Евгения Грановская - Проклятие Тунгусского метеорита

Зрелище было впечатляющее. На сцене, декорированной синей тканью с золотыми звездами, стоял высокий человек в черном фраке. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что человек этот необычный. Накануне его появления городок Среднесибирск был обклеен яркими плакатами, кричавшими:

Целую неделю среднесибирцы таращились на рекламные щиты и озадаченно скребли пятернями затылки. Фокусников им приходилось видеть и раньше, а вот магов и гипнотизеров в их городок не заносило никогда.

И вот этот день настал. Фокусник Северинский оказался упитанным черноволосым и чернобородым мужчиной с грустными глазами и отечным лицом сильно пьющего человека.

Представление подходило к концу. За полтора часа Северинский показал среднесибирцам столько чудес, сколько они не видели за всю свою жизнь.

– А теперь – гвоздь программы! – объявил Северинский хриплым усталым голосом. – Но для начала вопрос. Есть ли в зале желающий испытать на себе чудеса магии?

Заиграла зловещая музыка.

– Ну же! – призывал публику маг, ободряюще улыбнувшись. – Смелее! Фокус, который я собираюсь вам показать, очень часто заканчивается плачевно. Но сегодня я в ударе и надеюсь на благополучный исход! Итак, есть ли в зале человек, готовый рискнуть жизнью?

По рядам пробежал ропот. Желающего не нашлось. Зрители смотрели заинтересованно и испуганно, но, встретившись взглядом с фокусником, торопливо отводили глаза.

И лишь один взгляд был смел и прям. Взгляд этот принадлежал молодому блондину, сидевшему в первом ряду на тринадцатом месте. Блондин наклонился к своей спутнице, темноволосой девушке в очках, и тихо сказал:

– Я вызовусь!

– Ты? – тихо воскликнула девушка.

Красавец-блондин улыбнулся и кивнул:

– Да, я. Это будет весело.

И он решительно поднялся с кресла.

– Кажется, у нас есть желающий! – воскликнул иллюзионист, радужно улыбнувшись. – Прошу вас сюда, молодой человек! Прошу-прошу, не стесняйтесь!

Блондин вскарабкался на сцену и встал рядом с фокусником. Тот положил молодому человеку руку на плечо, улыбнулся ему добродушной улыбкой и с патетикой произнес:

– Вот он, наш герой! Господа, наградите его вашими аплодисментами!

Публика разразилась овацией. Блондин улыбнулся и слегка поклонился – причем проделал это так изящно, просто и величественно, словно всю жизнь только этим и занимался.

Он был чрезвычайно хорош собой. Светлые вьющиеся волосы, тонкий нос с горбинкой, чувственные алые губы, голубые глаза.

– Как вас зовут? – поинтересовался фокусник.

– Игорь! – представился блондин.

– Игорь, – обратился к нему Северинский, – будьте добры, пройдите в черную будку!

Музыка зазвучала тише, но еще более зловеще. Фокусник открыл дверцу черной будки и сделал приглашающий жест.

Блондин посмотрел на подругу, сидевшую в первом ряду, и ободряюще ей улыбнулся. Девушка прижала руки к груди и ответила ему нервной улыбкой.

Секунда – и блондин скрылся в черной будке. Фокусник закрыл за ним дверцу и воскликнул:

– Итак, смельчак нашелся! Надеюсь, с этим молодым человеком все будет в порядке. Если же нет – его светлый образ навсегда останется в наших сердцах и в нашей памяти! А теперь внимание!

Застучали барабаны. Стук нарастал вместе с нервным напряжением зрителей.

Северинский вскинул руки и стал громко отсчитывать:

– Один! Два! Три!

На счет «три» музыка умолкла. Фокусник распахнул дверцу, и публика ахнула – будка была пуста!

– Вуаля! – произнес Северинский и сделал легкомысленный реверанс.

Публика зарукоплескала.

– В будке двойные стены! – крикнул кто-то.

Северинский легонечко коснулся пальцами панели будки. Черные стенки раскрылись, как лепестки цветка, и упали на пол, подняв легкое облачко пыли.

По зрительным рядам пробежал удивленный ропот. Фокусник улыбнулся в черную бороду и, воздев руку, объявил:

– Как видите, наш смельчак исчез! Его тело переместилось в четвертое измерение!

– Браво! – крикнули из зала.

И вновь все потонуло в аплодисментах. Северинский выждал, пока зал угомонится, и объявил трагически дрогнувшим голосом:

– Господа и дамы, мне очень понравился ваш город. Но еще больше мне понравились его жители. Сегодняшним выступлением я завершаю большой тур по Восточной и Западной Сибири. В ознаменование этого я хочу сделать вам маленький подарок! Прошу внимания!

Фокусник громко хлопнул в ладоши. Грянула музыка, и в зал вбежали девушки с широкими подносами в руках. На подносах громоздились пластиковые стаканчики с шампанским и маленькие бутерброды.

– Угощайтесь, друзья! – улыбнулся Северинский. – Угощайтесь, и спасибо вам за теплый прием!

Иллюзионист снова хлопнул в ладоши, и черный занавес, упав с потолка, скрыл его от зрительного зала.

Зрители, смеясь и возбужденно переговариваясь, резво повскакивали с кресел. Неожиданное угощение, не входившее в стоимость билета, привело их в совершенный экстаз. И только один человек в зале остался равнодушен к чудесному фуршету. Это была очкастая брюнетка в первом ряду. Она вскочила со своего кресла и стала озадаченно вертеть головой по сторонам.

– А как же Игорь? – бормотала она взволнованно. – Где же Игорь?

Она неловко схватила за рукав тощего мужчину, протискивающегося мимо нее, и пробормотала полным страдания голосом:

– Он ведь не вернул Игоря!

Зритель отмахнулся от очкастой зануды и заспешил к подносам с едой и выпивкой.

– Как же так? – пробормотала брюнетка. – Ведь он исчез. Исчез по-настоящему.

Еще несколько секунд девушка стояла в растерянности, затем встрепенулась и, огибая жующую и пьющую толпу, поспешила за кулисы.

А за кулисами царила суета. Бегали, стуча дверьми и громко переговариваясь, какие-то люди. Брюнетка остановилась посреди коридора и стала смотреть по сторонам, надеясь увидеть фокусника. Вот в конце коридора мелькнул черный фрак.

– Постойте! – крикнула девушка и бросилась за ним вдогонку.

Она торопливо догнала мужчину и положила ему руку на плечо. Тот обернулся и, удивленно воззрившись на брюнетку, спросил:

– Чем могу помочь?

– Ой… – опустила руку девушку, узнав в человеке конферансье. – Вы – не он.

– С этим трудно спорить, – улыбнулся мужчина во фраке. – Я – это я. А вам кто, собственно, нужен?

– Мне?.. Мне нужен ваш фокусник. Он только что выступал.

– Рудольф? – Конферансье развел руками. – Его нет.

– Как нет? – пробормотала брюнетка, изумленно блеснув очками.

– Так – нет. Сразу после окончания представления он выехал в аэропорт. Он очень спешил. Ради него специально задержали рейс.

– Как в аэропорт? – в еще большем недоумении пробормотала девушка. – На какой самолет?

– Гастрольный тур Северинского по Сибири закончился, – объяснил конферансье. – А сегодня вечером у него какое-то представление в Москве. Даже по телевизору будут показывать. В прямом эфире!

– Да, но как же… Как же мой Игорь?

– Простите, не понимаю, о чем вы.

– Нужно срочно ехать в аэропорт! – взволнованно проговорила брюнетка и рванулась с места.

Конферансье удержал ее за руку и улыбнулся:

– Простите, девушка, как вас зовут?

– Женя.

– Женечка, милая… – голос конферансье звучал мягко, по-отечески. – …Вы не успеете. Его самолет вылетает через десять минут, а до аэропорта вам ехать минут двадцать.

Девушка умоляюще прижала руки к груди.

– Но я должна его остановить! Он не может улететь!

– Очень даже может, – возразил конферансье.

Плечи брюнетки обмякли, словно из нее выпустили воздух. Она несколько раз растерянно моргнула и вдруг всхлипнула.

– Да в чем дело-то? – спросил конферансье, озабоченно вглядываясь в лицо девушки. – Что случилось?

– Ваш фокусник… – промямлила Женя, утирая ладонью слезы. – Он украл моего жениха.

– Как жениха?

– Так, жениха. – Она медленно сползла по стене на пол, опустила лицо на ладони и горько зарыдала.

Конферансье несколько секунд стоял, переминаясь с ноги на ногу и растерянно глядя на рыдающую девушку, затем развел руками и, пробормотав «извините», зашагал прочь.

Тетя Шура одним залпом выплеснула бренди себе в глотку. Закусив жирным куском мяса, она повернулась к дочери, белокурой двадцатилетней красавице, и прошамкала с набитым ртом:

– Викуша, съешь еще кусочек.

Вика скривила лицо.

– Мам, ну ты что – я же на диете. Пусть Женька ест, ей бояться нечего, она и так жирная.

Тетя Шура покосилась на очкастую племянницу и брезгливо фыркнула:

– Еще не хватало. Чтобы я лучшие кусочки этой дуре отдала. Сама съем.

– В тебя уже не лезет.

– Ничего. Не пропадать же добру.

И тетя Шура еще активней заработала мощными челюстями.

Женя посмотрела, как та жует, и отодвинула тарелку. Она взяла со стола пульт и включила телевизор.

На экране появился моложавый мужчина интеллигентной наружности.

– Значит, вы говорите, что красота для женщины не главное? – спросил у него ведущий.

– Конечно, – кивнул тот. – Я знаю, что некрасивые девушки часто комплексуют из-за своей внешности. И напрасно это делают. Мужчины, конечно, «клюют» на хорошеньких и эффектных. Но, скажем прямо, они видят этих девиц лишь в качестве любовниц, а жениться предпочитают на тех, с кем им интересно.

– Что значит «интересно»?

– Я поясню. Мужчины женятся на девушках, с которыми можно душевно поговорить, поделиться своими проблемами и получить от них мудрый совет. И вот тут-то на первое место выходят ум и доброта, а внешность отходит на второй план. В своей книге я пытаюсь доказать, что сексуальность женщины зависит не только от ее эффектной внешности, но и от ее душевных качеств. Еще Гете сказал…

Викуша взяла пульт и выключила громкость.

– Редкостный придурок, – заметила она.

– Да, – немедленно согласилась тетя Шура, – противный субъект.

– Зато как выделывался. – Викуша поморщилась. – Гете-шмете! Завел, идиот, дурную песню. В такие дебри залез, что чуть сам не заблудился.

– Да уж. А ты заметила, как у него дергалась щека? Он же явный псих. И кто таких идиотов в профессора берет?

Женя пожала плечами и сказала:

– А по-моему, он очень славный. – И сама испугалась своих слов. Викуша и тетя Шура уставились на нее, как на внезапно заговоривший стул.

Лицо Викуши перекосилось.

– Мам, ты слышала, что сказала эта дура?

– Слышала, слышала. А что она еще могла сказать? Дураков друг к другу тянет. Грязь к грязи липнет.

– Может, ты еще и замуж за этого придурка выйдешь? – повысила голос Викуша. – А что – вы будете отличной парой! Урод и дура. Дурак и уродина. Будете вместе работать – в цирке! У вас здорово получится смешить людей!

Викуша засмеялась. Тетя Шура визгливо захихикала. Женя вскочила из-за стола.

– Сядь! – рявкнула на нее тетя Шура.

Женя вздрогнула и покорно села на стул.

– Ишь, какая резкая!

– Как понос! – добавила Викуша. – Мам, я тебе всегда говорила, что ты слишком много позволяешь этой дуре. Вот погоди, однажды она тебя просто зарежет.

– Типун тебе на язык!

– А что – возьмет кухонный нож и чик! – Викуша провела ребром ладони по своему горлу. – А потом прихватит вещички – и на базар!

– Не преувеличивай. Эта дура не способна на такое. Она способна только на мелкие пакости.

Женя положила вилку и встала из-за стола.

– Куда? – гаркнула тетя Шура и сыто отрыгнула. – А посуду помыть?

– Крикните, когда доедите, – сказала Женя, взяла свою тарелку и, опустив ее в раковину, вышла из кухни.

Женя уже три месяца работала офис-менеджером, а говоря по-простому – секретаршей. Она бы давно съехала от тетки, однако на то, чтобы снять комнату, зарплаты катастрофически не хватало.

Работа была унизительная. В первый же трудовой день начальник вызвал ее к себе и сказал:

– Сегодня останешься после работы на пару часов. У нас аврал.

Женя повернулась, чтобы идти, но так и осталась стоять как вкопанная.

– Что еще? – недовольно спросил он.

Женя повернулась.

– Антон Сергеевич, я…

– Что?

– Я хотела спросить: вечером… после работы… мы с вами будем в офисе одни?

– Ну да. А что тебя смущает?

Женя покраснела.

– Я не смогу остаться, – пролепетала она, прижимая к груди папку с документами.

– Почему? – удивился начальник.

Женя окончательно стушевалась.

– Не смогу, и все, – пробормотала она.

Начальник пристально посмотрел на нее и вдруг усмехнулся:

– Боишься, что буду приставать?

Женя ничего не ответила и покраснела еще больше. Начальник хмыкнул, потом полез в карман, достал бумажник, вынул из него фотографию и протянул ей:

– Взгляни!

Женя взяла фотографию и поднесла к глазам. Со снимка на нее смотрела обворожительная блондинка, чем-то похожая на Викушу, только взрослее и красивее.

– Ну как? – осведомился Антон Сергеевич.

– Красавица! – выдохнула Женя.

– Это моя жена, – сказал он, вынул из пальцев Жени фото и убрал в бумажник. Затем посмотрел на Женю насмешливым взглядом и осведомился: – Теперь не боишься?

– Теперь нет, – облегченно, но вместе с тем как-то уныло ответила она.

– В таком случае иди работай.

С одной стороны, Женя испытала облегчение, узнав, что начальника не интересуют ее «женские прелести», но с другой – ей стало обидно. Неужели она настолько страшная, что к ней нельзя хоть немножечко «поприставать»?

Женя посмотрела на себя в зеркало. Круглое лицо, пухлые щеки, очки, темные волосы, торчащие в разные стороны. Зрелище было настолько унылым и безнадежным, что Женя вздохнула и отвернулась от зеркала. Похоже, с этим уже ничего не поделаешь, решила она.

В тот день она вернулась домой в десять часов вечера, выжатая как лимон. Ложась спать, она с ужасом подумала, что если каждый ее рабочий день будет таким, она не продержится и недели.

Но все оказалось не так страшно. Авралы случались всего раз в месяц. В остальные дни Женя изредка перепечатывала и ксерила какие-то бумажки и полдня раскладывала на компьютере пасьянсы.

Дошло до того, что даже во сне ей стало сниться зеленое поле монитора с белыми прямоугольничками карт, мелькающими перед глазами. И во сне Женя думала с тоской: «Боже, какая скука. Неужели я буду заниматься этим всю жизнь? Господи, не дай мне зачахнуть на этой работе! Прошу тебя, пошли мне какое-нибудь приключение! Пошли мне большую любовь!»

Женя просила об этом почти каждый вечер. И, как говорится, допросилась.

В тот день Светка Воронова (подружка Жени еще со школьной скамьи) вытянула ее на театральное представление. Действие происходило в Доме культуры. Женя сидела в первом ряду рядом с откровенно скучающей Светкой и завороженно смотрела на сцену.

А там тем временем стройный белокурый юноша в черном камзоле и со шпагой на боку беседовал с пожилым неопрятным толстяком.

– Привет, худышка Джек, привет, бурдюк с вином! – насмешливо поприветствовал молодой красавец толстяка. – Скажи, Джек, сколько лет ты не видел своих коленей?

– Своих коленей? – Толстяк фыркнул. – В твоем возрасте, принц Гарри, я был в талии тоньше женского пальчика и свободно пролезал в мужской перстень. Меня изменили огорченья. Частые вздохи пучат человека, как кислое тесто.

«Принц Гарри, – подумала Женя, с задумчивой улыбкой глядя на белокурого актера. – Какой он красивый!»

Женя следила за действием зачарованными глазами. Белокурый красавец играл неподражаемо, и к концу пьесы Женя поняла, что влюбилась в него по уши.

Сердце ее сжалось от тоски, когда принц Гарри вышел на сцену в рваном камзоле и с окровавленной щекой. Он протянул руку толстяку и с воодушевлением проговорил:

– Фальстаф, одолжи мне свой меч! Мой сломался в бою!

Толстяк растянул жирные губы в улыбке.

– Прости, мой принц, но меч понадобится мне самому. Возьми, если хочешь, мой пистолет.

– Давай, – согласился принц Гарри. – Он в кобуре?

– О да! – Толстяк вынул из кобуры пузатую бутылку с вином и со смехом протянул ее принцу. – Смотри не обожгись, ваше высочество. Мой пистолет разогрелся от стрельбы, но хересу в нем достаточно, чтобы похерить целый город!

Когда артисты вышли на поклон, Женя аплодировала громче всех.

– Браво! – крикнула она, да так громко, что сама испугалась.

Часом позже Женя сидела с подружкой в кафе-баре неподалеку от театра и тянула через соломинку безалкогольный коктейль. Она всего четвертый раз в жизни была в кафе.

Время от времени она поглядывала на столик, расположенный в глубокой нише. И интерес Жени был вполне оправдан. Дело в том, что за столиком в компании пары сомнительных личностей сидел сам принц Гарри. Ну, то есть артист, который играл принца.

Белокурые вьющиеся волосы спускались ему на плечи. Когда он поворачивался, чтобы подозвать официантку, Жене был виден его точеный профиль. Когда он протягивал руку, чтобы стряхнуть пепел с дымящейся сигареты, она видела, какие красивые и длинные у него пальцы.

В жизни он был еще прекраснее, чем на сцене.

– Ты меня совсем не слушаешь? – сказала вдруг Светка обиженным голосом. – И куда ты все время пялишься?

Женя, в отличие от подруги, не была завзятой театралкой. Театру она предпочитала кино. Поэтому, слегка смутившись, она пробормотала:

– Прости. По-моему, там сидит артист, который играл принца Гарри. Не знаю, как его зовут.

Светка глянула на столик и хмыкнула.

– Да, действительно. Принц Гарри.

– Кто он? – спросила Женя, понизив голос.

– Сын короля Генриха Четвертого, – невозмутимо ответила Светка.

Женя качнула головой:

– Да я не об этом. Кто этот артист? Я его не видела раньше.

– Некто Игорь Соболев. Он недавно приехал из Москвы. Руководит у нас театральной студией.

– Из Москвы… – эхом повторила Женя.

– Угу. Говорят, у него отец – какая-то крупная «шишка». Этот парень натворил чего-то в Москве, и папаша выслал его в нашу глушь. Отсидеться.

Женя покосилась на актера и мечтательно улыбнулась.

– Он такой красивый, – пробормотала она.

– Ну да, смазливенький, – кивнула Светка.

Женя покачала головой:

– Нет, именно красивый. Я бы за таким пошла хоть на край света.

Светка усмехнулась:

– В чем же дело? Собирай чемоданы, и вперед!

– Он на такую, как я, даже не взглянет.

– Откуда ты знаешь? Такие, как он, прыгают на все, что шевелится. Посмотри на его физиономию – явный бабник!

Женя вздохнула и отпила из своего стакана. Потом снова покосилась на Игоря.

В этот момент собутыльник Соболева, молодой верзила с бычьей шеей, что-то ему передал. Это был предмет, похожий на небольшой кирпичик, перевязанный синей ленточкой.

Игорь быстро убрал предмет в сумку, затем откинул со лба белокурую прядь, быстро что-то проговорил и засмеялся – громко, чисто и заразительно, как может смеяться только ребенок.

– Он похож на ангела, – сказала Женя, глядя на артиста сияющими глазами.

– Ой, да никак ты влюбилась? – Светка пристально вгляделась в ее лицо. – А ну – посмотри на меня.

Женя перевела взгляд на подругу. Та ахнула:

– И правда влюбилась! Глаза-то вон как сверкают! Слушай, раз такое дело, пойди и возьми у него автограф.

– Ты что, с ума сошла? – испугалась Женя. – Я не смогу.

– О господи, да что тут сложного? Просто подойди к нему и скажи что-нибудь.

– Что сказать?

– Да что угодно! Скажи, что ты восхищена его игрой. Артистам это нравится.

Женя поправила пальцем сползшие на нос очки и, краснея, пробормотала:

– Я не смогу.

– Ремизова, сколько можно бояться мужчин? Ты ведь уже взрослая. Если хочешь выйти замуж – нужно действовать!

– Замуж? За него?

– Ну, это я к слову. Но в любом случае тебе надо тренироваться. Помнишь, что написано в книге по аутотренингу? «Если нужно действовать – действуйте. И не думайте о последствиях». Вот и действуй!

Женя, однако, не спешила.

– Ты уверена, что ему это понравится? – с сомнением спросила она.

– Конечно, – заверила ее Светка. – Артисты – самолюбивые идиоты.

– Не говори так!

– Не буду. Но ты сейчас же встанешь со стула, подойдешь к Соболеву и возьмешь у него автограф. Давай – на раз-два-три. Раз… Два. Три!

Женя поднялась со стула, секунду поколебалась и на негнущихся ногах двинулась к столику артиста.

«Боже, что я делаю?» – пронеслось у нее в голове, но она стиснула зубы и решила не слушать внутренний голос, который за двадцать с лишним лет не смог посоветовать ей ничего путного.

И вот она у столика. Игорь Соболев повернулся вполоборота, скользнул по фигуре Жени хмурым взглядом и развязно спросил:

– Где вас носит, милая? Будьте добры, принесите нам счет!

– Про… стите…

– Не извиняйтесь. Просто принесите счет. Да что с вами? Вы так и будете стоять?

Женя повернулась и побрела было к барной стойке, но тут же осадила себя: «Боже, что я делаю!» Она снова вернулась к столу.

– Простите, но я не официантка, – выдавила она из себя и покраснела до самых корней волос.

– Вот как? – Артист взглянул на Женю с любопытством. – Тогда что вы делаете возле нашего стола?

– Я хочу взять у вас автограф, – пробормотала она, обмирая от собственной наглости.

Соболев вскинул брови.

– Автограф? – удивленно переспросил он.

– Игорек, ты становишься популярным! – засмеялся один из парней, в компании которых сидел Соболев. – Скоро от поклонниц отбоя не будет!

– А тебе завидно? – с усмешкой парировал Игорь. Он достал из кармана авторучку и с улыбкой взглянул на Женю. – Ну? И где вам расписаться?

Только тут Женя поняла, что у нее нет ни программки спектакля, ни фотографии актера. «Дура, – в сердцах подумала она. – Какая же ты дура, Ремизова!» А вслух растерянно пробормотала:

– А у меня… ничего нет.

– В таких случаях принято расписываться на груди, – заметил парень, который сидел рядом с Игорем.

– Паштет, кончай пошлить, – осадил его Соболев. – Простите его, милая девушка. Ему не знакомо слово «вежливость».

Игорь ободряюще подмигнул ей и сказал:

– Сейчас что-нибудь придумаем. – Он изящным жестом вынул из пластиковой подставки рекламный листок ресторана и снова посмотрел на девушку. – Как вас зовут?

– Женя Ремизова.

– Замечательное имя, – кивнул артист. Он склонился над рекламным листком и быстро что-то написал. Затем протянул листок Жене. – Держите!

– Спасибо, – еле вымолвила она.

Отдавая ей рекламный листок, актер на мгновение коснулся рукой ее пальцев. Сердце Жени отчаянно заколотилось.

– Приятно было познакомиться, Женя, – улыбнулся Соболев. – Почаще приходите на наши спектакли.

– Обязательно, – улыбнулась в ответ она.

К своему столику она подошла на ватных ногах. Уселась на стул, схватила бокал с коктейлем и залпом его осушила.

– Уф-ф… – выпалила она и уставилась на подругу восторженными глазами. – Светка, я сделала это!

Игорь и его двое спутников тем временем встали из-за стола и неторопливо покинули зал.

Светка смотрела на Женю насмешливо и удивленно.

– Он дал тебе автограф?

– Да.

– И что написал?

Женя развернула рекламный листок, пробежала взглядом по надписи и чуть не лишилась чувств.

– Что? – с любопытством спросила подруга. – Что там?

Женя протянула ей листок. Светка прищурила близорукие глаза и прочла:

– «Сезонное меню – креветки в пряном соусе»…

– Ниже!

Светка опустила взгляд ниже:

– «Лучшее блюдо четверга – свиная рулька с хреном»…

– Еще ниже!

– «Женечке от Игоря Соболева с наилучшими пожеланиями»… Тут еще какие-то цифры… – Вдруг лицо Светки вытянулось от изумления, и она подняла на Женю удивленный взгляд. – Да ведь это…

– Номер его телефона! – выдохнула та, прижимая руки к груди и сияя от счастья. – Я ему понравилась!

Светка окинула фигуру подруги критическим взглядом и вздохнула:

– Интересно, что он в тебе нашел?

– Мужчинам нравятся добрые и умные девушки! – выпалила Женька. – Главное для них не внешность, а душевные качества, вот!

Светка скривилась:

– И где ты понабралась этой чуши?

– В телевизоре.

Женя взяла бокал Светки, отпила глоток и посмотрела на подругу сияющим, победным взглядом.

Вернувшись домой, Женя сделала себе чай, забралась с ногами на диван, положила перед собой рекламный листок с телефонным номером Соболева и задумалась.

Каждые две минуты она протягивала руку к телефонной трубке, но тут же отдергивала ее. Ей страшно хотелось позвонить Игорю, но робость не давала этого сделать.

Помимо робости мешал еще и моральный аспект вопроса. «Хорошо ли, когда девушка сама звонит парню? – спрашивала себя Женя. – Не выглядит ли это так, словно она навязывается?» И сама себе отвечала: «Выглядит».

Господи, как хорошо быть мужчиной. Делай что хочешь, звони, добивайся, преследуй, и никто не скажет, что ты навязываешься. Наоборот, даже зауважают. Скажут: «Он всегда добивается своей цели. Настоящий мужик!» А если девушка поступит таким же образом, ее моментально запишут в шлюхи.

Веками писатели, политики и ученые твердят об эмансипации, о равенстве полов, о праве женщин на счастье, но общественное мнение по-прежнему, как и тысячу лет назад, всегда стоит на стороне мужчин.

Господи, ну почему наш мир так устроен? Женя всхлипнула и вдруг поняла, что плачет.

«Это уже ни в какие ворота не лезет, – подумала она, шмыгая носом. – Я превращаюсь с плаксу и истеричку. Если немедленно не взять себя в руки…»

И тут на тумбочке зазвонил телефон. От неожиданности Женя подскочила и чуть не свалилась с дивана.

«Если это Светка – я ее убью!» – сердито подумала она и протянула руку к трубке.

– Алло!

– Будьте добры Женю, – проворковал в трубке приятный мужской баритон.

«Кто бы это мог быть?» – с удивлением подумала она и растерянно буркнула:

– Я слушаю.

– Женечка, это Игорь. Игорь Соболев, помните? Мы с вами виделись сегодня в ресторане.

– Игорь? Конечно, помню! – Слезы на ее лице моментально высохли. Она прижала трубку к уху и взволнованно спросила: – Как вы узнали мой телефон?

– Я весь вечер прождал вашего звонка, но в конце концов понял, что вы не позвоните. Это было большой бестактностью с моей стороны – дать вам свой номер. Скажем так, я немного перепутал роли. Поступил как какая-нибудь заезжая знаменитость. Мне очень стыдно. Но вечер был такой суматошный, что и я не сразу понял, что совершил глупость. Иногда я бываю жутким тугодумом.

– Ничего страшного, – улыбнулась Женя. – Но как вы узнали мой номер?

– Позвонил в справочную.

«В самом деле, – подумала она. – Какая я идиотка!»

– Женя, вы на меня не обижаетесь? – мягко спросил Игорь.

– Нет! Нисколько! – Поняв, что сказала не то, что нужно, Женя тут же поправилась: – То есть сначала, конечно, обиделась, но потом… То есть теперь… То есть, когда вы позвонили…

Окончательно запутавшись, Женя сбилась с мысли и замолчала.

– Вот и хорошо, – тут же пришел ей на помощь Игорь. – Женечка, позвольте мне загладить свою вину и пригласить вас в ресторан. Понимаю, как самонадеянно это звучит, но…

– Нет-нет, – перебила она, глядя на телефон сияющими глазами. – Это вовсе не самонадеянно! То есть…

Она опять поняла, что поспешила с ответом, и стушевалась. «Господи, что же я за дура такая!» – с досадой подумала Женя.

Но Игорь и тут пришел ей на помощь.

– Я буду вести себя образцово, – пообещал он. – И если сегодня вечером вы видели в ресторане воплощение мужской бестактности, то завтра вашему взору предстанет настоящий джентльмен. Клянусь своей бородой!

– У вас нет бороды, – с улыбкой сказала Женя.

– Правда? Ради вас я готов ее отрастить!

Они засмеялись.

– Так вы согласны?

– Да, – просто ответила Женя, решив больше не ломать голову над тем, что правильно, а что нет.

– Вот и отлично. Тогда завтра в том же ресторане, в девять часов вечера. Идет?

– Завтра пятница, а это самый популярный ресторан в городе. Мест может не быть.

– Для настоящего мужчины нет ничего невозможного. Всего вам доброго, Женечка!

– До свидания, Игорь.

Положив трубку, она прерывисто вздохнула. Вот и все. И ничего страшного в этом нет. И чего было так волноваться?

– Никогда больше не буду нервничать по пустякам, – пообещала себе Женя. – И не буду ничего бояться. Клянусь!

Чувствуя воодушевление, Женя встала с дивана и направилась на кухню.

– Чертова девчонка! – проорала оттуда тетя Шура. – Это ты, мерзавка, чайник сожгла?

Женя побледнела и выронила чашку из рук. Опять забыла выключить чайник! Сердце ее отчаянно забилось, как у зайчонка, попавшего в лапы волку, а клятва, которую Женя дала себе всего минуту назад, тут же улетучилась у нее из головы.

Когда наступил следующий день, вдруг выяснилось, что ей совершенно нечего надеть. Женька стояла у шкафа, перебирая свой убогий гардероб, а Светка Воронова у нее за спиной причитала:

– Ума не приложу, чем ты его зацепила?

– Ты же сама говорила, что такие, как он, прыгают на все, что шевелится, – напомнила Женя.

– Да, но не до такой же степени!

– Воронова, заткнись.

– А что «заткнись», – возмутилась Светка. – Можно подумать, ты у нас Мэрилин Монро.

– Еще слово, и я задушу тебя лифчиком, – пригрозила Женя.

– Но ведь это правда. – Светка вздохнула. – Ой, Женька, не нравится мне все это. Чует мое сердце, быть беде.

– Ты ведь сама заставила меня к нему подойти.

– Ну да, заставила. И, как видно, зря. Я ведь не думала, что у вас дойдет до романтического свидания. Я просто хотела, чтобы ты чуть-чуть раскрепостилась. Чтобы перестала бояться парней.

– Тебе это удалось, – сказала Женя, прикладывая к груди красную кофточку. – Как тебе это?

Светка окинула кофточку критическим взглядом.

– Для моего Коростылева сгодилось бы. Но для Соболева… – Тут Светка покачала головой. – Нет, это слишком простенько.

Женя вздохнула и приложила к груди зеленый свитерок.

– А это?

– Ремизова, не позорься.

– Тебе не угодишь, – возмутилась Женя.

– Главное, чтобы ты ему угодила, – наставительно сказала Светка. – И в первую очередь тебе нужно подумать о нижнем белье.

Женя покраснела.

– Я не собираюсь заходить так далеко, – тихо сказала она.

– Никто не собирается, – усмехнулась Светка. – Но все заходят.

– Воронова!

– А что, разве не так? Думаешь, я собиралась, когда в шестнадцать лет пошла купаться с этим прохвостом Дроновым?

Женя в полном изумлении уставилась на подругу.

– Так это был Дронов? – удивленно спросила она.

– Ну да.

– А раньше ты говорила, что это был Витька Сайков. И что случилось это в поезде, когда вы ездили на экскурсию в Харьков.

– Разве? – Светка на секунду задумалась и пожала круглыми плечами. – Ну, значит, я что-то перепутала. Да и какая разница? Дронов, Сайков – один черт. Главное не начало, а продолжение.

Женя покачала головой и поправила пальцем сползающие на нос круглые очки.

– Иногда ты говоришь чудовищные вещи, – сказала она с упреком.

– Сегодня вечером с тобой тоже произойдет нечто «чудовищное»! – пообещала Светка.

– Только не сегодня.

– Посмотрим.

Женя вздохнула и показала подруге лифчик и трусики.

– Вот это, по-моему, подойдет.

– Угу, – кивнула Светка. – Для монашки.

– А это?

– Для двенадцатилетней девочки.

– Ну а вот это?

– Тоже для монашки. Только для мертвой. Чтобы чертей в аду пугать.

– Светка, ты невыносима! – простонала Женя, опуская руки.

– Эх, ладно. Что бы ты без меня делала? Сиди здесь, а я сейчас.

Светка вскочила с кресла и быстро зашагала в прихожую.

– Куда ты? – крикнула ей вслед Женя.

Светка выскользнула из комнаты, а через полминуты вернулась с пакетом. Бросив пакет на диван, она достала из него ворох одежды.

– Держи!

– Что это? – удивилась Женя.

– То, в чем ты пойдешь на свидание, – выпалила Светка и принялась раскладывать одежду на диване. – Здесь все – и белье, и кофточка, и брюки… Надевала только два раза. Не вздумай порвать или запачкать.

Женя окинула взглядом одежду и нахмурилась.

– В таком только в бордель, – хмуро пробормотала она.

– Не волнуйся. Скорей всего, он этого не увидит.

– А вдруг увидит?

Светка насмешливо посмотрела на подругу.

– Вот, значит, о чем ты думаешь! А еще прикидывалась святошей.

Женя покраснела.

– Ладно, не парься. И надевай, что дают. А то обижусь, и тебе придется идти на свидание голой. То-то твой Соболев обрадуется.

Игорь Соболев оказался таким нежным и деликатным, а шампанское таким вкусным, что Женя сама не заметила, как рандеву плавно переместилось из ресторана в съемную квартиру Игоря. Выпив шампанского, они стали танцевать.

– Ты прекрасна, – шептал ей на ухо Игорь. – В тебе столько чистоты…

Губы его нежно щекотали Женино ухо, и она сладостно поежилась.

– Ты всем девушкам это говоришь?

– Нет. Таких, как ты, нынче днем с огнем не сыщешь. Ты ведь никогда раньше не была с мужчиной?

– С чего ты взял?

– Я это вижу.

– Неужели так заметно? – встревожилась Женя.

– Еще как! – засмеялся Игорь. – Давай выпьем еще?

– Давай, – кивнула Женя, чувствуя теплые губы Игоря на своей щеке.

А потом все завертелось и закружилось. Женя чувствовала горячее дыхание Игоря, слышала его хриплый шепот и сама что-то шептала в ответ. Она целовала его лицо, шею, грудь, и голова ее кружилась еще сильнее.

В себя Женя пришла только через час, когда Игорь снова разлил вино по бокалам. Женя смотрела на него влюбленным, чуточку смущенным взглядом.

– Теперь, как честный человек, ты обязан на мне жениться, – шутливо сказала она, принимая бокал.

– Правда? – Игорь улыбнулся и отпил вина. – Над этим стоит подумать. Кстати, в воскресенье в вашем Доме культуры дает представление знаменитый фокусник из Москвы.

– Да, я видела рекламные плакаты.

– Хочешь, сходим?

– Конечно!

Игорь обнял Женю. Она прикрыла глаза, сладко поежилась в его объятиях и подставила губы для поцелуя.

Капитан милиции Егоров снял фуражку, вытер потный лоб платком и снова водрузил ее на голову. Его коллега, совсем еще молоденький лейтенант по фамилии Снежков, сидел без головного убора. Он смотрел на Женю с любопытством.

– Значит, ваш жених исчез прямо во время представления? – поинтересовался капитан Егоров усталым голосом.

– Да! Я была у него на работе в театральной студии! – выпалила Женя. – И там мне сказали, что он вчера уволился!

Милиционеры переглянулись и вдруг заухмылялись.

– Значит, уволился, – констатировал Егоров, не скрывая усмешки. – И, надо полагать, вещички успел собрать?

– Вы должны его найти! – взволнованно сказала Женя. – Этот фокусник похитил Игоря и увез его с собой, понимаете?!

– Вот как. – Милиционер прищурил на нее сонные глаза. – И зачем он, по-вашему, это сделал?

– О господи, да откуда же я знаю? – чуть не плача сказала Женя. – Может, он собирается потребовать выкуп!

– Вот когда потребует, тогда и обращайтесь.

Женя несколько секунд смотрела на капитана в упор, а затем выпалила полным страдания голосом:

– Вы бесчувственный и злой человек! И еще – вы плохой милиционер! Вас нужно уволить из органов!

– Что-о? – Капитан грозно свел брови. – А ну – иди отсюда, шалава! И чтоб я тебя больше не видел!..

Женя пулей выскочила из кабинета. Егоров снял фуражку и промокнул лоб платком.

– Видал? – обратился он к лейтенанту. – Испортила настроение. Я всегда говорил: все бабы дуры.

Снежков понимающе ухмыльнулся:

– Товарищ капитан, а что, если его в самом деле похитили?

Капитан посмотрел на него с сожалением.

– «Похитили», – уныло передразнил он. – Меня за мою жизнь раз пять так «похищали». Парень почувствовал, что эта дуреха решила его захомутать, и быстро сделал ноги. И, между прочим, я его понимаю.

– А по-моему, она славная, – возразил Снежков. – Может, примем ее заявление? Еще кинется разыскивать своего воздыхателя и нарвется на неприятности.

Капитан вздохнул:

– Ишь, какой резвый. Когда-то и я таким был. А потом поумнел.

Капитан открыл ящик стола и выставил на стол початую бутылку водки и два стакана. На дне одного лежала дохлая муха. Капитан посмотрел на нее и изрек:

– Все в мире суета сует. А от многих знаний много скорби.

Покинув кабинет, Женя некоторое время стояла в коридоре, пытаясь сообразить, что же ей делать дальше? Затем поправила пальцем круглые очки и решительно зашагала к кабинету начальника следственного отдела полковника Свиркина.

Подойдя к двери, она занесла руку, чтобы постучать, но вдруг замерла. Дверь была закрыта неплотно, и из кабинета послышался знакомый старушечий голос, он произнес:

– Нет, полковник, о большем и не просите.

– Хорошо, – ответил после паузы мужской голос. – Матильда Петровна, я благодарен вам за все, что вы для нас делаете. Но эти воришки и обкуренные хулиганы… понимаете, все это слишком мелко. Вот если бы вы помогли нам найти настоящего маньяка… Хотя бы самого завалящегося.

– Полковник, не наглейте. Где я вам возьму маньяка? Они, по-вашему, как грибы растут?

– В таком большом городе, как наш, и ни одного маньяка? Ни за что не поверю. Вон на улице Парижской Коммуны третьего числа ограбили девушку.

– У нее просто отняли сумку с продуктами.

– Но она утверждает, что ее чуть не изнасиловали!

– Девочка просто выдает желаемое за действительное.

– Вечно вы спорите, Матильда Петровна. Ну, хорошо, отложим этот разговор на потом.

– Я могу идти?

– Конечно. Еще раз спасибо за помощь.

В кабинете скрипнул стул, и по полу зашелестели легкие шаги. Женя отскочила от двери и прижалась спиной к стене.

Дверь распахнулась, и в коридор вышла невысокая приземистая старуха с морщинистым лицом и крючковатым носом. Остановившись, она вперила в дрожащую Женю черные, пронзительные глаза и хрипло проговорила:

– Ты?

– Я, – выдохнула Женя.

Старуха окинула ее гневным взглядом и проворчала:

– Совсем меня забыла. Чего сюда-то приперлась?

– У меня жених пропал, – упавшим голосом пробормотала Женя.

– Жених?

– Да. – Женя всхлипнула. – Его фокусник украл.

Старуха пристально вгляделась в ее лицо и хмыкнула:

– Ну, так здесь тебе не помогут. Приходи сегодня вечером ко мне. Вместе и придумаем, что делать. Придешь?

– Приду.

Старуха отвернулась и заковыляла к выходу.

Матильда Петровна Ремизова приходилась Жене двоюродной бабкой. Она слыла в городке колдуньей, занималась ворожбой и приворотом, и отчаявшиеся женщины шли к ней косяком.

Поговаривали, что помощь тети Матильды зачастую превышала рамки дозволенного. Старуха не только возвращала блудных супругов в лоно семьи, но и жестоко карала их за измены.

Бурная колдовская деятельность тети Матильды не могла не привлечь внимание правоохранительных органов. Однажды на нее даже завели уголовное дело, но старуха умудрилась выйти сухой из воды. Она просто попросилась на допрос к начальнику следственного отдела Свиркину и целый час беседовала с ним с глазу на глаз. После допроса полковник вышел из кабинета красный, потный и грустный. И тут же приказал отпустить Матильду на все четыре стороны.

Пропустив старуху, Женя еще немного постояла перед дверью Свиркина, затем вздохнула и уныло побрела по коридору к выходу. Прежде чем покинуть здание милиции, Женя минут пять постояла в коридоре, чтобы не столкнуться на улице со страшной старухой.

Шагая домой, Женя размышляла. Может быть, Игорь вовсе не артист, а… Ну, скажем, разведчик. Иностранный шпион! А профессия актера для него лишь прикрытие. И вот его похитили спецслужбы. Тщательно подготовили операцию, устроили представление фокусника и похитили Игоря.

Господи, как же хитро они работают! И как умело все провернули! Они выкрали Игоря, увезли его в ящике в Москву и теперь пытают! Выбивают из него информацию, как это часто показывают в фильмах.

Игорь, конечно, не говорит им ни слова. Он лишь выплевывает кровь и презрительно цедит сквозь зубы:

– Я вам ничего не скажу. Лучше сразу меня убейте.

– Убьем, – отвечает ему палач в зеленой рубашке с закатанными рукавами. – Но сначала помучаем. Говори, зачем ты приехал в Среднесибирск! Ты хотел пробраться на секретный объект, вскрыть сейф и выкрасть документацию?

– Я приехал в Среднесибирск, чтобы найти девушку своей мечты, – отвечает своему мучителю Игорь. – И я ее нашел.

– Кто такая? Как зовут?

– А вот это уже не ваше дело. Можете меня убить, но я не назову вам ее имени.

Мужик в зеленой рубашке размахивается и бьет Игоря по лицу огромным кулаком. Игорь выплевывает выбитый зуб, но лишь смеется в лицо своему мучителю…

Женя шмыгнула носом и вытерла пальцами мокрую щеку.

– Ну уж нет, – пробормотала она. – Я должна его спасти. Ведь он из-за меня залез в эту гадкую, мерзкую будку. Если б только я его остановила…

– Куда прешь! – рявкнул вдруг на Женю тощий старик, которого она едва не сбила с ног.

– Простите, – промямлила она.

– Совсем распустилась молодежь, – проворчал старик, угрюмо покосившись на Женю, и заковылял дальше.

Она оглянулась по сторонам и вдруг поняла, что стоит перед кафе-баром. Пока голова была занята размышлениями и фантазиями, ноги сами привели ее сюда. Это было то самое заведение, где она познакомилась с Игорем Соболевым. Поколебавшись несколько секунд, Женя решила войти внутрь.

В зале царил всегдашний полумрак.

За одним из столиков сидела компания подвыпивших парней. Женя взглянула на них, нахмурилась и хотела уже отвернуться, но один из парней показался ей знакомым. Приглядевшись, Женя поняла, что это тот самый парень, с которым Игорь пил пиво после премьеры «Генриха Четвертого».

Женя подошла к столику, дождалась, пока молодые люди обратят на нее внимание, и спросила:

– Ребята, можно с вами поговорить?

Парни, а их было трое, уставились на нее удивленно и насмешливо.

– Поговорить? Со всеми сразу или с кем-то одним? – осведомился один из парней, тощий, рыжий, остроносый.

– Нет, мне нужен один, – краснея, пробормотала Женя и кивнула на самого мощного из них. – Вот вы.

Верзила поднял на нее взгляд и криво ухмыльнулся:

– Слыхали? Она хочет остаться со мной наедине. Звучит неплохо, а?

– Паштет, ты просто счастливчик!

– Смотри, чтобы она тебя не заездила до смерти!

Женя почувствовала, как запылали ее щеки, она готова была провалиться сквозь землю от стыда и страха.

– Говори при них, – сказал верзила, которого приятели называли Паштет. – Мне нечего от них скрывать.

Женя недоверчиво посмотрела на парней, помолчала, собираясь с мыслями, и пролепетала:

– Игорь Соболев пропал.

Паштет вскинул бровь:

– В каком смысле?

– Вчера на представлении московского мага он зашел в волшебную будку, а когда фокусник снова открыл дверцу – Игоря в ней уже не было.

– Сочувствую. Ну а я здесь при чем?

– Я видела, как вы с ним пили, и подумала, что вы…

– Мало ли с кем я пил, – пожал могучими плечами Паштет.

Парни захихикали. Женя почувствовала прилив жгучего стыда и жалости к себе. «Они меня презирают, – подумала она, понимая, что вот-вот расплачется. – Издеваются надо мной, будто я не человек, а полное ничтожество. Господи, ну почему я такая?»

Женю охватило острое желание выскочить из бара, но тут перед глазами у нее мелькнуло лицо Игоря, такое, каким она видела его в своих фантазиях – изможденное, изуродованное синяками и кровоподтеками.

Женя набрала полную грудь воздуха и выпалила:

– Помогите мне в этом разобраться. Пожалуйста!

Паштет уставился на нее удивленно.

– Помочь? Слушай, подруга, мне и своих проблем хватает.

Кто-то из парней сказал что-то насмешливо-скабрезное, Женя не разобрала что, и молодые люди дружно заржали.

В душе у нее вскипело негодование. Сидят и смеются. А Игоря сейчас пытают! Или морят голодом! Или… Да мало ли что!

«Будь у меня побольше смелости, я бы сказала им все, что о них думаю! – в сердцах подумала Женя. – И почему я такая трусиха?»

Она собралась с духом и выпалила:

– Но ведь это вы! Вы передавали ему деньги!

Смех оборвался. Лица парней вытянулись, в их похолодевших взглядах появилось что-то колючее.

– Какие еще деньги? – угрюмо отозвался Паштет, стараясь говорить безразличным голосом. – О чем ты?

– Они были завернуты в синюю бумагу, – напомнила Женя.

– Ты меня с кем-то спутала, – холодно сказал Паштет. – И вообще, вали отсюда!

Женя не шелохнулась. Она продолжала стоять и смотреть на него. Внезапно она поняла, что, сообщив про деньги, приобрела над парнем какую-то странную власть.

Один из собутыльников, тот самый – рыжий и востроносый – зыркнул на Паштета острым взглядом, облизнул губы и сухо осведомился:

– О каких это деньгах она говорит, Паштет?

Верзила пожал плечами:

– Понятия не имею. Несет какой-то бред.

– Она сказала, что пачка была в синей бумаге, – сказал второй парень. – В нашем «общаке» бабки тоже обернуты синей бумагой.

По сгустившейся атмосфере Женя поняла, что сейчас случится что-то страшное и ей при этом присутствовать вовсе не обязательно.

Женя повернулась и зашагала к выходу.

– Эй! – окликнул ее кто-то из парней. – А ну погоди!

Она прибавила шагу.

– Стой, тебе говорят!

Женя перешла на бег. Добежав до двери, она выскочила на улицу и опрометью бросилась через дорогу, прямо к магазину «Промтовары».

Забежав в магазин, она обернулась, чтобы проверить, нет ли погони. Погони не было. И все-таки Женя решила переждать минут пять, прежде чем пойти домой. Так, на всякий случай. Она стала неторопливо прогуливаться по магазину, поглядывая на ценники, развешанные под холодильниками, телевизорами и микроволновыми печами.

Внезапно Женя остановилась и уставилась на экран бормочущего телевизора, вся обратившись в зрение и слух.

«…Жуткое происшествие буквально потрясло Москву. Известный иллюзионист Рудольф Северинский устроил на Воробьевых горах настоящее шоу. Но никто не думал, что представление это закончится страшной трагедией…»

Рядом с ней забубнил какой-то мужчина, консультируясь у продавца по поводу новой модели холодильника, и теперь Женя слышала репортаж лишь урывками.

«…Руки и ноги фокусника были скованы цепями… Когда капсула опустилась в воды Москвы-реки…»

Кадры телерепортажа с лихвой возмещали недостающие фразы. Было видно, как Северинский, приветливо улыбнувшись оператору, забрался в железный ящик. Руки и ноги у него были скованы цепями, на которых поблескивали замки.

Едва иллюзионист оказался в ящике, как ассистент тут же захлопнул за ним крышку. Лязгнули железные задвижки. Еще двое ассистентов, действуя слаженно и быстро, перевязали ящик цепями.

Над площадкой завис вертолет, какой-то человек, высунувшись из него, скинул вниз канат с железным крючком на конце.

Ассистент, борясь с воздушной волной, буквально сдувающей его с места, прицепил ящик к железному крюку и махнул летчику рукой.

Вертолет взмыл в воздух, оторвал от земли ящик и понес его к серебристой поверхности реки. А закадровый голос продолжал взволнованно бормотать:

«…Должен был выбраться из сундука, как он проделывал это в Нью-Йорке и Париже. Но что-то пошло не так… Когда ящик извлекли из воды, оказалось…»

Вертолет вырвал из воды железный ящик и понес его обратно к площадке. Затем кадры сменились. Двое спасателей ломами сбили с ящика замки и откинули тяжелую крышку.

«…Зрелище, представшее глазам спасателей, не могло не потрясти… в той же позе… Цепи и замки на запястьях и щиколотках… более ужасной смерти… Гибель фокусника потрясла не только зрителей, но и видавших виды…»

Женя отвернулась от экрана, и ее едва не стошнило.

– Какой кошмар, – пробормотала она дрожащим голосом. – Какой кошмар…

А в голове вспыхнуло: «Как же я теперь найду Игоря?!»

Небольшой, скупо обставленный кабинет. Стол, стулья, шкаф, жалюзи – все только самое необходимое, никакой роскоши. В кабинете два человека в серых костюмах. Их худощавые щеки гладко выбриты, волосы аккуратно подстрижены. Лица у мужчин такие же безликие, как их костюмы.

– Как прошла операция? – спрашивает один мужчина у другого металлическим голосом.

– Успешно, – отвечает другой. – Иллюзионист доставил Игоря Соболева из Среднесибирска в Москву.

Первый мужчина удовлетворенно кивает и закуривает сигарету.

– Что будем делать с фокусником? – спрашивает он, помахав рукой перед лицом, чтобы отогнать облачко дыма.

– Будем действовать по намеченному плану, – отвечает второй, поглядывая на собеседника холодными серыми глазами.

– Публичная смерть может вызвать много вопросов, – замечает тот.

– Наоборот. Смерть произойдет в прямом эфире. Никаких вопросов, никаких подвохов. Стопроцентный несчастный случай.

Первый мужчина хмурит брови, на секунду задумывается и одобрительно кивает.

– Пожалуй, вы правы. Но времени у нас в обрез. Все должно произойти сегодня.

Второй мужчина тоже кивает, поворачивается и выходит из кабинета…

Женя чуть тряхнула головой, выходя из задумчивости. Вот так примерно все и было. А пару часов спустя фокусник Северинский погиб, не сумев выбраться из железного ящика, опущенного на дно Москвы-реки.

«А может, у меня слишком богатая фантазия?» – подумала Женя.

На душе у нее стало еще тоскливее. Она села в кровати. Затем повернула голову и уставилась на свое отражение в зеркале. Из зазеркалья на нее глянуло опухшее, бледное лицо со встрепанными волосами и близоруко прищуренными глазами.

– Во что же ты впуталась, дуреха? – тихо спросила себя Женя.

Глянув на часы, она поспешно встала с кровати и поплелась в ванную приводить себя в порядок. Нужно было успеть сварить кофе и поджарить блинчики к пробуждению тети Шуры и Викуши.

Минуту или две Женя стояла в нерешительности перед дверью, обитой черным потертым дерматином, и таращилась на медную цифру «13», кривовато прибитую к двери.

«Господи, что я делаю?» – подумала она, подняла руку и – словно прыгнула с обрыва в черный омут – нажала на кнопку звонка.

– Войдите, – отозвался откуда-то из глубины квартиры глухой голос.

Перед тем как войти, Женя подумала – не перекреститься ли? Говорят, тетя Матильда водит дружбу с чертями. Женя уже подняла руку к лицу, но тут же себя одернула – глупости! Никаких чертей не бывает, а тетя Матильда – обыкновенная шарлатанка, которая дурит головы доверчивым женщинам.

«Тогда зачем ты к ней пришла?» – строго спросила себя Женя.

«Пришла, потому что… Потому что у меня нет других родственников, а мне нужна помощь!»

И она решительно потянула дверную ручку.

