крестьянину, будет нелегко сладить с самураями. Многие давно бросают в его сторону хмурые взгляды, и лишь одно имя его хозяина всё это время спасало его.
— Эй, ты! Ты ведь прикормыш стратега? Иди, позови его! Лорд желает лицезреть его пред своими очами, — последнее слова самурай нарочито выделил.
Хендо будто застали врасплох. Мысли его спутались, он чуть было не поклонился самураю и еле удержался от этого. Да, всё верно, он ведь теперь был равным им. И такое поведение могло опозорить не только его, но и хозяина.
— Ты онемел, что ли?!
Грубый смех быстро отрезвил бывшего крестьянина. Сказанные слова самурая услышали все. И по дороге к шатру стратега ему чудилось, что все взгляды были направлены на него. В каждом говоре ему чудилось имя своего господина.
Шатёр стратега выделялся размерами, если сравнивать с другими. Каждый шатёр был размещен по близости к другому. Но возле шатра Канске прорастало определенное пространство, люди желали держаться от него подальше.
Сердце Хендо невольно сжалось, его глаза не замечали прежде этого.
Замерев возле входа, он не решался заходить внутрь. Ведь никто не мог сказать наверняка, чем кончиться этот день для стратега.
— Хендо, они послали тебя?
За пологом стоял Канске, одетый в церемониальное кимоно с гербом клана Такеды. Ни голосом, ни видом стратег не выдавал озабоченность.
— Да. Вас ждут…
От волнения голос Хендо прозвучал хрипло. Канске, подойдя, по дружески хлопнул по плечу бывшего крестьянина и промолвил:
— Не стоит заставлять госпожу ждать. Ну, пойдём, что ли.
Дорога до главного шатра заняла не долго времени. Весь путь Хендо старался держаться на шаг позади стратега.
Воины в лагере, видя их, провожали взглядами. Стоило им отдалится на несколько шагов, как за их спинами уже вовсю судачили.
Если же Хендо негодовал от поведение воинов, то Канске не обращал на них внимания. Пытаясь понять отчего стратег не терял присутствия духа, Хендо невольно пришел к выводу, что Канске уже свыкнулся с неизбежным и старался сохранить лицо перед кончиной.
Это открытие ошеломило его.
Ему всегда казалось, что в смертный час таких необычных людей сама природа должна преобразовать, бросая молнии и ревя ветрами. Но ничего подобного не наблюдалось. Небо было ясным, и не предвещало никаких изменений.
Миру было всё равно, кто умрет в этот день, а кто — нет. И от этого на сердце становилось грустно.
— Хендо, здесь нам с тобой придётся распрощаться.
Загруженный невеселыми мыслями, бывший крестьянин не заметил, как они подошли к шатру лорда. Возле входа невозмутимо стояли охранные самураи.
— Я буду ждать Вас здесь…
— Ну что ж, воля твоя, — хоть стратег пытался сказать эти слова отдалённо, его все же задела преданность новоявленного самурая.
Последнее время Канске старался держаться подальше от людей, от чужих глаз. Ему казалось, что он окружён одними врагами, которые скалились смотря на него.
Сегодня возле шатра Харуны не было представителей других кланов. Но не от того, что они пожалели его. Вовсе нет, эти стервятники уже долгое время вьются возле лорда, клянча для своих родов продвижение по службе.
Последний раз бросив взгляд на лагерь и одобрительно улыбнувшись, ожидающему его Хендо, Канске вошёл в шатер.
Внутри было сумрачно и прохладно. Такой контраст сразу бросался в глаза, так как за шатром всё было иначе.
Заметив Харуну, сидящую на возвышенном месте, парень быстро уселся напротив. Девушка лениво наблюдала за ним, оперев руку на подлокотник. На ней была надета легкая накидка, еле скрывавшая фигуру.
Что и говорить, за последний год Харуна сильно изменилась. Канске невольно усмехнулся. Сколько раз он представлял их первую встречу, прорисовывал каждый момент, каждое слово. Но реальность, как всегда, была красочной и совершенно другой, нежели ожидание.
— Забавно штука жизнь, не правда ли?..
За этими словами скрывалась многое. Никто из них не мог предположить, что судьба выкинет подобный трюк.
Вопрос Харуны не требовал ответа. В этом не было нужды, и стратег лишь молча кивнул, подтверждая.
— Ты знаешь, что тебя ждет?
Голос девушки был сух. В нём не было и тени эмоции.
— Да.
— Просвети же меня…
— За поражение в битве при Уедахара и за временное присоединение к врагам, я должен совершить сеппуку.
Канске мог обмануть любого, но только не Харуну.
Под городом Тоичи погибло немало воинов Такеды. Их кровь и смерть генералов Амари и Итагаки всё ещё тяжким грузом висели на его шее. Ведь должность стратега, как и любая другая, была не только возможностью и привилегией, но, также, огромной ответственностью…
— Продолжай.
По велению госпожи, Канске продолжил излагать своё видения событий. Девушка слушала в пол уха, сказанные слова стратега не открыли ей ничего нового.
— Всё верно. Я отправила твоих вассалов подальше, чтобы пресечь смуту. Я также не приглашала тебя к себе лишь потому, что не хотела видеть тебя…
Девушка говорила чистую правду. С того дня, как Канске прибыл в лагерь прошло немало времени. Каждый раз Харуна находила в себе силы, чтобы побороть желание. Она желала и в то же время боялась встречи с Канске. Эта слабость могла отразиться на её пути, на пути становления лордом.
Встав на ноги, Харуна не спеша подошла к парню.
— Честь самурая требует от тебя совершение сеппуку. Но я могу спасти тебя. Тебе лишь стоит попросить…
На последнем слове, Харуна присела перед парнем. Лишь теперь, эти двое могли полностью рассмотреть друг друга.
Пока Канске обдумывал что сказать, девушка рассматривала его лицо. Первое, на что обратила внимание Харуна, это глаза парня. Они были выразительными и широкими, если сравнивать с глазами жителями Каи. В полутьме его глаза казались абсолютно черными. Легкая щетина и беспорядочно сложенные в хвостик волосы так отличались от его прежнего облика. То ли из-за щетины, то ли из-за седых волос девушка вдруг поняла, что парень стал выглядеть старше.
Окинув его взглядом, она пришла к выводу, что дело было скорее в его манере держаться. От него исходила уверенность, словно он возмужал.
Прежде, он казался человеком легкомысленным и не знавшим, что такое тяжелый труд.
— Ты хочешь, чтобы я просил тебя даровать мне жизнь?
— Да.
— Думаю, лучше не затягивать с сеппуку. Я буду признателен, если ты будешь моим ассистентом и отрубишь мне голову. Признаться, я боюсь, что другой умышленно продлит мне агонию…
Опасение Канске были не напрасны. Многие могли намеренно воспользоваться ситуацией, чтобы отыграться за прошлые обиды.
— Ты меня неправильно понял, Канске. Я не испытываю тебя…
На самом деле Харуне было любопытно узнать, на что парень был готов ради спасения. В прошлом, она не задумываясь, испытала бы парня в подобном случае. Ей было бы неприятно, находится с тем, кто так любит жить. Ведь такие люди вполне могли предать в будущем.
Но, потеряв однажды стратега, девушка поняла, насколько он был ей дорог. Видя, как Канске отказывается от спасения, девушка смутно догадывалась, что парень всё ещё видел подвох в её словах.
— Ты ведь думаешь спастись, выбрав смерть. Канске, ты действительно неисправим.
Харуна рассмеялась громко, чуть ли не схватившись за живот. Канске, не отрывая глаз, смотрел на неё.
— Что ты так смотришь?
— Прости. Я уже начал забывать твой смех…
Было в словах парня что-то, что смутило девушку, и она поспешила вставить:
— Так каким же будет твой ответ?
— Честно сказать я не понимаю, зачем тебе это. Но, пожалуй, откажусь. Я бы мог, ползая на животе, выпросить спасение, но, после, ты на вряд ли будешь меня уважать…
Говоря это, парень сжал край кимоно. Там была спрятана настойка яда внутри амулета удачи.
Стратег и не мог предположить, что он буквально попал пальцем в небо. Девушка уже приняла свои чувства, но инстинктивно она пыталась отделаться от этой слабости. Харуна ещё не осознала, но стремление лишить его уважения в своих глазах было не чем иным, как последней попыткой ослабить зарождающиеся чувства.
Ответ парня понравился лорду. Сомнения ушли, и девушка знала, как должна была поступить.
— Слушай мой приговор и приказ, Канске. Ты должен жить…
Проговорив это, Харуна ощутила, словно огромная тяжесть была скинута с плеч. Но к её удивлению, парень не выражал благодарность.
— Ты уверена, Харуна? Ведь вассалы могут не понять…
— О них не беспокойся. Но наш с тобой разговор, и, в частности, мой приказ ты никому не должен разглашать.
Лишь после этого, Канске тяжело выдохнул. Напряженность ушла, и он чуть было не рухнул на пол.
— Я могу ошибаться, но мне кажется, что ты кое-чего не понимаешь, Канске. Для всех ты теперь станешь бесчестным самураем. Можешь забыть про уважение и почёт.
— Харуна, прости что перебиваю. Но меня и раньше никто из твоих вассалов не любил…
— Всё так. Но среди них были ведь и те, которые были на твоей стороне. Не только ты, но и твои соратники ощутят отчуждение. На самом деле, я не должна была просить тебя об этом. Ты может ещё не осознаешь, но для мира самураев ты, Канске Харуюки, умер в этот день. Обдумай мои слова и ответь мне, что ты выберешь, жизнь мертвеца или благородную смерть?
В стане самураев сеппуку, в основном, применялось в двух случаях. В первом случае, служивый совершал его от понесённого позора. Во втором же, самурай получал приказ от лорда умертвить себя.
Традиция требовала от стратега совершения сеппуку. Приняв предложение Харуны, Канске терял правильное время, время смерти. Каждый благородный человек обоснованно мог его обвинить в бесчестье. Даже соверши он сеппуку после прошедшего времени, обществом оно не будет принято. Каждый скажет о нём как-то так: «Собаке — собачья смерть».
— Зачем тебе моя жизнь? Став живым мертвецом, какую пользу я могу тебе принести?
— Канске, неужели ты не понял?! Мы захватим с тобой всю поднебесную, и люди забудут о твоём позоре. Победители пишут историю, так что потомки запомнят тебя в лучшем свете.
На миг в глазах девушки засверкали огни. Хрупкая мысль об объединении страны стала некой идеей, целью…
— Традиции, Канске, не всегда должны быть соблюдены. В некоторых случаях они сковывают, ограничивают. Мир не стоит на месте, вот что я выучила в последней битве с кланом Мураками…
Харуна пресекла нахлынувший порыв. Она хотела сказать, что всё это ради стирания границ, ради того, чтобы они, наконец, стали равными. Ведь великий союз может возникнуть лишь среди равных…
Прими Канске предложение девушки, как давний страх в тот же час растворится. Харуна не желала признавать себе, но она боялась не за жизнь парня, а за то, что он предпочтет служить другим великим кланам. Эта мысль не давала ей покоя, терзая её столь долгое время.
Для девушки было предпочтительней смерть парня, нежели предательство. А после предложения, стратегу просто не удастся примкнуть к другим…
Обдумывая всё это, девушка невольно вздрогнула. Её пугали те открытия в себе, на что она была готова пойти ради своих чувств.
— Я последую твоему приказу…
— Ты уверен?
— Да. Мне не важно, что оно принесет, дар или проклятие…
— Что ж, тогда мы скоро выступаем против Мураками. Но сперва нам придётся закончить с внутренним вопросом, с кланом Ямагата.
Стратег знал, что небольшой клан Ямагата, кичащийся о родословной больше, чем о деле клана, в последнее время начал активно доставать Харуну. Все претензии клан Ямагата сводил на Канске. Он не мог предположить в что вольётся всё это, когда не особо думая, назвался ложным именем Ямагата в Синано.
От парня не ускользнуло, как девушка выделила слово «мы».
— Ты уже наметила план действий?
— Да. Тебе придётся принять активное участие. Остальное услышишь после, а пока могу сказать лишь это. Раз ты не сможешь более завоевать уважение самураев, то тебе придётся пойти другим путем…
Канске догадался, о каком пути говорила Харуна.
— Ты хочешь воплотить в жизнь все эти бредни, гуляющие обо мне?
— Да. Кто бы мог подумать, что тебе придётся играть роль, придуманную крестьянами, — заливаясь смехом, проговорила Харуна.
Последние слухи о парне красочно рисовали его, чуть ли не упырем-кровопийцей, за которым стоял зловещий бог войны, Хатиман.
В отличие от других Харуна знала, каким был Канске на самом деле. И это всё больше веселило её.
— Рад, что хоть одному из нас весело, — чуть ли не угрюмо добавил Канске.
— Да брось ты! Тебе нечего жаловаться, ведь сохранил же свою голову. К тому же, тебе ничего не остается, кроме как внушать людям страх. Если конечно хочешь добиться от них поставленных задач, конечно.
Атмосфера хозяина и слуги исчезла, и в шатре сидели два друга, не больше и не меньше. Канске снова поразился, насколько Харуна была живой. Она явно была наделена талантом, ведь как иначе серьезный вопрос о сеппуку перерос в посиделки давно невидевшихся друзей.
— Эй, там. Позовите за Харой!
Хара Масатане был секретарем при Харуне.
— Зачем ты послала за ним? — недоумевал Канске.
— Я подумала, что будет неудобно посылать за саке охранных самураев…
— Ты ведь шутишь, да?
— Вовсе нет. Нам с тобой надо о многом поговорить. Расскажешь мне как проводил время, ну и я тоже поделюсь…
Увидев, как возле входа возник Хара, Харуна чуть ли не крикнула ему:
— Масатане, а ну метнулся за саке!
Лицо Хары Масатане было выразительней любых слов. Провожая удаляющего парня взглядом, Канске, тяжело выдохнув, сказал:
— Я уже начинаю жалеть о своём выборе…
Кончено, всё было сказано шутя, и они оба рассмеялись на это.
Парень понимал, что подобным образом, Харуна пыталась снять стресс накопившийся за последнее время. Ведь она всё ещё была хрупкой девушкой, на плечах которой висела тяжелая ответственность за судьбу её людей.
Глядя на неё, Канске изумлялся стойкости её духа. Он не знал, что придаёт девушке столько сил, но знал наверняка, что не хотел бы с ней поменяться местами…
Глава 7
Опытный игрок не сделает того хода, которого ждет, а тем более жаждет, противник.
Серые тучи лениво плыли над головой.
Обозревая их, лорд Мураками поймал себя на мысли, что он был бы не прочь стать облаком и оставить позади все трудности. Конечно, мысль была абсурдной, но Ёсикие тоже был человеком, со своими пороками и слабостями.
Безмятежность и тишина природы не могли успокоить его. Он еле держал себя в руках, осознавая, что в этот момент клан Такеда почти полностью покорил Синано, его земли.
— Господин, войско готово к маршу.
Не было необходимости поворачивать голову, ведь Мураками знал, кто к нему обращался. Голос принадлежал его верному вассалу, Суде.
Ожидая приказа, Суда стоял не один. Рядом с ним был Инукаи, бывший владелец земли в Синано, ныне же служащий под командованием Ёсикие.
Поначалу Мураками с сомнением отнесся к Инукаю. В суровый час опасности его все покинули, даже Санада. И было бы разумно Инукаю и его клану держаться подальше от Ёсикие.
Лорд Мураками сперва заподозрил в этом некую хитрость, ведь его враги были коварные самого демона Акала. Но, взглянув на самурая, он увидел решимость в его глазах. Обида и горечь были настолько сильны, что клан Инукаи готов был последовать хоть на смерть, лишь бы утолить жажду мщения.
— Вы ведь не понимаете, почему мы до сих пор не вошли в город Кацурао?
Обернувшись, Мураками увидел своих слуг ожидающих продолжения. Хоть их интересовало сказанное, они не подали вида.
В прошедшие дни, армия Мураками всё дальше уходила на север. За ними по пятам шли воины врага, Такеды Харуны.
Оставив в своих городах горстку воинов, как часть гарнизона, Мураками вовлек Харуну в позиционную войну. Но позиционная война не доходила для настоящего сражения. Стоило Мураками занять выгодное положение, войска Харуны тут же останавливались рядом, выжидая.
Да, враги действительно боялись вступать с ним в сражение на невыгодных условиях. Ёсикие тоже, в свою очередь, опасался поражения. В отличие от него, Харуна имела куда как больше мечей.
Лорд Мураками не мог оставить в городах достаточно воинов, которые могли бы потревожить врага, нападая на них с тыла. В городах было введено осадное положение, и никто не мог выйти и войти.
Мураками сделал всё от него зависящее, чтобы шиноби врага не узнали о настоящем положении вещей. Из-за этого Харуне пришлось оставить часть своих воинов возле каждого города. Конечно, ни о какой осаде и речи не было. Максимум, что требовалось от этих воинов — это удерживание воинов Мураками с той целью, чтобы они не мешали доставке провизий и коммуникаций.
Задумка Ёсикие удалась, но даже после этого разница в количествах воинов сохранялась. Не было нужды говорить, в чью пользу.
Все последующие дни оба войска находились в лагерях. Они зашли так далеко на север, что вскоре достигнут границы.
— Инукаи, мост построен?
— Да, господин.
Суда удивился, услышав о строительстве моста. Неудивительно, ведь мало кто знал об этом.
Дня три назад Ёсикие выделил самураев и послал их на границу. Границей между Синано и провинцией Этиго служило небольшое устье реки, бравшее начало в горах. Построив мост, Ёсикие хотел вступить на землю Этиго, и там дать сражение клану Такеды…
— Тогда объявите остальным мою волю. Мы выступаем…
Все мелкие проходы были взяты под наблюдение, так что шиноби врага не могли узнать о замысле Ёсикие. Не знали о них и его воины. Но в войсках Мураками были собраны отчаянные и верные самураи, не раз проливавшие кровь ради клана. Их по праву можно назвать белой костью самурайства земли Синано.
По лагерю прошёлся приказ лорда и вскоре огромный поток людей, поднимая пыль, начал движение к границе.
Между войсками хоть и лежало определенное расстояние, это не помешало Такеде последовать за противником. Провизия в обоих войсках стремительно кончалась, но дух вражды не угасал, бросая людей в отчаянное положение.
Ведя своих воинов вперед, Мураками не сомневался, что Харуна не посмеет напасть. Напади она на Мураками, как тут же сражение началось бы без фактора неожиданности. Да, и, преодолев расстояние, её воины столкнулись бы со свежими силами арьергарда Мураками. Напав, Харуна не сразу могла воспользоваться разницей в количестве воинов.
Первая колонна под предводительством самого Ёсикие шла бодро. Лорд Мураками находился впереди остальных, и обычно никто не смел его тревожить. В такие минуты, каждый самурай, смотря на лорда, ощущал его величие.
Но на этот раз, рядом с ним ехал некто, которого никто из воинов прежде не видел. Ёсикие был не против присутствия самурая, так что остальные находились поодаль, ожидая лишь одного приказа господина, чтобы проучить наглеца.
Хоть самурай был крепкого телосложения, рядом с Ёсикие это не замечалась. Многие самураи стушевались бы под взглядом Мураками, но только не этот гость.
Самурай активно убеждал лорда Мураками, иногда непроизвольно взмахивая руками. Гость специально разговаривал тихо, чтобы никто не смог их услышать.
Заворожено следя за ними, другие самураи могли лишь строить предположения. За всё это время, Мураками не произнес ни слова. Но внезапный его смех, а затем сказанное слово отчетливо донеслась остальным:
— Умеешь ты убеждать, Мукуро…
Канске
Знал бы я, чем закончить попойка с Харуной, то проследил бы, чтобы никто из нас не налегал так сильно на саке.
Хоть с того дня прошло немало времени, я с содроганием вспоминаю те события. Выпроводив Хару Масатану, мы с Харуной быстро осушили первую бутылку.
— Канске, знаешь, как меня любил Итагаки?
Харуна от выпитого сразу опьянела. И поверьте, саке не хуже другого алкоголя развязывает язык.
— Нет. Но я бы не прочь услышать…
На самом деле я не особо горел желанием, но отказать девушке не смог. К тому же после того, как она спасла мне жизнь.
— Он позволял кататься на его спине. В детстве, усевшись на его спине, я часто каталась…
Хотя забавно было наблюдать за Харуной, но до меня вдруг дошла опасность ситуации. Девушка была лордом, и никто не знал, что могло взбрести ей в голову. Плюс к этому, она ведь не успела оповестить о своем решении своих главных вассалов. Эти-то вояки сразу сложат дважды два, не в мою пользу…
— Харуна, успокойся, пожалуйста…
— Моя лошадка…
Смотря на реакцию девушки, я быстро отрезвел. Ударившись воспоминаниям, Харуна чуть ли не плакала. Но стоило мыслям затронуть клан Мураками, как тут же место плачущей девушки занимала воинственная особа.
— Почему мы все ещё на месте?! Надо немедленно выступать!
— Прошу, тише. Харуна, если хочешь, я могу покатать тебя на спине…
Всю воинственность будто рукой сняло. Последующие десять минут я активно играл роль лошади. Харуна, усевшись на спину, всей тяжестью чуть ли не сломала мне спину. У меня аж из глаз посыпались искорки. Но девушка этого не замечала.
— Вперед, лошадка, вперед!
И, чтобы я активно заковылял, Харуна даже ударила меня в ребра коленями.
Хара, войдя в шатер, офигел от увиденного. Держа на руках ещё кувшины саке, бедный самурай чуть их не уронил.
— На врага, боевой конь. На врага!
Указывая одной рукой на Хару, а другой, дергая меня за волосы, веселилась девушка.
Стоило нам подойти, хотя это Хара подошёл к нам, видя мои мучения, как Харуна чуть не выхватила катану, чтобы разрубить «врага».
Движения от выпитого у девушки были нечёткими, и я сразу же воспользовался этим. Решив резко встать на ноги, оттолкнулся от земли. Из-за рывка я без труда начал подниматься. Но мой нетрезвый мозг, не смог учесть того, что после моих действий девушка упадёт на землю.
Но Харуна не была бы собой, если даже в таком состоянии не нашла бы выхода. Заметив опасность, она успела обхватить меня ногами и в последний момент вцепилась руками за шею. Я, конечно, такого не ожидал, и под весом девушки покатился назад.
Падание лишь раззадорило Харуну, и, веселясь, она не захотела меня отпускать. Мы словно борцы барахтались на земле.
Рядом на земле лежала катана, от который, по пьяной случайности, чуть было не потерял жизнь Хара Масатане.
Барахтаясь на земле, моё горло было в крепких руках Харуны, и я не смог отчетливо проговорить Харе:
— Спа-си…
Глядя округленными глазами, Хара осторожно поставил на землю кувшины и решил ретироваться от греха подальше.
Наши взгляды встретились, и я, умоляющий, попросил о помощи. Не знаю как, может от красноречивого взгляда или телепатических способностей Хары, он понял меня. Но, в ответ, бросив что-то наподобие: «лучше ты, чем я», он чуть ли не бегом вышел из шатра.
— Харуна, саке. Саке!
Только после долгого барахтанья, я воспользовался этой уловкой. Пока я лежал на земле и восстанавливал дыхание, Харуна ползком добралась до кувшинов.
В тот вечер я узнал, что девушка нечасто пробовала этот напиток. И подозреваю, она никогда не пила саке в таких количествах.
— Что такое?
Сидя и выпивая саке, я вдруг заметил, что последние минуты девушка пристально смотрит на меня. Этот взгляд я прежде не видел на лице девушки и поэтому не сразу смог определить, что он был переполнен желанием. Если вы, конечно, понимаете о чём я…
Так смотрит кот на сметану, ну, или на беззащитную мышь.
Харуна хотела встать на ноги, но у неё не получилось. Тем не менее, она активно начала ползти ко мне на коленях.
Мои попытки встать на ноги тоже не увенчались успехом и мне пришлось ползком убегать от неё. Можете представить картину, где парень старается оторваться от девушки, а та стремится его настигнуть. Притом все действия происходят ползком, лишь иногда каждый из них пытается встать на непослушные ноги.
Все это со стороны может показаться забавным, но в тот момент мне не было смешно.
После пары кругов расстояние между нами сохранялось. Но, обернувшись, я заметил, что Харуна что-то задумала. Её широкая улыбка выдавала мысли, на что я активно начал ускоряться.
Харуна, подобравшись телом, прыгнула словно кошка, вперед. Её руки крепко ухватились за мои ноги и быстро потянули меня назад.
— Бля! Помогите, — заорал я.
Конечно, вспоминая, я признаю, что это была не самая удачная мысль. Но, под выпитым люди редко действуют логично.
— Поймала! И вечно ты, Канске, убегаешь, — тяжело дыша, заявила Харуна, усаживаясь на меня, в уровне живота.
Усевшись, девушка подвинула тело вперёд, из-за чего её бедра подались назад. Её волосы упали на меня, и дыхание согрело лицо.
Она буквально лежала на мне, и я попытался сбросить её. Руки, в попытке сбросить, прикоснулись к бедру, а наши тела соприкоснулись еще плотнее.
Хоть я был здравомыслящим, но вовсе не был сделан из стали. Не знаю, как поступил бы, если бы всё зашло ещё дальше. Точнее знаю, поддался бы искушению, и вряд ли кто смог бы выстоять желанию, когда тебя провоцирует такая девушка, как Харуна.
Имея такую фигуру, и выделяющиеся красные волосы, Харуну по праву можно было назвать красавицей. К тому же, красота её была естественной, не поддельной…
Лежа на мне, Харуна положила голову мне на грудь и застыла. Я ужаснулся мысли, что девушка могла почувствовать это. Как уже было сказано, я вовсе не был сделан из железа, и моё тело отреагировало на близость.
Я ожидал всё. что угодно, но только не этого…
Харуна в такой пикантный момент умудрилась уснуть. Тихое посапывание убедило меня в этом.
Мне понадобилась намного больше времени, чтобы придти в себя. Высвободившись, я бережно отнес её в постель.
Толи от усталости, толи из-за непроходимой тупости, очнулся я на мягком футоне, в объятиях Харуны.
Девушка крепко спала, но из-за вчерашних ползания по полу и барахтаний, легкая накидка еле держалась на теле. На верхней части накидки, были порваны узорные заклёпки, оголяя девственные груди.
— Я труп…
Конечно, всего я не видел и уж точно не трогал руками. Ну, не трогал осознанно, очнувшись ото сна. Но вряд ли это спасет мою шкуру, если кто увидит нас…
Покрывшись потом, я постарался вылезти из объятий девушки, не разбудив её. Занятый этим, я словно вор застыл над девушкой, когда до меня донесся голос полный удивления:
— Что, ради светлых богов, тут происходит?
— Ю, я всё могу объяснить…
Принцесса Ю часто навещала Харуну. Лорд особо выделяла её, и вроде казалось, что отношения между ними улучшились. Конечно, они не были лучшими подругами, но обстоятельство требовало от них совместных действий.
Вместо юкаты или кимоно на ней было одеты доспехи. Принцесса Ю всё чаще отдавала предпочтения доспехам, нежели красивым одеждам.
Последний раз её я видел в Южном Синано, но уже при быстром взгляде можно было сказать, что эта независимая особа мало чем изменилась.
Её хмурый взгляд остановился на чём-то, и её лицо резко изменилось, выражая возмущение:
— Да как ты смеешь, Канске?!
Замерев над спящей девушкой, я проследил за взглядом принцессы Ю. Её глаза были прикованы к одному месту, ниже моего живота. Справедливости ради должен сказать, что это естественная утренняя реакция.
Утренняя эрекция не зависит от нас, парней. Наш организм, можно сказать, живёт своей жизнью. Но всего этого не объяснишь девушке, тем более если она из средневековья.
Так как я стоял на коленях боком, принцесса Ю могла различить весь контраст. Хоть сверху на мне была одежда, Ю сразу поняла, что это было.
— Ты! Да ты…
Лицо девушки воспылало красным. Я до сих пор затрудняюсь сказать, было ли это от смущения или гнева.
— Хоули факин щит, — только и смог произнести, закрывая свои драгоценности руками.
Не знаю, чтобы произошло дальше, если бы нас не остановила Харуна:
— Да заткнитесь вы уже! И так голова трещит!
Харуна так и не открыла глаза и продолжила спать.
Встав с футона я быстро подбежал к принцессе Ю, чтобы всё объяснить. Все мои потуги она враз оборвала словами:
— Ты мой должник, Канске…
— Как скажешь. Но между нами ничего не было.
Девушка, конечно не поверила в это.
— Я закрою на это глаза, но в будущем ты исполнишь одно моё желание.
Стоит ей открыть рот, как на меня накинутся вассалы Харуны. И на этот раз мне уж точно не спастись.
— Договорились…
— Поклянись богом Хатиманом!
Получив клятву, принцесса Ю довольная собой вышла из шатра.
— Канске, тебя ждут на совете.
После той попойки я старался без нужды не заходить в шатер Харуны. Но сегодня Харуна требовала, чтобы все главные вассалы предстали перед ней.
— Ну, пошли, Нобуцуна.
— Что-то ты не особо весел, — заметила моё настроение дочь Юкитаки, Санада Нобуцуна.
В отличие от остальных, клан Санада не смотрел на меня с презрением. Уж кто-кто, но они-то догадывались о реальном положении вещей.
Как я понял, Харуна и вовсе не помнила о той попойке. Но вот принцесса Ю помнила всё прекрасно…
Принцесса Ю
В то утро я легко могла покончить со стратегом. Хара Масатане уже успел сообщить, что Канске выбрал жизнь, когда как от него требовали совершения сеппуку.
Подумывая о мести над врагами моего покойного брата, я пришла к выводу, что жизнь в позоре для них лучше, чем достойная смерть. Все эти соображения я высказала людям из своего клана, и они согласились со мной.
Но в глубине души я понимала, что огонь ненависти иссяк. Смерть Канске не вернёт брата. Забавно осознавать, что жизнь в вассалитете под кланом Такеда не так уж плоха. Харуна отдавала предпочтение моему клану, и никто в Южном Синано теперь не мог с нами сравниться.
Как бы там ни было, я не могла быть причастной к смерти стратега. Навлечь на свой клан гнев Харуны, голова Канске не стоила того. К тому же, я ещё должна была многому научиться у него.
— Прежде чем начать, я бы хотела разрешить спор между Канске и кланом Ямагата.
Заявление Харуны удивило многих.
Мураками пересёк границу и вошел в земли Этиго. Мы не успели вовремя, и Ёсикие перешёл реку без потерь.
На той стороне армию Ёсикие ждала подмога. Как выяснилось позже, Такато Масанару, лорд клана Такато, спустился с гор и по неизвестным причинам объединился с кланом Мураками.
На сегодняшнем совете мы должны были решить, что нам делать дальше. Объединенная армия кланов Мураками и Такато, вместо того чтобы ждать нас возле реки и напасть во время переправы, ушла дальше в глубь земли Этиго.
Никто не знал, что они затевали. Но ясно было одно: мы не могли следовать за ними. Провизия и дух наших бойцов начал падать.
— Выйдите вперед, Масакаге и старейшины клана Ямагата.
Ни слуга Канске, ни старейшины клана Ямагата не понимали, что происходит. Никто не знал, что будет дальше и все, замерев, наблюдали за происходящим.
— Масакаге, ты показал себя достойным самураем и отныне тебя будут звать Ямагата Масакаге. Клан Ямагата, либо вы берёте в лидеры Масакаге, либо я распускаю ваш клан…
Как мне было известно, кланом Ямагата правил совет старейшин. После смерти лорда они не могли найти достойного замену. И самое главное в словах Харуны было то, что она открыто объявила, что в случае отказа, клан Ямагата будет истреблен. Роспуск клана, наверное, проходил бы без пролитой крови, находись наша страна под мирным небом…
Но в военное время всё было иначе.
Умные люди сразу же поняли, что Харуна начала продвигать вассалов стратега. Самураи могли презирать Канске, но теперь воевать против него, и тем более в открытую, было опасно.
Слова Харуны были сказаны так, что стало ясно: лучше с ней не спорить. Спросить с ней на глазах многих, на это у старейшин не хватило духа.
Я до сих пор не была уверена в отношениях Харуны и стратега. И, признаться, сомневалась, что ту ночь они провели вместе. Но, поразмыслив над этим снова, утвердилась в мысли, что в ту ночь они не ограничились лишь объятиями…
Закончив над этим, Харуна увела разговор в решение вопроса дальнейших действий. Пока все решали как быть и что делать, я неотрывно следила за стратегом.
Канске на совет пришёл в сопровождении юной копейщицы. Я уже знала, что это благодаря нему клан Санада решился стать под знаменем Харуны. В последнее время Санада Нобуцуна часто находилась возле Канске.
Позор Канске всё же затронул отношение с его соратниками. Все три вассала стратега как будто отделились от него. Многие злорадствуя над Канске, одобряли его вассалов.
Я же, в свою очередь, не спешила с выводами. Зная Канске, я могла легко предположить, что все эти четверо действовали намеренно, пуская пыль в глаза…
— Канске, что ты скажешь по поводу происходящего? Как, по твоему мнению, нам стоит поступить?
Харуна без тени смущения смотрела на парня. Я не могла понять, помнила ли Харуна о той ночи или нет.
— Вы все знаете, что города клана Мураками открыли свои ворота, стоило Ёсикие пересечь границу. Мураками бежал из Синано в Этиго, и мы теперь можем вернуться…
— Всё так, но что, если враги вторгнуться, узнав, что мы ушли?
