ПЕРВЫЙ КАДР 1977 - Регрессор в СССР #4

Максим Арх

Первый кадр 1977
Продолжение приключений профессора и музыканта — Александра Васина в 1977 году, в который он попал из 2019.


Глава 1.
Для более полного понимания событий, которые происходят в настоящей главе, желательно освежить память и прочитать предисловие № 1 (начало второй книги) и предисловие № 2 (начало третьей книги).

* * *
Конец сентября.

Саша. Где-то…

Очнулся от острой боли. «Комар-людоед» летавший всё это время, где-то на просторах окружающего мироздания всё же решился на теракт и приземлившись на кончик моего носа укусил с такой силой, что чуть было мне этот самый нос не отгрыз. Такое чудовищное антигуманное воздействие на моё бренное тело сыграло свою роль и из глаз потекли слёзы. Боль была ужасная. Вероятно, потомок вампиров укусил в какой-то нерв и именно это вывело меня из сна и заставило дёрнуться.

Попытался открыть глаза и не смог. Веки словно налились свинцом и не слушались.

— Блин, — прошептал «покушанный» и попытался поднять руку дабы смахнуть кровососа с поеденной части тела, однако это действие не привело к ожидаемому результату. Рука не поднималась и была по ощущениям прикована к лежаку, находясь вдоль тела будто бы я лежал по стойке «смирно».

«Это я, что… парализован, что ли?» — запаниковал потенциальный «полу-овощ» и попытался приподнять ногу.

Одну… Другую…

Результат оказался неожиданный и столь же плачевный, как и в отношении верхних конечностей. Одним словом, ноги тоже не слушались и отказывались отрываться от кровати, на котором я возлежал.

Почему я идентифицировал находящееся подо мной девайс как кровать? Ну, во-первых, под телом чувствовался жёсткий матрас. Во-вторых, голова моя находилась определённо на подушке причём на накрахмаленной наволочке, ибо запах свежего белья ощущался. Запах этот был свежий, но… несколько «казённый», что ли… Именно так «испокон веков» пахнет бельё в гостиницах, больницах и тому подобных гос. учреждениях. Ну и, в-третьих, скрипы пружин, раздающиеся где-то внизу не оставляли сомнений в том, что нахожусь я на кровать а-ля «пионерский лагерь», то есть кровать была металлическая, пружинная, скрипучая и железная.

«Так. Спокойно. Ещё ничего не потерянно! Чем ещё можно пошевелить? К примеру плечами… Плечи двигаются?.. «Ес ит ис»! Двигаются! Ура! «Уже хлеб» … А локти?.. Локти двигаются?..»

Пошевелил локтями, а заодно и тазом…

«Ухх… Вроде эти части двигаются… Отлично!.. По всей видимости парализовало меня частично и не полностью, а это значит, что?.. А это значит, что быть может ещё не всё потеряно! Не нужно отчаиваться! Нужно бороться и искать, найти и не сдаваться! Так вроде в песне поётся!.. Или быть может не в песне…

Кстати говоря, а пальцы двигаются?..» — пошевелил фалангами на кистях рук, затем на ступнях и облегчённо выдохнул… Всё это хозяйство вроде как работает….

Конечно для полной ревизии и проверки работоспособности моего биоскафандра не хватало диагностики ещё некоторых важнейших частей и «механизмов», в том числе и неотъемлемого ««атрибута» для размножения себе подобных», который находился посредине тела. Было абсолютно неизвестно в рабочем ли состоянии находится агрегат, однако то, что хоть что-то из «экзо скелета» движется и не поддалось парализации, радовало, вселяло осторожный оптимизм, а также надежду на ремонтопригодность и восстановления всех функций организма.

«Вот же блин горелый… Как же так… Как же так получилось?.. Я что, в аварию попал?.. Или быть может меня укусил какой-нибудь энцефалитный клещ?.. Не ясно… Да и вообще, почему данная хрень произошла именно со мной?.. Почему опять я?.. Мало мне что ль «геморов» по жизни? Теперь вот ещё и это?! — с негодованием размышлял потерпевший на всякий случай пытаясь дёргаться в разные стороны, дабы попробовать вернуть активность рук и ног. — Кстати, а что вообще произошло?.. Вроде бы всё нормально было, и тут такая фигня… Что там было-то… Вспоминаем… Вспоминаем… Ага… Итак… Я поехал на вокзал, купил билет на электричку и приехал к себе в Ключено… Затем пришел сосед, мы выпили, посидели, а потом он попрощался и ушёл к себе домой… Вроде… Ну да, точно ушёл, а я сел за стол и продолжил уже пить один… А дальше… гм… дальше я вроде пистолет выкопал… Во же б**!.. На какой хрен я это сделал-то?.. Гм… Ни черта не помню… Я сам застрелиться хотел или кого застрелить?.. Во дела… Полный п****!.. Уж не соседа ли я кокнуть собирался?.. Вроде бы нет. Вроде не ругались мы с ним. Просто попили, за жизнь «базарили», поговорили-поговорили и потом он ушёл… Звал меня назавтра на обед, так что в этом отношении всё по ходу путём… Тогда что?.. Самоубийство?.. Гм… Но зачем?.. Может непроизвольный выстрел оружия?.. Упал к примеру, на пол пистолет… БУХ… И я готов?.. То есть не совсем готов, а готов частично… Наверное, пуля позвоночник задела, какой-нибудь нерв там, вот и всё… вот тебе и частичный паралич… Нда… Плохо дело… А у нас ведь скоро концерт в честь Великой Октябрьской Социалистической Революции в ДК «ЗИЛ». Надо ребятам песни новые показать, а как я буду показывать, коль у меня частичный паралич?..»

Пошевелил пальцами на руке и отметил про себя, что кое-как играть, я, наверное, смогу, если конечно мне кто-нибудь подержит гитару…

«Гм… Гитару?.. Концерт?.. Это, что… Концерт, ребята… Гм… Тогда, что получается-то, я был в том времени?.. Или… — в голове мигом вспыхнули воспоминания и начался кавардак. Я мгновенно вспомнил бабушку с мамой, деревенских ребят, рыбалку и посиделки у костра, гуляние до утра, смех и веселье, первую любовь… На глазах навернулись слёзы, в груди защемило так, что казалось сердце вот-вот остановится, а затем… Затем я вспомнил свой любимый дом, ВДНХ(а), нарисованных на стене эльфийку-мага «спелсингера» (Spellsinger) и орка-война з WOW(a), после чего всплыли воспоминания как мы записывались на студии, вспомнил Севу, Юлю, других ребят… Концерт в ресторане… Дебош… Колю «Крокодила» … Нокдаун… Съёмки фильма… — О боже… Я был в молодости или это всё сон?.. Мираж?..»

Ответа не было.

Я хотел позвать кого-нибудь на помощь, чтобы узнать где нахожусь, но в горле всё пересохло, стоял ком, и я не мог произнести ни звука… Оставалось одно — ждать…

«Ну, а что… лежи себе да лежи… Как там в песне-то поётся: «У коровы нет других забот. Ест траву и молоко даёт…»» — напел про себя я слова из вирусной рекламы и в это же мгновение меня прошиб пот… Я попытался быстро подумать о чём-то другом, о чём-то светлом и незамутнённом. Попытался переключиться на доброе и вечное… Я в ту же миллисекунду всё осознал и попытался вырулить, исправить ситуацию и напеть что-то другое, что-то другое, но не это, ибо я знал, чем заканчиваются такие вот напевания у меня в голове…

Я хотел… Но, было уже поздно…

Вирус попал в мозг, пластинка заела на одном месте и в голове зазвучала адская песнь, придуманная в адских пыточных мега адской преисподние… Я понял, что попал!.. Я знал, что от этой композиции, теперь будет не так просто избавиться, ибо это самый настоящий межгалактический вирус. Этот вирус, разработанный мировым правительством, иллюминатами и всевозможными инопланетными сущностями, которые населяют нашу и соседнюю галактики, действовал на мой неокрепший разум «на все сто» заставляя раз за разом петь сие творение без перерыва на обед и дневной сон.

— Попадос! — прошептал «попавший» и стал напевать…

https://www.youtube.com/watch?v=-kaJ2DaEn88 — У коровы нет других забот, правильно зацикленная версия

* * *
Через час весёлых песнопений дверь помещения со скрипом открылось, и кто-то вошёл. Адская симфония чуть притихла, но полностью звучать в голове не перестала…

«Ура!» — с радостью подумал «пытаемый», а вслух негромко спросил вошедшего:

— Ээааауууэээ… — имея ввиду: «Кто здесь?». Ну да, не очень внятно, но что делать… Горло-то пересохло…

— Тихо, тихо, больной. Сейчас укольчик сделаем. Потом капельницу поставим и всё будет хорошо, — пропел нежный женский голос.

«Гм… А голосок-то у потенциального «маньяка-похитителя» прикольный… Что она там сказала-то, укольчик?.. Гм… Значит я скорее всего не в лапах монстра, а нахожусь в больнице, на лечении… Может быть я попал в какой-то санаторий?.. Их же много на юге «кровавый советский режим» для трудящихся понастроил. Нда, попасть в санаторий было бы неплохо, но… Остаются некоторые вопросы… И вопросы эти архинужные и архиважные… Ответы на них хотелось бы получить как можно скорее, а ещё лучше прямо сейчас… Первое: почему я здесь?.. Второе: Что со мной?.. Третье: Почему я привязан за руки за ноги к койке? Ну и четвёртое: Где я нахожусь и какой сейчас год?»

Поёрзал на матрасе и набравшись сил прошептал самый важный вопрос:

— Скаажитеее, какой сееейчас гооод? Ааа?..

— Ох Александр, неужели ты всё забыл! — в неподдельном удивлении вскрикнул божественный голос. — Не может быть! Какой ужас! Неужели прям всё-всё и ничегошеньки не помнишь? А ты помнишь, как тебя зовут? А сколько тебе лет?

— Гоод?.. Какооой?..

— Неужели амнезия!.. Вот несчастье-то! Как же так? А отчество помнишь? А номер дома? Адрес свой помнишь? Где ты живёшь, помнишь?

— Гоод?! — тужился я, но тёте было не до этого. Она приблизилась ко мне, обдала меня ароматом духов фирмы «Красная заря», после чего приняла решение:

— Я сейчас лучше врача позову. Пусть Леонид Владимирович глянет. Подожди! Я быстро!

— Аээаээ! — прорычал я, имея ввиду: «Стоять! Молчать! Отставить колготиться! Ответь уже на вопрос ****!»

— Что? — произнёс витающий в эмпириях голос и «псевдо-медсестра» дотронулась до моего лба…

— Ой, Саша! У тебя, наверное, температура! У тебя жар! Я сейчас термометр, то есть градусник принесу! Давай померяем температуру. Ты весь горишь!.. Сейчас доктора вызову! Пусть посмотрит… Я сейчас…

— Стоооой!.. Стоййй! — шёпотом прорычал я. — Голос, милый голос… скажи год!.. *** в ***!!! Каакой сеййчаас гооод?!!

— Бедный! Не волнуйся, тебе помогут. У нас знаешь какие врачи замечательные! Профессора!.. Они тебя быстро на ноги поставят! Будь спокоен! Вот взять хотя бы Леонида Владимировича или Анну Миха… — вновь начал мне втирать «дичь» ё*** мерзкий фальцет, и я не удержавшись набрался сил и что есть мочи зарычал, перебивая словоохотливую сиделку:

— С***!!!

Голос «экнул» и замолчал…

Я повторил:

— С***!!! — а затем добавил: — С*** б**!! Гоодд мляя какооой?!!

— Год? Зачем тебе год? Неужели ты и в правду всё забыл и не помнишь? — продолжила издеваться, охая и ахая «садистка». — Как же так?! Первый раз такое вижу!..

– **** тупаяяя!!! Скажиии гоод какооой сейчааас и всссёёё!..

— Больной, почему ты меня обзываете? Успокойтесь больной! Сейчас сделаем укол.

— Гооод?!!!.. Гоод б*** скажиии!!!

— Если ты забыл мальчик, то я тебе напомню, что со старшими так разговаривать нельзя! И уж тем более нельзя ругаться матом! Не дорос ещё! Я старше и тебе неплохо было бы тебе научиться разговаривать со старшими с уважением. Куда только твои родители смотрят?! Ты так хулиганом станешь! Нельзя ругаться матом! — недовольно произнесла тётка, отчитывая меня. Она ещё что-то говорила, но я её уже не слушал. Я «выцепил» суть… С трудом, с мучениями, практически ползая на коленях, но… «выцепил» …

«О да!.. Она назвала меня мальчиком! Мальчиком! Значит я там! Там, где был! Там — в Армении… Ну не совсем в Армении конечно, точнее будет сказать в одной из республик СССР — Армянской ССР, ибо сейчас тут Союз, но конечной сути это не меняет… Я дома. В 1977 году!.. Гм… Тогда, что же произошло после съёмок?.. Почему я попал в больницу, ведь вряд ли это тюрьма… Впрочем откуда мне знать какие эти самые тюрьмы бывают?.. Из фильмов?.. Это конечно да, но быть может именно это какая-нибудь спец тюрьма?.. — меня вновь прошиб пот. Голова закружилось и начало тошнить. — Это плохо… Это очень плохо… Если эта какая-нибудь спец тюрьма, то значит, что меня раскрыли. Значит они знают, что в их время я попал из 2020 года… Интересно, что я им уже рассказал?.. Впрочем, хрен с ним, — «виртуально» махнул я привязанной к кровати рукой, — выпытать все тайны, если я какие ещё не рассказал — дело техники и времени… Там такие «заплечных дел мастера» есть, что по-любому им всё расскажешь, когда «фаберже» в тисках зажмут, а посему можно даже и не рыпаться. Единственный рабочий вариант, это каким-то образом попытаться вырубить охранников и сбежать… только вот куда… Загранку?.. Хз, хз… Писец… Фенита ля комедия… Не было забот и вот тебе… У коровы нет других забот… Тьфу ты, опять привязалась… Ладно без паники. Главное не нервничать. Нужно оценить обстановку, а затем уже паниковать. Всё равно ведь информации мало и глаза ещё подводят. Почему они не открываются?.. Может я Вий!.. Как там у Гоголя-то: Откройте мне веки!.. Ну так и мне откройте заодно… Я тоже хочу посмотреть на мир, так что приведите Вия и компанию мутантов, а затем займитесь делом…»

Однако на мысли мои всем было по***… (всё равно. прим. Автора)

Я закрутил головой…

— Ой больной, — вновь удивлённо сказал голос, — давайте я вам повязку с глаз сниму.

— Повяяязку?.. — спросил я и резко ощутив намотанный на голову материал — вероятно бинт, после чего вновь набрался сил и прошипел: — А чтооо у меняя с глазааамии?..

— С глазами ничего. С ними всё в порядке. Просто мы шторы в палате сняли, на стирку. Запасных не нашли. Вот и сделали тебе на глаза повязочку, чтобы солнце в глаза несветло и намешало тебе отдыхать. Доктор сказал, что тебе нужен покой, а сон — это лучшее лекарство, — непринуждённо произнесла медсестра и стала разматывать намотанную на голову хрень.

— П****!.. — прошептал я, ибо говорить со смекалистой медсестрой об этом «лайфхаки» было просто неразумно.

Через минуту я был освобождён от пут и потихонечку приоткрыл глаза… Так как это действие было произведено без прислужников нечисти, то есть Вия, то и закончилось оно закономерно… Яркий свет ударил резко, и глаза заслезились. Сквозь пелену и слёзы увидел силуэт миловидной девушки лет двадцати, которая сидела рядом и с доброй улыбкой на лице с интересом разглядывала меня.

Посмотрел по сторонам. В палате, а я лежал несомненно именно в палате, покрашенной светло-коричневой краской, никого кроме меня и медсестры не обнаружилось. Сама палата была на четырёх человек, однако три койки, находившиеся в помещении, были заправлены и пустовали. Скользнул взглядом по периметру помещения ещё раз… Ни телевизора, ни микроволновки, ни зарядок для телефонов, ни … даже умывальника в комнатушке 3х5 не обнаружил. Впрочем, это вообще ничего не значит, ибо и в 2020 году тоже существуют больницы, в которых к примеру горячая вода подаётся только по выходным…

Глаза чуть привыкли, и я рассмотрел медсестру. Чёрные волосы, заплетённые в хвост. Небольшая чёлка, свисающая из медицинской шапочки на лоб. Белый накрахмаленный халат. На руках два золотых колечка, а на кисти небольшие золотые часы с кожаным ремешком. Лицо симпатичное. Внешность славянская. Скорее всего я не в Армении… Но, это может быть и нет… Сейчас такое время, все живут где хотят, и никто их не напрягает, ибо могучий и единый Союз действительно могуч и един, а населяющие его люди далеки от межнациональных и тому подобных распрей…

— Какоой сейчааас гоод? — глядя на любящаяся «диво-дивное» задал я самый насущный вопрос этого момента решив выяснить «точку бифуркации» раз и навсегда…

— Год?.. Ты забыл?..

— Аааа!!!!

— Ну хорошо. Не волнуйся ты так. Скажу!

— Ыыыы!!!

— Сейчас…

— ААа… — промычал я, сделав злое, как мне казалось, лицо и немедленно замолчал, боясь упустить момент раскрытия величайшей тайны бытия.

— Сейчас… — сказала «садистка», глядя мне в глаза, но я, открыв рот не реагировал, а пристально глядя на её симпатичные накрашенные губы, ждал затаив дыхание…

Она, видя неподдельный интерес, а быть может, что скорее всего, ввиду слабого развития внутричерепной массы, подняла глаза в потолок и как бы вспоминая протянула…

— Сейчас тысяча…

«Окей! Я не в двухтысячных и это хорошо! Значит всё, что было, это не сон, это явь! Это правда и это прекрасно!.. — обрадовался я, опустив голову на подушку и с облегчением выдохнул. — Слава Богу! Я остался тут! Жаль конечно, что Люси я так и не увижу… Очень жаль…»

— … девятьсот… — продолжало «тормознутое» создание открывать монументальную истину по слогам.

«Ура! Значит мама жива! Бабушка жива! Я молод и силён! Все дороги открыты! Спорт. Учение. Музыка. Аллилуйя! Я напишу десятки тысяч песен и опубликую тысячи книг! А также…»

— …семьдесят…

«Ну и тормоз, а не барышня. Во кому-то счастье достанется… Или уже досталось, коль два кольца на руках есть… Интересно среди колец есть обручальное? А то что-то непонятно она замужем или как? — я покосился на вспоминающую медсестру и понял, что замужем. — А ничего так… Симпатичная. И личико, и губки, и фигура… А ведь действительно кому-то «фортануло» … Пол часа удовольствия в кровати и всю жизнь наблюдай за её тупостью…»

— … семьдесят… — повторила она.

«Б**!! Да скажи ты уже: семьдесят седьмой и вали отсюда нахрен по своим делам раз замужем! Неужели дел никаких у тебя нет? Дети сиську просят, а ты тут четыре слова связать не можешь и произносишь их почти час. И вообще, ты же на работе! За что тебе зарплату-то платят, дура-бестолковая!!» — с негодованием отметил я, отвернув голову и стал разглядывать «колор» стены.

— … девятый! — с радостью в голосе от окончания проделанной работы закончила та и с чувством удовлетворения посмотрела на больного.

Больной от такого поворота поперхнулся, чуть приподнялся, глаза его широко распахнулись, после чего он прокашлял: — Эээаа… — и обессиленно упал «отдыхать»…

* * *
— Ой… Ой… Нет, нет! Конечно же нет! Я ошиблась! Не семьдесят девятый конечно, а только семьдесят восьмой!.. Ой… Ой… В смысле семьдесят седьмой… Семьдесят седьмой год сейчас! Ты слышишь меня Саша?! Саша?! Слышишь?! Сейчас тысяча девятьсот семьдесят седьмой год! Саша, ты спишь?! — теребя меня за плечо говорила она, но я этого уже не видел и не слышал, ибо в тот момент, когда е*** создание произнесло слово: «девятый», я по сложившейся в «этом мире» традиции в очередной раз потерял от шока сознание.

* * * Интерлюдии.
Отрывок из передачи «Пусть не молчат». Ведущий Антон Рубинов. Март 2021 года.

Интервью с Арменом.

<…>

Ведущий: — А помните ли вы поездку в Армянскую ССР? Она произошла в сентябре 1977 года?

Армен: — Ещё бы. Хорошо помню. Это был Его первый фильм.

Ведущий: — Расскажите пожалуйста, как всё было на самом деле, включая все пикантный подробности… Не стесняйтесь расскажите пожалуйста всю правду, ведь земля полнится слухами и хочу признаться слухи эти весьма нелицеприятны…

Армен: — Говорю же нормально всё было. Теперь об этом уже можно говорить. Неплохо мы съездили.

Ведущий: — Но там вроде бы при прилёте в Москву произошло какое-то ЧП?

Армен: — Да не то, чтобы ЧП, а так — небольшой эпизод… (смеётся)

Ведущий: — Ну расскажите пожалуйста о прилёте оттуда. И пожалуйста, как можно подробней.

Армен (Вслух): — Собственно, как я уже говорил, там всё прошло неплохо, просто при прилёте потеряли багаж. Вот и всё.

(Про себя): «Ага, так я вам и скажу, что, когда мы летели назад я места себе, не находил и меня терзал только один вопрос: как теперь мне его матери в глаза глядеть, если она обо всём узнает. Недосмотрел. Моя вина… В своё оправдание могу сказать лишь то, что за Сашей никто бы не усмотрел, потому как он не обычный юноша, а вечный двигатель какой-то. Не минуты покоя. Готов отдать всё до последней капли крови ради достижения своей цели. Жаль, что я тогда расслабился и не учёл этот момент…. С другой стороны, как бы там ни было, что бы кто не говорил, но всё же, Слава Богу все остались живы и практически здоровы!»

А начиналось действительно всё отлично. Приехали. Сняли. Всё хорошо было, а потом как-то раз и всё пошло кувырком… То неполадки с междугородней связью, то из-за погоды вылет самолёта отменили, то самолёт сломался… И началось всё это, когда артисты и ансамбль улетели в Москву, а Саша остался доделывать клип в Ереване. Работал, записывал что-то на студии, а через день он бац и неожиданно пропал… Пропал и всё тут! Можете себе представить? Мы с дежурной по этажу номер его открыли, а его там нет и не было уже как минимум сутки… Мы с ног сбились, пытаясь его найти.»

Ведущий: — Багаж? А говорят, что потеряли Александра Сергеевича?..

Армен: — Не верьте. Врут.

Ведущий: — Вот как, ну ладно. И, где вы его нашли?

Армен (Вслух): — Нам его через пару дней в гостиницу привезли, нашли.

(Про себя): «Да не багаж, а Сашу я нашёл через два дня. И он оказался в соседнем номере, который был им снят без чека. Он дал «на лапу» кассирше сто рублей, кассирша поделилась с кем надо и сдала по-тихому номер.»

Ведущий: — Ясно. А где был в это время Васин? У него же уже тогда с собой были большие деньги. Причём полностью законные… Мы знаем, он же в лотерею выиграл… Так, что же он там делал?

Армен (Вслух): — Песни придумывал. Клип монтировал, ну и нервничал немного…

(Про себя): «Да пил он там почти несколько дней…»

Ведущий: — Песни? И что за песни? И почему нервничал?

Армен (Вслух): — Хорошие песни. Шлягеры. А нервничал, потому-то домой позвонить хотел, маме. Предупредить, что задерживается. А пункт междугородней связи работал плохо…

(Про себя): «На самом деле он с какого-то рожна вбил себе в голову, что его друг — Савелий, умер. Подумал, что всё это случилось из-за него. Очень корил себя. Вот и запил…»

Ведущий: — Гм… Странно… Мог бы позвонить по мобильному и предупредить…

Армен: — Да не мог он это сделать! Не было в 1977 году никаких мобильных телефонов! Был пункт междугородней связи, и надо ж такому случиться, он как на зло в те дни из-за непогоды плохо работал… Связь с Москвой то была, то обрывалась. Всё шипело и шуршало. Плохо работало, одним словом. Вот Александра и «глюкануло» … Гм… В смысле нервничал он очень…

Ведущий: — Ясно. Продолжаем. Скажите пожалуйста, что произошло, когда вы прилетели в Москву?

Армен (Вслух): — Да тоже нормально всё было. Как и всегда.

(Про себя): Нда… Нормально… Однако там и до Москвы ещё кое чего было… Гм… Ка бы это покультурней сказать-то… Гм… Одним словом, нашли мы его в бессознательном состоянии. Отнесли ко мне в номер и закрыли на ключ. Я вечером прихожу, а дверь в номере словно вырвана. Я потом узнал, что он её ногой с одного удара выбил так, что она вместе с косяком вылетела в коридор и разлетелась по кускам. Стал опять его искать, но в этот раз решил поговорить с дежурными гостиницы. Одна из них долго упиралась, но я пригрозил ей неприятностями с ОБХСС, и она призналась. Как я и думал, она взяла у него сто рублей и здала ему номер на три дня. Мало того, взяв у него ещё деньги сходила в магазин и принесла ему четыре бутылки водки… В общем мы его связали, и я стал дозваниваться до аэропорта…

Ведущий: — Нормально? Однако я всё же скажу, что слухи ходят разные и один другого «хлеще». Расскажите пожалуйста поподробней. Прошу Вас.

Армен: — Да нечего там рассказывать. Прилетели. Заехали в больничку и домой. Вот и всё…

Ведущий: — И всё?..

Армен: — И всё! Остальное лож и клевета! Нечего слухам верить. Я там был, и я всё видел! Я знаю правду! А то, что говорят завистники, так они соврут недорого возьмут! Он гений, а они бездарности!

Ведущий: — Вот так категорично?..

Армен: — Только так! Саша велик, а эти черви его всячески пытаются принизить. Они неумёхи с замшелым тупорылым мировоззрением столетней давности. Бездари одним словом, которые могут разве что плагиатить друг у друга, не создав в своём так называемом «творчестве» ни одной новой идеи. А он талант!! Он исполин!! Исполин творчества, если хотите!! Вот они, эти с*** паршивые понаделали ботов на форумах и пишут мерзкие пасквили на пиратских сайтах. Б**** одним словом, а не люди!!

Ведущий: — Ладно. Это мы запикаем… Однако прошу вас всё же воздерживаться от резких высказываний…

Армен (Вслух вставая с кресла): — Мне п****! Запикивайте, что хотите, но я сказал так как оно есть! Они все п*** ё***!! До свидания!

Ведущий: — Подождите, а как же поездка?..

Армен (Вслух): — О**** съездили!!

(Про себя): «Нда… Поездка была, что надо. Сначала мы его связали… Нда… Затем мы с Феликсом затащили его в машину и отвезли в аэропорт. Слава Богу самолёты на этот раз не ломались и летали в штатном режиме. Естественно перед посадкой мы Сашу развязали, и он в этот момент открыл глаза. Я даже понять ничего не успел, как мы с напарником получили по мощному удару в животы и оказались на полу, а наш подопечный, взяв свою сумку куда-то ушёл… До самолёта был час и нам предстояло приложить немало усилий прежде чем мы нашли Сашу. Тот сидел в шашлычной и пил пиво посматривая в небо… Аккуратно подойдя к нему, я извинился за то, что мы его связывали и стал уговаривать сесть в самолёт… Не буду говорить скольких седых волос мне стоило «уломать» его. В конце концов мне пришлось даже применить хитрость и привести аргумент: «на похоронах Севы нужно быть всем» … Это было попадание в яблочко. Саша не выдержал и заплакал, после чего встал, подошёл к продавцу, купил три бутылки вина в дорожку и согласился лететь в Москву.

В самолёте всё было более-менее нормально. Саша пил, плакал и что-то пел, а напевшись всласть даже заснул беспокойным сном. Однако почти перед посадкой он проснулся и увидев дверь в кабину самолёта приоткрытой заорал: «А знает ли капитан что такое одиннадцатое сентября?!» Все пассажиры, как и я не знали и от неожиданности опешили и растерялись. Тогда он стал, что-то рассказывать про каких-то близнецов, постоянно восклицая: «Караул! Демократия в опасности!»

С большим трудом нам удалось угомонить и посадить Александра на место, а также уговорить капитана не вызывать милицию к трапу.

Приземлились. Держа нашего гения под руки вывели его из аэропорта и пошли к встречающим нас машинам. Увидев наши чёрные волги, он словно очнулся и отказался ехать с нами говоря, что с незнакомыми мужиками ему мама ездить не разрешает. При всём при этом он просил, что бы ему на секундочку одолжили мобильник и называл номер каких-то «яндэтаксис», говоря, что они всегда на связи…

Я ничего из этого не понял поэтому решили найти обычное такси.

Усадив Сашу на лавочку и облокотив его на спинку, мы быстро нашли подходящего таксиста, который согласился помочь…

Хотели посадить подопечного на заднее сидение, но тот не вовремя очнулся и категорически заявил, что поедет спереди, ибо попаданцы на задних сидениях не ездят. Они всегда впереди и находятся на острие атаки, потому как именно они являются двигателями любого прогресса и регресса.

* * * Интерлюдия. Водитель автомобиля «Волга».


Для него это было предначертано судьбой…

День начинался неплохо. Водитель такси по имени Назар, работавший по аэропортам более десяти лет, стоял неподалёку от пассажирского терминала и якобы ждал пассажира. Но это было не совсем правдой. Да, он действительно ждал клиента, но только такого, который щедро заплатит выше, и иногда намного, чем покажет счётчик. Это была его фишка и именно на этом он зарабатывал неплохую деньгу. В отличии от обычных таксистов, которые подъезжали к очереди ждущих своего часа пассажиров он таксовал «козырно». Это было его место. Его и ещё некоторых таких же «блатных», как и он. Все заинтересованные лица об этом знали, знали и получали свою долю малую, поэтому Назар ни разу не заканчивал свою смену как минимум без четвертного в плюсе. В таксомоторном парке у него было всё схвачено, начальник колонны был вкурсе и в доле, также было всё схвачено и с местной милицией, включая сотрудников ОБХСС, которым водители платили еженедельно. Естественно всегда сохранялся шанс, что Назара могут «принять» залётные сотрудники и «вывести на чистую воду», но такой нежелательный вариант был крайне маловероятен, ведь такие денежные территории как аэропорты и вокзалы давным-давно между органами поделены и как правило никто в «чужой огород» своё рыло не совал.

Нужно сказать, что Назар в своей жизни повидал всякого… По специфики своей работы он пересекался с разными людьми. Он возил докторов наук и нефтяников, бухгалтеров и заведующих склада, генералов и валютчиков, дебоширов и бандитов, проституток и всякую шваль. По вечерам таксист, как и многие его коллеги беззастенчиво приторговывал водкой, а иностранным шмотьём и жвачкой не чурался приторговывать и днём. Несколько раз он дрался с пассажирами, которые либо хотели «кинуть» его на «лавэ», отказываясь платить, либо «бычили» не в меру и всегда Назар выходил в тех драках победителем выкидывая обидчиков из салона автомобиля и «мутузя» их мордой об асфальт «почём зря» … В общем много чего было, но то, что произошло этим днём было настолько необычно, что не лезло не в какие рамки и запомнилось таксисту надолго, если не сказать навсегда…

Утро выдалось хлебным… Он уже заработал около двадцати пяти рублей сделав две ходки и свозя спешащих пассажиров по формуле счётчик + 10 рублей и счётчик + 15 руб., поэтому настроение у него было радостное. Пол дня и четвертак в кармане. Клёво? Конечно клёво, а ведь был только полдень и до пересменки, которая наступала у него в десять вечера, была ещё уйма времени. Лепота…

И тут к нему подошли два кавказца…

Они ему сразу не понравились, ибо были предельно вежливы, одеты в белые рубашки, синие костюмы с красными галстуками, говорили без акцента, а один из них постоянно вертел головой словно локатор, проверяя обстановку в радиусе 360 градусов…

— Здравствуйте! Свободен? — обратился к Назару «локатор».

— Нет. Занят. Пассажира жду, — сказал таксист, пытаясь «съехать с темы» и свалить от нехорошего предчувствия.

— Да? — удивился более здоровый мужик. — И где он?

— Пиво пить пошёл, — соврал Назар, а его внутренняя тревожная кнопка просто кричала: «Внимание! Опасность! Беги н* *** и как можно быстрей!!»

— Ну и пусть пьёт. Не будем его отвлекать. Короче смотри, надо одного пассажира отвезти в Боткинскую больницу. Понял?

— Гм… А оплата?.. — настороженно спросил водила.

— Что оплата? — удивился здоровый. — У тебя счётчика, что ль нет? Сломался?

— Типа того, — решил всё же не сдавать позиции Назар и для «проформы» поупираться накручивая себе цену. — Я занят. Я на вызове. Сказал же, пассажира жду. Вон очередь, — он показал рукой на длинную вереницу людей, ожидающих вожделенный жёлтый автомобиль, — вставайте, и вас довезут хоть куда… Хоть в Боткинскую, хоть в … — он запнулся, от того, что совсем забыл названия других больниц, хотя город этот знал, как свои пять пальцев… Чуть подумал и «от балды» добавил: — Хоть в Дегуненскую…

— Слышь мужик. Посмотри сюда! — сказал «локатор» и не разворачивая показал красную книжечку на которой красовалось надпись: «КГБ СССР».

Горло запершило, и Назар с подобострастием произнёс:

— Слушаю вас товарищи…

— Вот и слушай. Тебе нужно в целости и сохранности доставить нашего сотрудника на место куда мы укажем. Понял?! — процедил «локатор» убирая всемогущую «ксиву» себе в карман пиджака, а здоровяк начал инструктировать дальше…

* * *
Через пять минут Назар подъехал к остановке, где на лавочке спал какой-то молодой парень славянской наружности.

«Гм… И чего они так суетятся. Что он может сделать-то такого? Вроде нормальный парнишка,» — сказал себе Назар, видя, как два КГБэшника поднимают с лавочки пассажира.

Как только до парня дотронулись он встрепенулся и выкрикнув: «Чё надо абреки? Брысь!!» стал неуверенно подниматься. Два кавказца видя, что у их агента ничего не получается решили помочь ему, подняв его за руки. Подвели к машине и «локатор» предложил агенту лечь на заднее сидение, чтобы поспать. Парень презрительно хмыкнул и категорически эту идею отверг, после чего «локатор» и его друг были посланы на … (лесом… прим. Автора.)

Парень залез на пассажирское сиденье рядом с водителем и сказал:

— Поехали извозчик на Арбат.

Назар удивился такому повороту событий и посмотрел в сторону чекистов. Те сказали: «В больницу», Назар включил первую передачу и недожал сцепление, машина заревела, резко дёрнулась и заглохла. Пассажир успевший достать из сумки и откупорить бутылку вина облил себе жёлтую рубаху красным вином, посмотрел на себя, недовольно поморщился, чему-то усмехнулся и сказав, что нужно было «солярис» с автоматом покупать, как ни в чём небывало приложился к горлышку…

Водитель чертыхнулся, повернул ключ зажигания ещё раз, машина завелась и сказав Гагаринское «поехали» автомобиль медленно тронулся по дороге.

Сначала молодой комитетчик, которого как оказалось звали Александр, вёл себя довольно прилично. В основном молчал глядя в окно лишь изредка попивая свою бормотуху.

Молчал и Назар всё время косясь на агента и думая, каким образом этого парня угораздило попасть в КГБ в таком юном возрасте? Работа-то опасная. Да и кого попало туда не берут. Наверное, по блату устроился… или… Вполне возможно, что «локатор» его обманул, представив малого, как их сотрудника… Очень может быть, что это чей-то сынок. Какого-то «папика» из верхов… Впрочем, какая разница. Хочешь не хочешь, а всё равно его уже подписали отвезти, причём мягко пояснив, в том смысле, что поездкой их «сотрудник» должен остаться доволен.

«А почему бы ему не быть довольным? Едет себе и едет, да ханку жрёт в три горла. Вон, уже почти пол бутылки выхлебал. Хрен ли так не ехать-то?.. Другой разговор был бы если…» — думал Назар, останавливая машину на красный свет и наблюдая в зеркало заднего вида сопровождающий их кортеж из двух чёрных «Волг».

— Мужик, ты конфетку хочешь, — неожиданно произнёс пассажир. Глотнул вина, развернул шоколадную конфетку «Белочка», занюхал ей и протянул её водителю.

— Нет. Не хочу, — морщась сказал Назар и совершил ошибку спросив: — Может тебе хватит уже? Только день на дворе, а ты уже никакой.

— Аааа!.. — не с того не с сего закричал агент и повернувшись к Назару зарыдал ему в плечо…

Назар от такого опешил, стал успокаивать Сашу и по незнанию совершил ещё одну ошибку поинтересовавшись: — У тебя что-то случилось? Что-то нехорошее?

— Аааа!.. — Вновь зарыдал парнишка и вытирая слёзы и сопли о плечо шофёра поведал трагическую историю о том, что он на войне потерял друга, которого звали Савелий. Как оказалось, они с ним вместе играли в ансамбле, а сейчас он возвращался с Кавказа со съёмок домой и погиб. В его смерти Саша винил себя и ещё каких-то некоторых «перевёртышей», которые Родину продадут за «понюшку табака».

— А что за ансамбль у вас? Что поёте? — ничего не поняв совершил последнюю и самую фатальную ошибку Назар и почти сразу же это пронял, глядя как пассажир прекратил плакать, повернулся к нему и сказав: «сейчас спою», стал настукивать какой-то ритм стуча себе по коленкам. Эти хаотичные звуки преобразовались в замысловатую мелодию, а потом «агент» зарычал…

Конечно же обычный Московский таксист, не мог знать и предполагать, что прикоснулся к тонкой материи грядущего, ибо он стал один из немногих кто в 1977 году впервые в истории мироздания услышал Thrash metal. https://www.youtube.com/watch?v=F_6IjeprfEs (Sepultura — Roots Bloody Roots [OFFICIAL VIDEO])

Назар вздрогнул и подумал было, что у парня началась эпилепсия. Он весь затрясся. Стал реветь и ещё сильнее стучать руками по приборной панели, а двумя ногами колотить по коврику, лежавшему на полу. Это было так неожиданно, что они чуть не вылетели на встречную полосу и не врезались в едущий там, КРАЗ.

Эти звуки, которые издавал парнишка неведомым образом преобразовывались в замысловатую мелодию, и этот необычны пассаж глубоко ранил сердце таксиста. Назар сразу понял, это именно то, что он искал всю свою долгую жизнь!

Кое как справившись с управлением, он стал более внимательно прислушиваться к какофонии, которую издавал «агент». Саша же ещё чуть подёргался, на секунду затих, а затем одним махом допил бутылку до конца…

«Ай да парень, — подумал Назар и с опаской быстро глянув на того, попросил: А спой пожалуйста, что-нибудь ещё типа этого.

— Понравилось? Ну держи ещё, — сказал пассажир, откупорил очередную тару, сделал добрый глоток «эля», затрясся, стал вновь стучать по торпеде, но уже чуть медленнее, а затем громко заорал:

— Tears of Time…

https://www.youtube.com/watch?v=HlLG_BT8Pdo (Crematory — Tears of Time)

…

…

— Слушай. Парень. Скажи, что это было? Я думал ты поперхнулся… — в конце концов ошалев от таких «плясок» спросил собеседника шофёр.

— Это был метал товарищ водитель. Тяжёлый такой металище, но до этого вы пока недошли… ничего, дойдёте. Я помогу… Кстати, вон видишь церковь? Поехали туда!

— Зачем? — удивился водитель.

— Надо. Поехали, я доплачу, — сказал «мелкий сотрудник» и достав из кармана смятую трёшку положил её рядом с рычагом передач… — Негоже, на похороны к другу без цветов ехать…

Назар остановил автомобиль у пешеходного перехода и Саша, открыв дверь вывалился на улицу…

Видя это, Назар вышел было помочь, но к счастью этого не потребовалось, и клиент справился сам. Он встал сначала на колени, чуть прополз, а затем поднатужился и распрямился. Поднял сумку, отряхнул брюки, постучал ладонями друг от друга, зачесал волосы назад и шатаясь из стороны в сторону пошёл переходить проезжую часть. Таксист оглянулся по сторонам и поняв, что клиент в таком состоянии самостоятельно адекватно перейти дорогу вряд ли сможет, взял того под руку и перевёл его на противоположную сторону. Пассажир поблагодарил Назара поклонившись в пояс и предложил тому выпить, вытащив из сумки только начатый пузырь. Назар «хмыкнул» и сославшись, что за рулём отказался, тогда парнишка пригубил красненького, сунул бутылку в сумку и побрёл в сторону неподалёку стоящему мужику, который рядом со входом в церковь явно кого-то ожидал, придерживая два стоящих на земле венка.

В этот момент сзади к Назару подошёл здоровый «без ксивный» кавказец и поинтересовался, почему они тут остановились?

Назар на это ответил, что клиент попросил и тут до них донёсся разговор…

— Уважаемый батюшка, не могли бы вы уступить нам венки без сомнения по рыночной цене? — очень культурно заикаясь пробубнил Саша мужику и полез шарить себе по карманам в поисках денег.

— Эээ, что? — удивился тот и добавил: — Мальчик, я не батюшка. Это венки моей тёщи, она преставилась… Вот и траурная лента прикреплена: «Дорогой и любимой тёще.». Я жену тут жду, она в церковь пошла.

— Батюшка. Нам срочно нужны атрибуты для ритуала, поэтому хоть Сева и был комсомольцем, но похороним мы его как положено, невзирая не на что, — сказал покупатель и достав две смятых сторублёвки передал их ничего непонимающему мужику. — Кстати батюшка, нам и свечи тоже понадобятся, — добавил он и протянув бородачу ещё двадцать пять рублей сгрёб лежащие на пандусе свечи, после чего быстрым движением положил их в сумку.

Мужик без вопросов отдал венки со свечками и даже помог загрузить атрибуты в салон автомобиля:

— Ну давайте. Давайте побыстрее. А то мало ли что… Мало ли не успеете…

Говоря это, хитрый бородач всё время оглядывался посматривая в сторону входа в церковь, вероятно проверяя не вышла ли оттуда его любимая супруга.

* * *
— Нда, по всей видимости этот мужик свою тёщу не очень ценил, коль уступил не торгуясь. Хотя, двести рублей… Он за такие деньги штук двадцать венков теперь купить сможет. Какой уж тут торг, — выруливая на финишную прямую сказал водитель после затянувшейся паузы и тут неожиданно пассажир, который казалось погрузился в себя, схватился за свои волосы двумя руками, стал их плача выдёргивать и кричать:

— Что, я наделал?! АААА!!! Как же так?! Как же я это допустил?! Ведь было ясно! Было всё предельно ясно, что человек допустил ошибку, и что он будет себя, за это, во всём винить и корить! Нет! Нет! Не мог! Кто же знал, что так произойдёт?! Как о таком вообще можно знать?!

— Саша, Саша успокойся. Выпей, эээ…, вина, — испугался за здоровье клиента Назар, радуясь, что до больницы осталось совсем немного.

— Заткнись!.. Я не виноват… Это не я!.. Это он сам!.. Не я!! Аааа!!!

— Да, да. Он сам. Он сам. Я молчу, молчу, — затараторил шофёр, выдавливая педаль газа на всю катушку и краем глаза наблюдая, как подросток достаёт из своей сумки какой-то огромный горский кинжал с золотой рукояткой.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!.. — неистовствовал пассажир, размахивая саблей во все стороны и лишь чудом не зарезав ни себя ни Назара. — Аааа!!

* * *
Всю дорогу из таксомоторного парка № 77 и до дома Назар думал о удивительном знакомстве, которое сегодня произошло. И дело было даже не в пьяном подростке, размахивающем «мачетой» в салоне машины, не в мальчике, которого у больницы встречало человек двадцать, дело было и не в том, что парнишка был якобы агентом КГБ, что само по себе удивительно. Нет. Дело было в другом. Та музыка, которую Назар услышал в салоне его «Волги», была столь необычна, что полностью перевернуло всё его мировоззрение.

Приехав домой в квартиру водила «не мог найти себе место». Его «колбасило не по-детски», его просто распирало энергией, ему хотелось прыгать, прыгать и рычать как дикий зверь!..

Он помылся, поел, лёг спать, но сон совсем не шёл, а в голове звучали лишь те необычные, чарующие «песни», что спел ему давешний пассажир.

Назар встал с кровати и взяв магнитофон пошёл на кухню. Там, раз за разом включая кассету за кассетой, он вслушивался в музыку, пытаясь найти из множества разных исполнителей хоть что-то хотя бы отдалённо похожее на те магические, завораживающие ритмы, что ему посчастливилось услышать сегодня днём.

Но все его старания были тщетны. Всё, абсолютно всё, что сейчас прослушивал меломан было крайне мерзко, попсово и слащаво.

Включив битлов и по-новому взглянув на «бабские» потуги Пола, он впал в ступор, ибо всё это было не о чём. Для души нужен был драйв, нужен был ритм, нужно было мясо!..

Выхода не было. Назар отчётливо понял, что нет в мире более желанной музыки для него, чем Heavy Metal, ибо в тот момент он осознал, что не сможет больше слушать ничего кроме тяжёлого металла и чем тяжелей он будет, тем клёвей будет таксисту на душе. Хорошо всё обдумав за бутылкой портвейна, Назар больше ни капли, не сомневаясь решил организовать у себя в двухкомнатной коммуналке, первый в СССР фанатский клуб любителей Тяжёлого Метала. Он понимал, что на этом пути возникнет много трудностей, однако трудностей он не боялся и решил решать задачи постепенно. Первой и главнейшей на текущей момент задачей Назар определил, поиск этого таинственного парнишки, дабы попробовать получить в виде записи на магнитную плёнку, те волшебные звуки, которыми Саша оглашал сегодня улицы Москвы.

* * * Интерлюдия Юля.
Бедный, бедный Сашечка. И как же он смог довести себя до такого состояния… Я была просто поражена. Сначала он мне позвонил. Его голос был очень расстроен, а сам он был очень пьян… Саша сказал, чтобы завтра мы все «как штык» должны быть у больницы.

На это я ему рассказала, что мы сегодня уже ходили к Севе, проведывали его. Междугородняя связь была очень плохая, но было слышно, что милый мальчик недоволен. Он начал ругаться, в том смысле, что его ещё рано проведывать, потому как душа Савелия ещё в теле… Я удивилась, но согласилась с ним, что душа, если конечно она у комсомольца есть, то находится она пока в Севеном теле.

Я обзвонила ребят из ансамбля, и мы договорились о встрече.

На следующий день всё наше ВИА, включая Лилю, собралось у больницы в ожидании нашего маленького гения. И вот где-то в два часа дня к больнице, сильно петляя по дороге, подъехала желтая «Волга». Их неё выбрался Сашенька и сразу же всем стал раздавать свечки и венки…

Я обомлела… Что же случилось, думала я. Неужели кто-то умер?

С замиранием сердца решила поинтересовалось у Сашули зачем венки?.. А он, выпив половину бутылки красного вина, объяснил, что эти принадлежности нужны нам всем для кровавой мессы по другу и полез целоваться…

Я ужаснулась и поняв, что скорее всего это для Севы, начала плакать, а он, «обмусолив» меня заплакал тоже… Так мы и стояли с ним обнявшись и плача…

Ребята сильно удивились и не поверили, что от такой не смертельной раны Савелий может умереть, но Александр всех заверил, что Сева мёртв, и в подтверждении этому громогласно заявил, что разговаривал с ним несколько дней назад.

Ребята приуныли, ибо не верить словам нашего общего любимца они не могли, ведь всё что бы наговорил или не обещал Сашуличка до этого сбывалось на все сто процентов…

Севу все любили, поэтому скорбели ребята искренне и даже Иннокентий не смог сдержать слёз, хотя последнее время он был с Савелием не в лучших отношениях.

Траурной процессией мы двинулись к корпусу…

Саша всё время пытался протестовать и говорил, что идём мы не туда. Он говорил, что нам морг нужен, однако одна из родственниц Севы — тётя Соня, которую мы случайно встретили у больницы, заверила, что Савелий находится не в каком не морге, а именно вон там, в 22-м корпусе на шестом этаже.

Когда зашли в корпус, то вахтёрша не хотела нас с венками пропускать. Тогда Саша, которого уже изрядно шатало, достал пачку десятирублёвок и кидая купюры вверх стал раскидывать их по всему вестибюлю…

Граждане, находившиеся неподалёку сначала не поняли, что происходит и несколько опешили. Робость их длилась недолго и уже через пол миллисекунды оценив обстановку народ бросился собирать денежные знаки.

Начался бедлам…

Как и следовало ожидать все присутствующие в вестибюли люди, включая вахтёршу, уборщицу, проходящих мимо врачей, медсестёр, пациентов и их родственников, немедленно упали на четвереньки и стали собирать деньги поднимая их с пола и засовывая себе в карманы и за пазуху.

Саша стоял над ползающим людским муравейником растопырив ноги, держась одной рукой за колонну присосавшись к бутылке. Он был настолько пьян, что уже не мог стоять на ногах и стал заваливаться на пол, но тут произошло чудо. Вдруг, откуда не возьмись появился Армен, отобрал у падающего Александра вино, быстро подхватил нашего гения закинув его руку себе на плечо, и потащил к лифту. Я последовала за ними и поздоровавшись тоже перекинула Сашечкину руку себе на плечо…

Чуть подождав, когда лифт откроет свои двери, мы с Арменом, затащили туда наше «солнышко», словно раненого бойца, и поехали на шестой этаж.

Когда стали выходить из лифта Сашуля словно очнулся, весь подобрался и удивлённо посмотрел по очереди на меня и на Армена, после чего заявил: «Кто вы? Идите н* ***! Я вас не знаю!» Затем он упёрся руками в стены и отказавшись покидать кабинку лифт стал петь…

https://www.youtube.com/watch?v=WdbqPK2Bof4 (А.Б. Пушной — Кто вы? Идите наxер! Я вас не знаю! LIVE!)

Это было так неожиданно, что я было хотела даже обидится, но Армен меня успокоил, сказав, что Саша по всей видимости сошёл с ума. От таких слов мне стало немного легче, и я, достав из сумки «солнышка» бутылку вина протянула его ему…

Тот выпил и назвав Армена абреком, попросил довести его тело до усопшего…

Всё время пока мы шли я нервничала и переживала не только за Сашеньку, но и за Севу. А вдруг он и вправду умер? Конечно я посещала его вчера вечером, но мало ли, что могло произойти за ночь, ведь всё в жизни бывает.

Когда из вестибюля наша троица всё же зашла в отделение, то у Саши вероятно обострилось болезнь, он сильно «вытаращил глаза» на меня, перестал узнавать и назвав мадемуазелью предложил поехать к нему домой, после чего вновь полез целоваться…На шум и гам, которые исходили от нашей компании, прибежали врачи и попытались узнать, что за вакханалия тут творится. Дело в том, что вслед за нами на других лифтах поднялись и остальные ребята с венками и горящими свечами, поэтому это зрелище не смогло укрыться от руководства отделения.

Армен стал улаживать скандал и когда уже практически все успокоились, то Саша вдруг закричал: «Сева! Прости!» и упал на колени, после чего зарыдал горькими слезами. От такого зрелища мне стало невыносимо, и я тоже заплакала. Врачи же оказались толстокожими и стали нам кричать, что бы мы убрали этого пьяницу отсюда и убирались сами. Саша плакал, а врачи его обзывали и ругались на нас.

Прибежали ещё какие-то мед работники и схватив наше «солнышко» за шкирку поволокли его к лестничной клетке.

Я кричала и просила остановиться, но санитары приподняли Сашу с пола и ударили ему ногой по ребрам. Мне показалось, что они хотели ударить ему по попе, но промахнулись. Получив сильный удар Саша молниеносно, случайно, как в последствии он мне объяснил, задел медбратьев локтём, ногой и рукой, сломав челюсть одному, нос другому и расквасив бровь третьему. Вся лестничная площадка в мгновение ока покрылась кровью…

На крики боли, ругань и проклятия из всех палат отделения травматологии в коридор вывалили пациенты, чтобы узнать о творящемся безобразии.

Санитары вытирали кровь, больные шушукались, ребята из ансамбля успокаивали друг друга, Армен разговаривал с притихшим заведующим отделения, я плакала в плечо Саши, а он, не переставая рыдать горькими слезами всё звал и звал Севу…

Где-то через минуту мне кто-то положил сзади руку на плечо, а затем голос Савелия произнёс:

— Привет Юля, привет Саша, привет ребята. Проведать приехали?

Я обомлела и повернулась. Передо мной стоял мой любимый. Живой и практически невредимый. Я так была счастлива, что бросилась ему на шею и вновь начала плакать, но теперь это были слёзы счастья.

Саша же икнул, медленно повернулся, посмотрел ошалевшим взглядом на Севу, затем на меня, а потом закричал: «Б**! Изыди!» и не сводя с нас глаз рванул в сторону коридора. Пробежав три метра зигзагами, его по широкой дуге повело в сторону, он споткнулся о стоящие в углу стулья, потерял равновесие, с силой ударился о бетонную колонну, а затем свалился головой вниз в горшок с декоративной пальмой, стоящей у окна. От ужаса я закрыла глаза и упала на пол потеряв сознание, поэтому не видела, как «наше солнышко» поднимают и за неимением смирительной рубашки хорошенько связывают бинтами, словно египетскую мумию.

Конец интерлюдий.

* * *
Конец сентября.

Саша. Больница. Когда-то…

В одной из палат московской больницы тихо-мирно лежал после уколов и капельниц уже совсем неагрессивный больной с явными признаками душевной болезни и про себя с негодованием охреневал от произошедшего.

В голове его крутились мысли о бренности бытия и о фатальности мироздания…

«Какой нафиг перенос во времени? Это же всё фантастика, это всё фантазии, это антинаучно в конце концов!.. Верните меня назад!..» — морщась думал он терзаемый неизвестностью и жалостью к себе. Неужели его опять перекинуло, только перекинуло не в прошлое, а на два года в будущее, вперёд по оси времени…

«Быть может я путешественник во времени и меня будет закидывать в разные временна «рандомно»? (случайно)» — задавал он себе вопрос и сам же на них отвечал, что-то типа: «Да случайно. Да бред. Да этого быть не может, но это уже есть, ибо это свершившийся факт…»

Последнее из воспоминаний, которые он по частям попытался восстановить, были зафиксированы в подсознании «золотой» осенью 1977 года… Он снимал кино, пел песни, плясал и пил… Как же было здорово там… Так почему же тогда он переместился и оказался в 1979?.. Почему? Ведь его там всё устраивало. Жизнь била ключом. Девки, водка, рок-н ролл… Все дела… А тут «бац» и «вторая смена»!

«Эхэхэх…. Что же за бред-то?..» — задавал себе вопросы горемыка, а затем ни с того ни с сего вместо ответа произнёс вслух: — Пишется через дефис!

Чуть полежав больной наморщил лоб и попытался сосредоточиться, но это было неимоверно трудно и у него ничего не получалось… Мысли всё время ускользали, смешивались с другими и путались…

Александр пытался, напрягался изо всех сил, но почти ничего не выходило. Это была трудная работа… Голова от таких заморочек неимоверно разболелась и было чувство, что из носа вот-вот пойдёт кровь…

«Как же так?..» — спрашивал он себя. У него же были планы… А теперь что?.. Всё рухнуло?.. И что же теперь будет?.. Хорошо хоть с фильмом что-то получилось, впрочем, получилось с фильмом такое, что быть может лучше бы это и не получалось вовсе…

Лёжа на кровати он не понимал, почему именно он оказался тут, в этом времени?.. Пытался припомнить хоть что-то, за что можно было бы зацепиться… Хоть какую-нибудь, пусть самую маленькую деталь… Припомнить цепь событий, ведь возможно после этого, можно будет понять какого хрена он тут делает?!

Итак, они сняли фильм. Сняли? Сняли. А дальше?.. Дальше-то что было?.. Дальше?.. Гм… По идее должно было быть и наверняка было, но вот что… Место, время, событие…

Больной палаты номер шесть пытался вытащить из себя хоть что-то, что предшествовало темноте и мраку. Пытался, но у него почти ничего не получалось, ибо самое последнее воспоминание какое он «точно» помнил было смутным, невероятным и мало адекватным… Оно было словно в тумане… Оно было неправдоподобно, но чувства того, что оно было на самом деле не покидало страдальца…

… Вокруг белая пелена и он сидит на полу в гостиничном номере один, а рядом с ним соседствует частично опустошённый ящик коньяка с одной стороны и неподалёку стоящая открытая трёхлитровая банка с солёными огурцами с другой стороны… Посередине же расположилась полная пивная кружка наполненная «Белым аистом» до краёв и даже с горочкой… А вокруг тишина… Далее всё мелькало как будто бы фильм перематывали, но пациент клиники, всё же успевал что-то урывками увидеть… Кадр — он, что-то кричит… Кадр — с кем-то ругается… Ещё кадр — он кого-то крепко по-дружески обнимает, а затем даже с кем-то поёт какую-то металлическую песню… Чреда кадров длинною в часть жизни… Ужас… Ну а дальше… Дальше шли уж совсем отрывочные и нелогичные иллюзии, которые словно тени из кошмарных сновидений, то появлялись, то исчезали… Всё смешалось… Люди… Лошади… Милиция… Самолёты… Чьи-то похороны… Ошалевшие глаза таксиста… В общем — тьма-тьмущая, а не воспоминания… Небывальщина какая-то…

После долгих, маловразумительных размышлений больному показалось, что он знает ответ на терзаемый его вопрос: «Почему же так произошло?» Ответ был до безобразия прост, лаконичен и находился, как будто бы всё это время на поверхности: «А потому, что пить надо меньше!!»

Пациент лежал, охреневал и всё время напевал, то от чего охреневал ещё больше:

«У коровы нет других забот…»

https://www.youtube.com/watch?v=-kaJ2DaEn88

От Автора.

Возможно, кому-то будет интересно. Я в Доп. материалы, которые находятся на главной странице книги, закинул не большую «пробу «пера»». Отрывок из книги № 2. «Регрессор в СССР. В ожидании осени 1977.» Аудиоспектакль. Звонок.

Глава 3
Пора в путь-дорогу,

дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем.

Над милым порогом

Качну серебряным тебе крылом…

(с) Соломон Фогельсон.

15 сентября. 1977 год.

Москва. Саша.



В шесть утра зазвенел будильник, и я проснулся. Не успел выйти из ванны после принятия водных процедур, как из коридора донеслась трель телефонного звонка.

«Странно. Кому это не спиться с утра пораньше?» — подумал я одевая тапочки и подходя к аппарату.

— Алло.

— Саша ты? Привет. Это я, — раздался в трубке голос клавишника.

— Привет. Что случилось? Только не говори, что не едешь, — сказал я насторожено, ибо если человек звонит с самого с «ранья», то у него наверняка случились проблемы и скорее всего сейчас он промямлит, что полететь на съёмки не сможет… Гм… Жаль конечно, но что поделаешь, жизнь есть жизнь. Не сможет так не сможет, вариантов значит у него нет, раз такое решил пропустить… Иногда обстоятельства складываются таким образом, что вроде и хочешь, что-то важное сделать, а там «бац» и облом, а посему это важное откладывается на неопределённый срок под давлением более серьёзных обстоятельств, которые в свою очередь могут быть перекрыты вообще непреодолимыми событиями катастрофического масштаба… Бытие оно такое, весёлое и непредсказуемое… Что же касается съёмок в моём «студенческом» фильме, то Севе там предстояло сыграть роль актёра второго, если не сказать третьего плана, поэтому на качестве «картины» его отсутствие в кадре вряд ли скажется. Найдём там на местности другого актёра на роль грузчика, благо, что роль эта не сложная и практически без слов. Единственное, что будет действительно жаль, так это то, что если Савелий не полетит, то соответственно и не снимется вместе с нашем ВИА «Импульс» в музыкальном мини фильме, который в будущем будет называться клипом.

— Нет еду конечно! Я просто решил всех обзвонить, что бы ник то не проспал, а то мало ли…

— Ух… Успокоил старика! Я-то уж грешным делом подумал, что ты не можешь, раз так рано звонишь… А насчёт обзвона всех, это ты, хорошо придумал! Молодец! — похвалил я товарища за своевременную инициативу на местах.

— Ладно, всё. Я дальше всех обзванивать буду. До встречи! — сказали мне в трубке и дали отбой.

Не успел я её положить, как мне позвонил Антон по тому же самому поводу. Убедился, что я проснулся, сказал: «Пока» и стал дозваниваться до остальной части ансамбля.

«Однако, — подумал я, присев на табуретку рядом с телефоном. — Вот, что значит дисциплина и мотивация. Сами звонят, сами волнуются, сами, что-то решают. Интересно, а ещё кто-нибудь позвонит? Кеша к примеру?..»

Посидев в ожидании пару минут, понял, что они все меж собой созвонились и пришли к выводу, что я, как и все, оповещён, а посему пора сделать зарядку и позавтракать.

И только я привстал, как по закону подлости, телефон зазвонил вновь…

«Ура! Кеша очнулся! Я же говорил, что он обязательно позвонит!» — «стебанул» себя я и естественно, не веря в это вновь снял телефонную трубку:

— Алло. Я на проводе.

— Эээ … Здравствуйте. А позовите пожалуйста Васю Васильева, — сказал в трубке мелодичный женский голос.

— Гм… А кто его спрашивает? — поинтересовался я, подозревая, что хотят услышать не Васильева, а именно меня. Оставалось узнать, где конкретно я уже фигурирую под таким именем и фамилией?

— Это Золотова, — сказали в трубке, а затем представились полным именем: — Ольга Ивановна Золотова. Заместитель главного редактора журнала «Огонёк».

«О как, уже заместитель, а ведь была только ВРИО. Люди растут, на глазах карьеру делают. А вообще у неё голосок какой-то пьяненький. Отмечает повышение, что ль. Так сегодня вообще-то рабочий день. Может за свой счёт отгул взяла? Впрочем, какая разница,» — подумал я, и решил «стебануть» за Васю Васильева:

— Здравствуйте Ольга Ивановна. Мы же с вами вчера дома у меня разговаривали, и я вам говорил, что меня Саша зовут.

— Ой извини. Тут залит весь лист, елки-палки. Сейчас подпишу ручкой… Са-ша…

Я молчал, слыша в трубке её дыхание и думал, что ей вообще от меня надо-то? Мы же вчера всё обсудили.

— Извини, что разбудила. Я вот, что тебе звоню. Скажи, ты свои рукописи в какие редакции ещё отдал?

«Ну ничего себе вопросики задаёт тётя! А ключи от квартиры, то есть от соседского деревенского сарая, где деньги закопаны, ей не надо?.. Ну и наглая же вы мадам… Вот так сразу с места в карьер, бах, и всё ей расскажи… А как насчёт свободы выбора? Хотите опередить конкурентов, и я вам должен в этом помочь? Не, не, не. Это без меня. Я не хочу, чтобы вы изъяли рукописи из других редакций. Вдруг, там тоже «прокатит» и они захотят меня напечатать. Я хочу, чтоб романы появились в нескольких изданиях, а не в одном, если конечно такое вообще возможно. Поэтому на ваш бесцеремонный вопрос, уважаемая мадемуазель, может быть только один ответ: А тебя это вообще е***?! Тогда попрыгай, отойдёт!» — с негодованием подумал я, а в слух ответил:

— Не помню.

— Саша. Ну вспомни пожалуйста. Это очень важно. В «Москву» отдавал? Или в «Юность» Полевому?

— Не помню. Совсем из памяти вылетело, — стоял на своём забывчивый.

— Ну куда? Вспомни! В «Искатель»? В «Вокруг света»? Ты же говорил, что пять рукописей раздал?

— Вроде да, вроде пять… или четыре, — нехотя ответил допрашиваемый. — Я действительно не помню, — и что бы закончить бесперспективный разговор добавил: — Ольга Ивановна мне пора в аэропорт. Давайте, я прилечу через неделю-две и с вами свяжусь, может быть к тому времени чего-то и вспомню.

— Эх, очень плохо, что не помнишь. Через неделю уже может быть поздно, — явно разочарованна произнесла собеседница. — Ну да ладно. Попробую сама поискать. Редакции обзвоню в конце концов. У тебя есть мой домашний телефон? А рабочий? Нет? Запиши.

Я записал и она, пожелав счастливого полёта и удачи на съёмках повесила трубку…

«Ишь ты… поищет она по редакциям… В прочем тётя боевая, такая не просто поищет, такая найдёт. Найдёт и изымет всё к чертям собачьим… Нда, дела… так, что же получается, романы зашли и «Огонёк» всё решил присвоить себе?.. Гм… Ну и ладно. Будь, что будет… Интересно, додумается ли Ольга Ивановна, что один из романов, а если сказать точнее, то её любимый мегашедевр «Гриша Ротор» мог быть отнесён в юношескую газету? Гм… Вряд ли… Нужно сказать в её защиту, что до такого не один Шерлок Холмс бы, не каким дедуктивным методом бы, «недопетрил», ибо для того чтобы отнести магический роман в «Пионерская правда», нужно иметь своеобразное представление о бытие,» — ухмыляясь размышлял повелитель всего сущего на Земле, пройдя на кухню и приступая к готовке лёгкого завтрака: яичница, бутерброды с сыром и кофе с молоком.

* * *
Открылась входная дверь.

«О, мама с работы пришла,» — подумал я, домыв в раковине последнюю тарелку и пошёл целоваться и обниматься.

Мамочка быстро меня «чмокнула» в щёку, помыла в ванной руки и принялась мне «дособирать недособранный» вчера чемодан с одеждой и другими туристическими принадлежностями.

Я же пошёл к себе в комнату и открыл свою спортивную сумку. Два сценария, зубная паста и щётка, расчёска для волос, лосьон огуречный для протирания лица, дабы прыщей поменьше было, несколько чистых кассет, ну и деньги конечно. Две пачки «мелкими» купюрами, общей суммой три с половиной тысячи (25 и 10 рублёвыми купюрами), плюс немного сторублёвок, их я даже не считал, а так, взял из пачки «от души» тысячи две-три. В принципе деньги можно было и вовсе не брать, ибо Армен обещал, что там будет тариф: «всё включено», однако «немного» взять с собой я посчитал правильным. Мало ли, что, а я без копейки в кармане… Я ответственен за ребят и увозя их «на край географии», неплохо при себе иметь запас «бабосиков» которые, если что-то пойдёт не так, помогут из этого «края географии» без потерь организованно эвакуироваться в родную гавань.

Раздумывая над этим я краем глаза увидел, как в мою комнату вошла мама и положила мне на стол сетку с продуктами. Сказав, чтобы я эту авоську тоже в сумку убрал она взъерошила мне волосы и ушла, закрыв дверь в комнату, я же удивившись приступил к осмотру вновь принесённой «поклажи» … Нда… Ну а что там могло быть ещё если не: варёная курица, варёные куриные яйца, три банки тушёнки, батон белого хлеба, половинка буханки «чёрного», приблизительно полкило сыра, кусок сервелата, огурцы с помидорами, несколько яблок и две груши.