Когда Женя переступила порог гостиной, тетя Матильда, сидевшая за круглым столом, повернула голову и сказала:

– А вот и ты! Проходи, проходи, не стесняйся!

Кроме старухи, за столом сидел еще один человек. Это был пожилой мужчина в безукоризненном темно-синем костюме, белой рубашке и шелковом галстуке. Длинные седые волосы его были аккуратно зачесаны назад. Верхняя губа и подбородок были украшены усиками и бородкой – черными, но с легкой проседью. Лицо у него было загорелое и ухоженное. От пожилого джентльмена так и веяло респектабельностью и благополучием.

– Вот, Илья Константинович, полюбуйтесь, – обратилась к нему старуха, – это моя внучатая племянница Женька, и она терпеть меня не может!

– Никогда не поверю, – с улыбкой проговорил пожилой мужчина и поднялся со стула. – Илья Константинович Алпатов, – представился он. – Профессор этнографии.

Женя вроде даже не протягивала ему руку, но как-то так получилось, что ее ладошка оказалась в смуглых пальцах Алпатова, и он легонько коснулся ее губами.

– Очень приятно, – пробормотала, смутившись, Женя. Никто и никогда в жизни не целовал ей рук.

– Столько церемоний ради какой-то маленькой замарашки, – проворчала старуха.

Несмотря на недовольный голос, она посмотрела на мужчину мягким взглядом, и Женя сразу заподозрила, что этот пожилой джентльмен старухе небезразличен.

– Матильда Петровна, я должен откланяться, – сказал Илья Константинович.

– Уже? – вскинула брови старуха.

– Да, дела. Да и вам с внучкой нужно поговорить. Думаю, вы не слишком часто встречаетесь.

– Вы нисколько нам не помешаете! – сказала Женя, но тут же осеклась и снова покраснела. Как-то слишком уж высокомерно это прозвучало: «Вы нам не помешаете». На самом деле это Женя помешала им своими приходом, и именно она здесь – третий лишний.

– И тем не менее мне пора, – сказал Илья Константинович с вежливой улыбкой. – Приятно было познакомиться, Женечка. А вы, Матильда Петровна, все же подумайте над моим предложением.

– Милый мой, да тут и думать нечего, – ответила старуха. – Мой ответ: нет. Вы уж не обижайтесь. У меня свои привязанности и привычки, и я не хочу менять их на старости лет.

– Что ж… – Илья Константинович улыбнулся. – Нет значит нет. Настаивать не в моих правилах. Всего вам доброго, девушки.

Когда он ушел, Матильда Петровна печально вздохнула.

– Какие манеры, – проговорила она мечтательно. – Он мне напомнил моего отца и твоего прадедушку Николая Александровича Ремизова. Великолепный был кавалер! Ну, что ты встала? Садись в кресло!

Женя послушно села. Старуха смерила ее насмешливым взглядом и протянула:

– Вот ты, значит, какая. А ведь не стала возражать, когда я сказала, что ты меня терпеть не можешь.

– Тетя Матильда, я…

– Сиди спокойно. Этому креслу почти двести лет, и на нем не нужно ерзать. Между прочим, когда-то оно стояло в палатке у самого Наполеона!

«Интересно, как это огромное кресло смогло уместиться в палатке?» – подумала Женя, с сомнением покосившись на огромные подлокотники, обтянутые потемневшей от времени парчой.

– Я сказала «палатка», а следовало сказать «шатер», – поправилась тетя Матильда. – И вообще, не задавай глупых вопросов.

«Неужели я произнесла это вслух? – подумала Женя. – Боже, как это бестактно. А вдруг старая ведьма читает мои мысли? Ой! – Женя торопливо прикрыла рот ладошкой и, глядя на Матильду, с усилием подумала: – Простите за «старую ведьму», бабушка! Я просто не так выразилась».

Но тетя Матильда не обратила на ужимки двоюродной внучки никакого внимания.

– Твой отец погиб несколько лет назад, – сказала она сухо. – Почему ты пришла ко мне только сейчас?

– Я… – Женя сглотнула слюну, усиленно соображая, что бы такое ответить.

– Не знаешь, что ответить? – Тетя Матильда усмехнулась, и Женя поразилась тому, какие белые и крепкие у нее зубы. – Ладно, не мучайся, – произнесла тетя Матильда уже более добродушным голосом. – Родственники вовсе не обязаны ходить друг к другу в гости. Так что там случилось с твоим женихом, замарашка?

– Он… пропал. Вчера, около пяти часов вечера. Во время представления фокусника. – Женя вскинула руки к груди и взволнованно проговорила: – Тетя Матильда, я знаю, что вы помогаете милиционерам искать преступников! Может быть, вы найдете Игоря? У меня есть немного денег, и я…

– Ах, оставь, – поморщилась старуха. – Мои услуги стоят слишком дорого, и тебе, замарашке, они не по карману.

– Значит, вы…

– Милая моя, да перестань же ты мямлить! Говори спокойно и четко. Ведь ты моя родственница, а значит, в твоих жилах течет моя кровь.

– Простите. – И Женя снова покраснела.

Некоторое время старуха внимательно разглядывала девушку, потом усмехнулась и сказала:

– Удивительно. На вид ты полная рохля, но твой характер полон сюрпризов. Ты сама не знаешь, какой юркий и забавный зверек таится в твоем не слишком поворотливом теле. А ну-ка, дай мне свои руки!

Женя протянула ладони, и старуха крепко сжала их своими желтыми морщинистыми пальцами.

– А теперь замри, – скомандовала тетя Матильда. – И не верти головой, пока я не разрешу.

«Прямо как на приеме у врача», – подумала Женя, но головой вертеть перестала, справедливо рассудив, что со старухой, у которых такая репутация, лучше не спорить.

– Ну что ж, – сказала в конце концов тетя Матильда, – в целом неплохо.

– Вы о чем?

– О твоей судьбе, замарашка. Не скажу, что все пройдет гладко. Но и не так плохо, как можно было предположить, глядя на твою недотепистую физиономию.

Женя вдруг рассердилась.

– Я пришла к вам не затем, чтобы узнать свою судьбу, – сказала она. – Я хочу найти Игоря!

– Глаза твои – враг твой, – невозмутимо сказала тетя Матильда. – Верь не им, а своему сердцу.

– Мое сердце говорит, что я должна его найти!

Старуха поморщилась:

– Ну вот, опять. Ты совершенно не умеешь слушать, замарашка.

– И не называйте меня замарашкой! – Женя вскочила с кресла. – Если не можете помочь – не надо. Но я не позволю себя оскорблять!

– Он жив, – сказала вдруг Матильда.

– Что?

– Тот, о ком ты говоришь, жив, – спокойно повторила тетя Матильда. Она секунду помолчала, затем мрачно добавила: – Но лучше бы ему быть мертвым.

– Что это значит? – удивилась и рассердилась Женя. – Где он?

– А сама-то ты что об этом думаешь?

– Я думаю, что он в Москве!

Старуха усмехнулась и прикрыла в знак согласия веки.

– Я знала! – горячо воскликнула Женя, прижимая руки к груди. – Я это чувствовала! Я поеду в Москву и найду его!

Тетя Матильда посмотрела на родственницу насмешливым взглядом и заявила:

– До Москвы далеко. Скажи мне, милая девочка, у тебя есть деньги на путешествие?

«Действительно, – подумала Женя, сразу погрустнев. – Я совсем забыла о деньгах».

– У тебя нет денег, – констатировала тетя Матильда. – И где ты намерена их раздобыть?

Женя подумала и пожала плечами:

– Еще не знаю. Может быть, я что-нибудь продам.

– Чтобы что-то продать, нужно сначала что-то купить, – рассудительно сказала старуха. – А у тебя ничего нет.

Тетя Матильда помолчала, изучая внучатую племянницу грустным взглядом, вздохнула и сказала:

– Детка, ты и представить себе не можешь, какое трудное путешествие тебя ждет. У тебя на лбу написано: «Обмани меня!» И уверяю, моя милая, в Москве найдется не одна сотня человек, готовых откликнуться на этот призыв. Придет время, когда тебе понадобится быть очень смелой. Если струсишь – погибнешь. Ты готова рискнуть?

– Я готова, – твердо ответила Женя.

Матильда Петровна неопределенно хмыкнула.

– Моя власть не простирается за пределы этого города, – сказала она. – Там, куда ты намерена отправиться, даже мое заступничество не сможет тебя спасти. Впрочем…

Она вдруг вытянула вперед кулак и медленно разжала пальцы. На узкой старческой ладони лежало золотое кольцо с темным камешком.

– Что вы, – смутилась Женя. – Не нужно.

– Я не дарю тебе этот перстень, – холодно проговорила старуха. – Я просто его тебе возвращаю. Когда-то он принадлежал твоему отцу. Он был капитаном дальнего плавания, если ты помнишь, и привез это колечко из далекого путешествия. Никогда не понимала, что хорошего в том, чтобы болтаться в утлом суденышке посреди бушующего океана. Впрочем, каждый борется со скукой по-своему.

Женя во все глаза смотрела на перстень.

– Значит, это перстень моего отца? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Да. В свое время он отдал мне его на хранение. Не знаю, в чем тут дело, но твой отец страшно этим колечком дорожил. Видно, оно напоминало ему о чем-то личном. Я чувствую, что от этого перстня исходит сила. Он будет оберегать тебя. Всегда держи его при себе.

– Хорошо, – сказала Женя, взяла перстень и сунула его в карман ветровки.

– Обещай мне! – гаркнула вдруг старуха, резко подавшись вперед, да так, что Женя испуганно вздрогнула. – Обещай, что никогда с ним не расстанешься!

– Хорошо, – ответила Женя растерянно. – Я обещаю.

Старуха пристально посмотрела ей в глаза, вздохнула и откинулась на спинку кресла.

– Ты настоящая растяпа, и ты жестоко за это поплатишься. Но изменить твою судьбу я не в силах. Чему быть, того не миновать. Запомни одно: Москва кишит нечистью. А теперь иди и постарайся быть смелой.

– Спасибо, тетя Матильда.

– Иди, – устало сказала та и прикрыла веки.

Женя подождала несколько секунд – не скажет ли старуха еще что-нибудь, но та, судя по всему, задремала. Женя потихоньку поднялась с кресла и на цыпочках вышла из гостиной.

Когда в прихожей щелкнула замком входная дверь, старая Матильда открыла глаза и недовольно пробормотала:

– И это моя наследница. О, боги, куда катится мир?

Женя торопливо шагала по улице, страдальчески морща лоб и размышляя, где бы раздобыть денег, как вдруг на пути у нее выросла большая тень. Женя вздрогнула и остановилась.

– Что вам нужно? – испуганно спросила она.

Верзила улыбнулся.

– Прости, сестренка. Там, в баре, ты просила помощи, а я от тебя отмахнулся.

Теперь Женя его узнала. Это был приятель Игоря. Кажется, другие парни называли его Паштет.

– Прости, что был груб, – продолжил верзила, поглядывая на Женю исподлобья, – но я в самом деле не знаю, куда подевался Игорь. И, честно говоря, не знаю, как тебе помочь. Но он был моим приятелем. Поэтому если я могу что-то для тебя сделать…

– Я собираюсь поехать в Москву и разыскать его, – сказала Женя. – Но у меня нет денег.

Паштет прищурил недобрые глаза и рассудительно произнес:

– Без денег в Москве делать нечего.

– Я знаю, – грустно сказала Женя. Брови ее страдальчески дрогнули. – У меня нет денег, но есть это.

Она достала из кармана перстень и протянула его Паштету. Тот взял кольцо, повертел его в руках и удивленно сказал:

– Вещь недешевая. Где взяла?

– Получила по наследству. – Женя заглянула Паштету в глаза и дрогнувшим голосом спросила: – Ты сможешь это продать?

Паштет взвесил перстень на ладони и сжал его в кулаке.

– Тебе ведь нужно срочно? – уточнил он.

Женя кивнула:

– Да.

– Тогда придется отдать его за полцены.

– А на билет до Москвы хватит?

– Хватит. И еще на гостиницу останется.

– Тогда продавай. За час управишься?

Паштет смерил Женю любопытным взглядом.

– Возможно. Слушай… Прости, забыл, как тебя зовут…

– Женя. Женя Ремизова.

– Женя, а ты не боишься, что я исчезну вместе с кольцом?

Она покачала головой:

– Нет. В тебе что-то есть. Что-то, что отличает настоящих мужчин от обычных мелких жуликов.

Паштет едва заметно усмехнулся.

– Забавная ты девчонка, – пробасил он. – Ладно. Попробую сбыть твою цацку с рук. Если получится, сможешь отправиться в Москву уже завтра. Одного не пойму: почему ты так уверена, что Игорь Соболев в столице?

– Просто я это знаю.

– Откуда?

Женя улыбнулась:

– Звезды подсказали.

– Звезды? – Паштет слегка прищурил серые глаза. – Как, говоришь, тебя зовут?

– Женя Ремизова. А тебя?

– Павел. Но друзья называют меня Паштет. Оставь мне свой номер телефона. Как только проверну дельце с перстнем, тут же тебе позвоню.

– Хорошо. – Женя смущенно улыбнулась. – Паштет, – робко, но с чувством сказала она, – спасибо, что согласился мне помочь.

– Не за что, – просто ответил тот.

Паштет стоял у деревянной стойки, пожевывая спичку, и смотрел на тощего барыгу, сидевшего на стуле и разглядывавшего перстень сквозь большую лупу.

– Хорошая вещь, – вынес вердикт барыга. – Старинная. Не чета нынешним. Могу дать тебе за нее две тысячи долларов.

– Этого мало, – сказал Паштет.

Барыга глянул на верзилу и усмехнулся.

– Это хорошая цена, – сказал он. – Ты знаешь, Паштет, я тебя никогда не обманывал. В любом другом месте тебе не дадут за эту безделушку и штуки. А я даю две.

Паштет несколько секунд обдумывал его предложение, затем кивнул.

– Хорошо.

Тощий отсчитал две тысячи долларов и кинул пачку мятых купюр на стойку.

– Держи. Если появится еще что-нибудь, ты всегда найдешь меня здесь.

Паштет пересчитал деньги и хотел спрятать их в карман, но барыга схватил его запястье и сказал, сильно понизив голос:

– Слушай, Паштет, я тут собираюсь провернуть одно дельце. Мне нужен компаньон.

Паштет перекатил изжеванную спичку из одного угла губ в другой и поинтересовался:

– Что за дело?

– Боксерский поединок, – ответил барыга. – Дело верное. Один из бойцов ляжет в третьем раунде. Ставки один к пяти.

Паштет чуть прищурил недобрые глаза и поинтересовался:

– А зачем тебе я?

– Я пустой. Ты выгреб все, что у меня было. Выиграешь десять штук – четыре из них мои. У тебя останется шесть. Навар – четыре штуки. Идет?

Паштет задумчиво постучал по стойке пальцами.

– Ну, так как? – нетерпеливо спросил тощий и плотоядно облизнулся. – Ты согласен?

– Когда бой? – осведомился Паштет.

– Через час.

Павел поскреб в затылке.

– Так говоришь, дело верное?

– К гадалке не ходи! – заверил его барыга. – Только подумай: за час ты заработаешь четыре куска.

Паштет все еще колебался.

– А если дело не выгорит? – спросил он недоверчиво.

– Получишь две штуки назад! Паштет, я тебе отвечаю своими деньгами. Ну, подумай сам: я ведь не идиот, чтобы тебя обманывать. Ты парень серьезный. Случись что, вернешься сюда и открутишь мне голову.

– Вот тут ты прав, – самодовольно усмехнулся Паштет.

– Ну, так что? По рукам?

Паштет хмыкнул и швырнул деньги обратно на стойку:

– Держи. Но не вздумай меня кинуть.

Барыга сгреб доллары и убрал их в ящичек конторки.

– Боксера зовут Ракета, – сказал он. – Бой будут транслировать по местному телеканалу. Ты сможешь посмотреть его в любом спортбаре.

– Я посмотрю, – пообещал Паштет.

Час спустя Павел сидел за стойкой бара и, потягивая пиво, глазел на экран телевизора. Бой был в разгаре.

– Давай, Ракета, – бормотал Паштет. – Давай.

– Да ты что, парень! – удивился бармен. – Самосвал его запросто сделает. Ты посмотри, какой он здоровый. А какой у него хук левой! А как он работает джебом! Не боксер, а загляденье!

– Давай, Ракета, – упрямо бормотал Паштет, не обращая внимания на болтовню бармена. – Давай, родной.

Третий раунд подходил к концу. Ракета бросился в атаку, провел серию ударов по корпусу Самосвала, затем увернулся от удара и выкинул вперед правую руку.

«Вот оно!» – пронеслось в голове у Паштета.

Однако дальше случилось нечто ошеломляющее. Самосвал легко уклонился от удара, дав противнику завалиться вперед, затем ударил Ракету левой рукой по ребрам. Тот крутанулся вокруг собственной оси и тут же получил удар в челюсть. Замерев на пару секунд, он закатил глаза и рухнул как подкошенный.

– Этого не может быть, – пробормотал Паштет изумленно. – Не может быть.

Бармен хлопнул его по плечу.

– Успокойся, парень. Я тебе сразу сказал, что у Ракеты нет шансов.

Паштет швырнул на стойку мятую купюру, повернулся и зашагал к выходу.

«Ну, тощая сволочь, – думал он. – Только попробуй не вернуть мои деньги, я из тебя всю душу вытрясу!»

Завидев разъяренного Паштета, барыга вскочил со стула и попробовал скрыться в подсобке. Однако не успел. Паштет настиг его у самой двери.

– А ну, стоять! – рявкнул он и схватил беглеца за шиворот.

Тощий попробовал вырваться, но хватка у верзилы была железная.

– Паштет, я сам не знал! – запричитал барыга. – Мамой клянусь!

– Плевать я хотел на твои клятвы, – пророкотал Паштет. – Где мои деньги?

Барыга молитвенно сложил руки и плаксиво затянул:

– Паштет, позволь, я тебе все объясню.

– Не нужно мне никаких объяснений. Верни мне деньги.

– Я верну! – заверил барыга и с такой силой мотнул головой, что она едва не сорвалась с кадыкастой шеи. – Честное слово, верну! Но только не сейчас!

– Что значит «не сейчас»? Ты же обещал.

– Ну да, обещал, – согласился барыга. – Но я же не знал, что все так закончится. Ты пойми, Паштет, нас с тобой обоих кинули! Я ведь тоже пострадал. И даже больше, чем ты!

– Верни – мне – мои – деньги, – раздельно проговорил Паштет и хорошенько встряхнул барыгу.

– Завтра! – пискнул тот. – Честное благородное, завтра! Сегодня я не при деньгах, но завтра обязательно что-нибудь придумаю.

Паштет несколько секунд смотрел барыге в глаза, тот выдержал взгляд верзилы и даже попробовал добродушно улыбнуться. Наконец Паштет вздохнул и отпустил его.

– Вот и хорошо, – подобострастно проговорил тот. – Зачем нам ссориться, мы ведь друзья! А друзья должны помогать друг другу. Есть у меня на примете одно дельце – как раз для такого крутого парня, как ты. Если мы его провернем, каждый получит по двадцать кусков, а может, даже больше!

– Не нужно мне твоих «кусков», – хмуро сказал Паштет. – Просто верни мне перстень, и мы в расчете.

– Перстень? Но у меня его нет!

– Ты уверен?

– Конечно! Один человек забрал его. Сразу после твоего ухода.

– Сколько он тебе заплатил?

– Неважно. Денег у меня все равно нет.

– Где же они?

– Я их отдал. – Барыга взволнованно облизнул сухие губы. – То есть я их даже не видел. Я был должен этому человеку большую сумму денег. Вместо денег он согласился взять перстень. Я тебя не обманываю, Паштет!

Верзила насупил брови и надолго о чем-то задумался. Барыга следил за ним с напряженным вниманием, как человек, ясно понимающий, что в этот момент решается его судьба.

– Ну, хорошо, – сказал, выходя наконец из задумчивости, Паштет. – Значит, ты вернешь мне деньги, но не сегодня, правильно я понял?

– Да-да, – закивал барыга с готовностью. – Завтра, Паштет. Часть суммы. А остальное – послезавтра или на днях. Я никогда тебя не обманывал! Честное благородное!

– Ладно. Тогда до завтра.

Паштет повернулся и пошел к выходу, но по пути вдруг свернул и направился к конторке, за которой обычно сидел тощий барыга.

– Эй! – взволнованно окликнул его тот. – Куда ты направился?

Паштет прошел прямо к столу и протянул руку к одному из ящиков.

Барыга взвыл и бросился к нему. Паштет тем временем быстро открыл ящик, взял перстень и сжал его в кулаке.

– Пожалуйста! – загундосил лжец, прыгая вокруг Паштета и тщетно пытаясь достать кольцо. – Не губи меня! Этот перстень мне нужен! С минуты на минуту за ним придет человек! Я обещал ему!

– Что за человек? – спокойно осведомился Паштет.

– Ты его не знаешь, он приезжий. Но это очень… слышишь, очень серьезный человек!

– Передай ему привет от меня, – насмешливо сказал верзила.

– Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь! Он накажет не только тебя, но и меня. Ведь я обещал ему… Отдай! – взвизгнул вдруг барыга и вцепился Паштету в карман. Верзила небрежно оттолкнул его. Падая, тощий больно ударился плечом о край тумбочки и взвыл от боли.

– Ты пожалеешь, – прошипел он, потирая рукой ушибленное плечо и злобно сверкая на Паштета глазами. – Ты сильно об этом пожалеешь!

– Да ну?

– Он достанет тебя из-под земли! От него нигде не скроешься! Он найдет тебя и накажет!

– Опиши ему меня получше, чтобы он не ошибся, – сказал Паштет. – При встрече я с удовольствием надеру ему уши.

В глазах тощего барыги мелькнул ужас. Он быстро глянул на дверь и, выпучив глаза, зашептал:

– Не говори так о нем! Никогда не говори о нем так!

– Не болей. – Паштет повернулся и зашагал к выходу.

Женя сидела за круглым столиком бара и пила чай. Завидев верзилу, она встрепенулась и воскликнула:

– Паштет!

– Привет, – буркнул он и уселся на стул.

– Ты продал кольцо? – спросила Женя, взволнованно подавшись вперед.

Вместо ответа верзила достал из кармана бумажник, отсчитал несколько купюр и положил их на стол.

– Вот, – сказал он.

Женя взяла бумажки, пересчитала их и подняла на Паштета удивленный взгляд.

– Так мало?

– На билеты хватит, а там что-нибудь придумаем, – сказал Паштет.

Женя вздохнула.

– Неужели перстень стоит так дешево? – озадаченно спросила она. – А тебя не могли обмануть?

Паштет нахмурился еще больше, вынул из кармана перстень и протянул его Жене.

– Извини, но я не смог его продать, – угрюмо сказал он. – Может быть, это и к лучшему. Здесь за него все равно не дадут хорошую цену. Вот в столице – там другое дело. Там знают толк в старинных вещах.

Женя взяла перстень и сунула его в сумочку.

– Но где же ты взял деньги на билет? – спросила она.

– Ну, я ведь не нищий. Поскреб по сусекам – вот и наскреб. Да ты не волнуйся, сестренка, не пропадем. Кстати, я лечу с тобой.

Глаза Жени широко распахнулись.

– Со мной? – изумленно переспросила она.

Паштет кивнул:

– Да. Тебе ведь нужен помощник?

– Да, но я… Я не думала, что ты…

– Игорь Соболев – мой друг, – сказал Паштет. – И я так же, как и ты, хочу поскорее его найти.

Он улыбнулся и посмотрел на Женю таким теплым взглядом, что она даже покраснела.

– А ты ничего, – сказал он вдруг.

– Что значит «ничего»? – не поняла Женя.

– Симпатичная.

Жена покраснела как рак.

– Глупости, – проговорила она смущенно. – У меня слишком круглое лицо и слишком маленькие глаза. Кроме того, у меня отвратительные брови и волосы, которые не берет ни одна гребенка в мире. И еще я ношу очки.

– Если все так плохо, то что в тебе нашел Игорь? – поинтересовался Паштет.

Женя отвела взгляд. На самом деле она уже не раз думала об этом и даже спрашивала Игоря. Но он лишь отшучивался в ответ. Или говорил что-нибудь вроде: «У тебя прекрасные глаза!»

«Когда в девушке нет ничего привлекательного, ей всегда говорят, что у нее «прекрасные глаза», – возразила тогда Женя.

«Но они действительно прекрасны, – сказал на это Игорь. – И прошу тебя, не задавай больше глупых вопросов. Мы вместе, и этого достаточно».

Паштет посмотрел на часы и сказал, возвращая Женю из мира фантазий в суровую реальность:

– До рейса на Москву осталось два часа. Если хочешь успеть на самолет, нужно выезжать прямо сейчас.

– Да-да, – кивнула Женя и залпом допила чай. Затем подозвала официанта и достала кошелек, чтобы расплатиться.

Паштет удержал ее руку и небрежно швырнул на стол мятую купюру.

Прибыв в аэропорт, Женя и Павел купили билеты на ближайший рейс до Москвы и заняли очередь на регистрацию. Павел с минуту стоял, переминаясь с ноги на ногу, потом тронул Женю за плечо и сказал:

– Так, ты пока стой в очереди, а я ненадолго отлучусь.

– Куда? – насторожилась она.

– Мне надо отлить.

Женя покраснела. «Мог бы мне этого и не сообщать», – подумала она, а вслух сказала:

– Только не опаздывай.

– Не волнуйся, я успею.

Женя проводила верзилу взглядом и подумала: «Как хорошо, что я лечу в Москву не одна! В противном случае я бы просто умерла от страха».

Женя попробовала представить, как бы она действовала одна. Ну, прилетела бы в Москву, и что дальше? Куда идти? В милицию? «Здравствуйте, моего жениха похитил известный фокусник, спрятав его в волшебную будку!»

Представив себе эту картину, Женя тихонько фыркнула.

Нет уж, хватит. Одного похода в милицию Жене было достаточно, чтобы понять: до чужих проблем в этом мире никому нет дела, даже стражам порядка.

Какое счастье, что Павел согласился ее сопровождать. Он, конечно, похож на бандита, но у него добрые глаза. К тому же в нем есть что-то располагающее. Да и вообще, путешествовать в компании разбойника намного романтичнее, чем с каким-нибудь высокоморальным занудой.

Очередь двигалась медленно, и Женя, чтобы скоротать время, стала мечтать.

Вот они прилетели в Москву, начали расследование, и вдруг дело застопорилось. Ни свидетелей, ни улик, ни следов – ничего! Женю, ясное дело, охватит паника. Но Паштет возьмет ее за руку и невозмутимо произнесет:

– Спокойно. Я разберусь. Дай мне час.

Потом он выйдет из гостиничного номера, а через час вернется и введет в номер Игоря.

– Я обещал найти твоего жениха, и я это сделал! – скажет он.

Тут Женя бросится на шею Игорю и воскликнет:

– Боже, как долго я тебя искала!

А он крепко ее поцелует и скажет:

– Теперь мы всегда будем вместе, и никто… слышишь, никто на свете не сможет нас разлучить!

А в стороне, смущенно улыбаясь, будет стоять Паштет. Все будут довольны и счастливы…

– Ваш паспорт, пожалуйста!

Женя не сразу поняла, что обращаются к ней.

– Что? – не поняла она.

– Паспорт и билет!

Женя секунду или две обалдело смотрела на строгое лицо девушки, регистрирующей пассажиров, и вдруг опомнилась.

– Да-да, конечно! А… – Она завертела головой.

– В чем дело?

– Со мной был парень… Мы летим вместе.

– Девушка, вы будете регистрироваться или нет? – заныла толстая тетка у Жени за спиной.

– Да, но мой спутник…

– У него еще будет время, – сказала девушка-регистратор. – Давайте документы и билет.

Женя вздохнула и положила на стойку паспорт со вложенным в него билетом.

Отойдя от регистрационной стойки, Паштет прошел мимо киосков с газетами и журналами и свернул к дверце с буквой «М». Времени было полно, и шел он неторопливо.

В туалете он быстро сделал свое дело и подошел к раковине. Включив воду, он тщательно помыл руки и, по всегдашней своей привычке, слегка смочил волосы и зачесал их назад. Затем повернулся к зеркалу сперва левой, затем правой щекой.

«Не мешало бы побриться», – подумал он. И вдруг сказал себе:

– Стоп. Чего это ради ты так прихорашиваешься, Паштет?

И, глядя на свое отражение, сам себе ответил:

– Я не прихорашиваюсь. Просто хочу хорошо выглядеть. Что тут такого?

– Вот как? Раньше тебя это не волновало. Постой-постой, уж не влюбился ли ты?

– Я? – Паштет поморщился. – Глупости. Конечно нет. Если я когда-нибудь влюблюсь, то моя избранница будет похожа на Памелу Андерсон.

– Памела Андерсон? – усмехнулось в ответ отражение. – Но ведь это так банально. На кой черт тебе искусственный бюст и накачанные силиконом губы? У этой Ремизовой все это есть, причем – натуральное! У нее превосходные формы, ты не находишь?

– Может быть. Но я всегда любил блондинок.

– Чепуха. Ты слишком много смотришь телевизор. На самом деле в брюнетках есть что-то таинственное. В крайнем случае брюнетка всегда может перекраситься в блондинку.

– Но она очкарик. И она… какая-то неяркая.

– Парень, ты сам-то себя слышишь? Что значит – «неяркая»? Подари ей дорогую косметику и научи ею пользоваться. Да она любую голливудскую звезду затмит!

– Ну, это ты уже хватил, – не сдавался Паштет. – А как же очки?

– Очки – это фетиш!

– Фе… что?

– Фетиш, балбес! Ты слышал это слово в передаче «Любовь и секс», помнишь? Мужики готовы отдать последние деньги, лишь бы снова почувствовать себя подростками. Вспомни, как ты обожал учительницу истории Марью Сергеевну! Как ловил каждый ее взгляд, как таращился на разрез ее юбки и на узкие коленки. Помнишь?

Паштет сглотнул слюну.

– Ну.

– Вот тебе и ну! – усмехнулось отражение. – А ведь она носила очки. Согласись, женщины в очках здорово тебя заводят.

– Так что же мне делать?

– Что делать? А я-то откуда знаю? Я всего лишь твой внутренний голос. Не жди от меня четких указаний. Кстати, я обязан тебя предупредить: тебе грозит опасность.

– Какая опасность?

– Кажется, твои дружки – Чалый и Губан – не хотят тебя отпускать.

– Дружки? – Паштет нахмурился. – А где они?

– Да прямо у тебя за спиной!

Паштет услышал, как за спиной у него хлопнула дверь, и быстро обернулся.

Вошедших было двое. Впереди шел рыжий остроносый парень по кличке Чалый, а за ним – рослый, мускулистый, туповатый Губан.

– А вот и он! – осклабился Чалый. – Губан, закрой дверь!

Губан взял швабру и подпер ею дверную ручку, чтобы никто не смог войти.

– Какого черта вы здесь делаете? – грубо поинтересовался Паштет. – Чего вам надо?

– Соскучились по тебе, – с ухмылочкой ответил Чалый. – Хотел смыться от нас, Паштетик?

– Смыться? Ты что-то напутал, брат.

– Вот как? – Чалый повернулся к своему спутнику и иронично поинтересовался: – Губан, слыхал? Мы с тобой напутали. – Он снова взглянул на Паштета, и взгляд этот не предвещал ничего хорошего. – Тогда что ты делаешь в аэропорту, Паштет? Ехал через весь город, чтобы сходить в туалет?

– Чалый, ты не…

– Разведка нашептала, что ты спелся с этой очкастой дурой, – прищурив злобные глазки, проговорил Чалый. – Это правда?

Паштет презрительно фыркнул:

– Что за бред.

– Она тоже в аэропорту?

– Нет.

– Оп-па! – Чалый ощерил в ухмылке щербатые зубы. – А откуда ты знаешь, где она, если вы не спелись? Эх, Паштет, Паштет. Не думал, что ты такой тупой. Решил прикарманить деньги общака и оттянуться в столице? Это я еще могу понять. Но на кой хрен тебе эта толстуха? Мог бы хотя бы найти подружку посимпатичнее.

Паштет молчал, угрюмо глядя на Чалого. Тот облизнул губы и быстро спросил:

– Деньги у нее? У тебя в мобиле есть ее номер, так ведь?

Паштет продолжал молчать. Чалый сдвинул рыжеватые брови.

– Значит, так, – отчеканил он. – Сейчас ты возьмешь мобилу и позвонишь этой дуре. Скажешь ей, чтобы ехала сюда.

Паштет смерил тощую жилистую фигуру Чалого презрительным взглядом.

– Слышь, Чалый, а не пошел бы ты?

Раздался щелчок, и в правой руке Чалого сверкнуло лезвие ножа.

– Доставай мобилу, Паштет, – сухо сказал он. – Или я сам достану.

– Ладно.

Паштет вынул из кармана телефон, нажал на кнопку связи и приложил трубку к уху.

– Женя…

– Паштет, где ты? – выпалила та. – Уже объявили посадку! С тобой что-то случилось?

– Со мной все в порядке, – ответил Паштет. – Слушай внимательно: я не смогу с тобой полететь. У меня появились срочные дела. Лети одна!

Чалый и Губан ринулись в атаку. Паштет швырнул телефон на кафельный пол и раздавил его ударом каблука.

О Паштете она почти не думала. Какой смысл? Скорей всего, он просто передумал. А может, у него в самом деле нашлись срочные дела. Да и с какой стати он должен помогать незнакомой девушке?

И Женя стала думать об Игоре. Вспоминала его лицо, голос, белокурые волосы и лучистую улыбку. Но потом поняла, что если и дальше будет о нем думать, то непременно заплачет, и переключилась на другие, менее прекрасные и менее грустные мысли.

Лететь было совсем не страшно. В круглом окошке иллюминатора Женя увидела сверкающие на солнце, ослепительно белые облака, похожие на сугробы снега.

Минут двадцать она любовалась ими, а потом на нее накатила дрема. Женя закрыла глаза.

«В Москве полно нечисти, – услышала она ворчливый голос тети Матильды. – Замарашка, у тебя на лбу написано: «Обмани меня!» И уверяю тебя, моя милая, в Москве найдется не одна сотня человек, готовых откликнуться на этот призыв».

«Не такая уж я простушка, – подумала Женя. – И я никому больше не позволю себя обмануть».

Она зевнула и сама не заметила, как погрузилась в сон.

Шагая по аэропорту с сумкой в руках, Женя вертела головой по сторонам, удивляясь всему, что видит. Увлеченная разглядыванием магазинов и кофеен, она на полном ходу налетела на какого-то мужчину и ткнулась ему лбом в подбородок.

– Ой!

– Ай!

Женя остановилась и, потирая ладонью ушибленный лоб, растерянно воззрилась на незнакомца. Он был невысок, но очень хорошо сложен. Широкие плечи, тонкая талия, черная челка на глазах.

– Про… стите, – пролепетала Женя.

– Да ничего страшного, я сам виноват, – ответил мужчина, потирая ушибленную скулу. – Вы как?

– Нормально. А вы? Больно я вас ударила?

– Удар был очень сильным, но, к счастью, у меня крепкий череп, – улыбнулся незнакомец. Он отнял руку от подбородка и с интересом взглянул на Женю. – Кстати, я Валера. А вы?

Женя замялась и засомневалась: удобно ли знакомиться с мужчиной вот так вот – практически на улице? Это вроде бы некрасиво. А может быть, в Москве так принято?

– Н-да, – проговорил парень с улыбкой. – Видно, я действительно здорово вас боднул, если вы позабыли собственное имя.

– Я Женя, – торопливо сказала она. – Женя Ремизова. Прилетела из Среднесибирска.

«Зачем я ему сказала про Среднесибирск? Теперь он знает, что я провинциалка! И кто меня вечно тянет за язык?»

– Среднесибирск – это где-то в средней Сибири? – уточнил Валера.

– Угадали, – улыбнулась Женя.

– Далеко же вас занесло. И что вас потянуло в Москву – работа, жажда приключений или дела сердечные?

«Я приехала к жениху», – хотела сказать Женя, но отчего-то сдержалась.

– Я приехала… по делам.

– Вы впервые в Москве?

– Нет. То есть да. В детстве меня отец сюда привозил, но я почти ничего не помню.

– Бывает, – кивнул Валера. Он смерил ее любопытным взглядом и поинтересовался: – Скажите, Женечка, а вы сильно торопитесь?

– Нет. То есть…

– В таком случае вы не будете возражать, если я приглашу вас в кафе? В самолете я не ем от волнения, поэтому после приземления всегда голоден как волк.

Женя не знала, что полагается отвечать в подобных ситуациях, и совсем растерялась. Она во все глаза смотрела на незнакомца и не могла произнести ни слова.

«А он симпатичный», – пронеслось в голове у Жени, и вдруг, сама не зная почему, она спросила:

– Вы москвич?

– Да, – ответил Валера. – Почему вы спрашиваете?

Женя смущенно улыбнулась:

– Просто у нас все считают москвичей противными снобами. А вы мне кажетесь очень приличным человеком.

Валерий насмешливо прищурил темные глаза:

– Вы всегда говорите людям то, что думаете? – поинтересовался он.

Женя покраснела и промямлила:

– Нет.

– То есть – да? – засмеялся Валера. – О милая, бесхитростная натура! Позвольте и мне быть таким же искренним и сказать вам, что вы мне нравитесь.

– Да, но я…

– О, я вовсе не набиваюсь вам в кавалеры! – заверил ее Валера. – Просто я не люблю есть в одиночестве.

Женя отвела взгляд и пробормотала:

– Видите ли, у меня не очень много денег, и я…

– Ни слова больше! – остановил ее Валера. – Конечно же, мы, москвичи, большие снобы, но за женщин в ресторанах предпочитаем платить сами. Таков закон московских джунглей. – Валера подхватил сумку Жени и воскликнул: – Вперед!

Через десять минут они сидели за столиком в ресторане под названием «Морская звезда». Женя с любопытством разглядывала интерьер, а Валера весело говорил:

– Здесь отличная морская кухня. Знаете что, Женечка, давайте устроим маленькую пирушку? Вы когда-нибудь пробовали миног?

– Нет. А что это?

– Лучше вам не знать. По крайней мере пока не попробуете. – Валера повертел головой и, встретившись взглядом с официантом, поманил его пальцем. – Любезный, – сказал он, когда тот подошел, – будьте добры, принесите нам две порции миног для разминки, граммов триста слабосоленой семги, две порции жареной стерляди. Ну, и… черной икорки.

– Сколько?

Валерий посмотрел на Женю.

– Думаю, граммов двести будет достаточно?

Женя покраснела и кивнула.

– А что предпочитаете из напитков? – поинтересовался официант, с подобострастной улыбкой глядя на Валерия.

Тот улыбнулся и снова посмотрел на Женю:

– Женечка, как вы относитесь к шампанскому?

– Положительно, – промямлила та, сгорая от смущения.

– Я тоже! Принесите нам бутылочку французского шампанского.

– Будет сделано.

Официант повернулся на каблуках и быстро удалился.

Женя, с трудом преодолевая смущение, пробормотала:

– Мне кажется, это все ужасно дорого стоит.

Валерий скривил губы.

– Женечка, деньги – мусор! Одна ваша улыбка стоит больше, чем золотая кровать султана Брунея. И потом, я ведь москвич, вы не забыли? А мы, москвичи, денег не считаем.

– А где вы работаете? – с любопытством спросила Женя.

Валерий приосанился и сообщил:

– Я дизайнер. Валерий Арудов. Может быть, слышали?

– Что-то слышала, – пробормотала Женя, хотя на самом деле никогда не слышала этого имени.

– Так вот, Арудов – это я! – улыбнулся Валерий. – Но не будем обо мне. Давайте лучше поговорим о вас. Хотите я угадаю, кто вы и где работаете?

– Нет, – сказала Женя, смутившись.

Это, конечно, ерунда, но вдруг он и правда угадает? Жене было стыдно признаваться, что она – простой офис-менеджер. Сам Валерий выглядел весьма эффектно. Он уверен в себе и прилично одет.

– А у вас тяжелая работа? – спросила она.

Валерий задумчиво наморщил лоб:

– Да как вам сказать… Ежедневные примерки, показы, фотосессии и презентации – все это, конечно, утомляет. Вчера, например, ко мне обратилась жена вице-президента России, чтобы я помог ей обновить гардероб.

– А вы?

– Обновил.

– Наверно, это стоило целое состояние! – ахнула Женя.

– Да нет. Десяток платьев по пять тысяч долларов каждое.

К столику подошел официант. Он действовал быстро и расторопно, и меньше чем через минуту стол был уставлен бутылками, вазочками, бокалами и тарелками. От всего этого сверкающего великолепия у Жени зарябило в глазах.

Официант ловко открыл шампанское и разлил его по бокалам.

– Спасибо, – поблагодарил его Валерий. – Дальше мы сами.

Дождавшись, пока официант отойдет, Валерий поднял свой бокал и сказал:

– Женечка, давайте выпьем за судьбу, которая свела нас с вами таким забавным способом!

– Давайте, – кивнула Женя и тоже взяла бокал.

Шампанское быстро ударило ей в голову. Уже через десять минут она весело болтала со своим новым знакомым, забыв про смущение и страх.

Валерий был отличным собеседником. Если говорила Женя – он слушал внимательно, с мягкой полуулыбкой на губах. А от него Женя слышала удивительнейшие вещи.

– Кстати, Женечка, – спросил он, глядя на нее насмешливыми черными глазами, – вы никогда не хотели попробовать себя в качестве фотомодели?

Она прыснула.

– Вы шутите?

– Вовсе нет.

– Но ведь у меня плохая фигура! Да и ростом я не вышла.

– Глупости. У вас замечательная фигура. Вы, наверное, не знаете, но в мировой моде наметилась новая тенденция. Долговязых худышек все реже приглашают на подиум. Ставка теперь делается на обычных женщин, с самыми заурядными пропорциями.

– Но ведь манекенщицы такие красивые! – воскликнула Женя.

– Декоративные ливретки, – презрительно сказал Валерий. – Ни души, ни ума, ни сердца.

– Зато у них отличное тело.

Валерий фыркнул:

– Чепуха! Разве можно назвать «телом» нечто субтильное, весом в сорок пять килограммов? Вот у вас – тело!

Женя смутилась, не зная, как оценить этот сомнительный комплимент – улыбнуться или обидеться? Решила улыбнуться.

– Подиум постепенно уходит в прошлое, – продолжил рассуждать Валерий, вставляя в рот сигарету. – Нынче модные показы проходят на заводах и фабриках. Где их только не устраивают… – Он щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету и продолжил, выпустив облачко дыма. – Однажды мы устроили показ на вершине пирамиды Хеопса.

– Я об этом ничего не слышала, – робко заметила Женя.

Валерий снисходительно улыбнулся:

– Ничего удивительного. Это был закрытый показ.

Женя отхлебнула шампанского и удивленно спросила:

– А разве такие бывают?

– А как же! – Валерий закинул локоть на спинку стула и развязно проговорил: – Закрытые показы устраиваются для VIP-персон. Политики, артисты, спортсмены, люди искусства… На одном из моих показов были князь Альберт, Джордж Буш и Фидель Кастро.

– А разве Буш и Кастро не враги?

Валерий снисходительно улыбнулся:

– Сразу видно, что вы далеки от мира шоу-бизнеса. В этом мире люди враждуют не по-настоящему. Лишь на потребу зрителя. А за кулисами спокойно пьют вместе чай и с удовольствием беседуют. Вот вы, например, знаете, что жены президентов Америки и России регулярно летают друг к другу в гости, чтобы обсудить свои женские проблемы и посплетничать за бокалом вина?

– Не может быть!

– Может. – Валерий вдруг нахмурился. – Право, не знаю, имею ли я право делиться с вами столь конфиденциальной информацией.

– Я никому не расскажу, – заверила его Женя. – Правда-правда!

– Ну, хорошо. Дело в том, что обе первые леди – мои клиентки. Но только об этом – никому.

– Почему? – удивилась Женя.

– Это вопрос государственной безопасности. На каждой примерке присутствуют люди из спецорганов. ФСБ, ЦРУ, ФБР… Всех не перечислишь. Ведь в одежду первой леди могут вмонтировать подслушивающее устройство. Представляете, какой поднимется скандал, если кто-нибудь узнает, о чем первая леди и ее муж, президент, говорят в постели! Ведь президент может оказаться импотентом! Что будет, если народ об этом узнает? Представьте себе такой разговор: «Дорогой, давай займемся любовью». – «Не могу». – «Почему?» – «У меня был крайне напряженный день. Мы обсуждали с президентом России вопрос о сокращении количества ядерных боеголовок!» – «Но меня больше волнует другая боеголовка. Та, что у тебя в штанах! Надеюсь, она не попала под сокращение?»

Валерий засмеялся. Захмелевшая и покрасневшая Женя тоже хихикнула.

– Вы, наверное, очень богатый? – предположила она, начиная потихоньку гордиться новым знакомством.

– Не скрою – денежки у меня имеются, – небрежно ответил Валерий. – Возьмем, к примеру, черную икру. Для вас она деликатес, правда?

– Правда. А вообще не знаю. Я ее раньше никогда не ела.

– Вот именно, – улыбнулся Валерий. – А мне каждый понедельник привозят по бочонку. У меня ее столько, что приходится кормить икрой собак, чтобы не выбрасывать.

– Но…

– Давайте потанцуем!

– Даже не знаю…

– Бросьте смущаться! Я ведь не в спальню вас зову, а всего лишь на танцпол! – Валерий вскочил со стула и протянул Жене руку: – Ну же, не стесняйтесь!

Танцуя, Валерий крепко сжал ее в объятиях, но сделался вдруг необычно молчалив, будто о чем-то задумался. Жене стало неловко.

– А какие у вас собаки? – спросила она для поддержания разговора.

Валерий качнул головой, словно выходя из задумчивости.

– А? Что?.. Собаки?

– Вы сказали, что кормите икрой собак, – напомнила Женя.

– Ах да. Собаки… Они у меня разные. Доги, доберманы, ризне… ризенштаунцеры. И этот… как его… Ну, такой белый, похож на невыспавшегося медведя…

– Сенбернар?

– Вот-вот, – кивнул Валерий. – И он тоже.

– Где же они все у вас помещаются? – изумилась Женя.

– Ну, как… везде… в комнатах… У меня их много. Из пяти гостиных я специально сделал что-то вроде псарни. Когда я выхожу с ними гулять, вся Марьина Роща… Ну, то есть вся Тверская на ушах стоит. А недавно, не поверите, завел себе пантеру!

– Зачем?

– Все проклятая зависть. У моего друга… он знаменитый актер… появилась жутко породистая кошка. Ну я и решил его переплюнуть. Купил котенка за двадцать тысяч евро – продавец уверял, что это кошка ориентальной породы. А котенок рос-рос и вырос. Оказалось – пантера. Но я не жалуюсь. – Валерий сентиментально улыбнулся. – Я к ней сильно привязался. Даже уснуть без нее не могу. Запрыгнет мне на ноги, свернется клубком и давай мурлыкать…

– Как на ноги? – перебила удивленная Женя. – Она же большая.

– Кто?

– Пантера.

– Какая пантера? Ах пантера… – Валерий кивнул. – Ну да. Я хотел сказать – не на ноги, а в ноги. У меня огромная постель, и места хватает обоим. Давайте присядем и выпьем еще по бокалу?

Они вернулись за столик.

Валерий вновь подозвал официанта и, глядя в меню, деловито распорядился:

– Значит, так. Принесите нам балык из тихоокеанского осетра. И еще шампанского. Французского, само собой. – Валерий покосился на Женю и с улыбкой добавил: – Моя спутница достойна не просто хорошего, а самого лучшего.

Когда официант ушел, Женя, совсем захмелевшая от шампанского и потерявшая из-за этого природную деликатность, спросила:

– Валера, а почему я никогда не слышала вашу фамилию?

– Вы ее слышали, – не повел и бровью Валерий. – Моя фамилия у всех на слуху. Зайцев, Юдашкин…

– А при чем здесь Зайцев и Юдашкин? – не поняла Женя.

Валерий улыбнулся.

– Так ведь это я, – просто ответил он.

– Как вы? – изумилась Женя.

– А вот так – я. – Валерий скромно потупил взор и объяснил: – Это все мои псевдонимы.

– Но… этого не может быть, – пролепетала сбитая с толку Женя.

– Может, – заверил ее новый знакомый. – Знаете, как поступают в Японии? Там каждый художник раз в двадцать лет меняет фамилию. Ну, чтобы не приелась. Вот и я так же.

– Но ведь я же их видела – и Зайцева, и Юдашкина!

– Вживую? – уточнил Валерий.

Женя смутилась и отрицательно качнула головой:

– Нет, конечно. По телевизору.

Валерий вздохнул:

– Я так и думал. Так вот, моя милая, сейчас я скажу вам одну вещь, которая окончательно выбьет почву из-под ваших милых провинциальных ножек… Только обещайте не удивляться… И не рассказывайте об этом своим подругам… Обещаете?

– Обещаю! – кивнула Женя.

– Так вот, – изрек Валерий, – дело в том, что большинства людей, которых вы видите на экране телевизора, не существует в природе.

– Как это? – не поверила своим ушам Женя.

– А так. Они не настоящие. Иллюзия. Элементарная компьютерная графика. Как в «Звездных войнах». В телецентре сидит специальная группа засекреченных программистов, которые на компьютере рисуют звезд шоу-бизнеса. Да что там шоу-бизнеса! И политиков тоже! Только об этом – никому. Между нами, даже наш президент… – Внезапно Валерий осекся и, выпучив глаза, мучительно икнул. – Пардон. Так на чем я остановился?

– На президенте.

Валерий наморщил лоб, припоминая.

– Ах да, президент. Я ему шью… И жене его шью… И детям… – Валерий снова икнул и поморщился. – Сашенька, вы позволите мне на минутку отлучиться?

– Конечно. Только я не Сашенька, я Женя.

– Ну да, я и говорю – Сашенька.

Валера поднялся и сказал проходившему мимо официанту:

– Любезный, я на минуту отлучусь, а вы принесите девушке десерт. Но только не какую-нибудь дрянь. Что-нибудь свежее и дорогое.

– Понимаю, – кивнул официант. – Сделаем.

– Спасибо, любезный. О чаевых можете не беспокоиться. Не обижу.

И Валерий, тихонько покачиваясь и беспрестанно икая, побрел к туалету.

– Еще что-нибудь? – осведомился официант, сверля Женю взглядом.

– Нет-нет! – быстро сказала она.

Официант повернулся, чтобы идти, но вдруг остановился и с сомнением уточнил:

– Ваш спутник… он ведь не ушел?

– Нет, конечно, – заверила его Женя. – Он вышел в туалет и скоро вернется.

– Надеюсь, что так.

Прошло еще десять минут. Официант вновь подошел к столику.

– Девушка, у меня пересменка. Не могли бы вы расплатиться?

– Мой друг… – дрогнувшим голосом пробормотала Женя. – Он вернется и расплатится.

– Вы сказали, что он вышел в туалет?

Женя натянуто улыбнулась:

– Да.

– Я там был минуту назад. В туалете никого нет.

Сердце у Жени остановилось.

– Не может быть, – пролепетала она.

– Но это так. – Официант грозно сдвинул брови. – Послушайте, уважаемая, мне все равно, что у вас с этим парнем. Просто расплатитесь, и я оставлю вас в покое.

– Хорошо, – пролепетала Женя с замирающим сердцем. – Сколько я вам должна?

Официант протянул ей листок. Она взглянула на счет и побледнела.

– Это… в рублях? – упавшим голосом осведомилась Женя.

– Это в долларах, – сухо сказал официант.

– Пятьсот долларов? За один ужин?

Официант грозно сверкнул глазами и стал загибать пальцы, монотонно перечисляя:

– Французское шампанское, черная икра, миноги, балык тихоокеанского осетра…

– Не нужно перечислять, – умоляюще простонала Женя.

Она облизнула пересохшие от ужаса губы. Теперь официант не просто стоял рядом со столиком, он будто нависал над Женей огромной каменной глыбой.

– Так вы будете расплачиваться или нет?

– Я… – Женя сделала над собой усилие и хрипло проговорила, глядя на официанта снизу вверх затравленным взглядом: – Простите, но у меня нет таких денег.

К столику подошел еще один мужчина. Бейджик, прикрепленный к лацкану пиджака, гласил: менеджер зала.

– Что здесь происходит? – осведомился он.

Официант повернул к нему багровое от ярости лицо.

– Вот, Сереж, эта пигалица не желает расплачиваться.

– Я не пигалица, – пропищала Женя.

– А вы вообще молчите! – прикрикнул на нее официант и снова повернулся к менеджеру: – Что будем делать?

Тот уставился на Женю бесцветными рыбьими глазами и улыбнулся ей ледяной улыбкой.

– Девушка, надо как-то решать эту проблему.

– Да, но я… я не знаю, как ее решить.

Менеджер еще несколько секунд пялился на нее выпуклыми глазами, которые казались Жене безжизненными, как у вампира, после чего сухо известил:

– Вам придется пройти со мной.

