Ведьмин дар

Илона Волынская, Кирилл Кащеев

Ведьмин дар

 1   День предшествующий, деньрожденьешный 
Сама видишь, какое безобразие! – тоном крайнего удовлетворения заявила Ирка. Нет, при других обстоятельствах бабкина выходка привела бы ведьмочку в настоящую ярость, но только не сейчас. Сейчас уж больно удачно все сошлось, и девчонка просто не могла скрыть облегчения.

Ирка вообще редко могла хоть что-то скрыть от Таньки, подруга знала ее как облупленную. Танька одарила Ирку мрачнейшим взглядом и гневно тряхнула копной светлых волос.

– Ничего страшного, – сквозь зубы процедила Танька. – Неприятно, конечно, и пахнуть долго будет, но уж как-нибудь… Надо просто вытряхнуть…

– С ума сошла? – возмутилась Ирка. – Да бабка меня со свету без всякого колдовства сживет, если я только прикоснусь к ее драгоценной капусте!

– Даже если она квасит свою чертову капусту в твоей полетной ступе? – возмутилась Танька.

– У меня еще ухват есть, – буркнула Ирка.

– Вот именно – у тебя! Если ты думаешь, я не понимаю, то ошибаешься! Все отлично понимаю! Ты просто-напросто ищешь способ отвертеться!

– Ничего я не ищу, – запротестовала Ирка и сама внутренне поморщилась – так ненатурально звучал ее голос. – Я не виновата, что бабка в подвал пролезла и ступу уволокла!

– Не виновата! – передразнила ее Танька и подозрительно прищурилась. – Интересно, как твоя бабка попала в подвал? Ты ж всегда его запираешь!

– А вчера забыла! – вызывающе заявила Ирка. – Я живой человек, тоже могу забыть! Бабка туда сразу – шасть! Ступу увидела и давай вопить: ой, какая бочечка, мне как раз под молодую капусту! И заквасила!

– Никогда не забывала, а именно вчера забыла? А может, ты просто специально дверь открытой оставила? Может, ты как раз и рассчитывала, что бабка в подвал полезет? И ступу уволочет?

Тут уж Ирка искренне возмутилась. Она, видите ли, специально! Ну а даже если так? Умная какая нашлась!

– Полететь в ступе не получится, – пряча злость, ровным голосом заявила Ирка. – Квашеную капусту нельзя перекладывать. Если бабка увидит, что я ее тронула, у меня будут неприятности.

– Сделай так, чтоб она не увидела, – таким же ровным, скрывающим гнев тоном возразила Танька. – Создай из чего-нибудь для ступы дубль, точную копию. Переложим туда капусту, а в настоящей возьмешь меня на шабаш.

– Я не возьму тебя на шабаш, – так же спокойно ответила Ирка.

– Пошел откровенный разговор, – со злобным удовлетворением кивнула Танька.

– Танька, ну прекрати! – спокойствие слетело с Ирки, и она заговорила просительно, почти жалобно. – Ну ты прям как пятилетняя! Головой подумай! Шабаш ведьм! Мы даже не знаем, чем там ведьмы занимаются! Наверняка там опасно! Тебе нечего на шабаше делать!

– Мне? Я знаю, как составлять зелья. Я знаю столько же заклятий, сколько и ты! Я знаю их даже больше! Это я нахожу книжки по чаклунству, я откапываю в них всякие заговоры, я приношу их тебе!

– Ты приносишь их мне, потому что у тебя они не действуют, – стараясь не глядеть Таньке в глаза, тихо сказала Ирка. – У тебя они – всего лишь бессмысленный набор слов. Ты – не ведьма!

– Я – не ведьма, – согласилась Танька и тут же заорала: – Потому что ты не хочешь меня ею сделать!

– Дура! – не выдержав, заорала в ответ Ирка. – Совсем с головой не дружишь? Хочешь, чтоб я из тебя ро€бленную ведьму сделала? Ты что, не видела, какие они? Хочешь стать злобной тварью? Людям мерзости делать? Убивать?

– Но ведь это ты меня ведьмой сделаешь, – вкладывая в слова всю возможную убедительность, ответила Танька. – Ты же не будешь заставлять всякие гадости устраивать!

– Танька, ну сама вспомни, что ты в своих книжках читала. – Ирка тоже постаралась быть убедительной. – Ро€жденные, природные ведьмы бывают разные, добрые и злые, какие сами захотят. А те, кого они ведьмами делают, кому дают своей силой пользоваться, – всегда злые, всегда! Ты же сама додумалась, что они у силы в рабстве! Не они силой командуют, а сила их заставляет пакости делать! Ну с чего ты решила, что тебя не заставит?

– А она думает, что не просто Танька, а сразу целая Таня Гроттер! – Богдан, как всегда, явился неожиданно. Вот не было: не видно, не слышно. И вот уже вылазит, цепляясь за ветки кустов шелковым, явно перешитым из маминого платья плащом, накинутым поверх майки с Гарри Поттером. В руках мальчишка, как всегда, сжимал длинный стальной меч.

Танька с отвращением оглядела Богдана – от носков стоптанных кроссовок до обруча из серебряной фольги, охватывающего лоб.

– Наверное, я и правда идиотка, раз всякие толкиенутые с ножичками могут надо мной прикалываться! – В голосе у Таньки дрожали слезы, но когда она перевела взгляд на Ирку, глаза ее были сухие и аж горячие от гнева. – А ты… Ты просто хочешь быть единственной ведьмой, вот и все! Жаба давит поделиться! – И, круто развернувшись, Танька помчалась по дорожке прочь.

– Ну и вали! – крикнул ей вслед Богдан. – Сама знает, что идиотка, а туда же – обзывается!

– В виде исключения я с ней согласна, – оглядывая Богдана с явным неодобрением, сказала Ирка. – Если б ты не влез, я б ее уговорила! Какого фига ты к Таньке цепляешься?

– Значит, я цепляюсь, – зловещим тоном заявил Богдан. – Значит, ты с этой дурой толстой заодно!

Ирка возмутилась. Тоже, ценитель женской красоты выискался! Дитя Голливуда! Танька, конечно, не сильно худая, но ведь и не толстая же! А что касается мозгов…

– Она не дура и вовсе не толстая, – отрезала Ирка.

– А я не цепляюсь, – точно так же отрезал Богдан. – Она тебе гадости в лицо говорит, а ты ее защищаешь. Ну и оставайся с ней! А я уезжаю, ясно?

– Куда это? – фыркнула Ирка. Мало ей Таньки, теперь еще Богдан с претензиями! С ума сошли прямо!

– С родителями, под Хотинскую крепость. Там возле замка толкиеновский клуб собирается, толкиеновские игры будут, между прочим, с настоящим сражением. Моего папу Арагорном назначили! – похвастался Богдан.

– А тебя – хоббитом. На голове патлы состриги и на ноги наклей, как раз мохноногим заделаешься. – Ирка все еще сердилась.

Глаза Богдана в один момент налились злыми слезами.

– Да, хоббитом! – вызывающе выкрикнул он. – Взрослые, гады, как всегда – все классные роли расхватали, нам одни хоббиты и орки остались. Только я их все равно надул! Я буду хоббит не из Толкиена, а из Перумова, у того хоббиты хоть и мелкие, зато драчливые – кого хочешь порвут. – Богдан воровато оглянулся. – Главное, чтоб на игре никто не догадался, что я перумовский хоббит, а то ведь выгонят. Настоящие толкиенисты Перумова ненавидят. Если буду вести себя тихо, никаких драк – они и не дотумкают… – продолжал Богдан.

Ирка мученически возвела глаза к небу. И вот после таких рассуждений он еще утверждает, что нормальный?

– Короче, – закончил Богдан. – Пока я – там, ты здесь – ни-ни! Подружку свою… – он покосился на Ирку и злорадно закончил: – …пышнотелую, не слушай. На шабаш даже не суйся. Я занят, тебя охранять не могу. Ясно?

– Ясно, – покладисто кивнула Ирка. Правда все ясно. Богдан занят, он перумовским хоббитом работает. Под прикрытием. А Ирка должна у окошка сидеть, дожидаться. Надо будет почитать этого Перумова: у него все хоббиты наглые или Богдан один такой? Охранник выискался! Хотя… Если бы не Богдан, от Ирки разве что косточки и остались бы. Псам-ярчукам, охотникам на ведьм, как раз поглодать в свое удовольствие. Но это же не повод вот так распоряжаться!

Словно подслушав Иркины мысли, Богдан подозрительно покосился на девчонку.

– Помни, ты мне обещала! – грозно процедил он.

Да помнит она, помнит… что ничего не обещала. Ведьма должна быть точна в словах, это Ирка помнила. Вот потому фраза: «Я не полечу на шабаш» ни разу не сорвалась с губ. А если Богданчику угодно истолковать кивки и неопределенное хмыканье как обещание, то… То кто ж ему доктор?

Прощально помахав новоявленному хоббиту рукой, Ирка огляделась по сторонам. С бабки станется затаиться поблизости, а Ирке и так уже пришлось пожертвовать ступой. Терять что-то еще из колдовского снаряжения не хотелось.

Вокруг было тихо. Наскоро отперев неприметную дверцу в стене дома, Ирка по крутой лестнице спустилась в подвал.

Здесь хранилось наследство, оставленное Ирке второй бабушкой, матерью отца. Про загадочную бабушку-ведьму и своего неизвестного папашу Ирка по сей день не знала ничего. А наследством – ухватом для полетов, старыми травами, толстой общей тетрадью заговоров и ведьмовских рецептов – пользовалась вовсю. Даже кое-что добавила в заветную тетрадь. Как раз вчера Танька очередное зелье откопала – шарики из разрыв-травы. Не динамит, конечно, но тоже бабахает. Ирку взрывной волной об стенку приложило, до сих пор спина ноет. Стала рецепт в тетрадку записывать, а из нее вдруг вывалился конверт.

Внутри лежал листочек, отпечатанный даже не на компьютере – на пишущей машинке! Приглашение. Всем местным ведьмам. В ночь на Ивана Купалу. Прибыть… И адрес.

Ребята прочитали, и тут Танька с Богданом дружно сошли с ума. Причем каждый в свою сторону. У Таньки аж глаза загорелись: лететь обязательно, причем не только Ирке, но и Таньке с ней. Ирка на ухвате, Таньку в ступу посадит – и вперед! И у Богдана тоже загорелись. Уши. От злости на Таньку. Орать начал: никто никуда не летит, там вас сожрут, с одной ведьмой уже встречались, и ничего хорошего не вышло.

Сама Ирка, чтоб ни Богдану, ни Таньке обидно не было, решила: Танька остается. Ирка летит. Такой вот компромисс. С Богданом вполне удалось, а Танька все равно обиделась, зря только ступа теперь под капустой пропадает. Ну не может же Ирка и правда тащить подругу на самый настоящий шабаш! А если Богдан прав и их действительно собираются сожрать? Ирка все-таки ведьма, пусть неопытная, зато натуральная, ро€жденная, ею подавятся, а Танька кто?

Ирка чуть высокомерно усмехнулась – все-таки приятно быть крутой! Таньку она, конечно, понимала: кто бы не захотел на ее месте стать настоящей ведьмой. Но если уж от рождения не дано, то… Черт! День рождения!

Ирка с размаху хлопнула себя ладонью по лбу, будто муху прибила. Ей и хотелось прибить – себя. С этими разборками вокруг шабаша у нее все поотшибало! Сегодня же Танькин день рождения! Стараниями любящих родителей – самый страшный для именинницы день в году.

Отец у Таньки – вполне приличный дядька и дочку любит. Только совершенно не врубается, что день рождения – это ее праздник, а вовсе не повод для встречи с деловыми партнерами. Так что с середины дня к дому начнут подруливать серьезные дяденьки на джипах и «мерсах». И привезут с собой дочек. А доченьки там похуже любого шабаша!

Ирка клятвенно обещала подруге, что обязательно поможет пережить праздник. И надо же, именно сегодня они поссорились! Ирка задумалась. Ей предстояло принять нелегкое решение. Мириться с Танькой она не собиралась. В конце концов, Ирка права, и Танька однажды это поймет. Со временем. Но и подводить подругу тоже не годилось. Еще мгновение поколебавшись, Ирка направилась к себе в комнату переодеваться.

Слава богу, хоть шмотки приличные имелись. А ведь благодаря предприимчивой парочке – ведьме и ее менеджеру, что два месяца назад выкрали Ирку из дому. Заморочили голову учебой в несуществующей школе ведьм, а потом попытались девчонку прикончить. Но все-таки два добрых дела они сделали. Объяснили ей, что она самая настоящая ведьма, и подарили целый чемодан крутых шмоток.

Ирка натянула на себя легкие шелковые брючки, фирменную маечку, собрала длинные темные волосы в тугой хвост. Вытащив из скрипучего шкафа давно припасенный подарок, зашагала вверх по улице, к особняку Танькиных родителей.

Даже если б Ирка не знала, где Танька живет, все равно не промахнулась бы – вон сколько крутых машин выстроилось у кованых ворот. Ирка нажала кнопку домофона, круглый глаз видеокамеры вперился ей в лицо. Замок щелкнул. Вдоль обсаженной акациями дорожки девочка пошла к трехэтажному, крытому черепицей дому. Дом и сад Ирке ужасно нравились, хотя она не понимала, что за толк держать в саду акации. У той же дорожки посадить пару яблонь, черешню – свои фрукты, чем плохо! И каждое лето, как шахтер в забое – консервация-варенье, варенье-консервация. Вот отстояла бы Танька смену на кухне, среди булькающего кипятка, пара и чанов с фруктами, намоталась бы за день – то мешок с сахаром из сарая тащи, то трехлитровые банки – обратно в сарай, может, в мозгах бы и прояснилось. А то шабаш ей! Ирка почувствовала новый прилив злости: вот сейчас развернется и уйдет, пусть Танька со своими гостями сама справляется, не маленькая!

Ирка в нерешительности остановилась, двух шагов не дойдя до веранды, и тут же поняла, что уйти не сможет. Подругу надо было спасать по-настоящему.

Знакомый дом Танькиных родителей словно бы разделила невидимая граница. Справа, из распахнутых окон гостиной, доносился смех и веселые возгласы. Перекрывая звон бокалов, уверенный мужской голос вещал насчет «замечательных родителей замечательной девочки». А слева клубилась тишина, такая густая и тяжелая, что казалось, ее можно подержать в руках. Отставив все колебания, Ирка свернула налево. И не ошиблась.

Громадный зал, который в доме почему-то называли «малой столовой», был отдан Таньке и ее гостям. Посреди залы возвышался стол. По одну его сторону, тесно, плечом к плечу, восседали три девицы, по другую – Танька, совершенно одинокая и, судя по физиономии, жутко несчастная. Нет уж, подругу на растерзание она не отдаст. Ирка решительно переступила порог.

– С днем рождения, Танечка! – сладко пропела она. – Поздравляю!

Танька вскинула голову, и лицо ее просияло таким восторгом и облегчением, что Ирка мгновенно перестала злиться. Через весь зал она направилась к имениннице, демонстративно виляя попой: а то ведь не догадаются, дуры, к лейблу на брюках присмотреться. Ее маневр имел полный успех, под лейблом даже зачесалось – еще бы, три горящих взгляда в упор! Когда Ирка плюхнулась на стул рядом с Танькой, в стане противника наблюдалась некоторая растерянность. Ирка удовлетворенно вздохнула: все-таки фирменные шмотки – это фирменные шмотки, в них не пропадешь!

– Интересно, на чем твоя подружка приехала? – с явной претензией поинтересовалась у Таньки одна из гостий, медно-рыжая девица с надменной физиономией.

Автоматически, словно под гипнозом, Танька открыла рот, видно, чтоб представить рыжей полный отчет. Но Ирка коротко пнула ее под столом, и Танька захлопнула рот, аж челюсть лязгнула.

– Здравствуйте, девочки! – радостно заявила Ирка и осклабилась в невозможно светской улыбке.

Девчонка слева от рыжей неуверенно улыбнулась в ответ, у девчонки справа дрогнули губы, похоже, тоже собиралась поздороваться. Но тут же обе судорожно дернулись, а потом окаменели в высокомерном молчании. Пинаться под столом здесь умела не только Ирка.

– Так какая у ее родителей машина? – величественно повторила рыжая.

– Меня Ирой зовут! – все так же радостно сообщила Ирка. Нет, эта нахалка всерьез думает, что может переупрямить ведьму? Наивная!

– Это Алла. – Танька кивнула на рыжую. – А это вот Наташа и Карина.

– И все трое только что вернулись из Мексики, – заключила Ирка.

Три подружки изумленно воззрились на Ирку, и даже Танька обалдела:

– С чего ты взяла?

– Ну как же! – продолжая улыбаться, протянула Ирка. – У меня бабушка мексиканские сериалы очень любит, так она рассказывает: у них в Мексике самая распространенная болезнь – амнезия. Всю память начисто отшибает, даже имени своего вспомнить не могут.

У Наташи покраснели щеки, Карина уставилась в тарелку, и лишь рыжая Алла невозмутимо процедила:

– Мы помним свои имена.

– Да что ты говоришь! – тут же перехватила инициативу Ирка. – Знаешь, у меня мама сейчас в Германии, так она пишет: у немцев принято сперва здороваться, потом знакомиться, а уже потом спрашивать про марку машины. Странный обычай, правда?

Наташа с Кариной снова засмущались, а на лице Аллы отразилась некоторая задумчивость: мама в Германии в сочетании с лейблом на Иркиных штанах требовали осмысления. Ирка ухмыльнулась: про Германию и впрямь вышло солидно.

Алла тем временем как-то переварила новые сведения и снисходительно кивнула, словно признавая Иркино право – в таких штанах и при германской маме – находиться в ее, Аллином, высочайшем присутствии. Осталось всего лишь разъяснить одну мелкую деталь.

– Что ж, здравствуй, если настаиваешь. Имена наши ты уже знаешь… от своей подружки. – Алла скривила рот и мазнула по Таньке брезгливым взглядом. Танька немедленно съежилась, а Ирка почувствовала, что начинает серьезно злиться. – Может, теперь расскажешь нам про свою машину? По немецкому обычаю.

М-да, подставилась. С рыжей надо осторожнее, на ходу подметки рвет.

– Я вообще не слышала, чтобы кто-то подъезжал, – неуверенно пробормотала Карина.

Ирка тут же поспешила воспользоваться ее словами:

– А у Тани такой сад огромный – хоть колонна «Кам– АЗов» мимо проедет, в доме не слышно.

Аллу основательно перекосило – хвалить хоть что-нибудь, принадлежащее Таньке, в этой компании было не принято.

– Значит, ты на «КамАЗе» приехала? – тут же нашлась Алла. – Отец шофер? – и поглядела на Ирку с жалостливым презрением, как на безнадежно убогую.

– Ира пришла пешком, – вмешалась Танька. – У нее дом поблизости.

Троица подружек снова погрузилась в задумчивость: к крутым штанам и маме в Германии добавился дом. Ирка хихикнула. Она совершенно не собиралась пояснять, что дом – саманная развалюха на самом дне городского оврага. Весной, когда снег тает, без резиновых сапог на двор не выйдешь, а уж что при разливе канализации делается… Зрелище не для слабонервных.

– У моего папы банк, – влезла Наташа, перехватывая инициативу у призадумавшейся Аллы. – У Каринки отец в мэрии, а у Алки папа такой бизнесмен, такой бизнесмен, ну самый крутой! А у тебя папа кто?

– Мужчина, – отрезала Ирка, и на языке появился горьковатый привкус, как всегда, когда речь заходила о родителях. Ей было мучительно завидно слушать этих расфуфыренных дурищ. Не потому, что у них папы в банке – хоть в бутылке, ей-то что! А потому, что у них папы вообще есть. И мамы, наверное, тоже. А у Ирки… Мама, да, в Германии. Больше полугода как отчалила, и ни слуху ни духу. Писем про немецкие обычаи не пишет – тут Ирка все сочинила. А отец… Вот уж кого никогда в глаза не видела. О том, что в принципе у каждого человека есть хоть какой-то отец, Ирка задумалась совсем недавно. Да и то из-за бабушек – нынешней и покойной.

Может, про бабок рассказать? Вот бабок у Ирки полный комплект. Одна, та, что умерла, была ведьмой, от нее Ирка и унаследовала колдовскую силу. Вторая, с которой Ирка сейчас живет, ворожить не умеет, зато все остальные ведьмовские качества налицо.

Но слушать про бабок девчонки явно не собирались. Зачем, когда они нащупали Иркино слабое место! На физиономии Аллы было то же умильно-хищное выражение, с каким Иркин кот взирал на заблудшую мышку. Ирке даже показалось, что и на пальцах у Аллы вместо пестрого художественного маникюра появились загнутые крючки когтей. Нападение – лучшая защита, и Ирка поспешно ринулась в бой.

– Что вы все о папах, вы о себе расскажите, девчонки! Чем занимаетесь? Вот Танька у нас, например, классная художница. Вы знаете, ее картина на городском конкурсе второе место заняла! Между прочим, в жюри многие считали, что она заслуживает первого!

– В жюри были разумные люди. Никому из них не могла прийти в голову такая дурацкая мысль. – В голосе Аллы зазвучал металл.

Ее подружки дружно закивали.

– Глупости, глупости! Танина картина вообще слова доброго не стоит! Подумаешь, кота нарисовала! – фыркнула Наташа.

– Аллина картина была самая лучшая! Все правильно жюри решило! – подхватила Карина.

Ирка уставилась на победно улыбающуюся Аллу. С картиной, получившей на том конкурсе первое место, Ирку связывали самые неприятные воспоминания. Именно возле нее она наложила на человека смертный заговор и чуть не стала убийцей. Но надо быть справедливой – пейзажик классный. Неужели Аллин? В ответ на Иркин вопросительный взгляд Танька чуть заметно кивнула.

– С чем вас и поздравляю, – мрачно буркнула Ирка.

– Осенью Аллочка свои работы на новый конкурс повезет, в Канаду, – с торжеством сообщила Наташа.

Ирка тут же просекла – ей представился новый шанс зацепить Аллу.

– С языками помощь не нужна? – с преувеличенной заботливостью поинтересовалась Ирка. – В Канаде тебе английский и французский понадобятся. – Вот сейчас она сотрет самоуверенную улыбочку с Аллиного лица. Вряд ли кто-нибудь способен, как сама Ирка, похвастаться знанием трех языков.

Ирка с торжеством подмигнула Таньке. Но физиономия той стала еще несчастнее.

– Спасибо, мне не нужны доморощенные репетиторы, – величественно обронила Алла.

– Аллочка недавно тесты сдавала – по английскому и по немецкому, – тут же с торжеством выдала Карина. – Лучшие результаты! Теперь она сможет поехать на месяц в Англию и на месяц в Германию. За счет спонсоров.

Ирка коротко выдохнула, будто получила удар под дых. Так вот из-за кого… Вот кто… Ах ты ж!..

Алла скромнейше опустила глазки:

– Конечно, мне спонсорские деньги совершенно не нужны, мой папа вполне способен оплатить любую учебу. Но как приятно – всего добиваться самой! Родители мной так гордятся! У меня весь следующий год ужасно напряженный! Конкурс в Канаде, потом Англия, потом Германия и еще Будапешт – соревнования по художественной гимнастике. Как я справлюсь, просто не представляю! Лишь бы учебу не запустить…

– Ты обязательно справишься! – хором пропели любящие подружки. – Ты же так хорошо учишься!

– Ах, картины, иностранные языки, учеба, спорт… Все это такие мелочи! – томно протянула Алла и поднялась с места. Наташа и Карина тут же браво вскочили и чуть не вытянулись во фрунт, словно солдаты при генерале. – Главное – семья! Хорошая, достойная семья. А когда даже собственного отца не знаешь… – Алла небрежно мазнула взглядом по Иркиной побагровевшей физиономии. – Пойдемте, девочки, в сад, подышим свежим воздухом. А ты, Танечка, можешь остаться. Развлеки подружку. – И коротко хмыкнув, Алла направилась к дверям. За ней гуськом потянулись прихлебательницы.

– Вот ведьма! – глядя Алле вслед, с подсердечной ненавистью выдохнула Ирка.

– А я думала, это ты у нас ведьма, – бледно улыбнулась Танька.

– Я по рождению, а она – по призванию, – буркнула Ирка, перевела на Таньку виноватый взгляд. – Кажется, не очень-то я тебе помогла.

– С Алкой еще никто справиться не мог, – вздохнула Танька. – Мало, что она каждый день рождения нервы трепет, так потом еще полгода родители мне ее в пример ставят – какая она вся из себя необыкновенная!

– Даже чересчур: и рисует, и спортом занимается, и языки знает. Может, она не живой человек, а супермальчик из рекламы «Йодомарина»? А чего – сделала операцию по смене пола…

– И потолка. Тебе еще ничего, ты с ней в первый раз пересекаешься…

Ирка хмыкнула:

– Знаешь, похоже, не первый. – Она вытащила из кармана конверт и кинула его Таньке на колени.

– Это что? – поинтересовалась Танька, не прикасаясь к конверту и даже поглядывая на него с опаской, словно чуяла, что там затаилась какая-то гадость.

– Ответ с конкурса по английскому и немецкому, – уныло сообщила Ирка. – Пишут, что я молодец и произвела на жюри впечатление. Но! Нашелся человек, который набрал больше баллов, так что на стажировку в Англию и Германию поеду не я. И теперь, кажется, знаю, кто именно.

Танька обеими руками зажала себе рот, словно хотела сдержать крик. Покосилась на дверь в сад и сквозь сцепленные пальцы пробубнила:

– Неужели опять Алка?

Из сада послышался густой голос Танькиного отца:

– Девочки, вы чего здесь одни? А Таня где?

– Ой, к ней подружка пришла. У них свои разговоры, нам дали понять, что мы лишние. – Голос Аллы звучал невинно и чуть обиженно.

– Ну что за человек такой?! Похоже, для нее пакость сделать – главный кайф, смысл жизни! – стиснув зубы, процедила Ирка.

– Так не годится, – неодобрительно прогудел Танькин отец. – У хорошей хозяйки лишних гостей не бывает. Таня! Татьяна! Иди-ка сюда!

Мученически возведя глаза к небу, Танька поднялась.

– Слушай, у тебя же отец вроде нормальный, ты не можешь ему объяснить, что эта Алла вытворяет?

– Да я пыталась… – Танька скривилась. – А родители: «Ах, ты несправедлива!», «Ах, Аллочка замечательная!» В прошлый раз отец просто сказал, что я ей завидую! Как зомбированные, ей-богу.

– Татьяна, ты заставляешь себя ждать! – донеслось из сада. В голосе Танькиного отца уже явственно слышалась гроза.

Тихонько напевая «Хорошо, что день рожденья только раз в году», Танька поплелась к выходу. У самого порога Ирка поймала подругу за локоть.

– Помнишь, у вас корпус был пластиковый от телевизора. Здоровый такой, мы еще в нем в дикторов играли. Он целый?

– Вроде да. В подвале валяется, – кивнула Танька.

– Притащить сможешь? – решительно скомандовала Ирка. – Только попозже, вечером. А лучше – ночью.

– Зачем? – шепотом спросила Танька, глядя Ирке в лицо огромными, полными отчаянной надежды глазами.

– Зачем-зачем – сама ж говорила: дубль для ступы делать!

– Ты берешь меня на шабаш, – счастливо выдохнула Танька и тут же ехидно прищурилась. – А как же страшные опасности, которые меня там подстерегают?

– Ну, надеюсь, Аллы там не будет, а все остальное… – Ирка небрежно отмахнулась. – Нельзя же позволить, чтоб у тебя из года в год день рождения был без радости!

 2   День первый (а точнее, ночь на Ивана Купалу) 
– Если капуста все-таки испортится… – жалобно протянула Ирка, покрутила головой, представляя предстоящий скандал, и аккуратно придавила переложенную капусту тяжелым гнетом.

– Не испортится, – уверенно заявила Танька, оглядывая результаты их совместных трудов.

– Молчи уж! Тоже мне, эксперт, ты капусту в жизни не квасила, – буркнула Ирка и тоже уставилась на возвышающиеся перед ней две здоровенные ступы. Если не знать совершенно точно, что еще несколько минут назад одна из них была пластиковым корпусом от телевизора, – не отличишь. Даже вон, сучок сбоку торчит – на ступе-дубле один в один как на настоящей. Хорошая работа, качественная. Ирка удовлетворенно кивнула.

Танька заглянула внутрь настоящей, теперь пустой, ступы и брезгливо сморщила нос.

– Где-то тут шланг был, я хоть ополосну, а то весь шабаш капустой провоняем.

– Все равно запах останется, – пожала плечами Ирка и нырнула в свой личный ведьмовской подвал. Вернулась, крепко сжимая в руках здоровенный закопченный горшок, до краев полный бледно-зеленой жидкостью с резким травяным запахом. Мелко шагая, чтобы не расплескать, двинулась к кухне.

– Это чего такое?

Ирка водрузила горшок в духовку. Потом строго воззрилась на Таньку:

– Ты лететь собираешься или как?

Танька кивнула.

– А без терлич-зелья далеко не улетишь. – Ирка ткнула пальцем в котел.

– Я думала, мы намажемся…

– Я-то намажусь, но я – ведьма, – кивнула Ирка, – а ты можешь летать только моим Словом, и только пока кипит терлич-зелье. – Ирка захлопнула дверцу духовки и нажала кнопку. Внутри вспыхнул свет и послышалось тихое гудение.

– Слушай, а вдруг оно кипеть перестанет, я что, на землю грохнусь? С высоты? – тревожно поинтересовалась Танька.

Ирка снисходительно похлопала подругу по плечу:

– Раньше времени не перестанет! Думаешь, зачем я бабку на духовку с таймером раскрутила?

Ирка вытащила из кармана пластиковую косметическую баночку и принялась густо накладывать крем на шею и запястья. Закатав джинсы, мазнула под коленками и бегом выскочила на двор.

Крепко зажав коленями здоровенный ухват, Ирка подергала бельевую веревку, тянущуюся от рогов ухвата к железному обручу на ступе.

– Залезай, быстро! – скомандовала она.

Танька подбежала к ступе и вдруг в нерешительности остановилась.

– Это ты меня на веревке, как прицепчик, поволочешь? – с сомнением спросила она. – А вдруг развяжется?

– Трусишь? – Оглянувшись через плечо, Ирка с веселым интересом уставилась на Таньку. – Так, может – ну его, это шабаш? Не я ведь настаивала.

– Нет-нет-нет. – Танька засуетилась, оперлась руками на край ступы, подтянулась… И замерла – одна нога в ступе, другая болтается снаружи. Несчастным голосом поинтересовалась: – Ир, а ты вообще-то уже летать пробовала?

Ирка коротко гикнула и, вздернув ручку ухвата к бледному шару луны, оттолкнулась ногами. Теплый ветер ударил в лицо, ухват взмыл в воздух. Бельевая веревка натянулась, ведьмочка почувствовала рывок, сзади придушенно вякнула Танька. Чуть ли не в спину Ирке тяжеловесно ткнулось нечто громоздкое. Ирка чуть увеличила скорость, веревка натянулась, и девчонка наконец смогла оглянуться. Неторопливой тушей ступа летела вслед за ухватом. Из широкого отвора торчали две задранные ноги – люминесцентные полоски на кроссовках слабо отсвечивали сквозь тьму. Вот ноги взбрыкнули и исчезли в глубине ступы, а над отвором медленно поднялась бледная Танькина физиономия. Не вся поднялась, где-то до носа. Судорожно вцепившись в края ступы, Танька медленно поводила глазами туда-сюда. Потом задрала голову, глянула в нависшее над ней ночное июльское небо, сдавленно охнула и нырнула на дно.

Ирка насмешливо хмыкнула и погнала ухват навстречу луне.

С грузом на хвосте ухват летел важно и неторопливо. Нагретый за день воздух мягко обвевал лицо, под ногами неспешно тянулись темные квадраты крыш. Желтые прямоугольники окон на парных башнях-высотках скользнули мимо, впереди раскрывалась бликующая в лунных лучах вода: Ирка подлетала к Днепру. Ухват несся вдоль реки, к виднеющемуся вдали пятнышку острова. Ведьмочка озабоченно поглядела на часы – до полуночи оставалось совсем немного – и крепче сжала колени. Ухват рванулся вперед…

– Эй, эй, не дергай! Дай полюбоваться! – раздраженно потребовали сзади.