— Спасибо «Ма»! — крикнул я в сторону коридора и стал по частям «скармливать» сумке принесённые продукты. А что такого? Хоть в этот раз я решил посетить Армянскую Советскую Социалистическую Республику, не на «паровозе», а на «дирижабле», но всё равно, еда, есть еда, тем более, что еда эта пол суток без проблем «продержится» не испортившись. Ну, а там, где-нибудь мы её всей нашей честной компанией и оприходуем.

«Гм… «едьба» — это конечно хорошо… Это, что называется: «зер гуд» … И хотя говорят, что закуска градус крадёт, тем не менее кушать нужно и важно, особенно мне, ведь в моём переходном возрасте кушать нужно много и часто, а если учесть тот факт, что веду я фактически двадцати четырёх часовой активный образ жизни, то тем паче.» Убрав все продукты в сумку задумался и задал себе вопрос: «Брать ли с собой в дорогу горячительные напитки, или не брать?..»

Постоял в нерешительности с минуту, затем «на всё плюнув» залез под кровать, достал оттуда две бутылку водки, разобрал сумку, сунул пузыри на дно предварительно завернув их в полотенце и собрал сумку заново.

— А почему бы и нет? У меня же отпуск! Имею право! — оправдывая себя в своих глазах, негромко сказал имеющий право, глядя на стену с изображением героев. Эльфийка смотрела на меня с неодобрением. Я ухмыльнулся, и я показал ей язык, затем подмигнув одобрительно скалящемуся орку, накинул сумку на плечо, махнул им рукой на прощание и вышел в коридор.

Всё, я готов к приключениям!

* * *
Пока ехал в такси, которое поймал у метро ВДНХ(а), вспоминал вчерашний суматошный день и в особенности вечер.

Вчера, после звонка Сорокина — заместителя руководителя ансамбля «Хор Александрова…», я поехал к прекрасным писателям — братьям Стругацким. Там, меня не хотели пускать к ним, объясняя это тем, что они заняты и работают, поэтому мне пришлось приоткрыть завесу тайны и представится, назвав себя «гомеопатическим мирозданием». Ну да. А почему бы данному индивиду, не представиться одним из главных деструктивных явлений в романе: «За миллиард лет до конца света», который к слову сказать они только-только довели до ума и даже пару раз опубликовали в журнале «Знание — сила». Нужно ли говорить, что после такого заявления, что сделал я, интерес со стороны вышеперечисленных братьев ко мне сразу же возник…

Почему? Ну, наверное, потому, что запомнил интересное сочетание: «гомеопатическое мироздание, а может быть потому, что я молод и в таком юношеском возрасте, роман тот крайне сложен для полного понимания. Одним словом, я не знаю, почему вызвал интерес авторов, однако меня гостеприимно впустили в писательскую обитель и наверняка сейчас уже об этом жалеют.

Нда, впрочем, мы неплохо поговорили и даже можно сказать конструктивно. Ну, а наговорившись вдоволь, я довольный и уставший попрощался и оставив Великих в задумчивости от «ребусов», которые я там «начертал», со спокойной душой поехал к себе домой, где собирался поесть и сразу же лечь спать. Всё бы было хорошо, но в мире существует такая фигня по имени — «как назло», вместе с такой же фигнёй — «да как так». Вот и тут так получилось. Столь милым для моего «бренного тела» планам осуществиться было не судьба.

У моего дома, на лавочке рядом с подъездом сидела одна знакомая по имени… гм… Ольга, как-то там … эээ… Одним словом — ВРИО одного журнала. Я искренне удивился сему факту, ибо не понимал, какая у неё может быть цель визита? Что могло заставить молодую девушку приехать поздним вечером в наш довольно таки «криминогенный» район? Ведь Марьина роща, тут за углом…

Я прокашлялся, поздоровался и осведомился:

— Вы меня ждёте?

— Да, да Вася. Здравствуй. Ты меня помнишь? Я Золотова Ольга Ивановна. Заместитель главного редактора журнала «Огонёк». Ты нам свои романы недавно приносил.

— Здравствуйте Ольга Ивановна. Я вас помню. Только меня Саша зовут, а не Вася.

— Ах вот как… Извини! Просто муж случайно кофе на рукопись плеснул, вот и прочиталось плохо… Ещё раз извини, — вздохнув сказала она и добавила: — А я вот тут сижу, на лавочке… Жду тебя, жду, а тебя всё нет и нет…

— Гм… Позвольте узнать: а зачем вы меня ждёте? Почему домой не зашли? Там бы подождали. — поинтересовался тот, «которого всё нет и нет».

— Я заходила. В дверь звонила, но её никто не открыл.

— Ах да, — вспомнил я, — мама же на смену ушла, а бабушка на даче фазендой занимается, вот никто и не открыл. Ну, что пойдёмте в квартиру?

— Нет. Давай поговорим тут, на лавочке.

— Давайте, — легко согласился я, присаживаясь рядом с ней.

На улице был прекрасный осенний вечер. Было достаточно тепло, чтобы просто сидеть возле дома и наслаждаться покоем. Вокруг тишь, да благодать, и только звуки работающих телевизоров говорило о том, что народ в десять часов вечера ещё не спит. Все добропорядочные граждане уже дома. Там они всеми семействами посмотрели телепередачу «Спокойной ночи малыши» и попоив своих чад молоком, уложили эти самые чада в кроватку спать. Ну а после, старшее поколение, как и положено «во все времена», согласно «традиции» уселось перед телевизорами само, дабы посмотреть новостную программу «Время» и узнать, что в мире творится. Где и на кого вновь напала западная военщина? Кому, что и в каком количестве, из огромного числа братских народов, населяющих наш земной шар, мы вновь направили свою дружескую помощь? Чего и сколько мы: накосили, намололи и вспахали, а также где и чего понастроили? В каких именно республиках начата новая невиданная стройка и на-кой чёрт этим самым республикам вообще это нужно?..

Новости были обязательным ритуалом тех лет, а посему практически в каждой квартире горел свет и работал «зомбо-ящик».

— Саша, я тебя ждала вот по какому поводу. Я очень хотела бы задать тебе один вопрос. И прошу тебя ответь на него пожалуйста честно, как комсомолец.

— Попробую ответить со всей прямотой, — заверил её я, обойдя деликатный вопрос комсомольской честности, ибо в свои пятнадцать лет, а скоро к слову сказать мне должно будет исполниться шестнадцать, комсомольцем я не был. Ну да, так получилось… Болел я, когда весь класс принимать собирались. Вот такая вот непруха… Потом были осенние каникулы, потом я опять заболел, потом про меня забыли, а когда вспомнили я уже уехал на летние каникулы в деревню. Сейчас же, я экстерном сдал все экзамены и в школе скорее всего меня больше не увидят, а посему вероятно я навечно останусь пионером!.. Ну или до той поры пока вопрос о вступлении в комсомол вновь остро не встанет на повестке. Случиться же это скорее всего в институте, потому как там наверняка будут собирать со студентов членские взносы и откосить от таких «добровольных» «донатов» в ВЛКСМ, будет крайне сложно, если вообще возможно.

Всё это быстро пронеслось в голове, а вслух я произнёс:

— Я вас слушаю.

Она повернулась ко мне и с «чекисткой» ноткой в интонации голоса спросила:

— Александр, скажи пожалуйста, где ты взял эти рукописи?

— Гм… Это «мои» произведения. Я их «сам» написал и сам их напечатал. Что, есть сомнения? — ухмыльнувшись спросил вероятный автор «всего и вся».

— Да есть! — твёрдо произнесла она, пристально глядя на мой светлый лик.

Я молчал, чуть улыбаясь и корча из себя самого правдивого человека на Земле.

— Есть сомнения Саша! Не мог ты это написать! Не мог школьник написать такие произведения! — с жаром заговорила она после чего по слогам произнесла: — НЕ-МО-Г!

— Ну, школьник-то может и не мог, но я-то не школьник. Я на днях школу окончил экстерном, — извиваясь как уж на сковородке стал уводить от скользкой темы «скользкий тип» и ужасный «полу-плагиатор». Почему «полу плагиатор», а не просто плагиатор, да потому, что из пяти «впаренных» мной произведений, два я написал всё-таки сам, естественно по мотивам всевозможных книг про попаданцев написанных в 2000-ных+.

— Но это же невозможно. Ты меня обманываешь!

— Знаете ли Ольга Ивановна, Ваши слова очень обидны! Я никогда никого не обманываю и вообще не вру! — необоснованно пожурив тётю, честно соврал я.

— Ну, хорошо. Я тебе верю, но… — она замялась и на секунду опустив глаза доверительно добавила: —Я-то тебе верю, но вот другие, вышестоящие, «на слово» могут не поверить. Нужны доказательства. Как узнать, что ты эти рукописи написал сам, а не…

Она вновь запнулась, и я закончил за неё:

— … а не украл!

— Ну, как тебе будет угодно, — смущённо проговорила тётя Оля, а затем вздохнув, также доверительным тоном продолжила: — Так, где нам взять доказательства? Послушай, Саша, тут всё очень серьёзно. Если ты мне расскажешь правду, что ты эти рукописи… Ну скажем случайно у кого-то взял, то не бойся, я помогу тебе их вернуть хозяину и тебе совершенно ничего за это не будет! Мы скажем, что произошла ужасная случайность, ошибка и на этом всё закончится. Просто скажи, где ты их взял?.. Ну или нашёл… случайно…

— Да не находил я их. И не брал ни у кого. Не случайно, не специально. Я говорю же, что их я сам написал! Я, а не кто-то другой! Я, Саша Ва…

— А доказательства?! Где подтверждение твоих слов?! — перебила меня ВРИО не дав договорить.

— Дома доказательства! И подтверждения кстати тоже! Я же вас приглашал в квартиру зайти. Теперь ещё раз приглашаю. Пойдёмте покажу… — сказал пионер и встав с лавочки призывно посмотрел на собеседницу.

Та помялась немного, вздохнула и сказав: — Да неудобно как-то, — тоже поднялась.

* * * Интерлюдия. Золотова Ольга Ивановна. Зам главреда журнала «Огонёк».
Они зашли в квартиру и сняв обувь прошли в его «рабочий кабинет». Саша нажал выключатель и в углах комнаты зажглись четыре светильника.

Пройдя за ним внутрь, Ольга Ивановна обомлела, потому как увиденное там было настолько необычно и не вписывалось в привычное мировоззрение о благоустройстве простых советских комнат и о быте простых советских школьников их заселяющих, что заставило ВРИО «Огонька» от удивления «ахнуть».

В комнате было необычно почти всё. Во всяком случае ей, показалось именно так.

В первую очередь в глаза бросался тёмно-синий потолок с огромным количеством жёлтых точек. Присмотревшись она поняла, что это карта звёздного неба. Вместо люстры, посреди потолка висел шар, обклеенный множеством квадратных стёклышек.

Саша подошёл к тумбочке и включил прикреплённый к ней небольшой фонарик направив его на центр шара, который в то же миг начал крутиться во круг своей оси. Если бы Ольга Ивановна знала, сколько сил, сколько часов, дней и ночей, Саша делал сию бутафорию, то наверняка бы рот свой от изумления она открыла бы ещё больше.

Мир закрутился и замелькал, и она как будто бы полетела среди звёзд….

«Нда. Такого её мужу Серёже точно показывать нельзя. А то он на этих звёздах совсем тронется…» — подумала она, встав посреди комнаты и подняв руки вверх.

Звёзды были совсем рядом, и она почти-почти касалась их руками. Ей казалось, что ещё немного и она дотянется до них… До них, миллионов звёздных систем, планет, галактик… Однако она понимала, что это не так просто…

— Удивительно, — прошептала она ведь на секунду, ей показалось, что она находится не в квартире, а как как минимум попала в Московский планетарий. — Теперь я понимаю, почему ты пишешь про звёзды…

Простояв так с минуту, Ольга Ивановна опустила руки и посмотрела на Сашу. Тот улыбнулся, включил общий свет и выключил фонарик.

Наваждение ушло, и экскурсия по необычной комнате продолжилась.

На одной из стен, размерами с эту самую стену, висела карта мира, причём такая большая, что подобные карты Ольга Ивановна видела только в кино. У её подножья стоял серый раскладной диван «книжка».

Другая стена была оклеена белыми обоями и нах были нарисованы две человекообразные фигуры, которые изображали каких-то волшебных существ очень похожих на людей. Добрая и красивая волшебница с заострёнными ушками, в необычной и на взгляд Ольги Ивановны, чрезмерно скудной одежде с волшебным посохом в руках, на конце которого светился алым пламенем красный рубин. Рядом с этой нежной боевой феей примостился злой, клыкастый зелёный человек-лягушка, который был изображён в шипастых чёрно-красных доспехах и держащий в руках два огромных сияющих топора с которых капала и даже можно сказать лилась кровь. Под ним была надпись «Fury Warrior» …

«Бррр…» — ужас какой, разглядывая «обычного» орка подумала Ольга Ивановна и обратила внимание на школьный стол стоящий у этой стены, и в частности на новую электрическую печатную машинку, которая занимала немалую рабочую часть поверхности этого самого стола.

Третья же стена представляла из себя огромный шкаф полностью забитый книгами и журналами. Торец каждой полки на нём имел свою надпись. Любопытная гостья заинтересовалась и подойдя поближе прочитала названия: космос, мифы, народы мира, катастрофы, будущее, классическая музыка, эстрада… <…> … астрономия, математика, физика. В удивлении осмотрев шкаф, ВРИО «Огонька» заложив руки назад прошла вдоль нарисованных сказочных существ к висящей на стене небольшой полочке. Там внутри этой самой полочки она обнаружила стоящие там папки для документов. Корешок каждой папки был подписан и прочитав несколько из них Ольга Ивановна поняла, что это всё рукописи романов. И было их более пяти штук… Она быстро сосредоточилась и пересчитала папки. Их оказалось семь…

«Гм, интересно, это продолжения или новые книги?» — раздумывала она, застыв у заветной полки.

— Да, вы не ошиблись, — словно прочитав её мысли сказал гостеприимный хозяин. — Вот черновики пяти романов. Это и есть требуемые вами доказательства, — сказал он и достав их с полки протянул стопку с рукописями ей, а затем «хмыкнув» не отдавая их ей предложил: — Пойдёмте на кухню, там вы сможете ознакомится с оригиналами, а заодно и чай с «Юбилейным» печеньем попьём.

* * *
— Невероятно! Это просто фантастика. Ты молодец!.. — восхищалась Ольга Ивановна талантлевым парнем просматривая исписанные листки черновика…

<…>

— Да, так оно и есть! Главному редактору твои произведения тоже очень понравились! Он просто в восторге! Я в этом почти уверенна! — говорила ВРИО, а про себя думала: «Не с проста же он уже третий день пьёт и из своего рабочего кабинета почти не выходит. Даже домой не ездит.»

<…>

— Кстати, а что за две папки, которые ты оставил на полке?.. — раздавались голоса на кухне…

<…>

— Саша, ну пожалуйста, ну дай мне почитать роман «Играть, чтобы жить». Мне очень интересно, что за ЛИТРПГ ты такое придумал?! Я очень тебя прошу! ПО-ЖА-ЛУЙ-СТА! — слышали крики доносящиеся из квартиры соседи…

<…>

<…>

<…>

— Александр, я вновь обращаюсь к твоей совести и человеколюбию! Прошу тебя войти в моё положение. Я поняла, что «ИЧЖ» ты мне пока дать не можешь, но… Понимаешь ли, мой муж стал одержим твоими книгами, в особенности одной. Он просил, он упрашивал, он требовал, чтобы я с тобой договорилась, и ты продал бы ему один экземпляр продолжения романа «Звёзды — холодные игрушки.»! Он просто умоляет тебя продать вторую часть, — говорила она протягивая ему двадцать пять рублей. — Возьми… На мороженное…

— Уберите деньги Ольга Ивановна, — стоически отвергал Саша «взятку». — Я Вам и так дам его почитать. Но позже…

— Когда же? Он находится на какой стадии? Он уже написан? — через чур быстро «тараторила» гостья, вся подавшись вперёд.

«Походу дела тёте тоже «звёзды» зашли,» — думал, глядя на неё великий писатель и отвечал:

— В конце октября.

— А про Гришу?

— Про Гришу?.. Ну про Гришу, тогда уж чуть позже… Наверное, к концу ноября — началу декабря получится написать. Кое-какие намётки уже есть, так, что напишу быстро…

— Тогда давай мы сделаем с тобой так, — не упуская момент решила «взять быка за рога» одержимая ВРИО. — Сначала ты пожалуйста пиши продолжение романа «Гриша Ротор», в октябре, а уж потом всё остальное! Договорились? Вот и славненько!

«Гм… а интересная фраза: Гриша Ротор в октябре,» — подумал Саша, почесывая затылок.

* * *


Александр проводил её до метро и попрощавшись ушёл, а она подошла к телефонному автомату и набрала номер своей квартиры.

— Привет Серёжа. Это я.

— Оля, ты где? Почему ты звонишь? Что случилось? — забеспокоился муж, по голосу которого можно было понять, что он немного «подшафе».

— Не волнуйся, всё нормально. Я уже у метро, — успокоила она его, чтобы «не накручивал» себя.

— А почему ты так поздно? Уже почти одиннадцать вечера!!

— Я была у него!..

— У него? Это у кого? — с раздражением и тревогой в голосе ожидаемо «забычился» муж, а потом как бы вспомнив воскликнул: — Ах у него?.. У Василия Васильева?

— Да, у Васильева конечно, у кого же ещё?.. Уж не думаешь же ты, что я себе любовника нашла? Мне не надо, я тебя люблю. Кстати, его не Василий зовут оказывается, а Саша. Саша Васильев. Так, что мы с тобой неправильно там испорченную надпись прочитали.

— Ну, ты же знаешь, — смутился слегка пьяненький муж и стал бубнить, — там случайно так получилось. Не удержал кружку, что-то пролилось, вот и…

— Знаю, знаю… Ты там всё облевал и залил в тот день! — с ноткой укоризны напомнила она мужу «косяк», который он «упорол». Тот стыдливо молчал и не возражал, поэтому она продолжила: — В общем он пишет!

— Про алари?

— Да к чёрту алари! Он сейчас на неделю улетает, а как прилетит сразу начнёт писать вторую часть про «Гришу Ротора»! — сказала она ожидая услышать хвалебные и даже возможно радостные крики, однако вместо этого муж что-то выпил, крякнул и зловещим тоном не предвещающим ничего хорошего поинтересовался:

— А Пётр Хрумов как же?.. Он что, так и останется среди вечных льдов один? И ему не будет подкрепления?

— Нет, нет, что ты, — решила быстро потушить разгорающийся было пожар жена, — будет подкрепление. Будет! Крысу, которая была заместителем командующего красно-фиолетовой эскадры, разоблачат. Она окажется английским шпионом. Кстати и подкрепление пришлют, причём с двух флангов сразу.

— О! Превосходно! Ты знаешь, а я так и знал. Ну не верил я, что крыса-командующий окажется крысой «в натуре» и бросит своего бойца на произвол судьбы. Не тот он человек, — особо не заморачиваясь от мысли, как может быть в космосе два фланга, закричал Сергей. — Оля! Это надо отметить! Приезжай скорее! Я бутылку только недавно открыл, но ты не волнуйся, там ещё много осталось… А вообще, я сегодня восемь бутылок сорокаградусной «Зубровки» купил, чтобы завтра вовсе на улицу не выходить. Теперь на долго хватит!! Но всё же ты лучше всё равно поторопись, — проговорил всю жизнь, боровшийся за трезвый образ жизни муж и повесил трубку, а она, про себя похвалив столь сообразительную вторую половинку за полезную инициативу, улыбнулась и стуча каблучками быстро пошла к турникетам, напевая себе под нос: — А я тоже завтра на работу не пойду.



Интересно то, что Сергей, закупая так полюбившуюся ему «Зубровку», абсолютно не знал и вряд ли мог знать вообще о содержании в растение зубровка душистая, ядовитого соединения — кумарин (лактон о-оксикоричной кислоты).

Из-за такого вот соединения, «зубровка» к примеру, запрещена к импорту в США с 1978 года.

Ну, а у нас… Ну, а у нас можно пить всё, что горит и гори оно всё синим пламенем!..

Конец интерлюдии. * * *
Саша.



Выйдя из такси, предварительно заплатив водиле двадцать рублей, я прошёл к «главному» зданию аэропорта, где и была назначена встреча со всеми участниками грандиозного мега проекта «Человек с Земли».

Глава 4
Саша.

Подойдя к «туристам» со всеми поздоровался и поспрашивал: «как дела»? Народ был в приподнятом настроении и улыбаясь говорил, что всё в порядке. Сильно удивило присутствие в нашей компании Лили, про которую я как-то забыл, ибо в той композиции на которую мы собирались снять клип её данные виолончелистке были не востребованы.

«Ну, что ж. Придётся ей партию какую-нибудь придумать,» — не переставая со всеми «ручкаться» подумал я.

Наша «честная компания» не осталась незаметна для окружающих, поэтому «зеваки» постоянно приставали к нашей труппе, просили автографы у звёзд, говорили тёплые слова и всячески «тусовались» рядом.

Что ж, это было предсказуемо, и я пересчитал присутствующих сверяясь со списком, лавируя меж любопытных и галдящих любопытных граждан.

Посчитал и остался доволен. Как я и надеялся, приехали все актёры, кто будет задействован в фильме и это не могло не радовать.



Через несколько минут «автографской» сессии к нам подошёл Армен и сказав: — Пора, — пригласил пройти нас на посадку.

— Армен, слушай, тут такое дела, — обратился я к «компаньону», когда наша и не только «наша», весёлая компания с шутками и прибаутками, пройдя контроль вышла на лётное поле и направилась к самолёту. Ну да, а чего тут такого-то… Прогулка по лётному полю к трапу летательного средства, а затем посадка в него, для этого времени вполне себе обыденность. — Мне дня через два-три, нужно будет в Москву попасть на несколько часов.

— Как это через два-три? — удивился Армен. — Ты, что сможешь снять всё за один день? А клип твой?.. Или успеешь?

— Нет. За день не снимем конечно, да и за три не снимем.

— Тогда как же… У нас планы, что ль поменялись? Не понял я тебя…

— Планы у нас прежние. Снимаем всё, как и хотели, просто через три дня вечером мне «кровь из носа» в Москве надо быть. Я быстро ночью кое-какие дела сделаю, а утром прилечу опять в Ереван и продолжим доснимать. Поэтому, прошу тебя, дай команду своим людям, чтоб билеты купили.

— Гм… — в задумчивости произнёс собеседник, показывая у трапа стюардессе свой билет. — И что за срочность? Я могу помочь?

— Ну… конечно… — кивая головой сказал я, поднимаясь по ступенькам, и добавил очевидное: — Достань билеты.

— Билеты, билеты… Гм… Так ты не скажешь зачем летишь?

— Скажу конечно, но потом, — искренне соврал я совершенно не собираясь рассказывать «камраду» о предстоящей записи военных песен в студии «Мелодия», в которой будет учувствовать «Хор Александрова…».

— Почему не сейчас?

— Да не к чему это. Лишней инфой голову себе забивать. Считай это секретом.

— Гм… секреты, секреты, — в задумчиво произнёс Армен косясь на меня и подходя к своему месту. — Ладно, что же с тобой делать, помогу. Достанем тебе билеты и туда, и обратно.

— Спасибо большое, — обрадовался пионер и направившись к дальше по проходу услышал негромкий окрик «компаньона».

— Саша!..

Я обернулся.

— Имей ввиду, я полечу с тобой, — сказал он и подмигнув мне стал протискиваться к иллюминатору.



* * *
Пройдя чуть дальше сел на своё место, которое находилось радом Севой и Юлей, что не было никакой случайностью, ибо я заказывал именно так. Дело в том, что в полёте я хотел ещё раз порепетировать с нашей «рыжухой» её роль, дабы не опозорится перед мэтрами на съёмках. К тому же в последний момент мы узнали, что, Юля никогда не летала на самолётах и ей страшно. Что ж, для поддержки нашей принцессы в воздухе, был выбран как тайный воздыхатель, который с потерянным видом уселся в кресло, пристегнулся ремнём и вцепился в подлокотники кресла самолёта, так и отвлекающий манёвр с репетированнием роли. Как говориться два в одном…

— Эй, товарищ, — обратился я к другу видя его бледное лицо, — мы ещё никуда не летим. Не волнуйся ты так, на тебе ж «лица нет». Нам капитан обязательно скажет, когда «вцепляться» нужно будет. Так, что разожми руки и расслабься, а то пальцы сломаешь, а тебе нельзя. Ты ж пианист.

— Хорошо, — прошептал тот, не оборачиваясь и всё время глядя перед собой, однако руки разжал.

«Нда… тяжёлый случай!» — констатировал я очевидное и по очереди осмотрел сидящих со мной рядом юношу и девушку.

Слева Юля: осанка прямая, взгляд жалостливый, глаза «набухшие» и готовые вот-вот пролить потоки горьких слёз. Внимательно смотрит на табло с надписью: «Пристегнуть ремни», и без сомнения готова это сделать по первому требованию надписи.

Повернул голову вправо. Савелий по кличке Сева напряжённо сидит с не менее прямой спиной и по своей любимой привычке почти не дышит. О том, что он жив, говорит лишь его редкое помаргивание ресницами, и регулярно сглатывающий слюну кадык.

— «Алес капут»! — сказал я себе «под нос» и положив обоим «первоходам» руки на колени резко затряс их приговаривая: — тревога! Тревога! Пристегнуть ремни!

— Саша ты что, немедленно прекрати, — вскрикнула от неожиданности рыжуха на секунду отвлёкшись от своих мыслей. Сева же повернул своё бледное лицо ко мне, но не вымолвив не слова, вновь отвернулся.

«Гм… он там «не обписался» случайно,» — подумал «шутник» и решил приободрить окружающую братию вновь резко затряс их колени. — Хорош спать, говорю! Всё будет ровно и красиво!

Те от опять повернулись ко мне, хотели что-то сказать, но вспомнив, где они находятся вновь приняли свои позы и вернулась к печальным думам о отключённых двигателях, криках ужаса, искорёженных обломках и валяющихся телах…

— Сева. А ты почему мне не сказал, что в первый раз летишь? Ты же говорил, что летал уже, — негромко поинтересовался я у друга, пытаясь того отвлечь и вывести его из «каматоза». — Соврал?

— Нет, не соврал. Я действительно летал с родителями уже, в Ригу. Только мне тогда десять месяцев было…

— Ах вот оно как… нда… как говориться: вопросов больше не имею… — ухмыльнулся «бывалый» и решив припугнуть своего правдивого кореша прошептал: — Ну раз так, как знаешь… Я думал, ты мне подсобишь… Будешь Юлю помогать отвлечь от мыслей, а ты… Ну и ладно. Что ж, придётся тогда тебя пересесть на другое место, а то мне с вами двумя одному не справиться… Ну, а сюда мы позовём более опытного «бойца» мне в помощь. К примеру Иннокентий, наверное, подойдёт… Где он тут сидит? Сейчас позову, а то мне с вами двумя уж точно не справиться…

Сказав это, я стал крутить головой выискивая басиста-бунтовщика.

— Не надо Кешу! — через чур громко выкрикнул Сева, причём настолько «через чур», что упоминаемый «всуе» товарищ услышал своё имя и увидев крутящего головой меня крикнул через четыре ряда в ответ:

— Что не надо?

— Да так, всё нормально! — запутал я до этого жадно о чём-то спорящего с Антоном басиста и опустившись в кресло вопросительно посмотрел на Савелия.

— Я практически в порядке… Видишь, подлокотник кресла отпустил, да и руки даже уже почти совсем не трясутся!.. Готов помогать успокаивать Юленьку, — прошептал он мне на ухо, а затем еле слышно добавил: — Просто страшно очень…

— Договорилась, — удовлетворённый ответом прошептал я в ответ и обогатившись к принцессе поинтересовался: — Юль, а ты текст взяла?

— Текст?.. — лишь на секунду выйдя из прострации спросила она.

— Ну, да. Текст, со словами твоей роли, — подтвердил малолетний режиссёр и напомнил: — Ведь мы же не просто так в Армению едем, а кино снимать.

— Да взяла, — ответила собеседница после недолгой паузы.

— Отлично, доставай. Сейчас репетировать будем, — огласил планы на ближайшее время я и полез к себе в сумку за сценарием.

— Саша? Ты прямо сейчас хочешь репетировать? Прямо тут? Здесь? — открыв на «всю катушку» свои бездонные «глазищи» удивлённо поинтересовалась красавица.

— Ну да. прямо «тута»! А чего такого-то? Зачем сидеть и время зря терять, если, это самое время можно использовать с пользой! — скаламбурил я и достал сценарий.

— Но Саша, вдруг чего-нибудь с самолётом случится, а мы репетируем… — запротестовала та, но видя моё пофигистическое настроение перевела взгляд с меня на Севу, ища в нём поддержку. Тот смущённо ей улыбнулся и неуверенно пожал плечами, показывая своё бессилие в этом вопросе.

Юля «фыркнула», поджала губы и выжидательно посмотрела на меня.

— Да чего с этим самолётом случиться-то может? Помашет крыльями хорошенько и через четыре часа мы уже в Ереване. Долетит как миленький и мы вместе с ним, — ободрил я ребят, но не убедил, ибо ребята ничего не сказав опустили глаза. Видя, что «птенцы гнезда Петрова» духом толком не воспаряли решил немного «похулиганить» и обратился сразу к обоим молодым людям: — Ребята, а хотите знать правду, как она есть?

— Да! — неуверенно ответили те с надеждой во взгляде.

— Я в планшете посмотрел все авиационные катастрофы за 1977 год. Так вот, на маршруте Москва-Ереван пассажирские самолёты в этом году, падать не будут. И в следующем вроде бы тоже, — открыл завесу тайны «пророк» и видя ничего не понимающие лица добавил: — Поэтому обещаю вам, вы долетите нормально и ещё поживёте.

— Гм… Что? Где ты посмотрел? — произнесла Юля, услышав откровение, а затем поморгав своими «коровьими» ресницами уточнила: — Это тебе сон такой приснился? Вещий сон?

— Без сомнения вещий! Ибо будет так, как было, — сказал я и хотел было уже засмеяться, но осознал, что именно ляпнул, и вместо смеха, практически выпрыгнул из кресла в проход под удивлённые взгляды пассажиров транспортного средства. Быстро опустился на пол и сразу же принялся отжиматься, под ошарашенные возгласы окружающих. В голове, «беря своё», зазвучали слова и лучше бы было, если бы это оказались слова из песни про корову…

Кто знает, что ждет нас?

Кто знает, что будет?

И сильный будет,

И подлый будет.

И смерть придет

И на смерть осудит…

((с) Г. Аполлинер. прим. автора)

* * *


Юля.

Она думала, что они поедут поездом, но оказалось всё намного хуже…

После того, как она узнала, что нужно будет лететь, то впала в шок. У неё буквально всё валилось из рук и даже папины слова о том, что ничего страшного в этом нет её не убедили, потому как в мыслях было только одно: Вдруг мы упадём? Вдруг на высоте в самолёте что-то сломается, он шлёпнется, и конец. Юля не испытывала никаких иллюзий о том, что, если самолёт всё же потерпит крушение упав с такой высоты, пассажиры непременно погибнут все и выживших не будет.

Мама, узнав о том, что её дочурке предстоит полёт, получила сердечный приступ и лишь вовремя выпитые капли валерианы, а также не менее вовремя принятая маленькая таблетка нитроглицерина, засунутая под язык, недовели дело до вызова скорой.

Юлино семейство почти каждый год летом выезжало на юг, предпочитая отдыхать либо в Крыму — в Алуште, либо Дагомысе, который находится в пригороде Сочи. Однако отдыхать они всегда ездили либо на папиной машине, когда папа был помоложе, либо на поезде, и никогда они не летали на самолёте. И дело было не в том, что билеты на самолёт были дороже, а просто потому, что мама всю свою жизнь боялась летать.

Эта фобия воздушного пространства передалась с молоком матери и Юле, поэтому новость о том, что ей в буквальном смысле предстоит взлететь в воздух, пугало её до глубины души и вводило в дрожь.

* * *
Когда она поднялись по трапу и зашла внутрь огромной «небесной птицы», то у неё от страха перед неизбежным всё внутри «оборвалось». Юля чуть не потеряла сознание и совсем не помня себя как-то очутилась у окна… Когда сознание вернулось, то увидела сидящего рядом с ней Севу, который был весь бледен и как ей показалось тоже боялся этого полёта.

Осмотревшись по сторонам, она увидела множество других пассажиров, которые либо уже сидели на своих местах, либо рассаживались. Её очень поразило выражение их лица, а точнее то абсолютное безразличие к своей судьбе, которое читалось на каждом из лиц. Было такое впечатление, что вокруг не люди, а какие-то бездушные куклы, которым всё равно долетят они или разобьются «к чертям собачим»! От таких мыслей Юля вздрогнула, а затем посмотрела где она сидит и ужаснулась ещё больше. Осознав, что находится она рядом с иллюминатором и ей предстоит увидеть удаляющуюся при взлёте Землю, она попросила Савелия срочно поменяется местами. Тот взглянул на неё отрешённо, но спорить не стал, а как какой-то робот встал и уступил ей своё место. Таким образом путешественница оказалась сидящий посредине трёхместного кресла. Оглядев окружающую действительность с нового ракурса, она поняла, что этого оказалось слишком мало и недостаточно, поэтому она, крепко держась за спинки переднего ряда кресел, пересела ещё дальше от ненавистного окна, заняв место у прохода и с набухшими от слёз и бессилия глазами стала ждать «приговора судьбы».

«Интересно долетим ли мы или нет? Сейчас бы погадать… Надо было съездить вчера на рижский рынок и ромашек купить! Ну или хризантем! Почему я этого не сделала! Теперь из-за этого, всё пропало! Жизнь закончена!» — накручивала себя Юля готовая в любой момент заплакать. Хотя мысли её были очень далеки и постоянно скатывались к трагедии, однако краем глаза она всё же увидела, что подошёл Саша и сел между ними.

И что б, вы думали? Тот, абсолютно не видя её крайне нервозное душевное состояние, порылся у себя в сумке и бесцеремонно предложил ей порепетировать. И это в тот момент, когда решалась её дальнейшая судьба.

Это было так бестактно, что она от избытка чувств в первую секунду даже задохнулась от возмущения и даже не знала, что и сказать! «Ну как он не понимает?! У неё же тут переживания! Она же волнуется! Она вся на нервах! А он её про какие-то тексты и репетиции спрашивает!» — с негодованием сердилось Юля, автоматически что-то отвечая и роясь в своей сумочки в поисках напечатанных листочков со словами её героини.

* * *
После того, как Саша ни с того ни с сего под всеобщее изумление решил сделать зарядку и поотжиматься, они приступили к репетиции диалогов и в этот момент двигатель чуть заревел и самолёт потихонечку поехал. Это было так неожиданно, для забывшей обо всём и увлёкшейся репетицией Юли, что она тут же всё забыла и вновь вцепившись руками в подлокотники кресла стала ждать развязки.

Самолёт же тем временем вырулил на взлётную полосу, двигатели взревели ещё громче, «птица счастья» разогналась и взлетела.

Ощущения полёта были такие необычные, что Юле даже это мгновение понравилось, однако насладится этим новым ощущением она не успела, потому, что Саша обломал ей весь кайф на корню, сказав:

— Ладно, хватит уже морочиться. Взлетели, да и ладно. Я же сказал, что всё будет ровно и красиво, поэтому не переживай. Лучше скажи мне, ещё раз, не подсматривая в текст, после какой сцены ты садишься возле камина и что говоришь?..

«Эх. Опять бестактность! Что сегодня с ним? Почему он такой нервный?! Я понимаю, что дело есть дело, но всё же… Можно и поделикатней было бы как-то высказаться, а не так резко. Я чуткий человек. У меня же свой внутренний мир и я переживаю. Не так конечно, как к примеру в недавно вновь прочитанной книжке Анна Каренина переживала, но тоже очень сильно. Интересно, как бы отреагировала на такую бестактность главная героиня романа Толстого, и что бы на это смог возразить Саша?» — усмехнувшись своим мыслям подумала она, а затем глубоко вздохнув начала рассказывать свою роль.

* * *
Одним словом, Юля просто забылась, обыгрывая предложенные сюжеты и лишь изредка, «по привычке», глядя на проходящих пассажиров где-то глубоко в сознании удивлялась их «пофигизму».

«Ходят туда-сюда, смеются, пьют воду, едят яблоки… просто всеобщее разгильдяйство какое-то… Ну летим мы на десяти тысячах метров, ну нет у нас парашютов и даже малейших шансов спастись, если что-то пойдёт не так, ну и что?! Подумаешь, эка невидаль…»

Так в диалогах, шутках и прибаутках и пролетели все четыре часа полёта…

— Просьба всем занять свои места и пристегнуть ремни. Самолёт идёт на посадку! — громко и чётко сказала стюардесса и Юля очень удивилась тому, что так быстро пролетело время и уже почти всё закончилось. К тому же как оказалось приземляться ей отныне было практически не страшно.

Она улыбнулась своим прошлым опасениям, которые не раз посещали её в преддверии полёта и поняла, что летать словно птица среди облаков ей очень нравится, ведь это быстро и совсем даже не страшно… Ну, разве только совсем, совсем чуть-чуть.

* * *
Глава 5
Саша.

— Ну, здравствуй новый мир! — сказал я слова, которые говорит любой мало-мальски уважающий себя попаданец, когда попадает, как это странно бы не звучало, в новый мир. Шагнув из самолёта на трап, обернулся к коллективу, ещё находящемуся в летательном аппарате и громко процитировал Нила Армстронга, которые он якобы сказал, при якобы высадке, на якобы Луну, якобы 24 июля 1969 года: — Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества! (якобы)))



На такую замысловатую философию народ отреагировал смехом и подталкиванием меня в спину по лестнице, а посему я сделал вывод, что эту крылатую фразу тут знают не многие. И действительно, это же какой-то Армстронг, а не наш Юрий Гагарин с не менее крылатой фразой: «Поехали!», а значит и не особо интересно. Впрочем, могли и забыть… Тут ведь ни у кого, кроме разумеется меня, интернета нет, чтобы напомнить о мировых цивилизационных скрепах, вот народу и пофиг.



Выйдя из аэропорта подошли к большому кортежу их разных автомобилей, который ожидал нас. Всего я насчитал 12 машин, включающих в себя несколько чёрных «Волг», пяток «Жигулят», два микроавтобуса «РАФ», которые в простонародье называются «Рафикоми» и один туристический автобус «Икарус». Кроме этого в кавалькаде присутствовали и две милицейские «Волги» раскрашенные, как и положено, в жёлто-синие цвета. Такое количество автотранспорта было крайне удивительно, ибо наш «кагал» насчитывал всего семнадцать человек: семь актёров, шесть участников ВИА, я и Армен с двумя помощниками.



Исходя из всего этого, при условии, что в машину влезает кроме водителя ещё четыре человека, хватило бы и пяти-шести автомобилей, однако тот, кто отдал команду нас встретить по всей видимости думал иначе и подошёл к делу с «царским» размахом.

У авто колонны «тусовалась» приметная группа людей в галстуках. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что это и есть высочайшее начальство…

Встречающая сторона, увидев нашу «делегацию» заулыбалась и выдвинулась нам на встречу.

Хоть красной дорожки и не было, однако всеобщая радость на лицах говорила о праздничном настроении всех вышеупомянутых лиц.

Армен представил нам встречающих товарищей, а после этого представил им и нас.

Полноватый Армянин средних лет, которого я идентифицировал как главного, как и ожидалось оказался помощником первого секретаря и именно он был назначен ответственным за проведения «мероприятий».

Толкнув приветственную речь добродушный чиновник без зазрения совести во всеуслышание назначил нашего Армена куратором съёмок и всего им сопутствующего, а также проинформировал нас о том, что в случае чего мы можем обращаться на прямую «прямо» к нему, после чего под одобрительные разговоры две компании сошлись и стали жать друг другу руки.

Мы поблагодарили за заботу, также жали руки и улыбались в ответ.

На общавшись вдоволь, на «центр» вышел мужик, обнялся с Арменом и показав на кортеж предложил всем рассаживаться куда душе угодно.

Коллектив заулюлюкал и побрёл к автоколонне по пути разбиваясь на «группки по интересам».

— Ну, на марке какого автомобиля вы как правило предпочитаете совершать прогулки в это время суток? — кардинально переделав фразу из романа «Мастер и Маргарита» обратился я к Севе с Юлей.

Те задумались, рассматривая авто, а тем временем к нам подошли остальные члены ВИА, и лидер нашего ансамбля Антон спросил:

— Ну, на каких машинах поедем? Что решили?

— На «Волгах» конечно, — поправляя наплечную сумку проговорил Инокиней.

— Ага, — поддержал его Дмитрий.

— А я бы на «рафике» прокатился, — прищурившись от солнца сказал Мефодий.

— Саша, а ты как думаешь? — спросила «за себя и за Сашку», то есть за Севу, Юля.

— На автобусе конечно, — высказал я своё «авторитетное» мнение. Увидев изумление на лицах, пояснил: — На «Волгах» слишком вульгарно, в «Жигулях» слишком тесно, ехать нам далеко, поэтому остаются либо микроавтобусы, либо автобус гигант. Я больше склоняюсь к гигантам, поэтому и предлагаю нашей банде ехать на «Икарусе».

— А сколько нам ехать-то? — спросил Антон.

— Часа три, не меньше. Расстояние от сюда до села километров сто тридцать — сто сорок, но дорога не очень, поэтому я и предлагаю поехать в более просторном автотранспортном средстве, — ответил милый ребёнок и увидев замешательство на лицах ребят добавил: — Впрочем, как хотите. Езжайте на чём угодно. Мы с Юлей и Севой на автобусе, потому как нам репетировать нужно. Кстати Леонид Ильич, давай тоже с нами. Я и с тобой твои «партии» прогоню. Заодно и пообедаем в дороге съев всё, что взяли с собой.

Последний довод оказался решающим и наш ансамбль направился к чуду Венгерского автопрома.

Автобусы «Икарусы» были в то время, если и не самыми лучшими автобусами во всём мире, то уж точно, одними из комфортных транспортных средств этого класса на пространстве стран Варшавского договора. Не зря же, основная масса этих красавцев трудилась в туристической сфере типа «ИНТУРИСТ».



Поднялись по ступенькам в салон и стали рассаживаться кто куда. Предложение Севы занять последний ряд и порепетировать там сначала я принял с энтузиазмом, однако пока шли в том направлении, водитель завёл двигатель и чуть «газанул» на холостом ходу. «Интуристское» чудо техники взревело и в салон начали просачиваться пары дизельного двигателя.

Нда… Там, на задних сидениях, конечно можно было бы обосноваться и это, казалось бы, будет удачным решением для репетиции. Там можно удобно расположиться, ибо в том ряду было пять кресел, но… Но, после такой вот ясной демонстрации «силы монстра» и его «рыка» я решил поберечься сам и поберечь других, отвергнув казавшуюся столь замечательной идею и волевым решением «приказал» разместиться посредине автобуса.



«Нет уж, спасибо, три часа рёва и тряски под задними колёсами вряд ли будут способствовать творческому процессу. Сяду вот здесь и буду вызывать «на собеседование» к себе то Юлю, то Ильича, по одному, как будто бы в кабинет,» — решил я и занял сразу два места. Усадив Севу с Юлей через проход, принялся по головам пересчитывать своих цыплят, в смысле ребят.

Удовлетворившись количеством и сверившись со списком, (шутка), дал команду из автобуса не выходить, а сам пошёл к выходу для контроля посадки всей остальной съёмочной бригады.

— А Саша тут? — раздался с улицы голос Армена, как только я решил было осуществить свои намерения.

— Гм… — произнёс я, понимая, что на зверя и ловец бежит…

— Саша! Ты тут? — вновь прокричали в входные двери, после чего появилась кучерявая голова, которая пыталась высмотреть этого самого Сашу, а высмотрев заулыбалась.

— Тут я, тут. Что случилось? — осведомился «высмотренный».

— А ты чего тут делаешь? — осведомился Армен.

— С ребятами ехать в автобусе решили. Заодно пообедаем в дороге. А сейчас иду посмотреть все ли актёры сели, — пояснил я.

— Актёры сели все. Всё нормально. Я проследил. А насчёт обеда, то сейчас… — начал было он, но был прерван завывавшей сиреной одной из милицейских «Волг». — Короче, сейчас, — стал продолжать он более громко, — мы все едем не в деревню, а в ресторан, на небольшой фуршет, организованный руководством республики.

— Эй, эй, Армен, ты чего?.. Какой нафиг банкет-фуршет?! Мы ещё насняли нечего. Вот снимем тогда уж… — начал с негодованием шептать я, осознавая, чем такие вот посиделки как правило заканчиваются. — Не надо никакой встречи! Потом пива на утро ненапосёшься! У нас же завтра первый день съёмок! Все же «нахрюкаются». Чё мы там понаснимаем-то?!

— Саша, чего ты паникуешь? Давай сегодня останемся здесь, в Ереване. Гостиница для всех забронирована. Завтра проснёмся, позавтракаем и поедем в село. Ну а послезавтра начнём снимать.

— Нет. Ты чего?! Никаких завтра-послезавтра! Ты же весь план рушишь! Мы так недоговаривались! Сегодня едем в посёлок и всё! — категорически заявил я.

— Слушай. Тут не всё так просто. Это ты в Москве живёшь, и всех артистов каждый день видишь, а тут не так! Тут многие таких знаменитостей невидали никогда и с нетерпением ждали их приезда! Для них, это праздник.

— После попразднуют. Не надо ресторана! Пожалуйста! — взмолился молодой «ванга» осознавая грядущий п****.

— Ну, ладно… Хорошо. Давай вот как поступим. Давай хоть на два часа заедем, иначе нас не поймут… и обидятся… Ты, что с ними поссорится хочешь?..

— Ну…

— В общем заезжаем на пару часов и всё. Я объясню, начальство должно понять… Но пойми и ты, если мы откажемся, они не тебе такого не простят. Ведь весь город вкурсе, что артисты должны приехать.

— Да?..

— Да! Так что не советую с ними играть…

— Эх…

— Не волнуйся, я прослежу, чтобы из актёров никто не переусердствовал. Договорились?..

— Ну…

— Отлично, тогда пошли в машину, а то ехать пора, нас вон ждут уже. Я тебе по дороге всё более подробно объясню, — сказал он мне, а затем обратился к остальным музыкантам. — Ребята, сейчас все едем в ресторан. Обедаем там, а затем централизованно выезжаем в село. Просьба никому сверх меры не употреблять! Ясно?! Отлично. Всё. Поехали, а то вон видишь, милиция уже сирены с мигалками включила.

— Я тут поеду. Мне с ребятами порепетировать надо, — начал я объяснять истину, но в этом не преуспел.

— После ресторана порепетируешь, а сейчас пошли, мне с тобой срочно переговорить надо. Или тебе билеты на послезавтра не нужны?



* * *
Цель этого «завлекалова» к себе в авто стала ясна «как белый день», как только мы в это самое авто сели…

Всю дорогу пока мы ехали в ресторан Армен пытался выяснить «на какой хрен» мне нужно лететь в Москву. Я же, всячески отмазывался и напирал на то, что это не важно… Сейчас не об этом нужно думать!.. Сейчас важнее всего не превратить культурное мероприятие — обед в массовые гуляния и не допустить всеобщей пьянки в кабаке.

Так, вынося друг другу мозг и парируя чужие высказывания своими: «Недопустим» или «Как прилечу, так расскажу. Сейчас это секрет», два мало-адекватных гражданина добрались до ресторана с табличкой «Союз», причём написанной на русском языке.

Когда выходили из машины Армен как бы невзначай произнёс:

— Кстати Саша, вот ещё о чём хотел тебе сказать-то… Ты знаешь, мы с тобой оказывается многое в смете не учли. Я имею ввиду, учли не всё, что необходимо для съёмок.

— Вот как? Прям многое?.. — картинно открыв глаза сказал я, но моё позёрство было обречено на провал, ибо я был в солнечных очках, а посему на собеседника не произвело никакого эффекта.

— Да, достаточно многое, — продолжил он и не дожидаясь пока я спрошу, чего именно мы не посчитали, он начал перечислять: — Смотри сам… освещение и монтажники этого освещения, грузчики для монтажа, костюмеры, да и сами костюмы для актёров…. Ещё чего-то… Опять же кстати, к примеру костюмы с галстуками мы не учли, а герои твои ведь учёные… Далее: грузчики, декораторы, ещё там кто-то, повар вроде… и… — он на секунду замялся вспоминая, чуть «помэкал» и не вспомнив кого мы ещё «забыли посчитать» окончил: — В общем там много чего, целый список получился. Мне его напечатают и завтра я тебе покажу.

— Вот блин… — только и сказал я пытаясь вспомнить просил ли я актёров, которые будут играть профессоров взять с собой строгие костюмы. — И кто тебе это всё подсказал?

— Да нашлись люди, помогли. Вчера мне вечером звонили. Сказали, что мы с тобой многое не учли, но просили не беспокоится. Сказали, что помогут. Почитали сценарий и спросили про костюмы… Я ответил, что не знаю, а они, сказав, что советские учёные должны быть в строгих костюмах и при галстуках, принялись более детально разбираться в смете. Потом кого-то с киностудии привлекли. Вот и получился целый список, на двух листах.

— И намного вырос бюджет?

— Сказали, что тысячи на две-три.

— Нда… Ну, что делать. Бывает. Дело для нас новое, не изученное. Следующий раз умнее буду. Наверное, нужно будет где-то какого-нибудь профессионала подыскать… Ну да ладно. Окей. Я посмотрю документы и со своих заплачу.

— Со своих? — удивился товарищ, а затем вспомнив хлопнул себя по лбу и произнёс: — Ах, да лотерея… Да и «чёрные глаза» …

Я ухмыльнулся и промолчал.

— Не надо тебе деньги тратить. Ты их честно заработал. Начальство добавило фонды и взяло эти расходы на себя. Так, что всё в ажуре, — заверил меня собеседник, открывая дверь ресторана на которой висела табличка с надписью: «Закрыто на спец обслуживание».

— Интересно… — в задумчивости произнёс я ему в спину пытаясь вспомнить смету. В голове крутились костюмы. Были они в смете или нет?.. Вот же беда… Что же делать? А если костюмы не подойдут, нам чего, опять возвращаться в Ереван и искать в магазинах этот крайне необходимый «нашим советским учёным» атрибут? Блин, нужно, наверное, узнать у Армена где находятся нормальные промтоварные магазины,» — подумал я, а затем вслух произнёс: — Слушай Армен, скажи мне пожалуйста честно…

— Ну… — произнёс тот.

— Какие н*** могут быть костюмы?!

— То есть…

— То есть, какие н*** могут быть костюмы, если действие фильма происходит в выходной день, в нерабочее время, в домашних условиях, да ещё к тому же они по сценарию шашлыки готовить собираются?!

— Эээ… — произнёс визави и мы зашли в кабак.

* * *
— Нда, — сказал я себе через три часа от начала «праздника» помогая заносить в автобус корзины с едой, одновременно недовольно косясь на Армена и проклиная грандиозный размах мероприятия которое с очень большим трудом можно было назвать просто обедом.



А начиналосьэто мероприятие как всегда не плохо. В ресторане всё было сделано по высшему разряду. Официанты бегали, заведение было забито под завязку, нас встречали как звёзд. Столы ломились от яств и людей, которые приехали выразить тёплые слова актёрам и режиссёрам. Их немного удивил тот факт, что когда попросили подняться со своего места режиссёра будущего киношедевра, то поднялся я. Они хмыкнули, переглянулись и стали дальше напевать хвалебные оды маститым актёрам вспоминая их великолепные роли, которые они сыграли в великолепных фильмах. Естественно, что вечер, ну или день воспоминаний, не мог пройти, что называется «в сухую», а посему, где-то через час, труппа начала пьянеть и понеслись ответные тосты с благодарностью местным властям.

Видя, что всё начинает исполнятся в точности с моим предсказанием Армен было собрался это дело быстро закруглить, но был начальством не понят и приглашён на разговор, после которого он сел к себе на место и с пустым взглядом уставился на селёдку под шубой.

«Что ж, раз «липовый» дядя не смог, значит придётся рулить лично мне,» — решил пионер и принялся командовать.

В первую очередь я выгнал из-за стола своих одногруппников, которые уже пытались, что-то напевать собравшимся во круг гостям. Я извинился перед «фанатами» и предложил немедленный план эвакуации, сославшись на, то что автобус скоро уедет без нас. Те половину не поняли, но всё же стали подниматься со своих мест.

Диму вёл Мефодий, а пившего с ним одну за одной напарника — Кешу придерживали под руки и тащили полу-трезвый Антон с непьющим полу-трезвым Севой. Лиля же помогала отбиться Юле от назойливого внимания молодого человека по имени Саркис, который уж слишком резво пытался познакомиться и узнать где «наша рыжуха» живёт и когда она сможет с ним встретиться. Также из нашей команды, «оправдал оказанное партией и правительством доверие» Леонид Ильич, который, лишь пригубил вина, глядя на меня отказался от коньяка и в основном налегал на компот. Что характерно, после того как гармонист встал из-за стола его сразу же повело в лево и сразу выдвинутся к «Икарусу» он не смог, сославшись на застаревший остеохондроз. Однако чуть постояв у стола и подержавшись за спинку стула Ильич набрался сил, глотнул пол стакана компота и держась за стену не бодрой зигзагообразной походкой поковылял к выходу.

«Нда… — в очередной раз сказал себе я, понимая, что скорее всего Ильич пил совсем не компот. — Ну и контингент тут собрался.»

Радовало, что были и «сознательные», полностью не пьющие актёры, но удручало, что была и «несознательная» часть… И эта «несознательная» часть действительно разошлись на всю катушку и чокались уже со всеми подряд. Нет, я конечно всё понимаю, вырвались из Москвы, отдых, хороший приём, то-сё, но… Мне то это на какой хрен нужно? У нас договор. Они же непросто так тут отдыхать приехали, а работать!

Я подошёл к этой маргинальной группе, которая на мой общий призыв закончить банкет и сесть в «дилижанс» не отреагировала и напомнил ей, что мы не на отдыхе и завтра предстоит съёмка. Мне улыбнулись, похлопали по плечу, взъерошили волосы и сказав, что всё будет хорошо, продолжили пьянствовать дальше. Сильно удивили две актрисы из МХАТ. Они словно с цепи сорвались и со всеми подряд пили на брудершафт, после чего к ним лезли целоваться, а они лезли в ответ.

Пик вакханалии возник через два с половиной часа, когда, кто-то из принимающей стороны предложил, для поднятия настроения пригласить каких-то цыган.

Понимая, что всё катится под откос и процесс вот-вот выйдет из-под контроля великий мыслитель подошёл к Армену, который тоже с негодованием наблюдал за пьянкой и спросил, собирается ли тот чего-нибудь делать вон с теми актёрами к которым его начальство словно прилипло.

— Саш, ну что я сделаю?.. Видишь люди отдыхают, общаются, им интересно, — с ноткой обречённости в голосе ответил тот наверняка понимая, что говорит полную ерунду.

— Армен, ты мне говорил, что мечтаешь о карьере. Так?

— Ну да. Но что…

— Погоди, — перебил его я. — Скажи мне, что будет, если мы не снимем фильм и актёры уедут домой. Ты же помнишь, что они заняты в других проектах?! Ты же помнишь, что они на работе?!Помнишь?! Как ты думаешь, на кого спишут все убытки? На меня? Это вряд ли!.. Тогда на кого?.. Знаешь ответ?.. нет?.. Тогда я подскажу! На тебя спишут!! И всё тебе припомнят, включая незаписанные песни, которые я нихрена не буду писать! Вы всё поняли Армен Николаевич?! Поняли?! Так какого хрена ты нихрена не делаешь?!

— Ну, что я могу-то! — отчаянно сказал тот и даже вскочил со стула.

— Не можешь, не боись, я помогу! Пошли к твоему начальству! «Ща» рулить будем! — твёрдо констатировал я и как бычка на бойню повёл мужика на «убой».

Начальство, оно и становится начальством, лишь потому, что понимает, когда и с какой стороны дует ветер, соответственно умея свой своевременно «держать по ветру». А посему, когда я этому самому начальству задал вопрос, что скажут «там, на верху», когда узнают, что ведущие советские актёры на съёмках пьют не в меру и ведут себя непотребно, оно, начальство, высочайше соизволило прекратить обеденный перерыв и разъехаться по месту работы, то есть мы в село, а они по домам. Я был только «за», поэтому начальство толкнув «завершающую» речь, взяло свою свиту, со всеми попрощалось и уехало, а вслед за князьями потянулись к выходу и другие вассалы.

* * *
О том, что в автобусе мы не репетировали, а спали, говорить, наверное, и не нужно. И дело даже было не в том, что за «обедом» некоторые переборщили с горячительными напитками, и не в том, что после перелёта мы все устали. И не в том дело, что в организме начался процесс акклиматизации из-за разницы во влажности, температуре и климате в целом. Нет. Дело было в другом. Дело было в том, что доброе, мать его, начальство приказало выдать каждому «на посошок» по сух пайку в корзинах, где кроме всего прочего: сервелат, сыр, балык, икра и т. д. и т. п. присутствовало по две бутылке коньяка в каждом наборе.

— Нда, вот оно как получается-то… Ну я и попал… — негромко сказал себе «попавший», глядя на спящий солон «Икаруса», а затем сделав большой глоток закрыл глаза и ощутил все пять звёздочек.



Глава 6
Не успел закрыть глаза, как меня уже будят.

«Господи, что случилось-то?! Неужели, не успели выехать, как сразу ЧП какое-нибудь произошло?!» — с недовольством отмечаю себе я и приоткрывая один глаз и вижу стоящего в проходе Армена который громко произносит во всеуслышание:

— Всё товарищи, приехали! Просыпаемся! Не забывайте свои вещи. Хоть автобус и прикреплён к нашей группе, однако всё равно, тщательно проверяйте свой багаж!

Что же, нужно сказать, что такой вариант телепортации мне крайне нравится. Закрыл глаза, «БАХ» и ты уже на месте куда собирался попасть. Нда… это не может не радовать. Что-то такой способ перемещения мне напоминает… Ну да… Игрушки в той реальности.

Нужно сказать, что впервые я попробовал играть в ММОРПГ в игру под названием «Lineage 2» и там телепорты по «местности» того мира были именно такими. Достал свиток телепортации, нажал на него, несколько секунд каста и «опа», ты в месте назначения. Как же я был удивлён, когда «забив» на «линейку» перешёл играть в «World of Warcraft», ибо телепортаций там практически нет, разумеется если ты наиграешь за мага. Так как же там перемещаются игроки на большие расстояния? Естественно разными вариантами, к примеру, на кораблях поплавать/полетать можно, но всё же основной способ — это полёты, то есть вы подходите к «распорядителю полётов», нажимаете точку куда хотите попасть, оплачиваете, он вызывает «летающею зверюгу», и вы следуете по месту назначения…

Вся эта процедура и сам полёт, после скоротечности телепорта в «Линейке» было так завораживающе и необычно, что даже нравилось первое время. То есть если в «ла2» захотел переместится, нажал на «скролл» и ты уже в нужной локации, то тут нет… Тут ты летишь, видишь города и веси, НПС и качающихся игроков, скопления трав и металлов, поля и леса…

Паришь одним словом и наслаждаешься проплывающими под тобой завораживающими пейзажами иногда по 15 минут…

Летишь сегодня, летишь завтра, летишь послезавтра, летишь через неделю, через месяц… но когда ты уже летишь через «год», то ты громко на всю квартиру крича задаёшь мирозданию самый актуальный вопрос: «Когда же это падла долетит до локации, и кто додумался придумать такую х****?!»

Так вот, к счастью, у нас перемещение в пространстве было практически мгновенно, во всяком случае для меня, поэтому я потянулся, немного по расталкивал всю просыпающуюся «братию» и пробубнил сам себе под нос:

— Здравствуй очередной новый мир. Все на выход.



Вышел из «Икаруса» осмотрелся и очень удивился, увидев нашу пополнившеюся автоколонну. Оказывается, в ней присутствовали помимо давешнего кортежа ещё три танцованных грузовика.

— Армен, а эти машины тоже с нами? — поинтересовался я, разглядывая сине-белые «ЗИЛы», затем переведя взгляд от грузовиков вперёд, глядя на большое скопление народа направляющегося в нашу сторону, поинтересовался: — А вон те люди, что от нас хотят? Встречают что ль?

— Машины наши. Со светом, аппаратурой, костюмами и так далее. Ну а про людей, так ведь это целое событие для селения. Вот и вышли встретить известных актёров, которых они только по телевизору видели, — ответил тот, и мы пошли к «началу» кортежа, где уже толпилась основная часть встречающих местных жителей.

* * *
Посёлок «Арени», который в старину назывался «Арпа» встретил наш дружный коллектив со всем радушием. Естественно, что событие для тех мест было невообразимым и приезд актёров всесоюзного масштаба вызвал нешуточный резонанс, а потому нашу труппу вышли встречать просто всё население посёлка.

«Хлеб соль», автографы, цветы, улыбки, вопросы и ответы, взбодрили путешественников, ну а накрытые столы подняли боевой дух «труппы» на недосягаемый для обычных людей уровень.

Невзирая на мои протесты, весь коллектив пошёл отмечать приезд…

— Армен. Ты же ответственный за всё это дело? Тогда, давай хоть народ по хатам распределим, кто-где спать-то будет?! Лучше это сделать сейчас, пока сабантуй не начался. Скоро стемнеет, как мы кого найдём-то потом? — пытаясь перекричать гвалт толпы я, обращаясь к ответственному товарищу.

— Наволнуйся Саша, — кричал от в ответ. — Рядом с каждым актёром будут сидеть хозяева домов, в чьи владения актёры и будут доставлены после встречи. Я распорядился.

— Слушай, а нельзя было без этого?.. Ну может по тише, как-нибудь… Инкогнито скажем, — решил я задать риторический вопрос и получив ожидаемый очень ёмкий риторический ответ: — Нет! — стал рассматривать как мою «банду» рассаживаю по всей «дуге» «пэ-образного» стола.

— Товарищ начальник, ну ты хоть дай команду, что бы, их не очень сильно потчевали, — попросил компаньона я глядя как в руки нашей «безалкогольной» труппы буквально вставляют фужеры, стаканы и кружки.

— Не волнуйся, — ответил тот, — тут воздух хороший, горы, вокруг, природа замечательная. Вот помяни моё слово, завтра все будут с ура как стёклышко.

— Хорошо бы, — морщась согласился с ним главный режиссер и увидев смутно знакомую фигуру в белой рубашке показал на неё и поинтересовался: — А это хрен, что тут делает?

— Какой? — удивился собеседник и посмотрев на объект вздохнул и пояснил: — Это Саркис. Племянник одного уважаемо человека. Наверно за нами ехал.

— Ясно. Ты его знаешь? Отлично. Скажи ему, что б от нас он подальше держался, — сказал я разглядывая спорящего с Антоном Савелия и переводя взгляд на улыбающуюся и растерянную Юлю, которая вместе с Лилей слушает хохоча разглагольствования местного ловеласа.

— Эээ… Он тебе, что-то сделал?

— Нет, не успел пока… К Юле он в ресторане приставал… Ты б ему сказал, что там всё занято. А то мало ли…

— Гм… к Юле?..

— Ну да. Она конечно самостоятельная, но всё же она девушка Севы и хоть тот несколько стеснителен, но обижать его наследует, ибо коллектив это не одобрит и обязательно «впряжётся»! А разве нам нужна третья мировая война, развязанная из-за недопонимания сторон? Вот и я о том. Так, что прошу тебя по-братски, переговори с гражданином, от греха подальше.

— Я что-то… Гм… не видел, что он престаёт… Гм… Хорошо, пойду скажу. Ты тут будь, далеко не уходи. Я сейчас ему скажу и с местным начальством быстро переговорю, попрошу проводника нам дать, с ним сходим посмотрим. Подожди меня тогда вон у того синего дома у горы. Нам подниматься на гору надо будет, — сказал он и ушёл к «шапке» стола, где, как и полагается сидело гостеприимное руководство и именитые актёры.

Не то, что бы я очень сильно хотел влезать в дела нашей певицы, а просто «хрен» его знает, чем это дело может закончиться. Парнишка вроде симпатичный, по временным меркам богатый, с «модным» дядей со связями, поэтому роман вполне возможен… Вон как глазками ему в ответ сверкает. На повестке встаёт вопрос: а мне это надо? По большому-то счёту пофигу. Юля взрослый человек и сама может за себя решать, ибо не дитя.

Посмотрел на неё ещё раз и понял, я не прав, ибо, изучив её психа тип даже в общих чертах, можно с уверенностью сказать, что никакая она не взрослая, а самый натуральный ребёнок, к тому же ещё и маленько глуповатый ребёнок…

Так, что, наверное, защитить «несмышлёную глупую овечку», это моя святая обязанность и долг, ведь как не крути, а сюда её привёз именно я, и я же по идее, должен её отсюда увезти в целости и сохранности и желательно не беременной. Поэтому получается, что хочет она или нет, а этого товарища нужно подобру-поздорову спровадить нафиг с «нашей песочнице».

Естественно встаёт вопрос, как это сделать без рукоприкладства, которое естественным образом сразу же возникло в голове, как быстрое и действенное решение проблемы. Обдумав столь безапелляционную идею, я отмёл её как вредную и возможно, что в последствии помещающую общему делу. Наверняка, после такой экстремальной процедуры «подопечный» захочет отомстить и будет всячески мешать, возможно не только привлекая к данному делу своих друзей, но также и дядю-парт аппаратчика… Конечно, был вариант, вырубить гражданина так, что б он не смог даже и мечтать о «праведной мести», но это уж я посчитал перебором, ибо так-то гражданин ещё ничего особо дурного не сделал. Стоит себе деваху клеит. Может нравятся ему «рыжухи» в конце концов. Вот и кадрит. А нашу «дурочка» развесила уши и лыбиться во все тридцать два зуба… даёт повод «мутить» дальше. Нет бы сразу «отшила», так нет же, стоит и заигрывает… Ну вот скажите: почему бы такую «гёрлу» не «замутить»? Вот и я о том… Тогда за что его бить?..

«Ладно, хрен с ним. Пусть почешут языками раз так хочется. Только вот куда Сева смотрит? У него тут сейчас любовь всей жизни уведут, а он как будто бы ослеп и ничего не видя всё с Антоном спорит. Может тоже напился? Вон как неуверенно стакан держит. Нда… дети, дети,» — подумал я и пошёл обходить актёров и членов ансамбля, дабы в очередной раз попросить их держаться в рамках, принятых раннее договорённостей и не переборщить со спиртным.

