Садов Сергей - Князь Владимир

Светловолосый мальчик удобно расположился на кровати, подложив под спину подушку так, что почти сидел, и читал. Читал так увлеченно, что даже не замечал длинной пряди, падающей ему на глаза. Казалось, в целом свете нет ничего, что способно было бы отвлечь его от столь увлекательного занятия. Но вдруг он чуть приподнял голову и прислушался. Кивнул, словно своим мыслям и вернулся к книге, от которой уже не оторвался и на открывшуюся дверь. Вошедший грузный мужчина молча прошел в комнату и сел на стоявший рядом с кроватью стул. Задумчиво оглядел мальчика с ног до головы и вдруг ударил, ударил настолько быстро, что его движение смазалось. Мальчик, не отрываясь от книги, небрежно, словно отгонял муху, махнул рукой и кулак врезался в подушку рядом с его головой. Мужчина, довольный кивнул, но выглядел он как-то не очень веселым.

– А я все ждал, когда же вы придете к этому выводу, наставник. – Мальчик со вздохом захлопнул книгу и положил ее на тумбочку, впервые посмотрев на вошедшего.

Взгляд. Тот, кто впервые встречался взглядом с этим мальчиком, долго еще не мог забыть его глаза, в которых словно поселилась пустота. Не пустота отсутствия разума, а пустота эмоций. Мальчик, словно зная об этой своей особенности, сразу же отвел глаза, глядя поверх плеча мужчины, от чего стало казаться, что он о чем-то глубоко задумался.

Мужчина приподнял книгу.

– «Государь» Маккиавелли? И что можешь сказать?

– Цинично, – после небольшой паузы отозвался мальчик. – Цель оправдывает средства.

– Ты не согласен?

– Ну почему? По-своему он прав, вопрос только в том, какую цель ставить.

– Так ты, значит, одобряешь?

– Нет.

Мужчины хмыкнул.

– Твою логику, как обычно, понять невозможно. Ты же только что говорил, что Маккиавелли прав.

– Он описал действия, с помощью которых можно добиться цели. С ними я согласен. А второй ваш вопрос был про одобрение этих действий.

– Ну-ка ну-ка? – Мужчина развернулся на стуле и с интересом глянул на собеседника.

Мальчик нахмурился, но тут же его лицо вновь стало спокойным.

– Одиночество, – наконец выдал он.

– Что? – такого наставник точно не ожидал.

– Тот, кто пойдет этим путем будет одинок… А я знаю, что такое одиночество… – Мальчик прикрыл глаза.

Одиночество… Нет, Александр Петрович вряд ли меня поймет. Я с огромным уважением отношусь к моему наставнику, но тут… чтобы понять, это надо пережить.

– Папа, быстрее!!! – я нетерпеливо прыгал у лифта, не забывая показывать Ленке язык. Сестра дулась.

– Володя, прекрати! – мама дернула меня за руку. – Ты же старший и должен показывать пример.

– А она первая начала, – наябедничал я.

– Как маленький, честное слово. И не скажешь, что уже восемь лет.

– Так, орлы, едем. – Папа подхватывает меня на руки и вносит в подъехавший лифт. – Споры прекратить!

Внизу у подъезда нас ждет папин друг – дядя Игорь. Он мне никогда не нравился. Да и маме тоже. Она всегда хмурится, глядя на него. Отворачивается. Дядя Игорь улыбается.

– Ты чего тут? – хмуро спрашивает папа. – Я же сказал, все потом.

– Это срочно, Виктор. Барон совсем оборзел. На нашу территорию лезет…

– Не при детях! – рявкает отец. – Сказал, вернусь и разберемся.

А почему? Мне даже очень интересно. И я даже знаю, что мой папа – авторитет! Непонятно что такое, но звучит очень значительно! А вот маме почему-то не понравилось, когда я в школе друзьям похвастался, на их вопрос, кем работает мой папа. Странные эти взрослые.

– Как бы поздно не было!

К подъезду стала подъезжать Лада. Я уже знал, что эта машина «западло» и что «бумер» намного круче. Чем круче, правда, не знал и теперь старательно изучал машину. А водитель ее какой-то неумелый попался. Зачем-то начал газовать. Папа вдруг выпрямился и столкнул меня с крыльца… И тут раздались выстрелы. Совсем как в кино. Пули защелкали по дому… Сначала даже интересно было.

Я выглянул из-за скамейки.

– Пап, мне больно, – хныкнул я на всякий случай. – Пап… Мама.

Я замер у крыльца и удивленно глянул на родителей и на сестренку. Чего это они разлеглись? И тут до меня дошло.

– Нет!!! – Я бросился к отцу, но был перехвачен дядей Игорем. Он чуть приподнялся и теперь смотрел на меня. И в этом взгляде была такая ненависть.

– Жив, гаденыш, – прохрипел он. – Паршиво.

Я во все глаза смотрел на него, потом отчаянно задергался, что-то вопя. Если бы дядя Игорь не был ранен, вряд ли бы у меня получилось убежать, но сейчас я вывернулся и бросился в толпу, уже начавшуюся собираться вокруг.

– Остановите мальчика! – закричал дядя Игорь мне вслед. – Это его родители! Остановите!

Поздно. Я уже мчался по улице, не разбирая дороги. Слезы застилали глаза. Куда и зачем я бегу – совершенно непонятно. Да и не важно. Но одно я понимал твердо – возвращаться нельзя. Нельзя ни в коем случае.

Сейчас, почти пять лет спустя, я уже мог трезво оценить тот случай и понимал, что остался живым только чудом. Интуиция, догадка, предвидение, а может и сам Бог помогли мне тогда. Попадись я кому из папиных знакомых и меня не нашла бы никакая милиция. Ясно, что отца сдали свои. Сдали тому самому Барону. Я понимал, что мой отец не безгрешен. Догадывался, что на его руках много крови. Если бы убили только его, я бы горевал, но… понял бы, может быть… Нет, не так. Смирился бы. Но смерти сестры и матери я простить так и не смог. Но какого это остаться в восемь лет совсем одному?

Я бежал долго. Очень долго, пока не заблудился. До вечера я бродил по городу, плохо соображая куда иду и зачем. Когда стемнело, пристроился за какими-то гаражами там и лег, уже ни на что не надеясь. Там меня и нашел Гвоздь…

– Так Государь не сможет ни на кого опереться, – мальчик попытался развить мысль. – А быть одному очень плохо.

Александр Петрович кивнул.

– Вспомнил родителей?

Отрицать очевидное мальчик не стал и кивнул.

Наставник поднялся и неторопливо прошелся по комнате, а мальчик провожал его заинтересованным взглядом. А тот вдруг замер.

– Скажи, ты действительно хочешь идти?

Мальчик чуть улыбнулся.

– Меня ничто здесь не держит.

Наставник кивнул.

– Тогда готовься. Умники уже собираются запустить свою установку. Будут подбирать окно по твоему запросу.

– Спасибо.

Александр Петрович направился к выходу, но у двери замер.

– А почему все-таки мечи?

– С некоторых пор я ненавижу звуки стрельбы.

Наставник хмыкнул. Не поверил. Но мальчик не врал. Нет, он совершенно спокойно стрелял из автомата сам и палил из пистолетов по мишеням, сжигая, порой, за день по несколько пачек патронов. Никаких отрицательных эмоций при этом он не демонстрировал. Руки не дрожали, на призраков тоже не жаловался. Но мечи ему казались честнее, что ли. Их он любил намного больше пистолетов, пулеметов и прочей стреляющей техники.

После ухода наставника мальчик еще некоторое время лежал, ни о чем не думая. Снова попытался читать, но понял, что смысл текста ускользает и точным броском закинул книгу на полку. Заложил руки за голову и уставился в потолок. Скоро совершится то, к чему он готовился… точнее: его готовили целых три с половиной года. Никаких эмоций не было. Первое время, когда мальчик еще только поселился на базе, его вечное спокойствие в самых непредсказуемых и сложных ситуациях часто поражало наставников. Штатные психологи многое могли бы прояснить, но они хранили тайну, делясь своим мнением только с теми, кому положено было знать. Нет, он смеялся, плакал, веселился, но все это было поверхностным, словно пена морская, сдуваемая первым же легким ветерком. Он мог моментально, словно повернув выключатель, подавить все чувства и стать серьезным. Это умение здорово выручало его, когда он жил на улице, но об этом на базе тоже знали немногие.

– Есть хочешь?

Очень не скоро до меня дошло, что обращаются именно ко мне. Я поднял заплаканное лицо и глянул на присевшего рядом со мной высокого парня в огромной кепке, под которой очень трудно было разглядеть его лицо.

Я отрицательно мотнул головой, но в животе предательски заурчало. Парень хмыкнул и отломил кусок булки и сунул мне его в руку. Я несмело откусил. Потом жадно набросился на нее.

– Ну и откуда ты, такое чудо, взялось?

Этот простой вопрос вмиг напомнил мне все события сегодняшнего злосчастного дня и, совершенно забыв про булку, захлебываясь слезами, я вывалил свой рассказ. Как подъехала машина, как я увидел папу с мамой, лежащих у подъезда вместе с сестрой. Про страшного дядю Игоря и про то, как бежал по улице. Думал ли я, что подобная откровенность может быть для меня опасной? Нет, конечно. Ни о чем я тогда не думал, кроме того, чтобы просто выплакаться и вложить кому-то свою историю.

– Понятно. – Парень вдруг сел по-турецки рядом со мной и задумался. – Вот, что шкет. В историю ты, конечно, попал очень скверную. И если я что-то понимаю, то домой тебе возвращаться пока нельзя. Со мной пойдешь?

Этот парень разговаривал со мной как со взрослым и действительно интересовался моим мнением. Это было лестно.

– А потом папа и мама придут за мной? – поинтересовался я на всякий случай.

Парень вздохнул, встал и отряхнул брюки. Чище они от этого, впрочем, не стали. Он снова глянул на меня. Хотел что-то сказать, нахмурился.

– Наверное да.

– Тогда пойду.

– Ну тогда давай знакомиться, – парень протянул руку. – Гвоздь.

Я хихикнул. С его ростом и в этой кепке мой новый знакомый и правда походил на гвоздь.

– Володя.

– Что ж, идем, Володя, в нашу берлогу.

Так началась моя жизнь в роли беспризорника.

Володя вдруг неуловимо быстрым и плавным движением перетек с кровати на пол и вот уже стоял на руках. Прошелся немного по комнате, кувырнулся вперед и встал. Небольшого роста, расслабленный, но… было что-то в его расслабленной позе такое, из-за чего любой опытный боец трижды подумал бы, прежде чем, возникни у него такая мысль, напасть. Теперь становилось ясным обманчивое первое впечатление – не мальчик, а скорее уже юноша лет тринадцати, только не очень высокого роста, худощавый. Он привычно осмотрел комнату с прямо-таки спартанской обстановкой. Ничего лишнего: кровать, тумбочка рядом, стул, в углу компьютер на столе и рядом книжный шкаф. Шифоньер у двери. На полу никакого ковра, только ламинат. Светлые обои.

Мальчик подошел к стене и часть ее вдруг отъехала в сторону, открыв сейф. Набрав код, он открыл тяжелую дверь и задумчиво оглядел содержимое, совершенно не вписывающееся в детскую комнату: два меча в ножнах и две напоясных кобуры с какой-то хитрой системой ремней. Привычным движением он взял с полки пистолеты, застегнул ремень, подтянул два ремешка. Теперь пистолеты оказались у него за спиной, располагаясь под небольшим углом друг к другу. Отработанным жестом он завел руки за спину, большими пальцами отстегнул ремешок с кобур и выхватил оружие, проверяя, как взводится курок. Снова поставил оружие на предохранитель и вернул его обратно. Следующим он достал мечи. Не очень длинные, чуть изогнутая пара в темных деревянных ножнах, которые мальчик пристегнул к тому же поясу, на котором крепились пистолеты. Выхватил клинки, сделанные из темного, отливающего синевой металла. Левый меч оказался чуть, сантиметров на семь, короче правого, клинок же правого на глаз имел в длину сантиметров шестьдесят. В основании мечи были шириной в три пальца взрослого человека, потом клинки плавно сужались и изгибались. И если у гарды заточка была только с одной стороны, то уже у кончика она становилась обоюдной. По внешнему виду эти мечи предназначались скорее для режущих ударов, но острый кончик с одинаковым успехом позволял и колоть.

Крутанув пару раз мечи, Володя, словно продолжая движение, вбросил мечи в ножны, хлопнул дверцу сейфа и направился к выходу из комнаты… Можно было бы посчитать, что он просто рисуется, но все его движения были настолько отточено-привычны, что сразу становилось ясно – с оружием он имеет дело каждый день и оно давно уже стало дополнением его самого.

– Володя! Володь, подожди!

Мальчик чуть сбавил ход, но останавливаться не стал, только обернулся. Его догонял молодой парень лет двадцати. В белом халате и растрепанной шевелюрой он выглядел как ученый, у которого только что крайне неудачно прошел эксперимент, но возбуждение от него еще не улеглось. Вот он, наконец, догнал мальчика и зашагал рядом.

– Ты куда сейчас? Хотя чего я спрашиваю, и так ясно, что в спортзал тренироваться, раз во всеоружии.

Володя с очевидным спорить не стал.

– А ты все такой же говорун, – вздохнул парень. – Порой хочется дать тебе по шее хорошенько, чтобы встряхнуть.

Мальчик улыбнулся, остановился и раскинул руки в стороны.

– Давай.

Парень чуть попятился.

– Ни-ни. Для начала напою тебя снотворным, хорошенько свяжу и тогда… нет, еще ноги придавлю чем-нибудь тяжелым и вот тогда уже попинаю.

Володя задумчиво рассмотрел потолок.

– Надо в одежду иголки отравленные зашить, – наконец решил он. – Как только кто-нибудь захочет попинать, то царапается и…

Парень озадаченно глянул на мальчика.

– Это ведь шутка была? – на всякий случай уточнил он.

– Да, – кивнул Володя. – О такие иголки сам раньше оцарапаешься.

– Понятно… Извини, но я не всегда понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно. Шутки твои… специфические. Слушай, я чего тебя догнал? Ты слышал, что мы начинаем поиск подходящего «окна»?

– Да. Александр Петрович мне уже сказал.

– Хорошо. Тебя приглашают сегодня в шесть на заседание. Будут решать, куда тебя отправить.

– Я же ведь уже говорил, что хочу, – удивился мальчик.

– Да-да, я помню. Все равно куда, лишь бы без пороха. Извини, но это очень расплывчато. Мы, ученые, всегда хотим точности…

– Виктор! Что б тебя!!! – Из-за угла неожиданно вывернул еще один человек в таком же халате, что и на парне, только много старше. Он поправил большие роговые очки и сквозь них сердито посмотрел на собеседника мальчика, тут он чуть кивнул Володе, – Привет, Вова, – и снова уставился на парня. Тот даже съежился под этим взглядом. – Я тебя еще полтора часа назад отправил за результатами испытаний! Где тебя черти носят?!

– Простите, Николай Петрович, я… меня Антонина Николаевна попросила ей помочь, а потом меня просили разыскать Володю, – Виктор лихорадочно зашарил по карманам и, наконец, из одного извлек флешку. – Вот предварительные результаты. Еле упросил аналитиков…

Еще раз для проформы обругав лаборанта, Николай Петрович забрал флешку и отправился обратно. Виктор облегченно вздохнул.

– Опять забыл? – с интересом спросил у него мальчик. Виктор убито кивнул.

– Да все из-за Антонины, – попытался оправдаться он. – Пока ей там помогал, забыл про флешку.

– В конце концов, тебя выгонят.

– Ага. Тебе-то легко говорить, с твоей памятью. Ты хоть раз чего-нибудь забывал?

– Я не родился с такой памятью. Меня учили.

Учили. Ну да. Не сразу, конечно, как очутился на базе. Первоначально просто подгоняли школьную программу. Еще бы, ведь почти полтора года не ходил в школу с тех пор, как погибли родители. Даже и то, что знал – забыл. Для жизни на улице эти знания были совершенно не нужны. Правда сразу же начались и весьма специфические предметы: обязательно спорт с боевыми искусствами, причем таким, о котором я ни разу и не слышал. Никаких лишних движений. Потом фехтование и… тренировка памяти и внимания. Делали просто – сажали в кресло, пристегивали к нему, подводили провода, а потом на экране демонстрировали разные геометрические фигуры. Как только показывалась определенная, заранее названная фигура, требовалось нажать кнопку под правой рукой. Если не успевал или не замечал его било током. Не больно, но неприятно. Первое время было просто, но потом скорость смены фигур возрастала, я стал чаще ошибаться, а бить током стало сильнее… Хочешь не хочешь, но внимательности научишься. С тренировкой памяти было почти также. Выводился на экран текст, который надо было прочитать и запомнить, а потом начинали мелькать слова. Надо было указать те, которые встречались в тексте. Еще было упражнение с разными фигурами, которые требовалось расставить так, как они стояли первоначально. Да всего и не упомнишь. Ни слезы, ни просьбы на мучителей не действовали. Дело было не столько в сложности, сколько в боли, которая стала моим постоянным спутником, ибо ошибок первое время было намного больше, чем правильных ответов.

После одного такого сеанса ко мне подошел Александр Петрович – человек, который и привел меня на базу.

– Ты же ведь мужчина, а ревешь, как девчонка, – он присел прямо на пол рядом со мной.

Я старательно размазал слезы по лицу.

– Вам бы так. Я готов учиться…

– Неправда. Ты так думаешь. По настоящему тебя может заставить учиться только стимул.

– Ага. Вам бы так.

– А я тоже через такое проходил, – Александр Петрович улыбнулся воспоминаниям. – Неужели ты думаешь, что этот тренажер создали специально для тебя? Скажу откровенно, меня током било намного сильнее. Из-за возраста тебе сделали скидку.

– Вас тоже так учили? – удивился я так, что и про слезы забыл и про недавнюю боль.

– Да. И вот смотри… – Александр Петрович поднялся, взял с полки первую попавшуюся тетрадь и протянул мне. – Открой на любой странице.

Я выполнил просьбу. Наставник забрал тетрадь и секунд пять изучал страницу. Закрыл ее и вернул мне, после чего отправился к столу, достал чистый лист и принялся быстро писать. Закончил и протянул листок мне.

– Сравни.

Я недоверчиво открыл тетрадь и положил рядом исписанный листок. Старательно шевеля губами, читал текст там и там, проверял каждую буковку в формулах, проверял правильность указанных размеров в чертеже.

– Вот это да!

– Вот видишь. Такая память очень сильно поможет тебе в дальнейшей учебе.

Дальнейшая учеба меня мало интересовала, но умение Александра Петровича настолько меня восхитило, что я даже попросил не делать мне никаких скидок на возраст и обучать по полной. Но тут наставник оказался непреклонным.

– Эти параметры выбирал не я, а врачи. Большее напряжение может быть опасным для тебя. Да ты еще и от улицы не отошел. Организм ослаблен. Тебя еще кормить и кормить.

Это да. Кормили на базе очень хорошо и очень сытно. И никогда не отказывали в добавке. Но в сейчас меня убедили даже не столько слова наставника, сколько его тон. Он не сюсюкал со мной, как многие взрослые на базе, а разговаривал как с самостоятельным человеком, действительно стараясь убедить, а не заставить. А сюсюканье… оно задевало сильнее всего. После полутора лет жизни на улице я был опытнее многих из здешних так называемых взрослых, которым никогда не приходилось голодать и добывать себе пропитание в жестокой борьбе.

И вот за это уважение к себе я относился к Александру Петровичу лучше, чем к остальным… Он стал для меня вторым близким другом после Гвоздя… Гвоздь… Мой спаситель и учитель жизни в этом жестоком мире, который мне еще предстояло познать. И четвертый близкий человек после родителей и сестры, которого я потерял, и воспоминание о котором все еще отзывалось в груди глухой болью. Только много позже я по-настоящему оценил, как же много он для меня сделал. Именно благодаря ему я остался человеком, а не превратился в зверька – маугли каменных джунглей. И он же уберег меня от многих соблазнов. И на базе я оказался во многом благодаря ему – когда он запретил нам, ничего еще не знавшим и не понимавшим соплякам, над которыми по какой-то причине решил взять шефство, пробовать всякие «колеса», траву и другую наркоту. Сам курил и употреблял героин, но нас, от этого защитил. Надеюсь ему сейчас хорошо на небесах…

– Ну это понятно, – Виктор хмыкнул. – Но знаешь, кто-то умеет анекдоты рассказывать, а кто-то нет.

Мальчик чуть склонил голову набок, подумал.

– Это была шутка? Извини, но я не всегда понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно. Шутки твои… специфические.

Виктор откровенно заржал.

– Ну ты даешь. Ладно, туше. Сразил. А я думал, у тебя чувство юмора отсутствует напрочь. Ни разу не видел, что бы ты как-то отреагировал на мои шутки.

– На твои шутки не реагировал, – поправил Володя.

– Ха! Хочешь сказать… нет-нет, не хочу даже знать, что ты хочешь сказать. Ладно, удачи тебе. И так уже задежрался.

Виктор махнул рукой и умчался куда-то по коридору.

На входе в спортзал мальчик столкнулся с еще одним инструктором, который обучал его несколько специфическому предмету. Мальчик насторожился, когда тот дружески похлопал его по плечу.

– Слышал-слышал. Сбывается твоя мечта? Скажи честно, ты действительно хочешь этого? Это ведь билет в один конец. Ты понимаешь это, Володя?

– Конечно, Константин Павлович. Тут… тут меня ничего не держит.

– А вот это плохо. – Инструктор задумчиво изучал что-то в голове. – Так не должно быть.

– Вы не хотели бы, чтобы я уходил?

– Честно? Нет. Но это твой выбор. Несмотря на твой возраст, ты готов нести ответственность за свои поступки. Этому научиться нельзя – такому учит жизнь, а она у тебя была очень суровым учителем. Ладно, извини, Володя, мне сейчас некогда. Надо написать отчет по расходованию средств за этот месяц. Сегодня вечером обязательно увидимся.

Наставник сделал два шага, но вдруг обернулся.

– Да, кстати, будь так добр, верни мое удостоверение. Без него у нас тут не очень походишь.

Мальчик разочарованно вздохнул, достал из кармана брюк пластиковую карточку и кинул ее учителю. Тот поймал ее на лету и убрал обратно во внутренний карман пиджака.

– Растешь, – похвалил он. – Честно говоря, я не заметил, как ты его достал, но после разговора решил на всякий случай проверить все карманы. За это держи награду. – Константин Павлович достал потертый блокнот и протянул его мальчику. Володя удивленно распахнул глаза и лихорадочно зашарил по карманам.

– Я ведь следил за вами, – с некоторой обидой заметил он, забирая блокнот.

– Мы уже говорили на этот счет. Помнишь? Ладно, до вечера. Извини, действительно спешу.

Володя некоторое время стоял у двери в спортзал, о чем-то размышляя, а потом все же открыл дверь.

Спортзалом на Базе называли не один большой зал, как в школе. На самом деле это был целый комплекс помещений, предназначенных для разных занятий. Спортзалом туту была и беговая дорожка, и зал для фехтования, и даже тир, расположенный на два яруса ниже, куда вел большой лифт. Мальчик миновал тренажеры, кивая знакомым, который сейчас занимались там. Лязгало железо, слышалось чье-то хриплое дыхание. Вообще с этими людьми мальчик мало общался. Это были охранники базы – профессионалы, прошедшие ни одну войну. Как знал Володя, некоторым приходилось не раз выезжать за рубеж в весьма специфические командировки. В некотором роде они тоже были его учителями. Правда, все их преподавание заключалось в том, что они рассказывали ему о своих операциях. Весьма подробно, даже несмотря на то, что на некоторые из них все еще лежал гриф секретности. Даже его куратор Александр Петрович частенько не имел права присутствовать при таких разговорах.

Однако, несмотря на это Володя ни с кем из охраны так и не сблизился. А может быть именно из-за этого и не сблизился. Они ведь получили приказ ничего не скрывать, а многие операции проводились… в общем, не каждому понравится быть настолько откровенным с каким-то мальчишкой.

Миновав это зал, Володя попал в широкий коридор. Миновав несколько дверей, он вошел в одну из них и оказался еще в одном зале. На этот раз он был совершенно пуст, если не считать развешанного по стенам холодного оружия. Мальчик пересек зал и вошел в еще одну дверь, оказавшись в раздевалке. Он прислушался к шуму воды в душе – похоже, кто-то только что закончил заниматься. Интересно, кто бы это мог быть? Володя быстро переоделся в спортивный костюм и снова нацепил пояс с мечами и пистолетами. Конечно, без него тренироваться было бы удобнее, но надо привыкать.

Мальчик вышел в центр зала, достал из кожаных петель мечи в ножнах и положил рядом с собой на пол, легко согнувшись в поясе. Прикрыл глаза и начал разминку. После нее сделал сальто вперед, пересек зал колесом, закончив его двойным переворотом в прыжке и пошел крутить колесо в обратную сторону. Перекатившись рядом с лежащими мечами, он уже встал с ними и тут же развернулся, резко взмахнув ими. Сорвавшиеся ножны со свистом пересекли зал и пронзили фанерный щит-мишень, застряв в нем.

– На твоем месте, я бы не очень злоупотреблял таким приемом.

Володя обернулся. Из раздевалки вышел небольшой щуплый мужчина, на ходу вытирающий голову полотенцем. В старом мешковатом спортивном костюме, лысоватый. Володе сейчас он напоминал Сан Саныча из недавно просмотренного фильма «Не бойся я с тобой». Такой же небольшого росточка мужичек, неприметный, одетый кое-как и… смертоносный. Инструктор спецподразделений по рукопашному бою. И учит он не тем восточным единоборствам с руконогомашеством, а реально тому, что поможет победить и уцелеть. Когда он еще только начинал тренировать Володю три с половиной года назад, мальчик ожидал что-то типа занятий в шаолине, как это показывали в фильмах. Ага. Первые занятия вообще были скучны до ужаса. Надо было просто замереть и стоять. Сначала так, потом вот этак. Потом бег, пока не начнешь падать от усталости. Снова занятия на тренажерах.

– А когда вы будете меня учить драться? – праведно возмутился я. От былого энтузиазма, когда мне сказали, что этот человек будет учить меня рукопашному бою, не осталось и следа.

– Драться? – деланно удивился инструктор. – Я не собираюсь тебя учить драться. Я собираюсь учить тебя выживать. И побеждать.

– Ну а как же в фильмах показывают?

– Там показывают цирк. А я в цирке не выступаю. А потому ныть перестал и делай, что говорят. В бою главное не победить врага.

– Да? А что главное? – заинтересовался я.

– Главное победить его максимально быстро! Понял? Там нет времени на оценку его сил, и там нет времени на всякие правила. Все, что ведет к победе – хорошо. Понял?

– Нет.

– Ничего. Со временем поймешь. Просто запомни, что идеальный бой заканчивается одним ударом. Второй требуется разве что для добивания. Но если ты все сделал правильно, то и второго уже не требуется.

– У меня комплекция не та, – с умным видом повторил я подслушанный разговор Александра Петровича с рукопашником. – Я маленький.

Я действительно всегда был небольшого роста. В школе мне никто не давал семь лет. На уроках физкультуры и в первом и во второй классе я стоял последним. В третий я пойти не успел. Из подслушанного же разговора я понял, что стать высоким, о чем я мечтал в школе, получив от одноклассников прозвище «Коротышка», мне не грозит.

– Не переживай. – Инструктор даже не улыбнулся. – Комплекция тебе не помешает.

– Ножны, все-таки, хоть и укреплены и имеют острую стальную заглушку на конце, но все же не так прочны, чтобы выдержать такое обращение слишком часто. Он для неожиданности, когда совсем прижмёт.

Володя пожал плечами.

– С собой я возьму новые, а тренироваться надо.

– Логично. А не хочешь размяться? – Михайло Потапыч откинул полотенце на скамейку. Вообще-то настоящее его имя Михаил Иванович, но на базе инструктора-руопашника все называли Михайлом Потапычем. Не знаю уж, что нашли общего у этого человека с медведем, но прозвище прилипло к нему настолько прочно, что порой даже начальство обращалось к нему таким образом.

Я покосился на клинки.

– Извини, – инструктор развел руками. – Но с мечами я не умею. Могу любой предмет превратить в оружие. Если понадобиться, смогу сражаться и с мечами. Но против мастера не устою. Господину Шутеру я не соперник.

– Я же не Павел Викторович.

– Ты нет. Но твои тренировки с ним я видел. Пойми, если бы этот бой что-то дал тебе, я бы не отказался. Но для тебя он будет бесполезен. Ты не извлечешь из него ничего нового. Ясно, что с оружием, если, конечно, человек умеет с ним обращаться, любой будет сильнее человека без оружия.

– А как же класс бойцов?

– Я говорил при прочих равных. Ясно же, что если против меня выйдет толпа каких-нибудь отморозков хоть с ножами, хоть с мечами, дело для них закончится больничной койкой.

– Вы считаете, что я с вами в одном классе? – Володя не смог скрыть удивления.

– Как меченосец ты меня превосходишь. Я никогда не учился сражаться с этими игрушками. Хотя… подожди. – Он вдруг подошел к стене и привычным движением выдернул из ноже большой нож, по форме напоминающий мачете, только много короче. – Давай попробуем так. Прошу.

Володя секунду о чем-то думал, а потом вдруг сорвался с места и молниеносно атаковал. Удар первого меча инструктор пропустил мимо, второй блокировал, но первый меч уже изменил движение и теперь режущей кромкой угрожал шее – одним из преимуществ этих коротких мечей была их скорость. Они позволяли молниеносно менять угол атаки. Когда подбирали оружие для Володи, то именно на скорость и делалась ставка. Потому и упор был на пару мечей. И сейчас на наставника сыпались удары со всех сторон, не давай ему войти в ближний бой. Володя мастерски держал его на расстоянии недоступным, для действия ножом. Перед Михайлом Потапычем словно выросла стальная стена. Но вдруг он упал, на миг пропав из поля зрения мальчика. Тот, скорее почувствовал угрозе, чем осознав ее, не стал выискивать наставника, а просто мгновенно увеличил дистанцию, отскочив назад. И тут же, буквально в нескольких миллиметрах от его живота мелькнул нож. Володя только и успел заметить, то развернут он был не острием. Не разрежет, но по животу досталось бы так, что потом еще долго пришлось бы стоять на корячках, пытаясь вздохнуть. Да, разница в классе на мечах была видна, но так же была заметна и разница в опыте. Несмотря на то, что мальчик обращался с мечами много лучше спарринг-партнера, но он так и не сумел создать ни одной угрозы. А вот наставник уже несколько раз вынуждал его отступать, разрывая дистанцию. В последний раз его не достали только чудом.

И вдруг наставник метнул нож. Метнул почти без замаха. Володя лихорадочно дернулся. От ножа увернуться удалось, но предотвратить сближение противника не смог и одна его рука оказалась зажата в стальных тисках и тут же онемела, не в силах удерживать меч. Володя махнул ногой, это было ожидаемо и легко заблокировано наставником. Но как оказалось, удар был отвлекающим. И пока противник терял драгоценное время на этот удар, Володя успел развернуть второй меч, и теперь уже его наставнику пришлось срочно разрывать дистанцию.

Мальчик замер, тяжело дыша. Правая кисть не действовала – очевидно, наставник пережал нерв и некоторое время оружие ею держать не удастся. Но сейчас, пока противник остался без оружия, надо атаковать. И Володя двинулся вперед, крутя мечом перед собой, не давая Михайлу Потопычу уйти в сторону и снова сблизиться. Если у него снова получится войти в ближний контакт, то можно будет сдаваться сразу.

Но тут вдруг наставник расслабился и поднял руки.

– Сдаюсь.

Володя растерянно моргнул, но пока меч опускать не стал.

– Вы же говорили, что в бою…

– В бою? – Михайло Потапыч рассмеялся. – Володя, никакой бой не строится по принципу обязательно кого-то убить. Если, конечно, не брать задачу ликвидации конкретного человека, но там используют совсем другие средства. В бою же я бы просто постарался сбежать сразу, как только у меня не получилось справиться с тобой после того, как кинул нож.

– А как же стоять до конца? – с иронией поинтересовался мальчик.

– Я не в тех войсках служил, – серьезно ответил наставник. – Мои задачи были несколько иными и в моем случае «стоять до конца» равносильно провалу задания. Мертвый не сможет вернуться и сделать дело. Поэтому не получилось так – отойти, подумать и сделать по-иному. Так и никак иначе. Я и тебе пытался объяснить, что отступление с поля боя не всегда плохо.

Володя задумался.

– Я запомню.

– А сейчас без мечей не хочешь попробовать?

Мальчик вздохнул, потом покосился на правую кисть и чуть-чуть пошевелил пальцами. Левой рукой обхватил правое запястье и быстро нажал на несколько точек. Снова пошевелил и довольно кивнул головой.

– Проиграю ведь, – заметил он.

– Дело не в проигрыше или выигрыше, а дело в уроках, которые ты извлекаешь из каждой схватки. Готов.

Мальчик убрал мечи в ножны, аккуратно положил их на скамейку у стены и кивнул. И в тот же миг Михайло Потопыч напал…

Спустя пять минут Володя, тяжело дыша, лежал на полу, придавленный левой рукой наставника, а правая сжимала его руку, выворачивая до хруста. Мальчик ударил свободной рукой по полу и хватка тотчас ослабла.

– Понял, что сделал неправильно?

Володя кивнул.

– Я меньше вас и легче, а полез в силовой бой. Но я думал, что вы не будете такого ждать.

– Я и не ждал. Но у меня опыта все-таки больше твоего. И на такие примитивные ловушки уже давно не попадаюсь. А ты, прежде чем на что-то рассчитывать, все-таки оцени степень мастерства противника и его опыт. Одно дело хулиган с улицы…

– У которого опыта разных подлых ударов все равно больше.

– А я тебя не для спортивной арены готовил.

– Я к тому, что хулигана с улицы тоже недооценивать не надо.

Наставник изучающе глянул на мальчика.

– Личный опыт?

– Нет. – Володя отвернулся. – Просто видел.

Драка началась совершенно неожиданно. Я вместе с Жоркой и Милкой сидели недалеко от входа в метро, прося милостыню. Милка была еще младше меня и ей люди подавали всегда больше. Большущие жалостливые глаза, растрепанные волосы, аккуратные лохмотья… я часто глядел на Милку, пытаясь понять, каким образом даже старые тряпки смотрятся на ней шикарной одеждой. Настоящее имя Милки тоже никто не знал. К Гвоздю она попала раньше меня, говорила плохо и все время повторяла имя Милка. Может быть так звали ей любимую кошку. Кто знает. Как она оказалась на улице и кто ее родители она сказать не могла. Так и повелось с тех пор: Милка и Милка.

– Все-таки, миледи, не может быть, чтобы вас бросили, – частенько повторял Гвоздь, задумчивая изучая девочку. – Откуда же вы? Может, с далекой звезды прилетели к нам?

Милка смеялась.

– Со звезды, – радостно повторяла она. – Конечно, со звезды.

– Ага, оттуда, – насмешливо отвечал Мартынюк Иван по прозвищу Мартын и привычно добавлял нечто непечатное, за что немедленно ловил подзатыльник от Гвоздя.

– Как не стыдно, шевалье? Тут дамы! Чтобы больше я такого не слышал!

– А чего ты обзываешься? – всерьез обиделся Мартын, потирая шею.

– Я обзываюсь?

– Ну это… ше… шелье какой-то.

– Да будет вам известно, дорогой мой невежественный друг, что шевалье в переводе с французского означает рыцарь.

– А-а-а-а.

Порой Гвоздь начинал изъяснять такими вот сложными оборотами, что его трудно становилось понять. Разные сэры, шевалье, кавалеры так и сыпались. Красиво, но непонятно. Правда, он всегда объяснял значения этих слов. Он вообще много знал разных историй. Рассказывал о Жанне д’Арк и партизане Денисе Давыдове, как открывал Америку Колумб. Особенно нас смешила ситуация, что плыл он в Индию и до конца жизни был уверен, что в Индию и приплыл.

Уже позже я узнал историю Гвоздя, которую тот нехотя рассказал в ответ на мои расспросы:

– Да ничего интересного, шевалье. Единственный сын вполне обеспеченных родителей. Надежа и опора. Начитанный мальчик. А потом один раз проявил слабость и ширнулся на дискотеке. Когда понял, что обратной дороги уже нет, сбежал из дома. Так что учитесь, сэр, на чужом опыте. И если увижу вас с наркотой – убью сам. Из милосердия.

Я затряс головой – видел, что Гвоздь не шутил.

– Ну вот и хорошо, что понимаешь. А сейчас марш на работу. И потом не забудьте купить молока – младшим оно полезно.

Младших было трое: Милка, Король, он же Славка Королев и Дементус, он же Виктор Готов. Почему его так однажды назвал Гвоздь и чего это слово означает, мы не знали, но Виктору кличка нравилась. Говорит, звучит зловеще. Работа же означала ходить по переходам и просить милостыню. А порой и кошелек стянуть и какого-нибудь раззявы. Но таким мы баловались редко – опасно. Это только и Вольки получалось. Он у нас мастер был по чужим карманам лазить.

Младших Гвоздь берег и ни на какие сомнительные дела не пускал. И даже признавая, что Милке одной подадут больше, никогда ее без сопровождения не отпускал. В этот раз очередь нянчиться с ней выпала нам с Жорой. Тут к нам и подкатила компания. Ребята были незнакомые и откуда взялись тоже непонятно. Местные все знали, что мы работаем на Гвоздя и с нами не связывались – боялись. Не нас, конечно. Ходили слухи, что однажды Гвоздь в драке убил троих взрослых мужиков, которые пытались увести от нас наших девчонок. Зачем они им я не совсем понял из рассказов, тем более те говорили, что будут о них заботиться. Но подоспевший Гвоздь, по рассказам тех, кто всё видел, рассвирепел, сразу вытащил нож и бросился на них. Одному удалось сбежать… Так же говорили, что он пытался потом прийти с подмогой, но Гвоздь поговорил кое с кем и когда машины мстителей показались в поле зрения их просто забросали камнями. Правда, пришлось потом долго скрываться. Все это я не видел, а только слышал, но авторитет Гвоздя с тех пор был непререкаем. А среди остальных групп он пользовался славой сумасшедшего.

– Мертвые, сэр Вольдемар, смерти уже не боятся, – ответил он мне, когда я прямо спросил, боится ли он умереть. Непонятно.

Так что прицепившиеся к нам явно были не местные. Жорка тут же вскочил и кинулся в драку. Получил пару раз и отлетел к стене. Гвоздь появился вовремя: несколько секунд разглядывал противников, а потом молча ринулся в атаку. Тут-то мне и удалось увидеть несколько приемов… В ход шли и зубы, и локти, и ноги, и даже голова. Жорка снова вскочил и бросился в схватку. Милка хлюпала носом, а я упал на пол и стал кусать чужие ноги. Пару раз мне досталось по голове, один раз дали по почкам, не сильно, но больно. Я рассердился и теперь не только кусался, но и царапался. Драка закончилась появлением милиционера и всеобщим драпом. Эту свою первую драку я запомнил очень хорошо. А потом Гвоздь мне выговаривал:

– Вы, сэр Вольдемар, как маленький – всякую гадость в рот тащите. А если отравитесь, что мы делать будем? Вы нас сильно этим опечалите.

– А чего они? – угрюмо повторял я. Слова, что говорил Гвоздь, я вроде бы все понимал, но в их общем смысле был не уверен. Потому на всякий случай только огрызался.

– Они хамы, но вы-то, сэр Вольдемар! Надо будет вам кое-что показать.

Показанные приемы были крайне не честны, но зато действенны, в чем я убедился позже – недавняя драка оказалась далеко не последней в моей карьере.

– Хотя, – нехотя признал он. – И личный опыт тоже есть.

Наставник, похоже, понял его состояние и только хлопнул по плечу.

– Позанимайся еще немного. Думаю, это тебе поможет.

Мальчик только кивнул. Потом сел на шпагат и с каким-то остервенением начал делать наклоны: вперед, вытягиваясь в струнку и назад. Вперед назад.

Михайло Потапыч покачал головой и направился к выходу. Здесь столкнулся с Александром Петровичем и ухватил того за локоть раньше, чем тот успел позвать мальчика. Покачал головой.

– Ему сейчас лучше побыть одному.

Александр Петрович глянул поверх плеча Михаила на мальчика и кивнул.

– Опять вспомнил прошлое?

– Кажется, он о нем и не забывал. Честно говоря, я не знаю, что с этим делать. – Михаил покачал головой. – Оно так и не отпускает его.

Александр вздохнул.

– Это я и без тебя знаю. Жаль, но мальчик сам рвется отсюда. Ему хочется сбежать от всего. Начать по-новому. Потому я и не уговариваю его остаться. Здесь для него жизни не будет.

– Кто знает. Мало ли что может случиться. Значит, ты не будешь пытаться уговорить его остаться?

– Не трави душу, Миш. Сам ведь нашел пацана, притащил сюда, уговорил кураторов проекта. А сейчас уговаривать его остаться?

– Слушай, тебе что важнее: судьба пацана или свою задницу прикрыть?

– Его судьба. Потому и не буду уговаривать. – Александр твердо глянул на друга. – Я разговаривал с психологами. Они все в один голос утверждают, что если оставить, то мальчик сломается. Выбор он должен сделать только сам.

– А ты понимаешь, что он может умереть там?

– Мы все умрем рано или поздно.

– Для него это может стать очень рано.

– Значит, мы плохо его подготовило. Миш, ты чего от меня хочешь? Опасно и у нас. И какая судьба его ждет тут?

Михаил расслабился и кивнул.

– Верно.

Александр хлопнул его плечу.

– Я поговорю с мальчиком. Решение будет за ним, но пусть он примет его с открытыми глазами. Это всё, что я могу сделать.

Ровно в шесть Володя прошел через просторный холл, уставленный огромными бадьями с небольшими деревьями, и вошел в кабинет. Здесь уже собралось и руководство проекта и куратор – Александр Петрович и ученые. Похоже, ждали только его. Володя сделал вид, что не заметил, как Александр Петрович глянул на часы и хмыкнул, прошел к своему креслу и сел. Виталий Дмитриевич, «директор всего этого балагана», как любил говорить куратор, откинулся на спинку большого черно кресла, снял очки и соединил перед собой кончики пальцев.

– Итак, дамы, господа. Прошу. Кто первый?

Поднялся мужчина в белом халате с красивой окладистой бородой. Откашлялся.

– Прошу прощения. Вчера я положил Виталию Дмитриевичу доклад, в котором объяснил, что время подходит. Если мы протянем еще полгода, то наш молодой друг, – кивок в сторону Володи, – больше не будет соответствовать нужным параметрам. Уже даже сейчас придется использовать специальную диету, чтобы мальчик немного сбросил вес.

– Куда уж больше? – буркнул Александр Петрович. – И так клоп клопом.

– Если вы помните, то именно вы предложили Володю именно из-за его комплекции. Это позволило нам выиграть два года занятий. В противном случае нам подошли бы только одиннадцатилетние подростки. А это было бы совершенно неприемлемо.

– Почему? – Неожиданно для всех вмешался мальчик. Обычно на таких совещаниях он сидел молча и говорил только если его спрашивали. Сейчас он впервые заговорил сам и ученый даже растерялся.

– Почему? Но это же аморально… использовать детей так… это же билет в один конец.

– Аморально? Использовать детей? Даже если это их единственный шанс изменить свою жизнь? Иннокентий Павлович, я попал в банду Гвоздя когда мне было восемь лет и там были дети младше меня. И я еще считаю, что мне повезло, что я попал именно к гвоздю. Хотите, я вам расскажу, что творилось у других? Хотите, расскажу, как именно зарабатывали себе на хлеб те самые одиннадцатилетние дети? И вы считаете аморальным дать им шанс?

– Но…

– Что? Если наше родное и любимое государство не в силах позаботиться о беспризорниках, так дайте им хоть такой выход.

– Да уж. Дорогой выход получится, – хмыкнул Виталий Дмитриевич. – Володя, ты же сам понимаешь, что это не выход. И ты знаешь, сколько мы потратили на твое обучение. Ставить такое на поток мы никак не можем. И потом, сейчас ситуация с беспризорниками реально улучшается.

– Хочется верить… Извините, Виталий Дмитриевич.

– Да нет. Все нормально. Я тебя прекрасно понимаю. Пережив все то, что пришлось пережить тебе, трудно сохранить веру в людей.

– Я помню Гвоздя. Он был настоящим человеком и из него вышел бы замечательный ученый. Он столько всего знал. И учил нас по мере сил. Но он оказался никому не нужен в этом мире.

Взрослые почему-то вдруг неуверенно заерзали и отводили взгляды, словно боясь встретиться ими с подростком.

– Полагаю, политику обсуждать мы не будем. И, Володя, ситуация действительно меняется в лучшую сторону. Хотя и медленнее, чем хотелось бы. А теперь к делу. Продолжайте, Иннокентий Павлович.

– Ага. Так вот. Примерно через полгода переход станет невозможным. В связи с этим надо принимать решение: либо мы открываем «окно» и начинаем поиск подходящего мира, либо сворачиваем все эксперименты. И если эксперимент продолжается, то готовиться к нему надо начинать сейчас.

– Ну что ж. Володя, а ты что скажешь?

Мальчик встал.

– Я уже говорил, Виталий Дмитриевич. Меня здесь мало что держит. А это мой шанс начать все заново. Я действительно хочу уйти.

Александр Петрович тихо вздохнул и отвернулся, однако в наступившей после слов Володи тишине его вздох услышали все.

– Вы не хотите, чтобы мальчик уходил? – повернулся к нему директор.

– Нет, – ответил куратор не оборачиваясь. – Но это его решение. Я Володю знаю давно и не думаю, что он переменит решение. Если так – надо готовить переход.

– Иннокентий Павлович, сколько вам времени надо для завершения всех дел?

– Месяц, Виталий Дмитриевич. Во-первых, надо подготовить самого мальчика. Последний осмотр, обязательно недельный карантин, подготовить необходимые вещи. Ну и некоторое время на поиск подходящего «окна». Как просил молодой человек: чтобы там не было пороха.

– Володя, а почему такая странная просьба? Почему бы не выбрать мир более развитый? Возможно, даже превосходящий нас.

– Если превосходящий – значит более забюрократизированный, – без особых эмоций ответил мальчик. – И трудно оценить, как они вообще воспримут такого пришельца. Социальную культуру ведь роботами не выявишь за три дня, как вы сейчас ведете исследования. И если мне там не понравится, уже не вернешься.

– Ну хорошо. А почему не взять более просвещенное время? – поинтересовался кто-то из ученых.

– Если проводить аналогию с земной историей, какое время у нас вы называете более просвещенным? Последнюю ведьму в каком году сожгли? Ну до этого их сжигали в гораздо большем количестве.

– Зато и контроля меньше. Полагаю, меня учили не зря и случайных неприятностей мне избежать удастся.

– Ну хорошо. Пусть так, однако ты же сделал условие, чтобы вообще огнестрельного оружия там не было. Даже самого примитивного.

– Я не люблю, когда в меня стреляют. – Володя мог бы еще добавить, что время, когда кольт сделал всех равными, ему казалось… честнее что ли. Время, когда схватки велись лицом к лицу, а не на расстоянии в тысячи километрах. Однако понимал, что этот аргумент выглядит не очень убедительным и очень смешным.

– Считаешь, что получить стрелу из лука приятней, чем мушкетную пулю?

– Она медленнее. И ее можно поймать. – Тоже слабый аргумент. Хотя… а чего доказывать-то? Мальчик вскинул голову. – Понимаете, для меня это билет в один конец. Пройти через врата второй раз не удавалось никому. Значит, в том мире я должен жить и как-то устраиваться, потому и хочу попасть туда, где меня все будет устраивать.

– Логично, – кивнул Виталий Дмитриевич. – Иннокентий Павлович, после заседания подробно расспросите Володю о том, куда он желает попасть и постарайтесь сделать так, чтобы найденный вами мир максимально удовлетворял всем его пожеланиям. А пока продолжайте.

– Да я, собственно, уже закончил. Если решение о отправке принято, будем готовиться. Надо только со сроками разобраться.

– А вот для этого мы сегодня и собрались. Юрий Михайлович?

Поднялся еще один мужчина.

– Полный медосмотр мы проведем за три дня. Дальше все зависит от результатов. Без него ни о каких сроках говорить нельзя.

– Хорошо. В таком случае с завтрашнего утра приступайте. Володя, у тебя есть пожелания? – Мальчик отрицательно покачал головой. – Хорошо. Будем считать, неделю отдаем врачам. За это время всем техническим службам провести полное тестирование оборудование. Особенно того, что будет переправлено через «окно». Аркадий Николаевич, вы за это отвечаете. – Тот, к кому обратился директор, кивнул и что-то пометил у себя в блокноте. А директор уже повернулся к куратору Володи: – Александр Петрович, вы отвечаете за подготовку личных вещей Володи. Володя, подготовительный этап займет не меньше месяца. За это время со своим куратором составь список всего, что тебе может понадобиться…

Совещание шло дальше. Володя слушал хоть и внимательно, но как-то безучастно. В разговоры не встревал. Директор же опрашивал руководителей различных служб и раздавал задачи на ближайший месяц. Судя по всему, именно столько времени и отведется на подготовительный этап. А дальше все будет зависеть от ученых.

– Ну и напоследок, – Виталий Дмитриевич обернулся к единственной в комнате женщине. – Мария Витальевна, подготовьте те задачи, которые необходимо будет решить для вас Володе после перехода. Вопросы есть? Нет? Тогда совещание окончено. Через три дня жду доклада от медицинской службы, после него согласовываем окончательные сроки. Всех руководителей отделов прошу подготовить планы по своим направлениям. Задачи, требуемые сроки. До свидания.

Александр Петрович догнал Володю у центрального выхода, где тот уже успел открыть дверь своим пропуском и теперь отмечался у дежурного. Куратор провел через рекодер свой пропуск и вышел следом.

– Хочешь прогуляться в лес? – поинтересовался он, пристраиваясь рядом, не совсем уверенный, нужен ли его подопечному сейчас попутчик или он хотел погулять одному. Но Володя не выказал никакого неудовольствия.

– К озеру хочу сходить искупаться. После того, как начнется медосмотр, уже и не поплаваешь.

– Да, врачи у нас вообще звери.

– Это я помню по своему первому дню на базе, – чуть улыбнулся Володя. Александр Петрович рассмеялся.

Сразу, как только вертолет с пассажиром приземлился, к нему бросилось несколько человек с носилками, на которые меня, несмотря на все сопротивление, уложили. И даже пристегнули ремнями. Стало страшно. У нас много историй ходило о том, что некоторые люди крадут беспризорников и продают их на органы. Я в эти истории мало верил, но сейчас уже усомнился. Одно успокаивало – не стали бы ради меня одного устраивать такой спектакль с Милкой, Жорой, Королем и другими. А раз так, то берут меня вовсе не на органы. Однако когда меня засунули в какую-то здоровенную трубу я начал нервничать, несмотря на все успокоительные речи окружающих. Правда, ничего страшного не произошло. Что-то загудело, заморгало. Люди, те, которых я видел из отрытого конца трубы, что-то активно обсуждали, бегали. Потом меня достали и повезли в другое помещения. Когда брали кровь я ухитрился извернуться и цапнуть сестру за палец.

– Ну все, Зин, – рассмеялся один из врачей. – Теперь тебе придется прививки от бешенства делать.

– А давайте вы попробуете меня кольнуть и ей не скучно будет! – огрызнулся я.

– Ого! А наше приобретение, оказывается, и шутить умеет, – удивился я.

– Я вам не приобретение! – Я начал дергаться в удерживающих меня ремнях.

– Что здесь происходит?! – в помещение вошел тот самый мужчина, который и привез меня на базу. Он сердито оглядел притихший персонал и подергал ремень, который держал меня за грудь. – Что это и зачем?

– Александр Петрович, но вы только посмотрите, он кусается.

– Я бы тоже кусаться начал, если бы меня связали! Развяжите ребенка немедленно!

– А он не наброситься на нас? – сердито поинтересовалась Зина. Не простила укус.

– Не набросится. Володя, – обратился Александр Петрович уже ко мне. – Мы же с тобой договаривались, что ты будешь себя вести хорошо?

– А чего они? – буркнул я. И правда, договаривались. И пусть даже на органы меня забирают, от слова не отступлюсь. Хотя бы ради того, что Александр Петрович сделал для Милки и остальных. А что со мной делать будут – уже не важно.

– Они всего лишь делают свою работу. Ты слишком долго жил на улице. Врачи должны тебя осмотреть. Будь мужчиной.

– Буду, – буркнул я. После чего меня отвязали. А раз так, то и взбрыкивать уже вроде как стыдно. Ну а потом начался тот самый ад… Я много раз уже жалел, что меня все-таки отвязали. Тогда хоть возмущаться можно было законно. Ну а раз уж обещал приходилось терпеть.

Кто ж знал, что все растянется на неделю? А потом еще было две операции, меня мазали какими-то жутко вонючими мазями, погружали в ванную, заставляли дышать через трубочки… С тех пор врачей я возненавидел, тем более, что первые два года моей жизни на базе медосмотры проводились каждые три месяца, после которых мне обязательно что-то лечили и даже оперировали.

Конечно, когда я стал постарше, то ко всему этому отнесся уже совсем по-другому. Потому же лазил в озеро за кувшинкой, чтобы подарить ее Зине в качестве извинений за свой первый день на Базе. Сильно ее удивил тогда.

– Устроил переполох.

– Ну… а нечего меня было к носилкам привязывать. Справились с маленьким.

– Да уж. С тобой справишься. Маленький. – Александр Петрович замолчал, о чем-то размышляя. Потом вдруг заговорил совершенно о другом. – Ты действительно твердо решил взять себе этот билет в один конец?

– А разве вы не для этого меня сюда привезли?

Александр Петрович вздохнул.

– Честно говоря, мне просто захотелось тебе помочь. Когда я увидел в том городке, как ты отчаянно защищаешь своих друзей. Весь в крови, но такой отчаянно-решительный. Ну разогнал я тех подонков, ясно же, что они потом вернулись бы. Вот и пришла мне в голову мысль спрятать тебя на базе. Даже если бы не поддержали меня – тебя все равно на улицу уже не выгнали бы.

– А с остальными?

– Тут мне пришлось постараться. – Вряд ли Володя знает, чего ему стоило убедить руководство выполнить просьбу мальчика, хотя его участие в проекте еще висело под очень большим вопросом. Возможно, что эта просьба и предопределила всю судьбу мальчика. Вряд ли он узнает, что его весьма похвальное стремление позаботиться о своих друзьях, скорее всего, и привело Володю в проект. Потратив столько времени, денег и сил пристроить команду беспризорников руководство косвенно согласилось с доводами и включило мальчика в проект – просто так списывать такие деньги, даже на добрые дела, никто не стал.

Вдвоем вышли к озеру и мальчик пристроился на берегу, обхватил колени руками, задумчиво изучая сосны на другом берегу. Похоже, и про желание поплавать забыл. Александр Петрович пристроился рядом.

– Я ни о чем не жалею, – вдруг заговорил Володя. – Я вам действительно за все благодарен. Если бы не вы, мы бы все, после смерти Гвоздя, погибли. Нам не простили бы нашу независимость. А те, кто нас боялся, стали мстить. Так что если бы вы не появились, лето я не пережил бы. Мишка и Ромка тоже, скорее всего, погибли бы. А младшие… Этих пристроили бы. Особенно девчонок.

Володя поднял камень и метнул его, наблюдая, как он скачет по глади пруда.

Гвоздь умер тихо во сне. Еще вчера рассказывал сказку про царевну-лягушку… Володе она была не очень интересна, поскольку считал себя уже почти взрослым. Он бы предпочел дослушать до конца историю про трех мушкетеров, но Милка так просила, что ей уступили. Гвоздь ничем не показывал, что ему плохо или что он плохо себя чувствует. Мешковатый наряд и большущая кепка, которую он не снимал даже в доме – большом, полуразвалившейся деревянной постройке, в настоящей момент всем им служившей домом – скрывала и его фигуру и лицо. Лицо в последнюю неделю Гвоздь прятала особенно старательно. Вот и рассказывая сказку, он часто останавливал рассказ. Молчал. Милка, глупая, не понимала и торопила, а Гвоздь отшучивался. Хотя что Милка. Никто не понимал. Будь здесь Мишка, он бы что-то может и сообразил. Но тот уже вторые сутки не ночевал с ними, занимаясь какими-то своими делами, обещая всем подарки после их завершения.

Закончив рассказ, Гвоздь велел всем ложиться и потушил свечу. Утром его разбудить уже не удалось…

Это была страшная трагедия для их небольшого мира. Для них всех гвоздь был царь и бог, под сильной рукой которого можно было жить. Он защищал их от других беспризорников, заботился. Редко, когда им не удавалось добыть еды. По мере сил он следил и за гигиеной, добывая каким-то невероятным образом для всех зубные щетки и пасту. А сейчас вдруг этого сильного человека, который казался вечным, не стало. Рухнула сама основа их небольшого мира. Тихо плакала Милка, которую как мог успокаивал Жора, хотя и сам часто моргал глазами.

Я не плакал. После гибели родителей и сестры я вообще практически не плакал и не смеялся. Редко-редко улыбался. Хотя мог изобразить и смех, и горе. Это я делал, в основном для Гвоздя, который часто тревожно поглядывал в мою сторону, если я не принимал участия в общем веселье. Для него я научился изображать бурные эмоции. Но сейчас его не было и что-то показывать тоже не было нужды. Я словно закаменел. Да, не плакал, но беззвучное горе оказалось страшнее. В этот момент я проклинал тот момент, когда разучился плакать. Пытался выдавить из себя хоть слезинку, но не получалось. Так и стоял.

Гвоздя мы похоронили совместными усилиями на берегу реки. Специально выбирали место. Соорудили холмик. Оставлять тело не велел Мишка, который появился к обеду, застав нас всех сидящих вокруг Гвоздя.

– Сожгут ведь, – вздохнул он. Мишка был самым старшим у нас после Гвоздя и теперь мы все ждали его решений. – А он всегда боялся огня. Надо бы похоронить. Идею приняли все…

А дальше начались проблемы. Теперь многие, узнав, что мы лишись нашего вожака, перестали принимать нас всерьез. Нас гнали с самых выгодных мест, где больше всего можно было заработать. Пошли разные предложения, которые никогда не осмелились сделать бы при Гвозде. Мишка пытался нас защитить, но… Однажды ему ночью ему кто-то заехал арматурой по голове. Мишка выжил, но с тех пор стал вялым. Редко на что реагировал. Мы впервые познали голод. В один из таких моментов, когда младших уже совсем нечем было кормить я и схлестнула с компанией Гошки Фокина, которая попыталась турнуть нас с выгодного места. Я понимал, что если мы уйдем и не соберем ничего, то сегодня останемся голодными. Особенно жалко было Милку и Короля. Те тоже это понимали беспомощно смотрели на меня. Смотрели, зная, что я ничем не смогу помочь. И не смогу защитить. Они вздохнули и стали собираться. Тогда-то я и взъярился. Заревев, я бросился с кулаками на обидчиков. Первое мгновение мне даже показалось, что я побеждаю, настолько неожиданной для врагов оказалась моя атака. Неожиданной и яростной. А потом мне заехали в ухо, в нос… Я не обращал внимания на боль. Я дрался за всех нас, понимая, что иначе смерть или что-то хуже. Я не мог отступить. Но силы были слишком неравны. Гошка, ухмыляясь, выхватил нож.

Гвоздь всегда запрещал нам брать с собой всякий колюще-режущие предметы. Говорил, что они только в неприятности могут втравить с милицией. Холодное оружие, как-никак. Другие же банды, пока он был жив, к нам не лезли. Но сейчас все изменилось. А я начал брать с собой найденный где-то плохенький перочинный нож где-то неделю назад, когда уже совсем допекло. Два раз он помог нам отбиться. Вот и сейчас я понадеялся на него, закрывшись от удара врага рукой, пырнув сам. Боли из пореза не почувствовал, зато тонкий вой Гошки показалась для меня музыкой. Нож выбили, пнули и я покатился по земле. Удары сыпались со всех сторон. Вот в этот момент и появился Александр Петрович, хотя тогда я еще не знал его имени. Не вступая в разговоры, он молча ввинтился в драку и раскидал противников как кутят. Те прыснули в разные стороны.

Я смотрел на склонившегося надо мной мужчину.

– Только мальков не троньте, – прохрипел я. – Они еще совсем маленькие. А со мной делайте что хотите.

Мужчина как-то странно дернулся. Под скулами заиграли желваки. Он вдруг отвернулся и стал изучать что-то вдали. Мне было не видно. Но вот он снова смотрел на меня, а потом аккуратно поднял.

– А вы за мной. Поможете привести в порядок вашего защитника, – обратился он к малькам. Король и Милка, сами бледные, несмело двинулись за нами. Я хотел закричать им, чтобы убегали, но из горла вырвался только хрип.

Мужчина отнес меня к своей машине, достал из нее одеяло и велел малышне расстелить его. Положил меня, достал канистру с водой и стал старательно смывать кровь, Милка по его команде принесла аптечку.

– В рубашке, ты парень, родился, – заметил он мне, заканчивая перевязку. – Много синяков и ушибов. Даже порезы есть, но ничего умудрился не сломать.

Вокруг нас уже собралась толпа. Приехала скорая, милиция. Я видел, как один милиционер подошел к нам, но мой спаситель что-то показал и милиционер вдруг как-то растерял всю решительность, козырнул и начал отгонять зевак. А меня погрузили в машину скорой помощи. Милку и Короля сначала не хотели пускать со мной, но мой спаситель опять что-то сказал врачам и все их замечания разом пропали. Всю дорогу до больницы они ревели в голос и не отпускали моих рук. Я как мог успокаивал их, пытался шутить. Врачам их рев сначала не нравился, но к концу путешествия они уже молчали, только как-то странно посматривали на меня.

В больнице попытка разлучить нас привела к еще большему реву. В конце концов, вмешался мой спаситель, который, оказывается, приехал следом за нами. Он переговорил врачами и те нехотя отвезли нас троих в одну палату. Точнее не палату, а какую-ту приёмную, как я узнал позже. Милку и Короля оставил там, а меня покатили в операционную. Это была первая операция в моей жизни. Впрочем, ничего особо страшного там не делали – просто зашили порез и перевязали царапины. Потом что-то вкололи, после чего я погрузился в сон…

Сколько времени я провел без сознания я не знал. Когда очнулся рядом с кроватью сидел мой давешний спаситель и читал газету, изредка шелестя ею, переворачивая страницу. Я осмотрелся, сначала не понимая где я. Потом вспомнил и теперь искал мальков. Мужчина заметил, что я очнулся и отложил газету.

– Проснулся, герой? Как себя чувствуешь?

– Где Милка и Король?

– Милка и Король, как я понимаю, это те двое ребятишек, которые с тобой были? Носятся по коридору наперегонки. Всех медсестер уже на уши поставили. Как им сказали, что с тобой ничего страшного нет, так и бегают теперь. Сколько им лет, кстати?

– Милке, наверное, пять. Она год с нами живет. А Королю шесть.

Мужчина нахмурился, о чем-то размышляя. Я наблюдал за ним, никак не понимая, что ему нужно и вообще, кто он такой. По внешнему виду ничего не понятно. Обычный пиджак, обычная внешность. Встретишь в толпе и тут же забудешь… Хотя… было в нем что-то такое, что призывало к осторожности. За полтора года, что я прожил на улице я научился улавливать такие моменты. В карман за кошельком я, по крайней мере, к нему бы точно не полез. Тот словно мысли мои прочитал.

– Что ж, давай знакомиться, герой. Меня зовут Александр Петрович Воронов.

– Владимир, – буркнул я. – Друзья зовут Шкетом.

– С твоего разрешения я буду звать тебя по имени, – улыбнулся Александр Петрович. – Володя, скажи, ты как на улице оказался? Сбежал из дама?

– Родители погибли, – буркнул я. – Мне удалось убежать.

– Прости… – Александр Петрович действительно выглядел виноватым, но мне показалось, что он даже доволен. – Не хотел напоминать, но мне важно было это знать. У тебя кто-то из родни есть?

– Не знаю. Одна бабушка умерла. Дедушку не знал никогда. Больше не знаю.

– Хорошо. Тогда давай обсудим с тобой твою дальнейшую судьбу.

– А чего обсуждать? Отпустите меня и я уйду. И Милку с Королем заберу.

– Извини, но на улицу ты больше не вернешься. Буду с тобой говорить как со взрослым человеком. Теперь у тебя есть только два возможных пути. Первый – отправиться в детдом…

– Сбегу! – сразу отреагировал я.

– Почему это? – удивился Александр Петрович.

– У нас Машка была в детдоме. Она у гвоздя раньше меня появилась. Сбежала из этого вашего детдома. Много рассказывала. Потому и сбегу.

– Гм… Возможно ей просто не повезло. Но на улице у тебя будущего нет. И закончишь ты скорее всего свою жизнь в одной из драк, наподобие той, откуда я тебя вытащил. Неужели ты не хочешь получить образование…

– Неа.

– Ну вот. А я еще как со взрослым с тобой разговаривал. Ну а второй вариант услышать хочешь?

– Так ведь все равно расскажете о нем, хочу я или нет. Так что валите.

– Однако ты не безнадежен, – вдруг хмыкнул Александр Петрович. – По крайней мере старшим не хамишь и на «вы» обращаешься.

– Да пошел ты… – тут же исправился я, но вызвал этим только улыбку.

– Итак, второй путь – принять мое предложения на участие в одном эксперименте…

– Это в каком еще? – подозрительно поинтересовался я.

– Узнаешь как только примешь предложение.

– А если я откажусь?

– Я же уже говорил. У тебя два варианта. Первый ты не забыл. Второй – мое предложение.

– И насколько этот эксперимент опасен?

Александр Петрович задумался. Он не стал с ходу убеждать меня, что совершенно не опасен и тому подобное. Ясно же, что опасен, раз предлагают сироте в нем участвовать.

– Не опаснее твоей жизни на улице, – наконец честно признал он. – Тем более, мы основательно тебя подготовим, а значит, он будет даже безопаснее.

– И конечно, ответ вам нужен прямо сейчас? – ядовито поинтересовался я.

– Нет. Года через три.

Вот тут я удивился.

– Года через три?

– Говорю же, что прежде, чем проводить эксперимент – тебя надо хорошо подготовить. Полагаю, три года у нас будет. – Тут он внимательно оглядел меня, а потом загадочно добавил: – Или даже больше. Учитываю твою комплекцию. Собственно, из-за нее я и предлагаю тебе участие в этом эксперименте.

– А что не так с моей комплекцией? – возмущенно завопил я. Терпеть не могу, когда меня обзывают из-за моего роста малявкой, клопом, блохой или как-то похоже. Даже со Шкетом, как назвал меня Гвоздь, мирился с трудом.

– Все так. Говорю же, меня она вполне устраивает. Так вот. Если ты сейчас согласишься участвовать в эксперименте, то года через три у тебя снова будет два пути. Первый, ты подтверждаешь согласие и участвуешь в эксперименте. Второй путь… впрочем, не будем спешить. О второй пути ты сам поймешь.

– А что будет с остальными?

– Это с твоими друзьями? Устроим их в детдома… Хорошие детдома, – увидел мою реакцию Александр Петрович.

– Тогда я не согласен! – отрезал я и отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен.

– Почему? – удивился мой спаситель.

– Все равно все сбегут. И я сбегу. А я малявкам нужен. Они без меня пропадут. Старшие ведь должны будут добывать деньги на еду. Кто за ними проследит?

– Вот даже как… – Александр Петрович задумался. – А если я тебе пообещаю такой вариант, что твоим друзьям сбегать не захочется? Если они будут счастливы?

Я снова повернулся на кровати и глянул на мужчину.

– Если вы хорошо пристроите мальков, можете забирать меня хоть на органы.

– Хм… – Этот непонятный и загадочный взрослый задумчиво изучил меня. – Это тоже одна из причин, по которой я выбрал тебя, – опять непонятно заметил он. – Но чтобы все устроить, мне нужно время. Хотя бы три недели. Ты готов пообещать пробыть эти три недели в больнице? Уход врачей тебе не помешает точно.

– Обещаю, – буркнул я. Ага. Ищи дурака.

– Ради твоих мальков. Если ты в самом деле так о них заботишься.

Поймал. Я вздохнул.

– Никуда я не денусь, пока они тут.

– Тогда договорились.

– А я ведь так и не поверил вам в тот раз в больнице.

– Я знаю, – чуть улыбнулся куратор. – Плохой бы я был разведчик, если бы не понял этого. Потому и принял кое-какие меры. Слишком уж ты мне тогда понравился своей самоотверженностью. Мне не хотелось, чтобы ты снова оказался на улице. Потому и принял меры, чтобы ты не сбежал, пока я занимался устройством всей вашей компании.

– А какой, все-таки, у меня был второй путь? – поинтересовался мальчик, разглядывая что-то под ногами. – Куда бы вы меня, такого красивого и умного дели, если бы я отказался от участия в этом эксперименте?

– Ого, – удивился Александр Петрович. – Неужели слышу иронию? От тебя ее нечасто услышишь. Ну а сам-то, как думаешь?

– Продолжение учебы, а потом… вариантов несколько. Внешние операции… какие-нибудь подразделения типа «Альфа». Угадал?

– В целом да. А ты был бы против? Или ты полагаешь, что получив такую подготовку, как у тебя сейчас, ты бы смог зажить спокойной мирной жизнью? А в бандиты, извини, мы бы тебя не пустили.

– Я знаю, чем заканчивают авторитеты…

Александр Петрович отвернулся.

– Извини. Не хотел напоминать.

– Да ничего. Я уже смирился. – Володя резко поднялся и стал стаскивать с себя одежду. Стеснять было некого, потому не оставил даже трусов. Разбежался и сиганул в воду, вынырнул метрах в десяти от берега и быстрым кролем поплыл на другую сторону.

Вволю наплававшись, Володя выбрался на берег и поспешно натянул одежду прямо на мокрое тело – комары тут звери, голышом не очень-то побегаешь.

– Ты бы хотел встретиться со своими? – Вдруг спросил Александр Петрович.

Володя на миг замер, потом покачал головой.

– Нет. Пусть считают, что я умер. Или уехал куда. Прощаться всегда тяжело.

Александр Петрович снова появился в больнице через две недели. За это время Володю отмыли и откормили, хотя лечением как таковым не занимались. Держали как в санатории и все.

– Пойдем, – с порога пригласил он. – Удивленный таким приглашением, я поспешил за ним. Мой спаситель отвел меня в какой-то кабинет, раскрыл дверь и пригласил посмотреть. Я осторожно выглянул. В холле перед лестницей, нервно теребя платок, сидела какая-то женщина в бежевом брючном костюме. Рядом с ней стоял мужчина, одетый в пиджак и брюки от разных костюмов. Он пытался как-то успокоить женщину, но сам нервничал не меньше. Рядом с ними стоял еще один мужчина. Он был гораздо спокойнее этой парочки, словно со стороны за ними наблюдал. Тут в коридоре показалась медсестра, ведущая за руку Милку, та, в свою очередь, тащила на буксире Короля. За эти две недели они не расставались ни на минуту. Если где-то Милка – там и Король. Исключение было только если либо девчушка, либо малец мотались со мной, когда я гулял по больнице, либо по территории.

Медсестра вывела детей в холл и тут же ушла, повинуясь жесту спокойного мужчина. Женщина же, при виде ребят, вскрикнула и кинулась к Милке. Опустилась перед ней на колени, вглядываясь в ее лицо. Милка испуганно спряталась за Короля, который выступил вперед, загораживая подругу. Я чуть улыбнулся.

– Леночка, – прошептала женщина. – Ты не помнишь меня? – Она вдруг опустилась на пол и разрыдалась. Мужчина, не обращая внимания на грязный пол, сел рядом. – Прости меня! Прости! – Она подалась вперед и сгребла девочку в охапку. – Я твоя мама, Лена.

Я вопросительно глянул на Александра Петровича.

– Тяжело пришлось, – вздохнул он. – Отпечатки рассылали во все города. В конце концов, вышли на случай годовой давности. На вокзале потерялась девочка четырех лет, следов отыскать не удалось. Проверили, вроде все совпадало, эти вот олухи и правда год назад приезжали сюда. Мать на две минуты оставила дочь без присмотра, повернулась, ее нет. То ли сама ушла, глупая ведь, то ли кто увел, но почему-то бросил. Сейчас уже не узнаешь. Наш сотрудник на всякий случай еще побывал там, посмотрел на фотографии, снял в доме отпечатки пальцев – родители в комнате не убирались, до конца надеялись, что дочь найдется. Потом сравнили с отпечатками девочки.

Милка… нет, теперь уже Лена, плакала на плече у матери, при этом не отпуская руки Короля, который неловко топтался рядом, не зная, что делать. Ленку же словно прорвало, он, захлебываясь, принялась рассказывать о своей жизни, как ее нашел Гвоздь, как рассказывал сказки, как они удирали от милиции и как попрошайничали. Улыбка женщины в этот момент превратилось в жалкую гримасу. Она всхлипнула, но каким-то образом сдержала себя и не заревела.

– Теперь все хорошо, доченька. Теперь все будет хорошо. Мы заберем тебя домой.

Милка… Ленка отстранилась.

– Нет. Я без Короля не пойду! И Шкета! Он защищал меня!

– Короля? – Женщина беспомощно взглянула на мужчину.

– Вот он. – Ленка вытолкала вперед друга. – А Шкет в палате лежит. Я сейчас…

– Похоже, мне надо будет вмешаться, – поднялся Александр Петрович. – Или хочешь к ним в семью?

На миг у меня захватило дух. До слез захотелось, чтобы меня снова обняла мама, чтобы, если я заболею, она сидела у моей постели и поила горячим молоком с маслом. Огромным усилием воли я мотнул головой.

– Нет. Они не мои родители.

Как-то отстраненно я наблюдал за разговором Александра Петровича и семейно пары. Женщина, при этом, так и не отпустила руки дочери, так сжав ее ладонь, что та побелела. Я видел, что Милке больно, но она даже не пискнула.

Я отвернулся. Потом тихонечко, чтобы никто не видел, вышел из кабинета и вернулся в палату. Александр Петрович появился спустя тридцать минут и сел на мою кровать. Я от стены не повернулся.

– Они берут и вашего Короля. Кажется, мама не решилась спорить с дочерью.

– Хорошо.

– Лена плакала. Хотела с тобой попрощаться, – когда я объяснил, что ты не можешь поехать с ними.

– Трое – это было бы уже слишком.

– Спасибо.

– За что? Я держу свое слово. А сейчас собирайся.

– Собираться? – Я приподнялся с кровати и обернулся.

– А ты что, собрался вечно в больнице жить? Поедем смотреть как остальные в вашей компании устроились.

Остальные… Оказалось, что Александр Петрович приготовил для меня одежду, которую тут же на меня и надел. Потом мы ехали на машине. Долго ехали по области, потом остановились недалеко от какого-то деревенского дома. Сквозь тонированные окна нас видно не было, а опущенное стекло у водителя давало возможность слышать все, что происходит на улице. Вот в доме скрипнула дверь и на крыльце показался Валерка. Я с трудом узнал его: чистый, в аккуратной одежде.

Грохоча ведром, он прошел к колодцу и быстро закрутил ворот. Наполнил свое ведро и понес в дом. На крыльцо выскочила какая-то девчонка.

– Ты чего, Маш? – удивился Валерка.

Машка??? Эта девочнка та самая Машка, вечно ходившая в рваном платье и дырявых колготках.

Девчонка молча сунула Валерке еще одно ведро и подхватила полное.

– Да донесу я, – возмутился Валерка.

– Дуй с этим. А полное я и сама отнесу.

Из дома кто-то позвал Машку по имени.

– Иду, мама Люба!

– Мама Люба?- я повернулся к Александру Петровичу.

– Любовь Николаевна Орлова. Недавно похоронила мужа, а сын погиб в Афганистане. Хотела усыновить каких-нибудь сирот, но ей не позволили. Одинокая женщина, не молода… Нам удалось решить эту проблему. Я полагаю, что это в любом случае лучше, чем детдом или улица. Ребятам здесь нравится. Да и, честно говоря, я бы и сам не прочь, чтобы меня так усыновили. Чистый воздух, здоровые продукты. Хотя и труд тут тяжелый, но ребят не пугает. Хочешь зайти в гости? Они будут рады.

Я опять покачал головой.

– Как знаешь. Поехали тогда обратно.

Еще два часа на дорогу в город. В этот день мы больше никуда не ездили. Переночевали в квартире, я так и не понял в чьей, а на следующий день уже летели на настоящем вертолете. Летел я первый раз и с любопытством глядел в окно. Приземлились мы в какой-то части, а потом в окно комендатуры с удивлением наблюдал за Мишкой, в ладно подогнанной военной форме, марширующим вместе со сверстниками по плацу.

– Тоже такие же сироты, – пояснил мне Александр Петрович. – Сначала один прибился к части, потом солдаты еще одного привели. Не выгонять же было? Так и прижились с тех пор. Теперь вот уже целая орда живет на правах сынов полка. Сейчас уже даже довольствие получают.

– И Мишке нравится? – удивился я.

– Здесь никто никого силком не держит. Каждый волен уйти в любой момент. Но до сих пор не ушел никто.

За следующую неделю мы таким образом навестили всех моих друзей по несчастью, с которыми я провел последние полтора года. Валерка оказался в интернате для одаренных детей. Я не удивился. Он и раньше великолепно рисовал, даже на добытые деньги покупал альбомы и краски. Гвоздь сам ему часто дарил все это. Зарабатывал тоже рисованием – продавал свои пейзажи или рисовал портреты на заказ. Просто удивительно, как быстро разыскали всех из нашей компании и пристроили каждого.

– Вы ведь не много времени потратили? – сердито поинтересовался я.

Александр Петрович удивленно посмотрел на меня.

– Над этим работало много людей. Не один я.

– Да? Вот скажите, если вы такие могущественные, если можете, когда понадобиться, пристроить всех, почему столько на улице таких, как я?

Александр Петрович не нашелся что ответить. Только вздохнул и отвернулся.

– Мы выполнили свою часть сделки, – заговорил он, наконец.

– Я не отказываюсь от своих слов.

Александр Петрович достал из кармана какой-то пластиковый прямоугольник и вручил мне.

– Ну тогда вот тебе пропуск. С этого момента ты официально зачислен в группу изучения реальностей.

Последнюю фразу я не понял, но переспрашивать не стал. Ясно же, что все равно рано или поздно объяснят, а излишнее любопытство жизнь на улице отбивает напрочь. Да и не хотелось мне ни с кем разговаривать.

Машина неслась по улицам города, направляясь к аэропорту.

– Зря ты так.

Володя искоса глянул на куратора.

– Надеетесь, что передумаю?

– Я просто хочу понять. Перед тобой ведь такие возможности…

– Быть наемным убийцей у государства?

Александр Петрович поморщился.

– Ну зачем ты так. Ты же ведь разбирал многие наши операции. Я никак не пойму, ты меня оскорбить хочешь? Или просто не подумал?

Володя смутился.

– Извините.

– Значит, не подумал, – вздохнул Александр Петрович. – А это плохо. Плохо тебя дрессировали, если у тебя всё ещё язык опережает мысли. Ты ведь после перехода окажешься один в совершенно незнакомом месте. И там твой язык может привести тебя к беде.

– На заданиях я не расслабляюсь.

– Опять плохо. Человек не может быть вечно напряжен. Быстро сгоришь.

– Вы меня экзаменуете?

– Нет! Пытаюсь объяснить тебе, дураку, что это не игрушка и что билет этот действительно в один конец!

– Александр Петрович, товарищ полковник, мы же уже говорили об этом. Зачем снова? Здесь меня мало что держит. Я действительно хочу начать все заново. Без старых привязанностей, друзей. С чистого листа. Не у каждого есть такая возможность. Благодаря вам я смогу не только плыть по течению, но строить свою жизнь. Сам решать что и как мне делать.

Полковник вдруг взлохматил мальчику волосы и дружески пихнул его в плечо.

– Какой же ты еще дурачок наивный, если думаешь, что свою действительно можно определять самому.

– А разве не так?

– До определенного момента так. Но человек не существует в вакууме. В этом новом мире ты будешь хозяин свой судьбы только до того момента, пока не выйдешь к людям. А дальше они тоже будут оказывать на тебя влияния. Ты можешь сопротивляться этому давлению, выбирать свою дорогу, что-то делать, но от этого влияния тебе не спрятаться и не избежать его.

– Проблемы стоит решать по мере их появления. Ваши же слова, товарищ полковник.

– Так я и не спорю. – Александр Петрович поднялся. – Ладно, раз твое решение твердое, больше не буду заводить разговор на эту тему. Мы тебя учили думать и принимать решения самостоятельно, хорошо всё обдумав, не поддаваясь влиянию момента, и ты оказался неплохим учеником. Если сомневаться во взвешенности твоего решения, лучше сразу не пускать никуда. А пока отдыхай. Сегодня тебя никто не будет тревожить. Все-таки последний спокойный день в твоей жизни в родном мире. Дальше тебе уже скучать не дадут.

Володя некоторое время смотрел вслед куратору, ставшему для него настоящим другом на этой базе. Если он о чем и жалел, когда принимал решение, то только о расставании с Александром Петровичем. Но он так же понимал, что одним своим присутствием мешает ему. Пока он здесь, полковник привязан к этой базе. Значит, он должен уйти и ради него.

Александр Петрович на базу возвращаться не стал. Миновав первые строения, он углубился в лес. Отыскал длинную палку, которой начал старательно ворошить листья в поисках грибов. Все-таки за три с половиной года он успел привязаться к этому пацану. Ему действительно не хотелось, чтобы он уходил. Возможно, он бы сумел его уговорить остаться, если бы не заключения психологов, которое он недавно читал. Если верить этим умникам, то мальчик уже настолько внутренне готов к уходу, что если его оставить, то он может сломаться. Его действительно ничто не держит в родном мире. Самое страшное заключалось в том, что Александр Петрович с этим выводом был согласен. Значит либо удержать мальчика и сломать его, либо отпустить в самостоятельный полет.

Следующая неделя оказалась для Володи загруженной настолько, что вечером, возвращаясь к себе в комнату, он сразу ложился и мгновенно засыпал. А ведь, казалось, уже привык к нагрузкам. Но тут… с утра короткая зарядка (а как же без нее – зарядка это святое), потом сразу в медотсек и понеслось. Взятие крови, рентген, УЗИ и все, что наука напридумывала в качестве средств диагностики.

– А вы контрольное вскрытие не собираетесь произвести? – мрачное поинтересовался Володя, когда его на каталке везли в очередную процедурную.

– Смешно, – согласился с ним врач. – Мы обдумаем.

И кто над кем пошутил?

Осмотр длился где-то до двух, после чего обед, короткий отдых и наступала очередь Александра Петровича, с которым они садились за списки тех принадлежностей, которые планировалось взять с собой. Если такого на складе не было – надо делать заказ. Дальше очередь за учеными. Шли тренировки с разными научными приборами, что бы Володя мог работать с ними даже с закрытыми глазами. Ближе к вечеру тренировки с мечами, рукопашный бой. После всего только и хватало, что доползти до кровати. А с утра все по новой. Через несколько дней добавилось еще посещение склада, где проверялось то, что должно отправиться вместе с мальчиком. Александр Петрович настаивал, чтобы Володя проверял все лично. Споры с учеными – дай им волю, они и синхрофазатрон упакуют.

Через неделю стало проще. Медицинское обследование уже подходило к концу. Врачи лечили малейший чих. Зато тренировки с мечами увеличились Павел Викторович Шутер решил в эти дни провести тренировки по полной.

– Терпи. Сам выбрал такой мир, где нет пороха. Значит, мечи тебе должны жизнь спасать.

Володя лежал на полу и тяжело дышал. Слипшиеся от пота волосы закрывали глаза, а руки налились свинцовой тяжестью. Так трудно на тренировках ему еще никогда не было. Впрочем, наставник тоже выглядел не лучше и это радовало. В первые дни, когда мальчик только начинал заниматься с мечами, он падал от усталости еще тогда, когда его тренер даже не запыхался.

– Что вы делаете?! – в зал ворвался Юрий Михайлович Золотов – верховный эскулап базу, имеющий право приказывать даже Самому! – Когда я давал разрешение на тренировки, я думал, что вы так будете тренироваться? А если Володя покалечится?

– Покалечится, если не готов, – отрезал Павел Викторович. – А если он не готов, пусть лучше покалечится сейчас.

– Ну… я не знаю… – Юрий Михайлович выглядел уже не так уверенным. – Но все же, прошу вас, не надо тренироваться до такой степени.

– Тренироваться надо так, чтобы реальный бой казался легкой разминкой. – Павел Викторович опустился рядом с мальчиком. – Володь, ТАМ, я за тобой следить уже не смогу. Раньше я мог тебе и по шее надавать, если видел, что отлыниваешь от тренировки, но ТАМ тебе за собой следить придется самому. И здесь главное самодисциплина, самодисциплина и еще раз самодисциплина.

– Я все понимаю. – Мальчик с трудом сел. – Спасибо вам.

Врач только руками всплеснул.

– Вот что, молодой человек, я собственно, пришел сказать, что обследование закончено, и вы признаны совершенно здоровым. Завтра последний день, после чего вы отправитесь на три недели в карантин. Переход сразу после окончания карантина.

Однако на следующий день карантин отменили по настоянию Самого, как шутливо все называли директора Базы (в просторечье обезьянника) Виталия Дмитриевича Коршунова. Выдели еще неделю на приведение всех дел в норму. Тренировок стало меньше, зато всякой бумажной работы больше. Расписки в получении того или иного оборудования, тренировка с приборами, обсуждения с учеными, последние согласования всего собранного с Александром Петровичем. Состоялась еще одна проверка у стоматолога.

Тот, отложив сверло, довольно кивнул:

– Ну вот, теперь можешь гвозди перекусывать своими зубами.

Володя подвигал челюстью, вовсе не уверенный, что врач шутил. С зубами у него возились постоянно, меняя пломбы на каике-то сверхпрочные, сделанные чуть ли не по космическим технологиям и такой же космической стоимостью, на зубы наносился какой-то специальный защитный состав и прочее.

– Гарантия лет сорок, – продолжил врач, – но все же гигиеной не пренебрегай. Я там написал тебе все. Да ты и так знаешь.

– Ночью помнить буду, – пообещал Володя, поспешно удирая из кабинета. Сейчас ему хотелось только одного – чтобы все закончилось как можно быстрее. Вся эта суета начинала уже сильно раздражать. Бесконечные сборы, куча советов отовсюду. Впрочем, он прекрасно понимал, что от такой организационной чехарды никуда не деться. Сам ведь не раз организовывал и проводил совещания, приходилось потом руководить и принятым решением.

– Что? Я должен провести совещание? – Я озадаченно заморгал.

– Ага, – радостно отозвался Александр Петрович.

На Базе я находился уже почти год, который можно вспоминать только в кошмарном сне. Занятия по предметам – это еще мелочи, хотя они и отличались от тех, что проводились в школе, как я помнил. Но это и не удивительно: тут ведь не тридцать учеников, а я один, раздолье для учителей. Счастье еще, что нет домашних заданий, все понимали, что я просто не успею их сделать, день мой расписан по минутам. Так что усвоение знаний проверялось здесь же, на занятиях в качестве самостоятельной работы… и не факт, что спрашивать будут по той теме, что проходили на прошлом уроке. Могли спросить и по тому материалу, который проходили неделю назад, а то и две. Подход простой: усвоил материал, значит, ответишь, а если плаваешь, значит не понял ничего и будь любезен уже самостоятельно и в свободное время все выучи. Поскольку свободного времени было не очень много, я его очень сильно ценил и тратить его на занятия совершенно не хотелось. Я надеялся, что как только натренирую память будет легче… ага, размечтался. Учителя прекрасно знали о моих успехах и вместе с тренировкой памяти давали больше материала для запоминания. А самое подлое то, что спрашивали они не то, как я запомнил материал, а как его усвоил.

– Пересказать учебник наизусть и я могу, – заметил на его жалобы Александр Петрович. – Но простое запоминание материала ничего тебе не даст. Вот ты выучил наизусть закон Архимеда.

– Тело, погруженное в воду… – тут же отбарабанил я.

– Замечательно. А теперь скажи, где бы ты мог его применить в жизни?

– А… – Я завис. Всегда считал, что учебники надо учить потому, что учителя этого требуют. О том, что знания можно где-то применить в жизни я никогда не думал.

– Вот видишь. И какой смысл тогда от твоего знания? А ведь если бы ты хотя бы знал историю этого закона, никакой сложности у тебя бы ответ не вызвал. Архимед ведь не просто так открыл этот закон, а решая конкретную и весьма важную задачу. Полазай по интернету, поищи.

Больше всего мне не нравились занятия спортом. Расписание оставалось неизменным с момента начала занятий на базе. В шесть утра подъем и зарядка на двадцать минут, потом холодный душ, завтрак, в семь начало занятий. С небольшими перерывами они шли до часа дня. Потом обед и два часа свободного времени. С полчетвертого начинались занятия по рукопашному бою и фехтованию. Тогда я еще не думал, в какой мир отправлюсь, но фехтование все равно шло в качестве обязательной дисциплины. По выходным вместо уроков была вольтижировка до обеда, потом короткая тренировка и свободное время. Раз в неделю со мной беседовали разные психологи. Всегда было интересно, сколько же их на базе.

Постепенно к такому расписанию я привык. И даже тренировки уже не доставляли таких проблем. Я стал гораздо выносливее и сильнее. Мышцы окрепли, дыхалка, как выражался наставник, пришла в норму. Никаких изменений не ждал и вот… сюрприз…

– А что за совещание? – уныло поинтересовался я.

– Не знаю, – улыбнулся Александр Петрович. – Я сегодня беседовал с некоторыми людьми и все сошлись во мнении, что пора начинать преподавать тебе специальные дисциплины.

– Специальные?

– Совершенно верно. До этого был обычный школьный курс. Сейчас твои знания где-то на уровне седьмого класса средней школы, хотя по отдельным предметам ты чуть ниже, по другим чуть выше. Но это все выровняется со временем. На следующий год мы надеемся, что школу ты закончишь. Однако эти знания хоть и помогут тебе, но что бы выжить в незнакомом месте нужно не только умением махать руками и мечами. Ты должен уметь распознать слежку, уйти от погони, уметь перевоплотиться, уметь разобраться в незнакомом вооружении.

– Ух ты!!! – от всего перечисленного я пришел в совершеннейший восторг. Александр Петрович озадаченно покосился на меня, потом усмехнулся.

– Да. Тебя будут готовить как разведчика.

– А совещание зачем?

– А затем, что ты должен научиться управлять людьми. Управление людьми – это главное, что должен уметь любой руководитель. Тебе ТАМ придется полагаться только на свои силы. А так же на тех, кто станет твоими друзьями.

Признаться, я мало что понял, но поверил. А совещание и правда получилось веселым. Мне понравилось. С тех так и повелось раз в неделю. Я получал задание, неделю собирал информацию по той теме, которой должно было быть посвящено совещание, делал краткие конспекты, записи. Потом само совещание, где в качестве моих подчиненных выступали психологи базы. Первое время они помогали мне, подсказывали, поправляли. В конце совещания шли разборы полетов с указанием моих ошибок: тут я был несдержан, тут накричал на подчиненного, который не выполнил моих прошлых указаний.

– Накричать – самое простое, – говорил один из профессоров от психологии. – Конечно, он виноват тут, но насколько оправдана твоя реакция? Никогда не кричи на подчиненного в присутствии его подчиненных. Это роняет его авторитет, а ему еще работать с ними. Ты ведь не только ему навредил, но и себе – он ведь по твоим задачам работать будет, твои задачи будут не выполнены. А вот здесь уже твой недочет: некорректно поставил задачу, а поставил ты ее некорректно поскольку сам не разобрался в проблеме. Плохо подготовился.

Я старательно конспектировал указания, которые мне казалась важными, краснел на справедливые упреки, запоминал, учился. Потом ставилась задача на следующую неделю.

Дальше совещания стали сложнее. «Подчиненные» уже не помогали мне, более того, вообще не слушали. И опять разбор полетов: как поставить на место наглеющего подчиненного, как построить работу в условиях, когда тебя откровенно проверяют на слабость. Дальше уже шел откровенный прессинг, который опять-таки надо было выдержать и добиться той задачи, которую передо мной ставили неделю назад. Потом были экзамены. Это значит всю неделю я изображал из себя руководителя придуманного подразделения, напрямую подчиняющегося Самому (я уже перенял привычку окружающих говорить о директоре так). Ходил на доклады, получал задания и выговоры, отслеживал исполнение моих решений. Я думал, что прошлые задания были тяжелыми. Ха! Эту неделю я буду вспоминать даже на смертном одре. После нее я на нашего директора уже поглядывал как на бога. И как он справляется со всем этим, если я уплыл даже в этом вот управлении, которое ничем особо важным и не занимается и которое придумали специально под меня?

Экзамен я провалил, а все согласились, что повесили на меня руководство слишком рано, потому в следующий раз я стал «всего лишь» секретарем Самого. Я получал и регистрировал сообщения, читал почту, выбирал главное и относил на ознакомление, остальное сортировал по важности, вел записи приемов и назначенных встреч. Неделя моего руководства управлением мне показалась курортом.

Кроме этого, весьма специфического предмета мне преподавали еще тактику и стратегию, основы актерского мастерства, гримирование, стрельба из всех видов стрелкового оружия, гранатометов, ПЗРК, ЗРК, вождение.

Стрельбу я не любил, она напоминала мне о том, как погибли родители и сестра, но научился стрелять достаточно хорошо, чтобы заслужить похвалу. Быть актером мне нравилось – забавно. Причем занятия тут тоже были весьма специфическими: мне давали кассету, на которой была записана жизнь обычного человека в течение двух часов. Я должен был изучить все это, а потом изобразить. Сначала не получалось, пока я не сообразил, что люди запоминают отдельные, характерные только для конкретного человека жесты, движения, мимику. Я начал выделять их, потом копировать перед зеркалом. Через полгода удивленные наставник даже похвалил меня.

– Парень, если бы ты пошел сниматься в кино – затмил бы любого. Но не расслабляйся, пока еще все равно не очень получается, но ты на верном пути.

А вот к занятиям тактики я относился с некоторым благоговением… первоначально. Начитавшись исторических книг по разным сражениям, я уяснил, что основу любого боя составляет тактика, которую применяют обе стороны. И более сложное тактическое построение, например «линия», имеет преимущество перед простым тактическом построением типа «толпа». Правда если толпа большая линия уже не поможет. Поэтому от этого предмета я ждал откровений, чего-то захватывающего, творческого… А оказалось? Оказалось, что мы изучали условные обозначения на карте, учились читать карту, учили устав. Мотострелковый батальон в обороне, в наступлении, расстоянии между машина в походе.

– Где проходит линия боевого развертывания мотострелкового батальона в наступление?

Напрасно Егор Тимофеевич пытается меня поймать – я давно уже научился спать так, что все слышу и помню.

– В ротные колонны? – уточнил я.

– Во взводные и развертывание в цепь…

– Триста метров от первой линии обороны противника! – бодро отрапортовал я.

– Гм… – Егор Тимофеевич озадаченно скребет щетину. – А почему именно триста метров?

– Триста метров – это расстояние уверенного поражения стрелковым оружием. Если начать разворачиваться в боевые порядки раньше – людям придется бежать до врага большее расстояние, и они пойдут в атаку уставшими. Если разворачиваться позже, то попадут под огонь обороняющихся и понесут потери.

– Гм, – повторил наставник, после чего снял очки и принялся их протирать. – Это я тебе еще не успел сказать. Сам догадался?

– Да, – честно сказал я. – Просто сопоставил зону поражения из автомата и расстояние, на котором начинается развертывание взводов.

– Очень хорошо. Возможно, я был не совсем прав, когда говорил, что тебе не интересен мой предмет. В таком случае поговорим об организации снабжения войск… – я тихонько застонал.

Постепенно к спецпредметам добавлялись еще. Так я начал изучать диагностику и хирургию.

Под руководством хирурга-наставника делал анатомические вскрытия. Ох сначала и мутило! Да и жутко было, в первый раз даже не спал всю ночь – снились кошмары, потом привык. Человек ко всему привыкает, оказывается: делать вскрытие, изучая печень умершего от алкоголизма бродяги, и есть всякую гадость типа сырой рыбы, червей, мокриц и муравьев на уроке по выживанию.

Потом я определился с тем местом, куда хотел попасть и расписание занятий изменили. Теперь больше времени уделялось вольтижировке и холодному оружию всех видов. После долгих экспериментов решили, что для меня лучше всего подходит пара мечей. Пошли тренировки с метательным оружием, луком и арбалетом. Намного меньше времени стали уделять предмету типа «собери радиопередатчик из того, что есть под рукой», и больше военной истории, особенно напирая на тактику армий разных стран и разных времен. В специальном зале собрали макеты местностей, на которых происходили знаменитые сражение и по шагам разбирали каждое, особенно уделяли много времени тем сражениям, в котором какая-то явная ошибка превращала их в катастрофу для одной из сторон. Одним из примеров такого боя было Полтавское сражение, где отсутствие единого командования из-за ранения короля и свар в командовании привели шведскую армию к разгрому.

– Вот такая обстановка сложилась накануне Полтавской битвы, – говорил я, отвечая урок. – Царь Петр еще не до конца был уверен в своих войсках потому решил подстраховаться и не пошел сразу в битву, а организовал укрепленный лагерь. Шведы, несмотря на недостаток орудий и пороха, должны были либо отступить, либо решиться на генеральное сражения… я бы на их месте отступил. Слишком большое превосходство в силах и орудиях, тем более из-за недостатка пороха даже имеющиеся пушки нельзя применять.

– У Карла были причины верить в успех, – заметил преподаватель. – В сражении у Нарвы соотношение было еще больше не в его пользу.

– К битве надо готовиться исходя из знаний о настоящем положении войск противника, а не из прошлого. Прошло девять лет с момента Нарвы.

– Рассуждения сегодняшнего дня, – покивал головой учитель. – Легко быть умным, зная уже случившееся. Ты напоминаешь мне некоторых критиков, которые осуждают Сталина за то, что не поверил разведчикам о начале войны двадцать второго июня, забывая, что кроме этих сообщений была еще такая куча о том, что война начнется через месяц, что война не начнется и еще с разными датами.

– Я понял, – покаянно отозвался я.

– Это хорошо. В таком случае продолжай.

– Петр логично рассудил, что имея превосходство в артиллерии – надо его использовать. По его приказу на дороге, по которой должны подойти шведы строится девять редутов с пушками, расположив их буквой «Т», ножкой к противнику. Таким образом, ведя наступление, шведы должны были попасть под перекрестный огонь. Двадцать седьмого июня началось шведское наступление. Раненный шведский король не смог непосредственно руководить битвой, но общий план был составлен. По нему предполагалось, что шведы пройдут редуты и выйдут на простор, построив армию уже для непосредственного сражения с войсками. Однако с самого начала все пошло не так. Из-за разногласий среди командного состава не все командиры колонн знали общий план сражения. В частности генерал Росс со своими батальонами застрял перед восьмым редутом, безуспешно пытаясь его захватить, вместо того, чтобы обойти и двигаться на соединение с остальной армией. В результате, когда Росс все-таки начал обход, образовался разрыв между ним и остальной армией. Остатки его батальонов были разбиты, а сам Росс сдался еще до начала второй фазы битвы. Основная часть шведской армии сумела прорваться сквозь редуты, но попала под ружейный и артиллерийский обстрел из лагеря и отошла в Будищенский лес. В девять часов утра Реншильд выстроил остатки армии и приготовился к бою… Вот тут все же лучше было отойти, оставив прикрытие от преследования. До гибели батальонов Росса у шведов может быть и были какие-то шансы… не очень большие. Но в текущий момент их не осталось совсем.

– Отступать перед превосходящими силами? Посмотрел бы я на того командира, который решился бы на такой шаг. В любом случае отступление – самое сложное искусство, требующее большой дисциплины от армии и еще большего от полководца.

– Полагаю, что шведская армия удовлетворяла этим условиям.

– Верно. Но ты не учитываешь еще один важный аспект – характер полководца вражеской армии. Карл XII не мог отступить. Продолжай.

Я продолжал. Потом изучали и разбирали Бородинскую битвы, Малоярославец, Фокшаны, Рымник, Ларга, Кагул. Особенно подробно останавливались на битвах до пороховой эпохи: Айзенкур, Куликовская битва, походы татаро-монгол, тактику швейцарской пехоты и ландскнехтов. Вместе с этим я наизусть заучивал устройства катапульт, баллист, «скорпионов», ТТХ невробаллистических машин и баробаллистических, преимущества и недостатки каждой из этих конструкций.

– Для создания и работы с невробаллистическими машинами требовалась серьезная школа, развитые технические службы, – рассказывал учитель. – Потому в Средние века армии не могли себе позволить такие сложные устройства из-за отсутствия квалифицированных специалистов и они использовали гораздо более простые, пусть и не такие дальнобойные и точные баробаллистические машины… Почему они так назывались?

– От греческого баро – тяжесть. То есть машины, использующие систему противовесов, в отличие от невробаллистических, использующих энергию упругих тел – дерева, скрученных канатов или воловьих жил – для бросания снарядов.

– Молодец. Верно. К следующему занятию попрошу дать расчеты по «скорпинону» и сделай его чертеж.

Следующее занятие, после проверки моего чертежа и высказыванием пары замечаний по выбранному мной дереву, было посвящено полководцам.

– Трудно переоценить значение личности человека, ведущего полки. Царь Дарий, из-за своей трусости умудрился проиграть почти выигранное сражение против Александра Македонского. Прояви он чуть больше храбрости в сражении при Иссе и мир, возможно, никогда не услышал бы о великом Александре. Однако бегство Дария послужило сигналом для бегства всего войска. Но мы поговорим о тех полководцах, которые оставили заметные следы в истории войн. В прошлые занятия мы говорили о восемнадцатом веке. Скажи-ка мне, друг мой Владимир, какие методы применяли… ну скажем… Фридрих Второй Великий, Наполеон, Суворов и Кутузов. Перечисли их отличительные особенности как полководцев, применяемые ими приемы.

Я задумался. О них рассказывалось давно, приходилось прилагать усилия, чтобы вспомнить.

– Фридрих Второй прославился своей знаменитой косой атакой. Суть ее заключалась в том, чтобы сконцентрировать больше сил на одном из флангов, прорыв линии противника и удар в тыл центра. Вместе с техническими новшествами, как то железный шомпол, позволивший поднять скорострельность ружей, это явилось залогом его побед. Отлично вымуштрованная армия позволила производить тактические перестроения прямо на поле боя. Считающая сильнейшей в Европе кавалерия довершала разгром. Хотя справедливости ради стоит сказать, что тактический прием концентрации сил на фланге не нов. Его применял фиванский полководец Эпаминод. В частности благодаря ему была одержана знаменитая победа в битве при Левктрах, где были разбиты считавшиеся доселе непобедимыми спартанцы.

– О-о-о. Об этой битве мы еще не говорили, – учитель выглядел довольным. – Ты сам нашел ее?

– Да, когда изучал тактические построение греческих городов. Меня интересовала фаланга.

– Понятно. Но о ней мы поговорим на следующих занятиях. Но особенно подробно мы будем рассматривать римский манипулярный строй. Его можно считать вершиной тактического мастерства Древнего мира.

Я знал, что мой учитель военный истории фанат Римской республики и империи, не было ни одно занятие, где бы не всплывала тема Рима. И про дороги он рассказывал и про аквидуки, но особенно его восхищала римская организация военного дела.

– Наполеона, – продолжил я, – некоторые восхваляют за его тактику колонн на поле боя, однако колонны начал применять еще Румянцев во время русско-турецких войн, а развил их Суворов. После французской революции эту тактику применяли и новые маршалы республики задолго до возвышения Наполеона. Преимущества колонн заключались в возможности создания ударного кулака для прорыва линии противника. Первоначально французы применяли ее от безысходности, поскольку их сборная революционная армия не могла по выучке соперничать с профессиональными армиями европейских монархов. Колонны же управлялись намного легче, чем линии и не требовали особого качества в подготовке солдат.

– Немного спорный момент, но продолжай.

– По настоящему революционный шаг в тактике Наполеона заключался в другом. Он первый разработал и применил на практике тактику массированного артиллерийского огня, когда все орудия концентрировались на линии главного удара, а не равномерно распределялись по всему фронту, как это было принято до него. По сути, он явился первым полководцем нового, технического века, начав побеждать, используя не только солдат, а орудия. Новые облегченные лафеты позволили ему маневрировать пушками в бою, меняя местоположения орудий в зависимости от обстановки, в результате противнику казалось, что его армия уступает наполеоновской в числе орудий, даже если это было не так. Изобретение полевой кухни позволило французским колоннам двигаться гораздо быстрее, чем армиям других государств. Стратегические маневры – тоже были одним из залогов побед Наполеона, когда он умело концентрировал свои силы, моментально перебрасывая их в другие пункты по мере необходимости.

– А как же знаменитые марш-броски Суворова? У него ведь не было полевых кухонь.

– Суворов достигал своей скорости за счет тактических приемов, когда повара с небольшим сопровождением выдвигались вперед войска и готовили бивак. Когда армия подходила, их ждал уже полностью подготовленный лагерь и готовый обед. Пока армия отдыхала, повара снимались с места и двигались дальше. В случае угрозы столкновения, армия совершала марш, с ходу вступая в бой. Казаки обеспечивали разведку и Суворов получал достаточно точные данные о местоположении противника. Основа его военного гения заключалась в молниеносной оценке ситуации на поле боя, концентрации всех сил против выявленного слабого пункта и постоянного нарастающего давления на него, а после победы организация непрерывного преследования, которое рассеивало уже побежденного врага. Как такового излюбленного тактического приема у него не было, если не считать учений со сквозными атаками, но они носили скорее психологический характер, приучая коней и солдат не бояться штыков противника. На поле же боя он комбинировал различные приемы в зависимости от обстановки. При этом он не боялся рисковать и нарушал даже сложившиеся тактические каноны, например, приказав кавалерии атаковать турецкую пехоту в окопах у Фокшан.

– А Кутузов?

– Кутузов больше стратег, чем тактик. Суворов – классический полководец, который не задумывается о политических последствиях, чему примером может служить его Итальянская и Швейцарская кампании. Проведенные с блеском военные походы с точки зрения политики ничего не принесли стране, а только навредили. Понятно, что Суворов не отвечал за политику государства, но тот же Кутузов нашел бы способ извернуться и обратить даже прямые приказы из Питера в свою пользу, как он изворачивался после поражения австрийцев при Ульме. И только приезд лично императора и его прямой приказ заставил Кутузова принять битву под Аустерлицем, чему он противился всеми силами. Для Кутузова не было никакой беды в том, чтобы проиграть сражение, если этот проигрыш позволял все равно занять выгодную позицию и в конце победить в войне. Бородино и Малоярославец можно использовать как классические примеры: обе битвы формально были проиграны, но в первом случае французы, лишившись всей кавалерии, долгое время вообще даже не знали о том, где находится отступившая русская армия. Использовав с толком передышку, Кутузов перешел в наступление со свежими полками и вынудил противника отступать. Под Малоярославцем столкнулись авангарды армий и опять Кутузов, подоспев с основными войсками и не видя дальнейшего смысла воевать за город, отступил, перекрыв движение войскам неприятеля на других позициях. Наполеон на новое сражение не решился и отступил по старой дороге. Не боялся Кутузов и отступать, вынудив турецкого полководца в пылу преследования форсировать реку не обеспечив тыла, в результате которого вся турецкая армия попала в окружение. При этом Кутузов опять проявил себя как стратег и политик, не уничтожая армию врага, а ведя переговоры о мире. Турки, чтобы сохранить армию, умирающую в окружении от голода, вынуждены были форсировать переговоры и соглашаться на уступки. После даже самого страшного поражения, понимая, что России нужны армии против Наполеона, турки бы на мир не пошли.

Сведений давалось много. Основная идея такого рода образования, как я понял позже, заключалась в том, чтобы показать множество взаимосвязей, которые оказывают влияние на события. А сражение – это всего лишь конечный результат этих взаимодействий, спрессованный во времени и пространстве. Иной раз о выигрыше или проигрыше будущего сражения можно узнать уже по одним маневрам, которые совершают стороны до него. Шли разборы осад городов и крепостей.

– Вы меня в Наполеоны нового мира готовите? – однажды поинтересовался я у Александра Петровича.

– Надеюсь, ты избежишь такого соблазна, – усмехнулся он. – Однако, как показывает опыт, в те времена, в которые ты так стремишься попасть, положение определялось именно военной карьерой. Я не знаю, какое положение ты хочешь занять и кем стать, но мы хотим подготовить тебя наилучшим образом. Потому ты будешь изучать и логистику, и военное дело, и бухгалтерию.

– Бухгалтерию, – с отвращением протянул я.

– «Для войны нужны всего лишь три вещи: деньги, деньги и деньги», чьи слова?

– Наполеона.

– Хочешь с ним поспорить?

– Я бы поспорил, но, боюсь, он не ответит.

Нельзя сказать, что мне не нравились эти занятия, было очень даже интересно, пока меня не заставляли писать какие-нибудь аналитические записки по Клаузевицу или Сунь-цзы. Тут, правда, не обошлось без споров. Если с Клаузевицем все было понятно, то с Сунь-цзы вовсе не так просто и когда я сделал свой комментарий к пункту трактата о том, что самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем – разбить его войско; самое худшее – осаждать крепости, это вызвало жаркие споры. Замечание касались того, что в данном случае эти пункты не могут быть однозначно отнесены к деятельности полководца, поскольку не он определяет политику страны, а первые два пункта – это явная прерогатива правительства. Исключение, если глава государства и полководец совмещается в одном лице: Наполеон, Фридрих Второй, Александр Македонский. Впрочем, последний, пример неудачного совмещения, ибо нельзя вести войну ставя перед собой расплывчатые цели. Как следствие крах государства после смерти его основателя. А так полководцам часто приходится расхлебывать ту ситуацию, которую оставили политики, если последние не справляются со своими обязанностями.

Тут, впрочем, скорее не споры были, а развернулась целая дискуссия о первичности политики и войны. Лично для меня спор закончился, когда Александр Петрович предложил мне прочитать басню Крылова про пушки и паруса, после которой для меня гражданская администрация в этом негласном соревновании однозначно заняла главенствующее положение, о чем я и сообщил на следующем занятие со своими размышлениями и сделанными выводами. Учитель, подумав, согласился.

– Я рад, что ты правильно оцениваешь ситуацию. Цель должна быть первична. Война же всего лишь средство для ее достижения, причем далеко не единственное и зачастую не самое лучшее.

Сейчас, вспоминая те занятия, Володя только грустно улыбался. Счастливое было время. Бесконечные занятия и постоянные нагрузки заставили его забыть и гибель родителей и свою жизнь на улице – ему просто некогда было об этом думать. Но сейчас он вдруг отчетливо осознал, что все это остается в прошлом. Скоро его запрут в карантине, а потом чужой мир и невозможность вернуться. За спиной останутся гибель родителей, смерть гвоздя, расставание с их уличной бандой и, самое главное, со ставшими уже родными обитателями Базы, запрятанной в самой глухомани огромной Тайги. Пожалуй только о расставании с ними он действительно жалел. Может поэтому в последнее время воспоминания так часто одолевали его – он словно старался пережить те счастливые мгновения еще раз. И уроки по военной истории и тактике, наука лова рыбы без удочки, основы выживания в тайге, как его забрасывали с одним ножом на несколько километров от базы. Забрасывали даже без компаса: сначала летом, потом зимой. Вспоминал, как удирал от зайца, приняв его ночью за какое-то чудовище. Об этом случае он не рассказывал никому, справедливо опасаясь насмешек. Были занятия и в городе, где он должен был обнаружить слежку и уйти от нее. Или наоборот, проследить за определенным человеком. Да много всего было. Разве все и упомнишь?

– Ты готов? – Александр Петрович появился как всегда незаметно.

– Да. Завтра?

– Да. Завтра с утра ты войдешь в карантинную зону. Больше в нашем мире ты не погуляешь.

– А можно мне немного пройтись по лесу? В последний раз.

Александр Петрович хотел что-то сказать, потом подумал и только кивнул.

– Давай. Прикрою тебя от директора, если что.

Володя благодарно кивнул и тихо выскользнул из комнаты. Куратор, похоже, предупредил пост на выходе и мальчика выпустили из корпуса беспрепятственно. Он немного постоял у двери, разглядывая появляющиеся звезды, делая как можно боле глубокие вздохи, словно стараясь надышаться на все оставшуюся жизнь. Потом медленно, распинывая по дороге попадающиеся на пути веточки, побрел в лес. Иногда он останавливался у сосны и осторожно гладил ее ствол, разглядывая на коре едва ли не каждую трещинку. Вот задрал голову, слушая, прикрыв глаза, трель какой-то птицы. По дороге собрал целый гербарий, но на поляне вдруг подкинул листья вверх и расставил руки в стороны, словно под дождем, подставляя лицо падающим листьям. Незаметно для себя дошел до озера, но задерживаться у него не стал, а повернул обратно. Замирая, слушая каждый шорох в уже ночном лесу, выхватывая лучом фонаря причудливо переплетенные ветви кустов и подолгу рассматривая их, словно увидев доисторических чудовищ, мальчик вернулся на Базу только через три часа. У выхода его встретил Александр Петрович. Внимательно посмотрел на мальчика и вдруг шагнул к нему и крепко обнял. Явно хотел что-то сказать, но передумал.

– Я не передумаю, – тихо ответил Володя на невысказанный вопрос. – И… спасибо вам за все. Я вас буду помнить всегда.

– Это тебе спасибо. – Александр Петрович вдруг отстранил от себя мальчика и изучил его лицо. – Если тебе хочется, поплачь.

Володя удивленно глянул на наставника. Потом чуть улыбнулся.

– Я не умею. Вы же знаете.

Куратор вздохнул.

– Знаю. Но я надеялся, что ты научишься. Хотя бы сейчас.

Порой, глядя в эти не по детски серьезные глаза, ему казалось, что он разговаривает не с тринадцатилетним пацаном, а с умудренным жизнью стариком. Порой ему хотелось, чтобы мальчик хотя бы на миг расслабился, проявил свойственное всем детям желание пошалить, набедокурить. Но нет. С самого первого дня мальчик всегда оставался серьезен и собран. Первое время всегда был настороже, готовый ко всему. С трудом он начал доверять сначала ему, а потом остальным преподавателям. Постепенно ледок растаял, но детская веселость так и не появилась. Из всех возможных эмоций мальчик иногда только чуть-чуть улыбался. Самым краешком губ, но глаза при этом оставались внимательными и серьезными. И разбудить где-то глубоко запрятанную душу ребенка не удалось даже ему. Возможно, именно по этой причине Александр Петрович и согласился отпустить мальчика. Он надеялся, что в совершенно новом месте мальчик все-таки оттает и, в конце концов, найдет себя. Они же могли только подготовить его так, чтобы шансы выжить и устроиться на новом месте у Володи были достаточно высоки.

Александр Петрович проводил мальчика до его комнаты, где и расстался с ним, пожелав спокойной ночи. Потом еще долго стоял у двери, с грустью глядя на дверь.

На следующее утро мальчику дали выспаться до девяти, а потом провели в дезактивационную камеру. Володя разделся, оставив одежду в предбаннике, а потом вошел в кабину, плотно закрыв за собой дверь. Тотчас со всех сторону ударила дезинфицирующая жидкость. Володя поспешно надел дыхательную маску, свивающуюся с потолка и стал терпеливо ждать, пока жидкость накроет его с головой. Вот вода дошла до верха и включился секундомер. Дышать специальной смесью было не очень удобно, но терпимо. Но вот запустились насосы откачки и жидкость стала убывать. Вот с пола исчезли последние следы и мальчик раскрыл вторую дверь. Оделся в новую одежду, которая ждала его в предбаннике, теперь уже с другой стороны и вошел в просторный холл, в которой одна стена была сделана целиком из стекла. За ней сейчас собрались все его преподаватели во главе с директором. Володя подошел к стеклу и положил на него руки. Ему кивали, через встроенные динамики подбадривали, женская часть всхлипывала.

– Ну вы прямо как на похоронах, – хмыкнул мальчик.

– Да идиты, болван, – буркнула Светка – секретарша Самого. Володя, порой удивлялся, как такая молоденька девушка попала на эту должность. Удивлялся до того момента, пока не попробовал сам секретарского хлеба. Профессионализм это хрупкой девушки произвел на него большое впечатление. Ну а после их совместно работы ему в качестве особой милости было позволено обращаться к ней по имени, что вызвало бурную зависть всего мужского коллектива Базы. – Типун тебе на язык. Ты бы подумал, что больше мы тебя не увидим.

– Почему? – искренне удивился мальчик. – Я еще три недели в этих хоромах торчать буду. Приходи навещать.

– Володя, мы еще позже придем, – вмешался директор, гася в зародыше нарождающийся скандал, который уже готовилась устроить Светлана. – Так, что, ни у кого работы никакой нет? Так я сейчас мигом устрою. И не мешайте мальчику, ему еще строиться надо и осмотреться на новом месте. Всем за работу.

Последним уходил Александр Петрович. Уже у двери он обернулся и ободряюще кивнул. Мальчик помахал ему в ответ, а потом отправился исследовать карантинный блок.

Ничего особенно примечательного тут не было: небольшая комната четыре на шесть, ванная и туалет, комната побольше, сделанная под спортивный зал, на стене висели знакомые мечи. Володя подошел к ним и чуть вытащил один из клинков. Действительно те самые. Ну еще и холл со стеклянной стеной для беседы с теми, кто остался снаружи. Позаботились и о досуге: в комнате стоял массивный книжный шкаф, заполненные разными книгами – учебниками, справочниками, пособиями и даже художественной литературой. На столе стоял ноутбук. Володя поднял крышку и запустил его. Дождался загрузки и проверил доступные ресурсы. Ага, похоже, через Wi-Fi он соединен со свободной сетью Базы и через имел доступ в интернет. С одной стороны, это хорошо, а с другой в базе данный внутренней сети материалы были намного интереснее, но раз есть выход в инет, значит гарантировано нет доступа во внутреннюю сеть: по требованию службы безопасности эти сети были строго независимы и компьютеры внутренней сети выхода во внешний мир не имели. Хотя… Володя выдвинул ящик стола: листы бумаги, ручки, карандаши, линейка и готовальня. В среднем ящике тетради, а вот в нижнем обнаружился еще один ноутбук. При запуске он потребовал ввести личный код. Мальчик удовлетворенно кивнул: значит, наставники позаботились о том, чтобы он получил доступ ко всей возможной информации, а доступ он имел довольно-таки большой. Да оно и понятно, какой смысл секретить от него что-либо. Закончив осмотр стола, Володя заглянул в шкаф и сразу наткнулся на гитару. А вот ей он обрадовался как давно не виденному другу. Он сразу достал ее, плюхнулся на кровать, устроившись поудобнее, и сделал быстрый проигрыш, проверяя настройку. Отлично. Да и что ей будет – неделю назад только проверял, а играл мало, времени вообще не было. Играть Володя умел и любил, да и учитель был отличный. Когда у Володи обнаружили неплохой музыкальный слух и голос, то Александр Петрович решил, что стоит их развить и обязательно научиться играть на каком-нибудь инструменте, решив, что в новом мире это умение лишним не будет – барды ценились всегда, везде и во все времена. Какой инструмент выбрать тоже недолго думали: не фортепиона же тащить за собой, а из предложенного Володя предпочел гитару. Только, увы, барда из него не получилось. Нет, играл он очень неплохо, учитель говорил, что можно хоть сейчас выпускать на солидные сцены. С голосом тоже было неплохо. Плохо было с другим – со стихотворным талантом. Те стихи, что мальчик тайком от всех накропал ему стыдно было показывать даже Петровичу – завскладом Базы, человеку, который на полном серьезе считал, что кровь – горох является рифмой. Смирившись, что настоящим бардом ему не стать, Володя налег на разучивание песен других: Высоцкий, Митяев, Визбор, Окуджа, выучил многие баллады, да и просто песни, которые ему нравились – из фильмов, эстрадные, романсы.

Закончив проигрыш, Володя чуть прикрыл глаза, решая что сыграть, потом осторожно перебрал струны и запел балладу о любви Высоцкого. Некоторые песни Высоцкого он уже знал настолько хорошо, что для игры участие сознания практически не требовалось. Володя даже не пел, а просто чуть подпевал, играя. Именно эту песню он впервые услышал, когда появился вместе с Александром Петровичем в зале с той самой установкой, из-за которой он сюда и попал.

О Высоцком я не слышал и потому песню, которая неслась из динамиков, не узнал. Точнее о Высоцком знал – Гвоздь рассказывал, но вот ничего в его исполнении не слышал и потому заинтересовался необычным голосом певца, слегка хрипловатым, хотя эта хрипловатость ничуть не мешала и даже придавала исполнению некоторое очарование. Я так заслушался, что даже замер, но тут меня слегка подтолкнул Александр Петрович и подозвал к огромному стеклу. Я забрался коленями на стоявшее тут же кресло и прилип носом к стеклу. Было интересно и слегка страшновато, если честно: огромный куполообразный зал, толстущие провода, идущие вдоль стен, люли в серебристых защитных комбинезонах, что-то колдующие у приборов, у стены большие ящики, перемигивающиеся разноцветными лампочками и труба, выступающая из непонятной конструкции. Не очень широкая, короткая и слегка наклоненная вниз. Вот что-то загудели и из трубы вылетела капсула, к которой немедленно бросился один из людей, из-за комбинезона непонятно даже мужчина или женщина. Вот он схватил ее, раскрыл и туже вставил в разъем на пульте. Люди засуетились.

Я наблюдал за работой около получаса, а потом мне это быстро надоело – первое впечатление прошло, а сейчас стало скучно. Люди ходят, лампочки моргают, что-то жужжит, все смотрят в экраны на которых какие-то графики и таблицы непонятные.

– Вот это и есть установка «окно».

– А что это такое? – поинтересовался я. – Вы обещали рассказать, зачем я вам понадобился.

Александр Петрович задумался, явно не зная, как объяснить сложные понятия десятилетнему ребенку так, чтобы он все понял. Сел в кресло рядом.

– Понимаешь, наши ученые сделали одно открытие и пока совершенно неясно, как применить его на практике. Открытие – вот та самая установка, что сейчас работает за нашими спинами. Она… гм… Ты сказки любишь?

– Гвоздь много рассказывал.

– Так вот, эта установка открывает ворота в что-то типа сказки…

– Ух ты…

– Точнее не сказки, а… – Александр Петрович опять замкнулся. – А другой мир. Такой же как наш, но другой

Я непонимающе посмотрел на взрослого дядю, несущего такую чушь. Тот глянул на меня и сморщился.

– Ну, господин директор, спасибо, удружил, – сердито забормотал он. – И как я должен рассказывать ребенку теорию множественности миров?

Я терпеливо ждал, полагая, что дядя сейчас мне все-таки объяснит.

– В общем, эта установка способна пробить границу миров… как будто на другую планету.

– Ух ты! На другую? Правда?

Александр Петрович задумался, потом облегченно кивнул.

– Да. Именно на другую планету… в другой Вселенной.

– А я что должен делать? – Перспектива принять участие в таком приключении радовала, но было непонятно. А инстинкты уличного мальчишки говорили, что раз непонятно, значит может быть опасно.

Александр Петрович мямлить перестал и заговорил со мной как со взрослым.

– Понимаешь, в чем проблема… мы не можем нормально исследовать то, что находится за этим «окном». Мы умеем создавать роботов, исследующих Марс, Венеру, Луну, но роботов этих направляем мы с Земли. Сами по себе они думать не умеют, а искусственный интеллект мы создать не можем. Можно написать программу, но не зная. Что на той стороне, как можно что-то предусмотреть? Как объяснить роботу, что для нас представляет интерес, а что нет? Ты понимаешь меня?

Я кивнул.

– А почему вы никого туда не отправите? И не посмотрите?

– Ты видел толщину той трубы? У меня лично туда только голова влезет. А шире сделать окно не получается. А эти умники говорят, что и не получится, сколько энергии не дай. А есть еще ограничение и по массе.

– Вы хотите, чтобы туда отправился я?! – Я даже сам не знал, чего больше в моем крике: восторга или ужаса.

– Да. – Честно ответил Александр Петрович. – Но не сейчас. Года через три. Как видел, для тебя труба очень велика. Да и за это время мы тебя подготовим, чтобы ты смог выжить в том мире, чтобы тебя там не ждало.

– Ух ты! – Я все же решил, что мне это все очень нравится.

Александр Петрович как-то странно глянул на меня, словно решая, продолжать или нет. Потом решил продолжить.

– А сейчас слушай внимательно. Не знаю, поймешь ты меня или нет, но точно поймешь позже. Как я тебе уже говорил, если ты согласишься с моим предложением у тебя тоже будет два пути. Первые ты уже понял – пройти в «окно». Второй отказаться туда идти. Решение это ты примешь через три года, когда, мы достаточно тебя подготовим и ты сможешь его принять с открытыми глазами и зная, что тебя ждет.

– А разве можно что-то решать с закрытыми глазами? Никогда не пробовал.

– Не перебивай, Володя. Все дело в том, что поход в «окно» – билет в один конец. Тот, кто пройдет, никогда не сможет уже вернуться домой.

– А…

– Подожди. Я все объясню. Если бы проблема была только в росте и весе, мы бы нашли небольших людей. Знаешь ведь о карликах. И мы нашли таких добровольцев. Было несколько групп. Тогда и обнаружился этот эффект. Как объяснили медики, в момент перехода организм слегка изменяется и подстраивается под новый мир. Первый исследователь провел все испытание, переслал нам уникальные материалы, но когда вернулся сам, его… – Александр Петрович быстро глянул на меня, – в общем, он умер. Врачи выяснили, что в организме начался процесс каких-то изменений, и он его убил. Потом, выяснили, что убило его обратное превращение. Человек может подстроиться под чужой мир, но только один раз. Есть и еще одно… чем старше человек, тем труднее происходит приспособление к новому миру. Если кто-то старше двадцати. То шансы умереть при переходе у него примерно шестьдесят процентов…

– Шестьдесят чего? – удивился я.

– Гм… в общем не очень много. Потом поймешь. Все это существенно снизило шансы найти добровольцев. Нудны карлики, да еще и возраст не старше девятнадцати. Но все равно нашли. С их помощью нам удалось исследовать три мира. Все они были разные и эксперименты принесли нам очень много уникальных знаний. Настолько ценные, что мы решили продолжать исследования. А как мы получаем данные с той стороны, ты сам только что видел.