Ирка обернулась. Романтически подперев подбородок рукой – ну чисто принцесса у окошка замка, – Танька стояла в ступе. Ветер играл ее распущенными светлыми волосами, а мечтательный взгляд то скользил по волнам, то поднимался к звездам.

– Красота-то какая! – трепетно вздохнула Танька и заправила за ухо расшалившийся локон.

– Ага, – критически прищурилась Ирка. – Ты еще зеркальце достань – красотой полюбоваться. Только что кто-то на дне сидел, зубами стучал, аж мне слышно было! А ну держись – опаздываем мы! И-и-ех! – пришпоренный ухват на полной скорости ринулся к вырастающей навстречу темной громаде днепровского острова. Сзади снова пискнули. Ирка в очередной раз оглянулась и удовлетворенно кивнула. Первоначальная картина была восстановлена – из ступы опять торчали Танькины кроссовки. Круто заложив ухват набок, Ирка помчалась на облет островка.

– Зараза ты, Ирка, пользуешься тем, что я от тебя завишу! – закричали сзади.

– Ты не зависишь, ты висишь! – проорала в ответ Ирка и погнала ухват дальше. Они пронеслись вдоль стены деревьев, мимо мелькнули покосившиеся грибочки давно заброшенного пляжа. Ирка взмыла над островом – нигде ни огонька. Она прислушалась – ни звука. Остров был тих, темен и пуст. Как и всегда. Иркин ухват нерешительно завис в воздухе.

– Садись давай, а то меня сейчас вытошнит, – простонала Танька. Ирка виновато покосилась на подругу – переборщила она с воздушными фортелями, вон, та аж зеленая. Углядев в густой листве у берега небольшую полянку, Ирка мягко спланировала туда. Ступа увесисто плюхнулась рядом, вывалив Таньку в траву.

– Ой, слушай, я не специально, – торопливо пробормотала Ирка, соскакивая с ухвата.

– Не специально, как же, – пропыхтела Танька. – А ну не хватай меня за ноги! Мне что – на руках ходить?

С хрипом отдышавшись, Танька убежденно сообщила:

– И еще раз повторяю – зараза ты, подруга. Вот зачем ты так? Меня же укачало!

– Ну-у, я думала, тебе понравится, – невинно ответила ведьмочка и тут же наставила на Таньку рога ухвата. Даже в темноте видно было, как Танька оглядывает поляну – явно в поисках чего-нибудь тяжеленького. Ничего подходящего не нашлось, и Танька переключилась на окружающий пейзаж.

– Мы сюда года два назад с классом на катере ездили, на пикник. Здесь заброшено все давно.

– Подходящее место для шабаша, – неуверенно предположила Ирка.

Танька также неуверенно кивнула, и подруги принялись вслушиваться в окружающую тишину. Деревья мирно шелестели темной листвой. Волна слабо плескалась у берега.

– Может, ты место перепутала? – спросила Танька.

Ирка передернула плечами:

– У нас этих островов не так много. Все точно!

– Или нас разыграли и никакого шабаша нет… Или мы первые, – заключила Танька. – И нечего было лететь как угорелым.

– Я вообще не понимаю, зачем вы сюда прилетели?! – гневно вопросил смутно знакомый голос.

А над водой, приглушенный и странный, но все же узнаваемый, пронесся петушиный крик. И тут же остров будто полыхнул – весь, разом. Сыпля искрами, к темным небесам взвились десятки костров. Прямо к Иркиным ногам, развернувшись, словно коврик, упала длинная тень.

– Чего приперлись, спрашиваю? Вам кто разрешил?

Ирка медленно повела глазами по земле. Дошла до места, где теневые ноги переходили во вполне реальные – тощие, в кроссовках и джинсах. Подняла взгляд выше, выше – пока не уперлась в лицо. На нее, яростно посверкивая болотно-зелеными глазищами, взирала рыжеволосая Алла.

– Н-да, девочка целеустремленная, если уж взялась праздник портить, так до конца, – сквозь зубы процедила Ирка. – Эй, Аллочка, твои подружки тоже здесь? Как их там – Наташа и Карина?

– Эти жалкие смертные мне не подруги! – Алла бросила на Ирку высокомерный взгляд. – А с моими настоящими подругами ты сейчас познакомишься – мало не покажется! – И Алла вдруг дико завизжала, так что у Ирки заложило уши, а потом заорала: – Девчонки, все сюда, к нам тут влезли… какие-то…

Воздух туго хлопнул, словно встряхнули мокрую простыню. Ровненьким треугольником, затылок в затылок, над берегом завис десяток девчонок – верхом на метлах. Во главе клина летела потрясающая красавица лет пятнадцати – золото ее роскошных длинных волос сияло даже в ночной тьме. Летуньи заложили лихой вираж и дружно, не размыкая ровного строя, пошли на посадку – точно у Аллы за спиной. Десять пар ног слитно впечатались в траву. Десять пар мерцающих болотной зеленью глаз со зловещим интересом вперились в Ирку.

– Чужие, чужие на острове! – продолжала надрываться Алла.

– Сматываемся, Ирка, на ухват – и деру! – Танькин панический шепот ввинтился Ирке в ухо, ее потянули за локоть… Ирка встряхнула головой – будто муху отогнала – и краем губ шикнула:

– Не дергайся!

Минуту Ирка с интересом рассматривала застывших перед ней девчонок, потом удивленно покачала головой:

– Те подружки, значит, смертные, а эти, значит, настоящие. То есть если им даже головы поотрывать – ничего не будет? – и прицельно прищурилась, оглядывая ближайшую из девчонок. Та растерянно сморгнула – очень уж серьезный и вдумчивый был у Ирки взгляд. – Ну тебе-то, Аллочка, голова точно не нужна – все равно не пользуешься. Дура, чужие здесь не ходят. В смысле, не летают, – и Ирка вытянула на передний план свой ухват.

Аллин визг осекся, будто ножом срезали. Возглавляющая летуний золотоволосая красавица оглядела Иркин ухват. Потом оценила ступу и надменно, в лучшем Аллином стиле, вопросила:

– Девочка, ты чья?

– Девочка, я не чемодан, – процедила Ирка.

– Ты не поняла? – с царственным презрением поинтересовалась красотка. – Я спросила, кто твоя хозяйка.

– Ты не поняла? Я сказала – я не чемодан. – Ирка почувствовала, что начинает закипать. Называется, слетали поразвлечься.

– Что ты ее расспрашиваешь, Вика! – снова взвизгнула Алла. – В огонь их, в воду, немедленно! Наша хозяйка новых не делала, а Старая Грымза только таких же старых грымз берет!

– Я все слыш-шу, – прошуршал сухой, словно осенние листья, голосок. Из густой тьмы под деревьями вынырнула мелкая востроносая старушонка, укутанная в серый шерстяной платок. – Все хозяйке рас-скажу!

– Ты нас напугала просто до дрожи в коленках, – фыркнула красавица Вика. – Будь любезна, напряги свои подслеповатые глазенки: новенькие – ваши? – Викин изящный пальчик с вычурным маникюром ткнулся в сторону Ирки и прячущейся у нее за спиной Таньки.

Старушонка торопливо засеменила в их сторону. Кончик ее носа шевелился, часто-часто подрагивая. Поводя носом, старушонка оббежала вокруг. Ирка только головой вертела: упускать юркую бабульку из виду не стоило.

– Но-овенькие, но-овенькие, – шамкала старушонка. – Хоро-ошенькие. Све-еженькие. – И она облизнула сухие губы острым язычком. – А не наши, не наши новенькие! У нас все больше старенькие, – и старушонка визгливо рассмеялась. – Наша хозяйка не то что ваша – соплячек не любит, не любит. Берет женщин разумных, солидных, в возрасте. Нету у нас новеньких, нету.

– Чужие, – заключила Вика, и это простое слово звучало смертным приговором. – Зря вы сюда явились, девочки.

– А вот и не зря, не зря, – зачастила старушонка, продолжая кружить вокруг Ирки с Танькой. Круги становились все уже, а острый розовый язычок все чаще хищно выскакивал из узкой щели рта. – Будет свеженькое мясцо, будет горячая кровушка, будет-будет-будет…

– Силь тоби будэ, та перчина, та болячка промиж очима, – хладнокровно бросила Ирка, свернула пальцы в дулю и, будто пистолет в боевике, впечатала ее старушонке точно между глаз.

Старушонка на мгновение замерла, а потом вдруг отчаянно вскрикнула и схватилась руками за лоб.

– Жжется! Ой, жжется! Печет! – истошно заверещала она.

– Она… Она – ведьма! – изумленно, словно появление ведьмы здесь, среди пылающих костров, хищных старушек и наездниц на метлах, было делом самым что ни на есть необычным, прокричала девчонка из заднего ряда летуний. И указала на Ирку.

– Да, но и она – тоже, – нервно буркнула Вика, кивая на корчащуюся в траве старушонку. – Ведьму никто не может зачаровать!

– Вы показываете прискорбное отсутствие логики, милочка, – вновь прозвучал голос из темноты, и на поляне появился еще один персонаж. Строгая пожилая дама в синем «учительском» костюме и с седым пучком на затылке шла, топча траву широкими темными туфлями. – Ты – ведьма. Но твоя хозяйка может зачаровать тебя.

– Наша хозяйка тоже может зачаровать тебя! – запальчиво выкрикнула Алла, а строгая дама поморщилась – так морщатся учительницы, услыхав от учеников очередную глупость.

– Вы снова не хотите рассуждать, девочки, – с усталым терпением вздохнула «училка». – Мы все – ведьмы, и только наши хозяйки могут зачаровать нас. Она… – «училка» вытащила из кармана карандаш, чтобы ткнуть им в сторону сухонькой старушонки. Держась за голову, та мерно раскачивалась и причитала. – Она – ведьма, и ее только что зачаровали. Значит, эта… – Карандаш повернулся в сторону Ирки.

В заднем ряду летуний вдруг взметнулась рука.

– Можешь отвечать. – Карандаш ткнул в сторону поднятой руки.

– Значит, она такая же, как наши хозяйки! – выпалила девчонка и тут же, сама испугавшись своих слов, с хлопком прикрыла рот ладонью.

– Садись, «отлично», – злорадно промурлыкала Ирка.

Тяжело опершись на собственную метлу, словно ноги плохо держали ее, красавица Вика прошептала:

– Ты – ро€жденная?

Ирка на мгновение задумалась:

– Я не поняла, – наконец ласково протянула она. – Я что, должна тебе отчитываться?

И вот тогда глаза Вики и остальных девчонок налились настоящим ужасом. Они растерянно топтались на месте, словно никак не могли решить: то ли напасть всем скопом, то ли разбежаться в разные стороны. А старушонка на траве вдруг завопила:

– Хозяйка! Хозяйка-а!

Крик наполнил весь островок и унесся вдаль, скользя по днепровским волнам.

– Ну шо, ну шо ты орешь? Ну шо ж ты галаслыва така?

– Ваши ро€бленные вообще невероятно шумные особы!

Ирка только успевала вертеть головой. По кромке берега вышагивала тетеха, наряженная в цветастый платок и длинную сборчатую жакетку из самого натурального – Ирка глазам своим не поверила – плюша! У Иркиной бабки такая была – Ирка на старых фотографиях видела. Бабка свою жакетку еще до Иркиного рождения на тряпки пустила, а тут – надо же! На ногах у плюшевой тетехи красовались вязаные чулки, а поверх них – здоровенные резиновые калоши! Калоши постоянно сваливались с толстых ножищ, и тетке приходилось то и дело останавливаться. Суетящаяся возле ее могучего локтя еще одна бабуся – в легком летнем костюмчике и шляпке с розочками – тут же нагибалась и прилаживала обувку на место.

– Антикварная тетенька, – глухо пробурчала Танька у Ирки за спиной. Ирка кивнула, оглядываясь на совершенно другую женщину, надвигающуюся на них с противоположной стороны острова. Женщина была высокая, худая и довольно молодая, в очень элегантном и, наверное, дорогом брючном костюме. В походке ее была какая-то неправильность. Ирка присмотрелась и вдруг поняла: тонкие шпильки туфель не проваливались в рыхлую землю у речного берега. Дама шла будто по гладкому ровному полу и, кажется, даже поцокивала каблуками.

Среди девчонок с метлами тут же произошло некоторое движение, они подтянулись и застыли со строго-надменным выражением лиц. Точно как у приближающейся женщины. Элегантная дама и толстая тетеха сошлись как раз над сидящей на земле востроносой старушонкой. Смерили друг друга недобрыми взглядами.

– А ты до моих не чипляйся, хочуть – так и оруть! – скандальным тоном начала тетеха и будто цапля задрала ногу, ожидая, пока бабуся в шляпке в очередной раз поправит ей калошу. – Свои есть, ось до них и чипляйся!

Женщина надменно скривила умело накрашенные губы и величественно поинтересовалась у Вики:

– Что здесь, собственно, происходит?

Ирка невольно хмыкнула – теперь понятно было, с кого Алла, Вика и остальные копируют свои манеры. Впрочем, с прибывшей дамой они вели себя по-другому. Торопливо отпихнув Вику в сторону и угодливо заглядывая женщине в глаза, Алла протарахтела:

– Хозяйка, здесь чужие!

– Хозяйка, – немедленно вмешалась «училка», но обращалась она не к элегантной даме, а к толстой тетехе в калошах: – Хозяйка, она… – «училка» указала на Ирку, – зачаровала ее. – Карандаш ткнулся в сухонькую старушонку в платке. Старушонка немедленно закивала и скосила на Ирку многообещающий взгляд, явно рассчитывая, что сейчас ту постигнет неминуемое возмездие.

Обе хозяйки тоже уставились на Ирку. Надо отдать должное ро€жденным ведьмам – соображали они быстрей своих подручных. Мгновение они разглядывали Ирку, и глаза их наливались темной изумрудной зеленью. Потом, словно кадры в старой кинохронике, на их лицах стремительно промелькнули: понимание, опасение, досада, – и тут же все залилось потоком любезности. Тетеха сладенько улыбнулась и почти пропела:

– Доброй ночки, доченька!

Женщина царственно кивнула:

– Приветствую тебя, сестра!

Ирка оглядела их с сомнением – предложенные степени родства ее как-то не вдохновляли.

– Здравствуйте, – неловко кивнула она. – …Э-э, бабушка и …э-э, тетенька!

Теперь уж обе хозяйки недовольно сморщились и поспешили представиться.

– Оксана Тарасовна! – объявила элегантная дама. – Все девочки – мои! – она махнула в сторону летуний.

– А все бабушки – мои! – басом хохотнула тетеха. – А сама я буду Стелла!

– Навряд ли, – скептически шепнула Танька. – Уж на кого-кого, а на звезду точно не тянет.

Ирка снова согласно кивнула, делая вид, что церемонно представляется:

– Ирка Хортица.

И увидела, как обе ро€жденные ведьмы вдруг переглянулись и на их лицах мгновенной вспышкой прорезался настоящий ужас.

– Ты ж ба! – непосредственно воскликнула Стелла. – А ты часом не дочка старого…

Предостерегающий кашель Оксаны Тарасовны заставил Стеллу осечься.

– Вы о чем-то спрашивали? – поинтересовалась Ирка, но Стелла лишь решительно покрутила головой, так что заплясали концы платка.

– Шо мени спрашивать, нема чого спрашивать!

– Ивана Купала – особенная ночь, ведьма Ирка Хортица, – с надменной любезностью произнесла Оксана Тарасовна. – Развлекайся с нами.

Танька за спиной облегченно вздохнула – кажется, все обошлось – и тут же тихонько взвыла от ужаса, потому что Ирка с хладнокровной наглостью заявила:

– Не думаю, что мне нужно ваше разрешение.

Стелла хихикнула, Оксана Тарасовна сжала губы в тонкую злую линию, но все же выдавила:

– Ты права. Ро€жденной ведьме не нужно ничье разрешение. Но ты здесь новенькая… – Она обернулась и небрежно скомандовала: – Алла, покажи девочкам остров.

– Я?! – Шокированная Алла во все глаза уставилась на свою хозяйку.

– Ты, кажется, хочешь возразить? – со змеиной ласковостью осведомилась Оксана Тарасовна.

– Хоче, хоче, – тут же влезла злорадно ухмыляющаяся Стелла. – Совсем ты, Оксанка, ро€бленных своих распустила, слова им вже сказаты не можешь, одразу перечат.

– Я не перечу, не перечу! – тут же вскричала Алла, метнулась к Оксане Тарасовне, схватила ее руку и приложилась к ней почтительным поцелуем.

Ирка пхнула Таньку локтем:

– Ну что, все еще хочешь, чтоб я тебя своей ро€бленной сделала? Только учти, ручкой не отделаешься, будешь мне пятки лобызать!

– Я тебе их раньше пооткусываю, – мрачно пообещала Танька. – Слушай, давай дернем отсюда? Очень оно нам надо – с Аллочкой прогуливаться!

Ирка поглядела на Таньку укоризненно:

– Вот ты, между прочим, сама виновата, что такие, как Алла, тебя третируют. Она на тебя прет по нахалке, а ты и готовенькая – лапки кверху и драпать! Мы, значит, через речку сюда летели, потом с местной ведьмовской кодлой разборки устроили, и что теперь – у бережка потопчемся и домой? Даже не посмотрим, что там делается? – Ирка ткнула пальцем в глубь острова, где пылали костры, несся смех и мелькали странные, размытые силуэты. – И все только потому, что ты эту ручную целовальницу Аллу боишься?

Подчеркивая всю глубину своего недоумения, Ирка демонстративно пожала плечами и решительно двинулась прочь от берега. Мгновение за спиной было тихо, потом послышались торопливые шаги. Танька догнала подругу и двинулась с ней плечом к плечу.

– Расслабься, – хмыкнула Ирка. – Ты развлекаться идешь, а не бункер с заложниками штурмом брать.

– Расслабишься тут, – пробормотала в ответ Танька. И покосилась на Аллу, тащившуюся на шаг позади Ирки. В ответ Алла злобно зыркнула на Таньку и хмуро пробурчала:

– Туда!

Не споря, Ирка нырнула под низко висящую ветку…

 3   Все та же ночь, все то же место 
Чья-то рука крепко вцепилась Ирке в волосы, ее потянуло вверх, запрокидывая голову, и прямо перед ней появилось смеющееся девичье лицо.

– Петрушка чи полын? – спросила восседающая на ветке девушка.

Вспомнив книжки, что пачками притаскивала ей Танька, Ирка выпалила:

– Полын, полын, як визьму зараз дрын!

– Вона видьма, прийшла нова видьма! – тут же зазвенело среди деревьев, рука на Иркиных волосах исчезла, а в ветвях замелькали стройные девичьи фигуры в легких полупрозрачных рубашках.

Ух, ух, соломьяный дух, дух!
Девушки схватились за руки. Аллу моментально оттеснили в сторону, а вокруг Ирки с Танькой сомкнулся тесный круг хоровода. Босые пятки дружно ударили в землю.

Як бы не лук, не чеснок, не одилень-зилля,Мама дочку породила, мы бы ее взели!
Посреди круга вдруг яростно полыхнул костер. Взвизгнув, Ирка с Танькой метнулись прочь от жарких языков огня, с размаху влетели в живой пружинящий круг хоровода. И тот покорно подался навстречу, давая новеньким место. Ирка схватилась за Таньку, второй рукой сжала чью-то тонкую, невыносимо холодную ладонь. Запахло разогретой у огня травой.

– Это мавки, лесные мавки! – успела крикнуть Танька, и хохочущий, неистово пляшущий круг тут же поволок их за собой, разомкнулся в цепочку, змеей заскользил между деревьями. Побросав метлы, подскакивали девчонки Оксаны Тарасовны, разрывали цепочку и становились в середину, вместе со всеми несясь в диком танце.

– Налетай – подешевело! А ось кому… – гаркнули Ирке прямо в ухо, и старый дедуган, несмотря на жару летней ночи, наряженный в вывернутый наизнанку тулуп, сунул ведьмочке под нос здоровенное решето.

– Что здесь? – Тяжело дышащая Танька вырвалась из хоровода, сунула нос в решето. – Ой, котики! Какие хорошенькие… – Она протянула руку, чтобы погладить коротенькую шерстку на свернувшихся в решете меховых клубочках.

– Який я тоби кот, чи в тэбе очи повылазылы? – скрипучим голосом заявил клубочек. Из шерсти вдруг выглянуло крохотное сердитое стариковское личико. В зубах у сидящего в решете старичка была зажата дымящаяся трубка.

Сдавленно пискнув, Танька отпрянула.

– Чого верещишь? – укоризненно прогудел дедуган в тулупе, встряхивая решето. – То ж домовики, чи не бачила? Покупай, добри домовики, в хозяйстве згодятся! Лише соли им не давай, а то осерчают, на этого перетворятся, як то нынче люди кажуть… – старичок пощелкал пальцами, вспоминая. – О! На полтергейста! Кидаться зачнут и ругаться.

– Ой, нет, спасибо, мы не любим, когда ругаются, – пробормотала Ирка, за локоть оттаскивая Таньку подальше от дедугана. Рядом змеилась цепочка танцующих. Крепко держась за руки двух стройных мавок, проскакала старушонка в шляпке. Розочки на шляпке мерно подрагивали.

– Слушай, как здорово, что мы не ушли! – возбужденно вскричала Танька. – Что тут еще интересненькое есть? Пошли туда! – И она понеслась к дальнему, разведенному у самой воды костру. – Русалки! Ирка, скорее, тут русалки! – закричала она, обернувшись к приотставшей подруге.

– Разгулялась, – фыркнула Ирка, припуская следом.

Прямо перед ней из высокой травы выскочила маленькая девочка, с головы до пят окутанная длинными распущенными волосами с вплетенными в них желтыми кувшинками. Девочка радостно захлопала в ладоши и закричала:

– На качели, бежим с нами на качели, ведьмочка! – и понеслась впереди. Ее фигурка дрожала, мерцала, то и дело менялась: девочка, стройная девушка, колышущийся пучок водорослей, снова девочка, гибкая, отблескивающая атласной шкуркой выдра…

Наддав, Ирка догнала девчонку, крикнула на бегу:

– А я думала, русалки с рыбьим хвостом!

Маленькая русалочка звонко расхохоталась, прыгнула, взмывая над разведенным у воды огнем, и очутилась на двух сцепленных, будто качели, ветках. Лихо раскачалась и ринулась в воду, войдя в нее легко и тихо, без единого всплеска. Лишь мелькнули в воздухе две стройные ножки. И тут же вынырнула, выгнулась, и раздвоенный, покрытый темно-зеленой чешуей хвост хлестнул по воде. И вот уже она снова выбегает на берег, легко перебирая ногами и не оглядываясь. А за ней…

Ирка замерла. Пригибаясь, так что почти касалось руками земли, отблескивая совершенно лысой головой, за русалкой неслось какое-то существо.

«Горлум, ну чисто Горлум!» – испуганно подумала Ирка. Существо метнулось к костру… Ирка предостерегающе вскрикнула. Русалки дружно оглянулись…

– Безыменная, безыменная! Хватай ее! – закричала маленькая русалочка, и голосок ее стал резким, будто у завидевшей добычу чайки.

Русалки дружно рванули к странному существу. Может, оно бы и успело удрать, если бы немедленно кинулось в воду, но на мгновение замешкалось, протянуло худые руки к огню и вдруг, одним хлопком ладоней, поймало отлетающую от костра искру. Прижало пылающую искорку к своей лысой голове. И тут же на него всем скопом налетели русалки.

Крохотный кулачок маленькой русалочки изо всей силы врезался существу в губы. Те мгновенно лопнули, словно переспелые вишни. Брызнула кровь. Лысое создание рухнуло, погребенное под грузом вопящих, лягающихся, молотящих кулаками русалок.

– Эй, эй, вы что делаете? – закричала Ирка и кинулась на помощь Таньке, которая уже тянула одну из русалок за мокрые косы, пытаясь стащить ее с жертвы. В лучших традициях школьных драк раздавая пинки и зуботычины, Ирка с Танькой расшвыривали озверевших русалок в разные стороны. Свернувшись в жалкий комочек и уткнувшись лицом в коленки, существо лежало на траве. Ирка присела рядом, походя оттолкнув чью-то занесенную для пинка ногу. Бережно перевернула беспомощное тело и вздрогнула от удивления. Перед ней была девчонка, самая обыкновенная девчонка, даже довольно симпатичная, вот только лысая.

– Девки, вы что, совсем очумели? Вы за что ее лупите?

– Безыменная, вона безыменная! – дружно завопили русалки, на всякий случай держась от Ирки с Танькой на безопасном расстоянии. – У нее мать проклята, батько проклятый, воны ее породили, а имени не дали, так без имени и втопили.

– А сами вы откуда взялись? – возмутилась Танька. – Можно подумать, вас не утопили!

– Так нас с именем, – маленькая русалочка явно обиделась на Таньку, что та не понимает таких простых вещей. – Мы красивые, с волосами, а вона страшна, безволоса. Отдай ее нам, ведьма!

– А ну брысь отсюда, шовинистки подводные! – яростно гаркнула Ирка, метнув в русалок горящий бешенством взгляд. К ее собственному удивлению, испуганно визжащие русалки тут же кинулись наутек. От их мокрых волос валил пар, словно по ним прошлись горячим утюгом.

Поддерживая постанывающую лысую за плечи, Ирка помогла ей подняться с земли.

– Сюды, ведить ее сюды, – тихонько позвали от реки. Ирка обернулась и увидела другую лысую девчонку, наполовину высунувшуюся из воды. Та призывно махала руками.

– Спасибо вам, видьмочки, спасибо так спасибо, – запричитала девчонка, принимая от Ирки с Танькой свою избитую товарку. – Говорила я ей, не лезь до костра, не хапай искру, все равно волосья не вырастут, а вона… Ну никого не слухает и ось же – отлупцювалы!

– Вы думаете, от искры вырастут волосы? – изумилась Танька.

– Так костер же купальский, русалочий, – извиняющимся тоном сказала вторая лысая девчонка. – Кажуть, могут вырасти. Тильки именные русалки до костра не пускают, искры не дають, а сразу бьють.

– А чего вы поддаетесь? – зло спросила Ирка. – Просто как болезнь какая-то! – Она покосилась на Таньку, а та отвела глаза. – Когда внаглую наезжают, сдачи давать надо.

– Як же сдачи, не можно сдачи, – забормотала безыменная русалка, а ее пришедшая в себя избитая подружка энергично закивала и хрипловатым голосом пояснила:

– Воны можуть нас лупцевать, а мы их не можемо. Воны с именем, а мы без, воны таки красыви, з волосьями, – ее глаза стали мечтательными. – А мы дуже страшни. – И она смущенно погладила себя по лысой голове.

– Что за предрассудки! – немедленно возмутилась Ирка. – Между прочим, бритый череп – это даже стильно!

– Стильно? – Лысые русалки переглянулись.

– Ну да, стильно и модно, – уверенно кивнула Ирка. – Может, вы так панкуете. Еще бы по коже татуировочку пустить крутую – и вообще отпад будет. Ваши волосатые подружки от зависти удавятся!

– Воны не можуть вдавытыся, воны ж вже втопылися, – растерянно пробормотала избитая русалка и нерешительно поинтересовалась: – А ту татуировочку, де ее делают?

– Специальные салоны есть, – авторитетно пояснила Танька. – По справочнику можно найти…

– Откуда у них в реке справочник? – передернула плечами Ирка.

– Вода в тех салонах есть? – жадно спросили лысые русалки.

– А как же, – кивнула Ирка. – В кранах. Ну… в крайнем случае в унитазах.

Русалки снова переглянулись.

– Спасибо, знайдемо, – хором сказали они. Водная гладь дрогнула, над рекой всплеснули два хвоста, и безыменные русалки исчезли.

– Вообще-то, бритый череп с татуировкой уже лет десять как из моды вышел, – хмыкнула Танька.

– Это на суше, а под водой будет как раз последний писк. Еще и волосатые обреются.

– С волосами русалки красивее, – вздохнула Танька.

– Ага, и Вика раскрасавица, и Алка тоже не уродина, а самая обыкновенная дрянь. Такая же, как эти русалки. – Ирка досадливо покрутила головой. – Ну надо же, везде одно и то же! А как классно было…

– Домой? – нерешительно предложила Танька.

– Наверное. Здесь вроде все посмотрели, и настроение испортилось. – Ирка на мгновение оживилась. – Только давай сперва во-он в тот домик заглянем. Мы там не были.

– Может, не надо? – замялась Танька.

– Да ладно, любопытно же. Неизвестно, когда еще на шабаш выберемся. – И Ирка поспешила туда, где среди деревьев темнела скатная крыша домика.

 4   Вот тут-то все и случается 
Домик был даже не домик, а скорее сарайчик, причем полуразрушенный. Сквозь здоровенные щели трухлявых бревенчатых стен вольно гулял ночной ветерок. Тем удивительнее было, что крыша на сарайчике оказалась целой. Все прорехи в кровле были тщательно прикрыты: то досками, то ветвями, а в одном месте даже просто куском картона.

– Это что еще за лоскутная крыша? – удивилась Танька, заглядывая в пустой проем на месте двери.

В глубине сараюшки загадочно мерцал огонек одинокой свечи, а рядом кто-то сидел, привалившись к стене. Завидев темное пятно Танькиной головы на более светлом фоне проема, сидящий приподнялся:

– Ну что вы все лезете сюда, все лезете и лезете! Хозяйка вам дар присудила? А вот фиг, не поверю!

Танька с Иркой недоуменно переглянулись – какой еще дар? – и немедленно вправду влезли внутрь сарайчика.

– А ну стойте! Вам кто разрешил… – тут же послышался крик, причем двухголосый. Кричали изнутри, навстречу подругам торопилась решительная девчонка с метлой на изготовку, явно готовая в случае чего подраться с незваными гостями. Ирка даже пожалела, что оставила свой ухват на берегу. Орали и сзади – к сараю со всех ног неслась Алла. Запыхавшись, она влетела внутрь и, с ходу ухватив Ирку за рукав, попыталась вытащить ее наружу. Та не шелохнулась.

– Что-то я тебя на берегу не видела, – тоном инспекторши из гороно заявила Ирка, пристально рассматривая появившуюся из сарая незнакомку. – Вас у Оксаны Тарасовны вообще сколько?

– Двенадцать, – растерянно пробормотала девчонка.

– Почему не тринадцать? – все с той же недовольной строгостью поинтересовалась Ирка. – Недобираете до чертовой дюжины, девочки, недобираете. Непорядок.

– Так ведь дар присудят – вообще одиннадцать станет… – пролепетала девчонка.

– Дура, заткнись, какого фига треплешься? – прошипела Алла, а из глубины сарая послышался слабый смех, тут же сменившийся сухим раздирающим кашлем. Решительно обогнув стоящую перед ней девчонку, Ирка двинулась в глубь сарая. Щурясь на свечу, она подошла к столу.

В глубоких тенях, сгущавшихся сразу за границей светового круга, пряталась старая скрипучая раскладушка, небрежно застланная серой от грязи простыней. А на простыне лежала женщина. На мгновение Ирке подумалось, что это одна из ро€бленных Стеллы, потому что лежащая была стара. Но мысль мелькнула и исчезла. Было в ней нечто эдакое… Во всяком случае, представить ее униженно поправляющей калоши на тумбообразных Стеллиных ножищах было совершенно невозможным. И еще Ирка поняла: она откуда-то знает эту женщину. Ей знаком и насмешливый прищур серо-зеленых глаз, и гладкая, волосок к волоску, прическа, и строгая блузка, еще недавно безукоризненно чистая, хотя сейчас и заляпанная землей и травяным соком.

– Кто вы? – одними губами шепнула Ирка, но та расслышала. Она коротко усмехнулась уголком рта:

– Презент, деточка. Удача для одной-единственной счастливицы. Или ты, Ирочка, спрашиваешь, кем я была раньше?

– Вы меня знаете? – изумилась Ирка.

– Мы дружили с твоей бабушкой. Я довольно часто бывала в вашем доме и прекрасно тебя помню. Такое милое дитя в оборочках и бантиках. Бантики исчезли, но в остальном – вполне узнаваемо.

– С бабушкой? – чуть растерявшись, переспросила Ирка. Да у бабки сроду, кроме телевизора, друзей не было. И тут же она с замиранием сердца сообразила, что речь идет о бабушке, от которой Ирка унаследовала свой дар. Голова у ведьмочки закружилась, и словно бы картинка мелькнула перед глазами: просторная комната, старинный стол на гнутых ножках и лампа под абажуром. Тускло мерцает серебро кофейника, красивая пожилая дама разливает кофе, и голос, почти позабытый голос: «Ирочка, предложи Ольге Вадимовне пирожных!»