Женя оцепенела от ужаса.

– Куда? – робко спросила она.

– В мой кабинет, – холодно ответил менеджер.

Женя покраснела до корней волос.

– Я… – Она собралась с духом и пролепетала: – Я не буду заниматься с вами сексом.

Менеджер и официант переглянулись, и на их лицах заиграли ухмылки.

– Девушка, у вас слишком завышенная самооценка, – насмешливо сказал менеджер. – Идемте со мной.

С одной стороны, Женя почувствовала облегчение, с другой – обиделась. Почему это у нее завышенная самооценка? Неужели она такая страшная, что даже этот рыбоглазый урод не хочет заняться с ней сексом?

В кабинет Женя шла на негнущихся ногах, сгорая от стыда и стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть презрительных взглядов посетителей.

Менеджер плотно прикрыл за Женей дверь и, бросив на нее уничтожающий взгляд, холодно проговорил:

– Итак, что вы можете сказать в свое оправдание?

– Меня привел сюда мужчина, – выпалила Женя, прижав к груди руки. – А потом он ушел в туалет и до сих пор не вернулся. Его фамилия Арудов. Он модный дизайнер. Вы наверняка слышали!

– Арудов?

– Да, – обрадованно кивнула Женя.

Менеджер взглянул на официанта.

– Кажется, я действительно слышал эту фамилию, – сказал тот, ухмыляясь. – Девушка, а вы не пробовали прочесть ее задом-наперед?

Женя задумчиво нахмурила лоб и пробормотала:

– Во… ду… ра. – Она изумленно взмахнула ресницами. – «Во дура»?

– Правильно, – кивнул менеджер, даже не пытаясь спрятать презрительную усмешку. – Так что мы будем делать?

На глаза Жене навернулись слезы. Изо всех сил стараясь не заплакать, она достала кошелек, вытряхнула его содержимое на стол и пробормотала:

– Это все, что у меня есть.

Менеджер сгреб со стола деньги и сунул их в карман.

– Это не покроет и половины счета, – сухо сказал он.

– У меня есть золотая цепочка и сережки с бирюзой! – Женя схватила себя за ухо, намереваясь снять серьгу, и вдруг изумленно раскрыла рот. Потом схватилась за шею, пытаясь ухватить пальцами тонкую золотую нитку. – Он… – Женя выкатила на менеджера глаза и пролепетала, сама не веря в то, что говорит: – Он забрал серьги и цепочку!

Менеджер усмехнулся:

– Сочувствую. Как вас зовут?

– Женя. Женя Ремизова.

– Садитесь на стул.

Она покорно села.

Менеджер включил настольную лампу и направил сноп света Жене в лицо. Затем достал что-то из кармана.

– Что вы собираетесь со мной делать? – испуганно спросила она.

– Мы сфотографируем вас и вывесим ваш портрет в холле. А внизу подпишем огромными буквами – «Евгения Ремизова – вор и любитель поесть задарма!» А потом разошлем ваш снимок во все рестораны Москвы.

– Зачем? – упавшим голосом спросила Женя.

– Чтобы все знали.

Менеджер нацелил на нее цифровой фотоаппарат.

– Прошу вас – не надо, – пролепетала она. – Я… я отработаю. Я все умею. Могу мыть посуду, убирать со столов. Я могу быть официанткой.

Менеджер опустил фотоаппарат, в глазах его зажегся интерес.

– А вы когда-нибудь работали официанткой? – осведомился он.

Женя отрицательно качнула головой:

– Нет. Но это же так просто – разносить еду!

Менеджер и официант переглянулись. Лицо второго при этом помрачнело.

– Ничего, Коль, ничего, – успокоил его менеджер.

Он навел на Женю фотоаппарат и нажал на кнопку. Яркая вспышка ее ослепила.

– Вот так, – удовлетворенно сказал менеджер, убирая фотоаппарат в карман. – А теперь – марш отсюда!

– Что?

– Я сказал – марш отсюда! – рявкнул вдруг менеджер. – Быстро! Чтобы через секунду духу твоего здесь не было!

Женя вскочила со стула и опрометью кинулась к двери.

Как только дверь за ней захлопнулась, официант и менеджер прыснули.

– Очередная провинциальная дура, – презрительно и без всякого сочувствия проговорил менеджер.

– Точно! – кивнул официант. – А ты в самом деле собрался повесить в холле ее фото?

Менеджер посмотрел на приятеля удивленно:

– Нет, конечно. Буду я еще с ней возиться. Думаю, она и так напугана на всю жизнь.

– Про всю жизнь не знаю, но еще лет пять будет обходить рестораны стороной – это точно!

Они переглянулись и – расхохотались.

Полчаса спустя Женя сидела на скамейке и горько плакала. Как она могла так попасться? Ведь у этого Валерия на роже было написано, что он проходимец. Господи, что он плел! Закрытые показы на пирамиде Хеопса! Это ж надо такое придумать. А чего стоит его рассказ о «нарисованных» на компьютере политиках? Это ж уму непостижимо.

Порыв ветра донес до нее обрывок песни от ближайшего киоска.

Женя размазала слезы по щекам и тут же из самобичевания впала в другую крайность. Она стала жалеть себя – трогательно, самозабвенно.

«Хорошо, допустим, я простофиля, – думала Женя. – Мошенник расставил сети, и я попалась. А кто бы не попался? Ведь этот гад был такой красивый, такой представительный… Кто мог подумать, что Валерий обыкновенный вор?»

Женя шмыгнула носом и нахмурилась.

«Ну и пусть! – подумала она. – Пусть я идиотка! Зато я не воровка!» Женя вытерла слезы и не только слегка успокоилась, но даже чуть-чуть собой загордилась.

Хотя, конечно, обидно. Обидно и стыдно.

Женя снова всхлипнула и посмотрела на муху, севшую на край железной урны. «Вот бы и мне стать такой же маленькой и незаметной, – позавидовала она мухе. – И улететь куда-нибудь далеко-далеко. За тридевять земель. Хотя… может ли муха улететь за тридевять земель? Ведь у нее такие маленькие крылышки».

Чтобы снова не разреветься, Женя принялась мечтать.

Вот к ней подходит… Кто же к ней подходит?.. Ну, скажем, Паштет. Он улыбается ей странной улыбкой и говорит:

– Евгения Борисовна, мы приготовили вам сюрприз.

– Надеюсь, приятный? – уточняет Женя.

– Разумеется. Иного бы я вам и не предложил. Парни, тащите сюда этого мерзавца!

Дверь открывается, и двое амбалов втаскивают в кабинет упирающегося и поскуливающего «дизайнера Арудова».

– Мы поймали его на станции Чоп, – говорит Паштет, сверля «дизайнера» свирепым взглядом. – Этот подонок пытался нелегально перейти границу. При нем мы нашли крупную сумму денег – около пятидесяти долларов, а также золотую цепочку и сережки с бирюзой.

Увидев перед собой Женю, Арудов, ясное дело, бледнеет и начинает блеять что-то невразумительное. Жалкое зрелище.

– Спасибо, Паштет, – говорит Женя, презрительно глядя на трясущегося от страха «дизайнера».

Паштет кивает и смотрит на пленника плотоядным взглядом.

– Что мне с ним сделать, Евгения Борисовна? Хотите, я переломаю ему ноги?

Тут мерзкий «дизайнер», само собой, падает на колени и начинает ныть:

– Евгения Борисовна, умоляю вас, пощадите! Клянусь мамой – я никогда больше не буду обманывать честных и симпатичных провинциалок!

– Вы лжете, Арудов, – холодно говорит ему Женя. – И мне противна ваша ложь.

– Нет-нет, это правда! – хнычет Валерий, размазывая сопли.

– Такая же правда, как и закрытый показ мод на пирамиде Хеопса?

Лицо Арудова сереет, а плечи сотрясаются от беззвучных рыданий.

– Черт попутал… – бормочет он, весь трясясь. – Не знаю, как это вышло… Клянусь мамой…

– Вы идиот, Арудов, – говорит Женя. – Вы это признаете?

– Конечно, – с готовностью кивает «дизайнер».

– Вы червяк. Скользкий и противный.

– Так точно… Я червяк… Жалкий червяк…

– Скажите это громче.

– Я червяк!

– Еще громче!

– Я червяк! – орет Арудов, вытаращив глаза.

С полминуты Женя задумчиво смотрит на «дизайнера», решая, как с ним поступить. Наконец она устало произносит:

– Хорошо. Пожалуй, я вас прощу и не буду вам мстить.

– Спасибо! – Тут Арудов, окончательно смешав себя с грязью, принимается целовать ее туфельки, но Женя брезгливо поджимает ноги.

– Я хотела сказать: не буду мстить за себя, – говорит она. – Но я отомщу вам за тех бедных девушек, которых вы, Арудов, обманули. – Женя поворачивается к Паштету и, протянув руку, командует: – Пистолет мне!

Паштет послушно кладет в ее протянутую руку огромный пистолет. Женя, холодно усмехаясь, направляет дуло Арудову в грудь… Нет, не в грудь – в пах!

– Молись, негодяй, – говорит она ледяным голосом.

И тут из брючины фальшивого дизайнера вытекает струйка. Он обмочился от ужаса!

– Вы мне отвратительны, Арудов! – презрительно говорит Женя. – Даже руки о вас противно марать. Убирайтесь отсюда. И чтоб я больше вас не видела.

– Спасибо… Огромное спасибо…

– Живо, пока я не передумала!

Арудов поспешно поворачивается и ползет на четвереньках к двери, вихляя тощим задом. Паштет распахивает перед ним дверь и пинком вышвыривает Арудова из кабинета.

…Фантазии фантазиями, но теперь у нее нет ни денег, ни вещей, которые можно было бы продать. Внезапно Женя принялась хлопать себя по карманам.

Она достала из кармана перстень и облегченно вздохнула. Хорошо хоть перстень тети Матильды остался. Если совсем прижмет, можно его толкнуть.

Женя надела перстень на палец.

Во внутреннем кармане курточки она нашла сто рублей. «Хватит, чтобы доехать до города, а там – сесть на метро», – решила Женя.

На душе у нее стало не так безотрадно. Она почему-то решила, что главное – это добраться до метро. А там – будь что будет. «Как только окажусь в городе, сразу пойму, что мне делать дальше», – решила Женя.

Через двадцать минут она села на электричку до Павелецкого вокзала. Электричка приятно порадовала ее комфортом – мягкие, как в самолете, кресла, откидной столик, да и ноги было куда приткнуть. До Павелецкого вокзала было полчаса пути, и Женя решила вздремнуть. Ведь недаром в народе говорят: если есть какая-то проблема, нужно, вместо того чтобы ломать над ней голову, просто лечь спать. Во время сна к решению проблемы подключится подсознание и подкинет какую-нибудь свежую идею.

Вечерело. Вот уже час Женя сидела в маленьком скверике недалеко от Павелецкого вокзала и пыталась что-нибудь придумать. В голову приходило множество идей, но все они были какими-то малопригодными. Например, можно было спуститься в подземный переход и затянуть какую-нибудь жалостливую песню.

А что, другие же поют.

Но у других есть какой-никакой голос. А с ее голосом только «ау» в лесу кричать или кукушку передразнивать. Со скамейкой поравнялись две цыганки, разряженные в немыслимо яркие широкие юбки и платки. На запястьях у них сверкали браслеты.

«Какие красивые», – подумала Женя, глянув на цыганок.

Внезапно те свернули с асфальтовой дорожки и подошли к скамейке, на которой сидела Женя.

– Эй, молодая, красивая, дай погадаю! – весело сказала ей одна из цыганок, пожилая, смуглая, с бородавкой на длинном носу. – Что было, что будет – всю правду расскажу!

Женя шмыгнула носом и сказала:

– Спасибо, не надо.

Цыганка пристально вгляделась в лицо Жени и вдруг протянула мягким, сочувствующим голосом:

– Э-э, милая… Вижу, плохой человек тебя обидел. Мужчина. Плохой мужчина.

– А откуда вы знаете?

– Все вижу, милая, все знаю! Позолоти ручку – будущее тебе расскажу!

Женя вздохнула и тихо пожаловалась:

– У меня нет денег.

– Нет денег? И не надо. Так погадаю. За красивые глаза твои погадаю. За сердце твое доброе погадаю! Дай руку!

Женя секунду поколебалась, но, встретившись взглядом с добродушными глазами цыганки, протянула руку. Вглядевшись в ее ладонь, цыганка с тревогой проговорила:

– Вижу горе, беду вижу! Собака белая… Человека бьют, мальчик погибает! Ай, горе-горе, ай, беда-беда!

– Какая собака? – испугалась Женя. – Кого бьют?

– Не знаю, красавица. Это ведь твоя судьба, не моя.

Женя вздохнула. Вот и эти туда же. Мало ей тети Матильды с ее зловещими пророчествами. Цыганка еще что-то говорила, но Женя ее уже не слушала, думая о своем.

В конце концов цыганка оставила ее в покое и, взяв свою товарку под руку, направилась к метро.

Женя проводила их взглядом, затем рассеянно посмотрела на свою руку. И вдруг встрепенулась.

– Постойте! Подождите! – Женя вскочила со скамейки и бросилась за цыганками. – Мой перстень!

Женя нагнала гадалку и схватила ее за рукав.

– Вы забрали мой перстень! – крикнула она.

– Какой перстень? – небрежно огрызнулась та, вырвав руку из слабых от растерянности пальцев Жени. – Не знаю никакой перстень! Э, да ты пьяная? Нана, посмотри – она же пьяная!

Женя рассердилась.

– Это я-то пьяная? – грозно крикнула она. – Ну погоди! – И Женя завертела головой в поисках милиционера. – Товарищ милиционер! Товарищ милиционер!

От метро к ним двинулся мужчина в милицейской форме.

– Сержант Трофимов, – представился он, коснувшись пальцами козырька фуражки. – Что случилось?

Женя набрала полную грудь воздуха, но цыганка заговорила раньше:

– Вот, начальник, проститутку поймала! Она здесь каждый день стоит! По пятьдесят долларов берет!

Женя буквально задохнулась от возмущения.

– Да как вы смеете? – выдохнула она. – Как вам не стыдно врать?!

Цыганка слегка подмигнула милиционеру. Он так же едва заметно усмехнулся и теперь уже всем корпусом повернулся к Жене:

– А ну, шалава, пройдемся до отделения.

– Я не шалава! Я…

– Все так говорят. Топай, сказал!

Краем глаза Женя увидела, как цыганка что-то передала милиционеру, и это «что-то» было очень сильно похоже на купюру.

– Так вы вместе! – прозрела Женя. – Вот оно что! У вас с ней сговор!

– Что-о? – Милиционер побагровел. – Я тебе такой сговор покажу! А ну пошла! Расплодились, проститутки, проходу от вас нет. Пошла, сказал!

И он повел Женю по скверу, как какую-нибудь преступницу. Пройдя шагов двадцать, милиционер сказал:

– Слышь, путана, постой!

– Чего вам? – сердито спросила Женя.

Милиционер быстро глянул по сторонам и, понизив голос до шепота, произнес:

– Можем договориться.

– Как? – не поняла Женя.

Милиционер окинул ее фигуру оценивающим взглядом и облизнулся.

– А ты не понимаешь? Мужчина и женщина всегда могут договориться.

– На что это вы намекаете?

Мент небрежно дернул щекой.

– Слушай, не строй из себя целку. Я ж тебя насквозь вижу. Сделаешь мне приятно, и я тебя отпущу. Всего и работы на пять минут.

Женя побагровела от ярости.

– Ни за что! – отрезала она. – Даже если вы будете последним мужчиной на земле!

Последние слова Женя произнесла не без удовольствия. Она слышала их в каком-то фильме, и там они звучали просто уничтожающе.

Однако подлый мент лишь хихикнул:

– Да ладно тебе. Че ты ломаешься?

– Я вам сказала – нет! Ведите меня в вашу тюрьму.

– Ну, как знаешь. Топай к вокзалу!

Женя хотела пойти с гордым видом, но милиционер поддел ее ладонью под ягодицу и слегка подтолкнул вперед. И Женя, вместо того чтобы идти с гордо поднятой головой, отвратительно засеменила ногами. Сердце ее яростно забилось от гнева и обиды.

«Да как вы смеете!» – хотела крикнуть она. Но вместо этого лишь горько заплакала.

«Обезьянник», в который посадили Женю, оказался довольно просторной комнатой, одна из стен которой представляла собой железную решетку с такой же решетчатой дверью. Напротив, маяча лысоватой головой в окошке дежурки, сидел толстый сержант.

Женя была в «обезьяннике» не одна. Вокруг – сидя и стоя – расположились еще пять девиц.

Но внимание Жени привлекла лишь одна из них – худощавая брюнетка с тонким породистым лицом. В отличие от других женщин, одета она была вовсе не вызывающе, и даже можно сказать – скромно. Ничего яркого, лишь ровные, темные тона. Женя не разбиралась в одежде, но почему-то сразу поняла, что эта скромность мнимая: одна лишь кофточка красавицы стоит дороже, чем все яркие тряпки девиц.

Красавица брюнетка сидела в углу «обезьянника» ни на кого не глядя и задумчиво смотрела в одну точку. Женю поразила не только изысканная и неброская красота женщины, но и мраморная бледность ее щек и высокого лба, окаймленного темными густыми волосами, зачесанными назад.

В изяществе ее шеи, в повороте головы было что-то аристократическое. В толпе разряженных, размалеванных девиц брюнетка выглядела как красивая хищная птица в пестром, галдящем курятнике.

Женя невольно засмотрелась на нее и даже успела подумать: «Вот бы мне быть такой», но тут женщина повернула голову и посмотрела на Женю. Ее серые, чуть удлиненной формы глаза глянули так холодно и высокомерно, что Ремизова зарделась и поспешно отвела взгляд.

«Вот так должна выглядеть настоящая королева!» – подумала она.

– Эй, начальник! – кричала тем временем одна из девиц, грудастая крашеная блондинка. – Хавать будем или как?

– Здесь тебе не столовая, – буркнул толстяк-сержант, даже не подняв головы.

– Мне нельзя терять форму! – не унималась пышка. – Меня мужики за формы любят! Потеряю работу – ты меня, что ли, обеспечивать будешь?

Лысоватый сержант поднял на пышку сердитый взгляд, сдвинул брови и рявкнул:

– Поболтай мне еще!

– А ты любишь, когда болтают? – Пышка сипло хохотнула. – А хочешь, я тебе секс по телефону устрою? Только без телефона. «Милый, я вся дрожу от нетерпения… Я уже чувствую, как напряглись твои мышцы… О, какие у тебя мышцы! Опусти взгляд вниз… Еще ниже… Еще… Ну-ка, что это такое у тебя там торчит?»

– Живот! – весело крикнула другая девица. – Живот у него там торчит!

Девицы залились смехом. Толстяк-сержант нахмурился и демонстративно уткнулся взглядом в свои бумаги.

– Начальник! – продолжила клоунаду пышка, ободренная смехом товарок. – А хочешь я скажу, за что тебя девушки не любят? Оттого что ты лысину зачесываешь слева направо! А надо – справа налево! Зачесывай справа налево, и все будет тип-топ!

Сержант вдруг швырнул ручку на стол и, грозно блеснув глазами, рявкнул:

– А ну замолчи, шалава!

– А что я такого сказала? – невинно пролепетала пышка, моргнув наклеенными ресницами. – Нервный ты какой-то, начальник. Это все потому, что женской ласки тебе не хватает. Хочешь, я тебя приласкаю?

– Очкастая! – окликнула вдруг Женю рыжая девица. – Эй, очкастая, оглохла, что ли?

Женя вздрогнула и посмотрела на рыжую, присевшую перед ней на корточки.

– Вы меня?

– А ты видишь здесь другую очкастую? – ехидно поинтересовалась рыжая. – Тебя где подобрали?

– В сквере, – ответила Женя. Вздохнула и добавила: – Рядом с вокзалом.

– В сквере? – Рыжая прищурила зеленые глаза. – И чего ты там делала?

– Стояла. Ну, то есть сидела.

Рыжая повернулась к своим товаркам:

– Девки, слыхали? Эта пигалица в скверике обосновалась. А ты знаешь, что сквер – это моя территория? Чтобы там стоять или сидеть, ты должна мне заплатить.

Женя растерянно поправила пальцем очки.

– Не понимаю, о чем вы. Человек может сидеть и стоять где захочет, если это не запрещено законом.

– Девки, слыхали? «Не запрещено законом». В сквере я закон, ясно?

Женя нахмурилась и угрюмо проговорила:

– А по-моему, это глупость.

– Вот как ты поешь! – ощерилась рыжая. – Ну ты наглая! Значит, не будешь платить?

– Не буду. – Женя злилась все больше и больше. – Где хочу, там и стою. Вот выпустят меня – я снова в сквер пойду и снова там встану. И буду стоять там целые сутки подряд, пока от усталости не свалюсь!

– Ну все, мочалка, ты договорилась.

Рыжая засучила рукава кофточки и грозно двинулась на Женю.

Та напряглась, судорожно размышляя – позвать на помощь сержанта или ответить ударом на удар? И вдруг помощь пришла сама – причем с самой неожиданной стороны.

Красавица брюнетка вскинула голову и громко произнесла:

– Оставь ее в покое!

Рыжая остановилась и медленно повернулась к брюнетке.

– А ты куда, к черту, лезешь? – процедила она сквозь зубы. – Кстати, твоя вывеска мне тоже знакома. Закончу с очкастой, возьмусь за тебя. – Девица вновь повернулась к Жене. – А ну, выворачивай карманы!

– Не буду я ничего выворачивать, – сказала та. – И отчитываться перед вами не буду. Я свободный человек.

– Ну, все. Конец тебе.

Рыжая, злобно сверкая глазами, шагнула к Жене. И тут случилось нечто совсем уж неожиданное. Красавица брюнетка протянула руку и схватила рыжую за нос костяшками длинных холеных пальцев.

Рыжая взвыла от боли.

– Пусти! – заорала она. – Пусти, говорю!

Подруги путаны двинулись было на красавицу, но та спокойно и холодно произнесла:

– Стоять!

И, как ни странно, все остановились.

– Пусти! – продолжала стонать рыжая, уже даже не пытаясь вырваться. – Пожалуйста…

– Ты будешь вести себя смирно? – спокойно спросила брюнетка.

– Да!

– И не станешь больше приставать к этой девочке?

– Нет! Не буду!

– Хорошо, – сказала красавица и выпустила распухший нос путаны из пальцев.

Рыжая достала из кармана зеркальце и посмотрела на свое лицо.

– Ну, вот, – плаксиво проговорила она. – Как я теперь с такой «сливой» работать буду?

– Через два дня опухоль спадет, – равнодушно сказала брюнетка. – А пока приложи монету.

И она отвернулась от рыжей девицы, по всей вероятности потеряв к ней интерес, внимательно посмотрела на Женю и тихо спросила:

– Как тебя зовут?

– Женя. Женя Ремизова. А вас?

– Елена.

«Елена Прекрасная!» – добавила про себя Женя, с восторгом глядя на безупречное лицо своей спасительницы.

«Ой, – подумала вдруг она и покраснела. – Я ведь совсем забыла ее поблагодарить! Какая я бестактная!» И Женя тут же взволнованно выдохнула:

– Спасибо вам!

Елена усмехнулась и пожала плечами. Затем достала из кармана кофточки маленький флакончик с пульверизатором на конце, поднесла его к губам и пшикнула пару раз себе в рот. Затем убрала флакончик обратно, покосилась на Женю и спокойно пояснила:

– У меня астма.

– Ясно, – тихо сказала Женя. – А за что вас сюда?

– По ошибке, – сказала Елена.

– Меня тоже.

Женя хотела продолжить расспросы, но Елена Прекрасная прислонилась затылком к стене и устало закрыла глаза.

К решетке «обезьянника» подошел упитанный майор. Оглядев девиц, он остановил взгляд на Елене.

– Это кто? – коротко спросил он у сержанта.

– Которая? – не понял тот.

– Вон та, на скамейке. Рядом с очкастой.

– Не знаю, товарищ майор. Я ее раньше не видел. Плетет, что у нее украли машину и она сама шла в милицию. Чего только не придумают, шалавы.

Женя вспыхнула, словно оскорбили не Елену, а ее, и покосилась на свою новую знакомую. Та продолжала сидеть в прежней позе – ни глаз не открыла, ни бровью не повела.

Майор хмыкнул.

– Гордая? – спросил он. – Ну-ну. – Он повернулся к сержанту. – Мне кажется, что эта гордячка у них «мамка». Видишь, какая крутая? Давай-ка составим на нее протокол. Пойдет как содержательница притона. Намотаем ей на полную катушку.

Елена открыла глаза и медленно повернула голову к милиционеру.

– Слишком резво взяли с места, майор, – негромко и спокойно сказала она. – Споткнуться не боитесь?

По упитанному лицу майора пробежала тень озабоченности. Тон брюнетки ему явно не понравился. Однако он тут же нахмурился и сухо произнес:

– Давай, сержант, составляй протокол. А свидетелей мы подыщем. Вот хотя бы эта очкастая. Эй, в очках, как тебя зовут?

– Евгения, – растерянно ответила Женя.

– Если хочешь сегодня вечером вернуться домой, дашь показания против своей «мамки».

– Нет у меня никакой «мамки».

– Нет, значит, будет. Давай, сержант, тащи этих зазноб ко мне в кабинет. Будем закрывать план по притоносодержателям.

Сержант встал, взял со стола ключи и двинулся к «обезьяннику». Вдруг где-то рядом хлопнула дверь и раздался торопливый топот.

Секунда – и в помещение ворвался невысокий мужчина в дорогом темно-синем костюме, лощеный, румяный.

– Ага, вот вы где! – крикнул он, увидев майора. – Вы-то мне и нужны!

– Господин адвокат, – натянуто улыбнулся мент. – Зачем пожаловали?

Адвокат прошел мимо майора и остановился возле решетки «обезьянника».

– Елена Васильевна, с вами все в порядке? – громко спросил он.

Брюнетка чуть прищурила серые глаза и ответила вопросом на вопрос:

– А вы как думаете, Матвей Арсеньевич?

– Сейчас я вас заберу!

Адвокат резко повернулся к майору.

– Ты что, Черевко, с головой не дружишь? – заорал он на того. – Хочешь вылететь отсюда к чертовой матери? Так я тебе это мигом устрою!

Лицо майора пошло пятнами.

– Ты меня сюда не сажал, – подрагивая от ярости, сказал он. – И не тебе меня снимать.

– Ах не мне?!

Адвокат выхватил из кармана телефон и быстро набрал номер. Мстительно сверкая глазами, он приложил трубку к уху:

– Добрый день, Иван Андреевич, это Персольский вас беспокоит!.. Да, и вам того же! Елена Васильевна сидит в «обезьяннике», а рядом со мной стоит майор Черевко, который очень хочет с вами поговорить!.. Что? Передать ему трубку?.. Передаю!

Адвокат отнял трубку от уха и сунул ее майору:

– Держите!

Тот слегка побледнел, но трубку к уху поднес и отчеканил:

– Майор Черевко слушает. – Вдруг лицо майора оцепенело. – Никак нет, – пролепетал он, бледнея и машинально застегивая одеревеневшими пальцами верхнюю пуговку рубашки. – Нет-нет, я не… Это просто ошибка. Досадная случайность… Так… Так… Слушаюсь!

Майор отнял трубку от бледного лица, вложил ее в протянутую руку адвоката и повернулся к сержанту:

– Ерофеев, выпусти Елену Васильевну Троянову!

– Да, но, товарищ май…

– Выполнять! – проорал майор так, что бедный сержант с перепугу чуть не лишился чувств.

Сержант бросился к двери «обезьянника».

– Троянова, на выход! – крикнул он.

Однако адвокат оттолкнул его и сам шагнул в клетку. Бесцеремонно растолкав ворчащих путан, он пробрался к скамейке и подал красавице руку:

– Прошу вас, Елена Васильевна!

Опершись на руку адвоката, Елена встала со скамьи и, ни на кого не глядя, направилась к выходу.

– А с вами мы еще поговорим! – рявкнул на майора лощеный адвокат. – В другом месте!

Майор побагровел, но попытался сделать хорошую мину при плохой игре.

– Госпожа Троянова, – пролепетал он, – прошу принять мои извинения за допущенную ошибку. Смею вас заверить, что виновные понесут наказание.

Елена холодно на него взглянула, пожала плечами и вышла из помещения. Адвокат убийственно улыбнулся майору и последовал за своей «подзащитной».

Черевко перевел дух и пробормотал упавшим голосом:

– Как я сразу не понял. Ведь она не похожа на этих шалав. – Он повернулся к сержанту и процедил сквозь зубы: – А ты куда смотрел?

– Товарищ майор, я…

– Я-я, головка от буя! – рявкнул Черевко. – Ну, Ерофеев, ты мне за это ответишь!

– Товарищ майор, кто ж знал? Мы просто выполняли свой долг. Делали свою работу. От ошибок никто не застрахован.

Майор глубоко и надолго задумался.

– Ты прав, Ерофеев, – сказал он наконец. – Мы просто делали свою работу. Не ошибается только тот, кто ничего не делает, разве не так?

– Так, товарищ майор!

На лице Черевко отобразилась сложнейшая гамма чувств.

«В конце концов, я перед ней извинился, – думал он. – Унизил честь мундира, так сказать. А эта стерва даже извинения не приняла. Будто я не офицер, а ее холуй. Почему я должен это терпеть?! Подумаешь – барышня вовремя легла перед кем нужно на спинку! – Майор накручивал себя сильнее и сильнее, как блатной перед дракой. – Ну, ничего, мы еще посмотрим, кто из нас громче закричит и горше заплачет».

– Ничего, сержант, прорвемся, – сказал майор вслух. – Я свою голову добровольно на плаху не положу. А что до тебя, так я своих не бросаю. – И процедил сквозь зубы, глядя на закрытую дверь. – Еще посмотрим, кто кого.

– Вы не имели права ее здесь держать! – услышал вдруг майор. – И меня тоже!

Черевко повернулся к «обезьяннику» и изумленно взглянул на Женю. Притихшие путаны потихоньку отодвинулись от нее, чтобы волна начальственного гнева не захлестнула и их.

– А ты… – Майор осекся. – А вы, собственно, кто такая?

– Я Ремизова. Женя Ремизова.

– Значит, вы…

Дверь помещения вновь широко распахнулась, и на пороге опять появился адвокат Персольский. Майор, наступив на горло собственной гордости, шагнул ему навстречу:

– Матвей Арсеньевич, я…

– Уйди, Черевко, не до тебя сейчас.

Прошествовав мимо опешившего майора, адвокат остановился перед «обезьянником» и громко спросил:

– Кто здесь Женя Ремизова?

– Я! – отозвалась Женя.

Адвокат взглянул на нее с неподдельным интересом.

– Забавно, – пробормотал он и почему-то улыбнулся. – Женя, Елена Васильевна просила передать вам это. – Адвокат протянул ей визитную карточку. – А на словах сказать: «Если будет совсем плохо – звоните». Всего доброго, Женя Ремизова!

Адвокат повернулся и прошел мимо насупившегося мрачного майора к выходу. Дождавшись, пока тот выйдет, майор повернулся к сержанту и тихо сказал:

– Приведи эту Ремизову ко мне в кабинет. Да, и отксерь мне ее паспорт.

– Евгения Ревизова?

– Ремизова, – поправила Женя, мрачно глядя на майора.

Черевко откинулся на спинку кресла и приветливо сказал:

– Женечка, у меня есть замечательный чай – прямо из Англии. Терпеть не могу чаевничать один. Вот я и подумал: может, вы согласитесь составить мне компанию?

– Я… я не знаю, – растерялась Женя.

«С виду не скажешь, что крутая, – подумал Черевко, исподволь изучая покрасневшую Женю. – Скорей наоборот. Хотя – нынче их сам черт не разберет».

Майор приветливо улыбнулся.

– Право, Женечка, вы очень меня обяжете, – мягко сказал он.

А про себя подумал: «Черт тебя знает, кто ты такая? С виду простушка, а на деле окажешься дочерью какого-нибудь министра или генерала».

– Ну, так я наливаю! – сказал майор и, не дожидаясь ответа, засуетился у закипевшего чайника.

Расставив на столе чашки с чаем, вазочки с печеньем, сахаром и конфетами, Черевко уселся в кресло и пододвинул Жене чашку.

«А она ничего, – подумал он. – Аппетитненькая. Еще бы грудь побольше».

– Вы ведь не москвичка, верно? – поинтересовался он, размешивая ложечкой чай.

Женя покачала головой:

– Нет. Я прилетела из Среднесибирска. Это в Сибири, – пояснила Женя. И чуть была не добавила: «В средней», но вовремя спохватилась.

– Значит, из Сибири, – повторил майор Черевко. – И зачем пожаловали в Первопрестольную, если не секрет?

– Жениха ищу, – просто ответила Женя. – Он пропал во время концерта.

– В Москве? – уточнил Черевко.

Женя отрицательно покачала головой:

– Нет. В Среднесибирске. Его похитил фокусник Рудольф Северинский. Заманил в волшебный ящик, а потом увез в Москву.

– Северинский… Северинский… – Майор наморщил лоб. – Постойте… уж не тот ли это, что утонул в реке?

– Тот, – кивнула Женя и вздохнула: – Просто ума не приложу, что мне теперь делать.

«Бред какой-то, – подумал Черевко, продолжая улыбаться. – Пропавший жених, утонувший фокусник… А может, она наркоманка? Может, она сейчас под кайфом?»

Майор как бы невзначай щелкнул у Жени перед глазами пальцами, внимательно следя за ее зрачками.

– Это вы что? – не поняла Женя, на всякий случай улыбнувшись.

– Шутка, – сказал майор и засмеялся.

– Я так и поняла, – сказала Женя и тоже засмеялась.

Внезапно майор перестал смеяться и отхлебнул чаю.

– Н-да, – проговорил он задумчиво. – Жизнь чрезвычайно сложная штука.

– Товарищ майор, помогите мне его найти! – попросила Женя дрогнувшим голосом. – Я хотела сразу пойти в милицию, но… Понимаете, я подумала, что никто не станет меня слушать.

– Вот это вы зря, – назидательно сказал Черевко. – Мы ведь на то и милиция, чтобы помогать людям в трудных ситуациях. У нас даже девиз соответствующий: служить и защищать!

– Значит, вы поможете мне его найти! – пролепетала, не веря своему счастью, Женя.

– Безусловно, – ответил Черевко.

– Спасибо, товарищ майор!

– Не стоит благодарности. И кстати, не называйте меня «товарищ майор». Для вас я просто Павел Иванович.

– Спасибо, Павел Иванович! Вы чудесный человек!

Черевко улыбнулся самой добродушной из улыбок.

– Кстати, Женечка, а какие отношения у вас с этой женщиной – Еленой Васильевной Трояновой? Вы подруги?

– Да, – машинально кивнула Женя. – То есть не то чтобы близкие…

– И давно вы знакомы?

– Не очень. Я…

– Значит, подруги, – пробормотал майор Черевко, держа в руке чашку и что-то обдумывая. – Это хорошо.

– Что хорошо? – не поняла Женя.

– Хорошо иметь в подругах такую женщину, как Елена Троянова, – ответил Черевко. – Красивая, умная, решительная. Вы знаете, Женечка, мне так стыдно за тот казус, что произошел между нами сегодня. Мои люди допустили грубейшую ошибку, задержав Елену Васильевну. И они понесут за это соответствующее наказание. Кстати, они ведь и вас задержали необоснованно…

– Ничего страшного, – поспешно сказала Женя.

– А вот тут позвольте с вами не согласиться, – сурово произнес майор. – Знаете, что по этому поводу сказал Петр Первый? Он сказал: «Лучше отпустить десять виновных, чем казнить одного невинного». Наша работа – защищать таких, как вы, а не задерживать.

– Да, – сказала Женя, невольно проникаясь симпатией к интеллигентному майору. – Это, конечно, было неприятно. Но я не держу на вас зла. Да и Елена тоже.

– Вы думаете? – вскинул брови Черевко. И, нахмурившись, покачал головой: – Не знаю, не знаю… Младший милицейский состав не всегда ведет себя достойным образом. Но другого у нас нет.

Майор достал из ящика стола листок бумаги и ручку и взглянул на Женю.

– Женечка, расскажите мне о вашем женихе.

– Его зовут Игорь Соболев, – сообщила Женя взволнованно. – Он москвич. Актер. У него отец какой-то большой начальник.

– Поточнее, пожалуйста, – попросил Черевко.

– Поточнее я не знаю. Мы были знакомы всего несколько дней.

Майор едва заметно усмехнулся, но поспешно согнал усмешку с губ.

– У вас в Среднесибирске осталась семья? – осведомился он.

– Тетка двоюродная и сестра. Но я их семьей не считаю.

– И все-таки дайте мне номер их телефона. Вдруг вы потеряете мобильник. Тогда у нас будет хоть какая-то связь.

– Хорошо, записывайте!

Женя продиктовала номер телефона тети Шуры, майор записал его в блокнот. Затем кивнул и снял трубку:

– Ерофеев, будь добр, принеси мне паспорт Евгении Ревизовой.

– Ремизовой, – поправила Женя.

– Да-да, Ремизовой, – кивнул он. – И побыстрее.

Не прошло и минуты, как сержант принес Женин паспорт.

– Ну вот, – улыбнулся ей майор Черевко. – Вот ваш паспорт, а вот – пропуск. Можете идти.

– Спасибо! – Женя встала со стула. – Пожалуйста, позвоните мне, как только что-нибудь узнаете.

– Обязательно позвоню, – заверил ее Черевко.

Женя замялась.

– Что-то еще? – вскинул брови Черевко.

– Павел Иванович… – Женя облизнула губы. – У меня к вам еще одна просьба.

– Какая?

– Дело в том, что у меня украли все деньги… Не могли бы вы одолжить мне сто рублей?

– И только-то? Легко! Только, думаю, сто рублей вам будет маловато. У вас, кстати, есть где остановиться?

– Да, – соврала Женя. – Я остановлюсь… у тети.

– Ну, хорошо. Вот вам пятьсот рублей. Разбогатеете – вернете.

– Спасибо, – пробормотала Женя, сунув купюру в карман. – Ну я пойду?

– Конечно!

«Какой хороший человек, – думала Женя, шагая по улице. – А сначала показался мне негодяем. Недаром говорят, что внешность обманчива».

Она шла по тротуару, маленькая, несчастная, потерянная в огромном жестоком городе. А по сторонам сверкали неоновые вывески магазинов и баров, проезжали шикарные машины. Возле одного из киосков Женя остановилась, чтобы перевести дух, и невольно прислушалась к доносившейся из динамика песне:

На душе у Жени стало тоскливо. Она вдруг подумала: какое это странное место – Москва. Взять хотя бы музыку. Она тут звучит на каждом углу, в каждую секунду дня и ночи – и никому это не мешает. Музыка, музыка, музыка… Она несется со всех сторон. Одна мелодия наслаивается на другую, переплетается с третьей… Не город, а огромная музыкальная шкатулка, сделанная сумасшедшим мастером.

Женя посмотрела на замершее у светофора огромное стадо блестящих машин, перебежала дорогу, дошла до сквера и обессиленно опустилась на скамейку.

Выпроводив Женю, майор Черевко снял телефонную трубку и быстро набрал номер справочной.

– Будьте добры, код Среднесибирска.

Выслушав ответ, он нажал на рычаг и, поглядывая в бумажку, набрал номер.

Гудок, второй, третий… Наконец, трубку сняли.

– Слушаю, – откликнулся на том конце недовольный женский голос.

– Добрый вечер. Я вам звоню по поводу Евгении Ремизовой.

– А вы кто?

– Я из милиции. Майор Черевко.

– Из милиции? Эта тварь что-то натворила?

Майор слегка опешил.

– Нет. Мы задержали ее по ошибке, но уже отпустили.

– Зря.

– В каком смысле?

– В прямом. Этой гадине самое место в тюрьме.

Внезапно в голове Черевко созрел четкий план. «Я подруга Елены», – вспомнил он слова девчонки. И усмехнулся: «Значит, подруга? Ну-ну».

– Вы не могли бы рассказать мне о вашей племяннице подробнее?

– А вам зачем? – насторожилась его собеседница.

– Видите ли, ваши слова заставили меня насторожиться. Что, если она действительно виновата? Тогда, отпустив ее, я допустил ошибку, которую обязан исправить.

– Конечно, допустили! Она воровка!

– У нее есть судимости?

– Нет.

– Приводы в милицию?

– Тоже нет. Эта тварь хитра как дьявол. Ей всегда удается избежать наказания. Но из дома она тащит давно. То колечко пропадет, то брошка. А однажды умудрилась вынести из дома часть гэдээровского сервиза!

Черевко нахмурился.

– И вы сможете повторить ваши показания в официальной обстановке? – спросил он.

– Конечно!

– Гм… – Майор задумчиво потер пальцами толстый подбородок. – Но этого маловато для задержания, – пробормотал он задумчиво. – Вот если бы что-то конкретное. Что легко можно доказать.

– Конкретное? – хмыкнула собеседница. – Да пожалуйста! У нее при себе должны быть золотые серьги с бирюзой. Она украла их у моей дочери. Мы с дочерью готовы это подтвердить!

– Вот это уже ближе к делу, – удовлетворенно заметил Черевко. – Но для того, чтобы у нас был повод ее задержать, вы должны написать заявление о пропаже украшения.

– Если нужно – напишу!

– Отлично. Позвоните мне, когда отдадите заявление в милицию. Я свяжусь с коллегами и прослежу, чтобы делу был дан ход. – Майор продиктовал женщине номер своего телефона и, распрощавшись, положил трубку.

Черевко вздохнул и устало откинулся на спинку кресла. Ну вот, дело сделано. Хотите играть грубо? Пожалуйста. Только вам придется учесть, что в этой игре у меня на руках тоже есть козыри.

Две цыганки, вынырнув из кустов, быстрым шагом подошли к скамейке. Одна из них, старше первой, с отвратительной бородавкой на носу, быстро огляделась по сторонам. Вокруг не было ни души. Лишь рядом с мусорным баком грызла какую-то дрянь большая белая собака.

Вторая цыганка, еще совсем молодая, но с таким же грубым, прокопченным на солнце лицом, протянула к старшей тощую руку:

– Шелоро, дай перстенек поглядеть!

– Не дам, – огрызнулась, ощерив золотой зуб, та. – Сама не насмотрелась. Да тебе и опасно отдавать. Дашь тебе золото, вернется – серебром!

– Ай, Шелоро, как можно так говорить? Ты же моя сестра. Я тебя никогда не обижала.

– Обидела б, кабы могла, – сказала бородавчатая.

Молодая цыганка, которую звали Нана, удрученно вздохнула:

– Зачем так говоришь? Не хочешь давать – не надо. Я бы и сама его не взяла.

– Это почему же? – насторожилась Шелоро.

Нана лукаво прищурилась:

– Ты, когда перстенек брала, все больше на него смотрела, а я – на девку эту.

Шелоро фыркнула:

– А мне что за дело? Смотри на кого хочешь, только на меня не пялься. Глаз у тебя дурной.

– Может, и дурной, – согласилась Нана, – зато зоркий, как у птицы. Непростая это девка. Говорю тебе, Шелоро, непростая. Заговоренная. И перстенек этот – тоже заговоренный. Я сердцем это чую, а сердце никогда не обманет.

– Ну тебя, Нана. Вечно ты не то говоришь. Обыкновенная девка. Кто ее заговорил?

– Не знаю кто, но не из наших, не из цыган. – Нана сдвинула брови и на секунду задумалась. – Тут русская заговаривала, – проговорила она, морща смуглый лоб, – я по лицу ее видела, по рукам видела, по глазам. – Внезапно глаза Наны блеснули. – Брось перстенек, Шелоро! – взволнованно сказала она. – Беда на нем! Брось!

– Я брошу, а ты подберешь? – усмехнулась Шелоро. – На палец его надену, чтобы ты завидовала. Может, ты права и перстенек – заговоренный. Покажу его твоему Федору. Может, он тебя, ворону, бросит и в мое гнездо прилетит!

Шелоро вытащила из кошелька перстень, подняла его над головой, держа двумя толстыми пальцами, и захохотала. Нана зыркнула на нее злобным взглядом.

– В твоем гнезде, кроме костей обглоданных, ничего нет, – сказала она холодно. – Мой Федор уют и ласку любит. А твой язык – злой, любого мужика со свету сживет.

– Вот и посмотрим! – усмехнулась Шелоро и надела перстень на мизинец. – Гляди на меня, ворона, любуйся: как раз впору пришелся!

Шелоро отставила руку, растопырила пальцы и залюбовалась сверкнувшим на солнце камушком, потом сняла перстень и положила в кошелек. Откуда ни возьмись налетел ветер. Нана поежилась и вдруг встрепенулась, вздрогнула всем телом – где-то наверху грохнула об раму оконная створка.

Нана задрала голову. Она успела увидеть летящий с неба сверкающий дождь осколков и отбежала. А Шелоро, поглощенная манипуляциями с перстнем, сообразила слишком поздно. Заметив краем глаза, как Нана отпрыгнула в сторону, Шелоро повернулась к сестре и вопросительно на нее посмотрела.

И в этот момент осколки разбитого стекла с оглушительным звоном обрушились на асфальт. Один из осколков рассек до кости руку Шелоро. Она выронила кошелек с перстнем.

Шелоро вскрикнула и отдернула руку, из которой фонтаном брызнула кровь.

– Ой, беда, ой, горе! – закричала Нана, ударив себя ладонями по щекам, и в ужасе уставилась на залитую кровью сестру.

Шелоро закричала и запричитала, топая ногами. Ни она, ни Нана не заметили, как белая собака, ковырявшаяся в помойке, вскинув крысиную голову, повела носом по ветру и уставилась жадными глазами на кошелек Шелоро, валявшийся на асфальте.

– Кошелек с перстнем! – крикнула Шелоро, прижимая к груди кровоточащую руку и раскачиваясь из стороны в сторону. – Кошелек хватай, Нана!

Нана бросилась к портмоне. Однако белая собака оказалась проворнее. Лязгнув белыми клыками, она схватила кошелек и кинулась прочь.

– Лови пса! – крикнула, обливаясь слезами, Шелоро. – Пса лови!

Нана бросилась за собакой. Шелоро тоже хотела бежать, но вдруг остановилась, побледнела, покачнулась и, закатив глаза, тяжело рухнула на асфальт.

Сообразив, что погони больше нет, белая собака свернула за пивной киоск и остановилась. Бросив залитый кровью кошелек на землю, она принюхалась и, приподняв черную губу, дернула мордой. И в этот момент тяжелая палка обрушилась на череп собаки.

Пес взвизгнул и отпрыгнул в сторону.

– А ну пошел! – заорал на него чумазый черноволосый мальчишка. – Прочь пошел, или еще дам!

Пес обалдело тряхнул ушибленной головой. Он зарычал было, но тут из-за угла вынырнул второй мальчишка с такой же толстой палкой в руках.

– Вон пошел, Рекс! – крикнул он. – Вон!

Палка просвистела в нескольких сантиметрах от оскаленной морды пса. Он отскочил в сторону, постоял несколько секунд, не желая бросать добычу, но тут оба мальчишки замахнулись одновременно, и пес, поняв, что бой проигран, нехотя отбежал в сторону.

Мальчишки опустили палки.

– Гляди, чего там? – спросил тот, что подбежал вторым, он был года на два помладше первого, рыж и конопат. – Чего там, Никит?

Черноволосый мальчик присел на корточки и потрогал кошелек.

– Кошелек! – тихо воскликнул он. – Кошелек откуда-то Рекс приволок!

Черноволосый взял с земли палочку и потыкал в грязный, окровавленный кошелек. – Тут что-то есть.

– Чего там? – насторожился рыжий Шурка, стараясь заглянуть брату через плечо.

– Кольцо вроде, – ответил тот.

– Надо его старому Осипу в ломбард снести. Бери его, Никит. Только быстрее. – Рыжий оглянулся по сторонам и добавил испуганным голосом: – Мне чего-то страшно.

Никита вытащил из кошелька перстень.

– Никит, я голоса чьи-то слышу, – тревожно проговорил Санька. – Сюда мужики какие-то идут. Давай быстрей, а?

– Готово! – сказал тот и быстро выпрямился.

– Покажи! – попросил Санька, замирая от приятного предчувствия.

Никита разжал ладонь:

– На, смотри. Только в моих руках.

– Ладно, – согласился Санька и уставился на кольцо.

– Ух ты! – пробормотал он. – Красивое. Как думаешь, Никит, оно золотое?

– Наверно.

– Интересно, сколько за него Осип даст?

– Сколько даст – все мои.

Рыжие брови Саньки приподнялись.

– Почему твои? – обиженно спросил он.

– Я же его в кошельке нашел.

– А я Рекса отогнал!

– Я его до тебя отогнал, – надменно сказал Никита.

Рыжий Санька хотел что-то возразить, но вдруг отвернулся и заплакал.

– Ладно, не ной, – примирительно сказал ему Никита.

Но Санька продолжал плакать.

– Не ной, тебе говорю! Пойдем в ломбард. Деньги пополам поделим.

Санька всхлипнул и вытер рукавом куртки мокрый нос.

– Никит, а можно, я сам его понесу?

Брат усмехнулся:

– Зачем тебе?

Рыжий умоляюще сложил руки:

– Ну можно, Никит? Пожалуйста!

– Ладно, бери. – Он вложил колечко в грязную ладошку младшего брата. – Только в руке не неси, в карман убери.

Санька кивнул и сунул кольцо в карман курточки.

– Через рынок пойдем, так ближе, – деловито предложил Никита. – Шагай за мной и по сторонам не глазей, а то потеряешься. Понял?

– Понял, – кивнул Санька, утирая рукавом нос. – Я все понял, правда-правда!

Никита скептическим взглядом оглядел низкорослую, тощую фигурку младшего брата.

– Если потеряешься, иди не к ломбарду, а под нашу арку, – наставительно сказал он. – А в ломбард один даже не суйся, Осип тебя мигом обманет.

– Да, Никит, не буду один, – с готовностью ответил Санька. – Честное пацанское, не пойду! Что я, не понимаю, что ли?

– Ну, раз понимаешь, тогда пошли. – Никита повернулся и первым зашагал в сторону рынка.

Санька торопливо засеменил за ним. Чумазое личико мальчишки светилось от счастья. Санька прожил на свете целых семь лет, но до сих пор никогда не держал в руках настоящую ценность. Ему случалось приворовывать, но всегда по мелочи. То брелок, то железная цепочка с крестиком, то яблоко или груша. Один раз он стащил у тетки в автобусе кошелек, но в нем оказалось всего тридцать рублей.

И вот теперь они нашли настоящее золотое кольцо. Да еще и с красивым камушком. И кольцо это Никита доверил нести ему! Саньку прямо распирало от гордости.

«Ты, Никит, не волнуйся, – думал он, глядя на маячившую впереди спину брата. – Я все сделаю, как надо. Я уже большой. Я даже сам могу к Осипу пойти. Но ты, Никит, не волнуйся, один я к нему не пойду. Ты велел не ходить – и я не пойду. Я тебе, Никит, слово дал! Честное пацанское!»

Проходя по ряду с фруктами, Санька завертел головой, с жадностью поглядывая на горы персиков, апельсинов и груш. Он смотрел на эти разноцветные сокровища и представлял себе, как их ест. Он даже почувствовал во рту их вкус – сладко-кислый, терпкий!

Зря представлял. В животе тут же громко заурчало. А через несколько секунд кишки свело голодной судорогой.

Санька заставил себя отвернуться. Лучше не думать, не представлять. Сначала нужно сдать колечко старому Осипу, получить деньги и тогда уже можно отыграться на полную. Никита не жадный, он все что хочешь купит. Однажды он даже бутылку пива купил. Только Саньке пиво не понравилось – горькое, противное. И чего такого вкусного находили в нем рыночные мужики? Непонятно.

Санька прошел еще несколько шагов, глядя на маячившую впереди спину брата. Никита шел по рынку уверенно, сунув руки в карманы штанов и насвистывая какую-то лихую мелодию. Шурка тоже сунул руки в карманы и тоже попытался свистеть, но не получилось. Ну и ладно.

Вдруг глаза Саньки расширились. На одном из прилавков он увидел горку коричневатых пушистых шариков. Один шарик был разрезан пополам, и нутро его светилось изумрудным светом. Поравнявшись с прилавком, Санька остановился и уставился на чудесные фрукты. Это киви! Ноздри его затрепетали. Он уловил тонкий аромат, похожий на аромат свежей клубники. В животе его снова заурчало.

Краем глаза Санька заметил, что торговка, жирная тетка с красным лицом, отвернулась, чтобы достать что-то из ящика. Все решали секунды. Не в силах побороть искушение, Санька молниеносно схватил киви с прилавка и уже сунул было в карман, как вдруг чья-то жилистая, крепкая рука схватила его за запястье.

– Попался, волчонок! – зловеще прошипел мужской голос, обдавая Саньку запахом чеснока. – Бачь, хлопци, воришку споймав!

– Фрукты ворует, паршивец! – заорала торговка. – Ах ты, маленькая сволочь!

