Валерия Вербинина - Принцесса морей

Валерия Вербинина

Принцесса морей


Два незнакомца в тумане
Джек Осборн захлопнул книгу, которую читал, и поглядел на подвешенную возле окна клетку, где сидела маленькая желтая птичка. Канарейка молчала, нахохлившись. Джек насыпал ей зерна, привычным жестом проверил, на месте ли пистолеты, и поднялся на палубу.

Над морем по-прежнему стоял густой туман. Корабль со спущенными парусами едва продвигался вперед, покачиваясь на волнах. Со всех сторон его облепила вязкая белесая мгла, наводящая оторопь, и Джек зябко передернул плечами. Туман размыл очертания окружающих предметов, отчего те стали казаться призрачными, почти нереальными. До слуха Джека доносились плеск воды за бортом, скрип мачт, негромкий свист дозорного впереди, на полубаке,[1] но и вода, и мачты, и человек словно сгинули, исчезли, растворились в пугающей белизне, заполонившей собою весь мир. Паруса поникли, как сломанные крылья, флаг сердито фыркнул и повис вдоль флагштока. Осторожно ступая, чтобы ненароком не налететь на что-нибудь, Джек подошел к дозорному, который перестал свистеть, едва заметил капитана.

– Ну, Стив? Что там видно?

– Дерьмо, похожее на море, или море, похожее на дерьмо, – отвечал Стив беззаботно. – Кому как больше нравится, капитан.

Джек невесело улыбнулся уголками губ. Он чувствовал, что за шуткой часового скрывается тревога, и прекрасно понимал ее причины – в таком тумане немудрено наскочить на рифы или столкнуться с другим кораблем. Джек плавал по морю не первый год и мог бы рассказать немало подобных случаев, которые завершались самым плачевным образом. Впрочем, бывают вещи и похуже столкновения – например, коварный враг затаился где-то неподалеку и, воспользовавшись туманом, подкрадывается к вам, чтобы нанести удар исподтишка. Именно поэтому на часах стоял Стив, у которого самое острое зрение из всех матросов на корабле.

– Ничего, – сказал Джек, чтобы подбодрить его, – через час поднимется солнце, и туман рассеется.

– Поскорей бы, – проворчал дозорный, поежившись. – Кому как, а у меня от этого тумана душа не на месте.

– Не у тебя одного, – заметил Джек.

– Постойте-ка… – внезапно произнес матрос, насторожившись.

Джек быстро положил ладонь на рукоять пистолета. Его чуткое ухо уловило какое-то изменение в плеске воды за бортом, словно там появилось некое препятствие, некое…

– Шлюпка! – заорал Стив. – Слева по курсу!

По палубе протопали несколько пар ног. Шесть или семь человек столпились на носу возле борта. Слышались взволнованные голоса:

– Что там?

– Что случилось?

– Смотрите, ребята! Похоже, кто-то потерпел крушение!

Джек облегченно перевел дух и убрал руку с пистолета. Меж тем темное пятно, минуту назад привлекшее внимание Стива, приблизилось к кораблю и впрямь обрело очертания шлюпки. В ней лежали два человека, и оба, похоже, были без сознания.

– Человек за бортом! – важно объявил Стив, поворачиваясь к капитану.

По морским законам, отказ в помощи людям, потерпевшим крушение, считается едва ли не тягчайшим из грехов. Джек даже не колебался:

– Оруэлл! Мердок! Тащите их сюда.

Шлюпку пришвартовали к кораблю. Находящиеся в ней люди по-прежнему не подавали признаков жизни.

– Эге, – сказал кто-то, пристальнее всмотревшись в очертания лодки, – а посудина-то, похоже, не наша! Ты посмотри, какие неудобные сиденья, англичане никогда таких не делают. Да и корма…

– Что тут у вас стряслось? – прозвенел высокий женский голос, и Луиза Мэнсфилд, очаровательная молодая брюнетка, одетая по-мужски, вступила в круг.

– Потерпевшие крушение. Двое, – объяснил Джек молодой женщине.

Здоровяк Оруэлл вытащил несчастных из шлюпки и положил на палубу.

– Живы? – спросил Джек.

– А пес его знает, – буркнул Оруэлл, пожимая плечами.

– Позовите Вуда, – распорядился Джек. Вуд был их судовым врачом.

Долговязый Мердок отправился исполнять приказание, а капитан подошел ближе к спасенным, которые лежали без движения. Один был рыжий рослый парень в простой потрепанной одежде, другой – безусый юноша с короткими золотистыми волосами. Левая рука его бессильно покоилась на груди, голова была повернута в сторону, Джек опустился на одно колено и дотронулся до тонкого запястья. В следующее мгновение перед глазами его сверкнул ослепительный клинок: лежащий приставил к горлу Джека кинжал. Блеснули ярко-зеленые глаза, и Джек замер. Прикосновение холодного лезвия к коже было, мягко говоря, не очень приятным.

– А ну, отпусти его! – крикнула Луиза, выхватывая из-за пояса пистолет и взводя курок. – Отпусти, или тебе не жить!

Лежащий прищурился на говорившую, и в его зеленых глазах вспыхнули насмешливые искорки. Кинжал исчез, словно его и не было. Джек перевел дыхание и потер шею.

– Приношу свои извинения, – мягко промолвил юноша по-английски. – Я решил, что вы из числа тех, что напали на наш корабль. В здешних водах всякое бывает…

Он сделал попытку подняться на ноги, и его лицо побледнело. Джек встал и протянул ему руку. Уцепившись за нее, незнакомец легко вскочил на ноги.

– Рад познакомиться с вами, месье, – промолвил он, пожимая ладонь Джека. Легкий акцент был почти незаметен в его речи.

– Капитан Джек Осборн, – назвался Джек, с нескрываемым любопытством разглядывая юношу. – Добро пожаловать на борт «Королевы волн».

Вместо ответа тот отступил на шаг назад, приложил руку к груди и отвесил опешившему капитану изящнейший придворный поклон.

– Шевалье Габриэль Арман Луи Саварен де Сент-Илер, к вашим услугам, – церемонно представился он.

Кое-кто из матросов позволил себе ухмыльнуться, но шевалье, сдвинув брови, посмотрел в их сторону, и смешки как ветром сдуло. Сент-Илер поискал глазами свою шляпу, валявшуюся в стороне, подобрал ее и стал неторопливо отряхивать пыль с роскошного плюмажа. В движениях его чувствовались уверенность и спокойствие, присущие людям, которые ни при каких обстоятельствах не теряют головы.

– И уж конечно, – добавил он, подняв глаза на Джека, – у меня не хватит слов, чтобы выразить вам мою признательность.

– Вы француз? – спросил Джек.

Его собеседник надел шляпу, отставил ногу в сторону и, воинственно вздернув подбородок, сухо ответил:

– Подданный его величества короля Людовика XIV. Вас это смущает?

– Почему это должно меня смущать? – возразил Джек.

Сент-Илер пожал плечами.

– Я – француз, вы – англичанин, – заметил он отстраненно. – Наши страны воюют.

– Наши страны всегда воюют, – отозвался Джек, ничуть не погрешив против истины. – Это не повод для того, чтобы джентльмены не могли договориться между собой. Вы, я полагаю, голодны?

– Мы провели в открытом море два дня, – сообщил француз таким тоном, словно речь шла о совершенной безделице. Затем отвесил короткий поклон Джеку и поправил перевязь со шпагой, после чего, к возмущению Луизы, носком сапога бесцеремонно пнул распростертого на палубе рыжего беднягу. Тот застонал и приоткрыл глаза.

– Тогда прошу за мной, – произнес Джек, подражая учтивому тону спасенного. Впрочем, любой, кто мало-мальски знал капитана Осборна, мог не сомневаться: в глубине души тот искренне забавляется.

– С превеликим удовольствием, – любезно откликнулся Сент-Илер. Он обратился по-французски к своему спутнику: – Вставайте, Анри, и бросьте корчить из себя спящую красавицу, это просто смешно.

Рыжий Анри закрыл глаза и не отвечал. Сент-Илер пожал плечами, преспокойно перешагнул через него и двинулся за капитаном. Навстречу им уже спешил долговязый Мердок, за которым следовал судовой врач. Вид у последнего был не самый довольный – его оторвали от партии в карты, где он только-только начал выигрывать.

– Кому-то нужна моя помощь, Джек? – спросил он.

Капитан кивнул на распростертое на палубе тело.

– Что ж, ясно, – буркнул Вуд.

Он взял ведро, зачерпнул морской воды и плеснул ею на лежащего, который тотчас принял сидячее положение и начал ругаться на чем свет стоит. Матросы загоготали. Луиза, возмущенная до глубины души, выхватила у врача ведро.

– Нашли над кем смеяться! – крикнула она, сверкая глазами. Матросы стихли. – Пойдем, – обратилась она к Анри, – я дам тебе чего-нибудь пожевать.

– Пить… – простонал Анри, кое-как поднимаясь на ноги. Рыжий покачнулся, но Луиза крепко ухватила его за локоть.

– Что? Ну да, конечно, и пить тоже. Вот бедняга! Небось всю воду, которая у вас была, твой господин вылакал. Знаю я этих лягушатников!

– Я не… – начал Анри протестующе, но Луиза уже увлекла его в кубрик.[2]

 Глава 2   Взгляд медузы 
Канарейка в клетке испустила звонкую трель, когда Джек Осборн вошел в каюту, ведя за собой нежданного гостя. Хотя тот был невысокого роста, из-за огромных перьев на шляпе ему пришлось наклонить голову, чтобы пройти в дверь.

– Сейчас нам принесут чего-нибудь поесть, – сказал Джек и сделал широкий жест. – Устраивайтесь.

Здесь горела лампа и было гораздо светлее, чем снаружи, так что Джек наконец-то смог разглядеть вновь прибывшего как следует. Внешности Сент-Илер был вполне обыкновенной, не красавец и не урод. Лицо скуластое, верхняя губа чуть выступает над нижней, глаза зеленые, чуть удлиненные к вискам, – вот, пожалуй, и все его отличительные черты. Молодой, стройный, золотоволосый, француз весьма выигрышно смотрелся в щегольском синем камзоле из дорогого сукна и в жемчужно-серых штанах и ботфортах с отворотами, украшенных серебряными пряжками. Манжеты рубашки тончайшего кружева, брюссельского или валансьенского, серый, богато расшитый жилет и шляпа с тяжелым пестрым плюмажем дополняли общую картину. Хотя одежда немного помялась и в двух-трех местах была испачкана, по ней, в общем, можно было заключить, что ее обладатель – человек со вкусом и к тому же отнюдь не стесненный в средствах, на что особенно указывали перевязь для шпаги, украшенная золотым и серебряным шитьем, а также сама шпага, изящный витой эфес которой выглядывал из ножен. Джек Осборн знал толк в оружии и мог поклясться: такой клинок стоит бешеных денег. А судя по тому, с какой ловкостью его хозяин давеча управлялся с кинжалом, он сам и его оружие были вполне достойны друг друга. От Джека не укрылся быстрый взгляд, каким Сент-Илер окинул помещение, прежде чем снять шляпу и сесть. Этот взгляд многое значил, и особенно многое – в сочетании с цветущей юностью и изысканными манерами гостя. Положительно, странный незнакомец нравился капитану все больше и больше. Он сам был соткан из противоречий и любил встречать людей, похожих на него самого.

– Луиза! – крикнул Джек. И обратился к французу: – Вам нравится херес? Мы раздобыли несколько отменных бочек. Сам король Франции не отказался бы от такого!

– Ну, раз так, – отозвался Сент-Илер, беспечно улыбаясь, – то и я тоже не откажусь.

Однако вместо Луизы на зов капитана явился веснушчатый юнга Джерри Бартон и объяснил, что Луиза вовсю обхаживает слугу-француза – бедняга едва держится на ногах после двухдневного путешествия в шлюпке. Джек нахмурился. Он не был особенно ревнив, но его все же задело за живое, что Луиза так печется о совершенно постороннем человеке.

– Скажи ей, чтобы привела слугу сюда, мы поедим вместе, – распорядился он и обратился к Габриэлю, который снял свой головной убор и уже устроился за столом: – Вы ведь не будете против?

– О, нет, – отозвался тот, оправляя манжеты. – Я уверен, Анри тоже будет в восторге.

Исподволь он уже давно изучал хозяина каюты. На вид Джеку Осборну можно было дать года тридцать два, от силы тридцать пять. Это был высокий, стройный и, в общем, довольно привлекательный мужчина. Каштановые волосы, вьющиеся спиралями, падали на плечи, на загорелом энергичном лице сверкали голубые глаза. Из-за темных волос, усов и небольшой бороды он немного смахивал на южанина, хотя на самом деле его предками были ирландцы и англичане. Одет капитан довольно живописно – золотистый камзол, черные штаны, белая рубашка и красный широкий кушак с кистями, из-за которого грозно торчали два пистолета. Когда Джек снял шляпу, оказалось, что голова его повязана пестрым платком, а в ушах поблескивают золотые колечки серег. Он широко улыбнулся и сел за стол напротив Габриэля де Сент-Илера, сомкнув кончики пальцев рук. Улыбка у Джека была добродушная, располагающая, немного даже, пожалуй, простоватая. Чувствовалось, что такой человек, как он, не способен на подвох, и француз поймал себя на том, что невольно улыбается капитану в ответ.

– Значит, ваш корабль потонул? – поинтересовался Джек с выражением искреннего сочувствия. – Очень жаль.

Сент-Илер открыл было рот, собираясь ответить, но тут дверь распахнулась, и в каюту, еле волоча ноги, вошел Анри, а за ним следовала Луиза с подносом, уставленным всякой снедью. Она сердито поглядела на Джека, потиравшего руки в предвкушении трапезы, и стала ставить на стол бутылки, тарелки с едой и рюмки.

– Садитесь, Анри, – вежливо пригласил Сент-Илер. – Только не на мою шляпу, – добавил он быстро, так как рыжий слуга выказал намерение опуститься прямо на нее.

Луиза, не дожидаясь приглашения, ногой пододвинула к себе стул и села.

– Ах да, я вас не представил, – спохватился Джек. – Мисс Луиза Мэнсфилд.

– Габриэль де Сент-Илер, – отозвался француз. – А это Анри, но вы, наверное, уже с ним познакомились.

Анри меж тем набросился на еду. Он молча хватал руками хлеб, куски курицы, пирог, фрукты, ягоды и отправлял все это в рот. Он чавкал, торопился, то и дело подливал себе вина и тотчас залпом выпивал его. Габриэль де Сент-Илер держался совершенно иначе, и Джек про себя давился от смеха, наблюдая за разницей в поведении господина и слуги. Зеленоглазый француз вел себя так, словно и не провел два дня в открытом море без единой крошки во рту. Он кончиками пальцев отщипывал от курицы крошечные кусочки, пил вино небольшими глотками и не забывал в паузах между приемами пищи сказать сидящим с ним за одним столом что-нибудь любезное. Луиза, невзлюбившая Габриэля с первого взгляда, игнорировала его замечания, но Джек с удовольствием подавал ему ответные реплики. Сент-Илер говорил о Париже, и в глазах его зажигались золотые звезды. Он говорил об очередной войне, которую затеял «король-солнце»,[3] в одиночку схватившийся с Австрией, немецкими государствами, Испанией и Швецией, которых поддерживали голландцы и англичане.[4] Было видно, что шевалье хорошо осведомлен о ходе военных действий, в которых французы нередко одерживали верх, несмотря на явное превосходство врага.

– Да, – задумчиво протянул Джек, глядя куда-то поверх бокала, который он покачивал в пальцах, – надо быть храбрецом, чтобы выступить против стольких противников.

Сент-Илер провел пальцем по губам, словно стирая невольную улыбку.

– Или дураком, – спокойно заметил он.

Анри, которому слишком большой кусок курятины стал, очевидно, поперек горла, покраснел и начал кашлять. Луиза со всего маху треснула его по спине.

– Спасибо, – пробормотал рыжий.

Джек искоса посмотрел на Сент-Илера, который вновь невозмутимо принялся за еду, и подумал: этот парень далеко не так прост, как кажется.

– А вам приходилось воевать? – спросила Луиза у манерного Габриэля, который вызывал у нее живейшую антипатию.

– Нет, на войне я почти не бывал, – ответил тот с подкупающим чистосердечием.

– Оно и заметно, – поддела его Луиза. – По крайней мере, объясняет, почему ваш корабль пошел ко дну.

Джек нахмурился и взглядом призвал любовницу к порядку.

– Нам просто не повезло, – объяснил француз, сделав вид, что не замечает сарказма молодой женщины. – Первое же ядро попало в пороховой погреб, и наш бедный «Сен-Луи» взлетел на воздух, не успели мы и глазом моргнуть.

– Однако вам все-таки удалось спастись, – заметил Джек.

– Я хорошо плаваю, – отозвался шевалье. – К счастью, одна из шлюпок уцелела, и мы с Анри сумели в нее забраться.

Анри механически кивнул. Лицо у него было застывшее, мученическое, он больше ничего не ел и сидел очень прямо, словно прислушиваясь к тому, что творилось у него внутри.

– А остальные? – спросил Джек.

– Все утонули, – коротко ответил Сент-Илер. – Надеюсь, когда-нибудь мне попадется тот мерзавец, который открыл по нас огонь, и я обойдусь с ним… по-свойски. – Юноша мило улыбнулся, как бы призывая не принимать его слова всерьез, и отпил глоток хереса.

– И вы не знаете, кто это был? – удивился Джек.

– Наверное, какой-нибудь пират, – предположила Луиза. – Здешние воды прямо-таки кишат ими.

– Я знаю только, что у него быстроходный бриг[5] и чертовски хорошие пушки, – задумчиво добавил француз. – Никогда прежде не видел таких дальнобойных орудий.

– Значит, это был англичанин, – беззаботно заключила Луиза, впиваясь белыми зубами в крылышко цыпленка.

– Возможно, – пожал плечами Сент-Илер. – По чести говоря, я не разглядел флага. Бриг называется «Медуза», а на носу у него резная женская голова со змеями вместо волос.

Луиза поперхнулась и бурно закашлялась. Джек, подносивший к губам бокал, непроизвольно дернул рукой, и вино пролилось на стол.

– «Медуза»? – проговорил капитан, пристально глядя на Сент-Илера. – Вы уверены, что именно она?

– Абсолютно уверен, – отозвался тот, несколько удивленный.

В следующее мгновение Анри сорвался с места, опрокинув стул, и опрометью бросился к двери. Он добежал до штирборта,[6] где, судя по звукам, его стошнило. Габриэль де Сент-Илер вздохнул, осуждающе повел бровями и взял с тарелки еще один крошечный кусочек хлеба. Джек и Луиза молча глядели друг на друга.

– Капитан Блэйк, – наконец с усилием промолвил Джек.

– Да, и он где-то рядом, – мрачно сказала Луиза. – Не следует забывать об этом, Джек.

Она привстала на месте и, поглядев в окно, проговорила:

– Похоже, туман редеет.

Вошел Анри, утирая рот. Вид у рыжего был самый жалкий.

– Вам не следовало столько есть, Анри, – поучительно заметил его господин, как ни в чем не бывало потягивая мелкими глоточками херес. – После двух суток без воды и пищи это дурно сказалось на вашем желудке.

– Да, месье, – хрипло выговорил Анри и опустился на краешек стула.

Габриэль де Сент-Илер победно улыбнулся.

– Так кто же такой этот капитан Блэйк? – спросил он, чтобы прервать затянувшееся молчание.

Джек Осборн вздрогнул.

– Капитан Блэйк – мерзавец, – негромко и внятно сказала Луиза. Ее глаза горели сухим, недобрым блеском. – Он ловит пиратов за награду и сдает их правительству.

– В самом деле? – удивился француз. – Но я не понимаю, какое отношение…

Джек мягко улыбнулся самой обворожительной, самой медоточивой, самой убаюкивающей из своих улыбок и столь же мягко пояснил:

– Видите ли, месье… Дело в том, что мы и есть пираты.

 Глава 3   Пороховая бочка 
– Знаю, – с обезоруживающей простотой отвечал Сент-Илер.

Луиза метнула на него подозрительный взгляд.

– Знаете? Откуда?

– Можно подумать, что хоть один человек в Карибском море не знает Джека Везунчика, – отозвался ее собеседник, смеясь глазами. – Человека, которого собрались вешать на главной площади Гаваны, как вдруг веревка лопнула, и он бежал прямо с эшафота.

Джек смущенно почесал кончик носа. Было заметно, однако, что капитан польщен.

– Ну, это дело прошлое, – сказал он, словно извиняясь.

– Бежал и исчез, как и корабль, перевозивший несметное количество золотого песка, который Джеку удалось захватить, – ввернул француз. – И всем известно то, как капитан Джек Везунчик впоследствии посадил на рифы три фрегата королевского флота.

Щеки Джека порозовели под загаром.

– Я и не подозревал, что моя известность так велика. – Он высоко воздел бокал. – Ваше здоровье, месье Сент-Илер!

– Однако вы сказали, что чего-то не понимаете, – наседала Луиза. – Чего именно?

– Если этот Блэйк ловит пиратов, чего ради он потопил «Сен-Луи»? – поднял брови Габриэль. – Или он тоже решил принять участие в великой войне?

– Дело не в том, – пояснил знаменитый пират Джек Везунчик. – Насколько мне известно, капитан Блэйк на дух не переносит французов. Вы шли под французским флагом, и этого оказалось для него вполне достаточно.

– Вот как? – задумчиво проговорил Габриэль. – И каковы же причины столь поразительной ненависти? Наверное, его отвергла какая-нибудь французская красавица, – добавил он с усмешкой.

– О, если бы! – живо откликнулась Луиза. – Нет, тут дело гораздо серьезнее. Когда-то у Блэйка была дуэль с одним французом, после которой он остался одноглазым.

– А я слышал, что все закончилось еще хуже, – вставил Джек. – Будто бы он получил рану в такое место, которое…

– Джек! – сердито воскликнула Луиза.

– При дамах не называют, – весело закончил Джек, блестя глазами.

– Словом, из-за той дуэли Блэйк стал уродом, каких свет не видел, – промолвила Луиза, отталкивая руку капитана, норовившую обвиться вокруг ее талии. – И с тех пор он люто ненавидит всех французов. Вам просто не повезло, что он наткнулся на вас.

– Да, – отозвался Джек, посерьезнев. – Потому что он искал не вас.

– Думаешь… – начала Луиза.

– Думаю, он хотел найти нас, – решительно промолвил Джек. – Я ваш должник, шевалье. Потому что вы предупредили нас, а кто предупрежден, тот вооружен.

– Нет, наоборот, я – ваш должник, – возразил Сент-Илер. – Ведь это вы спасли нам жизнь. Мне и Анри.

Анри тихо икнул, положил в рот листик салата и стал его жевать.

– Любой на моем месте сделал бы то же самое, – заметил Джек.

– Вовсе не любой, – покачал головой Сент-Илер, – и вы прекрасно это знаете. Поэтому, если я могу быть чем-то вам полезен, прошу вас, располагайте мной, как сочтете нужным.

Джек и Луиза обменялись взглядами.

– Хорошо, – кивнул Джек. – Полагаю, излишне спрашивать у вас, умеете ли вы обращаться с оружием. Сразу видно – умеете. Что вы скажете, если я назначу вас своим помощником?

– Ничего не имею против, – отвечал француз, подумав.

Анри открыл было рот, но шевалье метнул на слугу суровый взгляд.

– Куда мы направляемся? – спросил Сент-Илер. – Вы задумали очередное дело, месье Осборн?

– Нет, мы возвращаемся на нашу обычную стоянку. Там мы пополним запасы пресной воды и вновь пустимся в плавание. Возможно, зайдем по пути на Тортугу или на Санто-Доминго,[7] во французские владения. Если хотите, я могу высадить вас там.

– Да, – согласился Сент-Илер, подумав, – меня бы это вполне устроило.

– Рад слышать. – Джек поднялся с места. – Тогда идемте, я познакомлю вас с командой.

* * *
Взошло солнце. Туман рассеялся, и, оглядев море в подзорную трубу, Джек с облегчением констатировал, что поблизости нет ни единого корабля, похожего на зловещую «Медузу».

– Поднять паруса! Курс норд!

Рулевой Макферсон, шотландец с мясистым лицом и с повязанной красным платком головой, кивнул и налег на штурвал. На палубе царила обычная для больших кораблей суматоха – ведь все время, когда флибустьеры не занимались грабежом, они были обыкновенными матросами, выполнявшими приказы своего капитана.

– Сколько у вас человек в команде? – спросил Габриэль, стоявший на капитанском мостике позади Джека.

– Шестьдесят пять, – отозвался тот. – Эй, Фергюсон, поди-ка сюда! Это мой боцман,[8] – пояснил Джек французам.

Фергюсоном оказался здоровенный неразговорчивый детина, каждый кулак у которого величиной с голову ребенка. На нем были штаны, обрезанные ниже колен, видавшие виды башмаки и драный камзол, напяленный на голое тело. Джек познакомил боцмана с Сент-Илером, прибавив по поводу француза:

– Это мой новый помощник. Надо бы представить его ребятам, а?

– Хм… – с толком произнес Фергюсон, не выказав никакого удивления.

– Тогда свисти всех наверх.

Боцман почесал волосатую грудь, видневшуюся в прорехах камзола, сунул пальцы в рот и засвистел что твой соловей-разбойник, едва не оглушив стоявшего рядом Анри, который отшатнулся с выражением ужаса на лице. Через минуту-две все матросы собрались на палубе, после чего вперед выступил Джек. Он объяснил команде, каким образом Габриэль и его слуга оказались на «Королеве волн», и добавил, что Сент-Илер будет временно исполнять обязанности помощника капитана. Неожиданное назначение было встречено глухим ропотом.

– Тихо! – рявкнул Джек. – Возражения не принимаются. Я все сказал!

Широколицый бородатый Боб Хендрикс, у которого было три пальца на левой руке, смачно плюнул на палубу.

– Чтобы я подчинялся какому-то лягушатнику! – проревел Боб, чей отец когда-то погиб, воюя с французами. – Клянусь рогами дьявола, ни за что!

Раздались нестройные возгласы:

– Верно!

– К чертям лягушатника!

– Высадить его на остров!

– Ощипать ему все перья!

– Он сопляк, где ему нами командовать?

– Это несправедливо! Он не наш!

«Не наш» – означало не член берегового братства, как любили себя называть тогдашние флибустьеры. И в самом деле, Сент-Илер, щегольски одетый, представлял странный контраст по сравнению с моряками, пропахшими потом и одетыми кто во что горазд.

Крики становились все громче. Даже на лице Луизы Джек читал неприкрытое осуждение. Что же до Сент-Илера, тот, словно происходящее его ничуть не касалось, преспокойно уселся на бочку, извлек из кармана трубку, набил ее табаком и высек огонь. Анри стоял рядом с ним, положив ладонь на рукоять шпаги и играя желваками.

– Мы пропали, – шепнул слуга своему господину.

– Еще нет, – задумчиво ответил Габриэль, глядя на полыхающий огнем трут.

Внезапно наступила такая тишина, что Джек поневоле заподозрил неладное. Он обернулся к французу и увидел, что тот раскуривает трубку… сидя на пороховой бочке. Трут шипел и ронял искры. Моряки невольно подались назад. Если бы огонь попал на порох, от «Королевы волн» с ее экипажем остались бы одни воспоминания. Но зеленоглазого щеголя сие соображение, похоже, нисколько не волновало.

– Э-э… – заговорил Джек, – я бы на вашем месте не стал тут курить…

Сент-Илер вскинул на него зеленые глаза, в зрачках которых полыхало отражение огня, и внезапно поднялся на ноги.

– Да, пожалуй, я не буду курить, – заявил он и, задув трут, отдал его вместе с трубкой Анри. – И вообще это крайне вредная привычка.

Команда потрясенно молчала. Кто-то неловко хихикнул, и внезапно все матросы разразились одобрительным ржанием. Черт возьми, ну и шутник он, этот лягушатник, ничего не скажешь! Да и не робкого десятка, раз не побоялся отмочить такой фокус. Даже сквернослов Боб Хендрикс весело хмыкнул и поскреб бороду. Габриэль де Сент-Илер подошел к Джеку и стал перед ним, заложив большие пальцы рук за пояс.

– С вашего разрешения, – четко выговаривая каждое слово, начал шевалье, – я бы предпочел прежде всего ознакомиться с пушками. Один раз я уже имел удовольствие встретиться с «Медузой», и вы знаете, чем это закончилось. Их канониры чертовски расторопные ребята, и я бы не хотел, чтобы они снова застали меня врасплох.

– Ну, мы тоже не горим желанием встретиться с капитаном Блэйком, – заметил Джек, лучезарно улыбаясь. Затем обратился к команде: – По местам, ребята! И глядите в оба, если не хотите обручиться с деревянной вдовой![9]

– По местам, бездельники, акулье мясо! – проревел боцман Фергюсон и прибавил от себя еще парочку выражений, от которых покраснела бы даже веревка на виселице.

Не смея больше перечить, матросы разошлись.

– Следуйте за мной, – сказал Джек Габриэлю.

Ветер раздувал паруса. «Королева волн» ускорила ход. Джек провел Сент-Илера и его слугу по всему кораблю. Следует заметить, что новый помощник оказался на редкость дотошным малым. Он постучал по каждой мачте, проверяя качество дерева, уточнил у Джека английские названия всех парусов и снастей, после чего занес новые для себя слова в записную книжечку, осведомился, какова скорость корабля при ясной погоде и легко ли им управлять. Он пересчитал ядра и запасы пороха, посмотрел, сколько в наличии воды и питья, а под конец пожелал знать, каким курсом следует «Королева волн». Джек назвал точные координаты и показал местонахождение корабля на карте, которую Сент-Илер изучил самым тщательным образом. Чувствовалось, что к своим новым обязанностям он относится донельзя серьезно, и это внушало определенное уважение.

– Вы бывали прежде в здешних местах? – спросил Джек.

Сент-Илер покачал головой.

– Рифы мы миновали, – продолжал капитан, – впереди не должно быть никаких неожиданностей. Рулевой Макферсон следует точным курсом, и вообще он парень надежный. Сумеете пока управиться без меня?

– Попытаюсь, – отвечал Сент-Илер.

– Через час-полтора я сменю вас на мостике. Не скучайте!

Джек спустился к себе в каюту. Из-за неожиданно спустившегося вчера тумана ему пришлось бодрствовать всю ночь напролет, и теперь он чувствовал себя совершенно разбитым. Надеясь отдохнуть хоть немного, Джек прилег на кровать, но не прошло и пяти минут, как дверь распахнулась и на пороге возникла Луиза.

– Джек, – без обиняков начала она, – я не уверена, что это такая уж хорошая идея.

– Ты о чем? – удивился капитан.

– О Сент-Илере. – Молодая женщина подошла ближе, и Джек, хотя и устал смертельно, невольно залюбовался ее роскошными темными волосами, ясными карими глазами и вздернутым носиком. – Как ты можешь доверять ему? Ведь ты же ничего о нем не знаешь!

– Я знаю, что он чуть не погиб по милости капитана Блэйка, – возразил Джек, – и это в моих глазах достаточная рекомендация.

– Но ведь Сент-Илер чуть не зарезал тебя, – напомнила Луиза.

– Чепуха, – лениво отозвался Джек. – Он же все объяснил. Ему показалось, что он попал к своим врагам.

– И ты поверил? – возмутилась Луиза.

– Он провел два дня в море без воды и пищи, – пояснил Джек тихо. – После такого начнет мерещиться что угодно.

Луиза покачала головой.

– Дело вовсе не в том. – Женщина прикусила губу. – Я знаю, ты будешь смеяться надо мной, но… С этим французом что-то не так, я просто убеждена. Остерегался бы ты его, Джек!

– Конечно, – согласился Джек, зевая, – я должен остерегаться его, потому что он француз, а всякий француз – враг англичан и так далее. – Капитан зевнул еще шире. – Перестань, дорогая. Он славный парень, и голова у него соображает хорошо. Ты заметила, что он сегодня сел на пустую бочку? А все решили, что он в самом деле отчаянный малый, которому сам черт не брат. – Джек ухмыльнулся. – Да, это он здорово придумал.

Луиза надулась. Она не подозревала, что пороховая бочка была порожней, и в ней шевельнулась обида.

– Конечно, он хитрец, – сказала она сдержанно. – Еще какой! Ты заметил, как он буквально обшарил весь корабль сверху донизу? Везде сунул свой нос под предлогом того, что ему надо все знать. Разве похоже на обычное любопытство?

Джек положил ладонь под щеку. Глаза у него слипались, и ему стоило большого труда поддерживать разговор. Ничего, только бы вздремнуть часочек, и все будет в порядке. Джек только сейчас понял, до чего он устал. Откуда-то издалека до него донесся собственный голос:

– Думаешь, он неспроста его осматривал?

– Конечно, – убежденно проговорила Луиза.

– Может, он хочет захватить мой корабль, а? – весело спросил Джек. – Ты к этому ведешь?

Но даже при наличии хорошо развитого воображения трудно было представить себе человека, который попытался бы завладеть кораблем самого Джека Везунчика, что Луиза хорошо знала.

– Не нравится он мне, – беспомощно добавила женщина. – Совсем не нравится.

– А его слуга, Анри? – внезапно спросил Джек.

– При чем тут он? – рассердилась Луиза.

Джек хитро прищурился.

– По-моему, на него твоя неприязнь не распространяется. А?

– Да пошел ты к черту! – рассердилась Луиза и выскочила из каюты, напоследок от души хлопнув дверью. Канарейка в клетке жалобно запричитала.

Джек ухмыльнулся, нащупал под боком плед и закутался в него. Пять минут спустя он уже крепко спал.

 Глава 4   Помощник капитана 
Джек проснулся внезапно, будто разбуженный неведомым толчком. Он поднял голову и огляделся. Квадрат окна застилала мгла, усыпанная сверкающими звездами. Канарейка спала, спрятав голову под крыло. Тревожное предчувствие кольнуло Джека. Капитан бесшумно поднялся и вышел на палубу.

На часах стоял невысокий человечек с унылым невыразительным лицом, на котором красовались такие же унылые обвисшие усы. Это был Блант, личность в своем роде необычная для пиратского корабля. Во-первых, он был священником. Да еще каким! Сначала Блант служил англиканским пастором, но в один прекрасный день его одолели сомнения в правильности собственной веры, и он, недолго думая, сделался католическим монахом. Через несколько лет, точно таким же образом разочаровавшись в католицизме, Блант вернулся в лоно англиканской церкви, однако сейчас вновь начал подумывать о переходе в католичество, потому что англиканская религия опять перестала его устраивать. Во-вторых, странный священник был неутомимым обожателем прекрасного пола, и на «Королеве волн» он оказался лишь потому, что ему чрезвычайно приглянулась Луиза, которая знать его не желала. Но Блант не терял надежды, усердно молился богу на католический и на протестантский лад и терпеливо поджидал своего часа. Несмотря на свой сан, это был превосходный товарищ, не раз выказавший смелость в абордажных атаках, и Джек уважал его не меньше, чем старинного приятеля Фергюсона, с которым был знаком, как тогда говорили пираты, от первой выпивки до виселицы.

– Все в порядке, отче? – спросил Джек, приближаясь.

– Да вроде бы, – отвечал тот. – Днем на траверсе[10] заметили неизвестный корабль, но он быстро исчез.

– А… – Джек поколебался, ему было неловко признаваться, что он проспал столько времени. – Как новый помощник?

Блант смущенно повел плечами, и Джека охватили самые мрачные предчувствия.

– Как вам сказать, капитан… Ничего, словом.

Джек вздохнул с облегчением. Честно говоря, он уже опасался, что француза вместе с его слугой в отсутствие капитана пустили на корм акулам.

– То есть ребята его слушались?

– Более или менее, – кивнул священник, подумав. – Конечно, им трудно было к нему сразу привыкнуть. Француз, да еще из образованных…

– Я тоже в университете когда-то учился, к твоему сведению, – сухо заметил Джек.

– Да я не о том, капитан. Просто не всем его обхождение пришлось по вкусу, но он, надо сказать, живо заставил себя уважать. А вы знаете, Хендрикс из-за него сегодня искупался.

– Как это?

– Ну, – протянул Блант, – помощник велел ему починить якорную цепь, где одно звено держалось на честном слове, а Хендрикс его… – Священник умолк, подыскивая подходящее слово.

– Послал, – с готовностью подсказал Джек.

– Что-то вроде того, – кивнул Блант. – Тогда француз обернулся к боцману и обратился к нему так спокойно, не повышая голоса: «Мистер Фергюсон, сделайте мне одолжение, выбросьте мистера Хендрикса за борт. Ему нужно срочно промыть мозги».

Джек оторопел.

– И что?

– Ну а Фергюсону только прикажи. Сгреб он Боба в охапку да и кинул в волны. А тот плавает еле-еле, чуть лучше камня. Команда сбежалась, хохочет, Боб внизу…

– Орет благим матом, – снова подсказал Джек.

– Поминает всех святых, – согласился священник. – А француз ему: «Так как насчет цепи, мистер Хендрикс?» В общем, Боб понял, что деваться некуда. Когда выудили его из воды, он был злой, как сто чертей, но цепь починил.

– Та-ак, – протянул Джек. – Еще что-нибудь было?

Блант замялся.

– С мисс Мэнсфилд помощник малость повздорил. На кливере[11] углядел дырку и велел мисс Мэнсфилд ее залатать.

Джек невольно поежился. Хорошо зная характер Луизы, капитан отлично представлял себе, что могло за этим последовать.

– И что?

– Мисс Мэнсфилд ответила, что она не швея, а полноправный член берегового братства, и что если его так волнует эта дырка, он может залатать ее сам.

– А Сент-Илер?

– А француз ей и отвечает, вот его точные слова: «Дорогая, если бы вы не были женщиной, я бы велел протянуть вас под килем.[12] Но коли вы не способны даже на такую мелочь, как зашить кусок ткани, идите себе с богом». Мисс Мэнсфилд сделалась вся красная.

– Могу себе представить, – тоскливо промолвил Джек. – После замечания француза над ней только ленивый не потешался… Да, за словом в карман парень не лезет. А кливер кто залатал?

– Я, капитан. Вместе со слугой помощника.

– Ясно. Теперь все?

– Нет. В трюме обнаружили течь, откачали воду и заделали дыру. Потом мы со слугой играли в карты.

– И кто выиграл?

– Я, – признался Блант после небольшого колебания.

Джек вздохнул и покачал головой. Помимо того, что Блант был священником и юбочником, он еще и являлся одним из самых ловких шулеров, каких только видел свет.

– Сколько Анри продул? – спросил Джек.

– Все, что у него было, капитан.

– И заплатил?

– Как честный человек. Да, и вот еще что. – Священник замялся. – Он и помощник заняли каюту на корме. Ту, где прежде жил Фелтон.

Фелтон был прежний помощник Джека. Капитан слегка поморщился при упоминании его имени. Помощника сгубила жадность: после одного особенно удачного рейда он попытался поднять против капитана бунт, но у него ничего не вышло. Луиза хотела убить Фелтона собственными своими руками, однако Джек, не любивший кровопролития, поступил проще: ссадил его на пустынный остров и забыл о нем.

– Ну а ты сам о нем что думаешь? – спросил он у Бланта, чтобы отогнать неприятные мысли. – Я о Сент-Илере говорю.

Священник глубокомысленно подергал себя за ус.

– Мне кажется, капитан, из него может выйти толк. Если бы он еще не был так груб с женщинами…

– Да, – рассеянно подтвердил Джек, – это самое главное.

Он попрощался с Блантом и вернулся к себе. Стоя у клетки и глядя на спящую птичку, капитан сосредоточенно размышлял.

Вначале все выглядело почти как шутка. Доверить расфуфыренному напыщенному французу одну из самых важных должностей на пиратском корабле… Однако суровый боцман Фергюсон, на которого Джек полагался как на себя самого, безоговорочно принял нового помощника, о чем свидетельствовала быстрота, с которой он выполнил необычное приказание – бросить провинившегося матроса за борт. Да и Блант, хоть и не одобрял методы Сент-Илера, не спал на ночной вахте, а ведь было прекрасно известно, что он их терпеть не может.

Джек яростно потер виски.

Дисциплина – самое уязвимое место на любом пиратском корабле. Попробуй-ка приведи к повиновению пятьдесят или даже сотню здоровых мужиков, за плечами у каждого из которых – тяжелая жизнь и не одна загубленная человеческая душа! Будешь нянчиться с ними – начнут тебя презирать. Будешь чересчур суровым, перегнешь палку – и получишь на свою голову бунт команды со всеми вытекающими. Джек слышал массу историй о капитанах, которые не сумели удержаться на своем месте. Он помнил рассказы о таких, которых высаживали на необитаемые острова, о таких, которые запирались в каюте и отстреливались до последнего, о таких, которых живьем швыряли в воду, привязав к ногам пушечное ядро… Есть многое в мире флибустьеров, друг Горацио, что не снилось никакому философу. Практика же показывала: надо быть уступчивым, когда того требуют обстоятельства, и жестким, если не жестоким, когда обстоятельства вдруг меняются. Но, по совести говоря, капитан Джек Везунчик был слишком ленив, чтобы быть по-настоящему жестоким. Нет, слабохарактерным бы его никто тоже не назвал, но три года, проведенные в университете, научили его невысоко ставить грубую силу, а хитрость, разум и тщательный расчет ценить больше всего на свете. Жестокость же есть одно из проявлений именно грубой силы.

«Так, – думал сейчас Джек, – все-таки я сделал правильный выбор… Положим, я был утомлен, проведя ночь без сна – в том чертовом тумане постоянно мерещились то королевские фрегаты, то «Летучий голландец» какой-нибудь… говорят, нет хуже встречи, чем с ним. И тут появился этот француз… Чем-то он меня купил, но чем? Конечно, он умен… И какое самообладание – так держаться после двух суток в открытом море! Слуга – тот, ясное дело, совсем из другого теста. Занятные они люди, французы… И я захотел испытать хладнокровного сукина сына с зелеными глазами. Будьте, месье, моим помощником, не угодно ли… Потому что меня тоже, если честно, достали его ужимки. Ну, думал, если ты и впрямь не дурак, то точно откажешься от такой чести. А он согласился… (Тут Джек ухмыльнулся, вспомнив о фокусе с пороховой бочкой.) Ей-богу, молодец парень, я еще недооценил его. Команда ворчит, но повинуется, палуба выдраена впервые за черт знает сколько времени… Ну а Луиза, ясное дело, вне себя. Я бы на месте Сент-Илера был с ней поосторожней – не ровен час, воткнет нож между лопаток, с нее станется… Эге, а это что такое? Черт возьми, надо же было курс менять полчаса назад! Хорошо еще, что я проснулся!»

Джек в сердцах выругался, захватил с собой компас и поспешно выскочил из каюты.

* * *
В бывшей каюте Фелтона горел желтоватый свет. Габриэль Арман Луи Саварен де Сент-Илер дремал на узкой кровати, прикрыв глаза рукой. Шпагу он отстегнул и для удобства положил рядом с собой.

Анри примостился возле окна на шатком табурете и от нечего делать изучал внутренность какой-то потрепанной книги – судя по ее виду, не менее половины страниц из нее было выдрано и пущено на неизвестные нужды. Свои длинные рыжие с медовым отливом волосы Анри собрал в хвост на затылке, и пламя свечи отбрасывало на его лицо резкие тени. У слуги были серые глаза, изогнутый орлиный нос, аккуратный рот и часто встречающаяся у рыжих ослепительно-белая кожа, почти не тронутая тропическим солнцем. Маленькие уши плотно прижаты к черепу, что, как считалось, свидетельствовало об упрямом характере, на шее слева – две небольшие родинки. Одет Анри был в коричневые потрепанные штаны, светлые чулки, рубашку и коричневый же камзол. На ногах у него были не первой молодости черные башмаки с тупыми носами. Анри слегка шевельнулся, и табурет надсадно заскрипел. Лежащий на кровати вздрогнул, потянулся за шпагой.

– Извините, – поспешно сказал слуга по-французски, – я не хотел вас будить.

Сент-Илер приоткрыл глаза.

– Который час? – сонно спросил он.

– Не знаю. Эти… как их… склянки недавно пробили шесть раз.

– Значит, три часа, – зевнул Габриэль. Слуга молчал. – В чем дело, Анри?

– Я думаю, – решительно сказал слуга, – нам надо выбираться отсюда. Мне не нравится это место.

Сент-Илер закинул руку за голову и лениво прищурился.

– Выбираться? И как вы себе это представляете, Анри? Может, мы полетим на крыльях? Бросьте. С меня хватит и того, что мы больше не болтаемся по морю в шлюпке без весел, которая в любой момент может перевернуться. А кроме того, я кое-что разузнал.

– Что именно? – спросил Анри без особой надежды в голосе.

– Знаете, где капитан Джек будет набирать пресную воду?

– Не знаю, но догадываюсь. На одном из тех самых островов?

– Верно. Я проверил по нашей карте. Очертания, по крайней мере, совпадают.

– Думаете, там нам удастся что-то найти?

Сент-Илер пожал плечами.

– Кто знает, мой друг, кто знает… Может быть…

– Мы столько искали, – нарушил молчание слуга, – что я начинаю уже думать: все это какая-то скверная шутка. Мне кажется, мы никогда не отыщем его.

Он ждал ответа, но его не последовало. Подняв глаза, Анри увидел, что Сент-Илер спит. Рыжий погасил свечу и, прислонившись головой к деревянной обшивке, стал глядеть на неподвижную луну. Корабль медленно рассекал ночь.

 Глава 5   Таинственная бутылка 
Топот ног, быстрые команды «Убрать брамсели!»,[13] «Спустить якорь!» разбудили Сент-Илера. Он поднял голову, прислушиваясь. Загрохотала разматываемая якорная цепь, тяжело плеснула вода. Стоянка. Остров! Ну конечно же!

В следующее мгновение Сент-Илер был на ногах и вышел на палубу.

Над мачтами с криками носились горластые морские чайки, все паруса были спущены. «Королева волн» стояла в неглубокой, хорошо защищенной бухте, а впереди простирался остров.

Анри вышел из каюты и присоединился к своему господину.

– Думаете, это то самое место?

Сент-Илер метнул на него быстрый взгляд, его зрачки сузились. Веснушчатый юнга вразвалку приблизился к французам.

– Капитан зовет вас к себе.

– Сейчас иду, – кивнул шевалье.

На ходу отряхнув камзол, Сент-Илер направился к каюте капитана. Джек стоял у стола и колдовал над какими-то картами.

– Доброе утро, – поздоровался Габриэль.

– Доброе, – согласился Джек. – Однако долго же вы спали!

Капитан был в дурном настроении. Ему припомнились все вчерашние намеки Луизы, к которым он тогда не прислушался, и в сердце его закрались подозрения. Он чувствовал в Сент-Илере какую-то таинственность, которой не мог себе объяснить. Джек не любил таинственности, а потому тревожился.

– Я знал, что корабль в надежных руках, вот и позволил себе расслабиться, – ответил Габриэль, широко улыбаясь. – Что это за бухта?

Джек причмокнул, словно у него болел зуб.

– Дельфинья. Так ее называют.

– Кто называет?

– Да все моряки, если вам угодно знать.

– Вот как… – сказал Сент-Илер таким тоном, будто узнал нечто действительно важное. Он обернулся к окну. – А что за горы там, вдали?

– Горы? Это не горы, а Черные скалы. Весь остров ими утыкан.

– Ясно. А как он вообще называется?

Джек ухмыльнулся.

– Я лично называю его островом Пропащих Душ, – ответил он. – Тут ничего нет, только чертовы скалы и пара ручьев. Но вода – отменная.

– Понятно, – сказал Сент-Илер и шагнул к двери.

– Эй, – окликнул его Джек, – куда вы?

Сент-Илер повернулся к капитану. На лице его было написано самое что ни на есть невинное любопытство.

– Хочу прокатиться на остров, если вы не возражаете.

– Еще как возражаю! – бросил Джек сварливым тоном. – Позвольте вам напомнить, что вы мой помощник, а значит, ваше место на корабле. Пока! – капитан сделал ударение на последнем слове.

– А мне на это наплевать, – последовал спокойный ответ.

Джек сощурился.

– По-моему, – медленно проговорил он, – вы забываетесь. Вчерашний трюк с пустой бочкой был недурен, но если я вас поддержал тогда, это вовсе не значит, что я собираюсь все время плясать под вашу дудку.

– А по-моему, – отпарировал француз, – вы придаете слишком много значения мелочам, которые того не стоят. Почему вдруг я не могу побывать на острове, если мне хочется проветриться?

Джек усмехнулся, разглаживая какую-то складку на карте. Когда он вновь поднял голову, во взгляде его не было и намека на теплоту.

– Ладно, шевалье, будь по-вашему. Зачем вам понадобился этот остров?

– Понадобился? Мне?

– Не крутите хвостом. – Взгляд Джека стал тяжелым, капитан оперся кулаками на стол. – Вы ведь еще вчера обратили на него внимание, когда я показал вам карту. Только что вы очень подробно расспрашивали меня о нем: как что называется да где что находится. Я ответил. А теперь отвечайте вы: зачем вам нужен остров?

Сент-Илер улыбнулся. В его зеленых глазах запрыгали искры.

– Вам действительно интересно?

– Еще как!

Француз немного поколебался.

– Ладно, так и впрямь будет лучше, наверное. Тогда слушайте. – Сент-Илер пододвинул к себе стул и сел, закинув ногу за ногу. – Постараюсь быть кратким. Летом 1688 года где-то в этих местах потерпела крушение шхуна «Дельфин». На ней плыло около сорока пяти человек, и в их числе – мой кузен Никола де Сент-Илер.

– Продолжайте, – кивнул Джек, буравя шевалье недоверчивым взглядом.

– Какое-то время считалось, что все, кто плыл на «Дельфине», погибли. Но в прошлом году один рыбак в Бресте выудил из моря запечатанную бутылку. Внутри находилась записка.

– И что же в ней было?

Сент-Илер вздохнул.

– К сожалению, вода размыла текст. Удалось прочитать только название шхуны и имя Никола. Еще упоминалась какая-то бухта Ангела и остров.

– Бухта Ангела? – Джек нахмурился. – Никогда не встречал такого названия.

– Я тоже, – ответил его собеседник. – Поэтому, отправившись на поиски Никола, я не знал, с чего начать. И просто стал обследовать все острова подряд, какие попадались мне на пути.

Джек задумчиво почесал висок.

– Ага, ага… Понятно. Значит, вы так привязаны к своему кузену, что ради него без колебаний предприняли столь неблизкое, хм, и чреватое опасностями путешествие? Так, что ли?

– Кто вам сказал, что я к нему привязан? – невозмутимо спросил Сент-Илер.

– А что, разве нет?

– Нет.

Джек сделал несколько шагов по каюте, но не утерпел и сел напротив француза.

– Послушайте, может, вы все-таки объясните мне? Потому что я ничего не понимаю! Если человек пересекает океан, то делает это не просто так, верно?

Сент-Илер грустно улыбнулся.

– Видите ли, капитан… Не поймите меня превратно, но мне, в сущности, было совершенно все равно, что стряслось с Никола и удалось ли ему спастись. Просто… гм… у Никола была невеста, девушка, безупречная во всех отношениях… Мы знакомы с ней с детства, а Никола был богаче меня, гораздо богаче…

– Минутку, минутку! – просипел Джек. – Погодите-ка… Словом, дама предпочла его вам, но, когда стало известно, что жених пошел на корм рыбам, она вдруг вспомнила, что всю жизнь любила только вас. К тому же вы, наверное, стали наследником своего безвременно погибшего кузена.

Сент-Илер поежился.

– Ну зачем же так грубо, капитан…

– И тут всплыла эта проклятая бутылка, и вы остались без денег и без невесты. Так?

– В общем, да, – нехотя признался француз.

Джек наклонился к нему через стол.

– И вы отправились на поиски кузена, который потерпел крушение два года назад и теперь якобы торчит где-то в бухте Ангела на необитаемом острове.

– Так настояла семья, – пробормотал Сент-Илер. – И Дезире.

– Мало ли что они вам сказали! – сердито произнес Джек. – Ну подумайте сами: чего ради вы стараетесь, обыскиваете острова и прочее? Ведь если вы найдете кузена, то ясно как день, что не видать вам больше ни денег, ни вашей красотки.

– Но, капитан, – медленно сказал француз, – я человек слова.

– О!

– Именно так. И я поклялся моей… поклялся Дезире, что найду Никола во что бы то ни стало.

Джек на мгновение утратил дар речи. Наконец он откинулся на спинку кресла и махнул рукой. Еще утром капитан был полон злости на Сент-Илера, который подчинил себе команду и неуважительно обращался с Луизой, а теперь… теперь Джеку было бесконечно его жаль. Перед ним сидел умный человек, попавший в ловушку, из которой не было решительно никакого выхода.

– Да ведь это все равно что самому вырыть себе могилу! – вырвалось у Джека.

– Хм, с какой стороны посмотреть, – возразил француз. – Видите ли, я ведь обещал только найти Никола. Предположим, мне действительно удастся его отыскать, и мы поплывем домой. Однако вам же известно, какие здесь неспокойные воды, один лишь бог знает, что может произойти с кузеном на пути во Францию. Он может упасть за борт во время бури, поскользнуться на палубе и сломать себе шею. Да мало ли что еще! Разве я буду виноват, если с ним что-то случится? Как вы считаете?

Джек вторично за последние пять минут утратил дар речи, что вообще-то случалось с ним крайне редко. Наконец он хлопнул себя с размаху по коленке и разразился таким хохотом, что канарейка испуганно заметалась в клетке. Джек Везунчик смеялся до того, что на глазах у него выступили слезы.

– Знаете, месье, – проговорил он наконец, – вы… я… Нет, лучше я ничего не скажу!

– Значит, я могу осмотреть остров? – спросил Сент-Илер. – Вспомните, ведь я дал слово.

– О, конечно! – воскликнул Джек. – Сколько угодно! Двух часов вам хватит? Потом мы должны будем сняться с якоря.

– Разумеется, хватит, капитан, – ответил Сент-Илер, вставая из-за стола.

Когда француз вышел, Джек некоторое время сидел в задумчивости. Потом он вызвал Джерри, смышленого веснушчатого юнгу, и дал ему поручение.

 Глава 6   Заколдованный остров 
– Гребите ровнее, Анри, – сказал Габриэль.

Он вольготно расположился на сиденье шлюпки, вытянув далеко перед собой ноги в начищенных до блеска ботфортах. Солнце играло на позолоченных изгибах эфеса шпаги, ветерок трепал перья роскошного плюмажа на шляпе. Анри сидел на веслах, и, судя по его вспотевшему, раскрасневшемуся лицу, ему приходилось нелегко – в этом месте течение круто заворачивало в море, и причалить к берегу было вовсе не так просто, как могло показаться со стороны.

– Я делаю все, что могу, – проговорил Анри, словно оправдываясь. – И вообще, должен вам заметить, что я непривычен к такого рода работе. То вы заставляете меня шить, то я чищу вам сапоги, то вдруг оказывается, что я должен грести…

Весла скрежетали в уключинах. Волна подхватила шлюпку и развернула ее боком. Сент-Илер и Анри находились примерно на полпути между «Королевой волн» и островом.

– Ровнее, я же сказал! – с гримасой раздражения промолвил Сент-Илер.

Анри с упреком взглянул на него, хотел что-то ответить, но сдержался и вновь заработал веслами.

* * *
Луиза Мэнсфилд вышла на палубу и поднялась на квартердек.[14] Ее внимательные карие глаза сразу же заметили на водной глади шлюпку, в которой сидели двое: неловкий гребец и сверкающий всеми цветами радуги новоиспеченный помощник капитана, вырядившийся, как для придворного приема.

– Куда намылилась эта французская сволочь? – пробормотала она.

Ее вопрос так бы и остался без ответа, не окажись в то же время на палубе Боб Хендрикс, по милости Сент-Илера перенесший вчера унизительное купание. Вообще-то Боб терпеть не мог Луизу, он считал, что женщине в принципе нечего делать на любом корабле, и тем более на корабле пиратском. Но неприязнь к новому помощнику чудесным образом заглушила все старые обиды, и Боб подошел к Луизе, тяжело оперся о фальшборт[15] и пояснил хрипло:

– Должно, едет куда-то.

Луиза метнула на него быстрый взгляд.

– Интересно, зачем? Что он забыл на берегу? – Луиза повернулась к Бобу: – Фергюсон уже отправился за водой?

– Когда пробили склянки. С ним Тощий Джо и Эсквайр, как обычно.

– А Джек где?

– У себя в каюте.

Луиза оглянулась.

– Боб, знаешь что…

Сердце Хендрикса радостно затрепетало. На всякий случай он вытер правую руку о штаны.

– Да, мэм?

– Возьми-ка с собой парочку гребцов и незаметно проследи за французом. Не нравится мне его поездка. Чую я, что-то тут не так.

И она многозначительно поглядела на Боба, который, в свою очередь, ответил ей выразительным взглядом. Хендрикс почувствовал, что у него есть союзник, и воспрянул духом.

– Ладно. Уж от меня он не уйдет. Я островок как свои пять пальцев знаю.

Весело насвистывая, Боб пошел к шлюпкам.

* * *
Не подозревая о том, какое волнение в пиратском стане вызвал их отъезд, Сент-Илер и Анри благополучно пристали к берегу. Лодка мягко ткнулась носом в белый песок, и зеленоглазый спрыгнул на землю, ухитрившись почти не замочить ног.

– Поторопитесь, Анри, – сказал он, – у нас мало времени.

Анри засунул за пояс два пистолета, лежавшие на дне лодки, прицепил шпагу, шмыгнул носом и зашагал вслед за своим господином.

– Куда мы идем? – отважился он задать вопрос, когда миновали полосу кустарников и начали карабкаться на скалы.

– Куда-нибудь повыше, – прозвучал ответ.

Солнце прожгло в небе белый пылающий круг, и сквозь эту дыру вниз обрушивались волны жара. Анри обливался потом, его ноги уже не раз скользили по камням, и в душе он проклинал все на свете, но Сент-Илер, одетый куда теплее его, казалось, не замечал ничего. Он уверенно взбирался все выше и выше, не обращая внимания ни на москитов, ни на острые, как бритва, края скал, за которые приходилось цепляться при восхождении. Наконец путники добрались до сравнительно плоского места размером приблизительно восемь на шесть шагов и смогли перевести дух. Анри в изнеможении рухнул на землю.

– Осторожней, – любезным тоном предупредил Сент-Илер, – здесь могут водиться змеи, и я не могу ручаться, что их укус не смертелен.

Признав его правоту, Анри нехотя поднялся на ноги. Сент-Илер стоял у края скалы, оглядывая открывающийся великолепный вид. Далеко впереди между двумя разветвляющимися отрогами скал синела бухта, в которой стоял горделивый парусник с плещущимся по ветру черным флагом. Сент-Илер сунул руку в карман, достал складную подзорную трубу, открыл ее и приставил к глазу.

– Это и есть бухта Ангела? – спросил Анри, рукавом стирая с лица евший глаза пот.

– Черта с два! – с горечью отозвался его спутник. – Бухта Дельфинья, чтоб ей пропасть.

– Так я и думал, – резюмировал Анри.

Сент-Илер опустил трубу, вытянул руку и указал налево.

– Здесь, – сказал он, – должны быть песчаные дюны. Вы видите дюны, Анри?

– Нет.

– Я тоже, как ни странно. А здесь, – рука переместилась вправо, – на карте отмечены три высоких дерева. Ну и где они?

– Лично я, – сварливо отозвался Анри, – не замечаю ничего, кроме кустов, травы и комаров. – Он с остервенением прихлопнул севшего на щеку москита. – Нас опять надули.

– Не падайте духом, Анри, – подбодрил его Сент-Илер. Он убрал подзорную трубу и повернулся спиной к отливающей сапфиром бухте. – Где-то там, – юноша подбородком указал вдаль, – в другой оконечности острова, должна находиться Звездная гора. Пошли.

– Там ничего нет, кроме скал, – заупрямился Анри. – И вообще, с меня хватит, я хочу обратно на корабль.

Сент-Илер остановился и прищурил свои удлиненные к вискам глаза.

– Мне казалось, – промолвил он с расстановкой, – не так давно вы считали «Королеву волн» худшим из всех мест на земле. Что, вы уже успели переменить свое мнение?

– Вы отлично знаете, что нет, – сквозь зубы ответил Анри.

– Тогда в чем же дело?

– Меня тошнит от островов, – пожаловался Анри. – И от моря. Мне все осточертело. Сначала нас потопили, и мы еле спаслись, потом двое суток провели среди волн без воды и пищи. Брр! – Анри содрогнулся при одном воспоминании о пережитых передрягах. – Поневоле я начал жалеть, что не утонул, как те, что плыли вместе с нами. Потом еще пираты – матросы глядят волком, а по капитану веревка плачет. А еще…

Но Сент-Илер уже спускался, выбрав направление, противоположное тому, откуда они пришли, и слуге не оставалось ничего другого, как последовать за своим господином. Шагов через сорок французы оказались в долине, которую пересекал бойкий маленький ручей, прячущийся под деревьями. Большой яркий попугай, тяжело хлопая крыльями, пролетел перед лицом Сент-Илера, сел на ветку и строго уставился на него.

– Ну, не все же так плохо, Анри, – мягко усмехнулся Сент-Илер.

Рыжий слуга только что прихлопнул на шее очередного москита и угрюмо промолчал.

– Куда мы идем? – безнадежно спросил он еще через сотню шагов. – И так ясно, что никакой Звездной горы на острове нет. – Анри покосился на Сент-Илера, который продолжал идти вперед как ни в чем не бывало. – А что, если капитан Джек решит от нас избавиться и поднимет якорь раньше, чем обещал? С него вполне станется бросить нас на острове.

– Если капитан Джек нас бросит, тогда мы и будем думать, как поступить, – отозвался Сент-Илер беспечно. – К чему ломать себе голову сейчас?

Анри тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Путники пересекли долину и вновь оказались перед цепью скал.

– По-моему… – несмело начал Анри.

– Вы бы не могли сделать мне одолжение и помолчать немного, а? – раздраженно осведомился его спутник, пробуя ногой большой камень.

Анри обиженно умолк. По счастью, новое восхождение оказалось сравнительно легким, и, двигаясь за Сент-Илером, он ни разу не оступился, не поскользнулся. Молодые люди добрались до самого верха, и шевалье снова наладил подзорную трубу.

– А, черт… – буркнул он с досадой. – Похоже, по пути мы немного свернули и в результате вышли не туда, куда надо.

– Именно это, – с отменной вежливостью промолвил Анри, – я и собирался еще внизу заметить вашей милости, когда ваша милость самым бесцеремонным образом заткнула мне рот.

Сент-Илер обернулся к слуге и смерил его свирепым взглядом. Продолжение же было довольно неожиданным: Габриэль звонко расхохотался.

– Что он делает? – просипел в кустах чуть ниже по склону священник, жарко дыша Бобу Хендриксу в затылок.

– Ржет, – констатировал Боб сухо. – Как лошадь.

Он потерял Сент-Илера из вида при высадке, но засек его, когда тот в первый раз взбирался на скалы, и с тех пор не спускал с него глаз. Двое гребцов – коротышка Мэдден и левша Том Смит – следовали за Бобом по пятам, умирая от любопытства, а священник сам увязался за Хендриксом, узнав, что тот действует по поручению Луизы.

– По-моему, – сказал левша несмело, – он обследует остров.

– А зачем? – спросил Мэдден.

– Вот именно, зачем? – буркнул Боб.

Меж тем наверху Сент-Илер вновь приставил к глазу подзорную трубу и стал изучать противоположную бухте часть острова Пропащих Душ, как назвал его Джек Везунчик.

– Ну, что там? – спросил Анри, стоя у него за спиной.

– Похоже, вы были правы, – проворчал Сент-Илер. – Всюду скалы, и ничего похожего на одиночную гору. Чего и следовало ожидать. Ладно, нам пора возвращаться.

Он повернулся лицом к морю, по-прежнему держа у глаза подзорную трубу, и тут с неожиданной четкостью увидел вдалеке, с правой стороны, большой бриг под белыми парусами, полускрытый цепью скал.

– О, что это еще такое? – пробормотал пораженный Сент-Илер.

Анри обернулся. Теперь он тоже заметил внизу корабль, огибающий скалистый мыс. Вот он заходит в Дельфинью бухту и…

В следующее мгновение Сент-Илер опустил трубу и не своим голосом вскричал:

– Проклятье! Это «Медуза»!

 Глава 7   Сражение 
– Луиза, дорогая, нам надо поговорить.

С такими словами, сопровождающимися, прямо скажем, самой что ни на есть льстивой интонацией, Джек Осборн подошел к своей подруге, которая, скрестив руки на груди и мрачно сжав губы, стояла на шкафуте[16] и смотрела на воду.

Но ни слова, ни интонация не произвели на молодую женщину никакого впечатления, потому что она просто обронила:

– Уйди, Джек.

Мысленно Джек застонал. Он прекрасно знал, что последует за нарочитой сухостью подруги. Было бы куда проще, если бы обожаемая Луиза швырнула в него сапогом (такое иногда случалось), или начала ругаться, или разрыдалась бы, уткнувшись лицом ему в грудь. А теперь она будет стоять с непроницаемым лицом, прямая, как толедский клинок, в глазах – горечь и презрение преданного человека; а он, Джек Осборн, будет долго-долго говорить жалкие слова, спотыкаясь на каждом из них, пока они наконец не растрогают ее уязвленное сердце, и тогда Луиза швырнет наконец в него сапогом, или упадет к нему на грудь, или начнет ругаться, или…

– Ты на меня сердишься? – сделал он первый заход.

– Не в том дело, Джек. – Женщина отвернулась. Ветер развевал ее темные вьющиеся волосы. – Разве можно сердиться на человека, у которого нет ни на грош разума?

– Значит, не сердишься?

Луиза метнула на него сердитый взгляд. Ее карие глаза потемнели.

– Знаешь, Джек, – проговорила она, – иногда ты меня поражаешь. После той истории с Фелтоном… Мало тебе того, что было? Подобрал в море какого-то проходимца… черт знает кого… и назначил его своим помощником!

– Луиза, – Джек примирительно поднял руки, – я виноват.