– Это человек передал ту фиговину?

– Фиговину? Это капсула с записями. Нет, там сейчас робот. Ездит, снимает и с определенной периодичностью выстреливает в «окно» такие вот информационные капсулы. Потом вернется и сам, но на случай разных непредвиденных случаев передается информация.

– То есть в том мире сейчас живет трое наших людей? – это единственное, что я более менее понял во всем сказанном.

– Нет. Окно можно держать открытым около недели, потом его надо закрывать. Миров же столько, что открыть окно в том же у нас ни разу не получилось. Каждый новый прокол вел в свой, уникальный мир.

– А я?

– Мы исследовали много миров с помощью роботов, но результаты плачевны. Настоящие результаты добывали только люди, но проходить могли только карлики. Может быть им в нашем мире живется не очень хорошо, но отправляться в другой… тем более если он отстает в развитие от нашего… ты еще будешь изучать историю и поймешь, что карлики могли быть только шутами, а в более ранее время их использовали для развлечения толпы, а то и убивали. Двое ушли в миры, которые превосходили п техническом плане по развитию наш, но последний успел передать, что на него устроили охоту… – Александр Петрович вздохнул. – Техническое развитие не равно развитию духовному.

В тот момент я мало что понял, хотя и запомнил все сказанное. Возможно, именно последняя фраза побудила меня выбрать для перехода мир, который сильно отстает в развитие от нашего. А нелюбовь к выстрелам побудила сделать выбор в пользу мира, где порох еще неизвестен.

Я много тогда назадавал вопросов. В основном глупых. Да и чем мог интересоваться мальчишка, который еще ничего не соображает и не понимает? Для которого это все удивительное приключение? Кто внутренне приготовился к тому, что над ним будут ставить какие-то медицинские опыты (об этом тайком рассказывал Валерка, ездят типа плохие люди, хватают беспризорников, а потом ставят над ними опыты), а оказалось, что тут предлагают удивительное приключение. Да еще с возможностью покинуть этот мир, в котором за последние полтора года я не видел ничего радостного. Уже в процессе обучения, получая знания и учась думать и принимать самостоятельные решения и, главное, отвечать за них, я сообразил, что все не так уж и радостно на самом деле. Что переход без возможности вернуться – это решение, которое можно принять только раз, и отказаться от него уже невозможно. Как в той шутке Петровича: фарш невозможно провернуть назад и мясо из котлет не восстановишь. Второй вариант тоже был понятен: либо в закрытую академию ФСБ, либо в какие-нибудь войска специального назначения… очень специального. Не то, что я имел что-то против, однако меня натаскивали именно на то, что мне придется действовать одному, не от кого не завися и ни на кого не рассчитывая. Отсюда и обучение делать операцию самому себе под местным наркозом, изучение тактики выживания в любых условиях, скалолазание, стрельба, рукопашный бой, фехтование, обучению руководить людьми, принимать решения и нести ответственность за них, а также многое и многое другое. После всего этого идти под общую структуру… ну ясно же, что не впишусь я туда – слишком самостоятелен и в поступках и в мышлении. Слишком независим. Возможно и встроюсь в группу, привыкну, но… А зачем? Родителей и сестру я потерял и воспоминания о них, особенно о маме и сестре, по-прежнему причиняют боль. Гвоздь умер, остальные неплохо устроились. Разве что…

Через год жизни на базе я попросил Александра Петровича узнать о дяде Игоре.

– Отомстить хочешь? – сразу спросил куратор. Мою историю он прекрасно знал.

Я задумался.

– Не знаю. – Честно ответил я. – Хотел бы просто посмотреть на него.

– Ладно, – вдруг согласился полковник. – Постараюсь узнать о нем что-либо. Но о мести забудь.

Через несколько дней он появился у меня в комнате, молча бросил на стол конверт и вышел. Я поспешно встал с кровати, зажег лампу и открыл – там было всего лишь две фотографии одного места, сделанные с разных ракурсов. Я опустился на стул, разложил фотографии на столе и долго не отрывал от них взгляда. Судя по надписи на могиле, которая и была на принесенных фотографиях, дядя Игорь пережил отца всего лишь на два года. Жалел ли я, что это сделал не я? Может быть… где-то далеко внутри. Мне часто снился сон, как я тихо открываю дверь его дома, поднимаюсь по лестнице (я неоднократно был в доме у дяди Игоря с отцом), вхожу в кабинет… дядя Игорь поднимается с дивана, на котором отдыхает, а подхожу к нему, достаю пистолет. Дядя Игорь испуганно смотрит на меня, пытается что-то сказать, а я стреляю… стреляю… стреляю… уже давно кончились патроны, а я продолжать жать на курок и просыпаюсь.

– Как он погиб? – поинтересовался я при встрече.

– Его застрелили в собственном доме. Убийца пришел, когда этот твой дядя Игорь спал на диване в кабинете на второй этаже. Похоже, ему удалось проникнуть в дом незаметно. Девять выстрелов почти в упор. Стрелял явно не профессионал – всадил весь боекомплект. Убитый, кстати, похоже, успел увидеть убийцу и разглядеть его.

Я испуганно вздрогнул: может сны материальны? Могут ли сны убивать? К счастью моего испуга Александр Петрович не заметил, а тот сон с тех пор мне больше не снился ни разу.

Много позже меня заинтересовал и другой вопрос, который до этого мне как-то не приходил в голову: а почему переход осуществляет только один человек? Ведь в незнакомом мире, если кто согласен на такой поход в один конец, всегда лучше быть с кем-то. С кем-то, кому можно доверять, с кем можно поговорить, да просто положиться. Даже вдвоем лучше в незнакомом месте, чем одному.

Александр Петрович, когда я задал этот вопрос, согласно кивнул.

– Конечно, лучше. Я раньше не стал говорить тебе об этом, ты и так мало что понимал в моих объяснениях. Но не получается отправить двоих. Почему, не знаю. И никто не знает. Есть масса теорий и версий, каждая из которых не лучше и не хуже других. Когда еще этого не знали, потеряли двоих добровольцев. Один прошел нормально, а второй на той стороне приземлился уже мертвым, о чем нам сообщил первый, вернув тело.

Понял я и еще одну проблему, о которой Александр Петрович умолчал при моей первой экскурсии по базе. Меня-то привели сюда когда мне еще и десяти не исполнилось, а потом очень основательно учили и тренировали. И учителя эти были далеко не обычные и очень не простые и методики их тоже были весьма специфическими, но очень и очень действенными. Ну какой, например, обычный учитель будет обучать меня вскрывать сейфы с помощью куска проволоки? Или использовать любой предмет в комнате в качестве оружия? Те же добровольцы-карлики вынужденно уходили без такой подготовки – на это просто не было времени. А значит, их шансы выжить в чужом мире были намного меньше моих. Найти же профессионала разведчика карлика, согласного на такое вот путешествие в один конец задача далеко не тривиальная. Ведь кто, обычно соглашается на такое? Неудачники, считающие весь мир виноватым в своих бедах, либо те, кто все здесь потерял и решивших начать с чистого листа, как например я. Отправлять же не добровольцев смысла нет – как из заставишь работать на той стороне? Нет, конечно, чему-то учили, но, во-первых, обучить нормально восемнадцатилетнего человека задача намного сложнее, чем обучение ребенка, а во-вторых срок на все был меньше года. Ну и чему за это время можно научить? Я-то мог себе представить чему, благо сам прошел всю эту школу. И придя к такому выводу, я никогда не задавал Александру Петровичу вопрос, почему он решил попросить меня участвовать в этом эксперименте. Просто у меня сейчас, после всех дрессировок было реально намного больше шансов выжить и устроиться в новом мире, чем у всех предыдущих добровольцев. Несмотря ни на что остальное.

Володя отложил гитару и задумался… И долго еще сидел так, обняв руками колени, витая своими мыслями где-то далеко. Потом вдруг встрепенулся, встал и подошел к книжному шкафу. Задумчиво провел рукой по корешкам книг. Проскочил справочники и энциклопедии и замер около раздела с художественными книгами, немного поколебался и достал первую попавшуюся книгу, не читая названия. Повернул и хмыкнул: «Трудно быть богом» Стругацкие. Очень даже забавно. Саму книгу он не читал, но ее рассказывал однажды Гвоздь. Володя плохо помнил конкретные детали рассказа, но суть уловил точно. На ходу пролистывая первые страницы с аннотацией и информацией об издании, он отыскал начала и приступил к чтению как раз, когда подошел к креслу, так и сел в него, не отрываясь от книги.

Книга Володю настолько заинтересовала, что ему пришлось прилагать некоторое усилие, чтобы отложить её. Со вздохом, отложил и отправился в спортзал тренироваться. Потом душ и за компьютер. Ради развлечения полазил по различным форумам, особенно смешили его рассуждения некоторых оригиналов на военные темы про то, как надо действовать чтобы реформировать армию. Причем уже по одним постам таких авторов становилось ясно, что армейской жизни они не знают совершенно и не представляют, как вообще функционирует такой сложный механизм, как армия. Мальчик даже в дискуссии не вступал, но читал с интересом, порой сохраняя некоторый посты, чтобы показать Аркадию, заранее предвкушая, как он будет зачитывать эти перлы своим бойцам, и как все они будут смеяться. Занятие быстро наскучило. Толковой информации мало, а глупостей… ну немножко посмеялся, поднял себе настроение, но слишком много, уже перебор. Володя отправился на литературный форум. Любовь к словесности привила ему Татьяна Николаевна, одна из немногих женщин преподавателей на Базе. Умела она видеть незаметное, в текстах, обращать внимания на мелочи. Володя порой забывал обо всем, слушая ее пересказы книг и их анализ. А какие споры возникали после прочтения… как они увлеченно и до хрипоты спорили о поступках тех или иных героев… Шекспир, Сервантес, Данте, Гоголь, Пушкин, Достоевский. Достоевский это был вообще ее любимый писатель, а вот Володя его так и не понял. Татьяна Николаевна объяснила это тем, что он еще не дорос до него. Мальчик не спорил – может и так, но поделать ничего не мог. Слишком тяжелый автор. Хотя талантлив, тут не поспоришь. Вообще её уроки отличались от обычных – они строились в виде беседы, в которой позволялось спорить, перебивать учителя, уточняя материал, если непонятно или задавать вопросы. Очень оригинальная манера, но Володя она нравилась.

Кроме словесности, она еще преподавала культурологию и обычаи народов мира. Потом еще добавилась история мировых религий и философия. Мальчик улыбнулся, вспомнив первый урок.

Татьяна Николаевна задумчива оглядела меня, спокойно сидящего за партой, благовоспитанно сложившего руки перед собой.

– Что-то ты какой-то мелкий.

Я сердито засопел. Никому! Никому я не позволял называть себя мелким!!! Да, я маленький слишком для своего возраста, выгляжу на восемь, но мне уже одиннадцать!!! И я почти уже взрослый!!!

– Ну-ну, не кипятись, – вдруг улыбнулась учитель. – Я не хотела тебя обидеть. На самом деле это начало нашего урока?

– Оскорбление? – возмутился я.

– А разве я тебя оскорбила? – деланно удивился Татьяна Николаевна. – Знаешь, по обычаям некоторых народов, я сделала тебе комплимент. Там считается, что маленький человек – это выделенный духом с особой судьбой человек. И назвать кого-то мелким – вовсе не оскорбление.

– Да? – я задумался. – Но я ведь не из этих народов.

– Вот это ключевой момент. Ты обиделся, потому что не воспринял мои слова как комплимент. А вот абориген твоей обиды просто не понял бы. Какой из этого вывод?

Я честно задумался.

– Не знаю, – признал я поражение.

– Вывод же тот, что если для тебя твои слова кажутся совершенно безобидными, это не значит, что они будут такими же для кого-то другого. Тебе предстоит отправиться в другой мир, где культура может быть совершенно отличной от той, к которой ты привык. И тебе надо научиться принимать её, что бы влиться. Пытаться переделать культуру народа под себя не самый лучший способ обеспечить себе спокойную жизнь. Знаешь поговорку: в чужой монастырь со своим уставом не ходят? Вот это как раз твой случай. А потому научись уважать чужую культуру и чужие обычаи, даже если они кажутся нелепыми или неправильно. Бесполезно в древнем Риме рассуждать о правах рабов и недопустимости рабства. Тебя не поймут.

– А как же восстание Спартака?

– Как ту думаешь, если бы Спартак победил…

– Невозможно. С того момента, как он повернул от Альп обратно в Италию – он был обречен. Штурмовать Рим он не мог по причине отсутствия сил, а с моря уже подходили легионы Помпея. А это были боевые легионы, а не те тыловые части, что Спартак громил до этого. Победить Спартак не мог даже теоретически – слишком неравные силы.

С каждым моим словом Татьяна Николаевна морщилась все сильнее и сильнее.

– Ладно-ладно. Остановись! Твой анализ военной обстановки понятен. Похоже, тебя хорошо этому учат. Но я вопросы задаю не по военной обстановке, а по моральной. Вот представь, что Спартак победил бы. Что бы в первую очередь сделали его сподвижники, после захвата власти в Рима?

– Что?

– Набрали бы себе рабов, конечно. И все быстро вернулось бы на круги своя. Раньше были одни рабы, а другие господа, стало бы наоборот. Поэтому прежде, чем что-то пытаться делать сначала пойми чужую культуру, их обычаи, проникнись ими.

– Даже если эти обычаи совсем дикие?

– Володя, порой меня пугает высокомерие некоторых людей. Объявить что-то диким, варварским не давая себе труда даже попытаться понять чужую культуру… Все-таки колониализм неистребим, чтобы там не говорили разные либералы, объявляющие варварством все, что не вписывается в их представления о мире. Но обычаи никогда не возникают просто так. Всегда, запомни, всегда у его истоков лежит какая-то целесообразность. Если попытаться изучить историю народа, его культуру, то всегда станут понятны и их обычаи. Да, в текущий момент они могут уже мешать развиваться, но общество всегда консервативно и с трудом отказывается от того, к чему привыкло – это тоже стоит учитывать. Поэтому настоящими дикарями выглядят не те, кто соблюдает какой-то обычай, который кому-то может не нравиться, а те, кто объявляет на основании этого дикарями целые народы, присваивая себе право на разное «бремя белого человека» или записывая других в страны зла.

– Это вы про империю зла?

– Нет, это я про Толкиена. Если не читал, посмотри. Потом мы поспорим с тобой об отношении светлых эльфов и орков и почему автор считал очень добрым делом, когда эльфы уничтожали под корень все поселения орков вместе с женщинами и детьми. А вот если орки делали тоже самое с селениями эльфов, то это от их кровожадности, безусловно. А потом попытаемся составить портрет цивилизации, из которой выходят такие авторы.

– Хорошо. Но вот про обычаи. Вы говорите, что каждый имеет под собой веское основание.

– Да, при рождении обычая.

– Какой смысл тогда запирать женщин в терем в допетровской Руси?

– На момент воцарения Петра уже никакого. Но давай попробуем понять как появился этот обычай. В Киевской Руси его не было. А вот после монгольского нашествия вдруг появился. Ни о чем не говорит?

Я подумал.

– Хотите сказать, что таким образом мужья и сыновья прятали своих жен, матерей и сестер?

– Правильно. Вспомни. Что в городах сидели ханские сборщики податей, которые могли потребовать себе все, что угодно. Отказ грозил карательным походом. Когда в одном из городов убили такого сборщика дело обернулось сожжением города и уводом его жителей в рабство. Значит, если не можешь сопротивляться – не показывай. За то время, что длилось иго, люди привыкли к такому положению вещей. Да и после оставались еще Крымское ханство. Казанское, Астраханское. И каждое совершало набеги. Только при Иване Грозном удалось завоевать два из трех ханств, но вспомни, что даже при нем при набеге крымского ханства была сожжена Москва. А тем, кто не испытал такого, легко рассуждать о варварстве.

– Это вы на Европу намекаете? – вспомнил я читанные записки путешественников и послов.

– В основном, да.

– Тогда еще вопрос: отказ от бань в той же Европе. Как вы объясните этот обычай? Люди там начали регулярно мыться только в конце девятнадцатого века.

– Верно. С развитием науки. Но объясню легко. Западная Европа наследница западной Римской империи, которая очень долго боролась с христианством. Некоторые императоры устраивали настоящие гонения на христиан и христиане в ответ демонстративно сторонились того, что считали развращенной империей. По сути, они были правы, кстати, публичные бани в Риме были общие, для нас дикость, а тогда обычное дело. Преследуемые властью, первые христиане ходили в рубищах, жить, порой, приходилось в пещерах. Когда же империя приняла христианство, началась борьба за чистоту нравов так, как они это понимали. Но пока империя была сильна, она еще поддерживала некоторый порядок, но с момента падения все покатилось в пропасть. Аналогия для людей проста: бани – порождение языческого мира и моются в них грязные язычники. Настоящему христианину это не нужно. Позже появились еще оправдания.

– Так разве это не варварство?

– А с какой стороны смотреть? Европейцы считали варварами русских за то, что те моются каждую субботу. Кто из них прав?

– Вспоминая периодические нашествия чумы в Европу, считаю, что правы русские.

– Это ты основываешься на современных знаниях. А в то время это была вера. И правых с виноватыми тут не выделить. Не уподобляйся тем, кто считает всех варварами только потому, что они не такие, как ты.

– Ну хорошо. Я знаю такой обычай, который вы не сможете оправдать ничем. Каннибализм.

– Опять не прав. Давай-ка, вспоминай, где был особенно широко распространен каннибализм.

– Мммм… – Я задумчиво изучил потолок. – Я помню только из детей капитана Гранта. Новая Зеландия.

– Верно. Небольшие острова. Новая Зеландия, Полинезия, Гавайские острова, где аборигены съели Кука.

Точно! Как же я мог забыть!

– И что?

– Вот и смотри. Маленькие острова. Климат хороший, растительности много, но животный мир весьма ограничен. Человеку же, чтобы жить нужен белок и потеин, которые он получает поедая мясо. Без этого человек слабеет, слабеют его умственные способности, через несколько поколений жители таких островов на одной растительной пище выродились бы и погибли. И как же им получить необходимый им белок? Вот и думай над выбором: либо поедай своего врага и живи, либо медленно слабей и умирай.

– Разве те дикари могли знать о протеинах и белках?

– Не думаешь. О белках они знать не могли. Но они не могли не видеть, что тот, кто ест мяса – становится сильнее и здоровее, а кто его не ест, наоборот. Мяса же всем не хватает. Легко быть не каннибалом, живя на континенте, где бродят целые стада мяса, а вот на таких островах?

– А как же вегетарианцы?

– Не забывай про современную химию – все необходимые элементы они могут получать с помощью витаминов. А вот на маленьких островах аптек с витаминами нет.

– Но ведь каннибализм был и на континенте.

– Был. В весьма ограниченных количествах. И от него быстро отказывались. Итак, какой вывод от сегодняшнего урока?

Я подумал.

– Не делать выводов о чем-то, предварительно не изучив все стороны. Возможно то, что кажется отталкивающим имеет какой-то смысл.

– Правильно. Молодец. Самое главное, пойми, в жизни не бывает только двух цветов. Мир намного сложнее черно-белого представления. Но мы об этом еще будем говорить на многих занятиях. Я буду тебе преподавать еще историю религии…

– А это зачем? Думаете в другом мире тоже христианство?

– Вряд ли. Но изучив историю разных религий, ты поймешь те скрытые силы, которые движут верующими людьми. Поймешь как та или иная религия отражается на поведении людей их мировоззрение и поступках. Пытаясь вжиться в новое общество, нельзя пренебрегать мелочами.

С урока я вышел крайне задумчивым и потом еще много времени размышлял над всем услышанным.

Володя поймал себя на том, что уже около получаса смотрит в экран на один и тот же кусок текста. Вздохнув, он закрыл браузер и откинулся на стуле. Стало скучно. Сказывалось то, что за последние три года он уже отвык от безделья, а сейчас, оказавшись предоставленным самому себе, он просто не знал, чем заняться. Почитал, потренировался, поразвлекался в сети, а дальше что? Впереди три недели, а выть с тоски хочется уже в первый день. И воспоминания о прошлом в голову лезут. Хорошо, приятные, а не смерть родителей, например.

Володя поднялся и снова отправился в спортзал, достал мечи и начал упражнения, доводя себя до изнеможения. Уже когда он с трудом стоял на ногах, а руки не могли поднять оружия, и думать ни о чем не хотелось, мальчик понял, что первый день карантина закончился. Но дальше так продолжать не может. Более-менее взбодрясь под холодным душем, мальчик приготовил себе горячего чаю, оказывается тут и небольшая кухня была, которую сразу и не заметил при первом осмотре. Все продукты герметично запакованы, электрическая плита и вода из-под крана, судя по всему проходящая какую-то повышенную очистку.

Мальчик сполоснув бокал, вернулся в комнату. Под потолком немедленно потухли кварцевые лампы. Их он заметил сразу во всех помещениях изолятора. Как он заметил, включались они исключительно в те моменты, когда его не было в помещении, успевал только заметить гаснущий свет, когда возвращался. Работали они, судя по всему, строго определенное количество часов в сутки. Жаль, правда, что самому включить их нельзя, а при нем не работают, а то бы по загорал. Впрочем, Володя сам понимал глупость своего желания, но после такого тоскливого дня чего только желать не начнешь. Нет, с этим определенно надо что-то делать. Володя разобрал кровать, разделся и забрался под одеяло, но прежде, чем уснуть, составил четкий план на завтра.

Отправляясь на карантин Володя надеялся хоть в эти дни немного отдохнуть, с этим расчетом он и строил планы на эти дни. Как бы не так. Оказалось, что от привычек, приобретенных за три с половиной года жизни на Базе не так-то просто отказаться. А потому он проснулся ровно в шесть часов утра и минут десять ворочался на кровати, усиленно пытаясь заснуть, убеждая себя, что вчера поздно лег, что очень устал и вообще, вставать на тренировку не надо. Потом плюнул и поднялся. Полчаса потратил на разминку и пока принимал контрастный душ успел немного подкорректировать планы на день, потому сразу из душа отправился за компьютер и поднял материалы по Кампанелле «Город Солнца». Давно Татьяна Николаевна просила оформить его тезисы, которые он выдвинул в дискуссии с ней, прогнозируя возможное развитие общества, построенное на основе идей Кампанеллы, в виде аналитической записки. Раньше все времени не было, а сейчас его навалом, можно провести с пользой. Как раз за три недели карантина можно уложиться. Поработав до обеда, он отправился на кухню и по быстрому приготовил себе поесть. Какая все-таки прелесть эти обеды быстрого приготовления! Поставил в микроволновку, разогрел и готово.

После обеда мальчик снова замел за компьютер, но уже не для работы, а для развлечения. Когда ему надоело лазить по форумам он взял книгу, отложенную вчера. Можно было бы ее прочитать быстрочтением, но не хотелось. Если книга Володе нравилась, он предпочитал читать медленно и вдумчиво. Потом он поговорил с врачами, ведущими наблюдение за ним и еще его навещали некоторые преподаватели. Каждый счел своим долгом пожелать ему удачи, осведомиться о здоровье. Потом мальчик снова отправился на зал на тренировку, но уже серьезную, а не зарядку, как утром. После душа, Володя устало плюхнулся на кровать и снова взялся за книгу.

Примерно в таком плане прошло три дня, когда одним из посетителей оказался майором Леонидом Львовичем Вороновым. Володя едва не забыл, где находится и с трудом удержался, чтобы броситься ему на шею. Майор порыв заметил и рассмеялся.

– Ну-ну. Помнится при нашей первой встрече ты бросался на меня с кулаками и грозился при случае утопить.

– Это было вовсе не при первой встрече, а на первом совместном задании, – уточнил Володя. – И вообще… я бы на вас посмотрел, если бы кто стал издеваться так над вами.

Майор усмехнулся и вдруг как-то изменился. Взгляд стал жестким и колючим, поза вроде бы расслабленна, но… Володя оценивающе посмотрел на него и вздохнул.

– Да уж… пожалуй, стоит посмотреть на того храбреца, точнее идиота, который решится поиздеваться над вами.

– Издеваются на теми, кто позволяет над собой издеваться.

– Значит я…

– Ты буквально напрашивался на это, – усмехнулся Леонид Львович.

– Приказ от директора тут был, конечно, совершенно не причем? – ехидно поинтересовался Володя. Мальчик подкатил одно из кресел поближе к стеклянной стене и сел. Леонид Львович сел в точно такое же кресло, но с другой стороны.

Да уж, веселые были деньки… если об этом можно так сказать. Но в первый раз Володя решил, что директор просто решил показать ему все круги ада, что бы отговорить его от перехода.

Виталий Дмитриевич совершенно неожиданно вызвал меня к себе с тренировки. Михайло Потапыч, вопреки обыкновению, не возмутился прерванной тренировки, а только кивнул ученику. Похоже, обо всём было оговорено заранее.

В кабинете директора находился еще один человек. Среднего роста, особых примет нет, стрижка короткая, волосы светлые, глаза карие, привычно отметил я. Поза вроде расслабленная, но видно, что человек настороже. Я на всякий случай встал от него подальше, настороженно косясь в сторону гостя. Мужчина переглянулся с директором и кивнул, словно я только что сдал какой-то экзамен

– Володя, нам только что очень повезло. К нам на Базу перевели отряд майора Воронова. Они здесь должны немного отдохнуть, заодно подтянув нашу охрану. Я рассказал Леониду Львовичу о тебе, и он согласился, что тебе стоит подучиться еще кое-каким навыкам, которые могут пригодиться в будущем.

Занятия? Новые? Ну это не страшно и вполне привычно. Вряд ли это страшнее тренировок с Михайлом Потапычем или Павлом Викторовичем Шутером. Последний вообще зверь, особенно со своими упражнениями на развитие подвижности суставов и растяжку.

– Итак, с сегодняшнего дня ты зачисляешься в отряд майора Воронова. Товарищ майор, забирайте своего нового подчиненного.

И вот тогда я узнал, что такое настоящий ад… Отряд майора действительно оказался немного… специфическим, который должен был действовать в тылу противника. Очень глубоко в тылу. И подготовка у них была специфической.

Сразу после того, как меня зачислили в этот отряд, командир велел готовиться к походу. И вот в первый же день все и началось… Я оказался в нем на правах самой бесправной скотиной, мальчиком на побегушках: принеси-унеси. На привалах почистить всем обувь, приготовить еду. Наверное издевательства «дедов» в самом зачуханном гарнизоне по сравнению с тем, что переживал я могли показаться заботами доброй бабушки.

Сначала я немного обалдел от такого обращения и потому даже не сопротивлялся. Потом задумался и пришел к выводу, что это очередной тест, а значит после похода начнется очередной разбор полетов. Только непонятно, что от меня хотят? Я должен покорно сносить все эти издевательства? Типа, проверка терпения? Или должен возмутиться и добиться уважения к себе? Проверка лидерских качеств? Но тут поход прекратился и мы вернулись на Базу. А я не успел ничего решить. Ну послушаем, что скажут психологи и Воронов.

А ничего не сказали. И никаких разборов не было. Я так и остался в отряде не пойми кем. Точнее, очень даже понятно кем – чуть ли не рабом. Я должен был чистить все комнаты, убирать их, выполнять малейшие прихоти любого из отряда. Похоже, начинал даже их ненавидеть. И обдумывать что делать. Ну не идти же жаловаться к директору? Судя по всем тем знаниям, которые в меня пихают, а так же прошлые тренинги… Да неважно. Вопрос, кем я хочу быть в новом мире? Не рабом же. Значит свои права надо отстаивать. Решив так, я начал разрабатывать план мести. Особенно я возненавидел майора, самые изощренные издевательства придумывал именно он. Начинал с мелких пакостей, но после них солдаты просто зверели и один раз я не выдержал… оказалось, что драться у они умеют не хуже меня, а масса у них больше. Получилось как в анекдоте: сильный, но легкий. Потом начал пакостить якобы от имени других солдат отряда. Почему-то не помогло, вычислили быстро и досталось сильно. Через несколько дней я с майором снова стоял в кабинете директора под его пристальным взором. Я демонстративно смотрел куда угодно, только не на него. Виталий Дмитриевич хмыкнул и повернулся к майору. Тот задумчиво почесал подбородок.

– Ну что я могу сказать? Он безразличен к себе и другим, он, как это сейчас модно говорить у молодежи, пофигист. Честно говоря, после похода я думал отказаться от обучения и предостеречь вас. Однако у него есть и положительные стороны. Он умеет молниеносно оценивать обстановку, настойчив и никогда не сдается. Если убеждается, что противник сильнее и его план ошибочен, мгновенно отступает и придумывает новый путь к цели. И не нытик. Как бы ни было трудно, ни разу не захныкал.

Я отвернулся и не заметил, как при последнем замечании директор покачал головой и что-то просемафорил майору. Значит, это действительно был очередной тест.

– Что ж, я очень рад, что он выдержал это испытание, Леонид Львович. Володя, я понимаю какого тебе пришлось, но ты, если хочешь научиться командовать должен, прежде всего, научиться подчиняться. – Подчиняться??? Это называется учиться подчиняться??? Ну я не знаю. По моему мнению, это нечто другое. – И я очень рад, что этот экзамен ты прошел и майор согласился тебя учить. А раз так… – директор достал из стола какую-то бумагу и протянул мне, -…ты временно получаешь звание майора и назначаешься командиром отряда. Задание получишь завтра утром.

– Что?! – я удивился такому повороту настолько, что забыл даже о субординации. – Я назначаюсь кем???

– Вопросы майор?

Я опомнился.

– Никак нет, товарищ генерал!

– В таком случае кругом, завтра в семь ноль-ноль прибыть за получением задачи. А сейчас кругом, шагом марш на занятия.

– Есть! – Я выполнил команду «кругом» и строевым шагом покинул кабинет и только за дверью расслабился. Многого ожидал, но такого…

Задание заключалось в том, чтобы захватить базу противника, расположенную в двадцати километрах от нас. Как я понял, роль противников будет играть один из отрядов охраны. Получив на складе пневматическое оружие, стреляющее красящими шариками и прочее снаряжение, мы выдвинулись в поход. Первое время я думал, что все будет просто: люди опытные, моё вмешательство вряд ли потребуется. Ага! Все люди отряда делали вид, что совершенно не представляют, что надо делать и бегали ко мне по малейшему вопросу. Даже как оружие пристегнуть спрашивали. Я медленно закипал, а потом наговорил много лишнего майору Воронову, после чего приготовился к смерти. Но тот лишь вытянулся в струнку и, пожирая меня глазами, твердил: «Так точно, товарищ майор! Вы совершенно правы, товарищ майор! Исправимся, товарищ майор!» Я ушел в сторону и долго стучал лбом в дерево. И куда моя выдержка делась. Которая приводила в такое удивление весь персонал Базы и психологов? Воронов умудрился вывести меня из себя всего за месяц. Талант. Но делать нечего, пришлось приниматься за дело не надеясь ни на чью помощь. Закончилось все тем, что я загнал весь отряд в болото и чтобы выбраться, пришлось вызывать помощь. При этом я же видел, что все понимают, что я делаю неправильно и никто не подсказал и не помог! Изверги!!! Более того, если какой мой приказ можно было истолковать неправильно, он был истолкован именно неправильно, в результате мне приходилось отслеживать исполнение чуть ли не каждой своей команды.

Сразу после того, как нас из болота доставили на Базу меня вызвали к директору. Я даже помыться и переодеться не успел. Я говорю «я»? Конечно, остальные переодеться успели за то время что я, как командир, сдавал на склад все снаряжение. Грязный и злой я стоял перед директором рядом с блестящим майором Вороновым. Директор рассматривал нас обоих ироничным взглядом и кивал своим мыслям.

– Что ж, майор, надеюсь, этот урок пойдет вам в прок и вы начнете понимать, что один не сможете сделать ничего и что к советам других, более опытных, надо прислушиваться!

– Что?! – это была последняя капля. – Я не прислушивался?!! Да я буквально умолял их всех дать хоть какой-то совет!!! И ничего кроме: «Как вы прикажете, товарищ майор» ничего не добился! И это спецподразделение? Что это за спецподразделение, в котором солдаты не могут даже в кусты сходить без приказа командира?! – И тут я наткнулся на благодушный взгляд Виталия Дмитриевича и скис. Ну конечно, как сразу не понял, что и это очередной тест.

– Ну а что ты хочешь? – патетически возвестил он. Даже руку в экспрессии поднял. – Сам подумай! Боевой майор, командир подразделения, которое выполняло секретные задания за рубежом, участник двух войн в Чечне. У него ордена всю грудь закрывают. И вот, во главе отряда поставили какого сопляка за непонятно какие заслуги! Как бы ты к этому отнесся?

Я искоса глянул на Воронова, он сохранял каменное выражение лица, но его губы слегка подрагивали, выдавая его истинное состояние. Похоже, он с трудом сдерживал хохот и уж точно обиженным не выглядел.

– Ну да, конечно. Обиделись они, – пробурчал я. – Я для них Олег Попов, Петросян и Задорнов в одном флаконе. Смотрели и смеялись. Как там… «ну тупой, он».

Майор уже сдерживаться не смог и рассмеялся.

– Рад, что ты сохраняешь оптимизм, – покивал директор. – Однако мы убедились, что командовать тебе пока рано.

– А я никогда и не утверждал обратного, – буркнул я.

– Рад, что ты трезво оцениваешь способности. Ты должен научиться отдавать команды коротко и настолько ясно, что даже идиот не смог бы их понять неправильно, даже если бы захотел. Тем не менее, с этим надо что-то делать. Научиться командовать людьми можно только наблюдая за настоящим командиром. И я рад, что майор Воронов согласился взять тебя в вою команду. Отныне ты назначаешься его заместителем. Обязанности он тебе объяснит сам, однако, зная майора, могу сказать, что спокойных деньков у тебя не будет. А сейчас отправляйся в душ и переодевайся.

В чем директор не ошибся, так это в том, что спокойных дней у меня действительно не было. Зато именно теперь и начались настоящие занятия. И если раньше я готов был Леонида Львовича растерзать, то теперь уже начал его уважать. Он умел объяснить сложную ситуацию простыми словами, умел интересно рассказывать, всегда отвечал на все мои вопросы и часто делился опытом, почерпнутым из своих командировок. Причем, как я подозревал. Много из этих рассказов до сих пор проходило под грифом «совершенно секретно».

– Это вам генерал велел ничего не скрывать от меня? – поинтересовался я однажды.

– А тебе зачем это знать? – хмыкнул Воронов. – В общем, ты прав, конечно, но твое любопытство совершенно не в тему.

Ясно. Очередной урок. Самое интересно, что эти месяцы, что я был в отряде майора дали мне больше, чем все предыдущие занятия. Да, меня научили сражаться, подготовили к руководству, но все это были разрозненные сведение, лишенные какой-либо практики. Сейчас практики было много. Как заместитель командира, я должен был быть посредником между бойцами и им. Я узнавал характер каждого солдата, узнал когда у каждого день рождения и какие у них проблемы, готовил карты маршрутов походов, отвечал за вооружение.

– Вот что, кажется, с основными обязанностями ты неплохо освоился, – заявил мне однажды Воронов. – Пора их расширять. С этого момента ты отвечаешь за готовность снаряжения группу. У нас на следующей неделе ожидается учебный бой со здешней охраной. Как только уточниться цель учений подготовишь список необходимого и получишь их на складе.

Дело показалось мне не очень сложным. Сами учения проходили с особым оружием: пневматическим, стреляющим красящими шариками, похожее на пентбольное. Отличие было то, что в каждое монтировалась простейшая электрическая схема, которая имитировала звук выстрела того оружия, которое эта пневматика изображала. Как мне пояснили, для привыкания к звуку, а так же, чтобы научить бойцов распознавать оружие по выстрелам и научить соответственно реагировать. Ну и соответствующее защитное снаряжение, включая маски с плексигласовыми забралами.

Просто, ага. В первый же раз я умудрился забыть спальные мешки. При этом Воронов явно видел мою ошибку, но ничего не сказал. Зато когда пришло время к отдыху… тут мне и припомнили эту ошибку. Пришлось изворачиваться. Так с тех пор и было. При этом Воронов считал, что самый быстрый способ обучения – это учеба на собственных ошибках. Потому никакой помощи никогда мне не оказывал и никогда не советовал. Зато если где я ошибался…

«А подайте-ка мне сюда капитана (директор после моего неудачного командования снизил мне временное звание с майора до капитана) Старинова Владимира Викторовича. Итак, товарищ капитан, вы отвечали за подготовку группы и почему же вы не позаботились об альпинистском снаряжении? Что значит, не думали, что оно пригодиться? Вы карту маршрута внимательно изучали? Горы там видели? Что? Думали, они тут не очень высокие? Да… Тут либо безответственность, либо явная диверсия. Да еще и полнейшее неумение читать карту. В боевой обстановки я бы приказал вас расстрелять. Сейчас же ищите спуск, где можно преодолеть обрыв. По возращению займемся тактической подготовкой с картой»

И вот пока все отдыхают я как проклятый лазил по буеракам и кустам, выискивая безопасную возможность спуска и подъема. В одном майор прав, такие вот исправления собственных ошибок напрочь отбивает желание их совершать в будущем. Но и излишняя предусмотрительность тоже не одобрялась. После того, как задание было выполнено, Воронов велел собирать все, что нам не пригодилось.

– Итак, господин Старинов, – вещал он в этом случае, – вы видимо полагаете, что мои солдаты мулы, которых можно нагрузить всем, чем можно в надежде, что авось пригодиться. Что ж, полагаю, вам нужно объяснить насколько важно в походе брать ровно столько груза, сколько нужно и что каждый лишний грамм может быть опасен для задания. Будьте добры весь этот неиспользованный инвентарь упакуйте и совершите путешествие по штрафному маршруту. Может быть тогда вы поймете, как важно правильно рассчитывать полезный груз.

Штрафной маршрут – изобретение Воронова. Он сам лично излазил окрестности и проложил его на карте. Не очень больше, всего лишь десять километров, но вел он по таким буеракам… даже налегке я его проходил только за сутки. С грузом время тратилось много больше. Тащить ведь приходилось не только штрафной груз, но и запасы еды. Вот уж действительно тест на умение правильно выбрать нужные вещи. Тащить же придется и полезно и бесполезное. И не дай бог что-либо из бесполезного потерять по дороге. Такое со мной еще ни разу не случалось, но что в этом случае придумает майор, я примерно догадывался. И эта догадка мне сильно не нравилась.

– Некоторые умники полагают, что война зависит от мужества солдат, – заявил мне однажды майор.

– А разве не так? Вот если бы не мужество людей под Москвой в сорок первом…

– Ты путаешь. Я сказал война, а ты говоришь о сражение. Сражение действительно зависит от солдат, а вот война… Никакое мужество не поможет, если снабженцы не смогут вовремя подвести боеприпасы, новую одежду, съестные припасы. Патовая ситуация в первой мировой во многом была связана не с системой защиты, а именно с проблемой снабжения. Прорыв Брусилова, Юго-Западный фронт, но войска смогли наступать ровно столько, насколько хватило их запасов. Потом они закончились, тылы отстали, грузовиков очень мало, а подводы не успевают за темпом наступления. И так на всех фронтах. Вот и проиграна война с выигранным сражением. Наполеон вел лучшую армию Европы, выиграл до Москвы почти все сражения, но Кутузов перехватил коммуникации и очень скоро эта лучшая армия превратилась в сброд. Потому войны ведут полководцы, а выигрывают их снабженцы. Вот и изучай эту истину на собственном опыте. Пригодиться.

Я и изучал. Задумавшись над словами майора, я потряс преподавателя военной истории, и мы с ним занялись изучением того, как эту проблему решали в древности. Хорошо иметь транспортную авиацию, тысячи километров железных дорог, десятки тысяч шоссейных. А как быть, если из всех возможных средств телега и раскисшая дорога, которая весной и осенью превращается в месиво. Похоже, из всех в истории серьезно проблемой снабжения озадачивались только римляне, для чего и строили свои дороги, который верой и правой служили в любое время года, обеспечивая легионы всем необходимым в любой точке империи. Ну, естественно, еще водный транспорт.

Потом майор решил занять индивидуальной подготовкой… своей. Заключалась она в том, что ему давалась фора в четыре часа, а потом весь отряд, под моим командованием, выходил в погоню. Опыт я уже имел и потому в болото больше никого не загонял, да и остальные бойцы помогали мне по мере сил. Однажды Воронов подошел ко мне:

– Ну что, суть игры уяснил?

– Уяснил, – согласился я, потирая бок, по которому меня хлестнула ветка ловушки, приготовленной майором. Привяжи майор к ней колья и все могло бы закончиться не только ушибом.

– В таком случае теперь твоя очередь убегать. Фору тебе дадим побольше – пять часов.

Меня поймали через три часа после истечения времени форы. А я то думал, что хорошо спрятался… считал себя уже подготовленным в плане выживания. Оказалось, что просто выжить в лесу и выжить, когда за тобой ведут охоту профессионалы совершенно разные вещи. Воронов при разборе занятия был безжалостен и язвителен. По его словам, единственное, что я могу, это играть в песочнице. Я разозлился и в следующий раз подготовился получше, разработав план заранее. Сама наша База находилась в довольно пустынной части тайги, ближайшее жилье находилось примерно на расстоянии четырехсот километров. Все это давало нам огромную возможность для тренировок, не беспокоясь, что встретимся с посторонними.

Как с самого начала и говорил майор, дело не в хитрых плане, а в опыте, который приобретается на тренировках. К концу занятий мне удалось скрываться от поисковых групп почти три недели – это был мой рекорд, который побить мне так и не удалось. Как потом признался директор, если бы я еще продержался день, он отдал команду на возвращение. Обидно. Зато эта тренировка имела несколько неожиданные последствия. Виталий Дмитриевич встретил меня у входа лично. Я сделал краткий доклад и теперь ждал, когда меня отпустят, наконец, в горячий душ и мягкую кровать. Директор же оглядел те лохмотья, в которые превратилась моя одежда, хмыкнул:

– Хорош. А как обувь? Обувка прочнее, но… Александр Петрович, наша недоработка. Надо нам с вами заняться набором одежды для мальчика. Ему ведь там не три недели предстоит жить. Подберите материал и форму одежды. Так же не помешает запасной материал и надо бы научить нашего молодого друга шить.

Вот уж не думал, что вместо похвалы мне подбросят новые предметы для изучения. Подумать только, шитье! Бррр.

После всех совместных тренировок Леонид Львович стал настоящим другом для Володи вместе с Александром Петровичем. Так что не удивительно, что он обрадовался, когда тот появился на Базе, хотя мальчик уже и не рассчитывал его увидеть, его вместе с отрядом за месяц до этого вызвали в очередную командировку, а сколько она будет длиться и какой сложности… кто знает.

– Я уже и не думал, что вас увижу! – так и сообщил мальчик. – Думал вы в очередной командировке.

– Нет. На этот раз дело было в другом, – признался Воронов. – Занимались местными разборками с одной бандой. Знаешь, у меня такое ощущение, что если мы завтра арестуем дьявола, то и его некоторые личности объявят борцом с режимом.

– Опять политика? – хмыкнул Володя.

– Она самая. Разбирались с одной группировкой, которая решили, что ей не помешают собственные боевые отряды.

– А вы…

– У нас никто не пострадал, не волнуйся.

– Ну и слава богу.

К сожалению, эта встреча действительно оказалась последней – через три часа Леониду Львовичу нужно было лететь в Москву получать очередное задание. Как он объяснил, ему с трудом удалось добиться небольшого выходного чтобы попрощаться с Володей. Мальчик пожелал ему удачи, а потом еще долго стоял у стекла, глядя на закрытую дверь, через которую ушел майор Воронов. Провел рукой по глазам, но те были совершенно сухи. Мальчик вздохнул. Сейчас ему хотелось броситься на кровать и разреветься. Просто поплакаться, быть не разведчиком в чужом мире, а обычным тринадцатилетним мальчишкой. Психологи говорят, что после того, как поплачешь – становиться легче. Увы, он лишен возможности проверить это утверждение.

За неделю до окончания карантина к нему пришел Александр Петрович. Нет, он и раньше к нему приходил каждый день, но на этот раз явился лично. Пройдя все то же, через что пришлось пройти и мне в свое время.

– Вы? – удивился я, когда Александр Петрович вышел из дезинфикционной камере. – А как же карантин?

Полковник оглядел предоставленный ему костюм и поморщился.

– Ну и воняет от него, – заметил он, вытаскивая большую и явно тяжелую сумку. – А карантин… медики перестраховываются, как обычно. Собственно, карантин уже можно прекращать, только наши умники еще не подобрали мир подходящий.

– Меня всегда интересовало, как они это делают, если не могут туда заглянуть, кроме как с помощью робота. А это ведь не самый быстрый способ.

– Как они мне объяснили, – полковник с облегчением сунул сумку в угол комнаты, а сам плюхнулся в кресло. Володя сел на кровать, приготовившись слушать, – все дело в параметрах мира, которые можно снимать и отсюда. Давление там и еще что-то, чему еще даже название не придумали. Как я понял, совокупность всех этих данных позволяет оценивать мир и степень развития цивилизаций на нем, если таковые есть.

– Это как? – Володя нахмурился, пытаясь понять, по каким показателям можно оценить степенно развития цивилизации. Ну можно уровень CO₂ снимать, но это же не показатель, на Земле в разные эпохи он отличался.

– Понятия не имею, – честно ответил Александр Петрович. – Я пытался разобраться во всем этом, но запомнилось плохо. Сам принцип прокола «окна» настолько сложен, что до сих пор не ясен до конца его принцип – открыт эффект был совершенно случайно. Мы сейчас как те обезьяны, которым показали на какие кнопки нажимать и они теперь на них нажимают. Ну а что нашим умникам удалось узнать в процессе экспериментов – тем и пользуются. Они говорят, что точно смогут определить необходимый мир и я им верю. Тем более первым все равно пойдет робот и подтвердит или опровергнет их выводы.

– Логично, – согласился Володя.

– Я, собственно, не по этому вопросу, как ты понимаешь. – Полковник подтащил к себе сумку и раскрыл молнию. – В оставшуюся неделю ты должен выучить легенду.

– Легенду? – нахмурился Володя. – Какую еще легенду?

– Самую обычную. Раз ты решил отправиться в мир мечей, надо решить кем ты в нем будешь. Если основываться на тех выводах, которые сделали наши умники на основе уже изученных миров…

– Они же общества не изучали.

– Ну воздушные шары в примитивных мирах подвешивали, так что кое-какие фотографии есть… да ты же видел их. И вообще, не перебивай, а? Потом вопросы задашь.

Мальчик сел по стойке смирно и шутливо козырнул.

– Угу. К пустой голове руку не прикладывают. Так вот, какой бы мир ни был, но человеческое общество всегда строится по типу социальной лестницы. И чем менее развит мир, тем более четкая граница между социальными слоями. Ты, конечно, если захочешь, сможешь там быть фермером или купцом, но стоит побеспокоиться о том, чтобы иметь возможность занять и более высокое положение. Зря что ли ты получал образование? Итак, – полковник достал из сумки небольшой тубус-пенал, судя по всему прочный и герметичный. Отвинтил крышку и достал оттуда несколько свитков, взял тот, который выглядел самым новым. – Вот. Здесь генеалогическое древо семьи Стариновых. Кое что мы восстановили, поэтому вплоть до твоего прапрадедушки все достоверно. А дальше мы немного сочиняли.

Мальчик с интересом взял лист и стал изучать древо… князей???

– Российской империи??? Князь??? Смахивает на самозванство.

– Почему сразу самозванства? – хмыкнул полковник. – Все законно. Вот патент на присвоения тебе титула князя от русского дворянского собрания.

– И сколько вы за это заплатили?

– Немного. Тем более, патент все равно останется здесь, ибо по легенде твоему роду уже около четырехсот лет, и вы все это время верой и правдой служите Российской империи. Вот тут, – полковник протянул еще один лист, – история твоего рода. Естественно и генеалогию и историю ты должен будешь выучить наизусть.

– За неделю?

– Не обязательно. В другом мире тебя постараются выбросить в стороне от жилья. Я очень тебя прошу, хотя бы годик поживи в стороне. Подрасти немного. Договорились?

Мальчик неопределенно пожал плечами.

– Ну в любом случае, ты не сразу отправишься к людям. Так что время у тебя будет.

– Но почему Российская империя, а не федерация? Все равно же документ составлен на русском, который там никто не знает.

– Федерация – новое слово, которое появилось с развитием политической науки. На том уровне его никто не поймет. Зато империя – понятие очень древнее. Так зачем тебе лишние вопросы? Мы решили, что если есть возможность не плодить сложности, лучше так и сделать.

– Так все равно ж на русском. Можно даже клумбой обозвать.

– Можно и так, но кто знает, что там у тебя будет? Вдруг ты кого-то обучишь своему языку? А вот первая грамота на княжеский титул, который получил твой предок более четырехсот лет назад.

Володя осторожно взял старинный свиток и с опаской развернул – он выглядел настолько древним, что к нему опасно было лишний раз прикоснуться.

– Материал тех времен. Сам свиток мы искусственно состарили.

Мальчик пробежал его взглядом, запоминая, потом уперся в подпись. Ну конечно, мысленно усмехнулся он, кто бы сомневался. Зачем плодить сложности? Подпись под грамотой была Ивана Четвертого, Грозного.

– Этот царь не очень хорошо относился к подделке собственной подписи. Кол, как минимум.

– Я буду надеяться, что ему никто об этом не донесет, – серьезно ответил Александр Петрович. – Кстати, а вот герб семьи князей Стариновых. – Новый лист лег на кровать.

Мальчик взял его и усмехнулся.

– Что-то мне это напоминает. Не подсказывайте, сам догадаюсь… Вроде бы тут чего-то не хватает… вроде бы тут еще три буквы раньше были: КГБ.

– Верно. Щит и меч. А почему нет? Ни о КГБ, ни о ФСБ в том мире точно никто не слышал. А так… будет реклама. Сделаешь рекламу гербу?

– Вам какую рекламу? – невинно поинтересовался Володя. – Из времен НКВД?

– Шутник. А вообще любую делай на свое усмотрение, лишь бы внушала…

– Шок и трепет. Понял. – Володя отложил герб и снова взялся за тетрадь

– И это все мне надо выучить? – поинтересовался он, пролистывая придуманную историю рода. Если верить этим записями, у него в семье все сплошь герои, верой и правдой служившие царю и отечеству. А нет, вот один мот и бездельник, промотавший все свое состояние, и потому род обеднел. Потом, правда, частично удалось восстановить положение. Ага, вот еще одна паршивая овца… ну, конечно, все сплошь герои было бы подозрительно. Судя по всему, тут взяты за основу реальные биографии некоторых людей, которых просто записали в мои предки.

– Конечно. Как же, потомок таких знатных людей и не знаешь своих предков? Непорядок. Но пока отложи, потом посмотришь – лови пенал. Тебе логично будет представляться путешественником из далекой страны, который по какой-либо причине не может вернуться. Подробности, без знаний реалий, придумать нельзя, так что тут тебе придется ориентироваться на месте, мы же просто подготавливаем твое вживание в новое общество. Насколько это все тебе пригодится там, будешь смотреть по прибитию.

Полковник покопался в сумке и достал две коробочки. Тяжелые, судя по тому, как осторожно он их положил на кровать рядом с Володей.

– И вот еще. Человек остается человеком в любом мире, потому это тебе точно лишним не будет.

– А что это? – с интересом спросил мальчик.

– Золото. Мы постарались придать ему форму отчеканенных монет.

Володя открыл коробку и хмыкнул. В ней действительно аккуратно располагались золотые монеты. С немного неровными краями, словно их обрубали вручную. Мальчик взял одну, размером с современный российский рубль, и внимательно рассмотрел. С одной стороны на ней был отчеканен двуглавый орел, а на второй… Володя рассмеялся.

– Его величество император Всероссийский Владимир Первый Владимирович.

– Ну, чеканить портреты правителей на монетах – традиция древняя. Даже американцы этим балуются. Так что нынешний президент и попал на монеты. Ну не придумывать же был кого-то?

– Да я, в общем-то, не против, – хмыкнул мальчик. – И какая проба?

– Не четыре девятки. Такую высокую пробу древними технологиями было не получить, а проверять чистоту золота научились давно. Оно тебе нужны такие проблемы? Тем более из одинакового количества золота мы изготовили больше монет.

– И на сколько расщедрилась ваша контора?

– Сто монет по восемь грамм каждая с примесью серебра. Мы не можем предполагать много это или мало, но такое количества золота много и в нашем мире. Но мы решили еще подстраховаться и положили еще двести монет из серебра. – Полковник достал еще четыре коробочки. – Правда, их вес несколько меньше – семь грамм. Да и еще, тебе передадут несколько драгоценных камней. Они хоть и искусственные, но, полагаю, там спецов, способных отличить искусственный алмаз от естественного не будет. К сожалению, немного, но лишними не будут, думаю. Их показать не могу, они пока в сейфе у директора лежат. К переходу их упакуют.

Мальчик рассмотрел и серебряные монеты, потом сложил все обратно.

– Надо бы в одежде предусмотреть место для всего этого богатства.

– Предусмотрели. Часть монет можно разместить в поясе, основанная масса войдет в жилет. Остаток поместиться в плаще. Да, еще кошелек… Ну и сам сможешь что-нибудь придумать.

Володя убрал золотые и серебряные монеты и сел просматривать те документы, что принес полковник. Историю семьи он бегло пролистал, теперь не забудет. Проблема только в том, что обладая тренированной фотографической памятью, он не запоминал текст, а запоминал буквы и их расположения. Потому даже запомнив страницу, он не смог бы сказать о чем там говорится, если мысленно не прочитает текст уже из памяти. Чтобы запомнить и смысл – приходилось его читать.

– Собственно, я почему принес эти записи тебе сейчас, а не передали их при переходе. Просмотри и если будут какие вопросы или пожелания – передавай. Постараемся подправить, если что понадобиться.

– Да нет, спасибо. Думаю, вряд ли я смогу придумать больше и лучше, чем ваши аналитики. Надеюсь, аборигены не сумеют отправить сюда запрос на проверку достоверности всех этих историй, – мальчик потряс листами.

– Не переживай. Если они найдут такой способ, мы обеспечим подтверждение всех фактов. Поверь, это в наших силах.

– Ничуть не сомневаюсь, – улыбнулся Володя.

– Тогда еще встретимся. – Александр Петрович поднялся. – Врачи запретили мне долго тут быть. Я забираю все монеты, собственно я их и приносил только похвастаться, а вот бумаги оставляю.

Володя тоже поднялся. Дождался когда, куратор покинет бокс карантина и вернулся к бумагам – читать предстояло еще много. И надо ведь все это выучить…

За оставшееся время Володя успел закончить свой доклад и переслал его Татьяне Николаевне, а потом только изучал переданные материалы и тренировался. Чтение биографий вымышленных Стариновых невольно заставило вспомнить отца. Интересно, что было бы, если бы все это оказалось реальностью? А сейчас? Как к этому относиться? Как отнестись к некоему полковнику Старинову во время Наполеоновских войн оставшемуся прикрывать с небольшим отрядом отход основной части? Из того боя полковник так и не вышел. Майоры, капитаны, полковники все они служили, многие погибали… А вот его отец… Читать вымышленную биографию не хотелось. Князь Старинов, отвечающий за безопасность своей территории. По сути, конечно, верно. Читая это, Володя как никогда ощущал себя самозванцем, присваивающим то, что ему никаким образом не принадлежало. Ведь все те герои и даже те, что не герои – реальные люди как бы они отнеслись к такому присвоению их биографий? При очередной встрече с Александром Петровичем мальчик поделился своими сомнениями, но тот, вопреки опасениям, не высмеял его, а задумался.

– Серьезный вопрос. Честно говоря, я должен был сам об этом подумать. Но знаешь, что я думаю?

Мальчик заинтересованно вскинулся и даже ближе подошел к разделяющему их стекло.

– Если ты будешь их достойным, они будут гордиться таким родством. Главное, не опозорь их память.

После встречи Володя еще долго думал об этих словах, и словно вся тяжесть выдуманного княжеского рода навалилась на плечи. Словно все эти придуманные предки оценивающе смотрели на него, наблюдая, как их потомок будет справляться с проблемами. Достоин он встать рядом с ними или нет?

В последний день карантина его снова навести Александр Петрович. Они долго стоял у стекла, смотря друг на друга.

– Может, передумаешь? – спросил куратор.

Мальчик покачал головой.

– Я уже давно все решил. Спасибо за все.

– Понимаю. Тогда еще один момент… не знаю как сказать… ты меня очень беспокоишь.

– В каком смысле? – удивился Володя.

– Твое отношение к жизни. Твое безразличие к тому, что с тобой будет. Ты даже смеяться стал редко, только улыбаешься слегка.

Володя нахмурился, пытаясь понять, к чему ведет полковник.

– Я вас не понимаю.

– Я беспокоюсь за тебя. Потому и хочу попросить об одной вещи.

– Попросить?

– Да. Если ты действительно считаешь меня своим другом, выполни одну мою просьбу: не обещай никогда никому того, чего не сможешь исполнить, но если пообещал, выполни.

– Но я не понимаю…

– Постараюсь объяснить. Как я уже говорил, мен беспокоит твое отношение к жизни. Я боюсь. Что однажды тебе все может надоесть, ты устанешь жить. Я надеюсь, что какие-нибудь невыполненные обещания помогут тебе удержаться от этого пагубного пути. Если у тебя будет хоть какая-то цель, у тебя будет больше шансов найти свой путь в жизни.

Мальчик задумался. Все это казалось ему такой глупостью, но почему бы и не выполнить эту просьбу наставника? К тому же он и сам считал, что обещания надо выполнять.

– Хорошо, Александр Петрович. Я обещаю вам.

Полковник кивнул. Постоял некоторое время молча.

– Удачи там.

– Спасибо.

В этот день Володя думал, что ему уснуть не удастся, однако многолетние тренировки дали о себе знать. После короткой медитации он вдруг обнаружил, что совершенно спокоен, словно завтра ему предстоит не путешествие в другой мир без шанса на возвращение, а очередная тренировка, которых уже было множество и будет еще больше. Так стоит ли из-за этого переживать? Спать он лег ровно в десять и уснул почти мгновенно.

Утром он как обычно сделал зарядку, принял душ, а потом стал ждать. Делать ничего не хотелось и мальчик просто сидел на кровати, вспоминая свою жизнь на Базе. Ровно в десять зазвенел звонок коммуникатора и голос, который мальчик не смог опознать, велел приготовиться к выходу. Володя огляделся. Личных вещей у него тут не было, остальные должны быть уже упакованы и подготовлены к переправе.

Раздался сигнал и мальчик вышел в холл, где его ждали уже два медика в биозащитных комбинезонах. Один из медиков положил перед мальчиком наряд, напоминающий пижаму и такой же комбинезон.

– Переодевайся в спальник и одевай комбинезон. Мы будем ждать у выхода из карантина.

Мальчик кивнул и вернулся в комнату. Здесь он разделся и натянул на себя то, что медик назвал спальник. Он представлял из себя штаны, похожие на детские колготки, которые свободно растягивались словно резиновые и после надевания плотно прилегающие к телу и такую же майку с длинными рукавами. Володя натянул все это на себя и посмотрелся в зеркало. Выглядит, ужасно, но сверкать в таком нижнем белье перед всеми он не намеревался. Какой юморист назвал эту одежду спальником сейчас уже трудно сказать. Разрабатывалась эта одежда специально для мальчика и предназначалась для защиты от разных кровососущих паразитов – именно это аналитики считали наибольшей проблемой в отсталом мире. Ткань спальника благодаря своей пористой структуре позволяла свободно дышать телу, хорошо держала тепло в холода и не грела в жару, но самое главное было в том, что благодаря тому, что она плотно прилегает к телу под нее не мог забраться никакая вша или блоха. Сам материал тоже представлял неодолимую преграду для комаров, оводов или москитов. Чтобы очистить спальник, достаточно было на несколько часов положить его в воду. В этой одежде свободными оставались только кисти рук и голова. Мальчик еще раз осмотрелся и фыркнул. Ладно еще цвет нормальный, а то сделали бы розовым…

Мальчик достал из принесенный медиками сумки комбинезон защитного цвета и быстро оделся, застегнул ремень, проверил крепление пистолетных кобур за спиной. Конечно, не очень удобно по сравнению с креплением на поясе, но тут место предназначалось для мечей. Пистолеты же планировалось не демонстрировать без лишней необходимости. А за спиной их и достать можно быстро и не видно из-за плаща.

Самих пистолетов в сумке не было, очевидно их планировалось получить перед самым переходом, зато боевой нож был тут – привычный и надежный «Катран». Мальчик тут же прикрепил его к бедру и проверил как он выходит из ножен и надежность крепления. Комбинезон то же сидел нормально. Теперь облачиться в биозащитный комбинезон и на выход.

В сопровождении медиков мальчик прошел в комнату перехода, где находилось еще четыре человека в таких же комбинезонах. Здесь же был и Александр Петрович.

– Переход стабилен! – услышал Володя доклад одного из техников. – Время функционирования два дня. Расчетное время работы десять дней.

Александр Петрович подманил мальчика к гигантскому экрану. Здесь же стоял и один из ученых. Как только Володя подошел, экран включился.

– Два дня назад мы нащупали этот мир, – заговорил ученый. – Фотографии мы тебе пересылали, которые сделал робот-разведчик, вот новые.

Фотографии явно были сделаны с высоты птичьего полета. Вот деревня, люди, на полях пашут на лошадях. Качество объективов на разведчиках было такое, что позволяло рассмотреть даже мух на холке коня. Вдали виднелся город. Вот едет какой-то отряд в доспехах.

– Есть еще и фильмы. Мы их тебе сбросили в ноутбук, сможешь их посмотреть после перехода. Там много всего интересного. Мы даже начали составлять словарь местного языка, но пока там всего лишь восемь слов. Узнавать язык тебе придется на месте. В ноутбук мы включили лингвистический анализатор.

– Спасибо профессор, меня обучали с ним работать, – отозвался мальчик, не отрываясь от слайд-шоу фотографий нового мира.

– Ах да, конечно. Как нами установлено, мир находится примерно на уровне раннего средневековья Земли. То есть до изобретения пороха примерно лет четыреста… если ты, конечно…

– Я не собираюсь устраивать промышленную революцию, и не намерен распространять рецепт пороха.

– Очень хорошо. – Профессор продолжил показ, попутно поясняя непонятные факты. – Мы использовали порядка сотни летательных аппаратов. Уже есть примерная карта территории, куда мы хотим тебя переправить. Совсем экзотические места опустим, там культура слишком уж отличная от той, к которой ты привык, но мы разыскали место, где культура примерно соответствует европейской. Окно перемещали по тому миру восемнадцать раз, делая контрольные наблюдения. Высадка планируется вот здесь.

На экране показался снимок вытянутого острова на средних размерах озере, расположенном в глубине леса. Красная точка на полянке острова показала место высадки.

Место удобное. Люди здесь не ходят, это видно по состоянию леса, в то же время ближайшее жилье километрах в сорока по прямой. Захочешь выйти к нему, за неделю доберешься. Время на то, чтобы освоиться у тебя будет.

Володя еще раз просмотрел заинтересовавшие его фотографии, внимательно изучил одежду и людей, дороги. Рассмотрел снимок замка.

– Хорошо. Меня все устраивает.

– Отлично. Тогда мы готовим переход, а ты пока посиди здесь. Как только все будет готово, мы сообщим.

Мальчик сел в явно специально для него приготовленное кресло, в кресле рядом пристроился Александр Петрович.

– Что ж… удачи.

К ним подошел один из ученых.

– Прошу прощения, небольшие проблемы, канал нестабильный и пока идти нельзя.

– Это надолго? – спросил Володя.

– По прежнему опыту на стабилизацию уйдет часа полтора-два. Кстати, в рюкзак первого вброса мы вложили небольшую памятку по использованию канала. Обязательно прочитай.

Рюкзаки первого вброса, тоже термин появившийся с проектом, означающий, те вещи, которые отправляются в новый мир раньше человека. Собирают там самые необходимые для выживания предметы в случае, если после перехода «окно» резко схлопнется. Такого еще не было, но ученые вообще люди осторожные и предпочитают перестраховываться. Даже осторожнее военных. Мальчик припомнил, что ему говорили о таких вещах.

– Первый вброс уже прошел?

– Да. Консервы, оружие, капканы, предметы для рыбалки… да ты должен же знать, что входит в рюкзаки первого вброса.

Мальчик кивнул.

– А нам что делать сейчас?

– А что делать? – ученый пожал плечами, хотя в защитном комбинезоне это выглядело неуклюже. – Ждать, когда произойдет стабилизация. Мы вам сообщим. Можно, конечно, пока вернуться в карантинный модуль, но это значит, что переправиться вы сможете только завтра.

– Мы подождем, – поспешно отозвался Володя.

– Тебе так натерпится отправиться в новый мир? – поинтересовался Александр Петрович, когда ученый отошел.

– Чем скорее мы с этим разберемся, тем лучше. Ожидание всегда хуже действия, разве не вы мне это говорили?

– Верно. Что ж, раз у нас есть еще полтора часа… Скажи, только честно, почему такой странный выбор мира? Я понимаю, что если цивилизация отстает в развитии от нашей, то там много легче устроиться хотя бы за счет большего объема знаний, но все же твой выбор несколько нетипичен.

– Я не собираюсь работать прогрессором, если вы об этом. – Мальчик равнодушно изучал стену напротив. – Всегда считал, что такие действия отдают некоторым высокомерием. В этом вопросе я со Стругацкими категорически не согласен – каждая цивилизация должна идти своей дорогой и совершать свои ошибки и приобретать свой опыт.

Александр Петрович глянул на сидящего рядом мальчика немного озадаченно.

– Знаешь, а ты меня порадовал, не каждый взрослый понимает это. Выходит, не зря мы тебя обучали.

– Ну и я еще ничего… соображаю.

Полковник усмехнулся.

– Не откажешь. Но ты действительно думаешь, что сможешь остаться незаметным? Ты все-таки человек другой эпохи и даже другого мира. На многие вопросы ты будешь смотреть совершенно по-другому. Даже если ты не собираешься привносить какие-то глобальные технические новшества, то идеи принесешь даже не желая того.

– Ну и что? Я вот слышал, что первые эксперименты с самолетом были еще в восемнадцатом веке. Попалась мне одно описание, как крестьянин собрал аппарат и летал на нем. Что там правда – кто знает, ни описаний, ни чего не осталось, а первыми все равно были братья Райт. Помнят не тех, кто впервые поднялся в воздух, а тех, кто проложил туда дорогу другим. Если какая-то идея или новшество будет не ко времени, их быстро забудут и все вернется на круги своя.

– Думаешь?

– Мне историю хорошо преподавали. При Каннах сражались армии общей численностью больше сотни тысяч человек, а после Рима такую армию собрать и, главное, снабжать научились только в Новом времени. В средневековье армия численностью в две тысячи уже считалась громадной. Я не беру Восток, там были свои особенности, Рим же все-таки западно-европейская цивилизация. А бани, канализация? Какое население Рима было в момент его расцвета? В каком веке население городов стали достигать той же численности? При этом Рим хоть и был крупнейшим городом того времени, но все же далеко не единственным в империи городом, чье население приближалось к миллиону. Или дороги. Римские дороги служат до сих пор, даже спустя две тысячи лет. Интересно, знаменитые германские автобаны можно будет использовать через две тысячи лет, если за ними не ухаживать? И когда появились первые дороги, близкие по качеству к римским.

– Я не совсем понимаю, что ты хочешь мне сказать этой лекцией? – озадачился Александр Петрович.

– То, что все это реальные достижения, которые существовали столетия, а рассыпались они за мгновение по историческим меркам. Слишком сложные были для средневековья, а я ведь туда и отправляюсь. Я многу многое привнести: дороги, чертежи канализации ну и много еще чего, но если люди это не примут, то все это умрет вместе со мной и разрушится. Монголы создали уникальную военную организацию и систему снабжению. Их логистика опередила время на столетия. Ну и что? Приблизиться к чему-то подобному люди смогли только в девятнадцатом веке, а до совершенства довели американцы во время второй мировой войны. Они и войну с Японией выиграли не солдатами, а логистикой, уникальный, кстати, случай. Им реально есть чем гордиться.

– Хм… такое я еще не слышал.

– Это из нашего вечного спора с историком, – хмыкнул мальчик и даже потерял свое внешнее равнодушие, слегка оживившись. – Ведь если говорить откровенно, то японцы как солдаты превосходили американцев, и даже их оружие первоначально было лучше американского. После же Перл-Харбора численность японского флота тоже превзошла американский. На стороне Америки была производственная мощь, но что бы она заработала – нужно было время и время надо было выигрывать теми силами, что были. И американцы с этим с блеском справились. Не мужеством солдат, а отлаженной системой снабжения и профессионализмом инженеров, разработавших систему возведения баз на островах в максимально сжатые сроки. В результате американский флот, уступая в численности не только японскому, но и английскому, проводил в море больше времени, чем и тот и другой, что компенсировало малое количество. И это не позволило Японии в полной мере реализовать свои сильные стороны. Кстати, я бы на месте Японцев планировал бы не толкьо налет, но и захват гавайских островов.

– Они не хотели вести полномасштабную войну.

– Если планируешь нападение на военную базу другого государства – трудно рассчитывать, что войны удастся избежать. В случае же захвата Гавайев у них на руках был бы козырь для торговли, а американским авианосцам, который были на учения, некуда стало бы возвращаться, пришлось бы идти в другие базы. В любом случае с захвата этих островов американцам намного сложнее стало бы организовывать свои операции на Тихом океане. Впрочем, как говорил историк, это все разговоры с пользу бедных. Имея доступ к рассекреченным материалам той эпохи легко рассуждать о том, как надо было действовать. Разговор-то у нас не об этом. Вот смотрите, тыловая служба Наполеона рассыпалась после того, как он углубился на территорию России практически моментально. Из Москвы он не мог нормально общаться даже с частями, стоящими под Смоленском, а уж про Париж можно вообще молчать. Известие о мятеже в Париже полковника Мале он получил спустя какое время? А монголы умудрились в гораздо худших условиях наладить отличное почтовое сообщение с самыми удаленными уголками своей империи. И расстояния, на которые ехали их курьеры были много больше того, на которое приходилось отправлять курьеров Наполеону.

– Монголам не мешали партизаны.

– Думаете? Ну пусть так. А какие партизаны мешали французам в 1805 году? Ведь если бы осуществился план Кутузова, то французы уже тогда бы вынуждены были есть собственные сапоги, а не после отступления из Москвы. Наполеона спасло только горячее желание императора Александра дать генеральное сражение. Оно ведь приносит больше славы в случае победы, нежели непонятные и не заметные для общества маневры, на которых настаивал Кутузов. Они вели к победе, но не приносили славы, а императорам нужны была слава, вот и получили Аустерлиц.

– Похоже, ты хорошо изучил историю. С тобой трудно спорить, да и, честно говоря, я не владею настолько материалом. Так ты думаешь, что любые твои идеи и новшества, если они не ко времени, будут отвернуты?

– Скорее просто забыты на время. Если же мои новшества все же найдут дорогу, скорее всего окажется, что я просто ненамного опережу кого-нибудь, вот и всё. Александр Петрович, ну честное слово, я не собираюсь вести никакой прогрессорской деятельности. И не собираюсь что-то внедрять только ради того, чтобы внедрить.

– Что же, тогда ты хочешь, отправляясь в чужой мир?

Мальчик замолчал. Полковник терпеливо ждал, сожалея, что из-за шлема защитного комбинезона он не может видеть его лица. Когда же он уже хотел переспросить, Володя ответил:

– Начать жизнь заново.

– Думаешь, здесь это не удастся?

– Здесь? Здесь у меня не получается убежать от моих кошмаров.

Александр Петрович замолчал и встревожено глянул на мальчика, не найдя, что ответить. Даже изучая своего подопечного на протяжении трех лет, тот, порой, умудрялся ставить его в тупик. Иногда ему чудилось, что он разговаривает не с тринадцатилетним мальчишкой, а с умудренным жизнью стариком. Хотя… если вспомнить его жизнь, разве это удивительно? Разве после пережитого им можно удивляться, что мальчик никогда не смеется, а только чуть улыбается? Никогда не шалил и не безобразничал. Всегда серьезный и спокойный, оставаясь таким даже в момент серьезной опасности. Полковник вспомнил рассказ Леонида, вернувшегося из очередного учебного похода. Он тогда молча оттащил его в сторону и долго молчал. Александр Петрович чуть не ушел.

– Скажи, у этого мальчишки нервы вообще есть? – вдруг задал он вопрос. – Он действительно человек?

– Ты к чему ведешь? – удивился Александр.

– К чему? Сегодня был учебный штурм одной горы. Высота не то, чтобы большая, но склон отвесный. Володя не совсем правильно закрепился, а куратор просмотрел… растяпа, разговор у меня с ним еще не закончился… но ладно. Короче, крепление вылетело, и мальчик рухнул. Каким образом сумел он ухватиться за камень, до сих пор не пойму, перепугал всех. А он висит над пропастью на одной руке и даже не трепыхается и не дергается. Я наверх, выглядываю с вершины. Мальчик поднимает голову и смотрит на меня… не поверишь, но он был совершенно спокойный. Никакой паники, ничего… хотя нет… вот сейчас я думаю… он был скорее равнодушен. Знаешь, словно ему совершенно все равно, что с ним будет. Так вот, поднимает голову и совершенно спокойно спрашивает: «Что мне делать, товарищ майор». Я сам напуган, думал уже все, убьется парень, а он… Ну я ему кричу держись мол, сейчас вытащим, а он словно робот какой, держусь, говорит. Тут ребята притащили страховочный трос и скинули его. Когда вытащили мальчика, тот просто отряхнулся и пошел смотреть вырванное крепление, я за ним. А Володя словно и не висел минуту назад над обрывом, совершенно обыденно спрашивает: «Скажите, что я сделал не так?» Представляешь?

Александр Петрович развернулся и бросился в комнату, ворвался и замер: мальчик лежал на кровати, заложив руки за голову. На шум открывшейся двери он чуть приподнялся, узнал куратора и снова лег.

– Дядя Саш, – вдруг заговорил он. – Я сегодня так испугался…

Вот сейчас Александр Петрович и задавал себе вопрос, кто же из этих двух мальчишек настоящий? Тот, кто оставался равнодушным, вися над обрывом на одной руке, а потом хладнокровно анализирующей свои ошибки, или тот, который таким же равнодушным и спокойным голосом признавался в том, что «сегодня сильно испугался»?

– Знаешь, а проект, наверное, закроют. До тех пор, пока не научатся людей возвращать.

– Почему?

– Наверное, все-таки потому, что никакие научные данные не стоят таких жертв. Взрослых не пошлешь, я тебе говорил про возможности перехода. По тем данным, которые пересылали перешедшие можно сделать вывод, что чем старше человек, совершивший переход – тем больше у него начинается проблем со здоровьем.

– Да, мне уже говорили и сказали обратить внимание на собственное здоровье после перехода. Видели этот автоматизированный модуль диагностики?

– Видел. Говорят, разработку отдают в гражданские госпитали, хотя и не такой миниатюрный. Видишь, какая-то польза от нашего проекта все же есть – когда еще нашли бы средства и ученых для разработки такого диагноста? И это только одна из новинок, которая появилась благодаря проекту.

– Александр Петрович, я ж не спорю…

– «Окно» стабилизировалось, – подошел один из ученых. – Сейчас проведем один тест, и если все будет хорошо, можно будет совершить переход.

Володя поднялся, но все же снова обернулся.

– Но все же, почему закрывают?

– Потому, что отправлять можно людей только не старше семнадцати лет. Восемнадцать уже предел. Размер же «окна» ты видишь и сам. – Александр Петрович кивнул на узкий кусок «трубы» торчащий из агрегата. – Шире его сделать невозможно, максимальная масса переноса тоже не сильно велика – пятьдесят пять килограмм. Таким образом единственные подходящие кандидаты на переход…

– …дети примерно моего возраста.

– Увы… младше. Это ты у нас такой доходяга, что всё еще можешь совершить переход в тринадцать лет. Одиннадцать-двенадцать – предел для обычных людей. Использовать же детей такого возраста…

– А моего можно?

– Да и твоего нельзя, – вздохнул Александр Петрович. – Знал бы ты, сколько раз я уже жалел, что втянул тебя в это. Если бы ты хоть раз хоть на мгновение заколебался в своем решении, никуда бы не отпустил. Сейчас же… ну что могу сказать… Удачи, Володя.

Мальчик кивнул и стал неторопливо снимать защитный комбинезон.

– Мог бы и раньше снять, – заметил ученый. – Его тебя заставили надеть, чтобы сюда дойти, а мы носим, что бы наших микробов тебе не передать. Комната же основательно продезинфицирована.

Володя на миг замер. Александр Петрович и сам хотел бы высказать кое-что этим умникам, но благоразумно промолчал. Мальчик тоже удержался.

– Я не знаю здешних правил и мне об этом не говорили, – нейтрально заметил мальчик.

– Да? Странно, – удивился ученый. – Ну давай, переодевайся.

Мальчик быстро избавился от костюма и остался в комбинезоне военной окраски.

– Оружие. – Александр Петрович кивнул на стол, на котором лежали два пистолета. Мальчик подошел к ним и привычно проверил оба, посмотрел заряжены ли и спрятал их в кобуры на поясе за спиной. Попрыгал, проверяя не выпадают ли.

Куратор стоял за спиной.

– Я готов. – Мальчик повернулся.

– Да… Еще четыре пистолета в комплекте как запасные, патроны там же, что еще… мечи… восемь штук, четыре пары. Две рассчитаны для взрослого, то есть на вырост, как и защитные кольчуги.

Мальчик подошел и чуть коснулся руки.

– Александр Петрович, мы же с вами все это вместе собирали. Я все помню.

– В таком случае оружие держи наготове. Мало ли…

– Все нормально. – Очередной ученый подошел к ним. – Только что получен пакет от робота-разведчика. В зоне выхода никаких опасностей не обнаружено. Готовность к переходу две минуты.

Мальчик подошел к трубе, как он называл «окно» и замер. Ученые суетились у приборов, что-то там проверяя и уточняя. Рабочие в таких же защитный комбинезонах подтаскивали к «окну» упакованные контейнеры, которые должны были отправиться следом за мальчиком, укладывая их в строгом порядке по тем номерам, которые были указаны на них. Подошел директор, протягивая пухлый конверт.

– Здесь полный перечень того, что находится в каждом контейнере. Впрочем, ты это ведь знаешь. Жизненно необходимые предметы уже переправлены. Следующие, директор кивнул на контейнеры, идут научные приборы, метеошары, баллоны с гелием, а дальше то, что тебе понадобиться для, если не совсем комфортного, то вполне сносного существования.

Директор заметно нервничал и это было весьма заметно… как и необычно. Мальчик благоразумно не стал заострять на этом внимание, как и напоминать, что лично участвовал в упаковке всего этого.

– «Окно» готово, – сообщили из-за приборов. – Тридцатисекундная готовность.

– Ну… – Александр Петрович замолчал, потом неожиданно подошел и обнял мальчика. Следующим подошел директор… дальше по очереди подошли еще двое преподавателей, больше, похоже, сюда просто не пустили. Впрочем, со всеми Володя уже успел попрощаться пока сидел в карантине.

– Десять секунд, приготовиться.

Мальчик отстранился и подошел к «трубе», примерился.

– Пошел.

Володя последний раз окинул взглядом помещение, задержался на Александре Петровиче, с легким удивлением отметив у него слезы. Потом решительно отвернулся и нырнул в трубу… Втиснуться удалось с трудом, ощущение было такое, словно в кроличью нору лезешь. Мешали кобуры, Володя уже жалел, что послушался Александр Петрович и полез в них. И вылезать уже нельзя, вылезешь и все – искать новый мир – в этот дорога уже будет закрыта. Разве что только в виде трупа, а это его никак не прельщало. Пришлось извиваться ужом чтобы втиснуть дальше… и дальше… дышать стало тяжело, тело сдавило со всех сторон. Володя отчаянно рванулся вперед и тотчас вывалился на траву, солнце ударило по глазам, мальчик инстинктивно прикрылся рукой, но тут же очнулся и моментально достал пистолет, осмотрелся. Совсем небольшая полянка, упаковки первого вброса, валяющиеся тут и там, они выделялись яркой красной полосой на боках, здесь же ездил небольшой, размером с собаку, робот-разведчик, шевеля своими детекторами и приборами, выставленными на выдвижных штангах. Вот он развернулся и упрямо пополз на мальчика. Тот обалдело уставился на робота, не понимая, чего ему вдумалось его давить… потом сообразил и поспешно отошел. Робот подъехал к окну, замер и тут же выстрел в него капсулой с очередными данными, которые ему удалось собрать, и отправился по своим делам дальше. Мальчик еще раз огляделся, убрал пистолет в кобуру и начал оттаскивать контейнеры первого вброса в сторону. Расчистив площадь, он достал из кармана специальный медальон и кинул его в слегка колыхающееся воздухом «окно» – сигнал, что добрался благополучно и готов к приему следующих контейнеров. Глянул на часы, уже настроенные на местное время, выясненное роботом-разведчиком. Как объяснили Володе, во всех открытых мирах часы в стуках и дни в году совпадали с земными, что, если принять за данность теорию параллельных миров, было не удивительно… удивительно было другое – ни в одном из миров очертания материков не совпадали. Так что осталось только поставить правильное время, которое специально подбирали так, чтобы не приходилось резко адаптироваться к новому часовому поясу. Итак, десять минут, время пошло. Схватившись за очередной контейнер, он поволок его к деревьям. Счастья, что груз больше пятидесяти пяти килограмм в «окно» не идет. Трудно представить, каким образом можно тащить тонны две.

Десять минут прошли незаметно и вот в окно выпал очередной контейнер под номером один. Володя поспешно ухватил его за веревочную петлю и оттащил в сторону, но тут же, не давая ему передохнуть, из «окна» выпал второй контейнер. До самого вечера Володя трудился не покладая рук, оттаскивая прибывающий груз. Какие из них были вполне компактными, другие небольшими по обхвату, но длинными – все их мальчик аккуратно укладывал у деревьев, чтобы они не мешали прибытию следующих грузов.

Перетаскав, наверное, штук двести контейнеров, Володя швырнул в «окно» очередной медальон-сигнал и рухнул на землю. Прибытие грузов моментально прекратилось. С трудом застави себя подняться, Володя подошел к самому первому контейнеру с красной чертой и огромной цифрой «1» на боку, вскрыл его ножом и достал палатку. Доведенными до автоматизма движениями установил ее, особо не выбирая места, расстелил спальник.

В этот момент в «окно» снова посыпались грузы, правда, с другой маркировкой, обозначающей грузы, с которыми можно обращаться не очень осторожно. Мальчик даже не стал оборачиваться, забрался в спальник и моментально уснул – завтра предстояло много работы.

На следующее утро Володя встал с первыми лучами солнца и сразу приступил к работе. Вчера он лег спать даже не позаботившись о собственной безопасности и оттого чувствовал себя не очень хорошо. Конечно, понятно, что на острове посреди озера вряд ли водится какой-нибудь крупный хищник, но кто знает. Хорошо еще Александр Петрович не видел его оплошности, а то бы точно отправил на тренажеры.

Володя мельком глянул на «окно», которое ученые базы за ночь перемещали несколько раз, вываливая новые и новые контейнеры. Мальчик мешать работе не стал и занялся более насущными проблемами, только передал следующий медальон, сигнализирую, что с ним все в порядке.

Сейчас мальчик расхаживал по поляне, выбирая место для научного центра. Наконец, наше подходящее и теперь подтаскивал к нему все необходимое. Достал металлическую мелкую сетку из нержавеющей стали… дорого, конечно, зато долговечно, а этот критерий был важнейшим при подборе материалов для экспедиции. Раскатал рулон по земле, тут же рулеткой замерил нужную длину и отрезал кусачками остальное, раскатал рядом еще один рулон и тут же V-образными костылями закрепил сетку к земле. Теперь сверху аккуратно уложил подушку, собранную из квадратных блоков. Что это за материал Володя не знал, да и не интересовался особо, знал только, что похожим обшивают дома для утепления. А вот собственно полы пришлось выкапывать из-под группы остальных упаковок, наконец достал и их. Опять-таки из-за вопроса облегчения массы и долговечности сделаны они были из пластика. Вообще, пластик был основным строительным материалом, который переправляли сюда: долговечен, легкий и прочный – что еще нужно? К тому же можно сделать его с любыми нужными свойствами.

Пол делался просто: положить рулон и катнуть его, после чего лишнее отрезать – быстро и просто. Положить рядом еще один рулон и снова раскатать. Сам пластик пола был сделан «под дерево» и состоял из нешироких «досок», которые крепились друг с другом стальными тросиками. После раскатывания пола нужно было специальным приспособлением – натяжной машиной – зажать тросики и, вращая ручку, натянуть их, подтягивая «доски» друг к другу и пройтись по полу паяльной лампой. От высокой температуры пластик не горел и внешне даже вроде ничего не происходило, но внутри, где проходил трос, пластик тек и тут же застывал, спекались и места соединения пластиковых досок. Теперь снять натяжную машину и подтянуть следующий тросик и тут же его заплавить.

К девяти часам утра в выбранном месте уже возвышалась конструкция, похожая на те кафе, которые возводят на набережных городов для отдыха. Правда использующиеся в этой конструкции материалы имели несколько другие свойства по прочности и надежности, но внешне это заметно не было. Мальчик еще раз осмотрел дело своих рук, проверяя, как все держится и правильно ли собрано. Делал он это скорее для очистки совести, нежели действительно сомневался в себе: в последнее время он постоянно тренировался в сборке всех этих конструкций, доводя умения до автоматизма. Ведь чем быстрее он начнет работы, тем легче ему потом будет здесь жить: больше времени будет у ученых Базы на анализ предоставляемых им данных и значит больше будет рекомендаций ему. В будущем это будет кухня и столовая одновременно – в ней предусматривалось место и для плиты, пока же этой конструкции предстояло стать научным центром.

Подкрепившись из саморазогревающейся упаковке – теперь как минимум дней на десть это будет его основной пище, пока не закроется «окно» – Володя приступил к сбору вышки, утыканные парабалическими антеннами. То же не совсем обычные: из-за ограничений по размеру «окна» их делали лепестковыми, когда антенны прикреплялись к вышке, надо было раскрыть эти лепестки наподобие веера и закрепить усилитель, спустить провода и подвести к научному центру. Теперь еще одна важная работа: чуть подальше мальчик таким же образом подготовил еще одну небольшую площадку, правда, не ставя никакой подушки. Для дизель-генераторов это не очень важно – тоже специальная разработка под проект из-за необходимости укладываться в ограниченные размеры и массу. Как правило, инженеры выходили из этой проблемы самым простым способом – делая все механизмы модульными, ну а дальше самый последний идиот мог состыковать их друг с другом. Володя идиотом себя не считал, тем не менее на тренировках отрабатывал все это до мозолей. Вот и теперь… установить полозья, привернуть электрошуроповертом к ним генератор, рядом небольшой дизельный двигатель, убедиться, что зубцы передачи от дизеля к генератору попали друг в друга и прикрепить двигатель, проверить как работает амортизаторы и прикрепить баки, соединить их топливными шлангами. Теперь аккумуляторы – тоже извращение из-за ограничений – стоят из нескольких блоков, которые надо соединить друг с другом и прикрепить стартер. Рядом надо поставить еще один генератор, от них протянуть защищенные провода к научному центру, подготовить там щиток, трансформаторную установку, к которой и подвести провода от генераторов, вокруг всего это возвести пологи для защиты от дождя.

Теперь затащить внутри модули основной установки – большие металлические ящики с ручками для удобства переноски, которые надо было в строгом порядке устанавливать друг на друга, соединяя модули в единый научно-исследовательский центр.

– Советские микросхемы, самые большие микросхемы в мире, – бурчал Володя, водружая очередной ящик на предыдущий. – А это у нас что? А-а-а, дисковый массив, а тут у нас процессорный блок… вроде бы ничего не перепутал.

Володя рядом поставил раскладной легкий стол и водрузил на него монитор с клавиатурой и мышью, подсоединил их к собранному блоку, занимающего по размерам почти четыре квадратных метра.

– Ну вот, можно и попытаться со всем этим взлететь. Надо бы только топливо в генераторы залить.

К обеду мальчик едва не падал с ног от усталости, зато теперь все было почти готово к первому эксперименту. На поляне лежал метеошар, пока еще не надутый, тарахтели генераторы, заряжая аккумуляторы, на экране монитора бежали информационные строчки, сообщая об очередном завершенном тесте системы. Пока все это проверялось и запускалось, мальчик успел пообедать и сбросить уже нормальную записку с информацией о проделанной работе. Поток контейнеров уже практически иссяк и теперь они грудами валялись по все поляне, мешая ходить. Володя с тоской оглядывал эти груды, представляя сколько ему предстоит работы по наведению тут порядка. Хорошо еще вчера контейнеры первого вброса оттащил в сторону, а то пришлось бы выкапывать их из этой груды.

Тут запиликал сигнал из научного центра, сигнализирую, что проверка всех систем завершилась успешно. Володя чертыхнулся и нехотя поднялся – опять работа. Мальчик подошел к метеорологическому шару и выкопал из-под него гандолу с приборами, запустил их и проверил, как идет сигнал от нее на антенну центра. Сбегал к монитору и протестировал сигнал уже оттуда. Убедившись, что все работает, он дал команду на наполнение шара и через прозрачную стену центра наблюдал как гелий из баллона надувает метеошар, вот тот оторвался и земли и закачался, привязанный к земле якорем. Володя глянул на экран, где показывалось давление в баллоне и шаре. Все, мальчик мышкой нажал «пуск» и метеошар тотчас устремился в небо, картина на мониторе сменилась какими-то графиками, показаниями приборов. Из всего этого мальчик знал только высотометр, термометр и направление ветра. Впрочем, даже это его интересовало постольку поскольку – для него тут никакой полезной информации нет, а результаты обработки ему потом выдадут с Базы. Пока шар поднимался в небо, мальчик принялся за расчистку поляне, оттаскивая все контейнеры к лесу – скоро ему понадобиться много места.

Снова сигнал. Володя бросился к монитору. Ага, шар достиг максимальной высоты и больше не поднимается. Мальчик переключил запись с одного винта на другой, подскочил к блоку и вытащил его, тут же заменив из стопки рядом чистым. Вытащенный диск он немедленно упаковал в специально для этой цели приготовленную коробку и бегом помчался к «окну», чуть ли не швырнув туда эту коробку. Через пять минут прилетела записка с сообщением, что информация доставлена успешно. Мальчик облегченно вздохнул и отправился стирать резервную копию – места на винтах, конечно, было много, но вовсе не столько, чтобы хранить ставшую уже ненужной информацию. После того, как закончил, Володя принялся распаковывать новые метеошары, правда теперь гондола у них была немного другая – большая сфера, нижняя часть которой совершенно прозрачная. Внутри виднелась мощнейшая широкофокусная камера для топографической съемки. Поскольку эта гондола была и легче и меньше той, что улетела раньше, то и шары здесь были меньшего размера. Разложив два десятка таких шаров, мальчик стал уже нетерпеливо посматривать на «окно», когда, наконец, оттуда выпали результаты обработки предыдущей информации.

Все, что в ней интересовало мальчика, это указание высот, на которые надо поднять шары для максимального большего охвата территории. Сверяясь с выданной ему таблицей, он принялся настраивать высотометры на шарах, чтобы они занимали строго отведенную им высоту. Вот все было готово и мальчик подл сигнал на старт. Эти шары уже никто не привязывал и они поднимались сразу, как только шар наполнялся достаточным количеством гелия. Вот последний оторвался от земли и медленно растворился в небесах. С погодой еще повезло – не единого облачка, значит карты местности могут быть очень хорошими. Мальчик начал выкладывать очередную партию метеошаров и снова стал вводить параметры по высоте. Как его заверили топографы, чем больше будет таких шаров и чем больше раз они пройдут над одной местностью, тем точнее будут карты. И шары эти никто экономить не собирался, в отличие от многих приборов – это самые обычные.

Вслед за второй партией, отправилась и третья – последняя. В общей сложности мальчик запустил почти восемьдесят зондов и теперь каждый из них в режиме реального времени пересылал снимки местности. Володя, развалившись в кресле (а что? заслужил! сколько сегодня сделал?), наблюдал за передаваемыми картинками. Правда, зондов было слишком много, а одновременно наблюдать можно было только за девятью. Ну да не беда и девять интересно. Вот дорога, по которой ехали повозки… город… мальчик с интересом понаблюдал за жизнь горожан, чувствуя себя чуть ли не господом богом. Он тут сидит, попивает кваску, смотрит, а они там внизу суетятся, каждый занимается своими делами и даже не подозревает, что некто как раз в эту минуту внимательно его рассматривает. Разрешение у этих камер было таким, что можно было разглядывать даже детали одежды.

Запиликал сигнал, сообщающий, что один винт заполнился и запись пошла на следующий. Мальчик немедленно заменил винт на чистый, а вынутый упаковал и отослал на Базу. Вернувшись, Володя переключил канал на информацию от метеозонда и проверил его состояние. Тот медленно плыл на северо-восток… с такой скоростью он покинет зону приема через три часа. Мальчик вздохнул, вернул канал топографических зондов и отправился перетаскивать контейнеры.

Он уже перебросил двенадцать винтов с полученными данными, каждый из которых был размером в семьсот пятьдесят гигов… нехило так отснятый материал. Вот работенку подкинул социалогам и картографом. Ведь, по сути, там целый фильм о жизни совершенно незнакомой цивилизации. Какой робот-разведчик смог бы провернуть такое? Теперь понятно, почему ученые во что бы то ни стало хотели отправить человека. Никакой робот не соберет столько информации.

Более менее расчистив поляну, Володя отправился распаковывать контейнеры первого вброса. Достал свои мечи и повесил их на дерево, лук… лук этот вообще уникальный, мальчик ласково погладил его, сделанный из синтетического композиты со специально подобранными свойствами. Натягивается он вроде бы легко, но распрямляется с очень большой скоростью, из-за чего стрела летит с очень высокой скоростью. Мальчик хихикнул, вспомнив первые опыты.

Я оглядел лук. Темно-синим, сужающийся к краям и расширяющийся у руке. Здесь был сделан удобный хват и даже небольшая подставка для стрелы.

– Отличный лук, – сообщил Михаил, не знаю уж, почему вместо разработчика лук стал демонстрировать он, никак с этим делом не связанный. И познаний о предмете у него тоже, похоже, было мало, точнее касались они только самого лука, а еще точнее материалов, из которых он был изготовлен. Как я понял, именно он занимался их подбором. Может потому и доверили демонстрацию вместо главного инженера. – Композит. Можно годами держать в натянутом состоянии и ничего не будет. Воды тоже не боится, соответственно. Тетива тоже из синтетических волокон. Смотри.

О луках я уже знал достаточно, а вот Михаил, судя по всему, знал теорию, но плохо представлял практику.

– А стрела не слишком тонкая для такого лука? – поинтересовался я.

– Какая разница? – удивился Михаил.

Я все-таки не считал себя профессионалом в этой области, хотя и занимался стрельбой из лука с момента, как попал на Базу, потому только пожал плечами. В конце концов, могу я быть и не правым в своих опасениях. Однако я оказался прав.

Михаил вскинул лук, с кажущейся легкостью натянул его и спустил тетиву… стрела и в самом деле оказалось слишком тонкой… на такую скорость она точно не была рассчитана. Изогнувшись дугой, она едва не переломилась пополам… лучше бы переломилась… из-за этого изгиба она полетела не прямо, а в сторону, я вовремя отшатнулся…

– Берегись!!!

Люди на базе военный и привычные ко всему. Правда, сомневаюсь, что они привыкли к тому, что у них над головой свистят стрелы, но… услышав крик, все как один, кто находился на поляне, попадали на землю – это и спасло. Александр Петрович, когда первое потрясение прошло, вовсю костерил незадачливого изобретателя.

– Да не думал же я, что так изогнет стрелу! – взвыл, наконец, он.

– А должен был думать!!! Инженер хренов! Неужели так трудно было посмотреть на нагрузки, которые возникают у стрелы в момент выстрела? Даже мальчик вон сразу понял опасность.

– Понял я уже. Надо специальные стрелы делать…

– Никаких специальных стрел!!! – отрезал Александр Петрович.

– Как ты прикажешь их Володе делать на месте? Или ты считаешь, они бесконечные? Думай.

В последствии, правда, выяснилось, что это Михаил намудрил, вместо обычных стрел захватив на стрельбище какие-то экспериментальные для тренировочного лука, перепутав колчаны из-за чего ему еще влетело и от главного инженера. Судьба. Но, как заметил на это Александр Петрович – молодежь надо учить.

Думать долго не пришлось. Михаил чуть уменьшил напряжение лука и выдал рекомендации по стрелам вместе с простой машинкой по их изготовлению, напоминающую мясорубку. В один конец вставляешь подготовленную заготовку, вращаешь ручку, заготовка стачивается ножами, проходя по нужного диаметра трубе и с другой стороны появляется готовая стрела. Остается только приделать наконечник и перья. Самые разнообразные наконечники сейчас были упакованы в нескольких пластиковый контейнеров… перья тоже. Предполагалось, что мальчик не сразу сможет найти нужные перья для стрел, а раз они весят не очень много, то запаковать их в один из контейнеров.

Отнеся все оружие в научный центр и развесил его на стене, Володя снова проверил информацию с зондов. Заменив три винта на чистые, передал их на Базу и снова занялся наведением порядка. Наконец, разыскал то, что искал и перенес несколько контейнеров на берег озера, где принялся собирать лодку. Из дюралевых трубок собрал каркас, натянул на них специальную ткань, постелил на пол пластиковый пол, собрал весла и подвесил небольшой моторчик. Что-то вроде бы забыл…

– Зараза! – Володя с досадой хлопнул себя по лбу. – Бензин.

Пришлось возвращаться и выискивать контейнеры с бензином, заодно вспомнил про эхолокатор для измерение глубин, так что к лодке все равно пришлось делать несколько ходок. Закрепить локатор, подключить его к каналам связи, чтобы всю информацию он сбрасывал в центр, залить бензин в бак и взять одну канистру про запас.

Володя вернулся на поляну и снова проверил работу всех приборов. Снова отправил на Базу заполненные информацией винты, получил оттуда чистые – похоже, там не ожидали, что поток информации будет настолько велик – и сообщил, что собирается провести вылазку на озеро.

– Ты уверен? Может стоит подождать? – тут же прилетела записка.

– А чего тянуть? Все работает, информация собирается, а мне у озера жить. Надо сразу смотреть, что тут и как.

Володя проверил пистолеты, подготовил все необходимое и завел мотор. Сделал несколько проходов вокруг озера, замеряя глубины. Потом проехал из одного конца озера в другое, запоминая места где в озера впадают ручейки, а где они выходят. Глянул на часы – почти пять. Надо бы торопиться.

Мальчик подъехал к самому глубокому обнаруженному им месту озера, достал из мешка динамит и поставил таймер. Зверский способ, конечно, но лесника, наверное, тут нет. Впрочем, дело было даже не в этом – просто этот способ самый быстрый для получения нужных данных. Если тут в озере водится какой-нибудь тираннозавр, то лучше узнать об этом как можно быстрее, пока не полез купаться. Кинув динамит в озеро, мальчик отъела в сторону, заглушил мотор и стал терпеливо ждать. Вот внизу грохнула, над озером вспучился пузырь и тут же опал, сверху стали падать водяные капли, поднятые взрывом. Мальчик завел мотор и приготовил сачок, высматривая всплывающую рыбу и тут хватая ее сачок, отправляя сразу в подготовленные мешок. Какая рыба там попадалась, он пока не разбирался, старался брать только ту, которая выглядела неизвестной и большой. Впрочем, маленькую, если она была незнакомой, он тоже не отпускал.

Закончив, он вернулся на берег и принялся сортировать рыбу, распихивая ее по разным мешкам, потом склеил края и потащил мешки к «окну», по очереди отправив их туда.

Судя по тому, что темнеть еще не начало, хотя было уже почти половина седьмого, сейчас лето, а не весна или осень. Но это все будет выяснено потом, пока не актуально.

Володя задумался, не отправиться ли ему еще и в лес, но решил отложить этот поход на завтра – все-таки отправляться в незнакомый лес, пусть и на небольшом острове, на ночь не стоит.

К вечеру Володя установил несколько вышек с прожекторами и теперь поляну заливал яркий свет, позволивший работать и когда солнце скрылось. Мальчик долил солярки в генераторы, скинул очередные винты и проверил метеозонд – он уже практически находился на пределе дальности приема и работал только потому, что вылетевшие позднее зонды работали еще и в качестве ретрансляторов. Тянуть дальше смысла не имело и Володя послал сигнал на самоуничтожение – в тот же миг взрывом разметало метеозонд в мельчайшие крошки, которые с такой высоты будут разбросаны на огромной площади – ученые не желали оставлять будущим местным археологам загадки, а так же давать аборигенам непонятные предметы. Конечно, все равно не поймут и раздолбают, но зачем порождать лишние легенды? Конечно, зонд самоуничтожился бы и сам, как только перестал бы получать контрольные сигналы с передатчика, но Володя тянуть не стал.

Мальчик проверил нахождение оставшихся зондов, оказалось, что три из них уже погибли, самоуничтожившись, когда спустились слишком низко. Жаль, но это просчитывалось.

Сейчас, когда появилось немного свободного времени, Володя развернул медицинский диагност, подключил все разъемы к себе и лег на раскладушку, постаравшись расслабиться. Минут через десять тот подал команду, что сбор данных окончен. Честно говоря, мальчик с трудом понимал, что можно узнать таким образом. Ну кардиограмму, узи вроде бы сняли, если он правильно понял назначение той штуки, что клал себе на живот, а потом по звуковому сигналу медленно поднимал, пока не дошел до шеи. Вытащив из диагноста флешку, мальчик упаковал ее вместе с подготовленными винтами и отправил в «окно», после чего снова занялся контейнерами, растаскивая их по кучам. Подальше убирал те, которые были помечены черным кругом – это было на будущее: одежда для взрослого, оружие, в общем все, что могло бы понадобиться через много лет. Черным квадратом помечалась запасная закладка, с полным соответствием принципа не класть все яйца в одну корзину. Эти контейнеры составили вторую кучу. В будущем они все переедут на берег и будут спрятаны в разных местах леса так, чтобы только он смог их отыскать. Пока же они только путались под ногами и мешали работать, так что подальше их, в лес.

Утром прибыл еще один метеозонд и сообщение, что стоит еще раз сделать топографическую съемку для уточнения деталей, а так же покрытия оставшихся белых пятен. Мальчик вздохнул и отправился готовить его к полету. Когда тот стартовал – прибыли тридцать штук зондов для топографической съемки, а после передачи данных с метеозонда, были переданы и высоты, на которые необходимо было эти зонды поднять. Поскольку на разных высотах ветры могли дуть даже в противоположных направлениях, причем эти ветра были довольно устойчива, Володя надеялся, что он в конце получит максимально полную карту того района, где он оказался. Понимая, что точность карты зависит от его теперешней работы, он не жаловался и старался выполнить её самым точным и аккуратным образом. После отправки зондов, он снова отправился на озеро и установил сеть, потом отправился на охоту, достав из контейнеров «сайгу». К сожалению патронов к ней было не очень много по вполне понятной причине – в отличие от пистолетов, скрытно ее не поносишь, а вопросов у местных жителей возникнет очень много. Доставлять же сюда патроны и для пистолетов и для «сайги» слишком расточительно и не нужно. Когда составляли список, именно Володя настоял, что ружье потребуется ему только на время работы «окна» для наиболее быстрой добычи образцов. Сам он потом собирался охотиться с помощью силков, капканов и лука.

Вот только ничего толкового на острове найти не удалось. Подстрелил белку и какого-то грызуна, не вовремя переплывшего озеро и высадившееся на острове. Мальчик переправил их на базу и сообщил, что завтра собирается на два часа сплавать на берег и посмотреть что есть там. Как и ожидалось, Александр Петрович в очередной раз призвал к осторожности и вниманию. Володя прочитал записку, хмыкнул и отправился спать – в этот день он устал не меньше, чем вчера. Да еще это еда из саморазогревающейся упаковки уже начала надоедать.

Следующие шесть дней были похожи одни на другие: Володя получал задание с базы, чистые винты, передавал с информацией и принимался за работу. На Базе решили максимально использовать стоявшие ясные дни и засыпали мальчика зонами с видео и фотоаппаратурой. В день он отправлял их не менее шестидесяти штук, тем более это оказался самый эффективный способ исследования планеты и цивилизации. Зато были и первые результаты – с Базы передали первые карты прилегающей территории. Очень подробные, с координатной сеткой, все как полагается. Еще прислали смонтированный фильм, где специалисты разного профиля давали комментарии по отснятому материалу.

Володя подключил ноутбук и запустил его, вставил диск и уселся смотреть фильм. Вот показалась деревня.

– Обрати внимание, – заговорил голос, в котором мальчик узнал историка, – что ездят здесь на лошадях. По крайней мере биологи отличий не нашли. Но вместе с тем в деревнях в загоне была обнаружена живность, которая на Земле не встречается. Сейчас пытаем зоологов на предмет того, что это когда-то существовавшие на Земле, но вымершие виды. Если будет какой-то результат, мы тебе передадим.

Мальчик пожал плечами, его вид и класс этих зверей не интересовал. Главное было то, что раз их разводят, значит можно есть.

– А вот воин едет по дороге, – теперь говорил уже военный Михайло Потапыч. – Обрати внимание на доспех. Судя по всему, развитие металлургии в этом мире находится примерно на уровне восьмого или девятого века Земли, значит, аналог дамасской стали может существовать.

– Но твоим мечам и дамаск не сможет противостоять, – вмешался Павел Викторович. – Однако помни, что я тебе говорил: сила не в оружии, она в твоей голове. Пользуйся мозгами, любое оружие всего лишь прилагательное к ним.

– Так вот, вернемся к вооружению, – продолжил Михайло Потапыч. – Судя по всему это либо простой солдат, либо наемник-профессионал. Вооружен копьем, меч у пояса, не очень длинный, судя по всему, железо не очень хорошего качества, а на более дорогое оружие у него просто нет денег. Круглый не очень большой щит удобен для действий с коня, а вот на земле им будет орудовать трудно, значит, воин привык действовать с коня. А теперь внимание, нам удалось заснять одну небольшую стычку, обрати внимание, как действуют солдаты.

Володя досмотрел, жаль не до конца, зонд покинул зону, с которой она виднелась, но вывода и правда можно было сделать. И первый из них заключался в том, что дисциплина в местных войсках хоть и есть, а это была именно стычка регулярных отрядов, а не банд, то тактика была весьма примитивная. Встретились, увидели друг друга и «Урааааа». Строй держался первые минуты боя, а потом все рассыпалось на индивидуальные стычки. Об этом чуть погодя и разъяснил историк.

– Типичная ситуация феодальной раздробленности, хотя, судя по всему, здесь есть и вполне приличные государственные образования. Сам понимаешь, выводы делать трудно с таких фильмов. Тут исследований на года… эх…

Ну и дальше в том же духе. Потом стали приходить результаты исследований живности, которую добывал мальчик и оказавшейся вполне съедобной. У медиков вызвала опасения только одна рыбка, которую настоятельно рекомендовали не пробовать, но мальчика при одном виде этой рыбки начинало тошнить и он не стал бы ее есть даже умирая от голода. Вот из «сайги» ему так и не довелось ни разу выстрелить – всю живность он добыл с помощью капканов, установленных на той стороне – судя по всему, местные животные с такой человеческой хитростью еще не сталкивались.

И вот сейчас мальчик получил полный комплект карт, в приложенной записке сообщалось, что больше удастся сделать вряд ли. Перед сном мальчик изучил все их, сориентировавшись где ближайшее поселение, а где город.

В последние дни вообще приходилось работать на износ, только что бы все успеть до того дня, когда «окно» схлопнется. Снова стали поступать припасы – по какой-то причине на Базе решили, что ему нужно доставить больше консервов, патронов, готовых стрел для лука, запасную бензопилу, больше бензина и солярки, которую доставляли в герметично запаянных пластиковых пакетах. Володя же отправлял материал из научного центра, образцы животных и растений. Все чаще и чаще с той стороны передавали папки с законченным анализом. Передали дополнительный модуль для лингвоаналитической программы. Сегодня мальчик впервые заметил как «окно» пошло рябью, что указывало на возрастающую нестабильность. Как говорили ученые, с момента, как станет заметна рябь, «окно» будет существовать часов двадцать-тридцать. Что ж, значит завтра последний день, о чем мальчики сообщил запиской и лег спать. Утром он стал сворачивать научный центр и возвращать блоки обратно. Об этом не договаривались, но мальчик подумал, что все эти сложнейшие вычислительные комплексы ему здесь совершенно не нужны – только энергию потребляют, а солярка не бесконечна. Да и дизель-генератор вечно работать не будет. На базе все поняли правильно и со следующей партией материала переслали кучу писем от наставников и даже директора. В основном все желали удачи и счастья.

Все чаще и чаще появлялась рябь на «окне», впервые пришлось повторить передачу результатов, поскольку предыдущая не дошла. Мальчик передал последние блоки и теперь стал отправлять технологический мусор, который не нужен был сделать, а утилизировать его вряд ли удастся. Получил последнюю кипу книг и дисков, отнес в уже бывший научный центр и вернулся к «окну», наблюдая, как то начинает меняться, то изгибаясь, то подрагивая.

– Прощайте… – прошептал он. И еще долго стоял, когда «окно» исчезло. Потом очнулся и потрогал лицо – глаза были совершенно сухи. Мальчик вздохнул. Хотелось разреветься, но… как это сделать?

Он прошел на берег озера и растянулся на песке, наблюдая за проплывающими облаками. Он не знал, сколько лежал так, а на часы потом принципиально глядеть не стал. Какая теперь разница? В этот день он ничем больше не занимался, зато на следующий приступил к работе в усиленном режиме, что бы забыть и не думать. За день успел разложить все контейнеры, сложить солярку и бензин подальше от поляны на всякий случай, оставив около генераторов про запас. И успел до темноты выкопать яму под фундамент будущего дома, полотно под фундамент натягивал уже при свете прожекторов.

Утром после завтрака продолжил строительство дома. Достав из упаковки восемь дюралевых заостренных столбов с небольшой чашечкой, как у лыжной палки сантиметрах в тридцати от заостренного конца. Четыре отнес к углу вырытой ямы, глубиной примерно полметра, а еще четыре положил примерно по центру с каждой стороны. Кувалдой вбил в углу столбы до «чашечки». Повернул так, чтобы прикрепленные по сторонам короткие трубочки, как у «лесов» располагались напротив друг друга. Рулеткой измерив расстояние, вбил оставшиеся столбы и теперь достал еще одни трубы, меньшего диаметра, к концам которых крепилась Г-образный штырь, конец которого он вставил в трубку на боковом столбе, второй в трубку на центральном столбе. Вскоре все столбы были соединены такими трубами в двух местах – на полметра выше земли и у вершины. Только в одном месте не была только одна труба – там, где должна быть дверь.

Володя отошел в сторону и полюбовался работой. Дом должен был получиться простой: одна комната размером пять на шесть метров, печка специальной конструкцией (никто не мог знать, какие тут зимы).

Теперь фундамент. Володя раскатал рулоны из материала напоминающий кевлар и стал натягивать его в яме, лопатой прибивая материал к стене. Потом стал крепить к столбам тонкие пластиковые панели, формирую подобие формы для заливки бетона.

Вся эта работа уже настолько была для него привычной, что делалась на автоматизме. Закрепить панели, притащить баллон с монтажной пеной, подсоединить шланг и залить свободной пространство между тканью и стенки ямы и панелями. Натыкать арматуры для прочности и связки. Пока пена стынет, поставить панели вокруг дома, формируя фундамент и закрепить их к столбам специальными зажимами. Тоже самое сделать с другой стороны: новая форма для заливки готова, словно монолитный дом строится, хотя пена по прочности, все-таки уступает бетону. Впрочем, для таких домов в самый раз.

Только все равно рано еще заливать, значит надо заняться получившимся подвалом. На пол постелить сетку, засыпать кермазит, сверху жесткие решетки и все это снова залить монтажной пеной, на которую положить пластиковые полы, когда все застынет будет прочно и сырости не будет.

После этого мальчик принес еще восемь столбов и вставил их в тех, что уже были вбиты. Дом сразу вырос до трех с половиной метра. Теперь без стремянки продольные перекладины не закрепишь. Правда стремянку пришлось поискать – не подумал сразу. Ну вот, теперь и очертания дома видны. Теперь можно и оставшееся пространство фундамента залить пеной.

К вечеру Володя успел прикрепить в подвале полки, настелить полы, приделать люк вниз и подготовить место для печи внутри, прикрепив металлические опоры и обложив там все асбестом. Начал возводить стены из пластика, маскирующегося под деревянные доски, крепя их длинными шурупами к специальным рейкам, прикрученных к столбам хомутами. Успел до темноты привернуть три ряда, а потом махнул рукой, сложил шуроповерт в чемоданчик и отправился купаться…

За следующее утро Володя возвел внешние стены, и залил щели между досками монтажной пеной. Пока обедал она успела затвердеть, и он начал обшивать дом изнутри, забивая в свободное пространство утеплитель, не забыв понизу пустить пластиковую трубу с небольшими отверстиями, которая должна будет соединиться с печью – тоже специальная разработка. Печь очень походила на русскую, только была меньшего размера, еще один ее секрет заключался в этой вот самой трубе – если открыть «зимнюю» заслонку, то горячий воздух, который нагревался в печи, поступал в эту трубу и равномерно распределялся по всему дому. Система заслонок в самой трубе позволяла поднимать или опускать температуру, хотя правильней все же дров поменьше класть, не социализм чай тут – экономить надо. К вечеру дом был закончен. Правда, еще не установлена печь и крыша не сделана, но потолок доделать усел и даже настелил туда утеплитель… если ночью пойдет дождь, утеплитель придется менять… фигово, но вроде бы дождя ничего не предвещает. Наверное, все-таки не надо было так торопиться.

В спешке еще чуть внутри стены не забыл проложить вентиляционную трубу. На всех окнах дома Володя поставил двойное оргстекло: легкое, прочное, надежное, а что сквозь них хуже видно, чем через обычное стекло, так они тут не для того, что бы через них смотреть, а чтобы свет в дом пропускали и тепло в нем удерживали. Если же что посмотреть понадобиться, так и выйти из дома не трудно.

В эту ночь Володя впервые спал на раскладушке внутри пусть еще и не достроенного, но собственного дома.

Дни шли за днями, дом Володя достроил, теперь расчищал вокруг место от деревьев, запасал дрова, сортировал доставленные контейнеры. Хорошо, что есть запас горючего и можно использовать разные инструменты, сколько времени ушло бы на расчистку без бензопилы, специального пневматического домкрата для выкорчевывания пней, электрорубанка… только дрова приходилось колоть колуном, но это даже хорошо – тренировка. Стелил из металлической сетки тропинки и заливал их специальной пеной из баллонов, напоминающую монтажную. Поставил забор из той же сетки, благо переправили ее много, правильно решив, что такая полезная вещь в хозяйстве пригодиться всегда. К ограде Володя вообще подошел основательно, полагая, что такая защита от разного зверья лишней не будет, на той стороне даже организовал несколько ловушек из капканов и ям с кольями. Там, где мальчик считал нужным, он вообще сооружал частокол – он вообще планировал со временем соорудить частокол вокруг всей поляны, но пока только заготавливал колья. Сделал дорогу до озера и соорудил там небольшой причал, позаботившись, чтобы его не было видно с той стороны. Маскировке Володя тоже придавал важнейшее значение, заботясь, чтобы его постройки с берега видно не было.

Немного обустроившись и обустроив быт, он приступил непосредственно к изучению мира, для начала просмотрев все те учебные фильмы, которые передали ему с базы после анализа информации. Внимательно наблюдал за поведением людей разных классов, если те попадали в поле зрения камер зондов, учил карты, запоминая расположение ближайших сел и городов. Через пять дней Володя решил, что пора учить и язык местных жителей и отправился распаковывать очередные контейнеры. На этот раз это были два минидиражабля с камерой и радиаппаратурой. Володя раскрыл на столе свой ноутбук… хотя какой ноутбук, если он по размером с хороший чемодан, а аккумуляторов в нем хватало на двенадцать часов беспрерывной работы. Впрочем, аккумуляторы он пока нагружать не стал и запустил генератор. Проверив как работает управление и связь, Володя закачал в баллон гелий и отправил дирижабль в полет, выдерживая маршрут по наложенной карте. В расчетной точке мальчик выбрал сосну повыше и выпустил якорь, когда тот крепко зацепился за дерево, мальчик стал медленно стравливать гелий и одновременно подтягивая дирижабль к дереву. Едва тот коснулся веток, как пиропатроны отстрелили еще два якоря и дирижабль оказался крепко пришпилен к стволу, а еще один пиропатрон отстрелил гондолу и та, лишившись привязи, немедленно устремилось в небо. Подождав, когда баллон отлетит подальше, Володя подорвал его и занялся гондолой, послав сигнал на раскрытие солнечной батареи, точнее нескольких батарей, которые немедленно после выдвижения сориентировались по солнцу, в аккумуляторы стала поступать энергия. Мальчик проверил, как идет сигнал и пока отключил всю аппаратуру – она потребуется позже.

Убедившись, что с гондолой все нормально, Володя пошел готовить второй дирижабль, несколько большего размера, но оно и понятно, эта гондола должна была служить не только ретранслятором, но и усилителем сигналов с сотен миниатюрных видеокамер и микрофонов.

Второй дирижабль отправился в путь. Мальчик запустил всю аппаратуру на первом дирижабле, а потом с его камер наблюдал, как мимо проплывает, крутя пропеллером, его собрат. Потом спохватился и камеру отключил – энергию надо экономить. Через полтора часа полета, наконец показалась деревня, мальчик сверился с картой – сорок три километра по прямой. Судя по тому, что дорог через этот лес нет, а все они идут в обход, эти сорок километров можно считать всей сотней – людей тут не бывает.

Володя направил дирижабль на облет деревни, выбирая место, где его можно будет припарковать и одновременно стараясь держаться от деревни подальше, заодно высматривая место, куда можно доставить камеры. Наконец выбрав подходящее дерево, мальчик припарковал и эту гондолу. Заполненный гелием шар он уничтожил, когда тот удалился подальше и от гондолы и от деревни. Проверив, как работают ретрансляторы, мальчик отправился готовить третий дирижабль, грузовой, который должен доставить к деревне камеры, замаскированные под обычные булыжники. В путь он их отправил когда уже начало стемнеть, ведя дирижабль по приборам. Высыпав камеры на присмотренную поляну, он вернул грузовой дирижабль домой и отправил в полет небольшой вертолет с инфрокрасным прожектором. Смотреть на мир в зеленоватом свете было неудобно, но практика – вещь полезная. Сколько таких тренировочный вылетов было? Вертолет перемещался значительно быстрее дирижаблей и уже через двадцать минут был на месте. Вот он завис над разбросанными камерами и выпустил электромагнит на тросике, ухватил первую камеру и подтянул к себе. Володя развернул вертолетик к деревне, надеясь, что шум его лопастей никого не потревожит, и стал высматривать место, куда пристроить первую камеру. Днем он заметил, что много людей собирается на небольшой площади в центре, потому полетел сразу туда, выбрав для установки камеры несколько ближайших домов. Вот вертолет завис над выбранным местом, спустил тросик, внутри камня заработал гироскоп, ориентируя камеры и высокочувствительный направленный микрофон в нужную сторону. Отключил магнит… все, камера установлена. Володя включил ее и проверил, как все работает, после чего отключил, оставив ее дожидаться утра. Эта камера так же работала от солнечной батареи, но поскольку у нее главным была маскировка, то батарея оказалась не очень большого размера. Аккумулятор же способен был обеспечить работу камеры в течение трех дней максимум, а если дни стояли ясные и солнечные батареи успевали хоть немного пополнить энергию, то время работы возрастали до шести дней, после чего внутри разбивался баллончик с кислотой, уничтожавшей всю тонкую аппаратуру. Однако камеры Володя жалеть не собирался – этого добра у него хватало – в одной контейнере их умещалось около шестисот штук, а контейнеров с ними было двенадцать.

Вокруг площади мальчик расставил десять камер, потом разбросал их в разных местах деревни. Особенно он гордился тем, что одну удалось установить на стропилах в трактире – вовремя заметил открытое окно. Пришлось постараться, чтобы не разбить вертолет, но дело того стоило. Расставив все камеры, Володя вернул вертолет на базу и с чистой совестью отправился спать – завтра должна была начать поступать первая информация о разговорном языке, главное правильно соотнести слова и действия и тут должна помочь лингвоаналитическая программа. Впрочем, честно говоря, Володя доверял ей мало.

С утра поставив всю аппаратуру на запись, мальчик занялся своими делами, а после обеда занялся анализом того, что получилось, до рези в глазах всматриваясь в скверного качество изображение (экономил место на винте) и вслушивался в слова, пытаясь понять, что к с чем относиться. Программа же и в самом деле не оправала надежд, но тут дело еще в том, что ей нужны хоть какие-то исходные данные. Когда наберется хотя бы небольшой словарь, она сумеет по знакомым словам достроить фразы, подбирая смысл. И чем больше будет расти словарь – тем эффективнее она начнет работать. Пока же изучение шло медленно, и через несколько часов мальчик был уверен только в трех словах: хлеб, пиво, конь. Надежды же на микрофон в трактире себя не оправдали, слишком много специфической лексике там употребляли. Прослушав несколько раз одну запись, Володя уверился, что при случае сможет обматерить на местном языке любого, даже не понимая смысл того, что говорит. Эти записи он решил отложить на будущее, после чего увеличил разрешение этой камеры – если звуковая информация не очень помогла, то видео оказалась бесценной: мальчик получил сведения о покупательной способности местных монет и золотом за день не расплатился никто. Даже серебром не расплачивались – только медью.

Устало откинувшись на стуле, Володя отключил всю аппаратуру и отправился готовить еду. Что ж, быстрого результата никто и не ждал – ясно, что работы тут на месяцы, так что зря Александр Петрович брал с него слово, что он не сразу пойдет к людям. Какое тут «пойдешь», если даже языка не знаешь. Как общаться-то? Чужаков в эти времена не очень любили, а уж чужаков, которые даже изъясняться толком не может… Так что работать и работать.

Новизна нового мира постепенно пропадала, быт обустраивался и у Володи даже выработалось некоторое расписание. С утра разминка и занятие с мечом и луком – негоже прекращать тренировки, потом может сильно аукнуться, потом он включал микрофоны в деревни и отправлялся заниматься делами по хозяйству: готовил, исследовал лес на острове, сушил знакомые лечебные травы, рыбачил и солил рыбу, складировал консервы в подвал дома и мастерил мебель. После обеда занимался анализом записей, постепенно расширяя словарь, с помощью лингвоанализатора формировал аудиословарь и скидывал его на mp3-плейер, после чего несколько часов ходил в наушниках, заучивая значение слов, их звучание, а так же учил услышанные фразы, даже не понимая, порой, их смысл. Слова придут потом, пока надо выучить построение фраз, их звучание, определить правила фонетики.

Через полтора месяца такой жизни Володя начал понимать Робинзона Крузо, когда поймал себя на том, что разговаривает сам с собой и сам с собой спорит.

– Да, сэр Вольдемар, – пробормотал он. – Симптомчик. А нервы у вас все-таки оказались не железные.

Счастье еще, что работы навалом и задумываться просто некогда, весь день распланирован с утра до вечера. Только вот общения не хватало – очень хотелось даже не помощи от кого-то, а просто поговорить, поделиться сомнениями. Оставалось надеяться, что когда выучится язык – станет легче, хотя бы можно будет наблюдать за деревней, понимая, что там к чему. Одно плохо, ни микрофоны, ни горючее не вечно и вскоре он останется без электричества, а значит и без возможности вести наблюдение за внешним миром.

Мальчик отправился инспектировать запасы солярки. Подсчитав расход, он решил, что еще на пару месяцев хватит, потом только аккумуляторы, заряжающиеся от солнечных батарей, но этого хватить только на освещение в доме и на кухне. Еще к зиме надо готовиться: запасов консервов хватит года на два, а вот хлеба, как его не упаковывай, хватит только на зиму. Правда мяса полно – в лесу бегает; да и рыбы навалом, благодаря отсутствию рыбнадзора.

Еще через два месяца Володя понял, что больше не выдержит. Работы по-прежнему было много, и она хорошо отвлекала, расшифровка языка тоже продвигалась довольно успешно, лингвоанализатор успешно подключился к работе и теперь приносил существенную пользу. Проблема возникла с той стороны, с которой мальчик и не ждал: мозг современного человека привык к потоку информации, которая буквально захлестывает его со всех сторон. А что на острове? Ну наблюдать за жизнью деревни, где за прошедшие три с половиной месяца выучил каждую собаку. Еще книги, зачитанные до дыр. Мальчик перечитал уже все, что захватил с собой, даже справочники. Зачитал и Маккиавели с Клаузевицем, и справочники по геологии с медициной. Выучил наизусть родословную мнимых князей Стариновых, как и биографии собственных якобы предков. На гербе (оказалось, что шутник Александр Петрович подложил герб, вырезанных из дерева – Володя повесил его в доме напротив входа) заучил каждую царапину. Да тут еще дожди зарядили – даже в лес не сходишь на берег, что раньше мальчик делал, когда становилось уже совсем невмоготу. Все же человек – животное стадное и к жизни в одиночестве не приспособлен совершенно. Поняв, что так долго не выдержит, мальчик решил сделать вылазку в лес на несколько дней сразу, как только ляжет первый снег, а это, судя по всему, ожидать надо было уже через месяц. Как раз к тому времени закончится солярка и дизель-генераторы можно будет с чистой совестью утопить. Пока же Володя решил заняться теми контейнеры, которые припасены на будущее и, наконец-то, спрятать их подальше. Так что на следующее утро он отправился в лес подыскивать подходящие тайники, причем желательно подальше друг от друга. В следующие же две недели он перевозил на сконструированном плоту контейнеры, а потом в течение месяца таскал их вглубь леса прятать. Управился как раз к тому моменту, как выпал снег.

– Ну вот, теперь снег укроет все следы, а к весне никто и следом не отыщет закладок. – И мальчик отправился готовиться к походу. Судя по всему, суровых зим тут не бывает, да и снег выпал поздно, если верить составленному специалистами базы календарю – почти в конце декабря, а температура ниже пяти градусов не опустилась ни разу, да и та держалась от силы два дня, после чего поднялась до нуля.