* * *
— Эй пацан, ты чего дэвушке сказал, что она сразу ушла? — раздался чей-то голос, который и вывел меня из очередных мрачных раздумий о «дне завтрашнем».

Я сидел с закрытыми глазами на лавочке у края селения, смотрел на закат и ждал, когда подойдёт Армен, дабы пока все наслаждаются приветственными мероприятиями мы сходили и проинспектировали готовность объекта — дом, к проведению съёмок, поэтому незнакомый голос с небольшим акцентом меня несколько напугал и я, вздрогнув от неожиданности, открыл глаза.

— Что малчишь? Что ты ей сказал?

— Тебе какая разница? — удивлённо поинтересовался я, с интересом разглядывая Саркиса.

— Ты ей что-то на ухо сказал, и она ушла!

— И что?

— Нравится она мне. Кто она? Актриса?

— Ну можно и так сказать, — не стал врать я.

— А ты кто? Брат её?

— Так тоже, можно сказать.

— И на долго вы сюда приехали? — подсев на лавочку спросил любознательный гражданин.

— Послушайте, — решил я «тормознуть» товарища, — мы же с вами находимся не в передаче «хочу всё знать». Ты кто вообще такой и «чё» ты ко мне пристал?

— Я Саркис. Меня все знают, — выпятив грудь и показав рукой на окружающие дома пафосно сказал он.

Я промолчал, давая понять, что мне пофигу.

Мой игнор ожидаемо также был «проигнорин» и тот вновь занялся расспросами.

— Так брат ты ей?

Я молчал.

— Хочешь денег заработать?

Я ухмыльнулся.

— Расскажи мнэ всё про Юлю, и я тебе три рубля дам, — порывшись в кармане джинс проговорил он и достал чуть смятый трояк. Видя, что я не реагирую, вновь порылся в штанах и продолжил: — Не хочешь три на держи пять, только скажи, где она живёт? Где? В Москве? Какой адрес у неё? Я, мамой клянусь, приеду!

— Слушай, друг, отстань от неё, у неё жених есть, она занята, — вздохнув терпеливо пояснил я и видя приближающегося быстрым шагом моего «компаньона» с каким-то местным жителем поднялся с лавочки.

— Ты чего наглый такой, ааа?! Нахалёнок! Быстро говори адрес тебе говорю! Быстро! — вскочив на ноги стал требовать «Ален Делон», но был прерван приблизившемся Арменом.

— Саркис! Ты, что тут делаешь? Что тебе от него надо? Ты чего меня не понял?! Я тебе сказал к ним не подходить! — зло произнёс тот и добавил, что-то на армянском.

— Дядя Армен, Армен Николаевич, мамой клянусь всё хорошо! — моментально поменяв личину с злой на дружелюбную затараторил тот. — Просто познакомится хотел, — прижав руки к груди «искренне» заверил «ловелас», а затем посмотрев на меня неожиданно произнёс: — Меня Саркис зовут, а тебя как зовут малчик?

— Мне с взрослыми дядями мама знакомится не разрешает. Говорит, что мы не в «цэевропе», — задвинул я, наблюдая за реакцией юноши.

— Ха-ха-ха. Шутник! Ха-ха-ха, — нихрена не поняв натужно рассмеялся тот.

— Саркис. Познакомился? Есть ещё вопросы? Нет? Ну и хорошо. Если возникнут, ты сразу ко мне подходи. Не к ним, понял? Ко мне. Я тебе всё расскажу. А к ним не надо, они на работе. Понял? Всё! — поставил точку в разговоре Армен и выжидательно посмотрел на меня спросил: — Ну чего, пошли?

Я кивнул и мы, не прощаясь с «контрагентом» побрели к горе, на которой и находился дом, где мы собирались производить съёмку.

Следуя за местным мужичком лет пятидесяти, который оказался пастухом, мы двигались по грунтовой дороге где-то с пол километра в гору, и там на ровном плато увидели одиноко стоящий дом с которого открывался превосходный вид на ущелье.

Аккуратно подойдя почти к краю «смотровой площадки», я посмотрел вниз и прикинул высоту. Высота обрыва, оказалось довольно внушительная и на мой взгляд составляла около ста метров.

— Слушай, Армен, — обратился я к товарищу, — это очень опасно, вот так вот тут гулять… Нужно, наверное, тут какие-нибудь перила, что ль сделать. Да и охранный пост, наверное, какого-нибудь тут поставить, что бы дежурство было во время съёмок. Как говорится: «На всякий пожарный…» А то не дай Бог, кто-нибудь случайно навернётся и костей потом не соберём.

— Гм… Ты прав, — согласился со мной тот. — Как-то этот момент мы не учли, а высота тут действительно большая. Да и уклон резкий. Действительно больше на обрыв смахивает, чем на склон… Гм… Завтра поставим тут на дежурство двух милиционеров и наймём бригаду строителей. Кстати, может они ещё и не уехали, после ремонта дома. Нужно у председателя узнать будет. Ну, а если уехали, ничего, наймём других. Не чего особо сложного, чтобы времянку сделать, тут нет. Денег заплатим, думаю, за ночь, наверняка сделают. А делать это надо обязательно. Нам ЧП уж точно не нужны! Сделаем!..

Я согласно кивнул и обвёл взглядом потрясающий пейзаж.

— Ну а в общем тебе как? Устраивает? Хорошее место выбрали? По-моему, не плохо? — вероятно зная ответ на очередной риторический вопрос всё же спросил Армен также любуясь открывающейся с площадки завораживающей картиной.

— Великолепно! Масштабно! Грандиозно! — «сдержанно» резюмировал я, любуясь действительно шикарным пейзажем, который был почти такая же хорош, как и на фотографиях из интернета. Ну разве, что сейчас он был чуть «поярче» и «поконтрастней».



Мы находились в центре большого ущелье на склоне горы. Солнце клонилось к закату. Перед нами лежали покрытые зеленью склоны. По дну зелёного ущелья текла река под названием «Арпо», а по её берегам как раз и было раскинуто гостеприимное селение, где сейчас во всю шли народные гуляния.

* * *
Глава 7
Несколько минут мы наслаждались открывающемся видом природы, затем повернулись на сто восемьдесят градусов и пошли к одноэтажному деревенскому дому с недавно пристроенной, по нашему проекту, террасой.

— А почему дом стоит отдельно от посёлка. И кто тут живёт? — поинтересовался я у сопровождающего.

— Старичок здэсь живёт. Степан Агасовичем зовут.

— И, он тут один живёт?

— Да. сейчас один. Жена у него была. Ведьма, была, как у нас говорили, ну или знахарка… Вот они и жили отдельно. Многих из села она вылечила травами, да заговорами… Исцеляла, одним словом, а называли за глаза ведьмой… Во как… Да… Два года назад умерла. А Степан к детям в город не хочет уезжать… Так и живёт тут один.

— Вот как? И сколько ему лет?

— Семьдесят пять, по-моему, или восемьдесят. Не помню точно. Старый он уже, — ответил пастух и постучав в дверь громко сказал: — Степан?! Ты дома? К тебе гости пришли!

Нам не ответили, и пастух постучал по стеклу вновь. Не добившись результата приоткрыл входную дверь и крикнул в глубь дома, что-то по-армянски.

— Сдэсь я. Иду, иду, — раздался голос хозяина, который через секунду появился и сам.

Ну да, обычный армянский дедушка, худой, с седой бородой и палкой в руках. Одет он был, вероятно по случаю, в синие костюмные брюки, белую рубашку, тапочки и «узбекскую» тюбетейку.

Поздоровались и поинтересовались как у него здоровье, как проходили работы и нужно ли, в чём-нибудь помочь?

С русским языком у Степана Агасовича была вполне нормально, поэтому он довольно внятно объяснил, что всё хорошо и что строители всё обещанное сделали.

— Террасу построили, фасад «с этой вот стороны» покрасили, крышу подлатали, и комнату белыми обоями поклеили, — воодушевлённо рассказал обстановку дедуля.

— Такс, — насторожился я, взглянул на Армен и переведя взгляд на хозяина спросил: — И всё? Почему так мало? Больше строители ничего не делали?

— Да, что ты сынок! Они молодцы! Вон, даже камин сделали! Спасибо им за это! Вон какая красота-то стала! Печку побелю и всё! Дом как новый будэт! Не дом, дворец будэт!

Ну давайте посмотрим, что эти молодцы тут навояли! — предложил я и мы начали осмотр с того, что обошли строение по кругу…

Через десять минут мне всё стало ясно, и я спросил у хозяина дома:

— Степан Агасович, а не подскажите, строители ещё тут или уже уехали?

— Тут должны быть. Они в село спустились, вас встречать.

— Отлично, — сказал я и многозначительно посмотрел на Армена. — Предлагаю строительную бригаду и прораба пригласить сюда немедленно на «суд Линча».

Армен уже давным-давно всё понял и попросил пастуха, выдав тому рубль, быстренько найти и привести бригадира, а сам вместе со мной продолжил инспекцию.

* * *
— Слушай Ашот! Ты же мне обещал, что б** всё сделано! Ты же б** мамой клялся! Мы же тебе с*** фонды выделили! — без акцента орал на чистом русском языке Армен вбивая «последние гвозди в крышку» незадачливого шабашника.

— Уважаемый Армен Николаевич, но фонды не выдали в полном объёме. А те, что выделили быстро подошли к концу и закончились, — оправдывался бригадир-прораб, вжав голову в плечи. — Мамой клянусь!

— Не надо мне клясться! Ты уже говорил это. Ты уже матерью клялся и не сделал! Я же с тобой позавчера разговаривал по телефону! Ты же мне говорил, что вы закончили!

— Да! Закончили! Я не отказываюсь! — соглашался скользкий тип.

— Что вы б*** закончили?! Тут ничего не доделано!

— Как что, уважаемый?! Терраску делать закончили! Полностью сделали! Вот обои поклеили! — возмущался тот, пытаясь перейти, если и не в наступление, то хотя бы сохранить паритет.

— Ни х** вы ничего не закончили! Почему из четырёх стен дома с внешней стороны побелена только одна стена? Почему из трёх комнат внутри, оклеена и приведена в порядок, только одна? Почему печь не замазана и не побелена?! — читая по листочку, который мы на скорую руку набросали, перечислял не сделанные работы Армен.

— Краску не подвезли… Обоев на складе не хватило… Гвозди отпускать отказались, потому как накладная без печати была… Машина с материалом заблудилась… Ацетон, чтоб старую краску с окон снимать, оказался разбавленный… и т. д. и т. п. — отмазывался горе строитель под моим негодующем взглядом.

— Короче говоря своровали! — резюмировал Армен и схватив за грудки ворюгу зло процедил через зубы: — Посажу тебя с***!

— Не надо! — прохрипел тот и замотал головой. — Я всё исправлю… Мамой клянусь!

— Ты вообще б*** понимаешь кто к нам приехал? Известные люди с самой Москвы! А ты б*** что делаешь?! Ты ворюга всё руководство наше подводишь! Ты собака всю нашу республику позоришь! Сволочь б****! — заорал мой «коллега» и заехал бригадиру кулаком в глаз, под изумлённый, таким неожиданным поворотом событий, взгляд хозяина дома.

Бригадир ойкнул и улетев на два метра упал, после чего заплакал причитая:

— Я всё сделаю! Мамой клянусь! Не досмотрел! Моя вина! Завтра всё будет сделано!

— Хватит ныть! Встань, — произнёс я и помог тому подняться. — Разрешите я вам один вопрос задам, только ты неэобижайся.

— Что? Говори! — вытирая рукавом рубахи глаза сказал «хитрый лис».

— Скажите мне пожалуйста, дорогой вы мой человек, что лично я, Армен, Степан Агасович, и ведущие советские актёры вам плохого сделали, что вы нас так ненавидите?

— Что ты такое говоришь мальчик? Кто тебе такое сказал? Почему я не люблю вас? Завтра всё доделаем! Почему ненавижу… — перестав ныть сказал прораб, удивлённо посмотрев на меня не заплывшим от синяка глазом.

— Не знаю, почему вы нас ненавидите на столько, что готовы всех нас убить!

— Как убить? За что убить? Почему убить? — удивлённо вскрикнули сразу, трое мужчин, находившихся в комнате в недоумении поглядывая по сторонам.

— Ну, за что вы нас собираетесь умертвит я не знаю… Зачем вам это нужно, точно сказать не могу. Есть конечно предположение, что хотите вы это сделать, дабы таким ужасным способом скрыть следы воровства, — сказал я видя как Армен насупился и сжал кулаки. Я же прищурился и глядя прямо в глаза шабашнику разоблачающем тоном произнёс: — Но я знаю, каким именно способом вы решили совершить столь мерзкое массовое убийство советских граждан, за которое несомненно вас расстреляют с конфискацией имущества!

— Я… нет! Да ты что парень! С ума сошёл! О чём ты говоришь?! Армен он сумасшедший! Это враньё! — взревел прораб, показывая на меня пальцем.

— Нет, нет. Это отнюдь не враньё! Это правда! Хотите назову способ умерщвления? — обличающе глядя на подозреваемого промолвил «прокурор Вышинский», ухмыльнулся и закончил обвинительную часть: — Товарищи! Эти Иуды Искариота решили отравить нас угарным газом, как это делали фашисты!

Повисла мёртвая тишина, в которой лишь изредка были слышны нервные вздохи «обвиняемого», которые он издавал беззвучно, открывая рот как рыба.

— Как? Угарным газом? — чуть отойдя от шока спросил Армен, самым первым из присутствующих.

— Да вот так, — легко ответил я и принялся объяснять. — Камин есть, а дымохода для него нет. Куда дым пойдёт? Правильно, пойдёт он внутрь дома. Вот тут-то мы все и угорим от угарного газа.

— Да ты просто о****!! — заорал Армен и перемешивая русский и армянский языки принялся вновь чихвостить нерадивого бригадира, тряся того за грудки, правда в этот раз без мордобоя.

Короче говоря, следствию удалось выяснить, что прораб на месте проведения работ всё это время отсутствовал ввиду занятости по основному месту работы, поэтому его бригада была предоставлена сама себе. И так как она была собрана «с миру по нитке», то без централизованного управления была почти полностью деморализована и к трудовым свершениям не готова. Прораб же появился только сегодня утром и охренев от увиденного попытался, хоть что-то успеть сделать, надеясь ночью наверстать упущенное.

— Всё понятно. «Рафик ни в чём не виноват», — подняв руку сказал я, прервав душевные отмазывания горе-шабашника. — Теперь остаётся понять, что делать! — посмотрел на собравшихся и не видя никаких предложений чётким голосом начал «командовать парадом»: — Итак! Первое. По поводу ремонта строения. Сейчас снимаем как есть, значит дом придётся снимать только спереди и камерой особо не крутить. Ну да ладно… После съёмок делаем полный капитальный ремонт строения, как и было договорено.

Прораб в согласии закивал своей «бестолковой» и я продолжил:

— По поводу дымохода… Камин в фильме играет важную роль, поэтому во что бы то не стало, нужно обеспечить его нормальное функционирование. Предлагаю, сейчас эвакуировать Степан Агасовича в село, устроить его там на ночёвку, а сюда мобилизовать каменщиков и печников, если им нормально заплатить, то за ночь дымоход сделают благо кирпич во дворе есть. Это срочно и это обязательно! Найдёте строителей в такое время?

— Найду конечно. Мы же сегодня в ночь собирались работать. Сейчас соберу их и сделаем всё как надо! Мамой клянусь! — заверил нас «честный» прораб, и добавил: — Ну я пошёл?

Армен, не говоря ничего в ответ лишь махнул рукой и видя, как бригадир закрывает за собой дверь, присел на стул стоящий у печки и повернувшись ко мне предложил: — Может ну нафиг этот твой камин? Пусть будет просто в кадре и не горит? Или… Может туда чуть углей кинуть, для вида, да окна по шире открыть.

— Нет Армен, — присаживаясь рядом сказал я и пояснил: — Ты же читал сценарий… и не раз… Понимаешь, он ведь всю жизнь прожил у огня. Огонь ведь для главного героя — это не только свет и необходимое условие для приготовления вкусной пищи, но и надежда… Надежда на то, что ночь уйдёт, а вместе с ней уйдут и все ужасы которые ей сопутствуют и наступит долгожданный рассвет. А с рассветом придёт и солнце, вселив в сердце надежду, оно обогреет и осветит всё сущие, весь мир, в котором он живёт. Ведь он, так одинок в этом мире… Лишь он и солнце…

— Хорошо сказал! Душевно! — под одобрительные покачивания головой хозяина похвалил меня Армен. — Просто поражаюсь твоим способностям так ёмко и красочно выражать своё мнение. Воистину гений!

* * *
Забрав с собой Степан Агасовича, выдвинулись в сторону села. Как только спустились с горы сразу же увидели идущую нам на встречу группу работяг которых мобилизовал на подвиги «шулер от строительства» возглавлявший процессию из десяти человек.

Они с нами кротко поздоровались, мы ответили взаимностью, я напомнил «главному инженеру», те недоделки, которые нужно сделать в первую очередь, не считая естественно дымоход, и наши группы разошлись как в море корабли.

— Успеют, не волнуйся, — подбодрил меня «компаньон» и отметил глядя вперёд, что «свадебные» столы уже начали убирать, а гости стали расходится по домам согласно предписанию.

Армен довёл меня до места, где согласно табелю расселения, должен был обитать я.

— Слушай. Может завтра поедешь? Скоро ночь уже. А вокруг горы. А ты ехать в город собрался, — сумбурно сказал «заботливый» я обращаясь к нему.

— Нет. Надо ехать. Завтра с утра много дел. Да и повара надо привезти, для централизованного питания. Проследить за всем, чтоб всё сделали и загрузили, в общем дел много. Сейчас Степана Агасовича определим к ночёвке и всё. Поеду, — вздохнув ответил он и пообещав приехать как можно раньше, попрощался и повёл нашего старичка к председателю села.

«Ну смотри сам, — подумал я, глядя на удаляющуюся фигуру. — В принципе сейчас только начало десятого. До Еревана ему ехать сто двадцать километров. Если особо не торопиться, то, наверное, часа за два доберётся.»

* * *
Зайдя в дом обнаружил там сидящих за столом Севу, Лилю и Юлю, которые были на веселе и пили чай с нашей хозяйкой тётей Соте. Именно так, после моего представления по случаю прибытия, представилась женщина сорока пяти — пятидесяти лет. Оказалось, что она вдова, дети живут в Ереване, поэтому нас и определили к ней на постой, где одну комнату она выделила девушкам, а другую нам с Севой.

Наш «сухпаёк» из ресторана, по общему решению, мы передали хозяйке и поэтому сейчас часть снеди из корзин, вместе с бутылкой коньяка стояла на столе.

Поужинали в тёплой «семейной» компании, где Юля не на минуту, не умолкая постоянно сбиваясь рассказывала хозяйке, то о поездке, то о учёбе в «Гнесинке», то о песнях, то о фильме, то о нашем ВИА, без зазрения совести и без задней мысли сдавая стратегическую информацию фактически незнакомому человеку.

Женщина слушала рассказ «длинною в жизнь» с интересом, иногда поддакивая, не часто ахая, от времени охая, естественно не забывая задавать уточняющие вопросы.

Я же сидел и не вмешивался, ибо сегодняшний день выжал меня полностью как лимон. Хотелось только одного и я, быстро допив чай, поблагодарил хозяйку за ужин, со всеми попрощался и пошёл в «нашу» временную комнату. Там раздевшись и сложив одежду на стул я с удовольствием упал на кровать, которая была застелена пахнущим магазином бельём, которое мы закупили для всей нашей труппы.

— Очередной шаг по направлению к тотальному завоеванию мира сделан! Ура граждане и гражданки! — негромко сказал себе я и незамедлительно уснул беззаботным сном.

* * *
Щёлоков. Несколькими часами раннее. Где-то в Подмосковном лесу.



— Ну здравствуй Егор! Здравствуй! — сказал Николай Анисимович, своему боевому товарищу, которого не видел уже более трёх лет.

— Здравия желаю товарищ генерал! — отрапортовал полковник на пенсии и крепко пожал протянутую в приветствии руку.

Они обнялись и прошли к стоящим под сенью дуба стульям и раскладному столику на который сопровождающие генерала быстро поставили тарелки с закусками и отошли.

Кроме них, и трёх охранников министра, народа в ближайших трёх километрах быть не должно, поэтому тут, на десятом километре Дмитровского шоссе и решил генерал провести встречу с командиром специальной разведывательно-диверсионной группы ОМСБОН НКВД СССР бывшим майором, а ныне полковником в отставке, пенсионером Егоровым Егором Семёновичем.

(ОМСБОН — Отдельная мотострелковая бригада особого назначения прим. Автора)

Посидели, помянули павших, поговорили о семьях и министр, решил перейти к делу.

— Итак Егор, слушай, чего я тебя от дел твоих оторвал, — сказал Николай Анисимович доставая папку. — Спросить тебя хочу Егор. Нравится ли тебе, то что сейчас происходит в стране?

— Николай Анисимович, — аж поперхнулся бывший майор опешив от такого захода, — да вроде как ничего всё идёт…

— Нет Егор. Плохо всё идёт. Во круг коррупция, взяточничество, кумовство и воровство в ужасающих масштабах. Ты конечно о многом не знаешь, но я по своей работе сталкиваюсь с такими фактами ежедневно. Я тебе сейчас скажу такое, что по телевизору тебе никогда не скажут!

— Слушаю вас товарищ генерал, — поняв серьёзность момента приготовился прикоснуться к тайне Егоров.

— Многие руководители переродились и перестали бороться за дело социалистической Родины, предпочитая общему делу свои личные меркантильные интересы. Обросли связями, деньгами, картинами, золотыми драгоценными украшениями и тому подобным ширпотребом! Кхе… кхе… кхе, — вдруг закашлялся министр, глотнул из стакана минеральной воды и продолжил: — Одним словом, партаппарат и номенклатура стала своими действиями умышленно или нет, работать на многочисленных врагов нашей Отчизны. Поэтому задам тебе вопрос прямо, по-военному и без всяких иносказаний: Готов ли ты помочь нашей стране, вырезать с корнем с её светлого лика эту вражескую опухоль?

— Неужто всё так плохо? — охнул старик и потёр себе неожиданно вспотевший лоб. Конечно он видел, что вокруг творится и не всё радостно «в королевстве Датском», но, чтобы было всё настолько плачевно, даже и предположить не мог.

— Плохо?.. Да нет… Это как в анекдоте, знаешь? Пессимист говорит: Всё очень плохо! А оптимист его поправляет: Что Вы, что Вы, это ещё хорошо. Будет всё гораздо хуже!..

Так вот Егор Семёнович, всё не просто плохо, всё ещё хуже. Вот тут я тебе небольшую справку составил. Читай, — сказал министр и протянул тонкую папку с предателями СССР, которые сейчас работают в КГБ. Естественно министр не собирался доводить до Егорова всю информацию, предоставленную пришельцем, но часть её с весомыми доказательствами и фотографиями показать всё же посчитал нужным, ибо понимал, что такая подача материала более убедительна, нежили пустые слова.

— Вот же твари!.. Да тут даже фронтовики есть!.. Николай Анисимович, как же так?! Мы же вместе с ними плечом к плечу воевали, а они… предатели… и где?! В КГБ! КГБ, которое нашу страну как раз и защищать то должно от таких как они!.. — опустив голову прошептал частично деморализованный товарищ через десять минут. Министр не торопил собеседника, ибо понимал какие эмоции в данный момент рождаются и умирают в нём, потому как сам недавно испытал всё это на себе.

Егоров же поднял глаза не предвещающий врагу ничего хорошего и уверенным тоном заявил:

— Их нужно немедленно ликвидировать без суда и следствия.

— А почему ты не предлагаешь их арестовать? — решил выяснить аналитические способности собеседника Щёлоков.

— Арестовать такое количество высших командиров в КГБ вряд ли представляется возможным.

— Почему?

— Потому, что одновременный арест такого количества руководящего состава парализует весь аппарат КГБ. Если же начинать чистку не спеша, то другие, ещё не вскрытые предатели смогут замести следы или вообще сбежать из страны. К тому же такие меры вряд ли останутся не заметными и «вражеские голоса» за бугром начнут вопить о репрессиях и тридцать седьмом годе.

— Ты абсолютно прав майор! Что предлагаешь? — спросил собеседника Щёлоков предоставив тому самому сделать «первый ход».

— Как я и говорил раннее предлагаю ликвидацию.

— Гм… ты считаешь, что убийство такого количества высших офицеров не останется незаметным? — удивился министр.

— Николай Анисимович, кто говорит про убийства?.. Они все умрут «естественной» смертью, и никто ничего не заподозрит.

— Например?

— Ну, например, кто-то утонет в ванной или болоте, кто-то сопьётся и выпрыгнет с десятого этажа, кто-то попадёт в аварию, а кого-то зарежут преступники при ограблении в подворотне.

— Правильно понял Егор, — удовлетворённый тем что его боевой товарищ находится «при уме и светлой памяти» сказал генерал и поинтересовался: — Кого ещё хочешь привлечь в группу?

— Ну много человек не надо, поэтому ограничусь двумя помощниками. Вы их знаете — Потапов и Резник. Я с ними постоянно общаюсь, и мы дружим. Они боевые ребята и в тылу у немцев мы вместе с ними не раз шороху наводили, поэтому не подведут.

— Отлично, — потёр руки министр. — Остаётся уточнить ещё некоторые вопросы. Первое это вопрос вооружение группы. Его придётся взять у противника.

— Эээ… Это у какого противника? — не понял Егоров.

— Вот смотри, — сказал генерал и достал из портфеля очередную папку. — Вот этот человек, живёт в Литве и у него в погребе деревенского дома вырыт схрон с оружием, которое осталось ещё со времён Великой Отечественной Войны. Всё оружие находится у него в идеальном состоянии и постоянно смазывается. Там целый арсенал припрятан…. И зачем он только ему нужен? Не уж то войска НАТО ждёт… Ну да ладно. Ты всё понял?

— Так точно, — по-военному отрапортовал тот и повторил боевую задачу: — Захватываем объект, увозим на дачу, берём что нужно, после чего объекта ликвидируем и дом поджигаем.

— Правильно понял. Идём дальше, — удовлетворённо сказал Щёлоков и достав очередную папку продолжил: — Теперь о материально-технической базе отряда. Вот, это тип по фамилии Цуберман, является валютчиком и фальшивомонетчиком. Проживает этот упырь в Ленинграде. У него дома хранится более миллиона рублей, а также более ста тысяч в валюте, не считая большого количества золота и ювелирных изделий. Задача ясна? — поделился очередной информацией из будущего министр, ожидая положительный ответ.

— Так точно!

— Теперь, о прикрытии группы… Вот, — он показал на фотографию. — Этого гражданина зовут Николай Самойлович Карачук, он тоже фальшивомонетчик и враг, но также специализируется и на подделке документов, в том числе и служебных. Я думаю, что для вашей группы будет полезным сделать себе не только фальшивые паспорта, но и удостоверения сотрудников МВД. Пустые корочки я вам предоставлю, остальное сами. Ясно? Тогда давай ещё по одной и наметим первоочередные цели, после оснащения отряда всем необходимым.

Они выпили, и министр поморщившись открыл очередную папку:

— Вот эту тварь, нужно ликвидировать в первую очередь.

— А это кто? Генерал? Из КГБ?

— Нет. Это сельский учитель, а по совместительству садист и маньяк.

— Вот как, простой учитель?

— Именно так, и слушай, что этот зверь собрался сделать, — зло произнёс министр и ещё раз поморщившись рассказал о преступных деяниях твари.

Глава 8  
Уважаемые Друзья, Читатели. Случилось так, что у меня дома произошла трагедия и именно с этим связана столь большая задержка с выходом продолжения. Невозможно писать весёлое произведение, когда в доме похороны. В ближайшее время постараюсь наверстать упущенное.

 
Прошу меня извинить.

 
16 Сентября.

Новости дня:

— После того как епископальная церковь США приняла решение посвящать в духовный сан женщин (1976 г.), группа несогласных верующих основывает англиканскую церковь Северной Америки, заявляя при этом, что они будут истинными наследниками традиций англиканской церкви.

— Умерла Мария Каллас (Мария Сесилия София Анна Калогеропулос), американская певица (сопрано) греческого происхождения.

Село Арени.

Саша.

В восемь тридцать подошёл к съёмочной площадке и к своей радости увидел, что все бодрячком и уже репетируют, сидя на стульях и брёвнах под деревьями не подоплёку от дома. Поздоровался с актёрами и обойдя место дислокации нашего небольшого коллектива поприветствовал вновь прибывшего Фрунзика, который к сожалению, вчера не смог быть на встрече. Обменялись несколькими фразами, и поинтересовался у него, выучил ли он свою роль? Тот ответил утвердительно, и я даже не стал его проверять, потому как понадеялся на его талант. Нужно сказать, что в дальнейшем я понял, что с выбором актёра на роль не ошибся, ибо роль антрополога лучше Мкртчяна не смог бы сыграть никто, даже оригинал. Пообещав остальной труппе, что ««щас» подойду», обошёл по периметру дом при этом тщательно осматривая его на предмет трещин, а затем зашёл внутрь.

К очередному моему удивлению, в комнате оклеенной белыми обоями, «тихо-мирно» горел камин и при этом дыма в комнате практически не было. Очень хорошо… Замечательно! Получается, что строители всё же успели сделать нормальный дымоход. Перевёл взгляд на печку, и та тоже порадовала своим видом мой взор. Печь была почищенная, подмазанная и побеленная, причём довольно неплохо.

«Да это просто праздник какой-то!» — радостно подумал я и стал искать строительные недоделки, дабы предъявить их затем горе-прорабу.

Не нашёл. Нет, «косяки» были конечно, как без них, но незначительные и не в больших масштабах.

В очередной раз обведя комнату и особо не видя недоделок, вышел из дома и подошёл к мангалу, который стоял у забора. Там Сева, который по какой-то неведомой причине оказался тут раньше меня, нанизывал на шампур шашлыки, а Степан Агасович — хозяин дома, помогал ему в этом.

Делалось это не только для употребления внутрь, но и для съёмки. Дело в том, что я несколько изменил изначальный сценарий фильма решив увековечить себя в мировом синематографе. Бессовестно попирая чужую интеллектуальную собственность, я наглым образом решил врезал в сценарий эпизод, где играю роль босого пацанёнка, который относит профессору шашлыки. Суть этой сцены была проста и входила в логику «два в одном». Мало того, что засвечусь в кино сам, так ещё и вся съёмочная группа поест вкусной баранины, ведь не зря же вчера был куплен барашек. Естественно остался открытым вопрос, по какой графе в бюджете будет проходить данное действие? По графе обед актёров, или по графе необходимый для съёмок аксессуар? Я склонялся к последнему, однако были и такие, которые говорили, что ели бы шашлыки и на завтрак, и на обед, и на ужин.

Поинтересовавшись у «кулинарщиков» как дела, удовлетворился ответом и направился к монтажникам-электрикам, которые к этому времени выгрузили из грузовика прожектора и потащили их в комнату. Спросил, не задохнёмся ли мы внутри помещения от этих двух здоровенных «светил» и получив заверение, что не беда, если, что они один отключат(!), удивился, почесал затылок и двинул к кинооператору. Тот уже заправил плёнку и прикидывал ракурсы съёмок окружающего пейзажа. Увидев приближающегося заказчика поинтересовался, что мы хотим увидеть на экране. Я протянул ему сценарий, которого почему-то у него до этого не было и рассказал в общих чертах, что именно я хочу… Через пять минут прений обменявшись мнениями мы пришли к общему пониманию начальной сцены — вид общего плана ущелья сверху, после чего походили по местности и нашли точку откуда будем снимать.

Оставил оператора устанавливать камеру и стал спускаться к дому. Пока шёл, раздумывал о том, кого ещё я не проверил. Увидев тётю с хлопушкой-нумератором в руках направился к ней. Поздоровались и ещё раз познакомились, хотя нас вчера представляли друг другу. Её звали тётя Зина и в Армянской ССР она жила уже более двадцати лет, выйдя замуж за армянина и переехав из тульской области сюда. Она пояснила, что является не только специалистом по хлопанью хлопушкой, но и начальницей над тремя специально выделенными нам помощниками, которые исполняют функции — принеси-подай. Это были довольно молодые ребята лет двадцати пяти — тридцати. На сколько я понял, они все учились, а это было у них, что-то типа подработки. Мне в помощники был выделен Завен, который назначался помощником режиссёра, то есть моим порученцем. Я осмотрел адъютанта и увиденным остался доволен. Обычный армянский парень одетый в синие джинсы и светло-зелёную рубаху с большим воротником, а-ля хиппи. Лицо жизнерадостное, а вот глаза слегка грустные. На меня смотрел с интересом, но без превосходства, хотя разница в возрасте в десять лет всё-таки существенная.

«В общем вроде как «без закидонов» товарищ», — решил я и мы пожали друг другу руки. Конечно будущее покажет, «ху» есть «ху», но на первый взгляд вроде «всё ровно».

О том, что режиссёр-постановщик молодой шкет участникам проекта было известно. Сотрудники были осведомлены, предупреждены и проинструктированы, поэтому никаких конфликтов не было и быть не могло. Почему? Да потому, что за всё было заплачено, к тому же многие знали, кто стоит за этим заказом, а посему была надежда, что работу свою они выполнят с прилежанием.

Объяснил тёте Зине задачу и уточнил, что, где и как на этой хлопушке писать, дабы потом мне легче было найти нужный фрагмент. Дело в том, что в разных фильмах информация в эту хлопушку вписывается по-разному, с учётом поставленной задачи, типа: сцена, кадр, дубль, дата, оператор и т. д., и т. п. У меня была своя система нумерации и я пояснил как надо писать. Согласовали.

Не успел отойти, как ко мне подошли два человека. Оказалось — звукорежиссёр с помощником. Поинтересовался аппаратурой. Узнав, что за микрофоны у них на вооружении поморщились втроём. Объяснил им, что «переозвучки», то есть дублирования всех звуков, в том числе и диалогов, не будет.

— Писать будем всё в живую, без дубляжа, — сказал я следя за реакцией собеседников.

Те вздохнули с облегчением и заулыбались. Понять их было не сложно, ибо в эти годы, такая озвучка, за неимением компьютеров и соответствующих компьютерных программ, к которым мы в светлом будущем давно привыкли — это огромнейший «геморрой». «Гемор» этот в основном происходит из-за «рассинхрона» — когда звук не совпадает с изображением.

Пообщались по звукам окружающего мира… объяснил, что хочу. Пообещали сделать…

* * *
— Уважаемые друзья. Большое спасибо, что откликнулись на просьбу и согласились помочь. Сценарий вы все читали, поэтому о чём идёт речь знаете. Давайте попробуем снять фильм и эфемерную идею материализовать в изображение, — толкнул небольшую речь я с интересом следя за реакцией слушателей.

Народ похлопал ресницами и покашлял.

— Есть ли у кого какие-либо вопросы замечания и предложения? Нету? Хорошо. Тогда все свободны около часа. Можете отдохнуть в тенёчке под деревьями или в доме. Сегодня вечером за домом сделают навес и отдыхать в дальнейшем будем там. Так… Ну раз вопросов нет, то мы, пожалуй, с операторами начнём, общие планы пейзажа поснимаем. Договорились? Что ж, поехали… — сказал я и в специально принесённый мне мегафон попросил тишины, затем глубоко вздохнул и дал команду к съёмке скомандовав: — Мотор!

На съёмочной площадке установилась тишина.

Ели слышно зашуршала в кинокамере плёнка…

Тётя Зина с «хлопушкой» произнесла:

— Сцена первая, кадр первый, дубль первый, — протараторила тётя Зина и хлопнула агрегатом. Как только было оператор приступил к медленному повороту камеры, для того чтобы заснять общий план красивой местности, как не в далеке что-то заревело и донеслись звуки работы мотора грузовика.

— Что за хрень? — риторически высказался я и остановил съёмку. — Там же на подъёме милиционер стоит, чтобы посторонних не пропускать! Куда он смотрит-то?

В негодовании пошёл узнать какого «хрена», сюда прётся какой-то грузовик?..

Подойдя к склону посмотрел вниз на возмутителя спокойствия. «Возмутителем» оказался мощный грузовик «ЗИЛ-131» болотного цвета, который привёз не менее зелёную военную полевую кухню.

— Нда… Отлично. Благая весть. Армен не подкачал. Теперь принимать пищу будем централизованно, — негромко отметил я небольшой «светите», включающей в себя звукооператора, кинооператора, тётю Зину — «хлопальщицу» и трёх помощников.

— Завен, сходи пожалуйста и попроси их выключить всё что можно выключить и вести себя тихо, — попросил режиссёр адъютанта, а остальным предложил, мотнув головой в сторону кинокамеры выдвинуться на оставленные позиции, дабы завершить прерванное.

— Мотор! — сказал я.

— Сцена первая, кадр первый, дубль второй, — сказала «хлопальщица».

— РРррРР!! — сказал грузовик вновь зарычав где-то со стороны подъёма в гору.

Я поморщился и хотел было скомандовать стоп, но рёв неожиданно стих, поэтому съёмку прерывать не стали. Мы обрадовались, но счастье наше было не долгим. Тишина продолжалась не больше минуты, а затем до наших ушей донеслись монотонные удары, прерываемые лишь микроскопическими паузами. Из этих звуков можно было понять, что кто-то, что-то рьяно бросает друг об друга.

— Б**!! Да что за хрень?! Когда же это б*** кончится?! — заорал «юный Эйзенштейн» и побежал на звуки, мешающие создавать шедевр, с мыслью дать кому-нибудь п****.

Вновь подбежал к спуску и посмотрел на стоящей посреди подъёма «МАЗ» с прицепом, который привёз доски. В прицепе было четверо работяг, которые о чём-то весело переговариваясь скидывали эти самые доски на обочину.

Спустился вниз и поинтересовался у них, какого «хрена» они делают и самое главное «нахрена» они это творят?

Те объяснили, что есть тех задание — сделать для съёмочной группы столы, лавки и навес. Их бригада хотела подъехать ближе, но посреди подъёма их остановил милиционер и дальше пропускать отказался.

Посмотрел на голубое небо, глубоко вздохнул и стал вкрадчиво объяснять, что своими молотками, пилами и топорами, а точнее звуками издаваемыми строительным инструментом, они нам запорят все съёмки к «едрене-фене».

Те прониклись, но не очень, потому как им на съёмки было как бы пофигу. У них другая работа. У них сроки. Им выгружаться надо. Так что типа извините, но мы продолжим своё дело — дело, за которое нам деньги платят.

Зажмурился и глубоко вздохнул ещё раз, после чего, поражаясь своему хладнокровию попросил их ехать в село и сколотить всю мебель там, ну а как сделают, то уж тогда всё разом и поднимем сюда на верх.

— Сколотить-то можно, но кто это потом в гору тащить будет?

— Сколько?

— По десятке на брата.

— Охренели что ль? Двадцатка на всех и ни цента больше.

— Маловато будет, — прохрипел их бригадир.

— В самый раз, — парировал я и дабы придать дискуссии внятные очертания констатировал: — Не хотите я других найму, можете валить. Не беда. Сегодня без столов поедим, а завтра всё сделаем. Так, что до свидания.

— Парень, а ты что ли главный? У тебя деньги-то есть? — спросил невысокий мужичок стоящий за спиной у бригадира.

Я достал из кармана две десятки и показал гражданам. Глаза тех блеснули, и мы пожали друг другу руки.

Такое решение всех устроило. Их, потому, что тут таскать-то всего ничего, менее чем за полчаса справятся, ну а меня потому, что мешаться под ногами не будут и потому, что других людей на эту работу искать также не потребуется. В общем договориться-то договорились, однако встал ещё один вопрос: что делать с навесом.

— Сделайте его разборным, ещё десятку доплачу, — сказал великий режиссёр и оставив озадаченных столяров пошёл к милиционеру, где попросил того спуститься ниже и поставить пост у подножья горы, дабы в гору никто больше въехать не мог.

Через двадцать минут мы наконец-то засняли общую панораму ущелья и переднюю часть дома.

Пришёл один из помощников, который дежурил на посту вместе с милиционером и сказал, что прибыла колонна легковых автомобилей и два мотоцикла для съёмок.

Сбегал. Посмотрел. Все новенькие. Все блестят. Отлично.

Взял в руки сценарий и сверился с наличествующим автотранспортом.

Итак…

1) Главный герой — Иван Иванович Старостин. Играет Баталов. Приписанный автомобиль — красная «Нива» с прицепом.

2) Подруга главного героя — Таня. Играет Елена Викторовна (МХАТ). Без транспорта.

3) Профессор антропологии — Давид Хачикян. Играет Мкртчян. Приписанный автомобиль — зелёный «ВАЗ-2103».

4) Доцент-байкер исторических наук — Артур. Играет Караченцов. Приписанный автомобиль — красный мотоцикл «ЯВА-350».

5) Подруга доцента — Люда. Играет наша Юля. Без транспорта.

6) Психолог — Тихон Тихий. Играет Невинный. Приписанный автомобиль — чёрная «Волга-24».

7) Биолог-юморист — Яков Лазаревич Бун. Играет наш гармонист Ильич. Приписанный автомобиль — жёлтый «Москвич-412».

8) Историчка-фанатичка — Эдита Львовна. Играет Глафира Дмитриевна (МХАТ). Без транспорта.

9) Безымянные грузчики. Играют: Антон, Мефодий, Дмитрий. Приписанный автомобиль — синий «ЗИЛ-130» с будкой.

10) Безымянный милиционер. Играет Сева. Приписанный автомобиль — милицейский (жёлто-синий) «УАЗ-469».

11) Безымянные врачи-санитары в повязках на лице. Играют: Антон, Мефодий, Дмитрий, Сева. Приписанный автомобиль — скорая помощь (красно-белый) «РАФ-2203».

— Вроде всё нормально, вроде всего достаточно, — сказал я себе под нос удовлетворённый увиденным.

Поднявшись к дому, взял сумку и зашёл в свободную комнату, где переоделся в серые шорты, жёлтую рубашку с коротким рукавом, одел коричневые сандалии, бежевую детскую панаму и пригласил оператора с кинокамерой переместиться за дом для съёмки моего недавно возникшего замысла.

Врезка в сценарий была такова…

Мой дед, даёт мне маринованный шашлык, и я с завёрнутыми шампурами иду в гору неся мясо профессору Старостину.

Установили камеру. Я объяснил нашему гостеприимному хозяину, что от него требуется. Тот почесал затылок, ухмыльнулся, и ответил в смысле: «без проблем».

* * *
— Мотор!

— Сцена вторая, кадр первый, дубль первый.

Степан Агасович выносит из дома насажанные на шампуры и замотанные фасовочной бумагой шашлыки и обращаясь ко мне говорит:

— Сандро, отнэси пожалуйста это Иван Иванычу. Профэссору. Он на горэ живёт, знаешь? Вот и отнэси.

Я киваю, забираю кулёк и отвечаю:

— Да дэдушка Стэпан. Сэйчас отнэсу этому уважаемому исторыку.

Разворачиваюсь и ухожу за угол дома.

Так как горе-строители к задней части дома даже не прикасались, то выглядела она совершенно по-другому нежели лицевая, а посему в кадре должно будет казаться, что это два совершенно разных строения.

Сделали пять дублей с нескольких ракурсов, а также крупным планом сняли шашлык и торчащие из кулька шампура.

— Снято.

Спустились вниз горы и засняли как я по дороге поднимаюсь. Засняли тоже самое посреди горы, а затем и с верха…

Вновь подошли к дому.

— Алексей Владимирович, вы готовы? — обратился я к Баталову. — Замечательно. Короче говоря, я к вам подбегаю и передаю кулёк, со словами: «Вот вам дэдушка Стэпан пэредал.» Вы принимаете гостинец, расплачиваетесь, вот кстати вам пять рублей для совершения сделки, благодарите, просите передать деду привет и «спасибкаете» ещё раз, после чего уносите мясо вон туда — к мангалу, а я беззаботно убегаю. Договорились? Отлично. Поехали…

И сразу же:

— Стоп!.. Завен!.. Помощник, ты где?! Ах тут… Тогда вопрос: а почему мангал не дымит?.. Как это указания не было, а голова у вас на что? Есть мангал и в нём должны быть угли, а угли должны дымить. Вот смотри, в сценарии написано, мангал дымит. Логика ясна? Отлично!.. У нас есть кто умеет разжигать или этим должен заниматься режиссёр?.. Ну так разожгите, а не стойте тут всей толпой!.. Ррразойдись!.. <…> Колодец из щепок сделайте в конце концов!.. Ты, что пионером не был?.. <…> Нет не надо бензинчика плескать, нам ещё на этом мангал шашлыки вот эти жарить, а вкус бензина вкусу мяса вряд ли поспособствует, да и вредно это. В конце концов пять минут мы уж как-нибудь мы подождём, так что разжигайте, разжигайте… <…> Готовы?! Мотор!..

* * *
Сняв заморочку с лакомством приступили к съёмке прибытия биолог-юморист Якова Лазаревича Буна, в миру гармониста Ильича, на автомобиле «Москвич». С ним приезжают и две женщины — историчка и любовница-аспирантка…

По сценарию биолог привозит несколько ящиков пива, однако в реальности это было не пиво, а лимонад, на который были наклеены пивные этикетки, так как я опасался, и не безосновательно, что после вчерашнего застолья, да на старые дрожи, это пиво может сыграть с профессионализмом актёров дурную шутку… А мне это надо? Ответ очевиден… Именно поэтому были закуплены три ящика лимонада и три ящика пива по двадцать бутылок в каждом, а этикетки меж ними переклеены.

В общем ничего в сцене приезда биолога с женщинами сложного не было, если не учитывать тот факт, что Ильич нихрена неумел водить машину.

Стали думать, что с этим делать. Предложения по-быстрому обучить гармониста езде на автомобиле, которое высказал мой адъютант, я категорически отверг, глядя на вчера сделанные ограждения и вспоминая глубокий обрыв. Представив, как дедок жмёт на педаль, как машина начинает мчаться, как кричат женщины, как Ильич пытается дрожащими руками совладать с железным монстром и как «Москвич» вместе с пассажирами летит в пропасть я поёжился и предложил подумать о других вариантах.

Придумали тащить тросом…

Я рассмотрел предложение и тоже отверг, потому как трос будет видно, да и неудобно тут вторую машину ставить. Можно конечно, но излишне сложно. Оставил вариант как запасной.

Подумали ещё и я решил:

— Будем толкать с одного бока, а снимать с другого, при движении камеры в противоположном направлении. Это создаст эффект движения. Так?.. Отлично. Тогда подъём на гору соответственно сниматься не будет, а то надорвёмся. Окей? Окей. Значит снимем только парковку.

Сняли несколько дублей с разных ракурсов.

(В дальнейшем, в эпизоде связанным со съёмками фильма, если не нужен буде акцент, для того чтобы не перегружать текст, слово «Сняли», будет обозначать, что сняли именно несколько дублей и именно с разных ракурсов. Прим. автора.)

Далее идёт разговор и историчка замечает лежащую в «Ниве» главного героя картину Винсента ван Гога, которую к слову сказать я нарисовал за час.

Опять разговоры-разговоры, а затем к ним на «ВАЗ-2103» подъезжает антрополог Давид Хачикян. Они здороваются, снимают шашлыки и идут в дом.

Снято. Пятнадцатиминутный ланч на горячее…

* * *
Шашлыка пожарили не много, поэтому каждому досталось по три кусочка. Сделано это было не по ошибке или из-за жадности, а потому, что до обеда ещё два часа и нефиг есть в рабочее время. «Заморили червячка» и хорош, пора дело делать…

Когда заканчивал перекусывать, ко мне подошла Елена Викторовна — актриса МХАТ, которая тут играет подругу главного героя Таню и озадаченно держа сценарий в руке показав мне на эпизод спросила:

— Саша, вот тут у тебя написано, что моя героиня, не снимая сапоги, прям в них села за диван и подвернула под себя обе ноги. Это не опечатка? Мне тоже так нужно будет сделать?

— Гм… — озадаченно произнёс я, доедая сочный кусок шашлыка и стал вспоминать, где вообще находится этот момент и действительно ли в оригинале происходит такая «дичь».

Прикрыл глаза и задумался… Гм… Походу дела там действительно такой момент есть. Гм… Интересно… Америкосы, впрочем, как и многие другие иностранцы, очень часто говорят о загадочной «Русской душе», а вот это вообще, что такое? Это ведь их фильм-то… Это типа, посади синью за стол она и ноги на стол, или как вообще это понимать? С ногами, в сапогах, ходила по улице, а потом на чистый диван и ноги под себя… Гм… Непонятно…

Хотя… От чего же непонятно?.. В оригинале, этот диван в ближайший час должны будут забрать в какой-то благотворительный фонд. Может поэтому такое пренебрежение к фактически уже чужой мебели? Вполне возможно… Однако у нас-то по сценарию диван заберут не в какой-то фонд, а в детдом и такая сцена будет мягко говоря неактуальна, а посему сценарий нужно слегка подправить.

— Нет, Елена Викторовна, класть грязную обувь на диван Вам не следует, ровно, как и задирать ноги. Это не наши методы. Просто сидите расслабленно, быть может положив ногу на ногу, — вынес вердикт я, задумавшись, о том, что быть может та героиня вовсе и не «свинтус», а привезла к примеру те сапоги с собой как сменную обувь и переоделась? Может быть это её обычная домашняя обувь как, скажем как тапочки, ну а само переодевание просто забыли показать? Может такое быть? Очень даже может, ведь ходят же двадцать четыре часа в сутки на каблуках мои соседи, так почему бы не походить и ей?..

Пока камеру заносили в отремонтированную комнату и корректировали свет в помещении я подошёл к импровизированной гримёрной, находившейся в соседней комнатушке, где «под старину» гримировали Невинного. Нужно сказать, что получалось у гримёрши довольно таки профессионально и Вячеслав Михайлович сам на себя был практически не похож. Дежурно поинтересовался как дела, услышал позитивный ответ и обрадовавшись получающемуся благодаря гримёрше образу побрёл «рулить» дальше.

* * *
Для того, чтобы актёры понимали, кто и куда должен перемещаться я нарисовал каждому герою индивидуальный план. Актёры морщились и разглядывая стрелочки и становилось ясно, что им мало чего понятно. Наморщив ум, придумал «лайфхак» и приклеил на пол бумажки на которых написал цифры. Таким образом получалось, что к примеру, Юлин путь, в одной из сцен должен был выглядеть так: диалог на цифре номер два, переход на цифру номер семь, смех там, переход к цифре номер пять, поправление причёски и прилаживание у цифры номер ноль, то есть у камина.

Разговоры, разговоры и вот собравшиеся находят древний охотничий лук…

Нужно сказать спасибо Армену, а точнее его помощнику, который смог договорится с «местной» секцией по спортивной стрельбе из лука и взять одну единицу на прокат.

Снято…

Вынесли аппаратуру на улицу…

На «Яве» подъехал Артур и Люда. (Караченцов и Юля). Снимали их приезд не только у дома, но и на подъёме. «Ява» в те времена «вещь(!)» и прёт в гору на второй передачи без проблем, что для некоторых других мотоциклов этого времени является непосильной задачей.

Сняли и вновь потащили аппаратуру в дом.

Тут нужно сказать, что я абсолютно чётко понимал, то обстоятельство, что съёмку фильма я веду абсолютно неправильно. Об этом не раз и не два мне говорили все собравшиеся включая кинорежиссёра и звукорежиссёра больше всех от постоянных перемещений страдающих.

Естественно я осознавал и тот факт, что фильмы снимаются как, правило так: пришли в локацию, к примеру, в помещение, сняли там все сцены, которые будут в фильме независимо в начале они будут, в середине, или в конце картины. Сняли, перешли в другую локацию и уже затем весь снятый материал режется и монтируется на монтажном столе в любом порядке.

Да, я это знал, но делал по-своему, ибо, во-первых, фильм не профессиональный, а во-вторых я не хотел лишних «заморочек» с поиском нужного эпизода, потому как времени на монтаж у меня будет категорически в обрез. К тому же если, что-то потеряется, то восстановить это будет практически невозможно, ведь все актёры заняты и сразу после съёмок разъедутся по своим основным рабочим местам. Именно из-за этого я решил снимать последовательно, сцену за сценой, благо, что локаций в картине было совсем не много, а десять-пятнадцать минут на перенос аппаратуры большой роли не сыграют.

* * *
В начале съёмок больше всего я волновался за Юлю и Ильича, ввиду того, что они были лишь начинающими «звёздами мировой величины» и рядом с маститыми актёрами могли чувствовать себя неуверенно, скованно в следствии чего паниковать и запарывать дубль за дублем.

К счастью мои волнения были напрасны и всё обошлось.

Не знаю, что служило тому виной, быть может усталость от перелёта, быть может вчерашний сабантуй, быть может уже всё перегорело, но результат меня удивил. Юля справлялась неплохо и нервозность, чувствующаяся в первых неудачных кадрах, потихоньку растворялась как будто её никогда и не было, и актриса играет уже давно. Это поражало и удивляло, тем более, что речь шла о трусихе Юле, а не о какой-нибудь другой мадам.

У гармониста Леонида Ильича же вообще никакой нервозности не было изначально. Он раскованно общался с «коллегами» как при съёмке, и ещё более раскованно в перерывах между ними. У меня глядя на это складывалось впечатление, что это не новичок, а профессиональный актёр и я даже поинтересовался у него, отведя того в сторону, не снимался ли он в кино до этого?

Тот похлопал меня по плечу и напомнил мне, что служил он в разведке и не раз за линию фронта хаживал, а там брат и не такие акулы водятся…

Ну а профи нашего звёздного состава, они и есть профи. Беззаботно, с иронией, чуть импровизируя, мгновенно меняя образы и мимику, они просто выполняли свою работу и делали это на отлично.

Удивительно было то, что многие вещи из оригинала, при постановке мной задачи, схватывались на лету вероятно интуитивно, на уровне подсознания и были сыграны ими как минимум не хуже, а местами и лучше, чем в том фильме. Это удивляло и завораживало одновременно. Было в этом, что-то мистическое, что-то такое от чего шли мурашки по коже, что-то такое, что проходило сквозь время и пространство связывая разбросанные в измерениях миры воедино.

Во как…

* * *
Вот Иван Иванович приносит бутылку сорока пяти звёздочного коньяка…

Сначала я хотел поменьше звёздочек сделать, ибо сорок пять вроде как перебор, а потом подумал, а почему бы и нет, пусть завидует мировая буржуазия, узнав какой коньяк у нас пьют простые профессора в институтах.

— Сколько же ты получаешь? — удивляются коллеги.

— Как все, — отвечает главный герой и разливает алкоголь по бумажным стаканчикам.

— Саша, а почему он разливает по бумажным стаканчикам? Не лучше ли по рюмкам или скажем по фужерам каким-нибудь? — задаёт в перерыве мне вопрос вся труппа.

— Нет. Не надо фужеров, да и стаканов стеклянных не надо, — говорю я и поясняю свою мысль: — Этой сценой я хочу показать, что жизнь наша словно ничего нестоящий бумажный стаканчик и сколь дорогим бы коньяком она не наполнялось сути это не поменяет…

— Глубоко… — вздыхает труппа соглашаясь, а я стряхиваю слезу и говорю:

— Мотор!

* * *
Продолжение завтра.

Текст не полностью вычитан. Подкорректирую чуть позже.

Глава 9
До планового принятия пищи успели снять ещё пару сцен.

Первая, это как Старостин рассказывает о том, что ему около четырнадцати тысяч лет, а вторая о том, как услышав такое откровение байкер Артур вызывает психолога-психиатра.

Сняли.

Следующим эпизодом для съёмки будет приезд этого самого доктора и проблем, которые могут возникнуть в связи с этим я не видел. Ладно, это потом, а пока всё, обед.

Ко мне подошла Юля.

— Сашечка, а нельзя ли дать какую-нибудь, пусть даже малюсенькую роль Лиле.

— Лиле? А у неё чего, роли нет? — удивился я, прикидывая как так получилось.

— Нет. Нету, — с сожалением в голосе посетовала рыжуха и я вспомнил почему так. Произошёл сей казус потому, что Лиля присоединилась к нашему коллективу тогда, когда сценарий уже был написан. Нда… Опять моя ошибка, недоглядел… Надо было, что-то срочно придумать. Закрыл глаза, «наморщил мозг», постоял так пару секунд и решение было найдено.

— Окей. Пусть она станет главной над грузчиками из дет дома. Её действие будет таким — протянуть Старостину бумаги и сказать: «Подпишите пожалуйста здесь и здесь». «До свидания» … Ясно? Отлично. Иди ей расскажи, чтоб учила роль. Можете, кстати говоря, с ней вместе немного порепетировать. Ты главный герой, она даёт тебе документы на подпись. Всё. Пошли кушать.

Вышли на улицу и я от души потянулся. Эх, хорошая осень в Армении. Солнышко светит, тепло, воздух чистый, аж голова кружится. Лепота!

Зашли за дом, где я удостоверился, что столяры всё сделали как договаривались и принесли столы со скамейками. Приятно было то, что столы были уже застелены скатертями и накрыты, а их длинна говорила о том, что за ними поместятся все участники съёмок.

Труппа расселась по местам весело шутя и переговариваясь. Погода была хорошая, настроение отличное поэтому в шуме и гаме собравшиеся собрались было приступили к трапезе… и в этот момент из дома к нам пришёл загримированный Невинный.

Это было так неожиданно, что фактически мгновенно наступила тишина и всеобщее оцепенение…

Нда… ай да работа, вон как загримировали, не узнать… Сейчас Невинному сорок три года, ну а в гриме он выглядит на все семьдесят. Я-то видел его в почтенном возрасте в той, другой жизни, а вот остальные были потрясены таким преображением, ибо не все же люди среди собравшихся являлись путешественниками во времени.

«Походу дела не зря я просил Армена найти лучшего гримёра,» — глядя на реакцию труппы подумал я и пригласил Вячеслав Михайловича за стол.

Тут все вышли из транса, ожили и одновременно загалдели, обсуждая такое удивительное преображение.

Да, действительно, обсудить было что… Седые волосы, не менее седые усы, морщинки под глазами, старческие пигментные пятна, бледный цвет кожи, всё это производило магическое впечатление. Если очень близко не подходить, то вряд ли вообще возможно было бы понять, что под личиной старика скрывается мужчина средних лет.

Приступили к трапезе.

На первое суп харчо, почти такой же как мы вчера ели в ресторане.

«Гм… Традиции это конечно хороша, но нужно разнообразить меню. Моя недоработка, исправлюсь,» — размышлял я, доедая суп.

На второе шашлык и запечённые овощи…

«Гм… неплохо. Как говориться: барашек пошёл в тему. Ух… Вкуснотища.»

Кроме мяса на столе стояли свежие овощи, зелень, хлеб, соусы и т. д. Из фруктов были арбузы и яблоки, а из напитков, в виду введения «сухого закона», были компот, минеральная вода и лимонад.

Всё свежее, всё вкусное, поэтому поели все от души.

— Эх, сейчас бы поспать минут шестьсот, — мечтательно произнёс я, глядя на голубое небо, с редкими белыми облаками.

— Это можно. Мы тока за, да ребята? — подхватил идею Дмитрий и наша часть стола, где сидело ВИА в полном составе весело засмеялось.

— Ребята, мы совсем недавно познакомились, но я слышал, что вы все играете в ансамбле? — заинтересованно спросил Баталов обращаюсь к нам.

Народ утвердительно закивал головами.

— А как он называется? Что вы играете? Свои песни или чужие?

— Алексей Владимирович, ансамбль у нас называется ВИА «Музыкальная ю…» … — начал было Антон, но запнулся и кашлянув поправился: — ВИА «Импульс». Играем мы эстрадные песни… В основном чужие, но в последнее время, когда к нашему коллективу присоединился Саша, мы начали играть и свои композиции.

— Антон. У нас и до этого свои были не хуже. Взять хотя бы песню, которую я написал, — недовольно поправил лидера псевдолидер.

— Написал, но не до конца, — внёс ясность Антон.

— Ничего, допишу ещё, — недовольно ответил басист и полез вилкой в тарелку с шашлыком.

— Ребята. Я не понял. У вас. что Саша все песни пишет? Наш юный режиссёр? — уточнил Баталов.

— Угу, — беззаботно ответил барабанщик и тут же об этом пожалел, поймав на себе недовольный взгляд Кеши. Засмущался, потупился, схватил со стола бутылку лимонада присосался к ней из горлышка.

— Вот как? Так значит ты ещё и музыкант? Просто удивительный юноша, — сказал актёр глядя на меня.

Я улыбнулся в ответ, потрогал переполненный живот и стал прикидывать, глядя на ягоду, стоящую на столе, влезет ли в меня небольшой кусочек арбуза «али нет» …

— Жалко магнитофона нет. Мы несколько замечательных песен записали, можно было бы сейчас их послушать. Только вот даже если бы магнитофон и был, то могло бы и не получиться послушать, потому как плёнки наш милый Саша забрал и куда он их дел непонятно. Да Сашок? — притворно весело сказал Иннокентий и как бы за подтверждением своих слов призывно посмотрел на меня.

— Иннокентий, ну хватит уже. Опять ты начинаешь? — попыталась одёрнуть басиста Юля, но тот не переставал смотреть на меня ожидая ответа.

— Да Кеш, да, — согласился я не став поднимать «старую песню». — Найду скоро и тебе их отдам. Так, что не беспокойся.

— Поскорей бы, — прошипел тот, взял со стола помидор и жадно откусил половину.

— Да. действительно жалко, что записи нет… — в задумчивости произнёс Баталов, а потом, вероятно его посетила идея и он продолжил: — Но, может быть вы без магнитофона сможете спеть? Просто очень интересно узнать какие песни Саша сочиняет.

Я усмехнулся и глядя на шашлык поморщился. Стало неприятно. Блин, ну вот не люблю я, когда при мне меня же обсуждают. Не ловко как-то я себя чувствую в такие моменты. Интересно, а есть люди, которым такое нравится?..

— Да в принципе мы и сами можем спеть? Да Саша? — лыбясь в тридцать два зуба сказала принцесса, моргая своим зелёными глазищами.

Я сочувственно исподлобья посмотрел на неё и хотел было покрутить пальцем у веска, но сдержался и сглотнув ком, во внезапно от злости пересохшем горле ответил:

— Да Юля, можем конечно. Жаль только, что инструмента нет.

— Жаль, — сказали все присутствующие за столом, которые уже давно прислушивались к нашей беседе.

— Пачэму нэт? Есть гытара, — проявил ненужную инициативу горец.

— Великолепно. Степан Агасович, а принесите её пожалуйста сюда. Действительно, а почему бы Саше для всех нас не спеть несколько своих песен, — притворно мило улыбаясь произнёс ё**** Кеша.

— Конэчно. Сэйчас принэсу, — сказал гостеприимный хозяин поднимаясь.

— Так мы вообще-то фильм тут снимаем, а не песни поём, — попытался «отмазаться» я, коря себя и «попугая» за язык. Вот промолчал бы и всё было «ровно и красиво». А теперь чего, петь что ль?

— Саша, до окончания перерыва на обед ещё пол часа. Ну спой ты нам пожалуйста пару своих песен. Нам очень интересно. Мы просим тебя, — стал «добивать» меня Баталов и таки «добил» обратившись к столу: — Так товарищи? Интересно? Просим? Ну, тогда давайте попросим Александра спеть! Просим!

— Просим! Просим! Просим! — принялись скандировать все включая водителей, милиционеров и врачей, которые также вместе с нашей актёрской труппой вкушали пищу за одним столом.

Через минуту вернулся «мой», во всяком случае по сценарию», дедушка Степан и принёс гитару, которую можно было бы охарактеризовать, как «гитара с той войны». Было совершенно очевидно, что когда я говорю: «с той войны», то имею ввиду не просто войну, а Отечественную войну, причём Первую Отечественную, то есть 1812 года…

Нда, гитара сия, по всей видимости на своём веку повидала много… Судя по всему именно на таком вот инструменте музицировал, в перерывах между боями с французами, русский поэт, генерал-лейтенант, один из командиров партизанского движения Денис Васильевич Давыдов.

Наверняка именно такие гитары звучали в руках бравых гусар и казаков, поручиков и корнетов прошлого столетия.

И вот сейчас, артефакт из прошлого держал «великий и ужасный я». Круг замкнулся…

Самым удивительным было то, что инструмент, хоть слегка и рассохся, но держал настройку и звучал вполне сносно.

«Блин, ну чего, мне пить что ль опять?.. Чего-то неохота… Снимать же ещё надо, да и вообще, хватит бухать… Ну, а что я могу спеть по трезвому?.. Да собственно ничего… Ну не могу я на трезвую голову петь! не получается и всё тут!.. Тогда что делать? Пить?.. Не, не, не… Нда… Во дела… Что бы им спеть-то такое, чтоб отстали. Такое, где я точно не «налажаю»?» — хмурясь размышлял пионер, подстраивая первую струну.

— Давай Саша! Настроил же уже! Нормально всё звучит! Давай! Просим! — подбадривали меня сидящие за столом, чем заставляли нервничать и корить себя всё больше и больше.

— Давай, давай Саша! — кричали они и я решился…

Поднял руку вверх, присутствующие притихли…

«Ну я вам сейчас дам!» — зло подумал певец и запел…

Чикибамбони или Чикибамбони?

Никто до сих пор не знает во плоти ли

Ни лошадь, ни эндер, ни Стив, ни свинья

Но не обычная овца…

(с) ЧИКИБАМБОНИ ПЕСНЯ | Все виды

https://www.youtube.com/watch?v=g-OQh_7fEWE — Amy Leeman

Имеет ли смысл объяснять, что данный шедевр не имеет смысла? Вряд ли… Сие творение я заметил на просторах инета несколько лет назад и помнится посмеялся тогда от души. Каково же было моё удивление, когда четыре месяца назад я вновь увидел эту песню в сети и обалдел от цифры в двадцать семь миллионов просмотров.

Теперь всем всё ясно? Теперь ясно, что нравится молодёжи? А мы тут, о каких-то Моцартах и Бетховенах, рассуждаем как дурачки. Чикибамбони и всё!.. Вот такой формат музыки, нужен миру светлого будущего…

Нда… Вообще этот мем начался с того, что кто-то на овце (персонаж из игры «Майнкрафт») написал надпись Чикибамбони. Ну и понеслась… В принципе то, прикольный мем. Кто в теме, тот понимает. Вроде бы ничего такого, вроде бы всё «гуд», но как всегда есть одно, НО… А именно — двадцать, мать его, семь, мать его, с половиной, мать его, миллионов, мать его, просмотров б****!!

Да это же самая настоящая катастрофа!..

Но… Всем пох…

Как говорится: лайки крутятся, бабки мутятся…

Я перевёл взгляд на внимающий притихший стол и закончил песню строчкой:

… Я чи-ки-бам-блан!