– Вас зовут Ольга Вадимовна! – выпалила Ирка. – Я… Я вас помню! Вы такая же, как моя бабушка!

Ольга Вадимовна снова рассмеялась, и смех опять сменился лающим кашлем.

– Действительно, мы с твоей бабушкой были, скажем так, коллеги. У тебя прекрасная память, деточка. Ты и раньше выказывала недюжинные задатки. Я неоднократно предупреждала Елизавету, что она просто обязана изменить свои планы на твой счет. Но упряма была покойница. – Ольга Вадимовна небрежно махнула рукой. – Если уж забирала что себе в голову…

– А какие планы были у бабушки на мой счет? – жадно спросила Ирка, но ее собеседница лишь строго нахмурилась:

– Тебе следует избегать прямых вопросов. На прямой вопрос можно отвечать… или НЕ отвечать. Никогда не передавай инициативу противнику. Крутись вокруг да около, делай вид, что тебе не интересно, говори о другом – собеседник и сам не заметит, как все выболтает.

– Тогда давайте поговорим о вас, – стараясь скрыть разочарование, улыбнулась Ирка. – Что с вами? Почему вы здесь? Почему вы – презент?

– Не твое дело, – тут же нахмурилась Алла. – Поздоровалась со старой знакомой и вали обратно. А ты вообще помалкивай, – накинулась она на Ольгу Вадимовну. – Разболталась тут.

– А может, и тебе дулю сунуть? – любезно предложила Ирка. – Скажем, под нос? На вечные сопли: длинные такие, зеленые. Фе-е, гадость! Ты с каких это пор такая наглая стала, что ро€жденной ведьме хамишь? И вообще, что у вас тут за подарки? – наступала Ирка. – Я, может, тоже хочу! Или я не ведьма?

– Тебе-то зачем? – чуть не плача, воскликнула Алла. – Ты и так ро€жденная! А мне ее дар забрать… – Она махнула в сторону лежащей на раскладушке Ольги Вадимовны. – Во как надо! – Алла провела ребром ладони по шее.

– Почему это тебе? – вмешалась вторая девчонка. – Думаешь, Оксана Тарасовна меня зря охранять поставила? Я дар получу, ясно! Ты и так на хозяйкиной силе на целый год заграничных поездок нахватала, хватит с тебя!

– Что ты несешь! – опасливо косясь на враз насторожившихся Ирку с Танькой, заорала Алла. – Скорее дар Стеллиным бабулькам отдадут, чем тебе, идиотке. Думаешь, хозяйка не знает, зачем тебе собственное ведьмовство? От нее избавиться хочешь! Дар она отдаст тому, кто ей по-настоящему верен, кто навсегда при ней останется!

– Это ты, что ли? – прищурилась охранница, многозначительно перекидывая метлу с руки на руку. – Не надейся, если все-таки ты от нее дар возьмешь, – девчонка кивнула на лежащую на раскладушке старую ведьму, – прижиться все равно не успеет. У нас с девчонками будет девять дней – мы его из тебя вместе с душой вытрясем!

– Нет, ты глянь на эту парочку, Танька! Они какие-то вообще недоро€бленные, – пожала плечами Ирка. – Мания величия в острой форме: Аллочка у ро€жденной собралась ее дар отнять. А кое-что не треснет?

– Три раза ха-ха, – издевательски бросила в ответ распалившаяся Алла. – Наша Ирочка такая вся из себя крутая, а элементарных вещей не знает! Она умирает, ясно? – Алла снова ткнула пальцем в Ольгу Вадимовну. – Детей у нее нет, значит, дар по наследству не пошел! Она может перед смертью его кому угодно передать! Вот и отдаст – кому хозяйка скажет! Для того и поймали, и держим!

– Я ведь им не хозяйка, вот они и не боятся… – Ольга Вадимовна словно извинялась за свою слабость. – Перед смертью даже самая сильная ро€жденная ведьма не справится с толпой ро€бленных малолетних бандиток.

– Поймали они, террористки доморощенные, – презрительно протянула Ирка, искоса поглядывая то на Таньку, то на дверь. Она еще не придумала, что станет делать, но твердо знала одно: Ольгу Вадимовну надо вытаскивать. Еще не хватало, чтоб эта зараза Алла издевалась над знакомыми ее бабушки! – Поменяли одну хозяйку на другую. Будет она теперь тобой командовать, раз ты от нее силу возьмешь.

– Ну до чего ж безграмотная! – Алла казалась абсолютно довольной Иркиной глупостью. – Я не силу возьму, а дар! Перед смертью отданный, почти как свой, природный. Вот выйду потом замуж – за кого-нибудь крутого, конечно, – и моя дочка получит дар уже по наследству, станет настоящей ро€жденной!

– Только не твоя, а моя! – немедленно влезла охранница.

– Фиг вам обеим. Тетенька обиделась и ничего никому не передаст, – тут же вмешалась Танька. – Облизнетесь, вместе со своей хозяйкой.

– Ты вообще помалкивай, ты тут никто! – окончательно вышла из себя Алла. – Не передаст она, как же! А крышу мы, по-твоему, зачем законопатили? Ты что, не знаешь, под крышей ро€жденная ведьма ни выздороветь, ни помереть не может, только мучается страшно?

Будто подтверждая ее слова, Ольга Вадимовна вдруг тихо застонала. Натянутый брезент противно зашуршал под ее скребущими пальцами. Голова металась по облезлой подушке, тело выгнулось так, что арматура раскладушки заскрипела. И словно в ответ этому жалобному скрипению из горла старой женщины вырвался душераздирающий крик.

– Отда-аст, – удовлетворенно протянула Алла. – Ей к утру хуже станет. Что угодно отдаст, лишь бы мы крышу разобрали, помереть дали.

– Отда-аст, – согласилась охранница.

– Сама отдай! – деловито заявила Ирка, вцепляясь в метлу охранницы. Девчонка изумленно уставилась Ирке в лицо.

Короткий толчок сзади опрокинул ее на солому – в драку вмешалась Танька.

Ирка выхватила метлу и швырнула ее Таньке в руки. Сшибая горящую свечу, Танька запрыгнула на стол. Свеча свалилась, огонек лизнул пучки соломы на полу. Алла кинулась, вцепилась Таньке в ногу. Танька аж взвыла от восторга и с размаха заехала черенком метлы Алле по уху. Ро€бленная грохнулась на пол.

– Оле! – Крутанув метлу в воздухе, как заправский распорядитель духового оркестра, Танька ткнула ею прямо в латаную крышу. Застилавший дыру картон отлетел в сторону. В пролом заглянуло высокое, усыпанное звездами небо, хлынул свежий воздух. Тлеющая солома весело полыхнула столбом яростного пламени. Мгновенно вспыхнул деревянный стол, Танька едва успела соскочить.

– А-ах, – вздох Ольги Вадимовны слился с порывом ветра. Старую ведьму выгнуло дугой. Широко раскинув руки, она взмыла в воздух.

– Ведьма освободилась! – отчаянно завопила Алла, бросаясь наружу. Девчонка-охранница неслась следом.

Невероятной силы вспышка разнесла сарайчик вдребезги. Волна света накрыла остров и… замерла. Все исчезло в никуда, в пустоту без времени и пространства, в пустоту, наполненную белым светом.

Ирка дернула Таньку за руку…

– Пусти, – чужим голосом сказала подруга и потянулась к Ольге Вадимовне.

Старая ведьма плыла в воздухе. Теплый ветерок шевелил широкие рукава белой блузы. Глаза светились нестерпимым зеленым огнем. Смотрела она лишь на Таньку.

– Подойди! – поманила она, и Танька пошла навстречу старухе.

Старая ведьма подалась вперед, положила руки Таньке на плечи. Ее рот распахнулся, будто она собиралась запеть. Худые пальцы хищно впились Таньке под ключицы. Девочка вскрикнула от боли, лицо ее стало недоумевающим, как бывает у неожиданно проснувшегося человека. Она ошеломленно уставилась на нависшую над ней старуху с раскрытым ртом, нетерпеливо повела плечом, стараясь освободиться, потом рванулась… Но Ольга Вадимовна держала цепко. От ее рук расходились колючие разряды молний, обвиваясь вокруг Таньки, впиваясь в спину, в грудь, в лицо…

– Мне больно! – вскрикнула Танька.

– А ну пустите ее! – заорала Ирка, бросаясь подруге на помощь. Полыхнуло пламенем, и удар невероятной силы отбросил Ирку назад.

Пляска молний усилилась, они пронизывали Таньку. Светловолосую девчонку оплела густая сеть электрических дуг. Казалось, что ее тело само начало светиться. Боль стала нестерпимой. Танька страшно закричала.

И тогда изо рта и глаз ведьмы в Таньку хлынул поток зеленого пламени. Изливающаяся струя ведьмовского огня была перевита тонкими алыми нитями. С ужасом и отвращением Ирка поняла, что это кровь, ведьмина кровь!

Танька уже не сопротивлялась, она обвисла в когтях старой ведьмы. Ольга Вадимовна склонилась еще ниже, прижимаясь лбом к Танькиной голове. Полыхнула вспышка, на мгновение скрыв старуху и девочку в буйстве пламени.

– Я свободна! Свободна! – победным знаменем взмыл крик старой ведьмы.

Когда Ирка отвела руку от полуослепших глаз, все было кончено. В отблесках пожара видны были два тела, лежащие в мокрой траве.

 5   Купальская ночь продолжается, а неприятности только начинаются 
Ветви зашелестели, раздались, и на поляну вывалили ведьмы.

Впереди, в сопровождении непрерывно вопящей Аллы, неслась Оксана Тарасовна. Ее высокие каблуки отстукивали по земле частую дробь, прическа растрепалась. Следом сосредоточенно рысил отряд девчонок. С другой стороны мчалась Стелла. Калоши свои она давно потеряла, но никто не спешил их разыскивать. Все три престарелые ро€бленные плотным кольцом окружили хозяйку, явно готовые сражаться насмерть. Обе ведьмовские группировки остановились, в отсветах пылающих развалин сарая разглядев два тела в траве.

Ведьмы долго стояли молча. Наконец Стелла словно бы нехотя сдвинулась с места и на тумбообразных ногах проковыляла к лежащим. Обошла тело Ольги Вадимовны, склонилась над Танькой.

– Погляди-ка на мэне, дивчина! – ласково-напряженным тоном попросила Стелла.

Танька тихо застонала, мучительно завозилась и медленно-медленно приподнялась. Поднесла дрожащие руки к лицу… Сводный состав ведьм дружно ахнул. На руках, лице, плечах Таньки, постепенно угасая, отблескивали зеленые искры.

– Ах ты ж видьма старая! – выдохнула Стелла и с ненавистью пнула неподвижное тело Ольги Вадимовны. – Успела! Передала! Приблудной девке! – завывала от бешенства так, что на губах пузырилась пена, но подручная «училка» схватила буйствующую хозяйку за руку.

– Не все потеряно. – «Училка» глядела на поднимающуюся Таньку, и на ее лице была написана страшная, неуемная жажда. Так голодающий глядит на сочный гамбургер в рекламе «Макдоналдса».

Требовательные взгляды ро€бленных ведьм буквально вонзились в хозяек. Ирке показалось, что обе ро€жденные растерялись. Стелла быстро глянула на Оксану Тарасовну. Та едва заметно пожала плечами, настороженно косясь то на своих девчонок, то на ошеломленную Таньку. Стелла неуверенно поманила ту к себе:

– Поди до мэне, моя солодкая видьмочка!

Не дожидаясь приказа хозяйки, все три бабки двинулись к Таньке. Девчонка глядела на них мутными глазами и, похоже, даже не понимала, что происходит.

– Нет! – вскрик Оксаны Тарасовны прозвучал ударом хлыста. – Ко мне!

Ее девчонки бросились вперед, перекрывая бабкам дорогу.

Ирка поняла, что не фиг стоять столбом, дожидаясь, пока ведьминская свора раздерет Таньку на клочки. Пора вмешаться.

Она схватила Таньку за руку и рванула к берегу.

Мгновение позади них царила недоумевающая тишина, потом послышался истошный вой и топот множества ног – ведьмы ринулись в погоню.

Ирка вломилась в заросли, хлещущие ветки полосовали ей лицо. Какая-то глупая мавка, рискнувшая сунуться наперехват, от одного пинка улетела в кусты. Почти скатившись по травяному склону, Ирка с Танькой шумно вывалились на берег. Танькина рука в Иркиной ладони вдруг затрепыхалась.

– Пусти! Сама! – хрипло пробормотала Танька.

Ирка мельком глянула на подругу:

– Очухалась? А ну наддай, эти на хвосте!

И правда, Стеллины бабки безнадежно отстали, зато девчонки Оксаны Тарасовны неслись просто со спринтерской скоростью! Впереди Алла и Вика, явно соревнуясь, кто сумеет схватить беглецов.

– А вот фиг вам! – буркнула Ирка. Сорвала веревку, связывающую ступу и ухват.

– Что стала, сзади давай! На ступе враз догонят!

Танькины руки сомкнулись у Ирки на поясе. Ухват штопором ввинтился в ночное небо. Припав к ручке, Ирка гнала его над волнами, под неумолчный Танькин визг все наращивая и наращивая скорость. Вдруг визг за спиной стал множиться, будто откликнулось эхо. Ирка наскоро глянула через плечо и поняла, что не в эхе дело.

Стройным клином взмыв над островом, за ними неслись оседлавшие метлы ведьмы.

– Нагоняют! У нас груз двойной! – крикнула в ухо Танька.

Ирка обернулась. Ведьмы и впрямь стремительно настигали. Во главе клина, все так же продолжая свое соревнование, летели Алла и Вика.

– Ну как же вы меня достали! – пробормотала Ирка. – Держись крепче! – велела она и слабо вякнула, когда Танькины руки стальным обручем сдавили ей живот. – Эй-эй, не увлекайся, мне еще дышать надо! – Хватка чуть ослабла, и Ирка заложила на ухвате стремительный вираж.

Тут же над ее плечом что-то просвистело и плюхнулось в Днепр. Глухо ахнул взрыв, и вода фонтаном взметнулась вверх, брызгами запорошив Таньку.

В очередной раз завизжав под неожиданным холодным душем, Танька крикнула:

– Разрыв-трава! Шариками кидаются!

А над волнами уже несся яростный крик:

– Не бросаться! Девчонка нужна живой!

– Зато вы нам никакие не нужны, – буркнула Ирка. Она сунула руку в карман и быстро вложила Таньке в ладонь аккуратный травяной шарик. – Я тут тоже прихватила. А ну дай им!

– Я не могу! – отчаянно замотала головой Танька. – Я упасть боюсь!

– Бросай, трусиха несчастная! – проорала в ответ Ирка, продолжая гнать ухват к берегу.

Судорожно скомкав в пальцах Иркину футболку, Танька с трудом подняла руку с шариком. Попискивая от ужаса, будто птенец, швырнула его через плечо.

Не долетев до преследователей, шарик по плавной дуге пошел вниз. Несущаяся впереди Алла издевательски расхохоталась:

– Какая ты ведьма! Мазила!

И в этот момент шарик плюхнул в воду. Поднятый взрывом столб воды взмыл вверх, подбрасывая на себе Аллину метлу вместе с наездницей. С опадающими струями Алла рухнула в воду.

– Есть! – радостно завопила Ирка, хотя радоваться было особо и нечему.

Фыркая, Алла плыла обратно к острову. Но остальная ведьминская стая, мстительно завывая, стремительно нагоняла.

– Резко вниз! – крикнула расхрабрившаяся Танька.

Ирка дернула ручку ухвата, и они почти отвесно ринулись вниз, пропуская клин над собой.

– И-и-эх! – завопила Ирка, выравнивая ухват у самой воды. Кроссовок чиркнул по волне, Ирка вздернула рукоять ухвата к небесам… И тут почувствовала, как на ее щиколотке сжимается рука. Рядом в ужасе завопила Танька… Рывок! Обе подруги с головой окунулись в воду.

Отчаянно отплевываясь, Ирка вынырнула на поверхность. Через мгновение, отбрасывая с лица мокрые волосы, появилась Танька. А вокруг… Медленно, словно водоросли, колыхаясь на воде, вокруг плыли длинные русалочьи волосы. Ну а к волосам, естественно, прилагались и сами русалки. Плеснул раздвоенный рыбий хвост.

– Привет! – улыбнулась Ирке маленькая русалочка. – Йдите до нас, видьмочки! – Мы будем играть! Пид водою хорошо, пид водою весело! Йдемо пид воду, видьмо! – И выгнувшись всем телом, она вцепилась Ирке в плечи и принялась вдавливать ее в глубину. Вода хлынула Ирке в горло…

– Пусти ее! – истошно завопила Танька, но на ней уже повисли две русалки и тоже безжалостно тащили вниз.

– Ты наша, ты така, як мы! – шептал Ирке в ухо завораживающий русалочий голос. – Тэбе маты не любит, ты батькови не потрибна, ходимо з нами!

– Отстань! – крикнула Ирка, отчаянным рывком выдираясь из-под неожиданно тяжелого русалочьего тела.

– Лучше иди добром, бо защекочем! – крикнула русалка, и по телу Ирки вдруг пробежали юркие пальцы. Ирка с ужасом почувствовала, что дико, неудержимо смеется, извиваясь всем телом. Вода хлынула ей в рот. Ирка попыталась подавить смех, но русалочьи пальцы снова пробежались по ней. Девчонка задергалась в пароксизмах хохота, с отчаянной безнадежностью ощущая, как начинает медленно погружаться на дно. Ведьмочка забилась, на мгновение сумела высунуть голову, забормотала:

– Водичко, Йорданичко, вмываеш лугы, берегы, кориння… тьфу… – Ирка сплюнула воду. – Биле каминня, врятуй мэне, крещену…

– Она просыть помощи у воды! Ну ты и смишна, видьма! – И над волнами понесся зловещий, но при том и очаровывающий смех, что недаром зовется русалочьим. – Та мы ж сами – вода!

– Мы теж! – откликнулся звонкий голос.

Ирке показалось, что рядом с ней вынырнула пара мячиков. Но тут один метнулся к ней, второй к Таньке. Рядом была безволосая русалка! Она охватила Ирку за плечи и, шепнув в ухо:

– Тильки рта не открывай! – повлекла девчонку вниз.

Погружаясь в волны, Ирка успела увидеть, как высоко в небе клин ведьм рыщет над Днепром, разыскивая беглянок. Тут вода залила ей лицо, Ирка в ужасе зажмурилась, ожидая неминуемой смерти… Но руки безыменной русалки все так же лежали на ее плечах, и Ирка поняла, что не дышит – но и не задыхается!

Они плыли сквозь плотную, густую толщу темной днепрянской воды, словно продавливались сквозь стену. Вода сжимала все крепче, все жестче, будто паковала в смертельный кокон. Давила на грудь, готовясь расплющить. Плескалась у рта, ища малейшую дырочку, сквозь которую можно хлынуть в легкие. И когда Ирка поняла, что больше не выдержит, что-то вдруг с силой дзенькнуло ее по затылку.

– Прости, – извинилась безыменная, вздергивая захлебывающуюся Ирку над поверхностью. Ирка снова с размаху приложилась о старую заржавленную балку – на этот раз лбом.

– Ой, та що ж це, извини, – растерянно бормотала безыменная.

– Ничего-ничего, – ответно пробормотала Ирка, крепко держась за лоб и за затылок и оглядываясь по сторонам. Она стояла – стояла! – по щиколотку утопая в илистом дне у заросшего деревьями берега. Рядом, судорожно отплевываясь и все еще хватаясь за плечи второй безыменной русалки, торчала Танька. Потоки воды бежали с ее мокрых волос, рубашки, брюк…

– А где эти? – прохрипела Ирка, косясь то на воду, то на небо.

– Мы вас вид всих унесли, – радостно сообщили русалки и залились все тем же знаменитым русалочьим смехом. Ирку передернуло, но вежливая Танька тут же пришла на помощь:

– Девчонки, спасибо! Не знаем, как вас и благодарить!

– Та ни, та це мы вам благодарные, – в ответ затянули русалки. – Та за те тату… татуировки ничого не жалко! Ось, смотрите!

В слабом свете разгорающегося рассвета Ирка увидела, что лысые головы русалок и впрямь покрыты цветными узорами. У одной – сплетающиеся водоросли и яркие рыбки, у другой… Ирка вздрогнула. На черепе второй русалки красовались мобильные телефоны! Красные, синие, черные – сплошные мобилки!

– Я того хлопця в салоне попросила татуюваты щось такое… Чого у нас пид водою совсем нэма! Ось вин и сделал, – пояснила русалка, заметив Иркин пристальный взгляд. – Нравится?

– Не то слово, – вполне искренне заверила ее Ирка.

Безыменная удовлетворенно улыбнулась. Дружно всплеснув хвостами, русалки нырнули и исчезли. Цепляясь за нависающие над водой ветви, девчонки полезли на берег.

 6,   но день всего лишь второй, заблуждательный 
Куча прошлогодней палой листвы под прибрежными ивами зашевелилась. Сперва из нее высунулась рука с часами. Рука повернулась, будто лежащий хотел взглянуть на циферблат. Потом из листьев показалась темноволосая голова. Часы прижались к уху.

– Стоят. Ну еще бы!

Ирка села, зевнула и, ежась от холода, принялась вытряхивать из волос набившиеся туда листья и мусор. Сквозь листву ивы покосилась на высоко стоящее солнце. Сдернула с ветки свою майку. Натянула ее и мучительно сморщилась, когда противно влажная ткань прикоснулась к коже. Встала, охватив себя руками за плечи. Пинками разбрасывая залежи листвы, подобралась к дереву и стянула развешанные на просушку джинсы. Толстая ткань казалась еще более толстой и тяжелой. Ругаясь сквозь зубы, Ирка принялась ввинчиваться в штаны.

Куча снова зашевелилась, и из листьев вынырнула светлая Танькина шевелюра, тоже украшенная набившейся листвой.

– Пыль с ушей отряхни, – злобно процедила Ирка, перебрасывая Таньке ее вещи.

– Не высохло ничего, – пробормотала Танька.

– У меня вообще джинсы сели, вон, не влезаю. А говорят, при стирке в холодной воде не садятся. Еще и воняют гадостно, – сморщила нос Ирка.

– Радуйся, что не выцвели, – утешила ее Танька. – Говорят, возле заводских стоков такие местечки есть – краску выедает начисто.

– Кошмар, ну все болит! – страдальчески пробормотала Ирка, хватаясь за ноющую поясницу. – Как люди в старину на земле ночевали? Никогда больше! Ни читать, ни по телевизору… Никаких Робинзонов! Никаких дебрей Амазонки! Никаких «Потерянных»! Вообще, какого черта мы тут улеглись?

– Так ноги ж не держали, – пожала плечами Танька. – И дороги в темноте не найти.

– Точно, дорога, – проваливаясь в листву, Ирка выбралась из-под ивы и огляделась. Вокруг тянулись деревья, деревья, деревья. – Лесопосадка, наверное. Понятия не имею, где мы находимся.

– Во всяком случае, в городе, – уверенно заявила Танька, потом заколебалась. – Ну в крайнем случае в пригороде. Не могли нас русалки далеко утащить. – Она сунула руку в карман и достала мобильный телефон. – Надо же, не вывалился, – слегка удивилась она.

– Хочешь сказать, он еще и работает? – вскинула брови Ирка.

Танька ткнула пальцем в кнопку, несколько секунд пялилась в безнадежно пустой экран. Открыла заднюю панель, какое-то время печально смотрела внутрь телефона и, наконец, со вздохом покачала головой:

– Может, оно и к лучшему, а то что бы я родителям сказала? «Извините, папа-мама, я тут с шабаша возвращалась и заблудилась».

– А так ты что скажешь?

Танька легкомысленно махнула рукой:

– Пока будем выбираться, придумаю. Пошли, что ли?

– А куда? – Ирка прислушалась. – Машин не слышно…

– Так, спокойно, не в лесу ведь, – видно было, что Танька слегка нервничала. – Выберемся. – И она решительно двинулась вперед. Ирка зашагала следом.

Они шли, а посадка все тянулась и тянулась.

– Что ты там шепчешь? – Ирка уже давно пыталась разобрать Танькин едва слышный шепот и наконец не выдержала, спросила.

Танька смутилась:

– Да так… Заговор на легкий путь. Помнишь, в одной книжке был? Если я теперь ведьма, должен подействовать.

– Ну и? – заинтересовалась Ирка.

– Сама видишь, – раздраженно буркнула Танька. – Ничего.

– Не может быть, чтоб ничего, – решительно помотала головой Ирка. – Если б ничего, стали б за нами так гоняться? – Она на мгновение задумалась. – А помнишь, девчонка в сарае что-то такое про девять дней говорила? – Ирка наморщила лоб, вспоминая. – Мол, если Алле дар достанется, у них будет девять дней, чтобы его вытрясти. Может, ты ведьмой только через девять дней станешь?

Танька тоже призадумалась и вдруг радостно улыбнулась:

– А я уже боялась, это нас так круто развели. Или вообще мне все приснилось.

Ирка отвела глаза.

– Ты… Ты так сильно хочешь стать ведьмой? – спросила она дрогнувшим голосом.

Танька тут же уставилась в землю.

– Ты только не подумай, пожалуйста, что я от зависти, – жалобно сказала она. – Ир, ну ты же моя единственная подруга, правда! Просто… Ну а ты сама на моем месте – не хотела бы?

– «На твоем месте…» – хмуро передразнила Ирка. – Я вон на своем месте много чего бы хотела, только фиг получу. А ты, подруга, учти. Насчет девяти дней… Раз из Аллы за это время можно дар вытрясти, значит, из тебя тоже.

Танька помрачнела.

– Просто так ведьмы нас в покое не оставят, – продолжала рассуждать Ирка, и тут новая мысль заставила ее остановиться. – Тань, тебе домой идти нельзя.

– Предлагаешь тут жить? – немедленно обозлилась девчонка. – Поселимся под кустом… Комары счастливы будут. Это у тебя бабка к твоим исчезновениям привычная, а у меня родители с ума сойдут!

Ирка решила не обижаться. Конечно, не стоило Таньке намекать, что у Ирки нет родителей, а бабке все равно, что с внучкой станется. А с другой стороны, Таньке сейчас совсем невесело. Вслух они ничего не сказали, но обе вдруг вспомнили, что дар забирают у умирающей ведьмы. Жутко сознавать, что целых девять дней за тобой будет гоняться толпа ведьм – и вовсе не для того, чтоб продать приворотное зелье по дешевке. Чтобы убить. И помощи не попросишь – ни у родителей, ни у милиции. Засмеют. А Танькины предки и впрямь волнуются. Да, положеньице…

– Идем ко мне домой и отсидимся там все девять дней, – приняла решение Ирка. – Сама ж говорила, ведьму в ее собственном доме обидеть нельзя. Пусть только сунутся. Родителям твоим позвоним и наплетем чего-нибудь. – Ирка подпихнула Таньку локтем. – Вообще, все не так уж плохо. Во-первых, прятаться нам не девять дней, а всего восемь – один-то уже прошел. А во-вторых, вон, гляди, идет кто-то, сейчас дорогу узнаем.

Между столбов действительно мелькала человеческая фигура.

– Подождите, пожалуйста! – заорала Ирка, бросаясь навстречу человеку. – Мы заблудились! Вы не подскажете, где мы находимся?

Невысокий сгорбленный дедок перестал шарить клюкой по кустам, разогнулся и уставился на девчонок хитрыми глазками. Несмотря на жару, дед прятал подбородок в широкий теплый шарф.

– Надо-то вам куда? – прошамкал дед.

– Нам бы до транспорта, – жалобно попросила Танька. – В центр уехать.

– В город, что ли? – изумился дед. – Сюда-то вы как попали?

– На попутных, – уклончиво сообщила Ирка. А что, русалок тоже можно считать попутным транспортом.

– Ага, – словно все ему стало ясно, заключил дед. – Тогда к проселку выбирайтесь. Во-он на ту березу выйдите, оттуда тропка, а там и проселок будет, – ткнул клюкой дед. Палка плясала в слабых старческих пальцах и вдруг выскользнула.

Ирка наклонилась, дед тоже. Шарф соскользнул у деда с подбородка, и Иркиным глазам открылась спрятанная под ним громадная бородавка. Прямо целая шишка, ярко-красная, поросшая жестким черным волосом. Торопливым движением дед поправил шарф, а Ирка отвела взгляд. Действительно, такое «сокровище» не стоит демонстрировать.

Наскоро поблагодарив, подруги двинулись к березе. Ирка обернулась, чтобы на прощание помахать деду рукой.

– Странно, – пробормотала она, – куда он делся-то?

– Ягоды, наверное, собирает, – пожала плечами Танька. – Нагнулся – и не видно.

Ирка с сомнением покачала головой. Посадка была еще молодой и не слишком густой, просматривалась насквозь.

Узкая стежка уперлась в старую, заросшую травой колею.

– Это и есть проселок? – с сомнением пробормотала Ирка.

Девчонки стояли, недоуменно оглядываясь по сторонам.

– Ну и куда теперь – вправо или влево? – наконец высказалась Танька.

– А сейчас узнаем, – обрадованно сообщила Ирка. – Вон опять человек идет.

Навстречу им шагала средних лет тетка, по глаза закутанная в платок.

Тетка с сомнением уставилась на девчонок.

– Вы чего тут делаете? – подозрительно спросила она. Из-под платка голос звучал глухо.

Эта подозрительность неожиданно успокоила Ирку. Все нормально, обычная бдительная тетеха, все ей надо знать. Девочка повторила историю про поиск попутки. Все так же с сомнением зыркая из-под платка, тетка ткнула пальцем влево.

– Туда идите, может, нагонит кто.

Подруги невольно глянули, куда она указала. Заросшая колея тянулась и тянулась за горизонт.

– А деревни тут нет… – начала Танька и убитым голосом закончила: – …поблизости.

Рядом с ними никого не было. Тетка в платке исчезла, будто испарилась.

– За кустом спряталась? – предположила Танька, и голос ее дрожал от испуга.

– Ага, или в люк провалилась, – саркастически фыркнула Ирка. – Шагай давай, все равно стоять смысла нет.

Они побрели дальше. Ноги медленно наливались усталостью. Солнце, сперва безжалостно припекавшее, клонилось к закату. Было еще светло, но уже потянулись легкие сероватые тени, предвещавшие наступление сумерек.

– Не дойдем сегодня, – в очередной раз плюхаясь на обочину, выдохнула Ирка.

Танька бессильно опустилась рядом и с тоской огляделась по сторонам.

– Что с мамой сейчас делается… – пробормотала она.

Ирка поглядела на нее с сочувствием и некоторой завистью. Понятно, у Таньки душа болит, что родители волнуются, но все-таки здорово, когда есть кому за тебя волноваться.

– Зато как она обрадуется, когда мы выберемся. – Ирка попыталась подбодрить подругу и тут же честно добавила: – Хотя, когда это будет, мне лично неизвестно.

– Эй, девчонки, вы тут что, заблудились? – окликнул их веселый голос.

Подруги обернулись. Неподалеку, в тени деревьев, виднелась высокая фигура. Вроде бы молодой парень. Ирка прищурилась – темнеет, только лицо хорошо видно. Курносое, добродушное.

Парень широко, открыто улыбнулся.

– Нам к шоссе, – настороженно буркнула Ирка.

– Могу провести, – немедленно предложил парень. – Идемте!

– Нам сказали – здесь дорога, – все еще настороженно ответила Ирка, хотя чувствовала, что ее недоверие к неизвестному парню тает. Было в нем что-то удивительно располагающее.

– Правильно, здесь, – немедленно согласился парень. – Самая удобная, и не заблудишься. Только долгая очень. Есть короткий путь, через двадцать минут к шоссе выберетесь.

Девчонки переглянулись.

– С неизвестным парнем куда-то тащиться… – с сомнением покачала головой Ирка.

– Одним ночью – лучше? – возразила Танька. – А главное – родители…

– Ну вы идете? – поторопил их парень. – Решайте быстрее, а то я пошел. – Он повернулся и зашагал прочь.

Это решило дело. Танька немедленно припустила за ним, и Ирке ничего не оставалось, как ринуться следом.

Парень оказался хорошим ходоком. Его длинная темная спина мелькала впереди, но как ни торопились подруги, нагнать не удавалось. Они перешли на бег и наконец поравнялись со своим проводником.