Мальчик собрал рюкзак с запасами еды на пять дней, прикрепил топорик к рюкзаку и котелок, проверил набор первой помощи, потом сверху рюкзака прикрепил палатку – ночевать зимой в лесу в спальном мешке он все-таки не рискнул. Да и не торопился он особо, так что пусть и медленно он пойдет с таким грузом, зато верно. Выбрал комбинезон по погоде, проверил как вытаскиваются пистолеты, потом задумался и взял лук с десятком стрел и боевой посох их синтетического композита: гибкий и очень прочный – даже его мечами не перерубить. К тому у него имелся один секрет, точнее целых два секрета. А вот доспехи и мечи решил не брать – воевать он сейчас ни с кем не собирался. Правда и мечи и доспех постарался спрятать на острове получше и поставил несколько ловушек… на всякий случай. Пусть людей здесь не бывает, но если… оставаться без вещей не хотелось больше, чем не причинять вреда незнакомому несчастному и невезучему, которому не повезет набрести на острове на его жилище. Кроме того Володя вскрыл контейнер с гранатами и сделал несколько растяжек внутри ограды, оказалось, что Леонид Львович подкинул несколько сюрпризов в виде МОН – мин направленного действия, правда странных, не МОН-100 и не МОН-50. Зона поражения, судя по маркировке, всего пять метров… не сильно похоже на серийные, скорее всего нечто из тех средств, которые применяют определенного рода подразделения на тех войнах, которые никогда не попадают на страницы учебников истории. Их мальчик установил напротив калитки в ограде, напротив дверей в дом и на кухню и еще одну в месте пересечения всех сделанных им тропинок.

Обезопасив таким образом собственное жилище, Володя со спокойной совестью погрузился на плот (лодку он решил оставить разобранной в доме) и отправился в поход по лесу, дабы немного развеяться и набраться новых впечатлений. В конце концов, он уже пять с половиной месяцев в новом мире, а бывал только на своём острове, да в ближайших окрестностях.

Караван собирали в такой спешке, что даже подводы брали первые попавшиеся, лишь бы могли ехать. Такая спешка для Лиаонры была совершенно непонятна. Ну что, что муж хочет видеть ее как можно скорее? Но не в такой же спешке все делать? Но даже слухи о появлении на дороге банды Охрона не охладили пыла управляющего.

– Его видели южнее, чем мы поедем, госпожа.

– Но может все-таки стоит нанять больше охраны?

– И потерять три дня? А если дороги заметет?

На взгляд Лианоры гораздо хуже будет, если дороги заметет когда они будут в пути, но задать мучавшие ее вопросы помешала девчушка лет семи, которая, весело смеясь. Выскочила из-за угла дома и подбежала к женщине.

– Мама! Мама! Смотри, что у меня есть! – девочка на ладони протягивала горсть рябин.

– Очень хорошо, Аливия, – женщина рассеянно погладила девочку по голове. – Ты уже собралась?

– Да. А я скоро увижу папу?

– Скоро, – женщина нагнулась и поцеловала дочь, та рассмеялась, потом вывернулась из объятий и умчалась по своим делам. Лианора попыталась разыскать управляющего, но того уже и след простыл, только откуда-то со стороны разносился его сычный бас, отдающий команду возницам. Лиаонра вздохнула и отправилась возвращать дочь. Похоже, скоро караван все же отправится в путь.

Когда дома уже скрылись за поворотом управляющий подсел к ней и, воровато оглядевшись по сторонам, торопливо заговорил:

– Извините, госпожа, не мог раньше сказать, слишком много ушей было. Я должен объяснить причину спешки.

– Что-то случилось? – встревожилась Лиаонора.

– Как вам сказать… Господин Морт получил известие, что скоро начнется война. Родезцы готовят вторжение в Локхер.

– Зимой? – удивилась Лианора.

– Да. На самом деле мы ненамного опередили войска родезцев. Если сведения верны, то они как раз прошли перевалы и направляются к Ветогу.

– Но ведь это…

– Правильно. Потому мы так и спешили. Промедли мы еще день-два и, вполне возможно, выбраться из города уже не удалось бы.

Управляющий досадливо подергал себя за бороду – такие планы и все псу под хвост из-за этих родезцев, бездна их поглоти. Если бы это экспедиция завершилась бы удачно, господин Морт наверняка доверил бы ему самостоятельную работу в каком-нибудь из своих торговых контор, разбросанных по всему побережью Алайского моря. Вместо этого приходится спешно бежать, сбыв практически весь товар по дешевке. Такие убытки… такие убытки… Господам хорошо, они знай себе воюют, а что купцам делать? Еще и охрану толковую найти не удалось – семь человек, курей смешить. Может быть удастся по дороге нанять кого еще, сейчас много наемников шляется по дорогам, чуя надвигающуюся войну. По правде говоря, войну ждали уже давно, но никто не предполагал, что Эрих начнет ее посередине зимы. Родезец славился своими непредсказуемыми поступками, но этот вообще ни в какие ворота не лезет. Управляющий вздохнул и отправился поторопить возниц, оставив встревоженную госпожу. По правде говоря, не хотелось ему пугать ее, но другого выхода не видел кроме как сказать правду, слишком уж взволновал ее этот быстрый отъезд.

Первые три дня ехали они вполне быстро, но потом повалил снег, заметя практически всю дорогу, да еще и телеги, собранные с бору по сосенке начала ломаться, а ремонт – это время. За четвертый день они проехали столько, сколько в предыдущие дни проезжали за три часа.

– Вы были правы, госпожа, – тревожно прошептал управляющий, искоса поглядывая на играющую за спиной матери девочку. – Из-за снега мы потеряли много времени. На всякий случай держитесь поближе к юной госпоже… мало ли…

– Вы полагаете? – Лианора встревожено огляделась.

– Мало ли… нынче не спокойно на дорогах. Разбойники словно обезумели, кидаются на каждый караван. Да еще вооружены в последнее время они очень хорошо.

Предположение Морта о том, что оружием разбойников снабжает Эрих Второй, король Родезии управляющий решил не озвучивать. Раньше он полагал, что его господин малость не прав, поскольку не видел смысла в таком действии короля, но сейчас он уже не был так уж уверен в неправоте господина. Если вторжение зимой, а разбойники перекроют все дороги, то они могут сильно задержать курьеров с границ в столицу и Его Величество узнает о войне когда все пограничные города и крепости уже падут.

Управляющий покачал головой. Как же не вовремя умер старый король. Будь он жив Эрих не за что не решился бы воевать, но сейчас престол занял семнадцатилетний мальчишка, по слухам взбалмошный и никого не слушающий юнец, ничем не похожий на своего рассудительного отца. За неполные полгода он уже успел поссориться со всеми союзниками, рассориться с купечеством и оскорбить некоторых бывших сановников отца. Ничего хорошего при таком короле Локхер не ждало. Вот доберемся до цели, и надо будет уезжать. Господин Морт уже намекал на это.

Один из охранников подъехал к управляющему и осторожно тронул его за рукав. Управляющий раздраженно поднял на него взор, но раздражение мигом сменилось испугом, когда он посмотрел в ту сторону, куда плетью указывал солдат. Следы. Совсем свежие, которые еще не успело занести снегом, а значит никакой надежды, что они старые. Повезло, что их не успело совсем замести, иначе ничего не заметили бы. Скорее всего их караван из семи повозок все-таки двигался быстрее, чем рассчитывали те, кто прятался в кустах. Управляющий пригляделся, пытаясь хоть что-то разглядеть в лесу, но тщетно – это твори хорошо умели маскироваться, даже в зимнем лесу. Хотя, казалось бы, где можно спрятаться среди голых деревьев?

Управляющий подъехал к телеге.

– Госпожа, – прошептал он, – забирайте дочь и бегите.

– Что?

– Тихо. Берите дочь и бегите. Мы постараемся задержать татей, но… сами понимаете.

Взор женщины посуровел. Она отрывисто кивнула и подозвала дочь. Та растерянно оторвалась от своих дел и послушно подползла к матери.

– Разбойники здесь надолго не задержатся и уйдут в лес, потому отсидитесь день в лесу и возвращайтесь на дорогу. Этого, – управляющий кинул кошелек, – вам хватит добраться до дома. Возьмите теплые вещи и еды.

Управляющий подозвал одного из охранников и отдал ему короткое распоряжение. Тот кивнул и поравнялся с телегой, на которой ехала Лианора с дочерью. Оставшиеся всадники встали так, что бы скрыть их от разбойников. Воспользовавшись этим, Лианора подхватила дочь на руку и бросилась в лес, охранник следом.

Караван медленно подъезжал к засаде…

Охрон со злостью пнул валявшего на земле охранника небольшого каравана и полоснул того мечом, хотя этого уже и не требовалось. В этот день все пошло не так: слишком поздно заметили караван и не успели замести следы, а охрана оказалась слишком глазастой; эти охранники неожиданно дали сильный отпор и его люди понесли потери. Особенно защищался один мужик с топором, успел троих зарубить прежде, чем его достали. И тут выяснилось, что в караване никаких ценных вещей и нет. Еда, какие-то вещи, немного никчемного товара. Охрон изрубил все тюки в хлам, но ценнее вещи от этого не стали. Главарь повернулся к одному из своих людей.

– Говоришь, тут еще женщина была?

– Вроде бы с ребенком.

– Значит эти, – он еще раз пнул охранника, – прикрывали их отход. Скорее всего, это жена и дочь купчишки. Если удастся их догнать, то можно неплохо потрясти купца.

– Но…

– Вперед, я сказал, пока следы снегом не замело!!! – теперь пинок достался разбойнику.

Все-таки в этот день Охрону действительно не везло – ну кто мог подумать, что один из охранников каравана отправился сопровождать госпожу? Поняв, что их преследуют, он затаился, а когда разбойники прошли мимо напал. Погибло еще двое из шайки, а Охрон оказался сильно ранен в руку. Преследовать без атамана беглецов никто не стал.

Лианора, отчаянно таща за собой перепуганную дочь, бежала практически ничего не видя перед собой. Отчаяние гнало ее вперед и она бежала… бежала… бежала… Пару раз налетела на деревья, раз семь упала, зацепившись за ветки. Когда последний солдат остался прикрывать их бегство и они с Аливией остались одни, то практически ничего не почувствовала – страшно ей стало только спустя некоторое время. Аливии передался испуг матери, и она тихонько хныкала, но не жаловалась. Лианора, плохо понимая, что делает и зачем, подхватила дочь на руки и бросилась бежать, совершенно не разбирая дороги. Однако долго нести дочь она не смогла и вскоре снова тащила её за руку в лес, подальше от этих разбойников. Только много позже она поняла, что заблудилась. Тут ей стало по-настоящему страшно, хотя и старалась не показывать испуг, чтобы не пугать дочь. Попыталась вернуть по следам, но снег пошел гуще и их быстро заметало. Лианора в отчаянии прислонилась к стволу дуба и наблюдала как следу медленно скрываются под слоем снега. Она устало сползла по стволу на землю, рядом в голос заревела Аливия.

Однако сидеть бесконечно на снегу нельзя. С трудом взяв себя в руки Лианора только сейчас с ужасом поняла, что натворила. Вместо того, чтобы просто отойти с дороги, а потом двигаться ей параллельно, она углубилась в лес и теперь совершенно не представляла, где находится. И то, то что она была до смерти напугана ничуть её не оправдывала – своим страхом она только что погубила и себя и дочь.

– Аливия, доченька, вставай, надо идти, – с трудом сдерживая слезы и стараясь казаться бодрой прошептала она.

– Я не могу, – захныкала девочка. – Я устала, мама!

– Я знаю. Я тоже устала, моё золотце, но надо идти. Надо идти.

Девочка с трудом поднялась и, пошатываясь, двинулась за матерью, которая вела её, как она думала, к дороге. Однако через некоторой время Аливия просто села в снег и больше никакие уговоры не смогли заставить ее подняться. Начало темнеть. Лианора с отчаянием огляделась и, к счастью, нашла вроде бы подходящее дерево, к которому и принесла девочку.

– Я есть хочу, мама, – захныкала та, пытаясь прижаться к матери, чтобы согреться.

Лианора усадила ее под могучий дуб и стала собирать ветки и только тут сообразила, что ей нечем разжечь огонь. От отчаяния хотелось выть и сдержалась она только из-за дочери.

– Надо было хотя бы немного собрать с телеги вещей, – мысленно корила она себя. – Ну что стоило захватить трут и огниво? Что стоило положить хоть немного еды? Только золото… Лианора при виде кошелька, выпавшего из сумочки, которую она лихорадочно перетряхивала в поисках хоть чего-то полезного, рассмеялась, но смех уже через минуту перешел всхлипывания. Золото! Кому оно тут нужно? Разве с его помощью можно развести костер? Можно накормить голодного ребенка? Оно спасет от зверей? Зверей?!

Подумав о зверях, Лианора поспешно поднялась и стала пытаться поднять дочь на дуб. К счастью до развилки было невысоко и вскоре они уже обе устроились на дубе. Убедившись, что Аливия не упадет, Лианора снова зарылась в сумку и наконец нашла небольшой кусок хлеба, непонятно как, попавшего туда. Аливия перестала хныкать и принялась жадно есть.

В лесу темнота всегда наступает много раньше, чем сядет солнце. Прижав к себе и укутав девочку своей шубой, Лианора с тоской смотрела на небо, затянутое тучами и с которых не переставая шел снег.

Как они пережили эту ночь лучше не вспоминать, но к утру Лианора с трудом могла пошевелиться. Всю ночь она не сомкнула глаз, вслушиваясь в ночные звуки и каждый раз вздрагивая, когда откуда издалека доносился волчий вой. Попытавшись слезть, она не удержалась и упала, подвернув ногу и едва не взвыла. Не от боли, от понимания, что теперь им отсюда не выбраться никогда.

Однако собрав силы, она все-таки смогла держась за ствол подняться и снять из развилки девочку. Та что-то прошептала, но глаз не открыла. Лианор коснулась лба девочки и с испугом отдернула руку – он был огненным, беготня днем, когда они обе взмокли, а потом ночь на дереве в зимнем лесу бесследно не прошли. Если уж она чувствует себя разбитой и больной, то какое же состояние у девочки?

Вышедшим из-за деревьев волкам она чуть ли не обрадовалась – по крайней мере, мучиться не придется ни ей, ни дочери. Волки медленно кружились вокруг, все еще опасаясь приближаться, но у Лианоры уже не было сил и она, положив дочь, просто облокотилось о ствол, чтобы не упасть и теперь ждала смерти.

Вот самый смелый волк приблизился и вдруг почти с места прыгнул… Лианора хотела закрыть глаза, но не смогла даже этого и тут откуда-то сбоку что-то свистнуло, волк вдруг изогнулся дугой и рухнул к ногам женщины скуля и пытаясь вытащить стрелу из бока. Его движения становились все тише и тише, пока не застыл. Свистнула еще одна стрела и еще один волк рухнул на землю. Стая моментально рассредоточилась – упускать добычу очевидно ей сильно не хотелось.

Лианора медленно повернула голову: недалеко от них стоял какой-то мальчишка лет двенадцати, не больше, хотя… Если бы так не кружилась голова, Лианора смогла бы сообразить что все-таки заставило ее думать, что мальчик несколько старше двенадцати лет, просто выглядит таким маленьким, но сейчас ей было не до того, чтобы разглядывать неожиданного спасителя. Мальчик стоял неподвижно, спокойно, словно рядом нет никаких волков, а вот одежда странная, хотя из-за темно-серой накидки трудно рассмотреть подробности, да и в глазах двоится.

Волки, почуяв угрозу, развернулись к ней. Мальчик успел выстрелить еще два раза, когда волки кинулись на него, но тот опять проявил завидное хладнокровие – бросив лук, он взял в руку отполированную палку из неизвестного темного дерева, которая была чуть ниже его плеча и вдруг резко крутнул ее перед собой, выставив словно копье, на которое на налетел первый же волк, мальчик вдруг резко крутанул руками, словно хотел скрутить свою палку посередине, и в тот же миг из спины волка на мгновение показалось лезвие. Волк дернулся, коротко взвыл и замер, а мальчик снова сделал вращательное движение, и лезвие исчезло, а волк рухнул ему к ногам. Снова короткий замах и словно по волшебству из другого конца странного посоха показалось еще одно лезвие и рубануло второго волка. Тот с перерубленным позвоночником попытался ползти, но вскоре замер.

Но засмотревшись на мальчика, Лианора упустила момент, когда оставшиеся волки бросились на нее. Впрочем, она все равно ничего не смогла бы сделать. Мальчик побежал одновременно, но не успел совсем чуть-чуть… Ланора почувствовала, как на нее наваливается тяжесть, она падает, инстинктивно старясь прикрыть дочь и тут что-то острое вонзается ей в ключицу… Подбежавший мальчик махнул своим посохом, тот, ударившись в волка, даже изогнулся… волка словно неведомая сила снесла, только короткий вой и глухой звук удара о ствол.

Теперь Лианора видела только спину своего спасителя: накидка, откинутый капюшон… какие пустяки сейчас ее волнуют. Она не могла ни пошевелить, ни позвать, только хрипло дышала, а мальчик вдруг бросил посох… странно… Зачем? Он собрался сдаться? Вот он чуть откинул полы накидку и спрятал руки за спину, волки, рыча, медленно приближались – они словно понимали, что расставшись с оружием человек стал не опасен.

Мальчик что-то достал из-за спины, но Лианора не поняла что, не успела. Что-то маленькое… не опасное… И тут тишину леса нарушили какие-то хлопки, коротко заскулили раненные волки, остальные, поджав хвосты, бросились наутек. Убедившись, что все волки убежали, мальчик убрал свое непонятное оружие и обернулся… их глаза встретились. Мгновение он разглядывал ее, а потом его взгляд потемнел… Лианора все поняла… Собственно, она сразу поняла, что рана смертельна, хотя и гнала от себя эту мысль. Но сейчас об этом ей сказал и взгляд их спасителя – так смотрят на тех, кому не могут, хотя и хотят помочь: бессилие, жалость, отчаяние… всего понемногу. Да и сама она ощущала, как с каждым биением сердца из нее уходит жизнь. Лианора чуть прикрыла глаза, но тут усилием воли прогнала отчаяние и жалость к себе – сейчас не время… сейчас надо подумать о дочери… если ей не суждено выжить, пусть хотя бы выживет она… Но можно ли положиться на этого ребенка? Откуда он вообще здесь взялся? Возможно беглец или, что вероятнее, сын беглеца, скрывающегося в этих краях, но в любом случае он остается единственной надеждой на спасение. Выбора нет…

С трудом приподняв руку, она пошарила вокруг себя, к счастью он вроде бы недалеко упал. Наконец нащупав кошелек, она хотела бросить его, но только чуть подвинула. Мальчик наклонился над ней.

– Возьмите… – собрав все силы, прохрипела она. – Умоляю, спасите дочь… Аливию… прошу…

Мальчик коротко глянул на лежащую рядом девочку и снова посмотрел на нее. Лианора никак не могла понять того выражения, что сейчас было на его лице и снова толкнула к нему кошелек и тот, наконец, заметил. Поднял, заглянул внутрь, сморщился и снова посмотрел на нее.

– Спасите дочь.

Тот, кажется, понял и наклонился над Аливией, потрогал ей лоб, нахмурился, потом снова глянул на нее, снова на девочку. Лианора не сразу сообразила, что тревожит спасителя и нахмурилась, потом напряглась и резко села, не удержав стона, хлынула кровь из разорванной ключицы, левая рука совсем не ощущалась, но Лианора, сцепив зубы, протянула руку к ножу, который она заметила на бедре мальчика. Тот с удивлением наблюдал за ней, явно не понимая, чего она хочет и потому позволил ей расстегнуть ножны и достать нож. Странный, Лианора никогда таких не видела, темное лезвие, необычная форма, но острый, это сразу понятно… Рука бессильно повисла, Лианора тяжело задышала, собирая силы. Мальчик нахмурился и потянулся вернуть свое, но Лианора дернулась, чуть отодвигаясь, а потом резко вскинула руку, мальчик испуганно отшатнулся, но удар предназначался не ему…

– Спаси дочь, – успела только выдохнуть женщина прежде, чем нож вонзился ей в сердце.

Володя неторопливо брел по лесу, опираясь на посох и внимательно осматривался по сторонам. Несмотря на поразительную схожесть с Землей, это все-таки другой мир, надо быть осторожнее. Мальчик шел не очень быстро, часто останавливался, чтобы осмотреться вокруг повнимательнее. В этом случае он перекидывал веревку через сук ближайшего дерева, подвешивал на нее рюкзак и подтягивал ее повыше – от зверей, птицам же плотный материал рюкзака не прорвать, после чего уходил осматриваться. Ближе к вечеру, он доставал топор и отправлялся за дровами, ставил палатку, разжигая перед ней костер. Огонь – самая лучшая защита от зверей. Володя садился перед ним, изредка подбрасывая дрова и думал, за каким лешим его понесло зимой в лес. Неужели лета нельзя было дождаться? Хотя ответ он прекрасно знал.

Кризис наступил в день его рождение. Этот праздник мальчик решил отметить по всем правилам. Тем более и повод был – как раз вчера закончил ставить баню. Баню, в отличие от дома за небольшим исключением пришлось строить исключительно из местного материала. Полтора месяца мальчик заготавливал бревна, подбирая деревья примерной равной толщины, на месте той же бензопилой очищал стволы от веток, распиливал их нужной длины, потом цеплял их за небольшой кар и тащил к дому, где очищал и шкурил. Володя торопился, пока еще оставалась солярка и работали инструменты, вручную потом так быстро уже не сделаешь. Подготовил фундамент, выбрав из справочника ту баню, которая ему понравилась и стал готовить бревна, чтобы поставить сруб. Саму баню он закончил за месяц, когда солярка уже подходила к концу. Последние сорок литров Володя решил оставить на крайний случай, и даже разобрал один из дизель-генераторов. Надо бы его утопить в озере, но рука не поднялась: вдруг пригодиться еще зачем-то? Мальчик упаковал его, хорошенько смазал и закопал в лесу. Та же участь постигла и кар, на который просто не хотелось тратить бензин: самую тяжелую работу вроде бы сделал, а больше ничего таскать не нужно. Даже колонку поставил, пробурив скважину примерно на тридцать метров, но это он сделал еще в первый месяц пребывания.

Утром в день своего рождения мальчик первый раз затопил баню и с наслаждением попарился, впервые как следует вымывшись. Красота, не то, что та пластиковая бадья с нагретой водой. Да разве что-нибудь может сравниться с настоящей баней?!

В дома Володя накрыл стол, достал бутылку красного вина…

– Вино мы тебе тоже положим, но пока тебе не исполнится шестнадцать, пей его только по особым случаям…

Володя грустно усмехнулся, вспомнив Александра Петровича. Так и не понял, шутил полковник тогда или нет. Скорее всего, шутил.

Мальчик расставил несколько приборов, в каждую кружку плеснул вина и с каждой же чокнулся.

– Ну что ж, вот мне и исполнилось четырнадцать. Всем спасибо за поздравления… – Володя чуть отхлебнул вина, нацепил на вилку сыр и начал медленно его жевать, уставившись куда-то вдаль. Потом резко поднялся, смахнув рукой все со стола, в том числе и приготовленный по торжественному случаю торт и выскочил из дома. Сегодня температура опустилась ниже нудя и морозец немного остудил разгоряченного мальчика. Он устало прислонился к косяку и так постоял минут десять. Вернулся в дом, накинул куртку и отправился на озеро.

Возможно, ему не было бы так тоскливо, отличайся этот мир от Земли. А так… Те же растения, животные, даже Луна та же. Да, попадаются иногда непонятные растения или странные звери, ну и что? Да если он на Земле отправился бы в тропики, там больше было бы непонятного и незнакомого, чем здесь. Когда впечатления от новизны схлынули, мальчик уже порой и сам не понимал, действительно ли он в другом мире, или его просто выбросили где-то в тайге, и он проходит очередной экзамен на выживание.

– Глупо, – решил он, вернувшись с озера. – И чего я сорвался? Теперь убираться…

Мальчик вздрогнул и поспешно добавил дров в костер. Вроде бы на ночь должно хватить… На всякий случай притащив еще одну найденную корягу, он водрузил ее прямо в центр костра и с чистой совестью отправился спать.

На следующее утро пошел снег, которому Володя обрадовался как настоящему другу. Все-таки, правильно он сделал, что отправился в этот поход. Новые впечатления прогнали тоску, а легкое чувство опасности – чай не городской парк тут – заставили собраться. Возможно, именно этого Володе и не хватало, вот и расклеился. Когда он мечтал отправиться в новый мир, он размышлял о том, как здорово быть одному. Никому ты ничего не должен и тебе никто не должен; ни ты не зависишь от других, ни от тебя никто не зависит. На Земле эти невидимые связи давили и угнетали его, заставлял в ужасе просыпаться среди ночи. А вдруг случится тоже, что случилось с родителями и сестренкой? А гвоздь? Лучше уж не иметь ни родных, ни друзей… зато и не потеряешь их, не придется потом испытывать боль. Стремление к такому полному одиночеству заставляла его в первое время жизни в этом мире испытывать настоящую эйфорию. Но постепенно она испарилась, остались только будни. Пока была работа, позволявшая ни о чем не думать, еще можно было делать вид, что все хорошо, но как раз ко дню рождению самые важные дела были закончены. Тут мальчик и понял каково это по-настоящему быть одному. Впервые осознал, что ему в его жизни действительно во многом везло, не смотря на смерть родных. Ведь не оттолкни тогда его отец и лег бы он вместе с ними. А потом? Гвоздь! Какие шансы были у него встретить такого как Гвоздь? И ведь встретил. И он действительно заботился о них всех. По-своему, но заботился, лупя без жалости его, когда застал с сигаретой или Мишку, предложившего торговать наркотиками. А потом встреча с Александром Петровичем, благодаря которому весь их беспризорный отряд нашел кто новых родителей, кто дело по себе. Даже его мечта сбылась… А когда сбылась он уже не уверен, что ему нужно было именно это. Пожалуй, если бы у него выбор встал сейчас, он остался бы дома. Нет, он не жалел о выборе. Понимал, порой чтобы что-то познать, надо получить свой опыт и только свой. Не сделай он его, не узнал бы, что он неправильный. А раз выбор сделан, жалеть о том, чего исправить не можешь бессмысленно – этому его научили хорошо: принял решение, делай и не оглядывайся. Жалеть о том, чего исправить и на что повлиять не можешь занятие бессмысленное.

Как ни странно, но придя к такому выводу, мальчик совсем приободрился. Раз проблема ясна, можно найти и способ ее решения. Впрочем, с этим как раз тоже никаких проблем нет – пора выходить к людям. Хотя бы в ту деревню, за которой наблюдал. Вот снег сойдет и можно будет на несколько дней туда сходить, возможно, сделать какие-то покупки. Тут мальчик резко замер и насторожился. Прислушался. Показалось?

На этот раз волчий вой раздался так отчетливо, что никаких сомнений не осталось. С волками Володя знаком был не понаслышке, приходилось сталкиваться в тайге. Обычно, они даже зимой предпочитали не связываться с человеком, если не были совсем уже голодны, но пару раз приходилось пускать в дело оружие. Здешние волки могли отличаться от земных, но, судя по всему совсем недалеко что-то происходит.

Мальчик покосился на палатку, потом быстро подбросил дров в уже почти потухший костер, подхватил лук, закинул колчан за спину, посох и, стараясь соблюдать тишину отправился на разведку. Чуть обежав, он недовольно покосился на лук, вот за каким фигом его взял? Машинально схватил. Ну да ладно, все равно с ним надо тренироваться. Володя закрепил посох за спиной и приготовил стрелу. Судя по всему, до места действия оставалось недалеко. Володя определил направление ветра и осторожно стал заходить с подветренной стороны, чтобы волки не почуяли его. Скинул мешающий ему посох и прислонил к дереву, а сам осторожно выглянул из-за ствола бука и замер.

Позже Володя много раз думал, чтобы случилось, если бы он не взял с собой лук, если бы не растерялся в первое мгновение и сумел бы правильно оценить ситуацию. Возможно та женщина осталась бы жива… Но сейчас мальчик на миг опешил, растерялся на крохотную долю секунды и этого хватило – пистолеты он уже достать просто не успел. В момент опасности он действовал скорее на инстинктах, вколоченных годами тренировок, потому едва волк прыгнул, на жертву, растерянность отступила, Володя моментально сообразил, что если потянется за пистолетами, то уже не успеет, раньше надо было их доставать. Или сразу… не будь у него лука, он так бы и сделал, но лук был и теперь стрелять приходилось из него. Выстрел оказался точный и волк рухнул на землю. Володе удалось выстрелить и второй раз, убив еще одного, однако здешние волки оказались еще не знали, что человек – царь природы. Для них люди такое же мясо, как любое другое, только более опасное. Зарычав, сразу несколько зверей бросилось на него – мальчик только и успел взять посох, который в ближнем бою годился лучше лука. Первого же волка он принял на обитый железом конец и в тот же момент, крепко зажав середину посоха, повернул верхнюю часть, выпуская острейшее и прочнейшее лезвие, сделанное из того же композита, что и его мечи. Волк заскулил, когда лезвие пронзило его, но тут же затих. Мальчик снова заставил клинок спрятаться в посохе и откинул волка, перехватил посох, выпустил второй клинок из нижнего конца посоха и перерубил второго волка, потом бросился на защиту женщине, но элементарно не успел… если бы он с самого начала достал пистолеты… если бы…

Разобравшись с волками, он мельком взглянул на лежащую женщину и помрачнел – волк чуть ли не вырвал у нее ключицу, удивительно, что женщина находилась в сознание, похоже еще не успела почувствовать боль. Кажется, она поняла, что умирает, псольку побледнела и прикрыла глаза. Если бы они находились у него на острове, Володя мог бы попытаться обработать и зашить рану, но даже в этом случае она скорее всего умерла бы от потери крови. А сейчас… Даже будь у него с собой «набор юного хирурга», как он называл свой хирургический несессер, проводить операцию в лесу…

Тут женщина вдруг что-то сказала, Володя уловил только «дочь» и имя Аливия. Мальчик присмотрелся и едва не ахнул, заметив, кого женщина прикрывает собой. Теперь понятно, почему она не бежала, почему не попыталась увернуться и так упала – она закрывала маленькую девочку, лет семи… столько было его сестре, когда… Володя нагнулся и дотронулся до нее, едва не ахнув второй раз – все тело девочки горело, температура, наверное, под сорок. Женщина снова что-то сказала.

Мальчик встал и с тоской посмотрел на нее. Женщина умрет и он здесь ничего сделать не может, но умрет не сразу, еще час или два жить будет – чтобы оценить состояние женщины его знаний хватало. С другой стороны если немедленно не доставить девочку домой, она тоже не выживет. Оставлять ее зимой на улице – преступление. Значит, надо хватать ее и бежать домой, но как быть с женщиной? Не оставлять же ее здесь умирать? Или оставить?

Женщина вдруг зачем-то потянулась к его бедру… мальчик удивленно смотрел на нее, но когда она достала его «катран», попытался отобрать. Женщина вздрогнула и отодвинулась. Чего она хочет? Володя растерялся, а женщина вдруг резко взмахнула рукой, с зажатым ножом, мальчик отшатнулся, но нож пронзил вовсе не его сердце.

– Спаси дочь… – на этот раз он понял все отчетливо. Мальчик вздрогнул и закрыл глаза. Потом резко встал, одним движением выдернув свой нож из тела мертвой женщины. С каким-то непонятным для него самого ожесточением он несколько раз вонзил его в снег, очищая от крови.

Он сразу понял поступок женщины. Она знала, что умирает и знала, что умирать будет долго. И так же знала, что дочери нужна помощь, помощь, как можно скорее, а спасатель здесь был только один, который при всем желании не сможет нести двоих. Так же она видела его нерешительность – не мог он вот так хладнокровно бросить умирать кого-то, даже понимая необходимость этого. И она решила все его сомнения за него…

Володя, разом успокоившись, встал и склонил голову. Постоял секунды две, размышляя… надо бы похоронить, но земля мерзлая, сколько провозишься, а девочка… он тряхнул головой и решительно нагнулся, стащил женщину с девочки, наклонился над ней и уже внимательней осмотрел. Девочка, кажется, начала бредить. Мальчик встал, носком сапога подбросил посох и перехватил его, закрепил за спиной на ремнях, подобрал лук и колчан, потом решительно поднял девочку и понес ее к палатке, стараясь идти как можно быстрее. Там он расстелил шерстяное одеяло и уложил ее, потом смастерил из снега и платка компресс и положил его на лоб девочки. Со всей возможной скоростью сложил палатку и уложил все вещи, глянул на получившийся тюк, решительно привязал его к веревке и поднял повыше на дереве, привязал как можно прочнее, после чего сориентировался по карте и компасу, огляделся, запоминая ориентиры. Вернулся к ребенку и старательно укутал ее в одеяло, закутал получившийся тюк так, чтобы его удобно было нести за спиной – он видел по телевизору, что так носят детей в какой-то стране в Африке, но там подобным образом носили детей поменьше. Ладно, выбора все равно нет.

Этот путь Володя вспоминал потом часто, как он, почти падая от усталости, чуть ли не бегом шел по лесу, возвращаясь к себе. Как периодически останавливался, чтобы поменять холодный компресс на голове девочки. Ну что ему мешало взять аптечку? Точнее аптечку-то он взял, но там было только против травм: жгут резиновый, противошоковое, бинты, антисептик – все это никак не могло помочь девочке. Ну почему он не догадался положить что-нибудь жаропонижающее? Конечно, кто мог предполагать, что так все обернется?

Прорвавшись сквозь ветки, мальчик выбрался на берег озера и рухнул у воды, тяжело дыша. Дошел! За четыре часа дошел, а ведь вчера почти день шел. Однако отдыхать некогда. Аккуратно уложив девочку и закутав ее в одеяло, он отправился доставать спрятанный плот. Потом еще задержка, понадобившаяся на разминирование. Сбросив все мины в сарае, он занес девочку в дом, затопил печь, а потом принялся ее раздевать. Одежда, похоже, уже совершенно не грела, судя по всему, она вчера где-то промокла и теперь вода застыла, превратившись в лед. Володя выбросил все это в угол, потом достал бутылку спирта и начал старательно растирать девочку до тех пор, пока руки не стали гореть, а к ней не вернулись краски. После этого мальчик достал аптечку и замер… проклятье, а вдруг организм местных все-таки отличается? Вдруг эти лекарства не помогут, а убьют? Володе хотелось выть от отчаяние, но он быстро взял себя в руки и старательно закутал ее в несколько одеял, после чего отправился запускать дизель-генератор и притащил медицинский диагност. Полное обследование он, конечно, провести не мог, но основные исследования ему вполне по силам, тем более есть заключение ученых базы по местным животным, которые оказались вполне себе нормальными. То есть ничего необычного в их строении обнаружено не было, значит и люди могут быть с обычным составом крови и набором хромосом. Последнее, конечно, проверить имеющимися средствами нельзя, но вот состав крови вполне.

Первые тесты показали полное соответствие крови землян, удалось определить даже группу и резус. Мальчик обернулся к девочке, потом решительно достал таблетки – тянуть дальше значит убить ребенка. Он достал таблетки, неуверенно глянул на мечущуюся в бреду девочку и убрал их обратно, достав два одноразовых шприца. В наборе были и многоразовые – аналитики вполне резонно полагали, что добыть одноразовых шприцов тут ему не дастся, а пригодиться они могут. Из аптечки достал две ампулы, сверившись с названием, быстро подошел к кровати, вколол жаропонижающее, антибиотик и снова укутал девочку. Теперь оставалось только ждать. Он подтащил к кровати стул, потом сходил на улицу и принес полный таз снега, куда положил несколько марлевых повязок. Изредка он снимал со лба девочки холодный компресс и клал новый. Оставалась надеяться, что у нее не воспаление легких.

К счастью скоро жар спал, хотя температура оставалась высокой, но ее Володя решил пока не сбивать, пусть организм сам борется с инфекцией, зато вколол еще витамина «С». Тут вспомнил о работающем генераторе и выскочил на улицу останавливать. Лампа, теперь работающая от аккумулятора, чуть поблекла. Мальчик достал медицинский справочник и углубился в чтении, к счастью девочка бредить перестала и теперь спала, периодически стараясь сбросить одеяло. Только к утру заснула. Володя вколол еще одну дозу антибиотика и отправился готовить завтрак. Оставалась надеяться, что местные микробы еще не знакомы с такой прелестью цивилизации, как антибиотик и еще не научились с ним воевать.

К обеду девочка открыла глаза, хотя вряд ли еще понимала, где она и что с ней.

– Мама, – прошептала она. Мальчик понял и пододвинул стул поближе. Взял ее за руку. Девочка схватила его руку своей ладошкой, крепко сжала и тут же заснула. Володя попытался высвободить руку, но девочка заворочалась и сжала его ладонь сильнее, прижав ее к себе. Мальчик смирился и остался так сидеть. Ближе к вечеру он все-таки освободился и приготовил чай, всыпал в него аскорбиновую кислоту и разбудил девочку.

– Пей, – Володя старался говорить медленно, чтобы она его поняла.

– Где я? – девочка захныкала. – Где мама?

– Она… она вышла… – Мальчик с трудом подбирал слова, тратя некоторое время, чтобы вспомнить нужные. – Просила пить… пей.

Девочка быстро утомилась, послушно проглотила таблетки и выпила, после чего снова заснула.

Проснулась Аливия только утром и не сразу поняла, где находится. Она совершенно не помнила, как сюда попала и где она находится. Они бежали с мамой по лесу, потом ночевали на дереве… утром у нее закружилась голова, потом она видела волков… или они ей приснились… Однако сейчас она чувствовала себя хорошо… если не считать того, что ужасно хотелось есть.

Аливия огляделась, рядом с ее кроватью на стуле спал какой-то мальчик старше нее, белобрысый какой-то, странный. Рядом с ним на полу валялась настоящая книга, а чуть в стороне аккуратно свернутая на еще одном стуле лежало ее платье. Девочка даже задохнулась от возмущения. Путаясь в одеяле, она торопливо подбежала к платью и стала поспешно одеваться, после чего с кулаками бросилась на мальчишку.

Володя за предыдущий день так утомился, что заснул, едва только опустился на стул, хотя до этого честно хотел понаблюдать за пациенткой. Разбудили его самым неожиданным образом, заехав полотенцем по макушке, а потом набросившись на него с кулаками. Володя опрокинул стул и отчаянно заморгал, пытаясь сообразить кто здесь и что вообще случилось. Откатившись в сторону, он перехватил новые удары и с удивлением обнаружил ту самую девчонку, которую притащил домой и которая теперь, что-то гневно крича, пыталась отколотить его своими кулачками. Мальчик перехватил ее, завернул ей руки за спину и прижал к себе. Та дернулась пару раз, но поняв, что противник сильнее, вырываться перестала, но кричать нет. Володя не настолько понимал язык, чтобы разобраться, что она кричит, уловил только что-то про платье, про кровать, про… Сообразив, наконец, что так возмутило девчонку, он покраснел, а потом расхохотался. Не удержался и даже сам растерялся и от неожиданности замолчал. С момента смерти родителей он никогда так не смеялся… Последний раз когда они с сестрой подрались. Она так же вот кидалась на него с кулаками. Правда, он тогда был меньше, чем сейчас и досталось уму сильно.

Девочка, кажется, никак не ожидала такой реакции и растерянно замолчала. Потом воспользовавшись тем, что захват ослаб, вырвалась на свободу, но тут же села прямо на пол – задор пропал и теперь дала себя знать слабость от болезни и голода.

– Ну, – Мальчик поднялся. – Я рад, что с тобой все в порядке, а сейчас мы отправимся есть. Однако платье придется снять – оно еще не высохло, я его только вчера постирал.

Девочка растерянно моргнула, не понимая, о чем ей говорят. Володя вздохнул и, подбирая слова, попытался перевести. Та сжалась и испуганно заморгала – похоже, сказал что-то не то. Володя вздохнул и раскрыл шкаф, достал свои самые маленькие брюки, рубашку, куртку и все это швырнул на кровать. Потом ткнул ей в платье.

– Пе-ре-о-де-вай-ся.

Девочка растерянно моргнула, встала и подошла к кровати. Мальчик взял ее за руку и заставил пощупать платье.

– Мокрое. – Потом махнул на улицу. – Там холодно. Выйдешь – снова заболеешь. Лечить больше не буду. – Слов не хватало, часто приходилось останавливаться, чтобы подобрать нужное. Видно, что девочка понимала его с трудом, но все же понимала. Мальчик снова ткнул в одежду на кровате, на ее платье и вышел готовить завтрак.

Когда через полчаса он вернулся, то обнаружил девочку, растярян7но стоявшую посреди комнаты в длинных брюках, собранный в гармошку у колен, чтобы ноги все-таки вылезли из брючин, а вот рукава рубашки держаться никак не хотели и волочились по полу. Володя, при виде этой картины, снова рассмеялся, но на этот раз останавливаться не стал, просто из нижнего ящика шкафа достал моток веревки, сел на стул и пододвинул к себе девочку. Та возмущенно дернулась, но тут же под его строгим взглядом угомонилась. Володя размотал веревку, достал нож и быстро нарезал несколько кусков, которыми и принялся подвязывать штанины, чтобы не падал, рукава. Закончив, он отодвинул девочку подальше и оглядел дело своих рук.

– Да-а. Ладно, что-нибудь придумаем. Так, а почему босиком? Хотя понятно почему… – мальчик достал пару обычных носков и пару шерстяных, все это натянул на девочку и заставил ее обуться в его ботинки, в которых она и утонула. Да, он маленький, но все же больше семилетней девчонки, а обуви меньшего размера ему не дали. Больше – сколько угодно, а меньше нет. В конце концов, на Базе были уверены, что он будет расти, но никак не уменьшаться, а на такую вот гостью никто не рассчитывал. Вздохнув, Володя укутал ее сначала в платок, потом натянул ей крутку и снова подвязал рукава, надел ей шерстяную шапочку. В таком виде и вынес на улицу, поскольку несчастный ребенок в этом наряде не смог сделать и шага. Вот еще головная боль – во что ее тут одевать? А платье мало того, что не высохло, так еще и изорвано все, как и ее теплая зимняя курточка. Не рассчитывал никто, что в этих вещах будут по лесу бегать.

Девочка вертелась на руках как юла, пытаясь все рассмотреть вокруг. Володя с трудом донес ее до кухни, где в плите уже вовсю горел огонь, двойные же стенки купола с прослойкой из воздуха хорошо удерживали тепло. Мальчик снял с нежданной гостьи теплую куртку, а вот платок разматывать не стал и с облегчением усадил ее на стул.

– Сиди.

– А где мама?

Мальчик замер. По правде говоря, он надеялся, что этот вопрос возникнет позже. Его теперешних знаний языка не хватит, чтобы все объяснить и утешить. Но и не отвечать нельзя. Он вздохнул, пододвинул второй стул и сел рядом, пытаясь подобрать нужные слова, но словарного запаса категорически не хватало. Он сердито махнул рукой, встал и вытащил из шкафа сумку, которая была у женщины, положил ее на стол и сел рядом.

Девочка растерянно потрогала ее.

– Мамина…

– Я не успел спасти… Волки… Она защитила тебя…

Слова «волк» в его словарном запасе не было и пришлось назвать зверя по-русски, изобразив зверя.

– Волки? – переспросила девочка.

Не уверенный, что правильно понял, мальчик кивнул.

– Ее нет больше, – пробормотал Володя, понимая, что говорит не так и не то, но не в силах сказать что-то другого – всё-таки простое наблюдение за поведением людей давала мало информации по языку. Точнее слов-то он уже выучил много, а вот их перевода не знал, не мог еще соотнести слово и следующее за ним действие. О чем-то догадывался, о чем-то подсказывал лингвоанализатор. В результате словарный запас из трехсот слов – разговор на уровне племени тумбо-юмбо вести можно, а вот рассказать о чем-то значимом нет.

Девочка затихла, сжавшись на стуле. Мальчик обнял ее за плечи и прижал к себе.

– У меня тоже нет мамы… и папы.

Ребенок вдруг прижался к нему и заревел. Володя плакать не мешал, ласково поглаживая девочку по голове. Наконец она затихла, но отстраняться не стала – сидела, хлюпая носом, но не пыталась бежать. И то слава богу, мальчик опасался гораздо худшей реакции, а объяснить он ничего не смог.

– А ты кто? – вдруг спросила она.

– Прохожий, – только и смог ответить со своим знанием языка.

Девочка слабо улыбнулась, похоже, сам того не зная, он сказал что-то очень веселое.

– А сейчас мы будем кушать, – попытался объяснить он путая русские слова и местные. Девочка, похоже, поняла и недоуменно огляделась, спрыгнула со стула и подошла к плите. Володя облегченно вздохнул, радуясь детской непосредственности: увидела новое и о слезах забыла и о смерти матери. Понятно, что об этом она будет еще вспоминать, но сейчас новая и необычная обстановка вокруг завладела ею целиком.

Мальчик достал перловку, залил в котелок воду и поставил его на плиту, закрыв отверстие конфорке, подбросил дров, закрыл дверку и прислушался в гудению, раздавшееся из плиты… и еле успел перехватить руку неугомонной девчонки, которой захотелось потрогать вытяжную трубу. Она хоть и была сделана из огнеупорного пластика, но нагревалась ничуть не хуже железной.

– Бо-бо. Больно будет. – Володя жестами изобразил, что будет, если кто-то попытается дотронуться до трубы: протянул руку, сделал вид, что дотронулся и запрыгал, тряся рукой, якобы от боли. Девочка расхохоталась, захлопала в ладоши, Володя же обиделся, он что, тут клоуна изображает? Но тут же обругал себя, нашел на кого обижаться. И кто тут старший в этом случае? Однако эта девчонка по своему вредному характеру очень уж напоминала его сестру, с которой он дрался чуть ли не больше. Чем с мальчишками в школе… еще в том счастливое время, когда он ходил в обычную школу и у него были родители и была сестра.

Непонятно каким образом, но девочка уловила изменение настроение своего собеседника, подошла к нему и заглянула в лицо.

– Что-то случилось?

– Ничего… – И опять ведь не расскажешь того, что хотелось. – Давай кушать.

Вода уже закипела и мальчик высыпал туда перловку, посолил, чуть поперчил и поймал удивленный взгляд девочки, которая разглядывала специи. Долго нюхала перец и что-то быстро-быстро начала объяснять. Володя опять уловил только несколько слов, что-то о травах, о том, что они очень дорогие и о еще какие-то вопросы. Мальчик растерянно улыбнулся и развел руками, показывая, что ничего не понял. Девочка надулась, потом вернулась к стулу и сидела там, нахохлившись, наблюдая за приготовлением еды.

Володя чуть приподнял крышку и заглянул внутрь. Вроде бы нормально. Достал банку говядины, привычным движением вскрыл ее ножом и целиком вытряхнул содержимое в котелок, старательно все перемешав.

– Ну вот, будет у нас сегодня перловка с говядиной, но для начала лекарство. – Володя обернулся, но девочки на стуле не обнаружил. Вот неугомонная! Он обернулся и заметил ее около плиты, с недоумением разглядывающей консервную банку из-под говядины. Володя поспешно отобрал ее и выбросил в ящик, куда складывал тот мусор, который в будущем еще мог для чего-нибудь пригодиться: мешки целлофановые, банки консервные, например.

– За стол! – он отнес девочку на место и поставил перед ней тарелку. – Сиди. Вытащил из кармана приготовленные таблетки и заставил их проглотить и запить водой. Девочка долго опасливо косилась на непонятные кругляшки, пока Володя на заставил ее их проглотить. Девочка попыталась отбрыкаться, но мальчик проявил настойчивость.

– Горькое, – сморщилась Аливия.

– Зато полезное. А сейчас будет завтракать. – Володя никак не мог понять, откуда у девчонки взялось столько энергии. Только-только лежала чуть ли не при смерти, два дня ничего не ела, а скачет так, что и не поймаешь.

Володя наложил кашу в две тарелки, налил компота, ради такого случая даже достал неприкосновенный запас. Девочка недоуменно посмотрела на тарелку, облизнулась, есть ей явно хотелось, но к незнакомой еде она прикасаться опасалась. Мальчик нарезал хлеба, эх, не очень свежий, три дня назад пек, а свежий сделать не успел, но ладно, сегодня надо будет тесто поставить, а завтра с утра сделать.

Хлеб девочка схватила моментально, а вот на кашу все еще косилась подозрительно, но голод победил, она схватила ложку и неуверенно попробовала. Судя по всему, каша ей понравилась и дальше только за ушами трещало.

Володя изредка посматривал на девочку, но решил ничего не говорить пока. Сам он ел медленно, тщательно пережевывая пищу. Аливия, наконец, заметила, что хозяин не торопится и недоуменно огляделась.

– Еще? – Полагая, что его могут не понять, он кивнул на котелок с кашей и зачерпнул половником. Девочка неуверенно покосилась на свою тарелку, потом на котелок и кивнула. На это раз она ела неторопливо, первый голод прошел и сейчас пыталась запасти еду впрок, с трудом проталкивая кашу в рот.

Володя, ухмыляясь, наблюдал за ее мучениями, но опять не вмешивался. После завтрака, он снова заставил ее лечь в кровать и достал стетоскоп, однако чтобы послушать ей легкие пришлось выдержать настоящий бой – девочка никак не хотела снимать рубашку, а Володя никак не мог объяснить чего он хочет. Напрасно показывал стетоскоп – Аливия просто не понимала, что это за штука. В конце концов, мальчик уложил ее в кровать, прижал, а свободной рукой стащил с девочки рубашку, та сразу попыталась натянуть одеяло, но Володя не дал, тут же приставив к груди стетоскоп. Девочка растерялась, не понимая, чего хочет этот мальчишка.

– Не дыши.

– Это как?

Мальчик печально вздохнул, потом попытался объяснить:

– Дышу. – Он шумно задышал. – Не дышу. – Он сделал вздох и замер. – А теперь ты. – Дыши.

Девочка, подражая, часто задышала, косясь на непонятную штуку, которая вставлялась в ухи, а какой-то кругляш постоянно касался ее груди то в одном месте, то в другом.

– А теперь не дыши.

И снова кругляш то тут коснется, то с другой стороны. А мальчишка вдруг перевернул ее на живот и теперь своим кругляшом уже елозил по спине и опять: дыши, не дыши.

– Ладно, вроде бы нормально.

Аливия с трудом понимала, что хочет сказать этот странный человек. Мама всегда говорила, что мужчина не должен видеть девушку без одежды до замужества, а этот… словно не знал очевидного. Да еще с каким-то странным приспособлением непонятно чего хочет. И говорит непонятно. То знакомое слово скажет, а то как зачастит на непонятном языке. Но вроде бы он ничего плохого не хочет, только какими-то странными предметами ее изучает. Некоторые из предметом, походили на те лекарские штучки, а потом Аливия догадалась, что этот мальчишка пытается ее лечить. Он лекарь? Эта мысль показалась ей настолько смешной, что она расхохоталась.

– Смеешься? Значит, действительно поправляешься, – пробормотал Володя, пытаясь с помощью ложки посмотреть ей горло. Неугомонная девчонка вертелась ужом, махала руками и со смехом уворачивалась от него.

– Да когда же ты угомонишься?! – в сердцах буркнул он, наконец прижав ее к кровати и как только она раскрыла рот, чтобы закричать, тут же сунул ложку и прижал язык.

– А-а-а! – завопила девчонка.

– Правильно, – согласился он. – А я уже просить хотел. – Он вытер ложку полотенцем и отложил ее, после чего уткнулся в аптечку, выкладывая лекарства и просматривая названия. Какие возвращал обратно, а некоторые оставлял. Встал и зачерпнул из стоящего у двери пластикового бочонка кружкой воды и принес девочке, которая уже натянула на себя одеяло и теперь сердито поглядывала на него. Мальчик вытащил из упаковок таблетки и протянул гостье.

– Ешь. Это полезно. – Он изобразил, как глотает их и запивает водой. Девочка замотала головой. Некоторое время он честно попытался ее уговорить, а потом вдруг протянул руку и зажал девочке нос. Та возмущенно открыла рот и мальчик тут же сунул ей таблетки и зажал рот, чтобы не выплюнула. Девочка задергалась, но мальчик не отпускал, пока она не проглотила лекарства и тут же сунул ей кружку с водой. Аливия поспешно схватила ее и сделал несколько глотков, в глазах слезы и обида.

– Ну-ну. – Володя всплеснул руками. – Ну как я тебе еще объясню, что лекарства надо пить, и что тебе они нужны для выздоровления? Ложись-ка отдохни немного.

Аливия испуганно сжалась, не зная, что еще может сделать этот страшный мальчишка. Только он начал ей нравиться, как вдруг взял и заставил съесть какую-то гадость. Она еще многое что могла бы сказать, но вдруг почувствовала, как глаза закрываются словно сами собой. Она еще пыталась бороться со сном, но быстро сдалась и вскоре уже мирно посапывала, свесив с кровати руку. Мальчик осторожно взял ее руку и положил на кровать, поправил одеяло и облегченно вздохнул. Наконец-то угомонилась, облегченно вздохнул он. Если так и дальше пойдет…

Володя достал ручную швейную машинку свои самые маленькие наряды и разложил на полу платье девочки.

Когда Аливия проснулась в следующий раз, она обнаружила мальчишку на полу, деловито ползающего по ее платью и что-то замеряющего, потом он начинал ползать по разложенной тут же рубашке и что-то резал. Потом он встал и принялся шить с помощью какой-то непонятной машинки, крутя ручку. То, что она именно шьет, Аливия догадалась сразу, самой частенько приходилось штопать свои платья в наказание, когда залазила в кусты шиповника или падала с дерева.

– Проснулась? На-ка, примерь, я тут тебе рубашку и штаны сделал. Надевай. – Он бросил на кровать рубашку, штаны и вышел из дома, помня, что девочка отказывается в его присутствии переодеваться.

Когда он вернулся, Аливия крутилась в центре комнаты, пытаясь разглядеть себя со всех сторону. Мальчик подошел к ней и заставил повернуться вокруг, рассматривая, как сидит одежда. Немного большевата, но такой и делал – на вырост. Только вот рука рубашки и штанины длинноваты и не прошиты. Но, опять-таки, пока девочка спала он не смог сделать точных замеров. Сейчас он подвернул штанины и наживил их булавками, то же проделал и с рукавами.

– Снимай, я зашью. Зашью, – он изобразил, как шьет иголкой. – Снимай, и можешь завернуться пока в одеяло.

На этот раз Аливия все поняла и быстро разделась и закуталась в одеяло.

– Можешь повернуться.

Володя повернулся, взял рубашку и сел за машинку. Девочка топталась рядом, с восхищением наблюдая за получающимся ровным швом. Закончив, он тряхнул одежду и оглядел ее.

– Держи. Теперь еще надо теплую куртку тебе и что-то придумать с обувью. Впрочем, когда высохнут – твои сапожки подойдут.

Девочка снова нарядилась в свой костюмчик и завертелась. Володя немного понаблюдал за ней, потом стал складывать вещи. То подскочила к нему и указала сначала на свою обновку, потом на платью. Володя улыбнулся.

– Извини, но платьев я шить не умею. Перешить еще смогу, но сшить заново… да и выкроек у меня нет.

Кажется, девочка его поняла. Надулась, но тут же села на кровать и натянула носки, после чего попыталась выскочить из дома.

– Ну нет! – Володя отловил ее у входа и водрузил обратно на кровать. – Сегодня ты из дома не выйдешь. – Он показал на ее носки, на улицу и покачал головой. Потом махнул в сторону ее сапожек, стоявших у печи на специальной решетке для сушки обуви. Потом показал на курточку. – Курткой займусь завтра.

Девочка угрюма уселась на кровать и стала пальцем дырявить подушку. Загрустила. Мальчик некоторое время наблюдал за ней и хмурился. Вздохнул: нет, так дело не пойдет, сейчас начнет мать вспоминать, загрустит и опять сырость наведет. Он поспешно закончил уборку и сел рядом. Ну и что делать? Гвоздь, обычно, рассказывал свои истории, теперь мальчик знал, откуда он их брал, но он-то языка не знает, чтобы их рассказывать? А это идея.

– Скажи, Аливия, ты можешь помочь? Тебя ведь Аливия зовут?

– Аливия Рикерт Транхейм, – гордо поправила его девочка.

– Ух ты! Имя длиннее тебя, – восхитился Володя. – Тогда давай так, Аливия Рикерт Транхейм. Я мало знаю ваш язык. Ты поняла?

Девочка кивнула.

– Тогда давай ты будешь меня учить?

Аливия удивленно глянула на него, учить этого грубияна? Этого несносного мальчишку, ненамного старше ее? Хотя… девочка чувствовала, что по внешнему виду судить не стоит, но она все же была еще слишком мала, чтобы делать какие-то выводы. Поэтому она бросила размышлять и согласно кивнула.

– Хорошо.

– Ну давай попробуем… – Володя положил перед собой лист бумаги и приготовился записывать. – Как будет шагать? – Мальчик встал и начал маршировать. – Шагаю!

На следующий день Володя встал пораньше и в одних штанах выскочил на улицу, прямо на снег. Немного размялся, а потом быстро накачал ведро воды и вылил на себя, развернулся, чтобы бежать обратно в дом и наткнулся на Аливию, с круглыми, размером с плошки глазами, которая зябко куталась в понравившийся ей шерстяной платок. Пробегая мимо, мальчик щелкнул ее по носу, а дома поспешно схватил полотенце и начал растираться.

– Надо, надо закаляться по утрам и вечерам! – пропел он.

В первое время его подмывало бросить все эти занятия и разминки – много сил на них уходило, да и не охота было. Только огромным усилием воли заставлял себя вставать каждое утро и заниматься. Знал, стоит дать слабину и всё – дальше покатишься вниз и уже не остановишься, вернуться в рабочий ритм будет ой как не просто. Потом ничего, привык. И даже стал получать удовольствие, ибо только эти занятия помогали ему держать себя в руках и не раскиснуть окончательно. Сейчас же он отрабатывал и те два дня, что провозился с девочкой.

– Сейчас закончу и начнем завтракать. Зачем встала?

Аливия, похоже, поняла только последний вопрос.

– Ты встал ведь.

– Понятно. Тогда жди.

Он натянул рубашку, подвязался, обулся и сняв со стены мечи снова выскочил на улицу. Первые упражнения пока без них – на растяжку, чтобы кровь разогнать и мышцы. Потом отжаться на кулаках, подтянуться – турник он соорудил одним из первых. После того, как уже почувствовал, что готов, взял мечи, сбросил с них ножны и медленными, плавными, словно танцующими движениями, стал двигаться по двору.

Девочка, широко раскрытыми глазами смотрела на все это, бледнея от испуга. До этого она считала этого странного мальчишку если не ниже себя по положению, то ровней, а тут…мечи… Только благородные господа имеют право владеть оружием или те, кому они его доверяют – своим солдатам. Но этот мальчишка вряд ли солдат. Девочка в ужасе забежала в дом и только тут заметила герб, висящий на стене, который до этого прикрывала вечно открытая дверь шкафа, которую она, при выходе из дома и закрыла. Сжавшись на полу, Аливия закрыла голову руками и в голос заревела, перепуганная. Мама с папой очень хорошо объясняли, как надо вести себя с благородными, а она кричала на него, дралась… теперь точно казнит.

Володя, услышав рев, сначала удивился, потом поспешно забежал в дом.

– Что с тобой? Что-то болит?!

– Господин, прости меня, – дальше она затараторила с такой скоростью, что мальчик просто не понял и растерянно застыл, не понимая, что случилось. Аливия, уже уверенная, что сейчас ее будут казнить, бухнулась на колени.

Володя поспешно подхватил ее, полагая, что у девочки осложнение после болезни и уложил на кровать, но та, испуганно сжавшись, продолжала реветь. В конце концов Володя просто посадил ее к себе на колени и прижал, дожидаясь, когда девочка успокоится хоть немного. Постепенно и с трудом он сообразил в чем дело, что вызвало новый взрыв искреннего смеха. Да уж, действительно никогда он так еще не смеялся со смерти родителей. Даже Гвоздю не удавалось его рассмешить, а эта пигалица заставила смеяться уже третий раз за два дня.

Прижав девочку к себе, он хохотал до тех пор, пока не начал захлебываться смехом. Испуганная Аливия боялась даже пошевелиться.

– Ты полагаешь, что я спасал тебя от волков для того, чтобы сейчас казнить? – Он растрепал ей волосы. – Ах ты кнопка. – Он вдруг сильнее ей прижал к себе. – Ты очень напоминаешь мою сестру.

Девочка, вдруг уловила грусть в голосе этого мальчишки, а так же сообразив, что казнить ее за непочтительность никто не собирается, она успокоилась и поерзала, утраиваюсь на коленях поудобнее. Она совершенно растерялась, но поняла одно: здесь ее никто не обидит.

Из-за Аливии планы Володи оказались полностью разрушены, хотя вряд ли он горевал по этому поводу, все же изменение в привычном ритме. Однако маленькая девочка постоянно требовала к себе внимание, её надо было развлекать, или хотя бы чем-то занять, чтобы не мешала. Но как это сделать не зная языка? Именно эту проблему мальчик и решил исправить как можно скорее, потому всё свободное время он решил посвятить именно изучению языка. Потому чем бы он не занимался, Аливия ходила за ним хвостиком и постоянно отвечала на вопросы, которые он задавал, указывая на ту или иную вещь. Судя по всему роль учительницы приводила девочку в восторг, и она подошла к нему с серьезностью семилетнего ребенка.

Володя достал лопату и первым делом принялся расчищать тропинки, продолжая задавать вопросы. Аливия некоторое время наблюдала за ним, потом вытащила вторую лопату (и когда успела подсмотреть, где они лежат?) и принялась помогать, но лопата оказалась слишком велика для нее и девочка рухнула в сугроб и обиженно засопела.

Мальчик глянул на ее хмурое лицо и отправился вместе с ней в лес нарезать ветки, из которых смастерил метлу ей по руке, показав как надо убирать снег в тех местах, которые он уже расчистил. Довольная Аливия включилась в работу.

После обеда мальчик привинтил к потолку несколько крюков и отгородил специально для девочки с помощью занавесок целый угол, куда и перетащил свою старую кровать, соорудив уютную комнатку. Аливия пришла в восторг и тут же занялась украшательством, выпросив у мальчика увиденные куски тканей различных цветов и собирая их в оборочки и пришивая их к занавескам. Володя, заметив, как она колется иголкой, глянул в набор и достал напёрсток, похоже, Аливия не поняла, для чего он нужен, показал, как им пользоваться. Девочка пришла в восторг и пока она развлекалась, Володя отправился к контейнерам разыскивать тот, где хранилась запасная кровать.

К вечеру он вымотался так, как не бывала ни на одной тренировке.

– Дети – это цветы жизни, – пробормотал он, падая на только что собранную кровать. – Неужели я таким же в её возрасте был?

Среди ночи его разбудили приглушенные всхлипывания, доносившиеся из-за занавески. Володя встал и осторожно заглянул в «комнату» девочки. Аливия, уткнувшись в подушку, ревела навзрыд, но при этом старалась не шуметь, чтобы не разбудить Володю. Мальчик осторожно сел на краешек кровати. Девочка испуганно взглянула на него и постаралась успокоиться. Володя осторожно коснулся её волос.

– Плачь, если хочешь, не надо сдерживаться. Я знаю, каков это потерять родителей.

Аливия поднялась, уткнулась Володе в грудь и разревелась, уже не сдерживаясь.

– Я боюсь, – призналась она.

Мальчик вздохнул, заметив, что Аливия так и легла в тех штанах и рубашки, которые он сшил.

– Надо бы тебе пижаму сделать, – вздохнул он. Он взял девочку на руки и отнес к себе в кровать, уложив её к стене, а сам пристроился с краешка. Мдя, как бы не загреметь на пол…

В течение следующих нескольких недель Володя продолжал совершенствовать свое знание языка и теперь уже вполне свободно мог общаться с Аливией. Проблема, правда, была в том, что словарной запас семилетней девочки не отличался обширностью, но, по крайней мере, теперь он мог поддерживать разговор. К тому же новые слова, занесенные в базу лингвоанализатора помогли еще больше расширить базу словаря, расшифровав множество ранее непонятных выражений. Только вот проблемы с электричеством… но вроде солнечные батареи пока справляются с наполнением аккумуляторов.

Володя задумался, стоит ли собрать паровой двигатель или нет? Раньше необходимости не было – аккумуляторов вполне хватало, но сейчас из-за расширения словарного запаса в лингво программе мальчик оставлял ноут в работе больше, чем на сутки. Сразу Володя собирать паровой двигатель не стал по той причине, что он довольно громоздок и в этот мир его переправили в настолько разобранном виде, что для его сборки нужны были даже сварочные работе. Несколько баллонов для газовой сварки здесь тоже были, но всё-это так муторно… да и не нужно пока была солярка для дизельгенераторов. Потом тоже особой необходимости не возникло. А вот сейчас она появилась, вот только как Аливия отнесется к появлению непонятной машины? Ладно, швейная машинка относительно понятна, да и маленькая девочка легко приняла новое и непонятное. Конечно, рано или поздно она и к паровой машине привыкнет, но ведь наверняка потом начнет болтать о непонятной штуке, которая сама работает, всем и каждому, а это гарантированные проблемы. Володя еще раз все обдумал и решил оставить все как есть, просто придется немного экономить электричество, тем более, что с тех пор, как здесь живет Аливия электрчиеское освещение он ни разу не включал – пользовался керосиновыми лампами.

– А когда мы пойдем к папе? – подбежала Аливия, закончив тренировку.

Когда мальчик более-менее выучил язык, он как можно более подробно расспросил девочку что с ней произошло, а так же о её семье. Узнав, что в караване, в котором ехала девочка и который разграбили была только её мать и что ехали они к отцу девочки, Володя пообещал отвести её к нему. Аливия потом несколько часов скакала по всему острову от радости и торопила в путь. Володя указал на сугробы в лесу:

– Ты хочешь путешествовать зимой? Я обещал, что мы отправимся к твоему отцу, но нам все же придется задержаться пока не сойдет снег.

Аливия приуныла, но тут же утешилась, найдя себе новое занятие – её так впечатлила его утренняя каждодневная гимнастика, что ей тоже захотелось е. заняться. Пришлось объяснять, что это не зарядка, а тренировка. Девочка хныкала и просила тоже научить – и куда девалась прежняя почтительность, когда она узнала, что её спаситель из благородных?

Володя задумался, а потом согласился – тренировка хоть немного отвлечет девочку от тяжелых воспоминаний, да и направит её неуёмную энергию в безопасное русло. Так что вскоре они уже занимались вдвоём: Володя показал девочке простейшие упражнения и следил за правильностью их исполнения. К удивлению Володи – девочка не ныла и слушала каждое его слово, старясь всё делать правильно и без споров повторяла все движения, если мальчик считал, что она что-то делает неправильно. Видя такую старательность, Володя решил заняться с ней всерьез, а не обычной утренней зарядкой и даже сшил что-то похожее на тренировочный костюм и соорудил небольшую спортивную площадку. Даже небольшую боксерскую грушу, на которой показывал удары.

Пока Аливия тренировалась, мальчик в очередной раз задумался о рюкзаке с припасами и палаткой, которые оставил в лесу в тот день, когда встретил Лианору и Аливию. Конечно, с ними ничего не будет – материал у них хороший и не сгниет, но все же оставлять их на всю зиму в лесу не стоит. Но главным было то, что он хотел похоронить мать Аливии. Несколько раз он уже готов был отправиться в дорогу, но каждый раз не решался оставить девочку одну на острове – ведь это путешествие наверняка займет не меньше двух дней. А еще сколько времени может понадобиться, чтобы могилу вырыть в зимнем лесу? Брать же с собой Аливию по понятной причине не хотелось. В конце концов мальчик решился… Отыскав нужный контейнер, он вскрыл его и достал три небольших складных арбалета. Точнее два небольших, а один вполне себе приличных размеров – серьезная игрушка, мальчик до сих пор не мог понять, зачем их ему положили, не очень удобная вещь – долго перезаряжается. А у маленьких слишком слабый бой, только в упор и стрелять, но сейчас именно маленький ему и нужен – как раз для Аливии… может быть… мальчик с сомнение глянул в сторону девочки, которая колотила грушу.

– Локоть плотнее к телу держи! – крикнул он ей и снова вернулся к арбалетам. Быстро собрал их и рукоятью натянул тетиву на маленьких. Дернул рычаг, взводя их. Нет, наверное все равно слишком туго для неё. Он прицелился в небо и нажал спуск.

– Аливия, подойди, пожалуйста.

Девочка, перестав лупить ни в чем ни повинную грушу и подбежала, вытянувшись по стойке смирно. Мальчик усмехнулся: дисциплина, однако. Он продемонстрировал как взводить арбалеты и как спускать.

– Попробуй.

Аливия, сердито сопя, дергала рычаг из всех сил, но так и не сумела его взвести. Задумалась. Володя уже хотел было остановить её, но глядя на решительный вид девочки, воздержался. Та вдруг подошла к одному из врытых столбика и уперла арбалет в землю и в него, потянула за рычаг, налегая на него всем своим весом. Тот сначала подавался медленно, а потом быстрее и вот щелкнула взведенная тетива, Аливия покатился по земле, не удержавшись на ногах, но тут же вскочила и задрала нос, довольная собой, хотя и тяжело дышащая от напряжения, положила взведенный арбалет на стол.

– Вот!

– Однако, – удивился Володя. – Хм. Конечно, медленно, но… Впервые вижу девчонку, которая с такой страстью интересуется оружием.

Аливия восприняла это как комплимент.

– Тебе действительно это интересно?

– Ага, – беспечно отозвалась та. – Хочу как следует врезать Джереми! – Аливия нахмурилась и погрозила кому-то кулаком.

– Джереми? – удивился мальчик. – А кто это?

– Задавака один! Он сын одного друга отца… Всегда как приходит к нам дразниться и таскает меня за волосы! – Аливия возмущенно уставилась на Володя, предлагая и ему разделить её обиду.

– Хм… понятно. – Володя задумался. – Что ж, я научу тебя айкидо – думаю, как раз для тебя. А вот арбалет слишком серьезная вещь для таких обид. Ладно, слушай внимательно, я показал тебе его не просто так. Мне нужно будет дня на два уйти. – Аливия испуганно посмотрела на него. Володя вздохнул. – Аливия, ну ты же ведь уже взрослая девочка. Здесь на острове тебе ничего не угрожает: крупных зверей нет, да и частокол не даст им проникнуть на территорию; с большой земли тоже никто не переправиться – озеро не замерзло, а плыть в холодной воде вряд ли какое животное захочет. Опять-таки, через частокол им не перебраться, а есть еще разные ловушки за оградой, которые я тебе показывал. Однако на всякий случай я научу тебя пользоваться этой штукой… и с его заряжением надо бы что-то придумать, твой метод не очень годиться.

– А тебе действительно надо уходить?

– Аливия, если бы не было нужно, я бы не хотел. Я еще свежего мяса добуду и я тебя научу делать шашлыки. Пальчики оближешь! Да ведь я и не прямо сейчас уйду – сначала тебя научу стрелять из арбалета…

Конечно, хорошо стрелять у Аливия не получалось, но в мишень она, по крайней мере попадала. Володя еще приспособил к ложу арбалета небольшой ворот, как от спининга и теперь, хоть и медленно, но девочка легко справлялась с рычагом. Конечно, сразу стало неудобно целиться, но для Аливии это не критично.

Через несколько дней Володя убедился, что девочка вполне сносно справляется с арбалетом и стал собираться в дорогу. Аливия печально смотрела на него, но отговаривать не пыталась.

– Аливия, ну что за настроение? Обещаю вернуться как можно скорее. Еду я тебе наготовил… гм… ну почему тут нет микроволновки?

Что такое микроволновка Аливия не знала, но смысл фразы поняла.

– Я умею разжигать плиту! Я много раз это делала!

Володя вздохнул, но спорить не стал – выбора все равно не было. Похоже, детям в этом мире не надо было объяснить, к чему может привести игра с огнем.

Переправившись с острова на берег, мальчик присыпал плот снегом, приладил снегоступы, поправил рюкзак и зашагал к месту своей прошлой ночевки, периодически сверяясь с картой и компасом. Как ни старался Володя идти быстрее, но снег сильно тормозил движение, даже с учетом того, что всю поклажу на этот раз он не нёс, а вёз за собой на санках. Мальчик никак не мог привыкнуть к здешней погоде, когда температуры не опускалась ниже пяти, но снега при этом наметало много. Иногда она поднималась выше нуля и это были самые паршивые дни – мокрый снег налипал где только можно. Если высокая температура держалась несколько дней, то снег сходил почти полностью, чтобы уже через несколько дней выпасть снова. Возможно, из-за таких колебаний озеро и не замерзало – просто не успевало. Но сейчас был как раз период снега и каждый шаг давался мальчику с трудом. До вечера он на свою старую прошлую стоянку так и не вышел и пришлось расчищать снег, чтобы установить палатку. К счастью, что при таких температурах земля просто не успевала промерзать, и с установкой палатки никаких проблем не возникло.

К месту Володя добрался только на следующих день ближе к полудню. Он спустил рюкзак и проверил содержимое, вроде бы ничего не пропало. Закрепив рюкзак, Володя отправился к месту боя с волками.

Особой надежды, что звери не тронут тело не было, но надо бы похоронить хотя бы что останется. Заметив памятное дерево, Володя подвез санки и отвязал лопату, начал копать вокруг, пытаясь найти тело под снегом. Вот лопата что-то зацепила и мальчик заработал с удвоенной силой, показалась голова… как и ожидалось, звери обглодали тело почти до костей, Володя поспешно отвернулся, но поборов себя, продолжил работу. Закончив, он, стараясь не смотреть на то, что от отела оставили звери, расстелил одеяло и осторожно перенес останки на него, завернул и только сейчас облегченно вздохнул, вытерев пот.

Сейчас он начал расчищать место для могилы. Как оказалось, местные тоже хоронили своих мертвых, только ставили не кресты, а трехгранные пирамиды, выточенных из камня, или, за неимением такого надгробия, обходились тремя воткнутыми в холм палками, соединенных одним концом друг с другом. О местном похоронном обряде и религии Володя осторожно расспросил Аливию, желая для её матери всё сделать правильно, да и знание о религии всегда полезно, тем более в средневековом мире. Религия оказалась довольно познавательной, вроде бы в ней присутствовал один Бог-Творец, но в то же время существовали и другие боги, каждый из которых отвечал за что-то определенное в мире, им молились, строили храмы, были даже жрецы таких богов. Мальчик сначала думал, что это что-то типа земных ангелов, но оказалось, что ангелы сами по себе, а боги сами. Расспрашивая дальше, он сумел приблизительно разобраться в местной религии, в основе которой, как оказалась, лежала та самая Пирамида, которую ставили на могилах или на всех без исключения храмах. Люди верили, что мир построен именно по такому принципу, где на вершине всего находился Бог-Творец, создатель всего сущего. Ниже стояли Боги-Возвышенные, те, кого за заслуги и праведную жизнь поднял Бог-Творец, даровав божественную силу и пригласив их помогать ему управлять миром. Еще ниже помещались ангелы, посланцы Богов-Возвышенных и их помощники, еще ниже духи… люди в этой пирамиде находились примерно в середине, а самый низ занимали всякие ползающие твари: червяки, змеи. Почему червяков и змей занесли в самый низ мальчик в общем-то понял, хотя внутренне и не был согласен – достаточно хорошо знал биологию, чтобы покорно ставить змей и червей на одну ступень. Потому и самым страшным оскорблением в этом мире было пожелание в следующем возрождении ползать. Идея возрождения в местной религии, или реинкарнации, Володю чрезвычайно заинтересовала, и он даже пообещал себе, как только научится читать добыть книг по теологии. По тому, что сумела растолковать Аливия, она заключалась в следующем: после смерти те, кто стоял в пирамиде на ступень выше и те, кто стоял ниже, оценивали жизнь человека, взвешивая ее на Весах Судьбы. Если человек вел себя праведно, Аливия весьма путано объяснила что считать праведным, а что нет, похоже, сама плохо понимала еще, то в следующем возрождении, он рождался существом, стоящим в Пирамиде выше. Если на Весах Судьбы перевешивали неправедные поступки, то он, соответственно, спускался по Пирамиде. Если же Весы оставались в равновесии, снова рождался человеком. Таким образом, каждый мог после многих Возрождений подняться до Бога Возвышенного, который потом сам мог стать Богом-Творцом своих миров. Из-за такого подхода в религии отсутствовала противостоящая Богу сила, то есть понятия дьявола не было. Зато было понятие Соблазняющие, те, кто стоял на ступенях Пирамиды выше и ради того чтобы подняться самим, подкупали людей властью или деньгами при жизни, но требуя плату вечной душой, которая должна будет пропустить этап возрождения, служа господину. В чём заключается выгода этих соблазняющих и зачем им нужна служба таких душ, Володя тоже не понял, а Аливия объяснить не могла.

– Вредные потому что, – отчеканила она, явно повторяя чьи-то слова, скорее всего мамы или папы. – Они только и мечтают, что бы все люди спустились в Пирамиде.

После того, как мальчик разбил ледорубом верхний слой грунта дальше дело пошло быстрее.

Закопав могилу, Володя соорудил из нарубленных толстых веток подобие пирамиды и воткнул её в получившийся холмик. Местных молитв он не знал, потому просто постоял молча.

– Подняться по ступеням Пирамиды тебе в следующем Возрождении, – пожелал он на прощание и накинул лямку от санок на грудь.

Обратный путь занял несколько дольше времени, поскольку Володе удалось подстрелить оленя и освежевать его заняло некоторое время, к тому же у мальчика появились кое-какие виды на кожу животного – у девочки с собой только зимние сапожки, но путешествовать в них летом не слишком удобно будет. Его же обувка девочке точно не подойдет. Придется проверить насколько ему удалось освоить ремесло кожевника.

Закончив поковать куски оленины и увязывать его шкуру, Володя двинулся домой. К озеру он добрался только к вечеру. Мальчик озадаченно замер, размышляя, попробовать переправиться в темноте, или дождаться утра. С одной стороны он обещал Аливии вернуться через двое суток, а с другой грести в темноте совершенно не хотелось. В конце концов мальчик принялся устраиваться, а на берегу разжег костер, надеясь, что девочка его заметит с берега и поймет, что с ним всё в порядке.

Утром он поспешно сложил палатку и спустил плот на воду.

– Главное, не искупать, – пробормотал он, осторожно переправляя санки на плот.

Уже с берега он заметил маленькую фигурку на причале. Когда он выбрался на берег и накинул трос на столбик, Аливия с ревом бросилась ему на шею.

– Я волновалась! – плакала она. – Я так испугалась, когда ты не приехал вчера!

– Ну ладно тебе, кнопка, – растерянно бормотал мальчик, пытаясь её успокоить. – Просто не хотелось ночью плыть. Специально костер на берегу развел.

– Да, я видела, – девочка немного успокоилась, но крепко вцепилась в подол куртки, не оставляя мальчика ни на миг, – но боялась, что кто-то чужой. – Она продемонстрировала взведенный арбалет. – И я каждое утро тренировалась, как ты мне показывал, – продолжала трещать девочка, пока Володя разгружал плот и по новой увязывал вещи на санях.

– А ещё у меня получилось на шпагат сесть! Вот! Честное слово… почти… совсем чуть-чуть осталось. И ты меня этому… айдо обещал научить.

– Айкидо, – машинально поправил мальчик.

– Ага. А что это?

– Если коротко, – мальчик запнулся. Пришлось подбирать слова, – то Айкидо это система самозащиты, использующая движение атаки противника. Использование атаки нападения для победы над противником, но это уже более высокий уровень. – Володя покосился на девочку и усмехнулся, глядя, как она изо всех сил пытается понять, что же ей хотели сказать. – Объяснить трудно – я еще плохо знаю ваш язык. Поймешь, когда начнем заниматься.

Аливия сразу догадалась, что этот странный мальчик издалека: язык, когда только ещё встретились, почти совсем не знал, как только его выучил, стал спрашивать о таких вещах, о которых знает каждый младенец.

– А когда будешь учить? – поинтересовалась она после завтрака.

– Не сейчас точно, – улыбнулся Володя. – Завтра с утра и начнем, если ты действительно выучила всё, что я говорил и показывал раньше. А сегодня мы займемся приготовлением мяса и завтра я сделаю такие шашлыки… пальчики будешь облизывать.

Девочка с недоумением оглядела свои пальцы, но спрашивать ни о чем не стала, ухватилась за подол куртки и так и таскалась за мальчиком, пока тот разбирал принесенные вещи, раскладывая их по контейнерам и по складу.

– Какой интересный материал, – Аливия крутила отрезанную крышку от одного из пластиковых контейнеров, который Володя вскрыл перед походом. Сейчас он возвращал в него вещи.

– Да, очень удобный, – рассеянно отозвался мальчик, пытаясь пристроить первую палатку. – Все вещи в них упаковываются герметично и могут храниться годами.

– А откуда ты?

– Гм… Так сложно сказать… Издалека. А эти вещи мне дали для первоначального устройства на новом месте. Я путешественник. Только я не знаю конечной цели его.

– Это странно. Но хорошо, что ты нас нашел…

Володя вздохнул, но отвечать не стал – он до сих пор винил себя за ту секундную растерянность, из-за которой, как он считал, погибла мать Аливии.

Закончив с разборов вещей, мальчик вытащил топор и занялся разделкой туши, откладывая лучшие куски для будущего шашлыка. Заинтересованная Аливия крутилась здесь же, с интересом наблюдая за приготовлениями.

– Шашлык мы замаринуем в травах – это гораздо лучше, чем в уксусе… Знаешь, это блюдо у меня всегда получалось лучше всего. Я признанный специалист по его приготовлению. Подай-ка вот ту баночку… да-да, именно ее чеснок необходим. Лучше, конечно, свежий, а не сушенный, но где ж его тут взять?

Закончив возиться с мясом, мальчик поставил маринад в углу, помыл руки и отправился заниматься шкурой оленя.

– Ты много умеешь, – заметила Аливия, наблюдая за уверенными действиями мальчика. – Кто же ты? А думала ты благородный… ой! – Девочка испуганно пискнула, но Володя не обратил на её оговорку никакого внимания.

– Меня готовили как солдата. В походе же может случиться разное, когда выбор будет либо починить что-то самому, либо путешествовать босиком. Предпочитаю починить.

Володя отложил скобяной нож и попытался вспомнить маркировку того контейнера, в котором хранились необходимые вещи для того, что бы сделать обувь. Однако он был настолько уверен, что в ближайшие десять лет ему это не понадобиться, что он этого не запоминал. Пришлось доставить тетрадь с записями и сверять по ней. Наконец разыскал нужный контейнер и вскрыл его, выкладывая перед удивленной девочкой водостойкий клей, мотки просмоленной веревки, разные непонятные порошки, шило и куча еще непонятных вещей.

Мальчик не собирался повторять ошибку своего первого опыта, когда он, под руководством опытного кожевника, запоминал метод выделки кожи. Посчитав себя самым умным, он не стал дожидаться следующего урока и занялся приготовлением раствора прямо у себя в комнате по записям. Даже у Александра Петровича, сторонника приобретения учеником знаний на опыте, как и принятия всех последствий ошибок, не хватило решимости заставить Володю жить в комнате до тех пор, пока не выветриться весь запах. Теперь, наученный опытом, он оттащил контейнер подальше от дома с подветренной стороны. Там залил в контейнер воду и приготовил щелочной раствор, щедро добавив и золы. Сунул туда шкуры, которые у него скопились, утопил их палкой и закрыл крышкой, после чего с облегчением сполоснул руки в озере. Холодная вода сразу прихватила пальцы, но мальчик старался не обращать на это внимания.

– Кнопка, ну что ты за мной хвостиком бегаешь? Неужели тебе нравиться нюхать, как пахнет выделываемая кожа?.

– Неа. Но с тобой интересно.

– Вот как? – Володя задумался. Интересно, почему его сестра так не считала? Сколько он помнил, они всегда ссорились или дрались. Впрочем, он же тогда был только на год ее старше… Что бы только он сейчас не отдал, лишь бы она осталась жива.

Мальчик отвернулся и стал сосредоточенно что-то изучать на озере. И тут почувствовал как кто-то взял его за руку и осторожно подергал. Володя опустил голову и встретился с сочувственным взглядом Аливии.

– Ты вспомнил что-то грустное?

– Да так. Свою сестру. Она была чуть младше тебя.

– А где она сейчас?

– Она умерла.

Девочка немного подумала.

– Ты поплачь… легче станет…

Володя слабо улыбнулся, потом нагнулся и подхватил Аливию на руки.

– Пойдем лучше домой. Пора уже обед готовить.

– А что ты хочешь сделать из шкур?

– Говорил же, обувь тебе. В твоих сапожках весной и летом будет жарко, а когда мы еще доберемся до мест, где можно будет нормальную купить? И надо еще одежду походную сделать, и сменную, кстати, тоже. Думаю, месяца три или даже четыре у нас есть.

Аливия погрустнела. Ей явно хотелось отправиться в дорогу поскорее, но она понимала, что зимой не самое хорошее время, особенно сейчас, когда дороги превращены в кашу постоянным то выпадением, то таянием снега. И ночевать в полях лучше летом, чем зимой при такой погоде.

– Не грусти. Скучно не будет. – Володя улыбнулся.

На следующее утро Володя проснулся пораньше и, стараясь не разбудить Аливия за занавеской, торопливо оделся и тихонько вышел из дома. Каково же было его удивление, когда она заметил одетую в недавно перешитый им спортивный костюм Аливию, которая со слезами на глазах пыталась сесть на шпагат на расчищенном от снега площадке. Мальчик поспешно спрятался за дом и продолжил наблюдать оттуда. Озадаченно почесал затылок, не понимая, что заставляет так стараться девочку. Его этот вопрос так занимал, что даже не заметил, как перестал скрываться и вышел вперед, чтобы лучше видеть. Аливия, наконец, заметила его и тут же сорвалась с места и с плачем повисла у него на шее.

– Ну-ну, – совершенно растерялся Володя. – Что с тобой, Кнопка? Зачем ты так себя мучаешь?

Согласившись заниматься с ней, он планировал только утреннюю зарядку, ну и кое-что еще по мелочи, если ей захочется, но такого старания не ожидал никак.

– Я не хочу-у-у-у… – ревела девочка в три ручья. – Я больше не хочу, чтобы кто-то погибал!!! Я не смогла защитить маму-у-у…

Володя замер, с девочкой на руках. Потом медленно прошел к крыльцу и сел на него с Аливией на руках.

– Ты думаешь тут твоя вина?

– Если бы я умела делать как ты…

– Ты не умела. И я не умел. Я тебе не рассказывал о себе, мне было столько же, сколько и тебе, когда на моих глазах убили мою маму, папу и сестру.

Мальчик без подробностей рассказал о себе, постаравшись подбодрить девочку.

– Тогда ты и решил стать сильным? – бесхитростно поинтересовалась она.

Володя растерялся, не зная, что отвечать. Честно говоря, ему даже в голову не приходила мысль, подготовиться, чтобы кого-то защитить. По большому счету вплоть до сегодняшнего дня он плыл по течению, практически не принимая самостоятельных решений. Ну кроме разве того, что настоял на отправке в этот мир… о чем сейчас почти жалел, считая этот уход бегством. Только то, что его приучили не жалеть об уже принятом решении помогало держаться. Да и появление Аливии помогло – теперь у него появился смысл жизни в этом мире. Как ни странно, но когда нашлось о ком заботиться, когда есть кто-то, кто нуждается в твоей помощи и защите даже самые большие сложности, еще вчера казавшиеся непреодолимыми, вдруг оказываются совершенно пустяковыми.

Володя щелкнул пальцами.

– Подожди, Кнопка, я сейчас. – Он аккуратно ссадил девочку и посадил ее на ступеньку крыльца, потом поспешно поднялся и скрылся в доме, но тут же вернулся с гитарой.

Этот инструмент девочка увидела уже давно, но мальчик ни разу не брал его в руки, а попросить его что-нибудь сыграть она стеснялась. Вот он селя рядом, уверенно взял гитару и быстрым перебором проверил настройку, немного подкрутил одну струну и снова быстрый перебор.

– Я еще не знаю ваших песен и не так хорошо знаю язык, чтобы перевести наши, потому спою на родном языке. Хочешь, Кнопка?

Аливия смахнула слёзы и радостно кивнула.

– Конечно.

Володя чуть прикрыл глаза, вспоминая ноты, а потом запел:

Добром и словом другу помоги

И лишь когда грозят ему враги

Ты можешь силу духа и руки

Вложить свой гнев в удары и броски

Свое непревзойденное оружие

С тобой соединим и победим

Насилье точит сталь

Но сталь его не вечна

А ты душою крепче стали стань

Когда чиста душа,

А цели человечны

Рука крошит отточенную сталь

Гордится зло могуществом своим

И тем, что большинство смирилось с ним,

Но разве мы с тобой себе простим,

Когда мы злу урока не дадим

Свое непревзойденное оружие

Для подвига готовь и береги.

Всегда и всюду жертву защити

Поверженного в схватке пощади

Достиг победы снова к ней иди

Важнее прошлой та, что впереди

Свое непревзойденное оружие

Носи в своей груди и пой в пути [1]

Закончив, Володе пришлось коротко рассказывать о чем это песня. Девочка задумалась.

– Володя, – с обращением тоже возникли совершенно неожиданные проблемы – Аливия наотрез отказывалась обращаться к мальчику по имени, всё время срываясь то на господина, то на Ваше светлость. С большим трудом мальчику удалось убедить её обращаться к нему просто по имени.

– Считай меня своим братом. Почему бы нет?

Аливия согласилась, но периодически всё равно иногда нет-нет, да протитулует. Но вот в такие моменты она забывала всякие титулы.

– Володя, а ты можешь научить меня своему языку?

– Гм… – Мальчик озадаченно замер, потом поежился и поспешно встал. – Что-то увлеклись мы с тобой, Кнопка, пойдем-ка в дом, а то совсем закоченеем.

– А занятия?

– Сейчас переоденусь и будем заниматься, раз ты так хочешь. А язык… зачем тебе?

– Я хочу понимать твои песни. Они очень красивые, но я не понимаю…

– Хм… Ладно, если ты так хочешь. Сегодня после обеда и начнём. Я буду учить твой язык, а ты мой. Договорились?

– Конечно! – Аливия радостно запрыгала и захлопала в ладоши. – Ты очень… очень-очень хороший…

– Ну уж и так. – Володя сам невольно покраснел. – Ладно, Кнопка, жди меня на улице, я сейчас выйду.

Чтобы нормально подготовить кожу для обуви потребовалось почти два месяца. Конечно, все можно было сделать и быстрее, но Володя хотел, раз уж взялся, подготовить все по высшему качеству, тем более, времени все равно полно. Изучив растянутую на деревянной раме кожу, он довольно кивнул и разрезал удерживающие её верёвки, затащил в поставленный большой шатер, где мальчик устроил спортзал для тренировок, и расстелил на заранее приготовленных досках, разложил инструменты.

– Аливия! – Он огляделся, в поисках девочки, но в пределах видимости не обнаружил. – Где же носит эту неугомонную? – С некоторым удивлением спросил он сам у себя.

Девочка обнаружила у себя потрясающий талант теряться. Как она умудрялась делать это на небольшом острове, оставалось для Володи полнейшей загадкой. Правда на этот раз он обнаружил ее в доме за швейной машинкой – девочка старательно зашивала расползающиеся по шву рукава куртки.

– Привет, – поприветствовала она его по-русски. С того момента, как девочка взялась за изучение русского языка, у них так и повелось – Володя обращался к ней по-локхерски, как он узнал называется королевство – Локхер, в котором он находится, а она отвечала ему по-русски. Если слов не находила, отвечала на родном языке и просила сказать перевод, после чего повторяла фразу до тех пор, пока не запоминала. Аливия оказалась упряма не только в тренировках, мальчик частенько замечал, как девочка едва не ревела, когда у нее что-то не получалось, а потом тренировалась или что-то учила до тех пор, пока не начинало получаться. Попутно Володя начал преподавать ей математику и геометрию. Десятичная система для неё оказалась полнейшей неожиданностью – как понял мальчик из слов Аливии, у них в ходу была система наподобие римской, когда цифры обозначались буквами. Математические действия в этом случае превращались в подобие пытки. Аливию никогда не учили ни счету, ни письму, считая, что это не женское дело, но, как уже понял Володя, это только подстегивало любопытство, и девочка пыталась выучиться счету самостоятельно. Не очень успешно, но цифры выучила. Володя очень жалел сейчас о таком взгляде отца девочки, во-первых, он видел, что она учится с интересом и старательно, а во-вторых, сам бы хотел выучиться читать, но этому Аливия научить его не могла, так что пришлось ограничиваться только языком, хотя её он учил и грамоте. Что касается счета, то и хорошо, что она его не освоила – не пришлось переучивать. Так что вроде бы и радоваться надо, что её ничему не учили, кроме рукоделия (первым делом на всех рубашках, она вышила разных зверюшек и цветы – своих, а на Володиных герб его рода, который старательно перерисовала). Когда она впервые робко показала свой труд, опасливо косясь – отругают или нет, Володя растерялся и долго молчал. Девочка уже готова была разреветься от того, что обожаемому «брату» не нравится её вышивка, как мальчик восхищенно выдохнул и заключил девочку в объятия.

– Ну ты даешь, Кнопка! – восхищенно протянул Володя. Когда он доставал цветные нитки и иголки, когда Аливия сказала, что умеет вышивать, он никак не ожидал такого – вспоминал потуги сестры или её подружек, у которых получалось нечто далёкое от того, что задумывали. Не учёл, что в этом мире искусство вышивание для девочек не занятие, чтобы убить время, а необходимость.

– Без этого кто меня замуж возьмет? – объясняла позже девочка с серьезным видом.

– Шестью шесть? – с порога поинтересовался Володя.

– Тридцать шесть… ой. – Девочка оторвалась от швейной машины. – Ты меня искал?

– Где это ты так умудрилась порваться рубашку? – поинтересовался мальчик, разглядывая рукав.

– Ну… когда пыталась сделать сальто зацепилась рукавом за тренажер.

– Нигде не поранилась? – встревожился Володя.

– Неа. Да все в порядке.

– Хорошо. Тогда можешь пока отложить дела? Мне нужно с твоей ноги мерку снять, хочу начать обувку шить.

Аливия послушна встала и накинула на себя курточку, в сенях натянула сапожки и вышла за Володей. В зале разулась и встала босиком на шкуру, как просил мальчик. Он склонился над кожей и старательно обвел ножку мелком, потом вторую, замерил охват голени, размер щиколотки и всё записал.

– Всё, спасибо, Кнопка. Пока ты мне больше не нужна, занимайся своими делами.

Девочка кивнула и убежала дошивать рукав, а Володя, усевшись по-турецки, принялся кроить кожу по тем стандартным лекалам, которые ему положили вместе с инструментами, сверяясь с таблицами размеров. Задумался о подошве, прикинул размер шкуры и решил сделать ее из этой же кожи, просто склеив её специальным клеем в несколько слоев – судя по всему на две пары должно хватить, а дальше можно будет уже купить и нормальную обувку. Тем более только одну пару он хотел сделать сапожками – на случай ненастной погоды, а вторую наподобие индейских мокасин – ногу защищает, удобно и не тяжело.

Пока он кроил Аливия уже закончила зашивать рукав и теперь, переодевшись в спортивный костюм, старательно повторяла движения айкидо. Володя делал вид, что полностью погружен в шитье, но нет-нет, да косил глазом, как девочка провела разминку – кихон-дзюмби-доса, а потом преступила к отработке техники айки-отоси, раз за разом повторяя каждое движение, доводя его до автоматизма. Конечно, тренироваться без партнера не так удобно, но девочка прекрасно понимала, что беспокоить занятого Володю не стоит. Мальчик не выдержал и поднялся, отложив пока инструменты.

– Котэ-гаэси, – предложил он. Аливия нахмурилась, пытаясь вспомнить, что означает это слово. – Бросок за счет сгибания запястья, – напомнил мальчик. В общем-то он не настаивал на обязательном запоминании всех терминов, понимая, что со временем она и так их запомнит. Просто предлагал использовать на тренировке ту или иную технику, а потом, если она не вспоминала по названию, напоминал в чем она заключается. Конечно, эта техника была не для маленькой девочки, даже против нетренированного взрослого она не сможет в полной мере её использовать – здесь лучше учить освобождению от захватов и опрокидывание противника, выводя его из равновесия, как раз то, что и отрабатывала Аливия изначально. Но ведь не всегда же она будет маленькой? Так что пусть тренируется.

Володя, конечно, помогла девочке, порой сам входя в приём и тут же поправлял, если видел, что Аливия что-то делает не так. Вот он сам поймал её на ошибке и провёл приём. Нахмурился.

– Плохо! – Мальчик даже не пытался скрыть своего раздражения. – Я думал основы ты уже знаешь, а ты сейчас что сделала?

– Позволила вывести из равновесия? – робко спросила она.

– Это само собой, но не главное – для того и тренировки, чтобы избавиться от ошибок. Я про другое – кто так падает? Если бы мы находились не на ровном полу, могла бы повредить себе спину! – Аливия опустила голову, всхлипнула.

– А вот сырости не нужно! Мы договаривались об этом.

– Я не плачу! – возразила девочка и подняла голову. Хм… действительно не плачет, и ошибку признает.

– В таком случае два часа отрабатывай падение на спину, потом проверю. И пока не отработаешь, никаких больше тренировок. Приступай.

Володя отвернулся и зашагал к разложенным кускам кожи и инструментов. Позади слышалось обиженное сопение, но через секунду раздался хлопок рук по полу – Аливия приступила к отработке падения. Мальчик тайком глянул – Аливия встала ровно и тут же начла заваливаться спиной назад, группировалась, хлопок ладоней по полу, тут перекатывалась, вставала и новое падение назад. Татами тут не было и все тренировки проходили на деревянном полу, потому любое неправильное падение оборачивалось болезненным ударом.

Жестоко? Возможно, но Володя видел, что девочка действительно тренируется всерьез, а раз так, то жалость сейчас может обернуться в будущем большой бедой – раз взялась за изучение боевых искусств, где ключевое слово именно «боевых», то надо требовать по полной. Это в своё время он и объяснил ей, честно рассказав о том, как будут происходить тренировки и что её ждёт.

– Я хочу учиться.

– Хорошо. Но если увижу на тренировке слёзы – мгновенно их прекращаю. Договорились?

– Я не заплачу! – Девочка упрямо сжала губы.

– Вот и хорошо.

Конечно, последний пункт не выполнялся, поскольку Аливия не всегда сдерживала слёзы, особенно если при отработке того или иного движения сильно ушибалась или если у неё что-то не получалось, но мальчик видел, что это не слёзы разочарования или обида, а скорее слёзы гнева на саму себя за неловкость. Эти слёзы заставляли не опускать руки, а только сильнее сжимать зубы и тренироваться, тренироваться и тренироваться.

Володя задумался, вспоминая два прошедших месяца жизни с этой неугомонной. Были и радости и волнения, но все же, как не плохо это говорить, но он рад был, что в его жизни появилась эта пигалица, по характеру действительно чем-то напоминающую его сестру. Только, в отличие от той, своего «брата» она буквально боготворила, Володе порой даже неловко становилось. Впрочем, вспоминая себя и своё отношение к Гвоздю, он понимал девочку и старался не злоупотреблять доверием, опять-таки, вспоминая отношение Гвоздя к их честной компании. Как у того, такого же мальчишки, по сути, хватило мужества и силы взять под свою опеку совершенно чужих детей и даже заложить в них что-то хорошее в той жизни, когда, казалось, на тебя ополчился весь мир. Порой мальчику начинало казаться, что Александр Петрович ошибся, когда взял его. На его месте должен быть именно Гвоздь, а сам он… а что он? Совершенно обычный, слабый ни на что не годный мальчишка у которого, чего уж себя обманывать, никогда не хватило мужества сделать то, что в своё время сделал Гвоздь.

Всякий раз, когда Аливия чего-нибудь отчебучивала, пропадала где, или начинала сильно уж хулиганить, обладала девчонка умением вывести из себя даже его, с его прославившейся на всю Базу невозмутимостью, и ему хотелось наорать на нее, отшлёпать, а потом отправить куда-нибудь подальше, он вспоминал Гвоздя, и злость мгновенно куда-то пропадала. Аливия, уже готовая удариться в рёв, вдруг видела перед собой уставшего и словно даже не повзрослевшего, а постаревшего мальчишку. Желание скандалить и спорить пропадало и ей хотелось поскорее утешить своего старшего друга, которого, несмотря на недавний скандал, она любила. Она дожидалась, когда Володя где-нибудь устроиться, подсаживалась к нему и клала голову ему на колени и так замирала – в такие моменты она знала, что говорить не следует. И когда мальчик начинал осторожно поглаживать ей волосы – понимала, что его грусть уже прошла, а, значит, скоро он снова станет самим собой. Порой он заговаривался и называл её то Леной, то Ленкой, когда сердился, но чаще Кнопкой. Почему и откуда вообще взялось это прозвище Володя, наверное, не смог бы объяснить и сам. Просто назвал её так однажды, вот и привязалось.

И месяцы эти недаром прошли – мальчик уже довольно бегло говорил на местном язык и более-менее ориентировался в местной жизни, хотя, конечно, весьма ограниченно – на уровне понимания её восьмилетней девочки. Впрочем, тут сильно помогали сделанные ранее записи, который Володя периодически просматривал и с учетом полученных сведений от Аливии, уже многое для него становилось понятным, и они позволяли изучить локхерцев еще лучше. Так же, как звукозаписи позволяли изучить местный язык более глубоко, чем могла бы дать девочка. Сама она за это время тоже научилась вполне сносно говорить по-русски и с каждым днем говорила всё лучше и лучше, изучила математику на уровне сложения, вычитания деления и умножения и вполне могла считать сложные цифры, хотя и без дробей, немного научилась писать. И еще Володя научил девочку использовать во время еды вилку и нож, это так понравилось девочке из-за того, что теперь не пачкается платье, за что, похоже, раньше ей частенько попадало, что она новым для себя прибором даже суп пыталась есть, пока Володя не прекратил хулиганство. Судя по всему, вилку здесь тоже не знали и использовали только ложки и ножи. Еще Аливия пробовала париться в бане…

Володя чуть улыбнулся, вспоминая, как долго девочка выпытывала у него зачем он каждую неделю ходит в этот непонятный домик. Володя тогда прочитал целую лекцию о гигиене, чистоте и микробов, многозначительно косясь при этом на чумазую девочку – заставить её умываться было сродни приговору к пытке. И только его пример заставлял её каждое утро обливаться водой, закаляясь. Девочка прониклась и попросила тоже отвести её в баню. Володя хмыкнул и сшил себе и ей что-то типа плавок… Аливия выскочила из бани секунд через тридцать, отчаянно вереща и в одних плавках скача по снегу, потом скрылась в доме и вышла оттуда одетая и нахохлившаяся, почему-то решив, что над ней пошутили. Однако постепенно привыкла и ей парилка даже стала доставлять удовольствие – и куда былая застенчивость девалась – хотя на банные веники косилась немного подозрительно.

– Это у вас все так делают? – спросила она, глядя на нахлестывающего себя и кряхтящего от удовольствия Володю.

– Ага. Очень полезно для здоровья. Мне понравилось после того, как неделю жил в лесу – испытание такое было. Когда вернулся и меня отправили в баню, я понял, что рай на земле есть.

– А что такое рай?

– Ах да, совсем забыл, что у вас тут нет такого понятия. Гм… даже не знаю, как объяснить… в общем рай – это баня после недели в лесу.

Девочка задумалась, очевидно, пытаясь представить себе это, потом захихикала, но дальше разговор поддерживать не стала и поспешно выскочила из бани – больше пяти минут выдерживать у неё никак не получалось, даже с её упрямством.

Володя снова глянул на девочку, которая вся в поту, продолжала отрабатывать падение на спину, при этом чуть кривясь от боли, видно неправильно упала и теперь спина немного болела, что при каждом новом падении причиняло ей боль. Мальчик нахмурился, но остановить её не пытался – бесполезно. Однажды он так же заставил её отрабатывать одно движение, а потом заметил, как она кривится от боли в потянутой руке. Он попытался остановить Аливию, пока рука не заживет, но та даже ухом не повела, продолжая тренироваться. И так до тех пор, пока не истекло положенное время. Володя не сомневался, что так будет и на этот раз – положено два часа, значит, будет тренироваться два часа, с надеждой поглядывая на часы-ходики, мысленно торопя время, но отработает столько, сколько назначено несмотря ни на что. Мальчик покачал головой и вернулся к работе.

Наконец два часа истекло, и Аливия растянулась прямо на полу, тяжело дыша, не в силах даже пошевелиться. Володя отложил почти готовые «мокасины» и сел рядом с девочкой и помог ей сесть.

– Выносливости тебе не хватает.

– Пожалуйста… я буду тренироваться… я буду выносливей, только пожалуйста… продолжим…

Мальчик покачал головой.

– И в кого ты такая упрямая, интересно? Наверное, отец ворчит на тебя?

Аливия отчаянно покраснела, а Володя едва не расхохотался, глядя на смущенную девочку. Да уж, с её характером конфликт поколений был неизбежен. И если сейчас отец еще мог перебороть упрямство дочери, то со временем всё обязательно будет выливаться в крупные скандалы. Отец, судя по всему, то же довольно упрямый человек, с твёрдыми взглядами на жизнь, раз обучал дочь только тому, что положено знать девушке для того, чтобы правильно выйти замуж.

– У нас дрова заканчиваются, – вздохнул мальчик, не дождавшись ответа. – Завтра поеду на берег, заодно мяса свежего постараюсь добыть, честно говоря, консервы уже порядком надоели.

– Ты надолго?

– Постараюсь вернуться на следующий день к обеду – как повезет с охотой.

За дровами Володя предпочитал ездить на берег с тех пор, как здесь поселилась Аливия – махать топором у него никакого желания не было, а включать при ней бензопилу не хотелось. Да и мал был этот остров, что бы тут деревья валить ещё – собрать хворост еще куда ни шло, за ним и девочка иногда ходила, но валить деревья рука не поднималась. В первое время мальчик, конечно, добывал их поближе к дому, но сейчас такой необходимости не было. Пристав к берегу, он выгружал трое больших саней, сцеплял их друг с другом и отправлялся подальше в лес, где не будет слышна работа бензопилы с острова. Конечно, маскировка так себе, ведь по следам ясно, что деревья валили не топором и даже не пилой, но девочка еще ни разу не выказала интереса к дровам и Володя предпочитал, чтобы так оставалось и дальше.

Свалив несколько уже практически погибших деревьев, мальчик распилил их на части, убрал ветки, а потом начал старательно увязывать и складывать в сани. Путь к плоту, перегрузка и обратно за дровами. И так несколько раз, закончив тут, он отправился расставлять силки и капканы, а потом принялся утраиваться на ночевку – завтра с восходом предстояло идти на охоту.

Охота оказалась не очень удачной, но без свежего мяса они не остались. Когда Володя подогнал плот к причалу, Аливия первым делом схватила кроликов и потащила в дом, пока мальчик перекидывал дрова на причал. Мда, не ближний путь, да еще и в горочку, но ладно, потихонечку все перевести можно – торопиться некуда. Пока мальчик увязывал дрова на санки, Аливия уже прибежала обратно, ухватила пару поленьев, помогая нести, а по дороге весело трещала о том, что она решила те задачи, которые оставил ей Володя, что она хорошо тренировалась и даже прочитала тот абзац в книге, который просил перевести, но некоторые слова не поняла…

Володя доброжелательно слушал, но не отвечал – тяжело тащить трое груженых санок в гору и еще что-то говорить, но когда он доехал и сбросил дрова с санок, отозвался:

– Это всё хорошо, но нам пора готовиться к путешествию. По моим прикидкам, в путь мы сможем отправиться через полтора-два месяца, значит надо понять, что нам пригодиться в дороге и приготовить это.

– А… – Аливия растерянно замолчала, пытаясь сообразить, что имел в виду мальчик. – Что нам готовить?

– Например, хорошую одежду тебе для путешествия. И лучше бы иметь запасную. Надо будет подобрать кое-что из моей и перешить. С моим опытом это займет недели три, так что лучше начать пораньше.

– Я помогу. Я училась шить!

– Конечно. – Володя улыбнулся и взъерошил девочке волосы. – Куда ж я без твоей помощи? Но сегодня у нас по плану отдых! Сейчас все дрова перевезем, и будем кушать крольчатину. Я покажу как её можно в глине запечь. Вкуснотище!

– Ура-а! – Аливия радостно запрыгала – она любила, когда Володя готовил какое-нибудь новое блюдо, которое, несмотря на все заверения мальчика в отсутствии таланта повара, как правила, всегда поражала необычностью и было очень и очень вкусным. Только один раз ей не понравилась еда – олененка ей было жалко до ужаса, и к жаркому она даже не притронулась.

После небольшого отдыха, когда еще не нарубленные поленья оказались сваленными в кучу, а рубить сегодня оказалось просто лень, Володя достал все свои костюмы и теперь по очереди примерял, поднося к себе и грустил. Аливия сидела на кровате напротив и с интересом наблюдала за тем, как мальчик раскладывает одежду.

– Вот уж воистину шкет, – бормотал Володя, прикладывая к себе очередные штаны. – Как был малявкой, так и остался.

Тут он, конечно, не прав, он все-таки за прошедшее время немного подрос… совсем немного. Володя вздохнул и отложил три самых маленьких свои походных костюмов. Ему все равно надо будет новые доставать – на вырост

– Чего хихикаешь? – хмуро поинтересовался мальчик. Аливия поняла, что Володя на неё вовсе не сердится и совсем этого хмурого взгляда не испугалась. Только плечами пожала. – Вот это и будем на тебя шить. Извини, что платья не предлагаю, но в них путешествовать по лесу можно, но вредно для здоровья. Потому твоё мы аккуратно сложим и припрячем до лучших времен, когда к людям выйдем.

– А мне так удобнее, – заявила в ответ девочка.

– Я, конечно, не против, но как посмотрят люди на тебя в мальчишеском наряде?

– Да у нас в деревнях многие девочки так ходят, донашивают за братьями, – пожала плечами девочка. – И работать сподручней. А мне как тренироваться в нем? Я ж в нем сальто постесняюсь сделать, – заявила эта пигалица и невинно улыбнулась.

Мальчик в ответ на последнее замечание только хмыкнул.

– Ладно, там видно будет. В любом случае платье тебе может понадобиться. Тогда какие у нас планы на ближайшие дни?

– Какие?

– Дрова рубить, – вздохнул мальчик. – Не дело, когда так поленья разбросаны. А вот когда с этим управимся, надо будет посмотреть, что у нас есть и что из того, что есть можно взять с собой, составим список необходимых вещей и повесим его на самое видное место.

– А это зачем? – удивилась Аливия.

– А затем. Как только он глаза попался, просмотрел его по новой, что-то новое дописал, что-то вычеркнул. Когда собираться начнем, посмотрим, к чему придем. Кстати, ты говорила, что перевод сделала и даже написала… Давай-ка, показывай.

Аливия накуксилась, но послушно поплелась за тетрадью. Мальчик, глядя на нее, улыбался: точь-в-точь Ленка, когда родители просила показать дневник. Володя просмотрел написанное, исправил ошибки и вписал слова, перевод которых девочка не знала. Аливия тут же старательно их переписала в отдельную тетрадь – наверняка под вечер будет их учить и пока не выучит, не успокоится. Володя через плечо заглянул ей в тетрадь – девочка оказалась действительно талантливой и гораздой на выдумки: не зная локхерского алфавита и не умея писать, она придумала записывать слова на родном языке русскими буквами, которые уже давно освоила. Поскольку букв в русском алфавите судя по всему оказалось больше, чем звуков в локхерском, то их хватало вполне. Конечно, решение вроде бы очевидное, но мальчик сомневался, что сам бы в её возрасте додумался до такого. Почерк, правда, немного корявый, но ведь и девочка тренируется в письме всего лишь два с половиной месяца.

Дни шли за днями, постепенно уточнялись те вещи, которые нужно будет обязательно взять в дорогу. Периодически вылезала и Аливия со своим предложениями.

– А швейную машинку можно взять? – часть работы по перешиву одежды девочка взяла на себя, а ручная швейная машинка произвела на нее неизгладимое впечатление как легкостью работы с ней, так и ровным швом.

– Можно, – великодушно разрешал Володя.

– Правда? – девочка не поверила такой легкой победе.

– Да. Но при одном условии – ты ее понесешь сама.

– Ну Володичка…

– Никаких «нуволодичек». Аливия, ты знаешь, сколько нам идти до ближайшего селения? Мне обязательно нести оружие, еду, палатку, запасную одежду. Тебе тоже придется нести свои вещи. Тащить еще и швейную машинку… нет уж. Если что надо – шей сейчас, время еще есть.

Девочка вздыхала, с грустью посматривая на чудо-машину, и временно смирялась, а потом предлагала взять еще одну «очень нужную вещь».

Сейчас Володя выверял очередной список и искоса поглядывал на девочку, замершую на одной ноге. Стоять на не очень широком деревянном столбике было не удобно и изредка она взмахивала руками, чтобы сохранить равновесие.

– Можешь поменять ноги.

Аливия облегченно вздохнула и прыжком сменила опорную ногу.

– Равновесие – основа всего, что в спорте, что в боевых искусствах, – заметил мальчик. – Потерять равновесия в бою равносильно проигрышу, потому его надо тренировать, чтобы уметь сохранять, где бы ты не находился.

Это Володя уже не раз говорил, но считал, что повторение лишним не будет.

В последние дни стало заметно теплей, снег уже не выпадал почти каждый день, а на островке его вообще практически не осталось. Планируя отправиться в путь через два месяца, он совершенно не учел местного климата – привык к Сибири, где и в мае еще прохладно. Тут же к началу марта снега практически не осталось, вот высохнут дороги, и можно будет отправляться. Однако Володя решил не менять планов и уехать в середине апреля… ну или в начале, если успеют завершить сборы и позволит погода. К этому времени мальчик надеялся определиться и с дорогой. Расспросы Аливии ничем не могли помочь – она знала только название города, куда направлялся их караван. С грустью рассматривая карты, сделанные благодаря воздушным шарам, Володя тщетно пытался добиться от девочки хоть каких-нибудь примет местности вокруг города, чтобы сделать привязку и определить маршрут – названий на карте, по понятной причине, не было. Увы, но в том городе девочка ни разу не была, знала только, что это крупный порт и живет город за счет торговли. Володя изучил побережье на карте и насчитал с десяток городов, из них шесть можно назвать крупными. Решение этой проблемы Володя решил отложить до того момента, как они выйдут к людям, а язык, как известно, до Киева доведет.

– Шестью пять?

– Тридцать, – отозвалась Аливия, чуть дрогнув на столбике, от чего едва не упала. Хорошо, когда она только начинала тренироваться падала постоянно, а уж отвечать на вопросы, даже простые…

– Молодец. Семью восемь?

Этот вопрос оказался посложнее и девочка задумалась.

– Пятьдесят пять… нет…пятьдесят шесть.

– Внимательней. Правописание гласных после шипящих?

Вот с правилами русского языка было сложнее – до сих пор девочка предпочитала писать по принципу, как слышу, так и есть, но Володя решил раз уж учит, так надо позаботиться и о грамотности.

– «Ча», «ща» – пиши с «а»; «жи», «ши» – пиши с «и».

– А когда пишется «о» и «ё»?

– Надо подобрать похожее слово или поиграть с глаголом…

– Другая форма глагола…

– Ну да, поиграть с ним, если такое получается, пишется «е», если нет – «о».

– Примеры?

– Жёлтый – желтизна. Шорох.

– Гм… мои примеры ты запомнила, а свои можешь подобрать?

На этот раз девочка задумалась надолго, всё-таки её знание языка было не настолько хорошо.

– Ладно, помогу, какую букву ты напишешь в слове «решетка»?

Аливия так задумалась, что забыла поддерживать равновесие, и ей пришлось отчаянно жестикулировать, чтобы не свалиться. Удержаться ей удалось, а вот подобрать слово нет.

– Значит, «о»! – сделала она вывод.

– Решето. Помнишь сказку как воду в решете носили?

Девочка покраснела.

– Значит, «е»?

– Правильно. Как определить стороны света в лесу?

– Это легко. По мху, например. Он растет с северной стороны деревьев.

– А почему?

И так дальше, в подобном стиле. Володя гонял Аливию по всему материалу, который он ей давал, проверяя как память, так и знания, а так же то, насколько она понимает, о чём говорит. Иногда она безошибочно отвечала на сложный вопрос, иногда плавала в элементарных вещах, хотя виной этому, как считал мальчик, было несколько необычная обстановка, в которой приходилось отвечать.

Глянув на часы, Володя отложил список и кивнул Аливии.

– Тренировка.

Радостно взвизгнув, словно ей леденцы предлагали, она соскочила со столба и бросилась в зал. Перво-наперво – разминка. Её они делали вместе: бег, различные упражнения, потом работа с гантелями – у каждого свои, затем упражнение на растяжку – шпагаты, прыжки, сальто и всё на деревянном полу, упал, не хныкать, встать и продолжать занятие. Аливия и не хныкала, только попискивала иногда, больше от неожиданности, чем от боли – падать Володя её научил так, что Аливия действовала уже автоматически, группировалась и уходила в перекат.

– Рандори, – отдал команду Володя. Аливия довольная кивнула, вольную схватку она любила. – Первым атакую я, потом ты. Начали.

И сразу Володя перешел атаку, то пытаясь схватить девочку за руку, то за воротник, то ударить, одновременно с этим он отмечал, как она движется, как ставит ноги, как уходит от атаки, иногда останавливал схватку и заставлял повторять уходы или освобождение от захватов, если считал, что девочка что-то сделала неправильно. Вот ударил, Аливия чуть отклонилась, позволила продолжиться атаке, мальчик позволил ей продолжить и вынужденно вошел в круговое движение вокруг нее, Аливия резко крутанула его кисть, и мальчик совершил сальто, рухнув на пол.

– Хорошо, – похвалил он, – но пока медленно. Неуверенно действуешь. Повторим, но смотри за мной.

Он снова ударил, снова провалился вперед, но на это раз не стал пытаться сохранить равновесие, а намеренно рухнул вперед дальше, выставив руку вбок, ударив сгибом локтя по горлу, лишь в последний момент опустив руку, чтобы удар пришелся по груди. Аливия потеряла опору, её подбросила в воздух и отнесло назад. Моментально сгруппировавшись, она покатилась по полу, но тут же вскочила на ноги, готовая продолжать.

– Понимаешь, что было бы, не опусти я руку?

Девочка насуплено кивнула.

– А всё потому, что ты слишком увлеклась выполнением приема и не контролировала противника. Запомни это, настоящий враг таким великодушным не будет. Вошла в соприкосновение – контролируй соперника от начала до конца. Уловив, что я не собираюсь останавливаться, что ты должна была сделать?

– Я…

– Не надо слов. Нападаю.

Володя снова повторил свою атаку. На этот раз девочка ни на мгновение не ослабляла контакт и когда мальчик попробовал повторить прежний трюк, чуть повернулась, позволив ему промчаться мимо и тут же подтолкнув в спину, одновременно ударив по ногам.

– Молодец. Повторим для закрепления.

Снова атака, девочка снова отошла в сторону, но Володя падать вперед не стал, а рванулся назад, подставляясь под тот приём, который провела девочка первый раз. Но сейчас девочка на миг замешкалась и упустила шанс, а когда попыталась ввести мальчика в круговое движение он уже обрёл равновесие, и она не смогла даже сдвинуть его с места, всё-таки весил он больше её и был сильнее. Поняв, что опоздала, она закусила губу и отскочила, чтобы не попасть под следующую атаку. Володя покачал головой.

– Ничего. Ты пока не можешь подсознательно замечать малейшие движения и реагировать на них, потому и не можешь предсказать поведение противника. Рандори – это спонтанное реагирование на атаки, ты же действуешь очень шаблонно. Но всё это придет с опытом. Мне пришлось провести тысяч пять схваток с моим наставником, чтобы хотя бы иногда угадывать его атаки и научиться правильно реагировать, – хмыкнул мальчик.

– Пять тысяч?! – ахнула девочка. Для неё эта цифра была равна миллиарду.

– Или больше, – кивнул мальчик. – А ты думала, что можно чего-то добиться по взмаху волшебной палочки? А вот и нет. Вся волшебная палочка в твоем упорстве, в тяжелых тренировках и в том поте, который проливается на них. А теперь твоя очередь атаковать.

Через три часа они оба лежали на полу. Аливия тяжело дышала, сил не было, даже чтобы вытереть пот. Мальчик же просто лежал рядом за компанию, хотя тренировка немного утомила и его. Хм… три месяца назад он бы даже и не заметил этого тренировочного боя, а сейчас все-таки немного устал, хотя по большей части из-за того, что приходилось сдерживаться, подстраиваясь под силу девочки. Тем не менее, успехи были очевидны и поразительны. Упрямая ученица.

– Что ж! – Володя прыжком вскочил на ноги. – Час на отдых, потом потренируемся в Тэ-ходоки. Ты не очень хорошо освобождаешься от захватов – надо работать. Потом пообедаем.

– Я готова! – девочка немедленно вскочила на ноги.

Володя с сомнением оглядел её.

– Ты уверена?

– Да!

Ну что ж, тогда начали. Конечно, всё-таки надо дать отдохнуть, но если хочет, пусть, тем более тут нагрузка меньше, чем в свободном бое.

Еще через час девочка стоять уже не могла, устало облокотившись о стену, она сидела на полу, вяло наблюдая за Володей, который деловито собирал спортинвентарь и укладывал его на место.

– Хорошо поработали, – подмигнул он девочке. – Молодец. Я думал, ты сдашься. У тебя хорошо получается, теперь нужно развивать выносливость и гибкость. А это тренировки, тренировки и тренировки. Честно говоря, сейчас я даже рад, что ты уговорила меня заниматься с тобой.

– Почему? – Аливия моментально распахнула любопытные глазёнки.

– Потому что сейчас я очень серьезно задумываюсь о том, что ты мне рассказывала. Говоришь, вы убегали от войны?

– Я только краем уха слышала, что управляющий говорил маме. Король Эрих совершил нападение на Локхер и мы уходили из города.

– Вот. Значит, нам надо быть осторожными. Кто его знает, что сейчас творится в королевстве. – Мальчик вздохнул. – По хорошему, надо бы отсидеться, пока всё не прекратится, но твой отец, наверное, переживает. Ведь он думает, что ты погибла вместе с караваном.

Девочка тут же погрустнела, но Володя затеял разговор вовсе не потому, что хотел напомнить о потере.

– Потому, раз нам надо идти, я очень прошу вспомнить всё о том, как вы жили с мамой и папой, чем занимались, какие сказки тебе рассказывали, с кем ты играла, в какие игры. Сегодня вечером перед сном не я тебе буду сказки рассказывать, а ты мне. Договорились?

– Я? А… а зачем тебе наши игры и сказки?

– Пока не знаю, но может пригодиться. Сказки же – душа народа… гм… честно говоря вряд ли ты меня поймешь, но из сказок можно много узнать о народе и его обычаях… ладно, это сложно объяснить. Просто постарайся вспомнить побольше сказок и побольше воспоминании о себе и родителях… Я понимаю, что тебе больно вспоминать о маме, но я бы никогда не стал бы просить об этом…

Девочка вдруг поднялась, подошла к мальчику и осторожно коснулась его руки.

– Я знаю. – Она вдруг присела в реверансе, в глазах блеснули слёзы. – Спасибо тебе за всё…

– Ну что ты, Кнопка, – мальчик растроганно обнял её. – Я никому не позволю причинить тебе боль, сестрёнка.

– Расскажи мне о ней, – вдруг попросила Аливия, пряча лицо у него на груди. – Какая была твоя сестра? Ты скучаешь?

– Рассказать? Хм… – Володя сел на лавку, усадив девочку рядом. – Не было ни дня, чтобы мы с ней не подрались.

– Вы дрались с ней? – распахнула глаза Аливия, недоверчиво косясь на мальчика.

– Не забывай, – рассмеялся он, – что она младше меня была только на год. И такая же упрямица, как ты – тут вы с ней близнецы-сестры. Из-за этого её упрямства у нас чаще всего ссоры и возникали. Кстати, меня она колотила гораздо чаще, чем я её.

– Ты ей поддавался? – ничуть не сомневаясь в ответе, поинтересовалась девочка.

– А вот и нет. Колотила она меня вполне честно. Я же говорил, что она упрямая была, продолжала бой даже когда он был проигран, из-за чего мне частенько приходилось спасться бегством.

– А потом? – Девочка, явно заинтересованная рассказам, раскрыла ушки пошире, приготовившись слушать.

– А потом, – притворно вздохнул Володя, – приходила мама, и мне доставалось ещё от неё, за то, что обижаю младшую сестру, а Ленка из-за её спины демонстрировала мне свой язык. Знаешь, он у неё был просто потрясающий, до сих пор помню.

– Язык?!

– Ну да. Она умела его сворачивать в трубочку, или поворачивать в любую сторону на сто восемьдесят градусов. – Володя скосил глаза к кончику носа, высунул язык и попытался свернуть его в трубочку, но сумел только сложить пополам. Аливия весело хохотала, глядя на его старания. – Ты не представляешь, как я ей завидовал, – признался он. – Долго тренировался перед зеркалом, но делать как она так и не научился. А еще она им могла дотронуться до кончика носа. Теперь ты представляешь, как мне было обидно?

Аливия высунула кончик языка и тоже попыталась свернуть его трубочкой.

– Ну нет, – остановил её старания мальчик, усмехнувшись. – Если ты это сделаешь, я приму тебя за сестру и поколочу по старой памяти.

– Да? – Аливия задумалась, в глазах сверкнули ехидные искорки. – Мне показалось, что по старой памяти сестра должна поколотить тебя.

– Лет через семьдесят, когда я стану старым и дряхлым, может быть тогда у тебя и получится.

Девочка шутливо пихнула его кулаком вбок.

– Вот вырасту и посмотрим.

– Посмотрим. Ладно, засиделись мы с тобой. Так и без обеда остаться можно. Пойдем, поможешь приготовить?

Аливия поспешно соскочила с лавки.

– Конечно.