– Ты знаешь, что он посулил мне вчера? Протянуть меня под килем! – Луиза распалялась все больше и больше. – Под килем, Джек! Я больше года плаваю вместе с тобой. И видела всякое, но меня никогда… никто… так не оскорблял! – Из глаз ее брызнули слезы. – И кто послал? Какой-то дешевый сукин сын, мать его…

Так, лихорадочно соображал Джек, сейчас она отведет душу в ругательствах, потом я ее обниму, мы поцелуемся и все забудем. Француза и его слугу я ссажу на Тортуге, и пусть катятся к черту. Именно так.

– Наверное, Луиза, я был не в себе, – примирительно продолжил капитан. – Устал очень, и в тумане мне черт знает что мерещилось… – Луиза хлюпнула носом, недоверчиво глядя на него. – И потом, я хотел над ним пошутить. Ей-богу! Думал, он и пяти минут не продержится. Я и предположить не мог, что все так обернется.

– Правда? – по-детски беспомощно спросила Луиза.

– Клянусь. Ты же знаешь, дороже тебя у меня нет никого на свете.

Вообще-то дороже всего на свете Джеку была его канарейка, но, если принимать в расчет только людей, то он ничуть не солгал.

– Ты всегда так говоришь, – сердито сказала Луиза.

– Потому что это правда, – с обезоруживающей улыбкой ответил Джек.

Луиза глядела на него, колеблясь между желанием помириться и желанием продолжить ссору – хотя бы для того, чтобы поглядеть, что получится. Однако она не успела прийти ни к какому определенному решению, потому что с кормы, нелепо размахивая руками, бежал Оруэлл.

– Капитан! – кричал он. – Тревога!

Джек обернулся и увидел бриг, на большой скорости входивший в невозмутимо-прекрасную сапфировую бухту. На носу его красовалась резная женская голова, у которой были змеи вместо волос.

Одним усилием мысли Джек охватил создавшееся положение. Все паруса на «Королеве волн» убраны, якорь спущен, и пока его не поднимут, корабль не сдвинется с места. Три человека из команды – нет, семеро, одернул себя Джек, – на берегу. Неожиданность нападения тоже наверняка сыграет свою роль. Да, они попались, и теперь их можно брать голыми руками, как младенцев. Никогда еще прежде Джек не оказывался в столь скверной ситуации. И как, черт подери, им удалось подкрасться так незаметно? Этот вопрос не давал ему покоя. Но раздумывать было некогда, и Джек отложил его решение на потом.

– Канониры, к пушкам! – заревел он. – Оруэлл, Брент, Бейкер! Поднять якорь! Оружие к бою! Хендрикс, Смит! А, черт, где же они? Стив и Уилсон, поднять грот,[17] мать вашу за ноги! Живее, шевелитесь! Макферсон! Как только я подам знак, разворачивайся! Понял?

Заросший рыжеватой щетиной шотландец покачал головой.

– Не успеем, капитан. Они подойдут на расстояние выстрела, прежде чем мы снимемся с якоря.

– Не рассуждать! Делай, что говорят!

Глаза Джека налились кровью. Он выхватил пистолет. По палубе метались, сталкиваясь, люди. Капитан выкрикивал команды, краем глаза следя за стремительно приближающимся кораблем. Эх, как обидно! Попались, попались, как мышки кошке на обед… Тяжелая якорная цепь грохотала, проходя через клюз,[18] с нее стекали потоки воды. Не выдержав, Луиза бросилась на помощь матросам, ворочавшим брашпиль,[19] но прежде чем она добежала до них, из портов[20]«Медузы» почти одновременно вырвались три облачка дыма. Первое ядро, не долетевшее до цели, упало в воду перед кормой, взбив тучи брызг, второе взорвалось на палубе корабля, а третье перебило фок-мачту. Что и говорить, пушкари у капитана Блэйка дело свое знали туго.

* * *
Сказать, что Габриэль Арман Луи Саварен де Сент-Илер начал ругаться, завидев огибающую мыс «Медузу», – это все равно что назвать Ниагарский водопад «довольно примечательным водным потоком». Исчерпав запас брани, на что ушло не меньше двух минут, Сент-Илер повернулся к оторопевшему Анри и коротко бросил:

– За мной! Скоро тут будет жарко.

Они почти бегом стали спускаться с утеса, но в ближайших кустах Сент-Илер с размаху налетел на Боба Хендрикса. Тот заверещал как резаный и отскочил назад, наступив каблуком подкованного железом сапога на ногу Джерри Бартону. Последний взвыл и волчком закружился на месте, ругаясь на чем свет стоит. Прежде чем кто-либо успел моргнуть глазом, Сент-Илер и Анри выхватили пистолеты, а возле Хендрикса и юнги возникли четверо матросов во главе со священником, и все – с обнаженными шпагами.

Первым опомнился новый помощник капитана.

– Какого дьявола! Что вы тут делаете, а?

– Мы это… – начал Боб с несчастным видом. – Мы тут гуляли, да!

Он выпрямился и вызывающе посмотрел на француза: мол, съел?

– Что, все семеро так и гуляли? – спросил тот ехидно.

– Нет, только мы вчетвером, – ответил Боб. Тут он прикусил язык, но было уже поздно.

– Ага! – ехидно хмыкнул Сент-Илер. – Ну а ты, – обратился он к юнге, – ты что тут забыл, а?

– А мне капитан велел следить за вами! – звонким голосом объявил Джерри. – Чтоб, значит, с вами ничего не произошло, – не моргнув глазом соврал он. – А то мало ли что…

Вообще-то Джек приказал ему не спускать с француза глаз и проследить, чем он займется на острове, но Джерри счел, что такие мелочи можно опустить без ущерба для себя. Сент-Илер только усмехнулся, убрал палец с курка и заткнул пистолет за пояс. Матросы тоже опустили оружие.

– Ладно, сейчас не время выяснять подробности, – промолвил Габриэль, и глаза его полыхнули зеленым огнем, от которого священник даже поежился. – Джек в опасности, и ваши товарищи тоже. Только что я видел в трубу английский бриг, и он двигался по направлению к «Королеве». Это «Медуза».

Боб заволновался.

– Так чего мы ждем? Надо спешить! Их же перережут, как… как цыплят!

Сент-Илер нахмурился.

– Сколько наших на острове? – спросил он.

– Мы четверо, их вон трое, да вас двое, – ответил Боб Хендрикс, невольно подчиняясь командному тону стоящего напротив человека.

– Девять, – вставил юнга, чрезвычайно гордившийся тем, что знал таблицу умножения до пяти включительно.

– А еще Фергюсон отправился за водой, – напомнил до того молчавший левша Смит.

– Один?

– Нет. С ним двое наших.

– Он вернулся на корабль? Да или нет?

– Вроде нет… сэр.

– Где он может быть? Нам понадобятся все люди!

– Я знаю, – сказал Джерри. – Они всегда ходят одной и той же тропой.

– Так, парень, – распорядился Сент-Илер, – дуй вперед и делай что хочешь, но найди Фергюсона и остальных. Пусть бросят бочки к черту и спешат к нам. Мы идем к бухте. Вперед, марш!

Джерри кивнул и убежал, прихрамывая.

– Самая короткая дорога к бухте? – спросил француз.

– Я знаю, – сказал коротышка Мэдден. В таких ситуациях люди понимают друг друга с полуслова.

– Ведите! Каждая минута на счету!

Мэдден кивнул и быстро зашагал вперед. За ним тронулись остальные.

– Хендрикс, какое при вас оружие?

– Пистолет, пули и порох. Шпага.

– Вы, кажется, Смит?

– Да, сэр. Шпага и кортик.

– Пистолетов нет?

– Нет.

– Мэдден!

Вожатый отчитался, пыхтя от усталости. Они почти бегом пересекли долину, и тут до их слуха долетел звук пушечного выстрела. Сент-Илер замер на месте.

– «Медуза» открыла огонь, – мрачно констатировал он.

– А может, наши? – робко предположил Хендрикс. Он уже успел забыть свою неприязнь к странному французу и старался держаться к нему поближе, чтобы ненароком не отстать.

– Нет, – еще более мрачно ответил Сент-Илер. – Я знаю пушки «Медузы».

Пираты добрались до берега и остановились под прикрытием скал. Отсюда они могли видеть «Королеву волн», окутанную дымом, и обстреливающий ее бриг. Даже новичку в военном деле было ясно, на чьей стороне перевес. Лицо Сент-Илера перекосилось, он в ярости топнул ногой:

– Черт!

– Надо помочь им, – решительно сказал Хендрикс.

– Да? И как же вы себе это представляете?

Смит оглянулся.

– Сэр, смотрите! Мальчишка привел боцмана и наших!

Задыхаясь от быстрого бега, к ним присоединился юнга, за которым спешили трое человек.

– Сэр, сэр, – кричал Джерри, – я нашел их!

Сент-Илер быстро пересчитал силы, имеющиеся у него в распоряжении: девять матросов и юнга, да сам он с Анри.

– Негусто, – заметил Анри, доставая из ножен шпагу и пробуя лезвие пальцем.

– Где ваши шлюпки? – спросил Сент-Илер.

– Здесь, на берегу. Мы спрятали их за…

Окончание фразы Фергюсона потонуло в грохоте, донесшемся с моря. «Королева волн» вспыхнула ослепительно-белым пламенем и окуталась дымом. Когда он рассеялся, стало видно, что на плаву осталась едва ли половина корабля. С треском один за другим полопались грота-штаги,[21] и грот-мачта обрушилась в море, взметнув столбы воды.

– Это конец, – сказал Анри по-французски, оборачиваясь к Габриэлю.

Фергюсон дернул щекой и молча снял свою шляпу, как в присутствии покойника. Хендрикс застонал и сжал кулаки. Блант перекрестился и начал негромко читать молитву.

«Королева волн» тонула на глазах. Люди барахтались в воде, и до берега долетали их крики. Сент-Илер стоял очень бледный, его лицо застыло и словно обратилось в безжизненную маску. Джерри Бартон хлюпнул носом, сел на песок и заплакал.

«Медуза» подошла ближе к погибшему кораблю. Теперь можно было ясно различить флаг на ее мачте – красно-бело-синий с диагональным крестом. Машинально Сент-Илер достал подзорную трубу и стал наблюдать за происходящим в бухте.

– Что они делают? – хрипло спросил Фергюсон.

– Вылавливают наших из воды, – ответил Сент-Илер, не отрываясь от трубы.

Внезапно он опустил ее и обернулся к людям, стоящим на берегу. Джерри Бартон сидел на земле и тер глаза кулаками.

– Вот и все, – вздохнул левша Смит.

– Все еще только начинается, – поправил его помощник капитана. – А теперь слушайте меня внимательно, повторять дважды я не собираюсь. Джек на корабле, и в его отсутствие командую я. Мы сделаем так…

 Глава 8   Дурная примета 
Когда «Королева волн» взлетела на воздух, Джек находился на верхней палубе. Взрывной волной его смело за борт, так что можно считать, удача и тут не отвернулась от Везунчика. Он упал в воду, уши заложило от грохота, но в общем капитан остался цел и невредим. Вода его не пугала – он отлично умел плавать и теперь, повертев головой, пытался определиться, куда же ему направиться. Промедление спасло ему жизнь – грот-мачта, пострадавшая от обстрела, угрожающе накренилась, переломилась у основания и упала в море метрах в тридцати от Джека, раздавив трех или четырех барахтавшихся в воде матросов. Что же до капитана, то его лишь обдало солеными брызгами.

– А, черт! – простонал он, в полной мере осознав, что произошло.

«Королева волн» стремительно тонула, кренясь на левый бок. До Джека долетел испуганный голос Луизы, выкрикивающий его имя, но в тот момент ему было не до нее. Он повернулся и поплыл к своему израненному, покореженному ядрами кораблю. Волосы намокли и лезли в глаза, камзол мешал двигаться. Джек изловчился, стянул его с себя и отшвырнул прочь. Вокруг него на волнах покачивались деревянные обломки и тела товарищей, мертвых и раненых. Местами вода в бухте покраснела от крови. Джеку даже показалось, что где-то поблизости мелькнул белый плавник акулы, однако он не стал заострять на этом внимание.

– Джек! Джек! – кричала Луиза.

Но капитан не слышал ее. Набрав в легкие побольше воздуху, он нырнул и добрался до окна своей каюты, в которое широким потоком хлестала вода. Канарейка в клетке пронзительно кричала, как ребенок. Джек влез в окно, кое-как поднялся на ноги, поймал качающуюся клетку и выпустил птицу. Сразу же успокоившись, канарейка вылетела из клетки и села ему на плечо. Вода в каюте доходила Джеку почти до пояса. Держась за стены, он с немалыми усилиями выбрался на верхнюю палубу, которая порядочно накренилась. Больше на корабле оставаться было нельзя, но Джек хотел попрощаться. Он шагнул вперед, растопырив руки, чтобы удержаться на ногах. Канарейка испустила испуганную трель и перелетела с его плеча на голову. Протянув руку, Джек дотронулся до единственной уцелевшей мачты.

– Прощай, мой старый товарищ, – прошептал он.

Случайно обернувшись, Луиза заметила на корабле фигуру капитана, и ее сердце затрепетало.

– Что он там делает? – пробормотала она. – Ведь утонет же!

Но Джек уже перескочил через борт и ласточкой ринулся в волны.

– Эй, там, за бортом! – долетел до девушки хриплый насмешливый голос. – Не наплавались еще? Сдавайтесь, пиратское отребье! Все кончено, вы проиграли! Сдавайтесь, если не хотите пойти на корм рыбам!

Из воды отвечали вялой руганью. Конечно, все пираты понимали, что перевес отнюдь не на их стороне, но за словом «сдача» маячила нехорошая тень виселицы, заставившая содрогнуться не одно сердце. Даже Луиза похолодела при одной мысли об этом. А ведь у них не было иного выхода, кроме как сдаться.

– Поднимайтесь по одному, и без фокусов! В случае чего вас уложат на месте!

Сверху сбросили веревочную лестницу, которая одним концом упала в воду. Первым за нее уцепился раненый Макферсон, рулевой. За ним последовали Стив, Оруэлл, Бейкер и еще несколько человек. Лица у всех были угрюмые, как никогда. Луиза меж тем все мешкала, не решаясь подняться на борт ненавистной «Медузы». Внезапно она расслышала позади беззаботное птичье пение. К ней широкими взмахами приближался Джек Осборн. Канарейка вилась над его головой и щебетала без умолку.

– Проклятая птица, – буркнула Луиза. Ей показалось почти кощунством, что в столь тяжелый час кто-то смеет петь, словно ничего не случилось.

– Перестань, Луиза, – жестко велел Джек. – Поднимайся на борт. Я за тобой.

Не смея ему прекословить, Луиза подплыла к веревочной лестнице и стала подниматься. Намокшие веревки больно резали пальцы. Наконец она перекинула ногу через борт и спрыгнула на палубу.

Похоже, вся команда «Медузы» столпилась тут. Бледную, с головы до ног промокшую девушку встретили хохот, свист и улюлюканье. Прежде чем Луиза успела опомниться, к ней подскочил здоровенный уродливый верзила с чисто выбритой головой и черной повязкой на левом глазу. Он схватил Луизу за плечо и грубо встряхнул ее.

– Эй, ты! Оружие на палубу, живо!

Луизу даже передернуло от омерзения. Так вот он каков, капитан Блэйк! Настоящее страшилище! Команда снова загоготала. Матросы, смеясь, указывали на нее пальцами и отпускали издевательские комментарии. Стиснув челюсти, с пылающими щеками Луиза вытащила ставший бесполезным (ибо порох наверняка был подмочен) пистолет и кортик, бросила их на палубу, в груду отнятого у пиратов оружия, после чего с вызовом обернулась к верзиле. Но тот уже отпустил ее и вытянулся в струнку перед человеком, который внезапно вышел откуда-то сзади и стремительным шагом рассек толпу матросов, которые стихли и почтительно расступились при его появлении. На незнакомце была черная шляпа, красный щегольской камзол, обшитый золотым позументом, белая рубашка, черные панталоны и ботфорты. Сбоку была прицеплена шпага в ножнах, покачивающаяся при ходьбе. За незнакомцем шагал еще один человек, при виде которого Луиза остолбенела и широко распахнула глаза.

– Все в порядке, мистер Стерлинг? – осведомился незнакомец у одноглазого.

– Так точно, капитан, – отвечал одноглазый.

Джек Везунчик тем временем тоже успел подняться на палубу «Медузы». Он поднял голову, встретился взглядом с человеком, который шел за настоящим капитаном Блэйком, и замер на месте. Канарейка обиженно защебетала, когда одноглазый верзила схватил Джека за шкирку, как котенка, и толкнул вперед.

– Бросай оружие! – рявкнул одноглазый.

Медленно, с видимой неохотой Джек отдал два пистолета, которые полетели в общую кучу. Голубые глаза Джека потухли, губы были крепко сжаты. Желтая птичка села к нему на плечо, и он почти машинально погладил ее перышки. Луиза посмотрела на Джека и отвела глаза. Она прекрасно понимала, что творится сейчас в его душе.

– Добро пожаловать на «Медузу», капитан Джек, – произнес Блэйк с вежливостью, которая прозвучала хуже любого издевательства. Затем кивнул на шедшего за ним человека. – Это мистер Фелтон, но я не представляю вас друг другу, потому что вы уже, кажется, знакомы.

Бывший помощник капитана «Королевы волн» широко ухмыльнулся. Теперь Джек понял, почему «Медуза» смогла так легко застичь их врасплох. Конечно, англичане нашли Фелтона, которого он бросил на необитаемом острове, а этот мерзавец был рад выслужиться и заодно свести счеты с бывшим своим капитаном. Именно он и выдал Блэйку секретную стоянку Джека у острова Пропащих Душ, который на сей раз полностью оправдал свое название.

– Я тебе говорила, Джек, – промолвила Луиза тяжелым от ненависти голосом, – надо было убить его, когда у нас была такая возможность.

Капитан Блэйк живо обернулся к ней. Это был высокий, худощавый блондин лет двадцати восьми, довольно приятное лицо которого портили лишь широкий неровный рубец на левом виске, одним концом заходящий на щеку, да слишком холодные серые глаза. Их колючий пронизывающий взгляд обежал говорившую с головы до ног. Тонкие губы Блэйка скривились в иронической усмешке.

– О, да это же сама мисс Мэнсфилд, гроза морей! – Затем он повернулся к Джеку: – Зачем вы взяли с собой женщину, капитан Джек? Разве не знаете, что женщина на корабле – дурная примета? – Блэйк насмешливо пожал плечами. – Впрочем, теперь, когда вы потеряли свой корабль, вы, наверное, сами в этом убедились.

Матросы засмеялись. Джек стоял, рассеянно поглаживая канарейку, словно происходящее не имело к нему никакого касательства. Только тонкие ноздри его слегка трепетали.

– Так, – сказал Блэйк, обращаясь к Фелтону, – кто тут у нас? Капитан Джек… Луиза Мэнсфилд…

– Оруэлл, Бейкер, Макферсон, Стив Кроу, Ричард Райс, Фред Харли, Стептон, Флетчер, Белл, О’Хара, Сэндлер… – продолжил Фелтон, гаденько улыбаясь. – И за головы их всех объявлена награда, капитан.

– А остальные? – внезапно спросил Блэйк. – Что-то их слишком мало. Где остальные?

– Присоединились к большинству, – невозмутимо ответил Джек. – Сами знаете, как бывает на море.

Серые и голубые глаза в упор смотрели друг на друга.

– На «Королеве» не было трех шлюпок, когда мы подошли, – веско уронил Блэйк.

Джек иронически улыбнулся. Канарейка издала нечто вроде смешка.

– Ах, вы даже это разглядели? Мои поздравления.

– Оставьте, капитан Джек. Так где ваши люди?

– На берегу, точно, – ответил за того одноглазый.

– Да, наверное, он послал Фергюсона за водой, как обычно, – поддержал его Фелтон.

Блэйк обернулся к одноглазому.

– Мистер Стерлинг, возьмите с собой четверых… нет, возьмите шесть человек и отправляйтесь на берег. – Он повернулся к Джеку: – Говорят, голова Фергюсона оценена в двадцать золотых – пару лет назад он убил в таверне племянника губернатора Бриджтауна.[22]

– В самом деле? – поджал губы Джек. – Мне он, во всяком случае, ничего такого не говорил.

– Смотрите, капитан! – неожиданно крикнул Стерлинг.

На берегу меж тем показался человек. Он вышел откуда-то из-за скал и теперь бодро шагал вперед, беззаботно насвистывая себе под нос и на ходу сбивая головки цветов. Даже издали Луиза узнала и чванливую походку, и пеструю одежду, казавшуюся совершенно неуместной среди зеленых кустарников и темных утесов. Неожиданно Сент-Илер поднял голову и вроде только сейчас заметил, что в бухте стоит английский бриг, а «Королева волн» исчезла бесследно. Француз попятился, посмотрел влево, вправо, потоптался на месте в совершенной растерянности и наконец, очевидно, принял решение. Достав белый платок, он несколько раз энергично махнул им.

– Кто такой? – с удивлением спросил Блэйк.

– Француз, – поспешно ответил Джек. – Хороший парень. Мы подобрали его в море. Он… его корабль потерпел крушение.

Блэйк желчно усмехнулся, отчего шрам на его виске напрягся.

– Француз, значит? Ну-ну… – промолвил англичанин и дал знак Стерлингу спускать шлюпку. – Посмотрим, что это за птица!

 Глава 9   Один на один 
– Послушайте, – горячо заявил Джек, – уверяю вас, он тут ни при чем!

Миновало уже несколько минут с тех пор, как одноглазый Стерлинг и его молодцы покинули «Медузу» и отправились за французом. Как с горечью отметила Луиза, треклятый Сент-Илер за это время даже не попытался скрыться. Он нашел на берегу большой камень и удобно устроился на нем, ожидая прибытия шлюпки.

– Посмотрим, посмотрим, – равнодушно обронил Блэйк на слова Джека.

Шлюпка подошла к берегу. Француз поднялся на ноги и что-то крикнул, но Стерлинг без всяких околичностей наставил на него пистолет. Пожав плечами, Сент-Илер зашагал к лодке, на ходу отряхивая одежду, к которой прилипло несколько песчинок.

– А где его слуга? – тихо спросила Луиза у Джека.

В самом деле, Анри нигде не было видно. Джек метнул на Луизу косой взгляд и только погладил сидевшую на плече канарейку.

Шлюпка пришвартовалась к «Медузе». До Луизы донесся высокий голос француза:

– Уверяю вас, тут какое-то недоразумение. Я не пират и никогда им не был.

– Лезь, и без разговоров! – ответил голос Стерлинга. – Капитан сам с тобой разберется!

Сент-Илер не без ловкости перемахнул через борт и спрыгнул на палубу. Его глаза обежали притихшую кучку пленников, скалящего зубы рябого коротышку Фелтона и стройного человека со шрамом, чьи длинные белокурые волосы были стянуты на затылке черной тесьмой. При виде француза капитан Блэйк подался вперед.

– Черт подери, кого я вижу! – проговорил он неожиданно охрипшим голосом. – Похоже, сегодня мой день. Сначала потопил проклятую «Королеву волн», а теперь вот встретил старого друга.

Его рот зло дернулся. Судя по виду Блэйка, своих друзей английский капитан не особенно жаловал. Джек Осборн следил за ним с удивлением, в глубине души приготовившись к самому худшему. Остальные тоже ничего не понимали.

– Узнаешь меня, мерзавец? – коротко спросил Блэйк, указывая на свой шрам.

– Я помню вас, месье, – после небольшой паузы ответил Сент-Илер. – Мы уже встречались прежде… в Лондоне.

– Два года назад, – подхватил Блэйк. Его глаза колюче блеснули, зрачки сузились, как у кошки.

– Шестнадцатого июля, – уточнил Сент-Илер, – на Лестер-сквер, если я не ошибаюсь. Трое французов против троих англичан. Хорошая была дуэль.

– Да, – мертвым голосом откликнулся Блэйк. – Ты убил двух моих друзей и ранил меня.

Сент-Илер только плечами повел.

– Некоторые называют это удачей, – заметил он в пространство.

Макферсон, не сдержавшись, фыркнул. Матрос с «Медузы» тотчас толкнул его дулом пистолета под ребра, и рулевой закашлялся. Джек во все глаза смотрел на Сент-Илера.

– Я так не считаю, – возразил Блэйк, еле сдерживаясь. – Не забывайте, это были мои друзья.

– Ваши друзья оскорбили моего короля, – парировал француз. Чем в большее бешенство приходил капитан «Медузы», тем рассудительней и спокойней становился шевалье. – Им не следовало так делать.

– Ты, гнусная французская сволочь… – начал Блэйк, задыхаясь.

– Я вообще не понимаю, капитан, что вас так беспокоит, – хладнокровно продолжал Сент-Илер, оправляя свои щегольские манжеты. – Та дуэль была честной, что признали даже при английском дворе. А уж вам, кто всегда норовит ударить исподтишка, и вовсе не к лицу утверждать обратное.

Джек замер. Поперек лба Блэйка вздулась косая жила.

– Значит, по-вашему, я такой уж отъявленный негодяй, что не способен даже честно сражаться? Вы это имеете в виду, шевалье? – Он презрительно подчеркнул последнее слово.

Сент-Илер усмехнулся, смело глядя ему в лицо.

– Оставьте, капитан. Вы на своем корабле, а я совершенно один. Можете угрожать мне сколько хотите, мы оба прекрасно знаем, что вы не станете со мной драться. И на том покончим!

– С какой стати я не буду с вами драться, а? – насмешливо спросил Блэйк. – Думаете, я настолько вас боюсь?

– Я не… – начал Сент-Илер.

– Ну так вы ошибаетесь! – крикнул Блэйк вне себя. – Наша дуэль, шевалье, еще далеко не кончена. И что-то подсказывает мне, что она завершится только тогда, когда один из нас падет. – Он возвысил голос. – Стерлинг! Очистить палубу!

– Капитан… – растерянно начал одноглазый.

– Делай то, что тебе говорят! – Блэйк обернулся к французу. – Ну что, сударь? За вами небольшой должок – две жизни. В тот раз, каюсь, я не успел с вами рассчитаться, но сегодня…

– В тот раз, – напомнил Сент-Илер, – у вас не было такой возможности, капитан.

– Зато сегодня есть, – парировал Блэйк. – И я намерен ею воспользоваться. Если вы не возражаете, – прибавил он с безграничным презрением.

– Не возражаю, – ответил Сент-Илер после секундного колебания. – Но на случай, если вы меня убьете…

– Ага! Испугался! – насмешливо бросил Блэйк, срывая камзол и шляпу.

– Я хотел бы лишь попрощаться с друзьями, – кротко проговорил Сент-Илер. – С капитаном Джеком, который был так добр, что не дал мне умереть в здешних водах.

– О да, это было и впрямь очень мило с его стороны, – отозвался Блэйк язвительно. – Потому что благодаря ему я теперь смогу наконец поквитаться с вами за все. – Капитан «Медузы» махнул рукой. – Прощайтесь, только живее!

Сент-Илер кивнул и подошел к пиратам.

– Шевалье, – поспешно сказала Луиза, – мне очень жаль, что все так обернулось… Честное слово. Но вы молодец!

– Помолчите, ради бога, – довольно невежливо оборвал ее Сент-Илер. – Слушайте меня внимательно, Джек. Я прекрасно помню этого недоумка и с легкостью мог бы заколоть его с третьего – нет, с четвертого выпада, но ради вас растяну удовольствие на четверть часа. Будьте готовы!

Он крепко обнял Джека и незаметно сунул ему пистолет, который на «Медузе», когда шевалье был сюда доставлен, не догадались отобрать.

– Готовы к чему? – удивился Стив, стоявший неподалеку и слышавший весь разговор.

– К неожиданностям, – лаконично ответил француз, после чего к Джеку перекочевал и второй пистолет. – Благодарю вас за ваше гостеприимство, – уже громко заговорил Сент-Илер, – которым вы меня почтили на борту вашей замечательной «Королевы волн». Да хранит вас бог!

– Вы и впрямь думаете, что вам удастся его прикончить? – спросила Луиза недоверчиво.

Сент-Илер только улыбнулся.

– Я не думаю, я знаю, – мягко поправил он Луизу. После чего сбросил свой роскошный камзол и шляпу, которые в предстоящей схватке были явно излишними.

Пленников оттеснили на ют,[23] матросы «Медузы» столпились возле грот-мачты. Капитан Блэйк, оставшийся в белой рубашке, черных штанах и сапогах до колена, со свистом рассек воздух своей шпагой. Габриэль де Сент-Илер, в серых панталонах, ботфортах с пряжками и белой рубашке, стал напротив своего противника, сжимая эфес шпаги. Ножны со сверкающей перевязью он вручил Стиву, который принял их благоговейно, как святыню. Все пираты чувствовали, что сейчас здесь, на корабле, происходит не просто дуэль двух старых врагов, а нечто куда более важное, от чего, может быть, зависит и их дальнейшая судьба.

– Хороший день, чтобы умереть, – беспечно произнес Блэйк, щурясь на яркое солнце.

– Рад, что он вам нравится, – ответил Сент-Илер с обидной двусмысленностью в голосе.

– И могила у вас будет прекрасная, – продолжал Блэйк, указывая на бухту.

Габриэль лишь усмехнулся. Солнечный зайчик от эфеса скакнул по его лицу.

– Уступаю ее вам, – ответил он.

И бой начался.

Противники обменялись первыми ударами. Столкнувшиеся клинки высекли голубые искры – с такой яростью нападал капитан Блэйк. Но Сент-Илер без труда парировал и заставил англичанина отступить к борту.

– Хорошо фехтует, – шепнул Джек Луизе, незаметно передавая ей один из пистолетов.

– Очень хорошо, – искренне согласилась молодая женщина.

Блэйк снова бросился в наступление. Сент-Илер отразил атаку. Пока никто из сражающихся не получил ни царапины, но было очевидно, что такое положение не может долго продолжаться.

– Сейчас наш капитан уделает вашего плюгавого француза! – объявил с презрением одноглазый Стерлинг.

– Спорим, что нет! – быстро отозвался Джек.

– На сколько? – заинтересовался Стерлинг.

Канарейка на плече Джека жалобно пискнула. Блэйк острием шпаги задел Сент-Илера по запястью. Тот живо отскочил назад.

– Ну что, получил? – крикнул Блэйк.

Сент-Илер сделал стремительный выпад и полоснул Блэйка по предплечью. Белый рукав окрасился кровью.

– И вернул, – невозмутимо ответил Сент-Илер.

Однако первая рана, казалось, лишь удвоила силы неистового капитана.

– Так сколько ты ставишь? – спросил Стерлинг у Джека.

Пират порылся в карманах.

– У меня только четыре золотых.

– Годится, – одобрил Стерлинг. – Я тоже ставлю четыре – на своего капитана. Сейчас он отправит твоего приятеля беседовать со святым Петром.

Блэйк погнал Сент-Илера по палубе. Шпага англичанина сверкала, как молния, рассекая воздух, но ей ни разу не удалось даже задеть француза. Луиза помрачнела.

– Шевалье заигрался, – тихо сказала она Джеку, – Блэйк теснит его.

Но Джек не успел ей ответить, потому что предатель Фелтон подошел и остановился совсем рядом. Джек лишь мельком глянул на бывшего помощника и отвернулся. Вальяжный, хорошо одетый Фелтон смотрел на него с явной насмешкой.

– Как дела, капитан Везунчик? – небрежно осведомился он. – Слышал я, будто ваш корабь пошел ко дну?

У Фелтона был просторечный выговор, и он произносил не «корабль», а именно «корабь».

– Не волнуйся, Дик, – поджал губы Джек, глядя на сражающихся Блэйка и Сент-Илера, – когда-нибудь ты тоже пойдешь ко дну.

– Угрожаете, да? – засмеялся Фелтон. – Между прочим, я должен поблагодарить вас, капитан. За то, что вы не дали этой потаскухе, – кивнул он на Луизу, – убить меня, а ссадили целым и невредимым на островок размером сто шагов на сорок.

Луиза рванулась было вперед, готовая вцепиться Фелтону в глотку, но Джек вовремя перехватил ее.

– Тише, – прошептал он сквозь зубы, – не сейчас.

– А потом, – глумливо продолжал Фелтон, – меня подобрали добрые люди. Вы меня знаете, капитан, я так устроен, что не забываю ни хорошего, ни плохого.

– Надо же, какое совпадение, – уронил Джек. – Я тоже, между прочим.

– Эти люди, – сказал Фелтон, – очень хотели найти вас и «Королеву волн».

– Они пообещали тебе долю от платы за наши головы? – осведомилась Луиза. Ее голос дрожал от сдерживаемой ярости.

– Почему бы и нет? – осклабился Фелтон. – Вы ведь бросили меня подыхать, а капитан Блэйк пообещал мне полное помилование и кое-какие деньги, если я помогу ему найти вас. Я не видел причин отказать. Долг платежом красен, знаете ли.

– Заткнись, – процедил Джек. Его глаза, не отрываясь, следили за схваткой.

Фелтон укоризненно покачал головой. С его точки зрения, все было просто и понятно: Блэйк загнал Сент-Илера в угол, из которого тот никак не сможет выбраться.

– Похоже, вашему приятелю приходится туго, – с фальшивым сожалением промолвил Фелтон.

Джек так и не понял, что произошло, но факт остается фактом: француз сделал какое-то неуловимое движение и выскочил из ловушки, а шпага Блэйка врезалась в планшир[24] и застряла в нем. Прежде чем капитан успел извлечь клинок, Габриэль ударил по лезвию ногой, и оно сломалось. Блэйк с обломком шпаги в руках по инерции отлетел назад, но тут Сент-Илер изловчился и напоследок эфесом приложил его по лицу. Оба противника тяжело дышали, буравя друг друга взглядами. Все сознавали, что теперь, когда у Блэйка в руках остался только обломок оружия, ему конец. Англичанин, очевидно, тоже понимал это, потому что размахнулся и швырнул ставшее бесполезным оружие в воду.

– Лэмберт! – заорал он. – Шпагу мне!

Один из матросов «Медузы» послушно выступил вперед и подал капитану новый клинок.

– Это нечестно! – крикнула Луиза, возмущенная до глубины души.

Но ее никто не слушал. Джек рассеянно поглаживал перышки канарейки, то и дело бросая через плечо косые взгляды на сапфирово-синюю бухту.

Блэйк облизнул губы и покрепче стиснул эфес. Его левый рукав был весь в крови, по лицу катились капли пота. Матросы «Медузы» уже вовсю галдели, делая ставки на своего капитана или на француза.

– Знаете, шевалье, – начал Блэйк, – я должен вам кое-что сказать, пока еще есть время.

– Полагаю, запретить я вам не могу, – отозвался Габриэль.

– Вы замечательно сражаетесь, – промолвил Блэйк, – пожалуй, даже чересчур хорошо. Боюсь, именно по этой причине мне придется убить вас. Я не могу позволить себе такого врага, как вы, а другом вы мне никогда не будете.

– Он его заговаривает, – шепнул Джек, качая головой. – Ну же, Габриэль! Не слушай его!

– Что верно, то верно, – уронил Сент-Илер в ответ на слова Блэйка. В следующее мгновение англичанин ринулся вперед.

От клинков снова брызнули искры. Сент-Илер парировал, но Блэйк наступал так стремительно, что французу поневоле пришлось отступить. Именно этот момент и выбрал Лэмберт, чтобы подставить врагу капитана ножку.

– Берегись! – пронзительно крикнула Луиза, но было уже поздно.

Сент-Илер грохнулся на палубу, выронив шпагу. Тотчас осознав, что случилось, он бросился к своему оружию, но Стерлинг наподдал клинок ногой, и тот отлетел далеко в сторону.

– Черт, черт, черт! – сжимая в волнении кулаки, кричала Луиза. На глазах ее выступили злые слезы.

Фелтон пожал плечами, снял шляпу и вытер рукавом вспотевший лоб.

– Вот и конец вашему французишке, – равнодушно заметил он.

Сент-Илер еле успел откатиться в сторону, уворачиваясь от шпаги Блэйка. В следующее мгновение он вскочил на ноги, но Блэйк уже с оружием в руках стоял между ним и его шпагой, валявшейся шагах в десяти. Сент-Илер сделал движение в сторону, но Блэйк покачал головой и поудобнее сжал клинок. Было ясно, что он не даст Габриэлю подобрать его шпагу. Пожав плечами, Сент-Илер стал отступать к фальшборту. Зеленые глаза француза сделались точь-в-точь как у попавшей в капкан дикой рыси. Блэйк медленно наступал.

– Я же сказал, – холодно повторил он, – я не могу позволить себе такого врага, как вы.

– Это многое объясняет, – согласился Сент-Илер и добавил длинное французское ругательство.

Блэйк, как ужаленный, кинулся вперед. Он впустую рубанул воздух два, три раза, а затем… Затем Габриэль присел на колено и выхватил из-за голенища короткий кинжал. Тот самый, который он когда-то приставил к горлу Джека. Поднырнув под клинок противника, Сент-Илер со всей силы всадил кинжал в грудь Блэйку.

Луиза ахнула и подалась вперед. Блэйк пошатнулся. Шпага выпала из его руки и, зазвенев, покатилась по палубе. Вырвав кинжал, Сент-Илер резким движением оттолкнул от себя Блэйка, который не удержался на ногах и, перевалившись через борт «Медузы», упал в воду.

 Глава 10   Захват «Медузы» 
Едва внизу смолк плеск воды, сомкнувшейся над телом Блэйка, как матросы «Медузы» стряхнули с себя оцепенение. На их глазах только что закололи – да что там, предательски убили! – их капитана, и теперь они жаждали немедленной мести. Сент-Илер стоял у борта, тяжело дыша, но с вызывающей улыбкой на губах. Скорее всего ему пришлось бы первым пасть от рук разъяренных англичан, если бы их слуха не достиг внезапный вопль:

– На абордаж!

Это кричал боцман Фергюсон. Пока Сент-Илер отвлекал внимание врагов необычной дуэлью, Фергюсон и остальные пираты, оставшиеся на берегу, подплыли к кораблю на своих шлюпках и забрались на него.

– На абордаж! – заорал и капитан Джек, услышав заветный призыв. Выхватив пистолет, он выстрелил в одноглазого Стерлинга. Верзила покачнулся и упал. Луиза с размаху ударила рукоятью своего пистолета в лицо предателя Фелтона. Захваченные в плен пираты бросились к оружию, которое все еще лежало грудой на палубе. Вскоре на «Медузе» вовсю кипел ожесточенный бой.

Поначалу представлялось невозможным определить, кто одерживает верх. Англичан было больше, но они были деморализованы гибелью своего капитана и быстро дрогнули. Со своей стороны, пираты, которым решительно нечего было терять, удвоили натиск. Канарейка, в самом начале сражения перелетевшая с плеча Джека на ванты, металась и пронзительно кричала.

Джек подобрал шпагу Сент-Илера и бросил ее ему. Поймав клинок, француз отсалютовал капитану и ринулся в гущу битвы. Не тратя даром времени, он заколол троих англичан, но тут Фелтон, у которого был разбит нос, выстрелил в него из пистолета. Пуля попала Сент-Илеру в плечо. Выстрелить еще раз предатель не успел: Анри проткнул его шпагой.

Поле битвы осталось за пиратами, хотя они понесли значительные потери. Их враги сражались до последнего, а Лэмберт, не желая сдаваться в плен сам, прострелил себе голову. Палуба была завалена телами убитых, раненых и умирающих. Раненый Сент-Илер, морщась, присел у фальшборта, а Анри бегал вокруг него, не зная, что делать.

– Друзья! Товарищи мои! – крикнул Джек, потрясая оружием. – Мы выиграли!

Голубые глаза горели на его смуглом лице сумасшедшим блеском. Пираты подняли шпаги и закричали: «Ура!»

– Ура нашему храброму товарищу Габриэлю Сент-Илеру! – прокричал Джек, когда первое «ура» стихло. – Тому, благодаря которому мы захватили этот корабль!

И снова громовое «ура» разорвало воздух. Джек подошел к французу.

– По морским законам, шевалье, теперь «Медуза» – ваша.

– Что мне с ней делать? – удивился Сент-Илер.

– Что хотите, – отвечал Джек, весело улыбаясь.

К ним подошла Луиза.

– Вы ранены, – сказала она Сент-Илеру, – я вас перевяжу.

– Еще чего! – вклинился между ними рыжий слуга. – Только я имею право служить моему господину, и без моего согласия никто до него не дотронется.

– Еще одно слово, – проворчал Сент-Илер, – и я велю протянуть кое-кого под килем.

Все засмеялись.

– Честно говоря, – продолжал Габриэль, морщась от боли, которую причиняла рана, – не так уж я и силен в морском деле, чтобы принимать на себя командование кораблем. Поэтому капитаном пускай будете вы, Джек. Ну а я, как и прежде, буду вашим помощником.

– Согласен, – ответил Джек. Честно говоря, его такой расклад более чем устраивал.

– Сколько у нас осталось людей? – спросил Сент-Илер.

Пираты смущенно зашевелились. Джек повернулся и скользнул взглядом по лицам уцелевших в жестокой схватке.

– Боб Хендрикс… Лоцман Флетчер… Оруэлл… Коротышка Мэдден… Боцман… Левша Смит…

– Левша ранен, – поправил кто-то.

– Это ничего, – Левша мотнул головой и выдавил из себя улыбку. Но тут же закашлялся и сплюнул розовую от крови слюну.

– Священник… Тощий Джо… – продолжал перечислять Джек. Лицо его с каждой минутой становилось все мрачнее и мрачнее, между бровей залегла глубокая складка. – А где Эсквайр?

– Убит. Пуля попала ему в голову.

– А Вуд, наш доктор? Кто-нибудь его видел?

– Его разорвало на части, когда взлетел пороховой погреб, – мрачно проговорил Фергюсон. – Извини, Джек, так уж получилось.

– Да… – Джек поморщился. – А Стив?

– Ранен, лежит у грот-мачты… И юнге досталось, но вроде не сильно.

– Макферсон тоже ранен, – доложил кто-то. – И Фред Харли, ему пуля попала в живот.

– Ясно. Тяжелораненых – перенести в каюты. Отче, займитесь ими.

Блант кивнул.

– А где Бейкер и Брент?

– Убиты. Как и другие, Джек, – ответил Фергюсон. – Больше никого не осталось.

– Семь матросов, четверо раненых, не считая юнги, – подытожил Сент-Илер. – Вы с Луизой, да я с Анри. Не густо… – Он задрал голову и посмотрел на уходящие в небо стройные мачты. – Особенно для такого большого брига.

– Мы пойдем на Тортугу, – решительно заявил Джек, – и там наберем новую команду.

– Да? – Габриэль усмехнулся. – Прямо так и подойдете к Тортуге на английском корабле, о котором давно известно, что он охотится за пиратами? Да по вас сразу же дадут залпы из всех береговых батарей.

– Верно. – Джек в задумчивости почесал подбородок. – Корабль надо переименовать.

– И спустить английский флаг, – добавил Сент-Илер.

Он кивнул Джерри, и мальчик, хотя и был ранен в руку, со всех ног бросился исполнять приказание.

– А с ними что делать? – Луиза кивнула на убитых, которыми была завалена палуба.

– Трупы – за борт! – скомандовал Джек.

– А палубу как следует вымыть, – подхватил Сент-Илер. – Прошу вас проследить за этим, мисс Мэнсфилд.

– Есть, шевалье! – Луиза вытянулась в струнку и по всей форме отдала честь. Ее карие глаза смеялись.

– А я, с вашего позволения, пойду прилягу, – вздохнул Габриэль. – Что-то мне не очень хорошо.

По его рубашке и впрямь расплывалось большое красное пятно.

– Я могу помочь… – начала Луиза.

– Нет-нет, не стоит.

Сент-Илер оперся на руку своего слуги и зашагал к каютам, по дороге осторожно обходя трупы.

– Вы не сказали, как нам следует назвать корабль! – крикнула Луиза вслед удаляющемуся французу.

Тот остановился и прикусил губу, о чем-то сосредоточенно размышляя.

– Может быть, «Удача»? – предложила Луиза. – Ведь удача сегодня определенно была на нашей стороне.

– Мне кажется, – благоразумно вмешался Джек, поглаживая канарейку, которая снова села ему на плечо, – что у шевалье свои соображения насчет названия.

Сент-Илер улыбнулся.

– Верно, – подтвердил он. – Корабль будет называться «Дезире». Коротко и ясно.

Луиза открыла рот, собираясь задать вопрос, но Джек опередил ее.

– Дезире по-французски значит «желанная»? – спросил он с умным видом.

– Совершенно верно, – кивнул шевалье.

– Прекрасное имя, – одобрил Джек.

– Отличное, по-моему, – поддержал его боцман.

– Только все же придется подождать до Тортуги и уже там закрасить старое название, – сказал Джек. – У нас слишком мало людей, вот в чем дело.

– Не беда, – отозвался Габриэль. – Я подожду.

И он удалился в каюту, которую прежде занимал капитан Блэйк.

– «Дезире»? – переспросила озадаченная Луиза, поворачиваясь к Джеку.

– Да, а что тут такого? – отозвался тот, пожимая плечами. – Макферсон, как твоя рана? Сможешь стоять за штурвалом?

– Не рана, а так, царапина, капитан! – обиделся рулевой.

– Прекрасно. Фергюсон и Оруэлл! Обследуйте запасы на корабле, достаточно ли у нас воды и пищи. Если воды не хватит, отправляйтесь на берег.

– Есть, сэр!

– Левша, не путайся под ногами, ступай на перевязку! Джо, Флетчер и Хендрикс, займитесь тем, что на палубе. Убитых – за борт!

– Есть, сэр! – гаркнул Боб.

– Мэдден, будешь пока за главного канонира. Спустись на пушечную палубу и погляди, сколько у нас пушек и пороха. Потом, если все в порядке, поднимем паруса – и в путь.

– Хорошо, капитан.

Джек Осборн вздохнул и зашагал вперед. Хендрикс с Флетчером уже работали вовсю, и то и дело до капитана долетал короткий плеск волн, в которые падал очередной труп. Чайки с верещанием кружились над бухтой, чуя скорую поживу. В зеленоватых глубинах океана насторожились акулы, которых дразнил далекий запах крови.

Джек снял с какого-то английского офицера роскошную шляпу и нахлобучил ее себе на голову. Убитым пиратам он закрывал глаза и говорил несколько коротких слов на прощание. Луиза шагала следом за ним, дыша ему в затылок.

Внезапно до слуха Джека долетел короткий стон. Он поднял голову. Фелтон, с раздробленным бедром, сидел, привалясь к основанию мачты, и тяжело дышал. В глазах его метались наперегонки боль и ужас. Осборн угрюмо смотрел на своего бывшего помощника.

– Джек, – сиплым шепотом проговорил Фелтон, – пощади. Пожалуйста! Ради всего, что тебе дорого! Клянусь, я больше никогда…

Джек извлек пистолет и выстрелил один раз. Фелтон повалился на палубу вниз лицом, из-под которого медленно стала растекаться красная лужица. Канарейка недовольно пискнула.

– Как сказал один мертвец, – я не могу позволить себе иметь таких врагов. Извини, Дик, – промолвил Джек, дернув щекой.

– Ты правильно поступил, – сказала Луиза, легонько касаясь его локтя.

Она хотела ободрить Джека, но вышло совсем наоборот. Тот молча высвободил руку, круто повернулся на каблуках и ушел на капитанский мостик.

 Глава 11   Человек со шрамом 
Над островом Пропащих Душ клубился зной. Высоко в небе в белом мареве изнемогало солнце, а внизу все живое стремилось забраться в тень. Попугаи притаились в кронах деревьев, змеи скрылись в расселинах скал, и только медлительный маленький краб, хромавший на одну клешню, полз по берегу чуть выше полосы прибоя. Волны с однообразным гулом набрасывались на островок, но, поняв, что он им не по зубам, разочарованно шипели и убегали обратно в море. После них на мокром песке оставались клочья пены, раковины, морские водоросли и щепки. Лазоревая бухта, расстилавшаяся перед крабом, была пуста и безмятежна, и только вдали, на горизонте, угадывались очертания двухмачтового корабля, становившиеся все менее четкими по мере того, как он удалялся от острова. Впрочем, краба не интересовали корабли. Он выполз на берег в поисках пищи и сейчас как раз углубился в созерцание морского ежа, выброшенного на берег прихотливой волной. Но у ежа с его черными колючками вид был совсем непрезентабельный, и краб, помедлив, обогнул его, заковылял дальше. Очередная волна обдала его солеными брызгами, и он чуть не споткнулся от неожиданности.

Перед ним лежало чудовище. Оно было огромное, бело-красно-черное, и имело очертания человеческого тела. Прибой, поиграв с ним, как с куклой, швырнул его на берег, и теперь оно покачивалось на мелководье, широко раскинув руки. Бледное лицо человека было обращено к небу, глаза – закрыты. Против сердца расцвел алый цветок.

Краб замер на месте, подобрав больную клешню. О такой добыче он даже не смел мечтать. Осторожно, робкими шажками крабик стал приближаться к телу, но, когда он был уже совсем близко, человек застонал и открыл глаза. Они были серые, пронзительно-серые, и в глубине их пульсировала боль.

Ослепительно-яркий луч света уперся в щеку Блэйка, как копье. Почувствовав его жар, капитан зашевелился. Побарахтавшись в воде, он наконец с трудом выбрался на берег. Какой-то маленький краб при его приближении бросился наутек, хромая на одну клешню, но Блэйк даже не заметил его. Он повалился на песок, поднес руку к груди, в которой ворочалась жгучая боль, и, отняв ладонь, увидел на ней кровь. Поморщившись, капитан ощупал ребра и наткнулся на пробитый насквозь металлический предмет. Блэйк с раздражением сорвал его с себя и, поднеся к глазам, понял, что это был медальон с портретом девушки, которую он когда-то любил и которая уже давно была замужем за другим. Кинжал Сент-Илера угодил точно в миловидное личико, обрамленное золотистыми кудряшками, и теперь на нем зияла отвратительная дырка. Медальон ослабил силу удара и спас Блэйку жизнь, но в данный момент капитан вовсе не сознавал этого. Отшвырнув от себя испорченный портрет, Блэйк рухнул на песок и провалился в забытье.

Бред подхватил его, закружил и унес с собой.

Пышно убранный дворцовый зал, группа разодетых блестящих господ в аллонжевых париках – это французское посольство в Лондоне, вспомнил Блэйк. Зал внезапно сузился до размеров галереи, где у окна стояли трое: весельчак Уилберфорс, виконт Ладлоу, храбрец и душа общества, а третьим был он, Артур Брюс Блэйк, и на левом виске у него не было еще тогда проклятого шрама. И он смеялся во все горло шуткам Уилберфорса, а из глубины галереи на друзей надвигались четверо или пятеро дворян из французского посольства. Блэйк поглядел на них с иронией – боже, какие они спесивые, надутые, в своих смехотворно вычурных панталонах с бантиками по последней парижской моде. Даже их французская речь резала ему слух, такой нелепой и жеманной она казалась. И вот, когда французы поравнялись с Уилберфорсом, тот с хитрецой в глазах заметил:

– А знаете, господа, что его величество французский король…

Шутка Уилберфорса была ужасно уморительной – настолько, что Блэйк не помнил теперь даже ее смысла. Однако у подданных французского короля она не встретила никакого понимания. Или, точнее, встретила, но совсем не такое, на которое рассчитывал шутник. Результатом и была та нашумевшая дуэль на Лестер-сквер. Блэйк ранил одного из врагов, Ладлоу тоже не оплошал, и поначалу казалось, что удача на стороне англичан. Однако Уилберфорс, на долю которого достался всего-навсего маленький француз с внимательными зелеными глазами, вскоре нелепо взмахнул руками, повалился лицом в траву и больше не поднялся. Вслед за ним пал и Ладлоу, которого буквально проткнули насквозь. На ногах остались лишь Блэйк и зеленоглазый. И тогда…

Боль снова когтями рванула рану. Заплясали облака в небе… Совсем близко послышались голоса, переговаривавшиеся на ненавистном французском языке. Блэйк застонал, открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу какого-то помещения. Дощатый пол слегка покачивался, стало быть, он был на корабле. Каюта на «Медузе»? Нет, не на «Медузе»…

Блэйк потряс головой и обвел взглядом стены. Он никогда не вешал на них ковры, а эти – сразу же видно! – наверняка влетели обитателю каюты в кругленькую сумму. Взор Блэйка скользнул по изящным резным стульям и высокому столу, возле которого стояли чьи-то ботфорты. Выше ботфорт начинались ноги. Осознав, что уже не бредит, Блэйк захотел увидеть и лицо хозяина ног, но тут его самым грубым образом подняли с пола, задев рану. Блэйк покачнулся, из горла вырвался крик, но он все же устоял. Все кружилось перед глазами…

– Вот, адмирал! – бодро отрапортовал меж тем мучитель Блэйка. – Мы нашли его на берегу.

Блэйк закусил губу до крови. Разговор шел по-французски, стало быть, он попал к поганым лягушатникам. Как издалека, до него донесся приятный бархатный голос:

– Англичанин?

Блэйк ответил утвердительно, но прибавил к ответу много лишних слов, от которых, вероятно, даже спруты похолодели в бирюзовых глубинах океана.

– Бросьте его акулам, – распорядился бархатный голос, выслушав тираду Блэйка.

Однако капитана было не так-то легко испугать. Он разразился новым потоком ругательств, английских и французских, которые были столь грязными и изощренными, что, услышав их, все акулы в округе наверняка бы передохли. Но, к счастью – к большому счастью! – рабы не понимают человеческого языка.

Когда Блэйк на мгновение закрыл рот, чтобы передохнуть, адмирал коротко приказал:

– Все ясно. Бросьте его с правого борта. Там акул больше.

После чего с завидным спокойствием принялся поедать стоявший перед ним на столе паштет, от которого исходил прямо-таки райский аромат.

Блэйк задохнулся от ярости. Было очевидно, что адмирал не придал значения ни одному из его слов, потому что на стороне его самого было нечто куда более весомое, чем слова, – сила. Разодетого в пух и прах вельможу с беспощадными глазами и ямочкой на подбородке куда больше волновал его паштет, чем судьба какого-то недобитого англичанина, и на мгновение Блэйк даже ощутил к нему нечто вроде уважения. Его схватили за руки, чтобы вывести из каюты и привести приказ начальства в исполнение, но тут внезапно из угла выступила фигура, которую Блэйк поначалу не заметил. Это был молодой человек лет двадцати двух в изумрудного цвета камзоле, белокурый, с безвольной линией рта и с точь-в-точь таким же шрамом на левом виске, как у Блэйка.

– Стойте! – произнес он повелительно, и руки, державшие англичанина, тотчас разжались. Юноша с любопытством смотрел на пленника. – Откуда у вас на лице шрам?

Блэйк насторожился. В воздухе повеяло надеждой, и он не собирался ее упускать.

– Получил на дуэли, – хмуро сказал Блэйк.

– На дуэли с кем? – живо спросил молодой человек.

Адмирал кашлянул, вытер губы узорчатой салфеткой и бросил ее на стол. Теперь и его глаза смотрели на пленника.

– С вашим соотечественником, – ответил Блэйк на заданный юношей вопрос. – Его зовут Габриэль де Сент-Илер.

– Вот как? И давно вы его видели?

– Сегодня утром.

От Блэйка не ускользнуло, с каким значением переглянулись белокурый юноша и адмирал.

– Это он вас ранил? – спросил последний, кивая на красное пятно на рубашке Блэйка.

Капитан помрачнел и коротко бросил:

– Да.

– Так-так… – задумался адмирал. – Вы, случаем, не знаете, куда сейчас направляется шевалье де Сент-Илер?

– Положим, у меня есть на сей счет кое-какие соображения, – прямо ответил Блэйк. – Он вам нужен?

Адмирал – человек средних лет, с худым лицом и близко посаженными светлыми глазами – потер ямочку на подбородке. Голову его покрывал завитой аллонжевый парик, на пальцах сверкали драгоценные перстни.

– Скажем так: мы были бы не прочь отыскать его, – проговорил он своим чарующим голосом.

– Он что, такая важная птица? – не удержался англичанин.

– Да нет, – с расстановкой ответил юноша в зеленом камзоле. – Видите ли, дело в том, что шевалье де Сент-Илер – преступник.

 Глава 12   Французское вино 
Анри как раз закончил перевязывать своего господина, когда дверь отворилась, и капитан Джек Осборн в сопровождении Луизы вошел в каюту.

– Я хотел узнать, как вы себя чувствуете, – пояснил Джек.

– Благодарю вас, сносно, – откликнулся Сент-Илер, после чего с помощью Анри стал надевать расшитый серебром роскошный камзол розового цвета, судя по всему, изъятый из гардероба почившего капитана Блэйка. Раненая рука причиняла французу боль, и он морщился, вдевая ее в рукав. – Как вам новый корабль, капитан?

Джек улыбнулся.

– «Дезире» просто великолепна, благодарю вас, – сказал он, после чего взял из рук Луизы большую темную бутылку и поставил ее на стол. – Вот, шевалье. Вино из запасов капитана Блэйка, который благодаря вам уже не будет нас тревожить.

Анри поглядел на этикетку и оскорбленно выпрямился.

– Какого черта, это же французское вино! Вот бездельник, поносил французов, а сам пил наше вино! Пил бы тогда свое английское пойло, если он такой патриот!

Габриэль, который застегивал пуговицы на камзоле, улыбнулся горячности своего слуги.

– Дорогой Анри, ни один человек на свете не способен отказаться от хорошего французского вина, как бы сильно он ни ненавидел нашу страну, – сказал он. – Спасибо за подарок, капитан. Я очень тронут.

Джек скромно улыбнулся, разгладил усы и непринужденно опустился в кресло. Луиза осталась стоять, то и дело бросая нежные взгляды на слугу шевалье. В комнате наступило внезапное молчание, и Анри настороженно кашлянул. Сент-Илер с задумчивым видом крутил пуговицу на камзоле, словно проверяя, крепко ли она пришита, Джек улыбался, а Луиза не видела особого повода начинать разговор. Она смутно догадывалась, что ее любовник находится в затруднении, но вовсе не горела желанием помочь ему выпутаться.

– Мои люди мне все рассказали, – промолвил наконец Джек, зорко наблюдая за Сент-Илером. – О том, как вы собрали их на берегу и сообщили им свой план: вы отвлечете капитана Блэйка, а они тем временем должны незамеченными пробраться на корабль. Должен сказать, шевалье, я восхищен вами. Вы разыграли свою роль как по нотам.

– Вы забываете, что у меня были свои счеты с месье Блэйком, – отозвался Габриэль, сверкнув глазами. – За «Сен-Луи», который он пустил ко дну. Так или иначе, я бы все равно не оставил его в живых.

– А вы злопамятны… – заметил Джек вкрадчиво. – Кстати, почему вы не сказали нам, что именно по вашей милости капитан заполучил свой замечательный шрам на лице? Признаться, это оказалось для нас большим сюрпризом.

– А я понятия не имел, что он тот самый Блэйк, с которым я дрался в свое время на дуэли, – ответил Сент-Илер. – По правде говоря, когда я уложил его в то утро на Лестер-сквер, я вообще не имел чести знать его имени. Третий сын графа какого-то – вот и все, что мне было о нем известно.

– Расскажите нам о дуэли, – попросила Луиза. Она обожала истории о сражениях и всяких кровавых зрелищах.

В большинстве своем люди так устроены, что не могут не похвастаться лишний раз своей удачей, однако Габриэль де Сент-Илер, похоже, принадлежал к исключениям. Во всяком случае, он очень скромно ответил:

– Да ничего особенного там не было, уверяю вас. Обыкновенная дуэль. Трое против троих.

– И вы один убили всех противников, – уточнил Джек, не отводя пристального взгляда от маленького француза.

– Так уж вышло, – просто ответил тот. – Они ранили Бопре, второго секретаря посольства, и месье де Лакло. Потом я убил только двоих, третий, на мою беду, остался жив.

– Да вы опасный человек, шевалье! – беспечно заметила Луиза. – Честно говоря, не позавидую я тому, кто будет вашим врагом.

– Ну, умные люди не дают своим врагам заживаться на этом свете, – перебил ее Джек, поднимаясь с места. – Надеюсь, ваша рана скоро затянется, шевалье. А я пока буду командовать кораблем. Недели через две, если не случится бури, мы будем уже на Тортуге.

Сент-Илер только улыбнулся и наклонил голову. Лицо у зеленоглазого француза было бледное и измученное. Видно было, что, несмотря на изысканные манеры и непринужденность поведения, он находится на пределе сил.

– А вы пока отдыхайте и поправляйтесь, – закончил Джек.

Габриэль ничего не ответил и прикрыл глаза веками. Джек несколько мгновений смотрел на него, потом кивнул самому себе и направился к выходу. Следом за ним двинулась и Луиза, но на прощание она еще успела сделать статному слуге глазки, пользуясь тем, что Джек в то мгновение ее не видел.

* * *
Вечером того же дня Габриэль де Сент-Илер сидел в каюте, листал судовой журнал капитана Блэйка и мелкими глоточками потягивал французское вино, которое для него отыскал капитан Джек. На щеках француза расцвел хоть и слабый, но румянец, да и раненая рука куда меньше давала знать о себе. Изредка Габриэль глядел в окно на звезды и размышлял, отчего кажется, будто в здешних широтах их куда больше, чем в его родном Париже. У Сент-Илера – а вернее будет сказать: у человека, называвшего себя этим именем, – душа была поэтическая, и все прекрасное оставляло в ней неизгладимый след. В детстве он любил смотреть на облака, а когда подрос, стал ценить красоту поэзии ничуть не меньше, чем изящество удара, парирующего смертоносный, казалось бы, прием. Из животных Габриэлю больше всего нравились лошади и птицы, а собак он недолюбливал, потому что собака – это волк, сделавшийся ручным за миску костей; Габриэлю же по душе были звери – и люди, – которых нелегко было приручить. Ему пришлось прервать свои размышления, потому что на палубе послышались торопливые шаги, и в каюту, запыхавшись, вошел Анри. Он захлопнул дверь и привалился к ней плечом, тяжело дыша.

– В чем дело, Анри? – спросил Сент-Илер, нахмурившись.

– Эта… капитанская девица… – возмущенно заговорил Анри, – потеряла всякий стыд!

– Неужели? – промолвил зеленоглазый таким тоном, словно сообщение слуги было для него невесть какой новостью.

– Она мне проходу не дает! – горько пожаловался Анри. – Честное слово!

– Ну и на что вы жалуетесь? – саркастически осведомился Сент-Илер. – Честное слово, было бы куда хуже, если бы она не давала проходу мне.

– Что за мысли у вас в голове! – вскинулся Анри.

– Сядьте, Анри, – примирительно сказал его господин. – Хотите вина? Оно восхитительно, можете мне поверить.

Джек, прильнувший ухом к переборке с другой стороны, утвердительно кивнул головой. Канарейка, сидевшая на ручке кресла, недовольно пискнула, но Джек обернулся к ней и прижал палец к губам. Птица тотчас умолкла.

Из-за переборки донеслось бульканье и вслед за тем – одобрительное причмокивание.

– Помнится, – со вздохом промолвил слуга, – такое же вино мы пили на дне рождения принца де Кюланжа, да упокоит господь его душу. Он погиб во Фландрии, сражаясь с чертовыми англичанами…

Джек навострил уши.

– Так что там с Луизой Мэнсфилд, Анри? – перебил высокий голос Габриэля.

– Ничего особенного, – со вздохом ответил слуга. – Только, если она будет все время осаждать меня так, как сегодня, я не выдержу.

– Зачем терпеть долгую осаду, когда можно сдаться сразу? – довольно двусмысленным тоном заметил его собеседник.

– Должен вам сказать, – сердито отозвался слуга, – что я терпеть не могу женщин, которые пытаются вести себя как мужчины.

– Выпейте еще, – мягко заметил Сент-Илер.

– Спасибо. И потом, Луиза Мэнсфилд мне совершенно не нравится. Она не в моем вкусе, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Главное, что она во вкусе капитана Джека, – сказал Сент-Илер. – И я бы не советовал вам забывать об этом, Анри.

– Капитан Джек тут ни при чем, – обиделся слуга. – Если бы она мне приглянулась, меня бы и сто Джеков не остановили. Да!

– Но поскольку она не в вашем вкусе, ситуация упрощается, – отозвался Габриэль равнодушно. – Будьте с ней вежливы и держите ее на расстоянии.

– Держать ее на расстоянии? Легко сказать! – фыркнул слуга. – Да она меня чуть не изнасиловала сегодня между двумя бочками солонины! Слава богу, ее зачем-то позвал священник, который оказался поблизости, и я смог благополучно удрать.

– Анри, иногда я не узнаю вас, – промолвил Сент-Илер. – Вы выражаетесь, как возчик. Сделайте одолжение, не забывайте о вежливости. А если мадемуазель Луиза станет чересчур уж назойлива, намекните ей, что у вас на теле какая-то странная сыпь и нос вроде как проваливается. Уверяю вас, после этого она сразу же забудет о своей любви к вам.

Судя по всему, упоминание симптомов сифилиса (который в ту эпоху не поддавался излечению и зачастую приводил к мучительной смерти) пришлось Анри настолько не по душе, что даже прекрасное вино стало ему поперек горла. Некоторое время до Джека не доносилось ничего, кроме звуков кашля.

– Или можете ей сказать, что получили серьезное ранение, когда ваш жестокосердный хозяин испытывал на вас новый фехтовальный прием, – сжалился над слугой Сент-Илер. – В общем, придумайте какую угодно причину, чтобы мадемуазель оставила вас в покое, потому что ее домогательства могут сильно осложнить нам жизнь на корабле.

Анри подумал минуту.

– Вот что, – промолвил он торжественно, – я скажу ей, что поклялся не иметь дела с женщинами до женитьбы. Тогда она точно от меня отвяжется.

Тут уже поперхнулся Сент-Илер.

– Если вы скажете ей так, – сказал он, откашлявшись, – то можете быть уверены, она сделает все, чтобы заставить вас нарушить клятву.

– Это еще почему? – обиделся Анри.

– Потому что женщины так устроены, – ответил его хозяин.

– Откуда вы знаете?

– Уж я-то знаю. Хотите еще вина?

 Глава 13   Остров Черепахи 
Остров Тортуга, прославленный в бесчисленном множестве романов и фильмов о пиратах, расположен недалеко от северной оконечности острова Гаити, который в те баснословные года носил название Эспаньола, или Санто-Доминго. В отличие от него, Тортуга всегда оставалась Тортугой, хотя ее хозяева то и дело менялись. Честь открытия острова принадлежит, между прочим, Христофору Колумбу, и он же дал этому клочку земли имя, которое в переводе с испанского означает всего-навсего черепаха.