– Быстро вы ходите, – задыхаясь, пробормотала Ирка, во все глаза разглядывая парня. Парень как парень. Джинсы, свитер с высоким воротом, поднятым почти до самого рта. Да что тут, обычай местный – физиономию кутать?

А если попросить парня опустить ворот? Или лучше… Быстро, чтоб не успеть застесняться и передумать, Ирка приподнялась на цыпочках и дернула ворот свитера вниз.

Бородавка под нижней губой была все такой же огромной, ярко-красной и волосатой. Она поползла вбок, когда парень раздвинул губы в широкой, совсем не доброй улыбке.

– Догадалас-сь, ведьма! Да только поздно!

Танька и Ирка бросились в сторону, но парень и не думал за ними гнаться. Его фигура задрожала, стала расплывчатой, мелькнул силуэт тетки в платке, полусогнутого деда… И все исчезло. Тропинка была пуста. Да и самой тропинки уже не было. Справа глухой стеной тянулся настоящий лес. А слева…

– Кажется, это кладбище, – нервно хмыкнула Ирка.

За невысоким заборчиком виднелись ряды покосившихся крестов, заржавленные обелиски со звездами, прямоугольники надгробий. Невдалеке просматривался шпиль часовенки.

На темно-синем небе проступил диск луны и зажглись первые звезды.

– В лес не пойдем, – твердо заявила Танька. – Не знаю, что оно такое было, но там оно нас точно сожрет.

– Кладбище, по-твоему, лучше? – скептически хмыкнула Ирка.

– А что? Может, сторожа найдем. Если нет, так у могил скамеечки, все-таки не на земле спать. Или боишься? – Танька рассмеялась. – Ты ж не маленькая, в страшилки про мертвяков верить. Никаких зомби не бывает!

– Еще два месяца назад мы считали, что и ведьм не бывает, – буркнула Ирка, следом за Танькой проходя за низкие кованые ворота. Они шли между могил, пока не обнаружили возле одной столик и две скамеечки. Измученная Танька устало плюхнулась на скамью и легла щекой на столешницу.

– Все, я труп! – пробормотала она.

Ирка принужденно усмехнулась. Рискованное высказывание – здесь. Она огляделась по сторонам.

– Ты посмотри, тут тоже – Татьяна. – Ирка ткнула пальцем в темное надгробие. – Тоже двенадцать лет. Жалко как.

Танька подняла голову и пригляделась к гранитной плите:

– Год смерти – нынешний. А фамилии нет, – дрогнувшим голосом сказала она. И вдруг вскочила. – Скамейка неудобная. Давай дальше пройдем.

– Давай, – немедленно согласилась Ирка.

Они снова двинулись по тропинке между могилами. Свернули влево… И опять очутились перед темной гранитной плитой с надписью «Татьяна». Рядом стоял знакомый столик и две скамейки.

– В другую сторону, – прошептала Танька.

Ирка кивнула, сглатывая тягучую горькую слюну.

До ворот было совсем недалеко, девчонки ясно видели впереди распахнутые створки. Подруги невольно ускорили шаг… и остановились. Между ними и выходом все так же возвышался обелиск, столик и две скамеечки. И тогда Танька тихо, едва слышно всхлипнула.

– Чего ревешь? – неожиданно поинтересовался молодой мужской голос. Из-за обелиска выступила темная фигура.

Дико заорав, подруги развернулись и кинулись наутек. Они неслись, не разбирая дороги, натыкаясь на кресты, перескакивая через могильные плиты, и выбежали к обелиску, столику и скамеечкам. Мужчина, а точнее парень, сидел на скамейке и пристально глядел на них. Снова заорав, девчонки рванули в другую сторону.

– Я не понял, у вас что, к этой могилке особое пристрастие? – поинтересовался парень, когда после третьей пробежки Ирка с Танькой опять вернулись к нему.

Задыхающиеся подружки переглянулись.

– Не тот, другой, – часто хватая ртом воздух, прохрипела Танька.

– И бородавки нет, – опершись руками о колени, Ирка перевела дух. Выпрямилась, поглядела парню в лицо и решительно потребовала: – Нам выйти нужно.

Парень невозмутимо поднялся.

– Пошли. – Раздвинув подружек плечом, он зашагал к воротам. Ирка с Танькой бросились за ним и тут же снова оказались рядом с обелиском.

Минуты через три вернулся и парень. С удивлением поглядев на подруг, спросил:

– Чего не идете?

– Мы вроде как отстали, – замялась Ирка.

– Где тут отстать, до ворот два шага, – еще больше удивился парень. – А ну давайте руки, – ухватив девчонок за руки, он потащил их за собой.

Ирка искоса глянула на их нового проводника. Бледный очень, но симпатичный. И одет по-нормальному, только чересчур строго – в костюм с белой рубашкой и галстуком-бабочкой. А может, он музыкант? Играет на похоронах. Она не успела додумать, потому что музыканта рядом с ней вдруг не стало. И за руку он Ирку больше не держал. И стояли они с Танькой опять возле обелиска.

Тут же неподалеку послышались шаги, и парень в костюме появился снова. Теперь на его бледном лице играла широкая улыбка.

– Что ж вы сразу не сказали, что вас блуд водит? – спросил он.

– Кто? – в один голос воскликнули девчонки.

– Да блуд же! Живет у нас в лесу. Вам дорогу сюда кто-то показывал?

– Показывал. Один такой с бородавкой. То есть их вроде трое было, а вроде он один… – несколько невразумительно пояснила Танька, но парень понял и согласно кивнул.

– Он, блуд. Главный кайф для него – дорогу закрыть. Местные-то знают, а вы из города…

– А ты местный? – неожиданно спросила Ирка.

Парень неопределенно повел плечом и грустно улыбнулся:

– Вроде того. Но теперь вам так просто с кладбища не выйти. Выблуждаться надо.

– А как?

– Просто, – успокоил их новый знакомый. – Вспомните, в какой день вас крестили.

Девчонки дружно пожали плечами.

– Если б домой позвонить, вдруг мама помнит, так мобилка не работает, – расстроилась Танька.

– А я вообще не знаю, крестили меня или нет. Надо у бабки спросить.

Парень поморщился:

– Ладно, по-другому попробуем. Надо ответить на три вопроса. Первый – в какой день был Свят Вечер?

– Это что за зверь? – пробормотала Танька.

– Перед Рождеством, – прошипела Ирка, подталкивая подругу локтем. Не хватало еще оскорбить религиозные чувства парня. Возьмет и уйдет, тогда они на этом кладбище всю жизнь проживут, здесь их и похоронят. Очень удобно.

Танька тем временем призадумалась, потом вдруг просветлела лицом и вытащила из кармана маленький календарик.

– Четверг! Точно четверг! – радостно завопила она.

– Хорошо, – кивнул парень. – Вспоминайте теперь, что ели на Риздвяну Вечерю.

– Оливье, – немедленно ответила Ирка. – Бабка сказала, что и того много, на Новый год потратились.

– Салаты всякие и фуа-гра. Ну, печенку гусиную! – так же быстро сообразила Танька. – Папа ресторан нашел, классный такой, все в дереве, в шкурах, кролики живые бегают, фазаны ходят…

– Очень хорошо, теперь выберетесь, – кивнул парень. – Осталось только вспомнить: когда причащались, кто от вас справа стоял?

– Где? – растерянно переспросила Ирка.

– На службе риздвяной, в церкви. – Парень начал потихоньку раздражаться.

Девчонки в очередной раз переглянулись.

– Так, проехали, – заключила Ирка. – Другие способы есть?

– Я даже и не знаю, – фыркнул парень. – Ну нагибайтесь, что ли.

– Зачем? – снова переспросила Ирка.

– Затем! – заорал парень. – Быстро нагнулись, обхватили себя руками вокруг коленок, смотрите себе между ног и попами вперед – за мной! – И не оглядываясь, он зашагал к воротам.

Мгновение Ирка глядела ему вслед, потом согнулась – натруженная поясница скрипнула, как у старой бабки, – оплела руками колени и, глядя между собственных ног, неуклюже двинулась к воротам. Рядом точно такой же невозможной раскорякой переваливалась Танька, стараясь не упускать из виду перевернутую фигуру их проводника.

Парень быстро шел к воротам, потом останавливался, возвращался, приноравливаясь к медленным шагам девчонок.

Хотя висеть вниз головой и при этом идти было то еще упражнение, но Ирка все-таки заметила, как их проводник стал тревожно поглядывать по сторонам.

– Быстрее давайте, а то как бы поздно не было, – неожиданно потребовал он, и в голосе его слышался настоящий страх.

– Для чего поздно? – пропыхтела Ирка, глядя, как крупная капля пота скатывается с ее носа и выбивает крохотную мокрую ямку в пыли тропинки.

– Для всего, – отрезал парень. – Перебирайте ногами!

Подстегнутые его явным страхом, девчонки заторопились. Ирка уже вдвигалась в проем распахнутых ворот. Она слышала, как их проводник с облегчением вздохнул… И в этот момент в часовне глухо и размеренно забил колокол. Кованые створки с глухим лязгом захлопнулись, крепко наподдав Ирке под зад и будто шайбу выбивая ее обратно на территорию кладбища.

– Что такое? – вскричала Ирка, распрямляясь.

– Ничего, – безнадежно ответил парень. – Полночь. Не успели вы. Сейчас наши подтянутся.

 7   День третий, мертвецкий 
Ирка глядела и понимала – создатели всяких фильмов ужасов на самом деле никогда не видели кладбища встающих мертвецов. Потому что на самом деле все было совсем не так, как в кино! Не шатались кресты, и не разверзалась земля, не лезли из нее полуразложившиеся руки, и не гремели костями скелеты. Просто возле шести могил начали медленно сгущаться серые тени. Они становились все плотнее, приобретали очертания человеческих фигур, и вот уже шестеро крепких мужичков невозмутимо шагают к жавшейся у ворот троице.

Вроде бы самые обычные мужички. Правда, только трое из них в современных черных костюмах. Остальные: один в старинном сюртуке, второй в мундире, вроде бы жандармском, а третий в длинной просторной рубахе до пят. Ирка вспомнила, что такая рубаха называется саваном. Но всех шестерых объединяло ощущение невозможной, нечеловеческой жути, что волной катилось впереди них. Волна докатилась до девчонок, накрыла, выжимая ледяной пот и заставляя сердца колотиться со страшной быстротой.

– Вы… Вы не волнуйтесь, девочки, – тихонько клацая зубами, пробормотал их спутник. – Все будет хорошо. Я… Я вам помогу. – И он сделал шаг вперед, навстречу приближающимся мертвецам.

Все шестеро остановились. Седоватый мужчина, явно предводитель, с любопытством склонил голову, разглядывая неожиданного защитника.

Парень стоял перед ним, по-цыплячьи выпятив грудь. Ирка видела, как у него часто и мелко, совсем по-мультяшному, дрожат коленки. Но он стоял!

– Отойди, пацан, – тихо и доверительно попросил седоватый. – Мы не к тебе. Мы к ведьмам.

– Не отойду, – хотел сказать парень, но лишь пискнул что-то невнятное. Откашлялся и закончил: – Вы их обидеть ходите. – А в голосе явственно звучала надежда, что его сейчас же убедят: мертвяки вовсе не собираются обижать забредших на их кладбище девчонок, а пришли сюда исключительно, чтоб подарить им по букетику со своих могил.

Но убеждать его никто не стал. Седоватый лишь согласно кивнул, а высокий бритоголовый амбал с кулаками, не влезающими в рукава костюма, гоготнул:

– Обязательно обидим. В меру сил.

– Не уйду! – выкрикнул парень и беспомощно выставил перед собой кулаки.

– Сам выбрал, – кивнул седоватый. Лицо его дрогнуло, поплыло, рот раздался широкой щелью, и из него выметнулись длинные желтые зубы, а на пальцах стальным блеском сверкнули кривые когти. Оглушительно взревев, мертвяк навис над парнем.

Тот присел на полусогнутых, сдавленно вякнул и вдруг заячьим скоком метнулся прочь. И скрылся за ближайшим обелиском. Дружно расхохотавшись, шестерка мертвяков выставила когти и неторопливо двинулась к обмирающим от ужаса девчонкам.

Из-за ближайшего памятника вдруг высунулась бледная физиономия насмерть перепуганного парня.

– К часовне бегите! – крикнул он. – Святое место!

– Бежим! – С силой толкнув Таньку вправо, Ирка метнулась влево.

Разделившись, подруги в который уже раз понеслись по кладбищу, почти привычно перескакивая знакомые могилки. На очередном прыжке Ирка запнулась о низенькую железную оградку, упала, больно приложившись коленкой. Сзади послышался торжествующий вой. Мертвяки тоже разделились – трое за Иркой, трое за Танькой, – и теперь Иркина троица, нетерпеливо пощелкивая челюстями, надвигалась на свою жертву. Ирка вскочила и, прихрамывая, помчалась к часовне.

Танька уже подбегала туда. Ирка видела, как она изо всей силы рвет дверь, а та лишь глухо лязгает, скованная скобой замка. Оглянувшись на преследователей, Танька выхватила из кармана булавку. С размаху ткнула себе в палец, коротко вскрикнула и тут же мазнула кровью по замочной скважине. Быстро забормотала. Правильно, заговор на открытие замка! Ирка побежала быстрее.

– Не выходит! У меня не выходит! – в отчаянии завопила Танька.

Торжествующий вой стал шестиголосым – мертвяки видели, что добыче не уйти от них. Ирка с разбегу налетела на подругу, выхватила у нее булавку… Капелька крови скользнула в замок.

– Нельзя! – почти простонали сзади. – С чарами в святое место!

– А нечего запирать! – огрызнулась Ирка, срывая осыпающийся ржавчиной засов.

– Так разворуют, – несчастным тоном пробормотал их знакомый бледный парень и, расталкивая девчонок, первым ввалился внутрь. Танька с Иркой вбежали следом, захлопывая створки и задвигая засов.

Танька бессильно привалилась к дверям.

– Темно, – пробормотала она. – Надо бы свечи поискать.

И тут же по всей часовне разом вспыхнули сотни свечей!

– Уже нашли! – Фигура у алтаря повернулась, и на девчонок в упор взглянул седовласый. Укоризненно покачал головой. – Вас же предупреждали, девочки, нельзя с чарами в святое место. Путь открываете…

– Для нас! – окна разом осыпались брызгами стекла, и остальные мертвяки полезли в проемы.

Девчонки уже и орать были не в силах. Они принялись отчаянно дергать засов, пытаясь вырваться из ловушки. Но мертвяки уже были здесь, рядом! Дохнуло невозможным смрадом, когтистые лапы вцепились в плечи…

– Надеюсь, ты не собираешься вмешиваться? – поинтересовался седовласый у бледного парня.

Тот шагнул вперед, потом снова назад, дернулся, набрал полную грудь воздуха… И виновато глянул на подруг:

– Извините. – Он беспомощно развел руками. – Они такие здоровенные. И их много.

Торжествующе взревев, монстры подняли девчонок на вытянутых руках и поволокли наружу. Отчаянно извернувшись, Ирка поглядела, куда же их тащат. Увидела, и пропавший было голос мгновенно нашелся. Она заорала.

Впереди виднелись все те же скамеечки и темный обелиск с надписью «Татьяна». Только теперь на нем добавилось еще одно слово – «Ирина». Сам обелиск был сдвинут в сторону. Под ним зияла темная могильная яма.

Девчонки забились в руках мертвяков, но когтистые лапы держали крепко. Мертвяки неумолимо волокли их к яме. А рядом, словно чертик из табакерки выскакивая из-за памятников, несся их бледный знакомец.

– Удивить! Мертвяков надо удивить! Тогда они исчезнут! – кричал он.

«Удивить, удивить… Чем?» – неимоверным рывком выкрутив руку из хватки мертвяка, Ирка нащупала в кармане тюбик помады.

Наскоро мазнув губы, девчонка скосила глаза. Купленная на последние деньги специальная помада для ночных дискотек не подвела! На губах замерцали блики холодного фосфорного огня!

Тащившие Ирку старомодные мертвяки остановилась.

– Як це так, чтоб у живой губы были, як у мертвой? – изумленно спросил мужичок в саване.

– А как это так, чтоб мертвый шлялся, как живой? – парировала Ирка.

– Действительно, непорядок, – нахмурился мертвец в жандармском мундире.

Господин в сюртуке кивнул. Он кивал и кивал, будто фигурка на старинных часах, отсчитывая секунды. Языки зеленого пламени вдруг взметнулись из земли. Вихри закрутились вокруг фигур старинных покойников, полетели хлопья липкой сажи. Три черных смерча взорвались изнутри и осыпались прахом. Ирка с размаху ляпнулась на землю. Из ее конвоиров остался лишь невзрачный мужичок в современном пиджаке, да Танька по-прежнему болталась в крепкой хватке седовласого и амбала.

– А вы почему еще здесь? – поинтересовалась Ирка у невзрачного мужичка.

– Он свежий мертвяк, его косметикой не удивишь. – Парень выглянул и тут же спрятался обратно за обелиск.

– Десять долларов дать? – вдруг предложила Ирка невзрачному мертвяку.

– За что? – разлепил тот бледные губы.

– Просто так, – пожала плечами Ирка.

– Просто так? Удивительно! – воскликнул мужик и исчез, просто, без каких-либо спецэффектов.

Ирка отряхнула джинсы и бросила Танькиным охранникам:

– А вы хотите по десять долларов?

– Давай, – неожиданно ответил амбал и протянул руку.

– А… А у меня нету, – в растерянности ляпнула Ирка.

– Надула, – кивнул амбал. – Значит, ничего удивительного. – И вдвоем с седовласым поволок Таньку к могиле.

– У меня, у меня есть десять долларов! В кармане! Рублями возьмете? – завопила Танька, изо всех сил упираясь ногами.

– Да не нужны нам твои деньги. Мы ж мертвые, – пропыхтел амбал и толчком спихнул Таньку в могилу.

Краем глаза Ирка успела заметить, что их странный союзник несется куда-то через все кладбище.

«Опять сматывается», – мелькнуло у Ирки в голове. Но бледный парень уже бежал обратно, держа в руках… небольшую подушечку.

– На, это моя! – выкрикнул он, всовывая подушку Ирке в руки. – Не хотел тебе говорить, но… В общем, любого мертвяка можно пристукнуть подушкой!

– Ты что, идиот? – вызверилась Ирка. – Тут тебе кладбище или летний лагерь? Подушками драться придумал!

– Сама дура! – заорал в ответ парень. – Делай, что говорю, твою подружку сейчас прикопают!

Ирка обернулась. Амбал с седовласым упихивали верещащую Таньку в могилу. Танька прыгала, выдиралась и вниз не хотела. Но уже заметно было, что мертвяки одолевают. Они были слишком сильны. Ирке стало жутко.

– Пойдешь со мной? – жалобно попросила она бледного.

– Ты что? – почти оскорбился парень. – Я боюсь.

В этот момент Танька глухо вскрикнула, рухнула на дно могилы и больше не появилась. С подушкой наперевес Ирка кинулась на мертвяков.

Подушка мягко ткнулась в твердую спину амбала. Тот оглянулся и расплылся в радостной ухмылке:

– А вот и вторая! Сама пришла! Сейчас мы вас, девочки, упакуем…

– Наотмашь бей, наотмашь! – завопил бледный парень, в очередной раз высовываясь из-за обелиска. – По башке!

– Я сейчас этого советчика… – злобно процедил амбал, но закончить фразу он не успел.

Ирка подпрыгнула и со всего маху заехала ему подушкой по голове. Снова выметнулись из земли горящие нити, закрутилась огненная спираль, амбал испуганно икнул и… исчез. Одним прыжком перелетев через раскрытую могилу, Ирка подскочила к седовласому. Тот лишь успел вскинуть руки, как неумолимая подушка рухнула и на него. Раздался хлопок… Ведьмочка брезгливо стряхнула с рукава хлопья черной сажи.

– Можно вылезать? – донесся из могильной тьмы Танькин голос, и над краем ямы появилась ее перемазанная землей физиономия.

– Сейчас, – сквозь зубы процедила Ирка. – С последним жмуриком разберусь. – Зловеще поигрывая подушкой, она двинулась в обход могильной ямы – прямо к бледному парню.

– Я так и знал, – расстроенно проговорил парень, отступая подальше от Ирки. – Вот не хотел я рассказывать про подушку. И давать не хотел. А теперь ты меня же… Моей же подушечкой… – В его голосе послышались слезы.

– Погоди, Ирка, – шустро выбираясь из ямы, вмешалась Танька. – Какие у тебя к нему претензии?

– Он мертвяк! – взвизгнула Ирка.

– С чего ты взяла? – попытался отпираться бледный парень, но Ирка только рассмеялась.

– А кто про мертвяков «наши» говорил? Кто про них все знает? У кого руки ледяные? Подушку небось из собственного гроба вытянул? – Ирка гневно потрясла подушечкой. – Ты такой же, как они!

– Попросил бы не оскорблять! – возмутился парень. – Я совершенно не такой!

– Еще скажи, что ты хороший! – хмыкнула Ирка.

– Да! Хороший! Положительный!

– Вижу я, какой ты положительный! Тебя положили, а ты носишься! – вскричала Ирка, замахиваясь подушкой.

– Покутник я! – взвизгнул парень и отчаянно зажмурился, чтоб не видеть летящую на него подушку.

Но подушка вдруг остановилась. Танька поймала ее за уголок.

– Ты что, ему веришь? – в недоумении спросила Ирка подругу.

– Я читала, – устало пояснила Танька. – Покутники – они и вправду неплохие. Они при жизни какой-то грех совершили, вот и искупают после смерти.

– Искупить, искупить, – закивал головой покутник. – Мне очень надо искупить. Я так больше не могу… – Он всхлипнул. – Хочу туда! – Худой тонкий палец ткнулся в небеса.

– И какой же грех ты искупаешь? – все еще недоверчиво поинтересовалась Ирка.

– Я вам все расскажу. Только давайте уйдем отсюда, – взмолился покутник. – Вы ж мертвяков не уничтожили, а только прогнали, они в любой момент могут вернуться. И вообще, вы устали, проголодались, – ласково заворковал он. – Давайте я отведу вас в одно местечко, там можно отсидеться. Это недалеко совсем, на окраине города…

– А что, город близко? – жадно спросила Танька. – Телефон в том месте есть? Мне родителям позвонить надо!

– С ума сошла? – возмутилась Ирка. – Никуда мы с ним не пойдем! Тебе блуда мало? Кладбища мало? Ты таки решила сдохнуть?

– Если мы не поедим и не отдохнем, и так сдохнем, – твердо сказала Танька.

– Девочки, я вам не враг. Я просто хочу искупить свои грехи. Пожалуйста, позвольте мне вам помочь, – глядя Ирке в глаза, попросил покутник.

Ирка потупилась.

– Ладно, – неохотно буркнула она. – Веди, где там твое безопасное место. Но смотри… Если что – подушка у меня!

В занимающемся рассвете три темные фигуры выскользнули за ворота. На кладбище остались тишина и пустая могила под гладким, без единой надписи обелиском.

 8   День четвертый, спокойный. Относительно спокойный 
– Я за что тебе плачу? – Гневно потрясая кулаками, водитель навис над тщедушным сторожем.

Сторож в ответ пробубнил что-то неразборчивое. Водила вновь заорал:

– Я вижу, как ты чистил! На сиденьях пятна, внизу крошки валяются… Хуже, чем было! Тут что, свиньи ночевали?

В кустах на краю автостоянки Ирка и Танька обменялись виноватыми взглядами.

– И правда, свиньи мы, – покаянно пробормотала Ирка. – Дорвались.

– Между прочим, мы вон сколько времени без отдыха. И почти без еды. – Танька нервно вытащила из здоровенного целлофанового пакета шоколадный батончик и зашуршала оберткой. – Одно хорошо, – пробормотала она, вгрызаясь в шоколад. – Голодовка и активный образ жизни – килограмма на два я точно похудела. А может, даже на три.

– Будешь на шоколад налегать – обратно наешь, – предупредила Ирка.

Тем временем веселенький красно-белый шлагбаум автостоянки поднялся, и скандальный водитель укатил прочь. Сторож неторопливо убрел в свою комнату позади крохотного магазинчика, забитого пакетиками с чипсами, шоколадными батончиками, коробками сока и разноцветными бутылочками с напитками.

Ирка выбралась на разогретый асфальт автостоянки и изучающе оглядела оставшиеся машины.

– «Жигуль» с краю бери, – выглянула из кустов Танька. – У него на лобовом защитная пленка от солнца, хоть не такое пекло будет.

– Лучше сразу с кондиционером. – Из соседних кустов появилась физиономия покутника. При ярком свете дня она казалась еще бледнее.

– Ну ты даешь! – изумилась Танька. – Кондиционер же от двигателя работает! Машину сперва завести надо!

– Я при жизни-то не водил. – Парень развел руками.

Тем временем Ирка подошла к «жигуленку» и, спустив капельку крови в замок, распахнула дверцу. Покутник торпедой пронесся через стоянку и головой вперед нырнул в салон. Следом, волоча за собой пакет с провизией, неторопливо проследовала Танька.

– Ф-фух! – выдохнула она, заваливаясь на заднее сиденье, и принялась задумчиво дожевывать шоколад. – Ладно, здесь хорошо, – наконец заявила Танька, проглатывая последнюю дольку. Скомкала обертку, нерешительно покосилась на далекую урну, потом на высоко стоящее солнце и затолкала комочек фольги в пепельницу «жигуленка». – Никогда не думала, что на автомобильных креслах можно выспаться с таким кайфом. Дальше что делать будем?

– Думать, – отрезала Ирка. – Только для начала… – Она неохотно выбралась из машины на яркое солнце. – Вчера спать завалились, будто нас тут три мертвяка, а не один. Бери голыми руками.

– Ведьмы нас потеряли, – твердо заявила Танька, и по этой излишней твердости легко было понять, что она просто успокаивает себя и друзей.

– Мы возле реки тоже так думали, – резонно возразила Ирка. – У тебя деньги еще остались?

Танька молча выволокла из кармана слипшийся влажный ком. Ирка ловко отделила одну купюру и направилась к магазинчику, настороженно поглядывая в сторону каморки сторожа. Уже привычным движением придержала колокольчик над входом – глаза она сторожу отвела, но на звук выскочит обязательно – и вошла в пустой магазинчик. Добавила купюру к кучке таких же влажных и покоробившихся, что они оставили за провиант. Вскрыла замок на витрине и вытащила брелок для ключей – крохотный перочинный ножик.

– Мы этим обороняться будем? – нерешительно улыбнулся покутник, увидев Иркину добычу.

– Нет, крепость строить, – серьезно возразила Ирка и плюнула на нож. Уперла лезвие в асфальт и принялась старательно обходить автостоянку по кругу. Нож противно скреб, ведьмочка бормотала:

– Возле нашего двора калынкова гора, осиновый кол, огненна вода… Нежить видбивае, нелюдь не пускае, черну ворожбу прочь видсылае… – Ирка описала полный круг и уложила ножик острием ко входу. – Ну вот, теперь пусть попробуют сунуться. Их ждут оч-чень неприятные сюрпризы.

– А на меня оно не кинется? – с опаской поглядывая на такой вроде бы жалкий и безобидный ножик, спросил парень. – Я тоже вроде как… нежить.

– Ты не того боишься, – ласково-угрожающим тоном процедила Ирка. – Ты, главное, бойся, чтоб я на тебя не кинулась. Ты мне вот что объясни: с чего твои собратья по кладбищу нас прикопать собрались? А ну, колись давай, пока я за подушку не взялась!

– Ир, он-то при чем? – с опаской поглядывая на грозную подругу, спросила Танька. – Это ж все ведьмы – Аллочка наша дорогая и остальные…

– Че-пу-ха, – раздельно произнесла Ирка. – Я вчера тоже так думала – голова от усталости и голода не варила. А сегодня утром сообразила: ведьмы-то за тобой не просто так охотятся. Им колдовской дар нужен, который тебе Ольга Вадимовна отдала.

– Ну… – согласилась Танька.

– Баранки гну. И кому б ты его на кладбище передала, если там ни одной ведьмы не было? Мертвякам?

Танька задумалась.

– Мертвякам колдовской дар тоже нужен? – поинтересовалась она, настороженно поглядывая на покутника.

– Нам одно нужно – по назначению попасть, – грустно ответил тот и указал пальцем в небеса. – Но у некоторых даже шансов нет, вот и лютуют. Хотя… Те шестеро, они вроде вполне добропорядочные мертвяки были, не опыряки. Даже не знаю, чего они на вас кинулись, правда не знаю. Разве что натравил кто, ведьма или сильный чаклун.

– Сам ты чего к нам прицепился? – подозрительно спросила Ирка.

– Меня послали, – охотно пояснил парень. – Вроде как голос, говорит: хочешь грех свой искупить, помоги девчонкам. Меня наверх и потащило. Не успел оглядеться, а тут вы идете.

– Мало того, что мертвяк, еще и голоса слышит, – покачала головой Ирка. – Чей хоть голос был?

– Голос и голос, – пожал плечами парень. – Мне не все равно? Мне главное отмучиться, грех покрыть.

– Чего мертвяки к нам пристали – он не знает, чей голос – не помнит, – не отставала настырная Ирка. – Грех свой хоть помнишь? Ты что искупать собрался?

Покутник опустил глаза и пристально уставился куда-то под сиденье. Ничего там интересного не нашлось, он еще некоторое время покрутился, помялся и, наконец, выдавил:

– Друг у меня был. Сашка. Мы с первого класса с ним… Жили рядом и вообще… Даже в университет один собрались поступать. Вместе. Как раз выпускной вечер был. Мы с Сашкой уже домой возвращались, под утро. Компания нас обступила: морды злые, пьяные. Говорят: «Что, выпускнички, радуетесь?» И на нас. Сашку повалили… – Он замолчал.

– А ты что? – с сочувствием спросила Танька.

– А что я? – чуть не со слезой выдохнул парень. – Здоровенные хлопцы, много их… Что б толку, если б я остался?

– Ты… смылся? – не веря своим ушам, переспросила Ирка.

Покутник помедлил и… едва заметно кивнул:

– Сашка… Он меня звал… А я уши заткнул и побежал. Но я ведь и правда не мог помочь! – взмолился он, вскидывая глаза на девчонок. Вгляделся в их лица и вновь вперился в пол.

– Сашка твой спасся? – с жадной надеждой спросила Танька.

Покутник медленно покачал головой.

– Тех парней… Их быстро нашли. Судили. Меня в свидетели вызвали. И все – и менты, и судья, и даже адвокат этих, убийц, – все смотрели на меня, ну как… Вот как вы сейчас смотрите! – в отчаянии вскричал он. – Родители Сашкины… Они мне раньше как родные были… – Покутник безнадежно махнул рукой. – Мои предки меня жалели. Особенно мама. Говорила: я ни в чем не виноват… А сама в глаза не смотрит. Раньше такая гордая ходила, а теперь плечи горбить стала. Я в пригород перебрался, тут старый бабушкин дом был. Сидел там целыми днями и сам даже не заметил, как помер. Думал, увижу Сашку, прощения попрошу. Он бы меня простил, правда! Только меня к нему не пустили. Нет, говорят, тебе хода. – Физиономия покутника стала обиженной. – Зато если я вас спасу, – покутник оживился, – тогда, может быть, дорога и откроется.

– Так чего не спас? – в очередной раз удивилась Танька. – Подрался бы с мертвяками, и готово! А ты чего-то за памятниками прятался!

Покутник поглядел на Таньку как на полную идиотку.

– Так они же вон какие здоровенные и их много! – возмущенно заявил он. – Что б толку было, если б я полез в драку?

– То есть ты подождешь, пока на нас накинется банда карликов… – язвительно процедила Ирка.

– Нет, банда – это много, – перебила ее Танька. – Один карлик.

– Ага, один такой малю-юсенький человечек… Тогда ты нас спасешь и искупишь свою вину. Так, что ли?

– Ну что же делать, если страшно! – вскричал покутник. – Между прочим, в моем поведении на кладбище виден некоторый прогресс, – самодовольно заявил он. – Во-первых, я все-таки попытался спорить…

– Это когда? – нахмурилась Ирка.

Покутник метнул на нее обиженный взгляд:

– В самом начале!

– А-а, первые три секунды…

– А потом вам советы давал! Подушку принес! Для первого раза неплохо! Я еще немножко потренируюсь…

– Пока ты будешь тренироваться, нас как раз и ухлопают!

– Правильно рассуждаешь, Хортица, – прямо над ухом прозвучал знакомый ехидный голосок.