До назначенного дня выступления оставалось меньше недели и, как обычно бывает в таких случаях, еще ничего не было готово. Точнее что-то, конечно, готово уже было – два рюкзака, один больше, другой меньше, стояли у входа, несколько колчанов со стрелами стояли прислоненными в углу, тут же валялась собранная палатка, а на столе громоздилась гора консервов. Володя с грустью разглядывал все это хозяйство и пытался представить те слова, которые сказал бы ему Леонид Львович, увидев эту гору вещей. С другой стороны взять всё-таки стоит взять побольше разных полезных вещей, поскольку когда еще вернусь на базу непонятно, но тащить всё это… Мальчик глубоко задумался.

Мимо проскользнула Аливия с каким-то свертком и аккуратно уложила его в свою рюкзачок.

– Ты одежду приготовила?

– Ага, – отозвалась девочка, не оборачиваясь. – Лежит на кровати. А куда мои зимние сапожки девать?

– Оставь здесь. Лишний груз. И свою шубку тоже оставляй.

– Но…

– Кнопка, либо ты их оставишь, либо несешь сама, но потом тебе их всё равно придется бросить в лесу, поверь мне. Каждая лишняя вещь – дополнительная тяжесть. Это сейчас всё кажется легким, но я посмотрю, что ты скажешь через несколько часов.

– Я тренировалась!!! И уже бегаю сорок кругов даже не запыхавшись!

– Ленка! Тьфу, блин… Аливия, давай без споров? Хочешь, бери, но мои условия ты знаешь.

Девочка надулась, но теплую шубку спрятала в шкаф, туда же сложила и сапожки – сейчас она ходила в тех «мокасинах», которые смастерил мальчик, привыкала. Володя бросил на всякий случай в шкаф несколько шариков от моли, а потом отправился разбирать контейнеры.

Вытащил нож и вскрыл один, рассматривая наконечники стрел, обильно смазанные солидолом. Сверился с маркировкой и ругнулся.

– Бронебойные, а написано, что охотничьи… Впрочем, оно и к лучшему.

Мальчик развязал мешочек и стал перекладывать их из контейнера в него. Стрелы они с Аливией наделали еще неделю назад про запас – Володя мастерил сами стрелы с помощью машины, а девочка потом крепила к ним перья, тоже обнаруженные в одном из контейнеров. Он сначала проверял как работает девочка, но вскоре убедился в её аккуратности и точности.

– Я уже делала такое, – пояснила она. – Помогала брату, а он их много делал.

О семье девочка всегда рассказывала с охотой, и мальчик давно уже знал, что у Аливии есть два старших брата, один на год её старше, второй на четыре.

Сейчас нужно было только прикрепить к стрелам наконечники, хотя мальчик уже не так был уверен в благоразумности того количества стрел, что наделал. Впрочем, ладно, идти придётся медленно, но торопиться особого смысла нет, а в деревне можно будет и телегу купить. Володя еще раз взглянул на подготовленные вещи и вздохнул: перед выходом надо всё-таки еще раз все посмотреть.

Чехарда со сборами продолжалась и следующие три дня, даже тренировки были урезаны. Правда, девочка продолжала тренироваться, пока мальчик занимался консервацией базы: убирал все вещи в контейнеры, закупоривал их и складировал в сарае, разбрасывал там яд от разных грызунов, смазал дизель-генарторы и завернул в промасленную ткань, после чего убрал под навес, туда же перенес все инструменты, позаботившись об их сохранности – солидола не жалел. В последний день перед выходом убрал кухонную посуду и еще раз прошелся по всему лагерю, к которому, за прошедшие месяцы уже основательно привык. Похоже, даже Аливия испытывала некоторую грусть, прощаясь с ним.

– Завтра отправляемся, – наконец, твёрдо решил Володя, еще раз пройдясь по лагерю и убедившись, что всё убрано и сложено. – С такими сборами мы можем и через год не выйти.

Девочка невинно захлопала глазами, словно она тут не причём. Володя с трудом сдержал смех, глядя на её невинную рожицу.

– Я честное слово больше ничего не буду просить взять.

– А больше ничего и не возьмем. Так, последняя проверка. – Мальчик вытащил вещи на улицу. – Что у тебя?

Аливия заглянула в рюкзак.

– Старое платье, консервы, запасная одежда, обувь и запасной плащ.

Мальчик взвесил её рюкзак и кивнул.

– Хорошо. Еще на пояс повесишь флягу с водой и нож… нож не забыла?

– Нет. – Девочка похлопала себя по поясу, на котором висел еще один «Катран». Как обычно на Базе подстраховались и все вещи по возможности клали в двойном количестве. Так было и с ножами. Вообще Володя слабо представлял ситуацию, при которой можно сломать эти весьма прочные ножи, но спорить, понятно, не стал. Вот один и пригодился как подарок, при этом девочка обрадовалась ему словно кукле. Володя покачал головой, но предупредил, чтобы она с ним обходилась поосторожнее, сейчас он уже жалел о своём опрометчивом подарке, но отнимать не решился. С другой стороны они всё-таки не по парку гуляют, а в лесу, так что мало ли… пусть будет под рукой. Тем более в последнее время Володя уделил особое внимание тренировкам именно с ножом.

– Арбалет?

Девочка умчалась в дом и вскоре вернулась с кожаным чехлом, в который был упакован небольшой арбалет, тоже подарок, с которым она наловчилась весьма неплохо обращаться. Правда взводила его по-прежнему долго, но зато теперь обходилась без дополнительных приспособлений – занятия даром не прошли. Арбалет, конечно, слабенький и в серьезном бою от него толку мало, но в качестве средства самообороны в самый раз – Володя брал для себя такой же.

– Стрелы к нему?

– То же взяла. Двадцать штук.

– Хорошо, если понадобиться больше, закажем позже, но это вряд ли. Что еще?

– Еще твои книги.

Не книги, а справочники. Володя долго размышлял, брать их или нет, но потом решил, что могут пригодиться. Из всей библиотеке он решил взять таблицы Брадиса, справочник по фортификации и энциклопедию, специально составленную специалистами Базы «немного обо всём» – небольшой томик размером с обычную книгу, правда, набранный мелким шрифтом. Все они были сделаны не из бумаги, а из специального пластика – воды не боится, практически не горит, чтобы порвать – надо приложить усилия. Остальные книги были самыми обычными, их Володя упаковал в один из контейнеров и убрал в дом под кровать. Сначала он хотел взять их к себе, но убедился, что и так нести приходится много всего, потому переложил их в рюкзак девочке.

– Отлично. Теперь что у меня. – Мальчик заглянул к себе, два одеяла, запасная одежда и обувь, пять коробок с патронами – их поглубже засунуть, еда, запасной плащ…

– Вилку и ложку взяла? – повернулся Володя к девочке.

– Да, в кармашке.

Мальчик снова вернулся к своим вещам: несколько коробков спичек и бензиновая зажигалка – это в карман. К рюкзаку сзади специальными застежками пристёгнуты топор и котелок. Что еще? Володя задумался. Еда…Володя положил побольше так называемых бомж-пакетов, но если питаться ими всё то время, что придётся путешествовать по лесу, то можно взвыть. Можно, конечно, охотиться, но это же насколько тогда растянется путешествие? Так что ничего страшного, если положим и консервы. Совсем немного, банок пять. Теперь пора подумать и об оружии. Володя поднялся и отправился к складу, откуда вынес несколько контейнеров, вскрыл их и стал выкладывать: доспех, классический русский шишкообразный шлем, наручи, защита для сапог. Володя покрутил поножи и вернул на место – с собой их взять придётся, но надевать их в лесу смысла нет, они для защиты ног всадника в бою. Так что пока нет коня – пользы от них ноль, только лишняя тяжесть. А это что? Ага, защитные латные перчатки, мальчик присмотрелся к плетению композита, похожего на металл, только намного-намного прочнее и легче. Что у перчаток, что у доспехов – плетение было одинаково, напоминающее рыбью чешую, за счет чего оно было гибким и одновременно прочным, при этом при прямом ударе такое плетение становилось жестким словно цельная кираса. Сам набор был сделан на специальной основе, наподобие кевлара, только из композитного материала и толстой, мягкой, но легкой подкладки – тоже дополнительная защита и смягчает удары. Понимая, что такой вид доспехов может вызвать вопросы, им постарались придать вид не очень нарядных, тем не менее, всё равно любой, кто присмотрелся бы внимательней, обнаружил бы точнейший подбор чешуек, их размер, а так же совершенный набор. При выборе между скрытностью и надежностью защиты все единогласно предпочли надёжность. Ну а если возникнут вопросы… придумать что-нибудь всегда можно.

Володя разложил перед собой пару доспехов, а потом по очереди примерил – оба были чуть великоваты, но один всё-таки побольше. Хотя… его же не на рубашку одевают, еще камзол должен быть специальный… где же он… а вот он. На этот раз один из доспехов оказался впору только вот стоит ли его взять? Может имеет смысл надеть тот, что на вырост? Кто знает, сколько мотаться придется? Володя сменил доспех, подтянул ремни, затянул пояс и немного попрыгал. Гм… Конечно, есть маленькое неудобство, но вполне терпимо и привыкнуть можно, надо будет только потренироваться. Володя пристегнул на ремне за спиной кобуры, в специальные кожаные кольца у боков вставил мечи в ножнах, нож на бедре и кинжал рядом с правым мечом, теперь фляжка. Мальчик попрыгал, стараясь рассмотреть себя со всех сторон.

– Ой, а что это у тебя за штуки за спиной? – Подошедшая сзади Аливия осторожно коснулась одной из кобур.

– Оружие на моей родине, – подумав, честно ответил мальчик. – Только у меня снарядов к нему не очень много, – тысячи две, мысленно прикинул он, но это здесь, на базе, с собой беру сто пятьдесят штук – пять пачек по двадцать пять и еще двадцать пять в запасных обоймах, – потому слишком часто использовать его не стоит.

Володя накинул на плечи накидку с капюшоном из водоотталкивающей материи и застегнул пряжку на шее – теперь пистолеты надежно скрыты. Еще на базе, когда решали, где их носить, пришлось отбросить все привычные способы ношения: на ремне спереди не годится из-за мечей с кинжалом, а так же небольшой сумочки для разных мелочей; под мышкой мешает в бою; на бедре как у ковбоев слишком заметно. Так и появились специальные кобуры, которые крепятся к ремню за спиной. Конечно, не совсем удобно брать, но после тренировок скорость их доставания снизилась ненамного по сравнению с обычной кобурой, зато всегда под рукой и скрыты от посторонних глаз, в бою тоже не мешают. В общем, куча плюсов, при небольшом минусе. Володя чуть распахнул накидку и изучил внутренние карманы – ряд магазинов к пистолетам, духовая трубка со стрелками, пяток метательных ножей и набор сюрикенов, рядом лежал специальный пояс, который носят через плечо еще с пятью ножами, но его Володя надевать не стал и бросил к рюкзаку. Потом глянул еще в один контейнер и задумался – в нём, аккуратными рядками лежали гранаты, ряд оборонительных Ф1 и ряд наступательных РГД-5, всего двадцать штук. Володя задумался, вспоминая, есть ли еще такой же контейнер, но на этот раз на Базе отошли от стандарта и такой контейнер был только один, хотя и двадцать гранат много. Подумав, Володя отложил две наступательные гранаты и три оборонительных, а сам контейнер снова закрыл и убрал подальше. Гранаты аккуратно сложил в подсумки, которые сунул в рюкзак.

– А это что? – снова проявила интерес Аливия, которая с любопытством наблюдала за сборами.

– Очень плохая штука, – серьезно ответил Володя. – И я тебя очень прошу, никогда, ни при каких обстоятельствах не трогай ни одну из них.

Мальчик так посмотрел на неё, что Аливия почувствовала холодок страха. Кажется, они и в самом деле очень страшные.

– Если не уметь с ними обращаться можно погибнуть… примерно как с арбалетом, если не знать что к чему и посмотреть на кончик стрелы и нажать на спуск.

– Будет очень больно, – подумав, кивнула девочка.

– Ну вот, а если не зная, попытаться поиграть с теми штуками, больно уже не будет… никогда.

– Почему? – искренне заинтересовалась Аливия.

– Потому что мертвым не больно.

Аливия испуганно примолкла и с подозрением покосилась на рюкзак, в которые Володя запихал такие опасные штуки. Сам Володя в это время размышлял о более насущных делах, а именно о деньгах. Благодаря щедрости Базы у него было довольно много по здешним меркам золота, а цену золота он уже успел изучить по наблюдению за трактиром в деревне, и серебра. В поясе имелись специальные кармашки, но туда влезет только часть золота, еще часть можно рассовать по кармашкам в плаще и немного доверить Аливии. Остальное придется рассортировывать по мешочкам и прятать в рюкзаках. Кошелек с небольшим количеством серебра на пояс и, опять-таки немного доверить девочке.

Решив всё таким образом, он немедленно занялся делом.

– Мда, а я заметно потяжелел, – задумчиво пробормотал он, когда вернул на место пояс и накидку. – И со всем эти хозяйством еще и по лесу таскаться?

Впрочем, другого выхода всё равно не было. В лесу золото и серебро не нужно, а вот в человеческом обществе без него никуда. Хорошо еще бриллианты давно спрятал в потайном кармане рюкзака, да и весят они немного.

– А гитару ты возьмешь? – вдруг поинтересовалась Аливия.

Володя уже хотел было привычно возмутиться, потом задумался. Не так уж и много она весит, но это всё равно дополнительный груз. С другой стороны в средневековье очень уважали менестрелей и пение в трактирах позволяло неплохо зарабатывать. На еду точно хватало. Так ли это в здешнем мире ещё предстоит выяснить, но с учётом бедности развлечений, вряд ли здешний мир сильно отличается от Земли. Так что лишней она может и не быть. Вполне возможно, что от неё будет даже польза.

– Завтра решу, – вздохнул мальчик. – Не хочется, честно говоря, тащить лишней груз, но порой так хочется сыграть что-нибудь для себя.

– Возьми, – вдруг попросила девочка. – Я готова сама её нести…

Володя глянул на Аливию и понял, что действительно готова. И понесёт – упрямства хватит.

– Ладно, Кнопка, уговорила, – он улыбнулся ей.

– Ура! – девочка радостно запрыгала и захлопала в ладоши. – Мне нравится, как ты играешь и поешь, особенно сейчас, когда я понимаю песни. Они очень-очень хорошие.

– Ну ладно тебе, Кнопка, – смутился мальчик. – Пойдем-ка еще раз всё проверим и спать – завтра рано вставать.

Уже перед сном Володя вспомнил о тубусе с документами, удостоверяющими его княжеское достоинство, рисунком герба и историей рода с генеалогическим древом. Пришлось вставать, доставать его из-под кровати и положить рядом с рюкзаком, чтобы не забыть утром.

Ещё раз всё внимательно оглядев, Володя забрался в постель. Последняя ночь на этом острове в глухом лесу, который вдруг стал ему родным. Вроде бы и немного тут прожил, но уже привык к этому месту, почувствовал себя дома, особенно когда здесь появилась Аливия. Однако он знал, что уходить рано или поздно всё равно придётся. Пришлось несколько раньше, чем он рассчитывал, но не всегда всё происходит так, как нам того хочется. Так что вперёд. Володя перевернулся на другой бок и вскоре уже крепко спал.

Мальчик достал один меч и внимательно его осмотрел, уделив особое внимание лезвию. Темный материал, только внешне похожий на метал, необычайная острота… Он снова глянул на лезвие, потом на плот, лениво покачивающийся у берега и вдруг шагнув вперед он двумя быстрыми ударами перерубил стягивающие бревна веревки и тут же оттолкнул плот от берега. Потом стоял и смотрел, как он медленно дрейфует по озеру, постепенно разваливаясь на части.

– Ну вот и всё. – Он решительно нагнулся и одним движением забросил рюкзак себе на спину, проверил, как к нему крепится лук, как сверху лежат колчаны со стрелами и гитара. Убедившись, что все вещи привязаны крепко, он обернулся к Аливии. – Готова? Давай помогу.

Он поднял второй рюкзак, гораздо меньше своего. Девочка, одетая в камуфляжный костюм, послушно повернулась спиной, подставляя руки, чтобы удобнее было надеть рюкзак.

– Попрыгай чуть-чуть, пусть поудобнее рюкзак ляжет.

Аливия заскакала по берегу, но тут же была остановлена Володей, который присел перед ней и начал проверять как крепятся вещи: подергал флягу на поясе, проверил как закреплены ножны ножа, слегка надавил на рюкзак.

– А из чего это? – Пока мальчик проверял её одежду, она внимательно рассмотрела доспех под накидкой и теперь осторожно водила по нему пальцем.

– Точно не знаю, – отозвался он и нагнулся к её ногам, проверяя, как сидят сапоги. Аливия хотела надеть свои мокасины, к которым уже привыкла, но мальчик только кивнул на кусты и посоветовал прогуляться в них там. Думал не рискнёт, но она тут же залезла в самую чащу… выбралась она оттуда без одного мокасины, взъерошенная, сердито отряхивая одежду от веток. Утром мальчик сделал для неё что-то типа портянок, аккуратно замотал ноги, а потом поплотнее затянул шнуровку на сапогах.

– Сейчас походи в них. Если где неудобно – сразу говори. Ведь в походе самое главное что?

– Ноги!

– Правильно. Потому береги их. Всё, бери вещи и на причал. После завтрака уходим.

– Точно не жмёт?

– Да точно, Володь. Ну честное слово!

– Смотри. Будет больно – не терпи. Так, а где хирургический набор?

– Вон он, – Аливия махнула рукой в сторону кустов, где стоял небольшой кожаный чемоданчик, который Володя называл «набором юного хирурга». В нём было несколько скальпеле, зажимы, еще некоторые хирургические инструменты, уколы, а также лекарства с мазями и перевязочным материалом, а так же еще всего по мелочи: хирургические нитки, иголки и некоторые пузырьки не совсем медицинского назначения.

Володя покосился на него и вздохнул: неудобно с ним, но без него лучше не уходить. Он нагнулся, поднял свой боевой посох, привязал чемоданчик к одному концу и забросил на плечо, как раньше узелки носили. Вот еще одна польза от доспехов – равномерно распределяет груз от рюкзака и посоха и тяжесть на плечах совсем не чувствуется.

– Значит так, держаться за мной и не отставать, если что надо, сначала сказать мне и только получив разрешение – делать. Ясно?

– Да!

– Отлично. В таком случае шагом марш!

На время похода Володя прикрепил одну из кобур с пистолетом к лямке рюкзака, чтобы тот всегда был под рукой – зимнюю встречу с волками он помнил прекрасно, а сражаться с рюкзаком за спиной и одним ножом с каким-нибудь животным не очень хотелось. Вторую кобуру прикрепил на поясе, где обычно крепится меч, посчитав, что на время похода он будет важнее, раз мечи все равно не на своем месте.

Первое время он периодически оглядывался, проверяя как там девочка, но та шагала хоть и не очень быстро, но целеустремленно, не жалуясь.

– Первые дня три будут самые тяжелые, – заметил мальчик, – потом втянемся, и дело пойдёт легче.

– Я выдержу!

Первый день действительно выдался не очень лёгким. Аливия хоть и не хныкала, терпеливо шагая по лесу, но к вечеру вымоталась так, что когда мальчик объявил ночевку, рухнула вместе с рюкзаком и тут же уснула. Володя уложил ее на одеяло поудобнее, потом взялся за приготовление шалаша и ужина. Как ни жаль было её будить, но мальчик настоял, чтобы она поела, а потом перенёс в приготовленный шалаш и укрыл плащом. Сам он подбросил в костёр побольше хвороста и растянулся у входа.

Утром он поднял девочку и заставил умыться, потом короткая зарядка и завтрак. Аливия, похныкивая, всё-таки выполнила все требование и неохотно надела рюкзак.

– Ничего-ничего, – подбодрил её Володя. – Торопиться нам некуда, поэтому пойдем помедленнее и привалов устроим больше.

На следующее утро они вышли на поляну. Аливия первое мгновение замерла, пытаясь понять, почему это место кажется ей знакомым, потом увидела холмик с покосившей пирамидой из веток и вспомнила. Замерла, сбросила рюкзак и бросилась к могиле. Володя аккуратно поставил своя рядом и встал недалеко, глядя на лежащую на траве девочку, обхватившую руками холмик, её плечи мелко подрагивали.

Володя еще утром размышлял, стоит приводить сюда Аливию или нет, потом решил, что она имеет право попрощаться с матерью – когда еще они сюда выберутся?

Он присел на корточки рядом с плачущей девочкой и положил ей на плечо руку. Та резко поднялась и бросилась к нему, захлёбываясь рыданиями.

– Ну-ну, Кнопка. Думаешь маме было бы приятно смотреть на твои слёзы?

– Они сами текут, – пробурчала она.

Когда девочка немного успокоилась, они вдвоем поправили пирамиду, а потом Аливия набрала цветов и аккуратно положила их на холмик. Потом, когда они уже далеко удалились от той поляны, она еще долго оглядывалась, словно пытаясь что-то увидеть сквозь деревья.

– Аливия, вы ведь удирали от разбойников, которые напали на вас на дороге?

– Да.

Володя скинул рюкзак и достал карту.

– Вы убегали от них два дня… с учетом того, что бежали вы не по прямой… значит на расстоянии максимум двух дней пути отсюда есть вполне удобная дорога.

– Это старая караванная дорога… так управляющий говорил. Ей редко пользуются.

– Редко или нет, но это дорога. Хорошо бы нам на неё выйти.

Девочка потупилась.

– Я не знаю, в какую сторону идти, – честно призналась она. – Я не помню, как мы бежали.

– И на моей карте никакой дороги рядом нет, – вздохнул Володя, отмечая сегодняшний маршрут на карте. Очевидно, та дорога действительно старая и сверху её было не разглядеть.

– Сверху?

– Что? А, не обращай внимания, это я думаю. Плохо, я надеялся, что ты вспомнишь хотя бы направление. Ничего не поделать, значит, будем придерживаться первоначального маршрута и идём напрямую через лес.

Всё-таки действительно жаль. Хотя может быть и повезёт и они наткнуться на эту дорогу, хотя рассчитывать на это не стоит. Володя еще раз сверился с картой, проверил расстояние до цели, пройденный путь, прикинул время, за которое они дойдут. По всему выходило, что путешествовать им по лесу дней десять. Он убрал карту и снова поднял рюкзак.

– Всё, привал окончен.

На этот раз Аливия не уснула сразу после того, как они выбрали место для ночёвки, даже помогать пыталась, а потом долго сидела у костра, наблюдая за языками пламени, о чём-то размышляя. Володя некоторое время наблюдал за неё, потом достал из чехла гитару и подсел рядом.

– Ну, Кнопка, улыбнись. Вот послушай… Володя на пробу сыграл несколько аккордов, потом запел:

От улыбки хмурый день светлей,

От улыбки в небе радуга проснется…

Поделись улыбкою своей,

И она к тебе не раз еще вернется.

Припев:

И тогда наверняка, вдруг запляшут облака,

И кузнечик запиликает на скрипке…

С голубого ручейка начинается река,

Ну, а дружба начинается с улыбки.

С голубого ручейка начинается река,

Ну, а дружба начинается с улыбки [2].

Сначала Аливия слушала не очень внимательно, но постепенно задорный куплет заинтересовал её и она стала прислушиваться. В конце она уже тоже улыбалась.

– Володь, а спой ещё что-нибудь.

– Гм… разве нам не пора спать?

– Ну проснёмся завтра позже… Ты же сам говорил, что мы не спешим.

– Что ж, – Володя задумался. Потом махнул рукой. – Только давай я не спою, а расскажу тебе сказку.

– Сказку? Но…

– Не бойся, песенки там тоже будут. А сказка эта про одного весёлого деревянного человечка.

– Деревянного?! – немедленно заинтересовалась девочка.

– Да, самого настоящего деревянного человечка, которого вырезал из необычного полена старый шарманщик папа Карло…

Володя рассказывал сказку не по книге, а по фильму – так веселее и, самое главное, песни, которые он обещал. И вот уже у горящего костра под звездным небом неслось:

Из пахучих завитушек, стружек и колечек,

Мне помощником под старость и на радость вам

Скоро-скоро деревянный выйдет человечек,

Будет с кем мне под шарманку топать по дворам.

Вот уже почти готов он – добрый человечек,

Я вложу в него надежду и одежду дам,

Он спасет нас от печали, от нужды излечит,

Будет с кем мне под шарманку топать по дворам. [3]

– Всё. – Володя решительно убрал гитару и принялся её упаковывать.

– Ну Володенька, – чуть ли не взывала Аливия. – Так не честно!!! На самом интересном месте!!!

– Аливия, ложись. Знаешь сколько уже время? А завтра перед сном продолжу. Я ведь тоже устал.

На следующую ночь Володя продолжил рассказ, оценив полезность этого – Аливия больше не грустила, более терпеливо сносила дорогу и вовсю помогала устраивать ночлег, чтобы поскорее послушать сказку. Потом Аливия, пока шла, весело напевала под нос:

Покуда живы жадины вокруг,

Удачи мы не выпустим из рук.

Какое небо голубое,

Мы не сторонники разбоя:

На жадину не нужен нож,-

Ему покажешь медный грош

И делай с ним, что хошь!

За пять дней они прошли чуть больше половины пути, если верить карте, конечно. Аливия постепенно втянулась, хотя и по-прежнему уставала к концу дня. Тем не менее, Володя явственно замечал, что это путешествие определенно пошло ей на пользу, стала веселей, более оптимистичной и не так рьяно тренировалась, когда выпадали свободные часы и они делали большой отдых на полдня. Утром, если рядом был ручей или родник, они тщательно умывались, стирали грязную одежду, потом зарядка, снова сполоснуться и в путь с небольшими остановками для отдыха. После обеда немного отдохнуть и снова в дорогу, вечером обязательная музыкальная сказка, Володе всю дорогу приходилось вспоминать слова разных слышанных им песен. После Буратино была история про Красную Шапочку, Бременские музыканты. После них любимой песенкой Аливия стала «ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету».

Еще через два дня Володя стал принимать более серьезные меры по защите места ночевки, расставляя вокруг стоянки ловушки. Наконец им впервые попались следы человека – срубленные деревья и даже пенек, оставленный явно пилой. Володя сложил перед ним вещи и подозвал Аливия. Та облегченно сняла свой рюкзачок и поставила рядом. Володя посохом ткнул в пенек.

– Сколько лет было этому дереву?

Девочка склонилась к нему и стала считать кольца.

– Тридцать два.

– Хорошо, а вон той ели?

На этот раз Аливия считала не годовые кольца, поскольку ель стояла не тронутой, а количество веток-поясов.

– Тринадцать.

– Почему? – удивился Володя.

– Ну вот нижний ряд веток раз, – начала по новой считать девочка. – Вот следующий ряд веток два, Три, четыре, пять… девять, десять, одиннадцать… А вон там на вершине еще один ряд. Итого тринадцать.

– Что ж, считать ты умеешь, а вот запоминаешь плохо. Что я еще говорил надо сделать?

Девочка задумалась, потом хлопнула себя по лбу.

– Пятнадцать лет еле. Надо к количеству рядов веток прибавить еще два, это и будет возраст еле.

– И не только еле, а любого хвойного дерева. В данном же случае меня радует то, что мы не заблудились и находимся на верном пути. – Один конец шеста снова уперся в пенек. – Значит так, сейчас немного уйдем в сторонку и переночуем, а в деревню войдем завтра до обеда. – Мальчик вытащил карту и на всякий случай еще раз уточнил маршрут. – Если я нигде не напутал, до деревни нам осталось совсем чуть-чуть.

Володя убрал карту и снова поднял рюкзак, Аливия неохотно подняла свой.

– Ну не делай такого грустного лица, – хмыкнул мальчик. – Сейчас найдем подходящее место и остановимся – сегодня уже больше никуда не пойдем, нам надо хорошо отдохнуть перед завтрашним.

Девочка явно волновалась, но старалась держаться бодро. Володя никак не мог понять её состояние: с одной стороны она вроде бы и радуется возвращению в привычный мир, а с другой ей явно хотелось ходить так в лесу как можно дольше. Вроде бы устает за день продираясь с грузом сквозь ветки и постоянно шагая через выпирающие корни, но зато с каким нетерпением она ждет вечера, когда можно посидеть у ночного костра и послушать необычные сказки и песни. Она явно понимала не все слова, всё-таки маловато практики в языке, но в этом случае переспрашивать она никогда не стеснялась. Даже спать уходила неохотно.

– Эх ты, Кнопка, – пробормотал Володя, когда, наконец сумел уговорить девочку отправиться спать и поправляя на ней одеяло. Девочка что-то пробормотала во сне и перевернулась на другой бок, натянув одеяло повыше.

Володя выбрался из шалаша и опустился рядом с костром, задумчиво наблюдая за огнём. Сейчас ему показалось, что он снова в учебном походе и его задача смотреть за костром. Вот сейчас вернется Леонид Львович с проверки постов, опустится рядом…

– Спой что-нибудь, Володь, – попросил Леонид Львович. Рядом одобрительно загудели остальные ребята.

– А что, товарищ майор? Высоцкого?

– Да я его почти всего знаю, – хмыкнул майор. – Я знаю, что ты его любишь, но…

– Понял… что-то, что вы еще не слышали. – Кто-то протянул мне гитару и я задумчиво перебрал струны, пытаясь поймать настроение. Каких-нибудь баллад не хотелось, слишком спокойная и ясная ночь. Тут самое подходящее какой-нибудь романс… романс… Я снова перебрал струны, но на этот раз подбирая музыку. – Вот это вы, наверняка, не слышали.

Я тихонько заиграл, а потом запел:

Научите меня понимать красоту,

Отучите меня от тоски и от лени,

Проявите ко мне в сотый раз доброту.

Я – ваш раб, но не ставьте меня на колени.

Я люблю вас, люблю, как отца и как мать,

Твердо верую в тайну великую вашу,

Только вы и способны простить и понять

Всех нас грешных, земных, бесконечно уставших.

Нужных слов не найду, но нужны ли слова?

Вам и так наши мысли и чувства понятны.

Я – ваш сын, блудный сын, нарубивший дрова,

Древо жизни своё погубив безвозвратно.

Каюсь вам, мой Отец, не кляните меня,

Я и так уж виною своей распластан.

Я тону без воды и горю без огня,

Мне не нужен ваш меч, мне нужна ваша ласка.

Научите меня понимать красоту,

Отучите меня от тоски и от лени,

Проявите ко мне в сотый раз доброту

И позвольте мне встать в сотый раз на колени. [4]

После того как затих последний аккорд у костра на мгновение воцарилась тишина.

– Откуда это? – наконец спросил Леонид Львович.

Я чуть улыбнулся.

– Разве это так важно? Пусть останется секретом.

– Просто мне показалось, что ты о себе пел…

О себе ли? Володя и сейчас не мог найти ответа на этот вопрос, хотя в тот раз слова друга буквально сразили его. «Научите меня понимать красоту…» Мальчик тихонька наиграл мелодию. А ведь действительно, после смерти родителей он разучился плакать, но вместе с этим разучился и радоваться, наслаждаться такими вот ночами у костра. Вся его дальнейшая жизнь была скорее полусном, в котором что-то происходило, но не задевало, а потому для него не было боли, как не было радостей, опасностей, гнева или страха. Володя искоса глянул на вход в палатку.

– Спасибо тебе, Кнопка… Вряд ли ты поймешь, что сделала для меня… сестрёнка… Это же ведь так страшно ничего не чувствовать… И очень больно…

Мальчик отложил гитару, потом растянулся у костра, заложив руки за голову и разглядывая звездное небо, точнее тот его краешек, который был виден сквозь ветки деревьев.

Володя с небольшого пригорка у леса из-под руки разглядывал дома в деревне, потом попытался на вершине дерева разглядеть остатки ретранслятора, но с этой стороны все деревни были похожи, и на какое дерево он посадил дирижабль так и не нашёл, потому снова стал рассматривать деревню. Смотреть на неё отсюда, а не из сотен микрокамер было непривычно, вроде бы знакомо всё, но в тоже время и нет. Хотя вон кузнеца, какой дым из трубы, очевидно Джакоб что-то делает. Умелый кузнец, Володя по достоинству оценил его изделия. Даже с плохим разрешением у камер можно было оценить качество работ. Ага, а вон постоялый двор – деревня как-никак находилась рядом с дорогой, а значит место самое выгодное для таких дел. А вон и дорога, но…

– Кнопка, вы вон по той дороге должны были выехать сюда?

Девочка пожала плечами.

– Я не знаю. Я здесь ни разу не была.

Володя достал карту. Нет, эта дорога на карте отмечена и мимо его дома никак не проходит. Он наткнулся на Аливия с матерью где-то в сутках хода от острова, два дня они плутали… Никак не может быть эта дорога, она идет сильно в стороне. Мальчик ещё раз осмотрела, наконец отыскал то, что ему показалось дорогой – сразу не заметил, потому что она выходила чуть левее и чтобы её увидеть надо было обернуться, а потом еще старательно искать. Действительно почти заброшена. Интересно, а что тогда на ней искали разбойники?

– А твой отец богат? – Володя достал бинокль и теперь осматривался с его помощью.

– Да. Очень-очень богат. – Девочка нахмурилась и покосилась на Володю, но тот, увлеченный изучением местности, её взгляда не заметил. Да и мысли его сейчас были далеко.

Девочка вздохнула, отстегнула ножны с ножом и протянула их Володе.

– Наверное, их лучше мне не носить на людях.

– Почему? – удивился мальчик.

– Ну… оружие можно носить только солдатам и благородным, а так же купцам в походе. Я же ведь не солдат и не благородный.

– Хм, логично. – Володя спорить не стал и убрал нож в карман накидки. – Ну что ж, идём.

Когда они чуть удалились от леса за ним вдали стал виден большой замок, стоявший, как знал мальчик, у поворота реки, таким образом, прикрытый ею с двух сторон. В своё время он уделил ему самое пристальное внимание, изучив не хуже владельцев. Правда людей там было мало из-за отсутствия хозяина, потому с точки зрения изучения обычаев местных дворян он ничего не дал, зато познакомил с местной архитектурой и фортификацией. В свое время мальчик много времени провел с различными справочниками, сверяя земные защитные сооружение с теми, что он обнаружил здесь. Ничего особо нового не нашел, да оно и понятно.

Если в деревне к ним и отнеслись подозрительно, то только из-за того, что они вышли из леса, а не пришли по дороге, но никто не сказал ни слова. Володя сразу направился к постоялому двору.

– Ты здесь был раньше?

– Я? С чего ты взяла? – удивился мальчик.

– Ты не стал спрашивать дорогу и так уверенно идешь.

Мдя… и как объяснить, что через камеры изучил эту деревню вдоль и поперёк, а со многими жителями даже заочно знаком? Володя даже растерялся на мгновение, потом постучал себя по биноклю.

– Я разглядел, где находится постоялый двор. Ты же видела, как через него хорошо видно.

– Это чудо! – Аливия покосилась на бинокль, до сих пор не пойму, как это происходит.

– Если хочешь, потом объясню, а пока давай-ка пообедаем и надо будет найти какого-нибудь коняшку с телегой. Что-то не хочется мне дальше плестись пешком.

– Мне тоже, – честно призналась девочка, поправляя рюкзачок. Володя усмехнулся.

В трактире Володя огляделся и выбрав столик в углу, подальше от остальных посетителей, бросил рюкзак на скамейку в самый угол, сверху положил вещи девочки, а саквояж с хирургическими инструментами пристроил в ногах, а посох, на всякий случай, поставил рядом, чтобы в любой момент можно было им воспользоваться. Если верить авторам приключенческим романам – драка в трактире самое обычное дело, хотя мальчик никак не мог понять, как в этом случае трактирщики вообще сводят концы с концами после каждодневного разгрома. Похоже, этот трактир был исключением, поскольку за всё время наблюдений за ним здесь не случилась ни одной драки. Ссоры да, были, а вот драк нет, хозяин очень быстро наводил порядок, выставляя спорщиков во двор.

К ним важно подошла женщина внушающей уважение комплекции и, уперев руки в бока, выжидательно застыла. Аливия стушевалась и затихла, прикинувшись ветошью в уголке, Володя тоже почувствовал себя неуютно, но тут же взял себя в руки. Похоже женщина знала, какое впечатление производит на окружающих и вовсю этим пользовалась. По какой-то причине они попали в ранг нежелательных клиентов, от которых хотели избавиться как можно скорее. Почему так, Володе не хотелось даже гадать – либо сочли не платежеспособными бродягами, либо разбойниками… Хотя какие разбойники с маленькой девочкой? Гадать не хотелось, но такое отношение ему тоже не нравилось. Вспомнив себя до встречи с Аливией, а также припомнив директора Базы и его знаменитый взгляд, он напустил на себя совершенное равнодушие и посмотрел как бы мимо женщины.

– Что у вас есть хорошего?

– У нас?! – женщина даже задохнулась от возмущения и ещё её, кажется, задело это безразличие пришлого, не привыкла к такому. – У нас всё самое лучшее в округе! А не нравится, так можете поискать где кормят лучше!

Володя даже не пошевелился на такое предложение, словно не слышал.

– В таком случае давайте, что там есть. Мясо какого-нибудь, сыр, девочке молока и хлеба… свежего. Еще яичницу из пяти яиц. Пока всё.

Сделав заказ, он отвернулся и стал изучать зал. Женщина едва не лопалась от злости, но и кричать не смела, видя мечи и доспех. Володя снова глянул на женщину, словно только сейчас заметив.

– Вам что-то от нас нужно?

– Надо бы заплатить…

– За что? – в голосе всё тоже равнодушие, пустой взгляд сквозь собеседника, который, Володя точно это знал, сильно нервировал людей.

– За заказ…

– За какой?

– Который вы сделали! – женщина с трудом сдерживала себя, но повышать голос по-прежнему не решалась.

– А где он?

– Да… вы… Господин, прежде чем мы принесём…

– Нет.

– Что нет? – оборванная на полуслове женщина растерялась.

Володя краем глаз заметил огромный интерес посетителей к их пикировке, видно не каждый решался бросить вызов жене хозяина трактира, тем более не решались спорить такие, с точки зрения местных, молокососы, пусть даже благородные и теперь явно готовились насладиться зрелищем.

– Нет, значит платить не буду пока не попробую того, что вы принесёте. Есть нечто жёсткое или тухлое я не собираюсь.

– Да что вы себе…

– Я жду заказ, – чтобы оставаться по-прежнему равнодушным ко всему и выдержать марку Володе пришлось призвать на помощь всё свое актерское мастерство. – Если я буду ждать слишком долго, я снижу плату.

Женщина замолчала, не зная, как реагировать, потом видно пришла к выводу, что спорить с клиентом не стоит.

– Сейчас принесу, но мне хотелось бы сначала убедиться в платежеспособности клиентов… У нас в долг не кормят.

Володя опять сделал вид, что не слышал последней фразы, прислонился к стенке и прикрыл глаза, словно собираясь спать. Женщина еще несколько секунд стояла рядом, потом развернулась и зашагала на кухню, при этом наградила одного мужичка, посмевшего хмыкнуть, таким взглядом, что тот подавился пивом и закашлялся.

Пока жена трактирщика была здесь, Аливия серой мышкой сидела рядом с рюкзаками, испуганно наблюдая за другом, которого, как ей казалось, она уже прекрасно изучила и тут перед неё вдруг предстал совершенно другой человек. От него веяло таким холодом, что даже в этот жаркий день девочка зябко поёжилась. Он всегда был добрым, спокойным, она привыкла к его чуть грустноватой улыбке, к его неторопливости в действиях и она с трудом представляла его в роли важного господина, даже имевшего свой собственный герб, а этим не каждый благородный мог похвастать. И вот сейчас девочка увидела его совсем-совсем другим человеком, человеком привыкшего повелевать, и ей стало страшно. Володя, словно почувствовал этот страх, вдруг глянул на неё, привычно улыбнулся и вдруг подмигнул. Девочка несмело улыбнулась в ответ, а потом облегченно вздохнула – перед ней сидел прежний надежный друг, к которому она привыкла, а тот господин ей совсем не понравился. Пусть себе прячется там, где был раньше.

В зале снова появилась прежняя женщина с огромным подносом, который она с грохотом, якобы случайным, опустила на стол. Аливия вздрогнула и на всякий случай даже чуть отодвинулась, но Володя даже глаза не приоткрыл. Когда же все тарелки оказались расставлены, он сел и оглядел стол, делая вид, что не замечает стоявшей рядом хозяйки. Та фыркнула и неторопливо удалилась. Володя тайком бросил взгляд ей вслед, но тут у него забурчало в животе, и он поспешно оглядел стол. Девочка тем временем достала из карманов рюкзаков свою вилку и вилку Володи со столовыми ножами.

– Ага, спасибо, Кнопка, – мальчик кивнул девочке и взял протянутые ему приборы. Не обращая внимания на заинтересованные взгляды посетителей трактира, они пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду. Володя икоса поглядывал на Аливию, довольный тем, с какой ловкостью она управлялась вилкой и ножом. Аккуратно придерживая вилочкой кусок мяса, она с какой-то непередаваемой грацией ножиком отрезала маленький кусок и тут же отправляла его в рот. Могло показаться, что она чуть ли не с рождения ела при помощи этих столовых приборов.

У их столика остановился какой-то мужчина в простой, но в тоже время добротной одежде и неуверенно переступил с ноги на ногу, видно не решаясь заговорить первым, и дожидаясь когда его заметят. Володя полностью проигнорировал его присутствие и продолжал неторопливо есть, а когда Аливия попыталась обратить на мужчину внимание, предостерегающе поднял нож и ткнул им в сторону её тарелки. Девочка намёк поняла и вернулась к еде, мальчик же так же молча махнул мужчине, предлагая сесть рядом. Тот облегченно вздохнул и сел на скамейку.

– Гос…

Мальчик предостерегающе поднял руку, а когда дожевал и проглотил кусок, опустил её.

– Я тоже не против поговорить, мы тут впервые в ваших местах, хотелось бы услышать новости, но разговаривать во время еды вредно. Хозяйка! – Володя вроде бы не сильно и повысил голос, но его услышали, однако вместо знакомой тетки пришел сам владелец таверны – невысокий лысоватый человек. Он торопливо подошел какой-то прыгающей походкой и выжидательно замер.

– Что-то хотите, господин?

– Какое у вас есть хорошее вино? Принесите бутылку.

– Самого лучшего?

– Самого, – подтвердил Володя и снова вернулся к еде.

Вино принесли быстро, поставив бутылку на стол, хозяин почтительно поклонился и удалился.

– Как звать? – Мальчик слегка повернул голову к сидящему рядом мужчине. Он видел, что человек не благородного сословия, а потому позволил себе некоторую вольность в обращении: в чужой монастырь со своим уставом не ходят, а он как-никак князь. Поведение ему ставили вполне профессионально и отрабатывали различные ситуации, в том числе и такие вот. Так ему даже не приходилось напрягаться, просто следовать заранее отработанным шаблонам поведения, самое трудное вначале достоверно сыграть роль, а потом уже и привыкнешь.

– Джером, милорд.

– Так вот Джером, во время еды никаких разговоров. – Он пододвинул к нему принесенную бутылку. – Угощайся пока.

Глаза мужчины радостно вспыхнули и повторно уговаривать себя не заставил. Не то, что бы Володя что-то имел против разговора во время еды – в случае необходимости он бы начал разговор где угодно и когда угодно. Однако сейчас он хотел немного присмотреться к окружающим людям, а во-вторых, угощая вином своего будущего собеседника он надеялся, что тот слегка расслабиться и можно будет получить более полную информацию, чем тот сказал бы будучи трезвым.

Джером тем временем уже открыл бутылку, но первому налил не себе, а молодому господину. Володя кивнул ему, придвинул кружку к себе, но даже не притронулся к ней, снова вернувшись к еде. Отрезав кусок яичницы, он перенёс его к себе на тарелку, а второй кусок, перегнувшись через стол, положил Аливии.

– Володь, я не хочу.

– Хотя бы немного поешь, – попросил он девочку. – Не одним же мясом питаться, надо бы еще что-нибудь к нему.

Девочка обреченно вздохнула и покосилась на яичницу, но спорить не стала.

Володя снова вернулся к еде, не забывая посматривать на присутствующих в зале, но старался делать это так, чтобы его интерес остался незамеченным окружающими. Те же явно завидовали своему товарищу, которому перепало такое счастье – лучшее вино в трактире. В этот момент многие завидовали своему более удачливому товарищу и досадовали, что это не они догадались подойти к столь необычным посетителям, но подойти сейчас уже не решались, справедливо полагая, что больше бесплатного угощения никому не будет. И ладно если просто не будет, а можно еще ведь и получить… по шее например.

Заметив, что гость наливает себе уже вторую кружку, Володя придвинул ему кусок сыра, опасаясь, что тот напьется и тогда никаких сведений от него получить станет просто невозможно.

Но вот еда закончилась и мальчик сытно откинулся к стене, Аливия уже давно сидела, прислонившись к рюкзакам.

– Ваше светлость…

– Как-как? – удивился Володя, даже его невозмутимость на миг дала трещину.

– Дык это… я ж господ сразу узнаю… сам долго служил у одного…

– Ладно-ладно, – махнул рукой мальчик. Дальше он решил не выяснять, а то разговор грозился закончится еще очень нескоро. – Так что вы хотели?

– Дык… вы ведь человек тут новый, это я сразу понял. Издалека, наверное.

– Вы правы, – Володя не видел причины спорить с очевидным. – Я иностранец и здесь проездом.

Мужчина поспешно поднялся, вытащил из-за пояса шапку и начал усиленно её мять.

– Скажите, господин, вам слуга не нужен?

– Слуга? – Первое желание было прогнать этого прохиндея, но он тут же взял себя в руки и задумался. Что, собственно, он знает об этом мире? Да ничего. Карта не заменит знаний местности, а короткие фильмы в деревне знаний обычаев и нравов. – А почему вы захотели стать моим слугой? – Володя уже более внимательно присмотрелся к мужчину, который оказался гораздо моложе, чем показалось ему при первом взгляде, лет двадцати шести – тридцати, крепкий, черные волосы, а вот одежда потрепана, сразу видно, что в последнее время он переживал не лучшие времена.

– Вы мне показались достойным господином… Увы, последний мой господин умер год назад, прервалась древняя династия, а наследникам я оказался не нужен и меня выгнали, ничего не заплатив…

Володя сочувственно покивал, но эта история не произвела на него впечатления.

– Однако я не могу нанять того, о ком ничего не знаю.

– Милорд! – человек едва на цыпочки даже не встал, чтобы выглядеть выше и важнее. – Вам стоит спросить обо мне в Горнии! Там обо мне каждая собака знает! Именно там жил мой старый господин, да удачно ему переродиться!

– Не уверен, что буду в этом вашем Горнии, чтобы это ни было. Но вы правы, слуга лишнем не будет, только вы сами должны понимать, что я иностранец, а значит здесь у меня нет ни дома, ни замка, потому ближайшее время нам придется много путешествовать, что будет дальше я и сам ещё плохо представляю. Вы уверены, что хотите принять такие условия?

– По правде говоря, милорд, у меня нет большого выбора. – Вдруг честно признал человек и вздохнул. Ну, по крайней мере, правдив. – Вы же мне показались достойным…

– Иными словами, вы хотите поскорее покинуть деревню, но сами отправиться в путь не можете – у вас нет денег.

Мужчина развел руками.

– Вы правильно поняли, милорд. А на дорогах сейчас очень неспокойно, особенно после всех поражений в войне…

– А что там с войной? Нам почти всю зиму пришлось проторчать в глуши – из-за снега мы не могли раньше выбраться.

– Да, в этом году зима была на редкость снежной, – согласился… наверное мой новый слуга. – Возможно, это только нас и спасало до сих пор…

Картина, нарисованная Джеромом выглядела удручающей: Эрих оказался весьма решительным человеком и не без таланта. Нарушив все обычаи, его армия вторглась через перевалы зимой, чего раньше никто не делал. Пока вести шли в столицу, он усел осадить несколько крепостей и городов, не готовых к обороне, и к тому времени как подошла локхерская армия, ему удалось уже создать крепкую базу и встретить врагов готовым к бою. Что там произошло, Джером знал плохо, только битва закончилась полным разгромом локхерцев, погиб командующий армией герцог Лодерский, после чего перед королем Эрихом оказался целых край, совершенно беззащитный, не имеющий никаких войск. Но тут, на счастье Локхера, повалил снег и закрыл перевалы, видно такие снегопады и правда были редкостью в этих местах, что Эрих на них никак не рассчитывал, вот и застрял в завоеванной местности – ни туда, ни обратно, да еще запасы продовольствия почти на нуле. Как понял Володя, завоеванная местность плодородными полями не отличалась и прокормить вместе с населением ещё и армию просто физически не способна. Когда же сошел снег, из столицы вышла еще одна армия на этот раз под командованием самого короля и пять дней назад эта армия так же оказалась разбита, о чем стало известно в деревне только сегодня. От спасающихся беженцев и дезертиров добиться подробностей было практически невозможно, но ход событий примерно представить можно было. Так же говорили что король погиб, другие слухи утверждали, что он жив и бежит в столицу, чтобы собрать новую армию. Володя скептически отнесся к первой новости, поскольку после такого разгрома она была вполне ожидаема, а потому верить ей можно было только после проверки. Впрочем, жив король или нет его не интересовало ни в малейшей степени. Главным было то, что перед Эрихом в настоящий момент не было никаких вооруженных сил и он мог наступать в любом направлении. Сам бы Володя на его месте не отвлекаясь ни на что двинулся бы к столице, но он не знал состояния родезийских войск, а потому вполне возможно, что после зимнего вынужденного голодания вести такое широкомасштабное наступление она просто не способна. А раз так, то вполне возможно, что для начала Эрих захочет пополнить провиант, а значит пойдет к югу – к портовым городам и самым плодородным землям. В захвате портов есть и еще один плюс – не придется зависеть в снабжении от перевалов, которые, как уверял Джером, даже сейчас всё еще не очень проходимы. А раз так, то эта деревня как раз находилась на пути родезийских войск.

Володя достал карту и под удивленном взглядом изучил местность. Жаль нельзя попросить показать место, где был бой – вряд ли Джером разбирается в карте, однако кое-какие привязки к местности сделать можно.

– На каком расстоянии отсюда была последняя битва? – поинтересовался он, не отрываясь от карты.

– У Берска, милорд. Это в неделе пути отсюда, если ехать неторопливо.

Неделю… пять дней шли новости о сражении… надо думать те, кто успел сюда добраться за пять дней ехали вовсе не неторопливо. Если родезцы повернули на юг, то они будут здесь дней через семь… Правда неизвестна средняя скорость движения местных армий, а потому будем исходить из того, что они смогут делать марши на уровне римских легионов. Фантастика, конечно, для средневекового мира, но лучше перестраховаться, а значит у них есть дней пять. Стоп! Дней пять до прихода основной армии, а разведчики могут появиться и раньше.

– Раз так, – Володя убрал карту, – задерживаться здесь мы не будем. Меньше всего мне хочется встречаться с голодной армией победительницей.

– Вы думаете, господин, они пойдут сюда? – испугался Джером.

– К сожалению, король Эрих не докладывает мне о своих планах, – серьезно ответил Володя, – а потому предполагаю, что может. Тем более задерживаться здесь по любому не входит в наши планы.

– Господин, так я могу считать себя нанятым? – несмело поинтересовался Джером.

– С испытательным сроком да.

– Простите, господин?

– Я нанимаю тебя на месяц. Если твоя служба меня удовлетворит, а тебя устрою я в качестве господина, тогда поговорим уже более серьезно. В течение этого месяца ты сможешь уйти от меня в любой момент, просто сказав об этом. Устраивает?

– Конечно, господин. Мне еще никогда не давали такой возможности.

– Возможно. Сколько тебе платил старый господин?

– Три кроны в неделю.

Три серебряные монеты, только местные, которые хуже его как по пробе, так и по весу. Володя попытался вспомнить, как они выглядели в тех редких случаях, когда ими расплачивались в трактире.

– Я буду в течение этого месяца платить одну крону в неделю. Дальнейшее жалование будет зависеть от того, насколько вы себя проявите. – Володя поднялся и бросил на стол серебряную монету. Хозяйка моментально оказалась рядом и монета исчезла словно по волшебству.

– Что-нибудь еще желаете, господин? – Как разительно изменились её манеры стоило увидеть деньги.

– Желает. Одну комнату на ночь.

– Это будет стоить…

– Мне кажется, вы забыли дать мне сдачу за еду…

У женщины на лице появилось такое выражение, словно она лимон сжевала.

– Я хотела сказать, что вместе с едой это будет стоить вам ровно одну крону.

– И завтраком утром.

– Но…

– Советую обратить внимание на вес той монеты, что я вам дал, а также её качество.

Женщина откуда-то достала эту монету и внимательно её рассмотрела со всех сторон, прикинула размер, вес, куснула, хотя что она собиралась определить этим так и осталось непонятным.

– И завтраком, – нехотя согласилась она. – Зорк! Проводи господина!

Навстречу Володе выскочил мальчишка и, показывая дорогу, стал подниматься по лестнице на второй этаж. Аливия поспешно выскочила из-за стола со своим рюкзаком и пристроилась за Володей, остальные вещи поднял новопринятый слуга.

Володя дождался, когда все вещи пристроят около большого сундука в углу и повернулся к Джерому.

– Жди меня на улице, я сейчас спущусь.

Тот слегка поклонился и вышел. Володя тотчас зарылся в свои вещи и достал оттуда браслет.

– Вот что, Кнопка, сейчас тут неспокойно, слишком много чужаков в деревне шастает из-за войны, потому незачем тебе со мной идти. Я постараюсь поскорее приобрести повозку и какую-нибудь лошадку, а ты пока сиди тут. Обещаешь никуда не уходить?

– Обещаю, – вздохнула Аливия, вспоминая, что в это время они на острове как раз приступали к очередной тренировке, потом мальчик рассказывал ей сказку… Конечно, с отцом ей очень-очень хочется увидеться… но как же ей хотелось вернуть те дни на острове в глухом лесу…

– Тогда вот, – Володя надел ей на руку браслет и застегнул, подгоняя ремешок по руке. – Если вдруг по какой-либо причине мы разлучимся нажми на нем вот на этот выступ. Видишь? Хорошо. Я тебя тогда обязательно найду, где бы ты ни была.

Володя проверил, как работает приемник и удовлетворенно кивнул.

– А что это такое? – заинтересовалась девочка, разглядывая новое украшение.

– Э-э… Это такой амулет у меня на родине. Помогает искать, если кто потеряется. Ни в коем случае не снимай его. Вот, – Володя достал книгу, – почитай пока. Конечно, она не совсем то, что нужно, но художественных книг я не взял… а тебе потренироваться в языке пойдет.

– Я буду ждать тебя.

Володя кивнул и вышел. Радиомаяк он взял с собой на всякий случай, понимая, что не сможет быть с Аливией все время рядом, а с ним всё-таки спокойнее. Вот и пригодился. Не то, чтобы он очень опасался, но береженного бог бережет. По этой причине и кольчугу снимать не стал и свой боевой посох с собой взял, и даже пистолеты проверил сразу же, как вышел из комнаты.

На улице он отыскал Джерома, который терпеливо ждал его у выхода.

– У кого здесь можно купить телегу и коня?

– Ну… – Джером задумался. – Хорошего коня здесь не купишь…

– Я не говорил про хорошего. Меня устроит любой, лишь бы способен был везти телегу.

Володе этот пункт казался самым простым в его планах, но всё оказалось далеко не так легко, как думалось. Во-первых, весной самая страда на полях и гужевой транспорт крестьянам нужен сами, летом они еще согласны были бы продать собственные телеги, что бы до осени за вырученные деньги либо купить новую, либо сделать самим, но сейчас… Во-вторых, хоть сюда еще и не докатился основной вал беженцев и дезертиров, но некоторые уже появились и всех свободных лошадей с телегами скупили первыми. Обойдя всю деревню, но так и не найдя тех, кто согласился бы им продать средство передвижения, Володя задумался. Без телеги сразу оказывался под вопросом пункт о закупке продовольствия в дорогу. Конечно, у них появился новый носильщик, но ведь и еды теперь нужно больше, а большой запас на себе не унесешь, тем более, когда требуется скорость передвижения.

– Можно попроситься в дорогу с теми, кто уже купил телегу, – предложил Джером. – На дорогах сейчас неспокойно, так что лишние мечи не помешают.

Конечно, лучше было бы получить собственное средство передвижения – от других не зависишь, но если это единственный способ уехать отсюда, видно придется воспользоваться им.

– Какой ближайший город здесь?

– Согрент. Он как раз на главной дороге находится. Или вам в другую сторону?

– Нам в ту сторону, где нет армии Эриха.

– Тогда в Согрент.

– Хорошо. Тогда я возвращаюсь в трактир, а ты постарайся отыскать попутчиков.

– Да, милорд.

Джером и сам не понимал, что заставило его подойти к этому еще мальчишке и попроситься к нему на службу. С момента смерти его прошло господина жизнь его не очень баловала, но и нельзя сказать, что он голодал, но что ж тогда? Сначала он не обратил внимания на двух детей, вошедших в трактир, где он уже привычно проводил время, высматривая те, кому нужна какая помощь, чтобы подзаработать. Если бы не мечи у пояса мальчишки, он бы вообще их не заметил, а так всё-таки присмотрелся внимательней. С девочкой ничего особенного – обычная девчонка лет девяти, одетая как служанка или даже рабыня, хотя не похоже, что с ней плохо обращаются, возможно, это обстоятельство и заставило Джерома решится. А вот мальчишка… Сперва Джером ошибся с возрастом, решив, что тому лет двенадцать, но встретившись с ним взглядом быстро понял ошибку, сообразив, что тот просто не очень высок и еще он сразу понял, что тот из благородных. Более того, наблюдая как развиваются события с Лондой, которой редко кому удавалось противостоять, он уверился в этом и даже решил, что этот мальчишка не просто из благородных, а из высшей знати, хотя он не Локхериц. Что он здесь делает и почему путешествует только с одной служанкой, да еще такой молодой, Джером благоразумно решил пока не выяснять. Может он беглец с родины? Мало ли. Хотя не заметно, что он кого-то опасается. И когда Лонда, окончательно сломленная, убралась на кухню он решился. Ну не согласится его нанять, так не убьёт же? А настоящая его жизнь надоела ему до ужаса! Постоянные унижения, перебивание случайными заработками… Сейчас весна, скоро начнут убирать хлеб с полей, значит работы будет много, только вот вся плата – еда, ни на какие деньги в деревне рассчитывать не приходится. Зато, надо признать, еды навалом. Только вот Джером, получив новости о последнем сражении, тоже пришел к кое-каким выводом и сообразил, что спокойная жизнь заканчивается.

Проведя в деревне уже много времени, он знал, кто какие покупки делал и к кому нужно подойти. Да и путешественники тоже были не против, что к ним присоединиться благородный господин с оружием и слугой. Договорившись о месте завтрашней встрече, он вернулся к трактиру и обнаружил тут господина, которые вроде спокойно стоял перед входом и оглядывался, однако какая-то настороженность в нем чувствовалась.

– Господин…

– Зовите меня… – Мальчик задумался, но тут вспомнил Гвоздя. – Вольдемар. Сэр Вольдемар.

– Сэр? – обращение было незнакомым… или это имя? Это только подтверждало, что он иностранец.

– Так обращаются у нас к знатным. Ты Аливию не встречал?

– Аливия, это девочка, которая была с вами?

– Да. Пропала… чертёнок! Ведь сказал же никуда не уходить! Ну где её искать?

– А… Простите, а она не могла сбежать?

Этот таинственный сэр Вольдемар посмотрел на него с таким удивлением, что Джером и сам понял, что сморозил какую-то жуткую глупость… правда непонятно какую именно.

– Если она вышла сама…

– В комнате все в порядке, вещи на месте. Нет только девочки.

– Тогда стоит поговорить с трактирщиком.

– Трактирщиком? – Володя нахмурился. – А он тут причем?

– Ну… господин, это только слухи, но говорят, что он похищает чужих рабов или слуг, а потом продает тем, кто готов заплатить. Выбирает тех, кто спешит или не может за себя постоять. Ну не будут же скандалить из-за раба?

– Рабов? Слуг? – Вольдемар нахмурился, потов, видно, до него дошло. Резко развернувшись на месте, он решительно вошел в трактир. Озадаченный Джером остался стоять у входа. Похоже, он ошибся, когда принял эту девочку за рабыню или служанку. И, похоже, в этом ошибся ещё кое-кто.

Володя прошел через зал и направился к кухне. Выскочивший ему навстречу слуга попытался встать у него на пути, но Володя настолько целеустремленно шагал вперед, изображая каток, что слуга, которому мальчик едва доставал макушкой до груди счёл за лучшее отойти с дороги. Показалась Лонда, заметив чужака, она всплеснула руками и решительно двинулась в его сторону.

– Да что вы себе… – Володя обогнул её и двинулся дальше, а женщина так и осталась стоять посреди коридора, раскрыв рот.

– Простите, – пробормотал Джером, огибая её с другой стороны и бросаясь следом за господином.

Вольдемар проскочил мим какой-то двери, но тут же затормозил и она в этот момент раскрылась и на пороге показался сам трактирщик, не вовремя вышедший на шум посмотреть что случилось. Мальчик одним своим напором, даже не дотрагиваясь до оружия внёс трактирщика обратно. Тот в ужасе сел на кровать и сжался, но тут разглядел кто перед ним стоит и разозлился на хама-гостя и на свой страх. Однако гость ничуть не встревоженный слугами трактирщика за спиной, замер перед Роком.

– Где Аливия?

– Какая Аливия… господин?

– Девочка, которая была со мной.

– Да откуда же я знаю? – искренне удивился трактирщик. Так искреннее, что Володя ему не поверил. – Я не слежу за вашими слугами.

Тут раздался какой-то странный шум, напоминающий попискивание мыши. Этот сумасшедший благородный на миг замер, потом сунул руку под накидку и извлек непонятный предмет. Довольно кивнул и убрал его обратно, после чего снова развернулся к трактирщику.

– Если окажется, что к её исчезновению причастен ты… – Тут он замер, нахмурился. А потом не закончив фразу развернулся и вышел. Слуги поспешно убрались с его дороги. – Джером, за мной.

Испуганный трактирщик Рок остался сидеть на кровати, вытирая пот со лба. Иногда ему грозили, но он знал, когда на угрозы можно не обращать внимания, а когда лучше затаиться. В этот раз вроде бы никаких угроз не было, но почему же тогда его сейчас бьет озноб?

Володя ворвался в комнату и вытряхнул содержимое своего рюкзака прямо на кровать, быстро собрал все гранаты и сложил их в сумку, которую повесил через плечо под накидку, достал еще один радиомаяк, включил его и сунул на дно рюкзака, после чего снова сложил все вещи на место. Бросил рюкзак вошедшему Джерому, а сам взял вещи девочки.

– За мной!

Нигде не задерживаясь, он спустился по лестнице и под любопытными взглядами людей направился к выходу, но тут дорогу ему заступил какой-то здоровенный детина, не обезображенный признаками интеллекта.

– Никто не может обижать хозяина!- прогудел он. – Ты должен извиниться.

Володя чуть скосил глаза на дверь кухни, где довольная стояла Лонда и наблюдала за происходящим. Из-за её плеча выглядывал её муж.

– Плохо, господин, – зашептал за спиной Джером. – Если вы его убьете, на нас бросятся все. Даже не посмотрят, что вы благородный. Скажут потом, что защищались.

Мальчик, не отвечая, постарался обогнуть тушу, но тот с неожиданным проворством обернулся и положил свою лапищу ему на плечо. Что произошло дальше не понял никто… этот странный господин просто положил свою ладонь поверх ладони детины, начал оборачиваться, а его противник вдруг чуть охнул и потянулся за ним, но тут же попытался сохранить равновесие и со всей силы дернул руку на себя, чем сделал только хуже, мальчик тут же шагнул навстречу, при этом кисть детины оказалась вывернута под каким-то неестественным углом и сразу было понятно, что любая попытка освободиться причинит ему только боль. Похоже только детина этого не понимал и взревев, он рванулся вперед, в надежде стереть этого странного противника в порошок. Володя чуть посторонился, пропуская противника мимо себя и снова крутанул кисть, отправляя соперника в круговое движение вокруг себя. Тот ревел быком, сбивая по дороге столы и скамейки, но остановиться просто не мог, настолько большую скорость развил. Володя вдруг замер и выставил руку, на которую детина налетел, его ноги продолжали бег, а тело и голова замерла на месте, на мгновение он словно завис в воздухе, а потом рухнул на неудачно подвернувшуюся скамейку и тут же взвыл, баюкая вывернутую кисть. В полнейшей тишине Володя обошел тело и двинулся к выходу, но проходя мимо ошеломленных хозяев чуть сбавил шаг.

– Я вернусь, если окажется, что вы причастны к исчезновению моей сестры.

– Сестры?! – охнул трактирщик и сполз по стене. В общем, всё ясно, если бы Володя не боялся упустить похитителей, он бы обязательно задержался, но сейчас важнее Аливия, а тут можно и потом разобраться. Следом выскочил и ошеломленный Джером. Никогда бы не подумал, что та девочка сестра…

– Сестра? – прошептал он, но Вольдемар услышал.

– Не родная, – отозвался он не оборачиваясь. – Её мать погибла на моих глазах и просила побеспокоиться о ней… Но она действительно чем-то напоминает мою сестру.

Володя достал радиоприемник и сверился с направлением, после чего уверенно зашагал по дороге. Джером счел за лучшее сейчас не приставать с вопросами.

– Она там, – уверенно заявил Вольдемар, изучая замок.

Джером промолчал. А что тут говорить? Не предлагать же идти на штурм вдвоем. Или есть какие ещё варианты?

– Может, подождём, когда она из замка выйдет? – всё-таки предложил слуга, опасаясь самого худшего.

– А если она месяц не выйдет?

– А может пойдём отсюда? – хотел сказать Джером, но глянул на спину своего господина и не осмелился. Почему-то показалось, что такое он точно не одобрил бы. Потом вспомнил вышибалу из трактира, благодаря которому Року и удавалось предотвращать трактирные драки, и то, с какой легкостью разделался с ним этот… кто? Раз так легко справился, значит действительно благородный, только ведь без оружия с Шогом не каждый бывалый солдат справится.

Вольдемар сбросил рюкзак.

– Жди здесь.

– Э-э-э… – Джером недоуменно глянул на рюкзак у ног, потом на спину уходящего господина. – А долго?

Вольдемар остановился и обернулся.

– До вечера. Вечером возвращайся в трактир. Я тебя там найду.

Чтобы выработать план много времени Володе не понадобилось, гораздо больше его ушло на то, чтобы вспомнить план этого замка. К сожалению полностью узнать его с помощью микрокамер было просто нереально, но основные пункты знал. Раньше в замке было не больше шести человек, из которого только двое солдаты, сейчас… А кто его знает. Судя по слухам, в замок недавно вернулся хозяин и сколько он привел с собой слуг и солдат никто точно не знал, но вряд ли очень много, иначе зачем они таким образом решили пополнить штата прислуги? Да еще совсем ребенка взяли. Впрочем, если верить историческим книгам в этом возрасте дети считались уже вполне работоспособными, а значит найдется дело и Аливии. Володя нахмурился и закусил губу, успокаивая гнев – он сейчас не самый лучший советник. Убедившись, что гнев остыл, он подошел к воротам и уверенно застучал в них посохом.

В дверце открылось небольшое окошко.

– И кито там? – продребезжал старческий голос.

Хм… Если на ворота ставят таких, тогда понятно, почему так спешно набирают прислугу. Конечно, солдат там может быть больше, но…

– Князь Старинов к благородному рыцарю.

Оставалось надеяться, что здесь, как и в средневековье на Земле любой дворянин мог напроситься в гости в замок к совершенно незнакомому рыцарю и его там обязаны были принять. Кто ведь знает, возможно, тебе самому потом понадобиться помощь в далеком странствии. Володя внимательно изучили, потом раздался грохот цепей и вскоре в воротах открылась калитка. Володя ожидал удивления тем, что он входит пешим, но старик если и удивился, ничем его не показал – отвернулся, закрыл калитку и зашаркал по дороге.

– Прошу вас, милорд.

Володя вышел из-под арки ворот и понял причину равнодушия старика: на дворе сидели несколько солдат в повязках у кого на руке, у кого была перебинтована голова. Судя по всему, хозяин выбрался к себе домой прямо из боя и вернулся сюда очень недавно. Возможно, эти вот солдаты и принесли весть о разгроме. Солдаты проводили гостя равнодушными взглядами и вернулись к своим делам. Володя чуть косил глазами, высматривая и запоминая расположение каждого солдата. Ага, а вон там казармы… проходя мимо, мальчик заглянул в открытую дверь, все, что удалось разглядеть в тусклом свете – несколько тяжело раненных, за которыми ухаживали женщины. Ага, кажется, там боеспособных солдат нет, на улице их человек шесть, еще троих он видел на воротах, еще двоих встретил в коридоре, по которому его вели.

Старик жестом попросил задержаться мальчика, а сам заглянул в одну из дверей.

– Его светлость князь Старинов, – объявил он.

Хм… даже ни тени удивления от необычного титула или имени. Во выдержка у человека! Или в его возрасте ему просто пофиг на всё?

– Так пропускай! – раздался бодрый молодой голос из двери.

Старик посторонился и Володя вошел в просторный зал, оказавшийся трапезной. Рыцарь оказался вполне еще молодым человеком лет двадцати-двадцати двух, высокий, статный, мечта девушек, как окрестил бы его Гвоздь… Теперь понятно, что он имел в виду, когда так говорил о людях. Роскошные черные локоны, даже шрам на щеке ничуть не портил его красоту, а только добавлял мужества. Рука на перевязи, но рана судя по всему легкая, поскольку когда нужно, он орудовал раненной рукой ничуть не хуже здоровой. Вот и сейчас он насадил ею кусок мяса на нож, но когда гость вошел, отложил его и поднялся. Видно было, что после представления он ожидал увидеть несколько другую личность… солиднее, наверное. Но выражать недоумения не стал.

– Вы тоже из-под этого проклятого Берска? – вполне доброжелательно поинтересовался он. – Вот дело было…

– Нет, – покачал головой Володя. – Я только сегодня приехал сюда. Я иностранец, как вы могли уже понять.

– Не родезиц?

– Нет. Моя страна расположена очень далеко отсюда. Вольдемар. Князь Вольдемар Старинов.

– Очень приятно. Рыцарь короны Конрон Пентарский. Да что мы стоим, прошу вас, князь, присаживайтесь, угощайтесь, вы ведь наверняка голодны.

Володя за стол сел, но к еде притрагиваться не стал, а на подбежавшего слугу, который налил ему вина, даже не посмотрел. Конрон же всецело отдался еде, видно очень голодный был, даже не спрашивал ни о чем. Однако долго не замечать того, что его гость не ест он не мог и недоуменно глянул на него.

– В чем дело князь? Не нравится еда?

– Почему же? Пахнет аппетитно. Но у меня на родине есть обычай не есть в доме, в котором возможно придется проливать кровь. Принимать пищу позволено только у друзей.

Рыцарь нахмурился. Отложил мясо.

– Вы считаете себя в доме врага? Не помню, чтобы как-то оскорблял вас. Да вы и сами говорили, что иностранец…

– Ваши люди похитили девочку, за которую я отвечаю. Я хочу получить её обратно.

– Девочку?! – Конрон нахмурился. Потом решительно поднялся и пересел в другое кресло у окна. – Может быть вы объясните подробнее? Признаться, я ничего не понял.

Володя сжато рассказал о том, как прибыли в деревню и что было дальше.

– Хм… – Конрон побарабанил пальцами по подлокотникам. – Она ведь вам не сестра?

– Я попал в ваше королевство не в самое удачное время, и мне пришлось зимовать в лесу. К счастью я нашел старый домик, где и жил. Во время охоты случайно наткнулся на женщину с ребенком. На их караван напали разбойники и только им удалось убежать, но в лесу на них напали волки. Мать защитила ребенка, но сама умерла. Перед смертью она попросила меня позаботиться о дочери и отвести её к отцу. Я обещал.

– Ах вот оно что. Клятва благородного священна, тем более данная умирающему. Я понимаю ваше состояние… но вы уверены, что она здесь?

– Да… есть свидетели.

Конрон чуть привстал и гаркнул:

– Сигиз!!!

На зов господина явился мужчина лет сорок пяти в свободной нарядной одежде, которого Володя узнал сразу, хотя и не подал виду – именно он был главным в замке всё то время, пока здесь не было господина.

– Что случилось, Конрон?

Ага, похоже, этот Сигиз еще в колыбели нянчил рыцаря короны, оттого и такое вольное обращение, которое вряд ли кому другому сошло бы с рук.

– Скажи, сегодня из деревни приводили новых слуг?

Управляющий вопросу явно удивился.

– Да. Я сегодня посылал человека за людьми для работы на кухне. Людей кормить надо, а пока вас не было много там не нужно было.

– А была ли там девочка лет девяти?

– Я еще не смотрел новых слуг, господин, но вполне может быть – повар просил взять кого-нибудь для мелкий поручений. Я отдал распоряжение приобрести какого-нибудь ребенка из рабов или должников.

Володя начал привставать, но опомнился и взял себя в руки.

– Позовите того, кого вы отправляли за слугами.

Сигиз коротко поклонился и вышел. Долго ждать не пришлось и вскоре он вернулся с солдатом.

– Тир Конрон! – вытянулся он перед рыцарем.

– Ты покупал сегодня девочку лет девяти?

– Так точно, тир. У трактирщика. Я сразу туда и пришел – в трактире ведь всегда разный народ ошивается. Спросил у него, тот и предложил эту девочку. Сказал, что она сирота, которую он приютил, и что кормить её у него не хватит припасов. Девочка мне понравилась – сильная, здоровая. Я заплатил за нее пять крон – мне позволено было тратить не больше десяти крон на покупку. Только…

– Что? – Конрон нахмурился.

– Дык это… наказали её. В темнице сейчас сидит… я хотел господину Сигизу доложить, и узнать, что делать, только не нашел.

– В темнице?

– Ну да… она умудрилась сломать руку Донгу.

– Что? Ты хочешь сказать, что эта девочка сломала руку одному из моих солдат?

– Ну да. Сам бы не видел, никогда не поверил. Она еще у трактира сопротивлялась, ну так у меня разговор короткий – сунул в мешок и привез в нем.

Володя опять начал вставать, но на этот раз его остановил просящий взгляд рыцаря. Судя по всему эта немая просьба дорого ему далась и не прислушаться к ней мальчик просто не мог. В конце концов, что сердиться на солдата? Он всего лишь свой долг выполнял в меру своего разумения. По-настоящему сердиться стоило на трактирщика.

– Продолжай, – кивнул он солдату.

– Ну так что? Привез, сдал с рук на руку. Всех слуг выстроили во дворе, вытряхнули из мешка девчонку, ну она и бросилась на нас. Донг схватил её, так она как-то вывернулась, ну Донг и рухнул на землю. Лежит и стонет, за кисть держится… врач-то наш под Берском остался, один коновал и есть… сказал перелом. Ну мы-то девчонку схватили и в подвал запихали, чтобы значит господину Сигизу все доложить, пусть разбирается.

Конрон посмотрел на Вольдемара, но тот сидел с совершенно равнодушным видом, однако отчего-то от этого равнодушия становилось как-то неуютно.

– Вот что, давай-ка вниз и веди эту девчонку сюда. Очень уж мне хочется посмотреть на того, кто умудрился сломать руку моему солдату.

Когда солдат ушел, Конрон подошел к Володе.

– Милорд, я прошу прощения… Я не знаю, как…

Володя тоже встал.

– Не надо извиняться, тир,- он скопировал обращение солдата и, судя по всему, сделал правильно. – Вашей вины тут нет. Ни вы, ни ваш солдат не могли знать, что трактирщик обманывает вас.

– Сигиз, – обернулся Конрон. – Из-за этого трактирщика я оказался в очень нехорошем положении перед моим гостем и князем.

– Я сейчас распоряжусь, тир. – На этот раз в голосе сюзерена прозвучал отчетливый приказ и ни о какой фамильярности речи идти не могло.

– Забудьте об этом типе, – хлопнул Володю по плечу Конрон. – И я ещё раз прошу у вас прощение за это недоразумение. Сейчас вашу…

– А ну пусти меня, ты… дубина железнобокая!!! – раздался возмущенный детский голос из-за двери. – Я и тиру еще скажу!!! Вот погоди, придет Володя, он вам тут еще покажет!!!

Володя вдруг почувствовал как губы против его воли растягиваются в улыбку. Конрон недоуменно прислушался, потом обернулся к мальчику. Увидел его улыбку, рассмеялся.

– Боевая девочка. Теперь верю, что он могла сломать руку.

– Вот, ваша милость, – пропыхтел солдата, втаскивая в комнату растрепанную девочку, сердито сверкавшую глазами, однако мокрые дорожки на щеках говорили, что совсем недавно она плакала. – Это не ребенок, а злой дух какой-то!

– Сам такой! – огрызнулась девочка.

– Кнопка, это что за манеры?

– Ой… – девочка обернулась и заметила смеющегося мальчика. – Володя… – Она вдруг заревела в голос и бросилась к нему, повиснув на шее. – Володенька… – ревела она. – А этот злой трактирщик говорил, что это ты ему меня продал, а я не верила!!! Я знала, что ты придешь за мной!! Я так ждала… так ждала тебя!

– Ну-ну… Ленка. Ну не плачь, Леночка.

– Опять ты меня этим именем называешь, – пихнула его в бок девочка.

– Ой, прости, случайно получилось, – смутился Володя.

– Ага! Вечно мое имя забываешь, – пропищала Аливия, еще крепче обвивая руками его шею.

– Ну прости.

– Я рад, что все так хорошо закончилось, – вмешался Конрон, когда радость немного улеглась, а Володя успел вытереть лицо девочки платком. – Теперь, князь, вы примите мое предложение пообедать?

– С радостью, тир Конрон. Я тоже рад, что недоразумение разрешилось.

– Ну а тебя, красавица, как звать?

Девочка покраснела, а потом присела в неумелом реверансе.

– Аливия Рикерт Тронхейм, тир.

– Постой, Тронхейм? – Конрон нахмурился. – Ты не знаешь Рихарда Тронхейма, купца первого ранга?

– Это мой отец, тир.

– Вот как? Просто поразительно. Я ведь встречался с ним – он занимался поставками продовольствия для войска его величества. Просто удивительно. Он ведь считал, что ты погибла в пропавшем караване.

– Вы видели папу? А где он сейчас? Скажите?

Конрон пожал плечами.

– Увы, сказать ничего не могу. Я видел его последний раз в столице, где собирались войска. Но как только контракт был выполнен – он уехал. Наверное, в Тортон.

– Да-да! Мама говорила, что нам туда надо!

– Что ж, – подвёл итог Володя, – значит едем в Тортон… где бы он ни находился.

– А вы не знаете? Ах да, вы же впервые у нас в стране. Я попрошу Сигиза объяснить вам дорогу. Я бы сам вас проводил, но увы, сейчас война и я должен быть с моим королем.

– Он не погиб, как говорят в деревне?

– Слава богам, нет. Я сам видел, как он уходил с отрядом телохранителей. Надеюсь, им все-таки удалось оторваться от погони. Мне с моим отрядом тоже пришлось несладко… да вы и сами видели. Почти все ранены. Я и в замок заехал только для того, чтобы дать отдых людям и набрать новый отряд и сразу в столицу. Сейчас каждый солдат у его величества на счету.

Конрон усадил Володю рядом собой справа, что, как понял мальчик, здесь считалось очень почетным. Аливия села рядом с Володей с другой стороны и то, как она накинулась на еду, показывало насколько она проголодалась. Володя одернул её и покачал головой, девочка виновато потупилась и стала есть аккуратней, хотя без вилки это было непривычно. Володя хлопнул себя по лбу.

– Тир Конрон, совсем из головы вылетело. У замка дожидается мой слуга, вы не могли отправить кого-нибудь за ним?

– Конечно, князь.

Отдав распоряжение, он вернулся к столу.

– Так что там у вас случилось в этой битве? – рискнул задать мучавший его вопрос Володя.

Конрон нахмурился. Видно эти воспоминания не доставляли ему никакого удовольствия, однако и скрывать ничего не стал. Сам он в командовании не состоял, потому мог говорить только о том, что видел сам, но картина получалась безрадостной.

– А ваш король горяч, – неодобрительно заметил Володя, слушая рассказ. – Сразу в бой рванули?

– Не горяч. Просто молод еще. Недавно только исполнилось семнадцать.

– Ну так должен же был быть кто-то, кто остудил бы его горячность. Неужели не нашлось толкового полководца?

– Был герцог Лодерийский, воспитатель короля, но он погиб в зимней битве. Его величество только герцога и слушал.

Составив картину трагедии Володя быстро потерял к ней интерес и слушал уже только из вежливости, понимая, что тиру необходимо высказаться. Не перед солдатами же ему объясняться?

– А вы, красавица, – наконец отвлекся от битвы Конрон, когда заметил, что Аливия уже поела, – говорят отличились. Как вы сумели сломать руку моему солдату?

Девочка смутилась и покраснела.

– А он сам меня схватил! – пискнула она. – А я не хотела-а-а. Это само… как-то получилось так.

– Вы не могли бы позвать этого Донга? – поинтересовался Володя. – Мне кажется, что ваш коновал не совсем прав. Я примерно догадываюсь, что случилось и думаю, Аливия не могла сломать ему руку. У неё просто силёнок на такое не хватит.

– Да? – Конрон с сомнением глянул на девочку. – Я бы сказал, что и просто вывихнуть руку у нее сил не хватило бы.

Тем не менее, солдата он распорядился позвать. Тот явился слегка бледный с неумело наложенной тугой повязкой на кисти. Володя подозвал его и осторожно пощупал кисть, нахмурился. Достал нож и одним движением вспорол повязки и, глядя на посиневшую кисть, покачал головой.

– Какой идиот так туго затянул повязку? Так же и без руки можно остаться.

Солдат слегка побледнел.

– Он сказал, что так надо при переломе… – пробормотал он.

– Переломе? – Володя быстро ощупал кисть, пробежал по запястью пальцами. Солдат охнул и закусил губу. – Здесь больше всего болит? – мальчик слегка надавил пальцем. Солдат опять охнул и кивнул. – Я так и думал. Нет, это не перелом, а обычный вывих. А вот тот, кто вам накладывал повязку, едва не лишил вас руки. Еще часа два и кисть начала бы отмирать из-за отсутствия притока крови.

– Да как же эта пигалица сумела такое сделать? – охнул солдат.

– Ну справедливости ради надо сказать, что это не она сделала.

– Но как же…

– Вы подошли к ней и схватили её так… – Володя встал и изобразил на солдате, как он действовал. – Я прав?

– Да милорд, – слегка удивился он.

– А девочка схватила вашу кисть вот так, и потянула на себя. Вас это возмутило и вы очень сильно дернулись назад, но сопротивления не почувствовали, вас даже подтолкнули в этом направлении вот так…

Солдат выглядел озадаченным, но кивнул.

– Все верно, так и было милорд.

– И чтобы удержаться, вы снова рванули вперед, а девочка повела вас вот так, держа вашу кисть вот таким образом, и малейшая попытка её вырвать причиняла вам боль. Поскольку удержаться на ногах вы не могли, вам пришлось двигаться только туда, куда вас вели, но вы намного тяжелее девочки, а потому она вынуждена была слегка сдвинуться, чтобы пропустить вас мимо, а не бросить, как сделала бы с ровесником, при этом продолжая удерживать кисть. Вам же показалось настолько обидным быть уроненным какой-то девчонкой, что вместо того, чтобы послушно упасть, вы рванулись в сторону, но мышцы в этом месте, – Володя нажал на точку на запястье солдата и тот сморщился от боли, – слабы. За счет своей силы и массы вырвать руку вам удалось, но ценой серьезного вывиха.

– То есть что… получается, это я сам себе руку вывернул? – озадачился солдат.

– Получается так, – согласился с ним Володя. – Если бы вы продолжали идти туда, куда вела вас девочка, всё ограничилось бы простым падением. Обидно, но не более. – Он повернулся к девочке. – Я тебе ведь уже говорил, что противника надо чувствовать. Чув-ство-вать! – по слогам повторил он. – И контролировать. Ты должна была понять, что противник будет сопротивляться твоему движению и направить его в другую сторону. Или ты специально хотела вывихнуть ему кисть?

– Не хотела я! – возмутилась Аливия и всхлипнула. – Я перепугалась сильно, а этот… он так сильно дернулся, что я не успела ничего сделать!

– Я и говорю, что ты не контролировала противника. Завтра с утра займемся с тобой отработкой этого приема, а то так еще кого покалечишь.

– Ну я же не специально-о, – девочка опять захлюпала носом.

Озадаченные Конрон и Донг переводили взгляды с Володи на девочку и обратно.

– Подожди, – потряс головой Конрон. – Ты хочешь сказать, что всё вот это получилось у неё не случайно? Что это какие-то боевые приёмы?

– Не боевые, а просто приемы для самозащиты. В бою от них как раз не очень много толку. А вот для девушек и слабых людей они вполне годятся. Как вы видите, даже слабая девочка может справиться с опытным солдатом. – Володя покосился на кисть рядового и удовлетворенно кивнул – она уже начала розоветь. – К счастью этот ваш коновал не успел наделать бед. Давай руку.

Озадаченный солдат протянул руку. Мальчик слегка сжал кисть, нащупал больную точку, а потом резко дернул и крутанул кисть. Донг взвыл, а Конрон вскочил.

– Поосторожнее князь! Я не хочу лишиться солдата.

– Да? А разве у него где-то что-то болит?

Солдат на мгновение замер, потом озадаченно глянул на свою руку, осторожно покрутил кистью. Убедившись, что больше ничего не болит, он закрутил рукой уже более уверенно.

– Милорд! – взвыл он, рухнув на колени. – Спасибо, милорд.

Володя отмахнулся от благодарностей и поспешно вернулся за стол.

– Всё-всё. Вы же пострадали от моей сестрёнки, должен же был я помочь вам.

Надувшаяся Аливия скрестила руки на груди.

– Всё равно он первый начал, – тихонько пробурчала она.

Конрон оказался гостеприимным хозяином и когда недоразумение разрешилось, он, кажется, даже обрадовался и принимал гостей весьма радушно, даже Джерома велел накормить и тот, довольный, поглощал огромные куски мяса, запивая его вином из кувшина. Володю же больше интересовала не еда, а обстановка в королевстве, о чем и выспрашивал у рыцаря.

– Да, ты прав, мы тоже получили подтверждение, что Эрих платит разному сброду, чтобы тот хозяйничал на дорогах, но сейчас у королевства просто нет сил заниматься еще и разбойниками.

– Значит, с этой братией мы можем встретиться, – вздохнул мальчик.

– Я удивлюсь, если не встретитесь. На вашем месте, я бы присоединился к какому-нибудь каравану.

– Да караваны как раз и подвергаются больше всего опасности, – Володя кивнул на Аливию. – Да и много народа завсегда привлекают больше внимания.

– Ну смотри. А с телегой я вам помогу, у нас как раз лишних много. Одну отдам, вместе с лошадью.

– Лошади у вас разве тоже лишние?

Конрон замялся, а потом махнул рукой.

– Одна всё равно погоды не сделает. Да и не самую лучшую я вам отдам, уж извини.

– Лишь бы ехала, – согласился Володя. – Сколько я вам должен?

– Князь?! – возмутился тир. – За кого вы меня принимаете? Мы же с вами не купцы какие, чтобы торговаться в таких вещах. Я же от чистого сердца предлагаю.

– Я ничуть не сомневался, – поспешно заметил мальчик. – Но вы же сами говорите, что готовитесь к походу, значит вам и лошади и телеги нужны…

– Да у меня телег больше, чем лошадей! Не солдатам же в них впрягаться? Нет-нет, ни о каких деньгах я даже слушать не буду.

Спор разгорелся по новой. Володя ни в какую не хотел брать лошадь и телегу даром, а Конрон не соглашался на плату.

– Хорошо, – сдался Володя. – Но вклад на войну вы можете принять?

– Вклад? – удивился Конрон.

– Да. Я даю вам деньги, а вы употребляете их на защиту королевства и короля. Солдата там лишнего нанимаете, или подпруги для коней.

Рыцарь задумался, потом медленно кивнул.

– Так я согласен. Это даже благородно…

Легче, чем отнять конфетку у младенца, мысленно решил Володя и достал кошелек.

Ночевали они здесь же в замке, Конрон и слышать не хотел, чтобы отпустить гостей и выделил им комнаты, но ночью Аливия прямо в ночной сорочке перебралась к Володе.

– Мне страшно, – призналась она. – Этот замок такой огромный…

– Ох ты, горе луковое.

– Какое-какое горе? – заинтересовалась девочка.

– Луковое, только не спрашивай, что это значит, сам не знаю. – Володя перенес ее постель (которую еще вечером предварительно обсыпал средством против различной кровососущей живности) и постелил ей на кровати, а сам устроился на полу, набросав одеяла.

– Володь…

– Спи, Кнопка. Обещаю завтра гонять тебя так, чтобы семь потов сошло. А то что-то энергии у тебя лишней много образовалась. Вот зачем из комнаты вышла? Не там же тебя схватили?

– Нет, – после небольшой паузы призналась Аливия. – Но там так скучно…

– Вот я и говорю, энергии много. Вот была бы у нас тренировка, так и не подумала бы куда выходить, а спала бы без задних ног. Но эту свою ошибку я исправлю.

Аливия тихонько захихикала из-под одеяла.

– А ты смешной.

Володя тихонько зарычал.

– Спать, Кнопка! Иначе буду страшным! – Надо же, придумала тоже… смешной. Мда… На Базе он для всех был молчаливый, серьезный, мрачный… но никогда и не для кого он не был смешным.

– Кнопка, считай, что ты меня очень обидела и я завтра тебя ждёт тяжелый день. А теперь СПАТЬ!

Аливия опять тихонько засмеялась, а потом всё-таки угомонилась. Володя прислушался к её дыханию, убедившись, что на этот раз она действительно успокоилась, перевернулся на другой бок и заснул сам.

Утром, как и обещал, он растолкал девочку и несмотря на её просьбы и погнал во двор. В коридоре отловив первого попавшегося обалдевшего солдата, заставил проводить их до колодца, где устроил водные процедуры. Тихонько повизгивая от холода Аливия пританцовывала босиком на земле, пока мальчик усиленно растирал её.

– А теперь переодевайся для тренировки. Бегом!

Пока девочка бегала одеваться в тренировочный костюм, Володя нашел подходящую площадь просторную и скрытую от посторонних глаз – как раз что надо. Встретив девочку, он провел её на выбранное место.

– Ну что? Готова? Тогда давай для начала разминку…

– Отыскавший их через два часа Конрон долго стоял в сторонке, наблюдая, как Аливия отрабатывала освобождение от захватов, потом как она нападала, защищалась. Её волосы давно уже выбились из-под повязки и слиплись от пота, но девочка только упрямо трясла головой и снова бросалась в бой, который заканчивался одинаково.

– Да не кидайся ты как баран на ворота! – рявкнул Володя. – Ты же всё-таки поумнее его. Или нет?

Девочка закусила губу, но на этот раз действовала осторожнее.

– Уже лучше. Ладно, всё. Сейчас ещё немного позанимайся и в комнату переодеваться.

– Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил, что это не для битвы. Больше походит на танцы какие-то странные. Но зачем?

– Что зачем? – Володя старательно вытерся и зашагал рядом с рыцарем.

– Зачем ты её этому учишь? Всё-таки не женское это дело.

– Я бы мог по этому поводу поспорить, но не буду. Я только хочу, чтобы она добралась до дома, даже если со мной что случится. К тому же её действительно нравится этим заниматься.

– Дело твое. – Ясно было, что Володя Конрона не убедил, но ничуть этим не огорчился.

Сборы много времени не заняли, тем более и собирать было особо нечего: рюкзаки не разбирали, только одеяла Володя доставал, подготовить телегу Конрон распорядился еще вчера, а лошадку в нее впряли аккурат после завтрака. Володя наблюдал за процессом с крыльца, как слуги подвели пегую пофигисткого вида лошадку, меланхолично пережевывающую кусок сена, которое, судя по всему, начала жевать еще в конюшне и стали впрягать. Еще двое складывали на саму телегу свежее сено. Для чего последнее действия Володя не понял – они могли бы и одеяла постелить.

Конрон с отрядом собирались тоже, но они хотели выехать несколько похоже – после обеда, раненые оставались в замке, а новонабранные солдаты должны были присоединиться позже.

– Думаешь, Эрих пойдет сюда? – поинтересовался Конрон, когда мальчик поделился с ним своими размышлениями.

– Что бы что-то говорить, надо знать состояние войск родезцев. Как они зимовали, сколько у них продовольствия, какие силы… У вас там что слышно было?

Конрон пожал плечами.

– Не знаю. В бою они как звери были, а сколько их…

– Не понял? – Володя замер, но тут же очнулся и закинул на телегу рюкзак и несколько кусков вяленого мяса, которым поделился Конрон, деньги за него он на этот раз брать категорически отказался и никакие хитрости не помогли. – Враг на вашей территории, разведчикам действовать не трудно… вы что, о них вообще ничего не знаете?

– Почему? Командование наверняка знает.

Мальчик покачал головой, но делиться своими выводами не стал. В конце концов, это не его дело.

Лошадка, неторопливо передвигая ногами, выехала за ворота и направилась по дороге. Джереми, сидевшему за вожжами понадобились все его кучерские и лингвистические способности, чтобы направить её в нужную сторону. Поскольку язык Володя учил с помощью Аливии, в чей лексикон не входили многие слова, которые изрекал сейчас его слуга, он мало что понял, но догадался о их примерном смысле.

– А ну цыц! При девочке не ругаться!

– А мне интересно, – тут же встряла Аливия, высовывая нос из сена.

– И ты молчи, а то и тебе по шее дам.

Девочка пискнула и зарылась в сено поглубже – типа спряталась. Мальчик усмехнулся и лег рядом, заложив руки за голову и стал разглядывать небо, но уже через несколько десятков метров понял смысл такого щедрого количества сена, которого насыпали на телегу. Так же оценил прелесть полного отсутствия рессор, но додумать эту мудрую мысль не успел – послышался какой-то шум, заинтересованный Володя приподнялся и заметил трех солдат, гонящих перед собой трактирщика. Заметив телегу, они остановились и дружно поклонились в седлах.

– Споймали, ваше светлость, – прогудел один. – Всю ночь, почитай, гнались. Мы вчера еще прибыли к трактиру, но сбежал, подлец. Однако от нас не уйдешь.

Володя скользнул по серому от испуга трактирщику равнодушным взглядом и кивнул. Радом с ним показалась головка Аливии, которая при виде трактирщика испуганно прижалась к мальчику, но тут же взяла себя в руки и соскочила с телеги. Трактирщик, при виде девочки, бросился перед ней на колени.

– Простите меня, сиятельная, я не ведал!!! Умоляю, простите!!! Пожалуйста!!! – он обхватил ей ноги и в голос зарыдал. Аливия попыталась вырваться, но не получилась и она испуганно посмотрела на Володя. Тот же кивнул солдатам:

– Это земли тира Конрона – ему и решать.

Солдаты переглянулись.

– Какое-нибудь пожелание будет, ваше светлости?

– Нет. Оставляю правосудие на тира.

Солдаты оторвали подвывающего от страха трактирщика от девочки и пинками погнали дальше.

– Смилуйтесь!!! – завопил он, но Володя даже не обернулся, подсадил девочку на телегу и запрыгнул следом сам. – Поехали, Джером.

– Может стоило его пощадить? – несмело поинтересовался он.

– Теперь это дело тира. Пусть он решает, как с ним быть. Мне, честно говоря, дальнейшая судьба этого трактирщика совершенно безразлична. Помилует его тир, или казнит, всё равно.

– Ты же говорил мне, что нельзя быть злым, – робко заметила Аливия.

– Я совершенно не сержусь, Кнопка. Но прощать можно того, кто действительно раскаивается. А тут жадность у него затмила разум, вот и пренебрег осторожностью. Но ведь на твоем месте могла оказаться какая-нибудь другая девочка. Скоро сюда пойдут беженцы, как думаешь, Кнопка, хочешь, чтобы он похитил кого-нибудь у родителей? Они ведь не благородными будут и жаловаться к тиру не пойдут. Да и не будет здесь тира – война же.

Аливия замолчала и задумалась, потом поёжилась.

– Он очень плохой человек, – сделала она вывод.

– Вот! Возможно ты и явилась орудием наказания этого плохого человека.

– Я? – Аливия искренне удивилась.

– Да. Ты нарушила мою просьбу и отправилась гулять, где попалась на глаза посланному из замка солдату, набирающего слуг. Он обратился к трактирщику и тот из-за жадности потерял разум. Благодаря этому нехороший человек понесет теперь заслуженное наказание.

– Ух ты! – Девочка искренне восхитилась своим хоть и невольным, но геройством и разоблачением «нехорошего человека»

– Однако, – Володя сурово сдвинул брови, – это не умоляет того факта, что ты всё-таки нарушила мое распоряжение! Итак, какое наказание должно быть? Выбирай добровольно.

Аливия жалобно посмотрела на Володю, потом вздохнула, перевернулась на живот и поднялась на руках, словно собралась отжиматься.

– Вот. Сохраняй равновесие. Трясет неплохо, поэтому будь внимательней. Упадешь, начнешь всё с начала.

Ошарашенный Джером наблюдал за этим странным наказанием и не знал, что и думать. Когда его новый господин заговорил о наказание, да еще с таким серьезным видом, он готов был думать о чем угодно, вплоть до порки, но такого не ждал. К тому же девочка, вопреки всему, совершенно наказания не испугалась и жалобно стонала скорее для проформы, чем всерьез надеясь кого разжалобить. Способ наказания тоже был немного… странным. Тем более, когда этот сэр Вольдемар пристроился напротив в точно такой же стойке.

– Вот! Тренируем мышцы и учимся держать равновесие, – повторил он.

В этот момент телегу подбросило на выемке и основательно тряхнуло. Вольдемара и Аливию стало заваливать набок, но мальчик чуть оттолкнулся руками, слегка подпрыгивая и удержав таким образом равновесие, а вот девочку начало переваливать через борт. Мальчик вдруг перенес тяжесть на левую руку, а правой схватил Аливию, удерживая её от падения, миг и вот он снова в прежней стойке.

– Плохо, – констатировал он. – Начинаем сначала. Держи равновесие.

Эта, с точки зрения Джерома, пытка продолжалась сорок минут. Сорок минут утомительного стояния в упоре на руках, после которых девочка просто рухнула в сено, не в силах даже пошевелиться. Володя аккуратно положил ее руки к себе на колени и стал осторожно массировать, разгоняя кровь.

– Упрямая ты, всё-таки, – вздохнул он.

– Папа так же говорит, – тихо отозвалась девочка, даже не приподняв голову.

– Может быть не надо так с ней сурово? Она же еще совсем кроха? – поинтересовался Джером, когда Володя пересел поближе к нему, чтобы понаблюдать за дорогой.

– Нельзя чему-то научиться, не прилагая к этому никаких усилий, – отозвался Володя, изучая окрестности. – Если она хочет учиться защищать себя, я буду учить так, как учили меня, чтобы она действительно умела это делать. Если для неё такая учёба утомительна, я прекращу занятия по первому её требованию, но учить наполовину не собираюсь. Мало того, что это не честно, так ещё и опасно – она может вообразить будто что-то умеет, когда для этого нет оснований и влезть во что-то опасное.

Позади тихонько фыркнула девочка.

Телега медленно продолжала ехать по разбитой дороге, влекомая лошадкой, которая всем своим видом выражала абсолютный пофигизм ко всему миру. Володе порой казалось, что даже падение метеорита перед ней не заставит её выйти из задумчивого состояния. Он назвал её Меланхолик. Впрочем, к имени лошадь отнеслась с тем же каменным равнодушием, одинаков не откликаясь как на него, так и на то, что дали её от рождения – Савраска.

Володя крутил головой, надеясь увидеть хоть еще каких путешественников, к которым можно было пристроиться, но дорога оказалась совершенно пустынной. Это плохо, ибо большая часть пути шла через лес, где вполне вероятна встреча с различными нежелательными элементами. Конечно, одинокая телега может и не привлечет внимание джентльменов удачи, но рассчитывать на это не стоит. Мальчик уже всерьез обдумывал возможность остановиться где-нибудь на обочине и подождать попутчиков, когда из-за поворота вышли два человека и направились к ним. Судя по доспехам – люди не бедные и значит, не грабители, вот только без коней почему-то и это сильно не нравилось мальчику. Он на всякий случай положил оба меча рядом с собой и проверил под накидкой пистолеты. Жаль арбалет взводить некогда, но возможно все и обойдётся. А если им по дороге, можно их и подвезти, заодно дополнительная вооруженная сила – два рыцаря серьезная сила против разбойников, а то, что эти люди именно рыцари, лишившиеся коней, мальчик ни на секунду не усомнился. Наверняка спасшиеся в последней битве, а там, судя по всему, трудно было и собственную голову унести, не то что коней спасти. И раз потеряв коней, они всё-таки сумели спасти оружие – рыцари они неплохие.

– Как бы чего плохого не вышло, – встревожено заметил Джером.

Но Володя уже почти успокоился, разглядев в бинокль тех, кто шёл к ним. Это действительно оказались рыцари и, судя по качеству доспехов – далеко не бедные, однако, если судить по тем же доспехам, побывавшие в серьезной переделке. У старшего – юноши лет семнадцати-восемнадцати – весь перед кирасы оказался иссечен ударами, вмятину на шлеме явно пытались выправить подручным инструментом, но не очень преуспели, из-под него выглядывали не первой свежести тряпка, изображающая бинты. Его спутник, мальчишка лет пятнадцати, был в лучшем состоянии, но скорее всего по тому, что его просто не пустили в самую схватку. Будь это на Земле, Володя предположил бы, что это рыцарь и его оруженосец, но тут какие-либо выводы он делать опасался, оставалось только дождаться встречи, тогда всё и разъясниться.

Володя с возрастающей тревогой наблюдал за приближающими людьми, которые вдруг стали совершать непонятные манёвры – разделились и разошлись в разные стороны, огибая замершую посреди дороги телегу с двух сторон. Вот они разом обнажили мечи.

– Прошу прощения, – заговорил младший, – но мы вынуждены забрать вашу телегу. Нам нужно ехать.

Старший при это остался стоять чуть в стороне, словно опасаясь чего-то, а потому привлёк наибольшее внимание мальчика – ему всегда внушали, что наиболее опасны те, кто старается как бы находиться в стороне. А вот просьба высказанная таким категоричным тоном Володе очень не понравилась. Конечно, под накидкой его доспехи не видны и со стороны они кажутся обычной, не очень богатой семьей то ил горожан, спасающихся от нашествия врагов, то ли семья обедневшего купца.

Джером немного нервно обернулся к Володе.

– Ну?! Вас долго еще ждать? – раздраженно поинтересовался юнец. – А ну выметайтесь быстро, иначе я потороплю вас своим мечом! – Он с угрозой шагнул вперед, потрясая мечом.

Джером снова обернулся.

– Всем сидеть и не шевелиться, – тихо попросил мальчик. Аливия тут же доверчиво послушалась, буквально замерев, Джером послушался несколько более неуверенно.

– А ну быстро из телеги! – не выдержал уже старший. И снова ноль реакции.

– Поехали, – пожал плечами Володя, дотронувшись до плеча слуги. Тот на секунда напрягся, а потом дернул вожжи. Лошадка плавно стронулась с видом и поехала прямо на старшего, который с проклятием вынужден был отскочить с дороги, разъяренный мальчишка бросился к телеге…

Именно этого и ждал Володя, заранее переложившего меч так, чтобы удобнее было сбросить ножны и сейчас ножны, сорвавшись с меча тяжелым острым набалдашником ударили старшего рыцаря в плечо – вовремя он повернулся, иначе засветили точно в лоб – а так только развернули его, заставив попятиться и присесть. Свистнул второй меч, но младший успел уже подойти, потому ему просто досталось мечом по шее, счастье, что ножны не успели соскочить, а потому голова осталась при нём, хотя сей предмет явно для него особой ценности не представляет.

– Займись этим, – бросил Володя Джерому, соскакивая с телеги и стряхивая ножны со второго меча.

Рыцарь уже успел прийти в себя и начал выпрямляться. Мальчик, не играя в благородство, просто пнул того под незащищенное колено и тот снова рухнул на дорогу, оглашая окрестности проклятиями.

– Постыдился бы при ребёнке, – попенял ему Володя, ударом ноги отбрасывая его меч в сторону и прижимая кончик своего к горлу. – Джером, ты как там? – поинтересовался он не оборачиваясь.

– Нормально, он все еще без сознания, но жить будет.

– Жаль, – равнодушно сказал мальчик вовсе не то, что думал.

Рыцарь закончил ругаться и теперь лежал неподвижно, чуть скосив глаза, наблюдая за самым кончиком вражеского меча, заставшего рядом с его горлом.

– Что вы собираетесь делать? – поинтересовался он. – Я готов обсудить условия выкупа.

Рыцарь явно впервые попал в такое положение и теперь совершенно не знал как себя вести. Чувствовалось, что он смертельно унижен, но старается вести себя так, как в его представлении обязан вести себя благородный рыцарь. Володя проигнорировал вопрос и снова обратился к спутникам:

– Джером, ты закончил там возиться? Сними с мальчишки его кольчугу и обыщи, Аливия, собери все оружие и сложи отдельно… одеяло только постели, что ли.

Девочка торопливо соскочила с телеги и бросилась собирать мечи и кинжалы. Через некоторое время Володя крепко связал обоих неудачливых грабителей и усадил сзади на телегу, дополнительно примотав их к бортам – каждого к своему. Старший якобы незаметно пытался освободиться от пут, но куда там. Потом мальчик увязал все конфискованное оружие в один тюк и обмотал его веревкой, чтобы не развалился, кольчуги сложил отдельно.

– В город придем, там и посмотрим, – заметил он, бросая их в телегу. – Думаю, кузнецы этот металлолом охотно возьмут, тем боле война идет. Да и мечи кто-нибудь купит. Деньги нам пригодятся.

– Да ты…

– Откроешь рот – заткну, – перебил старшего Володя. – Меня не интересуют ни твои угрозы, ни твои предложения.

После короткой схватки Джером проникся небывалым почтением к своему новому господину, а потому ни о чем спрашивать просто не рискнул – раз он так решил, значит так оно и надо. Володя же надолго задумался, замерев рядом с телегой и опустив голову – даже Аливия ничего не рискнула его потревожить. Но вот мальчик очнулся и вздохнул:

– Прав был тир Конрон – надо было группу какую дождаться и двигаться всем вместе, мы даже в лес не успели въехать, а уже на грабителей наткнулись.

– Мы не грабители! – возмущенно завопил младший. – Мы… – тут он вдруг осекся и замолчал, испуганно косясь на своего спутника. Володя, не дождавшись продолжения, отвернулся.

– Вот что, съезжаем с дороги и ждем попутчиков. Джером, ты грамоте обучен?

Озадаченный таким вопросом, тот кивнул.

– Да. Мой старый господин был неграмотен и я всегда читал ему его письма и писал на них ответы – это было одной из моих обязанностей.

– Отлично. Тогда вы будете учить меня писать и читать.

– Вас… господин? Но я же видел, как вы читали книгу… и что-то писали.

– Естественно. Но я читал и писал на своем родном языке. Локхерскому же меня обучала Аливия, а она сама неграмотна.

– Но…

– Естественно ты видел, как она писала и читала, но, опять-таки, это я научил её читать и писать на моем родном языке, который она весьма неплохо освоила. Аливия, ты тоже будешь учиться.

– Я??? Но…

– И без споров.

– Я неплохо пишу…

– Русским алфавитом записываешь локхерские слова по принципу как слышу, так и записываю, а потом порой и сама не понимаешь, что написала.

– А вот и неправда! Я всегда понимаю, что написано.

– Я лучше разомнусь, – пробурчала девочка и когда телега замерла чуть отъехав от дороги, соскочила с нее и отправилась отрабатывать базовые элементы айкидо – кихон-дхюмби-доса.

– И то дело, – согласился с ней Володя. – Джером, приготовь там что-нибудь поесть, пожалуйста, пока я разомнусь, а то сегодня чуть-чуть не опоздал, если бы этот сопляк не подставился под удар, все могло бы закончится не так хорошо.

– Да я тебя… да ты… развяжи меня, и я покажу тебе кто тут сопляк!!!

Поскольку на эти возмущенные крики пленника Володя никак не отреагировал, то и остальные последовали его примеру. Тот же, видя, что все его вопли пропадают в пустоту, еще некоторое время возмущался, кричал, угрожал, но потом утихомирился. Джером отправился рыться в припасах, размышляя над будущим меню, а мальчик с обоими мечами отправился на тренировку, Аливия же и так целиком отдалась разминке и ничего вокруг уже не замечала.

– Ты мне такого не показывал, – заметила девочка, когда Володя остановил свои плавные движения.

– Естественно, – отозвался он, расслабляясь. – Это совсем другая техника – боевая и предназначена для работы с парными клинками.

– А ты меня можешь этому научить?

– Зачем тебе? – Володя поднял ножны, вложил в них мечи. – Для начала освой то, что уже изучаешь.

– Обед готов, ваше светлость!

– Слушай, Джером, почему ты меня вашим светлостью называешь, все хотел спросить?

– А как же, милорд? – явно удивился он. – Вы же свой герб имеете.

– И только потому?

– А что не так? – встревожился тот.

– Да нет. Просто у меня на родине обращение зависит от титула. Ваше свтлость – обращение к князю. Вот я и удивляюсь, откуда ты узнал, что я князь. Я вроде бы этого не говорил тебе? – Володя покосился на девочку.

– Я тоже не говорила, – открестилась та и потянула носом, многозначительно косясь на огромный зажаренный кусок мяса, который разогрел на костре Джером. Володя от этой многозначительной пантомиме рассмеялся и махнул ей на постеленное одеяло.

– Садись уж, не мучайся.

– Милорд, – осмелился всё-таки заговорить Джером, – скажите, а что это за титул такой – князь? Я не знаю в Локхере такого.

– Естественно. Его тут нет. Ты же знаешь, что я иностранец. А у вас оно примерно соответствует… – Володя задумался, вспоминая рассказы Аливии. – Кто там у вас? Король, герцог… Да, оно примерно соответствует герцогскому титулу.

Разбойники, услышав это, вдруг как-то разом переглянулись и ошарашенно уставились на него, мальчик сделал вид что не заметил этих изучающих взглядов.

– Тогда я тем более прав… Я чувствовал что-то такое, ваше светлость. То, как вы держитесь, как говорите… вы не могли быть обычным дворянином.

Интересно, что он скажет, если узнает, что Володя просто натянул на себя маску аристократа и сейчас исполняет всего лишь одну из ролей? Хотя… маски постепенно, если носить их слишком долго, становятся настоящим лицом. Что ж, раз уж тут он аристократ, надо играть по этим правилам.

– Что ж, ты угадал, а теперь давайте поедим.

– А пленников кормить будем? – несмело поинтересовался Джером.

Володя покосился на них.

– Обойдутся. Сдадим властям в ближайшем городе, пусть они и кормят.

Вопреки этим словам Аливия, когда закончила есть сама, наложила нарезанного мяса и сыра на чистую тряпку и отправилась кормить пленников. Володя не вмешивался.

– Ваша светлость…

– Слушай, Джером, достал. Давай по имени или, если тебе это сложно, обращайся ко мне сэр Вольдемар. Без светлости. Договорились?

– Конечно… сэр Вольдемар. Вы позволите еще вопрос?

– Спрашивай. Позволяю. – Иронию Джером, похоже, не заметил.

– А почему вы покинули свою страну?

– Хм… – Володя почесал подбородок. – Ну ты и спросил… Тебе честно ответить? Наверное, потому что я струсил.

– Вы, ваша светлость?!

– Что, не ожидал? Да нет, не в том смысле, что испугался чего-то и сбежал. Трусость, как и храбрость, бывает разная ведь. – Володя нагнулся и принялся помогать Джерому упаковывать и собирать вещи, тот, понимая, что мальчик делая это просто чтобы чем-то занять руки, не спорил.

– Ты не можешь быть трусом! – категорично отрезала Аливия, – продолжая с руки кормить пленных. – Ты же ведь спас меня! И маму бы спас, если бы пришел раньше!

– Разбойники напали на караван её отца, – пояснил мальчик Джерому. – Девочка и мать убежали в лес, где встретились с волками. Что же касается смелости… Моя семья погибла у меня на глазах. Мать, отец, младшая сестра… – Володя вдруг подошел к Аливия и прижал её к себе, та доверчиво прильнула к нему. – Убил их человек, которого отец считал другом и которому доверял. Папа только и сумел оттолкнуть меня и тем спас. Мне тогда было восемь лет. Мне пришлось бежать и скрываться. Жил на улице среди таких же беспризорных бедолаг, а потом меня отыскал старый друг отца. Он устроил меня в закрытую военную школу, где я и проучился три года.

– Вы хотели отомстить за смерть отца?

– Честно говоря, была такая мысль. Но когда я попросил друга отца узнать о предателе, оказалось, что он уже мертв. Пережил отца всего лишь на год – справится с отцовским наследством ему оказалось не под силу. И знаешь, честно говоря, я даже рад этому, рад, что не пришлось мстить, как хотелось.

– Рады, ваша светлость?

– Да. Одни мудрые люди у меня на родине сказали, что если хочешь мстить, приготовь две могилы: одну для врага, вторую для себя. Они знали, о чем говорили. Посвятить всю свою жизнь мести, чтобы отомстив оказаться на развалинах своей жизни? Когда я думаю об этом, честно говоря, мне становится жутковато. Если бы я этого предателя встретил на улице, случайно где столкнулся, убил бы без зазрения совести, но специально искать… Нет уж. Как я и говорил, к счастью, судьба выбора мне не оставила.

– А в чем же заключается ваша трусость… простите, милорд.

– В том, что вместо того, чтобы строить жизнь заново, я предпочел бежать. Нужен был доброволец небольшого роста и веса, который сделал бы одну важную работу без возможности возвращения домой. Я вызвался добровольцем. Как видишь, по своей комплекции я для дела подходил идеально. Так я и отправился в путешествие, посчитав, что по новому начинать жизнь лучше совсем на новом месте. – Володя даже не заметил, в какой момент его легенда стала его настоящей жизнью. Он сжился с ней настолько, что и сам сейчас верил в неё. Впрочем, не так уж и сильно она отличалась от реальности. Если убрать упоминания об аристократах и империи, то она и есть. А обучение на Базе вполне можно считать закрытой военной школой для избранных… даже если избранный такой всего один.

– Вы жалеете?

– Нет. Меня отучили жалеть о сделанном. Никакого смысла в этом нет. Просто я трезво оцениваю свой поступок и не облачаю его в красивые обертки типа важности дела для страны, приказ гм… императора, принесенная клятва верности и тому подобное. Я вызвался потому, что хотел уйти. Но встань выбор передо мной сейчас, я бы поступил иначе…

– И меня бы растерзали волки… – тихонько заметила девочка.

– Ох, Кнопка, – Володя присел перед ней. – Ну что ты расстроилась?

– Ты не трус! Не смей так говорить! Слышишь, не смей! Ты… Ты самый-самый лучший! Вот!

Володя рассмеялся и обнял девочку.

– Ты тоже самая лучшая, Кнопка. И я уже здесь.

Джером тактично помолчал, дав девочке время успокоиться.

– Вы не можете вернуться домой?

– Увы, это невозможно.

– Вас не примут?

– Ну почему же… Примут, да еще как. Полагаю, меня даже наградит лично… император. Друзья обрадуются. Только это невозможно.

– Думаю, если поставить цель, то ничего невозможного нет, сэр Вольдемар.

Володя подозрительно глянул на слугу.

– Слушай, ты точно всегда слугой был? Точно? Хм… слова не слуги, а… мужа. Только скажи, вот если ты полетишь, тебя король Локхера наградит?

– Гм… – Джером озадаченно почесал лоб. – Думаю его это крайне заинтересует… разведка, опять-таки… Полагаю, я в скором времени буду самым богатым и известным человеком.

– Ну так за чем дело стало? Вперед.

– Что, милорд? – совсем растерялся Джером.

– Взлетай, говорю. Ведь если поставить цель, то нет ничего невозможного.

Джером растерянно захлопал глазами, рядом захихикала Аливия.

– Я понял, милорд, – наконец дошло до слуги. – Есть вещи, которые сделать просто невозможно.

– Возможно, но трудно. Невозможно в моем случае, в твоем вполне – прыгни с горы, недолго, но летать будешь, гарантирую.

Аливия смеялась уже не сдерживаясь, даже слезы выступили от смеха, а Джером обиженно смотрел на обоих.

– Да ладно тебе, я просто пошутил, – заметил его состояние Володя. – И ты прав, действительно невозможно. Так что теперь я обычный странник – хожу-брожу по дорогам, спасаю разных личностей, – мальчик взлохматил волосы девочке, – которые потом садятся на шею и погоняют… нашли лошадку.

– У-у-у… – обиженно протянула Аливия, пихая локтем Володю в бок, но забыла про доспехи и теперь тихонько подвывала, потирая ушибленное место.

– Ну что я говорил? – всплеснул руками мальчик. – Иди сюда, горе ты моё, посмотрю, что там у тебя. Нормально все. До свадьбы заживет.

– А я не собираюсь выходить замуж! – твердо заявила девочка. Потом кокетливо глянула на Володю. – Только за тебя!

Теперь уже похрюкивал Джером, отчаянно пытаясь сдержать хохот из уважения к господину. Даже пленники не сдержались.

– Это ты сейчас так говоришь, – серьезно ответил мальчик. – А вот подрастешь и скажешь: «Зачем ты мне такой старый нужен?»

– Да ну тебя, – уже всерьез обиделась девочка.

Неизвестно чем закончился бы спор, но как раз в этот момент на дороге показался одинокий путник, с котомкой на длинной палке. Володя тут же жестом заставил всех успокоиться и достал бинокль, разглядывая путника. Палка, на которой человек нес свои вещи, оказалась копьем, плащ прикрывал кольчугу, но при ходьбе мужчина немного откидывал его полу и можно было разглядеть кинжал на поясе и короткий солдатский меч. Заметив стоявшую в стороне телегу, он остановился и из-под руки стал разглядывать их, дав возможность рассмотреть себя получше: мужчина лет сорока, крепкого сложения, сразу видно, что ремесло солдата для него основное и руки привычно держат копье, даже если к нему сейчас привязаны вещи, так же видно, что недавно был в сражении и еще не успел привести свои доспехи в порядок, но вроде бы не ранен.

– Похоже, тоже один из тех солдат, что спасся в последнем сражении… где там оно было…

– Дезертир? – встревожился Джером.

– Ну нет. Дезертиры с оружием и в кольчуге не бегают. Кажется, он собрался идти дальше… Вот что, всем сидеть здесь, а я схожу поговорю с ним. Если нам с ним по пути, будет очень хорошо, лишний меч нам в пути не помешает.

Володя убрал бинокль, вставил ножны в кожаные кольца на поясе, машинально поправив мечи, чтобы легли поудобнее, проверил пистолеты на всякий случай и натянул боевые перчатки… наручи бы еще надеть, но сейчас только время потеряет – надо было раньше думать. Махнув рукой, он неторопливо двинулся к дороге, подняв руку, привлекая внимание солдата. Тот остановился, сбросив мешок с вещами и как бы ненароком взял копье поудобнее.

Джером остался с девочкой и теперь вдвоем они наблюдали за развитием событий. Вот Володя подошел к человеку и о чем-то заговорил с ним. Тот при этом как-то подтянулся, словно стоял перед старшим по званию.

– Вот! Настоящий лорд! – гордо заметил Джером.

– Лорд? Он лучше короля, вот! – заметила Аливия.

О чем-то договорившись, и Володя и солдат направились к ним.

– Знакомьтесь, Филлип Норт, бывший латник на службе графа Ротейского, – представил гостя мальчик.

– А почему бывший латник? – поинтересовался Джером.

– Граф погиб в последнем сражении… Выжил при Лакаре и погиб тут…

– Вы воевали вместе с герцогом Лодерским? – заинтересовался Володя.

– Да. Еле спаслись, честно говоря, а тут… из всего отряда только я и остался. Теперь вот иду в столицу.

– Судя по всему, нам немного по пути. По крайней лес пройдем вместе, – заметил Володя. – Нам в столицу не нужно, но часть пути можно пройти вместе. Так что прошу любить и жаловать. Аливия, достань что там у нас от ужина осталось, покорми человека.

– А…

– А Джером сейчас будет занят, и вообще он мой слуга, так что не спорить!

Аливия фыркнула, задрала нос к небу и зашагала к телеге доставать припасы.

– А это кто такие? – удивился Филлип, заметив пленников.

– Грабители, – ответил мальчик. – Потому и решили подождать тут еще попутчиков, а не сунулись в лес. Если уж даже здесь они попадаются, то что там?

– Вот развелось их, – удивился солдат. – Я слышал Эрих специально прикармливает таких.

– Я тоже слышал.

– Ну так повесить их и всех делов, милорд.

При последнем предложении оба пленника вдруг как-то побледнели и задергались в путах.

– Веревку жалко. Она у меня одна и вторую такую не найти, а мечом рубить так слишком много чести. К тому же, я полагаю, они не простые грабители, а шпионы Эриха, которые перехватывают гонцов.

– Шпионы?

Володя подошел к телеге и развернул тюк с захваченным оружием и кивнул на доспехи.

– Честно говоря, я сначала подумал, что они тоже спасшиеся из битвы.

– Возможно, – задумчиво протянул Филлип, разглядывая доспехи. – Вопрос только на чьей стороне они сражались.

– На самом деле мне это совсем не интересно. Мне гораздо интересней то, что они сражались против меня, а потому оказались тут. Так что сдам их в ближайшем городе представителю короля, и пусть сами разбираются кто они и откуда.

– Мы тоже сражались за нашего короля Артона! – не выдержал все-таки мальчишка. – И воевали у Борска. Мы солдаты, а не разбойники!!!

Володя почесал бровь и задумчиво посмотрел на Филиппа.

– Ты в это веришь?

– Хм… Солдаты короля не стали бы нападать и грабить подданных короля. А даже если и так, то дело еще хуже: дезертиры и грабители. Тут разговор вообще короткий. Если позволите, милорд… – Филлип чуть вытащил меч.

– Не марай его убийством. Пусть палачу расскажут, какие они солдаты и где сражались. Возможно, им и удастся это сделать.

– Вы правы, милорд.

– Ненавижу грабителей!

– Не грабители мы! Мы просто… временно хотели позаимствовать телегу… нам очень надо было в столицу попасть.

– Какое совпадение, мне тоже надо было срочно попасть в один город, и я честно заплатил за эту телегу. И, кстати, как это временно? Можно поинтересоваться, каким образом вы собирались нам её вернуть, когда эта временность исчезнет?

– У нас важное донесение к королю! Это ради спасения королевства!

– Видишь ли, юноша, – в устах Володи, который был и младше этого грабителя и ниже ростом эти слова прозвучали как издевка. – Меня, как иностранца, судьба королевства волнует мало. Впрочем, я бы согласился вас выслушать, и если ваше дело действительно было такое срочное, возможно и согласился бы отвести вас куда попросите. Я сам, как вы слышали, заканчивал у себя на родине военную школу и что такое долг прекрасно знаю. Но вот именно сейчас ваши слова меня ничуть не убеждают, а потому мы отправимся в ближайший город, где вы расскажете о своей миссии палачу. Я допускаю, что вы говорите правду, в таком случае вам этой встречи нечего опасаться и вы продолжите свой путь по делам короля Артона.

– А меч-то непростой, – вдруг вмешался Филлип, разглядывая извлеченное из ножен оружие старшего грабителя.

– В каком смысле? – удивился Володя, подходя ближе.

Филлип повернул лезвие плашмя и показал вытравленный герб у гарды.

– Родовое оружие. Похоже старший из очень знатной семьи. Возможно, они и правду говорят.

– Если только не ограбили погибшего на поле боя.

– И такое может быть. Тогда пощады им точно не будет. Родовое оружие – это очень серьезно.

– А чей герб?

– Да в том-то и дело, что никак не могу узнать его. Вроде знаю гербы всех знатных родов королевства, а вот этот незнаком. Надо бы меч показать кому-нибудь из благородных, они гербы всех родов учат с детства, а я так, запоминал, когда бывал с графом в гостях, специально же не учил. Но вполне может оказаться, что это герб какого-нибудь старого, но разорившегося рода, а потому я его и не знаю, а этот действительно настоящий владелец меча.

Володя покосился на меч. Потом на парня. Подошел к нему и сунул оружие под нос.

– Твой?

Тот гордо вскинулся.

– Да.

Володя некоторое время молча смотрел ему в глаза.

– Я бы скорее умер с голода, чем использовал бы такое оружие для грабежа. Хочешь передать его с такими подвигами своему сыну?

Какое-то время тот пытался выдержать этот взгляд, но потом покраснел и отвернулся.

– Господин, – несмело позвал мальчишка.

– Замолчи, – резко оборвал старший того.

– Ага, – значит, я всё-таки был прав и ты действительно тут главный, а этот парень твой… кто? Оруженосец?

– Да, – после долгой паузы всё-таки ответил тот.

Володя вздохнул, вытащил нож и разрезал веревки у обоих, потом выгрузил с телеги все доспехи и оружие.

– Что случилось? – удивился Филлип. – Вы же говорили, милорд…

– Да никакие это не шпионы и не грабители, – зло отозвался мальчик. – Просто избалованный сынок богатеньких родителей, привыкший, что все его слушаются и исполняют его пожелания, который думает, что вокруг него вертится весь мир. Ему и в голову не пришло попросить, привычно приказал.

– А-а-а… знаю таких типов, – Филлип сразу потерял к ним всякий интерес. – Но вы уверены.

– Да.

Бывшие же пленники уже успели снова облачиться в кольчуги, младший пристегнул свой меч, а старший неуверенно переминался рядом. Привыкший приказывать, он сейчас не знал, как себя вести.

– Мой меч, – наконец привычно скомандовал он.

– Меч? – удивился Володя, потом перевел взгляд на оружие, которое продолжал сжимать в руке, подумал и полез в карман.

– Я покупаю его.

– Что?! – выдохнул рыцарь.

Володя уже достал золотую монету и бросил ему и рыцарь машинально перехватил её, глянул.

– Да что ты…

Мальчик снова сунул меч ему под нос.