— Нет причин беспокоиться. Наши шиноби будут следить за ними. Мы используем дымовой сигнал, чтобы предупредить те силы, которые оставим в Синано.
Призадумавшись, Харуна объявила:
— Наши основные силы уйдут в Каи. Я же, в свою очередь, оставлю наместника над городам Кацурао. Все кланы в Северном Синано должны быть наготове, в случае вторжения Мураками. Санада Юкитака, ты будешь наместником…
Никто из самураев Каи не были недовольны. Эти воины долго не видели своих домов и уже с не терпением ждали возвращения.
От Санады никто не ожидал героических поступков, лишь удержание врага до появления основных сил.
Но клан Санады стал непримиримым врагом Мураками, поддавшись на уговоры стратега. К тому же, если Санада сможет проявиться во вторжении врагов, то его род окончательно укрепит свою позицию. Харуна всё это прекрасно понимала.
— Харуна, меня беспокоит другое. Мы мало знаем о кланах, живущих в Этиго. Но нам хорошо известно характер Мураками Ёсикие. Он никогда не делал опрометчивых шагов. И меня настораживает его поход в Этиго. Что же он задумал? Может, он хочет привлечь на свою сторону новые кланы?
Слова стратега взбудоражили умы людей. Но стоило Харуне заговорить, как все умолкли:
— Я не боюсь кланов из Этиго. Но мы не можем сражаться на севере, когда с юга нам могут угрожать кланы Имагава и Ходзе. Соглашение с этими кланами истекает…
Хоть Харуна не договорила, все вассалы прекрасно поняли недосказанное. Увидев угрозу в лице Такеды, Имагава и Ходзе могли объединиться. Этого мы никак не могли допустить. Я непроизвольно поймала себя на мысли, что начала ассоциировать себя с кланом Такеды. Думаю, меня в этом нельзя было упрекнуть. Ведь жизнь клана Сува теперь зависела от Харуны, от её клана.
— Об этом можешь не беспокоиться. Я уже наметил план действий с ними. Если все пойдёт по моему плану, угроза спадёт на нет. Но мы должны узнать намерения кланов Этиго. Возможно случиться так, что они сами уничтожат Мураками. Но действия Ёсикие убеждают меня в обратном…
— Твои предложения?
— Позволь мне отправиться в Этиго. Я сумею разобраться…
Слово «нет» застыло на губах Харуны. Совладав с порывом, лорд произнесла другое:
— Если ты уверен в своих силах, пусть будет так. Кого ещё ты возьмешь с собой? Своих вассалов?
— Нет. Будет разумно, если я отправлюсь один, не привлекая внимание.
— Лорд, позвольте и мне отправиться, — заявление юной копейщицы Санады удивило не только Харуну, но и Юкитаку.
— Что ты скажешь, Канске?
— Если Вы не против, то я не смею противиться.
— Да будет так…
Пока все переваривали сказанные слова, я несмело вышла вперед.
— Госпожа, я все эти годы трудилась ради процветания клана Такеда. Позвольте и мне отправиться на север.
Округленные глаза были мне ответом. Никто не мог поверить в это. Ведь все знали про мою ненависть в прошлом. Во всех выражениях лиц, окружавших меня самураев, читался немой вопрос.
Спроси меня кто в голос, я не смогла бы вразумительно ответить…
Глава 8
Если твой противник сделал ложный шаг — будь осторожен. Вы танцуете под одну музыку.
Город Касугаяма, столица провинций Этиго и жемчужина клана Нагао, пребывал в возбуждении. Со всех краёв провинций люди поздравляли друг друга с завершением междоусобной войны. Вассалам Кагэторы удалось выманить подлеца Хитати и добыть его голову. Казалось, будто сами бодхисатвы были на стороне клана, так как после смерти Хитати скончался всеми презираемый брат Кагэторы, Харукаге.
Хоть Усами Садамицу не был набожен, но даже он увидел в этом знак. Мало кому удавалась сесть на престол, не запятнав руки.
Старику в жизни не раз приходилось принимать трудные решения, но, дав присягу в тот вечер молодой госпоже, он не прогадал. Госпожа была наделена не только пытливым умом, но и благословением свыше.
Немало удальцов желало присягнуть Кагэторе и под её командованием добыть себе почёт и богатства. Но Усами не спешил удовлетворить желание низших…
Армия — единственная опора клана, и старик не хотел брать в неё, кого попало. Умудренный опытом, Усами собирал лучших воинов под знамени Кагэторы.
— Господин, нас ждут…
Мысли прервались, и перед взором старика возник Мукуро. Главарь пиратов стушевался под взглядом старика и заёрзал на месте. Одет он был праздно, но по лицу было видно, что он не привык к роскоши и богатству.
— Что ж, пойдём…
Ноги с трудом, но поддались воле Усами.
Впервые за всё время, Усами начал сетовать на старость. От него многое требовалось, надо было многое успеть, но годы были уже не те.
Выйдя на улицу и направляясь в сторону резиденций, Усами с удивлением заметил огромное количество людей. В разговорах, то и дело, доносилось диалекты. Что и говорить, люди по всей провинции стекали в этот город, желая лицезреть нового лорда.
Город Касугаяма, окруженный горами, был непреступен. Со дня заложения первого камня замка, в окрестностях мало что изменилось.
Природа сохранилась нетронутой и действовала на людей умиротворительно. Не было никакого запрета, и даже горожане были привычны к тишине. Но сегодня город преобразовался, он был полон жизни, издавая звуки, словно улей…
Люди узнавали старика и почтительно расступались. Нельзя было сказать, что подобное обращение не нравилось старику. Но, в отличие от других, Усами знал цену почтения толпы. И, конечно, старик в последнею очередь стремился угодить черни.
После того, как всем стало ясно, что Кагэтору возьмет власть в свои руки, в город первыми прибыли торговцы и благородные. От первых было больше толку, нежели от вторых. Эти «благородные» с трудом расставались с богатством. Усами не сомневался, стоит ему в будущем потерпеть неудачу, как тут же они этим воспользуются…
Отняв земли и имения, Усами отдал их тем вассалам, которые поддержали притязание Кагэторы. В жизни провинций восхождение на престол нового лорда было занимательным событием, которое требовало огромные траты денег.
Праздник в честь лорда должен был запомниться людям надолго. Каждый город получил нужную сумму, чтобы и там люди смогли отметить. В столицу стекались как воины, так и разные артисты. Денег победителем выдавалась немного, но несмотря на это желающих было немало.
Усами подозревал, что многих привлекала мысль увидеть вблизи лорда. Последние событие напрочь укрепило авторитет Кагэторы среди жителей…
Отправляя Мукуро в Синано, Усами не мог предположить, что всё примет удачный оборот для клана Нагао. Вначале старик хотел просто помочь клану Мураками, создав союз с кланом Такато. Ему не составило труда убедить лорда Такато в том, что после падение Мураками настанет его черёд.
Мураками, в свою очередь, тонко прощупывал намеренья клана Нагао. Страхи Мураками Ёсикие были понятны Усами, ведь легко попросить помощи у сильного, но куда как сложнее от него после откупиться…
Ответ Кагэторы был краток: «Если хочешь помощи и справедливости, предстань передо мной». На первый взгляд кажется сущим пустяком, но это было своего рода испытанием от Кагэторы. Ведь стоит ли проливать кровь своих воинов, ради труса, который боится будущих покровителей.
К тому же, оставить земли и удалиться в чужие края, на такое не каждый способен. Что и говорить, Мураками очень занятный парень. Можно даже сказать, что с придурью в голове. В этом плане он был схож с госпожой…
Мировоззрение Кагэторы перетерпели изменения из-за монахов сохэй. Вначале это никак не замечалось, но со временем старик убеждался в этом. Усами списывал чудачества Кагэторы на юность и наивность, но позже убедился, что девушка смотрит на мир через призму справедливости и порядка.
Даже после смерти Харукаге, Кагэтора горячо отказывалась сесть на престол.
— Я не хочу становиться таким человеком, которого потомки будут называть бесчестным…
Было ясно, что Кагэтора не прислушается словам своих вассалов. Она с легкостью могла поставить на кон жизни кланов и вассалов, чтобы удовлетворить свою прихоть.
И тогда Усами привёл простого крестьянина, одетого лишь в лохмотья и запачканного в грязи. Крестьянин, упав на колени, со слезами на глазах промолвил лишь одно слово, и Кагэтора изменила своё мнение:
— Если Небо желает, чтобы я стала лордом, то пусть будет так. Малое зло ради спасения людей? Я готова на это пойти…
Никто тогда не придал значение словам девушки, но только не Усами. Да, Кагэтора имела своеобразный характер, но она смогла понять прежде остальных, что последует после её решения. То малое зло, о котором она сказала, разве не этим ли был занят последе время Усами, угрозами и уловками отбирая земли у прежних хозяев?!
Кагэтора не стала избавляться от обиженных. А, наоборот, она всячески пыталась угодить им. И среди знати упрочнилось мнение, что это из-за Усами они терпят лишения.
Девушка хорошо училась у старика, и она догадалась без вмешательство со стороны Усами приблизить к себе знать. Каждый из них желал показать свою храбрость на брани и снискать уважение Кагэторы.
— Прошу, сюда…
Мукуро мягко вывал из пелены задумчивости старика.
Последовав за главарём пиратов, старик вскоре оказался во внутреннем дворе резиденции. Красота сада и тишина, царившая возле пруда, быстро обворожила не только Усами, но и грубого и лишенного чувства изящества Мукуро.
Желтый лист, упавший с дерева, ненавязчиво подтолкнул к мысли о скором приходе осени.
— Усами, позволь представить тебе наших гостей…
Последнее время Кагэтора то и дело часами проводила в саду. Но вот одежда на девушке удивила старика. Вместо привычного кимоно, девушка нарядилась в белую юкату.
Следом за Кагэторой в сад через сёдзи вошёл Мураками. Хоть Усами, со слов Мукуро, уже имел представление о нём, его всё же поразила внешность Ёсикие.
Лорд Мураками рядом с хрупкой Кагэторы смотрелся ещё огромней. Широкие плечи и выразительное лицо будто показывали неимоверную волю. Волосы у парня были собраны, и походка была свободной. Цепкие глаза и обворожительная улыбка Мураками убедили Усами, что перед ним стоял не простой самурай.
— Позвольте представиться, я Мураками Ёсикие, владелец земель Северного Синано.
Голос парня был уверенным, и он хоть говорил с уважением, но интонация показывала, что лорд Мураками обращался к старику как равному.
— Как мне известно, твои земли теперь принадлежать Такеде…
Усами Садамицу легко мог проникнуть в потаённые мысли людей, но, к его удивлению, Мураками не поддался на провокацию, а лишь молча, признал правоту старика.
— Усами, наш гость уже поведал мне о бесчестном поступке Такеде Харуны. Выгнав родного отца и подло завладев престолом, Харуна завоевала соседей. Да, она прекрасно ведёт войну, но ради чего?! Ради чего она губит столько жизней?!
В голосе девушки проскользнуло не поддельная ярость и гнев. Совладав с собой, она добавила:
— Хоть Будда и учит, что жизнь состоит из страдания, разве не долг дайме облегчить эту ношу, а не добавлять новую…
— Если всё продолжится подобным образом, клан Такеда скоро нагрянет войной на наши земли. Это и так ясно, но я не услышал от тебя Мураками, чего ты хочешь от нас?
Хоть Усами спрашивал лорда Мураками, за него ответила Кагэтора:
— Он просит нас о справедливости…
Кончено, прагматичный старик уже знал, о чём будут вестись переговоры, но все же его удивила горячность в словах девушки.
Было разумно воспользоваться кланом Мураками, ведь у Ёсикие осталось немало последователей в Синано. В нужное время они доставят хлопот Такеде. Да и сражаясь за правое дело, клан Нагао многое выиграет от этого.
Однако, Усами знал, что девушка не из-за холодного расчёта и голоса разума решила вовлечь клан в войну…
— Мы можем вмешаться в ситуацию. Но сперва наш клан должен решить вопрос с провинцией Эттю.
Попробуй клан Нагао вывести свои войска из провинций, как тут же враги из Эттю начнут маршировать по землям Этиго. Оставить свои земли врагу, а самим сражаться за нужды другого клана — этого Усами Садамицу никак не мог допустить.
— Уважаемый Усами-доно, мои люди готовы помочь Вам в войне против провинций Эттю…
— А ты не боишься, что это война продлиться долго и ты потеряешь своих людей?
Это был не праздный вопрос, старика действительно интересовал образ мыслей Мураками.
— Верно, война может продлиться несколько лет, если мы не сумеем завлечь противника в такое сражение, где сможем завладеть головами их лидеров…
— Ты так уверен в своих воинах?
— Мои воины хорошо обучены.
— Тогда почему ты не справился с кланом Такеды, — на последнем слове старика, глаза лорда Мураками опасно сверкнули.
— Хватит. Мы выступим до наступления холодов, сразу после праздников. После победы над Эттю, мы поможем Мураками выгнать из Синано клан Такеды.
Хотя всё выглядело спонтанно, Усами не сомневался, что Кагэтора наметила пан действий. В дни праздника, шпионы из соседних провинций легко затеряются среди толпы. Пока люди будут праздновать, отборный отряд воинов, переодевшись в простые одежды и двигаясь рассредоточено, будут ожидать приказа от Кагэторы.
Этому и многим другим военным хитростям девушка научилась у Усами Садамицу.
— Я слышал, что ты испробовал в войне против Такеды новое оружие?
— Да, благодаря танегасимы мы свели на нет все попытки Такеды в сражения при Уэдахары…
Старик всё это прекрасно знал, но хотел услышать из уст самого Мураками.
— У тебя есть мастера, которые смогут создать танегасимы?
— Мой вассал Суда умеет обращаться с танегасимой. Но, к сожалению, у него пока не получается создать хороший образец…
Были известно, что вассал Мураками хорошо воссоздал эти новые орудия. Однако, при использовании танегасимы, они просто взрывались на руках у воинов. Производство, кончено, было приостановлено, да и не разумно было тратить бесценный порох таким образом.
— Говорят, твой вассал Санада хорошо преуспел в этом деле?
— Он, конечно, умён, но не настолько. Можете не беспокоиться, Усами-доно, в предстоящей войне у клана Такеды не будет на руках танегасимы…
— Время покажет…
Усами не разделял настроение лорда Мураками по этому поводу. Старик, как никто другой знал, что в жизни всегда надо ожидать самого худшего варианта событий.
Канске
Каждый знает, что шпионить и добывать информацию, да ещё и так, чтобы окружающие ничего не заметили, дело непростое. А в эпоху Сенгоку, так вообще смертельное. Причем прежде чем казнить, шпионов особо допрашивают.
В каждом уважающем себя клане есть определенные самураи, в чьих занятие входит следить за порядком в городе и в его округах. Крупные города идеально подходят для сбора информации. Там и затеряться легче, да и вопросов задают мало…
Взяв с собой на это дело Санаду Нобуцуну и принцессу Ю, я сильно рисковал. Однако, поделать с этим ничего не мог. Не только Косака и Найто, так ещё и новоиспеченный лидер клана Ямагата тоже рвался в поход. Благодаря вмешательству Харуны, мои вассалы сразу же передумали.
Чтобы странствовать и не вызывать подозрения, оптимально подходили два варианта. Первый: можно было прикинуться монахом. Странствующие монахи не редкость, но у этой версий полно прорех. Легко было узнать, от какого храма держит путь монах и является ли в действительности им. Добавьте ещё, что в провинции Этиго сильно развит Буддизм. Захоти кто вступить со мной в теологические диспуты, как всё сразу же раскрылось бы.
Выбор наш пал на второй вариант, а именно: мы прикинулись сказателями. Точнее, я назвался сказателем, а эти двое стали моими помощницами. Сказательство дело непростое, вначале может показаться иначе несведущим людям. Во-первых, язык должен быть подвешен, и в голове ты должен хранить массу информации про мифы и легенды.
Во времена, когда человечество ещё не придумало кинотеатров и прочей развлекухи, народ толпами слушают таких вот сказателей.
Составив легенду, наше трио отправилось в портовый город Ёите, что находится в провинции Этиго. Прежде чем идти в Касугаяма, было разумно попробовать свои силы в другом городе.
— Ямагата, мы опоздаем, если ты продолжишь всматриваться в никуда…
Среди нас лишь я опять-таки должен был окликаться на чужое имя. Ни Нобуцуна, ни принцесса Ю в войне за Синано ни чём не отличились, чтобы враги могли запомнить их имена. А, вероятность того, что их кто-то мог знать на лицо была очень низкой.
Пока принцесса Ю сердито хмурилась, Нобуцуна готовилась к вечернему событию.
На самом деле мы могли отправиться домой. За неделю, провидённую в городе Ёите мы добыли столько сведений о клане Нагао и в частности о Кагэтору, что этого вполне хватало.
Разница между провинциями Каи и Этиго была огромной. В отличие от Каи, Этиго имел выход к морю, что, в свою очередь, хорошо развивал в регионе торговлю. К тому же, в отличие от Каи, здешние жители не слишком зависели от посева риса. Люди уже давно приспособились готовить рыбу, так что во времена неурожая голодать им особо не приходилось.
По правде сказать, в экономическом плане Каи здорово уступало землям Этиго. Ведь провинция Этиго была на несколько раз больше родины Харуны…
— Ю, Нобуцуна, сегодня вы будете играть под другую историю…
Кагэтора не экономила на празднике. В каждом городе проходили состязания даже среди сказателей. Лучшие были доставлены ко двору клана Нагао.
Увидев в этом возможность, я настоял на продолжение нашей деятельности. К слову сказать, мы неплохо выступали. Во время моего рассказа, девушки играли на музыкальных инструментах, таких как сямисэн и фуэ.
Музыка хорошо скрашивала повествования. Мелодии, менявшиеся от сюжета в истории, сразу же придавали атмосферу нашему перфоменсу.
Многие быстро смекнули и захотели подражать нам, но у них банально не хватило времени.
Город Касугаяма — опора клана Нагао во всём смысле. Осаждать его было почти невозможно. Даже если захоти Харуна в будущем завладеть этим городом, ей придётся потратить не только жизни своих воинов и денег, но и несколько лет.
— Ну что, мы готовы?
В ответ получив утвердительные кивки, я несмело встал со своего места.
Возле двери нас уже ждали слуги, которые должны были привести нас во двор клана Нагао.
Момент истины настал, и мы последовали за слугами. Конечно, слухи всегда приукрашивали действительность, но уже можно было сказать, сопоставив факты, что Кагэтора была неординарным человеком, хорошо разбиравшиеся в военном деле.
Потому как девушки хранили молчание, я пришел к выводу, что их тоже тревожил сегодняшний вечер.
У меня были предположения, что Нобуцуна последовала за мной чисто из-за ради клана Санады. Да, сейчас положения клана Санады прочны, но этого явно было мало. Видно Юкитака был не против, раз позволил своей дочери пойти на это.
Если всё это виделось чётко, то, напротив, мотивы принцессы Ю были мне не совсем ясны. Видимо, она хотела доказать всем, что не хуже остальных может справиться с поставленными задачами. У меня не было сомнений, что клан Сува под её началом станет лишь сильней в недалеком будущем.
Дня три сказатели из разных городов выступали в городе Касугаяма. Ко двору же были приглашены единицы. Возле двери слуги впускали по очереди.
Вся знать и главные вассалы были собраны в этот вечер. Так что мы имели прекрасный шанс рассмотреть наших будущих противников.
— Пожалуйста, пройдите…
Широченные сёдзи резко открылись, и мы, под взглядами собравшихся, пошли к назначенному месту.
Все сказатели, которых мы встречали на своем пути, были люди немолодые. Так что наше появление смутило некоторых вассалов Нагао.
— Позвольте представить лучших сказателей из Ёите…
Тучный мужчина с торжественным голосом представил нас самураям. К слову сказать, это благодаря нему мы смогли попасть на этот вечер.
Расположение Кагэторы искали не только самураи, но и торговцы. Наше выступление могло хорошо сказаться на делах этого человека.
— Позвольте поздравить вас, люди Этиго, с окончанием войны. Отрадно видеть, что хоть где-то хранится хрупкий мир, в наше непростое время…
Пока мои помощницы располагались, я не спеша решил начать. И старался не сводить глаз с Кагэторы.
Видеть хрупкую девушку в окружении матёрых самураев было непривычно. Кагэтора была явно моложе Харуны. Несмотря на это, я, к своему удивлению, заметил, что девушка чувствовала себя свободно, словно в родной стихии. От неё не веяло слабостью и неуверенностью.
Нам заранее было известно, что если представление наскучит лорду, то нас попросят удалиться. Так что дав знак девушкам, я не спеша начал повествование.
Заиграли струны, и под мелодию я начал с Повести о Доме Тайра. Времени было мало, так что я уделил внимание о Тайра Киемори.
Если вкратце, то Тайра Киемори была удивительным человеком. Повесть рассказывает о противостояние двух великих кланов, Тайра и Минамото. В руках Киемори в своё время было три ветви власти: религиозная, военная и административная. Сам сёгун был на её стороне.
Казалось, дом Тайра надолго будет в величии. Но не стало Киемори, как могучий дом начал проигрывать одно сражение за другим клану Минамото. Не прошло и десяти лет, как вся ветвь Тайра была перебита. И не удивительно, клан Минамото боялся, что от отпрысков Тайра появится новый лидер, не уступающий Киемори.
Самураи любят трагизм. После падение дома Тайра, многие сетовали на Минамото. В глазах людей Киемори стала величайшим дайме. Молва гласила, что в смертный час тело Киемори было поглощено пламенем, таок силы, что любой, оказавшись рядом, сгорал дотла.
Пока я до хрипоты разглагольствовал о повести, за мной неотрывно следил один старик, в окружении лорда. К слову сказать, по правую сторону от Кагэторы сидел Мураками со своими вассалами.
Риск был велик, но меня успокаивала мысль, что никто из присутствующих не мог предположить, что не последние вассалы Харуны сами явятся и покажут неплохое такое представление.
На втором заходе, мы рассказали о бравых самураях, которые сражались в «Фермопилах». История не ограничилась лишь сюжетом фильма, но была дополнена всей персидско-греческой войной.
Кончено, мы очень рисковали, так как заинтересовавшись, окружение Кагэторы могли начать задавать вопросы. Но дело того стоило, интерес в глазах Кагэторы был неподдельным.
— Принесите саке нашим гостям, сказателям…
Чуть ли не командным голосом приказала девушка. Нобуцуна и Ю с тревогой смотрели на меня, но я не смог их утешить.
Мы не знали, чем закончится вечер, но желание узнать о Кагэторе было сильней страха. Пока мы не спеша пили саке и восстанавливали дыхание, вассалы девушки шумно обсуждали наши повести.
Наше выступление понравилось знати. Решив, что будет лучше взять инициативу в свои руки я начал из далека:
— Уважаемые самураи, мы прибыли к вам из Синано. После недавних войн, нужда заставила нас скитаться по окрестностям…
Сказав про Синано, мы, конечно, рисковали, но тут ничего нельзя было поделать. Начни кто разговор с Санадой Нобуцуной или принцессой Ю, как тут же собеседник смог различить их диалект. Мне лично было трудно определить, но местным было виднее.
— Синано говоришь? А вы, случаем, не шпионы клана Такеда?
Хоть в голосе старика не было угрозы, заданный вопрос был весьма скользким.
— Нет. Мне всегда казалось, что шпионы действуют тайно, а не в открытую. А как мне к Вам обращаться, достопочтенный самурай?
— Усами Садамицу…
Так вот оно что, в разговорах, где рассуждали о делах клана Нагао, почти всегда проскальзывало это имя. Старик Усами мог дать сто очков вперёд советнику Имагавы, Охару Юсаю.
— Коли ты из Синано, то ты не послуху должен знать о проделках клана Такеда…
Мне удалось заинтересовать лорда Нагао, осталось завлечь её в диалог и узнать, что она из себя представляет.
— Как вам известно, Такеда полностью завоевала Синано. Города капитулировали после отступления Мураками.
Даже если Ёсикие задели мои слова, вида он не подал. Что и говорить, умеет парень держать себя в руках. Гневное высказывание и сетование среди знати Нагао не способствовало бы укреплению его авторитета, а, наоборот…
Хоть меня Санада Юкитака клятвенно заверил, что в лицо Мураками не знает ни меня, ни девчонок, доля сомнения всё же были. После битвы при Уэдахары я долго не приходил в сознание, что Санада решил не беспокоить Ёсикие по пустякам, ведь им и так было чем заняться.
— Война и её последствия мне хорошо известны. Но что ты можешь сказать о предводителе Такеды, о Такеде Харуне?
— Госпожа, я маленький человек и не многое могу рассказать Вам о ней. Да и то лишь молву…
Будто задумавшись, продолжил, тщательно подбирая слова:
— Молва гласит, что она заняла престол, обманув родного отца. Не прошло много времени, как она смогла завоевать Южное Синано и затем Северное Синано. Харуне удалось свести на нет угрозу со стороны южных соседей, Ходзе и Имагавы.
— Она действительно обладает выдающимся умом. Но использует свои способности ради алчности и разрушения!
Кагэтора была с темпераментом, она быстро завелась.
— Ради власти поступить так с отцом?! Какой же из неё самурай? Я не понимаю, как её вассалы до сих пор следуют за ней?
— Возможно, Вы удивитесь, но в Каи никто не считает её бесчестной. То, что Вы называете подлостью, простые крестьяне видят благородство…
Лишь на последнем слове, я запоздало понял, что дал волю своим чувствам. Ведь мало кто знал настоящие мотивы Харуны.
— Поясни, что ты имеешь в виду.
— Вместо того, чтобы проливать кровь Харуна решила сохранить жизнь отцу. Такеда Нобутора, отец Харуны был жестоким дайме. Когда Харуна изгнала его и заняла престол, народ в Каи возликовал. Это известно даже в Синано. Не зря ведь говорят, когда Чэн Тан убил Цзе-вана, народ Ся возликовал; когда У-ван поразил Чжоу-вана, жители Инь не порицали его. В своих поступках они следовали велениям Неба и желанием людей. Поэтому они и смогли так сделать…
— Скажи, сказатель. Ты только что процитировал У цзы?
Удивившись не менее Кагэторы, я невольно прикусил свой язык. Поддавшись эмоциям, я невольно показал те знания, которые в Сенгоку считаются бесценными.
— Видите ли, в моём деле всегда надо тренировать память. Так что я часто стараюсь запоминать прочитанное и услышанное…
— Госпожа, этот недомерок лишь хочет произвести на Вас впечатление. Он, наверное, и сам не понимает суть слов.
Высказывая эти суждения, самурай из свиты сам не понял, что помог мне.
— Разве? Если бы этот сказатель не понимал значение, то он не использовал бы их в своих речах. А ты очень интересный собеседник…
Почти ласково сказала Кагэтора. Боюсь, я её заинтересовал больше, чем планировал. Пока я её сравнивал с кошкой, которая играясь, могла уничтожить непоседливую мышку, Кагэтора решила сменить тему:
— Если тебе так хорошо известно про Такеду Харуну, то просветишь ли меня насчёт её мотивов. Зачем ей всё это надо? Ведёт ли она войну ради богатства и алчности? Я ведь могу ошибаться на её счет, не зная всей подноготной…
— Госпожа, я не знаком лично ни с ней, ни с её вассалами. Но могу рассказать услышанное из чужих уст.
Темперамент у девушки был своеобразным. Мне трудно было определить, толи она игралась, толи её настроение могло так быстро меняться. Но чутьё говорило мне, что эта особа с легкостью могла приказать отрубить мне голову. Возможно, она после раскается о содеянном, но мне это мало чем поможет.
— Говорят, что Такеда Харуна хочет установить прочный мир среди кланов. В нынешнее время только сильный может заставить остальных принудить к миру. Это не бредни, так как Харуна не истребила те кланы, которые так активно против неё сражались…
— Война ради мира? Забавно…
Не только Кагэтора, но и её вассалы переваривали услышанное. На некоторое время в зале возникла тишина.
— Все может быть. Но что её ждет в итоге? Обретя могущество, не сойдет ли она с намеченного пути? Сколько крови должно пролиться, прежде чем мир склониться под кланом Такеды? А что, если Харуна захочет стать Сёгуном?! Или, быть может, императрицей, выйдя замуж за императора?
— Даже если и так, разве это не во благо страны? Если наша страна не объединится, то её могут захватить внешние враги…
— Перед общим врагом люди объединятся. Я могу сложа руки смотреть на её войны, но не смогу стоять в стороне, когда угрожают власти Сёгуна и императора. Без императора боги покинут нас, а без Сёгуна не будет порядка…
Мне захотелось спросить о какой власти Сёгуна она говорит, когда каждый дайме хозяйничает на своей земле, не боясь никакой ответственности. Но это и другие вопросы были бесполезны, эту девушку было не переубедить. Она свято верила во всё сказанное, и у меня не осталось сомнений, что соблюдая свои принципы, она скоро станет нашим врагом…
Как день отличался от ночи, так и Кагэтора отличалась от Харуны. Союз между двумя кланами мог принести пользу, но надеется на это не приходилось.
— Сказатель, что делает человека бессмертным?
Резкий переход от темы, кажется, был характерной чертой девушки.
— Бессмертия не существует…
— Разве? А что насчет Тайра Киемори? Хоть она давно умерла, но до сих пор люди помнят её. Бьюсь об заклад, что потомки не забудут её даже с истечением века, а то и более времени. Ты ведь понял о чём я говорю…
— Вы хотите достичь бессмертия? Чтобы потомки помнили о Вас?
— Почему бы и нет? Сложность лишь в том, чтобы сделать что-то действительно достойное. К примеру, чтобы тебе достичь бессмертия сказатель, ты должен создать такую повесть, которая ни чем не уступит повести о Доме Тайра. А вот мой путь немножко сложен. Не так легко найти достойного врага…
Горечь в словах девушки была не поддельная.
— А что ты скажешь о стратеге Такеды? Можно ли его назвать достойным врагом?
Пожалуй, Кагэтора и Харуна были схожи в одном; обе они были полны жизни.
— Люди говорят, что он гнусный тип…
— Люди много чего болтают, и как ты сегодня показал, не всё из этого правда. Усами, как ты думаешь, не взять ли нам с собой в поход сказателя? Может, он мечтает составит великую повесть? Разве не здорово быть причастным к бессмертию другого человека, — смеясь, закончила свою мысль Кагэтора.
Не только я, но и другие вассалы прифигели от слов девушки.
— Не бойся, сказатель, твои помощницы отправиться вместе с нами.
Хотя девушка говорила всё это, как бы шутя, её глаза были серьезны.
— О каком походе идёт речь?
— О походе на Эттю. Кстати, вы можете идти. Будьте готовы рано утром, за вами придут.
Оттого как категорично сказала это Кагэтора, мне стало как-то грустно. Из-за моей болтливости эта девушка поняла, что мы вовсе не сказатели…
Интерлюдия
Провинция Хида, лежащая на западе от Синано, издавна считалась родиной многих Ками, синтоистских богов. Человек, а тем более древний представитель человеческой расы, не мог прожить без помощи богов.
Как и на других религиях, время сказалось и на синтоизме. Некогда грубые, граничащее с дикостью церемонии, под веянием эпохи, преобразовались в более культурные обряды. Синтоизм, как религия полностью изменилась, стала более мирной…
Боги уже не требовали от своих последователей крови и плоти. Перемена затронула почти все земли Ямато. Лишь в отдаленных её участках, горстка кланов свято берегли знание об истинной религии.
Количество последователей древней, не изменённой религии были мало. Они с отчаяньем наблюдали, как помутненные разумом люди доходили до того, что включали воедино ту часть синтоизма, что являлось тенью от истинной религии, с заморским верованием, буддизмом.
В некоторых храмах «верующие» ставили в ряд алтари как истинных богов — Ками, так и бодхисатв. И самое кощунственное было в том, что люди поставили Ками ниже бодхисатв, сделав их охранниками и сторожевыми псами заморских богов.
Молодой парень с умными глазами ловил каждое слово своего настоятеля. Слова знающего взбудоражили его кровь. Парень этот был высок, по сравнению со своими сверстниками.
Рядом с ним сидели другие ученики. Молодые люди были худощавы, но желание последовать туда, куда укажет настоятель, придавало им непомерную силу. Свет от костра озарял их лица, пламя не могло затмить фанатический блеск в глазах…
— Нитта, за этими холмами лежит Синано. Как и было велено старейшинами, я провожу вас до границы…
Рослый парень не замечал завистливые взгляды. Он полностью отдался размышлению. Тишина стала почти осязаемой, если не считать треск костра. Умудренный жизнью настоятель сразу заметил, как парень задумался о том, почему именно его старейшины поставили над остальными учениками.
Хоть Нитта с младенческих лет усвоил догматы истинной религии, он, в отличие от своих братьев, никогда не руководствовался эмоциями и домыслами. Эти его качества помогут клану добиться поставленных целей…
— Долго мы терпели унижения и святотатства. Последователи бодхисатв прочно укрепились на наших землях. Но, братья мои, наши боги ещё живы и они поведывали старейшинам, что грядёт возрождение. Посланник бога войны уже среди нас, ведет войну во имя истины. Знайте же братья имя того, кто поведет нас против демонов, его зовут Канске Харуюки…
— Настоятель, есть ли доказательства этому? До нашей провинции дошли слухи о клане Такеда и хитроумным стратеге. Но тот ли он, за кого себя выдает?
Вопрос задал, конечно же, Нитта, за вечные колебание его прозвали «сомневающимся» среди клана.