У невысокого заборчика, окружавшего автостоянку, стояла Алла. Совсем близко – высунь руку из приоткрытого окошка «жигуленка» и дотронешься. Рядом небрежно опиралась на метлу ведьмочка Вика. При свете дня она казалась еще прекраснее. Просто нечеловечески: ну не бывает у живых людей таких ослепительных густых волос, огромных голубых глаз, тонюсенькой талии. Даже в кино не бывает. Такое только в мультиках рисуют.

За спиной невозможной красавицы Вики столбом застыла сухопарая «училка». Троица иронически разглядывала обалдевшую Иркину физиономию. На Таньку и покутника они вообще не смотрели.

– Думала, сбежите? – откровенно ликовала Алла. – А зеркала на что? Мы вас быстренько отыскали!

Ирка почувствовала отчаянную досаду. Ну конечно же, если она сама может найти человека через зеркало, значит, и другие ведьмы это умеют! Но она постаралась не выказывать своих чувств. Нечего Аллочку еще больше радовать!

– Ну, нашли. Дальше что? – Ирка демонстративно зевнула.

– А вот что! – вскричала Алла и, перемахнув через заборчик, кинулась к «жигуленку».

Крохотный перочинный ножик у ворот завибрировал, затрясся… С коротким чмоканьем в воздухе начали материализовываться десятки, сотни маленьких перочинных ножей. Рой тонко, металлически зажужжал и… ринулся к нарушительнице границы.

Истошно заверещав, Алла метнулась обратно. Подпрыгнув, она буквально взмыла над оградой… Первый, самый шустрый ножик коротко чиркнул Аллу по уху. Зажимая кровоточащее ухо, она рухнула по ту сторону забора.

– Дура ты, Алка. – Вика презрительно скривила розовый ротик.

– Некоторые девочки ничему не учатся, – неодобрительно добавила «училка», разглядывая катающуюся по траве девочку.

Ни Вика, ни «училка» так и не тронулись с места. Вместо этого они внимательно разглядывали асфальт по краю стоянки.

– Защита от чар и нежити? – наконец поинтересовалась «училка». – Грамотно поставлено, девочка. Весьма и весьма.

Ирка почувствовала невольную гордость. Будто ее и впрямь учительница похвалила.

– Мне кажется, нам есть о чем побеседовать с такой разумной молодой ведьмой. Может, подойдешь поближе?

– Мне вас и отсюда прекрасно слышно, – настороженно бросила Ирка.

– Ладно, Хортица, не ломайся, иди сюда. – Вика нахмурила идеальные темные брови. – Разговор только между нами, ведьмами.

– А тебя в школе не учили, что при людях – не шушукаются? – уперлась Ирка, но тут Танька пхнула ее в бок:

– Сходи! Узнаешь, чего хотят!

– Тебя кокнуть хотят, что непонятно, – проворчала Ирка, но все-таки распахнула дверцу и выбралась из машины.

– О чем говорить будем? – Ирка оперлась о заборчик и приготовилась слушать.

Вика с «училкой» невольно переглянулись:

– Девочка, нам следует договориться. Мы совершенно не желаем тебе зла…

– А мертвяков натравили исключительно от большой любви, – перебила «училку» Ирка.

Ро€бленные ведьмы, молодая и старая, переглянулись снова.

– Каких еще мертвяков? – Викин голосок-колокольчик звучал искренним изумлением.

– Излишне живых. Чуть нас с Танькой в могилу не закопали.

– Ничего не понимаю, – тоже удивилась «училка». – Мы никаких мертвяков не натравливали. Это же бессмысленно! Принять дар от твоей подруги они не смогут, а тебя мы вообще трогать не собирались!

– Дуры мы, что ли, с ро€жденной просто так связываться? – добавила Вика. – Нам вот она нужна. – Вика мельком скользнула взглядом по Таньке. – Пусть вернет, что взяла, и отваливает.

– На тот свет! – фыркнула Ирка.

– Нет-нет, – запротестовала «училка». – Вовсе не так печально! Отданный дар приживается девять дней. Пока срок не перевалил за половину – до середины пятого дня, – дар можно отдать, не убивая носителя. Твоей подруге достаточно только пожелать! Не хочу тебя обманывать… – «училка» замялась. – Потом она будет долго болеть, но это все же лучше, чем умереть!

– Почему это она должна умирать? – угрожающе сощурилась Ирка.

– Потому что мы от своего не отступимся, – отрезала Вика.

– У тебя свой, природный дар, девочка… – На лице «училки» отразилось страдание. – А мы принадлежим нашим хозяйкам. Мы отдаем им все! Наш ум, знания, умения, все, что мы зарабатываем с помощью ведьмовства! Сидят, клуши жирные, распузастились, а мы как рабыни… – Она захлебнулась ненавистью.

– Чего не откажетесь? – Ирка ощутила почти невольный укол сочувствия. Похоже, не так уж весело ро€бленным живется. – Вас вон какая толпа, и вы тоже ведьмы! Налетели бы на своих хозяек, вделали им по первое число…

– То есть как… Мы же ро€бленные! Наша сила – это сила, что дают нам хозяйки! Напасть на них с их же собственной силой? – «Училка» изумленно воззрилась на Ирку. – Ты что, не знаешь, что с нами тогда будет?

– Она не знает, – обронила Вика.

– Я же говорила, она совсем безграмотная! – Все еще держась за ухо, Алла села в траве.

Вика презрительно сомкнула невероятно густые ресницы:

– Молчи уж, умная! Послушай, Хортица, на ту старую ро€жденную мы наткнулись случайно. Думаешь, нам легко было напасть на нее, скрутить… Она хоть умирающая, но настоящая, природная ведьма. Намного сильнее нас. Знаешь, как она нас потрепала? Но ее дар – это шанс! Неповторимый шанс для одной из нас! Любая, слышишь, любая, может стать сильной! А главное, свободной!

– Откажитесь от ведьмовства вообще! – пожала плечами Ирка. – Будете свободны!

– Ага, и станем как она – никакой! – Алла кивнула на Таньку.

Ирка взглянула на Аллу свысока.

– Танька рисует свои картины сама! И на помощь Ольге Вадимовне кинулась сама. И та ей отдала свой дар – тоже сама. Никакая здесь только ты, Аллочка. Ты ж сама ничего не можешь, верно? Денежки – от папы, победы на конкурсах – от чужой силы, сама сила – от Оксаны Тарасовны… Потому и бесишься.

– Ах ты… – злобно взревела Алла и, не помня себя, вновь ринулась к Ирке. Над забором послышалось тоненькое металлическое жужжание. Взрыв каблуками землю, Алла остановилась.

– Пусть даже ты права, – кротко кивнула «училка», – пусть мы все – никто. Но мы хотим стать кем-то!

– Просто работать не пробовали? – поинтересовалась Ирка.

– Девочка, не учи меня жизни! Я все-таки постарше тебя! – «Училка» начала сердиться. – Я жду ответа!

Ирка мгновение подумала.

– А ведь из вас страшненькая ведьма получится, – медленно произнесла она, глядя в жадные глаза «училки». – А из этих двоих – еще хуже. – Ирка махнула в сторону девчонок. – Я думаю, Ольга Вадимовна выбрала правильно. Пусть дар у Таньки остается, всем лучше будет.

– Не отдадите – в покое не оставим, – угрожающе процедила Вика.

– А ты попробуй! – задорно предложила Ирка, поглядывая то на ободранное Аллино ухо, то на все еще вибрирующий перочинный ножик.

– Может, и попробую, – вдруг усмехнулась Вика. – Значит, от чар и нечисти? Хорошая защита. – Она повернулась и зашагала прочь. Алла рысцой рванула следом.

«Училка» укоризненно покачала головой и тоже молча удалилась.

Ирка нырнула обратно в салон автомобиля.

– Сидим тут, – твердо сказала она. – Еда есть, защита вроде надежная… – Она вспомнила Викину двусмысленную улыбочку и заколебалась. – Нет, точно надежная, на Алле проверили! Авось пять дней продержимся…

– Пять дней! А как же моя мама?.. – жалобно протянула Танька.

– Лучше будет маме, если эти ро€бленные тебя прикончат? Неизвестно, смогу ли я со Стеллой и Оксаной Тарасовной тягаться, а если при них еще их личные ведьмы – задавят. Не хочу я с ними драться. Здесь мы как в крепости, пусть осаждают хоть до посинения.

– Как же наш покутник? – усмехнулась Танька. – Он же тогда не сможет нас спасти.

– Главное, чтоб вам было хорошо, – обрадованно сообщил парень. – Сидим так сидим!

 9   День пятый, байкерский 
Ирка открыла глаза, потянулась. Разложенное переднее сиденье «жигуленка» мягко качнулось. Сквозь лобовое стекло лился слабый розоватый свет зачинающейся зари. Рань какая! Где-то вдалеке слышался гул мотора. Ирка нахмурилась. Вот по закону подлости – сюда едут.

Она запрокинула голову и потрясла за плечо спавшую на заднем сиденье Таньку.

– Ну чего? – Танька приоткрыла один глаз.

– Едут какие-то. Потрохами чую – сюда. Давай в кустах пересидим, не будем отсвечивать.

Танька сонно кивнула и выбралась из машины. Из-под днища «жигуленка» высунулась бледная физиономия покутника.

– Если вы на моей подушечке не спите, брезгуете, так отдали бы мне. Валяюсь тут на голой земле, будто я бомж какой, а не приличный покойник! – обиженно затянул он.

– Лезь в кусты, – оборвала его жалобы Ирка.

Позевывающая троица забралась в кусты и выжидательно уставилась на пустую пока дорогу. Шум моторов слышался все ближе.

– Похоже, много народу едет, – неуверенно предположила Танька.

– Может, все-таки не сюда? – спросил покутник.

– Сюда, – тусклым голосом ответила Ирка.

Гул стал оглушительным. На шоссе возникли мотоциклы. Густо-черные и цветные, хромированные, блестящие и тусклые, словно отлитые из единого куска тьмы. Их седоки, затянутые в усыпанную заклепками кожу, подкручивали ручки, и мотоциклы ревели, как рассерженные динозавры. Ветер трепал концы бандан на головах байкеров и… длинные волосы сидящих на багажниках девиц. Впереди, крепко держась за пояса водителей, катили Вика и Алла.

Мотоциклисты неторопливо подъехали к стоянке. Ведьмочек словно вихрем смело с седел. Они выстроились у низенького заборчика. Байкеры принялись неторопливо объезжать стоянку по кольцу. Лишь предводитель встал против входа.

Из задней комнатки выбежал сторож.

– Вы чего хулиганите? – тоненьким фальцетом прокричал он. – Вот сейчас милицию вызову!

– Слушай, дядя, – примирительно сказал предводитель, поглядывая на сторожа поверх темных очков. – Машин здесь много, и все застрахованы, а здоровье у тебя одно. Шел бы ты отсюда.

Сторож в негодовании взмахнул руками, открыл было рот… но вдруг осекся и молча сиганул через заборчик. Мотоциклисты на мгновение остановились, пропуская его.

– Надо было его предупредить, что здесь безопасно! – тихонько охнула Танька. – Что здесь защита!

И тут Танька перевела взгляд на несчастную физиономию подруги.

– Как прикажешь понимать? – грозно вопросила Танька.

– Ну кто ж знал, что Вика такая умная! – жалобно протянула Ирка. – Я защиту от нежити и чар ставила, а не от обыкновенных живых байкеров!

Байкеры тем временем круто развернули свои мотоциклы – и ринулись на ограду. Покутник заорал:

– Бегите! Я их задержу!

– Уверен? – бросила Ирка.

– Да! – Парень решительно повернулся к наезжающим байкерам. – Я хочу искупить грех! А ну оставьте девчонок в покое! – крикнул он. Ирке даже показалось, что на его руках мелькнули загнутые когти, а изо рта выглянули длинные желтоватые клыки.

Подруги рванули к ограде, надеясь проскользнуть между мчащимися байкерами. Но их тут же снесло в сторону. Отпихнув девчонок прочь, мимо пронесся покутник.

– Они здоровенные! Их много! – крикнул он. – Стра-ашно! – молнией мелькнув между мотоциклами, покутник перескочил ограду и исчез.

Рев мотоциклов слился с громовым хохотом байкеров. Ручки крутанулись, мотоциклы дружно вздыбились на задние колеса и ринулись к девчонкам.

– Держись рядом, я им глаза отведу! – скомандовала Ирка, хватая Таньку за руку.

На физиономиях наступающих байкеров тут же проступило замешательство. Кто-то принялся недоуменно оглядываться, разыскивая вдруг исчезнувших девчонок, чей-то мотоцикл отвернул в сторону…

Не расцепляя рук, девчонки вскарабкались на капот ближайшей машины. Танька подсадила Ирку на крышу, та потянула подругу за собой… Мотоцикл предводителя круто развернулся. Протекторы резко взвизгнули. Танька поскользнулась и, крепко приложившись спиной о капот, сверзилась на землю.

Ирки не было видно – чары действовали. Танька отчаянно зажмурилась – в конце концов, она теперь тоже ведьма! – и забормотала: «Нету меня, нету!»

– Одна есть! – радостно завопили байкеры.

Коротко взвизгнув, Танька ящерицей скользнула под днище машины. Ведьмочки-зрительницы издали разочарованный стон.

Танька выкатилась из-под днища с другой стороны, прямо у каморки сторожа. Рядом с дверью каморки стояла низенькая платформочка на колесах. На такой продвинутые ремонтники подкатывают под брюхо авто, собираясь чистить, смазывать и регулировать. Платформочка словно живая ткнулась Таньке в ноги.

– Как в кино! – восторженно проорала Танька, опрокидываясь на платформочку. Отталкиваясь ногами, она выскользнула из-под накатывающего на нее колеса мотоцикла и с разгона влетела под днище грузовичка. Темная от грязи «изнанка» – и вновь полоска ярко-голубого неба над головой. Из-за капота выворачивает колесо вражеского мотоцикла – толчок, и Танька исчезает, нырнув под высокую «Шкоду». Днище-небо-днище… Словно по длинному коридору, Танька пронеслась между колес микроавтобуса, увернулась от мотоцикла предводителя, помчалась…

Вскинув руки, она судорожно вцепилась в высокую подножку джипа. Платформа едва не выскользнула у Таньки из-под спины, каким-то чудом девчонке удалось удержать ее. Тяжело дыша, Танька зависла под джипом – сбоку проглядывал обод колеса мотоцикла. Танька начала подтягивать себя на руках, намереваясь выехать с другой стороны, подальше от поджидающей засады.

– Она здесь, я вижу ее!

Танька узнала голос Аллы.

Зарокотал мотор, и в узкий проход у джипа протиснулся очередной мотоцикл.

«Окружили!» – мелькнула отчаянная мысль. Неимоверным усилием крутанувшись на платформочке, Танька вылетела из-под бампера, в который раз проскочив между мотоциклов.

Платформа вновь прокатилась под микроавтобусом. По крутой дуге обошла преследователей. Таньку закрутило на развороте и… со всего маху внесло под низко посаженный спортивный автомобиль.

– Упс! – словно тугую пробку в бутылку, Таньку на полной скорости вбило между асфальтом и низким днищем. Лопатки вдавило в жесткую арматуру платформы и… движение остановилось. Танька торчала под машиной и лишь слабо скребла оставшимися «снаружи» ногами.

Рядом прошуршали шины. Потом прошлепали шаги, и авторитетный голос предводителя пояснил:

– Спорт-класс! Видишь, как днищем к дороге жмется! На трассе просто летит! – И он одобрительно похлопал автомобиль на капоту.

Девчонка почувствовала, как ее плотно ухватили за щиколотки. Потянули, примериваясь. И изо всех сил дернули!

Они разлетелись в разные стороны – Танька в одну, ее верная платформа в другую. Потерявшая ориентацию девчонка рухнула прямо на предводителя байкеров. Ведьмочки вокруг ограды восторженно завопили, но, перекрывая их крик, раздался другой, еще более пронзительный:

– Танька, лови!

На крыше того самого высокого микроавтобуса вдруг материализовалась Ирка. Танька вскинула руки и прямо ей в ладони свалился травяной шарик. Недолго думая, она швырнула шарик в грудь предводителю. Глухо бухнул взрыв.

Таньку подняло в воздух и чувствительно опустило на капот джипа. Предводителю байкеров повезло меньше. Он приземлился точно на острие оградного столбика. С воплем сорвался прочь и бешено заорал:

– Держите малявку!

Танька извернулась, попыталась вскарабкаться на джип, но тут ее крепко ухватили за джинсы…

Ирка перепрыгнула на очередную крышу, когда сзади донесся отчаянный Танькин вопль. Ирка обернулась… Тут же мотоциклисты накатили с двух сторон и, будто балерину, подхватили Ирку под руки. Под радостные вопли ведьмочек у ограды они выехали прочь со стоянки, за пределы Иркиного защитного круга.

Далеко увозить пленниц не стали, привязали тут же к ограде.

Вика подошла и отрывисто бросила, искоса поглядывая на Таньку:

– Времени мало, и у тебя, и у нас. Пятый день, до полудня час. – Вика потрясла часами у Таньки перед носом. – Половина срока. Не успеешь отдать сама, придется тебя кончать. – Вика стиснула челюсти так, что желваки заиграли на скулах.

– А ты чего торопишься, в крови пачкаться неохота? – едко протянула Ирка, тихонько пробуя связывающие их путы на прочность.

– Неохота, конечно, что ж я, монстр, – пожала плечами Вика. – И Стеллины бабки могут вот-вот явиться. Они тоже не идиотки, придумают, как твою защиту обойти.

У Вики за спиной гулко откашлялись. Она обернулась. Из кустов у стоянки вылез смущенный покутник.

– Я насчет госпожи Стеллы и ее коллег. Я пока убегал, их видел. Они неподалеку, в частном домике. Очень суетятся. Кажется, готовятся к чему-то.

– Эй-эй, – предводитель байкеров оставил свой мотоцикл и угрожающе надвинулся на бледного покутника. – Бежал и беги дальше, какого приперся? Жить надоело?

– Вы только не волнуйтесь, – проникновенно сказал покутник, успокаивающе вскидывая ладони, – я ничего не собираюсь предпринимать. Я просто посижу с девочками, чтоб им было не так одиноко.

– Ты идиот? – дружно поинтересовались Ирка и предводитель байкеров.

– Я тренируюсь, – обиженно пробурчал покутник, присаживаясь прямо на землю у ног связанной Ирки. – Я, конечно, сбежал… Но ведь вернулся! В следующий раз…

– Никакого следующего раза не будет, – твердо сказала Вика. – Уберите этого придурка отсюда!

– А пусть сидит, – неожиданно протянул байкер. – Вроде прикольный чувак. И вообще, киска, чем ты тут занимаешься? Ты, конечно, герла – закачаешься, для такой ничего не жалко… Но на мочилово я за просто так не подписывался! Чего, тебе девки задолжали и не отдают?

– Ой, котик, не бери в голову! Это так, между нами, девочками, – делано рассмеялась Вика и небрежно мазнула байкера губами по щеке. Тот тут же расплылся в широкой блаженной улыбке и выпятил грудь.

– Ну что, отдашь? – Вика в упор уставилась на Таньку.

Та покосилась на Ирку, но физиономия подруги излучала одну лишь тоску. Освободиться никак не удавалось. Все-таки их вязали ведьмы. Танька вздохнула и горестно кивнула.

– Наконец-то! – вскричала Вика. – Сейчас я развяжу тебе одну руку, ты дашь ее мне…

– Почему тебе? – раздался возмущенный Аллин голос. – А ну отошла, быстро!

– Замолкни, Алка, – бросила через плечо Вика.

И тут Алла прыгнула. Отчаянно вереща, она вцепилась Вике в золотые волосы и повалила на асфальт. Вика тут же ухватила соперницу за рыжие патлы. Они покатились по земле.

– Мне дар! Нет, мне! – рычали обе.

В это время из задних рядов ведьмочек выбралась бывшая охранница Ольги Вадимовны.

– Пока они там дерутся, мне руку давай, – скомандовала она Таньке, но не успела та и шелохнуться, как толпа визжащих, орущих, молотящих кулаками молодых ведьм навалилась на новоявленную претендентку.

Через секунду дрались все. Ведьмы рвали друг друга за волосы, плевали в лицо и делали подножки. Они щипались, кусались и пинались. Из общей свалки на мгновение вынырнула Вика. Ее совершенное личико пересекала длинная кровоточащая царапина. Сорвав с ручки мотоцикла шлем, Вика вновь ломанулась в бой, охаживая шлемом направо и налево. Крепчайшая пластмасса треснула. Владелец шлема досадливо крякнул.

– Во дают девки! – восхищенно покрутил головой предводитель, усаживаясь на землю рядом с покутником.

– Вам весело, а время идет! – нервно бросила Танька, не отрывая глаз от схватки. – Эй, девочки, двенадцать скоро! Кто-нибудь у меня дар брать будет?

Но ведьмы ее не слышали. Драка бушевала.

– Что хоть за дар, – с любопытством спросил предводитель, поглядывая на привязанную Таньку снизу вверх, – который ты отдать должна?

– А, колдовской, – дернула подбородком Танька.

Ирка пихнула подругу плечом.

– Чего треплешься? – шепнула она.

– Хуже все равно не будет! – в полный голос ответила Танька. – У меня полчаса осталось, а они там дерутся! Потом скажут: извини, Танюша, опоздали, придется тебя прирезать!

– А ты кому угодно этот дар отдать можешь? – поинтересовался предводитель.

– Так никто ж не берет! – снова возмутилась Танька.

Предводитель задумчиво уставился на дерущихся ведьмочек. В глубине схватки то и дело ослепительно взблескивало золото Викиных волос.

– Жалко, офигительная герла… – пробормотал байкер. – Но с колдовским даром я таких еще пучок найду, верно? – вопросительно глянув на Таньку, предположил предводитель. – А ну, парни! – скомандовал он. – Гоните девок отсюда! Развоевались!

Хохочущие байкеры вскочили на свои мотоциклы и медленно двинулись к дерущимся ведьмам. Колесо одного мотоцикла подпихнуло первую ведьмочку, колесо другого наехало на Аллу. Опомнившиеся девчонки увидели движущийся на них строй мотоциклистов.

– Ты что делаешь, котик! – поверх рулей и голов крикнула Вика, отступая перед накатывающими мотоциклами.

– Брысь! – лишь рявкнул главный байкер.

– Слушай, ты же взрослый парень! – стараясь быть максимально убедительной, затарахтела Ирка. – Какое колдовство? Ты еще скажи, что в Гарри Поттера веришь!

– Ну проверить-то не помешает, – рассудительно сказал предводитель и ухватил Таньку за руку. – Передавай свою силу, если жить хочешь.

– Я не умею! – непослушными от ужаса губами прошептала Танька.

– Тогда извини, – прогудел байкер и выволок из-за сапога здоровенный нож в кожаном чехле. – Сама ж сказала: придется прирезать.

– А ну отойди от нее! – завопила Ирка, дергаясь в путах.

Танька закрыла глаза, чтоб не видеть, как надвигается на нее смерть.

И тут раздался рев. Он был какой-то другой, чем у прочих мотоциклов: громче, раскатистей, круче. Повеяло странным ветерком: в нем смешивались запахи свежести, машинного масла и бензина, и все вместе пахло завораживающе. Мотор работал все ближе, громче, но дорога оставалась пустой. Байкеры отчаянно крутили головами – неизвестный уже должен быть здесь, рядом! Но по-прежнему никого и ничего.

И лишь когда невероятный звук слышался буквально в двух метрах от привязанных девчонок, будто раскрылась гигантская молния: воздух вжикнул и распался на половинки. Из проема вылетел гигантский «Харлей-Дэвидсон».

Он был белым, как снег, и легким, как утренний туман. Он светился ровным, ярким, абсолютно белым светом. Седок – старик с совершенно седой бородой, в куртке из белой кожи – лихо крутанул ручку своего «железного коня». Заложив невозможный, немыслимый вираж, мотоцикл вклинился между предводителем байкеров и девчонками.

Старик вскинул руку. Из-под перчатки с серебряными заклепками вылетел тонкий луч и полоснул по веревкам. Путы мгновенно вспыхнули холодным серебристым пламенем и осыпались.

– Садитесь! – крикнул старик, взмахом руки показывая на багажник. Первым взлетел в седло покутник. За ним вскочили Ирка и Танька.

– Белый! – непослушными губами шептал предводитель. – Белый Байкер!

С невыразимым презрением поглядев на нож в руке предводителя, Белый процедил:

– Эх ты, а еще байкер! Не понесет тебя больше конь. – Старик кивнул на мотоцикл предводителя. – Опозорил его!

Белоснежный «Харлей» взревел, вламываясь в раскрывшийся воздушный провал.

Ирка оглянулась. Толпа байкеров стояла неподвижно, благоговейно глядя вслед Белому. И только предводитель отчаянно жал на стартер, пытаясь завести свой мотоцикл. Но машина молчала.

 10   День шестой, милицейско-волчий 
– Я вот не понимаю, где мы все сидим? – полюбопытствовала Ирка. – Разве на багажнике мотоцикла можно ездить втроем?

– Были бы седоки хорошие, на моем мотоцикле все можно! – расхохотался Белый Байкер.

Белоснежный «Харлей» летел вперед, и окружающее пространство сливалось в смутное марево, в котором время от времени мелькали яркие пятна. Но что проносилось мимо – не разглядеть. Лишь скорость, лишь ветер и нескончаемая лента дороги под колесом.

Сперва это было в кайф. Девчонки орали и хохотали, и даже порывались петь. Бледное лицо покутника, казалось, чуть порозовело, и глаза зажглись восторгом безумной гонки. Они ехали, ехали, ехали. Летели, летели, летели. Ветер все так же бил в лицо. Мир вокруг все так же сливался в размытые полосы.

Скучающе болтая ногами, девчонки косились то на серый асфальт, то на заменявшую пейзаж муть по сторонам. Покутник будто отключился: сидел неподвижно, не шевеля ни единым мускулом. Ирка иногда вовсе забывала, что их непрошеный попутчик тоже здесь, на бесконечном багажнике мотоцикла Белого Байкера. Танька в конце концов ткнулась носом Ирке в плечо и уютно засопела. Ирка мимолетно позавидовала подруге: за ней целая охота идет, а она дрыхнет!

– Как вы узнали, что нам нужна помощь? – перекрывая бьющий в лицо ветер, прокричала Ирка в ухо Белому Байкеру.

– Так, подруга, не поверишь, голос услышал! – обернувшись через плечо, проорал Белый. Ветер срывал его слова и уносил прочь. Ирке едва удавалось понять, что он говорит. – В Дороге чего только не бывает, но чтоб вот так прямо голоса! – Байкер покрутил головой. – Я уж решил – совсем крейзанулся Белый!

Ирка нахмурилась – опять загадочный голос! Сперва покутник, теперь Белый Байкер.

– Что сказал голос? – спросила она.

– Что какие-то чуваки поступают не по-нашему, тормознуть надо. Приезжаю, гляжу – правда! Ты, подруга, теперь нечего не бойся! Мы на Дороге! Нет такой силы, чтоб на Дороге тормознула Белого Байкера! – И он торжествующе завопил: – Ничто не остановит нас!

– Ничто? – с глубоким сомнением вопросила Ирка, глядя на предмет, медленно проступающий из смутного марева пространства.

Неторопливо рассекая туман безумной скорости, впереди вращался черно-белый милицейский жезл.

– Менты! А ну держись! – заорал Белый Байкер и завалил мотоцикл на бок, разворачиваясь по крутой дуге. Мотоцикл рванул в обратную сторону, оставляя крутящийся жезл позади.

– Что, взяли? – восторженно прокричал Белый.

Он крутанул ручки мотоцикла, «Харлей» торжествующе взревел. Дорога стлалась под колеса… Но тут же победный гул мотоцикла дрогнул, сбился. Солидно раздвинув скоростное марево, еще один черно-белый жезл проступил впереди. Он недвусмысленно приказывал остановиться.

Четверка седоков дружно оглянулась. Один жезл маячил впереди них, второй поджидал сзади.

– Обложили! Эх, помогай, Дорога! – гикнул Белый Байкер и вздернул мотоцикл на дыбы, разворачиваясь на заднем колесе.

Багажник под пассажирами встал вертикально, и покутник начал медленно сползать. Взмахнул руками, судорожно вцепился Таньке в плечи – и поволок ее за собой. Ирка ухватила подругу за кисть, другой рукой попыталась удержаться за Байкера… Ее пальцы скользнули по гладкой белой коже куртки… Будто гирлянда сосисок, вся троица ссыпалась вниз.

Раздался оглушительный хлопок. Обычный мир возник вокруг них. Белого Байкера не было – лишь впереди смутно дрожал воздух, слышен был удаляющийся рокот мотора и азартные крики: «Врешь, не возьмешь!»

– Стой, вернись! – крикнула Ирка.

Но Байкер их уже не слышал. Зато услышали другие. Припадочно завывая сиренами и полыхая синими бликами мигалок, к сидящей на шоссе троице выворачивали две милицейские машины.

Дверцы машин распахнулись, и из них горохом сыпанули парни в камуфляже и черных масках. На рукавах комбинезонов красовалась эмблема – голова волка. Автоматы были недвусмысленно направлены прямо на девчонок.

Покутник взвился на ноги. Ухватив Ирку и Таньку под локти, он ринулся прочь от шоссе, волоча девчонок за собой.

– Бегите! – кричал он. – Скорее! Теперь-то я их точно задержу! Сашка, я иду к тебе! – Покутник подтолкнул девчонок вперед. Решительно развернулся навстречу накатывающей волне автоматчиков. От его бледной худосочности не осталось и следа. Руки стали длинными, взбугрились мощными мускулами, а пальцы и впрямь обросли серьезными когтями. Только вот глаза…

– Может, не стоит? – спросила Ирка, с сомнением глядя покутнику в глаза.

Но тот уже и сам решил, что не стоит. Набегающие камуфляжники были совсем близко, кое-кто приостанавливался, вскидывая автомат на изготовку…

Покутникова мощь сдулась, будто воздушный шарик: плечи свернулись, опали мускулы, исчезли когти. Одни лишь ноги словно удлинились. Широкими скачками он пронесся мимо девчонок и ринулся прочь от дороги, в степь.

– Здоровенные! Очень много! Стра-ашно! – донесся ставший уже привычным крик.

Парни в камуфляже налетели на девчонок со спины и… пробежали мимо. Помчались в степь следом за улепетывающей фигурой. Лишь один остановился рядом.

– Отряд специального назначения «Серые волки», – хрипло представился он. – Девочки, вы как, целы?

Танька обалдело кивнула. Камуфляжник выхватил рацию и гордо доложил:

– Освобождение заложников прошло успешно! Преследование террориста ведется…

– С переменным успехом, – басовито вздохнули рядом.

Прямо над девчонками возвышался немолодой плечистый мужик. Как он подошел и когда – подруги и не заметили. Парень в камуфляже нервно дрогнул, но тут же вскинул ладонь к черной шапочке с прорезями для глаз:

– Разрешите доложить…

– Доложил уже, – прогудел мужик, похлопывая по рации на поясе.

– Извините, но наш… э-э… друг, он вовсе не террорист, – вмешалась Танька, с тревогой поглядывая вслед удирающему покутнику и его камуфляжному сопровождению. – Он просто… просто…

Мужчина исподлобья поглядел на девчонок, потом неожиданно нагнулся к земле. Его ноздри дрогнули, затрепетали, и Ирке показалось, что неизвестный милицейский начальник принюхивается к следам. И запах ему категорически не нравится. Лицо его брезгливо дернулось, он выпрямился и обронил:

– Не совсем он прост, ваш так называемый друг. Но и правда не террорист, – и небрежно махнул своему подчиненному: – Прекратить преследование.

– Так точно, – браво гаркнул камуфляжник и, доверительно наклонившись к Ирке, громким шепотом сообщил: – Майор всегда знает – виноват или нет. Ни разу не ошибся. Просто нюхом чует!

– Так мне и положено чуять. Верно говорю, сестренка? – майор хищно улыбнулся.

– Не знаю, – промямлила Ирка.

Этот простой ответ почему-то изумил майора буквально до остолбенения.

– Как это – не знаешь? Ты что же, не… – не договорив, он наклонился к Ирке и сильно потянул носом. Девчонка даже испугалась, что ее сейчас, как в мультиках, втянет майору в ноздрю.