– Репутация такого оружие завоевывается столетиями! В боях за родину, защищая тех, кто нуждается в защите. А разрушить эту репутацию можно одним жестом и одним поступком того, кто не достоин был даже касаться этого оружия. Один мой предок сломал наш родовой меч, который опозорил убийством. Всего лишь одним убийством, но он посчитал, что не может передать его сыну с таким «подвигом», – на ходу сочинил историю мальчик. – Но бывает и иная репутация… Почему-то мне кажется, что если меч останется у тебя, то ты его вряд ли прославишь. Я не хочу, чтобы это прекрасное оружие постигла судьба меча моих предков.

Юнец-оруженосец выхватил меч:

– Позвольте разобраться с этим нахалом… мой лорд?

Ни Володя, ни рыцарь не обратили внимания на эти слова, продолжая разглядывать друг друга.

– А если я пообещаю, что этот меч больше никогда не будет запятнан нечестивыми поступками?

А вот это уже серьезно. Володя видел, каких усилий молодому рыцарю стоило выдавить из себя эти слова. Похоже, он действительно не привык, чтобы ему кто-то в чем-то отказывал. Что ж, такой урок всегда полезен, чем раньше узнаешь, что мир не такой, каким представляется в мечтах, тем лучше… Правда и слишком рано это узнавать не стоит… Но что же делать? Володя действительно думал оставить меч себе в качестве хоть какого-то наказания зарвавшихся рыцарей, но раз так, не пойти навстречу может быть только хуже. Мальчик перехватил меч за лезвие и рукояткой протянул его владельцу. Тот осторожно взял свой меч и хотел вернуть монету, но мальчик вдруг отказался.

– Нет. Я купил у вас меч и эта монета ваша. Сейчас я вам просто передал его… во временное пользование. Плату за него вы мне вернете тогда, когда докажете, что достойны владеть этим мечом. Не словами, а делом.

Рыцарь глянул на меч, потом изучил монету.

– Она моей страны, – ответил на невысказанный вопрос Володя.

Юноша вдруг резко кивнул, подбросил монету и перехватил её на лету.

– Хорошо. Я постараюсь, чтобы она задержалась у меня ненадолго. А пока называйте меня… граф Готский. Артон Готский к вашим услугам. Моего оруженосца зовут Эндон Тронстен.

– Князь Вольдемар Старинов.

– Вы позволите проводить вас, милорд? Как я понимаю, через лес действительно опасно идти малым числом. Пусть таким образом мы хоть немного искупим те неприятности, которые причинили вам.

А заодно тоже не пойдем вдвоем через лес, докончил мысль Володя, но вслух высказывать её не стал, поскольку видел, что тот искренен в своём порыве.

– Ладно, только Филлип поест. Аливия, достань там из кармана карандаш, листок и отдай Джерому. Джером, напиши весь локхерский алфавит. А вы граф… ну не знаю, успокойте своего оруженосца, что ли, а то он скоро взорвется.

Тот и правда весь кипел и сдерживался, похоже, только из-за своего господина, который проявлял совершенно непонятное для него терпение. Володя не слышал, что там граф сказал оруженосцу, но тот и правда немного остыл. Пока все занимались своими делами, мальчик присел рядом с Джеромом и наблюдал, как старательно он выводит буквы. Карандаш он держал вполне уверенно, как человек, который привык много обращаться с пишущими предметами. Мальчик начал спрашивать названия букв, потом забрал исписанный листок и попросил повторить их, записывая рядом с буквой её транскрипцию в русском. Подошла Аливия и тоже заглянула в листок.

– Смотри-смотри, – посоветовал Володя, не отрываясь от записи. – Тебе тоже придется это учить.

– О да, – язвительно протянул Эндон. – Как раз подходящее дело для писцов и купцов.

– Это он так нас с тобой оскорбить пытается, – объяснил Володя Аливии. – Невежественен, так ещё и гордиться этим. Ну пусть пытается. Он даже не догадывается, насколько смешон.

Непонятно, что там сказал оруженосцу граф, но тот только зашипел от ярости, но меч обнажить даже не попытался. Только покосился в сторону графа и отошел.

Наконец дела все были закончены и телега неторопливо покатилась дальше. Ну и Слава Богу – Володя уже начал опасаться, что они никогда не двинутся в путь. Поскольку лошадке видно приспичило как раз сейчас не очень утруждать себя, она тащилась со скоростью заморенной черепахи и никакие усилия не смогли заставить её ускорить шаг. Джером ругался и грозился в ближайшей деревне купить новую лошадь, а эту пустить на колбасу. Аливия возмутилась и заявила, что ей лошадку жалко, у неё такой несчастный вид… при этом она просяще глянула на Володю. Тот вздохнул и попросил Джерома оставить эту тупую скотину в покое.

– Нам только до городка ближайшего добраться, а там поменяем её.

Эндон фыркнул, но промолчал. Володя же, встретив участника обоих несчастливых для королевства сражений, с энтузиазмом набросился на него с расспросами, пытаясь выяснить, как двигались армии, какие приказы они получили.

– И тогда герцог Лодерский отдал приказ атаковать кавалерий передние ряды.

– Идиот, – прокомментировал Володя. Филлип и граф Готский покосились на него с одинаковым выражением.

– Герцог был настоящим солдатом, – терпеливо ответил Филлип. – Когда он понял, что сражение проиграно, он лично возглавил отряд рыцарей и повел его в последний бой.

– Храбрый идиот, – поправился Володя.

– Герцог был замечательный человек! – не выдержал граф. – Храбрый, честный, открытый! Сэр Вольдемар, прошу, не злоупотребляйте тем словом, которое я вам дал. Я поклялся сопроводить вас по лесу и не обнажать оружия против вас, но это переходит все границы! Я не потреплю, чтобы в моем присутствии оскорбляли достойного человека!

– Знали его лично? – заинтересовался Володя. Граф чуть замялся, а потом осторожно кивнул. – Хорошо, тогда объясню, что я имею в виду. Герцог может быть замечательным человеком, честным, порядочным и вообще великим человеком, но это все человеческие качества, я же оцениваю его действия как полководца.

– Он был храбрым полководцем! – возразил Филлип.

– Послушай, есть храбрость солдата, а есть храбрость полководца. Так вот, судя по тому, что я услышал, ваш герцог был храбрым солдатом, но никак не полководцем. Возглавить атаку, повести за собой людей в последний бой, храбро встретиться с неприятелем… да, но это все нужно солдату! От полководца же требуется иное – думать, думать о сражении, о том, что будет после. Последняя атака герцога была, полагаю, великолепной, её еще восхвалят поэты, но в той ситуации от него требовалось совсем-совсем другое! Он должен был, обязан организоваться отход еще боеспособных частей, выставить прикрытие от наступающего врага, разослать гонцов к командирам и назначить направление отхода, вывести остатки армии из-под удара и организовать их, определить ключевые пункты будущей обороны и опередить врага, заняв их. Поставить гарнизоны в ключевых крепостях и городах, организовать подвижные отряды разведки, которые бы беспокоили противника. Организовать набор новых солдат и заняться их обучением, снабжением. К тому моменту когда подошла бы королевская армия он смог бы подсобить их, по крайней мере Эрих не чувствовал бы себы так спокойно в завоеванной провинции, да и не контролировал бы её. Но даже если бы ему все равно удалось бы сломить сопротивление, это стоило бы ему много дороже. А что получилось? Герцог бросился в атаку, оставшаяся без единого командования армия быстро развалилась, каждая часть отступала туда, куда глядели глаза их командиров.

– Мы отступали к югу, – вздохнул Филлип.

– Вот-вот. Вы к югу, кто-то на север, другой на запад. А, Эрих и рад – сначала бросил кавалерию на одних, потом на других, а дальше уже добивать тех одиночек, в которых превратилась армия. В чем я не прав, Филлип?

– Все так и было…

– Вот-вот. Ну и кому нужна такая храбрость от полководца? А когда организованной силы в… как там эта провинция называется?

– Эндория…

– Во-во. Когда организованной силы в Эндори не осталось, города сами сдались Эриху. Сил-то на сопротивление у них нет. Локхеру повезло со снежной зимой и Эрих не смог после завоевания провинции сразу выступить в поход и дал тем самым время собрать новую армию. Теперь о второй битве… ваш король случайно не ученик этого герцога Лодерийского?

– Он был его воспитателем, но откуда вы узнали? – удивился Филлип.

– А действия похожи. Король под Берском действовал так же, как и герцог под Локаром. Масса войск бросается вперед, натыкается на врага и с ходу направляется в атаку без разведки, ничего не зная о противнике… ну да, это ж скучно. Попадает в ловушку и такая же храбрая до идиотизма атака кавалерии на укрепленные позиции. Судя по всему король был тоже в первом ряду… ну тут тоже все понятно, диагноз тот же, что и у герцога.

– Да как ты смеешь оскорблять короля… ты!!! – Эндон рванул вперед, обнажая меч.

– Эндон!!! – рявкнул граф. – Не заставляй меня стыдится тебя! Ты слово дал!

– Прошу прощения, милорд, – прошипел мальчишка, гневно сверкая глазами. – Я забыл о нём когда этот… этот…

– Забыл о данном слове? – ехидно поинтересовался Володя. – Что ж, удобно. Дал слово и тут же о нём забыл и можно всем честно говорить, что ничего никому не обещал. Знавал я одного такого хозяина своего слова. Сам дал, сам и обратно взял.

– Я поклялся защищать тебя в походе по лесу, но когда мы пройдем лес, я заставлю тебя скрестить со мной мечи и тогда ты проглотишь свои слова вместе с моей сталью!

Честно говоря, Володя и сам удивлялся, чего он прицепился к этому пацану. Возможно из-за его непередаваемой уверенности, что только благородные – люди, остальные так, пыль под их ногами. Это его высокомерие раздражало, вот мальчик и ставил его на место при каждом удобном случае, но, похоже, перестарался. Забыл где он и какие тут могут быть последствия таких вот подколок. Расквашенным носом всё не закончится. Внешне Володя остался совершенно невозмутим, хотя мысленно и ругал себя за несдержанность.

– Как угодно, – равнодушно заметил он.

– И всё-таки, милорд, я попрошу вас воздержаться от оскорбления короля, – попросил Филлип. – Я же не оскорбляю вашего короля, говоря, что он идиот.

– Да на здоровье, – пожал плечами Володя. – Оскорбить может только правда, а ложь просто слова. Сказал – их унес ветер. Вы же и сами в глубине души знаете, что я прав, что король и герцог повели себя не самым лучшим образом, потому вас и задели мои слова. А моего гм… императора… Враги называли его тираном, убийцей, вором; друзья лучшим правителем за последние сто лет, но ни те, ни другие никогда не называли его идиотом. Обозвать-то можно, но вы будете похожи на обиженного ребенка, который не знает, что сказать и бросает первое, что в голову приходит.

Мальчик покосился на графа, чего это он такой бледный?

– А как бы вы действовали на месте короля?

– Слава богу, я не на его месте и у меня других проблем хватает, чтобы еще заниматься пустыми рассуждениями, от которых никому никакой пользы.

– Ну да, болтать легче, – опять встрял Эндон. – А как что умного сказать…

– Ну хорошо, – вздохнул Володя. – Филлип, если я где ошибусь, поправь меня. Давайте рассуждать. Король Эрих рискнул атаковать зимой и это явно не спонтанное решение, и он к такой войне готовился. Единственное, что он не учел – это снежной зимы, из-за которой застрял в Эндории. Что я успел узнать об этой провинции? Немного. Это не сельскохозяйственный регион, там шахты, караванные дороги, но плодородной земли мало, из-за чего прокормить себя она не может – хлеб туда доставляется из других районов страны. Ничего не напутал?

– Все правильно, – кивнул Филлип.

– Ну местность там еще холмистая. Так вот, из-за снега Эрих угодил в ловушку, ни вперед, ни назад – перевалы ему было тем более не перейти, связь с Родезией прервалась, поставки продовольствия тоже, Энодрия не способна прокормить и собственное население, а тут еще несколько тысяч ртов пожаловало, да еще зимой, когда осенние припасы уже основательно подъедены. Сколько, кстати, вторглось?

– По последним оценкам тысяч двенадцать, – отозвался граф.

– Ну вот. Филлип, ты не заметил, численность кавалерии под Берском у Эриха была меньше, чем в первой битве или осталась такой же? Спорю на золотой, что сильно уменьшилась.

Солдат задумался.

– Верно милорд. Кавалерии у родезцев почитай совсем не было в последний раз. Иначе никогда не ушли бы мы оттуда – все закончилось как в первый раз. Тем и спаслись, что нас никто почти не преследовал.

– И что это значит? – заинтересовался Артон.

– А это значит, что если бы ваш король думал не тем, чем сидит в седле, а головой, то эти сведение он получил бы еще до того, как его армия подошла бы к месту боя и сделал бы определенные выводы куда делись лошади в снежную зиму, когда армии не хватает припасов.

– Их съели?! – с ужасом спросила Аливия.

– Ну я полагаю, лучше скушать лошадку, чем протянуть ноги от голода. В любом случае к моменту второй битвы родезсцы остались практически без кавалерии, но этим обстоятельством локхерцы благородно не воспользовались, позволив место битвы выбрать Эриху. Опять поправь меня, Филлип, но ведь когда вы выскочили на родезцев, те уже стояли в строю?

– Да.

– Вас ждали. Эрих отслеживал ваше движение, знал, куда вы идете и выбрал место, где ваше преимущество в кавалерии будет сведено на нет. Выбрал и укрепил, а вы радостно устремились на готовые к бою войска, не разобравшись, не обследовав местность. Враг ждёт! Прогоним его с нашей земли! Вперед! Не прав?

– Правы, милорд, – опять вздохнул Филлип.

– Атака кавалерии была обречена с самого начала, а ваш командир вместо того, чтобы отслеживать всю ситуацию, скакал впереди на белом коне размахивая мечом.

– У короля вороной конь, – поправил Филлип.

– Да какая разница? Хоть серо-буро-малиновый. Кавалерия застряла на холмах, мешая двигаться пехоте, в результате ваша пехота вышла к врагу совершенно расстроенной и потерявшей строй. Отступавшая кавалерия еще и потоптала их, после чего в эту сутолоку ударил резерв Эриха. Слева или справа?

Филлип глянул на Володя с каким-то священным ужасом.

– Ваше светлость, вы сейчас говорите словно сами все видели! Резерв ударил в наш левый фланг, справа овраг.

– Не видел, все из вашего предыдущего рассказа узнал и из слухов кое-что почерпнул и сделал определенные выводы. А дальше простая логика. Про овраг вот я не знал. Получается мало того, что сутолока кавалерии и пехоты, так еще эта сутолока перед оврагом, впереди укрепления родезцев, справа овраг, слева наступает резерв. Остатки кавалерии родезцев заходят с тыла, а вся ваша кавалерия смешалась с собственной пехотой на узком пяточке. Финал закономерен.

– А как бы вы вели битву? – поинтересовался Филлип после долгого воцарившегося молчания, когда все обдумывали слова Володи. Даже Эндон молчал.

– Я бы в нее не вступал. Выбрал бы подходящий город и сделал бы его опорной базой, позаботился бы о снабжении и обучении новобранцев – наверняка ведь у вас в армии много их было. Сам бы, пользуясь превосходством в кавалерии атаковал бы отдельные отряды родезцев на дорогах и их фуражиров, лишив врагов таким образом продовольствия. При приближении основных сил приказал бы кавалерии отходить к крепостям и атаковать в другом месте, вынуждая их растягивать свои не очень великие силы в попытке сохранить завоеванное. Тут у Эриха два выхода – пытаться сохранить все, растягивая силы и подставляя их под удар, либо отступать к перевалам, уменьшая контролируемую территорию, но зато сводя свои силы в кулак. В Родезии к весне наверняка готовы резервы, значит на охрану перевалов Эрих тоже вынужден будет выделить значительные силы – это его единственная связь с собственным королевством. Так что какое-то время он будет занят тем, что займется пополнением припасов и ему будет не до войны – армию ведь надо откармливать после голодной зимы. Так что тут не о переброске резервов надо будет ему думать, а о запасе на следующую зиму – провинция ведь разорена, еды нет, все вести надо. А на дороге наша кавалерия, так что маленькими отрядами снабжение не наладишь. В общем, какое-то время Эриха занял бы, а сам подтянул бы пока свои резервы, обучил новичков, неторопливо забрал ту территорию, которую оставил Эрих, укрепил крепости и города, снабдил бы их гарнизонами и необходимыми запасами. А дальше Эрих, если ему захочется, пусть пытается заново все захватить, осаждая крепости и города, когда всю еду ему придется возить из Родезии через перевалы. Поскольку я не думаю, что он идиот, то, полагаю, на этом война бы и закончилась. Да-да, не надо смотреть на меня так. Я знаю, что это ужасно не благородно, что я должен броситься вперед на белом коне, завоевывая славу, а вместо этого собрался заниматься скучнейшими вопросами типа снабжения, обучением пополнений и совершенно не хочу ввязываться в генеральное сражение. Вместо этого я предпочел почти без боев аккуратно выдавить врагов домой.

– А если бы Эрих не стал бы ужимать территорию, а всей армией двинулся бы вперед? – поинтересовался Филлип, обдумав сказанное.

– Как говорят у меня на родине: флаг ему в руки и барабан на шею. Весна, хлеб еще не убран, запасы еды, уа уж об этом я позаботился бы в первую очередь, свезены в крепости. Посмотрел бы я как армия, пережившая голодную зиму, весело шагает по дороге, наблюдая пылающие поля и под постоянными ударами кавалерии. Будет интересно понаблюдать и за тем, как они будут пытаться добыть продовольствия. Такой броско вперед имеет смысл только тогда делать, когда уверен, что враг примет бой. Если же он будет уклоняться, нанося жалящие удары и перехватывая фуражиров, обратно в Родезию вернулись бы жалкие остатки грозной армии. Они бы траву ели при отступлении. Ладно, хватит пустой болтовни. Скучно. – Володя глянул на небо. – И темнеет уже. Надо утраиваться на ночлег. И вообще, мы тут благородные девицы на выезде? Вот напади на нас кто сейчас, так мы даже сопротивления не окажем. Вояки, блин.

Упрек был настолько справедлив, что никто даже не стал указывать на то, что некий князь и сам чрезмерно увлекся, забыв смотреть за дорогой. Джером направил телегу к лесу, а Филлип отправился разыскивать подходящее место для ночлега, а дальше всем оказалось не до разговоров: Володя готовил шалаши их нарубленный веток для ночлега, Джером занимался припасами, Филлип отправился разведать местность и за водой, а граф с оруженосцем вызвались добыть дрова. Когда все собрались, Володя ненадолго отлучился.

– Далеко не отходить, – предупредил он. Поймав недоумевающие взгляды, пояснил: – Я там кое-какие сюрпризы поставил для любителей подкрадываться к спящим. Вы не представляете, что можно сделать с простым заостренным колышком и веревкой, если уметь. В общем, кто не хочет хромать потом неделю, советую поляну не покидать.

Джером с опаской покосился в сторону леса и подвинулся поближе к костру, предварительно ощупав землю перед собой.

Вскоре в центре полянки пылал костер, вокруг которого собрались все невольные спутники, уже сытые и теперь задумчиво изучали лепестки пламени. Володя вздохнул и притащил гитару, уселся поудобнее и начал перебирать струны, делая различные проигрыши.

– Спой что-нибудь? – вдруг попросила Аливия. – Ты давно ничего мне не пел.

– Ну я же ваших песен не знаю, а мои… так их никто не поймёт кроме тебя… хотя… знаешь, я тут сделал один перевод… вроде бы получилось. Давай так, я спою сначала оригинал, а потом перевод, а ты оценишь результат.

Остальные, заинтересованные, придвинулись ближе. Володя несколько раз ударил по струнам, подстраиваясь под мотив, а потом запел:

Жил да был, жил да был,

Жил да был один король.

Правил он как мог страною и людьми.

Звался он Луи Второй, звался он Луи Второй,

Но, впрочем, песня не о нём, а о любви!

В те времена жила красавица одна.

У стен дворца она пасла гусей!

Но для Луи была милее всех она;

Решил Луи, что женится на ней!

Всё могут короли, всё могут короли!

И судьбы всей земли вершат они порой.

Но, что ни говори, жениться по любви

Не может ни один, ни один король!

Не может ни один, ни один король!

"Я женюсь! Я женюсь! Я женюсь !", – Луи сказал,

Но сбежались тут соседи-короли!

Ой, какой же был скандал!

Ну какой же был скандал,

Но впрочем песня не о нём, а о любви!

И под венец Луи пошёл совсем с другой -

В родне у ней все были короли!

Но если б видел кто портрет принцессы той,

Не стал бы он завидовать Луи!

Всё могут короли, всё могут короли!

И судьбы всей земли вершат они порой.

Но, что ни говори, жениться по любви

Не может ни один, ни один король!

Почему Володя решил перевести именно эту песню… просто она показалась ему достаточно простой и не затейливой. Потом он мысленно перебрал текст и убедился, что нет там никаких слов, которые не смог бы перевести на локхерский. В свободные минуты он мысленно переводил их, а потом перевод записал на листе, пока еще без рифмы… и тут его проклятье – не умение сочинять – обернулось вдруг преимуществом. Не в силах придумать ни строчки, он обнаружил, что легко может подобрать рифму, когда слова уже есть и их просто надо правильно расставить. Его словарный запас еще оставлял желать много лучшего, потому он не брался за перевод более сложных песен, но тут действительно все было просто и не затейливо. Даже рифму не всегда нужно было подбирать, главное чтобы размер совпадал.

Аливия хихикала, остальные хоть и не поняли слов, но оценили мастерство исполнения.

– У вас, князь, неплохо получается, – заметил граф Готский.

– Спасибо. Так что если что, с голода не умру, главное песен ваших выучить.

– Собираетесь этим зарабатывать на жизнь?

– Кто знает… Мало ли как она повернется? Я ведь сейчас странник. Сегодня здесь, завтра там. Ни дома, ни семьи… Ну разве вот сестренку отыскал, – Володя обнял доверчиво прислонившуюся к нему Аливию. – Ну а теперь мой перевод. Точность его оценить сможет, пожалуй, только Аливия, так что, Кнопка, я на тебя надеюсь как на сурового критика.

Володя снова заиграл… Когда он закончил, граф сидел с каким-то странным выражением лица. Казалось, ему одновременно хочется расхохотаться и рассердиться.

– Странная песня, – наконец выдавил он. – И ваш король это одобряет?

– Справедливости ради надо сказать, что это не про нашего короля, а про короля соседней державы, к тому же давно умершего. Полагаю, ему все равно. А ты, что скажешь, Кнопка?

– Я бы изменила несколько строк.

– Да? Ну-ка… – Володя развернул к себе девочку. – Где и какую?

– Ну там, где под венец пошел с другой… – Аливия на секунду задумалась и выдала свой вариант перевода. Володя зачесал затылок, потом согласился, но чуток поправил. Достал лист и стал записывать куплеты, пользуясь придуманной Аливией манерой записи локхерских слов русскими буквами. Потом замер и сунул листок Джерому.

– Пиши ты, мне пригодится потом для запоминания алфавита. Песню-то я наизусть помню. И вообще… спать пора. Кто у нас первый на посту? Вы граф? Тогда разбудите, когда подойдет время. Аливия, ты еще здесь? А ну марш к себе в шалаш и чтоб через пять минут уже спала!

Девочка торопливо поднялась, продемонстрировала свой язык и прежде, чем её успели отругать, нырнула в шалаш. Володя хмыкнул, потом проверил оружие и растянулся на одеяле рядом с шалашом, укрывшись накидкой, размышляя насколько вообще можно доверять всем этим людям, в общем собравшимся совершенно случайно, чтобы пройти опасный лес сразу после этого разойдясь в разные стороны. За графа он не волновался, не похож он на человека, способного ударить в спину. Даже Эндона не опасался. Несмотря на его горячность и вспыльчивость, он готов драться, но на удар в спину не способен. Джером? Пришел, попросился в слуги… и его взял. Филлип… профессиональный солдат, всю жизнь проведший на службе и теперь оказавшийся без сюзерена и теперь едущий в столицу наниматься к кому-нибудь на службу… да уж, этот грабежами заниматься не будет – давно бы стал, захоти этого. Интересная компания, всё-таки подобралась.

На следующее утро Володя первым делом снова проверил оружие, потом с помощью Джерома надел наручи, натянул тетиву на лук и разложил на одеяле, постеленной в телеге стрелы.

– Вчера нам повезло, но сегодня все может оказаться не так хорошо, – пояснил он на общие недоумевающие взгляды. – Рад буду, если ошибусь, но на всякий случай… как у нас говорят: береженого – бог бережет.

После этого все посерьезнели и тоже принялись проверять свое оружие. Даже Аливия собрала арбалет и наложила стрелу. Эндон, увидев такую картину, выпучил глаза и ошарашенно наблюдал за действиями девочки.

– Ты хоть обращаться с ним умеешь? – не удержался он от вопроса.

Вместо ответа Аливия развернулась и всадила стрелу точно ствола небольшого деревца.

– Кнопка, отдай арбалет Филлипу.

– Почему? – возмутилась девочка. – Я умею им пользоваться! Ты же сам меня учил и говорил, что у меня получается!

– Ленка… тьфу блин! Аливия, прошу тебя, отдай. Стрелять по мишеням не тоже самое, что по людям. Незачем тебе учиться убивать, если в этом нет необходимости. Пожалуйста.

Аливия надулась и обиженно протянула арбалет солдату.

– Его светлость прав. Поверь, это не доставит тебе удовольствие. – Филлип принял арбалет и недоуменно его оглядел.

– И научи его им пользоваться, – снова попросил Володя, копаясь в вещах.

Девочка вздохнула и достала новую стрелу, показывая как надо взводить и каким образом вкладывается стрела.

– Странная штука, – заметил Филлип, изучив небольшой арбалет. – Принцип взвода отличается от привычного. Взводится легко.

– Это не боевое оружие, – объяснил Володя. – Слишком слабый бой. Серьезный доспех не возьмет, хотя на близком расстояние все-таки прошибет любой. Я называю его оружием крайнего случая, ну и при внезапном нападении может сыграть роль, если приготовить его заранее. Потренируйся пока.

Володя сел в телегу так, чтобы в случае чего удобно было вскочить и броситься в бой, рядом положил лук и несколько стрел. Граф с Эндоном привычно расположились сзади, а Филлип предпочел шагать пешком. Аливия сидела сбоку свесив ноги и громко распевала вчерашнюю песенку про Луи, постоянно переходя с русского на локхерский. Иногда она останавливалась и задумывалась, а потом перепевала куплет в другом переводе.

– У тебя хорошо получается подбирать рифмы, – удивленно заметил Володя. – Любишь стихи сочинять?

– Не очень, – честно призналась девочка. – Точнее не очень любила. Мне отец специальных учителей нанимал, которые обучали меня стихосложению. Говорил, что это пригодиться девушке, но мне эти занятия никогда не нравились. А тут… словно само собой получается. Я постараюсь и другие твои песни перевести. Можно?

– Да пожалуйста, – хмыкнул Володя. – Я буду только рад.

– Ну надо же! – насмешливо протянул Эндон. – Купец решил воспитать благородную девицу… Ну-ну. Куда тебе освоить это благородное искусство, лучше в лавку свою возвращайся, купчишка.

Аливия на миг замерла и вдруг быстро-быстро захлопала глазами, пытаясь сдержать слезы. Что-либо ответить благородному она не осмелилась, мгновенно вспомнив кто она и кто сидит рядом. С Володей она как-то забывала что он благородный, настолько с ним было легко и просто. Вот и расслабилась и ей тут же указали на место. Вдруг Аливия почувствовала на плече чью-то руку. Взмахом руки смахнув слезы, она обернулась и встретилась со спокойным взглядом Володи.

– Некоторым особо благородным и очень порядочным людям, – объяснил он ей, – доставляет истинное наслаждение унижать тех, кто слабее или ниже их по положению, полагая, что таким образом они возвеличивают себя, ибо других достоинств, которыми можно было бы гордиться, у них нет. Понимая в глубине души это, они всеми силами стараются опустить всех до своего уровня, а лучше вообще втоптать в грязь и потом с высоты наслаждаться мнимым превосходством. Только истинно благородный человек ни словом, ни делом не будет ни перед кем демонстрировать своё превосходство, за него лучше скажут его дела. Тем более он не позволит себе оскорбить даму… кем бы она ни была и сколько бы ей ни было лет. Поэтому сейчас не тебя оскорбили, а попытались опустить до своего уровня. Так что выше нос и не позволяй себя задеть. На таких людей лучше просто не обращать внимания.

– Ах ты!!! – Эндон в ярости соскочил с телеги и выхватил меч, но его опередил граф, схватив за руку.

– Прошу вас, позвольте мне, ва…

– Заткнись! И вы, князь, по-моему, увлеклись!

В глазах сидящего мальчика вдруг полыхнуло холодное, а потому еще боле пугающее пламя гнева. Граф вздрогнул, но тут же овладел собой, но выглядел уже не таким уверенным. Даже Эндон потерял часть уверенности.

– Я никому не позволю обижать тех, кто мне дорог! – медленно, четко выговаривая каждое слово произнес он тихим голосом. Тем голосом, когда даже шепот слышен в соседнем городе. – А он её обидел и обидел очень серьезно. Если ваш оруженосец считает, что я его задел, я к его услугам. Данное им слово прекращается в момент, когда мы покинем лес.

Эндон вбросил меч в ножны.

– Как только мы покинем лес – ты умрешь!

Володя с совершеннейшим равнодушием отвернулся, словно ему сообщили что-то совершенно неважное. Мальчику даже не пришлось изображать эту холодное равнодушие отстраненности, когда для него было совершенно неважно, что с ним произойдет в следующее мгновение – он просто вспомнил себя до встречи с Аливией. И вспомнил, как, порой, напрягала окружающих эта его ледяное спокойствие в любых обстоятельствах, что он казался им даже не человеком, а камнем каким-то. Аливия действительно не знала, сколько она в действительности сделала для него, растопив этот лед в чувствах, но Володя ради неё готов был воевать со всем миром. Окружающие никогда не видели его таким, и сейчас были явно ошарашены таким мгновенным преобразованием. Привычный им спутник вдруг исчез и предстал перед ними кем-то чужим и непонятным. И, возможно, очень опасным… или нет.

– Как угодно, – в голосе совершеннейшее равнодушие и арктический лёд.

Дальше все двигались в полнейшей тишине. Даже Аливия испуганно прижималась к Джерому, изредка испуганно посматривая на мальчика. Остальные предпочли сделать вид, что ничего особого не происходит, надо просто быть настороже, поскольку приближается самый опасный участок леса. И их напряжение вызвано вовсе не недавней ссорой и этим пугающим преобразованием почти еще мальчишки в холодно отстраненного каменного истукана. Необычное и немного нервирующее ощущение.

Неизвестно чем бы закончилось путешествие в такой крайне напряженной обстановке, если бы как раз в этот момент из-за деревьев не вышло человек десять крайне подозрительных личностей, в облике которых что-то выдавало разбойников. Возможно различное оружие в руках, когда бывшее вполне мирными предметами в хозяйстве, или нахмуренные лица. Из всех них только у одного был вполне себе приличный меч, остальные были вооружены кто перекованными косами, кто деревянными дубинкам, с окованными набалдашниками.

Лошадка замерла и, никого не слушая, направилась к обочине дороге, склонила голову и принялась меланхолично жевать траву: вы тут разбирайтесь мол без меня, а я пока поем. В общем, вполне здравый подход.

Володя остался совершенно недвижим, ни рукой, ни ногой не шевельнул, словно не заметил никого, продолжая вглядываться куда-то вдаль. Остальные расхватали оружие и замерли.

– Господа, – заговорил плечистый мужчина с мечом, чуть выходя вперед. – Я вам искренне советую положить оружие, чтобы никто не пострадал… с вами я гляжу девочка маленькая…

В этот момент совершенно неожиданно для всех очнулся Володя. Быстрым и неуловимым движением он поднял лук, второй рукой сразу наложил стрелу, одним движением натянул и спустил тетиву куда-то в сторону леса, откуда немедленно донеся короткий крик, а потом, ломая ветки, рухнуло тело, рядом упал его лук. А в сторону леса неслась уже вторая стрела и этот выстрел оказался таким же точным. В этот момент очнулась вся разбойничья братия, сообразившая, что сейчас их всех просто элементарно перестреляют. Мощный бугай (интересно, у него кличка не Малыш?), взмахнув дубиной, бросился к телеге, за ним, обгоняя вожака, остальные. Володя выпустил еще одну стрелу, на этот раз в подбегающих людей, а потом, отбросив лук, вдруг рухнул с телеги на землю и покатился по земле прямо под ноги набегающему бугаю. Тот уже ни затормозить, ни среагировать не успел, проскочил вперед, споткнулся и рухнул прямо перед телегой, а Володя уже стоял на одном колене, выставив вперед два меча, на которые и насадили себя бежавшие следом. Как и предполагал Володя, эти разбойники брали свирепостью натиска, но никак не умением, чуть ошеломить их необычными и непривычными действиями и вот они уже бестолково мечутся, не понимая кого атаковать первым и откуда идет наибольшая угроза. Не теряя ни мгновение мальчик одним слитным и плавным движением извлек мечи и не дожидаясь, когда пронзенные рухнут, стал подниматься с колена и одновременно разворачиваясь, выбрасывая правый меч перед собой. Подбегавший с боку разбойник с проклятьем отскочил, успев в последний момент избежать удара, но не заметил меча в левой руке, идущего следом, машинально поднял руку в попытке защититься, по ней меч и прошел от локтя до кисти. Охнув, разбойник отскочил, а Володя, опять не задерживаясь и не отвлекаясь, продолжил разворот к споткнувшемуся бугаю, который как раз стал подниматься, меч прошелся ему сзади по шее, голову не срубил, но позвоночник перерубил, тот так и рухнул вперёд, не произнеся ни слова.

– Бей его! – наконец очнулся главарь, бросаясь вперед. Володя отклонился, снова развернулся и рубанул пробегавшего мимо него еще одного разбойника, потом со всей силы пнул между ног еще одного, вдруг выскочившего навстречу и пока тот с воем падал, успел снова повернуться к главарю. Тот уже успел оценить поле боя. За какое-то мгновение его отряд от одного человека потерял пятерых убитыми и трое надолго выведены из строя. Еще двое лежали перед телегой, когда попытались атаковать остальных: одного сразил Филлип из арбалета, второй подвернулся под меч графа – разбойники явно не могли противостоять рыцарю в открытом бою, а лучники, ан которых и была вся надежда, погибли с самого начала. Правда один из разбойников попытался подобрать лук, но успевший уже взвести арбалет Филлип всадил ему в спину стрелу. Оценив все это, главарь махнул рукой. – Отходим!

Однако отвлекшись, он на мгновение потерял из виду противника, и это стало для него роковым, Володя уже стоял рядом. Тот попытался отмахнуться мечом, но мальчик присел, пропуская удар над собой и одним мечом подрезал ногу, заставляя врага осесть, а потом второй меч пронзил живот. Главарь захрипел и, выронив меч, осел на землю. Володя выпрямился и огляделся… наблюдавший за ним граф чуть вздрогнул, заметив, что взгляд мальчишки за время боя ничуть не изменился, по-прежнему оставаясь совершенно спокойным, словно не смертельный бой вел, а цветы собирал. Впрочем, наверное, в этом случае эмоций было бы больше. Вот мальчик с тем же равнодушным выражением оглядел поле боя, прислушался к раздающемуся в лесу треску веток от удирающих разбойников, вытянул перед собой мечи, резким взмахом стряхнул с них кровь и тем же быстрым и точным движением вбросил их в ножны. Даже не повернувшись в сторону своих спутников, он вернулся к телеге и занял своё прежнее место.

– Э-э-э… милорд, – несмело поинтересовался Филлип. – Откуда вы узнали, что там засада?

– Я не знал. – Филлип, честно говоря, и не ждал ответа. Так спросил, на всякий случай, его этот вопрос действительно интересовал. – Я её искал. Глупо выходить вот так на дорогу перед несколькими вооруженными людьми в доспехах, не новичков с оружием. Значит, был какой-то сюрприз – осталось только его найти. Откуда вышли разбойники и как встали, я сделал вывод, что засада с большой вероятностью находится там, где я её и обнаружил.

– М-м-м… – теперь уже заинтересовался и граф. – А почему?

– Потому что они встали так, что если бы мы бросились на них в атаку, то именно с того места расстреливать нас было бы удобнее всего.

Никому на месте боя не хотелось задерживаться дольше необходимого, потому собрав стрелы, все торопливо загрузились на телегу и двинулись дальше. Володя после боя снова замер рядом с Джеромом, отсутствующе глядя вперед. Филлип некоторое время наблюдал за ним, а когда Володя и на привале замер перед разожженным костром, не мигая, глядя на огонь, он сел рядом, но мальчик даже не шелохнулся.

– Это было впервые?

Володя не видел смысла делать вид, что не понял вопроса, а тем более что-то скрывать.

– Да.

– Что ж… держись. Я видел, как после первого боя здоровых мужиков выворачивало наизнанку.

Не дождавшись ответа, он покачал головой, на мгновение задумался, потом поднялся и подсел к Аливии, которая с момента ссоры Володи и Эндона сторонилась мальчика и начал ей что-то объяснять. Девочка слушала молча с возрастающей тревогой, потом испуганно глянула на Володю и поспешно поднялась, не слушая больше солдата. Подсела к мальчику и доверчиво прислонилась к нем, Володя машинально обнял её за плечи, но всё так же смотрел в костер.

Граф хотел было заговорить с князем, но его очень вежливо остановил Филлип, попросив подождать до утра. Ратон раздраженно глянул на солдата, явно размышляя, а не врезать ли тому хорошенько, чтобы не смел вмешиваться в разговор благородных, потом глянул на неподвижного мальчика и девочку рядом с ним, развернулся и ушел.

– Ты сильно расстроился? – спросила вдруг Аливия.

– Не знаю, – честно ответил Володя. Потом вдруг очнулся и глянул на нее. – А ты чего еще не спишь? Сколько время?

– Так и ты не спишь. Ты так сидел тут у костра… мне страшно было… да еще этот Эндон…

Володя смутился. Вот уж действительно болван – устроил тут самобичевание и самокопание.

– Все в порядке. Ну честное слово, Кнопка, все в порядке. Давай-ка ложись спать, а завтра мы продолжим путь. И всё будет хорошо, честно слово.

– Попробуй только обмануть, – пробурчала Аливия и, не выдержав, потянулась и сладко зевнула.

– А ну-ка спать и без разговоров! Марш в шалаш!

Для вида недовольно поворчав, девочка подчинилась. Володя задумчиво поворошил веткой костер, чтобы разгорелся сильнее и снова замер, но на этот раз в душе не было страха или тоски. Эх, Кнопка, ей достаточно пары слов, чтобы снять всю тяжесть с души… Володя лег прямо на траву и уставился на небо… Интересно, почему Аливия так похожа на Ленку? Или за всё время одиночества готов уже в каждом увидеть отца, мать или сестру? Глупость ведь, в Александре Петровиче отца же он не видел.

На следующее утро он проснулся бодрым, словно и не было вчерашней битвы. Он по-прежнему помнил каждый её миг, но теперь уже не воспринимал всё так остро. Собрав вещи и забросив их на телегу, он подошел к Филлипу, наблюдавшему за дорогой.

– Нам долго еще до ближайшего города?

– Не очень, милорд. К обеду покинем лес, а часам к двум будем на месте.

– А город большой?

– Да нет… средний. Рогур, жителей тысяч пятьдесят.

Хм… Для средневекового города вполне большой даже, а не средний. Но кто знает.

Уложив вещи, Володя забрался на свое облюбованное место возле возницы и достал гитару. Играть на тряской дороге не очень удобно, но мальчик быстро приноровился, если, конечно, не пытаться играть идеально. Как обычно, Аливия, заслышав игру, немедленно придвинулась поближе, не мешая и не прося что-нибудь спеть, но мальчику быстро надоело просто перебирать струны. Задумавшись, он наконец подобрал песню под настроение и запел… Джером чуть придержал лошадь, чтобы та не сильно трясла телегу и тоже стал слушать, хотя вряд ли что-нибудь понимал…

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф.

Детям вечно досаден

Их возраст и быт -

И дрались мы до ссадин,

До смертных обид,

Но одежды латали

Нам матери в срок -

Мы же книги глотали,

Пьянея от строк.

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,

И сосало под ложечкой сладко от фраз,

И кружил наши головы запах борьбы,

Со страниц пожелтевших слетая на нас.

И пытались постичь

Мы, не знавшие войн,

За воинственный клич

Принимавшие вой,

Тайну слова «приказ»,

Назначенье границ,

Смысл атаки и лязг

Боевых колесниц.

А в кипящих котлах прежних боен и смут

Столько пищи для маленьких наших мозгов!

Мы на роли предателей, трусов, иуд

В детских играх своих назначали врагов.

И злодея следам

Не давали остыть,

И прекраснейших дам

Обещали любить;

И, друзей успокоив

И ближних любя,

Мы на роли героев

Вводили себя.

Только в грёзы нельзя насовсем убежать:

Краткий век у забав – столько боли вокруг!

Попытайся ладони у мёртвых разжать

И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев

Ещё тёплым мечом

И доспехи надев, -

Что почём, что почём!

Разберись, кто ты: трус

Иль избранник судьбы -

И попробуй на вкус

Настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг

Оттого, что убили его – не тебя,

Ты поймёшь, что узнал,

Отличил, отыскал

По оскалу забрал -

Это смерти оскал!

Ложь и зло – погляди,

Как их лица грубы,

И всегда позади

Вороньё и гробы!

Если мяса с ножа

Ты не ел ни куска,

Если руки сложа

Наблюдал свысока,

А в борьбу не вступил

С подлецом, с палачом, -

Значит в жизни ты был

Ни при чём, ни при чём!

Если, путь прорубая отцовским мечом,

Ты солёные слёзы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал что почём, -

Значит нужные книги ты в детстве читал!

Граф Артон дослушал песню до конца, хотя ничего и не понял, потом его взгляд упал на Аливии, которая слушала своего провожатого открыв рот. Некоторое время он размышлял, потом переборов себя, подошел к девочке.

– Князь Вольдемар ведь обучал тебя своему языку?

Девочка явно испугалась разговора с высокородным, бросила умоляющий взгляд в сторону Володи, но тот снова погрузился в размышления и этого не заметил.

– Да, – несмело ответила она.

– Можешь перевести о чем песня? Я никогда такого ритма не слышал.

Услышав просьбу, девочка оживилась.

– Я там не все поняла, некоторые слова не знаю, но если делать обычный перевод… – Аливия задумалась, прикрыв глаза, потом начала переводить по куплетам, причем там, где получалось, она даже подбирала рифму и размер, стараясь попасть в слышанную музыку. Она так увлеклась, что не заметила, как слушать её перевод собрались все, никто даже внимания не обратил, что лошадка, лишенная присмотра съехала на обочину и снова принялась за еду.

– Это ты с первого раза запомнила? – удивился Володя, слушая весьма точный текст.

– Ну да. Я всегда все быстро запоминаю.

Логично, если подумать. Писать и читать тут мало кто умеет, а раз так, приходится запоминать, тренируя память, так что Аливия вряд ли исключение.

– Молодец.

– Только… а что такое иуд?

– Что?

– Ну там… как там… «мы на роли предателей, трусов, иуд»… мне непонятно что такое «иуд».

– Ну это из легенд моей страны. Ты вряд ли можешь знать. – Чтобы было понятно всем, Володя коротко пересказал историю Иисуса и Иуды.

– Вот негодяй! – аж задохнулся от возмущения рыцарь. – Если бы я там был, я бы мечом показал, как надо относиться к учителю!

Володя рассмеялся.

– Вы сейчас в точности говорите как один великий рыцарь моей страны. Только он еще свой отряд хотел с собой взять. Но вряд ли вы сумели бы наказать предателя сильнее, чем он наказал себя сам.

– Ну нет! Вот двинул бы его мечом, тогда бы он все понял! А так…

Мальчик покачал головой.

– Самые страшные кары те, которые мы накладываем на себя сами. Никакой палач не придумает наказание страшнее, чем накажет себя раскаявшийся человек, ибо его вина всегда будет при нем и всегда будет напоминать о себе… и с этим жить… – Володя снова затих.

– У тебя тоже есть такая вина? – понимающе спросил граф с необычайной для него проницательностью.

– Да нет, – вздохнул Володя. – Скорее та вина, которую придумал я себе сам. Я до сих пор не могу себя простить, что остался жив. Что мама, папа, сестра… все погибли, а я жив. Понимаю, что смысла в этом нет, понимаю, что ничего сделать бы не смог, но…

– Да нет. Я тебя прекрасно понимаю, – вдруг тоже признался Артон. – На мне тоже вина… Скажи, – вдруг резко сменил он тему, – как думаешь, у королевства есть шанс победить? Ты уже доказал, что можешь оценивать обстановку, мне интересно твоё мнение на этот счет.

– Да откуда ж я знаю? – удивился вопросу мальчик. – Я же не знаю всего. Есть ли еще армия у Локхера, как скоро её можно собрать, в каком состоянии войска Эриха, какое состояние казны обоих стран.

– Казны?

– Ну да. Как говорил один знаменитый полководец: для войны нужны всего три вещи – деньги, деньги и деньги. Если они есть, то войну вести еще можно. Хотя…

– Что?

– Ну я подумал, что денег иметь можно немерено, вопрос как их потратить. Если так же, как ваш король тратил до сих пор, то никаких шансов. Еще парочка поражений и королевство останется и без армии и без денег.

– Ну так и как же ты поступил бы на месте короля?

– Как я уже говорил, слава богу, я не на его месте, а забот и без того хватает. А вообще странный вопрос. У короля советники должны быть, которые обладают всей информации и которые могут дать толковый совет. Судя по тому, что я слышал, отец нынешнего короля был умным и толковым правителем, значит и его советники должны быть умными.

Артон фыркнул.

– Есть повод сомневаться? – удивился Володя.

– Непонятно, с чего такой вывод, даже если… старый король был умным правителем.

– Элементарно. Это идиоты окружают себя придурками, которые смотрят тебе в рот и повторяю каждое твое слово, немедленно превращая его в гениальное озарение. Умные люди стараются приблизить к себе тех, кто либо равен им по уму, либо превосходит, чтобы было у кого учиться. И на месте вашего короля я бы прямо сейчас задумался над тем, кто из советников его отца отговаривал его от немедленной атаки. Более того, если найдется еще и такой, кто отговаривал от первой атаки и от второй, я бы прислушался и к тому, что он станет говорить сейчас. А лучше я бы отдал ему всю власть, а сам постоянно крутился бы рядом и учился.

– Отдать власть? – ошарашенно спросил граф.

– Ну не явно, конечно. Просто приблизить такого человека к себе, а лучше двух или трех, кто предупреждал о последствии поспешности, образовать такой вот узкий круг, куда больше никого не допускать, особенно тех, кто говорил, что-то типа: «Надо двигаться вперед, Ваше Величество и вы вышвырнете Эриха из королевства как нашкодившего котенка».

– Да как ты смеешь?! – взорвался Эндон

Володя удивленно глянул на оруженосца.

– А ты-то чего возмущаешься? Или ты был один из тех, кто так кричал собираясь в поход? Ну тебе простительно.

– Да ты… да я…

– Вызовешь меня на дуэль еще раз? Спешу тебя разочаровать – умереть можно только один раз.

Эндон, вспомнив о грядущей дуэли, а более о недавнем бое, сразу посмурнел. После недавнего боя, он понимал, что шансов у него никаких – оценить мастерство будущего противника он сумел, и свои возможности знал прекрасно.

– Король разогнал старых советников, – поспешил разрядить обстановку Филлип. – Так я слышал. Герцога Алазарского даже отправил в отставку.

– Не знаю, кто этот герцог и чем себя проявил, но уже успел понять характер вашего короля. Так вот, ноги в руки и бегом из этого королевства, если, конечно, вас тут не держит долг.

– Даже так? – удивился Филлип. – Вы, ваша светлость, не видите никаких шансов?

– У меня нет информации, я уже говорил. А шансы… шансы есть всегда.

– Народ поддержит своего короля! – пафосно возвестил Эндон.

Как раз в это время телега выкатилась из леса и взорам открылись засеянные поля – вдали виднелись домики жителей. Володя из-под руки оглядел окрестности.

– Народ? Готов поставить золотой против медяка, что под народом вы имели в виду благородное сословие. Ничуть не сомневаюсь – они клятву давали, хотя и тут найдутся предатели.

– А чернь меня не интересует, – на лице оруженосца отчетливо отразилась брезгливость.

– Ну и напрасно, – равнодушно пожал плечами Володя. – Вот если ты такой умный, скажи, для тех людей, – мальчик махнул рукой в сторону видневшейся деревни, – в случае победы Эриха что изменится, кроме имени повелителя?

Все озадаченно переглянулись, не поняв сути вопроса.

– А ничего, – Володя не стал дожидаться, когда кто-то сообразит, о чем он спрашивает. – Ну и зачем им воевать тогда? Им хлеб убирать надо, работы невпроворот. А тут война. Да чем быстрее эта война закончится, кто бы ни победил, тем лучше. Ну платили они налоги графу Артону, будут теперь платить графу, допустим Торну, которого назначит Эрих. Согнать в армию их можно, а вот заставить воевать нет.

– А что может чернь? – опять передернулся Эндон. – Кого волнует их мнение?

– Раз не волнует, так не обессудьте, что в случае поражения они будут приветствовать короля Эриха.

– А в твоей стране по-другому? – поинтересовался граф. – У вас простолюдины воюют?

– Был момент, когда такие вот простолюдины спасли страну в момент смены династии, но у нас ситуация другая. Наши соседи отличаются от нас в культурном плане.

– Они дикари?

– Нет. Просто другие. Отличная религия, отличный образ жизни… не хуже, не лучше, просто другой. Люди же консерваторы. Они очень сильно не любят менять заведенный порядок, обычаи, которые идут еще от их предков, а тут любой завоеватель, откуда бы он ни пришел, несет совершенно чуждый людям порядок. Возможно, он окажется для них лучше, но он другой. А раз так, то люди будут поддерживать своего, пусть даже дурака или тирана, или безвольного правителя, но своего. Своего против возможно лучшего, но чужого. Потому люди скорее сожгут свои поля и дома, чем допустят, чтобы всем этим пользовался неприятель.

– Ха-ха! – Эндон издевательски рассмеялся. – Чернь на такое не способна!

– Тебе виднее, – не стал спорить Володя. – На мою страну около двухсот лет назад напал один сильный враг. Жители покинули столицу и сожгли её, когда он подошел к ней, поскольку защитить её было нельзя, а те, кого ты называешь чернь просто ушли в леса и стали нападать на обозы противника. Не проиграв до этого ни одного сражения, враг вынужден был бежать.

– Это ты к чему? – Граф озадаченно посмотрел на Володю.

– Переводчиком работать не хочу, мне кажется, я уже достаточно прямо сказал, что имею в виду. Вы спрашивали про королевство и про то, чтобы я сделал.

– Предлагаешь вооружить крестьян и заставить нападать на врагов? – возмутился Артон.

– Нет, предлагаю сделать так, чтобы крестьяне видели разницу между правлением своих и правлением захватчиков. Остальное они сделают сами. Нужна армия? Вы её получите. Вооружение будет плоховато, зато дух высок, а он тут намного важнее.

– Чернь, – опять брезгливо бросил Эндон.

– Ну тогда флаг вам в руки, а лично я постараюсь убраться из Локхера как можно скорее, чувствую, скоро здесь будет жарко, а попасть за просто так под раздачу не хочу.

– И после этого вы называете себя благородным?! – Эндон опять завелся.

– Называю и что? Есть сомнения?

– Благородные не бегут от боя и не предают!

– Кого это я предаю? – искренне изумился Володя. – Хочу напомнить, что я иностранец и до вашего королевства, по большему счету, дела мне никакого нет, и не помню, чтобы я приносил клятву вашему королю.

– А если король предложит вам пойти к нему на службу? – поинтересовался граф.

– С чего бы это? – еще больше удивился Володя. – Зачем я ему такой красивый сдался?

– Действительно. Да еще и вести себя не умеете, – согласился с ним Артон.

– Ну вот видите, – Володя развел руками. – Грубиян, говорю что думаю, не дурак, судя по отзывам знающих меня людей, не умею подхалимничать. Полный набор качеств, которых ваш король терпеть у приближенных не может.

– Ну все!!! Больше ты нашего короля оскорблять не будешь! – взорвался Эндон.

– Один вопрос только, – Володя оставался совершенно спокойным и невозмутимым, чем сбивал с толку всех. – За что король выгнал этого герцога…

– Алазарского, – подсказал Филлип.

– Ага, точно. Герцога Алазарского. Спасибо, Филлип.

Граф нахмурился, Энодон же, похоже, уже мало что соображал.

– Князь, мы вышли из леса и моя клятва больше не действует! Извольте скрестить со мной мечи! Я вызываю вас!

– Как угодно, – Володя одним плавным, каким-то кошачьим движением перетек из телеги на землю. Джером моментально тормознул лошадь, и та отправилась заниматься любимым делом – есть.

– В… граф… Вы не сделаете мне любезность? – замялся Эндон. Хмурый Артон кивнул.

– Я буду вашим секундантом, но у князя…

– Я не гордый человек. Филлип, не откажитесь?

– Он не благородный… а впрочем, вам как раз такой и подойдет!

Судя по всему, Эндон вовсю старался вывести Володю из себя, но Александр Петрович давно уже и очень жестко отучил его попадаться на такие приемы и потому все ругательства и оскорбления оруженосца пропали втуне. Спокойствие Володи настолько бросалась в глаза и так резко контрастировала с бешенством Эндона, который от этого распалялся еще больше.

– У тебя ни чести, ни достоинства! – выдал наконец оруженосец, утомившись.

– Мои честь и достоинство на кончиках моих мечей, в отличие от твоих, которые у тебя, похоже, на кончике языка. Болтаешь много.

Все, после этих слов Эндон совсем потерял голову. Сообразив, что проиграл этот спор, он рассвирепел окончательно и уже мало что соображал. Граф, поняв, что его оруженосец в таком невменяемом состоянии совершенно небоеспособен, нахмурился, попытался его успокоить, но куда там. Он повернулся к Володе, явно намереваясь о чем-то попросить его, но тут же его гордость взяла верх и он проглотил все слова.

– Есть ли возможность разрешить дело миром?

Володя пожал плечами.

– Ссоры искал не я. Я даже не требую извинений. Достаточно будет, если ваш оруженосец скажет, что погорячился и на этом можно будет закончить.

– Нет!!!

– В таком случае, начали!

Филлип вздрогнул и посмотрел на графа. Судя по всему, эти слова должен был сказать именно он, но он простой солдат, а тут целый граф – не поспоришь. Смирившись, только кивнул, отойдя с линии атаки.

Бой продолжался недолго. Эндон бросился словно бык на матадора с закономерным результатом: меч его оказался в одной стороне, сам он, стремительно проскочив мимо посторонившегося противника, споткнулся о подставленную ногу и с грохотом рухнул на землю. Если бы не доспехи, дело могло бы закончиться переломами, но и так из оруженосца выбило дух, что он минуты три лежал неподвижно, приходя в себя. Володя некоторое время стоял над ним, склонив голову и изучая противника, потом вернул мечи в ножны и отвернулся, собираясь забратиься в телегу. Его догнал граф.

– Спасибо, – с трудом выдавил он из себя. Видно было, что он не привык кого-либо благодарить и это ему дается с трудом. – Отец Эндона очень много сделал для меня…

– Не за что. Совершенно не за что, – отмахнулся мальчик. – Из нас двоих кто-то же должен быть умнее.

– Все-таки вы чрезвычайно самоуверенны и нахальны, – вздохнул граф. – Ладно, полагаю, для всех будет лучше, если мы расстанемся. Лес прошли, в столицу по другой дороге. Скоро будет перекресток, там и расстанемся. Вы же в Тортон, как я понял, направляетесь?

– Судя по всему, отец Аливии там. Даже если нет, все равно лучше начать его поиски оттуда.

До обеда до перекрестка они добраться не успели и потому ели еще вместе. Пока Джером готовил, Володя отозвал Филлипа в сторону и попросил провести с ним учебный бой.

– С вами, ваше сиятельство? – удивился он.

– Да. Понимаешь, моя техника совершенно отличается от той, что применяют тут у вас и мне она совершенно незнакома, а это может быть чревато неприятным сюрпризами.

– Ах вон вы про что. Да, я заметил, что вы применяете приемы, которые мне совершенно незнакомы.

– А мне? А мне с вами можно? – тут же вылезла вперед Аливия.

– Так, Кнопка, что за тон? – Володя сурово посмотрел на неё. – Собралась мечом махать? Ну-ка на разминку бегом марш! Потом я с тобой потренируюсь.

– Ура! – Девочка подпрыгнула, словно ей леденец обещали дать и умчался разминаться.

Володя скинул накидку, обнажил мечи и приготовился к схватке. Филлип настороженно следил за ним, вооружившись мечом. Судя по всему копье ему было привычней, но сейчас для него было не место. Вот он стремительно атаковал, нанося удары со всех сторон, стараясь натиском заставить мальчика выронить оружие, но Володя привык сражаться с противниками, которые сильнее и больше его, потому удары не отражал, а плавно отводил. Скорость Филлипа был меньше, чем у его учителя, но для солдата бой на мечах составлял его жизнь, и от умения работать с ним она зависела напрямую, а потому знал намного больше всяких уловок и обладал тем опытом, который позволяет не побеждать в спортивных схватках, а выживать на войне.

Сбив первый натиск, Володя сам перешел в атаку и тут его подловили, меч соперника замер около шеи. Мальчик скосил глаза.

– А можно повторить вот это движение, только помедленнее?

Филлип снова вернулся в исходную позиция и стал повторять. Володя внимательно отслеживал движение, сражаясь так же, как до этого. Вот меч снова замер у его шеи. Мальчик кивнул.

– Спасибо. Подожди немного. – Он сел прямо на землю, скрестил ноги по-турецки и глубоко задумался. Остальные удивленно переглянулись и уставились на замершего мальчика. Вот он кивнул своим мыслям и встал. – Я готов.

Филлип усмехнулся.

– Нашли противодействие? Ну пробуйте, ваша светлость. – Солдат снова атаковал, но в последний момент вместо уже известного движения провел ложную атаку, но мальчик вдруг присел, чуть переместился скользящим шагом и когда выпрямился, оба его мечи скрестились у шеи солдата наподобие ножниц.

– Полагаете, я не обдумал возможные вариации этого движение? – спокойно поинтересовался он.

Филлип почувствовал что краснеет. Урок оказался тем унизительнее, что он действительно отнесся пренебрежительно к этому мальчишке. Да, он видел, как он действует, но бой против плохо вооруженных и неподготовленных разбойников и против откровенно слабого Эндона не мог позволить оценить его настоящее мастерство, а потому и отношение такое: ну умеет мальчик кое-что, но настоящее мастерство приходит только с опытом. Тут, однако была явно другая школа, отличная от его и крайне эффективная, когда мастерство, наработанное годами тренировок переламывает опыт, такой школой не подкрепленный. Техника побеждает напор, в чем Филлип и имел возможность убедиться. И даже первая победа уже не вызывала у него энтузиазма, вспомнив, что мальчик тогда был какой-то заторможенный, при этом его движения не отличались отточенностью. Похоже, он просто заставлял противника реагировать на разные атаки, изучая стиль и манеру боя. Потому и пропустил неожиданный удар, что не готовился к чему-то такому и работал в непривычной для себя изучающей манере.

– Вы можете повторить, милорд? – уже попросил Филлип.

– Конечно.

Граф замер чуть в стороне, скрестив руки и наблюдая за учебной схваткой. Эндон мотался позади, изредка потирая бока, но под кольчугой почесать их ему было трудновато.

Володя отработал прием, заодно на практике проверив и остальные, которые показывал ему Филлип.

– Князь не желает потренироваться со мной? – поинтересовался граф, обнажая меч. Филлип немедленно поклонился и уступил место. Похоже, об отказе речи не было, но Володя был не против. Одно дело тренироваться с солдатом, пусть и хорошим, но за спиной которого не было школы боя на мечах, и совсем другое с потомственных аристократом, которого обучали сражаться с детства.

Эту разницу он почувствовал с первых мгновений – вместо бешенного натиска Филлипа скупые и отточенные движения; вместо силы, мастерство. Приноравливаясь к новому рисунку боя, мальчик отступал, отводил удары, уворачивался, уйдя в глухую оборону и лишь изредка взрываясь короткими контратаками, одна из которых едва не закончилась победой, настолько граф увлекся. Нахмурившись, он стал действовать осторожнее, поняв, что с ходу такую защиту не пробить. Мечи этого непонятно князя, казалось, были везде, успевая раньше самой быстрой атаки. Артон нахмурился еще сильнее, когда сообразил, что его противник сейчас просто изучает его стиль и когда уже разберется с ним, тогда начнется настоящий бой. А сейчас осторожность, осторожность и осторожность. Никаких рискованных действий, никаких прямых атак. Граф даже специально пытался заманить соперника, открываясь, но бесполезно, Вольдемар не попадался в подстроенную ловушку, не атаковал даже тогда, когда граф действительно ошибся. Но вот его мечи вдруг ускорились, удары посыпались со всех сторон. Граф тоже постарался атаковать, но тут же вынужден был уйти в глухую оборону – отражать сыпавшиеся со всех сторон удары становилось все труднее и труднее. Артон встречал противников, которые сражались двумя мечами, но ни один из них не демонстрировал настолько поразительное мастерство… Нет, не мастерство, хотя оно тоже присутствует. Те противники превосходили сегодняшнего опытом, но тут чувствовалась школа, которая на голову выше той, с которой ему приходилось иметь дело до этого. И эта школа сейчас медленно переламывала его мастерство. А Вольдемар вдруг присел на одной ноге, вторая сделала движение, напоминающее движение косы, Артон, подбитый в прыжке, рухнул на землю, тяжело дыша.

– Это был не слишком честный прием, – прохрипел он, с трудом поднимаясь, опираясь на меч.

Вольдемар спокойно стоял в стороне опустив мечи.

– Мне казалось, что у нас тренировка боя, а не спортивного поединка.

Граф с досадой посмотрел на Вольдемара. Тот, похоже, даже не вспотел и оставался совершенно невозмутимым.

– И в чем вы видите разницу? – сердито поинтересовался он.

– В спортивном поединке есть правила.

– А вы считаете, что в бою их нет?

– Я считаю, что в бою правило одно – остаться живым.

– Даже если для этого понадобиться пожертвовать честью?

– Смотря, что вы под этим понимаете. На войне правил нет.

– Ладно. – Граф вложил меч в ножны. – Но зачем вы так сделали сейчас? Вы же и так побеждали!

– Мне показалось, вы не понимали, что в реальной битве против вас могут применить любой прием, даже доской по голове. Рыцарского поведения там ждать не стоит. Возможно, и победил бы, я уже начал понимать стиль вашего боя, а может быть вы еще подкинули бы какой сюрприз. Я не настолько самоуверен, чтобы думать, будто могу понять вашу школу после нескольких минут боя.

– А вот ваша школа совершенно необычна.

– Ничего удивительного – ваша для меня тоже кажется необычной. Филлип, например, сумел сильно удивить меня, из-за него, кстати, я так осторожно сражался с вами.

– А можно ваши мечи посмотреть? – вдруг поинтересовался граф.

Володя пожал плечами, подкинул один меч, перехватил его за лезвие и протянул рукояткой вперед.

– Ого! – вырвалось у графа, когда он принял меч. – Такой легкий? Он прочный?

Мальчик указал на молодую осину у обочины.

– Попробуйте сломать.

Граф недоверчиво оглядел узкое, чуть изогнутое лезвие меча, кажущегося игрушкой. Потом подошел к дереву и со всей силы рубанул… аккуратно срезанная осина рухнула прямо на ругающегося графа, накрыв его ветками с головой.

– Я не парировал ваши удары лезвиями мечей, – совершенно невозмутимо отозвался Володя.

Граф выбрался из-под дерева, уже более уважительно посмотрел на меч, потом на срубленную осину с толщиной ствола в охват ладонями. Обошел дерево и изучил место сруба.

– А если бы принял мой удар на лезвия? – задумчиво поинтересовался он.

– Мне было бы жалко ваш родовой меч. Я не мог себе позволить такого.

– Что это за металл?

– Не знаю, – совершенно честно ответил Володя. – Я не оружейник, а те свои тайны хранить умеют. Эти мечи сделали специально под меня, когда я собирался в это путешествие.

– А ваш родовой меч?

– Он остался в империи и пойдет следующему наследнику рода. Я в империю уже не вернусь.

– Да-да, я помню, вы говорили об этом. – Граф вернул меч и чуть склонил голову. – Что ж, в таком случае позвольте откланяться, мы с моим оруженосцем спешим, потому плестись вместе с вашей телегой не хотим… какое счастье, что нам не досталась эта кляча…

– Конечно, – согласно кивнул Володя. – В отличие от вас, мы никуда не спешим.

Вскоре Граф Артон и его оруженосец уже шагали к городу, где собирались приобрести коней и отправиться в столицу.

– Вы же тоже собирались в столицу? – поинтересовался Володя у Филлипа. – Могли бы отправиться с ними.

– Я тоже не спешу, – вздохнул солдат. – Все думал над вашими словами, милорд. Ваша светлость… у меня к вам просьба… Вы согласитесь принять мою присягу?

Володя чуть обернулся.

– Хотите мне служить? Почему? Замков у меня нет, сам я не знаю, где буду через неделю, о стабильном доходе речи тоже нет, так что не факт, что всегда будет еда.

– Тем не менее, слугу вы наняли.

– Вот именно. Нанял. Он со мной, пока я ему плачу, потом он волен будет уйти. Присяга, как я понимаю, нечто совсем другое и добровольный отказ не предусмотрен.

– Ну… вы вольны меня освободить от неё, однако вы правы, ваша светлость, о материальной стороне дела я думал в последнюю очередь. Тем не менее, я готов повторить свою просьбу принять меня под вашу руку, милорд.

Володя задумался.

– Что ж… ты прав… лишний меч нам, судя по всему, не помешает, особенно путешествуя по стране, в которой идет война. Если действительно хочешь этого, я согласен. Только я не знаю, как у вас это положено делать.

Филлип отстегнул меч в ножнах и протянул их мальчику.

– Вы должны дать мне оружие, ваша светлость.

Володя принял меч, повертел его, потом протянул двумя руками. Филлип опустился на одно колено, принял меч и коснулся его лбом.

– Я, Филлип Норт, клянусь служить князю Старинову мечом и сердцем. – Солдат поднял голову и выжидательно посмотрел на мальчика. Тот на миг замялся, потом сообразил чего от него ждут.

– Я, князь Вольдемар Старинов, принимаю под свою руку Филлипа Норта. Этого достаточно?

– Да, ваша светлость.

– А я размялась! – подбежала разгоряченная Аливия. – Теперь ты со мной позанимаешься?

– Что ж… – Володя с сомнением посмотрел в сторону близкого города и вздохнул – ведь действительно обещал. – Давай. Свободный бой…

В город входили так же неторопливо, как и двигались к нему. Впрочем, эта лошадка, судя по всему, принципиально не желала куда-то торопиться.

– Как там этот город? Рогур?

– Совершенно верно, ваша светлость.

– Скажи, Филлип, тут можно достать приличную лошадь?

– Приличную, вряд ли, милорд. Война же, всех приличных забрали. Так что лучше этой вряд ли отыщем.

– И все же посмотри, пожалуйста, – вздохнул Володя. – Тащиться год до соседнего города у меня нет никакого желания. Да еще кормить эту скотину, которая и так жрёт не переставая.

– Она хорошая! – возмутилась Аливия.

– Она очень хорошая, – согласился с ней мальчик. – Но нам не подходит. Джером, знаешь, где тут можно остановиться?

– Смотря сколько вы собираетесь пробыть тут, милорд.

– Чем меньше, тем лучше. – Володя брезгливо оглядел пыльные улицы с положенными по ним досками. Трудно даже вообразить, что тут творится после дождя. Кто-то ругал российские дороги? Они автобаны по сравнению с этим. Телегу тряхнуло, когда гнилая доска проломилась под колесом и мальчик чувствительно приложился копчиком, несмотря на смягчающую подушку из соломы. Помянув всех чертей, он вынужден был закрыться, когда из ближайшего окна вдруг перед ними выплеснули что-то вонючее. – Это не то, что я думаю? – он даже побледнел слегка и его отчетливо замутило.

– Ночной горшок, милорд, – без нужды пояснил Джером.

– Я знаю, что это такое! – раздраженно отозвался Володя. Аливия удивленно глянула на него – никогда еще её всегда спокойный друг не был таким возбужденным. При этом он с ясно виденным страхом посматривал на окна вторых и третьих этажей.

– Разве у вас так не делают?

Володя так глянул на слугу, что тот побледнел и поспешно проглотил язык.

– У нас ТАК, не делают. Для этих целей канализация должна быть. – Тут он углядел лавку менялы и соскочил с телеги. – Подождите.

С явным облегчением он вошел внутрь. Ему навстречу поднялся сутуловатый старичок и неторопливо подошел к прилавку.

– Што шелает господин?

– Обменять монеты на местные. – Володя выложил на прилавок пять серебряных монет и один золотой.

– Я беру четыре процента, господин.

– Устраивает.

Старик взял монеты и внимательно изучил их на свету.

– Удивительно… просто удивительно. Никогда таких не видел. – Золото он попробовал на зуб, чем-то капнул на них из флакона, покачал головой, потом достал из-под прилавка небольшие весы и самым тщательным образом взвесил каждую монетку, что-то посчитал, потом выложил на прилавок равное количество серебра и золота. – Кашество ваших монет, милорд, выше местных, потому я посшитал один к одному.

И то остался в выигрыше, подумал Володя, рассматривая выданные монеты. Тут он еще немного подумал и потребовал добавить серебра. Меняла тоже задумался и со вздохом выложил на прилавок еще одну серебряную монету, полностью подтверждая выводы. Можно было бы еще поторговаться, но Володя решил, что не стоит слишком наглеть, потому убрал монеты в кошелек и вышел на улицу.

– Так где лучше остановиться, Джером?

– На постоялом дворе, если мы недолго тут задержимся, милорд. Там и телегу можно пристроить.

– Отлично. Я полагаюсь на вас.

Телега медленно покатила куда-то ближе к центру города. Наверное, именно там располагаются самые лучше постоялые дворы.

Пока они ехали, Володя снова достал карты, всё еще не расставшись с идеей сделать привязку географических названий к отметкам на его карте. Точнее привязку сделать у него получалось, но только тех мест, где он уже был, а следовательно совершенно бессмысленных для прокладки нового маршрута. Например, кандидатов в Тортон, куда они направлялись, на карте было аж три отмеченных населенных пунктов и никакие наводящие вопросы не могли прояснить ситуацию. Добыть бы где пусть плохонькую, но местную карту… но где её достанешь? В киоске не купишь. Вот и приходилось полагаться на указания совершенно посторонних людей. И не факт, что этот маршрут самый оптимальный. Вздохнув, Володя снова убрал карту и огляделся, пытаясь понять, куда они едут. Тут, однако, телега плавно вкатилась в какой-то двор и замерла. К ним выскочил невысокий человек, на миг замер, с сомнением оглядывая приезжих, пытаясь определить их социальный статус, наткнулся взглядом на вооружение одного, на доспехи под накидкой другого и согнулся в глубоком поклоне.

– Позаботьтесь о телеге и лошади, – приказал Джером, соскакивая с передка. – Еще стол и комнаты.

– Конечно, господин! Все сделаю в лучшем виде.

Володя хотел забрать свой рюкзак, но обнаружил, что тот уже забрал Джером, а остальные вещи несет Филлип. Хм… а в наличие слуг что-то есть. Довольная, что не придется тащить тяжести, Аливия скакала по тропинке к дому.

В трактире их усадили у окна, Володя привычно занял место, откуда видно все помещение и дверь, рядом пристроился Филлип, положив меч рядом с собой. Мальчик огляделся, судя по всему, основные посетители трактира были солдаты и офицеры, ну понятно, война, а город после недавнего сражения вдруг превратился в основную тыловую базу – здесь собирались войска, сюда везли припасы. Володя покачал головой и отвернулся, дожидаясь, когда принесут еду.

– Вам что-то не нравится, милорд?

– Мы свободно вошли в город. Нас даже стража не остановила.

– Да тут войск больше, чем, наверное, даже в столице.

– Ага. Беглецы после недавних поражений. Остальные части вон, – Володя кивнул на соседний стол, где шумно что-то отмечали солдаты. – Если тут появится хоть небольшой отряд врага, большинство просто разбежится, а остальные не успеют даже собраться. И в поле никаких дозоров, то есть нападение будет совершенно неожиданным. Счастье Локхера, что у Эриха сейчас туго с кавалерией – вряд ли он успел уже восстановить её.

– И что это значит, милорд? – задумался Филлип.

– Это значит, что задерживаться тут не стоит. Надо скорее купить нормальную лошадь и в путь. Кто займется?

Филлип и Джером переглянулись – похоже, им впервые предоставляют выбор, обычно отдавались приказы и всё. Володя уловил их сомнения.

– Сами решите, кто лучше справиться.

– Тогда, наверное, я, милорд, – поднялся Джером. – Я всегда заведовал всеми закупками у господина. Он мне доверял.

Володя кивнул и выложил на стол почти все выменянные местные монеты, оставив немного, чтобы расплатиться за еду и комнаты.

Джером быстро пересчитал деньги.

– Милорд, для настоящего боевого коня этого слишком мало, а для лошади в телегу слишком много.

– Я с запасом даю. Подбери коня на свое усмотрение, а на остальные купи что-нибудь в дорогу… сам смотри. У тебя ведь в дорогу почти никаких вещей нет. Выбери сменную одежду, одеяла для ночевки, плащи… да чего я тебя, учить должен? Что останется, вернешь вечером.

– Да, милорд! – Джером слегка поклонился.

Поев, они поднялись на второй этаж и осмотрели комнаты. Володя, сморщив нос, разглядывал обстановку, потом подошел к кровати и задрал матрас – клопы моментально бросились врассыпную, удирая по щелям. Мальчик проследил за их бегством и потрогал не первой свежести матрас, лишенного даже намека на простыню.

– Что ж, – вздохнул он, – каждому своё.

Остальные, даже Аливия, глянули на него удивленно, но Володя, не обращая ни на кого внимания, закопался в рюкзак, достал пачку с каким-то порошком и начал рассыпать его по комнате, особенно обильно посыпая им кровать.

– Ну вот, к вечеру никаких посторонних тут не останется. Если не хотите кормить собой этих мелких тварей, давайте и вашу комнату обработаем.

– Э-э… а что это, милорд? – Филлип с сомнением прикоснулся к порошу на полу.

– Средство от блох и клопов. Терпеть не могу их, потому всегда ношу с собой нечто подобное.

Филлип с сомнение глянул на мальчика, тот готов был поклясться, что солдат сейчас мысленно не очень лестно отзывается о неженке-господине, но высказывать вслух их благоразумно не стал. Володе же по большему счету не было никакого дела, что остальные думают о нем, главное, чтобы ему и Аливии было удобно. Изображать же перед кем-то бывалого путешественника, не боящегося бытовых неудобств только для того, чтобы произвести впечатление он не собирался.

Володя проводил Джерома и задумался, что делать дальше. Сидеть в душной комнате и ждать возвращения слуги совершенно не хотелось. Выйти, а вещи? Оставить тут караулить их Филлипа как-то нечестно по отношению к нему. В конце концов, сам Филлип разрешил сомнения, предложив прогуляться.

– А вещи? – с сомнением поинтересовался Володя.

– Хозяин получает часть платы еще за то, чтобы здесь не пропадали вещи постояльцев, – пояснил Филлип. – Вряд ли ему захочется объясняться по поводу кражи на его постоялом дворе – это плохо отражается на репутации. – Солдат несколько удивленно глянул на Володю, словно удивляясь, что тот не знает очевидных вещей. – Ну еще на всякий случай вещи складываются вон в тот сундук, он специально там стоит. Замок должен быть внутри.

Володя приподнял крышку и действительно обнаружил там весьма солидного вида замок… который он смог бы открыть обычной проволокой за две-три секунды. Остается надеяться, что такие умельцы тут редкость, а для остальных он и в самом деле окажется непреодолимым препятствием. Сам сундук оказался еще крепко привинчен к полу. Мальчик подергал его, открыл и закрыл массивную, оббитую железом крышку, глянул на петли и на запор. Да уж, о том, чтобы сломать сам сундук не может быть и речи: толстые доски дуба, из которых он сделан, крепились железными полосами на заклепках, петли, на которых сидела крышка, представляли собой толстые изогнутые штыри, продетые в такие же по толщине петли, причем когда крышка закрыта этих петель совершенно не было видно.

– Впечатляет. – Мальчик сложил туда рюкзаки, закрыл крышку и навесил замок, а ключ повесил с обратной стороны накидки, прицепив его ремешком. Потом проверил как он там висит, не болтается ли, так же привычно проверил оружие, ногой подкинул прислоненный к кровати боевой посох и поймал на лету.

– Милорд, а зачем в городе вам посох?

– Ну… скажем так, это не совсем обычный посох.

– Точно-точно, – влезла Аливия, но под суровым взглядом мальчика стушевалась и замолчала.

– Короче, не помешает. – Володя видел, что свое копье Филлип оставил под кроватью и брать с собой его не собирался. Конечно, копье не особо ценная вещь, а в городе мотаться с ним не очень удобно. Но посох не копье и второй такой можно было достать только на базе в лесу, куда возвращаться в ближайшее время Володя совершенно не собирался. Так что терять его не хотелось.

Покрепче ухватив Аливию за руку, чтобы не потерялась, Володя на миг замер у входа на постоялый двор, потом уверенно зашагал в сторону гула голосов, раздававшихся откуда-то спереди. Как он и предполагал, гул этот раздавался с базарной площади, которая в средневековья служила своеобразным местом сосредоточия всей городской жизни. Здесь можно было что-нибудь купить для себя, предварительно поторговавшись, просто провести досуг, наблюдая за выступлениями заезжих комедиантов, договориться о встрече, узнать последние новости. Как раз сейчас все активно обсуждали последние известия с войны, которые были не слишком обнадеживающие. Однако несмотря на это люди вовсю веселились или занимались своими делами. Володя бегло просматривал прилавки, в основном слушая разговоры, чем выбирая какие-либо покупки, но вот Аливию привлекали красивые безделушки на прилавках, и вот она уже надолго замерла перед каким-то лотком, восхищенно рассматривая разные безделицы. Володя скучающе стоял рядом и глазел по сторонам, дожидаясь, когда девочке надоест. Тут он почувствовал чье-то неуловимое качание на поясе и чуть скосил глаза, разглядев вихрастого мальчишку лет тринадцати, уже давно крутящегося у прилавка. Володя на миг задумался о своих дальнейших действиях. Схватить за руку? Поднять тревогу? Тут наверняка его друзья ошиваются. Связываться с благородным не рискнут, но шума будет… А оно надо? В кошельке на поясе Володя ничего ценного не носил, рассовывая золото и серебро по карманам и поясу, но и расставаться даже с этим не хотелось.

Пока мальчик размышлял, его кошелек уже аккуратно срезали и передали неприметному молодому человеку, лет двадцати. Тот немедленно отвернулся и стал пробираться к выходу, проталкиваясь сквозь толпу. Володя как бы ненароком попятился и столкнулся с ним.

– Извините, милорд, – молодой человек склонился в глубоком поклоне.

– Ничего-ничего, – Володя ободряюще похлопал его по спине. – Я сам виноват.

Юноша быстро взглянул на мальчика, но тот уже равнодушно отвернулся, продолжая изучать окрестности. Выбравшись из толпы, он облегченно вздохнул и быстро скрылся за ближайшим поворотом, где полез под плащ чтобы пересчитать добычу. Нахмурился и быстро-быстро зашарил у себя на поясе, однако не нашел ни одного кошелька. Выругавшись вполголоса, он еще яростней принялся за поиски, но ничего так и не нашел – весь его сегодняшний заработок кто-то весьма ловко увел. И ведь не расскажешь никому, что у самого ловкого вора на базаре увели всю дневную добычу? Интересно, кто осмелился на такое? Наверняка кто-то залетный, в связи с войной в город столько новых людей прибыло. Когда он забирал кошелек срезанный его помощником у какого-то молодого благородного остолопа кошельки еще были на месте, он как раз подумал, что пора уже отнести добычу в надежное место, а вот когда выбрался из толпы… Значит украли в толпе, но кто? Вор задумался, вспоминая свои шаги. На всех он думал, все попали под его подозрения, кроме молодого остолопа-рыцаря, как он его называл. В конце концов, он решил внимательней понаблюдать за базаром – раз здесь объявился настолько ловкий вор, что сумел обчистить даже его, то наверняка скоро продолжит кражи и тогда он точно попадется. И вот тут с ними поговорят, где и у кого стоит воровать.

А Володя, купив что-то типа походной котомки для покупок, незаметно сгрузил туда свою добычу, подивившись, сколько оказывается зарабатывают карманники и немного поразмышляв не завязать ли ему с игрой в дворянство и не пойти ли воровать, повесил сумку на плечо, отказавшись от услуг Филлипа и двинулся дальше, заодно купив какие-то заколки, на которые уж слишком жалобно смотрела Аливия. Просить она не решалась, но взгляд был настолько красноречив, что Володя не выдержал, тем более нежданно и деньги появились.

– Смотри! Смотри! – Аливия ухватила Володю за руку и потащила куда-то в сторону.

– Эй, осторожнее! Да осторожнее же… ну иду-иду!

Девочка подтащила Володю к собравшейся толпе и начала ввинчиваться туда. Один из крестьян сердито обернулся, чтобы отругать девочку, но наткнулся взглядом на Володю в доспехах и поспешно посторонился, пропуская их. Выскочив в первый ряд, Аливия замерла, наблюдая как девочка лет двенадцати выделывает разные акробатические упражнения. С точки зрения человека двадцатого века, видевшего состязания в спортивной гимнастике, ничего такого особого она не делала: кувырок, сальто, прыжки… с таким набором её даже до областных соревнований не допустили бы, однако для местных жителей это было непревзойденным. В полном восторге они наблюдали за гибким ребенком, который сейчас крутил колесо вокруг собравшихся зрителей. Мужчина с короткой бородкой, скорее всего её отец, подыгрывал дочери на дудке, а мать девочки плясала в центре. Володя глянул на Аливию. Та, в полном восторге наблюдала за девочкой, даже рот приоткрыла и при каждом удачном её прыжке разражалась бурей оваций. Володя глянул на Филлипа, тот тоже одобрительно кивал головой. Мальчик вздохнул: всё-таки правду говорят, что во многих знаниях много печалей. Воспоминания о выступлениях гимнасток в родном мире мешали ему наслаждаться представлением здесь, подмечая ошибки, неточности, слабую отработку движений. Однако девочка выступала настолько задорно, что вскоре и он забыл о её погрешностях.

Тут женщина вышла вперед и поймала брошенную ей мужчиной шляпу и передала её девочке. Та сделала кувырок вперед и замерла с протянутой к зрителям шляпой. В общем понятно. Люди стали расходиться, предварительно бросая монеты, некоторые просто уходили.

– Я тоже так хочу научиться! – с горящими глазами выдохнула Аливия, когда девочка остановилась напротив них.

Она вдруг улыбнулась и подмигнула Аливии.

– Надо заниматься и научишься.

Звякнула сумка на плече. Володя вздохнул и сунул руку в нее, достал первый попавшийся кошелек, развязал и, не считая, целиком высыпал в шляпу, блеснуло золото, немного, но…

– Господин, вы, наверное, ошиблись, – испугалась юная артистка.

– Нет. Все правильно. Что легко достается – то не ценится, – непонятно добавил он. – Пойдем, Аливия и так времени много потеряли.

Аливия кивнула, но перед уходом еще раз оглянулась на юную гимнастку, ошарашенно глядящую в шапку. Подошедший отец заглянул тоже, охнул и поспешно убрал её подальше, благоразумно решив не считать выручку на виду у всех.

– Вы очень щедры, господин, – неодобрительно отозвался Филлип.

Володя промолчал. Он и сам понимал, что поступил опрометчиво, но сделал так под влиянием момента. Зато как на него смотрела Аливия! С каким восхищением! Хм… Володя чуть скосил на неё глаза. Девочка весело скакала рядом с высоко поднятой головой и гордо поглядывала на прохожих: смотрите с кем я иду! С каким замечательным человеком! Он самый-самый лучший!

Мальчик вздохнул. Действительно опрометчиво поступил, да и у артистов могут быть проблемы. Оставалось надеяться, что у них хватит ума припрятать нежданный выигрыш подальше.

Новый шум толпы и крики, теперь уже заинтересовался Володя. Шум оказался вызванным очередным развлечением, на этот раз с участием какого-то силача, который стоял на деревянных подмостках, напоминающих боксерский ринг, только ниже и без ограждений. Стоявший на них силач что-то громко говорил, обращаясь к зрителям, правда не очень разборчиво и Володя, еще не настолько знавший язык, чтобы понимать разные говоры и диалекты, мало что понял.

– Что тут за дела?

– Этот человек вызывает на бой всех желающих. Если кому-то удастся продержаться до того, как из того котелка высыплется весь песок, он получает весь приз. Если побеждает силач, он его забирает себе, – перевёл Филлип.

Володя глянул на подвешенный котелок с дыркой, который был привязан к веревке, но пока стоял на земле. Если поднять, песок начинает высыпаться. Судя по его размеру, хватит его минут на пять… хотя тут еще от величины дыры зависит, а её не видно.

– Ты с ним справишься! – гордо и громко возвестила Аливия. Володя едва не подавился, а окружающие сначала посмотрели на девочку, потом на Володю. Рассмеяться не осмелился никто, но взгляды были более чем красноречивыми.

– Нет уж, я лучше в сторонке постою, – отбрыкался мальчик, глядя на мускулатуру борца. – Я сегодня не в форме.

К счастью как раз в этот момент нашелся один желающий. Он высыпал несколько монет на поднос, где уже лежала горсть от борца. Вот он вышел и встал напротив. Разница в мускулатуре была не очень велика, но борец явно был тренирован именно для таких потасовок, в то время как этот человек типичный крестьянин, тяжелый труд накачал ему мышцы, но не привил навыков.

– Никаких шансов, – покачал головой Филлип. Володя с ним молча согласился.

Так и получилось. Едва помощник поднял котелок и из него в специальную посудину упали первые песчинки, борец расставив руки, бросился вперед, крестьянин попытался встретить эту гору и также расставив руки подался вперед, но борец вдруг присел, подхватил крестьянина и поднял, сделал круг по подмосткам, не обращая внимания на попытки противника вырваться, после чего вышвырнул его за подмостки.

– Как я понимаю, выигрывает тот, кто положит соперника на спину или выкинет его за арену? – поинтересовался Володя.

– Совершенно верно, милорд.

– Хм… Когда у нас тоже любили такие развлечения, но сейчас они уже вышли из моды.

– А чем развлекаются у вас на родине сейчас, милорд?

– Да такие же состязания, только более регламентированы. Бокс – это борьба на кулаках, борьба, что-то похожее на это.

Побитый крестьянин прихрамывая удалился, Володя заметил, что его монеты с подноса не убрали. Вот нашелся еще один доброволец, не крестьянин, солдат. Он положил свои монеты и тоже вышел вперед. Крик о готовности и новая схватка, закончившаяся так же быстро – солдат попытался пнуть борца, но тот перехватил удар и за ногу просто вышвырнул того с арены.

– Ммм… – Володя задумчиво почесал кончик уха и внимательно понаблюдал за третьим боем.

– Мне кажется, что этот боец ни разу не проигрывал… и еще он не очень опытен.

Филлип удивленно глянул на синьора, потом на борца.

– Вы уверены, милорд?

– Мне так кажется. Подожди, сейчас еще одна схватка… – Понаблюдав за ней, Володя кивнул. – Да, похоже, так и есть.

Филлип почесал бровь, потом поднял руку. Борец, разглядев вроде бы людей из благородного сословия, поспешно подошел и чуть поклонился.

– Его светлость интересуется твоим именем!

Володя именем борца совершенно не интересовался, но счел за лучшее промолчать, недоумевая, чего хочет Филлип.

– Его светлость… – зашушукались вокруг, искоса поглядывая на невозмутимого мальчика, который пообещал позже высказать кое-что вассалу. Его светлость на рынке, как два министр в трамвае… хотя в это время вероятность встретить на базаре рынке все-таки много выше.

– Рут Кордон, ваша светлость, – на этот раз борец поклонился ниже.

– Скажи, ты давно уже так зарабатываешь?

– Уже больше двух месяцев, ваша светлость. – Спрашивал Филлип, но отвечал Рут только Володе, добавляя неизменное «ваша светлость». Ну вроде бы логично, спрашивает вроде бы синьор, но ведь не лично же ему общаться с простолюдином? По крайней мере именно так эту картину понял Володя.

– И сколько раз проиграл?

– Еще ни разу такого не было.

Володя снова нащупал кошельки в сумке, но на этот раз действовал осторожнее и достал всего лишь несколько серебряных монет, которые и протянул борцу.

– Молодец. Мне понравились твои бои. Держи.

– Благодарю, ваша светлость! – Глаза борца загорелись азартом, а мальчик развернулся и отправился дальше.

– Знаешь, Филлип, – задумчиво проговорил он, останавливаясь. – Пожалуй, один раз я бы смог его победить.

– Потому что он неопытен?

– Ну… да. Хотя в основном потому, что он ни разу не проигрывал. Если проиграет хотя бы раз, я с ним состязаться не рискну.

– Ээээ… – Филлип задумался, пытаясь понять логику.

– У меня на родине есть такая поговорка: за одного битого – двух небитых дают. Пока он не потерпел ни одного поражения, он слишком самоуверен. Бросается вперед, не пытаясь оценить врага. Однажды ему это аукнется, но пока везет. Как только проиграет хоть раз, он станет более осторожен, и уже не будет бросаться на противника, словно бык на красную тряпку. Пока же его на этом можно легко подловить.

– Хм… – Филлип крепко задумался.

– Володь, я устала, – вдруг захныкала Аливия. – Есть хочу.

Мальчик взглянул на наручные часы и охнул, уже почти пять часов мотаются по этому базару. Естественно устала и проголодалась.

– Ладно, возвращаемся. Потерпи еще немного, Кнопка, придем и поедим.

– Милорд, я вам сейчас нужен? – вдруг поинтересовался недалеко от постоялого двора Филлип.

– Да нет, – удивился Володя. – До утра мы в любом случае здесь будем. Что-то хотел?

– Вы позволите мне ненадолго отлучиться?

– Ну если очень надо… Только постарайся вернуться до того, как мы ляжем спать.

– Конечно, милорд. – Филлип чуть поклонился и направился обратно. Мальчик удивленно проводил его взглядом, потом пожал плечами.

На постоялом дворе их ждал Джером, но Володя от него отмахнулся, когда тот пригласил их на конюшню посмотреть покупку.

– Я полностью доверю тебе в этом, в конце концов, тебе же лошадью и править. Извини, но я сейчас сильно устал, да и есть хочется.

– Я как раз заказал еду, – тут же сориентировался Джером. – Сей миг все будет… а… а где Филлип?

– Понятия не имею. Ему куда-то срочно понадобилось уйти. Я его отпустил до вечера. Оставь там для него чего-нибудь…

Филлип появился через два часа с фингалом под глазом, но ужасно довольный.

– Вы были правы, милорд, – сообщил он удивленному синьору, который разглядывал его украшение. – Это действительно бык, который ничего перед собой не видит. Когда он бросился на меня, я просто посторонился, а потом слегка подправил направление и он сам вылетел с подмостков, не успев затормозить. – Видя общее недоумение, пояснил: – Ну я подумал, почему того прекрасного парня должен обучить осторожности кто-то другой? Почему не я? Я подождал, когда у него на подносе накопится достаточно монет и вышел сам. Вот, милорд! – Филлип выложил на стол кошелек с выигрышем.

Мальчик удивленно глянул на него, потом сообразил: выигрыш вассала – выигрыш и синьора, а это его доля. Подумав, он вернул кошелек обратно.

– Оставь себе. Похоже, борьба была вовсе не так проста, как стараешься показать.

– Ну… попотеть пришлось, конечно. – Словно так и должно быть, Филлип спрятал кошелек.

– Тогда иди отдыхай, завтра с утра выезжаем.

– А если бы он ногу сломал? – возмутился Джером, когда солдат ушел. – Он ради выигрыша поставил на кон наше дальнейшее путешествие!

– Так не сломал же, – пожал плечами Володя. – К тому же, полагаю, выигрыш его интересовал меньше всего. И вообще… тебе ведь тоже рано вставать, так что иди отдыхай.

– Конечно, милорд, – Джером, всем своим видом выражая несогласие позицией господина, удалился. – Я узнал еще про караван, который собирается завтра покинуть город, – напоследок сообщил он. – Правда он идет не в Тортон, а в Сорвенну – это ближайший к нам порт. Я на всякий случай договорился о месте для нас, в Тортон же мы можем отправиться на корабле – это всяко безопасней будет, чем по суше.

– Хорошо. Завтра решим. – Володя пожал плечами, а потом занялся кроватью. Убедившись, что от живности не осталось и следа, он достал свои одеяла и постелил их.

– Кнопка, давай переодевайся и ложись.

– А ты где ляжешь?

– Рядом на полу постелю, как раз матрас с кровати пригодится. И не спорить! Ложись, завтра рано вставать.

Разбитые конницей дороги не самая лучшая вещь для путешествия. По крайней мере ехать на телеге не было никакой возможности… точнее возможность была, а вот ехать было невозможно. Потому Володя, как и все остальные, неторопливо шагали рядом, занятые тем, что разглядывали дорогу перед собой, чтобы не споткнуться о какую-нибудь рытвину. Скорость передвижения была такой, что и Аливия успевала за ними.

– Ну и зачем мы купили нового коня, если все равно плетемся как черепахи? – риторически вопросил Володя в пустоту. Не дождавшись ответа, он печально вздохнул и оглянулся, рассматривая тот караван, который собрался в Рогуре. Война и бандиты на дорогах превратили путешествия по дорогам королевства игре, сравнимой с русской рулеткой. Потому и собирались такие вот обозы. Здесь были и солдаты – охотники за удачей, которые направлялись в порт, и купцы с товарами, и крестьяне, идущие на ярмарку в крупном портовом городе. Да проще сказать кого тут не было. Вот их обогнала какая-то крытая повозка. Володя равнодушно проследил за ней, мысленно ругнувшись и поспешно отвернулся, чтобы не глотать пыли, но тут его внимание привлек радостный крик Аливии. Мальчик обернулся и заметил на задке телегу ту самую девочку-акробатку, выступление которой он наблюдал в городе. Повозка неторопливо проползла вперед и снова встала в общий строй.

– Володь! А Володь! – Аливия задергала мальчика за рукав. – А можно я туда? Можно?

Мальчик вздохнул, но согласно кивнул.

– Только если они опять вперед поедут, возвращайся.

Аливия радостно взвизгнула и помчалась к возу. Вскоре она, правда, вернулась, но уже со своей новой знакомой.

– Вот! Её зовут Линара.

– Здравствуй, – кивнул девочке Володя. Та стушевалась, но поклониться не забыла.

– Для меня большая честь, милорд. Спасибо вам за вашу щедрую плату.

– Не за что. Как я говорил, легко доставшееся не ценится. И если вы собрались играть, проследи, пожалуйста за Аливией. Она еще маленькая.

– Я не маленькая!!! – возмущенно завопила девочка. – И я сама за ней присмотреть могу!

– Конечно, – серьезно согласился Володя. – Присмотрите друг за другом.

Вскоре они уже мчались чуть в стороне от дороги по траве. Линара демонстрировала свои умения, Аливия восхищенно наблюдала за ней, потом пыталась повторить. Получалась не все и она сердилась, но тут же успокаивалась и показывала те приемы из айкидо, которые уже усвоила. Вскоре к ним присоединились еще дети из каравана, и теперь слева от дороги постоянной стайкой носилась детвора, играя в какие-то свои игры.

– Не следовало бы ей играть с детьми низкого рода, – рискнул заметить Джером, неодобрительно наблюдая за игрой.

Володя приставил руку козырьком и стал что-то старательно выискивать среди детворы. Вздохнул.

– Нет. С такого расстояния не вижу никаких социальных границ. – Потом глянул прямо в лицо Джерому и серьезно добавил: – Когда подрастут, они в полной мере нахлебаются этой разницей в социальном положении. Зачем портить им настроение сейчас?

Джером замялся, но что ответить не нашел. Филлип глянуло на синьора слегка удивленно, но одобрительно.

Путешествие хотя и было медленным, но в такой толпе вполне безопасное, что, собственно и требовалось. Правда, немного нервировало отсутствие новостей, хотя Володя подозревал, что сейчас это наоборот, благо, поскольку никаких хороших новостей не ожидалось. Единственное, что ему хотелось, это доставить Аливию к отцу до того, как в королевстве все рухнет окончательно. А в том, что так и случиться он почему-то не сомневался.

Знакомство с бродячими артистами совершенно неожиданно обернулось еще одной положительной стороной. Оказалось, что ту семью, которую Володя видел на базаре вовсе не все артисты, просто семья акробатов в этот день выступала отдельно. Был среди них и силач и фокусник, но для Володи оказалось важнее то, что среди них оказался профессиональный бард. Когда вечером отдыхая у костра, Володя наигрывал простенькую мелодию к нему подсел какой-то человек и стал слушать. Потом прибежала Аливия со своей новой подружкой и потребовали что-нибудь спеть. Володя противиться не стал, а пока он пел девочка тихонько переводила… то, что понимала. Тогда-то тот человек робко попросил разрешения попробовать перевести песню, если ему расскажут слова. Так Володя познакомился со Сторном и все последующие дни путешествия они провели вместе, переводя песни, порой споря до хрипоты над каждой фразой или рифмой. Мальчик хотел перевода Высоцкого наиболее близко к оригиналу, а Сторн настаивал на адаптации под местные условия.

– Ну и что, что так не принято? В конце концов, это же песни совсем другой страны! Пусть звучат так, как озвучивал их автор! А если хочется что-то привычного, так пусть местные песни и слушают!

– Милорд прав, – неожиданно поддержала Володю мама Линары, которая частенько приходила слушать их работу над переводом. – Прелесть его песен как раз и заключается в их необычности, в другой… ауре, что ли. Зачем из прекрасных песен его родины делать бледное подобие наших?

Сторн задумался. Долго чесал затылок, потом вынужден был признать свою неправоту. Первая скованность от общения с благородным давно уже пропала, а когда вопрос касался его профессиональной деятельности, то он и вовсе порой терял тормоза. Судя по реакции на такие вспышки со стороны Джерома и Филлипа, точнее её полной отсутствии, к бардам здесь относились весьма почтительно и многое им прощали, и это занятие не считалось чем-то предосудительным. К тому же они выполняли еще негласную роль распространителей новостей, бродя по городам и странам. Что заставило Сторна прибиться к группе странствующих артистов, Володя не совсем понял, но путешествовал он с ними, похоже, уже давно. Так что, как он полагал, скучное путешествие превратилось в весьма полезное и познавательное, тем более от Сторна он многое узнал о жизни в этом мире – попутешествовать тому в своё время, похоже, пришлось немало. В свою очередь он и сам кое-что рассказывал о себе… в пределах легенды, понятно.

– А что это за закрытая военная школа? – поинтересовался позже Филлип. – Вы уже упоминали об этом, но как-то непонятно.

– Честно говоря, даже не знаю, что сказать, – растерялся Володя. – Там довольно всесторонняя подготовка была. У нас нельзя назначить кого-то офицером, даже самого благородного, если он не прошел обучения.

– Вот оно как, – удивился Филлип. – Весьма оригинально.

– Я говорю, это трудно объяснить. Проще объяснить чему там учат. Меня например учили разведывательным действиям, тактике, теории осады. Еще инженерное дело… э-э-э… катапульты, там, инженерное обеспечение позиций, логистика… то есть теория снабжения…

– Да чего там теоретизировать? – совсем растерялся Филлип. – Загрузил в телеги провиант и вперед.

– Ну… даже не знаю, как объяснить. Вот представьте, что командующий ставит перед вами задачу доставить в армию провиант и оружие для новичков. Сформирован обоз, вы едете. Какой порядок определите у обоза?

– Гм… Вообще-то обозов водить мне не приходилось, потому опыта тут у меня никакого нет.

– Так ведь и у меня нет. Видите ли, знания получать можно двумя путями: на собственном опыте или в процессе обучения от кого-то. На собственном опыте оно доходчивей, но чрева-то разными проблемами. Например, если от доставки вашего обоза зависит судьба компании, то цена за приобретение опыта может быть достаточно велика. А можно воспользоваться уже тем опытом, который накоплен за века, оформлен в виде инструкций и армейских уставов. Тогда, следуя тому, что уже написали люди намного опытнее вас, можно избежать многих ошибок.

Филлип развел руками.

– Мне трудно спорить. Я сам многое узнавал по рассказам ветеранов в свое время.

– А вот если бы кто-то еще удосужился записать эти рассказы, собрать воедино, полагаю польза была бы. Нет?

Филлип снова развел руки, признавая поражение.

– А как бы вы определили порядок движения?

– Не знаю, – Володю улыбнулся. – В текущих рамках задача решений не имеет. Важно еще знать в чем больше нуждаются войска – в продовольствии или оружии, какие дороги на маршруте, придется ли пересекать реки и есть там мосты, насколько они прочные. Тут важно помнить, что доспехи тяжелее продовольствия, а потому на телегу их придется загружать меньше, значит, сама телега будет устойчивей. Если дорога плохая, груз придется распределять равномерно, чтобы люди могли вытащить застрявшую телегу не разгружая её. Если точно известно, что придется пересекать реку вброд, а дно там илистое, надо позаботится, чтобы первыми прошел самый легкий груз, которые не разобьет дно. Глупо пускать обоз следом за тяжелой кавалерией, вы это и сами могли понять, когда мы покидали город. А представляете, что будет с дорогой после дождя?

– Гм… полагаю, что обозники все это знают… – Филлип выглядел откровенно озадаченным. – Хммм… честно говоря, до сегодняшнего дня я полагал всех этих обозников совсем никчемными людьми, ни на что не годными. А им столько знать приходится…

– Каждому приходится знать свое. Солдат – учится владеть оружием и действовать в строю, офицер учится применять то, чему учат солдат наилучшим образом. Старший офицер должен учитывать еще множество дополнительных факторов. Глупо, например, планировать нападение, не позаботившись о нормальном снабжении войск.

– Так Эрих…

– Насколько я поняло, Эриха подвел только один фактор – необычайно снежная зима, из-за чего все его обозы застряли на перевалах, а он вынужден был кормить армию лошадьми. Только это и спасает до сих пор Локхер – он лишился главного оружия – подвижных соединений, способных совершать быстрые атаки. Интересно, что Эрих придумает, чтобы справиться с ситуацией?

Филлип глянул на задумавшегося Вольдемара. Никак не думал, что того волнует такой вопрос. Обычно его оставляло полностью равнодушным любые известия, которые не касались их напрямую. Об этом он и осмелился спросить.

– Что? А-а-а. Ну в общем, честно говоря, меня это и сейчас мало волнует, но все же полезно знать, что может сделать тот, от кого зависит наше путешествие, чтобы иметь возможность вовремя избежать разных проблем. И потом… впрочем, неважно.

– Понятно, – ничего не понял Филлип, но от вопросов решил воздержаться, чтобы не запутаться сильнее. Этот Вольдемар порой поражал странностью своих рассуждений и выводов, которые порой трудновато было понять, но тем не мене, что удивляло, кажутся верными.

Время в дороге пролетело настолько незаметно, что Володе было даже жаль, что путешествие не продлилось дольше. За дорогу он от разных людей успел уже столько узнать о здешнем мире, что вполне свободно ориентировался почти в любой возникающей ситуации. Тем более относились к нему в караване весьма уважительно… единственный благородный, да еще такой титул… и совершенно не чурается общаться с людьми, не показывает своего превосходства. Хотя ни о каком панибратстве речи тоже не шло. Почти каждый из говоривших с ним словно ощущал эту границу, переступать которую не стоило. Но это только добавляло уважения. К концу путешествия, к удивлению мальчика, к нему уже стали приходить за советами в случае возникновения каких-нибудь недоразумений и ссор. Приходилось разбираться. В присутствии благородного и солдаты, идущие вместе с караваном, вели себя весьма сдержанно, хотя и задирались порой к крестьянкам.

Попыток нападений на такой караван за всю дорогу никто не делал…

Сорвена, как все уверяли Володю, был довольно крупный порт, куда в мирное время постоянно прибывали караваны чуть ли не со всего света, но сейчас для него явно наступили не самые лучшие времена. Не обладая мощными морскими силами, которые были бы в состоянии захватывать или блокировать порты, Эрих и здесь поступил нестандартно – заплатив пиратам, которые хоть и не в силах были бросить вызов флоту Локхера, но изрядно подсократили торговлю. Все это можно было почувствовать еще задолго до того, как показались крепостные ворота города, по мрачным лицам идущих навстречу людей в торговых караванах. Володя видел, как иногда купцы бросались навстречу таким караванам и о чем-то беседовали с коллегами, после чего уходили мрачно качая головами.

– Милорд, если вы позволите, я пойду вперед, постараюсь договориться о месте на корабле и обо всем остальном.

Володя чуть удивленно взглянул на Джерома, но кивнул.

– А как ты нас найдешь? – только и спросил он.

– О, не беспокойтесь, милорд. Вы сразу езжайте в порт, а там всего шесть более-менее приличных гостиниц.

Когда они миновали городские ворота, Джером соскочил с телеги, передав вожжи недовольному Филлипу и исчез, а Володя продолжал размышлять на тему какие гостиницы Джером считает нормальными и можно ли считать нормальной ту, в которой они останавливались. Тем не менее выбора особого Джером им не оставил и они вынуждены были двигаться прямиком к порту.

Рядом с Володей грустила Аливия, расставшись со своей новой подругой – артисты после въезда города направились не к порту, а на рынок: им надо зарабатывать деньги.

– Мы обязательно будем в Тортоне!!! – махала Аливии Линара, стоя на задке возка. Аливия, с трудом сдерживая слезы, помахала в ответ.

И вот сейчас переживала расставание. Володя не мешал, только иногда искоса посматривал на неё.

Вот телега выехала из-за угла какого-то кособокого строения и теперь Филлип правил вдоль причалов порта. Володя, откинувшись на сене, изучал корабли, мимо которых они проезжали. Большим знатоком кораблей он не был, хотя типы и старался запомнить. Но тут было нечто не совсем привычное и в обычные рамки не вписывались. Вроде бы типичные средневековые когги, но все же какое-то отличие в них было… если бы Володя обладал настоящим опытом, тогда смог бы сказать в чем оно, но увы, такую практику даже с учетом возможностей конторы организовать было невозможно. Только теория.

А вот галеры, на которые полуголые люди что-то заносили в бочках по спущенных сходням. Рядом стоял толстяк в свободной и простой одежде и что-то кричал людям на корабле. Там ему активно отвечали. Мимо промчались мальчишки, тоже что-то крича друг другу. Володя обернулся и глянул на дома вдоль берега и поморщился, когда заметил трактир. Даже вид был у него был такой, словно говорил: «А ну-ка рискни – зайди». Что-то останавливаться в таком учреждении не тянуло. Филлип, кажется, был такого же мнения и потому даже не пытался свернуть в его сторону.

– Джером сказал, что тут есть шесть штук приличных… – неуверенно протянул Володя.

– Угу, – так же неуверенно угукнул в ответ Филлип, с сомнением осматриваясь. В конце концов, верно решив, что хороший трактир они не проедут, он просто направил лошадь вдоль причалов, порой вызывая в свой адрес ругательства грузчиков и моряков, бродящих по берегу уже выпивших или в поисках выпивки. Вопреки опасениям Володи, солдат на матросскую ругань не реагировал совершенно, очевидно это тут считалось неизбежным злом вроде снегопада, ливня или бур – неприятно, но ничего не поделаешь.

Но вот поиски вроде бы увенчались успехом. Несколько минут изучив строение, Володя дал добро, и телега покатилась во двор присмотренного трактира. Встретивший их хозяин не задавая лишних вопросов, тут же провел их в комнаты, куда доставил и еду, а так же уяснил, что господ может разыскивать слуга лет двадцати пяти, который будет искать милорда и что его следует проводить в комнату.

Подкрепившись, Володя подошел к окну и минут десять изучал пейзаж за окном. Озадаченный Филлип встал рядом и тоже выглянул во двор, не понимая, что там привлекло внимание милорда. Ничего особого не было: типичный двор, человек, рубящий дрова, за которым из-за двери чулана с восторгом наблюдала молодая девушка, трое совсем еще мальчишек увлеченно таскали нарубленные дрова на склад, где укладывали их в поленницу. Под ногами у них носились курицы, собирая зерна с земли. Ну ничего такого, что могло привлечь внимание. Филлип пожал плечами и принялся разбирать вещи, перекладывая то, что еще может пригодиться и те запасы еды, которые нужно будет доесть, чтобы не испортилась. Аливия, пристроившись на кровати, увлеченно что-то писала, даже кончик языка высунула от усердия.

Володя покосился на нее, потом поправил мечи и пистолеты, поплотнее запахнулся в накидку.

– Прогуляюсь, – сообщил он. – Филлип, побудь с Аливией, пожалуйста. Не хочу её тут одну оставлять, но и в порту ей делать нечего.

Филлип согласно кивнул.

– Конечно, милорд.

– Если Джером отыщет вас раньше, чем я вернусь, пусть дождется меня.

Выйдя из трактира, Володя ненадолго остановился, осматриваясь и запоминая приметы, чтобы потом можно было отыскать это место, а потом неторопливо зашагал вдоль причалов, внимательно наблюдая за портовой жизнью. Вот мимо провели невольников, те, гремя цепями, хмуро прошли мимо, даже не взглянув на мальчика. Тот торопливо посторонился, а потом долго хмуро глядел им вслед, после чего уже более внимательно стал присматриваться к гребным судам. Тут вдруг его внимание привлек знакомый голос. Сначала он подумал, что ему показалось: ну кто тут может быть знакомый? Однако интерес все же победил и он осторожно заглянул во двор, где с удивлением увидел собственного слуга. Распушившего хвост перед какой-то девушкой с шикарными длинными волосами, которые довольно уродливо спрятала под косынку.

– А вообще, – говорил Джером, важно поглаживая подбородок, – мой господин очень важная персона! Очень-очень. Приближенный самого короля. Но об этом молчок! Ты ведь, понимаешь, красавица?

Красавица млела в объятиях и ей было глубоко фиолетово какая шишка его господин, но очевидно это и послужило поводом для знакомства и теперь Джером вынужденно продолжал сочинять: – Но, честно говоря, без меня он мало что может сделать. Он мне так и говорит, что ты… в смысле я у него первый помощник. Он ведь сам герцог!

Тут Джером ненадолго оторвался от предмета ухаживания и встретился взглядом с Володей. Слегка даже побледнел, на миг растеряв всю свою уверенность. Но Володя равнодушно отвернулся и вернулся на улицу. Недолго постоял, размышляя, куда двинуться дальше, а потом, приняв решение, зашагал в сторону высокого трехэтажного здания, непонятно как затесавшегося среди мелких, преимущественно деревянных построек.

Здесь его и догнал запыхавшийся Джером.

– Милорд, – выдохнул он, пытаясь успокоить дыхание.

– Джером, – перебил его Володя, на мгновение останавливаясь, но даже не оборачиваясь. – По большему счету мне нет дела до твоего морального облика, а так же до того, где ты проводишь свое свободное время и с кем. Но… Не вздумай в эти свои дела впутывать меня… и не вздумай обсуждать их при Аливии… Пожалеешь. – Он снова зашагал дальше, не считая необходимым ещё что-либо добавлять.

– Как вы могли подумать, милорд! – возмутился Джером.

– Ты ведь не просто так нанялся ко мне? Нет? Тебе надо было срочно покинуть город? Потому и был такой молчаливый всю дорогу?

– Некоторые мужья совсем не ценят шуток, – немного поразмышляв, признался Джером.

– И как твой бывший господин ко всему этому относился?

Джером только вздохнул.

– Он тоже шуток не ценил.

– Знаешь… я такие шутки тоже не очень люблю. Попадешься, пеняй на себя.

– Как скажете, милорд… Да, я тут договорился о продаже телеги вместе с конем, дают неплохую цену. И еще я нашел место на корабле, он завтра с утра отправляется в Тортон, если повезет, через три дня будем на месте… – Джером всем своим видом демонстрировал свою незаменимость и расторопность, желая как можно скорее загладить свою промашку. – Если вы распорядитесь, я уже сейчас же заберу телегу с конем и отвезу покупателю… он просил не тянуть.

– Мы остановились в «Степном беркуте».

– А-а-а, знаю такой, милорд. Хороший трактир и хозяин в нем не задает лишних вопросов.

– Я заметил. Вот что, сейчас иди туда и поговори с Филлипом, расскажешь ему все, заберешь телегу.

– Конечно, милорд! Все сделаю в лучшем виде. Меня уже нет.

Джерома и правда уже не было. Володя поглядел ему вслед, не выдержал и рассмеялся. Вот уж не думал, что придется изображать такое. Хорошо еще читал много и сумел разыграть однажды прочитанную аналогичную сцену. Если бы не это, точно бы растерялся и не знал, что делать. А так вроде бы сказал то, что Джером от него и ждал.

Володя еще некоторое время бродил по городу, изучая территорию. В своё время Александр Петрович и другие наставники крепко вбили ему в голову основы действий в незнакомой обстановке и первое и главное, что он должен сделать – изучить территорию насколько возможно подробно, даже если не собираешься тут задерживаться. Кто его знает, что может у будущем пригодиться и когда. А потому, если позволяет время, надо бродить вокруг, все изучая и запоминая, наблюдая за людьми, изучая цены на рынке. Рынок – кладезь уникальной и необходимой информации для тех, кто умеет её извлекать. А Володю обучали профи своего дела. Пускай пока нет опыта, но ходи, слушай, запоминай, разговаривай ни о чем, изредка задавая необходимые вопросы, чтобы невзначай перевести разговор в нужное русло. Поддерживай разговор – люди любят говорить о себе и встретившись с благодарным слушателем часто рассказывают то, что говорить совсем не собирались.

Вот Володя и бродил и разговаривал. Узнавал цены на хлеб в провинциях королевства, качал головой, соглашаясь с жалобами купца на дороговизну. Спрашивал про цены в Родезии и слушал про то, что оттуда стало практически невозможно вывести продукты морем, поскольку Эрих фрахтует все корабли, более-менее способные плыть вдали от берега, а потому свободных кораблей для грузов не найти. Порассуждал с доморощенным философом на тему как сделать всех людей счастливыми и согласился, что да, если бы золото валялось под ногами, тогда бедняков бы в мире не стало и все стали бы счастливы. Благодарный философ тут же рассказал и историю своей жизни, которую Володя дослушал уже с трудом – все-таки у такого метода добычи информации есть и отрицательные стороны. После этого побеседовал еще с несколькими купцами, прослушав истории о том, как раньше все было хорошо и о том, как сейчас все плохо.

Вернувшись в комнату трактира, Володя поинтересовался где Джером и узнав, что тот забрал телегу с лошадью и отправился их продавать, кивнул и засел за сортировку полученной информации.

Заинтересованная Аливия долго бродила вокруг мальчика, заглядывая ему в тетрадь, хмурилась, пытаясь что-то понять. Филлип терпел дольше, но в конце концов не выдержал и он, тоже заглянув в записи, увидел какие-то рисунки и тоже нахмурились.

– Похоже колдуны рисовали, на которых мы однажды охотились, – буркнул он, но тут же испуганно глянул на сюзерена. Но тот, вопреки опасениям, не рассердился, а рассмеялся.

– Колдуны? Или вы просто не поняли, что их рисунки значат? Люди не меняются. И если что-то находится выше их понимания, тут же объясняют это колдовством, чтобы не напрягать мозги. Так ведь проще, чем признать, что кто-то знает больше тебя.

Филлип, кажется, обиделся, хотя показывать обиду на сюзерена на самое умное занятие, но тут не сдержался.

– А можно…

– Можно, – согласился Володя. – Это обычные графики изменения цен на некоторые товары в Родезии и Локхере за последний год.

– Что?!

– Графики. Вот этот цены на хлеб. Смотри, в прошлом году осенью хлеб в Родезии стоил два гроша, хотя летом еще только полтора. Почему? Осень – время урожая и цена на продукты всегда падает, а тут выросла.

– Я не купец!

– Если чего-то не знаешь, не хвастайся незнанием. Поверь, это не делает тебе чести. Чтобы сообразить, что к чему, купцом тут быть не обязательно. А значит это то, что как раз в это время кто-то скупал продовольствие. Причем скупал в таких количествах, что даже во после уборки хлеба цены все равно поднялись. Зная, что произошло зимой, можно сказать, что покупателем был Эрих, который как раз в это время усиленно готовился к войне. Теперь можно посмотреть другие товары, например зимняя одежда. И снова большой рост на шубы и теплую обувь. Гораздо больше обычного. Если бы кто-то взял на себя труд обратить внимание на все эти факты, то Локхер смог бы лучше приготовиться к войне.

Выводы Филлипа впечатлили, но развеять скептицизм не смогли.

– Все это хорошо говорить сейчас, уже после происшедших событий, но зачем это сейчас знать?

– Зачем? Пытаюсь понять, что собрался делать дальше Эрих.

– По ценам на товары?!

– Ну не только, хотя ты зря недооцениваешь этот фактор. Можно многое узнать, узнав, что закупает враг. И кое-какие выводы я уже сделал.

– А какие? Какие? – запрыгала вокруг Аливия.

– Такие. Нам стоит поспешить раз! И два, ты сегодня тренировалась?

– Ой…

– Потому переодевайся и во двор, думаю, хозяин согласится выделить нам немного территории во дворе, где нам никто мешать не будет. А ты, Филлип, дождись Джерома. Как только он появится, можешь до вечера быть свободным.

– Слушаясь, милорд.

– И давай выйдем ненадолго, пусть девочка переоденется.

После тренировки, которую Володя провел совершенно не жалея девочку, та только и смогла, что добраться до кровати и повалиться на нее, даже не переодевшись. Мальчик покосился на нее, вздохнул, но все же проявил твердость и разбудил, заставил сменить потную после тренировки одежду.

– Милорд, зачем вы так с ней, словно в солдаты готовите?

– В солдаты я её, безусловно, не готовлю, – задумчиво отозвался Володя, разглядывая спящую девочку. – Но я ей показываю не трюки для выступления на базаре. Это приемы для боя и однажды они могут спасти ей жизнь. Но для этого она их должна знать и уметь применять, а не думать, что знает и умеет применять. Пусть либо учит, либо прекращает занятия вообще. Третьего варианта у нее нет… Я, кажется, уже говорил об этом.

– Говорили, но все равно вот так…

– А по-другому научиться нельзя. Только через пот.

Утром, оказалось действительно утро. Володя не учел, что в мире без телевизоров и электрического освещения утро наступает в тот момент, когда встает солнце. Умом понимал, но еще не проникся настолько, чтобы сразу улавливать такие тонкости. Так что когда около половины шестого его осторожно растолкал Джером он малость рассердился, правда тут же взял себя в руки и только поинтересовался, какого собственного черта… Джером объяснил и пока Володя собирался, поинтересовался кто такие черти…

– Послушай, ты не мог вчера сказать, когда именно утром отплывает корабль в Тортон? – вместо ответа хмуро поинтересовался он.

– Я думал, вы поняли.

– Будем считать это недоразумением, но в будущем будь точен, пожалуйста. А пока разбуди Аливию, а мне надо сходить к трактирщику, хочу свежего хлеба купить.

– Хлеба, милорд?

– Да. Я вчера заметил еще, что ставили тесто вечером, значит как раз сейчас его должны были начать печь. Ну что ты на меня так смотришь? Должна же быть у господина какая-то слабость? А я очень люблю горячий хлеб, только что из печи. Да еще если с парным молоком…

Когда все спустились вниз, то застали Володю, одиноко сидевшего в зале с крынкой молока на столе и большущей буханкой хлеба, еще даже не остывшего от печи. Он осторожно отламывал кусок, клал в рот и тут же запивал молоком, блаженно при этом прищуриваясь и напоминая довольного кота. Филлип позади как-то странно хрюкнул, но очень-очень тихо, а вот Джером оказался более сдержанным и сумел сохранить полнейшую невозмутимость на лице. Аливия же с детской непосредственностью расхохоталась и бросилась к столу, требуя свою долю этого удивительного лакомства. Володя смутился, но тут же взял себя в руки и взмахом руки попросил хозяина принести еще одну кружку. Девочка тут же забралась на стул рядом, обхватила двумя руками заботливо наполненную Володей кружку и тут же отпила из нее, потянулась к хлебу.

– Корабль скоро отплывает, – сообщил Джером.

– Уже идем. – Мальчик поспешно поднялся и поднял лежащий рядом посох, на который Филлип уже давно косился с откровенным недоумением, но задать вопрос так и не решался. – Кнопка, забирай крынку и хлеб – на корабле поешь.

Девочка честно попыталась выполнить просьбу, но нести могла либо хлеб, либо молоко. Взять и то и другое у нее не получалось. Володя понаблюдал некоторое время за её мучениями, потом вытащил из рюкзака, который нес Филлип сумку и сложил в нее хлеб, который и вручил девочке, а сам взял крынку.

– Джером, веди.

– Да, милорд.

Быстро стало понятно, почему Джером не торопился, хотя и говорил, что корабль отплывает с утра. Оказалось, он нашел его совсем недалеко от трактира и идти туда было ровно пять минут. Володя оглядел скорлупку, на которой им предстояло плыть, и вздохнул. По размеру этот «океанский» корабль был примерно с речной трамвай, но с учетом, того, сколько места занимали разные снасти, мачты, бухты канатов на палубе, свободного места оставалось не так уж и много. Если уж говорить откровенно, совсем мало. Они взошли по сходням и огляделись. К ним подошел хмурый капитан.

– Опаздываете, – бросил он Джерому.

Тот промолчал, а капитан подозвал одного из матросов и приказал показать пассажирам их места.

Володя примерно представлял уровень комфорта на таком корабле, но действительность оказалась еще хуже: тесный трюм, в котором были подвешены гамаки – места для пассажиров, теснота. Кроме них тут был еще один купец с двумя слугами, двое мужчин по виду похожих на солдат с длинными кинжалами на поясах, и в кожаных доспехах. Еще одна семья из трех человек: мать, отец и сын – парень лет семнадцати, мальчик так и не смог понять их статус. То ли купцы, то ли горожане, которые по какой-то причине решили отправиться в другой город по делам. Володя огляделся, проследил как Филлип и Джером пристраивают их вещи и поспешно поднялся наверх, к свежему воздуху. Там он пристроился у борта, выбрав место, где не будет мешать работе матросов и стал наблюдать за причалом и людьми на берегу. Рядом, протиснувшись ему под руку, встала Аливия.

В этот момент перед трапом резко остановилась карета, соскочивший с козел кучер открыл дверь, из которой сначала вышла степенная дама лет сорока, а за ней девочка ровесница, а может чуть старше Аливии. Явно заинтересованная, Аливия придвинулась к борту поближе, наблюдая за происходящим.

Капитан корабля, постоянно отвешивая поклоны, выскочило им навстречу.

– Госпожа, для вас подготовлена моя личная каюта. Ваши вещи уже на месте.

Тут с другой стороны кареты выбрался мужчина в кожаном доспехе, с мечом и кинжалом на поясе. Он вышел, чуть придерживая рукоять меча, огляделся, сверкнув своими пронзительно-синими глазами. Вот он встретился взглядом с Володей, который заинтересованно наблюдал за всем происходящим, равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Охранник, решил мальчик.

Вот новые пассажиры поднялись на палубу, дама брезгливо огляделась, чуть приподняла юбку, чтобы перешагнуть через валявшийся канат… за спиной дамы капитан показал кулак одному из матросов. Девочка, точно копирую движения… мамы?… сделала тоже самое, но в отличие от дамы это у нее получилось немного забавно. Рядом хихикнула Аливия. Девочка резко обернулась и одарила её таким взглядом, что Аливия поспешно спряталась за Володей… на всякий случай. Новая пассажирка оглядела её с высока, фыркнула и отвернулась. Аливия покраснела и готовая ринуться в бой, выскочила вперед, но Володя вовремя успел остановить её, положив руку ей на плечо. Аливия обернулась.

– Полагаешь, она стоит внимания? – поинтересовался он.

Аливия смутилась, потом задумалась. Кивнула и послушно вернулась назад, демонстративно смотря только на берег. Пассажирка покраснела, шагнула к ним…

– Генриетта! Ты куда пропала?

– Иду, маман. – Девочка отвернулась, задрав носик и гордо зашагала за матерью.

– Отчаливаем! – гаркнул капитан, когда вновь прибывшие скрылись в каюте.

Тотчас забегали матросы, хотя в кажущейся суете соблюдался свой, непонятный непосвященному взгляду порядок. Вот отдали концы, взвились паруса, корабль начало медленно разворачивать в сторону выхода из гавани. Володя с интересом наблюдал за слаженной работой экипажа. Вообще матросов было на удивление мало, всего шесть человек, но управляли парусами они настолько ловко, что их казалось много больше. Впрочем, особым богатством парусное вооружение не отличалось: две мачты с латинским вооружением и штормовые, они же поворотные паруса на бушприте. Штурвал тоже отсутствовал, вместо него рычаг, за который держался матрос на корме – рулевой, ловко орудуя им, направляя корабль к выходу. Не очень надежная и удобная система – надо обладать недюжинной силой, чтобы удерживать руль в нужном положении в случае любого волнения.

Отворилась дверь в каюту и на палубу вышла мама с дочкой. Мальчик заметил, что они обе переоделись в новые платья, причем наряд дамы был такой, словно она собралась на бал. Похоже, она была из тех, кто даже спасаясь из горящего дома, будет тщательно подбирать одежду, размышляя что ей надеть и насколько цвет платья подойдет к зареву пожара. Ничуть не заботясь, мешают они экипажу или нет, они встали так, чтобы им было удобнее наблюдать за удаляющимся берегом.

– Ну и скорлупа, – чуть кривя рот, говорила дама, ничуть не заботясь, что её прекрасно слышно стоявшему рядом капитану. – Если бы нам не надо было спешить, ни за что не выбрала бы это плавучее корыто. Мой муж, граф Лурдский, будет недоволен.