– Дяденька, – запричитал Санька, морща лицо в поддельном плаче. – Дяденька, я нечаянно! Я больше не буду!

Мужик оскалил рот в усмешке, одним рывком развернул Саньку к себе и наотмашь ударил его по лицу. Голова Саньки мотнулась, и он непременно бы упал, но мужик крепко схватил его за ворот куртки.

Мужик лениво отвел руку в сторону, чтобы ударить еще сильнее, но в этот момент чье-то маленькое тело стрелой взвилось в воздух, и крепкие пальцы впились мужику в лицо.

– Отпусти его! – яростно закричал подоспевший на помощь младшему брату Никита. – Отпусти его, гад!

– Гля, ишшо один! – ощерился мужик.

– Да у них тут цельная банда! – взвизгнула толстая тетка.

Воспользовавшись моментом, Санька вырвался из цепких пальцев мужика и, крикнув: «Никит, деру!» – стремглав помчался прочь.

За спиной он услышал чьи-то крики и топот. «Никита бежит!» – подумал он и припустил еще быстрее.

Однако Санька ошибся. Никита споткнулся о выставленную ногу толстой торговки, упал и врезался виском в угол большого ящика с грушами.

На лбу и левом виске мальчишки появились темные пятнышки крови. Когда торговка за шиворот подняла Никиту с земли, он был уже мертв.

На улице совсем стемнело. Сидя на скамейке в сквере, Женя обняла себя за плечи и зябко поежилась. Вокруг бурлила жизнь. По улицам сновали туда-сюда автомобили, мигая фарами и габаритными огнями, звонко перекликаясь сигналами и шурша по асфальту шинами.

С огромного ярко освещенного плаката на Женю смотрела, ослепительно улыбаясь, красивая блондинка. Одета она была в вечернее платье с глубоким декольте, а на ее длинной великолепной шее сверкало бриллиантовое колье.

Огненные буквы на плакате гласили: «Не веришь в чудеса? Почувствуй, что ты особенная, и чудо случится!»

Женя грустно усмехнулась. «Ну, конечно, – невесело подумала она. – Была бы я такой же красавицей, я бы тоже чувствовала себя особенной».

Порыв ветра прокатил по асфальту клочок газеты, поднял его в воздух и швырнул Жене на колени. Она взяла клочок и поискала глазами урну. Но урны рядом не оказалось. Женя вздохнула и от нечего делать пробежала по странице взглядом.

«Продам «Хонду» 1992 года выпуска. Цвет бежевый. Состояние отличное».

Последняя фраза снова заставила Женю невесело улыбнуться. «Хорошо, что хоть у кого-то в этом мире состояние отличное», – подумала она.

«Продам норковую шубку. Состояние ворса на четыре с плюсом».

Машины, шубы, мебель… Как было бы прекрасно все это купить. И ведь кто-то покупает. Кто-то, но не Женя. Уж ей-то точно не светит ни шуба, ни машина. Не говоря уже о квартире или уютном домике с видом на реку или море.

Женя не верила в удачу уже лет шесть. С того самого дня, когда мотоцикл с люлькой на полном ходу протаранил стеклянный колпак автобусной остановки. Из восьми человек, стоявших там в ожидании автобуса, пострадал только один. И это, конечно же, оказалась Женя. Она три недели провалялась в больнице с загипсованной ногой.

А еще год спустя она умудрилась свалиться в открытый люк. В тот раз она отделалась переломом ключицы. В следующем году на нее налетел велосипед. Велосипедист не пострадал, велосипед – тоже. Женя вывихнула руку и так сильно ушибла колено, что хромала почти месяц.

Потом во время школьного спектакля на Женю упала конструкция из реек. Девочку она не задела, но один из гвоздей зацепил ее юбку, и в итоге Женя осталась стоять перед битком набитым залом в одних зимних рейтузах. Весь учебный год школа покатывалась со смеху при воспоминании об этом спектакле. А Женя чуть не наглоталась снотворного, чтобы умереть и таким образом укрыться от обрушившегося на ее голову позора и стыда.

И так каждый раз. Судьба с завидным упорством швыряла Женю под колеса машин и мотоциклов, расставляла у нее на пути раскрытые люки, роняла на нее тяжести, обрушивала на голову сосульки с карнизов и даже в двадцатиградусный мороз делала лед под Жениными ногами тонким и хрупким, как стекло.

«Почему Бог такой злой? – не раз в отчаянии думала она, попадая в очередную беду. – Уж лучше бы он сразу меня убил, чем там издеваться!»

Однако Бог старательно оберегал Женю от смерти. Она долго думала – почему? И в конце концов решала, что она – что-то вроде громоотвода. В любом городе должен быть неудачник, козел отпущения, на голову которого сыплются все шишки. Эти «шишки» должны падать на него, чтобы не покалечить других, более красивых, умных и достойных.

Решив так, Женя немного успокоилась. Роль громоотвода – не ахти какая, но все же это лучше, чем ничего. Многим и того не достается. Живут себе на свете, коптят воздух, а зачем – непонятно.

Женя перевернула газетную страницу и от нечего делать продолжила читать. Здесь тоже были рекламные объявления, но совсем иного рода.

«Потомственная колдунья Ванда снимет порчу и избавит от венца безбрачия…»

«Белый маг 4-го ранга Афанасий поможет найти пропавшего родственника по фотографии…»

«Госпожа Магдалена. Заговоры на богатство и успех…»

«Вещая Мария. Гадание на картах Таро. Помощь в отводе беды и напастей…»

И подобных объявлений было не меньше полусотни. Женя вздохнула и отложила клочок газеты. Каких только глупостей нынче не печатают. Интересно, сколько людей покупается на эту чушь? Наверняка немного. В наше время колдуны и ведьмы уступили место компьютеру и Интернету. Хотя…

Женя вспомнила, что на Гаити, например, до сих пор официальной религией является культ вуду, и в каждом доме есть специальный деревянный или каменный идол, с которым семейство советуется чуть ли не по любому поводу. Вспомнила она и про тунгусских шаманов и русских знахарей, к которым и в наше время охотно наезжают толстосумы, желающие излечиться от разных хворей.

Да вот и тетя Матильда никогда не остается без клиентуры. И среди ее клиентов попадаются вполне образованные люди. Выходит, что вера в чудеса в человеке неистребима? Интересно, почему так? А может быть, чудеса действительно существуют? Люди ведь не настолько глупы, чтобы тысячелетия подряд верить в глупые сказки. И не зря самый разученый академик в тайне души чувствует, что обыкновенный деревенский знахарь может быть в сто раз мудрее его.

Вот взять, к примеру, святую воду. В Крещение тетя Шура постоянно приносила домой из церкви бутылки со святой водой. И эта вода никогда не протухала, даже если стояла на полке целый год.

Или, например, просвирки, простоявшие в храме всю Пасхальную неделю. Они не покрывались плесенью и не меняли вкуса, даже если лежали в кульке два года подряд. Почему так? Непонятно.

А возьмите маленьких детей! Они ведь видят и чувствуют гораздо больше взрослых. У Жениных соседей была годовалая дочка. Иногда, сидя в коляске или на стульчике, она вдруг устремляла взгляд куда-то мимо мамы, долго и сосредоточенно смотрела в пустоту, а потом начинала улыбаться и тянуть к кому-то ручонки. А ведь за спиной у матери никого не было! Кого малышка там видела? К кому тянула ручонки? Может быть, за спиной матери стояла давно умершая бабушка? Или прабабушка? Или…

Подумав о мертвых бабушках и прабабушках, Женя испуганно поежилась. О мертвецах лучше вообще не вспоминать. Хоть и говорят, что умершие родственники оберегают нас, но лучше гнать от себя эту мысль подальше. Страшно представить, что вокруг тебя постоянно толпятся невидимые мертвецы – поправляют на тебе одеяло холодной ночью, отгоняют комаров, поддерживают под локоть, когда ты идешь по бордюру, обходя лужу, стоят за спиной, когда ты пишешь письмо любимому… Даже когда ты в ванной или в туалете – даже тогда рядом с тобой кто-то есть! Жуть!

Женя передернула плечами и вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Она медленно обернулась и оцепенела от ужаса. Возле скамейки возникла маленькая человеческая фигурка.

Шагах в трех от скамейки стоял рыжеволосый мальчик в заношенной рубашонке.

– Привет! – улыбнулась ему Женя. – Ты здесь без мамы?

Мальчик молчал. Он смотрел на Женю угрюмо и недоверчиво.

– Ты, наверное, потерялся? – спросила она. – На улице уже темно. Хочешь присесть рядом со мной?

Мальчик продолжал молчать. Подумав несколько секунд, Женя сняла с себя куртку и положила ее на скамейку.

– Если замерзнешь – можешь надеть это, – сказала она.

Мальчик перевел взгляд на куртку, потом снова на Женю, разлепил губы и тихо спросил:

– А ты?

– А мне не холодно, – ответила Женя. – Я в Москву из Сибири приехала. У нас там вообще сейчас снег.

– Правда? – спросил мальчик, глядя на нее недоверчиво.

– Да, – кивнула Женя. – Даже если ты не возьмешь, я ее все равно надевать не буду.

Мальчик подумал несколько секунд и протянул руку к куртке. Глядя, как он ее натягивает, Женя спросила:

– Как тебя зовут?

– Санька, – ответил мальчик.

– А меня – Женя. Санька, ты почему разгуливаешь по улицам один?

– Я был не один, – угрюмо ответил мальчик.

– С мамой?

Он отрицательно покачал головой.

– С папой?

– Нет.

– Тогда с кем?

– С братом.

– И где он теперь?

– Он ушел, – сказал Санька. Подумал и добавил: – Совсем.

– Что же он тебя с собой не забрал?

– Он… Он… – Вдруг мальчик отвернулся и всхлипнул.

– Чего ты? – испугалась Женя. – Я что-то не то сказала? Ну, перестань. Санька, пожалуйста, перестань.

И вдруг мальчишка бросился ей на грудь. Женя слегка опешила, но быстро взяла себя в руки и провела ладонью по рыжей вихрастой голове.

– Ничего, – дрогнувшим голосом проговорила она. – Все обойдется. Вот увидишь.

Худые плечи Саньки вздрагивали. Женя погладила его по волосам, пару раз шмыгнула носом и вдруг разрыдалась сама. «Какой жестокий город, – подумала она, обливаясь слезами. – Какой жестокий город».

Порыв ветра заставил Женю поежиться и донес от ближайшего киоска обрывок музыкальной фразы:

Но ничего хорошо не было. Ночь застала Женю все на той же скамейке. Она лежала на боку и дремала, мелко подрагивая от холода. Мальчик спал рядом, уткнувшись чумазой мордашкой ей в грудь. Закутав его в куртку, Женя крепко прижала Саню к груди, чтобы коварный ночной холод не выстудил тело мальчика, а ветер – резкий, порывистый – не выдул из него здоровье и жизнь.

Погруженная в полудрему, Женя не заметила, как к скамейке подошли двое парней. Они шли по лужайке крадучись, подняв воротники курток и опасливо поглядывая по сторонам, и были похожи на двух диких псов или шакалов, выбравшихся на ночную охоту.

Один из парней взял второго за плечо, привлекая его внимание, и ткнул пальцем в сторону скамейки, на которой спали девушка и мальчик. Напарник кивнул. Оба сменили направление и двинулись к скамейке.

Остановившись около нее, парни снова огляделись вокруг. Людей в сквере не было. Парни переглянулись. В тусклом свете фонаря блеснули их зубы и белки глаз.

Один вынул руки из карманов и, растопырив пальцы, медленно потянул их к шее Жени. Второй, устремив взгляд на мальчика, стал медленно склоняться над ним.

За спинами парней послышался какой-то шорох. Злодеи, застыв в согбенных позах, быстро обернулись. Желтоватый свет фонаря осветил высокую худощавую фигуру в черном плаще. Незнакомец стоял молча и с холодным интересом разглядывал их.

Бандиты оскалили зубы и резко выпрямились. В ту же секунду незнакомец шагнул вперед и угрожающе зашипел, как рассерженная кошка. Несколько секунд парни и незнакомый мужчина стояли молча, пристально глядя друг на друга. Затем бандиты понурили головы и, воровато оглядываясь, поспешно затрусили в сторону вокзала.

Мужчина проводил их взглядом, затем повернулся к скамейке и тихо окликнул:

– Эй!

Женя и мальчик молчали.

– Девушка, – снова подал голос мужчина и осторожно тронул Женю за плечо.

Она подняла голову и уставилась на незнакомца непонимающим взглядом.

– Вы кто? – сипло и испуганно спросила она. – Что вам надо?

– Меня зовут Валентин Иванович, – мягко произнес мужчина. – Я сдаю комнаты на ночь. Вот – посмотрите!

Он протянул Жене кусок картона, невесть откуда взявшийся у него в руке. На картонке было выведено жирными буквами:

«ЖИЛЬЕ НА СУТКИ!»

– Жилье на сутки? – все еще плохо соображая, спросила Женя.

Мужчина кивнул:

– Совершенно верно. А вы, насколько я могу судить, как раз нуждаетесь в приюте.

Женя пригладила рукой растрепавшиеся волосы, надела очки и робко поинтересовалась:

– А сколько это стоит?

– Десять долларов ночь, – ответил Валентин Иванович. И тут же добавил, заметив недоумение на лице Жени: – Это вполне по-божески. Другие берут по пятнадцать.

Женя быстро посчитала: майор Черевко одолжил ей пятьсот рублей. Если перевести сумму в доллары, получится примерно четырнадцать долларов.

– Даже не знаю, – пробормотала она, но тут Санька слабо застонал и заворочался во сне.

– Ночи еще холодные, – сказал Валентин Иванович. – Вы простудите ребенка. К тому же, учитывая ваше положение, я готов сделать вам скидку.

– Сколько? – спросила Женя.

Валентин Иванович поднял глаза к темному небу, прикинул что-то в уме, снова посмотрел на девушку, вздохнул и сказал:

– Восемь. Больше скинуть не могу.

– Я согласна! – выпалила она. – Куда нужно идти?

– Не идти, а ехать. У меня прекрасная квартира недалеко от Тимирязевской академии. Давайте я донесу мальчика до машины! – засуетился Валентин Иванович.

«Все-таки в мире все разумно устроено, – думала Женя, шагая по ночной улице за Валентином Ивановичем. – Стоило мне остаться без денег, и тут же майор Черевко одолжил мне пятьсот рублей. Как только мне понадобилось жилье – сразу возник этот Валентин Иванович. А ведь мог просто пройти мимо. Москва – огромный город, клиенты всегда найдутся. А Валентин Иванович решил нам помочь. Славный дядечка. Как хорошо, что на свете есть добрые люди!»

У обочины был припаркован старенький белый «жигуленок». Валентин Иванович осторожно положил спящего мальчика за заднее сиденье.

– Ну, вот, – тихо сказал он. – Забирайтесь в салон. Через тридцать минут мы будем на месте.

На месте они, однако, оказались лишь спустя минут сорок.

– Вот мой дом, – сказал Валентин Иванович, когда они выбрались из машины и подошли к кирпичной многоэтажке, светящейся в ночном сумраке россыпью желтых окон. – Прекрасное место. Рядом – пруд, сквер. Иногда, когда у меня бессонница, я люблю прогуляться вокруг пруда при свете луны. В его мерцании есть что-то завораживающее. Вы не находите?

– Не знаю, – смущенно ответила Женя. Дневные приключения совершенно ее вымотали, и ей сейчас было не до мерцания пруда и не до красот сквера.

– Вон мой подъезд, – сказал Валентин Иванович. – Я живу на шестом этаже, но лифт, к сожалению, сломан.

– Нужно, наверное, разбудить мальчика, – неуверенно проговорила Женя.

Валентин Иванович улыбнулся:

– Ничего страшного, я донесу его на руках.

– Вы уверены? – усомнилась Женя, глядя на его тощую сутулую фигуру.

– Абсолютно, – ответил тот. – По мне не скажешь, но в молодости я был чемпионом района по многоборью! С тех пор много воды утекло, но кое-какие навыки еще остались.

На шестой этаж Валентин Иванович поднялся неожиданно резво, при этом у него даже не сбилось дыхание.

– Проходите, проходите, – сказал он громким шепотом, открыв дверь и пропустив Женю вперед. – Но только постарайтесь не шуметь. У меня уже есть один постоялец, и он наверняка спит.

Женя тихонько, стараясь ни на что не наткнуться, прошла в прихожую. Валентин Иванович щелкнул выключателем, и в прихожей зажегся неяркий свет. Наконец-то Женя смогла разглядеть лицо своего спасителя.

На вид Валентину Ивановичу было лет пятьдесят пять. Он был худощав, бледен и небогато одет. Большая лысина на его лбу была тщательно прикрыта жидкими бесцветными волосами. На тонкой переносице неловко пристроились дешевенькие очки. Бледно-голубые глаза смотрели сквозь стекла приветливо и мягко.

– Давайте отнесем мальчика в комнату, – сказал Валентин Иванович.

Он сбросил с ног потертые старомодные туфли и, мягко шагая в носках, понес Саньку в комнату. Женя тоже разулась и, стараясь идти как можно бесшумнее, двинулась за хозяином квартиры.

В комнате Валентин Иванович уложил мальчика на кровать и включил торшер.

– Ну, вот, – сказал он, поворачиваясь к Жене. – Располагайтесь.

– Вот возьмите, – сказала Женя, протягивая хозяину квартиры купюры.

Когда финансовые дела были улажены, а Санька – уложен в постель, Валентин Иванович наклонился к Жене и прошептал:

– Если хотите, могу напоить вас чаем с печеньем.

Женя с ног валилась от усталости, но мысль о чашке горячего сладкого чая приободрила ее. А слово «печенье» заставило вспомнить, что она не ела с самого утра.

– А вы разве еще не ложитесь? – спросила она смущенно.

Валентин Иванович улыбнулся и покачал головой:

– Нет, что вы. Я привык ложиться очень поздно. Знаете что: вы пока приводите себя в порядок, а я поставлю чайник. Через пять минут жду вас на кухне, договорились?

– Договорились, – кивнула Женя.

Валентин Иванович тихонько, на цыпочках, вышел из комнаты. Женя укрыла спящего мальчика одеялом и вдруг подумала:

«Может, и его разбудить? Он наверняка голодный».

Но Санька так сладко спал, что будить его Женя не осмелилась. В конце концов она решила, что прибережет ему немного печенья на утро.

Тут на пороге снова возник Валентин Иванович.

– Я подумал, что сами вы можете не найти кухню, – сказал он. – Идемте, я провожу.

Проходя мимо одной двери, Валентин Иванович кивнул на нее и сказал:

– А это комната моей дочери. Она, наверное, уже спит.

– И вовсе я не сплю! – послышался недовольный голос. Дверь приоткрылась. – Поспишь тут с вами. Ходят и топают.

В дверной щели показалось худенькое девичье лицо. Девица с любопытством посмотрела на Женю и спросила хрипловатым голосом:

– Ты жиличка на ночь?

– Да, – кивнула Женя смущенно.

Девица усмехнулась и развязно предложила:

– Заходи ко мне – потусуемся.

– Ксюша, – с упреком сказал Валентин Иванович, – наша гостья устала и хочет спать.

– А я ее не вагоны разгружать приглашаю, – сухо ответила ему дочь и тут же перевела взгляд на Женю: – Зайдешь или как?

Женя подумала, что отказать настырной девице будет как-то невежливо, а потому обреченно кивнула:

– Можно.

– Заваливай!

Ксюша распахнула дверь и потеснилась, давая гостье пройти в комнату. Валентин Иванович сунулся было за Женей, но дочь захлопнула дверь у него перед носом.

– Тебя как зовут? – спросила она, поворачиваясь к гостье.

– Женя. А тебя Ксюша, да?

– Ксюша, Ксюха, Ксюня. Но это для своих. А для чужих – Ксения.

– Тогда я буду звать тебя Ксюша, – сказала Женя, улыбнувшись. – Если ты, конечно, не возражаешь.

– Не возражаю. – Ксюша прищурила темные глаза и вдруг сообщила: – А я беременная.

Женя удивленно воззрилась на живот девушки, но ничего «такого» не увидела.

– Не пялься – не видно, – хмыкнула Ксюша. И пояснила: – Третий месяц. Еще полгода с пузом таскаться. Не закурить, не выпить. Тоска.

– А кто отец? – смущенно спросила Женя.

– Понятия не имею, – ответила Ксюша. Посмотрела на вытянувшееся лицо Жени и засмеялась: – Шучу! Есть один кандидат. Таскается ко мне чуть не каждый день, под окнами торчит. Только я его в шею гоню.

– Почему?

– Ему еще самому сопли вытирать нужно. Здоровый лоб, а в голове ветер. Ну какой из него отец?

Женя подумала и сказала:

– Люди меняются. Из ветреного мальчишки может получиться хороший любящий отец.

– Ты это сама придумала или где-то прочитала? – осведомилась Ксюша.

«Сама», – хотела ответить Женя, но вспомнила, что эту фразу произнесла героиня одного дамского романа – и покраснела.

– Ты всегда так краснеешь, когда разговариваешь? – поинтересовалась Ксюша.

– Почти, – смущенно ответила Женя.

Ксюша усмехнулась:

– Прикольно! У меня масса подружек, но ни одна не умеет краснеть. Ты что, не здешняя?

– Нет.

– Сразу видно – деревня. А откуда ты?

– Из Сибири.

Ксюша усмехнулась и сунула в рот леденец.

– Прикольно! – сказала она, перекатывая конфету во рту. – Настоящая сибирская тетка. Никогда раньше таких не видела. Коня на скаку остановишь?

– Чего? – не поняла Женя.

– В горящую избу войдешь?

Женя моргнула и тупо спросила:

– Зачем?

– Ну ты валенок! – рассмеялась Ксюша. – Это ж цитата. Из Пушкина!

Теперь Женя и сама вспомнила, что это из стихотворения, и покраснела еще больше.

– Вообще-то это Некрасов, – тихо сказала она.

– Чего?

– Да так, ничего. – Женя вздохнула и посмотрела на шкаф. Сначала она подумала, что он уставлен книгами, но, приглядевшись, поняла, что это не книги, а DVD-диски с фильмами.

Столько фильмов зараз Женя даже в видеосалоне родного города не видела.

– Это у тебя кино? – восхищенно спросила она.

– Угу, – кивнула Ксюша, облизывая сладкие губы.

– Можно посмотреть?

– Валяй.

Женя поправила пальцем очки и принялась рассматривать корешки дисков. «Красотка» с Джулией Робертс – Женя смотрела этот фильм три раза и каждый раз ревела в конце как белуга и до смерти завидовала его героине.

«Чернокнижник», «Зловещие мертвецы», «Омен», «Кладбище домашних животных», «Сияние», «Призрак дома на холме», «Змеиный источник»…

– Ты любишь фильмы ужасов? – спросила Женя.

Ксюша отрицательно качнула головой:

– Не очень. Я больше люблю романтические комедии. А эту муру мне папик таскает.

– Зачем?

– Считает, что в них много полезной информации, – ответила Ксюша.

Женя посмотрела на девицу удивленно – не врет ли? Какая может быть полезная информация в фильмах ужасов? Этого Женя в толк взять не могла.

– Ладно, иди пей свой чай, – смилостивилась Ксюша, глядя на усталое, осунувшееся лицо гостьи. – Кухня по коридору направо.

Когда Женя пришла на кухню, Валентина Ивановича там уже не было, но на столе стояла огромная чашка с горячим еще чаем и вазочка со слоеным печеньем.

Засыпала Женя тяжело. Она всегда с трудом засыпала в чужих квартирах. Лежа на кровати и глядя в черный потолок, Женя думала об Игоре, и сердце ее было переполнено болью и тоской. Ну где его искать?

Где-то внизу, под окном, проехал, шурша колесами, автомобиль, и до Жениного слуха из него донесся обрывок песни:

Машина укатила дальше.

«Вот и Земфире было так же плохо в Москве, – подумала Женя. – Но потом-то у нее все наладилось. И у меня наладится».

Вскоре она уснула.

А когда проснулась, солнце заливало комнату ярким светом, а Санька стоял перед кроватью с палкой в руке и угрюмо смотрел на Валентина Ивановича, застывшего в дверях.

– Тронешь ее – убью! – объявил мальчик, гневно сверкая глазами.

Женя с изумлением посмотрела на Саньку, перевела взгляд на Валентина Ивановича и… все поняла. Санька только что проснулся и явно не понимал, где находится. В квартиру его внесли спящим, и сейчас он, должно быть, был страшно удивлен и напуган.

– Саня, Валентин Иванович – хозяин этой квартиры, – сказала Женя. – И он наш друг. Убери палку.

Санька нехотя опустил руку.

– Где ты палку-то взял? – спросила Женя.

– Это ножка от журнального столика, – сказал Валентин Иванович, улыбаясь. – По всей вероятности, он ее отвинтил заранее, когда услышал мой голос на кухне. Настоящий воин! Собственно, я пришел вас будить. Через полчаса мне пора идти. А значит, пора уходить и вам. Жду вас на кухне!

Валентин Иванович подмигнул мальчишке и скрылся за дверью. Санька проследил за ним взглядом и угрюмо произнес:

– Этот дядька плохой.

– Что ты, – возразила Женя. – Валентин Иванович очень хороший.

Санька нахмурился еще больше и покачал головой:

– Ты не знаешь. А я видел. Ночью.

– Ты вставал ночью?

Мальчик кивнул.

– Зачем? – удивленно поинтересовалась Женя.

– Писать ходил.

– Что же ты меня не разбудил?

– Я и сам взрослый.

– Ты нашел туалет?

– Да. А потом, когда шел обратно, услышал, что кто-то шуршит. – Санька махнул рукой в сторону стены и добавил: – Там, в соседней комнате. Дверь была приоткрыта, и я заглянул.

«Как тебе не стыдно», – хотела сказать Женя, но вместо этого спросила:

– И что ты там увидел?

– Этот дядька – вампир, – хмуро ответил Санька.

Женя удивленно усмехнулась.

– Что ты несешь?

– Это правда! Там на диване парень лежал, а этот хмырь у него кровь из шеи пил. Я сам видел!

Женя вздохнула. Видимо, мальчику приснился страшный сон. Дети часто путают сны и реальность.

– Ладно, – сказала она. – Отвернись, я встану и приведу себя в порядок. А потом мы пойдем на кухню и попьем чаю. Вместе. После этого мы сразу уйдем.

– Он нас не отпустит.

– Пусть только попробует. Даже если он вампир, то сейчас, при свете дня, он абсолютно беспомощен.

В ванной Женя открыла кран, подставила руку под ледяную струю и, набрав в ладонь воды, плеснула ее себе в лицо. Затем посмотрела на свое отражение в зеркале.

Круглое лицо, румянец вполщеки, черная челка, очки в нелепой оправе, которая устарела лет десять назад. За стеклами очков – небольшие карие глаза, и взгляд их никак не назовешь «открытым и смелым». Скорей уж – «испуганным и удивленным».

Женя знала, что не красавица. Знала и давно смирилась с этой мыслью. Но после знакомства с Игорем Соболевым она стала пристальнее разглядывать себя в зеркале.

Иногда Жене и впрямь начинало казаться, что она не так уж дурна собой. Она вспоминала, что в детстве прохожие часто улыбались ей на улице и говорили вслух: «Какой хорошенький, упитанный ребенок!» Или даже лучше: «Маш, ты посмотри, какой пупсик!»

Впрочем, в детстве мы все «пупсики».

«И все-таки, что он во мне нашел?» – подумала Женя, делая губы бантиком и приподнимая брови.

Спустя пятнадцать минут они сидели на кухне в компании Валентина Ивановича и пили чай с бутербродами. Санька жевал бутерброд молча, то и дело бросая на хозяина квартиры быстрые, тревожные взгляды.

Вдруг дверь кухни открылась и в образовавшуюся щель всунулась вихрастая голова молодого человека.

– Доброе утро! – поприветствовал всех парень. – Валентин Иванович, я пошел! Спасибо за то, что приютили!

– Не за что, – улыбнулся хозяин. – Успеха!

– И вам не болеть!

Вихрастая голова скрылась за дверью.

– Вот видишь, – шепнула Женя на ухо Сашке. – Этот постоялец жив и здоров.

Санька нахохлился как воробей, но, несмотря на свое упрямство, вынужден был признать Женину правоту.

– Хороший мальчик, – сказал вдруг Валентин Иванович, дружелюбно глядя на Саньку. – Такой маленький, а уже пытался вас защитить. Кстати, Женечка, я забыл спросить: а вы ему кто? Уж извините, но для матери вы слишком молодо выглядите.

– Я… его сестра, – непонятно зачем соврала Женя.

– Вот оно что. – Валентин Иванович улыбнулся. – А с виду вы совсем не похожи.

– У нас разные отцы, – сказала Женя.

– Ясно, – кивнул Валентин Иванович. – Женечка, вы не стесняйтесь, намазывайте бутерброды маслом потолще. И про колбаску не забудьте. Вы молодая девушка, вам нужна энергия.

– Да-да, – кивнула Женя. – Спасибо.

– Ваш братик – славный малый, – снова заговорил Валентин Иванович. – Ума не приложу, за что он меня невзлюбил?

Женя улыбнулась:

– У него слишком богатая фантазия. Он вдруг решил, что вы – вампир.

Бутерброд с кроваво-красным кружком колбасы застыл у раскрытого рта Валентина Ивановича.

– Кто-кто? – удивленно переспросил он. – Вампир?

– Угу, – кивнула Женя. – Представляете!

– Забавно, – с улыбкой проговорил Валентин Иванович и откусил кусок бутерброда. – И что же сподвигло вашего малыша на подобные мысли? – поинтересовался он с набитым ртом. – Внешность у меня вроде вполне мирная.

«Это верно», – подумала Женя, с улыбкой глядя на бледное худощавое лицо Валентина Ивановича. С виду он был похож на мелкого служащего из какого-нибудь собеса. Или на советского бухгалтера. Не хватало только помятого пиджачка и потертого портфеля под мышкой.

– Он вставал ночью в туалет, и ему показалось, что он кое-что увидел, – сказала Женя.

– И что же, если не секрет?

Она замялась:

– Да ну, даже стыдно говорить.

– И все же?

– Да глупость какая-то. Он решил, что вы пили кровь из шеи вашего жильца.

– Как-как? Из шеи? – Валентин Иванович засмеялся тихим переливчатым смехом. – Это ж надо такое выдумать! Вот бы удивилась моя бывшая жена, если бы ей кто-нибудь подобное рассказал! Она-то всю жизнь считала меня рохлей и слизняком! А оказывается я – страшный и злобный вампир!

Все еще посмеиваясь, Валентин Иванович вытер выступившие от смеха слезы. На кухню вновь заглянул молодой постоялец.

– Еще не ушли? – улыбнулся ему хозяин квартиры.

– Нет. Валентин Иванович, у вас не найдется таблетки аспирина или цитрамона? Голова трещит как с похмелья.

– Нет, Петя, извините, но таблеток я в доме не держу.

– Ну, ладно, – вздохнул жилец. – Куплю в аптеке по дороге к метро.

– Петр, а что у вас на шее? – спросила вдруг Женя.

– Где? – не понял тот и тронул шею пальцами.

– С другой стороны, – хрипло сказала Женя. – Да, здесь.

Петр пощупал маленькую ранку на коже и поморщился:

– Не знаю. Наверно, порезался, когда брился. Приятного аппетита!

Он вышел из кухни. Женя оцепенела. Она сидела, нахмурив брови, и смотрела расширившимися глазами на Валентина Ивановича.

– Что? – удивленно спросил тот, перехватив ее взгляд. – Вы подумали, что…

– Нет-нет, – поспешно ответила Женя. Ей вдруг пришла в голову тревожная мысль: Санька – бездомный бродяга. Ему многое пришлось пережить, и он очень здравомыслящий мальчик. К тому же не из пугливых, иначе бы ему на улице не выжить. Такой мальчик никогда не станет фантазировать на пустом месте. А это может означать только одно: Санька действительно что-то видел ночью.

– Женечка, вы меня пугаете, – с улыбкой произнес Валентин Иванович. – Да что с вами?

– Со мной? – встрепенулась Женя и выдавила из себя улыбку. – Со мной все в порядке.

– Видели бы вы свое лицо со стороны.

– Я… просто не выспалась, – вымолвила Женя. Она отодвинула чашку с недопитым чаем. – Спасибо, я наелась. Нам с братом пора идти.

Женя встала из-за стола. Санька тоже вскочил со стула. Когда они двинулись к двери, Валентин Иванович поднялся со своего табурета.

– Малыш, разреши мне взглянуть на кольцо, – сказал он вдруг.

Санька бросился к Жене, но Валентин Иванович шагнул вперед и встал между ними. Мальчик выставил перед собой правую руку с крепко сжатой в пальцах вилкой.

– Откуда вы знаете про кольцо? – подозрительно спросил он.

Валентин Иванович улыбнулся:

– Ну-ну, опусти вилку. Я не сделаю тебе ничего плохого.

– Вы не отберете у меня кольцо! – крикнул Санька.

Валентин Иванович поморщился:

– Я просто хочу посмотреть на него поближе. Только и всего.

– Ага, – скептически произнес Санька. – Так я тебе и поверил, упырь. Женька, лови!

Санька дернул левой рукой, и в воздухе что-то сверкнуло. Женя, не успев ничего сообразить, подставила руку, и перстенек упал ей точнехонько на ладонь.

Валентин Иванович быстро повернулся и издал странный звук – словно кто-то внутри его негромко и хрипло простонал. Санька кинулся ему под ноги, но Валентин Иванович легко оттолкнул мальчишку в сторону и шагнул к Жене.

Он быстро протянул руку к перстню, но вдруг отдернул ее и зашипел, как рассерженная кошка.

– Не понимаю, – хрипло проговорил он.

Женя сжала перстень в руке и попятилась к двери.

– Лучше не подходите, – с угрозой проговорила она. – И не смотрите, что я рохля. Я, когда рассержусь, на все готова! Санька, иди сюда!

Мальчик ринулся к ней, но Валентин Иванович грубо схватил его за шиворот и притянул к себе.

– Не так быстро, ребятки, – сухо сказал он, не обращая внимания на яростное сопротивление Саньки. – Сперва мы поговорим.

Тут Санька, извернувшись, пнул его ногой по голени, вырвался и подбежал к Жене.

– Ребята, – протянул Валентин Иванович, миролюбиво выставив перед собой руки. – Я не сделаю вам ничего плохого. Просто скажите, откуда у вас этот перстень?

– Это мой перстень! – громко сказала Женя. – Мне его подарила бабка. А вчера у меня его украла одна цыганка. Санька, где ты его взял?

– Нашел, – хмуро ответил мальчик. – На улице. Я хотел его в ломбард сдать.

– Вот оно что, – проговорил Валентин Иванович несколько даже облегченно. – Теперь все понятно.

– Что вам понятно? – сухо спросила Женя.

Валентин Иванович улыбнулся:

– Этот перстень ваш. Никто не может забрать его у вас против вашей воли. В нем необыкновенный камень.

– Самый обычный сапфир, – сказала Женя.

Она снова посмотрела на перстень, затем подняла взгляд на Валентина Ивановича и вздрогнула. Он уставился на камень завороженным взглядом, и в бледно-голубых глазах его полыхали рыжеватые огоньки, словно в них отражалось пламя невидимого костра. Краешек губы Валентина Ивановича слегка приподнялся, и Жене на мгновение показалось, что она увидела у него во рту острый и желтоватый, как у пса, клык.

«В Москве полно нечисти», – прозвучал в ее ушах голос тети Матильды.

– Так, значит, это правда? – ахнула Женя, с ужасом глядя на Валентина Ивановича. – Санька не выдумал и не ошибся! Вы – чудовище!

– Женечка, я…

Валентин Иванович шагнул к ней, но Санька схватил стоявшую в углу швабру и гаркнул:

– Только тронь ее, получишь по башке!

Валентин Иванович улыбнулся доброй и мягкой улыбкой.

– Успокойся, мальчик. Я не собираюсь трогать твою спутницу, кем бы она тебе ни приходилась. К тому же я не вампир.

– Ага, не вампир, – скептически усмехнулся Санька. – Я все видел!

– Тебе показалось, малыш.

– Хватит называть его малышом! – рассердилась Женя. – И хватит увиливать! Вы что-то делали ночью со своим жильцом, так?

– И так, и не так, – ответил Валентин Иванович. – Мальчик действительно видел, как я склонился над Петром. Но он неправильно все понял.

Он снова сделал шаг по направлению к Жене, и она снова попятилась.

– Женя, выслушайте меня! – попросил Валентин Иванович. – Вы не такая, как другие люди. Вы пока этого не поняли, но со временем поймете. Вы ведь наверняка слышали про экстрасенсов, целителей, колдунов и магов? Вы знаете фамилии Кашпировский, Чумак, Мария Деви-Христос, Грабовой? Вы слышали про Павла Глобу, который предсказывает будущее? Нынче эти люди часто мелькают на телеэкранах.

– Они шарлатаны, – сказала Женя, отступая к двери. – И почему вы мне про них говорите?

– В мире есть много такого, о чем официальная наука и не догадывается. Сейчас вы в Москве. Здесь живет почти десять миллионов жителей. Население целой страны! Даже если на каждые сто тысяч человек приходится по одному… такому, как вы… то и в этом случае в Москве целая сотня необыкновенных людей. Но на самом деле их гораздо больше! Просто не все они лезут на экраны телевизоров! Послушайте же меня, Женя!

– Я не хочу слушать этот бред! – выкрикнула она, чуть не плача. – Отпустите нас, или я разобью окно и буду кричать! Санька, бежим!

Женя схватила мальчика за руку и потащила его к двери. Но вдруг створка с грохотом захлопнулась у них перед носом. И ручка замка с лязгом повернулась сама собой.

Женя остолбенела. «Этого не может быть», – подумала она.

– Может, – раздался у нее за спиной спокойный властный голос.

Женя повернулась и изумленно уставилась на Валентина Ивановича. Хозяин квартиры преобразился. Его голубые глаза стали совсем прозрачными. От его сутулости не осталось и следа, он расправил плечи и теперь возвышался над Женей на целую голову. Прямая осанка, твердый взгляд, суровое лицо воина – вот каким он стал.

– Отойдите от двери, – сухо скомандовал Валентин Иванович.

И посмотрел на Женю и Саньку таким взглядом, что они не посмели возразить, а потихонечку попятились от двери.

– Вот так, – сказал Валентин Иванович. – А теперь…

Договорить он не успел, дверь распахнулась, и в кухню влетела Ксюша. Ее распущенные темные волосы развевались, как у богини войны, глаза грозно сверкали.

– Отцепись от них! – крикнула она.

– Та-ак, – протянул Валентин Иванович, оглядывая дочь цепким насмешливым взглядом, в котором, однако, сквозила тревога. – Ты решила взять их под защиту?

– Я хочу, чтобы они ушли!

Некоторое время Валентин Иванович внимательно смотрел на дочь, затем устало вздохнул и опустился на табуретку.

– Поступайте как хотите, – устало сказал он.

Ксюша несколько секунд стояла молча, затем подошла к отцу, наклонилась и чмокнула его в щеку:

– Пап, не обижайся. Просто я не хочу, чтобы ты их пугал. Пусть они уйдут, хорошо?

Валентин Иванович нахмурился.

– Веревки из меня вьешь, – с упреком произнес он. – Хоть не шляйся с ними по городу. Доведи до порога и распрощайся. У них на физиономиях написано, что они горемыки. Где они – там беда. У этой вон жених пропал, у малого – брат погиб.

– Откуда вы знаете про жениха? – изумленно спросила Женя. – Я же вам ничего про него не говорила.

– Да знаю, – махнул рукой Валентин Иванович. Он взял с полки сигареты и закурил. – Вы, Женя, наверное, надеетесь на спокойную и счастливую жизнь?

– Как все люди, – растерянно ответила она.

Валентин Иванович хмыкнул:

– Напрасно.

– Почему?

– Видите ли… – Он выпустил облако дыма и посмотрел на нее сквозь это облако. – Когда Господь дает кому-то дар, он отнимает у него все остальное. Вы не уйдете от своей судьбы. И вы не сможете спрятать перстень. За ним уже охотятся. За ним – а значит, и за вами.

– Я ничего не понимаю, – простонала Женя чуть не плача. – Кому я понадобилась? Зачем на меня охотиться? И что это за перстень?

Валентин Иванович прищурил холодные глаза.

– Все дело в камне, – сказал он. – Это не сапфир. Видите ли, Женечка, у северных шаманов есть такое понятие – «камень силы». Это может быть обычный камушек, а может быть самоцвет. Камень силы можно «приручить» и выяснить, на что он способен. Можно той или иной огранкой, оправой или способом ношения усилить его свойства. Эвенки и вогулы уверены, что в «камнях силы» живут духи и боги. Так же, как в деревянных чурках-ургаланах. У бога ведь нет своего тела, вот он и поселяется в камне или в деревянном чурбанчике.

– Как джинн в волшебной лампе Аладдина? – машинально спросила Женя.

Валентин Иванович улыбнулся и кивнул:

– Что-то вроде этого. В вашем камне тоже живет такой дух. Западные люди называют его «фамильяр». И ваш фамильяр очень силен. Любой шаман отдал бы вам за этот перстенек все, что имеет. Кстати, знаете, как называется такой перстень в среде шаманов, целителей и магов?

– Как?

– «Кольцо ведьмы», – сообщил Валентин Иванович, усмехаясь. – Это что-то вроде волшебной палочки или магического посоха из сказок. С его помощью вы можете делать настоящие чудеса.

Не зная зачем, Женя сунула руку в карман и крепко сжала перстень пальцами, словно он мог убежать.

– Это все сказки, – сказала она.

– Да? – Валентин Иванович выпустил дым уголком рта и снова усмехнулся. – Тогда почему вы так привязаны к нему?

– Потому что это мой талисман, – ответила Женя. – Тетя Матильда дала мне его на счастье!

– Забавно, – весело проговорил Валентин Иванович. – Вы не верите в шаманов и ведьм, но верите в защитную силу талисмана! Вполне в духе нашего времени. Ладно… – Валентин Иванович вынул изо рта окурок и ткнул его в пепельницу. Затем перевел взгляд на Женю и мягко сказал: – Идите и попытайтесь быть счастливой, Женечка. Я буду очень рад, если у вас это получится. Но когда вы почувствуете… когда поймете… или узнаете про себя нечто странное… вам обязательно захочется об этом с кем-нибудь поговорить. И когда это произойдет – приходите ко мне. Вы знаете, где я живу.

Женя повернулась к Ксюше.

– Мы правда можем идти? – неуверенно спросила она.

Ксюша улыбнулась:

– Раз папаша сказал, значит, да! Удачи!

И она чмокнула Женю в щеку.

Минуту спустя Женя и Санька пулей слетели с лестницы и выскочили из подъезда.

– Я буду вас ждать, Женя! – слабым эхом нагнал их голос Валентина Ивановича.

На улице они отдышались.

– А он правда колдун? – спросил Санька.

– Колдунов не бывает, а этот дядька просто псих! – ответила девушка. – Пойдем отсюда скорее!

– Пошли! – кивнул мальчик и крепко сжал ее руку.

Они шли, не останавливаясь, наверное, целый час. Шли, шарахаясь от машин и перебегая улицы на красный свет, быстро и целеустремленно, хотя никакой цели у обоих не было.

Лишь почувствовав в ногах усталость, Женя остановилась. Она посмотрела на Саньку и вдруг поняла, что и он страшно устал. Личико мальчишки побледнело, под глазами пролегли тени. Однако он сжал губы и изо всех сил старался быть мужественным.

– Почему мы остановились? – спросил он, пытаясь говорить спокойно и ровно, чтобы Женя не поняла, что он запыхался.

– Мы уже долго идем, – ответила она. – Нужно отдохнуть.

– Я не устал, – сказал Санька.

При виде его гордого, бледного от усталости личика Женя едва сдержала улыбку.

– А я утомилась, – сказала она. – Я просто с ног валюсь. Ты не против, если мы немного отдохнем и подумаем, что нам делать дальше?

– Только если ты этого хочешь, – невозмутимо ответил Санька.

– Я этого хочу, – сказала Женя и направилась к скамейке.

Усевшись, они с наслаждением вытянули гудящие от напряжения ноги.

– Интересно, где это мы? – задумчиво проговорила Женя.

– А ты разве не знаешь?

Она покачала головой:

– Нет. А ты?

Санька вздохнул и понурил голову:

– Я тоже. Мы от Павелецкого вокзала редко уходили. И я ничего не запоминал, потому что на Никиту надеялся. А теперь Никиты нет.

– Ты так и не сказал мне, что с ним случилось.

Санька помолчал, затем разлепил непослушные губы и тихо сказал:

– Он умер.

Женя помолчала. Потом осторожно спросила:

– У тебя остался кто-нибудь из родственников?

Санька пожал плечами:

– Не знаю. Никита говорил, что где-то есть тетка. Одинокая. Но я ее никогда не видел.

– В принципе можно попробовать ее найти, – сказала Женя. – Ты фамилию ее знаешь?

– Она сестра отца. А у него была фамилия Горчаков.

– Это уже что-то, – нарочито уверенным голосом произнесла Женя. – Имя-отчество ее знаешь?

Санька покачал головой:

– Нет. Знаю только, что ее зовут тетя Зина.

– Зинаида Горчакова, – проговорила Женя и пожала плечами: – Не такое уж распространенное имя. У меня есть знакомый милиционер – майор. Очень хороший дядька. Я ему позвоню и все про тебя расскажу. Вот увидишь – он мигом ее отыщет! – Женя на секунду задумалась и добавила: – Если только ты хочешь, чтобы ее отыскали.

– Лучше, конечно, найти, – деловито сказал Санька. – Поживу, обогреюсь, отъемся. А потом уже можно и на вокзал вернуться.

– Отличный план, – похвалила Женя. – Только зачем тебе возвращаться на вокзал? Что там хорошего?

– Вокзал – это свобода. На вокзале живешь как кошка. Работать не надо, учиться не надо. Солнышко вышло – лег на лавку и пузо грей.

Женя улыбнулась:

– Про кошку сам придумал?

– Угу, – кивнул Санька.

Он поскреб пятерней в затылке и добавил:

– Кошкам вообще-то тоже трудно жить. Их собаки могут погрызть.

Женя вздохнула:

– Ладно. Главное – найти твою тетю Зину. А там посмотрим. Сейчас позвоню майору Черевко, и он все сделает.

Женя сунула руку в карман куртки и достала визитную карточку. Однако, скользнув по ней взглядом, она удивленно вскинула брови.

– Это визитка Елены Прекрасной! – воскликнула она. – Боже, я про нее совсем забыла!

– Чего? – не понял Санька. – Какая Елена?

– Это моя подруга, – объяснила Женя. – Мы познакомились с ней в «обезьяннике», когда меня арестовала милиция.

Санька посмотрел на Женю недоверчиво.

– А тебя, что ли, арестовывала милиция?

– Да, – кивнула она.

– За что?

– За проституцию.

Обветренная физиономия Саньки вытянулась от изумления.

– Ты проститутка?

– Нет, я… – Женя махнула рукой: – Это долгая история. Главное, что Елена обещала мне помочь. Она просила позвонить, когда мне будет очень плохо.

– А тебе плохо? – уточнил Санька.

Женя подумала и пожала плечами:

– Не знаю. Мне нужно найти жениха, но я понятия не имею, с чего начать. Майор обещал помочь, но у него, наверное, очень много дел. А тут важен каждый час.

– Почему? – поинтересовался Шурка.

– Игорь мог попасть в беду, – объяснила Женя. – Что, если он сейчас сидит в каком-нибудь сыром погребе – связанный, без еды и питья? А вокруг него – враги, которые его ненавидят. Ты бы хотел оказаться на его месте?

Санька подумал и ответил:

– Не знаю. Но вообще-то это круто.

Женя грустно улыбнулась:

– Ох, мальчишки. Вечно вы ищете приключений на свою голову.

– А этот перстень – он правда твой? – спросил вдруг Санька.

– Да, – кивнула Женя. – У меня его украла одна цыганка. – Она посмотрела на мальчишку и слегка прищурилась: – А как он попал к тебе?

– Мы с Никитой его у собаки отобрали, – ответил Санька.

– У какой собаки? – не поняла Женя.

– Да у Рекса. Мы с братом его целую неделю натаскивали, чтобы он нам кошельки приносил. Как в Бразилии.

– А разве в Бразилии собаки приносят кошельки? – усомнилась Женя.

Санька посмотрел на нее с сожалением:

– А ты разве не знаешь? Там собаки гуляют по пляжу, воруют одежду и кошельки туристов и приносят своим хозяевам. Это Никита в одном журнале прочитал.

– Вот оно что. – Женя улыбнулась. – Видимо, этот ваш Рекс украл перстень у цыганки, которая украла его у меня.

– Наверно, – согласился Санька. И в свою очередь поинтересовался: – А ты его у кого украла?

– Я? – оторопела Женя. – Ни у кого. Мне его дала одна… родственница. А еще раньше его привез из далекой страны мой отец.

– Из какой страны?

– Точно не знаю. Думаю, что из Египта.

– А твой отец кто?

– Капитан дальнего плавания, – гордо ответила Женя. И добавила со вздохом: – Только его уже нет с нами. Много лет.

– Он умер? – уточнил Санька.

Женя пожала плечами:

– Не знаю. Он отправился в плавание по Тихому океану. В одном далеком порту сошел с корабля и обратно не вернулся. Сначала его искали, а потом перестали.

– Почему?

– Потому что никого нельзя искать вечно, – грустно ответила Женя.

Санька подумал и нахмурился.

– Это правда. Если потерял какую-нибудь вещь и сразу не нашел, потом сроду не отыщешь. Вот Никита прошлой весной потерял часы, а сразу искать не стал, потому что по рынку был рейд. А когда рейд прошел, искал, но разве уже найдешь.

В животе у Саньки заурчало.

– Жрать охота, – протянул он со вздохом.

– У меня есть немного денег, – сказала Женя. – А вон там, через дорогу, магазин, где продают хот-доги.

Санька подозрительно спросил:

– Ты откуда знаешь про хот-доги?

– Так на нем же написано – «Хот-доги и горячие бутерброды». Ты, наверное, просто не умеешь читать?

– По слогам умею, – сказал Санька хмуро. – Только я вижу плохо. Очки на чебуреки обменял – это еще давно было, на прошлой зиме.

– Надо говорить не «на прошлой зиме», а «прошлой зимой», – автоматически поправила Женя.

Санька пожал плечами:

– Ну, зимой.

– Значит, ты плохо видишь, – констатировала Женя.

Санька сплюнул сквозь зубы и самонадеянно объявил:

– То, что нужно, я хорошо вижу. А на остальное и смотреть не стоит.

Женя подумала, сняла очки и протянула их Саньке:

– На-ка померь.

– Вот еще! – фыркнул тот. – Они же девчачьи!

– Померь, сказала.

– Не буду! – упрямо отказался Санька. – Сама носи. А я, когда разбогатею, десять тысяч очков куплю.

– Зачем так много? – засмеялась Женя.

– Чтобы были. А еще куплю себе самый крутой мотоцикл и по рынку буду ездить. А если кто тронет – из автомата по ним стрелять буду. Только не настоящими пулями, а резиновыми.

– Почему резиновыми? – поинтересовалась Женя. – Тебе жалко убивать людей?

Санька покачал головой:

– Нет, не жалко. Но если сразу всех убить, в кого потом из автомата стрелять?

Женя вздохнула:

– Ох, Санька, Санька… Ладно. Вот тебе деньги. Пойди и купи нам по хот-догу. Справишься?

Санька небрежно сплюнул на асфальт и высокомерно заявил:

– К гадалке не ходи!

Теплый июньский день. Небо синее и чистое, каким оно бывает только в июне. Зеленая лужайка. Внизу, метрах в двадцати, мерно несет свои воды полноводная река.

Игорь Соболев возится с мангалом, а Санька нанизывает на шампуры куски мяса. Сейчас он водрузит шашлыки на мангал и в воздухе запахнет ароматным жареным мясом.

Женя сидит в шезлонге с дамским романом в руках. Время от времени она поднимает голову и поглядывает на пыхтящего Саньку и деловито раздувающего угли Игоря.

«Мои мужчины, – думает она с гордостью. – Самые сильные и самые заботливые».

И от этой мысли у Жени делается тепло на душе и легко на сердце. И жизнь вокруг такая хорошая и уютная. Ну прямо как в детстве…

Женя открыла глаза и посмотрела на плывущие по небу облака. Вот было бы хорошо жить одними мечтами. Спать по двадцать три часа в сутки и видеть яркие сны. А бодрствовать всего час или даже полчаса. Поесть, сходить в туалет – и снова погрузиться в царство сновидений.

Женя глянула на визитную карточку Елены Прекрасной, которую все еще держала в руке. Позвонить или не позвонить? Пожалуй, можно попробовать. Жаловаться Женя не будет, просто узнает, как у Елены дела, и все.

Рассудив так, девушка достала из сумочки мобильник.

– Не делай этого, – произнес у нее за спиной чей-то вкрадчивый голос.