— Что ж, чтобы развеять твои сомнения я скажу правду, которую скрывали от вас. Но не подумайте плохо о своих старших, ведь это знание могло взбудоражить вас, вовлекая в необдуманные действия.
Сдержав паузу, и обведя взглядом каждого, настоятель негромко продолжил:
— Наши братья тщательно исследовали это дело. И они узнали, что до появления стратега в храме Хатимана, его не существовало. До этого он не числился ни в одном клане, соседствующим с провинцией Каи…
Ученики ловили каждое слово, а по лицам можно было сказать, что они полностью верили старшему. Да и в голосе настоятеля сквозила неподдельная вера…
— Канске быстро продвинулся в клане и помог Такеде одержать вверх над другими кланами. В каждой военной компании можно увидеть след нашего бога Хатимана, который неустанно следит за своим подопечным.
На это Нитте нечего было сказать. Хоть он не разделял энтузиазм остальных, но даже его сердце поддалось словам настоятеля.
— Нитта, вы должны встретиться со стратегом и убедиться в том, что он действительно выполняет волю бога. Если мы не ошиблись, и всё это правда, то ты должен сказать ему, что наш клан последует за ним. И, чтобы убедить его, что и от нас будет польза, мы поможем клану Такеда завоевать провинцию Хида…
Нитта запоминал каждое слово, сказанное настоятелем.
— Но если тебе покажется странным, и ты усомнишься в нём, то ты должен убить его в тот же час…
Хоть молодых людей взволновало сказанное, они не решились нарушить тишину, предпочтя обдумать услышанное. Настоятель внимательно следил за ними, но вскоре он обратился к Нитте, желая разгладить обстановку.
— Нитта, ты не мог бы спеть нам свою песню? Наши враги начали действовать, и, вполне возможно, что придя домой, вы найдете лишь горстку пепла. Кто-нибудь сыграйте ему, уважьте старика…
Учеников обучали не только пути богов, но войне и искусству. Каждый из них мог похвастаться, что был обучен мастерами своего дела.
Нитта был парнем толковым, иногда сочинял неплохие стихи. Но одна беда была у парня: он любил предаваться рассуждениям. Иной раз он мог задать вопрос, на который не могли ответить даже старейшины…
— Можно, я попробую спеть новую песню?
— Мы будем только рады.
Показав мелодию ученику со струнами, Нитта робко начал. Но с каждым словом его уверенность возрастала, и его песня полилась над холмами:
Им не нужно уже ничего:
Веры, крови или цветов…
Ваши Боги убили моих:
Я — наемник мертвых Богов!
Я забыл, куда иду,
И забыл, чего я хотел —
Но отныне в моей руке
Меч свободен в выборе тел!
Мне не нужно стрелять в друзей
По приказу Огненных Слов,
Я имею право любить:
Я — наемник мертвых Богов!
Мне неведома моя Цель,
Неподвластен мой путь Судьбе:
Все вы — слуги своих Богов…
Я хозяин — но лишь себе!
Глава 9
Канске
На следующее утро, после праздника в городе Касугаяма, мы отправились вместе со свитой Кагэторы. Неполных три дня без усталой скачки пришлось выдержит нам, чтобы добраться до границ между провинциями Этиго и Этюд.
К моему удивлению, главный советник клана Нагано, пребывающий в преклонном возрасте, Усами Садамицу, спокойно перенес дорогу.
Кагэтора и другие ее вассалы оделись не броско, чтобы никто не увидел в них высокопоставленных особ. В пути я старался держаться от нее подальше, чтобы ненароком не укрепить девушку в мысли о нашей причастности в шпионаже.
Судя по строгим выражением лиц и как самураи хранили чуть ли не гробовое молчание, я пришел к выводу, что Кагэтора не от скуки отправилась в это путешествие, прихватив нас с собой.
— Канске, мы уже приехали…
В отличие от нас двоих, Санады Нобуцуны и меня, принцесса Ю как-то легко нашла общий язык с самураями Кагэторы. Нас же они активно игнорировали. Конечно, самураи привыкли смотреть с высока на представителей других классов, но здесь это чувствовалось как-то остро.
Думаю, всему виной было то, что в отличие от тех же самураев из Каи, большинство из Этиго были выходцами из вольных братьев, пиратов. Как бы там не было, но я не спешил делиться своими мыслями с девушками, тем более с самураями.
Придерживаясь легенды, мы держались позади группы. Я часто требовал, чтобы Нобуцуна показывала свое актерство, чтобы свита Кагэторы пренебрежительно отзывалась о нас. Ведь сказателям, как и другим представителям не военной части общества, было трудно скакать на лошади без передышек.
Было забавно смотреть, как Нобуцуна охает и ахает в притворной усталости. Девушка, быстра поняв, что все это изрядно веселит меня, начала как-то неубедительно сетовать на тяжесть дороги. Стоило нам остановиться на небольшой перекус, как Нобуцуна почти без эмоций, заученно продолжила это дело.
Девушка говорила одно, но ее спокойный вид утверждал совершенное обратное. Так что вскоре я попросил ее прекратить этот балаган…
Держась дороги и меняя лошадей в деревнях, мы быстро смогли добраться до места назначения.
Увидев хорошо обустроенный лагерь, я слегка стушевался.
Хватило лишь одного взгляда, чтобы понять, что лагерь был военным. А если взять в расчет то, что мы прибыли к вечеру, а из лагеря не было видно ни одного дыма от костра, было легко придти к мысли, что нас взяли отнюдь не на прогулку.
— Канске, все пропало…
Сказать, что ситуация не нравилась отважной копещице Санаде Нобуцуне, это ничего не сказать.
Среди нас троих Нобуцуна впервые ставила на кон жизнь, вдалеке от дома.
— Цуна, если ты не перестанешь, то мы…
— Тихо, вы оба! Из-за вас на нас уже начали оглядываться, — чуть ли не повысив голос, обратился к этим двум.
Сказать по правде, отношение между Нобуцуной и принцессой Ю только налаживались. В начале, эти двое смотрели друг на друга, ожидая какого-нибудь подвоха. Не удивительно, ведь каждая из них понимала, что двум фаворитным кланам в Синано не бывать.
Одному клану, либо Сувы, либо Санады придется уступить первенство. Объеденная Синано уже стала тесной для древних, и имеющих определенные силы, кланов…
Увидев лагерь, свита Кагэторы будто забыли о нас. К счастью никто не заметил, как Нобуцуна произнесла мое имя.
То ли из-за усталости, то ли из-за удивления, девушки быстро забыли о конспирации и тем более не пытались разговаривать шепотом.
Все внимание было приковано к Кагэторе. Воины выходили встречать ее, и на каждом лице сияла улыбка.
Кагэторе же, в свою очередь, здоровалась с каждым.
Видя, что я поплелся ближе, принцесса Ю насторожилась:
— Разумно ли попадаться в глаза лорду?
— Тут уж ничего не попишешь. Лучшее, что мы можем — это узнать больше о ней…
Мои слова не убедили девушек, но они последовали за мной.
Кагэтора держалась уверенно, называла по именам не только своих вассалов, но и простых воинов. Услышав свое имя из уст лорда, да еще сознавая тот факт, что уж его-то имя лорд знает наизусть, воины быстро приободрились.
Уже потому, как держится человек с другими, можно было сказать о многом. Но продолжить мысль мне не дали.
— А ты слишком прозорливый…
Старик Усами словно тень возник бесшумно и стоял рядом. К моему удивлению, девушки стояли поодаль, разговаривая с местными воинами.
Принцесса Ю держалась смело, активно общаясь. А вот дела у Нобуцуны были не очень. Следя за речью, чтобы не взболтнуть лишнего, девушка выглядела неуверенно.
— Предложение Кагэторы я принял за приказ. Думается мне, что из вашего лорда выйдет неплохой герой для повести…
Было видно, что старик не очень-то мне поверил, но, смерив меня взглядом, ушел прочь. Его присутствия требовали неотложные дела клана, так что он нескоро побеспокоит меня. Эта мысль не могла не радовать…
Лорд Мураками выделялся как никто другой среди самураев.
Воины Нагао предпочли держаться на почтительном расстоянии от могучего воина.
Никто из них не смекнул, что мы устали от дороги. Но, к счастью, Кагэтора, быстро раздав указания, велела показать новоприбывшим шатры для отдыха.
По дороге мы с девушками разглядывали лагерь изнутри. Сразу же бросалась организованность лагеря и порядок, царивший в нём.
— Вот ваш шатер. Прошу, располагайтесь для отдыха…
— Постойте. Но тут только один шатер…
— Извините. Свободных нет, мы не знали, что вместе с госпожой прибудет столько людей.
Сказав это, самурай быстро удалился от греха подальше.
Мужчина и женщина не должны были спать в одной комнате, не связанные супружеским долгом. Вскоре рядом не было никого, от щекотливых ситуаций самураи стремились держаться подальше.
Убедившись, что за нами никто не наблюдает, мы вошли в шатер. Из-за усталости, нас не заботили пустые домыслы…
Не знаю, сколько я провел в блаженном сне, но, к моему огорчению, выспаться мне не дали.
— Вы, там, госпожа зовет вас…
Войдя в шатер, посланный воин слегка подзавис. В шатре было сумрачно, и из-за проникшегося света я не сразу увидел выражение на лице самурая. Никогда не думал, что служивые могли выразить столько эмоций: от гнева до замешательства.
Его смущало то, что на футоне валялись две девушки, а по середине лежал парень. Я смутно помнил, что принцесса Ю и Нобуцуна ставили свои футоны по краешку, но никак не рядом.
Замешательство воина было мне понятно, с одной стороны мы не были самураями, а с другой — приехали в лагерь вместе с Кагэторой. Будь мы служивыми, то самурай не закрыл бы глаза на происходящее.
Две сладко спящие девушки убедили воина, что тут пахло развратом. Когда наши взгляды встретились, принцесса Ю теснее прильнула ко мне, а Нобуцуна так и вовсе запрокинула ноги на меня.
От происходящего мой сон словно рукой сняло.
— Эт-это не то, что Вы подумали, — еле смог проговорить под ошалевшим взглядом воина.
— Конечно, конечно, — ответил самурай, не веря моим словам.
Бросив взгляд и, как бы оценив девушек, самурай хмыкнул, и будто вспомнил зачем явился:
— В лагере госпожи собирается совет. Девчонок можешь не брать с собой, но ты обязан явиться. И не заставляй господ ждать…
По самураю было видно, что он не понимал, зачем я был нужен на совете. Меня это, конечно, тревожило, но в этом я увидел неплохой шанс. Так сказать, увидеть будущих врагов за делом…
Пробормотав что-то о нравах и временах, самурай удалился.
Не стоит говорить, каких усилий мне стоило выйти из футона, не разбудив девушек. Я смутно представлял, что девушки не обрадуются таким событиям.
Восток — дело тонкое, и тут, как нигде, чтят чистоту и непорочность.
Даже легкая тень могла повлиять на будущее девушек.
Стоило мне выйти из шатра и пройтись не далеко, как тут же я уловил разговорчики. Признаться, сперва подумал, что воины и вовсе шумно обсуждают обо мне с девушками. Но, к счастью, я ошибся, дело было куда серьезней. Вскоре должна была начаться нехилая заварушка.
Найти главный шатер было не трудно. Как положено, он был расположен в центре лагеря. Войдя в него подумал о том, что посланный самурай не был треплом. Ведь пожелай он почесать языком, как тут же в разговорчиках среди воинов послышалось бы грубые смешки.
По царившей атмосфере внутри и задумчивым взглядам собравшихся, я пришел к мнению, что передо мной творилась история.
Никто не обратил на мое появление внимание. Никто, кроме Кагэторы. Девушка сидела в центре, справа и слева от нее сидели вассалы. На ней были легкие доспехи, так что девушка просто смогла встать и окинуть взглядом собравшихся воинов.
— У нас нет времени на обсуждения. Враг уже расположился лагерем и готов отразить нападение…
Слова Кагэторы взбудоражили людей, ведь эти воины делали все от них зависящее, чтобы вражеские воины клана Дзимбо не смогли узнать о предстоящей атаке.
Момент неожиданности играет не последнюю роль в битвах, и упустить его означало поражение.
Провинция Эттю с давних времен враждует с Этиго. Клан Дзимбо из Эттю успел насолить прежнему лорду, отцу Кагэторы. Вообще, клан Нагао давно бы завоевала Эттю, если бы не внутренние распри, тянувшиеся из-за поддержки смутьянов кланом Уэсуги. Ведь некогда Нагао был вассалом рода Уэсуги. Провозгласив о независимости, клан Нагао по определению стал врагом Уэсуги.
Пока другие самураи искали выход из сложившейся ситуации, Кагэтора и ее советник, старик Усами, и вовсе стояли, не выражая какую-либо озабоченность.
— А вот и наш добрый гость! Этот день тебе запомнится надолго…
Голос Кагэторы был полон радости, а глаза у девушки так и вовсе сияли.
Сказанное не могло укрыться от остальных, и один из ее вассалов спросил:
— Госпожа, осмелюсь спросить, Вы заранее наметили стратегию?
— Да. Скажу даже больше, это мои слуги донесли клану Дзимбо о нашем вторжении. Было указано и то, что в поход отправилась я, прихватив не так много воинов…
Надо отдать должное самураям Кагэторы, хоть их обескуражили, эти воины держались стойко.
— Но зачем? — спросил Мураками за всех присутствующих.
— Скоро вы обо всем узнаете! А пока готовьтесь к штурму, негоже заставлять врагов ждать.
Говоря это, девушка лукаво улыбнулась так, словно она знала секрет, но пока не собиралась ни с кем делиться.
Признаться я не часто видел Кагэтору, но если сравнить ее поведение в городе Касугаяма и здесь в лагере, в момент предстоящего кровопролития, то оба образа разнились.
Сказанные слова девушки были не иначе как повелением, так как шатер вскоре покинули все самураи.
Стоило мне развернуться, как меня тут же остановили:
— Куда же ты так торопишься? Пока воины приготовятся, пройдет немало времени…
Оставшись наедине с Кагэторой, если не считать старика Усами, то меня кольнула мысль, что все это смутно напоминает мои отношения с Харуной. В том плане, что та тоже оставляла меня после совета, с собой…
— Меня тревожит мысль, госпожа, что я буду Вам мешаться…
— Отнюдь. Ведь порой полезно услышать мнение постороннего. Не так ли, Усами?
Усами Садамицу не разделял взглядов своей госпожи, но все же кивнул в знак согласия. В этот раз старик был не многословен. Я списал это на то, что мысленно он был далеко, ища пути победы над кланом Дзимбо.
От меня не укрылось, что Кагэтора тоже хотела узнать меня получше. Все-таки сомнения на наш счет у нее присутствовали.
— Могу ли я говорить открыто?
— На большее я не могу и рассчитывать…
— Судя по тому как Вы держитесь, мне кажется, что Вы управляете ходом событий…
— Что ты имеешь в виду? — смешно нахмурив брови, спросила Кагэтора.
— Если сравнивать Вас с Тайра Киемори, то Вы неплохо постигли стратегию войны.
Начал издалека и с начинкой лести, затем выдержав паузу, продолжил:
— Мне не верится, что Вы дали знать врагу частично о своих намерениях, без продуманного плана.
— Разве ты не слышал, как я сказала своим слугам, что у меня уже есть стратегия, следуя которой я сокрушу Эттю!
Кагэтора, конечно, не выкрикнула мне это в лицо, но я бы сказал, что донесла с определенной страстью.
Услышав ее слова, Усами не довольно цыкнул. И меня сразу одолели сомнения. Казалось, что я стал невольным участником тренировки, где Кагэтора упражнялась как разговаривать с противником, не выдавая своих истинных намерений. Зная молву о Усами Садамицу, эти мысли вполне могли оказаться правдой.
— Я не сомневаюсь в этом. Однако, почему Вы не открыли все своим воинам? Ведь если Вы откроетесь им, доверие между вами возрастет, что скажется на моральном духе воинов…
Немного призадумавшись, Кагэтора ответила не сразу. Тем временем, Усами, делая вид отрешенности, тщательно следил за нашей беседой.
— Признаться, это не приходило мне в голову. Я просто хотела узнать, готовы ли мои отборные воины пойти со мной на смерть. Усами, возьми с собой нашего гостя. Когда я поведу воинов, хочу, чтобы он находился рядом с тобой.
Девушка дала ясно понять, что аудиенция закончена.
— Но, госпожа, разве я не буду с Вами, на поле брани?
— Усами, мы с тобой это обсуждали. Если я потеряю тебя, то нашему клану трудно придется в войне с кланом Такеды.
Старика польстила такая забота со стороны лорда. А меня насторожило, что, произнеся последнее слова, девушка неотрывно смотрела на меня.
— Простите, что краду Ваше драгоценное время, но вчера я был свидетелем вашего приветствия с простыми воинами. Неужели Вы знаете, каждого поименно?
То ли из-за за тупости, то ли из-за за напряжения я не понял, как выдал эту тираду на одном выдохе.
— Если высокочтимый обращается к простому человеку по имени, то между ними отпадает определенная дистанция в отношениях. Забавно, что это заметил простой сказатель, но не один из моих вассалов, — улыбнулась девушка.
Помнится, еще Александр Великий проделывал тот же трюк, чтобы проникнуть в души воинов. Его современники удивлялись, что царь мог назвать любого по имени. В этом плане девушка напоминала мне великих. Говоря о великих, я тут же вспомнил о Наполеоне, который, не обладая феноменальной памятью, как у Александра, все же добился неплохих результатов.
— Госпожа, я могу посоветовать Вам одну хитрость, которая поможет Вам назвать каждого воина по имени, но для этого мне потребуется карта вашей диспозиции войск…
Казалось бы, что я прошу слишком многого, но Кагэтора не церемонясь достала карту. Перед каждой битвой, каждый ударный отряд должен был знать свою диспозицию, при помощи таких вот карт. Необходимость в картографически обозначенных диспозициях увеличивалась с ростом войск.
Бросив быстрый взгляд на диспозицию воинов, я ткнул пальцем на авангард.
— Следует при создании диспозиционных карт, написать имя каждого воина. Заучив карты, у вас в памяти останется имя воина, который будет находится в данном участке. Вы можете не знать его в лицо, но это не помешает Вам обратиться к нему…
Еще Наполеон пользовался этой хитростью, великий полководец не знал своих солдат поименно, но зазубрив диспозицию, прохаживаясь по ряду воинов перед сражением, он обращался непосредственно к ним, поднимая дух воинов.
Воины, окрыленные, что их знает сам главнокомандующий, не щадя животы, бились за него.
Кагэтора, конечно же, все поняла, если судить по загоревшимися глазами девушки.
— Вот видишь, Усами, а ты не верил, что сказатель окажет нам услугу, — весело рассмеялась девушка.
— Ступай к себе и будь готов явиться, когда за тобой придут, — сказал старик Усами, выходя из шатра.
Шагая до своего шатра, меня одолевала мысль, что надо было заткнуться, не открывая свои знания. Теперь уже было очевидно, что лорд со своим советником видели нас насквозь…
Войдя к себе, мне пришлось потратить н малую долю времени для объяснения с принцессой Ю и Нобуцуной. Проснувшись, эти двое решили, что меня забрали на допрос, ну, или итого хуже…
— Канске, мы сможем удрать отсюда. Ведь дозорных в лагере мало…
В лагере действительно поубавилось голов, так как основная масса отправилась занимать позицию. Однако, я сомневался, что Кагэтора оставит свой лагерь незащищенным.
— Мы не можем рисковать, Нобуцуна. Похоже, за нами пришли.
— Быстрее собирайтесь, господин Усами ждет вас, — произнес знакомый голос.
Так и есть, разбудивший меня самурай, с долей ехидностью смотрел на нас. Но откровенное игнорирование со стороны девушек его еще более ошеломило.
Небось, воин ожидал увидеть раскрасневшихся девушек, но, к счастью, в это утро ни принцесса Ю, ни Нобуцуна не притворялись, а действительно витали в объятиях Морфея…
— Не повезло тебе, парень, связался с такими особами, — по-приятельски заявил воин, пока мы ждали девушек снаружи.
Приняв игнор девушек за отсутствие стыда, самурай, видимо, пришел к ложному выводу. Но я его разубеждать не торопился, ибо знал — не поверит…
Самурай повел нас тропами, и вскоре мы вышли к не большому холму. На возвышенности холма уже на креслах сидел Усами, рядом же пустовали свободные места. Добравшись туда, мы уселись на них.
На холме открывался хороший обзор на предстоящее сражение.
На поле расположились воины Кагэторы. Враг же, в свою очередь, выводил войска из лагеря. По канону войны, лагерем враг расположился на возвышенности, в горах.
— Скоро все начнется. Начало для клана Нагао и конец для клана Дзимбо, — как-то обреченно произнес старик Усами.
Девушки переглянулись, но ничего не сказали. Принцесса Ю и Нобуцуна решили отмалчиваться, предоставив мне отвечать за нас троих.
— Разве не к этому вы стремились все это время?
— Вовсе нет, как может благородный человек стремиться убивать другого? Во времена, когда ты должен либо убить, либо быть убитым, выбора не остается.
Усами Садамицу не был человеком жалостливым, но и жестоким его назвать было нельзя.
Будто услышав слова старика, оба войска пришли в движения.
Кагэтора привела с собой максимум пять тысяч воинов. Враг же численностью превышал чуть ли не втрое.
Мы наблюдали за битвой, словно в кинотеатре. Первую волну бесстрашная Кагэтора повела сама.
Странно, что прагматичный старик позволял ей подобное. Ведь достань кто голову девушки, как тут же все пойдет прахом…
Воины в белом, сохэи, окружали знамя Кагэторы. На белом знамени был выведен черным иероглиф «Би», что означало имя бога Бишамонтена.
Пока старик рассказывал нам об этом, я невольно подумал, что и у меня есть знамя с именем бога на нем, Хатимана…
Враги начали теснить Кагэтору по флангам, пытаясь окружить ее.
Тактика клана Дзимбо была понятна, они намеревались во чтобы то не стало заполучить жизнь Кагэотры. Но в ту же минуту, ситуация резко изменилась.
Суматоха почему-то началась с тыла воинов Дзимбо. Арьергард, почему-то в спешке начал уходить в сторону лагеря. Это, в свою очередь, смутило остальных воинов, через не полных двадцать минут начался полный хаос.
Воспользовавшись случаем, воины Кагэторы усилили натиск.
— Что происходит? — недоуменно покосился на старика.
— Видишь ли, клан Дзимбо сыграл в точности так, как мы и планировали. Кагэтора специально оповестила их о нападении, и о том, что в этом нападении она явится самолично.
Разразившись кашлем, старик умолк на минуту, затем продолжил:
— До недавнего времени, клан Нагао имел больше десяти сражений с кланом Дзимбо. И каждый раз битва происходила здесь, в этой долине. Каждый раз Дзимбо занимал вон ту гору, — указал Усами.
— Кагэтора знала, что и на этот раз, Дзимбо решит расположиться в этих горах. Однако, Кагэтора заранее расположила летучие отряды глубоко в пещеры гор. Ей удалось полностью просчитать действие врага, и в назначенное время летучий отряд ударил по лагерю.
Обычно, имея за спиной гору, как ограждение, воины не ставили в тыл сооружения, тратя время и силы лишь на пути врага. Все это понятно, но как клан Дзимбо не удосужился проверить пещеры, этого мы никак не могли понять.
Видно, наши лица были красноречивей, так как Усами снизошел до пояснения:
— Эттю не ожидало столько придти от Кагэторы. К тому же, лидеры Дзимбо не обладают хладнокровным мышлением, так необходимым в критические минуты…
Закончив объяснять, старик кряхтя встал и пошел в мини-шатер, за водицей. Пока он отсутствовал, девушки решили поделиться впечатлениями.
— Канске, Нагао может оказаться не простым соперником, — взбудоражено промолвила Санада Нобуцуна.
— Кагэтора достойный противник нашей госпоже, Харуне, — увлеченно выдохнула принцесса Ю.
Признаться, я слегка опешил. Ведь я ожидал, что они разделять мои опасения. Но эти двое будто предвкушали будущую войну между кланами Нагао и Такеды.
Иногда я забываю, что имею дело с самураями, а не с милыми девчонками…
Усами Садамицу явился, улыбаясь краешками губ. Мне показалось, что он специально отходил, чтобы мы смогли перекинуться словами.
— Сказатели, у меня новость от госпожи Кагэторы. Вы свободны и можете покинуть нас в любую минуту.
Девушки и вовсе выглядели счастливыми, но старик решил добавить изюминку:
— Однако, Вы, господин Ямагата, останетесь гостить у нас. Ваши помощницы должны доложить о случившимся Вашей госпоже, Такеде Харуне.
Пока принцесса Ю и Нобуцуна находились в прострации, я решил вмешаться:
— Но мы… Мы не имеем дел с кланом Такеды!
— Полно. Не стоит усугублять Ваше положение. К слову сказать, господин Ямагата, если это Ваше настоящее имя, никто не желает Вам зла, тем более моя госпожа, после того как Вы ей посоветовали с диспозицией…
Закончив это, Усами обворожительно улыбнулся, а девушки уставились на меня взглядами, безгласно спрашивая:
«Ты в своем уме?» Знал ведь, что добро непременно будет награждено. Сожалел ли я, что открыл хитрость с именами Кагэторе? Да, но тут уже ничего не поделаешь…
— Уверен, Вы поведаете Харуне много полезного. А плата будет ничтожной, всего сто танегасим. Если до весны вы не принесете сто танегасим, то дело примет прискорбный оборот для господина Ямагаты, — добил нас мило улыбающейся старичок.
Глава 10
— Усами-доно, Вам следовало тепло одеться, — высказал свое мнение Мукуро, бывший глава пиратов.
Кагэтора щедро одарила своих слуг, никто не мог упрекнуть девушку в неблагодарности. Большинство пиратов перешли на службу клану. Лорд внемлила совету старика Усами и решилась укрепить морской порт. Конечно, о морском господстве говорить было рано, но клан не жалел деньги для укрепления своих позиций в море.
К удивлению Усами, не все пираты согласились на службу — большинство из них не желало жить другой жизнью, предпочтя прежний уклад.
Не редко жертвами пиратов оказывались торговые суда вельможей Этиго. Почуяв возможность, они потребовали истребление пиратов. Усами пришлось приложить немало усилий, чтобы вразумить горячие головы.
Отныне пираты не должны были трогать суда клана. И, конечно, они были обязаны платить золотом казне. По совету того же Усами, Кагэтора поставила ответственным за порт и прилагающиеся к этому дела Мукуро.
Усами Садамицу в этот холодный осенний день знал, что Мукуро был благодарен не за быстрое продвижение, а скорее за участие старика в спасении его людей, вольных братьев.
— По дороге согреюсь. Пошли уже, чего время терять…
Улицы города Мацукура, столицы провинции Эттю, были оживленны. Со стороны рынка доносились оживленные голоса. Старику было странно от происходящего, ведь заняв город, Кагэтора не только не тронула бывших врагов, но и не отдала город на растерзание.
Вражда между кланами Нагао и Дзимбо была давняя, и, кто знает, сколько людей отдало бы души из-за ненависти. Озираясь по сторонам, Усами невольно прикинул в уме, как выглядел бы город, пройдись воины Нагао по нему с мечами в руках.
Мукуро, заметив, что старик начал отставать, сбавил темп и решил не срезать дорогу через многолюдный рынок.
Встреченные по дороге люди почтительно расступались, ведь у обоих самураев на кимоно красовались эмблемы клана Нагао.
— Скажи-ка, Мукуро, чем в последнее время занималась Кагэтора?
Вопрос старика не был праздным, его действительно интересовало времяпровождение лорда. Ведь победа могла затуманить разум девушки и вовлечь клан в ненужные битвы. После битвы на границе обстоятельства потребовали немедленного присутствие Усами в Этиго…
— Госпожа обошла земли Эттю вдоль и поперек. Встретилась с лидерами мелких кланов, которые до этого были в вассалитете у клана Дзимбо.
— Ты не знаешь, кому госпожа решила доверить завоеванную провинцию?
— Нет. Но меня беспокоит кое-что другое…
Мукуро был одним из тех людей, которые говорили прямо, без лести и притворства. Видя, как этот достойный человек не может подобрать слов, Усами Садамицу насторожился.
— Говори, раз уж начал!
— Кагэтора всюду таскает с собой нашего «гостя».
Отправляясь в Этиго, Усами позаботился, чтобы Мукуро тщательно наблюдал за гостем. Помощницы сказателя уже давно отбыли в Синано и, вероятно, давно обо всем доложили Такеде Харуне.
В тот день Усами нарочно потребовал за голову шпиона сто танегасим. Клану Нагао было на руку, если шпионы доложат об увиденном. Такеда Харуна дважды задумается, прежде чем иметь дело с Этиго. Но вот отпустить прозорливого сказателя старик не мог. Чутье подсказывало, что этому гостью лучше быть мертвым, иначе он принесет немало хлопот клану.
Танегасимы были лишь предлогом, чтобы избавиться от него. Ведь не будет же Харуна присылать требуемое за голову слуги?!
Но былая уверенность таяла, ведь в противном случае гонцы давно бы пришли с вестью от Харуны с открытой издевкой на это. Времена нынче были смутные, нельзя было предугадать, что принесет завтрашний день.
Старик уже начал сожалеть, что не умертвил шпиона в тот же день.
— Что ты имеешь в виду?
— Нам не стоит забывать, что Кагэтора в первую очередь хрупкая девушка. Он мог повлиять на нее…
— Хватит. Не желаю более слышать об этом! — не желая продолжить разговор, ускорил шаг Усами.
Старик никогда не забывал, что Кагэтора еще слишком юна. Мысль, что ее могли соблазнить, да еще вражеский лазутчик — подобное прежде никогда не посещало голову советника. Несомненно, Кагэтора имела все шансы стать великим лордом, благо природа не поскупилась, одарив ее щедро.
И Усами Садамицу, как никто другой знал, что девушка отбросит в сторону свои личные предпочтения, если дело коснется клана.
Хоть вероятность обратного была незначительной, но то, что она была, ввергало старика в отчаяние. Не заметив, как быстро они добрались в резиденции, Усами поспешил встретиться с лордом, не теряя времени даром.
Мукуро не ожидал от старика столько прыти и еле успевал за ним. В резиденции самураи встревожено провожали их взглядами. Ведь только важные сведения могли сделать так, чтобы советник так спешил, во весь опор…
Перед сёдзи Усами все же остановился перевести дыхание и вошел. В главном зале кроме Кагэторы и сказателя никого не было.
Старик решил сначала во всем убедиться и только после этого начать действовать. Однако, переживания все же сказались, так как бросив лишь взгляд на лицо Усами, Кагэтора увидела его негодование:
— Так тебе уже успели донести…
Девушка обладала цепким умом и, не удивительно, что она сразу же все поняла.
— Да. И Вы этого не отрицаете?
— Нет.
Услышав слова девушки, старик почувствовал, как земля уходит из-под ног. Если бы не подоспевший Мукуро, Усами мог упасть там же, где стоял.
— Да что с тобой? Неужели ты против этого?
— Да. Кончено, я против! — выкрикнул советник в лицо своей госпоже.
Усами не понимал, как такое вообще могло произойти. А виновник тем временем неспешно встал и спросил разрешения у Кагэторы удалиться.
— Решил сбежать, когда запахло жаренным! Это твоих рук дело!
— Усами, наш гость не имеет к этому никакого дела. Я сама решила взять присягу от клана Дзимбо и поставить их над Эттю.
— Я не понимаю…
— Клан Дзимбо не будет уничтожен и так же будет править Эттю, но теперь под моей опекой. Конечно, для этого нынешний лорд клана Дзимбо должен совершить сеппуку. Смерть одного или многих, думаю, выбор очевиден.
Усами Садамицу не был бы собой, если сразу же не уразумел слова своей госпожи. В той битве Кагэторе удалось пленить не только лидера клана Дзимбо, но всех его командующих. Оставшись без лидера и наследников, клан Дзимбо быстро сдался. Сдался, но не покорился. Ибо покорить клан — означает утопить землю в крови…
Однако Кагэтора нашла другой выход. Приняв присягу от кланов Эттю, лорд клана Нагао сохранила за ними прежние устои. Ведь разорив провинцию в войне, Кагэтора понесет одни лишь потери.
Усами изумился тому, что девушка так рано поняла основы войны. Завоевать землю — одно, но удержать ее, и тем более в процветании, — это другое. Торговля и ремесло сильно развиты в Эттю. Казна клана от податей жителей Эттю лишь возрастет.
— Мне вот интересно, о чем же ты беспокоился, если не об этом, Усами?
Голос девушки был нежен, но за ним таилась невидимая воля. Усами мысленно негодовал на себя, за то, что повелся на слова Мукуро.
— До меня дошли слухи, что гость активно пытается выкупить у Вас свободу…
— И с каких пор ты стал слушать, что говорят другие? Усами, придя к соглашению с кланом Дзимбо, я не только решила вопрос с ними, но так же преуспела в другом вопросе…
Девушка, выдержав паузу, продолжила:
— Оказывается, наш сказатель не простой лазутчик. Перед тобой сподвижник Такеды Харуны, Канске Харуюки.
В этот день Усами Садамицу не думал, что способен испытать наплыв таких эмоций, минимум, два раза. Как диктуют законы стратегии, старик еще вначале лета начал собирать информацию, касающуюся будущих врагов. И среди противников, которые могли оказаться проблемой, имя Канске Харуюки было не на последнем месте.