Капитан краснел от ярости, но возражать не смел. Володя мысленно посочувствовал ему – кому понравится, если о твоем корабле отзываются в таком тоне? Пусть даже в словах пассажирки и есть доля истины.

Володя отвернулся, потеряв всякий интерес к новым пассажирам – знакомиться с такими ему совсем не хотелось. Только краем глаза отметил, что к ним присоединился и мужчина, успевший скинуть кожаный доспех, зато не расставшийся с мечом. Володя оценил манеру мужчины двигаться и держаться, мгновенно осознав, что перед ним действительно воин. Вступать в схватку с таким не хотелось. Впрочем, этот граф Лурдский, судя по всему, очень заботится о своей жене, а деньгами он не обделен, так что у него есть возможность нанять лучшего телохранителя. Мальчик пододвинул поближе посох и запахнул накидку, чтобы скрыть положение рук… так, на всякий случай.

Аливия чуть отодвинулась, заняв такое положение, чтобы лучше видеть вновь прибывших и с откровенным интересом наблюдала за ними. Дама демонстративно не замечала этого разглядывания какой-то девчонки, но её дочь не обладала таким опытом, а потому свое недовольство скрыть не могла.

Море в это утро было великолепным и Володе доставляло истинное наслаждение стоять вот так у борта корабля и наблюдать за сверкающими искорками отраженного в волнах солнца. Если бы еще не этот телохранитель, нет-нет, да посматривающий в его сторону, было бы совсем хорошо. Эти взгляды постоянно отвлекали и заставляли держаться настороже.

«Ну вот что он прицепился? Неужели я выгляжу настолько угрожающе?» Володя вздохнул.

– Кнопка, принеси, пожалуйста мою сумку, куда я вчера сложил свои записи. Помнишь?

– Да. Я сейчас.

Девочка послушно вскочила и умчалась вниз, при этом ей пришлось пробежать мимо девочке и её матери. Те стояли настолько неудобно, что даже ребенку протиснуться удалось с трудом, при этом не задеть Генриетту у нее не получилось.

– Ах ты… – Дама возмущенно глянула на сжавшуюся девочку. – Да как ты смела…

– Ваша светлость! Ваша светлость! – Из трюма выбрался Филлип.

Володя, уже хотевший вмешаться в спор, недоуменно посмотрел на солдата.

– Что случилось, Филлип? Аливия, иди вниз, принеси сумку.

Девочка испуганно глянула на замершую госпожу и с облегчением шмыгнула в трюм.

– Ваша светлость, прикажете отгородить нам угол?

– Угол? – Володя нахмурился, никак не понимая, что хочет от него Филлип.

– Джером добыл несколько кусков тканей и хочет отгородиться от остальных пассажиров…

– А-а-а. Ну так пусть отгородит угол для Аливии и достаточно. Лично мне все равно где спать и пассажиры ничуть не мешают.

– Честно говоря, милорд, мне тоже, но Джером хотел…

– Если ему так хочется, пусть делает что хочет.

Филлип поклонился и исчез, зато снова появилась Аливия с сумкой. Опасливо косясь на даму, она осторожно прошмыгнула мимо них.

– Вот. А тебе зачем?

– Вчера просто не закончил. Кнопка, пожалуйста, не мешай.

Пристроившись на бухте каната, Володя достал не очень качественные листы местного производства, карандаш и снова углубился в черчение, уже не обращая внимания ни на кого. Телохранитель дам, напрягшийся с появлением Филлипа, теперь, довольный, что все закончилось так спокойно, снова расслабился.

Дама неторопливо приблизилась и замерла рядом, Володя делал вид, что целиком поглощен вычерчиванием графика.

– Ваша светлость? – первой не выдержала эту игры дама. – Я полагала, что знаю все герцогские семьи королевства.

Володя вздохнул, отложил листы и встал.

– Возможно и так, не буду спорить. Но я не принадлежу ни к одному герцогскому роду Локхера или Родезии. Я иностранец и прибыл издалека. Князь Вольдемар Старинов к вашим услугам. Титул князя в моей стране примерно соответствует титулу герцога королевства, потому мой вассал и обратился ко мне таким образом.

– Графиня Лорниэль Лурдская, моя дочь Генриетта. Честно говоря, не думала встретить на этом корыте кого-то равного по положению.

– Графиня, – снова вздохнул Володя, – корабль, конечно, не очень велик, но называть его корытом все же не стоит. Не забывайте, что вы находитесь на нем. Тем более не стоит так говорить при капитане хотя бы из вежливости. Вам ведь тоже не понравилось бы, если бы гости стали плохо отзываться о вашем доме.

Дама вспыхнула.

– Я буду говорить то, что думаю! Я графиня…

– Это, на мой взгляд, только лишняя причина быть вежливым с тем, кто не может ответить тем же. Извините за резкость, графиня. – Володя чуть склонил голову, ожидая реакции. И она не заставила себя ждать – похоже Лорниэль не привыкла к такому к себе отношению.

– Интересно, где вас так обучали обращаться к женщинам, князь, – презрительно бросила она.

– В военной школе, графиня. Прошу прощения за свою непочтительность.

– Оно и видно. – Но видя, что собеседник совершенно не настроен продолжать спор, а слушать в ответ на презрительные реплики вежливые, но совершенно равнодушные извинения, словно от крепостной стены все намеки и тщательно подобранные вежливые оскорбления отскакивают. Этот странный князь словно не замечал, что его оскорбляют или пытаются унизить, а его вдруг проснувшаяся запредельная вежливость выставляла графиню совсем уж какой-то невоспитанной провинциалкой. Почувствовав, что проигрывает, дама сердито хлопнула себя по боку.

– Надеюсь, мы еще ни раз встретимся за время плавания, князь.

– Я тоже надеюсь, графиня, – так же вежливо и также фальшиво ответил Володя.

Дама резко развернулась и направилась в сторону каюты.

– Генриетта, за мной!

Дочь чуть приподняла голову и облила Аливия презрительным взглядом, сверху вниз осмотрела её походный наряд, потом с видом светской дамы, чуть приподняла подол роскошного платья и проследовала за матерью. Аливия покраснела, глянула на себя, вздохнула и отвернулась. Володя нахмурился, потом решил, что все равно ничего сделать пока не сможет и вернулся к прерванному занятию.

– Уже сможете сделать предсказание? – вежливо спросил подошедший Филлип и наблюдая за синьором, который с задумчивым видом почесывал себя карандашом за ухом. После вчерашнего урока анализа он проникся необычайным уважением к занятию милорда.

– Предсказание? – удивился он. – Это не предсказания, Филлип, а всего лишь анализ данных. Многое понять невозможно – не хватает данных.

– В трюме как раз купец один есть, можно его допросить.

– Э… допросить?

Но прежде, чем Володя успел что-то сказать, Филлип сорвался с места и скрылся в трюме. Мальчик растерянно моргнул, но через мгновение Филлип вернулся, таща чуть ли не за шкирку перепуганного купца. Подтащив его к Володе, он его хорошенько встряхнул.

– Его светлость хочет задать тебе несколько вопросов! – рявкнул он. – И не смей увиливать! Отвечай как на духу!

– Э-э… – Володя совсем растерялся, хотя и старался изо всех сил не подать виду. Мда… вот уж инициативный… человек. – Присядьте, пожалуйста, – пригласил Володя. – Прошу простить моего человека, он немного… перестарался.

Филлип, сообразив, что чем-то не угодил синьору, поспешил от греха подальше исчезнуть. Купец вздохнул с явным облегчением и присел на бухту каната рядом, но тут же вскочил, вспомнив, как обращался к этому юноше солдат.

– Сидите-сидите. Так разговаривать намного удобнее. У меня действительно есть несколько вопросов…

Во время путешествия Володя предпочитал находиться наверху, а не в трюме. Тут и свежий воздух и светлее. Устроившись где-нибудь в сторонке, он или задумчиво наблюдал за морем или работал со своими записями, или занимался локхерской грамотой вместе с Джеромом. В последнем случае к ним еще присоединялась и Аливия. Эти занятия особого энтузиазма у нее не вызывали и она предпочитала скакать по палубе, порой забираясь в такие месте, откуда её вытаскивали совместными усилиями всего экипаж. На второй день плавания капитан взмолился:

– Милорд, повлияйте на вашу сестру! Вы посмотрите, куда она опять забралась!

Володя проследил направление, задрав голову, и заметил девочку, стоявшую в «орлином гнезде» и о чем-то оживленно выспрашивающую и находящегося там матроса. И как забралась?

– Капитан, будьте любезны, приведите её ко мне.

Аливия быстро разобралась, зачем её зовет «брат» и когда спустилась попыталась спрятаться, но сбежать от опытных матросов не смогла. Брыкающуюся девочку представили перед светлые очи милорда. Точнее очи милорда в данный момент были весьма и весьма не светлые.

– Спасибо капитан, оставьте нас наедине, пожалуйста.

Капитан чуть поклонился и поднялся на мостик, откуда продолжал наблюдать за происходящим. Милорд не стал ругаться или как-то иначе наказывать девочку, он только говорил. При этом капитан видел, что он вроде бы даже и не сердиться и голос не повышает, но с каждым словом голова девочки опускалась все ниже и ниже. Вот она начала всхлипывать, вот вскинула голову, с отчаянной надеждой, потом еще ниже опустила голов и, всхлипывая, спустилась в трюм, даже не заметив злорадно наблюдавшую за ней Генриеттой.

На палубу поднялся Филлип, постоянно оглядывающийся.

– Что-нибудь случилось, милорд? Аливия спустилась заплаканной.

– Пусть поплачет. – Мальчик вдруг грустно хмыкнул. – Знаешь, она совсем на меня не похожа. Я никогда таким непоседой не был. Меня можно было бы назвать «маменьким сыночком».

Филлип, удивленный такой откровенностью, озадаченно кивнул.

– Но ведь она не ваша родная сестра.

– Да. Но если бы ты знал, как она походит по характеру на мою сестру…

Плавание продолжалось своим чередом, и к обеду Аливия уже забыла про обиду и «несправедливое» наказание, снова крутясь на палубе, но на этот раз воздерживаясь от лазанья куда не просят.

Появился Джером с гитарой. Володя удивленно глянул на него, но гитару взял, потом понял, что действительно хочет сыграть. Похоже, Джером начинает узнавать его. Аливия, заметив Володю с гитарой, тут же очутилась рядом. Мальчик сделал несколько пробных переборов, а потом запел одну из песен Высоцкого, которые они переводили совместно со Сторном.

Матросы, свободные от вахты, собрались неподалеку – тоже слушали. Даже капитан придвинулся поближе.

Володе уже начало казаться, что все пройдет без приключений, но к вечеру неожиданно посвежело, а капитан все чаще и все с большей тревогой стал поглядывать на горизонт. Ночью его разбудила усиливающаяся качка. Володя открыл глаза и долго вслушивался в звуки моря, потом осторожно поднялся, чтобы не разбудить остальных и вышел на палубу и тут его едва не сбил резкий порыв ветра. Держась за поручни, он поднялся на мостик.

– Насколько это все плохо, капитан?

Капитан обернулся.

– Милорд, вам лучше спуститься вниз. Тут опасно.

– Опасней, чем в трюме? Так насколько все плохо?

– Если к утру останемся на плаву, тогда все будет хорошо. Надо только отойти подальше от берега. Боюсь, что здесь нас может разбить о камни.

Володя кивнул и вернулся обратно.

– Что там, милорд? – поинтересовался Джером.

– Буря, похоже. Сиди, все равно сделать ничего не сможем.

– Вот потому и не люблю море, – буркнул слуга. – Здесь все так зависит от стихии…

Качка усилилась, и к утру удержаться на ногах было уже практически невозможно, но к обеду волнение стало стихать.

– Вроде бы пронесло, – вздохнул с облегчением Филлип.

Измученные качкой люди потянулись наверх. Володя с остальными поднялись тоже, но собравшаяся толпа настолько явно мешала действиям экипажа, что мальчик не стал далеко уходить, подозревая, что вскоре всех все равно погонят вниз, удержал и остальных.

Как он предполагал, так и произошло. Капитан, раздраженный праздным шатанием по палубе мешающей работать публики, рявкнул на них. Потом очень вежливо попросил удалиться госпожу Лорниэль.

Вместо утра в Тортон корабль прибыл почти на закате… Сойдя с трапа, Володя недовольно огляделся: темно, и прохладно. И непонятно, что делать.

– Джером, знаешь место, где здесь можно остановиться на ночь?

– Нет, милорд, я в Тортоне ни разу не был.

– А ты Филлип?

– Я тоже тут не бывал.

И что? Идти в первый попавшийся трактир? Володя видел заведения подобного рода в Рогуре и останавливаться в таких совершенно не хотелось. Или сидеть всю ночь приготовив оружие, опасаясь разных типов. Но и оставаться на улице не дело.

– Милорд, если вы позволите…

Володя махнул рукой. Выхода все равно не видел.

– Тогда ждите меня здесь, я скоро. – И Джером скрылся в каком-то переулке.

Филлип с Володей оттащили рюкзаки к стене какого-то сарая и устроились там. Аливия уселась на свои вещи и тихонько что-то мурлыкала себе под нос.

Интересно, а где графиня? Володя поймал себя на мысли о том, что не видел, как она сходила с корабля, хотя все время до причаливания проторчал на верху и сошел последним. Потом они тоже далеко не уходили от сходен, обсуждая, куда им идти.

– Я скоро приду. – Володя перехватил посох и уверенно зашагал к кораблю

– Милорд?

– Оставайся с Аливией, Филлип. Просто хочу осмотреться.

Мальчик подошел к сходням и огляделся, заметил одного из матросов.

– Графиня сошла на берег? – поинтересовался он, подходя.

Матрос узнал бывшего пассажира и поспешно поднялся.

– Да, милорд. Буквально недавно сошла на берег. Сильно ругалась, что карету не подали.

– Карету не подали? А, ну да, мы же должны были утром прибыть… И что, они ушли пешком ночью?

– Её телохранитель, милорд, настаивал, чтобы они переждали на корабле, но госпожа ни за что не хотела оставаться на ночь на этом, как он выразилась, корыте.

– Ясно, а в какую сторону они пошли?

«Ну и какое, собственно, мне до них дело?», размышлял Володя, направляясь в указанную сторону. «И что я кому пытаюсь доказать?»

Немного пройдя вперед, он уже твердо решил, что если ничего не найдет, то повернет назад, когда услышал звон оружия. Устремившись туда, он сбавил шаг, когда звуки боя уже стали намного громче и осторожно выглянул из-за угла. Лориниэль с дочерью испуганно жались к стене, а впереди с мечом стоял телохранитель и отбивался от четверых парней, вооруженных длинными ножами и дубинками. Дело его, похоже, обстояло не слишком хорошо. Он бы, может быть и отбился бы от троих, но четвертый, маленький и вертлявый, скакал вокруг, нанося своим длинным, сантиметров сорок длинной, кинжалом жалящие удары. Разбойники прекрасно сознавали, что в мастерстве владения мечом телохранитель превосходит их всех и потому осторожничали, беря противника на измор. Тут ударить, тут ужалить, отскочить, снова осторожно атаковать.

Володя, не особо скрываясь, вышел из-за угла и быстро начал подходить.

– Какого…

Мальчик резко выбросил вперед посох, ткнув им первого подвернувшегося бандита. Тот охнул и сложился пополам. Резкий взмах и еще один, держась за голову, повалился в пыль. С остальными уже разобрался телохранитель. Отвлекшись на новое действующее лицо, они прозевали атаку. Володя подошел к графине.

– Госпожа, разве вас на корабле не предупреждали, что путешествовать ночью в порту опасно?

– Милорд, вы как здесь оказались? – поинтересовался телохранитель, не убирая меча.

– За вами шел. Спросил куда вы пошли у матроса и шел следом, подозревая, что ваша подопечная обязательно вляпается в неприятности. Порт не слишком подходящее место прогулки для женщин даже днем, а уж ночью и подавно всего лишь с одним охранником. Я предполагал, что случится нечто такое. А вы, графиня, в следующий раз все-таки слушайте, что вам говорят ваши люди. Иногда оказывается полезно для здоровья прислушиваться к мнению знающего человека, тем более, если сами не понимаете, во что ввязываетесь.

– Милорд… вы так и уйдете? – растерянно спросила графиня ему вслед.

Володя обернулся.

– Разве я тут еще нужен? – удивился он. – Мне кажется, угрозы больше нет.

– Но… но могут прийти еще!

– А разве вы не знали об этом, когда собирались ночью идти с корабля? Я думал, вы предполагали такой вариант и приняли меры, раз настояли на путешествии.

– Милорд! – Графиня возмущенно выпрямилась.

– Если хотите, можете идти за мной. Мы тоже подыскиваем место, чтобы переждать ночь. – Больше не оборачиваясь, Володя зашагал обратно к порту, но вскоре за спиной послышались торопливые шаги и его догнали все трое. Графиня с дочерью, правда, предпочитали держаться позади, что совсем не походило на эту знатную даму.

– Вы на редкость проницательны, милорд, – заметил телохранитель немного погодя. – И умеете появиться очень вовремя.

– Меня хорошо научили прежде всего думать и делать выводы. Вольдемар Старинов.

Телохранитель намек понял.

– Рокерт Торг. Профессиональный солдат, наемник. В данный момент нахожусь на службе графа Лурдского.

Когда они добрались до места, где остались ждать Аливия и Филлип. Там уже находился и Джером.

– Милорд? – изумился он, когда разглядел, кто следует за ним.

– Так получилось, что им тоже некуда идти. Графиню ждали утром, а поскольку корабль задержался, то приедут за ней только завтра.

– Ну… вообще-то я договаривался только на четыре места… Но, полагаю, против еще двух очаровательных дам хозяева против не будут, – Джером наградил графиню очаровательным взглядом, начисто проигнорировав телохранителя.

– Влипнешь в неприятности – выгораживать не буду, – шепнул Володя, делая вид, что достает рюкзаки.

Джером состроил обиженную физиономию.

– Извольте пройти за мной, господин, – чопорно предложил Джером, изображая вышколенного слугу. Ну и что с ним делать? Опыта никакого, книжные знания тоже мало помогают. Приходиться делать вид, что так оно и должно быть.

Джером провел их через какой-то переулок, заваленный разным хламом, через который приходилось пробираться с большим трудом. Володя подхватил Аливия и водрузил её на закорки, откуда та свысока посматривала на Генриетту, пока его примеру не последовал Рокерт. С учетом разницы в росте, теперь свысока уже посматривала Генриетта. Володя устало качнул головой. Вот и охота же тратить нервы и силы на выяснение кто из них лучше. Нет, чтобы наслаждаться жизнью, тихим вечером, бредущими куда-то пьяными матросами… Мальчик с отвращением обошел одну такую подгулявшую компанию, направлявшуюся, судя по всему обратно на корабль. Надо надеяться, что капитан пропишет им по первое число за опоздание и явление в непотребном состоянии. Правда, если сам капитан такой… у хорошего командира ведь не загуляешь. Матросы отпустили какие-то сальные шуточки вслед графини. Та покраснела от ярости, но наученная горьким опытом что-либо делать поостереглась. Лишь возмущенна засопела в сторону невозмутимого Володи и своего телохранителя, который не знал, что делать: то ли продолжать путь следом за даже не думавшего останавливаться князем, либо снимать с закорок Генриетту и вступаться за честь дамы.

– Если охота, передай девочку Филлипу и иди разбирайся. Утром встретимся на причале, – посоветовал ему Володя. – Но я бы не обращал внимания.

Драться с пьяными матросами, а потом ночевать на улице Рокерту явно не хотелось.

– Я не могу покинуть графиню.

Володя узнал интонацию. С такой же обращался недавно к нему Джером, предлагая идти за ним. Ночь среди бурного моря не позволила сомкнуть глаз. Рёв и вой ветра в снастях, прыгающая и проваливающаяся палуба, стоны и скрипы корпуса утлого судёнышка не располагала к отдыху. Чувствовалось, что даже воины порядочно устали. Так что не удивительно, что предложение Володи подраться с матросами не вызвало энтузиазма у Рокерта. А если еще вспомнить, что драка для него уже была сегодня, то и его интонация становится понятной. Володя тихонько хмыкнул.

Джером подвел их к трехэтажному деревянному дому, расположенному внутри небольшого дворика, огороженного символической оградой. Володя так сразу даже не смог сказать, что это за дом. Оказалось, что-то типа общежития, правда, не совсем понятно, кто тут живет. Как понял мальчик из путанных объяснений, то ли здесь останавливаются шкиперы с кораблей, ненадолго приходящих в порт и которые не хотят тратиться, снимая что-то, более приличное, то ли мелкие служащие купцов, наблюдающие за прибывшим или отплывающим грузом.

– Вы же говорили, что вас будет четверо с маленькой девочкой? – встретила их на крыльце невысокая женщина лет тридцати, державшая в руках масляный светильник, сильно коптивший и почти не дававший света, из-за чего её лицо было практически невозможно разглядеть.

– Милая, Лаура, – немедленно подскочил к ней Джером. – Я сейчас все объясню. Так получилось, что к нам присоединились еще трое. Не оставлять же высокородную даму с дочерью?

Женщина приподняла светильник повыше и огляделась.

– Прошу прощения, господа… леди, дело не в том, что я не хочу вас принять, но у нас всего две более-менее приличные комнаты, но они рассчитаны на одного человека каждая. У нас ведь редко останавливаются по двое или трое.

– Позвольте, нам взглянуть? – попросил Володя. – Уверен, мы как-нибудь устроимся.

Комнаты оказались настоящими клетушками. Похоже, строители задались целью сделать как можно больше комнат на как можно меньшем пространстве. Кровать, одежный шкаф у стены, мимо которого буквально приходилось протискиваться и небольшая тумбочка у окна. О том, чтобы разместиться в комнате вдвоем нечего было и думать.

– Мда-а… – озадаченно протянул Володя.

– Я тут не останусь! – брезгливо заметила графиня.

– Уверены? – поинтересовался Володя.

– Тут?! Ни минуты!

– Отлично. Тогда в одной комнате можно поселить Аливию, а в другой Генриенту. А мы с вами разместимся во дворе. Хозяйка, у вас есть какой-нибудь сарай?

– Дровяной склад, но там не очень удобно…

– Пустяки. Мы привыкли…

– Стойте! Милорд, что вы хотите этим сказать? А как же я?

– Вы? – Володя обернулся и удивленно вскинул бровь. – Мне кажется, вы сказали, что не останетесь здесь? Или я не правильно понял?

– Вы… вы прогоняете меня? – графиня замерла, не понимая, то ли ей сердиться, то ли бояться.

– Я? Помилуйте, графиня. Это же вы сказали, что не останетесь здесь. Я так подумал, что у вас есть какой-то другой вариант. Но поскольку ночью в городе опасно, как вы могли уже убедиться, дочь я вам все же посоветую оставить тут… если пожелаете, можете даже телохранителя с ней оставить, однако вам, полагаю, он будет нужнее, а о вашей дочери мы позаботимся, обещаю. Только скажите, куда её отвезти в случае вашей преждевременной смерти. Мало ли что может произойти на ночных улицах.

– Вы… вы издеваетесь?

– Как вы могли подумать, графиня?! Я сама предупредительность и только иду навстречу вашим пожеланием. – Тут Володя разом изменил тон с вежливого безразличия, на командный с нотками гневами. – Графиня, если вы еще не поняли, у вас только два варианта: либо заночевать здесь, либо идти искать место, которое вас утроит. Поскольку лично я устал и хочу спать, к тому же не вижу причины потакать вашим капризам, я провожать вас не собираюсь. От самого разумного варианта остаться до утра на корабле вы отказались сами. Так что, выбирайте из тех возможностей, что есть. Если вздумаете ночью отправиться искать более достойное для вас место, вперед, но вашу дочь с вами я не отпущу – на улицах опасно?

– Да вы… Да вы… Да я вас…

Володя отвернулся. Рокерт укоризненно покачал головой, но мальчику было абсолютно безразлично, что о нем подумают.

– Если я займу комнату, где ляжет Генриетта? – холодным как лед голосом поинтересовалась она.

– Девочки вполне поместятся в одной комнате. Будет не совсем удобно, но вполне терпимо. Либо ложитесь вместе с дочерью.

Графиня наградила Аливию убийственным взглядом, но Володя шагнул вперед и встал между ними.

– Она тоже устала, как все мы. И ей точно нечего делать вместе с нами в дровяном складе.

Особого выбора ей мальчик не оставил, а разные виды взгляды: гневные, презрительные, испепеляющие и прочие из арсенала графини на него совершенно не действовали. С таким же равнодушно скучающим видом он выслушал и её эпитеты в свой адрес.

– Рокерт! – взвизгнула Лорниэль Лурдская, прибегая к последнему аргументу.

Володя даже не шелохнулся, а вот Филлип чуть сдвинулся, перехватывая поудобнее копьё.

– Аливия, Генриетта, в комнату живо и спать!

Аливия тут же послушалась. Генриетта вопросительно посмотрела на мать, испуганно на Володю, потом несмело отправилась следом за Аливией. Мальчик заглянул в комнату.

– Слуг нет, так что постарайтесь устроиться самостоятельно. Кнопка, помоги Генриетте. – Осторожно прикрыв дверь, он обернулся к Рокерту. – Ты идешь, или останешься ночевать тут?

Ситуация была глупейшая. Устраивать драку ночью в коридоре, когда в комнатах спят уставшие за день люди – гарантировано нарваться на серьезную драку. Тут ведь сначала побьют, а потом будут разбираться, кто высокородный, а кто нет.

– Но оставить здесь дам… – неуверенно возразил он.

– Никто и не оставляет. Я останусь пока тут, потом меня сменит Филлип, а под утро вы. Будем дежурить.

Судя по тому, что Лаура так ни разу и не вмешалась в их разговор, она была либо привычная к подобным сценам, либо не рискнула вступать в спор с выскородными. Скорее всего, последнее, ибо судя по её виду ей ужасно хотелось спать и она чуть ли не говорила «да когда же вы закончите тут и разбредетесь спать». А еще можно было смело утверждать, что Джерому тут ничего не светит, кроме неприятностей – такую «свинью» в виде идиотов-постояльцев, которые никак комнаты поделить не могут, прощать она ему явно не собиралась.

Утром Володю разбудил Джером, который осторожно пытался пробраться к выходу из склада, где они все спали с разной степенью удобства. Лучшее место как высокородному досталось Володе, хотя он, честно говоря, смог бы спать где угодно и когда угодна – тренировке на Базе приучили его выкраивать для сна любое подходящее время.

– Вот и хорошо, что ты встал. – Володя тоже поднялся, не обращая внимания на недовольство в его взгляде, и вышел следом, присмотрел подходящее место и достал листы. – Давай продолжим, а то в последнее время я совсем мало занимался.

– Милорд, вы делаете поразительные успехи в грамоте.

– Я вообще умный, не отвлекайся.

Джером вздохнул и сел рядом. Вскоре из сарая выбрался и Филлип. Удивленно взглянув на занимающихся, он пожал плечами, а потом принялся за разминку. Спустилась, позевывая, Аливия.

– А Генриетта еще спит, – сообщила она. – Такая неженка: и это не так и то не этак.

– Не жалуйся.

– Не буду. – Аливия еще раз сладко зевнула, глянула в записи, потом немного понаблюдала за Филлипом и зашла в сарай. – Не заходите, я переодеваюсь! – высунулась она из-за двери и снова скрылась.

– Где Рокерт? – поинтересовался Володя.

Голова Аливии снова на мгновение показалась из сарая.

– Там, в коридоре у окна сидит. Караулит эту… графиню.

– Аливия! – Но сердитость пропала втуне – девочка уже скрылась. Володя покачал головой, раньше чуть в обморок не упала от страха, когда узнала, что он благородный, а сейчас… Совсем страх потеряла! Мальчик усмехнулся. Джером, заметив выражение лица господина, позволил себе чуть усмехнуться и сделал на память зарубку, как можно при случае избежать гнева, буде такой случится.

Вскоре девочка уже вышла, наряженная в подобие спортивного костюма, который Володя переделал ей из своего еще на острове. Она пристроилась недалеко от Филлипа и тоже начала разминаться. Солдат стал заинтересованно наблюдать за ней, пытаясь разобраться в движениях и в том, чего от этого вообще можно ожидать. Девочка плавно перемещалась по всему двору, словно танцуя, ни на минуту не замирая и не останавливаясь.

– Лучше бы писать и читать научилась на родном языке, – проворчал Володя.

– Я и так умею… на твоем, – отозвалась девочка ни на секунду не останавливаясь.

– Угу. Самое главное грамотно-грамотно ты это делаешь.

– Ты бы лучше со мной позанимался, – поспешила сменить тему девочка.

– Пятью шесть?

– У-у-у-у! Я не в этом смысле!!!

– А я в этом. Отвечай, не останавливаясь.

– Э-э-э-э…

– Так! Не понял? Стоило чуть забросить учебу и уже на простейший вопрос не можешь ответить?

– Могу! Могу! Тридцать!

– Долго думаешь. А шестью пять?

– Тридцать пять… ой…

– Мда-а. Вот что, Кнопка, десять отжиманий и отвечай на вопросы. Щас я тебя пытать буду.

Заинтересованные Филлип и Джером встали в сторонке и оттуда стали наблюдать за бесплатным представлением.

Аливия вздохнула, но послушно стала отжиматься.

– Семью пять?

– Тридцать пять.

– Семью восемь?

– Пятьдесят два.

– Плюс пять отжиманий.

Девочка успела отжаться восемь раз, когда вспомнила:

– Пятьдесят шесть!

– Верно, но отжиманий все равно пятнадцать. Шесть плюс шесть умножить на шесть?

Девочка задумалась, что-то шепча, считая.

– Семьдесят два!

– Еще плюс пять отжиманий.

– Почему??? – взвыла Аливия. – Я правильно подсчитала!!! Я уверена! Двенадцать умножить на шесть будет семьдесят два.

– Это было бы верно, если бы я просил двенадцать умножить на шесть, а я просил сделать общее действие шесть плюс шесть умножить на шесть. Какое первое действие должно быть сделано?

Аливия на мгновение замерла, перестав отжиматься, но продолжая держать упор лежа. Потом вздохнула и продолжила упражнение.

– Так ответ-то какой?

– Сорок два, – обиженно проворчала она. – А ты, Володя, нечестно сделал!

– Три на восемь?

Аливия выдохлась на сорок втором отжимании и устало растянулась в пыли, уже не обращая внимания на графиню, которая недавно появилась на крыльце, откуда с удивлением наблюдала за столь странным занятием.

– Оставшиеся три отжимания доделаешь, когда сможешь, – Вынес приговор Володя. – А потом сядешь и повторишь таблицу умножения. Позор!

– И охота вам, князь, этим заниматься? – важно вопросила графиня, спускаясь с крыльца. – Настоящему рыцарю все это без надобности, а тем более благородной даме!

Еще вчера вечером Володя обязательно что-нибудь ответил – не сдержался бы. Но сейчас благоразумно промолчал.

– Госпожа Лорниэль, рад видеть вас отдохнувшей.

– Какой тут отдых? – Дама презрительно огляделась. – Боги, когда же закончатся мои мучения?

«Эх, не знала ты мучений», Володя сам не знал, завидует он сейчас графине или жалеет её.

– Мы вас проводим, госпожа. Думаю, это будет безопасней для вас. Джером, для тебя у меня есть работа.

– Конечно, милорд, – вздохнул тот.

Володя обернулся, но тот выражал само почтение. Мальчик отвернулся, но успел заметить, как к слуге подходил Филлип. Новоявленный синьор некоторое время боролся с любопытством, а потом не выдержал и снова обернулся: Филлип стоял рядом со слугой, дружески того обнимая, однако Джером почему-то выглядел слегка бледновато, поминутно кивая тому, что тихонько говорил ему солдат.

– Голову оторву, – закончил Филлип и отошел.

А ведь действительно оторвет и не поморщится, понял мальчик. Володя вздохнул: как не играй синьора и господина по разным книгам, но ничто не заменит воспитания. В этой среде надо вырасти, чтобы научиться работать с людьми на инстинктах, всем видом показывая право отдавать приказы. А так приходится постоянно себя контролировать и не всегда он действует правильно. Вот Джером моментально во всем разобрался. Если первоначально он еще по привычке держал марку слуги, но потом уже, возможно даже сам того не сознавая, стал относиться к Володе несколько более… свободно. Чем такое чревато, было понятно. Если уж и слуги не воспринимают его как господина… Вот и дошло до того, что Филлип вынужден был вправлять слуге мозги. И где же был древний княжеский род длиной в четыреста лет? Ау!!! Но что делать, Володя не знал и книги тут ему тоже помочь не могли. В конце концов, он решил, что в настоящий момент самое благоразумное промолчать и учиться, учиться, учиться.

– Надо найти подходящий дом, где мы сможем остановиться.

– Дом, милорд?

– Да. Я планирую задержаться в Тортоне, а жить на постоялом дворе не очень удобно. Когда графиню проводим, мы обсудим с тобой условия. А ты Кнопка бегом переодевайся… Да, свое платье сложи в отдельный мешок и принеси мне. Неплохо бы было его починить.

Если Аливия и удивилась, то вида не показала. Вот спустилась Генриетта в сопровождении Рокерта.

– Джером, расплатись с той милой девушкой, что приютила нас, – мальчик достал деньги и протянул слуге. Понимал, чем это для того чревато, но от мести удержаться не смог. Мелочно, но…

– Я милорд? – Джером неуверенно замялся.

– Какие-то проблемы? – удивился мальчик. Очень искренне удивился.

Джером хотел что-то сказать, но тут рядом с Володей встал Филлип и тот поспешно принял деньги.

– Сейчас все сделаю, милорд.

Володя с трудом удержался, чтобы не помчатся следом и не подсмотреть за объяснением Джерома и… вот блин, даже не знает кто та девушка, что их встретила. Вряд ли хозяйка. Дочь владельца скорее всего.

Джером действительно скоро вернулся, немного взъерошенный и с вселенской обидой в глазах.

Карету, которая должна была приехать за графиней, ждали уже почти три часа. За это время Джером успел получить инструкции от Володи, взять напрокат коня для скорости и даже сумел подобрать несколько подходящих домов – цены в Тортоне оказались на удивление низкими. Володя подсчитал, что даже если он не будет зарабатывать, тех денег, что у него есть сейчас хватит примерно на год аренды. Впрочем, мальчик обдумывал возможность купить какое-нибудь поместье, чтобы иметь возможность постоянного дохода. Сколь ни велика по меркам местного мира имеющаяся у него сумма, без притока новых средств она все равно рано или поздно закончится. Варианты получения этого прихода он пока мало обдумывал, но понимал, что рано или поздно этим вопросом придется заняться серьезно.

Володя соскочил с каких-то ящиков, на которых до этого весьма удобно устроился и читал справочник по фортификации, сравнивая видимые отсюда бастионы на входе в бухту с теми схемами, которые прилагались в книге, пытаясь отыскать отличия. Впрочем, занятие абсолютно бесперспективное. Ну что можно увидеть, рассматривая внешние стены бастионов? Зато время позволяет убить. Ко всему привычный Филлип спокойно подремывал у ящиков, а Аливия повторяла таблицу умножения, а потом тренировалась в письме. Из всех, скучала только графиня и Генриетта. Впрочем, графиня развлекалась тем, что придумывала кары слугам, которые не могут встретить госпожу.

– Госпожа Лорниэль, я понимаю ваше нетерпение, но раз уж так получилось, приглашаю вас с нами, а потом, обещаю, мы проводим вас в ваше поместье. Оно, как я понял, расположено за городом?

– Замок. Замок моего мужа расположен в нескольких часах пути отсюда.

– Джером, бери коня и разыщи карету для дам. Ну и для нас коней.

– Скоро буду. Тут недалеко, господин.

Джером и правда обернулся очень быстро, уже через полчаса он вернулся, ведя на поводу коней для всех мужчин и карету, которой управлял кучер. Графиня скептически оглядела полуразвалившийся экипаж, но возражать не стала, понимала, что в противном случае придется идти пешком. Филлип с таким же скептическим выражением лица разглядывал коней.

– Кнопка, давай внутрь. Графиня, Генриетта…

Когда дамы разместились внутри, Володя взял поводья, которые протянул ему Джером, потом осмотрел коня, покачал головой.

– В скачках на таком участвовать я бы не стал, но для путешествия по городу сгодится.

Взобравшись в седло, он выпрямился, привыкая к уже подзабытым ощущениям, что тронул бока коня пятками.

– Джером, давай к первому дому, который выбрал.

Условия Володя поставил довольно расплывчатые, но на двух настаивал твердо – чтобы дом имел двор и чтобы был не очень дорог, хотя останавливаться в совсем уж развалюхе он не собирался. Как и предполагал мальчик, недорогие дома искать нужно было не в центре города.

В первый дом он даже заходить не стал, увидев, что дом со всех сторон сжат более высокими строениями и что ни о каком уединении во дворе речи идти не может просто в силу того, что с верхних этажей прекрасно просматривается весь небольшой садик. Второй показанный дом Володя тоже осматривал недолго, но отверг из-за маленького двор. Третий оказался слишком просторный им слишком старый. А вот в четвертый Володя влюбился сразу – небольшой двухэтажный домик на девять комнат, пять на втором этаже и четыре на первом, большой гостиной и просторной кухней – расположенный рядом с морем, на которое из окон открывался превосходный вид. Во дворе был вырыт колодец, дровяной склад доверху заполняли дрова, с другой стороны находилась неплохая лужайка. В общем не дом, а мечта. Единственное, что смущало мальчика – низкая цена, о чем прямо и спросил хозяина – седого купца, который и показывал все.

– Понимаете, господин, я должен уехать по своим делам надолго, а дом продавать мне не хочется. Вот и решил его сдать на это время. Поскольку уехать я должен очень скоро, то постояльцев надо найти очень быстро, но мне хотелось бы отдать дом в хорошие руки, чтобы о нем позаботились в мое отсутствие. Я прошу не очень много, но кому попало его не сдам. Когда ваш слуга рассказал, для кого ищет дом, я согласился встретиться с вами, но предупредил, что могу отказать, если меня что-то не устроит.

Теперь ясно, почему Джером сначала показывал другие варианты и только потом повез всех сюда.

– И мы вас устраиваем?

– Вполне, милорд. Ваш слуга говорил, что дом вам нужен на год?

– Да. Готов оплатить все это время, хотя, возможно мне придется уехать раньше, однако на этот год я хотел был сохранить его за собой.

– Конечно, милорд.

– Володя! Тут так здорово!!! – Восторженная рожица Аливии показалась из-за перил лестнице, ведущей на второй этаж. – А можно я себе комнату выберу? Можно?

Похоже, девочка совсем забыла, зачем они приехали в город. Расставаться с ней Володе не хотелось. Когда он думал об этом, сердце сжимала такая тоска, что хотелось выть. НО так же он понимал, что не может просто оставить Аливию с собой. Во-первых, у нее все же есть родной отец, а во-вторых, его будущее было совсем не понятно и не факт, что с ним ей будет очень уж хорошо. Потому он старался никак не показывать, насколько его печалит будущее расставании. Потому и решил снять дом здесь же на год, чтобы оставаться рядом с Кнопкой… Ленкой… Аливией.

– Можно, – вздохнул Володя. – Только позже. Уважаемый Жером, нас этот дом устраивает полностью. Если вы согласны его нас сдать, я готов внести плату.

– Конечно, милорд. Прошу вас в комнату, где можно уладить все формальности. Я уже составил договор… вам его прочитать?

– Да, будьте любезны.

Купец взял два листа и стал читать вслух, Володя внимательно слушал. Не найдя ничего примечательного, он кивнул. Похоже, до бюрократии двадцать первого века тут было еще далеко. Пунктов было всего четыре: первый сообщал, что купец Жерон Ордон сдает свой дом князю Вольдемару Старинову на год за оговоренную сумму, второй говорил, что князь обязуется съехать из дома по истечению указанного срока. Третий и четвертый пункты касались того, что князь может и не может делать с домом, а так же те суммы, которые он доложен будет уплатить если сделает что-то, что повлечет повреждения или иные нежелательные последствия.

Мальчик взял лист и пробежал его глазами. Читать по Локхерски у него не очень хорошо получалось, некоторые буквы еще не успел выучить. Потом просто запомнил текст, затем достал из сумки деревянную коробочку и вытащил печать «князей Стариновых». Чуть капнул чернилами на подушечку, промокнул печать и поставил ее на бумагу, чуть подержал и убрал, разглядывая символическое изображение щита и меча. Что ж, можно сказать славу этому гербу он создавать начал. Потом подумал и поставил росчерк подписи. Удивленный купец изучил печать и покачал головой. Похоже, тут к такому не привыкли. Впрочем, да, насколько Володя помнил, печать раньше оттискивали на сургуче из-за низкого качества чернил, которые просто растекались пятном по бумаге. Да и сама бумага была… не очень. В вещах Володи имелась некая книжица, в которой рассказывалось, как можно сделать вполне приемлемого качества чернила – этот рецепт Володя решил приберечь для себя. В этом случае подделать его печать кому-либо будет довольно трудновато.

– Счастливо вам оставаться, милорд. – Купец поднялся и вежливо раскланялся.

– И вам счастливого пути, уважаемый, – встал и мальчик.

Дождавшись, когда купец покинет дом, Володя обернулся к графине.

– Пока мы не сообщили вашему мужу, где вас искать, можете остаться в доме. Джером найдет человека, который доставит сообщение в замок.

– С удовольствием принимаю ваше приглашение, милорд, – кисло заметила графиня.

– В таком случае устраиваетесь, отдыхайте. Выбирайте любую, не занятую комнату.

Себе Володя выбрал комнату уже при осмотре и явно всем это показала. Аливия для себя, похоже, тоже подобрала. Филлип с Джеромом решили жить на первом этаже, также показав, что второй оставляют господам. Рокрету из-за этого тоже пришлось выбирать себе комнату внизу.

Графиня с дочерью отправились наверх, а Володя, пока дамы отсутствуют, отдал следующее распоряжение Джерому.

– Когда отыщешь человека, пришлешь его к графине, а сам займешься моим поручением, – закончил он. – Филлип, останешься в доме, пока меня не будет, проследи за этой егозой, пожалуйста, чтобы ничего не натворила.

– Конечно, милорд.

– В таком случае я вас оставляю. Когда вернусь не знаю, но постараюсь долго не задерживаться. Хочу осмотреть город и еще кое-какие дела.

Мальчик вышел во двор, вскочил в седло коня и направился в сторону города.

Правильная поговорка: язык до Киева доведет. Как оказалось не только до Киева, но и до любого нужного места в незнакомом городе. Портниха встретила его с глубоким поклоном и проводила в комнату. Там внимательно осмотрела платье.

– Сегодня вечером будет готово, милорд.

– Спасибо. Тогда я зайду позже… – Володя вдруг замер, вспомнив кое-что, и глубоко задумался. Портниха не решалась побеспокоить благородного господина, молча ждала. Володя же внимательно осмотрелся, потом обернулся. – Скажите, а если не чинить это платье, а сделать по другому… тем более Аливия и подросла уже с тех пор немного, так что платьице все равно маловато…

Выслушав просьбу, портниха в свою очередь задумалась.

– Это займет время, милорд. Дней пять…

– Хорошо. Тогда я зайду через пять дней.

Володе хотелось еще побродить по городу, но он обещал Аливии вернуться как можно быстрее, потому решил отложить поход изучения на потом и отправился в новый дом.

– Милорд! Слава богу!!! – Филлип выскочил ему навстречу. – Тут такое!!!

– Аливия?! – Сердце ухнуло в пятки.

– Что? Нет-нет, милорд, с девочкой все в порядке. Джером принес новости… они в том числе касаются и графини…

– Так! В дом, там все расскажешь. Серьезное?

– Да милорд. Похоже, серьезней некуда.

В гостиной Володя встал у окна и прислонился к стене, сюда уже спустилась и графиня с дочерью, Аливия. Тут же находились Рокерт, Филлип и Джером.

– Ну и что за новости у вас? – поинтересовался Володя, заметив, что никто не спешит начать разговор, отметил только неестественную бледность графини и её дочь, явно растерянную.

– Герцог Торенда поднял восстание против короля! – выдохнул Филлип и замер.

Володя моргнул, остальные выжидательно уставились на него. Мальчик еще раз обдумал новость.

– Ну и что? – недоуменно поинтересовался он, не понимая, чего все так смотрят на него.

– Э-э-э… милорд… – Несмело начал Филлип.

– Да говори как есть.

– Видите ли, герцогство Торенд располагается на севере отсюда и сейчас королевский войск там практически нет. Очевидно, герцог воспользовался войной и решил немного расширить владения. Скорее всего, он сговорился с Эрихом.

– Опять-таки, ну и что? Нет, я понимаю, что это для королевства чревато, но лично я скорее удивлен, что восстание поднял только один герцог, если правда то, что я слышал о молодом короле.

– Ну да! – Филлип вроде бы даже облегченно вздохнул. – Вы же иностранец и только недавно в королевстве. Понимаете, граф Лурдский…

– Ваш муж, госпожа?

– Да, – как-то безжизненно отозвалась графиня.

– Ну и что там граф Лурдский?

– Он в числе участников восстания, – заявил Филлип и снова замолчал.

На этот раз Володя думал дольше.

– Ну и что? – снова поинтересовался он.- Из-за этого такой трагичный вид у всех? Ну графиню я еще могу понять… Кстати, госпожа Лорниэль, ваш муж не предупреждал вас, чтобы вы не приезжали? Вы говорили, что он вас пригласил в Тортон?

– Он мне сообщил, что приехал в Тортон купить какое-то поместье… – устало отозвалась она. – Честно говоря, я была очень удивлена. Раньше не замечала интерес у мужа к этому городу. Собралась…

– Зачем?

Графиня растерянно огляделась, потом, видно поняла, что молчать смысла нет, честно ответила:

– Видите ли… не знаю, поймете вы меня или нет… Я давно подозревала… – графиня отчаянно краснела, поглядывала на дочь, но закончить так и не решила.

– Вы подозревали, что муж вам изменяет, – закончил Володя. – Понятно. Но вряд ли он в этом случае сообщил бы вам, что покупает тут поместье.

– Наверное… мне как-то не пришло это в голову…

– Бывает. Я сразу заметил, что вы чрезвычайно красивы, мадам.

– Спасибо, – графиня кокетливо поправила волосы, но тут же очнулась. – Я решила приехать…

– И вы ждали карету в порту?

– Я… я сообщила в Тортон, что приезжаю.

– Как я думаю, в Тортоне вашего мужа никогда не было и его отговорка по поводу покупки тут поместья всего лишь была уловка, чтобы задержать вас… где вы были до того, как помчались сюда?

– Я навещала отца… в Дорхеме…

– Дорхем это?

– Соседнее королевство, – пояснил Рокерт.

– Спасибо. Значит, это была всего лишь отговорка… хотя… – Володя снова задумался, потом сорвался с места и помчался наверх под ошарашенными взглядами окружающих. Вернулся он со своей сумкой, откуда вытряхнул все записи и принялся лихорадочно их листать.

– Хм… – пробормотал он. – Что-то не сходится. Ну ладно. Так на чем мы остановились? Ах да, вашего мужа тут не было и теперь вы не представляете что делать. Гм… Ну что я могу сказать? Оставайтесь пока с нами, а там видно будет. И советую пока не сообщать всем встречным кто вы такая.

– Вы готовы приютить жену изменника? – изумилась графиня. Видно не сдержалась.

– Так вы же не изменник, иначе не сидели бы сейчас здесь, – справедливо возразил Володя. – А кроме того, чего вы от меня хотите?

– Укрывательство семьи изменника…

Володя обернулся к Рокерту.

– Во-первых, я не приносил клятву верности королю. Я тут вообще лицо стороннее и могу делать что хочу.

– Вряд ли король посмотрит на это также.

– А во-вторых, я с женщинами и детьми не воюю. Если кто-то утверждает, что казнь графини и ее дочери поможет королевству, – Володя резко извлек меч, перехватил его за лезвие и протянул его всем, – прошу.

Рокерт отвел взгляд…

– Я так и думал. А ты, Филлип?

– Я солдат, а не палач.

– Просто смелости не хватает людям, вот и передоверяют грязную работу другим. А по мне, если ты выносишь приговор, имей смелость его и исполнить. Потому либо, если считаешь их виновными, сделай все сейчас и сам или не суди.

– Я приносил вам клятву милорд и мой синьор вы!

– В таком случае на этом закончим. – Володя вернул меч обратно в ножны. – Графиня, выбирайте себе комнату по вкусу и устраивайтесь. Потом мы с вами подумаем, что делать. Но знаете, откровенно говоря, ваш муж большой поддонок. Ненавижу тех, кто нарушает клятвы и предает доверившихся, потому предупреждаю сразу, мое милосердие на него не распространяется. Встречу – отдам королевскому правосудию не задумываясь.

Володя оторвался от стены и принялся собирать вещи.

– Джером, пойдем еще позанимаемся. Аливия, тебя это тоже касается, стыдно не уметь читать и писать на родном языке.

– Милорд, вы давали мне поручение…

– Потом расскажешь. После занятий.

Джером покосился на Аливию и кивнул.

– Я понял, милорд, но пока можете не беспокоиться.

Володя на мгновение замер, потом кивнул.

– Позже расскажешь, – повторил он. – Аливия, чего копаешься?

– Да нууу… я лучше еще потренируюсь немного, – протянула она.

– Не пойдешь сейчас со мной, будешь одна тренироваться. Учить лентяйку я не собираюсь.

– Ну Володенька!!! – Аливия давно заметила, что ее другу нравится, когда с ним говорят на родном языке, и замечала. Что его забавляет ее говор, потому когда хотела чего-то выпросить у него, переходила на русский. Вот и сейчас, подбирая слова и часто пытаясь в них, упрашивала: – Ну это скучно! Математика даже интересней.

– Аливия, не спорь. Потом сама благодарить будешь. И можешь не делать так4ую рожицу, все равно не поверю. А вам, графиня, советую первые дни воздержаться от поездок в город, пока ситуация не прояснится.

Однако в комнате на занятиях Володя сосредоточиться так и не смог. Джером, видя, что мысли господина заняты, не очень досаждал ему, сосредоточившись на обучении Аливии. Та обиженно сопела, но спорить не решалась и послушно повторяла алфавит.

Володя вдруг встал, подошел к окну и стал смотреть куда-то вдаль, словно надеясь увидеть там что-то важное.

– Мне это не нравится, – вдруг заговорил он не оборачиваясь. – Мне это сильно не нравится.

– Милорд? – недоуменно вскинул голову Джером.

– Зачем граф Лурдский решил приобрести тут имение?

– Э? А разве…

– Допустим он не хотел пускать жену и придумал все это. Но со слов графини они в Тортоне ни разу не были. Почему он упомянул Тортон? Почему не столицу, не другой город, а именно Тортон?

– Первое, что в голову пришло, то и сказал, – пожал плечами недоумевающий Джером.

– Пусть так, но разве в этом случае не логично упомянуть какой-нибудь город в глубине страны, а не тот, до которого его жена может добраться на корабле?

– Вряд ли он ожидал, что его жена поступит таким образом.

– Возможно…

– А можно мне на улицу? Можно? – Заметив, что все заняты разговором, Аливия сочла момент подходящим, чтобы прекратить обучение.

– Ладно, беги, только не уходи со двора, пока мы тут нее обжились.

– Я Генриетту позову! – Аливия вскочила и умчалась.

Володя вздохнул.

– Ладно, гадать бессмысленно. Что узнал об отце Аливии?

– Как вы верно предположили, милорд, отец девочки действительно родился и вырос в этом городе… Вам это Аливия сказала?

– Нет. Просто сопоставил кое-что из её рассказов. Был почти уверен, что если он действительно так богат, как говорила девочка, то вряд ли в его родном городе о нем не слышали, пусть даже он здесь и не живет больше.

– Поэтому вы сняли домик?

– Неважно. Так что?

– Осторн Транхейм, купец. Кстати, не такой уж он и богатый.

– Короче.

– Он может считаться богатым в пределах Тортона, но вовсе не в пределах королевства. Ни собственных караванов, ни какой-то серьезной собственности не имеет.

– Ты действительно думаешь, что меня это интересует?

Джером уловив сердитые нотки в голосе, поспешно закруглился.

– Сейчас Осторно в городе нет. После смерти жены и дочери, он целиком сосредоточился на делах, а здесь все ведет его старший сын… Если хотите, можно сходить к нему. Сам купец в настоящий момент в столице, занимается поставками продовольствия для армии. По слухам, он должен вернуться через семь дней.

– Через семь дней, говоришь? – задумчиво протянул Володя. – Что ж, не будем спешить. Позаботься, чтобы я получил известие, когда вернется Осторон.

– Да, милорд.

– А мне придется подыскать предлог для знакомства с этим семейством… Транхейм… А что такое Рикерт?

– Рикерт, милорд?

– Аливия при знакомстве представилась мне как Аливия Рикерт Транхейм. Рикерт – похоже на мужское имя. Я думал её отца так зовут.

– Не знаю, милорд. Узнать?

– Ну если будет подходящий случай. Возможно, я и раньше узнаю. Ладно, на сегодня можешь быть свободен… до вечера, точнее. Пока будем обустраиваться. Нам бы еще кухарку нанять и парочку слуг для ухода за домом…

– Если милорд позволит…

– Позволит. Только, Джером… впрочем, неважно.

Воспользовавшись разрешением, Джером немедленно исчез. Володя еще долго стоял у окна, наблюдая за морем, потом вздохнул, снял накидку с кресла, перебросил через руку и отправился вниз.

– Филлип, не желаешь размяться?

– Милорд?

– Давненько мы с тобой не тренировались, а я еще вашу школу не очень понимаю. Не против?

– Конечно, милорд.

– Торг, не хочешь присоединиться?

Телохранитель графини удивленно вскинул бровь, потом покачал головой.

– Прошу прощения, но нет.

А жаль. Мальчик окинул того оценивающем взглядом. Очень ему хотелось посмотреть на уровень мастерства этого охранника… на всякий случай.

– Милорд… разрешите вопрос? – После тренировки Филлип и Володя растянулись на траве, отдыхая. Мальчик обдумывал прошедший бой, пытаясь сообразить, что именно показал ему Филлип и… что не показал.

– Вопрос? – очнулся он от дум. – Ну давай.

– Почему вы решили помочь графине? Вы понимаете, что это для вас может быть опасно?

– Хм… Ну а что, надо было сдать их властям?

– Не обязательно. Ну не хотели их сдавать – выгнали бы, но вы же позволили им остаться с нами, подвергаете свою жизнь опасности. Думаете, король будет разбираться пожалели вы их просто или участвовали в заговоре вместе с её мужем?

Володя согнул ноги и в прыжке вскочил с земли на ноги.

– Возможно и так. Только… Не могу я их выгнать вот так. Это будет тоже самое, что и сдать властям. Даже не так, сдать властям будет милосерднее, поскольку так у них есть шанс выжить. Выжить же одним в чужом городе…

– У них телохранитель есть.

– Ты уверен, что он не предаст?

– Он и сейчас может это сделать.

– Тоже верно, – вздохнул Володя. – Присмотри за ним, пожалуйста.

– Но все-таки, милорд, почему?

– Почему? – Володя уставился куда-то в небо. – Возможно потому, что я тоже был беглецом и спасался от убийц. Я знаю, каково это бежать, прятаться, скрываться, зарабатывая на жизнь попрошайничаньем и знать, что если кто-то решит убить тебя просто ради развлечения, то ему за это ничего не будет. Такие случаи тоже бывали… люди разные. Обречь графиню с дочерью на такое у меня не поднимется рука.

Володя обернулся и посмотрел на Филлипа.

– А ты уже жалеешь, что поступил на службу к такому неблагоразумному синьору?

– Нет, милорд. Мой выбор был вполне сознательным, и я думаю, что вы можете много больше, чем хотите.

– Возможно, – не стал спорить Володя.

Первые три дня Володя запряг всех наводить порядок в доме. От этого дела освободили только графиню с дочерью, а сам мальчик, подавая пример и вооружившись тряпками и шваброй драил коридоры и комнаты дома, вынося мусор во двор. Специально нанятые люди упаковывали его в мешки и вывозили подальше от дома. На Володю смотрели ошарашено, но спорить не решались. В отличие от средневековья родного мира, про которое читал мальчик, здесь к мытью не относились как к смертному греху, но и не возводили его в культ подобно древнему миру. Так что тут от людей воняло вовсе не так страшно, как Володя боялся, но и они и не благоухали цветами. А нечистоты на голову можно было поймать тут так же просто, как в любом другом средневековом городе Европы. Из-за этого Володя и ненавидел здешние города: вонь, грязь на улицах, которая превращалась в настоящее зловонное месиво после дождя. Впрочем Тортон, как любой портовый город, отличался все же большей чистотой, по сравнению с городами внутри страны, но на взгляд Володи все равно клоака. Потому и дом он заставил Джерома выбирать не в центре, а на окраинах. Потому и требовал наличие двора, который ограждал бы их владения.

Следующим этапом было выведение различной кусающейся живности внутри дома. Напялив тряпку в качестве респиратора, он намешал всяких химикатов, которые предусмотрительно захватил с собой и теперь опрыскивал дом сверху до низу, выгнав, несмотря на жалобы, всех во двор. Нанятые рабочие копали во дворе глубокую яму и теперь засыпали её известью, укрепляли стены. Сверху уже клали обтесанные доски.

– И что это будет? – недоуменно поинтересовался Филлип у Джерома.

– Туалет, – ответил Володя, подходя к ним.

– Увижу, что кто-то ходит в туалет внутри дома – оторву ноги, а потом заставлю убираться. Не так уж долго выйти во двор.

Филлип и Джером посмотрели на синьора с одинаковым недоумением, потом переглянулись, но свои мысли оставили при себе. Впрочем, Володе было глубоко фиолетово, что они о нем думали. Пожалуй, только Аливия его по настоящему понимала, поскольку почти два с половиной месяца жила с ним на его базе, где мальчик приучил её к чистоте.

– А еще неплохо бы баньку поставить, но это позже, если мы действительно задержимся в этом городе.

– Милорд, но вы же заплатили за год…

– Но это же не обяжет меня жить здесь этот год, если возникнет ситуация, когда надо будет город покинуть. А я пока не уверен, что здесь стоит задерживаться. Ладно, внутри я все опрыскал, но пока туда заходить не стоит. Где графиня?

– Пошли с дочерью и Рокертом к морю. Аливия с ними.

– Хм… Хорошо. – Володя отбросил респиратор в кучу остального мусора. – Тоже схожу прогуляюсь.

Графиню Володя увидел издалека и не то, что он хотел подкрадываться, это как-то само собой получилось.

– Ты ведь не сестра этого странного князя? – интересовалась графиня у Аливии.

Девочка покачала головой.

– Это он меня так называет. Говорит, что я похожа на его погибшую сестру. Часто называет Леной… наверное, так его сестру звали.

– Понятно. И давно ты знакома с ним?

– Давно ли? – Аливия возвела глаза к небу. – Давно, наверное. Володя говорит, что четыре с половиной месяца. Он меня зимой спас, когда на нас с мамой напали волки. Мама… мама погибла. Только я не помню как. У меня был жар и я потеряла сознание… мы… с мамой в лесу ночевали, когда убегали от разбойников, напавших на караван.

– То есть ты не помнишь, что этот Володя именно спас вас?

Графиня словно не видела, что своими расспросами причиняет девочке боль.

– Ну… я плохо помню. Помню, как сидела под деревом с мамой, помню, как появились волки… Потом что-то случилось… больше не помню. Володя потом мне рассказывал, что волк бросился на меня, а мама закрыла меня собой… Еще, мне кажется, он винит себя в случившемся… глупо…

Вот дает Кнопка. Володя по-новому взглянул на девочку. Никогда бы не заподозрил её в такой проницательности. Действительно, если бы он сразу достал пистолеты… Все, хватит. Нельзя жалеть о том, что изменить невозможно.

– Развлекаетесь?

Графиня вздрогнула и обернулась. Похоже, она была не очень довольно его появлением – ей еще о многом хотелось расспросить девочку. Аливия радостно вскочила с песка, из которого строила какую-то башню и бросилась к нему.

– Наконец-то!

Володя поймал девочку на лету и подкинул, поймал, но удержать не смог и вместе с ней упал на землю. Аливия смеялась, а Володя в который раз проклинал свой небольшой рост.

Вскоре Аливия умчалась к морю собирать ракушки, а Володя из-под руки стал изучать крепостную стену, видневшуюся чуть в стороне. Если бы не она, вид открывался бы просто чудесный, а так она позволяла смотреть только залив и корабли.

– Милорд?

– Да? – Володя обернулся.

– Аливия сказала, что она не ваша сестра?

– Ну и что? Это имеет какое-то значение?

– Вы проявили удивительное участие к этой девочке.

Мальчик пожал плечами.

– Вы не поверите, насколько одиноко и тоскливо может быть, когда живешь один в лесу. Она помогла мне намного больше, чем я ей. Я всего лишь спас ей жизнь, а она спасла мне душу.

– Душу?

– Не уверен, что смогу объяснить, – вздохнул Володя. – Да и не очень хочу, если честно. Вы лучше скажите, почему вы были уверены, что за вами приедет карета? Если я правильно понял, вы хотели застать своего мужа врасплох…

Графиня покраснела.

– Милорд, я сказала об этом в тот момент не подумав под воздействием эмоций и рассчитывала, что вы больше не будете обсуждать эту тему!

– Прошу прощения, графиня, однако меня тут интересуют не ваши отношения к мужу, а кое-какие непонятные моменты, которые могут быть важны для нас всех. Итак? Почему вы были уверены, что вас встретят? И почему вы приехали только с одним слугой?

Графиня кусала губы, сердито теребя платье.

– Ну хорошо. Когда муж сообщил, что собирается покупать тут поместье и потому его не будет дома и его странная просьба пока задержаться у родителей…

– Вы не послушались.

– Нет. Я передала с посыльным сообщение нашему управляющему, что приезжаю и велела ему ничего не говорить мужу.

– Вы настолько доверяете вашему управляющему? – Володя пристально всматривался в лицо женщины, чтобы попытаться увидеть там хоть что-то. Графиня великолепно владела собой, но психологи на Базе больше всего как раз и отрабатывали умение читать вербальные жесты: легкие повороты головы, движения бровей, глаз, как человек держит руки, как расположен – на самом деле человек невольно дает массу информации понимающему… Хотя с женщинами работать намного тяжелее, они искусство притворства доводят до совершенства. Впрочем, графине была далеко до хитростей женщин начала двадцать первого века, искушенных в таких играх, а потому при всей её кажущейся невозмутимости и умению владеть собой, даже попытке быть снисходительной к мальчишке, особой сложности разобраться в ней не было. Да и жизнь на улице приучила быть внимательным и разбираться в людях. Там ошибка могла стоить жизни. Володя вздохнул. – Понятно, доверяете.

Графиня чуть покраснела, однако усилием воли сдержалась, но растерянность на миг проявилась – никак не могла понять, чем себя выдала и тут же попыталась изобразить ярость, к которой мальчик остался совершенно равнодушным.

– А поскольку вашего мужа тут никогда не было, ваш посыльный ничего передать ему не смог. Ваш муж полагает, что вы в безопасности у своих родителей, ваш управляющий скорее всего сейчас с вашим мужем, а ваш посыльный… Ну не знаю. Если не встретил вас здесь, значит, отправился искать вашего мужа, в надежде разыскать и управляющего. Поскольку о готовящемся восстании он не знал, значит отправился в ваш замок. Знаете, на вашем месте, я бы сел в первый же корабль и как можно скорее покинул пределы королевства. Возвращайтесь к родителям.

– Я думаю, мое место с мужем…

– К которому вы собираетесь ехать через охваченные восстанием области по стране, где вас считают женой предателя… если себя не жалеете, пожалейте дочь. Вы не доедете.

Графиня сникла. При всей своей взбалмошности она прекрасно понимала, что шансов добраться до мужа у нее практически нет.

Разговор как-то заглох сам собой. Лорниэль явно не хотела обсуждать свои переживания с посторонними, тем более с мальчишкой. Володя тоже не видел смысла в дальнейшем разговоре. Все уже сказано и варианты тоже известны каждому. Так что сейчас он наблюдал как Генриетта и Аливия бегают по берегу, друг перед другом хвастаясь найденными ракушками. И куда сословные границы ушли… Впрочем, Генриетта может еще и не знать, что Аливия не его сестра. Володя глянул на Рокерта, который спокойно лежал в стороне, изредка посматривая на графиню с дочерью – в порядке ли, никто не угрожает? То же загадка. Что от него ждать? Он не знает, что от собственных слуг ждать, а тут еще этот.

Володя опустился на песок, зачерпнул горсть и стал наблюдать, как тот медленно вытекает сквозь пальцы, потом зачерпнул новую горсть. Приняв решение, он резко поднялся.

– Госпожа Лорниэль, полагаю, что до вечера вы сможете принять решение. Советую обсудить ваши действия с Рокертом. Мне показалось, что плохого он не посоветует. Вы ему доверяете?

– Да. Он служит нам уже несколько лет. Вы хотите от нас избавится?

– Я хочу, чтобы вы были в безопасности, а пока вашего мужа считают изменником, в королевстве вы в безопасности быть не можете. И если о том, что вы здесь станет известно, я вас защитить не смогу. Вам придется полагаться на милость короля.

Графиня чуть скривила губы, но как-то комментировать это заявление не стала.

– Я подумаю, милорд.

– Хорошо. – Володя махнул Аливии. – Кнопка, я в дом! Если хочешь, можешь пока гулять, но обед через час!

Девочка мотнула головой.

– Хорошо!

Во дворе дома мальчик задумчиво оглядел Джерома и Филлипа.

– Мы завтра идем в гости, – сообщил он им. Те озадаченно переглянулись. – Мы идем в гости к уважаемому купцу, а вы одеты во что? Разве так полагается одеваться слугам благородного князя? Безобразие. Да вас за нищих можно принять… на улице еще не подают?

И Филлип и Джером уже успели достаточно узнать синьора, чтобы понимать, когда тот серьезен, а когда что-то пытается им объяснить таким вот образом, изображая гнев. При этом обоим понятно, что Вольдемар на них совершенно не сердится, но вот что он пытается им сказать?

– Вот что. – Володя достал кошелек и бросил его Филлипу. – Сейчас в город и купить подобающую одежду для слуги князя и его вассала.

– Милорд… – Филлип неуверенно покачал кошелек. Мне, как вашему вассалу полагается носить ваш герб на рукаве…

– Гм… – Володя задумался. – За один день его не вышить… Помню, сколько Аливия возилась, когда вышивала мне его на рубашки… – Володя улыбнулся. Позже ее можно будет попросить… А пока ничего не поделаешь… Хотя… Насколько велик этот герб должен быть?

– Ну… его должно быть хорошо видно… Размеры не определяют… Что ж, в таком случае… – Володя ушел в дом и вскоре вернулся с одной из своих рубашек, на которые Аливия в свое время вышила герб. Протянул ее Филлипу. – Вот. Покупайте, что положено, а потом отыщи того, кто согласится сделать вышивку. Полагаю, завтра до обеда они это сделают.

– Даже раньше, милорд. До вечера успеют.

Мальчик махнул рукой.

– Ну пусть до вечера. Договоритесь там, чтобы доставили одежду сюда. Когда все сделаете, можете быть на сегодня свободны.

День пролетел как-то незаметно и мало отличался от обычного. Филлип и Джером вернулись в разное время, но оба одинаково навеселе. Филлип прокричал здравницу синьору и тут же завалился спать прямо во дворе. Володя поморщился, потом попросил рабочих перетащить его в дом и уложить на кровать. Джером либо выпил меньше, либо был более закаленным, так что до кровати добрался сам, вскоре принесли и заказанную одежду. Не распаковывая, Володя велел свалить все это в свободную комнату, а потом и сам отправился спать.

Утром его разбудила Аливия. Володя выглянул за дверь: девочка стояла в коридоре босиком в своих полуспортивных штанах и рубашке.

– Ты заниматься идешь? – сердито поинтересовалась она.

Володя улыбнулся.

– Сейчас.

Переодевшись, он спустился вниз, где во дворе его ждала Аливия. Разбуженный и ошарашенный Джером стоял тут же с двумя ведрами колодезный воды. Аливия стянула с себя рубашку и наклонилась.

– Лей.

Джером моргнул, покраснел и повернулся к синьору. Володя, мысленно хохоча, с интересом наблюдал что будет дальше.

– Ну лей же, – топнула ножкой Аливия.

– Она эээ… холодная, госпожа…

Володя сам скинул рубашку, поднял второе ведро и опрокинул его на себя.

– Брррр… замечательно! – Он стащил одно полотенце, висевшее на суку дерева и, пофыркивая от удовольствия, стал старательно растираться. Аливия не выдержала и сама поднырнула под ведро, с трудом опрокинула его на себя. Повизгивая и подрагивая от холода, она схватила стороне полотенце. Джером так и остался стоять с пустым ведром и широко раскрытым ртом.

– Переодеваться в сухое марш!

Аливия юркнула в сарай и вскоре вышла оттуда в своем спортивном костюмчике. Сырые вещи она развесила тут же во дворе на ветке клена.

– Я там и твой костюм приготовила, так что переодевайся тоже.

– Чтобы я без тебя делал, – хмыкнул мальчик, тоже заходя в сарай.

Когда Володя вернулся, Джером уже успел прийти в себя. Убрав ведра в сторону, он уселся поудобнее на какой-то колоде и теперь с интересом наблюдал за происходящим.

Из-за всей суеты с поездками, Володя уже давно не занимался вместе с Аливией, хотя упрямая девчонка при каждом удобном случае продолжала заниматься самостоятельно. Базовые движения она уже выучила, разминочный комплекс тоже знала, так что в наставнике не очень нуждалась. Единственное на что она жаловалась, на отсутствие партнера для спарринга. Разминка разминкой, но приобретаемый опыт в реальных схватках ничто не заменит. Володя не стал разочаровывать её и устроил настоящий спарринг.

– Останавливаешься! – комментировал он её действия. – Кнопка, твоя сила в движении. Двигайся постоянно, не давай противнику поймать себя. Будь быстрее него и, самое главное, умнее.

Аливия сердито сопела и действительно начинала двигаться живее, пытаясь запутать Володю. Тот чуть улыбался.

– Слишком очевидно. – Он вдруг шагнул вперед, перехватил руку и рванул на себя, девочка инстинктивно рванулась в другую сторону и тут же полетела назад, пойманная на круговое движение. – Если попалась, помоги противнику. Используй его силу, а не свою. Давай то же самое, но теперь ты повтори мой прием.

Аливия поднялась, отряхиваясь, потом на мгновение задумалась, вспоминая, как было. Володя, копируя движения девочки, шагнул в сторону, Аливия рванулась вперед, перехватила руку мальчика, рванула на себя, Володя поддался и стал падать прямо на нее. Аливия постарался сделать боевой захват, чтобы потом подправить направление падения, но не успела, Володя уже ушел в перекат, ногами подсекая Аливию и теперь уже она оказалась на земле, а Володя сидел сверху, выворачивая ей руку. Девочка хлопнула ладонью по траве и мальчик тут же поднялся.

– Как у тебя так получается? – сердито поинтересовалась она.

Володя постучал себя по лбу.

– Думай! Все твои победы тут и только тут. Тренировки позволяют тебе освоить базовые движения, позволяют приучить тело к экстремальным нагрузкам, развивают ловкость и силу, но победы только у тебя в голове. Думай, думай и думай! Оценивай противника, наблюдай, изучай, рассуждай не то, как бы ты сделала на его месте, а то, как сделает это он. Научись читать его движения. Впрочем, это все с опытом придет. Повторим?

– Да! – Аливия снова бросилась в атаку.

Пример Володи и Аливии, которые ели исключительно с помощью вилок и ножей настолько понравился остальным, что сейчас даже Филлип, который долгое время довольно скептически поглядывал на этот предмет, постепенно привык к нему и, пусть неумело, начал использовать вилку при еде. Даже часть выданной ему зарплаты не пожалел, чтобы заказать её у кузнеца. Вилка получилась менее изысканной, чем у Володи и Аливии, но солдат за изысками не стремился и смотрел на все с практической точки зрения. Вот и сейчас единственные, кто за столом пользовался только ножом и руками, были графиня с дочерью и Рокертом. При этом Генриетта посматривала в сторону подруги с завистью. Аливия, перехватывая эти взгляды, старалась вовсю: сидела выпрямив спину, аккуратными движениями, придерживая кусок мяса вилкой, отрезала небольшой кусочек, накалывала его и отправляла в рот, тщательно пережевывая. Володя мог бы гордиться ею, если бы не видел, что ее стремление делать все, как её учил названный брат, вызвано стремлением покрасоваться перед подругой, тем более которая выше её по положению. Вот и старалась вовсю. Ну так или иначе, хорошие манеры Земли двадцать первого века он ей все же привил. А сейчас он поднялся, вышел из столовой под общими удивленными взглядами, но быстро вернулся с небольшой деревянной коробочкой, которую положил перед Генриеттой.

– Это тебе подарок от Аливии. Сама стесняется дать, вот попросила.

Аливия выглядела одновременно озадаченной и заинтересованной. Ничего дарить она не просила, но интересно, что придумал братишка. Генриетта раскрала коробочку, где на бархате лежала аккуратно выполненная серебряная вилочка. На самом деле, Володя готовил подарок Аливии, но глядя на её поведение, передумал. Подарок он ей и так скоро сделает шикарный, а вилка… ну что вилка, главное ссор не будет. А Аливия теперь десять раз подумает, прежде чем выпендриваться перед кем-либо.

Генриетта выглядела так, словно не знала, радоваться ей или нет подарку, но воспитание… Он вежливо приподнялась и поблагодарила за подарок. Сама вилка ей явно нравилась, сделана она была очень мастерски, с инкрустацией, сама по себе произведение искусства. Но вот как ей пользоваться…

– Пока убери, – посоветовал ей Володя. – Потом попроси Аливию показать и сама просто наблюдай. Очень удобно, руки не пачкаются. Вам, графиня, увы, такого подарка сделать не могу, заказывал только один экземпляр.

Не очень вежливо, но Володя вовсе не стремился играть местного аристократа, понимал, что шансов никаких и что его разоблачат моментально. Потому наоборот, всячески подчеркивал свою чуждость – так всем проще было принять его за князя очень далекой страны, а все его неправильности поведения для благородного списывались на незнание им обычаев и правил. Ему прощалось то, что не простилось бы местному благородному. Удобное положение.

– А с тобой, Кнопка, я хотел бы поговорить после обеда. Ты ведь помнишь, зачем мы здесь?

– Ты разыскал отца?!

– Джером узнал, где сейчас живет твоя семья, но твой отец сейчас в отъезде, потому мы и не спешили. К тому же не было готово… В общем, сегодня после обеда я собираюсь навестить твою семью… Отца твоего нет, так что можешь отказаться…

– Нет! Я поеду! Можно?! Только… Только я вернусь с тобой… – Аливия вдруг скисла и опустила голову, в глазах показались слеза. Володя сам чувствовал себя не лучше. Понимал, что даже если девочка сегодня вернется с ним, это все равно ненадолго. Вернется её отец, и они расстанутся. И даже то, что он снимет тут дом хоть на год, хоть на два ничего кардинально не изменит. В сердце снова начала образовываться пустота как после гибели родителей. Усилием воли Володя подавил эти чувства и улыбнулся.

– Ну-ну, Кнопка, выше нос. Я же тут. Если что, ты всегда можешь приехать ко мне. Джером, ты заказал карету?

– Да, милорд. Уже должна быть тут. Я её на целый день взял вместе с кучером. А вот, кстати, и она, – прислушался он к шуму на улице.

– Отлично. Тогда всем собираться. Кнопка?

– Да, я скоро буду.

Во двор Аливия вышла в походном костюме с «Катраном» на поясе, который ей когда подарил мальчик. Володя удивленно глянул на ножи, потом на девочку.

– Ты же мне его подарил? – спросила она, в глазах отблески страха, вдруг пошутил…

Володя поспешно подтвердил, что нож целиком и полностью её, только уверенна ли она, что он подходящий предмет для поездки домой?

– Раз благородный подарил мне оружие, я имею право его носить.

Хм… Помнится, Аливия что-то такое говорила про то, что статус человека меняется, если благородный дарит оружие простолюдину. Мальчик тогда плохо понял путанные объяснения, а потом не интересовался… похоже, очень зря.

– Милорд ведь не знал об этом? – тихонько поинтересовался Филлип, когда Аливия уже забралась в карету, а Джером обошел карету с другой стороны, чтобы открыть дверцу для милорда.

– Нет. Это что-то серьезное?

– Да не то, чтобы очень. Просто вы признали её равной. Оружием может владеть только воин и передать его может только тому, кого сочтет достойным. Похоже, из-за того, чтобы вы не разочаровались в ней, она так и занимается этим вашим… акидо…

– Айкидо, – машинально поправил Володя. – Но ей это самой нравится.

– Безусловно, милорд. Но теперь она как бы ваша крестница по оружию. Я не знаю случаев, чтобы оружие дарили таким маленьким… тем более девочке… Вы можете забрать его, – добавил Филлип, чуть помедлив.

Володя только вздохнул, предчувствуя, что это ему еще аукнется в будущем, но отобрать… просто рука не поднимется. Володя вспомнил испуганные, почти панические нотки в голосе девочки. Вот хитрюга, ведь когда он дарил ей нож, она прекрасно знала, что синьор не понимает последствий, но промолчала. Отобрать? Володя направился к карете.

– Сначала к портнихе, у которой я платье заказывал, – шепнул он Джерому. Тот понятливо кивнул.

За отъездом кареты из окна наблюдала графиня. Рядом стоял спокойный Рокерт.

– Думаешь, этому чужеземному князю можно доверять? – спросила Лорниэль. Её руки слегка подрагивали, выдавая крайнюю степень волнения.

– На мой взгляд, он не похож на тех, кто предлагает убежище, а потом спешит предать.

– Но что же мне делать? Господи, что же делать! Зачем Анри понадобилось это? Зачем он присоединился к мятежу?!

– Госпожа…

– Рокерт, мы давно знаем друг друга и ты верно служил нашей семье. Я хочу знать правду! Ты знал об этом?

– Нет. Ваш муж не настолько доверял мне, иначе я попытался бы отговорить вас от этой поездке.

– Так что же делать? Что делать?!

– Сегодня у моря этот юноша дал вам весьма хороший совет. Садитесь на первый корабль и возвращайтесь к родителям.

– Да, наверное ты прав… конечно же ты прав… Но этот юноша… Знаешь, он меня пугает. Даже непонятно почему, но его равнодушие ко всему какое-то неестественное… мне никогда не удавалось вывести его из себя… так не бывает… Он как будто наблюдает за всем свысока, словно эти дела его не касаются. Только этой девочке… Аливии удается его расшевелить и заставить проявить хоть немного эмоций. Только при ней он улыбается. Только при ней я вижу в нем человека, а не… Еще его проницательность… эта… знаешь, когда я с ним разговариваю… – Графиня резко замолчала, ну не скажешь, что при разговоре с этим мальчишкой она себе голой чувствует? Никогда и ни с кем такого не было. Она привыкла вертеть мужчинами как хочет, но тут ей впервые встретился тот, кто остался равнодушен ко всем её приемам. И самое обидное было то, что это не умудренный жизнью мужчина, с этим бы она еще смирилась, а какой-то мальчишка.

– Да, госпожа?

– Ничего, – пробормотала она. – Но разговор с ним каждый раз меня пугает. Все время кажется, что ему известно намного больше, чем он говорит.

– Значит, надо как можно скорее уехать…

– А вот этого я бы вам делать не советовал.

Графиня и Рокерт резко обернулись, при этом в руке Рокерта сверкнул меч. Стоявший в дверях мужчина поднял руки, показывая, что не вооружен.

– Я друг, друг. Видите, даже оружия нет.

– Кто вы? – в голосе графини лед.

– Скажем так, я друг одного друга вашего мужа.

– И что вы хотите?

– Помочь. Только помочь вам. Но взамен вы должны помочь мне.

Графиня и Рокерт молча выслушали гостя. Графиня вспыхнула.

– Да за кого вы меня принимаете?! Что бы я стала шпионить?

– Госпожа ведь не хотите причинить вред тем людям, что приютили вас в своем доме? Интересный этот князь… любопытный… Человек чести. Не выгнал из дома жену мятежного графа, приютил, не выдал… Если станет известно, что вы скрываетесь у него дома, что с ним сделает королевское правосудие? А с этой милой девочкой? Вы ведь не хотите этого? А о дочери вы подумали? Возможно, она не заинтересует королевских дознавателей… возможно… но каковы её шансы выжить одной, в чужом городе…

– Негодяй! – Рокерт шагнул вперед.

– Спокойно! – в голосе мужчины прорезался металл. – Спокойно! Неужели вы думаете, что я в одиночку действую? Подумайте, что произойдет, если я не выйду из этого дома.

– Я все расскажу мужу!

– Конечно, графиня, как пожелаете. Однако это ведь вы без его ведома, более того, нарушив его приказ, приехали сюда. Я же служу отнюдь не вашему мужу и даже не герцогу Тренда. Поверьте, ваш муж в этой игре не большая величина, чем последний крестьянин. Итак?

– Хорошо! – графиня чуть ли не выплюнула это слово. – Вы не оставили мне выбора.

– Вот и хорошо. В таком случае оставайтесь в доме этого милого князя и не вздумайте бежать. Когда ваша помощь понадобится, я приду. Полагаю, этот дом хорошее место для встреч. Меня же представите князю как посыльного, которого отправляли к мужу. Я не найдя здесь следов графа, отправился в имение, но в дороге узнал о восстании и поспешил вернуться сюда, полагая, что вы, одни в чужом городе, будете подвергаться опасности.

– Как желаете.

– В таком случае, до встречи, графиня, – мужчина поклонился и задом вышел за дверь. – И не забудьте узнать меня, когда я появлюсь в доме.

Рокерт проследил в окно, как их гость покидает двор и повернулся к бледной графине.

– Вы так и оставите все, госпожа?

– А что мы можем сделать? – устало спросила она. – Мы тут в ловушке. Да даже если нам и удастся бежать… мы невольно подставим князя.

– Мне казалось, он вам не очень нравится.

– Порой он меня бесит… порой пугает, но он приютил нас, когда мы в этом нуждались.

– Хотите ему все рассказать?

– Нет… подумаю… Я борюсь за Генриетту. Если бы не она я… Знаешь, мне кажется, этот наш гость сложил не очень верное мнение о князе. Мне кажется, что с ним такие игры очень опасны.

– Так что прикажете, госпожа?

– Не знаю, Рокерт, – вздохнула графиня. – Не знаю.

Карета медленно пробиралась по тому, что здесь называлось улицей. Володя ругался, поминая непонятные для его спутников российские направления, которые немецкие автобаны по сравнению с этим убожеством. Непосредственная Аливия живо заинтересовалась автобанами и направлениями и чем они отличаются. Володя, в очередной раз стукнувшись макушкой о потолок, с жалостью покосился на Филлипа, которые был намного выше его ростом, а значит кочек на свою голову собирал много больше. Однако тот вовсе не выглядел сердитым.

– Потому я и предпочитаю двигаться верхом, милорд, – заметил он.

– Это стоит обдумать, – согласился Володя.

Наконец поездка завершилась у одного из домов. Аливия удивленно огляделась по сторонам.

– Здесь живет папа?

– Что? Нет, конечно. Просто не могу же я тебя привезти к отцу в таком виде? Ты же на мальчишку похожа?

Девочка озадаченно поглядела на одежду, потом сообразила и заулыбалась.

Портниха встретила их с поклоном у входа – естественно, столько денег её перепало, что можно и в ноги падать.

– Это и есть ваша сестренка, милорд? – улыбнулась женщина. – Какая милая девочка. Проходите, проходите, господа.

Володю, Джерома и Филлипа усадили на скамейке в комнате, а Аливию женщина повела за собой.

– Сей момент, господа, сей момент, – повторяла она. – Сейчас переоденем вашу крошку и…

Дверь закрылась, отрезая бормотание портнихи. Володя устроился на скамейке поудобнее и приготовился ждать – кое-что из своей прошлой жизни он помнил прекрасно, в частности то, сколько времени требовалось его сестре, чтобы переодеться. Правда в этом мире то ли женщины были другими, то ли они еще не освоили такое искусство, как подбор прически к одежде, но Аливия появилась довольно быстро. В её глазах плескался какой-то неземной восторг, она дышала словно астматический больной, но при этом рот до ушей и румянец вполне себе здорового ребенка. Гордо вздернув носик, девочка прошествовала мимо. Атласное платье мягкого кремового цвета и декорированное цветами с золотыми сердцевинками при каждом её шаге чуть приподнималось и тут же опускалось, словно волны. В лучах солнца, прорывающихся сквозь не очень прозрачное стекло ткань струится и переливается на рукавах и юбке при каждом движении и повороте. Девочка осторожно поддерживала платье, словно опасаясь наступить на него, при этом воланы на рукавах у локтя забавно топорщились в стороны, похожие на маленькие крылышки. Вот Аливия крутнулась на одной ноге, взметнулось платье, и озорная фея осветила комнату своей ослепительной улыбкой. Тут она резко остановилась, снова повернулась и бросилась к Володе, повиснув у него шее.

– Ну-ну, Кнопка, – Володя осторожно, чтобы не помять платье, приподнял её. – Нравится?

Слов у девочки не нашлось, сил хватило только кивнуть.

– В таком случае забирай старые вещи и пойдем.

– Вот, милорд, я как раз собрала…

Аливия сорвалась с места, подхватила принесенный портнихой мешок и зарылась в него чуть ли не с головой, вытащила оттуда свой кожаный ремень с ножом и гордо прицепила на пояс. У Володи отвисла челюсть, Филлип явно едва сдерживался. Чтобы не расхохотаться, Джером усиленно изучал потолок.

– Э-э-э… Кнопка, ты уверена, что это украшение подходит к платью?

– Володь, ну пожалуйста? Ну можно? – Девочка усиленно заморгала, пытаясь выжать из себя слезу. Получалось, впрочем, плохо – губы подрагивали в предательской попытке скрыть улыбку.

– Ну нет! – возмутился Володя. – Кнопка, имей хоть немного вкуса. Либо ты одеваешь это платье, но без ножа, либо старую одежду, но с ножом. Нахвастаешься еще, имей чувство меры. Девочка нехотя сняла пояс, и аккуратно сложили его в котомку.

– Вредина, – буркнула она по-русски.

– Я все слышу.

– Вот еще, милорд, сделала из остатков ткани. – Портниха осторожно приблизилась к Аливии и надела девочке на голову шитую ленточку, для волос, к которой крепилась тонкая вуаль, закрывающая лицо наполовину. Девочка, непривычная к такому украшению, осторожно его поправила, чтобы удобнее было смотреть.

– Теперь тебя и родной отец не узнает, – хмыкнул Володя. – Подросла, да еще в таком шикарном наряде. Прошу, моя фея, – Володя предложил руку.

Аливия оперлась о нее и с достоинством зашагала к выходу.

– А кто такая фея? – шепотом поинтересовалась она.

– Я тебе потом расскажу, – так же тихо ответил мальчик. – Это такие сказочные персонажи.

Чтобы девочка не запачкала платье, Филлип перенес её в карету на руках, где помог ей устроиться поудобнее. Не дожидаясь, когда Джером раскроет перед ним дверь, Володя забрался с другой стороны. Из всех своих спутников он оказался одет беднее всех… на первый взгляд. В тех же сапогах, той же серой накидке и чешуйчатой кольчуге темно синего цвета, на которой, если присмотреться, можно было различить гравировку герба: меч, направленные острием вниз на фоне щита. Пожалуй, только эта деталь выдавала в нем человека знатного сословия, тем боле, как понял Володя уже давно, доспехи такого вида хоть и были знаком местным, но, во-первых, они были более грубыми, а во-вторых, не такой тщательности отделки и уж точно без гравированных гербов. Впрочем, Володя так тщательно кутался в свою накидку, с которой практически не расставался, что его кольчугу можно было увидеть только мельком и уж точно разглядеть какие-либо детали трудно. Так и получилось, что он единственный имел непрезентабельный вид, а от предложения Джером купить ему что-то более подобающее только отмахнулся. Ну не объяснять же про спец ткань накидки, которая защищает и от жары и от холода, да еще и про разные полезные предметы, упрятанные во внутренних карманах.

То ли улицы стали лучше, то ли движения тут было меньше, но на этот раз до дома купца добрались без особых травм. Заметив в окно дом, Аливия едва не высунулась из кареты, Володя успел её схватить, почувствовав, как она дрожит.

– Ты чего, Кнопка? – удивился он.

– Я тут мало бывала, но я помню этот дом, – прошептала она. – Мама предпочитала за городом жить, у нас дом был… забыла как называется тот город… Я там до пяти лет жила… Потом мы сюда переехали, но долго не задержались. Мама не любила городов.

– Я её понимаю, – вздохнул Володя, наблюдая, как их карета медленно подъезжает к воротам по тому, что здесь называют улицей.

– А папа часто здесь жил, – вздохнула девочка. – Потому они с мамой подолгу не виделись.

Это тоже понятно – у купца все дела именно в городах, а не в деревнях. Чем торговать там? А тут портовый город, не из маленьких.

Калитка в воротах медленно открылась и оттуда показалась испуганная физиономия какого-то слуги.

– Отворяй ворота! – гаркнул вдруг Джером с козел. – Его светлость, князь Вольдемар Старинов пожаловал в гости к уважаемому Осторну Транхейму.

Володя подмигнул девочке.

– Ну что? Разыграем твоих родных?

– Разыграем? – Аливия, уже готовая выскочить из кареты, замерла. – Как?

– Сможешь изобразить важную даму и сестру благородного меня?

Девочка непонимающе нахмурилась, потом её лицо озарила улыбка и она кивнула.

– Конечно.

Голова слуги тем временем скрылась за калиткой, потом ворота начали медленно раскрываться. Володя хмыкнул, слуга не посмел перечить, даже за разрешением к хозяину не послал. Ну оно и понятно, судя по всему никакой купец, даже самый богатый, находясь в здравом уме не станет перечить благородному.

Карета вкатила во двор и замерла, из дома выскакивали слуги и выстраивались в ряд, опасливо спустился с крыльца молодой человек лет семнадцати.

– Руперт, – прошептала Аливия.

– Что?

– Это мой старший брат.

– Ага. Вот он какой, северный олень… – На самом деле подбивая Аливию притвориться знатной дамой Володя меньше всего думал о розыгрыше. Ему хотелось сначала осмотреться, а так же понаблюдать за реакцией окружающих, когда Аливия скинет вуаль. Мать, возможно, узнала бы дочь в любом наряде, но матери, увы, тут не было. Отца тоже. Хотя, судя по всему, тот не очень часто виделся с дочерью. За прошедшие же полгода девочка действительно сильно изменилась. Занятие спортом явно пошло ей на пользу, она немного подросла, окрепла, волосы немного отрасли, а постоянный уход за ними и их мытье придал им здоровый блеск. Ну и то, что с того момента, как Аливия оказалась у Володи, она постоянно мылась тоже не могло сказаться отрицательно на внешнем виде. Сейчас перед своей семьей готова была предстать совсем другой человек, и не важно, что ему всего девять лет.

Джером соскочил с козел и открыл дверь. Володя вышел первым, а потом подал руку Аливии. Та, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку, оперлась об неё и осторожно, придерживая свободной рукой платье, чтобы его не запачкать. Оно и к лучшему – чтобы не испачкаться, девочке постоянно приходилось смотреть под ноги и придерживать наряд. Выстроенным слуги моментально согнулись в глубоком поклоне.

– Госпожа, – поклонился ей Руперт, осторожно придерживая, чтобы девочка не упала. Аливия еще ниже опустила голову. Володя видел, с каким трудом она сдерживает хохот, потому поспешил ей на помощь.

– Я хотел бы поговорить с уважаемым Осторном Транхемом.

Юноша повернулся к Володе и новый поклон.

– Прошу прощения, Ваша светлость, но отца нет сейчас дома. Мы ожидаем его не сегодня, завтра. Возможно, я смогу вам чем-то помочь?

– Возможно.

– Прошу вас, господа, проходите.

Юноша только рукой махнул слугам, и те засуетились. Кто-то бросился к карете, кто-то в дом, кто-то на кухню. Руперт шел впереди, показывая дорогу и лично открывая перед ними двери. Придвинул Аливии самое мягкое кресло, стул достался Володе. Филлип и Джером остались у двери, изобразив там скульптурную композицию.

Моментально накрыли на стол, приготовили какие-то напитки в кувшинах.

– Простите, милорд, мы никак не ждали сегодня визитов, иначе подготовились бы лучше.

– Ну я сюда не обедать пришел.

– Вы говорили, милорд, что я тоже смогу вам помочь…

– Да. Вы сказали, что сын Осторна?

– Совершенно верно, милорд. Старший сын и отец уже доверяет мне вести кое-какие его дела. Если вы хотите поговорить об этом…

– Нет. Я хочу поговорить о вашей матери.

Реакция Руперта была довольно странной. Он вдруг побледнел и вскочил.

– Матери, милорд? К сожалению, она и моя младшая сестра погибли в начале зимы. На тот караван, на котором они убегали от войск Эриха напали разбойники.

– Да, я в курсе. Так получилось, что я как раз в то время совершенно случайно оказался на той дороге. Самого нападения я не видел, но встретил в лесу людей, убегающих от разбойников.

– И моя мать…

В голосе Руперта радости не было, скорее паника и причин её Володя никак не мог понять. Аливия тоже удивленно смотрела из-под вуали на старшего брата.

– Я слышал, у нас важный гости?! – В комнату стремительно вошел высокий мужчина во вроде бы простом, но одновременно богатом походном костюме.

Илья Муромец, не меньше! Восхитился Володя, разглядывая стать вошедшего. Рядом стояла какая-то молодая женщина, опирающаяся на его руку. С каштановыми волосами и в темно-красном платье она выглядела… необычно-привлекательно. Володя поймал себя на том, что невольно следит за каждым движением красавицы.

– Отец, его светлость говорит, что был свидетелем нападения на караван, в котором ехала мама.

Мужчина слегка побледнел.

– Вот как…

– Да. Я лично похоронил вашу жену.

Руперт рухнул на стул. Осторн немного помолчал, потом подошел к шкафу и достал оттуда бутылку вина. Поставил на стол.

– Вы не сказали ничего нового, милорд. Я знал, что жена погибла. Мои люди перерыли на месте гибели каравана все. Они облазили весь лес, но ни жены, ни дочери не нашли. Но я благодарен вам за то, что вы проделали такой путь, чтобы сообщить мне о гибели жены и дочери.

– Про гибель вашей дочери я ничего не говорил. – Володя продолжал искоса наблюдать за красавицей и сердце почему-то сжимала тревога. В общем-то, все было ясно, но мальчик не знал, как отреагирует Аливия.

– Что?! – Осторн поднялся во весь рост, побледнел. – Моя дочь жива?! – Он окинул комнату бешенным взглядом. – Доченька… Милорд… только скажите… Она жива? С ней все хорошо? Она с вами.

Володя даже растерялся от такого бешенного натиска. Это безусловно был отец, который любит дочь… но что же делать… что… Мальчик лихорадочно искал выход, тут его взгляд остановился на Джероме и потяжелел. Тот, почувствовав, что лично для него пахнет грозой, слегка попятился и уперся в стену.

– А вы, го… – Володя вовремя остановился, вспомнив, что «господин» или «госпожа» здесь говорили только благородным. К свободным гражданам обращались «уважаемый» или «уважаемая». – А вы уважаемая… простите, нас не представили. – Мальчик поднялся.

– Розалия Транхейм, милорд. Жена Осторона. – Оно подошла к мужу и оперлась о его руку.

– Что?! – Аливия вскочила забыв про наряд и вуаль. – Как ты мог! Как ты мог!! – Аливия выставила вперед кулачки и бросилась на отца, отчаянно колотя его в грудь. Тот испуганно попятился, косясь на князя, но тот, вместо того, чтобы утихомирить… сестру? Как-то осунулся и с непонятной печалью смотрел на это безобразие, явно не собираясь вмешиваться.

Тут вуаль слетела вместе с удерживающей волосы лентой, Аливия еще раз стукнула отца и разрыдалась, перепуганная Розалия попыталась дотронуться до девочки, но та отшатнулась от нее как от прокаженной и посмотрела на нее с такой ненавистью, что даже Володя испугался.

– Не подходи! Ненавижу!!! Ненавижу тебя!!! Ты не мама!!! А ты?! – Аливия развернулась к брату. Тот стоял, словно громом пораженный, что-то шепча.

– Доченька… – неуверенно пробормотал Осторн, ошарашено глядя на изменившуюся дочь.

– Как ты мог?! – снова повернулась к нему Аливия. – Как ты мог забыть маму! Ты… Ты!!!

– Ленка!!! – завопил Володя, вскакивая с места, но перехватить не успел, девочка уже выскочила в коридор. – Ленка, стой! Тьфу, то есть Аливия! Филлип, за ней, – голос мальчика сорвался. – Пожалуйста, присмотри за ней.

Филлип молча кивнул и выскочил следом. Мальчик с трудом поборол первое желание броситься следом, потом оглядел с ног до головы замершего Джерома. Хотел что-то сказать, но махнул рукой и велел совсем другое.

– Иди следом, потом вернешься и скажешь, куда она убежала.

Джерома словно ветром сдуло.

– Да, неудачно получилось, – буркнул он, возвращаясь на место.

Осторн рухнул в кресло и застонал, закрыв лицо руками.

– Вы не виноваты, милорд.

Конечно. Как милорд может быть виноватым?

Володя снова встал.

– Ладно. Вы знаете дом Жерона Ордона? Это у моря дом.

– Жерона? – Осторн задумался. – Я узнаю, милорд.

– Мы остановились там. Приезжайте завтра утром туда, я постараюсь до этого времени успокоить Аливию. По крайней мере, поговорить вы точно сможете.

– Конечно, милорд… спасибо, милорд.

Володя кивнул и вышел. Карета ждала во дворе, но никого,, кроме кучера видно не было. Мальчик огляделся, потом, не обращая внимания на предупредительно открытую кучером дверь, вышел через калитку на улицу. Снова огляделся. За спиной заскрипели ворота, раскрываясь.

Ерунда, получилась. Меньше же полугода прошло… Володя вздохнул: глупо подходить к здешнему миру со своими обычаями, но ведь в них что-то есть, если они заставляют выдерживать определенный срок траура. Но что он, по сути, знает об этом мире? Да ничего. Вот и влип, по не знанию. Да еще Аливия пропала.

– Прошу вас, госпожа, – услышал Володя из какого-то переулка знакомый голос. Резко ускорив шаг, он свернул туда и обнаружил Аливию на каком-то дровяном складе, где она устроилась на одном из бревен и безутешно рыдала. Рядом неуверенно топтались Джером и Филлип, по очереди пытаясь успокоить девочку… получалось плохо. В стороне испуганно толпились рабочие, недовольно поглядывая на благородных, которые ворвались к ним сюда и теперь мешают работать. Хозяин ведь не станет выяснять, почему дневную норму не выполнили, спросит со всех и по полной. Но и делать замечание не осмеливались.

Володя подошел к бревну и сел рядом, обнял девочку за плечо. Та доверчиво прильнула к нему и еще пуще разревелась. Мальчик не мешал, давая возможность ей выплакаться.

Наконец рыдания стали стихать и вот только плечи подрагивали.

– Почему? – вопросила она неизвестно у кого. – Почему папа забыл маму?

И что на это отвечать? Что на это можно ответить девятилетней девочке?

– Он не забыл. И он по-прежнему любит тебя.

– А я нет! Нет! Нет! Нет! Не вернусь к нему! Ни за что не вернусь! Можно мне с тобой? Можно? Даже служанкой пойду.

– Не говори глупостей, Кнопка, – вздохнул мальчик, поднимаясь и подхватывая на руки девочку. – И пойдем домой, только людям мешаем работать.

Карета ждала на улице и Володя, слегка пошатываясь, Аливию до нее донес, никому не доверил.

По возвращению сам отнес её в комнату и уложил в кровать. Сидел рядом до тех пор, пока она не уснула и только тогда вышел, аккуратно прикрыв дверь. Графине, судя по всему, уже рассказали о произошедшем, но по её лицу трудно было сказать что она об этом думает. Мальчик зачерпнул кружкой воды из бочки и выпил. Развернулся к Джерому.

– Не соблаговолит ли уважаемый Джером пройти ко мне в комнату, где никто не помешает нашему разговору. Вам не кажется, что нам с вами, уважаемый, есть о чем поговорить?

Эта ядовитая вежливость никого не вводила в заблуждение и Джером обреченно вздохнул.

– Я могу все объяснить, милорд…

Володя, не слушая оправданий, вышел из комнаты и поднялся к себе. За ним неуверенно вошел и слуга.

– И за кем на этот раз ты решил поухаживать? – поинтересовался мальчик.

– Милорд…

– Простое дело я тебе поручил, узнать где живет отец Аливии и что у них происходит! Неужели так трудно было узнать, что он по новой женился?

– Но милорд…

Володя прикрыл глаза. Сказать хотелось многое, но смысл? Сделанного уже не вернешь.

– Уходи.

– Вы меня прогоняете, милорд? – в голосе… испуг наверное.

– Из комнаты убирайся! – Володя едва сдержал крик.

Хлопнула дверь и мальчик остался один. Прямо в одежде рухнув на кровать, он закрыл глаза и задумался. И что же теперь делать? Что?

Ночью Володя почти не спал, поминутно прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. Несколько раз он вставал, выходил в коридор и замирал перед дверью, но войти так и не решился. Потом долго сидел на кровати, вспоминая свою семью и думал, как поступил бы сам. Утром, когда все спустились на завтрак, Володя так и не решился заговорить с девочкой и только на тренировке решил закинуть пробный камень. Аливия сжимала губы и молчала. Разговаривала, отвечала на шутки, смеялась, но стоило завести речь об отце, как сразу молчание.

Джером все утро старался не попадаться на глаза Володи, носясь по городу и запасаясь необходимыми для дома вещами, а так же подыскивая кандидатуры на роль слуг. К обеда перед входом затормозила открытая коляска, в которой сидели Осторн и Руперт. Аливия, увидев их из окна, немедленно поднялась к себе. Графиня решила, что это общество не для нее и тоже скрылась в комнате с твердым намерением не появляться из нее весь вечер. Туда же загнала и дочь, несмотря на её сопротивление: очень уж девочке было любопытно на все поглядеть.

Поскольку их ждали, стол был уже накрыт. Едва купец с сыном показались, Филлип указал им на свободные стулья, а сам вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, оставив гостей вместе с синьором. В комнате повисла давящая тишина: Осторн и Руперт, несмотря на обильный стол, ни к чему прикоснуться не решилась, как не осмеливались и заговорить первыми. Володя покрутил в руке вилку, потом убрал.

– Должен признать, получилось все крайне неловко, – вздохнул он. – Если бы я знал, что вы повторно женились, я бы не привел Аливия так сразу, а постарался бы её подготовить. Впрочем, теперь что уж говорить. Сегодня я все утро пытался с ней поговорить, но она только молчала и отказывалась говорить на эту тему. – Мальчик кивнул на свободный стул. – Думал, она тоже тут будет, но увидев вас, заперлась в комнате и отказалась спускаться.

– Я понимаю, милорд, что вам возиться с чужим ребенком совсем нет охоты, вы и так уже много сделали, вернув её в отчий дом…

Володя махнул рукой.

– Она сделал для меня много больше, поверьте. Вернуть её домой – это меньшее, что я мог для нее сделать.

– Она вам как-то помогла, господин?

Володя почесал нос, ну как объяснить про его одиночество и как изменилась его жизнь, когда появилась Аливия?

– Скажем так, она помогла мне вернуть себя. До того, как я её встретил, мне не хотелось даже жить. Когда же есть о ком заботиться, жизнь меняется. Не уверен, что смогу объяснить. Аливия стала для меня сестрой, которую я потерял давно. Честно говоря, влезать в вашу личную жизнь у меня нет никакого желания и как решить проблему, я не знаю.

– Милорд… – Купец мучительно подбирал слова. Судя по всему, лично он проблем как раз не видел и Володя решил пояснить свою позицию.

– Конечно, вы можете увести ее силой, но уверены ли вы, что хотите этого? Мне показалось, что дочь вы любите. Хотите испортить отношения с ней?

– Да какие отношения, – Осторн махнул рукой. – Ну покапризничает немного, а там все сладится.

– Полагаете? – Володя выражал такое сомнение, что Осторн тоже задумался.

– Ну да… Пока мала, она все равно не понимает своего счастья. Я ж и о ней забочусь. Девочке нужна женский уход. Дам ей образования, подыщу жениха, потом еще и спасибо скажет.

– Понятно. – Володя подошел к окну и долго стоял, что-то изучая во дворе. – Скажите, а какой у вашей дочери любимый цвет?

– Цвет? – удивился купец. – Это важно?

– Ладно, попроще, какое блюдо она любит? Или скажите какой ей нравится цветок?

– Я не понимаю, милорд…

– Её любимый цвет легкий оттенок розового, очень любит орехи в меду… сладкоежка… из цветов обожает незабудки, готова часами валяться перед ними, не знаю уж, что она там выискивает. Упряма и своевольна, сломить её вряд ли кому удастся, разве что очень постараться, но можно убедить, если разговорить как с равным, уважаемым тобой собеседником. Любит узнавать новое и охотно учится, правда если что-то ей неинтересно, старается закончить побыстрее и заняться тем, что нравится… – Уважаемый Осторн, я пробыл вместе с вашей дочерью чуть меньше полугода, но знаю её лучше, чем вы. НО даже так я не возьмусь судить, что для нее будет лучше, а что нет. Я могу научить её тому, что знаю сам, но дорогу она будет выбирать сама.

Осторн скептически изогнул бровь, но вежливо молчал, не рискую вступать в спор с благородным, однако все его чувства читались на лице.

– Не верите? Зря. Однако просто поверьте, если вы уведете её силой, вы её потеряете и уже никогда не сможете наладить с дочерью отношений. Она будет вам все делать назло, с нее станется.

– Хм…

– И наказания тут не помогут. Я говорил, что она упряма, но вы плохо представляете насколько.

– Милорд, – вдруг поднялся Руперт. – Вы позволите поговорить с сестрой?

– Позволить? – удивился Володя. – Разве я запрещаю? Второй этаж, третья дверь слева.

Руперт поднялся, неловко поклонился и вышел. Володя вернулся на свое место и теперь сидел, откинувшись на спинке стула, Ортон сидел, опустив голову.

– А вы ведь не хотите с ней расставаться, милорд, – вдруг заговорил он.

– Не хочу, – не стал лукавить Володя. – Я привязался к ней.

– И тем не менее вы привели её домой…

– Мне было восемь, когда на моих глазах погибла вся моя семья: мать, отец и младшая сестра, потом я долгое время жил на улице среди тех, кого называют нищими, пока меня не разыскал друг отца и не устроил в военную школу. Меня там учили, заботились… мне нравилось там, но я готов был отдать все, что угодно, только бы вернуть семью. Я и сейчас считаю, что девочке лучше быть с семьей, тем более я не могу сказать, что может случиться со мной. Я иностранец, который не может вернуться домой, странник. Сегодня здесь, завтра в другом месте… Не лучшая судьба для девочке. Это сейчас ей весело, пока она мала, а когда подрастет?

– Я понимаю, милорд.

Снова воцарилась тишина. Володе сказать было уже нечего, а купец не знал, что можно говорить. Мальчик вздохнул и стал аккуратно накладывать к себе на тарелку овощи и мясо, почему-то сильно захотелось есть.

– Угощайтесь, уважаемый, не стесняйтесь.

– Благодарю, милорд.

Мальчик изредка поглядывал на часы. Но вот за дверью раздались шаги в столовую вошли Руперт и взъерошенная Аливия. Девочка неуверенно потопталась у двери, потом прошла и села рядом с Володей. Руперт сесть так близко к благородному не рискнул и вернулся на свое старое место. Аливия наложила полную тарелку всего понемногу и теперь ковырялась вилкой.

– Я тебе говорил, не издевайся над едой? Наложила, ешь.

Аливия исподлобья поглядела на него.

– Ты правда, хочешь, чтобы я ушла?

Володя вздохнул, отодвинул от себя тарелку и отвернулся.

– Нет, – честно ответил он. – Но у тебя есть отец, брат… Они любят тебя.

– И еще один брат… вредина.

– И потом, мы ведь не расстаемся. Я остаюсь в этом городе, значит, сможем видеться. Полагаю, твой отец не будет против.

Осторн раскрыл рот, закрыл, снова открыл, но сказать так ничего и не решился.

– Милорд, а как погибла мама? – вдруг вмешался в разговор Руперт и тут же испуганно посмотрел на отца. Тот молчал.

Володя, честно говоря, ждал, что этот вопрос возникнет раньше, хотя живые его сейчас беспокоили куда больше мертвых.

– Как погибла? – Мальчик задумался, вспоминая тот день. – Я тогда впервые ушел в лес так далеко от дома… тогда всю ночь валил снег. Как я понял, такие снежные зимы у вас тут не часто бывают, но там, где я жил раньше, зимы бывали и гораздо более снежные и морозные. Так что для меня это было привычно… – Рассказ тек плавно, практически не прерываясь. Только иногда Володя прерывался, чтобы глотнуть компот, который только утром купил Джером у какой-то торговки, нахваливая его на все лады. Аливия рассказ уже слышала, хотя и не с таким подробностями. Когда же Володя замолчал, она низко опустила голову и усиленно стала тереть глаза кулачками.

– Не надо вам, милорд, обвинять себя, – заговорил, наконец, Осторн. – В таких ситуациях даже опытнее люди теряются, а вы, как я понял, впервые столкнулись со стаей волков. – Вы сделали все, что могли.

Володя промолчал о некоторых своих мыслях, особенно вспоминая, какой явный испуг был на лице купца, когда тот решил, что его жена жива. После того дня он навел кое-какие справки о местных обычаях, поспрашивав Филлипа. По сути, бракоразводный процесс здесь не занимал много времени. Достаточно было прийти с женой в любой храм Возвышенного Бога и три раза произнести: «Я оставляю тебя», после чего мужчина официально считался в разводе. Женщине расстаться с мужем было сложнее, но тоже возможно. Тут уже нужен был не каждый храм, да и привести её мужчину было сложнее, ведь добровольно кто в храм вошел или нет не важно. Но там, где не было силы, на помощь приходил обман. Филлип рассказал несколько историй менестрелей, где жены обманом заманивали своих мужей в храмы, где произносили нужную формулу развода. В случае же смерти одного из супругов вопрос тоже считался уже решенным – боги обеспечили бракоразводный процесс. Потому и никаких сроков траура не было – кто осмелится спорить с волей богов? Но совсем другая ситуация оказывалась, когда кто-то из супругов считался умершим, другой выходил замуж или женился повторно, а погибший вдруг оказывался живым. Вышедший повторно считался нарушившим волю богов, многоженцем и подлежал изгнанию или казни, все зависело от страны. Филлип опять рассказал о нескольких менестрельских трагедиях, где обыгрывалась такая ситуация, когда коварный злодей обманывал влюбленных, пуская слух, что муж (жена) умерли и когда те, счастливые, венчались, предъявлял живого мужа или жену. Многоженца казнили, а влюбленная, разделяя с ним его судьбу, бросалась к нему в огонь… Как Володя понял, этот сюжет вообще один из любимейших в здешних трагедиях, обыгрываемый на разный лад. Вот где Шекспир бы развернулся. Так что смерть жены спасла купцу жизнь, тем более что вот сидит живой свидетель его смерти и теперь никто не сможет оспорить этого факта.

– В чем-то вы и правы. Ну а о том, что было до этого вам лучше Аливия расскажет. Лично я разгромленного каравана не видел и потом уже вернулся на то место только через несколько дней, когда Аливия уже пошла на поправку и её жизни ничто не угрожало, чтобы похоронить вашу жену. Однако я спешил, чтобы вернуться поскорее и не оставлять Аливию одну надолго. Потом мы там проходили уже вдвоем, когда направлялись искать вас, я хотел, чтобы девочка побывала на могиле матери.

Разговор продолжался до самого вечера. Осторн постепенно становился смелее, разговор сделался живее, да и Аливия оттаяла, стала принимать более активное участие в разговоре, вспоминая различные смешные моменты их жизни на острове посреди лесного озера. Впрочем, тому не все эти моменты казались смешными. Хмурился и когда девочка рассказала, что Володя учил ее писать, считать и даже своему родному языку.

– Я же говорил, что она тянется к знаниям. Не стоит ее ограничивать в этом.

– Я подумаю, милорд, – немного суховато заметил купец.

Ближе к вечеру Володя сделался задумчивым и все чаще посматривал на купца с непонятным выражением. Когда тот перехватывал взгляд князя, слегка хмурился, пытаясь разобраться, что все это значит. Наконец он поднялся и вышел на улицу, немного проветриться, как он сказал. Володя некоторое время еще сидел за столом, а потом тоже вышел, стараясь не привлекать внимания.

– Я так и думал, милорд, что вы хотите поговорить со мной наедине. У вас есть ко мне вопросы?

– Скажем так, у меня есть некоторые сомнения. Как вы уже поняли, я иностранец и ваши законы и обычаи знаю плохо, потому порой не придаю значения некоторым важным вещам или просто оцениваю их с другой позиции. В частности о ваших законах, касающихся брака, я узнал только сегодня, после случае в вашем доме.

– У вас на родине по-другому, милорд?

– По-другому. Хотя на многоженца тоже посмотрят искоса, но с учетом обстоятельств, просто признают второй брак недействительным. Однако у нас есть некоторый период, когда после смерти одного из супругов положено выждать определенное время прежде, чем можно будет жениться снова. Это не закон, но, как вы понимаете, некоторые обычаи могут быть сильнее законов.

– У нас не осуждают за такое.

– Верно. Но у вас сурово наказывают за многоженство, а вы трупа жены не видели и тем не менее рискуете жизнью, беря в жены другую женщину.

– Другими словами, вы подозреваете меня в чем-то?

– Другими словами я пытаюсь разобраться в ситуации прежде, чем Аливия вернется к вам.

– Думаете, я заказал нападение на караван? – Осторн вздохнул. – Странные у вас взгляды, милорд. Свадьба с Лианорой был классическим браком по расчету, который не потерял актуальности и сейчас. Так что для меня с точки зрения моих деловых интересов её гибель настоящая трагедия. К тому же, как это ни странно, но наш брак был действительно счастливым и я даже любил её.

– И потому сразу после её смерти берете в жены другую?

– Розалия – кузина моей бывшей жены. И её я взял в жены по той же причине, по которой раньше женился на Лианоре. Тот брак был скреплением партнерского договора. После известия о гибели жены партнеры потребовали подтверждения договора. Поверьте, милорд, мои люди очень тщательно искали Лианору, они даже захватили некоторых разбойников, совершивших нападение, и те показали, что девочке и женщине удалось бежать, хотя их преследовали. Я знал, что Лианора и Аливия не попали в руки разбойников, но из леса они не вышли и к весне.

– Однако Аливия жива. И если бы я оказался более расторопным, сумел бы спасти и её мать.

– Да, милорд. Но о таком варианте я не думал. В том лесу никто не живет.

– Вам не кажется, что немного рискованный вариант? Много допущений.

Володя видел, что купец очень хочет послать его в очень далекое путешествие с его расспросами, но, во-первых, не решается по причине разности в социальном положении, а во-вторых, ради дочери согласен терпеть и этого нахального субъекта, сующего нос не в свои дела.

– Милорд… это дела купеческой гильдии. Я не понимаю, почему они вам интересны.

– Дела вашей купеческой гильдии мне совсем не интересны, но мне интересна Аливия. Потому прежде, чем она вернется домой, я хочу быть твердо уверен, что там к ней будут относиться с любовью и что не будет никаких разных сюрпризов.

Купец покраснел от ярости, но опять сдержался, Мальчик твердо встретил его разъяренный взгляд.

– Вы все-таки подозреваете меня в убийстве жены?

– Нет. Я хочу разобраться и понять.

– Хорошо. Выбор у меня был прост: либо новая женитьба, либо разрыв партнерства, что для меня равносильно разорению. Риск был, потому я и начал привлекать старшего сына к делам, хотя он еще не совсем готов. Ради детей я пошел на этот риск. Я уже прожил. Но дети не пойдут с торбой.

– Похвально. – Осторн вздернулся, словно его ударили, но тут же сообразил, что милорд вовсе не издевается, а действительно его хвалит. – Только я все равно не понимаю необходимость этого брака. Ведь у вас же остались дети. Руперт, Аливия…

– Руперт и Гонс от первого брака. Только Аливия дочь Лианоры.

– Кхм… Аливия ничего не говорила про то, что вы были уже женаты.

– А она и не знает. Там сразу все не сложилось, выскочил по молодости наперекор воле родителей, решил, что всех умнее, ну а потом началась реальная жизнь, а не сказания менестрелей. Руперт был первым ребенком, второй умер сразу после рождения… дочь… третий сын прожил полгода, а еще через два года родился Гонс, ему сейчас одиннадцать, после чего Донна сочла, что с нее хватит прозябать вместе с таким неудачником, как я и сбежала с одним моим конкурентом.

– Сбежала?

– Ну думает, что сбежала. Вроде бы как обманом завлекла меня в храм и произнесла формула развода при трех свидетелях. Я не люблю о ней вспоминать. А Аливия считает, что Руперт и Гонс ее родные братья.

– Гм… – Володя хотел уже было удивиться, но тут же вспомнил, что до встречи с ним девочка не умела ни считать ни писать. И даже знай она, что её мать живет вместе с ее отцом десять лет, ничего бы ей это не сказало. Да и вряд ли она даже задумывалась над этим. И не то, что скрывали от нее что-то, просто не говорили и все.

– Так что с гибелью Лианоры и Аливии мои партнерские отношения с… одним человеком оказались под угрозой. Дело такое, что без полного доверия никак, а доверять можно только своим.

– Контрабанда, значит. Да не бледнейте вы так, честно говоря, мне совершенно все равно, чем вы там торгуете… не людьми, нет? Ну и слава богу. К этому виду бизнеса у меня стойкое отвращение по моральным причинам. Ну и по личным воспоминаниям кое-каким.

Осторн счел за лучшее не уточнять по поводу этих воспоминаний.

– Я прекрасно оценивал риск. И это был мой сознательный выбор.

– Осталось только уговорить Аливию принять вашу жену как свою новую маму.

– Розалия души не чаяла в Лианоре. Они с детства дружили. Помню, когда уже договорились о моей женитьбе на Лианоре и я приехал в дом, Розалия… ей тогда лет десять было, подкараулила меня и предлагала свои сбережения, только бы я оставил любимую сестренку с ней.

– И много предлагала? – не сдержал улыбки Володя.

– Грошей десять или двенадцать, – тоже улыбнулся Осторн. – Я не считал. Первое время она часто к нам ездила, все не верила, что я не обижаю ее сестру.

– Вроде бы вы говорили кузина?

– Розалия рано потеряла мать и они с Лианорой жили вместе. А когда родилась Аливия, Розалия практически поселилась у нас. Постоянно нянчилась с малышкой почти до двух лет. Жаль, что нам пришлось переехать. Полагаете, милорд, Розалия сможет причинить какой-то вред дочурке обожаемой ею сестры?

Володя задумался.

– Что ж… полагаю, я узнал все, что хотел. Позаботьтесь об Аливии, и, поверьте лучше не сдерживать её стремлений, а помочь ей развиться.

– И вам, милорд, спасибо за то, что вернули мне дочь.

Володя поднялся и отправился в дом. Говорить не хотелось, чтобы не выдать себя. Снова одиночество… Но он его переживет, как уже переживал раньше… Как-нибудь справится.

Аливия переехала к отцу на следующий день ближе к обеду. Все утро она крепилась, делая вид, что все нормально, но утром занималась так, словно это последняя в её жизни тренировка. Даже на нелюбимом ею ранее лорнейской грамотности она занималась с похвальным усердием вместе с Володей. Правда сам Володя считал, что лично для него эти занятия большой пользы не принесут, поскольку Джером не отличался большой грамотностью и частенько одно и тоже слово в разные дни писал совершенно по-разному, а о запятых он где-то слышал, но что это за зверь не знал совершенно. Так что когда Володя выучил алфавит и более-менее научился читать, сразу понял, что большего этот «учитель» дать ему не сможет. Занимался только из-за того, что без него отказывалась учиться и Аливия.

После всех уроков Аливия хвостиком таскалась за Володей, бросаясь на помощь в случае малейшей нужды. К отцу в коляску она тоже села внешне спокойной, но когда дом скрылся из вида, она спрятала лицо в ладонях и разревелась. Осторн немного озадаченно и растерянно смотрел на дочь, не зная, что сказать или сделать. На помощь пришел Руперт.

– Тебе действительно нравится этот странный князь?

– И ничего он не странный! – тут же взвилась Аливия. – Он добрый… и очень несчастный… мне кажется. Он говорит, что я очень похожа на его погибшую сестру… по характеру… А что значит похожа по характеру?

– Ну, если его сестра действительно похожа на тебя, тогда понятно, почему он ушел из дома, – притворно нахмурился Руперт. Аливия сердито засопела.

– У него всю семью убили на его глазах… предал друг. И он один уцелел и долго скрывался.

Руперт неожиданно для себя почувствовал себя неловко. Сестра последнее сказала как-то… странно. Словно та трагедия каким-то образом затрагивала и ее. Она переживала словно это все произошло с ней. Посмеяться сейчас значило смертельно обидеть сестру и потерять уже только-только установившиеся отношения.

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Я же не знал.

– А эту… эту… вашу… – Аливия никак не могла подобрать слова и замолчала, потом выдохнула. – Все равно не приму!

– А ты не помнишь тетю Розалию? – поинтересовался отец. – Хотя откуда, ты же совсем маленькой была, когда она приходила к нам в гости.

– Я рассказал про нее Аливии…

– Не помню, – буркнула девочка, перебив брата.

Отец обнял дочь и прижал к себе.

– Розалия была очень близка к твоей маме. Любимая сестренка. Вы поладите.

Розалия встречала их у ворот, очевидно заметив коляску в окне. Она шагнула к девочке, но та, подхватив свой рюкзачок, не доверив его слугам, гордо прошла мимо нее в дом, словно не заметив.

– Ну это уже… – рассердился Осторн, но был остановлен женой, которая положила руку ему на плечо и покачала головой.

– Ей сейчас и так тяжело, не надо, пожалуйста. Постепенно все наладится.

Розалия осторожно поднялась к комнате девочки, откуда доносился какой-то непонятный шум. Заинтересованная, девушка осторожно постучала, а потом заглянула внутрь – Аливия бродила по комнате и скидывали все вещи в одну большую кучу. Заметив гостью, она отвернулась, сделав вид, что никого не видела.

– Тут ужасно грязно!

Весь день, никого не допуская в комнату, девочка наводила порядок. Одевшись в старый спортивный костюм, который ей Володя перешил первым, она закатала рукава и штанины, велела слугам принести несколько ведер горячей воды и, вооружившись тряпкой, принялась старательно вычищать комнаты, безжалостно выбрасывая многие свои старые вещи, которые когда-то ценила. На это зрелище сбежался смотреть весь дом. Хмурый купец, наблюдал за дочерью, с трудом сдерживая гнев и удерживаемый только Розалией, которая чуть ли не вцепилась ему в руку, заставляя стоять на месте. Аливия, словно не видя никого, продолжала уборку. Разобрала постель и выволокла, морща нос, матрас с соломой и подушку в коридор.

– Солому вытащить и выбросить, матрас повесить на солнце! – велела она первому попавшемуся слуге. Тот растерянно моргнул, покосился на господина, но ослушаться такого уверенного приказа не осмелился. А девочка уже вытаскивала все свои платья и скидывала их на пустую кровать. Потом зарылась в принесенный рюкзак и досталоа непонятную склянку с какой-то жижей. С отвращением взглянув на нее, девочка деревянной палочкой, извлеченной непонятно откуда, зачерпнула немного этой гадости и опустила её в одно из ведер, старательно размешала. Потом на ту же палочку намотала тряпку, завязала, чтобы держалась прочней, окунула получившуюся «кисточку в ведро и принялась старательно протирать раствором всю комнату, особо уделив внимание углам, пространству под шкафом и под кроватью, старательно набрызгала во все щели.

Почему первым делом она принялась наводить в комнате чистоту Аливия не смогла бы объяснить и сама. Может просто хотела в работе отвлечься от печальных мыслей, а может за время, проведенное вместе с Володей настолько привыкла к чистоте, что уже не могла находиться в месте, где было грязно. Её «братик» вообще отличался какой-то болезненной пристрастностью к порядку и сделал все, чтобы привить это качество «сестренке». Еженедельные субботние уборки в доме стали ритуалом, как и еженедельная баня, каждодневное умывание и обязательные водные процедуры.

– Значит, этот князь превратил тебя в служанку? – уже не смог сдерживать гнева Осторн.

Аливия непонимающе посмотрела на отца, а вот Руперт как-то задумчиво покачал головой. Он мог бы сказать, что если бы его сестре не нравилось быть с этим князем, то она не плакала бы при расставании. Горе её было искренним – это Руперт мог сказать точно. Но встревать перед отцом, когда он так рассержен… увольте. Осторн же распалялся все сильнее, продолжая сыпать ругательствами, впрочем, стараясь сдерживаться в выражениях. Князю доставалось особенно.

– Не смей так говорить о Володе! – вдруг топнула ногой ранее послушная девочка, которая как огня когда-то боялась отцовского слова. Осторн даже замолчал от неожиданного отпора. – Он хороший! Хороший! И ничего он меня не заставлял! Он вместе со мной всегда убирался! Когда мы жилим в лесу слуг у нас не было!

Вцепившаяся в руку мужа Розалия потащила того из комнаты, тот упирался, явно намереваясь продолжить воспитание, слуги от греха подальше прыснули в разные стороны, бледный Руперт стоял посреди всего этого бедлама и совершенно не представлял что делать.

К счастью Розалии удалось вытащить отца из комнаты и Руперт остался с сестрой наедине.

– Ну ты и даешь, – он вытер вспотевший лоб. – Я уж думал все.

Аливия отвернулась и продолжила уборку.

– Помог бы лучше, – буркнула она.

Руперт присел на корточки и переложил какие-то тряпки с места на место.

– Может слуг позвать? – неуверенно предложил он.

– А слуги тут убирались без меня?

– Э-э… конечно.