Было абсолютно ясно, что в последнем слове буквы «бам» нужно заменить на букву «е», а также было понятно, что зря я это затеял и спел. Всё равно ведь для аборигенов данный поток слов звучит как тарабарщина, не несущая в себе никакого смысла. Впрочем, и для людей будущего этот поток сознания звучит ровно также, однако двадцать, мать его… Ох…

Раздались жиденькие хлопки зрителей. Народ сидел в замешательстве, что было предсказуемо, ибо мало кто вообще понял о чём тут пионер только что спел.

Стало грустно… Нафига я всё это делаю… Нда… Хандра она такая…

— Саша, как ты там спел-то? Чики чего? — спросила юное дарование Юля.

— Чики всего Юль, — ответил я и посмотрел на удивлённо смотрящих на меня людей и пояснил: — Это шутка такая, если вдруг кто не понял.

— Я совсем не понял, — признался Кеша, поглядывая на чесавших «репы» ребят. — Что это было?..

— И я… и я… и я… — раздались голоса присутствующих.

— А я вот поняла. Веселая композиция, — решила заступиться за меня наша виолончелистка Лиля, строго осмотрела присутствующих и переведя взгляд на меня улыбнулась.

— Я тоже поняла, — влезла рыжуха.

«Оо, группа поддержки «нарисовалась». Причём милая и добродушная группа».

— Нормально всё. Необычно, но нормально. Кстати, что необычно, это уже плюс. Это уже своя фишка — изюминка, — вставил свои «пять копеек» Мефодий.

— Ну не знаю, — протянул Антон и обратившись ко мне попросил: — Александр, а спой её ещё раз, а то я признаться, как, наверное, и многие тут, не совсем понял смысл.

Я негромко засмеялся и ответил:

— Ну Антон, ты даешь… Тебе ещё и смысл подавай… Говорю же — это шутка… Мем…

— Мем, — эхом отозвался Сева в задумчивости почёсывая подбородок и смотря «через меня» куда-то в «грядущее».

— Типа того, — не стал спорить грустный мемщик. — Ладно. Хватит отдыхать. Пора работать.

— Погоди. Но как же без смысла-то? В каждой песне должен быть смысл, — возмутился до этого молчащий Дмитрий.

— Ну, вот так, — хмыкнул я, вспоминая тексты песен из будущего. Чего там только не было. Были и сопли, были и шептания, были и речитативы, были и рычания, всё было, но вот смысла в тех песнях не было, во всяком случае в девяносто процентах случаях.

То круизёр колёсами вверх, то волосы выдернутые у Тутанхамона, то поезд в огне, то свеча горит, то любимки нападают, то дельфины под кожу, ну или ещё какая-нибудь чепуха, наверняка написанная в наркотическом угаре. И всё это льётся в уши из автомагнитол и плееров с утра и до ночи, ведь шоу должно продолжаться двадцать четыре часа в сутки без праздников и выходных… Тут уж не до смысла, нужно успеть сделать «кэш» и как можно больше… Ужас, одним словом.

— Какая странная композиция. Я признаться многое не понял… Но очень странная… Саша, быть может у тебя есть, что-нибудь с более понятными стихами? — потирая себе виски спросил Алексей Владимирович.

— Гм… — задумался певец.

— Что-нибудь, так сказать на злобу дня, — весело смеясь предложил горе-прораб Ашот, который неведомым образом уже нарисовался за столом.

— На злобу дня говорите? — прошептал я прикидывая стоит ли «забабахать» или нет. Подумал-подумал, а потом плюнул на всё и сказал: — А вы знаете, а ведь есть такая песенка. Только вчера придумал. Она, кстати говоря, как раз про строителей и как раз на злобу дня.

— Вот как? Отлично! Про строителей, это хорошо. Строители хорошая и нужная профессия, — не поняв сарказма воскликнул тот.

— Может и нужная, но вот песня, которую я написал, она не про нормальных строителей, — побарабанив пальцами по деке гитары пояснил я.

— А про каких? — удивился строитель-халтурщик.

— Вероятно про не нормальных. Про таких, которые при ремонте дома из четырёх стен ремонтируют только одну, а бабки берут за все, — ответил я, пристально глядя на прораба, который сидел на другом конце стола и смущённо улыбался.

— Гм… — глубокомысленно произнесли присутствующие. — Музыкальная критика недостатков при организации строительных работ?

— Скорее да, чем нет. Хотите услышать?

— Конечно, — хором ответили все.

— Не надо Саша. Не надо, — поняв моё настроение умоляюще прошептала неподалёку от меня сидящая Лиля.

— Надо, — ответил я, опустил взгляд на гитару, ударил по струнам и запел…

Бетономешалка мешает бетон,

Бригада строителей жрет самогон…

(с) группа Кувалда — Бетономешалка. https://www.youtube.com/watch?v=ICDrEPFuRFw

Тут нужно сказать, что в тексте этой замечательной композиции мне пришлось сделать небольшое изменение. А именно словосочетание «прораб Петрович», которое фигурирует в песне, я заменил на созвучное с ним «прораб Ашотик», в честь горе-строителя и получилось всё вполне гармонично. Что интересно, так это то, что у композиции со смыслом всего полтора миллиона просмотров в ютубе, а ведь только один эпилог про алкоголизм чего только стоит…

Вообще история, рассказанная в данном произведении довольно-таки трагична. Песня повествует о нелёгкой судьбе прораба Петровича, который выпивал в рабочее время вместе со своей строй бригадой, после чего в непотребном виде залез в бетономешалку и уснул там детским сном праведника. К тому моменту, остальная часть строителей-собутыльников, также дошла до нужной кондиции, и электрик по имени Степан, вероятно решив поработать во внеурочное время, нажал на кнопку «Пуск». Запуск прошёл штатно и механизм заработал. В результате такого действия, тело выпускника строй института Петровича, в данном случае Ашотика, стало перемешиваться с другими компонентами, находящимися внутри ёмкости аппарата, придавая нужную консистенцию для будущего пирога…

Зло? Да. Очень зло? Тоже да. Очень при очень зло? Конечно же да!.. Почему? Да потому, что «нефига» доверчивых безобидных стариков обманывать, деньги воровать, да и меня заодно подставлять!

Закончив песню словами: –

Бетономешалка — алкоголизм,

Бетономешалка — каннибализм.

— поднял глаза на окаменевшие от изумления лица и задал риторический вопрос ошарашенной публике:

— Ну как, это достаточно злободневно? — после чего хмыкнул и посмотрев на Степан Агасовича, который в свою очередь с удивлением смотрел на гитару, вероятно находясь в шоке от издаваемых ей звуков, добавил: — Ну раз достаточно, то концерт по заявкам зрителей будем считать оконченным. Давайте тогда уж заканчивать и обед. Через пять минут, всех актёров принимающих участие в съёмке, жду на съёмочной площадке.

* * *
— Саш, а откуда ты такие песни взял? Сам придумал? — спросил меня Сева подойдя ко мне. Мы стояли у входа в дом и ждал пока все актёры зайдут в помещение.

— Блин, друг мой, что за вопросы? Конечно не сам.

— А кто? — спросил «наивная простота».

— Инопланетяне.

— Кто?

— Чатлане из галактики Кин-дза-дза.

— Не может быть, — обомлел собеседник.

— Сева, ты чего, пил что ль чего с утра?

— Нет. Я же не пью, — соврал тот, ибо я видел, как он вчера на банкете шампусик попивал.

— Ладно, забей… Я придумал конечно. Всё я. Кто ж ещё мог придумать такое? — в свою очередь парировал его лож я своей неправой. — Или ты ещё знаешь кого-нибудь кто мог написать что-либо подобное?

— Нет, — искренне ответил друг и «застыл» глядя мне за спину.

— То-то, — искренне ответил я и услышав знакомый мотив тоже застыл.

Наша окаменелость была связанна не с тем, что мимо нас проходила красавица Юля, в которую Сева был по уши влюблён, нет, связанно это было с тем, что она негромко напевала себе «под нос»:

— Белые розы, белые розы, тра — та — татата — та…

— Юля, стой. Подожди, — выйдя из комы крикнул я ей в спину. Она остановилась, обернулась и подошла к нам.

— Что Сашечка?

Сева стоял как вкопанный и традиционно не дышал.

— Юлечка, скажи пожалуйста, — ответил я также в ласкательной форме, — а что ты такое поёшь?

— Это песня про розы. Белые, — пояснила рыжуха.

— А откуда ты её знаешь?

— Слышала.

— А где ты её слышала? — поинтересовался «следователь».

— Ребята на лавочке пели. Хорошая песенка. Грустная, но хорошая. Вот я и запомнила.

— Какие ребята. На какой лавочке? — задал очередные вопросы «прокурор», пытаясь вывести допрашиваемую на чистую воду.

— Да наша местная шпана во дворе. Они её под гитару под окнами всю ночь пели. Мне она очень понравилась. Я оделась и хотела спуститься в низ, чтобы в песенник переписать слова, но, — пояснила обвиняемая с грустью в голосе, — но меня мама не пустила и отправила опять в кровать.

— Ночью?.. Ты хотела спуститься к хулиганам вниз и переписать песни ночью? — ошарашенно выдохнул Савелий.

— А, что такого. Это же наши, местные ребята. Пили там вино, смеялись, да и песни пели.

— Ох***! — вновь выдохнул влюблённый, а наивная девушка, не обращая на этот «комент» ровно никакого внимание продолжила свой рассказ: — Правда там потом они поругались все. Кто-то бутылку разбил, потом стекло в подъезде, дальше там драка началась, милиция приехала с мигалками и всех забрали в отделение. Так, что я многие слова не успела записать.

Я молчал, а Сева как мне показалось молился, восхваляя то Бога и то Юлину маму.

* * *
Кинокамера снимает через окно приезд Тихона Тихого.

Он выходит из «Волги».

Отлично.

Снято.

Заходим в дом.

Разговоры… разговоры…

— Где бы я не жил, у меня всегда был очаг, — говорит Старостин.

Снимаем его грустный взгляд крупным планом.

— Так ребята. Готовы? Отлично, отлично. Снимаем приезд грузчиков. Лиля текст выучила? Хорошо. Итак, ты протягиваешь документы и говоришь, что?..

— Подпишите пожалуйста здесь, — проговорила свою роль Лиля.

— Ииии, — помогаю я.

— Что «И»? — удивляется та.

— Подпишите пожалуйста здесь, ииии… — повторяю я, но вижу непонимание в глазах.

— Подпишите пожалуйста здесь, — повторяет начинающая актриса-виолончелистка.

— И здесь! — добавляю я, морщась и поглядывая на безответственную рыжуху, которая часть текста недонесла до конечного пользователя.

— Так надо?

— Да. Именно так, — командует режиссёр. Поехали.

Мотор!

<…>

— Грузчики готовы? Норм. Берёте вот это кресло и вот этот диван и тащите из комнаты. Поняли?

Мотор!

<…>

Что значит диван в дверь не проходит? А как же он тут очутился?.. Как через окно? Что правда через окно?.. Ну, давайте тогда через окно выносите … В смысле нужно раму выставлять?.. По-другому никак?.. Ну так выставляйте, потом вставим! Завэн, найди быстро Ашота с его бандой, пусть берут инструмент и мухой мчат сюда…

<…>

Вытащили мебель и поставили раму на место.

— Это разъев справедливо? Разве справедливо, то, что мы все умрём, а ты будешь жить вечно? — обвиняет психолог Старостина.

Атмосфера в фильме накаляется до предела. Тихон Тихонович Тихий достаёт дореволюционный револьвер, который мы одолжили в местном историческом музее, и нацеливая на главного героя вопрошает: — А, что будет если я тебе выстрелю в голову. Прямо в темечко? Ты умрёшь, или как?

Происходит ругань…

Разговоры. Разговоры…

Психолог выбегает на улицу, садится в автомобиль и уезжает.

— Отлично! Снято! — констатирую я, сверяясь с планом съёмок. — Теперь снимаем эпизод, где…

И в этот момент прожектора на секунду ярко загорелись, моргнули и погасли.

— Что, лампы перегорели? — задал я вопрос монтёрам-электрикам.

— Не знаю. Сейчас глянем. Только им остыть чуть надо, — ответили те.

— Да нет. Это, наверное, свет выключили. У меня тоже питания на камеру не идёт, — сказал кинооператор слегка подёргав провод идущий к кинокамере.

Я подошёл к выключателю, висевшему на стене и пощёлкал кнопкой. Света не было. Включил чёрно-белый телевизор «Чайка». Результат оказался тот же.

— Блин. Блин, блин! Что за фигня?! — риторически произнёс директор картины, уперев «руки в боки» бессмысленно раздумывая над вопросом: на долго ли нас решили электричества?

— Да никакая это не фигня. На подстанции, наверное, чего-нибудь сломалось. Не волнуйся, наверняка скоро починят, — услышал я голос Армена и повернувшись к двери увидел его самого.

Стоит, улыбается. При костюме, при галстуке, в руках портфельчик. Воистину чиновник, по-другому и не скажешь.

— Эта вы Армэн Ныколаэвич нам свэт вырубилы? — коверкая слова вопросил режиссёр вновь прибывшего.

— Што, ты. Што ты. Я на это нэ спасобэн, — также наигранно отшутился тот.

Посмеялись, пожали друг другу руки и вышли на улицу.

— Ну чего, пойдём к председателю, что ль сходим? Узнаем, чего да как? — предложил я.

— Давай сходим, прогуляемся, — согласился компаньон.

— Товарищи, перерыв тридцать минут. Далеко не разбредайтесь. Кстати, там, на обеденном столе, стоят кастрюли с компотом и лежат сладкие булочки. Кто проголодался, может пойти и перекусить, — во всеуслышание объявил заботливый режиссёр своей труппе через окно.

Артисты переговариваясь стали покидать помещение направляясь на полдник.

— Ой. Подожди меня тут. Забыл кое-чего прорабу сказать. Я сейчас, быстренько, — хлопнул себя полбу Армен, порылся в портфеле, достал оттуда какие-то бумаги и быстрым шагом направился за дом к столу, где, по всей вероятности, собирался найти Ашота.

Я поднял голову вверх, зажмурил глаза и от души потянулся. Через закрытые веки пробивалось солнце, а волосы слегка трепал ласковый южный ветер. Пели птички, а на душе было спокойно и светло. Век бы так стоять и наслаждаться мгновениями…

— Извини, Саша. Ты занят? — раздался женский голос рядом. Нда… Это «обламало» и вывело меня из нирваны. Я опустил голову, немного поморгал «выгоняя зайчиков из глаз» и посмотрел на «обломщицу».

— Привет Лиля. Уже не занят. Что ты хотела?

— Александр, извини пожалуйста, что отвлекаю, но не мог бы ты продиктовать мне текст той песни.

— Зачем тебе песни про пьяниц? — удивился я.

— Да нет не эту, а ту, как там её — «Чикибамбини»?

— Бамбони, — с горечью в голосе поправил её великий певец и от безнадёги вновь закрыл глаза.

Глава 10
— И часто у вас в селе свет отключают? — поинтересовался я у Степан Агасовича, отправив Лилю помогать убирать со стола и пообещав текст песни разрешить ей переписать в Москве, после того как он будет доработан и адаптирован.

— Да нэт. Пэрвый раз, года за два навэрно, — ответил хозяин дома и пообещал: — Нэ надо валноваца, скора вклучат и элэктычесто будэт работать.

«Оптимистичный прогноз. А вообще, так всегда, кому-то х**, а нам всегда два. Ладно, ждём тогда часа, когда электро-Прометей зажжёт нам свет,» — в разочаровании подумал я и поблагодарил дедулю за информацию.

Подошёл Армен, сказал, что всё нормально, и мы побрели к склону горы.

— Армен, нужно, наверное, электрогенератор какой-нибудь «замутить». Есть возможность? — спросил его я. — Сам понимаешь, такие неожиданные отключения сорвут нам все планы.

— Ты прав. Подумаем, что сделать. Если, что, то у меня в военной части родственник служит. Я думаю, если сложится сложная ситуация, мы сможем договориться. В общем не волнуйся, я всё сделаю и завтра генератор будет.

— Ты имей ввиду, я не знаю знаешь ты или нет, прости за тавтологию, но они — генераторы, по-моему, на солярке или на дизельном топливе работают. Так, что и бензовоз с топливом, вероятно будет нужен.

— Да? — удивился собеседник. — А ты откуда про это знаешь?

— У нас у дома стройка была. Я ради интереса у строителей узнавал.

— Гм… Молодец. Я бы об этом не подумал… Ну ладно с генератором решили, я запомнил, говори, что ещё тебе необходимо? Чем могу помочь, а то мне скоро ехать обратно уже нужно.

— Помочь? — в задумчивости произнёс я, прикидывая, чем бы ещё нагрузить товарища. — Ну во-первых — надо водителей, поваров и других помощников определить на ночлег.

— Это сейчас с председателем сделаем. Дальше…

— Во-вторых, не забудь договориться со звукозаписывающей студией. Нужны хорошие клавиши.

— Помню. Я уже узнавал. Магнитофон там восьмидорожечный какой-то. Не знаю, что это значит… Далее… Клавиши есть. Говорят, какие-то новые. Иностранные. Их из таможенного фонда год назад перевели на баланс студии. Контрабанду конфисковали и отдали им.

— Шикарно! Это просто «супер гуд»! Окей!.. Гм… Тогда в-третьих… Эээ… Ой! Главное-то забыл!.. В-третьих, заказывай билеты до столицы нашей необъятной Родины.

— На, какой день?

— Я не знаю, как, что получиться, поэтому закажи сразу на три дня вперёд начиная с послезавтра. Что б вылет был днём. Я тебе деньги за них отдам.

— Гм… Зачем переплачивать? Просто скажи, когда хочешь лететь и всё. Я всё сделаю.

— Армен Николаевич, ты же видишь, что иногда бывают непредвиденные обстоятельства. Поэтому прошу тебя, купи билеты на три-четыре дня.

Тот недовольно крякнул.

— Я же говорю, я тебе деньги отдам. Мне просто «кровь из носа» нужно будет на ночь попасть в Москву. Понимаешь?

— Не понимаю, но ладно. Верю. Договорились. Завтра куплю как ты хочешь, а с деньгами, — он похлопал меня по плечу, — с деньгами мы потом разберёмся. Расскажи лучше, как идёт съёмка.

— Нормально идёт, — начал было я и сразу же поправился, — точнее шла. По моему мнению, мы отсняли приблизительно половина фильма. Если завтра форс-мажорных обстоятельств не будет, то скорее всего всё завтра и доснимем. Но уж если не завтра, то после завтра точно. Хочешь знать почему?

— Да.

— Да потому, что завербовали мы с тобой превосходных актёров, которым и объяснять-то нечего, они сами всё знают. Одним словом — профессионалы, — пояснил я и тут же поправился: — А точнее сказать — суперпрофессионалы.

— А твои как? Юлечка с этим, как его…гм… ну… гармонистом?

— Гармониста зовут Леонид Ильич, и это легко запомнить, ибо он тёска сами знаете кого… а вот почему вы нашу Юлю назвали Юлечка, я хотел бы прояснить.

— Да так, к слову пришлось.

— Армен, — решил поставить точки над «И» я и остановился. — Юля невеста моего друга. Милая, глупенькая, очень доверчивая, но… невеста! Не надо к ней лезть. Если Сева из-за своего добродушного характера и своей щуплой комплекции не может её защитить, её защитой займусь я. Понимаешь? Я!.. Так скажи, зачем нам сориться?

— Да, ладно ты, — проговорил он, примиряюще тоже остановившись, — чего ты завёлся-то?! Помню я как ты кирпичи бил. Как руку-то интересно не сломал… Говорю же, просто к слову пришлось. Не нужна мне твоя Юля… Не лезу я в ваши дела. Сами разбирайтесь.

— Отлично! Мы поняли друг друга. И кстати, кирпичи тут не причём, — подвёл итог разговора великий заступник и продолжил путь.

— Так, что, получается фильм за два дня? — как не в чём не бывало спросил компаньон через минуту.

— Ну, получается, что так, — скромно ответил великий режиссёр.

— Вот это да, — неподдельно восхитился тот. — Такого, наверное, ещё в истории мирового кино не было. Чтобы полнометражный фильм с неплохим сюжетом снять за два дня. Интересно было бы узнать, что в конечном счёте получится.

— Нормально получится, — заверил я и хохотнув добавил: — Можно за оскаром уже завтра выезжать.

* * *
Подошли к дому председателя. Постучались. Армена он ждал, поэтому открыл довольно быстро.

Поздоровались с местным начальством, и взрослые дяди усевшись за стол стали обсуждать проблемы: свет, размещение обслуживающего персонала, складирование продуктов.

По свету стало ясно, что авария на подстанции и отключены два района, поэтому генератор «маст хэв».

— Хоть элэктричества нэт, но тэлэфон работаэт, — заверил нас местный начальник.

— Понял Саша? Телефон работает! — подняв палец вверх сказал Армен и посмотрел на меня сияющим взглядом.

— Понял и что? — не понял я к чему он клонит.

— Да это я к тому, что я тебе разговор с Москвой заказал на шесть вечера. Ты же хочешь с мамой поговорить и рассказать, как у тебя дела? Или нет?

— Эээ… хочу конечно, — опешил я. — Спасибо большое вам Армен Николаевич.

— Да не за что. Сочтёмся, — весело ответил тот и повернувшись к председателю вернул разговор в деловое русло: где и как размещать вновь прибывших людей?

Оказалось, что в клубе. Там уже установил десять раскладушек и обеспечили их бельём.

— А две поварихи куда? Они замужем. Не могут же они ночевать с мужчинами.

— Нэт конэчно уважаемый Армэн Николаэвич. Зачем им там начивать?.. Они в доме у одной старушки остановатся. Там вообщэ нэт мужчин, — сказал председатель, а потом покосился на меня и заговорил по-армянски.

Поговорили-поговорили, и покосились на меня, а затем вновь перешли на русский язык.

— Продукты можно храныть сдэсь. В моём сараэ. Там чиста. Тут ны хто нычего нэ вомёт, — заверил нас местный босс, показывая на капитальное строение рядом с домом.

Решили так и сделать.

Обговорив ещё кое-какие мелкие детали Армен попрощался с председателем и попросив меня проводить его вышел из дома.

— Слушай, а что он тебе по-армянски говорил? — спросил я компаньона, когда мы подходили к его машине.

— Говорит, что волнуется за тебя очень. Говорит, что вдруг с тобой, что-то случиться, так ему голову оторвут. Просил меня остаться и не уезжать. Боится, одним словом.

— Ясно-понятно, — сказал я рассматривая новую серую «Волгу». А не плохо живётся советской бюрократии. Тут «Волги», в Москве «Волги» … Нда… Вот оно наглядное истинное равенство среди равных. С другой стороны, кто бы не на словах, а на деле, будь он на месте бюрократа, отказался бы от шофёра с автомобилем? От дачи, от спец пайков и других материальных благ?.. Есть такие? Вряд ли… И в результате имеем, то, что имеем… Круг, в очередной раз замкнулся…

Мы поговорили с ним ещё пару минут, и он уехал, а я посмотрел на часы. До междугороднего звонка было ещё минут двадцать…

* * *
Пока ждали связь, я стал расспрашивать председателя о местных достопримечательностях. Тот не удивлялся и в общих чертах рассказал о интересных сооружениях в селе и его окрестностях: старинный мост, старинный разрушенный храм, быстрая мелководная река.

— Очень интересно, — сказал я пытаясь перевести разговор в нужное мне русло, — мы это всё обязательно осмотрим…. Надеюсь перед отъездом вы нам поможете организовать небольшую экскурсию по историческим местам?

— Помагу конэчно.

— Спасибо, — поблагодарил я и посмотрев в окно поинтересовался: — Скажите, а вот к примеру, в горах, что-нибудь интересное есть?

— В горах? — искренне удивился тот. — Что там интэрэсного в горах-то?.. Гори они и есть гори. Лэса, кусты всякие, трава, что там ещё-то? — сказал он, а затем на секунду задумался и добавил: — Скалы разныэ, да пещэры.

— Пещеры?! — восторженно вскрикнул я, не только изображая радость, но и действительно радуясь тому, что собеседник сам перешёл к нужной части разговора. — И что за пещеры? Среди них есть большие?

— Болшие? Ха… Да нэподалоку, есть нэ большая, нэт — огромная пэщера.

— Неподалёку, это где?

— Совсэм нэдалеко. Пол часа идти до нэё.

— Это очень, очень интересно, — обрадовался юный исследователь.

— Да ны чего интыресного там нэт. Пэщера сэбе да пыщера — дырка в скале. Внутри ны чего нэт интэрэсного. Говару же дырка. И воздух там спёртый.

— Воздух спёртый? — уточнил я.

— Да, спёртый какой-то. Плохо продувается. Дышать нэ приятно. Говару, ны чего интыресного там нэт.

— Ну это вам, как местному жителю, это неинтересно, потому, что вы привыкли, — возразил я. — Нам же, как жителям города, как раз такие вот природные чудеса, очень даже интересны. Согласитесь, памятники, мосты, скульптуры, картины и т. д., есть практически в каждом городе и в нескольких экземплярах, а вот так вот, чтоб пещера, да ещё и огромная… Такого нет не в Москве не в Ленинграде… Опять же, что воздух спёртый и не продувается, это хорошо.

— Пачему харашо? Что там может быть харошего? Дышать нэвкусно.

— Дело в том, что такой микроклимат пещеры, это своего рода консервант, в котором может сохранится много чего интересного.

— Интэрэсного? Да нэту там интэрэсного. Просто пыщера и зэмля под ногами.

— Не скажите. Мне всё интересно, — парировал я собеседника и огорошил его вопросом: — Может быть покажите?

— Ты што, ты што, в пыщеры собрался? — вероятно проклиная себя «за язык», вскрикнул побелевший председатель.

— Ну я же не один туда идти собираюсь. Дайте нам пожалуйста проводника, кто там уже бывал. Мы группой туда сходим, посмотрим и уйдём, — успокоил я его и добавил: — Естественно экскурсовода мы отблагодарим.

Начальник покусывал губу и морщась, как от лимона лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации.

— Подажди… Ты, что сэйчас собрался? Сыйчас? Сэйчас же связь по тэлэфону будэт, — найдя, как ему показалось, спасительную лазейку облегчённо проговорил он.

— Давайте сходим туда после? — обломал его я.

— А лудэй размэщать? А продукты? Дэл много. Да и вэчер уже. Вэчером в горы нэлзя ходыть.

Ясно, товарищу переться в горы с нами не хочется, что ж поможем гражданину…

— Я понял, вы заняты, — решил я протянуть собеседнику спасительную соломинку. — Но вы же сами сказали, что тут пол часа ходьбы до неё. Мы в горы не пойдём. Осмотрим ближайшую, которая огромная и всё. Там делов-то на час. Дайте нам пожалуйста проводника, мы сходим посмотрим, да и вернёмся.

— Ну развэ што на час, — сказал тот протирая платком шею.

— Кстати, вам с нами идти не обязательно. Достаточно проводника.

— Нэт, нэт. Я тоже пойду, — испугался тот. — Проводника возмём конэчно и вмэстэ пойдём. Есть уважаемый старый пастух, он тут все места знаэт. Он проводыт.

— А вы сами не местный?

— Я-то? Нэт. Два года толко тут жыву. Пэриехал. Ранше в другом мэсте жил, — ответил тот и в этот момент зазвонил телефон.

— Алло… — сказал председатель и заговорил по-армянски, а затем сказал по-русски: — Заказывали. Да. С Москвой заказывали.

Он протянул мне трубку и прошептал:

— Москва…

— Алло… — сказал я, поднося трубку к уху.

— Соединяю, — проговорила девушка оператор и я, от чего-то сильно волнуясь, стал ждать связи.

Повисла пауза в которой раздавались лишь гудки, перемешанные с сильно шуршащим фоном помехами.

— Алло!.. Саша?! Алло!.. — едва слышно раздался родной голос мамули.

— Привет мама… Алло…

— Саша, Сашечка, как ты?.. Как… тели?..

— Я нормально… Долетели нормально. Ты как? Алло…

— Я …но… Как у вас пого…

Связь была, что называется — «ни к чёрту». Всё шипело, шуршало, прерывалось и «икалось» …

— Погода хорошая. А у вас как погода? Алло…

— … шо…

— Как бабушка?

— Алло… шка… Алло…

— Алло! Мама, как бабушка себя чувствует? Алло…

— Ба… ка… при… из… вни…

— Что? Что ты говоришь не понял? Алло! Алло!.. Мама…

Раздались гудки, обозначающие, что разговор на этом окончен, если это вообще конечно можно назвать разговором.

Ай да связь, как будто бы мы в сорок первом и немецкий полк «Бранденбург 800» вовсю на коммуникациях «работает» … Мрак…

Повесил трубку и уже зная ответ поинтересовался у местного начальника:

— И это всё?

— Навэрно. Нэ знаю. Давай подождём эщё нэмного.

— Нда, дела… — сказал я и чтобы скоротать время предложил: — А хотите анекдот по этому поводу расскажу?

— Расскажи. Давай.

— Так вот:

Приходит сотрудник одной японской фирмы к своему шефу в кабинет, его останавливает секретарша со словами: «Шеф занят — c Саратовым разговаривает».

В этот момент из-за двери раздаются истошные вопли: «Саратов?! САРАТОВ?!»

Японец удивленно интересуется: «И далеко этот Саратов находится?»

Секретарша: «4000 километров»

Японец, озадаченно: «А по телефону нельзя было позвонить?»

Посмеялись и вновь стали ждать.

Пока ждали попытался вспомнить, что сказала мама насчёт бабушки и проанализировать шифрограмму. Она сказала: «Ба… ка… при… из… вни…» … вроде бы так… Так?.. Ну да, так она и сказала… Думаем… Думаем… Соображаем… Ага-ага… Окей… В принципе, если подумать… если подумать логически, то… то всё предельно ясно. Да. Всё ясно. Хорошо, я всё понял.

Вам не ясно? Ну тогда расшифрую: «бабушка приехала из деревни» … Вроде бы нормально расшифровалось. Конечно кое-чего тут не хватает… Чего?.. Да не хватает подписи под шифровкой. Какой?.. Да обычной подписи. Какой именно?.. Юстас, Алексу, мать его не хватает…

Эх… Ну да ладно, хорошо, что бабушка в Москву приехала. Пообщаются, да и маме повеселей будет. А то, наверное, ей скучно одной, без меня. Нда… без меня… Справедливости ради нужно сказать, что последние пару месяцев она меня и так практически не видят, потому-как я постоянно где-то шляюсь и домой прихожу только ночевать… Бред какой-то, пишется через дефис… Так по ней скучал потеряв, а найдя не могу уделить достаточно времени на общение, сам себя погрузив в пучину суеты-сует… И действительно бред…

Решено. Приеду со съёмок и беру сам у себя месяц отпуска за свой счёт.

На*** всё!.. Будем с мамой по ВДНХ гулять, в театр сходим, в кафе-мороженное. Можно в цирк попробовать билеты достать, или… Кстати, а почему ни в одной из двух жизней я ни разу так и не был в Большом театре? Билеты туда нельзя купить? Да у меня денег «куры не клюют». У перекупщиков за «бабки» купить можно всё. «На крайняк», через Армен можно будет попробовать достать. Наверняка у него какие-нибудь завязки есть. У него «походу» везде есть.

Всё, решено! Приезжаю домой, достаю билеты, беру маму, Армена… гм… Не, не так, этот товарищ там будет явно лишним… Одним словом беру маму, Севу, Юлю… гм… Нет, с ребятами мы сходим в другой раз, как-нибудь потом, а вот когда я приеду… Короче, беру маму, и мы идём в Большой. Всё!

Через десять минут понял, что сеанс межгалактической связи завершён окончательно, поэтому предложил председателю закончить ждать и собираться в поход.

Пришли к обители пастуха и застали там сидящего на лавочке мальчугана лет десяти-одиннадцати, который сидя на лавочке у белёной стены дома грыз семечки.

Председатель спросил мальца, где его дедушка и тот что-то ответив по-армянски убежал за дом.

Через пару минут к нам вышел седовласый старик в зелёной выцветшей гимнастёрке, синих шароварах и чёрных кирзовых сапогах.

До полного комплекта типа «латный доспех» не хватало папахи и бурки, но и так вид у пастуха был довольно воинственный.

Поздоровались и местное начальство попросило сопроводить нас до пещеры. Дедок замотал головой, показал на мальчугана, и они вновь перешли на местный диалект. Председатель тоже замотал головой и в этом деле, также в отрицании мотая головой ему вторил ему парнишка. Хоть из язык я и не понимал, однако саму ситуацию я понял без проблем.

Пастух не хотел никуда идти, но так как его об этом попросил председатель, то тот решил «соскочить» с темы и выдать нам в проводники мальца, который по всей видимости был его внуком, ну или родственником. Парнишка же загорал, грызя «семки» и идти тоже никуда не хотел, поэтому невзирая на возраст и традиции, влез в разговор к взрослым и попытался даже закатить истерику.

Понаблюдав за этим балаганом пару минут, я достал из кармана десять рублей и протянув их пастуху попросил сводить нас к «дыре в горе». Старик не стал миндальничать и ломаться, взял червонец, сделал два шага назад, протянул руку куда-то за дверь, достал папаху, кнут и сказал:

— Пошьли.

Перед тем как идти на экскурсию, я извинился, попросил меня подождать пять минут и сбегал домой, где из чемодана взял три фонарика, после чего вернулся, и мы отправились к съёмочной площадке. Там, дабы время не терять я собрал мини митинг и я объявил об окончании рабочего дня, а затем предложил желающим посмотреть пещеру присоединится к нашей экспедиции.

* * *
Через пол часа мы подошли к Карстовой пещере Арени, которая в этом времени зовётся «Птичья пещера», во всяком случае, если сравнивать с фотографиями из интернета, это была скорее всего именно она.

Наша экспедиция состояла из председателя, пастуха, ансамбля в полном составе, водителя автомобиля «ЗИЛ», милиционера, двух врачей и двух актёров: Баталова и Караченцова, которые тоже решили поучаствовать в походе.

Вход в пещеру представлял собой узкую расщелину в скалистых известковых образованиях левого берега реки Арпа. Напротив, пещеры был каменный утёс, который закрывал весь горизонт.

«Походу дела мы тут, где я и хотел оказаться,» — подумал великий археолог и включил фонарик. Моему примеру последовали, и остальные туристы у которых данные электроприборы были с собой.

— Вот эта пыщера, — сказал пастух. — Из этого зала в разныэ стороны ест ходы, там ещо пэщеры. Но туда нэлзя ходыть. Заблудытся можна.

Монументальное строение природы было воистину монументальным. Размер рекреации был что-то около четырёхсот-пятисот квадратных метров. Подняв голову вверх увидел, что её своды чёрные как сажа и это нужно сказать производило впечатление. Картина, даже с фонариками и даже с большим количеством людей во круг, была мягко говоря мрачная и вселяла чувство безнадёги…

Нужно сказать, что фонарики работали так себе и освещение было не очень и даже очень не очень. В связи с этим, и без того гнетущая атмосфера усиливалась на сто процентов вселяя жуткий, первобытный страх. Пещера подавляла.

Постояв с минуту у входа, «отважные скалолазы» плотно сжатой группой, двинулись в центр зала.

— Плохо фонари светят. Ничего толком не видно. Сюда надо прожектора пригонять, чтоб всё нормально разглядеть, — озвучил здравую мысль Иннокентий.

— А воняет тут, совсем плохо, — поморщив носик сказала Лиля.

Народ в согласии загудел.

— Какая красота, — произнёс главный герой картины глядя вверх. — в таких местах чувствуется величие природы.

— Только очень страшно, — негромко добавила бесстрашная Юля, которая совсем недавно собиралась ночью спускаться к пьяной компании за песнями и прижалась к Лиле ещё сильней.

— Эгэгэй! — неожиданно закричал Антон и мы с пастухом сразу же «набросились» на него шипя: — Тихо! Тихо ты!

Где-то что-то заскрежетало, грохнуло и ухнуло…

Полу здравомыслящие туристы от испуга присели на корточки и в наступившей тишине стали прислушиваться.

— Ты чего орёш?! — шёпотом прорычал экскурсовод, глядя на перепугавшегося лидера супер ВИА. — Нэльзя в пэщерах и под зымлоёй крычать. Обвал может произайты. Засыпит и всо! Умром всэ!

— Извините, — прошептал в ответ тот.

«Блин. Опять мой косяк. Не проинструктировал детишек должным образом. А дети, они, как известно, дети и есть,» — подумал я, распрямляя ноги и вставая во весь рост.

Экспедиция последовала моему примеру и тоже поднялась, а у меня в голове возник вопрос: а что вообще, как правило, делают при обвалах? Остаются на месте и ждут, или быть может логичнее было бы бежать ко входу? Гм… Интересно… нужно будет попозже у сопровождающего поинтересоваться.

— Саша, ты, что хочешь здесь снимать? — незаметно подойдя ко мне, негромко спросила Юля.

— Здесь? — удивился я. — Нет. Зачем?

— Я думала наш герой будет приходить сюда и жечь костёр. Ты же говорил, что огонь для него важен.

— Не понял. Зачем тут-то? У него же камин есть. Чего ему тут делать?

— Не знаю, просто… Он же древний, — сказала та вглядываясь в темноту.

— Просто древний, — повторил я на автомате, пытаясь поймать зародившуюся мысль, а затем заорал: — Бля! Красавица ты наша! Ё**** * ***! Как я сам-то до этого «недопетрил»?! Молодец!

В дали, что-то опять затрещало и рухнуло с грохотом.

Со всех сторон зашипели: — Тихо! Тихо! Успокойся! — но я уже уловив идею и не мог остановится.

Меня потрясли. Я отмахнулся, но стал разговаривать тише, размахивая при этом руками и ходя по пещере взад-вперёд.

— Конечно! Ты права! Права на все сто! Он будет! Он будет приходить именно сюда! Приходить и жечь костёр! Зачем? Да потому, что у него ностальгия о былом. О жизни, о прожитых днях! Он именно в этой пещере провёл время со своими соплеменниками и его сюда просто тянет! Понимаешь? Как магнитом тянет! Он всегда, раз за разом возвращается именно сюда, в эту пещеру! Может быть он вообще именно тут родился. Очень может даже быть… Так?.. Конечно так!.. Вот поэтому его сюда и влечёт. Поняла?! Юля, ты просто супер! С меня как минимум коробка конфет и цветы! Ты помогла мне решить сложный ребус! Спасибо тебе!

Та заулыбалось, а неподалёку стоящие люди вновь обратившись ко мне попросили всё же не орать…

«Ай да девочка, ай да молодец! Мы тут снимем и не у кого не возникнет вопросов, почему мы снимали именно тут. Да это просто супер алиби, для того, чтобы легализовать последующие за этим археологические открытия! Он же кроманьонец, так почему бы ему не ностальгировать в этом месте?! Супер! Брависсимо! Просто прелесть наша рыжуха!.. Почему, ну почему же я не додумался до этого сам раньше? Ведь это же так очевидно… Ан нет, не додумался…. Конечно понятно, что голова забита другими делами, сюжетами, мыслями, но, это же лежало прям на поверхности…. И всё равно не додумался… Нда… Получается глуп… Получается, что додумался, только в последний момент… А ведь без этой идеи мои претензии на открытие были бы сомнительными… Я же собирался сделать как, просто предложить немного покопать в пещере и как бы случайно найти артефакты… И если рассудить здраво, то такой необычный «финт» вчерашнего школьника, наверняка бы вызвал нездоровый интерес, типа, а чего-й-то пионер не с того не с сего решил копать грунт и нашёл там то, что многие учёные не смогли найти?! Конечно «отмазаться», наверное, было бы возможно, но, всё равно вопросов при таком раскладе осталось бы море. Получилось бы так, что открытие висело бы на волоске и пахло бы «липой» … причём не просто пахло бы, а попросту воняло бы фальсификацией. Сейчас же, всё будет по-другому, ибо сейчас у меня есть великолепное железное алиби. И если кто-нибудь, кого-нибудь, когда-нибудь спросит, как произошло открытие, то рассказать, как это было, сможет очень много людей, ибо всё это произошло при большом количестве свидетелей. Ура!» — радостно думал я пока мы спускались в село.

* * *
В то время, когда мы были на экскурсии, к нам в дом, где остановились, принесли сухпайки, которые как оказалось разнесли всем к частникам проекта.

Они включали в себя чем-то похожие вчерашние наборы из ресторана. Мы, как и вчера, особо не заморачиваясь отдали весь продуктовый набор нашей гостеприимной хозяйке.

В час ночи, наконец-то дали свет, а в пять часов утра к селению подъехали небольшая колонна из трёх машин: два дизель-генератора и бензовоз с соляркой.

Об этом я узнал только с утра, потому как придя на постой, съел несколько бутербродов с колбасой, запил их молоком, принял душ, подошёл к кровати и упав на неё мгновенно вырубился.

* * *
Москва. Щёлоков.

Несколькими часами раннее Николай Анисимович решил встретится с Андреем Сергеевичем Мониным, руководителем института океанологии имени П.П. Ширшова Академии Наук СССР и пригласил его к себе.

Продолжение романа завтра-послезавтра.

Глава 11
Москва. Щёлоков.

Несколькими часами раннее Николай Анисимович решил встретиться с Андреем Сергеевичем Мониным, руководителем института океанологии имени П.П. Ширшова Академии Наук СССР и пригласил его к себе.

Андрей Сергеевич был глубоко удивлён вниманием, которое главный милиционер страны внезапно проявил к его фигуре.

«Неужели какие-то проблемы с финансами? Но последняя плановая проверка, не выявила никаких серьёзных нарушений… Тогда, в чём дело? Неужели, воровство? Неужели кто-то из сотрудников украл настолько масштабно, что этим делом пришлось заняться самому министру МВД СССР лично? Невероятно!» — сидя в приёмной в панике размышлял директор института, ежесекундно теребя рукой дипломат, ожидая вызова к Щёлокову.

Ожидание оказалось не долгим и через пять минут Монина пригласили на аудиенцию.

Министр доброжелательно поздоровался и предложив присесть в кресло по селектору заказал у секретаря-адъютанта два стакана чая. Затем посмотрел на наручные часы, и начал беседу:

— Итак, товарищ директор в первую очередь хочу сказать, что очень рад с вами познакомится. Много хорошего о вас слышал. Товарищи характеризуют вас только с лучшей стороны… Итак, рассказывайте, как обстоят дела в вашем институте? Есть ли какие-нибудь проблемы? Просьбы? Чем вам может помочь наше ведомство?

— Спасибо товарищ министр. У нас вроде бы всё нормально. Работаем. Государство о нас очень хорошо заботится и не в чём нам не отказывает, — стал торопливо объяснять учёный, пытаясь сообразить, что именно хочет знать хозяин кабинета.

В дверь постучали и в помещение зашёл адъютант, без чая. Он спросил разрешения и получив его доложил, что министра срочно просят подъехать в Главк.

— Андрей Сергеевич, видите как получается. Дела требуют моего присутствия причём в нескольких местах одновременно, — засмеялся Щёлоков, — поэтому давайте вы меня проводите, и мы с вами поговорим по дороге. Не волнуйтесь, Вас потом мой водитель довезёт куда вам надо.

Возражать не имело смысла, и директор согласился.

Они вышли из здания Министерства МВД. Как оказалось, у крыльца министра поджидал целый кортеж милицейских автомобилей.

На удивление учёного, министерской «Чайки», которая по статусу полагалась Щёлокову в кортеже не было, из чего он сделал вывод о рутинной рабочей поездке министра.

Сели в обычную милицейскую «Волгу», и только было собрались ехать, как вновь появился давешний адъютант, подбежав к их машине и доложил, что в Главке уже все проблемы решены и ехать теперь туда совсем не обязательно.

Николай Анисимович грубо выругался и пообещал там всем устроить разнос. Чуть помолчал, а потом повернувшись к директору института сказал:

— Вот видите, как получается. То сами ничего решить не могут и как дети малые просят помочь, а только соберёшься сделать доброе дело, окажется, что уже и не надо вовсе, — он тяжело вздохнул. — Что ж, ладно, раз так получилось, то давайте-ка мы Вас к Вашему институту подвезём. Вы надеюсь не против?

— Нет конечно, — замотал в ответ тот не на шутку удивлённый происходящим и «прикидывая» всё ли готово в институте к такой вот внезапной проверке.

— Заодно и хозяйство ваше осмотрим, — продолжил Николай Анисимович. — Согласны? Вот и хорошо. Серёжа, — обратился министр к водителю, — поезжай в институт океанологии. Знаешь где? Нет? Адрес у вас какой? Улица Красикова 23? Вот туда и поезжай.

Колонна включила мигалки с сиренами и тронулась.

— Что ж, — устраиваясь на сидение поудобней сказал Щёлоков, — расскажите, как у вас в институте обстоят дела?

Всё ещё не понимая смысл вопроса, директор принялся рассказывать о текущей работе, немного затронув перспективные направления и ожидаемые результаты. Также посетовал на некоторые неразрешённые ещё задачи и проблемы, связанные с их реализацией.

К удивлению, учёного министр внимательно его слушал, не перебивая и даже делал какие-то пометки себе в блокнот.

Дорога пролетела довольно быстро, а почему бы ей не пролететь быстро, если разгонять в мегафон весь попадающийся по дороге автотранспорт, и через пятнадцать минут их колонна автомобилей остановился у недавно построенного здания института океанологии. Нужно сказать, что в будущем, улицу Красикова соединят ещё с несколькими соседними улицами и в Москве возникнет Нахимовский проспект. Однако, в этом времени, разумеется о грядущих переменах, ещё никто ничего не знает и не догадывается, поэтому сейчас они приехали на небольшую московскую улочку.

Основной задачей института являлось комплексное изучение Мирового океана, а также морей СССР. Области изучаемых направлений огромны: физическое, эколого-биологическое, геологическое, химическое, подводные и надводные исследования и т. д., и т. п. Для того, чтобы эти изыскания происходили более успешно научное учреждение, заказывало строительство специализированных технических средств, в том числе и кораблей. В составе флота института в разное время будет разное количество судов абсолютно разного тоннажа, от крупнотоннажных кораблей типа: «Академик Мстислав Келдыш», «Академик Сергей Вавилов» и «Академик Иоффе», до малотоннажных: «Дмитрий Менделеев», «Академик Курчатов», «Витязь».

К 1977 году советским океанологическим флотом уже сделано множество измерений и открытий. К примеру малотоннажное научно-исследовательское судно «Витязь», 1939 года постройки, в младенчестве бывшее немецким грузопассажирский теплоход «Марс», после Второй Мировой Войны волей случая и из-за репараций попавшее в СССР, измерило глубину Марианской впадины, которая как оказалось составляет 11 022 метра. А это нужно сказать невероятно сложно, из-за не мысленного давления, которое создаётся на такой неимоверной глубине.

Вышли из автомобилей и пошли к главному входу.

Увидев сюрреалистическую картину не вписывающуюся в привычный мир вахтёра — толпу милиционеров с Щёлоковом во главе, очумевший от вида министра страж вытянулся по стойке смирно и отдал честь, приложив руку к «пустой», то есть без фуражки, голове.

Главный милиционер страны с директором особо на это приветствие внимание не обратили и не переставая беседовать проследовали к лифтам.

Там Монин предложил поехать на третий этаж и пройти к нему в кабинет, для ознакомления с планами института, но Щёлоков опасаясь «прослушки» в кабинете директора, предложил начать осмотр научного заведения со второго этажа, а уже затем подняться выше. Возражений не последовало, и адъютант министра нажал на кнопку номер два.

Вышли на этаже и прошлись по коридору распугивая своей компанией многочисленных сотрудников.

— А это, что тут у Вас?.. Химическая лаборатория… А это?.. Тоже лаборатория?.. Гм… И что вы тут делаете?.. Изучаете подводные грунты Тихого океана?.. Очень увлекательно, наверное… И как вы эти грунты добываете?.. — говорил министр интересуясь всем подряд, чем всё больше и больше загонял директора в ступор. Учёный просто не понимал, чего Щёлокову от него надо?! И это непонимание его очень беспокоило и практически деморализовало.

— Андрей Сергеевич, а тут, что? — спросил проверяющий, указывая на закрытую дверь.

— Тут Николай Анисимович, ещё ничего не сделано. А вообще, планируется, что тут будет конструкторская лаборатория.

— Конструкторская, — удивился тот, а потом произнёс странное, — ну тогда сам Бог велел это сделать тут. Сейчас там никого нет?

— Нет. Лаборатория закрыта, — пояснил Монин и, как доказательство подёргал за ручку двери, — закрыта на ключ. Открыть?

— Да. Попросите пожалуйста открыть, — произнёс министр улыбнувшись и улыбка эта директору очень не понравилась.

Через пять минут принесли ключ и научный руководитель, уже в душе понимая, что это какая-то подстава, с замиранием сердца открыл дверь в помещение, готовый увидеть там, что угодно, но только не то, что увидел.

А увидел он, что ничего в лаборатории с его прошлого посещения пару дней назад, не изменилось.

— Ухх, — облегчённо выдохнул Монин и обернувшись к Щёлокову поинтересовался: хотите зайти?

— Да, давайте с вами зайдём и поговорим, что называется тет-а-тет, — ответил министр, а затем повернувшись к многочисленной свите и зевакам добавил: — Товарищи. Нам с товарищем директором приватно побеседовать нужно, так, что прошу в лабораторию никому не входить! Договорились?

Народ согласно закивал.

— Майор Игнатов! — негромко произнёс Щёлоков.

— Я здесь, — отрапортовал один из милиционеров.

— Обеспечь! — приказал министр и зашёл внутрь большого помещения.

* * *
Будущая конструкторская лаборатория была практически пуста. В ней находилось лишь пару шкафов, пяток столов, несколько стульев, вешалка и ещё какая-то мебель.

Пододвинув два мягких стула к одному из столов, который больше походил на учебную парту, нежели на рабочее место инженера-конструктора, Щёлоков присел сам и предложил присесть сопровождающему.

— Итак, Андрей Сергеевич дело у меня к вам вот какое, — начал он. — Понимаете ли, к нам в руки попали некоторые документы. Так как в моём ведомстве сотрудников, досконально разбирающихся в той тематике, нет, то возникла идея подключить к изучению этих документов Вас. Хотелось бы, чтобы вы оценили, ценность данных рукописей.

Монин подобрался и стал более внимательно вслушиваться в слова собеседника предчувствуя, что вот-вот он прикоснётся к какой-то тайне.

— Прошу Вас, — продолжил министр, вынимая из портфеля бумаги, — посмотреть и ознакомится вот с этими материалами, которые содержаться в папке. Хочу предупредить сразу, что материалы, содержащиеся в ней, имеют гриф «совершенно секретно». Однако я знаю, что допуск к такого рода секретности у вас есть, поэтому предупреждать Вас о чём-либо считаю не нужным.

Руководитель института согласно кивнул, пододвинулся поближе к парте и открыл папку…

По мере того, как он читал, то у него складывалось впечатление, что это всё сон и всё это происходит не наяву, ибо информация, описанная в бумагах, была просто фантастична.

Щёлоков наблюдал за реакцией учёного и улыбался, глядя как тот, прочитав что-то интересное, начинает косится на него, чесать себе затылок, затем подбородок, или же вообще хватается за голову обеими руками, что-то нашёптывая себе под нос.

«Всё ясно. Получается, что товарищ Артём не обманул и тут. Вон как Монин увлёкся, аж глаза на выкате стали. По вей видимости информация действительно важная и интересная,» — думал он, улыбаясь и радуясь тому, что этой встречей, он наверняка сможет укрепить обороноспособность страны. А именно этой цели — усиления щита Родины, Николай Анисимович, с недавнего времени, решил посвятить всего себя, как говорится, до последней капли крови.

— Вот тут написано, что фотографии прилагаются? — через двадцать минут заметив надпись внезапно осипшим голосом поинтересовался учёный растерянно глядя на главного милиционера.

— Их пока нет, — ответил министр, удовлетворённый тем, что собеседник настолько тщательно изучает документы, что даже заметил этот факт. — Мы работаем над тем, чтобы эти снимки в ближайшее время попали к нам.

На самом деле министр просто не решился демонстрировать фотографии аппарата, сделанные в 2009 году и переснятые товарищем Артёмом с какого-то неведомого ноутбука.

— Ах пока нет… — прошептал учёный и вновь приступил к прочтению. Хватило его ненадолго. Он сидел насупленный, а потом взорвался.

— Товарищ министр, Бога ради, скажите, откуда у Вас ЭТО?

Щелоков пожал плечами и улыбнулся.

— Вы не понимаете, Николай Анисимович, — горячо продолжил директор института, — это же немыслимо! Тут же полное описание аппарата! Конечно, нахватает чертежей, но сам аппарат, его основные узлы и агрегаты, описан полностью! Смотрите, тут даже марки металлов есть, из которых нужно изготавливать отдельные детали. Тут же полное ТТХ (тактико-технические характеристики) батискафа. Кто? Кто мог изготовить этот аппарат? Американцы? Французы? Итальянцы? А почему они тогда назвали батискафы «МИР-1» и «МИР-2»? Откуда ЭТО?! Из ЦРУ?

Директор института пристально посмотрел на Щёлокова и увидев его жёсткий взгляд опомнился, осознав с кем он вообще разговаривает и кому вопросы задаёт.

— Извините, — поникнув сказал учёный и посмотрел на папку, — просто мы с академиком Михайловым только недавно обсуждали вопросы о необходимости постройки подобных глубоководных аппаратов… А тут такое…

— Это хорошо, что обсуждали. Вот с ним, — сказал Щёлоков, — Вам и предстоит создать этот батискаф.

— Как? — удивился директор.

— Очень просто. Эти идеи вы сейчас себе перепишите и выдадите за свои. Моё участие в этом деле, категорически отрицается.

— Но, если это уже кто-то построил, то…

— Никто, это не построил. «Строилка» у них ещё не выросла, — хохотнул министр. — Вы будите первым, это я вам гарантирую. Вы мне верите?

— Да. Конечно. Верю.

— Вот и хорошо, — продолжил Николай Анисимович. — Приготовите обоснования, добавте в описание аппарата более ярких красок, обрисуйте перспективы его использования и требуйте фонды. Например, этот глубоководный батискаф наверняка можно использовать не только для изучения морских глубин, но и для исследования затопленных кораблей, или даже потерпевших аварию подводных лодок. Согласитесь, это очень нужное и важное дело. Хоть я и не специалист в этой области, но мне кажется, что такие аппараты нужны не только гражданскому, но и военному ведомству. В связи с этим, «покумекайте», как зайти со стороны Министерства обороны. Как их заинтересовать. В общем сами подумайте, как приукрасить и что сказать… Ну, а если, что обращайтесь на прямую ко мне, естественно скрывая цель обращения для окружающих.

— Спасибо, товарищ министр, — поняв все перспективы проекта воспарял духом Монин, — я обязательно придумаю хорошее обоснование.

— Хорошо, с этим решили. Тогда, напомню ещё раз.

— Я внимание.

— О моей роли в этом деле не должен знать никто! Ни одна живая душа! Ни КГБ, ни ЦРУ, ни массад! Поняли меня? Никто!

— Да, да, я понял.

— И ещё, в нашей стране, в том числе и в силовых структурах, могут быть иностранные шпионы. Они могли проникнуть куда угодно, в любую сферу нашей жизни, в том числе враги могут быть и в вашем институте, поэтому прошу вас не забывать о бдительности и быть аккуратным с этими документами храня их всегда в сейфе.

— Ясно, — в очередной раз согласился с логичными доводами учёный.

— Раз ясно, то это хорошо, — подбодрил его Щёлоков и вновь полез к себе в портфель, откуда достал резиновые перчатки. Это удивило директора, и он стал ждать что же будет дальше.

Тем временем, Николай Анисимович, одев на руки печатки, аккуратно достал упакованные в плёнку стопку чистых белых листов и положил их на стол. Затем достал несколько ручек разных цветов и положил рядом с бумагой.

Проделав всё это, он снял перчатки и объяснил собеседнику:

— Это, предосторожность, на всякий случай, что б моих отпечатков не было.

— Понятно, — не поняв зачем министр достал листки с ручками ответил учёный.

— Кстати, для алиби. Я к вам приезжал, чтобы прояснить ситуацию с вашим калининградским филиалом. Якобы мне поступил анонимный донос, и я решил его самолично проверить. Мало ли, чего эти анонимы пишут. Мы поговорили и я убедился, что это навет. Вам ясно?

— Ясно! — ответил тот.

— Товарищ министр, а как насчёт фотографий? Когда они могут у вас появиться?

— Загляните ко мне, на следующей неделе.

— Так быстро? — удивился Монин.

— А что телиться-то? Позвоните моему помощнику, он оформит на Вас пропуск. У Вас есть его телефон? Нет? Запишите, — сказал Щёлоков. — Итак мы обо всём договорились? Вам всё ясно?

— Да, всё совершенно ясно.

— Это хорошо, что ясно. Как думаете, часа за три успеете всё переписать? Дело в том, что эти бумаги я вам оставить не могу, — огорошил его Щёлоков доставая из портфеля термос, два гранёных стакана, бутылку «коньяка», варёную курицу, бутерброды, пару огурцов и помидор.

* * *
«Что ж, длинный путь начинается с первого шага. Так кажется говорят. И мы этот шаг с путешественником из будущего сделали. И это хорошо. Какой следующий шаг?.. ЭВМ и ракетные двигатели?.. Ладно, будем думать, кому и как передать эту стратегическую информацию,» — размышлял о следующих действиях Николай Анисимович выходя в коридор к уставшей от ожидание свите.

Распрощавшись с Мониным министр сел в автомобиль и приказал ехать домой.

— Серёжа, как завезёшь меня, вернись в министерство и передай Егорову, что инспекция в Калининград отменяется. Я разобрался. Это учреждение работает нормально, руководит порядочный человек и никаких хищений там нет и быть не может. А эти анонимы з**** уже, — играя свою часть спектакля проговорил министр, вспоминая, досье на кого из ЦК, он сегодня по плану должен был просмотреть и вспомнив вздохнул. Сегодня, благодаря товарищу Артёму, он будет вытаскивать на свет Божий всё грязное бельё товарища Первого секретаря ЦК Компартии Казахской ССР, члена Политбюро ЦК КПСС, трижды Героя Социалистического Труда, автора более ста научных трудов, академика АН Казахской ССР, члена КПСС с 1939 года — Кунаева Динмухамед Ахмедовича.

Товарищ министр не знал, что в этот день, был сделан и ещё один шаг…

* * *
Ростовская область. Семь часов утра.

— Пивоваров! Ты тут? — крикнул подполковник, заходя в неприметный деревенский дом.

— Да, товарищ подполковник. Здесь.

— Ага, вот ты, где, — сказал подполковник Смирнов и увидев труп вскрикнул: — Ой ё… Почему он такой? Что с ним случилось?

— Да тут много чего… — ответил криминалист

— Что это у тебя в руках?

— Предсмертная записка, товарищ подполковник.

— Ну-ка, прочти, что там.

— «Товарищи я мразь, подонок и тварь. В моей смерти прошу никого не винить. Я ухожу добровольно, истязая себя, как только можно, чтобы хоть немного попытаться вырваться из ада. Простите меня люди!» — зачитал текст криминалист.

— Вот это да… Кем ты говоришь он работал?

— Учителем в школе.

— Ну и учитель. Что же он такого натворил, что просит прощения у всех людей?

— Даже не знаю товарищ подполковник, — ответил криминалист. — участковый говорит, что ни по месту работы, ни по месту жительства у потерпевшего конфликтов не было. Вёл этот учитель обычный образ жизни и не в чём предосудительном замечен не был.

— А где кстати участковый? Чего-то я его не вижу.

— Наверное дальше соседей пошёл опрашивать.

— Тогда, что же произошло? — риторически задал вопрос Смирнов разглядывая, то что осталось от человека.

— Не могу знать.

— Так как говоришь он умер-то?

— Сейчас рано, что-то утверждать наверняка, нужно дождаться вскрытия и взять соответствующие анализы.

— Давай не «юли». Экспертиза экспертизой, но в первом приближении ты же как эксперт можешь сказать. Это самоубийство?

— Скорее всего да, товарищ подполковник. Чужие пальчики и следы пребывания кого-то в доме ещё, кроме потерпевшего, не обнаружены.

— Ух, хорошо, — сказал тот вытерев лоб. Хорошо, это было, потому, что «лишний» «висяк» ему был нужен как «собаке пятая нога». К тому же, если окажется, что это было не самоубийство, а убийство, да у тому же такое изощрённое, то это будет ЧП союзного масштаба. На такое жестокое преступление наверняка слетятся все шишки из Москвы, которые его по головке не погладят. — Пивоваров, скажи, как по-твоему мнению он умер?

Криминалист достал сигарету закурил и глубоко затянувшись сказал:

— Моё мнение таково… День назад, потерпевший пришёл суда и в своём рюкзаке принёс разные инструменты для самоистязания. Начал он с того, что небольшими глотками стал пить уксусную кислоту…

— Ухх…

— Далее, уже в муках, он вколол в себя обезболивающее и установил на стол мясорубку, после чего стал перемалывать пальцы левой руки…

— Оххх…

— Затем, перемолов часть руки, гениталии и обе ступни, он сел на приготовленное ведро с частично вырезанным дном в котором сидела крыса и лежала солома. Хорошенько привязал ведро к ягодицам и поджог…

— Уй ёёё…

— Крысе было некуда деваться, и она стала грызть потерпевшего внедряясь в его плоть всё глубже и глубже пока не вылезла через живот.

— Ай б**….

— Когда это произошло, потерпевший вероятно потерял сознание, но когда очнулся, то сразу же отрезал себе уши, нос и выколол глаза.

— О***…

— Затем, облил себя кислотой, бензином и поджог.

— Ё*** в ***!!

— Ну да. Вероятно последнее и привело к смерти.

— Какой кошмар… — проговорил подполковник Смирнов, вновь вытирая пот со лба, который вспотел от таких жутких подробностей. — И как звали покойника?

— Не помню. Надо в протоколе у участкового посмотреть. А фамилия у трупа — Чикатило.

* * *
Глава 12
Внимание!

Уважаемые Читатели, в 10 главе произошло небольшое изменение. Оно отмечено синим цветом.

Если в двух словах, то ГГ просит компаньона привезти музыкальные инструменты, для съёмок клипа.

* * *
Москва. Редакция журнала «Огонёк». Восемь часов утра.

— Ну, что там? Получается впихнуть? — спросил главный редактор своего зама.

— Нет, — ответила Ольга Ивановна. — Никак третий не лезет.

— Что же делать? Хочется ведь впихнуть и третий роман. В смысле отрывок из него.

— Может речь Леонида Ильича Брежнева, чуть урежем? — беззаботно предложила заместительница и главред мгновенно поперхнувшись надолго зашёлся кашлем, при этом пытаясь понять дура она или просто ё***?

Чуть оклемавшись Саламатин Евгений Владимирович спросил у Ольги Ивановны, как та себя чувствует. Та ответила, что отлично себя чувствует и тогда главред попросил её больше такой фигни, как урезание слов генералиссимуса, в его присутствии не предлагать.

Заместительница фыркнула в ответ и ещё раз посмотрев на свёрстанный журнал, сказала:

— Ну раз не хотите ничего урезать, то тогда следующий роман придётся переложить на потом.

— Тут я думаю вы правы, — согласился с подчинённой редактор и услышал в ответ безразличным тоном:

— Надеюсь, редакции других журналов нас не опередят.

— То есть как? — несказанно удивился Саламатин.

— Да очень просто. Они ведь тоже прочитают романы. Прочитают и поймут, что истории, рассказанные в них великолепны. Поэтому они наверняка захотят их напечатать в своих журналах.

— Это какие редакции ты имеешь ввиду? Ты знаешь куда этот мальчик носил рукописи ещё?

— Знаю конечно. Я у него спрашивала.

— Иии… — поторопил её начальник.

— Он не помнит куда именно ходил, но скорее всего он отнёс рукописи в журналы: «Юность», «Москва» и «Вокруг света» с их приложением «Искатель».

— То есть в три издательства?

— Он сказал, что не помнит вообще не одного… Однако если логически подумать, то именно эти журналы больше всего подходят под публикации фантастической литературы. И кстати, я просила у вас отпуск.

— Ёлки палки! Что за невезение такое! Какой к чёрту отпуск, ещё в такое время?! Позже пойдёшь отдыхать, а сейчас работать надо! Думай лучше, что нам теперь делать? — вскрикнул Евгений Владимирович чувствуя, что конкуренты с их толстыми многостраничными монстрами могут его хилый журнальчик легко обойти «на повороте», напечатав более массивные фрагменты.

— Так, так, так… Что же делать, — лихорадочно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации размышлял в слух Саламатин, — что же предпринять? Как же нам быть?.. У тебя есть идеи?

— Есть одна.

— Иии… — вновь поторопил чрезмерно «тормазнутую» сегодня заместительницу.

— А позвоните им…

— Кому? — не понял главред.

— Главным редакторам журналов.

— Зачем?

— Ну, что вы Евгений Владимирович как маленький? Что, да зачем… Позвоните, поговорите, разведайте обстановку. Попробуйте убедить, что это наш автор и печатаем его только мы.

— Гм… Слушай Оль, — «прикидывая» последствия такого обзвона сказал главный редактор, — а это не спровоцирует ли их прочитать рукописи немедленно?

— Не знаю, — ответила та, — но если мы не выясним их намерения, то можем попасть впросак, когда напечатаем тоже самое, что и они. И имейте ввиду, по объёму-то их отрывки будут в разы больше чем наши. К тому же, Главлит за это по головке никого не погладит.

— Ты права, надо звонить. С кого начнём?

— Давайте с «Искателя». У них же раз в месяц приложение выходит. Так ведь?

— Да, так, — подтвердил тот.

— Вот и замечательно, — протянула Ольга Ивановна. — Последний номер у них вышел тридцатого августа. Значит следующий будет не раннее двадцать девятого-тридцатого сентября. Так? так. семнадцатое?

— Шестнадцатое, — приправил её Саламатин.

— Пусть будет шестнадцатое, — легко согласилась Золотова. — Завтра, то есть семнадцатого, выйдет наш журнал и если прибавить к этому семь дней, то есть неделю, то получится, что двадцать четвёртого выйдет наш новый номер с другими романами. Получается, что успеваем!.. Следовательно, их нужно опасаться меньше всего. Согласны?

— Да, — согласился главред, — ты права. Их мы опередим. А ещё куда?

— Потом, давайте позвоним в «Москву». У них тоже журнал выходит раз в месяц. Последний номер вышел двадцать седьмого августа. Значит и их, если что-то пойдёт не так, мы опередить сумеем… Ну а потом предлагаю позвонить Полевому в «Юность». Их журнал должен выйти на днях.

