Елена Гордина - Горгульи Нотр-Дама

– Анни, ты слишком много просишь, – неодобрительно покачала головой мадам Катрин, – ты всего лишь помощница у месье Карла, а он чулочник самого королевского прокурора духовного суда, но и то ведет себя скромнее, – женщина поджала тонкие потрескавшиеся губы, – я понимаю, что ты здесь живешь практически с самого рождения и ему почти что дочь, но я не потерплю такого отношения к работе!

Анни стояла, опустив глаза в пол, ей очень хотелось возразить этой худой пожилой женщине, и она даже знала, что может ей ответить, но продолжала молчать. Когда вернется Карл, она ему все расскажет, ведь он ей почти как родной отец, но если сейчас начать перепираться с его женой, то все, вечернего разговора не состоится. Мадам Катрин его просто уведет в одну из «их» комнат, куда Анни вход строго воспрещен, и продержит там до самого утра. А Анни надо поговорить с Карлом сегодня, потому что завтра будет уже поздно.

– Так ты молчишь? – попыталась спровоцировать падчерицу мадам Катрин. – Явно тебе нечего мне возразить! Тогда будь добра, вернись в лавку и доделай свою работу, потому что месье Карлу будет неприятно, что ты позволяешь себе такое поведение.

– Да, мадам. – Анни наклонила голову и послушно вышла из комнаты.

Она быстро накинула плащ, потому что на улице накрапывал дождь, и выскочила на узкую мощеную улочку, едва не столкнувшись с извозчиком. До площади Сан-Мишель, где находилась лавка месье Карла, она дошла минут за пять, хорошо, что их квартирка располагалась совсем недалеко. В последнее время на улицах Парижа было неспокойно из-за волнений, связанных с обнищанием народа. Неумелое правление кардинала Бурбонского, запретившего какие-либо массовые увеселительные гулянья в связи с «нестабильным» положением, только усилило недовольство народа. Анни поежилась, и, хотя еще не стемнело, заворачивая в узкий переулок напротив чулочной Карла, она не заметила и налетела на нищего, сидящего прямо на мостовой.

– Господи Иисусе! – воскликнула Анни, сильно испугавшись. Нищий и правда выглядел страшно: черная от грязи одежда свисала на нем лохмотьями, рыжая борода была вся скатана, а на щеке красовалась огромная и кровоточащая язва. Девушка в ужасе от него отшатнулась.

– Подай мне, красавица! – неожиданно бодрым голосом произнес нищий. – Мне жить осталось совсем недолго, скрась мои последние мгновения, ягодка.

Анни отошла еще на два шага назад и остановилась, в кармане плаща она нащупала пару монет и осторожно, боясь дотронуться до черной руки нищего, протянула их.

– Возьмите! – прошептала она, стараясь не смотреть в лицо прокаженного.

– Ты щедра! – обрадовался мужчина, – за твою доброту, девушка, я могу рассказать тебе то, чего ты до сих пор не знаешь. Я вижу некоторые вещи, которые недоступны простым смертным, хочешь меня о чем-нибудь спросить, красавица?

Анни словно язык проглотила от накатившего на нее ужаса, она не могла вымолвить ни слова. Хотя на самом деле вопросов у нее было очень много: разрешит ей месье Карл выйти замуж за Жана? Стоит ли ей ответить на настойчивые ухаживания Жана и до брака лечь с ним в постель? Как долго продлится союз мадам Катрин и ее Карла, и если это надолго, то стоит ли ей ожидать хоть какое-то наследство после смерти месье?

– Кто мои родители? – Анни неожиданно услышала свой собственный голос и поразилась, ведь она хотела спросить совсем о других вещах, но, видимо, подсознанию лучше знать, что ее волнует больше всего.

– Твоя мать была простой белошвейкой, а вот отец… – Нищий смотрел ей прямо в глаза, и Анни находилась словно под гипнозом. – Не думаю, что ты хочешь знать то, что я тебе сейчас скажу, но раз ты была так добра ко мне и дала милостыню…

Нищий замолчал, Анни от ужаса не могла пошевелиться и продолжала стоять рядом с ним, в двух метрах от чулочной месье Карла, безумно желая только одного, чтобы этот черный мужчина замолчал навсегда. Но нищий тяжело вздохнул и продолжил:

– Тебя подбросили к чужим людям, когда ты была еще совсем малышкой, потому что твоя мать сошла с ума, когда узнала, кто такой твой отец.

– А кто мой отец? – едва разлепив губы, прошептала Анни. Она всю жизнь, сколько себя помнила, хотела узнать именно это. Кто ее настоящие родители? Почему они оставили ее на ступеньках чулочной месье Карла и его жены, теперь уже покойной мадам Марион, почти восемнадцать лет назад? Приемные родители ей сами обо всем рассказали, они и не скрывали, что она им не родная дочь, уж слишком она была на них не похожа. Они не скрывали, как она оказалась у них в семье, но ничего не могли рассказать, почему она там оказалась. Кто же знает, что подвигло ее родную мать бросить годовалую малютку на пороге чужого дома.

– Твой отец… – нищий нехорошо ухмыльнулся, – он… он кровей Бискорне, если тебе о чем-то говорит это имя.

– Я… я… – Анни огромным усилием воли смогла отвести взгляд от его уродливого лица, – я не знаю такого.

– Это и хорошо, малышка, – нищий улыбнулся, и Анни увидела его черные кривые зубы, – потому что Бискорне заключил сделку с самим дьяволом, и теперь все, в чьих жилах течет его кровь, будут обречены на страшную и скорую смерть.

– Господи! – Анни отшатнулась. Теперь она смогла пошевелиться и сразу же отвернулась от прокаженного. – Ты все врешь! – Она кинулась прочь, споткнулась и упала на одно колено. Волна боли захлестнула ее так сильно, что на какое-то мгновение гул в ушах заглушил последние слова нищего, уходящего из переулка.

– Ты обречена, девочка, мне очень жаль…

Анна сморщилась, но смогла встать на ноги. Хромая, она забежала в чулочную к месье Карлу и расплакалась там как ребенок. Ее буквально трясло от страха. Хорошо, что она так и не оглянулась назад, потому что нищий на мгновение остановился и посмотрел ей вслед холодным взглядом. И глаза у него стали белого, почти серебряного цвета и ярко светились среди кромешной темноты, опустившейся на вечерний Париж.

Полина облокотилась на подоконник, настроение было паршивое. Андрей опять задерживается на работе допоздна, и ей в который уже вечер приходится ужинать в одиночестве. За окном уже стояла кромешная тьма, как обычно и бывает в феврале месяце в этом городе. Конец зимы выдался очень мрачным, ветреным, погода менялась стремительно от нуля градусов до минус двадцати пяти за пару дней, и Полина совсем перестала выходить из дома. С одной стороны, работать фрилансером вроде бы и круто, можно спать сколько угодно и не бежать сломя голову на работу, а с другой стороны, вот в такие затяжные моменты плохой погоды есть шанс совершенно одичать, если неделями не высовывать нос из дома наружу. Андрей – это единственная нить, связывающая ее с реальностью. Не будет Андрея, она совсем разучится разговаривать с живыми людьми.

Вся жизнь Полины проходила в Интернете, именно там она вела онлайн-дневник от имени одной молодой мамочки четверых детей и учила замученных жизнью женщин обходиться без помощи нянек и родственников. Полина, конечно, понимала, что это обман и не очень хорошо выглядит со стороны, но ей платили неплохие деньги, и писала она весело и задорно, народу нравилось. Притом что они с Андреем были убежденными чайлдфри, получалось, чтобы писать правду, Полине необходимо родить самой хотя бы одного ребенка, а это в принципе было невозможным. Еще она параллельно училась работать в современных интернет-программах, которые помогают разрабатывать дизайн-проекты для обывателей среднего уровня, но пока делала это бесплатно.

Полина еще раз взглянула в окно, словно надеялась увидеть с десятого этажа, как ее муж паркует автомобиль возле дома, затем еще раз тяжело вздохнула и подошла к столу. Она задумчиво посмотрела на плиту. В сковороде котлеты, она приготовила их час назад, в кастрюльке картофельное пюре. Если Андрей опять приедет ночью, надо все ставить в холодильник. Полина замешкалась. Если сейчас поставить, а муж вдруг вернется, надо будет опять разогревать, а ей было откровенно неохота. Вообще все «женские» дела она выполняла с некой долей раздражения, но раз она работала дома, ей приходилось заниматься хозяйством. Конечно, у Андрея был свой строительный бизнес, и они практически ни в чем не нуждались (в разумных пределах), но домработницу он брать не хотел, потому что был мужчиной старого формата, старше Полины на 10 лет и в свои почти сорок привычки менять не собирался. Он был уверен, что жена должна создавать уют, поэтому Полина сидела дома, развлекалась написанием статей для многодетных мамочек, вела на эту тему блог, выставляя постановочные фото детишек, которые успешно находила во Всемирной паутине, и готовила к приходу мужа еду. Вот только муж стал все чаще и чаще ужинать вне дома. У Полины даже появилась виртуальная подруга, некая Моника, которую она никогда в глаза не видела, да что там, даже не слышала ее голоса, но общаться они общались. Такой друг по переписке, в скайпе, что-то вроде домашнего психоаналитика.

«Муж опять вовремя не пришел домой, – написала она Монике, – не знаю, что и делать».

Полина отошла от ноутбука и часа через два в очередной раз взглянула на сковороду с котлетами, а потом уже решилась нарушить обещание, клятвенно данное мужу, а именно НИКОГДА не звонить ему на сотовый, если он задерживается на работе, а только писать сообщения в ватсапе. Андрей не любил оправдываться, а делать это рядом с подчиненными (с его слов) было бы совсем недопустимо.

Полина еще раз тяжело вздохнула, снова подошла к окну и взяла телефон в руки. Дело все было в том, что Андрею она написала в ватсап три раза, но муж уже пару часов как не появлялся в сети. Он сейчас, скорее всего, очень занят, но… этот чертов ужин, как же не хочется разогревать его снова, тем более что Андрей постоянно ворчит, что он не любит пищу, подогретую в микроволновке… Полина решительно нажала на вызов и поднесла телефон к уху.

– Если начнет ворчать, скажу, что плохо себя чувствую и поэтому спрашиваю, когда он вернется. – Полина решила слукавить.

Андрей долго не отвечал на вызов, и уже когда от длинных гудков Полине стало скучно, он взял сотовый.

– Алло! – грубо ответил муж. Полине показалось, что он был немного пьяный или охрипший.

– У тебя что, горло болит? – Она не узнала голос родного мужа и не на шутку встревожилась. Если Андрей сейчас заболеет, то он останется лежать дома. И ей придется целыми днями обслуживать этого зануду, а после семи лет брака их отношения стали не самыми теплыми. Они скорее терпели друг друга, справедливо считая, что у них кризис в семейной жизни, да и коней на переправе менять уже было поздно.

– Это не Андрей, – ответил мужчина, – а вы кто?

Полина опешила, а потом ее сердце глухо сорвалось и упало куда-то вниз, в пятки, она просто поняла, что случилось что-то нехорошее, а возможно, и страшное.

– Где мой муж? – спросила она охрипшим от волнения голосом.

– Я следователь, а вы кто? – переспросил мужчина.

«Следователь», – Полина потеряла дар речи. Она оцепенела и была уверена, что ничего не хочет спрашивать дальше, потому что услышать что-то от «следователя» она сейчас была не готова. Да что же происходит-то, в конце-то концов?!

– Я его жена, – наконец она смогла произнести хотя бы эти три слова.

– Приезжайте немедленно, переулок Светлый, дом 3, подъезд 3, кабинет 18. И возьмите с собой паспорт, здесь пропускная система. Я буду вас ждать.

Полина закончила разговор и посмотрела на свои руки, они ходили ходуном. О том, чтобы ехать до следственного комитета за рулем своего автомобиля, не могло быть и речи. Полина прекрасно знала этот адрес, так как однажды уже была там, но тогда ее вместе с мужем вызывали по делу партнера Андрея как свидетелей, а сейчас?

– Следователь? – Полина металась по комнате, она была в спортивном костюме, поэтому накинула на себя пуховик, обула кроссовки и вызвала такси. «Андрея убили?» – первое, что пришло ей в голову, но потом она подумала, почему ее тогда не пригласили на опознание тела в морг. «Может, потому, что еще идет следствие, и тело необходимо для…» – дальше она размышлять не могла, стало плохо. Полина прошла на кухню и выпила стакан воды залпом. «А быть может, Андрея похитили и теперь…» – но и эта версия запнулась где-то на середине логической цепочки. Если похитили, то почему никто у нее не требует денег?

– Что происходит? – спросила Полина у себя самой и не нашла ответа.

– Дитя мое, что случилось? – К рыдающей Анни поспешила мадам Летиция – полная женщина, которая занималась непосредственно процессом продаж в чулочной у месье Карла. – Тебя кто-то обидел?

Летиция действительно очень хорошо относилась к падчерице своего хозяина и теперь поспешила подать рыдающей Анни стакан воды.

– Там, – Анни махнула рукой на улицу, – меня встретил очень страшный нищий, он говорил такие ужасные вещи. – Девушка снова разрыдалась.

– Но, милая, – мадам Летиция положила руки себе на живот, – да разве можно разговаривать с незнакомцами в наше-то смутное время? У меня есть родственник, у него друг работает начальником ночной стражи, так вот он рассказывает, что сейчас такие дела в городе творятся, – женщина покачала головой, – что надо держать ухо востро, а ты разговариваешь с незнакомцем, да еще и с нищим!

– Да, мадам. – Анни шмыгала носом. – Я сама виновата, что позволила этому человеку себя напугать, но я хотела сделать доброе дело и подала ему милостыню.

Мадам Летиция театрально вздохнула, как будто пыталась сказать юной девушке: «Ну кто же в наше время ценит добрые дела?» Неизвестно еще, сколько бы продолжался этот разговор, если бы в чулочной не открылась дверь, и месье Карл не ворвался внутрь своей лавки.

– О, дорогая! – воскликнул мужчина, застав Анни в слезах. – Что случилось? Кто тебя обидел?

Анни быстро вытерла слезы и подошла к отцу, так иногда она его про себя называла, а вслух только месье Карлом.

– Месье Карл, меня немного напугал нищий, которого я встретила возле чулочной, но уже все прошло. Летиция мне принесла воды и еще раз напомнила, что девушке в наши дни необходимо быть крайне осторожной на улицах Парижа.

– Да, это верно, – месье Карл задумчиво снял цилиндр и положил его на столик у входа, – в наши дни Париж стал походить на вертеп. Я сейчас проходил возле собора Нотр-Дам-де-Пари, там ведутся какие-то работы, с крыши снимают горгулий и химер, но сам люд, который работает… – месье Карл развел руки в стороны, – это крестьяне, которые мало смыслят в строительном ремесле, и к тому же они постоянно пьяны и очень агрессивны. Надо быть осторожной, Анни, Летиция права…

Анни с любовью посмотрела на отца, она буквально его боготворила, а порой ловила себя на мысли, что ревнует месье Карла к его новой жене Катрин. Быть может, именно поэтому у женщин не сложились отношения с первой минуты, потому что мадам Катрин это почувствовала?

Карл взял со стола стакан с недопитой водой, которую принесла Анни Летиция, и сделал два крупных глотка, его кадык ходил ходуном. Месье Карлу недавно исполнилось 47 лет, он был строен, даже скорее худощав и имел весьма выразительную внешность: гордый профиль и великолепную, почти полностью седую шевелюру, которую он по-щегольски зачесывал назад. Но даже несмотря на это, месье Карл был уже пожилым человеком, это чувствовалось и в его походке, и в его взглядах на современную жизнь. К примеру, он был категорически против брака Анни и Жана, который учился в Сорбонне на факультете католической теологии и был вполне приличным парнем. Его отец был настоятелем небольшого аббатства Жюмьеж на юге Франции, это то самое восхитительное место, где цветут роскошные лавандовые поля, и Анни искренне мечтала там побывать хотя бы однажды, например когда они поедут знакомиться с родителями Жана. Сама Анни сомневалась, является ли Жан любовью всей ее жизни, но она имела уже солидный возраст, 19 лет от роду, да и в браке всегда живется легче, к тому же родители Жана снимали ему крохотную, но уютную квартиру рядом с Сорбонной, а жить вместе с Карлом и его новой женой Катрин уже становилось совершенно невозможно.

– Месье Карл, – Анни легонько дотронулась до его руки, – позвольте я поговорю с вами наедине?

– Я буду на своем месте, – понимающе кивнула головой Летиция и вышла из комнаты.

– Так о чем пойдет речь, дитя мое? – Месье Карл нахмурился, он был проницательным человеком и уже догадывался, что его девочка сейчас начнет уговаривать его одобрить брак с этим несносным задирой Жаном. Юнец ему совершенно не нравился, он был противен Карлу и своей пышущей молодостью, и роскошным телом, которое облачал в модные одежды, и даже тем, как влюбленно он смотрел на его Анни. Карл гнал от себя эти мысли, он возненавидел Жана с первого взгляда не потому, что юноша был так уж плох, а потому, что он страшно ревновал свою Анни. Но такие мысли были греховными, а месье Карл был набожным католиком, поэтому он предпочитал думать иначе: он не дает разрешения на брак Анни и Жана только потому, что считает Жана плохой партией для своей дочери.

– Кем были мои родители? – совершенно неожиданно и для месье Карла, и даже для себя самой спросила Анни. Сегодня она шла в чулочную только с одной-единственной целью: вымолить у отца разрешение на брак, потому что завтра в Париже будут родители Жана, и он мог бы попросить их благословения, уже заручившись поддержкой Карла. Но после случайной (случайной ли?) встречи с нищим все изменилось, теперь Анни и думать не могла ни о чем другом, кроме его ужасных слов: «Твой отец заключил сделку с самим дьяволом, и теперь все, в чьих жилах течет его кровь, будут обречены».

– Что за вопрос, Анни? – Месье Карл выглядел сильно растерянным, он совершенно не был готов к такому повороту, к тому же они уже много раз обсуждали эту тему. Карл, конечно, кое-что знал о настоящих родителях Анни, так, сплетни соседей, но он не хотел, чтобы это «кое-что» знала его девочка.

– Я же уже говорил тебе, что покойная Марион, земля ей будет пухом, однажды вышла на крыльцо вот этой самой чулочной и увидела тебя, сидевшую в корзинке из-под белья. Ты была неплохо одета для подкидыша, но никаких записок в корзинке не было.

Анни смотрела на отца очень внимательно и по тому, как она застала его врасплох этим вопросом, и по тому, как он стал отвечать, поняла: месье Карл что-то скрывает, и он категорически не желает об этом с ней говорить.

– Так ты утверждаешь, – Анни перевела дух, от неожиданного дурного предчувствия у нее бешено застучало сердце, – что меня оставили прямо на ступеньках в чулочную. Но где же? – Она сделала шаг в сторону двери. – Ступеньки у нас очень узкие, ребенок в корзинке не сможет на них удержаться, я бы обязательно упала.

– Ну, не на ступеньках, – месье Карл был сбит с толку ее вопросами, – чуть дальше, на мощеной мостовой.

– Слева от входа или справа? – не унималась Анни.

– Справа, – месье Карл посмотрел на Анни со все возрастающей тревогой, – да что с тобой, милая? К чему такие глупые вопросы?

– Значит, справа, – Анни машинально поправила роскошные белокурые волосы, уложенные в незамысловатую прическу, – это совпадение, месье Карл, но именно там сегодня я встретила нищего, который мне кое-что сказал.

– Что он тебе сказал? – Месье Карл побледнел, он не мог скрыть свое волнение и, чтобы Анни не заметила его дрожащие руки, полез в карман своего плаща, достал папиросу и закурил. Он так некстати вспомнил, что почти сразу после того, как его прекрасная Марион нашла чудную девочку в корзинке для белья перед чулочной, он встретил на улице нищего, который так напугал его своим безумным взглядом. Даже сейчас, спустя восемнадцать лет, Карл хорошо помнил тот поздний вечер, когда он спешил домой к молодой жене и младенцу, которого его любимая жена уговорила оставить в семье, он так торопился, что едва не сбил с ног странного мужчину. Судя по непотребному запаху и рваной одежде, это был обычный нищий, которыми буквально кишел Париж в те годы.

– Посторонись, любезный! – месье Карл брезгливо отодвинулся от смердящего прохожего. – Я спешу домой.

Карл уже почти обогнал его, как услышал за своей спиной странный скрежет, который лишь очень отдаленно напоминал смех живого существа. Карл помнил, как тогда ужас пополз по его спине, как он обернулся и увидел, что нищий смеется, мужчина вытянул вперед одну руку, рваная одежда свисала с него лохмотьями, а он продолжал смеяться и что-то протягивал перепуганному Карлу.

– Теперь это твое! – нищий, слава богу, перестал издавать эти скребущие звуки и сделал шаг навстречу остолбеневшему Карлу, – теперь это твое, – повторил прохожий и протянул ему детский башмачок, очень похожий на те, в которые была обута найденная ими девочка.

Карл в ужасе отшатнулся, в панике он никак не мог вспомнить, в обоих ли башмачках был найденный Марион младенец, и если одного не хватало, то значит ли это, что девочка – дочь этого ужасного нищего? Или он просто украл у кого-то малютку?

– Поди прочь, – пробормотал Карл, пятясь почти так же, как сегодня Анни, к чулочной.

Нищий снова рассмеялся своим жутким смехом и швырнул башмачок на грязную мостовую:

– Как будет угодно, месье! Теперь это все твое! – произнес прокаженный, а когда Карл бросил на него взгляд, полный ужаса, ему показалось, что у нищего, как у кошки в темноте, светятся глаза, правда, в отличие от кошачьих, они сияли жутким серебряным цветом.

Карл повернулся и бросился бежать, он спрятался в своей лавке и закрыл двери на все замки. Он никому и никогда не рассказывал об этой встрече и сам сумел убедить себя в том, что это была всего лишь игра его воображения, так как в тот момент он был сбит с толку и находился под впечатлением от появления в его доме крохотного подкидыша.

– Что он тебе сказал? – повторил свой вопрос месье Карл, докуривая папиросу.

– Он сказал, – Анни замялась, она никак не могла справиться с волнением, но затем набрала в грудь побольше воздуха и решилась, – он мне сказал, что мой отец проклят дьяволом и я проклята…

– Какая чушь, – пробормотал пораженный до глубины души месье Карл, – это все чушь, сейчас полно сумасшедших, Париж буквально наводнили крысы и умалишенные.

– Хорошо, – пробормотала Анни, – я пойду к Летиции, ей надо помочь, мадам Катрин была сегодня недовольна моей работой.

– Да, да, – рассеянно пробормотал месье Карл, – иди, детка.

Когда Анни ушла в другую комнату, Карл подошел к двери и приоткрыл ее. Даже несмотря на дождь и темноту ночи, в тусклом свете фонаря он сумел разглядеть крохотный детский ботиночек, валяющийся на мостовой.

– Господи Иисусе! – пробормотал Карл, громко захлопывая двери. Тогда, восемнадцать лет назад, он вот так же, но, правда, уже на следующее утро после встречи, искал брошенный нищим башмачок на мостовой и не нашел его…

– Зато я нашел его сейчас, – пробормотал месье Карл, в ужасе сжав виски. Он, взрослый и бесстрашный мужчина, который видел многое, сейчас был напуган как безусый мальчишка. Марион тогда сказала, что на подкидыше был всего лишь один башмачок и что этот прокаженный случайно нашел на мостовой второй, но Карл и тогда чувствовал, что все не так просто, а сейчас понял это. У них с Марион не получилось родить своих детей, и Анни стала их единственной дочерью, а потом его любимая жена и вовсе умерла. И все это как-то связано с появлением в их доме Анни и с этим жутким бродягой, который уже дважды появлялся в его жизни. Или он просто придумал себе черт-те что, не имеющее ничего общего с реальностью?

В следственном комитете Полине достаточно долго задавали идиотские вопросы и почти ничего не рассказывали про Андрея, и лишь когда она сорвалась на безобразную истерику, следователь Иван Васильевич Романов стал с ней более откровенным.

– Вашего мужа нашли на стройке его рабочие, они пришли на объект после ужина, увидели, что его машина припаркована у коттеджа, и зашли внутрь. Как утверждает бригада, они все были вместе в столовой, а потом так же, всем составом, вернулись на объект. В одной из недостроенных комнат они обнаружили Андрея Викторовича без сознания и вызвали бригаду «Скорой помощи». Врачи определили, что у вашего мужа черепно-мозговая травма. Сейчас он находится в Первой городской больнице в реанимации.

Как бы Полина ни была напугана и расстроена, она сообразила, что, раз этим делом занимается сам следственный комитет, значит, есть подозреваемые в нападении на Андрея, и это не несчастный случай из разряда «оступился и упал». Ну хотя бы муж пока живой, и его никто не похищал.

– На моего мужа было совершено нападение? – спросила Полина, из последних сил стараясь держать себя в руках.

– Да. – Иван Романов как-то замялся. Следователь не понравился Полине с первого взгляда: мужчина около сорока лет, лысенький, с пузиком, неприятно свисающим на брюки, с черненькими бегающими глазками, он казался каким-то скользким типом.

– На голове у вашего супруга мы обнаружили следы от удара тяжелым предметом, поэтому нападение было совершено точно. Но вот каким предметом его ударили и кто это сделал, мы пока не знаем. Поэтому я вас и спрашивал, есть ли у вашего мужа враги и кого вы могли бы назвать в качестве подозреваемого. Может, он вам рассказывал о неприятностях на работе? Может, какие-то финансовые проблемы? Деньги в долг брали или давали?

Полина отрицательно покачала головой:

– У нас все было как всегда, ничего такого Андрей мне не рассказывал, да он и не особенно болтливый.

– Жаль, – Иван Романов действительно расстроился, и это было видно невооруженным взглядом, – ну тогда это будет долгое дело, его рабочие тоже говорят, что все шло как обычно. Короче, надолго это. – Следователь махнул рукой. – Ну, идите домой, чего уж сейчас…

– Как домой? – Полина едва сдержалась, чтобы не огреть этого пузатика стулом. – И это все? А как же мой муж?

– Ваш муж в реанимации, – раздраженно ответил Иван, – подозреваемых у нас нет, его не ограбили, все было при нем, и дорогущий сотовый, и портмоне, полное денег. Поэтому зацепок пока тоже нет, не ясны и мотивы преступления, езжайте в Первую городскую больницу, только вас к нему все равно не пустят.

Полина молча встала и пошла к двери, потом все-таки повернулась и посмотрела на следователя:

– А вообще, есть хотя бы шанс, что найдут виновного?

Иван ухмыльнулся:

– А как же.

Полина вышла в коридор и закрыла за собой двери. Она направилась к выходу, состояние шока стало понемногу отпускать, а на его место пришла паника.

– Что делать? – Полина выскочила из следственного комитета и начала метаться по вечерней улице. Она никак не могла решить, куда ей в первую очередь надо поехать: домой, чтобы переодеться, поесть и выпить успокоительного, или сразу в больницу к мужу, чтобы поговорить с врачами. Полина, немного поколебавшись, все-таки решила сразу ехать к Андрею, она вызвала такси и теперь замерзала на улице, тонкие брюки от спортивного костюма продувались насквозь.

В больнице Полина первым делом кинулась в приемный покой, но время уже было позднее, и с ней там даже не стали разговаривать. Когда она спросила про Андрея, дежурный врач куда-то при ней позвонила и сухо ответила, что состояние стабильно тяжелое и без изменений.

– Идите домой. – Дежурный врач смотрела сквозь Полину, в ее голосе сочувствия было ноль целых ноль десятых. – Если он умрет, вам позвонят, если не умрет, завтра сами позвоните и узнаете о его состоянии. Пока ваш муж находится в реанимации, вам к нему заходить запрещено.

– Но… – попыталась возразить Полина и поняла, что это бесполезно, никому она здесь ночью не нужна, и никто с ней сюсюкаться не собирается. Это только в «Докторе Хаусе», Полина любила этот сериал, испуганным родственникам приносили воду, успокоительные капли и добрые дяденьки и тетеньки врачи сидели с ними, пытаясь привести их в чувство. В реальной жизни всем на всех начихать.

Полина втянула голову в плечи и, стараясь заглушить «дружелюбные» слова дежурного врача «если он умрет, мы вам позвоним», поехала домой. Этот вечер ей казался бесконечным, вроде бы совсем недавно она стояла возле плиты и переживала, что придется снова разогревать котлеты мужу, и вот уже и следователь, и реанимация, и еще неизвестно, что ее ждет впереди.

Она вернулась домой, скинула одежду и сразу же пошла в душ. Сделала воду практически невыносимо горячей, но ее все равно продолжало трясти от холода.

«А на что я буду жить? – подумала Полина, пытаясь согреться под струями горячей воды. – Я даже не знаю, есть ли у нас какие-то накопления или нет. Я не знаю ПИН-код от карточки мужа, я…»

– Я вообще живу очень безответственно, – произнесла Полина вслух и вышла из душа, закутавшись в большой махровый халат. В комнате она села в кресло и задумалась: а ведь действительно, случись что с Андреем, ее зарплаты фрилансера хватит только на коммунальные услуги и два килограмма картошки в месяц. Общих накопительных счетов у них не было, квартира принадлежит Андрею, умри он сейчас, она останется на улице без гроша в кармане. У Андрея была жива мать, с которой Полина не общалась, и еще две сестры, а это значит, что квартира мужа отойдет им.

Полина закрыла лицо руками. Ну как, как можно было быть такой глупой? Ей почему-то и в голову не приходило, что с Андреем могло что-то случиться, он же молодой и здоровый мужчина и вот такое…

Она дотянулась до дивана, стоявшего рядом, и взяла с него плед, в который закуталась и задремала в кресле. Проснулась она оттого, что надрывно звонил ее сотовый телефон.

– Полина Васильева? – Чужой, холодный голос. – Это вам звонят из Первой городской больницы. Ваш муж…

Анни закончила свою работу. Месье Карл ее дождался и предложил идти домой вместе, чему она была несказанно рада. Перспектива еще одной встречи с этим полоумным бродягой ее очень пугала. Когда они вышли из чулочной, дождь уже прекратился, и Париж погрузился в кромешную тьму, едва разбавленную светом тусклых фонарей. Анни шла рука об руку с месье Карлом и то и дело оглядывалась, ей казалось, что она слышит за собой шаги прокаженного.

Когда они проходили мимо того самого места, где до сих пор еще лежал детский башмачок, месье Карл сделал вид, что его не заметил, и только лишь ускорил шаг, увлекая за собой Анни.

– Месье Карл, – Анни не могла ни о чем другом и думать, они шли по площади Сан-Мишель и уже почти подошли к дому, когда она наконец решилась спросить еще раз, – мне кажется этот нищий что-то знает про меня, у него были такие глаза, – девушка запнулась, – я…

Услышав про глаза бродяги, месье Карл непроизвольно вздрогнул, и Анни это заметила.

– Вам нездоровится? – Она остановилась и заглянула ему в глаза. – Вы дрожите.

Карл посмотрел на свою девочку, он всегда считал ее своей дочкой. Сколько раз, когда она была еще совсем маленькой, играя, она засыпала у него на руках. А вот сейчас перед ним стоит красивая девушка с белокурыми волосами, и, что странно, он понял, что Анни не его родная дочь, только когда появился Жан. Словно этот прощелыга-студент пробудил его ото сна, в котором он благополучно пребывал восемнадцать лет. Вот и сейчас, чем дольше он смотрел на встревоженную Анни, тем сильнее ему хотелось ее поцеловать.

«Что за дурные мысли», – обругал себя Карл, а вслух поспешил успокоить Анни:

– Все хорошо, моя дорогая, просто я немного замерз, сегодня сыро. Так что ты там говорила про его глаза?

Они не спеша пошли дальше, но вместо того, чтобы повернуть домой, пошли по набережной Турнель.

– Смотри! – Месье Карл решил хоть ненадолго сменить тему. – Скоро собор будет выглядеть вполне себе прилично.

Они остановились напротив собора Нотр-Дам-де-Пари. В последние годы, благодаря произведению великого Гюго, интерес к храму снова возродился. Сейчас строительными лесами был украшен весь фасад собора, а на его крышу устанавливали фигуры устрашающих химер и горгулий. Внутри же храм почти не изменился, Карл часто захаживал туда, чтобы очистить свою душу от греховных побуждений.

Но Анни даже не посмотрела в сторону величественного храма, она была полностью погружена в свои мысли и выглядела очень расстроенной.

– Месье Карл, – снова начала Анни, – мне кажется, простите, если я вас оскорблю своими подозрениями, что вы знаете несколько больше, чем мне говорите про нищего. Вы что-то скрываете от меня? Вы знаете, кто мой настоящий отец?

У Карла от напряжения жутко разболелась голова, он едва не заскрипел зубами, так невыносимо больно отозвались слова Анни в его сердце и душе. Что он мог сказать этой девушке? Что, кроме той неприятной встречи с нищим восемнадцать лет назад, он больше ничего не может сказать. Что кто она такая и откуда появилась, так никто и не знает, но подруга его покойной Марион, мадемуазель Кати, как-то случайно обмолвилась, что мать Анни, после того как подбросила девочку к ним, покончила с собой. Прыгнула с моста в Сену, и ее тело так и не нашли. А быть может, это была и не мать Анни, а совсем другая женщина, кто теперь разберет, в любом случае эта тема для Карла была крайне неприятна, и он не хотел ее обсуждать.

– Я ничего не знаю, Анни, – ответил Карл несколько грубее, чем собирался, – все это бред, я тебе уже говорил, забудь, нам пора домой.

– Хорошо, – покорно согласилась Анни, но Карл видел, что девушка не успокоилась и продолжала думать о своем.

Дома их уже ждала обеспокоенная мадам Катрин, она встретила их у самой двери.

– Месье Карл! – воскликнула она с радостью, и Анни сморщилась. Она видела, как мачеха искренне обрадовалась, увидев, что ее муж вернулся домой живой и невредимый. Девушку это сильно задело, она ощутила укол ревности и быстро ушла к себе в комнату.

– Месье Карл! – снова воскликнула мадам Катрин. – Я волновалась и уже трижды подогревала вам ужин. Где вы были?

– Не сейчас, Катрин, отстань. – Карл быстро ушел в одну из «их» комнат и закрыл за собой двери.

Анни слышала, что мачеха еще немного возмущалась для приличия, а потом ушла на кухню и загремела там посудой.

Мадам Катрин была всем известной сплетницей. Это благодаря ей Анни узнала, что Софи, дочь начальника ночной стражи, ждет ребенка от бедного писаря, и при этом они даже не были обвенчаны. Она рассказала Анни, что начальник дома слепых в Париже имеет еще одно доходное место, а именно он владеет одним из многочисленных борделей на улице красных фонарей. Мадам Катрин знала все и обо всех, и Анни подумала, неужели она не пыталась что-нибудь выведать о падчерице своего мужа? Да быть такого не может!

Поэтому Анни собралась с духом и пошла на кухню к мачехе, чтобы помочь ей с ужином и заодно выяснить все о своих родителях. Вдруг эта сплетница что-то да и накопала?

Мадам Катрин в это время готовила рисовый суп, к нему прилагался хороший кусок сала, который она всегда покупала у своего родственника, который держал небольшой скотный двор прямо на окраине Парижа. Женщина, видимо, была сильно обижена поведением месье Карла, потому что вымещала свою злость на копченом сале, яростно кромсая его огромным кухонным ножом.

– Позвольте мне помочь вам. – Анни осторожно сделала шаг в сторону мачехи и остановилась, ей пришло в голову, что женщина сейчас отложит сало и бросится на нее.

– Чем же? – Мадам Катрин подняла на нее бледное лицо. Она и раньше-то никогда не отличалась особой красотой: слишком худая, даже высохшая для своих 45 лет, невзрачные волосы всегда убраны в мышиный хвостик, серое лицо, но сейчас еще и огромные черные круги залегли у нее под глазами.

– Вы заболели? – ахнула Анни. Видимо, они с месье Карлом были настолько поглощены своими мыслями, что не заметили состояние женщины, когда вернулись домой.

– Мне действительно что-то нездоровится, – мачеха машинально потерла лоб рукой, – довари за меня суп, а я пойду к месье Карлу и прилягу.

Анни осталась одна на кухне, немного разочарованная оттого, что ей ничего не удалось разузнать о своих родителях, и сильно обеспокоенная состоянием здоровья мадам Катрин. Еще не хватало, чтобы мачеха заболела. Тогда на ее лечение уйдут все последние деньги, которых и так у них в семье осталось не так много. Чулочная приносила стабильный, но небольшой доход. Но даже больше, чем мысль о возможных предстоящих финансовых тратах, Анни пугал шанс заразиться от мадам Катрин, уж больно нехорошо та сейчас выглядела. Девушка доварила суп, а затем пошла в комнату писать месье Карлу прощальную записку. Она только что приняла решение его ослушаться и намеревалась завтра же отправиться с Жаном и его родителями к ним в аббатство в качестве его законной невесты. Анни понимала, что сейчас уехать из Парижа на юг Франции в Жюмьеж было бы самым правильным решением, подальше от этого странного нищего, ставшего причиной ее волнений, да и подальше от самого месье Карла; Анни чувствовала, что между ними происходит что-то нехорошее, что ее и пугало, и тянуло к нему одновременно, но это необходимо было прекратить. А сейчас еще и болезнь Катрин. Анни меньше всего на свете хотела бы ухаживать за мачехой, если та все-таки сляжет.

Девушка встала посередине своей комнаты и огляделась: она прожила здесь целых восемнадцать, можно сказать, счастливых лет, пока не умерла мадам Марион. Но сейчас, с появлением в доме мадам Катрин… Анни до сих пор не могла понять, чем месье Карла так привлекла эта женщина, бездетная вдова, что он на ней даже женился. Так вот, сейчас Анни тоже жилось неплохо, но атмосфера в доме все время была какая-то напряженная, казалось, что в воздухе постоянно витает какая-то недосказанность или скрытая враждебность. И вот сегодня вечером все сложилось: Анни поняла, что ее время в семье месье Карла истекло и ей пора жить своей жизнью. Конечно, она его никогда не бросит, и он всегда может рассчитывать на законный кусок хлеба и стакан воды из ее рук, но сейчас она уходит.

Анни решила вернуться сюда не раньше чем через пару месяцев, уже став законной женой Жана, и посмотреть, как смирится с этим месье Карл и успокоится ли мадам Катрин, а пока пришло время собирать вещи. В небольшой сундук Анни наскоро покидала всю свою немногочисленную одежду: войлочную шляпку, несколько платьев и пару туфель. Когда решение было принято окончательно, Анни поняла, что не может и не хочет оставаться здесь до утра, она взяла сундук в руки, накинула капюшон плаща и вышла на ночную улицу.

Девушка быстрым шагом отправилась на площадь Сан-Мишель, ночью там можно было найти извозчика, да и вообще она редко когда бывала безлюдной. Цыганские выступления, ряженые скоморохи, уличные торговцы и проститутки толпились на ней круглосуточно, а Анни меньше всего хотела сейчас оставаться одна, ей было страшно от принятого решения и очень больно расставаться с месье Карлом, но по-другому она не могла поступить. Уже наняв извозчика и сев в карету, Анни вспомнила, что так разволновалась дома, что забыла написать прощальную записку месье Карлу, а пропасть просто так, ничего не объясняя, она сочла невозможным и бесчеловечным.

– Езжайте на Кожевенную улицу, это совсем рядом, чуть левее за площадью, – попросила Анни извозчика. До чулочной месье Карла было недалеко, но идти самой по ночному городу, да к тому же обремененной сундуком, ей показалось невозможным.

Через пять минут они были уже на месте.

– Подожди меня здесь, – попросила она извозчика и протянула ему пару монет, – я еще дам столько же, если ты меня дождешься. Я ненадолго.

Извозчик, грубый, пожилой крестьянин с обветренным, даже уродливым, но спокойным лицом, в ответ лишь ей кивнул: хорошо.

Анни вместе с сундуком вошла внутрь чулочной, у нее был свой ключ, зажгла свет и села за большой дубовый стол в прихожей, ей предстояла тяжелая задача: надо было быстро собраться с мыслями и написать месье Карлу прощальное письмо.

«Дорогой Карл…» – начала Анни и тотчас смяла письмо и выбросила. «Дорогой» – это было невозможно, потому что письмо первыми могли найти и Летиция, и мадам Катрин. «Месье Карл…» – Анни пыталась сосредоточиться, но мало того что она волновалась, так еще и какой-то посторонний шум привлек ее внимание: на улице шла какая-то возня, затем негромкий вскрик и топот лошадиных копыт. Анни бросилась к окну: так и есть, извозчик по какой-то неведомой ей причине решил ее больше не дожидаться и уехал прочь, девушка сильно расстроилась, она уже хотела выскочить из чулочной и кинуться за ним следом, как увидела, что к окну подошел какой-то мужчина и, не стесняясь, смотрит прямо на нее. От ужаса у Анни едва не остановилось сердце, она громко вскрикнула и попятилась, ночным незнакомцем оказался все тот же странный нищий с безумными глазами серебряного цвета. А сейчас бродяга смотрел прямо на нее и улыбался.

– О, господи Иисусе! – закричала Анни и бросилась бежать внутрь чулочной, там она закрылась в комнате с тюками ткани и затаилась. Сначала в доме была тишина, а потом Анни услышала, как входная дверь открылась и тяжелой поступью кто-то направился в глубь дома.

Полина замерла, звонок был из больницы.

– Полина Васильева? – проговорил безразличный холодный голос. – Ваш муж умер полчаса назад, приезжайте на оформление документов.

– Хорошо. – Она еще не отошла от тяжелого сна и никак не могла сообразить: это ей приснилось, что Андрей умер, или ей только что это сообщили по телефону. Она хотела переспросить, но разговор с ней уже прекратили, шли длинные гудки, а на сотовом высветилось «скрытый номер».

Полина, совершенно очумевшая от происходящего, вызвала такси, кое-как снова оделась и уже в который раз за эту безумно длинную ночь поехала в больницу. По дороге она задремала, видимо, организм таким образом защищал ее от стресса, она не думала о том, умер Андрей или нет и как ей жить дальше. Это был просто тяжелый и липкий сон, который хотя бы на время вырывал из реальности.

Она снова зашла в приемный покой, когда большие электронные часы в больнице уже показывали пять минут пятого.

– Васильева Полина, – она подошла к дежурному врачу, – мне только что звонили, сказали, что надо приехать.

– Ааааа, – на посту уже была другая заспанная женщина пожилого возраста, она недружелюбно посмотрела на Полину, – это я вам звонила, но номер перепутала, а потом дозвониться не смогла. Вы зачем телефон выключили?

– Я? – Полина находилась словно под наркозом, и смысл слов до нее доходил очень тяжело. – Какой телефон? Вы о чем?

– О том, что я тебе неверно сказала. – Тетка перешла на «ты». – Это не твой муж умер, а другой, просто фамилии у вас похожи. Твой Васильев, а помер Васнецов, понятно? Вот я и перепутала, а потом разобралась и давай тебе звонить, а у тебя телефон недоступен. Ну что вы за люди такие? – горячилась пожилая докторша. – Когда надо, ну никогда не дозвониться.

– Так Андрей жив? – Полину качнуло в сторону, она огляделась в поисках стула, но ничего не нашла, приемный покой был совершенно лишен любой мебели, разве что две каталки, которые сиротливо стояли в самом углу, да злющая тетка-дежурная, восседавшая как языческий божок за старым обшарпанным столом.

– Ну я же тебе сказала, что жив! – Ее возмущению не было предела. – Если бы ты телефон не отключила, то и ехать сюда тебе было незачем! Ну что за люди!

Полина полезла в сумку, пошарила по карманам пуховика, сотового не было, она его или оставила дома, или вообще выронила черт знает где.

– Пустите меня к мужу! – На Полину напала такая злость, что и словами не передать. Эта курица просто перепутала, она позвонила на чужой номер и спокойно сказала жене, что ее муж умер, и теперь даже не чувствует себя виноватой. Полина уже приготовилась к тому, что тетка начнет вопить «не положено» или что-то в этом духе, и уже была готова к боям без правил, но врач, видимо чувствующая за собой «косяк», неохотно, но все-таки согласилась.

– Он в третьей палате на втором этаже, – пробормотала она, – только надень бахилы и белый халат, у нас тут бродить в чем попало не положено.

– В третьей палате? – До Полины очень медленно дошел смысл ее слов. – Он же был в реанимации?

– Очнулся он, часа два назад, его перевели в общую палату, в третью, говорю же, – возмутилась тетка. – Спит, наверное, так ты его не буди, он пока в палате один. Просто посмотри и возвращайся, у нас посещение вообще запрещено, так как ввели карантин из-за гриппа.

Полина быстро переоделась и поднялась на второй этаж, в третьей палате Андрей действительно был один, и он не спал.

– Ты как? – Полина сразу увидела, что муж полусидел в подушках на кровати. – Тебе стало лучше? – Она осторожно вошла внутрь, совершенно ничего не чувствуя – ни радости, ни волнения, ничего, видимо, психика поставила на «холостой пробег», спасаясь от перегрева.

– Нормально, – Андрей был еще мрачнее, чем обычно, – только очень башка трещит.

– Голова болит? – переспросила Полина. Она присела на пустую койку, которая стояла рядом с Андреем, и нервно сжала руки. – Кто тебя ударил, помнишь?

– Нет, не помню, – мрачно ответил муж, – я вообще ничего не помню с того момента, как вошел на объект, до того, как очнулся уже в больнице.

– А как ты думаешь, – осторожно спросила Полина, – кто бы это мог быть?

– Я понятия не имею. – Андрей был сильно раздражен. – Что ты ко мне привязалась? И вообще, что ты здесь делаешь? Шла бы ты домой!

Полина обиженно поджала губы, сначала она хотела сказать, что приехала за документами о его смерти, но потом передумала. Какой смысл с ним перепираться и что-то ему объяснять? Не хочет ее видеть, и слава богу, она так измучилась за эти кошмарные сутки, что единственное, о чем могла думать, так это о спокойном и здоровом сне.

– Я, пожалуй, пойду. – Полина встала и подошла к двери. – У вас в больнице карантин, так что привезти домашнюю еду не получится и навестить тебя мне не разрешат.

– Я позвоню, если будут новости. – Андрей выглядел так, словно столкнулся лицом к лицу с самим дьяволом, и в каком бы состоянии Полина сейчас ни была, она не могла не заметить, что муж страшно расстроен.

«Может, он так переживает, потому что едва не умер?» – подумала она, но вслух вопросы задавать не стала.