Женя вздрогнула и быстро обернулась. За скамейкой стоял невысокий худощавый парень в черной бейсболке и темных очках.

– Если хочешь увидеть своего жениха живым, встань и иди за мной, – сказал парень.

– Но я не…

«Я не одна», – хотела сказать Женя, но остановилась на полуслове. Что, если этот тип – бандит? Нельзя допустить, чтобы он схватил Саньку.

– Хорошо, – выдохнула Женя.

Незнакомец повернулся и неторопливо двинулся прочь от киоска. Женя вскочила, бросила тревожный взгляд в сторону магазина и торопливо зашагала за молодым человеком.

– Эй! – окликнула его Женя. – Эй, подождите! Куда мы идем?

Парень нервно и быстро огляделся по сторонам и бросил через плечо:

– Идем-идем.

И прибавил шагу. Теперь Женя почти бежала за ним. Так они прошли целый квартал. Парень все время оглядывался. Видно было, что он очень нервничает. Свернув за угол дома, он подошел к дубовой двери бара со смешным названием «Пивная пена» и нырнул в полумрак зала.

Женя постояла несколько секунд, испуганно соображая, стоит ей идти за ним или нет?

«А что, если это обман? – подумала она. Даже не сама Женя, а какое-то подозрительное и жутко здравомыслящее существо внутри ее. – Что, если тебя заведут в туалет, стукнут по темечку и – адью? Ведь тот тип – Валентин Иванович – говорил, что тебя кто-то преследует! Он, конечно, упырь, но и упыри иногда говорят правду!»

«А если нет? – тут же возразила ей другая Женя. – Что, если я действительно могу спасти Игоря?»

«Даже если так – ты все равно ничем не сможешь ему помочь! Разве ты не поняла, что Москва – страшный и призрачный город? Здесь живут особые люди, не такие, как ты! Здесь все не то, чем кажется. Если ты до сих пор этого не поняла, ты, Ремизова, полная дура!»

«Ну и пусть. Не всем же быть умными и ловкими. Даже тетя Матильда велела мне быть смелой».

«Вот как? Тогда какого черта ты мнешься у порога? Решила быть смелой – входи и никого не слушай!»

Женя взялась за холодную латунь дверной ручки и рванула ее на себя – словно кольцо из гранаты выдернула.

В баре было тепло, темно и очень шумно. Не успели Женины глаза привыкнуть к темноте, как навстречу ей из полумрака зала выдвинулась стройная фигурка девушки-менеджера.

– Добрый день! Вы одна или вас ожидают?

– Меня ожидают, – сказала Женя.

Вертлявого парня она увидела сразу – он сидел за ближайшим к выходу столиком. Подойдя к столику, Женя остановилась и негромко окликнула парня:

– Эй!

– Садись, – сухо приказал он и указал на стул.

Женя села. Несколько секунд парень разглядывал ее сквозь черные стекла очков, потом сказал:

– Я знаю, где твой жених.

– Где? – подалась вперед Женя.

– Он здесь, в Москве. И ты сможешь его увидеть. Но при одном условии.

Женя облизнула кончиком языка пересохшие от волнения губы.

– Что за условие? – хрипло спросила она.

– Условие простое. Ты отдаешь мне одну вещь, а я – везу тебя к твоему жениху.

– Какую вещь? – опешила Женя. – У меня ничего нет.

– Есть, – заявил парень. Он нервно огляделся вокруг, затем нагнулся к Жене и тихо проговорил: – Перстень!

– Так вам нужен перстень? – удивилась Женя.

Парень вздрогнул, стрельнул глазами по залу и испуганно зашипел:

– Тише ты. Чего разоралась?

Его испуг передался и Жене. Она тоже огляделась по сторонам.

– Давай его сюда. – Парень протянул руку ладонью кверху и выжидательно посмотрел на Женю.

Она поспешно достала из кармана перстень и хотела уже вложить его в протянутую руку, но на секунду замешкалась. Ей вдруг показалось, что камушек, который до сих пор казался ей просто черным, странно замерцал в тусклом свете лампы.

Впрочем, рассмотреть камушек как следует ей не удалось. Нервы у вертлявого сдали окончательно, и он, не в силах больше ждать, вырвал перстень из Жениных пальцев.

– Ай! – тихо вскрикнула она и поморщилась от боли. – Зачем так грубо?

Парень спрятал перстень в карман.

– За мной не ходи, – приказал он. – Я должен сперва проверить: вдруг ты мне фальшивку подсунула? Если перстень настоящий, я вернусь.

– А вы точно вернетесь? – недоверчиво спросила Женя.

– Точно.

– А сколько ждать?

– Недолго.

Парень поднялся из-за стола и быстро зашагал к выходу. Через пару секунд он скрылся из вида. Женя сидела, растерянно глядя ему вслед.

«Дура ты, Ремизова, – сказал ей внутренний голос. – Дура набитая. Теперь у тебя ни жениха, ни перстня».

Внутри у нее все похолодело.

«А что я должна была делать?» – чуть не плача, возразила она.

«То, что делают все нормальные люди. Ты что, кино не смотришь? Нужно было сказать ему: «Сперва отведи меня к Игорю, а потом получишь перстень».

«Да, действительно. – Женя всхлипнула. – Как же я сразу об этом не подумала? И как мне теперь быть?»

«Беги за ним. Может, еще нагонишь!»

Покинув бар, вертлявый быстро дошел до конца дома и свернул за угол. Здесь он, не мешкая ни секунды, двинулся к черному «Мерседесу» с тонированными стеклами, стоявшему у бордюра.

Остановившись возле «Мерседеса», парень пригнулся и тихонько стукнул костяшками пальцем по боковому стеклу машины. Оно медленно поползло вниз.

– Ну? – спросил мужской голос из машины.

– Готово! – возбужденно воскликнул парень и достал из кармана перстень.

Из окна автомобиля высунулась рука в черной перчатке. Парень хотел опустить перстень в протянутую ладонь, но она вдруг сжалась в кулак.

– Чего? – не понял парень.

– Что-то не так, – тихо проговорил мужской голос. – Посмотри на камень.

Парень взглянул на перстень. По темному камушку пробежала волна голубоватого мерцания.

– Что-то не так, – повторил мужчина, сидевший в машине. – Она сама тебе его отдала?

Парень кивнул:

– Ну да.

– Ты уверен? Вспомни точно.

Парень на мгновение задумался, затем нехотя сознался:

– Ну, не совсем сама. Она слишком долго думала, и я…

– Что ты сделал? – нервно спросил мужчина. – Ты выхватил у нее перстень?

– Ну… В общем, да, выхватил.

– Идиот! Она должна была отдать тебе его сама!

– Да, но я…

– Прощай.

Тонированное стекло поползло вверх.

– Эй! – окликнул вертлявый тревожно. – А как же мои деньги? Вы обещали заплатить!

Стекло чуть-чуть опустилось, и приглушенный голос проговорил:

– Я не плачу мертвецам. Прочь от машины.

– Но вы…

Договорить парень не успел. Внезапный порыв ветра сорвал с фасада дома тяжелую жестяную вывеску продуктового магазина. Парень повернулся на грохот, и в этот момент угол вывески с размаху ударил его по голове. Все произошло за доли секунды.

Парень рухнул на асфальт. Из разжавшихся пальцев выпал золотой перстенек с темным камушком, резво покатился по тротуару, слетел с бордюра и застрял в решетке водостока.

Мужчина опустил стекло автомобиля и взглянул на распростертое на асфальте тело.

– Весьма эффектно, – с насмешкой произнес он. Затем перевел взгляд на перстень, ярко поблескивающий в лучах солнца. На лице мужчины отобразилась сложная гамма чувств и желаний.

– Что ж… – пробормотал он, с трудом отводя взгляд от перстня. – Значит, придется продолжать.

Стекло поднялось. Черный «Мерседес» мягко тронулся с места и покатил по улице, набирая скорость.

Игорь Соболев очнулся от яркого света, бьющего ему прямо в глаза. Попробовал шевельнуть рукой и тут же скривился от боли. Попробовал выругаться, но не смог – рот его был заткнут кляпом.

– Тише, парень, тише, – услышал он чей-то негромкий голос. – Сейчас я выну кляп, но если ты крикнешь, мне придется тебя ударить.

Игорь попытался разглядеть лицо говорившего с ним мужчины, но не смог. Он видел лишь темный неясный силуэт, прятавшийся за лампой.

Рука в черной перчатке потянулась к лицу Игоря, сильные пальцы выдернули у него изо рта кляп.

Игорь тихо застонал от боли в разбитых губах.

– Кто вы? – сипло выдохнул он.

– Я? – Мужчина усмехнулся. – Как говорят киношные злодеи, «я твой самый кошмарный сон». Можешь называть меня Ювелир. Если ты вздумаешь кричать или дергаться, я сделаю тебе больно. Но если ты будешь вести себя смирно, ты выйдешь отсюда целым и невредимым.

– Какого черта вам от меня нужно? – спросил Игорь, постепенно обретая свою всегдашнюю уверенность.

– Судя по этим вопросам, ты не очень умный человек, – заметил Ювелир. – Ответ прост и очевиден: я тебя похитил. О цели похищения я пока умолчу, так как она не имеет к тебе ровно никакого отношения.

– Я вас не понимаю.

– И не нужно. Главное – веди себя смирно, и тогда я не буду тебя мучить.

– Вы садист? – хрипло спросил Игорь.

– Напротив, – ответил мужчина. – Я один из последних истинных гуманистов, оставшихся на Земле.

Игорь снова пошевелил руками и закусил губу, чтобы не вскрикнуть от острой боли, пронзившей запястья.

– Тогда, может, отпустите меня? – попросил он.

– Разумеется. Но не раньше, чем получу то, на что рассчитываю.

– А если не получите?

– Тогда я тебя убью, – просто ответил Ювелир. – И сделаю это самым мучительным образом. Твои крики я запишу на диктофон, а потом отправлю кассету твоей подружке.

– Какой подружке? – простонал Игорь. – У меня нет никакой подружки.

– Вероятно, испытания, которым я подверг твою бренную плоть, повлияли на твою и без того дырявую память.

На глазах у Игоря выступили слезы.

– Почему вы так со мной разговариваете? – спросил он. – Что я вам сделал?

Мужчина выпрямился.

– Мне пора идти, – сказал он.

– Стойте! – испуганно крикнул Игорь. – Вы не можете меня здесь оставить!

– Я вернусь, – пообещал Ювелир. – Вернусь, чтобы отпустить тебя или убить – в зависимости от того, как пойдет дело.

– Крыса! – закричал вдруг Игорь, с ужасом глядя себе на колени. – На мне крыса!

Действительно, большая крыса сидела у него на ноге и, подняв кверху гадкую мордочку, нюхала воздух.

– Уберите ее от меня! – заорал и задергался Игорь. – Уберите!

Ювелир выставил перед собой руку, и вдруг случилось нечто невообразимое – крыса плавно поднялась в воздух. Игорь увидел, что серое тело грызуна перекручивается, как канат, словно ее выжимают невидимые пальцы.

Крыса засучила лапами и запищала. Внутри у нее что-то хрустнуло, и из отвратительной раскрытой пасти брызнула кровь. Безжизненное тело крысы шмякнулось на пол, прямо к ногам Игоря.

Он с ужасом уставился на дохлую крысу, затем перевел взгляд на темную фигуру у двери, судорожно облизнул губы и спросил:

– Как вы это сделали?

– Скажем так, у меня есть кое-какие таланты, о которых тебе лучше не знать, – ответил таинственный собеседник и вновь направился к выходу.

Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной. С той стороны двери лязгнул засов.

Он ехал в машине и поглядывал на неоновые вывески баров и магазинов, проносящиеся мимо.

«Ювелир!» Он усмехнулся. Неплохо придумано. Пожалуй, во всем, что он делает, и впрямь есть что-то от работы ювелира высочайшего класса. Пожалуй, стоит называть себя так и дальше.

Ювелир протянул руку к приемнику, покрутил ручку настройки и нашел музыкальную радиостанцию. Песенка была знакомая. Визгливый парень с декадентским придыханием, почти навзрыд, напевал:

Да уж. За свою долгую жизнь Ювелир насмотрелся всякого. Его поражали и забавляли фокусы, которые проделывала с людьми судьба. А некоторые ее проделки вызывали его искреннее восхищение.

Взять хотя бы его самого. Три несчастных случая сделали из него того, кем он был сейчас. Если бы не эти несчастья, он бы до сих пор жил с закрытыми глазами, как живет девяносто девять процентов населения Земли.

Двадцать лет назад, путешествуя по Африке, он упал с барки в вонючую желтую воду и вынужден был отбиваться от двухметрового аллигатора. Тогда он еще был не так силен, как сейчас, и не владел техникой «бестелесного контакта», однако отчаянная жажда жизни высвободила в организме скрытые резервы, и он сумел выжить, отделавшись изуродованной ногой и сломанной ключицей.

Негры, сопровождавшие его, утверждали, что выбраться из пасти аллигатора живым – настоящее чудо. И он поверил. Поверил в то, что человек – это не просто сгусток мускулов и костей, увенчанный мозгом – как шутовской короной! Он поверил, что помимо функций, известных физиологам, существуют и другие – внетелесные. Или вернее – надтелесные.

И тогда Ювелир (отныне мы будем называть его именно так) решил сменить профессиональный интерес и вместо изучения флоры и фауны Африки занялся исследованием скрытых резервов человека. Спустя год он понял, что медицинской антропологией и этнографией дело не обойдется, и занялся изучением психологии.

Этот путь привел его в Северную Калифорнию, где он встретился с мастером трансперсональной психологии Станиславом Грофом. Однако вскоре Ювелир понял, что теория Грофа не охватывает всех нюансов таинственных явлений и не объясняет все многообразие метафизического опыта.

Через два года Ювелир защитил докторскую диссертацию, в которой изложил весьма странный и не совсем традиционный взгляд на антропологию. Оппоненты не поскупились на критику, граничащую с насмешкой, но он был сдержан и предельно корректен. Он создал такую систему аргументации, которую не смогли разбить даже самые изощренные доводы врагов.

Собственно говоря, это было несложно. Материалисты всегда были слабы в теории, и все их построения держались на нескольких постулатах, далеко не безупречных с точки зрения классической логики и отнюдь не очевидных с точки зрения физики и химии.

Ювелир легко разбил своих оппонентов, однако вскоре вынужден был отказаться от академической карьеры.

Знакомство со сторонниками трансперсональной психологии и с их богатейшим эмпирическим багажом убедило его в необходимости экспериментов. Над тем, где взять «подопытных кроликов», он думал недолго. Один такой кролик в наличии уже имелся – это был он сам. С себя он и начал.

Он ел наркотические кактусы и грибы с индейцами в Южной Америке, постигал духовные практики йогов в Индии, учился призывать на помощь духов в общинах вудуистов на Гаити. Он пытался испробовать на собственной шкуре все, что придумало человечество, чтобы выйти за пределы собственного тела.

И если вначале исследований все эти феномены привлекали Ювелира с чисто научной точки зрения, то впоследствии он все реже и реже вспоминал о науке и почти перестал использовать ее методы и понятийный аппарат.

Однако лишь после десяти лет упорной работы он смог открыто признаться себе в том, что предметом его изучения является то, что люди обычно называют чудом. Да, да, это было то самое чудо, о котором чуть ли не на каждой странице твердили священные книги.

Поняв это, он проникся необыкновенным уважением к древним мудрецам, к тем самым мудрецам, теории которых еще несколько лет назад вызывали у него лишь недоверчивую усмешку.

В одном из тунгусских поселений он встретился с древней старухой, о которой ходило много жутковатых легенд и юрту которой соседи старательно обходили стороной.

Старуха была такая древняя, что больше напоминала высохший пень, чем живого человека.

Шаманка сосала трубку, набитую благоухающими травами, смотрела на него маленькими слезящимися глазками и сипло говорила:

– Городские люди глупы. Вы болтаете про электричество и радиоволны, хотя понятия не имеете, что это такое. Вы говорите о научных открытиях, но то, что вы называете наукой, лишь одна из дверей, ведущих в мир Неведомого. И в этот мир нельзя войти безнаказанно.

– Я хочу научиться всему, что ты умеешь, – сказал ей Ювелир. – И я не уйду отсюда, пока не добьюсь этого.

Старуха внимательно посмотрела на него и усмехнулась.

– Хорошо. Я тебя научу. Но за это ты мне поможешь.

– Я сделаю все, что ты потребуешь, – заверил он.

Тунгуска пососала свою благоухающую трубку и прокаркала:

– Я еще крепкая старуха. У меня здоровое сердце, и кровь быстро бежит по моим жилам. Духи смерти, злобные и чуткие, как псы, еще не чувствуют запаха моей плоти.

– Вам сто лет, – сказал Ювелир. – Никто не может жить вечно.

– Я не говорю о вечности. Мой срок исчислен. Дух смерти придет за мной через двенадцать лет, и я буду готова. Но я хочу прожить эти годы в теле молодой женщины, а не старухи.

Она выпустила из сухого рта облако дыма и скосила глаза на Ювелира.

– То, что я у тебя попрошу, гораздо страшнее того, о чем ты подумал.

– Тебе нужна моя жизнь?

– Ты глуп. Зачем мне твоя жизнь, если у меня есть своя?

– Чего же ты хочешь, шаманка?

– Я хочу твою молодость. Тебе сорок лет. Для мужчины это не возраст. И для женщины тоже. Я хочу выглядеть так же хорошо, как ты. Тогда у меня будет мужчина. И может быть, не один. Я хочу снова почувствовать любовь. Для этого я должна быть молода.

Ювелир нахмурился:

– Я не понимаю.

– Это несложно. Я попрошу духа Менго вернуть мне мое молодое лицо. Но взамен я отдам ему твое.

Ювелир молчал, обдумывая предложение старухи и пытаясь понять, что действительно у нее на уме?

Шаманка ухмыльнулась и сказала:

– Ты мужчина, зачем тебе лицо? Тела твоего я не заберу, и силы твоей брать не стану. Впереди у тебя долгая жизнь.

– Откуда ты знаешь?

– Я вижу твое будущее. Вижу – ты найдешь то, что ищешь. Но все будет не так, как ты думаешь. Слона вижу… большого слона… древнего… бивни, как кривые деревья… и тигра вижу с зубами как сабли… девушку вижу… в очках… ужас от нее… она родилась тебе на погибель… сгубишь ее, если корысть сбережешь и про гнев забудешь.

Все это показалось Ювелиру бредом. Какие слоны и тигры? Какая девушка? Похоже, старая шаманка окончательно выжила из ума. И тогда он решил больше не тянуть, а спросить о том, о чем хотел спросить с самого начала.

– Старуха, в поселке говорят, что твоя мать получила небесный дар. Расскажи мне об этом.

Старуха посмотрела на него своими слезящимися глазками и растянула тонкие высохшие губы в усмешке.

– Иногда небо дарит нам странные подарки, – сказала она. – Много зим и весен тому назад на землю с неба упал такой подарок. Моя мать тогда была беременна мною. Она видела, как он пролетел по небу и упал на землю. Много огня было, много шума. Лес горел, звери и птицы из горящего леса в деревню вышли. Волки и зайцы рядом были, косули и медведи рядом были. И все трепетали, и никто никого не трогал, чужую жизнь не отнимал.

«Она рассказывает о Тунгусском метеорите, который упал неподалеку отсюда почти сто лет назад! – догадался Ювелир. – Как я раньше о нем не вспомнил?»

– Никто в тот лес ходить не решался, – продолжала старуха, попыхивая трубкой. – Никто, кроме моей матери. Мать знахаркой была. Травы собирала, людей лечила. Она ничего не боялась. Она поняла, что огонь, сошедший с неба, это не зло, а подарок.

Старуха замолчала, затянулась трубкой, выпустила изо рта благоухающий дым и продолжила:

– Но странное было то место. Только поваленные деревья, и ничего больше. Ни ямищи огромной, ни камней железных. Мертвый лес – и все. Походила моя мать среди обугленных деревьев и домой засобиралась. Шла-шла, долго шла, чуть не заблудилась, и вышла к озеру кипящей воды. Маленькое озеро, а вода в нем такая, что мясо можно сварить. Очень хотелось моей матери пить, а все ручьи от жара небесного пересохли. Скрутила она из коры чашу, зачерпнула воды, ко рту поднесла. А только видит – на дне два черных камушка плавают. Красивые камушки, блестящие. И внутри их всполохи огня играют.

Ювелир сам не заметил, как подался вперед и весь превратился в слух.

– Красивые были камушки, – повторила старуха. – И не стала их мать выбрасывать, с собой забрала. Сразу почуяла, что в камнях тех – сила небесная заключена. Как большой бог в деревянном ургалане живет, так и в тех камнях – боги небесные жили. Упали они с неба, огнем по небу пронеслись и в камушки малые обратились. Потому на месте падения огня небесного ни ямищи, ни камней железных не осталось. На моей памяти много людей приходило – ученые, геологи. Никто ничего не нашел.

«А ведь старуха права, – подумал Ювелир. – На месте падения Тунгусского метеорита и в самом деле не обнаружили ни кратера, ни обломков. Только обугленные и поваленные веером деревья».

– Выходит, те два камушка были чем-то вроде ваших деревянных идолов? – спросил Ювелир.

– Получается, так, – кивнула старуха. – Много пользы от тех камней было. Великая сила в них заключена. Такая сила, что ни одному лесному богу не снилась. Но только с силой той не совладать простому смертному. Если бог из камня наружу вырвется – большой беде быть. Много людей умрет. Мать моя редко те камни трогала. А перед этим духов-заступников на помощь звала. Чтобы следили за богом небесным и не давали ему из камня вырваться.

Шаманка перевела дух и заговорила снова:

– Тому назад уж шестьдесят лет… или даже больше… геологи в наши края пришли. И был у них один… Молодая я была, горячая и сильно того парня полюбила. И уговорил он меня отдать ему один камень. Не навсегда, а лишь на время короткое. Опоил меня любовью своею, как зельем, слабой сделал, податливой. Отдала я ему камень, и ушел он.

– Отдала! – выдохнул Ювелир.

Старуха кивнула:

– Да. С тех пор не было дня, чтобы я об этом не пожалела. Городские люди злые. Их души изъедены червями. А скоро будет еще хуже.

– О чем ты?

– Скоро большая беда будет. Объявится в ваших городах много колдунов. Зла станет так много, что оно не сможет держаться в людских душах и выплеснется наружу. И будет это очень скоро.

Старуха затянулась трубкой и пристально посмотрела на Ювелира. Затем сухо проговорила:

– А теперь ты должен ответить. Если ты отдашь мне свое молодое лицо – я научу тебя говорить с духами. А если нет… Тогда ты просто уйдешь и забудешь обо всем, что я тебе сказала.

«Интересно, скольким еще «туристам» старуха разболтала о камне? – подумал Ювелир. – И сколько их еще будет. А ведь среди этих идиотов наверняка найдется кто-то, кто поверит старухе и захочет отыскать таинственный камень. И может быть, посвятит этому жизнь!»

– Я отдам тебе свое молодое лицо, – сказал Ювелир. – Но при одном условии.

Старуха прищурила маленькие глазки.

– Я готова поделиться с тобой своими знаниями, – прокаркала она. – Чего еще ты хочешь?

– Второй камень остался у тебя. Покажи мне его.

Лицо старухи потемнело. Взгляд стал тревожным и неприязненным.

– Вот оно что, – выдохнула шаманка вместе с дымом. – Как я раньше не учуяла? От тебя пахнет кровью!

– Я…

– Прочь! – гаркнула вдруг шаманка. – Изыди прочь, нечистый дух!

Ювелир хотел что-то сказать, но вдруг осекся. Словно чья-то ледяная рука сдавила его сердце. В глазах у Ювелира помутилось, дыхание застряло в горле.

– Замолчи, старуха, – хрипло проговорил он, морщась от боли.

– Уходи прочь!

Шаманка выпростала из-под юбок морщинистую руку и потянулась к ружью, стоявшему в углу юрты. Двигалась она на удивление быстро.

Медлить было нельзя. Ювелир действовал почти машинально. Он выхватил из котла половник и ударил им старуху по голове. Потом еще раз. И еще. Даже когда шаманка упала, он продолжал ее бить. Его ярость и гнев были настолько велики, что он не мог остановиться.

– Ну? – дрожащим от возбуждения и в то же время торжествующим голосом спросил он. – И где теперь твоя молодость, ведьма?

Тело старухи дернулось. Ее вялые морщинистые губы расползлись, обнажив желтые гнилые зубы, и казалось, что она усмехается над ним. Внезапно Ювелиру стало страшно. Он знал, что по местным верованиям душа убитого человека переходит во владение убийцы и обязана служить ему много лет – знал, а потому сказал:

– Если и была у тебя сила, старуха, то теперь она во мне! Ты – часть меня!

Сказав это, Ювелир немного успокоился и, преодолев брезгливость, стал обыскивать старуху. Однако как ни тщательно искал Ювелир, а камня он не нашел.

Выскочив из юрты, Ювелир бросился к небольшому озеру, видневшемуся неподалеку. В горле у него пересохло, язык распух, губы потрескались, словно он целый день провел в пустыне под палящим солнцем и наглотался раскаленного песку.

Напившись ледяной воды, Ювелир снова воспрял духом, но тут взгляд его упал на собственное отражение, и он в страхе отшатнулся. Из омута на него смотрело изборожденное морщинами старческое лицо. Ювелир вскрикнул и вскочил на ноги.

Несколько секунд он стоял, обалдело глядя на омут, затем повернулся и побежал обратно к юрте. Ворвавшись внутрь, он в ужасе замер на пороге.

Возле очага лежала не древняя старуха, а моложавая красивая женщина с черными как смоль волосами.

– Господи Иисусе, прости и помилуй мя грешного, спаси и сохрани! – пробормотал Ювелир и перекрестился обмякшей рукой.

Два часа спустя, шагая к железнодорожной станции, он думал о двух вещах: во-первых, о небесном камне, который вот уже шестьдесят лет путешествует по миру, оседая в чьих-то карманах, во-вторых – об Институте пластической хирургии, где работал врачом его двоюродный брат.

«Слава богу, наука не стоит на месте, – думал он. – В наше время нет такой морщины, которую нельзя было бы разгладить».

Музыка утомила Ювелира. Она не давала сосредоточиться на важных вещах и вызывала в памяти целый сонм образов прошлого – образов, от которых давно пора было избавиться. Ювелир протянул руку и выключил радио.

Первым делом Женя бросилась к скамейке, на которой сидела и забыла мобильник, когда к ней подошел вертлявый тип. В ее душе теплилась слабая надежда, что телефон все еще лежит там, но скамейка оказалась пуста. Тогда Женя отправилась на поиски Саньки.

Мальчишку она искала больше часа, побывала во всех ближайших магазинах и опросила всех продавщиц, обошла окрестные дворы, закутки и переулки – но безрезультатно. Саньки нигде не было. Как сквозь землю провалился.

Совершенно обессилев, Женя вернулась в сквер и опустилась на скамейку.

Что же теперь делать? С чего начинать поиски? Да и кого сперва искать – Игоря или Саньку? Санька, конечно, мальчишка опытный, и на улице он за здорово живешь не пропадет. Но, с другой стороны, его брат Никита был еще более опытным, и чем все это кончилось?

Женя скорбно вздохнула. «Правду сказал Валентин Иванович, – подумала она. – Я и в самом деле горемыка. Все, кто со мной связывается, попадают в беду».

И когда Женя совсем отчаялась, знакомый женский голос проворковал у нее над ухом:

– Простите, отсюда отходит автобус до Среднесибирска?

– Ксюша! – ахнула Женя и даже руками всплеснула. – Что ты здесь делаешь?

Ксюша уселась на скамейку и протянула ей что-то.

– Кажется, это твое?

Женя уставилась на перстень, не веря собственным глазам.

– Откуда он у тебя?

– Папик помог, – ответила Ксюша. – Он же у меня колдун. Посоветовался с картами, повертел чашку с кофейной гущей, бросил кости на стол и живо узнал, где ты и что с тобой случилось. Так ты его возьмешь?

Женя взяла перстень и сжала в руке.

– Ксюш, почему твой отец мне помогает? – спросила она, нахмурив брови.

Ксюша хмыкнула:

– Нормальный вопрос! Похоже, мой чудесный папик решил взять над тобой шефство. Вот погоди: он тебя еще удочерит!

– Да зачем я ему сдалась-то? – с легкой досадой вымолвила Женя.

– Как зачем? У тебя ведь «дар»! Он всю жизнь сокрушается, что я родилась бездарью. Он-то думал, что я унаследую его талант. Буду крутить мозги людям и выкачивать из них деньги. А я в этом ни бум-бум.

Закинув локти на спинку скамейки, Ксюша задрала голову и уставилась на облака.

– Дождь будет, – тихо сказала она.

Женя тоже посмотрела на небо, но оно было чистым, лишь легкие перистые облака кое-где белели на синей глади.

– Ты что, умеешь предсказывать погоду? – спросила Женя.

– Да нет, просто по радио слышала. – Ксюша перевела взгляд на нее и слегка прищурилась. – А теперь рассказывай, что с тобой случилось? – потребовала она. – Почему ты такая грустная? И куда подевался тот маленький чумазый чертенок?

Женя уныло вздохнула:

– А чего рассказывать? Один парень обещал отвести меня к Игорю, если я отдам ему перстень. Он меня обманул. Перстень пропал, а теперь нашелся. Вот и вся история. Ума не приложу, как он к тебе попал?

– Твой перстень застрял в решетке водостока, – спокойно ответила Ксюша. – Мне папик дал четкие указания: название улицы, номер дома, бар «Пивная пена», черная решетка. Так что я быстро его нашла.

Женя помолчала, обдумывая услышанное.

– Слушай, Ксюш, – робко заговорила она, – а Валентин Иванович правда колдун?

– Правда, – кивнула Ксюша. – Он ведь квартиру на ночь не для денег сдает.

– А для чего?

– Да ты уже и сама догадалась. Папик серьезно болен. Уже два года. Врачи сказали, что он не протянет и пяти месяцев, а он все еще жив. И пока что не собирается умирать.

– А при чем тут квартира? – не поняла Женя.

– Папику, чтобы не умереть, нужна жизненная энергия. А она из него уходит. Как воздух из дырявого мячика. Вот он и сосет ее из своих постояльцев. Ты чего так побледнела? Не бойся, он же не всю энергию из них высасывает. И выбирает только здоровяков. Те даже ничего не замечают.

– А… – Женя сглотнула слюну. – А как он это делает?

Ксюша небрежно дернула плечами:

– По какому-то «воздушному тоннелю». Видела когда-нибудь, как кокаин нюхают?

– Нет.

– Ничего, еще увидишь. Ну так вот, кокаин нюхают через трубочку или бумажку, скрученную трубочкой. А мой папик создает такую трубочку из потоков воздуха. При этом произносит специальный заговор – «на перетекание жизни».

– А можно так всю жизнь из человека высосать? – поежившись, спросила Женя.

– Думаю, можно. Но мой папик добрый. Он скорее сам в лепешку расшибется, чем другому человеку зло причинит.

– А в Москве много таких, как Валентин Иванович?

– До чертиков! Прочтет какой-нибудь дурак пару книжек по черной или белой магии, купит на Арбате липовые карты Таро, зажжет пару ароматических свечей – и вот уже готовый колдун и предсказатель. Люди на это клюют.

– Но твой отец…

– Настоящий, – кивнула Ксюша. – Он и из меня пытался ведьму сделать, но все без толку. Нет у меня способностей к ведовству. И ведь что обидно: папик во мне видит какой-то дар. Что-то связанное с жизнью. Но конкретно этот дар назвать не может. Однако некоторым фокусам он меня научил. Хочешь покажу?

В глазах Жени блеснуло любопытство.

– Давай, – кивнула она.

Через пару минут они были в магазине. Ксюша протянула продавщице сторублевую купюру и сказала, глядя той прямо в глаза:

– Поменяйте, пожалуйста, по тысяче.

Продавщица, толстая суровая тетка, взяла у Ксюши сотню и бросила на прилавок две тысячные купюры.

– Держи!

Ксюша сгребла деньги и показала их Жене.

– Видишь? – весело сказала она. – Как тебе такое колдовство? Закатим пирушку?

Женя молча вынула купюры у Ксюши из пальцев и протянула их продавщице.

– Заберите, пожалуйста, – сказала она. – И верните нам нашу.

– Сами не знают, чего хотят, – проворчала продавщица, забрала две тысячи и швырнула на прилавок смятую сотню. – Держите и топайте отсюда!

Когда девушки очутились на улице, Женя повернулась к Ксюше и сурово сказала:

– Это не колдовство, а элементарное воровство.

– Да ладно тебе, не парься, – развязно заявила Ксюша. – Я бы и сама их вернула. Что я, не понимаю, что ли? За такие дела могут и по шапке надавать.

– Ты имеешь в виду милицию?

– При чем тут милиция? Менты об этом никогда не узнают.

– Тогда кто?

Ксюша дернула уголком губ и неохотно проговорила:

– Старшие. Я их называют «рулевые». Они тут всем руководят. Разруливают сложные ситуации, и все такое. Они всю Москву на территории поделили. В одном районе промышляют цыганки-кэлдэрарки, в другом – мусульманки с заговорами из Корана, в третьем – всякие китаезы и япошки: иглоукалывание, мантры, восточный массаж и тому подобная хрень. В четвертом, это возле Лумумбария, – мулатки-вудуистки с деревянными куклами. В общем, нашего брата в Москве хватает. Место-то рыбное.

«В Москве много нечисти», – вспомнила Женя слова Матильды.

– Моя бабка то же самое говорила.

– А чего ты хочешь, – пожала плечами Ксюша. – Большой город, большие деньги, масса всяких соблазнов. И все прут к нам. Чудеса нынче в цене. Вон Кашпировский с Чумаком когда-то даже на центральные телеканалы прорвались. Но это все лажа, работа на публику.

– А почему люди идут к вам, а не в церковь? – поинтересовалась Женя.

– Потому что желания у них чаще всего грязные. Один ревнует, другой завидует, третий ненавидит. С этим в церковь не пойдешь. Да и где ты найдешь священника, который предскажет тебе будущее по линиям руки или приворожит парня? С точки зрения церкви, все это бесовщина, а колдуны и целители – самые заурядные бесы.

Женя подумала и сказала:

– Я никогда не стану ведьмой. Это не для меня.

Ксюша засмеялась.

– Слыхали? Ведьмой она не станет! А между прочим, в Библии написано, что зарывать талант в землю – это грех. Так что за тебя уже все решили.

– Кто?

– Дед Пихто, который сидит на облачке.

Женя нахмурилась. Несколько секунд она сидела молча, затем покачала головой и тихо сказала:

– Я так не могу.

– Научишься, – заверила ее Ксюша. – Поживешь в Москве, покрутишься среди местных рож и научишься. Слушай, Жека, а давай я тебя в одно место отвезу! Ты же хочешь поглазеть на московскую «нечисть»? А там этого добра полно.

– Что за место?

– Клуб такой, «Дягилев» называется. Пафосное местечко. У тебя, конечно, прикид неважный, но я проведу. Поехали, а?

Женя покачала головой:

– Нет. Мне Игоря надо искать. И Саньку.

– Ну и как ты их будешь искать?

Женя пожала плечами:

– Пока не знаю.

– А я знаю, – убежденно сказала Ксюша. – Мы поедем к моему папику, и он сообщит, что надо делать. Но освободится он только вечером. А пока он занят, мы с тобой завалимся в клуб, и я познакомлю тебя с массой ценных субъектов. У них есть деньги, власть и связи. И кто-нибудь из них точно сможет тебе помочь!

– Ты думаешь? – с сомнением пробормотала Женя.

– Я не думаю, я знаю. Ну, так как? Ты согласна?

Женя подумала и сказала:

– В принципе я не против.

– Тогда помчали!

В клубе было шумно, все пили и веселились. Правда, что значит «пафосный клуб», Женя так и не поняла. А Ксюша постоянно тыкала в кого-нибудь пальцем и взволнованно шептала Жене на ухо что-нибудь вроде:

– Видишь этого пузатого? В очках?

Жене толстяк показался знакомым.

– Я его где-то видела, – сказала она.

– Еще бы! Это известный политик. Из ЛДПР. Клевый дядька! Папик его постоянно доит!

Женя взглянула на толстяка внимательнее – да, действительно, она видела его по телевизору, и не раз. Рядом с ним стояла очень красивая темноволосая девушка. Жене показалось, что она похожа на колдунью.

– Ксюш? – окликнула она. – А кто это рядом с политиком? Она похожа на колдунью.

– Это? – Ксюша удивленно заморгала. – Ты что, с луны свалилась? Это же черненькая из «Блестящих». Папик ей в прошлом году такого паренька приворожил – блеск!

– Точно! – улыбнулась Женя. – Я ее тоже видела по телевизору.

Она снова перевела взгляд, и вдруг ее брови взлетели до самых корней волос.

– О боже! – воскликнула она. – Неужели это он?

– Который? А, этот. – Ксюша кивнула: – Угу, он самый.

– Я обожаю его передачу! А в жизни он еще симпатичнее, чем на экране.

Ксюша презрительно дернула щекой:

– Альфонс. Нашел себе старушку с миллионами, теперь паразитирует. Она ему квартиру купила – с видом на храм Христа Спасителя. Пафосно так!

Женя продолжала разглядывать гостей клуба.

– А что скажешь про этого? – спросила она, кивнув на известного певца.

– Голубой, – махнула рукой Ксюша. – К тому же нарцисс. На заре своей карьеры носился по Москве и искал посредника, чтобы продать душу дьяволу.

– Нашел?

– Ага. Одну старую ведьму со связями. Женился на ней, прославился, заматерел. Теперь молодым певцам помогает.

– Но ведь это хорошо!

– Угу. Только у всех этих певцов кавалерийская походка и постоянный зуд в одном месте.

Женя поморщилась.

– Ой! – воскликнула она вдруг, вытаращив глаза. – А это актер из «Бригады»… Как же его…

– Не парься, он тут с женой, – осадила Женю Ксюша. – К тому же квасной патриот. Совсем поехал на этом деле. Скоро в лаптях ходить будет. Одно время язычеством славянским увлекся, бегал по Москве, чародеев искал, чтобы их науку перенять.

– Нашел?

– Угу. Теперь как на дачу едет, заговоренный котелок с собой постоянно берет. Из корешков репея живую воду пытается выварить.

– Зачем?

– Чтобы Россию из пепла возродить и мессией стать.

– Что за глупость? – усмехнулась Женя.

– Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы лбом об стену не билось. Без таких, как он, мой папик давно бы по миру пошел. А так ничего, живем. Вон видишь того мужчинку – поджарый, с чубчиком? Из аппарата президента или что-то вроде того. Папик ему как-то на картах Таро гадал – станет он президентом или нет.

– И как?

Ксюша качнула головой:

– Не станет. Кишка тонка.

– Вы ему так и сказали?

– Нет, конечно. Зачем травмировать человека? Папик ему будущее обрисовал, но расплывчато. Намекнул на большую дорогу. Посмотри, какой надутый теперь ходит! Вот-вот лопнет! О, а вот и тот, кто нам нужен!

Ксюша схватила Женю за руку и подтащила ее к солидному лысоватому мужчине в дорогом костюме.

– Добрый вечер! – выпалила она.

Мужчина обернулся, взглянул на Ксюшу и лучезарно улыбнулся:

– А, Ксюшенька! Здравствуйте, моя милая!

Лысоватый дядька нагнулся и поцеловал Ксюше руку.

– Как дела? – поинтересовалась она.

– Дела? Да как дела – верчусь-кручусь, зашиваюсь совсем на работе. А когда не зарабатываю – думаю, как заработать. Все бы ничего, но бессонница замучила… Ксюш, а это кто с тобой?

– Это? Моя двоюродная сестра. Между прочим, потомственная ведьма.

В глазах мужика зажегся интерес.

– В самом деле?

– Да, – кивнула Ксюша. – Женька, познакомься: это Борис Романович.

– Очень приятно, – промямлила Женя.

Она и так его узнала. Когда в газетах писали о самых богатых людях России, фотографию этого мужчины постоянно помещали в первую десятку.

Борис Романович галантно поцеловал Жене руку и, изобразив на губах сладкую улыбку, спросил:

– Женя, а вы практикуете?

«Что практикую? – хотела спросить Женя, но не успела. Ксюша ее опередила:

– Женька практикует, – сказала она. – Предсказывает будущее, заговаривает на успех. У нее клиенты на полтора года вперед расписаны.

В глазах бизнесмена засветилось уважение.

– Среди ваших клиентов наверняка есть известные люди? – спросил он.

Женя открыла рот, чтобы ответить, но Ксюша снова ее опередила.

– Борис Романович, вы что, с луны свалились? – небрежно сказала она. – Какая честная ведьма станет открывать имена своих клиентов?

– Да-да, простите, – кивнул Борис Романович. Он по-прежнему смотрел на Ремизову с большим интересом. – Женя, а что, если вы погадаете мне? В моей жизни случается много неожиданностей, и я хочу быть к ним готов.

«Да не умею я гадать! – хотела сказать Женя. – Это все Ксюшины шутки!»

Она уже начала говорить, но Ксюша больно ущипнула ее за руку и быстро заявила:

– Женя может вами заняться. Но это будет дорого стоить.

– Деньги – не проблема, – сказал Борис Романович. – Я заплачу столько, сколько потребуете.

– Тогда она вас примет! Жень, ведь ты его примешь?

– Когда именно? – деловито уточнил бизнесмен.

– Этого сразу не скажешь. Жене сначала нужно свериться с расписанием, и все такое.

Борис Романович улыбнулся:

– Что ж, я подожду. А пока… – Тут в кармане у него запиликал телефон. Борис Романович извинился, вынул мобильник, сверкнувший драгоценными камнями, и отошел в сторону.

– Ну, вот, – весело сказала Ксюша, когда Борис Романович ушел подальше. – Нашли тебе клиента. Если поставишь себя правильно, он тебя озолотит.

Женя поморщилась. Вульгарный жаргон Ксюши ее раздражал. «Принимает», «клиенты», «озолотит» – уж больно все это напоминало проституцию.

– Я не ведьма, – сухо сказала Женя. – И никогда ею не стану.

– Да ну? – Ксюша пожала плечами. – Ну, дело твое. Если надумаешь – свистни! Пойдем пропустим по стаканчику? Тут делают такие вкусные коктейли – закачаешься!

Не дав Жене опомниться, Ксюша схватила ее за руку и подтащила к бару.

– Дружочек, сделай нам два «фирменных»! – проворковала она бармену.

Тот кивнул и через минуту поставил на стойку два высоких бокала с густой голубоватой жидкостью. Ксюша взяла один, поймала накрашенными губами соломинку и жадно отпила.

– Вкуснотища, – блаженно протянула она. – Женька, а ты чего же? Попробуй!

– Я не люблю спиртное.

– Я же тебе коктейль, а не водку предлагаю! Давай, не стесняйся. Это правда вкусно.

Женя пододвинула к себе бокал и немного отпила. Коктейль был действительно вкусным.

– Ну, как? – поинтересовалась Ксюша.

– Изумительно.

– А я тебе что говорила!

Потягивая через соломинку прохладный ароматный напиток, Женя таращилась по сторонам.

– Выходит, что все они: политики, бизнесмены, артисты – клиенты твоего отца? – поинтересовалась она, когда бокал опустел наполовину.

Ксюша кивнула:

– Ну да! Когда на человека обрушиваются власть и слава, он сходит с ума. Начинает думать, что он избранный. А раз так – значит, на его стороне какие-то высшие силы. В итоге он тащится к таким, как мой папик, судьбу узнать, удачу приворожить. Ты посмотри на них – они же все боятся!

– Чего?

– Того, что однажды утром проснутся – а все кончится. Ни славы, ни денег, ни власти – ни фига. Видишь вон того парня в кепочке?

– Да. А кто он?

– А ты не узнала? В бабском одеянии на сцене кривляется и поет. Смешно получается, мне нравится. Думаешь, о чем он долгими ночами размышляет?

– Не знаю. О чем?

– О конвейере. Старые «звезды» надоедают, публика требует чего-нибудь новенького – включается конвейер. Публике дают новых звезд, а старых выбрасывают на помойку. Чем выше взлетел, тем больнее падать, понимаешь? А вон и наш олигарх на горизонте нарисовался! – воскликнула Ксюша. – Позвать его к нам?

– Как хочешь, – пожала плечами Женя.

– Ты не парься: он мужик хороший. Только со странностями. Два раза в день нефть пьет.

– Как пьет?

– Как все пьют – из рюмочки. Кто-то из целителей убедил его, что нефть – это кровь земли и что она дает ему силы. Вот он и старается. Все боится удачу спугнуть. Духов земли привораживает.

– Зачем?

– Чтобы они ему служили.

Ксюша помахала рукой олигарху. Тот зашагал к ним.

– Привет, девчонки! – Теперь Борис Романович был слегка навеселе. Подойдя к барной стойке, он слегка обнял Ксюшу и Женю. – А я вас по всему клубу ищу!

– Зачем? – спросила Ксюша и без церемоний сбросила лапу Бориса Романовича со своего плеча.

– В гости вас пригласить хочу, – ответил тот. – Скучно мне сегодня.

– Скучно? – Ксения фыркнула. – А мы тут при чем?

– Надоели, понимаешь, мне эти шалашовки. Хочется с нормальными бабами пообщаться. За жизнь поговорить, и все такое.

– Насчет «всего такого» это не к нам, – отрезала Ксюша.

– Ксюш, ты меня неправильно поняла, – заверил ее Борис Романович. – Я просто хочу пообщаться. По-человечески. По-дружески.

– Ну как, Женюра? – поинтересовалась у подруги Ксюша. – Примем приглашение?

Женя колебалась. Ехать в гости к незнакомому мужчине было как-то уж слишком… А вдруг он маньяк? Или просто придурок? В Среднесибирске таких хватает. Затащит к себе домой, запрет дверь на замок и станет склонять к разным гадостям. С другой стороны – дядечка известный и уважаемый. Женя даже где-то читала, что Борис Романович – меценат, он выкупил у какого-то французского миллионера картины русского художника, чтобы подарить их Третьяковке.

– Решайтесь, Женечка! – улыбнулся Борис Романович. – Вы ведь не москвичка? Полюбуетесь, как живет простой российский труженик. Посмотрите мою коллекцию раритетов.

Услышав про коллекцию раритетов, Женя сдалась. Она с детства обожала всякие вещицы, особенно – экзотические. К тому же у этого олигарха было такое доброе и располагающее лицо.

– Ладно, – кивнула Женя. – Но только ненадолго.

– Надолго и не получится! – улыбнулся Борис Романович. – Я ведь бизнесмен, у меня в восемь утра переговоры с деловыми партнерами, а к ним еще нужно подготовиться.

Черный «Мерседес» въехал во двор особняка и остановился. Выглянув в окно, Женя увидела двух здоровенных парней в черных куртках. У них были коротко стриженные затылки и квадратные челюсти, как у «качков» из комиксов.

– Приехали, – сказал Борис Романович.

Шофер выскользнул из машины и открыл боссу дверцу.

– Идиот, – сердито сказал ему олигарх. – За девчонками поухаживай!

Шофер быстро обежал машину и открыл дверцу со стороны Жени. Она и Ксюша выбрались из огромного «Мерседеса». Вокруг Бориса Романовича тут же запрыгали три здоровенных пса. Женя поежилась и машинально спряталась за спину Ксюши.

– Красивые собачки, – похвалила та, с опаской глядя на зверюг.

– Это ирландские волкодавы, – похвастался Борис Романович. – Элитные псы. Рост в холке – восемьдесят сантиметров. Давление челюстей, как у молодых тигров. Вот, смотрите!

Борис Романович взял из поленницы березовый брусок и свистнул ближайшему псу. Тот подбежал, виляя хвостом.

– А ну возьми! – негромко сказал Борис Романович и ткнул поленом псу в морду.

Волкодав схватил полено зубами и сжал челюсти. Дерево с хрустом переломилось пополам.

– Видали? – гордо сказал Борис Романович, отряхивая руки. – А теперь представьте, что было бы, если бы на месте этого полена оказалась рука или нога!

На этот раз поежилась и Ксюша.

– Борис Романович, вы бы их убрали подальше, – попросила она. – А то кого-нибудь покалечат.

– Без команды – никогда, – с улыбкой заверил ее Борис Романович. – Ладно, девчонки, айда в дом. Покажу вам свою коллекцию.

Олигарх обнял девушек за плечи и повлек их к двери особняка. В апартаментах Бориса Романовича Женя почувствовала себя маленькой и ничтожной. Здесь была такая великолепная мебель, такие роскошные ковры и такие блестящие статуи, что в голову немедленно приходила мысль о дворце. Олигарх водил их по комнатам и, усмехаясь, рассказывал:

– Этот чайный столик моя благоверная притащила из Китая. Говорят, за ним пил чай сам император Цинь… А вот эту люстру мы заказывали в Венеции. Над ней работали пять лучших мастеров Мурано… А вот эти кресла…

Женя слушала и не могла наслушаться. Глядя на чайный столик, она мгновенно представила себе этого императора Цинь. Невысокий, с худыми, чуть сутулыми плечами и выпирающим из-под халата круглым животиком. Император посмотрел на Женю узкими, заплывшими глазами и, усмехнувшись, пригладил пальцами черные усы. Взгляд у него был лукавый и неприятный, поэтому Женя поспешила отвернуться.

Глядя на люстру, она увидела, как пять темноволосых итальянцев выдувают из трубочек стеклянные шары и сосульки. Лица у них сосредоточенные и спокойные, как у всякого мастера, который знает цену себе и своей работе.

– …Из чистого золота, – донесся до ее слуха голос Бориса Романовича. – Между прочим, в этом фонтане золота целых три килограмма!

Женя остановилась перед небольшим золотым фонтаном, изображающим русалку, и завороженно уставилась на разноцветные, сверкающие струйки воды, стекающие у русалки по волосам и хвосту. Лицо у русалки было веселое, улыбающееся, однако, приглядевшись, Женя поняла, что улыбка эта какая-то вымученная и несчастная.

– Ну, чего уставилась? – как бы говорила русалка. – По-твоему, у меня дурацкий вид? Эх, посадить бы тебя на мое место и заставить пускать изо рта эти идиотские струи – я бы на тебя посмотрела!

Женя виновато улыбнулась и поспешила за олигархом.

– …Кандинского на «Сотбисе» за четыре миллиона баксов, – продолжал разглагольствовать Борис Романович, останавливаясь перед стеной, завешанной старинными картинами в резных позолоченных рамах. – Только, сколько ни смотрю, ни черта в этой мазне не понимаю!

– Вы же вроде коллекционировали курительные трубки, – сказала Ксюша.

Борис Романович хмыкнул.

– Полгода назад переключился на картины, – объяснил он. – Говорят, это выгоднее.

Женя обвела взглядом увешанную картинами стену и удивленно спросила:

– Это вы за полгода накупили?

– Угу, – кивнул Борис Романович. – Отправил людишек по аукционам, велел не скупиться. Вот это Репин. А вон – Айвазовский. – Борис Романович задумчиво посмотрел на картину, изображающую морской шторм, и лицо его просветлело. – Здорово, – с придыханием сказал он. – Сразу молодость вспоминается. Я в морфлоте три года оттрубил.

Ксюша за спиной у олигарха весело подмигнула Жене и поинтересовалась:

– А Шишкин вам о чем напоминает? О своем домике в деревне?

– А что – красивая картинка, – пожал плечами Борис Романович. – Я вообще природу люблю. Елочки, сосенки… Кстати, посмотрите на эту картину повнимательнее. Ничего необычного не замечаете?

Ксюша, прищурившись, посмотрела на картину и вдруг воскликнула:

– О господи! Женька, обрати внимание! Там под кустом малины мангал с шашлыками!

Борис Романович хихикнул.

– Точно! Это я уже от себя попросил пририсовать. У меня недалеко от дома место есть – точь-в-точь как на картине! Только мангала не хватало. Ну, я его и…

– Тогда надо было и ящик водки нарисовать, – сказала Ксюша. – Чтобы совсем уж натурально.

Борис Романович захохотал:

– В самом деле! Об этом я как-то не подумал! Завтра же позову мазилу из Строгановки – пусть нарисует!

Вскоре экскурсия закончилась, и Борис Романович пригласил их за стол, перекусить «чем бог послал». Как говорилось в известной книжке, бог в этот день послал Борису Романовичу довольно много: икру, балык, оливки, экзотические закуски. Прислугу олигарх отослал, объяснив девушкам: «Не люблю, когда эти ребята крутятся вокруг стола!»

Повернувшись к сервировочному столику, уставленному бутылками, Борис Романович весело спросил:

– Ну что, девчонки, – зажжем?

– Легко, – улыбнулась Ксюша.

– Вы что пить будете?

– Я мартини, – сказала Ксюша. – Женька, а ты?

– Я?.. – Женя уставилась на бутылки с разноцветными этикетками и растерянно пожала плечами. – Даже не знаю.

«Джейн бросила в стакан пару кусочков льда, плеснула джина и разбавила его тоником», – вспомнила она эпизод из какой-то книжки и робко проговорила:

– Если можно, джин с тоником и со льдом.