— Тогда может подождём? — предложил Саламатин. — Пусть «Юность» выйдет, а уж потом мы?

— А «Искатель» с «Москвой»? — напомнила заместительница.

— Ах да, эти же ещё… Ты права, медлить нельзя, — горько вздохнул начальник и полез в стол за записной книжкой.

* * *
— Алло. Семён Павлович? Это Саламатин тебя беспокоит. Узнал?

— Кто? — не понял главный редактор ежемесячного журнала «Вокруг света».

— Саламатин из «Огонька».

— Узнал Евгений Владимирович, узнал. Как поживаешь дорогой?

— Всё нормально. Ты как? Как жена как дети?

— Да тоже всё хорошо. Работаем, — ответил Ерёмин.

— Замечательно… Я вот, что тебя беспокою. Вам там на днях пионер один свои писанины должен был принести. Вот хочу поинтересоваться, вы их печатать в «Искателе» не собираетесь или как?

— Хахаха, — засмеялся главред «Вокруг света», — да ты что Женя. Если хочешь знать мне эти пионеры и комсомольцы каждый день тонны своей макулатуры приносят. Её уже девать некуда. Две комнаты их гениальными творениями забито доверху… А ты говоришь… У меня тут из наших маститых и известных авторов целая очередь на два года вперёд выстроилась. Многие обижаются, что мы их долго не печатаем и строчат письма в Главлит и даже ЦК. А это тебе не пионеры какие-нибудь это исполины! Это серьёзные писатели и литераторы! Заслуженные! — он вновь засмеялся, — А ты: пионер рукописи принёс…

— Так значит никаких новых авторов вы печатать в ближайшее время не собираетесь?

— Нет конечно. Я же тебе объяснил — очередь на два года.

— Я тебя понял. Спасибо. Пока. Обнимаю, — попрощался Саламатин и услышав в ответ: «Бывай», повесил трубку.

— Ну, что?

— Говорит не читал и печатать не будет.

— Хорошо, теперь в «Москву»?..

Разговор с Александром Сергеевичем Лапшиным, главным редактором ежемесячного журнала «Москва», протекал фактически также, как и с главредом «Вокруг света», однако окончание беседы было несколько иным.

— Ну так значит вы точно не будете печатать Васильева?

— Какой там Васильев ещё?! Ты шутишь что ль? Какие нафиг школьники могут быть в серьёзном журнале? Это ж тебе не газета «Пионерская правда». Так, что нет и ещё раз нет. Печатать этот мусор мы не собирались и не собираемся.

— Ладно, тогда пока, — обрадовался Саламатин и только было решил повесить, как Лапшин как будто опомнился и настороженным голосом спросили: — Слушай Жень, а почему ты так этим пионером интересуешься? Там, что, что-то стоящие?

«Вот же блин горелый… Учуял, что ль?» — подумал Саламатин, а вслух с безразличием в голосе произнёс: — Там-то? — а затем искусственно рассмеялся, — Да нет конечно! Что-ты… Просто обычный бред школьника. Мы заметку хотели сделать по этому поводу. Вот и решил вам позвонить…

— Заметку значит… — подозревая коллегу в нечестности протянул Лапшин, — про школьника… ага… в журнале значит… ага…

— Ладно Александр Сергеевич, мне пора бежать! Дел много. Счастливо! До встречи! — быстро проговорил главред «Огонька» и бросил трубку.

* * *
— Что там? — видя нервную реакцию босса поинтересовалась Ольга Ивановна.

— Да п*** там! Ёлки-палки, я, наверное, облажался. Нельзя было так строить разговор! — корил Саламатин себя. — Нельзя было спрашивать несколько раз: будут они печатать или нет?

— Теперь в «Юность»?

— Нет. К чёрту. Полевой меня расколет на раз-два, — он взъерошил себе волосы и продолжил: — Будем считать, что у на эксклюзив и в понедельник выйдет номер с отрывками из первых двух рассказов. Так?

— Так!

Помолчали…

— Знаешь, что, — сказал Саламатин, — вновь набирая номер поворачивая пальцем диск телефона, — а позвоню-ка я ещё и в «Пионерскую правду» …

— Зачем? — удивилась заместительница.

— Во-первых мне Лапшин, что-то намекал про «Пионерку», а во-вторых, если этот пионер действительно не помнит куда носил рукописи, то ведь мог же он отнести их и в газету? Она ведь выпускает материалы как раз для его возраста. Логично?

— Более чем, позвоните, — согласилась с начальником Ольга Ивановна.

Через пол минуты его соединили с главным редактором газеты «Пионерская правда», товарищем Беловой Маргаритой Игоревной.

Заведя интересующий его разговор Саламатин получил полное заверение в том, что никакие сказки её газета печатать никогда не собиралась, не собирается и не будет!

Удовлетворённый ответом, Евгений Владимирович, попрощался и со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла.

— Не будут печатать?

— Нет!

— Хорошо.

— Кстати, — вспомнил о главном главред «Огонька», — а что цензор говорит? Почему не возмущается?

— А чего ему возмущаться-то? Он вообще, последние два дня не говорит почти ничего.

— Почему?

— Ему некогда говорить! Он по третьему кругу начал рукописи Александра Васильева перечитывать…

— Штудирует значит, ищет крамолу, — хмыкнул Саламатин. — И как у него успехи? Нашёл он какие-нибудь недостатки в повествовании? Может быть какие-то идеологические несоответствия?..

— Он сказал, что рукописи идеальны.

— Так и сказал? — не притворно удивился шеф. — Так, зачем же он их тогда перечитывает?

— Говорит, что повести ему очень понравились и он теперь будет читать, только их.

— Повести? Романы наверно, — поправил свою заместительницу начальник, не поверив услышанному, потому как цензор был придирчив как заноза и всегда цеплялся даже к маленьким мелочам.

— Правда был один нюанс… — вспомнив протянула Золотова.

— Ну, говори же, — поторопил её Саламатин, — что мне из тебя каждое слово, что ль вытягивать?

— Как вы, наверное, помните, — немедленно затараторила та, вняв словам руководителя, — в одном из романов присутствует слово ад… Это несколько идеологически неверно, и цензор собирался было это слово урезать…

— Вот как? Я тоже думал об этом…. Ну так и что? Слово ад убираем?

— Да нет, что вы… Это он сначала был не согласен, а когда прочитал рукопись целиком, то сказал, что лучшего названия и придумать было бы невозможно. Оно дерзкое, оно вызывающее, оно кричащие, так, что что-то менять он категорически отказался и не рекомендовал.

— Наш цензор? — вновь удивился главред вспоминая этого старого дотошного типа.

— Да, — подтвердила собеседница.

— Ничего себе! Ну ладно… Значит всё решено…

— Да, — согласилась Ольга Ивановна.

— Кстати, с обложкой-то определились? Где она? — поинтересовался главред.

— Через час будет готова.

— Что там изображено?

— На обложке Брежнев и два рисунка из рукописей.

— Хорошо. Как будут готовы, так сразу же утверждаю в печать и помоги нам Господь! — негромко проговорил Саламатин и подняв голову посмотрел на портрет Леонида Ильича.

* * *
Редакция журнала «Москва».

— Света, — сказал секретарше Лапшин, после того как повесил трубку. — А ну-ка быстро найди мне рукописи, которые недавно к нам приносил какой-то пионер по фамилии Васильев.

Конец 16 сентября 1977 года.

Продолжение романа завтра-послезавтра.

Глава 13
17 сентября.

Армянская ССР. Село Арени.

Саша.

Семнадцатого сентября четырнадцатого года, по Юлианскому календарю, Тиберий Клавдий Нерон принимает титул императора и имя Тиберий Цезарь Август, ну, а я в этот день спустя тысячу девятьсот пятьдесят три года продолжаю снимать фильм «Человек с Земли». Круг вновь замкнулся…

В семь тридцать утра, выйдя из дома пошёл к съёмочной площадке. Ребята ушли пятнадцатью минутами раньше, для того, чтобы порепетировать и, если нужно помочь протянуть провода от машины-генератора, до пещеры.



Подойдя к подъёму в гору увидел два припаркованных грузовика с генераторами. Рядом с ними стоял бензовоз и грузовик с будкой. Перед этой грозной колонной грузовиков стояла «Волга» Армена.

— Привет Саша, — увидев меня поздоровался компаньон в открытое стекло, затем вылез из автомобиля и сразу же пошутил: — Ты чего еле-еле ноги передвигаешь? Не проснулся, что ль ещё? Все уже давно там, — он показал на гору. — Мне Антон сказал, что ты вчера дал распоряжение всем быть в семь тридцать на рабочих местах, а сам опаздываешь, дискредитируя должность руководителя. Не хорошо!

— Запомните товарищ Армен, начальство никогда не опаздывает, оно только задерживается, — парировал я его «стёб» и в приветствии пожал его руку.

— Ах вот оно как? Спасибо, теперь буду знать… Как у тебя вообще обстоят дела?

Я пожал плечами и ответил в том смысле, что нормально дела обстоят и если бы не вчерашнее отключение, то фильм был бы уже почти готов.

— Понятно, — сказал он, закрывая машину на ключ. — Слушай, мне сказали ты хочешь прожекторы в пещеру затащить? Зачем? Этого же нет в сценарии.

— Уже есть… Вчера придумал… — и видя недовольную реакцию «подельника» пояснил: — Да там делов-то минут на двадцать. Герой просто сидит у костра и кидает листки из отрывного календаря в огонь.

— Почему и зачем?

— Это будет символизировать, что дни для него — это лишь мгновения, впрочем, надо сказать, как и для нас. Плюс, это будет фоном под начало титров. Посидит так минутку, а потом сделаем чёрный фон и пойдут белые титры с именами людей кто принимал какое-либо участие в проекте.

— Понял, вроде нормально.

— И ещё есть одна идея.

— Что за идея?

— Снять клип именно там.

— Это музыкальный фильм?

— Ну да. Поставим там ансамбль с инструментами, ребята поиграют под «фанеру», а потом смонтируем всё, перемешав с сюжетом фильма.

— В пещере играть не в коем случае нельзя! Обвал может произойти, — напомнил компаньон.

— Знаю. Но мы не планируем играть вообще. Это будет имитация игры. Да и не в самой пещере мы будем это снимать, а рядом со входом в неё.

— Понятно, а что за песня? Вы её в Москве записали?

— Нет. Вот сейчас ребятам текст с нотами отдам, — помахал я листочками перед лицом товарища, — пусть учат.

— Ничего себе, — удивился тот, — ну ты даешь… Ты же говоришь, что после обеда будете уже снимать этот твой клип, а песни получается ещё даже нет? Я зачем инструменты вёз? Как ты клип-то снимать собираешься?

— Будет готова. Не волнуйся. Сейчас поднимемся в гору, отдам бумаги ребятам, пусть учат. Так как они не принимают участие в съёмках, кроме Юли конечно, а до обеда времени «вагон», то «сто пудов» всё выучат. И всё будет «Чикибамбони».

— Гм… Странно это как-то, впрочем, как знаешь.

Я убрал записи в карман и спросил о текущем:

— Слушай, я вчера про провода забыл сказать…

— Что за провода?

— Провода для генератора. Ты не знаешь, они у них длинные? А то ведь нам в гору их надо тянуть будет.

— Не знаю. Я не спрашивал. Давай поинтересуемся, — ответил тот, и мы пошли в сторону спецтехнике.

Как оказалось, предчувствие меня не подвело. В каждой машине электропровода было всего на двести метров. Я не знал, какое расстояние точно от дороги до пещеры, поэтому попросил поставить генератор, как можно ближе к пещере и соединив провода из комплектации обеих машин тянуть трассу вверх по склону.

Рабочие, которые были приписаны к энергоустановкам задачу поняли и стали обсуждать её решение споря как лучше всё сделать и куда лучше припарковать грузовик.

Видя, что рабочий класс вполне обойдётся без нашего участия мы развернулись и направились к подножью горы.

— Кстати Саша, у меня для тебя сюрприз, — сказал Армен и выжидательно на меня посмотрел.

— Ненавижу сюрпризы, — ответил я и пояснил удивлённому Армену свою позицию: — От любых неожиданностей в тихой и размеренной жизни ждать можно только неприятностей. Звонок ли это в дверь в два часа ночи, где пьяный сосед в «очумении» просит пустить его переночевать, потому как он потерял ключи, или же нежданное заказное письмо, в котором говорится, что ваш автомобиль нарушил ПДД и с вас штраф в пять тысяч, итог будет один — геморрой… Честно говоря я уже и не помню, когда сюрприз был не просто сюрпризом, а приятным сюрпризом.

— Чего-то грузные мысли у тебя какие-то, — отметил он. — Точно не выспался, — затем чуть помолчал и добавил: — Так сказать тебе что за сюрприз или нет?

— Говори уже, раз начал, — великодушно разрешил я, мысленно готовясь стоически выдержать надвигающуюся беду.

— Радуйся и ликуй! Я тебе настоящего режиссёра привёз. С тебя коньяк, — огорошил меня Армен.

— Кого? — не понял я.

— Режиссёра, — повторил он. — Точнее не привёз, а он сам приехал, но смысл от этого не меняется.

— Какого на*** ещё режиссёра? Нафига?

— Его в смету по ошибке включили. А раз включили, то нужно работать, вот и командировали его к нам в помощь.

— О**** сюрприз! — зло отметит я. — Низкий Вам поклон Армен Николаевич, дорогой Вы мой человек. Спасибо, удружили…

— Да чего ты кривляешься-то? Нормальный режиссёр, как мне сказали! Может поможет чем.

— На х** он нам не нужен! Увозите гражданина отсюда взад!

— Куда?

— Взад! — показав рукой куда именно нужно увезти товарища сказал я! — Взад его увозите, или откуда вы его приволокли…

— Слушай, это невозможно. Он подневольный человек и он на работе.

— Нда… Ай да сюрприз… Хорошо… И чего он делать будет? — подозревая какую-то фигню поинтересовался пока ещё главный режиссёр.

— Да ничего он делать не будет. Просто, посидит на стульчике в теньке пару дней раз его помощь не нужна и уедет. Пойми, ему дали задание, он приехал. Пусть сидит как будто бы работает… Не беспокойся, в твои дела он нос совать не будет.

— Точно? — усомнился я.

— Я тебе обещаю! — заверил меня он. — Если, что-то будет не так, мне скажешь я с ним поговорю.

— Окей. Тогда всё нормально. Тогда пусть гостит сколько угодно, — облегчённо выдохнул я, потому что делать конгломерацию с хрен пойми кем я категорически не хотел.

— Вот и я говорю…

Прошли вдоль реки и повернули к горе.

— Армен, а ты сегодня как, с нами на весь день или скоро уедешь?

— Не уеду. До завтра тут останусь. Надоело туда-сюда гонять, — ответил тот зевнув, когда мы стали подниматься по склону к съёмочной площадке. — Сейчас узнаем, как у группы дела и пойду завалюсь спать. Спать хочу, не могу. Я сегодня вообще не спал.

— Это хорошо, что ты остаёшься, — обрадовался я и видя непонимание собеседника пояснил: — Там на самом деле не так много отснять осталось. Может быть даже до обеда управимся. Потом снимем клип и поедем с тобой в Ереван.

— А чего так торопится? Давай завтра поедем?

— Лучше сегодня. На завтра дел много. А если ещё и дорога…

— Каких?

— Самое первостепенное, как можно скорей проявить плёнки, оценить получившийся результат и, если всё снято нормально отправлять актёров в Москву. Чего им тут делать-то?

— Ах вот ты о чём, — уловил мысль Армен и потер ладонью свою щетину на щеке. — Тогда, если сегодня мы уедем, то пусть всему трудовому коллективу завтра устроят экскурсию по историческим местам, пока ты проявлять будешь. Как думаешь нормально так будет?

— Даже очень нормально, — согласился я, когда мы уже поднялись на плато и подошли к дому, а затем набрав в лёгкие побольше воздуха громко крикнул стоящей не в далеке актёрской тусовке: — Здравствуйте товарищи! Как бодрость духа?!

* * *
— Антон. Я тут новую песню написал. На неё будем клип снимать, — объяснил я лидеру ансамбля.

— А почему не на те, что мы записали на базе?

— Они все к теме фильма не подходят. Поэтому учите эту. Окей?

— Окей, — обескураженно согласился тот, но спросил: — А если Кеша откажется?

— Ну и хрен с ним. Запишем без него. Найдём на роль басиста кого-нибудь тут. Вон, есть уже одна кандидатура, — сказал я и показал на Степан Агасовича.

Антон посмотрел в ту сторону и хмыкнул.

— Слушай. Времени сейчас записывать новую песню нет, поэтому будете играть под фонограмму, которую я вам включу. Кстати. Погоди, — проговорил я и закричал: — Завен иди сюда… — тот подошёл. — Ты с Антоном знаком?.. Хорошо… Слушайте приказ, возьмите ансамбль и ещё пару человек и разгрузите стоящий в низу грузовик. Там музыкальная аппаратура. Как разгрузите, то ребята пусть тащат всё это к пещере, а ты Завен сам вернёшься сюда… Антон, найдите там себе местечко, только подальше от входа и порепетируйте. И ещё… Завен, такое дело, там электропровода может не хватить, поэтому найдёшь председателя и попросишь взаймы провода сколько будет нужно. Прожектора в обед занесём внутрь пещеры. Понял? Отлично. Действуйте.

Отдав Антону текст и ноты новой песни, объяснил, что ноты нужно переписать и выучить всем участникам ансамбля, а затем взял не в далеке стоящую Юлю за руку и повёл её в дом — на съёмку.

* * *
Мотор!..

Крупный план. Главный герой рассказывает про свою жизнь, и компания «докапывается» до него, пытаясь узнать кем он был в библейской истории, а узнав ответ на это вопрос просто «обалдевает» …

— Нэт Алэксандр. Нэправильно это. Лучше сдэлать, что бы они узновали по одному… — подойдя ко мне сказал Давид Эдуарлович Хачикян, тот самый гражданин, который в должности режиссёра был руководством брошен на наш фронт в помощь.

— Что? Почему? — не понял его младший коллега.

— Патому, что гэрой может рассказать разные версии истории каждому профессору по отдэльности. Так лучше будет гавору тэбэ.

— Не лучше. Не надо ничего переделывать. Спасибо… — прояснил свою консервативную позицию я. — Актёры готовы? Тогда «погнали».

Мотор!

<…>

— Я же говару плохо будэт. Кстати у вас свэт нэ так расположен. Тэмно будэт. И зачэм эта дэвачку у камына сыдит? Пуст на стул сядэт. Так лучше будэт.

— Давид Эдуардович, а вам не приходило в голову, что я и хочу сделать так, чтобы в кадре было темно! Прошу вас не влезать в творческий процесс! И девочка кстати сидит там, где надо! Прошу вас не мешайте! Спасибо!

— Просто ты нэ так дэлаешь. Я помочь хотэл, — ответил тот и отошёл к печке…

— Спасибо! — повторил я, бездумно посмотрев на актёров. — Гм… Что я сказать-то хотел?

— О том, какая реакция должна быть на откровение Старостина к собравшихся, — напомнил мне стоящий рядом со мной Завен, который уже всё разрулил и вернулся на съёмочную площадку.

— Точно… Товарищи! Вы вообще понимаете, кто, как оказалось, находится с вами в одной комнате? Понимаете, кто это?.. Ну сделаете вы более добродушные и потрясённые лица, что ли, — говорил я коллективу объясняя своё видение эпизода. — Юля, ну вот, например, ты… Ну представь ты на миг, что перед тобой, что-то очень и очень великое, и светлое! — втолковывал я начинающей звезде мирового кинематографа. — Представь что-то, потрясающее тебя изнутри. Что-то огромное и ослепительно великолепное! Представила?

— Комсомольцы не верят в Бога, — парировала мои «докапывания» красавица и с вызовом посмотрела на меня.

— Пусть не верят. Это их дело, — в свою очередь пытался вразумить рыжуху режиссёр. — Но твоя героиня-то увидела Его воочию. Она-то уже верит… <…> Ну не знаю, рот, что ль открой хотя бы… Попробуй… Не так, а вот так… <…> Ладно, сойдёт, «для сельской местности» … «Рублёво» конечно получается, но фиг с ним, пусть будет хотя бы так… Попробуй ещё раз… Отлично. Итак, ГГ говорит последнюю фразу, и все делаем «возвышенные» и «умиротворённые» лица…

Мотор!

<…>

— Так… Завен. Ты где? Шторы надо зашторить, а то солнце бьёт в окно, невидно ни чего, — сказал я.

— Лучше их вообщэ снять, пусть светло будэт, — сказал Давид.

— Где там у нас патефон? Принесли? Отлично! Вот пластинка. Ставьте.

— Лучше нэ патифон, а проигрыватэль. Это сэйчас модно…

— Ставьте, ставьте… Это Моцарт. Включайте… <…> Нет и ещё раз нет, накладывать звук потом мы не будем… Нет времени… <…> Просто давайте ещё громкость отрегулируем и приступим… Замечательно!

<…>

— Так вот, теперь вы сидите в ещё большем умиротворении и наслаждаетесь волшебными звуками… — вновь сказал я.

— Можэт лучшэ нэ классыку, а что-то болэе современное? — вновь поправил меня не я.

— Леонид Ильич, вы должны заплакать! Сами сможете? Нет?.. Завен. Помощник, где ты?.. Тут?.. Отлично-отлично. Тащи репчатый лук…

— Я бы не так сдэдал…Мнэ кажэтся… — начал было он и тут я взорвался.

Что и как я ему говорил я помнил плохо, но орал я так, что даже горло пересохло.

<…>

— Эх малодой ти просто, — не обратив внимание на мои душевные терзания ответил тот пользуясь тем, что я устал и замолчал. — И как тэбэ довэрили съёмку? Нэ понятно…

— Ё-моё, да вы можете просто помолчать? Чего вы мешаете-то?

— Могу конэчно. Говары сам. Ты началник. Но я бы на твоём мэсте сдэлал эту сценку нэ так, а болэе ярко. Болээ эфэкттно.

— Как?

— Я ужэ говарил… Хорошо повтору ещо. Зачем им плакать? Такая радость, встретели такого человэка! Надо Магомаева вклучить, вэсилится, пэсни пэть, а они у тебя плачут всэ как будто кто-то умэр.

Великий режиссёр, сжав кулаки проскрежетал зубами, но промолчал. Затем глубоко вздохнул и махнув «на всё рукой» продолжил режиссировать.

— Короче, все плачут, все рыдают!.. Ясно?! Нахрен праздники… У нас тут философия глубокая! Кто сам плакать самостоятельно не может не беда, поможем!! Кому нужен лук? Если что, то он у Завэна в наличии ещё есть! Кому глаза намазать?.. Юля, прекрати себя щипать, потом же синяки останутся… Что значит ты не хочешь, чтоб от тебя луком пахло?.. Что тут такого-то?.. Не буду я тебя не щипать не бить и другим не разрешу это делать и не проси, а вот луком намазать могу…

<…>

Мотор!

— А теперь вы все с мокрыми глазами сидите глубоко потрясенные и увиденные от услышанного откровения!..

Народ скорчил грустно-потрясённые физиономии.

— Приготовились… И…

— Пагоди… выклучи камэру на сэкунду пока… Маё мнэние, что лучше тут снять гэроя крупным планом, а всэх осталных общэм, — посоветовал мне один е*** м****!

— В п**** твоё мнение!! Мотор! — заорал маленький, но главный режиссёр. — Приготовились. Ииии…

Мотор!

<…>

Приезжает психолог и уже без пистолета упрашивает Старостина прекратить. Герой соглашается.

— Всё товарищи. Пора — это прекращать. Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны, — говорит главный герой.

Непонимание…. Заминка… Шок… Через пять секунд все выходят из оцепенения и набрасываются на Ивана.

Герой Фрунзика, даже раздумывает не броситься ли на ГГ с кулаками.

— Зачэм ему дратся? Они жэ друзя. Пусть лучшэ обнымуться и выпьют вина!.. — раздался «бубнёж» от печки и я, подбежав к псевдорежисёру громко заорал ему на ухо:

— ААААА!!

<…>

Снято.

* * *
— Всё товарищи. Обеденный перерыв, — объявил я и пока все не разошлись в двух словах рассказал о дальнейших планах на сегодня. — После обеда все идём к пещере. Там внутри снимаем ГГ у костра, а затем у входа в пещеру снимаем несколько кадров для клипа в интересах нашего ВИА… Что за клип?.. Потом увидите… Далее возвращаемся сюда и доснимаем последние кадры, а именно то, как компания учёных разъезжается по домам. Почему их не снять сейчас?.. Потому, что сейчас день, а нужно, что бы был вечер…

— Мнэ кажется… — вновь начал неугомонный Давид, но я его не стал слушать, а развернулся и вышел из комнаты на улицу.

* * *
На первое сегодня был рыбный суп из лосося. А на второе гречневая каша с котлетами. Третьим же блюдом был компот из свежих яблок.

Красота…

Все были бодры, веселы и на этот раз петь песни меня никто не заставлял, что не могло не порадовать…

Вообще за столом стояла дружеская и тёплая атмосфера, будто бы наш коллектив был «спаян» давным-давно, а не познакомился впервые только три дня назад. Даже заноза Кеша, вёл себя благоразумно, шутил, смеялся и рассказывал анекдоты.

Всеобщую атмосферу дружбы и праздника портил за обедом, только один человек — навязанный нам сверху псевдорежиссёр неких хрен по имени Давид Эдуардович Хачикян.

Он спорил, он доказывал, он утверждал, что: снимаем мы неправильно, что прожектора для света у нас не те и стоят они не там, что актёры разговаривают не так, что роли прописаны не качественно и получаются картонными, а также, что он бы всё снял по-другому и естественно гораздо лучше нежели «этот малчик» и т. д., и т. п…

Последней каплей переполнявший моё терпение стало его утверждение о том, что котлеты приготовлены плохо, да и само питание организованно отвратительно, и что уж он бы сделал это более приемлемо. Нужно сказать, что «крайнее» его заявление бесило больше всего ещё и потому, что, говоря всё это псевдорежисёр, уплетал те самые неправильно приготовленные котлетки, за обе щёки.

Я сидел-сидел, молчал-молчал, а потом за*** молчать, резко встал, подошёл к Степан Агасовичу и попросил разрешения взять на пять минут гитару.

Тот объяснил, где она лежит и великий режиссёр, сходив в дом через пол минуты вернулся с ней в обнимку.

— Саша, ты опять про прораба петь будешь? Или про чикибамбини? — спросила Юля.

— Может не надо? — уловив моё настроение предложил Антон.

— Почему не надо? Надо! Давай Сашок! — по своему обыкновению внёс свой вклад зловредный Иннокентий.

— Товарищи. Хочу спеть для вас свою новую песню. Хотите ли вы её услышать? — спросил великий музыкант присутствующих.

— Да! — раздался дружный возглас.

— Что-то гитара то нэ очень… Нэ молодёжная… У меня, вот, напримэр… — стал говорить Давид, но был мной перебит.

— В общем песня называется — «Серёга». Но товарищи Серёга в ней — это не имя конкретного человека, а собирательный образ.

— У Владимир Семёновича Высоцкого тоже вроде бы, есть песня «Серёга», — проинформировали из-за стола, но я отмахнулся.

— Нет, это другая. Так вот товарищи, песня эта не о Серёге конкретно, а о таких как он. Вместо Серёги, могут быть всезнающие граждане с любыми именами: Денис, Алексей, Михаил и даже Еремей. Поэтому имейте ввиду, что смысл песни не в имени, а в поступках персонажа… Понимаете-ли, есть такие люди, которых хлебом не корми, дай только поучить других. Им не нравится, как ты работаешь, не нравится, как пишешь музыку, книги, да и вообще их всё, что ты делаешь не устраивает. Они искренне считают, что только они одни на планете знают, как надо написать к примеру роман и начинаю давать свои тупые советы пользуясь поддержкой таких же недалёких троллей, как и они сами пытаясь загнать любое творчество в привычные для них рамки… Наверняка каждый из нас с такими неприятными типами сталкивался в своей жизни не раз… Так вот, именно этим тупорылым ослам посвящена данная композиция… Вы всё ещё хотите её услышать?.. Да? Ну, тогда слушайте и не говорите потом, что не слышали, — закончил я монолог и взял первый аккорд.

Серёга опытный мужик,

Он мне даёт советов много…

Куплет был довольно-таки поучительный и народ улыбался, вслушиваясь в текст, наверняка представляя на месте персонажа Серёга кого-нибудь из своих знакомых.

Ну, а потом начался припев, и собравшиеся за трапезой слушатели открыли рты!

Да пошёл ты на х**!

Ё*** Серёга,

Со своею правдою

и со свои б*** опытом.

Иди на***, с***

Я не просил советов

И ни о чём не спрашивал

И ни о том,

И ни о сём,

И ни о том и ни об этом.

(с) ПНЕВМОСЛОН — Серёга https://www.youtube.com/watch?v=oOnf6BYCfjY

Если сказать, что по окончании этой прекрасной композиции за столом стояла мёртвая тишина, это значит ровно ничего не сказать.

Люди просто о**** от таких сентенций и поглядывали, то на меня, то на ошарашенного псевдорежисёра, который сидел, как и все с открытым ртом и смотрел себе под ноги.

Раньше всех из стопора вышла Лиля и произнесла:

— Браво, — после, чего захлопала в ладоши. Через секунду её робко поддержали, а ещё через секунду уже аплодировали все присутствующие, включая Давида.

Песня была крайне поучительная и народ принялись горячо её обсуждать, рассказывая о своих знакомых всезнайках.

Удивило, то что и псевдорежиссёр поведал историю о том, что как-то на съёмке фильма, пьяный электрик стал поучать его, как надо снимать кино. Историю он рассказал с юмором, поэтому труппа быстро забыла кому фактически посвящалась та композиция.

Смеялась искренне и от души, а некоторые граждане таки просто ржали как кони, от фразы произнесённой монтёром: «Дай пять рублей и тогда я от тебя отстану, до завтра.»

Глава 14
— Саша. Ты хотел нам показать новую песню, — напомнил мне Антон.

— Да, сейчас, — ответил я, — надо только магнитофон принести. Запишем как я пою, это и будет служить временной фонограммой для клипа. Потом нормально запишем, эту звуковую дорожку сотрём, а студийную поставим. Понятно?

Через пять минут в этом мире впервые в истории человечества и вселенной прозвучала песня про военного которого никто не ждёт…

Большие города

Пустые поезда…

https://www.youtube.com/watch?v=km1YLJsrIRw (гитара + вокал) прикольная ковер версия

https://www.youtube.com/watch?v=1u7WN2zBEDc Би-2 — Полковнику никто не пишет (2000) (оригинал)

* * *
После того как я ответил на все возникшие в связи с выступлением вопросы типа: почему полковника никто не ждёт и причём тут человек живущий вечно, то показал на часы и попросил всех тех, кто снимается идти к пещере.

Дело в том, что именно там я хотел заснять и вставить как в клип, так и в фильм не только кадр всего актёрского состава, но и всех людей, так или иначе помогающих съёмке. Одним словом, я хотел сделать общую фотографию на память.

За обеденным столом кроме меня осталась повариха, Юля с Лилей, помогающие ей убирать со стола, пара водителей, хозяин дома и несколько банда-строителей, которые ещё обедали и собирались пойти в горы вместе со мной.

Я же, получив за исполнение песни миллионы тонн всевозможных восхвалений, «обнимашек и «поцелуек», решил пол часика отдохнуть в одиночестве.

Да песня действительно клёвая и самое главное, что непонятно про что она… Говорят, что написана она была по мотивам романов «Сто лет одиночества» и «Полковнику никто не пишет», которые написал Габриэль Гарсиа Маркес. Ну не знаю, не знаю, может так оно и есть, однако для тех, кто эти романы не читал, текст песенки наверняка покажется мягко говоря странноватым.

В принципе, именно это мне и было нужно…

Сама же композиция в целом, кто бы, что не говорил, по моему мнению, является просто шедевром и на тот момент, когда её впервые прокрутили по телевизору, огромное количество людей стало фанатами данного шлягера. Музыка качает, слова очень просто запоминаются в голове и остаются там навсегда, одним словом — ХИТ он и в Африке ХИТ.

Подошёл Давид, извинился за своё поведение, похвалил за исполнение песенок, в примирении пожали друг другу руки, и он посоветовал мне в последней исполненной мной песне…

— АААА!!

* * *
Объяснил оператору, что и как снимать, предупредил, что бы особо Хачикяна не слушал, а сам сел на лавочку и облокотился на стену дома.

А почему бы и нет. Там и снимать-то нечего. Просто костёр у которого сидит главный герой и всё. Ну, а я минут двадцать покемарю и тоже пойду…

При любых раскладах снимут. Фигня вопрос… К тому же, этот новый псевдорежисёр поможет оператору, если что. Вот интересно, кто-нибудь думал головой отправляя его в командировку? Нет, я всё понимаю, хотели, как лучше и раз Армен договорился о полной съёмочной бригаде, то, наверное, в ней должен быть и режиссёр, что вполне логично звучит, однако «прабл» в том, что если это так, то почему режиссёр прибыл на съёмки на день позже? Я понимаю конечно, что местные начальники хотели, помочь, но он прибыл на день позже «Карл»!! То есть по их пониманию мы целый день должны были снимать фильм без режиссёра? Что-то для меня такой подход к делу через чур не понятен… Я бы даже сказал, это за гранью моего разума.

Сидел, грелся на солнышке закрыв глаза и слушал пение птиц и стрекотание всякой живности в траве.

«Биб»! «Биб»! — зазвучал автомобильный сигнал и через секунду к съёмочной площадке подъехал новенький автомобиль «ВАЗ-2103» зелёного цвета.



«Б***, а этому-то д***у чего тут надо?!» — с негодованием и удивлением подумал я, глядя как из машины вылезает ловелас местного разлива.

— О и ты здэсь? — сказал тот подойдя ко мне разглядывая с интересом

— И ты здесь, — не вставая ответил я ему щурясь на солнце.

— Слушай малчик, гдэ рыженкая такая, знаешь, да?

— Слушай дядя, а как ты сюда вообще заехал? Там же милиционер внизу стоит.

— Ха… Что мнэ твой милиционер. Меня тут всэ знают, всэ уважают, — сказал Саркис поправляя модную цветную рубашку с длинным воротником.

— Что поделать, коррупция, — разочарованно вздохнул я и закрыл глаза.

— Эй. Ты, чэго спишь, да? — проговорил он и потряс меня за плечо.

— Не надо меня трясти, — попросил великий режиссёр и уточнил: — Чё те надо от меня?

— Я гавару рыженкая гдэ, да?

— В Караганде! Работает она! Если ты не вкурсе, то тут фильм вообще-то снимают и тут посторонним нельзя находится.

— Эй. Кто посторонний? Гдэ посторонний? Я её лублю. Хорошо ей сдэлать хачу, да! Гдэ её найти?

— Не знаю.

— Вот, тры рубля тэбе дарю, да. Скажы, гдэ она?

Я было собрался послать товарища на три международных буквы, но меня перебил голос рыжухи.

— Ой. Это ты, — удивлённо воскликнула Юля выходя из-за дома.

— Я красавыца, я! К тэбе приехал. В госты, — обрадованно затараторил тот, — Сэйчас, погады, — подбежал к машине и достал с заднего сидения букет роз. — Вот тыбе красавыца привёз.

— Ух ты. Какие красивые, — сказала наша дурочка и покраснев взяла букет.

«Б**, походу дела женить её надо срочно. Иначе Сева останется без рыжухи,» — подумал я, прикидывая как бы их с Савелием спарить.

— А вы не хотите пообедать? — спросила ловеласа гостеприимная хозяйка и я от досады чертыхнулся? — Мы уже поели, но там много наготовлено

— Канэчно хочу. Сэйчас машину поставлю и прыду, — сказал он и подождав пока «невеста» уйдёт подошёл в плотную ко мне и сильно долбанул мне подзатыльник.

Это было так неожиданно, что я даже не стал отвечать, а лишь удивлённо произнёс:

— Нафига?

— Старших слушаться надо, да!.. Будешь далше борзеть плохо будэт! Так от****, что родная мама нэ узнает. Понал?

— Понял, — покорно сказал я и потряс головой размышляя над тем скинуть его вместе с машиной или по отдельности…

— То-то, — удовлетворённо сказал Саркис. — Харашо сыбя вэди, да и получешь, что я обэщал. Тры рубля получешь. Понял, да?

— Понял! Спасибо! — всё также потрясывая головой робко сообщил избитый мальчик.

— На, дэржи клучи. Из багажника достанэшь пыво, вино, фрукты. Всо нэси, да… понял?

— Будет сделано, — ответил режиссёр и взял ключи от новенького «Жигулёнка».

Саркис толкнул меня в плечо и что-то насвистывая себе под нос пошёл к нам за столики.

— Я в шоке, — прошептал Саша, разглядывая машину и стал размышлять: «Не, ну не дурак ли человек?.. Чего у него в башке-то? Ветер, что ль гуляет?! Только, что не за что — по беспределу п****й мне дал, а потом как не в чём небывало ушёл?.. Вообще п****ц какой-то творится!.. Нда… И хрен ли мне теперь с ним делать?.. Вот вопрос так вопрос… Ну в самом деле, не скидывать же его в пропасть по-настоящему… Хотя… Нет, можно конечно, но… Люди же кругом, да и не убийца я… Может в отместку скинуть только его машину и сказать, что она сама укатилась… гм… Даже не знаю… Можно, наверное, конечно поступить и так, но тут наклон грунта в другую сторону идёт, сразу все поймут, что это сделал я… К тому же, не стоит забывать, что тут стоят ограждения, которые я сам недавно распорядился поставить, будь они неладны… Тогда как наказать охреневшего типа?.. А наказать надо обязательно… Нельзя такое скотство оставлять без мести… Нда… Надо подумать…

Подошёл к автомобилю и открыл багажник. В нём действительно лежала сетка с бутылками вина и сумка с фруктами. Рядом с ними лежала двадцатилитровая канистра бензина. Попробовал на вес. Канистра оказалась полной. Задумался… Облить бензином и поджечь?.. Гм… Красиво конечно будет гореть, но при любых раскладах это «палево» и все «косяки» скорее всего лягут на меня любимого, а этого нам не надо.

Отклонив идею фаер-авто, достал из багажника сумки с продуктами, а сам багажник оставил открытым. Залез в салон «Жигулёнка», закрыл у всех дверей окна, заблокировал сами двери нажав на чёрные «пимпочки», вылез из автомобиля, закрыл водительскую дверь на ключ, обошёл транспортное средство вокруг и удостоверившись, что все двери закрыты вернулся к багажнику, кинул туда ключи и захлопнул его.

— Всё, этот самолёт в ближайшее время не полетит, — почесав нос констатировал великий «заподлянщик» и подняв с земли «авоськи» направился на нашу импровизированную летнюю кухню на свежем воздухе.



— Эй! — обратился ко мне Саркис.

— Чего тебе? — откусывая арбуз спросил я.

— Как чэго тэбе? Клучи давай, да!

— Нэт!

— Что нэт? Кучи гдэ, да?

— Нэт!

— А ну говары гдэ клучи?!

— Какие «клучи»? — включил я дурака.

— Ти что, глупый, да?

— Нэт!

— Тогда отдай клучи!

— Какие клучи?

— Как какые клучи? От машины клучи! Я тэбе давал, ты выно прыносил, да! — в пол голоса прорычал тот.

— Нэт!

— Что нэт?!

— А что да?

— Ти что, совсэм дурак, да?! — взвизгнул ловелас.

— Нэт! — ответил Саша честно-пречестно.

— Издэваешься нахалонок? А ну говары быстро гдэ клучи от машыны?!

Народ до этого особо не обращавший на нашу перепалку внимания заметно напрягся и весёлые разговоры стихли. Присутствующие навострили ушки и попытался вникнуть в суть конфликта.

— Ах ты про ключи от твоей машины, — протянул я как бы вспомнив, взял из стоящей на столе вазочки конфетку «барбарис», развернул её, закинул в рот и с ленцой в голосе добавил: — Так они в машине и остались.

— Ах ты щено… — начал было тот вскочив, но видя, что вокруг нас полно людей сдержался, скорчил злобную рожу и быстрым шагом направился к автомобилю.

За столом зашептались, обсуждая услышанное.

— Нэту! Нэту клучей! Потерял, да?! — через пол минуты прибежал Саркис и подбежав ко мне громко заорал. — Говары щенок, куда клучи дэл?

— Саркис, немедленно уберите от Саши руки! — моментально вступилась за меня Юля, встав в моих глазах на путь исправления. — Он ещё ребёнок!

— Замалчи ты. Нэ твоё дэло! Нэ уберу руки пока нэ скажет! Пуст скажэт, гдэ клучи?! Говары! — вновь заорал потерпевший и схватив за грудки стал меня потрясывать, как куклу.

— Я же тебе сказал, — спокойно пояснил я трясясь, — ключи лежат в машине и не надо так нервничать.

— Гдэ в машинэ? Машина закрыта. Там нэт клучей!

— Есть.

— Тогда, гдэ они лэжат?

— В багажнике.

— Гдэ?

— Повторяю для тех граждан, кто плохо слышит, — громогласно заявил удерживаемый. — «Клучи», находятся в багажнике автомобиля «ВАЗ-2103».

— Как в багажнике? — удивился тот от такого жизненного фортеля и отпустил меня.

— Очень просто, — пояснил я, вновь присаживаясь на скамейку. — Я, как ты и приказал, взял оттуда две сумки …

— Приказал? — перебив меня набычилась Лиля с прищуром глядя на ловеласа.

— Ну да, — не стал врать я. — Так вот, так как ключи находились в руке то забирать сумки мне было не удобно, и я положил ключи на коврик рядом с канистрой, а потом закрыл багажник и принёс продукты сюда.

— А пачему окна и двэри в машине закрыты? — заорал Саркис.

— Я их закрыл.

— Зачэм?!

— Что бы автомобиль не украли, — логично ответил я и пояснил: — Это же очевидно…

— Ой, горэ мне горэ, — неожиданно запричитал франт.

— Да, что тут такого-то… Не волнуйся ты так. Наверняка ведь дома, есть запасной комплект.

— Есть, но он дома — в Ереване! У дяди дома! Это сто двадцат киламэтров толко туда! Как я туда попаду?! И вобщэ, это дядина машына. Он убъёт мэня когда узнает, что я «жигулонок» бэз спроса взял.

— А нафига ты её «бэз» спроса брал? — попытался выяснить все обстоятельства виновник ЧП.

— Дэфчёнок покатать собырался, — начал было тот, но опомнился и выкрикнул: — Какое дэло твоё?! А ну-ка иды быстро машыну аткрывай, да?! И клучи мнэ давай!!

— И как ты хочешь, чтобы я её открыл?

— Нэ знаю! Ты закрывал, да! Как хочэшь, так и открывай!! — вновь заорал он и заходил взад-вперёд, теребя себя руками за волосы.

— Ну, ты сам это предложил, — легко согласился я и встал из-за стола.

* * *
Продолжение романа завтра-послезавтра.

Глава 15
«Что же, раз человек просит, и даже требует, то почему бы не проявить милосердие и не помочь такому гражданину в трудную минуту, коли самостоятельно он помочь себе не способен?» — думал я быстрым шагом направляясь к автомобилю.

За мной следовал недовольный Саркис, а уже за ним колонной по одному двигались остальные участники посиделок.

Спасатель подошёл к багажнику и подёргал его.

— Сказал жэ закрыта, — напомнил мне потерпевший. — Зачэм закрыл?! Тэбя спашиваю — зачэм?

Я не ответил, а лишь повернулся к машине спиной и пошёл от неё в сторону дома опустив голову вниз высматривая мелкие и крупные камни, а также мусор и стёкла. Увидев такой предмет я его поднимал и откидывал в сторону расчищая «спортивную диагональ».

— Что ты дэлаэшь? Машыну открой я говару, да?! — кричал Саркис, но я не реагировал, расчищая путь до автомобиля.

Когда мне показалось, что прямая ведущая до «Жигулёнка» достаточно чистая, я вновь подошёл к транспорту, вновь повернулся к нему спиной, и на этот раз делая большие шаги отсчитал ровно пятнадцать шагов. На последнем шаге ребром сандалия прочертил на земле метровую линию и посмотрел на присутствующих.

Из-за стола вышли все, дабы засвидетельствовать, как пионер, одной лишь ловкостью рук открывает любые засовы и замки, аки Дэвид Коперфильд.

— Что ты дэлаэшь? Что ты дэлаэшь? — вновь взорвался франт ни понимая какого хрена я творю. — Ти совсэм что ли чокнулся?! Идыот!!

Невзирая на обидные слова я спокойно пояснил страждущему:

— Этой «линией жизни» я показал, что до автомобиля от этой точки ровно пятнадцать шагов.

— И што? Причём сдэсь какиета линии-шминии? — бесновался потерпевший пытаясь понять суть моего гениального плана.

— Сейчас увидишь, — негромко произнёс я и отойдя от «линии жизни» ещё на десять шагов быстро развернулся и побежал в сторону автотранспортного средства.

Спортивная «диагональ» для вольных упражнений была достаточно неплохо расчищена, поэтому поранится я не боялся и готовился приступить к «олимпийским играм».

«Один, два… — начал считать, я от проделанной на земле линии, при этом начиная делать «мельницу» … — Три, четыре, пять… — руки вперёд и двойное сальто, затем контр темп и сальто назад, а затем вновь рывок к автомобилю… Чего-то не видел я, Армен привёз алкоголь для праздника или нет? — Шесть семь, восемь, девять, — интересно, а если споить Юлю, в смысле Лилю, она будет «не против» совместных «упражнений»? — Прыжок вперёд, после чего вновь контр темп, движение, назад переходящее в движение вперёд сопровождающееся криком: — ААА!! … Скорость я набрал огромную и рвался к машине, словно психопат к жертве. — Девять, десять, одиннадцать, двенадцать, — хореографическая связка из высоких прыжков, — тринадцать четырнадцать пятнадцать, — операюсь ногой на бампер, — НУ с Богом! — Высокий прыжок в два с половиной винта, и.… приземление при котором «липовый» гимнаст вдарил по капоту автомобиля с такой силой, что многим даже показалось будто бы с неба упал метеорит.»

Раздался сильный удар, скрежет, сопровождаемый звуками крошащегося стекла, машина просела на правую сторону, вероятно потеряв рессору с амортизатором и вся затряслась.

«Отлично! Зачёт!» — похвалил я себе и только было собрался сделать десятибалльный большой соскок, как потерял равновесие, инерция тела повела меня куда-то вправо, я не удержался на «Олимпе» и рухнул вниз, словно мешок с картошкой, не заняв никаких призовых мест.

Нужно сказать, что в первоначальном моём плане «буря в пустыне», я собирался разгромить автомобиль полностью, атаковав его спереди. То есть сначала атаковать капот, затем запрыгнуть на крышу и сделать там пару сальто и только затем, красивым тройным винтом сместится на заднюю часть атаковав багажник.

Однако судьба смилостивилась над Саркисом. Произошло это потому, что в последней момент «командование силами специальных операций» решило проявить милосердие и человеколюбие, то есть сжалиться над заблудшим вспомнив каким дефицитом в этом времени являются запчасти для машины. Для людей будущего, которые видят на прилавках автомагазинов изобилие разных товаров, это конечно звучит просто дико, но не тут. Тут всё является дефицитом, правда не совсем понятно почему, ведь, казалось бы, нет ничего проще, как наштамповать этих капотов, дверей, багажников и т. д., и т. п. Тогда почему же их в продаже «днём с огнём» не сыщешь?.. Почему? От чего? Вообще не ясно… Металла в стране завались, а запчасти такого рода делаются не руками, а обычной штамповкой и электросваркой… Ан нет, всё равно, нету их в продаже и всё тут. Одним словом — дефицит, что уж тут поделаешь.

— Ух, вроде получилось! — выдохнул я, поднимаясь с земли под несколько удивлёнными взглядами охреневшей публики и осмотрел дело «ног своих».

Как оказалось, от мощного удара, железяка не только вогнулся внутрь багажного отделения, но и поспособствовал разбитию бокового правого заднего стекла, а также появлению огромной горизонтальной трещине на заднем стекле. Сам же автомобиль выглядел кривовато просев на заднее правое колесо.

Отряхнулся, и подойдя к вмятому багажнику, который сейчас больше всего напоминал латинскую букву «V», протянул руку внутрь, пошарил там и нашёл искомое.

— Эй, как там тебя… Всё в порядке, спасибо зарядке, — прокомментировал акробат, демонстрируя всем «потерянные» ключи, — нашёл я твою пропажу. А ты расстраивался. Теперь всё путём… Я же говорил, что справлюсь. Вот и справился. Я на ветер слов не бросаю. Благодарить не надо. Иди забирай свои «клучи». Радуйся, отныне ты свободен как птица в небесах и можешь ехать отсюда на все четыре стороны, то есть вали отсюда на х**!!

— Щэнок!! — заорал потерпевший и сжав кулаки помчался «на всех парах», ко мне крича по дороге: — Убъю!!

Подождав, пока Саркис подбежит ближе, я неожиданно для него резко сделал шаг ему на встречу и несильно ударил «под дых». Тот охнул, согнулся и упал.

— Слышь ты, крендель, — скорчив физиономию зло процедил милый ребёнок сквозь зубы, решив посильней застращать гражданина, — ты видишь, что с твоим багажником случилось? Как думаешь, что будет с твоей тупой башкой, если я прыгну не на железяку, а на неё?

Я не стал махать товарищу платочком на прощание, а лишь посмотрел на поднимающийся столб пыли, оставляемую спешно покидающим нас кривобоким транспортным средством. Когда пыль чуть осела, из-за подъёма показался человеческий силуэт, направляющийся в нашу сторону и размахивающий руками, пытаясь разогнать клубящуюся вокруг него «земляную порошину».

— Саш, а это не Саркис был? Мне показалось, что он, — подойдя сказал Армен.

— Не знаю, — соврал я.

— А что у него с машиной случилось? Мне показалось, что у него, что-то с багажником не так.

— Кирпич, наверное, с неба упал, — вновь соврал наичестнейший юноша и обратившись к почтенной публике в очередной раз ошарашенной такими выкрутасами босса громко и чётко скомандовал:

— К пещере на съёмки клипа, шагом «арш»!

Пока двигались к «дыре в скале» размышлял, а не слишком ли неадекватно я поступил с гражданином. Ему понравилась девушка, он привёз цветы, давал денег, что бы я её нашёл, хотел покатать на автомобиле, а тут нарисовался я и его избил, причём ещё и немного «покалечив» его автотранспорт.

Действительно, если исходить из такой позиции, то мой поступок выглядит крайне неприятно и омерзительно, однако я-то делал всё это исходя из своих, а не чьих-либо других, соображений.

Он хамил мне на банкете в честь приезда, без спроса припёрся на съёмочную площадку подкупив милиционера, с чем кстати предстоит ещё разобраться, затем пытался купить меня, давая деньги за информацию, а когда это у него не получилось то ударил, стал угрожать и фактически заставил несовершеннолетнего носить ему выпивку. Красиво получается? Подозреваемый за свои деяния достоин наказания? По любым раскладам получается, что-таки и да.

На самом деле же, это всё чепуха и дело было совсем даже и не в этом.

Всю эту «лабудень» я затеял лишь с одной единственной целью — отвадить чужого «бычка» от нашей «тёлочки». Чем бы точно закончились милые «покатушки» Юли с Саркисом, я конечно же не знал, ибо история не терпит сослагательных наклонений, однако предположить с девяносто девяти процентной долей вероятности, было вполне реально и было в моих силах.

Они бы где-нибудь остановились, выпили бы вина, потом ещё вина, потом может быть коньячка, Юля бы обязательно опьянела, ловелас проехал бы ей по ушам, а затем бы нашу дурочку тупо тр***!.. Вот собственно и все дела, вот собственно и вся любовь…

Поэтому, исходя из шкурных интересов, действовал я по принципу: если уж Юля не достаётся моему другу Савелию, то пусть уж лучше достанется мне, нежели какому-то постороннему франту, который будет в живого человека своим немытым х*** тыкать…

Вы скажите, что это мелко, меркантильно и по-собственнически? Может быть, но если Сева тыкать не хочет, то тыкать в рыжуху буду я!!

* * *
Подходя к пещере увидел, что абсолютно ненормальные граждане установили барабанную установку прям посреди входа в неё.

Стал ругаться и орать, указывая, недопустимость разгильдяйства и на неукоснительное соблюдение режима техники безопасности.

— Александр, ну тут шикарный вид для кадра получается, — оправдывался Антон. — Нам Давид Эдуардович сказал, что если, что-то и обвалится внутри пещеры, то нас это не заденет.

— Ё**** в р**! — вспыхнул я. — Я же тебе сказал, чтобы ты этого псевдорежиссёр не слушал! Так какого хрена?!

— Ты мне этого не говорил, — сказал Антон.

— Говорил! — стал настаивать я.

— Нет, — стоял на своём лидер ВИА.

— Тогда кому я говорил? — задал вопрос в никуда «лопухнувшийся» великий и вспомнил, что говорил он это оператору.

Чертыхнулся и дал указание перетаскивать барабаны и колонки «вон туда к обрыву», а сам подошёл к оператору узнать о результате съёмок. Как оказалось, он всё снял как я ему и говорил, несмотря на ярое противодействие со стороны Давида Хачикяна.

— Так что, закончили? Прожектора тушим и выносим? — спросил он.

— Нет. Давай ещё кое чего снимем.

— Что на этот раз?

— Короче, картина такая… Я сижу на бревне напротив главного героя и играю на акустической гитаре. Естественно я не собираюсь играть в пещере, ибо не идиот как некоторые, так, что не волнуйся. Это будет имитация игры. Понял? Окей. Завен, — позвал я, — подложи дров в костёр, а затем зови сюда Старостина, в смысле Алексей Владимировича… В отрывном календаре остались странички? Отлично. Его тоже тащи, а затем «мухой» беги в село и попроси гитару у Степан Агасовича, после чего мигом тащи её сюда. Понял? Окей. Исполняй!

— Александр, — зачем ты хочешь переснимать сцену, которая была снята под мом личным руководством и контролировалась мной полностью? — подойдя ко мне предъявил мне своё неудовольствие гражданин Хачикян.

— Давид, в вашем профессионализме я не сомневаюсь, — сказал я вкрадчиво, — но простите великодушно, — продолжил великий, — это всё, — режиссёр показал на кинокамеру, — не твоё, — я придал в голос эмоции, — собачье дело, — и заорал, — ты б** это способен понять уже или нет?.. Способен? Тогда с***ь от сюда и не отсвечивай! Ясно?!

В дали пещерного комплекса вновь, что-то ухнуло и по всей видимости упав бухнуло, но мне было уже всё равно, и я не заморачиваясь пошёл расставлять на улице ансамбль объясняя кто и где должен стоять, и кто и что должен при этом делать.

На каменном выступе громоздятся барабаны, за которыми сидит и ждёт команды Мефодий. По краям от него, на той же высоте, с дистанцией в метр установлены восемь здоровенных колонок.

Также по краям расположены два клавишника с инструментами — Сева и Юля. В десяти метрах от ударной установки, ровно по центру, стоит с гитарой перед микрофоном Антон, а по бокам от него гитарист Дмитрий и «грёбанный» попугай, в смысле — басист Кеша, перед которыми также стоят стойки с микрофонами.

Подключив магнитофон через усилитель к колонкам, включил песню про полковника и попросил ребят попробовать «сыграть» под фонограмму. Имитация игры нужна была потому, что гитары, хоть и были с проводами, но подключены они к аппаратуре не были. Да и ребята из ансамбля песню знали плохо и наверняка бы толком сыграть ничего путного без репетиций не сумели бы.

— Халтура, — констатировал я через пять минут их кривляний. — Полная шляпа. Из вас более менее адекватно ведёт себя только Мефодий, наверное потому, что ему надо руками за барабанами махать, да и невидно его особо. Ну а вы ведёте себя словно роботы, ну или зомби, кому как будет угодно.

— Почему? — удивились ребята.

— Да потому, что движения у вас скованные и неестественные. Вы можете себя вести более раскованно? Вот приблизительно так, — сказал я и включив магнитофон взял у Дмитрия гитару, а затем и показал как надо. — А вообще, — продолжил хореограф, — когда приедем, надо будет на базу зеркала здоровенные закупить и тренироваться перед ними каждую репу. Ну да ладно, это дело будущего, а сейчас давайте тогда уж снимем как снимется, а пока потренируйтесь… Вот, кстати, вам Лиля будет говорить, что да как. Подсказывать, потому как со стороны виднее… Ясно? Окей!

Те кивнули и стали пытаться научиться «моим» движениям, типа «потряхивания» головой под куплет.

— Лиля, посмотришь за ними? — обратился я к стоящей рядом девушке.

— Хорошо, — утвердительно ответила та.

Я отвернулся и пошёл к пещере, но сделав пару шагов остановился.

— Погоди, Лиля, а ты почему не на «сцене»? — задал я логичный вопрос.

— Виолончель не привезли, — расстроена сказала та, поэтому играть мне не на чем.

— Б**… — протянул великий режиссёр и хлопнул себя по лбу, — это я виноват. Совсем забыл. Ну ничего, сейчас гитару принесут и будешь на гитаре играть.

— Я не умею Саша, — произнесла та и замотала головой показывая, что действительно не умеет.

— Да тебе и играть то не надо будет. Сядешь на стул рядом с Севой и будешь якобы играть. Несимметричное расстановка конечно получится, но… — в голове что-то щёлкнуло. — Блин, блин, блин. А Ильича то мы тоже забыли!..

В общем через пять минут прибежал Завен с гитарой и сразу же был послан за двумя любыми симпатичными стульями и любым музыкальным инструментом, желательно гармонью.

Подошёл к артистам, поинтересовался как у них дела и особо не вникая в ответ ушёл в пещеру.

Там уже всё было готово к съёмке. Я присел на бревно, напротив Баталова, дал команду и стал очень тихо, играя на гитаре петь не менее тихим голосом, широко открывая при этом рот в тех местах, где это было необходимо по логике.

Для чего я решил спеть песню сам? Да на всякий случай. Какой? Ну к примеру, возьмут начальники, да и не разрешат песню про военного, тогда что я буду делать, если все ребята и артисты будут уже давно в Москве? Вызванивать главного героя и просить того вернуться в Армению на пол часика для съёмок эпизода? Нет уж, это по крайней мере непрактично и даже я бы сказал расточительно. Ну, а так, у меня всегда будет запасная песенка про зверя.

Первым дублем мы сняли композицию целиком, а уже затем снимали с разных ракурсов, в том числе и ходя по кругу вокруг костра. Старостин кидал листки в огонь смотря на костёр, я играл и пел, оператор снимал, в общем получалось так как я и хотел.

https://www.youtube.com/watch?v=x7wILFIBEJs Наутилус Помпилиус — Зверь на гитаре. (Ковер версия)

https://www.youtube.com/watch?v=Oo2VqW4zamE Наутилус Помпилиус — «Зверь» (Оригинал)

К чему эта песня в данном проекте? Она не соответствует сюжету? Ну и пусть!

Да, песня чуть с агрессией, но вполне нейтральная, к тому же она несложная в исполнении, а значит и записать её можно будет довольно быстро.

Ну а слова… Ну и что, пусть будут слова, которые никак не сочетаются с философией фильма… Впрочем, а может это и не совсем так… Вполне возможно, что слова очень неплохо ложатся на сюжет. Почему бы, к примеру, главному герою не быть этим самым зверем, ну или наоборот не быть охотником на этого зверя. Наверняка же он за свои четырнадцать тысяч лет был и тем, и другим, причём не единожды… Да и какая по большому счёту разница-то? Норм песня, к тому же не нужно забывать, что это вообще запасной вариант. Поэтому всё окей. Поэтому всё чикибамберони.

Короче говоря, через двадцать минут мы закончили съёмку и переместились на улицу.

Включил магнитофон и посмотрел на «театральное представление», отметив, что очень клёво смотрится гармонист Леонид Ильич с бубном в руках.

«Ясно, гармонь в селе не нашли и Завен исполняя приказ всё же изыскал пути решения проблемы. Молодец! Смышлёный парнишка,» — подумал режиссёр, наблюдая за фарсом ВИА.

Видя, что особо ничего не изменилось решил «не париться» самому и не «парить» людей, приняв решение делать близкие планы каждого музыканта по отдельности и монтировать их секундными отрывками перемешав всё в кучу так, чтобы всё мелькало. Ладно, нормально, — констатировал я. — Давайте уже приступим к делу.

Как бы неудивительно это звучало, но на этот раз мне никто ни каких советов не давал и снимать не мешал.

Я удивился сему факту, потому-то уже привык за сегодня к постоянному жужжанию Давида и поинтересовался где псевдорежиссёр?

Ребята сказали, что он, вытирая слёзы ушёл в село.

Я хмыкнул и поинтересовался, кто обидел Хачикяна?

Народ ответил, что никто его не обижал.

Я вновь хмыкнул и дал команду начать съёмку, небезосновательно предполагая, что этим «кто-то» являлся я сам.

«Да и хрен с ним. Мне же легче. Никто нервы мотать не будет,» — подумала я, точно решив при встрече опять извиниться за своё поведение перед режиссёром, который приехал нам искренне помочь.

Через полчаса съёмка клипа про военного, была закончена, и мы сделали несколько кадров всей съёмочной группы и отдельно главных актёров вместе с ансамблем и со мной.

— Друзья! Нам остался один последний рывок — снять отъезд наших героев, поэтому очень прошу вас сразу же идти на съёмочную площадку в дом и не разбредаться. Я понимаю, вы все устали, но осталось совсем чуть-чуть… Тех, кто не принимает сейчас непосредственное участие в съёмках, прошу помочь ребятам из ансамбля отнести музыкальную аппаратуру в грузовик, который стоит у подножья горы. Давайте же товарищи сделаем этот последний шаг к победе! За мной товарищи! — скомандовал я в мегафон и направился по склону вниз.

Глава 16 * * *
— Итак, начинаем съёмку. Сейчас снимаем, как все гости прощаются и разъезжаются. Начнём с мотоцикла «Ява» …

— А можэт лутше снымим как «Волга» уезжаэт? Всо жэ солыдно будэт…

«АААА!!»

<…>

Мотор!

Приезжает безымянный полицейский и берёт показания с Главного Героя…

В образе милиционера на съёмочную площадку выходит Савелий по кличке Сева и надо сказать, что форма ему идёт. Конечно имеется ввиду не именно милицейская форма, а форма вообще…

В ней он смотрится мужественно, но несколько стеснён в движениях, что в принципе абсолютно не смущает его, потому как он всегда такой.

— Сева, тебя прям не узнать, — шепчет Юля и складывает ладошки у себя на груди, — как она тебе идёт.

— Ну ничего себе, — вторит ей Лиля. — Прям-таки настоящий милиционер. И вправду в народе говорят: одежда красит человека.

Ребята тоже поддакивают, в том смысле, что клёво, а я, сдерживаясь, чтобы не сказать громко бурчу себе под нос:

— Подлецу всё к лицу, — после чего пытаюсь сдержать смех, у меня это не выходит, и я начинаю безудержно хохотать, под недоумевающие взгляды актёров и техперсонал.

Делаем пару дублей… Отлично…

— Саша, а можэт быт, лучшэ… — слышу я голос, доносящийся откуда-то из-за печки, но не реагирую на него и лишь на одной силе воли даю команду продолжить съёмку.

<…>

Снято.

<…>

Что же, осталось отснять последний кадр…

Герой Фрунзика Мкртчяна сидит в машине и видит, как проезжает скорая…

Он сидит и думает, обманули его или нет? И если обманули, то в каком именно месте и в чём этот обман заключался?

Мотор!

<…>

Снято!

* * *
— Товарищи! Мы сделали это! Всем спасибо! Съёмка фильма «Человек с Земли» закончена! Ура! — кричу я и вся труппа подхватывает мой крик.

Над гостеприимным Армянским селением несётся громовое раскатистое:

— УРА! УРА! УРА!!

Из машины Армена достаются специально привезённые для этого случая пять ящиков шампанского и закуски, которые ребята из ансамбля моментально поднимают в гору и ставят на стол.

Высоко взлетают пробки от открывающихся бутылок, произносятся тосты и пожелания, кто-то начинает петь про «чикибомбони», кто-то лезет обниматься, «Советское шампанское» льётся рекой, и я отмечаю для себя, что угар пошёл…

* * *
— Сэва! Давай атайдом, поговырым, — с как мне казалось кавказским акцентом сказал я, подойдя к товарищу и похлопав его по плечо.

— Что Саш? — опуская стакан с «шипучкой» спросил тот и увидев, как я мотнул головой в сторону забора-плетёнки пошёл следом.

— Короче, я сейчас с Арменом в Ереван собираюсь поехать. Там с утра много дел намечено, поэтому лучше уехать сегодня. Ты как, с нами поедешь или тут останешься? — спросил главнокомандующий своего друга.

— Если очень нужно, то поеду конечно, но если не очень, то я бы остался здесь, — ответил друг и чуть замявшись добавил, посмотрев мне в мои пьяные глаза: — Тут же Юля.

— Ясно. Любовь морковь, все дела… — тот застеснялся. — Короче дело хорошее, — одобрил я и заорал во всю глотку: — Завен, ты где?! Ау! «Иды сюды»!

Подошёл кино-помощник и я вкратце обрисовал ему ситуацию с моим отъездом, после чего назначил Севу ответственным за всё и прикрепил Завена к новому начальству.

— Саша, а можно я с тобой монтировать поеду? Пожалуйста, — неожиданно попросил тот, и я так растерялся, что даже не сразу сообразил, как ему отказать.

Поморгал глазами и пошатываясь поинтересовался:

— А собственно зачем?

— Я же на актёра учусь. Может пригодится. Прошу тебя, возьми меня с собой. Я не буду мешать. Буду помогать, что скажешь сделаю. Я ведь тут справился со своими обязанностями? Скажи, справлялся? Вот и там тебя не подведу, — горячо говорил он и я не мог проанализировать нужен ли он мне там или нет? Тот видя моё замешательство стал наседать ещё с большей энергией и просто в буквальном смысле умолять, чуть ли, не падая на колени.

— Стоп, стоп, стоп, — тормознул я гражданина пока «в натуре» этого не произошло. — А тут кто останется? Кто Севке поможет если, что?

— Так ещё же есть два человека. Их председатель тоже знает. Ну а если что, то я приеду. Четыре часа, и я тут.

— Так, с этим разобрались, но всё же остался один вопрос. Скажи мне друг мой, что ты там будешь делать?

— Что скажешь, всё сделаю, всё выполню, — твёрдо заверил меня тот в подтверждение махнув рукой, а я посмотрел на Севу. Тот ничего не сказал а лишь пожал плечами, типа, смотри сам.