– Хорошо, до встречи, – буркнула Полина и с облегчением закрыла за собой двери в больничную палату. Затем она вернулась домой и проспала почти сутки. Андрея выписали уже через неделю, отек после удара спал, и кроме испорченных нервов, это происшествие на его здоровье никак не отразилось, но зато в его поведении произошли глобальные перемены.

Как Полина и опасалась, Андрей засел дома «болеть», и теперь она должна быть при нем на побегушках 24 часа в стуки. На свою работу она временно забила, потому что просто не могла сосредоточиться, так как постоянно выполняла какие-то поручения «смертельно больного» мужа: налей чай, принеси бутерброды, сделай потише и так далее.

Андрей пару раз выходил из дома, его вызывали в следственный комитет, но раз он выжил, да еще и обошлось без вреда для здоровья, а подозреваемых как не было, так и нет, то уголовное дело плавно перешло в разряд никогда не раскрываемых, и Андрею об этом так прямо и сказали.

– Они мне намекнули, – кипятился Андрей дома, – что если я предложу им деньги, то дело, может быть, возобновят!

– Что, так прямо и сказали? – усомнилась Полина, зная привычку мужа все приукрашивать.

– Ну не так, конечно! – Андрей подошел к кухонному шкафу и достал бутылку коньяка. – Но намекнули. Что я, идиот, по-твоему, чтобы не понять их намеки?

Полина уже не слушала, что он там говорит, ее взгляд был целиком и полностью прикован к бутылке. Она с ужасом подумала, что если Андрей снова начнет пить, как пять лет назад, когда он мог уйти в запой на неделю, ей придется с ним развестись. И снова она подумала о том, какая была дура, что не скопила себе денег на черный день.

– Ты что, собираешься пить в двенадцать часов дня? – осторожно спросила она у мужа. – Ты не ходишь на работу, потому что у тебя болит голова, ну ладно, но если ты снова начнешь пить, неужели ты думаешь, что голове станет легче?

Андрей даже не посмотрел в ее сторону, он спокойно открыл бутылку, налил полный стакан коньяка и, не закусывая, выпил. Полина стояла рядом с ним как оплеванная, затем повернулась, ушла к себе в комнату и, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей, решила написать в свой блог. Деньги ей совсем не помешают, при нынешнем-то ее положении.

«Каждое утро у меня начинается с того, что я отвожу старшего ребенка в школу, среднюю любимый муж отвозит в детский сад, а близнецы остаются дома с няней. И это единственные два часа в день, когда меня нет рядом с моими крошками! Меня часто спрашивают мамочки, как мне все удается? И я отвечаю, главное – это правильно выбрать папу для своих малышек и позитивно ко всему относиться», – написала Полина и задумалась. У нее-то в жизни все не так, верно?

В соседней комнате послышался грохот, Полина на цыпочках подошла к двери и приоткрыла ее: Андрей уже допил всю бутылку коньяка без закуски и теперь, пытаясь включить телевизор, уронил пульт на пол.

«Он ушел в запой», – с ужасом осознала Полина. Последний раз подобное было пять лет назад, когда она буквально сбежала от него и сняла себе квартиру. Надо было еще тогда не верить его словам и не возвращаться, но Полина смалодушничала: ей лень было выходить на работу и обеспечивать себя, гораздо проще было сделать вид, что поверила клятвам мужа, что он бросит пить, и вернуться домой. Хотя Андрей действительно держался пять лет, и никакие стрессы не могли повлиять на его решение завязать со спиртным. Но вот теперь все снова.

Полина вернулась за свой ноутбук и еще раз перечитала свой пост, а затем отправила его. Наивные, глупые овуляшки, которые думают не головой, а передним местом, как они могут читать ее блог да еще и верить всей той чуши, что там написана? А ведь и читали, и верили…

Полина легла на диван и закрыла глаза, в соседней комнате пьяный Андрей включил телевизор на полную громкость. «Ну и что мне теперь делать?» – Полина подумала, что всем было бы гораздо лучше, если бы Андрей не пришел в сознание, а спокойно и мирно умер. Она поразилась собственным мыслям и прогнала их прочь. Но все-таки что ей теперь делать?

Полина знала, что будет дальше: запой, потеря бизнеса, долги и наркологическая клиника, все как в прошлый раз, но неужели Андрей снова хочет пройти весь этот ад?

Она подкралась к двери, Андрей спал, телевизор продолжал надрываться, тогда она выключила звук и посмотрела на спящего мужа с ненавистью.

– Лучше бы тебя убили, – пробормотала она и вернулась в свою комнату. Ей надо было решить, как жить дальше, в полном отчаянии она села за ноутбук и написала Монике:

«Привет. Давно не общались, у меня проблемы».

«Что случилось?»

«Помнишь, я тогда писала тебе, что муж снова задерживается?»

«Помню. А что тогда случилось? Ты пропала так надолго, я уже начала переживать».

«Просто много всего навалилось. Мужа тогда ударили по голове на стройке, но все обошлось. А вот теперь он запил. Он однажды уже уходил в запой, и я знаю, чем все это кончится. Что мне делать?»

«Разводись, что сказать. Или терпи».

«Я его ненавижу! Лучше бы его убили, и тогда бы я осталась вдовой с деньгами!»

«Что ты говоришь? С ума сошла?»

«Я вот сижу и думаю написать от его имени завещание и споить его до смерти. Иначе все его матери и сестрам достанется, квартира-то его».

«Я не знаю, что тебе и сказать. Все-таки муж, неужели ты его совсем не любишь?»

«Лучше бы он умер».

«Не говори так, потом стыдно станет».

«Пока».

«Пока».

Полина пошла в туалет и мельком взглянула на мужа, в какой-то момент ей показалось, что он держал в руках свой телефон, да и вообще он уже проснулся и вроде даже как немного протрезвел. Андрей бросил на нее испуганный взгляд, а затем снова закрыл глаза и захрапел еще пуще прежнего.

– Поганый алкаш! – пробормотала Полина, едва сдерживаясь, чтобы не подойти к Андрею и не дать ему хорошего тумака.

Анни перестала дышать, ужас сковал ее полностью, она спряталась за тюк серой ткани и замерла: по чулочной кто-то ходил, она слышала тяжелые шаги, глухое дыхание и шум от передвигаемой мебели. Словно что-то (или кого-то?) искали.

Наконец шаги стихли, девушка прислушалась, она не слышала, как открылась входная дверь, значит, нежданный гость все еще в чулочной и чего-то ждет. Прошли долгие несколько минут полной тишины, которые показались Анни вечностью, ее сердце стучало так громко, что, казалось, было слышно даже в соседней комнате. А потом кто-то тихо подергал дверь в кладовке, где Анни пряталась за тюками. Девушка от ужаса закрыла рот руками, чтобы не закричать, понятно, что она где-то здесь, и если этот кто-то (неужели тот самый бродяга?) хочет ее найти, то он ее найдет. Словно в подтверждение ее слов дверь снова дернули, затем еще и еще раз, вся чулочная уже ходила ходуном, а Анни не знала, что делать дальше, потому что в комнате не было окон, а значит, она попала в ловушку.

Еще один сильный удар – и дверь не выдержала, выбитый замок упал на пол, а дверь распахнулась так легко, словно она была сделана из картона. Кто-то зашел в кладовку, Анни слышала его шаги, но не видела, она буквально вжалась в стену и перестала дышать. Было тихо, так тихо, что у Анни грохотом в ушах отзывалось биение сердца, а страшный незнакомец не двигался с места. Анни убрала руки от лица, медленно выглянула из-за тюка и тотчас встретилась взглядом с тем самым нищим, который так напугал ее возле окна.

– Что вам надо? – взвизгнула Анни и попыталась его оттолкнуть. Она упиралась руками в его вонючую одежду на груди, но он даже не сдвинулся с места. Бродяга смотрел на нее своими холодным, мертвецким взглядом, и только отвратительная язва на его лице начала кровоточить, капли крови вперемешку с гноем медленно сползали по щеке мужчины.

– Что вам от меня надо? – Анни от страха уже покидали последние силы, когда нищий сильным ударом отбросил ее на пол и в мгновение ока оказался на ней верхом. Девушка почувствовала его зловонное дыхание, так, наверное, пахнут сотни трупов под раскаленным солнцем. От невыносимой вони у нее защипало в глазах и перехватило дыхание. Она еще пыталась его оттолкнуть, но оказалось, что бродяга, с виду такой щуплый, обладал недюжинной силой. Одной рукой он держал ее руки, ногами придавил намертво к полу ее тело, а второй рукой полез под юбку и засунул палец во влагалище.

От омерзения Анни едва не потеряла сознание, она поняла, что последует дальше и приготовилась к самому жуткому развитию событий, но неожиданно бродяга отпустил ее руки, слез с нее и медленно вышел из кладовки. Девушка продолжала лежать на полу с поднятой юбкой, она помертвела от страха и плохо соображала. Наконец, когда способность мыслить к ней вернулась, Анни одернула подол и бросилась к двери. Как раз в этот момент бродяга вышел из чулочной, она слышала, как заскрипела под ним половица у выхода.

Девушка выскочила в комнату, подбежала к входной двери и закрыла ее на засов и только потом заметила, что окно было разбито, так нищий попал внутрь в прошлый раз, значит, он может вернуться и сейчас. Ей нельзя было находиться здесь больше ни минуты, Анни кинулась к столу, на котором была ее недописанная записка.

«Я уезжаю. Меня не ищите. Вернусь. Анни». Придумывать долгие истории и объяснения у нее не было ни сил, ни времени. Затем она схватила сундук, который так и остался стоять нетронутым у двери, и вылетела наружу.

Стояло раннее утро, Париж просыпался. Дождь наконец-то закончился, и теперь воздух отдавал той удивительной свежестью, которая еще не была нарушена дневными запахами большого города. Анни неслась по мостовой, не чувствуя земли под ногами, она хотела как можно быстрее оказаться в квартирке у Жана, а потом и вовсе уехать отсюда как можно дальше.

У Андрея ночью началась рвота, Полина слышала, как муж вывернул все содержимое своего желудка прямо на пол в гостиной. Она слышала, как он стонет, но не сделала и шагу, чтобы ему помочь. Все это – и рвоту, и горячечный бред – они уже проходили пять лет назад, и вернуться в тот ад снова Полина была не готова. Она сидела, прислонившись спиной к двери на полу своей комнаты, и думала, как ей поступить дальше. Можно было дождаться, пока Андрей успокоится и уснет, а потом забрать из квартиры все ценные вещи и деньги, собрать свои пожитки и снять себе жилье. Потом подать на развод и… Вот здесь-то на Полину и накатывала такая тоска, что и словами не передать. Ей уже немало лет, да к тому же она не умеет и, главное, не хочет работать, а жить на что-то надо. К тому же у нее были определенные проблемы со здоровьем, что тоже далеко не каждому мужчине придется по вкусу. Конечно, можно было встать и уйти, но как жить дальше и, главное, на что? Второй план был совершенно чудовищным: составить от имени Андрея завещание на себя, затем заставить обманом пьяного Андрея его подписать, а потом просто напоить его до смерти. Таким образом у Полины останется и квартира мужа, и его бизнес… Второй вариант ей нравился гораздо больше, но она не знала, способна ли на такой чудовищный поступок.

В это время за спиной Полины творился полный беспредел. Судя по звукам, из Андрея уже вышло все содержимое желудка, и если она сейчас выйдет из своей комнаты, то наткнется на вонь и смрад. И ей придется все это убирать за пьяным идиотом, валяющимся в луже из собственной блевотины. Ее буквально затрясло от ненависти. Нет, не о такой жизни она мечтала, когда выходила замуж за Андрея, и не такой жизни она достойна.

– Я составлю завещание, подпишу его, а потом избавлюсь от этого ублюдка.

Полина выполнила задуманное, и уже через два дня абсолютно пьяный Андрей подписал, не глядя и не соображая, завещание, согласно которому оставлял квартиру и все деньги на счетах своей супруге, то есть Полине.

«Я должна бороться за себя!» – оправдывала свой поступок Полина, к этому времени идея споить мужа до смерти уже не казалась ей правильной. Но если Андрей будет пить каждый день, то он и сам скоро умрет, а ей необходима защита, и завещание эту защиту ей обеспечивало.

С такими мыслями она и легла спать. Ночью она проснулась от тихого шипящего звука, словно рядом ползали змеи или где-то протекал газ. Полина открыла глаза, посмотрела на часы, было три часа ночи. Затем приподнялась на локте и прислушалась: шипение доносилось откуда-то снизу, словно на полу под ее кроватью образовался змеиный клубок. Полина осторожно спустила ноги, а затем и сама встала с постели, нагнулась и в ужасе отпрянула назад. Из-под кровати на нее смотрела совершенно чудовищная морда, смесь человека и какого-то жуткого животного, Полина закричала и… проснулась.

Она лежала в своей постели, совершенно мокрая от холодного пота, этот ужасный сон, который был так похож на явь, смертельно ее напугал. Полина посмотрела на часы, шесть утра, еще совсем немного – и начнет светать. Она осторожно, все еще находясь под властью ночного кошмара, опустила ноги на пол, а затем встала и сама. Она вышла из комнаты, Андрей спал на полу, вся комната была в его рвотных массах и безумно воняла.

– Ненавижу тебя, – прошептала Полина спящему мужа и прошла мимо него в ванную, где, чтобы отогнать остатки ужасного сна, умылась холодной водой. Когда она возвращалась назад в свою комнату, Андрей громко застонал.

– Не трогай меня, прошу, умоляю, – закричал он во сне, и Полина вздрогнула. – Ее мужу тоже снился кошмар.

– Андрей. – Полина осторожно перешагивала через лужи блевотины. – Андрей, – она присела около него на корточки и брезгливо потрясла за плечо, – проснись, тебе снится плохой сон.

Мужчина вздрогнул и открыл глаза, он смотрел прямо на Полину, но, кажется, не узнавал ее.

– Андрей? – Она взяла его за руку. – Тебе приснился кошмар.

– О господи! – мужчина вернулся в реальность, – ты не представляешь, какой ужасный сон я видел, о господи.

Андрей попытался подняться на ноги, когда увидел, что весь пол загажен.

– Это что, я? – Он брезгливо сморщился, в ответ Полина лишь кивнула головой.

– Какой стыд! – Андрей опустил глаза. – Это все из-за моей травмы и из-за… – Он осекся и испуганно взглянул на Полину. У нее сложилось впечатление, что муж боится сказать что-то лишнее.

Он с трудом поднялся на ноги и ушел в ванную, Полина слышала, как муж включил воду в душе. Чтобы не дышать зловонием, она вернулась в свою комнату и легла на кровать, пытаясь уснуть.

– Полина! – Андрей осторожно дотронулся до ее плеча. Она открыла глаза, муж сидел рядом на кровати. – Я обещаю тебе, что больше никогда не буду пить, до конца жизни, клянусь. После того что сегодня увидел во сне, спиртное мне и в рот не полезет, я уверяю тебя.

Полина вымученно улыбнулась, она не верила ни единому слову Андрея, ведь как известно, бывших наркоманов и алкоголиков не бывает. Но спорить с мужем или что-то ему доказывать она не хотела, потому что не видела в этом никакого смысла. Она в ответ просто кивнула головой, про себя подумав, что совсем скоро Андрей уйдет в очередной запой. Но, как покажут будущие события, она оказалась не права, Андрей Васильев больше никогда не притронется к спиртному, до конца жизни, как он и обещал. Правда, жить ему оставалось чуть меньше двух месяцев, но в тот момент Полина этого, конечно, не знала.

Анни добралась до квартирки Жана без приключений и буквально ворвалась к нему в дом. Она запыхалась, черные круги залегли под глазами, волосы была растрепаны.

– Да что с тобой, любимая? – Жан впервые видел невесту в таком виде. – За тобой не иначе как сам дьявол гнался?

Анни вздрогнула. «Не иначе дьявол», – подумала она, с содроганием вспоминая, ЧТО с ней сделал нищий в кладовке. Но он не стал ее насиловать. И почему он этого не сделал, Анни никак не могла понять. Быть может, его просто испугали звуки с улицы и он побоялся городских стрелков, которые могут вздернуть его на площади Сан-Мишель? Виселица там до сих пор стояла рядом с гильотиной, как напоминание простому люду о том, что жизнь может закончиться в одно мгновение, если преступить закон. А закон был очень суров к насильникам, за такое действие полагалось повесить преступника, потому что по Парижу бродят сотни доступных женщин, сделавших секс своим ремеслом, и нельзя кидаться на добропорядочных жителей города.

– Я… я… – Анни наконец-то выпустила сундук с вещами из рук и упала словно подкошенная на кровать Жана. – Я все рассказала о нас месье Карлу.

– И он тебя выгнал? – побледнел Жан. Он был добропорядочный сын и не смог бы на ней жениться, не получив благословения ее родителей.

– Нет, он дал добро, – солгала Анни, – но вот мадам Катрин, – она решила все свалить на мачеху, – она устроила грандиозный скандал, поэтому я быстро собрала первые попавшиеся вещи и сбежала к тебе.

– Это хорошая новость. – Жан улыбнулся. – Я нагрею тебе воды, помойся, скоро приедут мои родители, я не хочу, чтобы ты предстала перед ними в таком виде. И да, надо спрятать твой сундук, они не должны знать, что ты ко мне переехала.

Анни в ответ лишь кивнула головой, она до сих пор находилась под впечатлением от всего произошедшего с ней. Она чудом избежала изнасилования или смерти, а может, и еще чего похуже. «Надо пойти в церковь», – Анни решила отблагодарить Бога и сегодня же сходить в Нотр-Дам-де-Пари на вечернюю службу. После нескольких лет разрухи храм совсем недавно вновь стали ремонтировать, да и службы теперь проводились в положенное время.

– Я приготовил тебе воду. – Жан принес в комнату стул и кастрюлю с горячей водой, он также дал Анни таз и большое полотенце. – Ты должна помыться.

Жан все приготовил, а сам отошел и лег на постель, наблюдая за тем, как Анни раздевается. Анни понимала, что Жан должен как порядочный мужчина сейчас отвернуться или вообще выйти из комнаты и дать ей возможность привести себя в порядок одной. Они только целовались, и дальше этого их отношения пока не продвинулись, но теперь она вроде как его невеста… да и деваться Анни больше было некуда. Это обстоятельство и стало решающим. Анни вздохнула и начала раздеваться, Жан не сводил с нее напряженных глаз.

Анни сняла кофту, затем блузку, затем юбку и подъюбник, бросила чулки и подвязки на пол и осталась в одних панталонах, потом сняла и их тоже. Она стояла перед Жаном совершенно обнаженная, и он не отрывал от нее похотливого взгляда. Анни взяла в руки мыло и намылилась. Она сначала провела пеной по одной груди, затем по второй и прыснула на себя водой из таза. Жан не выдержал, он вскочил с постели и подошел к Анни сзади, обнял ее и принялся ласкать руками ее соски. Анни чувствовала, что еще мгновение – и она потеряет девственность, но терпела, потому что решила покончить с ней прямо здесь и сейчас. Когда Жан уже спустил брюки и немного наклонил ее вперед, окно разбилось с оглушительным звоном, и в комнату влетел огромный черный ворон. Анни и Жан в ужасе отскочили друг от друга, девушка в панике опрокинула таз, и теперь всюду была вода. Анни закричала и, закрывшись рубашкой Жана, которую она схватила со стула, прижалась к стене. Тем временем ворон продолжал кружить по комнате, он был ранен, кровь капала на стены и пол, птица издавала жуткие звуки и билась обо все, что попадалось ей на дороге. Жан был страшно напуган, он спрятался за шкаф и оттуда наблюдал за бесчинствами птицы. Наконец ворон выдохся и упал замертво ему под ноги.

– О господи Иисусе, – взмолился Жан, – что это было? – Он обратился к Анни, которая наспех натягивала на себя одежду.

– Я не знаю, – бледными губами прошептала она. Новые события вытеснили ужас встречи с бродягой, теперь она не могла отвести глаз от погибшего ворона.

– Давай приберем здесь все побыстрее. – Жан накинул на себя рубашку, которой только что прикрывалась Анни. – Родители должны приехать скоро, я не хочу, чтобы они застали весь этот бардак.

Они принялись убирать комнату, Жан даже спустился вниз за стекольщиком, который вставил новое окно, Анни в это время готовила на крошечный кухне обед для родителей своего жениха. Трупик ворона они убрали из квартиры в первую очередь, но Анни каждую минуту с ужасом нет-нет да и осматривалась по сторонам. Она не могла понять, что напугало ее больше: ужасная встреча с бродягой и то, что он с ней сделал в кладовке, или это происшествие с влетевшим в квартиру вороном. Летиция, та самая, которая работает у месье Карла в чулочной, как-то раз говорила ей, что птица, залетевшая в окно, к покойнику, и теперь Анни никак не могла отделаться от этой мысли. В квартирке Жана они были вдвоем, значит ли это, что в ближайшее время кто-то из них должен умереть?

Тягостные размышления Анни были прерваны, когда в квартирку Жана постучали его родители. Как и обещали, они приехали чуть раньше обеда. Жан тоже выглядел подавленным, история с вороном не оставила его равнодушным, но парень постарался взять себя в руки.

– О, мама! – Он прижал к себе полную женщину лет пятидесяти. – Отец! – Жан пожал руку мужчине в черной одежде священника. Анни, конечно, знала, что отец жениха был настоятелем небольшого аббатства Жюмьеж на юге Франции, но само появление святого отца в квартире, где до этого явно происходила какая-то чертовщина, показалось Анни пророческим.

– Это моя невеста, Анни. – Жан представил ее родителям, а она опустила глаза в пол, уж больно пристально ее разглядывала матушка жениха.

– Надеюсь, вы не живете во грехе? – Мать Жана демонстративно одернула покрывало, которым была накрыта постель ее сына.

– Нет, мадам, что вы, – испуганно прошептала Анни, не поднимая глаз.

– Это очень хорошо, потому что распутницу в своей семье я не потерплю, – высказался отец Жана – неприятный толстый священник с потным лбом и большими навыкате глазами. Анни показалось, что он родился на свет, чтобы поучать людей и карать за грехи отлучением от церкви, настолько непримиримым ко всем земным слабостям он выглядел.

– Ее приемный отец, месье Карл, дал согласие на наш брак, – поспешил Жан расставить все точки над «i».

– Это хорошо, – матушка Жана села на кровать, так как другой мебели в квартире сына не было: только стол и три стула на кухне. – Я думаю, через пару месяцев, когда мы уладим свои дела, сыграем свадьбу.

– А сейчас мы бы с удовольствием пообедали, мы с дороги и порядком устали, – добавил отец Жана, снимая с себя рясу. Под ней оказался самый обычный костюм горожанина.

Анни пригласила их к столу, а так как стула было всего три, она осталась стоять на ногах, прислуживая своему жениху и его родителям.

Пока все семейство Гренгуар поглощало пищу, приготовленную Анни, она, тайком за ними наблюдая, еще раз усомнилась в правильности принятого ею решения выйти замуж за Жана. Но, с другой стороны, ее жизнь сейчас стала совершенно невозможна в доме месье Карла, а в чулочную она теперь не могла вернуться и под страхом смертной казни. Настолько она была напугана нищим, который явно ее поджидает в закоулках.

– Нам надо по делам. – Отец Жана похлопал себя по отвратительно огромному животу. – Я обещал его декану, – он кивнул в сторону сына, – привезти козьего мяса. Внизу у дома стоит повозка, в ней полно козлятины из моего аббатства, и я не хочу, чтобы оно пропало. Поэтому, жена и сын, нам надо поторопиться.

Так как Анни никто не пригласил последовать с ними, она беспомощно взглянула на Жана – куда ей идти?

– Ты, дорогая, оставайся пока здесь. – Жан правильно понял ее взгляд. – Как только мы с родителями все утрясем, вернемся назад.

– Но, мой милый! – приторно сладким голосом пропела матушка Жана, – вернемся мы уже поздно, и разве Анни не надо быть дома к сумеркам?

– Да, да… конечно, да… – пролепетал Жан.

Анни была неприятно удивлена таким поведением жениха. Он прекрасно знал, что ей просто некуда идти, мало того, ей даже негде переночевать. Неужели он, боясь осуждения родителей, выбросит ее на улицу и оставит ночевать под мостом?

– До завтра, дорогая, – матушка Жана лицемерно улыбнулась, – завтра мы рано утром уезжаем, я думаю, ты захочешь прийти нас проводить.

– Да, мадам. – Анни почтительно склонила голову. Она хотела дождаться, пока Жан и родители уйдут, а потом уже подумать, что ей делать дальше. К тому же ее сундук с вещами до сих пор был задвинут под кровать Жана.

– Так чего же ты медлишь? – матушка Жана недовольно сдвинула брови. – Мы же уже попрощались? Нам надо остаться семьей и обсудить свои маленькие тайны, надеюсь, ты нас за это простишь. – И она засмеялась таким резким смехом, что у Анни зазвенело в ушах.

– До свидания! – Анни схватила свой плащ, который бросила в коридоре на полку, и выбежала из квартиры Жана. Она шла по Парижу и совершенно не понимала, куда ей следовать дальше. Конечно, она всегда могла вернуться домой и стойко вынести осуждающий взгляд месье Карла и проклятия мадам Катрин, но на улицу, как Жан, они ее бы точно не выгнали. О том, чтобы пойти в чулочную, не могло быть и речи.

Так рассуждая, незаметно для себя самой она попала на Складскую улицу, напротив Сенной пристани. Этот район славился свободными нравами, проститутки здесь круглосуточно предлагали свое тело портовым рабочим и морякам, оказавшимся на некоторое время на суше. Анни так некстати вспомнила, что они с Жаном едва не переспали, когда к ним в комнату ворвался ворон, и покраснела. Она ускорила шаг, чтобы как можно быстрее миновать этот район. Но чуть поодаль она заметила толпу горожан, которые окружили кого-то плотным кольцом, посмеивались и даже выкрикивали проклятия, но все это с доброй, даже мягкой интонацией. Любопытство взяло вверх, и Анни подошла к людям вплотную. Она услышала звуки гитары и женское пение, похоже, это цыганка зарабатывала себе на жизнь.

Протиснувшись сквозь плотное кольцо, Анни увидела, что действительно цыганка сидела прямо на мостовой, раскинув свои огромные цветастые юбки вокруг наподобие цветка. А возле нее танцевала маленькая девочка, вот именно ее незамысловатые движения и вызвали такое умиление у почтенных горожан и прочей менее благородной публики.

Девочка, которой было не больше трех лет, весело танцевала под песню матери. Она неуклюже вскидывала ручки к серому парижскому небу и весело смеялась, радуясь чему-то, что знают только дети. Затем она остановилась, выступление было закончено, ее мать отложила гитару в сторону, встала и принялась собирать милостыню с мостовой, монеты кидали ей прямо под ноги. Анни бы с радостью дала им пару су, но у нее самой не было ни крыши над головой, ни дома, она даже не знала, где будет ночевать, именно поэтому она опустила глаза и уже собралась пойти прочь, как услышала обращенное к ней приветствие.

– Красавица, – позвала ее цыганка, – хочешь, я тебе погадаю?

Анни обрадовалась и испугалась одновременно. Как любая женщина, она хотела узнать, встретит ли свою любовь и кто будет ее мужем (Анни все больше склонялась к тому, чтобы порвать отношения с Жаном). А с другой стороны, она просто боялась услышать плохие известия, например, что она умрет от чахотки или что навсегда останется одна, без мужа и детей.

Пока девушка медлила с ответом, цыганка взяла ее руку и повернула ладонью к себе. Чем дольше она всматривалась в линии на ладони Анни, тем мрачнее становилась. Толпа, прежде уже расходившаяся по своим делам, остановилась и с интересом стала следить за развитием событий. Зевакам хотелось узнать, какую судьбу предречет эта цыганка красавице-блондинке с бледным лицом и испуганными глазами.

– Пока ты остаешься девственницей, ты будешь жива. – Цыганка отбросила ее руку от себя, словно прокаженную. – Но как только ты познаешь мужчину, тебя ждет неминуемая смерть.

Анни покачнулась и под улюлюканье толпы бросилась бежать прочь, в спину ей доносились глумливые предложения от мужчин, которые стояли рядом и услышали от цыганки, что она до сих пор девственница. Анни бежала по знакомым улицам, уже совершенно не соображая куда. Предсказания цыганки стали последней каплей, которая переполнила чашу ее здравого рассудка. Уже совершенно запыхавшись, Анни остановилась, она согнулась пополам и постаралась унять боль в боку, возникшую от быстрого бега. Когда дышать уже стало легче и гул в ушах прекратился, Анни выпрямилась и увидела, что стоит недалеко от собственного дома, видимо, ноги сами принесли ее сюда.

– Моя судьба решена! – пробормотала Анни и, низко нагнув голову, словно она шла против ветра, направилась домой. Она открыла двери своим ключом и огляделась. В квартире было тихо и пусто, возможно, месье Карл был в чулочной, а мадам Катрин отправилась на рынок за продуктами. Она зашла к себе в комнату. Почти за сутки с момента ее так называемого побега здесь ничего не изменилось, разве что не хватало сундука с ее вещами. Анни села на кровать. Она думала о том, что ей предстоит в ближайшее время давать много объяснений: месье Карлу, мадам Катрин и, возможно, даже Летиции, ведь именно у нее в чулочной она оставила выбитое окно, перевернутые тюфяки и сломанную дверь в чулан.

– Ты вернулась? – Месье Карл возник в дверях так неожиданно, что Анни подскочила.

– Я? Я?

Он застал ее врасплох.

– Я утром искал тебя, хотел попросить сходить к врачу, но ты, видимо, ушла в чулочную с самого утра, и я так тебя и не нашел.

Анни медленно сообразила, что, значит, месье Карл до сих пор еще не был в чулочной, а следовательно, он не знает, что она не ночевала дома. Да и о побеге, судя по всему, не догадывается. Но тогда почему в такое время торчит дома, хотя уже должен быть на работе? И здесь Анни вспомнила, что Карл упомянул о враче.

– Вы заболели? – Она тревожно всматривалась в его лицо. – Я могу сходить за врачом прямо сейчас.

– Нет. – Месье Карл так и продолжал стоять в дверях. – Это не я, а Катрин. Она умерла где-то с полчаса назад. Так что врач уже не нужен.

– Что? – Анни не поверила своим ушам. Да, вчера ее мачеха выглядела не лучшим образом, но разве можно умереть так быстро? И что это за болезнь такая, от которой нет спасения уже через сутки.

Анни бросилась вон из комнаты, чтобы посмотреть на мадам Катрин своими глазами. Она не могла поверить, что такое произошло.

– Не ходи туда, – месье Карл остановил ее, схватив за руку. – У Катрин была лихорадка, она сгорела от высокой температуры, и я думаю, это заразно. Тебе придется пока пожить в чулочной, чтобы не повторить судьбу своей мачехи. Я пока займусь ее похоронами и буду здесь ровно две недели, если за это время я не заболею, значит, я безопасен.

– А если заболеете? – У Анни пылали щеки.

– Значит, о тебе позаботится Летиция, у тебя есть чулочная, есть этот дом, правда, его надо будет очистить, вызвав священника. Ты не пропадешь. А теперь иди отсюда.

– Но, Карл… – Она впервые обратилась к нему по имени, без уважительного «месье».

– Иди, Анни! – твердо сказал мужчина и буквально силой вытолкал ее на улицу.

Полина стояла с чашечкой кофе в руках и смотрела в окно. На улице было тепло, светило яркое солнце, и воздух буквально благоухал весной. В начале апреля уже начали проглядываться первые листочки, Полина всегда замечала такие ключевые моменты в переходе природы от одного времени года в другое.

– Полина, там заказчик тебя ждет! – окликнула ее коллега. – Что ему сказать?

Полина оторвалась от окна:

– Скажи ему, я сейчас. – Она допила кофе и поставила кружку на стол. В комнате для персонала, где она сейчас наслаждалась напитком, была кофеварка, микроволновка, холодильник, стол и несколько стульев, в общем, все, что могло бы понадобиться команде из восьми дизайнеров. Как оказалось, у Полины было врожденное чувство стиля, а отличное владение компьютером и легкое освоение любых программ пошло ей только на пользу, ее приняли на работу легко и сразу же. И хотя она все еще находилась на испытательном сроке, чувствовала себя уже гораздо увереннее, чем в то время, когда работал один муж и она от него полностью зависела. Полина все время ждала, что Андрей снова сорвется в очередной запой, но муж был трезв как стеклышко, правда, находился он в подавленном состоянии, и они почти перестали разговаривать. По случайным обрывкам телефонных разговоров, которые она краем уха слышала в их квартире, в строительном бизнесе Андрея все шло довольно неплохо, поэтому депрессия мужа была явно не связана с работой.

При других обстоятельствах Полина могла бы заподозрить мужа в измене, в появлении любовницы на стороне, но Андрей был импотентом, и даже семь лет назад, когда они только познакомились, секс его уже не интересовал. Как, впрочем, не занимала эта сторона жизни и саму Полину, она была убежденной асексуалкой и искренне не понимала, почему люди придают такое значение сексу в их жизни. И несмотря на то что ей уже было тридцать лет, Полина до сих пор была девственницей, хотя, конечно, никому об этом не говорила. Не то чтобы она этого как-то стеснялась или комплексовала, просто не хотела спорить с обывателями, которые любую проблему списывают на отсутствие секса. Плохое настроение? – Тебя что, никто не трахает? Плохо выглядишь? – Тебя, что, давно не трахали? Хорошо выглядишь и хорошее настроение? – Значит, любовник у тебя хороший. Заболела? – Надо тебе грелку во все тело. Полина понимала, что не все проблемы решаются возвратно-поступательными движениями, но кроме нее, похоже, так никто не думал. Хорошо, что она была замужем. Никому и в голову не могло прийти, что она не спит со своим мужем. Аминь.

Клиентом, который ее дожидался, оказался довольно неприятный мужчина неопределенного возраста. Он был худой, сутулый, бледное лицо и небольшой, но заметный шрам в виде копеечной монетки на щеке, да еще такая неприятная рыжая бородка. Когда Петр нервничал, шрам наливался красным цветом и еще более усугублял ситуацию с его внешними данными. Но Петр был очень богат, конечно, женат и с детьми (по его словам), и вот теперь он приобрел очередной загородный домик и обратился за помощью в подборе интерьера в агентство дизайна, где сейчас и работала Полина.

Почему из всех дизайнеров Петр выбрал именно ее, оставалось загадкой для всех, и для нее самой в первую очередь. У Полины даже не было портфолио, потому что она только приступила к работе и еще не имела законченных объектов, но в процессе обсуждения они сошлись на единых предпочтениях и взглядах на интерьер загородного домика в стиле Прованс.

– Полина, вам необходимо слетать в Париж, там у меня есть хороший приятель, он покажет вам свой дом, это примерно то, что я хочу. – Петр расположился в кресле клиента напротив Полины.

– Мне слетать? – удивилась Полина. – Но почему вы сами туда не полетите? Или можно выслать фото по ватсапу, коллега сам…

– Погодите, – поморщился Петр, – я же не предлагаю вам лететь за ваши деньги. Я все оплачу, вы прилетите туда на три дня, встретитесь с моим приятелем, посмотрите его дом, я его по фото уже сто раз видел. Вот только вы не должны скопировать дизайн, вы должны, отталкиваясь от него, предложить мне что-то уникальное, чтобы такого больше ни у кого не было. И я отвечу вам на ваш бестактный вопрос: я не могу слетать сам в Париж, потому что я невыездной.

– Простите, – пробормотала Полина, кровь бросилась ей в лицо, она покраснела, – я ничего такого не хотела.

– Только не спрашивайте, почему я невыездной! – неприятно рассмеялся Петр. – А то мне придется ответить, а потом вас убить.

Полине было не до смеха, но она выдавила из себя улыбку. Чего этот странный Петр к ней привязался? Ее первый настоящий клиент оказался с такими закидонами, но и отказаться от него она не могла, все-таки находилась на испытательном сроке.

– Итак, думаю, где-то в середине апреля вам надо будет слетать в Париж, там вас встретит мой приятель, ну и далее вы все сами понимаете.

– Хорошо. – Полина даже немного повеселела. Чего она так испугалась? Побывает в Париже, это же мечта каждой девочки, сходит в Лувр и побывает в Нотр-Дам-де-Пари, покатается на катере по Сене, побродит по Версальскому парку и покормит уток. Это ж так здорово. – Хорошо, я согласна.

– Вот и отлично. – Петр выдавил из себя подобие улыбки и протянул ей прозрачную папку, полную каких-то чертежей и фотографий. – Это план строительства моего коттеджа, пока только на бумаге, но фундамент уже заложен. На сам домик, на его строительство уйдет месяца четыре, максимум пять. Я думаю, к этому времени мы с вами уже должны определиться с эскизами, и я закажу отделочные материалы через вашу фирму.

«Через вашу фирму» – это значит, что Полина должна принести большой доход своей дизайн-студии и что ее испытательный срок должен быть успешным. Полина приняла решение стараться.

– Да, конечно, все будет как вы хотите. – Она искренне улыбнулась.

– Это хорошо, – ответил Петр и посмотрел на нее своими бесцветными, холодными глазами. Когда он вот так смотрел, у нее мурашки бежали по коже. Полина это списала на излишнюю женскую эмоциональность.

– Ты улетаешь в Париж? – За ужином Андрей был шокирован этим известием. Он еще не смирился с тем, что Полина решила выйти на работу, так еще и это.

– Я запрещаю тебе, – тихо произнес мужчина, когда они сидели за столом.

– Что? – Полина не поверила своим ушам. – Как ты мне можешь запретить? Я не твой ребенок и не твоя служанка, ты сдурел, что ли?

– Если ты решишь полететь в Париж, – Андрей с грохотом отодвинул стул и вышел из-за стола, – я подам на развод, и ты останешься ни с чем. У тебя здесь нет ничего твоего! Я выкину тебя на улицу ровно в том, в чем тебя подобрал.

У Полины пылали щеки, «выкинул», «подобрал», «здесь ничего твоего нет» – уже только из-за этого можно было сказать Андрею «прощай», и она это обязательно сделает.

– Хорошо. – Полина старалась держать себя в руках. – Подавай на развод, и будем делить имущество, каждую ложку, вилку и тарелку.

– Ты пойдешь на это? – Андрей опешил, похоже, он всего лишь блефовал. – Тебе проще со мной развестись после стольких лет брака, чем отказаться от этой дурацкой поездки?

– Да, – Полина кивнула, – считай, что именно так.

Она ушла в комнату и закрыла за собой дверь на засов. Они за все выходные больше не перемолвились ни словом, а в понедельник Андрей сам подал на развод.

Когда Анни вернулась в чулочную, Летиция уже почти ликвидировала все последствия вчерашнего кошмара: окно было застеклено, с пола убраны осколки стекла, дверь в чулочную отремонтирована, а сама Летиция встретила ее в прихожей.

– Что здесь вчера было? Вы целы? Я волновалась за вас! – Летиция достала из кармана ее записку. – Что это было? Вы так пошутили? Куда вы хотели сбежать?

Анни прервала этот поток вопросов:

– Мадам Катрин умерла сегодня утром, месье Карл сейчас занимается похоронами, а потом останется в нашем доме на карантине примерно на две недели. Я это время поживу здесь.

Летиция буквально потеряла дар речи:

– Как? Но как же?

Анни молча пожала плечами, она была вымотана до невозможности и прошла мимо остолбеневшей женщины в кабинет месье Карла. У него там стоял небольшой диванчик, вот именно на нем и собиралась поспать Анни. Проходя мимо кладовки, она невольно остановилась и толкнула дверь: в комнате все так же царил беспорядок, валялись тюки с тканями – видимо, здесь Летиция еще прибрать не успела. Анни уже хотела идти дальше, когда заметила, что на полу что-то сверкнуло. Девушка подошла и присела на корточки. Это был ключ, судя по всему, изготовленный из чистого серебра, он был довольно странной формы, а на его основании было написано «АМАГКН».

Анни положила ключ в карман юбки, справедливо посчитав, что ключ из чистого серебра – это очень хорошие деньги, и ей они могут пригодиться. Ну а вопросом, откуда этот ключ взялся на полу в кладовке, она себя не мучила, было и так понятно, он выпал из лохмотьев бродяги, когда она с ним боролась на полу. А сам нищий, видимо, украл серебряный ключ у какого-то знатного вельможи.

Анни вышла из кладовки и плотно закрыла за собой двери, потом прошла в кабинет месье Карла и моментально уснула.

– Мадемуазель Анни. – Летиция пыталась ее разбудить. – К вам пришли! Мадемуазель Анни!

Девушка села на диване и протерла глаза, спросонья ей было трудно сообразить, кто и зачем к ней пришел. Она не могла понять даже, какое время суток сейчас.

– Кому я нужна, Летиция? – спросила Анни, встав с дивана.

– Месье Жан ждет вас в прихожей. – Летиция, увидев, что Анни проснулась, вышла из комнаты.

Анни машинально поправила волосы, одернула смятую юбку и вышла к Жану.

– Что тебя сюда привело? – спросила она холодно бывшего жениха. Его поведение начисто отбило у Анни любые к нему симпатии.

– Сейчас раннее утро. – Парень был удивлен таким ледяным приемом. – Мои родители ждут тебя, ты обещала с ними попрощаться перед их отъездом.

Анни горько ухмыльнулась:

– Я думаю, что я никуда не пойду. Да, и еще, Жан, – она смотрела прямо в глаза юноши, – у нас с тобой все кончено. Мы больше не встречаемся, и, конечно, я не выйду за тебя замуж. Ты принес мой сундук с вещами?

Теперь парень смотрел на нее с нескрываемой обидой и злостью, он хотел, явно хотел что-то спросить, но потом гордость взяла вверх, и Жан молча вышел из чулочной.

Анни пожала плечами и вернулась в кабинет отца. Она знала, что Летиция закроет входную дверь.

Дни тянулись очень медленно, время словно остановилось. Анни никуда не выходила из чулочной, потому что до сих пор опасалась, что бродяга ходит где-то рядом и выслеживает ее. Нищий мог вернуться и по другой причине. Ведь он обронил ключ в кладовке, а это очень дорогая вещица, выполненная из чистого серебра, и, скорее всего, просто так он бросать ее не намерен.

Вестей от месье Карла так и не было, Анни попросила Летицию сходить к их дому. Работница вернулась очень расстроенная. Она сказала, что мадам Катрин уже похоронили, а месье Карл тоже заболел и теперь лежит дома, закрывшись от всего света.

– Видимо, такой внезапный уход супруги его окончательно добил, – добрая Летиция роняла слезы в чулочной, – он не хочет воспользоваться связями, а ведь если бы он послал гонца к королевскому прокурору духовного суда, его могли бы вылечить. Говорят, сейчас появилось какое-то новое лекарство, которое прекрасно снимает жар.

– А где можно найти королевского прокурора? – Анни решила обратиться за помощью сама, она не могла потерять месье Карла. После того как ее отношения с Жаном были разрушены окончательно, Карл оставался единственным родным человеком для нее.

– Он сидит в городской ратуше, – вздохнула Летиция.

– Тогда я сегодня же к нему пойду. – Анни хотела как можно быстрее помочь месье Карлу. – Вот прямо сейчас оденусь и пойду.

– Удачи тебе, дитя мое! – Летиция перекрестила ее в дверях и ушла за прилавок к клиентам. Сейчас главным было удержать лавку на плаву.

Анни вышла на улицу и сощурилась от яркого солнца. Выдался погожий денек, и белоснежные облака нежно парили в синеве парижского неба. Девушка огляделась: громко переговариваясь и смеясь, прошли две девушки с корзинами, полными цветов, следом горожанин уныло тащился верхом на старой кобыле, торговка с сахарными угощениями уютно расположилась при входе на площадь Сан-Мишель, нищего нигде не было. Тогда она подняла глаза к небу и взмолилась: пожалуйста, Господи Иисусе, сбереги меня от этого страшного бродяги. Анни увидела шпиль собора Нотр-Дам-де-Пари, казалось, он пронзал само небо, и подумала, что было бы неплохо сегодня попасть на вечернюю службу.

К городской ратуше она подошла уже совершенно спокойная, вся площадь была битком набита народом. Ряженые и фигляры показывали свои сценки, опасаясь королевских стрелков, ремесленники наперебой предлагали товары, а чуть поодаль слышались цыганские песни под гитару. С первыми же долетевшими до Анни аккордами романса на девушку снова накатило оцепенение и тревога. Она видела перед собой цыганку, которая предупреждала ее никогда не ложиться в постель с мужчиной. Что это значит? Если она выйдет замуж и забеременеет, то умрет во время родов? Быть может, именно об этом ее предупреждал и страшный бродяга, когда говорил, что ее род обречен?

Анни мотнула головой, словно хотела отогнать от себя эти мысли. «Надо сходить на службу, и все наладится». Но тревога не покидала ее ни на минуту, поэтому в городской ратуше она не сразу смогла сказать, к кому и зачем пришла. И только после долгих расспросов стрелок, который охранял вход, позвал своего начальника, а тот в свою очередь разрешил Анни пройти до палат королевского прокурора, который, к ее великому удивлению, ее сразу принял.

– Я дочь месье Карла Матье, вашего чулочника, – она присела перед вельможей в глубоком поклоне, – могу ли я попросить вас о милости оказать помощь?

– В чем дело, юная красавица? – Королевский прокурор был старым и лысым, огромные уши, казалось, не принадлежат его голове, узкие черные глазки были полны злобы и отвращения ко всякому просящему. Королевский прокурор был истинным вельможей, он презирал народ и считал его чем-то наравне с крысами, такими же мерзкими, тупыми и прожорливыми. Но эта детка, которая пришла к нему с просьбой, была очень милая: белокурые волосы, тонкая талия, чувственные губы и пышная грудь, он любил таких, особенно если они еще чистенькие. Парижские проститутки ему уже порядком надоели.

– Так в чем же дело, красавица? – переспросил королевский прокурор и облизал губы: «Хороша девка, чудо как хороша».

– Мой отец, месье Карл, ваш чулочник, тяжело болен. Пару дней назад умерла моя мачеха, мадам Катрин, я думаю она его заразила чем-то, – Анни старалась не смотреть в его глаза, – прошу вашей помощи, врача или лекарства.

– А, так дело только в этом! – рассмеялся королевский прокурор. – Ну сейчас все решим. С вами в карете поедет мой личный доктор, с собой он захватит и все необходимые лекарства.

– Спасибо! – Анни снова присела в глубоком реверансе.