Борис Романович вскинул брови, затем перевел взгляд на Ксюшу и весело ей подмигнул:

– А ведь соображает!

Хозяин разлил спиртное по стаканам.

– Девчонки, давайте выпьем на брудершафт, а? Я ведь вышел из рабочего класса и терпеть не могу «выкать» своим друзьям. Вы как?

– Я «за», – сказала Ксюша.

– Я тоже, – смущенно пробормотала Женя.

И Борис Романович принялся «зажигать». Выпив с гостьями на брудершафт, он мгновенно перешел на «ты» и стал травить байки, перемежая их такими солеными и крепкими выражениями, от которых стеснительной Жене, воспитанной на дамских романах, делалось немного не по себе.

После третьего тоста мобильник олигарха – «Нокиа» самой последней модели – запрыгал на столе и хрипло заголосил:

– «Владимирский централ – ветер северный»…

Борис Романович сгреб со стола телефон и поднес его к большому розовому уху:

– Слушаю!..

Несколько секунд олигарх слушал, сдвинув брови. Затем, буркнув в трубку: «Погоди секунду», улыбнулся девушкам и сказал извиняющимся голосом:

– Девчонки, я отлучусь на минутку, а вы пока тут выпейте и поболтайте, хорошо?

С этими словами Борис Романович быстро поднялся из-за стола и вышел в соседнюю комнату.

– Ну? – тихо спросила Ксюша. – И как он тебе?

– Ничего, обаятельный, – ответила Женя. – Старый только. И лысина в полголовы.

– Далась тебе эта лысина. – Ксюша отхлебнула мартини и пожала плечами: – Мне вообще лысины у мужиков нравятся. В этом есть что-то трогательное. Сразу хочется такого мужчинку к груди прижать и по плеши похлопать.

Женя вспомнила, что во всех романах, которые она читала, мужчины почти всегда были красавцами и брюнетами, а волосы у них были либо «густые, как шерсть дикого зверя», либо «крупной волной спадали на мускулистые смуглые плечи». Вспомнила и, насмешливо наморщив нос, фыркнула:

– Скажешь тоже.

– Ты пойми, молодых и красивых олигархов – раз, два и обчелся, – объяснила Ксюша. – Им сейчас всем за сороковник. Все плешивые и тертые жизнью. У этого хоть брюхо небольшое.

– Ну, не знаю, – с сомнением сказала Женя. – Мне больше нравятся молодые…

Ксюша фыркнула и поморщилась:

– Молодые ей нравятся, а! Ты лучше посмотри на полотно Айвазовского, которое висит у тебя над головой, и представь себе, сколько оно стоит! Тогда и про лысину забудешь, и про брюшко.

– Ты что, хочешь выйти за него замуж? – удивленно спросила Женя.

– Ну почему сразу замуж? – передернула плечами Ксюша. – Необязательно. Можно и по-другому. Эти дядьки – народ щедрый. Для них подарить подружке машину или квартиру – как сигарету закурить!

По лицу Жени пробежала тень. Она поставила на столик стакан с джин-тоником, поправила пальцем очки и сурово заявила:

– Мне такая машина на фиг не нужна.

– Да ну? – весело воззрилась на нее Ксюша. – А какая нужна?

– Такая, чтобы я сама на нее заработала, – отчеканила Женя. – А если и приму столь дорогой подарок, то только от родного человека.

– От мужа, что ли?

Женя нахмурилась и кивнула:

– Можно и от мужа.

Ксюша засмеялась.

– Ой, не могу! И где же ты такого мужа отыщешь, сексапильная ты наша? У тебя какой рост?

– Неважно, – угрюмо ответила Женя.

– А бюст-талия-бедра?

– Тоже неважно.

– Ну а вес? Весишь-то ты сколько?

– Что ты ко мне пристала с этими глупостями? Какая разница, сколько я вешу? Я добрая и умная, вот.

– Есть! Есть разница! Пойми же ты, дуреха, этих боровов вовсе не интересует твой супермозг, им нужна твоя супергрудь, твои суперноги и суперулыбка!

– Звучит здорово! – пробасил за спиной Жени голос Бориса Романовича. – Простите, что заставил вас скучать, дамы. Бизнес не отпускает. – Он подошел к столику и брякнулся на диван. – О чем спорите, девчонки?

– О своем, о женском, – хмуро ответила Ксюша.

– Ну-ну. – Борис Романович разлил спиртное по бокалам и обвел девушек насмешливым взглядом: – Так на чем мы остановились, красавицы?

– На Шишкине и Брюллове, – сухо ответила ему Ксюша, обиженно поглядывая на нахохлившуюся Женю.

– Ах да. – Борис Романович кивнул. – Это интересная история. Давайте выпьем, и я вам ее расскажу!

Ксюша подняла бокал, а Женя тихо сказала:

– Мне уже хватит.

– Как хватит? Почему хватит? – удивился Борис Романович.

Женя покраснела и открыла рот, чтобы ответить, но Ксюша ее опередила:

– Она больная, ей нельзя.

– Больная? – еще больше удивился олигарх. – А с виду и не скажешь.

– У нее проблемы с мозгами, – пояснила Ксюша. – У всех обычные мозги, а у нее – супермозг. Это такая большая серая штука, которой не нужны ни машина, ни квартира, ни драгоценности.

– Хватит нести чушь! – рассердилась Женя. – Борис Романович, вы хотели рассказать про Брюллова!

– Про Брюл… Ах да. – Лицо олигарха снова повеселело. – Купил, понимаешь, неделю назад рисунок. Дурацкий рисунок – большой лист, а посередине – глаз. И подпись: «Се я рисовала. Девятнадцатое марта тысяча девятисотого года». А на обратной стороне еще одна: «Рисовала Лидия Брюллова». Читаю, блин, и фамилия такая знакомая. Тут и эксперт один подвернулся. Говорит: «Брюллова – помните? «Последний день Помпеи». – «А! – говорю. – Точно! В школьном учебнике истории репродукцию видел!» Ну, думаю, надо брать. «Сколько, – спрашиваю, – стоит картинка?» А он на меня глазенками поверх очков зыркнул и говорит: «Точную цену назвать не могу, но где-то в районе двадцати тысяч долларов». Тю, думаю, какая дешевка. Ну и, натурально, предлагаю ему двадцать пять кусков, но чтобы сразу – не дожидаясь аукциона.

– А он? – спросила Ксюша, нарочито широко улыбаясь и не глядя на Женю.

– А он дает мне экспертное заключение: так, мол, и так: рисунок нарисовала Лидия Брюллова в тысяча девятисотом году. Печать и подпись эксперта. Вроде все в порядке, так?

– Так, – кивнула Ксюша.

– Вот и я так же подумал. Заплатил деньги, притащил рисунок домой, окантовал в дорогую рамку, повесил на стену. Сижу, любуюсь. А нормально, думаю, тетка нарисовала. Похоже.

Борис Романович отхлебнул из стакана, облизнул толстые губы и продолжил рассказ:

– Ну вот. А тут ко мне приятель приходит, тоже коллекционер. «А это, – спрашивает, – у тебя что за картинка висит?» – «Да вот, – отвечаю, – приобрел. Брюллова. Лидия». Он на меня посмотрел так странно и спрашивает: «А ты знаешь, кто такая эта Брюллова?» – «А то, – говорю. – Она «Последний день Помпеи» нарисовала».

Женя хмыкнула и поправила пальцем очки, но Борис Романович не обратил на ее жест никакого внимания. Он продолжал рассказ:

– «И сколько ты за этот рисунок заплатил?» – спрашивает приятель. Я ему: «Да недорого. Всего-то двадцать пять тысяч баксов». Ну, приятель мой давай ржать. «Кинули тебя, – говорит. – Развели, как полного лоха. «Последний день Помпеи» Карл Брюллов нарисовал. А эта Лидия – всего-навсего его внучка. Четырнадцатилетняя девчонка!»

Тут Борис Романович хохотнул и сам – чуть спиртное не расплескал.

– Представляете! – зычно и весело воскликнул он. – Мне вместо Карла Брюллова его внучку подсунули! Четырнадцатилетнюю девчонку! И главное – не подкопаешься. Заключение эксперта подлинное, ни слова, мерзавец, не соврал!

Ксюша нарочито громко засмеялась и зыркнула глазами на Женю. Та тоже позволила себе улыбнуться – насмешливо и слегка снисходительно – с видом отличницы, случайно попавшей в компанию тупых двоечников.

– Вот так и лоханулся, – философски заключил Борис Романович. – Главное, что Карла Брюллова-то я потом вспомнил. Меня фамилия с толку сбила. Хорошо хоть всего на двадцать пять штук кинули. Я бы больше дал, если бы попросили.

Олигарх уже основательно захмелел. Он взял со столика пульт и нажал на кнопку. И тотчас из динамиков огромной стереосистемы заголосила «ВИА Гра»:

– Ну что, девчонки, оттопыримся в танце? – Борис Романович встал с кресла и, притоптывая в такт музыке, протянул руку Жене: – Женечка, вы позволите вас пригласить?

Она неуверенно посмотрела на Ксюшу.

– Иди-иди, – улыбнулась та. – Покажи этому кабану, как танцуют сибирские лани.

И Женя пошла. А куда было деваться? Отказывать людям она еще не научилась.

Борис Романович обхватил короткопалой лапой Женину талию и забормотал ей на ухо:

– Слушай, ты мне сразу понравилась. Люблю пышечек. Таких, как ты.

«Сомнительное достоинство», – с грустной иронией подумала Женя. А вслух сказала:

– Спасибо за комплимент.

– Нет, правда, – продолжил шептать Борис Романович, все сильнее сжимая Женю в объятиях. – Я тощих любовниц только для понта держу. Чтоб перед друзьями похвастаться. А в постели обожаю с толстушками покувыркаться. Люблю, чтобы было за что подержаться. У тебя, я вижу, с этим все в порядке.

Женя остановилась и сделала слабую попытку высвободиться из объятий олигарха.

– Ты чего? – удивился он.

– Я устала, – хмуро сказала она. – Можно мне сесть?

– Да ладно, не выдумывай. С чего тебе уставать-то? – Борис Романович крепче стиснул Женю в объятиях и горячо задышал ей на ухо. – Ты, зая, не переживай. Я мужик нежадный. Хочешь кольцо с брюликом – будет тебе кольцо. Хочешь шубку – будет шубка. Правда, все это нужно еще заслужить. Покувыркаемся ночку. Если все сделаешь правильно – позову и на вторую. А две ночи с одной и той же женщиной – это уже роман!

Борис Романович неприятно захихикал. Затем чмокнул Женю жирными губами в ухо и запустил руку ей под кофточку. Женя вскрикнула и судорожно оттолкнула олигарха.

– Ты чего? – изумился он.

– Пустите! – зло крикнула она, заливаясь краской гнева. – Я больше не хочу с вами танцевать!

Борис Романович нахмурился.

– Кончай выеживаться, – сказал он. – А то обижусь.

Тут олигарх резко притянул Женю к себе и чмокнул ее в губы.

– Пустите, сказала! – крикнула она.

Ксюша поставила бокал с мартини на стол и заорала:

– Эй, Борюсик, убери от нее грабли!

– Ты пей мартини и помалкивай, – не оборачиваясь, рыкнул на нее олигарх.

Ксюша свирепо блеснула глазами.

– Отвянь от нее, старый козел! – грозно сказала она.

Лицо олигарха побагровело от такой наглости. Он медленно повернулся и прорычал:

– Ты, я вижу, совсем оборзела. Сиди и жди своей очереди, рыжая. Сейчас закончу с толстушкой и возьмусь за тебя.

– Ну, все! – грозно проговорила Женя. – Ты меня достал!

Она резко оттолкнула от себя олигарха и отскочила к столу. Борис Романович вытаращил на девушек налитые кровью глаза и хрипло задышал.

– Играть со мной вздумали? – прорычал он пьяным голосом. – Не получится. Я на вас, мочалок, штуку баксов потратил. Вы мне ее отработаете по полной программе. Сначала – пышка!

И он грузно, как пьяный медведь, двинулся к Жене, расстегивая на ходу ширинку.

– Сейчас… Сейчас встанешь на сахарные колени, откроешь ротик и…

Женя попятилась и наткнулась спиной на шкаф. «Мне конец», – подумала она и, не зная, что предпринять, зажмурилась. Раздался глухой стук, затем что-то рухнуло на пол – что-то тяжелое и большое. Женя приоткрыла один глаз и оцепенела.

Над распростертым на полу олигархом стояла Ксюша, в руках она сжимала бронзовый подсвечник.

– Ты его убила? – ахнула Женя.

Ксюша нервно усмехнулась:

– Да нет. Такого борова подсвечником не убьешь. На него конкуренты шесть раз покушались, а ему хоть бы хны. Оклемался и всех их в землю закопал.

Ксюша поставила подсвечник на мраморную полку камина и быстро прошла к окну. Осторожно отодвинула штору и выглянула наружу.

– Плохо дело, – сказала она после паузы.

– Что? – испугалась еще больше Женя.

– Во дворе пять охранников. Все здоровенные, как черти. Но самое страшное не охранники.

– А кто?

Ксюша повернулась к Жене и тихо сказала:

– Собаки. Или ты уже забыла? «Элитные псы. Восемьдесят сантиметров в холке, давление челюстей, как у молодого тигра».

– О боже! – воскликнула Женя, прикрыв рот ладошкой.

Ксюша снова посмотрела в окно, прищурила зеленые глаза и с небрежной усмешкой заявила:

– Ничего, старушка, прорвемся! Или мы не ведьмы?

– Ты, может быть, и ведьма, а я – нет, – сказала на это Женя.

Ксюша улыбнулась:

– Вот как? Ну, тогда прощай.

Женя вытаращила на нее глаза.

– Что значит… «прощай»? – промямлила она полным ужаса голосом.

Ксюша хищно прищурилась:

– А ты что думала – я вытащу тебя отсюда на себе? Придется прорываться. Отстанешь – пойдешь на корм собакам.

– Зачем прорываться? Нужно просто позвонить в милицию!

Ксюша вздохнула и покачала головой:

– Не выйдет. У него мобильник с кодом. А другие мобильники здесь не берут – по периметру усадьбы специальные глушилки стоят. Позвонить невозможно. Да и кричать бесполезно. Никто не услышит и не придет на помощь.

Женя чуть было не заплакала от страха, но усилием воли взяла себя в руки и задумалась.

«Главное – не паниковать, – сказала она себе. – Маргарет Джейн в романе «Дикое влечение» попала точно в такую же ситуацию. Она оказалась в замке, окруженном разбойниками и злобными псами. Какой же выход она нашла? Думай, Женька, вспоминай!»

Девушка изо всех сил напрягла память. Она прочла сотни любовных романов, и их сюжеты основательно перепутались у нее в голове.

– Эй, – тихо окликнула ее Ксюша. – Ты чего?

Женя прикрыла веки и подала подруге знак, чтобы та молчала. Ксюша лишь плечами пожала. Пока Женя думала, Ксюша взяла с тарелки бутерброд с икрой и принялась меланхолично его жевать.

– Есть! – сказала вдруг Женя и открыла глаза. – Я знаю, что нужно делать! Помнишь, в клубе этот гад сказал, что у него бессонница? Нужно найти снотворное и закатать таблетки в ветчину и копченое мясо. А потом мы скормим это собакам. У него тут наверняка есть шкафчик с разными лекарствами…

– Не шкафчик, а антикварная английская аптечка, – поправила Ксюша и, дожевывая на ходу бутерброд, быстро прошла к маленькой резной полке, висящей на стене между картиной Шишкина и старинными часами. Порывшись в ней, она показала Жене упаковку «Ивадала»:

– Есть!

– А это точно снотворное?

– К гадалке не ходи. Мой папик пьет такое же, когда у него бессонница.

Меньше минуты у Ксюши ушло на то, чтобы вдавить таблетки в кусочки мяса. Женя в это время стояла у окна и, слегка отодвинув штору, изучала обстановку. Когда все было готово, Ксюша сложила мясо в салфетку и вытерла руки бумажным полотенцем.

– Что дальше? – поинтересовалась она.

– Мы выйдем через черный ход, – сказала Женя.

– А где здесь черный ход?

– Вон там, слева от газона, в земле есть люк. От него всего метра три до бетонной стены. Рядом – собачий вольер. А возле вольера, вон там… деревянный ящик. С ящика можно вскарабкаться на крышу вольера. А оттуда мы легко запрыгнем на бетонную стену.

– А что потом? Эта стена больше трех с половиной метров в высоту! Как мы спрыгнем вниз?

Женя поправила пальцем очки, подумала и ответила:

– В полутора метрах от стены – большая ель. Мы можем прыгнуть на ее ветви. Они смягчат падение. – Наткнувшись на скептичный взгляд Ксюши, Женя добавила: – Конечно, без синяков и ссадин не обойтись, но зато у нас будет реальный шанс смыться.

Ксюша приникла к оконному стеклу, что-то прикинула в уме и сказала с сомнением:

– Если мы свалимся с этой стены – ноги переломаем точно. Это в лучшем случае. В худшем мы даже до вольера не добежим. Нас заметят и…

– Надо рисковать, – перебила ее Женя. – Другого шанса все равно нет. Кстати, кажется, он приходит в себя…

Ксюша посмотрела на Бориса Романовича. Он, тихонько постанывая, пытался сесть на полу.

– Стервы… – хрипло прошептал олигарх, увидев девушек. – Я вас…

– Ксюша, постой! – крикнула Женя, но остановить подругу не успела. Та быстро схватила с камина подсвечник и грохнула олигарха по голове.

– Ты с ума сошла! – испугалась Женя.

– Не бойся. Я вполсилы.

Женя подбежала к олигарху, нагнулась и приложила палец к его бычьей шее. Ксюша взяла из тарелки еще один бутерброд и стала как ни чем не бывало жевать его.

– Ну что? – спросила она с набитым ртом.

– Пульс есть, – ответила Женя, нахмурившись.

Ксюша хмыкнула:

– Естественно. Куда он денется?

Женя выпрямилась.

– Нам надо спешить! В любую секунду сюда может войти кто-нибудь из охранников.

– Угу, – кивнула Ксюша, схватила со стола пустой пакет и принялась набивать его бутербродами.

– Ты что? – с изумлением спросила Женя.

– Возьму с собой пару бутербродов, – объяснила Ксюша, продолжая пихать еду в пакет.

– Но зачем?

– Икра очень вкусная. К тому же я не наелась.

Женя поправила пальцем очки и с сомнением произнесла:

– Ты ведь слопала штук восемь.

– Ну и что? – пожала плечами Ксюша. – У меня молодой растущий организм. Я могу съесть целого быка и не заметить. Ну все, готово. – Она сунула пакет в карман куртки и повернулась к Жене. – Куда идти?

– За мной, – сухо сказала та. Она повернулась и быстро зашагала в соседнюю комнату, но вдруг остановилась.

– Черт! – вскрикнула Ксюша, налетев на нее и едва не сбив с ног. – Ты хоть предупреждай, когда останавливаешься! В чем дело?

Женя обвела взглядом комнату и уставилась на старинный комод-бидермейер. Отстранив Ксюшу, она подошла к комоду и положила на него руки.

– Да что происходит-то? – нахмурилась Ксюша, изумленно глядя на нее.

– Нужно отодвинуть этот комод, – твердо заявила Женя.

– Зачем?

– Нужно, – повторила Женя. – Берись за крышку с другой стороны, попробуем сдвинуть его в сторону.

Ксюша неуверенно подошла к комоду. На лице ее застыло выражение крайнего недовольства.

– Чепуха какая-то, – пробурчала она. – При чем тут комод?

Но за крышку взялась.

– На счет «три»! – скомандовала Женя. – Раз… Два… Три!

Комод оказался гораздо легче, чем она рассчитывала. Под ним обнаружился металлический диск со скобой в середине. Женя нагнулась, схватилась рукой за скобу и, поднатужившись, сдвинула диск в сторону.

– Это люк! – ахнула Ксюша, уставившись на черную дыру. – Интересно, куда он ведет?

– На волю, – коротко ответила Женя. – Хочешь быть первой?

– Спасибо, только после вас, – с милой улыбкой ответила Ксюша.

Женя пожала плечами, быстро села на край отверстия и поискала ногами ступеньки.

– Тут лестница, – сообщила она. Через несколько секунд голова ее исчезла во тьме тоннеля. – Я уже внизу! Спускайся за мной! – донесся до Ксении ее взволнованный голос.

Ксюша посмотрела на черную дыру и поежилась.

– А там сухо? – спросила она.

– Сухо! – ответила снизу Женя.

– А крысы? Крысы есть?

– Не знаю! Здесь темно!

Ксюша помедлила еще пару секунд, затем тяжело вздохнула, перекрестилась и полезла следом за подругой. Когда ноги ее коснулись пола, она огляделась.

– Ни фига не видать.

– Где-то тут должен быть выключатель, – предположила Женя. – Сейчас поищем…

Во тьме раздался шорох, вдруг что-то сухо щелкнуло, и тоннель залил электрический свет.

– Ну вот, – радостно сообщила Женя. – Теперь мы точно не заблудимся. Пошли!

– А…

Договорить Ксюша не успела, Женя схватила ее за руку и потащила за собой. Тоннель был похож на обычный коридор, только стены его были бетонными, а потолки – чересчур низкими. Женя шла почти свободно, но Ксюше, которая была сантиметров на шесть выше ростом, приходилось пригибать голову.

– Сразу видно, что подземный ход строили под этого недомерка, – проворчала она. – Сколько нам еще идти?

– Не знаю. Но думаю, недолго.

Метров сто они прошли в полном молчании.

– А вдруг он никогда не кончится? – спросила Ксюша испуганно. – Или это лабиринт, и мы ходим по кругу! А что, если внезапно погаснет свет? Мамочки, как страшно!

– Не погаснет, – заверила ее Женя. – И никакой это не лабиринт. Потерпи еще немного.

Ксюша покорно замолчала. Они шли еще полминуты, затем коридор круто свернул налево, и впереди замаячила железная лестница, ведущая наверх.

– Ну вот, – сказала Женя и облегченно вздохнула. – Теперь главное, чтобы люк оказался открытым. Ты подожди здесь, а я заберусь по лестнице и проверю.

– Но тоннель ведет дальше, – заметила Ксюша. – Может, нам пойти по нему?

– Это обманка, – сказала Женя. – Через сто метров он кончается тупиком. И там точно нет никакого люка.

Ксюша хотела возразить, но промолчала. Она смотрела, как Женя карабкается по лестнице, и тихо шептала:

– Господи, господи, пусть он будет открытым… Пожалуйста, пусть он будет…

Наверху что-то лязгнуло.

– Есть! – радостно сообщила Женя. – Лезь сюда!

Ксюша задрала голову и увидела наверху голубоватый полумесяц приоткрытого люка. Женя уперлась в железную крышку двумя руками, поднатужилась и с лязгом сдвинула ее в сторону. Ксюша зажмурилась от яркого света.

– Ну что же ты? – окликнула ее Женя. – Карабкайся за мной!

– А что там? – с сомнением спросила Ксюша. – Ты уже выглянула наружу?

– Тут вокруг деревья, – ответила Женя. – Думаю, это тот самый лес, который отделяет поместье от шоссе.

Ксюша все еще не двигалась с места. «А что, если пойти дальше? – рассуждала она. – Ведь чем дальше мы уйдем, тем лучше, правильно?»

– Ксюша, ты где? – снова окликнул ее голос Жени. – Давай скорей! За нами может быть погоня!

Ксюша оглянулась и прислушалась. Ей вдруг показалось, что она и вправду слышит вдалеке какие-то шорохи. «Это может быть погоня, – подумала она. – А могут быть… крысы!» Ксюшу пробил ледяной пот.

– Я лезу! – срывающимся от страха голосом крикнула она и бросилась к лестнице.

Выбравшись наружу, Женя быстро огляделась, затем опустилась на колени и протянула Ксюше руку.

– Держись!

Ксюша протянула руку, но вдруг замерла и снова прислушалась.

– Что? – встревоженно спросила Женя.

– Я что-то слышу, – хрипло сказала Ксюша. – Что-то, похожее на… Господи, это собачий лай! – вскрикнула она. – По тоннелю бегут псы!

– И не только по тоннелю, – сказала Женя.

Она крепко сжала Ксюшину ладонь и одним рывком вытянула девушку наружу. «А она сильная», – пронеслось в голове у Ксюши.

Женя задвинула крышку люка и выпрямилась.

– По лесу тоже бегут собаки, – сообщила она. – Я их слышу. Ксюша, где мясо со снотворным?

– Мясо… – Ксюша хлопнула себя по карману и вдруг побледнела. – О боже!

– Что?

Вытаращив на Женю круглые от ужаса глаза, Ксюша прошептала:

– Я их вытряхнула из пакета, чтобы освободить место для бутербродов… машинально…

Порыв ветра донес до них отчетливый собачий лай.

– Они уже близко! – крикнула Женя и поискала что-то взглядом на земле. – Вот это похоже на тропинку! – ткнула она пальцем в едва заметную проплешину в траве. – Бежим по ней!

– Но…

Женя снова схватила Ксюшу за руку и потащила ее за собой.

Они пробежали еще метров пятьдесят.

– Догоняют! – хрипло крикнула Женя. – Быстрее!

– Я… не могу больше… – простонала Ксюша. «Когда же откроется это чертово второе дыхание?» – в отчаянии подумала она и вдруг споткнулась и со всего размаху грохнулась на землю.

Женя остановилась и, тяжело дыша, уставилась в сторону кустарника, сомкнувшегося у них за спиной. Собачий лай приближался. «Элитные псы! – прозвучал в ушах у Жени хвастливый голос Бориса Романовича. – Рост в холке – восемьдесят сантиметров. Давление челюстей, как у молодых тигров!»

Ксюша села, потирая ушибленную коленку, и вдруг заплакала.

– Нам конец, – произнесла она обреченно. – Они нас разорвут.

– Нужно забраться на дерево! – сказала Женя. Она помогла Ксюше встать и подтащила ее к огромному ветвистому дубу. – Забирайся – я подсажу! – Женя нагнулась и подставила Ксюше спину: – Давай же!

Лай звучал совсем близко. Подстегнутая страхом, Ксюша быстро вскарабкалась на спину Жени, с нее – на нижнюю толстую ветку, затем выше… и еще выше… «Черт! – подумала вдруг она. – Нужно помочь Женьке!»

Ксюша начала спускаться, но Женя остановила ее возгласом:

– Нет! Сиди там! – Кусты за спиной у Жени заколыхались.

– Сзади! – крикнула Ксюша.

Женя подхватила с земли сучковатую палку и обернулась. Прямо на нее из кустов выпрыгнули два огромных черных пса.

Собак Женя боялась с детства. Когда ей было шесть лет, во дворе поселилась дворняга по кличке Найда. Это была огромная палево-коричневая зверюга с одним топорщащимся ухом и злобным взглядом.

Найда не трогала старушек, вечно кучкующихся на скамейке в центре двора. Более того, она перед ними в некотором роде лизоблюдствовала. Впрочем, понятно почему: ведь старушки ежедневно подкармливали псину остатками котлет и хлеба.

– Посмотри, какая худенькая, – с болью говорила толстая бабка из первого подъезда. – Бедняжка, ей совсем нечего есть.

– У людей просто нет совести – выбросить такую славную псинку на улицу! – вторила ей тощая из третьего.

– Зверье, да и только, – кивала морщинистая карга в малиновом берете. – Хорошо хоть детей пока на улицу не выбрасывают.

– Скоро станут, – ехидно заметила толстуха из первого.

Когда бы Женя ни выглянула в окно, она вечно видела Найду что-то грызущей или жующей. С голоду собака явно не помирала. Справедливости ради следует сказать, что Найда не трогала не только старушек, она вообще с большим пиететом относилась ко всему взрослому населению дома. При этом стоило во дворе появиться кому-нибудь постороннему, как Найда тут же с яростным лаем набрасывалась на чужака, вызывая у старух умиление.

– Настоящая защитница, – говорила толстуха из первого. – Умрет, но чужого не пустит.

– С такими на границе хорошо. Ни один враг не пролезет, – вторила ей тощая из третьего.

– Побольше бы таких собачек, так и по улицам ходить было бы не страшно, – авторитетно подтверж– дала карга в малиновом берете.

Женю Найда возненавидела с первого взгляда. Едва та свернула с улицы во двор, как клыкастое чудовище бросилось на нее, лая так яростно и злобно, словно узнала в девочке своего старинного врага, одного из тех, кто два года назад утопил в реке Чесноковке пару ее лопоухих щенят. Женя в ужасе бросилась прочь со двора и еще целый час кружила вокруг дома, пытаясь задворками прокрасться к своему крайнему подъезду. Сделать это удалось лишь тогда, когда старушки окружили Найду плотным кольцом, пихая ей в пасть кто кусок пирога, кто печенье, а кто аппетитную шкурку от докторской колбасы.

С тех пор, едва завидев Женю у подъезда, проклятая сука бросала все свои дела и на всех парах нес-лась к ней, чтобы окатить девочку пронзительным лаем, а то и щелкнуть клыками в миллиметре от ее лодыжки.

– Найда, прекрати! – грозно кричала толстуха из первого подъезда.

– Перестань гавкать на своих, дурочка! – вторила ей тощая из третьего.

– Горло сорвешь, лопоухая! – хихикала карга в малиновом берете.

Найда, однако, не слушалась старух и продолжала преследовать Женю – так страшная собака преследовала представителей рода Баскервилей на Гринпинских болотах. Старухи при виде такой прыти лишь качали головами.

– Видать, что-то не так с девчонкой, – говорила одна. – Собаки – они плохого человека за версту чуют.

– Да уж, попусту брехать не станут, – подтверж– дала вторая. – Собаки жутко умные. Поумней нас с вами.

– А это не Матильды ли внучка? – прищуривала подслеповатые глаза третья.

– Она, – кивала первая.

Три старухи вздыхали в унисон и бормотали:

– Тогда понятно…

А подлая псина, чувствуя их поддержку, преследовала Женю до самого выхода со двора. А затем, вконец напугав девочку и измотав ей нервы, с гордым видом возвращалась назад, чтобы свернуться колечком в ногах у одной из старух и блаженно прикрыть глаза в ожидании, пока ее потреплют за ухом.

Женя решила прикормить Найду и для этой цели выуживала из тарелки с супом косточки и кусочки мяса. Однако подкуп не помог. Найда невозмутимо поедала лакомство, но стоило Жене отойти на три шага, как хвостатая тварь снова бросалась на нее с еще более остервенелым и громким лаем.

Так продолжалось около года. Закончилось все в теплый майский вечер. Тетка отправила Женю вынести мусор. Часы показывали одиннадцать. Женя приоткрыла дверь подъезда и опасливо оглядела освещенный тусклым фонарем дворик, пытаясь выяснить, не притаилась ли где мерзкая Найда?

Двор был безлюден и пуст.

Женя беззвучной тенью выскользнула из подъезда и на цыпочках, почти не дыша, побрела к мусорным бакам. Двадцать метров, отделяющих подъезд от мусорных баков, она преодолела успешно. Осторожно опорожнила ведро, повернулась, чтобы идти… и тут увидела Найду. Наглая псина сидела у Жени на пути и, опустив голову, поблескивала на нее черными, слабо мерцающими пуговицами глаз.

«Вот мы наконец и одни, – словно говорил ее взгляд. – Ты представить себе не можешь, как давно я ждала этого момента».

Найда облизнулась.

– Ты меня не укусишь, – пробормотала Женя дрожащим голосом. – Ты только лаешь, но никого не кусаешь, ведь так?

Женя осторожно тронулась вперед. Найда вскочила на ноги и глухо зарычала. Девочка оцепенела от ужаса, но тут она вспомнила, что читала в какой-то книжке про то, что зверей нужно приручать лаской. Женя растянула в улыбке онемевшие губы и хрипло прошептала:

– Хорошая собачка… Добрая собачка… Хочешь, я принесу тебе колбаски?

Найда зарычала громче. Шерсть на ее загривке встала дыбом, а в глазах засверкали красные огоньки. И тут на Женю словно затмение какое нашло: она отшвырнула в сторону ведро, выпрямилась и, выставив перед собой левую руку (словно собиралась благословить пса), громко проговорила:

– Первой звездой одион, черною тенью другиан, гнилою плотью тройчан заклинаю тебя – убирайся вон!

Найда жалобно заскулила, лязгнула зубами и вдруг завертелась волчком вокруг собственной оси.

– Шалфеем черичан, плакуном подон – заклинаю – убирайся вон!

Найда взвизгнула и, поджав хвост, засеменила прочь. Когда Женя пришла в себя, собаки уже не было.

«Что это я ей сказала? – думала Женя, растерянно поправляя пальцем очки. – Про какую-то звезду?.. И что-то про тень… Или совсем не это? Но тогда что?»

Женя попыталась вспомнить, но не смогла.

«Это я с перепугу, – решила она тогда. – С перепугу и не такое бывает. Некоторые вообще с ума сходят. Или даже седеют!»

Женя машинально потрогала голову рукой, потом с опаской посмотрела на пальцы, словно ожидала увидеть на них седые волосы. Никаких волос, само собой, на пальцах не было. Заставив себя успокоиться, Женя подняла ведро и, все еще опасливо поглядывая по сторонам, быстро зашагала к подъезду. Лишь юркнув в подъезд, она окончательно успокоилась.

В ту ночь Жене приснился кошмарный сон. Ей снилось, будто она варит в кастрюле черную кошку, чтобы стать невидимой. Это было настолько отвратительно, что Женю даже стошнило во сне. Проснулась она в поту, с сильно бьющимся сердцем.

…Утром, прежде чем выйти из подъезда, Женя, как всегда, с опаской выглянула во двор. Старухи были на месте. Найды не было. Не появилась она и в обед. И вечером. И на следующий день. Как сквозь землю провалилась. С тех пор о подлой собаке никто ничего не слышал.

Псы вылетели из кустов, как две черные молнии. От их раскрытых пастей веяло жаром, мускулы перекатывались под короткой блестящей шерстью, глаза пылали лютой злобой. Ксюша, сидящая на дереве, отчаянно закричала. Услышав ее крик, псы на секунду замешкались, выбив лапами из тропы куски грязи, но в следующее мгновение с остервенелой злобой бросились на Женю.

«Они ее растерзают!» – с ужасом подумала Ксюша. Но тут случилось нечто странное. Вместо того чтобы бежать, Женя резко подняла левую руку и быстро проговорила:

– Первой звездой одион, черною тенью другиан, гнилою плотью тройчан заклинаю вас – убирайтесь вон!

Псы внезапно остановились, словно налетев на невидимое препятствие. Они стояли перед вытянутой рукой Жени и хрипло дышали, высунув языки и бешено выпучив горящие злобой глаза. Из их клыкастых пастей летела пена.

– Гнилой костью двикикиры! – крикнула Женя. – Шалфеем черичан, плакуном подон – заклинаю – прочь, прочь, прочь!

Один из псов вдруг заскулил, попятился и так, задом, словно на прокрученной в обратную сторону кинопленке, скрылся в кустах. Второй пес продолжил стоять, с ненавистью глядя на Женю. Огромным усилием воли он заставил себя шагнуть вперед и зарычал.

Женя нагнулась, быстро сорвала листок подорожника и бесстрашно сунула его прямо в оскаленную пасть собаки.

– Подорожником сукнам – заклинаю тебя на порчу! – рявкнула она.

Из пасти пса полилась слюна, затем его нижняя челюсть задрожала и безжизненно повисла, он на мгновение замер, словно окоченел, а потом тяжело, всем своим большим черным телом, рухнул набок.

Женя хрипло вздохнула, а после, словно силы внезапно покинули ее, медленно опустилась на траву и понурила голову.

– Эй! – позвала ее с дерева Ксюша.

Женя не отозвалась.

– Женька! – снова позвала Ксюша. – Что с тобой? Ты в порядке?

Та и на этот раз не ответила.

– Черт, да что же это такое! – плаксиво и тревожно воскликнула Ксюша. – Сейчас я тебе помогу! Оставайся на месте, слышишь! Я уже спускаюсь!

Спуск с дерева отнял у нее довольно много времени. Наконец, исцарапавшись в кровь, Ксюша спрыгнула с нижней ветки на землю и, с опаской покосившись на лежащего пса, подошла к Жене.

– Ты меня слышишь? – спросила она, присаживаясь рядом. – Женька, что с тобой?

Та подняла на нее безжизненный взгляд.

– Я… устала, – прошелестела она одними губами.

Очки сползли у Жени с носа и болтались теперь на одной дужке, щеки ее болезненно побелели, а под глазами пролегли синеватые тени.

– Ну и видок, – с болью в голосе проговорила Ксюша. – В гроб краше кладут. – Она схватила подругу за плечи и сильно встряхнула. – Женька, слышишь? Нам надо идти! Вставай!

– Да, – пробормотала Женя. – Ко…нечно.

Опираясь на Ксюшины руки, она с трудом поднялась. Ксюша водрузила подруге на нос очки, пригладила ее растрепавшиеся волосы и выпалила:

– Ты, главное, не падай.

– Не буду, – пообещала Женя.

– Ну, тогда пошли?

– Пошли.

И они пошли.

До шоссе они доковыляли минут через десять. За это время Женя немного пришла в себя. По крайней мере настолько, чтобы заметить, что Ксюша смотрит на нее не только с тревогой, но и с каким-то затаенным страхом.

– Наконец-то цивилизация, – облегченно вздохнула Ксюша. – Сейчас поймаем тачку – и домой! Хорошо, что перед уходом из дома я порылась у папика по карманам.

Ксюша полезла во внутренний карман куртки и достала пачку смятых купюр.

– Ты что, украла их? – спросила Женя.

– Нет, конечно. Просто одолжила. Когда разбогатею – верну. О, смотри, такси с шашечками!

Ксюша замахала рукой. Машина мягко притормозила и остановилась аккурат напротив девушек.

Переднее стекло поползло вниз, и из салона высунулась голова Паштета.

– Женька! – крикнул он весело.

– Паштет! – выдохнула Женя. – Этого не может быть!

Задняя дверца машины открылась, и из салона выскочил Санька. Подбежав к Жене, он вцепился ей в руку и засмеялся.

– Замарашка, я знал, что мы тебя найдем!

Женя, улыбаясь, прижала Саньку к себе и поинтересовалась:

– Почему замарашка?

– Да у тебя же все лицо испачкано! – ответил со смехом мальчик.

Тут подоспел и Паштет. Вдвоем с Санькой они бережно усадили Женю на заднее сиденье такси. Ксюша смотрела на Паштета с удивлением и опаской. Но на его предложение сесть в машину само собой ответила согласием.

– Это кто? – тихо спросила она Женю, когда машина тронулась.

– Мой друг, – ответила та. – Он должен был прилететь в Москву вместе со мной, но задержался. Эй, Павел! А ну рассказывай, как ты здесь оказался?

Паштет обернулся с переднего пассажирского сиденья и забасил:

– Высадился я в Шереметьеве, и тут телефон звонит. Старый я разбил, хорошо, симка уцелела. Пришлось новый покупать. В трубке какой-то мальчишка. Я ему: тебе чего, пацан? А он мне – дескать, если ты друг Жени, то срочно езжай сюда. У меня, говорит, Женькин телефон, а ее саму похитили. Я говорю: «Как похитили? Кто?» А он мне: «Не знаю. Но…»

– Да не так все было! – оборвал Паштета Санька. – Я видел, как вы с рыжей пошли в клуб. Хотел вас догнать, но бугай на входе меня остановил. «Вали, – говорит, – отсюда, пока я тебе уши не надрал!» Ну, я и стал вас ждать на улице. А пока ждал – задремал малость. Проснулся, только когда вы в «мерс» садились. Побежал догонять, но вы уже поехали. Тогда я поймал тачку и тронул за вами.

– Как поймал тачку? – удивилась Женя. – Где же ты взял деньги?

Санька усмехнулся:

– Там же, где твой телефон, – на скамейке! Мы за вами доехали до поворота, и тут таксист, гад, меня обманул. Говорит: «Выйди, пацан, машину толкни». Я вышел, а он – по газам! Так и оставил меня на трассе. Ну, я решил кому-нибудь позвонить. Нажал наугад – и связался с Паштетом!

– Так и было, – подтвердил тот. – Я с пацаном поговорил, потом взял тачку и сюда. Подхватил его с обочины и дальше. А тут – вы!

– На ловца и зверь бежит, – усмехнулась Ксюша, с интересом разглядывая вихрастый затылок и широкие плечи парня. – А вас, я извиняюсь, так и зовут – Паштет?

– По-разному зовут, – отозвался тот. – Кто Паштет, а кто – просто Кульков.

– Ой, я же вас не познакомила, – спохватилась Женя. – Ксюша – это Паштет, он же Павел Кульков. Кульков – это Ксюша.

– Очень приятно, – пробасил парень.

Ксюша откинулась на спинку сиденья и облегченно вздохнула:

– Ох… Слава богу, что все позади. Женька, будешь бутерброд?

– Давай, – вяло проговорила та.

Ксюша сунула руку в карман и достала шуршащий пакет. Посмотрев, как Женя ест, она вдруг спросила:

– Ну?

– Что «ну»? – не поняла Женя.

– Может, скажешь, откуда ты узнала про люк?

Женя пожала плечами:

– Понятия не имею. Я просто подумала о том, что под комодом должен быть лаз. В книгах такое часто бывает. Из логова разбойников наружу всегда ведет потайной подземный ход. А ведь твой Борис Романович настоящий разбойник.

– Во-первых, он не мой. А во-вторых… Почему именно под комодом?

– А почему нет?

– Слушай, а может быть, мой папик прав? Может, ты действительно ведьма? Ну, или хотя бы экстрасенс?

– Кто ведьма? – навострил уши Санька. – Женька?

А Паштет покосился через плечо и усмехнулся. Женя почувствовала, что краснеет.

– Никакая я не ведьма, – сердито ответила она. – Просто нужно рассуждать головой. Буфет слишком тяжел, чтобы его двигать. А под столом или кроватью люк легко обнаружить. Вот я и подумала про комод.

– Прямо дедуктивный метод, – хмыкнула Ксюша. – Что думаешь делать дальше, подруга?

– Постараюсь разыскать Елену Прекрасную.

– Это ту фифу, с которой вы вместе сидели в «обезьяннике»?

Женя кивнула:

– Да. Она обещала помочь.

Ксюша наморщила конопатый нос:

– Мало ли кто и что обещает. Слушай, а может, тебе плюнуть на жениха? Что, если он просто от тебя сбежал?

– Игорь не такой, – сухо ответила Женя. – Он бы никогда меня не обманул.

– Ну-ну, – усмехнулась Ксюша. – А я, например, уверена, что он просто… – Тут в кармане у нее зазвонил телефон. – О! А вот и мобильник прорезался!

Она приложила трубку к уху и сказала:

– Да, пап… Нет, пап… Папуля, но я сейчас не… Хорошо… Да, да, я приеду… Как только так сразу. Ну все, пока!

Ксюша отключила связь.

– Там какие-то родственники притащились. Папик срочно вызывает домой, – со вздохом объяснила она и протянула телефон Жене. – Держи! Звони своей Елене Прекрасной!

Женя взяла трубку, нашарила в кармане визитную карточку и быстро набрала номер.

Под внимательными, любопытными взглядами Ксюши, Саньки и Паштета она поднесла трубку к уху.

– Алло… – Женя залилась краской и отвернулась к окну. – Это Елена Васильевна?.. Здравствуйте. Меня зовут Женя Ремизова. Мы с вами вместе сидели в милиции, и вы дали мне свою визитную карточку…

При фразе «сидели в милиции» водитель такси глянул на Женю в зеркальце заднего вида и покачал головой.

– Да… – пробормотала Женя. – Нет, не очень… Вы просили позвонить, если сильно… Да, кое-что случилось… Как?.. Да, я запомню… Что?.. Нет, у меня нет никаких дел… Ладно… Хорошо, я приеду. Спасибо вам, Елена!

Женя отключила связь и протянула трубку Ксюше.

– Ну как? – изнывая от любопытства, спросила та.

Женя нахмурилась и сказала:

– Елена пригласила меня в гости.

– А где она живет?

– Возле Патриарших прудов.

Ксюша присвистнула:

– Неслабо! Видимо, эта фифа и впрямь может тебе помочь. Интересно было бы на нее посмотреть, но папик вызывает меня домой. Значит, ты сейчас до Патриарших?

– Да.

Ксюша перевела взгляд на молчаливого Паштета.

– Кульков, ты проводишь Женьку?

– Само собой, – ответил тот.

– Тогда вытряхивайтесь из тачки возле ваших Патриарших, а я поеду домой. Как только выполню родственный долг, сразу вам позвоню.

Через двадцать минут такси остановилось у Патриарших прудов. Женя, Паштет и Санька выбрались из машины.

– Всем пока! – крикнула им вслед Ксения и захлопнула дверцу.

Машина тронулась с места. Резкий порыв ветра дунул в окно и заставил Женю поднять воротник куртки. Она взглянула на мальчика:

– Санька, ты с нами?

Мальчик покачал головой:

– Не. Я – птица вольная. Меня в клетке не удержишь.

– Знаю я твою «волю», – нахмурилась Женя. – Опять на вокзал попрешься. Давай так: сейчас ты пойдешь с нами. А потом я помогу тебе найти твою тетку. Обещаю!

Санька пожал плечами:

– Ладно.

– Вон тот дом! – указала Женя.

– Пошли, – отозвался Паштет.

Однако не успели они пройти и двадцати шагов, как Паштет остановился и завертел головой.

– Ты чего? – удивленно спросила Женя.

– Мальчишка! Он удрал!

Теперь уже и Женя огляделась. Саньки нигде не было.

– Боже! – выдохнула она. – Нужно срочно звонить в милицию!

Паштет насмешливо поинтересовался:

– И что ты им скажешь? Что познакомилась на улице с беспризорным мальчишкой, поболтала с ним о том о сем, а потом он смылся?

– Но ведь надо что-то делать! – взволнованно сказала Женя. – Надо искать!

Паштет небрежно дернул щекой.

– Санька знает твой номер телефона, – сказал он. – Если захочет – позвонит. Пойми, Санька – дитя улицы. Он привык к бродячей жизни.

Женя нахмурилась.

– Я все равно его найду, – заявила она и решительно поправила пальцем очки. – Сначала найду Игоря, а потом – Саньку!

– Как скажешь, – покорно произнес Паштет. – А пока пойдем познакомимся с твоей Еленой Прекрасной. Хочу удостовериться – так ли она прекрасна, как ты говоришь.

Они двинулись дальше.

– Погоди! – сказала вдруг Женя.

Паштет остановился.

– Что опять?

– Тут, на углу, магазинчик, – краснея, проговорила Женя. – Давай купим чего-нибудь… выпить?

– С чего это вдруг?

– Не знаю. – Женя зябко повела плечами. – Как-то боязно. Купи себе бутылку пива, я отопью глоток. А?

– Как скажешь, – невозмутимо повторил Паштет и, развернувшись, зашагал к магазину.

Женя икнула и хихикнула:

– Ой! – Она покачнулась и схватила Паштета за руку. – Черт… Чуть не упала.

Верзила покосился на Женю и усмехнулся.

– Вижу, пиво помогло тебе расслабиться, – заметил он.

– Точно! – кивнула девушка. Она поправила очки и насмешливо посмотрела на Паштета. – Кульков, а почему ты мне помогаешь?

– Я добрый человек, – ответил он. – И держись на ногах, иначе грохнешься в лужу.

– Нет, правда… – не сдавалась Женя, держа его под руку и стараясь заглянуть ему в лицо. – Ты в меня…

– Смотри под ноги, а то упадешь, – снова сказал Паштет.

– И все-таки… почему?

Он усмехнулся:

– Читала когда-нибудь про рыцарей?

– Да, – кивнула Женя. – Конечно!

– Считай, что я – твой рыцарь.

– В свер… кающих доспехах?

– В сверкающих, – подтвердил Паштет.

Женя улыбнулась. Несколько шагов она прошла молча, потом спросила:

– Кульков, а я красивая?

Он покачал головой:

– Нет.

– Тогда почему ты избрал меня дамой своего сердца?

– По глупости. А теперь уже поздно менять.

– Почему?

Паштет хмыкнул и ответил:

– Я к тебе привык.

Женя вздохнула:

– Странные вы, мужчины. Хотя какой ты мужчина! Ты всего-навсего Пашка Кульков. И что я с тобой тут делаю – непонятно.

Женя задумалась о сложных перипетиях жизни, в которых просто невозможно разобраться.

Голос Павла вывел ее из задумчивости.

– Эй, ты в норме?

Женя тряхнула головой и удивленно посмотрела на дверь.

– Мы что, уже пришли?

– А ты не заметила?

– Нет. Я задумалась. А я называла тебе номер квартиры?

– Да.

За дверью послышались шаги.

– Ты что, уже позвонил? – в ужасе прошептала Женя.

– Конечно!

– Но я не успела подгото…

Щелкнул замок, и дверь открылась.

Елена оказалась еще прекраснее, чем представлял себе Паштет. Он ожидал увидеть нечто «модельное», девяносто-шестьдесят-девяносто, с гладким личиком, кукольными глазками и пухлыми губками.

Но Елена была не такая. Девяносто-шестьдесят-девяносто, конечно, присутствовали, но вот лицо… Лицо было умным, серьезным, глаза – проницательными, а вокруг рта пролегли едва заметные горькие морщинки. Красота Елены была красотой зрелой женщины – уверенной в себе, знающей цену жизни, прошедшей огонь, воду и медные трубы.

– Здрасте! – сказала Женя и улыбнулась.

– Господи! – ахнула Елена и строго посмотрела на Паштета. – Вы же оторвете ей руку! Дайте я сама!

Елена подхватила Женю и провела ее в квартиру.

– Вот так, – сказала она, усаживая гостью на диван. – Тебе удобно?

– Да, – пробормотала Женя, все еще глупо улыбаясь.

Елена повернулась к Паштету.

– А вы садитесь в кресло! – распорядилась она.

– Спасибо, – сказал он и плюхнулся в кресло. – У вас курить-то можно?

– Можно, – отозвалась Елена. – Кстати, кто вы такой?

– Он мой рыцарь, а я – дама его сердца, – объяснила Женя. – Ради меня он может сделать все что угодно. Так ведь, Кульков?

– Так, – кивнул Паштет, не отводя глаз от хозяйки квартиры.

Елена улыбнулась:

– Кульков, вы молодчина! – Она наклонилась и шепнула на ухо Жене: – Очень полезный в хозяйстве человек. – Затем выпрямилась и сказала, на этот раз вслух: – Где бы мне найти такого рыцаря? Кульков, а вы влюблены в Женю?

Паштет дунул в папиросу, вставил ее в рот и сказал:

– Нет.

– Тогда почему вы с ней?

Паштет подумал и ответил:

– Не знаю. Тянет.

Елена посмотрела, как громила прикуривает папиросу, и поинтересовалась:

– Кульков, сколько вам лет?

– Двадцать пять.

– А сколько вы весите?

– Девяносто килограммов.

– Вы крепкий парень, Кульков.

– Я знаю, – сказал Паштет.

Елена улыбнулась:

– Ладно, ребята, вы пока осмотритесь, а я поищу какой-нибудь еды. Вы ведь наверняка голодные.

– Я – нет, – сказала Женя.

– А я бы чего-нибудь съел, – честно признался Паштет.

– Сейчас принесу.

Елена ушла на кухню.

Паштет оглядел комнату.

– Шикарная квартирка! – констатировал он. – Даже камин есть. Интересно, он из настоящего мрамора?

– Из настоящего, – раздался у него за спиной голос Елены. – Ребята, у нас проблема. В холодильнике шаром покати. Послушайте, Кульков, что, если вы сбегаете в магазин и чего-нибудь купите? Все расходы я возмещу.

– Запросто, – хмыкнул Паштет. – Только деньги уберите, у меня свои есть.

Елена улыбнулась одними уголками губ.

– Рада видеть перед собой истинного джентльмена, – сказала она. – А теперь запоминайте: колбасу сырокопченую… только обязательно брауншвейгскую, семгу слабосоленую… тут у нас хорошая, икру… только сахалинской фасовки, сыр… какой-нибудь попроще, без плесени… «Даамталлер» или «Маасдам»… ну и упаковку воды «Перье». Да, и хлеб не забудьте. Только купите нарезанного. Ненавижу крошки.

– Как скажете.

Паштет встал с кресла и решительно вышел из комнаты. Не прошло и десяти секунд, как в прихожей хлопнула дверь.

– Резвый малый, – одобрительно проговорила Елена.

– Да уж, – улыбнулась Женя и робко повела плечами.

– Ну-с, – сказала Елена. – А теперь рассказывай, что у тебя стряслось?

И Женя стала рассказывать…

Паштет вернулся через полчаса. Елена встретила его в прихожей и прижала палец к губам:

– Тихо, Кульков. Женя задремала. Пусть девочка немного отдохнет, а мы с вами пойдем на кухню.

Паштет не возражал. На кухне Елена ознакомилась с содержимым пакета, подняла на парня недовольный взгляд и с упреком сказала:

– Я ведь просила брауншвейгскую.