И я стал «смотреть» … Смотрел, смотрел. Смотрел, смотрел. Да и высмотрел на свою голову… Одним словом у меня разыгралось паранойя и зародились какие-то нехорошие мысли относительно столь навязчивых домогательств. Нет. Я не имел ввиду, что это гражданин какой-нибудь «талераст», хотя конечно могло оказаться и так, но нет, я имел ввиду совсем другое — а не засланный ли Завен казачок?

Дело было в том, что в ближайшее время, в Ереване, я хотел встретится с одним человеком и эта конфиденциальная встреча должна была быть судьбоносной как для страны, так и для Мира в целом. И это не аллегория.

О моём желании встретится с «контрагентом» не мог знать никто, ибо никому я об этом никогда не говорил, поэтому ко мне подвести «наседку» по этому поводу не могли. Тогда что? Из-за съёмок? Так с ними же всё в порядке. Всё согласованно на самом верху и легально. Из-за клипа на песню? Да и к ней фиг «прикопаешься», потому как текст нейтрален. Тогда что же? Неужто «в натуре» «талерастня» е***? Паранойя разыгралась не на шутку.

«Моя будущая встреча слишком важна, что бы я мог ей рисковать. А этот подозрительный тип наверняка будет под ногами крутиться и совать везде свой длинный нос, — думал я, допивая бутылку и морщась от попавших в нос пузырьков. — Он может мне чем-то быть там полезен и если может, то чем? — я прикинул. — Монтировать фильм? Нет. Записывать музыку? Тоже нет. Тогда чем? Получается, что только за бухлом в магазин бегать, больше прока от него нет? Следовательно, там мне этот помощник нахрен не нужен. Я не гордый, могу и сам в гастроном сходить. Всё, решение принято. Товарищ этот со мной не едет.»

— Нет Завен, — слегка заплетающимся языком огласил приговор я, — этот самолёт тоже не полетит. Ты нужен здесь! Молчи и не перебивай! Тут у нас находятся великие артисты мирового масштаба и галактической величины. Как ты понимаешь, такие люди нуждаются в качественной опеке. И такую опеку им должен обеспечить именно ты! — сказал режиссёр и указал пальцем на бывшего помощника. — Тебе и карты в руки! Хоть в лепёшку разбейся, но обеспечь! Понял? Всё! Разговор окончен! Действуй!

Сказав это побрёл к девчонкам и включив «Песняров» мы принялись с ними танцевать.

* * *
Очнулся я лежащий на чём-то мягком. Вокруг была тьма. С улицы доносился весёлый смех крики и звук магнитофона плотно перемешанный со звуками чокающихся рюмок. Всё ясно, народ гуляет, значит я на съёмочной площадке, — сказал себе великий режиссёр и решив подняться с кровати поставил руку для упора, после чего ойкнул от испуга. Рядом кто-то лежал.

— Кто здесь? — ошарашенно спросил я и вскочил, пытаясь понять почему я без трусов и шорт.

— Это я, — раздался смутно знакомый голосок. Я нашарил в темноте выключатель и надеясь, что этот голос принадлежит не Юле врубил свет.

Да. это оказалась не Юля. Но это не снимала возникшую проблему.

— Лиля ты чего тут делаешь? — прошептал я, глядя на голую девицу и пытаясь закрыть ладонями свои «причиндалы».

— Как чего? — удивилась та, закрываясь в свою очередь простынёй. — Ты же сам предложил…

— Ух ё… — прошипел новый ловелас, а затем посмотрев на девушку сделал распаянную физиономию и произнёс: — Лиличка, извини меня пожалуйста. Я гад, я сволочь, я подонок! Прости меня!

— За что? — удивилась та. — Всё нормально Сашенька. Мне было хорошо с тобой.

— Да? — не на шутку обрадовался пьянчуга с плеч которого свалилась целая гора и добавил: — Жалко только, что я ничего не помню.

— А ты хочешь вспомнить? — закрываясь простынёй как паранджой поинтересовалась соблазнительница.

— Очень, — сглотнув слюну честно ответил я в предвкушении.

— Тогда проверь закрыта ли входная дверь, выключи свет и иди ко мне.

Моментально сделав всё, что приказала госпожа, я даже, не задумываясь о возможных последствиях, мигом сорвал с себя скудную одежду и полез на кровать.

Что там было? Да было, что-то… Вообще об этом деле, у нас, у гусар, рассказывать не принято, но я по секрету всё же вам скажу — это было клёво. Был ли я на высоте? Конечно же да (или нет))).

Через пол часа, вдоволь отдохнув от трудовых будней, мы с ней словно преступники разделились и покинули наше «убежище» отходя с места преступления разными путями. Она вышла, через дверь, а я остался, чтобы посмотреть на следы своего «злодеяния». К счастью никаких ожидаемых следов на кровати не оказалось из чего можно было сделать вывод, что я был у Лили не первый.

Нет конечно разное в жизни бывает, но скорее всего дело обстояло именно так, как я и предположил.

— Ну и замечательно, — облегчённо вздохнув негромко произнёс герой любовник и полез в окно, дабы продолжить веселиться за столом.

* * *
В одиннадцать часов вечера, при помощи Армена и некоторых ответственных товарищей, великий режиссёр был загружен в автомобиль «Волга-24» на заднее сидение и не прощаясь, в виду пребывания в «летаргическом» сне, увезён в ставший для него уже практически родным город.

— Товарищ, а почему вы везёте пассажира не пристёгнутым? — обратился я к водителю очнувшись и поняв, что меня куда-то везут.

Машина остановилась и Армен повернувшись ко мне сказал:

— Не едем мы уже не куда Саша. Уже приехали, так, что можешь опустить руки и ремень безопасности не искать.

Вышел на улицу и посмотрел на стоящее передо мной здание.

— Это гостиница Севан, — пояснил компаньон, закрывая транспортное средство на ключ. — Хорошая гостиница. Тут на всю съёмочную группу номера забронированы.

— Не знаю, что в гостинице может быть хорошего, — зевнул. — Они все одинаково казённые и домашнего уюта в них нет и быть не может, — пояснил свою позицию я и пошёл не бодрой походкой следуя за Арменом ко входу в дом. — Кстати, а на какое время ты их забронировал?

— На пять дней. Начиная уже с сегодняшнего дня, — ответил тот и посмотрел на часы. — Завтра, в смысле уже сегодня, актёрский состав отдохнёт там — в селе Арени, а послезавтра их привезём сюда. Поселим в гостиницу, устроим экскурсии по городу и его достопримечательностям, ну а затем банкет, а на следующий день, аэропорт и самолёт. Вот такой у меня план. Нормально?

— Нормально, пусть летят, — ответил великий соня, а затем вновь зевнув добавил: — И опять-таки кстати… Я тоже полечу, послезавтра. Но не с ними. Ты билеты мне купил?

— Купил. Когда говоришь ты собрался лететь?

— Девятнадцатого днём. Ночь проведу в Москве, а с утра прилечу обратно сюда.

— Хорошо, — согласился подельник, когда мы подошли к столу администратора гостиницы.

Администратором, оказалась женщина средних лет, впрочем, как и положено в этом времени, ибо администраторами сейчас работают как правило только женщины. Она, вероятно узнав Армена, фактически без разговоров передала нам ключи от номеров, и мы пошли к лестничному пролёту.

Мне достался апартамент под номером двести двенадцать.

Не дойдя нескольких метров до лестницы, я остановился и посмотрел на Армена.

— Николаич, — обратился я к товарищу. — Судя по первой цифре у нас номера на втором этаже? — увидел подтверждающий кивок. — Слушай, а не можешь, мне сделать номер на третьем?

— Зачем?

— Ну живу я всю жизнь на третьем. Вот и привык. Привык именно с такой высоты смотреть в окно на улицу и лицезреть мир. На душе наступает умиротворение и это состояние способствует продуктивному творческому процессу — музыка хорошо придумывается.

— А на втором не наступает умиротворение? — хохотнув осведомился собеседник.

— Нет, — категорически ответил я. — Второй этаж, это практически первый, — гнал «пургу» великий «чесальщик», — то есть вестибюль. А какое может быть творчество в вестибюле, пусть даже и самом красивом?

— Вестибюльное? — наигранно притворно вопросил компаньон и заржал как конь на весь этот самый вестибюль. «Отсмеявшись он вновь подошёл к администратору государственного заведения и переговорил с ней.

Забрав ключи от вновь выделенного апартамента, Армен попросил телефон и начал набирать номер киностудии. На мой логичный вопрос, а не поздновато-ли, он ответил, в том смысле, что его звонка там ждут, а ещё больше они там ждут киноплёнку на проявку.

Позвонил и уведомил персонал, что подвезёт фильм через час.

Через пять минут я подошёл к двери под номером триста семь и открыл её ключом. За дверью меня ждала небольшая прихожая с коридором, совмещённая с туалетом ванная и одна большая комната со шкафом, диваном, двумя креслами, журнальным столиком и чёрно белым телевизором в углу. Занавески в номере были светло жёлтого цвета, пол был закрыт светло-жёлтым линолеумом с рисунком под паркет, а на нём лежала, «та самая» тёмно-красная дорожка с зелёными полосками по краям.

Потолок украшала трёх ламповая люстра, включив которую я убедился, что одна лампочка «нефурычит». По всей видимости либо перегорела, либо её просто-напросто-таки там вовсе нет.

— Одним словом — обычная гостиница, — произнёс я и стал раздеваться.

Ополоснулся и лёг на диван.

«Это хорошо, что номер мне достался не триста пятнадцатый, — от души потянувшись подумал я, — а то история, на ровном месте, поменялось бы ещё раз.»

Дело в том, что приблизительно через неделю, в номер триста пятнадцать, заселится очень важный, для осуществления моих замыслов, человек. Заселиться он сюда двадцать четвёртого сентября. Поездит по экскурсиям, походит по театрам и ресторанам, а через пять дней, то есть двадцать девятого сентября, он уедет на поезде в Сочи. В дальнейшем он посетит ещё несколько городов нашей необъятной Родины, а уже затем укатит восвояси.

Мне не хотелось разговор с этим человеком откладывать в долгий ящик, гоняясь потом за ним по всему Союзу. А посему, встретиться я собирался с ним именно здесь, где у меня хоть немного «налажена инфраструктура». Как там говорится-то: место встречи изменить нельзя? Вот и не будем его менять, а то глядишь и мироздание обидится может.

— Кстати, насчёт мироздания… — позёвывая прошептал я и закрыв глаза вспомнил тот день, когда побывал в гостях у Братьев…

Интерлюдия.
Отрывок из передачи «Пусть не молчат». Ведущий Антон Рубинов. Апрель 2021 года.

<…>

Армен: — Да, вы правы, в своём ежедневном отчёте начальству, я это указал.

Ведущий: — Что именно вы указали? Вы номер имеете ввиду?

Армен: — Да, в докладе я указал на тот факт, что Саша попросил номер на этаж выше. И в пояснительной записке я пояснил почему.

Ведущий: — И, что же начальство?

Армен: — Тогда никто на это не обратило никакого внимания.

Ведущий: — А когда обратили?

Армен: — Много позже. Когда стали анализировать весь жизненный путь Александра.

Ведущий: — И вы хотите сказать, что с тех пор всех перспективных артистов стали селить только на третьих этажах гостиниц страны?

Армен: …

<…>

Конец интерлюдии. * * *
Внимание!

Маленькое, но весёлое изменение в самом начале главы № 12. (отмечено синим)

Продолжение романа завтра-послезавтра.

Уважаемые Читатели!

Если роман Вам нравится, то пожалуйста поставите лайк на главной странице книги и, если есть возможность оставьте хотя бы краткий комментарий. Для меня это крайне важно.

Если же роман, по каким-то причинам Вам не понравился, то просто нажмите на той же странице на сердечко.)))

С Уважением, Ваш Автор. https://author.today/work/82629

Глава 17
Братья.

Почему же я пришёл к братьям Стругацким именно в тот день? Да потому, что младший брат Борис, в отличии от Аркадия жил и работа в Ленинграде.

И именно в эти дни он должен был приехать в Москву в гости к своему старшему брату.

* * *
— Так ты думаешь Саша, что ты — гомеопатическое мироздание? — спросил меня старший из братьев Аркадий Натанович, когда я вошёл в комнату, мы уже познакомились и мне предложили присесть на диван.

— Не само мироздание, — поправило мироздание, — а скорее всего, часть общей структуры.

— И насколько упорядочена эта структура? — присоединился к разговору младший брат Борис и поставил принесённый с кухни поднос с чаем и сладостями. — Ты знаешь структуру?

— Нет конечно.

— Хорошо, но как ты думаешь, какова она?

— Точно сказать не решусь, ибо до конца не знаю, но моё мнение, что это хаос. Быть может даже частично управляемый.

— Вот как? Почему?

— Преобразования хаоса в упорядоченное и размеренное течении бытия, есть задача архисложная и для человечества вряд ли посильная, при всём моём уважении к этому самому человечеству. Видя, как окружающие нас с вами граждане ведут себя, можно сказать однозначно — хаос победит.

— Но человечество ведь может выиграть, если победит разногласия, сотрёт границы в себе, будет проявлять милосердие, — произнёс старший брат крутя в руках ручку.

— Это конечно хорошо, что вы верите в такой исход, однако я более пессимистичен в прогнозах о будущем и готов пояснить почему, — сказал я пытаясь перейти к сути. — Дело в том Уважаемые товарищи, что люди склонны обманываться. Да, да, вы и сами об этом прекрасно знаете. Они хотят верить в завтрашней день, в котором не будет неравенства, несправедливости, день в котором будет править мир и доброта. Проблема состоит лишь в сущности самого человека, который, для такого возможного будущего не делает не только, что-то во благо следующих поколений, но зачастую полярно наоборот, причём очень часто даже не осознавая этого. Хотите пример? Да взять хотя бы писателей-фантастов. Я кстати тоже начинающий писатель, поэтому мы с вами фактически коллеги, — улыбнулся малыш. — Так вот, что делаю писатели? Ответ очевиден — пишут книги для людей. Зачем? Да потому, что людям интересно. Они хотят узнавать что-то новое. Встаёт вопрос: развиваются ли люди узнав новое? Правильно, люди развиваются, начинают размышлять о прочитанном и начинают задавать себе вопросы, которые бы они никогда не задали бы, если бы не получили новую транслируемую информацию. Получается, что именно писатели, тех или иных жанров и форматов, сбивают общество с «правильного» пути по обузданию энтропии. И вот итог, не успели мы с вами оглянуться, а человечество прочитав какой-нибудь роман про инопланетян, уже думает абсолютно по-другому. Теперь он и уже не видят каких-то знамений, которые появлялись в былые времена, а видят летающие тарелки, типа НЛО. Вот вам и хаос.

— Так по-твоему, чтобы не увеличивать хаос, нужно бросить и ничего больше не писать?

— Нет, нет! Что вы?! Наоборот. Писать надо. Обязательно надо писать! — испугавшись, быстро дал заднюю я. — И чем больше, тем лучше!

— Так ты же говоришь о энтропии…

— Я говорю, что людям и нужен небольшой хаос в головах, ибо в спорах рождается истинна. Но я также говорю, что не надо сильно надеяться и приукрашивать гипотетический «завтрашний день», ибо завтра не может быть кардинально другим в лучшую сторону, а вот завтрашний день похожий на катастрофу, очень даже вероятен. Хотите пример? Извольте… Сегодня вы гуляете в ресторане обнимаясь с девицами, пьёте шампанское и веселитесь, а завтра у вас не осталось денег, чтобы купить себе пива для опохмелки, у вас раскалывается голова, а аспирин вам не помогает, ну а довеском ко всему идёт небольшой «французский» насморк, которым наградила вас вчерашняя затейница. А теперь попробуйте привести пример, о положительном завтрашнем дне. Что в нём должно изменится, что бы было ещё клёвей? Больше водки, пива и угара? Хорошо, а с послезавтра, что мы будем делать? Поймаем белую горячку?.. Вот в этом-то и вся суть.

— По-моему ты сильно сгущаешь краски, — сказал Аркадий Натанович и поправил очки в роговой оправе, после чего, обозначил свою позицию, рассказав о вере в человечество и его светлого будущего, ответив этим самым на мой псевдофилософский бред.

Я слушал и кивал, якобы соглашаясь, а сам рассматривал комнату, где творится история.

На полу паркет, у одной из стенок расположен диван, напротив него стул и стол, на котором стоит пишущая машинка, ну а у других стен стоят забитые книгами и журналами шкафы.

Убедившись, что у них точь-в-точь как у меня, я удовлетворённо хмыкнул и похвалил себя:

«Ну я же говорил, что я с ними коллеги.»

— Знаете ли Аркадий Натанович, мне кажется вы излишне идеализируете человечество.

— Ну как же нам этого не делать, если мы сами являемся человечеством? — вскочив на ноги горячо заговорил старший брат.

— Вы считаете, что все живущие на земле являются людьми, в обычном понимании этого слова? — задал я вопрос и братья удивились так, что не нашлись как на это сразу отреагировать.

— Александр, а ты считаешь, что на Земле живут и другие разумные виды? — осторожно спросил Борис Натанович и добавил: — И ты можешь привести доказательства этому?

Я уверен, что среди нас живут другие виды гуманоидов с других звёздных систем и галактик, — «чесанул» я фантастическую пургу, а сам подумал, что быть может это не совсем и пурга.

— вот как? — удивились собеседники.

— Именно так! — сказал их молодой коллега и «закусив удила понёс».

Пока я разглагольствовал на тему инопланетян, вспоминая феерические статьи из когда-то, читаемой мной газеты «Голос Вселенной», то думал, а ведь со многими писателями фантастами действительно не всё так просто.

Взять к примеру писателя-фантаста Ивана Антоновича Ефремова. Его романы, а самым, наверное, известным среди них является роман «Час быка», были, если и не пророческими, то на много опережающими своё время. Так, всё в том же «Часе быка» писатель предупреждает о грозящем миру мрачном будущем, которое затронет: социальную, экологическую, нравственную и экономическую области. Что интересно, так все эти проблемы будут создаваться непосредственно, при правлении олигархата… Никому ничего это не напоминает? И всё это было предвидено в конце 60-х, то есть во времена, когда основной массе населения СССР казалось, что коммунизм вот-вот победит.

Но не только это предвидение, было интересно в судьбе писателя.

Странные вещи стали происходить фактически сразу после его смерти. 5 октября 1972 года Ефремов умер, а уже в ноябре следователи КГБ по Москве и Московской области пришли в его квартиру с обыском. После двенадцатичасового мероприятия сотрудники правоохранительных органов изъяли все рукописи писателя, а также все его личные вещи. Но на этом чекисты не остановились. Вскоре было заведено уголовное дело, по факту того, что он Ефремов жизнь скрывал свою настоящую личность.

В постановлении о возбуждении дела сообщалось: «Обстоятельства смерти Ефремова вызывают подозрения: в частности, 5 октября 1972 года, в момент ухудшения состояния здоровья Ефремова, его жена Ефремова Т.И. из городской станции скорой помощи врачей не вызвала; вскрытие трупа Ефремова не проводилось, и он 6 октября 1972 года был кремирован. Таким образом, причина смерти Ефремова осталась недостаточно выясненной.»

Отсюда возникает огромное количество вопросов и первый из них, почему этим делом занялось КГБ?

Естественно, что сразу же возникло несколько версий почему именно всемогущий Комитет занялся этим происшествием.

По одной из них, Ефремова подозревали в сотрудничестве с Великобританской разведкой. Не знаю конечно, что мог передать МИ-6 писатель фантаст, вероятно что-то фантастическое, однако версия такая была.

По другой версии настоящий Ефремов данным давно умер, а под него маскировался какой-то совершенно другой человек.

И самая интересная и необычная версия, была в том, что писатель является существом из других миров. Кстати говоря, такую версию выдвинул именно Аркадий Стругацкий.

В продолжение этой версии, была и та, в которой Ефремов, по утверждению некоторых людей якобы знавших писателя при жизни, обладал даром пророчества. Так в одном из рассказов он описал место с залежами алмазов. Через несколько лет в трёхстах километрах от названной точки действительно были обнаружены эти самые залежи.

Звучит фантастично и неправдоподобно, поэтому возникает закономерный вопрос: Насколько это было всё серьёзно? Ну, на мой взгляд, что крайне серьёзно. Достаточно сказать, что дело это курировал непосредственно руководитель Управления КГБ по Москве и Московской области генерал-лейтенант Виктор Алидин.

Сам факт смерти, не вызывает подозрений, ибо люди к сожалению, смертны. Факт обыска, непонятен, но с другой стороны, если писателя подозревают в шпионаже, то ничего такого «сверхъестественного» тут тоже нет. Однако, после смертные дела вызывают крайнюю озадаченность и недоумение. Во-первых, не было вскрытия, а во-вторых Ефремова кремировали на следующий день после смерти.

Конечно, в те годы многие люди были атеистами и каких-либо религиозных традициям не следовали, однако сама скорость с какой произошло захоронение вызывает непонимание.

А как же обзвонить друзей и близких, что бы они попрощались?.. А многочисленные поклонники?.. Одним словом, очень странные дела… Неспроста даже спустя несколько лет в разные журналы страны приходили письма поклонников, которые верили, что писатель жив, но почему-то больше не хочет публиковаться.

Всё это могло бы не остаться у меня в памяти, если бы я как-то случайно не наткнулся на похожие события. Что-то подобное произошло и с братьями Стругацкими.

Хотя обыска у них и не было, однако тех тоже кремировали и мало того, что кремировали, но ещё и исполняю их последнюю волю, развеяли их прах с вертолёта над Москвой.

Нужно сказать, что крайне необычное завещание.

Люди склонные к паранойе могут, глядя на всё это, задать более глобальный вопрос: А существовали ли вообще эти писатели в нашей реальности, или же их никогда и не было, а все якобы их работы были написаны кем-то другим, раз уж следов пребывания их на Земле, за исключением романов, они после себя не оставили…

Однако здесь и сейчас я с ними беседовал и даже дискутировал, в меру своей испорченности, внедряя в их головы сомнения к сущему, а иногда даже заставляя их впадать в ступор от моих психически ненормальных псевдонаучных разглагольствований.

— Александр, — сказал Борис Натанович, прервав мой рассказ о моём видении работы Платона «Государство», — мы очень далеко уже ушли от первоначального разговора. Так есть у тебя какие-нибудь доказательства твоей… гм…

— Ненормальности, — помог я младшему брату с формулировкой и засмеялся.

— Нет, нет, — поправился тот, — я хотел сказать необычности.

— Ты знаешь Борь, — заметил Аркадий Натанович, — а я в этом уже не сомневаюсь! Спросишь почему? Ну ты сам посмотри. Юноша молод, а ты глянь, как он высказывается. Складывается такое впечатление, что он уже один раз жизнь прожил, а сейчас проживает её заново. Смотри сколько он всего знает. Я думаю, это для него просто новая жизнь.

Я о**** и посмотрел на старшего брата широко раскрытыми глазами.

«Ну «нифига» себе товарищи, граждане и гражданки, это ж надо было за пол часа меня раскусить на все «сто» … Может быть версия с инопланетным происхождением всех ведущих писателей-фантастов, которая ходит в этом времени, не такая уж и фантастическая? И передо мной действительно сидят два инопланетянина, которые могут читать мысли?» — вмиг вспотев подумал я и в замешательстве потянулся за чаем лихорадочно соображая. Как бы на это ответить так, чтобы «неспалиться» полностью.

— Вон смотри Борис, как он взмок сразу. Видишь вон на лбу капельки пота выступили, — продолжил раскалывать меня старший брат, а затем хохотнув добавил: — Смотри, сам говорит, про инопланетян и при этом, заметь, сам является инопланетянином, — вскинул он руки вверх и засмеялся. — Это же нонсенс!

Младший брат улыбнулся и отпив чая замотал в согласии головой.

— Ну с молодой человек, — продолжил весело куражится старший брат, — откуда вы к нам прибыли? Из Альфа Центавра? С Марса? Или из Ефремовской туманности Андромеды?

Я уже взял себя в руки, поэтому улыбнувшись «фирменной» обезоруживающей своей искренностью улыбкой ответил:

— Увы Аркадий Натанович, я местный.

— А почему увы? — удивился тот. — Напрасно Вы так молодой человек. Вам повезло. Вы Александр живёте в прекрасной стране, в удивительное время, где нет войны, нет голода, холода, разрухи. Где есть люди, которые всегда готовы прийти на выручку попавшему в беду. Где есть люди, которые готовы поставить плечо попавшему в беду, причём сделать это они готовы не за какие-то преференции, а только лишь из голого энтузиазма. Так, что юноша, нет поводов для грусти.

— Аркадий, мы опять забрели не туда, — сказал Борис Натанович и посмотрев на меня напомнил: — Мы говорили про доказательства твоей уникальности и….

— Это видения о будущем, — просто сказал я, перейдя к тому, за чем собственно я сюда и пришёл.

— Ты видишь видения о будущем? — удивился собеседник и попытался выяснить: — И что же в них.

— Разное бывает, — начал «чесать» я. — В последнее время, например, они все почему-то касаются вашего творчества.

— Очень интересно. И что же там о нас? — произнёс Аркадий Натанович заинтересованно.

— Ну вот из последнего, что я понял, — продолжил псевдоясновидящий взяв из вазочки баранку, — это то, что ваш роман «За миллиард лет до конца света», несколько смазан в конце.

— И что же тебе в нём не понравилось? — поинтересовался критической рецензией старший брат и добавил: — Кстати ты его, когда прочитал?

— В прошлом году, читал начало. Ждал продолжения и вот этом дождался. Продолжение выпустили в журнале «Сила и знание».

— Ясно, — проговорил младший брат, хлопнув себя ладонью по коленки. — Теперь всё ясно! Ты прочитал роман, тебе он понравился и тебе втемяшилось в голову, что ты это самое придуманное «гомеопатическое мироздание»? Так?

— Так, — подтвердил я и увидев обрадованные глаза младшего брата сразу же «обломал» того, — но не совсем так.

— Объясни.

— Да роман я ваш читал и в журнале, но узнал я о нём задолго до публикации.

— Как это?

— Я же говорю вам — видения.

Глава 18
— Ну и что же тебе в романе не понравилось? — поинтересовался старший брат.

— Во-первых очень непонятно сдался ли полностью Малянов или нет, — стал объяснять свою позицию я не забывая поедать печения и баранки, запивая всё это дело сладким чаем. — Если сдался, то вот вам и уступка пресловутому хаосу. Если же нет, то давайте тогда писать вторую часть.

Я рассказывал и рассказывал, углубляясь в философию романа всё глубже, а благодарные слушатели практически не дыша смотрели на меня «во все» глаза.

Когда же я сказал:

— Неплохо было бы вообще написать продолжения романа и назвать его скажем … Гм… Ну скажем: «Трудно стать богом», — меня поправили.

— У нас есть роман с похожим названием. Он называется «Трудно быть богом», — напомнил мне Борис Натанович.

— Знаю, ответил я, а затем поморщившись добавил, — только прошу вас и заклинаю, не разрешайте снимать фильм по книге никому, особенно… — проговорил критик и озвучил фамилию режиссёра, который сделал из прекрасного романа не фильм, а г***о, причём не в фигуральном, а реальном смысле этого слова, ибо там происходят опорожнения желудка буквально в каждом кадре картины.

— Ничего себе, а могут и так снять?

— Ещё как могут, — заверил их я. — Однако вернёмся к роману «за миллиард лет…» … Пусть, например, во-втором томе Малянов встретиться с Вечеровским и в беседе с ним они всё же прейдут к выводу, что «это гомеопатическое мироздание» придумано, каким-то высшим существом и что учёные, своими изобретениями нарушают угодную ему картину мира.

Братья удивлённо переглянулись, а я продолжил пересказывать написанное в 1996 году Вячеславом Михайловичем Рыбниковым «фанфик-продолжение» к роману.

Видя, что присутствующие в шоке, я не стал ждать вопросов с мест, а посмотрев на часы, сразу же перешёл к другому роману.

— Теперь возьмём ваш суперроман «Град обречённый»…

— Откуда ты про него знаешь? — вскрикнул Аркадий Натанович. — Он же ещё не отредактирован и нигде никогда не публиковался!

— Да? — удивился я, понимая, что «маленько» лоханулся и вспоминая, что роман впервые увидит свет лишь в 1988 году. Надо было срочно как-то «отмазываться» и я якобы, не обращая особого внимания на вопрос из зала спокойно «отмахнулся»: — Я же говорю — видения.

— И что? Что там в видениях о романе? — горячо поинтересовался младший брат.

— Да много там чего, — сказал ясновидящий и начал перечислять: — Во-первых непонятно тема «пантеона» и игры в шахматы — это Вы о Сталине и мировой шахматной доске? Во-вторых, что за фигня — красное здание и почему хватаемые люди оказываются на жёлтой стене, а затем падают вниз — вы имеете ввиду Кремль или КГБ?

Писатели ошарашенно молчали, глядя в пол, а я продолжал:

— Также, например, не совсем понятна суть Стеклянного здания, которое Воронин с Изей найдёт в пустыне. Это таким образом вы хотите показать суть сытого общества? Общества, которое хочет построить беззаботную жизнь? А мы, что строим в нашей стране?..

Я ставил им вопрос за вопросом, а они, не проронив не слова и не разу меня не перебив молчали и слушали, слушали и молчали.

— Всё это, нужно было бы по идее объяснить менее философским языком и преобразовать в обычную историю человека, — говорил я, — который попал в необъяснимое место, если конечно у вас есть цель писать для обычных людей, а не для небольшой кучки философов-мыслителей. Кстати, вот эти ваши замаскированные иносказания, могут быть неправильно поняты на самом верху, ибо вы показываете их пороки, а это, как «говорят» в Италии — черевато.

Если же вы таким способом пытаетесь показать проблему и пройти цензуру, то уверяю вас, те кто будет это читать всё прекрасно поймут. Это для большинства обычных граждан которые прочтут роман красное здание — это просто дом который перемещается по городу, но для тех кто будет решать судьбу издания романа, это здание скажет о многом и они такого просто не допустят.

Одним словом, вопросов по тому роману меряно не меряно и вам бы неплохо было бы их решить более простым способом, иначе роман ваш может выйти только лет через двадцать. Однако, как говорится, хозяин барин, и естественно решать вам. Я советовать в этом плане ничего не буду, ибо это ваше творчество, ваша жизнь, а посему вам в ней и следует принимать последнее решение.

Те подняли на меня глаза и хмыкнули, а я, сказав: — Идём дальше, — принялся резать «правду матку», по живому, расчихвостившая всё то, что мне не понравилось в их романах прошлого и будущего, прыгая от одной книге к другой, как сумасшедший.

Борис Натанович, непрерывно протирал очки, а его старший брат Аркадий, теребил себя за волосы на голове.

— Ну ничего себе сколько мы написали за свою жизнь, — нервно хохотнув сказал Аркадий Натанович, после того как я пожурил их, за не написание продолжения к романам «Понедельник начинается в субботу», который шёл первым в цикле. Вторым романом серии был — «Сказка о трое», а вот третьего романа не было. Вся серия рассказывала о удивительных приключениях программиста Привалова в НИИ ЧАВО (НИИ Чародейства и Волшебства) и была в своё время Сашей прочитана не один десяток раз.

Закончив исторический экскурс в будущее и высказав своё полу-экспертное мнение я встал с дивана и решил заканчивать нашу встречу.

— Товарищи. Уже поздно. Мне ещё ехать домой, поэтому давайте прощаться. В заключении хочу сказать, что ваше творчество очень сильно повлияет на умы будущих поколений, поэтому вы просто обязаны писать больше, писать лучше, писать от души.

Братья встали и один из них немного замявшись спросил:

— Александр. Скажи, а когда мы умрём?

Я ждал, подобного вопроса, поэтому ответил так:

— Вы проживёте долгую жизнь, — обрадовал я их, — но Вы Аркадий Натанович (годы жизни 1925–1991), должны немедленно заняться своим здоровьем и регулярно, не менее четырёх раз в год, проверять свою печень, на предмет образования злокачественной опухали, то есть рака. А вы Борис Натанович (годы жизни 1933–2012), должны делать всё тоже самое, но особое внимание уделить не печени, а лимфоузлам, дабы не возникла болезнь лимфосаркома. Если же вы последуете моим рекомендациям, то и в 2021 году вполне сможете радовать своих фанатов такими же замечательными произведениями как пишите и сейчас.

Те смотрели на меня ошалелыми от откровения взглядами.

— Так, что Уважаемые великие писатели-фантасты живите и творите во благо людей! — добавил Саша и пошёл в прихожую.

Когда мы уже попрощались, и я вышел на лестничную клетку, Борис Натанович, потёр платком очки и не громко спросил:

— Александр, а мы увидимся вновь?

— Обязательно! — заверил их я и побежал по лестнице в низ.

*****

Министр МВД СССР.

«Ну, что же. Настало время конверта, в котором пришелец рассказывает о том, как с ним можно связаться,» — сказал себе Николай Анисимович и взял в руки листы с напечатанным текстом.

Прочитал, хмыкнул и помотав головой, ничего практически не поняв из прочитанного, решил прочитать послание ещё пару раз.

— Ну и накрутил этот Артём, ничего же не понятно. Шифровальщик блин, да тут без стакана точно не разобраться, — негодуя прошептал министр и сосредоточившись начал читать вновь.

«Вам рекомендуется запомнить нечего не значащие следующие цифры: 21812, 11298, 34226, 12872.

Эти цифры используются один раз для одного сеанса связи. То есть для первого сеанса используются цифры — 21812, а для четвёртого 12872.

После четвёртого сеанса, эти коды будут не рабочими, и вы получите новые. Конечно, это будет возможно, если все условия и мои требования будут с вашей стороны неукоснительно выполняться.

Итак, вы находите место, где установлен «чистый» телефон. Желательно, чтобы человек проживающий в том месте, был абсолютно случайный и несвязанный с вашим ведомством или к примеру телефон какого-нибудь магазина, склада, завода и т. д., и номер этот должен быть доступен для вас в любое время.

Далее, вы используете код и изменяете номер, а затем публикуете изменённый номер в газете. Я его нахожу, расшифровываю и мы с вами связываемся по телефону.

Как видите схема простая и разъяснить более детально её скорее всего не нужно…»

— Простая? — ошеломлённо произнёс министр, вслух вытирая лоб. — Да тут чёрт ногу сломит! Чего ты тут нагородил-то?

Перевернул страницу и стал читать дальше, надеясь расшифровать прочитанное после прочтения всего послания целиком.

«Я понимаю, что вам и так всё ясно, — писал товарищ Артём, не видя хмыканья и ёрзания на стуле главного милиционера, — однако на всякий случай приведу пример.»

— О, додумался наконец-то! Конечно, с примерами оно всегда попроще будет разобраться, — отметил читающий. — А то пишет, пишет…

«Пример: Вы нашли к примеру, условно дворника. Узнали его номер телефона. Допустим он — 270-11-11. Так как сеанс у нас с вами первый то вы используете код с цифрами — 21812.

Важно запомнить, что в данной схеме цифры не плюсуются с соседними, а крутятся по кругу начиная от нуля, затем идёт цифра один, и так далее до девятки, после которой вновь идёт ноль.

Вернёмся к номеру. Нам важны только последние пять цифр. 01111 и код 21812. Сложив их столбиком, получаем номер 23923. Следовательно, в газете «Правда» или «Известия» вы публикуете номер 272-39-23.

Важно! Этот номер всегда должен быть вторым. Первым должен быть легальный номер, который использует ваше ведомство.

После того, как я почту газету, то вычту код и вам позвоню в назначенное вами время.

Для того, чтобы публикуемая статья, не вызвала ни у кого никаких подозрений, необходимо её завуалировать. Быть может, попробовать это сделать через фонд детям, который я вам предлагал открыть в других письмах.

В статье вы должны указать время и дату, когда вы будете ждать звонок. Время должно быть от 21–00 до 23–00.

Важно!

1) Не забывайте, что при попытке меня задержать я применю устройство, которое поведёт к моей смерти. Поймите меня правильно — живым я не дамся.

2) Если вы всё же попробуете меня поймать, но не сможете, и я уйду от погони, то я немедленно прекращу с вами все контакты навсегда. Поэтому будьте благоразумны и не пытайтесь навязать мне свою игру.

3) В телефонном разговоре я укажу место закладки новой информации.

4) Ппо телефону, вы сможете задать мне интересующие вас вопросы. Я попробую найти на них ответы и в письменной форме вам передать.

Постскриптум: Кстати говоря есть идея по Юрий Владимировичу Андропову.

Вы сами, а также при моей помощи собираете достаточно компромата, для того чтобы дискредитировать его в глазах Брежнева и ЦК КПСС. В принципе мы этим уже занимаемся и в ближайшее время я передам вам ещё кое-какие материалы по объекту.

А вот далее, нужно будет не идти сразу на прямую к Леониду Ильичу, а сделать не большой финт.

И вот в чём он будет заключаться.

Вы, не с того не с сего, по предварительной договорённости, устраиваете ссору с женой по поводу того, что вас не устраивает ремонт в квартире. Как вы наверняка помните, у вас в квартире стоит прослушка, поэтому этот разговор будет зафиксирован и в дальнейшем не вызовет никаких вопросов. Ваша жена должна будет сказать, что обратится с письмом в курирующую строительные работы организацию, что бы были выделены рабочие и сделали новый ремонт. Ваш дом находится на спец обслуживании, поэтому наверняка, перед тем как делать ремонт, вас временно поселят на другую квартиру, а в эту приедут сотрудники КГБ и демонтируют оборудование. Далее будет произведён ремонт и жучки вернут на место. Так вот, что за финт я придумал.

Вам нужно тупо взять и привести строительную бригаду шабашников к себе домой. Пусть они освободят комнаты со складировав мебель в одном помещении и приступают к снятию штукатурки со стен, потолка, а также демонтажу полового покрытия.

Да, квартира ваша будет разгромлена, но вы, под слоями обоев, шпаклёвок и цемента найдёте много чего интересного.

Далее главное не потерять темп и не менжаваться.

Именно в этот день, вам следует установить слежку за вашим ближайшим окружением используя «не местные» кадры.

Уверен кто-нибудь из ваших «проверенных» кадров найдёт повод отлучиться и обязательно побежит звонить и докладывать своим куратором. Таким образом вы поймаете крысу, которая у вас живёт и быть может не одну.

Когда найдёте жучки, то немедленно вызывайте понятых, участкового и кинооператоров из числа сотрудников МВД. Необходимо всё тщательно заснять, зафиксировать и задокументировать.

Ну, а затем уже с этими материалами Вам нужно будет идти на доклад к Леониду Ильичу и устраивать там грандиозный скандал.

Извините. Возможно я описал всю эту ситуацию несколько сумбурно, ввиду отсутствия времени на тщательный анализ, но логику и вектор движения Вы наверняка поняли, а уж как вы сможете воспользоваться этой информацией — будет зависеть от Вашей решительности.

Удачи всем нам!»

— Нда… Точно стакан нужен, — подумал министр МВД и достал «ежедневную» папку с характеристиками на членов ЦК. Сегодня, по плану, он собирался рассмотреть под «микроскопом» личное дело Героя Социалистического Труда, Первого заместитель Председателя Совета Министров СССР, Члена Политбюро (Президиума) ЦК, Члена ЦК КПСС с 1956 года, Депутат Верховного Совета СССР Кирилла Трофимовича Мазурова.

*Уважаемые читатели. Количество глав в книге на текущий момент значения никакого не имеет. Главы пишутся так, что бы они имели чуть больше 10 000 знаков с пробелами. (так автору удобней находить нужный фрагмент и редактировать.)

Важно! Объём книги будет около 15 а.л., то есть по объёму роман будет такой же как и третья книга.

Глава 19
18 сентября. Воскресенье.

Жизнь — это сериал, в котором ты сам себе сценарист, режиссёр, актёр, каскадёр, промоутер, спонсор и зритель. И если, хоть в одном из амплуа не задалось, продолжения не будет.

* * *
Город Ереван. Саша.


В восемь утра я вышел из номера и спустился вниз, где меня уже поджидал Армен. Поздоровались и перейдя проезжую часть зашли в столовую, где, встав в небольшую очередь, купили себе завтрак.

На этот раз это были творожные сырники с изюмом залитые сверху сгущённым молоком. Я взял себе четыре штуки, и кофе с молоком. Мой компаньон последовал моему примеру и закупил тоже самое.

Быстро перекусив, вышли из столовой, сели в автомобиль напарника и через пятнадцать минут уже были в одном из зданий киностудии «Арменфильм».

Пока поднимались на лифте на нужный этаж, меня била дрожь, а сердце бешено стучало. Было откровенно страшно.

«А что, если плёнка плохо проявилась или не проявилась вовсе? Вот уж будет полный капец, и на дебюте можно будет ставить крест. Нет, конечно есть шанс, попробовать снять всё за завтра, но скорее всего получиться уже не очень, ибо первоначальный задор артистов спадёт, и они будут стараться как можно быстрее сыграть свои роли и свалить на свою основную работу», — думал я, выходя из кабины лифта. — Вот это будет воистину «попадос»».

На этаже нас встретил сотрудник, который оказался монтажёром по имени Гурген, поздоровались и он незамедлительно обрадовал нас, что все плёнки проявлены, и вроде бы всё хорошо. Под мои радостные возгласы «УРА!» и «Аллилуйя!!» удивлённый сотрудник киностудии предложил нам пройти в студию монтажа.

— Окей. Давайте по-быстрому просмотрим каждую плёнку и проверим качество, предложил великий режиссёр, присаживаясь на стул.

Гурген осмотрел количество катушек и сказал, что по-быстрому не получиться, ибо материала ту, часов на десять.

Я согласился с ним, и чуть подумав предложил, открывать катушки по очереди и просматривать лишь малую часть каждой из них.

На этом и порешили.

Как оказалось, качество было довольно сносным для меня, но для этих времён, было просто превосходным, о чём Гурген не замедлил нам сообщить. Такого качества мы добились потому, что нам была предоставлена самая дорогая кинокамера, а заправлялась в неё самая дорогая плёнка, которую только смогли достать работники студии исполняя приказ с самого верха.

Я был в принципе доволен результатом и через час закончив общий пред просмотр, предложил незамедлительно начать монтаж.

Армен извинился и сославшись на дела собрался уезжать. Я напомнил ему, чтобы он позвонил председателю и попросил того проинформировать актёрский состав, что всё в порядке и плёнки проявлены, а также попросить его организовать экскурсию для актёров по древним развалинам. Не забыл я упомянуть, чтобы компаньон, напомнил главе села, что необходимо проконтролировать доведение до ума строительных работ в доме, в котором мы производили съёмку и мебель, которая осталась там, подарить Степану Агасовичу в качестве компенсации за доставленные в связи со съёмками неудобства.

Армен сказал, что всё помнит и как только приедет на работу, так сразу же и позвонит.

— Армен, не забудь, я завтра улетаю.

— Помню, — ответил он и напомнил теперь мне: — Билеты у нас на четыре вечера. Из гостиницы выезжаем в два.

— У нас? — якобы удивился я, хорошо помня, что он собирался «прыгнуть мне на хвост».

— У нас, — ответил тот и сказав: — Пока, — похлопал меня по плечу и вышел из студии.

Как только дверь закрылась, я потёр руки и мы, не теряя времени принялись монтировать картину выбирая из разных ракурсов одной и той же сцены лучшие кадры.

На часах было одиннадцать утра…

* * *
В два часа дня мы отправились в местную столовую и сытно пообедали, обсуждая как будем действовать дальше. Гурген вероятно получил какие-то инструкциям, поэтому никогда меня не одёргивал и делал всё как я ему говорил, показывая раскадровку. Естественно иногда он, как более профессиональный монтажёр, давал мне некоторые советы и высказывал некоторые идеи, но все они были в высшей степени профессиональными и только украшали ту или иную сценку. Я обдумывал и как правило соглашался с ним, вставляя в фильм тот или иной эпизод, которого не было в оригинальной версии картины.

В два тридцать пять, мы уже были на рабочем месте за монтажным столом и продолжили создание школьного шедевра.

В некоторых местах, звук был так себе, поэтому нам приходилась переписывать звук с одних кадров и вставлять его в совершенно другие. Делали мы это таким образом, чтобы актёр говоривший в этот момент, был всегда повёрнут к экрану спиной или стоял боком, чтобы зритель не мог видеть, рассинхронизацию звука и изображения. То есть, это когда герой открывает рот, а мимика его губ совершенно не совпадает с речью, которая доносится из динамиков.

Мы это жёстко контролировали и если, что, то «фиксили» или давали общие планы.

Так шаг за шагом наш тандем двигался и двигался к желанному результату.

*****

Село Арени. Юля и Сева.

— Юля, а ты не хотела бы выйти за меня замуж? — набравшись смелости после получасового молчания спросил рыжуху Савелий.

После экскурсии по местным достопримечательностям, которую им устроили местные власти их пригласили на торжественный обед, который состоялся под открытым небом. Там то к ней и подошёл её друг с детства и заикаясь предложил прогуляться.

Вот они и гуляли молча вдоль реки, и за всё время прогулки молодой человек не проронил ни слова.

— Замуж? — удивилась рыжуха.

— Да, — робко подтвердил жених, с надеждой и отвернувшись от невесты посмотрел на быстро бегущую воду в реке.

— Нет Сева, — бестактно ответила та и нагнулась за каким-то камешком.

Влюблённый от такой обыденной категоричности просто опешил и удивлённо посмотрел на так «по-простецки» отвергшую его любовь подругу. В голове всплыли слова, которые не раз он слышал от Саши: «Весь мир бардак, все бабы б***, а солнце ё***** фонарь!» Тогда, впервые услышав такую формулировку из уст друга Савелий усомнился в правильности такой пословицы.

«И никакой мир не бардак, солнце тёплое и ласковое, а девушки хорошие и верные.» — тогда думал он. Теперь же, получив от ворот поворот, Сева усомнился в правоте своих мыслей, во всяком случае в том месте, что касалось противоположного пола.

«Неужели и она, моя любимая Юлечка именно такая?» — в панике думал жених, разглядывая ярко рыжие локоны волос и аппетитную попку согнувшейся в поисках камня любимой.

— Почему? — так и не дождавшись пояснений шёпотом спросил он через минуту.

Юля не отреагировала, а подняв красивый жёлтый камень стала его разглядывать. Сева поняв, что из-за шума реки она первый вопрос просто не услышала подошёл к ней ближе, чтобы более громко спросить ещё раз.

— Почему?! — заорал он ей на ухо.

Юля от неожиданности дёрнулась в сторону, споткнулась и упала. Жених ринулся её поднимать, но та оттолкнула его руку и поднялась сама.

— Ты чего кричишь-то так громко? Я из-за тебя чуть в реку не упала от испуга, — недовольно сказала невеста, а потом вздохнув добавила: — Ну ты меня и напугал. Уффф… Вон как сердце колотится. Вот-вот выпрыгнуть может. Давай ладонь, вот послушай, — она взяла его руку и под широко раскрывающимися глазами Савелия положила её себе на грудь. — Слышишь, как колотится?

Тот утвердительно замотал головой и весь затрясся от нахлынувших чувств.

— Вот, — убрав руку продолжила рыжуха, — нельзя так людей пугать. А то ведь так и умереть от разрыва сердца можно.

— Юлечка, скажи мне пожалуйста, почему ты не хочешь выходить за меня замуж? — решил вернуться к насущным вещам Савелий.

— Ах ты об этом, — невзначай ответила Юля и стала разъяснять юноше своё видение ситуации: — Понимаешь Сева, мы с тобой так молоды. Хочется всё узнать, всё постичь, так зачем же нам себя связывать браком? И потом, мы оба студенты и учимся на дневном отделении. Денег у нас с тобой своих нет и взять их можно только у родителей. Квартиры или другого жилья для того что бы там жить отдельной семьёй у нас тоже нет? Так? Так! А если ещё и дети пойдут?.. Что мы тогда будем делать когда это случиться?

Она была холодна и рассудительна в своих доводах, и повторяло всё точь-в-точь как учила её мама.

Савелий просто остолбенел от такой суровой правды жизни, а потенциальная невеста продолжала рубить «правду-матку» мясным ножом по живому.

— Так вот, Севочка, если появятся дети, то придётся бросать институт и идти работать, потому, что нужны будут деньги. А дети Севочка, они как правило появляются очень скоро после свадьбы, я знаю, мне мама говорила. Дети — это значит не только работа, это значит ещё и бессонны ночи, это значит пелёнки, стирка, глажка и сушка. Дети, это кашка, вечная готовка то ребёнку, то мужу, вечное недосыпание и полнота. И это Севочка далеко не всё…. Это в конечном счёте ещё и постоянные походы по врачам, к хирургу, к терапевту, к зубному и так далее по списку. Это покупки подгузников, «сопливчиков», штанишек, распашонок. А ведь ребёночек ещё и будет расти, а это значит, что необходимо будет покупать всё новые и новые вещи обновляя гардероб. И на всё на это Севочка нужны деньги! А где их взять, если мы с тобой студенты? Получается, что работать мы не можем, а если даже я бы и пошла работать, то в скором времени родив ребёнка, я должна буду сидеть три года в декретном отпуске.

— Я же буду работать, — растерянно произнёс жених и посмотрев на Юлю увидел в её глазах сомнение, а на её губах лёгкую усмешку. Это взбесило Савелия, и он решив приподняться в газах возлюбленной, принялся горячо рассказывать о предстоящих жизненных планах и о том, как идя по жизненному пути он отважно будет справляться с любыми сложностями.

— Буду работать с утра и до ночи, — заверял он рыжуху, — что бы обеспечить нашу семью. Я выучусь и стану великим пианистом. Я буду гастролировать по всему миру. Огромные толпы поклонников и поклонниц будут рукоплескать мне. Все сильные мира сего будут мечтать пригласить меня на рауты. Я буду с утра и до ночи плескаться в лучах славы и почестей, я…

— Гм… Интересно… — протянула Юля, оценивающе оглядывая Савелия с головы до ног, будто бы видела его впервые.

— Правда интересно? — обрадовался жених, не поняв, что над его разговорчивой головой сгущаются тучи.

— Да, правда. Очень интересно!

— Я очень рад, — сказал тот улыбаясь от счастья.

— Рад? — зло произнесла невеста прищурившись.

— Эээ… Что?

— Так ты, значит будешь кататься по миру, да? Тебе будут поклонницы рукоплескать, да? будешь плескаться в лучах, да? Да ты не ах** часом милый?! И убери свою слащавую улыбку!

— Эээ…

— Я буду тебе готовить еду, стирать, смотреть за домом, мыть полы, а ты значит в это время с девицами по каким-то там раутам шляться будешь?! Да пошёл ты на х**! Ненавижу тебя! Не смей никогда больше ко мне подходить и со мной разговаривать! Я видеть тебя больше не могу! Сволочь! Гад! Предатель! — закричала она, закатываясь в истерике, а затем развернулась и побежала в сторону села.

Сева опешил поняв, что наговорил какой-то фигни и ринулся за ней.

Догнав её через пару минут, он крепко схватил Юлю за руки, а затем обняв стал оправдываться и говорить, что он имел ввиду совсем не это, а совсем другое! Он уверял возлюбленную, что имел ввиду, что они вместе, именно вместе будут ездить и гастролировать по разным уголкам мира.

Юля не слушала его и пыталась вырваться, но Савелий крепко держал её и успокаивал, как только мог, говоря, о карьере актрисы, о том, что после свадьбы необязательно сразу заводить детей, о том что нужно сначала выучиться, устроиться на работу, получить квартиру, купить мебель, а уже затем думать о ребёнке.

Юля устала вырываться, поэтому просто опустила голову на его плечо и тихо плакала. Так они простояли несколько счастливых, разумеется для Савелия, минут, а затем она подняла на Севу глаза и не с того не с сего сказала:

— Я хочу, чтобы у нас была девочка. Мы назовём её Анечка. А ты кого хочешь?

— Гм… да я как-то пока как бы не думал, — опешив от неожиданности промямлил жених, а затем вспомнил: — Мои родители очень внука хотят. Наследника, — и увидев сморщенный носик невесты предложил: — Может давай тогда двух заведём?

— Двух? — удивилась невеста и задумалась, потупив взор. Через пол минуты глаза её вспыхнули от пришедшей на ум идеи, и она радостно вскрикнула: — Точно Сева. Давай мы заведём себе не только девочку Анечку, но и мальчика Сашечку, в честь нашего Саши! Хорошо я придумала?

— Очень хорошо, — одобрил решение будущей жены будущий муж.

— Ой Сева, — через секунду произнесла Юля, — а я знаешь, чего ещё придумала? А давай мы назовём девочку тоже Сашей. Будет мальчик Саша и девочка Саша. Правда здорово?

— Неудобно будет подзывать кого-то из них по отдельности, — чуть обдумав идею рассудительно аргументировал жених. — Оба сразу будут подходить. Путаница получиться.

— Ой, да какая это путаница, — махнув рукой сказала невеста решив переубедить будущего супруга, а потом подумала и решила, что ещё будет время этот вопрос хорошенько обдумать. — Ну ладно, это мы ещё с тобой потом обсудим.

Они взялись за руки и вновь не спеша побрели вдоль реки.

— Скажи сева, а во сколько лет можно жениться в шестнадцать или восемнадцать? — задала интересующий её вопрос избранница своему суженному.

— Жениться или выходить замуж?

— А разве есть разница, для возраста?

— Не знаю.

— Ну тогда пусть вопрос будет звучать так: во сколько лет можно жениться?

— В восемнадцать, по-моему, — ответил Савелий и поинтересовался. — А почему ты спрашиваешь?

— Да так, — легко ответила та. — Просто Сашеньки скоро исполниться только шестнадцать, — она вздохнула и грустно добавила, — а ждать ещё два года, это очень, очень долго.

— А зачем ждать?

— Ну ты же сам говоришь, что ему можно жениться только с восемнадцати лет?

Нехорошие ревностные мысли появились в голове у Савелия, и он решил прояснить ситуацию спросив прямо в лоб:

— Ты, что любишь Сашу?

— Конечно, — не на секунду не задумавшись ответила бывшая возлюбленная, — он такой умный, такой талантливый, такой благородный, такой прям пупсик, я его просто обожаю, — затем вновь вздохнула и повторила, — но ждать два года это неимоверно долго.

Ревность вспыхнула в сердце Савелия, и он категорично заявил:

— Я тоже Сашу очень люблю. Мы с ним лушие друзья и я знаю его намного лучше, чем ты. Это прекрасный человек, и он мне как брат, но Юля, ему только пятнадцать, поэтому тебе лучше выйти замуж всё-таки за меня. И кстати, Саша тоже так считает.

— Не может быть?! — вспыхнула Юля и попыталась вырвать свою руку.

— Может, — произнёс он и притянул почти невесту к себе. — Он мне сам это сказал.

— Сказал, что?

— Он сказал, что из нас с тобой выйдет получится хорошая пара.

— Он так сказал?

— Да.

— Честное комсомольское?

— Да.

— Правда, правда?

— Да.

— Ах вот он какой?! Ну ладно, я ему устрою! — зло произнесла Юля, а затем секунду помедлив, посмотрела Севе в глаза, зажмурилась и плотно сжав губы подставила их для поцелуя.

Савелий растерялся от таких неожиданных, но крайне приятных действий невесты, однако быстро взял себя в руки и так же, как и она, сильно сжав свои губы и вытянув их «трубочкой», зажмурился и аккуратно дотронулся своими губами до её нежных и сладостных губ.

Так, целуясь, с плотно сжатыми ртами они и стояли, наслаждаясь первым «взрослым» поцелуем на берегу быстрой горной реки Арпа.


*****

Кино студия «Арменфильм». Саша.

В семь часов вечера, я предложил заслать кого-нибудь в ресторан и закупиться там едой на всю ночь. Достал из кармана сто пятьдесят рублей и протянул их Гургену.

— Кто пойдёт за «клинск…»? — начал было я, но осёкся на полуслове вспомнив навязчивую рекламу из светлого, но уже маловероятного, будущего.

— За чем? — не понял киномонтажёр.

— Это я про кофе, ибо алкоголь сегодня мы не пьём, а то «намонтируем» тут такого, от чего даже слепые начнут ходить, а глухие видеть, — тут же поправился главнокомандующий и добавил: — Нам нужно очень, очень много кофе и не менее много еды.

— Да за такие деньги пол ресторана можно купить и гору кофе, — увидев сумму сказал коллега и прокашлялся. — Сейчас найдём кто в ресторан сходит.

Гурген позвал какого-то парнишку лет двадцати, который работал на студии и переговорил с ним на армянском языке. Тот кивнул, и мой киномонтажёр передал парню деньги. «Курьер» ещё раз кивнул, что-то уточнил и ушёл.

Через сорок минут молодой человек вернулся, держа в руках три сумки с продуктами. Получив за свои хождения бутылку вина, обрадовался, попрощался и ушёл. Мы же решили сделать небольшой пятнадцатиминутный перерыв на ужин.

Следующий «ланч» у нас был в четыре часа утра, и потом, без перекуров и перерывов мы вновь пустились «во все тяжкие».

В шесть утра художественная картина «Человек земли» была смонтирована, и мы сразу же приступили к её полному просмотру.

В семь двадцать я констатировал, что фильм получился такой, каким я и хотел его видеть. Так как на монтаж клипа у нас уже не было сил, то решили это дело перенести, на завтра, потому как сегодня днём я должен был улетать в Москву. Под будущее титры, наложили песню «Зверь», которая была записана мной у костра. Звук был так себе, но как основа, в принципе подходил. В дальнейшем я собирался записать «Зверя» на студии и если наш клип, про полковника которого никто не ждёт, не пройдёт по каким-то причинам цензуру, то в конце фильма, когда пойдут титры, будет звучать именно эта песня.

Поинтересовался у Гурген, получал ли тот команду, чтобы сделать к фильму титры и наложить в начале название картины?

Тот ответил утвердительно, но объяснил, что нужно будет пригласит человека, который эти титры нарисует. Я поинтересовался, нужно ли за это платить, и получил ожидаемый ответ, в том смысле, что за всё заплачено. Я обрадовался этому факту и передал Гургену напечатанный текст с фамилиями и именами актёров и всей съёмочной группы.

Выпив по кофе на посошок, поблагодарил напарника за работу, пожали друг другу руки, попрощались и я, поймав на улице «бамбилу» уехал в гостиницу отсыпаться.

Вылет у меня был в четыре часа дня, поэтому хотя бы до пол второго нужно было поспать.

Итак, фильм был практически готов, а это значит, что очередной шаг к моей цели был сделан. К сожалению, осознать всю монументальность и величие момента в полной мере я в данный момент не смог, потому что как только зашёл в свой номер, то от усталости без чувств рухнул на кровать и мгновенно уснул.

*****

Чуть раннее.

Москва. Квартира. Щёлоков.

«Ёлки палки, но не может же быть всё настолько плохо. Ну не могут же быть все вокруг ворами и дураками. Ведь должен же быть хоть кто-нибудь на самом верху хоть немного адекватный. Неужели тут вокруг все такие?!» — в негодовании думал Николай Анисимович держась одной рукой за сердце, а в другой листки бумаги, которые были озаглавлены так: Московская торговая мафия и её руководитель — Первый секретарь Московского горкома КПСС, депутат Совета Союза Верховного Совета СССР, депутат Верховного Совета РСФСР Гришин В. В.

«По некоторым источником всеми денежными потоками в области хищения народных средств от реализации различных дефицитных товаров в городе Москва руководят напрямую из Московского городского комитета… — писал грёбанный пришелец, а министр читавший это глотал валидол с валокордином…» <…>

Конец 18 сентября.

Продолжение романа послезавтра.

Глава 20
Снежный ком.

19 сентября. Понедельник.

Википедия говорит, что снежный ком — слепленный или скатанный в округлую форму плотный снег, однако тут пойдёт речь совсем не о снеге.

* * *
Главные редактор ежемесячного журнала «Москва».

Был обычный рабочий день. Выходные пролетели быстро, поэтому люди, спешащие на работу, были несколько хмурыми, будто бы расстроенные тем, что началась новая рабочая неделя.

Но погода в этот день выдалась хорошая, поэтому данный факт несколько снимал всеобщее напряжение городского муравейника.

У Александра Сергеевича Лапшина, было хорошее настроение, в виду того, что в выходные он прекрасно отдохнул, хорошенько выспался, да и проснулся сегодня бодрым, свежим и готовым к трудовым подвигам.

Так как погода на улице выдалась прекрасной, то он, выйдя из метро, не стал ждать автобуса, а решил пройтись пешком и подышать свежим воздухом, конечно насколько он может быть свежим применительно к городу.

Немного не дойдя до редакции, Главред журнала «Москва» привычно встал в очередь к киоску «СоюзПечать», в котором он традиционно покупал ежедневные газеты «Правда» и «Известия». Конечно главный редактор известнейшего журнала страны мог получать эти газеты и другими способами, например, оформив подписку и получая их в почтовый ящик, или скажем, просто озаботить ежедневным поручением секретаршу, однако этого он не делал, предпочитая не пользоваться служебным положением в личных целях, а просто, как и все и вместе со всеми, постоять три минуты в очереди и купить, то что он предпочитает читать.

Но в этот раз Александр Сергеевич, думая о своём встал в конец очереди и удивился как далеко оказалось его местоположение от ларька.

«Ёлки палки, придётся постоять чуть дольше, — сказал он себе оборачиваясь и видя как за ним уже пристраивается довольно внушительный «хвост» из страждущих новостей граждан. — Интересно, чего-й-то все сегодня читать-то вздумали? Вон какая очередь-то выстроилась, раза в четыре больше чем обычно. Странно… Ну и ладно, постою, а заодно и подумать надо.»

Подумать Главред хотел о двух вещах. Первой — стоит ли печатать дальше писателя Фролова или нет? Ведь отзывы на его последний роман приходят в редакцию мягко говоря не очень. С одной стороны, он свой, из рабочих, соль земли, а с другой, все его рассказы — это сплошные агитки, перемешанные с цитатами из Ленина и с частично «сплагиаченными» вставками из работ других авторов пишущих прозу. Своего практически ничего нет, но вот цитаты, которые он впихивал в свои рассказы в хаотичном порядке, делали его творчество практически неуязвимым, ибо кто в своём уме будет возражать против высказываний, как говорится, из первой инстанции.

Вторым же был не менее и даже возможно более острый вопрос — выключил ли он дома плиту, после того как снял кастрюлю с варёными сосисками или же нет?

Оба вопроса были очень актуальными и остро стояли на повестки дня, но если со вторым вопросом он мог справиться путём телефонного звонка домой жене, то вот как справиться с первой проблемой он не знал и даже не представлял пути её решения.

«К тому же, по-моему, этого автора, кто-то из Главлита поддерживал и рекомендовал к публикации, — пытался вспомнить, что было несколько лет назад Лапшин. — Совсем не помню. Нужно будет заместителя озадачить, что бы тот разузнал, что да как. Может быть получиться спровадить его к Полевому в «Юность»? А почему бы такому перспективному автору не попробовать напечататься в молодёжном журнале? Это же как взять новый рубеж. Новую высоту. Нужно будет с этим Фроловым как вновь появится побеседовать и намекнуть, что бы расширял аудиторию. Опять же, в «Вокруг света», можно попробовать или в их переложении «Искатель». Кстати отличная идея. Скажу ему при встрече, наморщу, так сказать ум. Пусть потом бутылку коньяка ставит за дельную подсказку!»

Когда решение было найдено, то у Александра Сергеевича просто огромный груз упал с плеч. На лице появилась улыбка, на душе стало радостно, а в голове запели соловьи.

Очередь двигалась медленно, но Главреда, это совсем не волновало, ибо, найдя решение проблемы ему стало очень хорошо и свободно. Каким же было его замешательство, когда в голову в которой пели райские песни соловьи, проникло слово из окружающего мира. И слово это было — война.

Александр Сергеевич потряс головой отгоняя наваждения и оглянулся не поняв, что случилось и почему люди вокруг стали очень серьёзными, растерянными и удивлёнными одновременно.

— Война! Война! Боже, неужели война?! — вновь прокатилось по очереди.

«Что за ерунда? Какая ещё война? — поддавшись окружающей его панике стал негодовать про себя Лапшин. — С кем война-то? С американцами? С блоком «НАТО»? С кем? Так давно объявили бы уже, — в замешательстве раздумывал он, оглядываясь по сторонам, а потом до него дошло. — А может быть уже и объявили про эту нежданную беду? Может быть уже и война давно началась, пока он тут за газетами стоит, да про этого дурака Фролова думает?!»

— Товарищи, что за война такая? — решил он прояснить ситуацию спросив у стоящих рядом с ним граждан.

Но те, также, как и он ничего не понимали и лишь пожимали плечами в ответ.

«Ладно, фиг с ним с этими газетами, — подумал Главред, — побегу в редакцию. Там наверняка уже, что-нибудь известно.»

— Что вам? — раздался голос и Александр Сергеевич удивлённо понял, что подошла его очередь и продавщица спрашивает именно у него.

Он на секунду замешкался, а затем нагнулся в окошечко и поздоровавшись попросил две «традиционные» газеты.

Продавщица достала их из стопки и протянула покупателю.

Но покупатель, вопреки логике их не взял.

Более того, он на них даже не среагировал, потому, что пялился на лежащей на витрине журнал «Огонек» на обложке которого было написано: «… Мы отправим вас в ад!»

Комок встал у него в горле, сердце замерло и стало тяжело дышать.

«Ад!! … Всё, это конец! — глядя на подводную лодку выпускающую без сомнения ядерную ракету думал Лапшин. — Такой войны, наша цивилизация скорее всего точно не переживёт!»

Он смотрел на журнал и не верил. На глянцевой обложке журнала был изображён Леонид Ильич Брежнев, а вот по бокам от него, внизу, находились два прямоугольника. Внизу справа в прямоугольнике бы изображён надводный пуск ракеты, на фоне ядерного взрыва и до этого шокирующая Главреда надпись, а в прямоугольнике, находившемся слева, был изображён космонавт, лазерами обстреливающий Землю и под ним была надпись про звёзды.

— Мужчина, вы будете брать? — раздался голос продавщицы. — Не задерживайте. Вы не один тута.

— Да, конечно, — растерянно проговорил Лапшин, — и дайте мне ещё пожалуйста пять «Огоньков».

— Только один экземпляр в руки. Вы тута не один, — вновь напомнила строгая продавщица и выдав журнал с газетами озвучила сумму: — С вас двадцать шесть копеек.

Главред протянул железный полтинник, и получив сдачу чуть отошёл в сторону, а затем быстро раскрыв «передовые» газеты пробежался взглядом по полосам. Оказалось, что газетах ничего такого, ни о какой войне написано не было ни слова, ни полслова…

«Так значит о войне пишет только журнал?.. Интересно, что же там написано тогда, раз граждане настолько сильно возбудились?» — обалдело спросил он себя не переставая рассматривать обложку «Огонька», который он держал в дрожащих руках. Хмыкнул чуть успокаиваясь и посмотрел на огромную очередь, вытянувшуюся «змейкой», уже, наверное, до следующей остановки и убрав литературу в дипломат, быстрым шагом пошёл к зданию, решив с этим делом разобраться уже у себя в кабинете в тихой и спокойной обстановке.