– Да нет, я же чую, ты точно… – Майор опять не договорил, тень какой-то догадки мелькнула у него на лице, а потом на нем явно отобразилось облегчение. – Понял, ты просто еще не… Ну тогда порядок!

Ничего не понимающая Ирка во все глаза уставилась на майора.

– Что смотришь, а ну давайте обе в машину, – скомандовал майор, подталкивая подруг к заднему сиденью милицейского автомобиля. – А ты ребят возвращай. Всех, кого надо, мы взяли, а парень – не наш клиент. – И буркнул себе под нос, так, что его расслышала только Ирка: – Милицейский спецназ – не похоронная команда.

И вот тут Ирка всерьез задумалась, стоит ли ей садиться в машину с этим странным майором. Но выбора ей не оставили. На плечо легла тяжеленная ладонь, и Ирку будто ветром внесло в автомобиль. Потом майор небрежно закинул туда же Таньку, а сам уселся за руль. Нажал что-то на приборном щитке… Запоры глухо клацнули. Майор заблокировал дверцы.

Подмаргивая синими огнями, машина рванула в сторону города.

– Извините, пожалуйста, – тоном пай-девочки сказала Танька. – Вы нас арестовали?

– Есть за что? – Майор в очередной раз оскалил в улыбке крупные острые зубы.

Но, глянув на Танькину растерянную физиономию, снизошел до ответа:

– Просто кое-кто просил вас отыскать.

Танькино лицо просветлело:

– Мама и папа! Ну конечно! Они меня ищут! Ирка, сегодня дома будем!

Ирка неопределенно повела плечом. Ей не хотелось портить Таньке радость. Но что-то подсказывало: Танькин отец, при всей его крутизне, не мог ни о чем просить вот этого острозубого мента. Им бы лучше от майора подальше держаться.

Удирать надо сейчас, из машины, ведь неизвестно, куда майор их везет. Ирка лихорадочно перебирала варианты побега. Не выйдет… Не получится… Не то… Опять не то… А если…

Она вскинула голову и… столкнулась взглядом с майором, внимательно наблюдавшим за ней через зеркальце заднего вида. Глаза у майора были странного желтого цвета, такие же хищные, как и улыбка. В их глубине тлела усмешка, словно майор прекрасно понимал, что Ирка сейчас строит планы побега. И заранее смеялся над их никчемностью.

– Ирка, мы в городе! Ура! – завопила Танька, глядя на мелькание улиц за окном.

Она так радовалась, что Ирке захотелось ее стукнуть.

Машина медленно сбросила ход и затормозила у обшарпанной двери милицейского отделения. Майор вышел из машины и тщательно запер переднюю дверцу за собой, оставляя подруг внутри, под замком. Постоял, исподлобья разглядывая окна собственного отделения. На лице его было недовольство. Потом тяжко вздохнул, будто смиряясь с судьбой, и, крепко придерживая, вывел девчонок.

Ирка поняла – не вырваться. А Танька и не думала вырываться, только все спрашивала:

– Мои родители здесь? Меня ждут?

– Аж подпрыгивают от нетерпения, – буркнул майор, заставляя девчонок подняться по лестнице на второй этаж. Они остановились у обшарпанной казенной двери. Коротким толчком майор впихнул девчонок в кабинет.

Там их действительно ждали. Ро€жденные ведьмы восседали по обе стороны старого письменного стола. Оксана Тарасовна – с невозмутимой неподвижностью, а Стелла и впрямь нетерпеливо ерзала на старом стуле, жалобно скрипевшем под ее немалым весом. Не мигая, обе глядели на вошедших и вдруг разом расплылись в широчайших улыбках.

– Здравствуйте, доченьки! – сладко пропела Стелла. – Як мы рады, что наши непослушные видьмочки не сделали з Танечкой ничего поганого!

Танька в ответ только фыркнула, а Ирка внимательно вгляделась в Стеллу. Всем своим существом она чуяла – не врет Старая Грымза! Вправду рада, просто счастлива! Только эта ее радость опасней любых угроз и не сулит им с Танькой ничего хорошего.

– Обыщи их, – скомандовала Оксана Тарасовна. Рука майора мертвой хваткой сомкнулась у Ирки на плече.

– Из карманов все на стол! – тихо сказал майор.

Ирка судорожно дернулась, но майор держал все так же крепко. Низко опустив голову, чтоб не дать ведьмам увидеть слезы унижения, бегущие по щекам, Ирка принялась выворачивать карманы. Кучка на столе имела жалкий вид: последний шарик разрыв-травы, пузырек одилень-зелья, баночка полетной мази. Последним упал тюбик помады. Ро€жденные удовлетворенно кивнули. Майор отпустил девчонок и солидно уселся за свой стол, между ведьмами. Девчонки стояли перед этой троицей, будто подсудимые перед трибуналом в фильмах про сталинские времена.

Оксана Тарасовна поглядела на девчонок пронзительным прокурорским взглядом и неожиданно заявила:

– Прошу прощения за действия моих ро€бленных. Можете быть уверены – я не давала разрешения нападать на вас.

– Девчонкам тилькы б вид хозяйки избавиться, – злорадно косясь на Оксану Тарасовну, добавила Стелла. – Молодые, кровь играет, на волю рвется.

– Ваши бабуси тоже рвутся, еще как! – вдруг дерзко заявила Танька. – Целую речь сказали, про то, как они на вас работают, а вы… – Танька хмыкнула, – …распузастились.

Оксана Тарасовна с интересом уставилась на немалый Стеллин живот. Стелла побагровела от злости:

– Это хто ж в мэне такая вумная, на хозяйку рот разевать?

– Они у вас все не дуры… на этот счет, – улыбнулась Танька.

Ирка постаралась предостерегающе пнуть подругу, но та лишь отмахнулась:

– Брось, Ирка! Мне их теперь бояться нечего – они все равно решили меня убить! Разве ты не чувствуешь?

– А ты, значит, чуешь? – хрипло спросила Стелла и несколько испуганно покосилась на Оксану Тарасовну. – То прижился дар! В кости вошел, кровь пропитал. С сердцем сольется, с разумом сомкнется – быть новой ведьме!

– Не быть! – Оксана Тарасовна зло хлопнула ладонью по столу и подалась вперед, пристально вглядываясь Таньке в лицо. – Ты все верно поняла, девочка! Только наши ро€бленные дурочки могли подумать, что мы разрешим им воспринять истинный дар! Мы не собираемся терять своих служанок!

– Зачем же вы позволили привезти ту умирающую ведьму на остров? – спросила ошеломленная Ирка. – Зачем решали, кому из ваших ро€бленных достанется дар?

– Я ничего не решала! Я просто тянула время! Старуха-ро€жденная должна была унести свой дар в могилу! Но не могла же я прямо сказать своим девочкам, что не позволю ни одной из них принять его! А если б они от разочарования забыли обо всем и на меня кинулись?

– Ото страх! – тряся необъятным животом, расхохоталась Стелла. – Разве ж ро€бленные можуть против хозяйки пойти? На тэбе з твоею ж силою? Им же, дурехам, хуже! На веки вечные видьмами быть перестанут и все, что с твоей силой набрано, одразу ж воротят!

– Чудесно! И я останусь одна, без ро€бленных! Ты бы того и хотела! Я своих девочек годами собирала: умных, хватких, дочек влиятельных родителей… Я на них силу тратила!

Брызгая слюной, ведьмы орали друг на друга, и Ирка почувствовала, что наваждение прошло. Никакой здесь не сталинский трибунал, самые обыкновенные скандальные тетки и продажный мент. Что он против ведьмы? Подтолкнув Таньку, Ирка принялась медленно отступать к дверям.

Одним стремительным движением майор вдруг выхватил тяжелый десантный нож. Танька в ужасе вскрикнула… Нож с размаху вонзился в столешницу, а майор, с неожиданной для его немалого веса легкостью, перекувыркнулся через стол. Тяжелое тело пролетело у Ирки над головой. Отрезая девчонок от двери, огромный, с теленка ростом волк приземлился на все четыре лапы.

Зверюга глухо рыкнула, обнажая в оскале невероятные клыки, потом тело дрогнуло, потекло… Ирке показалось, что она слышит скрип трансформирующихся костей… И вот уже возле двери, небрежно прислонившись к косяку, стоял крупный немолодой милиционер.

– Знаешь, сестренка, в чем беда всех ведьм? – спросил майор у Ирки. И сам ответил: – Ведьма кого хочешь со свету сживет, но ей причиндалы ведьмовские да время потребны… А нашему брату доли секунды хватит – челюсти сомкнуть. – И он зловеще ухмыльнулся.

– Ты, вовкулака, хвост не задирай, без зубов останешься! – оборвала его Стелла и тут же сладенько улыбнулась девчонкам: – Куда ж вы, девоньки, заторопились? Хватит вже и того, що от мертвяков пишлы!

– Значит, это вы мертвяков подняли! – Ирка начинала понимать. – Чтоб они Таньку вместе с даром закопали!

Оксана Тарасовна пожала плечами:

– Потихоньку, полегоньку, но я бы обманула своих глупых девчонок! Но тут явились вы, и твоя подружка умудрилась перехватить старухин дар! И что вас принесло?

– Да мы и не знали бы про ваш шабаш, если б вы приглашение не прислали! – в отчаянии огрызнулась Ирка.

– Мы не присылали! – в один голос ответили ведьмы.

– Мы теж не знали, що в городе ще одна ро€жденная есть! – добавила Стелла. – Як на мэне, так и Оксанка вже лишняя!

Оксана Тарасовна одарила Стеллу презрительным взглядом – похоже, она считала, что лишняя тут как раз сама Стелла, – и снова повернулась к девчонкам.

– Не знаю, кто прислал вам приглашение, девочки, но он оказал вам плохую услугу, – тихо сказала она. – Мне жаль. Если бы ты попросилась ко мне в ро€бленные, я бы тебя взяла. Но позволить тебе стать равной, стать как мы – не-ет! – Оксана помотала пальцем у Таньки под носом. Перевела взгляд на Ирку. – А ты… Мы не стали бы связываться с настоящей ро€жденной – себе дороже может выйти. Но ты кинулась спасать свою подругу – и сейчас ты в наших руках. Беспомощная, беззащитная. Глупо не воспользоваться случаем. В этом городе и так слишком много ведьм. Эй, сюда! – возвысив голос, позвала Оксана Тарасовна.

Дверь кабинета распахнулась. Низко пригибаясь, внутрь протиснулась четверка высоченных широкоплечих парней. Несмотря на летнюю жару, все они были в куртках с закрывающими лица капюшонами.

– Кути-кути-кути, – вдруг заворковала Оксана Тарасовна, ласково присвистывая и прищелкивая пальцами. – Косточки, сладкие косточки…

Из-под капюшонов послышалось глухое ворчание, прорезиненная ткань соскользнула с голов… Девчонки дружно заорали, и даже майор тихо, грозно зарычал, а волосы у него на затылке встали дыбом…

Вместо лиц под капюшонами прятались собачьи морды! Черные, жадно принюхивающиеся носы, оскаленные клыки, уши торчком – и единственный глаз посреди лба!

– Песиголовцы! – в ужасе прошептала Танька. – Они людоеды! Людей орехами откармливают и жрут!

– Уникальные экземпляры! – с гордостью подтвердила Оксана Тарасовна. – Последние в своем роде! Хоть в Красную книгу заноси!

– Опять! То ярчуками меня травили, теперь песиголовцами! Кого точно никогда не заведу – так это собаку! – простонала Ирка.

– Таки ж не заведешь! – злорадно подтвердила Стелла. – Фас, песики! Жрите от пуза!

– А ну стоять! – неожиданно рыкнул майор, демонстрируя изготовившимся к прыжку чудищам волчьи клыки.

– Ты рехнулся, волк? – злобно взвизгнула Оксана. – Спорить с нами вздумал?

– Это ты рехнулась! – прорычал майор и уже другим, примирительным тоном добавил: – Если б я вас, ведьм, во всем слушался, до сих пор бы в камышах спал и телят резал. Нюхом чую, мои парни возвращаются. – Майор кивнул в сторону окна. – А у меня в отделении песиголовцы детей жрут? – Он пожал плечами. – Мне с ведьмами ссориться резона нет, только давай уж все по уму. Пока пусть девчонки в камере посидят. К ночи вы машину подгоните – и делайте что хотите!

Ведьмы злобно зыркали на майора болотно-зелеными глазищами, но с нижнего этажа уже и впрямь слышались громкие мужские голоса. Схватка песиголовцев с ОМОНом явно не входила в их планы. Ведьмы неохотно кивнули:

– Учти, приедем сразу, как стемнеет. У песиков уже слюнки текут!

Ирка с ужасом поняла, что это правда – струйки голодной слюны сочились из собачьих пастей.

Следом за майором песиголовцы поволокли к камерам обессилевших от ужаса подруг. Втолкнули внутрь. Слабенькая, забранная решеткой лампочка освещала пустую камеру: умывальник, двухэтажные нары в углу. Тяжелая дверь лязгнула, закрываясь.

Танька в отчаянии кинулась к двери и тут же отскочила.

– Тут что-то есть. – Она опасливо ткнула пальцем в замок.

– Уже чувствуешь? – равнодушно усмехнулась Ирка. – Ведьмы заговор наложили. Чтоб мы не выбрались.

– Переломить сможешь? – деловито поинтересовалась Танька.

– Чем, головой? – заорала Ирка. – Заговор двойной, а у меня ни трав, ничего! – Она в отчаянии рухнула на покрытую старым матрасом койку.

Танька присела рядом.

– Это я виновата, – прошептала она. – Если бы я не заставила тебя взять меня на шабаш…

Ирка повела плечом. Какая разница, кто виноват, все равно теперь они обе погибнут. Глупо и мерзко, в желудках последних песиголовцев. И никакого выхода! Просто обезуметь можно! Ирка саданула кулаком в стенку.

– Стучат! – сообщила Танька.

– Дура, это я! – буркнула Ирка.

– Да нет, в окошко стучат! – В два прыжка Танька взлетела на верхние нары и прильнула к забранному плотной решеткой окну.

Вонзив острые кривые когти в кирпичную кладку, перед окном висел покутник. На одном плече у него болталась объемистая сумка. А на другом…

– Ирка, твой кот! Он опять тебя нашел!

Ирка вскарабкалась к Таньке. Старый друг, здоровенный трехцветный котище невозмутимо восседал на узеньком внешнем подоконнике. Покутник аккуратно сдернул с плеча сумку, водрузил ее рядом с котом. Ирка прищурилась. Отделенный решеткой и толстым мутным стеклом, кот был почти неразличим. Девчонка сморгнула… Ни кота, ни сумки! Подоконник пуст!

Ирка разочарованно отпрянула от окна, оглянулась… Старая кожаная сумка стояла на полу, посреди камеры. Рядом мохнатой трехцветной копилкой восседал кот.

– Это что? – дрожащим голосом спросила Танька.

– Кот в пальто, – усмехнулась Ирка. Она заглянула в сумку. Издав восторженный вопль, крепко прижала кота к груди. Гневно фыркнув, тот высвободился – он был солидный зверь и не терпел фамильярностей.

А Ирка уже опустошала кармашки, выкладывая на полу камеры рисунок из трав и цветов.

– Беспомощная, говорите, беззащитная, – бормотала она. – Сейчас поглядим, какая я вам беспомощная… – Она кинула поверх травок горсть цветного порошка, вытащила из очередного кармашка спички – и крохотный веселый огонек заскакал по затейливому рисунку.

– Не клятого, не мятого, кличу ворога заклятого, – закрыв глаза, забормотала Ирка, – на ментовскую сторонушку, на волчью головушку…

Огонек весело пыхнул и исчез. Пол камеры был совершенно чист, даже пепла не осталось.

– Сейчас начнется веселье! – радостно заорала Ирка.

– Уже начинается? – поинтересовалась Танька, услышав, как кто-то возится с замком их камеры.

– Слишком быстро, – встревожилась Ирка.

Дверь с лязгом распахнулась. На пороге стоял майор-оборотень.

– Выходите, быстро! – скомандовал он.

– Никуда мы не пойдем, – упрямо нагнув голову, заявила Ирка. Пальцы ее быстро перебирали пакетики и флакончики в кармашках сумки.

– Не дури, сестренка! – рыкнул майор.

– Какая я вам сестренка!

– Глупая очень! – отрезал майор. – Я помочь хочу!

– Ага, как же… – начала Ирка.

Но тут кот коротко мяукнул и, неторопливо проследовав мимо майора, вышел вон из камеры.

– Ирка, кот ему верит, – несмело вмешалась Танька. – А кот у нас самый умный!

– Да хватит болтать! Стемнело уже, скоро эти… – Майор презрительно скривился. – Псы позорные явятся! Ты что, и впрямь думаешь, я вас им отдам? Чтоб волк собакам косточки подносил? – И, недолго думая, ухватив девчонок за руки, майор поволок их по лестнице на первый этаж.

Они подбежали к двери, распахнули ее… И застыли на пороге.

Из темноты окрестных улиц к единственному фонарю у отделения милиции выруливали автомобили. Джипы, «Мерседесы», роскошные «БМВ». Дверцы распахивались, и наружу один за другим выбирались накачанные бритоголовые молодчики. Некоторые держали на плечах тяжелые бейсбольные биты. В неверном свете фонаря тускло блеснул вороненый пистолетный ствол. Сухо щелкнул затвор.

Майор быстро захлопнул дверь:

– Это что еще такое?

– Я же не знала, что вы нас отпустите! – протянула Ирка. – Вы же сами сказали, чтоб песиголовцы вечером приезжали!

– Правильно, сказал. Что они приехать могут. А что вас забрать – не говорил. И тебе, между прочим, намекал, что с ведьмами ссориться не хочу. Ты тоже ведьма, значит, и с тобой!

– Какие-то у вас намеки непонятные!

– Просто вы, ведьмы, все тупые! Ты кого мне начаровала?

– Врагов, – повинилась Ирка.

– Бандюков, что ли? – с любопытством спросил майор, осторожно выглядывая в коридорное окно. – Ты глянь, не иначе как отделение штурмовать будут! Ну ведьма…

Ухватив девчонок за руки, он потащил их обратно по коридору. Задержался у дверей одной из комнат и тихо скомандовал мгновенно вскочившим омоновцам:

– Оружие на изготовку, серые волки! В коридор пока не высовываться!

Запертая входная дверь заскрипела, словно снаружи ее попробовали на прочность. Пока еще осторожно. Очень осторожно.

– Ну ведьма… – торопливо оглядываясь, майор втолкнул девчонок в туалет.

В нос ударил резкий запах хлорки, майор раздраженно чихнул, распахнул окно… В коридоре глухо стукнуло, послышались осторожные шаги.

– Замок отжали! – прокомментировал майор. – Ну ведьма… – Он подсадил Ирку на подоконник, помог спуститься на тротуар. Ирка увидела, как длинная вереница бритоголовых крепышей втягивается внутрь отделения.

Визжа протекторами, из темноты вырвались пара обыкновенных «Жигулей» и старенький «уазик». Даже не глянув на застывшую под окном Ирку, парни с камерами ринулись к распахнутой двери отделения. Следом потянули осветительный кабель.

– И телевизионщиков накликала! – взвыл майор. – Ну ведьма…

Он вытолкнул наружу Таньку, следом изящным прыжком переметнулся кот.

К отделению выкатил «Ниссан», потом «Ауди». Из них выбрались солидные мужчины в деловых костюмах, с портфелями в руках.

– Адвокаты! – рыкнул оборотень. – Ну ведьма…

Ирка опустила голову – неловко как получилось!

– Ну спасибо тебе!

– За что спасибо? – Ирка удивленно уставилась в желтые глаза майора – тот вовсе не иронизировал, действительно благодарил. Лицо его аж светилось азартом:

– Да я сейчас этих бандюков всех захомутаю! За нападение на отделение милиции! Прямо у телевизионщиков перед камерами! Никакие адвокаты не отмажут! И пусть тогда попробуют мне полковника не дать!

– А вдруг они вас?

– Меня? Ментовского Вовкулаку? Какие-то мелкие лохи? – оскорбился майор. – Вы мотайте отсюда поскорее, сейчас жарко будет! Удачи тебе, Хортова кровь! Передавай там привет от Ментовского Вовкулаки!

– Где – там? – растерянно переспросила Ирка. – Кому привет?

Но майор не ответил. Вдалеке коротко грохнул выстрел. Громадный волк прянул от окна и одним прыжком оказался в коридоре. Послышались громкие, полные ужаса крики, торопливо застучал автомат. И взвился вой: отделение милиции содрогнулось от грозного охотничьего клича вожака. А в ответ грянул слитный рев молодых глоток – «Серые волки» услышали призыв командира.

 11   День седьмой, людоедский 
Темная фигура отделилась от стены. Виновато опустив голову, покутник плелся навстречу девчонкам.

– Снова тренировался? – устало вздохнула Ирка и зашагала по темной улице, подальше от отделения милиции и развернувшейся там баталии.

– Да ладно, не трогай его, Ирка, – вмешалась жалостливая Танька. – Ты ж видишь – он старается. Все равно он нам здорово помог – кота твоего нашел…

Кот негодующе мявкнул.

– Это не я его, это он меня, – торопливо пояснил покутник. – Бегу я, бегу…

– От кого? – безнадежно поинтересовалась Ирка. – Майор велел прекратить преследование.

– Ну так я заметил не сразу, – смущенно потупился покутник.

– Ясно. Как всегда – драпал и не оглядывался.

– Зато я в этот раз уши не затыкал, – гордо объявил покутник. – Правда, все равно ничего не слышал. Пока кот на меня не выскочил. И ка-ак мявкнет! Я сразу понял, что он твой, Ирочка, – искательно заглядывая Ирке в глаза, сказал покутник. – Авторитетный очень. Сам меня к милиции привел, только подняться я ему помог. Там стена гладкая, даже коту не зацепиться.

– С такими когтями – и такой трус!

– А где ты сумку взял? – поторопилась вмешаться Танька.

– Нигде. Сумка у кота была, – удивился покутник.

Ирка остановилась. Поглядела на кота, на сумку и расстроилась:

– Ну вот, только разобрались, почему мертвяки нас на кладбище без всякой передачи дара закопать собирались, как сразу новые загадки!

– А может, кот сам? Он у нас вон какой крутой, сквозь стены ходит.

Кот потерся Таньке об ногу. Продемонстрировал, как высоко ценит ее мнение.

Ирка покачала головой и зашагала дальше:

– Сквозь стены – это одно. А сумку собрать – совсем другое. Представляешь кота, со знанием дела пакующего сумку?

Танька тоже засомневалась:

– Да, пожалуй, несолидно. Не статусно.

Кот снова потерся о ее ногу.

– Между прочим, флакончики в ней тоже не мои. – Ирка вытащила из сумки крохотный изящный флакончик с зельем. – У меня все попроще, в литровых банках.

– Нам все время кто-то помогает, – задумчиво протянула Танька. – Его голос позвал… – Она кивнула на покутника. – Белого Байкера тоже, теперь вот кот зелья принес.

– Ага, только с покутника, – Ирка тоже кивнула на плетущегося сзади покойника, – толку, как с козла молока. Белого Байкера первый же мент стопорнул. А приглашение на шабаш? Стелла с Оксаной его точно не посылали, зачем им? Так что неизвестно, помогают нам или…

– Если помогают, пусть моим родителям позвонят. Меня уже неделю дома нет!

– Спокойно, до города мы добрались, к утру дома будем… – утешила ее Ирка.

Слабый шелест шин хорошо слышался на пустынной улице. Темный фургончик неторопливо выкатил из переулка. Водитель наклонился к лобовому стеклу – в мерцающем свете ночного светофора Ирка увидела крупную песью морду на человеческих плечах! Розовый язык прошелся по черным губам, собачьим губам – песиголовец плотоядно облизнулся.

Дверцы фургона распахнулись, и четыре высоченные плечистые фигуры выбрались на тротуар.

Грозно шипя, кот выгнул спину и, словно бы пританцовывая, выпрыгнул навстречу песиголовцам. Четыре пары острых собачьих ушей враз насторожились, единственные глаза точно в центре лбов смотрели не отрываясь. Кот вызывающе мявкнул и метнулся в боковой переулок, приглашая полулюдей-полупсов следовать за ним. Один из песиголовцев коротко тявкнул коту вслед, и… вся четверка, дружно печатая шаг, двинулась к людям.

– Они же людоеды, зачем им кот, – пятясь, пробормотала Танька.

– Опять! – страдальчески простонал покутник. Потом решительно выдохнул, расправил плечи. – Но уж теперь-то я смогу вас защитить!

– Ой, да брось ты! – отмахнулась Ирка. – Они здоровые, и их много. Бежим! Все!

На бегу Ирка выхватила из сумки ярко-оранжевый флакончик и метнула его за спину. Стекло дзенькнуло, разбиваясь. Рассекая улицу надвое, позади беглецов выросла ревущая стена огня.

Ирка оглянулась. Четыре высокие фигуры смутно виднелись сквозь огненное марево.

Ирка и ее друзья побежали вдоль улицы. Впереди шелестели деревья небольшого сквера. Танька вдруг притормозила:

– Не надо туда!

– Угол срежем, – задыхаясь, бросила Ирка и ринулась в темноту аллеи. И тут же встала как вкопанная.

Впереди хищным желтоватым светом вспыхнули звериные глаза. Четыре громадных глаза.

Круто развернувшись, Ирка со всех ног кинулась обратно:

– Они там! Выбрались!

Троица беглецов бросилась вдоль трамвайных путей. Сзади пронзительно затрещал звонок. Ирка подалась в сторону. Грохоча по рельсам, мимо прокатил последний ночной трамвай. Засунув руки под мышки и низко опустив голову, кондуктор подремывал в ярко освещенном пустом вагоне.

– Туда! Скорее! – крикнула Ирка. Задыхаясь, друзья выбежали на остановку. Ирка взлетела на подножку.

Кондуктор медленно выпрямился. Круглый собачий глаз не мигая уставился на Ирку. Гигантская пасть радостно осклабилась. Потянуло безошибочно узнаваемым запахом псины. Ирка повернула голову. Из кабины водителя на нее скалилась вторая одноглазая собачья морда.

Ирку с подножки будто ветром сдуло. Беглецы перебежали дорогу и со всех ног помчались к темной громаде элитного дома. Ирка в очередной раз всадила булавку в свои исколотые пальцы. Окровавленная ладонь легла на электронный замок. Дверь распахнулась.

Щурясь, Ирка и ее друзья вбежали в залитый светом широкий холл. Сквозь стекло будки-аквариума виднелась высокая фигура охранника. Бравый парень в перехваченном портупеей камуфляже, лихо сдвинутый набок берет… Ирка замерла. Из-под берета вызывающе торчало стоячее треугольное собачье ухо!

Охранник обернулся. Розовая тряпочка языка, устало трепеща, свешивалась между внушительных клыков. По-прежнему неторопливо песиголовец двинулся навстречу своим жертвам.

Ирка швырнула на пол покрытую кровью булавку. Проламывая мраморную плитку, из пола вмиг выросли гибкие стальные прутья. Ветвясь, будто побеги невиданного растения, они тянулись к потолку, окружая песиголовца непреодолимой стальной решеткой.

Девчонки и покутник бросились вверх по темной винтовой лестнице. Лестница вилась, оборот за оборотом, ковровая дорожка глушила топот бегущих ног. Танька первой выскочила на площадку… В лицо ей дохнуло жадным смрадом. Тускло блеснув в лунном свете, громадные клыки лязгнули в миллиметре от горла.

Промахнувшийся песиголовец развернулся, собираясь для нового прыжка. Покутник сгреб девчонок и, зажав их под мышками, перевалился через перила. Они рухнули в широкий лестничный пролет.

Упруго свистнул воздух. Раздался короткий удар, звук ломающихся костей…

Ирка ошалело встряхнулась. Рядом, прикрывая руками голову, съежилась Танька. Обе они лежали на широкой груди покутника. А тот, бессильно раскинув руки, распростерся на мраморном полу. Ирка коротко всхлипнула. Покутник открыл глаза.

– Ты живой? – жалобно спросила Ирка.

– Ты что, дура? Нет, конечно! – огрызнулся мертвяк. Он вскочил, стряхивая с себя девчонок. – Черный ход ищите!

Ирка на мгновение прикрыла глаза:

– Туда!

Все ринулись под лестницу. Маленькая дверца распахнулась, дохнуло прохладным ночным воздухом. Беглецы выскочили в узкий переулок.

Посреди переулка, небрежно сунув руки в карманы, стояли четыре высокие широкоплечие фигуры. Черные собачьи носы жадно нюхали воздух. Острые уши чутко вздрагивали.

Девчонки медленно отступили. Развернулись и изо всех сил рванули обратно, к парадной двери.

Они снова выскочили к трамвайной остановке и ринулись в путаницу узких старых улиц и проходных дворов. Проскочили сквозной подъезд, перемахнули какой-то забор…

– А-у-у! – тишину ночи располосовал торжествующий вой мчащейся по следу своры.

– А-у-у! А-у-у! Вау-вау! – вой несся сзади, с боков, спереди! Ночь полнилась этим воем, казалось, кроме него, ничего больше не было. Ни звуков, ни шорохов, только вой, вой, вой…

– К проспекту! – крикнула Ирка, выскакивая из очередного проходного двора.

Они выбежали на проспект. Из ярко освещенных дверей ресторана выливалась разряженная толпа. Элегантные мужчины рассаживали в такси своих дам. Беглецы ринулись к стеклянному входу.

Покутник в своем черном костюме и при бабочке не вызвал у швейцара никаких возражений. Но завидев девчонок, строгий страж немедленно загородил собой вход.

– Куда? – грозно рявкнул он. – Несовершеннолетним…

– Проводите к задней двери, – металлически отчеканила Ирка, и глаза ее полыхнули зеленью.

Ни слова не говоря, швейцар оставил свой пост и зашагал впереди. Они нырнули в подсобные помещения, провожаемые удивленными взглядами поваров, миновали кухню. Швейцар любезно распахнул заднюю дверь.

Мерзко запахло мусором. Хлынувший из двери поток света озарил заваленный старыми ящиками дворик. А на железной стенке мусорного бачка вычертился темный контур собачьей головы. На широких человечьих плечах.

Беглецы круто развернулись и – назад, назад, назад! – через весь ресторан бросились обратно к выходу.

– А на чай? – крикнул им вслед швейцар.

Девчонки и покутник пронеслись через проспект, миновали небольшую площадь, снова выскочили к широкой ленте шоссе. Перед ними был темный провал подземного перехода. Позади них – четыре здоровенные широкоплечие фигуры. Песиголовцы вроде бы не спешили, но они были уже здесь, близко, за спиной!

– В переход! – скомандовала Ирка. На полной скорости их троица слетела по ступенькам.

Песиголовцы принялись неторопливо спускаться следом.

– Быстрее, хоть на секунду оторваться! – крикнула Ирка. Задыхаясь, беглецы промчались в гулкой пустоте подземного перехода, выскочили наружу…

Ирка остановилась. Обернулась. Мрак перехода на мгновение скрыл преследователей.

– Чего встала, бежим! – крикнула Танька.

– Никуда мы не бежим! – отрезала Ирка, запуская руку в сумку.

Она вытащила флакончик. На дне его лежал всего лишь крохотный комочек серой земли. Ирка стиснула флакончик между ладонями.

– Земля святая, що людей тримае, зло не пускае, собой покрывае, в себе запирае…

Ирка бормотала.

Гулкие шаги зловещей четверки слышались все ближе.

Иркины ладони сжимались все крепче.

Мерно вышагивающие песиголовцы появились внизу лестницы.

Стекло флакончика отрывисто кракнуло. Ирка коротко вскрикнула, когда осколки вонзились ей в ладони.

Четыре зубастые пасти предвкушающе оскалились.

Кровь с Иркиных ладоней окрасила комочек земли из раздавленного флакона.

Земля дрогнула. Словно долгий стон прокатился по ней. Широкий отвор перехода мучительно заскрипел – и пополз, смыкаясь. Асфальт взбугрился, разламываясь. Вывороченный фонарный столб гулко рухнул поперек площади.

Песиголовцы бросились вверх по лестнице. Ступени вспучились и опали, растекаясь цементной рекой. Один из монстров метнулся в сторону, рухнул на колени… Вязкий поток накрыл его с головой. Трое его товарищей развернулись и изо всех сил помчались обратно, к противоположной лестнице подземного перехода. И тогда земля застонала во второй раз.

Оба отвора перехода шевелились, смыкаясь-размыкаясь будто два гигантских рта. Искря разорванными проводами, падали фонарные столбы. Асфальт полз, словно гигантский серый язык. Земля вздохнула в последний раз – и переход сомкнулся, погребая всех песиголовцев.