– Но… – королевский прокурор сделал паузу, – вечером эта же карета привезет тебя, дитя мое, в мой дом. Я же должен буду узнать из первых уст, как обстоят дела у моего личного чулочника? Надеюсь, ты не против повидаться еще раз, дитя мое?

Анни вспыхнула, она поняла, какая благодарность от нее требуется взамен жизни месье Карла, и оцепенела, потому что не знала, как поступить. Если она сейчас скажет этому противному старику «нет», то месье Карл лишится не только жизни, но и своего ремесла, чулочной лавки, это уже совершенно понятно. Если она согласится стать любовницей этого мерзкого старика, то… и тут Анни вспомнила пророчества цыганки, которая предупреждала ее именно об этом. «Ох, не надо было мне к нему идти». Анни поняла, что совершила чудовищную ошибку, придя сюда, и теперь она оказалась в западне.

– Конечно, – пробормотала Анни, – я не против. – А сама начала лихорадочно соображать, как ей отвадить от себя королевского прокурора. «Быть может, мне тоже прикинуться тяжело больной? – осенило Анни. – Потом пройдет много времени, и он найдет себе другую девушку для утех».

– Ну тогда спускайся прямо сейчас вниз, там уже будет карета с моим кучером и моим личным врачом, он вылечит месье Карла, конечно, если у него не бубонная чума, – прокурор громко рассмеялся, найдя свою шутку очень забавной, – а потом ты приедешь ко мне домой, и мы отпразднуем это событие. – Старик смотрел на нее так откровенно похотливо, что Анни вспыхнула и опустила глаза.

Затем девушка еще раз присела перед королевским прокурором в глубоком поклоне и выскочила из сверкающих серебром и золотом палат на улицу. Действительно, карета королевского прокурора с гербами и охраной ее уже поджидала.

«Охрана? – насторожилась Анни. – От чего или от кого меня собираются охранять? Или это меня караулят, чтобы я не сбежала, не отработав должок?» Девушка погрузилась в еще более мрачные мысли, ситуация становилась все хуже день ото дня: смерть Катрин, расставание с Жаном, болезнь месье Карла, а вот теперь и ловушка, в которую она сама себя затащила. И все это после встречи с бродягой. Анни все больше и больше склонялась к мысли, что нищий сказал ей тогда правду: весь ее род проклят и обречен, но при чем здесь Катрин и месье Карл? Они ведь даже ей не родственники по крови.

Анни села в карету, там уже находился личный врач королевского прокурора, тоже старик, только глаза у него были более добрые. Он приветливо кивнул ей головой в знак приветствия, а потом ударил по стенке.

– Поехали! Дитя, ты же скажешь мне адрес? – произнес он, глядя на Анни. В ответ девушка лишь грустно кивнула и объяснила, как доехать до дома месье Карла. На ней не было лица, всю дорогу под топот лошадиных копыт она напряженно думала, как ей спасти месье Карла и при этом не умереть самой? Ведь если цыганка была права, а Анни почему-то теперь точно поверила каждому ее слову, сегодня вечером ее ожидает не только изнасилование, но и верная смерть.

– Приехали! – крикнул кучер. Анни выглянула из кареты. Да, они уже прибыли к месту назначения.

До вылета в Париж оставалось всего два дня, в суде уже лежало заявление Андрея на развод, но они до сих пор еще жили вместе. Полине просто некуда было идти. Снимать жилье не на что, а Андрей приходил домой лишь ночевать и разговоров о том, чтобы она немедленно убралась из его дома, пока не заводил.

Конечно, Полина прекрасно понимала, что так долго продолжаться не может. Или у нее, или у Андрея сдадут нервы, и чем все это закончится, одному богу известно. Она решила сразу же после возвращения из Парижа подыскать себе съемное жилье, как раз зарплата будет, а может, еще и получится скопить из командировочных, которыми ее должен снабдить заказчик Петр.

Полина накрасила губы, в последний раз провела щеткой по волосам. Пора бежать на работу. Несмотря на то что на улице стояла великолепная весенняя погода, ярко светило солнышко и в воздухе буквально витал аромат зеленой листвы, настроение у нее было мрачное и тяжелое. Она не понимала, почему Андрей так взбеленился и зачем поставил вопрос ребром: или я, или Париж? Понятно же, что после всего произошедшего в их семье она ему больше не доверяла и не хотела в очередной раз остаться без средств к существованию рядом с мужем-алкоголиком. Полина каждый день ждала, что Андрей завалится домой пьяным, и одно только это ожидание сводило ее с ума.

На работе она старалась держаться, мило беседовала с коллегами, улыбалась клиентам, и дела у нее там шли как нельзя лучше, появлялись все новые и новые заказчики, правда, ни один из них пока не стал такой крупной «рыбой», как Петр. А вот на поприще ее фриланса начались проблемы: находясь в перманентном стрессе, она не заметила, как для своего очередного поста взяла фото с детишками, которое имело реального автора. Ее читатели каким-то образом откопали настоящую мамашку этих малышей, и теперь в сети поднялся настоящий скандал по поводу ее «наглого вранья». Некоторые особо чувствительные «овуляшки» даже грозились ее разыскать и «поговорить начистоту», другие осыпали проклятиями. Как ни крути, а еще немного, и ее блог просто прикроют, а это значит, что дизайнерская фирма останется ее единственным источником существования.

Полина вздохнула и открыла дверь. Сначала она даже не поняла, на что наступила, выходя из квартиры, это было что-то маленькое и мягкое (собачье дерьмо?), и девушка брезгливо отдернула ногу. А потом посмотрела вниз и обомлела: перед их квартирой лежал детский башмачок, на который она и наступила. Ее словно ледяной водой окатили.

– Что это? – спросила она вслух и огляделась, затем подняла детскую туфельку и вздрогнула. «Овуляшки» ее выследили и теперь так угрожают? Но почему так быстро и кто это мог сделать?

Полина растерялась. Она стояла на площадке, дверь в квартиру до сих пор была открыта, а в руке она держала крошечный детский башмачок.

– Но… кто? – Полина бросила его на лестницу. – Я схожу с ума! – Она захлопнула дверь в квартиру и побежала вниз по ступенькам. Почему ей пришло в голову самое плохое? Как тетки из Интернета могли вычислить, где она живет, это же ерунда. Просто какая-то нерадивая мамашка сегодня спускалась с малышом на прогулку, и у него с ноги упал башмачок, а она его нашла.

Полина села в автомобиль и уже выехала со двора, когда у нее зазвонил сотовый. Она привыкла, что в последнее время ей довольно часто звонят в любое время суток: новые клиенты не любили ограничивать себя по времени общения. Вот и сейчас она сделала глубокий вздох, придала голосу максимум «меда» и поднесла телефон к уху:

– Да, я вас слушаю. – Она была уверена, что это ее заказчик, но оказалась не права.

– Это Романов, помните такого?

Полина насторожилась, какого черта от нее понадобилось следователю, которого она больше не видела с того самого дня в его кабинете?

– Помню, – выдохнула Полина и припарковалась у обочины. Еще не хватало устроить аварию по дороге на работу. – У меня есть две минуты, я очень опаздываю.

– Да-да, я в курсе, что вы вышли на работу, – ответил Иван, – но мне надо с вами встретиться на днях, появились новые моменты в расследовании дела о нападении на вашего мужа.

– Какие моменты? – не поняла Полина. – Разве дело за отсутствием улик еще не закрыли? Андрей мне сказал, что дело закрыли.

– Глупость он вам сказал, – вздохнул следователь, – я знаю, что вы разводитесь, может, поэтому он и втирает вам всякую ерунду. Именно в связи с этим я и хочу с вами встретиться лично.

– Откуда вы все знаете? – вспыхнула Полина. – Может, вы меня подозреваете, что это я долбанула мужа по башке, и поэтому следите за мной?

– Полина, – Иван как-то устало вздохнул, – вас мы не подозреваем, а всё должны знать, ну так работа у меня такая. Давайте встретимся послезавтра у меня в пять вечера.

– Послезавтра я буду в Париже, разве этого вы не знали? – злорадно сообщила ему новость Полина. – Я лечу по работе и буду там неделю, как вернусь, можем встретиться.

– Нет, этого я не знал. – Голос у него был совершенно спокойным, видимо, эта новость его не удивила. – Но встретиться до вашего отъезда нам необходимо, поэтому давайте перенесем встречу на семь вечера сегодня. Приезжайте по тому же адресу, вы его помните?

– Помню, – буркнула Полина.

«Забудешь тут», – произнесла она про себя и поехала на работу. На испытательном сроке ей не хотелось опаздывать.

В кабинете ее уже ждал Петр, он сидел на гостевом диване и пил кофе, возле него крутилась руководитель фирмы, она же собственник, неугомонная Аллочка. Ей было лет 45, но дамочка пребывала в еще довольно неплохой форме, не так много лишнего веса и пластических операций. Она буквально вьюном увивалась около прибыльного клиента, и как только Полина забежала в кабинет, опоздав на три минуты, сделала ей «страшные глаза».

– Петр тебя уже заждался здесь, – с укоризной в голосе встретила она Полину.

– Простите, пробки! – пискнула девушка, садясь за свой стол. – Простите, что опоздала.

– Ничего страшного, – сухо ответил Петр и поставил кофе, – я просто хотел еще раз обговорить все нюансы вашей поездки: что будете делать, на что обратите особое внимание.

– Ну, тогда не буду вам мешать, – Аллочка улыбнулась клиентоориентированной улыбкой, – уверена, Полина все запишет и без меня.

Петр промолчал, и Аллочка удалилась. Полина подняла на мужчину глаза: вроде бы и одет хорошо, такой брендовый кэжуал, и явно в барбершопы ходит, а не в парикмахерскую, и запах от него хороший, а вот все равно неприятный мужчина, и все тут. Внешность, конечно, отталкивающая: худой, много морщин, этот дефект кожи еще на щеке, да и вообще рыжая (куцая) бородка ему явно не шла. Хотя без нее он, может быть, выглядел бы еще хуже. Но даже не в одной внешности все дело, глаза у него были такие холодные, что ли, безжизненные, как у трупа. При упоминании о трупе Полину передернуло, она так некстати вспомнила, что сегодня ей еще предстоит встреча со следователем.

– Пишите, – приказал ей Петр, – ваш самолет прилетает в Шарль де Голль в 13.00 по местному времени 14 апреля. Вас там сразу встретит мой человек, зовут Максим, он вас будет ждать в аэропорту у выхода с табличкой «Полина Васильева». Потом отвезет в гостиницу, и вы свободны в этот день. 15, 16 и 17 апреля вы с ним будете в его офисе в Париже подбирать мне эскизы для дома, а 18 апреля поедете в Прованс и посмотрите, как это выглядит вживую. 19 апреля у вас рейс обратно, в тот же день мы встречаемся здесь и обсуждаем смету расходов на проект и на отделочные материалы.

– Хорошо. – Полина покорно все записывала.

– Вот ваши билеты туда и обратно. – Петр пересел к ней, на клиентское место, и принялся доставать из портфеля бумаги. – Это гостиница, а это, – он положил на стол конверт, – ваши командировочные, или суточные, понимайте как хотите.

Полина кивнула головой, ей очень хотелось пересчитать, во сколько оценил ее пребывание в Париже Петр, но она решила при нем деньги не доставать, это показалось ей неприличным.

– Ну, я пошел, не провожайте. – Петр поднялся из кресла. – Всего хорошего и до встречи.

– До свидания! – Полина кивнула ему головой и с облегчением подумала: хорошо, что он наконец-то ушел.

– До свидания! – из своего кабинета вылетела Аллочка. Она, видимо, все это время сидела там, прислонившись ухом к двери. – Спасибо, что выбрали нашу фирму! – крикнула она ему вдогонку. Как только за Петром закрылась дверь, Аллочка тотчас подошла к Полине.

– Смотри, ничего не напутай! – Она села напротив. – Это очень важный клиент, у него много денег. Кстати, сколько он тебе оставил? – И она бесцеремонно взяла со стола конверт и принялась пересчитывать евро.

– 2500 евро, не так уж и много. – Аллочка бросила купюры на стол. – На пять дней, это едва хватит на обеды и на кофе, 500 евро в день.

Полина молча пожала плечами, мол, дареному коню в зубы не смотрят.

– А в какую гостиницу он тебя заселил? – Аллочка схватила ваучер на заселение. – Надеюсь не в двадцатом округе Парижа? Нет, в четвертом, это самый центр, – прочитала женщина адрес гостинцы, – ну хорошо хоть на безопасности не сэкономил, а то жила бы среди эмигрантов.

– Да, это и правда здорово, – подтвердила Полина, все ее мысли были заняты предстоящей встречей со следователем. Зачем она понадобилась Романову так срочно и что он хочет ей рассказать?

Полина едва дотерпела до вечера и приехала в переулок Светлый даже раньше положенного времени. Она хотела немного посидеть в автомобиле, а потом пойти, но чем дольше бездействовала, тем сильнее нервничала. Она уже совершенно четко поняла, что Романов пригласил ее для того, чтобы сказать очередную неприятную новость.

Полина посмотрела на часы, еще только половина седьмого, но она все-таки вышла из машины и быстрым шагом пошла в следственный комитет. К ее огромному удивлению, там ее никто не ждал, пропуск на ее имя выписан не был, а когда она перезвонила следователю на сотовый, его телефон оказался вне зоны доступа. Полина была удивлена, нет, даже ошарашена таким поворотом. Что делать дальше, она не знала. Кому звонить, чтобы узнать, куда исчез ее следователь, она не представляла, поэтому просто поехала домой и легла спать.

Утром она увидела, что Андрей не ночевал дома, но вместо того, чтобы позвонить мужу и спросить, где он пропадает, снова набрала Романова. Почему-то таинственное исчезновение следователя ее очень беспокоило, она интуитивно чувствовала, что это не просто так и еще аукнется ей по полной. И как покажут дальнейшие события, Полина оказалась абсолютно права.

Летиция не приукрасила, месье Карл действительно лежал в своей комнате, повернувшись лицом к стене и тяжело дышал, состояние у него было очень плохое. За те несколько дней, что Анни его не видела, мужчина похудел и осунулся, сильно зарос щетиной и выглядел как столетний старик. В доме стоял спертый, удушливый запах болезни, и личный доктор королевского прокурора первым делом приказал Анни открыть везде окна. Затем он побрызгал чем-то на руки из бутылочки с красным содержимым, обмотал рот и нос куском ткани, принесенной с собой в докторской сумке, и приступил к осмотру. Месье Карл все это время лежал в забытьи, он даже не открыл глаза, его грудь тяжело поднималась и опускалась, и Анни подумала, что до вечера он не доживет.

– У него легочная инфекция, – наконец сделал заключение врач, – я оставлю тебе порошки, их надо будет разводить водой и давать ему каждые четыре часа. Еще вот эта мазь, – он достал из сумки банку с черной смесью, – надо будет мазать ему грудь и спину. И хорошо бы ему поесть, купи на рынке курицу и свари бульон, ничего крепче ему все равно в рот не полезет. И да – доктор подошел к двери, – это очень заразно, и я не уверен, что он поправится. Вот тебе обеззараживающая жидкость, – он протянул Анни ту самую бутылочку, из которой прыскал себе на руки, – и намотай на лицо любой шарф или платок. Его каждый день надо будет стирать в кипятке, иначе к концу недели ты сляжешь с ним рядом. Господину королевскому прокурору я скажу, чтобы тебя пока не беспокоили, ты уже сейчас становишься потенциально опасной, кто знает, организм женщины слабее мужского, может быть, ты уже заразилась?

Анни кисло улыбнулась:

– Все мы закончим одинаково, месье доктор.

– Однако ты философ, – ухмыльнулся врач и быстро покинул жилище.

Анни села напротив кровати, на которой умирал, а теперь она в этом уже не сомневалась, месье Карл, и словно на мгновение отключилась. Перед ее глазами промелькнули все события, произошедшие с ней за последнее время: бродяга на мостовой и его проклятия, смерть мадам Катрин, предательство Жана, страшный ворон, разбивший окно (а вот оно, и предзнаменование), и в довершение всего умирающий Карл. Только сейчас Анни смогла понять, какой знак подавал ей ворон, влетевший в квартирку Жана, – она заразилась и умрет следом за Карлом.

Анни поднялась со стула и хлопнула себя по ногам:

– Ну, раз уже все за меня предрешено, то я буду просто делать то, что должна.

Анни взяла с комода порошок, оставленный врачом, развела его водой и поднесла к губам месье Карла.

– Надо выпить! – Она осторожно приподняла мужчине голову, губы у Карла потрескались, кое-где запеклась кровь. Анни уже подумала, что он снова впал в беспамятство и совсем ее не слышит, когда тот немного приоткрыл рот и сделал неуверенный глоток.

– О! – обрадовалась Анни, – выпейте, пожалуйста, до дна! – Девушка осторожно влила лекарство мужчине внутрь. – Месье Карл! – Она трясла его за плечо, но он не открывал глаза и продолжал тяжело дышать. – Ну хорошо, – смирилась Анни, – тогда я пока схожу на рынок за курицей, месье врач сказал, что вам необходим куриный бульон.

Анни накинула плащ, взяла сумку, с которой мадам Катрин ходила за покупками, и отправилась на рынок Мишон, который располагался рядом с Сенной пристанью. Конечно, Анни могла пойти на птичью ферму, рядом с площадью Сан-Мишель, там и курятина была свежая, и идти гораздо ближе, но Анни словно тянуло на пристань, к той самой цыганке, которая ей предсказала такое страшное будущее.

«Там курица стоит дешевле, а сейчас нам надо экономить», – нашла себе оправдание Анни и, поспешно накинув плащ, выскочила на улицу. Девушка шла мимо и почти не поднимала глаза на случайных прохожих и, только когда услышала громкое улюлюканье толпы и уже знакомую ей музыку цыганской гитары, остановилась. Анни поняла, что уже пришла на место, и очень вовремя: цыганка и ее дочь предлагали любопытным зевакам свой очередной номер.

Анни, словно не имея власти над собственными ногами, сделала шаг вперед и растолкала толпу. Так и есть, крохотная девочка танцевала под песню матери. Неожиданно цыганка подняла голову и встретилась с Анни глазами.

– Так ты все-таки хочешь узнать свое будущее? – Цыганка прекратила петь и посмотрела на Анни с ухмылкой. – Протяни мне руку, и я все…

Но тут раздался топот лошадиных копыт, шум, грохот.

– Королевские стрелки! – закричали зеваки и бросились врассыпную. Анни растерялась и замерла, на них неслись несколько арбалетчиков, с оружием на изготовку. – Берегитесь! Конные стрелки!

Толпа бросилась врассыпную, Анни тоже побежала вместе со всеми, но ее почти сразу же сбили с ног, а потом она услышала детский плач. Она лежала на мостовой, свернувшись в калачик и поджав ноги к груди, вокруг нее бесчинствовала толпа горожан, разгоняемая конной кавалерией короля. Топот копыт, крики раненых – сквозь этот гвалт она продолжала слышать, как надрывается от плача ребенок, и поняла: это кричит та самая маленькая девочка, дочь цыганки. Анни открыла глаза, осторожно приподнялась на ноги и принялась пробираться сквозь толпу. Стрелки били кнутами зевак, приказывая им немедленно очистить улицы. И хотя арбалеты у них были на изготовке, выстрелы еще не прозвучали.

Анни уже видела девочку, она сидела прямо на грязной мостовой и испуганно кричала, вокруг нее метались зеваки, гонимые конными стрелками, а рядом с ребенком лежала та самая цыганка, которая предлагала ей погадать.

Анни добежала до девочки, подхватила ее на руки и наклонилась над женщиной: она была мертва – разбитая голова и лужа крови на мостовой не оставляли в этом сомнений.

– Пошла прочь! – На нее замахнулся кнутом стрелок, лошадь страшно встала на дыбы, и Анни, прижав к себе малышку, бросилась наутек. Ноги сами принесли ее к чулочной месье Карла, и первой, кого она увидела, оказалась Летиция.

– Господи Иисусе! – воскликнула женщина. – Что с тобой, Анни, и чей это ребенок?

Девочка продолжала истошно вопить, и Анни буквально бросила ее в руки Летиции.

– Я с Сенной пристани! – Анни запыхалась и налила себе воды. – Я хотела купить курицу для месье Карла, но там началась облава, и конные стрелки накинулись на толпу!

– Да, сейчас в Париже неспокойно, королевские стрелки разгоняют любые сборища, опасаются беспорядков, особенно на Сенной пристани, где всегда ошивается всякий сброд. Но, дитя мое, зачем тебя туда понесло? Разве мало кур в центре Парижа? И кто это девочка?

Цыганка, оказавшись в больших и полных руках Летиции, успокоилась и перестала плакать. Теперь она удивленно оглядывала все вокруг, и Анни не могла не отметить еще раз – девочка была чудо как красива.

– Это ребенок убитой. – Анни осеклась на полуслове и испуганно взглянула на девочку, но та никак не отреагировала на ее слова и продолжала озираться. – Ее мать осталась на мостовой с разбитой головой… – Анни пожала плечами, словно это и было объяснение всему происходящему.

– И что нам с ней теперь делать? – Летиция недовольно покачала головой. – Париж кишит беспризорниками, еды мало, народные волнения, у нас дела идут хуже некуда, а ты приносишь нам еще одну обузу. Нехорошо! – Мадам Летиция покачала головой. – Думаю, нам надо покормить ее, а затем отнести в Нотр-Дам-де-Пари, там оставляют беспризорных.

Анни неопределенно пожала плечами.

– Покорми ее и уложи спать, – попросила она работницу, – мне надо идти к месье Карлу, ему пора давать порошок, да и обед я ему до сих не приготовила.

– Так ты попала к королевскому прокурору? – удивилась Летиция. Она спустила девочку с рук, и теперь та осторожно изучала пространство.

– Да, и он дал мне врача, а врач осмотрел месье Карла и оставил лекарство, которое надо давать каждые четыре часа.

– И что сказал доктор? – Летиция нахмурилась, она была зрелая, мудрая женщина и понимала, что вряд ли врач скажет что-то хорошее, хотя и надеялась на чудо.

– Легочная инфекция, очень заразная, – Анни инстинктивно попятилась к двери, – я пойду к месье Карлу, боюсь вас заразить, если я уже больна. Позаботься о девочке пока, ну а если я… – Анни махнула рукой, – если я не вернусь, поступай как считаешь нужным.

И без лишних слов Анни вышла из чулочной. По дороге она купила эту злосчастную курицу, а когда вернулась домой, уже начало смеркаться. Состояние месье Карла не изменилось, он так же неподвижно лежал на спине, и его грудь тяжело поднималась и опускалась. Анни развела в стакане с водой еще один порошок и осторожно влила его в рот мужчине, затем намазала ему грудь черной и ужасно вонючей мазью, которую оставил доктор, и пошла на кухню варить бульон.

На кухне Анни стало плохо, у нее потемнело в глазах, она сильно замерзла, и появилась странная одышка.

– Я заразилась! – охнула Анни, она все-таки поставила курицу на огонь, а сама поплелась в свою комнату и свалилась на кровать. Ее страшно морозило, в голове гудело, инфекция действительно оказалась смертельно заразной.

Анни натянула одеяло до подбородка, но ей все равно было холодно так, словно ее бросили в Сену зимой. Затем дыхание стало прерывистым и тяжелым, как будто ее легкие были склеены, сознание начало путаться. Анни страшно захотела пить, она уже встала и пошла на кухню, когда ноги у нее подкосились, и она упала.

Очнулась Анни оттого, что ее кто-то бьет по щекам, она открыла глаза и увидела, как месье Карл, бледный, с черными кругами под глазами, пытается привести ее в чувство.

– Анни! Анни! – Мужчина приподнял ее, попытался взять на руки, но сил у него не хватило, и он упал рядом с ней. – Тебе плохо, Анни?

В ответ девушка лишь промычала что-то нечленораздельное и снова провалилась в серый туман небытия.

Максим действительно ее сразу встретил, лишь стоило ей пройти таможенный контроль в аэропорту Шарль де Голль.

Полина увидела его издалека, мужчина «хорошенько за пятьдесят» ходил с табличкой, на которой красовалось ее имя, у выхода из зала прилета.

Полет она перенесла относительно хорошо, в самолете ей удалось даже немного поспать, но тревожные мысли все равно не покидали ни на минуту. Больше всего ее беспокоило не где ночевал ее уже почти бывший муж Андрей (где он может ночевать, если он импотент?), а куда исчез следователь Иван Романов, который хотел сообщить ей что-то жизненно важное. Полина перебирала всевозможные варианты. Заболел? Попал в больницу? «Тайное» задание? Все, что ей приходило в голову, казалось банальщиной, высосанной из пальца. Полина чувствовала, что дела обстоят гораздо хуже.

«Убили?» – спросила она у себя и вздрогнула. Даже если его и убили, а на то он и следователь, чтобы вести сразу несколько сложных дел, и если, не дай бог, его действительно убили, то почему это должно быть непременно связано с ней?

«Потому что он хотел сообщить мне что-то очень важное, но не успел», – размышляла Полина, и вот тогда она и увидела Максима, который метался у выхода из зала прилета и держал в руках табличку «Мадам Полина Васильева».

– Максим? – Она едва сдерживала улыбку, мужчина был в джинсах и пиджаке и, конечно же, как она и ожидала, с шарфом на шее. Выглядел он очень элегантно, даже несмотря на почтенный возраст.

– Полина? – Говорил он совсем без акцента, из чего она сделала вывод, что Максим эмигрант, видимо, когда-то давно, во времена СССР, он переехал жить в Париж. – Рад вас видеть. – Он скользнул по девушке взглядом и потерял к ней всякий интерес. Полина это заметила, и ее это задело. Да, у нее отличная фигура, но она не любит ее подчеркивать нарочито сексуальными нарядами. У нее превосходные, белокурые от природы волосы, но она не любит их распускать, а носит тугой хвост. И да, она совершенно не пользуется косметикой, потому что никогда никого не хотела затащить в постель. И наверное, мужчины это чувствуют, поэтому и Максим сразу же потерял к ней интерес, а быть может, у него уже и возраст такой, что женщинами в принципе интересоваться поздно.

Полина получила багаж, Максим помог ей донести чемодан до машины, а потом они поехали в гостиницу.

– У вас сегодня свободный день. – Мужчина внимательно смотрел на дорогу, а Полина безотрывно смотрела в окошко автомобиля. Ей казалось, что вот-вот – и она прямо сейчас увидит Эйфелеву башню и действительно поверит, что оказалась в самом Париже.

– Завтра я заеду за вами сразу после завтрака, и мы поедем ко мне в офис, вы посмотрите чертежи, зонирование. Ну а после обеда мы двинемся ко мне в Прованс, надо будет показать вам тот самый дом, который так поразил моего друга Петра. Вы знаете, Полина, он буквально влюбился в него с первого взгляда.

Но она его почти не слушала, из головы вылетели все печальные мысли, она жадно ловила каждый поворот, каждую улицу этого города.

– Приехали! – Максим остановился у высокого дома, внизу которого располагалась частная гостиница. – Здесь недалеко собор Парижской Богоматери. Если пойдете налево, то минут через тридцать выйдете к станции метро, а там минут десять – и вы на месте. А вот до Эйфелевой башни придется ехать, здесь пешком около часа, если вас это не пугает, конечно. А вообще я вам советую выспаться и отдохнуть, завтра будет напряженный день…

– Хорошо-хорошо, – ответила Полина несколько горячее, чем ей хотелось. На самом деле Максим ее жутко раздражал, всю дорогу он болтал без умолку и не давал ей насладиться красотами Парижа. Вот сейчас он уедет, она наконец-то останется одна и пойдет гулять по этому городу любви.

Полина улыбнулась, а ведь это правда, в каком бы настроении ты ни прилетал в этот город, Париж просто настраивает на мелодию любви и хорошее настроение.

– Я заеду за вами завтра в десять часов! – Максим понял, что Полина его совсем не слушает, и удалился.

Гостиница оказалась крошечной, как, впрочем, и все трехзвездочные гостиницы в Париже. На более высокий класс Полина, по мнению Петра, видимо, не тянула. Но она и не думала унывать. Номер хоть и был малюсенький, но безумно живописный. Он располагался на шестом этаже, его окна выходили на крыши других домов, и Полина впервые в жизни увидела печные трубы. Конечно, ими уже давно никто не пользовался, но вид был просто потрясающий. В номере были кровать, шкаф и телевизор, даже кресло не поместилось бы, но Полина пребывала в эйфории. Она быстро умылась, бросила чемодан в номере и отправилась прогуляться по вечернему Парижу. К огромному удивлению, Максим ждал ее в автомобиле у гостиницы.

– Ну как вам Париж? – мужчина вышел из машины и подошел к Полине.

– Он великолепен, – улыбнулась девушка. На самом деле он ее немного напрягал, она хотела побыть в этом городе любви без конвоира.

– Садитесь в машину, покатаемся по Парижу, – предложил Максим.

– Нет, я бы хотела пройтись пешком, – уклончиво ответила Полина, мечтая отвязаться от мужчины.

– Ну тогда я вам ненадолго составлю компанию, если вы не против?

Полина натужно улыбнулась, но перечить другу главного клиента дизайн-студии она не стала.

– Ну хорошо, пойдемте, только я хочу перекусить, я голодна.

– Вот, пожалуй, здесь я вас не поддержу, – неожиданно отказался от приглашения Максим. – Давайте тогда до завтра, что ли? А завтра я утром за вами заеду.

– Хорошо! – согласилась Полина. Она была рада хотя бы на время отвязаться от своего нового липучего знакомого.

Максим откланялся и уехал, он вообще показался Полине странным, как в принципе и Петр. Затем она вдохнула парижский воздух полной грудью и напрочь выкинула их из головы. 14 апреля погода стояла великолепная, было тепло, но не та душная и выматывающая летняя жара, когда хочется засунуть голову в холодильник, а именно комфортная температура, при которой хочется гулять и гулять. Первым делом Полина решила перекусить, она прошла от гостиницы метров триста в сторону Норт-Дам-де-Пари, когда увидела небольшое и сказочно уютное кафе или ресторан, она в этом плохо разбиралась. Ее привлекли большие панорамные окна, на улице несколько столиков под зонтами, чарующий запах кофе. Полина села за столик, а когда к ней подошел официант и, дружелюбно улыбнувшись, спросил, что она будет, заказала круассаны и кофе. Она неплохо говорила на английском, официант его тоже знал, поэтому проблем в коммуникации не возникало.

Пока она пила безумно вкусный кофе и наслаждалась круассанами, как зачарованная наблюдала за прохожими: самые обычные люди, также носят джинсы и куртки, почти у всех мужчин на шее элегантно повязаны шарфы, девушки предпочитают спортивную обувь и удобную одежду. Через дорогу от кафе, где сейчас находилась Полина, был цветочный магазин, и десятки ваз с цветами были выставлены прямо на мостовую, поэтому и аромат до нее долетал просто потрясающий.

Полина решила посетить дамскую комнату, зашла внутрь ресторанчика и огляделась. Зал был практически пустой, все-таки на улице пить кофе куда как романтичнее. Никакого указателя, который бы помог в решении проблемы, она не нашла, поэтому решила подойти к официанту и спросить у него. Слева от Полины за столиком у большого панорамного окна сидели двое мужчин, один высокий и стройный брюнет около тридцати, одет он был явно не по французской моде, простая футболка с надписью «Крутой» и джинсовая куртка сверху, из чего Полина сделала вывод, что это иностранец, может быть, даже ее соотечественник. А вот его приятель-араб был явно местный. Мужчины о чем-то сухо переговаривались, когда к ним подошел официант. Полина подбежала следом и начала извиняться.

– Простите, – она обратилась к мужчинам, – я отвлеку внимание официанта буквально на пару минут.

– Хорошо. – Брюнет скользнул по ней взглядом и отвернулся, а местный абориген даже не повернул в ее сторону голову. Официант сделал к Полине шаг и терпеливо уточнил, в чем ее проблема.

– Вам вон туда! – Наконец он сообразил, чего хочет от него эта невзрачная девушка, и привычно улыбнулся: – Хорошего вечера!

– Мне не помешает! – согласилась Полина.

В дамской комнате было по-домашнему уютно, в углу на полу стояла ваза со свежими цветами, Полина помыла руки и вышла в зал. Араб уже ушел, а вот брюнет остался, он нервно курил сигарету, а у его ног стоял новенький портфель, который ну совсем никак не вязался с его внешним видом.

Брюнет поднял глаза, и их взгляды пересеклись.

– Здравствуйте! – пискнула Полина и вышла на улицу.

Уже смеркалось, Париж сверкал огнями и неоновой рекламой, Полина слегка обалдела от такого великолепия красок и решила, что на сегодня ей впечатлений вполне достаточно. Как-то странно гудела голова, подташнивало даже, поэтому она решила вернуться в гостиницу и хорошенько выспаться. Тем более что завтра с утра ее ждал неугомонный «эмигрант» Макс и куча работы, которую на нее возложил чудаковатый клиент Петр.

Утром Полина проснулась от телефонного звонка, спросонья она не сразу дотянулась до сотового, лежавшего на прикроватной тумбочке, а затем судорожно его схватила:

– Алло? – Сердце бешено стучало у нее в груди. – Кто это?

Почему-то она была уверена, что это звонит следователь Романов и сейчас он ей скажет какую-нибудь ужасную новость. Но разбудил ее всего лишь Макс.

– У меня неожиданно появились срочные дела. – Мужчина для этого и позвонил, предупредить. – Поэтому наша встреча утром отменяется, а вот вечером мы с вами встретимся в половине седьмого возле собора Парижской Богоматери. Я вам покажу вечерние красоты Парижа, а затем мы отправимся ко мне в офис.

– Хорошо, – сонно ответила Полина, – встретимся у Нотр-Дам-де-Пари.

И только когда она окончательно проснулась, то поняла, что у нее до вечера есть еще один, целый день, который она может провести наедине с Парижем. Конечно, Полина не стала терять времени даром, она наспех позавтракала в отеле, а затем отправилась бродить по самому романтичному и прекрасному городу в мире. Полина покаталась на катере по Сене, сходила в Версальский парк и действительно покормила булочкой местных уток, которые совершенно не боялись людей и даже сами забирались к ним на колени. Она пила кофе в местных кафешках и купила себе букетик живых цветов, она настолько влюбилась в этот город, что едва не пропустила время встречи с Максом. Полина наконец-то смогла взять себя в руки и выйти из эйфории, а затем пошла в сторону собора Парижской Богоматери.

Шпиль Нотр-Дам-де-Пари она увидела задолго до того, как оказалась у собора. Полина шла словно зачарованная и не спускала с храма глаз: это было очень красиво, очень. Огромная, просто гигантская витражная «роза», выполненная из разноцветного стекла, переливалась немыслимыми, неземными цветами в лучах заходящего солнца. Свирепые горгульи и химеры свисали с крыши собора и казались Полине живыми существами, настолько реалистично они выглядели на крыше храма. Ну а сам собор оказался просто неимоверно, непостижимо большим. Полина чувствовала себя рядом с ним крошечной, и чем больше она смотрела на храм, тем больше поражалась, как, ка-а-к, как такое могли построить люди в XII веке? Без современной техники и прочих компьютерных наворотов создать такой архитектурный шедевр было под силу только чуду. Девушка огляделась, Максима нигде не было, в назначенное время он не пришел. Постояв еще пару минут, Полина лишь пожала плечами и решила больше не терять времени на ожидание своего странного знакомого.

Когда она зашла внутрь, уже было около семи вечера, вот-вот должна была начаться служба, а пока настраивали орган. Полина слушала музыку, такую величественную и неземную, и не верила своим ушам. Она не верила, что все, что происходит с ней, это правда, а не прекрасный сон. Полина прошла вдоль скамеек, на которых уже рассаживались прихожане. В соборе было много туристов, но все люди вели себя очень тихо и уважительно по отношению к тому месту, где находились.

Она еще немного походила между алтарями и горящими свечами, полюбовалась большим распятием Христа на стене, а потом решила подняться наверх, чтоб посмотреть на Париж с высоты горгулий. Она еще не успела подойти к выходу, как услышала странные крики.

Анни очнулась оттого, что по ее подбородку и шее текла холодная вода, ощущение было не из приятных. Она приоткрыла глаза и увидела, что Карл пытается напоить ее лекарством из стакана, видимо той самой микстурой, которой она в свое время отпаивала его.

– Тебе лучше, дитя мое? – Мужчина провел рукой по волосам девушки. – Ты меня очень напугала, признаюсь.

Анни не могла вспомнить, что произошло, только обрывки событий: вот она на рынке, цыгане, конная гвардия королевских стрелков, врач королевского прокурора, Летиция… Она что-то не могла вспомнить, еще что-то очень важное пока от нее ускользало.

– Я ничего не помню, – она слабо улыбнулась и приподнялась на локте, – вам стало лучше, месье Карл?

– Да, я думаю, болезнь меня пощадила. – Мужчина поднес стакан к ее губам: – Допивай до дна, там лекарство, правда, я не понимаю, откуда оно у нас появилось.

– Я ходила к королевскому прокурору. – Анни вспомнила, чем должна была заплатить за этот визит, и у нее вспыхнули щеки. На фоне ее смертельной бледности это выглядело как лихорадочный румянец, и Карл напрягся.

– Ты вся горишь, стало хуже?

– Нет, – Анни отвела взгляд в сторону, – просто королевский прокурор мне прямо намекнул, чем я должна отработать за визит его врача к нам и вот за эти лекарства.

– Негодяй! – Месье Карл вскочил с кровати, на краешке которой он сейчас сидел. – Подонок! Сволочь!

– Успокойтесь, месье! – Анни села, и в голове тотчас зашумело от слабости. – Теперь вряд ли он проявит ко мне хоть какой-то интерес, наверняка они считают, что мы с вами погибли от этой коварной болезни.

– Но мне-то придется с ним и дальше общаться. – Карл сел за стол и обхватил голову руками. – Моя чулочная полностью зависит от его заказов, и если они прекратятся, те жалкие крохи, которые перепадают нам от случайных покупателей, мне не помогут.

– Ну и общайтесь, – Анни снова легла, так как у нее закружилась голова, – просто скажите, что я все еще болею, а потом он и сам забудет.

– Ну, время покажет, – согласился Карл. – Однако, какой подлец! Так ты, моя девочка, ради меня пошла к этому старому мерзавцу? Неужели не побоялась?

Анни промолчала, зачем говорить очевидные вещи.

– Я восхищаюсь твоей отвагой, девочка. – Мужчина смотрел на нее с нескрываемой любовью, даже с обожанием, и Анни смутилась от такого взгляда. – Ты еще и ухаживала за мной, верно? Поэтому и заразилась. А где Летиция? Она в чулочной?

И вот тогда Анни вспомнила, и ее словно кипятком обожгло.

– О господи! – воскликнула она и поднесла руки к лицу.

– Что? Что моя дорогая? Тебе плохо? – Он взял ее за руку.

От прикосновения мужчины у Анни гулко забилось сердце, она снова покраснела и резко выдернула ладонь из рук.

– Я, я принесла к Летиции маленькую девочку, – пробормотала она, – и только сейчас про это вспомнила.

– Маленькую девочку? – Месье Карл побледнел, он тотчас вспомнил, как появилась в его доме Анни и что за этим последовало: страшный бродяга, смерть Катрин. Сейчас происходило все то же самое, разве что в несколько другой последовательности.

– Цыганку, – Анни попыталась встать с кровати, и на этот раз у нее получилось, – ей годика два, может, три. Маленькая. Ее мать погибла на Сенной пристани во время разгона толпы королевскими стрелками. Я ее подобрала и принесла к Летиции, потом пошла к вам, чтобы сварить курицу, и все, больше ничего я не помню.

– Что ты делала на Сенной пристани? – Карл ей задал тот же вопрос, что и Летиция.

– Я… я… я покупала там курицу, – тихо ответила Анни. – Месье Карл, нам надо привести себя в порядок и пойти в чулочную, потому что меня беспокоит судьба маленькой девочки. Я боюсь, что Летиция увела ее в Нотр-Дам-де-Пари, в место, где собираются все беспризорники.

Карл промолчал, он о чем-то напряженно думал.

– Ну хорошо. – Видимо, мужчина так и не смог принять какое-то решение прямо сейчас. – Я нагрею воду, нам надо хорошенько помыться, одежду и постельное белье сожжем, я думаю, оно заразно. А дом надо помыть и проветрить, попрошу об этом Летицию, ты еще слишком слаба, чтобы здесь все отмывать.

– Так, значит, болезнь нас не убила, месье? – спросила Анни, хотя ответ был очевиден.

– Значит, что мы оказались сильнее ее, дитя мое, – грустно ответил Карл и пошел ставить воду на огонь.

Через час Анни переоделась в чистое платье, скатала в большой узел всю свою одежду, насквозь промокшую от пота и пахнущую болезнью, постельное белье, и вынесла тюк на улицу. Погода стояла великолепная, ярко светило солнце, а воздух, особенно после душного и смрадного дома, казался божественно великолепным, и Анни вдыхала его полной грудью. После болезни она сильно похудела и заметно осунулась, но это все временно и поправимо, главное сейчас – наладить их с месье Карлом жизнь. Что делать с малюткой, она пока не решила и с опаской ждала этого решения от месье Карла.

Наконец и он вышел из дома и тоже зажмурился от яркого солнца.

– Как же здесь хорошо! – Видимо, мужчина чувствовал то же самое, что и Анни. – Те десять дней, что ты провалялась в бреду, показались мне бесконечными, и, честно говоря, я уже решил, что и на улице наступил конец света.

– Десять дней? – ужаснулась Анни. По ее ощущениям, она проболела дня два, не больше, а оказывается, что так долго.

– Да, дитя мое. – Карл осторожно дотронулся до ее плеча, словно она была из хрусталя и могла разбиться. Анни чувствовала, что с мужчиной что-то происходит, он и тянется к ней, и боится ее. Примерно такие же чувства испытывала и сама Анни, и это ее тяготило.

Она отстранилась от Карла, и дальше они пошли к чулочной по вымощенной мостовой молча. К огромному удивлению и Анни, и месье Карла, лавка оказалась закрыта для покупателей, и месье Карл открыл двери своим ключом.

– Летиция? Вы где? – крикнул Карл, пытаясь не выдать голосом волнение. В чулочной было очень тихо, солнечный свет пробивался сквозь неплотно закрытые занавески, оставляя причудливые узоры на пыльном полу. «На очень пыльном полу», – подумала Анни, и ее сердце нехорошо сжалось, Летиция никогда бы не допустила такого беспорядка.

– Летиция! – осторожно позвала ее Анни и огляделась. Все та же пугающая тишина, ни звука, ни слова.

– О господи! – произнес месье Карл и отпрянул назад. Анни подошла к нему ближе, мужчина стоял у двери, которая вела в ту самую кладовку, где несколько недель назад она пыталась скрыться от бродяги.

– О господи! – крикнула Анни и уткнулась лицом в плечо к мужчине.

На полу в кладовой лежала Летиция, ее руки были раскинуты в стороны, а ноги вывернуты в неестественной позе. Лицо ее было багрово-синего цвета и уже начало расползаться, на щеках и лбу были трупные пятна, а изо рта вытекла и засохла пена, и Анни показалось, что там кто-то ползает. И когда пришел запах, Анни громко вскрикнула и выбежала в коридор, там ее вывернуло наизнанку.

Карл закрыл двери в кладовку и прислонился к стене.

– Похоже, она здесь давно лежит, дней пять, не менее, – тихо произнес он, стараясь взять себя в руки. – Я думаю, она умерла от такой же инфекции, что поразила и нас, правда, мы выкарабкались…

Анни застонала, и ее вывернуло снова, но желудок был пустой, поэтому она просто стояла на четвереньках, и из ее открытого рта текла слюна на пол.

– Я сейчас вызову гробовщика, Летицию надо похоронить, она… – Карл сбился. – Она была хорошим работником и прекрасным человеком, она…

Анни поднялась на ноги и, шатаясь, вышла из чулочной на свежий воздух, в голове у нее шумело, а перед глазами стояла картина, как из открытого рта Летиции выползает… червь?

– О господи! – Анни села прямо на ступеньку у чулочной и закрыла глаза, она хотела остановить безумное головокружение.

Когда Анни открыла глаза, первым делом она увидела того самого бродягу, он стоял в двух метрах от нее и улыбался, а на руках у него была та самая маленькая девочка-цыганка, которую она привела с Сенной пристани. Кроха доверчиво прижалась к бродяге, ее роскошные черные волосы переплелись с грязными рыжими паклями нищего, девочка погладила мужчину по носу, едва не задев ручкой отвратительную кровоточащую язву, и улыбнулась. Анни вздрогнула и перестала дышать.

– Это твое? – Бродяга сделал шаг навстречу Анни. – Я нашел ее здесь, на ступеньках. Это твоя девочка?

Он протянул крошку Анни, но она от сковавшего ее ужаса не могла пошевелиться, она вспомнила, как он повалил ее на пол в кладовке, как залез своими грязными, вонючими пальцами к ней под юбку.

– С кем ты разговариваешь? – На крыльцо вышел месье Карл, увидел бродягу с девочкой на руках и побледнел как смерть. – Анни, зайди в дом! – произнес он четко, словно на параде.

Анни не шелохнулась. Словно под гипнозом она не сводила глаз с оборванца и прекрасной девочки у него на руках.

– Анни! – повысил голос месье Карл, – немедленно вернись в дом, я сказал! – Он сорвался на крик.

Анни не шелохнулась. Тогда месье Карл подскочил к девушке и с размаха ударил ее по щеке, это был первый раз за восемнадцать лет, когда он поднял на нее руку. Анни очнулась, вздрогнула и, схватившись за щеку, бросилась в чулочную.

Теперь месье Карл остался наедине с нищим, у которого снова на руках была очередная девочка.

– Уходи прочь! – крикнул он бродяге, а малютка вздрогнула от его крика и расплакалась.

– Это твое! – спокойно, даже как-то нежно произнес нищий и поставил плачущего ребенка на мостовую. – Я просто приглядывал за нею…

– Убирайся прочь и ее с собой забери! – кричал месье Карл, похоже, у него окончательно сдали нервы. В ответ нищий лишь продолжал улыбаться, тогда Карл бросился на него с кулаками.

Анни услышала надрывный детский плач и выскочила на улицу, Карл бил наотмашь страшного бродягу, а тот даже не сопротивлялся. Кроха стояла рядом и визжала от ужаса.

Анни подбежала к девочке и подхватила ее на руки, затем крикнула Карлу:

– Прекратите! Вы его убьете!