Следует признать, что название как нельзя лучше подошло напоминающему очертаниями черепаху острову, который не мог похвастаться ни размерами, ни, казалось бы, особо выгодным географическим положением. Правда, природа оказалась необыкновенно щедра к Тортуге, сотворив из нее самый настоящий райский уголок, где росли пальмы, фиговые и банановые деревья, резвились попугаи и прыгали маленькие шустрые обезьянки. Северный берег Тортуги, скалистый и неприступный, глядел в открытое море, а на юге лишь пролив шириной приблизительно в девять километров отделял остров от Большой Земли – от Санто-Доминго. Но если Большую Землю почти сразу же начали активно осваивать испанцы, то до маленького и никому не нужного соседнего островка у них просто не дотянулись руки, чем незамедлительно воспользовались курсировавшие в здешних водах французские флибустьеры. Очень скоро бесхозный и беспризорный остров Черепахи стал их излюбленным гнездом, где они останавливались отдохнуть после набегов и заодно купить впрок мясо и дичь у местных охотников – в большинстве своем переселившихся сюда европейцев, которые из-за бедности или из-за неприятностей с законом были в свое время вынуждены навсегда оставить родные края.

Само собою, присутствие под боком такой мощной базы морских разбойников не встретило у хозяев Санто-Доминго должного сочувствия, и в 1638 году испанцы, приплыв к Черепахе, высадили на нее довольно приличный десант. Солдаты, улучив момент, перебили всех пиратов и охотников, которых только сумели отыскать, сожгли их дома и уничтожили все запасы, после чего на острове был оставлен гарнизон, которому поручили приглядывать за порядком. Очевидно, гарнизон не смог справиться с поставленной перед ним задачей, потому что в начале 1639 года горстка англичан под командованием некоего капитана Виллиса захватила Тортугу и выставила с нее испанцев. Прослышав об их поражении, на остров вернулись уцелевшие французские флибустьеры, но прием, оказанный им Виллисом, никак нельзя было назвать радушным.

– Меня зовут капитан Виллис, – заявил он. – А этот остров – моя собственность, потому что занял его я. Уяснили?

Поскольку перевес был отнюдь не на стороне французов, им не оставалось ничего иного, как согласиться с доводами англичанина. Впрочем, Виллис позволил французам остаться на острове, однако обращался с ними до крайности невежливо, а тех, кто смел ему перечить, раздевал до нитки и выкидывал на северный берег Санто-Доминго, где флибустьеров вообще не жаловали. Но сколько веревочке ни виться, когда-нибудь придет конец и ей, и один ушлый французский капитан – между прочим, дворянин и гугенот[25] – решил положить конец владычеству настырного англичанина. Звали того дворянина Левассер.

Как умный человек, Левассер заранее озаботился обдумать все детали. Он засел на крохотном островке Марго, с которого одинаково легко добраться и до Тортуги, и до Гаити, и собрал отборный отряд флибустьеров, которых вместе с ним самим было ровно пятьдесят человек. Заметим, кстати, что все они были гугенотами, как и их предводитель. После молниеносной атаки Левассер в 1641 году завладел Тортугой, и капитан Виллис перестал существовать для истории.

Однако Левассер не просто захватил Тортугу – он добился от французских властей признания его губернатором и стал энергично обустраивать остров. Здесь возвели факторию, а также форт на горе, возвышающейся над гаванью, где были установлены пушки. И когда в 1645 году испанцы предприняли попытку отбить Тортугу, им еле-еле удалось унести ноги. Сама же Тортуга вступила в эру прочного процветания, на ней возникло несколько городков, и численность местного населения возросла до нескольких тысяч человек.

Итак, все шло как нельзя лучше, но, к сожалению, как это часто бывает с людьми, неожиданный взлет вскружил новоиспеченному губернатору голову. Мало того, что Левассер стал одеваться как какой-нибудь герцог и есть только из золотой посуды – он начал беспощадно преследовать католиков и тех из обитателей острова, кто пытался уклониться от уплаты налогов.

Как вы сами понимаете, гостеприимство пиратам на Тортуге предоставлялось отнюдь не бесплатно. Во-первых, флибустьеру выдавалась грамота, согласно которой он имел право захватывать суда от имени самого короля. Та же грамота определяла порядок раздела добычи, львиная доля которой уходила губернатору и властям. Во-вторых, получив такую бумагу, пират становился как бы служащим короля и из разряда обыкновенных грабителей на море переходил в разряд корсаров, которых нельзя было повесить или казнить любым другим способом. Разумеется, если флибустьер имел несчастье попасться испанцам, они преспокойно могли сделать с ним все, что угодно, не обращая внимания ни на какую грамоту, но зато собственные власти по ней же имели право защищать его до последнего. Таким образом, пиратство в те годы сделалось почти профессией, довольно, впрочем, хлопотной, но зато и весьма доходной.

Итак, губернатор Левассер построил в Скальном форте тюрьму и даже самолично изобрел особую пыточную машину, дабы облегчить упирающимся мучительный процесс расставания с деньгами. Многим, разумеется, такое новшество пришлось не по душе, и в конце концов в 1652 году Левассер был убит двумя своими помощниками, которым его замашки осточертели хуже горькой редьки. Главный представитель французского короля в регионе, губернатор острова Сент-Кристофер шевалье де Пуэнси, не слишком горевал о потере Левассера. Недолго думая, он назначил губернатором Тортуги господина Анри де Фонтенэ, который был, во-первых, рыцарем Мальтийского ордена, во-вторых, дворянином и потомком чрезвычайно уважаемого рода и, в-третьих, прославился в сражениях с турками.

Получив столь ответственный пост, рыцарь Мальтийского ордена развернулся во всю ширь. Испанский губернатор на Кубе рвал на себе волосы, читая реляции о захваченных людьми де Фонтенэ испанских галеонах с бесчисленными сокровищами. Из Мадрида от него все настойчивее требовали покончить с пиратским гнездом, но мальтийский рыцарь, не ожидая, когда на него нападут, укрепил форт и разместил в нем дополнительные орудия. Тем не менее в январе 1654 года испанские корабли оказались в виду гавани Бас-Тер и открыли огонь по городу.

Завязалось ожесточенное сражение. Пушки форта отвечали без перебоев, и на какое-то время казалось, что удача склоняется на сторону де Фонтенэ. Но, увы, атака с моря была всего лишь отвлекающим маневром. Пока галеоны пытались войти в гавань, отряд испанцев зашел в тыл французам, установил на возвышенности пушки, и город начали обстреливать с суши.

Не желая сдаваться, Фонтенэ приказал построить – прямо под огнем! – дополнительный бруствер для защиты от обстрела. Можно только поражаться тому, какой неукротимой энергией был наделен этот человек, потому что бруствер был построен, и мальтийский рыцарь продержался еще несколько дней. Но превосходство противника оказалось слишком очевидным, и когда порох и ядра оказались на исходе, Фонтенэ пришлось начать переговоры о мире. В ту эпоху храбрость умели уважать, даже если это была храбрость побежденного. Губернатору разрешили уйти со всеми его людьми, и ни один из защитников Тортуги не был взят в плен.

Весть о том, что остров Черепахи отныне принадлежит испанцам, в установленный срок дошла до Парижа и не вызвала там особого волнения. Однако нашелся человек – кстати сказать, дворянин и младший отпрыск старинного рода, – которому судьба Тортуги не давала покоя. Звали его Жереми дю Россе, и в ноябре 1656 года он явился на прием к государственному секретарю по вопросам торговли. Указав, что мальтийский рыцарь недавно умер, дю Россе попросил назначить его самого губернатором Тортуги, после чего состоялся следующий примечательный диалог.

– Но позвольте, месье, ведь остров не в наших руках!

– Знаю. Но он будет моим.

– Должен вас предупредить, что мы не имеем возможности ничем вам помочь.

– Мне ничего и не требуется.

– Тогда можете делать что хотите, и да поможет вам бог.

После чего Жереми дю Россе снарядил корабль и отправился… нет, не на Тортугу, а на уже упоминавшийся выше островок Марго, куда удалились многие французские флибустьеры после того, как испанцы захватили их любимую вотчину. Сердца их переполняла тоска по былому пиратскому великолепию, и поэтому нечего удивляться, что они с радостью приняли Россе, который посулил им, что сумеет завладеть островом, если они ему помогут. И в декабре 1659 года Тортуга вновь оказалась в руках французов.[26]

Увы, климат острова Черепахи оказался губительным для месье дю Россе, и через некоторое время он вынужден был уехать, передав полномочия своему племяннику. Позже губернатором стал месье Бертран д’Ожерон – еще один дворянин и младший отпрыск славного рода. Он прославился поистине беспримерным поступком: на остров, на котором жили исключительно одни мужчины, привез корабль с женщинами из Европы. Теперь флибустьер мог не только грабить суда, пропивать добычу в тавернах и проигрываться в пух и прах. Он мог обзавестись семьей, домом, детьми, – короче, стать заурядным членом общества. Некоторые историки именно в этом видят причину медленного заката берегового братства. А возможно, что на самом деле никакого заката не было. Просто подвиги – иначе их не назовешь – английского пирата Генри Моргана, базировавшегося не на Тортуге, а в Порт-Ройяле на острове Ямайка, затмили собой деяния всех остальных пиратов, вместе взятых. Привлеченные его славой, многие пираты покинули Тортугу и перебрались на Ямайку.

Правда, потом Морган сделался вице-губернатором острова, и с пиратской деятельностью ему пришлось покончить. Он умер в 1688 году, оставив по себе блистательную, хотя и не всегда добрую память, а незадолго до того на Тортуге воцарился новый губернатор – Пьер-Поль Тарен де Кюсси, о котором Джеку Осборну были известны две вещи: первое – он терпеть не может пиратов, и второе – они отвечают ему взаимностью. Впрочем, несмотря на это, губернатор и флибустьеры кое-как уживались друг с другом, ибо де Кюсси, подобно многим смертным, был неравнодушен к деньгам, а пираты все-таки достаточно дорожили его покровительством, чтобы не забывать отстегивать ему положенную долю добычи. Надо сказать, что данное обстоятельство тоже беспокоило Джека.

– Конечно, мы захватили прекрасный корабль, – говорил он, поднимаясь вслед за двумя французами на палубу, – но на нем нет ни золота, ни серебра, ни даже табака, – одни лишь паруса и пушки. Боюсь, месье де Кюсси будет недоволен таким оборотом дела.

Сент-Илер прищурился и поглядел вдаль. Маленький француз надел свою роскошную шляпу, и морской ветер играл перьями его плюмажа. «Дезире» со спущенными парусами покачивалась в виду гавани Бас-Тер, не подходя, однако, к берегу, ибо было неизвестно, как там могут встретить бывший английский бриг, о котором ходила столь дурная слава. Улыбнувшись, Сент-Илер поправил шляпу и обернулся к Джеку.

– Вам не стоит беспокоиться о месье де Кюсси. Я сам займусь им.

Джек, Луиза и французы сели в шлюпку. Гребцы налегли на весла.

Меж тем часовые в гавани, заметив корабль с угрожающей головой змееволосой женщины на носу, заволновались. На берегу показались солдаты, которых вел офицер в желтых панталонах и голубом расшитом камзоле, а торговцы поспешно покинули пристань и гурьбой устремились в город. Джек нервно пошевелил пальцами.

– Похоже, нас ждет не самый теплый прием, – заметил он, словно обращаясь к самому себе.

Вместо ответа Габриэль наклонился и нырнул рукой в левый ботфорт, в голенище которого можно было свободно спрятать кинжал, длиннохвостого попугая, золотой слиток, кокосовый орех и даже маленькую пушку.

– Что вы делаете? – удивилась Луиза.

Сент-Илер засунул руку еще глубже.

– Черт, где же они… Ага!

И на свет божий явились два запечатанных пакета, снабженные надписями на французском языке. Джек не мог похвастаться тем, что знает все отличительные знаки французской короны, однако даже он без труда опознал на верхнем письме печать короля.

Меж тем Луиза со все возрастающим беспокойством смотрела на узкую деревянную пристань, на которой в боевом порядке выстроились французские солдаты, очевидно, как следует подготовившиеся к прибытию незваных гостей. Офицер, командующий солдатами, нервно облизнул губы, глядя на приближающуюся шлюпку.

Шевалье первым вскочил на пристань и помахал письмами.

– Ни с места, месье! – крикнул молодой офицер. – Кто вы такие и зачем прибыли на Тортугу?

Сент-Илер улыбнулся.

– Кажется, месье, вас беспокоит наш корабль? И в самом деле, мы завладели им при не совсем обычных обстоятельствах.

Поняв, что перед ним француз, офицер немного успокоился.

– Я уполномочен передать господину губернатору письма, – добавил Габриэль. – Надеюсь, он примет меня.

– Господин губернатор очень занят, – сказал молодой офицер, подходя к шевалье. – Позвольте сначала мне взглянуть на них.

Сент-Илер поднял палец и со значением уточнил:

– Только взглянуть!

Офицер взял пакеты и прочитал надписи на них. После чего бросил быстрый взгляд на непринужденно стоящего Сент-Илера, обронил «хм» и вернул ему послания. В поведении молодого офицера произошла разительная перемена. Он отступил на шаг, приосанился, поправил рукой эфес шпаги и под конец отвесил вновь прибывшему короткий, но оттого не менее почтительный поклон.

– Так господин губернатор примет меня? – осведомился Сент-Илер, возвращая поклон.

– Всенепременно, – ответил офицер.

 Глава 14   Валансьенские кружева 
Господин губернатор Пьер-Поль Тарен де Кюсси, мужчина средних лет с вечно кислым выражением худого морщинистого лица, прочел оба послания и положил их на стол. Было очевидно, что губернатору нелегко собраться с мыслями.

– Я всего лишь слуга его величества, – наконец промолвил он. – И если король требует оказать подателю письма всяческое содействие, я повинуюсь. Так чего же вы хотите, шевалье? Насколько я понял из сообщения губернатора Сент-Кристофера, – он коснулся сухими пальцами второго письма, выглядевшего куда менее помпезным, чем королевское, – вас направили сюда с какой-то секретной миссией, содержание которой у вас лучше не спрашивать.

И губернатор выдавил из себя некое подобие улыбки. По правде говоря, де Кюсси мучила мысль, уж не явился ли этот мальчишка шпионить за ним. Или, не дай бог, найти предлог, чтобы сместить его и заменить на кого-то другого, более угодного Версалю. Сент-Илер угадал его мысли.

– Вряд ли я надолго задержусь на Тортуге, господин губернатор. – Голос его источал мед и патоку. – Собственно, я оказался здесь по чистой случайности. Дело в том, что…

Следующие полчаса протекли незаметно, ибо Габриэль де Сент-Илер с большим красноречием поведал губернатору о своих приключениях. Де Кюсси немного расслабился. Теперь он уже был менее склонен верить, что зеленоглазый юноша представляет для него угрозу, хотя, как только речь заходила о миссии шевалье, последний напускал на себя таинственный вид и отделывался ничего не значащими словами.

– Итак, мы захватили «Медузу», но людей у нас оказалось слишком мало для того, чтобы без помех управлять таким большим бригом, – закончил Сент-Илер свой рассказ. – Поэтому мы пришли на Тортугу.

В бесцветных глазках губернатора мелькнуло понимание.

– Значит, вам требуется…

– Да, господин губернатор. Нам нужно примерно сорок – сорок пять человек хороших моряков, не склонных к бунту и вдобавок понимающих по-английски.

Губернатор немного подумал.

– Полагаю, шевалье, это можно устроить без труда. Что еще?

Сент-Илер развел руками.

– Мои люди очень устали, господин губернатор. Они храбро сражались и долго были в море. Я думаю, они просто хотят отдохнуть.

Де Кюсси отвел глаза и уставился в окно. Сент-Илер, однако, хранил молчание. Губернатор яростно почесал мочку уха – сие всегда было у него признаком того, что он находится в затруднительном положении.

– А Джек Осборн… – наконец проговорил губернатор, все-таки заставив себя посмотреть в лицо Сент-Илеру. – Скажите, шевалье, вы доверяете ему?

В тоне его вопроса не чувствовалось решительно никакого доверия.

– Пока у меня не было повода в нем усомниться, – ответил Габриэль и значительно добавил: – Пока, месье де Кюсси.

– Дело в том, что он англичанин…

– Мне это известно.

– И пират, за чью голову объявлена награда. Вы же знаете, что пока Морган был жив, он всячески поощрял своих… хм… собратьев по профессии, хотя его долг как вице-губернатора заключался как раз в обратном. Но стоило Моргану закрыть глаза, как все сразу же переменилось. Кое-кто из пиратов предпочел забыть о разбое, дабы не враждовать с властями. Кое-кто… хм… отрекся лишь для виду, а на деле продолжает заниматься тем же, чем и прежде. А кое-кто… хм… Вы понимаете, что я имею в виду. Вашему знакомому было особенно трудно смириться с тем, что после смерти своего покровителя он превратился фактически в изгоя. Однако бросить свое ремесло он не пожелал, и даже угроза виселицы оказалась не в силах остановить его. Вы понимаете, к чему я клоню, не так ли?

– Разумеется, господин губернатор.

– Я бы на вашем месте был поосторожнее с этим… с этим отщепенцем. Ведь подобные люди, шевалье… у них нет ни чести, ни совести. И они очень, очень опасны.

Сент-Илера неудержимо подмывало расхохотаться, но он сжал губы и состроил самую серьезную мину, на какую только был способен.

– Можете не волноваться, месье де Кюсси. Я буду очень, очень осторожен.

Все люди любят, когда к их советам прислушиваются, и губернатор Тортуги отнюдь не был исключением. Он сразу же решил, что из молодого Сент-Илера выйдет толк, и с почти доброжелательным выражением лица вернул гостю письма.

– Не смею больше задерживать вас, шевалье… Впрочем, я надеюсь, что вечером вы все же окажете мне честь отужинать у меня.

– Это будет честью для меня, сударь, – возразил Сент-Илер, поднимаясь с места.

После чего он учтивейшим образом откланялся, спрятал письма и вернулся к товарищам, которые ожидали его с понятным нетерпением.

– Ну что? – спросил Джек.

– Все хорошо, – ответил Габриэль. – Можешь заняться набором команды.

– За один вечер я не справлюсь, – заметил Джек. – Подбирать людей – это тебе не рыбу покупать. Здесь нужна осмотрительность.

– У тебя есть три дня, – коротко бросил Сент-Илер.

Джек только плечами пожал.

– Как скажете, месье, – беззаботно промолвил он.

Губернатор, желая угодить посланцу короля, предоставил в распоряжение пиратов один из своих особняков. Надо отдать им должное, люди Джека вели себя почти прилично, если не считать того, что рулевой Макферсон научил попугая благовоспитанной мадемуазель де Кюсси ругаться по-английски, а Луиза после ночи, проведенной на кровати с пуховыми перинами, стала жаловаться: у нее, мол, болит все тело и голые доски не в пример лучше. Что касается Джека, то он немало ошарашил губернатора, когда однажды вечером тот застал пиратского капитана с томом «Илиады» в руках, да не какой-нибудь там переводной, а оригинальной, на древнегреческом языке.

– Как, месье, вы читаете книги? – удивился де Кюсси, позабыв о приличиях.

Голубые глаза Джека блеснули озорством.

– Я учился в университете, месье, – ответил он. – Вот, не угодно ли вам послушать одно место…

Оказалось, что месье де Кюсси тоже был страстным поклонником «Илиады». Губернатор и пират проговорили два с половиной часа и расстались совершенно довольные друг другом.

Впрочем, помимо чтения классиков, Джек еще и занимался своим прямым делом, а именно набором команды. За три дня, отведенных ему шевалье, капитан нанял целых семь человек.

– Нет, Джек, куда ж это годится! – возмутился Сент-Илер. – Нам нужно в шесть раз больше!

Джек только философски пожал плечами.

– Смутьянов и лодырей на борт не беру, – спокойно ответил он. – А в тех, что я завербовал, я вполне уверен.

В результате вместо трех дней им пришлось задержаться на острове Черепахи на целых полторы недели. Наконец команда была полностью укомплектована, Джек пополнил запасы солонины и пресной воды, заставил матросов выдраить «Дезире», так что та засияла, как фальшивая монета, по выражению Боба Хендрикса.

Накануне отплытия губернатор пригласил Сент-Илера на прощальный ужин, и шевалье не смог ему отказать, потому что де Кюсси порядочно для них сделал. Он даже выдал Джеку флибустьерскую грамоту, разрешавшую тому сколько душе угодно грабить корабли от лица его христианнейшего величества Людовика XIV. О том, что для пирата значила подобная грамота, мы уже рассказывали выше, а потому нельзя сказать, что Джек, после смерти Моргана целых два года находившийся вне закона, не был рад ее получить.

– Вы только постарайтесь не задерживаться у губернатора на этом ужине, – попросил капитан шевалье. – Я не хочу пропустить отлив.

– Не волнуйтесь, Джек, – ответил Габриэль, – я буду на корабле самое позднее в полночь.

Пожалуй, Сент-Илер сдержал бы свое слово, если б в дело не вмешались совершенно непредвиденные обстоятельства. А именно, когда Сент-Илер, надвинув на лоб шляпу, уверенно шагал знакомой дорогой к резиденции губернатора, кто-то негромко свистнул, и на дорогу перед Сент-Илером легла чья-то тень.

Подняв глаза, Сент-Илер убедился в том, что тень принадлежит его вроде бы покойному знакомому – бывшему капитану «Медузы» Артуру Блэйку. Но так как привидения, как всем известно, тени иметь не могут, оставалось лишь сделать вывод, что капитан Блэйк жив.

– Опять вы! – с досадой воскликнул шевалье.

Вместо ответа Блэйк взмахнул шпагой и встал в боевую позицию. Шевалье не оставалось ничего иного, кроме как последовать его примеру. Клинки скрестились с сухим звоном. Какие-то птицы испуганно завозились в кустах, раскачивая ветви.

Острие шпаги Блэйка распороло кружевной воротник француза. Тот едва успел отскочить назад.

– Это было валансьенское кружево! – промолвил он с упреком.

Но капитан Блэйк повел себя совсем не по-джентльменски, услышав слова шевалье. Он поднырнул под шпагу противника и что было силы приложил его кулаком. Бедный Сент-Илер, вовсе не готовый к такому обороту дела, рухнул как подкошенный. Шляпа слетела с его головы.

– А это был удар в челюсть, – злобно бросил капитан.

После чего с легкостью взвалил хрупкое тело своего противника на плечо и уволок его в неизвестном направлении. Звезды равнодушно взирали с небес на происходящее, цветы и травы видели наглое похищение, но никто, подчеркну это особо, не пытался ему помешать.

 Глава 15   Разоблачение 
Дверь с грохотом распахнулась. Белокурый юноша с безвольным лицом, стоявший возле стола, подпрыгнул на месте от неожиданности, но на адмирала с ямочкой на подбородке шум, похоже, не произвел никакого впечатления. Он только на мгновение поднял глаза и тотчас же опустил их. На столе перед ним лежала подробнейшая карта островов Карибского моря, и адмирал был занят тем, что самым пристальным образом изучал ее. Поэтому появление капитана Блэйка, тащившего на плече обмякшее тело своего давнего врага, оказалось на самом деле куда менее эффектным, чем предполагалось.

– А, это вы, – уронил адмирал.

Блэйк ногой захлопнул дверь. Капитан тяжело дышал, по его вискам катились капли пота, но стальные глаза горели сумасшедшим торжеством. Он снял с плеча тело Сент-Илера и почти швырнул его на пол. Шевалье слабо застонал.

– Совсем хлипкий, – объяснил Блэйк, словно извиняясь.

Адмирал, поглаживая подбородок, с любопытством смотрел на этого человека, выполнившего доверенную ему и, казалось бы, совершенно невыполнимую миссию.

Узнав, что захваченный Сент-Илером корабль находится на Тортуге и готовится вот-вот отплыть, адмирал отрядил Блэйка на остров с поручением во что бы то ни стало схватить зеленоглазого француза и доставить его живым на борт «Золотой лилии», которой командовал адмирал. Нельзя сказать, чтобы человек с ямочкой на подбородке всерьез рассчитывал на успех столь сумасбродного предприятия. Сам он был готов к тому, что Сент-Илер, о фантастическом владении оружием которого ходили легенды, попросту прикончит надоедливого англичанина, и тогда «Золотой лилии» придется наутро подстеречь «Медузу» где-нибудь в открытом море и начать с ней сражение. Но оказалось, что адмирал недооценил Блэйка. Ибо человек с задетым самолюбием способен своротить горы, а уж упрямый англичанин – тем более. Таким образом, все обернулось как нельзя лучше. Сент-Илер был доставлен на «Золотую лилию» и находился в полном распоряжении адмирала, чего последний, собственно, и добивался. Теперь оставалось только разговорить пленника, который лежал на полу, приоткрыв зеленые глаза, и едва дышал.

– Здравствуйте, шевалье, – промолвил адмирал с подчеркнутой вежливостью.

Зеленые глаза повернулись в его направлении, и по их блеску адмирал с удовлетворением убедился, что пленник узнал его.

– Надеюсь, вы не оставили ему никакого оружия? – осведомился адмирал.

– Сейчас посмотрим, – отозвался Блэйк. – Эй, ты, ублюдок, вставай!

Белокурый юноша с безвольным лицом недовольно поморщился, услышав его слова, и обронил:

– Фи, сударь, как вы обращаетесь с дамой…

Блэйк опешил. Но так как он был не особенно силен во французском языке, то подумал, что неверно понял своего собеседника.

– С дамой? С какой дамой?

– Да вот с этой, – усмехнулся адмирал, кивая на сразу же помрачневшего шевалье де Сент-Илера. – Дивлюсь я на англичан, честное слово. Все-то они всегда видят, кроме самого главного… Довольно, Габриэль, вставайте. В конце концов, не так уж сильно вы пострадали.

Метнув на говорящего лишенный всякой теплоты взгляд, пленник поднялся на ноги, и тут только до Блэйка дошло, что адмирал отнюдь не шутит. Конечно, бывают мужчины маленького роста, и даже с такими же миниатюрными запястьями, как у Сент-Илера. И мужчины без усов бывают, и с высоким голосом и стройными ногами. Но когда все признаки соединяются в одном человеке, можно не сомневаться: перед вами женщина, одетая в мужской костюм. А эта женщина вдобавок стояла напротив Блэйка, потирая припухшую челюсть, и глядела на капитана без особой приязни, отчего ему сразу же захотелось провалиться сквозь землю. Блэйк считал себя джентльменом, а джентльмен никогда, ни при каких обстоятельствах не позволит себе поднять руку на женщину, даже если она не меньше сотни раз проткнула его шпагой и самым наглым образом отобрала у него дюжину кораблей. Отвернувшись от Блэйка, Габриэль отвесила адмиралу и его белокурой «тени» изысканный реверанс.

– Адмирал Себастьен де Меридор… – проскрежетала она. – Не буду притворяться, что рада вас видеть. И вас тоже, месье Этьен де Круа.

– Полно вам, Габриэль, – промолвил адмирал, отечески улыбаясь. – Мы же с вами старые знакомые, не будьте так жестоки… Лично я, признаться, всегда восхищался вами.

Глаза Габриэль потемнели, она по-мужски стиснула челюсти. Слева на скуле медленно набухал огромный фиолетовый синяк – печальный свидетель Блэйкова рукоприкладства. Капитан смущенно переступил с ноги на ногу.

– К чему церемонии, адмирал? Лично я, честно скажу, всегда мечтала увидеть вас в гробу, и ничуть не стыжусь этого.

– Ах, Габриэль, все-таки вам обязательно нужно разбить мое сердце… – томно вздохнул адмирал де Меридор. И тем же вкрадчивым тоном, без всякого перехода, спросил: – Где карта, Габриэль?

– Карта? – удивилась девушка. – Какая еще карта?

– Та, на которой указано, где пират Грамон спрятал свои сокровища. Где она?

– У меня нет никакой карты, – твердо ответила Габриэль.

– Нет есть, – мягко возразил адмирал. – Не вся карта, если быть точным, но ее половина. Вторая половина находилась у агента Фульбера. У нашего короля было очень мало таких верных слуг, как бедняга Фульбер.

Габриэль отряхнула кружевные манжеты. Голос ее, когда она заговорила, звучал абсолютно равнодушно.

– Не стану отрицать, я знала Фульбера, но мы никогда не работали вместе, что вы прекрасно знаете, Себастьен. – Имя собеседника она произнесла с видимым усилием. – Последний раз, насколько мне известно, с Фульбером работал месье де Круа. – Она повела глазами в сторону белокурого юноши.

Меридор загадочно улыбнулся, взял вишенку с подноса, стоящего на краю стола, и положил ее в рот. Габриэль спокойно выдержала его взгляд. Адмирал меж тем проглотил мякоть, выплюнул косточку в ладонь и улыбнулся еще безмятежней.

– Покажи ей, племянник, – промолвил он своим чарующим бархатным голосом, обращаясь к белокурому юноше.

Тот кивнул, сунул руку за отворот камзола и извлек оттуда измятый потрепанный листок. Когда Этьен развернул его, стало ясно, что он представляет собой неровно оторванную половину какой-то карты. На ней виднелись очертания нескольких островов, но, хотя на карте и были указаны какие-то загадочные цифры, ни широты, ни долготы, ни масштабной линейки на ней не имелось. Вверху листка красовалось темное пятно, похожее на кровь.

– Жаль Фульбера, – промолвил Меридор, зорко наблюдая за Габриэль. – Мне будет очень его не хватать.

Габриэль рванулась вперед, но адмирал молниеносно выхватил пистолет и наставил на нее. Блэйк оттащил девушку назад.

– Пусти, сволочь! – закричала она, вырываясь. Кроме «сволочи», там были кое-какие другие слова, но капитан решил пропустить их мимо ушей, ибо считал себя джентльменом.

Меридор сухо улыбнулся и положил пистолет на стол. Этьен де Круа спрятал карту обратно.

– Мне нужна ваша половина, Габриэль, – проговорил адмирал. – Я же знаю, чем вы были заняты в последние месяцы – вы обыскивали все острова, похожие по очертаниям на те, что указаны на карте. И ни на одном ничего не нашли. Естественно, ведь карта зашифрована, и понять ее можно, только сложив вместе обе половины. Отдайте мне вторую половину, Габриэль, и, обещаю, я щедро вознагражу вас.

– Да пошел ты! – в ярости выкрикнула Габриэль.

Все-таки она умела не только драться, как мужчина, но и ругаться, как они. Впрочем, Блэйк при всем желании не мог назвать это достоинством. Надо сказать, что до сегодняшнего дня он предпочитал нежных леди со стыдливым румянцем и великолепным цветом лица, однако именно сегодняшний день принес с собой массу неприятных открытий. Во-первых, оказалось, что его злейший соперник – вовсе не соперник, а соперница. Во-вторых, все, что прежде наговорили Блэйку Меридор и Этьен де Круа про то, какой Сент-Илер бессовестный преступник и как его любой ценой надо остановить, оказалось ложью от начала до конца. В-третьих… Но у Артура не было времени обдумать, что же там стояло на третьем месте, потому что Габриэль яростно оттолкнула его руку, удерживавшую ее, и вдобавок пнула сапогом чуть ниже колена, по самой кости. Англичанин взвыл от боли и запрыгал на месте.

– Да, такова наша Габриэль, – с усмешкой промолвил адмирал, наблюдавший эту сцену. – Если вы когда-нибудь встретитесь с ней в бою, а она будет вооружена одной булавкой, мой вам совет – бегите со всех ног, пока еще есть время. – Он взял пистолет и спокойно отвел пальцем курок. – Довольно разговоров. Блэйк, обыщите ее! И как следует!

Поняв, что сопротивление бесполезно, Габриэль криво улыбнулась и подняла вверх руки.

– Не стесняйтесь, сударь, – сказала она Блэйку. – Чувствуйте себя как дома.

Проклиная в душе все на свете, Блэйк принялся за дело. Он весьма умело ощупал одежду Габриэль и окончательно убедился, что та была женщиной, а не мужчиной. На ощупь, кстати сказать, разница была особенно заметной. Габриэль во время унизительной процедуры не шелохнулась, но по ее лицу вполне можно было прочесть все, что она думала об англичанах вообще и о капитане Блэйке в частности.

– Извините, мадам, – пробормотал он, совсем потеряв голову.

– Мадемуазель, – сухо поправила его молодая женщина. – Я не замужем.

– И, конечно, девственница, – ехидно ввернул адмирал де Меридор.

Блэйк покраснел до корней волос, словно замечание относилось к нему. А Габриэль и бровью не повела.

– Почти, – безмятежно ответила она.

Наконец обыск был закончен, и на столе перед адмиралом оказались два письма, на одном из которых красовалась печать короля, а также табакерка, трубка, носовой платок, складная подзорная труба и маленький томик стихотворений Франсуа Вийона.

Меридор внимательно прочитал оба письма, пролистал страницы книги, заглянул зачем-то в табакерку и попытался вынуть стекло из подзорной трубы. Племянник пришел к нему на помощь и помог разобрать трубу, но внутри все равно ничего не оказалось.

Блэйк кашлянул в кулак. Адмирал, задумчиво глядя на прямую, как клинок, Габриэль, барабанил пальцами по столу, и улыбка его напоминала обнаженное лезвие.

– И все-таки карта должна быть у вас, – промолвил он вкрадчиво. – Весь вопрос в том, где вы ее спрятали.

– Вам туда все равно не добраться, – со смешком ответила Габриэль. – Когда ваш приятель, – она смерила Блэйка уничижительным взглядом, – потопил «Сен-Луи», мы с моим слугой два дня провели в открытом море. Есть нам было нечего, так что мы слопали карту и хотели уже приняться за ботфорты, но, на наше счастье, нас подобрал капитан Джек.

– Так… – протянул адмирал. – А почему вы не съели письма? Ведь они были куда менее ценными, чем половина карты Грамона.

Габриэль по-девичьи невинно захлопала ресницами.

– О, на них были такие большие печати, а говорят, что сургуч вреден для желудка… И потом, съесть письмо, подписанное самим королем, – настоящее кощунство!

Адмирал выслушал убийственную тираду со своей обычной невозмутимостью. Белокурый юноша в углу беспокойно шевельнулся.

– Вам лучше сказать правду, Габриэль, – мягко промолвил адмирал. – Иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми, вы же понимаете?

Но Габриэль, продолжая вызывающе улыбаться, промолчала. В дверь постучали.

– Войдите! – недовольно крикнул Меридор.

На пороге показался один из офицеров «Золотой лилии».

– Адмирал, – доложил он, – похоже, в гавани нас заметили. К нам приближается какая-то лодка. На ней…

– Все ясно, – оборвал его адмирал. И повернулся к Габриэль: – Надеетесь, что ваши друзья догадаются, где вы, и придут вам на выручку? Ну так зря надеетесь. – Он возвысил голос. – Этьен, прикажите ставить паруса. Мы уходим в открытое море. Поднять якорь! А что до вас, Габриэль, – он нехорошо осклабился, дернув щекой, – то у вас еще есть время хорошенько подумать. Блэйк! Заприте ее в трюме. Там у нас есть особое помещение для провинившихся, – пояснил он с ангельской улыбкой. – Настоящая железная клетка. Говорят, крысы там водятся величиной с хорошую кошку, но я бы не стал обращать на это внимания.

Габриэль крепко сжала губы. Взгляд ее стал ледяным, но она все же позволила Блэйку взять себя за руку и повести прочь. А впрочем, что ей еще оставалось? Ведь, как правильно заметил адмирал, она была совершенно одна.

 Глава 16   Мужчина и женщина 
Габриэль с независимым видом шагала впереди, вызывающе гремя каблуками своих высоченных ботфорт. С тех самых пор, как Артур Блэйк вывел ее под конвоем из каюты Меридора, она не проронила ни слова. Левая ее скула вспухла и начала наливаться фиолетовым, и при одном взгляде на это зрелище Блэйку становилось не по себе. Он жаждал оправдаться, а еще пуще того его распирало любопытство. Кое-какие факты он уже сопоставил и пришел к определенным выводам, но им все же было далеко до завершенности. Габриэль была два года назад в Лондоне вместе с французским посольством, ее товарища по работе Меридор назвал «агентом», она была коротко знакома с адмиралом и его племянником, причем последний наверняка имел несчастье испытать на себе остроту ее шпаги. Если у нее было при себе письмо короля, значит, она исполняла какое-то его поручение. Скорее всего связанное с таинственной половиной карты, которой Меридор так жаждал завладеть. Вдобавок она чертовски хорошо фехтовала – при одном воспоминании об этом у Блэйка заныла застарелая рана в левой стороне груди – и вообще, похоже, принадлежала к той исключительно редкой (по мнению Артура) породе женщин, которые в вертикальном положении куда интереснее, чем в горизонтальном. Если бы не нечестный прием, который Блэйку пришлось применить, капитану бы никогда не удалось одержать над ней верх. Впрочем, было весьма похоже на то, что до самого капитана Габриэль нет ровным счетом никакого дела. Она даже не смотрела на него, и Блэйк робко кашлянул.

– Послушайте… – начал он нерешительно. – Честное слово, мне очень жаль, что все так обернулось.

– В самом деле? – холодно осведомилась Габриэль.

«А у нее довольно милый голос, – подумал Блэйк. – И какого черта я раньше не догадался, кто она такая?»

– Боюсь, я был с вами не слишком вежлив, – добавил он со смешком, призванным скрыть его смущение.

– Это вы правильно заметили, – еще холоднее ответила Габриэль.

Блэйк покраснел. Честно говоря, он никогда не мог похвастаться особым красноречием, а девушка к тому же выбила его из колеи. Неудивительно, что он не мог отыскать нужные слова.

– Вы на меня сердитесь? – сделал капитан еще одну попытку наладить отношения.

– Сержусь? – фыркнула Габриэль. – Нет, сударь, что вы! Я очень вам признательна за то, что вы ударили меня по лицу и доставили на сей великолепный корабль. Всю жизнь об этом мечтала!

– И тем не менее, – упорно гнул свою линию Блэйк, – вы не можете не быть хоть немного благодарны мне.

Габриэль остановилась и недоверчиво взглянула на него.

– Неужели? Интересно, за что?

– За то, что я не нашел вторую половину карты, – ответил он. – Я же знаю, где она находится. Там же, где вы в нашу последнюю встречу прятали свой замечательный кинжал, которым чуть не проткнули меня насквозь. За голенищем сапога, верно?

Габриэль опустила глаза и нехотя улыбнулась.

– А вы не так глупы, как кажетесь, – заметила она.

– Просто это единственное место, в котором можно что-то спрятать, – объяснил Блэйк.

– Вы уверены? – прищурилась Габриэль.

Тон вопроса, да и сам вопрос прозвучали дьявольски двусмысленно.

– По крайней мере, – пробормотал Блэйк, теряясь, – сейчас там кинжала нет.

– К сожалению, – уронила Габриэль. – Собираясь на ужин к губернатору, я оставила пистолеты и кинжал дома, а не следовало бы. Правда, я не рассчитывала, что вы восстанете из мертвых, и, признаюсь, ваше появление порядком меня удивило. Что на вас тогда было – крест или медальон?

– Медальон.

– Ну да. С изображением любимого лица, верно?

Блэйк сделал над собой усилие, чтобы ответить:

– Не думаю, что это имеет для вас какое-то значение.

– А она вас бросила, – безжалостно закончила Габриэль. – Вышла замуж за другого.

Артур остолбенел.

– Откуда вы знаете? Верно, после той дуэли я… она мне отказала, потому что я, по ее словам… – Блэйк запнулся.

– Ах, оставьте, ради бога, – с досадой промолвила Габриэль. – Отказала она вам не потому, что дуэль так неудачно для вас обернулась, а потому, что вы всего-навсего третий сын в семье и видов на наследство у вас никаких. Теперь я понимаю, отчего вы с горя отправились в Карибское море гоняться за пиратами, до которых вам прежде не было никакого дела.

Ни одному человеку не придется по вкусу, если кто-то вдруг озвучит его тайные побуждения. Артур Блэйк был джентльменом, но прежде всего он был человеком и потому не на шутку разозлился.

– Уверяю вас, вы заблуждаетесь, – вскинулся он. – Мисс Элизабет не придавала никакого значения моему состоянию. И вообще, мерить других людей по себе – большая ошибка.

Габриэль вспыхнула. Рот ее сжался.

– Думаю, мисс Элизабет была совершенно права, когда отказала вам, – язвительно сказала она. – Будь я на ее месте, тоже бы вас бросила.

После чего Габриэль повернулась к капитану спиной и стала спускаться вниз. Блэйку ничего не оставалось, как последовать за ней.

Корабль начал разворачиваться. Девушка поскользнулась на ступеньке, но Блэйк успел удержать ее.

– Спасибо, – буркнула она.

– Извините, – пробормотал Блэйк. Они стояли так близко, что ее дыхание касалось его щеки.

– Идите к черту, – с досадой ответила Габриэль.

Но Блэйк все медлил отпустить руку девушки, глядя в ее колдовские глаза.

– Кто вы такая? – задал капитан мучивший его вопрос.

– Меня зовут Габриэль, – коротко ответила она.

– Габриэль. А дальше?

Девушка упрямо вскинула подбородок.

– Вам, кажется, приказали меня запереть, если я не ошибаюсь?

Блэйк потемнел лицом и выпустил ее руку. Они снова двинулись вниз.

– Сюда, – сказал Блэйк.

Мутный свет висевшего на стене фонаря выхватил из мрака очертания прутьев. Габриэль замедлила шаг. Перед ней и впрямь находилась железная клетка размером примерно три метра на четыре. Девушка мрачно посмотрела на нее. На гвозде сбоку от клетки поблескивал массивный ключ. Блэйк взял его и начал отпирать решетчатую дверь, чувствуя себя до крайности неловко.

– Как вас угораздило связаться с Меридором? – спросила Габриэль. – Я полагала, вы все-таки честный человек.

– Он подобрал меня после того, как вы меня ранили, – ответил Блэйк.

– А… – протянула Габриэль. – Понятно.

Корабль качнуло, и девушка пошатнулась. Блэйк поддержал ее, и тут она неожиданно проворным движением скользнула в сторону и подставила капитану ножку. С приглушенным воплем Блэйк влетел в клетку, а Габриэль тем временем захлопнула дверь и закрыла ее на ключ. Разозленный англичанин вскочил на ноги и бросился к выходу, но было уже поздно. Габриэль насмешливо улыбнулась ему с другой стороны решетки и помахала ключом.

– Черт побери! – выкрикнул Блэйк вне себя.

– Можете звать на помощь, если вам угодно, – ехидно предложила Габриэль. – Только кричите погромче, а то вас не услышат.

Блэйк меж тем успел обрести свое обычное хладнокровие.

– С какой стати мне звать на помощь? – возразил он вызывающе. – Я не боюсь вас.

Габриэль, покачивая на пальце тяжелый ключ, с улыбкой смотрела на англичанина.

– Смелые слова, – согласилась она. – Только вы упустили кое-что из виду. Я тоже вас не боюсь.

Блэйк пожал плечами.

– Охотно верю, – искренне заявил он. – Потому что вы самая потрясающая женщина из всех, что я встречал. Эй, куда вы? – окликнул Артур Габриэль, которая, не слушая его, направилась в глубь трюма, в сторону, противоположную той, откуда они пришли. – Выход ведь там!

Но девушка уже скрылась из виду. Блэйк покачал головой. Конечно, его самым бессовестным образом надули, но, странное дело, он вовсе не чувствовал себя оскорбленным. В сущности, Габриэль имела полное право хотя бы попытаться бежать, хотя Блэйк не представлял себе, как можно скрыться с корабля, который стремительно отходит от ближайшей суши.

– Что такое? – внезапно насторожился он.

Габриэль вернулась через несколько минут, таща за собой небольшой бочонок, из которого на пол сыпалось что-то черное и блестящее.

– Эй, что вы делаете? – спросил Блэйк, почувствовав тревогу.

Габриэль меж тем ловко выбила днище у бочонка и окончательно опорожнила его.

– Я когда-то была на этом корабле и знала, что тут неподалеку пороховой погреб, – объяснила она. – Мне здорово повезло, что все матросы готовятся сейчас к маневру.

Сердце Блэйка сделало бешеный скачок.

– Так вы… – пролепетал он.

Габриэль беззаботно пожала плечами.

– Я же предлагала вам раньше звать на помощь, – напомнила она. – Что ж вы не воспользовались такой возможностью?

– Ах ты дрянь! – завопил Блэйк. Он затряс прутья своей клетки. – Выпусти меня! Ты…

– Мне очень жаль, капитан Блэйк, – ответила Габриэль голосом отвратительного шевалье де Сент-Илера, – но я должна расстаться с вами. Не поминайте лихом, сэр.

И в следующее мгновение великолепная авантюристка сняла со стены фонарь и уронила его на пороховую дорожку, которая загорелась со змеиным шипением. Безумным взглядом поглядев на нее, Блэйк понял, что дорожка идет от самого порохового погреба и что через каких-нибудь несколько секунд «Золотой лилии» придется очень туго.

– Прощайте, капитан Блэйк, – промолвила Габриэль.

Сняв воображаемую шляпу (ибо головного убора в данный момент на девушке не было), она отвесила запертому за решеткой капитану глубокий насмешливый поклон. Блэйк словно воочию увидел, как несуществующие перья плюмажа коснулись пола. Пороховая дорожка свистела и полыхала. Перескочив через нее, Габриэль бросилась к лестнице, ведущей наверх. До капитана донесся ее смешок.

– Чтоб тебе пропасть! – закричал он, неистово тряся прутья решетки. – Чертова ведьма! Ну погоди, я еще доберусь до тебя!

Но Габриэль, легко взлетая по ступеням, не слышала его. Главное было – успеть прыгнуть в воду до того, как корабль разлетится на части. Она выбежала на палубу, вскочила на борт и, не обращая внимания на изумленные крики матросов, ласточкой бросилась в волны.

Через несколько мгновений жители Бас-Тера услышали глухой взрыв. Затем в море недалеко от гавани расцвела огромная огненная лилия. Паруса, полыхая огнем, срывались со снастей и падали в воду. Мачты ломались со скрежетом, который наполнял ужасом сердца собравшихся на берегу. Но огненная агония длилась недолго. Вскоре море и сумрак поглотили останки того, что лишь несколько минут назад было горделивой «Золотой лилией», одним из лучших кораблей французского флота.

А в то же время двое гребцов и капитан Джек Осборн помогли забраться в шлюпку насквозь промокшему золотоволосому юноше с зелеными глазами.

– Что случилось? – набросился на него Джек. – Губернатор был удивлен, что ты не пришел на ужин, потом слуга нашел твою шляпу и шпагу недалеко от его дома, потом этот странный корабль в бухте… Что произошло, черт возьми?

Габриэль де Сент-Илер улыбнулся одними губами.

– Так, – беспечно ответил он, – старые счеты. Но здесь нам больше оставаться нельзя. Как только вернемся на «Дезире», прикажи сниматься с якоря.

Джек хотел было возразить, но посмотрел на напряженное лицо Сент-Илера и передумал.

– Хорошо, – только и сказал он.

Вернувшись на «Дезире», Габриэль крепко обнял Анри и заперся у себя в каюте. Оставшись один, он снял правый ботфорт, аккуратно отвернул набойку в сторону, для чего ему потребовалось нажать на какое-то незаметное пятнышко сбоку, и убедился, что клочок бумаги, спрятанный в полом каблуке, цел и невредим. Сент-Илер бегло просмотрел его, покачал головой и спрятал обратно, после чего вернул сапогу прежний вид и натянул его на ногу.

– Похоже, Меридор был прав, – в сердцах промолвила Габриэль. – Черт побери! Ну и что же мне теперь делать?

 Глава 17   Сокровище семи островов 
«Дезире», подняв все паруса, стремительно рассекала волны. Стояла ночь, фиолетовый тропический сумрак сгустился над водой, которая поэтому казалась почти черной. Вахтенный без устали мерил шагами палубу, Боб Хендрикс сменил рулевого Макферсона у штурвала, некоторые матросы в кубрике играли в карты, в то время как остальные мирно спали, и никто, кажется, не заметил тень, крадущуюся вдоль правого борта. Почти бесшумно тень скользнула к каюте, которую шевалье де Сент-Илер делил со своим слугой, и осторожно приоткрыла дверь. Петли издали приглушенный звук, похожий на зевок, и тень замерла, боясь вздохнуть. Но в самой каюте, похоже, никто не слышал скрипа отворяемой двери, и тень, осмелев, на цыпочках переступила порог.

В следующее мгновение луна заглянула в люк в потолке каюты, и ее луч высветил длинное сверкающее лезвие, которое уперлось в шею вошедшему.

– Осторожнее, – произнес мягкий спокойный голос, – так ведь можно и головы лишиться.

– Я не был уверен, что вы еще не спите, – извиняющимся тоном промолвила тень. – Мне надо с вами поговорить.

– Зажгите свет, Анри, – проговорил Сент-Илер, обращаясь к слуге.

Кто-то завозился в углу, и через минуту трепещущее пламя свечи высветило утомленное лицо шевалье с огромным синяком на скуле и изящные черты его ночного гостя. Нет нужды уточнять, что это был не кто иной, как капитан Джек Везунчик. Сент-Илер молча убрал клинок. Анри меж тем ловко зажег остальные свечи, и в каюте стало гораздо светлее.

– Присаживайтесь, капитан, – вежливо промолвил Сент-Илер. – Так о чем вы собирались со мной говорить?

Джек сел, снял шляпу и положил ее себе на колени.

– Я полагаю, нам многое надо обсудить, миледи.

Анри кашлянул, но Габриэль, казалось, была ничуть не удивлена.

– А вы очень умны, капитан, – заметила она. – И когда же вы обо всем догадались?

Джек вздохнул.

– Видите ли, мужчины и женщины все-таки значительно различаются по анатомии.

– О-о, – протянула Габриэль. – И какой вы нашли мою анатомию?

Джек смущенно почесал кончик носа.

– Скажем так, когда ваш слуга отказался допустить к вам постороннего, чтобы тот осмотрел ваши раны, мне это уже показалось странным, но я не стал заострять внимание. А потом ко мне пришел священник.

– Блант? – удивилась Габриэль. – А он тут при чем?

– Он сказал, – ответил Джек, покосившись на молчаливого Анри, – что ваш, гм, слуга не дает проходу Луизе, бесстыдно увивается за ней и…

Анри с размаху хлопнул ладонью по столу.

– Ах, мерзавец! Так вот почему он все время торчал возле нее! Уверяю вас, месье, это чистое недоразумение. У меня и в мыслях не было… И вообще, если хотите знать, все было с точностью до наоборот!

Джек примирительно поднял руку.

– Не надо так горячиться. Словом, я решил не выпускать вас из виду и очень быстро понял, что Блант неверно истолковал ситуацию. Кроме того, я понял, что шевалье де Сент-Илер вовсе не тот, за кого он себя выдает.

– Вы кому-нибудь сказали о своем открытии? – перебила его Габриэль.

– Пока никому. – Джек с любопытством глядел на свою собеседницу. – Но кто же вы такая на самом деле?

– Меня зовут Габриэль Дезире Саварен де Сент-Илер, если вам так интересно, – ответила молодая женщина. – То, что я вам рассказала про моего кузена, – чистая правда. Он пропал без вести где-то в этих широтах, и я хочу отыскать его.

– Он ваш жених? – с сочувствием осведомился Джек.

Габриэль повела плечом.

– Не вижу причин теперь скрывать. – Она дотронулась до ноющей скулы и поморщилась.

– Как трогательно, – заметил Джек в пространство. – Любовь, поиски исчезнувшего жениха, надежда на счастливое воссоединение… И только один элемент не вписывается в общую картину.

– Да? – сухо спросила Габриэль. – И какой же именно?

– Вы, – прямо ответил Джек. – Вы, Габриэль. Поверить в наивную невесту, которая великолепно фехтует, в невесту, которая везет с собой рекомендательное письмо от самого короля и за которой охотился французский фрегат «Золотая лилия»… Не требуйте от меня подобного, Габриэль. Потому что если бы я поверил, то был бы полным идиотом.

Габриэль усмехнулась.

– Похоже, от вас ничего не скроется, – небрежно уронила она. – Вы видите меня насквозь, капитан Джек. Сдаюсь.

– Может быть, вы мне все-таки скажете, зачем вам весь этот маскарад? – серьезно спросил Джек.

– Вы об одежде? Ах да! Но вы же знаете, считается, что женщина на корабле приносит несчастье, – ответила Габриэль с самой что ни на есть очаровательной улыбкой. – В мужском наряде мне спокойнее.

– А как же Лондон? – внезапно спросил Джек. – Там что, тоже был корабль?

– Нет, Лондон – совсем другое, – ответила Габриэль уже без всякой улыбки. – Вообще-то меня послали туда с одним заданием.

– Да? С каким именно?

– Не очень приятным, – холодно отозвалась Габриэль. – Мне поручили привезти гроб одного вельможи.

– Лихо, – заметил Джек. – А в чем была проблема?

– В том, что человек тот был жив и здоров и к тому же прятался, – еще холоднее ответила собеседница. – Его надо было найти, убить, положить в гроб и привезти во Францию. Словом, целая морока.

– И чем же бедняга так провинился? – удивился Джек.

– Он выдал секреты французского двора людям, которые не имели права их знать, – ответила Габриэль спокойно. – Вот его самая большая ошибка.

– Тем не менее свое задание вы выполнили, – заметил Джек.

– Да, хотя при его исполнении у меня возникли некоторые трудности.

– Блэйк? – быстро спросил Джек.

– Блэйк и двое его друзей, которые затеяли никчемную ссору.

– Я всегда говорю, – усмехнулся он, – что с женщинами ссориться опасно, – Джек изучающе поглядел на Габриэль. – И все-таки, что вы делаете в наших краях? Если уж я оказался на одной стороне с вами, то желал бы хоть приблизительно представлять себе, о чем идет речь.

Габриэль и Анри переглянулись.

– Ну, Анри, – промолвила молодая женщина по-французски, – что скажете?

– Я думаю, не будет большого вреда, если он узнает все, – ответил рыжий слуга. – Тем более что ему и так известно слишком многое.

Габриэль вздохнула и повернулась к Джеку.

– Ну хорошо, Джек, ваша взяла. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу скромность.

– Вы всегда можете на меня положиться, – заверил ее капитан, и его слова были чистейшей правдой. Больше всего на свете после своей канарейки он любил французское вино, французских женщин и французскую кухню, но сегодня французские женщины – вернее, одна из них – плавно переместились на первое место. – Так о чем же идет речь?

– Вы знаете, что сейчас творится во Франции? – вопросом на вопрос ответила Габриэль.

– Очередная война, насколько мне известно, – ответил Джек.

– О да. К сожалению, она началась довольно неожиданно, и в казне оказалось недостаточно денег. Тогда король повелел расплавить всю золотую посуду в своих дворцах и полученное золото обратить в слитки, чтобы иметь возможность снарядить побольше войска. Впрочем, и этого оказалось мало. Именно тогда при дворе вспомнили о сокровище Грамона.

– Вы имеете в виду того самого Грамона? – Джек во все глаза глядел на Габриэль. – Знаменитого пирата с Тортуги?

– Я так и думала, что вы о нем слышали, – заметила Габриэль.

Так как в наше время у людей на редкость короткая память, пожалуй, нелишне будет напомнить читателю, кто такой был Грамон. Подобно знаменитому д’Артаньяну, он происходил из старинного рода гасконских дворян. В пятнадцать лет юноша заколол на поединке человека, но, так как дуэль была честной, Грамон отделался лишь тем, что по королевскому приказу его направили в морскую школу. Полученные в ней знания весьма ему пригодились, когда через несколько лет он захватил возле Мартиники сказочно богатую голландскую торговую флотилию. Доля Грамона, по слухам, составлявшая лишь пятую часть всей добычи, равнялась 80 000 золотых ливров, а в те времена это были прямо-таки сумасшедшие деньги. Снарядив на часть своего богатства корабль, оснащенный ни много ни мало пятьюдесятью пушками, Грамон взялся за дело всерьез. В 1678 году он устроил набег на Маракайбо, в 1680-м взял Куману, да так ловко, что после блестяще проведенной операции пираты именовали его уже не иначе как «генерал Грамон». Но особенно прославило гасконского дворянина взятие Веракруса, цитадели испанцев на восточном побережье Мексики. Гарнизон крепости насчитывал более трех с половиной тысяч солдат, шестьдесят пушек были постоянно нацелены на гавань, дабы не допустить вторжения врага. Но Грамон, начихав на гарнизон и смертоносные пушки, пристал ночью к берегу в нескольких лье от Веракруса, без помех вошел в город, занял крепость и велел прикатить к собору несколько бочонков с порохом.

– Или вы платите мне два миллиона пиастров, – заявил он остолбеневшим горожанам, – или я взорву к чертям весь ваш паршивый город!

Паршивый город собрал выкуп в два миллиона за четыре дня, что наводит на скверную мысль, не продешевил ли Грамон, причем сильно. Однако, когда корабли пирата были готовы к отплытию, на горизонте внезапно нарисовалась испанская флотилия примерно в два десятка кораблей.

– Черт побери! – воскликнул Грамон. – Поднять паруса!

И французские флибустьеры, не дожидаясь приближения врага, просто-напросто сбежали со всей своей добычей, оставив надменных испанцев с носом.

Само собой разумеется, что подвиги такого человека не могли остаться незамеченными. Хотя «король-солнце» весьма косо смотрел на пиратов, он тем не менее внял просьбам губернатора Тортуги (им был как раз месье де Кюсси) и назначил Грамона губернатором французской части Санто-Доминго. Ибо времена меняются, и французы, прочно засевшие на Тортуге, осмелели до того, что начали вытеснять испанцев с соседнего острова, оставив им лишь восточную его половину. Так что в управление вчерашнему корсару досталась бы территория, во много раз превосходящая размеры Тортуги или какой-нибудь Мартиники.

Одним словом, у французского пирата были все шансы закончить свою блистательную карьеру точь-в-точь как Морган, из флибустьера внезапно превратившийся в вице-губернатора и уважаемого человека. Однако Грамон избрал иной путь. В октябре 1686 года он покинул Тортугу во главе маленькой флотилии из трех кораблей. Куда именно она направлялась, так и осталось тайной. Больше о знаменитом пирате не было никаких известий: он исчез бесследно, и никто никогда его больше не видел.

– Что, по-вашему, с ним стало? – спросила Габриэль.

Джек вздохнул.

– Вряд ли такой человек, как Грамон, мог столько лет где-то прятаться, – заметил капитан. – Нет, думаю, его потопили испанцы, которым он в свое время попортил немало крови. Или же его корабли были застигнуты бурей и бесславно пошли на дно.

Габриэль кивнула. Помолчала и продолжала:

– Примерно год назад капитан шхуны «Горделивая» подобрал на крошечном необитаемом островке совсем одичавшего человека. Хотя за несколько лет, проведенных в абсолютном одиночестве, человек немного тронулся умом, капитан все же понял из его слов, что он был единственным, кто уцелел из экипажей трех кораблей Грамона. Все остальные, включая самого Грамона, погибли.

Джек вздрогнул и широко перекрестился.

– Мир его праху…

– К несчастью, единственный уцелевший тоже прожил недолго. Он скончался незадолго до прибытия «Горделивой» во Францию, и капитан распорядился, как и принято, похоронить беднягу в море. Однако при осмотре одежды умершего был обнаружен странный листок. На нем оказалась карта, на которой были изображены семь островов, но их местоположение не указано. Судовой священник вспомнил, что незадолго до своей смерти матрос бредил о каком-то невероятном сокровище, которое Грамон где-то спрятал. Капитан не принял историю всерьез, но тем не менее священник сохранил карту и написал властям подробный отчет обо всем происшедшем.

Джек разгладил усы. Анри, стоявший позади Габриэль, метнул на капитана хмурый взгляд.

– Я бы очень хотел взглянуть на ту карту, – мягко промолвил Джек.

Габриэль предостерегающе подняла руку.

– Не торопитесь, капитан, дослушайте сначала мою историю. Итак, странная карта вскоре оказалась у короля, который проявил к ней живейший интерес. Как раз тогда началась война, и его величество весьма нуждался в деньгах. Он вызвал двух наиболее опытных агентов и поручил им отыскать сокровище Грамона. Одного агента звали Жак Фульбер, а другого – Габриэль де Сент-Илер. Каждый агент получил в свое распоряжение половину карты. Местоположение сокровищ было отмечено крестиками и снабжено точными пометами, так что его величество решил: найти золото будет проще простого. На мою долю выпало три острова, Фульберу достались четыре остальных. Через неделю я отплыла из Бреста с половиной карты и письмом короля, предписывающим оказывать мне всяческое содействие в моих поисках. Фульбер, насколько мне известно, примерно в то же самое время отбыл из Ла-Рошели. К сожалению, предприятие не получилось сохранить в тайне, потому что о намечающейся экспедиции знало слишком много людей. Тут-то и появился адмирал Себастьен де Меридор, человек столь же храбрый, сколь и бесчестный, а ради денег и вовсе готовый на все. С помощью одного своего родственника он убил Фульбера и забрал его половину карты. Потом Меридор начал искать меня и в конце концов нашел. – Габриэль сжала губы. – К счастью, мне удалось взорвать его корабль и бежать.

– А ваша половина карты? – спросил Джек, пытливо глядя на нее.

– Осталась у меня.

Джек протянул руку.

– Покажите мне ее.

– Вы настаиваете? – спросила Габриэль.

– Еще как! – отозвался Джек. – Говорят, после разграбления Веракруса Грамону досталось не менее миллиона пиастров, и они бы мне точно не помешали.

Пожав плечами, Габриэль села на стул. Анри опустился на колени и помог ей стащить с ноги громоздкий ботфорт. Джек нервно почесал щеку. Габриэль открыла каблук и достала карту.

– Однако! – пробормотал Джек, не без уважения взирая на их манипуляции. Однако он взял себя в руки и склонился над листком.

Это и впрямь была часть какой-то карты, оторванная по косой линии примерно на середине. На ней были довольно небрежно нарисованы три острова, причем на каждом из них красовалось по два-три жирных крестика. Возле крестиков стояли какие-то цифры и довольно неровно написанные пояснения на французском языке. Палец Джека скользнул по карте вниз.

– Ага, – пробормотал он удовлетворенно, – вот как раз бухта Ангела, про которую вы у меня спрашивали. А тут что? «Песчаные дюны»… «три высоких дерева»… «Звездная гора»… – Джек сдвинул брови. – По очертаниям, конечно, очень похоже на остров Пропащих Душ, но на нем нет ни дюн, ни горы. Постойте-ка, а что тут за цифры? 421504… 103821… Широта и долгота? – Джек покачал головой. – Что-то не верится… «Туманная гора»… «Дельфиний ручей»… Бред какой-то. Как ручей может быть дельфиньим? В жизни не видел более странной карты.

– Теперь вы понимаете, отчего мы ничего не нашли? – со смешком заметила Габриэль. – Мы с капитаном «Сен-Луи» обыскали все острова, хоть сколько-нибудь похожие на те, что указаны на карте. Безрезультатно.

– Чудеса, – пробормотал Джек.

Он перевернул карту, бросил рассеянный взгляд на ее обратную сторону и удивленно спросил:

– Что еще такое?

В верхней части листка тем же размашистым почерком было выведено несколько слов. Очевидно, это были окончания фраз, начала которых остались на половине Фульбера. Джек прочел:

ми островах.

секрет и умеешь считать.

мо, сорок два влево, и откинуть белый камень.

Больше на обороте ничего не было.

– Вы, случаем, не знаете, что все это значит? – спросил Джек, указывая на надписи.

Габриэль поморщилась.

– Дело в том, что я не видела всей карты целиком. Полагаю, что «ми» в первой строке – окончание слова «семи».

– Я тоже так думаю, – подхватил Джек. – А что может значить вторая строка?

– «Умеешь считать» – намек на цифры, – ответила Габриэль. – А «секрет» – указание на то, что в них скрывается какой-то секрет.

Джек перевернул карту и вновь прочитал все надписи и цифровые комбинации.

– Ну а что Меридор? – внезапно спросил он. – Ведь у него была вторая половина карты. Ему удалось что-нибудь найти?

– Ровным счетом ничего, – сухо ответила Габриэль. Поколебалась, однако добавила: – Должна вам сказать, адмирал считал, что карта зашифрована.

– Ясное дело, – отозвался Джек. – Ведь Грамон был далеко не глуп… – Он потер подбородок, о чем-то сосредоточенно размышляя. – Скажите, я могу сделать копию с карты? Прямо сейчас, если можно.

– Не вижу причин вам отказывать, – любезно ответила Габриэль. – Анри, дайте капитану бумагу и чернила, пожалуйста.

Без особого удовольствия Анри выполнил приказание, и Джек ловко и очень точно перерисовал карту и надписи на ее обороте, не забыв и про странные цифры.

– Между прочим, вы так и не рассказали мне, – заметил он, перечерчивая Дельфиний ручей на одном из островов, – где научились так фехтовать. Должен признаться, я в жизни не видел ничего подобного!

– О, это долгая история, – оживилась Габриэль. – Когда-то давно, в прекрасном городе Париже…

 Глава 18   Фехтовальных дел мастер и его дочь 
Итак, в прекрасном городе Париже, неподалеку от не менее прекрасной церкви Сент-Илера, то бишь Святого Гилария, жил-был один фехтовальщик, и звали его Арман Саварен.

У маленького круглоголового месье Саварена имелась жена Клод, три сына, одна дочь, кошка Азули, крошечный домик и вдобавок ко всему – дар, который дается далеко не каждому, ибо не у каждого в руках любая, даже самая незначительная железка способна превращаться в смертоносное оружие. Об Армане Саварене знающие люди говорили, что он может заколоть ближнего даже деревянной зубочисткой, а в те годы подобная похвала кое-что значила. Что же до огнестрельного оружия, то фехтовальных дел мастер его попросту не замечал.

Но, хотя про холодное оружие он знал решительно все и с одинаковым искусством владел как кривой саблей, так и эстоком с его прямым, наносящим незаживающие раны лезвием, учеников у Армана Саварена было немного, и с помощью своих уроков он едва сводил концы с концами. Дело в том, что Арман Саварен явился в Париж из Лилля, а столичные мастера неохотно допускали в свой круг чужаков. Их можно понять – ведь во все времена никто не жалует конкурентов.