– Тогда лучше не надо. Следов уборки не обнаружено. – В свое время именно так сказал Володя, когда первый раз поручил ей навести порядок в доме, пока он рубил дрова. Аливия, возмущенная до глубины души, спорить с благородным не рискнула – тогда она еще только-только начала узнавать Володю. Уборку она постаралась провести со всем старанием, чтобы не вызвать гнев, но и без особой охоты. Вот про следы и их отсутствие и были первые слова, которые сказал князь, когда вошел в дом, а девочка сообщила, что убираться закончила. Поняв, что князь сильно неудовлетворен, она сжалась и постаралась прикинуться мышкой. Однако вопреки опасениям, князь гневаться не стал, только устало вздохнул, глянул на нее укоризненно и взялся за уборку сам. Сначала Аливия наблюдала со стороны, потом стала крутиться рядом, всем видом намекая, что готова помочь, но Володя её молчаливых намеков не понимал и словно не замечал её виноватого вида. Потом, сама удивляясь своей смелости, девочка взяла одну из тряпок, подражая Володе, окунула ее в ведро с водой. Выжила и опустилась на колени рядом с мальчиком, старательно копируя его движения. Князь продолжал молчать, хотя иногда и поглядывал в её сторону.

Наконец уборка была закончена, князь старательно умылся, снова поглядел на девочку и та, поняв намек, последовала его примеру. Мальчик про уборку потом не сказал ни слова упрека, вообще ничего, а вскоре Володя вынес с кухни большой чугунный горшок с картошкой и говядиной и поставил его на стол… никогда еще еда не была такой вкусной, как в этот день. После этого Володя и стал убираться вместе с девочкой, пока не убедился, что она справляется. А потом Аливия уже и сама предложила ему отдыхать, поскольку видела, что мальчик устает – слишком много другой работы приходилось делать помимо уборки. И если уж она могла помочь ему хоть в этом пустяке, она готова это делать.

– Чего? – удивился Руперт замысловатой фразе сестры.

– Говорю, что не вижу, чтобы тут убирались. Ты будешь помогать или нет?

Пришлось помогать.

– Скажи, – неуверенно поинтересовался он, когда мусор был собран, а все вокруг сверкало чистотой, – этот князь заставлял тебя быть служанкой? У тебя неплохо получается…

– Заставлял? Говорю же, мы вдвоем жили на острове на лесном озере. Работы там и без того много было, кто-то же должен был помогать. А он меня спас. Заботился… И он ни разу на меня не кричал. Знаешь, иногда я видела, что ему очень хочется накричать, особенно когда я чего-нибудь натворю… Там у него так интересно, так интересно, столько необычных вещей. Однажды что-то уронила, ух, думала, щас будет. Я видела, как он сердит, но вдруг взглянул, как-то сгорбился и ушел куда-то… Еле нашла. Сидел на камне и смотрел в воду. Грустный-грустный. Мне его тогда так жалко было… И так каждый раз, когда я что-нибудь вытворяла. – Аливия печально вздохнула. – Лучше бы кричал, чем так. Даже вести себя старалась хорошо… только не всегда получалось, – вдруг призналась девочка виновато.

Все это было сказано настолько серьезно и эта серьезность так не вязалась с обстановкой и внешним видом маленькой девочки, что Руперт не сдержал улыбки.

– Ты повзрослела, сестренка. Но так нельзя. Ты очень огорчила отца.

– А чего он о маме забыл?!

– Аливия… – Руперт поднялся с пола и сел на кровать. Сидеть на деревянной раме без матраса было не очень удобно, но выбирать не приходилось. – Отец не забыл о маме. Поверь. Но у него не было другого выхода. А тетя Розалия очень хорошая.

Аливия насупилась и замолчала. Руперт еще пытался что-то говорить, но сестра просто отвернулась. Брат вздохнул встал и вышел и тут за дверью увидел мачеху, которая стояла около двери и грустно смотрела куда-то в даль. Руперт хотел что-то сказать, но она остановила его.

– Я все слышала, не надо, Руперт. Спасибо, что пытался помочь.

Тот вздохнул.

– Я не узнаю сестру. Она очень сильно изменилась. Раньше она никогда не осмелилась бы спорить с отцом. Да и со мной так никогда не стала говорить бы.

– Этот князь… Как думаешь, что он за человек? Я слишком мало времени видела его, чтобы сделать какие-то выводы.

Вдвоем они спускались по лестнице, а Руперт думал, пытаясь подобрать слова, чтобы описать свои впечатления.

– Не знаю, – честно признался он. – Этот князь слишком странным. Словно…

– Иностранец, – кивнула Розалия и потрепала Руперта за волосы. Тот покраснел и отстранился. – Какой стеснительный стал, – улыбнулась она. – А помнишь, как мы с тобой дрались?

Руперт снова покраснел и что-то пробормотал.

– Ну не надо так краснеть, – еще сильнее улыбнулась Розалия. – Ты меня обозвал нянькой-наседкой за то, что я всегда ходила с маленькой Аливией. А я тебя за ухо за это оттаскала… Точнее попыталась, а ты пихнул меня кулаком вбок.

– Мне тогда шесть лет было, – совсем смутился Руперт.

– Ой, а сколько тогда мне было? – Розалия задумалась и легкая улыбка тронула ее губы. – Лианора была старше меня на шесть лет… значит… Да… Знаешь, мне не хватает веселого смеха сестры. Мы давно не виделись, после того, как она с мужем уехала из города, но пока она была жива, я знала, что мы расстались ненадолго. Жаль, что Аливия так воспринимает меня… – Розалия погрустнела.

– Я еще поговорю с ней…

– Спасибо, Руперт, но не надо. Девочка потеряла мать, а теперь считает, что я заняла её место. Со временем, я верю, все наладится.

Однако и через несколько дней ничего не наладилось. Аливия продолжала удивлять всех своими странностями: вставала с восходом солнца и босиком в каком-то странном мальчишеском костюме выскакивала во двор, где обливалась водой из колодца, слегка повизгивая толи от удовольствия, толи от холода, заскакивала в сарай, где переодевалась в сухую одежду, а потом скакала по двору, совершая непонятные движения. Отец сначала хотел запретить ей это безобразие и даже запер дочь в комнате, но Аливия спустилась из окна, едва не сломав себе шею, слезая со второго этажа. Когда об этом доложили Осторну, тот сперва схватился за сердце, потом за плеть, но когда глянул на насупленную, но упрямо сжимавшую губы девочки, махнул рукой, тем более и Розалия была тут, всячески стараясь защитить дочь обожаемой сестры. Но Аливия заступничество не оценила и продолжала игнорировать мачеху, делая вид, что ее тут нет.

Еще одна странность – какое-то патологическое стремление к чистоте. За три дня она, пока отец с женой был на какой-то важной встрече в соседнем городке, каким-то образом умудрилась припрячь к работе всех слуг в доме и вместе с ними выскребла дом сверху до низу, не забыв обрызгать его своим непонятным раствором. Руперт долго нюхал его, пытаясь понять что это, а потом заметил, что спать ночью стало намного лучше, поскольку по комнатам перестали ползать мелкие кровососущие твари. Да и в чистой одежде ходить оказалось приятнее. Вилка, с которой сестра не расставалась во время еды, тоже произвела на него впечатление. Потом вернулся отец и долго ходил по дому, узнавая и не узнавая его.

– Этот князь точно сумасшедший, – вынес он вердикт, закончив осмотр. Несколько раз он пытался поговорить с дочерью, убедить её, что этот князь на самом деле плохой, но очень быстро понял, что такие разговоры только заставляют дочь замкнуться в себе и ни на что не реагировать. Потом она забиралась в комнате и что-то старательно, высунув кончик языка, записывала в выпрошенные у брата чистые тетради, в которых обычно велся учет товаров и приход/расход средств. Вот бы удивился Осторн, если бы сумел прочитать русские буквы и разобрал текст, старательно выводимой дочерью: «мама мыла раму», «рама была из дуба».

Аливии ужасно хотелось снова встретиться с Володей, как обычно сидеть с ним вместе по вечерам и слушать потрясающие истории, которые он знал и умел рассказывать. Снова тренироваться с ним, учиться, хотя порой это и доставляло хлопоты. Однако при одном только имени князя отец краснел от ярости. Нечего было и думать, что он отпустит дочь к нему. Девочка это понимала, потому и не просилась… пока.

На седьмой день дома Аливия спустилась вниз за чернилами, неся в руке пустую бутылочку и тетрадь под мышкой – захватила машинально, так не возвращаться же? В кабинете за столом сидел Руперт, обхватив голову руками и бессмысленным взглядом уставившись в лежавшую перед ним на столе бухгалтерскую книгу. Перед ним горело десяток свечей, с которых явно забыли снять нагар и теперь он падал на стол рядом с бумагами, грозя вызвать пожар. Девочка поспешно взяла щипчики и убрала нагар, потом возмущенно уставилась на брата. Тот очнулся и устало протер глаза.

– А, это ты, Аливия. Опять за чернилами? Ты их пьешь, что ли? Ты же знаешь, что отец не одобряет этих твоих занятий.

– Потому и прихожу по вечерам, – беспечно отозвалась девочка. – А ты тут едва пожар не устроил, между прочим!

– Извини. Но отец прав, эти твои занятия совершенно не подходят девушке.

– А Володя считает, что подходят.

– Опять ты с этим своим Володей. И вообще, если он, как ты говоришь, герцог, так называй его как подобает.

– Самый настоящий! Я и герб его видела и приказ его императора о производстве его предка в благородные. Их род уже четыреста лет известен.

Руперт оценил. Не всякий благородный в королевстве мог похвалиться таким родом. Двести лет уже считалось древнейшим.

– Видела приказ? И как ты его прочитала?

– Володя меня своему языку учил. Я там не все поняла, но смысл ясен. А заниматься я все равно буду, чтобы там не говорил отец и эта.

Мачеху Аливия упорно называла обезличенным «эта».

– И что ты на Розалию так сердишься, – вздохнул Руперт. – Между прочим, если бы не она, отец давно бы уже прекратил все твои чудачества с прыжками по утрам и письмом. Она уговорила отца дать тебе возможность заниматься тем, чем нравится.

– Подлизывается, – сердито прошептала Аливия и, как обычно, когда разговор заходит о мачехе, поспешно перевела разговор на другую тему. – А ты чем занимаешься?

Руперт только вздохнул.

– Балансом. С утра сижу с ним, – пожаловался он неожиданно для себя. Никогда раньше ему и в голову не приходило жаловаться Аливии. А сестренка и правда повзрослела. – Где-то ошибка, но разве найдешь… А если вовремя баланс не свести, могут быть проблемы как с гильдией, так и с городским муниципалитетом.

Аливия встала за спиной брата и, вытянув шею, изучила записи.

– А это что за цифра?

– Пятьсот сорок два.

– А-а-а… а это?

– Сорок. Ты же вроде говорила, что этот твой князь учил тебя считать?

– Ну так он учил так, как принято у него на родине, – растолкала девочка непонятливому брату. – По-нашему он ни писать, ни читать, ни считать не умеет. Точнее не умел. Сейчас у Джерома учится.

– Учится писать и читать? – удивился Руперт. – Зачем это благородному?

– Не знаю. Но он очень много знает. Он меня и математике учил и геометрии и алгебре… правда только начало.

– Алгебре? А что это?

– Ну… тоже что и математика, – тут же нашлась девочка, – только сложнее.

– Понятно, – рассмеялся Руперт. – Может мне поможешь? – шутливо предложил он.

– А давай, – неожиданно загорелась идеей Аливия. – Я все равно математикой хотела заняться. Давай свою задачку.

Делать было все равно нечего и ясно, что ошибку сейчас найти будет невозможно просто из-за усталости, Руперт согласился. Делать нечего, завтра придется приглашать магистра деления и надо будет подбивать баланс с начала… траты неожиданные и большие. Наверняка магистр запросит немало. Из-за войны многие стараются вести дела осторожнее и как можно точнее. Отец опять рассердится…

Руперт придвинул бухгалтерскую книгу и стал диктовать цифры доходов и расходов. Девочка усердно скрипела пером за столом, записывая числа совершенно непонятными символами. И, правда, странный счет. И им возможно что-то подсчитать?

– И что надо считать?

Надо сложить отдельно расходы, дохода, посмотреть средний доход по каждому месяцу…

– Средний это… а-а-а-а… это когда берется общее число и делится на… на… а сколько месяцев в году?

– Не в году. Сколько месяцев прошло с начала года. Четыре полных месяца.

– Понятно. Тогда подожди, я все не запомню, сейчас ложу и подсчитаю твое среднее…

Руперт ошеломленно уставился на сестру, которая об этой задачке сказала так, словно решала её по десять раз в день все то время, что была с князем и она для нее всего лишь легка разминка. Сам того не подозревая, Руперт не очень и ошибся. Задачи на нахождение средних арифметических Володя стал давать Аливии через два месяца обучения прежде, чем перешел к уравнениям с одним неизвестным. Сам Руперт подозревал, что ошибка где-то в сложении, хотя возможно и в делении. Но четыре, не такое уж большое число, потому он надеялся обойтись без помощи магистра деления, просто пытался подобрать нужное число. Но баланс упорно не сходился. А ведь еще надо высчитать долю налогов, долю гильдии…

Перо девочки упорно порхало по листу и на бумагу ложились столбики непонятных закорючек. Иногда девочка очеркивала часть чисел, а то, что эти закорючки числа Руперт уже не сомневался, обводила число над ней в кружок и продолжала писать. Руперт только рот открыл, наблюдая за скоростью. Сам он учился с шести лет, но у него эти расчеты заняли бы несколько листов и весь день, а тут… Аливия обходилась всего двумя листами, один из которых она явно использовала как черновик, а во второй писала уже результаты. Судя по всему, промежуточные. Один раз она ошибся, о чем Руперт догадался по ее нахмуренному виду. Он взяла черновик, поднесла его поближе к свече и стала сосредоточено водить по нему пером без чернил. Вот что-то увидела, нахмурилась и тут же окунула перо в чернильницу и стала что-то делать с числами. Сверила результат с чем в чистовике, хлопнула себя по лбу, зачеркнула одно число и написала другое, потом рядом же высчитала еще одно значение, как догадался Руперт, разницу между правильным числом и ошибочным, а потом, не колеблясь, дописала эту разницу к конечному результату и приплюсовала. Числа были большие и явно для девочки непривычными, но справлялась с ними она уверенно, словно делал привычное дело. Руперт заметила, что каждый результат девочка перепроверяла на черновике и шла дальше только, если проверка её удовлетворяла – и тут сработала привычка к порядку и точности, привитая Володей.

Наконец расчет прихода за месяц был закончен. Аливия взглянула на листок и выдала результат. Руперт моргнул и заглянул в свои записи – результат сошелся. Но он считал уже два дня, а его сестра прямо при нем сложила числа за каких-то полтора часа. Конечно, эти два дня он считал не только приход и даже не только расход, но еще и искал среднее значение, а также высчитывал доли налогов, но…

– Может быть делить будешь завтра? – неуверенно предложил он.

– Вот еще, – сморщила носик девочка. – Да это просто, я сейчас быстро посчитаю, складывать было сложнее – нужно больше внимательности.

Делить просто?!!! Проще, чем складывать, потому что сложение требует больше внимательности? Мир перевернулся!

Девочка же уверенно возвела какую-то конструкцию на листе из чисел и принялась считать. Хмурилась, потом писала одно число, снова считала… Вот она задумалась, потом быстро написала на листе ряд одинаковых закорючек разделенных крестиком, как догадался Рукперт, этот крестик в данной системе играл роль плюса. Аливия же морщила лоб, складывая, проверила результат и довольно улыбнулась, в конструкции появилась новая закорючка. Результат появился через десять минут и с его цифрой он не сходился…

Руперт растерянно глянул в своим записи, в записи сестры… Зная число, теперь проверить его верность не составило трудов. Руперт прогнал сестру из-за стола и сел считать, хотя почему-то был уверен, что верен именно результат Аливии.

– А какую долю надо высчитать из этого результата? – невинно поинтересовалась девочка. – Я с дробями и процентами не очень дружу, как говорил Володя, потому быстрый ответ не обещаю. Думаю, подсчитаю только за полчаса.

Последней фразой сестра его доконала. Машинально назвав долю, он с какой отрешенностью стал наблюдать, как на листе появляется новая конструкция.

– Классическое уравнение с одним неизвестным! – гордо сообщила ему девочка, потом поморщилась и потерла бок.

Это было не так, но Володи, который смог бы уличить ее в обмане, тут не было, а брат явно мало что понял. Так что удержаться от фразы, которую слышала от Володи, когда он объяснял ей про логические построение и привод сложных задач к виду уравнения, не смогла.

– Вот, – наконец протянула она лист брату. Тот машинально поблагодарил её, взял листок и остался сидеть. Девочка взяла банку с чернилами, тетрадь и отправилась к себе. Только спустя два часа Руперт сообразил, что ничего не понимает в записях сестры, а названную ею сумму успел забыть. Конечно, стоило бы дождаться утра, никуда его работа не делась бы, но желание поскорее разделаться с этим делом заставило Руперта подняться на второй этаж и постучать в дверь сестры.

– Аливия, ты не спишь?

– Нет.

Руперт удивился, но в комнату осторожно заглянул, успев заметить немного нервное движение сестры, словно она что-то разглядывала у себя на боку, но когда вошел брат, задернула ночную рубашку.

– Что там у тебя? Я заметил, что ты часто бок трешь.

– Да нет, все хорошо. Чешется просто.

– Чешется? – Но тут же Руперт вспомнил, зачем пришел. – Да, ты не могла бы повторить полученный результат? Я, болван, не записал, а разобрать твои закорючки не могу.

Аливия хихикнула и, забрав лист с расчетами, сообщила ответ. Руперт записал его и, пожелав спокойной ночи, спустился в кабинет.

Утром Аливия к завтраку не вышла. Когда встревоженная Розалия послала за ней Руперта, тот обнаружил девочку свернувшуюся на кровати в калачик и тихо постанывающую.

– Аливия! – Руперт бросился к сестре. – Что с тобой?!

– Бок, – простонала она. – Бок болит. Очень-очень болит.

Руперт выскочил в коридор, с треском распахнув дверь.

– Отец!!! Отец, поднимись!

Стали собираться встревоженные слуги. Появился Осторн, за ним бледная Розалия.

– Что? Что лучилось?

– Аливия… ей плохо…

Осторн шагнул вперед, не заметив двери и вынеся её внутрь комнаты. В другое время Руперт восхитился бы силе отца, но… это в другое время.

– Пошлите за врачом! – велел он, кто-то бросился вниз.

Розалия встала у изголовья кровати и осторожно взяла в свои ладони руку девочки. Та вяло брыкнулась, пытаясь освободиться, но тут её скрутил новый приступ боли. Кто застонал больше – Аливия или Розалия Руперт не знал.

– Пошлите за Володей, – вдруг прошептала девочка. – Пожалуйста…

Врач появился через два часа, слегка запыхавшийся. Пройдя в комнату к девочке, он отдышался и, бормоча какие-то непонятные слова, стал её осматривать. Осторн метался позади. Врач – дородный мужчина лет тридцати – вздохнул и встал. За ним выскочили Руперт, Отсорн и Роазлия. Аливия ненадолго осталась одна.

– Что я могу сказать, – пожал плечами врач. – Классическое выделение желчи. Медицина тут бессильна. Увы. – Охнула Розалия, Осторн так сжал кулаки, что захрустели кости.

– Когда? – вдруг раздался слабый голос от двери. Все разом обернулись – опираясь на косяк и согнувшись, там стояла Аливия, бледная, с немым вопросом в глазах и мольбой… спасите… Ну спасите же меня! Скажите, что вы пошутили? – Когда я умру?

Врач растерянно глянул на родителей.

– Что я могу сказать… – он снова посмотрел в поисках поддержки на отца, но тот безмолвной статуей стоял в коридоре. – Может быть еще сутки или двое вы проживете…

– Я хочу видеть Володю, – попросила девочка, сползая по косяку. Бросившийся к ней Руперт подхватил падающую сестру и отнес на кровать. – Позовите Володю! – умоляла она со слезами. – Я хочу попрощаться с ним. Пожалуйста…

Руперт не выдержал, вскочил и выскочил в коридор, оставив сестру на попечении слуг. Там прислонился к стене и закрыл глаза. По щеке катились слезы.

Спустившись вниз, он застал отца, нервно расхаживающего по столовой и Розалию, которая наблюдала за ним.

– Нет, нет и нет! – повторял он. – Я не допущу, чтобы этот князь появился у меня дома!

За окном громыхнуло и сверкнула молния, словно в подтверждение его слов. Вниз спустился доктор.

– Прошу прощения, но, похоже, начинается гроза. Разрешите переждать её у вас в доме?

– Конечно, – Руперт поспешно придвинул врачу стул. Отец хмуро глянул на него, но сейчас ему было не до сына.

– Но почему? – Розалия нервно теребила край скатерти. – Девочка привязалась к этому чужеземцу. Мне кажется, будет несправедливо, если он не попрощается с ней.

– Нет! Пусть хотя бы последние дни дочери пройдут спокойно!

– Папа…

– Хватит!!! Я не желаю больше слышать об этом князе!!!

Загрохотало сильнее.

– Я поднимусь к Аливии. – Розалия встала.

Девочку перенесли в другую комнату с целой дверью и Розалии потребовалось некоторое время, чтобы отыскать её. Девочка так и лежала согнувшись. Подняв голову на скрип двери, она увидела вошедшую и закрыла глаза. Розалия села рядом и взяла девочку за руку. Погладила и тут заметила, что Аливия смотрит на нее, широко раскрыв глаза.

– Прошу вас, позовите Володю, – прошептала она. – Я хочу с ним попрощаться… пожалуйста.

Розалия поднесла руку ко рту и прокусила кулачок до крови. Потом оглянулась.

– Хорошо. Я обещаю тебе. – Она решительно поднялась и направилась к выходу.

Руперт как раз выходил в коридор, когда заметил мачеху, решительно прошедшую мимо и накидывающую на голову платок. Руперта она, судя по всему, не заметила, хотя прошла буквально в двух шагах.

– Куда вы?…

Хлопнула входная дверь. Удивленный Руперт вернулся в комнату.

– Папа, а куда Розалия пошла?

– Что? А, сказала, что к Аливии.

– Да нет, она только что прошла мимо меня и вышла на улицу.

– На улицу? – нахмурился Осторн и выглянул в окно, где стеной лил дождь. – Ты ничего не путаешь?

– Господин! Господин! – в комнату ворвался бледный конюх, весь мокрый, вода ручьем стекала с него на пол.

– Ты! – Осторн побелел от ярости.

– Господин! Ваша жена оседлала Красавца и выехала со двора!

Гнев моментально пропал.

– Что?!!! – Взревел он.

– Господин! – еще один слуга появился в дверях. Он дрожал от страха, но не выполнить приказа не решался. – Ваша жена просила передать, что поехала за князем…

Осторн застонал и рухнул в кресло.

– Безумная, – прошептал он. – Сумасшедшая… – Тут же вскочил. – Эй, кто-нибудь! Пошлите погоню! Привезите мне её!

Слуги затоптались, дружно поглядели в окно. Преследовать кого-то в такой ливень, когда ничего не видно на расстоянии вытянутой руки? Идиотов тут не было. Осторн и сам понял, что преследовать бессмысленно.

– Еще и ты, – простонал он. – Я не переживу, если потеряю еще и тебя.

– Ты мог бы послать за князем и тогда Розалии не пришлось бы мчатся в дождь! – вдруг сорвался Руперт, впервые восстав против отца. Тот ошеломленно посмотрел на сына, потом обмяк. Упрек был справедлив, но гордость мешала признаться в этом.

Руперт поднялся и хотел уже кинуться следом за мачехой, но отец перехватил.

– Куда? Сиди! Не хватало еще и за тебя переживать.

Все понимали, что единственное, что сейчас остается – это ждать. Тем не менее Осторн пообещал золотой тому, кто не побоится и разыщет его жену. Несколько слуг выскочили со двора в штормовой город.

Врач сочувственно посмотрел на Осторна, потом осторожно тронул его за руку.

– Уважаемый, от разлития желчи умирают очень страшно… очень мучительно… – Осторн медленно обернулся. – От этой болезни нет лекарства, но если вы пожелаете, я мог бы дать настойку… Девочка ничего не почувствует. Просто заснет и все. Иначе её ждут два дня мучений. Я видел, как люди умирали от этой болезни…

Осторн застонал и покачнулся, Руперт вовремя подставил ему плечо.

– Давайте вашу настойку, – просипел он.

– Отец, – выдохнул Руперт.

Первые два дня после отъезда Аливия Володя был сам не свой. Нанятые слуги считали его немного чокнутым и требовали прибавки к жалованью. Джером пока отбивался. Володя же, нарядившись в свою неизменную накидку, бродил по всему городу, изучая и запоминая. Вбитые на базе навыки помогали справиться с депрессией, заодно изучал местность. Если бы в Локхере была более-менее адекватная контрразведка его наверняка зачислили бы в шпионы, поскольку порой бродил у самых укреплений, причем изучал он их особо и не скрываясь. Возвращался под вечер и без сил падал на кровать. Несколько раз с ним пыталась заговорить графиня, но Володя слушал её настолько рассеянно, что та отступила. На третий день к ним в дом постучался человек в пропыленной одежде. Вышедший недовольный Филлип пожелал ему провалиться, но выслушав, почесал голову и отправился на доклад.

– Посыльный графини? – удивился Володя. – Ну пусть войдет. Джером, пригласи графиню, тут, похоже, её посыльный объявился.

Вошедший человек долго отряхивал плащ, заставляя морщиться Володя, который наблюдал как пыль оседает на недавно помытый пол.

– Прошу прощения, милорд, – чуть поклонился он. – Я узнал, что в вашем доме остановилась моя госпожа.

– Вот как? – Володя со своим обычным равнодушием смотрел куда-то в окно, словно слова этого человека его никоим образом не волновали и разговаривает он чисто из вежливости. – Судя по всему, вы только что прибыли в город, не хотите подкрепиться?

– А? Да, милорд, спасибо, милорд. Признаться, с утра в дороге и ничего не ел – торопился обратно, как узнал про мятеж…

– Джером, позаботься, чтобы гостя накормили. А вот и ваша госпожа… прошу прощения, не знаю вашего имени.

Графиня поспешно вошла в комнату и глянула на человека, на миг ее глаза вспыхнули, но тут же потухли.

– Вернулись, тир Раймонд?

– Да, госпожа, – мужчина снова поклонился.

– Так вы благородный? – удивился Володя.

– Совершенно верно, ваша светлость. Вассал отца госпожи Лорниэль, который приказал мне следовать за его дочерью и всячески оберегать её. Я выехал раньше госпожи и прибыл в город за четыре дня до нее. Мне казалось, что этого хватит и сильно удивился, когда не нашел никаких следов графа. Я думал, что успею съездить в поместье…

Володя махнул рукой.

– Дальше понятно. В пути вас настигло известие о мятеже и вы поспешили вернуться, чтобы предупредить госпожу. Похвально, но что ж вы стоите? Садитесь, тир, чувствуйте себя как дома. – Володя поглядел на не слишком радостную графиню. – Госпожа Лорниэль, я рад, что с вами еще один преданный слуга. – Графиня вздрогнула. – Позаботьтесь о нем.

Мальчик поднялся.

– Прошу прощения, но вынужден вас покинуть.

На улице его перехватил Джером.

– Милорд, может вы все-таки возьмете коня?

– Спасибо, но нет. Когда я хожу пешком, мне лучше думается. Конь отвлекает и мешать изучать город. Что с него увидишь?

– А что с этим гостем?

– А что с ним не так? – удивился Володя. – Он же не к нам пришел, а к графине, пусть она с ним и разбирается.

– Но он может быть опасен! Вдруг он от мятежников?

– Опасен? – Володя задумался. – Он не очень умен. Или просто не умеет оценивать людей. В любом случае это нас не касается – от мятежников или еще от кого. Оставь их в покое.

– Может мне понаблюдать за ним пока, милорд?

– Нет, – князь запнулся, словно думая, какой аргумент подобрать. – За гостями неприлично следить. Говорю же, оставь их в покое.

– Милорд, но как он нашел этот дом, если только сегодня приехал в город? Он же не мог знать, где графиня! Разве это не подозрительно?

– Подозрительно? Джером, отстань от меня с этой ерундой, если бы ты пользовался своей головой по назначению, сам бы догадался, как он нас нашел. Мне кажется, он чуть ил не открытым текстом это сказал. Все, я ушел и не отвлекай меня по пустякам.

Наблюдая за уходящим господином, Джером озадаченно почесал затылок.

– Каким образом я головой не по назначению пользуюсь? Ничего не понимаю.

Вернулся он как обычно под вечер, поздоровался с гостем и прошел в столовую. Джером моментально накрыл на стол.

– Милорд, – неловко заговорил тир Раймонд, входя в столовую следом. – Вы позволите обратиться к вам с небольшой просьбой? Я понимаю, вы уже и так много сделали для графине, но…

– Говорите, тир, не стесняйтесь. Благородные ведь должны помогать друг другу.

– Конечно… Так вот… собственно просьба, не могли бы вы приютить нас, в смысле меня и графиню с дочерью у вас в доме на несколько дней?

– Хм… Вы собираетесь задерживаться в городе? Мне казалось, что сейчас самым благоразумным будет как можно скорее увести графиню к родителям. Если её узнают, может приключиться беда.

– Все верно, милорд, только… понимаете, я не могу всего сказать, я давал клятву…

– Надеюсь не мятежникам?

– Милорд! – Раймонд был само возмущение и, похоже, искренен. – Я не имею ничего общего с этим мятежниками. Я верно служу своему господину!

– Какому? – удивился Володя.

Некоторое время они с одинаковым недоумением смотрели друг на друга.

– Я же уже говорил, милорд!

– А-а-а. Ну да… совсем из головы вылетело, прошу прощения. Вы ведь уже знаете, что мне пришлось расстаться с близким мне человеком, никак не привыкну…

– Да, графиня мне рассказывала, что вы заботились о дочери купца, которую спасли в лесу от волков.

– Купца? А, ну да, конечно. Когда я её спасал, как-то некогда было спрашивать про социальное положение.

– Так что на счет моей просьбы?

– Вашей просьбы? А-а-а. Вы хотите остаться в городе. Неблагоразумно, право, очень неблагоразумно. А без графини вам никак? Пусть госпожа Лоринэль с дочерью и Рокертом отправляются из королевства, а вы решайте вашу проблему, о которой не можете говорить.

– Увы, но присутствие графини необходимо.

– И она согласно так рисковать?

– Это и её просьба.

– Странно. Я считал, что у неё больше благоразумия. Ну раз так, оставайтесь, а я попрошу Джерома купить место на корабле для Генриетты и Рокерта.

Раймонд откровенно растерялся.

– Для Генриетты?

– Ну да, – удивился Володя. Её же присутствие в вашем деле не требуется. Чем девочка может вам помочь?

– Но графиня не хотела бы расставаться с дочерью…

– Да? Мне кажется или ваше присутствие в королевстве немного опасно? Моя мама никогда бы не оставила меня в месте, где опасно, даже если бы для этого пришлось бы расстаться… я уверен в этом.

– Вы не поняли, милорд, нам нужна не Генриетта, а Рокерт, значит, девочку не с кем отправить…

– Хм… – Володя задумался. – Возможно это судьба моя, помогать разным девочкам. Если хотите, я возьмусь доставить ее к родителям госпожи Лориниэль. Я то вам в ваших делах не нужен.

– Право, это очень хорошее предложение… только… э-э-э… нам бы не хотелось вас утруждать…

– Да никаких трудов.

– Я… я посоветуюсь с графиней. Сами понимаете, такое должна решать она.

– Конечно-конечно, тир. Это должна решать только мать.

– И я о том же, милорд.

На следующий день Володя навестил окрестности дома купца и долго стоял недалеко от забора, пока из дома не вышла Аливия. Некоторое время понаблюдав за ней, он надвинул капюшон и поспешил обратно. Мотаться по этому грязному городу совершенно не хотелось. У моря хоть свежий ветер был, но глубине город отчетливо пах помойкой.

Володя неторопливо шел по середине улице, поскольку под окнами ходить было опасно – рискуешь получить на голову ведро помоев, а то и чего похуже. Из-за такой угрозы Володя и ходил всегда в своей накидке и капюшоне. И он такой был не один. Раньше в исторических фильмах его всегда поражала эта несуразность, когда какой-нибудь герой, старательно прячась под капюшоном чтобы его не узнали, пробирался в логово врага. На его взгляд человеку, в ясную погоду бредущего куда-то в накидке и под капюшоном, остается только табличку повесить на грудь и спину: Я пробираюсь в логово врага! Теперь он уже понял причину того, что такие люди не вызывали ни чьих подозрений – тут многие так ходили. Заслышав за спиной топот, Володя нехотя подался влево, чтобы пропустить всадников и опасливо косясь на окна, не мелькнет ли где там рука с ночным горшком. Возможно поэтому когда заработал кнутом по спине, он сначала даже не понял, что произошло. Из-за прочного материала накидки и кольчуги этот удар только толкнул его вперед, никакой боли не было.

– Прочь с дороги, бродяга!

Поскольку Володя находился уже достаточно далеко от центра улицы, на свой счет этот крик не принял. И тут он схлопотал еще один удар по спине. Запахнув плотнее накидку. Мальчик оглянулся. Позади на коне высился всадник в доспехах, поигрывая кнутом и презрительно ухмылялся, однако легкая озадаченность в его взгляде читалась. По его опыту от таких ударов эта шваль людская уже визжала как свинья, а этот, похоже, первого удара даже не почувствовал.

– Я сказал с дороги, бродяга!

Володя огляделся. Люди вокруг испуганно прижимались к стенам домов, кто-то спешил скрыться во дворах. Мальчик снова посмотрел на всадника.

– Доставляет удовольствие избивать тех, кто ответить не может? – суховато поинтересовался он. – Я ведь проезду не мешаю.

– Чего? – В голове этого всадника явно никак не укладывалась мысль, что какая-то шваль осмеливается ему отвечать, а не бежит испуганно. – Да я тебя… – Всадник снова взмахнул плетью…

Володя дождался удара, а когда кожаный ремень пошел вниз, выбросил вперед руку с мечом. Острейшее лезвие из композита перерезало его словно нитку и всадник остался сидеть с открытым ртом, изучая рукоятку и оставшийся кожаный хвост.

– Не повезло, да? – снова поинтересовался Володя. Он чуть ослабил узел у накидки, чтобы стали видны доспехи и выгравированный на них герб. – Не желает ли благородный тир спуститься с коня, представиться и ответить на некоторые вопросы, касающиеся вашего поведения.

– Князь!!! Какая встреча!!! – остальная кавалькада поравнялась с местом конфликта и от нее отделился всадник. Мальчик удивленно обернулся, присмотрелся.

– Конрон! – узнал он всадника. – Как вы здесь? И, как я погляжу, с внушительным отрядом.

Конрон Пентарский соскочил с коня и дружески хлопнул Володю по плечу.

– Каким судьбами, князь?

– Все теми же, тир. Отец той девочки живет в этом городе. Сдал с рук на руки. Пока решил остаться здесь, а дальше видно будет. Брожу вот, как обычно, изучаю окрестности и до встречи с вашим человеком считал себя вполне счастливым человеком.

Конрон оглядел поспешно соскочившего с коня всадника с ног до головы.

– И что это значит, тир Роксшер?

– Господин, – бывший раньше таким гордым, всадник представлял собой жалкое зрелище. – Я… я не думал, что этот… что этот юноша благородных кровей. Со спины чистый бродяга…

Видно этот рыцарь с головой совсем не дружил. Володе даже стало немного жаль его. Но только немного.

– Потому вы и колотите всех по спине плетью? Знаете, я не привык получать такие удары. Тир Конрон, прошу вас, будьте судьей. Что полагается за удар плетью вашего герцога?

– Герцога? – ахнули вокруг.

– Князь Старинов, – запоздала представился Володя, откидывая капюшон. – Так как, тир Конрон?

Судя по выражению лица тира Пентарского ничего хорошего такого безумца не ждало.

– Вы имеете право казнить наглеца на месте, ваша светлость.

– Хм… сурово. – Володя задумался. – Но палачом мне становиться как-то не хочется, но и удары я не забыл. Тир Конрон, не откажетесь ли быть секундантом? – Из-за дуэли с Эндоном он уже знал местный дуэльный кодекс, в который его тогда торопливо посвятил Артон. Позже он еще расспросил о поединках и Филлипа.

– О! – Конрон склонил голову. – Это очень благородно с вашей стороны, ваша светлость. Вы имели полное право казнить его на месте.

Судя по выражению лиц окружающих, они тоже прониклись этим поступком. А Володе всего на всего не хотелось становиться палачом… Мысленно он вздохнул, потом повернулся к виновному.

– Итак, место и время?

– Гм… – признаться, мы только приехали и еще не знаем город, – вмешался Конрон. Вряд ли господин Роксшер знает какое место назначить.

– В таком случае не будем откладывать дело. – Володя скинул накидку. – Тир Конран, не подержите?

Встревать в дуэли не хотелось совершено, но другого выхода Володя не видел. Или хладнокровно убить или так. Оставлять безнаказанным человека, который просто от скуки колотит всех встречных плетью тоже нельзя.

Соскочившие всадники мгновенно оцепили центральную часть улицы, оттеснив зевак.

– Так и знал, что однажды он нарвется, – услышал мальчик чье-то бормотание.

– Ну… признаться, этот князь не выглядит сильным бойцом. На что он рассчитывал, вызывая Роксшера? Лучше бы просто снес эту тупую башку.

Приятно сознавать, что твой противник пользуется «любовью» сослуживцев. Видно Роксшер и правда законченный дурак.

Володя вышел в центр образованный солдатами импровизированной арене и, скрестив руки, стал ждать.

Рыцарь уже очухался от первого испуга и теперь, поняв, что этот сопляк сам зачеркнул все шансы расправиться с ним, злорадно ухмыльнулся. Во избежание, на этот раз он не рискнул дразнить противника и издеваться над ним, но всеми своим видом давал понять, что сейчас превратит противника в рубленую капусту.

Володя встал более свободно и пару раз взмахнул руками, расслабляя их, достал мечи.

Роксшеру, видно, никогда раньше не приходилось сражаться с двоерукими бойцами и теперь он осторожничал. Володя тоже не лез на рожон, предпочитая дожидаться атаки. Как он и предполагал, терпения у Роксшера хватила ненадолго и он бросился в атаку. Володя ушел с линии и поднырнул под удар, развернулся, готовый нанести удар, если представиться возможным, но этот рыцарь оказался чертовски быстр и успел проскочить дальше, уходя от удара. Развернулся, взревел и снова бросился в атаку. Володя отступал, уворачивался, отводил удары, но сам атаковал редко и как-то робко. Он скорее выглядел отстраненно-задумчивым, словно и не за свою жизнь сражался. Вот он в очередной раз ушел от атаки, отскочил и остановился, склонив голову набок и изучая противника. Тот выглядел разъяренным и… озадаченным. Вот он снова двинулся вперед… Володя ждал… Дикий рев и бросок быка…

Что произошло дальше, мало кто заметил. Этот странный князь, вдруг воткнул мечи перед собой, а сам безоружным бросился вперед, но сделав два шага, развернулся и рухнул на землю. Роксшер не успел затормозить, проскочил мимо и в этот момент, мальчик как-то пружинисто подскочил и легонько ударил противника по ноге… Нога задела другу, рыцарь на миг словно завис в воздухе, а потом с грохотом рухнул на землю, а его голова оказалась как раз между воткнутыми мечами. Мальчик уже стоял рядом, еще надавив на мечи и загоняя их глубже в землю и еще сильнее зажимая голову противника между ними, показалась кровь. Всем было ясно, что шевельнись Роксшер и мигом останется без головы. Точнее голова может и останется при нем, а вот шею точно перережет.

– Полагаю, вам не стоит хвататься за меч, – посоветовал Володя. – От резких движений вы дергаете головой, а это опасно. Вы признаете себя побежденным?

– Да, – выдохнул Роксшер.

Солдаты вдруг разразились аплодисментами. Володя удивленно посмотрел на них, потом повернулся к Конрону за разъяснениями. Тот хмыкнул.

– Доспехи и конь побежденного теперь ваши, милорд.

– Вот как? Хм… Тир Роксшер, я согласен оставить вам и ваши доспехи и коня, но только при одном условии.

Роксшер встал сразу, как только Володя убрал мечи и теперь мрачно смотрел на противника, не ожидая ничего хорошего.

– Вы должны пообещать больше никогда, слышите, никогда не использовать плеть против тех, кто ниже вас по положению. Против тех, кто выше как хотите.

Вокруг рассмеялись – все наглядно видели, чем такое действие чревато.

– Я… я обещаю, ваша светлость, – пробормотал рыцарь, не веря, что отделался так легко.

Солдаты уже снова оказались в седлах и очистили улицу для проезда. Конрон шел впереди рядом с Володей, ведя коня под уздцы.

– Признаться, милорд, я не верил в вашу победу. Как оказалось, вы знали, что делали.

– Роксшер не слишком опасный противник. Я понял его сразу, но не знал, как можно победить. Убивать его мне, признаться, не хотелось, а значит многие простые варианты отпадали сразу. Дальше осталось только понаблюдать и рассчитать его движения. Все остальное дело техники.

– Э-э-э… – Конрон озадаченно моргнул, не уверенный, что правильно понял то, что сейчас услышал. На всякий случай решил не развивать тему. – Этот Роксшер всех сумел достать. Да вы видели, как люди встретили вашу победу. Надеюсь, теперь он притихнет. Высокомерный очень.

– Бывают такие люди, – согласился Володя. – Но вы еще не сказали, каким судьбами тут? Вы вроде бы в столицу собирались, насколько помню.

– А… – Конрон помрачнел. – Все плохо. Когда я приехал, выяснилось, что король пропал. После поражения его никто не видел… точнее видели, как он с небольшим отрядом пытался оторваться от преследователей, но на этом все. В отсутствие короля власть пока держал герцог Алазарский…

– Это который был советником у отца нынешнего короля и которого ваш король отстранил после того, как герцог дал не понравившийся ему совет?

Конрон нервно оглянулся.

– Ну да. Король пропал, в столице брожение, а герцог пытается из остатков войска собрать новое. Удивительно, что Эрих еще не захватил все королевство.

– Полагаю, у Эриха проблема с кавалерией. Но я еще не понял, каким образом вы оказались в Тортоне?

– Тут в общем такое дело. Герцогу стало известно, что Эрих готовит диверсию против Тортона. Какую, не совсем ясно, но герцог считает, что потерять этот порт мы не можем. Сил у нас немного, но часть герцог сумел выделить и отправил нас сюда на усиление гарнизона.

Володя уже иначе взглянул на отряд.

– И сколько вас?

– Шестьсот рыцарей и еще двести арбалетчиков. Увы, но это все, что удалось наскрести. Мне же доверили командование…

О, святая простота! Володя едва не расхохотался. Только что, не прилагая никаких усилий, он узнал численность отряда, его задачу, общее состояние войск и положение в столице. Воистину край непуганых идиотов. К тому же эта новая информация помогла наконец мальчику разобраться в тех данных и построить прогноз дальнейших действий Эриха, который раньше никак не получался из-за недостатка данных. Надо бы еще перепроверить, но вроде бы все сходится. Только непонятно с какого боку тут графиня затесалась. Но это тоже вскоре станет ясно.

– Что ж, удачи вам, тир Конрон. Не буду вас задерживать, вам ведь еще отдохнуть надо, с дороги наверное.

– Это да, – согласился рыцарь. – Я надеюсь, мы с вами еще встретимся?

– Безусловно, тир. Давайте договоримся где… – Володя хотел предложить дом, но вовремя вспомнил о графине и госте. – Вы ведь в казармах местного гарнизона остановитесь? Там есть трактир один рядом, называется «Пивная бочка». Вам нужно время на обустройство… давайте встретимся там завтра после полудни.

– Конечно, милорд.

– И мне жаль вашего короля.

– О, тут все в порядке, милорд. – Тир просветлел. – Уже в пути нас догнал гонец с известием, что король нашелся.

Володя на миг сбился с шага, не зная, сочувствовать или порадоваться. Судя по действиям герцога, он человек толковый и вполне мог справиться с ситуацией, а этот король погубит и себя и страну.

– Поздравляю, Конрон. Это воистину, счастливое известие.

– Да, теперь королевство спасено.

Свои сомнения по этому поводу Володя оставил при себе и долго еще смотрел вслед удаляющемуся отряду.

Домой на этот раз он вернулся раньше обычного и тут же заперся у себя в комнате, велев никого не беспокоить его, если не случится нашествия крикозябр.

– А кто такие крикозябры? – озадачился Филлип.

– Когда случится их нашествие, ты сразу узнаешь, а пока меня ни для кого нет.

Достав свои записи, Володя по-новому глянул на построенные графики, что-то еще черкнул и погрузился в раздумье. Потом встал, раскрыл дверь и высунулся в коридор:

– Филлип!!! – Подождал немного. – Филлип!!!

Внизу что-то грохнуло, раздались торопливые шаги и по лестнице вбежал солдат, оглядываясь по сторонам и держа руку на мече. Володя махнул ему, успокаивая.

– Зайди ко мне, есть кое-какие вопросы.

В комнате Володя достал карту окрестностей Тортона и приготовил листок с карандашом.

– Милорд? – Филлип вытянулся рядом. Володя кивнул в сторону стула и солдат осторожно сел на него.

– Ты ведь воевал?

– Конечно, милорд, – в голосе искреннее недоумение.

– Хорошо, скажи, с какой скоростью вы обычно перемещались в составе армии?

– С какой скоростью?

– Да. Если, допустим, вы утром выступите из Тортона, то где будете к вечеру?

– Милорд, я не знаю окрестностей, потому так сложно сказать… Я думаю орхот тридцать сделали бы.

Володя быстро пересчитал местные меру длины в километры, приблизительно пятнадцать, и померил по карте. Почесал затылок.

– Это при какой численности армии?

– Да при любой, милорд. Быстрее же обоза не пойдешь, а телеги те еще скороходы.

– Телеги, значит… – Володя снова задумался. – А как вы в бою обеспечиваете взаимодействие пехоты и кавалерии?

– А? Ээээ… – теперь уже Филлип чесал голову. – Милорд, я ведь простой латник, служил господину, а о таких вещах как-то не задумывался. Видели врага и атаковали.

– Хм… ладно, сможешь рассказать о тех сражениях, в которых участвовал?

Разговор затянулся за полночь. Володя интересовала кажда мелочь, которую только мог припомнить Филлип и тот, мысленно проклиная господина, вспоминал, как организовывалось охранение на привалах, о крепостях и штурмовых орудиях. Володя слушал, иногда записывал, потом что-то мерил по карте.

– А осадные орудия вы с собой таскали?

– Не все можно на месте сделать, но тараны делали на месте.

И снова расспросы о тех штурмах, в которых он принимал участие. Ушел Филлип твердо считая своего нового господина чокнутым и пока спускался, постоянно оглядывался на закрытую дверь.

Утром за завтраком его светлость Вольдемар Старинов выглядел не выспавшимся, но бодрым.

– Наверное, нам придется покинуть город, – вдруг огорошил он всех.

Володя сразу установил порядок, что если кто путешествует с ним, то все они едят за одним столом с ним. Это касалось и Филлип и Джерома. Графиня сначала воротила нос – есть за одним столом со слугами? Но в конце концов вынуждена была смириться. Впрочем, нельтзя сказать, что Филлип или Джером были довольно такой честью. Нет, сначала они даже обрадовались, действительно великая честь – только доверенные слуги едят за одним столом с господином, но… Ложкой дегтя оказались манеры. Володя никому ничего не навязывал, но трудно есть привычно, когда господин делает это с помощью каких-то странных приспособлений, да еще укоризненно поглядывает на тех, кто начинает громко чавкать. Никакого удовольствия от еды. Но куда деваться, если господин настаивает? Филлип с Джеромом даже тайком просили Аливия, пока она жила с ними, показать как и что делать за столом с этими приборами.

– Уехать? – удивилась графиня.

– Да. Вам тир Раймонд передавал мое предложение? Если хотите, я заберу вашу дочь с собой и обещаю, доставить её к вашим родителям.

Лорниэль отвернулась и нервно затеребила край платья.

– Вы когда собираетесь уехать, милорд?

– Ну спешить пока нет особой нужды. Полагаю, недели три у нас в запасе есть. Впрочем, задерживаться я тоже не хочу. Сегодня у меня после обеда встреча, завтра я навещу Осторна Транхейма… есть у меня для него кое-какая информация. Филлип, сегодня мы с тобой заниматься не будем, хочу кое-что осмотреть.

Сразу после полудни Володя разыскал нужный ему трактир и занял в нем столик в дальнем углу, где не будет никому бросаться в глаза. Заказал еды с вином для Конрона и приготовился ждать. Честно говоря, он опасался, что ждать придется долго, но Конрон появился минут через сорок в сопровождении трех солдат. Володя привстал и махнул рукой. Солдаты сразу заняли соседний столик, а Конрон прошел к нему.

– Уф. Только что из магистрата. Обсуждали меры по обороне города.

– И к чему пришли? – с интересом спросил Володя.

– А-а, – махнул рукой Конрон. – Болтают много. И к городу врагов не пустить и ополчение собрать и о них позаботиться, а особенно об их интересах… Тьфу… Но ополчение действительно надо собирать.

– Надо, – согласился Володя. – Да угощайся. Какие-то планы есть уже?

– Да какие планы, – Конрон послушался совета и приналег на еду. – Будем укреплять стены, смотреть где и что.

Володя поставил локти на стол, сложил руки замком, на который положил подбородок и молча слушал о тех мерах, которые собирался предпринять Конрон для защиты города и периодически грустно вздыхал. Когда тир замолк, он некоторое время сидел молча, потом откинулся на скамейке.

– Я могу подкинуть еще кое-какую информацию для размышления.

– Да? – заинтересовался Конрон.

– Если Эрих готовит экспедицию против Тортона, то в городе наверняка есть его шпионы. Полагаю, они дорого дали бы за те сведения, которые вы мне сейчас рассказали. И о слабых местах обороны.

– Ну в вас я уверен, милорд. Вы не будете об этом рассказывать всем подряд.

Володя прикрыл глаза. Все-таки его первое мнение о Конране было верным – честный, прямолинейный, отважный, но как командующий…

– А вы уверены, что я не шпион Эриха?

– Конечно. Мы же познакомились у меня в замке, куда вы пришли за девочкой.

– Ну да. Какое совпадение, правда?

– Что?

– Ну куда я шел? Правильно, в Тортон. По приказу короля Эриха я, прикрываясь выдуманной историей о том, что надо доставить девочку к отцу шел в этот город, где должен в решающий момент помочь солдатам Эриха проникнуть в город.

Конрон долго молчал, забыв даже про вино, которое готовился выпить, но так и замер с кружкой у рта.

– Милорд, вы шутит?

Володя отвернулся.

– Про то, что я шпион да. Про остальное нет. Я обратил внимание, что Эрих очень тщательно планирует все свои операции и из-за этого постоянно опережает врагов. И не гнушается использовать разные уловки… которые вы бы назвали не рыцарскими. Так что подумайте над этим, когда будете готовить город к обороне. Враг может быть уже внутри.

Конрон тяжело вздохнул, заглянул в кружку и залпом её осушил.

– В бою все проще, – буркнул он, потом зло глянул на Володю. – Ну раз ты так все соображаешь, что бы ты сделал?

– Это просто вопрос или действительно есть желание выслушать?

Рыцарь долго изучающее глядел на совершенно спокойного юношу.

– Ладно, выкладывай, вижу же, что что-то предложить хочешь.

– Тогда так. Первое, закрыть порт и не выпускать ни одно судно без досмотра. Все продовольствие с кораблей сгрузить и определить по складам, оставив только столько, чтобы смогли дойти до ближайшего порта. Второе, усилить охрану все продовольственных складов и учесть имеющиеся припасы. Третье, организовать бригады из людей и нарубить побольше стволов деревьев и притащить в город…

– А…

– Чтобы из них строить защитные сооружения внутри города. Да и запас дерева пригодится. – Четвертое, организовать охотников для добычи мяса и сухожилий для метательных машин. Начать строительство дополнительных катапульт и баллист. Пятое, организовать рыбаков и отправить их в море на промысел, организовать наблюдение за морем.

– Ты что, собираешься выдерживать тут многомесячную осаду? Да Эрих никогда столько сил сюда не отправит. Под рукой у графа Рокуйского не больше трех тысяч солдат.

– И тем не менее. Лучше сделать лишние движения, чем потом жалеть, что их не сделал. К тому же…

– Да?

– К тому же, если мои выводы верны, эти приготовления лишними не будут.

– О чем вы, Вольдемар?

– Пока ни о чем. Мне надо еще кое-что проверить. Но обещаю вам все рассказать, как только окончательно проясню ситуацию. Пока же стоит подумать над тем, что я сказал.

Конрон задумался. Потом покачал головой.

– Магистрату все это не понравится. Закрыть порт… ты представляешь, как купцы на меня взъярятся? И они наверняка пожалуются королю… Если все эти приготовления нам не пригодятся, меня сожрут.

– Есть храбрость солдата, есть храбрость полководца. Солдату достаточно смело идти в бой и сражаться. Храбрость же полководца в том, чтобы порой принимать неприятные, но необходимые для пользы дела решения. К тому же я думаю, купцы потом еще поблагодарят вас. Вражеская армия в городе куда хуже для их дел, чем закрытый порт.

Конрон крепко задумался, медленно потягивая вино.

– Все равно не понимаю, – вдруг хлопнул он по столу ладонью. – Ну не может три тысячи солдат быть серьезной угрозой для такого города, как Тортон!

– А зачем тогда их сюда направлять? Если я ничего не путаю, то от ближайшего оккупированного Эрихом города до Тортона порядка ста пятидесяти километров… это если примерно считать…

– Чуть больше ста шестидесяти.

– Хорошо. При хорошем марше это расстояние можно покрыть за…

– Двенадцать-четырнадцать дней.

– Гм… Я полагал, что дней за девять-десять.

– Сразу видно, что у тебя нет никакого военного опыта и тебе не приходилось ходить в походы.

– Приходилось, но немного не такие и не боевые, а учебные. Если пешком, я один преодолел бы это расстояние за три дня, если идти по дорогам.

– Пешком? – на лице Конрона нарисовалось настолько явное недоверчивое выражение, что Володя не удержался и хмыкнул.

– В другое время я предложил бы заключить пари, но ладно, это сейчас не важно. Так вот, скажите мне, если три тысячи не могут взять город, зачем их сюда отправлять? Кстати, вы уверены в своих данных?

– Мне это сообщил герцог.

– Понятно… что ж, поверим герцогу. Считаем, что его сведения верны. Отбиться от такого отряда Тортон способен и своими силами, но герцог решает на всякий случай выделить дополнительные силы и посылает вас. Значит, тут все-таки что-то есть?

– И ты предлагаешь готовиться к полноценной осаде, как будто нас собирается осаждать многотысячная армия, имеющая на вооружение все необходимые средства?

– Правильно.

Конрон опять задумался.

– Перед началом похода герцог оказал мне честь беседой и он говорил, что порты сейчас для королевства очень важны, поскольку только торговлей мы можем получить деньги на войну… Ты предлагаешь все это остановить в третьем по величине порту королевства? Мне плевать на магистрат и этих торгашей, но герцог мне сначала снимет голову, а потом прикажет набить мой труп опилками и выставит на всеобщее обозрение.

– Оригинальный вид казни. Так вы боитесь?

– Хватит! – Тир грохнул кулаком по столу. – Боюсь или нет, какое это имеет значение? Я солдат, а ты пытаешься поймать меня как мальчишку! – Конрон многозначительно глянул на Володю. Тот смутился.

– Извини. Ладно, я не буду настаивать. Свои предложения я высказал, но командуешь ты и соответственно решать что делать тоже тебе. Я действительно немного увлекся. Когда, ты говоришь, стало известно о начале похода отряда этого графа…

– Барон Розентерн. Командует походом барон Розентерн.

– Вы с ним знакомы, тир?

– Лично нет, но о нем слышал.

– И что можете сказать о нем, как о полководце?

– Гм… Смелый,

– Хороший солдат. Я же спрашивал о качествах полководца… хотя прошу прощения. Что значит смелый? Всегда впереди войска на белом коне?

– Э-э-э… нет. Такого вроде за ним не водится, хотя если идет в атаку, не прячется. Хм… Слушай, я тебе лучше скажу то, что мне герцог говорил.

– О-о-о! Да-да?

– Смелый, но нетерпеливый, предпочитает действовать с ходу, но если его первый удар отражают, умеет собраться и начинает планомерно действовать для достижения цели. При случае снова ударит быстро и решительно в любую обнаруженную слабость. Вот. Не знаю только, чем это может помочь.

– Помочь… – Володя задумчиво отстукивал пальцами ритм по столу. – Не очень подходящая кандидатура для осады, но идеальная для молниеносного наскока… или же чтобы быстро прийти закрепиться на определенных позициях. Вроде бы все за вас, тир Конрон и тем не менее я все равно прошу вас начать готовиться к серьезной осаде.

– Да что же тебя беспокоит?

– Что? Первое, отсутствие Эриха в оккупированных областях. Он слишком деятельный король, чтобы болтаться в столице, когда его войска стоят в чужой стране. Не для прогулки же он затеял этот поход? Второе, поразительное бездействие родезийских солдат – они словно успокоились на достигнутом. И третье, цены на пеньку и парусину в Родезии… они стремительно взлетают вверх, а купцы жалуются, что не удается зафрахтовать ни одного корабля.

– Цены?

– Тут надо проверить кое-что, но перед тем как уехать, обещаю поделиться с вами всеми своими выводами.

– Уехать? Ты собираешься уехать из города?

– Да, тир. Это не моя война, прошу простить за откровенность. И мне совершенно не хочется, чтобы она становилась моей. Как ваш друг я готов помочь всем, что в моих силах и моя помощь, смею надеяться, будет солидной, но… извините.

Конрон явно такого не ожидал. В его представление, раз благородный, то сражаться – твое дело, а тут…

– Локхер не моя родина. – Володя сразу понял, что что-либо объяснять Конрону просто бессмысленно. И понял, что только что практически потерял друга. Но он человек другой эпохи, другого воспитания и он оказался не в силах преодолеть это в себе.

Конрон и Володя поднялись практически одновременно.

– Завтра я собираюсь сходить к отцу той девочки, которую вез… Заодно попрошу его кое-что узнать для меня. Перед тем, как уехать, мне хотелось бы еще переговорить с тобой.

– Как пожелаете, ваша светлость, – Конрон церемонно кивнул и направился к выходу. Володя долго еще стоял перед столом, глядя ему вслед. Трактирщик несколько раз подходил, но так и не решился побеспокоить благородного господина, которого новый командир гарнизона Тортона, о чем в городе уже знала каждая собака, называл ваша светлость.

Володя вздохнул и отправился домой. Настроение было паршивое и чувство, словно предал лучшего друга. Но ведь это действительно не его война! Здесь у него нет ни знакомых, ни родных. Даже обычаи этой страны, как, впрочем, и любой другой в этом мире, для него непонятны и чужды. Самоуспокоение помогало мало и настроение подниматься отказывалось категорически. Ничего не изменилось и по возвращении. Намаявшись в комнате за столом с картами и записями по расспросами различных людей, Володя достал мечи и спустился вниз, предложив Филлипу потренироваться… Когда загонял того до такой степени, что бывалый воин и стоять уже не мог, Володя предложил пофехтовать и Рокерту. Тот с сомнением оглядел с трудом стоявшего на ногах юношу, но отказаться не решился, хотя и действовал осторожно, стараясь не наносить сильных ударов. Володя продержался еще полчаса, а потом просто упал от усталости.

– И что там случилось? – поинтересовался Джером у Филлипа, когда они вдвоем затащили господина в комнату и уложили на кровать.

– А я откуда знаю? – сердито отозвался солдат. – Меня там не было.

Джером опасливо покосился на дверь комнаты Володи.

– Пожалуй, сегодня я ему вряд ли понадоблюсь… схожу-ка я прогуляюсь… недалеко.

Филлип хмыкнул.

– Ох и достанется тебе за твои проделки когда-нибудь.

– Я не могу нарушать данное женщине слово! – гордо отозвался ловелас. – А я обещал сегодня непременно быть.

– Если ты понадобишься князю я тебя прикрывать не буду.

– Наш синьор, личность неугомонная, конечно, но после того, что он над собой устроил он будет спать до завтрашнего полудня.

Джером ошибся не сильно – Володя спустился вниз, где его дожидалась уже остывшая еда, разбудить его никто так и не решился, в первом часу дня. Не высказав ни к кому никаких замечаний по этому поводу (Джером облегченно вздохнул), он поел, потом подошел к окну и долго стоял там.

– И давно дождь идет?

– Да с час где-то, господин, – отозвался Джером. – На море вообще жуть что делается. Я тут поспрашивал бывалых людей, говорят после обеда еще хуже будет.

Володя вздохнул. Тоска.

– Жаль, – буркнул он. – Хотел к Осторну сходить… заодно Аливию повидал бы.

– И не думайте даже, милорд, – испугался, что его потащат из теплого дома под этот ливень Джером.

Мальчик хмыкнул.

– Да мне самому не хочется тащиться под дождем куда-либо. Воспоминания «счастливого» детства, когда сегодня не знаешь, где будешь ночевать завтра. Ладно, время у нас есть пока еще и торопиться не будем. Эти твои бывалые люди не говорят, сколько такая погода может продлиться?

– Говорят, милорд. Обещают, что ночью все стихнет.

– Ну и слава богу, не тропический ураган. – Володя направился к себе, но у лестницы обернулся к Филлипу, сидящему у камина и вроде бы как подремывающего. Но едва мальчик посмотрел в его сторону, тот моментально встрепенулся, готовый выполнить любой приказ. – Филлип, скажи, в каком случае ты стал бы сражаться в войне, которая ни тебя, ни твоих близких не затрагивает?

Солдат озадаченно почесал нос.

– По приказу синьора, если это война касается его и он мне прикажет. Я приносил клятву.

– А если война и синьора не касается, а он предоставляет тебе право самому принять решение?

– Тогда если бы мне что-нибудь пообещали. За деньги.

– А если другая сторона предложит больше?

– Если война меня не касается, приму другое предложение. Но если чье-то принял, уже сражался бы под их знаменами, сколько бы ни предлагала другая сторона.

– Логично, – кивнул Володя. Помолчал. – А вот я так не могу.

– Ну конечно, милорд, – согласился Филлип. – Вы же благородный. Наемничество не для вас.

– Хочешь сказать благородные не шли в наемники? – удивился Володя.

– Эм… бывало всякое…

– И, наверное, даже часто. Мда уж. Благородство…

Володя отвернулся и поднялся к себе.

Тут в комнату вбежала Генриетта, торопливо огляделась, умоляюще взглянула на Филлипа с Джеромом и тут же залезла в бар, где Володя держал орехи в меду, которые покупал для Аливии. После того, как она уехала к отцу, все это богатство досталось Генриетте. Графиня тут же навела порядок, запретив дочери есть слишком много сладостей, но девочка периодически тайком от матери таскала орешек другой – знала, что никто не выдаст.

– Генриетта! – Девочка испуганно вздрогнула и зажевала с удвоенным усердием. – Генриетта! Мне долго тебя еще ждать? Немедленно поднимайся!

Под добродушные улыбки девочка выскочила из комнаты и в этот момент кто-то отчаянно затарабанил в дверь. Филлип едва не свалился со стула, вскочил и торопливо достал меч, Джером отскочил в сторону, из двери высунулась испуганное личики Генриетты.

Стук на миг прекратился, а потом повторился с удвоенной силой, из комнаты спустился удивленный Володя.

– Кого это еще в такую погоду несет? – поинтересовался он.

– Не знаю, милорд, – тут же отозвался Джером.

– Ну так открой и посмотри.

Джером умоляюще взглянул на Филлипа с мечом. Тот досадливо поморщился и пошел открывать дверь сам.

– Что случилось? – лицо у графини, спустившей со второго этажа было бледным – она явно боялась, хотя чего именно, Володя сказать бы не смог. Вряд ли разбойников. Возможно, она знала кто сейчас стучится в дверь…

Додумать эту мысль Володя не успел – в комнату стремительно вошел Филлип, едва не неся на руках молодую женщину в легком платье, никак не подходящем для погоды.

– Милорд, там еще конь во дворе, – доложил Филлип. – Похоже, эта чокнутая на нем прискакала.

Филлип аккуратно положил женщина на кушетку.

– Джером, подогрей вино. – Володя подошел поближе. – Сударыня… – И тут он узнал её. – Розалия?! Вы?!

Женщин оперлась о плечо Филлипа и поднялась, тот попытался удержать её, но Розалия просто отмахнулась.

– Милорд… Аливия… Она… врач говорит, что она проживет максимум два дня… она очень просила привезти вас… чтобы попрощаться…

Графиня чуть охнула и быстро обернулась к Володе, чтобы как-то поддержать его и испугалась… Лицо юноши стало похоже на маску мертвеца, такое выражение никак не может быть у живого человека. Похоже, остальные пришли к такому же выводу и сейчас с ужасом ждали, что будет дальше, наверное, никто не удивился бы, если бы синьор умер бы прямо сейчас на месте. Даже Розалия не осмелилась ничего говорить, в комнате стояла полнейшая тишина, только за окном барабанил дождь. Прошла минута… вторая… Володя медленно повернул голову.

– Джером… – голос совершенно равнодушный и каменно-спокойный… как у могилы, – я велел подогреть вино, где оно?

– Ми… несу.

– Розалия, что с ней?

– Ми… ваша свет…

– Короче. Без обращений переживу.

– Аливия сегодня не спустилась к завтраку. Я встревожилась и послала проведать её Руперта… меня она так и не воспринимает… Тот поднялся, а потом позвал нас… Аливии плохо было, кололо в боку…

– Справа или слева?

– Что?

– В правом боку её кололо или в левом?

– Я… я не знаю, милорд… Я очень перепугалась и мне…

– Понятно, дальше.

– Осторн отправил за врачом… тогда еще дождь не такой сильный был… врач пришел, осмотрел и… и…

– Ясно. Графиня, у вас есть теплые накидки?

– А… да, есть.

– Одолжите Розалии. Филлип, ты едешь со мной, Джером, на тебе дом, когда я вернусь, не знаю. И где горячее вино?

– Вот, милорд…

– Не мне, Розалии дай выпить.

Абсолютное отсутствие жизни в голосе и даже намеков на какие-либо эмоции. Даже всегда гордая графиня в этот момент не рискнула вступать в спор и поспешила выполнять все распоряжения, хотя раньше обязательно возмутилась, если бы кто-то осмелился понукать ею.

Володя развернулся и стал подниматься наверх, но тут же спустился с большой сумкой необычной конструкции, которую осторожно водрузил на стол. Филлип и раньше видел её, и синьор обращался с ней очень аккуратно. Что в ней он так и не осмелился спросить. А князь тем временем раскрыл её и стал раскладывать на столе какие-то блестящие коробочки из необычайно светлого и непонятного металла, какие-то стеклянные баночки. Стеклянные!!! Да каждая такая должно быть стоит целый золотой! Синьор же, тем временем оглядел все это хозяйство, что-то читая на приляпанных к баночкам бумажкам и что-то бормоча, потом аккуратно вернул все вещи обратно в сумку и закрыл её. Из шкафа достал накидку и набросил на себя, даже привычной кольчуги не надев.

– Ваша светлость, мечи… – осмелился напомнить Филлип.

Володя на мгновение замер, потом снова поднялся к себе и вернулся опять без кольчуги, но уже опоясанный мечами. Филлип хотел было взять сумку на столе, но Володя решительно отстранил его и взял сумку сам, не забыв, у входа захватить ещё и посох.

Странная кавалькада неслась сквозь дождь – впереди юноша, мало обращающий внимание на непогоду, позади всадник с женщиной на луке седла, закутанной во множество накидок и завернутая в плащ. Филлип изредка с тревогой посматривал на господина, который каким-то чудом умудрялся отыскивать правильную дорогу в этой стене дождя. Ему самому приходилось постоянно быть настороже, чтобы не отстать и не потеряться. Вот и приходилось постоянно всматриваться сквозь дождь. Вольдемар замешкался только один раз, когда они выехали на перекресток, что и позволило его догнать.

– Милорд, вы уверены, что правильно выбрали дорогу.

Князь привстал в стременах и махнул вдоль одной улице.

– Сейчас по ней до смоляного склада, а дальше уже по прямой почти до самого рынка.

Филлип тоже привстал, пытаясь понять, каким образом Вольдемар определил, где они находятся, но ничего сквозь пелену дождя не увидел. А тут еще ветер швырнул ему дождь в лицо.

Если смоляной склад и трудно было различить, но запах от него, пробивающийся даже сквозь такой ливень, невозможно было спутать ни с чем. Филлип недоверчиво покосился в сторону запаха, снова глянул в спину господина и покачал головой – похоже прогулки по городу этот странный князь совершал не просто так, а изучал его. Впервые в голову Филлипа закралась мысль, что этот князь может оказаться шпионом, возможно даже самого Эриха.

Осадив коня у ворот, Володя соскочил с коня и заколотил в них посохом, тоже зачем-то прихваченным им с собой. Стучал он до тех пор, пока не раскрылась калитка и не показалась чья-то крайне недовольная физиономия. В тот же миг Володя оттолкнул слугу и вошел во двор. Тот что-то возмущенно вякнул, но его слушать никто не стал, а через мгновение заскрипел ворота. Филлип, подхватив за уздцы коня господина, въехал во двор.

– Да как вы… Да я сейчас… – возмущался слуга, но тут разглядел, кто находится в седле второго всадника и всплеснул руками. – Батюшки! Госпожа! – Он вдруг икнул и поспешно помчался к дому, проскочив мимо очередного слуги.

Филлип помог сойти с коня Розалии и поддерживая ее, направился в дом, передав коней опешившему второму слуге. Володя ждать их не стал и уже раскрыл дверь в дом, входя в него не дожидаясь чьих-либо приглашений.

Осторн, вышедший в коридор, чтобы посмотреть, что за шум, замер в проходе, раскрыв в удивлении рот.

– Князь?! Вы?!

– Где она? – Володе совсем не хотелось терять времени на объяснения.

Осторн машинально бросил взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, но больше ничего сказать не успел. Володя посмотрел туда же, кивнул и направился к лестнице, скинув накидку на ближайшую подвернувшуюся лавку.

– Князь, стойте! – Осторн вышел вперед, загород собой проход. – Позвольте дочери хотя бы умереть… – Что он хотел сказать дальше, осталось загадкой, поскольку как раз в этот момент в сени вошла Розалии, поддерживаемая Филлипом. – Дорогая! – Купец с какой-то обидой посмотрел на жену, потом шагнул к ней, на миг освобождая дорогу.

Володя ждать чем закончится встреча не стал и проскользнул у него под рукой и шагая через две ступени понесся наверх. Купец растерянно моргнул, потогм развернулся пи помчался следом.

– Стойте, князь!

Следом за ним, оттолкнув поддерживающую руку Филлипа, помчалась и Розалия, на ходу распутывая все платки и скидывая накидку прямо на лестницу. Филлип на мгновение замер, а потом помчался следом.

Володя стремительно шагал по коридору, на ходу распахивая все двери, не обращая внимания на возмущенные взгляды слуг и служанок. Из-за этого Осторну удалось догнать Володя и встать перед одной из дверей.

– Прошу вас, князь, – чуть не плакал он. – Дайте ей хоть умереть спокойно…

Лицо Володи дернулось, он наклонился вперед.

– Вы действительно хотите, чтобы она умерла? – прошептал он.

– Я могу оплатить лучшего в городе врача, – тоже прошептал он, стараясь, чтобы не слышала дочь за дверью. – От этой болезни нет лекарств.

– И вы считаете, что я не имею права увидеться с ней? – Что-то в голосе этого юноши заставило купца вздрогнуть, но решительности его не убавило, но тут вперед вышла Розалия.

– Дорогой… это была просьба Аливии… Неужели ты не хочешь выполнить её просьбу сейчас?

Купец как-то разом поник, растеряв всю решительность. Потом вздохнул и отошел в сторону. Володя кивнул, положил руку на ручку двери и на мгновение замер, прикрыв глаза, вздохнул и чуть улыбнулся, после чего распахнул дверь и вошел…

Аливия лежала на кровати, свернувшись калачиком и тихонько постанывая, одеяло сбилось и сползло на пол, а служанка, сама бледная и в слезах, как раз пыталась снова укрыть молодую госпожу.

Девочка чуть приподнялась, увидела вошедшего и тут же радостно улыбнулась.

– Володенька!!! – Казалось и боль ушла. – Она соскочила с кровати и шагнула ему навстречу, едва не запутавшись в ночной сорочке.

– Аливия! – возмущенно вскричал Осторон, но девочка на крик не обратила внимания…

Володя шагнул вперед и подхватил падающую девочку.

– Ты чего это, Кнопка, разболеться решилась? – Сказал так, словно и правда девочке вдруг захотелось немного поболеть и она это себе устроила.

Аливия возмущенно пискнула, но тут же охнула и схватилась за бок. Володя аккуратно положил ей на кровать и прикрыл одеялом.

– Ну-ну, не дергайся. Что тут у тебя, давай посмотрим?

Девочка снова улыбнулась сквозь боль и кивнула.

– Володя… ты пришел…

– Хм… А что, были какие-то сомнения? – Володя нахмурился и шутливо погрозил ей.

Девочка снова хихикнула.

– Нет. Но папа не хотел тебя звать.

– Мы его за это в угол поставим, – пообещал ей мальчик.

Аливия, видно представила себе эту картину и рассмеялась, но тут же боль скрутила её по новой и она застонала.

– Что здесь происходит? – В комнату вошел еще один человек с кружкой какого-то напитка. – Больную нельзя тревожить.

Володя чуть обернулся.

– Вы кто?

– Я? Я врач. Смею надеяться, лучший в городе!

– Ага. – Володя покосился на кружку. – А это что?

– Это? Лекарство! Я только что его закончил… Эй, что вы делаете! – Но Володя отобрал уже кружку и понюхал. – И что вы этим собираетесь лечить?

– Выделение желчи, конечно! Вы сомневаетесь в моем диагнозе?

– Выделение желчи? – Володя нахмурился. – Какое еще выделение желчи? Вот что, – он решительно отставил кружку подальше и придвинул к себе принесенную сумку. – Мне не мешать!

После этого, не обращая внимания на вопли врача, раскрыл ей и достал стетоскоп и ложечку. Повернулся к девочке.

– Ну-ка, снимай свою ночную рубашку.

Аливия послушно откинула одеяла и ничуть не стесняясь, стала раздеваться.

– Аливия!!! Князь! Что вы себе позволяете?!

– Филлип, если кто мне попробует мешать, успокой. А ты, ложись. Не сгибайся, выпрямись на кровати… понимаю, что больно, но постарайся. Помнишь, как загремела с дерева? И ведь не ревела, что же теперь плачешь?

– Но ведь я умираю! – Аливия вдруг заморгала.

– Умираешь? Это кто тебе сказал? Ну-ка, руки по швам лежать и не пищать!

Аливия испуганно моргнула, но послушалась, озадаченно глядя на друга. Тот наклонился над ней и чуть коснулся её бока. Позади раздался какой-то звук, потом хрип. Мальчик чуть обернулся. Купец, красный от ярости, пытался схватить табурет, а Филлип загораживал ему дорогу. Розалия висела на руке мужа, уговаривая успокоиться.

– Я сказал тихо, вы мне мешаете!

– Молодой человек уверен, что сумеет разобраться в болезни лучше меня, посвятившему искусству врачеванию тридцать лет жизни? – едко осведомился врач.

– Посмотрим, – буркнул он, снова поворачиваясь к девочке. – Аливия, я сейчас буду чуть давить тебе на бок, а ты скажешь, когда боль будет наиболее сильной. Хорошо?

Володя наклонился и снова надавил. Девочка пискнула, но стерпела, мальчик стал чуть надавливать в другом месте, потом еще в одном. Вот Аливия не выдержала застонала, свернувшись в клубок. Володя нахмурился, потом все же заставил девочку развернуться и снова нажал.

– Больно… – простонала она.

– Хм… Ясненько… Желчь… хм… – Он накрыл девочку одеялом и тут его взгляд упал на стетоскоп и ложку, которые сжимал в руке. Подумал и сунул их обратно в сумку, покопался и достал небольшую капсулу, снова взял стакан, принесенный врачом. – Что это?

– Это… – врач замешкался. – Это средство от боли.

– Средство от боли? То есть это не лекарство от… как вы там сказали? Выделения желчи?

Врач нахмурился и пожевал губы.

– Это поможет девочке легче перенести страдание. Он заснет…

– Сонное зелье значит? – Володя раскрыл окно и выплеснул стакан в окно. Врач дернулся было, но замер, встретившись взглядом с Филлипом. – Пока не надо. Вода есть? Ага, вот в кувшине. Это обычная вода?

Получив утвердительный кивок от служанки, он чуть налил в стакан с принесенный зельем и сполоснул его и выплеснул в окно. Потом снова налил половину воды, снова сполоснул, но на этот раз протер тряпочкой, которую достал их своего чемодана и снова выплеснул. Только после этого он наполнил стакан до краев и подсел к девочке.

– На вот, проглоти эту таблетку и тебе не будет больно.

– Она вылечит меня? – с надеждой спросила девочка.

Володя отвернулся, рассматривая что-то в окне. Потом снова глянул на Аливию.

– Нет. Она только снимет боль. Тебе не будет так больно.

Аливия нахмурилась.

– Значит, я все-таки умру?

Спинка кровати, за которую держался Володя вдруг так скрипнула под его рукой, что Филлипу показалось, что она сейчас треснет. Похоже не одному ему, поскольку все в комнате сейчас смотрели на побелевшие костяшки князя. Но тот уже взял себя в руки.

– Не понимаю, чего ты так торопишься умирать? Тебе жить скучно? – ухмыльнулся он.

– Мне? – Девочка растерянно глянула на Володю.

– Вот что, Кнопка, давай-ка пей таблетку и отдохни немного, а я что-нибудь постараюсь придумать.

– Правда? – В глазах девочки зажглась такая надежда… Володя с трудом выдержал этот взгляд и даже сумел твердо выйти из комнаты, но уже за дверью промчался вниз едва ли не прыгая с лестницы.

Господина Филлип отыскал на улице под крышей крыльца, где он изучал небо. Солдат осторожно подошел.

– Господин, вы в порядке? – Солдат пристально вгляделся в лицо Володи, очевидно пытаясь разглядеть следы слез, но слезы уже давно были упрятаны очень глубоко в душе и не могли найти дорогу наружу.

Володя обернулся.

– В порядке? Наверное, да. Скажи, бог есть?

– Что? – Филлип растерялся.

– Скажи, если Бог, как нам говорили добр, почему он допускает это? Почему должна была погибнуть моя семья? Почему? Почему я должен был остаться в живых? И почему теперь Аливия? Почему?

– Кхм… простите, милорд, я не теолог. Только… сдается мне, что Бог все же знает, что делает…

– Конечно, Филлип… Конечно… – Володя снова отвернулся.

– Значит… значит девочке нельзя помочь?

– Помочь? – голос сеньора донесся словно издалека. – У нее острый аппендицит… Можно ли ей помочь? Если бы мы были у меня дома… Господи, аппендицит… Эта операция уже настолько обыденная, что любой хирург в самом медвежьем углу сделает её с закрытыми глазами и уже через неделю она была бы здорова. Но здесь… Разлитие желчи… И это говорит лучший врач! И все лечение – снотворное зелье!

– Обычно от этой болезни поят не снотворным, – вздохнул Филлип. – Я видел, как люди умирали от этого… Единственный способ – облегчить муки. Солдаты, обычно, предпочитали меч…

Володя резко развернулся, в глазах словно пламя.

– Ты хочешь сказать…

– Вы же сами сказали, что вылечить нельзя… А этих ваших… хи… хиругров тут нет.

Филлип испуганно замер, глядя на господина. Тот словно в камень превратился, но камень в праще, готовый в любое мгновение броситься на врага. И кто будет этим врагом, лучше не думать.

– Милорд! Милорд, поверьте, это действительно лучший способ! По крайне мере девочка не будет мучиться…

– Не отдам! – Филлип замолчал и глянул на господина. Тот уже не выглядел столь пугающим, готовым убивать всех и все. – Еще раз пережить… лучше самому… нет! – Он вдруг выпрямился. – Филлип, будешь помогать.

– Что?

– Знаешь… наших хирургов тут нет, но… меня ведь тоже учили… Я никогда не делал операцию… на живых, но… Если я это не сделаю, она умрет. И умрет страшно. Идем!

Володя развернулся и ворвался в дом, заметил где горит свет и стремительно вошел в гостиную, где в данный момент сидела вся семья. На мальчика поглядели устало, но обреченно, как на стихийное бедствие, которое можно только терпеть.

– Ну что великий врач может сказать? – едко поинтересовался врач.

Володя отрешенно глянул на него, потом стал осматривать комнату, подергал стол. Тут его взгляд упал на Розалию. Нахмурился.

– Филлип, принеси мою сумку, я её, кажется, в комнате Аливии оставил. И успокой девочку, скажи, что я обещаю её научить мечом пользоваться… давно просила, но тогда я был против…

– Э-э… а зачем сейчас? – удивился Филлип.

– А чтобы она боролась. Так… Ты! – Володя ткнул пальцем в слугу, принесшего горячую воду.

– Что, ваша светлость? – испуганно вздрогнул тот.

– Сколько слуг в доме?

– Пятеро, ваша светлость.

– Чем заняты?

– Ольва у молодой госпожи, остальные своими делами занимаются…

– Так… Ольву не трогать, остальным собрать самую большую посуду в доме, наполнить водой и поставить на плиту. Мне надо как можно больше кипяченой воды. Так… Теперь ты, – Володя развернулся к Розалии. – Почему до сих пор в мокром? Мало одной больной в доме? Еще не хватало, чтобы ты заработала воспаление легких. – Володя выбрал одну кружку, достал из принесенной сумку тюбик с растворимым аспирином и бросил в нее, налил горячей воды, которую до этого принес слуга. Все ошарашено стали наблюдать за шипящей таблеткой.

Володя не стал ждать, когда она полностью растворится и сунул кружку Розалии.

– К себе марш! Переодеться в сухое, выпить это и в постель до утра! Накрыться теплым одеялом, чтобы пропотеть. Что я скажу Аливии, если вы заболеете из-за нее?

– Из-за нее? – Розалия удивленно посмотрела сначала на стакан, потом на Володю.

– Здрасте! А не по её ли просьбе вы бросились в дождь на мои поиски? Кстати, я себе тоже не прощу, если вы заболеете. Потому будьте умненькой девочкой и в постель. И не забыть лекарство выпить.

Розалия, несмотря на все, не смогла удержать улыбку.

– Девочкой?

– Да-да, сейчас вы скажете, что не мне это говорить… Марш в постель!

– Что это за лекарство?! – Вдруг возмущенно завопил врач, вскакивая. – Господин Осторн, я бы, на вашем месте, с осторожностью относился бы к рекомендациям этого… врача… который обещает невозможное!

– Невозможное? – развернулся к нему Володя. – Что именно?

– Вы обещаете, что девочка выздоровеет! Никто не сможет её спасти!

– Никто? А я постараюсь. Возможно, у меня не получится, но я сделаю все, чтобы она жила. Вы кроме яда можете что предложить?

Купец вздрогнул и спрятал лицо в руках, хотя до этого явно был на стороне врача.

– Я…

– Нет? Я так и думал. Скажите, кто-нибудь может спасти Аливию?

– Нет! – твердо ответил врач.

– Тогда какой вред будет, если я попытаюсь?

– Вы подаете ложную надежду…

– В том числе и себе. Если Аливия умрет… Я не уверен, что на этот раз смогу вернуться оттуда… Эта девочка однажды вытащила меня из… Впрочем, вы вряд ли поймете. Так вот… – Володя снова повернулся к Розалии. – Аливия мне верит, вы мне поверите?

Розалия несколько секунд всматривалась в лицо этого странного юноши, потом медленно кивнула.

– В таком случае, позвольте мне позаботиться об Аливии, а вы, будьте добры, сделайте то, что я просил. Еще один больной человек в доме не нужен.

Розалия кивнула и поднялась, приняла протянутую кружку, в которой аспирин уже растворился и направилась к себе в комнату. Осторн поспешно вскочил и бросился следом, но у Володи затормозил, посмотрел ему в глаза… потом опустил голову и вышел.

Володя огляделся.

– Так, Филлип, помогай. И вы тоже, раз уж врач. Со стола все убрать и выдвинуть в центр комнаты. Эй, есть кто?!

На крик прибежал еще один слуга.

– Воду поставили?

– Как раз носят, – отчитался слуга. – Плиту уже разожгли.

– Хорошо. Несите сюда самые чистые ткани, какие найдете. Желательно белые и не грубые.

Володя ходил по комнате и что-то оценивающе разглядывал, пока остальные носились. Выполняя его распоряжения. Самое главное, ни у кого даже мысли не возникло не подчиниться. Стол моментально очистили от тарелок и еды, выдвинули в центр, служанка притащила ворох тканей и Володя моментально зарылся в них. Выбрал подходящие, сунул служанке.

– Это в котел с водой и пусть кипит. Остальное убрать.

Служанка умчалась. Володя же забрал еще один выбранный материал и накрыл им стол. Осмотрелся, отыскал что-то типа тумбочки и велел придвинуть к столу. Тоже накрыл его тканью, после чего раскрыл свой чемодан, достал баллон с насосом, залил в него кипяченную воды, насыпал из банки немного порошка и тщательно взболтал. Насосом накачал внутрь воздух и открыл клапан, обильно разбрызгивая получившийся раствор вокруг и особенно на ткани, которыми были покрыты стол и тумбочка.

– Что-то? – удивился врач.

– Убивает разных мелких гадов… Все равно не поймете.

Врач нахмурился, подозревая, что только что задели его профессиональную гордость. Правда непонятно как…

Володя осмотрелся.

– Так. Все лишние вон из комнаты… Если хотите присутствовать, сесть в угол и не двигаться. Филлип, в комнату никого не пускать. Особо настырных руби! – Володя чуть задумался, потом на всякий случай уточнил: – Я не шучу.

После чего развернулся и отправился наверх. Вниз он уже спустился вместе с Аливией на руках, закутанной в простыню. Рядом, квохча, семенила служанка. Девочка доверчиво обнимала Володю за шею, с любопытством поглядывая вокруг.

Мальчик уложил её на стол и подложил под голову скатанный валик из одеяла, предварительно обрызгав и его из своего пульверизатора.

– Так, Кнопка, лежи пока и не шевелись.

Девочка кивнула и стала с интересом наблюдать как из чемодана на тумбочке стали появляться какие-то металлические блестящие баночки, склянки с каким-то жидкостями, непонятные инструменты…

Володя сосредоточено раскладывал перед собой хирургические инструменты. Достал спиртовку, залил туда из банки спирт, укрепил держатели и раскрыл один набор. Крышку из нержавейки немедленно водрузил на спиртовку и налил туда дистиллированной воды из другой банки, накидал туда инструментов: три скальпеля, зажимы, щипцы, несколько хирургических иголок. Зажег спиртовку.

В комнату стремительно ворвался Осторн, оглядел все это и бросился вперед и тут же замер, наткнувшись на ледяной взгляд князя и острие его меча у шеи. Осторожно обойдя князя он плюхнулся на стул и беспомощно глянул на врача, который спокойно созерцал все это, хотя на инструменты глядел в откровенным интересом.

– Арвид…

– Успокойтесь, господин, – отозвался врач. – Хуже, – врач особо выделил это слово, – этот юноша уже не сделает.

Володя, не слушая, отстегнул мечи и бросил их Филлипу, снял рубашку, оставшись полуголыми, потом старательно побрызгал на себя из своего пульверизатора, достал из чемодана халат, надел и тщательно завязал, потом так же тщательно спрятал волосы под белой шапочкой.

– А что ты собираешься делать? – не утерпела девочка. В глаза у нее поблескивали искорки страха, хотя она усиленно их прогоняла.

– У тебя что-нибудь болит? – вместо ответа, поинтересовался Володя.

Аливия прислушалась к себе и помотала головой.

– Нет.

– Значит, таблетка действует. – Володя снял с руки часы и положил перед собой. Огляделся. – А что делаю… сейчас объясню.

Слуги как раз в этот момент доставили в комнату кипящую воду, в том числе и тот котел, в котором полоскались ткани. Володя выгнал слуг и закрыл дверь.

– В комнату не входить! – рявкнул он. Потом тщательно закрыл дверь и на всякий случай подпер её стулом. – Филлип, на тебе весь порядок. Во время операции я отвлекаться не смогу. Делай что хочешь, но мне никто не должен мешать!

Филлип молча встал, обнажил меч и встал у изголовья импровизированной кровати из стола. Володя покосился на врача.

– Арвид… Я правильно расслышал ваше имя?

– Да… милорд.

– Мне может понадобиться помощь… Вы готовы помочь или ваша профессиональная гордость не позволит?

Врач поджал губы, осмотрел инструменты.

– Вы учились на врача?

– Не то, чтобы специально, но да, меня обучали делать несложные операции. Я учился у лучшего хирурга своей страны… хотя самому операции делать не приходилось.

Врач снова поджал губы.

– И тем не менее…

– Вы знаете, что делать?

– А вы? – после небольшой паузы поинтересовался врач.

– Да. Я знаю, что это за болезнь. И знаю, что она не опасна, если сделать вовремя операцию. Судя по всему, еще не поздно. Моих познаний вполне хватает, чтобы понять – мы успели вовремя. Но тянуть нельзя.

Врач задумчиво осмотрел девочку, настороженно наблюдавшую за ним. Вот он покачал головой.

– Даже если так, она слишком мала. Она не выдержит болевого шока.

Володя раздраженно дернулся.

– Я не прошу у вас советов. Вы уже высказали их. Мне от вас нужна не очень сложная помощь. Пока я делаю операцию, кто-то должен смотреть за пульсом девочки и предупредить, если он начнет падать.

Врач покраснел.

– Вы считаете, что лучший врач Тортона способен только наблюдать за пульсом?

Взгляд князя похолодел, глаза превратились в щелочки, словно арбалетные болты глянули на врача. Тот испуганно ойкнул и попятился.

– Вы согласны мне помочь или нет?

Арвид, к его чести, не стал сразу ничего говорить, а задумался. Потом кивнул.

– Если у вас это получится, милорд…

– Хорошо. Володя кувшином зачерпнул горячей воды, взболтал, чтобы немного остыла вода и долил туда холодной. Подозвал Арвида, а из чемодана достал специальное дезинфицирующее мыло.

– Лейте.

Врач нахмурился, но в спор вступать не стал. Принял кувшин и стал осторожно лить на подставленные руки. Володя тщательно вспенил мыло, натер им руки почти до локтей, смыл пену и взмахнул руками, стряхивая воду. Больше ни до чего не касаясь, достал из сумки маску и повязал ее себе на лицо, достал герметично запакованный пакет с резиновыми хирургическими перчатками и положил их перед собой. Снова проверил, что лежит перед ним: инструменты, банки, герметичные пакетики с ватой, обычная вата в баночке, пинцеты. Убедившись, что все нужное на месте, он повернулся к девочке.

– Ленка… – он замолчал, не зная, как продолжить.

– Ты так и путаешь мое имя, – слабо улыбнулась девочка.

Володя покаянно склонил голову.

– Прости. Просто не знаю, как объяснить… То, что у тебя сейчас у меня на родине называется острый аппендицит. Вот тут, – Володя осторожно указал девочке на живот, скрытый легким одеялом, – у всех людей есть небольшой отросток. Он называется аппендикс. Иногда этот отросток внутри нас воспаляется и начинает болеть. Чтобы вылечить, необходимо этот отросток удалить. Ничего страшного тут нет, у меня на родине такие операции делают часто. Но если его не удалить, этот аппендикс может прорвать и тогда лечение может оказаться намного более сложным.

– Ты хочешь этот аппендикс удалить?

– Верно. Для этого мне придется немного разрезать твой живот, чтобы добраться до него.

– А… а это очень больно?

– Нет. Ты ничего не почувствуешь. – Володя взял шприц, вскрыл его, насадил на него иглу и взял баночку. Оценивающе оглядел Аливию, после чего проткнул иглой крышку и заполнил шприц… совсем немного. – Ты у нас совсем кроха, так что много не надо, – сообщил он. Потом пояснил. – Вот это снотворное. Сейчас я тебе сделаю укол и ты заснешь и ничего не почувствуешь. А когда проснешься, все уже будет в порядке. Давай твою руку.

Девочка на миг заколебалась, потом посмотрела на Володю и решительно вытащила руку из-под одеяла. Володя тут же затянул ей её чуть выше локтя резиновым шлангом, смочил вату спиртом и тщательно протер место укола.

– Ну-ка, несколько раз сожми и разожми кулачок. Вот хорошо, видишь, вены стали видны? Сейчас мы тебя туда и уколем…

Володя несколько раз вздохнул и выдохнул, успокаиваясь. Что ему стоило это спокойствие не узнает никто, а уж как он добился, чтобы руки не дрожали и твердо держали шприц…

В вену удалось попасть со второго раза и Володя медленно выдавил снотворное, тут же прижал к месту укола вату, смоченную спиртом.

– Вот, держи так.

Аливия второй рукой прижала вату. Володя же вскрыл упаковку с перчатками и стал осторожно натягивать их.

– А это тебе зачем?

– А это затем, чтобы разную заразу не занести, – пояснил Володя, сжимая и разжимая руки, чтобы перчатки поплотнее налезли. – Ты же ведь не хочешь вылечившись от одной болезни лечиться от другой? Ведь что такое болезни? Их вызывают такие маленькие живые организмы. Настолько маленькие, что разглядеть их можно только под очень сильным увеличением. Помнишь, я тебе показывал микроскоп и говорил почему надо умываться? – Арвид заинтересованно поглядел на Володю, но промолчал.

– А я умывалась всегда! – обиженно протянула девочка. – И все равно заболела!

– Это не та болезнь, которая бывает от немытых рук.

Мальчик взял руку девочки и нащупал пульс. Аливия еще хотела что-то сказать, но вдруг почувствовала, как веки тяжелеют, Володя стал расплываться перед глазами…

– Все, – Володя вздохнул. – Арвид, берите руку и нащупывайте пульс.

Володя дождался, когда врач кивнул ему, сообщив, что пульс нащупал.

– Но он очень медленный.

– Так и должно быть. Аливия ведь сейчас в очень глубоком сне. Она сейчас ни боли, ничего не чувствует, так что никакого болевого шока у нее не будет.

Арвид поглядел на лежащий шприц.

– Это из-за этого? Такому лекарству цены бы не было…

– У меня его мало, да и нельзя его бездумно применять – чуть больше вколешь и человек может уже не проснуться. Все, закончили! Как только пульс будет слабеть, сразу сообщите мне.

Володя осторожно скатал одеяло, обнажив живот девочки, потом взял пинцет, кончики которого лежали в кипящей на спиртовке воде, зацепил немного вату, окунул ее в пузырек с йодом и обильно намазал живот, выбросил вату в специальный котелок, приготовленный для мусора, он тем же пинцетом осторожно зацепил скальпель за ручку. На улице грохотнуло.

– Филлип, поправь свечи так, чтобы больше света падало на живот. Плохо видно

Филлип поспешно выполнил просьбу Володя хмуро поглядел на обилие свечей, дающих неровный свет. Дорого бы он дал за генератор и обычную лампу накаливания хотя бы ватт на сорок…

Мальчик склонился над смазанным боком, поднес скальпель и замер. Выпрямился, закрыл глаза и что-то зашептал… Арвид прислушался, но князь говорил на совершенно незнакомом языке, только догадаться можно было, что он шептал молитву. Но вот он снова склонился над больной и решительно приложил скальпель…

…Операция шла уже почти сорок минут. Арвид периодически поглядывал на всего мокрого от пота юношу, но молчал. Тот периодически отворачивался и тряс головой, чтобы убрать пот с лица, а потом решительно возвращался. Врач с интересом наблюдал за операцией. Действия юноши были не очень точны, рукам не хватала твердости, которая достигается годами практики, но действовал он решительно и было видно, что он действительно знает, что делает. За ним стояли не интуитивные догадки самоучки, а серьезная научная школа. Это опытному врачу было видно по тому, как мальчик держал свой необычный нож, которым оказалось так удобно делать разрезы, как намечал шов, как точно разметил его на животе, чтобы не вскрывать лишнего и не причинять дополнительной боли. Сразу было ясно, что такая операция и на самом деле весьма обычна там, откуда пришел этот странный князь. Только этим можно объяснить такую точность в действиях явного новичка. Но где может быть то место, где лечат такие болезни, которые не могут вылечить лучшие врачи Локхера? Да что Локхера, Арвид вообще не слышал, чтобы выделение желчи лечили где бы тог ни было. Тем более таким образом. А этот князь уже успел что-то вырезать и бросить в таз. Вот он убрал уже третий скальпель и что-то стал пережимать внутри. Снова выпрямился, стряхнул пот и вернулся к операции. Вот снова выпрямился, достал кривую иголку, достал из пакетика нитку, быстро вздел и стал накладывать аккуратные швы и снова Арвид подивился вроде бы неумелым, но точным действиям. Вот лег последний шов… все… Оказалось не все. Володя снова пинцетом набрал вату, смочил её в темном растворе и старательно смазал шов…

Володя чуть пошатнулся, но тут же снова выпрямился. Еще немного, напомнил он себе… Теперь полить шов перекисью водорода, достать из герметичной упаковке марлевую повязку, смочить её бактероцидным раствором, приложить, теперь бинты и медицинским клеем приклеить их к животу. Проверив, как держится повязка и насколько она плотно и правильно лежит, Володя стащил перчатки, сорвал повязку с лица, стащил холода и, пошатываясь направился к выходу. Филлип дернулся было за ним, но мальчик у двери обернулся.

– Девочку не трогать! – хрипло распорядился он. – Ничего не трогать. Филлип, проследи… А я сейчас… нанадолго.

Пошатываясь, он выбрался из дома и встал прямо под струи дождя, задрав голову к небу и раскинув руки в сторону…

Когда он вернулся спустя десять минут, в комнате ничего не изменилось. Только теперь все посматривали на него с испугом – наверное действительно жуткое зрелище представлял собой.

Володя принюхался и сморщился – от множества свечей, который он зажег ради света теперь в комнате стояла такая духота, что здоровый в обморок мог упасть, что уж говорить о больных. Он дернулся было к Аливии, потом глянул на себя, схватил первую попавшуюся тряпку и стал старательно обтираться. Потом осторожно, стараясь не повредит рану, Володя поднял девочку и, пошатываясь, направился к выходу. Филлип поспешно распахнул перед ним дверь.

– На первом этаже есть комната? – хрипло поинтересовался Володя. – Не стоит её сейчас тащить наверх…

– Есть, только для слуг… – очнулся Осторн.

– Ведите.

Купец выскочил в коридор и стал показывать. В комнате Володя огляделся, поморщился.

– А чище нет?

– Чище? Аливия как приехала стала порядок наводить, но убралась только наверху…

– Молодец, Кнопка, – чуть улыбнулся мальчик. – Значит все же наверх. Эх вы, купец… Все болезни в грязи…

Осторожно, выверяя каждый шаг и решительно отказавшись от помощи, Володя поднялся по лестнице, занес девочку в комнату и так же осторожно уложил в кровать.

– Я… я принесу носнушку, – дернулся было купец.

– Нет! – едва не закричал Володя. – Хотите потревожить рану? Думаете я просто так медленно шел? От скуки? Просто накройте одеялом, потом я придумаю, как её одеть, чтобы потом легче было перевязку делать. Пока не трогать!

Володя так же аккуратно накрыл Аливию, потом выгнал всех из комнаты, позвал служанку и минут тридцать инструктировал её что и когда делал. Та испуганно кивала, но вряд ли что понимала. Володя вздохнула и указал на стул.

– Сидеть, смотреть, не трогать. Что случится – звать меня.

Отдав такое лаконичное распоряжение, он спустился вниз, затушил почти все свечи, кроме трех и стал собирать вещи. В принесенной воде промыл хирургические инструменты, убрал все склянки, что-то из распакованного сразу выкинул, что-то убрал. Кивнул на котелок с мусором.

– Это убрать, содержимое сжечь, котелок помыть. – После этого снова стал подниматься наверх, по дороге заглянул в одну из комнат, сорвал белье с ближайшей кровати и все его кинул на полу в комнате Аливии. Арвид, Осторн и Филлип неотлучно следовали за ним, но никто так и не решился что-либо сказать.

Свалив принесенную постель на полу, он аккуратно все это расстелил и улегся, под ошарашенными взглядами окружающих.

– Все вон! – Володя приподнялся и ухватил служанку, тоже вставшую. – А ты сиди и смотри за девочкой. Проснется, буди меня. А вы вон, я сказал!

Осторн хотел было что-то сказать, но Филлип развернулся и буквально выдавил из комнаты врачу и купца. Володя отвернулся, накрылся одеялом и закрыл глаза. Вряд ли после всего он сможет уснуть, но немного полежать и просто отдохнуть от нервного напряжения стоит. Немного отдохнуть… совсем немного… Володя незаметно для себя заснул.

– Милорд… – Кто-то осторожно коснулся плеча. – Милорд…

Володя нехотя разлепил глаза и тут же все вспомнил.

– Что? – Он поспешно вскочил.

– Госпожа проснулась…

Володя поднялся и посмотрел на кровать. Аливия не то чтобы проснулась, но от наркоза уже начала отходить и теперь тихонько посапывала во сне, пыталась встать. Володя поспешно подошел к кровати и придержал девочку, чтобы она не сползла на пол. Минут пять она еще приходила в себя после наркоза и вдруг открыла глаза. Еще некоторое время она лежала, не понимая где находится, попыталась встать, но Володя снова удержал её. Но вот её сознание прояснилось, но девочка еще некоторое время лежала, приходя в себя. Потом что-то почувствовала, приподняла одеяла и изучила повязку, попробовала потрогать её, но Володя перехватил её руку.

– Болит, – пожаловалась она. – Немного, но болит.

– А что ты хотела? – удивился мальчик. – Я же делал разрез. Конечно он будет болеть некоторое время. И не трогая повязку, если хочешь, чтобы у тебя все зажило как можно скорее.

– А я… а оно… а… – Аливия совсем растерялась. – Я выздоровею?

– Хм… Интересный вопрос… – Володя лукаво взглянул на нее. – А ты хочешь?

Девочка обиженно засопела.

– Конечно! И ты обещал меня научить владеть мечом.

– Мда… И кто-то днем умирать собирался… Скажи, зачем тебе меч?

– Ты обещал! Обещал! Обещал!

На крик в комнату вбежал Осторн и Арвид. Филлип виднелся где-то за их спинами, но в комнату входить не стал.

– Доченька, – Осторн бросился было к Аливии, но у него на пути оказался Володя.

– Стоять! Я только наложил шов, если вы сейчас начнете дергать вашу дочь, швы разойдутся! Сейчас ей нужен покой и только покой. Никаких резких движений, с постели не вставать. Кнопка, слышишь, что я говорю?

Девочка снова засопела, теперь уже сердито.

– Не понял? Кто-то говорил, что хочет выздороветь или мне показалось?

– Хочу, – буркнула девочка.

– Тогда не прыгать и не дергаться! И будешь делать все, что я скажу.

– Слушаюсь! – Аливия торжественно приложила руку к груди.

– То-то. А теперь постарайся заснуть. Вот, выпей эту таблетку и ложись. – Володя протянул на ладони еще одну таблетку и наполнил стакан водой.

Девочка подозрительно понюхала таблетку.

– А что это?

– Снотворное. Оно поможет тебе заснуть.

– Такое же, как то, что ты мне колол?

– Нет. Другое. Кнопка, пей! Не зли меня, я в гневе ужасен.

Девочка хихикнула и послушно слизнула таблетку, запила водой. Вскоре она уже спала. Володя облегченно вздохнул и сел на табуретку.

– Как она? Скажи… те, милорд, как она?

Володя поднял голову и посмотрел на нависшего над ним Осторна. Вздохнул и честно ответил:

– Не знаю. Рано еще говорить. Воспаленный орган я удалил, но теперь все зависит от того, насколько все правильно сделал и как пойдет заживление. – Володя задумался. – Никаких ошибок вроде бы не сделал, да тут и трудно ошибиться, но вот то, в какой обстановке я делал операцию… – Мальчик покачал головой. – У меня нет уверенности, что удалось соблюсти стерильность и не занести какую-нибудь заразу в рану. Я, конечно, все дополнительно промыл антисептиком, повязку обязательно менять два раза в сутки и еще первые дни придется колоть антибиотики… Не хотелось бы, конечно, но береженого бог бережет, как у нас говорят. Но если через двое суток процесс заживления будет идти хорошо и с аппендиксом никаких проблем не будет, то она будет жить. Все станет ясно через двое суток.

Арвид подошел к спящей девочке, приподнял одеяло и внимательно изучил повязку. Покачал головой.

– Сколько живу, но такого никогда не видел… и эти необычные инструменты.

Володя промолчал. Устало протер глаза и отвернулся. Врач тоже думал о чем-то своем, медленно покачивая головой.

Следующие два дня Володя практически не покидал комнаты Аливии. Отлучался только по необходимости, когда девочка засыпала. Здесь же крутился и Арвид, который испросил разрешения у Осторна вести наблюдение за больной. Купец явно испытал от этого большое облегчение и с радостью разрешил. Вот и получилось, что у постели больной они находились вдвоем почти постоянно. При этом Володя, крайне подозрительно относившийся к методам лечения местных врачей, очень настороженно следил за тем, что пытался дать Аливии врач без него. Того явно задевало такое недоверие, но он не спорил, поскольку видел, что с каждым днем девочке становилось все лучше, а шов заживал без всяких нагноений и был очень чистым. Хотя Аливии постоянно жаловалась на боль в боку и периодически хныкала, Володя как мог успокаивал её, говоря, что так и будет, ибо разрез живой ткани даром не проходит, успокаивал как мог. Потом поднялась температура и Володя, несмотря на все нежелание, все-таки решил сделать несколько уколов антибиотиков.

Арвид, присутствующий при этом, долго нюхал бесцветную жидкость в склянке, потом изучал укол.

– Поразительная вещь, – пробормотал он, рассматривая иголку. – Какая тонкая работа. Это все сделано для лечения?

– Да, – коротко отозвался Володя, поправляя одеяло.

Арвид вздохнул, отложил иголку и сел на табурет в углу, откуда слушал очередную историю, которую князь рассказывал девочки, чтобы отвлечь её от болезни. Но вот Аливия задремала и он подсел поближе.

– Я все равно не думаю, что это ваша операция поможет, – в который раз, споря скорее с собой, говорил он Володе. – Ведь если этот отросток Господь поместил в нас, значит он для чего-то нужен и его удаление неизвестно как скажется на здоровье человека.

– Нужен и известно для чего нужен, – привычно отозвался Володя и замолчал.

Врач насуплено молчал, но на этот раз решил не отступать:

– И что ваши врачи говорят по этому поводу? Для чего он нужен?

Володя молчал. Арвид уже решил, что он отмолчится и на этот раз, но мальчик вдруг заговорил:

– Он вырабатывает специальные микроорганизмы, которые нужны кишечнику для работы. Из-за удаления могут возникнуть проблемы с восстановлением нужной среды, но тут у меня есть кое-какие препараты. Ну еще придется соблюдать определенную диету. Не очень обреминительную.

На этот раз молчал Арвид и долго.

– Похоже, ваши врачи продвинулись в методах лечения намного больше наших. Удивительно, что я не слышал о вашей стране.

– Она очень далеко.

– Это понятно, иначе я бы точно услышал. А… как их там… микро…?

– Микро – значит маленькие. Я еще сверюсь со справочником по этой проблеме. Что бы там вы ни думали, но я не врач. Делал то, что мне показали и чему обучали. Сами понимаете, этого мало, чтобы называться врачом.

– Хм… Любой другой врач излечивший кого-то от выделения желчи… или как там вы назвали эту болезнь? Аппендицит? Так вот, любой врач стал бы знаменитый и по праву гордился бы таким достижением, а вы заявляете, что даже не врач.

– Увы, но не врач. Чтобы сделать эту операцию надо обладать обычными знаниями и чуточкой практики, а вовсе не умением.

– Вы говорили, что не оперировали людей.

– Но тренировался под наблюдением опытных хирургов на… специальных куклах.

– Куклах?

– Ммм… да… Главное соблюдение нескольких условий при операции.

– А модно поинтересоваться каких?

– Основное и главное – чистота. Делать операцию только чистыми руками, лучше даже обработать их антисептиком… В вашем случае антисептиком может служить сок чеснока, мед, но мед липкий и если им намазать руки будет трудно делать операцию, хотя вот рану им мазать можно – очень хорошее средство от воспаления, хотя и раны от него болят… А-а-а! Вот, хороший антисептик: берете самое крепкое вино, разводите в нем соль и вперед. Еще надо следить, чтобы в рану не попали посторонние предметы… Я вот потому волосы и скрыл под шапочкой, чтобы они случайно в рану не попали. И маску надел, чтобы не дышать в разрез. Вы не представляете, сколько разной гадости может попасть в открытую рану через дыхание.

– Один врач писал, что маска на лице очень хорошо защищает здорового человека от больного. Он заметил, что те, кто носил такие маски не заражались во время эпидемий, – задумчиво протянул Арвид.

– Это смотря какая эпидемия. От гриппа или простуды маски защитят, а вот от чего-то более серьезного вряд ли.

– От гриппа?

– Я не знаю, как называется это болезнь у вас.

– Да, тут есть проблемы… А вы, молодой человек, не хотите навестить мой дом? Там мы могли бы поговорить о разных… болезнях…

Володя молча изучил врача с ног до головы, потом задумался.

– Возможно. Но лучше приходите в гости ко мне. Думаю, я смогу поделиться с вами кое-какими знаниями… Правда с определенными условиями…

В этот момент проснулась Аливия и к огромному сожалению врача разговор пришлось отложить, хотя периодически он и возвращался к нему, когда девочка засыпала. На третий день в дом ввалился встревоженный Джером – господин пропал и третий день ни слуха, ни духа.

Володя бросил в сторону Филлипа укоризненный взгляд и покачал головой, но ничего говорить не стал, понимал, что и сам виноват – мог бы и подумать о передаче сообщения домой. Единственное оправдание, все эти дни ему было совершенно не до этого.

Успокоив Джерома и дав ему несколько поручений, Володя прошел к Розалии. Несмотря на все предосторожности, она все-таки заболела, хотя и не воспалением легких, как опасался Володя. Достав стетоскоп, он прослушал легкие и удовлетворенно кивнул.

– Очень хорошо. Еще два дня и все будет в порядке. Но вот эти таблетки еще придется попить.

– А как там Аливия? – пока Розалия болела, Володя категорически запретил ей навещать девочку, объяснив это тем, что ослабленный организм ребенка может не справиться с новой болезнью. Розалия испуганно вздрогнула и тут же согласилась пока болеет воздержаться от встречи.

Володя вздохнул.

– Температура еще держится, но тут ничего необычного – организм борется. Шов тоже заживает вполне хорошо. Нагноений нет. Думаю, через три-четыре дня она уже сможет вставать и ходить, хотя от бега пока стоит воздержаться.

Розалия закрыла глаза и откинулась на подушку.

– Спасибо вам, милорд.

Володя покачал головой.

– Не надо меня благодарить.

– Нет-нет. Вы спасли её, когда все решили, что девочка обречена… Какое счастье, что я успела привести вас.

Володя с очевидным спорить не стал и, оставив еще три таблетки, которые надо было растворить в стакане с водой, вышел.

– Удивительные эти ваши таблетки, – тут же оказался рядом Арвид.

– Да.

– Я видел яды, которые так же растворяются в воде…

Володя вздохнул и вытащил из кармана одну капсулу.

– Вы же врач. Что такое яд? Знаете, из чего это сделано?

Арвид изучил капсулу.

– Впервые такое вижу.

– Это лекарство и очень эффективное. А делается оно из яда одной из самых опасных змей моей… страны. Одного грамма яда хватит, чтобы убить пару человек. Яд и лекарство… вопрос только в количестве.

Врач согласно покивал, внимательно изучая лекарство.

– Скажите, а роск ваши врачи умеют лечить?

– Я не знаю что это.

– Это такая болезнь…

В процессе беседы выяснилось, что роском здесь называют оспу. Володя задумался, потом хлопнул себя по лбу.

– Я идиот.

– А? – Арвид озадаченно посмотрел на чем-то крайне недовольного собой князя.

– Да вот не подумал об этом, – пояснил он. – Ведь Аливия оспой не болела, следы ведь не скроешь, а значит она в потенциальной группе риска… Минуту… – Володя поднялся в комнату Аливии, убедился, что девочка спит и осторожно вынес сумку, поставил на окно поближе к свету и закопался в нее с головой. Наконец вытащил на свет упаковку герметичных ампул и рассмотрел их на свет.

– Что это? – заинтересовался Арвид.

– Оспа. Или роск, как вы называете.

Врач в ужасе отшатнулся, Володя удивленно покосился на него.

– А вы то чего боитесь? Если не ошибаясь, вы уже переболели оспой, а повторно ею заразиться очень трудно. Да даже если и заразитесь, она для вас словно простуда будет.

– Привычка. А это правда оспа?

– Ну не совсем. Не бойтесь, если разбить ампулу никто не заразиться. Это прививки. Надо было сразу сделать её Аливии… заодно еще несколько. Я полный болван, что сразу не подумал об этом. Ну ничего, вот она поправится, тогда все прививки сделаю.

– А… для чего это?

Володя немного помолчал.

– Они очень повысят шансы Аливии повзрослеть, а потом и дожить до старости. Вы спрашивали есть ли у нас лекарство от оспы? Не то, чтобы лекарство. Просто у нас заметили, что повторно ею люди не болеют, так и придумали прививки. После неё человек даже если заболевает, то очень легко и все обходится без следов, – Володя кивнул на лицо врача. – Считается, что у нас… – все-таки тяжело порой удержаться, чтобы не ляпнуть «в нашем мире», – в стране оспу победили окончательно. Последний случай был зарегистрирован… лет сорок назад, кажется. Нет, тридцать.

– Ваша медицина воистину могуча… А чума?

Володя снова вздохнул, но раз уж сказал «А», нечего играть недотрогу. Снова залез в сумку.

– С чумой сложнее, хотя больших эпидемий избежать удается. Но боюсь, тут я вам мало чем могу помочь. Лекарство от нее очень сложное и так просто не приготовить. Да и все равно оно не настолько хорошо, чтобы гарантировать обязательное выздоровление. Вот, это может помочь, – Володя выложил на стол несколько упаковок. – Как видите, не очень много. Эпидемию остановить вряд ли получится.

Врач дрожащими руками взял ампулы и внимательно рассмотрел их.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Ну… наши врачи дали мне несколько рекомендаций… только они скорее помогут избежать эпидемии и массовых смертей, но вряд ли помогут отдельным людям. Опять-таки основной способ борьбы – это чистота, чистота и еще раз чистота. Борьба с крысами, которые и разносят эту болезнь, избегать большого скопления народа… ну это вы ведь и сами знаете.

Володе эти разговоры не очень нравились, но и понимал, что избежать их не удастся, тем более сейчас, когда уже всем стало ясно, что Аливия уверенно идет на поправку. На шестой день после операции она, держась за бок и очень медленно, опираясь на руку отца, сделала несколько шагов, быстро утомилась, бок разболелся по-новому, но ничто не могло омрачить радость девочки. Володя, забрав с собой несколько слуг Осторона совершил с ними набег на рынок, где самым тщательным образом изучил наличие разных овощей и фруктов. Счастье, что Тортон портовый город, а значит здесь можно отыскать самые экзотические продукты, которые только привозят сюда караваны. К огромному удивлению и радости Володи тут нашлись и лимоны. Закупив их сразу пять килограмм по баснословной цене, Володя сразу заварил местный аналог чая, потом выжал туда половинку лимона. Вторую половинку нарезал кольцами и залил медом, прикрыв крышечкой. Чай он заставил выпить Аливию, после чего велел готовить такое каждый день три раза. Поскольку чай оказался вкусный, девочка совершенно не противилась. Понравились ей и лимоны в меды.

– Витамин «С», – пояснил мальчик озадаченному Арвид, показывая лимон. – Замечательная вещь для укрепления иммунитета. Полезна как здоровым так и больным.

Говорить приходилось, перемешивая термины родины и местные. Которые знал, но Арвид, похоже, прекрасно понимал, тем более в местном языке многих понятий просто не было. Вот врачу и приходилось узнавать для себя многие новые слова: витамины, микроорганизмы, бактерии, вирусы, антисептики, антибиотики и тому подобные. Иной раз Володя замечал врача за столом, что-то записывающего к себе в тетрадь. Один раз мальчику даже удалось заглянуть ему через плечо и он пришел к выводу, что врачи всех миров связаны какой-то незримой родственной связью: почерк Арвида ему не удалось разобрать так же, как он не разбирал почерки врачей дома. А ведь вроде уже неплохо выучил местный алфавит и читал уже не по слогам.

Когда Аливия пошла на поправку у Володи появилось время подумать и о других проблемах, до которых раньше у него просто не было времени. Все чаще и чаще он отвечал невпопад на разные вопросы, порой подолгу сидел на крыльце, изучая облака.

– Аливия не сможет уехать, – заметил он однажды за столом. Все замолчали и удивленно посмотрели на него.

За время болезни Аливии он уже успел в доме купца стать почти своим. Даже его высокое положение как-то отошло на второй план.

Мальчик вышел из задумчивости и поморщился.

– Просто я еще не зная о болезни Аливии все равно пришел бы к вам. Собирался приехать в тот день, но вы помните, какая была буря… решил приехать когда стихнет.

– А почему мы должны были куда-то уехать? – поинтересовался Осторн. После произошедшего, он стал куда терпимее относиться к этому странному князю, но настороженность не исчезла.

– Потому что есть опасность, что в скором времени город подвергнется атаке войск короля Эриха, – признался Володя.

В комнате воцарилась тишина.

– Это точно? – поинтересовался Руперт.

– К сожалению, да. Вы же помните, что в город вошли дополнительные силы и назначен новый командующий. Не просто же так это.

– Такие слухи ходят, – согласился Осторн, потом помолчал и вдруг признался: – Да и не слухи это. Из-за болезни дочери я пропустил несколько заседаний гильдии, но новый командующий собирал купцов, где и сообщил эту новость.

– Гм… А вы не в курсе, какие-то меры приняты?

– Какие меры? Честно говоря, не до этого было. Знаю только, что укрепляют стены, тренируют ополчение. Вроде бы все.

Володя задумался.

– Значит, моему совету Конрон все-таки не последовал, а времени все меньше и меньше… Придется еще раз с ним поговорить. Осторн, что слышно среди ваших? Никто город покидать не собирается?

– Вроде бы нет. С чего бы? – удивился тот. – Город защищен хорошо, сил в нем хватит, чтобы отбить наскок, а для серьезной осады у Эриха не хватит сил. Идти ведь войску далеко, если бы оно было большим, это сразу стало бы известно и его величество направил бы сюда еще силы. В самом крайнем случае прислал бы гонца с сообщением. Раз этого нет, значит, мало что изменилось.

– Угу… понятно. Извините, уважаемый Арвид, но некоторое время я не смогу беседовать с вами на врачебную тему. Мне срочно надо кое-куда сходить… Так, с Аливией вроде бы все в порядке. Арвид. Я вам оставлю антисептики, как делать перевязки, вы знаете. Два раза в сутки обязательно и не жалейте мази, её я тоже оставлю. Постараюсь долго не задерживаться, но кто знает, как получится. Филлип, ты едешь со мной, можешь понадобиться, приготовь коней… после обеда, а не сейчас, – удержал бравого вояку Володя, который уже бросился было к выходу. – В крайнем случае вернусь завтра к обеду. Так, ничего не забыл?… Вроде бы нет. В таком случае после обеда я вас покину и… Арвид, я надеюсь на тебя. Только прошу, никаких ваших средств для лечения выделения желчи.

Арвид нахмурился, но смолчал. Володя же понял, что в своем порыве раздачи инструкций немного увлекся и поспешил извиниться – ссориться с врачом ему совсем не хотелось. Тем более, тот оказался действительно специалистом, а не зацикленным на своем учении. От нового тоже не отмахивался, а обдумывал и изучал. И если практика подтверждала правоту князя, а выздоравливающий от болезни, которая считалась смертельной, ребенок служил веским подтверждением правоты, то легко пересматривал свои взгляды. В общем, ничем не напоминал ограниченного средневекового человека, как Володя их представлял по книгам. Впрочем, любой врач – прежде всего ученый и уж ограниченным он быть точно не может, иначе просто не сможет заниматься своим делом. Конечно, врачи разные бывают, но раз уж этот Арвид пользуется репутацией лучшего… наверное не зря.

– Куда мы едем, ваша светлость? – поинтересовался Филлип, когда Володя забрался в седло того смирного конька, который в настоящее время служил ему боевым скакуном. Подбирая себе «транспорт», Володя трезво оценивал свои способности к верховой езде и несмотря на все тренировки дома все же решил не рисковать и при покупке выбрал себе наиболее спокойное животное, обосновав выбор тем, что необходимо экономить деньги. Как транспорт в городе конь подходил идеально, а в бой, где требовался специально подготовленный конь, Володя не рвался. Да и стоил такой конь столько, что мальчика, когда тот узнал цену, жаба задавила на месте.

Володя задумался.

– Наверное, к магистрату. В любом случае там можно узнать, где находится Конрон.

На этот раз мальчик торопился и потому гнал вперед, мало обращая внимания на прохожих. Те с проклятьями разбегались с дороги.

– Становлюсь настоящим аристократом, – с грустной улыбкой пробормотал он и тут же слегка осадил коня, уменьшив скорость – они выезжали на центральную улицу и людей здесь было намного больше, чем на тех, по которым они ехали раньше. Конечно, местные благородные и на ней не сбавили скорости, но Володя еще не до такой степени вжился в образ, чтобы топтать тех бедолаг, которые не успеют увернуться от копыт его скакуна.

У ратуши Володя осадил коня и соскочил с седла, на миг задумался, потом решительно подошел к одному из стражников.

– Конрон Пентарский здесь?

Часовые неуверенно переглянулись, потом осмотрели не очень богатый наряд всадника, но тут же разглядели и герб на рубашке, Володя порадовался, что надел ту, что вышивала в свое время Аливия. Из-под накидки герб, правда, не очень хорошо можно было разглядеть, но то, что он был – понятно. Человек с гербом, даже пусть сколь угодно небогатый – это серьезно.

– Так точно, милорд. Сейчас идет совещание.

– Совещание… Значит, я вовремя. Можете послать сообщение к Конрону и сказать, что его ждет князь Вольдемар Старинов.

Часовые снова переглянулись, потом один из них быстрым шагом вошел внутрь помещения. Володя неторопливо прогуливался рядом, дожидаясь. Но вот часовой вернулся, да не один, а, похоже, с офицером.

– Вы, князь Вольдемар Старинов? – поинтересовался подошедший офицер. Володя согласно кивнул.

– Тир Конрон Петарский приглашает вас.

– Это со мной, – кивнул Володя на Филлипа. Офицер кивнул, потом отдал распоряжение насчет коней гостей и неторопливо прошел внутрь.

Проведя гостей по широкому коридору, он вошел в одну из комнат, обставленной довольно непритязательно. Володя оглядел скамейки, стулья, простой дубовый стол в центре. А вот людей не было.

– Тир Конрон Пентарский просил подождать его здесь.

Сам офицер, судя по всему никуда уходить не собирался и удобно устроился на одном из стульев около входа. Володя согласно кивнул и уселся за столом, жалея, что у него с собой нет его бумаг, тогда разговор был бы более доказательным. Впрочем, как быстро сообразил мальчик, смысла в его доказательствах тоже не очень много. Местные люди весьма конкретны в таких вопросах и никакие графики не заставят что-то сделать. Вопрос в том, кто излагает и какой его титул. То есть та самая встреча по одежке.

Конрон появился минут через десять не очень довольный и растрепанный. Причем злость его явно касалась не гостей. Судя по всему, все эти советы и заседания были крайне не по душе рыцарю. Ему бы коня, копье и в атаку на врага – там он в своей стихии. А все эти бесконечные рассуждения о дополнительных укреплениях, скучные расчеты запасов продовольствия, переговоры с главами гильдии и тому подобные мелочи, недостойные внимания настоящего рыцаря и в которые сейчас приходилось вникать, надоели ему до ужаса. Так что воспользовавшись первой же возможностью, он сбежал с заседания, потому и выражал он сейчас одновременно досаду и радость. Следом за ним вошел еще один человек, которого Володя раньше не видел, который нес за Конроном какие-то свитки.

– Господин тир, – повторял он. – Господин тир, вы посмотрите на эти расходы! Где мы возьмем деньги, чтобы вооружить дополнительно сто человек?

Володя поморщился. В его представлении сейчас не о деньгах думать надо было, хотя и понятно, что деньги основа основ. Только вот господин тир Конрон Пентарский это, похоже, понимал плохо.

– Да займите где-нибудь! – рявкнул он. – Как же меня достали с этими деньгами! Не видите, ко мне друг пришел!

– Собственно, я по поводу будущего нападения и пришел, – поспешно вмешался Володя. – Конрон, вы не представите меня?

– Что? – Конрон досадливо сморщился. – Да-да, председатель местного магистрата Лиром Рокхон, так сказать глава городского самоуправдения, будь она не ладна! Лиром, разрешите представить моего друга князя Вольдемара Старинова. Гость нашего королевства.

Титулом Лиром явно не впечатлился и наградил Володю очень подозрительным взглядом.

– Господин тир, сейчас война, вы уверены в этом князя? Иностранец…

– Что? – чуть ли не в ярости взревел Конрон. – Вы смеете сомневаться в моих друзьях?!

Володя обреченно уронил голову и устало покачал ею. Воистину ничто не способно пробить рыцарскую голову благородного Конрона.Эта пантомима не укрылась от главы магистрата и он взглянул на мальчика уже более заинтересовано. На крики разъяренного рыцаря он обратил мало внимания. А вот это уже не укрылось от внимания мальчика. Похоже, он уже успел составить о себе впечатление и местное руководство, несмотря на то, что не было благородным, не очень-то боялось рыцаря.

– Конрон, думаю, сейчас не место обсуждать насколько уважаемый председатель магистрата доверяет мне или нет.

– Да, конечно. – Рыцарь моментально остыл. – А что вы здесь, князь, собственно делаете? Я думал вы уже уехали из города, как и планировали? Эй, вина сюда! – вдруг гаркнул тир в сторону дверей.