Но мужчина словно не слышал, как безумный он продолжал наносить чудовищные удары по нищему: у него все лицо уже превратилось в сплошную кровавую кашу, а Карл продолжал его добивать.

– Прекратите! – завизжала Анни, тоже окончательно слетев с катушек. – Вы же видите, он хочет, чтобы вы его убили!

Этот визг отрезвил Карла. Мужчина, тяжело дыша, отпрянул назад и упал на мостовую, разжав смертельные объятия с бродягой.

Анни одной рукой держала продолжавшую реветь девочку, другой она попыталась поднять месье Карла, но после болезни еще была очень слаба, и у нее ничего не получилось.

– Вставайте! – попросила она его. – Ради всего святого, вставайте и пойдемте домой.

Карл тяжело поднялся на ноги, посмотрел на нищего, который неподвижно лежал в луже крови, потом бросил взгляд на Анни с малышкой и хмуро приказал:

– Идите домой, я увезу Летицию и вернусь за вами.

Анни прижала к себе уже просто хнычущего ребенка и, пошатываясь, пошла прочь. Между тем малышка нашла себе забаву, она нащупала на шее Анни серебряный ключ и теперь не выпускала его из ручек.

Месье Карл вернулся только на следующее утро, когда Анни уже успела прибрать в доме, приготовить луковый суп и ржаные лепешки с салом. Малышка поужинала и уснула, а Анни сидела напротив нее всю ночь и не могла решить, как ей поступить дальше. С одной стороны, ребенок ей сейчас совсем ни к чему, у них проблемы с чулочной, месье Карл остался не только без жены, но и без работницы, Летиция умерла самым чудовищным образом. С другой стороны, эта малютка очень мила и словно оберегает ее от напастей. Анни подумала, что ее встреча с цыганкой-матерью была скорее пророческой, нежели случайным совпадением, и эта кроха, быть может, ее талисман? Про это же говорит и случай с нищим, ведь это именно он снова вернул девочку. Где он ее подобрал и чем кормил все это время, непонятно, но он дождался возвращения Анни, словно был уверен, что она вернется, и передал ей ребенка. А если принять во внимание их первую встречу, когда он предупреждал ее о родовом проклятии, и если вспомнить слова цыганки, замуж ей выходить нельзя, а значит, и своих детей у нее никогда не будет. Так, быть может, этой малышке суждено стать ее дочерью?

Под утро Анни, сморенная усталостью, заснула. Она не дождалась месье Карла всего лишь каких-то полчаса. Мужчина закончил все дела в чулочной, отдал тело Летиции (или что от него осталось) гробовщику и попросил его закопать на городском кладбище за отдельную плату. У Летиции была дальняя родня, но месье Карл был настолько вымотан морально и физически, что не стал их разыскивать. К тому же труп Летиции был в чудовищном состоянии, и от него надо было избавляться как можно скорее.

Карл также избавился и от тела бродяги. После того как Летицию увез гробовщик, Карл подошел к нищему, так и продолжавшему лежать на мостовой в луже крови, и потрогал его сапогом. Прокаженный не пошевелился, тогда Карл, испытывая ужас и брезгливость одновременно, толкнул его в бок, нищий перевернулся и застыл на мостовой словно тряпичная кукла. Сомнений не было, он его убил. Карл даже вздохнул с облегчением, он был рад такому повороту. Главное, чтобы его сейчас не увидели королевские стрелки и не вздернули на виселице, все-таки нельзя убивать людей в центре Парижа просто так, даже если это и был страшный бродяга с проказой на щеке.

Карл вернулся в чулочную, достал большой тряпичный мешок, иногда в таких мешках ему привозили ткань, если она не была скатана в тюки, и вынес его на улицу. Там он, стараясь максимально не прикасаться к трупу руками, запихнул нищего в мешок и завязал на двойной узел, словно боялся, что бродяга оживет и выберется наружу.

Карл погрузил мешок с трупом на повозку, там же были три мешка с мусором и готовая продукция, которую он должен был передать королевскому прокурору. Проезжая мимо пустыря, Карл скинул мусор и нищего в канаву, а сам поехал дальше, до ворот дома королевского прокурора, где передал его страже несколько новых партий товара. Затем Карл сделал еще круг вокруг чулочной и наконец, уверенный в том, что за ним никто не следит, поехал домой.

Анни дремала на краешке кровати, уткнувшись лицом в ручку малышки, которая спала крепким сном. Только при одном виде этой девочки у Карла мороз побежал по коже. Он видел перед собой, как нищий держит ее на руках и улыбается ему той самой своей улыбкой. Той самой улыбой, с которой восемнадцать лет назад передавал ему башмачок с ножки Анни. Карл понимал, что это невозможно, что это был, наверное, какой-то другой человек, но ничего не мог с собой поделать. Анни принесла к нему в дом одно горе и несчастье, он похоронил уже две жены, да и его ремесло уже на ладан дышит. И вот снова маленькая девочка-подкидыш и…

– Я не могу так рисковать. – Карл был уверен, что он не сможет не то что жить, даже находиться с этим ребенком под одной крышей. Она казалась ему проклятой, чудовищной меткой, от которой необходимо было избавиться как можно быстрее.

– Анни, – он осторожно потряс девушку за плечо, – проснись, моя милая.

– Да! – Она открыла глаза, увидела Карла и улыбнулась. – Месье Карл, вы уже вернулись? Вы похоронили Летицию?

– Да, я передал ее тело гробовщику. – Месье Карл тяжело вздохнул, он боялся, что Анни сейчас начнет задавать вопросы про нищего, и уже приготовился лгать, но девушка промолчала.

– Анни, – мужчина легонько потянул ее за рукав платья, – пойдем, нам надо поговорить.

Анни спросонья поправила волосы и поплелась на кухню, где буквально сползла на большой деревянный стул.

– Анни. – Карл прокашлялся. – Нам надо избавиться от этой девочки.

– Что? – Анни показалось, что она ослышалась. – Но почему, месье?

– Она… она не может жить в этом доме! – Карл винил себя в том, что у него не хватило ума придумать хороший предлог для того, чтобы расстаться с девочкой, и теперь приходилось импровизировать на ходу. – Она… она… – Как назло, ничего не приходило в голову.

– Но, месье Карл! – Анни проснулась окончательно. – Я понимаю, что эта малышка лишний рот в семье, но я сама о ней позабочусь.

– Нет! – вспылил Карл. Он был зол на себя, что не смог подготовиться к разговору, который сам же и начал, а сорвался на Анни. – Нет, Анни, пока это мой дом, этого ребенка здесь не будет. Отведи ее сегодня же в приют возле Нотр-Дам-де-Пари.

– Я не сделаю этого, – ответила Анни, страшно побледнев, – если хотите, месье, я буду жить и работать в чулочной, но эта девочка останется со мной.

Анни встала и демонстративно вышла из кухни. Карл остался стоять как вкопанный, совершенно не готовый к такому повороту событий.

Ночевали они действительно в разных местах. Карл ушел домой, а Анни с малышкой осталась в чулочной.

Утром Анни едва разлепила глаза, настолько они опухли от слез. Всю ночь девушка прорыдала в подушку, ссора с Карлом разрывала ей сердце. Да и сам мужчина не сомкнул глаз, он бродил по опустевшему дому и не мог понять, когда все стало настолько плохо?

Анни умылась холодной водой, посмотрела на спящую девочку и поплелась на кухню готовить, так или иначе, но им с Карлом придется вернуться к этому вопросу и еще раз все обсудить. Иначе как они будут выживать в новых для них условиях?

Карл приехал в чулочную раньше, чем Анни нашла в себе силы вернуться домой.

– Нам надо поговорить! – Месье Карл положил цилиндр на стол. Анни заметила, что мужчина сегодня выглядел этаким франтом. Перехватив ее недоуменный взгляд, месье Карл пояснил:

– Мне сегодня надо заехать к королевскому прокурору. – Карл вздохнул. – Заказы закончились, и если он не даст мне работу, мы умрем с голоду.

– Да, месье Карл, я поняла, – тихо ответила Анни и сделала шаг навстречу. – Нам действительно…

В этот момент в дверь настойчиво постучали. Настолько громко, что Анни вздрогнула, а месье Карл нахмурился. Он подошел к двери и распахнул ее, на пороге стоял сам королевский прокурор. У Анни от ужаса сжалось сердце.

– О… – пробормотал месье Карл и поклонился вельможе, – какая честь для меня! Но я сам хотел сегодня к вам заехать, не стоило так себя утруждать.

– О, полно вам! – Королевский прокурор зашел в чулочную, позади него топтались два стрелка с арбалетами. – Ваша милая дочь попросила у меня помощи, сказала, что вы страшно больны, вот я и заехал вас проведать. Как вижу, вы вполне здоровы.

Месье Карл едва сдерживал себя, больше всего на свете ему хотелось сейчас проехаться по этой наглой физиономии и разбить эти скользкие, гадкие черные глазки-щелочки. По тому, КАК королевский прокурор оглядывал Анни с головы до ног, у Карла не оставалось больше и доли сомнений: он запал на его падчерицу.

– Месье Карл. – Прокурор величественно сел на стул и облокотился на стол. В чулочной теперь стоял удушливый аромат его духов. – Я хотел бы поговорить с вами лично.

Анни сделала реверанс и на негнущихся ногах вернулась на кухню, прокурор дал знак, и стрелки закрыли дверь, а сами остались на улице.

Карл стоял перед прокурором навытяжку, сесть за стол вельможа его не пригласил.

– Месье Карл, – начал прокурор сладким голосом, – ваша милая дочь, несомненно, уже успела вам рассказать, что она обратилась ко мне за помощью. Я предоставил вам своего доктора и лекарства.

– Я вам безмерно за это благодарен. – Месье Карл склонил голову, но щеки его пылали от гнева.

– Дело не в этом, – недовольно пошлепал губами прокурор, – я сказал вашей дочери обязательно ко мне приехать вечером и рассказать о вашем самочувствии, но она не исполнила моего приказа.

– Анни была тяжело больна, – смиренно отвечал Карл, сдерживая себя из последних сил. – Она десять дней провела между жизнью и смертью и до сих пор очень слаба…

– О, ну тогда это меняет дело, – повеселел королевский прокурор, – я, знаете ли, не переношу, когда моя прислуга меня не слушает, и не допускаю такого. Тогда вопрос закрыт, я думаю, ваша дочь, месье Карл, сможет сегодня меня навестить?

Карл молчал, он инстинктивно сжал кулаки, хотя и понимал, что ничего не сможет сделать, за дверью чулочной стояли два стрелка с арбалетами.

– И вообще, месье Карл, – королевский прокурор достал из кармана мешочек с деньгами, – это ваш новый заказ, это больше, чем всегда, примерно раза в два, я думаю, вы останетесь довольны.

– Спасибо, – пробормотал Карл, не поднимая на него головы.

– Я думаю, ваша милая дочь должна некоторое время пожить у меня. – Королевский прокурор бросил на стол еще один мешочек с монетами, еще более внушительный, чем первый. – Я бы ее обучил хорошим манерам, подтянул в теологии, и Анни бы могла завести себе выгодные знакомства. Все лучше, чем торчать в этой чулочной, не так ли, месье Карл?

– Нет, это невозможно, – наконец выдавил из себя Карл, понимая, что именно сейчас он не только лишится своей лавки, но и, возможно, жизни. Но просто так отдать (продать) свою милую Анни этому чудовищу он не мог.

– Что вы сказали? – побагровел лицом королевский прокурор. – Я ослышался или вы посмели сказать мне нет?

Карл уже приготовился к самому худшему, когда к ним выбежала заспанная девчушка и позвала маму.

– Кто это? – удивленно спросил прокурор.

– Это моя дочь. – Анни из кухни слышала каждое слово и уже не мечтала о спасении, но оно явилось само. Вернее, она, ее крошечная цыганская девочка.

– Что? – Королевский прокурор брезгливо поджал губы. – Но… она… позвольте… она же цыганка?

– Ее отец был цыганом, – ответила Анни, подхватывая малышку на руки и закрываясь ей, как живым щитом.

– Фу… – королевский прокурор медленно поднялся со стула, – месье Карл, оказывается, у вас есть внучка? Ваша дочь имеет ребенка вне брака и к тому же родила от цыгана? Какая мерзость…

В его мелких, узких, бегающих глазках читались откровенная брезгливость и разочарование.

– Именно это я и хотел вам сказать, когда произнес «нет». – Месье Карл снова поклонился вельможе, а Анни почтительно склонила перед ним голову.

– Ну что же, бывает, – прокурор забрал со стола мешочек с деньгами, который побольше, – мне пора, я и так слишком много времени на вас потратил. Заказ оставляю как обычно, надеюсь, вы все сделаете в срок и не разочаруете меня в моем великодушии.

Когда он наконец вышел из чулочной, Анни и Карл переглянулись, Карл тотчас метнулся к двери и закрыл ее на засов.

– Эта малышка спасла нам жизнь, – пробормотал Карл, он до сих пор не мог поверить в такой счастливый конец.

А Анни в ответ лишь прижала малышку к себе покрепче.

– Я буду звать ее Рози, – сказала Анни и пошла в комнату переодевать девочку.

Следующие несколько дней были более-менее спокойными, Анни работала в чулочной, заняв место мадам Летиции, заботилась о девочке и старалась не вспоминать страшного нищего, которого месье Карл все-таки убил. Она была полностью на стороне Карла, нищий действительно заслуживал смерти, но с другой стороны, он ухаживал за Рози, когда Летиция умерла, а если бы не малышка, то она бы попала в содержанки к королевскому прокурору или, что вероятнее всего, и ее, и Карла бы уже не было в живых. Если рассуждать так, то бродяга спас им жизнь, и хотя он страшно пугал Анни, он ведь ей ничего плохого не сделал? Если, конечно, не считать того случая, когда она засунул ей палец во влагалище в кладовке за тюками одежды, но зачем он это сделал, Анни понять не могла. Хоть и вспоминала этот момент с содроганием.

Месье Карл уехал по делам где-то на неделю, Анни теперь осталась совершенно одна, и ей приходилось разрываться между домом и чулочной. Весь день они с крошкой Рози, которая почти ничего не говорила, проводили за торговлей, а уже поздно вечером бежали домой, чтобы проверить все ли там в порядке. Анни не любила эти ночные передвижения по сумрачному Парижу, его узкие улочки в какой-то момент стали ее пугать, ей казалось, что вот-вот появится бродяга с проказой на щеке и…

В такие моменты она мотала головой, чтобы отогнать от себя тяжелые мысли, нищий был мертв, и этим все было сказано.

Через пару дней вернулся месье Карл, он уже немного отошел от болезни и теперь выглядел вполне терпимо: ушла болезненная худоба, прошли синяки под глазами, он лишился отвратительной щетины, делавшей его похожим на старика, вот только глаза по-прежнему оставались потухшими.

«Неужели он был так привязан к Катрин, что до сих пор переживает ее утрату? – с ревностью подумала Анни, но тотчас себя одернула: – Еще и месяца не прошло со дня смерти его жены, ну как можно допускать такие мысли?» Девушке было стыдно, но не очень сильно, она не любила мачеху и совсем не переживала по поводу ее смерти. Чего нельзя было сказать о Летиции. Анни считала виноватой в ее гибели только себя, девушке почему-то казалось, что это именно она заразила добрую и милую Летицию, тем самым не оставив ей даже шанса на спасение: в чулочной даже не было лекарств.

– Как вы здесь? – Месье Карл зашел на кухню, Анни готовила на утро похлебку.

– Какое счастье, что вы вернулись домой! – Анни бросила ложку, которой размешивала похлебку, и бросилась к мужчине. Она смотрела на него, борясь с собой, очень хотелось его обнять, но так как теперь они в доме были совершенно одни, Анни показалось это неприличным. Поэтому она сделала шаг назад.

Карл сел за стол и посмотрел на Анни виноватым взглядом.

– Я вернулся ненадолго, мне снова придется уехать, наша торговля идет не слишком хорошо, да и дела с заказом королевского прокурора пока складываются не самым лучшим образом.

Анни, пораженная, молчала. Она не хотела вновь оставаться одна, ей было тяжело разрываться между чулочной и домом, да еще и с маленькой Рози, но, похоже, выбора у нее не было.

– Так вы уезжаете надолго? – спросила Анни, стараясь не разрыдаться прямо сейчас.

– Ну, думаю, на месяц-другой. – Карл не смотрел девушке в глаза, он боялся, что Анни поймет, что он нагло лжет. На самом деле дела в лавке шли хорошо, достаточно хорошо, чтобы не бросать все и не срываться черт знает куда. Вот только его самого в последнее время все больше и больше одолевали греховные мысли: каждую ночь во сне он целовал свою Анни и ласкал ее, а утром просыпался с холодной испариной на лбу и испачканным бельем. Карл ненавидел себя за то, что испытывал к своей падчерице совершенно не отцовские чувства, но ничего с собой сделать не мог. По крайней мере сейчас. Именно поэтому он и решил на время уехать от Анни как можно дальше, хотя и искренне переживал, как она одна со всем справится.

– Я оставлю тебе помощницу. Тетка Софи готова заменить Летицию, пока я не вернусь, да и тебе будет полегче.

«Тетка Софи», – сморщилась Анни. Тетка Софи – это их соседка по дому, сморщенная старуха, набожная католичка, которая каждую фразу начинает с благодарности нашему Господу Иисусу Христу. Она в любое время года носит только черную одежду и черный чепец, а ее губы всегда поджаты в неизменном омерзении ко всему земному.

– Тетка Софи? – ахнула Анни, – но, месье, неужели у вас не нашлось лучшего варианта?

– Нет, моя милая, – ответил Карл, и здесь он был совершенно искренен. Кроме тетки Софи, он не смог вспомнить ни одного надежного человека, на которого можно было бы положиться. А старуха, хотя и была редкой занудой, но свято верила в Бога и была ревностной католичкой.

– И когда вы уезжаете? – Анни посмотрела на него с мольбой. Карл поднял глаза и понял, что бежать надо прямо сейчас. Иначе он подойдет, обнимет ее и поцелует, а дальше уже ничего исправить будет нельзя.

– Прямо сейчас, милая! Только соберу вещи. – Карл резко вышел из кухни, оставив Анни в слезах и недоумении, девушка не могла понять, что происходит с ним. Она интуитивно чувствовала, что такой его поспешный отъезд связан не только с плохими делами в торговле. Карл ей что-то точно недоговаривал, и Анни это понимала.

– Я уехал! – Карл заглянул в кухню, и не успела Анни вымолвить хоть слово, за мужчиной закрылась дверь. Девушка снова осталась одна в доме, который сейчас ей стал казаться нереально большим, она пугалась пустых комнат и этой гнетущей, бьющей по ушам тишины.

Утром Рози проснулась первой, она перебралась на кровать к Анни, пощекотала ее по лицу, девушка вздрогнула и проснулась. И тотчас в двери постучали, скорее всего, это пришла тетка Софи.

Анни протерла глаза и открыла двери. Так и есть, старуха уже была на пороге.

– Твой отец мне велел заботиться о тебе и найденыше, пока он будет в отъезде. – Тетка Софи, как всегда в черном, зашла в дом. – Вы уже молились утром?

Анни отрицательно покачала головой.

– Нет, мадам, мы только проснулись, – ответила она. Рядом, обнимая ее за ноги, стояла крошка Рози.

– Немедленно молиться! – властно приказала старуха и потащила Анни и малышку в комнату, где висели иконы. Там она велела девочкам встать на колени и повторять за ней молитву. Анни подчинилась, а вот малышка Рози не понимала, что от нее хочет эта страшная женщина, пока та не шлепнула ее по попе.

– Что за несносная девочка! – прикрикнула на нее тетка Софи. – Немедленно встань на колени и молись Господу нашему Иисусу Христу.

Анни усердно молилась, но настроение у нее было просто ужасно плохим, она не могла себе представить, как выдержит целый месяц в компании этой злобной старухи.

После молитвы Софи разрешила им позавтракать, а затем Анни переоделась сама и подготовила Рози к выходу на улицу. Они собирались пойти в чулочную, пора было заняться торговлей.

– Вечером тебе надо зайти в собор, – неодобрительно посмотрела на Анни старуха, – я бываю в Нотр-Даме каждый вечер и никогда тебя там не видела, хотя от чулочной до храма рукой подать. Все ваши беды из-за того, что вы недостаточно религиозны. – Тетка Софи прищурилась. – Смерть Марион, бедняжки Катрин, Летиции – это все кара Господня.

Анни поморщилась, но с безумной старухой спорить не решилась, впереди еще целый месяц, и как выдержать все ее нападки, она не представляла.

– Хорошо, – покорно ответила Анни, – после закрытия лавки я сегодня схожу в храм.

– Давно пора. – Тетка Софи поджала губы. – Я приберу у вас в доме, а потом схожу на рынок за продуктами и приготовлю обед. Твой отец – святой человек, но как он допустил такое упадничество веры в своем доме, я не понимаю.

Анни схватила Рози за руку и буквально выбежала на улицу, жадно вдыхая свежий воздух.

Когда раздались первые крики, Полина почему-то решила, что это что-то наподобие перформанса, она видела странных персонажей на Малом мосту, прямо у собора, они были одеты в древние одежды и показывали какую-то сценку. Потом она огляделась, люди, только что спокойно стоящие рядом с ней, теперь были явно обеспокоены происходящим, да и перформансы в действующем храме – это, наверное, слишком.

– Пожар! Горим! – Когда до Полины дошел смысл услышанного, она даже не успела испугаться, потому что просто не поверила своим ушам. Как это вообще возможно, чтобы 15 апреля 2019 года загорелся самый популярный у туристов со всего мира собор Парижской Богоматери?

– На выход! Немедленно выходите! – Охрана начала спокойно выводить людей на улицу, а Полину неожиданно охватила паника: в глазах потемнело, закружилась голова, и она кинулась в сторону света. Спиной она чувствовала, как за ней бегут люди, много людей, запаниковала еще больше, оступилась и упала прямо под ноги несущейся толпе.

Чтобы ее не затоптали, Полина инстинктивно забралась под лавку, а затем поползла еще дальше, стараясь вдыхать как можно меньше воздуха, хотя гарью пока еще совсем не пахло. Она ползла по холодному мраморному полу, пока ее рука не нащупала что-то вроде дверцы в подпол. Полина посмотрела вниз – да, действительно, в самом углу храма, куда она добралась, ей удалось найти выход в подвал. Скорее всего, при задымлении сработала не только сигнализация, которую сейчас было слышно, наверное, за километр от собора, но и автоматически открылись все эвакуационные выходы.

Полина довольно легко отодвинула плитку на полу, она внешне была похожа на мрамор, но это была всего лишь дверца, за которой ее ждало спасение. Девушка согнулась и протиснулась в довольно узкое отверстие, спустилась на несколько ступенек вниз и наконец-то смогла разогнуть плечи. Да, как она и предполагала, это был подвал или какие-то подземные коммуникации, воздух был довольно спертый и сырой, пахло болотом, что и неудивительно, храм-то стоял практически на берегах Сены.

Полина неуверенно пошла вперед, никаких указателей на стенах она не увидела, под потолком тускло светили желтые матовые лампы, а под ногами шуршал мусор и мелкие камешки. Над ее головой раздался хлопок, Полина вздрогнула и оглянулась, это кто-то сверху закрыл дверь в подвал, и теперь она осталась в этом странном и уже пугающем пространстве совершенно одна. Полина решила не поддаваться панике, потому что была страшно напугана, и если пожар уже остался где-то далеко над ней, и смертельная опасность от огня ей пока не угрожала, но теперь надо было как-то отсюда выбраться.

– Спокойно, все хорошо! – громко произнесла вслух Полина и вздрогнула от собственного голоса, который звучал здесь пугающе глухо.

Она огляделась еще раз и неуверенно пошла прямо. Стены в подвале были из натурального камня, из чего Полина сделала вполне логичный вывод, что это постройка еще XII века, как и сам храм. Ну а коммуникации типа воздухоснабжения и электричества сюда провели гораздо позже. Метров через сто узкий коридор резко сворачивал вправо, и Полина с опаской выглянула из-за угла, но ничего нового она не увидела, все тот же тусклый желтый свет, серо-бурые стены и узкий ход, ведущий неизвестно куда.

И снова ее настигла паника, Полина сделала три глубоких вдоха и поморщилась, уж очень неприятный был здесь воздух – теплый, спертый, пахнущий гнилой листвой и еще какой-то неимоверной гадостью, причем этот запах только усиливался.

– Если ты сейчас начнешь паниковать, то пропадешь здесь, – твердо и спокойно сказала Полина сама себе. Она где-то прочитала, что в стрессовых ситуациях главное – это сохранять спокойствие и ясный ум, это ей сейчас было жизненно необходимо. Она уже поняла, что это был совсем не эвакуационный выход, потому что здесь и сирены было совсем не слышно, и указателей, куда бежать, тоже не было. Да и не похоже, чтобы этим подвалом часто пользовались, на полу лежали довольно внушительный слой пыли, мелкой грязи и какие-то камешки. Кроме того, за ней никто следом сюда не спустился, а дверцу вскоре вообще закрыли, значит, она попала в подземную часть Нотр-Дам-де-Пари, и еще совершенно не факт, что отсюда есть прямой выход на улицу. Чем больше Полина анализировала сложившуюся ситуацию, тем яснее понимала, что попала в беду: над головой у нее бушует самый настоящий пожар, собор горит, а сама она уже, возможно, заблудилась в мрачном лабиринте средневековой постройки и просто может здесь умереть от жажды, голода или сковавшего ее ужаса.

– Сейчас ты спокойно досчитаешь до ста, – приказала себе девушка, – потом пойдешь вперед ровно до тех пор, пока не найдешь выход из подвала, а он обязательно будет.

Полина закрыла глаза и принялась медленно считать: «один, два, три», ее сердце бешено стучало в груди, казалось, что оно прямо сейчас вырвется наружу, воздуха не хватало, но она понимала, что виной этому охватившая ее паника. «Четыре, пять», она досчитала до ста, открыла глаза и медленно пошла вперед.

Минут десять ничего не происходило вообще, все те же стены из камня и тусклый желтый свет над головой, Полина внутренне содрогнулась только при одной мысли, что этот подземный лабиринт, вполне возможно, растянулся на несколько километров и ей не суждено из него выбраться. К тому же она страшно хотела пить и от напряжения ее довольно сильно тошнило. Девушка теперь часто останавливалась, чтобы привести дыхание в норму. Ей стало не хватать воздуха.

Спустя какое-то время Полина почувствовала, что уже не понимает, куда она идет, ей казалось, что она движется по кругу: один тусклый коридор сменялся другим, повороты направо и все та же вереница тусклого серо-бурого камня.

Полина опустилась на пол, поджала колени к груди и закрыла глаза, так она просидела довольно долго, отчаянно борясь с диким желанием закричать что есть силы:

– Помогите! Я заблудилась!

Но она понимала, что ее крики ничего не изменят, разве что она сама окончательно слетит с катушек и сорвется в дикую истерику. Прошло несколько минут, или часов, или вся ночь целиком. Она была совершенно дезориентирована и потерялась во времени, а ее сумочка с сотовым телефоном осталась валяться где-то наверху, внутри собора. Полина наконец-то решила встать на ноги и снова продолжить свой путь.

– Я так и буду бродить здесь, пока не упаду от жажды и не умру… – вздрогнула Полина, но все-таки заставила себя передвигать ноги. Сидеть на полу было гораздо страшнее, а так хотя бы был шанс найти выход. Затем силы ее окончательно покинули, и она легла прямо на грязный и холодный пол, свернулась калачиком и задремала, а быть может, просто впала в оцепенение, понять, что с ней сейчас происходит, она уже не могла.

Через некоторое время она очнулась от холода, одежда на ней отсырела, и теперь все тело покалывало, словно от прикосновения миллиарда маленьких иголочек. Полину знобило, и вообще чувствовала она себя просто отвратительно. Держась за стену, она поднялась на ноги и, уже практически ничего не соображая, пошла вперед. Впереди вырисовывались какие-то темные силуэты, но как она ни пыталась сощуриться и увидеть, кто это, у нее не получалось. Шатаясь, словно пьяная, она прибавила шагу.

– Эй! Кто бы вы ни были! Помогите мне! Я заблудилась! – крикнула Полина и сама поразилась, как слабо звучит ее голос. Как писк котенка, не более того.

Она еще прибавила шагу и буквально налетела на чудовище: скрюченная спина, огромный рот из которого вываливается язык, лапы с когтями и хищные крылья, прижатые к спине. Полина уже хотела закричать от ужаса, но тотчас поняла, что это всего лишь статуя, горгулья, которую, видимо, сняли с крыши собора для реставрации или, быть может, для хранения и оставили здесь. От постигшего ее разочарования, а она все-таки надеялась, что это кто-то из людей поспешил к ней на помощь, Полина обняла каменное чудовище и заплакала. Она понимала, что из этой истории ей, похоже, живой не выбраться. Горгулья была покрыта толстым слоем пыли, и это еще раз доказывало, что в этом подвале люди не частые гости. Полина, всхлипывая, прижалась к холодному каменному телу, обняла его руками и приготовилась к долгой и мучительной смерти.

Месье Карл вернулся, как и обещал. Эти дни без него, но со старухой Софи показались Анни вечностью. К тому же малышка Рози стала вести себя довольно странно, она подолгу застывала на месте и сидела без движения, просто уставившись в одну точку. Анни такое поведение девочки страшно пугало, но она не могла добиться от девочки ничего вразумительного, Рози почти не разговаривала и, похоже, мало что понимала.

– Это ее бесы мучают! – Однажды тетка Софи стала случайно свидетельницей такого ступора у крохи. – Ее надо отвести в церковь и…

– Я думаю, с девочкой все хорошо. – Анни на самом деле так совершенно не считала, но ей было неприятно, что старуха вмешивается в ее жизнь. Да кто она такая?

– Нет, девчонка точно не в себе! – злобно проворчала Софи. – Месье Карл! – позвала она мужчину из соседней комнаты.

Они были дома, и тетка Софи уже накрывала стол к ужину, когда у малышки Рози случился очередной «приступ».

– Что ты сказала? – Месье Карл появился на пороге. После возвращения из деловой поездки он сильно изменился, и Анни это сразу же заметила. Мужчина стал холоден, говорил мало и почти с ней не пересекался. Анни решила, что чем-то его обидела, и очень переживала по этому поводу.

– Я сказала, что цыганка одержима бесами! – Тетка Софи мрачно сверкнула глазами. – Ты только посмотри на нее.

Карл вздрогнул, он прямо-таки снова увидел перед собой нищего с язвой на щеке, на руках у него Рози, бродяга протягивает ему девочку и смеется:

– Теперь ЭТО твое…

Месье Карл жутко боялся этого ребенка и, наверное, даже был рад тому, что сейчас у него появился реальный предлог от нее избавиться.

– Ее надо отвести к доктору! – Месье Карл повернулся к Анни и встретился с ней взглядом. В глазах у девушки застыл ужас, и Карл понял, что она тоже боится Рози.

– Ее надо отвести в церковь! – Тетка Софи всплеснула руками. – Неужели вы все не видите… – начала она и испуганно замолчала, потому что Рози слезла с кровати, на которой до этого сидела несколько минут совершенно неподвижно, разглядывая стену, и подошла к ней вплотную. Малышка стояла, задрав голову кверху, и смотрела прямо в глаза старухи, а затем громко рассмеялась, повернулась и ушла на кухню.

В комнате стояла оглушительная тишина, Анни, месье Карл и тетка Софи застыли как вкопанные, девочка напугала их до смерти. Месье Карлу смех Рози напомнил смех убитого им бродяги, такой же ужасный и шаркающий звук. Анни никогда не видела, чтобы Рози так себя вела, и была совершенно сбита с толку ее поведением, а тетка Софи разглядела в глазах этой маленькой девчушки такую лютую ненависть, что твердо для себя решила, никогда больше не переступать порог этого дома.

– Месье Карл, – тетка Софи смогла взять себя в руки первой, – я больше не смогу у вас работать, по целому ряду причин, о которых пока не могу вам рассказать.

Месье Карл прекрасно все понял, ему не надо было спрашивать у старухи почему. Он и так знал причину, и это была Рози. Он бы и сам сбежал отсюда куда глаза глядят, вот только беда – это же его дом и бежать ему было некуда.

– Рассчитайте меня за работу, – потребовала тетка Софи, нервно переводя взгляд с Анни на Карла. Анни продолжала молчать. Если честно, то вся эта история с Рози ее уже порядком утомила. Одно дело – спасти милую крошку от неминуемой смерти, привести в дом и даже попытаться принять ее как своего ребенка. И совсем другое – столкнуться с чем-то совершенно запредельно необъяснимым: этот страшный бродяга, который каким-то чудом спас и оберегал Рози, когда Летиция умерла. Да и сама девочка, похоже, юродивая. Анни таких часто видела на ярмарках, которые порой проводились на площади Сан-Мишель, они там веселили толпу нелепыми танцами. Анни могла принять чужого ребенка, но умственно отсталого – нет, на это она была неспособна. К тому же месье Карл буквально ненавидел маленькую Рози, тетка Софи ее испугалась, и Анни это тоже поняла и теперь находилась в замешательстве, она просто не знала, как ей поступить с малышкой дальше.

– Хорошо, пойдемте со мной, – первым из оцепенения вышел месье Карл. – Пройдемте в мою комнату, я выплачу вам то, что должен.

Они ушли, и Анни осталась совсем одна. Немного помешкав, скрепя сердце девушка отправилась на поиски Рози.

– Малышка Рози! – Осторожно позвала ее Анни, заходя на кухню. Да, девочка действительно была там, она сидела за столом и спокойно наблюдала за тем, как плавится зажженная свеча. Услышав голос, она обернулась и посмотрела на Анни нормальным детским взглядом. И даже улыбнулась, тоже по-детски непосредственно и мило. В такие моменты Анни испытывала к Рози искреннюю любовь и была готова и дальше ухаживать за ней и быть ей матерью, но когда малышка застывала на месте и сидела с каменным лицом, уставившись в стену, у нее все обрывалось внутри. К тому же Рози совсем перестала разговаривать, и Анни это тоже сильно расстраивало.

– Ты хочешь есть? – спросила Анни, осторожно подходя к девочке.

Малышка безразлично отвернулась и снова принялась смотреть на огонек свечи, стоявшей на кухонном столе. Анни еще некоторое время постояла посредине кухни, совершенно не понимая, что она хочет сделать дальше, а затем тихо ушла в свою комнату и села на кровать. Через несколько минут к ней заглянул месье Карл.

– Я хотел с тобой поговорить, – довольно прохладно начал он, – я могу зайти к тебе в комнату?

– Я вас чем-то обидела? – Анни подняла голову, в ее глазах стояли слезы. – Я не понимаю, чем вас обидела или что я сделала не так, но вы вернулись совершенно другим человеком. Неужели ваше отношение ко мне изменилось из-за того, что я решила оставить крошку Рози у нас?

Месье Карл промолчал, он остался стоять в дверях и теперь смотрел куда-то мимо Анни, стараясь не встречаться с ней взглядом.

– Месье Карл? – Анни поднялась с кровати и хотела к нему подойти, но мужчина предупредительно выставил руку вперед.

– Не надо, Анни, – сказал он и сделал шаг назад, словно хотел, чтобы расстояние между ними ни в коем случае не уменьшилось. – Я хотел только сказать, что принял решение снова жениться и через две недели здесь появится моя молодая жена. А это значит, что ты и эта девочка, Рози, должны будете переехать жить в чулочную. Я буду выплачивать тебе хорошее жалованье, ты будешь работать в чулочной не забесплатно, я уверен, у тебя все будет хорошо.

Анни стояла посредине комнаты словно оглушенная, она не могла понять, о чем говорит Карл.

– Вы женитесь? – повторила она вслух, не веря своим словам. – Но на ком? Так быстро? Со смерти мадам Катрин не прошло и двух месяцев…

– Это не важно, – отмахнулся от ее вопросов Карл, – я познакомился с чудесной женщиной в деловой поездке, ее зовут Мишель и…

– Мишель? – Анни была буквально раздавлена этой новостью, жгучая волна ревности едва не накрыла ее с головой. – Но как? Так быстро? Кто она? Сколько ей лет?

– К чему такие вопросы? – Карл был словно лед. – Решение принято, невеста, вернее, моя будущая жена, скоро сюда приедет. Я не хочу, чтобы ты с ней ссорилась, как с мадам Катрин, тем более что Мишель твоя ровесница и ей…

– Моя ровесница? – в ужасе закричала Анни, прервав Карла на полуслове. – Но как? Как вы могли? Вы мне сами запрещали выходить замуж за Жана, а теперь женитесь на первой встречной девке!

Месье Карл едва сдержался, чтобы не ответить Анни грубо, он немного помолчал, а затем вздохнул и произнес:

– Теперь ты можешь выходить замуж за Жана.

– Но!.. Но уже поздно! – разрыдалась Анни и, оттолкнув Карла, стоящего в дверях, бросилась прочь. Она бежала по ночному Парижу, и слезы застилали ей глаза. Узенькие улочки были похожи одна на другую, и Анни остановилась лишь тогда, когда испугалась, что заблудилась. Здесь было очень темно, старые покосившиеся дома, тяжелый запах конского навоза и черные конюшни, до которых было рукой подать. Девушка поняла, она находится где-то на окраине города, рядом с полуразрушенным зданием бывшей городской тюрьмы, а на задворках этого мрачного строения обычно располагались конюшни городских стрелков.

Анни отпрянула. За городскими стрелками закрепилась дурная слава, они были грубы и жестоки, не щадили ни стариков, ни женщин, а уж что касается молодых девушек, то им и близко подходить к этим людям не следовало бы. Анни в который раз вспомнила предостережения цыганки и быстро пошла назад. В этой части Парижа фонарей не было совсем, и только тусклый лунный свет помогал девушке ориентироваться на месте. Она замерзла, ночи в Париже уже были холодными, температура держалась на отметке ноль, а Анни выскочила из дома в одном домашнем платье, даже не захватив накидку.

Ее пробирала дрожь. Девушка обхватила себя руками, но холод уже окончательно добрался до ее тела. Она попыталась идти еще быстрее, чтобы согреться, когда услышала за собой тяжелые шаги и прерывистое дыхание, ее кто-то догонял, но человек это или животное, она понять не могла. Но и обернуться назад не решилась, не хватало смелости. Тогда Анни резко завернула в первый попавшийся переулок и, оглядевшись, спряталась за большие бочки, от которых за версту несло рыбой. Она все еще дрожала от холода, но теперь ее еще и обуял страх, нет, скорее даже ужас. Девушка прижалась к бочке и осторожно выглянула, в переулке было темно и тихо, даже если кто-то ее действительно преследовал, то сейчас его рядом нет.

Анни вышла из укрытия и огляделась. Небольшой дворик, частично заставленный бочками со свежей рыбой, здесь же закрытая на ночь торговая лавочка и тусклый фонарь, висящий на входе. Девушка подошла к двери, а затем прильнула к окну, она хотела посмотреть, есть ли кто в доме, и попросить у них теплую одежду, потому что совершенно замерзла. Вглядываясь внутрь дома, Анни заметила в отражении темного стекла какое-то движение и резко повернулась: в нескольких шагах от нее стоял тот самый нищий, она его не сразу, но все-таки узнала. Теперь его лицо было совершенно распухшее от тяжелых ударов месье Карла, а волосы превратились в кокон, застывший от крови. Борода тоже была вся слипшаяся и торчала в разные стороны, но вот глаза, глаза оставались прежними, холодными и мертвецки безразличными. Анни перекрестилась, она понимала, что это невозможно, потому что сама видела, как месье Карл убил бродягу, а затем, скорее всего, увез его тело на одну из свалок за пределами Парижа.

Она еще успела подумать, что это какой-то другой бродяга, они все похожи, грязные, оборванные и вонючие, а ее больное воображение просто сыграло с ней злую шутку, и она увидела именно того, кого боялась больше всего на свете, когда бродяга заговорил. Его голос звучал как бы отдельно от тела, словно за трупом (а он был мертв?) находился неизвестный источник звука, который и разговаривал с Анни. Девушка прижалась спиной к двери дома, тусклый фонарь висел прямо у ее лица и поэтому слепил ее, она никак не могла увидеть, шевелились ли губы нищего, когда он произнес:

– Амагкн…

Анни отрицательно замотала головой:

– Я не понимаю тебя, чего ты хочешь? У меня ничего нет, уходи…

– Амагкн! – повторил бродяга, а затем тяжело и медленно повернулся и пошел прочь. Когда он вышел из дворика, Анни бросилась бежать, ужас от пережитого подгонял ее намного быстрее ледяного ветра и холодной ночи. Когда девушка наконец-то оказалась на пороге своего дома, она расплакалась от облегчения.

– Где ты была? – Месье Карл выбежал ей навстречу. – Я обошел несколько улиц, я волновался!

– Я видела его! – Анни бросилась на шею к мужчине, а он завел ее домой.

– Кого, милая? – Месье Карл выглядел действительно напуганным, было видно, что он действительно переживал из-за ее долгого отсутствия ночью.

– Нищего, – выдохнула девушка, продолжая дрожать всем телом. Она прижалась к Карлу, а он обнял ее, чтобы согреть.

– Это невозможно. – Мужчина обнял ее еще сильнее и поцеловал в затылок. – Он мертв, моя милая, и я его увез на свалку в мешке.

– Но я видела его… – не очень уверенно продолжила Анни, – он сказал мне какое-то странное слово, мне кажется я его уже где-то слышала, но не могу вспомнить.

Месье Карл повел девушку в свою комнату, так как в ее кровати уснула малышка Рози.

– Тебе это показалось, – Карл посадил девушку на постель, – все бродяги похожи, тем более ночью, тебе показалось, а бормотал он, скорее всего, бессвязные и ничего не значащие слова.

– Нет-нет, нет, – Анни трясло от страха, – я запомнила его запах, я не могу перепутать, я хорошо знаю его запах, он тогда был в чулочной, и он меня… – Она недоговорила и разрыдалась.

– Упокойся, прошу, успокойся. – Месье Карл целовал ее волосы, а она прижималась к нему все теснее и теснее. Наконец ее рыдания стихли, и Анни подняла голову, их глаза встретились, и Карл поцеловал ее в губы. Девушка на мгновение замерла, а потом и сама начала целовать его так страстно и неистово, словно это были последние поцелуи в ее жизни. Ситуация совершенно вышла из-под контроля, мужчина тоже словно обезумел, он начал срывать с Анни одежду и повалил ее на кровать. Через пару минут они занялись любовью, которая больше походила на помешательство. Чувство вины, стыда, горечи и счастья – все смешалось в голове Анни, в какой-то момент ей показалось, что еще немного – и у нее помутится рассудок. Карл громко вздохнул и отпрянул от нее, какое-то время мужчина лежал неподвижно, и Анни лишь слышала его прерывистое дыхание, так как боялась повернуть голову и встретиться с ним взглядом. Месье Карл пришел в себя первым, он встал с кровати и поправил на себе одежду:

– Это надо забыть, – тихо произнес он, не глядя на Анни, – забыть и никогда не вспоминать. Когда сюда приедет моя жена, я не хочу, Анни, чтобы ты даже случайно намекнула ей про то, что здесь произошло.

Анни судорожно натянула на себя платье.

– Но… как? – Она не могла поверить своим ушам, неужели он приведет жену в дом после того, что сейчас произошло. – Но ведь вы любите меня? – шепотом произнесла Анни. – Вы любите меня, а я вас…

– Это неправильно! – Месье Карл поспешил к двери. – Я виноват, я не сдержался, но это неправильно! Это греховно! Так не должно быть!

– Вы куда? – Анни смотрела на него с ужасом, неужели он сейчас уйдет? Вот так просто возьмет и уйдет к своей жене, и это после всего, что между ними было.

– Я ухожу и постараюсь, чтобы мы больше с тобой не оставались наедине. – И месье Карл выбежал из комнаты. Еще мгновение – и хлопнула входная дверь, мужчина ушел.

Анни осталась сидеть на кровати, обхватив голову руками, у нее было такое чувство, что еще немного, еще совсем чуть-чуть, и она просто сойдет с ума. Все происходящее с ней в последнее время было невозможно ни понять, ни объяснить простыми человеческими словами, словно над ней навис злой рок и…

«Проклятия будут преследовать тебя…» – вспомнила Анни слова бродяги.

Девушка больше не могла находиться дома, ей не хватало воздуха, она накинула на себя теплый плащ и выбежала из дома следом за месье Карлом. Была глухая, темная, непроглядная ночь. Ночь, которая, как казалось Анни, уже никогда не закончится. Девушка стояла на мостовой, и холодный ветер раздувал ее растрепанные волосы. Она еще ощущала поцелуи Карла, горячие, страстные, изматывающие, и не представляла, как она будет без них жить дальше.

Анни оглянулась по сторонам, узкая улочка была пуста, но она сейчас не испугалась бы встречи ни с нищим, ни с самим дьяволом, в какой-то момент она перестала испытывать все эмоции, в том числе и страх. И только боль потери Карла, огромная и пульсирующая, словно живой организм, заполнила собой всю ее душу. Анни поморщилась, нещадно болело в груди, хотелось вырвать этот горящий комок из сердца голыми руками, а быть может, и сердце вырвать вместе с любовью. Зачем любовь, если она приносит столько страданий?

Анни подняла голову и на фоне мрачного, черного неба увидела шпиль собора Нотр-Дам-де-Пари, он был настолько огромный и величественный, что возвышался над всем Парижем как знак, и девушка его поняла. Ей надо идти в храм, и она просто пошла вперед, автоматически переставляя ноги, а затем побежала, задыхаясь и едва не падая, но она продолжала бежать вперед, к собору, где, быть может, Бог простит ее и наставит на путь истинный.

У собора было довольно людно, какие-то люди жгли костры прямо у входа в храм и грелись, другие сидели небольшими группами и негромко переговаривались. Добежав до храма, Анни сильно запыхалась и остановилась, чтобы перевести дыхание. Она была в таком состоянии, что даже не удивилась, почему глубокой ночью возле собора столько людей и почему это были только мужчины. Не глядя ни на кого вокруг, Анни вошла внутрь и пошла к алтарю. Она не знала, что вчера с вечера Нотр-Дам-де-Пари захватили мятежники, которые были против правления кардинала Бурбонского, они крушили все на своем пути, но к ночи устали и решили перевести дух, поджидая королевских стрелков, которые должны были появиться с минуты на минуту.