Отправиться самолично во вражеский стан? Старик не мог понять, чем руководствовался будущий враг.
В Канске, конечно, было что-то такое, но увидеть в нем стратега Такеды, пожалуй, это ускользнуло бы не только от Усами, но и от всех ныне живущих.
Канске Харуюки держался робко. И его, конечно, не могло не заботить, что сейчас могла решиться его судьба.
Изумление быстро прошло, и старик посмотрел на обстоятельство с холодным расчетом. В идеале парня надо было убить, но его туша могла пригодиться в предстоящей войне.
— Я знаю, о чем ты подумал, Усами. Но никто не тронет Канске, пока я не прикажу. Если Харуна предоставит сто танегасим, мы вернем его в целости и сохранности.
— Но, госпожа! Будет разумно…
— Хватит! Ты сам виноват. Ведь это ты объявил всему миру условие сделки. Если я не могу сдержать слово, то ради чего еще жить?!
На это старику нечем было ответить.
Слово сказано, и самурай должен придерживаться его. Ведь если слова воина не будет ничего стоить, то чем он отличается от простого разбойника?
— Ступай, отдохни, — приказала девушка.
Придя к мнению, что не стоит так сильно досаждать госпоже, Усами удалился. Но перед этим старик заметил, каким взглядом смотрела на парня Кагэтора.
Нет, влюбленностью тут и не пахло. Скорее Кагэтора восхищалась поступком Канске. Но даже это, по мнению Усами, было неплохим поводом для убийства Канске Харуюки.
Тем временем, стоило закрыться седзи, как Кагэтора обратилась к парню:
— Ты настолько уверен, что Харуна предпочтет спасти тебя? Осмелюсь заметить, что она не послала гонцов в подтверждении…
Усами не был далек от истины, Кагэтора увидела родственную душу в Канске. Ведь не зря лорд Нагао вела воинов самолично на битву…
— Насколько мне известно, гонцы не пришли с вестью об отказе…
Парень все это время пытался держаться уверенно, но девушка смогла увидеть его истинные чувства. Нет, Канске по мнению Кагэторы, не сомневался в намерениях Харуны спасти его. Сомнения вызывало другое, а именно то, что Харуне просто не удастся достать столько оружия за такое короткое время…
Если сравнивать Канске с самураями клана Дзимбо, то последние не стоили того, чтобы называться врагами клана Нагао. Ведь показатель настоящего величия клана не в его заслугах, а в его врагах.
Если ты воюешь с оборванцами и низшими, то тебе стоит задуматься. Ведь это не дорога для достойных…
Канске пока был единственным представителем клана Такеды. И не было сомнений в том, что в вассалах Такеды ходило много талантливых самураев. Мысль, что вскоре Кагэторе выдастся случай испытать себя, бросала ее в легкий трепет.
За это время, Кагэтора пыталась узнать парня получше. Но девушка с изумлением поняла, что узнала Канске настолько, насколько он позволял.
— Кагэтора, мне кажется, Вы заблуждаетесь на мой счет. Я не люблю войну и тем более ей не покланяюсь…
Девушка не могла понять, то ли он прочел ее мысли, то ли говорил о Бишамонтене. Ведь каждый знал, что Кагэтора открыто поклонялась богу войны.
— Звучит не убедительно из уст того, по чьей вине погибло столько народу. И уж тем более не ожидала услышать эти слова от тебя. Ведь это на твоем знамени написано имя бога Хатимана, — с улыбкой произнесла Кагэтора.
Парень не стал отрицать, лишь обворожительно улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря: понимай, как хочешь.
Канске сидел напротив девушки, словно между ними не лежала вражда. Вражда, пока не осязаемая, но явная…
Кагэтора поймала себя на мысли, что парень мог служить и ей. Переманивать на свою сторону одаренных генералов врага не такой уж и плохой ход…
— Война — подобна огню, она в итоге сожжет себя. Не зря ведь сказано: даже когда государство велико, если оно воинственно, то, в конце концов, погибнет…
Парень не читал нотаций и уж тем более не пытался учить ее. И, возможно, поэтому девушка не раздражилась на его слова.
Канске говорил так, словно старый друг, предупреждая об опасности. Девушка на миг призадумалась, и ей показалось, что парень понимал, о чем говорил.
Знать и понимать — это две совершенно разные вещи. Эту истину Кагэтора усвоила еще в монастырях.
Прежде чем ответить, Кагэтора пришла к мысли, что люди не зря видят присутствие бога рядом с Канске. Ведь такие знания не доступны двадцатилетнему самураю, хоть и одаренному.
— Не стоит беспокоиться о моем клане. Позаботься лучше о своей госпоже. Ведь это Харуна сеет хаос и разрушения. Если сравнивать в этом плане, то мой клан миролюбив…
— Миролюбив? Тогда для чего вы готовите стольких воинов? Для чего в кузницах Эттю куют столько мечей и доспехов? По тому что я вижу, я сужу о делах. Каготора, Ваши слова расходятся с мыслями…
Призадумавшись над ответом, девушка разразилась звонким смехом.
— Прости. Но я не смогла себя сдержать, когда услышала твой ответ. Ты почти точно так же ответил, как некогда отвечал У-цзы своему господину Вэн-хоу.
Поразмыслив, парень улыбнулся. Кагэтора наизусть знала древний трактат У-цзы, и от нее не укрылась, что ответ великого китайского стратега совпал по смыслу с ответом Канске.
— Знаете, я думаю, Вы неплохо поладили бы с Такедой Харуной. Она, как и Вы, любить зачитываться древними трактатами. Но в отличие от Вас, ей нравится от Сун-цзы…
— Забавно слышать это. Выходит, мы с Харуной во многом похожи…
Парень, немного колеблясь, выдавил из себя:
— А что, если вы заключите союз? Ведь между вами нет пролитой крови…
Заглянув в глаза Канске, Кагэтора отчетливо произнесла:
— Я вижу, что ты честен, Канске. Но ответь, разделяет ли Харуна твои взгляды? Ведь если она не направит меч в мою сторону, то ей придется направить острие в сторону Ходзе и Имагавы. Ты ведь понимаешь, чем это обернется для клана Такеды…
Союз Такеды и Нагао насторожит кланы Ходзе и Имагавы. И в этой войне клан Такеды будет биться на два фронта. Даже захоти клан Нагао помочь, они не подоспеют…
— Канске, что ты скажешь на то, если я предложу тебе место под моими знаменами?
Хоть Кагэтора спросила как бы в шутя, но следившие за парням глаза утверждали обратное.
— Не стоит смеяться надо мной. К тому же, вряд ли после этого Вы будите уважать меня…
Поразмыслив над ответов Канске, девушка призналась себе, что действительно не смогла бы легко относится к предателю, даже примкнувшего к клану Нагао…
Тем временем, пока Кагэтора и Канске вели этот разговор, на Юге события набирали серьезный оборот. Услышав весть, Харуна сразу же начала действовать.
Девушка очень хотела спасти своего стратега. Но еще больше она возжелала проучить наглецов.
Ведь стоит ей отступить, как другие начнут смотреть на клан Такеда свысока. А подобного Харуна, как лорд клана, допустить не могла.
Синано уже полностью покорилась Харуне. Девушка выделяла немало денег, чтобы привести в порядок дороги и крестьянские угодья. Уже на грубую вскидку можно было сказать, что вложенные деньги вернутся втрое, а то и в большом количестве. И отдавать земли Синано кому-либо, она не собиралась.
Шиноби Такеды давно уже собирали сведения о новом оружии. Было достоверно известно, что на удаленном острове Танегасима высадились до селе не виданные варвары. Вот они-то и принесли орудия, которые после начали называть именем того острова — Танегасимы.
Многие самураи страны могли даже не слышать о них. Стоили они дорого, и в настоящей битве самураи не видели от них пользы. К тому же, пока на континенте не могли производить их в нужном количестве.
По велению Харуны, Санада Юкитака уже занялся производством, но даже у него не получалось создать работающие образцы…
Достать сто танегасим до весны, пожалуй, это задание казалось невыполнимой любому, но только не Харуне.
Имея хорошо оснащенный порт, девушка при желании могла бы отправить торговые судна к острову Танегасима. Но провинция Каи находилась в самом центре Хонсю, вдали от моря.
Стало ясно, что придется воспользоваться помощью либо клана Ходзе, либо клана Имагавы. Харуна решила воспользоваться помощью первых…
К ее удивлению, Ходзе Удзиясу, лорд клана Ходзе, давно заприметила новое оружие и, в отличие от остальных, она смогла увидеть в танегасимах скрытый потенциал.
Такеда Харуна еще в битве при Уэдахара поняла, какое преимущество дает танегасима. И то, что Удзиясу поняла это без всяких проведенных битв, говорило о многом.
Шиноби смогли узнать, что у Ходзе имелись на вооружении пятьсот танегасим. И чтобы заполучить несколько сотен, Харуне надо было предложить что-то стоящее.
Между двумя кланами начался активный диалог, которые, в свою очередь, не мог быть не замеченным третьей стороной, кланом Имагавы.
Имагава Есимото, глава клана Имагава, сразу же заподозрила неладное. Ведь полутора годовое соглашение о ненападении кончалось. В отличие от соседних кланов, Имагава не продвинулась в достижении своих целей.
И, хотя клан Мацудайра хоть и признал Ёсимото, враги в лице клана Ода сводили на нет все её достижения.
Клан Такеда из трех кланов Юга наиболее продвинулись в своих намерениях. Они покорили Синано и теперь легко могли перебросить свои войска на юг. Вопрос заключался лишь в том, кому они предложат союз, а кому смерть…
Активно договариваясь между собой, послы клана Ходзе и Такеда как-то холодным днем объявились возле столицы Имагавы, города Сумпу.
Услышав их заверение о мире и приглашение, Есимото перестала понимать происходящее. Придя к мнению, что соседи хотят продлить соглашение, Ёсимото отправилась в назначенное место, близ горы Фудзияма.
— Желаю мира и благоденствия вашим кланам. Харуна, я отчетливо ответила тебе, что не собираюсь продавать танегасимы.
Лорд Удзиясу выглядела возмущенно. Ёсимото заранее узнала, от чего начался весь этот сыр-бор. По мнению главы клана Имагава, танегасимы не стоили таких денег…
— Сегодня речь пойдет не о танегасимах. Соглашение скоро закончится и будет разумно составить новый договор. Но прежде чем перейти к делу, послушайте, что я вам скажу…
Такеда Харуна сильно изменилась за последнее время. Девушка держалась уверенно, словно в любой момент могла стереть с лица земли вражеские кланы.
— Каждый из вас думает, что разобравшись в Синано, клан Такеда устремит свой взор на Юг, на ваши земли. Логика событий действительно подсказывает мне это. Ведь моему клану так необходимо выйти к морю. Но вы упускаете из виду то, что выйти к морю я смогу не только на юге, но и на севере…
Хоть Харуна не досказала многое, Удзиясу и Ёсимото уже поняли, что клан Такеда нарвался на нового врага. А, значит, в данный момент Ходзе и Имагава могли не опасаться Такеды.
— И что ты предлагаешь, — спросила до селе хранившая молчание Ёсимото.
— Я предлагаю вам мир, вместо войны. Предлагаю вам не жалкое соглашение о ненападении, а союз. Союз равных по силе кланов. Мы не только не будем враждовать между собой, но и при необходимости помогать друг другу.
Харуна после умолкла лишь на столько, насколько потребовалось двум другим лордам времени для раздумий.
— Удзиясу, ты ведь воюешь в провинций Кодзуке? Клан Уэсуги собрал все свои силы, чтобы ты не смогла продвинуться дальше. Пока они заняты тобой, я легко могу выйти к ним с запада и заполучить эту провинцию…
Ёсимото видела, что улыбка Харуны лишь взбесила Удзиясу, но последняя сдержалась. Это говорило уже о том, что в словах Харуны имелась доля правды…
— Ты, наверное, потребуешь танегасимы в качество платы, чтобы не выдвигать свои войска в сторону провинций Кодзуке?
— Не только. Тебе придется раскошелиться. И не надо на меня так смотреть, готова поспорить, что ты найдешь немало сокровищ в резиденциях клана Уэсуги…
Клан Ходзе как никогда был близок покончить с кланом Уэсуги. И если вмешается клан Такеды, то Харуна с легкой рукой украдет у Удзиясу победу.
— Все это очень замечательно. Но что вы можете предложить моему клану? — ставила слово Ёсимото.
— Если тебе мало мира с нашими кланами, то подумай, что ждет твоих врагов, помысли они осадить твою столицу, Сумпу…
Сумпу находилась ближе к обоим кланам: и к Такеда, и к Ходзе. Свести угрозу на нет с их сторон — это уже большое достижение.
К тому же, торговля между кланами лишь укрепится.
Пожалуй, зная к чему это приведет, Усами Садамицу семь раз подумал бы, прежде чем грозить смертью стратегу Такеды. На первый взгляд кажется, что союз эти трех кланов хрупок. По крайней мере, так думали другие самурайские кланы.
Однако, предстоящая война покажет, насколько они заблуждались. Этот тройственный союз вскоре будут называть никак иначе как Триумвират.
И, по иронии судьбы, косвенным виновником последующих событий был не кто иной, как стратег клана Такеды…
Глава 11
Такеда Харуна
Озирая просторы со смотровой башни, я не перестаю удивляться. Вся округа возле города Кацурао лежала в снегах. А висевшие свинцовые тучи предрекали одно — скоро снова выпадет снег.
Ранний приход зимы очень сильно влиял на состояние простых крестьян. Что и говорить, многие из них в прошлой войне лишились жилища. Да и продовольствия порядком не хватало.
Для себя я уже решила, что часть денег, взятых из клана Ходзе в качестве выплаты, пойдут на нужды жителям провинций Синано. Но это не было разумным решением. И дело не в том, что надо тратить деньги ради интересов собственного клана, или только ради нужд провинций Каи.
Некоторые вассалы не разделяют моих намерений, но, справедливости ради, надо сказать, что я понимаю их заботы. Война очень затратное занятие…
Однако, деньги придется потратить, не только чтобы местные увидели во мне защитницу, это не конечная цель. Главное привести хозяйство Синано в более благоприятное положение…
В данный момент от земли Северного Синано можно не ожидать какой-либо прибыли. Даже наоборот, в ближайшие годы одни лишь расходы.
Хоть и холод начал сковывать мои конечности, уходить из башни я не собиралась.
— Харуна, вассалы уже начали собираться в главном зале…
В голосе совей сестры Нобусины я уловила легкий упрек. Сегодня ведь было первое декабря, мой день рождения. И вассалы пришли в город лишь с одной целью — поздравить меня.
— Нобусина, это ведь ты устроила?
У меня не было намерений собирать своих вассалов по такому случаю. Лучше бы деньги, которые вассалы потратят на дорогу и на выпивку, пошли бы в пользу провинций…
— А тут довольно холодно. Пойдем уже, а? Или ты боишься, что Канске решит не возвращаться?
Обернувшись, я никак не выказала свое отношение к словам сестры. Но веселые огоньки в глазах Нобусины убеждали меня в том, что она все прекрасно понимала.
Уже прошло две недели, как из Кацурао отбыли танегасимы. А от Нобуфусы не было вестей. Да, один из лучших генералов клана Такеды решился самолично доставить танегасимы в Этиго и заодно привести своего непутевого друга обратно в клан. Конечно, Нобуфуса клятвенно уверил меня, что не войдет в город калана Нагао. Так как была высока вероятность, что и его в тот час же схватят и тоже потребуют выкуп.
Но отсутствие извещений приводило меня к выводу, что Нобуфуса не сдержал обещание и теперь, возможно, оказался в лапах врага. Когда дело касается Канске, то прогнозировать события бесполезно…
— Насчет Нобуфусы не беспокойся, он гораздо умнее, чем кажется…
— Посмотрим. Но ты права, не стоит заставлять вассалов ждать…
Пока следом шла за сестрой по коридором замка, меня вдруг посетила мысль, что Нобусина оправилась с той битвы при Уэдахара. Не только она, но и простые воины обрели уверенность. Должна признать, что победа над Мураками сыграла определяющую роль во всем этом…
К моему удивлению, многие считали мое присутствие в землях Северного Синано неким началом стратегических действий.
Возможно, людей ввёл в заблуждение тот факт, что наши силы начали собираться за границей между провинциями Синано и Кодзуке.
После того, как Нобуфуса решил отправиться за стратегом, командующая роль в войсках перешла в руки Масакагэ Ямагаты. Вассалы даже поговаривали, что в скором времени я собираюсь нарушить договор с Ходзе и напасть на провинцию Кодзуке.
Признаюсь, подобная мысль посещала мою голову. Но нападение на земли клана Уэсуги могло привести к войне с Ходзе. Ведь последние никогда не простят победу, ускользнувшую из их рук. Хоть провинция Кодзуке была богата, вряд ли мы в данный момент сможет ее защитить от вторжения со стороны Ходзе Удзиясу. А в том, что клан Ходзе не оступится, не было сомнений.
Войдя в зал и заняв своё место, меня не обманули спокойные лица вассалов. Все они хоть и страшились мысли, что я собираюсь ввязать клан в войну с соседними кланами Имагавы и Ходзе, вслух никто из них не смел произнести и слова…
Стоило мне подать знак, как актеры начали представление, а вассалы прикоснулись к трапезе. Среди важных вассалов из Синано можно было отметить лишь клан Санады и Сувы. Санада Юкитака и принцесса Ю сидели противоположно друг другу. Заметив это, я с изумлением посмотрела в сторону своей сестры, а та лишь мило улыбнулась.
Конечно, от меня не укрылось, что Нобусина специально рассадила правителей кланов противоположно. В какой-то степени отношения, несущие в себе соревновательный характер, пойдут лишь на пользу кланам Сувы и Санады. Но то, что это поняла Нобусина и пыталась играть на этом, как-то выбило меня из колеи.
Неужели она не понимала, что её цинизм не будет не замеченным хотя бы Юкитакой? И вряд ли после этого они станут уважать её больше. Подумав, что мне придется растолковать ей, что ради мелких выгод не стоит делать лишних шагов, я притронулась к саке.
От напитка сразу отдало горьковатым вкусом, и вскоре я окончательно согрелась. Видя, что лорд не прочь выпить саке, мои вассалы осмелели и интенсивно черпали алкоголь. В отличие от остальных я не сразу пьянела, но нельзя было сказать, что спиртное не действовало на меня. То ли из-за того, что мне часто приходится держатся себя в руках и скрывать свои истинные чувства, то ли из-за чего другого, но, в итоге, от выпитого меня часто бросает в хандру.
Вот и теперь, смотря на улыбающиеся и довольные лица, мысли меня уносят куда-то вдаль. Не знаю, сколько времени это заняло, но я уже успела прокрутить в голове те моменты, где чувствовала свою вину…
Мысли об отце всё ещё будоражат мои чувства. Ведь невозможно, чтобы один только он был виноват в случившемся. Наверное, если бы я вела себя по-другому…
Понимая, что от выпитого я занимаюсь бесполезным делом, переключаю своё внимание на вассалов. Каждый из них занят собственным делом, кто-то спорит, а кто и вовсе дрыхнет за столом. Во всем этом хаосе еле доносились слова Санады Юкитаки. Я и вовсе не различала, что он пытался мне донести, но царивший шум не смутил Санаду. Парень на мой взгляд, старался так и вовсе перекричать остальных. Рядом с Санадой Юкитакой сидела его дочь, Нобуцуна. Девушку поведение отца смущало, она ненавязчиво пыталась усадить его на место, дергая за рукав кимоно. Но Юкитака инстинктивно отдергивал руку дочери, даже не замечая.
Принцесса Ю, сидевшая напротив Санады, активно спорила с Нобусиной о чем-то. Видимо, у сестренки не хватало аргументов в споре, так как она то и дело руками проделывала в воздухе замысловатые жесты.
Узнав про случившееся в лагере Нагао, я еле сдержала себя, чтобы не выместить свою злобу на них. Благо сестренка почуяла моё состояние и увела горе-помощниц Канске с глаз долой. Разумеется, девчонки не были виноваты.
Отчасти вина лежала на мне, ведь знала же, что не стоило позволять Канске отправится в столь опасное путешествие.
С одной стороны, Канске и вправду смотрел на вещи по-другому. Шиноби, конечно, могут добыть сведения, но когда дело касается наблюдения за бытом врага, то они не могут увидеть то, на что враг опирается, в этом плане шиноби сильно хромают. Нет, конечно, они принесут информацию, но все же они не полководцы. А проникнуть в душу врага так, как это под силу Канске, пожалуй, таких людей в моем клане и вовсе можно пересчитать на пальцах одной руки.
Оценка противника важная вещь. Ведь на ней основываются последующие действия…
Забавно было наблюдать, как люди отнеслись к отправке стратега на север. Многие увидели в этом нечто большее, до меня даже дошли слухи, что народ посчитал, будто между нами пробежала тень.
После поставленного ультиматума клану Ямагата, недовольные положением Канске сошли на нет. Нельзя сказать, что их вообще не стало, просто они предпочли затаиться.
Еще раз обозревая зал и творившееся в нем празднование, я остановила свой взгляд над чашкой с саке. Нет, больше притрагиваться к выпивке я не желала.
Не ожидала, что в этот день я решусь разоткровенничаться с собой. Всему виной было выпитое, иначе, откуда вдруг проскользнули нелепые мысли? Эти раздумья прежде еще не были произнесены вслух. Они витали в моей голове, в моей душе, будто призраки, будто тени.
Во истину, не зря говорят, что саке открывает в людях темное.
Глядя на чашку, я напрасно приписывала возникшие чувства, как проявление следствие саке. Ведь сказать, что я не завидовала Канске было бы ложью!
Во мне нарастало такое чувство, будто я не стоила ничего как лорд, как полководец без своего стратега, без Канске. Никогда я еще не придавала значения словам людей, когда они говорили, что удача сопутствует со мной из-за стратега.
Как же я была слепа. С самого начала Канске был рядом и поддерживал меня. Возможно, это и не так плохо, но сама мысль, что я обязана во всем другому, не дает мне покоя. К тому же, что случится в будущем, если не станет стратега? Из-за моей некомпетентности пострадает мой клан?!
Нет, я прекрасно осознаю, что я хороший полководец. Возможно, даже отличный, если сравнивать с другими лордами. И раньше мне казалось, что мы с Канске на одном уровне. Но в последнее время я начала сомневаться в этом.
Прямых доказательств, что я уступаю Канске не было, но и обратных тоже. А Канске, в отличие от меня, не раз доказывал на деле, что он стоит выше других, когда дело касается вопросов войны.
Наверное, подобное чувство, семя зависти, не смогло бы принести плоды в моём сердце, если бы я не желала стать больше, чем просто дайме…
Смотря на творившиеся безобразия в зале, я разразилась смехом. Кто бы мог подумать, что я могла завидовать своему вассалу.
Не знаю почему, но вдруг в зале стало совсем тихо. Все присутствующие дружно уставились на меня. И в каждом взгляде можно было уловить беспокойство. Признаюсь, смеющейся без причины человек вызовет подозрения скорее в своей неадекватности. Но, неужели мой простой порыв был настолько неуместен?
К довершению всего, неожиданно за сёдзи раздались голоса. Причём весьма знакомые:
— Нобуфуса, блин, ты чего как баба встал?
— Да как-то что-то боязливо стало. А вдруг неспроста звуки перестали доноситься из зала? Да и к тому же, друг Канске, меня и так зовут Баба. Хватить ржать!
— Сам ведь хотел удивить всех нашим возвращением. Отойди, давай.
Резко открыв сёдзи, эти двое не смело вошли в зал. У меня нарастало такое чувство, будто мы все стали участниками некого комического представления.
Вассалы же, в свою очередь, изумленно хлопали глазами.
Должна признать, что между самураями Каи и Синано лежали определенные различия. Хоть Обу и остальные генералы противились моей воле, они все же отправились назад в Каи. Ведь должен же кто-то поддерживать порядок в Каи, пока я нахожусь в Синано.
На сегодняшнем праздновании меня окружали одни вассалы из Синано. Часть моих основных генералов, под командованием Масакагэ, находились в лагере, близ границы Кодзуке.
— Здрасте…
Нобуфуса и Канске, ощущая себя скованно, повторяли нелепое приветствие, проходя между вассалами. Походку парней нельзя было назвать кривой, но и прямой тоже. Хотя я и не была искушена в этом деле, но даже на мой не опытный взгляд казалось, что парни перебрали злосчастного напитка. Но из-за того, что все в зале и так были навеселе, никто этого не заметил.
Наконец, дойдя и упав передо мной, Нобуфуса и Канске хором затараторили:
— Канске Харуюки прибыл!
— Баба Нобуфуса вернулся!
Парни не поднимали головы с пола. Но у меня нарастало смутное подозрение, что эти двое никак не чувствовали свою вину.
— Встаньте. Вы что, пьяные, что ли?!
Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что эти двое не были трезвы. Меня удивило то, что от них несло перегаром даже в этом помещении, где всё было пропитано запахом саке.
— Никак нет! Даже и в мыслях не было…
Щебетание Нобуфусы определенно вызывало подозрение. Меня же, в свою очередь, ситуация очень веселила. Хандру и переживания словно рукой сняло…
— Да, признаю. Мы с Нобуфусой от необходимости выпили пару чашек саке.
В частности из-за выпитого, но еще больше из-за тепла Канске клонило в сон. Он еле сдерживался, чтобы не зевнуть.
— И что такого случилось, что вам пришлось прильнуть к саке?
— Чтобы подоспеть к празднику, мы с Нобуфусой рисковали своей жизнью, пробираясь через заснеженные горы. Не найдя дров в этих горах, мы с Нобуфусой пришли к решению, что только саке сможет нас спасти…
Нобуфуса умудрялся кивать в знак согласия с Канске, и в то же время бросал укорительные взгляды своему другу. Я чуть не рассмеялась, слыша как Канске активно пихал слова «мы с Нобуфусой», видимо, он очень не хотел огребать за двоих.
— Ладно. Допустим, я вам поверила. Но вы, как минимум, два дня назад должны были спуститься на равнину, оставив гор позади…
Неужели всю дорогу эти они провели в таком виде? Видимо, да, так как встретившись взглядами, эти двое ухмыльнулись чему-то, что только им было понятно.
— Но и на равнине холодно!
— Да. Кругом снег, — подоспел на подмогу Нобуфуса.
Глядя на них, я почему-то не могла злиться. От добра добра не ищут, как говорится, и я решила спустить им на этот раз.
— Так как сегодня мой день рождения, я закрываю глаза на ваши выходки. Идите и займите свои места.
— Да, — ответили они, но в последний момент я уловила:
— Говорил я тебе — надо отоспаться и только с утра приходить, — сетовал Канске на своего друга. Но тот его даже не слушал, направляясь к столу.
Не знаю, сколько ещё времени прошло, но вечерняя попойка как-то не заканчивалась. Я несколько раз выходила подышать свежим воздухом, и вот, вернувшись последний раз, застала совсем неожиданную картину.
В зале всё было убрано и вассалы сидели, будто и не было никакой попойки.
Не зная что и думать, я уселась на своё место. Баба Нобуфуса и Канске тоже недоумевали от резкой перемены в зале.
— Госпожа, если позволите спросить, мы бы хотели услышать, что Вы намереваетесь предпринять армией, которая ожидает Вашего приказа….
Хоть Юкитака и пытался смягчить свою речь, мне же она показалась требованием. Что побудило вассалов задавать своей госпоже вопросы? Была ли причина в саке, или же они перестали видеть во мне лорда?
Ярость и гнев начали зарождаться в глубине души, но быстро спали на нет. Осознание того, что для моих вассалов это не было праздным вопросом, вернула меня к действительности…
— Вам нечего бояться. Вассал Канске, Масакаге, по моему приказу сегодня ночью выступить во владения Уэсуги. Конечно, наши действия заранее согласованы с кланом Ходзе. Скажу даже больше, Ходзе Удзиясу сама попросила нам помочь ей. Как только клан Уэсуги разделят свои силы, Удзиясу начнет продвигаться к городу Минова…
Получив в качестве компенсации за ненападение на провинцию Кодзука золотом и танегасимами, я в скором времени предложила свою помощь Удзиясу. Мои войска должны были просто создать видимость угрозы, ни о какой войне и речи не было.
Расположив свои войска к югу, чтобы противодействовать клану Ходзе, Уэсуги не смогут игнорировать наше вмешательство. Ведь, как-никак, моя армия создаст угрозу городу Минова, столице клана Уэсуги.
Этим, конечно же, воспользуется Ходзе Удзиясу. Я даже могу предположить, что клану Ходзе не составит особого труда одолеть защитные силы Уэсуги и в скорее выйти к городу Минова.
А что касается воинов Уэсуги, которые прибудут остановить продвижение Масакаге, то их можно не брать в расчёт. Ведь они попросту не смогут отправиться на помощь главным силам, так как в противном случае Масакаге ударит им в тыл. Что и говорить, стратегическое преимущество на нашей стороне. И, конечно, Удзиясу придётся ещё раз раскошелиться, за наши услуги.
Но, думаю, клан Ходзе найдёт немало злата в замках Уэсуги…
Многие вассалы поняли суть недосказанного, а непонятливые стали тихо расспрашивать своих соседей.
— Канске, что ты можешь поведать нам о нашем будущим враге, Нагао Кагэторе?
Из слов принцессы Ю и Санады Нобуцуны я уже имела не полное представление о клане Нагао. Меня сильно поразило, что будучи в столь юном возрасте, Кагэтора так прекрасно воевала. Принцесса Ю и Нобуцуна видели, как под командованием Кагэторы, воины Нагао без труда одолели провинцию Эттю.
— Не будет преувеличением сказать, что мы прежде не сталкивались с таким противником. Жители провинций Этиго любят и уважают Кагэтору. Её вассалы храбры и хорошо обучены воинскому ремеслу. Кагэтора сумела завладеть провинцией Эттю за одну военную компанию. Она не стала усугублять свое положение, воюя в захваченной провинции, но взяла под вассалитет местные кланы…
Среди самураев не принято оставлять врагов в живых, и уж тем более опираться на них, как на будущих союзников. Помнится, после победы над кланами Синано было мало людей, которые понимали мою позицию в отношение побежденных. Странно, что враг в некотором вроде проходил тем же путем, что и я…
— То, что Кагэтора сражаясь с врагами в Эттю лишь единожды, но смогла сломить их сопротивление, говорит о неординарных способностей полководца клана Нагао…
— Да разве можно утверждать такое?! Одно сражение не открывает их силу. Вот, если Нагао сражался бы десять раз и вышел бы победителем из десяти сражений…
На заявление вассала из зала, Канске ответил не менее грубо:
— Вы, наверное, забыли главные каноны войны, так я вам напомню: когда государства воюют, то у тех кто победит пять раз, случается несчастье; кто победит четыре раза, тот ослабевает; тот кто победит три раза, тот становится первым среди князей; кто победит два раза — становится ваном; кто победит один раз — становится сёгуном! Мало таких, кто овладел частыми победами, но много таких, кто от этих побед погибал…
Слова Канске были верны, ведь даже победа не обходится без потерь. Но эти слова определенно были не из трактата Сунь Цзы, уж я-то заметила.
— Канске, просвети же меня, откуда ты знаешь эту истину?
— Кагэтора в некотором роде мне напоминает Вас, госпожа. Она знает наизусть трактат У цзы…
Услышанное не могло меня не затронуть. Кагэтора действительно могла оказаться опасным врагом. Но прежде этой мысли, во мне проснулась желание, во что бы то ни стало достать трактат У цзы…
А Канске тем временем продолжил:
— Этиго имеет выход к морю, многие города оснащены портом. К тому же, территория врага обширна и защищена горной цепью. Большое войско не пройдёт через провинцию.
Кодзуке, поэтому клан Нагао до этого времени не боялся своих бывших господ, клана Уэсуги.
Конечно, мне также же было известно, что некогда Нагао был в вассалитете у Уэсуги. И то, что будучи слабым, Нагао решился отделиться от могучего клана говорило о многом.
— В Этиго можно проникнуть со стороны Синано. Но если враг решится поджидать наши войска в ущельях, нам придется туго.
Сражаться в горных условиях очень опасно. Ведь в них легко можно защищаться малыми силами от большей армии.
Будто поняв мои мысли, Канске вдруг добавил:
— Но меня смущает не горные хребты, а скорее внутренняя опора жителей Этиго…
— Что ты имеешь в виду?
— Если смотреть на жителей Синано и Каи глазами жителями Этиго, то мы для них чужие. И я говорю не о диалектах, которые имеет место быть. Отчуждение скорее в религиозном плане. В Этиго сильно развит буддизм. Мощь клана Нагао основана на боевых монахов сохэй. Нет сомнения в том, что монахи призовут на борьбу всё население Этиго, стоит нам закрепиться в их землях…
Признаться, я прежде не уделяла внимание таким вот вопросам. Хоть буддизм активно распространяется в наши дни, но он ещё не вытеснил религию наших отцов…
Стоило мне озвучить эти мысли, как Канске, тяжело вздохнув, произнёс:
— Буддизм обретает реальную силу. Он может подкрепить силы, кто к ней обращается. Если моих слов не достаточно, то вспомните, как в свое время Охара Юсай воспользовался помощью братьев монахов и помог Имагаве Ёсимото.
— И что ты предлагаешь, отречься от своих идеалов и взглядов?
— Нет, я пока не нашёл подходящего ответа. Но непременно найду перед вторжением в Этиго.