Ирка судорожно перевела дух, разомкнула ладони… и бессильно осела прямо на руки покутнику.

– Ничего ж себе! – ошеломленно пробормотал тот.

Подхватив Ирку, он вбежал под арку солидного старого дома. Лампочка над единственным подъездом освещала замкнутый двор-колодец. Покутник опустил Ирку на деревянную скамейку. Танька, всхлипывая то ли от пережитого страха, то ли от облегчения, принялась вытаскивать из Иркиных ладоней мелкие кусочки стекла, непрерывно приговаривая:

– Ну ты дала! Ну ты им дала!

Кончиками ногтей она подцепила крохотный кусочек стекла, напряженно прикусила губу… В наступившей тишине стал четко слышен слаженный топот. Танька вскинула на Ирку налитые ужасом глаза… Четыре огромные темные тени накрыли двор. Плечом к плечу в арку входили песиголовцы. Единственный выход был отрезан.

– Нет, ну я так не могу! – возмутился покутник. – Это уже ни в какие ворота…

Один из псоголовцев понюхал воздух вокруг покутника, брезгливо чихнул и небрежно отстранил того плечом. Строй людоедов отрезал подруг от их спутника.

– Девочки, ну я правда не могу! – поверх собачьих голов крикнул несчастный мертвяк. – Уж больно они здоровенные и их опять много! Мне все-таки надо еще потренироваться. Вы ж, как всегда, справитесь?

– Знаешь, на этот раз, кажется, нет! – дрожащим голосом ответила Танька.

Девчонки отступали в глубь двора. Вот Ирка ткнулась спиной в стену дома… Истекающие голодной слюной пасти нависли над ней… Глаза в центре лбов вспыхнули торжествующим огнем.

– Справитесь-справитесь, – успокаивающе бормотал покойник, пятясь к выходу со двора. – Вон вы какие крутые… Землю двигаете.

Распахнутая пасть людоеда потянулась к Иркиному горлу…

– Опять бежишь, гад? – в отчаянии выкрикнула Танька. – Мало тебе друга Сашки, еще и нашу смерть искупать будешь, покутник фигов!

Убегающий споткнулся и замер будто вкопанный.

– Еще? Нет, я не могу! Это совершенно невозможно! Я и так устал! Я, в конце концов, терпеть не могу беготню… – забормотал он. – Хватит! С меня хватит! А-а!

Истошно орущий мертвец развернулся к песиголовцам. Его черный костюм вдруг лопнул по швам, и гигантские, будто старинные щиты, пластины мускулов покрыли мертвяка с головы до ног. Жуткая, полная острых клыков пасть хищно распахнулась. Длинные, как кинжалы, стальные когти выросли на пальцах. И покутник со всего маху всадил их в спину ближайшему врагу.

Песиголовец обиженно, по-щенячьи взвизгнул. А дико ревущий монстр ринулся на остальных. Его когтистая лапа полоснула поперек живота одного песиголовца, зубастая пасть сомкнулась на холке второго…

– Ну вот, а боялся… – невольно потирая горло, буркнула Ирка.

Жалобно скулящий песиголовец выполз из схватки, судорожно дернулся и неподвижно замер на асфальте. Его единственный глаз медленно тускнел.

– Не занесут их в Красную книгу, – заключила Ирка, поглядев, как жуткие челюсти их спасителя перехватили горло следующему песиголовцу. – Предлагаю считать породу окончательно вымершей.

Она устало двинулась к арке.

– Может, подождем? – предложила Танька.

– Кого?

– Ну… его, – нерешительно предложила Танька, с некоторым сомнениям поглядывая на их преобразившегося приятеля. Как раз в этот момент покутник вскинул очередного песиголовца над собой и шарахнул об асфальт, с хрустом ломая людоеду хребет.

– Ему не до нас будет, – усмехнулась Ирка. – У него разговор важный. – И Ирка указала пальцем в небеса.

Танька запрокинула голову. Из темной глубины звездного неба прямо во двор разворачивалась лестница лунного света. На самой ее верхушке виднелась смутная юношеская фигура.

– Как думаешь, простит его друг Сашка? – шепотом спросила Танька.

– Не знаю, – также шепотом ответила Ирка. – Но они хотя бы встретятся.

 12   День восьмой, домашний 
– Заходи скорее, – требовательно сказала Ирка и еще раз осторожно огляделась по сторонам. Вокруг было спокойно: все те же привычные соседские дома, старые дворы, такие тихие ранним утром. Воздух словно бы легко дрожит над калиткой Иркиного дома, а калитка слегка поскрипывает, обещая защиту, безопасность.

– А может, все-таки… – нерешительно начала Танька, косясь на дорожку вверх из балки. Дорожка тянулась от Иркиного дома как раз к особняку Танькиных родителей.

– Я сказала – нет! – почти рявкнула Ирка, толчком направляя подругу к калитке. В груди у нее словно скрутился тугой узел паники. И тихо, и вокруг никого, но все ее существо вопило: «Скорее! Внутрь!» А Танька, зараза, все медлила, все топталась, поглядывая на ведущую к ее дому тропинку. Да сдвинется она с места, наконец!

Девчонки побежали к калитке. На мгновение Ирке показалось, что дрожащее утреннее марево при их появление насторожилось и едва заметно потянулось навстречу. Ирка рванула створку, подруги заскочили во двор. Ирка задвинула засов и обессиленно привалилась к забору.

Они дошли! Они были здесь, в ее доме, доме ведьмы, куда не сможет войти ни одна живая душа, если она желает ведьме зла. Конечно, если сама ведьма сдуру не пригласит. Нет уж, в эти два дня Ирка никого не собирается приглашать! Никаких почтальонов, слесарей, сантехников… Хватит! Целую неделю их пытаются то закопать, то съесть… Тут Ирка почувствовала, что желудок скручивает голодный спазм. И рванула в дом.

Она пронеслась через коридор, вбежала на кухню и распахнула дверцу холодильника. Выхватила батон колбасы и, с большим трудом заставив себя не кусать прямо от него, принялась делать бутерброд. У двери послышалось шарканье разболтанных тапок, и на пороге появилась бабка. На мгновение в ее выцветших глазах мелькнуло облегчение. Потом бабка сурово сдвинула черные полоски крашеных бровей. Губы поджались в неодобрительную гузку.

– Зьявилася! Це що, теперь завсегда так будет? Пропадаешь, ани слуху, ани духу, потим зьявляешься…

– Мне не являться? – сквозь набитый рот прошамкала Ирка.

– Грубишь бабке… – тут же приняла подачу бабка.

– А борщ у нас есть? – жадно поинтересовалась Ирка.

Бабка всплеснула руками:

– Ты дывысь, борщ! Для кого мне его варить, тот борщ? Для сэбе? Сама швендяет, а бабка борщ вари! – Бабка вдвинулась на кухню и, продолжая ворчать, принялась вытаскивать из холодильника овощи. – Подождешь з борщом!

– Обязательно! – кивнула Ирка, наскоро чмокая бабку в щеку. Ей вдруг стало необыкновенно хорошо и легко. Она дома, и бабка ворчит, и борщ скоро будет… Все, все! Спаслись, спрятались! Никаких больше мертвецов, байкеров, людоедов и милиционеров!

Танька заглянула на кухню.

– О, и эта тут! – покосилась на нее бабка. – Ну чего встала, садись картошку чистить, раз пришла!

Ирка сунула Таньке бутерброд. Но Танька глянула на него равнодушно.

– А позвонить можно? Там мама…

– Звони, конечно, – наскоро слопанный бутерброд словно заткнул зияющую дыру в желудке. Мир вокруг сразу стал благостным и добрым, и даже не верилось, что где-то караулит опасность и смерть.

Танька схватила трубку старого пластикового аппарата…

– Ир, а он не работает!

Ирка недоуменно послушала гулкую тишину в трубке, растерянно подергала проводочки, вдавила телефонный штепсель в розетку… Ничего не изменилось.

– Ба, а чего телефон не работает?

– А ты за него сплатила? – пышущая негодованием бабка явилась на пороге кухни. Нож в одной руке, здоровенная свекла в другой. – Я вже старая! Я не можу з нашей балки на ту гору до сберкассы бигаты! Не сплатила, ось и видключылы. А якщо б я тут без телефона померла? Така вже эгоистычна дытына, щось страшне! Ни про кого, окромя сэбе, не думает! Другой раз сперва за телефон сплати, а потим вже пропадай.

И бабка тоже исчезла – обратно на кухню. Ирка перевела взгляд на квитанцию за телефон, так и валяющуюся на тумбочке – там, где Ирка оставила ее неделю назад.

– Точно. – Ирка виновато покосилась на Таньку. – Я как раз собиралась сходить заплатить. Кто ж знал, что мы после шабаша не вернемся.

– Так, я иду домой, – решительно сказала Танька и действительно круто развернулась и пошагала к выходу.

– Сдурела? – Ирка не верила ни ушам, ни глазам. – Тебя куда несет? А если тебя за забором караулят? – Ирка схватила подругу за руку.

– Отпусти немедленно! – почти завизжала Танька.

Будто белка из дупла, из кухни выглянула бабка. Поглядела на сцепившихся у порога девчонок, постучала согнутым пальцем себе по лбу и снова спряталась.

– Мама… Папа… – кричала Танька. – Они думают, я пропала! Я тут, в двух шагах, и даже не могу сказать им, что со мной все в порядке? А ну пусти меня!

– Легче им будет, если с тобой станет не все в порядке? – пропыхтела Ирка, изо всех сил вцепившись в вырывающуюся подругу. – Если тебя прямо за порогом – хвать!

Но Танька ее не слушала. Она рвалась к двери.

– Ты эгоистка! – закричала она. – Моей маме сейчас плохо!

Ирка разжала руки. Не ожидавшая этого Танька плюхнулась на пол.

– Я эгоистка? – страшным шепотом спросила Ирка. – Я? И ты туда же? – злые слезы брызнули у нее из глаз. – Это из-за тебя мы вляпались во всю эту историю – я же не хотела брать тебя на шабаш, ты настояла! Это ради тебя я дралась с мертвяками, и людоеды меня чуть не сожрали тоже из-за тебя! А ты говоришь, что я эгоистка?!

– Ты не понимаешь! – По Танькиным щекам катились слезы. – Я к маме хочу!

– Я всю жизнь к маме хочу! – заорала Ирка. – И кого это волнует?

Танька не отвечала. Она молча плакала, уткнувшись лицом в колени.

Ирка коротко, задушенно всхлипнула и бросилась к себе в комнату.

Она не должна была, не имела права говорить такое Таньке! Из-за Таньки она, видите ли, вляпалась! А как иначе? Повернуться и домой полететь, пусть подруга сама выкручивается? А когда Ирку два месяца назад похитили? Танька искала ее по всему городу, с псами-ярчуками дралась, и с ведьмой тоже! Между прочим, ни разу не сказала, мол, «из-за тебя, Ирка, вляпались».

Но с другой стороны, что за детство такое? Мама ее, видите ли, ждет! Скажи спасибо, что ждет! Ирку вон не ждет. И никогда не ждала! Ирка шмыгнула носом. Приходилось признать: именно поэтому она на Таньку и накинулась. Обыкновенная зависть, Ирочка! Стыдно!

Всхлипывая, Ирка подошла к окну. Надо теперь извиняться, а не хочется. И с Танькой в ссоре быть тоже не хочется… Она отерла ладонью мокрые глаза.

Из-за окна послышался предостерегающий кошачий мяв.

– Явился. Появляется, исчезает – шастает где вздумается, – в лучшем бабкином стиле пробурчала Ирка и выглянула в сад, разыскивая кота. И первое, что предстало ее глазам, была шагающая к калитке Танька.

Ирка распахнула окно:

– Ты… Что… А ну вернись!

У самой калитки Танька обернулась.

– Ты права! – крикнула она. – Я действительно сама виновата! Спасибо тебе за помощь, дальше я справлюсь!

– Нет! – Ирка чуть не вывалилась из окна. – Я не то хотела сказать! Стой!

Но Танька ее не слушала. Она распахнула калитку и торопливо направилась вверх по тропинке.

Из высоченных кустов смородины, что разрослись у соседнего забора, плавно, будто пчелы жарким летним днем, выпорхнули старушка со строгим учительским пучком на голове и верхом на венике да две девчонки на метлах, рыжая и золотоволосая.

Аккуратно зависнув у Таньки над самой головой, летуньи тихонько потянулись следом.

«Ведьмы низко летят, к дождю», – мелькнула дурацкая мысль. Ирка заорала:

– Кот, держи их!

Мельком успев увидеть, как, стремительно перелетая по ветвям, кот мчится наперехват, Ирка ринулась вниз. Чуть не снеся дверь, она пробежала через сад, выскочила за калитку…

«Училка» нервным движением поправила волосы, будто невзначай чуть обогнала своих товарок, почти вплотную подлетая к Таньке. В ее руке блестело длинное острое шило!

Словно что-то почувствовав, Танька нервно передернула плечами и обернулась. Ирка хотела заорать… Но так и осталась с раскрытым ртом. Недолго думая, Танька протянула руку и выдернула веник из-под ведьмы. «Училка» грянулась оземь, а развоевавшаяся подруга тут же огрела ее веником.

Из ветвей нависшей над тропой вишни выскочил кот. Он рухнул точно на голову рыжеволосой Алле. Его когти впились в рыжие пряди. Истошный вопль огласил окрестности.

Танька продолжала охаживать свою противницу ее же собственным веником.

Золотоволосая Вика взмыла над дракой, сделала в воздухе кульбит. И ринулась на Таньку, вздымая над головой небольшой кухонный топорик. Ирка бежала по тропинке, понимая, что не успевает, не успевает, не успева…

Между Танькой и налетающей Викой вдруг дрогнул, затрепетал воздух. Молодую ведьму будто взрывом подбросило.

Напоследок еще разок шмякнув «училку», Танька рванула обратно. Кот мчался впереди.

И тут на ярко-голубом фоне неба появился ровный треугольник, подобный журавлиному клину. Это летели остальные ведьмы.

– Скорее! – срывая голос, закричала Ирка.

Клин приближался. Припав к метлам, ведьмы пикировали на бегущую. Хрипя и задыхаясь, Танька мчалась по тропе. Воздух вокруг нее вновь дрогнул, замерцал. Словно бы что-то уперлось девчонке в спину и буквально внесло ее в распахнутую калитку.

Ирка захлопнула дверцу…

– Молодец, Танька! – радостно завопила Ирка. – Слушай, а как ты Вику отбросила, у тебя что, уже дар прорезался? Уже стала ведьмой?

– Нечего придуриваться! – резко буркнула Танька. – Это ж ты ее отбросила, и в калитку меня втолкнула ты!

Ирка недоуменно пожала плечами.

Разогнавшиеся ведьмы на полной скорости подлетели к забору. И будто комары в рекламе средства «Рейд», со всего маху впечатались в невидимую преграду. Летуний закрутило, кое-кто рухнул вниз…

– Здесь мой дом! Я вас не приглашала! – через забор крикнула Ирка.

– Отдай нам девчонку, Хортица, отдай! – дружно взвыли ведьмы.

– Фиг вам, – отрезала Ирка и для полноты понимания еще и дулю скрутила.

Ро€бленные переглянулись, оседлали свои метлы и принялись кружить вдоль ограды. Непрерывной каруселью мимо плыли девчонки на метлах, старушонки на вениках… Солнце над домом померкло, приугасло, словно бы на него накинули темную вуаль. Шорох множества голосов наполнил воздух.

– Верни дар, верни! – шептали голоса. – Отдай! Пожалееш-шь!

Мучительно вскрикнув, Танька зажала уши. Но голоса все шебаршились, лезли, проникали в мозг… Ирка досадливо цокнула языком. У, ведьмы проклятые, много их, потому такие наглые. У эдакой кодлы вполне хватит сил накрыть дом мороком, чтоб посторонние глаза не увидели ничего, кроме старого домишки и пустого двора.

– Це що ж таке робыться? Що воно тут таке летает? – Бабка орала так, что даже неотвязный шорох голосов смолк на мгновение.

Нет, вот уж кто в нынешней заварухе совершенно лишний, так это бабка! С нее станется выскочить за ворота – ведьм погонять. Ирка нагнулась и выдернула с грядки тоненький стебелек сон-травы. Растерла его в пальцах.

Что-то звякнуло, будто уронили ложку, а потом послышался звучный, богатырский храп. Ирка сунулась в окно. Бабка спала, положив голову на стол. В здоровенной кастрюле кипел борщ.

– Кошмар, поесть невозможно, – нервно буркнула Ирка, прикручивая под борщом огонь.

Словно бы невидимая рука потеребила Ирку за плечо, заставляя оглянуться. Перед воротами шли на посадку еще две хорошо знакомые фигуры. Под Стеллой была самая простецкая деревянная швабра. Зато Оксана Тарасовна восседала на чем-то вроде декоративной кочерги: витая рукоять, украшенная стразами, явно эксклюзивный дизайн.

Ирка уныло вздохнула и нога за ногу поплелась на переговоры.

– А можно, чтоб ваши ро€бленные не крутились над головой? – не здороваясь, потребовала она у поджидавших ведьм. – Раздражают!

Стелла меленько хихикнула:

– Та они знают! Тому и вертятся!

– Отдай дар! Отдай! Отдай! – зимней вьюгой взвыли голоса ведьм, карусель вокруг дома усилилась, она вращалась все быстрее, быстрее… Мелькали метлы, развевались волосы, и даже Ирке казалось, что земля под ней плывет, а Таньку била мелкая дрожь, и глаза ее наливались безумием.

– Девочки настаивают, – усмехнулась Оксана Тарасовна. – Ваше положение совершенно безвыходное.

– А ваше – безвходное. – Ирка старалась держаться. – Мы не можем выйти, а вы не можете войти.

– На старой автостоянке ты тоже думала, что никто не пройдет твою защиту, – угрожающе бросила Оксана Тарасовна. – И чем все кончилось?

– Ничем хорошим, – покладисто согласилась Ирка. – Ваши насмерть передрались. Вон, до сих пор физии подряпанные. – Она кивнула на пролетающую мимо Вику. Кукольное личико красавицы портила багровая полоса царапины.

– Наши девочки очень злы на вас. И они все еще надеются, что одна из них получит дар, – сказала Оксана Тарасовна. – Мы тоже злы. И мы не собираемся позволять твоей подруге стать истинной ведьмой.

– Це що ж таке выйдет? – подхватила Стелла. – Мы з Оксанкой терпиты друг друга не можем, а вы, значит, видьмы-подружки: одна ро€жденная, другая – дареная. Ще власных ро€бленных наробыте… Ни, ты нам и одна як кость у горли, не можна, щоб вас две було!

– Есть простой выход: вы подружитесь! – предложила Ирка. – И будет нас две на две.

– Ты, малявка, взрослых баб не учи! – визгливо крикнула Стелла. – Ишь, вчить як жити! Малая ще!

– Осталось всего два дня. – Оксана Тарасовна бросила взгляд на часы и поморщилась. – Меньше. Полтора. За это время твоя подруга должна умереть. У тебя есть выбор. Ты можешь и дальше защищать ее. Тогда погибнет и она, и ты, и все, кто тебе дорог.

– И кота твоего удавим, – вставила Стелла.

В ответ из ветвей послышалось грозное шипение.

– Или ты можешь убить ее сама, – закончила Оксана Тарасовна. – Природной ведьме не нужен чужой дар. Если убийцей станет ро€жденная, сила, что зреет в твоей подруге, просто развеется в пространстве.

– Якщо сама боишься, кого из нас проведи, – торопливо предложила Стелла.

– Тетеньки, вы что мелете? – ошеломленная Ирка едва могла говорить. – Вы головками недавно не стукались?

– Ирка, пускай, – бледная, как мел, Танька стояла рядом. Руки плотно стиснуты и прижаты к груди, в широко распахнутых глазах ужас и решимость. – Они правы. Ты не должна меня защищать. Только сама погибнешь. Я сама во всем виновата…

Ирка аж застонала:

– Танька, я дура! Я сама не знаю, как я могла тебе такое ляпнуть! Ну прости! Ты ни в чем не виновата! Ну ты что, если у меня язык дурной, так я дам тебя убить? Я не предательница!

Танька замотала головой:

– Я тоже! Я выйду к ним. Никто не должен страдать из-за меня.

– От гарна дивчинка! – восхитилась Стелла. – Иди, иди до титоньки!

Танька коротко всхлипнула и действительно пошла к воротам. Воздух перед ней задрожал. Танька с разбегу влетела в это прозрачное марево. Под ней словно бы прогнулся невидимый батут. И отшвырнул обратно, прочь от ворот. Ирка подхватила подругу.

– Танька, ты просто трусишь! Как всегда, на тебя только надави, ты и лапки кверху. Алла тебе гадости говорит, эти голову морочат, я в запале не то ляпнула, а ты сразу веришь! «Ах, я плохая, ах, я виноватая!» Ты себя хоть чуть-чуть уважаешь? А людей, которые тебя любят? То ты на тряпочки исходила, за маму беспокоилась, а теперь дашь себя прикончить? И что, маме хорошо станет, беспокоиться не о ком? – Ирка уже орала. – А я? Я как без тебя? У меня же, кроме тебя, никого нет!

– Ври больше, – вдруг пробурчала Танька. – Нет у нее никого… А бабка? А этот… псих толкиенутый?

– Девочка, ты не отвлекайся, ты сюда иди, – торопливо, даже суетливо зачастила Оксана Тарасовна. – Ты все правильно решила, выходи скорее, спасешь и свою подругу, и ее бабушку…

– И даже кота, – напряженно вглядываясь в Таньку, протянула Стелла.

Танька фыркнула:

– Я, конечно, Иркиного кота ценю и уважаю…

Кот в ветвях тихонько муркнул.

– Но вам же ясно сказали – фиг вам! И заглохните все! – гаркнула Танька.

Ведьмовские голоса вдруг разом смолкли. Безумная карусель вокруг дома остановилась.

Танька торжествующе поглядела на Ирку – мол, как я их! – и почти потребовала:

– Когда дар приживется, объяснишь, как ты передо мной ту невидимую стенку поставила.

– Как-как, чтоб я так знала – как! – себе под нос пробурчала Ирка.

Воздух дрогнул, Ирка окинула двор подозрительным взглядом. Но по-прежнему ничего не увидела, кроме толпящихся за забором ведьм.

– Лучше б ты вышла, девочка, – укоризненно вздохнула Оксана Тарасовна. – Теперь погибнете. Обе. – Слова ее звучали окончательным приговором. Ведьмы-хозяйки направились к своим ро€бленным.

– Что-то они задумали, – с тревогой сказала Танька, – только вот не пойму что. Ни одна живая душа не может войти к ведьме в дом, если ведьма того не хочет…

– Вот именно, живая, – сдавленным голосом сказала Ирка.

Ведьмы деловито окружили большую земляную кучу неподалеку от Иркиного двора. Склонили головы и дружно забормотали.

Ирка всмотрелась. Очертания кучи менялись!

Вот вроде бы шевельнулась огромная рука. Показалась нога, дернулась, согнулась в колене. Гигантская грудь колыхнулась вздохом… Подруги в ужасе переглянулись.

– Велета поднимают, земляного великана, – почти равнодушно обронила Ирка. – Их еще големами зовут.

– Он не живая душа, просто куча земли, делает, что приказано… – забормотала Танька. – Дом его пропустит! Слушай, Ирка, вечно с этими ведьмовскими защитами лажа выходит!

Земляной великан поднялся на ноги. Ведьмы бормотали все громче, все напористей. Великан тяжко переступил гигантскими ножищами и сделал первый шаг. Неуклюже двинулся к калитке. Громадный палец ткнул в старые доски – калитка обрушилась, заодно выломав здоровенный кусок забора. Великан попытался пропихнуться в проем – забор рухнул целиком.

– Ах ты ж!.. – Ирка рванула на кухню. Выскочила оттуда, неся на вытянутых руках полную кастрюлю кипящего борща.

– Думаешь, поможет? – обалдело спросила Танька.

– Борщ еще никому не вредил! – Ирка бросилась к топтавшемуся у поломанного забора великану и с размаху плеснула на него борщом. Земляной бок потемнел от горячей жижи, на грубо вылепленных гигантских пальцах повисли красные клочья капусты.

– До земли приймайся, корнями чипляйся, в рост зачинайся… – проорала Ирка.

Чпок! Чпок-чпок! Сквозь земляную плоть великана проклевывались зеленые побеги. Густота капустных листьев зазеленила бок. Из живота стремительно поперли помидорные кустики, и кое-где даже закраснелись крепенькие помидорчики. Ноги велета раздулись от вызревающей в них картошки. А молодые зеленые побеги продолжали пробиваться. Они спустились по ногам голема, накрыли поваленный забор, корни прошили вскопанные грядки Иркиного огорода и накрепко приковали великана к земле.

– Стоячий огород! Вертикальная грядка! – истерически хихикнула Танька. – Ну ты, Ирка, даешь!

– Похоже, это нам сейчас дадут, – в ужасе прошептала Ирка.

Ведьмы уже не бормотали, они выли, орали, дружно выпевая слова заговора. Подчиняясь этому многоголосому приказу, велет заворочался, с мучительным гулом оторвал ногу от земли… Влажно хлопая, рвались зеленые веревки побегов.

Иркин кот грозно выгнул спину, зашипел на ворочающуюся земляную гору… Гигантская ножища великана опустилась. Земля содрогнулась. Заваливаясь на бок, будто мотоцикл на повороте, кот дернул в кусты. Велет шагнул во двор.

С дружным воплем девчонки кинулись в дом, захлопнули за собой дверь.

– Да он весь дом разнесет! – захлебываясь страхом, верещала Танька. – Ирка, что делать, что делать?!

– Я не знаю! – завопила Ирка. Сквозь распахнутое окно слышался дружный речитатив ведьм и тяжкое буханье шагов – голем шел к дому. Истерика накатывала и подминала волю. – Я не знаю уже ничего! Я не могу больше! Не могу! Помогите, ну хоть кто-нибудь!

Воздух вокруг зеркала задрожал, оно затряслось, заплясало на крюке.

– Зачем зеркало трясешь? – закричала Танька.

– Да не трясу я! Зачем мне зеркало, мне помощь нужна! Любая!

Картинка в зеркале возникла враз, будто телевизор включили. Сквозь сгущающиеся сумерки маячили каменные стены старинного замка. Тяжелый рыцарский щит валялся на капоте старенького «жигуленка». Остроухий эльф распечатал баночку колы, клыкастый орк жарил над костром рыбные палочки. На заднем сиденье «жигуленка», свернувшись калачиком, спал мальчишка. В кроссовках и старенькой майке, в перешитом из маминого платья плаще, с обручем из серебряной фольги на голове. Рядом лежал длинный затупленный меч.

– Так это ж твой толкиенутый! – возмутилась Танька. – Ты сдурела, какая от него помощь?

У крыльца бухнули тяжелые шаги, входная дверь затрещала – великан добрался до дома.

– Богдан! – в отчаянии заорала Ирка.

Изображение в зеркале дрогнуло. Ирка в изумлении приоткрыла рот. Богдан поднялся… И Богдан остался лежать! Их стало двое! Один мальчишка в зеркале продолжал крепко спать. А другой – совершенно такой же! – поплыл Ирке навстречу! Прямо из глубины зеркального стекла – в дом! В зеркале по-прежнему был виден его двойник – крепко спящий посреди игрового лагеря толкиенистов.

Самым странным было то, что и второй Богдан спал. Он выплыл через зеркальную раму, легко скользнул на пол, безошибочно повернулся к Ирке… Но глаза его оставались плотно закрыты, а грудь вздымалась ровным дыханием спящего!

– Что случилось? – сонным голосом спросил этот Богдан.

Тут Ирка поняла, что новый Богдан все же отличался от старого! Он был словно выше и крепче, а обруч в волосах оказался из мерцающего серебра. Роскошный рыцарский плащ небрежно ниспадал с плеч. Ирка покосилась на меч – блеснул заточенный до бритвенной остроты клинок.

С пушечным грохотом треснула входная дверь, и в проем сунулась громадная рука земляного великана.

Поплыв по воздуху, Богдан вылетел в окно. Ветерок лениво шевелил складки его плаща. Обваливая вешалку, в щепы круша тумбочку с обувью, ручища земляного великана зашарила по коридору, потянулась в комнату… И вдруг вспучилась и рассыпалась мелкой черной пылью. Коротко блеснул отсвет клинка.

Девчонки рванули к дверям.

Велет растерянно топтался посреди двора, кружил на месте, бухая тяжелыми ножищами, отмахивался уцелевшей рукой. А вокруг него с легкостью лунного блика скользил Богдан. Глаза мальчишки были по-прежнему закрыты, зато меч вращался с почти неуловимой быстротой. Клочья срубленной зелени, ломтики мелко нашинкованной капусты, густая земляная пыль летели во все стороны. А тело великана все уменьшалось и уменьшалось. Вот осыпался кусок бока, пласт земли отвалился с плеча…

– А придурок-то наш здухачем оказался, – досадливо вздохнула Танька.

– Насчет придурка я не согласна, – твердо возразила Ирка. – А насчет здухача… Что это за радость такая – здухач?

– Воин сновидений! Его дух может выходить из тела и вступать в бой с самыми жуткими тварями! Лишь бы там его никто не разбудил. – Танька ткнула пальцем за спину, туда, где осталось зеркало и отражение крепко спящего мальчишки. – Ну надо же! – опять расстроенно протянула Танька. – Это ж теперь от него никуда не денешься! Стоит ему задрыхнуть, и он в любые заговоренные места пролезет! Нет, ну кошмар, даже ведьмой быть расхотелось!

– Может, еще и не станешь, – «порадовала» ее Ирка.

Видя, что их великана вот-вот рассеют в земляное крошево, ведьмы за забором разочарованно взвыли. Оксана Тарасовна что-то резко скомандовала. Стелла и ее бабки возобновили мерное бормотание. Оксанины девчонки бросились к старой куче песка, оставшейся после какого-то строительства. И тут же песчаная куча вздыбилась… Второй, песчаный, велет мерно зашагал к поваленному забору.

Богдан заметался. Его меч вертелся быстрее, сливаясь в один сплошной сияющий круг. Мальчишка сновал между обоими великанами, выплескивая из их тел фонтаны земли и песка. Он крошил земляного – песчаный делал шаг вперед, Богдан разваливал песчаного – земляной успевал подобраться ближе к крыльцу и стоящим там девчонкам. А ведьмы все бормотали, все выпевали заговоры, заставляя своих велетов пробиваться дальше.

Девчонки вновь отступили в дом. Ирка бросила тревожный взгляд в зеркало. Там спящий Богдан стонал сквозь стиснутые зубы, метался и вдруг отчаянно вскрикнул, дернулся… Лицо его окрасилось кровью! Ирка обернулась. Удар великанского кулака швырнул здухача на крыльцо! Громадная ножища песчаного велета поднялась над лежащим мальчишкой… Богдан откатился в сторону, взмыл в воздух… Его лицо с плотно закрытыми глазами передернулось гневной гримасой, меч снова завертелся, здухач ринулся в бой…

Но Ирка ясно видела через окно, как ведьмы снова разделились. Две группки продолжали держать чары, которые управляли песчаным и земляным големом. А третья кинулась собирать обломанные ветки, сгребать в кучу листья, кто-то выдрал сиденье старой лавочки…

– Третий великан будет из дерева, – поняла Ирка. – Надо убирать Богдана из драки, втроем они его прикончат.

Старые настенные часы глухо пробили полночь.

– Весь девятый день впереди! – простонала Танька. – Нам не продержаться! Ведьм много, их слишком много!

– Ага, – уныло кивнула Ирка. – С Оксаной и Стеллой мы, может, и справились бы. А вместе с ро€бленными они еще штук пять монстров поднимут. – В отчаянии Ирка стиснула кулаки, ногти впились в ладони. Острая боль дернула нервы, холодным ветерком прочистила мозги. – Слушай! А если ро€бленных от хозяек отрезать, так ведь и получится – Оксана да Стелла, и больше никого!

– Ты знаешь, как это сделать? – напряженно спросила Танька.

– У Ментовского Вовкулаки в кабинете Стелла проговорилась! Если ро€бленная ведьма на свою хозяйку нападет – ну вроде как подаренную силу саму против себя обернет – она тут же перестает быть ведьмой! Как короткое замыкание!