Перед величественным распятием Христа Анни упала на колени, но не успела произнести и слова, как следом за ней в храм ворвались люди, вооруженные мушкетами. Анни растерялась, она и так находилась не в лучшем эмоциональном состоянии, а здесь еще и выстрелы, крики и ругань. Девушка отползла в сторону, чтобы не стать участницей потасовки, возникшей прямо у нее на глазах. Несколько бродяг, видимо из числа недовольных властью, с топорами накинулись на двух королевских стрелков, которые начали по ним нещадно палить. Кровь, крики ужаса, стоны, все смешалось, и Анни наконец-то поняла, что попала в беду. Девушка поползла под рядами лавок в самый угол собора, надеясь там переждать потасовку, а затем выбраться наружу. Один из бродяг забросил внутрь храма горящие палки из костра, целясь ими в головы королевских стрелков, но промахнулся. Объятые огнем поленья упали на деревянные лавки, расположившиеся в центре собора, прошло совсем немного времени, и они начали тлеть. В это время с улицы на помощь бродягам прибежала подмога, все вместе они накинулись на стрелков, перевес был явно на стороне мятежников, поэтому королевских стрелков порубили топорами, забрали мушкеты, и теперь у бродяг было настоящее оружие. Анни с ужасом наблюдала за происходящим, спрятавшись за скамейки в углу храма. Вот мятежники громко смеются и размахивают отобранными мушкетами, вот они что-то говорят друг другу, но из-за пальбы и непрекращающихся криков на улице слова их разобрать невозможно. Анни становится трудно дышать, в центре храма загорелись сразу же несколько лавок, бродяги, вместо того чтобы потушить пожар, наоборот, лишь раздували пламя, опрокидывая в огонь соседние скамейки. Анни начала кашлять, она упала на пол и сдавила горло руками, теперь каждый вдох давался ей с трудом, а все вокруг заволокло серой пеленой от дыма. Девушка нащупала на полу что-то наподобие дверцы в подпол и потянула на себя, в нос ей ударил запах гнили и сырости, но сейчас эта вонь могла спасти ей жизнь, потому что в храме уже нечем было дышать.

Анни нагнулась и осторожно, медленно спустилась вниз. Ступеньки были крутые, а из-за дыма почти ничего не было видно. Девушка оказалась в подвале, там было очень сыро и холодно, но хотя бы была возможность дышать полной грудью. Она глубоко вздохнула и выдохнула, затем еще и еще раз, и неуверенно двинулась вперед. Стены были из огромных камней, по ним стекала вода, плесень живой завесой свисала с потолка, Анни продвигалась вперед на ощупь, чем дальше отходила она от приоткрытой дверцы из храма, тем темнее становилось вокруг. Наверху раздались крики, треск, грохот, и единственный источник света исчез, девушка оказалась в кромешной тьме.

Анни застыла, не в силах поверить, что такое могло с ней случиться, а затем, стараясь не паниковать, медленно пошла вперед. Она держалась рукой за стены, камни были мокрые, склизкие и очень противные, порой по ее ладони что-то скользило, больше похожее на жуков, чем на капли воды, но Анни не хотела об этом думать. Ей надо было выбраться из подвала, и поэтому она упрямо шла вперед.

Через некоторое время Анни уже не могла сориентироваться, сколько здесь находится, она наткнулась на что-то холодное и твердое и ударилась об это коленом. Девушка остановилась, затем присела на корточки и ощупала так напугавшую ее преграду. Сморщенное в гримасе лицо, скрюченная шея, крылья, прижатые к туловищу. Анни уже поняла, что это была горгулья, статуя, снятая с крыши собора во время его реконструкции. Девушка обняла каменное чудовище, закрыла глаза и решила немного передохнуть, перед тем как сделать очередную попытку выбраться из ловушки.

Когда она услышала голоса, то попыталась подняться, но рука ее соскользнула с туловища горгульи и угодила в небольшую каменную расщелину в статуе. Полина запаниковала, ей показалось, что она застряла, тогда она рванула руку прочь, но у нее ничего не получилось, ладонь совсем не двигалась.

– Помогите! – что есть сил закричала Полина. – Помогите! Я здесь!

Она продолжала конвульсивно дергаться, пытаясь вырваться из ловушки и броситься вперед на голоса людей, но горгулья держала ее крепко.

– Помогите! – истошно завопила девушка, – я здесь!

Сначала Полина увидела слепящий свет от фонарика, а потом уже двух мужчин в форме спасателей, они шли прямо на нее.

– Слава богу! – пробормотала девушка и заплакала от облегчения, она уже практически смирилась с тем, что погибнет в этом мрачном и сыром подземелье Нотр-Дама.

Спасатели хорошо говорили на английском, они спросили девушку о самочувствии, а потом обратили внимание на то, что одна рука у нее зажата в горгулье.

– Вы застряли? – Один спасатель подошел к Полине вплотную и присел у статуи. – Вы не можете вытащить руку? – уточнил он.

– Да! – Полина утвердительно кивнула в ответ.

– Пошевелите пальцами, – попросил ее мужчина, – получается? Мне необходимо понять, насколько плотно застряла ваша рука.

Полина пошевелила пальцами, с трудом, но у нее это получилось, к тому же она обнаружила в расщелине какой-то посторонний предмет, который лежал на самом дне. Девушка снова до него дотронулась, это было что-то вроде ключа, или крестика, или, быть может, какая-то деталька, непонятно.

– Можете пошевелить пальцами? – переспросил спасатель, пока его коллега вызывал подмогу по рации.

– Да, могу.

– Отлично, – обрадовался парень, а затем он достал свою сумку, вынул из нее какой-то баллончик и попрыскал из него в расщелину. Полина почувствовала на коже маслянистые капли, а затем парень без труда вынул ее ладонь из западни.

– Там что-то есть! – Растирая вызволенную руку, Полина нагнулась к горгулье. – Я говорю, что внутри что-то лежит, я его нащупала, когда шевелила пальцами.

Спасатель посветил в расщелину, затем достал из сумки длинный крюк и подцепил это «что-то» и передал его Полине.

– Это ваше? – На крючке висел небольшой серебряный ключик, такой вполне можно было носить как подвеску на браслете, и поэтому Полина утвердительно кивнула головой:

– Да, это мое.

Она подумала, что неплохо было бы прихватить такой талисман с собой домой, потому что все, что произошло с ней в Париже, не иначе как мистической историей не назовешь. И тогда Полина вспомнила о пожаре в соборе.

– Огонь потушили? – спросила она у спасателя. Девушка была уверена, что пожар уже локализован и… а как может быть иначе? Все-таки XXI век, самое посещаемое туристами место.

– Нет, все стало еще хуже, пойдемте отсюда скорее, – спасатель помог Полине подняться на ноги, – мы прочесываем все помещения и подвалы в Нотр-Даме, потому что огонь распространяется довольно быстро, и кто-то, например, как вы, мог спрятаться, а потом просто не успел спастись самостоятельно.

В это время второй спасатель дождался подкрепления, и теперь в подвале было уже трое мужчин в униформе. Они максимально быстро вывели Полину на свежий воздух и передали в руки врачей из неотложки, а сами вернулись назад в подвал, видимо, искать очередных пропавших или пострадавших.

Полину посадили в машину «Скорой помощи», и с громкой сиреной они помчались в больницу. Кроме того что она все-таки надышалась гарью и промерзла в подвале, у нее еще был сильнейший стресс, поэтому девушку колотила нервная дрожь. Врач сделала ей укол успокоительного, и Полину немного отпустило, она даже задремала, продолжая сжимать в кулаке небольшой серебряный ключик, найденный ею в горгулье. Полина успела подумать, что ключ, наверное, обронил кто-нибудь из туристов и что раз это теперь ее талисман, то о нем нельзя никому рассказывать, а затем она все-таки уснула.

Полина провела в больнице меньше суток, ее еще раз хорошенько осмотрели, но анализы брать не стали, медицинская страховка для поездки у нее оформлена не была, а своих денег для проведения исследований у нее просто не было. В результате Полину «выписали» с формулировкой «сильный стресс», и из больницы она поехала прямиком в гостиницу, но ее там не приняли. Конечно, и телефон, и паспорт у нее остались в сумке, а сумка теперь была вообще непонятно где, поэтому девушке пришлось обратиться в российское консульство. Через сутки она наконец-то прилетела домой и была готова целовать асфальт в своем родном городе, столько она пережила во Франции. Что и говорить, поездка вышла крайне неудачная, а с другой стороны, она все-таки осталась жива. В аэропорту Полина немного замешкалась, решая, куда первым делом поехать, домой или на работу, и все-таки решила заехать на работу и все объяснить. Тем более что ключей от дома у нее все равно не было, а это значит, что с рабочего телефона можно позвонить Андрею и попросить его приехать домой пораньше. После всего пережитого Полина иначе взглянула на отношения с мужем и подумала, что, быть может, им еще удастся восстановить брак. Все-таки семь лет вместе, да и расстались-то они по идиотской причине. Как ни крути, а Андрей оказался прав, поездка в город любви оказалась просто кошмарной.

Первой ей на встречу выбежала Аллочка:

– Полина! Мы так за тебя переживали! – Она взяла ее за руки и повела на рабочее место, словно Полина была в гостях. На крики босса сбежались и остальные сотрудники офиса.

– Где ты была? Мы, как узнали о пожаре, не могли до тебя дозвониться!

– Ты видела пожар?

– Что с тобой случилось?

На Полину вопросы сыпались как из рога изобилия, она глупо улыбалась и растерянно молчала.

– Подождите! – прикрикнула на коллег Аллочка. – Вы ее совсем с толку сбили.

Полина тем временем прошла и села за свой стол, рассеянно включила компьютер и подумала, что, наверное, надо прямо сейчас позвонить мужу.

Ее стол тотчас окружили плотным кольцом коллеги, всем не терпелось узнать горячие новости из первых рук.

– Ну, как там пожар? – все-таки не удержался Никита, молодой дизайнер, поколение Z, он бы мать родную продал, чтобы хайпануть на такой новости. Никита был еще непризнанным блогером, поэтому ему очень хотелось узнать о пожаре все самые смачные, самые грязные и безобразные подробности, чтобы потом их вывалить для своих десяти подписчиков в блоге. Полина это сразу поняла, скользкого Никиту она всегда недолюбливала, поэтому ответила по возможности кратко и спокойно:

– Я ничего не знаю, в суматохе потеряла свою сумочку, а там паспорт и телефон, больше ничего о пожаре не знаю. Смотри новости.

Разочарованию Никиты не было предела.

– Как? И даже ничего такого не видела? Не заметила? Может, хоть сгорел кто на твоих глазах? – с надеждой в голосе спросил молодой блогер.

Полина отрицательно покачала головой:

– Нет, совсем ничего «такого».

– Же-е-есть, – протянул крайне разочарованный Никита и сразу потерял к Полине интерес. Жаль, подумал он, что в такие ситуации попадают никчемные тетки, вот если бы он был там, он бы все заснял: и как горит собор, и как, если повезет, горят люди… но не повезло. Никита еще раз вздохнул и пошел на свое место, делать нудную работу «на дядю», втайне мечтая, что совсем скоро он станет известным блогером и вот тогда заживет как того достоин, как человек.

– Ты с Петром еще не говорила? – Аллочка присела напротив Полины, остальные коллеги, негромко переговариваясь, тоже разошлись по рабочим местам.

– Нет. – Полина посмотрела на женщину как на ненормальную. – Я еще с мужем-то не говорила, а вы о заказчике.

– Это не просто заказчик, – надула губы Аллочка, – это очень хороший заказчик, и мы должны стараться. Сейчас я ему сама позвоню. – После этого она встала и наконец-то ушла в свой кабинет.

Полина помнила сотовый телефон Андрея наизусть, поэтому без труда набрала его. Ее сердце громко колотилось, все-таки она чудом выжила и хотела помириться с мужем. Что он ей сейчас скажет? Что переживал или ему уже все равно? Шли долгие длинные гудки, но Андрей не брал телефон.

Полина немного разнервничалась, быть может, ее муж просто не отвечает на звонки с незнакомых городских номеров?

– Катя! – позвала она коллегу. – Можно я с твоего сотового позвоню мужу, он трубку не берет с городского номера.

– Да, конечно, – девушка передала ей свой телефон, – звони сколько хочешь.

Полина снова набрала мужа, и на этот раз тоже пошли длинные гудки, она подождала пару минут и нажала на отбой. Что с ним могло случиться? Быть может, он так занят на работе, что не слышит звонок? Полина набрала мужу в ватсап, он не был в сети уже час, значит, утром все было хорошо, и она успокоилась. Андрей просто занят, как освободится, ей позвонит, она в ватсапе написала ему, что вернулась из Парижа и у нее нет ключей.

В это время Аллочка все-таки дозвонилась до Петра, и неугомонный заказчик, к глубокому разочарованию Полины, все-таки решил приехать к ней в офис прямо сейчас.

– Дождись его, пожалуйста, – попросила-приказала Аллочка, – он крайне недоволен, что все так вышло.

Полина неопределенно пожала плечами, ей стало плевать и на этого неприятного Петра, и на Аллочку тоже, ее мысли занимал муж, ведь Андрей ей так и не перезвонил.

– Хорошо, я дождусь, – ответила Полина, все равно ей некуда было ехать, ключей от дома-то не было.

Полина пока сварила себе кофе и принялась неторопливо просматривать свою рабочую почту, за ее отсутствие накопилось достаточно много писем.

Петр ворвался в офис стремительно и шумно, так шумно, что Полина даже вздрогнула.

– Вы не пострадали? – Петр без всяких приветствий сел напротив нее. – Максим мне сказал, что вы провели какое-то время в больнице, это правда?

К столу Полины снова начали собираться все сотрудники дизайн-студии, уж больно интересно все повернулось, оказывается, их коллега все-таки пострадала при пожаре в Нотр-Дам, да еще и так, что в больнице лежала. А ведь им ничего не говорит, может быть, память потеряла?

Возле стола Полины снова стало тесно, первым прибежал блогер Никита, уже решил, что сегодня вечером расскажет своим подписчикам о том, что Полина стала жертвой пожара и частично потеряла память. Подсуетилась и Аллочка, она не хотела, чтобы такой «жирный» клиент, как Петр, остался недоволен, и теперь стояла рядом навытяжку, придумывая, что бы такого сделать, чтобы поднять его настроение. У остальных коллег горели возбужденные лица, всем было очень интересно, что же все-таки случилось с Полиной в Париже и почему она не рассказывает?

– Откуда ваш Максим может это знать? – довольно грубо ответила Полина. – Я с вашим Максимом после пожара не общалась.

– Он потерял вас у собора во время пожара, а потом приехал к вам в гостиницу на следующий день, как вы и договаривались, и там ему все рассказали.

– Понятно, – протянула Полина, борясь с отвращением, на Петра она теперь не могла даже смотреть, ее просто выворачивало. – Да, меня действительно не пустили в номер, потому что у меня не было документов, поэтому мы позвонили в российское консульство и… да… я им все рассказала. Приятно, что в гостинице так трепетно хранят тайну личной жизни своих клиентов.

От такой наглости Аллочка опешила. Она, ожидавшая от Полины покорности и лебезения перед денежным клиентом, на мгновение даже растерялась, но потом все-таки взяла себя в руки.

– Петр, прошу прощения, Полина, видимо, до сих пор находится в состоянии стресса…

А Полина тем временем звонила и звонила мужу, длинные гудки в какой-то момент сменились на «абонент временно недоступен», и девушка уже не знала, что делать дальше.

– Я понимаю, – Петр огляделся вокруг, – коллеги, вы не могли бы оставить нас с Полиной наедине? Слишком много внимания, я думаю, Полине это тоже не нравится.

Сотрудники студии медленно и неохотно разошлись, особенно негодовал Никита, он только настроил телефон на видеозапись – и вот такой облом.

– Полина? – обратился к ней Петр.

– Да? – Девушка рассеянно подняла на него глаза, ну чего он к ней прицепился. Какого черта ему надо? Все мысли девушки были только о том, куда пропал Андрей и как ей теперь попасть к себе домой.

– С вами все в порядке? – Мужчина смотрел ей прямо в глаза, так настойчиво и откровенно, что Полину это покоробило.

– Что вы имеете в виду? – дерзко переспросила она.

– Ну, я имею в виду, что ничего странного с вами в этой поездке не случилось?

– Если не считать пожара в центре Парижа, в соборе, которому 800 лет, то, пожалуй, нет.

– Вы на меня сердитесь за что-то? – нахмурился Петр. – Но вы же понимаете, что это не моя вина.

– Нет, все нормально, – Полина взяла себя в руки, – просто у меня действительно стресс, да и к тому же дома неприятности.

– Хорошо, тогда к разговору о моем проекте мы вернемся позже! Всего хорошего! – Петр встал, довольно резко повернулся и вышел, судя по всему, он был тоже расстроен или зол, черт его знает.

Аллочка выскочила из своего кабинета:

– Так, что он сказал? Он не забирает свой проект?

– Нет, все нормально, – успокоила Полина босса, – сказал, что вернемся к нему в ближайшее время.

И здесь Полине пришло в голову позвонить Ивану Романову, быть может, следователь знает, куда делся ее муж? А если и не знает, то спросить, как поступить в той ситуации, в которой она сейчас оказалась, она могла только у него.

Конечно, Полина наизусть телефон следователя не знала, поэтому она нашла в Интернете сайт следственного комитета города и позвонила на горячую линию, больше там никаких телефонов не было.

– Добрый день! – Полина волновалась, но она не знала, как ей найти Романова иначе. – Меня зовут Полина Васильева, мое дело, вернее, дело моего мужа Андрея Викторовича Васильева вел следователь Романов Иван. Его сотовый вне зоны доступа, а мне очень срочно надо с ним связаться.

– Оставьте ваш сотовый телефон, с вами свяжутся, – вежливо попросила девушка-оператор.

– У меня нет сотового телефона, – вздохнула Полина, понимая всю абсурдность происходящего, – я его потеряла вместе с паспортом и сумкой.

– Но тогда как мы с вами сможем связаться? Назовите хотя бы домашний адрес.

Полина молча положила трубку, прежде чем звонить в следственный комитет, надо было сначала подумать, что она им скажет.

– Проблемы? – К Полине подошла Ольга, единственная из коллег, которая не участвовала в шоу «последние сплетни из Парижа». Она спокойно оставалась сидеть на своем рабочем месте, а вот теперь подошла к Полине.

– Да, – Полина едва не плакала, – у меня нет ключей от дома, я не могу попасть в квартиру, а муж вне зоны доступа, и я вообще не понимаю, что происходит.

– Позвони в МЧС, – посоветовала Ольга, – они приедут и вскроют двери. А соседи будут понятыми и докажут, что ты действительно живешь в этой квартире. А насчет мужа не беспокойся, у него просто телефон разрядился, это часто бывает. У тебя же денег нет вообще, дать немного взаймы?

Полина судорожно вздохнула:

– Как я сама про МЧС не догадалась, все так просто, спасибо. Да, если нетрудно, дай немного до аванса, я совсем на мели.

Аллочка, которая крутилась неподалеку, все, конечно, слышала, но сделала вид, что ее это не касается.

Полина вызвала МЧС и вместе с ними приехала к себе домой. Действительно, соседи подтвердили, что она проживает в этой квартире вместе с мужем, поэтому спасатели взломали замки и пустили Полину внутрь.

Она наконец-то оказалась дома. Полина не верила своему счастью, все позади, весь этот ужас в соборе теперь казался ей просто страшным сном. Она закрыла двери на щеколду и прошла по квартире, все выглядело прилично и спокойно, как всегда. Вот домашняя одежда Андрея валяется у него на диване, ее косметика стоит на столике у кровати, на кухне недопитый кофе и сковорода с остатками яичницы. Значит, с мужем все нормально, и он скоро вернется домой.

Полина успокоилась и пошла в душ, там она отмокала около часа, а затем завернулась в большой махровый халат и отправилась искать старый сотовый телефон, допотопного кнопочного монстра, валяющегося где-то в шкафу. Там же она нашла и старую симку, на которой, к счастью, оказались деньги, потому что восстановить свою без паспорта она не могла. Полина поставила телефон на зарядку и еще раз прошлась по квартире, все как обычно лежит или валяется на своих местах, она зашла в свою комнату и включила ноутбук.

Как раз в этот момент позвонили в двери.

– Андрей! – радостно воскликнула Полина и побежала открывать мужу. На пороге стоял угрюмый мужчина предпенсионного возраста.

– Вам кого? – опешила Полина и невольно сделала шаг назад.

– Следователь Синичкин Василий Васильевич, можно пройти в квартиру?

– Конечно. – Полина отшатнулась, но все-таки мельком взглянула на корочки, которые показал ей мужчина. – А где Иван Романов? – Девушка зашла в комнату и обернулась: – Мы в последнее время с ним общались.

Синичкин без разрешения сел в кресло.

– Вы когда его видели в последний раз? – спросил мужчина.

– Кого? – не поняла Полина. – Мужа или Романова?

Синичкин громко хмыкнул:

– Ну да, хороший вопрос, и того, и другого.

– А что? – У Полины оборвалось сердце. – Вы пришли, потому что что-то случилось, да?

– Ну, можно сказать и так. – Василий Васильевич оглядывал комнату тяжелым и острым взглядом, и Полине стало не по себе. – Так когда вы в последний раз видели следователя Романова? И да, как вы с ним познакомились?

– Он вел дело о нападении на моего мужа, в феврале на Андрея напали на стройке, ударили по голове, но так никого и не нашли. Не было причины его убивать, так как все дорогие вещи оставались при нем. Вот с того самого момента мы с Романовым и общались. А потом он меня вызвал к себе накануне моей командировки в Париж, хотел сказать что-то важное.

– И? – Полина прямо почувствовала, как следователь напрягся. – И что он сказал?

– Когда я приехала в следственный комитет, его там не было, пропуск на меня он тоже не выписал, ну и сотовый его вне зоны доступа был. Тогда. Сейчас я не знаю, у меня мой телефон утерян, так что ничего сейчас сказать не могу.

– Когда он вас вызывал на разговор? Число помните?

– 13 апреля в 19.00. Я приехала, но меня там никто не ждал. – Полина пожала плечами. – Я ему звонила несколько раз… так что все-таки произошло?

– А где ваш муж? – Следователь уклонился от ответа, и Полине стало по-настоящему нехорошо. Что произошло за то время, пока она была в Париже?

– Я не знаю, – уже чуть не плача, ответила Полина, – я сегодня утром вернулась из Франции, сразу же поехала на работу, оттуда позвонила мужу. Сначала он не брал телефон, а потом он стал недоступен. Так что случилось???

– Когда вы прилетели? – Синичкин был совершенно, абсолютно спокоен, и это напускное безразличие напугало Полину еще больше.

– Самолет приземлился в 10.15, где-то в 12 я была на работе.

– А где вы были с 10.15 до 12 часов?

– Я? – Полина вытаращила глаза. – Я? Я? Я… я добиралась на автобусе до офиса. Да что происходит, в конце-то концов?

– У вас есть свидетели, которые могут подтвердить, что вы с 10.15 до 12.00 действительно были в автобусе?

Полина схватилась за голову:

– Свидетели чего? Вы с ума сошли? Что происходит? Где Романов? Почему вы пришли? Я хочу говорить только с Романовым!

– Прекратите истерить, дамочка. – Синичкин усмехнулся. – И отвечайте на мои вопросы.

– Я больше не скажу ни слова, – Полину колотило, – пока вы мне не объясните, что произошло.

Василий Васильевич тяжело поднялся из кресла и медленно прошелся по квартире, Полина мрачно за ним наблюдала, стояла гнетущая тишина.

– Я позову ваших соседей, – наконец заговорил следователь, – они будут понятыми, пока я провожу обыск.

– Что???

– У меня есть постановление на ваш арест и обыск в квартире! – Следователь протянул ей бумаги. – Вы подозреваемая в деле об убийстве вашего мужа, Васильева Андрея Викторовича.

Артем закурил и по привычке огляделся, сейчас должны были прибежать сторонники здорового образа жизни и оштрафовать его за то, что он мешает честным гражданам тупо напиться и умереть от цирроза печени, потому что он закурил в ресторане. Затем про себя рассмеялся. Он был в Париже, а здесь курят все, и поэтому к нему нет никаких претензий.

– Месье? – Улыбчивый официант предложил ему еще наполнить бокал, и Артем согласился. Почему бы и нет. Он сидит в ресторане на острове Сите и наблюдает в огромные панорамные окна, как величественный и, пожалуй, один из самых красивых соборов мира, Нотр-Дам-де-Пари, погружается в темноту. Еще мгновение – и зажглась подсветка, теперь храм выглядел еще величественнее и еще более мистическим, так и казалось, что прямо сейчас горгульи сорвутся с его крыши и полетят над ночным Парижем.

Артем усмехнулся и глубоко затянулся. Плевать он хотел на всех этих тупых зожников, он верил в то, что у каждого человека есть своя судьба, в которой даты его рождения и смерти прописаны точно и не подлежат изменению. «Итак, что мы имеем?» – подумал он. После созерцания католического храма восьмисотлетнего возраста его потянуло на философские темы. «Мне тридцать лет, и у меня уже нет жены (и слава богу), нет детей (без комментариев) и, кажется, уже нет ничего в жизни, что могло бы пробудить мой интерес».

Артем работал в университете на кафедре истории, и для студенток он был едва ли не Индианой Джонсом, таким же крепким, харизматичным, сложным и постоянно где-то там путешествующим. Артем Владимирович на дурех смотрел снисходительно и даже откровенные намеки некоторых особо не стеснительных девушек стойко игнорировал. Переспать со своей студенткой для Артема было неинтересно и непривлекательно. К женщинам своего возраста он тоже тяги не имел, в большинстве своем это уже были грузные, оплывшие от ожирения и наращенных ресниц курицы, которые маниакально хотели «взамуж» и «тихие семейные вечера с борщом и котами». Только при одной мысли о том, что в его холостяцкой квартире могло поселиться такое «нечто», да еще и с претензиями, которых у возрастных теток необоснованная куча, Артему хотелось застрелиться. Поэтому он уже год как жил один и даже не поддерживал «дружеский трах» ни с одной из своих приятельниц, которых было довольно много, так как мужчина он молодой и интересный. Секс из его жизни ушел так же легко и незаметно, как и все прочие вещи, от которых он раньше испытывал наслаждение, разве что вот только сигарета и осталась. «Может, это кризис среднего возраста?» – Артем ухмыльнулся и затушил окурок, затем сделал глоток вина из бокала и снова поднял глаза на собор: не надо забывать, зачем он здесь.

– Привет! – Как только Артем подумал о настоящей цели своего визита в Париж, возле его столика появился Жан, мужчина неопределенного возраста «хорошенько за сорок», в жилах которого была и частичка арабской крови.

Они перешли на французский, которым Артем, как и еще четырьмя языками, владел в совершенстве.

– Вы принесли с собой что обещали? – Артем кивнул Жану, предлагая сесть за столик. Мужчина вольготно расположился и закурил.

– Да, это здесь! – Жан кивнул на сумку, стоявшую у него в ногах. – Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? – начал было Жан, но замолчал, официант увидел за столиком нового гостя и принес ему меню.

Артем снова закурил, у него уже першило в горле, слишком много сигарет сегодня, слишком много, но через силу затянулся.

– Я что, похож на дебила? – со свойственной ему прямотой спросил он у Жана. – Мне не шестнадцать лет, и я не питаю иллюзий относительно того, что мы с вами затеяли. Но и вы, в свою очередь, должны мне обещать выполнение своих обязательств в случае успешного завершения нашего предприятия.

– Конечно, – кивнул Жан, – ты получишь все, о чем мы договаривались. И я тоже. Ну а если ты струсишь и передумаешь, то я все получу один и искать тебя не буду. Это дело добровольное.

– Я? – Артем рассмеялся. – Я точно не струшу.

Мужчины замолчали, так как к столику подошел официант и принес чашечку кофе, которую заказал себе Жан. Артем уже в который раз обратил внимание на странную татуировку на кисти Жана, там была изображена горгулья или химера, странно, что такие «картинки» на себе носит почтенный ученый и мужчина в возрасте. В этот момент к их столику подбежала девушка, довольно симпатичная, с натуральными светлыми волосами, убранными в тугой хвост, худенькая, в простых джинсах и кроссовках, ноль косметики. Артем скользнул по ней взглядом: сто процентов, что это парижанка, и уж точно не его соотечественница. Наши дамы, как только дорываются до Парижа, красят свои силиконовые губищи в алые тона, наносят тонны макияжа и надевают «все лучшее сразу»: меха, «леоперда» и кожу. И все время делают селфи: я и Париж, я в Париже, Париж и я… Мужчина усмехнулся, да, он стал циничным холостяком, именно за такими, успешными и самоуверенными, охотится слабый пол от 18 до 58 лет. Пока Артем Лавров размышлял о «себе любимом», блондиночка подозвала официанта.

Артем усмехнулся и потушил окурок, пепельница уже была полной.

«Зачем тебе все это?» – хотел он спросить у Жана, но осекся, поймав его тяжелый взгляд, и в результате промолчал.

– Ну, тогда прощай? – Жан так и не притронулся к кофе. – Когда все будет готово, напишешь в мессенджере, как договорились. – Мужчина бросил на стол пятьдесят евро и ушел прочь, а сумка осталась, и тогда Артем подтянул ее к себе. «Все, вот теперь действительно все», – промелькнуло у него в голове, если еще до этого момента можно было что-то изменить, то теперь хода назад у него нет. Неожиданно он почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял глаза, это была та самая блондинка, которая смотрела на него едва ли не в упор.

– Здравствуйте! – пискнула она на французском и вылетела из ресторанчика.

Артем неторопливо допил вино, расплатился за ужин, взял сумку Жана, которая на удивление оказалась слишком легкой, и, стараясь вести себя естественно, отправился к себе в отель. По дороге в гостиницу он уже по привычному маршруту завернул в книжный магазин и остановился напротив витрины: «Проклятие Бискорне», автор Артем Лавров. Да, его книга, переведенная на французский.

Вся эта история и закрутилась после того, как его первую книгу, сразу же ставшую бестселлером, издали в Париже. Через некоторое время ему на электронную почту издательства написал месье Жан, крупный ученый в области теологии, преподававший историю религий в Сорбонне. Лаврову, конечно, польстило такое внимание, да еще и зарубежных коллег, поэтому общение из электронной переписки плавно перешло к телефонным разговорам, ну а потом и к личным встречам. Пару раз, прилетая в Париж по делам, Артем обязательно пересекался с месье Жаном, они оба были увлечены французской историей XII века, и поэтому тем для разговоров у них было много. Ну а потом, как-то раз сидя за чашечкой кофе в кафе, месье Жан предложил Артему дело, которое может навсегда записать их имена в мировую историю. Тогда эта идея показалась Лаврову великолепной…

Артем вернулся в свой номер в очень взвинченном состоянии, вроде бы ничего и не случилось, но ощущение было такое, что вот-вот произойдет что-то страшное. Хотя это могли быть всего лишь нервы, потому что, если он завтра все-таки осуществит то, о чем они договорились с Жаном, последствия его поступка могут быть самыми непредсказуемыми. Его могут убить или посадить в тюрьму пожизненно, он может стать самым великим писателем-документалистом и успешным ученым (может быть, даже лауреатом Нобелевской премии?) или… ничего этого не случится, если он в последний момент струсит и передумает. Но он же не струсит, верно?

Лавров лег спать, даже не приняв душ, в постели он долго ворочался, потом вспомнил эту странную блондинку и ее пристальный взгляд. Неужели за ними следили? Но кто? Артем решил больше не мучить себя вопросами, на которые он сегодня все равно не найдет ответа, и забылся тревожным сном, а утром он проснулся весь мокрый от пота. Неужели они с Жаном действительно это сделают? Сейчас, при раннем утреннем свете, их затея казалась полным безумием! За такое им точно грозит смертная казнь, но так как она здесь отменена, то пожизненное заключение, и это самое мягкое, что его ожидает, в случае если спецслужбы все узнают.

Артем хотел закурить прямо в постели, но потом вспомнил, что в гостинице курить запрещено, а привлекать внимание к себе в его- то положении точно не надо. До вечера было очень долго, так долго, что Андрей не знал, чем себя занять, поэтому он первым делом принял душ и спустился вниз выпить в уличном кафе чашечку кофе и выкурить сигарету.

День обещал быть чудесным, ярко светило солнце, погода была просто восхитительной, и этот контраст между реальностью и тем, что они задумали с Жаном, казался ему просто невыносимым. Андрей зажег сигарету и глубоко затянулся, руки у него немного дрожали, но со стороны это вряд ли было заметно.

– Месье? – Официант подошел к его столику, это был приветливый мужчина примерно его возраста. Артем и раньше замечал, что в Европе официантами чаще всего работают мужчины, и нет в этом ничего зазорного, в то время как у нас официантки – это обязательно молодые и смазливые девочки-секси. – Вы еще что-то хотите?

– Да, еще чашечку кофе и круассаны. – Артем попытался выдавить из себя самую приветливую улыбку, на которую он был сейчас способен.

– Отлично. – Официант улыбнулся в ответ и ушел выполнять заказ, а Артем достал телефон, подключил вай-фай отеля и набрал в поисковике название своей книги «Проклятие Бискорне». Он решил еще раз ее перечитать, ведь именно с этого романа все и началось. Писал ее Артем долго, скрупулезно собирая все исторические данные в сохранившихся до нашего времени документах, даже несколько раз выезжал за пределы страны, для того чтобы поговорить с теми, кто хоть немного изучал эту тему.

Мужчина допил первую чашечку кофе и снова закурил, паника уже почти отпустила его, но до вечера надо было хоть чем-то занять свой мозг, и Артем решил провести это время в кафе за чтением собственной книги. Шататься по Парижу, в его-то положении, он считал полным безумием. Ему нельзя было привлекать внимание полиции, а выглядел он, скорее всего, неадекватно, если учесть то, что они с Жаном задумали сегодня сделать.

Артем открыл электронную книгу и начал читать с первой попавшейся страницы, в конце-то концов, он знал свой роман наизусть:

«Анни осталась сидеть на кровати, обхватив голову руками, у нее было такое чувство, что еще немного, еще совсем чуть-чуть, и она просто сойдет с ума. Все происходящее с ней в последнее время было невозможно ни понять, ни объяснить простыми человеческими словами, словно над ней навис злой рок и…

«Проклятия будут преследовать тебя…» – вспомнила Анни слова бродяги.

Девушка больше не могла находиться дома, ей не хватало воздуха, она накинула на себя теплый плащ и выбежала из дома следом за месье Карлом. Была глухая, темная, непроглядная ночь, ночь, которая, как казалось Анни, уже никогда не закончится. Девушка стояла на мостовой, и холодный ветер раздувал ее растрепанные волосы, она еще ощущала поцелуи Карла, горячие, страстные, изматывающие, и не представляла, как она будет без них жить дальше».

Артем вспомнил, как он писал этот эпизод в романе. Он тогда долго не мог решиться именно на такой поворот сюжета, да и исторические архивные документы ему в этом мало помогали, что и понятно, кто знает, что произошло на самом деле между мужчиной и женщиной, кроме них самих?

Тогда-то Артему и пришло в голову поискать каких-нибудь дальних родственников месье Карла или, быть может, Катрин, его последней жены. Конечно, в книге все имена были вымышленными, но у реальных прототипов еще могли остаться живые родственники или родня, которая как-то с ними связана. Работа была муторная и неинтересная, Артем не любил копаться в архивах, несмотря на то, что они теперь все занесены в единую электронную базу. Но самое интересное началось потом, когда он выяснил, что из всех героев его книги в живых осталась только прапраправнучка Рози, той самой девочки-цыганки, которую Анни спасла на улице от разъяренной толпы и королевских стрелков. Если можно было доверять архивам, то Рози в 1870 году вышла замуж, а через два года у нее родилась дочь. Сама Рози умерла в 1917 году, а вот ее внучка как раз в это время вышла замуж за русского офицера, эмигрировавшего в Париж от советской власти. У пары родилась дочь, которая вместе с уже престарелыми родителями после окончания Великой Отечественной войны вернулась на родину. Артем понял, что искать единственную оставшуюся в живых женщину, которая имеет отношение к его документальной книге, надо в России, и усмехнулся: ну да, все дороги ведут к нам. Если верить сохранившимся документам, прапраправнучка Рози жила теперь в далекой и глухой сибирской деревеньке, название которой Артем даже не смог найти на карте, и было ей сейчас где-то около 80 лет.

Артем тогда подумал, что искать эту бабушку уже не имеет смысла, потому что она или уже умерла, или выжила из ума, или ничего не знает и не помнит в силу своего возраста. Поэтому Артем на свой страх и риск завершил роман на том, что месье Карл и Анни занимаются любовью, а потом Анни умирает в подвале Нотр-Дам-де-Пари, как и предсказывали ей страшный нищий и цыганка, мать Рози.

С ключом с надписью АМАГКН, который был на шее у Анни, вообще была интересная история. Архивные документы утверждают, что точно такая же надпись была нанесена на одну из стен в соборе Парижской Богоматери, и даже великий Гюго упомянул данный факт в своем бессмертном романе. Но какая связь между надписью на стене под скульптурной композицией, порталом «Страшный суд» и надписью на серебряном ключе, Артем не понимал. Роман «Проклятие Бискорне» основывался на легенде о строительстве собора, которое пришлось на XII век, и о кузнеце по фамилии Бискорне.

Кузнец обещал выковать величественные ворота Нотр-Дама за одну ночь, но такая работа, конечно же, была не под силу простому смертному, и он не успевал в срок. Тогда кузнец заключил сделку с самим дьяволом и продал ему душу, и наутро огромные и великолепные ворота из кованого железа были готовы. Правда, открыть их было невозможно, пока не вызвали священника и он не окропил их святой водой. Перепуганные люди забежали в храм и увидели на полу бездыханного Бискорне, потому что дьявол в оплату за свою услугу забрал его жизнь. Дальше в легенде говорилось, что «все потомки Бискорне будут прокляты», вот в принципе и вся история, на основании которой Лавров написал свой роман, конечно хорошенько его приукрасив. В книге тема с ключом, который на шее носила Анни, осталась не раскрыта. Она умерла в подвале Нотр-Дама, и вместе с ней пропал серебряный ключ.

Изучив некоторые архивные записи, Артем предполагал, что таинственный ключ, описание которого он несколько раз встречал в исторических документах, на самом деле существовал, но когда и где он был утерян, неизвестно. Если сложить все обрывки фактов воедино, то серебряный ключ с надписью АМАГКН и должен был открыть те самые кованые ворота, созданные кузнецом Бискорне. Вполне возможно, что после его смерти дьявол забрал ключи себе, и раз ворота уже были открыты, то этот ключ мог открыть еще одну дверь, а именно ворота ада, или двери портала Страшного суда. Артем наткнулся на такую версию в одном старом письме, скан которого он нашел на историческом сайте, там же еще было написано, что раз в тысячу лет эти ворота может открыть белокурая девственница из рода Бискорне. Вот здесь все более-менее сходилось, Анни не могла открыть ворота ада, потому что лишилась невинности с месье Карлом, и дьявол остался ни с чем, Анни умерла, детей у нее не было, род Бискорне прекратил свое существование. А это означало только одно – ворота ада открыть больше было невозможно, даже если и предположить, что серебряный ключ когда-нибудь найдется.

В существование дьявола Артем, современный молодой человек, конечно же, не верил, но описать этого жуткого персонажа в романе все-таки как-то надо было. Поэтому он придумал нищего бродягу с рыжей бородой и стеклянными, светящимися глазами, предполагая, что это и есть сам дьявол, который вселился в тело нищего.

Ну а после выхода его книги «Проклятие Бискорне», которая получилась очень живой, яркой и очень правдоподобной, ему однажды написал ученый-историк из Сорбонны, Жан. Сначала он довольно долго ходил вокруг до около, а затем предложил Артему стать участником исторического события вселенского масштаба, а именно открыть ворота Страшного суда на скульптурной композиции в Нотр-Даме. Оказывается, Жан тоже был увлечен этой темой таинственного исчезновения серебряного ключа и написал несколько работ, касающихся строительства собора Парижской Богоматери и всех тайн, которые с ним были связаны. И ему удалось найти информацию о том, что ворота ада могут быть открыты и без серебряного ключа в руках белокурой девственницы только 15 апреля 2019 года в 18.50 вечера, потому что, если сложить все цифры этой даты, то получится число Бискорне, то же число получается, если сложить дату, месяц и год рождения кузнеца. Но откроются двери портала Страшного суда, как и положено воротам в ад, только в пучине огня, поэтому Жан и предложил Артему поджечь Нотр-Дам-де-Пари.

Полина была совершенно огорошена, дезориентирована и сбита с толку, она совсем не поняла смысла слов, которые ей только что сказал следователь Синичкин. Она продолжала стоять в дверях в комнату словно вкопанная, в то время как Василий Васильевич деловито прошел мимо, вышел в подъезд и начал звонить в соседские квартиры. Соседи, к которым за один день уже дважды обращаются органы, были, естественно, недовольны, но когда узнали, что пойдут понятыми по делу об убийстве, их недовольство как рукой сняло. Еще бы, у обывателей – и такие эмоции, да еще и не по телевизору в ток-шоу у Андрея Мохнатого, а в настоящей жизни. Бабульки, забыв про давление и радикулит, прибежали в квартиру к Полине.

Синичкин начал обыск, первым делом он конфисковал ноутбук Полины, затем спокойно и неторопливо перевернул все шкафы и тумбочки, но, видимо, ничего интересного для себя не обнаружил. Поэтому он изъял только ноутбук, бабульки подписали документы и, разочарованные, что ничего интересного не произошло, разошлись по своим квартирам. Полина же все еще находилась в шоке.

– Андрея убили? – наконец спросила она, с трудом выговаривая слова.

– Вы хорошая актриса, – усмехнулся Синичкин, – его убили с вашей подачи, верно? Я знаю, и вы знаете, к чему эти театральные жесты? Быть может, просто признаетесь, и суд вынесет вам более мягкий приговор.

Полина посмотрела на Синичкина как на сумасшедшего:

– Вы, вообще, в своем уме? Вы что говорите? Я была в Париже, и зачем мне это делать?

– Наверное, потому, что Андрей Викторович подал на развод, а в случае развода у вас ничего не остается. Или я не прав?

Полина похолодела, откуда, откуда он мог знать, что у нее были такие мысли?

– Это бред! – Не очень уверенно произнесла Полина, она совершенно растерялась.

– Может, и бред, а может, и нет, но сам Андрей Викторович за несколько дней до вашей командировки в Париж отдал моему коллеге Ивану Романову скриншоты с вашей перепиской, где вы прямо говорите своей подруге Монике, что хотите убить мужа и получить все его имущество. Завещание-то готово? Где оно?

Полина похолодела. Как Андрей мог знать, о чем она переписывается с Моникой, ноутбук у нее был запаролен, значит, муж не мог прочитать переписку без нее. Если только сам Андрей и не был этой Моникой…

– Это Андрей, да? – Полина потерла виски, у нее начала кружиться голова. – Эта Моника и есть сам Андрей, верно? Он что, меня проверял? Не верил?

– Да, ваш муж переписывался с вами от имени некой Моники, и вы ему сами все и рассказали, что хотите его смерти и готовы даже заранее сделать завещание. После первого нападения на него Андрей Викторович сказал Романову, что никого не подозревает, разве что вас…

– Меня??? – вскрикнула Полина. – Но почему?

– Если мне не изменяет память, пять лет назад вы уже были на грани развода, и тогда вас больше всего волновало, что в случае чего вы останетесь и без денег, и без квартиры. Андрей Викторович после нападения на него начал сомневаться, не вы ли приложили к этому руку…

– Тогда напала тоже я?

– Тогда нет, потому что на тот момент у вас еще не было подписано завещание, а вот когда сегодня мы обнаружили тело Андрея Викторовича, его убили где-то в районе 11 часов дня, все пазлы сошлись. Это же сделали с вашей подачи, верно?

Полина отрицательно замотала головой:

– Нет! Нет! Это не я…

– А откуда тогда свежее, с недавними датами, завещание? – ухмыльнулся следователь. Василий Васильевич нашел его во время обыска среди документов Полины. Когда она улетала в Париж, то достала его из сумочки и спрятала дома.

– Вы что, экстрасенс и предвидели смерть мужа? Тело сейчас на экспертизе, и пока вы остаетесь здесь, под домашним арестом, и обязуетесь появиться у меня по первому требованию.

Синичкин собрался на выход.

– А… – Полина собралась с силами. – А как его убили? – спросила она, хотя и не хотела этого знать.

– Как будто вы не знаете, – усмехнулся Василий Васильевич.

Когда за следователем захлопнулась дверь, Полина начала метаться по квартире, она бесцельно ходила из одной комнаты в другую и пыталась переварить все, что с ней произошло. Она понимала, что в ноутбуке, который у нее изъял следователь, где-то сохранилась ее переписка с Моникой-Андреем, где она опять же грозится убить мужа, вернее, споить его до смерти. Но до этого составить все то же завещание! А это значит, что, как только Синичкин дойдет до ноутбука, подозрения Андрея еще раз подтвердятся и ее, скорее всего, заключат под стражу в СИЗО. А вот этого она допустить никак не могла.

– Мне нельзя в тюрьму! – пискнула Полина и обязательно бы разревелась, будь в этом хоть какой-то смысл. Андрея кто-то убил, и если на его теле не найдут отпечатков настоящего преступника, то это дело повесят на нее, тем более что и мотивы есть, и завещание, и угрозы.

Единственное место, где она могла сейчас появиться, была ее работа, поэтому Полина быстро собрала с собой смену одежды, выгребла все деньги, которые нашла, прикрыла двери (замок-то был выломан), и, если честно, ей уже было все равно, если из квартиры все вынесут воры. Она прекрасно понимала, что, как только ее свекрови и сестре Андрея станет известно о том, что она первая подозреваемая в деле об убийстве мужа, они ее выкинут из квартиры в тот же момент.

Полина села в свою машину, хорошо, что до Парижа она заправила полный бак, и поехала на работу.

– Ты вернулась? – Аллочка уже закрывала офис. – Что-то случилось?

– Петр попросил поработать с его проектом, причем ему результат нужен прямо завтра. – Эту легенду Полина придумала по дороге на работу. Ей надо было остаться в офисе на ночь, чтобы воспользоваться компьютером и Интернетом, и еще у нее была одна задумка, правда, неизвестно, решится она ее осуществить или нет.

– Хорошо. – Услышав имя денежного мешка, Аллочка сразу успокоилась. – Вот тебе ключи, когда будешь уходить, поставь дверь на охрану, назовешь адрес и мою фамилию, и они все сами сделают. Ты долго собираешься работать?