Слова Канске заволновали вассалов. Хотя я их понимала, но всё же сухо добавила:
— Хотим мы войны с кланом Нагао или нет, но ее не избежать. Мне ли вам напоминать, что Мураками попросил помощи у Кагэторы, и та охотно согласилась…
16 января 1553 года, резиденция клана Нагао
Вся провинция Этиго не могла поверить в происходящее. Некогда грозный враг, Уэсуги Норимаса, потерпел сокрушительное поражение клану Ходзе и бежал, оставив свои земли. Провинция Кодзуке по правилам войны перешла в руки Ходзу Удзиясу. В этой войне клану Ходзе помогли их союзники, Такеда.
Пока жители Этиго удивлялись столь злосчастному року судьбы своих бывших господ, старик Усами не мог не нарадоваться. Что и говорить, видно сами бохитсаттвы были на стороне Кагэторы, раз уж одним врагом стало меньше.
Усами Садамицу не понимал, отчего его госпожа так церемониться с Норимасой. В честь его приезда, Кагэтора распорядилась потратить из казны немалые деньги.
Вместо того, чтобы гнать несчастного взашей, народ Этиго начал симпатизировать Уэсуги Норимасе. Что и говорить, мнение людей переменчиво. Будто они забыли, что некогда Норимаса грозился утопить провинцию Этиго в крови.
Зайдя в зал, Усами невольно цокнул.
Все вассалы Нагао сидели, нарядившись в броские одежды. Старик хмыкнул от мысли, что даже вассалы Кагэторы сошли с ума, пытаясь угодить не только Норимасе, но и его свите.
Заняв своё место, Усами, как и другие, стал ждать появление своей госпожи.
За это время, Усами смог изучить лицо Норимасы. По мнению советника Кагэторы, лорд великого клана Уэсуги ничего выдающегося из себя не представлял. Норимаса хоть и пытался выглядит достойно, результата это, мягко говоря, не давало. У этого человека не было ни капли воли, странно, что Уэсуги так упорно продержался с таким-то лордом…
— Уэсуги Норимаса, я сочувствую Вашему положению. Хоть некогда наши кланы и враждовали, но пришло пора покончить с этим. Мне не даёт покоя, что земли, за которые боролись мои предки, достались врагам!
Кагэтора как всегда была полна жизни. Бедный Норимаса даже испугался от пылкой речи девушки.
— Кагэтора, мой клан сломлен. И я понимаю, что без заступничества союзников, мне не одолеть Такеды и Ходзе…
— Понимаю, — придала уверенности Кагэтора, еле подбиравшему слова Норимасе.
— Могу ли я просить о Вашей помощи?
— Я вам искренне сочувствую. И даже больше, самураи из Синано попросили у меня помощи в войне против Такеды. Чем я и намереваюсь заняться. Но, я боюсь давать преждевременных обещаний, ведь война дело не простое…
Услышав слова девушки, Усами почувствовал гордость. Она не отказала Норимасе, но и открыто не поддержала его.
— Боюсь, я плохо выразился. Я не собираюсь заключать союз с Вами. А хочу, чтобы Вы стали лидером ветви клана Уэсуги…
— Не понимаю…
Не только Кагэтора, но и остальные присутствующие пришли в замешательство.
— Я предлагаю Вам стать опорой клана Уэсуги и носить наше родовое имя.
— Но я не принадлежу Вашему роду…
— Вы по крови Уэсуги, и я предлагаю удочерить Вас. Тем самым Вы становитесь Уэсуги Кагэторой…
— Да как Вы смеете! — не выдержал первым Усами.
Остальные вассалы тоже собирались поддержать старика, но одного слова со стороны Кагэторы хватило, чтобы все умокли:
— Тихо! Прошу, продолжайте, — обратилась к Норимасе.
— Конечно, клан Нагао таким образом сольется с кланом Уэсуги. У нас ведь одна история, да и в нынешнее время общие враги. Стоит Вам пробиться в Кодзуке, как народ поддержит Вас в борьбе против Ходзе и Такеды.
— Я в этом сильно сомневаюсь, — вставил свое резкое слово Усами.
— Чтобы у Вас не возникло подозрений, я готов отдать Вам титул Канто Канрэй, если Вы обещаете мне, что вернёт е земли клана Уэсуги.
Регион Канто очень обширный, в неё входит почти все земли кланов Такеды и Ходзе, а так же часть земли клана Имагавы. Титул Канто Канрэй по праву даёт дайме права на владениями этими землями. Что и говорить, прекрасный подарок преподнес Норимаса клану Нагао…
— Но титул не стоит ничего, если его не закрепил сам Сёгун!
— Как ты думаешь, Усами, продержатся ли снежные холмы в горах, пока мы потратим времени на аудиенцию с Сёгуном?..
Глядя на улыбку и горящие глаза девушки, старик Усами понял, что его госпожа уже приняла решение. Усами впервые так усердно взмолился богам, чтобы снежные покровы не растаяли преждевременно. Ведь иначе в отсутствии Кагэторы, Такеда вполне могла проникнуть в Этиго…
Глава 12
Канске
Мелкие снежинки лениво падали с неба, каждый шаг внизу отдавался хрустом. Дорога была не протоптанной и грозила вовсе скрыться за слоем белого снега.
— Мы ведь не заблудились? — вопрос Санады Нобуцуны застал меня врасплох.
Хоть она и пыталась выглядеть бодро, но по внешним признакам было заметно — девушку блуждание порядком утомило. Щеки от холода горели красным, а дыхание сопровождалось лёгкой дымкой.
То ли из-за того, что я много времени отсутствовал, то ли из-за зимы, но, выйдя из Кофучу, мы не могли найти мое имение. И, чтобы разведать местность, я залез на дерево и пытался хоть что-то увидеть.
Напрягая зрение, еле улавливаю тонкую линию:
— Все, вижу дым. Можем держать ориентир…
Пока слезал с дерева, Нобуцуна усомнилась:
— А он точно приведет нас к цели?
— Да. Мое имение находилось в том направлении, если за время моего отсутствия они не решили переехать. К тому же, у нас нет других вариантов.
Сразу же после победой над кланом Уэсуги, мы с Харуной покинули Синано вместе. Харуна распорядилась, чтобы Северное Синано строго подчинялась клану Санады, а Южное, в свою очередь, клану Сувы.
Полученные деньги от клана Ходзе сразу же были пущены в ход. Зная, что по наступлению тепла, Уэсуги Кагэтору объявится в Синано, Харуна не жалела ни сил, ни времени на подготовку. Снова по провинциям Каи и Синано гремели глашатаи, созывая новобранцев.
— Как думаешь, мы сможем одолеть клан Уэсуги?
— Думаю, будет не просто, но да. Или ты сомневаешься?
Держать копье в холодную погоду было не так легко, и поэтому девушка привязала его за спину. Со стороны это выглядело забавно, так как Нобуцуна, будучи истинной японкой, не выделялась в росте.
— Нет, но предполагаю, что просто так они не сдадутся…
Улыбнувшись Нобуцуне, не стал разъяснять, что просто так здесь никто не сдавался, уж мне ли не знать. Ибо это почти всегда гарантировало лишь одно.
Харуна все же не доверяла клану Санады полностью. Будь ее воля, она бы за компанию со старшей дочерью Санады Юкитаки прихватила бы и младшую, Масатеру. Но это было бы открытым заявлением о своих подозрениях.
И, чтобы как-то приукрасить всё это, Харуна предложила Юкитаке обучить старшую наследницу военным премудростям.
Последний, в свою очередь, понял причину и не отказал. Как бы там ни было, но отдуваться пришлось мне. Не то, чтобы я был против, но все же.
— Надо было взять провожатого, — поделилась мыслью Нобуцуна.
— Да, не подумал об этом.
На самом-то деле, я давно не видел ни Мису, сестру Масакаге, ни своего воспитанника, Такеду Нобукаду, братика Харуны. Что и говорить, попытка сделать сюрприз могла плохо кончиться.
Наверное, в моей усадьбе уже слышали о нашем приезде в Кофучу, и со дня на день ожидали нас.
За последнее время я не особо часто виделся со своими вассалами. Они уже командовали целыми отрядами и по долгу службы в данный момент находились в Синано.
— Знаешь, вы с Нобукадой почти ровесники. Думаю, подружитесь…
Услышав мое заявление, Нобуцуна странно на меня посмотрела, будто сомневаясь в моей вменяемости.
— А что тут такого?
— Ну, не знаю, обычно младшие братья и сестры бывают капризны…
Нобуцуна все же была неверно проинформирована. Мнение, что Нобукада из клана был, пожалуй, самым бесполезным и капризным, ошибочно. Мне ли не знать, просто братик Харуны ещё не удостоился показать на что способен.
А Нобуцуна как-то тактично увернулась от прямого ответа. Раньше такого за ней не наблюдалось. Видно, Юкитака перед отправкой, дал нехилую вводную своей дочери. От него станется.
— Ого, говоришь всего пару домов…
Находясь на небольшом холме, нам с Ноубцуной открылся вид на мое имение. За мое отсутствие оно сильно изменилось. Нет, городом назвать это преобразование будет неправильно, но сказать, что перед нами стояла большая деревня будет уместно.
Мне было нечего добавить, и мы с Нобуцуной как-то ускорились в шаге. Пока подходили, никто из нас больше не решился промолвить слова.
Не знаю о чем думала Нобуцуна, но, видя свое имение, а именно то, что и оно изменилось настолько быстро и неотвратимо, меня одолевала легкая грусть.
Ведь я провел в этом мире четыре года. Четыре года боролся с судьбой. И, казалось, что, наконец, обрел дом… но теперь я в этом не был уверен.
Чувствуя себя не хозяином, а гостем, шел по деревне, направляясь в усадьбу.
Встреченные не были мне знакомы. Они настороженно провожали нас взглядом.
— Канске, они следуют за нами, — сказала напряженно Нобуцуна.
Местные даже были настроены враждебно. Но меня это уже не заботило, меня не признали. Возьми с собой свое знамя, конечно, такого не было бы. Но неужели они позабыли за это время как выглядит их господин?!
Мысли лениво переключились в тот день, когда мы чуть ли не пьяные объявились в резиденции. Харуне ведь исполнилось девятнадцать. И это значило одно — вскоре ей придется искать подходящего жениха. Наверное, советники и старейшины клана давно бы подсуетились, если бы не постоянные войны.
Ее образ все никак не выходит из головы. Странно, как я не замечал в ней перемены? Почему-то, находясь в плену и вспоминая о ней, я всегда представлял ее немого иначе. Представлял образ таким, каким она была в нашу первую встречу.
Даже встретившись после плена, мои глаза оставались так же слепыми. Возможно, всему виной было то, что в последней авантюре я остро осознал, что на этот раз могу не вернуться…
Неестественно красные волосы Харуны делали ее очень привлекательной. Она выделялась среди местных японок. Сформировавшейся ее женственная фигура смущала бывалых самураев. Думаю, лорды других кланов давно бы построились в очередь, чтобы посвататься к ней…
— Господин Канске!
Вскрикнув в радости, человек в потрепанных доспехах начинает кланяться. Его голос услышали и местные, атмосфера угрозы сразу же спала на нет.
Пока я смутно пытаюсь вспомнить имя воина, мне на выручку приходить Нобуцуна:
— Канске, это ведь Хендо…
И вправду, глядя на беззаботное лицо Хендо, я, наконец, вспоминаю, что виделся с этим воином в городе Тоичи. Но тогда он был обычным крестьянином. После той битвы крестьянин Хендо выказал желание служить у меня. Хоть он был простоват, но его глаза говорили о безграничной верности лично мне. Вскоре после воссоединение с кланом Такеды, я под суетился, чтобы Хендо стал представителем военного сословия.
Однако не ожидал увидеть его здесь.
— Ты-то что тут забыл? — спросил по дороге в усадьбу.
— Господин, моя семья перебралась сюда…
Говоря это, Хендо смотрит так, будто его слова могли меня сильно рассердить.
— Молодец, далеко пойдешь, — хлопнул по плечу воина.
Тот сразу же приободрился. А деревенские даже как-то с завистью начали посматривать в сторону Хендо.
Деревня сразу же оживилась. Крестьяне действительно были рады моему возвращению. Это не поддельная радость скрасила прежнее чувства, вызванные не теплым приветствием.
Возле парадной двери я замешкался. Это не укрылось ни от Нобуцуны, ни от Хендо.
— Миса, я проверю кто это.
Даже услышав голос Нобукады, я не мог переступить за порог. До сих пор не мог поверить, что вернулся живой.
— Канске!
Такеда Нобукада бросается на меня с объятиями. Пока он успокаивается, замечаю, что парень подтянулся в росте.
— Полегче, Нобукада. А ты окреп…
Действительно, хватка у Нобукады больше не была вялой.
Мозолистые руки говорили о том, что Нобукада не выпускал из рук тренировочные боккены.
— Пойдем скорее, Миса уже который день ждет твоего возвращения!
Мы трое пошли с Нобукадой. Хендо хотел было удалиться, но Нобуцуна настояла на его присутствии.
Девушка все же волновалась, а присутствие Хендо успокаивало ее, как-никак Хендо ведь тоже был родом из Синано.
— Миса, сюда скорее. Гляди, кто пришел!
Заметив нас, Миса уронила метлу и, словно не веря своим глазам, робко подошла и дотронулась до меня.
— Миса, я не наваждение. Ну не плачь, как видишь живой я…
Сестренка Масакаге не стесняясь посторонних, сопя, обняла меня, как недавно делал это Нобукада. Все знали, что Миса для меня была как сестренкой.
В доме лишь Нобуцуна смотрела на это неодобряюще.
— Ну все хватит. Лучше поздоровайтесь с Санадой Нобуцуной…
На радостях ни Нобукада, ни Миса вначале не обратили на нее внимание. Исправив это допущение, мы уселись за столом. Миса наливала нам горячего чаю. Смотря на Мису с Нобукадой, я испытывал теплые чувства. Без них в этом доме не было бы уюта. И поднеся чашку чая к губам, осознал, что я так сильно соскучился по ним, по этому дому.
— А знаешь, Канске, пока тебя не было я не бросал тренировку, — похвастался Нобукада.
— Это правда. Нобукада победил каждого в этой деревне. А в шахматах никто даже не может с ним сравниться, — подтвердила Миса.
— Победить в поединках деревенских, велика победа, — тихо прошептала Нобуцуна. Ну, или она решила что тихо, но ее слова мы все прекрасно услышали.
— Победа в малом — залог великих дел. К тому же, я не желаю слышать подобное от представителя мелкого клана…
Лицо Нобуцуны запылало красным. Нобукада ухмыльнулся, видя, что его слова попали в цель. Думаю, мой подопечный решил, что Нобуцуна из-за смущения не смела смотреть в этот момент на Нобукаду. Но я-то знал, что причиной был гнев, но никак не смущение.
— Нобукада, как ты обращаешься с моей гостьей, в моем доме? Разве этому я тебя учил? А ну-ка быстро извинился перед ней…
— Но…
Видя мое не довольное лицо, Нобукада сделал то, о чем его просили.
Меня же одолевали смутные мысли, что причиной недолюбливания этих двоих был я. Ведь они еще были детьми, которые могли соревноваться за внимание.
— Нобукада, почему бы тебе не научить Нобуцуну шахматам, — произнесла Миса.
Должен признать, в психологии детей Миса разбиралась лучше моего. Потому как вскоре Нобуцуна и Нобукада, забыв о случившемся, увлеченно играли шахматы.
Нобуцуна была не глупой девушкой. Род Санады не зря считался в Синано как одним из дальновидных кланов. Нобукада нашел достойного соперника в шахматах.
Но, глядя на этих двоих, я пришел к мысли, что соперничество может проявиться не только в шахматах.
Миса улыбнулась мне так, будто поняла, о чем я думал.
— Кстати, Миса. Забыл сказать, что твой брат передает привет…
— Спасибо. Как мне хочется вернуться к тем дням, когда мы все могли собраться под крышей этого дома…
Да, то было славное время. Но я слабо верил, что, заимев в лице Уэсуги грозных врагов, мы скоро вернемся к мирным дням.
— Мне тоже. Думаю, скоро все вернется на круги своя.
Грустная улыбка девушки свидетельствовала о том, что она не купилась на мои слова.
— Миса, я не хочу поднимать этот вопрос, но, боюсь, я должен. Ты не задумывалась о замужестве?
После инцидента с Йоришиге честь сестренки Масакаге была запятнана. Отчасти в этом был виноват я. Но я не хотел, чтобы девушка прожила в этом доме всю жизнь. Ведь и ей нужно было обзавестись собственной семьей.
Это я могу жить ветрено, не слушая домыслы остальных. Но такой участи для Мисы я не желал.
— Вы собираетесь жениться?
— Что?! Упаси Хатиман, конечно же нет. Просто ты давно подошла к такому возрасту, когда, ну ты сама знаешь… девушки выходят за муж…
Девушки в пятнадцать лет могли легко связать свою судьбу узами брака.
— Вы ведь знаете, что мало кто решится взять меня в жены…
Было больно слышать сухой голос, констатирующий факты.
— Чепуха. У меня имеется на примете как минимум два самурая, которые мечтают сделать тебя своей женой…
Миса прежде всего была девушкой, ее глаза с любопытством смотрели, желая узнать имя этих ухажеров.
— И кто же они, — поинтересовалась девушка, словно ее это вовсе не заинтересовало. Но я-то видел, что к чему. И даже обрадовался, так как не реши я этот вопрос, вряд ли брат Мисы, Масакаге, обратит свое внимание на судьбу сестренки. И дело было не в том, что Масакаге было все равно. Вовсе нет.
Последняя война вскружила голову парня. Масакаге бредил о мести клану Уэсуги. Да, он вел себя как истинный представитель эпохи Сенгоку…
— Ну, ты их знаешь. Это Косака и Найто…
— Ты издеваешься? Они никогда не обращали внимания на меня. Да к тому же, мне кажется, что ты просто прикажешь одному из них взять меня в жены…
— Нет. Они оба без ума от тебя. А не показывали своих чувств, потому что бояться твоего брата. Тебе ли не знать, как бывает быстр на расправу Масакаге.
Миса смущенно увела свой взгляд.
Я же обрадовался, что смогу таки отдать девушку в хорошие руки. Негоже ей чахнуть в моем имении, к тому же, я скоро опять отправлюсь на войну…
Радуясь возвращению домой, я как-то запоздало подумал, что теперь придется осчастливить одного из своих вассалов. Одному из них придется взять в жены Мису, ибо я так захотел. А как говорят у самураев, воля хозяина — закон для вассала.
Дни пролетали быстро. Мне иногда приходилось отлучаться по делам в город Кофучу. Но остальное время я старался находиться в своем имении. Самураи Каи, услышав весть о том, что Лорд Уэсуги отдал клан в руки Кагэторы, как-то быстро насторожились.
Слухи о поездке Кагэторы к Сёгуну за подтверждением титула Канто Канрэй склоняло простых людей на то, что война теперь примет более серьезный оборот. Будто до этого мы вовсе в игры игрались…
У меня было пару мыслишек, я хотел собрать особый отряд. Зная, что в предстоящей войне нам будет сложно победить бесстрашных монахов сохэй, я решил создать противовес. Для этой цели я даже несколько раз посетил селения шиноби.
Каге шиноби Каи, моя старая знакомая Инари, обещала мне помочь. Задумка была не сложной, как только шиноби добудут наркотическую настойку, они начнут ее производство. Настойка должна обладать стимулирующими свойствами — употребивший ее воин, не должен чувствовать боль и слабость.
Помнится, в свое время я питал надежды сблизиться с Инари. Признаю, она была пленительной и страстной. Меня влекло к ней, как мотылька на огонь. Но в тоже время я понимал, что от наши отношения ничем хорошим не могли кончится.
Не знаю что было причиной, но Инари изменилась в хорошую сторону, она будто повзрослела на несколько лет. От былой легкомысленной девушки не осталась и следа. Немного грустно было осознавать, что все течет, все меняться…
Так или иначе, наше прошлое осталось позади. Нам обоим было легче от этого, в беседах о задуманных делах у нас с Инари не возникало неловкостей.
Но вернемся к делу, настойка была жизненно необходима.
Помнится, и прозванный Божьим Бичом Аттила поил своих воинов такой вот настойкой, чтобы те бились яростнее…
Я понимаю, что с моей стороны такие методы не гуманны. Но на этот раз нам действительно противостоит грозный враг. Я больше не намереваюсь выходить из сложных ситуации только на голой удаче. Ведь, иначе, на этот раз могу и не вернуться живым…
Все-таки удача в лице Хатимана следует за мной. К примеру, я с легкостью теперь смогу убедить воинов выпить настойку перед битвой. Если вкратце, людям будет сказано, что Хатиман одобряет. А раз бог одобряет, то и сомнений не будет.
Новый отряд будет зваться демонами Акала. Чтобы вовремя оснастить доспехами и мечами этот отряд, мне даже пришлось выделить деньги из собственного кармана. Кузнецам было велено сделать самурайские маски, как можно страшнее, чтобы увидев их, воины врага не смогли забыть этой встречи…
Словом, все было готово, вопрос лишь стоял за набором нужных мне кадров. Услышав, что стратег собирает новый отряд, от самураев и отбоя нет. Но мне не нужны лучшие воины Каи, ведь наркотическая настойка все же негативно повлияет на них.
Поэтому, я собирался брать лишь всякое отребье, чья смерть не будет невосполнимой.
— Господин Канске, Такеда Харуна вернулась в это утро, — оповестил стражник, увидев меня.
На этот раз Нобуцуна решилась остаться и потренироваться с Нобукадой. Их тренировки все более напоминали обычные игры. Но я был не против, пускай резвятся, пока время позволяет.
Все же Харуна понимала, что Кагэтора будет посильнее Мураками. Как только мы приехали в Каи из Синано, девушка быстро собрала отряд и уехала на подготовку. Следом, через полтора недели, в Каи опять были собраны воины, и началась череда масштабных тренировок.
Но на этот раз, Харуна решила не брать в отряды всех желающих. Она теперь делала акцент на качестве войска, что не могло не радовать.
Кивнув стражнику, я зашел во внутренний двор резиденции. Люди в резиденции не обращали на меня внимание — в последнее время я навещал резиденцию множество раз. Для моих идей нужно было прямое одобрение руководства, то есть Харуны.
Пришлось изрядно повозиться, так как не сразу нашел комнату, где устроилась Харуна. Как только слуги закрыли за мной сёдзи, я с удивлением узнал эту комнатку. Именно в ней Харуна когда-то просила высказать правду относительно Йоришиге. Здесь же она дала задание умертвить тогда еще живого лорда Сувы…
— Гляжу, ты вся в делах…
Последнее время мы с Харуной не часто оставались наедине, так что было даже неловко.
— Мне тут докладывали, что ты тоже не по праздным вопросам искал меня. Будешь, — незаметно для меня достала кувшинчик с саке.
— Не откажусь…
Стоило мне подойти на близкое расстояние, как сразу же стало ясно, что девушка выпила не одну чашку саке.
Поняв, о чем я подумал, Харуна произнесла:
— Как ни странно, от саке я не пьянею…
— Ну, я тоже, — ухмыльнулся и выпил напиток.
Харуна спокойно выслушала задумку и дала согласие. Она сразу же поняла эффективность этого метода. Во время моего монолога, девушка четко фокусировала взгляд, что подтверждало слова Харуны, она и вправду не пьянела.
В этом плане японцы действительно уступают другим народностям. А самураи так вообще, на мой скромный взгляд. Чтобы вы поняли разницу, скажу что от одного стакана самогона японцы, как правило, болеют аж три дня. Вроде все дело в генах, у японцев слабо развит расщепитель алкоголя.
Видно на этой идее я прилично завис, так как Харуна улыбаясь, начала махать у меня перед глазами.
— Что ты делаешь?
— Это тебя надо спросить, о чем ты задумался?
Немного подумав, сказал совсем другое:
— Говорят, весна наступит рано…
Все народные признаки утверждали в этом. В этом году зима пришла рано, следовательно, и весна не должна была заставить себя ждать.
Тяжело вздохнув, Харуна ответила:
— Боюсь, что это так. Снова война…
Боялась ли Харуна поражений?
Определенно да. Ведь поражение могло повлечь за собой серьезные последствия.
— Не волнуйся, Харуна. Я уже наметил стратегию, которая позволить сохранить Синано за нами.
Эти слова не могли не повлиять на девушку. Она сразу же оживилась.
— Правда? И каким образом?
— Стратегия уже готова, и ты услышишь все в свое время…
— Но почему не сейчас?
— Если я расскажу тебя о стратегии, то будет не разумно готовиться именно по ней. Ведь обстоятельства могут пойти другим путем…
Нет, пару задумок у меня было. Да и зная натуру Кагэторы, я мог быть уверенным что моя стратегия действительно поможет сохранить провинцию Синано. Но как говориться, не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
Видя, что мой ответ не удовлетворил девушку, я быстро добавил:
— Ты ведь можешь мне поверить?
— Да, — при этом Харуна как странно улыбнулась. Никогда еще не видел подобную улыбку на лице серьезной Харуны.
— Еще, я должен извиниться. В твое день рождения я пришел с пустыми руками…
— Не говори глупостей. То, что ты вернулся живым, это уже большой подарок.
В голове у меня пронеслись мысли, что надо будет выпросить у Харуны мушкетный отряд. Но в это же время, девушка держа кувшинчик с саке попыталась резко встать.
Видимо она намеревалась поставить ее на тумбочку, но Харуна переоценила свою способность к невосприимчивостью алкоголя. Нет, сказать, что Харуна была пьяна не совсем корректно.
Но у девушки нарушилась координация, и она упала прямо на меня. Видя, что девушка падает, а кувшин в другую сторону, я попытался поймать ее, а не кувшин.
Падение не было бы таким болезненным, если бы мы не стукнулись лбами. Первое что почувствовал было то, что моя голова находиться на чем-то мягком. Я, как истинный дурак, инстинктивно решил убедиться руками, что могло это быть.
— Канске, я тебя прибью, — зашипела Харуна.
Не знаю, как так получилось, но после столкновения, открыв глаза, осознал, что лежу над девушкой.
Лоб Харуны был красным, и, думаю, у меня был не лучше. Несмотря на то, что мы находились буквально в двусмысленной ситуации, глядя друг на друга, мы засмеялись.
Глядя на улыбающуюся девушку, я восхитился ее красотой. Видимо Харуна заметила мой взгляд, так как она спросила:
— Канске, скажи мне, за что ты воюешь?
Смотря в ее глаза, я не сразу понял суть вопроса. Как любой девушке, Харуне было приятно осознавать, что ее красота могла пленить представителей сильного пола, в данном случае меня.
— За… тебя…
Слова сорвались с моих губ быстрее, прежде чем мозг осознал это.
Видно, алкоголь все же замедлил мой мыслительный процесс, поскольку я запоздало понял, что надо убираться отсюда, подобру-поздорову.
Харуна, заметив это, ухватилась двумя руками за мое кимоно и потянула на себя. В итоге наши лица чуть ли не соприкоснулись.
Быстрое дыхание девушки и ее взгляд не оставили во мне сомнений, к чему именно мы шли.
— Не играйся со мной, Харуна. Ведь…
Договорить мне не дали, Харуна впилась губами.
От страстного поцелуя сдерживавшая меня до этого воля исчезла. Я поддался зову сердца.
Граница меду провинциями Синано и Этиго, март 1553 года.
Косака Масонобу и Найто Масатойо, оба были вассалами Канске. Получив распоряжение от госпожи Харуны, они с пятью тысячи воинами закрепились на холме, близ границы.
Коварный враг все не появлялся. Отправленные шиноби за донесениями не возвращались. И, видно, уже никогда не вернутся…
Всё Синано ждало нападения. Пожалуй, Канске был прав, говоря, что этого и добивался враг. Для людей стало нестерпимо жить под бесконечным напряжением. Что и говорить, даже самураи начали волноваться.
— Лучше бы Уэсуги все же объявились…
Хоть Косака был согласен со своим другом Найто, но лишь кивнул ему в ответ.
Обычно, на войне принято посылать передовую часть. Целью Косаки и Найто и был авангард врага. Разбить его, и тем самым показать, что враг тоже смертен.
Однако враг не появлялся.
Воины беспечно готовили лагерь ко сну. Но внезапно в лагере началось волнение.
— Смотри, смотри, — указал пораженный Найто в сторону гор.
Было довольно темно, и среди этой темноты оттуда, среди гор, начали появляться маленькие огни.
— Это воины врага, — радостно усмехнулся Найто.
— Дайте огненные сигналы, что Уэсуги наконец объявились, — дал команду Косака близ стоящему самураю.
Огоньки эти были факелами воинов Уэсуги. Вначале казалось численность врагов спускающих с гор была не большой. Как раз столько, сколько по численности бывали авангарды.
Но внезапно число огоньков резко увеличилось. Стало ясно, что Уэсуги Кагэтора перешла гору со всей армией сразу.
Картина с холма открывалась красочной. Самураям казалось, будто огненный Дракон, извиваясь, спускался с гор.
Был бы рядом с Косакой их стратег, то и он бы поразился увиденном у. Но, в отличие от воинов, Канске сразу понял бы, чего добивалась этим огненным Драконом Кагэтора. Ни Косаке, Ни Найто не было известно слово «психологическое воздействие».
Местный народ, будучи суеверным, увидел в этом знак.
Уэсуги Кагэтора пришла на земли Синано с двумя знаменами. На одном красовалась имя бога Бишамонтена, с иероглифом «Би», а на другом было написано «Дракон».
Вот так вступил войной в земли клана Такеды Дракон из Этиго.
Всей Поднебесной стало интересно, кто выйдет победителем из этой битвы. Такеду Харуну люди знали по причудливым доспехам. За красные волосы и необузданный нрав, ее величали Тигрицей из Каи. Воины Такеды, словно когти тигра не оставляли в живых своих врагов.
Всем было известно стремительный прыжок Тигрицы из Каи. Как в следствие, были покорены враги клана Такеды.
Знамя Харуны было хорошо известно и за пределами Каи. «Фу-рин-ка-зан» — «Ветер, лес, огонь, гора», был ни чем иным, как сокращением цитаты великого стратега Сунь Цзы: «Будь быстр, как ветер, тих, как лес, настойчив, как огонь, неподвижен, как гора». Эти слова были определяющими силами клана Такеды, ставшими символами могущество клана.
Но на поле битвы, враги клана трепетали как осенние листья, увидев совсем другое знамя. Появлению на поле битвы удалого самурая Канске со знаменем «Хатиман», ввергало врагов в ужас. Ведь этого человека окружали воины-демоны Акала, не знающие смерти.
Будущая война должна была показать, что стоит каждый из них, каждый из самураев…
Глава 13
Канске
Смотря на бурлящую реку, мои мысли проясняются. Чистая, прозрачная вода не вызывает сомнений, что река эта берёт начало в горах. Темный омут будто подсказывает, что шутить с этой рекой не стоит. Ибо стихия воды так же непредсказуема и опасна, как и стихия всепоглощающего огня.
Мне уже известно, что река не особа глубока, будет где-то выше груди. Но и это может сильно сказаться на самураях, посмей они перебраться на тот, другой берег. Не стоит обманываться, силы течения реки хватит, чтобы воины израсходовали понапрасну часть своих сил, борясь со стихией.
А в довесок, на том берегу их будут поджидать не с раскрытыми объятиями.
Как только начал таять снег, Харуна выдвинула войска из Каи. На мой взгляд мы поторопились, но ей не терпелось сразиться с Уэсуги Кагэторой. Я понимаю, Харуна не могла не волноваться, и ожидание лишь усугубляло тревогу.
Но, придя в Синано, наши воины удивились, не встретив врага. Уэсуги понимали, что таким образом играют на нервах наших самураев. Однако, я в отличие от остальных, приписывал это не Кагэторе, а ее изворотливому советнику Усами Садамицу. Умудренный опытом Усами не мог не знать, как скажется их маленькая хитрость на моральном состоянии наших воинов.
К тому же, простаивание армии сильно сказывается на казне клана. Все-таки бюджет не бездонный…
Нас удручало и понимание того, что, даже собрав десять тысяч воинов, мы сильно уступали в численности клану Уэсуги. А ведь в свите Кагэторы собрались весьма опытные самураи. В то время как клан Такеда все еще не мог оправиться от смертей генералов Итагаки и Амари.
Идя вдоль реки, я наконец-то нахожу то, что искал — место, где устье реки сжималось. Сейчас конец апреля, самое время таянья снегов. Вода в реке ужасающе холодна, однако, вскоре нам придется встречать здесь врага…
Мои отношения с Харуной довольно странные. Наши чувства в клане скрыть просто нереально, однако все мы делаем вид, что между нами ничего нет. Ведь с этим поступком тень могла лечь не только на наши головы, но и на весь клан.
Мы с Харуной могли побыть наедине лишь в столице клана. Выйдя же за ее пределы, нам ничего не оставалось, как принять роль госпожи и вассала. Я понимаю, идет война все-таки. Но довольно непривычно держать расстояние после близости, хоть и почти наигранно.
Признаться, у меня даже в последнее время не выдавалось свободного времени, чтобы как-то разобраться в этих вопросах. И вот, находясь в одиночестве, я вдруг осознаю, что априори мы не могли все еще считаться равными. Да, за мной числятся достижения в службе клана. Однако, этого мало, чтобы быть рядом с ней…
И я говорю не о мнениях других людей, а о Харуне. Нет, девушка испытывает вполне искренние чувства, но порой в ее взгляде проскальзывает что-то такое, что смущает мою душу. Думаю, она и сама пока полностью не осознала того, что между нами лежит огромная пропасть. Пропасть, которая могла уничтожать наши отношения. Ведь это вопрос времени, когда она начнет помыкать мной. И, боюсь, чем больше клан поднимется среди остальных, тем больше отдалится от меня Харуна. В ней действительно жили две личности: хрупкая девушка и не прощающий ошибки лорд…
И самое фиговое было в том, что я не представлял, что должен был сделать такого, чтобы она стала моей…
— Канске, ты в порядке?