Однако Арман Саварен не унывал. Он исправно обучал захаживавших к нему немногих молодых дворян секретным и запрещенным приемам, не забывал посещать церковь Святого Гилария каждое воскресенье и терпеливо ждал своего часа. Наконец удача сама явилась к нему, приняв облик молодого принца де Порсиан.

Хотя принц по рождению принадлежал к высшей знати королевства и, следовательно, мог рассчитывать на некоторую известность, он всячески старался не быть на виду и не показывался даже при дворе. Принц вел крайне уединенный образ жизни и сторонился светских сборищ. Для этого у него имелась весьма веская причина, ибо, хотя он и являлся потомком славнейшего короля Людовика Святого и к тому же отнюдь не был стеснен в средствах, судьба сыграла с ним злую шутку: словно решив отомстить за все блага, которые он получил при появлении на свет, наградила его горбом, хромой ногой, маленьким ростом и длинным крючковатым носом, похожим на клюв хищной птицы.

Сказать, что принц Порсиан был крайне уродлив, значит не сказать ничего, и одно время парижские кумушки долго сплетничали по поводу матери, произведшей на свет такого младенца, что при одном его виде бедняжка упала в обморок. Очень рано принц осознал, на какое существование обрекает его некрасивая наружность, и с тех пор замкнулся в себе. Он рос угрюмым, озлобленным, злопамятным и – в самой глубине души – невероятно ранимым. Любовь, в которой ему так долго и упорно отказывали все окружающие, была потаенной мечтой его жизни. Но его вид, а еще пуще вызывающие манеры так отталкивали от себя людей, что ни о какой привязанности к нему и речи быть не могло.

Впрочем, к счастью принца, наш мир устроен так – что-то, чего нельзя добыть ценой симпатии, можно частенько купить за деньги. В то достопамятное утро принц оказался у церкви Святого Гилария по той простой причине, что в одном из домов поблизости ему назначила свидание молодая цветочница, которую он уже некоторое время баловал довольно дорогими подарками. Увы, в незнакомом квартале принц быстро заблудился, а встречные, которых он спрашивал, как найти дом мадемуазель Жобелен, отделывались самыми невразумительными указаниями. Почти отчаявшись, Порсиан заметил на крылечке соседнего домика смешного маленького человечка с круглой, как у кота, головой, который важно курил, пуская в небо клубы дыма. Возле него кружила маленькая черно-белая зеленоглазая кошечка, которую человечек время от времени гладил по голове. Кошка поглядела на принца своим изумрудным взором и сказала «мряу». Решившись, принц подошел к ее хозяину.

– Простите, месье, но, как я вижу, вы живете в этом квартале, а мне необходимо разыскать мадемуазель Жобелен. Не будете ли вы столь добры…

Принц запнулся и покраснел. Ему показалось, что незнакомец с преувеличенным интересом рассматривает его горб, а Порсиан больше всего на свете ненавидел, когда на него так пялились.

– Если вы ищете мадемуазель Мари, вам лучше всего подождать с полчасика, – промолвил незнакомец скрипучим голосом, выбивая свою трубку. – Как раз сейчас у нее в гостях находится один из мушкетеров его величества.

– Ах вот как… – промолвил принц.

Более говорить было совершенно не о чем. Порсиан повернулся на каблуках, собираясь уйти, но тут незнакомец повелительно произнес:

– Стойте!

Надо вам сказать, что принц жаловал фамильярность ничуть не больше, чем оскорбительные взгляды посторонних. Он надменно обернулся и поглядел на незнакомца сверху вниз, что далось ему без труда, ибо Арман Саварен по-прежнему сидел на крылечке.

– Простите, сударь, вы ко мне обращаетесь? – с ледяной учтивостью промолвил принц, сжигая своего собеседника взглядом.

– Разумеется, к вам, – ответил Арман добродушно, поднимаясь на ноги. – Заходите, я вам кое-что покажу.

– Что же именно? – сухо, но все же чуть любезней спросил Порсиан. Он решил, что нарвался на содержателя борделя.

– То, чего вам не хватает, – с восхитительной простотой ответил Саварен.

– А с чего вы взяли, что мне чего-то не хватает? – парировал принц.

Арман важно поднял палец.

– Мой дорогой месье! Как я вижу по вашему оружию, вы человек достойный, и мне больно видеть, что вы находитесь на неверном пути. Уверяю вас, вы совершаете великую ошибку! Если вы не можете заставить людей любить вас, заставьте их бояться. Если хотите, чтобы другие уважали вас, заставьте их бояться. Если вы не хотите, чтобы над вами смеялись, заставьте людей трепетать. Что лежит в основе жизни, месье? Скажете, любовь? Вовсе нет! Страх, мой дорогой месье, важнее всего на свете. Он сильнее любви, сильнее разума, сильнее даже алчности. Вульгарный страх повелевает миром! Какое, вы спросите, мне дело до вас и ваших проблем? – Палец Армана уткнулся в грудь принца. – Не торопитесь, месье! Я могу сделать так, что вас будут бояться. Перед вами будут заискивать, как не заискивают перед королями! Одним взглядом вы будете вселять ужас в сердца записных храбрецов. И только я помогу вам добиться этого, если, конечно, вы не откажетесь помочь мне.

– Да кто вы такой, в конце концов? – вырвалось у ошеломленного принца, который то бледнел, то краснел во время речи собеседника.

– Я всего лишь скромный учитель фехтования, монсеньор, – ответил Арман, кланяясь. – Если не ошибаюсь, ваша шпага была выкована Беллини?

Принц был поражен.

– Откуда вы узнали?

– О монсеньор, работа мастера видна всегда. Так не угодно ли вам войти?

И принц Порсиан, вконец покоренный, дал увлечь себя в дом.

В свой особняк он вернулся только к вечеру, напевая под нос. «Эге! – подумал его слуга. – Славно, значит, провел время у той цыпочки. И то сказать, хоть даст нам отдохнуть немного».

На следующий день принц Порсиан снова отправился к маленькому домику у церкви Святого Гилария. Он записался в ученики к Арману Саварену и стал аккуратно посещать его занятия.

Через два месяца непрерывных тренировок принца стало не узнать. Он сделался необыкновенно любезен, то и дело шутил и смеялся и даже перестал в дурном настроении швыряться тяжелыми предметами в слуг. Вскоре принц начал посещать светские салоны, а еще через некоторое время отправился к королю в Версаль – засвидетельствовать свое почтение.

В тот момент, когда он проходил возле фонтана с нимфами, молодой д’Эпернон, красавец, бретер, ловелас и задира, как раз искал повода для очередной остроумной реплики. Завидев маленького горбатого принца, он обрадовался, как отравитель радуется появлению очередного богатого родственника.

– Гм, господа, – сказал он, оборачиваясь к своим спутникам, – мне казалось, что среди шутов его величества и так хватает карликов, не так ли?

Господа встретили заявление Эпернона одобрительным ржанием, которое, однако, стихло, когда маленький принц с необыкновенной серьезностью в лице приблизился к шутнику и швырнул ему в лицо свою перчатку.

– К вашему сведению, сударь, – промолвил принц сквозь зубы, – Порсианы не привыкли спускать таких оскорблений!

И ввечеру того же дня имела место быть прискорбная дуэль, на которой горбатый уродец уложил своего противника одним-единственным филигранным ударом. У трех или четырех фрейлин от горя случились выкидыши, а версальские шутники сразу же поспешили прикусить раздвоенные языки. Примечательно, что из тех фрейлин, которые так убивались по безвременно почившему Эпернону, ни одна не была замужем.

Однако у Эпернона имелись верные друзья, и через некоторое время один из них, придравшись к пустяку, вызвал удачливого убийцу на дуэль. Все с нескрываемым интересом ожидали ее исхода, потому что противник Порсиана слыл лучшим фехтовальщиком армии его величества. Говорили, однажды ему пришлось сразиться аж с четырьмя врагами, и из той схватки он вышел без единой царапины, чего нельзя сказать о его противниках, которые, увы, покинули сей бренный мир.

Готовясь к бою, принц неустанно твердил про себя завет своего учителя фехтования, который все время повторял ему: «Надо быть хладнокровным, как англичанин, храбрым, как француз, и почитать бога, как папа римский. И тогда – запомните, сударь – никто, ни один человек на свете не сумеет вас одолеть».

Принц Порсиан был хладнокровен, храбр и искренне почитал бога. Поэтому, а также не в последнюю очередь по той причине, что он учился владению оружием у самого лучшего мастера, знавшего секретные приемы голландских асов клинка, принц вышел из схватки победителем. Что же до побежденного, то его похоронили на следующий день.

Тогда-то парижское общество и заговорило о некоем Саварене, который живет возле церкви Святого Гилария и у которого берет уроки сам принц Порсиан. К маленькому домику, возле которого постоянно бродила черно-белая кошка, стали стекаться любопытные, и мало кто из них после беседы с Арманом не испытывал желания немедленно записаться к нему в ученики. Тогдашняя аристократия, вопреки тому, что пишут в тенденциозных учебниках, вовсе не была тем классом раззолоченных паразитов, каким ее привыкли изображать некоторые авторы. По первому же приказу короля эти люди были обязаны идти на войну, а уж холодным оружием владели все поголовно. Неудивительно поэтому, что уроки маэстро Армана, как его теперь величали, стали пользоваться огромным успехом – особенно после того, как принц Порсиан, поучаствовав еще в полудюжине дуэлей, которые неизменно заканчивались для его противников самым плачевным образом, женился на мадемуазель де Рошфор, одной из первых красавиц королевства, в приданое за коей давали чуть ли не треть Франции. Для некоторых так и осталось загадкой, как могла славящаяся своей разборчивостью дочь герцога предпочесть всем выгодным женихам уродца с большим горбом и крючковатым носом. Сам жених заявил ей накануне свадьбы:

– Должен вам сказать, мадемуазель, что в отношении брака я придерживаюсь крайне старомодных взглядов. Если узнаю, что вы изменили мне, то вызову того человека на дуэль и убью его, а с вами обойдусь в точности как мой предок Жильбер де Порсиан. Так что советую вам хорошенько подумать, прежде чем заводить с кем-то роман.

Предок Жильбер, к слову, прославился тем, что на охоте будто бы случайно затравил собаками свою неверную жену. Но мадемуазель Рошфор была невероятно польщена – не тем, что ее пригрозили жестоко убить в случае прелюбодеяния, а тем, что в мужья ей достался такой основательный, серьезный супруг, столь разительно отличающийся от легкомысленных придворных. К несчастью, старомодные взгляды принца вовсе не помешали ему через три года после свадьбы бросить жену, и вовсе не потому, что она была ему неверна – нет, бедняжка из кожи вон лезла, чтобы угодить своему супругу. Просто принц влюбился в мадемуазель де Лимож, которая была бедна, как церковная мышь, страшна, как смертный грех, и при всем при том имела самый веселый и добрый характер в подлунном мире. В конце концов принц со скандалом развелся со своей красавицей-женой, которая не понимала, чем ему не угодила, женился на страшненькой мадемуазель де Лимож и весь остаток дней наслаждался семейным счастьем.

Пока принц Порсиан улаживал свои сердечные дела, Арман Саварен богател, вкушал славу, работал в поте лица и под конец вздумал облагородить собственное имя – подал королю прошение о возведении его в дворянское звание под именем шевалье Армана Луи Саварена де Сент-Илера. Лишь одно обстоятельство омрачало жизнь фехтовальщика, а именно – слабое здоровье его сыновей. Сначала умер второй сын, Огюст, за ним от чахотки скончался старший, Франсуа. Третий сын, Луи, ненадолго пережил братьев, и у немолодого уже учителя фехтования оставалась лишь дочь, Габриэль, которая в его глазах мало что значила, поскольку женщине не дано постичь благородное искусство владения оружием. И когда Арман застиг свою дочь в зале, где стояли тренировочные манекены, он глазам своим не поверил: десятилетняя Габриэль, вооружившись деревянной палкой, очень ловко повторяла выпады и приседания, которым в то утро обучал именитых учеников ее отец.

– Габриэль! – рявкнул Саварен.

Поняв, что ее разоблачили, Габриэль хотела удрать, но Арман схватил ее за ухо.

– Ах ты, поросенок! Ты чем тут занимаешься, а?

– Я ничего! Я просто так! – верещала Габриэль, потому что папаша держал ее за ухо очень крепко.

– Просто так фехтованием не занимаются! – крикнул рассерженный Арман, отпуская дочь. – Фехтование – целое искусство, понимаешь?

Габриэль стояла напротив него и, морщась, растирала ухо. Глаз она не поднимала.

– Гм, – сказал Арман, разглядывая дочку, – копируешь ты, конечно, ловко, но ведь в искусстве нужна фантазия, нужна свобода… – Саварен покачал головой и вздохнул. – Нет, женщине ни за что этого не понять. Хотя, может, некоторые женщины… очень немногие…

– Как Жанна д’Арк, – сказала Габриэль, хлюпая носом. Жанна д’Арк была ее любимой героиней.

– Может быть, – задумчиво промолвил Арман. – Ну-ка, бери деревянную шпагу. Итак, слушай и запоминай…

Когда Клод Саварен узнала, что ее муж стал учить дочь фехтованию, она не на шутку рассердилась.

– Арман, она же совсем молодая еще! Бога ради, к чему ей такие навыки? Ей надо будет скоро жениха искать, а ты что? Зачем ей голову морочишь?

– Должен же я кому-то передать свои знания, пока жив, – коротко ответил Арман. – Если бы Франсуа, или Огюст, или Луи остались в живых, я бы выучил их, хотя они были на редкость ленивы и не могли отличить кварту от терса.[27] А из Габриэль, может быть, выйдет толк. У нее очень хорошая реакция, хотя знаний, конечно, слишком мало.

– Но, Арман, зачем…

Фехтовальщик стукнул по столу кулаком, что с ним случалось крайне редко.

– Затем, что человек, который умеет владеть оружием, не пропадет в нашем мире! И вообще, я так хочу, и точка!

– Но ты мог бы передать свои знания кому-нибудь из учеников. Зачем впутывать Габриэль?

– Ха, ученики! – фыркнул Арман. – Не скрою, среди них есть несколько человек с явными способностями, но кто я для них? Старик, которому они платят, чтобы я научил их какому-нибудь удару, которым им удастся на ближайшей дуэли наверняка сразить дурака, за чьей женой или любовницей они ухлестывают. До моего искусства им нет никакого дела! А я, Клод, – скажу тебе правду – вовсе не хочу, чтобы оно умерло вместе со мной. Если Габриэль узнает хотя бы половину того, что известно мне, я без сожалений смогу покинуть этот мир.

Клод промолчала. Сказать ей было нечего, и она только надеялась, что дочь окажется никуда не годной ученицей и Арман оставит ее в покое.

Но не тут-то было. У Габриэль обнаружились столь явные способности, что отец стал заниматься с ней почти ежедневно. Так как фехтовать в женском платье было не слишком удобно, он велел дочке на время тренировок переодеваться в мужскую одежду, к вящему ужасу Клод, которая без дрожи не могла смотреть на их смертоносные забавы.

Однако дело было не только в платье. В новой одежде Габриэль быстро приучилась вести себя по-новому: острить, сквернословить, отпускать дерзости и чуть что хвататься за оружие, словом, держать себя в точности как мужчина. Мать тщетно пыталась обучить ее шитью и готовке – Габриэль искренне считала эти занятия чепухой и не собиралась тратить на нее свое время. У мужчин, считала девочка, жизнь куда интереснее. Они могли идти на войну и драться на дуэли, они покоряли моря и земли; они мыслили совсем по-другому, не отвлекаясь на детали, к которым так склонны женщины; они сочиняли стихи, писали картины, рисковали жизнью и покрывали себя славой. Женщины воевали с кастрюлями, домашней прислугой и друг с другом, покоряли мужчин, читали стихи, отпускали замечания по поводу картин, как правило, довольно колкие, рисковали жизнью, рожая детей, и наводили на Габриэль искреннюю тоску. Ее не прельщала проверенная веками схема «выйти замуж – рожать детей – вести хозяйство – нянчить внуков». Габриэль твердо знала, что для себя хочет иной судьбы. Но, к сожалению, она не успела обсудить эту судьбу с отцом.

Когда Габриэль исполнилось семнадцать лет, Арман Саварен де Сент-Илер заболел и умер, но даже в предсмертном бреду он не переставал сыпать фехтовальными терминами и объяснять какой-то сложный удар. Через полгода его вдова вышла замуж за соседа, солидного положительного торговца овощами. Такая поспешность вовсе не пришлась Габриэль по душе, особенно когда отчим стал настойчиво сватать ей своего племянника, прыщавого малого с хитрой физиономией гиены.

– Тебе пора выйти замуж! – на разные лады твердила девушке мать. – Если Гюстав тебе не нравится, мы найдем другого.

Но Габриэль вовсе не стремилась замуж – ни за Гюстава, ни за кого иного. В один прекрасный день она переоделась в мужское платье, стащила у матери десяток экю и отправилась на прием к принцу Порсиану, который в те годы пользовался благосклонностью короля и был, пожалуй, куда всесильней какого-нибудь министра.

– Ну-с, юноша, зачем вы ко мне пожаловали? – спросил принц.

– Мне бы хотелось показать вам удар, который вы не сумеете отбить, – ответила Габриэль и… проткнула шпагой спинку кресла из красного дерева.

Принц заинтересованно прищурился.

– Ага… Значит, вы тоже учились у старика Саварена? Как он поживает?

– Он умер, – коротко ответила Габриэль, – а я – его дочь.

И она обрисовала свою ситуацию принцу. Тот задумчиво почесал подбородок.

– В самом деле? Очень, очень любопытно… – Он поглядел на Габриэль и решился. – Скажите, как вы отнесетесь к тому, чтобы прокатиться во Фландрию? Не просто так, разумеется, а… с секретным поручением.

Так Габриэль стала секретным агентом его величества Людовика Четырнадцатого, христианнейшего короля Франции. Работая попеременно то в женском, то в мужском облике, она выполняла самые трудные задания, которые приносили другим агентам лишь неудачи. Одно из поручений короля привело ее в Лондон, где Габриэль с особым удовольствием убила на дуэли двух англичан и тяжело ранила третьего. Она всегда терпеть не могла заморских соседей, во-первых, за то, что они сожгли Жанну д’Арк, а во-вторых, за то, что постоянно были готовы на все, чтобы навредить интересам Франции. О том, какое продолжение будет иметь та дуэль, Габриэль, конечно же, и не подозревала. Выполнив свою миссию, она вскоре уехала в Голландию, из Голландии судьба и воля короля занесли ее в Испанию, а из Испании – в Карибское море, где ее ждала неожиданная встреча с недругом, Артуром Блэйком, и где девушка поняла, что за ней охотится еще один человек – адмирал Себастьен де Меридор.

 Глава 19   Загадочные цифры 
– Я так и знала! – воскликнула Луиза, когда Джек, покинув Габриэль и ее слугу, вернулся к своей любовнице и без утайки поведал ей все, что ему удалось узнать. – Недаром Сент-Илер мне так не по душе пришелся!

Надо сказать, что Луиза Мэнсфилд терпеть не могла представительниц своего пола. Все они, по ее мнению, могли иметь в жизни одну-единственную цель: встрять между ней и Джеком, чтобы навсегда разлучить их.

Поскольку Джек был прекрасно осведомлен о данной особенности своей подруги, то и приготовил ответ заранее.

– Дорогая, ты что, ревнуешь? Уверяю тебя, относительно мадемуазель Габриэль можешь быть спокойна. Она слишком худая, не блещет красотой и вообще совершенно не в моем вкусе.

Прекрасная Луиза поверила его словам, потому что женщины испокон веков верят в то, во что им хочется верить. Вдобавок у Джека был такой искренний, такой простодушный вид, что только очень подозрительный человек мог усомниться в его заявлении. А между прочим, оказался бы прав, потому что Джек безбожно лгал. Габриэль чрезвычайно нравилась ему, но капитан скорее зажарил бы любимую канарейку, чем признался в своей симпатии. Кроме того, его всерьез беспокоило наличие соперника, ведь было совершенно непонятно, кем приходится Габриэль рыжий Анри, который, что там ни говори, вовсе недурен собой. Он мог оказаться другим секретным агентом или в самом деле просто слугой и соучастником Габриэль во всех ее начинаниях. Но кроме того, вполне мог являться кое-кем более близким, чем слуга, о чем Джеку даже думать не хотелось.

– И она показала тебе карту Грамона? – спросила Луиза, которую очень занимала мысль о несметном сокровище.

– Только половину карты, которая у нее была, – уточнил Джек.

Луиза недоверчиво поглядела на капитана.

– И что, ты всерьез собираешься ей помогать, Джек? Вспомни, ведь она же сказала тебе, на какие цели предназначены деньги – на войну с Англией! Как же ты можешь допустить это?

– Ну, мы кое-что обсудили, когда я перерисовал карту, – важно сказал Джек. – Насколько я понял, Габриэль вовсе не волнует война, и вообще, ей осточертела ее служба, где платят слишком мало, а спрашивают слишком много. Она решила, что если мы найдем сокровища, то заберет свою часть себе, а с моей я могу делать что угодно. И остальные пираты тоже.

– А где все-таки находятся сокровища? – не утерпела Луиза.

– Вот в том-то и заключается главный вопрос, – отозвался Джек, вынимая из кармана копию карты. – Смотри!

И две головы в темных кудрях склонились над листом бумаги, где на трех таинственных островах красовались семь крестиков, обозначающих, видимо, местоположение кладов, при одной мысли о которых загорались глаза.

– Посмотри-ка, – сказала Луиза. – Вон тот, самый нижний, – по очертаниям явно остров Пропащих Душ.

– Не-а, – отозвался Джек. – Они там уже все обыскали.

Луиза задумалась.

– А который в верхнем углу, напоминает мне островок, где ты приказал высадить Фелтона. И еще один остров, недалеко от Кубы, как же его…

– Мимо, – вздохнул Джек. – На обоих островах они побывали и убедились, что никакими сокровищами там и не пахнет.

– А третий остров я точно знаю, – нарушила наступившее молчание Луиза. – Это Парадизо, уверена. И гора на нем есть, а тут как раз помечено: «Туманная гора».

– Гора-то есть, – согласился Джек, – но вовсе не туманная и находится в совершенно другой части острова. Сент-Илер говорил… то есть Габриэль сказала, что они все равно наведались на Парадизо, обшарили и остров, и гору, но – пусто.

– А что обозначают цифры? – спросила Луиза. – Похоже, в них-то все и дело.

В самом деле, возле каждого из крестиков было приписано по нескольку цифр. Тут же стояли и пояснительные надписи, и все вместе выглядело следующим образом:

 
Пещера 918405

 
Дельфиний ручей 103821

 
Туманная гора 215605

 
Сожженное молнией дерево 604

 
Песчаные дюны 421504

 
Звездная гора 721122

 
Три высоких дерева 1215

 
– Там на обороте сохранилась часть фразы, в которой вроде есть намек на то, что надо знать какой-то секрет и уметь считать, чтобы понять карту, – объяснил Джек. – Я думаю, что цифры – какой-то хитроумный код.

– Может быть, там зашифрована широта и долгота? – предположила Луиза. – Надо попробовать расшифровать их.

– Для этого надо знать ключ, – заметил Джек. – А ключа у меня нет.

– Может быть, он содержался на второй половинке карты? – спросила Луиза. – Ведь не зря же адмирал Меридор так хотел соединить обе половины!

– Да, но второй половины у нас нет и, судя по всему, никогда не будет, – спокойно ответил Джек.

– Черт бы побрал Грамона! – вырвалось у Луизы. – Вот в этом все французы. Нет чтобы написать человеческим языком: сокровище находится там-то и там-то, столько-то градусов широты и долготы, зарыто возле такого-то дерева… Так обязательно надо играть в загадки, писать непонятные цифры, морочить голову… А! – Молодая женщина безнадежно махнула рукой.

– Не огорчайся. – Джек притянул подругу к себе и поцеловал. – Я пойду и попробую поколдовать над цифрами. Может, у меня что и получится.

– Вот было бы замечательно, Джек! – искренне ответила Луиза.

Джек поцеловал ее еще раз и отправился к себе в каюту.

Утром, когда Луиза принесла ему завтрак, он все еще сидел над таинственной картой. Между его бровями пролегли две тонкие морщинки.

– Что-нибудь получается? – спросила Луиза.

– Ничего, – мрачно ответил Джек.

Поколебавшись, молодая женщина решила заглянуть к шевалье де Сент-Илеру. Габриэль лежала в постели и, подперев щеку кулаком, читала судовой журнал капитана Блэйка.

– К вашему сведению, Джек пытается расшифровать цифры на карте, – сообщила Луиза, насупившись.

Габриэль зевнула.

– Вряд ли у него что-то получится, – ответила она без особого энтузиазма в голосе. – Мы с Анри уже ломали голову над ними, но безрезультатно.

– Вы, наверное, считаете себя умнее всех, – съязвила Луиза, которую не на шутку задело, что Габриэль говорит о себе и о рыжем красавце как о некоем целом.

– Что поделать, – отозвалась Габриэль хладнокровно, – каждый гордится тем, что имеет.

Луиза вспыхнула.

– Кстати, я сразу же догадалась, что вы не мужчина, – заявила она, чтобы поставить зарвавшуюся француженку на место.

Неправда, конечно, но доказать это было чрезвычайно трудно.

– Я тоже сразу же поняла, что вы женщина, так что мы квиты, – ответила Габриэль еще любезнее.

У Луизы так и чесались руки вцепиться дочке фехтовальщика в волосы, но она сдержалась, понимая, что ни к чему хорошему ее несдержанность не приведет.

– Между прочим, – Луиза поправила пояс с пистолетами, – мы уже давно покинули Тортугу, а вы так и не сказали нам, куда мы должны идти.

– А я должна это говорить? – удивилась Габриэль.

– Конечно, – удивленно ответила Луиза. – Корабль захватили вы, и по пиратским правилам он принадлежит вам.

Габриэль и Анри обменялись взглядами.

– Вот что, – сказала Габриэль. – Позовите-ка сюда капитана Джека.

 Глава 20   Военный совет 
– Интересно, – кивнул Джек, выслушав предложение Габриэль. – Очень интересно. Но вы должны знать, что капитан на пиратском корабле не имеет права в одиночку принять подобное решение. Необходимо согласие всех офицеров команды.

– Хорошо, – согласилась Габриэль. – Тогда собирайте их на военный совет.

– Вы твердо решили? – спросил Джек. – А как же карта и сокровища Грамона?

Габриэль, стоявшая у окна в рубашке с кружевным жабо и розовых панталонах, резко повернулась к нему.

– Вы потратили на расшифровку цифр целую ночь. Скажите, вам удалось обнаружить хоть что-нибудь?

– Ничего, – признался Джек. – Но, может быть, завтра или немного позже…

– Вот то-то и оно! – перебила его Габриэль, нервно одергивая манжеты. – Завтра, немного позже… а то и никогда. Ведь может оказаться и так, что без второй половины и, вероятно, без какого-то особого ключа карта совершенно бесполезна. И что же вы предлагаете? Мы не можем тратить свое время на то, чтобы плавать по Карибскому морю и обыскивать все островки, какие только попадутся по пути. Да, у нас есть карта, вернее, ее половина, но ее все равно что нет, раз мы не в силах прочесть, что на ней написано. Таким образом, разумнее всего будет на время забыть о ней и заняться чем-нибудь другим. Чем – я уже вам сказала.

– Хорошо, – сказал Джек. – Наверное, вы правы, Габриэль.

– Вы со мной? – спросила его собеседница, пристально глядя на него.

– Да, Габриэль. Я всегда с вами.

– Вот и славно, – одобрила дочка фехтовальщика. – Только, прошу вас, постарайтесь не слишком распространяться о карте. Мы с вами прекрасно знаем, чего стоят все надписи и указания на ней, но вот команда может принять их всерьез, и тогда у нас начнутся неприятности.

– Я уже подумал об этом, – сказал Джек. – Я никому не говорил о карте, кроме Луизы, но она пообещала держать язык за зубами.

– Будем надеяться, что ваша подруга сдержит свое обещание, – сказала Габриэль. – Спасибо за все, капитан. Вы даже не подозреваете, как важна для меня ваша поддержка!

Джек удалился, окрыленный ее последними словами куда больше, чем тысячью признаний в любви. Вскоре после того, как он покинул каюту Габриэль, туда вернулся Анри, тащивший воду для умывания.

– Редкостный болван, – проворчал он, кивая на дверь. – Ума не приложу, что вы могли в нем найти.

– Анри, вы обо всем судите с непростительным цинизмом, это раз, – заметила Габриэль, смачивая лицо водой. – Кроме того, вы преувеличиваете мою симпатию к капитану Джеку, это два. И, наконец, – добавила она, беря из рук слуги полотенце, – я не обязана вам давать отчета в своих действиях. Это три.

– Никогда не знал, что вы так жестоки, – с горечью промолвил Анри.

– Ну полно, друг мой, не сердитесь, – примирительно сказала Габриэль, легонько чмокнула его в щеку и убрала прядку, которая свешивалась ему на левый глаз. – Вы же знаете, что без вас я как без рук. А теперь помогите-ка мне надеть камзол и дайте мне пудру, которую вы стащили у дочки де Кюсси. Я не могу выступать перед людьми с таким синяком. Вам известно, Анри, что оратор с побитой рожей всегда внушает недоверие?

Когда склянки отбили десять часов, в кормовой рубке состоялся военный совет под председательством шевалье де Сент-Илера. Синяк на его скуле почти исчез, и то ли по этой, то ли по какой иной причине держался зеленоглазый француз чрезвычайно уверенно. Все собравшиеся в рубке слушали его с неослабевающим вниманием. Вначале Сент-Илер извинился перед корсарами за то, что им пришлось так спешно покинуть Тортугу. К сожалению, в связи с военными действиями против Англии губернатор решил задержать корабль, которым командовал Джек Осборн, посему капитан и решил срочно сматывать удочки, как выражаются на суше. Что касается какого-то фрегата, взорвавшегося в море неподалеку от гавани, то Сент-Илер готов поклясться на Библии, что Джек не имеет к происшествию ни малейшего отношения.

– Наверное, – добавил шевалье, – кто-то на фрегате имел неосторожность закурить рядом с пороховым погребом. Так или иначе проблема не наша.

Его шутка была встречена одобрительным смехом.

– А теперь, господа, поговорим о цели нашего путешествия. Вы знаете, что у нас имеется превосходный бриг, снабженный пушками, и отличный капитан, который способен доставить нас в любое место, куда мы пожелаем. – Габриэль коротко поклонилась Джеку. Тот в ответ едва не послал ей воздушный поцелуй, но вовремя опомнился. – Таким образом, мы можем подстеречь какой-нибудь испанский или голландский корабль и взять его на абордаж. Хотя, должен сказать, у меня есть идея поинтереснее.

Все глаза были прикованы к юноше в синем камзоле. Шевалье выдержал паузу и произнес:

– Я предлагаю, господа, напасть на Порт-Ройял.

Луиза нахмурилась. Джек беспокойно шевельнулся. Пираты обменивались недоумевающими взглядами.

– Но Порт-Ройял очень надежно защищен, и его никогда не брали приступом, – напомнила Луиза. – Там в гавани не меньше полусотни тяжелых пушек. Они даже не дадут нам пристать к берегу!

– Пушки будут молчать, – отмахнулся Сент-Илер. – И потом, с какой стати они должны вообще стрелять по нас?

– Действительно! – ядовито заявила Луиза. – Мы просто подойдем к городу, после чего губернатор, наверное, встретит нас с распростертыми объятиями! Как же я не додумалась!

Сент-Илер поднял руку.

– Именно так, мадемуазель, – сладко сощурясь, пропел он. – Все будет именно так, как вы тут описали. Мы подойдем к Порт-Ройялу днем, никого не опасаясь, спокойно встанем в гавани и отправимся наносить визиты губернатору и прочим. А ночью возьмем порт-ройяльскую сокровищницу, погрузим деньги на корабль и уйдем на всех парусах. – Сент-Илер потер руки. – Вот мой план, господа.

– Да вы в своем уме? – вырвалось у Боба Хендрикса. – Нам не дадут даже войти в гавань, поймите!

– Почему же? – в свою очередь удивился француз. – Что увидят часовые, когда мы окажемся в виду гавани? Победоносную «Медузу», бриг истребителя пиратов капитана Блэйка, слава о котором гремит по всему морю. Какие у них будут основания мешать нам, особенно если мы будем идти под английским флагом?

Наступило молчание. Ошеломленные пираты только переглядывались.

– Черт подери, это может сработать! – воскликнул до того молчавший священник, стукнув ладонью по столу.

– Если в Порт-Ройяле еще не знают, что «Медуза» захвачена, – напомнила Луиза.

– А от кого они могли узнать? – ехидно поинтересовалась Габриэль. – Вся команда уже давно находится на дне морском, и я не думаю, что кто-то специально приплыл туда с Тортуги, чтобы рассказать губернатору Ямайки о захваченном корабле.

– Да, но как мы объясним исчезновение команды? – упорствовала Луиза. – Ведь Блэйка да и других в Порт-Ройяле наверняка знали в лицо!

– Нет, не знали, – спокойно ответил шевалье. – Дело в том, что капитан Блэйк никогда не заходил в Порт-Ройял. Я изучил его судовой журнал. Он останавливался в Бриджтауне и в Нассау,[28] но в Порт-Ройяле ему побывать не довелось. Этим мы и воспользуемся. – Сент-Илер повернулся к Джеку Осборну: – Только теперь капитан Блэйк решил навестить старое пиратское гнездо. Честное слово, я воочию вижу, как он в мундире сходит по трапу, прибывает к губернатору и рассказывает ему о своих подвигах. О том, как он пустил ко дну «Сен-Луи», корабль подлых французов, и о том, как подстерег возле одного острова негодяя Джека Везунчика, по которому давно веревка плачет. Потом капитан Блэйк попросит показать ему город и, само собой, знаменитую сокровищницу. Скажите, разве губернатор сумеет отказать такому человеку?

Джек шевельнулся.

– Вы хотите сказать… – начал он. Глаза его блеснули.

– Вы схватываете мои мысли на лету, капитан, – с легким поклоном ответила Габриэль.

* * *
– Нет! – крикнула Луиза. – Нет, и даже не проси! – И в доказательство серьезности своих слов топнула ногой.

Нельзя сказать, что Джек не предвидел такой поворот событий. Корабль подходил к Ямайке, подняв английский флаг. Джек, который вызвался изображать капитана Блэйка, совершенно преобразился. Он сменил свои живописные лохмотья на узкие белые панталоны, расшитый золотом красный камзол и желтый атласный жилет. Сбоку Джек прицепил блэйковскую шпагу, вынул из ушей золотые серьги, чтобы ничто в его облике более не напоминало пирата, а роскошные кудри пригладил и зачесал назад. Габриэль собственноручно выбрала ему изумительную шляпу из капитанских запасов, после чего Джек попросту не узнал себя в зеркале. Он был адски хорош и в приличной одежде выглядел адски же убедительно, так что Габриэль поглядела на него с невольным интересом, а рыжий Анри в углу сразу насторожился.

– А кого будете изображать вы? – спросил Джек у своей сообщницы, когда пауза в разговоре малость затянулась.

Габриэль озорно ухмыльнулась.

– Я буду женой голландского капитана, которую вы спасли от бесчинствующих пиратов.

В душе Джек затрепетал от восторга, но виду все же не подал.

– Значит, женская одежда и всякое такое? Только учтите, в Порт-Ройяле все же имеются голландцы, хоть и немного их. Я бы на вашем месте…

– Не беспокойтесь, – отозвалась Габриэль, – я отлично говорю по-голландски. Мы с вами сойдем на берег и отвлечем внимание, а ночью наши люди возьмут сокровищницу, после чего нам придется очень быстро сняться с якоря. Все понятно, капитан?

Джек галантно поклонился. Габриэль подошла ближе и положила руку ему на рукав, глядя прямо в глаза.

– И вот еще что… Джек. Я думаю, вашей… даме вовсе не обязательно сходить с нами на берег. Придумайте ей какое-нибудь занятие, чтобы она не путалась у нас под ногами.

– Как вам будет угодно, – склонил голову Джек.

После чего направился прямиком к Луизе и без всяких околичностей заявил, что та должна оставаться на борту, когда бриг причалит к Порт-Ройялу.

Луиза вспылила. Заявила, что ни за что, никогда, ни за какие коврижки не оставит Джека. Глаза ее сверкали, ноздри раздувались.

– Все она, эта чертова француженка! Ты из-за нее лезешь на рожон, Джек! Она тебе нравится, я чувствую, и ты готов на все, лишь бы завоевать ее внимание!

– Ничего подобного, – отвечал Джек, глядя на любовницу хрустальными глазами честнейшего в мире человека. – Просто я ее должник, ведь она крупно меня выручила, а ты же знаешь, я терпеть не могу долгов.

– Джек, но это же безумие! – воскликнула Луиза. – Я знаю, ты был дружен с сэром Генри, а где жил сэр Генри? В Порт-Ройяле! Сколько раз ты бывал там, Джек? И неужели ты думаешь, тебя никто не узнает?

– Можешь не волноваться, – успокаивающе промолвил Джек. – Да, я бывал в Порт-Ройяле, но меня там никто не видел. Кроме сэра Генри, а он уже умер.

– Но, Джек…

– Я тебе сказал: никакой опасности нет. Успокойся, Луиза, не настолько я безрассуден, чтобы лезть прямиком в пасть льву. Повторяю: никто, кроме сэра Генри, не знал меня в городе в лицо. Ну же, не хмурься! Завтра в это время мы будем уже далеко в море вместе с казной Порт-Ройяла. Как удачно, что мы не успели закрасить старое название! Я настолько замотался с набором команды, что совершенно про него забыл.

Однако Луиза упорствовала. Ее долг – быть рядом с Джеком, что бы с ним ни произошло. Она не из породы каких-нибудь там ветреных вертихвосток, останется с ним, что бы он ей ни говорил!

К счастью, у капитана оставался в запасе еще один аргумент, и он без колебаний пустил его в ход. Для начала он оглянулся по сторонам и, понизив голос, признался:

– Видишь ли, дело в том, что я совсем не доверяю французам.

– Конечно! – горячо поддержала его Луиза. – Лягушатникам вообще верить нельзя!

– Поэтому нам придется разделиться. Я сойду на берег с Габриэль и постараюсь не спускать с нее глаз. А ты будешь приглядывать за слугой, – безжалостно продолжал Джек и многозначительно прибавил: – Сдается мне, никакой он не слуга.

– Но… – хотела что-то возразить ошеломленная Луиза.

– Дело в том, – оборвал ее Осборн, оглядевшись еще раз и еще понизив голос, – что Анри и остальные отправятся брать сокровищницу. Ты сама понимаешь, мало ли что… такое богатство… Вдруг они вздумают надуть нас?

Луиза, сдвинув брови, сосредоточенно размышляла над его словами.

– Большие деньги – большой соблазн, – серьезно промолвил Джек, видя, что его любовница колеблется. – Никому, кроме тебя, я не могу поручить такое дело, и именно поэтому ты мне очень нужна здесь, Луиза. Когда Анри и остальные погрузят сокровища на корабль, будь начеку. Не позволь бригу уйти без меня, потому что иначе, – со вздохом закончил капитан, – мне конец.

Луиза была явно тронута его словами. На мгновение Джек почувствовал укол совести, когда любовница сжала его руку и произнесла прерывающимся голосом:

– Хорошо, Джек. Ты прав, с французов нельзя спускать глаз. Обещаю, я не подведу тебя.

Произнося эти слова, Луиза чувствовала живейшие угрызения совести. Она видела, что Джек сомневается в своих союзниках и, возможно, вообще жалеет, что позволил втравить себя в авантюру с ограблением казны города. Она ухватилась за предложение капитана потому, что ей выпала возможность… побыть с симпатичным Анри почти наедине. Ненавистная дочка фехтовальщика будет далеко, и, как знать, может, без нее они с Анри легче найдут общий язык?

Двое обманщиков расстались. Каждый из них немного жалел другого, и каждый считал другого простофилей, который дал себя провести. Но самое забавное, что ни Джек, ни Луиза не догадывались о том, что обман оказался взаимным.

 Глава 21   Слава капитана Блэйка 
– Капитан Блэйк! Тот самый Блэйк, гроза проклятых пиратов! Дорогой сэр, какая честь для нас принять вас на нашем острове! – так говорил вице-губернатор Фортескью, приветствуя знаменитого гостя в огромном красно-золотом зале своего особняка.

Великолепная мебель, стены, обитые шелком, потемневшие от времени портреты – все напоминало обстановку какого-нибудь английского замка, и если бы не виднеющиеся за окном апельсиновые деревья и пальмы, иллюзия была бы полной. Яркое солнце лилось в окна, освещая своими лучами силуэты вице-губернатора и его гостей. Мистер Фортескью больше всего походил на колобок, на одутловатом лице которого под низкими бровями примостились довольно-таки цепкие крошечные глазки. Последние ни минуты не знали покоя – то взбирались вверх по фигуре статного капитана Блэйка, то перепрыгивали на лицо его спутницы, то вновь возвращались к капитану, который как раз в это мгновение улыбнулся словам Фортескью и отвесил изящный поклон. Все в мистере Блэйке выдавало человека совершенно светского, и вице-губернатор, ожидавший увидеть неотесанного морского волка с грубоватыми манерами, был полностью покорен.

– Надеюсь, капитан, ваше плавание прошло успешно? – осведомился он.

– О, вполне, – небрежно отвечал капитан Блэйк. – Кстати, счастлив вам сообщить, что мы потопили корабль презренного пирата капитана Осборна. Того самого, которого еще называли Джеком Везунчиком.

Вице-губернатор разразился желчным смехом.

– Что ж, больше ему не будет везти! Однако кто это с вами, дорогой сэр?

– Позвольте вам представить миссис Вандегриф, жену голландского капитана, – сообщил Джек (то есть, конечно, Блэйк), покосившись в сторону молодой женщины в дурно сшитом платье. – Я спас ее из лап пиратов, но, к сожалению, весь гардероб бедняжки пошел ко дну.

Габриэль мило улыбнулась и сделала реверанс.

Поскольку на корабле Блэйка женских платьев не оказалось, одежду для «жены капитана Вандегрифа» пришлось в срочном порядке сшить из разных обносков, и вид у прелестной мадам Вандегриф в таком рубище был довольно жалкий. Несмотря на это, когда Габриэль впервые появилась на палубе в новом облике, Макферсон чуть не выпустил штурвал, а Боб Хендрикс широко разинул рот, да так и не закрыл его.

– Тысяча чертей! – взревел он наконец. – Что за дьявольщина?

– Спокойно, Боб, – сказал Джек, поправляя кружевные манжеты капитанской рубашки. – никакой дьявольщины, просто тактическая хитрость, только и всего.

Берег был уже совсем близко. Джек мог различить, как играет солнце на пушках форта. Порт-Ройял располагался на склоне горы, и дома уступами сбегали почти к самой воде. Здесь были бедные хижины, крытые тростником, богатые особняки с белыми фасадами, но большую часть застройки составляли одноэтажные дома, в которых селились рядовые жители. Кое-где среди плоских крыш вздымались острые шпили церковных колоколен, а вдали синела цепь гор, которые так и назывались – Голубые горы. Залитый солнцем город выглядел праздничным и пестрым. «Медуза», переименованная в «Дезире» лишь на словах, медленно входила в гавань. Джек задрал голову. На грот-мачте развевался английский флаг. Пушки форта молчали.

– Спускайте шлюпку, – распорядился капитан и двинулся к талям.[29] Габриэль последовала за ним.

– Нет, ну я не понял, – упрямо промолвил Боб, обращаясь к оказавшемуся рядом священнику. – Ты видел? Это что, мужик, который так круто выглядит в бабьих тряпках, или баба, которая до сих пор притворялась мужиком?

Блант мгновение подумал, прежде чем ответить.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы баба была помощником капитана? – спросил он наконец.

– Нет, – честно ответил Боб.

– Значит, – заключил священник, – это мужик.

Однако у мистера Фортескью не возникло никаких сомнений по поводу пола очаровательной голландки.

– Ах, миссис Вандегриф! – прокурлыкал вице-губернатор, и его глаза превратились в две почти неразличимые щелочки. Он поцеловал ручку даме и с умилением поглядел на нее – бедняжка была такой хрупкой и печальной, сразу же было видно, что ей порядком досталось от проклятых пиратов. – Буду счастлив принять вас в моем доме, миледи. Джоанна! Позовите мою дочь, Фрэнсис.

Слуга кинулся исполнять приказание, и вскоре в зале появилось новое лицо – рыжеватая юная леди с вздернутым носиком, усыпанным веснушками, и с очаровательной улыбкой.

– Джоанна, это миссис Вандегриф. Моя дочь Джоанна, – представил Фортескью. – А леди захватили в плен пираты, – вполголоса пояснил он дочери, – но доблестный капитан Блэйк спас ее. – Джоанна тихо ахнула. – К сожалению, все платья леди погибли, так что, дорогая, сделай милость…

– Конечно, папа! – с воодушевлением воскликнула Джоанна. Ее рыжеватая головка повернулась в сторону капитана. – А мистер Блэйк остановится у нас?

– О, это было бы для меня великой честью, – поспешно сказал мистер Блэйк.

– Сегодня мы устраиваем большой бал по случаю дня рождения моей жены, – сообщил вице-губернатор, потирая свои маленькие пухлые ручки. – Надеюсь, вы не откажетесь побывать на нем!

– Ну разве можно отказать такому любезному человеку, как вы, сэр? – ответил капитан Блэйк. – Хотя, признаться, мы зашли в Порт-Ройял всего на пару дней, но я буду рад воспользоваться вашим гостеприимством и заодно ознакомиться с вашим замечательным городом.

Габриэль едва заметно кивнула головой.

– Конечно, сэр, конечно! – воскликнул вице-губернатор. – Я сам устрою вам небольшую экскурсию. Поверьте, Порт-Ройял – изумительный город! А пока не угодно ли вам позавтракать вместе со мной, капитан и вы, миледи?

Капитан и миледи ответили утвердительно, после чего Джоанна увела голландку наверх – подобрать ей приличное платье, а Фортескью остался наедине с грозой пиратов, у которого тотчас же потребовал детального отчета, как именно ему удалось пустить ко дну проклятого негодяя Джека Осборна.

Надо отдать должное капитану Блэйку – он оказался на редкость словоохотлив и поведал о захвате «Королевы волн», не упустив ни малейших деталей. Когда пришло время завтрака, сверху спустились две дамы, и Джек по-настоящему опешил, увидев Габриэль в пурпурном шелковом платье. Она не была красавицей, но имелось в ней что-то такое, от чего сердце Джека сделало кульбит, а под ложечкой приятно защекотало, словно там ожили невидимые мотыльки, трепеща крылышками. Если бы в то мгновение Габриэль попросила его поджечь Порт-Ройял с четырех концов, а всех жителей утопить в бухте, Джек бы не колеблясь пошел на все. Мисс Фортескью заметила, какое впечатление произвела стриженая голландка на храбреца капитана, и надула губки. С ее точки зрения, та вовсе не заслуживала подобного внимания.

– Расскажите о ваших подвигах, капитан, – попросила Джоанна, уже сидя за столом и облизывая ложку.

– В самом деле, капитан Блэйк, – поддержала девушку преображенная Габриэль, неземное создание с прозрачными зелеными глазами и шиньоном, заплетенным в косу и уложенным на затылке в сложную прическу.

Джек смущенно кашлянул.

– Ну же, капитан, – воскликнул Фортескью, – моя дочь жаждет услышать всю историю именно от вас!

И Джеку поневоле пришлось повторить рассказ о том, как он подобрал на необитаемом острове человека, который оказался помощником Осборна и выдал место секретной стоянки пиратского корабля. После чего Блэйк подошел к острову и засел в засаде, дожидаясь, когда появится противник. Когда же «Королева волн» стала на якорь, он, Блэйк, просто зашел на своей «Медузе» в бухту и в упор расстрелял пиратский корабль. Слушая его, Джоанна тихо ахала.

– Капитан был убит, – рассказывал Джек, – а уцелевших пиратов я приказал повесить на берегу в назидание другим. Также из воды мы выловили миссис Вандегрот, которая долгое время находилась в плену у мерзавцев.

– Миссис Вандегриф, – поправила Габриэль, и ее колдовские глаза влажно замерцали.

Джек закашлялся.

– Что? Ах да, миссис Вандегриф. Голландские имена такие сложные!

Однако ни вице-губернатор, ни его дочь не обратили внимания на обмолвку.

– Пью за вас, сэр! – заявил Фортескью. – Клянусь небом, вы самый храбрый человек, какого я встречал. Нужна очень большая смелость, чтобы воевать с проклятыми пиратами, тем более что Морган, – вице-губернатор покривился так, будто у него болел зуб, – совсем распустил эту сволочь. Но, слава богу, Моргана больше нет, и мы восстановим порядок, чего бы нам ни стоило.

Джек мило улыбнулся и отпил из своего бокала.

– Надеюсь, вы мне покажете город, губернатор, – промолвил он. – Я впервые в Порт-Ройяле и не хотел бы упустить такую возможность.

– О, разумеется, – важно отвечал вице-губернатор. – А вечером – бал! Не забудьте, капитан, мы ждем вас!

* * *
Приблизительно через четыре часа «капитан Блэйк» покинул особняк вице-губернатора и спустился к гавани. Возле колымаги, на которую грузили мешки с мукой, стоял апатичный рыжий малый, ковыряя в зубах щепочкой. Судя и по его непритязательному виду, это был обыкновенный грузчик, каких водилось немало в здешнем порту.

«Капитан Блэйк» остановился в шаге от него, разглядывая пристань. Рыжий только посмотрел на него и отвел глаза.

– Ну что? – спросил он, глядя в противоположную от капитана сторону.

– Я побывал в сокровищнице, – негромко ответил Джек, делая вид, что стряхивает с рукава какую-то ниточку. – Внутрь меня, конечно, не пустили, но Фортескью все же выболтал главное. Она находится в особой башне форта. На дороге, которая ведет в форт, через каждые пятьдесят шагов стоит караул из двух солдат. Стоит хоть одному дать сигнал тревоги, как ее подхватят остальные, и тогда в форте сразу же поднимут всех на ноги. В самой крепости солдат около сотни, но у ворот будет только четверо, не больше. Да, чуть было не забыл: ключ от сокровищницы находится у одного губернатора.

– А губернатор где? – спросил рыжий, сплевывая в пыль.

– Отдыхает. Не велел его беспокоить. У него плантация в глубине острова.

– Ладно, неважно, – буркнул рыжий, – все равно мы рассчитывали обойтись без ключа. Возле самой сокровищницы есть часовые?

– Всего три человека. Кроме того, один человек постоянно дежурит возле большого колокола на башне форта. Если кто вздумает напасть на форт или на сокровищницу, он ударит в набат.

– Это плохо, – подумав, сказал рыжий. – Но ничего, справимся как-нибудь.

– Главное, чтобы колокол не ударил, – негромко промолвил Джек. – Иначе весь гарнизон поднимется по тревоге. Да, вот еще что. Часовые на дороге к крепости сменяются в девять часов вечера и затем через каждые четыре часа.

– Ясно, – уронил рыжий. – В полночь уходи с бала и уводи Габриэль. Понял?

– А ты успеешь? – усомнился Джек.

– Я своему слову всегда верен, – ответил Анри. После чего неспешно отошел от повозки и зашагал по направлению к «Медузе», которая мирно покачивалась на волнах, спустив все паруса.

 Глава 22   Бал в Порт-Ройяле 
Ракета взлетела и с гулким треском лопнула, рассыпавшись красивыми красными звездами. Тотчас же в небо поднялась следующая.

– Папа, смотри! – воскликнула Джоанна. – Фейерверк! А мне с мамой ты даже ничего не сказал!

Вице-губернатор Фортескью подошел к настежь отворенному окну и озадаченно нахмурился. Его худая супруга, дама неопределенных лет с гладко зачесанными волосами и вечно поджатыми губами, последовала за ним.

– Но я не заказывал фейерверк, – пробормотал Фортескью. – Странно!

Красавец капитан Блэйк, одетый с головы до ног во все белое, незаметно приблизился к вице-губернатору.

– Это я попросил устроить торжественный салют, сэр, – пояснил он. И добавил, поклонившись миссис Фортескью: – В вашу честь, миледи.

Фортескью не мог не почувствовать себя польщенным, тем более что даже его жена соблаговолила изобразить нечто вроде улыбки. А Джоанна, завидев сверкающие шутихи, радостно засмеялась и захлопала в ладоши.

– Какая красота, папа! Очень мило с вашей стороны, капитан Блэйк!

Бал в особняке Фортескью был в полном разгаре. Узнав про фейерверк, большинство приглашенных прекратило танцевать и устремилось к окнам. То и дело слышалось:

– Восхитительно! Потрясающе! Чудесно!

В то же самое время маленький отряд в полторы дюжины человек неспешно взбирался по окутанной лиловым сумраком дороге, ведущей к форту. Те, кто шагал впереди, были вооружены до зубов и несли с собой по два пистолета. Задние вели мулов, навьюченных пустыми мешками и какими-то бочонками весьма подозрительного вида.

– Смотри-ка, – сказал рядовой Стар своему товарищу Трибсу, – фейерверк! Эка наш Фортескью развлекается!

Тут в голове у него взорвался еще один, не предусмотренный программой, фейерверк, и Стар отключился. Трибс хотел поднять тревогу, но не успел: его тоже успокоили ударом рукояти пистолета по голове.

– Вперед! – скомандовал Анри.

Второй и третий патруль обезвредили также без труда. Оставалось самое трудное – войти в крепость и добраться до сокровищницы незамеченными.

– Ты и ты, – распорядился Анри, – надевайте солдатскую форму.

– Есть, сэр!

Петарды взлетали чуть ли не ежесекундно. Соскучившись глядеть на них, гости потянулись обратно в зал. Джек Осборн подошел к Габриэль.

– Теперь они должны быть возле крепости, – промолвил он, взглядом указывая на часы, стрелки которых перевалили за двадцать минут двенадцатого.

Габриэль наклонилась к Джеку. От нее пахло какими-то тонкими духами, или, возможно, то был аромат большого пестрого цветка, который она приколола к своему корсажу. У Джека на мгновение даже закружилась голова.

– Ну, полно, полно, – мягко промолвила Габриэль, легонько хлопнув его по руке сложенным веером. – Дочка Фортескью с вас глаз не сводит. Пригласите ее на танец.

– А можно вас? – с непривычной для него робостью спросил Джек.

Габриэль покачала головой.

– Потом, хорошо?

Джек подошел к Джоанне, сияющей и ослепительно-юной в своем голубом с лентами платье, и, шаркнув ногой, пригласил ее танцевать. Возле девушки уже стояло три или четыре любезника, добивавшихся согласия на танец, но она, просияв, выбрала капитана Блэйка. Взяв за кончики пальцев, Джек повел ее на середину зала.

Габриэль осталась стоять у окна. Несмотря на то что еще прошлой ночью она обговорила со своими помощниками все детали плана, ей все же было не по себе. Какой-то молодой человек, судя по всему, мелкий чиновник таможни, подлетел к ней с приглашением на танец, но она ответила отказом. Сейчас ей было вовсе не до танцев. Она обхватила себя руками и стояла, глядя невидящими глазами на ракеты, лопавшиеся в обманчиво спокойном небе.

Кто-то одним пальцем легонько постучал по ее плечу. Габриэль поморщилась и, не оборачиваясь, стукнула шутника по пальцам сложенным веером. Но вместо того, чтобы успокоиться, тот постучал по другому ее плечу. Крайне раздраженная, Габриэль резко повернулась – и слова гневной отповеди замерли у нее на губах.

Перед ней стоял… Артур Брюс Блэйк.

Мгновение Габриэль смотрела на него, не веря своим глазам, но уже в следующее к ней вернулась способность рассуждать. Неважно, каким образом он сумел оказаться здесь. Важно было то, что его присутствие означало крушение всех планов, всех дерзаний, всех надежд. Это и оказался один-единственный не учтенный ею элемент, камешек, способный разрушить с таким трудом возведенную гору. Кроме того, это был враг, и враг неумолимый.

Габриэль выпрямилась, медленно раскрыла веер, чтобы выиграть время, и стала им обмахиваться. Ее глаза были прикованы к лицу англичанина. Она пыталась предугадать, что попытается сейчас предпринять этот непредсказуемый, отважный и, безусловно, опасный человек. Но капитан Блэйк лишь улыбался – точь-в-точь как должен улыбаться чеширский кот, наконец-то нашедший чеширскую кошку.

– Вы меня узнали? – наконец прервал молчание Блэйк.

– Конечно, – довольно кисло ответила Габриэль. – Вы тот самый парень, который в воде не горит и в огне не тонет. – В волнении она не заметила, как допустила речевую ошибку.

– Верно, – кивнул Блэйк. – А еще я не тону в воде и не горю в огне.

Габриэль бросила быстрый взгляд на часы поверх плеча своего нежданного собеседника. Следовало во что бы то ни стало задержать капитана хотя бы на полчаса, чтобы он не успел поднять тревогу. Потом, когда сокровища будут уже на корабле, пусть делает что угодно, главное – своей цели они добьются. С быстротой, делавшей ей честь, Габриэль приняла решение.

– Вы танцуете, капитан?

Произнося эти слова, она обворожительно улыбнулась.

– Вообще-то я сам хотел пригласить вас на танец, – признался Блэйк. – Нам с вами определенно есть о чем поговорить, Габриэль.

– Тогда идемте, – с восхитительной беспечностью отозвалась девушка, складывая веер. – Кажется, музыканты скоро начнут играть контрданс.

Блэйк улыбнулся.

– Вы танцуете контрданс?

– Да.

– А я думал, при французском дворе танцуют только менуэт.[30]

– Не понимаю, о чем вы говорите, – безмятежно ответила Габриэль, приседая. – Ну так как?

Артур протянул руку и взял ее тонкие холодные пальчики. Капитан был почти уверен, что в следующее мгновение она воткнет в него какой-нибудь заостренный предмет, плохо совместимый с жизнью, но ничего подобного не произошло. Они вошли в танцевальный зал – прелестная молодая женщина в платье из золотистой тафты и мужчина с шрамом на виске, в сиреневом камзоле, лиловых панталонах и белых чулках, – церемонно поклонились друг другу и разошлись для первой фигуры танца.

Музыканты в париках и розовых камзолах, обливаясь потом, заиграли мелодию, которая на наш, людей двадцать первого века, вкус, вероятно, показалась бы излишне прихотливой и раздражающей слух. Повинуясь ей, Блэйк и Габриэль одновременно сделали по три шага вперед и оказались лицом к лицу. Снаружи в небе по-прежнему грохотал и неистовствовал фейерверк.

Примерно в то же время трое солдат в красных мундирах грубо постучали в массивные ворота крепости. За собой они тащили бесчувственные тела двух подозрительных оборванцев.

– Кто? – спросил часовой с той стороны двери.

– Не видишь, что ли? – рявкнул голос снаружи. – Открывай скорей! Какие-то сволочи хотели напасть на нас, но, слава богу, мы им достойно ответили. Сейчас посмотрим, что это за птицы!

Загрохотали отпираемые засовы, дверь с ужасающим скрежетом повернулась на заржавленных петлях. Внезапно оборванцы ожили, как по волшебству, и в грудь часового уперлось пистолетное дуло.

– Молчать, и сохраним тебе жизнь! Ясно?

Еще двое часовых спускались по ступеням, но переодетые пираты подскочили к ним и, прежде чем охранники крепости успели что-либо понять, вырубили их ударами по голове. Анри широко распахнул ворота, и мулы в сопровождении остальных пиратов вскоре оказались во дворе крепости. Все флибустьеры старались держаться в тени стен, чтобы их не заметил с башни часовой, и пока им везло – человек наверху ничего не заподозрил.

– Вот он где, – прошептал Анри, указывая на высокую башню в углу крепости, на самом верху которой виднелось нечто вроде колокольни. – Боб!

– Да, сэр!

– Давай сюда «кошку».

Данное приспособление на самом деле было обыкновенным абордажным крюком с привязанной к нему веревкой. Дождавшись очередного залпа фейерверка, Анри забросил «кошку» на верх стены, примыкавшей к колокольне, но крюк сорвался, только слегка царапнув камни.

– А, дья… – вырвалось у Боба.

– Тихо! – цыкнул на него священник.

До сих пор все шло без сучка без задоринки главным образом потому, что они вошли в форт без лишнего шума. Теперь нужно было во что бы то ни стало обезвредить часового возле колокола, чтобы он не успел поднять тревогу; но пока не удавалось даже подобраться близко к башне.

– Может, мне стоит попробовать? – спросил один из погонщиков, сопровождавших мулов.

Анри удивленно обернулся.

– Мадемуазель Мэнсфилд! – вырвалось у него. – Какого черта, почему вы не на корабле?

– Мне кажется, здесь я нужнее, – обидчиво возразила Луиза.

Не отвечая, Анри попробовал снова забросить крюк, и снова безуспешно. Стена находилась слишком высоко.

– Проклятье! – воскликнул вполголоса Анри. – Он не держится.

Пираты молча наблюдали за его манипуляциями. Оглядевшись, Анри заметил бочки, которые везли на себе некоторые из мулов.

– Тащите их сюда, – распорядился Анри.

Несколько бочек поставили друг на друга, Анри забрался на самый верх и отсюда уже беспрепятственно забросил «кошку». Повиснув на веревке, он кивнул головой стоящим внизу, и пираты, согнувшись в три погибели, побежали через двор к входу в порт-ройялскую сокровищницу. Трое пиратов, которые шли последними, разобрали пирамиду из бочек и поволокли их за собой. Остальные ограничились тем, что засунули за пазуху пустые мешки, снятые с мулов. Большинство пиратов продвигалось, держа в левой руке пистолет, а в правой – шпагу. Первым шел боцман Фергюсон.

Пока в форте происходили столь примечательные события, капитан Блэйк и Габриэль самым непринужденным образом танцевали контрданс, и, глядя на них, только человек с извращенным умом мог предположить, что до сегодняшнего бала они встречались почти исключительно на дуэлях и в вооруженных стычках. Капитан Блэйк первым нарушил молчание, когда очередная фигура прихотливого танца вновь свела их.

– Должен признаться, я восхищаюсь вами, – сказал он.

– Должна признаться, я восхищаюсь вами тоже, – искренне ответила Габриэль. – Как вам удалось выбраться из железной клетки?

– С божьей помощью, – скромно отвечал Артур Блэйк. Но все же пояснил: – От взрыва дверь слетела с петель. Хорошо, что я успел отскочить в угол, иначе бы не разговаривал теперь с вами.

– Ах, какая была бы потеря! – тоном фальшивого сожаления промолвила Габриэль.

– А потом я оказался в воде, потому что корабль затонул очень быстро, – продолжал Блэйк беззаботно. – Вокруг меня плавали трупы и куски тел, а потом появились акулы. Это было отвратительно.

– О боже! – воскликнула Габриэль. – Я надеюсь, вы никого из акул не укусили?

Блэйк усмехнулся.

– Вы неисправимы, честное слово. – И танцующие разошлись.

В данной фигуре контрданса дамы стояли, а кавалеры, взявшись за руки, обходили дам. Габриэль разглядела в череде танцующих кавалеров Джека во всем белом и, когда он поравнялся с ней, сделала ему знак глазами. Джек в удивлении обернулся, но цепь кавалеров увлекла его дальше. Он успел лишь заметить счастливое лицо Джоанны, которая не отрываясь смотрела на него. Габриэль поняла, что он не видел Блэйка, который находился от его места довольно далеко. Прежде чем она успела сообразить, как можно привлечь внимание Джека, Блэйк снова оказался напротив нее.

– Забыл вам сказать, – небрежно уронил он, – что среди погибших был и племянник адмирала Меридора. Я видел его тело.

– Этьен де Круа не племянник Меридора, а сын, – равнодушно поясняла Габриэль. – У Себастьена был когда-то роман с его матерью, но жениться на ней он не пожелал. Дама вышла замуж за его младшего брата и через семь месяцев после свадьбы умерла в родах.

– Вот как? – задумчиво промолвил Блэйк. – Ну что ж, это многое объясняет. Признаться, я был сильно удивлен, что Меридор доверил своему племяннику половину карты, прекрасно зная, чего она стоит.

– Себастьен был очень привязан к своему сыну, – отозвалась Габриэль, украдкой бросая взгляд на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.

Очередная ракета огненными брызгами разлетелась в небе. Часовой на колокольне, наконец заметивший внизу подозрительное движение, ударил в набат, но звук колокола утонул в торжествующем грохоте фейерверка. В следующее мгновение высокая фигура, перемахнув через парапет, кинулась на солдата, и они схватились.

Пираты были уже в сокровищнице. Разоружив караул, они подкатили бочки с порохом к массивной двери, за которой их ждали миллионы Порт-Ройяла. Трясущимися руками священник зажег пропитанный маслом шнур и размашисто перекрестился на католический манер. На колокольне Анри, устав бороться с часовым, который так и норовил ткнуть его штыком, схватил противника за пояс и бросил вниз с башни, после чего присел в углу, зажав ладонями уши.

Взрыв бочек с порохом пробил в двери огромную брешь. С криком «ура!» пираты бросились в сокровищницу, на ходу разворачивая пустые мешки.

– Кажется, там какой-то шум, – нерешительно заметил один из солдат в казарме, где несколько человек играли в карты.

– Да брось, – вяло возразил его товарищ. – Это же фейерверк… Ты будешь ходить или нет?

Солдат поглядел в свои карты и увидел, что его сдача позволяет ему без помех выиграть. Поэтому он успокоился и больше не думал о странном шуме.

Когда утих грохот взрыва, Анри обнажил шпагу, толкнул дверь и стал быстро спускаться вниз по ступенькам. В сокровищнице пираты деловито набивали мешки золотом, а их товарищи носили добычу во двор и грузили на мулов.

В особняке вице-губернатора Фортескью Габриэль меж тем продолжала беседовать с Блэйком между фигурами танца.

– Итак, когда «Золотая лилия» пошла ко дну, вы без помех добрались до берега и каким-то образом отыскали человека, который согласился доставить вас на Ямайку, – восстанавливала она цель событий. – Вы действительно непотопляемый человек, капитан. Примите мои комплименты.

И Габриэль отвесила Артуру очаровательный реверанс, не переставая танцевать.

– Но сначала, – небрежно промолвил Блэйк, – прежде чем добраться до берега, я изъял у покойного месье де Круа его половину карты, поскольку ему она явно была ни к чему.

Бог весть отчего, но Габриэль внезапно сбилась с такта.