В редакции, к счастью, никакой паники не было и на первый взгляд всё было нормально, однако количество сотрудников на рабочих местах было крайне мало.

Это озадачило Александра Сергеевича, и он прошёлся по отделам.

Как оказалось, все сотрудники были на работе, однако основная их часть была не на рабочем месте, а в курилке, где один из корреспондентов читал вслух какой-то рассказ собравшейся толпе лодырей. В курилке было чрезмерно накурено и дымно, впрочем, как и всегда, однако вопреки логике стояла практически мёртвая тишина и в ней был слышен лишь голос декламатора.

Главред не стал особо миндальничать и разогнал всех по «норам» пригрозив особо рьяным всевозможными карами вплоть до увольнения, а затем с «чистой» душой проследовал к себе в кабинет, по дороге дав команду своей секретарше, чтобы та никого к нему не пускала, ибо он занят.

— Ну, что тут понаписал это возмутитель спокойствия Саламатин? — с тревогой в сердце спросил себя Главред «Москвы» и пройдя за рабочий стол «плюхнулся» на своё кожаное кресло, а затем открыл «Огонёк».

Треть журнала посвящалась речи генерального секретаря товарища Брежнева и в ней не было ни слова про войну, а совсем даже наоборот, в ней основными приоритетами были борьба за мир между народами, за дружбу, за социалистическое соревнование и за светлое будущее.

Во второй части журнала размещалась большая часть романа про подводную лодку «Армагеддон…». Быстро пролистав журнал ближе к концу Лапшин обнаружил, что и третья, завершающая часть издания, была занята также очередным отрывком из романа, под названием «Звёзды — холодные игрушки.»

«Ничего себе, — подумал Лапшин перелистывая журнал в обратном направлении. — Ай да Саламатин. Это ж надо такое учудить! Фактически в новостном журнале начать печатать без сомнения романы. Это очень необычный ход, надо признать. — констатировал главред «Москвы», — но скорее всего ему за это дадут по шапке! И не один раз! — ухмыльнувшись добавил он, а затем его посетила мысль, — Впрочем, возможно, что и не дадут! Наверняка это всё согласованно на самом высшем уровне, ибо по-другому быть не может!.. Но вопросов всё равно остаётся много…»

Что было крайне интересно, так это, то, что авторами этих романов значился абсолютно неизвестный некто, по фамилии Александр Васильев. Произнеся фамилию писателя пару раз вслух, Лапшин понял, что сей автор ему категорически не знаком и тут же в памяти моментально всплыл недавний разговор с Главредом «Огонька» о каком-то неизвестном молодом авторе.

В тот, день, повесив трубку он дал задание найти работы этого Васильева, однако секретарь, взяв помощника перерыли все последние принесённые рукописи, но никакого Васильева не обнаружили.

— Что же давай почитаем, что ты там товарищ Саламатин опубликовать изволил? — пробурчал Лапшин себе под нос и открыв журнал на первом романе слегка нависнув над столом приступил к прочтению.

Через полтора часа Александр Сергеевич, приказал секретарше в категоричной форме принести все поступившие рукописи за последние полгода к нему в кабинет! Причём сделать, это нужно было немедленно мобилизовав в помощь любое количество попавшихся «под руку» сотрудников издания.

Главред «Москвы» почуял добычу.

* * *
Примерно тоже самое происходила и в редакции «Вокруг света», однако в дружном коллективе газеты «Пионерская правда», всё происходило несколько по-другому.

Она, главный редактор пионерки, а им была женщина по фамилии Белова, быстро прочитала «Огонёк», удивилась тому, что автором романов значится Васильев, а не Васин, быстро распорядилась принести рукописи этого Александра Васина, которые она читала на днях и быстро дала указание набирать текст из рукописи, чтобы в завтрашнем номере уже опубликовать отрывок из романа «Гриша Ротор».

К принятию такого решения её подтолкнуло сразу несколько фактов.

Тут и к «бабке» ходить не надо было, а достаточно просто спокойно порассуждать…

Она размышляла так:

«Раз уж такое, с бомбами, ракетами, взрывами и лазерами, разрешили печатать, значит парнишку поддерживает кто-то из сильных мира сего, — и посмотрев на обложку журнала, а точнее сказать конкретно на красовавшегося на ней Генсека, Маргарита Игоревна поняла, кто конкретно является покровителем этого нового некому неизвестного автора… Из всего этого можно было сделать логичный вывод — будет, что называется очень «в тему», если и «Пионерка» поддержит столь талантливого и очень перспективного молодого писателя и напечатает, интересный и захватывающий приключенческий роман про «Магоград» и пионеров которые там учатся.

«К тому же написан роман очень увлекательно и интересно, да так, что оторваться от прочтения невозможно, — продолжала размышлять товарищ Белова. — Да, по-детски, да наивно, но мир и герои прописаны так тщательно, что просто диву даёшься, как автор это смог это сделать. Так, что ничего страшного даже в самом крайнем случае, если роман не понравится кому-то из высших руководителей, произойти не может по определению, ведь рукопись полностью нейтральна и не несёт в себе «ничего такого».»

* * *
Главные редакторы.

Методом проб и ошибок при скрупулёзном и дотошном обзвоне коллег по издательскому цеху они нашли друг друга.

— Ну, ты представляешь, — негодующим тоном говорил Главред журнала «Москва» — Александр Сергеевич Лапшин, — он говорит мне: да это, мол молодой никому неизвестный и по сути ненужный автор, так, что ты мол, не печатай его пока. Я говорит, его разок напечатаю и всё, там мол, всё равно ничего интересного нет. А я ему говорю, да погоди ты товарищ Лапшин, как это ничего интересного нет? Смотри как хорошо парнишка пишет! Давай, мол, все его романы разделим поровну и пустим в тираж, что бы всем досталось?! Я даже, говорю, готов Фролова на пару номеров сдвинуть ради такого дела… А Фролов, это понимаешь не фунт изюма! Это понимаешь величина мировой литературы! Фролов — это скрепа нашей словесности!.. К тому же, говорю, и в «Вокруг Света» Семён Павлович, тоже наверняка так думает и тоже захочет… И знаешь, что он мне на это ответил? Это говорит не ваш формат, автор неизвестный давай мол, мы попробуем один не больной не интересный отрывок опубликовать, где-нибудь на страницу, не более, а уж потом обсудим и подумаем, что да как. Говорит, можете не волноваться, всем всего, потом хватит!.. Ты представляешь, как он мне пел тут по телефону? А сам погляди вон чего наделал! Восемьдесят процентов объёма журнала под Васина отдал. Да ещё и фамилию изменил на Васильева, думал, наверное, что мы с тобой лыком шиты и не догадаемся кто автор.

— Да, — соглашался с ним Главный редактор «Вокруг Света» Семён Павлович Ерёмин, — я тоже Саламатину предлагал поделить всё, гм… естественно на троих, чтобы всё по-честному было. А он не в какую. Моё говорит и всё тут. Я говорит его нашёл, поэтому буду печатать сам в одиночку, а вы говорит в сторонке пока постойте, да посмотрите «чего, да как»!..

— Эх, зазнался Соломатин! Совсем понимаешь, коллег не признаёт! Всё себе, да себе, никакой коллективной ответственности, понимаешь, — с горечью в голосе констатировал очевидный факт Лапшин.

— Я тоже так считаю, — полностью согласился с коллегой Ерёмин. — Разлагается наш товарищ прямо на глазах. Ну да ладно, это мы с тобой потом обсудим, как нам его наказать, — он осёкся и сразу же поправился, — я имею ввиду, как нам образумить коллегу и поставить его на путь исправления, так, что давай об этом потом, а сейчас давай Александр Сергеевич решим, как мы будем делить остальные романы?

— Гм… У меня есть предложение.

— Говори.

— Давай поступим так, — предложил Главред «Москвы», — мне «Портал», а тебе «Спектр».

— А давай наоборот? — тут же предложил Ерёмин и добавил: — Портал, это я тебе скажу более наш формат. Там всё-таки речь идёт о Мировой войне, то есть фактически о войне вокруг света.

— Эээ, — только и сказал Лапшин опешив, но через секунду собравшись с мыслями «ринулся в бой» доказывая собеседнику, что гипотетические подвиги Генерального секретаря во время битвы в романе «Портал», как раз-таки хорошо ложатся, с идеологической точки зрения, в канву названия столицы нашей Родины, а значит и печалься роман должен именно в журнале «Москва».

Спорили они долго и в конечном итоге сошлись на том, что «Портал» всё же будет печатать «Москва», «Спектр» будет печататься в приложении «Искатель», а «Гриша ротор» будет разделён пополам. Сначала первую половину опубликует «Вокруг Света», а затем уже вторую часть напечатает Саламатин в своей «Москве».

— Ты, когда журнал в тираж запускать планируешь? — спросил Лапшин.

— Хотел в конце месяца, но теперь, как ты понимаешь придётся всё переиграть, — ответил Главред «Вокруг Света». — Сейчас всех на уши поставлю и мобилизую, если надо, то и в ночь у меня поработают. Так, что думаю послезавтра журнал пустим в тираж.

— Понял тебя, я тоже сейчас всех своих подниму. Тоже думаю, что до среды-четверга всё успеем набрать… Так что вот так, — протянул Главред журнала «Москва». — Ну раз мы с тобой договорились, то давай прощаться, а то работы много.

— Пока, — легко согласился с ним собеседник и повесил трубку.

— Пока, — эхом отозвался Лапшин и положив трубку телефона почесал себе лоб раздумывая над вопросом: «А не слишком ли медленно это — ждать среды? Может быть лучше ускорится и попробовать напечатать тираж сегодня ночью, а выпустить его уже завтра с утра?»

Глава 21
Редакция журнала «Огонёк».

— Алло, да, — проговорил в трубку не выспавшийся Главный редактор журнала — Саламатин Евгений Владимирович, — я же тебя предупреждал вчера, что ночевать буду на работе. Как не вчера? Ну позавчера значит! Почему, телефон постоянно занят? Да потому, что тут названивают и мешали работать, вот и отключил, чтобы поспать хоть немного… Я знаю, что сегодня номер вышел, — объяснял он супруге, — я всё же главный редактор, если ты не забыла и именно я подписываю его в печать. <…> Нет, ночевать я домой сегодня тоже не приеду, потому, что к пятнице, а ещё лучше к четвергу, нужно многое успеть сделать. Что именно? Да, вот, новый номер решили сверстать. <…> Я знаю, что у нас журнал еженедельный, а не «дваразанедельный», однако обстоятельства требуют выпустить ещё хотя бы один номер как можно скорее! Так, что домой на этой недели я не приеду! Даже не жди! Звони, если что секретарше. Пока!

Повесив телефонную трубку Главред встал с дивана, умылся, посмотрел на часы и потянувшись вышел из кабинета в приёмную. Как только это произошло, раздался телефонный звонок.

Саламатин поморщился, но прежде чем вернуться и взять трубку поинтересовался у также разговаривающей по телефону секретарши, как обстоят дела в редакции?

Та, закрыв динамик ладонью, ответила, что всё хорошо и все на своих рабочих местах. Главреда ответ удовлетворил, он дал указание, чтобы она его не с кем не соединяла и пошёл к себе в кабинет, краем глаза отмечая, как секретарша вновь вернулась к разговору и принялась кому-то, что-то горячо объяснять.

Пока направлялся к телефону, тот замолчал. Евгений Владимирович глубоко вздохнул и сев за рабочий стол взял ручку в руки, а затем глубоко задумался.

«Итак, сегодня вышел номер журнала. Сколько сейчас время? Восемь утра? Значит он точно уже продаётся. Скорее всего читатели захотят скорейшего продолжения и будут наверняка звонить нам сюда или же в вышестоящие организации, типа Главлит. Поэтому, чем быстрее мы удовлетворим спрос потребителей, тем меньшая шумиха будет вокруг автора, — логически размышлял он, рисуя чернильной ручкой весёлых чёртиков на бумаге. — Но проблема не только этом. Главная проблема будет состоять в том, что в следующем номере мы не будем печатать продолжение тех двух романов, которое будут ожидать граждане. Нам нужно будет, чтобы опередить конкурентов, напечатать три отрывка из трёх новых рукописей, разделив журнал на три равные части. И что тогда произойдёт? — пытался осмыслить последствия таких действий Главред. — Скорее всего все опубликованные отрывки читателям придутся по вкусу, и они потребуют продолжения сразу всех рукописей пяти романов!.. Далее… Журнал этого сделать просто не сможет, ввиду отсутствия таких мощностей. Следовательно, придётся эти мощности каким-то образом изыскать, например, увеличив штат сотрудников и количество листов в каждом номере. А это уже, как говорится, совсем другой коленкор!»

Конечно был вариант, что руководство прикажет отдать рукописи в другие, более специализированные издания и печатать романы там, но рассматривать такой вариант Соломатину очень не хотелось и он всячески его от себя отгонял.

«Ладно, это дело нужно вечерком будет хорошенько обдумать, — продолжал размышлять Евгений Владимирович, — а сейчас, необходимо ещё раз прочитать рукопись «Портал в прошлое» на предмет иносказаний и вероятных недопустимых «искажений» реальной истории ВОВ».

При первом, втором и третьем прочтении до этого никакой «крамолы» к счастью выявить не удалось, а посему, попросив через селектор у секретарши чая, Главред, открыл папку и перед тем как отдавать текст цензору и далее в набор, решил сам быстренько пробежаться по нему ещё разок.

«Какой же автор хитрец! — восхищался Васильевым Главред. — Это ж надо так в сюжет хитро вписать Генсека, что попробуй теперь не напечатать… Вмиг с работы уволят, или ещё хуже — посадят. Ну ладно, не посадят, сейчас не те времена, но расположение потерять вполне можно. А мне это надо? Да и вообще, по большому счёту, такие произведения нашему народу очень нужны, ибо они восхваляют наш подвиг и подвиг руководителя страны, всеми любимого Генераль…»

Его размышления перервал телефонный звонок.

— Алло.

— Ну ты старик даёшь!

— Чего даю?

— Стране угля даёшь! Это же надо такое напечатать?! — поддельно восхитились в трубке.

— Рад, что вам понравилось уважаемый Александр Сергеевич, — сказал Саламатин опознав в звонившем Лапшина из «Москвы».

— Интересно, где же ты такого самородка отыскал? — ядовито осведомился собеседник. — Ведь совершенно неизвестный автор-то… Васильев говоришь у него фамилия?

— Товарищ Лапшин. Сейчас только рабочий день начался, — решил прервать разговор главред «Огонька». — Работы много. Давайте созвонимся позднее.

— Ну, ну, — недовольно проговорили в трубке. — Работай, работай. Заработался бедненький весь! Прям горит на работе! Один работает во благо страны!.. Остальные нет!! Так говоришь неизвестный автор, да? Одну говоришь страничку, да? Никому не нужный пионер, да?

Саламатин не стал отвечать, а попрощавшись чертыхнулся и повесил трубку.

— Вот же пристал как банный лист, — негромко произнёс он и вздохнул. Ясно было одно, новые романы нужно печатать как можно скорее. Желательно даже сегодня ночью, ибо абсолютно понятно, что главред журнала «Москва» словно гончая, взял след и преследует добычу.

«Зачем же я ему позавчера позвонил?.. Он же всё прекрасно понял, — корил себя Саламатин, — Ведь не позвони я тогда, то он бы наверняка и не сообразил, что и в их редакции тоже лежат рукописи Васильева… Эх… а теперь получается, что надо срочно объявлять аврал!»

Не успел он об этом подумать, как вновь раздалась телефонная трель.

— Алло, — сказал Саламатин, сняв изрядно поднадоевшую трубку.

— Алло, это товарищ Саламатин?

— Да.

— Главный редактор «Огонька»?

— Да. Что вам надо?

— Ты молодец Саламатин! Так и нужно! Это замечательно! Это великолепно! — восторженно прокричали на том конце провода. — Ты наш герой! Ура! Ура! — выкрикнули вновь и раздались гудки.

«Гм… И кто бы это мог быть?» — удивляясь непонятному звонку задумался Главред и аккуратно вернул телефонную трубку на место. — В высшей степени странный звонок. Что-то я не припоминаю, чтобы за пятнадцать лет работы, кто-то вот так нелепо высказался о прочитанном.»

Аппарат зазвонил вновь.

Главред прищурился и посмотрев на сумасшедший телефон стал думать об отключении неадекватного чуда техники.

— Я вас слушаю.

— Это журнал?

— Что вам надо?

— Вас беспокоит Сидоренко Антон. Я работаю на ГПЗ-21. Хочу узнать, когда выйдет продолжение повести «Звёзды — холодные игрушки»?

— В пятницу, — на автомате ответил Саламатин и подумал, что в рабочее время, телефон отключить, наверное, нельзя. Могут неправильно понять и заподозрить в нежелании работать.

— Спасибо вам огромное, что печатаете такие интересное произведение про космос, — заговорили на том конце провода. — Однако вот в рассказе про подводную лодку мне кажется, что автор слегка… — продолжил товарищ вероятно решив перейти к обмену мнениями и устроить дискуссию об атомном ракетном крейсере, однако Главред не стал вступать в полемику, а кратко расставил все точки над «И» сказав:

— Извините, мне пора работать, — повесил трубку.

Аппарат словно ждав этого мгновения и мигом зазвонил.

— Алло! Здравствуйте, я Петросов Аким Георгиевич, инженер завода… — Саламатин даже не стал слушать, где работает товарищ и быстро бросил трубку.

Через секунду телефон вновь затрещал, но на этот раз звонок был с длинными промежутками, что говорило о том, что звонят ему по междугородней или даже международной связи.

— Саламатин слушает! Говорите!

— Добрый день. Меня зовут Мальцева Зинаида Микулишна. Я доярка из колхоза…

Трубка была брошена, а в голове застряло необычное отчество звонившей колхозницы — Микулишна.

«Микульевна, наверное, — думал Главред, — Что за Микулишна-то? У неё как папу-то звали? Микула? Или может Микул? Очень необычно. Что-то старорусское напоминает. Так сказать, имя «по мотивам». Никогда таких имён не слышал. Наверное, откуда-то из глухой глубинки звонила.

Телефон вновь затрезвонил…

За десять минут непрерывных снятий и бросаний трубки Главный редактор журнала поговорил с: пятью слесарями, пятью водителями, четырьмя инженерами разных специальностей, тремя моряками, тремя поварами, двумя авиадиспетчерами, двумя малярами, двумя студентами, двумя милиционерами, двумя доцентами одним биологом и одним академиком.

В приёмной у секретаря тоже было неспокойно и телефон не замолкал ни на секунду.

Евгений Владимирович понял, что в такой атмосфере работать просто невозможно, а посему принял единственно верное, как ему казалось, решение — взяв копию рукописи «Портала…» поехать домой и прочесть всё там находясь в «человеческих условиях».

Он снял с телефона трубку, нажал пару раз на рычаг и положил трубку рядом с аппаратом.

Было слышно, как из трубки идёт монотонное гудение и теперь кто бы не позвонил на номер поймёт, что телефон занят и Саламатин с кем-то разговаривает.

«Ну да, поездка домой в такой момент, это конечно бесспорно дезертирство и прогул, но если, что, то сошлюсь на болезненное состояние и возьму денёк за свой счёт. Жаль сегодня Золотова не вышла. Тоже приболела. Но ничего, сейчас найду на кого все дела перевалить. Собственно, им и делать-то нечего. Пусть тексты редактируют, хотя их особо редактировать даже и ненужно, они изначально хорошо написаны. Поэтому пусть проверяют их на ошибки и начинают набирать. Вот собственно и всё. Я завтра приеду, всё проверю, подпишу номер в печать и завтра же вечером отдадим в типографию,» — решил Главред и поднялся с кресла.

Не успел он сделать и пары шагов, как услышал какие-то крики в приёмной, дверь в его кабинет без стука распахнулась и на пороге появилось пять фигур, позади которых маячила вся побледневшая и растерянная секретарша.

Фигуры же незваных гостей, не здороваясь без спроса прошли в кабинет и главный среди них зло глядя на Главреда немедленно заорал:

— Ты Саламатин, какого х** тут творишь?!

Евгений Владимирович был давно мыслями уже дома, поэтому такой нежданный и негаданный визит заставил его попятится к стенке и опешив опуститься на стул для посетителей.

— Что тут у тебя происходит?! Почему до тебя не дозвониться?! — вновь заорал Романов, быстрым шагом подошёл к столу, схватил лежащую на нём трубку и закричал ещё сильнее: — Ах вот ты б*** как работаешь?! Мы тебя сюда на какой чёрт поставили?! Чтобы ты спал на работе?! Чтобы ты трубки бросал?!

— Телефон просто не замолкает с самого утра, — стал оправдываться вмиг вспотевший редактор.

— Ах не замолкает?! — зло прорычал «высокий» гость из курирующей организации.

— Работать мешают, — прошептал Саламатин пытаясь объяснить руководителю Главного управления по делам литературы и издательств (Главлит) Павлу Константиновичу Романову, свою позицию.

— Да ты и не работаешь ни х**, а спишь на работе?! Ты видел, что у тебя под носом в твоём журнале печатают пока ты тут трубки, не снимаешь?! Что ты тут развёл?! Я тебя спрашиваю! Да тебя посадить за такое надо!! — закричал Романов и помахал журналом перед носом Главного редактора.

До этого сидевший с «опущенными ушами» и коривший себя за «всё сразу» Саламатин понял, что это шанс, чтобы хоть как-то попытаться выпутаться из невыгодной ситуации.

Он резко вскочил, расправил плечи и показав на журнал в руке руководителя Главлита чётко произнёс:

— Вы товарищ Романов прекратите журналом-то размахивать в разные стороны. Вы не на привозе!

— Что?! — опешил тот от такой наглости и только было собрался уволить наглеца, как услышал продолжение:

— В этом номере вообще-то напечатана речь нашего дорогого Леонида Ильича Брежнева, а на обложке, которую вы всю смяли и бестактно в неё тыкали пальцами, портрет всё того же нашего любимого вождя!

Романов остолбенел и удивлённо уставился на свёрнутый в трубочку журнал в своей руке, будто бы видел его впервые.

«Нда… А действительно, чего-й-то я при всех Брежневым-то трясу, — лихорадочно ища выход думал «Главлит» бережно расправляя и разглаживая «Огонёк», — а ведь все видели как я пренебрежительно его сворачивал. И секретарша, и Саламатин, и мои замы… А последние так и ждут, что бы подсидеть меня и сесть на моё кресло. Они своего, не упустят и наверняка об инциденте доложат куда следует… Нужно срочно, что-то предпринять!»

— Я имею ввиду, товарищ Саламатин, — быстро собравшись с мыслями солидно произнёс Романов, «взяв себя в руки», всё ещё разглаживая печатную продукцию, — что поступил сигнал, что якобы вы, в угоду этим романам, речь нашего дорогого Леонида Ильича была сокращена и напечатана не полностью.

— Это навет и враньё, — тут же принялся защищать себя Главред и подойдя к столику открыл ящик. Чуть порылся там, достал несколько напечатанных листов и протянул их главному куратору. — Вот копия речи товарища Брежнева, которую нам прислали. Замете, мы не сократили ничего, включая подпись под статьёй, то есть полностью фамилия, имя и отчество, — горячо продолжил он, вспоминая про предложенное Золотовой сокращение типа «Л.Бр» и мысленно перекрестился.

— А ну-ка давай проверим, — сказал тот и пройдя к столу редактора сел на его место. С любовью во взоре, ведь надо же, чтобы все видели, вновь разгладил обложку, развернул журнал и, одев очки, стал сравнивать тексты водя пальцем то по одному, то по другому.

Через десять минут тишины в которой было слышно только монотонное гудение трубки Романов подвёл итог.

— Речь Генерального секретаря КПСС полная. С этим разобрались, — сказал он, закрыл издание и откинувшись на кресло продолжил: — Теперь давай о ракетах…

Саламатин тяжело вздохнул и присел напротив начальника на гостевой стул для сбора «урожая».

В одной пословице говорится: «Время разбрасывать камни и время собирать камни».

Так вот сейчас, для него по всей видимости подошло именно время пресловутого сбора…

— Скажи мне Евгений Владимирович на кой ляд ты на светлом лике товарища Брежнева нарисовал ядерный взрыв? Да ещё и надпись про ад написал! Что это вообще за название такое?! — решительно «двинулся в атаку» начальник Главлита. — Ты что тут с ума что ль совсем сошёл или пил всё время пока журнал верстали? Зачем ты про ад-то напечатал? Кто разрешил? Куда цензор смотрел?! Ведь это же религиозное понятие! Вы, что тут, мракобесие решили устроить? Где ад, там и Рай, и Бог и Святые Апостолы и много ещё кто… Ты вообще советским журналом руководишь или чем?! Может тебе в монастырь лучше податься?!

Саламатин сидел и молчал ничего не понимая.

Получалось, что либо Романов не курсе о том, что через его журнал американцам дают понять, что бы те сильно не зарывались, либо это всё специально устроенный спектакль для возможных осведомителей среди окружения и Романов качественно отыгрывает свою роль. Следовательно, и ему следует тоже играть более правдоподобней. О том, что он — Саламатин возможно в корне ошибся и всё вообще не так, Главред даже не думал, а посему задал вполне логичный вопрос в свою очередь играя роль оправдывающегося:

— Это было необходимо товарищ Романов, — уверенным тоном произнёс он, и чтобы никто ничего не увидел, подморгнул собеседнику.

Тот удивлённо посмотрел на Главреда и поинтересовался самочувствием редактора.

— Со мной всё нормально, — сказал Саламатин и вновь подморгнув спросил: — А вы сами читали романы?

— Нет конечно! — взорвался руководитель Главлита. — И нечего тут моргать!! Ты пьяный что ли?! Я сразу до тебя дозвониться хотел. А у тебя занято постоянно! Вот мы и приехали, чтобы разобраться на месте.

— Секунду, — сказал Саламатин, прервав собеседника. Нажал на кнопку селектора и попросил принести всем кофе и пять журналов.

— Зачем это? — не понял «Главлит».

— А вы почитайте товарищ Романов, о чём в журнале идёт речь, а уже затем выскажите, что там с вашей точки зрения не так, — предложил Главред «Огонька».

— У меня нет времени, — начал было тот, но опустив глаза посмотрел на портрет руководителя страны, покосился на сопровождающих, а затем посмотрел на часы и махнув рукой согласился прочесть сказав, что пол часа у него всё же есть.

— Отлично, — обрадовался Саламатин, наливая в стаканы себе и начальнику воду из графина.

— Ну смотри! Если тут, — он хотел было постучать пальцем по журналу, но к счастью вспомнил недавний инцидент и просто погрозил пальцем, — есть хоть, что-то неверное с идеологической точки зрения, ты меня знаешь, я тебе устрою такой ядерный взвыв, что век не забудешь!

Ясно выразив свою позицию Романов, выпил глоток воды, открыл журнал и принялся читать.

Через минуту вошла секретарша с подносом, поставила чашки на стол, а затем принесла журналы. Раздав их свите, она, стуча каблучками, вышла из кабинета, а сотрудники аппарата, рассевшись на стулья, также приступили к чтению.

Саламатин, посидел пару мину и не став терять времени даром, решил заняться тем, что делал до приезда высоких гостей — перечитывать «Портал».

Кабинет превратился в читальный зал библиотеки.

В воздухе стояла тишина и лишь монотонное гудение трубки говорило о том, что звуки, кроме покашливаний, пошмыгиваний и почёсываний, в этом мире всё же ещё существуют.

Гудение телефона несколько отвлекало и нервировало, поэтому тогда, когда, этот звук Романова окончательно взбесил, он резко схватил трубку и повесил её на телефонный аппарат.

Не прошло и секунды, как телефон зазвонил.

Романов поморщился, а Саламатин, не отвлекаясь от чтения быстро снял трубку и не отвечая мгновенно положил её на место.

— Так значит так ты работаешь, — также не отвлекаясь спросил руководитель Главлита.

— Мешают, — перевернув страницу пояснил свои действия Главред.

Позвонили вновь.

Саламатин, сделал тоже самое. На этот раз никто ничего не прокомментировал.

«Дзынь!» — сказал аппарат.

— Гм… — сказал Романов и проделал «процедуру сбрасывания» сам, ибо не мог отвлекаться от того, как командир ракетного крейсера размышляет о принятии решения о нанесении ракетно-ядерных ударов по вражеским столицам.

«Дзынь-дзынь!» — напомнило о себе дитя прогресса человечества.

— Ёлки палки! — заорал «Главлит». — Да это же невозможно! Как в такой обстановке вообще можно работать?! — негодующе высказался начальник и посмотрев на Главреда приказал: — Отключи его! Вилку вон из розетки выдерни!

— Не имею права! — оторвавшись от рукописи ответил Саламатин и пояснил: — Сейчас рабочий день, мало ли кто звонить будет. Так, что предлагаю сделать так, — и протянув руку положил трубку рядом с аппаратом.

— Гм… Теперь ясно почему до тебя никто вообще дозвониться не может! — констатировал очевидный факт Романов с прищуром разглядывая подчинённого. — Так значит так ты работаешь? — язвительно осведомился тот, кто только, что предлагал телефонный аппарат вообще обесточить.

Саламатин не стал отвечать, а просто вернул трубку на место и когда аппарат зазвонил показал кивком на телефон, после чего выжидающе посмотрел на куратора.

Романов на миг задумался, а затем «плюнув» решил принять участие в непонятной для него «игре» …

И началось…

Как удалось выяснить руководителю Главлита космическую фантастику очень любят: водители дальнобойщики, мусорщики, продавцы промтоваров, фигуристы и хирурги. От подводного флота же просто без ума: наладчики, водители экскаваторов, пловцы, краснодеревщики, кондитеры, зубные врачи, аспиранты, комбайнёры и ткачихи.

Побыв около пятнадцати минут секретарём-референтом, чтобы это не означало, Павел Константинович утомился и положил трубку рядом с телефоном.

— Нда… — в задумчивости произнёс он, глядя на Саламатина, — ну и кашу ты заварил Евгений Владимирович. Даже не знаю, как теперь дальше дело сложится, но так работать точно невозможно. Это просто ад какой-то. Тут ты прав.

— Товарищ редактор. А секретарь вам на что? Почему она не работает и не отвечает на звонки трудящихся? — задали из свиты логичный вопрос.

— Так у неё тоже самое, — отмахнулся Саламатин и в подтверждении его слов из приёмной послышались звуки телефонной трели. — Всем продолжение подавай, — стал жаловаться Главред устало глядя на спросившего, — и как можно быстрее. Да ещё желательно и как можно объёмнее, — а затем перешёл к наболевшему. — А как я его могу выпустить, если объём журнала не позволяет этого сделать?

— Вы имеете ввиду — не хватает мощностей? — поинтересовались у него.

— Да! — горячо закивал Саламатин.

— О чём вы вообще говорите? — недовольно произнёс Романов поморщившись. — У него это новостной журнал! Для новостей объём страниц вполне достаточный! Ты вообще зачем взялся романы печатать? Это не твоя стезя! Ты новости печатать должен!

— Я хотел… — начал было оправдываться Саламатин, но прервался потому, что в этот момент распахнулась входная дверь и в кабинет без стука и без спроса, вошла бухгалтерша.

«А действительно, чего стучать-то, подумаешь всемогущий Главлит приехал, не «велика птица», поэтому можно и не стучать, а просто вломится в помещение и всё. А чего такого-то, раз человеку чего-то надо?..» — обалдевая от наглости, подчинённой в негодовании подумал Главред и собрался наорать на тупую дуру его подставляющую, однако его опередил Романов.

— Немедленно закройте дверь! Мы заняты! — недовольно глянув на вошедшую зло проговорил он.

Та и бровью не повела. Она подправила причёску, одёрнула блузку и чеканным шагом ступая по ковровой дорожке тёмно-бордового цвета вышла на центр кабинета, а затем встав по стойке «смирно» дикторским тоном чётко и громко произнесла:

— Товарищ Главный редактор еженедельного журнала «Огонёк» Саламатин Евгений Владимирович, вам звонят из приёмной Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева!

— Эээ… Что? — растерялся Главред. — Кто звонит?

— Кто спрашивает к телефону Евгений Владимировича? — также решил прояснить ситуацию руководитель Главлита думая, что он ослышался.

— Товарища Романова, просят подойти к телефону из приёмной Леонида Ильича, — холоднокровно ответила бухгалтерша.

— К какому телефону? — выдохнул Романов глядя на лежащую трубку.

— К телефону, который находится у нас в бухгалтерии.

— А почему позвонили в бухгалтерию-то? — прошептал ничего не понимающий Саламатин.

— Сказали, что вам дозвониться невозможно, у вас постоянно занято. Поэтому позвонили мне.

«Главлит» с Главредом обменялись ошарашенными взглядами и схватив бухгалтершу буквально «рванули галопом» в бухгалтерию, которая находилась этажом ниже.

*****

За пол часа до звонка в бухгалтерию.

Москва. Заречье. Дача Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.

— Ну, кхм, что нового, кхм, пишет пресса? — глядя на стопку газет и журналов спросил недавно проснувшийся Генсек своего охранника Владимира, который сейчас помогал ему одеваться.

— Вот, Леонид Ильич, — ответил тот и достал один из журналов, — Ваше выступление «Огонёк» опубликовал с Вашей фотографией на обложке.

— А ну, кхм, дай-ка посмотрю, — сказал Брежнев и присев на кресло протянул руку.

Помощник передал ему журнал и тот стал разглядывать обложку, то приближая, то отдаляя его от глаз.

— Ты смотри Володя, кхм, какой красавец-то… кхм, вылитый жених, — в шутку сказал Генсек глядя на своё изображение и засмеялся. — Хоть, кхм, сейчас хватай молодуху и в ЗАГС веди, — и вновь посмеявшись добавил: — Правда, кхм, Вика, жена моя, кхм, наверное, будет против.

Посмеялись.

Брежнев поднёс журнал ближе к глазам, затем держа его вытянул руку и слегка прищурившись стал рассматривать две «фотографии» внизу журнала и какие-то надписи, которые были напечатаны там мелким шрифтом, а посему, из-за плохого старческого зрения расплывались.

— Володя, кхм, что тут написано, кхм?.. А то я без очков не вижу.

— Это опубликованы отрывки из книг, Леонид Ильич, — пояснил помощник-телохранитель. — Первая книга называется — «Армагеддон. Мы отправим вас в ад.», а вторая — «Звёзды — холодные игрушки.»

— Ну, кхм, про звезды это ладно, кхм, а вот первая… кхм… Там, что так и написано — «ад»?.. кхм…

— Да. Так и написано, — подтвердил тот.

— И что там пишут про ад?.. кхм… Кого они в ад-то собрались отправлять?.. кхм… Меня что ль?.. кхм… А ну покажи мне, где тут про ад, — занервничал Генсек и стал листать «Огонёк».

— Да нет, Леонид Ильич, что Вы, как можно, — ответил помощник, находя нужную страницу. — Это рассказ просто так называется.

— Про ад?

— Нет, про подводную лодку. Про атомный ракетоносец. Я немного почитал, очень интересно написано.

Леонид Ильич вновь посмотрел на обложку и рассмотрел подводную лодку и ядерный взрыв.

«Интересно по кому это наши моряки стрелять собрались? — подумал он, а вслух произнёс:

— А ну-ка Володя, кхм, почитай мне, кхм, что за ад там такой?

Генсек сел за стол завтракать, а телохранитель принялся читать ему отрывок из романа.

По мере того как помощник читал роман у Леонида Ильича, всё больше и больше складывалась впечатление, что он сам находится на месте событий. История его так увлекла, что он практически не шелохнувшись просидел за обеденным столом всё время, пока рассказ не закончился.

— Всё Леонид Ильич. Конец, — сказал охранник дочитав до окончании отрывка из романа. — Далее идёт другой рассказ.

— Кхм, Володя, ты погоди с другим рассказом, — оживился Генсек и отпил уже остывшего чая. — Что-то этот не совсем, кхм, понятно закончился. Что там, кхм, с подводной лодкой-то случилось дальше? Дошли они до Мурманска, кхм или как?.. Как наши, кхм, там их встретили?.. Время-то военное… Кхм, непонятное окончание, кхм…

— Тут написано, Леонид Ильич, что продолжение следует.

— Ага, кхм… Тогда понятно, что рассказ напечатан не полностью, кхм… Ты скажи Георгию, кхм, пусть позвонит и узнает, есть ли продолжение книги, кхм?..

(Имеется ввиду Георгий Эммануилович Цуканов, который являлся помощником Леонида Брежнева с 1958 года. Прим. Автора.)

— Сделаем Леонид Ильич, — сказал охранник и встав направился к телефону.

— Подожди Володя, — окликнул его Генсек. — Зачем Георгия беспокоить лишний раз, кхм… У него итак своих дел полно. Ты, кхм, сам позвони.

— Сейчас позвоню, — сказал тот и подойдя к телефону снял трубку.

*****

Редакция журнала «Огонёк».

— Алло! Романов у аппарата, — стоя по стойке «смирно» проговорил Павел Константинович.

— Романов? Руководитель Главлит?

— Так точно, — отрапортовал тот.

— Товарищ Романов, моя фамилия Кошкин и я помощник Леонида Ильича. Пригласите пожалуйста к трубке Главного редактора журнала «Огонёк».

— Слушаюсь, — сказал тот и протянув трубку телефона Главреду прошептал, закрывая динамик: — Тебя. Помощник Брежнева.

Главред взял трубку трясущимися руками, откашлялся и представился дрожащим голосом:

— Главный Саламатин у телефона.

— Главный редактор? — попытались уточнить на том конце провода не поняв представившегося.

— Да, я товарищ редактор, — подтвердил он.

— Здравствуйте. Я помощник товарища Брежнева Кошкин Владимир Михайлович, — в свою очередь представился собеседник. — Леонид Ильич проявил интерес к романам, опубликованным в сегодняшнем номере «Огонька» и хотел бы прочитать продолжение, не дожидаясь выхода следующих номеров. У вас же есть рукописи романов целиком?

— Дддаа…

— Отлично. Через какое времени можно получить копии? — спросил Кошкин, которого также заинтересовала прочитанная часть романа и ему очень хотелось узнать, что же будет с подводниками дальше.

— У нас в данный момент нет свободных копий, — с сожалением признался Главред и тут же заверил, — но я сейчас же дам распоряжение и машинистки всё напечатают.

— Сколько это займёт времени? — попросил уточнить помощник.

— Около двух часов товарищ… гм… — он забыл фамилию собеседника, поэтому замявшись чуть «помычал», а затем вспомнив имя добавил: — Товарищ Владимир.

— Хорошо, через два часа к вам подъедет фельдъегерь и вы передадите ему копии. Договорились?

— Так точно, — отрапортовал Главред поняв, что разговор завершён.

К удивлению редактора, хоть все вопросы и были решены, но трубку там не положили, а хмыкнув негромко поинтересовались:

— Товарищ Саламатин…

— Я вас слушаю, товарищ…

— А вот у этого автора, Васильев кажется фамилия?..

— Так точно! Александр Васильев, — подтвердил Главред.

— Так вот, скажите, а у этого Александра Васильева, ещё какие-нибудь романы есть?

«Как в «воду глядит»», — пронеслась мысль в голове у Главреда «Огонька», и он, промокнув платком вспотевший лоб ответил:

— Так точно! В моём распоряжении находится ещё три романа этого автора.

— Вот как? Замечательно, — обрадовался помощник Генсека. — Тогда за ними приедет ещё один фельдъегерь.

— Товарищ Владимир, вы знаете, те три романа ещё не прошли цензуру, — попытался пояснить редактор.

— Вот заодно и пройдут, — хохотнули на том конце провода. — Вы ничего не редактируйте. Леонид Ильич сам отредактирует, что нужно. Просто сделайте копии с оригинала без изменений. Поняли?

— Да…

— Так через какое время копии будут готовы?

— Через четыре часа, — ответил Главред пытаясь вспомнить не было ли хотя бы намёка на «запрещёнку» в оставшихся трёх романах.

— Спасибо товарищ Саламатин. Леонид Ильич благодарит Вас за работу и оперативность. До свидания, — сказал Кошкин и завершил разговор.

— Всего Вам доброго товарищ Владимир, — выдохнул Саламатин в гудящую короткими гудками трубку и опустившись на стоящий рядом стул закрыл глаза.

— Что там? — потеребил его Романов видя, что визави проваливается в свои мысли.

— Копии хотят, — прошептал Главлит, — всех романов. Без изменений. Изменять что-либо запретили…

— Эх… Ну и заварил ты кашу Саламатин, — досадливо произнёс «Главлит» и присел рядом. — Знаешь, как в народе говорят: теперь либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

— Нда…

— Слушай Жень, а у тебя там эти новые романы совсем не вычитывались и цензуру не проходили?

— Почти, — ответил тот. — Моя заместительница прочитала, потом я прочитал. На первый взгляд, ничего «такого» нет. Обычная фантастика, причём очень интересная.

— На первый взгляд, — передразнил его Романов. — А на второй взгляд, там антисоветчина какая-нибудь?!

— Нет. Нету там антисоветчины.

— Ладно, пойдём к тебе в кабинет и почитаем их, а там уже по месту разберёмся, — устало сказал Романов и встал со стула. — Может и под редактируем чуть-чуть…

— Вы что?! — вскочил Саламатин и вылупив глаза на куратора прошептал: — Категорически запрещено!

— Да пошутил я, пошутил, — поняв, что «лоханулся» дал «заднюю» руководитель Главлита и обводя взглядом заполненную людьми бухгалтерию громко произнёс: — Это была шутка товарищи! А теперь все за работу! Сегодня не выходной день! Пора работать!

Когда они поднимались к кабинету редактора Романов спросил:

— Слушай, а как так получилось, что ваша рукопись у нас редакцию прошла? Там ведь в заголовке слово «ад» присутствует. Вы вообще её нам посылали?

— Конечно посылали, — ответил Саламатин, но о том, что посылалась рукопись под названием «Армагеддон» естественно не упомянул, да и никаких ядерных взрывов на той обложке не было. — И вы нам её утвердили.

— Интересно, как такое могло мимо меня пройти? — удивился руководитель Главлита открывая дверь в кабинет Главреда журнала «Огонёк».

Через полтора часа свита во главе с Романовым, не обнаружив особо сильной «крамолы» уехала по своим делам, а Саламатин, по привычке сняв трубку и объяснив дозвонившемуся работнику метрополитена, что продолжения романов пока не будет, положил её рядом с телефоном и глядя на потолок прошептал:

— Чудны дела твои Господи!

*****

Москва. Посольство США.

— Ну, Майк, что ты об этом думаешь? Это угроза? — спросил полномочный посол США в СССР Тун Малкольм своего собеседника.

— Не думаю сэр, — ответил резидент ЦРУ в СССР, работающий под личиной дипломата и сразу пояснил свою позицию: — В докладе Брежнева, который напечатан в том же журнале на первых страницах, не говориться ни слова о чём-то, что можно было бы интерпретировать, как недовольство Советов нами или нашими союзниками. Там вообще нет ни слова о флоте и ядерном оружии. В докладе говорится о механизации и электрификации сельскохозяйственного производства.

— Майк, возможно там присутствуют какие-нибудь иносказания, которые ваши сотрудники не заметили? — закуривая сигарету спросил посол и пояснил: — Именно так, на пример, делает наш журнал «The Time» в конце каждого года, предсказывая, что будет в следующем. Так почему бы и им не сделать, что-то подобное?

— Не думаю, — хладнокровно ответил резидент. — Как можно сделать намёки рассказывая о сенокосилках и элеваторах. Такие намёки никто просто не поймёт.

— Вы Майк на мой взгляд слишком самоуверенны. Это конечно хорошо в некоторых случаях, но не всегда. Иногда самоуверенность может очень сильно навредить делу. Имейте ввиду, от русских можно ожидать всего! И, это Майк, не какая-то старая притча, покрывшаяся от времени паутиной, а правда жизни. Я хоть и совсем недавно на этом посту, но уже ознакомился со многими материалами и скажу вам, что у нас серьёзный противник, поэтому недооценивать его мы с вами просто не имеем права. Ведь не спроста же русские разместили на фоне Брежнева подводную лодку запускающую ракету, ядерный взрыв, да ещё и надпись про «ад» написали. Вам, наверное, не нужно говорить, что СССР является страной фактически атеистов и слово «ад» никак не могло бы пройти их цензуру. На вопрос, кому они собираются устроить ад, я полагаю вы ответ и сами знаете и вам объяснять ничего не надо?.. А вы говорите механизация… Вот у русских какая механизация выходит из шахты атомного ракетного крейсера. Баллистическая механизация и электрификация, впрочем, тоже, вы же видите красную электролампу ядерного гриба на заднем фоне? Видите? То-то и оно…

Он глубоко затянулся и выпустив дым закинул ногу на ногу, а затем продолжил:

— Второй вопрос касается второго рисунка, это там, где космонавт палит из лазерной пушки по Земле. Если присмотреться и провести прямую линию от оружия, мне кажется, что стреляет тот по территории Северной Америки. Вы это заметили?

— Извините, я настолько подробно ещё не рассматривал обложку журнала. Не было времени.

— Очень жаль, — констатировал посол. — Рассмотрите на досуге. Очень знаете ли мысли лучше начинают работать, когда представляешь свой дом и то, что от него останется, когда русские туда выстрелят вот из такого вот лазера.

— Посол, вы несколько преувеличиваете возможность русских. Это просто обложка к фантастическому роману…

— Которая изображена на портрете их лидера! — напомнил Малкольм. — Вы уверенны, что у них нет такого оружия?

— Почти уверен, — ответил резидент.

— Мне бы вашу уверенность, чёрт побери, — хмыкнув сказал посол и откупорив бутылку виски налил в два стакана.

— Подумайте сами, если бы у них были такие лазеры, они бы это всё уже давно засекретили.

— Майк, Майк, Майк, — засмеялся Малкольм, — это вы подумайте… Скажите, какой прок, применительно к нашим условиям, от оружия если оно засекречено, и никто о нём ничего не знает?

— Ну… — протянул собеседник понимая куда клонит посол.

— Правильно, никакого толка нет, раз никто воевать не собирается из-за достигнутого ядерного паритета. Конечно мы пугаем друг друга угрозой Большой Войны, но по большому счёту, вы знаете, я знаю, наш Президент и их Генеральный секретарь знает, что никто на это никогда не решится! Вот именно поэтому, я и хочу узнать, зачем они поместили всё это на обложку? И ещё Майк, а не думаете ли Вы, что этим вот лазером, Советы хотят показать нам, что они опередили нас и могут обстреливать с орбиты наши военные объекты и инфраструктуру? Я понимаю, что это рисунок к напечатанному в журнале роману, но всё же, почему нарисовано именно лазерное оружие, ведь в журнале о лазерах нет ни слова?!

— Нам известно сэр, что русские значительно опережают нас в этой области знания. Они создали лазер 1954 году и это был первый микроволновый генератор — лазер на аммиаке. Но то, что они могут опережать нас настолько, если честно, то верится с трудом. По работе я интересовался этим вопросом, и мы работаем в этом направлении вербуя советских учёных занятых этой проблематикой. Так вот, главная проблема лазера состоит в том, что луч в атмосфере, в частности в воздушной среде, расфокусируется — рассеивается и теряет мощность. Как решить эту задачу не знают не наши не советские учёные, — резидент почесал себе затылок и продолжил: — Но информация крайне серьёзная и мы конечно ей займёмся с ещё большей энергией. Во всяком случае копии журнала я думаю вместе с дипломатической почтой нужно немедленно передать в аналитический отдел штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли и в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе. Также мне кажется, что и вам необходимо переслать журнал и аналитическую записку в Государственный Департамент.

— Ты прав Майк, — туша окурок произнёс посол, — так мы и сделаем. Кстати, а что это за писатель такой — Алэксандэр Васильев? Ты что-нибудь об этом знаешь?

— Нет сэр, — ответил тот, — но мы над этим уже работаем. У русских принято, что публиковаться может лишь тот писатель, который состоит в «Союзе писателей». Это конечно не всегда происходит именно так, но как правило, это является необходимым условием для публикации. Скорее всего автор является членом этого общества, поэтому через их картотеку мы и попробуем узнать его адрес. Ну, а дальше подумаем, как сделать… В общем будем искать.

— Хорошая идея Майк, — произнёс Малкольм закуривая очередную сигарету. — Перспективная.

— Сэр. А может быть вам самому попробовать пообщаться с русскими?

— Что ты имеешь ввиду?

— Съездить в МИД СССР и потребовать разъяснений. Также можно поинтересоваться, что за писатель этот Васильев?

— Гм… Майк, уместно ли мне, послу Великой сверхдержавы обращать внимание на какую-то бульварную прессу? — возмутился посол и налил себе виски.

Резидент на это не ответил, а лишь неопределённо пожал плечами, тем самыми как бы говоря, я тебе предложил, а ты делай как хочешь.

— Окей, я подумаю над этим, — разглядывая хрустальный бокал в своей руке всё же согласился обдумать идею посол. — У тебя всё? — спросил он и видя, как собеседник утвердительно кивнул головой решил заканчивать разговор: — Хорошо, тогда увидимся за ужином.

*****

Саша.

«Тук-тук, тук-тук», — раздавались глухие звуки.

Кто-то стучал и почему-то называл моё имя…

Я «разлепил» глаза и спросонья не сразу понял, где нахожусь, ибо привык что мои Московские соседи стучат, не переставая и с усердием с утра и до ночи всю мою жизнь пробивая проход в иные миры и измерения.

Потёр руками глаза и помотал головой.

«Ясно, я в гостинице, — понял и посмотрел на часы. Стрелка была ровно на двенадцати часах. — Что-то мало я поспал, совсем не выспался. В сон клонит… Ну, ладно, в самолёте отосплюсь. Кто там долбится то? Или сюда всё же действительно пробили туннель адские создания из уже вероятного будущего?»

— Саша, ты спишь? — вновь раздался женский голос и в дверь вновь постучали.

— Уже нет! Иду, — сказал я, радуясь, что это не «грузчики-рукожопы» и стал одеваться.

Подойдя к двери решил «приколоться» над стучащей и поинтересовался через дверь:

— Кто там? — хотя кому принадлежит этот голос я уже давно понял и идентифицировав его.

— Как кто? — удивились за дверью и продолжили с возмущением: — Это же я, Юля!

— Ах, это Вы Юлечка, проходите пожалуйста милая моя, — решил «выпендреться» галантный кавалер, сделав на лице «масленную» улыбку и открыл дверь. Дама удивлённо вскинула брови, а кавалер захотел выдать ещё какой-нибудь «этакий» комплимент прелестнице, но в животе у него, что-то громко ухнуло, заурчало, забурчало, живот свело, и я вместо всего этого буркнув: — Проходи, я «щас», — согнувшись в «три погибели» рванул в совмещённый санузел как сайгак на водопой.

Нужно сказать, что конфуза к счастью не произошло, однако звуки, издаваемые оттуда мной, могли юную гостью всё же и напугать…

Через пятнадцать минут кавалер, освежившись под душем вошёл в комнату, где застал Юлю сидевшую на кресле и смотрящую телевизор, по которому показывали какой-то документальный фильм о сельском хозяйстве.

«Не напугал», — подумал я поздоровавшись ещё раз и направился к шкафу.

В ответ, она попросила извинения, что меня разбудила…

— Ничего-ничего, — ответил бывший галантный кавалер, доставая из сумки одеколон «Саша». — Так, что ты хотела?

— Хотела сказать, что мы приехали.

— Я понял. Как добрались? Нормально?

— Да, — проговорила она, встала с кресла и повернувшись ко мне спиной подошла к окну.

«Гм… Чего-й-то она не в настроении совсем?» — подумал я и в этот момент она вздрогнула и подняв ладони к лицу зарыдала…

— Гм… — уже вслух произнёс пионер, ничего не понимая и подойдя к ней поинтересовался: «Какого хрена тут происходит?»

Плакса не ответила, а лишь ещё сильнее зарыдала.

Я усадил её на диван и стал успокаивать, гладя своей рукой по её волосам.

— Юля скажи, тебя кто-то обидел?! Что-то случилось?!

Она не обращала на это внимание и я, решив это заканчивать потряс её за плечи.

Это произвело на неё некоторое впечатление, и она, непрерывно рыдая, вытирая рукой слёзы, сопли и слюни, стала, что-то «мычать» и постоянно просить у меня прощения.

Через пять минут я понял, что ничего не понимаю и решил действовать!

Вообще в таких случаях, судя по многочисленным фильмам и ещё более многочисленным книгам, как правило все герои пользовались двумя приёмами, вероятно, в зависимости от их понимания женской души. Первый вариант — стакан воды в лицо. Второй — пощёчина. Там утверждалось, что такие воздействия всегда помогают и выводят, истерившую из своих фантазий в реальный мир.

Ну не знаю…

Я в той жизни никогда не использовал не первый и уж тем более второй вариант. Почему? Ну, во-первых, не всегда можно найти под рукой воду, а выливать к примеру стакан водки в лицо, это я вам скажу, как-то уж очень экстремально. А во-вторых бить женщин… это уж совсем не комильфо…

Одним словом, пользовался я своим методом и именно сейчас я был готов этот метод предъявить миру…

Я ещё раз спросил, что произошло и не получил внятного ответа. Я попросил успокоиться, но был проигнорирован. Я потряс за плечи и ещё раз попросил успокоиться и ещё раз попросил всё объяснить, но был вновь не услышан…

Тогда я встал с дивана, резко развернулся на сто восемьдесят градусов, подошёл к двери и захлопнул её, с другой стороны. Зевнул и напевая себе «под нос», что-то из классики, не спеша направился по длинному гостиничному коридору к лестнице, чтобы спуститься вниз в столовую и позавтракать.

Как и ожидалось, не успел я сделать и десяти шагов, как услышал громкий удивлённый окрик:

— Сашечка ты куда? Вернись!

Я не отреагировал и продолжил свой путь…

Тогда меня настигли, схватили за руку и потащили на место постоянной дислокации.

Там меня усадили на диван и собрались было начать плачь снова, но я прервал этот почин встав и направившись к двери.

Меня вновь схватили и вновь усадили, после чего не отпуская мою руку из своей начали излагать свою страшную и полную трагизма историю, на некотором подобии человеческой речи, естественно, не забывая при этом постоянно всхлипывать, всплакивать и сморкаться.

* * *
Через пять минут «сумбура» всё стало ясно и встало на свои места. «Преступница» созналась в содеянном и чистосердечно признала свою вину…

Какую? Она целовалась с Севой… И ещё они гуляли возле реки, держась за руки.

«Фенита ля комедия…»

Когда они это делали, то гражданин Савелий, по кличке Сева, вероятно окрылённый своими мечтами, совершил свой главный проступок, а именно рассказал, что песню «Белые розы» написал и спел не кто-нибудь, а «их Саша». Когда же суженная не поверила в это, он взял, да спел песню ей.

Следствию было неизвестно насколько хорошо её «подельник» это сделал, однако стало досконально выяснено, что этого оказалось достаточна, чтобы юная «нимфа», воскликнув: «Я его люблю!», убежала от «Ромео» в деревню плакать и проклинать себя.

Дослушав этот бред, я полностью осознал, что, Юля натура восторженная и ранимая, а также и то, что с башкой у барышни, что-то уж совсем всё не в порядке. Почесал себе макушку и решив, что «клин выбивают клином» стал действовать, так сказать, на её «поле» …

— Юля, — обратился я к ней взяв девушку за плечи, — слушай меня внимательно. Я жениться на тебе не могу, потому, что маленький и люблю другую!

— Как? — удивилась та, перестав от неожиданности хлюпать носом и широко распахнув свои глазищи.

— А вот так! Ещё с самого раннего детства люблю другую!

— Давно?

— Фактически с пелёнок.

— Но…

— Никаких, но! Женюсь на ней и всё! — резко сказал «доктор Курпатов», а затем смягчаясь улыбнулся пациентке психбольницы и добавил: — Поэтому тебе лучше выйти замуж за Севу. Я буду другом вашей семьи и всё будет «ровно и красиво». Ясно?

— Да…

— К тому же песню про розы написал вовсе не я, а Савелий и петь в первоначальном варианте собирался именно он. Кстати твой жених посвятил её тебе.

— Почему же он раньше не сказал?

— Так было задумано.

— Но он сказал, что придумал её ты, — парировала рыжуха, удивлённо исподлобья глядя на меня успокаиваясь, но готовая заплакать в любой момент.

— Это мы с ним так договорились. Он же тебе её хорошо спел у реки? Вот…Там на базе у нас времени не было, поэтому тогда пришлось петь мне. Как домой приедем, то запишем его вокал. Имей ввиду, это он тебе сюрприз такой готовил. Так, что ты меня не выдавай. Договорились?.. Отлично! Тогда пошли к ребятам сходим, узнаем, как у них дела, а то мне некогда… Куда спешу? Так самолёт у меня скоро… В командировку слетаю по-быстрому и вернусь… Куда? В Москву на пару часиков…

* * *
Пообщался с ребятами из ансамбля и актёрским состав. Поинтересовался, как их разместили? Оказалось, что все всем довольны и пребывают они в одиночных, для актёров, и двухместных, для участников ВИА, номерах. Узнал, что на три часа дня сегодня намечена экскурсия по городу, а на семь часов вечера заказан в ресторане банкетный зал, где будет происходить праздничный фуршет в честь окончания съёмок.

Под смех и шутки вывалившей из своих номеров труппы попросил их особо сильно «не нафуршетиться» и пообещал, естественно обманув, что тоже туда подъеду, но позже.

Выяснив чаяния народа отозвал Севу в сторону.

— Короче слушай товарищ Савелий. Раз сегодня фуршет, то, это судьба.

— Ты о чём? — не понял тот.

— Я о том Сева, что именно сегодня у тебя есть все шансы решить свою личную жизнь.

— Как?

— Вот тебе ключи, — сказал я и вытащил из кармана ключ от апартаментов, — это ключи от моего номера на третьем этаже, они могут являться входом в Рай. Понял для чего они тебе нужны?

— Нет, — замотав головой ответил непонятливый друг.

— Эх, молодёжь, молодёжь, — вздохнув произнёс сводник, — всему вас учить надо. Тебе Юля нужна?

— Да.

— Сегодня банкет?

— Да.

— Там вино, шампанское и так далее будет?

— Да.

— У тебя ключи от Рая есть?

Тот поправил очки и глядя на ключ в руке прошептал:

— Ты имеешь ввиду…

— Именно это друг мой, — ответил старый лис. — Слегка выпили, потанцевали, пара шуток, пару бутылок шампанского с собой. Приехали в гостиницу. Она пойдёт с Лилей к себе в номер, а ты её отведи в сторону и предложи спеть ей наедине песню про розы, как тогда там у реки. Ну, а дальше всё в твоих руках и если она согласится, то будет тебе счастье.

— А если она не согласится? — ошарашенно прошептал жених.

— Тогда поцелуешь её маленькую ручку и взяв под неё, проводишь до номера, где попрощаешься без слёз, — объяснил я логистику и видя мрачнеющего влюблённого обнадёжил того: — Но не волнуйся, у тебя в ближайшее время вновь появится практически такая же возможность, правда уже в Москве. Так, что не расстраивайся сильно, попробуешь в следующий раз.

— А если опять не получится?

— Тогда будем пробовать вновь и вновь пока крепость не падёт! — заверил его «свах» который поставил себе чёткую цель свести их, дабы не потерять обоих.

— Правда? — обрадовался тот.

— Честное пионерское, — заверил собеседника самый честный человек на планете и улыбнулся своей доброй и откровенной улыбкой шулера.

Сева пошёл осматривать номер, а я закрыл глаза и сосредоточенно стал «прикидывать» всё ли сделал тут, что нужно было сделать перед отъездом и всем ли я дал нужные указания.

— Александр, привет, — вывел меня из задумчивости знакомый голос. Открыл глаза и увидел моего бывшего помощника по съёмкам.

— Привет Завен, ты разве тоже в гостинице живёшь?

— Да нет, — ответил тот, — я просто узнал, что ты тут и пришёл поинтересоваться, всё ли у тебя хорошо и может быть я могу чём-то помочь?

Звучало навязчиво, звучало двусмысленно и самое главное — такое вот появление «хрен знает откуда и хрен знает зачем», просто необходимо было прояснить, дабы внести ясность — «какого хрена, этому «хрену» от меня надо?!

«Ладно. Хочет помочь? Окей. Будем эксплуатировать».

— Помочь говоришь, — в задумчивости глядя на него проговорил я и почесал себя за бороду. — А время у тебя сейчас свободное есть?

— Да сколько угодно, — обрадовался тот. — Что нужно сделать?

— Нужно сходить в магазин и купить коньяка, — произнёс я шаря по карманам своих брюк и доставая от туда деньги. — Сможешь? А то мне вдруг из-за возраста не продадут.

— Конечно, ответил тот с готовностью и поинтересовался: — Сколько купить нужно?

Я поднял голову вверх и стал размышлять сколько мне нужно для всех дел… Думал-думал, подсчитывал-рассчитывал и понял, что на всякий случай нужно взять бутылки три. Почему так много? Да пусть лучше останется, чем не хватит. Тем более вдруг, кто на записи «на хвост» «за знакомство» сядет, а где я там ночью по Москве бухло искать буду?.. Разве, что у таксистов… Но оно мне надо, раз можно взять с собой? Ответ очевиден — не надо, берём с собой! К тому же я хотел попробовать «навести мосты» не только с простыми музыкантами, но и с их руководителями, а также и с персоналом звукозаписывающей фирмы. Учитывая всё это, я сказал:

— Знаешь Завен. Я не помню, сколько коньяк стоит, поэтому купи на все, — и передал ему охапку денег.

— Саша, но тут много получится.

— Ничего. У нас не прокиснет, — заверил его шеф, вспомнив, что скоро «к нему» должен приехать долгожданный гость.

* * *
Глава 22
Через пол часа ожидая Армена у парадного входа в гостиницу увидел интересную картину, и «картина» эта двигалась в мою сторону.

— Почти два ящика получилось купить, — сказал Завен снимая тару с тележки которую привёз. — У грузчиков одолжил, — ставя ящики на асфальт пояснил он, видя мой удивлённый взгляд.

— Это я тебе чего, столько денег дал?

— Угу, — подтвердил тот и протянул мне красный червонец, после чего пояснил: — Это сдачи. Одна бутылка почти пятнадцать рублей стоит. Пять рублей не хватило, ещё на одну, а у меня с собой к сожалению, не было, — засмущался поставщик кашлянув.

— Спасибо тебе Завен, — ответил заказчик, рассматривая груз и думая: «Нафига мне столько? И куда теперь его девать»? — Не думал я, что столько получиться. Десятку оставь себе и спасибо тебе большое за помощь.

— Да не надо мне, — возмутился «контрагент». — Забери! Обижусь!

— Не надо обижаться, — заверил его я и показав на тару спросил: — А можешь ещё немного помочь? Их надо в номер мой занести, а то я один не справлюсь.

— Конечно, давай, только ведь там администраторша. Не пустит и ругаться будет, — напомнил он мне прописную истину.

— Не волнуйся, с ней я договорюсь, — произнёс великий переговорщик и схватив ящик потащил его внутрь гостиницы.

Номер, как и ожидалось обживал новый постоялец, который готовился к ночи любви лёжа на диване и смотря телевизор.

Сева был немало удивлён моему возвращению, а также тому, что я принёс ему на пирушку.

Мы с Завеном поставили ящики, я поблагодарил того за помощь и пообещал, что завтра о его будущей кинокарьере, о которой он трещал мне всю дорогу пока мы тащили ящики по лестнице, мы с ним переговорим более предметно.

Он ушёл, а я, открыв спортивную сумку стал загружать туда «Армянский» коньяк.

На молчаливый вопрос друга пояснил:

— Что-то мне в дорогу, — показал я на несколько бутылок уже уложенных в «саквояж», — а это членам актёрской труппы.

— Ясно, — сказал тот помотав головой в согласии. — Это ты хорошо придумал. Пусть домой с гостинцами приедут.

— Вот именно, — поднял я палец вверх, — домой! Поэтому о коньяке до отъезда никому знать не надо. А то устроим тут пьянку гулянку, а потом слухи нехорошие будут по Союзу гулять порочащие высокое звание советского актёра! Договорились?

— Конечно, — согласился тот. — А что Завену нужно было?

— Говорит, что хочет участвовать во всех наших начинаниях и готов к сотрудничеству на безвозмездной основе.

— Это как?

— Это друг Савелий значит, что готов он работать за идею, то есть бесплатно.

— Подожди, а на что же он будет жить?

— Я думаю он и сам не знает. Ладно, прилечу, подумаем, что с ним делать. Странно всё это, — хмыкнув ответил великий режиссёр и в это момент открылась входная дверь.

— Саша, нам же лететь. Вы чего тут пьёте, что ль? — недовольно произнёс Армен глядя как я застёгиваю молнию на спортивной сумке. — Зачем ты это взял?

— В Москву, — просто ответил я.

— И зачем тебе там коньяк, — в недоумении спросил он.

— Я поспорил с человеком, что через неделю привезу пять бутылок настоящего напитка. Вот и держу своё обещание.

— Ты, что с ума сошёл? Ты летишь, чтобы выиграть спор?

— Так точно, — сухо подтвердил малолетний «спорщик».

— Саша, у меня тут дел по горло, а ты меня от них отвлекаешь! Я всё бросаю, верчусь как белка в колесе и всё это ради того, чтобы отвезти на другой конец страны пять бутылок коньяка?

— Армен, я же говорил тебе, — засмеялся я на ходу верстая внезапно придуманную легенду, — не надо со мной лететь я сам слетаю и завтра утром буду тут.

— Ну ты даешь!.. — ошарашенно прошептал тот и опустившись на диван посмотрел на меня как на инопланетянина.

Я хмыкнул и закинул сумку на плечо.

— А эти тогда зачем? — показав рукой на два неполных ящика поинтересовался Армен.

— Подарки актёрам после съёмок. Как сувениры родным и близким, — неожиданно пояснил Сева.

— Сувениры, — с ехидцей в голосе негромко произнёс ошарашенный гость тяжело поднимаясь, — а то бы мы без вас не догадались наградить актёров.

Наступила тишина.

— Ладно поехали Саша, а то опаздываем уже. По дороге поговорим, — сказал он мне и повернувшись к двери прошептал: — Ё******я можно!..

Полдень.

Москва. Заречье. Дача.

Генсек Л. И. Брежнев. Министр МВД Н. А. Щёлоков.

— Ну заходи Николай Анисимович, кхм, присаживайся, — пригласил внезапно приехавшего министра Генсек. — А я вот тут пообедать собираюсь, кхм, а заодно и работаю, кхм, — покосившись на рукописи романов сказал тот и спросил своего фронтового товарища: — Николай, ты как, кхм, пообедаешь со мной?..