Только сейчас заметив настороженное лицо Нобуфусы, отмечаю, что я стою на одном месте, сильно сжимая кулаки.
— Да, вполне. Что-то случилось?
Нобуфуса ерзает на месте, отчего я понимаю, что ему просто стало скучно.
— Канске, как долго мы будем стоять на месте?
Нобуфуса вовсе не имел в виду нас двоих.
Войско Кагэторы все же объявилось в Синано. Как велит канон войны, Харуна до этого уже определила, где мы примем сражение с врагом.
Местность под названием Каванакадзима вполне подходила. Эта равнина была идеальным местом для сражения, где даже огромные армии могли померятся силами. К тому же, равнину разделяли множество рек. Одна из них в данный момент отделяла нас от врагов.
Реши Кагэтора форсировать реку, мы бы приняли их тепленькими на своем берегу. Но Кагэтора была отнюдь не глупой, она прекрасно понимала, чем все могло обернуться.
Встретившись здесь, в Каванакадзиме, и разделенные рекой, оба войска простаивали. Уже прошло двадцать дней, но сражение так и не начиналось.
— Меня до сих пор в гнев бросает! Как эта Кагэтора посмела унизить нашу госпожу?!
Да, на лице Нобуфусы и вправду играли желваки.
Всё дело было в том, что Уэсуги Кагэтора предложила Харуне решить все поединком, один на один. Никто не знает, каких усилий мне стоило убедить Харуну не принимать предложение Кагэторы.
Хоть я и красноречиво убеждал Харуну, но, полагаю, она все же решила, будто я склонялся к мнению, что ей не победить Кагэтору. Мои клятвы были напрасны, девушка не желала мне верить.
Холодный расчет подсказывал, что вероятность поражения Харуны имелась. В этом случае для нас все бы кончилось плачевно. И даже если Харуна обойдется лишь царапинами, моральный дух нашего войска мог упасть.
Чтобы не только враги, но и наши воины не увидели в этом трусость, мне пришлось подготовить достойный ответ. Под моей диктовкой было написано: «Неужели Кагэтора не уверена в своей победе, даже приведя столько воинов из Этиго? Неужели она настолько отчаялась…»
И после этого некоторое время оба войска соревновались в словесности, пытаясь уязвить друг друга.
Нобуфуса, не найдя подходящей идеи, начал орать в сторону противоположного берега.
— Да остынь уже ты. Лучше расскажи, они мост достроили?
— Пока нет. Но им немного осталось. Ты это хорошо придумал, напрасная смерть воинов Уэсуги изрядно позабавила нас…
Лицо Нобуфусы озаряется улыбкой, ведь уж кого-кого, но Баба Нобуфусу нельзя назвать милосердным самураем в отношении к врагам клана.
— А зачем ты тут тратишь время?
— Пойдем. Услышишь ответ вместе с Харуной…
На первый взгляд ситуация кажется патовой. Вроде оба войска в одинаковых условиях. Однако на деле все было не так однозначно. Уэсуги в численности превышали нас вдвое, и это лишь навскидку…
Не было сомнений в том, что Кагэтора решится разделить часть своих воинов в попытке форсирования реки. В данный момент воины Уэсуги активно строили мост, прямо перед нашими основными силами.
Я подсказал Харуне, чтобы наши лучники как-то вяло поражали врага. Ведь, если вариант с мостом отпадет, то Кагэтора может поступить весьма не предсказуемо. А так мы знали, откуда начнут действовать основные силы Уэсуги.
Вероятность того, что в мною найденном месте могла произойти скрытая переправа была высока.
Наш лагерь был построен строго опираясь на теории войны. Занятый нами холм помогает обозревать местность, что играет немаловажную роль во время сражения. К тому же, располагать на холме лучников весьма эффективно. Да и в случаи прорыва врага, самураи наберут большую скорость, спускаясь вниз к врагам и смогут вихрем врываться в их строй.
Приятно осознавать, что Харуна тоже хорошо разбирается в военном деле. То место, где устье сжималось, хорошо подходило для быстрой переправы, реши Кагэтора отправить конный отряд для прорыва…
В лагере наши воины все так же наблюдают за строительством. Когда лучники попадают по людям Уэсуги, наши воины ободрительно кричат.
Направляясь в шатер Харуны, замечаю, что мост почти закончен. Построить одноразовый мост не трудно. Уэсуги быстро поставили концевую опору со своей стороны и уже заканчивали с промежуточной опорой, находящейся в центре реки, которая обычно вызывала наибольшую проблему. Как только промежуточная опора будет готова, Уэсуги закинут доски и окажутся на нашей стороне.
Все это говорило о том, что вскоре состоится сражение не на жизнь, а на смерть.
— Мастер!
Оглянувшись, вижу, как к нам с Нобуфусой спешат двое, Косака и Найто. Они уже не выглядели безобидными мальчишками, скорее взрослыми юношами, которые становились матерыми бойцами клана.
Подойдя к нам, на их лицах играла улыбка, беззаботная, мальчишеская.
— Мастер, может, Вы передумаете?! — просит Косака.
Не понимая, о чем идет речь, Нобуфуса вопросительно смотрит на меня, а лицо Найто ещё больше ширится в улыбке.
Как и было сказано сестренке Масакаге, при первой же встрече со своими вассалами я огорошил их о будущей свадьбе. У Косаки выбора не было, так как я заранее выбрал его.
Косака Масанобу отличный парень, и даже больше. Из него выйдет прекрасный командующий. Но у него все же были свои недостатки. При выборе жениха для Мисы, я исходил из того, что у Косаки не было семьи. У него вообще никого не было.
У Найто, к примеру, было уйма родственников. Да и дома его с нетерпением ждали мать с сёстрами.
Не удивительно, что Косака предпочитал проводить свое время в военных лагерях. Ведь дома чувство одиночества лишь усиливалось.
— Наш Косака скоро женится, — обрадовал Найто бесстрашного Нобуфусу.
— Поздравляю! За это надо выпить! — обнимая Косаку, проорал он.
Смотря, как засияло лицо Нобуфусы, я начал подозревать, что он больше радовался поводу выпить. С него станется…
— Вот видишь, Косака. Свадьбе быть, и посмей только отказаться. Ты этим обидишь не только меня, но и Масакаге…
Представляя, во что может привести его отказ, Косака вздрагивает.
Из моих трех вассалов, самую крепкую позицию в клане занимал Ямагата Масакаге. Его авторитет упрочнился с того дня, как Харуна сделала его лидером клана Ямагата. С того дня клан сразу же перестал доставать меня. Что и говорить, шутки Масакаге не понимал.
А после того, как он решил вопрос с соклановцами, которые прямо ненавидели меня, за ним снова закрепилась его старая кличка «Бешеный пёс Канске».
Хоть Масакаге никогда не признавался открыто, но, думаю, ему нравилось это прозвище. Годы, провиденные в разбойниках, все же наложили отпечаток на душу парня…
— Но это не честно, — упорствует Косака.
Взгляд Косаки подталкивает меня к мысли, парень понял, что его обманули.
Управление людьми дело непростое. Если желаете поддерживать хорошие отношения, надо уметь давать приказы с неким выбором. Тем более если речь идет о личных вопросах. Я такой выбор предоставил своим парням.
Протянув руки, сжатые в кулаки, я предложил Косаке угадать, в которой из них находится шарик, а какая была пуста. Если он угадает, то жениться придется Найто. Но мы-то знаем, что обе ладони были пусты. И Косака подозревал это, но просить показать вторую ладонь парень не посмел.
Ведь как-никак он был вассалом. Если господин сказал, что снег не белый, а черный, то так оно и есть.
— Тебе несказанно повезло, что женишься на такой очаровательной девушке, как Миса. Запомни мои слова, пройдет время, и ты мне спасибо скажешь…
— Мастер, в лагере начали смотреть косо на Ваш новый отряд — демонов Акала, — поделился новостью Найто.
— Что еще они натворили?
Найти подходящих кадров для нового отряда заняло чуть больше времени, чем я ожидал. Ведь мне были нужны самые отмороженные негодяи. Пришлось даже выкупать у кланов Ходзе и Имагавы преступников, по которым плакала виселица.
Мой главный помощник Хендо в первые дни намучился с ними, пытаясь привить им дисциплину. Хендо оказался способным, но он просто не понимал психику этих людей.
Уговаривать отморозков бессмысленно. А на судьбу клана им было наплевать. Я обещал им свободу за службу. И, конечно, награду. Но после метода пряника, пришлось взяться за кнут. У них было лишь два выбора: либо служба, либо смерть. Беглецов выслеживали шиноби и жестоко карали.
Чтобы вбить им в голову дисциплину, мне пришлось заставить их бояться последствий. В Японии палачи не жаловались на отсутствие фантазии. К примеру, человека, положив на землю, привязывали. А под ним клали побеги бамбуков, заостренные для ухищренной казни. Бамбук ведь быстрорастущее растение, и эти побеги доделывали остальную работу за палача. После демонстрации казни своему новоиспеченному отряду, они как-то сразу же поумнели. Поняли, что не в сказку попали.
Но самое смешное было в том, что эти подонки боялись меня!
Будучи выходцами из простого народа подверженными суевериям, они поверили в мою сверхъестественную силу. Но, думаю, их убедило в этом видения, которые они видели после употребления первой дозы настойки.
По правде говоря, я намаялся с ними. Даже начал жалеть, что ввязался во все это. Однако, уже было поздно поворачивать проект, так как сил в них было вложено немало.
— Они начали издавать странные звуки. Люди стали говорить, что в них демоны вселились, и это демоническая речь…
«Придурки, ну что за придурки», — думал я, негодуя.
Сделанные самурайские маски были и вправду жутковаты, однако ужасающего страха они не вызывали. К слову сказать, в каждом клане есть особый такой отряд, которая внушает страх врагу. Их так и зовут: демоны Мино и так далее, в зависимости местности.
И чтобы как-то выделиться из общей массы, я решил опробовать идею «ноу хау». Она состоялась в том, чтобы научить некоторых из отряда горловому пению. В Японии люди еще не сталкивались с этим понятием. Чтобы моих людей и вправду посчитали за демонов, я заставил их заучить корявые фразы. Эти фразы в горловом исполнении звучали жутковато.
Обычно, для поднятия духа войска играли барабаны. И эти вот барабанами я воспользовался, когда заставлял их пить настойку. Ритм подействовал, и мой отряд быстро вступал в транс. Стоило одному из них исполнить горловое пение, как тут же остальные подхватывали. Те, у кого не получалось так и вовсе выли, словно дикие звери.
Хорошо, что в тот раз, я решил проверить эффект настойки подальше от лагеря. Эффект вышел своеобразным, но очень результативным.
С того дня, я строго-настрого запретил им исполнять горловое пение. Только в битвах…
— Найто, передай Хендо что я скоро буду. Скажи ему, чтобы он дал понять отряду Акала, что позже я серьезно поговорю с ними…
Стоило ли говорить, что ждало особо ретивых после разговора.
Я успеваю сказать это, как тут же к нам подходит Хара Масатане, секретарь Харуны.
— Канске, госпожа Харуна ждет…
Хара был идеальным секретарем Харуны. Военный штаб полностью лежал на плечах этого молодого самурая. Вести войска очень муторное дело. Для одной Харуны информации было слишком много. Знать, когда прибудет провизия, кто в тех или иных отрядах заболел, кого надо сменить, сколько осталось провизии — это ведь всего лишь пару вопросов из многих, с которыми приходится иметь дело Харе Масатане. К тому же, информация каждый обновлялась…
Многие самураи смотрят на Хару снисходительно, видя в нем «штабную крысу». Но я никогда себе не позволял недооценивать работу парня. За это Хара был мне признателен.
— Веди, Хара. Я, кстати, нашел устье, тебе надо будет отметить на карте.
Была у Хары своеобразное увлечение. Его по праву можно было назвать картографом. И, вроде, он записывал услышанные элементы фольклора.
Хара неподдельно обрадовался моим словам. Мы настолько увлеклись, что не заметили как вошли в шатер.
— Кхм-хм. Я вам не мешаю, — не довольно хмуря брови, елейно поинтересовалась Харуна.
Хара сразу же стушевался и решил быстро ретироваться, оставив меня одного. Следом за ним вошел Нобуфуса, до этого задержавшийся с Найто и Косакой.
— Что это с ним?
Не знаю почему, но Хара и Нобуфуса невзлюбили друг друга.
— Мост уже почти окончен, и скоро произойдет сражение, а мы не готовы! Ты не справляешься со своими обязанностями, Канске!
Нетерпеливые нотки в голосе Харуны свидетельствовали о том, что она опасалась проигрыша врагу.
— Вовсе нет. Предстоящая битва пройдет по нашему плану…
Далее я рассказал ей о предположительной переправе воинов Уэсуги.
— Здесь, в правую сторону от нашего лагеря, есть еще местечко, подходящее для переправы. Но оно находится на приличном расстояний от строящегося моста. Кагэторе будет невыгодно отправлять свой отряд по этому месту. По моему подсчету, переправа и дорога в этом случае займет как минимум полтора часа. Это время может сыграть решающую роль в битве…
— Продолжай.
— Даже если учесть численность врага, Уэсуги просто не смогут вовлечь много воинов в битве за мост. Так же, как и мы. Следовательно, ожидая удара врага по левому флангу, мы должны сами отправить воинов в обхват правого фланга врага.
— Позвольте мне возглавить всадников и провести маневр, — подал голос Нобуфуса.
— Хорошо. Ты можешь идти…
Оборачиваясь, Нобуфуса успел ехидно улыбнуться мне. Этот пройдоха знал о моих отношениях.
Встав со своего места, Харуна подошла поближе. Мы провели в тишине какое-то время, лишь молча смотря друг на друга.
— Ты уверен, что мы сможем победить?..
При этом девушка увела взгляд в сторону, а именно на карту, лежащую на столе.
— Доверься мне, Харуна.
Девушка находится настолько близко, что я улавливаю ее дыхание. Во мне возникает порыв, и, будто почувствовав это, она бросает:
— Тебе пора…
Обернувшись, бросаю последний взгляд на нее и выхожу из шатра.
Я понимаю, на виду у посторонних мы играм эту роль. Играем, будто между нами ничего нет. Но внезапно я останавливаюсь от мысли. Что, если мы с Харуной лишь играем в любовь? Это, конечно, абсурдная мысль, но отчего-то она не дает мне покоя…
Битва при Каванакадзиме[2]
Оба войска ожидали сигналов своих главнокомандующих. Вскоре прозрачная вода должна была окраситься в красное от пролитой крови.
Построенный мост забрал немало жизней, и люди из Этиго хотели расквитаться за жизни своих братьев.
Кагэтора привела с собой почти двадцати пяти тысячную армию. В ее войсках присутствовали не безызвестные воины, среди которых был Мураками Ёсикие. Ёсикие сам вызвался возглавить конный отряд, который должен был выйти в левый фланг врага, перейдя реку…
Целью этого отряда была голова Харуны.
Простая пехота, начали неспешно двигаться к мосту. Пока асигару с копьями подходили к мосту, со стороны клана Уэсуги не было никаких движений. Кагэтора дала команду своим воинам, лишь после того, как асигару Такеды продвинулись к середине моста. Лучники Уэсуги начали обстреливать врагов, а в это время воины-монахи сохэй ускоренным шагом бежали к мосту.
Будучи всего лишь асигару, воины Такеды не хотели просто так умирать под стрелами врага. Набрав скорость, они едва не закрепились на берегу, но мощный натиск сохэй вытеснил их обратно. Сражение началось на мосту.
Многие из них проваливались в воду. Но даже находясь в холодной воде, каждый из воинов пытался достичь врага.
Лучники не стреляли по мосту, боясь попасть в своих. Но они безжалостно выпускали стрелы находящимся в воде.
Видя, что асигару долго не продержится, Канске дает команду своему отряду. Пока первая волна сражается, на берегу происходит перестановка сил Такеды. Вторую волну Канске решил повезти сам, прихватив с собой отряд Акала.
Пока есть время, отряд Канске почти с наслаждением выпивает сладкую настойку.
На берегу, где закрепилась Харуна, доносится бешенный ритм барабанов. Под эти звуки воины Такеды видят знамя Канске, на котором написано «Хатиман».
Заметив это, Кагэтора пришпоривает коня, решая возглавить сохэев и добыть голову знакомого самурая.
Глядя на битву, Харуна сердито хмурит брови. Ведь битва пошла не по плану…
Никто не ждал, что первая волна асигару сможет закрепиться во вражеском берегу. Однако, бросив в битву сохэев сразу, Кагэтора тем самым удивила Харуну. Ведь обычно, лорды пытались держать своих лучших воинов в резерве…
Да и по правде говоря, Канске настойчиво советовал, чтобы Харуна дала врагу закрепиться на их участке. Он утверждал, что Кагэторе придется придерживаться навязанного положения. Ведь иначе смерть ее воинов будет напрасной.
А на своем берегу Такеда сможет легко теснить врага с трех сторон. Так что еще до битвы командирам самураев было велено не переусердствовать…
Первая волна асигару Такеды была полностью уничтожена. Никто из них не бежал к своим, спасая жизни. Сразу же на мосту возникло свободное пространство, которое тут же начали занимать сохэи-монахи.
На мосту было тесно, и Кагэтора не могла продвинуться на передовую.
А в это время отряд Акала под командованием Канске начал неспешно двигаться к мосту.
Воины Такеда провожали знамя стратега горящими глазами. Для них он в этот момент был героем. Они даже не представляли себе, что Канске лишь из-за необходимости повел свой отряд. Ведь мало кто смог бы противостоять фанатичным сохэям.
Командиры сохэй понимали, что биться на территории врага было глупой идеи. Ведь враг сможет охватить их и уничтожит. К тому же, нескольким братьям придется словить стрелы лучников…
Когда расстояние прилично сократилось, и основная масса врага находилась на мосту, со стороны посланного отряда врага начали доноситься какие-то звуки.
Бывалые сохэи удивились, схлестнувшись с первым рядом противника.
Уродливые маски скрывали их лица, но сохэев смутило то, что позади стоящие воины врага издавали непонятные звуки, будто речь выходила из утробы животного.
— Это ведь демоны!
Слова одного из братьев словно определили сущность воинов врага.
Несмотря на обилие ран и даже на потерянные конечности, враг не думал отступать. А мощь натиска не ослабевала.
Как только барабаны умолкли, с моста отчетливо донеслись звериное рычание и слова на непонятном языке. Даже воины Такеда, стоящие на берегу, содрогнулись, услышав демоническую речь.
Не было сомнения в том, что из-за дурно пахнущей настойки воины отряда Акала преобразовались. Стратегу удалось воспользоваться мощью своего заступника Хатимана и привлечь на свою сторону демонов…
Сохэи, обескураженные этим чуть было не дрогнули. Отступление отборного отряда могло повергнуть войско Уэсуги в панику. Но вмешательство Кагэторы предотвратило это.
Ее меч разил врагов, но они, словно бессмертные, не замечали ран. А демоническая песня смогла повлиять даже на Кагэтору. Лишь вера в Бишамонтена придавала ей сил.
Желая покончить с вакханалией демонов, Кагэтора бросается в гущу врагов, прямо на Канске. Видя это, сохэи бросаются след за ней. Они не могли потерять своего лорда здесь, прямо на глазах.
Отряд Акала, в свою очередь, находясь будто в трансе с удвоенной силой отражают напор врага. Они не подозревают откуда у них взялось столько сил, будто сами боги подсуетились над этим. Да, каждый из них чувствует себя в этот момент демоном. Сильным, всемогущим. Понимание того, что со смертью Канске эта волшба кончится, заставляет их биться не жалея ни жизни врагов, ни своих.
Воины на берегу словно стали невольными зрителями кровавой сечи, которая разыгрывалась на мосту.
— Госпожа, нам надо перегруппироваться…
Слова воина сохэя понятны Кагэторе. Ее воины утомлены, надо отступать и вводить свежие силы. Будто договорившись, оба отряда осторожно отступают к своим. Но, в отличие от сохэев, воины Такеды, что бились на мосту, уходят победителями.
Со стороны может показаться, что силы были равны. Однако Кагэтора знает, что Харуна смогла найти воинов, которые могли побить сохэев…
Третья волна сражается на мосту не так яростнее. Но на этот раз воины Уэсуги жаждут показать свою отвагу. Ведь мысль, что сохэям пришлось отступать, была унизительной.
Смотря, как воины отступают, не имея сил совладеть с натиском врага, Харуна довольно улыбается.
Не проходит много времени, как самураи Уэсуги наконец достигают вражеского берега. Враг не спешит встречать их с мечами, что же, это и к лучшему. Не теряя времени, самураи Уэсуги, перегруппировавшись, идут на врага.
Кагэтора не успевает нарадоваться успеху, как со стороны берега врага разносится звуки выстрелов…
Сотня танегасим в одно время выстрелили, нанося серьезный урон силам Уэсуги на берегу Такеды.
В это же время, отряд Мураками Ёсикие вступает в битву. Однако в войсках Такеды отнюдь не царит суматоха. Появление Мураками для них ожидаемо.
Всадники Уэсуги попали под обстрел не только танегасим, но и лучников. Обстреляв врагов, стрелки быстро спрятались за спины копейщиков.
Ёсикие, конечно, в бешенстве, но он понимает, что враг обхитрил их.
Еще час Уэсуги пытались прорваться через мост, но внезапный удар всадников Такеды по флангу, будто выбил дух из воинов Кагэторы.
Солнце озарило небо предзакатным светом. Рисуя на небе багровые тона, словно подчеркивая сегодняшнюю битву…
Примечание от автора: Не знаю кому как, но лично мне кажется песня Тюргэн Кам уместной. Эта первая битва при Каванакадзиме. Всего же их было пять. Это получается, что типа следуем канону истории))
Глава 14
Канске
Битва при Каванакадзиме была лишь началом. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы наше войско, после победы над Уэсуги, двинулось назад, в Синано.
Думаю, воины не послушались бы высших самураев, если бы не моё личное вмешательство. После сражения на мосту мой авторитет возрос до небывалых вершин. Меня в одно время смешило и огорчало то, что плоды победы воины приписывали не моим личным заслугам, а неким сверхъестественным силам.
Да, Уэсуги получили не плохой взбучки, но было преждевременно праздновать окончательную победу. Численное превосходство всё ещё было на стороне Кагэторы. Как только вечер вступил в свои права, и, пользуясь тем, что враги зализывали раны, мы снялись с лагеря и отступили.
— Люди не поймут этого! Они припишут битву при Кавакнакадзимы, как наше поражение, — возмущалась Харуна.
В гневе Харуна была прекрасна. Она была подобна огню, которым можно было любоваться долгое время…
Наверное, в тот день я не произвольно выдал себя. Или же соклановцам стало не нравиться то, что Харуна начала больше прислушиваться к моему мнению, не считаясь с остальными.
— Сестра, это ведь глупо — пускать врагов в наши земли, — не унималась Нобусина.
Будучи истинным самураем, Нобусина видела победу лишь в том случае, если Такеде удастся заполучить голову Кагэторы. К слову, многие наши самураи были согласны с ней, но в отличие от неё у них не хватало духа, чтобы спорить с лордом…
— Позвольте вам напомнить, в какой ситуации мы находимся. Не обманывайтесь, завтра Кагэтора придумает другой способ, который принесёт им победу…
— И о каком способе идет речь? — оборвала мои слова Нобусина.
— Кагэтора легко сможет разделить своих воинов на две составляющие, благо у нее хватает компетентных командующих. Если она решится переправиться с двух, а то и с трех сторон, то в этом случае мы не сможем ей помешать. Предвидя ваш вопрос, отвечу, почему Кагэтора не поступила так сначала. Во-первых, она только набирается опыта. Во-вторых, согласованное действие различных частей весьма затрудняется в настоящей войне, — закончил объяснение.
Думаете, мои слова могли убедить остальных, когда они не видели всей картины?
Наше войско находилось в невыгодном условии. Одно крупное поражение могло способствовать потери всего Синано. Лобовое сражение с Уэсуги могло привести к уничтожению нашего войска. Даже если мы отделаемся минимальными потерями, Синано могло восстать…
Я все еще помню лица Нобусины и даже Нобуфусы, которым не понравилась моя идея.
— Знаете, какое сражение лучше? — видя, что меня совсем не понимают, быстро добавил: — то сражение, которое не состоялось. Я предлагаю отступить, пока нам не навязали сражение. Наша цель — избегать открытого столкновения…
— Как можно победить врага, не сражаясь с ним? — удивилась Харуна.
Казалась, она не замечала атмосферы в шатре. Атмосферы, где мое мнение ставилось против большинства…
— Легко. В Синано много укрепленных городов, куда мы сможем поместить воинов, предварительно разделив их. Кагэтора в спешке перешла горы, и, как доносят мои шиноби, она не готова к длительным осадам. Харуна, тебе предстоит забрать часть провизии из Синано, оставив ровно столько, сколько понадобиться крестьянам прокормиться.
На самом деле, этим мог заняться кто угодно. Но я хотел, чтобы Харуна находилась подальше от зоны риска. Я желал огородить ее от войны, но к моему удивлению, Харуна все поняла по-своему.
— Ты боишься, что моё поражение может привести нас к краху. Что же, благоразумно…
Если в Синано войсками будет командовать кто-то другой и проиграет Кагэторе, то это поражение будет приписано главнокомандующему, но не Харуне. В этом случае, кланы в Синано пребудут в сомнениях, предавать ли Харуну или нет…
Я не стал открывать девушке свои истинные намерения.
— Ты так быстро согласишься на это? — не могла принять очевидное Нобусина.
— Да. Канске наш стратег, и вам не пристало спорить с ним о выборе стратегии. Будь посему, мы отступаем…
Как только мы убрались подальше от Каванакадзимы, Харуна обрушила на меня новость, что оставляет часть войска под мою ответственность. Мне не осталось выбора, как подчиниться приказу и вести партизанскую войну против Уэсуги.
Кагэторе удалось взять несколько замков, однако о быстром захвате больших городов и речи не было. Она отчаянно жаждала сражения, которого мы избегали.
В то время, когда мы простаивали при реке на Каванакадзиме, в Синано клан Санады в спешке собирала новобранцев. Конечно, они были неопытны, но хоть так мы могли пополнить свои войска.
Харуна забрала пять тысяч воинов с собой, в Каи. Это было сделано с той целью, чтобы даже в худшем случае у нас оставалась последняя надежда. К тому же, пять тысяч отборных воинов, лично преданных Харуне, вызывало чувство настороженности у мелких кланов Синано.
Преданность клана Санады положительно влияло в ситуации в Синано. Даже красноречие Мураками Ёсикие не помогало особо, люди в Синано настороженно следили, в чью сторону покажет чаша весов.
Мои вассалы: Масакаге, Косака и Найто заняли крупные города Синано и не пускали войска Уэсуги. Не имея возможности закрепиться на территорий Синано, клан Уэсуги начал понимать своё шаткое положение.
Дело было в том, что Кагэтора запретила грабить деревни. Люди Синано впечатлились благородным поступком лорда Уэсуги, однако на голодный желудок много не навоюешь…
Пока оставленные мне Харуной воины держали оборону в городах, я вместе с Санадой Юкитакой доставали войска Уэсуги, нанося колючие удары по коммуникации врага и быстро растворяясь.
Кроме новобранцев мы не взяли с собой опытных воинов. В случае битвы, потеря новобранцев не так критична для нас, нежели потеря ветеранов.
— Господин, глядите!
Голос Хендо вывел меня из воспоминаний последних дней.
Летний день становился невыносимо знойным, быстрые переходы начали даваться с трудом.
От части леса, куда указывал мой первый помощник Хендо, несло угрозой. Осязаемая тишина, а главное кружившие птицы над деревьями, говорили о том, что нас уже ждали.
Воинам Уэсуги, видимо, надоели наши стремительные нападения. Они решили играть на опережение. До этого преимущество было на нашей стороне. Все же помощь Харуны к простым крестьянам не пошла даром, многие из них с охотой делились с нами информацией…
В отличие от других командиров, Санада Юкитака не зря звался сообразительным. В то время, когда мы нападали с южной стороны, Юкитака проводил схожий маневр с севера. Связь мы держали благодаря приученным птицам клана Санады…
— Что будем делать? — спрашивает Санада Нобуцуна.
Хотя я уважал клан Санады, но все же решил держать Нобуцуну подле себя, для спокойствия души…
— Скажите воинам готовиться, мы примем бой…
Мне пришлось оставить в городе Тоичи отличившийся в битве при Каванакадзиме отряд Акала. Настойка все же действовала отрицательно, на принимавшим её воинов. Пожалуй, концентрация первой настойки была крепче, так как у моего отряда снизились физические данные. Быстрые марши они не могли проделывать.
Несмотря на это, одно их присутствие успокаивало жителей города Тоичи…
— Канске, это глупо! У нас мало ветеранов, мы…
— Довольно, Нобуцуна. На нашей стороне элемент неожиданности….
Пока Хендо уходит донести приказ остальным, Нобуцуна произнесет так, чтобы кроме меня никто не услышал ее слова:
— Канске ты изменился. Раньше ты не рвался в бой! Ты не поступал так… необдуманно. Что произошло?
С этой девочкой, которая держала грозное копье, я прошёл многое. Ее не поддельная забота меня тронула, но слова, застрявшие в горле, я так и не смог произнести.
Да и как сказать ей, что только из-за нанесенной личной обиды я потерял голову…
Как я заботился о Харуне, так и она заботилась о своей сестренке Нобусине. Харуна забрала ее с собой в Каи. Но перед этим Нобусина успела сказать мне в личном разговор кое-что, что я до сих пор не могу забыть:
— Канске, я довольно долгое время не вмешивалась в ваши отношения с Харуной. Но, боюсь, у меня не остается выбора. Не забывай, что династический брак сестры предпочтительней. Да и что ты можешь предложить ей? Не забывай своего места. Ты слуга клана — ни больше, ни меньше…
В словах Нобусины присутствовала своя правда. Пожалуй, я понимал это как никто другой. Отец Харуны все еще был жив, а значит он легко мог взбаламутить клан Такеды. Пока клану Имагаву было выгодно дружба с Харуной. Но как долго это продлится? На это никто не мог дать однозначного ответа…
Если призадуматься, Нобусина лично против меня ничего не имела. Она просто произнесла то, о чём многие в клане не решались говорить.
Мои последние выходки не могли быть не замеченными даже моими воинами. Наши нападения становились более дерзкими, каждый раз риск увеличивался.
— Господин, воины будут начеку…
— Движемся медленно. При атаке врага, действуем по схеме…
Новобранцев мы успели лишь обучить партизанской войне. Они не знали видов построения, которые применялись в открытом бою. Зато хорошо усвоили методы сражения в малых группах. Я предчувствовал, что удача вскоре отвернется от меня, и мы угодим в засаду.
Схема боя с врагами, бросившимися из засады, была простой. Асигару с копьями должны были выйти вперед, и направив копье, присесть на одно колено. В это же время, лучники, спрятавшись за ними должны вести огонь по врагу. Те немногие самураи, которые были у нас в наличии, обязаны держать определенное расстояние от основной колонны.
Спрятавшись в засаде, враг не знал, что темп потерян. Появление воинов Уэсуги не стало для нас неожиданностью. Нападение все же было стихийным, слабо организованным.
Многие самураи врага падали замертво, не добежав до нас. А наши асигару хорошо встречали их натиск.
Смотря на развернувшийся бой, я не испытываю чувство удовлетворения. Ведь, что я ни делаю, все это мелко. Харуна все так же недоступна для меня…
Резкий удар копья чуть не сваливает меня с седла.
Должен заметить, мое знамя действует на врагов, как красный цвет на быка. Забавно, но роль приманки выпала мне. Да, не вовремя я поддался меланхолии. Копье задело не сильно, благо доспехи спасли мою шкуру.
— Канске, я вызываю тебя!
Одетый в шлем с рогами, Мураками в этот момент походил на разъяренного демона.
— Я принимаю твой вызов, вместо моего господина, — кричит в ответ Нобуцуна, готовясь напасть на Мураками.
— Цуна, где твои манеры? Схлестнемся, Мураками?! — пришпорив коня, направляюсь на него.
Но все-таки Мураками, ловко ударив меня, успел ретироваться, пока воины не поспели на его выходку. Услышав мои слова, воины напряженно двигаются в сторону от него.
— Канске, ты ранен! — указывает Нобуцуна на мой левый бок.
Красная кровь просачивается сквозь доспехи. Но из-за выработанного организмом адреналина, я не ощущаю боли.
— Пустяки, — успеваю крикнуть, набирая скорость на врага.
Мураками, в свою очередь, мчится на меня. Острие его копья смотрит прямо, и в моей голове проскальзывает мысль, что на этот раз я таки умру, если не смогу сделать то, что противник ну никак не ожидает от меня…
Расстояние сокращается стремительно на столько, что Мураками достаточно выкинуть руки вперед, сжимая копье, как оно настигнет меня. Будучи опытным воином, Мураками успевает проделать это. Я же, в свою очередь, ожидая этого момента, просто прыгаю с коня на него, делая рубящий взмах, держа катану.