– Простите, – проговорила девушка слегка изменившимся голосом, – я правильно поняла? Вы говорите о карте Грамона?

– Да, о второй половине карты, первая часть которой находится у вас.

– Любопытно, – заметила Габриэль, собравшись с мыслями.

– Представьте себе, я тоже так считаю, – вежливо откликнулся Блэйк, и танцорам вновь на время пришлось разойтись.

Джек Осборн, которому бойкая мисс Фортескью совершенно заморочила голову своей очаровательной, но, увы, совершенно бессодержательной болтовней, переходя в танце к следующей даме, заметил отчаянные взгляды, которые ему с другого конца зала посылала Габриэль. «Что-то случилось», – обеспокоенно подумал он, но, прежде чем капитан успел сообразить, что же именно, его снова перехватила Джоанна. Габриэль досадливо прикусила губу, видя, что сообщник не понимает ее сигналов, но тут же, пересилив себя, улыбнулась. Капитан Блэйк остановился перед ней, и она машинально взяла его за руку.

– Значит, вторая часть карты у вас? – нежно спросила Габриэль, глядя Блэйку прямо в глаза.

– Вы совершенно правы, – чуть склонил голову капитан.

– И где же именно?

– Не беспокойтесь, – хладнокровно отвечал Блэйк, – в надежном месте.

Габриэль крепче сжала его руку, наклонилась к нему и с придыханием спросила:.

– А я могу взглянуть на это… место?

– В любое время, – ухмыльнулся Блэйк.

В глазах Габриэль мелькнули искорки обиды. Она отодвинулась от него, надув губы, очень холодно спросила:

– Куда вы клоните, капитан?

Блэйк понял, что увлекся и допустил промах.

– По-моему, и так ясно, – сдержанно ответил он. – У вас есть одна половина карты, у меня – вторая. Уверен, что карту можно разгадать, только сложив обе половины вместе.

– Дальше! – велела Габриэль, не сводя с него внимательных зеленых глаз.

– Предлагаю вам заключить договор, – продолжал Блэйк как ни в чем не бывало. – Вы отдаете свою половину карты мне. Взамен я дам вам беспрепятственно уйти. Разумеется, вместе с вашим приятелем. – Он презрительно подчеркнул слово «приятель».

– По-моему, вы переоцениваете свои возможности, – после небольшой паузы заметила Габриэль, окончив требуемую правилами фигуру танца.

Блэйк нахмурился.

– Герцог Олдингтон, которого недавно назначили губернатором Ямайки, – мой друг, – холодно промолвил он. – Сейчас он находится на своей плантации, но вскоре должен вернуться в город. Его, знаете ли, очень удивило известие, что я будто бы гощу у вице-губернатора в Порт-Ройяле, тогда как я прибыл лишь вчера и сразу же отправился навестить Олдингтона в его имении. Признаться, мне сообщение тоже показалось странным, поэтому я и поспешил сюда.

– Ах вот оно что… – пробормотала Габриэль.

– Теперь вы понимаете, – продолжал Блэйк, – что достаточно одного моего слова, и вас обоих с капитаном Джеком упекут в такое место, откуда даже вы, при всей вашей смекалке, не сумеете выбраться. Не проще ли отдать мне злосчастную карту и на том покончить?

Габриэль, улыбнувшись, пропела:

– О капитан, вы так добры!

Танец кончился. Блэйк и Габриэль стояли друг против друга. Капитан, чьи щеки пылали, поклонился своей партнерше, и она ответила ему изящным поклоном.

– Так каково же будет ваше решение? – сквозь зубы промолвил Блэйк.

Вместо ответа Габриэль извлекла из-за корсажа цветок и бросила его приближающемуся с правой стороны Джеку Везунчику в ослепительно-белой одежде с блэйковского плеча.

Джек поймал цветок на лету и поднял глаза. Его взгляд встретил ответный взгляд капитана Артура Блэйка, и они скрестились, как хорошие клинки на дуэли – дуэли не на жизнь, а на смерть.

– Кажется, мы встречались, сударь, – промолвил Блэйк с расстановкой.

– Кажется, да, – отвечал пират. – Я капитан Блэйк, к вашим услугам.

– Вот как? – усмехнулся Блэйк. – Ну а я – Осборн. Артур Осборн, – уточнил он на всякий случай. – Думаю, вы должны были слышать обо мне.

Джек поднес цветок к лицу и понюхал его. Часы показывали уже без четверти полночь.

– Итак? – спросил Блэйк у Габриэль. – Я жду.

Повернув голову, Габриэль увидела у дверей красные мундиры английских солдат. Все мгновенно стало на свои места: капитан Блэйк прослышал, что на бал явился самозванец, убедился, что это не ошибка, и сразу же предупредил кого следует, а сам меж тем просто тянул время, отвлекая внимание Габриэль. Но девушка была не из породы тех, что спускают подобные шутки. Габриэль мило улыбнулась.

– Я как французский король, – сказала она. – Никогда не заключаю договоров с англичанами.

И в следующее мгновение Джек, широко размахнувшись, что было сил врезал Блэйку по челюсти.

– Это тебе сам знаешь за что, – уточнил на всякий случай пиратский капитан.

Солдаты, отталкивая гостей, уже со всех ног бежали к ним, но Джек и Габриэль оказались проворнее. Обогнув Джоанну, которая стояла у них на пути, они бросились к открытому окну и, взявшись за руки, спрыгнули вниз со второго этажа.

 Глава 23   «Дезире» уходит 
– Все, – сказал Анри, когда большая часть мешков была уже навьючена на мулов, – возвращаемся на корабль!

– Но ведь еще осталось четыре мешка! – возразил Боб Хендрикс.

– Времени нет! – ответил Анри. – Фейерверк умолк, слышите? Уходим!

Несколько пиратов начали ворчать, но, к их удивлению, Луиза поддержала француза.

– Хватит трепаться! – прикрикнула она на пиратов. – Если мы тут задержимся, висеть нам завтра на виселице! Пошли!

Бормоча проклятья, пираты нехотя вышли из сокровищницы, в которой оставалось никак не меньше половины порт-ройялской казны.

– Живее, живее! – подгоняла их Луиза. – И смотрите в оба!

Нагруженные золотом мулы пересекали двор, когда тот же солдат, что несколько минут назад услышал глухой шум взрыва, высунулся наружу. На беду пиратов, солдату пришла плохонькая сдача, и он решил все-таки посмотреть, не случилось ли чего в крепости.

Заметив соглядатая, Луиза выхватила пистолет и выстрелила в него, но было уже поздно: их заметили.

– А, черт! – вырвалось у Анри. – Бонвуазен, подготовь порох!

– К оружию! – надрывали глотки офицеры в казарме. – Враг пробрался в форт! К оружию!

Но когда солдаты вооружились и выскочили во двор, тот оказался совершенно пуст, если не считать трупа часового, сброшенного с колокольни.

– Они сбежали! За ними, ребята!

На ходу заряжая ружья, солдаты ринулись к воротам, но не успели они покинуть крепость, как прогремел взрыв. Бонвуазен, у которого не было времени подводить мину по всем правилам военного искусства, просто сбросил оставшиеся бочки с порохом у ворот и выстрелил в них издали. Часть стены обрушилась и загородила выход из крепости.

– Вперед! – скомандовал Анри, и пираты бегом припустили к гавани, таща за собой мулов.

Теперь все зависело от того, насколько быстро они успеют добраться до брига и отчалить.

– Только бы Джек не опоздал! – проговорила Луиза, бежавшая рядом с французом.

Джек и Габриэль, выпрыгнув из окна, приземлились на какие-то дивно пахнущие растения и тотчас поднялись на ноги. У капитана была поцарапана щека и вдобавок порван камзол.

– Скорее, – крикнул он, – сюда!

И беглецы что было духу рванули к выходу из сада. Но наперерез им уже бежал английский солдат, размахивая ружьем. Джек не дал ему времени выстрелить – приложил пистолетом в лицо. Солдат охнул и повалился.

– Чертовы юбки, как же я их ненавижу! – бормотала Габриэль, едва поспевавшая за Джеком. Нагнулась и подобрала саблю солдата. – Идем!

Через десяток шагов им пришлось пустить в ход оружие, потому что на повороте их встретили трое в красных мундирах. Двоих саблей уложила Габриэль, одного застрелил Джек.

– Не повезло, – коротко заметил он, оглядывая убитых, после чего тоже подобрал одну из сабель.

Джек и Габриэль добрались до ворот и выскочили на улицу. Каблук у Габриэль сломался. Издав крепкое мужское проклятие, дочка фехтовальщика сбросила ставшие бесполезными шелковые туфли и босиком помчалась дальше.

– Скорее, Габриэль, скорее! – кричал Джек. – Они должны быть уже в гавани!

Анри метался по пирсу. Пираты, ошалевшие от привалившей им удачи, переправляли сокровища на корабль. Из темноты выскочило четверо или пятеро оборванцев. Анри схватился за оружие.

– Ты? – воскликнул он, узнав коротышку Мэддена, который командовал фейерверком, и его помощников. – Живо на борт!

– Джек уже там? – спросил Мэдден у Луизы.

Та покачала головой.

– А! – Мэдден махнул рукой и прыгнул в шлюпку, которая тотчас же отчалила.

Луиза мерила пирс шагами. Тревога француза передалась и ей. Почти все сокровища были уже на борту «Дезире-Медузы», когда вдруг очнулись пушки форта. Одна из них с ревом выплюнула ядро, которое пролетело над головой Луизы и ушло в воду. По счастью, Джек утром озаботился поставить корабль так, что он сделался практически недосягаем для пушек, но все же, раз началась канонада, лучше всего было бы немедленно покинуть гавань и выйти в открытое море. Однако Джека с Габриэль все не было видно!

– Ну где же они, где? – бормотал Анри. – Черт! Куда они запропастились?

А Джек и его спутница просто заблудились в лабиринте узких улочек. Наконец Джек заметил просвет и ринулся вперед.

– Сюда, Габриэль!

У Габриэль от неудобного платья и жесткого корсета кололо в боку, но она стиснула зубы и последовала за Джеком. Миновав очередную узкую улочку, беглецы оказались возле гавани.

– Слава богу, успели! На бриге ставят паруса, быстрее, Габриэль!

Погрузка была закончена, мулов бросили на пристани. Почти все пираты перебрались уже на борт. Пушки форта выстрелили три или четыре раза, и с «Дезире» один раз дали ответный залп. В гавани становилось жарко.

– Луиза! – кричал священник, стоя в последней шлюпке. – Анри! Луиза! Прыгайте в шлюпку!

Анри мотнул головой.

– Я не брошу Джека, – сказала Луиза, упрямо выпятив подбородок.

Блант с отчаянием поглядел на Анри, и тот, поняв его взгляд, ладонью коротко рубанул Луизу по шее. Девушка упала, но Анри успел подхватить ее и передал бесчувственное тело Бланту. Кроме Анри и мулов, на берегу больше никого не оставалось.

– А ты? – спросил Блант. Рыжий француз покачал головой и сделал шаг назад.

– Гребите! – крикнул он. – Живее, не то будет поздно!

Шлюпка благополучно подошла к кораблю. Ветер раздувал паруса. Боцман Фергюсон принял обмякшее тело молодой женщины.

– Смотрите! – внезапно крикнул Стив, у которого было самое острое зрение.

На молу показались два человека. Джек летел, как на крыльях. Габриэль бежала следом за ним.

– О-ох! – застонала Луиза, поднимая голову. – Где Джек?

Ответом ей было верещание канарейки, которая неизвестно как выбралась из каюты Джека и теперь металась над палубой брига на своих коротеньких желтых крылышках.

– Тебя тут только не хватало! – сердито бросила Луиза.

Анри, завидев Габриэль, бросился ей навстречу. На бегу та споткнулась и чуть не упала. Джек обернулся, и в то же самое мгновение из соседней улочки вынырнул отряд человек в десять солдат.

– О боже мой! – вырвалось у Луизы.

Джек остановился. Солдаты меж тем неторопливо сняли ружья и взяли их на изготовку. Джек покрепче стиснул шпагу. Пот катился по его лицу, светлые глаза горели сумасшедшим огнем.

– Габриэль, бегите! – крикнул он, не поворачивая головы. – Бегите! Их слишком много!

– Джек!

– Да бегите же, черт вас дери! – И Джек кинулся вперед.

Его сабля сверкнула раз, другой, а затем его ударили по голове. Он повалился на колени. Ему завернули руки, отняли оружие.

– Лейтенант, бриг уходит! – крикнул один из солдат.

И в самом деле, «Дезире», подняв все паруса, на полной скорости выходила из гавани. Джек мрачно посмотрел на уходящий корабль и опустил глаза. Он так и не видел женскую фигурку, которая, оттолкнув пытавшиеся удержать ее руки, вскочила на борт и бросилась с брига в кипящие волны.

– А где девица? – нерешительно спросил другой солдат. – Та, которой он кричал, чтобы она убегала? Где она?

И в самом деле, ни возле них, ни на пирсе никого не было. Лейтенант нахмурился. Ему показалось, что совсем недавно он видел неподалеку рыжего парня довольно-таки подозрительного вида, не говоря уже о девице в золотистом платье, но теперь пирс был совершенно пуст, если не считать испуганных обстрелом мулов, которые стояли, сбившись в кучу.

– Ладно, девица от нас никуда не уйдет, – буркнул лейтенант. – Этого, – он кивнул на пленника, – к вице-губернатору! Пусть он…

Последние слова лейтенанта потонули в грохоте пушек. От мощного залпа содрогнулась вся гавань, но «Дезире» была уже далеко. Ругая на чем свет стоит канониров форта, солдаты поспешили покинуть пристань, волоча за собой Джека. Пленник почти не сопротивлялся. Он знал, что проиграл, и был готов к тому, что должно было последовать. Больше всего ему в эти мгновения было жаль, что он никогда уже не увидит своей канарейки. Все остальное представлялось совершенно несущественным.

 Глава 24   Карта появляется и исчезает 
– Ничего не понимаю… – пролепетал Фортескью.

Время уже близилось к утру, и за окнами стремительно светлело. Лицо дородного вице-губернатора, однако, казалось пепельно-серым, даже три его подбородка словно ссохлись, и вельможа утратил свою представительность.

Капитан Блэйк – настоящий капитан Блэйк – небрежно развалился за столом, вертя в пальцах карандаш, а у окна стоял холеный джентльмен лет тридцати пяти с повадками придворного и узким надменным лицом. То и был герцог Олдингтон, губернатор острова Ямайка. Кроме них, в комнате находился также капитан Джек Везунчик, которого сопровождали трое солдат. Губа Джека была рассечена, и он угрюмо смотрел в пол.

– А тут нечего понимать, сэр, – с презрительной учтивостью ответил Блэйк на слова вице-губернатора. – Вы приняли этого человека в своем доме, не позаботившись проверить, кто он такой, показали ему форт и выболтали, как именно крепость охраняется. После чего, – издевательским тоном заключил капитан, – сей милейший джентльмен со своими сообщниками ограбил сокровищницу. Что же тут непонятного?

– Вы допустили халатность, сэр, – проскрежетал герцог. – Возмутительную халатность, которой нет оправдания. Я вынужден буду отписать обо всем в Лондон их королевским величествам.[31]

Фортескью уже понял, что уронил себя во мнении начальства так, что хуже и быть не может. Тем не менее он попытался спасти положение.

– Но мы можем организовать погоню…

Блэйк и Олдингтон переглянулись.

– И кто же будет ее возглавлять? – вкрадчиво осведомился Блэйк. – Уж не вы ли сами, дорогой сэр?

– Я полагаю, это ваша обязанность, – отозвался Фортескью. – К тому же, – колюче прибавил он, – раз уж вы находитесь здесь, дорогой сэр, может быть, вы сумеете все-таки объяснить мне, как именно вас угораздило потерять свой корабль? К вашему сведению, господа, я не усомнился в том, что вновь прибывший является вами, лишь потому, что он прибыл на вашем бриге.

Лицо Блэйка помрачнело. Вице-губернатор почувствовал, что нащупал его больное место, и приосанился.

– Боюсь, я тоже буду вынужден доложить обо всем в Лондон, – сладко промолвил он. – Так как же вы потеряли свой корабль, дорогой сэр?

– Его захватили пираты, – холодно ответил Блэйк.

– Браво! – одобрительно кивнул Фортескью. – Я-то, признаться, грешным делом думал, что именно вы должны захватывать их. А оказывается, вы и за своим-то кораблем уследить не в состоянии.

Блэйк, побагровев, поднялся со своего места, но тут в беседу вмешался герцог Олдингтон:

– Довольно, господа. Артур, господин Фортескью по-своему прав, и, я полагаю, нет смысла сообщать в Лондон о вчерашнем досадном инциденте, тем более что вице-губернатор и так сделал все, что мог. – Олдингтон повернулся к своему заместителю. – И уж тем более не стоит тревожить их величества рассказами о наших мелких неурядицах. В конце концов, одним кораблем больше, одним кораблем меньше, какая разница?

Фортескью понял, что беда миновала, и поспешил выразить свое согласие со словами губернатора. Однако Артур Блэйк, который точно знал, что кораблем больше – совсем не то же, что кораблем меньше, особенно если тот корабль твой, опустил глаза.

– Кроме того, – добавил Олдингтон, – мистер Фортескью предложил отрядить за пиратами погоню, и, признаюсь, данная мысль представляется мне не лишенной основания.

– Возможно, Роджер, возможно, – с расстановкой отвечал Блэйк. Затем повернулся к пленнику: – Куда направляется «Медуза», капитан?

Джек с безразличием поглядел на него и уставился в потолок с таким видом, словно искал там ответа на заданный вопрос.

– Можете не говорить, я и так знаю куда, – усмехнулся капитан Блэйк. – Разумеется, на треклятую Тортугу, будь она неладна.

– Мы сумеем их перехватить? – озабоченно спросил губернатор.

– Думаю, да, – кивнул Блэйк. – Мистер Фортескью, мне нужен самый быстроходный корабль.

– У нас есть «Ласточка», – без колебания сообщил вице-губернатор. – Быстрее ее только ветер.

– Только ветер, да? – Блэйк оскалился, обнажив крепкие ровные зубы. – Хорошо. Когда она будет готова к отплытию?

Фортескью немного подумал.

– Если поторопиться, успеем к завтрашнему отливу.

– Вот и прекрасно, – безмятежно промолвил Блэйк. – Благодарю вас, мистер Фортескью. Вы свободны, можете идти.

Хотя вся эта сцена происходила в собственном доме вице-губернатора и, по справедливости, именно он имел полное право указать своим гостям на дверь, Фортескью не стал перечить. Сухо поклонившись, он свирепо покосился на молчавшего капитана Джека и вышел.

В соседней комнате его догнала дочь.

– Папа, – проговорила она, – в чем дело? В чем обвиняют капитана Блэйка?

До губернатора не сразу дошло, о чем Джоанна спрашивает.

– Капитан Блэйк… – наконец прошипел он. – Да знаешь ли ты, что наш темноволосый гость – вовсе никакой не Блэйк? Блэйк – блондин и сидит сейчас в гостиной. А тот, другой, – пират и самозванец!

Джоанна тихо ахнула. Вчера на балу капитан совершенно пленил ее. Он был очарователен, остроумен и неподражаемо изящен. Джоанна была даже готова влюбиться в него. А теперь оказалось, что он всего лишь самый обыкновенный пират!

– И что же с ним будет? – с замиранием сердца спросила Джоанна.

– Наверное, его повесят, – равнодушно обронил Фортескью, пожимая плечами. – Туда ему и дорога.

И он ушел, оставив дочь наедине с ее мыслями.

Меж тем в гостиной после ухода Фортескью герцог приблизился к Джеку, заложив руки за спину, и стал разглядывать его, как некую диковину. Но Джек выдержал губернаторский взгляд с хладнокровием, больше смахивающим на обыкновенное безразличие.

– Никогда не думал, что вы мне попадетесь, капитан, – высокомерно промолвил Олдингтон. – Стало быть, вы и есть тот самый прославленный морской разбойник?

– Я флибустьер, – поправил его Джек. – А что до славы, то я никогда за ней не гонялся. Напротив, это она ходит за мной по пятам.

– Редкостный наглец, – сокрушенно промолвил Олдингтон, оборачиваясь к Блэйку.

Тот лишь плечами пожал, заметив:

– Все они такие.

Герцог кашлянул.

– Я был бы тебе очень признателен, Артур, если бы ты нашел украденные сокровища. Произошедшая история ставит меня в чертовски неловкое положение.

– Да, как раз сокровищ нам и не хватает, – задумчиво ответил Блэйк.

– Я на тебя рассчитываю, – добавил герцог.

– Да-да, – рассеянно откликнулся Блэйк. – Позаботься, чтобы на «Ласточке» все было готово.

Герцог кивнул, попрощался с приятелем и вышел.

– Ну что, Джек, – задушевным тоном осведомился Блэйк, – похоже, что твои дружки сбежали, бросив тебя на произвол судьбы, а?

Он постарался произнести свои слова как можно более обидным тоном, но Джек даже не подал виду, что слышал их.

– Ты хоть знаешь, что с тобой будет? – сделал Блэйк следующий заход.

– Попробую угадать, – усмехнулся Джек Осборн. – Вы наградите меня и отправите домой.

– Тебе грозит виселица, приятель, – продолжал Блэйк, откинувшись на спинку стула и спокойно изучая пленника. – Впрочем, полагаю, что это для тебя не новость. Кроме вчерашнего, за тобой числится немало подвигов, за которые тебя можно было бы вздернуть целую сотню раз.

– Значит, мне повезло, что у меня только одна шея, – не моргнув глазом парировал Джек.

– Шутник! – фыркнул Блэйк. – Ладно. Обыщите его, да как следует!

– Но мы уже отняли у него все оружие, капитан, – попробовал возразить один из конвоиров.

– Меня интересует все, что есть у него в карманах. Выполняйте!

Но осмотр карманов Джека ровным счетом ничего не дал. Обнаружили только вышитый носовой платок, в котором капитан Блэйк с негодованием признал свою бывшую собственность.

– Постойте-ка! – воскликнул один из конвоиров. – Вроде у него за обшлагом какая-то бумажка…

Джек рванулся к подсвечнику, но было уже поздно. Его ударили прикладом, а бумагу отняли.

– Дайте, – лаконично распорядился Блэйк, протягивая руку.

Джек, который от удара упал на пол, медленно поднялся на ноги. Его голубые глаза горели ненавистью.

Посмотрев на листок, капитан Блэйк присвистнул.

– Ого! Сдается мне, это как раз то, что я искал. – Он поднял глаза на Джека. – Неужто твоя подружка позволила тебе снять с карты копию?

– Моя кто? – удивился Джек.

– Брось корчить из себя джентльмена, – брезгливо отозвался Блэйк. – Так или иначе мне только на руку. Сейчас мы сложим обе половины карты вместе и посмотрим, что у нас получится…

Джек промолчал, но по его лицу было видно, что ему доставило бы истинное удовольствие сделать в этот миг с капитаном Блэйком что-нибудь нехорошее. Англичанин похлопал себя по одному карману, залез в другой, затем вернулся к первому. На лице его читалась явная растерянность.

– Что-то не так? – участливо осведомился Джек, приподняв брови.

Блэйк не ответил и снова стал рыться в карманах.

– Черт возьми, я был уверен, что положил ее сюда… – пробормотал он.

Но вторая половина карты, изъятая им у мертвого Этьена де Круа, как сквозь землю провалилась.

Не выдержав, Блэйк вскочил с места и стал выворачивать все карманы подряд. Там было что угодно, начиная от записной книжки величиной с ладонь и кончая компасом, но отсутствовало самое главное – клочок бумаги, из-за которого был убит агент Фульбер и которому адмирал де Меридор придавал такое значение.

Что касается неподражаемого капитана Джека Осборна, то он взирал на бесцельные поиски своего противника с таким же удовольствием, с каким в наши меркантильные дни разорившийся миллионер наблюдает, как его удачливого конкурента сажают за решетку за неуплату налогов.

– Похоже, вы что-то потеряли? – саркастически поинтересовался Джек.

Блэйк стоял, барабаня пальцами по столу. Лицо истребителя пиратов сделалось мрачнее грозовой тучи.

– Но она была у меня! – сказал он, больше обращаясь к самому себе, нежели к пленнику и его безмолвным конвоирам. – Я не мог ее потерять!

– Один мой приятель говорил точно так же о своей жене, которая от него сбежала, – заметил Джек благодушно. – Я говорю к тому, что всем людям свойственно заблуждаться.

Капитан Блэйк в волнении щелкнул пальцами.

– Так вот оно что! Ах ты черт! Надо же было мне так попасться! А я-то думал… – Он резко обернулся к конвоирам Джека. – Живо позовите сюда старшего офицера! Да, вы, вы, и нечего тут стоять!

Один из солдат со всех ног бросился исполнять приказание, двое других остались с Джеком – следить, как бы он чего-нибудь не выкинул.

– Черт возьми… черт возьми… – то и дело повторял Блэйк. Он взял со стола свою записную книжку и стал, хмурясь, просматривать ее страницы.

Гремя сабельными ножнами, вошел высоченный офицер в сопровождении солдата.

– Полковник Салливан, сэр, прибыл в ваше распоряжение, – представился он, став навытяжку перед Блэйком.

– Прекрасно, полковник, – кивнул Блэйк, незаметно убирая в карман копию половины карты, сделанную Джеком. – Скажите, ту женщину, которая ускользнула от ваших людей на пристани, поймали?

– Миссис Вандегриф, сэр? – уточнил полковник.

Блэйк поморщился.

– Ее зовут Габриэль де Сент-Илер, и она французская шпионка. Так вы нашли ее или нет?

Полковник заморгал обоими глазами.

– Пока нет, сэр. – И поспешно добавил: – Но мы ищем.

– Если «Медуза» ушла в море без нее, вряд ли она могла покинуть Порт-Ройял, – продолжал Блэйк. – Обыщите весь город, хоть переверните его вверх дном, если понадобится, но найдите эту особу. У нее в руках находятся документы, которые ни в коем случае не должны попасть к французам.

– Да, сэр, – ответил полковник.

– Вы знаете, как она выглядит? – спросил Блэйк.

Полковник секунду подумал.

– Так точно, сэр. Молодая, волосы соломенные, платье желтое.

– Вот именно, – сухо сказал Блэйк, которого покоробило простонародное слово «соломенные». – Объявите солдатам, что тот, кто отыщет ее, получит от меня награду – пятьдесят золотых гиней.

Полковник слегка опешил, но в следующее мгновение решил, что приложит все усилия к тому, чтобы столь солидная сумма досталась именно ему. Ни к чему простому солдату такое богатство.

– И еще, – добавил Блэйк, подходя к полковнику и беря его за пуговицу. – Я был бы вам очень признателен, если бы вы отыскали леди до того, как я выйду в море, то есть сегодня. Ясно?

– Да, сэр, – ответил полковник уже не таким бодрым тоном. – Но смею заметить вашей милости, что Порт-Ройял – очень большой город. Одного дня на поиски может не хватить, даже если я подниму на ноги всех солдат.

Блэйк в задумчивости выпятил губы. Взгляд его неожиданно упал на Джека.

– На случай, если вы ее не найдете, я приготовлю небольшой сюрприз, – промолвил Блэйк тяжелым голосом, который не сулил решительно ничего хорошего. – Велите плотникам соорудить к вечеру виселицу на главной площади. Если до того времени леди не удается обнаружить, мы повесим капитана Джека, и да помилует господь его душу. Можете идти.

– Простите, – проговорил Джек, – я правильно понял? Вы собираетесь меня вешать? Но ведь суда еще не было!

– У губернатора есть право казнить и миловать по своему усмотрению, – желчно отозвался Блэйк. И оскалился: – Привыкайте, Джек. Времена Моргана закончились, и похоже, что вам тоже пришел конец. Сегодня вечером, ровно в шесть часов, вас вздернут, а до того я позабочусь, чтобы о предстоящей казни было объявлено на всех углах. Если сей исполнительный джентльмен, – он кивнул на полковника Салливана, который все медлил уйти, – не разыщет Габриэль, если она ускользнет от него, то ведь наверняка захочет предпринять что-нибудь для вашего освобождения. Вот тут-то я ее и сцапаю. Да-да, я расставлю ловушку, а приманкой будете вы, капитан Джек. Потому что у меня создалось впечатление, что вы очень дороги нашей очаровательной леди, а раз так, она вряд ли бросит вас на произвол судьбы. Я прав, да? – Блэйк умолк и вгляделся в потемневшее лицо пленного пиратского капитана. – Ну конечно, прав. Чего еще вы ждете, полковник? Ступайте!

Полковник Салливан в смущении отдал честь и отправился отрабатывать обещанные пятьдесят гиней. Конвоиры молча переминались с ноги на ногу, не глядя на пленника. Блэйк махнул им рукой, коротко бросив:

– Уведите его.

– Ничего у вас не выйдет, – внезапно сказал Джек.

Артур Блэйк в удивлении обернулся.

– Что?

– Габриэль далеко не так глупа, как вы думаете, – глядя ему прямо в глаза, твердо промолвил Джек. – Она поймет, что вы пытаетесь заманить ее в ловушку. У вас ничего не выйдет, капитан.

– Значит, я хотя бы смогу увидеть, как тебя, приятель, повесят, – безмятежно отозвался капитан Блэйк. – Если ты и впрямь ничего для нее не значишь. Увести его, – повторил он солдатам, – и не спускать с него глаз ни на минуту. Понятно?

– Да, сэр. Ну, пират, шагай!

И Джек в сопровождении троих конвоиров вышел из комнаты. Но буквально на пороге его подстерегала полная негодования маленькая мисс Джоанна с веснушчатым носиком. Джек остановился.

– Значит, это правда? – проговорила мисс Фортескью. – Вы никакой не капитан Блэйк! Вы пират, бесчестный человек!

– Ну и что? – отозвался Джек, пожимая плечами. – Кому-то ведь надо быть бесчестным, в конце концов.

Мисс Фортескью надменно выпрямилась.

– В таком случае, сэр, я рада, что вас повесят!

– Бог да благословит вас за вашу доброту, – равнодушно ответствовал Джек.

Конвоир подтолкнул его, и он прошел мимо Джоанны, не глядя на нее. В сущности, девушка никогда для него и не существовала. Мысли его занимало одно: где сейчас Габриэль и что она предпримет, узнав о готовящейся казни. Потому что меньше всего на свете Джек Осборн хотел, чтобы она попалась в лапы капитану Блэйку.

 Глава 25   Пятьдесят гиней за бесценную голову 
– Ты слышал, Джим, что сказал наш полковник? – спросил один солдат в красном мундире другого.

– А? – отозвался его собеседник, маленький, невзрачный, рябой малый с простым открытым лицом и бесцветными ресницами.

– Кто найдет ту бабу, тот получит пятьдесят гиней, – доверительно сообщил первый солдат. – Вот так-то.

– Да ну! – усомнился второй солдат. – Нет на свете такой бабы, за которую можно уплатить такие деньжищи. Точно тебе говорю, я ихнего брата всяких перевидал.

Разговор происходил в предместье Порт-Ройяла, которое патруль прочесывал уже несколько минут – правда, без особого рвения.

– Ну ты все-таки того, смотри в оба, – наставительно сказал первый солдат. – Вдруг мы ее заметим? Должна же она где-то быть, в самом деле!

– А че они вообще ее ищут? – недоверчиво спросил Джим. – На кой она им далась-то? Баб, что ли, на свете мало?

Товарищ поглядел на него и тихо вздохнул.

– Толкую тебе, толкую, а все без толку, – промолвил он с укоризной. – Баба та – французская шпиёнка. Вот поэтому, значит, и надо ее непременно словить.

– Ясно, – без особого энтузиазма откликнулся Джим. – И чего эти французы все к нам лезут? Сидели бы себе дома да занимались бы своими француженками, чем людей мутить, ей-богу!

Солдаты дошли до конца улицы, завернули влево и скрылись из глаз.

Большая желтая собака лежала на земле и то и дело клацала зубами, выгрызая из шерсти блох. Куры, квохча, клевали зерно, а к тощему деревцу был привязан смирный длинноухий ослик с прекрасными печальными глазами.

Прошло несколько минут. Где-то поблизости раздался невнятный шум. Ослик насторожился. Но шум вскоре прекратился, и ослик со вздохом разочарования опустил голову. Через несколько мгновений двое солдат показались в конце улицы. Судя по всему, они двигались обратно, так никого и не обнаружив.

– Просто возмутительно! – воскликнул тот из них, что был пониже. Следует отметить, что на сей раз он говорил почему-то на чистейшем французском языке.

– Вы чем-то недовольны? – спросил его спутник. У него были рыжеватые волосы с медовым отливом, орлиный нос и ярко-серые глаза в длинных ресницах. Штаны английского солдата были ему явно коротковаты.

– Мерзавец Блэйк посулил пятьдесят гиней за мою голову, – ответил первый. В его внешности тоже произошла разительная перемена: волосы из пыльно-русых сделались золотыми, а глаза приобрели изумительный изумрудный оттенок. – Но так или иначе он сильно продешевил.

– Почему вы решили, что именно Блэйк? – осведомился второй, сбиваясь с шага.

– А кто еще? – с досадой ответила Габриэль. – Что с вами, Анри?

– Сапоги жмут, – признался тот. – И потом, в этом дурацком красном мундире я чувствую себя похожим на попугая.

– Умоляю вас, Анри… – промолвила Габриэль со скучающей гримасой. – Нам надо раствориться среди местного населения, а что может быть лучше, чем форма английского солдата? Так нас точно никто не узнает.

– Вы уверены? – иронически осведомился Анри.

– Ну, если мы не столкнемся нос к носу с Блэйком или с кем-то еще, кто знает меня в лицо, – проворчала Габриэль.

– Похоже, вы неравнодушны к капитану Блэйку, – поддел ее Анри. – Все время только о нем и говорите.

– Анри, – сухо сказала Габриэль, – я нахожу, что у вас извращенное воображение.

– Как вам будет угодно, – насупился Анри. – Лично я нахожу, что мы оказались в безвыходном положении.

– Безвыходных положений не бывает, – мягко промолвила Габриэль. – Всегда есть хоть какой-нибудь выход, просто надо его найти.

– Прекрасно, давайте искать его вместе, – подхватил Анри. – Итак, наш бриг ушел и больше не вернется. Верно?

– Верно.

– Отлично. Теперь дальше. Пункт второй: мы находимся на английском острове, где вдобавок все нас ищут. Так?

– Предположим.

– Пункт третий: нам надо во что бы то ни стало выбраться отсюда, но без корабля это невозможно. А корабля у нас как раз и нет. Даже если нам удастся захватить одно из тех судов, что стоят в гавани, нам просто не дадут выйти в море, не говоря уже о том, что вдвоем нам ни за что не сладить с управлением.

– Ну, в нашей ситуации есть и положительные стороны, – возразила Габриэль.

– Правда? А я и не заметил, – признался Анри. – Какие же?

– Карта Грамона, например.

Анри застыл на месте.

– Что вы имеете в виду? – наконец спросил он.

– Я хочу сказать, – пояснила Габриэль, – что теперь карта целиком у меня.

– Вся? – переспросил Анри, не веря своим ушам.

– Именно так, месье. Обе половины.

– Но… Потрясающе! Как вам это удалось?

– Я забрала вторую половину у Блэйка, пока мы танцевали с ним этот скучный контрданс.

– Забрали?

– Ну да. Капитан имел несчастье проговориться, что вторая часть карты находится у него. Поэтому, вспомнив, чему меня в свое время научил мэтр Тибоден…

– Кто еще такой?

– Король парижских карманников, если угодно. Мы познакомились с ним на… словом, на одном деле.

– Изумительные у вас знакомые!

– Согласна. Словом, вспомнив кое-какие хитрости мэтра Тибодена, я изъяла столь необходимый нам кусочек бумаги у Блэйка из кармана, и тот даже ничего не почувствовал.

– Габриэль, – решительно заявил Анри, – меня могут завтра повесить, поэтому… Я хочу, черт побери, своими глазами увидеть карту!

– Извольте.

Габриэль стрельнула глазами вправо, влево, убедилась, что никакого подозрительного движения вокруг не наблюдается, сунула руку за отворот мундира и достала оттуда два каких-то лоскутка. Когда Габриэль сложила их вместе, оказалось, что это две части одной карты, разорванной сверху вниз по косой линии.

На левой половине, той, что и прежде находилась у Габриэль, были изображены три острова, на которых красовалось семь меток. Правая половина была куда интересней. На ней были нарисованы четыре острова: три ближе к краям листа и один – почти по центру.

Остров в верхнем правом углу имел довольно неровные очертания. Три крестика на нем указывали местонахождение сокровищ, и надписи возле них гласили:

 
Мыс Бурь 1107

 
Озеро 518309

 
Роща 305701

 
Остров в правом нижнем углу напоминал кляксу, и на нем стояло всего два крестика, обозначенные так:

 
Яма 804215

 
Потухший вулкан 1814

 
На острове, расположенном в нижней части листа, оказался всего лишь один клад, а в пояснении к нему значилось: «Вторая пещера. 1001».

Четвертый остров – самый маленький – располагался посередине листа, ближе к линии разрыва. Он напоминал повернутую подкову, внутри которой был тоже нарисован крест. Это была единственная метка на карте, возле которой не стояло никаких цифр. Только надпись возле креста: «Большой холм».

– Н-да… – проворчал Анри, созерцая карту Грамона. – Не слишком многое прояснилось, вы не находите? Тут цифры, и там цифры. Тут надписи, и там надписи – которые в обоих случаях не соответствуют действительности, я уверен.

– Самое интересное – то, что написано на обороте, – заметила Габриэль. – Помните, на нашем кусочке листка имелись обрывки фраз. Теперь мы можем прочесть их целиком.

Анри перевернул половинки карты, сложил их вместе, разгладил и прочел слова, выведенные, несомненно, той же самой рукой, что писала пояснения на лицевой части:

«Сокровище находится на семи островах.

Найти его легко, если знаешь секрет и умеешь считать.

Не забудь: двадцать шагов прямо, сорок два влево, и откинуть белый камень».

Анри недовольно покрутил головой, возвращая Габриэль обе бумажки.

– Убить этого Грамона мало, – пробурчал он. – Сдается мне, пока мы не поймем, что значат цифры – недаром же он написал, что надо уметь считать! – мы не сдвинемся с места.

– Цифрами займемся потом, – отозвалась Габриэль, пряча карту. – Сейчас нам надо разобраться с делом, которое не терпит отлагательств.

– Ну наконец-то, – с облегчением вздохнул Анри. – Вы уже придумали, как нам выбраться с острова?

– Я вообще-то думала вовсе не о нас, – призналась Габриэль.

– А о ком же? – поразился Анри.

– О Джеке Осборне. Его схватили, причем отчасти по моей вине. Мы должны выручить его.

Анри ожесточенно почесал мочку уха.

– Что-то мне подсказывает, – заметил он хмуро, – что капитан Блэйк только того и дожидается.

– Это мы тоже учтем, – согласилась Габриэль. – И все-таки что мы можем сделать для Джека?

– Я полагаю, самое лучшее, что мы можем сделать в нашем положении, – просто забыть о нем.

Габриэль с укоризной взглянула на своего спутника.

– Вы неблагодарное существо, Анри. Это вам не к лицу. Кстати, почему вы не уплыли на бриге? У вас же имелась возможность.

– Я не мог бросить вас, – ответил Анри. – Вот такой я неблагодарный.

– Ну а я не могу бросить Джека. Понимаю, что звучит двусмысленно, но… Поправьте ружье, Анри.

Теперь они шагали по улочке, поднимавшейся к центру города. Анри приосанился и выпятил грудь. Габриэль надвинула шляпу пониже на лоб со словами:

– Сейчас мы превратимся в двух солдат их королевских величеств. Вы, стало быть, будете Генри, а я… Ну, скажем, Эндрю. Рта лишний раз не раскрывайте, у вас слишком заметный французский акцент.

Анри щелкнул каблуками и лихо козырнул.

– Слушаюсь, ваша честь. Еще будут какие-нибудь приказания?

– Никаких, Генри. Для начала мы отправимся на площадь и послушаем, что говорят люди.

– А потом? – с надеждой спросил Анри.

– А потом прогуляемся в гавань и присмотрим себе хорошенький кораблик, который увезет нас на родину.

Анри покосился на свою госпожу и недоверчиво пробормотал:

– Вы все шутите…

– Ничуть. Все, Анри, больше ни звука. Идем!

 Глава 26   Исповедь капитана Джека 
Вечер этого дня Джек Осборн, приговоренный к смертной казни через повешение, встретил у крошечного зарешеченного оконца камеры. Хотя предыдущей ночью он ни на миг не сомкнул глаз, спать ему совершенно не хотелось. Он смотрел, как солнце ползет над крышами, как собираются тучи и как под глухое воркование грома начинается дождь. Несколько капель проскользнуло между прутьями и упало на лицо Джеку, но он даже не пошевельнулся, чтобы вытереть их.

Капитан Джек прожил насыщенную жизнь, временами даже чересчур насыщенную. Он не раз смотрел опасности в лицо и не уклонялся от выполнения своего долга – вернее, того, что сам Джек считал своим долгом. Случалось ему брать корабли на абордаж, случалось по нескольку дней лежать в лихорадке, случалось и стоять на эшафоте, когда он уже готов был поверить, что его дни и впрямь сочтены. В тот раз он ускользнул от расплаты, непредвиденное обстоятельство – оборвавшаяся веревка – спасло ему жизнь. Его считали везунчиком, но после того происшествия в Гаване он дал себе зарок больше никогда не искушать провидение. Потому что самый умный человек все-таки не тот, кто находит выход из безвыходной ситуации. Самый умный человек, верил Джек, – тот, кто не попадает в безвыходные ситуации вовсе.

«Ну и что же, я должен был бежать без оглядки и бросить Габриэль на берегу? – спросил себя Джек. – Тогда я был бы уже на корабле и ведать не ведал бы о том, что творится в Порт-Ройяле. А теперь…»

Его правая рука сжалась в кулак. Капитан заставил себя разжать пальцы и посмотрел на них так, словно видел их впервые. Пальцы у Джека были очень красивые и тонкие, длинные, – настоящие пальцы художника. Даже не верилось, что такая кисть могла принадлежать пирату, и душа Джека страдала от того, что вскоре, быть может, ей придется расстаться и с этими руками, и со всем телом вообще.

«Вот, опять начинается», – мрачно подумал Джек.

Однако он не умел долго хандрить и, верный своей привычке, попытался отыскать в сложившемся положении хоть какие-нибудь утешительные стороны.

«Во-первых, всем рано или поздно предстоит совершить последнее путешествие. Лучше, конечно, поздно, чем рано, но, поскольку выбираем не мы, сетовать совершенно бесполезно. – В Джеке взыграл дух университетского софизма, той изощренной логики, что и математику способна доказать, что пять да пять равняется двадцать пять. – Во-вторых, там я встречу многих превосходных людей, с которыми на земле никак не смог бы пообщаться: Гомера, Ахилла, Александра Великого, Цезаря, Данте и мистера Шекспира. Возможна также встреча с Клеопатрой, Еленой Прекрасной и Марией Стюарт, хотя мне кажется, что вряд ли я получу такое же удовольствие при общении с душами этих дам, какое испытал бы, столкнись я с ними в их телесном, так сказать, воплощении. В-третьих… В-третьих, чертовски не хочется умирать!»

На данном абсолютно нелогичном месте Джеку пришлось прервать свои размышления, потому что в коридоре послышались отчетливые шаги. «Уже идут», – холодея, подумал капитан Осборн и попытался подняться с места. Но цепи, которыми он был прикован к стене, с лязгом натянулись, а потому Джек снова сел на деревянную лежанку под окном.

Массивная дверь заскрежетала, поворачиваясь на петлях.

– Эй, пират, – проворчал стоящий на пороге тюремщик, – к тебе священник.

Джек повернул голову, и в то же мгновение маленькая желтая птичка, проскользнув между прутьями оконной решетки, влетела в камеру. Сердце Джека затрепетало от радости. Его маленький друг все-таки не забыл его!

– Квирри-квурр! – прощебетала канарейка и, сделав полукруг под потолком, села на плечо Джеку.

– Я кому сказал! К тебе священник, – с угрозой в голосе проговорил тюремщик.

– Исповедуйся у него сам вместо меня, – предложил Джек, поглаживая птичку. – Могу заодно уступить тебе свое место на виселице.

Из-за плеча тюремщика выглянул солдат.

– Ну что делать с таким отпетым мерзавцем? – сокрушенно промолвил тюремщик, обращаясь к спутнику.

– Щас я его вразумлю… – отозвался маленький солдат глумливо и отодвинул тюремщика в сторону. – Эй, ты! Да, ты, кому говорят!

Рука Джека замерла в воздухе. Очень медленно капитан повернул голову – и встретился взглядом со знакомыми зелеными глазами, в которых плясали смешинки.

– Тебя же скоро вешать поведут, – доверительно заговорил солдат. – Ты бы хоть о душе своей подумал, а?

– Квирр! – сказала канарейка и вильнула хвостом.

Джек вытер внезапно вспотевшую ладонь о белые штаны.

– Кажется, – промолвил он поспешно, – я созрел для того, чтобы раскаяться.

– Ну то-то же, – удовлетворенно кивнул солдат. Затем разухабисто подмигнул тюремщику и, повернувшись к двери, обратился к кому-то, кто стоял за ней: – Сэр! Тут этот, которого вешать должны, говорит, что готов покаяться, но я бы на вашем месте не очень ему доверял. У него такой вид, будто он готов человека ножиком пырнуть ни за что.

– Посмотрим, посмотрим… – прогудел мягкий бас, и отец Мэверик в сопровождении высокого рыжего солдата в красной форме вошел в камеру. – Оставьте нас, пожалуйста, – сказал он тюремщику.

Тот вышел, притворив дверь.

– К вам это тоже относится, – заметил священник двум своим спутникам.

– Сэр, – маленький солдат стоял навытяжку и глядел на священника с подкупающей искренностью в изумрудном взоре, – делайте что хотите, но нам строго-настрого велели не оставлять вас с ним одного.

Отец Мэверик тяжело вздохнул. Это был довольно высокий джентльмен с явной склонностью к полноте, с благообразным лицом, внушающим безотчетное доверие. Более располагающую к себе внешность Джек встречал всего лишь раз в жизни – у известного шулера Дриббса, которого в конце концов зарезали в таверне «Пьяная устрица» в Кюрасао. На священнике было видавшее виды пасторское облачение, рыжие сапоги и коричневый плащ, на котором темнели разводы от недавнего дождя.

– Сын мой, тебе известно, что есть такая вещь, как тайна исповеди? – спросил священник.

– Вообще-то да, сэр, – помявшись, признался маленький солдат.

– А какая может быть тайна исповеди, если ты будешь стоять рядом со мной и услышишь все, в чем мне признается несчастный?

– Действительно! – подхватил Джек.

Отец Мэверик обернулся к нему, и тут на него ни с того ни с сего обрушился потолок. По крайней мере, пока священник падал на пол, у него возникло именно такое впечатление, а в следующее мгновение всем впечатлениям пришел конец, потому что отец Мэверик потерял сознание. Канарейка, видя такое безобразие, протестующе пискнула.

– Ах, Анри, как вы сурово! – неодобрительно заметила Габриэль, качая головой. – Это же все-таки священник!

– Англиканский, – пояснил Анри, пристраивая бесчувственное тело отца Мэверика на лежанку, – и значит, все равно что еретик. А поскольку наша религия предписывает верующим по мере сил бороться с ересью, получается, что я совершил благое дело.

– Однако… – пробормотал Джек, совершенно очарованный логикой рыжего, которая была столь близка его собственной.

Затем он приподнял руку, и цепь недовольно звякнула.

– У кого ключ? – быстро спросила Габриэль.

– У тюремщика, – ответил Джек.

– Не пойдет, – решительно ответила Габриэль, после чего полезла в карман штанов.

– У вас есть запасной ключ? – учтиво поинтересовался Джек, с интересом наблюдая за ее действиями.

– У меня? – удивилась Габриэль. – Нет, у меня есть кое-что получше!

И она с торжеством предъявила одну из своих шпилек для волос, которые на балу поддерживали ее шиньон.

– Э-э… я не совсем понимаю… – нерешительно начал Джек.

– Поднимите руки, – оборвала его Габриэль.

– Хорошо, – покорно сказал Джек.

Габриэль оглядела запоры на цепи, кивнула сама себе и стала сгибать шпильку так и эдак.

– Что она делает? – шепотом спросил Джек у Анри.

Тот шмыгнул носом и буркнул:

– Я думаю, это все влияние мэтра Тибодена.

– А-а… – протянул Джек. – А кто он такой?

Анри не успел ответить, потому что Габриэль вставила шпильку в скважину забора, и в следующее мгновение цепь соскользнула с руки Джека.

– Мэтр Тибоден тут ни при чем, – пояснила Габриэль, принимаясь за вторую руку Осборна. – Этому меня в свое время научил магистр Франсуа, который мог открыть булавкой любой замок. Вообще-то его звали Жюльен, но он взял себе имя Франсуа в честь своего любимого поэта Франсуа Вийона.[32]

– Так на чем мы остановились, сын мой? – простонал отец Мэверик, приподнимаясь на неудобном ложе.

– Ни на чем, отец мой, спите, – отозвался Джек.

Священник хотел что-то возразить, но Анри легко успокоил его, и отец Мэверик рухнул обратно на лежанку.

– Прекрасно, – обронила Габриэль, когда Джек был совершенно свободен от цепей и, морщась, растирал запястья. – А теперь меняйтесь одеждой.

Анри приподнял брови.

– Я имею в виду, Джек должен поменяться одеждой со священником, – раздраженно пояснила Габриэль. Что тут непонятного?

Джек облачился в рясу и натянул сверху плащ с капюшоном, а отца Мэверика не без труда удалось втиснуть в костюм, некогда принадлежавший Артуру Блэйку и рассчитанный явно на более изящную фигуру, чем та, которая была у священника. После того как переодевание завершилось, Габриэль заковала священника, и Анри уложил его в более или менее правдоподобной позе, позаботившись о том, чтобы лицо лежащего не было видно от двери.

– Слава богу, тучи еще не разошлись, и снаружи не слишком светло, – говорила Габриэль, накидывая капюшон на темные кудри капитана Джека, который от ее прикосновений почувствовал себя на седьмом небе. – Держите голову пониже, Джек, и все будет хорошо.

Канарейка пустила звонкую трель. Джек протянул палец, и птичка уселась на него.

– Тсс! – сказал ей капитан, и канарейка замолчала. Он спрятал ее в широком рукаве.

– Ну что, пошли? – осведомился Анри, поправляя ружье.

– Пошли, – выдохнула Габриэль.

И двое солдат, между которыми двигался священник в плаще с капюшоном, низко надвинутым на лицо, покинули камеру.

– Эй, тюремщик! – крикнул маленький солдат. – Запирай нашего висельника!

Шаркая ногами, гремя ключами, тюремщик приблизился и на всякий случай поклонился священнику, который в ответ чуть опустил голову. Бросив взгляд на скорчившуюся на деревянном ложе фигуру в цепях, тюремщик хмыкнул и запер дверь на два оборота, после чего двинулся по коридору обратно. Солдаты и молчаливый исповедник последовали за ним.

 Глава 27   Поцелуй 
– Ну что? – спросил тюремщик. – Надеюсь, пиратская сволочь во всем раскаялась? А то ему на том свете придется жарковато, – прибавил он со смешком.

– Да уж, – бойко отвечал маленький солдат, блестя зелеными глазами. – Скажу тебе по секрету: там такое было, что и в дурном сне не привидится! Как-нибудь я тебе расскажу, – прибавил он, ухмыляясь, – когда в таверне разопьем по чарочке.

– Вот это будет славно! – согласился тюремщик, отпирая решетчатую дверь, за которой виднелся ряд ступеней.

Поднявшись по ним, Джек и его спутники миновали извилистый коридор и очутились у последней двери. Анри слегка побледнел, Габриэль хмурилась и покусывала губы. Если они и здесь пройдут незамеченными, то их ждет свобода. Если нет…

Часовой у двери преградил им путь.

– Стой! Кто такие?

– Не видишь, что ли, свои! – ответила Габриэль, щелкнув пальцами перед носом у солдата. – Сегодня вечером будешь в таверне? Мне отыграться надо, больно много я вчера продул.

– Конечно, буду, – оживился солдат, открывая дверь. – Только что-то тебя не помню. Ты чей будешь?

– Ну вот, вчера же меня ободрал как липку, а ни черта не помнит! – обиделся его собеседник. – До скорого, дружище!

И вся троица, перешагнув порог, очутилась во дворе.

– Живо за мной, – шепотом велела Габриэль.

Однако буквально через десяток шагов они наткнулись на двоих часовых, которые с решительным видом оттесняли от тюрьмы рыжеватую веснушчатую леди в белом платье с мелкой зеленой полоской, поверх которого был накинут легкий светлый плащ.

– Но я говорю вам, мне необходимо с ним увидеться! – кричала она. – Пустите меня!

– Простите, мисс, – непреклонно отвечал тот из солдат, что казался постарше, – у нас есть приказ губернатора. К осужденному не разрешено никого допускать, кроме священника.

– Но мой отец – вице-губернатор Фортескью! Вы что же, не узнаете меня?

– Извините, мисс, но у нас прямой приказ герцога Олдингтона. Никого не пускать!

Анри со свистом выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Что за… – начал он.

Габриэль толкнула его локтем в бок со словами:

– Молчите! И прибавьте шагу!

Однако беглецам все же не удалось пройти незамеченными. Завидев священника, мисс Фортескью оставила свои попытки смягчить сердца солдат и кинулась им наперерез, крича:

– О, мистер Мэверик! Эти гадкие люди не хотят меня пускать! А мне необходимо увидеться с Ар… с капитаном Осборном!

– Зачем, мисс? – в изнеможении спросил один из часовых.

– Он должен знать, что я буду вечно молиться за него! – пылко заявила мисс Фортескью. – Мистер Мэверик, сэр! Неужели вы не заступитесь за меня?

Джек покачал головой и ускорил шаг.

– У мистера Мэверика своих дел хватает, – отозвался вместо него старый часовой.

Однако Джоанна не собиралась так просто отказываться от последней возможности увидеть Джека и осчастливить его своим сообщением. Девушка почти бежала, не поспевая за широкими шагами сообщников.

– О, сэр! Как это жестоко с вашей стороны! Ну что вам стоит, в самом деле? Мне бы только на мгновение увидеть его. Он должен знать, что не все в Порт-Ройяле считают его чудовищем! Мистер Мэверик, почему вы не хотите выслушать меня?

Джек обернулся. Скорее всего, он готов был сказать какую-нибудь резкость, от которой, весьма возможно, покраснели бы даже камни мостовой. Однако не успел произнести ни слова, ибо налетевший с моря шаловливый ветерок сдул капюшон с его головы, явив миру четко вылепленные черты и роскошные спиралевидные кудри, которые ну никак не могли принадлежать смиренному мистеру Мэверику.

Джоанна застыла на месте, открыв рот от неожиданности. Габриэль, осознав, что произошло, мгновенно схватилась за оружие – они находились не настолько далеко от тюрьмы, чтобы чувствовать себя в безопасности. Но, к счастью, Джек проявил исключительную сообразительность. Джоанна уже готова была заверещать во всю силу своих легких, призывая солдат, однако капитан Осборн подскочил к ней и, одной рукой обхватив дочку вице-губернатора за талию, впился поцелуем в ее губы. Другой рукой он натянул на голову капюшон, причем при этом движении из его рукава вылетела желтая птичка, которая, завидев все происходящее, радостно защебетала.

Когда примерно через минуту (а может, через две, а может, даже все пять) Джек наконец отлепился от Джоанны, у той был крайне изумленный, ошалевший и счастливый вид. Главное, впрочем, было то, что она от избытка чувств или по какой другой причине не могла произнести ни слова.

– Не забывайте меня в ваших молитвах, – промолвил Джек.

После чего бегом бросился прочь, вслед за лжесолдатами, которые сломя голову неслись к ближайшему переулку. Канарейка разочарованно чирикнула и устремилась в ту же сторону, выписывая в воздухе волнообразную кривую.

А Джоанна все стояла на месте, прижав руку к сильно бьющемуся сердцу, и смотрела Джеку вслед.

 Глава 28   Тень у эшафота 
Когда примерно в четыре часа пополудни слуга вошел в гостиную особняка Фортескью, прочно занятую Блэйком, он застал капитана на прежнем месте. Тот сидел с карандашом и колдовал над каким-то листком с нацарапанными на нем буквами и цифрами, время от времени заглядывая в небольшую записную книжку, лежащую на столе. На губах капитана то и дело расцветала самодовольная улыбка, серые глаза, обычно такие холодные, сверкали сдержанной радостью. Судя по всему, капитан Блэйк находился в отменном расположении духа, и у него для этого явно был какой-то серьезный повод.

Слуга робко кашлянул.

– Да? – спросил Блэйк, не поднимая головы.

– Там прислали сказать, – почтительно доложил слуга, – что эшафот на площади уже готов, сэр. Полковник Салливан спрашивает, какие будут указания.

– Сейчас иду, – отозвался Блэйк.

Полковник Салливан, сидевший верхом на рослой вороной лошади, ждал его снаружи. Рядом бой держал в поводу оседланную чалую лошадь, очевидно, предназначенную для Блэйка.

С легкостью, весьма примечательной для бывалого моряка, капитан Блэйк поднялся в седло. В небе еще стояли облака, но дождь кончился. Через несколько мгновений выглянуло солнце.

– Куда мы едем? – спросил полковник.

– На площадь, – ответил Блэйк. – Наверняка друзья капитана Джека пожелают освободить его, когда осужденного поведут вешать. А мы должны сделать все, чтобы помешать им.

– Вокруг эшафота уже собирается толпа, – заметил Салливан, труся вслед за Блэйком по поднимающейся в гору улице.

– Мне нужно как можно больше солдат, – продолжал Блэйк, – чтобы они перекрыли все подступы к площади. – И тут его осенила замечательная мысль. – Вот что, полковник. Пусть часть солдат переоденется в обычную одежду и смешается с толпой. Может быть, нам понадобится их помощь, чтобы схватить сообщников Осборна.

– Вы думаете, это поможет вернуть порт-ройялское сокровище? – недовольно спросил Салливан, для которого солдат без мундира воплощал собой чуть ли не верх неприличия.

– Что я думаю, вас не касается, – отрезал Блэйк, и его глаза сузились. – Главное – не упустить сообщников Джека Везунчика, когда они появятся.

Если полковник надеялся, что тем дело и ограничится, то он жестоко ошибся. Прискакав к площади, на которой вовсю гудел собравшийся народ, Блэйк пожелал самолично расставить караулы солдат. Он объехал площадь, обследовал все прилегающие улочки, даже поднялся на эшафот и попробовал, насколько прочна веревка, закрепленная на виселице. Салливан, глядя на такую дотошность, только головой качал.

Казнь назначили на шесть часов вечера, а уже в половине шестого площадь оказалась забита так, что яблоку было негде упасть. Количество солдат в красных мундирах, пеших и конных, тоже превышало все мыслимые пределы. Салливан снял шляпу и утер платком влажный лоб. Он смертельно скучал и теперь желал только одного – чтобы вся эта галиматья поскорее кончилась.

Неожиданно в толпе пронесся шепот, люди стали подниматься на цыпочки, и все головы, как одна, повернулись к улочке, спускающейся к тюрьме. «Ага, значит, везут осужденного», – сообразил Блэйк.

Но вместо осужденного на площадь пробивался запыхавшийся всадник в красном мундире. Его конь косил глазом и ронял пену.

– Дорогу, дорогу! – кричал верховой.

Толпа нехотя раздалась, и солдат смог приблизиться к Блэйку.

При появлении всадника в красном в груди капитана шевельнулось нехорошее предчувствие. Но надо отдать Блэйку должное – он почти не удивился, когда солдат, смущенно козырнув, доложил:

– Такое дело, сэр… Осужденный Джек Осборн бежал из тюрьмы.

Полковник Салливан, затаив дыхание, с нескрываемым интересом ждал реакции Блэйка на оглушительное известие. Успев составить себе о своем новом знакомом определенное мнение, полковник склонялся к тому, что капитан вполне способен прикончить гонца, который принес несчастливую весть, или даже отмочить еще что-нибудь похуже – например, велеть повесить нерадивых тюремщиков на той же самой виселице, которая была уготована ускользнувшему от них пленнику. Однако, к разочарованию полковника, Блэйк даже бровью не повел. Что бы ни творилось в его душе, он не дал своим чувствам выплеснуться наружу и лишь ограничился тем, что ядовито осведомился:

– Позволено ли мне будет спросить, каким образом осужденный смог бежать из тюрьмы, если сам губернатор Олдингтон уверял меня, что оттуда даже и мышь не скроется? Или у местной охраны вошло в привычку держать двери камер открытыми настежь?

– Нет, сэр, – пробормотал солдат, куда больше опешив от этого изысканно-язвительного тона, чем от неприкрытой грубости, которую ожидал. – Мы и сами не можем понять, что случилось. Похоже, Джеку Осборну удалось уйти в одежде священника, который должен был принять у него исповедь.

Блэйк помрачнел. Затем резко спросил:

– А где сам священник?

– Его только что освободили от цепей, сэр, – смущенно признался солдат. – Джек Осборн оглушил его, надел на него цепи, переоделся в его одежду и сбежал.

– Надо же, как мило! – проскрежетал капитан Блэйк. – А где находились люди, которым я велел ни на минуту не отлучаться от пленника?

– Они были рядом, сэр, – оправдывался верховой. – Просто со священником пришли двое солдат, и тюремщики подумали…

– Двое солдат? – придушенным голосом переспросил Блэйк. – Среди них не было случайно такого зеленоглазого, с золотыми волосами?

Верховой открыл рот и вытаращился на капитана.

– Вроде был, сэр, – несмело доложил он. – А откуда вы знаете?

– И вы пустили его к пленнику? – безнадежно спросил Блэйк.

Ноздри его раздувались, и Салливан с удовлетворением констатировал, что вот-вот должен последовать взрыв.

– Так ведь он был со священником, – пробормотал солдат, – а губернатор велел священника пропустить…

Блэйк отвернулся.

– Салливан!

– Да, сэр? – спросил полковник.

– Можете распустить людей. Капитан Джек ушел. Больше он нам уже не попадется.

– Но, сэр…

– Выполняйте, черт подери, что вам сказано! – вскипел Блэйк. Больше всего на свете он ненавидел, когда ему перечили.

Поскольку Салливан больше всего на свете ненавидел, когда ему приказывали, нет ничего удивительного, что его ответ прозвучал донельзя сухо, хотя полковник сказал всего лишь:

– Слушаюсь, сэр.

Блэйк тронул поводья и двинулся вперед. Люди теснились, освобождая ему дорогу. Вот слева от капитана проплыла виселица с насмешливо покачивающейся на ветру белой веревочной петлей. Блэйк потемнел лицом и стиснул челюсти так, что на скулах ходуном заходили желваки. Поглядев ниже, он увидел оборванца в широких штанах, драном камзоле и шляпе, сдвинутой на лоб. На мгновение оборванец поднял глаза, и, хотя он сразу же отвел их, мимолетного взгляда оказалось Блэйку достаточно, чтобы узнать любовницу Джека Везунчика Луизу Мэнсфилд.

 Глава 29   Западня 
Когда Луиза Мэнсфилд бросилась с отходящего брига в волны, у нее в мыслях было только одно: помочь выпутаться Джеку. Однако, пока она добралась до берега, Габриэль и ее пронырливого слуги там и след простыл, а Джека, заломив ему руки, уже уволокли прочь.

Сердце Луизы разрывалось от тревоги за близкого человека и от сознания того, какими подлецами оказались треклятые французы, которые даже не попытались вызволить Джека. Они просто удрали, спасая свою шкуру, и все.

Что же с ним будет, с Джеком, который оказался наедине со всеми своими врагами, полными жажды поквитаться с ним за ограбление сокровищницы? Теперь, когда его покинули и предали все, кто только мог, ему придется приготовиться к самому худшему. Но ничего, Луиза никогда не оставляла его, не оставит и на этот раз. Дайте только срок, и она вызволит своего друга из тюрьмы!

В разгоряченном мозгу созревали планы один фантастичнее другого. То она хотела взорвать тюрьму, куда отвели Джека, то думала, удастся ли ей соблазнить губернатора, чтобы тот отпустил ее возлюбленного на свободу. Однако, когда Луиза бродила по городу, она услышала крики глашатая и подошла его послушать. Представительный малый с зычной глоткой меж тем объявил всем любопытствующим, что сегодня Джек Осборн, именующий себя капитаном, за морской разбой и многочисленные преступления против их королевских величеств приговаривается к смертной казни через повешение и казнь состоится в шесть часов пополудни ровно.

Это означало крушение всех надежд Луизы на спасение храброго капитана. За такой смехотворно малый срок ей не удастся ничего сделать: ни добыть порох для того, чтобы проделать брешь в стене темницы, ни соблазнить треклятого индюка Олдингтона (Луиза скрипнула зубами при одной мысли о нем). Храбрый Джек умрет! Ее Джек, который был самым беспечным, самым щедрым, самым добрым из всех, кого она знала! Единственный, кто протянул ей руку помощи, когда собственный братец продал ее в дешевый бордель в Нассау! И она будет смотреть, как он умирает, и ничего, ничего не сможет сделать для него? Эта мысль жгла ей сердце.

«Нет, – сказала Луиза себе, – ни за что я не пойду смотреть, как его вешают».

«Но ведь там никого не будет из близких ему людей, кроме меня! – подумала она уже в следующее мгновение. – Если Джек увидит, что я рядом, может быть, ему станет хоть немного легче. Нет, я не могу его бросить там… одного».

И молодая женщина побрела на главную площадь Порт-Ройяла. Стояла там и смотрела, как плотники со смехом и шутками сколачивают эшафот. Каждый гвоздь, который они загоняли в доски, был для нее словно гвоздь в ее собственный гроб.

Мало-помалу площадь начала заполняться народом. Люди смеялись, шутили, и кое-кто даже начал заключать пари насчет того, сколько удастся прожить пирату после того, как петля сомкнется на его шее и он повиснет в пустоте. Луиза слушала, и кулаки ее сами собой сжимались. Будь она на палубе своего корабля, то с удовольствием бы вырвала у них сердце!