– Ни за что ро€бленные на хозяек не попрут, – пожала плечами Танька. – Или ты будешь каждую за шкирку хватать, к Оксане со Стеллой подтаскивать и требовать: «А ну, дай в глаз!» Они и дадут с удовольствием, только не хозяйкам, а тебе!

– Мне, – задумчиво повторила Ирка. – Или тебе.

– Меня они просто прирежут, – уточнила Танька.

Ирка, прищурившись, окинула взглядом двор, угол дома, покосилась на обеих ро€жденных, суетившихся точно напротив ее окна. Потом бросилась к старому комоду и вытащила из него пачку бумаги и огрызок карандаша. Швырнула на стол перед Танькой:

– Рисуй! Мой портрет, потом свой! Рисуй!

– Ирка, ты офигела?

– Рисуй! – закричала Ирка. – Пока третий велет не поднялся, пока Богдан еще держится – рисуй!

 13, и последняя   День девятый, окончательный 
– Не вздумай из дома высунуться, – скомандовала Ирка, накладывая на запястья и под коленками полетную мазь. – Толк с тебя только завтра будет, а до завтра еще дожить надо.

Ирка вскочила на найденную в кладовке облезлую половую щетку. Поморщилась – корявая занозистая ручка драла многострадальные ладони. Понурая Танька протянула ей два свернутых в трубочку бумажных листа.

– Никуда! – еще раз безапелляционно повторила Ирка. – Что бы там ни происходило. Помни, ты еще не ведьма. – Ирка пригнулась к ручке щетки и вылетела сквозь пустой дверной проем.

Танька бросилась к окну. Богдан явно изнемогал. Он все еще успевал метаться между песчаным и земляным велетом, но вращение его меча замедлилось. И летал здухач тяжело, мучительно, рывками.

Танька с тревогой покосилась в зеркало. Там корчился от боли спящий мальчишка. Плечо Богдана было неестественно вывернуто – только что в Иркином дворе его двойника велеты шарахнули об дерево.

А за забором уже вставало, распрямлялось третье чудовище – из ветвей и листьев. Поднимающие его ведьмы торжествующе завопили…

Вдруг золотоволосая красавица Вика замахала руками и вскрикнула:

– Удирают! Глядите, удирают!

Ро€бленные запрокинули головы. Действительно, прямо над ними в воздухе висела старая половая щетка с восседающей на ней Иркой. А за спиной у Ирки… была Танька!

Даже сама Танька, твердо знавшая, что там, у Ирки за спиной, – всего лишь морок, а она – настоящая – здесь, стоит у окна, почувствовала себя неуютно. Зато ро€бленные возликовали.

– Хортица подружку увозит! – заверещала Алла. – Ловите их!

– Куда? – страшно рявкнула Оксана Тарасовна. – Дуры, вас обманывают! Девчонка в доме! Поднимайте велета, поднимайте!

Но ро€бленные не слушали. Их дар, их вожделенный шанс ускользал из-под носа. Ведьмы кинулись к метлам. Деревянный великан рухнул, осыпался бессмысленной кучей листьев и веток.

По крутой дуге Ирка мчалась вокруг дома. Ро€бленные летели за ней.

Стелла и Оксана Тарасовна, неожиданно брошенные всеми своими подручными, растерялись. Они попытались двинуть обоих велетов к дому. Но в одиночку не могли держать их как следует. Големы шатались, бестолково тыкались в разные стороны. Воспрянувший здухач налетел на них с удвоенной силой.

Ро€жденные решили переключиться на одного великана. Песчаный голем рассыпался, завалив песком картофельные грядки. Зато его земляной собрат рванул к крыльцу. Вскинув меч, здухач полетел навстречу. Вращающийся клинок врубился в толстую шею велета! Срубленная голова рухнула с плеч! Безголовое туловище застыло…

Лицо спящего Богдана вспыхнуло торжеством! И в этот миг земляная рука вскинулась, и громадная ладонь безголового велета вбила здухача в землю.

Мальчишка в зеркале страшно закричал.

Ирка, на полной скорости несшаяся вокруг дома, услышала этот крик. Она притормозила всего на секунду, всего на мгновение – но этого оказалось достаточно! Стая ро€бленных налетела, окружила. Девчонки на метлах, старухи на вениках – Ирка заметалась, пытаясь вырваться из окружения. Но ведьм было много, они были везде – сверху, снизу, с боков. Их кольцо сжималось вокруг Ирки, заставляя опуститься на землю.

Танька поняла, что их блистательный план провален. Сейчас ро€бленные ссадят Ирку со щетки и поймут, что их обманули, что Таньки там нет, перед ними лишь фантом, морок! Сейчас земляной велет поднимется на крыльцо, по дороге стоптав беспомощного здухача. Сейчас они погибнут – и единственная подруга Ирка, и придурок этот толкиенутый. А следом придет черед и самой Таньки!

Девчонка тихонько застонала. Друзья вот-вот погибнут из-за нее, а она стоит тут, как всегда беспомощная, неспособная хоть что-то сделать! Но ведь она ведьма! В ее крови – дар! Так где же он?

Танька почувствовала, как ее трясет: от бешенства и безнадежности, от злости на саму себя, от страха за ребят… А потом страшный, испепеляющий огненный шар поднялся откуда-то изнутри. Дикой болью охватил сердце – и Танька узнала, что чувствуешь, когда кровь кипит по-настоящему. Поднялся к голове – словно язык пламени облизал мозг. Танька закричала…

Рой изумрудных искр заплясал на ее пальцах, плечах, волосах… Боль отхлынула… Танька схватила Иркину баночку полетной мази. Бросилась в коридор. Подняла сбитую велетом длинную стальную вешалку. Вскочила на нее, оттолкнулась пятками… и вылетела во двор.

Направив рогульки вешалки прямо в грудь земляному велету, Танька пошла на таран.

– Банзай!!! – заорала она в лучших традициях японских камикадзе.

Сталь вспорола грудь голема. Земля рванула во все стороны. Великан замер. Огромная дырища зияла точно в середине его туловища! Танька пролетела земляного велета насквозь! Тот пошатнулся, отступая от здухача.

Танька погнала вешалку к окружившим Ирку ведьмам. Налетела сзади, волчком крутанулась в воздухе.

– И-э-х! – стальные рогульки с одного конца вешалки, распорки – с другого, с размаху колотили по подвернувшимся ведьмам. Раздались крики боли, кольцо ведьм распалось. Ирка мгновенно выскользнула в образовавшуюся щель.

– Ты как летаешь? – изумленно прокричала она.

– Пока еще плохо, – честно призналась Танька, с трудом выравнивая тяжелую вешалку.

Они летели плечом к плечу. Ветер хлестал в лицо. Ро€бленные отстали, но не бросали погони.

– Приготовься!

Девчонки повернули. Угол дома всего на пару мгновений скрыл их от погони. Но этих мгновений хватило. Ирка зависла над головами у Оксаны Тарасовны и Стеллы и швырнула в ведьм… двумя скомканными листками бумаги. Беленькие бумажные комочки вспыхнули колдовским зеленым огнем. Распрямились, растянулись, стали больше, больше… и накрыли Оксану и Стеллу целиком. Лица, фигуры ведьм-хозяек поплыли, начали размываться…

Не теряя времени, Ирка и Танька на полной скорости ринулись к дому. Сталкиваясь друг с другом, влетели в кухонное окно.

– С ума сойти можно, – честно призналась Ирка, глядя, как парочка ро€жденных – толстуха Стелла и элегантная Оксана Тарасовна – преображаются в двух девчонок. В них, Ирку и Таньку!

И тут из-за дома вылетела приотставшая погоня. Первое, что увидели ро€бленные, – своих врагов, свою добычу, Ирку и Таньку. Не в воздухе – на земле. Беспомощных.

Ведьмы не раздумывали.

Алла дико заорала:

– Бей их!

– Остановитесь! – кричали две девчонки. – Вы ошиблись! – кричали они. Хриплым басом Стеллы. Высоким голосом Оксаны Тарасовны.

Но их никто не слушал. Разъяренные ро€бленные атаковали!

Молодые и старые, все пятнадцать ведьм ударили разом. Кто чем мог. Шарики из разрыв-травы, баночки с зельями, слова заклятий – все пошло в ход!

Их жертвы неуклюже бросились прочь! Но воздух задрожал, едва заметное прозрачное марево заколебалось вокруг них, и они встали как вкопанные, словно что-то сковало их движения. Чары пятнадцати ведьм разом ударили в одно место, туда, где они так четко, так ясно видели Ирку и Таньку.

Вихрь силы крутанулся вокруг двух фигур, взвился, опал… И ошеломленные ро€бленные увидели перед собой… собственных хозяек.

Словно гром прокатился над двором. Все пятнадцать ро€бленных вспыхнули, как гирлянда электрических лампочек. Вспыхнули – и вмиг погасли. Еще мгновение ведьмы висели в воздухе… и дружно рухнули на землю.

– Ду-уры! – раздался страшный крик Оксаны Тарасовны. – На морок попались! Обыкновенный морок! Теперь вы не ведьмы!

И грохот развалившегося на куски земляного велета эхом отозвался на ее слова. Рассвирепевший здухач продолжал вколачивать останки голема в породившую его землю.

Ирка с Танькой неторопливо перелезли через подоконник. Прошли через калитку и остановились напротив обеих ро€жденных.

– Ну вот, а теперь уже можем и потягаться, – предложила Ирка. – Двое на двое.

Позади едва заметно колыхнулся воздух. Ирка оглянулась. Окончательно разметав земляного голема, здухач плыл к ним. Глаза его были все так же плотно закрыты, губы сонно плямкали, зато обнаженный меч зловеще поблескивал в лунном свете. Здухач завис у девчонок за спиной. Ирка виновато пожала плечами:

– Двое на трое.

Стелла внимательно поглядела на девчонок, на здухача, оценила засыпанный останками велетов огород. Потом перевела взгляд на своих ро€бленных. Бывших ро€бленных. Старухи сидели на земле. Востроносая тихо плакала, кутаясь в шерстяной платок. «Училка» держала на руках свой веник и баюкала его, будто ребенка. Лицо Стеллы вдруг жалостно дрогнуло:

– И як воны теперь на одну пенсию проживуть? Эх, диты, диты, все б вам разрушать! – Толстуха вскарабкалась на свою швабру и взмыла в ночное небо.

– Столько лет работы… Собирала их, учила… А теперь все сначала. – Оксана Тарасовна покачала головой и вскочила на кочергу.

– Оксана Тарасовна, куда вы? А как же мы? Хозяйка-а! – отчаянно завопила Алла.

И уже сверху, из поднебесья, донесся холодный ответ:

– Я вам больше не хозяйка! Сколько я вас учила: думать надо, на кого заговор кладешь! – Оксана Тарасовна покосилась на Ирку. – А с вами, барышни, мы еще встретимся. – Кочерга понесла всадницу прочь.

Вслед ей неслись рыдания. Плакала толстенькая некрасивая девчонка лет пятнадцати. Плакала, утирая блеклое личико хвостом реденьких белесых волос. Ирка с изумлением уставилась на нее: откуда взялась, не было такой среди ро€бленных Оксаны Тарасовны. И только яркий, вычурный маникюр показался Ирке знакомым.

– Вика? Вика, это ты? – не веря глазам, сказала Ирка.

Но девчонка все рыдала, прикрываясь пухлыми, красными руками.

Ирка с Танькой неуверенно покосились друг на друга.

– Но они же нас вообще убить хотели! Что ж нам, поддаваться? Мы только защищались.

– А чего ж на душе так паршиво? – возразила Танька. – Может, не надо было нам все-таки на шабаш лететь? И дар у той умирающей ведьмы, Ольги Вадимовны, тоже брать не надо было. Пусть бы уж кому-то из них досталось. – Танька кивнула на медленно поднимающихся с земли ро€бленных.

– Можешь не волноваться, деточка. Никому из них мой дар ни за что бы не достался. – Воздух задрожал, сгустилось полупрозрачное марево, и из него выступила стройная старая женщина в длинной юбке и строгой блузе.

– Здравствуйте, Ольга Вадимовна. – Ирка равнодушно кивнула старой ведьме. Почему-то она была совершенно не удивлена. – С самого начала это все была ваша затея?

Старая ведьма с достоинством наклонила голову.

– А я все думала: ну не могли эти дурочки. – Ирка кивнула на растерянно топчущихся девчонок. – Не могли они вот так взять и выследить настоящую ро€жденную. И поймать не могли. Если, конечно, ро€жденная сама того не хотела.

Танька растерянно поглядела на подругу.

– Ольга Вадимовна? Сама позволила ро€бленным себя поймать? – девчонка во все глаза уставилась на старую ведьму. На ее лице мелькнуло понимание пополам с недоумением. – Значит, приглашение на шабаш написали вы? – недоверчиво спросила она. – Покутника подняли, и Белого Байкера, и сумку колдовских причиндалов прислали – тоже вы? И в доме нам помогали, и только что – это ведь вы не дали Стелле с Оксаной Тарасовной удрать? Но зачем? Вам что, нужно было истребить всех ро€бленных?

Ольга Вадимовна сухо усмехнулась:

– Да уж, последнее время в этом городе развелось слишком много ведьм. Проредить не мешало. Но главное, Танечка, я хотела отдать свой дар. Тебе. И только тебе.

– Но вы же меня совсем не знаете… – удивилась Танька.

– Теперь знаю. Ты будешь хорошей ведьмой. Может, даже лучшей, чем была я. И уж во всяком случае, гораздо лучшей, чем любая из этих барышень. – Ольга Вадимовна небрежно махнула в сторону бывших ро€бленных.

Потом старуха перевела взгляд на Ирку и печально вздохнула.

– Покойная Елизавета, твоя бабушка, была невероятно упрямой, – пожаловалась она Ирке. – Ей было невозможно отказать. Умудрилась-таки перед смертью взять с меня клятву. Что ж, я все сделала. Я устроила настоящую проверку твоим способностям. В условиях, приближенных к боевым.

Ирку передернуло. Если девять дней кошмара – условия, всего лишь приближенные к боевым, какие же тогда боевые?

– Я снабдила тебя спутниками – твоя подруга Таня стала настоящей ведьмой, а ваш молодой друг теперь знает, что он здухач. К тому же они любят тебя и готовы защищать, не щадя своих жизней. Разве могут быть спутники лучше? Теперь ты совершенно готова воплотить в жизнь планы твоей бабушки. Моя клятва выполнена. И вот что я скажу тебе, Ирочка. – Старая ведьма гордо выпрямилась. – Откажись! Когда придет для тебя срок выполнять эту страшную, безумную миссию – пошли их всех! Лучше всего – к черту! Дети не должны рисковать своими жизнями ради глупых выдумок взрослых. Не стоят они того. Ни взрослые, ни их выдумки. – Ольга Вадимовна отступила назад, воздух вокруг нее задрожал, и старая ведьма начала таять в зыбком прозрачном мареве.

– Стойте! Погодите! – спотыкаясь, к старухе бежала Алла. Лицо залито потом, рыжие волосы разметались. Она рухнула на колени у дрожащего марева, протянула к Ольге Вадимовне руки. – Возьмите меня к себе в ро€бленные!

– Не могу, милочка. – Ольга Вадимовна на мгновение замерла, перестав растворяться. – Второй раз в ро€бленные не берут, и дара у меня больше нет, да и вообще – умерла я! Не без твоей, кстати, помощи, дорогая. В моем возрасте ночи в сыром сарае очень, очень вредны. Теперь уж ты к Тане с Ирочкой обращайся. – Воздух дрогнул, и старая ведьма исчезла.

– К Тане с Ирочкой? К Тане с Ирочкой! – вскричала Алла и со всей силы пнула валяющиеся на траве скомканные листы бумаги. Те самые, что Ирка швырнула в ведьм-хозяек. Листы вспорхнули в воздух, перевернулись, демонстрируя простенькие карандашные наброски – портреты Ирки и Таньки. Основы для морока, заставившего разъяренных ро€бленных так страшно обмануться. Беснующаяся Алла подхватила наброски и разодрала их в мелкие клочки. – Вот вам, вот, вот! Паршивые рисунки, ясно? Отвратительные!

– Ну ты-то без чужой силы и так не сможешь, верно? – усмехнулась Ирка. Лицо ее просветлело. – Ха, так ты ж теперь вообще ничего не можешь! И никуда не поедешь…

– А вот фиг вам! – взвизгнула Алла. – Результаты конкурсов обратно не переигрываются! Поеду! И в Канаду, и в Англию, и в Германию! А там посмотрим! – Алла круто развернулась и зашагала прочь. – Я до вас еще доберусь!

– Что, правда поедет? – покосилась на Таньку Ирка.

– Поедет, – вздохнула Танька. – Так что раньше следующего года нам с тобой не светит. Но зато мы ведьмы, – с гордостью заявила Танька. – Самые настоящие.

– А Богдан – здухач. Воин сновидений, круто!

– Вот обязательно нужно удовольствие испортить, – фыркнула Танька.

Здухач проводил взглядом плотно закрытых глаз потянувшихся вслед за Аллой бывших ведьмочек. Поплыл по воздуху к дому, скользнул в комнату и скрылся в глубинах зеркала. Видно было, как он медленно опускается поверх спящего Богдана, сливается с ним, вновь становясь единым целым. Зеркало погасло.

– Господи, неужели все кончилось! – почти простонала Танька и тут же хлопнула себя по лбу. – Родители! Они же там… – Танька рванула к телефону. Девочка наскоро набрала номер и закричала: – Мама! Мамочка, я… Со мной все в порядке! – и вдруг смолкла. Долго слушала, кивнула: – Да, мамочка, да, хорошо! – Танька положила трубку и ошалело уставилась на Ирку. – Я, значит, тут вся трясусь, с ума схожу… А им еще девять дней назад позвонила наша классная и сказала, что мы все уехали на срочную практику. Они и не волнуются.

– Ольга Вадимовна, – сообразила Ирка. – Ну молодец старуха! Если б она еще соизволила объяснить, от какой такой миссии я должна отказаться… М-да, одни загадки разъясняются, а другие появляются. Вот, например, как ты, Танечка, умудрилась по отключенному телефону позвонить?

Танька растерянно поглядела на аппарат:

– А ты знаешь, я просто забыла, что его отключили. Совсем из головы вон…

– Забыла она! Слушай, ты, ведьма, так мне теперь за него платить или так работать будет?

Телефон, похоже, решил поработать так, потому что немедленно залился трелью звонка.

– Ирка, это ты, Ирка? – ввинтился в ухо возбужденный голос Богдана. – Мне тут такая жуть приснилась! Будто я сквозь зеркало к тебе в дом прошел, а там чудики какие-то из земли и песка. Я летаю, их мечом рублю, а они по мне лупят. Морду подряпали, руку вывихнули и вообще чуть на фиг не раздавили! Просыпаюсь, морда и вправду в крови, и рука на сторону, отец еле вправил… Но знаешь, в чем самый кошмар? Там твоя подружка толстая была! И мне снилось, вроде бы она теперь тоже ведьма и мне жизнь спасла! Вешалкой!

– Богдан… – перебила его Ирка. – Это не совсем сон. То есть сон, конечно, но и правда тоже. Понимаешь, ты здухач, воин сновидений…

Богдан помолчал.

– А Танька, выходит, и вправду ведьма? Кошмар! Нет, хуже – кошмар наяву! – И Богдан кинул трубку.

– Ладно, ладно, – процедила сквозь зубы все слышавшая Танька. – Я ему покажу толстую! Кстати, Ирка, – Танька вдруг оживилась, – а весы у тебя есть? Не может быть, чтоб я за эти дни не похудела!

И тут со стороны двора раздался дикий вопль. Орала Иркина бабка.

– Проснулась и поломанный забор увидела, – предположила Танька.

– Или огород. Его ж велеты напрочь вытоптали.

– Что мы стоим, побежали!

Они выскочили во двор, забежали под навес. И увидели бабку, склонившуюся над квашеной капустой.

– О! – тихонько застонала Ирка. – Таки испортилась! Я же говорила тебе, нельзя квашеную капусту перекладывать! Тем более в корпус из-под телевизора!

– Ты же его в ступу превратила! – защищалась Танька.

– Но я же раньше такого не делала! Неизвестно, что там получилось и как оно для капусты! – прошипела Ирка и заискивающе улыбнулась бабке. – С капусточкой что-то не так? Испортилась?

– Та я не знаю, Яринка. – Бабка подняла на Ирку перепуганные глаза. – Я ее теперь пробовать-то боюсь. – Бабка выволокла из миски две длинные капустины.

Те сперва висели неподвижно, потом одна из них дрогнула, завертелась, будто антенна, ловящая радиоволны. Во дворе раздался громкий голос известного телевизионного диктора:

– С новостями спорта вас познакомит наш спортивный комментатор…

– Состоялся отборочный матч между… – бойко откликнулась вторая капустина.

 Краткий колдовской словарь 
Блуд – мистическое существо, заставляющее человека заблудиться, заманивающее его в опасные места (трясину, чащу леса, овраги). Предстает в обликах прохожего, подсказывающего дорогу, летящей впереди птички, мерцающего вдали огонька. Блуд может «водить» человека и в малом пространстве – вокруг стога, по родному селу, и даже… на собственной печи, не давая узнать хорошо знакомые места. Для спасения от Блуда есть несколько способов: 1) знать день и час своего рождения и крещения, 2) припомнить, на какой день недели пришелся Свят Вечер, что елось на Риздвяну Вечерю и своего соседа справа во время церковного причастия, 3) для не слишком соблюдающих обряды – нагнуться, поглядев себе между ног, – прячущие дорогу чары Блуда ничего не смогут поделать с такой «точкой зрения». На мальчиков, родившихся в семье первыми (первенцев), чары Блуда не действуют.

Ведьма – женщина, реже – мужчина (ведьмак), – с колдовскими (чаклунскими) способностями. Наднепрянские ведьмы , издавна живущие на землях вдоль р. Днепр, отличаются своеобразными методами колдовства, позволяющими управлять людьми, нелюдью, нежитью, а также животными и явлениями природы. Среди ведьм встречаются рожденные и робленные. Рожденная ведьма может 1) унаследовать дар (обычно по женской линии), 2) перенять его от ведьмы, не имеющей собственных детей, 3) родиться в семье, где есть 7 дочерей и нет ни одного сына, – тогда одна из сестер обязательно становится ведьмой. Робленные ведьмы не имеют природного дара, а получают способность к колдовству, пойдя в учение к рожденной ведьме, ведьмаку или самому черту. Рожденные могут по желанию творить добро или зло, а также взять свои чары обратно. Робленные ведьмы творят только зло, даже если их не заставляет рожденная учительница. Поэтому у не желающих зла рожденных ведьм нет учениц.

Велет – 1) человек гигантского роста, который «по лесу шел как по траве, переступал горы и долины, а головой подпирал черные тучи» (Галицкие легенды). Земля не могла прокормить велетов, а потому они вымерли, как динозавры; 2) иногда велетами называют големов.

Вовкулак (вовкулака) – он же вовкун или вовколаба. Волк-оборотень. См. также Оборотень .

Вырица – старая ведьма. Не следует представлять ее себе сморщенной старой каргой, для наднепрянских ведьм считалось неприличным плохо выглядеть. Обычно вырица – симпатичная полная румяная тетка средних лет.

Голем – человекоподобное существо, искусственно созданное из глины, металла, дерева и т. д. и оживленное специальными заклятьями. Первый голем (в переводе с иврита – «бесформенная мертвая глыба») создан в Испании Шльомой Бен Юда Габиролем (1021—1055) для выполнения домашней работы. Известны также пражский голем (Чехия) и холмский голем (Украина). Истории про големов всегда заканчивались одинаково – чудовище переставало повиноваться и начинало уничтожать все вокруг, после чего хозяин снимал с него чары оживления, снова превращая в мертвую глыбу. Единственный описанный случай превращения итальянского деревянного голема в настоящего мальчика (Пиноккио, он же Буратино) представляется сомнительным.

Домовые (домовики) – помогают хозяевам в работе, стерегут имущество, дают советы, сохраняют мир в семье и следят за соблюдением обычаев. Если домовик недоволен хозяевами, то может во сне защипать до синяков и даже слегка придушить. Любят молоко и сахар, не выносят соли.

Здухач – человек, способный во сне выходить из своего тела, вступая в бой с нечистью. Стороннему наблюдателю сражающийся здухач кажется вертящимся смерчем. Если покинутое здухачем тело переместить с того места, где оно было оставлено, здухач не сможет вернуться. Потерявший тело здухач истаивает, а лишенное души тело остается в вечном сне.

Кот ведьмы – помощник, партнер, возможно, дополнительный источник силы. Он не обязательно черный – у разных ведьм могут быть разные коты. В течение жизни ведьма заводит всего одного кота, все ведьмовские коты – долгожители. Как ведьмы используют котов – неизвестно. Возможно, это коты используют ведьм. Хотите знать точно – спросите у ведьм. Или у котов.

Мавки – живут в лесах и горных пещерах. Когда сходит снег, бегают по лесам и долинам, сажая полевые и горные цветы. Любят слушать, как пастухи играют на свирелях, иногда просят парней танцевать с ними, но всегда отпускают, не причинив вреда. Одна беда: отличить безобидную мавку от совсем иного существа – нявки – удается только после того, как нявка вопьется жертве в горло мгновенно выросшими клыками.

Оборотень – человек, наделенный способностью превращаться в животное. В наднепрянских землях наиболее распространено превращение в волков и птиц (во€ронов, соколов и т. д.). Оборотни бывают врожденные , когда способность к оборотничеству передается по наследству или возникает при рождении (если женщина во время беременности увидит волка или съест мясо разорванного волком животного); и зачарованные , когда ведьма превращает человека в волка или птицу, завязав ему на шее заклятый шнурок. В отличие от западноевропейских «коллег» ни врожденные, ни зачарованные наднепрянские оборотни не теряют человеческого разума. От укуса/клевка оборотня человек в оборотня не превращается.

Опыряки (опыри) – люди, имеющие две души, из которых одна после смерти остается на земле, превращаясь в опыря, и может ходить целых семь лет, губя людей.

Песиглавцы (псоглавцы, песиголовцы) – существа с человеческим телом и собачьей головой, с одним глазом посередине лба. Людоеды. Ловили людей и откармливали их орехами. Когда хотели проверить, достаточно ли человек откормлен, кусали его в мизинец левой руки. Если кровь не текла, значит, человек уже вполне в их вкусе и его пора есть.

Покутник – мертвец, получивший возможность после смерти добрым делом искупить совершенный при жизни грех.

Риздвяна Вечеря – праздничный, освященный церковью ужин в Свят Вечер (вечер перед Рождеством). Блюда Риздвяной Вечери приносят счастье в дом, а также защищают от всякого зла. Используются для выявления и разрушения враждебных чар.

Робленная ведьма – см. Ведьма.

Рожденная ведьма – см. Ведьма.

Русалки – утонувшие или утопленные девочки. Могут принимать облик маленькой девочки, взрослой девушки, выдры, жабы и крысы. Подманивают людей песнями, парней щекочут до смерти, девушек топят, тоже превращая в русалок. Делятся на именных , успевших при жизни получить от матери имя, и безыменных, утонувших без имени. Безыменные русалки не имеют волос и считаются русалками «второго сорта». Наибольшей силой русалки обладают на Ивана Купалу и в мае – до первого майского грома.

Рушник – полотенце с вышивкой. Вышитые по краю рушника символы (солнца, земли, воды и т. д.) могут защитить дом от зла, отвратить болезни, принести достаток. Специальные рушники вышиваются на значимые события – рождение, свадьбы или просто на здоровье и удачу. Бывают рушники с черной вышивкой – в память об угнанных в татарскую неволю. Рушники вешаются в «красный угол» над иконами. Для защиты от зла самого человека соответствующими символами вышивают нательные сорочки-вышиванки. Рушники используются в различных видах колдовства – обычно довольно безобидного. А вот завладев вышитой сорочкой человека, ему можно причинить очень серьезный вред.

Терлич-зелье – пока терлич-зелье кипит на огне, ведьма заставит любого человек летать, даже против его воли. Опуститься на землю такой человек сможет только по приказу самой ведьмы, или когда зелье полностью выкипит. В старину жителям наднепрянских деревень случалось провожать глазами жалобно причитающих мужиков, неторопливо пролетающих над соломенными стрехами хат. А нечего было злить местную ведьму!

Хладное железо – т. е. вещи, созданные из железа, желательно – кованые. Обладают собственной магической силой, поскольку вбирают в себя все четыре стихии (огонь, воду, землю и воздух) и пятую – частицу души человека, их создавшего. Не подвержены чарам, кроме тех, что построены на крови. Вероятно, потому, что в крови тоже содержится железо.

Хорт – крупный чистопородный борзой пес, способный охотиться на матерого зверя, в том числе на волка.

Чаклун – колдун, соответственно, чаклувать – колдовать.

Ярчук (пес-ярчук) – пес, способный почуять, отыскать ведьму и с ней сразиться. Не надо думать, что все ярчуки – злобные чудовища. В старину пес-ярчук не раз становился спасением для целых деревень, вынюхав прячущуюся среди людей злую ведьму. Ярчуком рождается только девятый щенок в помете у собаки, которая сама была девятым щенком в помете своей матери. Поэтому ярчуки – огромная редкость.

Ярытница – молодая ведьма. Обычно выглядела значительно привлекательнее остальных деревенских девушек (ведьмы еще в давние времена умели делать макияж и пользовались косметическими процедурами).

 Малая книга заклятий Ирки Хортицы 
Все заклятия подлинные.

За результаты их применения авторы книги ответственности не несут.

Заговор на затворение крови.

Кровь – не вода, червона руда, обратно воротись, в жилах затворись, моим прошением, Божьим соизволением. Во веки веков, аминь! (Накладывая заклятие, нужно либо зажать рану большим пальцем руки, либо задуть ее. Заклятие по сей день широко используется народными целителями.)

Поисковое заклятье (с использованием зеркала).

Зоря в моря пыталы, на скляний гори роздывлялы, свитлого пана/свитлую пани (имя разыскиваемого человека) выклыкалы. Чыи ж то дворы на скляний гори? Гой ж то дворы свитлого пана/свитлий пани (имя). Пан/пани на тих дворах гуляе, гостей не чекае, та гости все одно прийдуть, доки их не проженуть.

Наведение порчи через вынутый след.

Я верчу и бью стрелу не в глину. Лише, в голову з-пид головы, з-пид очей в очи, в нис з-пид ниса, в лице з-пид лица, в ухо з-пид уха, в шию з-пид шии, в гортанку з-пид гортанкы, в груди з-пид грудей, в сердце з-пид сердця, в калюхи з-пид калюхив, в стыдесять сим суставок и живок, в руки и ноги и в мочевик. Там зиставай, того чоловика/жинку (имя) мучь та скинай, кости лупай, век коротай! Я тоби прыказую, я тоби наказую!

Заговор на отворение замков.

Ключи дистану з моря-окияну: на тридевять замкив – тридесять ключив. Кров ведьмача потэче – хлад-зализо попэче.

Заговор на выявление и нейтрализацию ведьмы.

На выгоне огонь горыть, у нашей видьмы живит болыть. На выгоне огонь тухнэ, у нашей видьмы живит пухнэ.

Заклятье от сглаза.

Силь тоби, та перчина, та болячка промиж очима! (Произносится вслед человеку, которого подозревают в сглазе. При этом нужно сыпануть горсть соли и показать в спину дулю. Суеверные матери защищают таким образом своих младенцев.)

Заговор на воду (просьба о помощи).

Водичко, Йорданичко! Вмываеш лугы, берегы, кориння, биле каминня. Врятуй/допоможи цьому крещеному/крещений, чисто вченому/вчений, вид гниву, ненавысти, и вид усякого лиха!

Защитное заклятье.

Коло нашего двора калынкова гора, осиновый кил, огненна вода. Нежить видбивае, нелюдь не пускае, черну ворожбу прочь видсылае.

«Накликивание» врага.

Ни клятого, ни мятого, кличу ворога заклятого. На (имя, характеристика человека, чьего врага накликивают) сторонушку, на (имя) головушку!

Заговор на землю (просьба о помощи).

Земля святая, що на соби людей тримае, зло не пускае, собой покрывае, в себе запирае, бо та Земля есть наша мама, шануемо Землю святу и цилуемо Землю святу!

Заклятье, оживляющее голема (Каббала).

Емет. Шем. Шанти, шанти, дахат, дахат!

Приговорка на садово-огородные культуры.

До земли приймайся, корнями чипляйся, в рост зачинайся!