– Я думаю, до утра. – Вот сейчас Полина не лгала, она действительно хотела остаться здесь до утра.

– Ну, тогда всего хорошего! – Аллочка наконец-то ушла, и Полина, глубоко вздохнув, закрыла за ней двери.

У нее было где-то 12 часов, чтобы успокоиться и решить, как ей поступить дальше. Совершенно ясно, что в городе оставаться нельзя. Полина сварила себе крепкий кофе, села за рабочий компьютер и… в этот момент зазвонил городской телефон. Она посмотрела на часы, полвосьмого вечера, в принципе еще не поздно, и этот звонок мог быть от клиента, но надо ли ей брать трубку? Пока Полина размышляла, кто бы это мог быть, звонить перестали, и девушка с облегчением выдохнула: нет звонка – нет проблем.

Она уже почти допила кофе, когда в двери офиса постучали, Полина вздрогнула, первая мысль была, что ее выследил Синичкин.

Когда до часа икс оставалось полтора часа, Артема начала бить нервная дрожь, уже не помогали ни сигареты, ни собственная электронная книга. Чем больше он размышлял о том, что должен будет сделать через полтора часа, тем хуже ему становилось. Теперь ему все это начало казаться самым настоящим бредом, ну о чем он только раньше думал?

Артем знал, о чем он думал, ему стало настолько скучно жить, он всем пресытился, ничего не хотелось. Может быть, это и есть кризис среднего возраста, но лучше бы он закрутил роман со своей студенткой, честное слово! Но ведь даже не скука его так зацепила, а сама только мысль о том, что он может стать первым ученым-историком, которому удалось раскрыть самую страшную загадку Нотр-Дам-де-Пари. Гордыня, чувство собственной значимости, быть лучше всех, утереть всем нос – вот, что им двигало на самом деле, когда он согласился на предложение Жана.

Артем оставил деньги на столике в кафе и пошел по улице прогуляться. Конечно, он шел прямо к собору, потому что в 18.50 он должен сотворить такое, о чем сейчас и подумать боится. А что, если ненароком пострадают мирные люди? И хотя Жан уверял его, что тот прибор, который сейчас у него в сумке, вызывает лишь точечное воспламенение, но кто же знает… вдруг что-то пойдет не так, и как тогда ему жить, зная, что по его вине погибли туристы?

Артем сейчас совсем не выглядел тем самым Индианой Джонсом, по которому сохли все студентки в его группах, он казался себе полным идиотом, который явно переоценил свои силы.

«Неужели, для того чтобы доказать себе, что я такой крутой парень, я готов пойти на это?» – который раз спрашивал себя Артем и не находил ответа. Ведь он был далеко не дурак, он понимал, что вокруг собора все пространство буквально утыкано камерами видеонаблюдения, что сейчас, в век «развитого терроризма», объект, который посещают тысячи туристов ежедневно, находится под пристальным контролем спецслужб, и просто так выполнить задуманное им и Жаном не получится. Но Жан его уверил, что все будет хорошо, что ему надо просто подойти к собору в 18.20, зайти в один из биотуалетов, который находится поблизости к храму, а именно к пятому слева, потому что именно на него не направлена камера видеонаблюдения. Там переодеться в черную рясу, одежду священнослужителей древнего аббатства Жюмьеж, затем достать из портфеля книгу с молитвами и подойти к собору Парижской Богоматери, как раз там находится скульптурная композиция, портал Страшного суда. Спокойно положить книгу на нижнюю часть скульптуры и отойти в сторону, в 18.50 все должно случиться, а Жан будет неподалеку снимать все на камеру.

Артем дошел до биотуалета и огляделся, перед собором, как обычно, было много туристов, погода стояла просто отличная, и большинство людей прогуливались вдоль Нотр-Дама, делали селфи и радовались жизни. «Я не могу это сделать», – отчетливо понял Артем, и ни признание, ни большие деньги, ни кризис среднего возраста не способны заставить его совершить такой поступок. «Да, я слабак», – с тоской признался себе Артем. Он все-таки зашел в биотуалет, но лишь затем, чтобы выбросить и одежду, и книгу со взрывным устройством в унитаз, да и сам портфель он оставил там же.

Мужчина вышел на улицу и снова огляделся, ему показалось, что в толпе туристов он увидел смуглое лицо Жана, и тогда Артем запаниковал. Они не договаривались о том, что Жан будет за ним наблюдать, потому что вся эта история была основана на чисто добровольной основе, для науки как минимум.

«Мне придется убегать», – подумал Артем, быстрым шагом уходя от собора прочь. Он уже почти бежал, но из последних сил себя останавливал, чтобы не привлекать внимание. Проходя мимо центральных ворот в собор, ведь именно с них все и началось, Артем услышал крики, а затем и вой сирены. Мужчина встал как вкопанный, а навстречу ему бежали перепуганные туристы, которых полиция отгоняла от храма подальше.

– Что случилось? – Артем подбежал к первому попавшемуся мужчине в полицейской форме.

– Собор горит! – крикнул ему страж порядка. – Немедленно уходите прочь!

Артем стоял пораженный, ведь он отказался от своего плана, в последний момент передумал, но кто-то все сделал за него? И тогда он вспомнил, как ему показалось, что в толпе туристов мелькнуло лицо Жана. Быть может, его напарник решил не только снимать видео, но и довести их план до конца?

Артем быстрым шагом поспешил обратно в гостиницу, надо было собрать свои вещи и как можно скорее вернуться в Россию, оставаться в Париже теперь было небезопасно. Уже отбежав на несколько сот метров, Артем обернулся, над собором стоял черный дым, огонь пожирал шпиль храма, кругом выли сирены, а в небе кружили вертолеты.

«Только бы никто не пострадал». Артем ужаснулся тому, к чему он не был готов морально, ведь он в результате так ничего и не сделал, но ощущение того, что он попал в западню, его не оставляло.

Полина жутко испугалась, сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она встала из-за стола и на негнущихся ногах подошла к входной двери в офис.

– Мы уже не работаем! – крикнула она дрожащим голосом. Делать вид, что в помещении никого нет, не имело смысла, в окнах горел свет.

– Это я, откройте! – Полина услышала знакомый голос, но никак не могла понять, кому он принадлежит. «Наверное, это Романов?» Полине почему-то показалось, что это Иван Романов, тот самый следователь, который пропал неизвестно куда и о котором почему-то спрашивал Синичкин.

– Мы уже не работаем! – крикнула Полина, борясь с отчаянным желанием убежать и спрятаться под стол.

– Полина, это Петр, откройте, пожалуйста!

Полина была удивлена, нет, даже больше, она была ошарашена тем, что сама придумала историю о том, что он просил ее поработать ночью над проектом, а тот взял и сам к ней приехал. Двери она открыла сразу же и уставилась на мужчину немигающим взглядом, полным удивления.

– Я встретил вашу Аллочку, – Петр без приглашения зашел внутрь и по-хозяйски закрыл за собой двери, – проезжал мимо и встретил ее. Она сказала, что вы здесь…

– Ну да. – Полина растерялась, она не думала, что и для Петра придется выдумывать легенду. – Я хотела здесь поработать над вашим проектом. Ночью. А завтра бы вам позвонила…

Петр уже сидел в кресле, а Полина все еще продолжала стоять в дверях.

– Да вы, Полина, садитесь. – Клиент был нагл, с этим не поспоришь. Мужчина развалился в кресле как барин и смотрел на Полю с прищуром. – Я думаю, как исправить ситуацию с вашей поездкой в Париж.

– А что здесь можно исправить? – Полина посмотрела на него с удивлением. – Это же не моя вина, что случился этот пожар.

– А я вас и не виню. – Петр снова жестом пригласил Полину сесть напротив него. Он вел себя так, словно это не он, а Полина пришла к нему на работу. – Просто у меня сроки горят. Быть может, вам еще раз слетать в Париж, и уже на этот раз Максим вас сразу же увезет в поместье?

– Это невозможно, – Полина стояла, прислонившись к столу, – у меня утерян паспорт, и меня подозревают в убийстве мужа. – Конец фразы она произнесла про себя.

– Как так? – нахмурился Петр, – где вы его потеряли?

– Вместе с сумкой, где-то в соборе, когда начался пожар. Я не помню, где я ее бросила, была паника.

– Ну, это понятно. – Петр как-то так неприятно потер руки, что Полину передернуло. Вообще этот мужчина вызывал у нее одни негативные эмоции, хотя вроде бы он и не делал ничего плохого. – Потерять потеряли, но, быть может, вспомните что-то странное? Или необычное? Может быть, нашли что-то? Говорят, в таких ситуациях у человека открывается третий глаз.

– У меня ничего не открылось. – Полина подумала, что, кроме серебряного ключа, который, видимо, обронил кто-то из туристов или рабочих, которые занимались реставрацией собора, она ничего «такого» действительно не заметила. О ключе она этому мерзкому Петру говорить не стала, пусть ключик станет для нее талисманом, раз уж она смогла выбраться из такой передряги.

«Из одной выбралась, да в другую угодила», – с тоской подумала Полина. Действительно, могла ли она даже предположить, что, оставшись в живых после пожара и заточения в подвале, по возвращении домой она получит обвинение в убийстве собственного мужа? Полина снова запаниковала, а поэтому решила пока про Андрея и Синичкина не думать.

– Нет, а что вы хотели узнать? – Полина была неприятно удивлена такими настойчивыми расспросами Петра.

– Да собственного говоря, ничего такого я и не собирался выведывать! – Петр даже изобразил какое-то подобие улыбки. – Я хочу предложить вам новый вариант работы, если вы, конечно, еще не передумали.

– Снова в Париж? – нахмурилась Полина. С одной стороны, она сейчас и сама бы была не против рвануть в Париж, там хотя бы ее никто не ищет, но с другой… Наверное, надо остаться здесь и как-то самой попытаться узнать, кто убил ее мужа.

– Вы же сказали, что у вас нет паспорта, – ухмыльнулся Петр, – так что Париж пока отпадает.

– Тогда что же? – У Полины как-то неприятно сжалось сердце.

– Ну, у меня есть загородный дом, довольно большой, но он тоже нуждается в свежем взгляде дизайнера. Быть может, вы погостите у меня недельку-другую, пока я буду в командировке? Сначала разработаете дизайн-проект, потом – первое время – последите за рабочими бригадами, а потом я вернусь.

Полина остолбенела:

– Но?.. Почему я должна у вас жить? Мне кажется это крайне странным…

– Нет, вы меня не так поняли. – Петр хлопнул себя по коленям и поднялся из кресла. – В доме, в жилой его части, будет моя супруга и двое наших детей. Еще домработница и садовник. Но супруге некогда заниматься строителями, у нее дети, да она ничего в этом и не понимает. А вы бы мне сильно помогли.

– Но вы же сказали, что дом достроят через четыре месяца и пока там фундамент? – У Полины не сходились пазлы, но то, что в доме кроме нее еще будет семья Петра, ее очень обрадовало.

– Это второй дом, он для меня лично, так сказать, рабочая резиденция. И раз пока у нас с ним проблема, вернее, с дизайном, давайте хотя бы с другим коттеджем поработаем. Если вы не против пожить за городом пару неделек, буду признателен. Я вам хорошо заплачу за вашу работу. Ну а если откажетесь, то что же, так тому и быть. Подумайте до утра, утром я вам позвоню.

– У меня нет телефона, – как в тумане ответила Полина, ей надо было о многом подумать и принять решение.

– Почему? – удивленно поднял брови Петр, а затем рассмеялся своим отвратительным скрипучим смехом. – А-а-а-а… видимо, вы его тоже оставили в той самой сумке, где и паспорт.

«Что здесь смешного?» – хотела спросить Полина, но не успела, мужчина вышел на улицу.

Полина метнулась к двери и закрыла на ключ, затем выключила верхнее освещение во всем офисе, больше незваные гости ей были не нужны.

«Ну и что мне делать?» – Полина легла на диванчик, на котором обычно сидели клиенты. С одной стороны, предложение Петра, такое неожиданное, было очень своевременным. Можно сказать, ей крупно повезло, потому что ей надо исчезнуть на время из города, а тут Петр ей предлагает пожить у него в коттедже и, пока он в командировке, проследить за работой строительной бригады. Полина знала, что дизайнеры довольно часто курируют свои объекты во время строительства и ремонта, поэтому ничего «такого» в предложении Петра не было.

С другой стороны, Полина опасалась этого странного мужчину, да и сказки про два коттеджа показались ей притянутыми за уши. Но ведь Петр сам не будет находиться дома, с ней останется его семья, а значит, она будет в безопасности.

Полина повернулась на бок, она не могла объяснить даже себе, почему, почему она так не хотела ехать к Петру за город, хотя для нее это был счастливый шанс оттянуть время и разобраться в том, что происходит. Может быть, это была интуиция, а быть может, Полина до сих пор была так напугана произошедшим в Париже, что все свои неприятности напрямую ассоциировала с Петром. Не послал бы он ее в Париж, она не попала бы на пожар… Полина машинально сжала пальцами ключик, который повесила на веревочку на шею. Она была атеисткой, и вместо крестика теперь на ее груди красовался небольшой серебряный ключ, как талисман счастливого освобождения из ловушки.

Полина закрыла глаза, надо было что-то решать, утром приедет Петр. Хотя что здесь решать? Деваться ей все равно некуда, денег у нее мало, домой возвращаться нельзя, там ее, наверное, уже ждет Синичкин, поэтому у нее выход только один.

– Согласиться на предложение Петра, – пробормотала Полина, засыпая. Она так вымоталась за последнее время, настолько устала и эмоционально, и физически, что уснула мгновенно и без сновидений.

О том, что никакие двери портала Страшного суда не открылись, а пожар был локализован только через сутки, Артем узнал уже после своего возвращения в Россию. Все время, пока он находился в аэропорту Шарль де Голль, Артем прямо-таки ждал, когда к нему подойдет полиция и скрутит его под белые рученьки. Но все прошло хорошо, его даже не задержали на таможне, и он беспрепятственно попал в самолет, где все время перелета проспал как убитый.

Родной город встретил его хмурой и холодной весной, да и состояние у Артема было соответствующее погоде – мерзкое и паршивое. До выхода на работу у него еще оставалась пара дней, и поэтому, вернувшись в свою холостяцкую трехкомнатную берлогу, Артем сразу же упал на диван. Наверное, впервые в жизни ему было одиноко и как-то неуютно, он был бы рад любому живому существу рядом, только бы поговорить о том, что с ним произошло в Париже.

Артем, конечно, был рад, что в последний момент у него мозги встали на место, но вся эта историческая чепуха о воротах ада, бродягах и проклятии Бискорне хорошенько повлияла на его способность рационально мыслить. Он долгое время варился во всем этом, сначала собирая документы, затем роясь в архивах. Книга неожиданно и очень быстро стала бестселлером, ее перевели на английский, французский и португальский языки. Артем не ждал, не предполагал и даже не надеялся, что первую написанную им книгу сразу же ждет такой головокружительный успех. Доходы с продаж в других странах были очень неплохими.

У Артема началась, видимо, как он сейчас это понял, некая форма звездной болезни, и поэтому, когда ему написал Жан, профессор из Сорбонны, и предложил сотрудничество, он не напрягся и не насторожился, а посчитал это чем-то само собой разумеющимся. Ну подумаешь, немного подпалить собор Парижской Богоматери! Уже сейчас, думая обо всем этом, Артем хватался за голову руками, ну что с ним случилось? Неужели его звездная болезнь достигла такой запущенной формы, что он мог реально поверить в то, что именно он откроет тысячелетнюю тайну проклятия Бискорне и вместе с тем ворота ада?

Лавров накинул куртку и вышел на балкон покурить. Только сейчас, уже находясь дома, в относительной безопасности, он начинал понемногу понимать, куда могли привести его мечты о славе. К «карьере» международного террориста. Артем схватился за голову.

– Осел! Идиот! Придурок! – это были самые мягкие слова, которыми себя наградил Лавров, докуривая очередную сигарету на балконе.

– На меня твой дым дует! – услышал Артем зычный женский голос и вздрогнул. Его соседка Елена вышла на балкон. Это была полная, тучная пятидесятилетняя женщина тяжелой судьбы, работающая кассиром в продуктовом магазине у дома. – Ты меня своей экологией травишь! – заорала она, развешивая огромные и застиранные женские трусы на балконе. Артем перевел взгляд на разгневанную соседку и спросил:

– Что? – Лавров вообще не понял, о какой экологии кричит эта страдающая ожирением женщина.

– Ты, придурок хренов! – завизжала она, и по ее распаренному лицу потекли крупные капли пота. – Ты травишь меня своим курением, и твоя экология меня убивает!

– Что? – Лаврову показалось, что он ослышался.

– Щас позво´ню в милицию, они тебе быстро мозги на место поставят! – пригрозила воинствующая соседка. – Чтобы знал, как приличных людей дымом травить!

Артем похолодел.

– Не надо полицию! – Только этого ему сейчас и не хватало. – Я уже не курю, видите?

– Еще раз на балконе закуришь, профессор гребаный, я тебя сама с балкона выкину и положу на асфальт, чтобы ты ихние…

Дальше Артем слушать не стал, а быстро ретировался в комнату и крепко закрыл за собой дверь. Еще не хватало, чтобы эта истеричка сейчас полицию вызвала, его и так колотит от всего, что он едва не натворил.

Прошло где-то полчаса, Лавров успел успокоиться и даже забыл про экологичную соседку, он пошел варить макароны на кухню, когда в его дверь позвонили. У Артема едва ложка из рук не выпала, он размешивал воду, в которую кинул соль.

Лавров осторожно прокрался в коридор и заглянул в глазок. Так и есть, толстая тетка все-таки вызвала полицию и теперь кричала на всю площадку:

– Он меня травит! Я вам позво´нила, потому что у меня астма и мне дышать тяжело! Я вота кашлюю! – И она театрально закашлялась на весь подъезд.

Лавров отпрянул от двери, конечно, открывать он не собирался, ну какая соседка все-таки сука.

Артем вернулся на кухню и, не включая свет, хотя уже темнело, доварил макароны с сосиской, положил себе ужин на тарелку и пошел в самую дальнюю от коридора комнату. Там он включил ноутбук и от нечего делать решил порыться в новостной ленте.

«Эксперты полагают, что Нотр-Дам-де-Пари нельзя полностью восстановить», «Хроника пожара», «Человеческих жертв нет».

Конечно, как Артем и предполагал, все новости были о пожаре в Париже, и он внимательно еще раз все перечитал. Особенно его обрадовало, что пожар обошелся без человеческих жертв, и хотя он никаким образом не был причастен к поджогу, Артем был уверен, что это дело рук Жана.

С другой стороны, разве они не договаривались, что поджогом займется он, а съемкой на камеру, как открываются врата ада на портале, изображающем Страшный суд, – Жан? Или его коллега по авантюре был так уверен в том, что Лавров в последний момент струсит, и нанял себе еще одного помощника? Значит, как минимум об этом уже знают три человека, а Лавров страшно этого боялся. Одно дело, когда два известных ученых, он и Жан, вдвоем раскрывают загадку века и пополам делят Нобелевскую премию в области литературы или истории, и совсем другое, когда это уже преступный сговор и здесь еще замешан кто-то третий.

Артем сильно нервничал. С того самого момента, как он сбежал от собора, и до этой самой минуты он так и не включил свой сотовый телефон, потому что не хотел читать ЛЮБЫЕ сообщения от Жана. Да и электронную почту он сейчас просматривал с гулко бьющимся сердцем, но, к счастью, от Жана там ничего не было. Тогда Лавров включил телефон и с радостью обнаружил, что его «коллега» и там ничего не написал, хотя они и договаривались об этом.

Лавров прилег на кровать, ноутбук лежал рядом. Полиция, вызванная дурой-соседкой, уже давно уехала, но он все равно не включил верхнее освещение. Мужчина бесцельно бродил по просторам Интернета и мельком читал топ-новости – то, что, по мнению горе-журналистов, больше всего волнует россиян: «Пузова с женихом улетела на Таити», «Пузова не рожает детей», «Колочкова села на шпагат и не смогла встать», «Андрей Мохнатый подарил пирожок с ливерной колбасой детскому дому и снял про это передачу «Чистое сердце». Но среди всего этого горячечного бреда и безумия нашлась та самая новость, которая заставила Артема вздрогнуть.

«Вчера в аэропорту Шарль де Голль был уничтожен террорист, который пытался улететь в Россию». Лавров только прочитал заголовок, а сердце у него уже оборвалось и ушло куда-то в пятки. На фото, которым была «украшена» эта заметка, голова убитого мужчины была затемнена, а вот руки и ноги трупа были сняты удивительно четко, Артем бы даже сказал, с анатомическими подробностями. На кисти у убитого террориста, «который пытался улететь в Россию», но был вовремя обезврежен, была татуировка в виде горгульи. И Артем был уверен, что перед ним фото Жана.

Лавров откинулся на подушку и закурил прямо в комнате, чего никогда раньше не делал, но сейчас он этого даже не замечал, настолько его поразила эта новость. Жан, без сомнения, хотел прилететь к нему, к Артему, но зачем? Чтобы убить?

Лавров сидел на кровати и курил одну сигарету за другой. Через некоторое время он догадался открыть окно, и в комнате хотя бы появился свежий воздух. У Артема никак не сходился пазл, он точно знал, что Жан – крупный ученый, профессор теологии в Сорбонне, он сам читал его научные работы на французском языке. И каким образом этот книжный червь оказался опасным террористом, которого обезвредили западные спецслужбы, Лавров понять ну никак не мог.

Зато он прекрасно понимал, что если за Жаном следили, а это теперь уже очевидный факт, то спецслужбы с минуты на минуту выйдут и на него, Лаврова Артема, историка-неудачника, заигравшегося в Индиану Джонса, горе-писаку и просто конченого идиота.

В тот момент, когда Лавров в панике решал, куда ему сбежать и где спрятаться, на его электронную почту пришло письмо, и оно было от Жана.

До коттеджа, в котором Полине предстояло пожить пару недель, добирались они довольно долго. Петр, как и обещал, заехал за ней утром в офис, Полина дождалась Аллочку, отдала ей ключи и села в машину к своему странному рыжеволосому клиенту. Хорошо, что за рулем был водитель, молодой и довольно симпатичный парень, это хоть как-то разрядило обстановку, потому что Петр был, как всегда, мрачен, а Полина не находила себе места от беспокойства.

За ночь она так ничего и не придумала, как ей доказать, что она ну никак непричастна к убийству своего мужа? Она и понятия не имела, с чего вообще надо начинать такие дела и есть ли у нее хоть шанс что-то изменить. Если бы Иван Романов вел это дело, Полина считала, что ей удалось бы с ним хотя бы просто поговорить, спросить, что дальше делать, и так далее. Но этот Синичкин был совершенно непробиваемым чурбаном, да и к тому же для себя он уже решил, что Полина виновна.

Она сидела на заднем сиденье автомобиля, Петр – рядом с водителем, в салоне негромко играло радио. Полина слышала, что все время в новостях, между музыкальными композициями, рассказывают о пожаре в Нотр-Дам-де-Пари. Понятно, что эта история была на пике в ротации, и о ней не говорил разве что ленивый. Полина поежилась, она отчетливо вспомнила, как несколько дней назад валялась в мрачном подвале собора и единственное, о чем мечтала, так это остаться живой и вернуться домой. Осталась. Вернулась. И попала из огня да в полымя, так, кажется, говорят.

Полина машинально дотронулась до серебряного ключа, который висел у нее на цепочке на груди, талисман был с ней, а что делать дальше, она обязательно придумает.

За окошком мелькала сельская дорога, они уже давно выехали из города и теперь неслись где-то между Частоозерьем и Кривоголовкой, это большие сельскохозяйственные районы области. В апреле в лесу еще лежит снег, Полина с тоской наблюдала за серо-черными кучками, разбросанными то здесь, то там. Голые черные ветки деревьев, прошлогодняя серо-бурая листва, черный снег и сизое хмурое небо. Пожалуй, апрель мог бы взять пальму первенства среди самых депрессивных месяцев в году. Или Полину сейчас все просто так раздражало, потому что вся ее жизнь в один день пошла коту под хвост.

Или не в один день? Полина задумалась, быть может, эти изменения назревали давно, но она упрямо продолжала прятать голову в песок?

– Мы скоро? – спросила она у Петра, когда сельская дорога опять сменилась автострадой и они продолжили свое увлекательное путешествие дальше.

– А что? – безразлично поинтересовался Петр. Водитель молчал, видимо, по контракту ему разговаривать запрещалось.

– Мне бы в дамскую комнату и кофе выпить. – Полина давно уже хотела в туалет, и у нее шумело в ушах, потому что укачало на ухабистой дороге.

– Остановись на заправке, – приказал Петр водителю, – заодно и поедим.

– Мне кофе вполне хватит! – Полина была не голодна.

Минут через двадцать впереди показалась автозаправочная станция, довольно приличная, насколько она вообще может быть приличной на наших дорогах. Но эта расположилась на пересечении трех основных автомагистралей двух областей, к тому же принадлежала одному известному банку, поэтому здесь были и туалет, и кафе, и магазин, и даже бесплатный Интернет.

Безмолвный водитель Петра высадил ее у кафе, сам Петр из машины не вышел, и мужчины поехали дальше заправить автомобиль бензином.

Полина зашла внутрь, купила кофе (только так, по чеку, можно было попасть в туалет), посетила уборную, сделала там все свои дела, вернулась в кафе и села за столик. Пока она медленно пила кофе, по большому телевизору крутили какие-то клипы, затем менеджер кафе взяла пульт и настроила на новостной канал: и снова пожар в Париже, Нотр-Дам, пылающий в ночи. Полину передернуло, ну сколько можно? Неужели она теперь каждый раз будет вздрагивать при упоминании об этом пожаре?

Полина допила кофе и выкинула пластиковый стаканчик в урну, но умудрилась промахнуться, и он упал на пол. Капельки кофе попали на светлый керамогранит, Полине стало стыдно, она нагнулась, подняла стаканчик и выбросила его в корзину для мусора. В этот момент в кафе зашел Петр и огляделся, он явно искал ее. Полина на секунду подумала, вот было бы здорово сейчас не вылезать из-под стола да так здесь и остаться и не ехать к этому буке в коттедж, но…

– Я здесь! – Она вынырнула из-под стола и помахала рукой Петру, в этот момент ее внимание на экране большого телевизора привлек репортаж об уничтожении арабского террориста в аэропорту Шарль де Голль, который собирался лететь в Россию. Труп был показан размыто, а вот фото самого преступника – на весь экран, Полина подумала, что она где-то точно его видела, но не могла вспомнить где.

– Я вас везде ищу, – недовольно отозвался Петр, – что вы под столом делали?

– Ничего, – отмахнулась от него Полина, у нее было такое странное, неприятное чувство, когда точно знаешь, что где-то с этим человеком сталкивалась, но не можешь вспомнить где.

Она первая вышла из кафе, следом за ней Петр. До коттеджа ехать было еще минут сорок, и когда водитель свернул на асфальтированную дорожку, ведущую к одинокому дому посреди леса, Полина не поверила своим глазам.

– Это вы здесь живете? – Как только автомобиль остановился, она вышла и огляделась. Кругом сосновый лес, говорят это очень полезно для больных легких. Одинокий коттедж огорожен высоким забором, есть ворота, рядом ни единой живой души. Полине стало нехорошо.

– Да, – Петр вышел из машины за ней следом, – здесь скоро будет элитный коттеджный поселок, дороги, вся инфраструктура, больница там, садик и даже своя частная школа. А пока вот так. – И мужчина пожал плечами.

Полина подумала, что более мрачного и неуютного места она и представить себе не могла, но промолчала. Тем временем Петр достал ключи, открыл ворота, и они зашли внутрь, а водитель заехал на автомобиле за ними следом.

Во дворе было несколько подсобных построек, качели для детей, это обрадовало Полину, потому что она уже не знала, что и думать. Какой-то замок графа Дракулы, не иначе. Пока Полина размышляла, какая чокнутая жена согласилась рожать от этого мрачного типа детей и жить в лесу, двери в коттедже открылись и им навстречу вышла молодая и очень симпатичная женщина.

– Вы, наверное, Полина? – Она заулыбалась и подошла поближе. – А я Наташа, супруга Петра, а вот там мои дети.

В окне первого этажа она увидела мальчика лет десяти, который держал на руках примерно годовалого младенца.

– Очень приятно. – Полина протянула ей руку. – Я ваш дизайнер.

– Да, мне муж рассказывал, – улыбнулась Наташа и подошла к Петру, который хмуро стоял у ворот. – Здравствуй, любимый! – Она поцеловала мужа в щеку, но Полине показалось, что, когда женщина дотронулась до него губами, ее непроизвольно передернуло.

– Ну, привет! – Петр в ответ ее тоже чмокнул в щеку. – Полина поживет здесь какое-то время, пока идет строительство на втором этаже.

– Хорошо! – Наташа пошла к дому, – Полина, не забудьте вещи, я покажу вам вашу комнату.

Полина удивленно посмотрела на Петра, типа, и это все? Ты с нами даже в свой собственный дом не зайдешь? Мужчина словно прочел ее мысли:

– Мне пора ехать, сегодня вы, Полина, посмотрите на объект, чертежи у вас есть. Прикиньте, какой дизайн вы бы мне могли предложить, набросайте несколько вариантов, сильно не торопитесь, но и не задерживайте работу. Через три дня я приеду и выберу проект, затем привезу вам прораба строительной бригады ремонтников, вы ему скажете, что купить, и начнете делать ремонт.

Полина в ответ утвердительно кивнула и пошла следом за Наташей.

– Ваши вещи! – Петр протянул ей сумку, с которой она вчера убежала из дома.

– Спасибо! – Полина случайно дотронулась до руки Петра, и ее передернуло, словно она раздавила таракана. Почему этот мужчина вызывает у нее такое отвращение? Просто на физическом уровне.

Женщины вошли в дом, а Петр уехал в город по делам.

– Ну, обустраивайтесь у нас! – Наташа была очень симпатичная и приятная, чем больше на нее смотрела Полина, тем меньше она понимала, что такая интересная женщина делает рядом с этим тщедушным и неприятным мужчиной. Разве что у Петра и вправду огромные деньги?

– Мы живем на первом этаже, – Наташа начала экскурсию по коттеджу, – здесь у нас восемь комнат и гостевая, где вы будете жить. На втором этаже голые стены и вот там-то и нужен дизайн-проект. Это мои дети, сын Андрей (Полина вздрогнула) и дочь София.

– Привет, малыши! – Полина улыбнулась детям, но мальчик в ответ лишь хмуро на нее посмотрел и передал младенца в руки матери.

– Андрюша у нас не очень любит гостей, – извинилась за сына Наташа.

– С нами в доме еще живут няня, повар и охранник, он же мой водитель. Коттедж сдается на сигнализацию, поэтому вечером из него можно выйти, только предупредив меня, иначе приедет группа быстрого реагирования. До ближайшего поселка около часа, там у них есть опорный пункт, вот они через час и приедут, и если не найдут ничего криминального, то выставят нам огромный счет, а Петр очень не любит зря выбрасывать на воздух деньги…

Полина лишь кивала головой в ответ и все думала, ну как такая симпатичная и, с первого взгляда, хорошая женщина могла выйти замуж да еще и родить от Петра детей? Было в этом мужчине что-то отталкивающее, что-то из разряда «не объяснить словами, но чувствуешь каждой клеточкой тела», что-то такое, что, когда Петр выходит из комнаты, сразу же в ней становится светлее.

– Вот ваша комната! – Полина так задумалась, что не заметила, как Наташа подвела ее к комнате, в которой она будет жить.

– Здесь у вас есть все, что необходимо! – Они вошли внутрь, и Полина огляделась. Да, действительно, все, что ей необходимо, на месте: кровать, кресло, ноутбук на столе, веселенькие занавески на окнах, телевизор на стене и платяной шкаф с зеркалом во весь рост.

– Спасибо! – Полине хотелось как можно быстрее остаться одной, и Наташа это почувствовала.

– Ну, обживайтесь! Обед у нас в два часа, спускайтесь вниз, там накроют на всех, ужин в девять, обычно на ужин приезжает Петр.

– Хорошо, – вымученно улыбнулась Полина, почти что захлопнула перед Наташей двери и прошлась по комнате. Ну да, довольно мило, только как-то все необжито, что ли, словно все только привезли из магазина. Хотя Петр вроде бы что-то говорил по поводу «только переехали», «все в стадии ремонта».

Первым делом Полина села за ноутбук и сразу же убедилась в том, что Интернет в коттедже уже подключили. Бесцельно побродив по Всемирной паутине, она решила, что пора уже изучать проектные документы, которые передал ей Петр. Гостеприимство этого странного клиента могло закончиться в любой момент, надо работать. Полина вздохнула, отодвинула ноутбук и разложила на столе чертежи.

В письме была всего одна-единственная строчка, но она заставила Артема похолодеть от ужаса.

«Жди гостей».

Ларов отпрянул от ноутбука, словно из него выскочила ядовитая змея, он неудачно повернулся и упал с дивана на пол, довольно ощутимо ударившись головой. «Жди гостей»? Это была явная угроза, и Артем это, конечно, понял, он лежал на полу в своей спальне и думал, что как это все-таки здорово, что спецслужбы обезвредили Жана, который собирался его проведать. Но сама ситуация не давала ему покоя. Как известный ученый превратился в террориста и как это обстоятельство теперь повлияет на жизнь самого Артема?

У Лаврова даже промелькнула мысль, что, быть может, стоит полететь в Париж, прийти на кафедру к Жану и все разузнать? Но, с другой стороны, угроза миновала, Жан мертв и можно жить как раньше.

– Без ворот ада и таинственного серебряного ключа, открывающего преисподнюю, – пробормотал Артем, поднимаясь с пола.

Лавров решил сходить в магазин, чтобы немного отвлечься, да и продуктами запастись не мешало бы. К тому же с минуты на минуту должна прийти домработница Валентина, конечно же, он не сам убирал свою холостяцкую берлогу. Два раза в месяц к нему приходила тетя Валя, прибирала, стирала и гладила белье и относила вещи, по необходимости, в химчистку.

Лавров уже стоял в куртке в коридоре, когда в замке зашуршали ключами, Артем открыл двери и улыбнулся:

– Тетя Валя, привет!

Сколько лет было «тете Вале», Артем не знал, может, около шестидесяти, может, чуть больше. Выглядела женщина совершенно неопределенно: полная, с огромной грудью и короткой стрижкой. Она хорошо делала свою работу, ну а больше от нее ничего и не требовалось.

– Приехали уже? – улыбнулась домработница. – А я куму вашу книгу купила, подпишете?

Тетя Валя очень гордилась тем, что работает у самого настоящего писателя, и везде, где это только было возможно в ее кругах, это подчеркивала и всячески афишировала.

– Конечно, подпишу. – Артем вышел в подъезд. – Как вернусь из магазина, так сразу и подпишу.

И чтобы избежать дальнейшего разговора, он, проигнорировав лифт, побежал по ступенькам вниз.

Во дворе Артем снова закурил, при этом он опасливо оглянулся, ему пришло в голову, что приверженица ЗОЖ Елена может сейчас стоять на своем балконе и за ним наблюдать. Лавров быстро докурил сигарету, подошел к своей машине, припаркованной на частной стоянке, принадлежавшей жильцам этого дома, а затем передумал. Мужчина решил прогуляться и дойти пешком, благо супермаркет был в десяти минутах ходьбы, да и погода на удивление выправилась. Стоял теплый, безветренный весенний вечер, уже давно стемнело, но людей на улицах до сих пор было много.

Артем любил иногда прогуляться вот так вечерком, в такие моменты ему всегда хорошо думалось, а сейчас как раз именно такая ситуация. Лавров медленно шел по тротуару и размышлял. Если предположить, что Жан все-таки выполнил задуманное ими в одиночку, вполне естественно, что спецслужбы его вычислили и обезвредили. Чтобы не привлекать лишнее внимание и не называть громкое имя профессора Сорбонны, его могли запросто переименовать в террориста, тем более что поджог собора такого масштаба, как Нотр-Дам-де-Пари, был действительно чреват крупными неприятностями. Это Артем мог понять и даже с трудом принять. Но что он не мог понять совершенно, так это какого черта Жана понесло в Россию? Да еще и это странное письмо с угрозами. Зачем, к чему? Вот именно здесь пазл никак не складывался. Если Жан был действительно просто увлеченным ученым теологии, как в принципе и он сам, то он бы никогда не полетел в Россию, чтобы отомстить Артему. Это в принципе не имело смысла, так как их договоренность была предельно четкой и ясной: если они оба рискуют и участвуют в поджоге, то и лавры славы им достанутся пополам, хоть Нобелевская премия, хоть любые последующие контракты с заинтересовавшимися ими компаниями. Если один из них выходит из игры, то второй действует самостоятельно, на свой страх и риск. В тяжелых раздумьях Артем дошел до супермаркета, купил первые попавшиеся продукты, коньяк, блок сигарет и медленно побрел домой. Его не было где-то около часа, за это время тетя Валя, конечно, квартиру прибрать еще не успела, обычно это занимает часа три. Меньше всего на свете Лавров хотел сейчас разговаривать со своей домработницей или болтаться у нее под ногами, поэтому он решил подняться домой, выложить продукты в холодильник, подписать эту чертову книгу, он ее уже почти ненавидел, а затем уехать в спорт-бар и там спокойно выпить пива и посмотреть любой спортивный канал. Все что угодно, лишь бы перестать думать о пожаре, а теперь еще и о Жане.

Артем вызвал лифт, но он долго не приходил, а затем красная кнопка вызова и вовсе перестала гореть. Лавров тяжело вздохнул, но деваться было некуда, и он пошел наверх пешком. Первые этажи он прошел довольно быстро, но чем выше он поднимался, тем чаще останавливался перевести дыхание. Вот и сейчас его скрутило буквально у двери собственной квартиры. «Надо бросать курить, дыхалка совсем плохая», – подумал Артем и согнулся пополам. Пока он, тяжело дыша, пытался восстановиться, заметил, что дверь в его квартиру закрыта не плотно.

– Что за черт? – искренне удивился Артем и толкнул ее рукой. Дверь легко открылась, в коридоре горел свет.

– Тетя Валя? – крикнул Артем, заходя в квартиру. Только сейчас, услышав свой голос, он подумал, как по-дурацки это звучит «тетя Валя». Что он, пацан, что ли, вечно молодящийся хипстер? Надо спросить ее отчество, решил Лавров и прошел на кухню. Домработница обычно там проводила больше всего времени: почистить плиту и холодильник, протереть посуду, помыть раковину и пол. Однако сейчас ее там не оказалось, хотя она и была до сих пор в его квартире: Артем в прихожей заметил ее обувь и сумку, да и пальто висело, где обычно она его оставляет.

– Тетя Валя? – неуверенно позвал Артем, ему неожиданно стало не по себе. Он остановился на кухне, тяжело вздохнул и медленно пошел в комнаты. – Тетя Валя, вы здесь?

В квартире было очень тихо, так тихо, что казалось, у Артема прямо сейчас разорвутся барабанные перепонки. В спальне горел свет, Лавров подумал, что это хорошо, наверное, домработница там перестилает его постель и поэтому его не слышит.

– Тетя Валя! – Он толкнул приоткрытую дверь в спальню. – А я вас везде ищу…

Она лежала на полу, нелепо раскинув руки, одна нога у нее было вывернута в неестественной позе, словно кто-то переломал женщине все кости. Вместо лица была одна сплошная кровавая каша…

– Господи… – пробормотал Артем и попятился. Как много крови, кровь была везде, на полу, на стенах, на его постели, которая теперь, казалось, была заправлена алыми простынями. Лавров прижался спиной к стене и закрыл глаза, он слышал, что от нервного перенапряжения так бывает: галлюцинации, кажется, что видишь то, чего на самом деле и нет. А у Артема последние дни были один другого хлеще, немудрено, что ему такие ужасы мерещатся. Лавров стоял в своей спальне, прижавшись спиной к стене, глаза его были закрыты, он уже почти сумел убедить себя в том, что это всего лишь видение, сейчас досчитает до десяти, и все исчезнет… И он действительно уже почти бы убедил себя в этом, если бы не запах. Густой, тяжелый запах меди, запах крови, был настолько силен, что Артема затошнило.

– Один-два-три-четыре. – Он считал медленно, не торопясь, словно пытаясь оттянуть время до того момента, когда придется смириться с реальностью. – Восемь-девять-десять…

Артем открыл глаза, но ничего не изменилось – тетя Валя лежала у него на полу в спальне, в луже крови, а лица у нее больше не было, похоже, что ей выстрелили прямо в голову.

Артем подумал, что надо вызывать полицию, а потом услышал, как в коридоре тихонько хлопнула входная дверь.

Петр, как и обещала Наташа, действительно приехал домой на ужин. Полина услышала звук подъезжающей машины у себя в комнате и выглянула в окно. Так и есть, приехал ее господин-заказчик. Она вздохнула, выключила ноутбук и спустилась вниз, надо было поприсутствовать на семейном ужине, рассказать, как продвигается ее работа, и поделиться планами относительно сроков окончания ее дизайн-проекта с хозяевами дома. Полина сегодня действительно хорошо поработала: проверила и перепроверила некоторые размеры, рассчитала объем предстоящих работ и даже накидала на черновик несколько вариантов дизайн-проектов для коттеджа.

– Добрый вечер! – Полина спустилась вниз как раз в тот момент, когда Петр вошел в дом. Наташа тоже вышла его встречать, видимо, у них в семье было такое правило – встречать папу, потому что оба ребенка были в коридоре.

– Здравствуй, любимый! – Наташа поцеловала мужа в щеку, на руках у нее была девочка, которая недовольно захныкала. Андрей тоже был рядом с матерью, но он не сделал и шага в сторону отца, а продолжал стоять с крайне недовольным видом, поджимая узкие губы в злой ухмылке.

«У Петра проблемы с пацаном», – поняла Полина, но виду не подала. Вполне возможно, что мальчишка так реагирует только потому, что у его родителей недавно родилась дочка. Полина знала, что многие дети ревнуют своих пап и мам к младшеньким, скорее всего, здесь именно этот случай.

– Всем привет! – не очень дружелюбно ответил Петр, снял пальто и бросил его на кресло в коридоре. – Как провели день?

Молчаливую агрессию сына он просто проигнорировал и прошел мимо мальчишки в столовую. Женщины потянулись за ним следом. Полине очень не хотелось ужинать вместе с этими странными и чужими для нее людьми, особенно с Петром, но деваться ей пока было некуда. За весь день ей так ничего и не пришло в голову, она до сих пор не представляла, что ей надо делать, чтобы снять с себя обвинения в убийстве мужа. И если честно, она даже боялась думать на эту тему, потому что пока выхода из тупиковой ситуации, в которую она сама себя и загнала, было не видно.

– Хорошо! – бодро ответила Наташа и пригласила всех за стол. Андрей молча зашел в столовую и сел на свое место.

– Я тоже неплохо, – попыталась улыбнуться Полина, – я сегодня много работала и готова после ужина обсудить с вами некоторые рабочие моменты.

– Это хорошо! – Петр кивнул головой. – Обсудим! А пока давайте поужинаем!

Домработница, неприветливая и молчаливая женщина, которую Полина за весь день видела только два раза, да и то мельком, принесла из кухни горячее и салаты. Сидящие за столом принялись лениво жевать, видимо, аппетита ни у кого не было. Наташа посадила дочку в детское кресло и дала ей какую-то смесь в бутылочке. Андрей мрачно поковырял вилкой в макаронах с мясом и обратился к матери:

– Я не хочу есть, можно мне уйти в свою комнату?

– Нет, – зло цыкнул на него Петр, так резко и неожиданно, что Полина даже вздрогнула и недоуменно уставилась на мужчину. – Ты останешься со всеми!

Полина посмотрела на Наташу, но та продолжала вяло жевать свой ужин, совершенно не обращая внимания на перепалку сына с отцом, как будто это ее совсем не касалось. Тогда Полина посмотрела на мальчика, в глазах у Андрея застыли слезы и… ужас? Было видно невооруженным глазом, что ребенок до смерти боится Петра. Полина тоже больше не хотела оставаться за столом, да побоялась, что Петр и на нее закричит, если она сейчас решит закончить этот нудный ужин.

За столом повисло напряженное молчание, никто ничего не говорил, не спрашивал, все сосредоточенно жевали, а Полине уже кусок в горло не лез.

– Я, пожалуй, пойду к себе в комнату, – все-таки не выдержала она. – Спасибо за прекрасный ужин.

– Я позже к вам зайду, – буркнул Петр, продолжая спокойно ужинать.

Когда Полина выходила из гостиной, она посмотрела на всех присутствующих: Наташа грустно кормила дочку из бутылочки, Андрей со слезами на глазах доедал макароны, и только Петр восседал во главе стола с самодовольным лицом. И хотя вроде бы ничего страшного сейчас не произошло, у Полины было ощущение, что она словно в дерьме вывалилась, хотя объяснить свои эмоции она не могла. Ну повздорили папа с сыном, даже почти и не ругались, так, отец несколько грубо оборвал сына, ну и что из этого делать трагедию? Никто ни на кого матом не орал, детей не били, но Полине хотелось сбежать из этого коттеджа куда глаза глядят.

Она вернулась в свою комнату и прилегла на диван, после этого ужина ей что-то действительно было нехорошо: кружилась голова и немного болел низ живота, словно перед месячными. Полина вспомнила, когда они приходили в последний раз, и даже удивилась, что живот тянет сегодня, до часа икс еще было две недели. Полина натянула на себя плед, согрелась и не заметила, как уснула.

Проснулась она оттого, что захотела в туалет. Посмотрела на часы и ужаснулась – без четверти полночь. Полина побежала к Наташе, но у женщины двери в спальню уже были закрыты, а стучать ей показалось очень невежливым. Зато на кухне она нашла домработницу, ту самую серую и неприметную женщину, которая подавала им блюда на ужин.

– Петр уехал? – спросила Полина у нее.

– Да, давно уже, – безразлично ответила женщина.

Полина вышла из кухни и едва не расплакалась от злости на себя, ну как она могла уснуть так не вовремя? И почему Петр ее не разбудил? Сегодня надо было много что обсудить, чтобы работа двигалась дальше. Будь у Полины сотовый телефон, она ему бы сейчас написала и попросила о ближайшей встрече. Но раз телефона у нее нет, придется ждать утра и просить, чтобы Наташа ему сама написала и спросила.