Потом появились солдаты! Их было много, так много, что в отдельных местах толпа из-за красных мундиров словно окрасилась кровью. А затем – и это оказалось для Луизы большой неожиданностью – на ладной чалой лошадке появился хмурый англичанин со шрамом вдоль левого виска, в котором Луиза не без удивления признала капитана Блэйка. Он отдавал какие-то приказания плешивому человеку в форме полковника.

«Черт возьми, – мелькнуло в голове у женщины, – значит, Габриэль его тогда не прикончила? Какая жалость!»

Луиза надвинула потрепанную шляпу поглубже на лоб и стала смотреть на эшафот, находившийся прямо перед ней. Ее теснили со всех сторон, но она упорно не сдвигалась с места. Внезапно толпа заволновалась. Луиза привстала на цыпочки.

«Неужели везут? О Джек!»

Но это оказался всего лишь верховой, весь в поту от жары и от волнения. Не без труда ему удалось приблизиться к капитану Блэйку и сказать ему что-то, после чего лицо капитана резко помрачнело, а на лбу вздулась косая жила.

Луиза ничего не понимала. Но вот Блэйк сказал что-то плешивому полковнику и двинулся вперед. Когда он проезжал мимо эшафота, его взгляд случайно упал на Луизу. Мгновение молодая женщина надеялась, что ненавистный капитан не признал ее, но не тут-то было.

– Эй! – крикнул Блэйк солдатам, стоявшим возле эшафота. – Вон тот оборванец в серой шляпе, хватайте его!

Он вытянул руку с хлыстом, указывая на Луизу, и солдаты, взяв ружья на изготовку, стали пробираться к ней сквозь толпу.

Но любовницу капитана Джека не так-то просто было взять голыми руками. Миг – и, согнувшись в три погибели, Луиза нырнула в толпу. Озадаченные солдаты только растерянно озирались, недоумевая, куда она исчезла. А Луиза, расталкивая людей, уже бежала прочь.

– Вот он, вот он! – крикнул кто-то из солдат.

Чьи-то руки потянулись к девушке, пытаясь схватить ее, и она молча и даже без особой злобы ударила этого человека рукоятью пистолета в зубы. Какая-то женщина громко завизжала, люди шарахнулись. Луиза вовсю работала локтями, преследователи, пыхтя и отдуваясь, были далеко позади, и казалось, что спасение совсем близко. Но стоило Луизе выбраться из толпы, как наперерез ей выскочил полковник Салливан на вороной лошади.

От удара Луиза отлетела в сторону, потеряв шляпу и пистолет, а когда поднялась, тяжелая рука полковника крепко ухватила ее за длинные волосы, не давая пошевельнуться. Луиза попробовала укусить его за поросшую волосами лапищу, но полковник только перехватил ее покрепче, так что от боли у нее даже слезы выступили на глазах. Артур Блэйк был уже рядом и осаживал лошадь, которая, хрипя, попятилась, а сбоку подбегал чуть ли не взвод солдат с примкнутыми штыками.

– О, мисс Мэнсфилд, какой сюрприз… – промолвил Блэйк, скалясь. – А я и не знал, что вы любительница подобных зрелищ.

Ответ Луизы не отличался лаконичностью. Как, впрочем, и самой элементарной вежливостью.

– Боже, какой язык! – Блэйк усмехнулся, и шрам на его виске задергался. – Полковник, я ваш должник. Робертс, в кандалы эту девку и в тюрьму ее!

– Слушаюсь, сэр.

– Что вы намерены с ней делать? – полюбопытствовал Салливан.

– Пока не знаю, – честно ответил Блэйк. – Для начала мне нужно побеседовать с герцогом Олдингтоном.

* * *
– Дорогой Артур, да это не просто перст судьбы! – взволнованно воскликнул герцог, когда Блэйк закончил рассказывать ему про карту Грамона, побег Джека Осборна и поимку его подружки. – Если нам удастся отыскать сокровища пирата, а он наверняка был несметно богат, мы с легкостью сможем возместить то, что у нас украли, и вдобавок сумеем помочь королю. Вы же сами знаете, дорогой, как в Англии сейчас туго с деньгами. Золото Грамона позволит нашему повелителю выиграть войну и раз и навсегда поставить зарвавшегося Людовика на место. Действуйте, дорогой мой, действуйте! Я лично сообщу о вашей роли во всем происшедшем его величеству. Он может пожелать наградить вас. У короля сложный характер, но он не забывает тех, кто верно ему служит!

– Я не сомневаюсь, – сказал Блэйк. – Беда в том, что я не знаю, с чего начать. Все, что у меня есть, – это половина той злосчастной карты и кое-какие догадки.

Прежде чем дать ответ, герцог Олдингтон разгладил свои каштановые усики.

– Но у вас еще есть мисс Мэнсфилд, – напомнил он. – А что, капитан Джек правда ею очень дорожит?

Блэйк почесал подбородок. Лично он склонен был думать, что ни одна женщина не выдержит сравнения с Габриэль де Сент-Илер, но, в конце концов, Джек Осборн мог считать иначе. Потом ответил осторожно:

– Думаю, да.

– А у Джека Осборна находятся обе половины карты Грамона? – продолжал герцог.

– Скорее, у одного из его друзей.

– А, несущественно, – отмахнулся Олдингтон. – Эшафот на площади стоит до сих пор? Вот и прекрасно, пусть его не разбирают.

– Вы что-то задумали? – напрямик спросил Блэйк.

Герцог кивнул.

– Я велю везде объявить, что завтра на заре вместо бежавшего Джека Осборна будет повешена его подружка. Но, впрочем, я могу и помиловать ее – при условии, если капитан Джек придет ко мне… скажем, не позднее полуночи… и принесет карту семи островов. Он поймет.

Артур Блэйк молча смотрел на своего приятеля.

– Вы и впрямь верите, что Осборн способен добровольно явиться, если вы пригрозите лишить жизни его женщину? Да ведь он пират! Джек лишь посмеется и завтра утром уже скроется из Порт-Ройяла.

– Посмотрим, посмотрим… – отвечал герцог Олдингтон. – Любовь, как сказал один поэт, приводит в движение землю и прочие звезды.[33] Вот мы и проверим, на что пират Джек Осборн способен ради своей любви, а вас я прошу принять все меры к тому, чтобы Луиза Мэнсфилд не сбежала от нас, как это уже произошло с самим Джеком.

– А если он не явится? – внезапно спросил Блэйк. – Вы и впрямь велите повесить ее?

– Мой дорогой, – отвечал герцог со снисходительной улыбкой, – для пиратов у нас закон един, вне зависимости от того, какого они полу. Луиза Мэнсфилд – пиратка, и ее место на виселице. Капитан Джек – тоже пират, по которому давно плачет веревка. Как только карта будет у нас, я велю повесить их обоих.

– Но… – начал Блэйк.

Губернатор остановил его легким жестом украшенной перстнями руки.

– Да-да, дорогой. Конечно, вы от моего имени объявите повсюду, что я дам им обоим уйти. Потом, разумеется, я разъясню, что вы не имели права давать подобных обещаний, так что все приличия будут соблюдены. Вы получите двух пиратов, а я – карту, после чего мы с вами решим, как нам быть. Можете идти. Да, и не забудьте докладывать мне обо всех мерах, какие будете предпринимать. Я лично буду руководить операцией.

Блэйку не понравился тон, каким герцог Олдингтон произнес свою речь. В ней прозвучало слишком много самодовольства и чересчур мало здравого смысла. Однако спорить со всесильным губернатором острова было бесполезно, и Артур, откланявшись, удалился. Губернатор не стал его задерживать.

 Глава 30   Исчезновение 
На Порт-Ройял спустились мягкие весенние сумерки, в небе зажглись глаза звезд, а капитан Джек Осборн все не появлялся, несмотря на то что Блэйк велел глашатаям прочитать условия обмена на каждой улице города. Время шло, и Олдингтон начал нервничать. Он то садился за стол, то вскакивал с места и принимался мерить комнату широкими шагами.

В саду чуть ли не под каждым деревом торчала фигура часового – для охраны губернаторской особы Салливан не поскупился и прислал чуть ли не половину гарнизона Порт-Ройяла. Время от времени между солдатами прохаживались офицеры, которые знали всех людей в лицо. Они проверяли, как бы в ряды часовых не затесался посторонний в мундире с чужого плеча. Ближе к десяти часам вечера Блэйк обошел посты и доложил, что все спокойно.

– Может быть, он и не придет? – в порыве почти отчания предположил Олдингтон. – Как вы думаете?

Блэйк не просто так думал – он был уверен, но губернатору ему об этом говорить не хотелось. И потому предположил:

– Вероятно, он уже покинул город и не слышал, что кричали глашатаи.

– Возможно, – закивал губернатор. Теперь, когда впереди оставалось не меньше двух часов томительного ожидания, он был уже сам не рад своей затее.

– Если он не придет с картой, я велю повесить Луизу Мэнсфилд, – сказал он вслух, чтобы придать себе храбрости.

Блэйк промолчал, но на его лице не было видно даже тени одобрения.

– Вы ее привезли? – встрепенулся губернатор.

Тюрьма Порт-Ройяла уже не казалась ему такой надежной, поэтому Олдингтон приказал Блэйку под конвоем доставить Луизу к себе в особняк.

Едва ли не полсотни солдат сопровождало молодую женщину, и все же во время пути Блэйк с замиранием сердца ожидал каких-нибудь сюрпризов. О капитане Осборне, как, впрочем, и обо всех пиратах вообще, он придерживался крайне невысокого мнения, но Джек, за которым стояла зеленоглазая Габриэль… Это было уже совсем другое дело.

Однако никто не напал на конвой, не пытался отбить пленницу, и в особняк они прибыли вполне благополучно. Луиза, которой стала известна ее роль в предстоящем обмене, все время пути угрюмо молчала, а Блэйк не горел желанием разговаривать с ней. Он разместил ее в одной из крохотных каморок на верхнем этаже губернаторского дома. Четверо солдат остались с Луизой в одной комнате – стеречь, чтобы женщина не убежала, и еще дюжины две рассеялись по этажу. Блэйк строго-настрого наказал им смотреть в оба, да и они, прослышавшие о дерзком побеге заключенного из тюрьмы, тоже полны были решимости никому не дать спуску, если что…

– Да, она здесь, в доме, – ответил Блэйк на вопрос губернатора.

Олдингтон почесал голову.

«Какое у него глупое лицо сейчас», – с удивлением отметил про себя Блэйк.

– А пираты не могут попытаться похитить ее отсюда? – спросил Олдингтон, которому, очевидно, неприятная мысль не давала покоя.

– Исключено, – успокоил его Блэйк.

Однако, покинув губернатора, он первым делом поднялся на второй этаж, где находилась пленница. Чуть ли не на каждом шагу Блэйк натыкался на часового, но, узнав его, солдаты молча давали ему дорогу.

– Ничего подозрительного? – спросил Блэйк, зная ответ заранее.

– Ничего, сэр.

«Значит, Джек не придет. Или… Или они с Габриэль все-таки готовят какую-то каверзу? Но что можно придумать, когда дом так охраняется?»

Блэйк заглянул к Луизе. Молодая женщина с несчастным видом сидела на стуле в углу. Один солдат дежурил у высоко прорезанного крошечного оконца, двое стояли около двери, еще один прислонился к стене возле пленницы. Та метнула на вошедшего Блэйка неприязненный взгляд и отвернулась. Несмотря на это, капитан решил проявить любезность.

– Вы не голодны? Принести вам чего-нибудь поесть?

– Спасибо, – мрачно ответила Луиза, – мне ничего не надо. Тем более от вас.

– Взаимно, – холодно отозвался Блэйк. – Мне от вас тоже ничего не надо… Приглядывайте за ней хорошенько, ребята.

Покинув пленницу, Блэйк решил еще раз проверить караулы на подступах к дому. Но в саду было столько солдат, что Блэйк окончательно укрепился в мысли, чти его противникам нипочем не удастся вызволить Луизу. «Разве что, – сказал себе Блэйк, – в их распоряжении окажется целый полк».

Дом, в котором жил Олдингтон, стоял неподалеку от гавани. Когда-то особняк принадлежал Моргану и по меркам Порт-Ройяла был едва ли не самым роскошным жилищем в городе. В доме насчитывалось два этажа, и, в отличие от остальных, он был целиком выстроен из кирпича, который покойный вице-губернатор заказал привезти из Англии по прямо-таки бешеной цене. Здесь, среди прочных стен, этот странный человек жил, здесь же он и умер два года назад – от туберкулеза, к которому прибавился еще и цирроз печени. После смерти Моргана его вдова продала дом некоему мистеру Литлгоу, который недавно уступил его по сходной цене новому губернатору.

Приземистое строение, чем-то неуловимо смахивающее на крепость, как нельзя лучше подходило для западни, задуманной Олдингтоном. Все подступы к нему можно было легко контролировать, все закоулки в доме были давно известны и взяты под наблюдение. Что бы ни затеяли Габриэль и ее друзья, у них не имелось ни единого шанса на удачу. И все-таки в эти мгновения Блэйку неудержимо хотелось, чтобы они придумали какой-нибудь хитроумный ход и обвели его чванливого приятеля вокруг пальца. Артур вздохнул и двинулся вперед, дошел до самых ворот. Начало темнеть по-настоящему, и часовой, стоявший здесь, узнал его не сразу.

– Извините, сэр, – сказал солдат, разглядев, кто перед ним. – Сами знаете, ночью ведь разное мерещится.

Блэйк прислушался. Ему вдруг показалось, что он слышит скрип гравия на дороге, ведущей к дому, и произнес вполголоса:

– Кто-то идет.

Часовой схватился за ружье. Блэйк достал из-за пояса заряженный пистолет и шагнул вперед.

– Кто здесь? – громко спросил Блэйк. – Стой, или буду стрелять!

В следующее мгновение большая собака выскочила из темноты и промчалась мимо людей. Блэйк опустил пистолет и про себя крепко выругался. Постоял еще немного на дороге, прислушиваясь, но не заметил больше ничего подозрительного и решил вернуться к губернатору.

– Смотри в оба, – бросил он на прощание часовому, и тот покорно кивнул.

Блэйк пересек сад, легко взбежал по ступенькам и распахнул дверь. Очевидно, губернатор куда-то вышел, потому что в гостиной его не было. Блэйк сел в обитое штофом кресло и стал смотреть на резную фигуру, висевшую на противоположной стене.

Фигура изображала ухмыляющегося старика, и говорили, будто некогда она украшала нос корабля, на котором плавал Морган. Именно поэтому бывший пират пожелал оставить ее себе, когда его плавание, в сущности, закончилось и он поселился в этом доме. Моргана возвели в рыцарское достоинство и назначили вице-губернатором Ямайки, но аристократы подчеркнуто сторонились его, и даже те, кто считал себя его друзьями, остерегались приглашать на званые обеды. Его манеры за столом были ужасны. Он так и не сумел привыкнуть пользоваться вилкой и предпочитал управляться ножом и руками. К тому же Морган обожал в самые неподходящие моменты рассказывать какую-нибудь кровавую историю из своего прошлого, не опуская ни одной тошнотворной подробности. Из-за этого его считали невыносимым и сторонились его. По-настоящему общий язык бывший капитан находил лишь с немногими почитателями своих пиратских подвигов, с людьми, которые видели в нем славного преемника Дрейка, да с такими же, как он сам, пиратами и разбойниками. Вот те действительно уважали его, и им не было дела до того, как он ест и говорит.

Блэйк обернулся и поглядел на часы, невозмутимо тикавшие на камине. Губернатор отсутствовал уже добрых четверть часа.

«Однако Олдингтон задерживается, – мелькнуло в голове у Блэйка. – Интересно, чем он там занят?»

– Джон! – нетерпеливо крикнул Артур. – Джон!

Дверь отворилась, и на пороге возник черный дворецкий.

– Да, сэр? Вы меня звали?

– Джон, где губернатор? Он поднялся к себе?

– Сейчас посмотрю, сэр, – ответил Джон, поворачиваясь к двери.

Через минуту он вернулся и сообщил, что губернатора наверху нет.

– Куда же он делся? – спросил Блэйк, нахмурившись.

– Я поищу его, сэр, – сказал Джон и удалился.

Прошло несколько минут. Блэйк, почувствовав, что больше не сможет усидеть в кресле, вскочил с места и подошел к окну. Все часовые в саду были на своих местах.

«Нет, это невозможно! Просто невозможно!» – промелькнула мысль.

Джон вернулся. Вид у чернокожего дворецкого был крайне озадаченный.

– Ты не нашел его? – набросился на него Блэйк.

– Его нигде нет, сэр, – доложил дворецкий, удивленно мигая, – я везде проверил.

Блэйк опустил сжатый кулак на подоконник.

– Дьявол! Я так и знал. Кто-нибудь из слуг видел его?

– Я спрошу у них, сэр.

Дворецкий сбежал на цыпочках, а Блэйк, в голове которого теснились самые неприятные мысли, заметался по комнате.

«Они похитили его! Черт возьми! Но кто, кто мог такое предвидеть? Как же они сумели сюда пробраться? Под видом слуг? Ах, черт!»

Возвратившийся дворецкий смог только сообщить, что последней губернатора видела горничная Элизабет, и он находился в этой самой комнате.

– Именно здесь? Никуда не выходил?

– При ней – нет, сэр. Она…

Но Блэйк, оттолкнув дворецкого, уже бросился к выходу.

– Кто входил в дом за последние полчаса или около того? – набросился капитан на ближайшего часового. – Кто тут был? Отвечайте!

– Да, в общем-то, никого особенного, сэр, – отвечал удивленный солдат.

– Что значит «никого особенного»?

– Мясник Харви привез мясо. Потом…

– Это точно был Харви? Ты уверен?

– Сэр, – обиделся солдат, – я его лет пять знаю, не меньше.

– Дальше.

– Потом приехал ветеринарный врач. Одна из кобыл захромала.

– Что за врач?

– Не знаю, сэр. Но…

– Болван! Куда он поехал?

– Никуда, сэр, он до сих пор на конюшне.

– Пошли со мной! И еще пару человек с собой прихвати!

Когда Блэйк и солдаты ворвались на конюшню, ветеринар все еще был там и разговаривал с красивой золотисто-соловой лошадью, которая смотрела на него печальными глазами.

– Ни с места! – рявкнул Блэйк, целясь в ветеринара из пистолета.

Тот в ужасе поднял руки.

– Пожалуста, сэр… Я всего лишь лечить лошатка!

– Ага, знаем! – язвительно ответил Блэйк.

У человека были рыжие волосы, как у второго солдата, который выкрал днем Джека Осборна из тюрьмы. Кроме того, в речи ветеринара слышался явный чужестранный акцент.

– Сэр, – несмело заявил один из солдат, – но это же немец Вальдштейн, который лечит всех лошадей в Порт-Ройяле. Он и в самом деле лучший ветеринар в городе.

Блэйк потемнел лицом. Солдаты опустили ружья и смотрели на него, как на полного идиота.

– Вы ветеринар? – угрюмо спросил Блэйк, поворачиваясь к Вальдштейну.

Тот утвердительно кивнул.

– Тогда какого дьявола вы ходите заниматься своим ремеслом по ночам? – проревел Блэйк, больше не владея собой. – У вас что, нет другого времени?

– Нет, сэр, – радостно подтвердил ветеринар. – Весь день я был в конном полку и только теперь смочь выкроить время для лошатка герр Олдингтона. – Он повернулся к ней и любовно похлопал ее по холке. Лошадь в ответ выгнула шею и закурлыкала, как голубь. – Посмотрите, какой потрясающий масть! Очень редко встречаются лошати такого цвета, не желтого и не песочного, а именно золотистого.

Лицо Вальдштейна сияло гордостью. Было видно, что он и впрямь души не чает в столь благородных животных.

– Извините, что мы потревожили вас, – буркнул Блэйк. Но на всякий случай все-таки уточнил: – Скажите, вы не входили в дом?

– В дом? – удивился немец. – А что мне делать в доме?

И в самом деле, что? Блэйк безнадежно махнул рукой.

– Ладно. – Он обернулся к солдатам. – Пошли за мной!

Блэйку страшно не хотелось этого делать, но в саду он все же был вынужден объяснить солдатам, что губернатор пропал и что, похоже, его похитили. Ошеломленные солдаты только переглядывались.

– Нам нужно во что бы то ни стало найти Олдингтона, – закончил свою речь Блэйк. – Любой, кто нападет на след, получит от меня двадцать золотых! Так что за дело, не мешкайте!

Приободренные обещанием награды, солдаты рассыпались по саду. По пути они встречали своих товарищей, которые еще не слышали о происшедшем. Новость о похищении герцога перелетала из уст в уста, и вскоре все часовые, оставив свои посты, стали при свете факелов обшаривать сад и прилегающую территорию.

Сам Блэйк тем временем решил вернуться в гостиную, в которой в последний раз видели без вести пропавшего герцога Олдингтона. Капитану не давала покоя мысль: каким образом губернатор мог покинуть дом незамеченным? Через минуту к нему присоединился сильно встревоженный дворецкий.

– Ничего нового? – спросил Блэйк, не глядя на него.

– Ничего, сэр.

Блэйк отвернулся, хмуро покусывая изнутри нижнюю губу.

– Я могу вам чем-то помочь, сэр? – спросил дворецкий, кашлянув.

Блэйк, не отвечая, приблизился к окну.

– Если его вытащили в окно, то хоть один из стоявших в саду часовых должен был заметить неладное, – пробормотал он. – Если вышел в дверь…

– Нет, сэр, – решительно промолвил дворецкий. – Я все время был в холле и наверняка бы заметил его светлость.

– Но ведь куда-то он все же делся! – раздраженно бросил Блэйк. – Не мог же он улететь на крыльях, в самом деле! – Затем обернулся к дворецкому: – Когда служанка последний раз видела его, где именно он находился?

– Я как раз хотел вам сказать, сэр, когда вы меня перебили, – отозвался Джон. – Его светлость стоял у камина, вот здесь.

– У камина? – удивился Блэйк, подходя ближе.

Так что же, получалось, герцог испарился через каминную трубу? Блэйк нахмурился и нагнулся над очагом.

Огонь в камине, естественно, не горел. И внезапно Блэйк заметил кое-что, от чего сердце на мгновение замерло у него в груди, – короткий золотистый волосок, зацепившийся за каминную решетку.

Блэйк снял его и намотал на палец. Теперь он совершенно точно знал, кто именно похитил Роджера Олдингтона.

 Глава 31   Запасной выход сэра Генри Моргана 
– Идиот! – простонал капитан Блэйк. – Болван! Кретин!

Дворецкий, решивший, что все эти лестные слова относятся к нему, поспешно сделал шаг назад.

– Да, сэр? – пролепетал слуга.

– Надо было сразу понять! – проскрежетал Блэйк, ощупывая каминную доску и нажимая подряд на все встречающиеся на ней завитки. – Мы же на Ямайке, верно? На кой черт вообще нужен камин в доме на Ямайке, где и так круглый год тепло.

– Камин велел построить мистер Морган, – почтительно доложил дворецкий. – Мистер Морган говорил, что он напоминает ему об Англии.

Блэйк свирепо фыркнул.

– Старый мерзавец! Какой, к черту, камин – это же самый обыкновенный потайной ход! Проклятый пират до смерти боялся, что кто-нибудь в один прекрасный день может напомнить ему о его делишках, вот и велел сделать для себя лазейку – на всякий случай, мало ли что! А чертов Джек Осборн, который водил с ним дружбу, каким-то образом прознал о ходе! Да что там – он небось сам пользовался им, чтобы незамеченным приходить к вице-губернатору и отдавать ему его долю добычи… Наконец-то!

Блэйку удалось нащупать скрытую кнопку, и задняя стенка камина мягко отъехала назад. В образовавшееся отверстие с легкостью мог, всего лишь чуть согнувшись, проскользнуть любой человек. Блэйк сорвал с пояса пистолет.

– Ну, слава богу! Джон, зови сюда солдат!

– Каких солдат, сэр? – Слуга окончательно растерялся.

– Мне все равно каких! – рявкнул Блэйк. – Главное, чтобы их было не меньше дюжины! Эти мерзавцы чертовски хитры, и вряд ли нам удастся застичь их врасплох.

Джон со всех ног кинулся исполнять приказание, и через минуту, гремя каблуками, с лестницы сбежали солдаты, которые сидели в засаде возле комнаты Луизы. Блэйк ждал их у камина.

– Дэвис, факелы! – распорядился он.

Один из солдат принес два факела, один оставил себе, а второй вручил своему товарищу.

– Вперед! – скомандовал Блэйк. И первым полез в потайной ход.

Здесь было темно и пахло сыростью, но уже через несколько шагов подземный ход стал шире и выше, так что Блэйк мог идти, не нагибая головы. Факелы шипели и чадили, с них на землю капала смола.

– Глядите в оба, ребята, – негромко проговорил Блэйк, – мало ли какие сюрпризы они нам приготовили!

Однако через сотни две шагов их ожидал совсем иной сюрприз, а именно: подземный ход раздвоился. Блэйк велел всем остановиться, а сам встал на колени и принялся изучать рыхлую землю.

– Они пошла налево, – сообщил капитан, поднимаясь. – За ними!

Почувствовав, что цель поисков близка, Блэйк зашагал быстрее. Солдаты почти бегом следовали за ним, неся ружья на изготовку. Казалось, подземному ходу не будет конца, но неожиданно впереди забрезжил слабый свет.

– Ага, вот и выход, – удовлетворенно промолвил Блэйк. – Только не забывайте об осторожности!

Рубаха на груди у него вся взмокла. Он подкрался к выходу из подземелья, высунул голову наружу, но не обнаружил ничего подозрительного. В лицо ему пахнуло соленым ветерком, и стало понятно, что они находятся совсем недалеко от моря. Блэйк осторожно снял с пояса второй пистолет.

Держа в каждой руке по пистолету, он выскочил из подземного хода и притаился за большим камнем. Луна вышла из облаков, и Блэйк наконец-то смог как следует оглядеться. Позади него высились угрюмые скалы, и вход в подземелье казался среди них самой обыкновенной расселиной. Впереди лежала маленькая бухточка, в которой сейчас, в ночную пору, не было видно ни единого паруса.

Блэйк опустил пистолеты и задумался.

«Вряд ли они могли увезти Олдингтона, – подумал капитан. – Корабля у них нет, стало быть, бежать им некуда. Скорее всего, просто ждут удобного момента, чтобы предложить выгодный обмен: губернатор Ямайки вместо Луизы. – Блэйк в восхищении покачал головой. – Похоже, Габриэль, я недооценил вас. Однако и вы тоже недооценили меня, потому что я догадался о потайном ходе. Никуда вы теперь от меня не денетесь!»

Он обернулся и махнул рукой солдатам, чтобы выходили. Один за другим те стали покидать пещеру. Блэйк все время держался начеку, готовый к любым неожиданностям. Но ровным счетом ничего не случилось, и он даже почувствовал что-то вроде разочарования.

– Слушайте меня, – сказал Блэйк солдатам, которые собрались вокруг него. – Теперь мы знаем: губернатора увели этим путем. Не думаю, что похитители ушли далеко. У кого какие соображения, куда они могли отправиться после того, как покинули подземелье?

Солдаты молча переглядывались. Эта часть берега казалась совершенно необитаемой, и теперь Блэйк окончательно утвердился в мысли, что потайной ход использовался пиратами, приятелями Моргана, чтобы наносить ему визиты, которых не одобрили бы в Порт-Ройяле. Любая лодка могла пристать в бухте вдали от любопытных глаз, после чего пират забирался в потайной ход, являлся в особняк вице-губернатора, минуя слуг и соглядатаев, и уходил тем же путем, никем не замеченный.

– Может, попытались спрятать губернатора в городе? – высказал наконец предположение самый молодой солдат.

– Нет, – возразил другой, постарше, – в городе губернатора наверняка бы увидели и узнали.

– Смотрите, сэр, в море какая-то лодка! – внезапно вскрикнул Дэвис.

Сердце Блэйка радостно забилось. Теперь он и в самом деле различал вдали очертания лодки, едва заметные в лунном свете.

В следующее мгновение до его слуха долетел жалобный крик:

– На помощь! Помогите!

– Это Роджер! – вскрикнул Блэйк и что есть духу бросился бежать к берегу.

Солдаты беспорядочной гурьбой последовали за ним.

Достигнув песчаной полосы, они остановились. Отсюда уже отчетливо была видна небольшая лодка, кружившаяся в волнах.

– На помощь! – звал человек, находившийся в лодке, и его крик разносился далеко над водой, пугая морских птиц.

– Хо-хо, а лодка-то без паруса и весел… – отметил Дэвис, приставив к глазам ладонь. – Ох, а губернатор-то наш привязан к мачте! Во дела!

Кто-то из солдат прыснул. Когда надутый индюк попадает в смешное или неловкое положение, грех не позубоскалить над ним.

– Помогите! – надрывался Олдингтон. – Эй, кто-нибудь!

– Его надо спасать, – решительно сказал Блэйк, срывая камзол и жилет. – Кто из вас хорошо плавает?

Дэвис неловко кашлянул в кулак. Весельчак поперхнулся своим смехом и умолк.

– Вы бы того, сэр, осторожнее, – подал голос Дэвис. – Здесь течение сильное, так и утонуть недолго. Да и акулы…

– И медузы, – добавил кто-то.

– По двадцать гиней каждому! – решительно бросил Блэйк, снимая сапоги. – Ну?

Трое человек согласились поплыть с ним, но Блэйк выбрал двоих, которые показались ему наиболее надежными.

– Лодку уносит в открытое море, – охнул Дэвис. – Вы можете и не успеть добраться до него, сэр.

Блэйк поглядел на него сверкающим от бешенства взором и, ничего не ответив, шагнул в волны. Следом за ним двинулись двое солдат, снявших с себя обувь и верхнюю одежду.

– Лихой капитан, – промолвил один из тех, что остался на берегу.

– Так ведь губернатор – приятель его, – пояснил кто-то, – вот в чем дело.

– Приятель или нет, а я бы и ради приятеля хорошенько подумал бы сначала, прежде чем лезть в воду, – отозвался Дэвис с невольным уважением в голосе.

Столпившись на берегу, солдаты вглядывались в головы пловцов, которые с каждой секундой все дальше удалялись от берега, и спорили, удастся ли им добраться до лодки прежде, чем течение окончательно вынесет ее в море.

Если бы их внимание не было так поглощено происходящим, они бы заметили, как три тени отлепились от скал и нырнули обратно в подземный ход. Времени у похитителей было не слишком много, а им еще оставалось сделать одно дело – то, ради которого, собственно, все и было затеяно.

 Глава 32   Развилка 
Артур Блэйк считал себя очень хорошим пловцом. В воде он чувствовал себя как рыба, а если понадобится, мог держаться также и под водой, задержав дыхание на несколько минут. Но сегодняшний ночной заплыв в бухте вымотал его так, что когда он наконец достиг лодки и перелез через ее борт, то повалился на дно, не в силах вымолвить ни слова. Олдингтон, привязанный к мачте, вытаращился на него.

– Артур? Это и впрямь вы? Слава богу! А то я уже думал, никто мне не поможет.

Тяжело дыша, Блэйк поднялся. К счастью, весла были в лодке. Он нащупал их, вставил в уключины и стал медленно грести обратно к берегу.

– Послушайте, может, вы развяжете меня сначала? – заверещал губернатор.

Блэйк только бросил на него косой взгляд и ничего не ответил. Через полминуты он помог влезть в лодку одному из солдат, а еще через некоторое время подобрали и второго. Оба солдата сильно отстали от Блэйка и здорово утомились, но, несмотря на это, капитан посадил их на весла, а сам достал нож и подошел к мачте.

– Ну, Роджер, – промолвил капитан просто, разрезая путы, – рассказывайте.

– Что я должен рассказывать? – раздраженно осведомился губернатор, отбрасывая прочь обрывки веревок.

– Все, – коротко ответил Блэйк. – Как вы тут очутились?

Олдингтон отвел глаза и нехотя признался, что после ухода Блэйка он некоторое время ходил по комнате, задумавшись, и остановился у камина. После этого в губернаторской памяти зиял провал.

– Ясно, – вздохнул Блэйк. – Ну-ка, покажите мне вашу голову… Ого, ну и шишка! Неудивительно, что вы ничего не помните.

Губернатор продолжил рассказ. Он очнулся от того, что его куда-то тащили, взяв за ноги и за руки. Олдингтон хотел возмутиться и спросить, что, собственно, происходит, но ему не дали даже раскрыть рта. Гребцы ухмылялись до ушей, слушая губернаторское повествование.

– Во второй раз я очнулся, когда меня привязывали к мачте. Но я был уже так напуган, что не посмел ничего спрашивать, – прибавил Олдингтон жалобно. – Мерзавцы столкнули лодку в волны, и… и ее понесло прочь от берега. Вы не можете себе представить, дорогой Артур, до чего это было неприятно!

– Опишите мне людей, которые вас похитили, – попросил Блэйк.

– Их было трое, – поспешно заговорил губернатор. – Один – наш старый знакомый, капитан Джек. Другой – рыжий, с физиономией пройдохи, а третий был хуже всех. Но лучше не спрашивайте, почему у меня сложилось о нем такое мнение.

Блэйк сделал вид, что чешет нос, чтобы скрыть невольную улыбку.

– Вообще-то именно третий командовал теми двумя, они беспрекословно ему подчинялись, – пояснил губернатор и содрогнулся. – Какое счастье, дорогой Артур, что вы вовремя пришли мне на помощь. Ну, теперь я точно повешу ту девку, пусть капитан Джек знает, что со мной нельзя безнаказанно шутить таких шуток!

Рука капитана Блэйка замерла в воздухе.

– Черт побери! Луиза, я совсем о ней забыл! – воскликнул он. И велел гребцам: – Быстрее, черт возьми, быстрее! Мы должны как можно скорее вернуться в особняк!

– Мы делаем все, что можем, сэр, – подал голос один из гребцов, оправдываясь. – Но тут сильное течение, сэр!

– Ладно, – угрюмо промолвил Блэйк, махнув рукой. – Сдается мне, что мы все равно уже опоздали.

– Вы о чем? – встревоженно спросил Олдингтон, но Блэйк только поглядел на него и ничего не ответил.

Когда лодка коснулась дна, Блэйк спрыгнул в воду и пошел к берегу. Кто-то из солдат кинулся к нему, неся его одежду. Блэйк машинально обулся, взял свой камзол и стал на ходу натягивать его.

– Живо в подземный ход! – крикнул он. – Бегом, бегом! Может быть, мы еще успеем перехватить их!

Но когда Блэйк, согнувшись в три погибели, вылез из камина в гостиной моргановского особняка, он никого не увидел.

Чувствуя, как бешено колотится его сердце, капитан взлетел по ступенькам на верхний этаж. Держа пистолет наготове, подкрался к каморке, в которой находилась пленница, и резким движением распахнул дверь.

Четверо охранников Луизы по-прежнему находились в комнате, но в несколько ином положении, чем раньше. Двое лежали раненые, а двое остальных, связанные спина к спине, с кляпом во рту, сидели на полу, изумленно вытаращив глаза и мыча нечто неразборчивое.

– Ясно, – буркнул Блэйк, опуская пистолет. – Ну, Габриэль, если мы когда-нибудь встретимся с вами…

Он достал нож, опустился на одно колено и стал разрезать веревки. Когда освободил первого солдата, тот самостоятельно вытащил кляп изо рта и изрек нечто настолько непотребное, что даже Блэйк поглядел на него с укором.

– Рассказывай, что у вас тут случилось, – велел капитан горе-охраннику.

– Да что случилось, сэр? – засмущался тот. – Ничего особенного, в общем! Сидим мы, значит, караулим девицу, как вы велели, все честь по чести. И тут появляется эта птица…

– Какая еще птица? – удивился Блэйк и нахмурился.

– Желтенькая такая, махонькая. Словом, птица как птица. Влетает в окошко и давай трели выводить.

– Канарейка? – спросил Блэйк.

Солдат почесал в затылке.

– Может, и канарейка, сэр, не больно-то я в них разбираюсь. Знаю только, что в Англии у нас такие не водятся.

– Дальше, – приказал Блэйк тяжелым голосом.

– Ну, тут Джонсон начал шикать на нее: кыш да кыш, говорит, а та все верещит, летает по комнате. Вдруг дверь как распахнется, и влетают трое. Кто-то из наших пробовал сопротивляться. – Солдат взглянул на раненых, вздохнул и добавил: – Да, видно, зря. Девицу они забрали, а нас связали… Вот и все.

Блэйк поднялся на ноги.

– Ясно. Вызови лекаря к раненым, да не мешкай.

И капитан что есть духу бросился бежать вниз по лестнице.

Вновь оказавшись в моргановской гостиной, Блэйк взглянул в окно. Возле дома было множество солдат, которые бестолково метались в разные стороны, ища пропавшего губернатора. Нет, этим путем пираты уйти не могли. Значит, сбежали опять же через потайной ход.

Блэйк снова нырнул в камин и помчался вперед. Миновав развилку, он нос к носу столкнулся с губернатором, который брел, еле волоча ноги. С обеих сторон Олдингтона поддерживали двое солдат.

– Вы никого здесь не видели? – спросил Блэйк.

Губернатор покачал головой.

– Черт, на развилке они свернули не влево, а вправо! А, дьявол! – внезапно понял Блэйк. Повернулся к солдатам. – Мне нужно шесть человек. Кто пойдет со мной?

Вызвалось даже больше, чем шесть, хотя на сей раз Блэйк не обещал никакой награды. Но капитан был прирожденный лидер, и люди были готовы следовать за ним, куда он прикажет.

– Пошли! – скомандовал Блэйк. Но на секунду приостановился, обратился к Олдингтону: – Губернатор, можете приказать разобрать виселицу. Луиза Мэнсфилд сбежала, и боюсь, что виселица нам больше не понадобится.

С этими словами капитан быстрым шагом двинулся обратно, к развилке. Солдаты, которые вызвались помочь ему, поспешили за ним следом. Губернатор только вздохнул и покачал головой, поражаясь расторопности своего приятеля. Сам он мечтал сейчас только об одном: поскорее добраться до постели и выпить хорошего грога.

Добравшись до развилки, Блэйк свернул теперь направо. Дэвис, пыхтя, нес чадящий факел, пламя которого неожиданно заколебалось. Блэйк обрадовался. Значит, выход недалеко, сказал он себе и прибавил шагу.

Однако подземный ход неожиданно уперся в глухую стену. Пока Блэйк ощупывал ее, ища потайной рычаг, открывающий выход, прошло несколько минут. Наконец со звуком, напоминающим вздох, стена повернулась на невидимых петлях, и Блэйк, наклонив голову, шагнул в открывшийся проем.

Оглядевшись, он понял, что находится в каком-то бедном, пустом, заброшенном доме. В комнате не было ничего, кроме фальшивого камина, в котором и был скрыт выход из подземелья.

Блэйк и сопровождающие его солдаты двинулись из дома и оказались в лабиринте порт-ройялских улиц, убегавших во все стороны прихотливыми извивами. Блэйк приказал солдатам разделиться и опрашивать всех встречных прохожих, не заметили ли они кого, сам же с двумя солдатами двинулся наугад. Он понимал, что время упущено, и все же надеялся на удачу. Но редкие нищие и еще более редкие ночные патрули отвечали ему, что не встречали нынешней ночью никого, хотя бы отдаленно похожего на людей, которых он искал.

Примерно в три часа ночи Блэйк прекратил поиски и вернулся в особняк губернатора. Другие солдаты тоже вернулись с сообщением, что им никого не удалось обнаружить. Блэйк выдал награду тем, кто отправился с ним вплавь за лодкой губернатора, и по еще безлюдным улицам отправился на «Ласточку» – с утренним отливом корабль должен был покинуть гавань и отправиться на поиски «Медузы». Не раздеваясь, Артур рухнул на кровать в своей каюте и тотчас забылся сном.

 Глава 33   Канарейка – птичка певчая 
Он проспал всего несколько часов. Незадолго до начала отлива помощник капитана Сарджент разбудил Блэйка, и тот поднялся на палубу. Бегло осмотрев «Ласточку», остался вполне доволен произведенным ею впечатлением. Это был трехмачтовый корабль, оснащенный примерно тремя десятками пушек, из которых четыре щеголяли прямо-таки убойным калибром и мощностью. Блэйк проверил запасы пороха, пищи и пресной воды и только затем, убедившись, что все в порядке, отдал приказ сниматься с якоря.

– Курс на Тортугу, – негромко приказал он рулевому.

– Есть, сэр! – бойко ответил тот.

Поднялось солнце, и поверхность воды затрепетала расплавленным золотом. Гавань Порт-Ройяла медленно уходила из глаз, и Блэйк, обернувшись, смотрел на нее, пока она не скрылась из виду.

– Ветер попутный, сэр, – доложил Сарджент. – Может быть, поднять все паруса?

– Да, конечно, – отозвался Блейк. – Если заметите какой-нибудь корабль, дайте мне знать.

И, оставив Сарджента одного на капитанском мостике, он спустился к себе в каюту, вытащил записную книжку и лист бумаги, на котором Джек Осборн сделал копию той половины карты, что была у Габриэль, и задумался. Потом поднялся с места, достал из шкафа самый подробный список островов Карибского моря и принялся за его изучение.

Около часу дня явился Сарджент с сообщением, что слева по курсу замечен бриг. Блэйк взял подзорную трубу и поднялся на палубу. Однако корабль оказался всего лишь торговым голландским судном.

– Не он, – коротко вздохнул Блэйк, опуская трубу. – Я не думаю, что мы нагоним «Медузу» раньше чем через два дня, но все-таки держите ухо востро. Если они попали в бурю или сели на мель, нам может и посчастливиться.

В тот день Сарджент и сменивший его второй помощник Маккефри видели еще пять кораблей, но ни один из них не являлся «Медузой». Это были мирные торговые суда, шедшие к Ямайке.

– Как бы нам не упустить чертовых пиратов… – озабоченно промолвил Сарджент, хмуря брови.

Вообще он был недоволен. От капитана Блэйка, у которого была репутация непримиримого врага пиратов, Сарджент ожидал чего-то большего, а тот, вместо того чтобы действовать, сидел в каюте, преспокойно потягивал французское вино, изучал какие-то бумаги и почти не высовывал носа на палубу. Молодой офицер поневоле начал уже сомневаться, а тому ли вообще человеку поручены поиски пропавших сокровищ Порт-Ройяла. Во всяком случае, Блэйк даже не подавал виду, что хоть как-то заинтересован в их находке. Все это было очень, очень подозрительно.

Вечером, когда стемнело, Сарджент все-таки решил навестить Блэйка. Знаменитый истребитель пиратов лежал на кровати, закинув руку за голову, и смотрел куда-то в пространство сосредоточенным, невидящим взглядом.

– Сэр, – тихо окликнул его Сарджент.

Взгляд Блэйка стал более осмысленным. Капитан шевельнул бровями и потер пальцем шрам на виске.

– Слушаю вас, – сказал он.

Сарджент заколебался. По сути дела, ему было нечего сообщить, в чем сам он ни за что бы не сознался.

– Следуем прежним курсом, – наконец доложил помощник капитана. – Нового ничего нет. Будут ли какие-то распоряжения с вашей стороны, сэр?

Блэйк вздохнул. Помолчал немного, наконец промолвил:

– Будут. Мне нужно шесть… нет, лучше десять человек. – Потом уточнил: – При оружии и в полной боевой готовности.

Сарджент кашлянул. Нет слов, он был заинтригован. К чему вдруг капитану Блейку понадобилось такое количество вооруженных людей?

– Я понял, сэр, – тем не менее сказал помощник. – Когда именно они должны быть готовы?

Блэйк перевел взгляд на настенные часы.

– Сейчас скажу… Где-то к двум часам ночи.

«Он что, издевается?» – мелькнуло в голове у Сарджента.

– И что они должны будут делать, сэр? – самым почтительным образом осведомился помощник.

– То, что я им прикажу, – просто ответил Блэйк.

Ветер мало-помалу стих. «Ласточка» медленно скользила по воде сквозь пространство и время. Корабельные склянки глухо отбили четыре раза. Вдалеке в море показался дельфин, плеснул хвостом по поверхности и исчез. Луна ушла за облака, но через несколько минут выглянула снова, разбросав по поверхности моря серебристые трепещущие лепестки. В лунном свете флаг на грот-мачте «Ласточки» казался почти черным, а паруса – смутными бледными пятнами на темной картине ночи. Вздыхая, корабль переваливался с волны на волну, и черные воды расступались перед ним, словно он был их властелином – светлый рыцарь, попирающий тьму. Дремавшие вполглаза акулы в глубинах океана недовольно вздрагивали, когда над ними пробегала гигантская подвижная тень, но их беспокойство было напрасным. Изредка лишь слышались скрип штурвала под руками рулевого да шаги вахтенных на полубаке. Большинство матросов давно спали, как и серая невзрачная птица, которая села передохнуть на салинге.[34] Теперь она дремала, спрятав голову под крыло.

Другая, затерявшаяся во мраке маленькая желтая птичка тоже спала, вцепившись лапками в плечо хозяина. Но неожиданно встрепенулась, подняла голову и прислушалась. Ее чуткое ухо уловило призывную трель.

– Что такое? – пробормотал хозяин спросонья, зевая во весь рот.

Трель повторилась. Теперь она звенела гораздо отчетливей и громче. Канарейка вздрогнула и вильнула хвостиком.

– Спал бы ты лучше, Гораций, – проворчал Джек Осборн, пытаясь устроиться поудобнее.

Гораций покосился на него глазом-бусинкой и ничего не ответил. Вся его поза выражала тоску ожидания. И когда трель прозвучала совсем близко, канарейка не выдержала, слетела с плеча Джека.

– Стой, черт подери! – просипел капитан Осборн, окончательно проснувшись. Но было уже поздно – канарейка описала сложную кривую над мешками с мукой и вылетела в какую-то щель.

Кляня все на свете, Джек кое-как сполз со своего ложа (состоявшего из все тех же мешков с мукой), яростно протер глаза и на цыпочках двинулся вслед за Горацием. Когда он проходил мимо Габриэль, та приподняла голову и недоуменно сощурилась.

Джек вылез из трюма, поднялся по узкой лесенке и замер на верхней ступеньке.

– Гораций! – позвал он вполголоса.

Ответом ему был знакомый свист. Джек успокоился и двинулся дальше.

– Гораций! – вторично позвал капитан Осборн, откинув крышку люка, который вел на верхнюю палубу.

Канарейка беззаботно защебетала. Судя по звуку, она находилась где-то совсем рядом. Решившись, Джек вылез на палубу и распрямился во весь рост.

– Гораций! – позвал он чуть громче.

Тот издал новую короткую трель. Джек шагнул вперед, и в то же мгновение от стены рубки отделилась до боли знакомая фигура капитана Артура Блэйка. На плече истребителя пиратов сидел предатель Гораций и свистел как ни в чем не бывало.

Уразумев, что произошло, Джек схватился за рукоять шпаги, но капитан Блэйк выразительно поцокал языком и поднял пистолет, дуло которого было направлено прямо в лицо Джеку. Большим пальцем капитан отвел курок.

– Сильный аргумент, – согласился Джек.

В следующее мгновение уже с десяток ружей смотрело ему в грудь и спину. Со всех сторон пленника окружили вооруженные матросы, и тому не оставалось ничего другого, как поднять вверх руки. Хмуро улыбнувшись, Блэйк убрал пистолет за пояс и погладил Горация, который и не думал улетать с его плеча.

– Капитан Осборн, насколько я вижу, – произнес Блэйк, наклонив голову.

– Капитан Блэйк, – тем же двусмысленным тоном отозвался Джек, возвращая поклон.

– Счастлив приветствовать вас на «Ласточке», – продолжал Блэйк. – Что ж, недурная была идея – забраться на корабль, который преследует «Медузу», дождаться, пока он ее догонит, а затем преспокойно перебраться к своим. Но я разгадал ваш ход. Глупая птица погубила вас, капитан, – добавил Блэйк, усмехнувшись. – В детстве я умел подражать голосам многих животных, и, как видите, мне это неожиданно пригодилось. Выманить канарейку, а затем и вас из вашего укрытия не составило труда.

Он кивнул восхищенному, боявшемуся пропустить хоть слово Сардженту. И тот приосанился, скомандовал:

– Бакстер, О’Рурк, Милбанк, Додж, Фэйри! За мной!

– Они где-то в трюме, – сказал Блэйк. – Там должны быть один мужчина и две женщины, так что будьте с ними повежливее.

– Есть, сэр! – козырнул Сарджент и вместе со своими людьми отправился выполнять распоряжение.

Джек, пятеро матросов и капитан Блэйк остались на палубе одни. Лицо Джека сделалось мрачнее тучи.

– Можете зря не трудиться, капитан, ничего хорошего не придумаете, – промолвил Блэйк, зорко наблюдавший за ним. – Здесь не Порт-Ройял, в котором так легко затеряться. Это всего лишь корабль, а на корабле невозможно спрятаться так, чтобы тебя не обнаружили.

– Гораций, – вместо ответа приказал Джек, – ко мне!

Канарейка вспорхнула с плеча Блэйка и пересела на плечо пиратского капитана, обиженно пискнув. Джек укоризненно покачал головой:

– Ах, Гораций, что же ты наделал…

– Заберите у него оружие, – распорядился Блэйк.

Джека осмотрели и отняли у него кортик и перевязь со шпагой.

– Как поживает Габриэль? – поинтересовался Блэйк, когда с обыском было покончено.

Джек вскинул брови с видом самого неподдельного любопытства.

– Габриэль? Что за Габриэль? Я его знаю?

– Бросьте паясничать, – усмехнулся Блэйк.

– Гораций, – доверительно сказал Джек канарейке, – нас подозревают во лжи.

Затем он поднял глаза – и замер.

– Здесь кто-то спрашивал меня? – спокойно осведомилась Габриэль де Сент-Илер, подходя к ним.

 Глава 34   Ночной разговор 
Прежде чем Блэйк успел промолвить хотя бы слово, Сарджент, появившийся с другого конца корабля, подскочил к Габриэль и взял ее на мушку.

– Ни с места! – звонко крикнул помощник напитана.

Но Габриэль не обратила на него ровным счетом никакого внимания. Она стояла, подбоченясь, и с вызовом смотрела в глаза Блэйку. «Ну и что ты мне теперь сделаешь?» – было написано на ее лице.

– Отставить! – с досадой скомандовал капитан, и Сарджент в удивлении приоткрыл рот. – Бросайте оружие, Габриэль. Ваш план был хорош, но он не сработал.

Не сводя глаз с Блэйка, Габриэль молча отстегнула ножны и бросила их на палубу. Следом за ними отправились оба пистолета.

– Кинжал тоже, – напомнил Блэйк.

Габриэль не стала спорить, достала клинок из-за голенища и швырнула его в общую кучу.

– Вот и славно, – обронил Блэйк. Обернулся к Сардженту: – А где остальные?

Помощник развел руками:

– Мы никого не нашли, сэр.

– Ищите, – коротко приказал Блэйк. – Они должны быть где-то здесь… – Капитан посмотрел на матросов, которые по-прежнему стояли, нацелив ружья на Джека. – Этого – в кандалы и не спускать с него глаз. Ясно?

– Так точно, сэр.

– А я? – спросила Габриэль. Ее зеленые глаза в свете висевшего на юте фонаря казались почти изумрудными. – Меня вы тоже закуете?

– Там видно будет, – ответил Блэйк и взял ее за локоть. – А для начала мы с вами просто поговорим.

Сарджент, вытаращив глаза, смотрел, как истребитель пиратов запросто берет под руку сообщницу одного из тех самых пиратов, и не находил слов. Блэйк заметил это.

– Сарджент, – сухо сказал он, – я, кажется, дал вам задание. Выполняйте!

Помощник багрово покраснел.

– Так точно, сэр, – пробормотал молодой офицер. И, прочистив горло, приказал своим людям: – За мной, ребята!

Блэйк повел Габриэль к своей каюте. Бросив взгляд через плечо, девушка заметила, что Джек, которого тащили прочь, смотрит на нее, и отвела глаза. Гораций, возмущенно вереща, полетел за своим хозяином.

– Сюда, – промолвил Блэйк.

Без особой охоты Габриэль переступила порог капитанской каюты. В углу – кровать, у окна – стол, возле него – несколько стульев, в другом углу – шкаф с книгами и различными бумагами. Впрочем, вовсе не обстановка интересовала Габриэль в тот момент. Она искала хоть какое-нибудь оружие – и не находила его. Мысль, что она оказалась во власти своего недруга, отнюдь не была ей приятна, и Блэйк явно почувствовал ее настроение. Капитан жестом предложил девушке сесть и сам устроился напротив. В каюте повисло томительное молчание.

– Я хочу, чтобы вы знали: вам нечего бояться, – сказал Блэйк наконец.

«Так я тебе и поверила», – подумала Габриэль де Сент-Илер.

– Должен признаться, – продолжал Блэйк, задумчиво поглаживая шрам на виске, след от давней дуэли на Лестер-сквер, – что ни за одной женщиной я не гонялся так, как за вами. Где вы прятались – в трюме?

– Э-э… – нерешительно промолвила Габриэль. – В общем, да.

– А где ваши друзья? – внезапно спросил Блэйк, подавшись вперед.

– Какие еще друзья? – мрачно отозвалась пленница.

– Луиза Мэнсфилд, – ответил Блэйк, не сводя с нее глаз, – и рыжий парень с орлиным носом. Где они?

Габриэль улыбнулась.

– А, вот вы о чем. Видите ли, капитан, с ними приключилась неприятность. К сожалению, они задержались на берегу.

Блэйк откинулся на спинку стула. Взгляд капитана сделался ледяным.

– И вы полагаете, я поверю вашим словам?

– Да, потому что в них правда, – спокойно ответила Габриэль. Она протянула руку, взяла со стола большой персик из остатков капитанского ужина и стала неторопливо откусывать от него. – Видите ли, некоторые женщины бывают излишне ревнивы. Как, впрочем, и некоторые мужчины.

– И поэтому вы предпочли отделаться от своих сообщников, – сказал Блэйк, подделываясь под ее тон. – Так, что ли?

Габриэль пожала плечами, не переставая есть персик.

– Можете считать, что они сами меня вынудили.

– Нет, – подытожил Блэйк, – те двое здесь, на корабле, я знаю. Когда вы поняли, что капитан Джек попался, то поспешили ему на выручку, а сами велели своим друзьям спрятаться понадежнее. Уверен, что так оно и было.

Габриэль доела персик и положила косточку обратно на блюдо.

– В таком случае, – промолвила девушка, не скрывая сарказма, – когда отыщете их, дайте мне знать. Я с удовольствием взгляну на них.

– Не волнуйтесь, – отозвался Блэйк. – Я приказал обыскать корабль от днища до мачт, так что рано или поздно ваших приятелей все равно обнаружат. – Он усмехнулся. – Вы зря стараетесь их выгородить, Габриэль.

Но та лишь упрямо покачала головой.

– Знаете, мистер Блэйк, если вам удастся отыскать то, чего нет, значит, вы и впрямь волшебник.

Блэйк позволил своим губам сложиться в улыбку, которая вышла острой, как бритва.

– Вы преувеличиваете мои возможности, Габриэль. – Капитан быстро взглянул на нее. – Между прочим, кто такой тот рыжий малый? Я даже не знаю его имени.

– Его звали Анри, – ответила Габриэль, – и он был моим слугой. Вот и все.

– Только слугой? – обидным тоном осведомился Блэйк.

Но дочка фехтовальщика с самого детства умела держать удары и не морщиться.

– А что, вы бы хотели, чтобы Анри был мне кем-то еще? – спросила Габриэль спокойно.

– Вообще-то, мне было бы куда легче, если бы он был, к примеру, вашим братом, – очень вежливо ответил Блэйк.

– Признаться, когда-то у меня было трое братьев, – отозвалась Габриэль, пожимая плечами. – Однако все они уже умерли.

– Капитан Джек тоже может умереть, – подхватил Блэйк, зорко наблюдая за ней. – Одно мое слово, и Осборн повиснет на рее.

Габриэль отвернулась и поглядела в окно. Наконец промолвила ровным тоном:

– Мне бы не хотелось, чтобы капитан Джек повис на рее. Он очень многое сделал для меня.

– Например?

– Например, – раздраженно бросила Габриэль, – подобрал меня в открытом море, когда некий английский капитан потопил корабль, на котором я плыла.

– Ну хорошо, – вздохнул Блэйк. – Давайте так, Габриэль. Вы отдаете мне карту Грамона, а я обещаю вам не отнимать жизнь у капитана Джека, который вам, по-видимому, весьма дорог. Идет?

– Хм, очень заманчивое предложение, – заметила Габриэль после небольшой паузы. – Очень. В самом деле, я отдаю вам карту, а вы повесите на рее… меня. – Она улыбнулась. – Простите, сэр, но я имела дело с англичанами и знаю, что за их слово нельзя дать даже ломаного гроша.

Блэйк угрюмо отвернулся. Пальцы его правой руки нервно барабанили по столу.

– Вы же знаете, что я бы никогда не пошел на такое.

Габриэль пожала плечами.

– Что хорошего можно ждать от людей, которые сожгли Жанну д’Арк?

– Обвините меня еще и в том, что я начал Столетнюю войну! – сердито бросил Блэйк. – Почему вы не доверяете мне, Габриэль? Мы могли бы стать союзниками. – Капитан перегнулся к ней через стол. – Потому что я понял, что именно зашифровано цифрами на той карте.

Несмотря на то что Габриэль отменно владела собой, у нее все же перехватило дыхание.

– Вы шутите, – наконец проговорила она недоверчиво.

– Вовсе нет! – с торжеством ответил Блэйк. – Взгляните сюда.

И Артур извлек из кармана свою записную книжку, а заодно листок, на который Джек Осборн скопировал часть карты Габриэль.

– Конечно, я догадался не сразу, но в конце концов до меня все же дошло. – Он ткнул пальцем в строки, записанные в книжке. – Видите? Это комбинации цифр с моей половины карты. Той самой, которую вы у меня…

– Которую я у вас позаимствовала, – подсказала Габриэль с самой очаровательной улыбкой.

– Пусть будет так. Итак, что мы имеем? Тринадцать меток, возле которых указаны тринадцать групп цифр. На левой половине карты комбинации такие: 918405 103821 215605 604 421504 721122 1215. А на правой половине встречаются следующие: 1107 518309 305701 1314 804215 1001. Таким образом, у нас оказывается восемь комбинаций по шесть знаков, четыре комбинации по четыре знака и всего одна с тремя знаками. Вы еще не догадываетесь?

– Нет, – покачала головой Габриэль.

– Эти цифры, – пояснил Блэйк, – можно расположить совсем по-иному.

И он перевернул страничку. На ней значилось:

 
103821

 
215605

 
305701

 
421504

 
518309

 
604

 
721122

 
804215

 
918405

 
1001

 
1107

 
1215

 
1314

 
– Черт возьми! – вырвалось у Габриэль. – Первая цифра – это… это номер! 1, 2, 3, 4, 5 и так далее… Это номер буквы в слове!

– Ну да, – подтвердил Блэйк. – Но потом, начиная с цифры 10, чтобы не возникло путаницы, Грамон употребляет шифры из четырех знаков.

Габриэль нахмурилась.

– Предположим, первая цифра в шестизначном шифре – номер буквы в слове, две следующие… Ну конечно! Номер буквы в алфавите! А как же тогда три остальные?

– А кто вам сказал, что тут зашифровано только одно слово? – усмехнулся Блэйк. – Вообще-то тут их целых два. Вернее, даже не два слова, а два коротких сообщения. Три последних символа в шестизначном шифре относятся именно ко второму сообщению. Я понял это, когда увидел, что последовательность из трех цифр – 604 – встречается на карте только один раз. Все дело в том, что второе сообщение оказалось короче первого и для него понадобилось всего восемь букв, тогда как для первого – целых тринадцать.

– Но вы их прочли? – нетерпеливо спросила Габриэль. – Что в них говорится?

– Не спешите, – ответил Блэйк. – Первое сообщение зашифровано следующим образом: 103 215 305 421 518 604 721 804 918 1001 1107 1215 1314.

– Я начинаю думать, что вас мне послала судьба, – серьезно сказала Габриэль. – Итак… Первая буква в слове – третья в алфавите, значит, «c».[35] Вторая – пятнадцатая. Значит…

– Не трудитесь считать, – остановил ее Блэйк. – Смотрите сюда. Я уже составил таблицу.

И в самом деле, на отдельной странице его записной книжки значилось:

А – 01          B – 02          C – 03          D – 04

E – 05          F – 06          G – 07          H – 08

I – 09          J – 10           K – 11          L – 12

M – 13          N – 14          O – 15          P – 16

Q – 17          R – 18          S – 19          T – 20

U – 21          V – 22          W – 23          X – 24

Y – 25          Z – 26

– Cœur du dragon? – в изумлении спросила Габриэль. – То есть сердце дракона? И что это значит?

– Пока не знаю, – признался Блэйк и перевернул страничку. – Второе указание куда более обнадеживающее. Здесь я упорядочил цифры, которые относятся к нему.

На странице значилось: 122 215 309 405 504 605 701 821.

– Voie d’eau, – проворчала Габриэль. – Водный путь! Что еще за водный путь?

– Должно быть, к сердцу дракона, – усмехнулся Блэйк. – Иного объяснения я не нашел.

Габриэль, нахмурившись, придвинула к себе записную книжку с расшифровкой. Шевеля губами, проверила в уме все выкладки Блэйка и, однако же, вынуждена была прийти к тем же выводам.

– Ничего не понимаю, – наконец сказала она. – Может быть, Сердце дракона – остров, к которому можно добраться только водным путем? Это объяснило бы все остальные надписи на карте, которые, очевидно, сделаны только для отвода глаз. – Девушка беспомощно пожала плечами. – Но я не знаю такого острова!

– Я тоже, – кивнул Блэйк. – Вот поэтому мне и надо взглянуть на вашу карту.

Габриэль заколебалась. Было очевидно, что она не доверяет Блэйку, хотя то, как тот сумел разгадать шифр Грамона, явно произвело на нее впечатление.

– Вспомните, – вкрадчиво добавил Блэйк, наклоняясь к ней, – из надписи на обороте следует, что сокровище найдет тот, кто знает секрет и умеет считать, то есть поймет тайный код. Шифр я разгадал, остался один секрет, и я уверен, что он тоже спрятан в карте. Надо только суметь его найти. – Капитан придвинулся к Габриэль еще ближе. Его губы почти касались ее щеки. – Дайте мне карту, Габриэль, и, обещаю вам, мы разделим сокровища Грамона пополам, когда отыщем их.

– Правда? – спросила Габриэль, глядя на него завораживающим взором.

– Клянусь вам! – торжественно ответил Блэйк.

Видя так близко ее колдовские зеленые глаза, он не смог удержаться от соблазна и наклонился, желая поцеловать Габриэль. Но в то самое мгновение дверь распахнулась, створка грохнула о стену, и капитан отодвинулся от своей пленницы с выражением крайней досады.

– Что такое? – спросил он сквозь зубы у ворвавшегося в каюту вихрем Сарджента. – Вы что, нашли их?

– Кого, сэр? – пролепетал сбитый с толку Сарджент.

– Рыжего парня и вторую девицу, – холодно ответил Блэйк. – Так вы нашли их или нет?

Габриэль меж тем совершенно равнодушно смотрела на ножик, лежавший на другом краю стола. Должно быть, перед ее взглядом не мог устоять ни один предмет, не говоря уже о человеке, потому что в следующее мгновение ножик таинственным образом исчез, хотя сама Габриэль при этом не делала ровным счетом никаких движений.

– Нет, сэр, – ответил Сарджент на вопрос капитана, – мы их не нашли.

– Тогда какого черта вы ворвались сюда? – совсем уже досадливо спросил Блэйк.

– Впереди слева по курсу бриг, сэр. Сдается мне… – Сарджент запнулся. – Сдается мне, что это и есть та самая «Медуза», которую мы ищем!

Капитана Блэйка сильно подмывало послать к черту и исполнительного Сарджента, вошедшего именно тогда, когда его присутствие было совершенно некстати, и все бриги на свете. Но у него было прямое предписание губернатора Порт-Ройяла вернуть во что бы то ни стало захваченные пиратами сокровища, и он сдержался.

– Хорошо, – буркнул он, поднимаясь с места. – Сейчас иду.

Блэйк прицепил на пояс шпагу, заткнул за него пистолеты и взял самую мощную подзорную трубу.

– Вы уверены, что хорошо обыскали «Ласточку» и что тех двоих нет на корабле? – внезапно спросил он.

– Готов ручаться, сэр, – заверил его помощник. – Мы обшарили весь корабль на совесть.

Блэйк хмуро улыбнулся.

– Что ж, хоть раз в жизни, Габриэль, вы сказали правду… Вызовите сюда лейтенанта Сеймура.

Когда Сеймур явился, он получил приказание занять каюту с тремя матросами и ни в коем случае не спускать с Габриэль глаз.

– Потому что, – добавил Блэйк, – я прекрасно помню, как эта леди однажды пустила на воздух целый корабль, и не хочу вновь оказаться в таком же положении.

Габриэль только поправила прядь волос, укоризненно взглянула на Блэйка, словно тот возводил на нее невесть какую напраслину, и гордо отвернулась.

– Можете не волноваться, сэр, – сказал Сеймур.

Блэйк хмуро улыбнулся, кивнул ему и вместе с Сарджентом покинул каюту.

 Глава 35   Морской бой 
Большая серая крыса вылезла из-за мешка с сухарями, который она облюбовала несколько дней назад, и настороженно прислушалась. Только что в трюме царила необычайная возня, матросы гремели каблуками и, ругаясь, переворачивали мешки и даже заглядывали в бочки. Крыса не любила, когда ее беспокоили, и неожиданное нашествие не на шутку встревожило ее. Но матросы, сделав, очевидно, свое дело, покинули трюм, и теперь в нем царили привычные звуки: глухой шелест волн, доносившийся откуда-то снаружи, скрип дерева и хрип сквозняков, рвущихся в каждую щель в обшивке. Сейчас он казался особенно громким, а значит, корабль ускорил ход.

Постояв на трех лапах, крыса повертела головой и, не обнаружив нигде явной опасности, быстро скользнула по проходу между мешками. Юркнув в щель в переборке, стала карабкаться вверх, то и дело останавливаясь и подозрительно нюхая воздух. Он был заражен тревогой, и крысе это не понравилось.