Паштет пожал плечами:

– А какая разница? Хорошую же купил. Дорогую.

Елена поморщилась.

– Бог с вами, Кульков, да эту дрянь даже собаки есть не станут!

«Хотел бы я посмотреть на тех собак», – хмуро подумал Паштет.

Елена некоторое время размышляла, затем вздохнула и смиренно произнесла:

– Ладно, будем есть хлеб, сыр и семгу. Главное, что вы воду купили. А это что такое? – удивилась Елена, разглядывая бутылку пива.

– Это я себе, – поспешно объяснил Паштет.

Елена повертела бутылку в руках, затем повернулась и швырнула ее в мусорное ведро. Паштет вскочил со стула.

– Какого…

– Тихо! – строго сказала ему Елена. – Я не позволю вам пить эту отраву. Хотите пива – сходите и купите себе «Батвайзер». А эту гадость ни один бомж в рот не возьмет.

«Собаки, которые не едят докторскую колбасу, бомжи, которые не пьют пиво, – в каком мире живет эта барышня?!» – изумленно и сердито подумал Паштет.

Елена подперла рукой подбородок и грустно смотрела на Кулькова.

– Ешьте, милый, ешьте, – сказала она. – Мужчины должны много есть.

Паштет нахмурился.

– Что вы со мной… как с ребенком? – пробурчал он с набитым ртом.

Елена улыбнулась:

– Вы ведь мужчина. А мужчина, сколько бы лет ему ни стукнуло, всегда остается ребенком. Мальчишкой с поцарапанными коленками и синяком под глазом.

Паштет машинально потрогал пальцем синяк на лице и поморщился.

– Где это вас? – спросила Елена.

– В милиции.

– Совсем обнаглели, – констатировала она. – Хотите, я с ними разберусь?

– Я и сам могу за себя постоять, – пробасил Паштет.

– Не сомневаюсь, – кивнула Елена без тени улыбки. – Скажите, Кульков, вы ведь влюблены в Женю?

Паштет замер с открытым ртом.

– С чего вы взяли?

Елена пожала плечами и невозмутимо проговорила:

– Ладно, не хотите – не признавайтесь. Вы только не обижайте ее. Женя – необычный человек. Мне хватило одного взгляда, чтобы это понять.

– Что же в ней «необычного»? – язвительно поинтересовался Паштет.

– Эта девочка умна и добра. И еще – решительна. Вот увидите, она далеко пойдет.

Паштет вспомнил о Жениной привычке краснеть и робеть и усмехнулся. «Решительна? Ну, конечно».

Паштет хотел сказать что-то, но вдруг взгляд его упал на левое запястье женщины, и он осекся.

– Это у вас… шрам? – тихо спросил Паштет.

– Да.

– А…

– Не стоит о нем расспрашивать, – спокойно сказала Елена. – Послушайте, Кульков, Женя рассказала мне историю про своего пропавшего жениха. Еще она говорила про какое-то кольцо. Это все ее фантазии или было на самом деле?

– На самом деле, – отозвался Паштет. – Жених смылся от нее в Москву. А она думает, что его похитили.

Елена ненадолго задумалась, после чего сказала:

– Но ведь его и в самом деле могли похитить. В любом случае этого парня нужно разыскать. Как, говорите, фамилия фокусника?

– Северинский. Рудольф Северинский.

Елена задумчиво потеребила нижнюю губу длинными пальцами.

– Да-да, я о таком слышала… Женя сказала, что он погиб во время исполнения опасного номера?

Паштет кивнул:

– Угу. Утонул в Москве-реке. Прямо напротив смотровой площадки.

– Как трагично, – дрогнувшим голосом проговорила Елена.

– Да уж, – печально вздохнул Паштет.

Елена снова погрузилась в размышления. Паштет, занятый поглощением бутерброда с семгой, нисколько ей в этом не мешал.

– Вот что я думаю, – заговорила Елена. – Первое, что нам следует сделать, это раздобыть видеозапись того «смертельного шоу» на Воробьевых горах. Если убийство Северинского было спланировано, значит, убийца мог тереться где-то рядом. Среди толпы зевак или даже еще ближе.

– Зачем ему там тереться? – поинтересовался Паштет, уминая бутерброд.

– Убийца должен был проконтролировать, что все идет так, как нужно. Что, если бы Северинскому удалось выбраться из воды? На этот случай враги фокусника наверняка имели запасной план. Что вы об этом думаете, Кульков?

– Все может быть, – меланхолично ответил Паштет и еще более меланхолично вздохнул. – Жизнь – сложная штука. Всего не предусмотришь.

Елена улыбнулась:

– Кульков, вы мне определенно нравитесь. Итак, нам нужна видеозапись. И чем скорее, тем лучше. Подайте-ка мне телефон с подоконника.

Паштет сгреб радиотелефон и протянул его красавице. Елена взяла трубку, поблагодарила, поднялась со стула и вышла из комнаты – причем проделала все это так величественно, что он даже перестал жевать, провожая ее взглядом.

Паштет воспользовался ее отсутствием, чтобы достать из мусорного ведра бутылку пива. К тому моменту, когда она вернулась, он выпил все пиво и запихал бутылку обратно в ведро.

– Ну как? – поинтересовался он, дожевывая кусок семги.

Елена села за стол и улыбнулась.

– Видеокассета будет у нас через полчаса, – сказала она.

Паштет посмотрел на красавицу недоверчиво.

– Как вам это удалось? – спросил он.

Елена пожала плечами:

– Пришлось кое-кого напрячь. Хотите кофе?

– Можно, – кивнул Паштет.

«Развели красотку по полной программе, – думал он, с сочувствием глядя на Елену, которая возилась с кофеваркой. – Никакой кассеты ей никто не принесет. Это ясно как день. Даже если бы она была первой леди страны, никто бы не раздобыл для нее кассету так быстро».

Однако ровно через полчаса в дверь позвонили. Елена пошла открывать и вернулась через минуту с бумажным свертком в руках.

– Ну вот, кассета у нас, – с обычной своей вежливой полуулыбкой сообщила она. – Надеюсь, вы не откажетесь посмотреть ее вместе со мной?

– Нет. Я…

– О господи! – тихо воскликнула Елена, глядя куда-то в сторону. – Кульков, вы достали пиво из мусорного ведра? – Она покачала головой: – Ох, Кульков, Кульков… А с виду вполне приличный человек.

– Я за него деньги заплатил, – буркнул он. – В конце концов, это было мое пиво. А если кому-то не нравится…

– Вы так сильно любите пиво?

– Ну, допустим, – пробурчал Паштет.

Елена вздохнула и взяла со стола телефон.

– Алло, это магазин?.. Будьте добры – директора… Добрый день, Василий Петрович. Это вас Елена беспокоит… Спасибо, хорошо, а как вы?.. Замечательно. Василий Петрович, у меня к вам просьба – доставьте ко мне домой… – Она повернулась к Паштету. – Кульков, сколько бутылок вам нужно, чтобы напиться?

– Ну две, – сказал тот.

– Две бутылки «Батвайзера», – сказала Елена в трубку. – Да, спасибо… Обязательно передам. Всего доброго.

Елена отключила связь и взглянула на изумленного Паштета. Тот посмотрел на красавицу исподлобья и хрипло спросил:

– Кто вы такая, черт возьми?

– Нас ведь уже познакомили, – напомнила Елена.

– Да, но я знаю только ваше имя. Кто вы по жизни? Откуда у вас такие крутые связи?

Елена едва заметно поморщилась.

– Мне кажется, вы вполне можете обойтись без этой информации. Я ведь не спрашиваю, какие преступления вы совершили, хотя у вас на физиономии написано, что вы уголовник. Пора будить Женю. Кстати, пиво доставят с минуты на минуту.

Спустя десять минут Паштет, Елена и Женя сидели на диване перед большим экраном плазменного телевизора и смотрели видеозапись рокового номера с железным ящиком, брошенным с вертолета в реку. Елена держала в руке бокал с мартини, Женя – чашку с кофе, Паштет – большую бутылку «Батвайзера».

На экране мелькала самодовольная физиономия Северинского. Лязгали замки ящика. Крутился пропеллер вертолета…

– Вроде ничего необычного, – задумчиво проговорила Елена, прихлебывая мартини. – Вы ничего странного не заметили?

– Нет, – покрутил головой Паштет.

– Жаль.

– Я заметила, – сказала Женя. – Елена, прокрутите, пожалуйста, пленку немного назад.

Елена взяла в руку пульт и нажала на кнопку перемотки.

– Стоп!

Елена послушно остановила кадр. На экране телевизора замерло мертвое лицо фокусника. Это был жуткий эпизод, когда тело бедолаги вытаскивали из воды.

Женя уставилась на экран и вдруг взволнованно выдохнула:

– Родинка! Я думала, что мне показалось, но так и есть!

На щеке у фокусника и впрямь красовалась небольшая родинка.

– Родинка как родинка, – хмуро пожал плечами Паштет. – Что необычного-то?

– Погодите, Кульков, – осадила его Елена, внимательно глядя на Женю. – Что не так с этой родинкой?

– Она у него на левой щеке, – ответила Женя. – А у Северинского – на правой.

Елена и Паштет переглянулись.

– Ты уверена? – спросила Елена.

Женя кивнула:

– Да.

Паштет подался вперед.

– Выходит, человек, которого вынули из ящика мертвым, вовсе не Северинский, а его двойник! – выдохнул он.

– Похоже на то, – ответила Женя.

Елена взяла со столика золотую зажигалку и пачку сигарет.

– Но как такое может быть? – недоверчиво спросил Паштет. – Откуда взялся этот двойник? Зачем он здесь?

Елена выпустила облако дыма и посмотрела на Женю.

– Фокусники часто прибегают к подобному трюку, – сообщила она. – Например, когда хотят изобразить мгновенное перемещение в пространстве. Фокусник входит в одну кабинку, а секунду спустя выходит из другой, расположенной в нескольких метрах от первой. Естественно, из второй кабинки выходит уже не сам фокусник, а человек, загримированный под него. Северинский пытался сделать то же самое. – Елена стряхнула с сигареты пепел в серебряное блюдечко и повернулась к Жене: – Подведем итоги. Человек, которого достали из воды, – двойник Северинского.

Женя вздохнула:

– Выходит, что так.

Елена улыбнулась:

– Но ведь это хорошая новость! Если погиб двойник фокусника, значит, сам Северинский все еще жив. Когда мы его найдем, он расскажет нам о вашем женихе.

– Было бы здорово! – воспрянула духом Женя.

– Сначала надо его найти, – заметил Паштет. – А если он залег на дно, то сделать это будет не так просто, как вы думаете. Хотя… – Тут Паштет стрельнул глазами в Елену и усмехнулся. – С вашими связями…

Она покачала головой.

– Связи тут не помогут, – сказала она. – Чтобы найти преступника, нужны знакомства в криминальном мире, а у меня их нет.

Женя несколько приуныла.

– Что же нам делать? – тихо спросила она. – С чего начать?

Паштет отвел взгляд, вздохнул и пожал плечами. Елена глубоко задумалась.

– Нужно выманить Северинского из его логова, – сказала она после паузы. – А для этого нам нужен план.

– План – вещь хорошая, – согласился Паштет. – Но только где его возьмешь.

Елена улыбнулась:

– Кульков, вы слишком мрачно относитесь в жизни. План уже готов. Знаете, где он?

– Где?

Елена показала на Женю длинным холеным пальцем:

– Здесь! В голове у этой милой девушки!

– У меня? – удивленно переспросила Женя.

Елена кивнула:

– Да. Вам ведь только что пришла в голову какая-то идея, правда?

Женя смущенно улыбнулась:

– Вообще-то да.

– Будьте добры, поделитесь этой идеей с нами.

И Женя поделилась.

– Фокусники, как и прочие артисты, народ чрезвычайно тщеславный, – сказала она, робея от собственной наглости. – Каждый из них с завистью смотрит на коллегу, если тот в чем-то его обскакал.

– Ну, это не только у артистов, – заметил Паштет. – Это у всех так.

– Возможно, – кивнула Женя. – Но у артистов это выражено ярче, чем у прочих людей. Знаете, как Чехов назвал театр?

– Как?

– «Лазарет больных самолюбий». Вот на этом мы и можем сыграть. Перво-наперво нам нужно найти фокусника, который согласится повторить номер Северинского с ящиком, опущенным на дно реки!

– Верно, – кивнула Елена, держа в пальцах дымящуюся сигарету. И тихо добавила: – Запомните мои слова, Паштет: у этой девочки – необыкновенный ум.

От столь лестной и не вполне заслуженной характеристики Женя смутилась.

– Но… где же нам взять такого фокусника? – пробормотала она.

– Предоставьте это мне, – сказала Елена и затушила сигарету в пепельнице.

– Стоп, стоп, стоп! – замахал руками Паштет. – Что-то я не понял… Ну, найдем мы такого фокусника, и он повторит этот дурацкий фокус – ну и что? Как это связано с поисками Северинского?

Елена едва заметно усмехнулась:

– Женя, объясните, пожалуйста, господину тугодуму, как это связано с Северинским.

– Паштет, это же просто! – От возбуждения Женя даже подалась вперед. – У Северинского фокус с ящиком не получился. Так?

– Так!

– Для артиста проваленный номер – большой удар. Представь себе, что почувствует Северинский, когда узнает, что кто-то хочет повторить его номер! Он же места себе не найдет!

– Ну и что? – пожал плечами Паштет.

– А то, что он обязательно придет на Воробьевы горы, – невозмутимо сказала Елена. – Придет, чтобы самому посмотреть на номер коллеги.

Паштет подумал и покачал головой:

– Не факт. Он же не дурак, чтобы так подставляться.

– И тем не менее он это сделает, – сказала Елена, глотнув мартини.

Паштет, однако, продолжал с сомнением покачивать головой.

– Хотите пари? – неожиданно предложила Елена. – Ставлю свою золотую зажигалку на то, что он придет.

Кульков посмотрел на зажигалку оценивающим взглядом.

– Баксов пятьсот? – предположил он.

– Намного больше, – спокойно сказала Елена. – Когда-то она принадлежала принцессе Диане. Там даже остались ее инициалы, инкрустированные маленькими бриллиантами.

Паштет снова посмотрел на зажигалку и сглотнул слюну. Когда он видел перед собой очень дорогую вещь, он всегда начинал волноваться.

– Откуда она у вас? – спросил он дрогнувшим голосом.

Елена лениво махнула бокалом.

– Боюсь, что это слишком долгая и скучная история.

«Хотел бы я выслушать эту «скучную» историю», – подумал Паштет. А вслух сказал:

– Мне нечего поставить против этой зажигалки. У меня нет таких дорогих вещей.

– Я знаю, что вы можете поставить.

– Что?

– Желание. Одно мое желание, которое вы безропотно выполните в случае вашего проигрыша. Устраивает вас такое пари?

Паштет снова посмотрел на зажигалку. «Принцесса Диана… – пронеслось у него в голове. – Подумать только!»

– Надеюсь, вы не заставите меня выпрыгнуть в окно?

Елена хмыкнула:

– Не бойтесь, я не изверг. Так как?

Паштет подумал пару секунд и кивнул:

– Идет. – И протянул Елене руку.

Она секунду смотрела на протянутую ладонь верзилы, затем улыбнулась и мягко ее пожала.

Пока они спорили и жали друг другу руки, Женя нетерпеливо ерзала в кресле.

– Когда же мы начнем? – спросила она. – Мы ведь должны действовать быстро! Если Игоря держат в заложниках, его в любую минуту могут…

Женя не смогла произнести последнего слова и оставила фразу незаконченной. Всмотревшись в ее разом погрустневшее лицо, Елена твердо сказала:

– Не волнуйтесь, Женечка, я займусь этим прямо сейчас.

Однако заняться этим «прямо сейчас» у Елены не получилось, поскольку в дверь кто-то позвонил. А когда она открыла, то обнаружила на пороге двух рослых парней в штатском, но с лицами, которые ясно давали понять, как они зарабатывают на жизнь. Один был блондин, второй – брюнет.

Они сунули Елене под нос удостоверения и поинтересовались едва ли не хором:

– Разрешите войти?

– Возможно, разрешу, – ответила Елена. – Но сперва потрудитесь объяснить, что вам здесь нужно?

Голос Елены звучал спокойно и высокомерно, как голос княгини по крови, в чертоги которой ворвалась вооруженная до зубов компания плебеев.

Парни переглянулись. Блондин достал из кармана листок бумаги и протянул Елене. Она взяла листок и скользнула по нему взглядом. Брови Елены сошлись на переносице.

– Это полный бред, – холодно сказала она. – Девочка не могла совершить ничего предосудительного. Я могу поручиться за нее всем, что у меня есть.

– Это не потребуется, – сказал брюнет. – Мы обязаны доставить ее в отделение.

Елена нахмурилась.

– Что ж… Если дело обстоит таким образом… Входите, я не стану вам препятствовать.

…Когда Женю выводили из квартиры, Елена сказала ей вслед:

– Не волнуйтесь, Женечка, я решу эту проблему. А вам, господа милиционеры, я не завидую. Я камня на камне не оставлю от вашего учреждения.

Блондин ухмыльнулся, но взгляд Елены был таким твердым, а голос таким холодным и невозмутимым, что он быстро стер ухмылку с лица.

– Вот так-то лучше, – кивнула Елена.

– Аристократка, – сказал блондин, сидя за рулем старенького «Опеля» и глядя на дорогу.

– А хороша… – с улыбкой отозвался брюнет. – Чудо как хороша. – Он повернулся к Жене и спросил: – Слышь, очкастая, кто она?

Женя хотела обидеться на «очкастую», но передумала.

– Елена – моя подруга, – гордо заявила она. – И у нее правда очень большие связи. Я вам не завидую, мальчики.

– А что за связи-то? – поинтересовался блондин. – Она что, дочка английской королевы? Или любовница президента?

– Она… звезда!

Женя сама не думала, что так скажет. Но вот сказала.

Блондин и брюнет переглянулись.

– Что-то я такую не припомню, – с сомнением проговорил блондин. – И имя вроде незнакомое.

– В свете она появляется под псевдонимом, – выпалила Женя. – Но этот псевдоним слишком известен, чтобы я его вам сказала. Мучайтесь теперь!

Машину тряхнуло на ухабе, и Женя растерянно посмотрела по сторонам. Несколько секунд она таращилась в окно на проносящиеся мимо дома и никак не могла понять, где находится. Осознав наконец, что находится в милицейской машине, Женя почувствовала, как у нее защипало в горле.

Брюнет протянул руку к панели и включил радио.

Женя слушала несущуюся из динамика песню и думала про Игоря. Она вспоминала его светлые вьющиеся волосы, его ослепительную улыбку, его глаза – такие бездонные, что в них хотелось утонуть и никогда не всплывать.

– Эй! – окликнул ее брюнет. – Задержанная, ты чего молчишь?

– Я? – Женя посмотрела на него удивленно. – А что я должна сказать?

– Расскажи, чего это вдруг тебе в голову взбрело воровать? Впаяют теперь года три «строгача» – будешь на зоне рукавицы и фартуки шить.

Женя почувствовала, как к горлу подкатывает ком. В глазах защипало, и она всхлипнула.

– Только не реви, – поморщился блондин. – Нас слезами не проймешь.

Женя сделала над собой усилие и не заплакала.

– Вот и молодец, – кивнул брюнет. – Слезами горю не поможешь.

– А чем поможешь? – тихо спросила Женя.

Брюнет обернулся, взглянул на нее сочувственно и ответил:

– Твоему – ничем.

Он отвернулся и больше за всю дорогу не задал ей ни одного вопроса.

– Спасибо, я ваша должница. Привет супруге.

Елена положила телефонную трубку на рычаг старинного, богато инкрустированного телефона и повернулась к Паштету.

– Кульков, вы все поняли? – поинтересовалась она, прищуривая глаза.

Паштет кивнул:

– Понял. Но не все. Вы собираетесь отправить меня к фокуснику Игорю Кону, так?

– Совершенно верно. Я бы занялась этим делом сама, но мне нужно выручать из милиции Женю. А время не ждет.

У Паштета предстоящая поездка не вызвала никакого энтузиазма.

– Но я никогда не беседовал с фокусниками, – уныло протянул он. – Что я ему скажу?

– Начните с того, что вы – давний поклонник его таланта. Что Дэвид Копперфилд в сравнении с ним просто мальчишка-двоечник. Что вы с радостью расскажете своим детям и внукам о том, что лично были знакомы с таким великим человеком как Игорь Кон. Что…

– Хорошо, хорошо, – оборвал ее Паштет. – С этим я как-нибудь справлюсь. Ну а дальше-то?

– А дальше расскажите ему обо всех выгодах предстоящего шоу. О спонсорах, которые ждут не дождутся, чтобы вложить в номер большую сумму денег. Имена спонсоров и фамилии президентов фирм я вам напишу на бумажке – выучите по дороге. Главное – ведите себя естественно, вежливо и непринужденно.

– А если будет заминка? В каждом разговоре бывает заминка.

Елена пожала плечами:

– Ну, я не знаю… Расскажите ему пару анекдотов, что ли. Только приличных. Надеюсь, вы знаете приличные анекдоты?

– Сколько угодно, – кивнул Паштет. – Хотите расскажу?

– В другой раз, – вежливо ответила Елена. – А сейчас – за дело!

Фокусник Игорь Эмильевич Кон оказался пожилым, безупречно выбритым и аккуратно подстриженным брюнетом с седыми висками и ухоженным интеллигентным лицом. Он слушал Паштета с вежливым вниманием, время от временя вскидывая правую бровь или чуть заметно покачивая головой.

– Вот так, – закончил свой длинный и сбивчивый монолог Паштет и уставился на пожилого фокусника.

– Гм… – Кон задумчиво потер пальцами подбородок. – Предложение, конечно, интересное. Благодарю вас за то, что так подробно все изложили. Но дело в том, что у меня крайне мало времени. Через две недели я улетаю в гастрольный тур по Европе. Так что боюсь, что у нас с вами ничего…

– Получится, – перебил его Паштет. – Раз за дело взялась Елена, значит, все получится. Она хочет, чтобы шоу состоялось через неделю.

– Через неделю? – Лицо артиста вытянулось от удивления. Затем он нахмурился и сухо проговорил: – Вероятно, это розыгрыш. Ни одно шоу нельзя подготовить за неделю. Даже если это новогодний утренник в детском саду.

Паштет усмехнулся:

– Я, конечно, извиняюсь, но вы хорошо знаете Елену?

На губах фокусника появилась вежливая улыбка, за которой могло скрываться все что угодно.

– Скажем так – я имею некоторое представление о ее возможностях, – уклончиво ответил он.

«Хотел бы я знать о ней все, что знаешь ты», – подумал Паштет.

И снова воцарилась неловкая пауза. Павел уже подумывал – не рассказать ли артисту анекдот, как вдруг Игорь Эмильевич спросил:

– А как насчет спонсоров? Елена сказала по телефону, что в шоу заинтересованы влиятельные люди, это так?

– Так, – кивнул Паштет. – Я лично говорил с этой… как ее… Вивиан Вестуд… Ну, знаете, дизайнер?

– Вивьен Вествуд? – осторожно уточнил Кон.

– Вот-вот, – кивнул Паштет. – Она собирается открыть бутик модной одежки. Прямо на Воробьевых горах, – добавил от себя Павел.

– На Воробьевых горах? – Иллюзионист смотрел на него удивленно. – А где именно?

– Да прямо у водички, – ответил Паштет. Подумал и добавил: – Красиво же.

– В самом деле, – рассеянно протянул Кон, пытаясь, по всей вероятности, представить себе бутик «у водички».

– Потанин опять же, – солидно добавил Паштет. – И Абрамович подключится.

У артиста слегка вытянулось лицо. Он хотел что-то сказать, но слова по какой-то причине застряли у него в горле.

«Вот она – заминка! – с ужасом подумал Паштет, глядя на фокусника. – Нужно что-нибудь сказать!» И Павел заговорил:

– У еврея умерла жена. Ну, он пошел в газету, чтобы дать объявление. А ему там говорят: «За эти деньги вы сможете дать объявление из четырех слов». Еврей подумал-подумал и написал: «Сара умерла. Продам «Москвич».

Паштет хохотнул, но, увидев, что артист продолжает сидеть с серьезным лицом, замолчал.

– Что это было? – медленно спросил Игорь Эмильевич.

Паштет выдавил дежурную улыбку и ответил:

– Анекдот. Вам понравилось?

Кон отрицательно покачал головой:

– Не очень. Вероятно, вы не знаете, но я еврей.

– Вы уверены? – усомнился Паштет.

– Абсолютно, – кивнул седовласой головой фокусник.

«Во влип! – подумал Паштет. – Надо было что-нибудь нейтральное рассказать. Про зверюшек там или про Штирлица». Поскольку пауза затягивалась, Паштет решил привести план в исполнение и начал:

– Звонок в милицию: «Алло, милиция! Срочно выезжайте – в комнату вошла черная кошка!» – «Успокойтесь, это суеверие. Ничего страшного». – «Ничего страшного? Но я попугай!»

Секунду фокусник молчал, уставившись на Паштета, затем вдруг запрокинул голову и разразился громких хохотом.

– Буа-га-га! – хохотал Кон. – Попугай! Это ж надо такое придумать! Попугай! Замечательно! – И он хлопнул себя ладонью по коленке.

«Пошло дело! – обрадовался верзила. – Теперь нужно дожать! Нужно сказать ему про Копперфилда».

– Кстати, – браво начал Паштет, – Дэвид Копперфилд в сравнении с вами полный козел!

– Как-как? Ко… козел? Бу-га-га! – снова зашелся хохотом артист и снова хлопнул себя ладонью по коленке. – Ой, не могу! Дэвид Копперфилд – ко… Молодой человек, вы прелесть!

Фокусник смахнул с век выступившие от хохота слезы и с любопытством посмотрел на Паштета.

– А вы с Еленой, случайно, не…

– Нет, – мотнул головой Паштет и улыбнулся. – Я просто ее секретарь.

– Замечательно. – Тут Кон хитро посмотрел на него и вдруг сказал: – У вас такое прекрасное грустное лицо. Слушайте, Павел, а что, если мы с вами как-нибудь поужинаем вместе?

– Поужинаем?

– Ну да, – кивнул артист. – Вы любите трюфели?

– Под настроение, – ответил Паштет и подумал: «Хотел бы я знать, что это такое».

– Отлично! – обрадовался Кон. – Я могу зарезервировать столик в «Максиме». Вы когда-нибудь бывали в «Максиме»?

– Постоянно, – ответил Паштет, понятия не имея, о чем говорит фокусник. Подумал секунду и добавил для внушительности: – Ну, то есть я там обедаю. И завтракаю. Да и ужинаю иногда.

– В самом деле? – удивился Кон. На лице его отразилось некоторое разочарование. – По всей вероятности, Елена Васильевна хорошо вам платит, – сказал он.

– Да уж, не обижает, – немедленно согласился Паштет, приосанившись.

«Это я хорошо придумал про ресторан, – подумал он. – Побольше понтов! Москвичи это любят».

– И что же вы там обычно заказываете? – поинтересовался Игорь Эмильевич. – Какие блюда предпочитаете?

– Разные, – уклончиво ответил Паштет. – Пельмени люблю… Вареники… Котлеты разные… Но всегда с гарниром и мясной подливкой. Мне без подливки ни мясо, ни картошка в рот не лезут.

– Гм… – Кон посмотрел на Паштета, чуть склонив голову набок. – Любопытно… И что, в «Максиме» действительно готовят такие вкусные пельмени?

– Еще какие! – обрадовался любимой теме Паштет. – В пельменях ведь что главное? Фарш! Говядина плюс свинина, пятьдесят на пятьдесят. И лука побольше. И еще перчика молотого. Высыпешь их, родимых, на тарелку – а они парят! Припорошишь свежей зеленью, зальешь сверху сметанкой… м-м… – Паштет блаженно прикрыл глаза и покачал головой. – Объеденье. Нет, можно, конечно, и уксусом, но это уже хамство. Уксус убивает вкус. После него ничего, кроме кислятины, не чувствуешь.

– Любопытно, – снова сказал Кон. Теперь он смотрел на Паштета с благосклонной улыбкой. – Павел, вы так аппетитно рассказываете, что у меня слюнки потекли.

– Ну! – кивнул Паштет. – Это я умею.

– Что, если мы отправимся в ресторан прямо сегодня? Вы вообще как относитесь… к чисто мужской компании?

– Положительно, – ответил Паштет. – Женщины только мешают. Я это дело только с мужиками люблю. Купишь водки, пригласишь друга в сауну… Не заметишь, как ночь пролетела. С утреца, конечно, тяжко. Но тут ведь что главное?

– Что?

– Вовремя полечиться!

– Ну, это же не всегда так, – несколько смущенно заметил Кон. – Все зависит от человека, с которым…

– Тут вы правы, – поддакнул Паштет. – У меня дружок есть – Колян Огородников. Мы с ним часто тет-а-тет этим делом занимаемся. А на следующий день – оба как огурчики. И голова ясная, и никакой тебе слабости в членах.

– Да что вы!

– Честное слово. С ним ночь проходит как одна минута.

– Хотел бы я познакомиться с вашим другом, – мечтательно произнес Игорь Эмильевич и вдруг положил ладонь Паштету на коленку.

Павел удивленно покосился на руку артиста, и вдруг его прошиб пот. «Так вон он о чем! – запоздало догадался Паштет. – А я ему про водку, про ночные посиделки… Ну я и идиот! Как теперь выкручиваться-то?»

– Ой, кажется, мне Елена звонит, – сдавленно проговорил Паштет и полез в карман за мобильным телефоном, как бы невзначай стряхнув руку фокусника со своего колена.

Он достал мобильник и прижал его к уху:

– Да, Елена, – сказал он в молчащую трубку. – Да-да… Нет, Елена… Нет-нет… Да, уже договорились… – Паштет глянул на Кона и тихо уточнил: – Мы ведь договорились?

– Несомненно, – с мягкой улыбкой ответил артист, глядя на него весьма благосклонно.

– Да, Елена, – снова брякнул в трубку Паштет. Подумал и добавил: – Несомненно. Ну, пока!

Он убрал телефон в карман и, увидев, что рука артиста снова двинулась к нему, поспешно вскочил со стула.

– Мне пора, Игорь Эмильевич.

– Как? Уже?

Паштет вздохнул и развел руками:

– Ничего не поделаешь – работа.

– Понимаю, – сокрушенно сказал Кон. – Но когда же мы обговорим детали шоу?

– Я вам позвоню. Или Елена позвонит. Главное, что вы дали согласие, а остальное – наши проблемы.

– И все же у меня большие сомнения на этот счет… – сказал Кон, потирая пальцами лоб. – Признаюсь вам честно, Павел: если бы с подобным предложением ко мне обратилась не Елена, а кто-нибудь другой, я бы просто посмеялся.

– Я бы тоже, – кивнул Паштет. – Было чрезвычайно приятно с вами познакомиться. Не провожайте.

Он схватил хрупкую руку артиста, сжал ее на мгновение в толстых пальцах, выпустил, повернулся и зашагал к выходу.

Игорь Эмильевич печально посмотрел ему вслед и с умильной улыбкой пробормотал:

– Замечательный парень!

– Я не против того, чтобы время от времени кого-нибудь отправляли в тюрьму, – говорила в телефонную трубку Елена. – В конце концов, тюрьмы для того и построены, чтобы в них кто-нибудь сидел. Но эта девушка…

– Елена Васильевна, дорогая, я ничего не могу поделать, – ответил ей вежливый начальственный голос. – Поймите вы меня, голубушка, есть такие вещи, как улики и свидетельские показания. Еще лет пять назад я бы смог что-то сделать, но сейчас, в наше время… Обвинение в краже – это серьезное обвинение. К тому же в деле появились новые подробности. У нас есть заявление от некой Наны Дудучаевой. Она утверждает, что Евгения Ремизова порезала руку ее сестре Шелоро.

– Что? Руку? Бред какой-то.

– Это еще не все. Вашу подругу видели неподалеку от места гибели уголовника Тарасова.

– А с этим-то что? – устало спросила Елена.

– Кто-то разбил ему голову вывеской магазина. – Начальник помолчал, затем негромко сказал: – Слишком много неприятных эпизодов, вы не находите? Между нами говоря, Елена Васильевна, кое-кто считает, что ваша подруга… как бы это помягче… что-то вроде преступника-экстрасенса.

– Вы сами-то верите в то, что говорите?

– Я ничего не принимаю на веру. Но я обязан во всем разобраться. Это моя работа.

– Может, вы сразу отправите ее на костер? – усмехнулась Елена. – Кажется, так в Средние века поступали с ведьмами.

– Возможно, я так бы и поступил. Но, к сожалению, в наше время это не практикуют.

– И тем не менее я настаиваю на ее освобождении из-под стражи, – твердо сказала Елена. – Эта девушка мне как… сестра.

Повисла пауза.

– Вот как? Как далеко вы готовы зайти, спасая ее? – сухо поинтересовался ее собеседник.

Елена сжала трубку так крепко, что у нее побелели костяшки пальцев.

– Очень далеко, – спокойно ответила она.

– Ну, хорошо… Я попробую что-нибудь сделать. Гарантий никаких не даю, но… – Он снова замолчал и молчал несколько секунд, после чего осторожно проговорил: – Елена Васильевна, если у меня получится, вы станете моим должником.

– Да. Я это понимаю.

– Это хорошо. До свиданья.

В трубке раздались короткие гудки.

– Скотина, – сказала Елена и аккуратно положила трубку на рычаг.

– Я не хочу вас допрашивать, Евгения. Я просто хочу с вами поговорить.

Женя сидела за столом, насупившись, и разглядывала сквозь стекла очков свои руки.

– Для этого не нужно было тащить меня сюда, – пробормотала она так тихо, что майору Черевко пришлось напрячь слух, чтобы что-то услышать.

– В нашей работе есть много неприятных моментов, – сказал он твердо. – Когда стоишь на страже покоя граждан, тут уж, извините, не до сантиментов. – Майор Черевко вздохнул, словно сокрушаясь по поводу несовершенства мира, в котором ему приходится жить, потом взял со стола какие-то листочки, пробежал их взглядом и усмехнулся: – Забавно… С первого взгляда эти заявления похожи на бред. Но поверьте, даже такому бреду вполне можно дать ход.

Женя подняла на него взгляд, шмыгнула носом и сказала дрогнувшим от обиды и отчаяния голосом:

– Я не понимаю, что вы от меня хотите? Я никогда ничего не воровала. И я… я не знаю, что случилось с этим вашим…

– Тарасов, – сказал майор. – Его фамилия Тарасов. Он, конечно, был хулиган, и в свое время нам пришлось с ним повозиться. Но я рассуждаю так: если человек один раз оступился, не нужно ставить на нем крест. Из него еще вполне может получиться достойный член общества. Главное – дать ему шанс. В свое время я дал Тарасову шанс. Вы его этого шанса лишили. Мертвец уже никогда не сможет стать приличным человеком.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! – всхлипнула Женя. – Я никого не убивала.

– Факты говорят об обратном, – серьезно и солидно заявил Черевко.

Женя открыла рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого отчаянно зарыдала.

– Тихо, милая, тихо. – Черевко протянул руку и погладил Женю по волосам. – Я вовсе не обязан давать этим заявлениям ход.

– Правда? – подняла голову Женя.

Майор улыбнулся и кивнул:

– Правда. И, пожалуй, я даже могу вас отпустить.

– Правда? – повторила Женя, с надеждой глядя на майора.

Тот кивнул:

– Ну конечно. Я ведь не зверь и все понимаю. Вы приехали в Москву из провинции, не сразу освоились, наделали кучу глупостей. Но все можно исправить.

– Правда? – в третий раз спросила Женя и вытерла ладонью мокрый нос.

– Правда, милая, правда. Но в этом мире ничего не происходит «за так». Если хочешь что-то получить, нужно обязательно что-то отдать. Я правильно рассуждаю?

– А что я должна вам отдать? – спросила Женя, все еще всхлипывая. – Что вам от меня нужно?

Майор улыбнулся ласково и мягко:

– Почти ничего. Лишь два маленьких одолжения. Во-первых, вы замолвите за меня словечко вашей подруге Елене. Поведаете ей, что именно благодаря мне вы так скоро вышли на свободу. Это первое одолжение.

– А второе? – жалобно спросила Женя.

– Второе? – Майор вздохнул и нахмурился. – Видите ли, Евгения… Жизнь полна несправедливости. Иногда мерзавцы процветают, а достойных людей удача обходит стороной.

Черевко поднялся с кресла и принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину.

– У меня есть один знакомый, – продолжил он. – Поверьте мне, большего мерзавца я в жизни не встречал. И вот этот мерзавец норовит занять мое место. Кроме того, через месяц ему дадут трехкомнатную квартиру на «Соколе». В то время как меня… уж не знаю по какой причине… чаша сия миновала. Вы следите за моими словами?

– Да, – кивнула Женя, глядя на майора снизу вверх. – Я только не понимаю, что вы от меня хотите?

Майор остановился напротив Жени и пристально на нее посмотрел.

– Я готов вас отпустить. Но взамен вы сделаете так, чтобы меня повысили в звании и должности. И чтобы трехкомнатная квартира, которая предназ-начается моему… коллеге, досталась мне. Вот и все.

Женя сидела с таким видом, словно ее огрели дубиной по голове.

– Я не понимаю, – промямлила она. – Вы что, хотите, чтобы я вам… наколдовала?

Черевко улыбнулся.

– Ну, я не знаю, как там это у вас называется. Заговорить, заворожить… Навести порчу… Слова не имеют значения. Главное – дело. Я знаю, вы это можете. Многие считают, что ведьм не существует и что все эти «Тамары, Клавдии, Маргариты» и прочие потомственные ведьмы – всего лишь шарлатанки, играющие на доверии людей. А я верю, что ведьмы существуют. За свою жизнь я видел слишком много необъяснимых вещей…

– Но я не ведьма.

– Правда? А вот у меня на этот счет есть другая информация. – Черевко ткнул пальцем в листки, разложенные на столе. – И я склонен ей верить. Я много читал про ведьм. Я знаю, как они выглядят, какой у них взгляд. Рядом с вами, Евгения, мне не по себе. А такое со мной случается крайне редко.

– Но я правда не ведьма. И я не хочу ею быть.

– В данный момент мы говорим не о ваших желаниях, а о моих. Вы ведь хотите выйти на свободу?

– Да, но…

– И вы не хотите, чтобы с вашей подругой Еленой случилась беда?

Ресницы Жени дрогнули:

– Что?

– Что слышали, – сухо сказал Черевко. – У Елены есть очень влиятельный покровитель. И она частенько этим пользуется. Но кое-кого это уже стало раздражать. И этот «кое-кто» пойдет на все, чтобы указать зарвавшейся девице ее истинное место. Вы понимаете, о чем я?

Женя промолчала.

– Вижу, что понимаете, – сказал майор Черевко. – Вы очень умная девушка. И вы сделаете все, чтобы беда обошла вашу подругу стороной, правда?

Зрачки Жени яростно сузились.

– А вы не боитесь, что я наведу порчу на вас? – гневно спросила она.

Майор встретился с ней взглядом и слегка поежился, однако тут же взял себя в руки и спокойно ответил:

– Нет, не боюсь. Если вы это сделаете, я превращу вашу жизнь в ад. И заметьте: сделаю это без всякого колдовства. У меня для этого хватит сил и средств.

– И подлости, – тихо добавила Женя.

Майор усмехнулся и слегка пожал плечами:

– Пусть так. Хотя… это не подлость. Это знание законов жизни. Сейчас вы не понимаете, но когда доживете до моих лет, запоете по-другому. Итак, что вы решили? Беда для вашей подруги и несвобода для вас или счастье для всех?

Женя поправила пальцем круглые очки и вздохнула.

– Но я правда не умею. Я даже не представляю себе, что нужно делать.

– Я вам помогу. – Черевко выдвинул ящик стола, достал оттуда пару фотографий и бросил на стол. – На первой фотографии дом, в котором я предполагаю жить. Кружочком обведены окна квартиры, которую я намерен заполучить. А на второй – мерзавец, который решил меня обскакать. Это вам для «затравки». А дальше действуйте сами.

– Но я…

– Даю тебе полчаса, девочка. Через полчаса я вернусь. И не дай бог тебе меня обмануть. Запомни: новая квартира и по две звездочки на погонах. Расклад понятен?

– Да, но…

– Действуй.

Черевко повернулся и бодрым шагом вышел из кабинета. В замочной скважине с сухим щелчком провернулся ключ. Женя осталась одна.

Около минуты она растерянно таращилась на фотографии, пытаясь придумать хоть какой-нибудь план действий. Но в голову ничего такого не приходило.

«Вот ведь гад, – подумала Женя с досадой. – И чего он ко мне привязался? И ладно бы только ко мне – он ведь Елену Прекрасную хочет загубить! Как же так? Неужели никто не знает, какой он негодяй? А если знают, то почему он все еще сидит в этом кабинете? Господи, как несправедливо!»

Женя вдруг почувствовала такую злость, что ее аж затрясло. «Беда для Елены и несвобода для меня? Да какое он имеет право распоряжаться нашими жизнями! Что он о себе вообразил?»

Женя накручивала себя все больше и больше. Наконец в душе ее не осталось никаких чувств, кроме лютой всепоглощающей ненависти. Тогда Женя откинулась на спинку стула и вдруг затряслась всем телом так, что зуб на зуб не попадал.

– Я безумна и я мудра, я старуха и я девица, я живу, хотя я мертва, – забормотала она чужим, низким и хриплым голосом. – Мои волосы – северный ветер, мои глаза – южная ночь, в моем сердце нет крови, моя душа пуста. Красные червы на помело, черные трефы на ступу, острые пики на черенок. Бубновая дама, заклинаю, – снизойди и помоги! Пусть этот засранец получит новое жилище и по две звездочки на погоны!

Женя перестала дрожать и открыла глаза. Она словно вышла из глубокого обморока, чувствуя во всем теле болезненную слабость.

В замочной скважине щелкнул ключ. Дверь открылась, и в кабинет вошел Черевко.

– Полчаса прошло, – жестко сказал он.

«Полчаса? – Женя тряхнула головой. – Как такое может быть? Он ведь вышел из кабинета минут пять назад!»

– Ты сделала то, что я просил?

– Я?.. Нет… То есть да… Сделала.

– Надеюсь, что так.

Женя посмотрела на холодное лицо майора и зябко повела плечами.

– Можно мне уйти? – жалобно попросила она.

Майор внимательно на нее взглянул.

– Можно. Но имей в виду: если что-то пойдет не так – я тебя и твою шлюшку-подругу в порошок сотру. Уяснила?

– Да.

– Вот и молодец. – Майор взял авторучку, подмахнул пропуск и вручил его Жене. – Топай отсюда. И больше мне не попадайся. В следующий раз так легко не отделаешься. Имей в виду, если меня обломают с новой должностью и квартирой… Ну, дальше ты знаешь. Все, иди.

Женя встала со стула и направилась к двери.

– Постой! – окликнул ее Черевко.

Женя остановилась. Майор чуть подался вперед и, блеснув глазками, спросил:

– Слушай, Ремизова, а правду говорят, что твоя подруга Елена Троянова, выйдя однажды из ресторана и увидев у обочины нищую с ребенком, сняла с себя норковую шубку и набросила ей на плечи?

– Не знаю.

Майор усмехнулся:

– Думаю, правда. Зачем жалеть шубу, если тебе любовник завтра точно такую же подарит? Или даже еще лучше! Совсем зажрались, суки. Ладно, иди.

Женя вышла из кабинета. В коридоре она прислонилась спиной к стене и перевела дух.

– Господи, что же я натворила? – с болью в голосе проговорила она. – Неужели я сделала это? Неужели я… Нет! Я не ведьма, не ведьма!

– Девушка, с вами все в порядке? – поинтересовался незнакомый мужской голос.

Женя открыла глаза и увидела перед собой молодого лейтенанта со стопкой книг под мышкой. Он смотрел на Женю внимательным, встревоженным взглядом.

– Да, – выдохнула она. – Со мной все хорошо. Только… я забыла, в какой стороне выход.

Лейтенант улыбнулся.

– Выход там, – махнул он рукой. – Дойдете до конца коридора, завернете и сразу увидите. Хотите, я вас провожу?

Женя отрицательно качнула головой:

– Не надо. Я найду. Спасибо.

Она отлипла от стены и медленно побрела в указанном направлении. В голове у нее царила полная неразбериха. Она смутно помнила, что говорила, «ворожа» над фотографиями, которые подсунул ей Черевко. Помнила только, что это было что-то очень плохое. Что-то, за что ей, вероятно, никогда не будет прощения.

А в это время в кабинете майор Черевко четким и бодрым голосом рапортовал своему начальнику:

– Да, товарищ генерал… Да, выпустил, как вы и распорядились… Нет-нет, с ней все в порядке, ни один волос не упал с головы… Товарищ генерал, разрешите задать вопрос?.. Почему мы ее отпустили?.. Нет… Никак нет… Слушаюсь не задавать лишних вопросов… Так точно.

Черевко положил трубку, хмуро посмотрел на телефон и побарабанил пальцами по столу.

– Видать, и правда ведьма, – задумчиво проговорил он.

Дни тянулись медленно и томительно. Работа, которую нашла для Жени Елена Прекрасная, была немного странная. Точнее сказать, странность заключалась не в новых обязанностях Жени, а в том месте, где ей приходилось эти обязанности выполнять. Место называлось Зоологическим музеем и располагалось недалеко от дома Елены – на Большой Никитской улице.

В обязанности Жени входило следующее: прийти в музей после закрытия, сделать уборку, дождаться прихода охранников и передать им ключи от залов. Вот, собственно, и все. Ничего сложного.

– Простите, что не нашла вам ничего лучше, Женя, – оправдывалась Елена, дымя сигаретой и прихлебывая белое мартини. – Похоже, у меня началась черная полоса.

– У вас есть какой-то влиятельный враг, – сказала на это Женя. – Майор Черевко говорил об этом во время допроса.

– Да-да, я догадываюсь, – рассеянно кивнула Елена, подняла бокал и задумчиво посмотрела сквозь него на абажур. Затем перевела взгляд на Женю и ободряюще ей улыбнулась: – Не берите в голову, Женечка. Я справлялась и не с такими проблемами.

Глядя на ослепительно красивое, гордое, невозмутимое лицо Елены, Женя немного успокоилась. Такую женщину трудно сломить. Она пришла в мир не проигрывать, а побеждать.

«Как бы я хотела быть хоть чем-то на нее похожей», – привычно подумала Женя и вздохнула.

И вот она на своем рабочем месте. Залы Зоологического музея похожи на сказочное тридевятое царство. Вот из-за бронированного стекла на нее таращатся огромные лохматые бизоны. А вот в самом углу зала уютно расположилось семейство львов. Гривастый отец семейства гордо поднял голову и обозревает окрестности, в то время как мать, огромная львица, вылизывает своих львят.

– Здравствуй, приятель! – весело сказала Женя мамонту и провела ладонью по его гладкому бивню.

Взяв ведро и швабру, она побрела по залу.

– Игорь мой, Игорь, где же ты? И жив ли ты? Господи, сделай так, чтобы он был жив! Пожалуйста! Я все готова отдать, лишь бы он был жив!

В зале насекомых на полу, в луче солнца, пробивающегося в окно, спала черная кошечка. Появилась кошка в музее в прошлую Женину смену. Она была похожа на черную змейку, и Женя назвала ее Серпентия, от латинского «serpens» – змея.

Полчаса Женя драила полы, а потом решила отдохнуть. Она села на стул, рядом с саблезубым тигром, и достала из кармана халата книжечку. Раскрыла ее на заложенном месте и стала читать:

«Согласно распространенным суевериям, ведьма в силу своей злой природы старалась всячески вредить людям. Она травила посевы и скот, наколдовывала женщинам выкидыши, вызывала ураган, портила воду в колодцах, убивала детей, насылала на деревни чуму и мор.

Ведьм можно было распознать по особым отметинам (инквизиторы раздевали женщин и искали на их теле некие знаки). Черные родимые пятна необычной формы, странные царапины, атавизмы – например, лишние соски на груди. Считалось, что дьявольские отметины нечувствительны к боли. Если их проткнуть иглой, они не будут кровоточить».

Женя закинула за спину руку и машинально коснулась того места на спине, где у нее было большое родимое пятно. В подростковом возрасте оно вызывало у нее массу комплексов.

«У каждой уважающей себя ведьмы, – продолжала читать Женя, – должен быть фамильяр, он же имп – волшебный дух, помогающий ей в колдовстве. Имп считался разумным (на уровне обычного человека), имел собственное имя и чаще всего принимал форму животного – черной кошки, совы, жабы или собаки…»

Женя подозрительно посмотрела на Серпентию, которая сидела перед блюдечком с молоком и как ни в чем не бывало умывала лапкой черную мордочку.

«Про ведьм говорят также и много хорошего: например, что ведьмы гостеприимны, ласковы и красивы.

Со смертью ведьмы не прекращаются ее сношения с землею.

Ненавистница при жизни, она, по мнению суеверов, остается долгое время ненавистницею рода людского и после смерти. Как и колдуны, они встают из гробов и ходят по земле. Избавиться от них можно только одним способом – вколотить в могилу и в самый труп осиновый кол. Ведьме ненавистна осина. Если поймать ведьму и бить ее наотмашь осиновой палкой, то тело ее покроется ожогами и, не выдержав мучений, ведьма может отказаться от своего ремесла…»

Женя повернула голову и задумчиво посмотрела на черенок метлы, который по непонятной причине обжигал ей пальцы: за него она бралась лишь после того, как надевала на руки хлопчатобумажные перчатки.

Посмотрела и вздохнула. Черт знает что такое!

Она отложила книгу и, встав со стула, вернулась к ведру и швабре.

Ювелир смотрел на светловолосого парня, привязанного к стулу, и размышлял.

Впрочем, откровенно говоря, размышлять тут было особенно не о чем. Мир не много потеряет, если такое ничтожество перестанет коптить воздух. К тому же актеришка слишком много знает. Следовательно, приговор можно считать подписанным. И как только ведьмин перстень попадет к Ювелиру в руки, приговор будет немедленно приведен в исполнение. Вот так.

– Надеюсь, крысы вас больше не беспокоят? – насмешливо спросил Ювелир.

– Зачем вы мучаете меня? – слабым голосом проговорил Игорь. – Я ничего не знаю. Если вам нужен выкуп – обратитесь к моему отцу. Он терпеть меня не может, но, ради того чтобы поддержать свое реноме, отвалит за меня кучу денег. Ему это несложно.

– Мне не нужны гроши вашего отца.

– Это совсем не гроши… Он… довольно богат…

Ювелир приблизил свое лицо к лицу актеришки и процедил сквозь зубы:

– Вы не имеете никакого представления об истинном богатстве. Все, что вы можете, это обирать других, более жалких и слабых, чем вы. Вы паразиты. Что-то вроде москитов, высасывающих из людей кровь.

– Вы говорите о моем отце?

– О нем и о ему подобных. Десяток ничтожеств паразитирует на своем народе. Никаких личных заслуг и достоинств, кроме жадности, жестокости и хитрости. Впрочем, я не революционер и мне чужды левые убеждения. Откровенно говоря, мне на них плевать. Деньги – это мусор. Куда приятней обладать людскими сердцами. Вы знаете, что такое настоящая власть над людьми? Не власть политиков и олигархов, нет. Власть, подобная той, которая была у древних богов и духов! Власть над человеческими сердцами, душами и умами!

– Вы… маньяк.

– Возможно. Но моя мания выше и благороднее вашего муравьиного здравомыслия. Моя мания – это поэзия. Торжество духа над повседневностью.

– Я… не понимаю.

Ювелир усмехнулся:

– Разумеется. Где уж вам понять. – Он слегка отстранился и кинул на Игоря оценивающий взгляд, затем с усмешкой произнес: – Ума не приложу, что она нашла в вас? Обыкновенное ничтожество.

– Вы говорите… о Жене?

Ювелир прищурил холодные глаза.

– Эта девочка обладает огромной силой, но сама еще об этом не знает, – сухо сказал он. – Впрочем, я сделаю все, чтобы она никогда об этом не узнала.

Веки Игоря дрогнули.

– Вы хотите ее убить? – хрипло спросил он.

– Возможно. Я еще не решил.

Глаза Игоря блеснули. В душе его вспыхнул огонек благородства, который тлеет даже в самых обыкновенных душах, никогда, впрочем, не разгораясь в полную силу.

– Если вам хочется кого-то убить – убейте меня, – тихо и неуверенно предложил он. – А Женю оставьте в покое.

Ювелир тихо засмеялся.

– Бросьте. Это слова не из вашей роли. – Он посмотрел на часы и сказал: – Мне пора. Сегодня вечером я намерен положить конец этой запутанной истории. А для этого мне нужно хорошенько подготовиться.

Он оторвал кусок пластыря и заклеил Игорю рот.