Находясь в воздухе, ускользнуть от удара просто невозможно. Но благодаря инерции прыжка, я таки подсуетился повернуться в бок, делая рубящий удар с верху вниз.
Копье Мураками проходит в районе моей груди. Не повернись я тазом с права налево, то удар достиг бы цели. Но вместо этого крайняя часть трезубца копья больно проходит, задев мое плечо.
Мураками, в момент столкновения, поспевает повернуть голову на столько, чтобы увидеть, как прошелся его удар. Но этого достаточно, и лезвие катаны соприкасаются с его лицом.
Этим ударом я нанес Мураками Ёсикие длинный порез, который красовался вдоль левой стороны лица. Толи из-за того, что он находился на мчавшимся коне, толи удар копья откинул меня на несколько сантиметров, но в итоге лезвие меча прошло по лицу, не нанося серьезного урона. Глаза Мураками чудом уцелели.
Это я увидел лишь после того, как поднялся с земли. Из-за прыжка, я не хило завертелся и встретился с землей не очень комфортно.
Потеря крови от нанесенной раны все же дала о себе знать, и у меня начала кружиться голова. К счастью, Мураками тоже отнесся серьезно полученной ране. Текущая кровь по бровям, мешала ему охватить все оба глазами.
Но все же Мураками желал заполучить мою голову сильнее, нежели я его. Стоявшие воины сразу же набросились на Мураками, но он без проблем ушел от них на коне.
Наши самураи, легко выходя в тыл нападавшим, поставили точку в этой битве. Мураками стало не до моей головы…
* * *
— Канске, тебе больно? — спрашивает Нобуцуна, помогая перевязывать рану на боку.
При этом во взгляде девушки нет и капельки сочувствия. Всё верно, в глазах Нобуцуны я сам был виноват во всем этом.
Резиденция города Тоичи не могла сравниться с резиденцией города Кацурао. Но после проведенных ночей в лесу, подобные мелочи не замечаешь.
— Аккуратней, больно же…
Раны не были глубокими, но в порядке лечения Нобуцуна активно намазывала лекарство. Местные давно научились использовать горные травы в медицине. Чтобы раны зажили в приготовленную смесь клали соль…
— Терпи, сам виноват, — недовольно ворчит Нобуцуна.
Если честно, мне трудно сказать, что огорчало девушку больше: то, что я получил раны, или не дал ей сразиться с Мураками. Что и говорить, трудно понять логику самураев, и уж тем более логику слабого пола…
— Знаешь, Цуна. Тебе не подходит ворчание. Становишься похожей на бабушку…
На мои слова девушка туго затягивает тряпки. От боли у меня выбивает воздуху из легких, и наворачиваются слезы на глазах.
— Прости, Канске. Я не хотела…
— Ладно уж, помощница ты моя. Скажи лучше вести от принцессы Ю не пришли?
— Нет…
Принцесса Ю как-то поздно сориентировалась собрать воинов из Южного Синано. С засады прошло не так много времени, как все кардинально изменилось.
Узнав, что город Тоичи является нашей базой с Санадой Юкитакой, Мураками оставил попытки вернуть себя город Кацурао и в данный момент занят осадой Тоичи.
Силы Уэсуги раздельно как бы осаждают города, где размещены наши воины. Они это делают с той целью, чтобы гарнизоны, объединившись, не ударили в тыл армии Мураками, пока он ведёт осаду города Тоичи.
Мураками Ёсикие может позволить себе вести такую манеру войны. В отличие от него, у нас мало сил. В крупных города от силы наберутся две тысячи наших опытных воинов. А остальные защитники лишь из числа добровольцев.
— Нобуцуна, я ведь велел тебе уделять больше времени тренировкам!
Санада Юкитака не довольно смотрит на свою дочь.
— Юкитака, это моя вина. Я попросил Цуну помочь мне…
— Цуну?
Лорд клана Санады недоволен, что его дочь так близка со мной. Нет, будучи хитрым парнем, Юкитака видит выгоду в нашей дружбе.
Однако, он знает о моих отношениях с Харуной.
Его тревоги мне понятны, я бы тоже на его место не хотел бы, чтобы моя дочь стала наложницей. Хоть и ради клана…
К тому же, Харуна не потерпит вмешательства в наши отношения подобным образом. Все эти мысли легко прочесть, и я добавляю вслух:
— Тебе не о чем беспокоится. Даю тебе слово, что рядом со мной честь и здоровье Нобуцуны не пострадают…
Юкитака удовлетворен моими словами, но парень велит своей дочери удалиться.
— Она наследница клана, Канске. Я не могу…
— Я ведь тебе сказал, Юкитака. Не о чем волноваться. Тебе ведь известен нрав Харуны, вряд ли она позволит мне смотреть на другую…
После моих слов, Юкитака разразился смехом. Я тоже последовал его примеру, отчего раны отдали болью в теле.
Можно было вполне назвать Юкитаку хорошим приятелем, но не более. Понимая, что слова о Харуне подняли бурю в моей душе, решил переключиться на насущные дела:
— Есть какие-нибудь новости?
— Да. Уэсуги разделили войска. Сеть наших шинобу узнала, что Кагэтора увела пятнадцати тысячное войско в сторону Кодзуке…
Вероятность, что дошедшие до нас новости были правдивыми была высока. Кагэтора, конечно, хотела победить нас, клан Такеды. Однако, ее целью было провинция Кодзука. Титул Канто Канрэй был не пустым звуком. Оно обязывало Кагэтору к активным действиям…
— Что же, это не может не радовать. Клану Ходзе придется туго…
— Пусть повоюют и за нас, — радуется Юкитака.
— Но все же меня тревожит эта Кагэтора.
— Почему? Я слышал, что ты одолел ее при Каванакадзиме?
Не замечая последние слова Юкитаки, продолжил:
— Земля Кодзука не покорена Ходзе. Стоит Удзиясу дать слабину, как вся Кодзуке примет сторону Кагэторы…
Юкитака переваривает эту мысль и отвечает:
— Если так все будет, то следом Уэсуги попытается отыграться за прошлое поражение. Но время покажет, нам надо разобраться с Мураками…
Наши силы разбросаны по округе. Пока пребудет помощь из Каи, наша судьба может решиться. Полагаться мы могли лишь на себя…
— Если не станет Мураками, мы сможем наведаться в Этиго…
Глаза при этом Юкитаки горят огнем. Он таки предвкушает это событие.
— Нет. Если мы вторгнемся в Этиго, то нам придется вести войну со всей провинцией…
Юкитака сразу понял, что местные будут отчаянно бороться, применяя тактику, которой мы пользовались против Мураками. Монахи в Этиго легко смогут возглавить оборону, пока Кагэтора будет отсутствовать. А та, в свою очередь, попытается отыграться, вторгнувшись в Каи…
— Ладно, оставим пока это. Как нам быть с Мураками?
— Есть ли на примете твоих людей, осведомители Мураками?
— Да. Наши шиноби следят за ними…
— Передай весточку через них Ёсикие.
* * *
Выждав, когда Солнце займет такое положение, что будет светить в лицо воинам Канске, и следовательно, в спину воинов Уэсуги, Мураками делает знак самураям готовиться.
Предатель Санада и коварный Канске укрывались в городе Тоичи. Мураками знал, стоит их запереть в городе, как остальные разбросанные силы Такеды не смогут вести достойную войну…
След от лезвия меча Кансе побаливал, но Мураками не обращал на это внимание. Мысль, что вскоре ему достанутся головы Юкитаки и Канске будоражили его кровь.
Что и говорить, достойный самурай ищет достойного противника. Ёсикие даже слегка огорчился, услышав через своих людей в городе, что Канске решился вывести воинов и принять бой.
Конечно, осада города хлопотное дело, и предложение Канске было выгодно Мураками. В открытом бою набранные наспех новобранцы Канске не смогут долго устоять.
В глубине души Ёсикие вспыхнуло опасение, а не хитрит ли Канске и на этот раз?
Стратег Такеды был на удивление изворотлив в придумывании хитроумных планов. Даже Кагэтора поразилась, увидев, что после Каванакадзимы враги ушли, бросив занятую позицию.
Вначале Кагэтора и ее свита пришли к мнению, что Такеда вовсе не грозный враг, каким ее считали остальные. Но уже тогда, Мураками ждал от непонятных действий врага подвоха.
В войне в Синано армия Уэсуги не продвинулась и на шаг. Родина Мурками все так же находилась под властью Харуны. А всему виной был Канске…
Но опасение сразу же ушли вглубь, как будто их и вовсе не бывало.
Все-таки даже Канске отчаялся и решил принять смерть как истинный самурай, на ратном поле.
Воины Мураками в нетерпении, они наблюдают, как ворота города открываются, и воины врага выходят занимать позицию.
За истечением небольшого времени, воины Канске располагаются за стеной города Тоичи. Однако, глаза Мураками замечают, что начало происходить черте что.
Перед воинами врага начали выходить простые горожане.
Мураками замечает, что среди массы людей есть и дети, и женщины. В руках у женщин и детей камни и ножи.
Они даже ножи привязали к палке, чтобы было как наподобие копья. В руках мужчин было всё, в дело пошли даже мотыги и лопаты…
— Суда, ради всех богов! Ты видишь тоже, что и я?!
— Да…
Мрачный голос верного Суды донесется справа от Мураками.
— Что мы будим делать?
— Хороший вопрос, Суда. Мы отступаем…
— Но как же…
Дело было вовсе не в том, что численность врага возросла. Если делать ставку, кто победит в этой битве — ответ очевиден. Но враг продаст свою жизнь задорого. К тому же, вся Поднебесная после осудит эту резню…
— А как насчет осады?
— Не принимая этот бой, мы увеличим боевой дух врага. Ясно же, что в штурме эти отбросы будут биться, не жалея сил. Не зря говорят, загнанная в угол крыса, а кусается больно…
Мураками планировал, что после осады жители отдадут Канске и Юкитаку ему в руки, пообещай он, что не тронет город. Но город после прошлой войны был предан стратегу Такеды.
К тому же, время играло против него. Подмога, так или иначе скоро объявится в Синано…
Бросив последний взгляд на толпу, стоящую возле города, Мурками глазами ищет знамя Канске, но так и не находит. Он с удивлением отмечает, что его собственное отступление не сильно огорчает его.
«Что же, мы еще повоюем, Канске», — произносит Мурками вслух, признавая свое поражение.
* * *
Битва за провинцию Кодзуке…
Усами Садамицу, главный советник Уэсуги Кагэторы, восхищался своей госпожой.
Воины Уэсуги жаждали битвы, их боевой дух был высок, как никогда. Что и говорить, даже клан Такеда поостерегся выйти в открытый бой.
Оставив часть своей армии, Кагэтора вышла к земле Кодзуке. Шиноби старика проработали на отлично. Бывшие владения клана Уэсуги жаждали оказаться под стопой Кагэторы.
То, что она пыталась исполнить обещания, данное Норимасе, вдохновляло людей присоединиться к силам Уэсуги. Популярность Кагэторы в простом народе была настолько огромной, что Ходзе Удзиясу побоялась оставлять основную силу в столице провинций Кодзуке, Миновы.
Каждый город в Кодзуке гудел, и Удзиясу не могла игнорировать это.
Стратегия уклонения, которой воспользовалась Такеда, была не выгодной клану Ходзе. Удзиясу просто могла лишиться Кодзуке, не успев даже пролить крови воинов Уэсуги.
Равнина для битвы идеально подходила для развёртывания стольких воинов. План Кагэторы был настолько безупречен, что у Усами не было сомнений в том, кто выйдет победителем из этой битвы. Несмотря на то, что в этой битве численность воинов Удзиясу превышала их в два раза.
Барабанные сигналы возвещали о начале битвы.
С обеих сторон начались движения. Будучи стариком, Усами остался в штабе наблюдать за битвой в стороне и следить за координацией воинов Уэсуги на поле.
Битва с первых минут началась яростно. Воины с обеих сторон не жалели сил, лишь продвинуться вперед. Центр Удзиясу возглавляла сама, рядом с ней стояли ее лучшие воины.
Против них, со стороны Уэсуги стояли воины в белых накидках и с оружиями нагинатой.
Смотря на то, как центр Уэсуги начал поддаваться натиску Ходзе, старик задорно рассмеялся. Он отчетливо представлял, как скоро изменится в лице лорд Удзиясу.
Словно прочитав мысли Усами, левый фланг Кагэторы начал стремительно отбрасывать врагов назад.
Дело было в том, что перед лучшими воинами Удзиясу бились не сохэи, а обычные воины, наряженные в одежды сохэев.
Отборная часть войска Кагэторы легко задавила своей мощью правый фланг врага.
Подтянувшийся резерв в ту же минуту ударил по центру построения воинов Ходзе, где лично билась Удзиясу.
Хоть воины Удзиясу бились самоотверженно, они не смогли противостоять натиску с двух сторон.
На эту битву Кагэтора взяла свое знамя, где было написано «Дракон».
Люди Ходзе воочию убедились, что с Уэсуги Кагэторой им не совладать…
Поняв, что битва проиграна, Удзиясу начала отступать. Было ясно, что ее воины были привычны к войне, так как паника не царила среди них.
Кагэтора, в свою очередь, не стала преследовать врага…
— Ну что же, эта земля теперь наша, — усмехнулся Усами Садамицу, глядя на простирающуюся равнину.
Однако, возникшая мысль о клане Такеда стерла улыбку с его лица…
Глава 15
Канске
Моя последняя хитрость не только спасла наши жизни, но и укрепила уверенность наших воинов. Жители Тоичи так и вовсе обезумели, почти каждый второй из них просился на войну. На первый взгляд покажется, что от прибавления людей много плюсов, но на деле все выходило иначе.
Они умудрялись создавать суматоху даже во время марша. С отсутствием военной выучки, дисциплиной, конечно, со временем можно было что-то сделать. Но в данный момент время работало против нас.
И с другой стороны, я не хотел подавать дурной пример. Если увести всех крестьян на войну, то кто будет возделывать земли? Конечно, я сильно утрирую, но всё же…
Сильная боль в плече резко выдергивает меня из пелены раздумывания.
— Нобуцуна, может, оставишь это дело лекарю?
После последней задумки, Юкитака разрешил своей дочери находиться подле меня. Уж не знаю что повлияло на его решение, но я не удивлюсь, если Юкитака предложить взять в ученики и Нобуцуну.
Скажи кто другой, было бы лестно, но хитрый Санада даже в этом случае преследовал несколько целей. Уже само звание моего ученика, придаст юной Нобуцуне определенный вес не только в клане Такеды, но и за его пределами…
Нобуцуна была хорошим воином, можно даже сказать исключительным. Но вот в местной медицине она была далеко не первой.
Вместо того, чтобы сперва намочить повязку и подготовить все остальное, она умудрилась открыть мою рану на плече. Вместе с кровью сочился гной, что не удивительно. Рана на боку давно перестала беспокоить меня, а вот эта рана быстро не заживала.
— Все лекари заняты, ты ведь знаешь. Да и рана пустяковая. Лучше скажи, как у тебя так ловко получается находить выходы из ситуации?
— Только не говори, что ты поверила этим бредням!
Глядя, как Нобуцуна смутилась, я не сдержался и рассмеялся.
— Что тут такого?! — возмутилась девушка моим поведением.
Простой народ свято уверился в том, что за мной стоит некий бог. Мои неординарные решения они толковали по-своему. Доходило до того, что по их размышлением Хатиман на прямую со мной общался, давая указания как и что делать…
Меня это порядком утомило. В последнее время нервы начали сильно сдавать. Один отряд Акала чего стоит, я с радостью избавился бы от них. Но не поймут…
— Цуна, запомни раз и навсегда. Никто тебе не поможет. Надеяться можешь только на себя, и уж тем более не на богов…
Ее потуги вызвали резкую боль, из-за чего мне пришлось оборвать свое поучение.
Оборванная фраза как бы вышла двоякой. Сияющие глаза девушки убедили меня в том, что она все поняла по-своему.
Не желая больше углубляться в этот вопрос, я предпочел сменить тему.
— Скажи лучше вот что. Отец еще не искал тебе суженного?
Видя, как сверкнули глаза Нобуцуны, я сожалел о сказанном.
Нобуцуна никак не отреагировала, если не считать, что она начала активнее перемешивать снадобье. И запоздало в мою голову ударила мысль, что девушка могла меня не так понять.
— Ты ведь не подумала, что я попрошу тебя стать моей наложницей?
Раскрасневшееся лицо Нобуцуны прямо-таки подчеркивало, что я попал в цель. Но, зная Санаду Нобуцуну, сомневался, было ли причиной смущение или же гнев…
Человек со статусом легко мог заиметь несколько наложниц. Недавно даже с удивлением узнал, что в городе Тоичи богатые торгаши тратили свои деньги на содержанок. Блуд, он, конечно, и в Африке блуд. Но меня это поразило…
— Нет, конечно. Я еще молода для этого!
Все же девушка смущалась этой темы. В этот момент я сильно разозлился на Санаду Юкитаку. В отличие от других, Юкитака вполне мог просчитать ситуацию, поверни она в это русло. Но не будет же он обсуждать такие темы со своей дочерью? Хотя, кто знает…
— Я должен извиниться перед тобой, Цуна. За то, что ввел в заблуждение. Видишь ли, у меня есть вассал Найто. Он…
— То есть, ты хочешь, чтобы я рассмотрела его в качестве жениха?
Нобуцуна была не глупой и сразу ухватила, куда дует ветер.
— Ну, в принципе да.
— Нет. Я уже слышала, что ты женил своего другого вассала. Но это уже не смешно…
Девушка, взяв в руку зеленоватую жижу, начала мазать мне на плечо.
— Но ты хотя бы подумай.
— Я сказала — нет. Вопрос не обсуждается…
Это было сказано так категорично. Мне даже на миг показалось, что девушка не отвечала так резко, когда подумала, будто речь идет о наложничестве.
В комнате повисла осязаемая тишина, которая смущала меня. Но открывшие сёдзи быстро изменили обстановку, царившую в комнате.
— Что вы делаете тут? Вдвоем…
Голос Харуны был словно лёд. Под ее взглядом бедная Нобуцуна стушевалась. Попросив разрешения, она быстро удалилась, оставив нас одних.
— Как там принцесса Ю? Справляется?
— Справляетесь?
Подмога в лице Харуны и принцессы Ю всё же объявилась в Северном Синано. В данный момент Харуна готовила собранные отряды к будущим сражениям. Решив выказать особое доверие клану Сува, Харуна поставила принцессу Ю командующей над новобранцами из Южного Синано.
— Вполне. Лучше скажи, что вы делали тут…
— Разве не видно, занимались моим лечением, — ответил, пытаясь намазать плечо лечебным снадобьем.
— Дай сюда. Сначала надо выдавить гной, иначе не будет толка…
Девушка ловко приступила к лечению. Но, не смотря на то, как она давила на рану, гной не желал так просто сдаваться.
— Эй, что ты делаешь?!
Не обращая на меня внимания, девушка прильнула губа к ране, в попытке высосать гной. Прошла неполная минута, как она выплюнула в сторону и проделала это несколько раз.
— Спасибо.
Прополоскав рот водой, девушка не выказала отвращения. Я действительно был ей благодарен, но из-за внезапной мысли, я разразился смехом.
— Прости, прости. Просто вспомнил один древний случай. Некогда один воин хвастался в деревне, что когда-то из-за длительных ран у него загноилась нога, и сам полководец высосал у него гной. Услышав это, мать воина сильно опечалилась. Когда люди пытались ее утешить, она говорила, что такая же история приключилась и с отцом ее сына. Этим поступком полководец заполучил сердца простых воинов, и ни один из них не отступил, когда начались войны…
Харуна вмиг забыла о моем не уместном смехе. Девушка любила всё, что касалось войны.
— И что было дальше?
— Отец паренька погиб в бою, но не отступил. История лишь подчеркивает, как беспокоилась мать за сына…
— Вероятнее, и его постигла такая же судьба. И ты подумал, что я занимаюсь твоим лечением из-за этого? Ей богу, иногда ты ведешь себя как сущий дурак, — открыто улыбнулась Харуна.
— Кстати, у тебя неплохо получилось защитить этот город.
Последние слова девушки напомнили мне, что я не рассказал о придуманном плане.
— Харуна, я наметил план наших действий. Если мы хотим, чтобы Мураками понял, что захватить Синано для него непосильная задача, то мы должны сделать так, чтобы он уверился в этой мысли.
— И как мы заставим его принять это решение?
— Надо сделать так, чтобы для него приоритетной задачей стал не захват Синано, а спасение вверенных ему воинов…
— Я сомневаюсь, что Мураками когда-нибудь перестанет стремиться вернуть свои земли…
— Возможно. Но как человек чести, он чувствует обязанность за сохранение войска, которое ему оставила Кагэтора.
Видя, что мои слова заинтересовали девушку, быстро добавляю:
— У нас достаточно сил, надо навязать битву Мураками на выгодных для нас условиях. И в это же время надо рассеять его силы, которые держат в стороне наших командующих.
В данный момент Баба Нобуфуса и мои вассалы просто держали оборону городов. Грубо говоря, они были оттеснены от предстоящих событий. Что уже играло не в нашу сторону.
— Звучит весьма разумно. Как ты думаешь, Кагэтора сможет вернуть прежние земли клану Уэсуги?
Недавно до нас дошли слухи о сражении, в котором Кагэтора вышла победительницей. Бывшие вассалы Уэсуги, наверное, обрадовались. Да и честно говоря, земля Кодзуке не была окончательно покорена кланом Ходзе. Я не удивлюсь, если Уэсуги Кагэторе удастся за короткое время без крупных сражений вернуть эту территорию.
Ведь поддержка местных жителей была за кланом Уэсуги…
Харуна согласилась с моими доводами. Она признавала, что Дракон из Этиго по праву носит это грозное имя.
— Канске, до меня дошли слухи, что ты активно посылаешь наших шиноби в другие места…
Под «другими местами» Харуна подразумевала территории, где не были затронуты интересы клана. К тому же, эта война показала, что у нас всё же есть нехватка квалифицированных шиноби. Как-никак, шиноби тоже погибают, выполняя приказы клана…
— Харуна, я помню, как ты говорила, что хочешь объединить страну. Достойная мечта, но скажи, как ты собираешься этого достигнуть?
Не знаю, заглядывала ли Харуна так далеко. Но, будучи крепко связанным с судьбой Такеды, я не мог не интересоваться этими вопросами…
— Если честно, у меня нет определенного ответа. Но, исходя из историй, предполагаю, что самый вероятный вариант, это самому стать Сёгуном…
Девушка мыслила верно. Однако, стремление стать Сёгуном не останется без внимания остальных кланов. Никогда еще люди не признавали господство одного равного из них без крайней нужды.
Будто прочитав мои мысли, Харуна добавляет:
— Но я понимаю, что другие кланы попытаются оспорить мое решение. А, значит, мое могущество должно быть не подлежащим сомнению.
— Все так. Но вот не давно я узнал, что нынешний Сёгун, Асикага Ёситеру, в крайне шатком положении. Говорят, он даже просил помощи у Кагэторы в аудиенции…
Прежний Сёгун, отец Ёситеры даже был изгнан из Киото со своим советником. Никто из кланов не поддерживает Сёгуна в открытую. Неважно, боятся ли они врагов Сёгуна или у них просто не хватает сил. Но факты говорят за себя, как вариант, мы можем сделать ставку на нынешнего Сёгуна.
Харуна понимала ситуацию, но видела ее по-своему:
— Зачем мне поддерживать слабого Сёгуна? Не лучше ли самой занять его место?
— Если ты открыто скажешь о своих намерениях, наши враги объединятся. Вначале можно пойти на небольшую хитрость, сражаясь за интересы Ёситеры. К тому же, в этом случае его союзники станут нашими. В глазах народа ты будешь выглядеть как самурай, борющийся за справедливость…
— Стоит подумать. Благодаря влиянию Сёгуна, можно получить неплохие должности во дворце императора. Но, рано или поздно, мне придется сразить самого Сёгуна. В этом случае не будет ли это выглядеть бесчестно? Вот что меня смущает в обмане…
— Мне ли говорить, что война — путь обмана. А что касается до мнения простых людей, то его легко изменить. Надо лишь найти нужные точки…
— А что касается тех слухов, будто ты начал искать монахов? Неужели решил стать буддистом и отвернуться от своего покровителя, Хатимана?
Хоть Харуна спрашивает шутя, но я-то вижу, что это ее беспокоит.
— Нет. Это тебе придется принять буддизм.
— Не поняла…
— Если я отрекусь от Хатимана, наши воины этого не поймут. Чтобы покорить Этиго, простые жители не должны видеть в нас чужаков… чужаков по вере…
Битва при Каванакадзиме показала, что войска Уэсуги крепко держатся за мысль, что мы в первую очередь враги по вере. Если нам удастся удалить эту основу, то они не будут сопротивляться так отчаянно.
Харуна хоть и поняла недосказанное, но хмурый взгляд говорил о том, что идея о принятии буддизма ей не особо нравилась.
— Харуна, ты ведь помнишь, что в начале этой военной кампании, я наведывался в Этиго под образом сказателя. Так вот, нам, живущим в эту эпоху, можно многому научиться от былинных сказок. Тайра-но Киёмори, в отличие от тебя, с радостью приняла буддизм и смогла держать в руках три ветви власти: исполнительную, законодательную и судебную. Она даже женила императора на своей дочери…
Глаза Харуны загорелись огнем, ей понравилось сравнение с такой выдающейся личностью.
— Что же, рассчитываю на тебя. Делай то, что должен.
— Хорошо. Но ответь мне, Харуна. Что будет с нами?
Последнее время, этот вопрос не даёт мне покоя.
И смотря на Харуну, я не могу налюбоваться. Она была так прекрасна, что у меня возникло желание.
Подойдя ближе, Харуна накрывает мои губы пальцами:
— Хватит говорить о делах…
Ее глаза горят небывалой страстью. Перед тем, как нас захлебнул поток наслаждения, она шепчет мне на ухо:
— Ты мой, Канске. На веке веков, не забывай об этом…
Битва при Сиодзиритогэ
Зная, что из провинции Кодзуке на помощь к Мураками Ёсикие прибыло подкрепление, Харуна насторожилась. Пять тысяч воинов вполне усилили положение Мураками, но сильное беспокойство вызывало то, что Кагэтора прислала много злата Ёсикие. А, как известно, золото может решит вопрос даже там, где меч бесполезен.
Решив напасть на врага, когда он меньше этого ждет, Харуна разделив войска, выдвинулась с основными силами на лагерь Мураками. Путь был не близким, и, чтобы враг растерялся окончательно, Харуна велела своему стратегу ударить на лагерь с восточной стороны, когда основные силы нападут с юга.
Согласовав свой план, две части выдвинулись по своим маршрутам. Но, какого было удивление воинов Такеды, когда они через полчаса марша встретили Мураками перед собой.
Враг думал очень схоже с Харуной. Ёсикие, решив ударить первым, тоже никак не ожидал встретиться со своими кровными врагами в долине Сиодзиритогэ. Оба войска порядком утомились с дороги, но предчувствие скорой битвы предало им немало сил. Видя, как Мураками развертывает войска для битвы, Харуна тихо проклинала своих нерадивых шиноби.
Но винить последних было не в чем, на войне ситуация резко менялась. Да и враги не церемонились с людьми, которых подозревали в сговоре с Такедой…
Харуне ничего не оставалась, как принять бой. Да, численное превосходство было на стороне Мурками. Но, реши Такеда отступить, как враг последует за ними и ударит в самое не подходящее время…
— Сестра, многие наши воины не переживут эту битву…
Нобусине не было нужды говорить очевидное. Харуна и сама всё прекрасно осознавала. Что и говорить, девушка не была уверена, что и сама выживет в предстоящей битве.
Как только командные самураи занимают свои места, с обеих сторон начинают доноситься гомон барабанов.
Место, которое называют Сиодзиритогэ было ничем иным, как низиной. Дорога вывела на низину, которая была зажата холмами по бокам. В идеале было бы разумно закрепиться на холме, но ни одна из противодействующих сторон не даст такое преимущество сопернику. Впадина была обширной, и обе армии, разместившись на ней, стояли друг против друга.
Гомон барабанов будоражил кровь воинам, затмевая все прочие звуки. Шум, отражаясь горными цепями, уходил дальше. Но самураи трактовали это как знак того, что сами небожители решили принять участие в этой борьбе…
Воины Такеды не забыли прежней обиды, нанесенной Мураками. А последние, в свою очередь, отвечали еще большой ненавистью, которая лишь увеличилась после потери родины.
Глядя, как схлестнулись в битве ряды асигару, Харуна заключила, что битва будет на уничтожение врага. Или же до истребления войск Такеды…
Сражение сразу же началось яростно. Воины с обеих сторон не замечали ни усталости, ни полученных ран. Место погибшего сразу же занимал подоспевший воин и обрушивался на противника.
Отправленный конный отряд Мураками для флангового охвата был перехвачен кавалерией Такеды. И всадники увязли в битве, не уступающей той, где сражались пехота обеих войск.
— Командующий, просим подкрепление!
Оба войска были равны на поле боя, лишь в одном Мураками выигрывал: в численности. В отличие от него, у девушки каждый воин на счету. Резервные силы истрачены, если не считать сотню самураев, лично преданных ей…
Мурками всё же стремился сломить центр войска Такеды. Яростные бои велись именно там. Но, заметив, что центр долго не продержится под натиском свежих сил врага, Харуна ведет своих воинов именно туда.
Знамя Харуны возвещает, что командующий с ними. Это не могло не отразиться на боевом духе воинов. Мураками, в отличие от Харуны, не спешит участвовать в битве. Посылая имеющиеся силы, Ёсикие решил поставить точку в споре с врагом…
Нобусина, замазанная с ног до головы кровью врага, глазами вопрошает сестру отступить. Ведь войско можно заново набрать, но смерть Харуны будет окончательным поражение для клана…
Харуна, понимая, что сестренка готова положить жизнь здесь и сейчас ради нее, отрицательно качает головой.
Как она может спастись, когда всё войско бьется против врага, как один?
Фланги и центры у обоих смешались, но войска Мураками начали брать в кольцо воинов Такеды. Пока кольцо не сформировано полностью, лишь напоминает с собой не полный круг.
Воины Такеды падают, но не отступают. Казалось, исход битвы определен, и было лишь вопросом времени, когда все будет кончено. Сердце девушки невольно сжимается, стоит лишь ей подумать о скорой кончине. И в этом отчаянном положении она вспоминает Канске. Смог бы он спасти её и на этот раз? Смог бы он изменить поражение на победу…
Мысль, что в это время Канске находиться далеко, рубит надежду в корню.
И в пылу битвы Харуна улавливает удивленной голос Хары:
— Госпожа, смотрите. Там всадник!
Проследив, куда указывает Хара Масатане, Харуна видит одинокого всадника, стоящего на холме. Так как по бокам низины вырастали холмы, появление всадника не осталась не замеченными участниками битвы.
— Неужели всё кончено?! К врагам подоспела помощь, — сетует на судьбу Харуна.
Словно услышав слова девушки, рядом с одиноким всадником появляются и остальные. Из-за того, как они построились в ряд, было очевидно, что вскоре они вмешаются в сражение. И это вмешательство, грозило, рассудит битву…
На миг яростный темп битвы спал. Пока люди озирались на всадников, кто-то из воинов Такеды радостно крикнул:
— Смотрите, да это ведь наши! Канске подоспел на подмогу!
Видя знамя Канске, Харуна не может в это поверить. Но ее удивление быстро меняется радостью, всадники, словно лавина, обрушались на тиски врага.
Появление Канске в этот момент для Мурками было подобно удара кувалды по голове…
Воины Такеды и враги не могли поверить в это. И каждый второй спрашивал себя, не демоническими ли силами воспользовался стратег Харуны?
Им было невдомек, что звуки барабанов, подхваченные горами, донеслись туда, где обходили горное препятствие воины Канске.
Услышав едва заметный звук барабанов, Канске сразу же понял, что где-то начался бой. Ему не составило труда сопоставить факты и придти к мысли, что вероятность того, что Харуна ввязалась битву, была огромной. Да и звуки доносились оттуда, где должна была пройти его госпожа.
Тогда Санада Нобуцуна и принцесса Ю увидели в этом проделки богов. Стратег не допускал подобной глупости, он-то знал, что звуки эти достигли до них, благодаря простейшим законам физики, дифракции звуков…
Так или иначе, но благодаря появлению всадников, клан Такеда вышил победителем из этой битвы.
Вести об этой битве быстро распространились по всему Синано. Сомневающиеся в силе клана Такеды решили не предавать Харуну…
Выжившие воины с обеих сторон красочно описывали битву при Сиодзиритогэ мирным жителям. И вскоре было не понятно, где в этих рассказах правда, а где ложь. Так как люди свято верили, что сами боги приняли в нем участие…
Слухи о Канске Харуюки дополнились новыми придуманными сведениями. Народ быстро поверил своим же россказням.
Осада города Одавара
После поражения клана Ходзе провинция Кодзуке быстро вернулась к своим истинным хозяевам. Даже Усами не ожидал, что всё пройдет так просто. Удзиясу не решилась оставаться в городе Минова. Для нее все города Кодзуке представляли угрозу с появлением Кагэторы на ее земле…
Уэсуги Кагэтора неустанно преследовала Удзиясу, желая покончить с войной, добыв голову лорда клана Ходзе.
По мнению Усами Садамицу, ситуация для Кагэторы была положительной. Но не для врага.