Между тем капитан Блэйк, стоя на мостике, приладил подзорную трубу, и его сердце затрепетало, когда он сумел поймать ускользающий силуэт корабля. Перед ним была «Медуза», никаких сомнений. Блэйк легко узнал отнятый у него бриг по особенностям оснастки, но прежде всего – по носовой фигуре, которая стала почти целиком видна, когда «Медуза» неожиданно развернулась и стала стремительно уходить от преследования.

– Сарджент, не упускать корабль из виду! – рявкнул Блэйк. – Поднять фок! Круче к ветру!

– Есть, сэр! – крикнул в ответ Сарджент.

Это было лишь третье его плавание, и его душа предвкушала морской бой, которого он никогда не видел, но в котором мечтал лично принять участие.

Крыса вылезла из щели внизу стены и бесцветной тенью побежала вдоль ряда каких-то чугунных громадин, прикованных к полу цепями. Пушки стояли, задрав свои жерла, и словно чего-то ждали. Крыса лишь с презрением покосилась на эти абсолютно бесполезные предметы, которые нельзя было положить на зуб, хотя от них порой так соблазнительно пахло маслом, которым глупые люди зачем-то любят смазывать всякие никчемные железяки. Но тут в жерле самой большой пушки что-то заворочалось, кто-то ойкнул, и из пушки высунулся всклокоченный рыжий парень в испачканной одежде. Крыса молча метнулась в сторону, но было слишком поздно. Тяжелый каблук незнакомца опустился на нее и раздавил.

– Черт подери! – выругался Анри, наступив на жирную серую крысу.

Его нога скользнула по полу, он едва не свалился, но ухватился за пушку и кое-как удержался в стоячем положении. Поддев кончиком сапога омерзительное животное, извивающееся в агонии, Анри с досадой отшвырнул его от себя.

– Что там еще? – спросила женщина, которая в то мгновение как раз выбиралась из соседней пушки.

– Крыса, – лаконично сообщил Анри.

Луиза спрыгнула на пол и покачнулась, но Анри поймал ее за локоть. Качка все усиливалась. Было похоже на то, что «Ласточка» идет на всех парусах.

– Осторожней, – буркнул Анри, отпуская руку женщины.

Та искоса поглядела на него и поправила пистолеты на поясе.

– Интересно, – задумалась Луиза, – почему они так мчатся?

– Должно, увидели «Дезире», – ответил Анри. – Помогите мне. У нас мало времени. Вот-вот сюда спустятся канониры, а нам только их не хватало.

– Надо вывести пушки из строя, – решительно заявила Луиза.

– О чем я и говорю, – согласился Анри и, наклонившись, подобрал с пола обрывок старой заржавленной цепи. – Вот эти четыре пушки – самые мощные. Надо засунуть в стволы что-нибудь твердое, тогда будет шанс, что пушки не выдержат первого же выстрела и взорвутся.

– Замечательно! – с энтузиазмом воскликнула Луиза. – Тогда за дело!

И она вытащила из кармана пригоршню пуль, затем высыпала их в жерло ближайшей пушки.

На палубе Блэйк следил за бригом, который по-прежнему шел далеко впереди. Ветер усилился. «Дезире-Медуза» не сбавляла хода, но и «Ласточка» теперь тоже шла, подняв все паруса.

– Ну что, Сарджент, догоним их? – спросил Блэйк у первого помощника.

– Конечно, сэр! – пылко откликнулся Сарджент. – «Ласточка» – один из самых быстроходных кораблей на Карибском море!

– Ну, моя «Медуза» тоже была не промах, – мрачно заметил Блэйк, дернув щекой. – Канониры, к пушкам!

– Но пираты еще слишком далеко, сэр, – попробовал возразить удивленный Сарджент.

Как уже говорилось, Блэйк терпеть не мог, когда ему перечили. Он круто повернулся к молодому помощнику. Ветер развевал светлые пряди волос на лбу капитана.

– Напомните-ка мне, сэр, кто командует этим кораблем: вы или я? – подчеркнуто вежливо осведомился он, хотя его ноздри так и трепетали, а серые глаза метали молнии.

– Вы, сэр, – заливаясь краской, пролепетал Сарджент.

– Так делайте то, что вам велят, и не суйтесь не в свое дело!

Отвернувшись от обескураженного помощника, Блэйк снова приставил к глазу трубу. Расстояние между двумя кораблями медленно, но верно сокращалось.

Взошло солнце. Стало совсем светло. «Медуза» летела как на крыльях, и одно время команде казалось, что она вот-вот оторвется от преследователей, но Блэйк неожиданно покинул мостик и подошел к штурвалу. Рулевой молча уступил ему место.

– Что он делает? – шепотом спросил у боцмана удивленный Сарджент.

Неожиданно «Ласточка» на несколько градусов отклонилась вправо. Силуэт «Медузы» стал уменьшаться.

– Мы упустим их! – в досаде вскричал Сарджент. – Боже мой!

Старый боцман только потер усы и ничего не ответил.

Сарджент заметался по мостику. Будь его воля, он немедленно бы выдал Блэйку все, что думает о его идиотском маневре, из-за которого пиратский корабль уходил у них буквально из-под носа. Однако Сарджент был воспитан в уважении к дисциплине, а то, что он намеревался заявить Блэйку, шло вразрез даже с обыкновенной вежливостью.

– Хо-хо, – произнес вдруг боцман скрипучим голосом. – Ну вот и попались, голубчики.

Сарджент обернулся, не веря своим глазам. «Медуза» совершенно явно становилась все ближе и ближе с каждым мгновением, хотя бриг мчался с головокружительной скоростью. Старый боцман улыбнулся в усы.

– Подводные течения, – пояснил он изумленному Сардженту. – Кто знает их и умеет использовать с умом, от того сам черт не скроется.

Блэйк снова поручил штурвал рулевому и вернулся на мостик.

– Готовы канониры? – спросил он у боцмана.

– Так точно, сэр! – отвечал тот, вытягиваясь в струнку.

– По моей команде пусть сделают один выстрел. Пробный.

– Есть, сэр!

– Команда пусть готовится к абордажу.

Последнее распоряжение Блэйк отдал самым будничным голосом, словно речь шла о какой-нибудь послеобеденной прогулке.

– Канониры, – заревел боцман, – готовсь!

Сарджент помчался на палубу – приказать команде, чтобы матросы запаслись крюками и оружием для абордажа неприятельского судна.

– Ну, теперь не уйдешь… – пробормотал Блэйк удовлетворенно. Глаза его сузились, и, тихо сказал: – Огонь.

– Огонь! – во всю силу своих легких заревел боцман.

– Огонь! – заорал старший канонир Лэмлинг, маленький, жилистый, голый до пояса человечек в повязанном по-пиратски платке, с торсом, украшенным многочисленными шрамами и татуировками.

Канонир кивнул и поднес к запальному отверстию огонь, извивающийся на конце железного шеста с пропитанным серой фитилем. Пушка рявкнула и выплюнула ядро. Грохот отдачи отбросил ее назад, и цепи напряглись, удерживая ее на полу.

– Заря-жай!

Ядро не долетело до кормы «Медузы» и ушло в воду, выбив фонтан брызг. На мостик вернулся Сарджент.

– Команда готова? – спросил у него Блэйк.

– Да, сэр.

Блэйк потер губы. Рулевой попытался подойти к «Медузе» сбоку, чтобы можно было дать прицельный залп из пушек, но, что он ни делал, бриг упорно разворачивался к противнику кормой.

– Может, дать приказ канонирам? – несмело спросил Сарджент.

– Отставить, – буркнул Блэйк, не глядя на него. – С такого расстояния не достанем.

«Медуза» летела впереди, «Ласточка» неотступно следовала за ней. Блэйк поднес к глазу трубу и заметил черный флаг с черепом и костями, развевающийся на грот-мачте брига. Лицо капитана потемнело.

– Черт бы их побрал! – процедил он сквозь зубы. – Ладно, была не была.

И быстрым шагом двинулся к штурвалу через палубу, полную матросов с оружием и с абордажными крюками наготове.

– Отойди, – велел Блэйк рулевому.

Тот молча подчинился.

– После разворота – залп из всех пушек! – крикнул Блэйк боцману и налег на штурвал.

Корабль стал резко уходить вправо. Паруса напряглись. «Медуза» начала отрываться. Боцман хмурился и покусывал усы. Сарджент не отводил взгляда от брига. Сердце его колотилось в груди как бешеное, губы пересохли. Разрыв между преследователем и преследуемым сделался еще заметнее, зато «Ласточка» теперь неслась по волнам так, словно была и впрямь парящей на крыльях птицей. Неожиданно «Медуза» стала приближаться. Сарджент нахмурился. Больше всего происходящее напоминало теперь бег наперегонки. Слева впереди летел бриг, оставляя за собой широкий пенящийся след, справа его нагоняла «Ласточка». Душа Сарджента наполнилась ликованием. Молодой офицер видел, что они настигают пиратов. Минут через двадцать, пролетевших как одно мгновение, бриг и преследователь уже поравнялись, однако Блэйк не спешил приближаться к противнику, и между ними оставалось значительное расстояние. Внезапно до «Ласточки» долетел грохот пушечного залпа, и несколько ядер пиратов упало в воду возле левого борта.

– Недолет, – фыркнул боцман.

– Но что он делает? – пробормотал Сарджент.

«Ласточка» стала отрываться от брига. Теперь она была впереди, а «Медуза» следовала за ней в некотором отдалении. Внезапно Блэйк взял круто влево. Корабль накренился, Сарджент едва удержался на ногах. Теперь Блэйк двигался прямо наперерез «Медузе».

– Разворот! – заревел боцман. – Канониры!

Совершенно неожиданно для врага «Ласточка» перешла на другой галс и сделала оверштаг,[36] так что ее нос оказался возле кормы пиратского корабля, который, повернутый к противнику боком, теперь представлял собой идеальную мишень.

– Готовсь к абордажу! – заорал Сарджент и выхватил шпагу.

«Медуза» была так близко, что можно было невооруженным глазом видеть, как колышется флаг на ее мачте.

– Огонь! – крикнул Блэйк, удерживая рвущийся из рук штурвал.

– Ого-онь!

«Ласточка» окуталась дымом. Пушки грохнули почти одновременно, и если бы не это, Блэйк бы наверняка расслышал, как в их торжествующий рев вплелся взрыв. Две самые большие пушки по неизвестной причине разнесло на куски. Пять канониров погибли сразу, еще несколько человек лежали раненые, с оторванными руками и обожженными лицами, и пронзительно кричали. В палубном настиле образовалась дыра, куда провалилась еще одна пушка. При взрыве пострадала кормовая часть, и в образовавшиеся дыры немедленно хлынула вода.

– На абордаж!

Корабли стояли почти вплотную. С борта «Ласточки» на «Медузу» полетели цепкие абордажные крючья. Блэйк передал штурвал рулевому и бросился на палубу.

– Вперед! За Англию! Ура! – закричал Сарджент и, сжимая в руке эфес своей шпаги, ринулся навстречу врагу.

В пушечном отделении вода уже бежала по полу.

– Уходим! – крикнул Анри Луизе.

Оба выскочили из закутка, в котором прятались, и побежали наверх.

– Они берут наш корабль на абордаж! – крикнула Луиза, когда поднялись на палубу.

– Плевать! Сначала надо освободить Габриэль!

– И Джека! – напомнила молодая женщина.

Наперерез им ринулся какой-то матрос, но Анри ударил его рукоятью пистолета между глаз, и тот повалился. Палубу застилал пороховой дым, в ушах звенело от криков нападающих и обороняющихся.

Сеймур, сидя в капитанской каюте напротив Габриэль, которая невозмутимо поедала персики, беспокойно шевельнулся. Ему было не по душе данное Блэйком поручение. Он бы предпочел в такой миг быть на верхней палубе вместе со своими товарищами.

– Томсон, – не выдержав, велел Сеймур, – сходи посмотри, что там творится.

Томсон вернулся через минуту.

– Абордажная атака, сэр. Пираты сражаются, как звери. Кое-кто из наших уже погиб. – Томсон замялся. – Похоже, что мистер Сарджент тоже, сэр.

Молодой помощник был убит в самом начале боя. Он получил пулю в лоб и теперь лежал на корме, широко раскинув руки. На юном лице его застыло выражение искреннего удивления.

– Черт возьми, – с тоской промолвил Сеймур.

Меж тем внизу Анри и Луиза, уложив стражей Джека, помогли пиратскому капитану снять кандалы.

– Где Габриэль? – нетерпеливо спросил его рыжий Анри.

– Я слышал, – ответил Джек, – она в каюте капитана.

– Черт возьми!

И Анри, не дожидаясь их, кинулся к лестнице.

– Какая любовь… – пробормотала Луиза как бы про себя, снимая с Джека последнюю цепь.

В капитанской каюте Сеймур тревожно прислушивался к доносящимся снаружи крикам. Все указывало на то, что пираты на «Медузе» оказали ожесточенное сопротивление. Да ведь и понятно: в случае, если бы они сдались, их бы не ждало ничего хорошего. Не утерпев, Сеймур подскочил к окну.

– Осторожней! – крикнул Томсон. Пуля, влетев в стекло, проделала в нем неровное отверстие.

– Черт возьми! – воскликнул второй помощник, отпрянув. – Наших теснят! Томсон, вы остаетесь здесь, остальные – оружие к бою и за мной!

Матросы, которых давно уже томило вынужденное безделье в то время, как их товарищи брали на абордаж пиратский корабль, восприняли его предложение с восторгом и гурьбой устремились за лейтенантом. Каюта вскоре опустела. В ней остались только Габриэль и Томсон, которому не слишком улыбалось быть стражем капитанской пленницы. Тем не менее он приосанился, напустил на себя суровый вид и важно кашлянул. В следующее мгновение дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Анри с пистолетом в руке.

Томсон схватился за ружье, но Габриэль швырнула ему в ноги стул, и матрос упал. Габриэль ногой отбросила ружье к двери, Анри тотчас же подобрал его.

– Где остальные? – спросила Габриэль.

Анри кинул ей свой пистолет, а сам вытащил из-за пояса запасной. Девушка ловко поймала оружие и проверила, заряжено ли.

– Луиза освобождает Джека, – сообщил Анри. – Да вот же они!

На пороге возникли пиратский капитан и его верная подруга.

– Что там за шум? – повернулась к ним Габриэль.

– Похоже, абордажная атака сорвалась, – доложила Луиза. Ее глаза блестели торжеством. – Слава богу, наши сумели за себя постоять!

Словно в ответ на ее слова, корабль застонал и содрогнулся. Габриэль едва удержалась на ногах.

– Черт, я совсем забыл! – воскликнул Анри. – Две пушки в пушечном отделении разнесло, и теперь в боковой обшивке хорошая дыра. Думаю, корабль недолго продержится на плаву.

– Так чего мы ждем? – горячо воскликнула Луиза. – Наши товарищи сражаются там! Мы должны им помочь!

– Идем! – коротко поддержала ее Габриэль.

Все четверо покинули каюту, вышли на палубу. Никто не пытался их задержать.

Сцепленные абордажными крючьями корабли стояли почти вплотную, но «Ласточка», похоже, уже начала тонуть – и ее борт был гораздо ниже борта брига. «Медузу-Дезире» застилал пороховой дым, однако ожесточенные крики сражающихся уже смолкли. Очевидно, атака захлебнулась.

Габриэль прошла вдоль борта «Ласточки», выбирая удобное место. Там, где корабли почти соприкасались боками, легко поднялась на борт и взялась рукой за планшир брига, чтобы было удобнее перепрыгнуть.

Внезапно раздался сухой щелчок отводимого курка, и вслед за тем чья-то нога, обутая в изысканный ботфорт, наступила девушке на пальцы. Габриэль охнула и, вырвав руку, отступила назад, на палубу.

Ветер, гулявший над Карибским морем, разогнал пороховой дым, и Габриэль увидела на расстоянии вытянутой руки от себя адмирала Себастьена де Меридора. В правой руке тот держал пистолет, дуло которого смотрело Габриэль прямо в сердце.

– Не так скоро, мадемуазель, – произнес адмирал, и его губы изогнулись в иронической усмешке.

 Глава 36   Крушение надежд 
Джек сделал движение, чтобы прицелиться в адмирала, но Меридор крайне выразительно покачал головой и указал на Габриэль глазами.

– Одно движение, и я прострелю ей голову, – пояснил он. – Все кончено, господа. Бросайте оружие.

Ветер меж тем согнал почти весь дым с палубы «Дезире», и стало видно, что за спиной изящнейшего Меридора стоит по крайней мере дюжина французских солдат, которые держат пиратов на мушке. Еще человек десять стерегли на корме брига маленькую группу пленников, среди которых был и раненый Блэйк в покрасневшем от крови камзоле. Левой рукой капитан поддерживал раненую правую, и его лицо поражало своей бледностью. Он поглядел на Габриэль и отвел глаза.

– Ну же… – с гримасой докуки промолвил Меридор.

Джек молча уронил на палубу пистолет. Анри бросил пистолет и ружье. Луиза с видимым сожалением рассталась со своим оружием. Делать было нечего, сила явно не на их стороне. Держа руки ладонями вверх, Габриэль отступила к друзьям.

Меридор с удивительной легкостью перемахнул через борт и соскочил на палубу «Ласточки». На адмирале были голубой атласный камзол, желтые панталоны с белыми чулками и изумительная шляпа с перьями. Губы его то и дело кривила самодовольная улыбка. Французы подошли к борту брига, по-прежнему держа четырех друзей на прицеле.

– Как вам это удалось? – не утерпела Габриэль. – Вы починили «Золотую лилию»?

– О, нет, – усмехнулся адмирал. – По счастью, мне помогли ваши письма, которые месье Блэйк отобрал у вас. Особенно письмо короля, предписывающее оказывать подателю всяческую помощь. Я предъявил его де Кюсси и объяснил, что вы – обманщица, что письмо было дано королем мне, но вы его украли, дабы использовать в корыстных целях. Ведь имя-то того, для кого письмо предназначалось, в тексте не было указано. А так как я – адмирал флота его величества, то губернатор, разумеется, мне поверил и выделил корабль и людей для погони за вами. Мой вам совет, дорогая: никогда не оставляйте важные бумаги в чужих руках, это всегда плохо кончается.

– И вы захватили наш корабль, – мрачно сказала Габриэль.

– Верно подмечено, – согласился Меридор. – По правде говоря, мне нужен был не ваш корабль, а вы, но внакладе я все равно не остался… как видите. – Адмирал улыбнулся еще шире и скомандовал: – Карту, Габриэль!

В сущности, ничего другого он потребовать не мог. Габриэль обернулась и взглядом спросила совета у своих друзей. Анри насупился. Джек едва заметно кивнул и опустил глаза.

– Хорошо, – сказала Габриэль внезапно. – Но обещайте, что вы оставите нас в живых.

Себастьен широко улыбнулся.

– Ну, я же не зверь какой-нибудь, – произнес Меридор почти добродушно. – Разумеется, я отпущу вас. И ваших друзей тоже.

– Клянитесь памятью Сесиль! – внезапно потребовала Габриэль.

Глаза адмирала сузились.

– А вы неплохо осведомлены о моей жизни, как я погляжу. Может, мне поклясться еще памятью Этьена, нашего с Сесиль сына, которого вы убили?

– Я не убивала его! – возмутилась Габриэль.

– Однако он погиб при взрыве «Золотой лилии», – процедил адмирал. – Довольно, мое слово у вас есть. Карту, живо!

Не говоря ни слова, Габриэль достала из-за отворота камзола два сложенных листка бумаги.

– Держите и будьте прокляты, – в сердцах обронила девушка, отдавая обе половины карты Меридору.

Адмирал протестующе махнул рукой с пистолетом. В глазах его еще горели отблески недавней вспышки гнева, но губы уже сложились в обычную для него ироническую усмешку.

– Я знаю, что вы меня любите, Габриэль, только не надо с таким пылом мне это доказывать. – Меридор внимательно осмотрел карту и обернулся. – Лемуан! Принесите сюда, пожалуйста, записную книжку капитана и перо.

Лемуан – здоровенный детина – легко соскочил на палубу и подал адмиралу записную книжку, которую Габриэль уже видела. Только теперь на ее переплете красовалось красное пятно. Адмирал заткнул пистолет за пояс и взял книжку у своего подручного.

– Как любезно со стороны месье Блэйка расшифровать надписи за меня! – проговорил Меридор, сладко жмурясь. Пробежал глазами строки, исписанные мелким почерком англичанина. – «Сердце дракона». «Водный путь». Занятно, не правда ли? Осталось только узнать, сердце какого именно дракона имеется в виду.

– Может, Грамон имел в виду вас? – ехидно предположила дочь фехтовальщика.

– А вы все такая же шутница, Габриэль! – заметил Меридор, сухо улыбнувшись. – И все-таки кое-чего вы не поняли, самое важное ускользнуло от вас. Вы никогда не задумывались, зачем вообще прятать сокровище на семи островах, в целых четырнадцати тайниках? Кому это нужно? – Он вернул записную книжку Лемуану, и взамен тот вручил адмиралу заготовленное перо. – Потому что на самом деле остров один, и тайник тоже один, а остальные для отвода глаз. Помните, Габриэль, что значится на обороте в самой первой фразе? «Сокровище находится на семи островах». Сокровище, Габриэль, а не сокровища! В том-то все и дело. Крестики, которые его пустоголовое величество приняло за метки кладов, на самом деле указывают контур настоящего, невыдуманного, одного-единственного острова. Вернее, все крестики, кроме одного – того, что находится в центре карты.

– А как же надписи? – вырвалось у Габриэль. – Для чего они нужны?

Меридор усмехнулся.

– Надписи, дорогая Габриэль, чепуха. Важно лишь, как они сделаны. Вы не обратили внимания, как странно, неровно все выписано? Нет? А я полагаю, что надписи корректируют контур острова. Крестики надо соединить таким образом, чтобы написанное оказалось внутри, а не снаружи. Просто, как все гениальное, не правда ли? Лемуан!

Верзила покорно согнулся. Меридор широко улыбнулся и, положив обе части карты Грамона на спину своего подручного, как на стол, несколькими взмахами пера соединил все крестики, за исключением того, что находился в центре карты и при котором не было никаких цифровых пометок.

– Вот он, тот «секрет», который надо было знать, чтобы правильно прочесть карту, – удовлетворенно промолвил Меридор. – Взгляните-ка сюда, Габриэль. Вы узнаете этот остров?

И в самом деле, после того как адмирал соединил крестики, следя за тем, чтобы сопутствующие надписи оставались внутри контура, на бумаге возникли очертания острова, в самом сердце которого располагалась повернутая вбок подкова с одним-единственным маленьким крестиком и надписью «Большой холм».

– Да, – хрипло выговорила Габриэль, – я знаю этот остров.

На ее лицо было жутко смотреть. Наверное, так и должен выглядеть человек, только что переживший крушение всех надежд.

– Некоторые называют его островом Грамона. Забавно, не правда ли? – ухмыльнулся Меридор. Затем ткнул пальцем в крестик на подкове. – А сокровище спрятано здесь, под большим холмом, к которому можно добраться водным путем. Скажу вам по секрету, – добавил адмирал, улыбаясь и складывая карту, – в самом центре острова Грамона находится озеро, из которого торчит несколько скал. Сокровище должно быть спрятано под одной из них, той самой, которую пираты называли между собой «Сердцем дракона». Жаль только, вы, Габриэль, так и не увидите, как мы найдем сказочный клад. – Меридор театрально вздохнул, отступил на шаг и отвесил молодой женщине шутовской поклон. – Кстати, забыл вас поблагодарить за золото Порт-Ройяла. С вашей стороны было очень любезно захватить его. Неплохое прибавление к главному сокровищу.

– И вы думаете, это сойдет вам с рук? – вскипела Габриэль. – Вы убили эмиссара французского короля, Жака Фульбера. Вы пытались убить меня. Вы…

– Ах, Габриэль, честное слово, я думал, вы умнее, – промолвил Меридор со скучающей гримасой. – Неужели вы думаете, я стану на всех углах кричать о том, что сделал? Наоборот, я буду всем говорить, что именно вы убили Фульбера, польстившись на сокровища Грамона, вы украли вторую половину карты и лишили нашего великого короля возможности закончить войну молниеносной победой. Так-то, Габриэль. А у вас все равно не будет возможности опровергнуть мои слова, дорогая.

– Подлец! – крикнул Анри, не сдержавшись.

Меридор в удивлении обернулся.

– Ба, кого я вижу! Его светлость герцог де Бельфор собственной персоной! Признаться, не ожидал вас тут встретить. Значит, вы тоже поддались чарам нашей великолепной Габриэль? – Меридор сощурился. – Поразительные существа эти женщины… Я знавал немало красавиц, которые умирали в одиночестве, никем не любимые и никому не нужные. А случается и наоборот – женщина с самой обыкновенной внешностью сводит с ума всех встречных мужчин. – Он выразительно посмотрел на Габриэль.

– Запомните, адмирал, – крикнул Анри, которого весьма рассердили последние слова, – вам не выйти сухим из воды! Уж я сам об этом позабочусь!

– Ну, вряд ли у вас будет такая возможность, – пожал плечами Меридор, как кошка скользнув к борту. – Лемуан! Помогите англичанам вернуться на корабль. Да, и те пленники, что находятся в трюме, нам больше не нужны. Ссадите их на «Ласточку», и пусть катятся к дьяволу.

Адмирал издевательски поклонился на прощание пиратам и грациозно перемахнул через борт. Анри, он же герцог де Бельфор, разразился проклятьями.

– Оставьте, Анри, – промолвила Габриэль, легонько касаясь его руки. – Пусть уходит.

Англичан под дулами пистолетов и ружей заставили вернуться на «Ласточку». Палуба накренилась, и было ясно, что на плаву корабль долго не удержится. Именно в том и состоял коварный расчет Меридора, именно поэтому он так легко дал слово не убивать своих врагов.

– Да, Габриэль, – крикнул адмирал уже издалека, – я забыл вас поблагодарить! Не знаю, что вы натворили на «Ласточке», что у нее в боку образовалась такая дыра, но в любом случае я благодарен вам от души. Без вашей помощи мне вряд ли удалось бы одержать над англичанами победу! Только советую поскорее покинуть корабль, не то, не ровен час, он утонет.

Французы громко расхохотались, услышав шутку. Габриэль стиснула зубы и опустила глаза. Меж тем на палубу «Медузы» выгнали уцелевших пиратов. Среди них был и рулевой Макферсон, Боб Хендрикс, священник Блант, левша Смит и боцман Фергюсон.

– А где юнга? – спросил Джек у Макферсона, который, хромая, подошел к нему.

– Убили его, – вздохнул рулевой, пряча глаза, – при абордажной атаке.

– Стив еще дышал, но они его раненым в воду бросили, на съедение акулам, – с ненавистью добавил боцман. – Вот такие дела, капитан.

Джек ничего не ответил и только погладил Горация, который вновь сидел у него на плече.

Лемуан, ухмыляясь во весь рот, топором обрубил канаты у абордажных крючьев и низко, в пояс поклонился горстке людей, которых победители бросили посреди моря на тонущем корабле. «Медуза» медленно начала отходить от «Ласточки». Хендрикс наклонился и подобрал пистолет одного из убитых при абордажной атаке.

– Не надо пока, – предостерегающе остановил Джек. – У них пушки, они еще могут выстрелить по нас на прощание.

– Вот сволочи! – с ненавистью промолвила Луиза, глядя на уходящий бриг.

Джек обернулся и увидел уцелевших англичан. Впереди стоял капитан Блэйк с раненой рукой, из-за его плеча виднелась толстощекая физиономия лейтенанта Сеймура. Кроме них, на ногах оставалось еще пять человек из команды «Ласточки».

Габриэль кашлянула.

– Предлагаю заключить перемирие, – сказала она. – Тем более что все мы, похоже, оказались в одинаковом положении.

Пираты переглянулись.

– Поддерживаю, – быстро произнес Джек. – Спешу обратить ваше внимание на то, что корабль тонет. Скоро вода дойдет до шпигатов,[37] и тогда нам придется туго. Интересно, на этом корыте есть хоть одна целая шлюпка?

Блэйк слегка поморщился при слове «корыто».

– Кажется, пара шлюпок осталась, – промолвил он.

– Тогда за дело! – оживился Джек. – Иначе скоро тут будет очень мокро.

Скользя по сильно накренившейся палубе, пираты и англичане поспешили к шлюпкам. Не без труда их удалось спустить на воду, но, как оказалось, весьма вовремя. Потому что «Ласточка», издав какой-то жалобный, скрежещущий звук, начала быстро погружаться в воду. Кое-как девять пиратов, семеро англичан и двое французов расселись по шлюпкам, и тут выяснилось, что те не рассчитаны на такое количество человек – лодки едва не зачерпывали бортами воду. Те из пассажиров, кто пострадал меньше прочих, сели на весла и тихонько погребли прочь от гибнущего корабля. Его бизань-мачта уже почти скрылась под водой.

– Подождем немного, – предложил Джек Осборн. – Может, всплывет что-нибудь из еды.

– Вряд ли, – ответила Габриэль. – Мука была в мешках, и сухари тоже.

Блэйк, оказавшийся в одной шлюпке со своими злейшими врагами, не отрываясь следил, как фок-мачта уходит под воду.

– Уже второй корабль я теряю по вашей вине, – мрачно заметил он Габриэль.

– Ничего, не он первый, не он последний, – подбодрила его эмиссарша французского короля, и Джек невольно улыбнулся.

Вскоре «Ласточка» полностью исчезла под водой, как будто ее вообще никогда не существовало. Уцелевшие подождали немного, но на поверхность поднялся лишь один бочонок с пресной водой. Его поймали и привязали канатом к второй шлюпке.

– И что теперь? – спокойно спросил Блэйк. – Поблизости нет ни одного острова. До ближайшей земли плыть в лодке не меньше десяти дней, а к тому времени мы либо умрем от жажды, либо просто утонем…

– Покажите-ка мне лучше вашу рану, – оборвала поток его излияний Габриэль, ловко отдирая манжету от своей рубашки. – Дайте я вас перевяжу.

И темноволосый Джек, и рыжий слуга Анри, оказавшийся герцогом де Бельфором, глядели на эту сцену с одинаковым неодобрением. Однако Габриэль, не обращая на них внимания, довольно ловко перевязала капитану раненую руку.

– Так лучше?

– Да, благодарю вас, – ответил Блэйк, немного подвигав рукой.

Коренастый Макферсон и священник налегли на весла.

– Куда направляемся, сэр? – спросил рулевой по привычке.

Джек только рукой махнул.

– Да… куда-нибудь.

И они поплыли в неизвестность – восемнадцать отважных людей в двух шлюпках, а с собой у них был всего лишь один бочонок пресной воды на всех.

– Можно вас спросить? – обратилась к Анри Луиза, которой не терпелось узнать кое-что. – Тот француз назвал вас герцогом. Почему?

Анри хмыкнул и потер нос.

– Потому что я и есть герцог де Бельфор, – просто ответил он.

 Глава 37   Причуды герцога де Бельфора 
Герцог Анри Шарль Луи де Бельфор был молод, хорош собой, богат и вдобавок отличался завидным здоровьем. По справедливости, он мог бы считать себя счастливейшим из смертных, если бы не одно обстоятельство, сильно омрачавшее его жизнь. А именно: еще в пеленках герцог был помолвлен с некой мадемуазель Антуанеттой, дочерью богатейшего маркиза де Курселя.

Тогда среди знати подобные союзы были в обычае, а поскольку дочь маркиза де Курселя по всем статьям была ровней маленькому Анри, его отец недолго думая подмахнул договор, по которому его сыну предстояло жениться на означенной мадемуазель Антуанетте по достижении ею шестнадцатилетнего возраста, то есть как раз через шестнадцать лет. Подписав сей нешуточный документ, старый герцог, очевидно, решил, что сделал все возможное для благополучия своего отпрыска, и с сознанием хорошо выполненного долга покинул сей бренный мир. Возможно, впрочем, что причиной его смерти было всего лишь чрезмерное поклонение богу вина Бахусу, которое выразилось в неумеренном потреблении спиртных напитков. Что ж, и сия прозаическая версия тоже имеет право на существование.

Так как мать Анри умерла от родовой горячки, король счел возможным назначить мальчику опекуна, и лет до пятнадцати Анри рос, не зная забот. Он был высокий, с отливающими медом рыжеватыми волосами до плеч, с правильными чертами лица и длинными ногами, из-за которых он немного смахивал на жеребенка. Кожа у него была молочно-белая, румянец – во всю щеку, и смеялся юноша громким заразительным смехом. Впрочем, однажды он все-таки перестал смеяться, что произошло как раз в тот день, когда Анри познакомился со своей будущей женой.

Юный герцог де Бельфор знал, что должен жениться, потому что все люди женятся и даже его крестный отец – король – тоже женат. Но, по сути дела, женитьба оставалась для него чем-то абстрактным, чисто умозрительным и не имеющим касательства к нему лично, пока его опекун Марсильяк не счел, что настала пора наконец свести будущих супругов вместе. Надо сказать, что Анри всегда отличался чрезвычайно покладистым характером, и опекун был уверен: и в данном случае не должно последовать никаких затруднений. Итак, герцог с охотой собрался в дорогу и, как ему было велено, явился представиться маркизу де Курселю, давнему другу своего покойного отца. (Благосклонный читатель, конечно, уже догадался, что это представление было лишь предлогом.)

И вот, когда герцог де Бельфор ждал в гостиной, из соседней комнаты к нему выпорхнуло чудное создание с белокурыми волосами, ямочками на щеках и ангельской улыбкой. Увидев потрясающе красивую девушку, Анри расцвел и с гордостью подумал про себя, что его папочка не продешевил, связав его брачным договором с таким сокровищем.

– Вы приехали к мадемуазель Антуанетте? – спросило прекрасное создание, с улыбкой рассматривая его. – Она сейчас спустится.

Поняв, что красавица вовсе не его невеста, герцог ощутил укол разочарования, но он был пустяком по сравнению с теми чувствами, которые юноша испытал, когда его предполагаемая будущая супруга наконец вошла в комнату. Ибо мадемуазель Антуанетта была чудовищно толста и уродлива, как все смертные грехи разом: с рябым лицом, побитым оспой, с мерзким визгливым голосом, режущим слух, и крошечными глазками, взгляд которых впивался в собеседника, как булавочное острие.

Словом, она была аристократкой с головы до ног.

Когда мадемуазель Антуанетта увидела высокого, симпатичного, стройного герцога, ее глазки заблестели еще ярче, и вся она пришла в волнение, заколыхавшись, как студень. Похоже, ее папочка, жадный ублюдок, не продешевил, назначив ей в мужья юношу, который нехотя поцеловал руку нареченной и, отвечая на дежурные любезности мадемуазель де Курсель, цедил слова сквозь зубы, то и дело косясь в угол, где стояла ее хорошенькая и бедная кузина Мари, прикрываясь веером.

Словом, в свой родовой замок Анри де Бельфор вернулся в полнейшем расстройстве. И когда увидел своего опекуна, поспешил ошарашить почтенного вельможу заявлением, что он, герцог де Бельфор, скорее женится на прачке, чем на столь чудовищной особе.

– Но, сударь! – вскричал Марсильяк. – Умоляю вас, опомнитесь! Ведь Курсели ведут свой род от первых крестоносцев и графа де Водемона![38] У вас нет совершенно никаких оснований отказываться от выгодного брака!

На это потерявший всякое понятие о приличиях герцог отвечал в том смысле, что на родословную мадемуазель Антуанетты ему решительно начхать. И вообще, раз она так нравится Марсильяку, тот может сам на ней жениться.

– А брачный контракт? А соглашение ваших родителей? А…

Анри топнул ногой.

– Делайте что хотите, я все равно на ней не женюсь!

Юноша повернулся к опекуну спиной и взбежал по лестнице в свои покои.

Столкнувшись с таким невиданным упрямством, Марсильяк мог только рассчитывать на то, на что испокон веков рассчитывают все глупцы и мудрецы: на время. Он написал маркизу де Курселю письмо, в котором в витиеватых выражениях сообщил, что принц еще слишком молод для брака, и приготовился ждать.

Прошел год. Мадемуазель Антуанетта, а также ее отец, который не чаял сбыть дочурку с рук, начали проявлять понятное нетерпение. Что же до герцога, то Анри пребывал в уверенности: женитьба по договору ему больше не грозит, а потому с удвоенным пылом отдавался любимому своему развлечению – соколиной охоте.

Но незадолго до того, как Анри сравнялось восемнадцать лет, опекун вызвал его к себе и сообщил, что через месяц назначена свадьба с мадемуазель де Курсель, которая прямо-таки горит нетерпением сделаться поскорее супругой молодого герцога.

От ярости Анри вначале даже потерял дар речи, но когда вновь обрел, Марсильяк поневоле пожалел, что не родился глухим. Кроткий обычно герцог де Бельфор рвал и метал, так что стены родового замка дрожали от его крика.

Разве он не сказал ясно? – бушевал Анри. Ему что, повторить все снова? Так вот: он не хочет жениться на этой уродине! Он и слышать о ней не желает, не говоря уже о том, чтобы видеть! И никакой контракт ему не указ!

Марсильяк, призвав на помощь весь свой такт, убеждал, уговаривал, урезонивал. Анри не хочет жить с женой? Прекрасно: вскоре после свадьбы они могут разъехаться. Супруга станет жить в одном замке, он – в другом.

– Никакой свадьбы не будет! – отрезал герцог, чьи щеки пылали ярче, чем грудка снегиря зимой. – Нет на свете такой силы, которая заставила бы меня сказать «да» перед алтарем этой… этому… этому богомерзкому созданию!

На что Марсильяк упрямо ответил, что свадьба все-таки состоится, поскольку существует брачный контракт, заключенный отцом герцога. И вообще, раздраженно добавил Марсильяк, если со своей женой Анри будет встречаться исключительно в темноте, то какая разница, красавица она или нет?

Но герцог де Бельфор ответил, что с такой женой он не желает встречаться даже в самом страшном сне, и повторил свой категорический отказ жениться вообще.

Стало очевидно, что молодой человек не отступится. И Марсильяку не оставалось ничего другого, как сесть и с сокрушенным сердцем написать маркизу де Курселю письмо о странном и предосудительном упрямстве герцога.

К счастью, милейший маркиз де Курсель скончался еще до того, как до него дошло сие послание. Дело в том, что, являясь одним из богатейших людей Франции, маркиз тем не менее экономил на всем, на чем только можно, так что даже еда у него была далеко не самого лучшего качества. И однажды к столу подали мясо такой сомнительной свежести, что от него отказалась бы и собака. Маркиз тем не менее съел все подчистую, а вскоре у него начались желудочные колики и непрекращающаяся рвота. Врачи развели руками и констатировали серьезное пищевое отравление, а так как медицина той эпохи пробавлялась в основном клистирами, то нет ничего удивительного в том, что маркиз испустил дух.

После смерти предполагаемого тестя Анри получил отсрочку, потому что во время семейного траура свадьбы не праздновались. Но через полгода невыносимая мадемуазель Антуанетта вновь нарисовалась на его горизонте и потребовала выполнения брачного соглашения. Анри вышел из себя, наговорил ей дерзостей, а в заключение заявил, что предпочтет скорее уйти в монастырь, нежели увидеть ее своей женой. Уразумев наконец, что долгожданный суженый попросту не желает иметь с ней никакого дела, Антуанетта грозно пообещала, что так этого не оставит, и отправилась прямиком к королю – жаловаться на вероломного жениха, который пренебрегает ею, несмотря на заключенный родителями договор.

Людовик XIV терпеть не мог, когда ему докучали женщины. Вернее сказать, он не выносил, когда ему докучали дурнушки; против красавиц же король решительно ничего не имел. Поэтому он выслушал мадемуазель Антуанетту, признал, что в ее словах есть определенный резон, и в тот же вечер, чтобы столь страшная внешне девица, не дай бог, не вздумала заявиться к нему снова, подписал приказ о заключении строптивого юнца в Бастилию.

Если читатель решил, что герцога де Бельфора заковали в кандалы и с ужасными богохульствами ввергли в мрачный каземат без окон, где нельзя даже толком разогнуться и где единственной подстилкой узнику служила охапка гнилой соломы, по которой то и дело шныряли мерзкие крысы с ледяными лапами, то он сильно заблуждается. Дело в том, что камеры в Бастилии очень сильно различались между собой, и если какого-нибудь бедняка и могли походя засунуть в каменный мешок, то по отношению к особе благородного происхождения подобное было просто немыслимо.

Историки сообщают, что в ту эпоху в самой знаменитой тюрьме Франции имелось около сорока камер, или, вернее, апартаментов, обставленных не менее роскошно, чем иные версальские покои. При желании заключенный мог брать с собой любые вещи и любых слуг, от дворецкого до повара, заказывать любую еду и даже принимать гостей. Дело в том, что время от времени в Бастилию заключались родственники короля, придворные интриганы, знаменитые военные и просто попавшие в переплет дворяне вроде того же Анри де Бельфора, каким-либо проступком навлекшие на себя королевскую немилость. Как правило, они довольно быстро вновь входили в доверие, и поэтому комендант Бастилии и тюремщики из кожи вон лезли, стараясь им угодить. Узники, надо отдать им должное, очень ценили такое отношение и в ответ старались не осложнять своим хозяевам жизнь. Именно по этой причине за всю историю существования тюрьмы из Бастилии было очень мало побегов, хотя при почти полном отсутствии ограничений устроить таковой было бы легче легкого. Однако бежать из роскошной тюрьмы, куда тебя посадили по приказу милосердного короля, который лишь желал, чтобы в уединении узник одумался и раскаялся в своих былых прегрешениях, означало предать доверие его величества, и очень немногие отваживались на подобный шаг.

Таким образом, узнав, что ему предстоит провести некоторое время в Бастилии, герцог де Бельфор не стал особенно расстраиваться. Он взял с собой приличную сумму денег, свою библиотеку редких книг по соколиной охоте, пару-тройку латинских классиков да слугу Венсана и с легким сердцем дал себя увезти. В самом деле, со всех точек зрения Бастилия была куда лучше немедленной женитьбы на омерзительной мадемуазель Антуанетте, поэтому Анри не колеблясь выбрал тюрьму.

Сам комендант Бастилии встретил новоиспеченного постояльца у ворот и с низким поклоном провел его в отведенные герцогу апартаменты. Бельфор оглядел их и остался весьма доволен. Мебель в комнатах была красного дерева, а камин полыхал вовсю.

– Не желает ли ваша милость еще чего-нибудь? – заискивающе спросил комендант, глядя на нового постояльца преданными собачьими глазами.

– Я бы хотел утку с яблоками, – подумав, отвечал Анри. – Или даже две.

– Сию минуту будет исполнено, ваша светлость!

Его светлость благосклонно кивнул, отпуская коменданта, после чего сел у камина и углубился в чтение книги о линялых соколах.[39]

Месяц герцог наслаждался в Бастилии привольной жизнью вдали от ненавистной мадемуазель Антуанетты. Но в одно прекрасное утро нареченная невеста нанесла ему визит, что было большой ошибкой с ее стороны. Анри заявил: пусть она и засадила его в тюрьму, все же он бесконечно благодарен ей за то, что хоть здесь избавится от ее домогательств. К сему герцог присовокупил, что скорее отправится на каторгу, чем женится на ней, и мадемуазель Антуанетта удалилась в слезах.

Король, которому немедленно доложили о происшедшем, лишь пожал плечами. Его самого в свое время заставили жениться на особе, к которой он не питал решительно никаких чувств, и потому считал, что герцога тоже не убудет, если тот подчинится правилам, общим для всех.

– Ничего, – сказал Людовик, – вот посидит герцог в Бастилии еще пару месяцев, так и образумится.

Но прошли два месяца, и еще пять, и еще десять, а герцог так и сидел в Бастилии. И, что самое скверное, даже не думал из нее выходить. Во всех салонах открыто потешались над дочерью маркиза и жалели бедного Анри, а парижские зубоскалы сочинили песенку в его защиту, которую тотчас подхватил народ.

Король поневоле оказался в затруднительном положении. Анри де Бельфор был выгодным женихом, и многие маменьки, у которых имелись дочери на выданье, докучали его величеству просьбами об освобождении молодого человека, разумеется, мотивируя их тем, что нехорошо неволить бедного юношу, который и так уже порядочно натерпелся от своей невесты. С другой стороны, Анри категорически отказался иметь дело с вышеозначенной невестой, во всеуслышание заявив, что предпочитает скорее умереть в тюрьме, нежели каждый день видеть ее лицо.

Король пожаловался принцу Порсиану, что упрямство молодого человека ставит его в неловкое положение, и спросил у того совета, как с наименьшими потерями выпутаться из неприятной ситуации.

– Потому что, – добавил Людовик, – я не могу выпустить его из тюрьмы, раз он отказывается жениться, но и оставить его в Бастилии тоже не могу, так как это просто смехотворно.

Порсиан обещал подумать. Спустя некоторое время принцу в голову пришла замечательная мысль, каким образом можно удовлетворить все заинтересованные стороны. Но сначала он захотел увидеться с герцогом и убедиться, что тот является подходящим человеком для той роли, которую Порсиан ему уготовил.

Итак, герцогу Бельфору шел двадцать первый год, и он все еще сидел в Бастилии. Откровенно говоря, Анри начал уже тосковать в заточении. По ночам ему снилось, как он на своем сером в яблоках скакуне мчится по лесу, преследуя дичь. Тюремная жизнь была не для него. Молодой человек стал худеть, его румянец полинял. Герцог де Бельфор чах на глазах.

Анри без особого отвращения начал раздумывать о том, не проще ли будет махнуть на все рукой, согласиться на женитьбу, а дня этак через три после свадьбы отравить бесценную женушку порошком вроде тех, к коим питала пристрастие незабвенная маркиза Бренвилье.[40] Итак, в мозгу узника зарождались самые причудливые мысли, и тут в комнату вошел слуга Венсан и объявил, что какой-то господин желает его видеть.

По правде говоря, Анри находился в таком отчаянии, что готов был продать душу дьяволу, лишь бы тот вызволил его из того положения, в которое он сам себя загнал. Когда герцог увидел своего посетителя, то вначале испытал суеверный ужас, решив, что небо услышало его нечестивые мольбы. Ибо перед Анри стоял горбатый карлик с крючковатым носом, правда, в шитом золотом камзоле и башмаках с изумрудными пряжками. На боку у карлика, топорща полу камзола, висела шпага.

Анри моргнул и хотел было перекреститься, но карлик отвесил ему короткий придворный поклон и представился принцем де Порсианом, преданным слугой его королевского величества. Анри утер выступивший на лбу холодный пот и едва нашел в себе силы вернуть поклон гостю.

– Выглядите вы неважно, – заметил принц, участливо окинув взглядом бледное лицо молодого человека, после чего без обиняков приступил к делу.

Порсиан упомянул о причине, по которой Анри угодил в Бастилию, мимоходом коснулся деликатности проблемы и дал понять узнику, что своим отказом жениться на достойнейшей мадемуазель де Курсель тот нанес тягчайшую обиду французскому дворянству. Мол, даже сам французский король тоже оказался оскорблен, ибо некоторым образом является главой этого самого дворянства и обязан блюсти его интересы. Однако любой проступок можно загладить. Так вот, хочет ли Анри загладить свой?

– О, ваше высочество! – вскричал герцог. – Располагайте мной, как вам будет угодно!

Однако принц остудил его пыл. Пусть Анри не думает, что все будет легко. Ему придется отправиться в Карибское море вместе с одним человеком, которому будут поручены поиски несметных сокровищ…

По правде говоря, король и его министры очень опасались, как бы их эмиссар не пожелал, найдя золото Грамона, попросту присвоить его. Поэтому-то карта и была разделена на две части, и каждую отдали проверенному агенту, для надежности приставив к нему еще и соглядатая со стороны. По замыслу принца де Порсиана, именно такая роль была уготована Анри до Бельфору при Габриэль де Сент-Илер.

Надо сказать однако, что последняя вовсе не проявила энтузиазма, узнав, кто будет ее сопровождать.

– Честно говоря, – хмуро промолвила Габриэль, – я бы предпочла, чтобы мы с Жаком Фульбером действовали заодно, и не нужно мне никакого герцога де Бельфора. Вы забываете, что миссия может оказаться очень опасной.

– И речи не может быть о том, чтобы вы с Фульбером работали вместе, – желчно ответил принц, и его глаза сузились. – Забудьте даже думать. Вы поедете с герцогом де Бельфором, если я сочту его пригодным для данного дела, а за Жаком Фульбером будет приглядывать Этьен де Круа. Все прочее – не вашего ума дело, мадемуазель.

Разумеется, Анри ничего не знал об этом разговоре. Принц лишь вкратце поведал ему суть поручения и напрямик спросил, согласен ли он покинуть Бастилию для того, чтобы с честью послужить королю и получить полное прощение, а также расторжение столь тяготившего его брачного контракта. Нет ничего удивительного в том, что герцог, которому до чертиков надоело его уединение, увидел в неожиданном предложении перст судьбы. Анри даже не понадобилось время на раздумье, чтобы сказать «да».

Итак, герцог покинул Бастилию, отправил Венсана домой вместе с библиотекой книг о соколиной охоте, а сам отправился покороче познакомиться с таинственным шевалье де Сент-Илером, которого ему было поручено сопровождать.

К разочарованию герцога, агент короля оказался всего-навсего маленьким складным юношей, золотоволосым, короткостриженым, с яркими зелеными глазами и верхней губой, которая слегка выступала над нижней. Бельфор передал Сент-Илеру рекомендательное письмо принца де Порсиана, и шевалье внимательнейшим образом его прочел.

– Ну что ж, – кивнул Сент-Илер, складывая письмо, – превосходно. Завтра мы отправляемся в Брест. Имейте в виду, что нашу миссию надо держать в тайне. Если окружающие будут допытываться, кто вы такой, отвечайте, что вы мой слуга.

Анри возмутился. В конце концов, он герцог, а не какой-нибудь там бедняк, вынужденный зарабатывать себе на пропитание.

– Так… – произнос шевалье тяжелым голосом. – Мы еще даже не добрались до порта, а вы уже мне перечите. Знаете что, сударь? Отправляйтесь-ка вы обратно в свою Бастилию, все равно от вас не будет никакого толку.

И Сент-Илер сел за стол, сделав вид, что хочет писать принцу де Порсиану письмо. Герцог не знал, что все было уже давным-давно решено и что король очень смеялся, узнав о том, какое именно решение его проблемы подыскал ловкий горбун. В самом деле, раз нельзя человека ни выпустить из тюрьмы, ни оставить в ней, легче всего сплавить его с глаз долой, и пусть он совершает подвиги во славу короля. Таким образом, и волки будут сыты, и овцы целы.

Повторяем, Анри ничего этого не знал. В душе его происходила жестокая борьба, и наконец, не выдержав, он решил пойти на попятный. Уж очень ему не хотелось вновь оказаться в стенах Бастилии под присмотром предупредительных тюремщиков.

– Ладно, – сказал герцог нехотя, – если все только понарошку… я имею в виду, выдавать себя за вашего слугу… тогда я согласен.

– Вот и прекрасно, – одобрил шевалье.

И на следующее утро Анри вместе с господином де Сент-Илером отбыли в Брест, где их ждал быстроходный корабль «Сен-Луи».

Впрочем, не успели путешественники подняться на его борт, как начались странности. Во-первых, Анри обнаружил, что господин де Сент-Илер вовсе не господин, а госпожа. Во-вторых, эта госпожа оказалась всего-навсего дочкой фехтовальщика, то есть особой, совершенно несравнимой по статусу с герцогом де Бельфором, род которого происходил от самого Генриха IV.

Однако, когда Анри попробовал заговорить на данную тему, Габриэль отрезала:

– Лично я веду свой род от Адама и Евы и вам желаю того же.

Сей аргумент окончательно выбил герцога из седла. Вдобавок вид моря, которое Анри увидел впервые в жизни, не внушал ему никакого доверия. В бескрайней головокружительной сини таилась угроза, которую он не мог себе объяснить, и оттого его смятение только возрастало.

– Скажите, а мы что же, поплывем морем? – нерешительно спросил Анри.

Габриэль подтвердила, что так оно и есть.

– А… – Герцог собрался с духом. – Но ведь в море можно утонуть?

– Проще простого, – последовал ответ.

Герцог де Бельфор был устроен так, что боялся только бога, короля и сифилиса, но теперь к ним прибавилось и море. Молодой человек наконец понял, что за опасность в нем таится: оно хотело его гибели. Поэтому Анри с великой неохотой ступил на качающуюся под ногами палубу.

– Скажите, – слабым голосом поинтересовался он через полчаса, – мы еще плывем или уже тонем?

Габриэль раздраженно покосилась на него и сухо добавила:

– Мы еще не вышли из гавани.

Анри застонал и отвернулся к стене.

Надо добавить, что, когда они наконец вышли в море, оказалось: дочь презренного фехтовальщика на ходящей ходуном палубе чувствует себя как дома и ничуть не страдает от морской болезни, в то время как сиятельного Анри де Бельфора при каждом движении корабля буквально выворачивало наизнанку. Совершенно зеленый, весь в поту, он лежал на кровати, когда море штормило особенно жестоко, в то время как на соседней кровати Габриэль, подперев щеку рукой, читала стихотворения Вийона, томик которого предусмотрительно захватила с собой в плавание.

– Как это прекрасно, – восклицала спутница время от времени. – Вот послушайте строки…

Мне уходить давно пора, Я не вернусь – меня не ждут. Не из железа сделан я, Не ржавчина сожрет мой труп. Жизнь человека, как лоскут, Рвет смерть по лопнувшему шву, И, отправляясь в дальний путь, Я завещание пишу.[41]
Герцог в ответ издавал жалобный стон и выбегал из каюты.

– А вы зря ушли, – замечала ему Габриэль, когда он, совершенно обессиленный, приползал по стенке обратно. – Знаете, у Вийона есть такие слова…

От жажды у фонтана умираю, От холода в безмерный зной дрожу; И родину, что многим слаще рая, Лишь на чужбине горькой нахожу. Нагой, как червь, я богачом гляжу; Смеюсь сквозь слезы, радуюсь всем бедам; Отчаянье меня утешит следом, А наслажденье подарит тоской. Без власти властелин, на свете этом Везде я свой и всем всегда чужой.[42]
В такие мгновения герцог думал, что если и есть на свете кто-то, кого он ненавидит всеми фибрами души, то вовсе даже не мадемуазель Курсель. О, нет! Потому что Габриэль де Сент-Илер определенно еще хуже, чем его уродливая нареченная невеста.

Теша себя мыслями о своей ненависти, герцог и сам не заметил, как начал чувствовать себя на палубе все уверенней. Его уже почти не тошнило, а вскоре он настолько привык к качке, что попросту перестал обращать на нее внимание.

Итак, «Сен-Луи» прибыл на остров Сент-Кристофер, губернатор которого, как уже упоминалось, считался главным представителем французской короны во всем Карибском море. Габриэль ввела его в курс своей миссии и предъявила письмо короля. Губернатор снабдил путешественников подробными картами, а сверх того дал еще одно письмо, предписывающее всем властям сотрудничать с искателями сокровищ, и Габриэль с Анри вновь двинулись в путь.

Они на совесть обследовали несколько островов, и после каждого такого обследования морщинка на переносице Габриэль становилась все глубже. Анри уже догадался, в чем дело. Карта безбожно лгала. Ни в одной точке, отмеченной на ней, сокровищ не оказалось.

И наконец наступил тот печальный день, когда появившийся неизвестно откуда английский бриг обстрелял их. Анри не успел даже понять, что произошло, как «Сен-Луи» взлетел на воздух, а сам он по шею очутился в море.

– Габриэль! – заверещал герцог-слуга, барахтаясь в воде и что есть мочи колотя по ней руками. – Черт подери, Габриэль! Я не умею плавать!

– Ну так учитесь, благо у вас есть такая возможность! – крикнула Габриэль в ответ. – Не надо делать лишних движений, вода сама вытолкнет ваше тело!

Анри послушался ее совета и, к своему великому удивлению, не пошел ко дну. Неподалеку от них плыла опрокинутая шлюпка. Заметив, что Габриэль пытается вернуть лодку в нормальное положение, Анри подплыл к девушке и помог ей. Они забрались в шлюпку, но в ней не было даже весел, не говоря уже обо всем прочем.

Мимо проплыло тело капитана их корабля, колыхаясь в кровавом пятне. Анри содрогнулся. А шлюпку уже подхватило течение и понесло прочь.

– Ну и что теперь? – безнадежно спросил Анри, осознав всю серьезность их положения – без воды, без пищи, в неизвестной точке Атлантического океана.

Габриэль пожала плечами:

– Будем плыть.

– А дальше?

Габриэль невесело улыбнулась:

– Дальше съедим мои ботфорты.

– Вы шутите? – недоверчиво поглядел на спутницу Анри.

– Ничуть.

– Надеюсь, нам не придется есть каблуки, – ехидно заметил герцог, – они малость жестковаты.

– Надеюсь, нам не придется есть друг друга, – в тон ему ответила Габриэль.

– Прошу прощения. Я питаю к вам живейшую симпатию, но вы вовсе не кажетесь мне питательной.

Они плыли, развлекая друг друга дурацкими шутками, потому что никому из них не хотелось думать про страх, затаившийся глубоко в душе. Что их ждет на самом деле? Если очень повезет, наткнутся на какой-нибудь остров. Или их подберет встречный корабль. А если не повезет?

Однако им все же повезло. На их пути встретился капитан Джек Осборн, вместе с которым Анри и Габриэль пережили множество увлекательных приключений.

И вот теперь они снова оказались посреди враждебного океана, предоставленные воле волн. Только теперь потерпевших кораблекрушение было восемнадцать человек на двух лодках. Восемнадцать человек, которые потеряли все, кроме жизни. Порт-ройялское золото уплыло вместе с коварным адмиралом де Меридором, и с ним же навсегда уплыла надежда отыскать сказочное сокровище знаменитого Грамона.

 Глава 38   Две акулы 
Первым нарушил воцарившееся в шлюпке молчание капитан Джек Осборн. Торжественно откашлявшись, он произнес:

– Леди и джентльмены, насколько я понимаю, мы на время отложили свои разногласия. Поскольку перспективы нашего положения кажутся мне не слишком заманчивыми, предлагаю обсудить, что нам делать дальше.

И Джек, подняв брови, стал ожидать, что ему ответят.

Блэйк, которого в глубине души волновало лишь одно положение – то, которое при Габриэль занимал Анри, из слуги внезапно превратившийся в потомственного герцога, – метнул на пиратского капитана хмурый взгляд.

– Дорогой сэр, – промолвил он, не скрывая иронии, – поскольку положение, в котором мы оказались, кажется мне безвыходным, я не нахожу в вашем предложении абсолютно никакого смысла.

Нет сомнений, слова Блэйка очень точно обрисовывали сложившуюся ситуацию, и вряд ли к ним можно было что-то добавить.

– Так что, – спросил Джек в пространство, – все согласны с мнением капитана Блэйка?

Лейтенант Сеймур, находившийся с ними в одной шлюпке, пожал плечами.

– Что ж, сэр, если у вас есть какой-то конкретный план спасения…

– Мне очень жаль, – чрезвычайно вежливо промолвил Джек, – но никакого плана у меня не имеется.

– Так я и думал, – отозвался Блэйк. – Что ж, тогда будем просто плыть, пока не приплывем куда-нибудь.

– Или не утонем, – подал голос герцог де Бельфор.

– Совершенно верно, – согласился Блэйк.

– Весь вопрос в том, куда плыть, – заметил Джек.

– Весь вопрос, – неумолимо перебил его капитан Блэйк, – в том, сколько мы сможем продержаться без пищи и с одним-единственным бочонком пресной воды.

В разговор вступил Монтегю, один из матросов с «Ласточки», смущенно почесав бровь:

– Капитан дело говорит. Вода – это, конечно, хорошо, но без еды нам придется туговато.

– Правда, у нас есть канарейка, – Сеймур покосился на Горация, который мирно сидел на плече Джека, – но я сомневаюсь, что ее мяса надолго хватит.

Гораций издал протестующий писк. Глаза Джека сузились. Взгляд, которым он наградил толстощекого лейтенанта, был способен убить на месте быка-тяжеловеса, страдающего бешенством.

– О канарейке забудьте, – процедил Осторн сквозь зубы. – Ясно?

– Мне кажется, я знаю, к чему речь клонится, – заметила Луиза с невеселым смешком. – Раз пищи нет и не предвидится, рано или поздно придется бросать жребий. Так, капитан?

– Мы можем попробовать половить рыбу, – поспешно вмешался Джек, который почувствовал, что разговор переходит на чрезвычайно скользкую почву.

– Разумеется, – согласился Блэйк. – У вас есть удочка?

Джек был вынужден сокрушенно признаться, что нет.

– О чем они? – спросил у Габриэль Анри, который ровным счетом ничего не понял.

– Имеется в виду, – объяснила Габриэль, – что люди, когда терпят крушение, а еды у них нет, бросают жребий, кого съесть первым. Только и всего.

– Какой кошмар! – содрогнулся Анри. – А зачем нам бросать жребий? Съедим капитана Блэйка, и дело с концом.

Сидевшие в шлюпке англичане – Сеймур и Монтегю – переглянулись и как по команде придвинулись ближе к своему капитану.

– В самом деле! – горячо поддержала герцога Луиза, которая питала к Блэйку особую неприязнь за то, что тот хотел воспользоваться ею как приманкой, чтобы схватить Джека. – К чему разводить канитель? Сначала пустим в пищу капитана, а потом и остальных англичан. – Она выразительно покосилась на лейтенанта Сеймура, так что тот даже малость побледнел под загаром.

– Смотрите, как бы мое мясо не стало вам поперек горла. – Блэйк недобро улыбнулся.

– Ага, – поддержал его Монтегю. – И вообще, правильнее будет начать с бабы. Я слышал, у женщин мясо нежнее, – добавил он и широко ухмыльнулся.

– Точно, – неожиданно подхватила Луиза. – Вон Габриэль, можете хоть сейчас попробовать отрезать от нее кусочек.

– Придержи язык, потаскуха! – холодно бросил Блэйк.

Анри поправил пистолет, который успел-таки захватить с тонущей «Ласточки», со словами:

– Только попробуйте дотроньтесь до Габриэль, я вам мозги вышибу!

Но Луиза не слушала его.

– Ты как меня назвал? – взвизгнула женщина, срываясь с места и норовя вцепиться в лицо Блэйку, который схватил ее за руки. – Как ты меня назвал, ублюдок?

– Капитан Осборн, – со скучающей гримасой промолвила Габриэль. – Сделайте одолжение, уймите свою… даму.

Джек схватил Луизу за пояс и заставил сесть обратно.

– Он оскорбил меня! – бушевала Луиза. – Да я его на дуэль вызову!

– У меня нет обыкновения драться на дуэли со шлюхами, – отозвался Блэйк, и шрам на его виске брезгливо дернулся.

– Да как ты смеешь!

– А вот смею, – усмехнулся Блэйк. – Еще на «Королеве волн» твое лицо показалось мне знакомым, а теперь я точно вспомнил, где видел тебя. Ты была шлюхой в борделе в Нассау, а я заплатил тебе три шиллинга за услуги. Что, совсем память отшибло?

Щеки Луизы стали совсем багровыми. Неожиданно храбрая пиратка закрыла лицо руками и разрыдалась. Плечи ее вздрагивали.

– Кончайте, ей-богу, – тоскливо проговорил Макферсон, сидевший на веслах. – Тошно слушать, честное слово.

Анри неодобрительно поморщился.

– Как это вежливо – оскорблять женщину, которая не может за себя постоять.

– Я просто поставил ее на место, – отозвался Блэйк. – Только и всего.

– Что вы от него хотите, Анри? – вмешалась Габриэль. – Он же англичанин. Чего еще можно ожидать от англичанина?

– Уж точно, – неожиданно поддержал ее Макферсон, бывший шотландцем. – Англичане – сволочи, каких только поискать.

– Я чувствую, Столетняя война все еще не дает вам покоя, – раздраженно заявил Блэйк, обращаясь к Габриэль. – Между прочим, вы ее выиграли, а не мы.

– Про Столетнюю войну ничего не знаю, – упрямо гнул свою линию Макферсон, – а нашей Марии Стюарт кто отрубил голову, а?

Луиза хлюпнула носом.

– Вот-вот, – подлила масла в огонь Габриэль. – Между прочим, Мария Стюарт была и французская королева тоже.[43]

– Что вы ко мне привязались? – взбеленился Блэйк. – Между прочим, Мария Стюарт – моя родная прапрабабушка, да! Наш род происходит от одного из ее внуков.

Макферсон разинул рот:

– Вот это да…

– Вы и в самом деле ее праправнук? – задумчиво промолвила Габриэль. – А что, у вас с ней есть что-то общее. В нижней части лица… кажется.

Анри беспокойно шевельнулся.

– Подумаешь, прапрабабушка! – фыркнул он. – Тоже мне диво! Мой прадед, к примеру, – король Генрих IV, и меня даже назвали в его честь.

Блэйк ухмыльнулся.

– Да от вашего Генриха Четвертого происходит половина французов, если не больше, – ответил он, блестя глазами. – Вот уж воистину – отец отечества!

– Этим как раз французы и отличаются от англичан, которые никогда ничего не могут! – двусмысленно отозвался Анри.

Блэйк позеленел. Было похоже, что в лодке назревала новая свара.

– Может быть, поговорим о чем-нибудь другом? – примирительно попросил священник, неустанно работавший веслами. – О спасении души, например. Лично я предлагаю всем помолиться, чтобы мы благополучно прибыли куда-нибудь.

– Хорошо, – кивнул Джек. – Мы обязательно помолимся. О душе действительно лучше не забывать.

– А если молитва не окажет действия, съедим священника, – ухмыльнулся Макферсон, и Блант едва не выронил весло.

Меж тем Габриэль, совершив одну из своих очередных «вылазок» в ботфорты, достала из-за голенища карту и разгладила ее на колене. Бумага сильно намокла и местами расползлась, но большинство названий и координат еще можно было прочесть.

– Покажите-ка мне лучше, в какой точке нас потопил Меридор, – обратилась Габриэль к Блэйку. – И перестаньте задирать Анри.

– Как прикажете, миледи. – Блэйк стал подчеркнуто вежливым, поднялся со своего места и сел на скамейку между Габриэль и Джеком, потеснив последнего. – Дайте-ка взглянуть… Точных координат сказать не смогу, но, поскольку мы следовали этим курсом, – его палец скользнул по карте в направлении от Ямайки, – то, стало быть, находимся здесь. – Палец замер среди безбрежного океана.