Вернувшись в свою комнату, Полина снова легла на диван, но сон к ней не шел. Промаявшись около часа, она встала, включила ноутбук и в очередной раз посмотрела новости: все так же о пожаре в Нотр-Дам-де-Пари, затем всякая ерунда и чернуха, все как обычно. А потом ей пришло в голову ввести в поисковик «Иван Васильевич Романов», почему-то Полине никак не давала покоя история с таинственным исчезновением из ее жизни этого следователя. Тем более что с Синичкиным они общий язык точно никогда не найдут, а как-то выйти из этой жуткой истории с убийством мужа она хотела. Полина подумала: может, Романов есть где-нибудь в социальных сетях и она ему сможет написать и попросить о встрече? Надо было начинать делать хоть какие-то шаги, чтобы снять с себя все обвинения, но кроме того, чтобы встретиться с Романовым и все ему объяснить, ей в голову ничего не приходило. Итак, Полина набрала в Яндексе: Романов Иван Васильевич, и тотчас поисковик ей услужливо показал сразу же несколько новостей.

«Прощание со следователем, сотрудником следственного комитета города N, Романовым Иваном Васильевичем, состоится 18 апреля в 15.00 в траурном зале городской больницы № 2», – прочитала Полина и не поверила своим глазам. Она судорожно прошлась по нескольким ссылкам, касающимся следователя Романова И. В., и все они были об одном и том же… в 15.00 в траурном зале городской больницы № 2 можно было с ним проститься, а спустя два часа его похоронили.

Полина откинулась на стуле назад и с ужасом закрыла глаза, у нее тряслись руки так, что она до боли сжала кулаки и попыталась успокоиться. «Значит, не зря у меня были такие плохие предчувствия, – старалась спокойно размышлять Полина, – и неспроста этот урод, эта скотина Синичкин ко мне приперся. Значит, Романова все-таки убили». В том, что причиной смерти Ивана Васильевича было убийство, она даже и не сомневалась. Кроме того, у нее уже почти не оставалось сомнений и в том, что и к его смерти она имеет какое-то отношение.

– Вы не спите? – услышала Полина голос и едва не упала со стула: в комнату к ней заглянула Наташа. – Я смотрю, свет горит, вы не спите? – повторила она свой вопрос.

– Нет, не спится. – Полина из последних сил старалась сохранить спокойное выражение лица. – Вы меня напугали, – выдавила она из себя улыбку.

– Простите, я не хотела. – Наташа без приглашения вошла в комнату к Полине и села на диван. – Вы так поздно работаете? – Она кивнула на включенный ноутбук.

– Да, вот так… – протянула Полина, пытаясь понять, зачем жена Петра к ней приперлась в такое позднее время. – Кстати, я хотела вас попросить: пожалуйста, скажите своему мужу, что сегодня у нас должна была состояться важная встреча по дизайн-проекту, а я уснула… Что я приношу свои извинения и завтра или послезавтра его жду, чтобы все обсудить.

– Петр улетел по делам, – отмахнулась от нее Наташа, – он вернется только в следующий вторник, тогда я ему и передам.

– Но… как… – Полина совершенно растерялась, – он улетел, но ничего мне даже не сказал…

– Он попросил меня это вам передать. – Наташа нахмурилась. – Будить он вас не стал, а сотового, чтобы позвонить и лично вам все объяснить, у вас нет. Поэтому Петр и попросил меня до вас все донести.

– Спасибо, – растерянно протянула Полина. В голове у нее мысли сумбурно переплетались. Убийство Андрея, похороны следователя Романова, пожар в Нотр-Даме, а теперь еще и Петр привез ее к себе в загородный дом, а сам улетел черт знает куда на целую неделю, хотя он вроде ее предупреждал о командировке? Или нет?

– Вы чем-то расстроены? – Наташа явно не собиралась никуда уходить. То ли ей было одиноко и скучно и она искала, с кем бы поговорить. То ли она пыталась выведать у Полины какие-то вещи и пока не знала, с чего лучше начать…

– Вы давно знаете моего мужа? – все-таки решилась Наташа задать свой главный вопрос, и Полина едва не рассмеялась вслух. Неужели эта женщина думает, что она любовница Петра? Только при одной мысли о том, что этот мерзкий и такой неприятный для нее тип мог до нее хотя бы дотронуться, и это еще при том, что она асексуал и девственница, Полине стало смешно. Какие бабы все-таки – непроходимые идиотки, и Наташа, похоже, точно такая же.

– Я знаю его совсем недавно, – ответила Полина, едва сдерживая ухмылку. – Он заказчик в нашей дизайн-фирме, как говорится, вип-заказчик. У меня сорвался проект с вашим домом в Провансе, я попала в Нотр-Дам во время пожара и… короче, это уже другая история. Так вот, после того как я не по своей воле, но завалила проект в Провансе, ваш супруг попросил меня как можно быстрее довести до ума этот коттедж.

Наташа напряженно молчала, судя по ее удивленному лицу, о «ее» доме в Провансе она ничего не знала. Полина растерялась: может быть, сейчас она случайно стала причиной ссоры между Наташей и ее мужем, так как рассказала то, о чем следовало молчать? Но ведь Петр ее ни о чем не предупреждал…

Полина почувствовала, что очень сильно устала. Эта жуткая новость о Романове до сих пор не выходила у нее из головы, а теперь еще и Наташа досаждает ей с этими бабскими домыслами.

– Наташа, если вы не против, я очень устала и хотела бы лечь спать, – начала Полина и осеклась, не договорив до конца. Наташа смотрела на нее как-то… как-то с жалостью, что ли… потом она хотела что-то ей сказать, но передумала и просто ответила:

– Да, конечно, спокойной ночи! – И тотчас вышла из комнаты.

Полина растерялась, на душе остался очень неприятный осадок, она словно упустила что-то очень важное, что-то не поняла или поняла, но не так, и еще ей стало страшно.

– Надо ложиться спать, – пробормотала Полина, тем более что чувствовала она себя все хуже и хуже. У нее кружилась голова, была какая-то общая слабость, но при этом сон так и не шел. «Может, я заболела?» – уже подумала Полина, скорее всего, ее подкосил какой-то очередной сезонный вирус. Ну тогда надо пойти к Наташе и попросить у нее градусник, жаропонижающее и противовоспалительное.

Полина поднялась с дивана, и комната качнулась у нее перед глазами, вот тогда-то она и напугалась по-настоящему, потому что еще никогда в своей жизни не чувствовала себя так плохо. Буквально по стеночке она вышла в коридор и пошла к спальне Наташи, у которой хотела попросить о помощи.

– Вы куда? – неожиданно ей дорогу преградил сын Петра. Мальчишка возник перед Полиной так неожиданно, что она испугалась и вздрогнула.

– Я к твоей маме…

– Она не моя мама, – Андрей смотрел на нее совершенно серьезно, – этот Петр мне не отец, вам надо бежать отсюда, вы попали в беду.

– Что? – Полине показалось, что она ослышалась, какой ужас говорит этот ребенок. – Ты о чем вообще?

– Андрей? – из спальни выбежала Наташа. – Почему ты не спишь? Что ты здесь делаешь? О чем ты говорил с нашей гостьей?

Как бы плохо Полина себя ни чувствовала, она заметила, что Наташа была страшно напугана и дергала мальчишку за руку, чтобы как можно быстрее его увести.

– Ни о чем я с ней не говорил, – буркнул ребенок и выразительно посмотрел на Полину, типа «сама все видишь».

– Он вам что-то сказал? – Наташа крепко-накрепко держала Андрея за руку.

– Нет, ничего он мне не сказал. – Полина почувствовала, что сейчас лучше промолчать. – Мне нужны лекарства, у вас есть аптечка?

– Андрей, иди в свою комнату. – Наташа проследила, пока мальчик не уйдет к себе и за ним не закроется дверь. – Да, у нас есть аптечка, пойдемте за мной.

Полина сделала шаг и упала, в голове гудело, коридор поплыл перед глазами, а потом она и вовсе потеряла сознание.

Стук закрывшейся в коридоре двери подействовал на Артема как звук выстрела, он вздрогнул и заметался по спальне. Половину комнаты занимало то, что осталось от тети Вали, и наступить ногой в «это» Лавров точно не хотел. Поэтому он выскочил в гостиную и судорожно огляделся. Он искал что-то тяжелое или острое, потому что убийца его домработницы, может быть, еще находится с ним в квартире? Или только что ее покинул, но почему тогда Артем до сих пор жив?

Лавров поднял с пола десятикилограммовую гирю, он иногда «качал» дома мышцы рук, а теперь стоял с ней наперевес и думал, что делать дальше. Вызвать «Скорую помощь»? Но она уже тете Вале точно не нужна. Тогда надо вызвать полицию? Артем медленно и тихо шел в коридор, сердце стучало у него где-то в горле, казалось, что его стук слышен по всей квартире. В коридоре было пусто, Лавров заглянул на кухню, в туалет и в оставшуюся комнату – тоже никого. Тогда он дрожащими руками запер входную дверь и осел на пол, от страха и напряжения его ноги ослабли.

Что делать? Что теперь делать? Мысли вихрем кружились в голове у Артема. Конечно, вызвать полицию было бы самым правильным решением в его ситуации, и чем дольше он медлит, тем труднее будет объяснить это в органах. Конечно, у него еще есть пара часов, это время он может списать на шок, в котором находился, но потом все равно придется вызывать полицейских. И что он получит дальше? Лавров понимал, что вряд ли он сам будет в числе подозреваемых, у него и оружия-то нет, а судя по состоянию лица его домработницы, ей выстрелили в голову. Нет оружия, нет мотива, значит, он останется свидетелем, причем главным свидетелем, его начнут таскать на допросы и плотно займутся его личной и общественной жизнью. А это значит, что максимум через пару-тройку дней всплывет вся история с Жаном, его поездка в Париж и, возможно, даже попытка поджога собора Парижской Богоматери. А если принять во внимание, что Жана записали в террористы, то ситуация для Лаврова выглядела еще более плачевно…

– Значит, полицию нельзя, – пробормотал Лавров, вытирая взмокший от испарины лоб. – Они оставят меня под подпиской о невыезде, начнут копать и очень быстро узнают о моей связи с Жаном.

Артем оказался в ловушке, он не мог сообщить полиции об убийстве своей домработницы и не мог оставить ее тело в своей квартире. Лавров не мог понять, кому надо было убивать пожилую женщину и почему, если убийца еще был в его квартире, когда он вернулся из магазина, тот не прикончил его самого? Вопросов было очень много, но Артем сейчас просто не мог рационально мыслить, его охватила паника, с которой он всеми силами пытался справиться.

Он сосредоточился на том, что делал и о чем думал до убийства домработницы. Так, он пошел в супермаркет, чтобы купить продукты, а до этого он получил письмо от Жана, «Жди гостей» или что-то вроде того. А еще раньше из новостей он узнал, что Жана ликвидировали как возможного террориста и тем самым не дали ему возможности прилететь в Россию. К кому он хотел прилететь, здесь, считал Лавров, вопросы неуместны. Конечно, к нему. Но зачем?

Итак, до того самого момента, как он вернулся домой и обнаружил у себя в квартире труп домработницы, он собирался улететь в Париж, чтобы разобраться, кем на самом деле был Жан. У Лаврова не было домашнего адреса профессора, но он знал, на какой кафедре Жан преподавал в университете, и если там пообщаться со студентами, то… А что «то»? Артем и сам не понимал, что он собирается узнать, расспросив учеников Жана, но то, что ему обязательно надо лететь в Париж прямо сейчас, это он чувствовал совершенно точно.

Артем прошел в комнату, взял еще не разобранную с недавней поездки в Париж сумку, документы и вышел из квартиры. На мгновение Лавров замешкался на площадке, закрывать двери на ключ или нет? А потом решил, что, раз у домработницы были свои ключи от его квартиры и ее убили в его отсутствие дома, дверь лучше оставить открытой. Конечно, можно было бы сказать, что он не вернулся из Парижа и ничего не видел, но его соседка Елена вызывала полицию, а значит, она может подтвердить, что дома он все-таки был.

Пока Лавров размышлял о своем алиби, он по ступенькам спустился вниз, сел в машину и поехал в аэропорт. Шенген у него был открыт, это значит, что надо просто купить билет на ближайший рейс до Парижа. За рулем он несколько успокоился. Надо было следить за дорогой и поэтому пришлось взять себя в руки. Потом вернулось и рациональное мышление, и тогда Лавров понял, что может сказать полиции, что уехал в аэропорт на час раньше до того времени, как тетя Валя пришла к нему домой убирать квартиру. Естественно, ничего о ее убийстве он не знает и знать не может.

Полина открыла глаза и сначала не поняла, где она находится. Первое, что пришло ей в голову, что она до сих пор на полу в подвале Нотр-Дама и сейчас за ней должны прийти спасатели. Но потом она повернула голову и увидела окно с прозрачными занавесками, кусочек серого неба и вспомнила, что ей стало плохо в коттедже у Петра. Полина огляделась, она в «своей» комнате, то есть в той комнате, которую для нее выделили гостеприимные хозяева.

– Наташа! – Полина вспомнила, что, перед тем как ей стало плохо, она разговаривала с женой Петра и поэтому позвала ее. – Наташа!

Женщина не откликнулась, и тогда Полина осторожно села на диван. Чувствовала она себя неплохо, разве что голова немного кружилась и была небольшая слабость. За окном стоял серый день, а это значит, что она проспала всю ночь и половину дня как убитая. Пила ли она какие-нибудь лекарства, Полина не могла вспомнить. Она пошла к Наташе, та вроде бы предложила ей аптечку, а потом пустота, и вот она просыпается в относительно хорошем самочувствии. Что тогда с ней было? Это «что-то» определенно ей не нравится. И тут Полина похолодела, она вспомнила, что сказал ей сын Наташи, Андрей:

– Она не моя мама, да и Петр мне не отец. Вам надо бежать отсюда, вы попали в беду…

Вроде бы так ей сказал мальчишка, когда она встретила его в коридоре. Полина вскочила на ноги, но тотчас села обратно, все-таки голова кружилась несколько сильнее, чем она предполагала, да и ноги были такие тяжелые, словно налитые свинцом.

– Что со мной происходит? – Вот сейчас Полина перепугалась не на шутку. Конечно, мальчуган мог просто ее разыграть, обмануть, приврать, у него как раз такой возраст, лет 10–11, когда играть в шпионов и разведчиков самое время. Вполне возможно, что Андрею просто не хочется, чтобы чужая тетя жила с ними в одном доме, и он по-детски, глупо так и придумал эту версию с чужими родителями. Но, с другой стороны, Полина видела глаза мальчишки, когда он ей это говорил, они у него были совершенно серьезные и совсем не озорные, не веселые, и по его выражению лица не было похоже, что он шутит.

Полина снова поднялась на ноги и, держась рукой за мебель, попадающуюся ей на пути: стол, стул, спинку дивана, вышла из комнаты. По коридору она шла очень долго, словно по колено в воде, настолько тяжело ей было передвигать ноги, и самое странное, Полина не могла понять, чем она больна. Ну, если это вирусное заболевание или грипп, то должна быть температура, болеть горло, кашель там и насморк, но ничего этого у нее не было. Если отравление, то диарея, рвота, но тоже мимо. Она чувствовала себя очень плохо, была какая-то общая разбитость и слабость, и не могла понять, с чем связано ее такое состояние.

Первым делом Полина решила поговорить с Андреем еще раз и спросить у мальчишки, зачем он ее вчера так напугал. Она прямиком направилась к детской, но его там не нашла.

– Вам уже лучше? – Неожиданно на пороге комнаты возникла Наташа. – Мне кажется, вы заболели?

– Где Андрей? – не здороваясь, спросила Полина, она хотела во что бы то ни стало поговорить с мальчуганом.

– Он в школе, – спокойно ответила Наташа. – А зачем он вам?

Полина промолчала и вышла из детской, едва не задев плечом жену Петра, стоявшую у двери.

– Мне надо уехать, прямо сейчас, к врачу. – Полина решила, что ей стоит съездить в больницу, потому что она чувствовала себя просто отвратительно.

– Я могу вызвать доктора сюда, – предложила Наташа, – у нас есть домашний врач, она наблюдает за всеми членами семьи, может и вас посмотреть.

– Нет, спасибо, не надо. – Полина пошла к себе в комнату и закрыла за собой двери. Ну ничего, вернется Андрей из школы, она с ним поговорит, а пока и правда надо съездить в город. Вот только как? Денег на такси у нее нет, автобусы отсюда не ходят, сотового телефона, кстати, чтобы вызвать такси, тоже нет.

Полина тяжело опустилась на диван, ну что такое? Что с ней происходит? Быть может, это просто нервы, и она так переживает стресс?

Она подозревается в убийстве собственного мужа, и единственный человек, который ей мог бы помочь, следователь Романов, тоже мертв. Ей надо быть сильной, а она разваливается буквально на глазах, да и работу ей сейчас нельзя потерять, это единственное, что у нее осталось. Поэтому просто плюнуть и уйти от Петра она тоже не может, но и здесь ей как-то не по себе, особенно после слов Андрея и ее внезапного недомогания.

Наконец Полина решила дождаться возвращения Андрея из школы и с ним поговорить, а пока села за ноутбук и попыталась работать. Но голова была тяжелая, думать о дизайн-проекте совсем не хотелось, вместо этого Полина вспомнила своего мужа. Они поженились с Васильевым Андреем Викторовичем больше семи лет назад, и она знала об этом человеке все, ну или почти все. У него была мать и две сестры, с которыми она не общалась, да и он не особо поддерживал отношения, потому что какие-то там у них были семейные разногласия, Полина не вникала. Ее не трогали, к ней эти тетки не лезли, и этого было вполне достаточно, чтобы не вникать в семейные дрязги. Андрей уже на момент знакомства с Полиной был импотентом, что и неудивительно, зная его тягу к спиртному. Но за время их брака он срывался всего два раза, правда, по его же словам, до тридцати лет он пил по-черному и заработал проблемы с печенью и импотенцию.

Еще более удивительным было то, что у Андрея была очень светлая голова, потому что свой строительный (небольшой, но доходный) бизнес он и организовал сам, и удерживал на плаву без чужой помощи. Андрей руководил несколькими строительными бригадами и всегда, каким-то непостижимым для Полины образом, находил для них работу. Поэтому в их доме всегда были деньги, и Полину Андрей ни в чем не ограничивал, покупай что хочешь. Правда, сама Полина мало чего хотела. Ее не интересовали модные вещи, косметика, шубы и сапоги, может быть, именно поэтому Андрей и женился на ней.

Конечно, немаловажным, а быть может, и решающим фактом стало то, что Полина асексуал, а Андрей импотент, такое очень удачное сочетание для особенной пары. Когда они познакомились на горнолыжной трассе в своем городке и Андрей начал за ней ухаживать, он показался ей интересным мужчиной. Сама она только окончила институт, работать особо не хотела, а родители напрягали и с замужеством, и с работой. Поэтому на ухаживания Андрея она ответила, правда, уже на третьем свидании рассказала о своем отношении к сексу и была почти уверена, что он сбежит. Но Андрей несказанно обрадовался, и только потом Полина уже поняла почему.

Жили они довольно неплохо, иногда выезжали отдыхать, у обоих были машины, квартира большая и с отличным ремонтом. Для обывателей отличная жизнь. Полина целыми днями сидела дома, спала до обеда, иногда в свое удовольствие вела блог и писала статейки. У Андрея были свои «закидоны», ну там «женщина должна сидеть дома и варить супы», «лицо хозяйки – это вкусный обед и чистая квартира». Конечно, он был немного старорежимным или даже дремучим, но Полину это вполне устраивало. Разве что сильно напрягали его запои, но за весь их брак они случались у Андрея всего два раза, да и то оба раза она хотела от него уйти.

Полина сидела и думала: ну кто мог убить Андрея? Какие-то любовные интрижки были исключены, он вообще не смотрел на женщин, так как был импотентом и совсем не переживал по этому поводу. Он, как и Полина, считал, что роль секса в жизни человека слишком преувеличена.

Значит, проблемы на работе? Полина не заметила, что денег у них стало меньше или Андрей в последнее время вел какие-то напряженные разговоры с клиентами по телефону. Нет, все как обычно. Хотя ее муж был не особо разговорчивым малым, а про свой бизнес он вообще дома ничего и никогда не говорил. Так что если его убили из-за работы, то в этом есть определенный смысл. Например, он занял у кого-то много денег на развитие бизнеса и не смог вовремя отдать. Или связался не с теми людьми… или, быть может, построил что-то не так или отремонтировал не то…

Конечно, Полина не видела смысла в том, чтобы убивать человека, если его рабочие покрасили стены в синий цвет вместо голубого, но кто знает… Еще более странным казалось, что в первый раз на Андрея напали и не добили (видимо, убийцу кто-то спугнул), а второй раз с ним все-таки что-то сделали. Значит, убить ее мужа было либо делом принципа, либо для кого-то очень важно, настолько важно, что преступник выждал время и снова повторил попытку. И на этот раз она удалась. Полина подумала, что как она не вовремя и по-глупому влезла со своим завещанием в эти темные дела, но кто же тогда мог предугадать, что все так получится. Она – точно не могла, у Полины и в мыслях не было убивать мужа, она и Монике-то написала сгоряча, не подумав.

Кстати, Моника! Полина как-то совсем упустила этот момент, забегалась, стресс на стрессе, и упустила одну важную деталь. Оказывается Андрей ей не доверял, и причем не доверял настолько, что общался с ней под вымышленным именем. Ее муж зарегистрировался в сети под именем Моника и вел с ней переписку, чтобы узнать ее истинные мысли, мало того, он показал эту переписку Романову.

Полина словно очнулась, так вот же и зацепка! Ее муж почему-то настолько ей не доверял, что, высосав проблему из пальца (ее поездка в Париж), он находит предлог, чтобы подать на развод, и подает, но при этом еще и отдает переписку следователю! Полина поняла, что ей надо сделать в первую очередь. Нужно сейчас съездить в офис к Андрею и забрать его рабочий компьютер, если это не сделал еще следователь Синичкин.

Полина оделась и пошла к Наташе. Женщина сидела на диване и смотрела сериал, рядом с ней играла дочка. Такая милая и домашняя обстановка, что Полине даже стало немного стыдно за свое поведение утром. «Надо дождаться, пока Андрей вернется из школы, и с ним поговорить, – напомнила себе Полина, – а уже потом делать выводы».

– Наташа, мне надо съездить в город. – Полина чувствовала себя уже гораздо лучше, она «расходилась» после сна, и теперь уже ей не казалось все вокруг таким жутким и страшным. – К врачу!

– Возьмите мою машину, водитель сейчас в городе закупает продукты. Ключи вам даст домработница, – довольно сухо ответила Наташа и отвернулась. Полина подумала, что женщина, наверное, на нее обиделась, но выяснять отношения или оправдываться перед ней она не хотела.

Полина вышла во двор. Оказалось, «ее» машина – это была довольно приличная иномарка с автоматической коробкой передач, чему Полина несказанно обрадовалась. На механике она ездить не умела, да еще и самочувствие у нее до сих пор оставляло желать лучшего. Осторожно выехав за огороженную территорию коттеджа, Полина почувствовала себя, словно ее только что выпустили из тюрьмы, настолько ее угнетала обстановка в коттедже. Хмурый Петр, странная Наташа, придурковатый Андрей, который ее зачем-то напугал до полусмерти своими выдумками.

– Вот вернется он сегодня из школы, я ему покажу! – неожиданно разозлилась Полина. Нет, это надо же только такое придумать, взять и отказаться от собственных родителей, да еще и гостью хорошенько запугать, чтобы бежала сломя голову. – Вот они, избалованные детишки богатеев!

Полина выехала на трассу и помчалась в сторону города, надо было как можно скорее забрать компьютер или ноутбук мужа и привезти в коттедж. «А ведь кроме как вернуться в дом к Петру, мне больше и деться-то некуда!» – поймала она себя на грустной мысли.

Подъезжая к офису Андрея, Полина даже не придумала легенду, почему ей сегодня так срочно понадобился компьютер мужа. Конечно, там уже точно знают, что Андрей Викторович убит, но, скорее всего, пока еще не в курсе, что в убийстве босса подозревают его жену. А если такие сплетни уже и пошли, то ее появление, наоборот, убедит весь коллектив в том, что, раз она может спокойно передвигаться по городу и до сих пор не в СИЗО, значит, все слухи беспочвенны.

Полина подъехала к офису, в котором Андрей арендовал два небольших кабинета – один был его личным, в другом сидели сотрудники. На парковке было удивительно пусто. Полина, несколько раз приезжавшая к мужу на работу, обычно всегда долго кружила в поисках места, а сегодня припарковала машину вообще без проблем. «Это хороший знак», – подумала Полина и вышла из машины. До офиса надо было подниматься в лифте, потому что арендовал кабинеты он на шестом этаже.

Полина подошла к лифту и нажала на кнопку вызова.

– Дамочка, а вы куда? – услышала она за спиной и обернулась. К ней спешила женщина-охранник, в которой Полина узнала свою хорошую знакомую Нину Васильевну.

– Нина Васильевна! – радостно воскликнула Полина и кинулась к женщине обниматься. Пожилая охранница была ее соседкой по родительской квартире, правда, они не виделись уже лет пять, после того как она переехала. – Как я рада вас видеть!

– Полька? Ты ли это? – Бывшая соседка ее тоже узнала. – А ты и не изменилась совсем! Как родители? Как муж?

– Да все хорошо, – солгала Полина. Но она действительно была рада видеть почти родного ей человека, и особенно сейчас, когда у нее все было из рук вон плохо. – Вы здесь давно работаете? Я вас раньше здесь не видела!

– Так почти три месяца, – улыбнулась Нина Васильевна, – сутки-трое, может, не пересекались просто в мою смену. А ты что здесь делаешь?

– Да к мужу приехала, у него офис на шестом этаже.

– А чего он у тебя – по выходным дням работает? – искренне удивилась Нина Васильевна. – В воскресенье вообще вход в бизнес-центр закрыт, нет там никого.

– В какое воскресенье? – не поняла ее Полина.

– Так сегодня и есть воскресенье, закрыто все, говорю, – улыбнулась соседка. – А ты чего думала?

Полина сделала вид, что все нормально, но была страшно удивлена, как она могла перепутать дни? Хотя, в свете последних событий в ее жизни, это немудрено.

– Так я за компьютером мужа приехала, – быстро нашлась она. – Андрей попросил меня ему домой привезти, там у него какие-то важные документы.

– Ну хорошо, – Нина Васильевна пожала плечами, – какой у него офис? Ключи-то ты с собой взяла?

Полина сделала вид, что роется в карманах и в сумке.

– Ох, по ходу в машине оставила, – соврала она, пряча глаза от женщины. Полина понимала, что ей очень повезло, что на посту в выходной день оказалась Нина Васильевна, иначе ее бы в офис мужа не пустили.

– Какой офис-то? – повторила вопрос Нина Васильевна. – Я смотрю, твой Андрей совсем разленился, если за компьютером жену отправляет. Только выносить оргтехнику у нас из здания без разрешения арендатора и без подписи начальника охраны нельзя, а у него выходной сегодня. Так что распечатывай свои документы из компьютера и езжай домой!

– Да-да, конечно, – смутилась Полина. Нет, ну какой же надо быть дурой, чтобы перепутать рабочие и выходные дни. – Офис 607, я быстро.

– Да не торопись особо, – улыбнулась Нина Васильевна, – все равно в здании никого нет. Делай свои дела, а потом мне ключи отдай только. Передавай привет родителям и мужу!

– Хорошо! – кивнула головой Полина, взяла ключи и поспешила к лифту. Из-за своего вранья этой хорошей женщине она чувствовала себя ужасно.

В офис мужа она попала совершенно спокойно, легко открыла ключами дверь и вошла внутрь. И сразу поняла, что обыска здесь еще не было, все аккуратно сложено, документы и папки, судя по всему, находились на своих местах. Полина удивилась, она думала, что здесь уже давно все вверх дном, но либо следственный комитет так медленно работает, либо они уже изъяли все, что им было нужно, потому что вот как раз в кабинете Андрея компьютера Полина и не обнаружила.

– Все-таки они его унесли! – с горечью всплеснула она руками. Действительно, на рабочем столе мужа было пусто.

Полина растерялась, она не знала, что теперь делать. План у нее был довольно хороший, но он не сработал. Судя по всему, кроме рабочего компьютера в кабинете у Андрея изъяли и все документы, потому что полки были непривычно голыми. Ни папок, ни строительных смет, даже ежедневник и тот унесли. Полина постояла еще пару минут и пошла обратно. Она закрыла офис, поблагодарила Нину Васильевну и отдала ей ключи.

С парковки Полина выехала уже совершенно в растрепанных чувствах, она придумала такой хороший план, сложись все удачно, у нее могла бы появиться хотя бы зацепка в поисках убийцы мужа, а так…

До коттеджа Петра она добралась довольно быстро. Уже смеркалось, и Полина никак не могла отделаться от странного чувства, что упустила что-то очень важное. Она заехала на внутреннюю территорию, припарковала машину, взяла ключи и пошла в дом. «Что не так?» – соображала Полина, заходя в коридор. Из комнаты Наташи доносился звук работающего телевизора, вроде бы пел Киркоров.

– Я приехала. – Полина заглянула в комнату, Наташа почти в той же позе сидела у телевизора, дочки рядом не было, наверное, малышка уже спала. – Вот ваши ключи!

Полина протянула связку, и ее словно током прошибло, она поняла, что ее так мучило.

– Сегодня воскресенье! – изумленно произнесла она вслух. – В какую школу поехал Андрей, если у него выходной день?

Наташа вздрогнула, глаза их встретились, и Полина с ужасом поняла, что все это время женщина ей просто лгала.

– Куда вы дели этого мальчика? – Полине стало так страшно, что и словами не передать. – Кем он вам приходится и почему он здесь? Что вы за люди? – Она попятилась к выходу. Какая дура, если бы она сообразила раньше, то ни за что не вернулась бы сюда!

– Вас не касается, где мой сын! – сухо произнесла Наташа. – Идите к себе.

– Я уезжаю! – Полина бросилась из комнаты, больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться за пределами этого странного места.

– Я думаю, это невозможно, – спокойно ответила Наташа, а у Полины все похолодело внутри.

– Вы что, меня свяжете? – Голос предательски дрожал.

– Я думаю, до этого не дойдет. – Наташа поднялась с дивана и подошла к Полине вплотную. – Идите в свою комнату, приедет Петр, вы с ним все обсудите.

– Я хочу уйти прямо сейчас! – Полина была очень напугана, она чувствовала, что сама себя загнала в ловушку.

– Это невозможно, – безразлично ответила Наташа. – Ворота уже закрыты, на улице ночь, идите к себе в комнату и не сходите с ума.

Полина резко развернулась и бросилась бежать к выходу, но здесь дорогу ей преградил мужчина довольно внушительной комплекции, которого она здесь не видела раньше.

– Полина, успокойтесь, пожалуйста! – Он холодно улыбнулся. – Я думаю, у вас нервный срыв, и в таком состоянии я просто не могу отпустить вас ночью, да еще и за городом без автомобиля. Идите к себе в комнату и дождитесь утра.

Полина попятилась назад, мужчина говорил спокойно и вежливо, но глаза у него при этом были чудовищно ледяными. Она быстро повернулась, зашла к себе в комнату и закрыла двери на все замки. А что ей еще оставалось делать? У нее даже нет сотового телефона, чтобы позвонить и позвать на помощь…

Из аэропорта Артем сразу же поехал на кафедру к Жану, даже в гостинице останавливаться не стал, решил, что найдет место для ночлега уже после разговора со студентами. Он знал, что в перерывах между лекциями, да и после ребята часто собираются в кафешке, расположенной недалеко от университета, поэтому решил выпить чашечку кофе именно там.

В кафе было довольно много молодежи. Красивые, веселые, весь мир у их ног, подумал Лавров, ощущая себя столетним стариком. Он заказал кофе и с наслаждением закурил, пристально вглядываясь в ребят. Конечно, с кафедры Жана он знал всего лишь двух студентов, он пару раз с ними пересекался, когда приезжал сюда. Одного, если Артем не путает, зовут Матье, а вот имени другого, как Лавров ни старался, вспомнить не мог. Такой темнокожий парень, афроамериканец, прекрасно владеющий английским и французским языками, довольно симпатичный. По лицу Артем его узнал бы, но позвать по имени, нет, увы…

Пока Артем пил кофе в студенческой кафешке, он размышлял, как поступить ему дальше. Можно пойти прямо в университет и представиться как обычно: ученый-историк из России, там даже где-то для него пропуск должен сохраниться. Но здесь есть очень большой риск нарваться на вопросы, к кому он пришел, а имя Жана теперь нельзя даже вслух произносить, не то что представляться его гостем.

– Свободно? – К Артему подсела симпатичная девчонка в джинсах. На вид ей было лет 20, не больше, ноль косметики, волосы собраны в небрежный хвост, говорит бегло на французском.

Лавров, которого студентка застала врасплох, растерялся:

– Что? – Он смотрел на нее и не понимал, что этой девочке от него надо.

– Я спрашиваю, здесь свободно? – повторила та и рассмеялась: – Ты чего такой серьезный? Откуда ты?

– Я из России, – ответил Артем, а затем подумал и добавил: – Преподаю историю в университете.

– Круто! – Студентка без приглашения села за столик и закурила. – Холодно у вас?

– Ну, не всегда! – улыбнулся Артем, девушка была смешной и довольно милой. – А ты чем занимаешься?

– Изучаю прикладную математику, – пожала плечами она. – А ты зачем сюда приехал?

Лавров напрягся, он до сих пор не смог придумать адекватную версию своего приезда в Париж, разве что сказать – по работе?

– Да по работе, я же историк.

– На кафедру пойдешь? – Девчонка довольно смело его рассматривала.

– Наверное. – Артем растерялся. Она его клеит или ему кажется?

– Ну, тогда ладно. – Студентка рассмеялась. – Давай, удачи, Индиана Джонс!

Девушка махнула ему рукой, встала и просто ушла. Артем чувствовал себя полным идиотом. Похоже, она просто хотела узнать, кто он и откуда приехал, а он все ей сразу и рассказал. Или это ему только кажется, и у него сейчас просто паранойя разыгралась?

– Черт. – Лавров потер виски и ухмыльнулся. Он перестал адекватно реагировать на происходящие события, что вполне объяснимо, если вспомнить, что дома у него лежит тело домработницы с простреленной головой.

Артем допил кофе, выкурил еще одну сигарету и огляделся: ни одного знакомого лица, веселая студентка тоже куда-то исчезла. Лавров расплатился с официантом и вышел на улицу. Стояла великолепная погода, в Париже цвели каштаны, и город казался неимоверно прекрасным.

– Хочешь прогуляться?

Артем вздрогнул и обернулся, веселая студентка стояла рядом и курила.

– Хочешь, погуляем вместе? – повторила она свой вопрос.

– Хочу, – настороженно улыбнулся Лавров, – а почему ты мне это предлагаешь?

– Ну, ты симпатичный, да еще и русский, довольно интересное сочетание. – Она смотрела ему прямо в глаза, и Артем отметил, что девчонка прямо-таки красавица. – А я с парнем вчера рассталась, и у меня паршивое настроение, вот и все. Достаточно хорошо объяснила?

– Более чем, – рассмеялся Лавров. У него действительно развилась паранойя, девушке просто скучно и хочется немного развлечься с молодым и симпатичным мужчиной. Почему бы и нет? Тем более что и ему самому положительные эмоции сейчас очень пригодятся, да и как подступиться к Жану, он пока еще не придумал. Быть может, эта девчонка ему и поможет пройти на кафедру истории и найти Матье и того, второго парня.

– Куда пойдем? – Артем закинул сумку на плечо, как бы давая понять, что к приключениям готов.

– Ну, можно погулять по Сан-Мишель, бульвар совсем рядом!

Лавров вздрогнул. Он словно очутился на страницах своей же собственной книги, по площади Сан-Мишель ходили главные герои его романа: белокурая Анни, месье Карл и тот самый жуткий нищий, который олицетворял собой самого дьявола.

– Хорошая мысль, – улыбнулся Артем. – Расскажешь мне о Париже?

– Не, мне не хочется, – протянула девушка, – лучше ты мне расскажи о себе. Как живешь? Жена есть?

– Живу неплохо, – и тут Артем совсем некстати вспомнил домработницу с простреленной головой у себя в квартире, – нет, не женат.

– Почему?

Они медленно шли по бульвару, солнце светило так ярко, что Артем пожалел, что не захватил с собой солнечные очки. Они ему вообще идут, в темных очках он выглядит еще более брутально. Да, девушка ему понравилась, чего скрывать.

– Не знаю, – Лавров улыбнулся, – наверное, еще не встретил ту единственную. – Он банально отшутился.

– Ну да, ну да. – Девушка загрустила. – Вот и я тоже пока единственного не встретила.

– Ну, какие твои годы, – Артем просто излагал одну банальность за другой, – еще встретишь.

– Как твое имя? – Девчонка улыбнулась и взяла его за руку. Лавров подумал, что, скорее всего, они сегодня переспят, уж больно она симпатичная да и откровенно смелая. Может быть, она таким образом пытается выбить клин клином? Вчера рассталась со своим молодым человеком, а сегодня уже гуляет с другим? «Ну, каждый поднимает самооценку как умеет, – подумал Артем, – девчонка снимает парней в кафешке, а я едва не спалил Нотр-Дам-де-Пари, чтобы доказать всем, что я крутой ученый и писатель».

– Имя? – Лавров задумался о природе нарциссизма и, видимо, довольно долго не отвечал на ее вопрос. – Да, меня зовут Артем, а тебя?

– Анни, – безразлично пожала плечами девчонка, а Лавров, услышав ее имя, даже остановился.

– Ка-а-к? Анни? – Он не мог поверить. Что за чудовищные совпадения? Разве такое может быть в реальной жизни? – Ты сказала, что тебя зовут Анни?

– Да, – девушка тоже остановилась, – а что за странная у тебя реакция на обычное имя? Твоя бывшая была Анни или что?

Лавров, конечно, не стал рассказывать случайной знакомой, что Анни – это главная героиня его книги. Книги, которая едва не стоила ему жизни, настолько он заигрался в Индиану Джонса.

«Хотя еще все может быть, – с тоской подумал Артем. – Ведь кто-то убил домработницу? Вполне возможно, что и меня ждет тот же финал. Как там написал Жан? Жди гостей!»

– Да нет, – улыбка сползла с лица Лаврова, – просто у меня с этим именем связаны ассоциации.

– Надеюсь, что хорошие? – ухмыльнулась Анни.

– Ну, так, – уклончиво ответил Лавров. Теперь они уже стояли посреди площади Сан-Мишель, и разговор явно не клеился.

– Может, напьемся? – предложила Анни. – Пропустим по бокальчику вина? Здесь рядом хороший ресторанчик. Конечно, если ты не против.

Лавров задумался, а против ли он? Ну, пока он еще не придумал, как подступиться к студентам Жана, значит, эта девушка, кроме того что она откровенно симпатичная, еще ему может и помочь их найти.

– Я только за! – улыбнулся Артем. Странно как-то все получилось, с самолета он бросился на кафедру, даже гостиницу себе не подобрал, а теперь, вместо того чтобы искать Матье и его друга, гуляет с незнакомой девицей.

– Ну тогда пошли! – Анни пошла вперед, Лавров ее догнал и теперь шел быстрым шагом рядом с ней.

В кафешке действительно было довольно уютно, впрочем, все заведения в Париже обладают той самой неповторимой романтикой, когда бокал вина и сигарета заставляют хотя бы на время забыть о всех неприятностях.

– Так что ты здесь делаешь? – Анни крутила в руках бокал с вином. – Ты сидел такой несчастный и потерянный, что я к тебе не могла не подойти. – И она снова рассмеялась.

Лавров расстроился, ну вот, оказывается, девушка к нему подошла не потому, что он фантастически хорош собой, а потому, что сидел в кафе как побитая собака.

– Ну я же тебе уже говорил, – Лавров залпом осушил бокал, – по делам.

– Дела могут быть разными, – рассмеялась Анни, снова наполняя бокалы вином, – например, по делам сердечным.

– Увы, – ответил Артем, по мере того как алкоголь начинал действовать, настроение у него улучшилось. – Это по работе, дела кафедры, я же историк. Кстати, ты никого у вас с кафедры истории не знаешь? – Лавров наудачу закинул удочку.

– Нет, откуда, – лениво протянула Анни, подсаживаясь к нему поближе. – Как тебе Париж? Ты много раз здесь уже был? – Девушка недвусмысленно положила ему руку на бедро.

Артем сначала напрягся, а потом махнул рукой, будь что будет, в конце-то концов, пора прекращать свое отшельническое существование. Удивительно, но Анни, которая была по возрасту как его студентки на кафедре, не вызывала у него отрицательных эмоций. Может, потому, что не выглядела как размалеванная кукла? Или потому, что он встретил ее в Париже, пережив такой стресс? А может, виной всему алкоголь, но так или иначе Лавров почувствовал просто дикое возбуждение, такое, что сам себе удивился. Он был готов заняться сексом с Анни прямо здесь и сейчас.

– Поехали к тебе? – Он наклонился к девушке и поцеловал ее в шею. От Анни пахло горькими цветами, и этот запах ему тоже понравился. – Ты где живешь, в общаге?

– Нет, я снимаю небольшую квартирку рядом с Сорбонной, – ответила Анни, поднимая свою руку выше по его ноге.

Лавров уже никак не отреагировал на очередное совпадение, ведь жених Анни, Жан, в его книге тоже снимал квартирку рядом с университетом.

– Тогда поехали, – он осторожно убрал руку девушки, – иначе я за себя не отвечаю.

Лавров оставил деньги за вино на столике, они вышли из кафе и поймали такси. В автомобиле они стали целоваться, да так неистово, что Артем уже едва соображал, что он делает, и засунул руку Анни в джинсы. Но девушка и не сопротивлялась, наоборот, она, кажется, своим поведением провоцировала Лаврова на секс в такси, но он все-таки сумел сдержаться.

– Приехали! – На этот раз Анни сама расплатилась за поездку. Она взяла Артема за руку, и они забежали в подъезд обычного восьмиэтажного дома. Анни легко взлетела по ступенькам вверх, Лавров ее быстро догнал и прижал к стене, все, больше терпеть он не мог.

– Спускай джинсы, – скомандовал Артем, расстегивая брюки, – снимай джинсы и поворачивайся ко мне спиной.

Анни, улыбаясь, расстегнула ремень, она смотрела ему прямо в глаза и дразнила его. Затем спустила джинсы на бедра, потом опустила трусики и снова сделала шаг назад.

Артем даже не смог понять, когда это произошло, вот еще секунду назад полуголая Анни призывно ему улыбалась, затем сделала шаг назад и кубарем слетела вниз по ступенькам.

Лавров так и остался стоять с открытым ртом и расстегнутыми брюками. Анни пролетела вниз целый пролет и упала на площадку этажом ниже. Она не шевелилась. Артем кинулся к девушке, по дороге застегнул ширинку, возбуждение как рукой сняло, он наклонился над Анни и повернул ее лицом вверх.

Девушка была без сознания, из рассеченной брови рекой лилась кровь, рука у Анни была так неестественно вывернута, что не вызывало сомнений в том, что она сломана.

– Анни! Анни! – Лавров потрепал ее по плечу, но девушка не шевелилась.

– Вот же черт! – выругался Артем. Первой его мыслью было уйти и оставить ее валяться на площадке до тех пор, пока ее не обнаружат соседи, потому что ему на фиг не нужны заморочки со «Скорой помощью» и, возможно, с полицией. Лавров натянул на Анни джинсы, застегнул ремень и снова похлопал ее по плечу. Анни дышала, но глаза так и не открыла, тем более что кровь из рассеченной брови теперь уже залила все ее лицо.

– Вот же черт! Как мне не везет! – в сердцах выругался Артем, а затем достал сотовый и вызвал «Скорую помощь».

Пока он ждал врачей, он снял с себя шарф и перевязал Анни бровь, чтобы хоть немного остановить кровотечение. Медики приехали довольно быстро. Автомобиль Лавров встретил на улице, и пока они поднимались по лестнице, объяснил врачам, что девушка оступилась и упала.

Конечно, как Артем и думал, врачи предположили у Анни сотрясение мозга, потому что она уже довольно долго не приходила в сознание. Когда ее осторожно загрузили в машину «Скорой помощи», врач настойчиво предложил Артему поехать вместе с ними, потому что в госпитале они вызовут полицию, и ему придется дать им некоторые объяснения.

От отчаяния Лаврову хотелось завыть. Нет, ну так нелепо попасть в такую передрягу! Какая полиция? Да ему ни за что на свете нельзя светиться в Париже, а уж тем более общаться с властями!

В госпитале Анни увезли в приемный покой, а к нему вышел врач.

– Вы привезли девушку? Вы кто ей?

– Я, – нехотя ответил Лавров и, поколебавшись, добавил: – Муж.

– Она пришла в сознание и подтвердила ваши слова о том, что оступилась и упала на лестнице. Поэтому полицию вызывать не надо. Вы свободны и можете идти.

Артем растерялся. Как? Все так просто? Он свободен?

– А как Анни? – У Лаврова проснулось сочувствие, когда он узнал, что опасность ему лично больше не угрожает.

– У нее сотрясение головного мозга, сломана рука, и сейчас ей зашили бровь. Вы можете ее завтра проведать.

Медицинская сестра отдала Лаврову пакет с личными вещами девушки: сотовый телефон, кошелек, какие-то ключи, визитки и прочая ерунда.

Врач развернулся и ушел не прощаясь, а Артем скорее покинул госпиталь. Быстрым шагом он направился ловить такси, уже поднял руку и только сейчас заметил, что автоматически взял с собой пакет с вещами Анни. Надо было вернуться и отдать их в приемный покой, но потом Лаврову пришла в голову хорошая мысль. Уже темнеет, гостиницу он так и не нашел, а после всего пережитого сегодня и искать-то ее нет сил. В пакете у него есть ключи от квартиры Анни, он может спокойно там переночевать, а завтра купить фрукты и соки, завезти их в госпиталь, а заодно и отдать личные вещи девчонки.

Лавров на такси добрался до дома, где Анни снимала квартиру, поднялся по лестнице на третий этаж, перешагнул через небольшую лужицу крови и достал из пакета сумочку Анни.

Он спокойно открыл двери и зашел внутрь. Не так он себе представлял первое знакомство с квартирой девушки, с которой собирался переспать.

Анни жила в одной крохотной комнатке, практически совмещенной с кухней, кругом были разбросаны ее личные вещи. Лавров закрыл за собой двери на засов, еще не хватало ему внезапных гостей, а затем снял кроссовки и повалился на диван. Он был еще пьян, устал, переволновался, поэтому уснул практически мгновенно.