Города, оставленные без присмотра, тут же открывали двери перед Уэсуги Кагэторой. В деньгах и провизиях не было отбоя, не говоря уже о людях, которые стремились пополнить войска Уэсуги.
Так что Усами с легкостью послал подмогу к Мураками.
Кагэтора не желала увеличивать свое войска до неприличных размеров, в чем между прочем, Усами ее поддерживал. Какой прок от бывших крестьян, когда дело запахнет жаренным?
К тому же, это очень замедлит передвижение войск.
После поражения, Удзиясу уклоняясь от битвы, начала придерживаться стратегию позаимственную у Такеды. Воины Уэсуги легко прошли сквозь земли Мусаси, не видя сопротивление перед собой.
Провинция Мусаси уже считалась землями клана Ходзе. В отличие от жителей Кодзуке, жители Мусаси не встретили Кагэтору приветливо. Города в них решили не отпирать двери перед воинами Уэсуги, сохраняя преданность клану Ходзе.
Перед Кагэторой не стояла задача захватывать провинцию Мусаси. Да и по правде говоря, Усами не верил, что это возможно за одну военную кампанию.
Стремясь настигнуть Удзиясу, воины Уэсуги продвинулись настолько, что в скором времени вышли к городу Одавара, столицы клана Ходзе, которая находилась глубоко в землях Сагами. Находясь за стенами Одавары, Удзиясу стала зрителем готовящейся осады.
Видя, как готовиться Кагэтора, Усами вспомнил их последний разговор:
— Госпожа, Одавара довольно большой город. Одним штурмом дело не ограничиться…
— Знаю. И даже предполагаю, что даже до прихода зимы мы не успеем захватить его.
— Но тогда почему? — не понимал старик.
— Я хочу, чтобы Удзиясу не забывала, с кем имеет дело. Когда мы уйдем в Этиго, я хочу, чтобы клан Ходзе дважды подумал, прежде чем снова вторгаться в провинцию Кодзуке…
Пока Усами осмысливал слова госпожи, Кагэтора добавила:
— Говорят, отсюда недалеко до вотчины Харуны, до провинции Каи. Не бойся, я не собираюсь наведываться в гости к Такеде, — вставила последнюю фразу, видя ошалелый взгляд старика. Кагэтора не могла не понимать, что в противном случае в дело подключилась бы Имагава…
Провожая взглядом Кагэтору, Усами не мог поверить, что позволил ей сделать глупость. Глупость, которая требовала не последней храбрости.
Кагэтора, верхом на коне, подошла близко к стенам города, чтобы враги смогли ее увидеть. Ее появление не осталось не замеченным, в городе начали готовиться к штурму. Однако, главнокомандующий противоположной стороны вытворяла что-то, что никак не могло уместиться в головах простых воинов.
Спешившись с коня, она уселась на землю и начала праздно наливать в чашку саке, из кувшина.
— Что она делает? — спросили войны генерала Цунасиге.
Будучи одним из бесстрашных военачальников дома Ходзе, Цнасиге не мог не восхититься храбростью Кагэторы. Но ответил другое:
— Дайте команду стрелкам, посмотрим, как она поведет себя под огнем наших танегасим и луков…
Вести о появление Кагэторы возле стены дошли и до Удзиясу. Когда лорд клана Ходзе прибыла на стены, то с удивлением увидела как Кагэтора пьет саке, как ни в чем ни бывало. Под градом стрел и пуль, ни один мускул не дрогнул на лице Уэсуги Кагэторы.
Последняя добилась своего, ее небывалая отвага вселила страх в сердца врагов. Казалось, будто древний Дракон переродился в теле этой хрупкой на вид девушке…
Глава 16
Канске
Город Кацурао встретил нас с шумными возгласами и криками приветствия. Хоть на этом участке не вились кровавые бои, жители Кацурао боялись угроз со стороны воинов Мураками. Да и осада, которая лишь недавно была снята, до этого времени действовала негативно на настроение жителей. В Кацурао люди стекались со всего Синано и Каи.
Эта военная кампания должна была скоро закончиться. Последние летние дни уже успели похолодать, а дневное время укоротилось…
После поражения, Мураками Ёсикие предпочел отступить в Этиго. Как я и предполагал, для него приоритетной задачей стало спасение вверенных ему воинов. И дело тут не только в чести Мураками. Если нам удалось бы погубить его войска, то в будущем вряд ли Кагэтора отважилась бы вновь ему довериться.
— Канске, вот ты где…
С высоты резиденции открывался отличный вид. Услышав голос, я с сожалением обернулся. Ведь в последнее время мне редко удавалось выкрасть время для уединения.
Принцесса Ю, одетая в праздничную юкату, как-то не смело подошла и встала слева от меня. Мы на некоторое время не произнесли ни слова, лишь молча уставились на простирающуюся равнину.
Краем глаза замечаю, что лицо принцессы Ю выглядит хмуро.
— Что тебя тревожит? Боишься, что это затишье предзнаменует грядущую бурю?
Хоть мы заставили Мураками отступить, угроза все еще висела над нашими головами в лице Кагэторы. Нам было известно, что в данный момент Кагэтора улаживала дела в Кодзуке. Она не могла оставить свою родную провинцию Этиго, следовательно, готовила наместника, который будет отвечать за эти земли в её отсутствие.
Принцесса Ю, не поворачивая головы, отвечает:
— Нет. Мне не дает покоя, что я не смогла добыть голову Мураками…
Вообще, я не знал, как относиться к принцессе Ю. Ведь как-никак, между нами лежала пролитая кровь. Но былой ненависти в ней нет. Вместо эмоциональной девушки передо мной стояла умудренная жизнью, знающая себе цену правительница клана Сува.
Если описывать ее с формулировкой китайской философии, то в принцессе Ю было много мужского начала, нежели женского. Она была истинным воином как на деле, так и по духу.
Меня не удивило, что ее беспокоит именно это. Харуна после битвы при Сиодзиритогэ, велела принцессе Ю настигнуть и покончить с Мураками. После провала она вполне могла больше не доверят важные миссии ей.
Вопрос этот затрагивал не только принцессу Ю лично, но и её клан. Самураи всегда желали отличиться в битвах. А в нынешнее время, когда соперничество между кланами Санады и Сува переросло на новый уровень, это решало всё.
— Мураками непростой противник. Ты ведь сама знаешь, как мы проиграли ему в прошлой военной кампании.
— Да, но это другое! Увлеченная мыслью о скорой победе, я не заметила, как попалась на хитрость…
Говоря это, на глаза девушки наворачиваются слезы. Всё же поражение в открытом бою считалось среди самураев более предпочтительным, нежели хитрость…
Зная, что Мураками с оставшимися силами спрятался у подножья гор, принцесса Ю тут же решила напасть на него. На самом деле, этот ход весьма ожидаем. Ведь легко добить врага, который лишь недавно получил сокрушительное поражение и даже не успел зализать раны.
Но на беду Ю, Мураками тоже предвидел это. Деревья хорошо скрывали его от посторонних глаз. Но, думаю, не последнюю роль здесь играло и то, что девушка решила напасть с наступлением сумерек.
Мураками же, в свою очередь, успел разделить войска и с большим числом воинов перебраться незаметно подальше от опасности. Та малая часть воинов, которая осталась, хорошо сыграли роль приманки, издавая шумные звуки.
Ночью, двигаясь по лесу и ориентируясь больше по звукам, принцесса Ю впала в заблуждение, думая, что нападает на основные силы Мураками…
Что и говорить, Мураками смог удивить нас. Не зря в клане его считали грозным врагом.
— Поверь мне, войной ты успеешь насытиться…
Не то чтобы мои слова успокоили девушку, но она уже не выглядела беззащитной…
— Прости, я не должна была загружать тебя своими проблемами в этот день. Кстати, ты не будешь переодеваться?
Глаза девушки с ног до головы прошлись по мне, и ей явно не понравилась мое кимоно.
— А что не так?
— Ты ведь теперь значимая фигура в клане. Этот наряд смотрится дешево, как по мне…
Значимая фигура, да? Я даже не знал, стал ли я значим после битвы при Сиодзиритогэ, или же принцесса Ю намекала на мои отношения с Харуной. Но уточнять это не решился.
Пока я думал о своем, принцесса Ю спросила:
— Знаешь, люди верят, что за тобой стоит сам Хатиман. Ты ведь не собираешься отрекаться от него?
Девушка спросила это так серьезно, что напрочь отбила желание подшутить над ней в этот момент.
— Нет. Сколько раз вам повторять, что монах явился не по моей душе!
Харуна отчетливо представляла угрозу со стороны Этиго. И, конечно, она не могла не понимать такое резкое отношение жителей Этиго, когда дело касалось нас. За веру люди были готовы идти на многое, нежели за защиту своих жизней…
Благодаря шиноби, я искал подходящего монаха, который привел бы Харуну на путь истинный. Признаться, я не ожидал, что ответ прибудет так скоро. И от самого авторитетного монаха, от Генпаку.
Наделенный выдающимся умом, карьера Генпаку летела вверх. У буддистов была своя система иерархии, и Генпаку занимал отнюдь не последнее место.
Вассалом Харуны польстило, что сам Генпаку снизошел благословить ее путь и наделить ее новым, буддийским именем…
Но я в открытую бескорыстность не верил. Нет, конечно, открыто монах ничего не требовал. Но, думаю, его авторитет лишь укрепится от предстоящего события. Ведь мало кто из монахов может похвастаться, что смог помочь лидеру великого клана…
— И по твоей тоже, Канске Харуюки…
Голос Генпаку был полон радости. Он без суеты подошел поближе и приветливо улыбнулся. Принцесса Ю, поняв, что намечается личная беседа, удалилась.
— Чем могу помочь…
Немножко раздраженно ответил, из-за того, что чувство уединения окончательно исчезло.
— Мне кажется, что Вы активно избегаете моего присутствия.
Хоть я был согласен с монахом, но ответил другое:
— Отнюдь. В последнее время дела клана легли на мои плечи. Сами понимаете, Харуна усердно готовилась к этому дню…
На самом деле, будь Харуна простой девушкой, то принятие буддизма не проходило бы столь празднично. Дело вполне могло ограничиться чтением сутры и не большой попойкой. Но так как она руководила провинциями, то это усложняло процесс принятия буддизма.
— Я должен признаться, что согласился участвовать во всем этом лишь после того, как получил Ваше письмо…
— Мне лестно, право же. Но я не понимаю, чем я мог заинтересовать монаха Вашего положения.
Видя пытливые глаза монаха, я восхитился его жадностью. Он вполне мог желать включить и меня в список посвященных буддизму.
— В последнее время Ваше имя на устах людей. Даже до нас дошли слухи, о приемнике бога Хатимана…
Я знал, что слухи становятся более красочными и более нелепыми, стоит им удалиться за дальние земли. Но услышанное весьма выходило за рамки моих ожиданий.
— Вам ли не знать, что простой народ любит преувеличивать в своем невежестве…
Думаю, теперь я понял, зачем Генпаку явился самолично в Синано.
Слухи о Хатимане не могли не беспокоить братьев буддистов. Не то чтобы они верили, будто сам Хатиман явился в этот мир. Но положение, когда синтоизм мог легко оспорить могущество буддизма, и через влияние на массы вырвать первенство у монахов, побудило их уделить внимания на провинции Каи и Синано.
— Вы абсолютно правы. Я не ожидал, что самурай вроде Вас сразу поймет это. Что Вы скажете, если я предложу и Вам принять буддизм. Ведь в этом случае позиция клана Такеды укрепится, — привел свои доводы монах Генпаку.
Я же, подумав: «Не на того ты напал, Гена», сказал следующее:
— Думаю, воины не согласятся с Вашим мнением. Их успокаивает мысль, что сам Хатиман благоволит им. А это, заметьте, играет не последнюю роль в битвах. Может, я и приму Ваше предложение. Но только лишь тогда, когда соседи не будут нам грозить войной.
Немного подумав, Генпаку ответил, не желая так легко сдаваться:
— Прошу Вас подумать. Ведь в противном случае я боюсь, что не смогу провести ритуал и дать то, что Харуна так желает. Да и если честно, мы, монахи, порицаем отношения, не связанные брачными узами…
— Воля ваша. Но и Вы не забудьте, что в этом случае, Вы теряете возможность построить свои храмы на наших землях. Не говоря уже о денежной помощи, которую предоставит Харуна своим братьям по вере. Мне кажется, что Вы просто угрожаете, — добавил последнею фразу, видя, как монах начал улыбаться моим словам.
— Должен же я был попробовать. И, между прочим, я Вас представлял совсем иначе.
— Дайте угадаю, Вы предполагали, что встретите здесь демона?
— Ну, не то чтобы демона. Но скорее, человека, которому чуждо слово «любовь». Приятно удивлен, что Вы дорожите Вашей госпожой…
Улыбка монаха стала ехидной, что мне захотелось стереть её с его лица.
— Возможно, мне придётся возродить веру наших отцов, — попробовал вывести из себя Генпаку.
Но тот лишь изрядно повеселился за мой счет и добавил, шутя:
— Тогда я не имею права отказывать госпоже Харуне.
Но в этот момент мы-то с «Геной» понимали, что в каждой шутке есть лишь доля шутки…
Такеда Харуна
Зал церемонии был набитый моими вассалами.
Предполагалось, что после церемонии, меня понесут в открытом паланкине по улице города Кацурао. Чтобы люди смогли почувствовать связь между своей госпожой.
Предложение Канске было разумно. Хотя меня не прельщала мысль, что придется улыбаться и активно махать народу, словно какая-то бездушная игрушка.
Сидя в самом центре, на виду у всех, меня одолевает легкое беспокойство. Монах Генпаку, отправившись за Канске, всё не возвращался. В такие минуты я не выношу незапланированные события.
Пока минута тянется словно час, я стараюсь правильно дышать и мысленно унести себя в другое место. Но, почему-то, кроме мысли о Канске, в голову больше ничего не приходит.
Наши отношения нельзя назвать идеальными. И понимание того, что мы не можем дольше вести себя так, выводит меня из себя. Всё же положение лорда обязывает…
Я не могу отказаться от власти и жить обычной жизнью. Но и от Канске отказаться я не в силах. Сама мысль, что Канске заживет счастливой жизнью без меня бросает меня в холодный пот.
Увидев в тот раз как Нобуцуна обрабатывала раны Канске, во мне проснулись чувства, которые я прежде в себе не замечала.
Конечно, сейчас я понимаю, что во мне говорила ревность. Но если в тот момент, увидь я, как они занимаются беспутством, думаю, не смогла бы этого так легко оставить…
Открывшиеся сёдзи привлекают мое внимание.
Канске вместе с монахом Генпаку заходит в зал, где в ту же минуту все взоры направляются на них. В отличие от Канске, Генпаку не замечает столь явное внимание к своей персоне и быстро подходит ко мне…
Церемония всё же утомительна.
Генпаку начинает читать сутры и после обхаживает меня с металлической тарелкой, от которой валит белым дымом.
После мы синхронно с Генпакой читаем сутры. То ли из-за дыма, то ли из-за монотонных сутр, у меня разбаливается голова.
Наконец, мы доходим до той части, где официальная церемония подходит к концу. Дело остается за малым — Генпаку, как представитель буддистского мира, должен дать мне новое имя.
На самом деле, я не горю желанием менять свое имя. Ведь мое имя мне нравится. К тому же, наши имена с Канске соединяют нас. Как-никак, это ведь из-за меня Канске получил имя Харуюки. Я сама приписала иероглиф «Хару» для Канске, отдав часть своего имени.
Генпаку не может не знать, как я дорожу своим именем.
Монах ободряюще улыбается, словно говоря, что всё понимает. Странно, но я быстро перестаю беспокоиться и начинаю ждать, когда монах обратится не только ко мне, но и всем присутствующим…
Присаживаясь, он наносит на свитке иероглифы и, быстро встав, показывает их сначала вассалам, и лишь затем мне.
— Я взял на себя смелость назвать свою сестру по вере новым именем. «Син-гэн» — эти иероглифы означают «мощь» и «таинственное». Надеюсь, Такеда прославится этим именем!
Вассалы не сдерживаются и выказывают свое одобрение.
Ведь всем известно, что имена несут в себе отпечаток будущего…
— Я Такеда Сингэн… — пробую на вкус свое новое имя.
И самое замечательно в моем имени то, что иероглифы «Сингэн» являются инверсией слов от моего имени, «Харуна».
Генпаку, видя, что смог угодить мне, озаряется улыбкой.
Пока вассалы удаляются и слуги готовят паланкины, мне удается выкрасть пару минут, чтобы поговорить с Канске.
— Поздравляю! Всё-таки Генпаку не подвел с именем. Имя Сингэн тебе подходит.
— Возможно. Но мне непривычно…
Люди продолжают оборачиваться и смотреть на нас. Но в этот день, это меня мало волнует.
— Сингэн, я понимаю, что это неподходящее время. Но мы должны обсудить дела с Уэсуги…
— Продолжай…
— Нам известно, что Кагэтора закончила с кланом Ходзе и увела свои войска в Кодзуке. Хоть провинция Мусаси осталась за Удзиясой, потеря Кодзуке всё же была крепким ударом по клану Ходзе.
— Ты считаешь, что война продолжится?
— Как раз наоборот. Военная кампания Уэсуги подошла к логическому концу. Клан Ходзе пока сломлен нападением яростного врага. Но перед нами возникает вопрос, что будет делать Кагэтора?
— Что-то мне подсказывает, что ты уже знаешь ответ на этот вопрос, — говорю чуть раздраженно. По правде говоря, в данный момент я не хотела говорить о войне…
— Думаю, Кагэтора поведет свои войска в Этиго, через Синано. Но мы не должны идти на провокацию. Нам крайне не желательно вступать в битву с воинами Уэсуги…
Эти заявления поднимают во мне гнев.
— Но почему?
— Если препятствовать возвращению домой воинов Уэсуги, то они будут биться еще усерднее.
— Но разве, их пыл не угаснет из-за пройденных дорог?
— Ты вправду думаешь, что Кагэтора позволит своим воинам утомиться дорогой и проиграть в битву? Я даже предположу, что она наигранно будет делать вид, что ее войско очень устало…
— Хорошо, в этом плане я доверюсь тебе.
Видя, что Канске хочет что-то добавить, быстро меняю тему:
— А знаешь, мне кажется Генпаку хитро так намекнул, этим своим «таинственным» значением в имени, — делюсь своими мыслями.
Если хорошенько подумать, то монах Генпаку как бы намекнул, что «мощь» связано прямыми узами с «таинственностью». А кого в клане считают чуть ли не мистической фигурой? Не надо быть семи пяди на лбу, чтобы понять, что имел в виду Генпаку.
— Не бери в голову…
Канске не мог не заметить всё это.
— Да нет. Всё в порядке. Как-никак, ведь это благодаря твоей поддержке я дошла до этих дней…
И пока Канске осмысливает мои слова, добавляю:
— И я совсем не против, что ты косвенно присутствуешь в моем имени, Харуюки…
Я назвала Канске вторым именем, чтобы подчеркнуть нашу связь. Связь, которая никогда не оборвется…
Полтора месяца спустя…
Как и было предсказано стратегом Такеды, войска Уэсуги двинулись в Синано.
Уэсуги Кенсин оставила номинальным наместником Уэсуги Норимасу, но военную силу определила за Нагано Норимасой. Представитель клана Нагано был известным полководцем, которого обоснованно остерегались враги. Кто знает, как повернула бы история, прислушайся Уэсуги Норимаса к словам своего поданного.
— Госпожа Кенсин, наши войска ждут Вашего приказания, чтобы атаковать врага.
Не встретив сопротивления, Кагэтора вначале почувствовала легкую досаду. Она даже специально провоцировала силы врага, которые так неустанно следовали за ними.
Войска Уэсуги не причиняли беспокойств местным жителям. Как-никак, врагом клана Уэсуги был клан Такеды, но никак не мирные жители Синано…
Всё это время воины Уэсуги шли домой, в Этиго. Но, перейдя реку, что текла на равнине Каванакадзиме, Кагэтора велела войску повернуть обратно, лицом к врагу, который обосновался за рекой.
Снова два непримиримых врага смотрели друг на друга при Каванакадзиме. Воины Такеды Сингэна наблюдали с настороженностью, ожидая нападения.
— Госпожа Кенсин, — вопросил Усами Садамицу.
— Усами, тебе не кажется странным, что мы с Харуной в один день поменяли наши имена?..
Для Кагэторы было откровением узнать, что она мыслила наравне со своими врагами. А именно со стратегом Такеды.
Совпадение или нет, но Кагэтора тоже решила поменять имя на буддистский манер. Она считала, что, приняв новое имя, в ее войсках число сохэев возрастет…
— Нет, госпожа…
Посмотрев в глаза своего верного вассала, Кагэтора поняла, что Усами не договаривал. Самураи, будучи суеверными, верили, что случайности не случайны. Судьбы Харуны и Кагэторы были связаны невидимыми нитями рока.
Иероглифы «Кенсин» как ничто подчеркивали всю суть Кагэторы. Это имя подчеркивало качества: преданность, храбрость — которыми, без сомнения, наделена была Кагэтора.
— Смотри, Усами. Нас вышло провожать столько народу, — указав рукой на врагов, которые стояли за рекой, Кагэтора добавила:
— Я пойду, попрощаюсь с ними. Вели, чтобы никто из наших не двигался без моего приказа!
Прежде чем старик успел вставить хоть слово, Кагэтора, пришпорив коня, помчалась к реке.
Воины в красном, которые стояли за рекой, насторожились.
Направив коня напротив знамен Харуны, Кагэтора крикнула, чтобы ее услышали на том берегу:
— Такеда Сингэн! Я, Уэсуги Кенсин, обещаю тебе, что вернусь с наступлением весны! Я сражаюсь не из-за алчности или амбиций, а ради справедливости. Пока ты не вернешь земли Мураками и другим кланам, я не вложу свой меч в ножны!
Не дожидаясь ответа, Кагэтора решилась было возвращаться к своим, как она услышала ответ Такеды Сингэна:
— С твоей стороны в высшей степени справедливо защищать Ёсикие. Однако, пока я жива, по-вашему не бывать!
Увидев свою госпожу, Усами не мог понять причину улыбки, которая играла на лице Кенсина. Ему и в голову не могло придти, что Кагэтора была рада ответу Харуны. Ведь война только начиналась, и клан Такеды уже успел показать, что стоит выше кланов Ходзе и прочих.
По истину, война — дело самурая. И скоро они непременно встретятся на поле боя…
* * *
Несколько слов от автора:
Ребят, я обещал вам 17 глав, но, увы, придется ограничиться 16 главами. Может, кому-то это не понравится, но я, честно, устал…
Работать над проектом Амбиций Такеды Харуны начал в январе. За это время много чего случилось, много с кем пришлось мне пообщаться в комментах и т. д. Что не говори, но сил было отдано немало, не говоря уже о фиговой тучи времени. Получается, я почти год (на грубую вскидку, конечно) писал этот фик.
Много где я рекламировал свое произведение, и иногда резкие слова всё же задевали меня. Но я продолжал работать, несмотря на всё это. И хочу поблагодарить тех людей, которые активно поддерживали меня как на Фикбуке, так и на СИ.
Внизу специально для них написал шуточку. Надеюсь, им понравится)).
Так, дальше, я вроде еще обещал сюрприз (с эпилогами). Фишка в том, чтобы дать читателю выбор. Выбрав голосами читателей один из эпилогов, второй автоматический станет омаком (эта такая фигня, типа добавочной главы или историй. Которая, не затрагивает основного сюжета). Лично мне нравиться первый эпилог (Коё Гункан), который ставит жирную точку в этой истории. А второй эпилог открывает дорогу к третьей книге…
В любом случае, если читатели изъявят желание, то я таки продолжу про самураев. Но, должен заметить, в последнее время (не безучастия критиков), желание продолжить поубавилось. Меня очень смущает то, что есть вероятность (причем большая), что просто не смогу расписать канонных героев так, какими их видят большинство из вас. Всё-таки, мой фик и оригинальная ранобе — это совершенно две разные вещи…
Надеюсь никто из вас не подумает, что автор слил произведение (2 книгу). Просто, дальше писать не о чем. Думаю, писать лишь про историю 13 летней войны между кланами Уэсуги и Такеды, это круто, но все же не то, что ожидают читатели. Вернее сказать, что дальнейшая война кланов Уэсуги и Такеда должна вестись именно в том промежутки времени, когда Ода начнет свою борьбу под Солнцем (то есть с прямой завязкой канона в сюжете…). Да и сюжет в целом, подошел к тому месту, где будет уместно параллельно рассказать о клане Ода и каноном попаданце. И дальше типа описать последующие события.
В общем, пока рано утверждать что-то конкретное. Оставляйте отзывы на моей странице (СИ или Фикбук), и там, уже посчитав все за и против, решим вместе с вами как быть…
Если нет, то эпилог (Коё Гункан) заканчивает это произведение.
Надеюсь на ваше понимание…
КОНЕЦ ФИЛЬМА.
Благодарим Самиздат corporation и Фикбук entertainment за поддержку.
В фильме снимались:
В главных ролях — Ким Чен Ын, Ким Ир Сен и Семейство ПАК и Ко).
Операторы: Адрис Дарц, Рустем.
Ассистенты оператора — eberhart Jager, BrainFromNose, Demonoff.
Звукорежиссеры: DennisMC.
Сценаристы: DigitusFatum, Ассмад.
Режиссер — Hottab4.
Ассистент режиссера — ЙАшный аффтор.
Подбор актеров — Др. Зойдберг, TheDonten.
Монтаж — Valtar, Kinji.
Технический руководитель — Кирихара Амакава.
Редактор — GreyCardinal, Gregory House, Sazex.
П. б.: Это меня повысили в должности или понизили? Мне смеяться или плакать?..
Эпилог
Выдержка из трактата Коё Гункан[3]:
«Я, Косака Масанобу, признанный как врагами так и союзниками, одним из четырех великих полководцев дома Такеда, на этом заканчиваю книгу о историй рода Такеда из Каи. Будучи некогда одним из вассалов господина Канске, я как никто другой понимаю, как осиротел наш клан, потеряв его.
Пожалуй, нынешнее время является одним из тяжелейших дней для нашего клана. И говорю я это не оттого что клан Такеды окружают одни лишь враги. Хотя обилие столь грозных врагов бросает в трепет наших бывалых воинов. С севера нам угрожает клан Уэсуги, войною нам грозят окрепшие за последнее время кланы Ода и Токугава. Да и клан Ходзе желает воспользоваться случаем.
Как показывает моя книга „Коё Гункан“, величие клана Такеда возникло не на пустом месте.
Правя лишь одной провинцией Каи, Такеда Харуна заставила считаться с собой всю Поднебесную…
Однако, после смерти господина Канске, госпожу словно подменили. Не прошло много времени, как наша госпожа не смирившись с утратой, слегла от болезни, и ее не стало…
Смерть Такеды Сингена, прозванную за величие Тигрицей из Каи, была невосполнимой. Мы три года скрывали смерть госпожи от посторонних глаз. Но, боюсь, больше не можем держать Поднебесную в неведении. Да и лидеры великих кланов, думаю, заподозрили, что Такеды Харуны ныне нет среди нас.
К сожалению, никто из нас, живущих, не может заменить утрату ни господина Канске, ни госпожи Такеды Харуны.
Каждая битва дается нам с трудом. В недавнем сражении мы потеряли Такеды Нобусину и Баба Нобуфусу. Со смертью Нобусины, нет более достойных из рода Такеды, кто мог бы продержаться на пустующем престоле.
Да, наш клан находится в отчаянном положении. Нет среди нас поистине великих, которые смогли бы изменить поражение на победу. Хоть покойный князь Канске и княгиня Харуна прожили недолго, они бесспорно озарили эту эпоху. Их след в историй так ярок, что даже враги не смогут стереть память о них…
Как завещала Харуна, ее похоронили рядом с Канске. Жители Каи построили для них храм и написали следующие слова на орнаменте храма: „Здесь нашли последнее пристанище княгиня Харуна и ее супруг Канске. Во время их правления никто не мог сравниться с кланом Такеды. Имея лишь двадцатитысячную армия, они достигли такого могущества, что никто из великих кланов не мог противостоять им в открытом бою“.
Покойная княгиня Харуна при жизни часто любила повторять, что Канске защитил провинцию Каи и расширил территорию клана во все четыре стороны.
Я же могу добавить, что Канске имел пятьдесят три больших сражений с великими кланами, одержал полную победу сорока семи из них; в остальных случаях сражения окончились вничью…
Возможно, чувствуя неотвратимый рок судьбы, меня в последнее время одолевают нелепые мысли. Иногда я предаюсь мечтаниям, и задаю себе один и тот же вопрос: как сложилась бы судьба, если покойный князь Канске был бы жив…»
Другой вариант Эпилога
Июнь 1553 года, провинция Овари
Две армии клана Ода стояли друг против друга.
После смерти бывшего лорда Нобухидэ, отца Нобуны, клан погряз во внутренних распрях. Причиной этому был давний конфликт между ветвями из рода Ода. Как было известно, отец Нобуны происходил из боковой ветви, Ямато, но Ками, а первенство в клане в то время было под линией Исэ, но Ками.
Покойный лорд Нобухидэ совершил небывалое, за его заслуги ветви рода Исэ, но Ками не оставалось ничего, как безропотно принять его в качестве дайме провинция Овари. Они даже пискнуть не смели, ведь Нобухидэ правил твердой рукой…
Но не прошло и двух лет после кончины Нобухидэ, как люди Исэ, но Ками опять собрали воинов и решили навсегда избавиться от злосчастных Ямато, но Ками.
Стоящие друг против друга воины из одного клана ждали сигнала своих военачальников, и с обеих сторон сигнальщики подали знак.
Началась битва, которая должна была определить, кто достоин возглавить клан Ода.
Общая численность воинов на этом поле не превышала девяти тысяч. Однако, Нобуна прекрасно осознавала, что поражение в этой битве будет ее концом. Поэтому девушка не в силах наблюдать со смотрового места, решила возглавить один отряд самураев самолично.
— Нобуна, ты в своем уме, — подала голос Сибата Кацуиэ.
В отличие от Нобуны, Сибату в клане знали и уважали. Даже враги из ветви Исэ, но Ками восхищались отвагой этой девушки. Рядом с Сибатой, Нобуна выглядела нерослой.
Как опытной воин, Нобуна еще до битвы составила тактику боя, по которой выходило, что Сибата конными самураями ударит в тыл противнику, обойдя фланг врага.
Но в этом плане не было упомянуто, что Ноубна поведет вторую волну самураев…
— Вполне. Не надо так хмуриться, лучше иди готовься. Ты ведь знаешь, что дуракам везет…
На последнем слове Нобуна притворно засмеялась. Ее положение было шатким, победа в этой битве была необходима, как глоток свежего воздуха.
Между Сибатой и Нобуной были вполне дружеские отношения. Когда люди клана смеялись в спину Нобуны, одна лишь Сибата была на ее стороне. Последняя не единожды вступала в драки с теми, кто смели называть Нобуну «Дурой из Овари».
Видя, что Нобуна окончательно приняла решение, Сибата поспешила к своему отряду.
Нобуна делала расчет не только на то, что ее личное участие в битве повысит авторитет девушки, но враги станут беспечны, пытаясь добыть ее голову. В этом случае, удар Сибаты в тыл будет для них концом…
Нобуна не была опытным воином. Однако, увидев вражеского самурая на коне, она решила добыть его голову. Самурай, держа копье, мчался на нее во весь опор. Держа меч, девушка понимала, что самураю легче достать ее копьем, чем ей мечом. Когда расстояние сократилось, девушка сделала то, что только ей в голову могло придти — она прыгнула на врага.
Будь противник более опытным, то он легко смог бы встретить девушку копьем. Ведь на лету невозможно уклониться от удара…
Боковым зрением Нобуна замечает, что за ней стоит странно одетый парень. Но ей некогда отвлекаться, еще один самурай бросается на нее с мечом.
Пока девушка в уме просчитывает, как одолеть врага. Между самураем и Нобуной возникает странно одетый парень и пафосно произносит такую чушь, которая даже в голову Нобуны никак не могла придти:
— А ну стоять! Красотки не для того предназначены, знаешь ли, — закрывает Нобуну от острия меча врага.
— Так ты солдат ветви Ямато, но Ками? Решил остановить меня голыми руками?
Услышав слова самурая, парень только сейчас осознает, что у него нет оружия. В это же время к самураю на помощь подоспевает командир вражеского отряда, на коне:
— Разберись уже с ними!
— Есть!
Нобуна спокойна, она уж сможет спастись в этой заварухе. Однако девушка не могла сказать такое о сумасбродном парне.
Достав что-то из кармана, парень успевает это подставить перед врагом, и тут же на них обрушивается звуки и ревы войска. Словно за спиной парня возникли невидимые воины, готовые вступить в сражение.
Враги пришли в замешательство, ведь сражаться против воина — одно, а биться с колдуном — другое. Но колдовство мага хватает лишь на звуки, воины не появляются из ниоткуда.
Взбешенные самураи решают покончить с ними, но появление Сибаты спасает положение Нобуны и незнакомца.
Позже, парень представится, как Сагара Ёсихара. С его появлением, звезда клана Оды воссияет на всю Поднебесную. Однако, все мы прекрасно понимаем, что двум владычицам в Японии не бывать…
Примечания
1
Если кому интересно, музыка Юкитаки и Нобуцуны: Yoshida — Сямисэн.
2
Тема битвы Тюргэн Кам — Песня деда.
3
Косака Масанобу действительно оставил после себя труд, под названием Коё Гункан)).
Популярное