— Здравствуй Леонид Ильич. Спасибо, я уже обедал, — сказал министр, подходя к столу за котором сидел Брежнев и доставая из портфеля папку с документами. — Извини, я буквально заскочил на пять минут. Сильно тебя не отвлеку. Дел очень много, а дело не терпит отлагательств и требуется твоё одобрение.

— Вот как, кхм… Что за дело?

— Дело Леонид Ильич очень серьёзное, — сказал гость и положив стопку листов перед Генсеком добавил: — Речь идёт о миллиардных хищениях государственных денежных средствах, — а затем подумав и ввернул словечки пришельца во времени, — речь идёт о коррупции и о мафии в масштабах целой республики.

— Да ты, что, Коля… — обмер Брежнев и стал шарить по столу руками в поисках очков.

— Да, Леонид. Мафия!

— Кто?

— Мафия!

— Кто мафия-то я спрашиваю тебя?!

— Рашидов.

— Не может быть, кхм?! — задрав брови вверх обескураженно глядя на министра сказал Генсек. — Шараф не может быть врагом!

— Может Леонид Ильич, — якобы с горечью в голосе ответил главный милиционер СССР присаживаясь на стул, — самая натуральная преступная организация. Мафия. Спрут. Она буквально щупальцами пронзило всю Узбекскую республику и закинула свои протуберанцы фактически по всему Советскому Союзу.

— Коля, Коля, ты, кхм, опасные вещи говоришь! У тебя, кхм, есть доказательства?

— Да, Леонид, они вот в папке. Я тебе её оставлю… Ты посмотри на досуге, а сейчас давай я тебе расскажу в двух словах как они обворовывают нашу страну уже несколько лет, — откашлявшись проговорил министр и не встретив возражений начал рассказывать о так называемом «Хлопковом деле».

(Автор уже писал о этом деле в третьей книге, поэтому считает, что повторятся не имеет особого смысла, к тому же Уважаемый Читатель всегда может узнать более подробнее, забив в поисковике два слова — «Хлопковое дело». Также автор вновь рекомендует посмотреть не большой фильм — «Золото для партии. Хлопковое дело.»

https://www.youtube.com/watch?v=MUwo-zB3rfs

Если же говорить в «двух словах», то в феврале 1976 года Рашидов пообещал партии и правительству, а также, лично (это не фигура речи, а действительно лично) Брежневу, что в республике будут собирать пять миллионов тонн хлопка в год! До этого собирали только три миллиона тонн… Естественно, что это было нереально и начались приписки, взяточничество и обман ГОСПЛАНА. Результатом хищений станет то, что с 1978 по 1984 год, будет украдено десять миллиардов рублей. При курсе доллара 1 доллар = 63 коп., это почти шестнадцать миллиардов долларов. Абсолютно ясно, что в 1977 году, а скорее всего значительно раньше, эта схема уже во всю работала, ибо Рашидов обещая увеличить урожай, наверняка знал, как это сделать на бумаге. Прим. Автора.)

После того, как Николай Анисимович закончил доклад в столовой наступила тишина.

Леонид Ильич смотрел на папку и в задумчивости стучал кончиками пальцев по столу. Так в тишине в которой слышался лишь ход настенных часов они просидели долгие пять минут.

— Займись этим делом Николай, как можно быстрее. Нам, кхм, необходимо получить самые железобетонные доказательства, — зло проговорил Генсек. — Если это, кхм, правда… Если правда, кхм, узнай, как такое могло произойти? Если уж Рашидов решился на такое, кхм…

— Леонид Ильич, моё мнение, что взяточничество и приписки не могли возникнуть на пустом месте. Также они не могли возникнуть без помощи сотрудников правоохранительных органов, в том числе и структур МВД. В первую очередь я говорю об ОБХСС, которые подчиняются моему ведомству, но это всё отдельные дела, так сказать — частные случаи и мы работаем в этом направлении…

Понимаешь ли Леонид… — тут он сделал небольшую паузу, но не стал фамильярничать, добавляя тем самым официальность рассматриваемому вопросу, — Ильич, в чём дело, у нас в Узбекской ССР открыты несколько уголовных дел о хищениях и приписках, но дела эти всячески тормозятся и до суда почти не доходят. Коррупция, — вновь ввернул он слово из будущего, — пронзила всё руководство и высшие эшелоны власти республики полностью, а кто у нас должен следить за государственной безопасностью страны?..

— Эээ, кхм…

Москва.

Саша.

Город встретил меня дождём и хмурым небом, однако мне было всё равно, ибо дом есть дом. Вроде не было-то меня всего нечего — три дня, ан нет же, уже успел соскучиться. Бывает так? Конечно бывает, да ещё и не так. Многие скажут, что я слишком сентиментален? Возможно они будут правы и это действительно так. Возможно не могу я долго быть вне Малой Родины. Возможно… Но возможно и совершенно другое…, например, возможно, я уже просто пьяный, ибо выпил в самолёте почти пол флакона коньяка и это при всём том, что не спал почти двое суток.

Вышел из терминала на свежий воздух.

Пассажиры, толпившиеся у входа, раскрывали свои зонты, чтобы выйти на улицу, а я просто стоял под дождём и смотрел на серое плачущее небо пытаясь увидеть ещё хоть один самолёт заходящий на посадку.

Не увидел…

А так, долетел нормально. Почему я говорю в единственном числе? Да потому, что по дороге в Ереванский аэропорта я убедил Армена не лететь, ведь фактически делать там ему нечего. Так как к тому времени уже образовалась довольно внятная «легенда» я в доступной форме объяснял гражданину на пальцах, что будет происходить при прилёте в столицу нашей Родины.

Я якобы встречусь с якобы другом, причём тет-а-тет и напарник при этой встречи, естественно, присутствовать не должен и не будет. Отдам якобы проспорившему бутылки. Тот якобы согласиться, что проиграл и якобы откажется от якобы принцессы. Затем я якобы ловлю такси и якобы еду в аэропорт, где сажусь на самолёт и уже не якобы лечу назад… Всё!

Армен поинтересовался, что за принцесса, но я ответил, в том смысле, что не твоё дело дядя, извини «итс сикрет».

Он подумал-подумал и согласился с моими «железобетонными» доводами вникнув ещё сильнее в абсурдность и бессмысленность происходящего, а затем посмотрев на меня покрутил пальцем у веска. Я хмыкнул, а он сказал, что нафик такое времяпровождение, ибо он не сумасшедший летать туда-сюда.

Увидев стоящий автомобиль с чёрными шашечками, направился к нему, а подойдя открыл дверь и особо не торгуясь договорился о поездке до студии по тарифу — «счётчик плюс пятнадцать руб., ноль-ноль коп.».

По дороге достал уже откупоренную и изрядно «облегчённую» бутылку «эля» и пригубил пару «добрых» глотков, помня, что петь на трезвую голову я умею только про чикибомбини и бетономешалки.

Закусив яблоком посмотрел на наручные часы. Они показывали, что сейчас без четвери восемь вечера. Хмыкнул и закрыл глаза, дабы чуть вздремнуть. Время пролетело мгновенно и уже в половине девятого я входил в двери проходной музыкальной фирмы «Мелодия».

«Вот что значит город без автомобильных пробок», — в очередной раз сказал я себе и подойдя к внутреннему телефону набрал четырёхзначный номер.

Доложив о прибытии сел на лавочку для ожидающих и стал ждать…

* * *
Через пять минут на проходной появился какой-то военный и переговорив с солдатами, направился в мою сторону.

— Товарищ эээ… — подойдя ко мне в замешательстве произнёс мужчина в военной форме.

— Саша, — помог я товарищу поднимаясь с лавочки.

— Эээ… Это вы? — попросил уточнить он.

— Ну я-то это я. Я вам это ответственно заявляю, — сказал я истинную правду. — Но быть может Вам нужен кто-то другой?

— Вы учитель? — пристально глядя мне в глаза и подойдя ближе негромко спросил он.

— Нет. До учителя мне в этом теле ещё долго, — честно признался я, — но вот хорошим учеником я уже стал.

— Саша, я с тобой разговаривал по телефону несколько дней назад? — прошептал он и оглянулся, посмотрев по сторонам.

— Да. И не только несколько дней назад… Я с вами вчера разговаривал, когда звонил из одной республики, — также перейдя на шёпот ответил я, поняв, что, наверное, тут так положено.

— Меня просто беспокоит твой юный возраст. Сможешь ли ты выполнить поставленную задачу в одиночку, без братьев?

— Не волнуйтесь. Что с братьями, как вы их называете, что без них, мы как всегда выполним поставленную боевую задачу с честью и никогда не подведём ни народ, ни партию, ни правительство! — не громко, но чётко заверил его я по-военному, дабы тому стало более ясно, что я «сам с усам» и никаких эфемерных братьев мне в этом деле не нужно.

Минуя двух солдат(!) и одного майора, которые исполняли непонятные для меня функции вахтёров.

«Что у них тут происходит?» — думал я, проходя через турникет.

Вошли внутрь и пройдя через большой вестибюль двинулись по пустому коридору на лево.

В принципе время на часах было около девяти часов вечера, поэтому рабочий день большего числа граждан давно закончился, и они разъехались по домам, однако в своё время я слышал множество рассказов о том, что эта студия в эти времена, работала непрерывно двадцать четыре часа в сутки триста шестьдесят пять дней в году. И действительно, это же целый комплекс и в нём находится много звукозаписывающих помещений в которых могут одновременно записываться сразу несколько разных артистов и музыкантов. Но сейчас было всё как-то не так… Сейчас мы шли в полностью пустом обезлюдевшем здании и это было очень-очень странным. Тем более это было странным для меня, ведь совсем не давно, где-то месяц назад, я сюда приезжал с Мансуром Ташкенбаевым, помогать ему записать песню «Украдёт и позовёт». Конечно тогда тоже тут было не то, что столпотворение, но народ всё же был. А тут… никого…

Впрочем, справедливости ради нужно сказать, что в этот раз, мы идём в совершенно другую сторону нежели ту в которой я был до этого. Поэтому вполне могло быть, что хомо-сапиенсов нет исключительно в этой части здания, а в другой их «пруд-пруди» …

— Скажите товарищ полковник, — решил «любознательный гражданин» в конце концов прояснить ситуацию не показывая вида, что я тут уже был, — а где все люди? Или тут так малолюдно всегда?

— Вообще-то нет, — ответил тот покосившись на меня, — но ради секретности доступ на студию сегодня решили ограничить. Некоторые товарищи даже предлагали одеть на вас парик, — продолжил он в задумчивости и потряс пакетом. — Поэтому, то, что Вы приехали вечером решило много проблем.

— Ну вечером у меня получилось прилететь, потому, что дел, как говориться: «за самые гланды». Смог вырваться только днём, бросив группу, — пояснил я, но вспомнив про банкет и два ящика в номере поёжился и закончил с ноткой мрачности в голосе: — Надеюсь с ними за ночь ничего не случится.

— Я тоже на это надеюсь, — сказал сопровождающий и открыв очередную дверь стал спускаться по лестнице в полуподвал.

— Скажите, товарищ Сорокин, — продолжил пионер муссировать интересующую его тему, — вот вы сказали про секретность — так?.. Так вот, уместна ли секретность в нашем деле, если мы говорим о музыке?

— Естественно, по-другому и быть не может. Операция находится под жёстким контролем вашего ведомства. Вот кстати и Ваш генерал Петров обещал завтра с утречка подъехать.

Я почесал затылок и Петрова не вспомнил.

«Нет, не было тогда в здании министерства обороны никакого Петрова. Тот генерал, с которым Семён Лукич собирались пристроить меня в Суворовское училище, был, по-моему, генерал-полковником Порхуновым», — подумал я, а вслух спросил, решив поставить точки над «и»: — Товарищ полковник, быть может Вы меня с кем-то перепутали, и я не тот, кто Вам нужен?

— Как? Как не тот? — обалдело произнёс сопровождающий и остановился, посмотрев на меня.

— Вот скажите мне, — решил я проверить его, — о каких песнях мы говорили по телефону?

— Про комбата, про реку, — обтекаемо и несколько растерянно ответил он, но через секунду взяв «себя в руки» показал на меня указательным пальцем и потребовал: — А теперь ты! Что там было ещё?

— Ну если речь об этих песнях, то там кроме названых вами были композиции про танкиста которого оставили прикрывать отход основной броне группы, про третьи сутки в пути и тому подобные шлягеры.

Сорокин снял фуражку, достал платок, вытер им взмокший от напряжения лоб и облегчённо выдохнув констатировал:

— Встреча агентов прошла успешно, или как там у вас говорят: резидентов?

— Эээ… — промолвил я, подозревая товарища военного в тяжёлой контузии.

— Впрочем, — незамедлительно осёкся тот, — это не моё дело. Пойдёмте.

Зайдя в студию звукозаписи, я понял, что, это совсем другая по качеству студия нежели та, в которой я помогал Ташкенбаеву.

Тут было всё… Ну я имею ввиду всё, что нужно для записи ансамбля человек из двадцати. И аппаратура, и инструмент, и другое оборудование, были просто высший класс, разумеется для этого времени.

Обойдя «сокровищницу» по периметру, всё осмотрев и всё пощупав руками ощутил, что чего-то не хватает. Остановился и обвёл все помещения ещё раз.

Стены и потолки звукоизолированы, на полу в несколько слоёв лежит войлок, то есть тоже шумоизоляция отменная. По центру одной из стен большой комнаты для записи стоит ударная установка, по периметру расположены большие колонки и комбики (маленькие колонки), рядом с ними стоят стойки с десятком микрофонов. Также в комнате в одном из углов «незаметно притаился» концертный белый рояль. Невдалеке от него, стоят стойки с разными музыкальными инструментами, в том числе и гитарами.

«Судя по всему тут недавно записывался сразу целый оркестр, иначе инструменты бы унесли в специализированные под хранения помещения», — подумал турист, продолжая экскурсию.

В комнате звукоинженера на тумбах установлены несколько звукозаписывающих магнитофонов, причём один из них шестнадцати-дорожечный, что не могло не порадовать. Кроме того, там стоит несколько железных стоек в которые вмонтированы эквалайзеры, усилители и другие передовые «прибамбасы» тех лет.

Перед большим оргстеклом, которое соединяет большую комнату с операторской, расположен шестнадцати полосный микшерный пульт с множеством «крутилок» и рычажков. На стенах висят провода, на шкафах лежат плёнки, так чего же не хватает для успешной записи?

Правильно, но только ни чего, а кого. Собственно, нахватает человека от которого зависит конечный получаемый продукт, ибо каким бы супер-пупер музыкантом вы бы небыли, а если ваш мегахит будет записан мягко говоря через одно место, то и на выходе вы получите продукт, вышедший из того самого места.

— Товарищ Сорокин, — обратился я к снимающему пиджак полковнику, — а вы не могли бы мне выделить небольшую комнатку для медитации?

— Конечно Александр, располагайтесь где Вам удобно, — ответил тот включая аппаратуру. — Вот в коридоре есть небольшая каморка. Мы её используем, как столовую. Там сейчас никого нет, поэтому Вам никто не помешает. Мы тут с Вами одни.

— Одни? — удивился я. — А звукорежиссёр где?

— Я за него, — ответил Сорокин и увидев моё удивление пояснил: — Не волнуйтесь у меня два высших музыкальных образования, плюс я техникой увлекаюсь и вообще монтаж этой студии проходил под моим руководством. Так, что запишем всё в лучшем виде.

— Приятно работать с профессионалами, — отвесил пионер комплимент и открыл оббитую войлоком дверь, но перед тем как выйти в небольшой внутренний коридор обратился к коллеге: — Товарищ полковник, давайте Вы будете говорить мне ты, а то Вы старше меня и мне не совсем комфортно. Я же, как и прежде буду соблюдать субординацию и обращаться к Вам на Вы. Поверьте, так будет удобнее и Вам и мне. Договорились?

— Как Вам, — он осёкся и поправился, — как тебе будет угодно.

— Отлично, — сказал я и пошёл медитировать.

Нет, серьёзно, ну не могу же я вот так вот в открытую «причащаться» перед настоящим полковником. Я стесняюсь…

****

— Ну так, что, — взял «быка за рога» Сорокин, когда я вернулся в студию из «медитационного центра», — Предлагаю действовать так. Сначала прослушаем запись, которую мы записали с оркестром, потом я выслушаю твои пожелания и попробую это сразу исправить. Если у меня не получиться, то тогда завтра подъедут нужные музыканты и всё запишут, — говорил он отказываясь от половинки вкусной конфеты «Белочка», которую я ему по-братски протянул. — Далее прослушиваем всё ещё раз, а уже затем пишем твой голос. Нормально? — закончил Сорокин и вопросительно на меня посмотрел, ожидая экспертного заключения.

— В принципе, товарищ полковник идеи у Вас отличные, — ответил его молодой коллега, дожёвывая полковничью часть лакомства, — однако к нашим условиям к сожалению, неприменимы.

— Почему? — поинтересовался тот и не дожидаясь ответа предложил новый план: — Тогда давай так: сначала прослушиваем запись, затем выбираем те песни, которые на твой взгляд записаны хорошо, далее…

— Товарищ полковник, — прервал его я, — Вы сами запись слушали?

— Естественно, — возмутился тот, — я же её и записывал.

— Отлично. Я Вам полностью доверяю. Включайте первую песню и начнём.

— Так сразу? — удивился он.

— А чего ждать то?

— Ты будешь распеваться?

«Не распеваться, а распиваться», — подумал я, но так как это я уже сделал, то вслух произнёс:

— Нет.

— Что, прям сразу начнём запись? Без распевки и репетиции?.. Вдруг там тебе, что-то не понравится? Нужно будет обсудить, подправить и переделать, — стал вразумлять юнца более опытный коллега.

— Вы запись копировали точь-в-точь как на кассете? Я правильно понял?

— Да, — утвердительно ответил Сорокин. — Мы делали запись максимально приближенную к оригиналу. Но…

— Понимаете ли, коллега, у меня просто катастрофически нет времени от слова «совсем». Следовательно, план мероприятий такой: записываем на одну дорожку куплеты, на другую дорожку припевы, где нужны подпевки, пишем их на третью магнитофонную дорожку. Как запишем, прослушаем и если нас с вами качество удовлетворит, то на этом и закончим. Ну а свести все вокальные партии я думаю Вы сможете и без моего участия. Далее… Записав песню прослушиваем результат, я делаю замечания по музыкальной составляющей каждой композиции, которых уверен не будет вовсе или будет крайне мало, вы их фиксируете, ну, а потом уже это всё дело исправите сами со своим оркестром.

— Что значит сами? — не понял визави.

— Это значит, что я завтра утром отбываю на место последней дислокации.

— Как это? — удивился Сорокин, наморщив лоб. — А запись?! Я думал ты к нам прибыл хотя бы дня на три-четыре.

— Не имею право, — коротко по-военному ответил я, что бы тому было более понятно, как человеку военному, — там люди ждут! — глубоко вздохнул. — Поэтому давайте не будем тянуть резину и начнём. Пол песни пробные, чтобы проверить работу микрофона и оборудования, а дальше уже пишем сразу все подряд. Окей?

— Начнём с военных? — спросил о непонятном Сорокин вероятно забыв, что писать мы собрались именно военные песни.

— Конечно с военных, — успокоил я военного и добавил: — Как говориться, первым делом самолёты, а девушки потом… Что у нас там на «первое»? Комбат? «Зэр гуд»! Всё я пошёл…

Подойдя к микрофону и надев наушники хотел было крикнуть своё фирменное: «Мотор!», но вместо этого вскинув руки верх и чуть их разведя в стороны заорал:

— Вис ис Спарта!! — глядя через стекло на вздрогнувшего от такого боевого клича полковника, нажимающего на кнопку запись.

* * *
<…>

— Ну ты парень даёшь, — произнёс Сорокин, после того как мы прослушали первую записанную песню. — Это чего получается, ты всю вокальную партию записал с первого раза не допустив не одной ошибки?..

<…>

— Это просто великолепно!

<…>

— С первого раза! С первого раза! Что ты делаешь!! Кто тебя этому научил?! Это же просто фантастика какая-то!!

<…>

— Я скажу только одно — бесподобно!! Я такого в жизни не видел!

<…>

— Александр, а почему тебе не мешают петь постоянные медитации?

<…>

— От куда ж ты такой взялся-то, а?! Ну не может человек за час записывать шесть песен. Не может!! Это, что получается, по десять минут на песню? Это ни какому профессионалу не под силу… чтобы так… просто подошёл и спел всё как надо, без единой ошибки!..

<…>

— Да, как такое вообще возможно?! Это немыслимо!! Неси уже сюда свой медитационный коньяк, я тоже, пожалуй, выпью.

<…>

— Слушай, а давай к нам? — проговорил полковник после того как мы записали последнюю — девятую песню и прослушали её не найдя замечаний.

— Нет уж спасибо. Я сугубо гражданский человек.

— А тебе сколько лет?

— Шестнадцать скоро исполнится, — ответил я.

— Жаль, — расстроился собеседник.

— Почему? — удивился сугубо гражданский «кадр».

— До армии тебе ещё далеко, — пояснил Сорокин. — А так, тебя призвали бы, а мы там уже бы позаботилась о переводе к нам.

— Ясно, — ответил я абсолютно, не разделяя идеи визави, ибо в этой жизни я в армию не собирался, потому как свой долг Родине я отдал в прошлой.

— Я вот вижу, что это всё пел ты, — чуть заплетающимся от «усталости» голосом сказал Сорокин, — а играл тоже ты? Или братья?

— Братья? — не понял певец.

— Ну да, братья твои, — напомнил мне полковник и полез в карман откуда извлёк листок и развернув его произнёс: — Как их там, — а затем прочитал: — Василий и Иван.

— Ах эти, — отмахнулся я, вспоминая ту «непонятку» с именами в кабинете у генерала и хотел было объяснить о возникшем недоразумении, но вовремя остановился и задумался.

«А, что будет, если я всё расскажу? Какая последовательность событий?.. Скорее всего Сорокин, как и положено доложит о «казусе» на верх. Начальство «непоняток» и «замуток» не любит, поэтому прикажет разобраться и доложить… И что будет дальше? В принципе ясно… Будет: следствие, разбирательства, определение круга лиц причастных к «ЧП», а затем поиск виновных и не очень с последующими наказаниями и забвениями… Как бы там ни было и чем бы всё не закончилось, но абсолютно ясно, что вся эта «петрушка» затянется на долго… А оно мне надо? Хотят, чтобы были братья? Пусть будут братья. Я категорически не против! Хотят, чтоб нас было трое? Окей. Я также за! Пусть будет — трио «Васиных»! Звучит? По-моему, да! Индивидуализм у нас сейчас в стране не очень приветствуется, сейчас более в почёте коллективизм, а посему нашему виртуальному трио быть!» — подумал один из трёх и произнёс: — Конечно помогали, а как же может быть иначе?! И один и другой!

— Они с тобой работают, или как? — вновь разливая по рюмкам поинтересовался Сорокин.

Я поперхнулся…

Звучал его вопрос по меньшей мере двусмысленно, но так как особой паранойей и раздвоением, и уж тем более разтроением, личности я вроде как не страдал, то ответил со всей искренностью откашлявшись:

— В основном они всегда при мне, но сами понимаете, всякое в жизни бывает…

Посидели поговорили ещё пол часика, я, зевнул и встав из-за журнального столика, на котором была накрыта «поляна» сказал:

— Ладно товарищ полковник, поеду я в гостиницу какую-нибудь. Номер сниму. Посплю пару часиков перед отлётом.

— Ты чего, — закусывая неведомо откуда взявшейся килькой сказал Сорокин.

— В смысле, — не понял я собеседника.

— Что значит в смысле, — не понял собеседник меня. — Надо ещё же песни записать.

— Товарищ полковник, вы же вроде закусывали и закусываете, что же Вы ничего не помните-то, — пожурил я коллегу и напомнил: — Мы уже давно всё записали. Все девять военных песен. Вон и две катушки лежат. Видите? Вон, на шкафу, — показал. — Одна оригинал, другая копия. Так, что всё чикибамбони!

— Какие ещё «чикибрики», — сказал тот удивлённо смотря на меня. — Ты что Саша, а песня про Москву, а песня про Дядю Лёню, а…

— Про какого ещё дядю Лёню? — моментально протрезвел я, опускаясь мимо стула на пол и в изумлении смотря на «приговор».

— Как про какого, Саша? Про нашего! Про нашего, наверное! Как там у тебя поётся-то: «Дядя Лёня мы с тобой?!» А?

— Не знаю… — прохрипел я и взяв трясущимися руками графин попытался налить воды в полный стакан с чаем.



Глава 23
— Саша, ты мимо льёшь, — недовольно пробурчал полковник, отбирая у меня графин с водой.

Я поморгал, пытаясь сообразить, что же делать?

Сорокин нахмурился, помог мне подняться и усадил на кресло.

— Может тебе хватит уже? А то дел ведь ещё сегодня много.

— Товарищ полковник, — сказал я и потёр себе лоб, — скажите пожалуйста: неужели песня про нашего гармониста — Дядю Лёню, так сильно заинтересовало фирму «Мелодия», что они решились на запись?

— Не знаю Саша, — честно признался собеседник, — заинтересовало там кого или нет, а приказ был записать все песни. Поэтому не нам с тобой судить, что да как… — я хмыкнул и скривил рот в подобии улыбки. — Если же ты хочешь знать лично моё мнение, то песни великолепны! Они просто шедевр советского искусства! Таких песен нужно много больше, чем мы с тобой можем сделать! Но мы должны стремиться к этому! Такие песни Александр, вызывают у народа чувства патриотизма и любви к нашей необъятной многострадальной Родине! Понял?

— Окей! Go писать тогда, — согласился я с докладчиком и шмыгнув носом пошёл к микрофону.

— Готов? — через минуту раздался голос у меня в наушниках. Я сказал: «Да», а полковник, заорав «Вис ис Спарта» нажал на кнопку запись.

<…>

В композиции «Москва» хор на заднем плане был уже записан, поэтому я спел только свою партию.

В песне же «Дядя Лёня мы с тобой», пришлось потрудится и наложить несколько различных вариаций в припевах и изредка, для усиления, в куплетах.

Через тридцать минут обе композиции были готовы, и мы их прослушали. Как и в предыдущих пробах особых «косяков» там обнаружено не было, а посему Сорокин удовлетворённо констатировал, что запись прошла успешно и незамедлительно предложил продолжить «пир».

<…>

— Слушай, товарищ полковник, — обратился я к осоловевшему собеседнику ставя пустую рюмку на стол, — а можно я на «барбанах» сбацаю? А то давно не играл. Тянет.

— А ты и на ударных умеешь? — удивился тот и видя, как я мотнул в утверждении головой ожидаемо ответил: — Конечно сыграй. Сейчас тебе барабанные палочки дам. Они вот тут в шкафу лежат и играй сколько душе угодно.

Взяв несколько пар пошёл к ударным.

— Ну-ка, ну-ка, покажи каков ты в деле? — сказал полковник, встав напротив барабанной установки со скрещенными руками на груди, а затем в очередной раз произнёс непонятное: — Давай посмотрим, чему вас в ГРУ учат?!

«Эх, давно я не брал в руки шашки», — подумал барабанщик и преступил.

Играть было легко и приятно. Было такое чувство словно вернулся домой после долгой отлучки. Руки и ноги летали словно «бешенные». Я жмурился от удовольствия ударяя по всему до чего только успевал дотянуться. Немного удручало отсутствие в комплектации ударной установки второй бочки, ибо в этом времени, ввиду отсутствия металлической музыки, это просто не нужно, но это было непринципиально. Для имитации дроби ногами я использовал напольный том-том, стоящий справа и суть «атаки» особо не изменялась.

Переход от «дроби» к рваному ритму, затем несколько акцентов через крэш— тарелку с мощным шипящим звуком и длинный переход по всем имеющимся в досягаемой близости барабанам, после чего вновь акцент и медленное «затухание» звука через тарелки…

https://www.youtube.com/watch?v=WCClJGZX5qE

https://www.youtube.com/watch?v=lKFy0VnXMRU

— Всё! — выдохнул я выйдя из «иной реальности» и посмотрел на полковника.

— П****! — выдохнул в свою очередь полковник и следуя моему недавнему примеру, держась за сердце сел на пол.

* * *
Когда он чуть оклемался, я предложил пройти для обмена мнениями в соседний кабинет… Невольная жертва «эксперимента по изменению сознания» была не против и ошарашено глядя на меня словно видит впервые позволила отвести её на «рабочее место», то есть к накрытой «поляне».

— Как ты это сделал? — выпив живительного напитка словно воду проникновенно спросил старый музыкант своего молодого коллегу.

— Годы тренировок и чуть-чуть полёта фантазии, — солидно ответил пионер, поддевая с блюдечка вилкой кусочек лимона. — ничего особенного.

— Ничего особенного говоришь? Да знаешь ли ты, что я работаю в оркестрах всю свою жизнь и ничего подобного никогда не видел?! — горячо произнёс он. — А ты говоришь ничего особенного!! Да если так научить играть хотя бы двух-трёх наших ударников, то советская барабанная школа(!) взлетит на недосягаемый мировой уровень.

— Мне кажется вы товарищ полковник слегка преувеличиваете, а точнее сказать выдаёте желаемое за действительное, — пожурил его «школоло» и напомнил: — Взять хотя бы джазовых американских барабанщиков. Согласитесь, там есть чему поучиться, однако нашим музыкантом это либо не разрешают, либо всем просто пофигу. Нет, конечно есть профи и у нас, однако глядя га многочисленные ВИА можно со всей уверенностью заявить: инициатива в игре на ударных у музыкантов отсутствует почти полностью. Взяли один ритм и погнали его на вс. композицию… С одной стороны, это конечно тоже не плохо, но с другой стороны именно барабанные акценты делают музыку более живой и энергичной.

— Да х*** с твоими джазменами! — крикнул Сорокин морщась. — Мы тут бьёмся над каждым человеком как угорелые, а вы там такие кадры зажимаете! — вновь проговорил тот на непонятном языке и заверил: — Сегодня с утра ваш Петров приедет, так я с ним поговорю. Это не дело так кадры зажимать. Будет нужно, так я и до Устинова дойду, — заверил подвыпивший гражданин и продолжил рассуждать: — Если у них имеется такая сильная школа, то почему бы не подготовить и наши кадры? Мы же одно дело делаем! — искренне негодуя возмутился полковник и ища поддержки в моём лице спросил: — Правильно я говорю?

— Абсолютно с вами согласен, — ответил я и чуть задумавшись добавил прописную истину: — Кадры нужно ковать смолоду!

— Правильно говоришь, — удовлетворённый поддержкой кивнул собеседник. — Так значит ты в ансамбле ударник, — заинтересованно разглядывая меня замутнённым взглядом проговорил Сорокин.

— Можно и так сказать, — ответил ударник.

— А ещё на чём-нибудь играть умеешь?

— Немного, — скромно ответил великий.

— На чём? — заинтересовался визави.

— Кроме «барбанов» на гитаре, на бас гитаре и на пианино, — пояснил я, коря себя за язык, ибо чувствовал, что Сорокин сейчас будет просить меня продемонстрировать, что-нибудь «этакое». Играть мне уже категорически не хотелось в виду того, что организм уже получил удовольствие и сейчас находился в состоянии «нирваны», поэтому я стал немедленно стал придумывать правдоподобную «отмазку».

Однако к своему счастью я ошибся, и полковник не стал заострять на моих разносторонних музыкальных способностях внимания, а прищурившись глядя на меня потянулся к флакону.

— То, есть — стал уточнять он, откупоривая очередной «патрон», — ты можешь играть на разных музыкальных инструментах? — я неопределённо хмыкнул и тот поинтересовался: — Александр, а ты один так умеешь или у вас вся группа мульти инструменталистов?

— Ну вообще-то, это несколько конфиденциальная информация, — ответил Александр, крутя в пальцах барабанную палочку.

— Да нет… это я тебя прекрасно понимаю, — заверил меня мой собеседник, заворожённо глядя на огромную скорость, с которой я производил сей нехитрый фокус-мокус. В той жизни я немало помучался, чтобы научиться не просто крутить аксессуар, но и крутить быстро. Сейчас же, в молодом теле, это получалось легко и непринуждённо, что удивляло только визави, но не меня. Да, мы с ним были уже изрядно «подшофе», однако этот трюк я делал на автомате и никой концентрации мне для этого не требовалось, потому, что в своё время я потратил немало времени и сил, чтобы научиться исполнять этот трюк без ошибок и помарок.

https://www.youtube.com/watch?v=DQ8DSFbLcu4

https://www.youtube.com/watch?v=RBnQtJEzRnk

— Я понимаю, — оторвавшись от завораживающего зрелища горячо заверил меня Сорокин. — Если нет, то нет. Тем более у меня и допуска нет соответствующего для получения такой информации. Ребята же сейчас рискуют… Как они там, справятся без тебя?

— Да причём тут допуск-то? — не понял я визави и пояснил: — Не в допуске дело-то! Просто ребята — наша группа, она, как бы тебе сказать, она там как «белые вороны», вся на виду.

(В СССР, того времени никаких музыкальных групп не было. Точнее будет сказать, они были, но назывались по-другому: либо «ВИА» (вокально инструментальный ансамбль), либо «ансамбль песни и пляски», либо, на худой конец, «джаз-бэнд». Понятие «группа» пришло много позднее. Прим. Автора.)

— Понимаю, — ответил тот мотнув головой. — Рядом всё же граница с Ираном и Турцией…

— Да граница для нас не проблема, — отмахнулся «школоло». — Чего нам «твоя» граница-то?.. Она для нас не помеха…

— Это я тоже понял. Я просто к тому, что тяжело вам там одним приходится, — посочувствовал полковник, вновь наполняя бокалы.

— Тяжело, дорогой ты мой человек… тяжело… но, что делать-то? Есть такое слово — надо! Да и не одни мы там. Там есть кому помочь, если «что», — пояснил я и положив барабанную палочку на стол поднял «кубок».

— За разведку! — сказал полковник и не чокаясь выпил.

— Можно и за разведку, — ответил пионер и выпив продолжил рассказ: — Так вот. Ты говоришь одни мол, одни… Однако, есть там люди готовые нам помочь, — я вновь закрутил «пропеллер», — и наверху есть, — показал пальцем, — и внизу, — тоже показал. — Вот взять хотя бы моего помощника Завена… Можно сказать, взяли салагой, а теперь, что?.. А?!.. Да ничего, натаскал его и теперь он стал моим личным адъютантом! Как говориться: карьерный рост на лицо! Парень просто отлично выполняет свою работу и в любой момент готов выполнить любое задание! Причём сделает это молниеносно!

— Везде бывают такие люди, — согласился Сорокин и позавидовал: — Повезло тебе.

— Не говори, — подтвердил везунчик, отмахиваясь одной рукой. — Думаю его к нам оттуда сюда забрать. Радует меня, что он всё делает чётко и без вопросов. Такие люди нам нужны! — подвёл итог прописной истиной я и положив барабанную палочку потянулся за куриной ножкой. — Отдал команду и «не паришься» о выполнении. Выполнит, что называется — любой ценой!

— Да такие кадры ценны. Особенно в сложной обстановке, — согласился со мной Сорокин отрывая от многострадальной груди птицы здоровый шматок белого мяса.

— Тут случай был, — продолжил я, жуя и усмехаясь. — Я ему сказал: сходи там за угол и возьми несколько маленьких. А он, что? Знаешь? — собеседник помотал головой. — А он приволок два больших. А в каждом большом, по двадцать маленьких! Ахахах… Представляешь?!.. Ахахах… По двадцать штук в каждом! Кстати знаешь, как он их притащил?

— Нет.

— На тележке, — пояснил я, закатываясь хохотом. — Представляешь?.. За пол часа обернулся и не только задание выполнил, но и перевыполнил, да ещё и телегу приволок. Вот это работа я понимаю!

— Удивительно! — восхитился Сорокин и полюбопытствовал: — И что же дальше?

— А что дальше! — пространно ответил я, вспоминая, последовательность действий у входа в гостиницу. — Дальше, — вспомнив продолжил, — оставили тележку, схватили груз и поволокли всё на наверх, ко мне в логово. Время было в обрез, лететь уже скоро нужно было, поэтому пришлось попотеть. Всю дорогу бегом.

— А что произошло дальше с тележкой? — поинтересовался полковник.

— Завен должен был её вернуть, — ответил я прикидывая. — Подарков, каких-нибудь купит и отблагодарит, всех тех чья она.

— И много «тех»? — после небольшой паузы в задумчивости глядя на стол и сжимая кулаки цедя сквозь зубы спросил Сорокин.

— Много не много, а все получат своё сполна. Завен обещал. А он своих слов на ветер не бросает.

— Правильно! — неожиданно закричал полковник и долбанул кулаком по столу да так, что многострадальный графин всё же упал со стола на пол и разбился вдребезги.

Я прокашлялся удивлённый такими переживаниями и встал, чтобы взять веник и чуть прибрать.

— Не надо, — махнул рукой хозяин студии, — это, на счастье. Садись Александр, лучше выпьем за то, чтобы мы всегда отдавали долги всем тем, кто этого заслуживает!

Я был не против…

— Саша, а скажи, если это не секрет конечно, как можно устроится в ГРУ (Главное разведывательное управление)?

— Я даже не знаю, — протянул я, вспоминая кадры из документальных фильмов о том, как принимают в «Краповые береты». (Автор вкурсе, что это разные темы, однако Главный Герой сейчас находится не в том состоянии, чтобы обращать на это хоть какое-то внимание. Прим. Автора.)

— Ты же говорил, что генерал с утра приедет. Вот с ним и переговори, — ответил я собеседнику, с которым мы уже давно перешли на «ты». — Я тебе в этом деле не советчик. Однако хочу сказать, то для хорошего специалиста работающего, скажем в тылу «условно» врага, одного аналитического мышления не всегда может быть достаточно, — продолжал я, вспоминая пастора Фрица Шлага из суперфильма «Семнадцать мгновений весны», которого на лыжах Штирлиц «переправлял» через границу, — нужна ещё и хорошая физическая форма.

— А у тебя такая форма есть? — спросил тот показывая пальцем на меня. — Ты же пацан совсем. Тебя-то взяли.

— Меня бы, наверное, взяли, — вполне уверенно сказал я.

— Почему? Ты же молод и физической силой не можешь пока сравниться со взрослым мужчиной. Докажи, что ты сильный!

— Как? — поинтересовался я.

— Ну не знаю. Как хочешь… Я слышал десантники могут кирпичи об голову ломать…

— Не, это я пасс, — в задумчивости произнёс «недодесантник», глядя на коньяк.

— Да не можешь ты быть сильнее меня скажем! Я взрослый, а ты пацан совсем! — разошёлся собеседник, которого почему-то «пробило на бычку».

— Не могу, — согласился я, ибо спорить с «заклинившим» человеком было без толку.

— Так почему меня туда не взяли? Я тоже музыкант! И силы у меня есть! У меня мечта была с детства стать разведчиком!

— Верю, — ответил пионер.

— Тогда почему ты, а не я? — спросил Сорокин вставая. Я пожал плечами и разлил по рюмкам, дабы отвлечь визави от грустных мыслей о несбывшейся мечте.

Тот не отреагировал на предложение употребить, а чуть согнулся и каким-то «хищным» шагом направился к двери, после чего, подойдя почти вплотную не с того не с сего ударил по ней кулаком.

— Смотри, как я могу, — крикнул он и стал дубасить по двери кулаками. Так как дверь была обита войлоком в три ряда, то особо беспокоиться о состоянии рук настоящего полковника, наверное, не стоило, однако я всё же напомнил коллеге о самом важном для музыканта:

— Товарищ полковник, ты бы руки поберёг, а то так с «непривычки» вдаришь, и кисть сломаешь. Веса то у тебя ого-го…

— Вот! — закричал он весь «в мыле». — Видал как я могу?! И вес есть и сила мужика! — я покивал головой, в смысле, да мол, сила, вес, «все дела» … — А теперь ты бей! — ни с того ни с сего сказал он, показывая на то на дверь, то на меня и пытаясь отдышаться.

— Зачем? — удивился я, обгладывая куриную ножку.

— Хочу посмотреть, чему вас в развед школе учат, — проговорил Сорокин странную вещ, но я, видя его полупьяное состояние списал сию оговорку именно на состояние, причём полупьяное. — Бей я тебе приказываю, как старший по званию! — закричал он. — Или ты старше полковника?

— Нет, — ответил его молодой коллега, вытирая руки о полотенце.

— Тогда быстро вдарь по двери, что есть силы! Как учили! — проревел гостеприимный хозяин. — Это приказ! Исполнять!

— Есть! — закричал курсант вскакивая. Шагнул пару шагов вперёд, а затем резко сделав подскок, чтобы не повредить руку, со всей силы ударил по «демонстрационному объекту» внешней стороной стопы приблизительно на высоте головы, таким образом произведя боковой удар ногой, который в простонародье именуется — «сайд кик».

«Бух»!! — раздался грохот, и большая дверь моментально вылетела вместе с коробкой в коридор при этом поднимая клубы пыли.

«Хрясь»! — упал кусок штукатурки стены.

«Шшш»… — зашуршала в коридоре посыпавшаяся с потолка побелка.

— Ё*** в р**! — заорал полковник, оглядывая «дело ног моих».

Я пожал плечами и принялся отряхивать грязь с брюк

Сорокин глянул на меня очумелым взглядом и недовольно буркнул: — Ты чего творишь?! Сила есть ума не надо?! Зачем так сильно бить-то?!

— Простите не рассчитал, — извиняющимся тоном сказал милый мальчик, продолжая чистить одежду от пыли и предложил: — Давай её на место, что ль поставим. Попробуем во всяком случае…

— Ну б*** вы разведка даёте! — шокировано ответил полковник и осмотрел разгромленный дверной проём. — Как вообще такое возможно? Как ты это сделал? Давно занимаешься?

— С пелёнок, — соврал врун.

Сорокин поморщился и щурясь посмотрел на меня. Постояв так с минуту, он сплюнул и подвёл итог: — Хрен с ней с дверью этой. Она мне всё равно никогда не нравилась, — а затем логично предложил: — Давай-ка её вон к той стенке оттащим и там прислоним, а завтра, то есть уже сегодня, вызову столяра и он мне всё поставит на место.

Я согласился, но как только мы собрались осуществить задуманное, как в дверь студии застучали. Полковник вновь недовольно скривился и пошёл открывать. Оказалось, прибежал патруль услышавший подозрительный грохот. Сорокин дал команду «отбой» и отправил их обратно на пост, а сам предложил мне вернуться на репетиционное место: то есть к столу.

Я не стал перечить старшему товарищу и безропотно подойдя принял из его рук стакан…

— Александр, — жуя курицу произнёс мой визави, — насчёт физической подготовки я понял. А скажи, как ты музыку-то освоил?

Почесав затылок, решил ничего нового не придумывать и рассказал «старую» байку, про цыгана, который меня обучил.

— Удивительная история, — дослушав до конца мой «чёс» проговорил собеседник, а затем вновь принялся за своё, причём в полном смысле этого слова. Сначала он, наполнил кубки, а затем встал и произнёс: — Что ж, давай как говорится на ход ноги и пишем дальше.

Я чокнулся и собрался было выпить, но поперхнулся и удивлённо, насколько мог, посмотрел на спятившего гражданина.

— Товарищ Сорокин, не могли бы Вы пояснить, что Вы имеете ввиду под словами: «пишем дальше»? Мы же уже всё записали.

— Гм… — удивился тот закусывая огурцом. — А «потомушто»?

— Что, потому что?

— Ну «потомушто».

— Эээ… потому что, потому что? — прикололся я ничего не понимая.

— Ну да, — согласился тот. — «Потомушто».

Я прокашлялся и попытался уточнить:

— Потому, что, потому, что, всех нужнее и дороже, всех доверчивей и строже в этом мире доброта? — имея ввиду «Песню поросёнка Фунтика «Доброта»», которую Фунтик пел в мультфильме.

https://youtu.be/Zh3JwRIHPGI?t=17

— Не плохо, — сказал визави и поинтересовался: — Твои слова?

— Почти, — ответил я, радуясь, что полковника наконец-то «расклинило» с его «потому что».

— Хорошие слова. Добрые. Но я вообще-то имел ввиду другую песню.

— Какую? — не понял непонятливый Саша.

— Я точно не помню, — сказал полковник вставая, — но в припеве там по-моему поётся: пата-пата-пата-патамушта.

— Не «потомушта», а «потомушка», — моментально трезвея поправил его я и тоже встав ошеломлённо поинтересовался: — Вы хотите сказать, что мы и эту песню будем записывать? Сейчас? Здесь?

https://www.youtube.com/watch?v=6Tuh6ejKSek Мэвл — Патамушка

— А как же! — ответил тот удивлённо глядя на меня и вероятно не понимая моего замешательства. — Приказ был однозначен: Любой ценой записать все песни, которые звучат на кассете.

— Скажите, товарищ полковник, — прошептал я, молясь и лихорадочно пытаясь вспомнить, что ещё я там «понаэксперементировал», — а какие ещё песни есть на той, — я удержался, чтобы не сказать проклятой, — кассете?

— Кроме «потомушта», есть ещё одна песня и всё, — обрадовал меня Сорокин.

— А что ещё за песня? — готовясь к худшему спросил «идущий по минному полю», представляя, как палач уже мажет его лоб зелёнкой.

— Не помню, как называется, — ответил он. — Припев там такой… что-то… гм…

— Ну, — молясь поторопил его приговорённый, которого конвой уже поставил к стенке.

— Да как-то там так, гм… — тянул время «садист», а расстрельная команда уже взвела курки…

— Говорите же! — взмолился полутруп, лихорадочно пытаясь вспомнить, что за милые песенки он там «назаписывал».

— Что-то про лёд. Сейчас включу, — сказал Сорокин и пошёл к магнитофону.

— Писец!! — прошептал я, когда осознал, что именно скорее всего мне сейчас включат.

Между нами тает лёд,

Пусть теперь нас никто нас не найдёт…

Да это же просто п****!! Теперь меня точно никто никогда не найдёт, если я такое спою, а они возьмут, да и выпустят запись!.. Что же делать?! Что же делать?! Схватить кассету и разбить её вдребезги «нахрен»? Так у них наверняка есть копия, причём «сто пудов» не одна… Но что же тогда?.. Такую песню записывать точно нельзя! Нет конечно, если заменить текст, то песенка будет очень даже ничего, «качающая», однако я абсолютно не помнил, когда и где я вообще ей занимался, и где даже гипотетически может лежать адаптированный текст?! Нету его и не помню ни слова, а посему вот так «на раз», можно оставить только припев остальное нужно переделывать с учётом окружающей реальности!

К тому же, строчка про «злого Юру из самых лучших Юр», вообще скорее всего поставит на мне крест, причём не в переносном, а в прямом смысле этого слова, ибо Юрий Владимирович Андропов вряд ли поймёт столь необычный юмор.

https://www.youtube.com/watch?v=oDDSW49ZaRk ГРИБЫ — Между нами тает лёд

Да и вообще, они, тут на студии совсем, что ль «берега попутали»? Получается, что сейчас хоть мне впору беги, да докладывай в КГБ о творящейся вакханалии коли они сами, не могут нормально «настучать» куда следует. Распустились, понимаш…

Полковник, тем временем, достал из шкафа кассету, поставил её в магнитофон и включил…

«Господи помоги»! — взмолился я, ожидая первые звуки судьбы.

Сложно себе представить мою радость, когда из динамиков зазвучала совсем другая композиция.

— Пишем! — взревел я и «мухой» бросился к микрофону.

— Эээ, — произнёс Сорокин мне в спину, пожал плечами и видя, что я занял место у стойки и уже надел наушники, пошёл «врубать».

Через двадцать минут «Патамушка» была записана, а ещё через пол часа песня под названием «Холодок», ака «про лёд», была также приведена нашими стараниями в мой новый-старый мир.

https://www.youtube.com/watch?v=DTFWjsaf9sQ Мэвл — Холодок

Естественно, что в текущей композиции про «лёд» текст был частично заменён и адаптирован к местным реалиям. Так, например, строчка: «Зачем же ты скрываешь все фотки в Инстаграме», была заменена на строчку: «Зачем же ты скрываешь все фоточки в альбоме».

* * *
Время пролетело быстро и уже через час мы сидели за столом и бурно отмечали окончание записи…

Сорокин восхвалял меня, «братьев» и вообще наше «виртуальное трио», я восхвалял Сорокина, говоря, что без него бы я не справился и о том, что обязательно доложу об этом на самый «верх». Мы чокались и оба были довольны тем, что всё сложилось наилучшим образом.

Я радовался тому, что скоро улечу отсюда к «себе» в Армению и пить больше никогда не буду, а полковник тому, что за день, толком ничего не делая «замутил» себе трёшку в Отрадном.

Между тем настенные часы показывали 02:02.

2 °Cентября. Ереван.

Алкоголь, лично у меня, абсолютно не вызывает зависимости. Пью уже несколько недель. (с)

Пока ехал на такси на киностудию, пытался вспомнить, что там вообще было после записи…

Помню Сорокин гитару приволок, мы пели «Магадан», потом ещё что-то, далее он включил плёнку, и мы пошли к микрофонам, где уже пели дуэтом про Дядю Лёню. Потом он вроде солдат позвал, дал указания отвезти меня в аэропорт. Мы обнялись, а дальше… Дальше я вроде куда-то шёл… В общем очнулся я от того, что меня кто-то толкает. Открыл глаза, оказалось, что толкает меня стюардесса, которая любезно сообщила мне, что мы «прибыли» в столицу Советской Армении город Ереван.

* * *
— Блин, это какой-то телепорт! Заснул в одной части страны, а проснулся в другой, — пробурчал я, расплачиваясь с таксистом и анализируя последние воспоминания, после чего направился ко входу на киностудию.

Через десять минут за мной на проходную спустился монтажёр Гурген.

— А ты чего приехал-то? — поздоровавшись поинтересовался он, позёвывая, хотя на часах было уже 9:30.

— В смысле зачем, — удивился я и пояснил: — За плёнкой конечно.

— За плёнкой? — искренне удивился собеседник и кашлянув произнёс: — Так её же с самого утра уже забрали. Ты разве не знал?

— Эээ…

Глава 24
— Неужели не сказали? — не поверил собеседник.

— Нет, — коротко ответил я пытаясь понять «какого хрена» и поинтересовался: — А кто приезжал?

— Сказали, что кто-то из горкома. Я не знаю, как его зовут.

— Армен?

— Не знаю, меня тут не было. Я отсыпался.

— А кто тогда плёнку отдавал?

— Другой монтажёр, который титры помогал делалась художнику. Сейчас его нет, он домой уехал после ночной смены. Они вчера весь вечер и всю ночь работали над титрами, — пояснил Гурген. — Я думал ты в курсе.

— А ты не знаешь зачем они плёнку взяли? — поинтересовался я, не «въезжая», что за «хрень» тут твориться.

— Как зачем? — вновь удивился тот. — Сегодня же закрытый показ в кинотеатре «Москва» будет. В шесть вечера.

— Как показ? — обомлел я, уставившись на монтажёра.

— Ну да, — подтвердил тот и пояснил: — Закрытый показа для руководства республики, города, актёров и съёмочной труппы. Меня тоже пригласили. А ты, что не знал, что ли?

— Я-то? Да нет, — вслух произнёс, а сам задумался: «А действительно, зачем меня предупреждать? Подумаешь, франт какой. Не велика птица! Просто придумал сценарий. Просто договорился о съёмке устроив бартер — песни в обмен на фильм. Просто нашёл актёров и уломал их ехать «за тридевять земель». И ещё много чего просто, просто, просто… Так, что в принципе можно конечно меня и не предупреждать… нда…»

Мысли метались, и я не мог сосредоточиться. Постояв так с пол итнуты обратился к молчащему всё это время визави:

— Гурген, а меня кто-нибудь тут искал?

— Нет, — с готовностью ответил тот. — А должен был?

— По идеи да. Мы с музыкантами тут встретиться собирались… — пояснил расстроенный режиссёр, совершенно ничего не понимая ведь сегодня я должен был помогать разучивать песни для Роксаны и Фрунзика.

— Нет, никто тебя не спрашивал.

— Окей. Тогда такой вопрос: Ты копии сделал? — чуть отойдя от проживаний спросил я собеседника, которому заплатил за это сто рублей аванса.

— Да, две, — подтвердил тот. — Сейчас будешь забирать или, как и собирался раннее перед отъездом заберёшь?

— Давай-ка, на всякий случай сейчас, — сказал я решив перестраховаться.

— Пошли, — предложил Гурген и направился к проходной. — Только имей ввиду, там копии без титров, — напомнил он.

— Я понял, — ответил режиссёр, следуя за сопровождающим внутрь здания. Зачем я просил сделать копии? Да потому, что было предчувствие, что с фильмом может, что-то случиться. К примеру, потеряется он или испортится. А так у меня всегда будет копия, так сказать на всякий случай. Паранойя? Возможно. Однако мне очень не хотелось, чтобы все мои усилия и труды канули в незабытье.

Поднялись в рабочее помещение, и монтажёр отдал мне две коробки с фильмом, а взамен получил очередные сто рублей.

— Гурген, а тут есть телефон? — обратился я к довольному товарищу. — Не местный, а городской, — и пояснил, — мне позвонить очень нужно.

— Конечно. Пойдём, — ответил тот, и повёл меня в соседнюю комнату типа кабинет-каморка. Это было небольшое помещение, в котором кроме стола с телефоном стояли три шкафа забитые какими-то киноплёнками и бумагами.

— Слушай, а можно я здесь музыкантов подожду? — попросил я. — Мы с ними на девять договаривались, так они по всей видимости опаздывают.

— Конечно Саша, об чём разговор, — добродушно ответил тот, — сиди жди сколько угодно. Вот телефон, звони куда хочешь, только девятку сначала нужно набрать, — пояснил он. — Бери чайник, если надо, там в шкафу есть заварка, песок и баранки. Хочешь пей.

Я поблагодарил товарища и тот сославшись на работу убежал по своим делам.

Сел на стул, подтянул к себе древний «видавший виды» телефон и кипя от злости набрал номер.

— Здравствуйте, — поздоровался культурный я, когда на том конце провода сняли трубку, — а Армена Николаевича можно подозвать к телефону?

— Это я, — ответил Армен и не дав мне вымолвить не слова перешёл в атаку: — Саша, ты куда пропал?! Мы тебя обыскались в аэропорту. Я водителя послал тебя встретить, а он тебя не нашёл. Почему сразу не позвонил? Ты где?

— Не позвонил, потому, что времени не было. Я опаздывал. А где там таксофон стоит я не знаю, — ответил я и перевёл разговор в интересующее меня русло. — Ты мне лучше скажи какого хрена мой фильм кто-то забрал без моего разрешения?

— Так тебя же не было, — резонно ответил «бывший лучший друг». — Ты же в Москве был. Как бы мы у тебя разрешения спросили? Монтажёр сказал, что всё готово. Мы подождали пока сделают титры и забрали фильм на предварительный просмотр.

— И как? Просмотрели? Всё ли понравилось? — язвительно осведомилась «молодая язва».

— Да, — не понял сарказма «подельник». — Узким кругом они его уже просмотрели и никакой «запрещёнки» к счастью не нашли, — объяснил он. — Я к сожалению, на просмотре не был, но они меня заверили, что с фильмом всё в порядке и он их устраивает.

— Аллилуйя! — облегчённо выдохнул я потому как с плеч упал огромный груз, а затем спросил: — Так когда ты говоришь я его могу забрать?

— После просмотра, — ответил Армен таким голосом словно это было само собой разумеющееся.

— После какого «на фиг» просмотра Армен Николаевич? Ты же сказал, что фильм уже просмотрели.

— Просмотрели, — не стал отказываться от своих слов «компаньон», — но просмотрели его не все заинтересованные лица. Поэтому и назначили закрытый показ на сегодня, дабы убедится, что в фильме нет ничего «такого» и фильм рекомендован к показу.

— Рекомендован к показу? — не понял я.

— Ну да, — ответил то и стал пояснять: — Ты пойми, ведь они волнуются. Мало ли чего ты там наснимал? У нас и так тут проблемы в начале года были, а тут ещё и фильм…

— Так согласовали же уже всё, — напомнил я и заверил, — Мы от сценария не отходили. Так, что там нормально всё.

— Нормально-то нормально, но ты и их пойми. Они не хотят лишний раз подставляться и по шапке получать, — как-то с грустью в голосе ответил собеседник, а затем словно встрепенувшись более жизнерадостным голосом продолжил: — Короче говоря, просмотр в 18:00. Понял?

— Понял, — ответил я и побарабанил пальцами по коробке с плёнкой.

— Кстати, а ты сейчас, где вообще? В гостинице? Я там у администратора для тебя сообщение оставил.

— Нет, я не в гостинице. Я в киностудии, как и договаривались. Сегодня же песню для Роксаны разучивать собирались, — напомнил режиссёр. — Я приехал, сижу в монтажной. Тут только сильно занятый Гурген, а музыкантов никаких нет.

— Слушай Саша, — подчёркнуто вкрадчиво мягким добродушным голосом произнёс собеседник, — я конечно в ваших музыкальных делах ничего не понимаю, но мне кажется, что скорее всего музыканты ждут тебя не в монтажной, а в музыкальной студии. Ты об этом не думал?

— Гм… логично, — согласился я с неоспоримым фактом поняв, что «затупил», — и где тут эта студия?

— Попроси Гургена, он тебя проводит, — ответил тот и перед тем как попрощаться напомнил мне, чтобы в 17:00 я был у входа в гостиницу, где нас будет ждать Икарус, который отвезёт нашу актёрскую труппу на просмотр киношедевра, после чего сказав: — Пока, — повесил трубку.

— Блин, как-то всё не так получается, — недовольно прошептал я, осматривая помещение, а затем встал и закрыл дверь на щеколду. Подошёл к шкафу с плёнками, порылся там и нашёл какой-то фильм в точно такой же коробке, как и у меня.

Прочитал название: «Неуловимые мстители».

«Подойдёт», — сказал я себе и вытащив плёнку из коробки заменил содержимое на свой суперхит, после чего плёнку с «псевдо мстителями» спрятал под батарею.

Осмотрелся, удовлетворённо хмыкнул и взяв сумку с фильмами пошёл искать Гургена.

* * *
Через десять минут пройдя в соседнее крыло мы с Гургеном подошли к музыкальной студии, где мой сопровождающий попрощался и ушёл восвояси, а я постучав вошёл внутрь.

Как и предсказал Армен, музыкальный ансамбль находился именно там.

Оказалось, товарищи музыканты, как и было договорено приехали к 9:00 и меня тут не обнаружив принялись ждать. Порадовало то, что это были не разрозненные музыканты, набранные с бора по сосенке, а полноценное ВИА, с гитаристом-вокалистом во главе. Их состав был укомплектован вполне обычно для тех лет: два гитариста, бас гитарист, клавишник и ударник. В общем состав точь-в-точь, как и у нас в «Импульсе». Вообще, когда мы только начинали «мутить это дело», я настаивал на том, чтобы Армена нашёл для записи толковых музыкантов-профессионалов, таких, чтобы они всё умели и им по сто раз ничего объяснять было не нужно. От музыкантов должно было требоваться только одно, без прикосновенно исполнять любые мои указания, не задавая вопросов и ничего не меняя в партиях. Естественно они должны были не только хорошо играть на своих инструментах, но и знать нотную грамоту, хотя этот пункт, о нотах, я добавил по привычке, доставшейся мне из будущего. Дело в том, что музыканты этого времени и музыканты светлого «завтра» очень сильно отличаются друг от друга. К примеру, если в 1977 году 90 % музыкантов играющих эстрадную музыку знают ноты, а 10 % нет, то в 2019+ ситуация в точности наоборот. В будущем большинство музыкантов довольствуются плюс-минус семью нотами, про которые они когда-то, где-то слышали и этого им вполне достаточно для того, чтобы из всех щелей: интернета, радио, телевидения, гнать всю ту муть, что они наваяли.

Хотите пример? Пожалуйста. То, что происходит сейчас в музыкальной среде иначе чем полнейшим п**** назвать и нельзя. Это очень хорошо показал один человек записав ролик в ютуб. Ролик называется «Музыка из ничего». Говорящее название неправда ли? В ролике человек с ником Marmok записывает на микрофон как он цокает языком, чмокает губами, хлопает в ладоши и издаёт всевозможные звуки подражая барабанам, а затем с помощью компьютерной программы нарезает получившейся контент на отдельные фрагменты и монтирует их в мелодию. Далее получившийся результат он прогоняет через симулятор клавиш и всё, композиция готова. Судя по комментариям под видео, которое к слову сказать набрало двадцать четыре миллиона просмотров, народу музыка, которая получилась очень нравится.

https://www.youtube.com/watch?v=vMU7zJLx1CI Музыка из ничего:|

Теперь вы понимаете, как ваяется нынешняя попса?.. Вот я и говорю: катастрофа!

Однако, радовало то, что тут и сейчас народ ноты знает и уважает, а посему я надеялся, что никаких сложностей с записью не возникнет.

Прошёл в студию и поприветствовав коллег познакомился с ними, а затем извинился за опоздание сославшись на плохо летающие самолёты.

Те неискренне посочувствовали и удивлённо уставившись на меня стали разглядывать, ну а я в свою очередь стал осматривать аппарат, на которой нам предстояло записать несколько шлягеров.

Осмотрел аппарат и остался доволен. Он был вполне себе ничего и представлял из себя помесь советско-чешско-восточногерманской электроаппаратуры.

Удовлетворившись увиденным раздал музыкантам ноты для ознакомления, в общих чертах объяснил, что должно получиться, попросил гитару и сыграл без вокала все четыре песни, после чего, оставил ансамбль разучивать их, а сам пошёл в звукооператорскую, дабы рассмотреть поближе восьмидорожечный магнитофон «Tascam 80» который я заметил из далека, а заодно и познакомиться со звукорежиссёром.

— И откуда у вас это чудо? — спросил я звукача показывая на магнитофон поздоровавшись.

— Это конфискат, — ответил армянин по имени Степан и пояснил, видя моё удивление: — Нам из таможенного фонда перевели и на наш баланс поставили, вместе с клавишными. Видел Yamaha стоит? Вот, это тоже оттуда. Насколько я понял их незаконно хотели провести, толи к нам в республику, толи транзитом, вот пограничники и конфисковали.

— Повезло вам, — проговорил я, радуясь тому, что записаться можно вполне нормально и одновременно обалдевая от наглости и «безбашенности» контрабандистов. Нет, сама тема с магнитофоном конечно перспективная, ибо всевозможных ансамблей в последние годы развелось, как «грибов после дождя» и все хотят нормально записаться, однако я всегда думал, что такого рода грузы в СССР могут попасть только через дипломатические каналы. Ан нет, оказывается есть отчаянные люди, которые готовы рискнуть и протащить через железный занавес такого рода аппаратуру. Вообще, в эти годы, сей магнитофон, следствие и суд вполне может посчитать шпионской аппаратурой и предложить перевозчику, то есть уже фактически шпиону, небольшую расстрельную статью. А посему, что-то в этой истории было через чур мутным… ну кто в здравом уме потащит себя под расстрел? Есть такие? Вот и я о том же…

Окинул своим взором операторскую и удовлетворённо хмыкнул. Конечно, эту студию никак нельзя было сравнить с той, где я был вчера, однако для этого времени тут всё было вполне на уровне, а значит ожидаемый результат должен будет получиться вполне нормального качества. Посмотрел на год выпуска «контрабанды» — 1976. Совсем новый. Поинтересовался наличием для него достаточного количества плёнки. Оказалось, её более чем достаточно — тридцать катушек. Поинтересовался у Степана какие микрофоны у него есть в наличии. Тот ответил, что разные, но хороших всего три и все они японские.

— Отлично, — подвёл итог интересующих меня тем я и спросил: — А советские микрофоны есть? Те, которые «дико» искажают звук.

— Эээ, — впал в замешательство от такого странного вопроса звукач, а затем подумал и уточнил: — А сколько штук надо?

— Хотя бы два микрофона.

— Найдём, — ответил тот и ожидаемо проявил любопытство: — Александр, если не секрет, зачем они тебе. Они же плохие. Точнее сказать плохого качества. Ты прав, они очень сильно изменяют звук. Постоянно идёт перегруз.

— Вот именно поэтому они мне и нужны, — ответил его молодой коллега. — Мы через них в некоторых композициях барабаны записывать будем.

Оставив ничего непонимающего звукорежиссёра наедине со своими мыслями вернулся к музыкантам, которые от чего-то стояли с недовольными физиономиями и ничего не разучивали.

— Что случилось? — поинтересовался я, чувствуя всеобщее напряжение и узнал, что написаны песни неправильно и так никто не играет. Всю эту «бадягу» мне озвучил их лидер и гитарист в «одном флаконе». На вид ему было лет пятьдесят и выглядел он самым старым из них.

— А, что вас собственно не устраивает уважаемый? — поинтересовался я.

Как оказалось, его не устраивает практически всё.

— Это нэ музыка, а фарс какой-то, — говорил он наигрывая мне некоторые мотивы из «моих» композиций. — Просто какое-то нэдоразумение, — был вердикт соло-гитариста, каковым он мне представился.

— А кто ещё так считает? — осведомилось юное дарование обводя взглядом помещение.

Как оказалось, так считали практически все за исключением басиста который сказал, что музыка вроде ничего. После этих слов возникла некоторая неловкая пауза, в которой все присутствующие члены ансамбля посмотрели на «оторвавшегося от коллектива» такими взглядами, что тот быстро дал заднюю сделав вердикт, что всё же музыка не очень.

«Соло-гитарист» повернулся ко мне и покровительственно похлопав по плечу произнёс:

— Нэ волнуйся малчик, идеи у тэбя вроде бы есть, но сдэланны оны крайнэ нэ профэссионално, поэтому звучат будэт плохо. В общем давай вот как мы сдэлаем, — решил предложить он мне помощь, — мы эти пэсни возмём да и переделаем как надо и я думаю, недели через две-три, сможем начать их репетировать. Толко смэту надо будэт утвэрдить ещё на мэсяц, илы на два, на всакий случай и всо будэт хорошо. К тому жэ…

— Стоп! — прервал его фантазии я, недослушав, что же там за «к тому же…». — Не надо лишних слов. Спасибо, что приехали. Вы свободны.

— Как?! — опешил тот.

— Сядь да «покак»! Вот как! — разъяснил я логику действий. — До свидания.

— Эй малчик, ты што грубышь мнэ?! — недовольно проговорил тот. — А пэсни?

— А пэсни, — передразнил его грубиян, — это уже не ваша забота. Освободите студию звукозаписи, — и позвал на помощь звукача, — Степан, проводи товарищей на выход, дабы они не мешали творческому процессу. Они свободны.

Те недовольно побурчали, а затем немного поругавшись между собой на армянском языке собрались и ушли.