Проснулся Артем от настойчивого звонка, казалось, звон идет отовсюду. Лавров вскочил с дивана и заметался по комнате, сначала ему показалось, что ломятся в двери, и бросился в коридор. Затем он понял, что это трезвонит сотовый и начал искать у себя в карманах. Телефон выпал из брюк и лежал на полу, но он не звонил, мало того, видимо, при падении он вообще выключился, потому что экран был темный. А тем временем трезвон продолжался.

Лавров в панике бегал по квартире: в коридоре нет, на кухне тоже, звук раздавался из комнаты. Тогда Артем начал перетряхивать плед, одеяло, пока, наконец не сообразил и не открыл сумочку Анни, которую ему отдали в больнице. Да, это звонил ее сотовый, но пока Артем метался, вызов прекратился.

Лавров сел на диван, он спросонья все еще крутил в руках телефон Анни, когда в мессенджер пришло сообщение. Артем чисто автоматически открыл его и прочитал: «Почему не берешь телефон? Как он? Спит? Позвони мне!» Лавров перечитал его несколько раз, и наконец до него дошел смысл: кто-то интересуется у Анни, как обстоят дела с пока загадочным для Артема человеком под названием «он». Но сердце уже сжалось в предчувствии дурного, Лавров почему-то сразу понял, что речь идет о нем.

Он высыпал все содержимое сумочки Анни на диван: кошелек, жвачка, сигареты, зажигалка, какие-то ключи, электронная записная книжка и пачка виагры, в которой не хватало двух таблеток. И как-то само собой все сложилось: вот они с Анни пьют вино в кафе, а потом у него возникает непреодолимое сексуальное влечение, а в пачке виагры не хватает парочки пилюль.

– Но зачем? – Артем все еще не мог поверить в то, что Анни его специально опоила лекарством, чтобы… чтобы… видимо, чтобы привести его домой.

Артем оглянулся, встал с дивана и пошел на кухню. Он открывал все шкафчики, пока не нашел то, что искал. Пачка сильнодействующего снотворного, бутылка вина… нетрудно догадаться, что бы его ожидало после умопомрачительного секса с Анни, если бы она не оступилась на лестнице.

Лавров вернулся в комнату и снова взял в руки телефон, теперь ему пришло в голову посмотреть, от кого пришло это сообщение. Артем порылся в настройках и нашел адресата – «Матье» и его фото в мессенджере. Да, это был тот самый Матье, к которому он прилетел и которого, по ее утверждению, Анни не знала.

Она не спала, просто сидела на диване и смотрела в стену. Да, теперь Полина поняла, что мальчик Андрей, который так загадочно исчез, говорил ей правду. Она действительно попала в беду, и эти люди, Петр и Наташа, ему не родители. Но тогда кто они и зачем весь этот спектакль? Разве для того, чтобы разыграть для Полины картинку счастливой семейной жизни и чтобы она действительно поверила и спокойно осталась жить в этом доме? Конечно, они могли ее сразу запереть в комнате, как только Петр ее привез в коттедж, но почему-то этого делать не стали, может быть, тянули время или ждали кого-то?

Полина понимала одно: Петр ее заманил в этот дом для дурных целей, но какие у мужчины могут быть мотивы, она не догадывалась. Ни единой версии, зачем она им здесь нужна и для чего ее держать словно пленницу, она не придумала, как ни старалась. Наконец оцепенение прошло, и Полина встала с дивана и подошла к окну. В ее комнате свет был выключен, и охранник (откуда он взялся?) на улице не видел, что она за ним наблюдает. Мужчина во дворе спокойно курил, и его можно было даже принять за обычного сторожа или садовника, если бы не автомат (Полина не разбиралась в марках), который висел у него на спине. Она довольно долго стояла у окна, так долго, что отчетливо поняла, что все изменилось, и живой ее, скорее всего, завтра отсюда не выпустят, потому что время «светских разговоров» и игры в счастливую семью безвозвратно прошло. Если они решились запереть ее в комнате, хотя она и сама закрылась на все засовы, значит, они (кем бы они ни были) не постесняются пойти и дальше. Но вот насколько «дальше» и что под этим подразумевается, Полина узнавать не собиралась. Сейчас даже перспектива попасть в СИЗО к Синичкину казалась ей намного привлекательнее, чем заточение в этом жутком доме под охраной вооруженного автоматом мужчины.

– Ох, недаром мне Петр не нравился, недаром, – пробормотала Полина, отходя о окна. Она взглянула на часы, висящие на стене, – полвторого ночи, а затем еще раз оглядела комнату. В лунном свете ее временное пристанище выглядело несколько иначе, и Полина поняла, что именно ее так смутило в первый раз: вся обстановка здесь была не обжитая, а только что, видимо, специально купленная в магазине. Это был бутафорский спектакль, и Полина сейчас это осознала особенно четко.

Надо было бежать отсюда, и как можно скорее, исчезнуть из коттеджа до утра, пока не вернется этот странный и жуткий Петр. Но куда бежать? Ответ пришел сам собой: идти в следственный комитет и сдаваться на милость Синичкину, быть может, пока она в страхе пряталась от правосудия, настоящий убийца уже найден? Да если даже она до сих пор остается главной подозреваемой, то в СИЗО есть хотя бы шанс остаться в живых.

Полина снова подошла к окну и осторожно приоткрыла его, первый этаж, можно легко выбраться наружу, а затем через калитку прямо в лес, но как миновать охранника с автоматом? Она огляделась, в поисках чего-то такого, что помогло бы ей сбежать, но ничего не нашла. Тогда Полина глубоко вздохнула, осторожно приоткрыла окно и, дождавшись, когда охранник повернется к ней спиной, выбралась из комнаты. Холодный ветер остудил ее горящее лицо. Полина сидела на корточках, от страха не могла заставить себя даже пошевелиться и не сводила с широкой спины мужчины испуганных глаз.

Электронную записную книжку Анни Артем изучал довольно долго, так долго, что успел по несколько раз перечитать все ее заметки и сообщения, и все равно не верил своим глазам. В записях девушки довольно часто упоминалось «Les pas du diable».

Лавров, конечно, прекрасно владеющий французским языком, прочитал как «Шаги дьявола», но никак не мог понять эти слова в контексте всех заметок Анни. Поэтому он воспользовался Интернетом у себя в телефоне и загуглил: «Шаги дьявола».

«Les pas du diable».

Сатанинская секта «Шаги дьявола» была создана во Франции в XII веке. Приверженцы секты носили на теле рисунки химер, которые были их покровителями, так как переносили умерших людей в преисподнюю.

Согласно легенде, секта «Шаги дьявола» в свое время была достаточно крупной организацией, и под ее контролем в XII веке находилась большая часть Парижа. Считалось, что руководителем секты был сам Сатана, который раз в несколько лет посещал приверженцев лично.

Своих жертв сатанисты из «Шагов дьявола» отмечали детскими башмачками, которые вручали или подбрасывали людям, как бы предупреждая их о том, что ангел смерти приближается к ним маленькими шагами.

Дальше Артем читать просто не мог, он едва не выронил телефон из рук, а потом откинулся на диван и закрыл глаза. Да, он написал в своей книге о том, как нищий приносит башмачки месье Карлу, но у Лаврова и в мыслях не было, что это как-то связано с сатанинской сектой. Просто в одном из архивных документов, которых он за время написания книги перечитал сотни, ему попалось упоминание о детском ботиночке, найденном на ступеньках дома, и Артем решил, что это удачный образ тревоги и одиночества. Будь он немного умнее и начни копать дальше, без труда мог бы выйти на информацию о том, что еще в XII веке во Франции детский башмачок, подкинутый к жилищу человека, означал «легкие шаги ангела смерти» и имел отношение к таинственной и жуткой секте.

Лавров открыл глаза и продолжил чтение:

«В настоящее время секта «Шаги дьявола» является официально запрещенной во всех странах мира, но, по последним данным, насчитывает не менее тысячи приверженцев. Сатанисты уверены, что могут и должны открыть ворота ада, чтобы дьявол мог навсегда вернуться на Землю, а это, по неподтвержденным источникам, может стать причиной болезней и катастроф на Земле.

Согласно легенде, открыть ворота ада специальным серебряным ключом может только белокурая девственница, потомок кровей Бискорне, кузнеца, который совершил сделку с дьяволом».

– Или во время смертоносного пожара, – пробормотал Артем, хватаясь за голову, – но об этом в Интернете еще не написано.

Теперь перед Лавровым сложились вся картина целиком: каким-то непостижимым образом его книга «Проклятие Бискорне» попала в руки к приверженцам секты «Шаги дьявола», которые, как известно, уже много веков подряд пытаются открыть ворота ада. Жан, теперь уже не возникало сомнений, принадлежал к этой секте, о чем говорит и татуировка на его руке, и маниакальное желание поджечь Нотр-Дам-де-Пари. Скорее всего, Жана, профессора теологии Сорбонны, точно так же завербовали в секту, как в нее попал и сам Артем Лавров. Сектанты очень умны, они могут и умеют играть на самых низменных страстях людей, на жажде денег, славы или признания. И если сам Артем попался на эту удочку, то, значит, и Жан мог угодить в ловушку таким же путем.

У Лаврова теперь сложилось понимание, почему именно он должен был поджечь собор. Во-первых, таким образом он бы отвлек внимание на себя, если бы его задержали. А во-вторых, именно он написал книгу «Проклятие Бискорне», а это значит, что его довольно легко можно было одурманить обещаниями о научных открытиях, о славе и успехе в литературе, ведь сам Артем именно этого и хотел.

Лоб покрылся испариной, он отложил телефон на диван и снова взял дневник Анни в свои руки.

Чаще всего девушка общалась с Жаном, Матье, каким-то Максом и лишь изредка с мужчиной под ником «Apôtre disciple du diable», что переводится как «Апостол, ученик дьявола». Лавров знал всего лишь об одном апостоле, который трижды отрекся от Христа, был учеником дьявола и звали его, кажется, Петр, но от этого Артему легче не стало.

Лавров, читая переписку Анни, все время балансировал на грани какого-то безумия, до него до сих пор не доходило, что он стал участником средневековой секты и едва не стал преступником, поджегшим собор Нотр-Дам-де-Пари. Однако теперь Артем понял, что Жан, Матье, Анни, неизвестный ему Максим и даже этот «Ученик дьявола», ну, например, его зовут Петр, – это представители одной секты, и ему, конечно, угрожает смертельная опасность.

Исходя из полученной информации, Жан, отправив ему письмо «Жди гостей», скорее хотел предупредить Артема об опасности, чем напугать. Да и в Россию он рвался, скорее всего, за своим спасением, желая скрыться от «Шагов дьявола», чем мечтая убить Артема из мести, как он неверно предположил.

Размышляя дальше, Лавров пришел к выводу, что кто-то из членов секты сейчас находится в России, хотя бы потому, что его домработница Валентина мертва. Быть может, это убийство было совершено для того, чтобы подставить Артема и упечь его в тюрьму. А может, для того, чтобы спровоцировать его бегство в Париж, где его сразу и встретила Анни.

– Но как они могли знать о моем местонахождении? – И тогда Артем взял в руки свой телефон. Да, в наш век развитых технологий отследить месторасположение интересующего человека при помощи сотового и спутника не представляет никакого труда.

Лавров открыл телефон, вытащил из него симку, сломал ее пополам и выбросил на пол, а затем продолжил изучать мессенджеры Анни.

С «Учеником дьявола» переписка была самой короткой, таинственный апостол скинул в общий чат Анни и неизвестного для Артема Макса паспортные данные и фото девушки из России. «Васильева Полина Викторовна», – прочитал Артем и долго вглядывался в ее фотографию. Лавров был уверен, что ее уже где-то точно видел, но вот где, он никак не мог вспомнить, как ни старался.

Понятно, что его землячка каким-то образом тоже оказалась затянута в секту «Шаги дьявола», но вот как узнать, что с ней стало и жива ли она до сих пор, Артем не знал.

Когда первоначальный шок от всего узнанного прошел, Лавров смог подняться на ноги и пройтись по квартире Анни. Конечно, совершенно понятно, что здесь он оставаться больше не может ни минуты, это слишком опасно. В любой момент сюда могут нагрянуть Матье или другие участники секты, которые захотят узнать, почему Анни не отвечает на их звонки.

Лавров сложил в свою сумку телефон Анни, который предусмотрительно выключил, ее электронную записную книжку и спешно покинул квартиру. Артем поймал такси и помчался в аэропорт, надо было как можно скорее вернуться в Россию и отыскать ту самую бабушку, которая была прапраправнучкой Рози. И если старуха еще жива, то, быть может, она сможет ему хоть что-то рассказать о секте «Шаги дьявола», Анни, которая умерла в подвале собора, и серебряном ключе с надписью АМАГКН, который может открывать ворота ада? Лавров не понимал, к кому ему обратиться теперь за защитой, быть может, только к Богу?

В любом случае Артем никогда в жизни еще не сталкивался с живыми, самыми настоящим сектантами, но по леденящим душу историям знал, что ничего хорошего от них ждать не стоит. Поэтому для того, чтобы понять, что от него еще хотят сатанисты, как выйти из этой препаршивой истории живым, он должен найти Васильеву Полину Викторовну, но сначала разыскать эту древнюю старушку, родственницу цыганки Рози.

Полина еще на какое-то время замерла, пристально вглядываясь в спину охранника, а затем медленно поползла в сторону калитки. Охранник стоял у ворот и пока не обращал на нее никакого внимания.

Когда до калитки оставалось метра три, Полина решила перевести дух, от волнения ее нещадно трясло, руки просто ходуном ходили и дышать было очень тяжело. Едва она села прямо на землю, как охранник повернулся и посмотрел прямо на нее.

– И куда ты собралась? – крикнул мужчина, бросившись к ней со всех ног. Полина сидела, не шелохнувшись, она уже поняла, что любое сопротивление бесполезно, и поэтому смиренно ждала своей участи.

Мужчина подскочил к ней и дернул за руку. – Вставай! – Он поднял ее на ноги. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Я хочу выйти из коттеджа, – как можно спокойнее ответила ему Полина, все еще надеясь на чудо. – Я гостья вашего хозяина, его зовут Петр, я его дизайнер, и сейчас мне надо домой. Почему вы меня не отпускаете?

– Потому что был приказ тебя охранять! – рявкнул мужик. – А ну, пошли в дом!

Он толкнул ее в спину, и Полина вяло побрела назад с понурой головой. В дверях ее встретили Наталья и тот самый мужчина, который охранял ее комнату в коттедже.

– Как она выбралась? – спросила Наталья мужчину, смотря сквозь Полину. Сейчас она даже не пыталась сделать вид, что Полина у них просто гостья.

– Через окно! – пожал плечами мужик.

– Почему вы меня не выпускаете? Это же противозаконно! Вас посадят в тюрьму! – крикнула Полина в лицо Наталье и тотчас поняла, что все бесполезно. Какая полиция? Какая тюрьма? Кто вообще знает, что она здесь? Да никто… Убей ее, закопай на территории коттеджа, и ни одна собака не найдет.

– Видимо, мало я вам препаратов в воду добавила, – с тоской протянула Наталья, – раз вы так быстро пришли в себя, да еще и сбежать попытались.

– Каких препаратов? – Полина замерла в дверях, а потом поняла, о чем говорит эта странная женщина. Конечно же, вот в чем была причина ее такого плохого самочувствия! Наталья добавляла ей в воду наркотическое вещество, чтобы она не смогла убежать до приезда Петра.

– Заприте ее в подвале, пока Петр не вернется, – приказала Наташа охранникам. – Ситуация вышла из-под контроля, и уже делать вид, что она наша гостья, незачем.

– Что? – пробормотала Полина дрожащим голосом. – Но кто вы? И зачем вам я? У меня же ничего нет…

– Петр вернется и все тебе объяснит, – буркнула Наталья и ушла в свою комнату, а охранники потащили упирающуюся Полину, бросили в подвал и закрыли двери.

Вернувшись из Парижа, Артем даже не стал уезжать из аэропорта, да и ехать-то ему было некуда, поэтому он купил билет до Новосибирска, а оттуда еще двое суток на поезде, и вот он уже в деревеньке Бокуево. Именно там, в «Боках», и жила раньше прапрапра-внучка Рози, Степанова Алевтина Николаевна, которая, может быть, могла ему как-то помочь.

Лавров решил, что если Алевтина Николаевна в силу своего преклонного возраста уже отошла в мир иной или у нее старческая деменция и все разговоры бесполезны, то он вернется домой и попытается разыскать Васильеву Полину. Ту самую девушку, о которой он узнал из переписки Анни с Максимом, может быть, тогда она сможет ему хоть как-то помочь и объяснит, что происходит. Ну а если и этот вариант не сработает, Артем решил, что ему придется самому идти в следственный комитет и все объяснять. Он передаст в СК и телефон Анни, и ее электронную записную книжку, конечно, придется рассказать и о Жане. Но Лавров уже решил, что повернет историю так, что ни о каким поджоге собора они и речи не вели, просто Жан пытался завербовать его в секту, а Артем отчаянно сопротивлялся. Лавров понимал, что в следственном комитете у него выпьют всю кровь и вымотают кучу нервов, но всю жизнь провести в бегах он не хотел. Тем более что скрываться и от полиции, и от участников секты «Шаги дьявола» одновременно было бы не под силу даже самому Индиане Джонсу, а уже тем более ему, простому смертному.

В Новосибирск самолет прилетел ровно по расписанию. Лавров уже совершенно очумел от перелетов, поэтому когда сел в поезд до станции «Криши», то сразу уснул. Он проспал двое суток, лишь пару раз вставая выпить воды и сходить в туалет, а когда за окнами вагона показалась серая и невзрачная платформа Кришей, проснулся окончательно.

От Кришей до Бокуево еще надо было ехать несколько часов на машине, но в этом забытом богом месте ничего не знали о прокате автомобилей, да и такси не было. Артем попытался найти попутку, но автомобилей здесь почти не было, а те развалюхи, что были, мирно стояли у серых покосившихся двухэтажных домов.

Лавров еще некоторое время метался по Кришам, пытаясь найти выход из положения: нанять автомобиль, вызвать такси, найти трактор, но все бесполезно. Поэтому он плюнул и собрался пойти пешком до Бокуево – деревеньки на пять домов, в одном из которых и жила Алевтина Николаевна.

Прилетев из Парижа, естественно, Артем был не готов к суровому переходу через сибирскую тайгу и одет был по-городскому просто: легкая куртка, светлые брюки, кроссовки, рубашка и шарф. Именно поэтому сейчас, глядя на ухабистую дорогу, вернее, на полное ее отсутствие – в конце апреля она превратилась в смесь грязи и воды, – Артем очень сомневался, а сможет ли он пройти по ней 20 километров? Но деваться ему было некуда, и поэтому он перекинул сумку через плечо и пошел по дороге, выбирая участки, где не было луж.

Уже через час, когда Криши давно скрылись у него за спиной, Лавров начисто промочил ноги, к тому же он поскользнулся и упал, после чего его светлые брюки стали грязными и мокрыми. Но Лавров не останавливался, он шел быстро, так как хотел добраться до Бокуево до наступления темноты. Только при одной мысли о том, что он может остаться в тайге ночью один, Лаврову становилось дурно. Вот тебе и Индиана Джонс, думал он с усмешкой, едва переставляя ноги по колено в грязи, все испытания, которые на него сваливаются в последнее время, он позорно проигрывает. Сбежал из Парижа, убежал из дома, оставив в квартире труп, и вот теперь очередное испытание, которое он не уверен, что выполнит.

Впереди ждала развилка: одна дорога уходила налево, а другая продолжала идти прямо, и Лавров совершенно не знал, какая из них ведет до Бокуево. Он остановился, вытер пот со лба, достал сигареты и закурил. Снова предстояло сделать выбор, и Артем опять был к этому не готов. Потерять половину дня и не дойти до деревни к сумеркам означало, что ночь ему придется провести в тайге, а значит, ошибиться ему было нельзя. Но как угадать правильное направление пути, Лавров не знал.

Сигарета закончилась довольно быстро, Артем едва почувствовал вкус табака, хотел было закурить снова, но передумал. В пачке оставалось сигарет десять, а идти ему еще неизвестно сколько времени.

Он немного поколебался и пошел прямо. В любом случае его выбор был чисто произвольным, а это значит, что можно было надеяться только на удачу. Дальше дорога совсем раскисла, огромные комья грязи буквально утопали в серой талой ледяной воде. В лесу снега уже не было, но земля до сих пор была настолько замерзшей, что вода уходила с трудом, и Артем уже едва шел. Он боялся, что, в очередной раз поднимая ногу из грязевой каши, обнаружит, что кроссовок остался на дне лужи, и как тогда идти дальше, непонятно.

Через пару часов, когда Лавров уже окончательно выбился из сил и присел закурить, на небо неожиданно набежали серые тучи и пошел дождь. Курточка Артема отлично подходила для необременительной и легкой поездки в Париж, но была совершенно неуместна в тайге, даже капюшона и того не было.

Артем открыл сумку и попытался найти там хоть что-то, что поможет ему укрыться от дождя: смена белья, несколько футболок, туалетные принадлежности, носки – ничего такого, что ему могло бы пригодиться весной в тайге. Да и кто же знал, что он здесь окажется…

Лавров покрутил головой в поисках укрытия, дождь становился все сильнее и сильнее, но вокруг него были лишь черные, голые после зимы березы да высокие сосны, которые сейчас грозно шумели и раскачивались на ветру.

Лавров спрятал сигареты во внутренний карман куртки и пошел дальше, смысла в том, чтобы оставаться на месте и мокнуть, он не видел.

Еще через несколько часов, когда дождь наконец-то закончился, Артем все еще брел по дороге, а впереди даже не вырисовывалась хоть какая-то деревенька. Он все чаще и чаще думал, что выбрал не то направление пути, но гнал от себя эти мысли и упрямо продолжал идти вперед.

Уже смеркалось, в совершенно мокрой одежде на холодном весеннем ветру Артем продрог до костей, ему было настолько неуютно, что он был на грани того, чтобы расплакаться. До боли в глазах Лавров вглядывался в темнеющую даль, пытаясь разглядеть силуэт деревянного домика, но все было тщетно.

Когда на тайгу опустилась ночь, Лавров выбрал место посуше, наломал веток, чтобы развести костер, но деревья были настолько пропитаны влагой, что огонь не разгорался. Тогда Артем достал из сумки сухое белье, носки и футболку, переоделся, застегнул промокшую куртку и, прислонившись к стволу сосны, закрыл глаза. О том, чтобы двигаться в кромешной тьме по разбитой дороге посреди леса, не могло идти и речи. Он даже попытался уснуть, но его начала мучить жажда, а взять с собой в дорогу воду он просто не догадался. Кто же знал, что он заблудится в лесу, а в том, что он выбрал не ту дорогу, у Артема уже не было никаких сомнений. Он терпел пронизывающий холод, жажду, а потом появилась и головная боль, и ломота во всем теле. Артем понял, что у него, видимо, жар, что в принципе и неудивительно, принимая во внимание то, что весь день он провел в мокрой насквозь одежде и обуви.

Артем, кажется, даже немного поспал, потому что, когда в очередной раз он открыл глаза, уже изнывая от жара, то увидел, что чернота ночи сменилась серым и тусклым утром. Лавров с трудом поднялся на ноги, его сильно лихорадило, сознание путалось, но он разглядел впереди несколько деревянных домиков, которые не заметил вечером. Получается, он уже дошел до Бокуево, но просто не увидел в сумерках дома и поэтому провел ночь в холодном и сыром лесу, да еще и заболел вдобавок.

Лавров, шатаясь, доплелся до первого домика и постучал в окно.

– Пустите! – попросил он, сползая на землю. Голова у него гудела как чугунный колокол, а все тело лихорадило, он здорово простудился.

Артем сквозь густую пелену услышал чьи-то шаги, потом увидел, как над ним склонила голову пожилая женщина.

– Вы Алевтина Николаевна? – спросил Артем, из последних сил пытаясь подняться на ноги.

– Я, – ответила старушка и повела его внутрь дома.

В избе он увидел еще одну женщину, такую же старую и сморщенную, она уложила его на кровать и принесла горячий чай с травами.

– Ты откуда такой взялся? – спросила его Алевтина Николаевна, снимая с него насквозь промокшие кроссовки и накрывая одеялом.

– Я? Я Артем Лавров, я писатель. Я написал книгу «Проклятие Бискорне», а для этого довольно много и долго изучал разные документы. Я знаю, что ваша прапрапрабабушка была мадам Рози, она жила в Париже в 1847 году в семье месье Карла, куда ее принесла Анни, девушка, которая потом погибла в подвале Нотр-Дам-де-Пари.

– А кто тебе сказал, что она погибла? – Алевтина Николаевна присела возле него на кровать. – Ее спасли, эта легенда передается у нас в семье из поколения в поколение. Ее спасли из подвала Нотр-Дам-де-Пари, и она родила от месье Карла чудесную девочку. Правда, сама Анни умерла от родовой горячки, но в то время смерть от родов была вполне привычным делом.

– А куда делась ее дочь? – Как бы плохо Артем себя сейчас ни чувствовал, но он все равно очень удивился такому повороту истории.

– Моя прапрапрабабка Рози росла вместе с ней, они были как сестры, только с разницей в возрасте года в четыре. В моей семье говорят, что девочку воспитал месье Карл и его молодая жена Мишель, что она выросла и удачно вышла замуж и тоже родила дочку. У нас в семье одни девочки…

– Значит, потомки рода Бискорне не вымерли? – Артем пытался нащупать какую-то ускользающую от него нить, которая может привести к разгадке тайны.

– Ну, история красавицы Анни, дальний родственник которой – кузнец Бискорне заключил сделку с дьяволом, закончилась трагически. Но после нее осталась дочь, а это значит, что да, род не пропал с лица земли.

– Когда я писал книгу, я никак не мог понять, кто же такой этот нищий с язвой на щеке, который преследует Анни и месье Карла? Я подумал, что, быть может, это сам дьявол, который вселился в человеческое тело.

Алевтина Николаевна испуганно перекрестилась и посмотрела на иконы, которыми были завешаны все стены в доме:

– Нельзя о нем говорить здесь, да и вообще нигде не надо. Нищий, который преследовал Анни, это был ее отец, он состоял в средневековой секте сатанистов, говорят, был самым лучшим учеником самого… – Она не произнесла его имя вслух, а снова перекрестилась. – А может быть, это был и сам он, кто знает? Ты писатель, а писатели страшные люди, они открывают у себя в душе двери от любых миров и получают порой страшную информацию. Ты так точно описал все в своей книге, потому что почувствовал энергию этого нищего и всего того, что с ним связано, а это было очень опасно. Иногда лучше не написать хорошую книгу, но зато остаться живым.

– Но… – мысли у Лаврова путались, – может ли быть такое, что приверженцы этой секты живы до сих пор? Мне кажется, они меня преследуют, вернее, я в этом даже уверен и не знаю, как мне быть.

– Зло бессмертно, – Алевтина Николаевна пожала плечами, – противостояние добра и зла будет вечно, ровно столько, сколько будет существовать этот мир.

– Но месье Карл все-таки убил нищего…

– Он убил лишь человеческое тело, а та тварь, что жила в его душе, думаю, не знает, что такое смерть. По крайней мере, он вечен в нашем понимании вечности.

– Но что мне делать? – взмолился Артем, глаза у него слипались, он уже засыпал.

– Они ищут серебряный ключ, на котором выгравировано слово «Амагкн». Но вся проблема в том, что этот ключ может найти только белокурая девственница, в венах которой течет кровь Бискорне. Ищи эту девушку. Найдешь ее, найдешь и ключ. Отдай его… и они оставят тебя в покое, но не ее, она им нужна.

Последние слова Лавров уже слышал сквозь плотную пелену, он наконец-то заснул крепким сном.

Когда Артем проснулся, за окном снова шел дождь, но было светло, видимо, он снова проспал почти сутки. Он встал с кровати и вышел во двор по малой нужде, а когда вернулся, сразу же вспомнил разговор с Алевтиной Николаевной.

– «Ищи белокурую девственницу», – повторил он ее слова, и тогда пазл сложился. Васильева Полина Викторовна, фото которой он обнаружил в мессенджере Анни, была блондинкой, вполне возможно, что это именно в ее венах течет кровь предков Бискорне. Но ей по паспорту 32 года, и она до сих пор девственница? Вот в это Артем не верил.

– Алевтина Николаевна! – негромко позвал Артем хозяйку этого дома, он хотел ее поблагодарить за ночлег и задать еще много вопросов. – Алевтина Николаевна?

– Чего горлопанишь? – В дом зашла женщина, очень-очень старая, она едва передвигала ноги, рот у нее был полностью беззубый, а голову покрывал теплый платок.

– А где Алевтина Николаевна? – опешил Артем, он не ожидал увидеть здесь еще одну старушку, а потом вспомнил, что вроде бы в комнате, когда он пришел, было две женщины.

– Алевтина померла уж лет семь как тому назад, – прошамкала бабка беззубым ртом, – а ты ей кто будешь? Чего приперся? Я думала, помрешь ты, когда пришел давеча. Горел весь, и глаза так и блестят, но ничего, чаю моего выпил и полегчало.

Лавров стоял совершенно оглушенный услышанным и не поверил старухе.

– Да как же так! – Он пожал плечами. – Я же вчера с ней так долго разговаривал, она мне о проклятии Бискорне рассказывала.

– Да померла она давно, – нахмурилась бабка, – а сказки эти ее про дьявола и Париж ихний все знали, старуха с ума съехала, несла черт-те что. Она сама-то сюда после войны вернулась, ну, наверное, и придумывала себе истории о Париже, тосковала… А ты к ней, что ли, приехал? Так померла она давно, я уже лет семь как в этом доме живу, так что опоздал ты.

У Лаврова подкосились ноги, и он опустился на кровать.

– Да как же так? Я же ее вот как вас видел, – пробормотал он, – разговаривал с ней, она мне еще сказала искать белокурую девушку…

– Так бредил ты, наверное, – бабка уже не на шутку разозлилась, – жар у тебя был, вот и привиделось всякое. А коль мне не веришь, то иди и посмотри на ейную могилу, она здеся недалеко, только сапоги надень, в сенках стоят, от мужа моего покойного остались, да тулуп его, а то ты в своих тапках и рубашонке-то недалеко уйдешь.

Лавров послушно оделся и пошел разыскивать могилу Алевтины Николаевны. Как ему и обещала старуха, нашел он холмик и покосившийся крест довольно быстро. Если судить по надписи, то Алевтина Николаевна действительно умерла семь лет назад, но фото на кресте не было, и Лавров подумал, что, быть может, это не ее могила… а сама старуха где-то прячется, но эта версия была совершенно безумной. От кого ей прятаться в этой глуши? Если только от самого дьявола?

Артем вернулся в дом, сердечно поблагодарил бабку, которая его приютила, оставил ей все наличные деньги, которые нашел у себя в кошельке, для билета на поезд и самолет у него была кредитка. Старуха так обрадовалась щедрому подарку, что отдала Лаврову и сапоги, и грязный вонючий тулуп мужа, который, однако, ему в промозглом весеннем лесу очень пригодился.

Обратно Лавров шел уже быстрее: в высоких кирзовых сапогах, в теплом, непродуваемом тулупе, который защищал и от холода, и от ветра, и от дождя. На станцию Артем добрался уже к полудню, купил билеты, а еще через двое с половиной суток уже был в своем городе и сразу же отправился в следственный комитет.

Под потолком горела тусклая лампочка, облаченная в железную сетку. В подвале, расположенном под коттеджем Петра, было довольно сыро, и Полина сразу же вспомнила подземелье Нотр-Дам-де-Пари. Она машинально дотронулась до своего талисмана – серебряный ключ висел у нее на шее.

Прошло уже несколько часов с того момента, как охранники Петра ее сюда затолкали, и она даже успела немного успокоиться. Понятно, что она попала в беду, но раз ее до сих пор не убили, значит, и не убьют, скорее всего. Денег или других ценностей у нее нет – значит, шантажировать ее нечем. Военные секреты она не знает. Полина в очередной раз сломала голову, зачем она понадобилась Петру, потому что ей казалось, что она никакой ценности не представляет.

В подвале было не холодно, Полина не мерзла, но уже хотела пить, поэтому слезла с коробок, на которых она сидела, и пошла разыскивать что-то, чем можно утолить жажду. В подвале хранились какие-то железяки, банки с краской, арматура и еще целая куча того, что может пригодиться в хозяйстве. Вот это место, в отличие от самого дома, и выглядело обжитым, из чего Полина сделала вывод, что коттедж был совсем недавно куплен Петром и использовался для непонятных ей целей, ну уж точно не для создания семейного гнездышка.

Не найдя, чем можно было бы утолить жажду, Полина снова вернулась на ящики и свернулась на них клубочком. Прошло еще какое-то время, без часов и уличного света она перестала ориентироваться. Внезапно двери в подвал открылись, и на пороге появился Петр. Полина вскочила на ноги и попятилась…

– Добрый день, Полина. – Мужчина зашел внутрь и закрыл за собой двери. – Вы, я слышал, хотели сбежать?

Петр был в сером элегантном пальто, с хорошей стрижкой, и запах дорогого парфюма заполнил все помещение подвала. Мужчина выглядел, как всегда, стильно и дорого, и, как всегда, Полина почувствовала непреодолимое к нему отвращение.

– Что все это значит? – Полина уперлась в стену и остановилась. Она заметила, что в руках у Петра была канистра.

– Что именно? – Петр удобно расположился на тех самых коробках, на которых она только что лежала, свернувшись калачиком.

– Петр… зачем вы меня похитили и здесь держите? Кто все эти люди? Наташа и дети, это же не ваша жена и не ваши дети?

– Удивительная проницательность, – Петр попытался улыбнуться, – вы меня покорили, не думал, что вы догадаетесь. Да, конечно, у меня нет семьи, а эта женщина и эти дети просто массовка. А что касается похищения, то вы сами сюда и приехали…

– А сейчас я хочу уйти, но меня не выпускают. – Полина не сводила глаз с канистры, которую он с собой принес, а сейчас поставил у своих ног.

– Сейчас уже нельзя уйти, – спокойно ответил Петр, и Полину словно ледяной водой окатили.

– Как… нельзя…

– Полина, вы же умная женщина, вернее, вы все еще девушка, ведь я прав?

– Откуда вы знаете? – вспыхнула она. – Что за вопросы?

– Мне рассказал об этом ваш муж Андрей, я мог бы сказать, что мне искренне жаль, что он умер, но не буду лукавить. Мне совершенно на него плевать, и он мне не нравился.

Полина была в ступоре, откуда Петр мог знать Андрея? И почему они говорили о ее девственности?

– Я знаю, что вы в соборе Нотр-Дам-де-Пари нашли серебряный ключ, верно? Отдайте его мне, он мне нужен.

Полина снова вздрогнула, откуда он знает и это?

– Вы… кто? – спросила она, цепенея от страха.

– О-о-о-о, – Петр никуда не торопился, он спокойно расположился на коробках и теперь постукивал ногой о канистру, – у меня много имен: Петр, Антихрист, дьявол, Сатана, какое вам нравится больше?

Полина с ужасом подумала, что у Петра не все дома, а как общаться с шизофрениками, она не знала. Опыта такого просто раньше не было.

– Так вы отдадите мне ключ, который носите на шее, или мне его у вас силой забрать? – Петр первым нарушил затянувшееся молчание.

– Возьмите, – Полина порвала шнурок и протянула ключ мужчине, – а зачем он вам?

– Он открывает ворота ада, и найти его могли только вы. Белокурая девственница, у которой в венах течет кровь потомков Бискорне.

– Я не знаю таких… – пискнула перепуганная Полина. Чем больше она разговаривала с Петром, тем больше понимала, что мужчина серьезно психически болен. Какие, к черту, врата ада?

– У вас, Полина, кровь древней французской семьи Бискорне, я знал вашего пра-прапра… короче, дальнего родственника еще в XII веке, мы с ним заключили одну сделку, а он нарушил ее условия. Поэтому мне и был нужен этот ключ, и ничего более того…

– Значит, теперь я свободна? – Полина не верила, что он ее может вот так спокойно отпустить, к тому же у ног Петра стояла эта странная канистра, от которой она не могла отвести глаз.

– Ну, думаю, да, – ответил Петр и не шелохнулся, – правда, вы свободны не в вашем понимании, а в моем.

– Что это значит? – прошептала Полина, мертвея от страха.

Петр промолчал, но он поднялся с коробок и взял в руки канистру, отвинтил крышку, Полина почувствовала запах бензина и все поняла.

– Зачем? – Она с ужасом смотрела, как он к ней подходит. – Зачем? Что я вам сделала?

– Мне нужен ваш прах, пепел, и ничего более того, – ответил Петр и облил ее бензином с головы до ног.

Полина закрыла глаза в ожидании ужасной смерти, но внезапно в подвал ворвались люди в камуфляже и в черных масках на лице. Один схватил Полину за руку и потащил на улицу, двое других остались в подвале.

Когда Полина оказалась во дворе коттеджа, то первым делом увидела следователя Синичкина, который стоял поодаль и наблюдал за всем происходящим.

– Василий Васильевич! – крикнула ему Полина, но тотчас голова от паров бензина закружилась, и она едва не потеряла сознание.

– Заведите ее в дом и переоденьте! – распорядился Синичкин, – только смотрите, чтобы она не видела эту бойню.

Полина вообще не поняла, о чем говорит Синичкин, поэтому покорно пошла за бойцом в камуфляже в коттедж и переоделась в чистую и сухую одежду, которая, видимо, принадлежала Наталье. Уже выходя из дома, Полина, повинуясь какому-то импульсу, посмотрела направо: весь коридор был в крови, а на полу несколько трупов, накрытых простынями. Из-под одной выглядывала тонкая нога в дорогих туфлях, сомнений не оставалось, это была Наталья, а остальные – это, видимо, охранник, нянька и… София, годовалая девочка?

Полину затошнило, и она поспешно отвернулась, на улице ей стало лучше. К ней спешил Василий Васильевич:

– Мы вовремя успели, вы как себя чувствуете? Вам медицинская помощь нужна?

– Думаю, что со мной все в порядке, – ответила Полина, озираясь. – А где Петр, вы его задержали? Мне кажется, он совершенно безумен и крайне опасен.

– А где он прячется? – Василий Васильевич напрягся. – Он где-то в коттедже?

– Петр был со мной в подвале. – Полине снова стало нехорошо, неужели они умудрились его упустить?

– Вы в подвале были абсолютно одна, по крайней мере, когда туда ворвались наши люди. Вы довольно долго пробыли там в одиночестве, да еще и надышались парами бензина, немудрено, что у вас начались галлюцинации.

– Нет! – закричала Полина. – Это не галлюцинации, и я не сошла с ума! Петр был со мной все это время, это он облил меня бензином, забрал ключ и сказал, что ему нужен мой пепел… и еще, это не человек, это сам дьявол…

Полина осеклась на полуслове, по глазам Синичкина она поняла, что мужчина не верит ни одному ее слову, и если она сейчас не замолчит, он, скорее всего, упечет ее в психиатрическую больницу. И она замолчала.

Василий Васильевич проводил ее до служебной машины и усадил внутрь, ей принесли воду и влажные салфетки, которыми она с омерзением начала стирать с себя запах бензина. Синичкин на какое-то время исчез в коттедже, а затем вернулся к ней.

– Вам уже лучше? – поинтересовался он, пристально вглядываясь в лицо Полины.

– Как вы узнали, что я здесь? – Ее действительно очень интересовал этот вопрос.

– К нам сегодня утром пришел молодой человек, вы не поверите, писатель, и передал важные улики, среди которых были фото вашего паспорта и ваш портрет. Лавров, так зовут вашего спасителя, утверждал, что вы попали в руки сектантов, которые поклоняются дьяволу. «Шаги дьявола» или что-то такое…

Полина вздрогнула, «у меня много имен: Петр, Антихрист, дьявол, Сатана…»

– Эту информацию сразу же передали мне, так как я занимаюсь делом об убийстве вашего мужа. Ну а найти вас в этом коттедже было довольно просто, ваш руководитель студии описала нам клиента, с которым вы работаете, дала его данные. Этой информации было достаточно, чтобы найти коттедж, который он арендовал десять дней назад. А когда мы приехали сюда, то нашли здесь целое кладбище…

– Я видела…

– Потом все расскажете, вы провели с ними много времени. Вас нашли в подвале, где вы надышались парами бензина и несли какую-то чушь… Вам сейчас лучше?

Полина утвердительно кивнула головой.

– Тогда давайте поедем домой, а здесь пусть работают специалисты, не будем им мешать.

– А как же Петр? – все-таки не выдержала и спросила Полина. – Вы его найдете?

– Конечно. Это особо опасный преступник, кроме того что он состоит в секте, по словам Лаврова, на его руках кровь нескольких десятков человек. Эта бойня здесь, ваш муж, следователь Романов, еще одна пожилая женщина – домработница писателя.

– Моего мужа убил Петр? – Полина резко наклонилась к переднему сиденью, где на пассажирском месте сидел Синичкин, они ждали водителя, чтобы поехать в город. – Но вы же подозревали меня???

– Когда вы пропали, я уже знал, что вы ни в чем не виноваты, но как я мог вам это сказать? Ваш муж несколько месяцев назад пришел к моему коллеге Романову Ивану и написал на вас заявление, он был уверен, что вы хотите его смерти и подговорили своего любовника его убить.

– У меня нет любовника, – опешила Полина, – я девственница, я асексуальна, меня вообще секс не интересует, ну что за бред?

– Ну, ваш супруг рассказал, что однажды к нему на работу пришел мужчина, который представился Петром. Он был крупным бизнесменом и предложил вашему мужу стать его застройщиком, а когда они поехали на объект смотреть примеры застройки, произошел один инцидент.

– Какой? – Полина была в ужасе. Андрей написал на нее заявление и отдал его следователю Романову?

– Ваш супруг случайно заметил в сотовом телефоне Петра ваше фото и спросил, откуда он вас знает. На что тот ему довольно грубо ответил, чтобы он не совал нос не в свое дело. После чего посоветовал Андрею не переживать, если жена все равно девственница. Простите. – Синичкин понизил голос. – Ваш супруг подтвердил это и кинулся на него с кулаками, а Петр его просто ударил по голове чем-то тяжелым и посоветовал забыть этот разговор и никому о нем не говорить. Но ваш супруг, как только вышел из больницы, сразу и пошел к нам и написал на вас заявление, а позже предоставил и переписку с некой женщиной, от имени которой он с вами общался. В этой переписке вы обещали его убить, да еще и завещание составили.

– Ну да, ну да… – протянула Полина, – я понимаю, что совершила глупость, но это был импульсивный поступок, сгоряча. Я бы никогда его не убила.

– Ну а дальше следователь Романов повел себя не совсем честно. Я думаю, он хотел с вами встретиться, чтобы получить взятку и закрыть ваше дело, но пропал, потому что совершил глупость.

– Какую?

– Объект, на котором произошел инцидент между вашим супругом и Петром, косвенно попал в зону видеонаблюдения одной муниципальной организации. Я думаю, об этом не знали ни ваш супруг, ни Петр. Когда они предоставили нам записи с камер, мы увидели Петра, который с вашим супругом заходит на объект, что еще раз подтверждало показания вашего мужа. Но самого момента нападения на видео видно не было, значит, и прямых доказательств, разве что со слов вашего обиженного супруга. Романов по записям видеонаблюдения установил автомобиль, на котором приезжал Петр, а потом уже и вышел на самого мужчину. Я думаю, они встретились, и Романов предложил ему замять дело за определенную сумму. Увы, после его смерти мы находим все больше и больше подтверждений, что Иван Романов брал взятки с подозреваемых. Таким образом Петр узнал, что ваш супруг не сдержал обещания и обратился за помощью в органы и…

– И? – У Полины перехватило дыхание. – Как вы узнали, что Петр убил следователя Романова?

– Романов, выезжая на такие встречи, всегда брал с собой мини-камеру, чтобы потом при случае иметь возможность распорядиться такой записью на свое усмотрение. Я думаю, спустя какое-то время он их уничтожал, потому что мы нашли всего лишь одну запись, и там четко видно, как Петр застрелил Романова в упор. Уже позже, после того как вы сбежали, мы обнаружили, что ваш супруг был застрелен из этого же оружия.

– А разве на видео не слышно, о чем говорят Петр и Иван Романов? – удивилась Полина.

– Нет, эта камера снимала только видеоряд, а звук был заглушен каким-то посторонним непонятным шумом, – ответил Синичкин. – Но уверен, что Романов требовал от Петра взятку.

– Так, значит, вы хотите сказать, что Петр является членом сатанинской секты? Тогда в чем смысл всего произошедшего? Зачем ему я и эти люди в коттедже, которых он потом убил.

– Я думаю, лично вы ему не были нужны, сектанты лишены логики и живут по своим законам. Впрочем, следствие это выяснит. Но то, что Петр самый обычный человек, из плоти и крови, я думаю, вам объяснять больше не надо.

Полина в ответ лишь промолчала, как раз в этот момент в машину вернулся водитель, и они поехали домой. Синичкин довез ее прямо до подъезда:

– Вам установили новый замок, вот ключи! – Он достал из кармана связку.

– Спасибо! – удивилась Полина.

– Не стоит. – Василий Васильевич вышел из автомобиля первым и открыл дверцу Полине.

– Вы не бойтесь. – Синичкин проводил ее до подъезда. – Петр к вам точно не сунется, сектанты народ довольно странный, но непостоянный в своих пристрастиях. Им все равно, кого убивать.

Полина в ответ лишь молча кивнула головой, она была совсем другого мнения.

– Подождите, – окликнул ее Синичкин и поспешил обратно к машине, взял что-то и вернулся обратно. – Это вам! – Он протянул Полине книгу. – Артем Лавров, который вас спас, просил передать вам его книгу, чтобы вы ее обязательно прочитали. Мы не сказали ему ваш адрес, потому что вам пока в интересах следствия нельзя встречаться, но книгу я передать согласился. Все-таки Лавров нам очень сильно помог.

Синичкин развернулся и, не прощаясь, пошел к автомобилю. Спустя минуту он уехал прочь, а Полина так и продолжала стоять у своего подъезда.

– Артем Лавров «Проклятие Бискорне», – прочитала она и вздрогнула. Затем перевернула книгу и посмотрела на фото автора. Да, она сразу вспомнила, что именно этого мужчину видела тогда в кафе в Париже, он пил кофе вместе с арабом.

Полина поднялась домой, приняла душ, открыла книгу и начала читать…