Прошла неделя. Женя не знала, чем в свободное от домашних дел время занимается Елена Прекрасная, но к назначенному часу все было готово. Первейшие российские богачи вложили деньги в шоу, лучшие пиар-агентства помогли его «раскрутить». Вся Москва – от «Алтуфьева» и до «Пражской» – была завешана растяжками и билнбордами, приглашающими посетить шоу иллюзиониста Игоря Кона на Воробьевых горах.

В подготовке выступления самое активное участие приняла рыжая бестия Ксюша. Едва познакомившись, Елена и Ксюша тут же подружились, хотя трудно было найти более разные характеры, чем у двух этих особ.

Способность Ксюши поглощать килограммы пищи привела Елену в полнейшее восхищение.

– Никогда не видела, чтобы человек так много ел, – с восторгом заметила она однажды.

– У меня повышенный метаболизм, – объяснила Ксюша, берясь за четвертый гамбургер. – Желудок перерабатывает еду в энергию. После хорошего завтрака я могу полдня бегать по городу и ничуть не устаю. – Она откусила кусок гамбургера и добавила: – А сейчас я должна есть за двоих. У меня в животе поселился маленький гражданин. – Ксюша облизнула перепачканные майонезом губы и хихикнула: – Прикольно! Прямо как в фильме «Чужие»!

– А ваш…

– Жених? – Ксюша покачала головой. – Нет, я еще не дала ему согласие. Пусть помучается.

– А вы не боитесь, что он…

– Смоется? – Ксюша вновь мотнула рыжей головой. – Куда он от меня денется? Даже если захочет сбежать, Женька его приворожит. Она ведь у нас ведьма!

– Не говори глупостей, – нахмурилась Женя. – Я никого не собираюсь привораживать.

Ксюша усмехнулась и пожала острыми плечами:

– Ведьма не может не колдовать – это мне папик рассказывал. Если ведьма долго не колдует, у нее начинаются мигрени. И еще появляется ломота в суставах, как при ревматизме.

Женя потерла пальцами лоб. В последние дни ее и правда стали посещать головные боли, но она успешно с ними справлялась – благо под рукой всегда был аспирин или цитрамон.

– Все это чушь, – сказала Женя. – Ведьм не существует. И я никакая не ведьма.

– Ты существуешь, и ты ведьма, – твердо сказала Ксюша. – Прими это как факт, подруга.

В назначенный час площадь перед МГУ, ближайшие к университету скверики и смотровую площадку заполнили тысячи людей.

Игорь Эмильевич Кон с улыбкой посмотрел на публику, потом перевел взгляд на часы и что-то прикинул в уме. От размышлений его отвлек запиликавший в кармане телефон.

Игорь Эмильевич достал трубку и поднес ее к уху.

– Слушаю вас!

– Это мое шоу! – рявкнул собеседник так громко и яростно, что Кон вздрогнул.

– Э-э… Кто это говорит?

– А ты не узнал?

Игорь Эмильевич удивленно вскинул брови:

– Северинский?!

– Точно! – Из трубки раздался хриплый, сатанинский смех. – Думал, я умер? А я жив!

– Но… – Кон вынул из кармана платок и вытер потный лоб. – Но почему ты не объявился раньше?

– Значит, были причины, – мрачно проговорил Северинский. – А теперь скажи: какого черта ты украл мое шоу?!

Игорь Эмильевич взял себя в руки и сухо ответил:

– Я ведь не знал, что ты жив…

– Теперь знаешь, – оборвал его Северинский.

– Да… Но я… Послушай, Рудольф, до начала шоу еще двадцать пять минут. Давай все обсудим. Где ты сейчас?

– Прямо у тебя за спиной!

Игорь Эмильевич обернулся. Он увидел Северинского, но лишь на секунду. Тот быстро скрылся в толпе.

– Если не отменишь шоу, я тебе отомщу! – злобно просипел он в трубку. – Ты ведь знаешь, что я умею мстить!

– Пожалуй, – грустно отозвался Игорь Эмильевич. – Ты самый злобный сукин сын из всех, кого я знаю. Но шоу уже заявлено, Рудик. Люди пришли посмотреть. Механизм запущен, и я не могу его остановить.

– Мое дело предупредить. А там – решай как хочешь.

В трубке послышались короткие гудки, абонент разъединился.

Игорь Эмильевич опустил телефон и рассеянно взглянул на железный ящик.

Паштет узнал его сразу. Узнал и бросился к нему сквозь толпу.

– Куда лезешь, бугай! – рявкнул кто-то.

– Вот прет! – возмутился другой.

– Полегче, парень! – обиделся третий.

Паштет не обращал на реплики зевак никакого внимания. Он, подобно ледоходу, взрезающему ледяную гладь Северного океана, врезался в толпу и прошел сквозь нее, как горячий нож проходит сквозь кусок масла. Паштет изо всех сил старался не потерять иллюзиониста-пройдоху из вида. И когда голова того готова была утонуть в месиве голов и плеч, Паштет выбросил вперед правую руку и схватил Северинского за шиворот.

– Привет! – вежливо прогудел Кульков. – Можно вас на два слова?

И он потащил иллюзиониста сквозь толпу обратно. Фокусник что-то кричал, но его крик гас на фоне возмущенных реплик и крепких ругательств, раздающихся вслед Паштету. Наконец они выбрались из толпы на свободный участок под кустом сирени.

Северинский хотел вырваться, но Паштет его крепко держал.

– Кто вы? – проблеял фокусник. – Что вам от меня нужно?

– Я Паштет, – объяснил верзила. – Я смотрел ваше шоу в Среднесибирске.

Глаза фокусника забегали.

– Вы меня с кем-то путаете, – пролепетал он. – Я вас никогда раньше не видел. И никогда не был в Среднесибирске. Отпустите меня!

Паштет покачал головой:

– Не могу. Все это представление затевалось ради вас.

Северинский рванулся изо всех сил, но стальные пальцы Паштета его удержали.

– Отпустите, – захныкал фокусник. – Отпустите, или я позову милицию.

– Зови, – добродушно разрешил Паштет. – Моя задача – поймать тебя, а будет рядом милиция или нет – это мне до лампочки.

Северинский воровато оглянулся по сторонам и снова запричитал:

– Не понимаю, зачем я вам понадобился? Я даже вас не знаю. – Вдруг глаза его блеснули. – Слушай, парень, если ты меня отпустишь, я дам тебе денег! У меня с собой двести долларов! Отпустишь – и они будут твоими! Хочешь?

– Заманчивое предложение, – сказал Паштет, ухмыляясь. – Но, боюсь, я вынужден его отклонить.

Вдруг Северинский выкатил глаза и уставился на что-то за спиной Паштета. Тот быстро обернулся и на мгновение ослабил хватку. Секунда – и Северинский выскользнул из его крепких пальцев.

Паштет завертел головой.

– Эй, артист, ты где? Куда ты подевался?

Паштет заметался – в одну сторону, в другую. Северинского нигде не было. Тогда Павел остановился и стукнул себя кулаком по голове.

– Дурак! – яростно прогудел он. – Идиот! Ты его упустил!

В то самое мгновение, когда Паштет занялся самобичеванием, иллюзионист Северинский, прошив толпу насквозь, вышел с другой стороны площади.

– Эй, дядя! – услышал он вдруг и резко обернулся.

Перед ним стоял лохматый мальчишка лет восьми. Северинский быстро огляделся – нет ли рядом опасности, и, не заметив ничего подозрительного, уставился на мальца:

– Тебе чего, пацан?

– Дай десять рублей!

– Нету!

– Врешь! Дай десять рублей, или не отстану!

Северинский досадливо дернул щекой и полез в карман за червонцем. И тут что-то холодное коснулось его запястья, а затем негромко и сухо щелкнуло.

– Ты что сделал! – Северинский уставился на наручники, одним кольцом сомкнувшиеся на его запястье, а другим – на запястье мальчишки, и дернул рукой. – Это что – настоящие? – изумленно спросил он.

– Угу, – кивнул Санька. – Я их полчаса назад у одного мента спионерил. Нравятся?

Северинский вновь дернул рукой, затем схватил другой металлическую цепочку и подергал ее.

– Бесполезно, – вздохнул Санька. – Это специальная сталь. Такую и зубилом не перебьешь.

– Какого черта ты это сделал? – рявкнул Северинский. – Я же хотел дать тебе десять рублей!

– Верю, – кивнул Санька. – Но в мире не все можно купить за деньги.

– Что ты плетешь, щенок? Да я тебя…

Северинский замахнулся, но крепкие пальцы перехватили его запястье, а низкий голос пробасил:

– Уф… Я уж думал, ты удрал.

Северинский уставился на Паштета, затем перевел взгляд на Саньку и, сузив глаза, пробормотал:

– Так вы заодно? Что вам от меня нужно? Деньги?

Паштет покачал головой:

– Нет.

– Тогда что?

– Кое-кто хочет с тобой поговорить.

– Да ты не бойся, – ободряюще сказал магу Санька. – Мы тебя бить не будем. – Подумал и добавил: – Если, конечно, сам не напросишься.

Спустя сорок минут вся честная компания, включая Северинского, сидела в квартире Елены Прекрасной. Несмотря на напряженность ситуации, Женя не могла не отметить, насколько все-таки здесь уютно. Жарко потрескивал поленьями мраморный камин с резными ангелами. Кресла были такими мягкими, что, раз усевшись, уже не хотелось вставать.

Гад Северинский сидел на стуле и испуганно смотрел на окруживших его странных людей. Невозмутимая белокожая красавица, рыжая оторва, бугай с бычьей шеей, маленький мальчик… Но больше всего Северинский почему-то боялся очкастой девушки. Она смотрела строго и спокойно, но в глазах ее полыхал странный огонек, от которого фокуснику делалось не по себе.

– Хорошо, – выдохнул Северинский, лишь бы не смотреть в эти странные глаза. – Хорошо, я все вам расскажу. Но только умоляю – дайте мне потом уйти.

– Дадим, – пообещала Елена. – Если вы ни в чем не виноваты, то дадим.

– Где Игорь? – снова крикнула Женя. – Куда вы девали моего Игоря?

Она бросилась к Северинскому, но Ксюша удержала ее. Женя, не выдержав наплыва чувств, разрыдалась.

– Пусть он отдаст мне Игоря… – плаксиво, совсем по-детски, проговорила она, вытирая пальцами слезы из-под очков.

– Я бы с радостью, но… – жалобно и растерянно сказал иллюзионист. – Давайте я расскажу обо всем по порядку, и вы поймете, что я ни в чем не виноват.

– Сделайте милость, – холодно сказала Елена Прекрасная.

– Мы с Игорем вместе учились в школе. Даже дружили в выпускном классе. Но потом дороги наши разошлись. Много лет я ничего о нем не слышал. И вдруг мы встретились… В Среднесибирске, в ресторане… Я был очень удивлен, когда он ко мне подошел. Подошел и сказал: «Привет, Северок!»

– Привет, Северок!

Рудольф обернулся и недоуменно посмотрел на блондина.

– Здравствуйте. А мы с вами… – Брови Северинского взлетели вверх. – Игорь? Это ты?

Игорь засмеялся:

– Я. А что, неужели так сильно изменился?

Северинский вскочил со стула, и бывшие друзья обнялись.

– Черт, как я рад тебя видеть!

– Я тоже. Вижу, ты осуществил мечту детства – стал фокусником?

– Да. Закончил цирковое, потом практиковался в Германии у маэстро Попова. И вот теперь я здесь! Заканчиваю гастрольный тур по Сибири. А ты-то как сюда попал? Кто ты теперь? Что здесь делаешь?

– Сейчас расскажу. Но сперва давай накатим по пятьдесят граммов, а то в горле пересохло.

– Давай! – кивнул Северинский. Он сделал знак официанту принести еще одну рюмку. А когда рюмка появилась, быстро взял графин и разлил водку.

– Черт, Игорь, как же я рад тебя видеть! Знал бы ты, как меня достали эти вшивые городишки с тухлым народцем, от которого так и прет нафталином. Первое нормальное лицо за три недели! Давай за встречу!

– Давай! – кивнул Игорь.

Мужчины чокнулись и выпили.

– Здесь даже водка дрянь, – жалобно проговорил Северинский. – А нормальной в меню нет.

– Эта у них на местной воде – целебная.

Иллюзионист махнул рукой:

– Да ну их… вместе с их целебными водами. Расскажи лучше о себе, Игорь! Помнится, ты мечтал стать артистом, а твой старик бревном ложился у тебя на пути. Кто победил?

– Оба проиграли, – с горькой усмешкой ответил Игорь. И потянулся за графином. – Театральное я закончил, – продолжил он, выпив еще рюмку. – Но настоящим актером – актером с большой буквы – так и не стал. Играл в театре. Но там, сам понимаешь, нужно десять лет говорить «кушать подано», прежде чем тебе дадут главную роль. Да и то не факт. Потом заделался конферансье и мотался по корпоративам.

– Погоди… Но у тебя же батя…

Игорь махнул рукой:

– Плюнул на меня батя. Ты же помнишь его характер. Как только я пошел ему наперекор, он тут же заявил, что я ему больше не сын, и вышвырнул меня из дома.

– Вот так вот резко? – удивился Северинский.

Игорь мрачно кивнул:

– Угу.

– И что, до сих пор не простил?

Игорь махнул рукой:

– Какое там. Вспомнил обо мне только тогда, когда… – Игорь внезапно осекся и подозрительно посмотрел на фокусника. – А ты ничего, что ли, не слышал?

– О чем?

– Понимаешь, случилась со мной в Москве одна неприятная история. Даже не история, а так, историйка. Связался, понимаешь, с одной истеричкой… Забеременела от меня, а когда я отказался жениться, – выбросилась из окна шестого этажа.

– Насмерть?

– Насмерть.

– Ужас, – сказал Северинский и взялся за графин.

Рюмки вновь наполнились водкой доверху.

– Главное, моей-то вины тут нет, – продолжил Игорь, выпив. – Она всегда была немного «с приветом». А беременность окончательно развинтила ей мозги. Но разве людям что докажешь? В общем, позвонил мне папаша – велел убираться из Москвы и забиться в какую-нибудь нору. Вот я сюда и приехал. Работаю в местном Доме культуры, руковожу театральным кружком… В общем, опустился ниже некуда.

– И долго ты еще здесь сидеть собираешься?

– Пока скандал не утихнет.

– А он утихнет?

– Если папаша пообещал – да. Скорей всего, уже утих. Просто мой старик не хочет, чтобы я мозолил ему в Москве глаза.

– Так, значит, ты можешь вернуться?

– В принципе да…

Северинский сглотнул слюну и жалобно попросил:

– Можно мне попить?

– Легко, – ответила Ксюша и протянула ему бутылку с кока-колой.

Утолив жажду, иллюзионист вытер рукавом пальто рот и продолжил:

– В общем, выпили и разошлись. А на следующий день, рано утром, Игорь пришел ко мне в гостиничный номер и рассказал, что попал в беду. Он проиграл большую сумму денег каким-то бандитам. Сказал, что теперь его «пасут». Если узнают, что он решил убраться из города, – поймают и переломают ребра.

Паштет потупил глаза и что-то тихо проворчал себе под нос. Женя метнула на него огненный взгляд и снова уставилась на иллюзиониста.

– Дальше! – потребовала она.

– Дальше?.. – Северинский замялся. – А дальше Игорь попросил меня помочь ему. Вывезти тайно в аэропорт. Вместе мы разработали план. Заключительный номер программы: он садится в ящик и исчезает. Пробирается по люку за кулисы, а оттуда – в такси. Машина уже будет ждать его у черного хода Дома культуры. Так мы все и провернули.

– Вы лжете! – крикнула Женя. – Он не мог так со мной поступить!

Она смотрела столь грозно, что Северинский поежился под ее взглядом.

– Но это правда, – промямлил он. – Я помог ему сбежать из города. На этом наши пути разошлись.

– Вы врете! – снова повторила Женя, сжимая кулаки.

– Точно – врет! – подтвердила Ксюша. – Если вы такой невинный агнец, то какого черта вам понадобилось инсценировать собственную смерть? От кого вы прячетесь, уважаемый?

– Я… – Иллюзионист сглотнул слюну. – Я попал в беду. Просто попал в беду. Досадное недоразумение… Мой двойник – водолаз. Он должен был выбраться из ящика, доплыть до акваланга, спрятанного на дне под камнем, потом спуститься вниз по реке и потихоньку выбраться на берег. Там был спрятан мобильный телефон. Он звонит мне – говорит, что все в порядке. Я выхожу на публику – чистый, сухой, красивый и – живой. Но что-то пошло не так. На цепях есть специальные замки, которые должны открываться от малейшего усилия… Но они почему-то не открылись. Мастер, который делал реквизит, схалтурил…

Северинский снова сглотнул слюну и покосился на окруживших его людей.

– Я испугался, понимаете? Я не знал, что мне делать. А когда вытащили ящик… Когда я увидел его труп… – На глазах иллюзиониста выступили слезы. – Я совершенно растерялся. И потом, если бы я объявил всем, что в ящике сидел мой двойник… Это позор! Конец карьере, понимаете?

Женя была очень бледна и выглядела изможденной. В последние дни она почти ничего не ела и сильно похудела. «Еще одна такая неделя, и уже ни у кого не повернется язык назвать ее пышкой», – подумала Ксюша.

– Где же нам искать Игоря? – спросила Женя вслух, непонятно к кому обращаясь.

– Если бы я только мог вам помочь… – расстроенным голосом сказал беглый иллюзионист. – Но я не знаю, где он. Честное слово, не знаю. Возможно, бандиты его разыскали и…

– Замолчите, Северинский, – грубо оборвала его излияния Елена Прекрасная. – Вы уже достаточно наболтали.

Беглый маг пожал плечами и обиженно отвернулся.

«Сперва заставляют рассказывать, а потом затыкают рот», – как бы говорил весь его вид.

Елена улыбнулась Жене и ободряюще сказала:

– Мы обязательно его найдем. Вы ведь знаете, у меня есть для этого возможности.

Женя и рада была бы ответить ей бодро, но на душе у нее скребли кошки, а в сердце поселилась гулкая пустота. Вот она и нашла Северинского – и что дальше? Все концы обрываются, и что теперь делать, абсолютно непонятно. Хоть бери в руки тмин и чабрец и растирай их над подогретой святой водой, чтобы увидеть место, где находится сейчас ее суженый…

«Стоп! – испуганно сказала себе Женя. – При чем тут тмин и чабрец? И при чем тут святая вода? Откуда я про это знаю?»

Женя поежилась. И тут в кармане у нее зазвонил мобильник. Она рассеянно посмотрела на определившийся номер и без особого удивления поняла, что никакой это не номер – лишь хаос черточек и пятен.

Женя, ни слова не говоря, поднялась с кресла и вышла на кухню.

– Слушаю, – тихо сказала она в трубку.

– Привет, ведьма! – произнес сипловатый мужской голос. – Ты, кажется, кого-то ищешь?

Женя стиснула в пальцах трубку.

– Кто это?

– Тот, с кем тебе придется встретиться.

От волнения у Жени вспотели ладони.

– Игорь у вас? – спросила она.

– Да, – ответил незнакомец. – Ты готова встретиться?

– Когда?

– Сегодня ночью.

– Сегодня?

– Да, – ответил незнакомец. – Сегодня Вальпургиева ночь. Ночь, когда вся нечисть выползает из щелей. Это твоя ночь, ведьма.

Женя покосилась на дверь кухни и спросила, понизив голос до хриплого шепота:

– Что я должна делать?

– После работы ты останешься в музее. Одна.

– Но я… не могу одна, – возразила Женя. – Там есть охранники.

– Охраны не будет. Никого не будет. Только ты и я. Ровно в полночь. И не забудь захватить с собой перстень-фамильяр.

У Жени перехватило дыхание.

– Так, значит, все дело в перстне? – спросила она севшим от волнения голосом.

– Угадала, – с холодной насмешливостью ответил незнакомец. – Не будет перстня – не будет разговора. Если кому-нибудь расскажешь о моем звонке, я отрежу твоему жениху голову. Ты все поняла?

– Да.

– До встречи.

Связь отключилась.

Женя сложила телефон и убрала его в карман. К своему удивлению, она почувствовала не столько страх, сколько облегчение. «Если кому-нибудь расскажешь, я отрежу твоему жениху голову». Таинственный враг говорил как простой бандит или террорист, а не как исчадие ада. Значит, он человек.

«А кем еще он мог оказаться? – тут же одернула себя Женя. – Ты думала, что тебе названивает безглазый демон или полуразложившийся труп? – Она усмехнулась и покачала головой. – Самое большое зло в мире идет от человека, вот что».

Женя вернулась в гостиную и напустила на себя беззаботный вид.

– Все в порядке? – спросила Елена, глядя на нее своими серыми внимательными глазами.

– Да. – Женя подняла руку и посмотрела на часы. – Мне пора идти, – сказала она отрешенным голосом. – Скоро моя смена, а мне еще нужно успеть кое-что сделать.

Ксюша и Елена незаметно переглянулись. Вид у обеих был встревоженный.

– Женя, может быть, тебе не стоит больше ходить на эту работу? – спросила Елена. – Мы подыщем тебе что-нибудь получше.

Женя покачала головой:

– Нет. Меня все устраивает. Спасибо.

– Ты уверена? – спросил, зорко глядя на нее, Паштет. – У тебя такое лицо, будто ты проглотила гусеницу.

Женя заставила себя улыбнуться.

– Со мной все в порядке, – сказала она. – Ладно, ребята, мне действительно пора.

– А что будем делать с этим? – Паштет мотнул подбородком в сторону беглого иллюзиониста.

Женя посмотрела Северинскому в глаза. Тот вдруг побагровел, словно ему в голову ударила кровь, и часто-часто заморгал. Белки его глаз страшно покраснели от проступившей сетки кровеносных сосудов.

– Не надо, – с трудом пробормотал он, стараясь отвернуться и не в силах этого сделать. – Прошу, не убивайте меня…

Женя опомнилась и отвела взгляд.

– Отпустите его, – велела она. – Этот тип рассказал все, что знал.

Она повернулась и, не произнеся больше ни слова, покинула квартиру.

Открыв дверь и увидев перед собой Женю, Валентин Иванович, похоже, нисколько не удивился.

– Здравствуйте, – сказала она без всякого смущения.

– Добрый вечер. Я ждал тебя. Проходи. – Валентин Иванович посторонился, впуская ее в квартиру. В гостиной он усадил Женю в кресло, внимательно вгляделся в ее бледное осунувшееся лицо и сказал:

– Ну а теперь говори.

Женя поправила пальцем очки и тихо отозвалась:

– Вы ведь знаете, зачем я пришла?

Он кивнул:

– Да. Но я хочу услышать это от тебя.

– Вы считаете, что у меня есть дар, – сказала Женя. – Научите меня им пользоваться.

Валентин Иванович чуть прищурился. В его тусклых глазах загорелось любопытство.

– Но ты ведь сказала, что не хочешь быть ведьмой.

– Не хочу, – кивнула Женя. – Но сейчас у меня нет другого выхода.

– Рано или поздно это происходит со всеми, – сказал Валентин Иванович. – Что заставило тебя изменить свое решение?

Женя отвела глаза и тихо сказала:

– Можно я не буду об этом говорить?

– Можно.

Несколько секунд оба молчали.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросил вдруг Валентин Иванович.

Она отрицательно качнула головой:

– Нет.

Женя откинула волосы и стала снимать цепочку с маленьким золотым распятием, но Валентин Иванович ее остановил.

– Это не обязательно, – сказал он.

Женя сдвинула брови:

– Но ведь ведовство – грех. Иисус говорил, что волхование и целительство – это зло.

– Не совсем так. Если волхв исцеляет человека именем Христовым, то это добро. Держи в своем сердце образ Божий и молись, чтобы Он простил тебя.

Валентин Иванович протянул руку, выдвинул верхний ящик стола и вынул толстую книгу в потертом кожаном переплете. Жене одного взгляда было достаточно, чтобы определить – книга очень старая, а может быть, даже древняя.

– Что это? – спросила она.

– Гримуар, – объяснил Валентин Иванович и положил книгу себе на колени. – Книга магических заклинаний и рецептов снадобий. Ей триста лет, и когда-то она принадлежала моему предку – графу Брюсу.

– Гримуар, – повторила задумчиво Женя и кивнула. – Я читала про такие. Считается, что пользоваться гримуаром имеет право только его хозяин, а всем другим эта книга может обжечь глаза.

– Выдумка, – сказал Валентин Иванович.

– Еще я читала, что обращаться с гримуаром нужно крайне осторожно, – снова заговорила Женя. – И что эта книга способна материализовать не только мелких демонов, но и верховных духов, которые имеют непокорный и злой нрав.

– Вот это уже ближе к истине, – кивнул Валентин Иванович.

Женя посмотрела на фолиант с опаской.

– А правда, что эту книгу нужно время от времени поливать человеческой кровью? – спросила она тихим голосом.

– Полная чушь, – ответил Валентин Иванович. – Кровь может быть любой. И поливать тоже ничего не надо. Достаточно смочить кровью тряпочку и осторожно протереть переплет. Кстати, самое время это сделать.

В руке у Валентина Ивановича появилась игла. Он проткнул себе указательный палец, выдавил каплю крови, затем достал из кармана носовой платок, вытер кровь и провел окровавленным платком по книге.

По кожаному переплету гримуара пробежала быстрая, почти неуловимая дрожь. Женя немного испугалась, но тут же убедила себя в том, что все это ей просто померещилось.

Насытив магическую книгу кровью, Валентин Иванович принялся неторопливо листать страницы.

Женя взглянула на желтоватую страницу и удивленно вскинула брови:

– Она написана по-русски?

– Как видишь, – ответил Валентин Иванович.

– Я думала, такие книги писали только по-латыни.

– Если ты когда-нибудь попадешь в Ватикан и тебя пустят в запасники и библиотеки, ты увидишь, что большая часть старинных инкунабул издана на русском языке. В стародавние времена в Венеции, а она была центром книгопечатания, каждая пятая книга издавалась на русском.

– Но почему?

– Этого я не знаю. И историки не знают. В истории множество тайн, которые никогда не будут разгаданы.

– Но…

– Давай займемся делом, – строго сказал Валентин Иванович. – Прежде всего тебе нужно выучить несколько основополагающих заклинаний.

– А они в самом деле действуют? – усомнилась Женя.

– Не всегда. Одних слов мало. Нужна внутренняя убежденность в том, что они подействуют. Чтобы заклинание сработало, надо ввести себя в особое состояние, близкое к трансу. Редкий человек способен на это.

– Это и есть мой талант? – спросила Женя.

Валентин Иванович кивнул:

– Да. Хочешь что-нибудь сказать перед тем, как мы начнем?

Женя поправила пальцем круглые очки и робко проговорила:

– Я не хочу заниматься черной магией. Меня это… пугает.

Валентин Иванович усмехнулся:

– Магия не бывает черной или белой. Черной бывает душа мага.

– Возможно, я не так выразилась, – сказала Женя. – Я бы не хотела никому причинять зло.

– Увы, и это тоже невозможно, – грустно сказал Валентин Иванович. – Мы каждый день, каждую минуту приносим кому-нибудь зло… Часа не прошло с тех пор, как ты пытала связанного человека.

Женя растерялась.

– Откуда вы знаете?

– Вижу. В твоих глазах. Ты еще не умеешь скрывать правду. Но ты быстро этому научишься.

Женя отвела взгляд.

– Он это заслужил, – угрюмо сказала она.

Валентин Иванович усмехнулся и едва заметно качнул головой:

– Мы все это заслужили. И он, и ты, и я. Все. Не тешь себя иллюзиями, девочка. Просто делай то, что должна, и не думай о последствиях. Ведь предсказать ты их все равно не сможешь. Самый отъявленный злодей может сделать величайшее добро. А самый благородный и самоотверженный человек может принести миру величайшее зло.

Женя обдумала слова Валентина Ивановича. Она вдруг вспомнила одного своего знакомого, который сел пьяным за руль и, проскочив на красный свет, насмерть сбил человека. В портфеле этого человека нашли пачку фотографий, нож и веревку. На фотографиях были дети. Убитые им дети.

– Я поняла, что вы имеете в виду, – твердо сказала Женя. – И я больше не буду задавать таких вопросов.

Валентин Иванович внимательно на нее посмотрел, затем кивнул и сказал:

– Вижу, что поняла. Тогда, пожалуй, начнем…

Спустя полтора часа Валентин Иванович закрыл гримуар и облегченно вздохнул:

– Ну вот. Теперь ты кое-что знаешь и кое-что умеешь. И запомни: заклинания срабатывают не всегда. Чтобы правильно произнести заклинание, нужна величайшая сосредоточенность. Если ты ворожишь на определенного человека, думай только о нем. Нарисуй в воображении его портрет, заставь этот портрет двигаться, говорить… И внимательно слушай все, что он тебе скажет. Как только обнаружишь слабое место – брешь в защите – направляй в эту брешь всю энергию. И не думай о происхождении этой энергии: об Бога она идет или от дьявола – ты этого никогда не узнаешь. Как говорит моя дочь, «не парься» по этому поводу. Ты все поняла?

Женя ответила утвердительно.

– Вот и хорошо, – кивнул Валентин Иванович. Он поднял голову и посмотрел на старинные настенные часы. – Тебе уже пора?

– Да.

– Жаль. Жаль, что у нас так мало времени. – Он посмотрел на Женю чуть прищурившись. – Ты уверена, что все это понадобится тебе именно сегодня?

– Я этого не говорила, – ответила она хладнокровно.

Некоторое время оба молчали. Первой тишину нарушила Женя.

– Валентин Иванович, спасибо вам за помощь, – сказала она.

Он улыбнулся:

– Ты придешь еще?

Женя покачала головой:

– Не думаю. Честно говоря, я и сегодня пришла к вам по необходимости. Вся эта ваша магия – будь она белая или черная, или та и другая вместе – мне не по душе.

– Понимаю, – кивнул Валентин Иванович. – Никто не становится ведьмой или магом по велению сердца. Жизнь вынуждает нас это сделать. Что ж… Если мы больше не увидимся… Ты позволишь мне пожелать тебе удачи?

– Конечно.

– Тогда – удачи! – Валентин Иванович наклонился и поцеловал Женю в щеку. – Только помни: что бы ни случилось, не расставайся с перстнем, который подарила тебе старая Матильда. В этом перстне заключена большая сила, и если тебе удастся ее раскрыть…

– Знаю, знаю, – усмехнулась Женя. – Этот перстень принесет мне удачу. Но я больше верю в свои собственные силы.

Женя думала, что Валентин Иванович будет возражать, но он лишь кивнул:

– Вот и хорошо. Удачи!

Валентин Иванович осенил ее крестным знамением, но как-то странно, вовсе не так, как делают священники.

На этом они распрощались. Лишь когда за Женей закрылась дверь, Валентин Иванович грустно произнес:

– Сегодня эта девочка умрет. Как жаль… Как жаль…

Еще несколько секунд он стоял, глядя на закрывшуюся за Женей дверь, затем чуть качнул головой и, шаркая ногами, направился к бару, где у него стояла большая пузатая бутылка с «ведьминским ликером».

Путь от Патриарших прудов до Зоомузея занял у Жени сорок минут. На работу она поспела вовремя. К удивлению Жени, другие уборщицы сегодня на работу не вышли. Одна заболела, другая взяла отпуск за свой счет и уехала к свекрови в Ростов, третья уволилась, четвертая просто не отвечала на телефонные звонки. После ухода смотрительниц Женя оказалась в огромном музее одна-одинешенька.

Работы было невпроворот. За окном стремительно темнело. Лишь три часа спустя, когда на землю опустилась ночная мгла, Женя позволила себе передохнуть. Устало опустившись в кресло, она решила повторить заклинания, которым научил ее Валентин Иванович. Но вдруг с ужасом поняла, что все позабыла. Волнение было тому виной или еще что-нибудь, но в голову не приходило ни строчки.

«Пропала!» – с упавшим сердцем подумала Женя. – Пропала сама и погубила Игоря! Господи, что же теперь делать?»

Где-то в глубине музея что-то негромко щелкнуло, словно кто-то открыл оконную створку. Женя уставилась на щиток сигнализации, ожидая, что вот-вот загорится одна из красных лампочек. Но ни одна лампочка не зажглась, и тишину музея не потряс вой сирены.

Женя подумала, что ей шум послышался, и тут опять – на этот раз весьма отчетливо – раздались над ее головой шаги. Кто-то ходил по второму этажу.

«Нет, – подумала Женя. – Не хочу! Не хочу!»

Но вместо того чтобы броситься к двери, ведущей на улицу, она посмотрела на часы. Без двух минут двенадцать. У нее в запасе было еще две минуты, чтобы подняться на второй этаж. И Женя больше не раздумывала. Она уже встала с кресла, когда в комнате погас свет. Женя ожидала этого и почти не испугалась. Музей был обесточен и погрузился во тьму. Женя порылась в столе охранника и нашла фонарь. Не ахти какое утешение, но все-таки…

«Главное – не бояться, – внушала себе она, поднимаясь по лестнице. – Помни, что сказала тебе тетя Матильда: будь смелой, и у тебя все получится. Главное – не бояться».

Однако, вопреки заклинаниям, боялась Женя отчаянно. Поднимаясь по лестнице, она вдруг вспомнила свое выступление на школьной сцене – это было классе в третьем или четвертом. Когда она поднималась на сцену, у нее, точно так же, как сейчас, тряслись поджилки. И точно так же, как сейчас, она себя уговаривала: «Главное – не бояться». Однако самовнушение не помогло абсолютно. Когда Женя читала стихи Пушкина, голос ее дрожал, как лист на ветру… Но самое обидное было потом.

Когда она спускалась со сцены, ей на секунду показалось, что все было хорошо. И что со своим страхом она успешно справилась, и голос ее дрожал вовсе не так уж сильно – и, в общем, никто этого не заметил. И тут она лицом к лицу столкнулась с классной руководительницей.

Вместо слов утешения или ободрения та холодно сообщила: «Ремизова, я никогда не думала, что ты такая трусиха. Ты дрожала как заячий хвост. Мне за тебя стыдно».

И мир рухнул. Женя почувствовала себя несчастным уродом, не способным ни на что. И она поняла, что никогда больше не сможет подняться на сцену – ни на эту, ни на какую-либо другую. «Вероятно, это не для меня», – сказала себе Женя.

И вот, двенадцать лет спустя, она вновь поднимается по лестнице навстречу своей судьбе, и сердце ее отчаянно бьется в груди. Шаг… Еще шаг… Вот лестница кончилась и впереди – дверь, ведущая в зал…

Женя вошла в зал и замерла, прислушиваясь… Ни звука, ни вздоха.

– Эй, – тихо позвала она. И снова прислушалась, стараясь уловить хотя бы намек на чье-то присутствие. Где-то далеко, по ту сторону реальности, в которую попала Женя, за черным, затянутым плотными жалюзи окном проехала машина… Потом еще одна… И больше ничего.

– Здесь есть кто-нибудь? – крикнула Женя и поежилась, испугавшись собственного голоса, так зычно и гулко он прозвучал. «Прямо как в склепе», – подумала она.

Она прислушалась – ответом ей была тишина.

– Эй, я пришла! – сказала она. – Вы здесь?

Сначала Женя услышала легкий шорох, а затем сипловатый мужской голос произнес:

– Ты принесла перстень?

Голос показался Жене знакомым. Но времени на то, чтобы копаться в памяти, у нее не было. Она кивнула и сказала:

– Да.

В руке мужчины вспыхнул фонарик мобильного телефона. Женя зажмурилась и периферийным зрением увидела черную руку, протянувшуюся ей навстречу.

– Отдай его мне, – властно проговорил мужчина.

Женя достала из кармана перстень и крепко сжала его в кулаке.

– Я хочу увидеть Игоря, – с вызовом сказала она. – Вы обещали, что приведете его. Где он?

– Он здесь.

– Но я его не вижу.

Лучик фонарика скользнул вправо, и Женя едва не вскрикнула – в правом углу, прямо на полу, сгорбившись и уставившись невидящими глазами во тьму, сидел Игорь Соболев.

Женя бросилась было к нему, но властный окрик ее остановил:

– Стой на месте!

Женя замерла. Луч фонарика снова заставил ее зажмуриться.

– Итак, ты видела, что он здесь, – сипло сказал мужчина, сидящий на стуле. – Я не обманул тебя. Теперь ты можешь отдать мне перстень?

Женя вдруг заколебалась.

– Однажды я уже отдала кольцо, – сказала она. – Но тот, кому я его отдала, просто исчез. Откуда я знаю, что вы не поступите так же?

– Ты не можешь этого знать. Но ты можешь верить. В любом случае ничего другого тебе не остается.

Пальцы Жени дрогнули, но она не разжала кулак.

– Сначала расскажите мне! – потребовала она.

– Что именно ты хочешь услышать?

– Все! Как вы похитили Игоря? Северинский был с вами заодно?

Мужчина усмехнулся.

– А ты любопытна. Что ж… Ты сама болтала каждому встречному, что от тебя сбежал жених. Мне об этом рассказала твоя бабка Матильда. – Мужчина снова усмехнулся, и Жене показалось, что во тьме блеснула полоска его зубов. – Кстати, весьма оригинальный способ избавиться от невесты! Нужно будет взять на вооружение. Потом я узнал, что ты отправилась за ним. И тогда я понял – это настоящая любовь. Ну или что-то вроде того. Я приехал в Москву, выследил этого слизняка Соболева и похитил его. Как видишь, все просто.

– А шоу Северинского на Воробьевых горах? – подрагивающим от волнения голосом спросила Женя. – Это вы убили того водолаза?

– Да. Я повредил замки, и бедняга не смог выбраться из воды.

– Зачем вы это сделали?

– Чтобы подвигнуть тебя к более решительным действиям. Ты все еще твердила, что хочешь найти Соболева, но в глубине души ты почти поверила, что он тебя бросил. Бросил, чтобы не жениться.

– И тогда вы решили подлить масла в огонь?

– Верно. Я был уверен, что после «смерти» Северинского ты не остановишься, пока не найдешь своего возлюбленного. И, как видишь, не ошибся. Теперь я просто обменяю Соболева на перстень, и делу конец.

Женя задумчиво наморщила лоб.

– Но вы могли просто отнять у меня перстень, – неуверенно предположила она. – Я всего лишь слабая девушка.

Мужчина хмыкнул.

– «Слабая девушка», – передразнил он. – Если бы все было так просто! Милая моя, у меня было всего два шанса получить перстень. Первый – когда твой твердолобый приятель Паштет продал его перекупщику. Но Паштет вернулся за перстнем и опередил моих людей. Второй – когда ты вознамерилась отдать перстень этому урке с большой дороги – Тарасову. Но он оказался слишком нетерпелив.

– Кажется, я понимаю, – сказала Женя. – Перстень нельзя забрать силой, так? Я обязана отдать его сама.

Собеседник вздохнул и сказал устало:

– Наконец-то до тебя дошло. Я уж думал, никогда не догадаешься. А теперь отдай мне перстень, девочка. Я много лет его искал. Я потратил кучу времени, денег и сил. Я имею на него больше прав, чем ты. Отдай мне кольцо, и мы разойдемся, чтобы никогда больше не встречаться.

Женя все еще колебалась.

– Чего же ты ждешь? – недовольно спросил он. – Неужели жизнь твоего жениха не стоит какого-то идиотского перстня? Отдай его мне и живи счастливо со своим парнем!

– И вы ничего нам не сделаете? – все еще сомневалась Женя.

Незнакомец усмехнулся:

– Мне нужны не вы, мне нужен перстень. – И он опять протянул руку в черной перчатке. – ОТДАЙ ЕГО МНЕ!

Женина рука сама собой дернулась навстречу черной лапе незнакомца, но она с величайшим усилием сдержала порыв и спросила:

– А зачем он вам?

– Разве старая Матильда не говорила тебе? – удивленно спросил незнакомец. – Этот перстень дает силу. Но, к счастью, не всем.

– А вам даст?

Женя не видела лица незнакомца в темноте, но почувствовала, что он усмехнулся и облизнул губы.

– Я на это надеюсь.

Женя посмотрела на черную руку, протянутую к ней, и сказала:

– Вы хотите, чтобы фамильяр, заключенный в камне, служил вам?

Рука дрогнула.

– Откуда ты знаешь про фамильяр? – недовольно проговорил незнакомец. – Если не ошибаюсь, в школьных учебниках об этом ничего не сказано.

– И тем не менее я знаю. И про дух-фамильяр, и про то, что фамильяр этого камня очень силен. Знаете, что я думаю?

– Что?

Женя до боли стиснула пальцы, сжимавшие перстень.

– Я не должна отдавать вам это кольцо! Вы и так принесли людям много бед, а с ним вы наделаете такого, что весь мир содрогнется!

Луч фонарика заметался. Секунду спустя он сполз на пол, осветив кусок пространства, как маленький костер. И при свете этого костра Женя увидела лицо собеседника. Длинные седые волосы, острая бородка, продолговатое худощавое лицо.

Женя сразу узнала его. Это был Илья Константинович Алпатов, пожилой профессор, которого она видела у тети Матильды. Но на этот раз в лице Алпатова не было ничего интеллигентного, оно было искажено злобой.

– Ты всего лишь маленькая глупая девчонка, и я не хочу вступать с тобой в полемику! – гневно заявил профессор. – Просто отдай мне перстень!

Женя убрала руку за спину и отступила на шаг.

– Я не должна его вам отдавать, – упрямо сказала она.

Лицо Ильи Константиновича вдруг смягчилось.

– И что же ты намерена делать, замарашка? – снисходительно поинтересовался он. – Оставишь камень себе и позволишь мне убить Игоря?

– Нет, но… – Женя озадаченно нахмурилась. – Мне надо подумать.

– У тебя нет времени думать! – рявкнул вдруг профессор Алпатов так громко, что у Жени даже на несколько секунд заложило уши. «Как может человек производить такие громкие звуки?» – подумала она, но тут же сообразила, что крик профессора прозвучал у нее в голове, а сам он даже не разомкнул губ. И тогда Жене стало действительно страшно.

Внезапно весь зал осветился мягким голубоватым светом.

– Это колдовство, – прошептала она, с ужасом глядя на бледное злое лицо Ильи Константиновича. – Вы колдун!

– Рамус! – крикнул вдруг профессор и простер трость над лежащим в углу Игорем.

Тот вскочил на ноги, словно внутри его распрямилась пружина, и медленно, как пьяный, на дрожащих, заплетающихся ногах побрел к профессору.

– Инцебелус! – снова рявкнул Илья Константинович, и Игорь остановился, не дойдя до него двух шагов. Тут профессор, не сводя глаз с парня, принялся потихоньку вращать в воздухе тростью.

Игорь чуть приподнялся над полом. Сначала медленно, а затем все быстрее он стал вращаться вокруг собственной оси. Женя смотрела на него с ужасом. «Этого не может быть, – думала она. – Это просто галлюцинация».

Но Игорь вращался в воздухе все стремительнее. Из горла Игоря вырвался долгий пронзительный стон. И вдруг с Женей что-то произошло. Она медленно выставила вперед пальцы, сжимавшие перстень, и, вытаращив на Игоря пылающие глаза, проговорила глухим, скрипучим и хриплым, как у старухи, голосом:

– Заклинаю тебя бешеным шакалом, дурман травой, болиголовом и волчьим корнем – остановись! Одион, другиан, тройчан!

И вращение тотчас же прекратилось. Тело Игоря еще несколько секунд повисело в воздухе, а затем тяжело и безвольно, как куль со старым тряпьем, рухнуло на пол.

– Вот как? – почти радостно воскликнул Илья Константинович. – Ты кое-что умеешь. Но этого мало, чтобы одолеть меня. Я сорок лет изучаю магическую науку. Что ты можешь мне противопоставить?

– Врожденный дар, – холодно и спокойно ответила Женя. – Это стоит всей вашей науки.

Вдруг профессор резко наклонился в сторону и приложил набалдашник трости к безжизненному лицу Игоря. Лицо это, и без того бледное, побледнело еще больше, задрожало и покрылось капельками пота. Игорь открыл глаза, посмотрел полными ужаса глазами на трость, затем перевел взгляд на Женю.

– Боль, которую сейчас испытывает твой жених, нельзя ни с чем сравнить, – холодно сказал Илья Константинович. – Отдай мне перстень, и боль прекратится.

Женя сжала пальцы в кулаки и выкрикнула заклинание, которое прочла в гримуаре Валентина Ивановича:

– Зара! Авда! Ирта! Отсохни рука!

Илья Константинович закричал и, выронив трость, отдернув руку от головы Игоря.

– Дрянь! – пробормотал он сквозь сжатые от боли зубы. – Стерва!

Через несколько секунд боль ушла, но правая рука профессора, потеряв способность двигаться, повисла плетью. Илья Константинович быстро подхватил с пола трость левой рукой, воздел ее над головой и забормотал что-то настолько быстро, что Женя не смогла вычленить из этого потока отдельные слова.

За спиной у нее послышался звериный рык. Она быстро обернулась и увидела, что страшный саблезубый тигр мягко соскочил со своего постамента и, подняв жуткую голову, принялся осторожно, как это делают кошки, нюхать воздух.

– О боже! – выдохнула Женя, чувствуя, как у нее слабеют ноги.

Доисторическое чудовище замерло, затем медленно повернуло огромную голову и уставилось на девушку немигающими стеклянными глазами.

«Пропала!» – цепенея от ужаса, подумала Женя. Вдруг по правую руку от себя она увидела слабую тень. Тень едва заметно колыхнулась, и в голове у Жени отчетливо прозвучал голос, странно похожий на голос Валентина Ивановича:

«Возьми себя в руки, Женя. Это все не на самом деле. Скажи это вслух!»

– Это все не на самом деле, – послушно повторила Женя.

«Вот так, – кивнула тень. – А теперь, моя милая, вспомни заклинание, помогающее избежать напасти видений, миражей и зеркальных двойников».

Саблезубый тигр, уставившись на Женю злыми стеклянными глазами, припал к полу, изготовившись для прыжка. С его огромных клыков на пол закапала отвратительная клейкая слюна.

– Я не помню заклинания, – прошептала Женя, глядя на чудовище и приседая от ужаса. – Не помню.

«Рыбьим голосом…» – подсказала тень Валентина Ивановича.

– Рыбьим голосом, – послушно повторила Женя.

«Песьими жабрами…»

– Песьими жабрами, – продолжила Женя и вдруг вспомнила весь текст заклинания. Она выпрямилась и отважно взглянула на изготовившегося к прыжку тигра. Голос ее обрел силу и власть:

– Рыбьим голосом, песьими жабрами, клыками земляного червя – заклинаю тебя, дикая тварь, из тени пришла – уходи в тень!

И тут тигр прыгнул.

– Уходи в тень! – крикнула что было мочи Женя и крепко зажмурилась.

На мгновение ее лицо обдало жарким вонючим дыханием. Еще несколько секунд Женя стояла, зажмурившись, потом медленно приоткрыла глаза и огляделась. Чучело саблезубого тигра по-прежнему стояло на постаменте и казалось таким мертвым, что трудно было представить, что всего несколько секунд назад эта клыкастая тварь двигалась и рычала.

– Сгинь, тень! – крикнул профессор Алпатов. – Умри, сгинь, сокройся! Забираю у тебя жизненную силу!

Боковым зрением Женя увидела, как в руке у профессора мелькнула трость, и тень Валентина Ивановича, стоявшая рядом с ней, тут же растворилась в воздухе.

– Валентин Ива… – крикнула было Женя, но профессор не дал ей закончить фразу.

Холодные пальцы сомкнулись у нее на шее.

– Перстень… – прохрипел ей в ухо Илья Константинович. – Подари мне перстень… Сама… Предложи… Я возьму…

Женя стала задыхаться, и в глазах у нее потемнело. Она пыталась оторвать пальцы профессора от своей шеи, но они были необыкновенно сильными и твердыми – прямо как из железа.

– Дари перстень… – продолжал хрипло шептать Алпатов. – Сама… Подари… Возьму…

Женя почувствовала, как силы покидают ее. Она и рада была отдать перстень, но не могла произнести ни слова. Обезумевший от гнева профессор переусердствовал.

«Умираю, – поняла вдруг Женя, и эта ужасная мысль прозвучала у нее в мозгу отчетливо и неумолимо. Она на мгновение потеряла сознание, но огромным усилием воли прогнала внезапную немощь. – Помоги мне… Камень… Фамильяр… Приди на помощь… Заклинаю четом и нечетом, дурным знаком и черной приметой… Помоги!»

Рядом послышался душераздирающий вопль. Пальцы разжались, Женя упала на пол и, хватая ртом воздух, схватилась руками за шею. Каждый вздох отдавался в горле пульсирующей болью. А рядом вопил профессор Алпатов. Крепкие и острые когти кошки Серпентии вонзились ему в лицо.

«Трость! – поняла Женя. – Нужно забрать у него трость! Это его магический фамильяр!»

Женя бросилась к упавшей трости, схватила ее и изо всех сил ударила об пол. Трость с коротким, звучным треском переломилась пополам.

В ту же секунду профессор Алпатов оторвал от себя кошку Серпентию и швырнул ее о стену. Тело кошки мягко ударилось и вдруг распалось, рассыпалось, как огромный ком пыли.

Слегка наклонив голову и гневно сверкая глазами сквозь очки, Женя двинулась на профессора. Волосы ее завились в кольца и яростно развевались на невидимом ветру. Лицо превратилось в холодную гневную маску. Вид ее был ужасен.

– Не подходи! – хрипло сказал профессор Алпатов, пятясь к стене и выставив перед собой руку. – Не подходи, ведьма!

Но Женя продолжала идти – стремительно и неумолимо, как сама судьба.

– Думаешь, я испугался? – Илья Константинович вдруг остановился и угрюмо посмотрел на приближающуюся Женю. – Я сильнее тебя, ведьма! И я тебя уничтожу!

Он выставил перед собой растопыренные руки и стал быстро бормотать какое-то заклинание. Женя почувствовала, что не может дышать, но не остановилась, а лишь замедлила шаг. Профессор продолжал бормотать, угрюмо глядя на нее и незаметно пятясь к стене.

Сердце Жени забилось так часто, что стало больно в груди, а глаза ее затянула желтая пелена. Но она не остановилась. Она и сама не заметила, как стала говорить. Голос ее нарастал, становился все громче и громче, заполняя собой все пространство зала:

– Первой звездой, сырыми сумерками, холодным снегом – заклинаю вас, ветры!

– Сигне те сигне! – рокотал в ответ профессор, выставив перед собой когтистые руки и сверля приближающуюся Женю ненавидящим взглядом. – Темера ме танге! Темера ме танге! Оумен!

– Рутой, кровью и травой тирлич, гнилым яйцом и мертвой плотью – заклинаю вас, ветры!

Оконные стекла задрожали и вдруг с грохотом вылетели из рам, окатив Женю и профессора дождем сверкающих осколков. Ледяной ураганный ветер ворвался в зал, смел с пути чучела животных, закружил их в немыслимом танце и ударился ледяной волной в лицо профессору.

– Сигне… темере… – рокотал тот, перекрикивая бурю и изо всех сил стараясь удержаться на ногах. – Ме… танге…

Женя выхватила из кармана пластилиновую фигурку.

– Заклинаю болотной водой и гнилым духом – воплотись в пластилин! – громогласно выкрикнула она. – Черичан! Подон! Левурда! Воплотись в пластилин!

Она подняла фигурку высоко над головой, размахнулась и швырнула ее прямо в ледяной гудящий смерч, круживший по залу. Смерч подхватил фигурку, закружил ее в безумном танце и с бешеным ревом вышвырнул в окно. И тотчас же тело профессора поднялось в воздух и стремительно вылетело в окно.

Ураган прекратился. И в ту же секунду в зале снова вспыхнул свет. Женя, пошатываясь и спотыкаясь о валяющиеся тут и там чучела животных, подошла к Игорю. Присела возле него, обхватила его щеки и вгляделась в лицо.

– Игорь! – тихо позвала она.

Соболев не отозвался.

– Игорь, очнись!

Веки Соболева дрогнули. Он приоткрыл глаза и удивленно уставился на Женю.

– Женя? – Голос его прозвучал хрипло и глуховато.

– Ты жив! – Она обняла Игоря и прижала его голову к своей груди. – Как я рада, что ты жив!

Игорь тихонько застонал. Женя выпустила голову жениха из своих объятий и тревожно вгляделась в его лицо.

– Как ты себя чувствуешь? – взволнованно спросила она.

Игорь поморщился и ответил:

– Паршиво. – Он поднял руку и потер лоб. – Голова болит. А что случилось?

– Ты ничего не помнишь?

Он покачал головой:

– Нет. Помню только, как кто-то затащил меня в машину… – Он привстал и суетливо огляделся. – Где мы, Жень?

– Мы в музее.

– В музее? – На лице Игоря отобразилось удивление. – Почему здесь такой беспорядок? И что мы здесь делаем?

Женя улыбнулась и смахнула выступившие на глазах слезы.

– Сама не знаю. Господи, как же я рада, что ты жив!

Она не удержалась и снова крепко его обняла.

– Тише! – хрипло засмеялся Игорь. – Тише, шальная! Задушишь!

– Теперь все будет хорошо, – пробормотала Женя и погладила Игоря по белокурым волосам. – Я никому не дам тебя в обиду. Обещаю!