– Будем надеяться, что вы правы, – кивнула Габриэль. – Держите курс на запад, штурман!

– Слушаюсь, шевалье! – откликнулся Макферсон, и они с Блантом стали осторожно разворачивать лодку.

Блэйк покачал головой.

– В том направлении нет ни единого острова на расстоянии по крайней мере трех дней пути. Что вы задумали, Габриэль?

Та лишь свернула карту и свысока взглянула на него.

– Ваши сведения неверны, капитан, – ответила она. – Как раз наоборот: ближайший остров находится именно там.

– Да? – Блэйк был явно уязвлен. – И что за остров такой?

– Французы называют его Сент-Валери, остров Святой Валерии, – ответила Габриэль, пряча карту за обшлаг рукава. – А англичане, очевидно, пока не имели времени его открыть.

– Я слышал об этом острове, – неожиданно вмешался Сеймур. – Если нам повезет и мы доберемся до него, то будем спасены.

– А если не доберемся, съедим капитана Блэйка, – весело сказал Макферсон.

– Ну уж нет, – решительно отвергла его предложение Габриэль. – Сначала съедим тебя, рулевой.

Макферсон удивленно заморгал. Блант злорадно ухмыльнулся, не переставая работать веслами.

– А почему меня? – спросил обиженный шотландец.

– А на кой черт нам рулевой без руля? – отозвалась Габриэль, и тут уж засмеялись все, включая самого рулевого.

Солнце поднималось в небе все выше и выше. Начало припекать по-настоящему. Габриэль сладко зевнула. Она не спала всю ночь и теперь чувствовала себя совершенно разбитой.

Во второй шлюпке некоторое время пели песни, но потом голоса умолкли. Карибское море лениво катило свои изумрудные волны, и на горизонте не было видно ни единого корабля.

Монтегю и Сеймур сменили пиратов на веслах. Макферсон хмурился и ни на кого не смотрел. Джек обнял Луизу, и та прижалась к нему всем телом. В глазах ее все еще стояли слезы. Анри попытался насвистывать какую-то французскую песенку, но на него так посмотрели, что он смутился и умолк. Безнадежность разъедала души, как ржавчина, и по-прежнему кругом не было видно ни паруса, ни хоть какого-нибудь клочка земли. Габриэль зевнула еще шире и положила голову на плечо своему соседу.

– Эй, что такое? – всполошился Сеймур, увидев, как нахальная француженка самым наглым образом пристроилась к их капитану.

– Хорошо-хорошо, – покорно закивала Габриэль. – Только не надо кричать.

Она подняла голову с плеча Блэйка, который посмотрел на Сеймура как на заклятого врага, и положила ее на плечо Анри. Француз приосанился и гордо улыбнулся. Блэйк отвернулся, борясь с неодолимым желанием бросить герцога с лодки в волны.

– Смотрите! – произнес он внезапно изменившимся голосом.

Джек тоже заметил – к шлюпкам стремительно приближался белый треугольный плавник, грозно торчащий над поверхностью воды.

– Акула, – мрачно констатировала Луиза. – А вон еще одна.

На некотором расстоянии от первого плавника нарисовался второй, только не белый, а серый.

– Интересно, – встревоженно заговорил Макферсон, – эта сволочь может опрокинуть лодку?

– Не думаю, – промолвил Блэйк. – Хотя… черт их знает!

Священник перекрестился и зашептал молитву. Акулы описали круг и стали приближаться.

– Какая из них набросится первой? – спросил Блэйк. – Как вы думаете, Габриэль?

Молодая женщина, забыв про сон, внимательно следила за маневрами хищников. Блэйк повторил свой вопрос.

– Какая разница? – нетерпеливо дернув плечом, ответила Габриэль. – Серая или белая, не все ли равно?

– Серая шустрее, – заметил Монтегю.

– Нет, белая смелее, – решительно возразил Блэйк. – Ставлю пять золотых на белую.

– Вы в своем уме? – прищурилась Габриэль.

– Это всего лишь пари. – Блэйк обернулся к ней. – А на кого ставите вы?

– Ни на кого, – ответила Габриэль. – И вообще, я не люблю пари.

– Кажется, серая доберется до нас первой, – многозначительно заметил Джек.

Серая акула описала круг возле шлюпки, но не решилась приблизиться.

– Черт бы их побрал… – вздохнул Анри тоскливо.

Белый плавник стремительно ринулся к шлюпке.

– Я же говорил, – удовлетворенно констатировал Блэйк.

Едва он успел произнести эти слова, как герцог де Бельфор поднялся с места, вытащил свой пистолет и выстрелил. Во внезапно потемневшей воде что-то закружилось, взметая розовые брызги. Надо отдать герцогу должное, он не забыл своих охотничьих навыков и оказался отменным стрелком. Серая акула, забыв про шлюпку, подплыла к смертельно раненной белой и стала рвать агонизирующую хищницу на части.

– Это нечестно! – возмутился Блэйк.

Анри пожал плечами, бросил ставший бесполезным пистолет на дно шлюпки и сел на место. Габриэль вновь опустила голову ему на плечо.

– Похоже, вы проиграли, капитан Блэйк, – пробормотала девушка, закрывая глаза, и через мгновение погрузилась в сон.

Спустя несколько часов Джек Осборн и его недавний противник капитан Блэйк сменили гребцов на веслах. Несколько человек попросили пить, и единственный бочонок с водой с великими предосторожностями подтянули к борту, после чего каждый смог зачерпнуть из него немного драгоценной влаги. Солнце в короне пылающих облаков закатилось за море, и наступила ночь, а две шлюпки все плыли и плыли. Настроение у людей было угнетенное, они почти не разговаривали друг с другом. В два часа ночи Габриэль проснулась и хотела сменить Блэйка, но тот с негодованием отказался. На весла сели Анри с Луизой.

– Еще немного, и я не выдержу, – внезапно сказал Макферсон. В животе у него громко бурчало, и он сидел с несчастным видом, глотая слюну и с надеждой поглядывая на море.

Рулевому никто не ответил.

Занялось утро. Кто-то дремал, кто-то тихо молился. Шлюпки покачивались на волнах. Неожиданно Макферсон, сильно побледнев и изменившись в лице, поднялся с места.

– Земля! – закричал он, выбрасывая руку вперед. – Смотрите: земля!

И в самом деле, впереди на горизонте вырисовывался остров.

 Глава 39   Остров Сент-Валери 
Люди вскочили с мест, не веря своим глазам. Шлюпка опасно накренилась. Во второй лодке все тоже пришли в возбуждение.

– Тихо! – рявкнул Джек. – Опрокинете лодку – придется добираться до острова вплавь!

Его довод мгновенно отрезвил разгоряченные умы. Люди вернулись на свои места, оживленно переговариваясь друг с другом. Макферсон выхватил у Анри весло.

– Дай-ка я буду грести, а то у вашей светлости, не в обиду будь сказано, руки растут не из того места!

– Вы тоже отдохните, Луиза, – сказал священник, оттесняя ее от весел. – Ну-ка, шотландец, раз-два – взяли!

И шлюпки с удвоенной скоростью понеслись по глади моря к острову.

– Это и есть остров Святой Валерии? – спросил Блэйк.

Габриэль утвердительно кивнула.

– Вы что-нибудь знаете о нем? – продолжал капитан.

Молодая женщина отрицательно покачала головой.

– Необитаемый остров, – прохрипел Сеймур, облизывая губы. – Находится вдалеке от торговых путей, поэтому никто им особо и не интересовался. Но дичь там вроде водится. И вода, я слышал, тоже есть.

– Как раз то, что нам нужно, – кивнул Блэйк.

Шлюпки пристали к острову. Несколько человек выскочили в воду, добрели до берега и упали на песок, целуя его. Радость от того, что они целыми и невредимыми достигли земли, переполняла людей. Даже Луиза напрочь позабыла про свою неприязнь к английскому капитану.

– Господи, какое счастье! – то и дело повторяла она. – Добрались, добрались!

Однако Джек в любых обстоятельствах умудрялся не терять головы и никогда не забывал о том, что является капитаном. Он приказал вытащить шлюпки на песок, отошел в тень деревьев и подозвал к себе своих людей. К ним присоединились и французы, так что всего вокруг Джека собралось десять человек. Капитан Блэйк и остатки его команды – всего семь человек, включая его самого, – остановились несколько поодаль.

– Прежде всего, – взял слово Джек, – я предлагаю вознести молитву господу, который не дал нам погибнуть в морской пучине. Мистер Блант, сэр!

Бывший священник выступил вперед, снял свою драную шляпу с обвисшими полями и неожиданно звучным голосом прочел молитву, которую пираты выслушали, почтительно склонив головы.

– Аминь, – сказал Блант, надел шляпу и шагнул обратно в ряды пиратов.

Боб Хендрикс одобрительно похлопал его по плечу.

– Во-вторых, – заговорил снова Джек, – я полагаю, нельзя забывать, что мы находимся на неведомой земле, поэтому следует соблюдать осторожность. Мы можем только предполагать, что остров необитаем, однако кто знает, как обстоит дело в действительности. Здесь могут находиться другие потерпевшие крушение или еще какие-нибудь враждебные нам люди, а оружия у нас мало. Одним словом, ребята, держитесь начеку.

Пираты одобрительно закивали. Блэйк и лейтенант переглянулись.

– А он неплохо командует, сэр, – заметил Сеймур.

– Сейчас, – продолжал Джек, – нам надо разбить лагерь, разжечь огонь и поймать что-нибудь съедобное, а там поглядим. Бог не оставил нас, не оставит и впредь. Фергюсон! У тебя есть кремень и все необходимое?

– Да, сэр, – отозвался боцман.

– Займись огнем. Левша Смит! Натаскай-ка для костра веток. Хендрикс! Бочонок с водой перетащи поближе, еще неизвестно, какова вода на этом острове.

– А мне какие будут приказания, сэр? – иронически осведомился Блэйк, которого забавлял самоуверенный тон пиратского капитана.

Джек повернулся к нему и серьезно ответил:

– А вы, сэр, отправляйтесь с вашими людьми на охоту. Заодно обследуете остров и расскажете потом, что тут к чему.

– Всегда мечтал подчиняться пирату, – язвительно заметил Блэйк.

– Не надо ссориться, господа, – вмешалась Габриэль. – На охоту пойду я с его светлостью, он в этом деле мастер. А вы, капитан, пока оставайтесь здесь, посидите в тенечке да поберегите себя, чтобы мисс Мэнсфилд невзначай не прикончила вас на жаркое.

Ее слова были встречены дружным смехом пиратов.

– Какая забота… – проговорил Блэйк, задетый за живое. – Неужели я и впрямь так вам дорог?

– Конечно, – с простодушным видом ответила Габриэль. – Ведь если Луиза убьет вас, я лишусь удовольствия сама вас прикончить.

Блэйк потер подбородок.

– Может быть, я доставлю вам удовольствие как-нибудь иначе? – начал он, но тут между ним и его собеседницей вклинился Анри.

– Ну, все, все! – В голосе герцога зазвучала угроза. – Габриэль, так мы идем или нет?

– Конечно, идем, – легко согласилась Габриэль. – До скорого, капитан Блэйк!

И девушка зашагала вслед за Анри, рукой отводя побеги, касавшиеся ее лица.

– Хороша штучка! – сказал Сеймур, качая головой.

Однако долго беседовать матросам не пришлось, потому что Фергюсон с третьей или четвертой попытки развел огонь, который был встречен громкими криками «ура». Англичанам немедленно поручили расчистить место для лагеря, а задача эта была не из легких.

Часа через два, когда Джек уже начал беспокоиться, вернулись Анри и Габриэль, уставшие, но счастливые. С собой они приволокли убитую дикую козу. Луиза разделала ее, и мясо было зажарено на огне. Запивать его было нечем, кроме воды: неподалеку от лагеря Тощий Джо обнаружил источник, и почти опустевший бочонок был наполнен снова.

Теперь, когда стало ясно, что потерпевшим крушение уже не грозит смерть от голода или жажды, все заметно приободрились. Фергюсон и левша Смит на два голоса затянули дикую пиратскую песню, потом Луиза станцевала вокруг костра какой-то причудливый танец, а пираты в такт ее движениям хлопали в ладоши. Тем временем Макферсон срезал длинный гибкий прут, смастерил удочку, накопал червячков и отправился на рыбалку. Ему повезло – он поймал здоровенную рыбину, величиной с маленького дельфина. В лагерь он притащил ее, пыхтя от усталости. Рыбу зажарили и съели.

Незаметно спустились сумерки. Блант достал Библию и торжественно прочел молитву. Ему внимали в непривычной тишине, в которой было слышно только потрескивание костра. Потом коротышка Мэдден извлек откуда-то засаленную колоду карт, и пираты, оживившись, устроились с ним играть. Джек остался сидеть у огня, и пламя бросало яркие отсветы на его бронзовое от загара лицо, смелые голубые глаза и темные кудри. Габриэль подсела к нему, и они начали разговаривать вполголоса.

Не утерпев, Блэйк приблизился к ним.

– О чем вы тут секретничаете?

Габриэль усмехнулась.

– Нет никаких секретов, капитан. Остров необитаемый, но дичи и воды на нем вроде бы достаточно. Плохо то, что мы не знаем, сколько времени придется здесь пробыть, пока не подойдет какой-нибудь корабль. Долго ведь люди здесь не выдержат. – Она взглядом указала на хохочущих матросов, играющих в карты. – От безделья начнут сходить с ума.

– Ну, к вам это вряд ли относится, – заметил Блэйк довольно обидным тоном.

– Я, и Анри, и Джек, и, наверное, вы с лейтенантом не в счет. Но вот остальные…

– Разумеется, ваш Анри стоит любого англичанина, – раздраженно промолвил Блэйк.

– Рада, что вы это признаете, – отпарировала Габриэль.

Джек повернул к нему голову. Глаза пиратского капитана блеснули.

– Не обращайте на него внимания, Габриэль. Он просто… завидует.

Слово «завидует» Осборн произнес почти как «ревнует». Блэйк понял и разозлился тем сильнее, что в словах пирата была правда.

– Чему тут завидовать? – высокомерно произнес он.

– Знаете, Блэйк, – призналась Габриэль, морщась, – иногда вы бываете просто невыносимы. Неудивительно, что ваша… невеста в свое время вам отказала.

– Да уж! – ухмыльнулся Джек. – Могу даже сказать, что ей крупно повезло.

– А я вовсе об этом не жалею, – признался Блэйк. – Слишком мало женщин на свете могут составить достойную пару мужчине. Если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду.

И он поглядел Габриэль прямо в глаза. Но не увидел в них ничего, кроме отблесков костра.

– Похоже, вам не раз приходилось разочаровываться в женщинах, – заметила девушка равнодушно.

Блэйк поколебался.

– Моя мать меня оставила, когда мне не было и года. – Он бросил в костер несколько веток. – Вряд ли женщины могут ждать от меня иного отношения.

– Может, вы ей не понравились? – спросила Габриэль. – Мне вы, например, не нравитесь совершенно.

– И мне тоже! – вклинился в их разговор Джек.

Оба собеседника повернулись и посмотрели на него тяжелым взглядом.

– А что я такого сказал? – спросил Джек, нимало не смутившись.

Габриэль заметила знаки, которые ей делал с другого конца поляны Анри, и поднялась на ноги.

– Извините, меня ждут… – Она легонько коснулась плеча Джека. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил Осборн вежливо.

Оба, капитан пиратов и капитан английского корабля, смотрели ей вслед. Как девушка удаляется от них, как Анри взял ее под руку, и она улыбнулась, кивнула ему.

– Вот уж кого я с удовольствием утопил бы, – буркнул Блэйк.

– Побойся бога, Блэйк! Парень же тебе ничего не сделал!

– Вот как раз за это я бы его и утопил, – мрачно пояснил Блэйк.

Джек только руками развел. Оставив его, Блэйк поднялся и ушел.

Пираты устроились в одной части лагеря, англичане – в другой. Хотя Блэйк не слишком верил в то, что капитану Осборну может прийти в голову мысль избавиться от них, но на всякий случай он все же выставил часового. Джек, впрочем, тоже оставил одного человека нести дозор – на случай, если вдруг появятся какие-нибудь дикие звери, например.

Наказав своему часовому следить в оба, Блэйк лег на кучу листьев и мгновенно уснул.

Перед рассветом пробудился – кто-то трогал его за плечо. Блэйк разлепил веки и узнал лейтенанта Сеймура, который должен был нести вахту перед рассветом. Лицо лейтенанта показалось ему встревоженным.

– Сэр, – проговорил Сеймур, – они ушли!

 Глава 40   Большой холм 
Блэйку понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить это сногсшибательное заявление. Что значит – ушли? Куда ушли? И куда вообще они могли деться с острова, откуда до ближайшей земли было плыть несколько дней на корабле, не говоря уже об обыкновенной шлюпке?

– Где они? – хрипло спросил Артур.

– Не знаю, – смущенно признался Сеймур. – Я… я, кажется, задремал немного и упустил их. Но в лагере их нет, и костер затоптан.

Значит, дело и впрямь серьезно. Блэйк потер пальцами виски.

– Ночью к острову подходил какой-нибудь корабль?

– Не похоже, сэр.

– А лодки? – внезапно спросил Блэйк. – Где они?

Сеймур озадаченно вытаращился на него.

– Вы имеете в виду шлюпки, на которых мы приплыли сюда?

– Именно. Идите и проверьте, на месте ли они!

Сеймур бегом бросился исполнять приказание. Когда он вернулся, вид у него был еще более озадаченный.

– Одна из лодок исчезла. Но, сэр… Ведь не думаете же вы, что пираты с французами на ней решили пересечь океан? Капитан Джек храбрый человек, но ведь не сумасшедший!

– Точно, не сумасшедший, – упавшим голосом подтвердил Блэйк. И решительно поднялся. – Буди остальных. Мы должны отправиться на их поиски.

Вскоре маленький отряд из семи человек был готов покинуть лагерь. Ни у кого не было огнестрельного оружия, однако шпаги и кортики имелись в достаточном количестве.

– Держитесь настороже и смотрите в оба, – напутствовал своих спутников Блэйк. После чего повернулся и, к удивлению Сеймура, направился не к берегу, а в глубь острова Сент-Валери.

Его люди молча двинулись следом за своим капитаном.

Они карабкались по склонам, продирались сквозь заросли кустарников, переходили по камням юркие, как будто живые, ручейки. Стало уже совсем светло, когда Блэйк и его маленький отряд спустились в небольшую долину, из которой открывался вид на угрожающе вздыбившуюся гору, напоминающую какого-то диковинного зверя. Под горой текла река, чья поверхность в этот час была покрыта серебристой рябью, блестящей, как рыбья чешуя. Блэйк изумленно смотрел на открывшуюся перед ним картину.

– Сеймур, – промолвил он наконец, – я осел.

Лейтенант не знал, что ответить. Сказать «так точно, сэр» было бы верхом неучтивости, и поэтому он просто промолчал.

– Вы в детстве играли в слова? – внезапно спросил Блэйк. – Помните, что такое «большая лужа»?

– Конечно, сэр, – оживился Сеймур. – Большая лужа – это море.

– А большой холм что такое, Сеймур?

Лейтенант растерянно заморгал глазами.

– Это гора, – ответил сам себе Блэйк. – В центре карты Грамона, возле главного крестика, обозначавшего местонахождение сокровищ, было написано: «Большой холм». Меридор решил, что там скала посреди озера, но он ошибся. Большой холм – гора. Гора, похожая на дракона, в чье сердце надо пробраться по водному пути. Ведь Грамон зашифровал именно эти слова – «сердце дракона» и «водный путь»! – Блэйк в восхищении покачал головой. – Вы понимаете, Сеймур, что это значит, не так ли?

Но совершенно опешивший лейтенант только смотрел на темную гору, чьи очертания и впрямь делали ее поразительно похожей на дракона, угрожающе повернувшегося к побережью.

– Вот оно что… – задумчиво промолвил Блэйк. – Значит, не зря вчера Габриэль отсутствовала так долго. Она и ее спутник обследовали остров и нашли эту гору. Именно о ней Габриэль разговаривала вчера с Джеком у костра до того, как я подошел к ним.

Сеймур смутился.

– Но ведь она, сэр… Она ведь и велела грести к острову. Именно к этому. Неужели она уже тогда все знала?

– Похоже, что так, – согласился Блэйк. – Не знаю, в чем тут дело, но теперь я совершенно уверен, что адмирал Меридор ошибся. Сокровище находится вовсе не на острове Грамона. Оно здесь, на острове Сент-Валери, и мы его добудем. – Он повернулся к своему отряду: – Живо, ребята! Возвращаемся за лодкой! Нас ждет водный путь!

* * *
Высокие своды пещеры, ощетинившиеся сталактитами, нависали над пиратской шлюпкой, которую течение уносило в глубь Драконьей горы. Джек, сидя на носу, подгребал одним веслом, Анри держал самодельный горящий факел. Гораций устроился на шляпе Джека и, нахохлившись, всматривался в воду.

– И все-таки как вы догадались? – настойчиво допытывалась Луиза.

– Когда Себастьен показывал мне карту, держа ее повернутой к себе, я увидела ее вверх ногами, – объяснила Габриэль. – Помните седьмой остров, тот, что в центре?

– В виде подковы? – спросил Джек.

– Это не подкова, – покачала головой Габриэль, – а буква «с», первая буква слова «cœur», «сердце». Она указывала, как именно надо было держать карту, чтобы правильно определить остров, на котором спрятано сокровище Грамона. Адмирал Меридор был не прав, когда решил, что до него еще плыть и плыть. На самом деле он оказался куда ближе.

– То-то адмирал разозлится! – весело рассмеялась Луиза.

Здесь, внутри горы, царили холод и мрак, и молодая женщина зябко поежилась, обхватила себя руками.

– Что ж, очень хорошо, но как мы увезем сокровище с острова? – высказался практичный Макферсон, которому не терпелось вставить свое слово.

– Вы забываете о Меридоре, – напомнила Габриэль.

– Что, он нам поможет? – изумился шотландец.

– Нет, конечно. Но Себастьен далеко не глуп. И как только поймет, что на острове Грамона никакого сокровища нет, непременно догадается, где оно, и явится сюда. Ну а мы будем готовы к его приходу.

– И отобьем наш корабль! – подхватил Боб Хендрикс.

– Дай-то бог… – философски заметил священник.

– Кажется, течение слабеет, – падал голос Джек.

Габриэль привстала с места. Справа от лодки пещера заметно расширялась, образуя песчаные отмели, а еще дальше в горе была видна расщелина. Габриэль и Джек переглянулись.

– Причаливаем здесь, – сказала Габриэль.

Лодку выволокли на песок. Габриэль взяла у Анри факел и двинулась в глубь таинственного прохода. Следом за ней шагали остальные пираты, причем Боб Хендрикс то и дело облизывал губы от нетерпения.

Так они шли довольно долго, подземный ход уводил их все дальше, и ему не было видно ни конца ни края. Джек начал тревожиться. Неожиданно искатели сокровищ уперлись в тупик.

– Вот те на! – воскликнул Макферсон, и голос его был полон неподдельной обиды.

– Возвращаемся, – вздохнула Габриэль. – Очевидно, где-то должен быть другой ход.

– А надпись? – внезапно спросила Луиза.

– Какая надпись? – озадаченно встрепенулся Джек.

– Самая последняя! Ну, на обороте! Вы что, забыли, что там говорится? – И Луиза процитировала на память: – «Не забудь: двадцать шагов прямо, сорок два влево, и откинуть белый камень».

– Ах ты черт! – пробормотал Джек. – А ведь и правда! Надо вернуться к лодке и начать поиски заново.

Но вернуться получилось не сразу, так как оказалось, что чертова пещера представляет собой настоящий разветвленный лабиринт, и пираты заблудились. Они без толку метались по подземелью, натыкаясь друг на друга. Боцман Фергюсон начал сыпать ругательствами. Одна Габриэль сохранила присутствие духа.

– Вот что, – сказала она. – Мне нужен клубок бечевки или что-нибудь в таком роде.

Бечевка неожиданно нашлась у коротышки Мэддена, и Габриэль привязала один ее конец к большому сталактиту.

– А, нить Ариадны… – пробормотал образованный Джек, поняв, что именно девушка хочет сделать.

Бечевка помогла им не проходить по второму разу там, где они уже были, и наконец пираты, хоть и не без труда, выбрались к реке. Джек вздохнул с облегчением, вновь завидев лодку.

Луизе не терпелось продолжить поиски.

– Ну же, давайте! – торопила она пиратов. – Двадцать шагов прямо, сорок два влево, это же так просто!

И Джек, вернувшись к входу в подземелье, послушно отсчитал двадцать шагов прямо, после чего пираты обнаружили по левую руку узкий проход, который они ранее даже не заметили.

– Ого! – восхищенно присвистнул боцман. – Ну, держитесь, дублоны, пиастры, экю и гинеи! Джек и его ребята вот-вот явятся за вами!

Пираты, толкаясь, один за другим протиснулись в проход. Примерно через тридцать шагов они оказались в высокой просторной пещере, где дышалось несравненно легче и где сбоку темнело небольшое озеро, очевидно, связанное с подземной рекой.

– Погодите, погодите, – закричала Луиза, – осталось еще двенадцать шагов! Ой, да вот же он, белый камень!

И впрямь, тот лежал прямо посреди пещеры, и свет факела заколебался на его поверхности.

– Нашли! Нашли! – в восторге закричала Луиза, хлопая в ладоши. В это мгновение она была больше всего похожа не на пиратку, а на счастливого довольного ребенка.

– Просто не передать, до чего я счастлив за вас, – прозвенел под сталактитовыми сводами вкрадчивый бархатный голос.

Услышав его, Габриэль замерла на месте, но было уже поздно. Из бокового прохода показался адмирал Себастьен де Меридор. В его руке поблескивал пистолет.

 Глава 41   Белый камень 
Кто-то выругался, кто-то охнул. Джек непроизвольно схватился за шпагу. Канарейка на его плече слабо пискнула, но Меридор лишь улыбнулся.

– Нет нужды прибегать к силе, капитан, она все равно не на вашей стороне, – предупредил Меридор и призывно свистнул. Более дюжины теней, вооруженных пистолетами, отлепились от стен и молча прицелились в пиратов. – Лемуан, факелы сюда!

Через несколько мгновений в пещере стало светло, как днем. Пираты молча стояли в центре, понурив головы. Они прекрасно понимали, что на сей раз все действительно кончено, причем навсегда.

– Полагаю, – усмехнулся адмирал, – вы были убеждены, что я сейчас перерываю остров Грамона в поисках сокровищ, которых там нет. А потом, вероятно, я должен был догадаться, что карту следует перевернуть, после чего я наивно приплыл бы на славный остров Сент-Валери, а там прекрасная Габриэль и ее головорезы уже ждали бы меня в засаде, чтобы отнять корабль и лишить меня жизни. – Себастьен де Меридор насмешливо прищурился. – Так ведь должно было выйти по-вашему, да, Габриэль? Ну так вы просчитались, милая. Выражение вашего лица в тот миг, когда вы увидели карту вверх ногами и поняли, что остров в центре – это буква «с», выдало вас. Сначала, каюсь, я не обратил на него внимания, зато потом, когда догадался сам перевернуть карту…

Но Габриэль, похоже, не слушала его. Она то и дело бросала взгляды в сторону, туда, где Лемуан и еще трое французов возились с громоздким белым камнем, пытаясь сдвинуть его с места.

– Как было любезно со стороны Грамона оставить для меня такую заметную метку, – иронически заметил Меридор. – Вы не находите, дорогая Габриэль?

Но вот наконец камень откатили в сторону, кто-то принес лопаты, и Лемуан, поплевав на руки, взял одну из них. Еще двое солдат вызвались ему помогать.

…А в то же время в глубине пещеры светловолосый человек взял в ладонь конец бечевки, которую Габриэль привязала к сталактиту, и решительно двинулся вперед…

Лопата Лемуана ударилась обо что-то твердое. Адмирал сразу же насторожился и, оставив Габриэль, шагнул вперед.

– Что там – сундук? – быстро спросил он.

Лемуан нырнул в яму и с выражением крайней досады извлек из нее большой булыжник. Джек с облегчением перевел дух.

Яма росла на глазах. Трое человек работали как одержимые, и все же сокровища до сих пор не было видно. Пираты украдкой обменивались взглядами. На губах Макферсона нет-нет да расцветала довольная улыбка. Он знал, что сокровище ему наверняка не достанется, но был рад, что и французам его не заполучить.

Меридор начал нервничать. Лемуан стоял в яме уже по пояс и с остервенением выбрасывал наверх лопатой землю. Его помощники не отставали от него, однако сокровище Грамона по-прежнему не показывалось. Со сталактитов, свисавших с потолка пещеры, то и дело капала вода. Луиза поморщилась и вытерла лоб, на который попало несколько капель. Джек поглаживал канарейку на плече, не упуская ничего из того, что происходило вокруг. Очередная капля соскользнула со сталактита на сапог Габриэль. Та поглядела вверх и отодвинула ногу. Сразу несколько капель подряд упало возле ее сапога, оставив на земле белый след.

Внезапно Лемуан в яме крикнул своим товарищам, чтобы помогли ему выбраться. Пираты насторожились.

– Нашел? – крикнул Меридор.

– Какое там! – со злостью ответил Лемуан, вытирая руки носовым платком. – Я все перекопал! Несколько футов песка, а под ним – твердый камень. Нет там никакого сокровища, адмирал!

Холеное лицо Меридора слегка побледнело.

– Любопытно… Вы тоже ничего не нашли? – спросил он у тех, кто помогал Лемуану копать.

Матросы переглянулись и молча покачали головами.

Меридор широко улыбнулся, засунул пистолет за пояс и не торопясь подошел к Габриэль, которая с независимым видом стояла впереди кучки пиратов, заложив руки за спину.

– Габриэль… – вкрадчиво промолвил Меридор своим бархатным, завораживающим голосом. Но девушка только метнула на него мимолетный взгляд и отвернулась. Адмирал положил руку ей на плечо. – Габриэль, я вынужден просить у вас помощи.

– Вы серьезно? – спросила та, глядя недоверчиво. – Только не надо сулить мне, что вы отпустите меня и моих товарищей, выделив нам долю от сокровищ Грамона. Я же знаю, что вы на это никогда не пойдете.

– Конечно, – сладко пропел Меридор.

Затем он выхватил пистолет и без предупреждения выстрелил в боцмана Фергюсона. Тот упал, не вскрикнув.

– По правде говоря, – начал адмирал, – я и впрямь хотел вначале заморочить вам голову. Но я крайне благодарен вам за то, что избавили меня от необходимости ломать унизительную комедию. Итак, решайте, Габриэль. У вас было десять друзей, – продолжал Меридор так спокойно, словно не он, а кто-то другой только что убил человека, – а осталось всего девять. Думайте, Габриэль. Иначе я буду вынужден убить их всех по одному.

Глаза Габриэль потемнели. Луиза бросилась к неподвижно лежащему боцману и стала искать пульс. Меридор только усмехнулся. Луиза обернулась к Джеку и медленно покачала головой. По лицу молодой женщины текли слезы.

– Вы – животное! – крикнула она адмиралу. – Злобный зверь!

– Верно подмечено, – согласился Меридор, целясь в нее.

Джек рванулся вперед. Но, прежде чем он успел что-либо предпринять, Габриэль схватила рукой пистолет Меридора.

– Не стоит, адмирал. – Голос ее был хриплым. – Мне кажется, я действительно знаю, где покоится сокровище.

Внезапно в пещере стало так тихо, что Джек отчетливо услышал, как бьется сердце в груди у его соседа.

– В самом деле? – хмыкнул Меридор, убирая пистолет. – И где же оно, это неуловимое сокровище?

…Эхо его голоса прокатилось по сумрачным подземным переходам и коснулось слуха человека, который стоял на берегу реки. Не колеблясь более, он вошел в воду, сделал глубокий вдох и нырнул…

– Помните последнее указание на обороте карты? – спросила Габриэль.

Не отрывая от нее глаз, адмирал полез рукой в карман, извлек оттуда две половины карты и передал ей.

– «Не забудь, – прочитала Габриэль вслух, – двадцать шагов прямо, сорок два влево, и откинуть белый камень».

– Все это мы уже проделали, – с досадой промолвил Меридор, забирая карту. – От причала до бокового входа как раз двадцать шагов. Затем тридцать шагов по подземному переходу…

– И остается еще двенадцать, – сказала Габриэль, направляясь назад, к входу пещеры.

Там она развернулась и, ступая по-мужски широко, двинулась вперед. Джек затаил дыхание.

– Восемь… девять… десять… одиннадцать… Двенадцать.

Габриэль остановилась. Она стояла на том же самом месте, что и во время разговора с Меридором, и по-прежнему со сталактитов сверху стекали прозрачные капли. Но ни возле нее самой, ни где-либо еще не было заметно ни единого белого или хотя бы просто светлого камня. Меридор усмехнулся:

– И что сие значит?

– Сокровище найдет тот, кто умеет считать! – с вызовом повторила Габриэль, глядя ему в глаза. – Сделать сорок два шага и откинуть белый камень.

Носком сапога девушка провела черту по земле, и в ней неожиданно показалось что-то белое. Французы, теснясь, подошли ближе.

– Вот он, белый камень. У меня под ногами.

 Глава 42   Сокровище Грамона 
– Раз-два – взяли!

Белый камень, оказавшийся весьма внушительных размеров глыбой, утоптанной в землю, подкопали со всех сторон, подсунули под него ружья и лопаты и налегли на них, пытаясь сдвинуть его с места. Пиратов, разумеется, к камню не допустили. Им оставалось лишь стоять в стороне под прицелом четырех или пяти французов и с горечью наблюдать за происходящим.

– Как ты думаешь, что там, под камнем? – не выдержав, спросил Макферсон у священника. – Золото или драгоценные камни?

– Лично я согласился бы и на то, и на другое, – ввернул Джек.

– И зачем она им сказала? – сокрушался рулевой, глядя на Габриэль, которая стояла в шаге от них, закусив губу.

– А ты бы предпочел, чтобы нас всех перебили одного за другим, да? – сердито спросила Луиза.

– Так они и так нас перебьют, – простодушно отозвался Макферсон. – Разве я бы стал оставлять в живых того, кто узнал про эдакое сокровище?

Рулевой высказал вслух то, о чем все уже давно думали, и все же его слова были встречены неодобрительным молчанием. Меж тем белый камень никак не удавалось даже пошевельнуть.

– Еще раз! – кричал Меридор. Его глаза горели вдохновенным азартом. – Ну-ка, ребята! Дружно! Налегли!

Наконец камень подцепили, приподняли из ямы, выволокли из нее и откатили в сторону.

– Ну? – крикнул Меридор нетерпеливо, подскакивая к яме. – Что там?

– Ничего, капитан, – в удивлении доложил Лемуан, распрямляясь. – То же, что и везде. Обычные камни и земля.

Потемнев лицом, адмирал обернулся к Габриэль. Вероятно, он готов был сделать что-то ужасное, но в это мгновение сталактиты на потолке пещеры закачались.

– Смотрите! – взвизгнула Луиза.

– Берегитесь, адмирал! – заорал Лемуан.

Французы, забыв о пленниках, бросились врассыпную, и пираты последовали их примеру. Несколько сталактитов отломились от свода и упали на землю, ранив замешкавшегося Тощего Джо и покалечив двоих людей Меридора. Две или три заостренные сосульки рухнули в расположенное сбоку озеро, возмутив его спокойную воду и едва не задев человека, плывшего под водой. Но тем, однако, дело не ограничилось. Внезапно сталактиты перестали дрожать, зато одна из стен пещеры пришла в движение. С гулом и грохотом, вздымая тучи пыли, она осыпалась, открыв в стене пролом, в котором что-то сверкало. Макферсон, оказавшийся к пролому ближе всех, не смог устоять перед соблазном и, высунувшись из своего укрытия, заглянул внутрь.

– Батюшки… – пролепетал он, не веря своим глазам.

Его взору открылась совершенно фантастическая картина. Он увидел груды золотых монет и чеканных украшений, сваленные как попало диадемы, сверкающие драгоценными камнями, и серебряные слитки, сложенные штабелями наподобие дров. Там же был и меч в золотых ножнах, и тяжелые сундуки, в которых, возможно, скрывались еще более потрясающие клады. Огромный мохнатый паук, единственный до сих пор обладатель сказочных драгоценностей, вспугнутый непривычно ярким светом факелов, неуклюже повернулся и бросился бежать вниз по груде монет. За пауком подскакивала и моталась из стороны в сторону его уродливая гигантская тень.

Некоторое время в пещере стояла гробовая тишина. Людей, увидевших несметные богатства, словно охватило оцепенение. Они не могли пошевелиться, не могли даже вымолвить ни слова. Потом, когда все немного пришли в себя, под сводами подземелья зазвенели дикие крики и не менее дикий смех. Адмирал де Меридор стоял, довольно улыбаясь, и глаза его в свете факелов блестели ярче любых драгоценных камней.

Хотя Джек, как и все прочие, был ослеплен сверканием золота, он все же ни на мгновение не забывал о том, какая участь уготована пиратам, если те задержатся возле клада. Пока о пленниках не вспомнили, надо было бежать. Как оказалось, Габриэль придерживалась такого же мнения.

– Что мы будем делать? – спросил Анри, присевший рядом с ней за грудой камней. Когда с потолка начали падать сталактиты, он схватил Габриэль за талию, оттащил в сторону и закрыл собой.

– Предлагаю делать ноги, – лаконично ответила Габриэль.

Анри кивнул, и они незаметно стали пробираться к выходу, к которому с другого конца пещеры так же осторожно приближался Джек Осборн с Луизой, Блантом и левшой Смитом.

– Эй! – крикнул Меридор, от которого не укрылся маневр пленников. – Куда вы? А ну, стоять!

И он извлек из-за пояса пистолет. Двое или трое французов, вспомнив о своих обязанностях, тоже последовали примеру своего начальника и наставили на пиратов ружья.

– Хотели удрать, да? – желчно спросил Меридор. – Ни с места!

Джек замер, подняв руки вверх. До спасительного выхода оставалось не более двух десятков метров, однако неподалеку, в центре пещеры, стояли сообщники Меридора во главе с самим адмиралом, и у всех у них было огнестрельное оружие. Положение пиратов казалось безнадежным. И в это мгновение совершенно неожиданно из вод озера за спинами неприятеля поднялся человек.

Увидев его, Габриэль остолбенела, но он прижал палец к губам, и девушка отвела глаза. Возможно, Меридор так бы ничего и не заметил, но тут Гораций, признав старого знакомого, завилял хвостиком и испустил звонкую радостную трель.

Капитан Блэйк, стоявший по пояс в воде, готов был крепко выругаться, но ему пришлось отказаться от своего намерения, потому что адмирал Меридор с пистолетом в руке живо обернулся к нему. Ударив ладонью по воде, Блэйк плеснул струей ему в лицо, и пуля адмирала ушла в стену. Выскочив на берег, Блэйк подобрал пистолет одного из погибших французов и выхватил шпагу из ножен. Оружие было незамедлительно использовано им по назначению, потому что один из солдат повалился с простреленной головой, а другой упал, проткнутый насквозь капитанским клинком.

– Вперед! – закричал Джек, с обнаженной шпагой кидаясь на врага.

Блант схватил свою Библию, с которой никогда не расставался, и изо всех сил приложил ею одного из французов, разбив ему нос. Тот, вскрикнув, поднял руки к лицу, и Блант, воспользовавшись этим, выхватил у него из-за пояса пистолет и в упор застрелил своего противника.

Вскоре в пещере вовсю кипело ожесточенное сражение. У пиратов было лишь несколько шпаг и ножей, но мало кто мог сравниться с тогдашними флибустьерами во владении холодным оружием, и кроме того, вид сокровища, которое они так долго искали, чудесным образом вдохнул в них дополнительные силы. Габриэль, не поморщившись, заколола приспешника Меридора – Лемуана и еще одного своего соотечественника. Макферсон ранил двоих, но вскоре получил пулю в грудь и упал, обливаясь кровью. Левшу Смита закололи в самом начале схватки. Однако французы тоже несли потери: троих убил Блэйк, еще двоих – Джек, и по меньшей мере двоих ранила Луиза. Какое-то время казалось, что французам все же удастся одержать верх, но тут с победным кличем в пещеру ворвались люди Блэйка, которых привел Сеймур, не сразу отыскавший нужный ход в подземном лабиринте.

– Наконец-то! – крикнул Блэйк.

И сражение закипело с новой силой.

Габриэль прикончила очередного врага и обернулась, ища глазами ненавистного адмирала. Коротышка Мэдден схватился с Меридором, но тот легко отразил его атаку и отшвырнул к стене, приколов маленького человечка к ней, как бабочку. Когда Меридор выдернул клинок, Мэдден упал лицом вниз и больше не поднимался. Адмирал бросился ко второй пещере, в которой лежали сказочные сокровища Грамона.

– Он мой! – крикнул Блэйк, бросаясь вперед.

– Нет, мой! – крикнула в ответ Габриэль.

Наперерез ей выскочил один из французских солдат, и ей пришлось вступить с ним в бой. Габриэль почти загнала противника в угол, когда ее шпага неожиданно сломалась у самого эфеса. Скорее всего, дочке фехтовальщика пришлось бы туго, если бы подоспевший Блэйк не заколол ее врага.

– Он уходит! – крикнула Габриэль, схватив Блэйка за руку.

Меридор насмешливо отсалютовал своим противникам и бросился в пролом. За ним последовали и его люди. Вернее, те из них, кто еще оставался в живых.

Джек, тяжело дыша, подошел к Габриэль. Он был ранен, по его лицу струилась кровь. Гораций вился над его головой и пронзительно щебетал.

– Ну, что будем делать теперь? – спросил пиратский капитан.

Габриэль оглянулась. На ногах оставались четверо пиратов – Джек, Боб Хендрикс, Луиза и священник, двое французов – Анри и она сама, и трое англичан, включая Блэйка, чьи светлые пряди слиплись от воды.

– Нас всего девять человек. – Габриэль с досадой отшвырнула никуда более не годный клинок. – Не слишком-то много, черт побери!

– Кстати, а где ваши люди? – спросил Джек у Блэйка. – Я помню, с вами их было семеро, когда мы приплыли на остров. Один убит при атаке, один лежит, как я вижу, с раздробленным коленом, вас трое. А где еще двое?

– Они выполняют мой приказ, – ответил Блэйк.

– Что еще за приказ? – с подозрением осведомилась Луиза.

Не отвечая, Блэйк отвернулся и вгляделся в сверкающие груды золота, которые заметил только сейчас.

– Это и есть сокровище Грамона? – Он покачал головой и восхищенно присвистнул. – Ничего себе!

Матрос Монтегю, забыв об осторожности, бросился к пролому. Раздался выстрел, и англичанин упал.

– Похоже, они там хорошо подготовились, – угрюмо сказал Хендрикс.

– Конечно, мы можем просто уйти, – заметил Джек как бы про себя, вытирая кровь с лица. – Но если мы уйдем сейчас, то потом всю жизнь будем сожалеть об этом.

– Да, – усмехнулась Габриэль. – Но Меридор просто так не сдастся.

– Другого выхода нет, – вмешался священник. – Надо перебить их и захватить сокровище. Чтобы обратить его к благу всевышнего, – поспешно добавил он.

Блэйк потер подбородок.

– В ту пещеру ведет только один ход?

– Да, судя по всему, – ответила Габриэль. – Кстати, я до сих пор не поблагодарила вас за то, что вы так вовремя явились нам на выручку. Очень мило с вашей стороны.

И без всякого смущения она привстала на цыпочки и чмокнула капитана в щеку. Анри открыл рот.

– Ну что вы, – скромно потупился Блэйк, – это была такая малость.

После чего он притянул не ожидавшую такой прыти Габриэль к себе и долгим поцелуем впился в ее губы.

– Э, э! – угрожающе крикнул Анри.

Габриэль оттолкнула Блэйка и отскочила назад.

– Надо же, какой наглец! – заметила Луиза тоном фальшивого неодобрения.

– Я не понял, – нетерпеливо вмешался Боб Хендрикс, – мы пойдем брать сокровище или так и будем разводить тут непонятно что?

– Всему свое время, – отозвался Блэйк. – Давай ее сюда, Сеймур.

И лейтенант протянул ему какую-то железную колбу, из которой торчал короткий фитиль.

– Что еще такое? – поразилась Луиза.

– Граната, – ответил Джек. – Откуда вы ее взяли, Блэйк?

Но проклятый англичанин, не отвечая, поджег фитиль, подскочил к пролому и забросил в него колбу. Через несколько мгновений до пиратов донесся оглушительный грохот взрыва. Пролом заволокло густым дымом.

– Вперед! – крикнул Блэйк, покрепче стиснув шпагу.

Габриэль подобрала с земли клинок убитого солдата взамен своего и ринулась к пролому.

– В атаку! – закричала Луиза, первой под завесой дыма врываясь в драгоценную пещеру. Следом за ней в сказочную сокровищницу последовали и остальные.

Нападающих встретил нестройный залп из пистолетов и ружей. Раненый Сеймур повалился у порога. Боб Хендрикс нелепо взмахнул руками, покачнулся и упал. Сама Луиза сделала по инерции еще несколько шагов, но внезапно остановилась и повалилась возле груды золота. Встревоженный Блант кинулся к ней и затащил ее в укрытие.

– Что с ней? – крикнул Джек, сражавшийся с огромным французским офицером в камзоле, украшенном позолоченным галуном.

– Ранена, но вроде дышит! – крикнул Блант в ответ.

– Ах, черт! – И с этими словами Джек отправил своего противника к праотцам, а потом бросил священнику: – Побудь пока с ней!

– Хорошо! – откликнулся Блант.

Луиза приоткрыла глаза и кашлянула. В правой стороне груди что-то неприятно саднило, перед глазами все плыло. Молодая женщина прищурилась и узнала в наклонившемся над ней человеке священника, который успел ей порядочно надоесть со своими ухаживаниями.

– Успокойся, успокойся, с тобой все хорошо, – скороговоркой протараторил Блант, не давая ей раскрыть рта. – Ты просто немного ранена, ничего страшного.

– Уйди к черту, – жалобно попросила Луиза, кашляя.

Священник засуетился:

– Я могу принять твою предсмертную исповедь и дать тебе полное отпущение грехов…

Блант говорил первое, что ему приходило в голову, не замечая даже, какую околесицу несет.

– Предсмертную? – простонала бедная Луиза и потеряла сознание.

– Ох! – сокрушенно промолвил священник, только сейчас сообразив, что он наделал. – Луиза, Луиза, я не то сказал! Луиза, я тебя люблю, ты меня слышишь?

Он сорвал с себя камзол, отодрал от него рукав и стал перевязывать молодую женщину, бормоча:

– Господи, умоляю тебя, сделай так, чтобы она осталась жива… Ради этого я готов перейти в католичество… – Тут Блант вспомнил, что уже успел побывать католиком, и молитвенно сложил руки. – Я согласен даже стать иудеем, только без обрезания, если она останется в живых!

Пока влюбленный священник давал самые нелепые обеты, среди груд золота и серебра продолжалась ожесточенная схватка. Силы противников были примерно равны, и теперь все решали только храбрость и удача.

– Где адмирал? – крикнула Габриэль, извлекая клинок из тела очередного поверженного врага.

Ответом ей был выстрел. Пуля пролетела у самого ее лица.

– Меридор, – заорал Блэйк, – не валяйте дурака! Все равно вам не выбраться отсюда!

Адмирал рассмеялся и выстрелил снова. Габриэль, побледнев, выронила шпагу и едва не упала, но Анри вовремя подбежал к ней и заставил присесть за груду ожерелий и монет испанской чеканки.

– Меридор! – снова закричал Блэйк. – Вы зря стараетесь! «Медуза» у меня! Я захватил ее!

– Вы ранены? – бормотал Анри, склонясь над Габриэль. – Дайте я вас перевяжу!

Девушка в сердцах оттолкнула его. Ткань камзола возле ее левого плеча быстро краснела.

– Молчите! Дайте послушать!

– Вы лжете! – хрипло ответил Меридор на слова английского капитана.

– Нет! – отозвался Блэйк. – Честно говоря, Меридор, с вашей стороны было очень любезно оставить для охраны корабля всего семь человек. Мы всех их отправили на корм рыбам! Теперь корабль наш, Меридор, и даже если вы сумеете извлечь сокровище Грамона из пещеры, вам его не увезти!

Наступило молчание. Было похоже, что Меридор обдумывает слова своего противника.

– Ну хорошо, – сказал он наконец. – Чего вы хотите?

– Мы можем поделить золото! – предложил Блэйк. – Нам вовсе ни к чему убивать друг друга!

– Он его заговаривает, – шепнула Габриэль Анри. – Зря. Меридор никогда не купится на этот трюк.

– Куда вы? – прошептал герцог де Бельфор, видя, что Габриэль встала и, согнувшись в три погибели, крадучись двинулась вперед. – Вы ранены, Габриэль! Оставьте адмирала Блэйку и Джеку Осборну, они сами с ним разберутся!

– Я должна рассчитаться с ним за Фульбера, – сквозь зубы ответила Габриэль. Взгляд ее упал на шпагу с золотым эфесом, и, недолго думая, дочь фехтовальщика извлекла ее из груды сокровищ.

– Меридор! – надрывался Блэйк, обеспокоенный воцарившимся внезапно молчанием. – Меридор! Вы меня слышите?

Меж тем Джек Осборн зашел французам с тыла и возле наваленных друг на друга сундуков увидел матроса, который поспешно перезаряжал пистолеты.

– Извини, приятель, – сказал Джек, проткнув его насквозь. – Как говорят у вас во Франции, се ля ви.

– Совершенно верно, – шепнул бархатный голос у него за спиной.

Джек отпрыгнул в сторону, но клинок Меридора сверкнул на долю секунды раньше. Пиратский капитан почти не почувствовал боли, он упал на одно колено, выронив шпагу. Гораций, всюду следовавший за своим хозяином, встревоженно заметался над ним.

До слуха Блэйка долетел какой-то сдавленный стон, и он невольно насторожился. Быть может, успел краем глаза заметить тень, надвигающуюся откуда-то со спины, но, во всяком случае, адмиралу Меридору не удалось застичь англичанина врасплох. Блэйк повернулся и встретил его лицом к лицу. Клинки врагов взлетели и с лязгом скрестились в воздухе.

Габриэль, услышав шум схватки, хотела броситься на помощь Блэйку, но тут ее внимание привлекла чья-то рука, высовывающаяся из-за груды сокровищ. Похолодев, Габриэль поспешила туда и обнаружила лежащего на земле капитана Джека. Правый бок его был весь в крови. Гораций щебетал, не умолкая.

– Помолчал бы ты! – раздраженно сказал канарейке Анри, который шел следом за Габриэль. К его удивлению, птица сразу же успокоилась и села к нему на плечо.

Джек открыл глаза и, застонав, попытался сесть.

– Кто это был? – спросила его Габриэль.

– Меридор, – ответил Осборн. – Он напал на меня со спины.

Зеленые глаза Габриэль зло сверкнули.

– Его любимая тактика, – процедила девушка сквозь зубы и вскочила на ноги. – Перевяжите его, Анри, я сейчас.

– Но, Габриэль…

– Делайте, что я вам говорю!

Блэйк меж тем почти загнал своего противника в угол, но тот догадался метнуть в англичанина горсть золотых монет. Артур отскочил, а адмирал вырвался из ловушки, атаковал его с удвоенной силой. Выпад, еще один удачный выпад француза – и по белой рубашке Блэйка, намокшей от пребывания в воде, расползлось кровавое пятно.

– Похоже, нам не придется делить сокровища, – промолвил Меридор с насмешливой улыбкой. Левой рукой он выхватил пистолет и навел его на Габриэль, которая только что выбралась из укрытия. – Благодарю вас, Габриэль, вы появились как раз вовремя. Бросайте шпагу, капитан, не то вашей подружке конец. – И адмирал решительно взвел курок. – И вы тоже, дорогая, бросайте оружие!

Блэйк поглядел на Габриэль, перевел взгляд на Меридора, затем нехотя разжал пальцы. Шпага, звеня, покатилась по камням. Габриэль нагнулась и, не проронив ни слова, опустила на землю великолепный клинок, который ей так и не пригодился.

– Некоторые любители фехтования, – насмешливо заметил Меридор, – склонны недооценивать огнестрельное оружие. Прощайте, Габриэль.

Однако, прежде чем он успел выстрелить, девушка выхватила из-за голенища простой нож, которым Блэйк чистил фрукты на «Ласточке» и который она когда-то прихватила с собой. Распрямившись, Габриэль метнула его в адмирала.

Меридор захрипел и попятился. Лезвие ножа вонзилось ему глубоко в шею, и из артерии хлынул фонтан крови. Адмирал выронил пистолет, сделал несколько неверных шагов, рухнул на колени и повалился на бок. Больше он уже не двигался. Вокруг его головы медленно стала натекать большая темная лужа.

– Некоторые любители огнестрельного оружия склонны недооценивать холодное, – покачала головой Габриэль, – а оно иногда способно творить чудеса.

– Совершенно с вами согласен, – заметил капитан Блэйк.

 Глава 43, и последняя   Ставки сделаны 
А потом было много возни и хлопот, но в основном очень приятных. Надо было помочь раненым, собрать оружие и, самое главное, переправить сокровище Грамона из пещеры на корабль. Блант нашел шлюпки, на которых прибыли люди Меридора, и после этого дело пошло веселее.

Луиза пришла в себя настолько, что даже начала отбирать самые красивые драгоценности для своего личного пользования. Джек, после того как его собственноручно перевязала Габриэль, тоже стал чувствовать себя значительно лучше. Капитан Блэйк удостоился такой же чести. Он рассказал, как догадался, куда ушли пираты, и отправился со своими людьми на берег за шлюпкой, а там они заметили приближающуюся «Медузу». И тогда Блэйку пришла в голову дерзкая мысль отбить корабль, когда большая часть французов сойдет на берег – искать сокровища.

– А вы молодец, – сказала Габриэль. – Надеюсь, вы оставили кого-нибудь приглядывать за «Дезире», чтобы прилив не унес ее в открытое море?

– Об этом можете не волноваться, – отвечал Блэйк. – На корабле двое моих людей, так что «Медуза»… то есть «Дезире», никуда не денется.

– Вот и прекрасно, – кивнула Габриэль.

Луиза, повесившая себе на шею не менее десятка ожерелий, ревниво следила за соперницей-француженкой, к которой то и дело подходили мужчины. То к ней обращался Блэйк, нацепив на губы самую сладкую улыбку, то Джек, едва державшийся на ногах после недавнего ранения, что-то уж слишком резво бросался помогать ей ставить в лодку тяжелый сундук с золотом. Тут же, между прочим, был и красивый герцог де Бельфор, на которого ветреная француженка обращала внимания не больше, чем на муху, лишь изредка бросая ему через плечо пару-другую фраз.

– Вы слышали? – вполголоса обратилась Габриэль к Анри.

– Что именно? – спросил герцог, который как раз в то мгновение любовался игрой драгоценных камней в окованном железом сундуке.

– Как я и предполагала, на «Дезире» всего два человека, – пояснила Габриэль. – Это наш шанс.

– Вот именно, – поддержал ее де Бельфор. – Я всегда говорил, что пираты и англичане нам не компания.

– В конце концов, – добавила Габриэль минут через десять, когда они, совершенно запыхавшись, затащили в лодку очередной сундук, – как только мы прибудем на Тортугу, пришлем за ними корабль.

И она улыбнулась капитану Блэйку, который проходил в нескольких шагах от них, сделав ему глазки. Польщенный Блэйк отдал ей честь, но тут его перехватил Джек Осборн.

– В чем дело? – раздраженно спросил Блэйк.

– Надо поговорить, – пояснил Джек, заталкивая его в какую-то нишу.

– О чем? – терпеливо осведомился Блэйк.

– Мне кажется, сэр, – без обиняков начал Джек, – вы имеете виды на мисс Сент-Илер.

– Предположим, – сухо отвечал Блэйк. – А вам-то что до этого?

– Дело в том, – объяснил Джек, – что теперь, став богатым человеком, я намерен на ней жениться. И мне вовсе не улыбается видеть, как вы все время путаетесь у меня под ногами.

– Вы собираетесь жениться на Габриэль? – поразился Блэйк. – А как же Луиза?

– А Луизу я отдаю вам, – с широким жестом промолвил Джек. – Тем более что вы с ней, оказывается, уже коротко знакомы.

Блэйк потемнел лицом.

– Благодарю, – холодно отозвался он, – но меня вполне устраивает мисс Сент-Илер. Как только мы выберемся из треклятого подземелья, я намерен сделать ей предложение.

– Вы? – вытаращил глаза Джек. – Да на кой вы ей сдались, скажите на милость?

– Это несущественно, – отмахнулся от него Блэйк. – Самое главное – то, что она лучшая женщина из всех, кого я встречал. И уступать вам ее я не намерен.

– Так я и знал, – проворчал Джек. – Ладно! Треть моей доли, если вы отступитесь от нее.

– Вы в своем уме? – возмутился Блэйк.

– А сколько вы хотите? Назовите вашу цену.

– Мы, должно быть, неправильно поняли друг друга, – уже сердито заговорил Блэйк. – Даже за все сокровища мира я не откажусь от мысли сделать ее моей женой. Вам ясно?

Джек немного подумал.

– С другой стороны, вы правы, – согласился он. – В конце концов, пусть она сама сделает выбор. Тем более что у нее определенно есть голова на плечах.

– Что верно, то верно.

– И она ни за что не выберет англичанина, который несколько раз пытался ее убить, вступил в сговор с ее злейшими врагами и вдобавок премерзко фехтует. – Джек насмешливо коснулся своего виска, намекая на дуэльный шрам Блэйка.

– Вы хотите со мной поссориться? – ледяным тоном спросил истребитель пиратов. – Что касается моего умения фехтовать, то я готов продемонстрировать его вам в любое время.

– Вы меня вызываете на дуэль?

– Нет, это вы меня вызываете!

…А в то же самое время герцог де Бельфор говорил Габриэль:

– Я прошу вас… я хотел бы… Словом, прошу вас оказать мне честь быть моей женой.

Анри густо покраснел, и девушка лукаво посмотрела на него со словами:

– Как только мы выберемся отсюда, я дам вам ответ.

– Положительный? – спросил Анри, затрепетав.

– Там видно будет, – отозвалась Габриэль. – Вы все сделали, как я вас просила?

– Да.

– Кажется, на нас никто не смотрит. Живо в лодку!

С немалым трудом они столкнули нагруженную доверху шлюпку в подземную реку. Габриэль ловко забралась в нее, Анри сел на весла.

– Ну, – сказала Габриэль, – будем надеяться, что все сойдет гладко…

Истребитель пиратов говорил меж тем Джеку Везунчику:

– Признаться, я бы с большим удовольствием проткнул вас шпагой, настолько вы мне осточертели.

– А я с куда большим удовольствием не доставил бы вам такого удовольствия, – парировал Осборн, и Гораций на его плече одобрительно присвистнул.

– Прекрасно! Теперь у нас есть достойный повод решить наши маленькие разногласия раз и навсегда. Когда встречаемся?

– А чего нам, собственно, ждать? Как только выберемся наверх, я разом рассчитаюсь с вами за все. Секундантом пригласим священника, ручаюсь, он как раз вам очень понадобится.

– Хорошо, берем в секунданты Бланта и… мисс Сент-Илер. – Блэйк обернулся. – Кстати, где она?

– А что такое? – встревожился Джек.

– Я ее не вижу.

Оттолкнув Блэйка, Джек Осборн выскочил на берег подземной реки.

– В чем дело, дорогой? – спросила Луиза до того фальшивым тоном, что он сразу же заподозрил неладное.

Луиза Мэнсфилд прекрасно видела бегство обоих французов, но не захотела им мешать, правильно рассудив, что вдали Габриэль будет представлять куда меньше опасности для ее отношений с Джеком.

– Ты не видела Габриэль? – набросился на подружку Джек.

– Нет, не видела. А что? – удивилась та.

Обернувшись, Джек увидел лодку с двумя французами, которая почти дошла до поворота, за которым ее уже не было бы видно.

– Блэйк, – завопил Джек, – она сбежала!

– Ну так чего вы ждете? – крикнул Блэйк. – Живее, тащите в воду лодку! Так я и знал, что ее нельзя оставлять наедине с герцогом…

Джек бросился к одной из лодок, но тут же остановился как вкопанный.

– В лодке нет весел!

В самом деле, весла не только из этой лодки, но и из всех остальных куда-то исчезли.

Джек заметался по берегу.

Габриэль обернулась и сразу же увидела суету возле лодок.

– Гребите быстрее, – велела она Анри, – нас заметили!

Герцог кивнул и налег на весла.

Джек и Блэйк, стоя на берегу подземной реки, озадаченно переглядывались. Неожиданно Блэйк шагнул в воду. Мгновение – и он уже плыл вслед за ускользающей лодкой. Махнув на все рукой, Джек бросился за ним.

– Куда это они? – пролепетала Луиза, не веря своим глазам.

– Может, они что-то забыли в той лодке? – предположил священник, который стоял рядом с ней и смотрел на нее влюбленным взором.

Канарейка, когда ее хозяин тоже стремительно кинулся в реку, обиженно чирикнула, сделала небольшой круг по пещере, села на плечо священника. Немного удивившись, Блант все же протянул руку и осторожно погладил желтые перышки.

А в лодке Габриэль раздраженно говорила Анри:

– Быстрее, быстрее! Не то, не ровен час, они нас догонят!

– Я стараюсь! – обиделся де Бельфор. И вдруг левое весло с громким плеском ушло под воду, вырвавшись из его руки. Растерявшись, герцог тут же выпустил и второе весло. – Ох, – только и мог вымолвить он.

Лодка замедлила ход. Габриэль, чье лицо было мрачнее тучи, отвернулась от своего спутника и уставилась на воду. Двое пловцов медленно, но верно приближались к беглецам. Хотя оба были ранены, ни один не хотел отстать от другого.

Анри перешел к Габриэль на корму и, вздохнув, поглядел на своих соперников. Расстояние между ними и лодкой становилось все меньше и меньше.

– Ну, – спросил Анри, – на кого будем ставить: на блондина или на брюнета?

 Примечания 
 1 
Полубак – носовая часть верхней палубы на корабле. (Здесь и далее – примечания автора.)

 2 
Кубрик – жилое помещение для матросов на корабле.

 3 
«Король-солнце» – Людовик XIV (1638–1715).

 4 
Так называемая война с Аугсбургской лигой (1688–1697).

 5 
Бриг – двухмачтовый корабль с прямыми парусами.

 6 
Штирборт – правый борт корабля.

 7 
Санто-Доминго – старое название острова Гаити; в те годы его владельцами были испанцы и отчасти – французы.

 8 
Боцман – непосредственный начальник палубной команды.

 9 
Имеется в виду виселица.

 10 
Траверс – направление, перпендикулярное курсу корабля.

 11 
Кливер – косой треугольный парус, ставящийся впереди фок-мачты. (Фок-мачта – первая от носа мачта, за ней следует грот-мачта, а ближе всего к корме располагается бизань-мачта.)

 12 
Вид сурового морского наказания.

 13 
Брамсель – третий снизу прямой парус на мачте.

 14 
Квартердек – приподнятая часть верхней палубы.

 15 
Фальшборт – легкая обшивка борта корабля выше верхней палубы.

 16 
Шкафут – средняя часть палубы корабля.

 17 
Грот – первый снизу парус на грот-мачте.

 18 
Клюз – отверстие в борту для пропуска якорной цепи.

 19 
Брашпиль – лебедка для подъема и спуска якоря.

 20 
Порты – отверстия в борту корабля для пушек.

 21 
Грота-штаги – снасти, поддерживающие грот-мачту спереди и сзади.

 22 
Бриджтаун – главный город острова Барбадос.

 23 
Ют – кормовая часть верхней палубы.

 24 
Планшир – брус, идущий по верху борта корабля или шлюпки.

 25 
Гугенот – во Франции XVI–XVIII веков так назывался исповедующий протестантскую веру (когда господствующей религией неизменно оставалась католическая).

 26 
Если читателю интересно, откуда автор взял приведенные выше факты, то я рекомендую ему превосходную книгу Жоржа Блона «Великий час океанов» (том 1, раздел «Флибустьерское море»).

 27 
Кварта, терс – фехтовальные термины.

 28 
Нассау – столица Багамских островов.

 29 
Тали – грузоподъемное приспособление (здесь – для спуска и подъема шлюпки).

 30 
Менуэт – чрезвычайно популярный в ту эпоху танец, который около 1670 года стал официальным танцем французского двора.

 31 
Имеются в виду Вильгельм III (1650–1702) и Мария II (1662–1694). Вильгельм, бывший голландским штатгальтером (т. е. главой исполнительной власти), сместил с английского трона Якова II из династии Стюартов, на дочери которого Вильгельм был женат. Так как формально у Вильгельма не было никаких прав на английский престол, он объявил свою жену королевой, а себя самого – королем и соправителем. На самом деле всю английскую политику тех лет (1689–1702) определял именно Вильгельм.

 32 
Франсуа Вийон (1431 – после 1463) – великий французский поэт. Помимо того, что писал великолепные стихи, он прославился тем, что был грабителем и вором, из-за чего имел неоднократные столкновения с правосудием.

 33 
Образованный губернатор, несомненно, имеет в виду Данте Алигьери, автора «Божественной комедии», каждая из трех частей которой заканчивается именно этими словами.

 34 
Салинг – рама из брусьев в верхней части мачты.

 35 
Разумеется, француз Грамон писал латиницей, а не кириллицей.

 36 
Оверштаг – разворот примерно на 180°, когда корабль меняет направление движения.

 37 
Шпигаты – отверстия в фальшборте для удаления воды с палубы.

 38 
Граф де Водемон – сын короля Генриха I и Анны Киевской, которая в наших учебниках называется Анной Ярославной.

 39 
Охотничьи соколы очень тяжело переносят линьку, и в этот период многие из них умирают. Поэтому линялые соколы ценятся куда дороже обычных.

 40 
Маркиза Бренвилье – знаменитая отравительница той эпохи. Из-за наследства отравила отца и нескольких братьев, была казнена.

 41 
«Малое завещание», строфа VIII, пер. В. И. Илющенко.

 42 
«Баллада, написанная для состязания в Блуа».

 43 
Мария Стюарт (1542–1587) – королева Шотландии, казнена англичанами. Ее первым мужем был Франциск II, король Франции, и поэтому Габриэль с полным основанием называет ее французской королевой.