– Я собирался, но Аливия заболела. Всю неделю был у неё. – Видя, что рыцарь не понял, пояснил. – Девочка, которую я привез к отцу.

– А-а-а. Надеюсь ничего серьезного? – вопрос чисто для вежливости, ответ рыцаря явно не очень интересовал.

– Уже идет на поправку, благодарю.

– Очень хорошо. И вы заехали в гости?

– Не совсем. Нет, я и с вами хотел встретиться, Конрон, я же обещал поговорить перед тем, как уехать, но в основном хотел переговорить о будущем бое.

– О бое? Эй, Лиром, у тебя все?

– Нет-нет, пусть господин председатель тоже останется, – поспешно вмешался Володя. – Это же и его напрямую касается.

– Да? Ну как знаешь. Хотя и так уже все ясно. Приготовления завершены, атаку мы отразим… так о чем ты хотел поговорить?

Володя поморщился.

– Аливия не может уехать. Ей еще минимум недели две нельзя будет совершать длительных поездок.

– А я тут причем? – растерялся Конрон.

– А при том, что взятие Тортона вражескими вояками может вредно отразиться на её здоровье, а вы так и не сделали тех приготовлений, о которых я вам говорил.

– Тортон не возьмут! – твердо пообещал Конрон.

– Если вы не сделаете того, что я вам говорил – возьмут. Для меня это вообще имело бы все чисто умозрительный интерес, если бы не Аливия. Из-за неё я вынужден задержаться в городе, на который готовится атака. И я заинтересован в том, чтобы враги сюда не вошли.

Конрон сердито нахмурился, внимательно изучил руки.

– Почему! Почему, во имя всех возвышенных богов, ты так уверен, что нужны подобные меры?! Простую атаку мы можем отразить не особо напрягаясь! Да вот, можешь уважаемому Лирому свое предложение по обороне высказать, – злорадно предложил Конрон.

– Хорошо, – пожал плечами Володя и повторил то, что в свое время говорил в разговоре с рыцарем. Лиром сначала слушал внимательно, потом начал хмуриться и к концу разговора выглядел совсем мрачно.

– Милорд, – крайне вежливо заговорил он, как говорят несмыленышем, но обладающим властью человеком. – Я понимаю, что вам хочется обеспечить безопасность города максимально, но это… Вы понимаете, к чему приведет закрытие порта? Знаете, какие убытки…

– Меньшие, чем если Тортон займут враги.

– Тортон враги не займут! У барона Розентерна слишком мало войск для штурма такого города, как Тортон. У него могли быть шансы, если бы удалась внезапная атака, но сейчас, когда о его походе стало известно и сюда вошли дополнительные силы под командованием тира Конрона Пентарского, – легкий поклон в сторону рыцаря, – у него никаких шансов.

Володя прошелся по комнате, заглянул за все портьеры, даже за дверь в коридор. Убедившись, что вокруг нет лишних ушей, он махнул Филлипу:

– Постой в коридоре, чтобы не было лишних ушей.

Филлип поднялся и встал за дверью. Володя убедился, что с того места, где встал Филлип их не слышно, осторожно прикрыл дверь и вдруг подошел к Лирому.

– Никаких шансов?

– Никаких.

– Тогда почему этот барон не прекратил поход, а продолжает двигаться к городу?

– Возможно, ему еще не известно, что в Тортон вошли дополнительные силы…

– Да бросьте вы, Лиром, – отмахнулся Володя. – Вы прекрасно знаете, что Эрих ничего не делает наскоком. Если он отправил отряд для атаки, значит можно быть уверенным, что в городе полно его шпионов, которые доносят ему о каждом вашем чихе. Отряд Конрона вошел сюда больше недели назад, неужели вы думаете, что этот ваш барон Розентерн до сих пор не знает об этом? Замедлил он продвижение?

Председатель задумался, потом вопросительно глянул на Конрона.

– Нет, – буркнул тот. – Только недавно прибыл гонец от наших разведчиков.

– Тогда давайте я кое-что вам расскажу, а вы, уважаемый Лиром, поправите меня, если где я ошибусь.

– Я? – удивился председатель.

– Ну тут будет в основном по вашей части. Вы ведь купец?

– А? Ну да… занимался…

– Вот и хорошо. Так вот. Что мы имеем: отряд барона Розентерна – достаточно большой, чтобы чувствовать себя в безопасности даже на территории, контролируемой королевством… в силу известных причин. – Володя не стал заострять внимания собеседников на недавних поражениях, а также полыхающем мятеже в одной из провинций, в результате чего Локхер в ближайшее время не мог выставить нормальную армию и практически потерял контроль над многими землями. Его спасало только то, что у врагов, похоже, тоже было не очень хорошо с подкреплениями. Но и его намек все прекрасно поняли – Конрон нахмурился. -Но этот отряд недостаточно большой, чтобы угрожать такому хорошо укрепленному городу, как Тортон… Если предатели не откроют ворота.

– Мы усилили караулы. Но даже если они ворвутся в городе…

– Войск все же меньше, чем у барона. Остальные ополчение. Я не прав?

– Прав, – вынужден был признать Конрон.

– Тогда немного отвлечемся от барона и посмотрим в другую сторону. К сожалению, моих записей у меня нет, придется говорить по памяти. Итак, факт первый: короля Эриха в войсках нет, он вернулся в Родезию, не похоже на него – он всегда с войсками. Факт второй: в прибрежных, обращаю особое внимание, что именно в прибрежных, городах резко поднялись цены на продовольствие, пеньку, парусину, древесину. Эту информацию я получил от некоторых купцов, с которыми встречался по дороге в Тортон, а потом когда вместе плыл на корабле. Еще они жаловались, что в портах Родезии стало практически невозможно зафрахтовать даже самое незначительное судно. Цены взлетели до небес, товар гниет на складах, а вывести его невозможно.

– Ну и что? – раздраженно поинтересовался Конрон, выстукивая по столу пальцами дробь. А вот Лиром крепко задумался.

– Факт третий, – проигнорировал вопрос Володя. – По слухам… это, конечно, не факт, а всего лишь слух, но лично я склонен ему верить, поскольку он хороши ложится на остальные факты. Так вот, по слухам, короля Эриха видели в одном из своих портовых городов.

– Король Эрих может куда угодно перемещаться по своему королевству. Что в этом особенного?

– В то время как идет война? – поинтересовался у Конрона Володя. – Вот вы должны знать его лучше моего, разве король бегал когда-нибудь от неприятностей или все-таки всегда стремился быть в гуще событий?

– Эрих – знатный воин…

– Так какого… почему он вместо командования войсками ошивается в собственных портах? Возможно он там делает что-то, что считает намного важнее, чем подготовку экспедиции барона.

– Что?

Володя плюхнулся на стул и устало вздохнул.

– Конрон, подорожали продукты в портах, скупают пеньку и паруса, нельзя зафрахтовать корабли. Вам это ни о чем не говорит?

Конрон задумался. Володя не мешал.

– Возможно я могу подсказать, – несмело вмешался Лиром, опасливо косясь на вспыльчивого рыцаря.

– И что это мне должно говорит? – рявкнул тот. – Вы что-нибудь поняли из сказанного, Лиром?

– Возможно ваш юный друг, князь Вольдемар хотел сообщить вам, что король Эрих в настоящий момент готовит флот к походу.

– Не просто флот, а транспортный флот. Разные грузовозы вряд ли можно использовать для боевых действий, а вот в качестве перевозки солдат в самый раз. Отряд барона Розентерна всего лишь передовая часть, которая должна произвести разведку и подготовить место для высадки основной армии. И я полагаю, на кораблях плывут и необходимые осадные орудия и запасы продовольствия для армии.

– Возвышенные боги, – прошептал Конрон, разом вспотев.

– А теперь самое веселое. У вас карта королевства есть?

– Карта? – Лиром вышел через неприметную дверь, но минут через пять вернулся с большим листом, свернутым в трубочку. Расстелил его на столе.

Мда, карта так себе, скорее схематичное обозначение местности. И с масштабом, похоже, не того. Но ладно, сойдет. Володя достал из-за пояса кинжал и указал им точку.

– Вот Тортон. – Потом ведя кинжалом, он отыскал наиболее красиво оформленное изображение города. – А это столица. – На его карте все изображалось гораздо точнее и расположение столицы ему удалось тоже выяснить по косвенным данным, но тут приходилось пользоваться тем, что есть. Несмотря на неточность, местная карта все же выдерживала определенные пропорции. – Основная беда Эриха была в том, что через перевалы нельзя провести большие караваны даже летом. Его первый расчет на внезапную зимнюю атаку провалился, из-за большого количества выпавшего снега он не смог получить вовремя подкреплений и продовольствия, а захваченная провинция не могла прокормить все его войско. Она и себя-то не могла прокормить, получая еду из центральных районов королевства. В результате он потерял почти всю кавалерию и даже несмотря на одержанные победы лишился возможности вести наступательную войну с захваченного плацдарма. Чтобы пополнить запасы и людей ему придется потратить слишком много времени, за которое Локхер сумеет собрать и вооружить новую армию и уже не факт, что новое командование совершит те же ошибки, что и прошлое. Война переходит в затяжную фазу. Но Эрих делает другой ход. Он не перебрасывает резервы в захваченную провинцию, а отправляет их в порты, где формирует эскадры. Одновременно к Тортону выходит отряд барона Розентерна. Если Тортон падет… – Кинжал Володи пронзил карту в месте, где обозначался Тортон и вонзился в стол, то он получит великолепную базу. Тортон, второй по величине порт королевства. Получив его, Эрих, уже не связанный узостями горных перевалов, получит возможность беспрепятственно с помощью своего флота наращивать свои силы здесь. И из него до столицы по прямой всего лишь километров сто пятьдесят – недели две пути для армии. Либо же он сначала может ударить вдоль побережья, захватив еще порты и лишая ваш флот баз. Естественно, я полагаю, что флот Эриха плывет не просто так, а в сопровождении военных эскадр, которые легко отобьют атаки ваших разрозненных сил. Почему-то ваш король не позаботился о своевременной мобилизации флота, наверное, решил, что вся война будет на суше.

Когда Володя закончил, в комнате воцарилась полнейшая тишина – Конрон и Лиром переваривали услышанное.

– Готов поставить все свои деньги против медного гроша, – закончил Володя, – что в случае падения Тортона королевство Локхер просуществует максимум год… при очень большом везении. Лично я ставил бы на то, что через три месяца падет столица, через четыре в руках Эриха окажутся все центральные районы страны, а еще через три и все побережье. Остальное вопрос времени и благорасположения соседей. Возможно, они тоже захотят поживиться. Или наоборот, вмешаются на стороне Локхера чтобы Эрих сильно не возвысился. Полагаю, им тоже не очень улыбается иметь его в соседях. Но тут я ничего не могу сказать – не хватает данных, чтобы сделать какие-либо выводы.

Конрон резко встал и нервно заходил по комнате.

– И ты молчал?! – он обвинительно ткнул в Володю пальцем.

Мальчик равнодушно пожал плечами.

– Когда я вам советовал по поводу обороны города, я исходил именно из этого. Это вы не прислушались ко мне.

– Проклятье! Ты не мог подробнее рассказать об этом? Тебе не пришло в голову, что если бы ты поделился этими вот соображениями, тогда я был бы более внимательным к словам.

– У меня тогда не было всей информации. Я хотел еще расспросить отца Аливии. Потому и хотел все объяснить вам позже, после того, как получу дополнительные данные. С вами я собирался встретиться сразу после встречи с Осторном.

– И почему не встретился?

– Говорю же, Аливия заболела. Мне в тот момент не до того было.

– Проклятье!!! Князь, на кону судьба всего королевства, а вы переживаете за судьбу этой… девчонки.

– Не какой-то. В вашей стране она единственный для меня близкий человек, а вашему королевству я ничем не обязан. При выборе между Локхером и ею я выберу вовсе не Локхер.

– А как же ваш долг благородного?!

– Полагаю, – примирительно заметил Лиром, – князь не приносил клятву верности нашему королю и в Локхере он всего лишь проездом.

Эти слова словно выпустили весь пар у Конрона и он устало опустился на стул.

– Прошу прощения князь за мою несдержанность. Однако вы пришли сюда с вашим предостережением…

– Тир Конрон, несмотря ни на что, я все же считаю вас своим другом. Вы очень сильно помогли мне с Аливией в свое время, потому я пришел бы к вам с этим в любом случае. Просто учитывайте, что для меня безопасность девочки на первом месте, а королевству вашему я ничем не обязан, как и оно мне.

– И вы сказали, – опять вмешался Лиром, – что эта девочка… Аливия… серьезно больна и не может покинуть город?

– Она уже идет на поправку, но дальние путешествия еще недели три ей категорически противопоказаны.

– Понятно. А барон со своей армией тут будет максимум через двенадцать дней.

– Вам виднее. Признаться, я несколько выпал из местной жизни и за новостями не следил.

– Без этой Аливии вы город не покинете. – Лиром не спрашивал, а утверждал.

– Тоже верно.

– И у вас есть, что предложить для обороны города, чтобы максимально затруднить вход в город барону?

– Есть кое-что, но город к серьезной обороне все равно готовить стоит. Флот все равно никуда не денется, даже если барон пропадет вместе со своей армией.

Теперь уже Конрон заинтересовано глядел на Володю.

– У вас есть что предложить, князь?

– Да. Цель барона подготовить лагерь и место для высадки в том случае, если ему не удастся взять город наскоком. А он, судя по тому, что вы сообщили мне о нем, это сделать обязательно попытается, иначе не тащил бы с собой четыреста всадников королевской гвардии… я не ошибся?

– Откуда…

– У вас около окна донесение разведчиков лежит. Конрон, ну надо быть осторожнее с такими вещами и не разбрасывать где попало. Я трижды успел прочитать его, пока тут был.

Рыцарь покраснел, резко встал и скомкал письмо.

– Я не думал, что вы умеете читать…

Оправдание так себе, но Володя тему решил не развивать.

– Итак. Четыреста всадников королевской гвардии и около тысячи тяжелых латников, остальные пехота и рабочие для обустройства… Скажите, а величина рабочих в армии барона вас тоже не насторожила, Конрон?

Рыцарь отвернулся, а Лиром посмотрел в сторону рыцаря взглядом «ну я же говорил тебе».

– Нет, – буркнул он.

– Что ж… и так, тысяча четыреста тяжелых всадников… их как рах хватит, чтобы неожиданно ворваться в город, а там подойдет и пехота. Ополчение не опасно, единственную реальную силу представляют ваши солдаты, тир и гарнизон города…

– Только мои солдаты, – буркнул рыцарь. – Гарнизон еще подтягивать и подтягивать.

– Когда началась война Тортон был тыловым городом, – развел руками словно извиняясь Лиром. Его величество забрал лучших солдат.

– Пусть тыловой, но ведь Тортон один из крупнейших портов, – нахмурился Володя. – Нда… Еще один минус вашему королю, но тут уже ничего не поделаешь. Итак, имеем девятьсот ваших солдат и ополчение против полторы тысячи тяжелых всадников и еще тысячи пехотинцев… подозреваю, тоже не из худших. И все они имеют опыт боев и за их спинами победы. Если они ворвутся в город шансов у вас нет.

– Так что ты предлагаешь?

– Да так… – Володя нахмурился. – Основная ударная сила – тяжелая кавалерия. Если мы сумеем разбить её до того, как подойдет пехота, то все остальное уже не будет представлять для нас угрозы. И основные силы будет ждать большой сюрприз, когда они подойдут.

– Подожди, ты серьезно хочешь разбить барона Розентерна? – удивился Конрон.

– Если ты правильно мне описал его характер, у нас есть один шанс… и даже не очень плохой. И тут нам помогут шпионы…

– Шпионы?

– Шпионы Эриха. Мы через них передадим кое-какую информацию, которая укрепит барона в стремлении взять город наскоком.

– Осталось только найти этих шпионов.

– О, уважаемый Лиром, тут как раз никаких проблем нет. Кажется, я знаю одного.

– Так возьмем его и он все нам сделает!

Володя осуждающе поглядел на Конрона и покачал головой.

– Ну и что вы будете у него спрашивать? И главное, зачем? Вряд ли он знает что-то, чего не знаете вы. Нет, шпион пусть остается на свободе и продолжает шпионить, а мы будем подкидывать ему информацию, которую захотим передать барону…

Мальчик вдруг подошел к Лирому и замер перед ним.

– А вот план придется осуществлять в полнейшей тайне, и никто в него посвящен быть не должен. Кроме нас троих. Неизвестно, как высоко пробрались шпионы.

– Князь! – возмутился Лиром.

– А так, – продолжил Володя, полный план будем знать только мы втроем и в случае чего мы будем знать, где искать предателя.

– Это уже слишком, князь!

– А что вы так сразу на свой счет приняли? Я ведь никого конкретно не называл. Может я себя имел в виду? Я тут человек посторонний…

– Так в чем твой план? – вмешался Конрон.

Володя отвернулся и задумался.

– Когда я гулял по городу, – начал он, я заметил, что перед каждыми воротами много свободного пространства…

К концу его речи и Лиром и Конрон пребывали в крайне задумчивом настроении.

– А ведь может получится, – пробормотал Конрон. – возвышенные боги, князь, у вас не голова, а королевский совет. Даже если ловушка и провалиться, мы совершенно ничем не рискуем.

– Это тоже было основным критерием для моего плана. Понимаете, даже если ловушка сорвется, мы все равно сумеем нанести врагу чувствительные потери. Хотя, к сожалению, не фатальные.

Володя задумчиво прошелся по кабинету, настраивая себя на нужный лад. Сейчас он был очень благодарен психологам базы, которые не щадили его на многочисленных тренингах, где отрабатывалось способы ведения заседаний. Благодаря этому он сейчас не растерялся и, даже незаметно для себя, сумел захватить лидерство в этом неформальном совете. Теперь главное его удержать… для пользы дела, конечно.

– Итак, уважаемый Лиром, тир Конрон, предлагаю разделить обязанности. Лиром возьмет на себя подсчет имеющихся запасов, переговоры с купцами, а также закроет порт. Все продовольствие с кораблей необходимо забрать. Кто хочет, пусть проваливает, оставьте им еды чтобы до соседнего города могли добраться. Товары, которые пригодятся для обороны города, масло, например, тоже выкупить

– А где взять деньги? – чуть ли не вскричал Лиром. – У города нет столько денег!

– Конрон, вы ведь обладаете определенными правами для защиты города?

– Тогда никто не предполагал, насколько серьезна ситуация.

– Так шлите гонца к герцогу с открывшимися новыми данными и просите расширения ваших полномочий. Пока же можно расплачиваться расписками от имени короны. Полагаю, сохранения Тортона для короны будет важнее тех жалких грошей, что мы потратим.

Конрон схватился за голову.

– Если король не подтвердит моих расписок, я никогда не расплачусь.

Володя развел руками.

– Выбор за вами.

– Хорошо, – минут через пять устало отозвался рыцарь. – Я сделаю это.

– В таком случае Лиром. Выкупайте весь товар по… ну тут не мне вас учить. Установите твердые расценки, чтобы купцы не остались в накладе, но и чтобы не очень жирели, а то знаю я их, сразу такую цену накрутят. – Володя на миг задумался. – И Лиром, потом покажите мне бухгалтерские книги… Мне будет интересно, кому вы позволите цены все-таки поднять.

– Князь! – в который раз уже возмутился председатель.

– Что? Неужели у вас даже мыслишки не возникло шепнуть кое-кому в городе спрос на какие товары в скором времени возникнет? Конрон, ради твоего же блага, прежде чем подписывать расписки, покажи их мне. Хочется посмотреть за что и сколько мы платим.

Лиром нахмурился и теперь глядел на Володю уже очень недоброжелательно, нол и возразить ничего не мог.

– С вами, уважаемый председатель магистрата, все. Хотя нет, еще организовывайте рыбаков, чтобы они ловили как можно больше рыбы – запас карман не тянет. Берите всех бездельников и нищих и пусть на берегу копят весь улов. Стройте побольше коптилен. Еще нао создать отряды охотников и пусть идут в лес. Срок им… семь дней. Через семь дней пусть возвращаются с тем, что добудут. На вас эвакуация всех близлежащих селений. Выделите место в городе и гоните туда скот, учитывайте каждую голову. Склады лучше тоже разнести в несколько мест. Не будем складывать все в одну корзину. Кстати, полагаю, что в детинце запасы тоже имеются, их тоже пересчитать. В общем, на вас вся хозяйственная часть. И еще, надо подготовить места для раненных… но тут я знаю человека, кто может взять на себя подготовку госпиталей. Попрошу Арвида.

– Арвида? – чуть ли не хором вскричали Лиром и Конрон.

– Это не тот ли врач…

– Тот-тот, – не стал слушать Лирома Володя. – Насколько я понял, он считается лучшим.

– У города не хватит денег, чтобы расплатиться с ним, – буркнул председатель.

– Какие деньги во время осады за лечение солдат? – удивился Володя.

– Лечить он будет, но ничего сверх того на себя не возьмет.

– Возьмет, – твердо пообещал Володя. – Я сам с ним поговорю – я знаю, что предложить ему в качестве платы. Так, теперь вы, Конрон… Вы готовите ополчение и занимаетесь тренировкой солдат, кроме того, ищите всех, кто может держать луки, найдите мастеров и всех их посадите делать стрелы – их нам много понадобиться. Соберите кузнецов, пусть начинают работать на благо обороны. Наконечники для копий, для стрел, топоры… что там еще? В общем, тут вы лучше меня знаете. Самое главное, проверить все метательные машины, я тут прошелся мимо одной, так она не в лучшем состоянии.

Володя сейчас очень боялся, что Конрон взбрыкнет, как-никак именно его назначили командовать, а не какого-то там мальчишку, который еще и бриться не начал, но нет. Похоже он даже обрадовался, что кто-то отдает ясные и четкие приказы, которые надо выполнять и больше никаких скучных заседаний, споров, интриг.

– Магистрат может не согласиться со многими решениями, – буркнул Лиром.

– Да? – Володя изучил потолок. – Конрон, надо состряпать приказ о вводе чрезвычайного положения по случаю готовящегося отражения вражеской атаки и назначь меня комендантом города. Не возражаешь?

Рыцарь пожал плечами.

– А зачем тебе это?

– И еще выдели мне человек тридцать солдат, чтобы я мог при необходимости особенно возражающих развесить на площади немного посушиться. Думаю, парламентских прений перед лицом врага мы разводить не будем. Лиром, доведите это до особо больших любителей повозражать.

– Хм! – глаза рыцаря загорелись огоньком азарта. – И как я сам не додумался. Будут тебе солдаты. Кстати, а кроме просушки этих болтунов, ты чем еще собираешься заняться?

– Подготовкой ловушки. Я еще подумаю, что мне понадобиться и сколько людей и подойду к тебе.

Слова про просушку болтунов Володя сказал просто к слову и только произнеся их с ужасом понял, что это вовсе не пустой звук. Что в случае чего угрозу придется приводить в исполнение. Хватит ли у него решимости подписать приговоры? Это даже хуже, чем в лесу, когда он впервые убил. Там было в бою, а тут… Остается надеется. Что ни у кого не возникнет мысли проверить решимость новоназначенного коменданта.

Володя немного помолчал и только убедившись, что его голос звучит твердо, а не дрожит, продолжил:

– А теперь обговорим детали, кому, что и как нужно будет сделать…

Совещание закончилось практически под утро. Хотя какое совещание, по большему счету Володя говорил, а остальные слышали. Лиром не мог противиться приказам из-за более высокого положения мальчика, а Конрон рад до ужаса был свалить на кого другого все эти скучные дела и наконец получит ясные и четкие приказы. Тут же Конрон и надиктовал приказ о назначении князя Старинова военным комендантом Тортона с самыми широкими полномочиями. Во втором часу ночи все разбрелись выполнять то, что решили на совете – спать в этот день не довелось никому.

Утром город проснулся совсем другим. Еще вчера, несмотря на угрозу атаки, он казался мирным и спокойным, занимающимся своими делами, а уже утром на улицы вышли усиленные патрули, через весь выход из порта встали патрульные корабли, перегородив фарватер мощными цепями, ворота города, кроме двух наглухо закрыли.

Весь город гудел словно растревоженный улей, но пока люди еще не до конца осознали произошедшие изменения и в основном ворчали.

Володя вместе с Филлипом неторопливо подъехали к дому Осторна. Солдат соскочил с коня и затарабанил в дверь. В открывшемся окошке показалась заспанная физиономия слуги, но разглядев, кто стоит за воротами, поспешно скрылся, через секунду загрохотали засовы и ворота распахнулись.

– Арвид все еще здесь? – поинтересовался у пожилого слуги Володя.

– Да, милорд.

– Отлично. – Мальчик распахнул дверь в дом и сразу направился в гостиную, где к собственному удивлению застал не врача, а Аливию. Девочка сидела на слишком высоком для себя стуле, покачивая ногами и тихонько пила чай с лимоном, который понравился ей настолько, что теперь она пила его при каждом удобном случае.

– Ой! Володя! – Она соскочила со стула и бросилась ему навстречу.

– Ну потише, потише, Кнопка, – рассмеялся Володя, подхватывая её. – Тебе еще нельзя делать такие акробатические трюки.

– Сам говорил, чтобы я побольше двигалась, – обиженно забурчала она.

– Двигалась, а не скакала, как горный козлик. Допивая свой чай, а я пока с нашим врачом поговорю.

– Милорд, вы уже вернулись?

Володя обернулся. В дверях стоял Руперт.

– Да, только не надолго. К обеду я должен уехать.

– Уже? – удивилась девочка. – Ты же обещал…

– Кнопка, что за вопли раненного бизона? Ты же знаешь, что скоро на город нападут.

– Милорд решил принять участие в обороне против этого барона? – поинтересовался вошедший Осторн.

– В некотором роде. В общем, я заехал только узнать как дела у Аливии и поговорить с Арвидом. А вот и он… Арвид, у меня для вас предложение.

– Князь? – Арвид неторопливо вошел в комнату, подошел к девочке и потрогал ей лоб. – Я слышал, как вы приехали, – говорил он, продолжая осмотр, потом покачал головой. – Просто удивительно и уже температуры нет. Я бы сказал, что совершенно здоровый ребенок.

– Тем не менее, c прививками подожду, пока она окончательно не окрепнет. А вот остальным сделаю. Руперт, ты первый. Садись.

– Что?

– Садись на стул и снимай рубашку.

Озадаченный Руперт уселся на стул и пока Володя копался в чемодане, доставал уколы и иглы, ставил спиртовку, успел раздеться. Володя достал ампулы и выложил их на стол.

– Оспой болел?

– Спас господь, – буркнул он.

– Очень хорошо. Твой отец, вижу, переболел, потому ему делать не буду, а вот Розалии стоит.

– А… а что это? – Руперт подозрительно косился на укол и ампулы. После выздоровлении Аливии от болезни, которая считалась смертельной, он готов был довериться медицинским познаниям князя, но… все равно боязно.

– Это защита от оспы. Чтобы и впредь не болел. Впрочем, последнее не гарантировано, но даже если заболеешь, она пройдет намного легче. Словно простуда.

– Да?

Володя уже кипятил шприцы и иголки, достал один, расколол ампулу, набрал и подошел к Руперту, протерев ему спиртом место будущего укола на руке.

– Да. И дрожи как девица. Даже Аливия уколов не боялась. Вот и все. – Мальчик прижал вату к руке. – День не мыть, еще два дня будет чесаться, постарайся потерпеть. И позови Розалию.

Аливия с интересом глядела за всем этим действием, заглядывая чуть ли не под руку Володе. Тот устал её отгонять и посадил рядом.

– Тебе это тоже предстоит, – пригрозил он, – как только немного окрепнешь.

После того, как Володя закончил делать прививки всем в доме, кто не болел оспой, он сложил все обратно в сумку и снова повернулся к врачу.

– Арвид, вы ведь слышали о предстоящем штурме?

– Конечно. Мне уже пришло извещение из магистрата.

– Забудьте о нем. Так вот, я предлагаю вам возглавить всю медицинскую службу города. На вас организация госпиталей, подбор медперсонала, инструктаж добровольных помощников…

– Почему я? Я никогда таким не занимался! Я врач и могу лечить…

– И можете научить лечить других.

– Я могу отказаться?

– Можете. В таком случае мне придется найти другого врача, кто согласится… соответственно я его буду инструктировать по организации медицинской службы.

Арвид уже было облегченно вздохнул, но после последних слов крепко задумался – намек был более чем прозрачен. Очень не хотелось ему упускать новые знания.

– А почему вы решили, что Лиром одобрит мое назначение?

– Лиром такие вопросы не решает.

– Ну ладно, пусть тир Конрон Пентарский.

– Конрон занят исключительно военными вопросами и в эти дела тоже вмешиваться не будет. Эту должность вам предлагаю я.

– Хм… И кто же вы, князь?

– С сегодняшнего дня военный комендант города, по сути его правитель, пока идет война.

Новость вызвала в комнате всеобщий шок, даже Филлип… офигел – о результате совещания ему так и не сообщили.

– Гм… это назначение одобрил магристрат?

– Город с сегодняшнего дня на военном положение и такое решение Конрон, как командующий гарнизоном, назначенный королем, принимает единолично. До конца боевых действий магистрат отстранен от решения всех вопросов.

– Так значит, это из-за тебя сегодня закрыли порт и я не смог отправить корабль с грузом! – вдруг дошло до Осторна. За то время, какое Володя провел в доме купца, тот уже привык относиться к нему почти как к своему, порой забывая о его более высоком социальном статусе. Вот и сейчас кинулся в спор, но вдруг наткнулся на какой-то странно равнодушный взгляд, словно этого юношу совершенно не интересовали такие мелочи.

– Я вам очень советую как можно скорее привыкнуть к такому положению вещей. – Это холодное равнодушие в глазах и голосе давно уже стало для Володи своеобразной защитой, в случае каких-либо осложнений. Он прятался за эту маску безразличия настолько умело, что никто и никогда так и не мог понять, что на самом деле он чувствовал. Зато всем казалось, что если этот странный ребенок настолько равнодушно принимает все, значит неизвестно на что он может решиться. Это равнодушие часто очень пугало его педагогов на Базе… кроме психологов. Те быстро разобрались, что на самом деле скрывается за этой маской и даже научили, как порой лучше ею пользоваться. Сейчас Володя использовал их советы по полной. Осторн, напоровшись на это абсолютное безразличие во взгляде и голосе, вдруг как-то разом сник и попятился.

Но тут вдруг Аливия соскочила со своего места и направилась прямо к мальчику. Купец попытался было задержать дочь, но она вывернулась из-под его руки и, подойдя к Володе, прислонилась к нему.

– Опять у тебя такой взгляд, – пробормотала она. – Ты меня тогда сильно-сильно напугал… когда я очнулась у тебя в доме… ты так же на меня смотрел…

Володя вдруг вздрогнул и посмотрел на девочку. Вздохнул.

– Ох. Кнопка, Кнопка, – он взлохматил ей волосы. Как ей объяснить, что сейчас, в отличие от того дня это всего лишь маска. Впрочем, наверное и тогда это была всего лишь маска… которую он не мог снять. Именно эта девочка её сняла, за что он теперь ради нее готов был на все. Очень тяжело быть одному в целом мире, не имея ни цели, ни устремлений, ни даже надежды. Эта девочка подарила ему и цель и надежду. – Я буду навещать тебя, обещаю. А пока, чтобы кушала хорошо и чтобы поправлялась. Обещаешь?

Аливия кивнула и всхлипнула.

– Только не пугай меня так больше.

– Не буду… – Чтобы совсем не раскиснуть, он поспешно отвернулся и направился к выходу. – Арвид, – только и сказал он, прежде, чем выйти, – сегодня после полудня приходите в магистрат, я распоряжусь, чтобы вас провели ком не. Там и поговорим о тех мерах, которые необходимо будет принять для организации единой медицинской службы города. Если вы не придете, я буду считать это отказом и начну искать другого врача.

На улице Володя вскочил на коня и поспешно покинул двор купца, но стоило немного отъехать, как он остановился и задрал голову к небу. Озадаченный Филлип остановился рядом.

– Проклятье, – прошептал Володя. – Если бы ты знал, Филлип, как я себя сейчас ненавижу…

– Милорд?

– Филлип, я совершенно не хочу участвовать во всем этом. Я не хочу брать на себя эту ответственность за город, не хочу применять власть к людям, которые стали мне дороги… Но если я впрягся, я не имею права делать исключений ни для кого… Если бы ты знал, как это тяжело… Хм… тяжела ты, шапка Мономаха…

– Простите, милорд? Шапка? Я не понимаю…

– Не обращай внимания. – Володя уже стал самим собой и из взгляда исчезла смертельная тоска.

Он пристально поглядел на Филлипа. Тот под этим взглядом заерзал, только тут, сообразив, чем все для него может обернуться. Его сеньор впервые на его памяти показал ему свою слабость… Это либо доверие, либо… либо для него все может закончиться весьма и весьма печально. По сути, сейчас выбор был либо стать не просто вассалом князя, а его самым близким другом, со всем вытекающим, либо… о втором варианте Филлип предпочитал не думать. По его личному опыту сильные мира сего предпочитали закапывать свои слабости вместе с их свидетелями как можно глубже.

– Я… я понимаю, милорд… Я постараюсь вам помочь, чем смогу.

Его светлость князь Вольдемар ничего не ответил, только пришпорил коня и погнал его дальше по улице. А Филлип всю дорогу размышлял, насколько правильно он ответил и не стоит ли задуматься о том, чтобы незаметно скрыться куда подальше.

В доме Володя сразу скинул с себя накидку, убрал мечи и поднялся к себе, коротко кивнув вышедшей ему навстречу графине. Минут сорок он сидел в комнате. Филлип, на немой вопрос графини, только пожал плечами, а потом коротко рассказал о том, что князя Вольдемара назначили комендантом города, посчитав, что данная новость никак не секретна и все равно станет известна.

– О! Вот как? – из одной комнаты вышел посыльный графини тир Раймонд. – Большая ответственность в столь юном возрасте.

– Князь друг тира Конрона, назначенного командующим обороной города, – пояснила графиня, думая о чем-то своем. Филлип удивленно покосился на неё, он и не знал, что она настолько осведомлена о князе.

В этот момент спустился Володя, кивнув Раймонду, он уселся за стол и попросил Филлипа отыскать Джерома. Тот чуть поклонился и вышел.

– Могу вас поздравить, милорд, – вежливо оттеснив графиню, вперед вышел Раймонд. – В столь юном возрасте такая должность…

– Вы считаете, что с этим надо поздравлять? – суховато поинтересовался Володя, даже не повернув головы.

Раймонд откровенно растерялся.

– Ну я полагал, что возможность заслужить похвалу короля, отстояв город…

– Город мы еще не отстояли, это во-первых, а во-вторых, почему вы думаете, что меня интересует благодарность короля?

– Хм… как любой благородный…

– Я давал клятву служить своей стране и своему императору. Локхер не моя страна, а Артон не мой император. Так что этой должности я не искал и не очень рад.

– В таком случае вы могли бы отказаться.

Володя повернулся на стуле и оглядел рыцаря с головы до ног.

– Скажите, вы знакомы с тиром Конроном Пентарским?

– Очень отдаленно. Не имел чести знать его лично. Но слышал, что он хороший солдат.

– А слышали ли вы о нем, как о хорошем полководце?

– Прошу прощения… а… нет… я не слышал, чтобы ему поручалось что-либо подобное… однако я уже давно не был при дворе и мог что-либо упустить.

– Не упустили. Я тоже не слышал. И вот его назначают сюда… мда… Видно дела королевства и в самом деле не блестящи, если в командующие назначают людей, которые ни разу не командовали даже полком… Вот это и называется, кадровый голод… Ума не приложу, что можно сделать для спасения города с тем, что наскреб ваш король. Тут не знаешь, что делать и какие дыры в обороне затыкать в первую очередь, а вы говорите о славе и спасения города. Наверное, главное, выдержать первый натиск. C теми силами барон Розентерн штурмовать город не осмелится, но если ему все-таки удастся ворваться за стены… – Володя покачал головой. – Ополчение разбежится сразу, а профессионалов мало. И что делать, непонятно.

– Ну… возможно я могу чем-либо помочь…

Володя поглядел на Раймонад уже более заинтересовано.

– Честно говоря, мне нужны помощники. Один я точно не справлюсь, а знающих людей так мало. Если графиня вас отпустит…

– Конечно, – слишком поспешно вмешалась в разговор Лорниэль. – Если он вам нужен для дела, милорд.

– Однако остается проблема вашего мужа, графиня, – спокойно продолжил Володя. – Кому верен ваш вассал? Королю или вашему мужу?

– Я служу отцу графини, а не её мужу! – с достоинством отозвался тир Раймонд. – И если моя служба королю позволит хоть немного оправдать мою госпожу в его глазах, я готов лично встать на стены!

– Весьма похвально… весьма… – Володя задумался. – Что ж… хорошо. Однако сами понимаете, доверить вам тайны я не смогу, но… если ваша служба будет хорошей. Я поговорю о вас и вашей госпоже с Конроном. Думаю, он замолвит за нее слово перед королем.

– Благодарю, князь, – Раймонд чуть склонил голову. – Вы не пожалеете.

– Ну что ж… посмотрим… Графиня, у меня к вам тоже будет просьба… Надеюсь, она вас не затруднит?

– После того, как вы приютили нас, милорд, вы можете просить что хотите.

– Собственно, я хотел просить не вас, а Генриетту. Ей, наверное, скучно в доме одной, а вы слышали, что Аливия заболела… Я подумал, что если девочки будут вместе Генриетте будет не так скучно, а Аливия быстрее выздоровеет.

– Вы хотите, милорд…

– Да, – словно не замечая состояния графини, ответил Володя. – Пусть она переедет к ней. Если, конечно, вы не возражаете.

– В дом купца???

– Ну я там пять дней жил и вроде бы ничего. И дом больше этого.

Графиня явно собиралась сказать нечто нелицеприятное, но тут вдруг замерла и о чем-то задумалась, а когда думала, что Раймонд не видит, искоса бросала в его сторону взгляды.

– Наверное, это не самая хорошая идея… – заговорил было Раймонд, но тут вмешалась графиня.

– Хорошо, я согласна.

– В таком случае поговорите с дочерью, а я переговорю с Джеромом, вот кстати и он.

Джером и в самом деле показался в дверях – встрепанный, в помятой одежде, он старательно поправлял штаны, а за его спиной стоял ухмылявшийся Филлип.

– Весело проводили время пока меня не было? – поинтересовался Володя.

– Ну что вы, милорд! – совершенно серьезно отозвался слуга. – Дня не было, чтобы я не думал о вас, а уж как скучал в ваше отсутствие…

– Хм… Оно и видно. Вот что, сейчас графиня соберет дочь, отвезешь её в дом Осторна, скажешь ему, что я прошу его пока присмотреть за девочкой, да и с Аливией ей будет веселее.

– Генриетту в дом купца?

– Я что-то непонятно сказал?

– Нет-нет, милорд.

– Очень хорошо. А вы, Раймонд, тоже собирайтесь, у нас нет времени. Поедите со мной.

– Милорд, я бы хотел немного задержаться, поговорить с графиней…

– Тир, вы же понимаете, что нам сейчас каждая минута дорога. Враг у ворот и он ждать не будет. Собирайтесь, если действительно хотите быть полезным, ждать я не буду. Филлип, седлай других коней, пусть наши отдохнут немного, бедняги.

– Других?

– Да. Я Джерома просил еще двух приобрести не очень дорогих, чтобы была замена. Если я ничего не путаю, то когда мы заезжали, я слышал их ржанье в конюшне.

– Конечно, милорд.

Филлип поспешно вышел, а Володя отправился наверх вместе с Раймондом и пока тот собирался, выспрашивал его о тех боях, в которых тому приходилось принимать участие. Тому присутствие князя явно сильно мешало, но и придумать причину, чтобы избавиться от него не мог.

Тут мимо них спустилась графиня с Генриеттой за руку. Графиня несла небольшой такой тюк с вещами дочери.

– Не ждите нас! – крикнул Володя Джерому, появившемуся внизу. – Джером, бери Генриетту и уезжайте, потом вернешься и отвезешь её вещи.

– Милорд. А может сразу…

– Некогда ждать! Быстро, я сказал!

Джером, ворча себе под нос нечто явно нелицеприятное в адрес господ с их непонятными требованиями, поклонился графине и вежливо предложил руку девочке.

Когда те спустились, Володя как-то разом вдруг потерял интерес к ответам Раймонда. Подхватил свои вещи и стал спускаться. С улицы он успел заметить удаляющуюся коляску, увозящую Генриетту и Филлипа, который ждал сеньора, держа коней под уздцы.

Володя подошел к одной и стал старательно увязывать тюк со своими вещами.

– Милорд позволит задать вопрос?

– Да? – Володя отвлекаться от дела не стал, лишь жестом выразил готовность слушать.

– Вы действительно хотите, чтобы Генриетта жила в доме купца?

– Если бы не хотел, не предлагал.

– Но это… удивительно, как графиня согласилась.

– Я тоже удивляюсь. Она оказалась умнее, чем я думал.

– Простите, милорд?

– Да нет, ничего.

– Скажите… но для чего это?

– Как для чего? Конечно, ради здоровья девочки.

– А-а-а… – Филлип немного помолчал, а потом на всякий случай уточнил: – Аливии?

Володя наконец-то закончил возиться с вещами и взобрался в седло, проверил подпругу и только после этого ответил:

– Нет. Генриетты.

– А…

– И вот еще, когда мы прибудем на место, напомни мне послать к дому купца солдат для охраны.

– Охраны… милорд?

– Конечно. Мы же не хотим, чтобы враги угрожали Аливии и её подруге?

– Мм… а зачем враги будут им угрожать?

– Мало ли… Просто напомни. Так, а вот и Раймонд. Все, Филлип, разговоры закончились, нам надо торопиться – работы очень много.

Едва прибыв в магистрат, где Володю встретили не очень ласково, он сразу выбрал понравившийся кабинет и велел разыскать Лирома. Тот прибыл через двадцать минут, когда Володя как раз заканчивал распаковывать свои вещи и раскладывать бумаги по ящикам стола.

– А, Лиром, здравствуйте. – Володя поднялся с пола, где раскладывал бумаги, поскольку стол пока был забит теми, что остались от прежнего хозяина кабинета, и потянулся. – Послушайте, нехорошо ведь, если я вас по каждому пустяку дергать буду – у вас и так работы навалом. Вы не могли бы подыскать мне толкового помощника, который мог бы решать возникающие вопросы?

– Конечно, милорд. А что вам нужно?

– Мне нужны мешки.

– Мешки? – Лиром озадаченно глянул на князя, решая в своем ли он уме. – А какие и сколько?

– Любые, лишь бы они прочные были. А количество… чем больше, тем лучше. Собирайте все, которые не нужны обязательно.

– Конечно… милорд… Я распоряжусь и сейчас пришлю вам помощника…

Володя усмехнулся, глядя какую скорость развил председатель, когда покидал кабинет. Очевидно решил, что от сумасшедшего надо держаться подальше. Ну и хорошо, это значит постарается прислать действительно толкового помощника, чтобы его поменьше дергали.

– Милорд, а зачем вам мешки? – поинтересовался Раймонд, когда председатель вышел.

– Полезная вещь. В них столько всего интересного сложить можно. Знаешь, я когда маленький был, обожал рассказы про пиратские сокровища… хотя там вроде сундуки были. Впрочем, неважно. А мешки пригодятся. Будем укреплять слабые места города.

– Мешками?

– Именно. Кстати, не хотите заняться этим? Посмотрим, чего вы стоите.

– Заняться мешками?

Володя вздохнул.

– Мешки достать сможет и тот человек, которого нам даст председатель. И отыщет и доставит. Но сами по себе мешки всего лишь куски материи, сшитые определенным образом. Пользу они начнут приносить как только мы правильно поставим дело. Вот этим я и хочу поручить вам заняться.

– Я весь во внимании.

– Тогда так, подойдете к Конрону и скажете, что я попросил его выделить под вашу команду человек сорок ополченцев, солдаты вам не понадобятся, а вот ополченцы будут в самый раз. После этого переговорите с тем человеком, которого пришлет Лиром и вместе с ним соберете все артели грузчиков из порта. Делить их не будем, пусть так артелями и приходят. Соберете ополченцев, грузчиков, мешки… да, надо найти еще подводы. Когда крестьяне ввезут в город свой скарб, забирайте их вместе с подводами, грузите на них мешки и к порту. Соберете грузчиков, ополченцев и крестьян с подводами на каком-нибудь просторном месте, после чего получите новые инструкции уже на месте. Да, я вот еще что подумал… Стоит ли отвлекать людей от более важной работы, чтобы сделать другую. С которой справится кто угодно? Наверное, нет. В городе полно детей горожан, нищих, слуг… Взрослых-то отправят стены укреплять, а вот дети останутся без присмотра… Объявите, что если кто из них хочет помочь в обороне города, пусть тоже приходит в порт. Не отгоняйте никого, кто бы не пришел: мальчик, девочка, возраст неважен, если сумели дойти сами, значит справятся, калеки, если придут.

– Но… милорд, чем они могут помочь?

– Вот на месте. Если беретесь, приступайте. Считайте это испытанием. Справитесь или нет, работа только на первый взгляд кажется простой.

– Когда это нужно? – Раймонд даже оскорбился.

– Так… сегодня буду вникать в дела и думать… завтра тоже день наверняка окажется забит. После завтра утром все должно быть готово. Кстати, а вот, наверное, и тот человек, которого прислал нам председатель.

В комнату несмело заглянул не очень молодой, но и не сказать чтобы старик человек, с короткой бородкой и тонкими усиками а ля Атос. Оглядев творившейся в комнате бедлам, он несмело вошел.

– Добрый день, уважаемые господа. Меня зовут Вайнер Розен, мне уважаемый председатель сказал, что я должен поступить под командование его светлости Вольдемара Старинова… – Человек почему-то покосился в сторону Филлипа.

– Ага, – довольный Володя прекратил запихивать ящик в стол и бросил пока его на пол. – Очень хорошо. Раймонд, уважаемый Вайнер полностью в вашем распоряжении. Вайнер, тиру Раймонду я только что объяснил, что мне требуется, он вам все передаст. Ваша задача найти нужного человека, кто выполнит это, и передать его под команду тиру. Когда закончите с этим, возвращайтесь, будем думать вместе.

– Конечно… ваша светлость. Что-то еще?

– Нет… хотя да. Скажите, каким образом этот чертов ящик можно запихать в стол? Я уже минут тридцать мучаюсь!

Вайнер осторожно подошел к столу, поднял ящик, как-то по особому повернул его, миг и вот он уже въехал в стол.

– Спасибо. Вы настоящий волшебник, уважаемый Вайнер.

Когда Раймонд и Вайнер ушли, Володя с грустью посмотрел на стопку свитков около стола.

– Филлип, ты не помнишь, Джером вроде бы говорил, что работал писарем у старого господина?

– Совершенно верно, милорд.

– Тогда вот что, иди… нет, ты мне тут нужен. Разыщи какого-нибудь посыльного и отправь к нам в дом. Пусть разыщет Джерома и передаст ему, чтобы как только он закончит с переездом Генриетты пусть немедленно мчится сюда. Тут для него работа есть по специальности. Я еще не уверен в своем знании Локхерского языка, а тем более письменности. Знающий человек нам тут пригодится. И главное он не от магистрата, что-то мало я верю их хитрым рожам.

– Милорд уже видели кого-то из магистрата?

– Я видел Лирома и мне этого хватило. А что, я не прав?

– Не могу сказать, милорд, но боюсь, что вы правы.

– Ну вот. Когда отправишь гонца в дом, разыщи начальника гарнизона Тортона и тащи его сюда. Полагаю, ты найдешь его вместе в Конроном. Если у нашего командующего будет время, пусть тоже зайдет. Интересно, он уже не пожалел о моем назначении?

Филлип промолчал и аккуратно закрыл за собой дверь. Когда Володя остался один, его бурная, полная энтузиазма деятельность вдруг как-то разом пропала и он опустился на пол, прислонившись к сплошной передней стенке стола, обхватив колени руками. Взгляд его при этом выражал такую тоску, что любой увидевший его в этот момент, решил бы, что случилось какое-то страшное горе.

Но вот скрипнула дверь и в тот же миг Володя уже был на ногах, что-то изучая в очередном ящике стола.

Похоже новость о столь высоком назначении какого-то непонятно заезжего князя разнеслась по магистрату словно лесной пожар. В течение следующего часа к нему по самым разным делам заглянуло с полдюжины человек, причем с вопросами, по большей части его совершено не касающихся. Однако Володя терпеливо выслушал всех («о, великие психологи Базы, примите мою благодарность за ваш труд», мысленно взвыл мальчик при виде очередного посетителя), что-то отвечал, сам понимая, что его ответы никому по большему счету не нужны. В конце концов, все они сюда заходили не за ними, а чтобы познакомиться и оценить нового, как они считали, баловня судьбы.

Баловня? Володя грустно усмехнулся, когда за очередным посетителем закрылась дверь. Сам он готов был отдать многое, лишь бы по-прежнему не участвовать в этом конфликте, уехать в какую-нибудь тихую и мирную страну, купить домик…

Мечты пришлось оставить, когда в комнату ввалился Конрон с каким-то человеком в плохо очищенной от ржавчины кольчуге. Конрон плюхнул на стол кувшин с вином и уселся на ближайший стул. Филлип аккуратно прикрыл дверь за гостями с той стороны.

– Что еще придумал? – поинтересовался он, когда Филлипа скрылся за дверью. – Да, это начальник гарнизона Роухен. Тир Роухен.

Володя неодобрительно покосился на кувшин вина и убрал его под стол. Конрон тоже, похоже, был уже навеселе. Очевидно отмечал, что удачно спихнул с себя бремя принятия решений.

– Просто хотел узнать ваши планы, тир. – Володя подчеркнуто обратился уважительно на «вы», несмотря на принятую в этом мире традицию обращаться к равным по положению на «ты», вне зависимости от возраста и титулов. Только для короля делалось исключение. Сейчас Володя как бы подчеркнул старшинство Конрона. От того это не укрылось и он сморщился.

– Ой, прекрати, князь, тут все свои. Так чего ты хотел?

– Я же сказал, узнать о твоих планах.

– Так вроде бы мы все обговорили ночью. Сейчас как раз гарнизон собираю для тренировки. Да, тут ко мне какой-то тип странный подходил… тир Раймонд вроде бы. Просил сорок ополченцев. Вроде бы ты просил.

– Да.

– Ну я отправил его выбирать их самому. Они как раз на плацу городской стражи тренируются. Кто он, кстати, такой?

– Вассал одной знакомой графини.

– О! – Конрон с интересом взглянул на мальчика. – Уже обзаводишься знакомыми, князь?

– Она замужем, – холодно отозвался Володя.

– Так это только интересней, – хмыкнул Конрон.

– Не знаю. Какими силами мы располагаем, тир? В смысле я не про ваш отряд, а вообще. Ополчение и городская стража.

– Ну это тебе Роухен лучше скажет. Давай, тир.

Начальник гарнизона хотя и был плохим солдатом, судя по состоянию оружия, но администратором оказался толковым. Коротко, толково и точно она обозначил состояние гарнизона города, состояние оборонительных систем, количество оружия на складах, которое может быть выдано немедленно ополченцам.

Володя слушал молча, одобрительно кивая. Иногда задавал уточняющие вопросы. Роухен отвечал подробно, хотя и не очень охотно. Видно было, что по какой-то причине он не очень хорошо относится к тому, перед кем сейчас вынужден отчитываться. Володя это заметил сразу, но решил пока отложить выяснение отношений до того момента, как лучше узнает этого человека.

– Вы отвечаете и за вооружение?

– Да, милорд.

– Хм… – Володя задумался, потом огляделся, подошел к двери и высунулся из нее. – Филлип! Разыщи кусок веревки какой-нибудь! Можно не очень длинной, но прочной.

Где Филлип её раздобыл, осталось загадкой, но уже через три минуты он притащил моток пеньки и положил ее на скамью. Володя поблагодарил, тщательно отмерил и отрезал кусок, по длине чуть меньше его роста. Потом нарезал еще несколько кусков, пользуясь первым как эталоном. Собрал их все и протянул Роухену.

– Вот. Отдайте плотникам. Пусть наделают побольше кольев, – Володя сложил руки полукольцом и свел их вместе, – примерно вот такой толщины. Колья заточить с обоих сторон и обжечь.

– С обоих сторон, милорд?

– Да. Хочу противотанковые ежи сделать… впрочем в нашем случае противокавалерийские.

– Противо… что?

– Забудьте. Просто мне нужны такие колья и побольше. Какие не пригодятся для ежей, просто в землю вкопаем.

– Вы собираетесь вкапывать их перед стеной? – совсем растерялся Роухен.

Володя вздохнул.

– Как же у вас тут любят задавать вопросы. Я же просто попросил сделать колья и пока никуда не вкапывать. Надеюсь никаких проблем нет?

– Нет, но люди заняты на более важных работах…

– Роухен, вы приказ получили? – совершенно неожиданно вмешался в разговор Конрон. – так во имя всех богов, чего вы еще хотите? Я гляжу ваш гарнизон совсем разболтался в мирное время! Ну погодите, я еще займусь вами…

Мальчик отвернулся, сделав вид, что ничего не видел.

– Все сделаю, – ответил на этот выпад красный от ярости начальник гарнизона. – Когда нужно?

– Хм… Послезавтра утром мне хотелось бы иметь не меньше трехсот штук. Лучше четыреста. А вообще, чем больше, тем лучше. Дальше я покажу, что с ними делать. Нужен еще запас кожаных ремней.

Роухен поклонился и вышел.

– Хочешь кольями оградить укрепления? – Сразу понял замысел Володи Конрон.

– Да. Только не совсем кольями. Колья, как я слышал, можно цеплять веревками и выдернуть. А лежащий на земле кол уже простое бревно. Ёж же, на то и ёж, что как не верти – всюду иголки. Рубить же его… только топорами, а тут размах нужен. В общем, увидишь.

Конрон согласно кивнул.

– Ладно, пойду прослежу, а то этот Роухен наверняка постарается твой приказ прокатать подольше.

– И чего он на меня взъелся? – удивился Володя, ни к кому не обращаясь, но Конрон ответил:

– Так понятно, с чего. Должность коменданта города обычно занимает начальник гарнизона. Кстати, ты бы вино мне вернул, – вдруг попросил он.

Володя задумчиво достал кувшин и поставил его на стол. Конрон подхватил его и направился к выходу. Мальчик же отбарабанил дробь по столу. Вот еще одна проблема – обиженный начальник гарнизона, чье место он наглым образом узурпировал. Ну и что тут делать? А что делать? Жить. Всем мил не будешь, а город Володя намеревался отстоять любым способом и полагал, что если решения будет принимать по обороне он, а не этот начальник гарнизона, то шансов выдержать осаду гораздо больше. Впрочем, возможно он и ошибался и это все его гордыня. Та самая, которая является одним из семи смертных грехов. Насколько это верно, будет ясно в будущим. Справится или не справится. Победа или смерть. Ибо если враги все же войдут в город, то иного выхода для него не останется. Самонадеянный мальчишка влез в дела взрослых, проиграл, а платить будут жители города своими жизнями.

Володя подошел к окну и долго смотрел на город, где сейчас люди готовились к предстоящей битве, кто-то готовил еду своим мужьям и детям. Вот по площади прошла молодая парочка – война войной, но и человеческое ничто не чуждо. Одна надежда, что если они проиграют, то город Эриху нужен целым, как опорная база для дальнейшего наступления, а не его руины, где не смогут расквартироваться войска и храниться запасы для армии. Руины не способы принимать корабли.

– Милорд, – в дверь осторожно заглянул один из местных служак. Володя даже удивился. Как тому удалось миновать Филлипа, стоявшего на страже, но следующие же слова служаки все объяснили: – Там пришел врач… Арвид, – имя он произнес так, как сказали бы «Сам Арвид», именно с большой буквы. – Говорит, что вы просили его прийти после полудня?

Володя быстро глянул на часы.

– А что уже обед? Блин… Как время летит. Проводите его ко мне… и вот что… попросите кого-нибудь принести сюда обед – жрать хочу, сил нет. На ваше усмотрение… суп там какой и что-нибудь пожевать.

– Конечно, милорд. – Служака скрылся.

Володя же начал поспешно убирать все лишнее со стола и придвинул к нему второй стул поудобнее – разговор с врачом предстоял длинным и сложным.

Разговор и правда получился долгим. Володя даже обедать начал не дожидаясь его окончания. Врач от предложения пообедать вместе отказался, заявив, что ел перед тем, как прийти.

– А я вот совсем закрутился тут, – виновато развел руками Володя. – Уж простите, буду есть при вас. Как там Аливия? Перевязку сделали?

– Милорд. Переживать не стоит. Девочка идет на поправку и шов практически затянулся. – Арвид задумчиво пожевал губами. – Все же это поразительно… никогда не думал. Что так можно вылечить… поразительно…

– Если с девочкой все хорошо, давайте лучше о том, что предстоит сделать. Насчет госпиталей… Первое, о чем придется позаботится – это отыскать помещения. Нужные просторные и светлые залы… – Арвид достал лист и принялся делать пометки. – Сделаем несколько типов госпиталей и условно их разделим на полевые и стационарные. Полевые – это те, где будет оказываться первая помощь, значит располагаться они должны поближе к местам схваток. Дальше. Если рана серьезная, раненного отправят в стационарный госпиталь или, если нет, будет находиться под присмотром полевых врачей. Чуть позже я еще подробней расскажу об этой системе. Ведь самое главное, вовремя оказать помощь и чем раньше, тем лучше. Наша задача, чтобы эта помощь оказывалась как можно скорее, значит надо предусмотреть эвакуационные команды, которые будут вытаскивать раненных непосредственно с поля боя. Тут надо продумать, кого в них набирать.

– Полагаю, добровольцы из городских жителей найдутся.

– Возможно и так. Второй момент – чистота. Найденные помещения необходимо начать очищать прямо сейчас. Грязь – это первый виновник почти всех болезней, в том числе и воспалений, если она попадает в открытую рану. Все помещения надо хорошо вымыть, вычистить, проветрить, очистить от грызунов и вшей. Наверняка есть какая-нибудь травка, с помощью которой можно выкурить этих мелких вреден. Поговорите с крестьянами, как-то же они борются с ними.

– Не нужно, я знаю кое-какие методы.

– Тем более. В общем, чистить, чистить и чистить. Можно все углы кипятком ошпарить. Теперь о перевязке. Прежде, чем перевязывать раны, ткань надо хорошо прокипятить. Чем дольше, тем лучше.

– А это еще зачем? – нахмурился врач.

Володя задумался, собираясь с мыслями, потом начал объяснять о том, что такое болезни и от чего они берутся. Врач слушал недоверчиво, но не перебивал.

– Это так считают ваши врачи?

– Да. И это не предположения, а совершенно доказанный факт.

– И как же они увидели этих микробов, если они такие мелкие, как ты говоришь?

– Поверьте, есть возможность. Но давайте лучше продолжим…

И лекция об основе гигиены и первой помощи продолжилась… Говорили о том, какую ткань лучше всего использовать при перевязке, как организовать кипячение её и доставку к полевым врачам, которым, собственно, эти перевязки и нужны больше всего. Володя придумал заворачивать уже прокипяченную ткань в другую, а потом получившийся пакет заливать воском. Врач сделал еще одну пометку. Потом обсуждали антисептики.

– Крепкое вино и соль. Пусть этого будет побольше. Прежде, чем перевязывать, рану обязательно полить этим раствором. Еще можно класть мед – тоже великолепный антисептик.

И так далее в том же духе. Под конец разговора врач, ошеломленный обилием вываленной на него информации, заявил, что ему надо все хорошенько обдумать, а потом он уже выскажет свои идеи по организации медицинской службы на основании новых данных.

– Я был бы вам очень благодарен, если бы вы не распространялись откуда исходят эти самые новые данные, – попросил мальчик. – Слава врача мне совершенно ни к чему. Как вы понимаете, я не врач.

– Если вы так хотите, милорд…

– Хочу, – отрезал Володя, давая понять, что на эту тему он спорить не собирается.

Когда Володя закончил с врачом, снова заявился Вайнер… ждал он что ли за дверью?

– Милорд, соответствую приказы отданы, мешки будут в срок.

– Замечательно… Вот что, пусть там штук сорок наполнят песком и завяжут поплотнее. Потом надо будет все наполнить.

Войнер ненадолго задумался.

– Как я понимаю, именно детям вы собираетесь поручить заполнять мешки песком?

Володя с интересом глянул на этого помощника.

– Верно. На стенах им делать нечего, тяжести они таскать тоже не в состоянии, а вот мешки наполнять в самый раз. Вайнер, проследите за этим завтра – я на эти мешки очень большие надежды возлагаю.

– Конечно, милорд. Но тут возникла одна проблема… Грузчиков хотел забрать тир Конрон для расширения рва. Он был очень недоволен, когда я передал ему вашу просьбу.

– Гм… Конрон только что ушел от меня и ничего не сказал… Ладно, Конрона я беру на себя – грузчики ваши.

Ближе к вечеру Володя чуть ли не падал от усталости, но более менее начал осваиваться и узнавать разных людей, от которых зависела безопасность города. Кто-то воспринимал его с совершеннейшим равнодушием, кто-то откровенно враждебно. И к каждому надо было найти свой подход и заставить делать общее дело. В который раз Володя добрым словом вспоминал психологов Базы и их тренинги. А ведь он думал, что они ему не пригодятся – встревать в разборки местного мира ему совсем не хотелось.

Володя стоял у окна и изучал звездное небо… совсем не такое, как на Земле, когда тихонько скрипнула дверь и в комнату осторожно заглянул Филлип.

– Милорд, пришел Джером.

– Хорошо. Спасибо, Филлип. Позови его.

Филлип неуверенно потоптался у двери.

– Милорд, может быть вы хотите отдохнуть? Вы прошлую ночь почти не спали.

Володя хмыкнул.

– Знаешь, – доверительно заметил он, – я ведь совершенно не хотел влезать во все это. Хотел просто уехать. Но вот в чем дело… наблюдать за событиями отстраненно можно до тех пор, пока у тебя не появятся здесь привязанности и знакомые, а это неизбежно. Потом уже поневоле влезаешь во все дела. Я только сейчас понял, что моя попытка убежать от всего этого была наивной мечтой мальчишки. Если уж якоря зацепились за грунт, то плыть куда-либо уже невозможно… Зови Джерома, работы еще много. Мне вон сколько разных документов подсунули и до завтра все надо прочитать.

Мальчик снова отвернулся к окну. Вроде другое небо, и в тоже время такое же… Может рисунок созвездий отличается… немного, но… какое это имеет значение? С тех пор как у него в этом мире появились друзья он стал становится для него родным. Может это и к лучшему…

А следующий день на утреннем совещании Володя зачитал список того, что и сколько ему нужно для его направления. Конрон долго чесал голову.

– Грузчики – люди сильные. Признаться, они бы пригодились на строительных работах. И потом, когда ты собираешься строить свою ловушку? Времени у нас все меньше и меньше.

– Так для того мне грузчики и нужны.

– И мешки?

– И мешки.

Конрон зачесал затылок.

– Признаться, не совсем понимаю, какое отношение мешки имеют к твоему плану. Я полагал, тебе понадобятся плотники и землекопы для строительства частокола.

– В городе полно шпионов Эриха. Как только мы начнем какие-либо строительные работы внутри города, это сразу станет известно барону и заставит его задуматься. И уж точно он не полезет сломя голову, если будет знать что именно мы делаем.

– А если мы не построим укрепления, какая нам польза от твоего плана? – вмешался в разговор Лиром.

– Укрепления будут. Но их надо построить будет быстро, чтобы враги ничего не успели понять.

– Каким образом, скажи на милость, ты собираешься строить укрепления быстро? – поинтересовался Конрон. – Мешками?

– А чем вас мешки не устраивают? Кстати, не только. Я лучше завтра вам покажу в обед. Полагаю, мы как раз сумеем организовать модель, если Раймонд и Вайнер не подведут.

– Ну хорошо, – вздохнул Конрон. – Забирай грузчиков.

– И бригаду плотников.

– А это тебе еще зачем?

– Хочу баллисту соорудить.

Конрон только рукой махнул.

– Бери. От бригады плотников мы не обеднеем. Теперь давай посмотрим, Лиром, наши с тобой дела…

Теперь разделом оставшихся ресурсов занялись Лиром и Конрон. Для себя Володя сразу не ожидало никаких проблем, поскольку не так уж и много он затребовал, а вот Лиром и Конрон устроили настоящие баталии за каждого человека. При этом Конрон, похоже, порой забывал, что он командующий и последнее слово за ним. А Лиром бил логикой и аргументами, которым нечего было противопоставить простодушному рыцарю. Иногда вмешивался и Володя, приходя на помощь Конрону, за что удостаивался не очень доброжелательного взгляда со стороны управляющего.

– А как я буду продукты на склады возить?! – возмущенно кричал он. – Телеги дай для перевозки этих идиотских мешков с песком, грузчиков тоже туда, ополчение должно тренироваться, а продовольствие само на склад пойдет?!

Приходилось снова садиться и думать. Ближе к обеду более менее утрясли с людскими ресурсами и уточнили фронт работ каждого, после чего разбрелись по своим делами. Володя сразу помчался к Арвиду, которого застал в обществе своих коллег, которым растолковывал суть новой организации медицинской службы. Коллеги, находясь едва ли не в шоковом состоянии от сыпавшихся совершенно непонятных новых требований, бурно возмущались. Володя тихонько попросил Джерома, который со вчерашнего вечера тенью следовал за ним, отыскать десятерых солдат и привести сюда. Когда те явились, мальчик тихонько объяснил офицеру, чего он хочет. Тот хмыкнул и кивнул двум самым сильным латникам, которые пинками вышибли дверь в зал, куда тут же, чеканя шаг и грохоча доспехами, вошли остальные и построились вдоль стены, хмуро поглядывая на разом притихших врачей. Арвид удивленно глянул на медленно прошедшего в центр Володю и слегка попятился, уступая место.

– Очевидно кто-то, – заговорил Володя тихо, даже не трудясь повысить голос, чтобы его услышали все, даже в задних рядах – знал, перескажут и еще подробностей добавят от себя, – считает, что военное положение в городе его не касается и потому берет на себя смелость обсуждать решения, принятые советом. Я слышал кто-то даже грозился бросить все и уйти, поскольку его не устраивает то, что говорит господин Арвид. Якобы так никогда не делалось. Так вот, уйти такие могут только на площадь под конвоем, где будут повешены как дезертиры. Да-да, дезертиры. Сейчас война и враз подходит к городу. У нас на счету каждый солдат. Каждый защитник. И как назвать того, кто отказывается помогать защитникам? Поэтому приказы господина Арвида должны быть выполнены быстро и с максимальной скоростью, понимаете вы их или нет. Те, кто будет противиться этому будут повешены как шпионы короля Эриха. Офицер, оставите здесь двух солдат под начало господина Арвида. Вопросы есть?

В полнейшей тишине Володя покинул зал. Арвид догнал его у самого выхода.

– Ну нельзя же так! – возмущенно замахал он руками. – Это же не какие-то там ваши солдаты! Ученые люди!

Володя резко развернулся.

– Арвид, вы знаете, когда враг будет здесь? Через десять дней. Ваши врачи могут быть сколь угодно учеными людьми, но за это время их мышление, их методы лечения, к которым они привыкли, не изменить. Даже вы принимаете их только потому, что видели реальный результат и то еще сомневаетесь. Поэтому вы либо тратите эти десять дней на попытки что-то объяснить, на изобретение вранья на тему откуда вам вдруг снизошло такое откровения по новым методикам, либо берете в руки кнут и заставляете всех пахать. Не будь врагов, я бы полностью доверился вам, но сейчас каждый потерянный час – это чьи то жизни потом. Поэтому, Арвид, не обессудьте, но я любого из вашей братии повешу без колебаний, если это заставит остальных шевелиться быстрее. Да, а если к началу осады госпитали будут не подготовлены и службы не отлажены, я повешу и вас…

Володя твердо выдержал взгляд, давая понять, что совершенно не шутит.

– Вы не посмеете…

– Хотите проверить? Арвид, работающие госпитали – это спасенные жизни людей. Их отсутствие – смерти тех, кого можно было спасти. Я вас казню не из какой-то вредности или природной жестокости, потому что мне нравится смотреть как умирают люди, а просто потому. Что вы могли спасти тех людей, но не сделали это по причине вашей некомпетентности ли или нерешительности, или стремления поболтать с коллегами на отвлеченные темы о науке. Когда осада закончится, вы можете со своими коллегами вдоволь натрепаться на тему эффективности новых методов, но сейчас ваших умствований я не потерплю. Мне дела нужны, а не теоретические рассуждения.

Оставив ошарашенного врача, мальчик отправился проверять как дела у Вайнера. Тот поступил проще – собрал всех, кто не может участвовать в строительных работах, но может держать топор: хромых, одноногих. Добавил к ним найденных где-то лесорубов, раздал всем мерки и приказал делать колья. Заготовки для них привозили из рощи за городом, куда он тоже отправил людей с телегой и пилами. Подростки обжигали полученные колья на костре, а потом точили их о камни. Володя взял один из готовых кольев, постучал им по земле, попытался сломать и одобрительно кивнул. Потом замерил два из них. Все-таки, несмотря на общую мерку они по размеру отличались, хотя и не намного. Ну тут особая точность не нужна.

– А кожаные ремни?

– Я уже отправил людей к кожевникам.

– Отлично. Неплохо бы было еще эти колья в смоле искупать.

– Это еще зачем?

– Да горит она уж больно хорошо.

Вайнер раскрыл рот, потом медленно закрыл и кивнул.

– Горящие колья – серьезная преграда… Лошади огня боятся.

– Именно.

– Но тогда ведь и мы не сможем перейти в контратаку.

– Там, где будут эти колья нам не придется переходить в контратаку.

– А где, милорд, они будут?

– Извините, пока не могу сказать. Завтра увидите.

Володя подобрал три колья и составил из них «ежа».

– Вот таким образом свяжите их мокрым кожаным ремнем и поставьте на солнце. Когда кожа высохнет залейте ее смолой. Тогда такие вот «ежики» только топорами и удастся развалить. Отличная защита от кавалерии будет.

Володя ушел, а Вайнер еще долго задумчиво изучал лежащие на земле колья.

Следующим он навести Раймонда, который занимался мешками. Но тут ничего особого не было. Рыцарь, ругая крестьян, ногой отпихивал то рванье, что они притащили.

– Мне нужные целые мешки! Целые! Каким образом я сюда песок засыплю? Вот я сейчас тебя заставлю сюда сыпать! Что приволок? Вот что ты приволок?!

– Как дела? – поинтересовался мальчик.

Раймонд только рукой махнул.

– Несут всякую рвань. Целые мешки они, видите ли в хозяйстве используют. Им их жалко. Как видишь, пришлось даже саму проверку устроить того, что наносили.

Володя покачал головой, но спорить не стал. Хочется рыцарю, пусть его – лишь бы дело сделал.

– Я надеюсь на тебя. Эти мешки нам уже очень скоро понадобятся.

Вернувшись в магистрат, Володя пообедал, потом просто сбежал от всех дел и заскочил к Осторну, где проверил повязку у Аливии, немного пообщался и снова убежал, поскольку у крыльца уже тарабанил посыльный от Конрона с требованием немедленно явиться… И как Конрон сообразил, где его искать?

Дальше еще одно короткое совещание по поводу возникших проблем в процессе работы и Володя, мысленно ругаясь и костеря на чем свет Конрона, отправился проверять запасы еды и то, как организована их охрана. Лирому, видите ли, некогда, он как раз в порту засел, где отражает атаки многочисленных купцов, чьи грузы были конфискованы для обороны города.

Володя вырвался в порт и там некоторое время наблюдал как со всех кораблей сгружали бочки и мешки с разными товарами и едой. На берегу их сразу подхватывали и быстро разносили по складам.

Не обошлось и без эксцессов. Как рассказал сегодня Лиром, один из чиновников решил воспользоваться возможностью и конфисковал груз пряностей… естественно на нужды обороны города. Понятно, что пряности для обороны нафиг не нужны, но где тут выгода чиновнику? Лиром преувеличенно вежливо растолковал Володе, что пряности и приправы стоят едва ли не по весу золота, поскольку доставляются издалека караванами. А маршруты эти опасны и коварны. Товар же, который конфисковал чинуша, оплачивать после войны придется из городской казны, и в том числе из кармана самого Лирома. Последнее председателя. Похоже, возмутило больше всего.

Сейчас мальчик наблюдал труп этого находчивого чиновника, покачивающегося на виселице, сооруженной прямо на причале в назидании остальным. Потом отвернулся и постарался как можно скорее проскочить это место к нужному ему складу. Там писцы уже вели перепись того, что свозили с кораблей. Володя понаблюдав за их работой, забрал старые бумаги и сунул их Джерому. Тот неторопливо принялся читать. Разобравшись, что именно свозят сюда, Володя приблизительно оценил количество всего и кивнул. Вернул документы обратно и отправился дальше.

– Надо было еще посмотреть, – посетовал Джером. – Я успел только начало посмотреть.

– Если мы сейчас каждое зерно начнем считать – нам жизни не хватит, – отозвался Володя. Более подробно пусть смотрят другие, нам сейчас важно оценить приблизительные запасы, а потом прикинуть на сколько их хватит.

На берегу после причалов уже вовсю сооружали коптильни, куда рыбаки свозили запасы наловленной рыбы, тут Лиром организовал все быстро. Часть рыбы солили и закатывали в бочки, другую часть отправляли в коптильни. И все равно рыбы было больше, чем коптилен и бочек и потому много ее оставалось гнить на берегу. Володя долго изучал одну такую кучу, силясь что-нибудь придумать, как можно использовать её для пользы. Не придумал и отправился к причалившей рыбацкой лодке и долго изучал её со всех сторон. Тут даже не лодка, а небольшой кораблик, рассчитанный человек на пять. Беспалубный, с одной мачтой. Володя потом долго сидел около нее, о чем-то размышляя и глядя на море. Озадаченный рыбаки тихонько проходили мимо важного рыцаря с охраной, чтобы не помешать, а тот все сидел и думал. Уже давно уплыла заинтересовавшая его лодка, а он продолжал сидеть. Потом вдруг резко вскочил на ноги.

– В порт. Хочу посмотреть какого типа корабли там есть.

Джером, уже приученный к такой манере поведения господина, только вздохнул, а вот солдаты из охраны явно стали размышлять на тему здравости рассудка командира.

В порту Володя подолгу замирал у какого-нибудь корабля, внимательно изучая его со всех сторон. Причем интересовали его явно не большие морские корабли, а маленькие каботажники. Особое внимание он уделил галерам портовой стражи, рыбацким фелюгам и шхунам.

Никому не сказав ни слова о его интересе, Володя продолжил инспекцию и вернулся только под вечер. Доложив всех на их, ставшем уже чуть ли не центральным управляющим органом города совете о своих наблюдениях, Володя заявил, что отправляется спать. Останавливать его никто не стал.

Следующие дни для мальчики слились почти в один. И если первоначально он еще находил время, чтобы навестить Аливию, то потом с этим стало совсем плохо. Чем ближе был враг, тем больше накалялась обстановка. Всем казалось, что еще что-то не сделано, что-то упущено. Конрон становился все раздражительнее и мрачнее. Володя же пропадал на берегу, где грузчики отрабатывали установку укреплений…

Володя наблюдал за их сноровистой работай и вспоминал каких трудов стоило ему заставить их делать что нужно без всяких объяснений. Тогда он появился с утра на берегу, куда уже привезли несколько телег с мешком и готовые «ежи», обильно смазанные смолой. Раймонда Володя услал проверять как готовят стрелы для луков, потому сейчас стоял перед бригадами грузчиков, плотников, ребятни и ополченцев только в окружении Филлипа, Джерома и небольшой охраны из пяти человек.

Володя сначала прошелся вдоль телег и потыкал мешки с песком, потом проверил насколько прочны «ежи». Дальше под удивленными взглядами окружающих, он вколотил принесенный с собой колышек в землю, привязал к нему длинную бечевку, отошел метров на пятнадцать в сторону, где вбил второй колышек, к которому привязал второй конец бечевки, предварительно натянув ее. Саму бечевку он заранее выкрасил в красный цвет, чтобы ее было хорошо видно. Закончив с этим делом, он подошел к одной из телег и скинул с нее мешок. Не в силах его поднять, он под смешки грузчиков подтащил его к бечевке и аккуратно уложил его вдоль нее. Потом приволок еще один и положил рядом с первым. Третий мешок он старательно уложил поперек первых двух. После этого старательно отряхнул руки и вышел перед сидящим артелями портовых грузчиков. Ополченцы, подражая солдатам, пытались изобразить что-то типа стойки смирно. Грузчики тоже стали подниматься, но Володя махнул им рукой.

– Сидите. Как видите, я не очень велик ростом, так что если вы встанете, то те, кто находится сзади меня не разглядят. – Володя дождался, когда утихнут смешки, продолжил: – Я же хочу что бы меня все видели и слышали. Если что непонятно, не стесняйтесь переспрашивать, поскольку от вашего понимания зависит очень много. Сейчас же я постараюсь объяснить вашу задачу. Итак, предположим, что враг прорвался в город или высадил десант, например вот отсюда, – мальчик махнуло в сторону моря, все невольно оглянулись. – Известно, что скоро он появится здесь. Чтобы отстоять город, врага надо остановить. Солдаты наши храбры и смелы, – кивок в сторону ополченцев и откровенный гогот солдат-телохранителей за спиной Володи, – но их мало. Ваша задача помочь нашим солдатам остановить врага, для чего нужно в кратчайший срок соорудить оборонительную линию. Само собой напрашивается поставить частокол, но это работы на день, а враг подойдет уже через час. Какой выход?

– Поставить преграду из мешков! – радостно завопил кто-то из грузчиков.

– Правильно, – Володя кивнул крикнувшему. – Но преграду надо построить быстро. Очень быстро! Как можно быстрее! При этом где именно враг прорвет оборону никто не знает. Значит мешки должны быть погружены на телеги и должны быть отправлены немеделенно, как возникнет необходимость. Вот для этого мы сейчас и будем тренироваться. Я знаю, тут вы все артелями, определитесь сами, как все делать. Вот телеги подъехали, бечевкой я отметил как строить стену. Стена должна быть чуть ниже человеческого роста, чтобы арбалетчики и лучники могли стрелять, а остальные метать дротики и камни. Строить стену лучше всего толщиной в два мешка. Вот сейчас толщина один мешок, значит к ним надо пристроить еще один. Но это при наличии времени. Если времени нет, можно и один мешок.

Тут Володя подошел к одному из «ежей» и поставил его перед намеченной стеной.

– А вот сюда мы поставим такие штуки. Их можно связать веревками и тогда их так просто не оттащат. Когда появится враг – ежи можно поджечь, как видите, они хорошо пропитаны смолой.

– Если эти «ежи» оттащат, – заметил кто-то из солдат позади Володи, – то всадники легко перепрыгнуть эту преграду из мешков.

– Хорошее замечание, – кивнул Володя. – Если впереди будет большое пространство и всадники смогут взять разбег, тогда перепрыгнут. Но пусть они попробуют сделать это в бою. Однако такие «ежи» можно поставить и сразу позади стены. Не сплошной линией, а так. – Володя отметил веточками места установки, получился такой шахматный порядок. – Теперь пусть враг перепрыгивает на них. – Опять смех. – Если же придется укрепления оставить, тогда их тоже можно поджечь, они задержат врага и дадут время построить новую линию обороны. Как видите, преимущество этого всего в том, что можно быстро и в любой точке города построить укрепления. Но для того, чтобы строить их действительно быстро, вы должны действовать слаженно. Кто-то управляет телегами, кто-то разгружает мешки и передает их по цепочке, кто-то укладывает. Что и кто будет делать – решать вам… только решать надо быстро. Теперь задача ополчения.

Все разом повернулись к собранным с бору по сосенке солдатам. Те неуверенно затоптались на месте, запереглядывались. Офицеры тычками быстро заставили их снова замереть.

– Как вы понимаете, не всегда будет возможность построить укрепления заранее. Возможно придется возводить их непосредственно в бою, либо восстанавливать порушенное. Вежливо попросить противника временно остановить атаку чтобы мы могли залатать дыры в стенке вряд ли получится. – Снова смешки. – Так вот, ваша задача, – Володя повернулся к солдатам. – Защищать тех, кто будет строить стену. Защищать как родных, не жалея ни сил, ни жизней. Даже не как родных, а как защищали бы своих матерей, жен, сестер и детей, они для вас в бою и будут женами и сестрами.

Солдаты рассмеялись, но Володя гневным жестом заставил всех замолчать.

– Думаете, я шучу? От того, как быстро они построят укрепления и насколько прочным они будут зависит удастся врага остановить или нет. А если его остановить не удастся, то враги пойдут туда! – Володя указал в сторону города. – Туда, где и находятся все ваши родные. У грузчиков никакого оружия и никакой защиты нет, так что если вы не станете их доспехами и мечами, они быстро погибнут и некому будет чинить стену, некому возводить новые укрепления. Я понятно объясняю?

– Понятно, чего уж там, – вздохнул кто-то из строя и тут же раздался звук подзатыльника.

– Я рад, что хоть кому-то понятно, – вздохнул Володя и развернулся к своему вассалу… хм… вассалу… Володя поймал себя на том, что уже привыкает к такому положению дел и оно уже не вызывает у него внутреннего протеста. – Филлип, принимайте командование над всем этим… сборным отрядом. Распредели роли и начинай отрабатывать. Как только закончите стену здесь, разберите ее и снова сделай отметку для стены в другой части города. Я хочу, чтобы стену эти люди возводили в любой части за максимально короткое время. Если что-то понадобиться обращайтесь к Вайнеру Розену, я велел ему оказывать вам всяческую помощь. Детей и подростков отправишь на берег, пусть заполняют мешки песком, выдели бригаду грузчиков, которая будет забирать эти… – Володя осекся, поймав откровенно недовольный взгляд Филлипа. Впрочем, тот быстро нагнал на лицо маску невозмутимости. – Хотя что я тебе объясняю, задача ясна, детали на тебе. Действуй.

– Да, милорд.

Володя еще несколько минут стоял в стороне, наблюдая, как Филлип отдавал команды, распределяя роли и цели для каждого. Судя по всему, слова своего сеньора о том, чтобы грузчики сами их распределили между собой он пропустил мимо ушей. Поразмышляв, Володя понял, что и правильно сделал – споры о том, кому и чем заниматься могли продолжаться до вечера, а потом еще все друг на друга стали бы обижаться, кому проще дело досталось, а кому тяжелее. Сейчас все обиды сосредоточатся на Филлипе, что никоим образом на дело не повлияет. Мальчик вздохну. Тренинги, походы с отрядами, командование настоящими профессионалами, прошедшими несколько горячих точек… и все равно продолжает совершать глупые ошибки. Возможно потому, что на Базе, несмотря ни на какие приближение учений к бою он все равно понимал, что это учения и что его ошибки потом поправят на разборе после занятий. Только вот сейчас не учения и не занятия, а на ошибки будут указывать жертвы, понесенные защитникам. Этот груз ответственности давил так, что порой Володя ощущал его чуть ли не физически. Особенно этот груз давил, когда Володя оставался один – ноша становилась просто неприподъемной.

В следующие дни он изредка приходил к Филлипу, смотрел, как у него дела, но быстро понял, что на опытного солдата можно целиком положиться. Участвуя неоднократно в сражениях, он прекрасно знал цену вовремя поставленным укреплениям и гонял людей без жалости. Заметил Володя и кое-какие новшества. В частности, что бы не гонять телеги по всему городу, в ключевых точках сделали запас мешков с песком, откуда их в случае необходимости можно будет брать. Такое можно было бы похвалить, если бы не одно но – стену эту из мешков Володя готовил только для одного места и надеялся, что внутри города она больше нигде не понадобиться. Но и прямо сказать об этом нельзя, поскольку мальчик точно знал, что шпионы Эриха наблюдают за каждым шагом обороняющихся. В конце концов он просто посоветовал создать больше запаса для конкретного места.

Еще он заметил, что после возведение стены из мешков сверху ее покрывают старыми рыболовным сетями, чтобы её нельзя было разобрать выдергивая мешки. Защита слабая, но какое-то время у атакующих отнимет. Потом Володя шел туда, где собирали катапульту, где застал Конрона. Тот неодобрительно косился на агрегат, но молчал. Однако заметив Володю, уже не сдержался:

– Штука, конечно, интересная, я что-то такое видел, только у нас тут нет опытных мастеров-оружейников и, боюсь, больше одного выстрела она сделать не сможет. Смотри, упор не очень надежно закрепили. После удара рычага как думаешь, сколько он продержится? И потом, я думаю, что жилы использовать лучше, чем кожаные ремни.

– Это неважно, – отмахнулся Володя. – Больше одного выстрела эта штука все равно сделать не успеет, потому её и делают столь небрежно. Жилы же может и лучше, но коже больше. На большие расстояния этой штуке тоже стрелять не придется.

– Ну смотри. Делай как хочешь.

– А что у тебя, Конрон? – За предыдущие пять дней Володя и Конрон уже успели по-настоящему сдружиться, хотя порой на совещаниях Лирому приходилось чуть ли не вставать между ними.

Собственно спор шел не по планам, а по разным мелочам. Конрон как-то сразу признал превосходство Володи в планировании и целиком эту область доверил ему. На себя он взял толкьо подготовку войск и теперь целыми днями пропадал на тренировочных полях. Из-за этого часто и происходили споры, поскольку Володя надиктовал несколько пожеланий по подготовке пехоты, которые Конрон считал блажью и отказывался исполнять, замечая, что доверяет юноше в планировании, вот пусть и он не лезет в вопрос подготовки войск, который относится к нему. Володя спорил и доказывал, потом просил. В конце концов Конрон плюнул и выделил отряд в двести человек, который и начали готовить в соответствии с пожеланиями князя. Володе пришлось еще браться и за это дело, поскольку никто не мог понять, чего князь хочет добиться в конце, а об подготовке римских легионеров здесь вряд ли слышали. Собственно Володя потерял на этот выделенный отряд почти целых день, деля его на десятки и привычные роты и взводы. Потом до хрипоты объяснял что и как делать. Отдельная песня – вооружение…

– Хм… знаешь, Вольдемар… – Только историк Николай Викторович, который начал преподавать недавно иногда так обращался к нему. – Лучшая тактика, конечно, всегда имеет преимущество. Проблема только в том, что под соответствующую тактику нужно и соответствующее оружие. Простое теоретическое знание, что вот так вот лучше тебе не поможет, если войска не будут обеспечены тем оружием, которое для этого подходит. А что бы подогнать же под твои требование оружие может потребоваться очень много времени и придется тебе иметь дело с тем, что есть, подгоняя требование под реальность.

Теперь Володя понимал, насколько точны эти слова. Людей можно научить тактики римских легионеров, но без их тяжелых щитов и коротких мечей почтив се преимущества терялись. Вот и приходилось выкручиваться, подгоняя требование под то оружие, которое было, хотя Володя и постарался подобрать такое, которое максимально удовлетворяло его нуждам. Потом требовалось время объяснить назначенным офицерам что он хочет. Причем делать это приходилось на собственном примере. Вот и сейчас Володя, захватив пять человек из отряда, пришедшего с Короном, стоял опираясь на тяжелый щит и сжимая копьё с деревянным набалдашником-защитой на острие и обращался к солдатам.

– Пехотинец, конечно, слабее всадника, но отряд пехотинцев, если они не разбегутся, сильнее отряда всадников. Тем не менее даже один хорошо обученный пехотинец может дать отпор. – Володя кивнул двум всадником, отъехавшим подальше для разбега и покрепче перехватил щит, выставив вперед копье.

Всадники, склонив свои копья с таким же защитным деревянным колпачком, пришпорили коней и помчались прямо на мальчика. Все замерли… Еще миг и копья ударят в щит, опрокинут хрупкого сопляка… но в последнее мгновение Володя вдруг шагну вперед на одного всадника, слега развернулся вместе со щитом принимая удар по касательной и в тот же миг ткнул коня второго копьем в морду. Тот испуганно заржал, встал на дыбы и затанцевал, оттесняя второго кавалериста, правда тот все же успел проскочить мимо. Володя время не терял и теперь ткнул копьем уже во всадника. Тот на танцующем коне не удержался и с грохотом рухнул на землю. Ему на помощь поспешил второй всадник и снова тычок копья в морду коня, потом удар щитом. Вскоре на земле уже барахтались два всадника. Тяжело дышащий мальчик снова оперся о щит.

– Как видите, я вовсе не богатырского сложения, но все же опрокинул двух всадников. Будь у меня товарищ, он сумел бы добить каждого из них. Главное запомнить несколько правил: в связке конь-человек самым уязвимым местом является именно конь, потмоу первый удар в него. Я не имею в виду бить коня насмерть – этого как раз не требуется. Животное ни в чем не виновато, да и просто жалко его… – Володя дождался когда смолкнут смешки. – Так вот, почему не надо бить насмерть. Если бы я ударил коня с целью убить его, он бы все равно по инерции пробежал бы вперед и рухнул на меня, если бы я не успел увернуться. Если бы у нас был строй он оказался бы разрушен. А так… В большинстве случаев лошади умнее своих седоков… – Снова смех… – и они никогда не поскачут на выставленные копья. Поэтому если их острым ткнуть слегка в нос или в грудь, они испугаются этого еще сильнее. Как бы хорошо не были обучены кони, но с железом не поспоришь. Потому они будут шарахаться в стороны, вставать на дыбы. Как видите, всадникам в этот момент вовсе не до боя, да еще мечущаяся лошадь соседей посбивает. С убитого же коня рыцарь может и успеть соскочить, а он опасен и без него. Сейчас же я покажу несколько простых движений с этим щитом и копьем, которые вы все и будете отрабатывать. Офицерам, подойти ближе, потом будет отрабатывать. Начали…

– Ну и к чему все это? – недовольно поинтересовался Конрон немного погодя, когда Володя, уже весь потный, хоть выжимай, отошел под дерево, где и устроился. Наблюдая за тренировкой. Оказывается главнокомандующий не смог удержаться и не посмотреть на эти учения. – Я не спорю, возможно эти приемы и хороши, но что бы они стали действенны нужны тренировки и тренировки. За оставшееся время ты не сможешь сделать из них что-то стоящее, а для защиты города эти люди практически потеряны.

– Может ты и прав, только я смотрю чуть дальше. Эти солдаты могут пригодиться после осады.

– Хм… лично я так далеко не заглядываю. Нам бы осаду пережить. Тем более я не понял, что ты имеешь в виду после? Это же ополченцы. После осады разбредутся по домам.

– Нет, не ополченцы. Я просил выяснить кто бы хотел служить в армии и после того, как мы разгромим врага под стенами. – Тут Конрон издал отчетливый смешок. – Из желающих отобрал этот отряд. Так что он будет боеспособен и после. Принимайте пополнение, тир Конрон.

– Хм… – Снова зачесал затылок Конрон. – И что я с ними делать буду?

– Что ты будешь делать с пехотой, обученной воевать на равных с конницей?

– На равных? – Тут Конрон расхохотался. – Да этих твоих пехотинцев рыцарская конница даже не заметит.

Володя покосился на тира, но спорить не стал. Только плечами пожал. В дальнейшем ни Конрон, ни Володя к этому разговору не возвращались. Каждый остался при своем мнении, но также каждый понимал, что другого убедят только реальные дела, а не теоретизировании на тему.

В общем подготовка к обороне шла полным ходом. На стены уже подняли котлы, залили в них мало и сложили рядом дрова. Усилили стражу. Володя все чаще и чаще размышлял каким же образом заставить врага броситься в ловушку. В очередной раз прогуливаясь по стенам и наблюдая, как в город входят бесконечные обозы крестьян с телегами его и осенило. Он тут же помчался разыскивать Конрона, с которым и поделился своими мыслями. Тот тоже поднялся на стены и долго изучал поток беженцев.

– И как ты собрался донести эту мысль до барона?

– Другие донесут. Об этом не волнуйся.

– Ладно. – Конрон изучил горизонт. – Слушай, а если сделать немного по-другому? Не сможет конница быстро перейти в атаку…

Володя выслушал предложение Конрона и задумался надолго.

– Это уже опасно, – вздохнул он. – Город лишается почти тысячи бойцов… лучших бойцов. Если что-то не сработает…

– Зато если ловушка сработает, ты представляешь их удар? Да если момент подобрать праивльно…

– Заманчиво, черт возьми… – Володя и не заметил как заговорил на русском. Конрон недоуменно покосился на него, но переспрашивать не стал, догадываясь, что когда князь все обдумает – сам скажет. – Заманчиво… Надо кого-нибудь послать изучить местность. Есть там возможность организовать что ты хочешь.

– Что?

– А, прости, это я на родном языке заговорил машинально. Задумался. Говорю, надо послать разведку.

– Да я давно уже посылал. Мои разведчики все окрестности излазили.

– А если враг не клюнет?

Конрон удивленно оглядел Володю с ног до головы.

– Мне кажется или мы теперь местами поменялись? Раньше ты меня убеждал, что враг обязательно клюнет, а я не верил. А сейчас что случилось?

– Раньше нам его не клювание ничем не грозило, а сейчас мы можем разом лишиться лучшей части гарнизона. Вот что, время еще есть, надо все как следует обдумать. Давай до вечера отложим этот разговор?

Отложили. Вечером Володя часа три сидел над своими картами и замерял разные расстояния, считал время, за которое всадники могут доскакать до города, а потом заявил пришедшему Конрону, что слишком рискованно и что солдат для защиты города в этом случае не хватит.

– И я не гарантирую, что мы удержим врага в ловушке!

Конрон вскочил и нервно заходил по комнате. Поскольку вопрос касался чисто военного вопроса, то Лирома сейчас не было, так что думать приходилось вдвоем.

– Но ведь заманчиво!

– А с кем оборонять город?! Ополчением? Ты забираешь самых боеспособных солдат!

– Надо еще набрать людей!

– Количество баранов только раззадорит волка.

– Неужели нет выхода? – сник Конрон, поняв, что Володя прав.

Сам мальчик тоже усиленно думал. Предложение Конрона действительно было хорошим, но это значило принимать первый. Самый тяжелый удар с плохо подготовленным ополчением и небольшим числом профессиональных солдат. Володя вздохнул и усиленно начал тереть лоб, вспоминая, что ему говорили на занятиях и что… Тут он хлопнул себя по колену.

– Есть одна возможность, но боюсь она многим не понравится.

– Что? – вскинулся Конрон – очень уж ему хотелось осуществить свою идею.

– Рабы.

– Что?

– Рабы, говорю. Сколько их на веслах сидит приковано без дела? Многие ведь из них раньше были солдатами или пиратами… какая сейчас разница.

– Подожди, ты хочешь позвать рабов защищать город? Ты в своем уме?

– Конечно, если их потом снова вернуть на весла, то они вряд ли будут гореть желанием воевать, но вот если выжившим пообещать свободу…

Конрон взмахнуло руками и выругался.

– Они рабы!

– Но они же не родились рабами. Думаю можно просто предложить им выбор: либо остаться рабами, либо встать на защиту города, а после предложить выжившим свободу.

– Да они разбегутся, едва мы снимем с них цепи!

– Из закрытого города? Куда? Хотя, может и найдется кто особо хитрый, но таких вешать как дезертиров.

– А где я найду командиров для них? Думаешь, хоть один тир согласится командовать ими? – Похоже, Конран почти сдался.

– Ну я могу взять их под свое командование. И ничего зазорного тут не вижу. В общем, на твой план можно согласиться только при условии, что у меня будет достаточно солдат. Мы ведь не знаем, сколько рабов решит рискнуть ради свободы… Только… Если мы что-то обещали, мы должны обещание сдержать. Иначе…

– Я своим слово не разбрасываюсь! – нахмурился Конрон. – Если моим именем им будет обещана свобода, они её получат. Ладно, можешь собирать свою армию рабов, а с Лиромом я сам поговорю.

– Тогда давай обсудим сигналы…

Следующие три дня опять сплошные трудовые будни, когда и спать получается урывками. Все спешили изо всех сил. Одна радость, оказалось, что барон застрял на несколько дней, осаждая замки. То ли не хотел оставлять их в тылу, то ли был настолько уверен, в успехе, что не торопился, как считали Конрон и Лиром. У Володи была своя версия – барон Розентерн просто придерживался определенного графика, чтобы не слишком опередить наверняка уже выдвинувшийся флот. Ну и опорные пункты в тылу в виде замков разных феодалов тоже не помешают – хорошая защита от неожиданностей. На это он и указал Конрону. Тот резко помрачнел и задумался.

– Одно хорошо – барон дал нам дополнительные три или четыре дня. Надо их использовать с толком. Пусть еще мешки с песком приготовят.

Конрон поморщился, но кивнул.

– Лучше бы бой скорее, – буркнул он.

Снова бесконечные инспекции, бесконечные метания из одного конца города в другой. От складов в порт, из порта к воротам, от ворот к тренировочным полям. Сейчас Володя понаблюдал, как уже наловчившиеся бригады грузчики быстро возводят стену из мешков, укрепляют её с той стороны вбитыми в землю кольями, накидывают сверху рыболовные сети. Потом так же сноровисто её разбирают. Похвалив Филлипа, Володя отправился на берег, чтобы немного отдохнуть у моря. Для отдыха лучше отправиться не к причалу, а чуть в сторону, где можно посидеть на песочке… только не учел, что и пляж сейчас гудит не хуже муравейника дети разных возрастов таскали пустые мешки, аккуратно ставили и шустро работая разной формы черпаками заполняли их песком. Самые младшие, держали горловину, чтобы удобнее было сыпать.

Володя, отмахнувшись от офицера охраны, чтобы те совсем уж не наступали ему на пятки, чуть выехал вперед, наблюдая за работой. Вот подъехала очередная телега и уже взрослые торопливо грузили на нее заполненные мешки, после чего тут же уехали, чтобы уступить место еще одной телеге.

– Сам такой! – услышал Володя чей-то звонкий и возмущенный вопль. Мальчик обернулся. Какой-то мальчишка, совсем пацан лет девяти в простых холщовых штанах и рубашке навыпуск, гневно уперев руки в бока, наступал на мальчишку постарше. Из-за бесформенной шапки, которую носил пацан его лица практически невозможно было отсюда увидеть. Старший мальчишка почему-то под этим напором пятился, не пытаясь дать отпор.

Володя поймал себя на том, что ему хочется очутиться среди той шумной оравы, которая сейчас собралась вокруг спорщиков, подбадривая одного или другого. Мальчик хотел уже было отвернуться и отправиться по своим делам, когда старший мальчишка бросился вперед, выставив вперед руки.

– Ох… – Володя замер, вытаращив глаза. Это же совершенно точно был кайтен-нагэ – бросок вращением. Причем выполнен прием был поразительно чисто. До сегодняшнего дня Володя считал, что в этом мире только он применяет приемы айкидо, но этот малец…

Володя замер с открытым ртом. Несколько секунд ему понадобилось чтобы прийти к несложному выводу, еще несколько, чтобы осознать этот факт. Выругавшись, он соскочил с коня и быстрым шагом направился к дерущимся. Впрочем какие там дерущиеся – малец прижал своего противника и теперь удерживал его болевым захватом так, что тот и дернуться не мог и неважно, что на голову выше. Мальчик ускорил шаг. Заметив его приближение, ребята торопливо отодвигались, опасливо косясь на благородного лорда, идущего к ним с достаточно гневным выражением на лице. Его они знали, поскольку мальчик несколько раз приезжал на берег иногда просто отдохнуть, иногда понаблюдать за работами. Так что теперь все торопливо кланялись, гадая, чем вызван гнев князя и чем это им может грозить. Малец, удивленный воцарившейся тишиной, поднял голову и встретился взглядом с приближающимся князем. Испуганно пискнул, вскочил и бросился бежать.

– Задержите его! – рявкнул Володя.

Спорить никто не рискнул и вдогонку за беглецом бросилось сразу несколько человек и Володя сумел понаблюдать редкое зрелище – довольно неплохое исполнение кокю-нагэ, коси-нагэ и разнообразных приемов освобождения от захватов. Но тут малец охнул и присел, схватившись за бок, снова выпрямился, но мгновенная потеря темпа… да и противников было слишком много и вскоре его крепко держали за руки и даже за ноги, которыми тот неплохо пинался… правда только одной ногой, вторую он явно опасался поднимать высоко. Или же, что вернее, это движение причиняло ему боль. Малец пару раз дернулся, но поняв, что вырваться не удастся, обреченно повис в руках противников, опустив голову.

Володя подошел и одним движением сдернул шапку, потом вытащил нож и перерезал тесемку, которой были плотно перетянуты волосы «мальца» и теперь они свободно падали «ему» на плечи. Ребята дружно ахнули и от растерянности даже отпустили «мальчика», вдруг оказавшейся девочкой. Та немедленно этим воспользовалась и пнула обидчиков, но тут же была поймана за шкирку.

– А теперь ты мне объяснишь, что все это значит!

Аливия подняла на Володю невинные глазки.

– А что? Ты целыми днями на укреплениях! Я тоже хочу помочь! Я имею такое же право!

– Какое право??? Ты соображаешь, что делаешь? Да ведь еще и отец, наверняка не знает где ты… Наверное с ума сходит! Ты о нем подумала?

– Я тоже хочу защищать город! – упрямо сжала губы Аливия.

– Вот что, защитница, ты сейчас же… немедленно отправишься домой, а вечером я обязательно зайду и самолично выпорю. Обещаю!

– Ага. Сейчас прям! – буркнула девочка. В то, что Володя ее выпорет – она не верила ни капельки, только обещает, хотя отругает, конечно.

– Не сейчас, а сию же минуту! Ты вообще, думаешь хоть немного или нет? У тебя только двенадцать дней прошло после операции! А если шов разойдется, и ты заражение схватишь? Я тебя зря лечил, что ли? – Володя беспомощно взмахнул руками. – Все нервы ты мне вымотаешь, горе мое.

Девочка уже поняла, что Володя не столько рассержен, сколько напуган. И напугала чем-то его именно она.

– Но ведь ничего не произошло, – тихонько буркнула она, уже понимая, что натворила что-то не то.

– Отец знает?

Девочка отрицательно помотала головой.

– Я вчера сбежала… Но Володя, я же ничего такого… я хотела помочь, а отец даже слушать не хотел…

Мальчик вздохнул, успокаиваясь, потом присел перед девочкой и аккуратно задрал рубашку, рассматривая шов. Вроде бы и в самом деле все в порядке и зря он волнуется… нет, все же через двенадцать дней после операции такие нагрузки недопустимы.

– Ты хоть понимаешь, что тебе сейчас нельзя такие нагрузки делать? Ох, чудо в перьях…

Девочка уже поняла, что гроза миновала и даже робко улыбнулась.

– А почему в перьях?

– Потому что дома я тебя всю в перьях вываляю, чтобы в следующий раз думала, прежде чем что-то делать!

– Правда? – с надеждой поинтересовалась Аливия.

– Нет! И вообще… жди здесь…

Володя развернулся и зашагал к оставленной лошади, которую держал один из солдат. Он даже не пытался спрятать улыбку. Володя мрачно посмотрел на него, забрал уздцы и зашагал обратно. Не6т, все-таки он таким не был… Он был послушным… Не хулиганил.

– Это мой брат! – услышал Володя гордое заявление девочки, очевидно просветившей изнывающих от любопытства приятелей. – И он разобьет врагов и прогонит от города!

Надо было не ему бегать, а девочку вести за собой, запоздало сообразил Володя… совсем выбила его из колеи, теперь вот мотается туда сюда… Мда… Володя забрался в седло и к ребятам подъехал уже на коне. Протянул руку.

– Забирайся, защитница Тортона. Поедем к отцу получать награду.

Аливия засопела, но в седло забралась безропотно. Поерзала перед Володей, устраиваясь поудобнее. Мальчик проверил, как хорошо она сидит и направил коня самым медленным шагом, чтобы не растрясти шов. За спиной тихонько посмеивались солдаты, впрочем вполне добродушно, обсуждаю боевую сестренку милорда, удравшую из дома, чтобы защитить город. Мда… наверное, уже завтра об этом будет гудеть весь город. И не запретишь ведь болтать – не солдаты, так ребята растреплют, что с самой сестрой коменданта работали! Володя покосился на макушки Аливии и вздохнул. Вот как на нее сердиться? Совершенно невозможно. Сидит и головой из стороны в сторону крутит – все ей любопытно и интересно. И не подумаешь, что двенадцать дней назад умирать собиралась.

Когда Володя подъехал к дому ему Осторна на шум выглянула Розалия. Увидев в седле рядом с Володей Аливию, она всплеснула руками и бросилась к ним.

– Господи, куда ж ты запропастилась?! Отец уже второй день с ног сбился, разыскивая её!

Володя помог спуститься Аливии и девочка немедленно попала в объятия приемной матери. Кажется после того, как та помчалась сквозь бурю и привела Володю Аливия с ней неплохо подружилась. Вот и сейчас не стала отстраняться, а наоборот, обхватила её за шею и позволила взять себя на руки.

– Ох, чудо ты моё, – причитала Розалия сквозь слезы. Она поставила девочку на землю, отстранила от себя и стала ощупывать девочку со всех сторон – не ушиблась ли где, не переломала ли рук и ног.

Володя соскочил с коня и махнул солдатам, чтобы те тоже слезали, а потом указал им в сторону дома.

– Я ненадолго задержусь тут, а вы пока подождите меня в доме.

Один из слуг тотчас забрал у них коней и отвел в сторону, чтобы не мешались, а другой увел солдат в дом.

Убедившись, что о его людях позаботились, он покрепче ухватил Аливию за руку и потащил в дом. Розалия немедленно ухватила девочку за другую руку – вдруг убежит. На крыльце показался Руперт. Оглядев сестру с ног до головы, он покачал головой.

– Ох и попадет тебе, когда отец вернется, – пообещал он. – Где же вы ее разыскали, милорд?

Володя хмыкнул.

– Не поверите – совершенно случайно встретился, когда наблюдал за работой ребятни. Ну вы слышали, наверное.

– Которые мешки песком засыпают?

– Вот-вот. Оказалось, что эта вот чудо тоже решили поучаствовать в защите города. Спрятала волосы под шапку, переоделась мальчишкой и вместе с остальными наполняла мешки песком. Я бы и не узнал её, но она умудрилась с кем-то там подраться.

– Что? – Руперт удивленно посмотрел на младшую сестру, смирно сидевшую на скамеечке и изображающую ангелочка. – На неё кто-то напал?

– Судя по тому, что я видел, инициатором драки была она.

Руперт покачал головой, отказываясь верить.

– Во дает… Хорошо, что вы там оказались и сумели ей помочь.

– Помог я скорее не ей, а её сопернику. Все-таки я её сам учил защищаться. Так что надавала она по шее противнику довольно быстро. Так и узнал – сам же обучал. – Володя повернулся к девочке. – Вот тебе и урок по поводу миролюбия. Не лезла бы в драку, так бы и не нашел тебя никто.

– Я запомню, – смиренно пообещала Аливия.

– Я тебе запомню! – пообещал её брат.

Володя тем временем снял мечи и свой доспех, после чего поманил Аливию и указал на кровать.

– Ложись, чудо – сейчас смотреть будем, ничего у тебя там со швом не случилось.

– Да ничего с ним не случилось, – попыталась было отмахнуться девочка. – Я постоянно за ним смотрела. Он побаливает, но терпимо. И крови ни разу не было.

– Ты давай не спорь, а ложись. Это снаружи ничего не видно. Я не этого опасаюсь, а того, что у тебя внутри шов разойдется. Тогда снова резать придется. – Девочка побледнела, но Володя жалеть её не стал. – А ты думала это шутки? Думаешь я зря тебе говорил никаких нагрузок? Швы-то у тебя еще только-только срослись, кожица там совсем тонкая, чуть тронул и порвется.

Аливия послушно разулась и вытянулась на кровати. Володя чуть задрал е подол рубашки и слегка дотронулся до бока.

– Сейчас я буду слегка давить, если будет больно, скажешь. И не думай терпеть, если больно.

Осмотр длился минут пятнадцать. Недостаток опыта Володя решил компенсировать старанием и проводил обследование самым тщательным образом, жалея, что аппарат УЗИ остался на острове.

– Будем считать, что тебе повезло, – наконец закончил мальчик обследование. – Однако если вдруг начнутся боли, сразу зовите меня, – обратился Володя уже к Розалии и Руперту. Те клятвенно пообещали. – И никаких нагрузок… Знаешь, Кнопка, если бы я не боялся за твой шов, вот ей богу выпорол бы прямо сейчас.

Володя осторожно, чтобы не заметила Аливия, отозвал Розалию в коридор.

– Прошу вас, поговорите с мужем, чтобы он не сильно её ругал. Ей действительно сейчас очень вредно волноваться, тем более не стоит делать резких движений.

Та закивала головой.

– Конечно. Я его встречу, когда он вернется, но разве вы…

Володя быстро глянул на часы и развел руками.

– И так опаздываю. Сейчас должен быть совет, причем быть на нем я должен обязательно… Но если будет возможность, я еще приеду. Обещаю.

Розалия нахмурилась и кивнула.

– Конечно, милорд.

Володя заглянул в комнату, где Аливия ругалась с братом, который гнал её в комнату, чтобы та поскорее переодела «эти кошмарные вещи».

– Это что еще такое? – нахмурился Володя. Девочка только глянула на него и тут же заторопилась к себе переодеваться.

– Даже отца она не слушается так, как вас, – признался Руперт.

На улице уже собрались солдаты и ждали только его. На крыльцо выскочила и Аливия, наблюдая за сборами. Володя вскочил в седло и помахал ей.

– Постараюсь вечером приехать, защитница.

Аливия гордо задрала носик и продемонстрировала язык.

– А в трубочку у тебя все равно не получается его свернуть, – хмыкнул Володя.

Девочка поспешно вернула язык на место и обиженно засопела. Правда дулась недолго и вскоре уже махала им вслед.

В магистрате Володю встретил недовольный Конрон.

– Сам назначил этот свой расширенный совет и сам опаздываешь.

– Извини, тут с Аливией проблемы были.

– С девочкой с этой? А что случилось? Она здорова?

– Даже чересчур, – буркнул мальчик, торопливо шагая рядом с рыцарем по коридору магистрата. – Из дома сбежала город защищать.

– Что?

– Вот-вот. Переоделась мальчишкой и удрала на пляж помогать мешки готовить.

Конрон расхохотался.

– Настоящая сестра князя.

– Тебе смешно, а у меня чуть сердце не остановилось, когда я её там увидел. Она же операцию недавно перенесла, ей же нельзя такие нагрузки…

В этот момент они подошли к двери и разговор пришлось прервать. Конрон, все еще посмеиваясь, вошел первым и сел во главе стола. Володя недовольно оглядел кувшины с вином на столе и под общими возмущенными взглядами убрал их со стола.

– Мы тут не развлекаться собрались, а потому можно и потерпеть пока не закончим разговор.

Поскольку Конрон не возражал, то и остальные не рискнули спорить и теперь довольствовались легкими закусками, выставленными на столе. Володю всегда поражала эта особенность местных совещаний, которые совмещались с завтраком, обедом или ужином. Вот и сейчас стол не пустовал, хотя по настоянию мальчика вовсе не изобиловал.

На сегодняшнем, расширенном совете собрались большинство тех, кто отвечал за оборону города. Присутствовал Лиром, тир Раймонд, Филлип, Джером, Вайнер Розен, тир Роухен и еще несколько человек, в процессе подготовки города к обороне назначенные на те или иные места и отвечающие за свой фронт работы.

– Поскольку совет собрался по настоянию князя, то вести его будет он, – торопливо, явно опасаясь, что его опередят, сообщил Конрон. Володя недовольно покосился на него – спихнул таки, но спорить при всех не решился.

– Что ж, – Володя поудобнее устроился на стуле. – Поскольку задержка барона явно ненадолго, то у города он может появиться со дня на день. Пока у нас еще есть время, я хотел бы выслушать всех собравшихся: какие еще есть недоделы в работе, о проблемах. Что успели сделать, что нет. Тир Роухен, давайте с вас начнем.

Начальник гарнизона недовольно поморщился, но спорить не стал и заговорил о том, какая работа уже сделана, что укреплено, что еще надо укрепить. Следующим выступал Лиром и рассказал о том, сколько сделано запасов продовольствия в городе, сколько приготовлено масла для котлов, смолы, веревок, сколько изготовлено оружия и сколько еще нужно сделать, чтобы вооружить всех. Ну и дальше по очереди. Когда выступил последний, Володя встал и неторопливо прошелся по комнате.

– Что ж, кое-какие итоги можно подвести: в целом сделали вроде бы максимум возможного, но есть и проблемы. Лиром, вы клятвенно заверяли, что эвакуация крестьян из окрестностей завершится за десять дней… прошло уже двенадцать, а они все еще идут.

– А что я могу сделать? – огрызнулся председатель магистрата. – Силком же их не потащишь, а многие отказываются сейчас ехать. Да и этьот городок у стен… Милорд, это ведь ваша идея была заколотить все ворота, кроме одни! А как через одни ворота такая толпа пройдет? Естественно они застряли.

– Сейчас не об этом…

– А я именно об этом! Или откройте еще ворота, или не ждите чудес.

– Вы понимаете, что если сейчас налетит кавалерия барона, мы даже ворота закрыть не успеем? Толпа ломанется в город…

– А я что сделаю? – огрызнулся Лиром.

– Что хотите! – жестко заявил Володя. – Делайте что хотите, но послезавтра этой толпы перед стеной уже быть не должно!

– Послезавтра?!

– Да. Похоже, барон взял последний замок и теперь движется к городу. Судя по всему, ожидать его можно через два дня. Так что либо вы разбираетесь с этой толпой под стенами за завтра, либо послезавтра утром я прикажу закрыть ворота! Вам все ясно, Лиром?

Тот, бурча себе под нос явно не комплименты мальчишке-благородному, вообразившего себя неизвестно кем, кивнул.

– Постараюсь, милорд.

Нашлись замечания и остальным членам совета. Особенно досталось тому, кто отвечал за работу плотников. Совет закончился едва ли не всеобщей руганью и все разбрелись недовольные друг другом. Под конец остались только Володя и Конрон. Рыцарь слегка удивленно рассматривал на Володю.

– Что это с тобой случилось, князь? Ты сегодня как с цепи сорвался – на всех бросался. Да еще эти проблемы… ну что ты прицепился к несчастному Лирому? Не так уж все смертельно.

– Потом извинюсь, – совершенно спокойно ответил Володя, хотя еще до этого выглядел словно был злым на весь мир. – Как эта толпа под стеной? Надеюсь, у Лирома не получится ее разогнать?

– Обижаешь. Там мои лучшие люди. Все-таки, его надо было посвятить в наши планы… не понимаю, зачем от него-то скрывать?

– Потому что иначе у нас не получился бы сегодняшний спектакль.

– Спектакль? Подожди, ты хочешь сказать, что сейчас тут ты разыгрывал представлении? Ничего не понимаю… Но зачем? Ты же разозлил всех только.

– Зато донес необходимую информацию до нужных ушей. Все, тир, прошу прощения, но у меня еще есть кое-какая работа. Я бы все объяснил, но действительно некогда.

Володя поднялся и торопливо вышел в коридор. Вскоре к нему присоединился Джером.

– Рассказывай, – велел Володя.

Джером протянул листок.

– Тут адреса всех людей, с которыми встречался тот, кто вас интересует.

Володя развернул его и пододвинул поближе к факелу в стене.

– Ого. Как это ты сумел отследить все его контакты?

– Так я же не один был… Милорд сами велели действовать как сочту нужным, лишь бы был результат. – Джером замялся. Володя даже интересно стало.

– Так как ты проделал всю эту работу? Кто помогал?

– Ну… Я тут познакомился с одной потрясающей дамой…

– Ничуть не сомневаюсь.

– А она подружка одного из тех, кого называют теневыми королями.

– Преступники?

– Они предпочитают называть себя теневыми властителями.

– Скромно. Но этот теневой король не ревновал тебя к подружке-то?

– Нисколько, милорд. Зато я сумел с ним переговорить. Они тоже не хотят, чтобы город пал. Сами понимаете, милорд, что в этом случае они теряют почти все. Потому согласились мне помочь на совершенно безвозмездной основе. Так что за нашим гостем ходили профессионалы своего дела.

Володя задумался.

– А сейчас за ним тоже следят?

– Само собой.

– Хорошо. Когда придет время будь готов пройтись по этим адресам, потому сразу узнай, где кто живет и как туда пройти. Кстати, кто связной у них установили?

– Вы не поверите, милорд…

Володя хмыкнул.

– А давай проверим?

– Простите?

– Графиня Лурдская?

Джером моргнул.

– Но как вы…

– Да ладно тебе, Джером, тоже мне сложная задача. Для чего еще нашему дорогому другу Раймонду понадобилось задерживать в городе графиню? Как-то же он собирался её использовать? Самое очевидное – для связи. Уж благородную даму никто не заподозрит.

– Вы потому и забрали Генриетту?

– Да. Похоже, Раймонд шантажировал графиню дочерью. Мне удалось поставить его в такую ситуацию, когда он не смог воспрепятствовать уезду девочки, а значит уже потерял часть влияния на графиню. Ну и безопасней для нее у Осторна и с Аливией веселее.

– Что не помешало вашей «сестре» удрать, – хмыкнул слуга.

– Уже в курсе? – поморщился Володя. – Кстати, что-то я не видел Генриетту сегодня, когда Аливию привез.

– Она вместе с Осторном была. Он поехал к вам в дом, думал, дочь туда направился, а Генриетта упросила его взять её, чтобы с матерью повидаться.

– Это тоже эти твои теневики донесли? – нахмурился Володя.

– Конечно. Ведь Раймонд контактировал и с купцом, а они отслеживали все встречи. А потом следили за теми, с кем он встречался. Тот список, который я вам дал – это точно его люди. Удалось даже перехватить несколько посланий и скопировать их. Только вот они зашифрованы…

– Это ничего. Полагаю, когда мы побеседуем с ними, кто-нибудь согласится помочь с расшифровкой. Сейчас мне важно отследить уйдет сообщение барону или нет. Хорошо бы еще знать какое именно послание уйдет…

– В таком случае, милорд, позвольте уйти. Я переговорю с нашими союзниками, возможно они смогут что-нибудь придумать.

– Хорошо. И… будь осторожен.

– Спасибо, милорд.

Джером поклонился и торопливо выскочил на улицу.

Володя глянул на часы – около четырех… Если гонец от Раймонда отправится прямо сейчас, то у барона он будет к восьми примерно, если разведчики ничего не напутали с расстоянием до вражеской армии. Армия не гонец и коней загонять они не будут, тем более, что сильно опережать пехоту им никак нельзя… Мальчик залез в один из карманов своей накидки и достал карту, готовальню и не обращая внимания на редких слуг, уважительно поглядывающих на милорда, замершего у окна с листами бумаг и какими-то странными приспособлениями, начал делать замеры и расчеты на другом листе. Задумался, взлохматив волосы пятерней и снова углубился в изучение карты. Потом сердито сложил её, убрал и торопливо спустился вниз. Его охрана тут же вскочила, готовая следовать за ним. Володя недовольно покосился на них, но смолчал – понимал, что без этого никак. Сам в свое время настоял, что бы у каждого была охрана, поскольку шпионы Эриха могли организовать покушение на руководителей обороны. Да и по статусу вроде бы положено.

Конрон в возможность покушения не верил, но и отмахиваться не стал, сразу же предложив десятерых латников из своих людей. Володя подозревал, что они не столько охраняют его, сколько следят, чтобы не убежал. Впрочем нет, Конрон никогда до такого не опустился бы – слишком прямолинеен и честен.

Разыскав Филлипа, Володя отдал ему необходимые распоряжения и пришпорил коня. У дома Осторна резко осадил его, но соскочить не успел – ворота стали раскрываться, давая возможность всем въехать. Похоже, его тут ждали.

– Всех конец расседлать и покормить, – распорядился Володя, передавая поводья подбежавшему слуге и снова поглядел на часы. – Думаю, время у нас есть, так что мы тут на несколько часов задержимся. И покормите солдат.

– Слушаюсь, ваша светлость, – поклонился слуга.

Мальчик тут же прошел в дом, где едва не столкнулся с купцом.

– Я опять должен вас благодарить, милорд, за спасение дочери, – устало пробормотал он.

– Не за что. – Володя заглянул в комнату, где на лавке уже в платье сидела нахохлившаяся Аливия и слушала что-то объяснявшую ей Генриетту.

– Здравствуй, Генриетта, – поздоровался Володя, входя. – Скажи, тебе мама не предлагала остаться с ней?

Девочка торопливо поднялась и сделала не очень ловкий реверанс.

– Предлагала, ваша светлость.

Володя сморщился.

– Прошу, только без титулов. Почему не осталась? Мама передумала или что?

Генриетта выглядела растерянной.

– Я не совсем поняла, милорд. Мама говорила, что я должна остаться, а потом сказала, чтобы я ехала с Осторном и слушалась его… – Девочка выглядела откровенно растерянной. Слушаться купца? Ей, графине?

– А тир Раймон был дома?

– Да, милорд.

Володя кивнул.

– Хорошо. Спасибо, ты очень помогла мне.

– Я помогла вам?

– И даже больше, чем эта вот защитница города, что сейчас нас слушает, хотя делает вид, что занята изучением стола.

Аливия фыркнула и город задрала нос. Потом важно поднялась и неторопливо прошествовала мимо. Володя едва удержался от смеха.

– Ты лучше вернись. Раз уж скачешь по городу в поисках приключений, значит здорова. Руперт, я у вас оставлял свой чемодан с инструментом, принеси его.

Руперт торопливо поднялся и отправился на верх.

– Опять осматривать будешь? – подозрительно поинтересовалась девочка.

– Вот еще. Прививку тебе сделаю, чтобы ты не заболела оспой.

– Это то, что ты делал папе и брату?

– Хм… и откуда знаешь? Именно это.

Руперт уже принес чемодан и Володя начал раскладывать на столе шприц и все остальное нужное, достал спиртовку и поставил кипятить воду, положил в неё шприц и иголку, после чего вышел помыть руки. Тут его и догнал Руперт.

– Милорд, вы же говорили, что эти ваши… прививки надо делать когда она совсем выздоровеет, а вы сами говорили сегодня, что она еще не поправилась.

Мальчик на мгновение замер, потом сунул Руперту небольшое ведерко и попросил его полить на руки.

– Завтра утром здесь будет армия барона Розентерна, – наконец заговорил он. Ведро в руке Руперта дернулось, но он тут же взял себя в руки. – Я, конечно, в самый бой не полезу – не моё это дело махать мечом, тем не менее это бой и случиться может всякое. Кроме же меня никто прививки сделать не сможет…

Юноша больше вопросов не задавал, но всю дорогу до комнаты как-то странно посматривал на Володю.

Закончив с прививкой, Володя убрал все обратно чемодан, попросил Руперта отнести его обратно и принести гитару, которая уже давно переехала сюда, поскольку в доме у купца мальчик проводил гораздо больше времени, чем у себя. Впрочем, играть здесь ему еще ни раз не пришлось – как-то не получилось. То Аливия болела, потом с этой подготовкой к осаде, прибегал урывками просто проверить как Аливия, сделать перевязку и обратно. Иногда переночевать приходил, но в этом случае его хватало только переброситься парой фраз с девочкой и тут же отрубиться до утра.

– Ой! – Аливия радостно захлопала в ладоши. – Ты правда сыграешь? Что-нибудь новое?

– Ну откуда же я новое возьму? – усмехнулся Володя.

Руперт принес чехол с гитарой. Володя поблагодарил его, устроился поудобнее на стуле и достал инструмент. Аливия тут же пристроилась у его ног чтобы лучше слышать. Генриетта поколебавшись, последовала её примеру. Как ни мало бывал здесь мальчик, но заметил, что Генриетта стала вести себя гораздо раскованней, чем раньше. Даже её благородная спесь, которая раньше хлестала через край, хоть и не исчезла совсем, но как-то притупилась, перестала бросаться в глаза. Но это и понятно. Кажется жизнь здесь пошла ей на пользу, хотя графиня может быть с ним и не согласилась бы.

Володя проверил настройку и задумался. Местных песен он почти не знал, перевод сделан только двух… На пробу он спел переведенную «Балладу о борьбе» Высоцкого сначала в оригинале, потом в переводе. Оценили. А Володя минут на пять задумался над тем, что петь дальше, но никто не торопил и не мешал. Тут мальчик поймал себя на том, что проигрывает знакомую песню. Володя еще минуту просто играл, прислушиваясь. Не для его голоса она, да и гитара не самый подходящий инструмент, но…

Покроется небо

пылинками звезд,

и выгнутся ветки упруго.

Тебя я услышу за тысячу верст.

Мы – эхо, Мы – эхо,

Мы – долгое эхо друг друга.

Играть было трудно, а петь еще труднее. К тому же даже Аливия, знавшая русский чтобы можно было поддерживать простой разговор, не все понимала. Потому Володя и старался донести смысл песни своей игрой, интонацией, тембром голоса.

И мне до тебя,

где бы ты не была,

дотронуться сердцем не трудно.

Опять нас любовь за собой позвала.

Мы – нежность, Мы – нежность.

Мы – вечная нежность друг друга.

И даже в краю

наползающей тьмы,

за гранью смертельного круга,

я знаю, с тобой не расстанемся мы.

Мы – память, Мы – память.

Мы – звездная память друг друга.

Давно уже смолкла песня, а все продолжали сидеть молча. Вот зашевелилась Аливия, выдохнул Осторн.

– Хотела бы я знать твой язык так, чтобы понять всё-всё, чтобы можно было понять все твои песни… Только из-за них я бы выучила его… Ты мне напишешь перевод? Пожалуйста!

– Ну я ведь тоже еще не очень хорошо знаю Локхерский, – улыбнулся Володя. – Но постараюсь.

В дверь осторожно просунулась голова одного из слуг.

– Господин, – осторожно позвал он.

Осторн недовольно вскинулся.

– Ну что там?

– Там это… к милорду пришли… говорят срочно.

– Ну так зови.

Пришли? Интересно, кто это может быть?

Володя отложил гитару и стал ждать. Вот дверь открылась и тот же слуга пропустил в зал двоих. Первым вошедшим оказался Джером, а вот второго Володя не знал и готов был поклясться, что никогда его не видел. Человек был не очень высок, но довольно плотного сложения, лохмат, кажется его волосы никогда не встречались с расческой, из-за чего они напоминали львиную гриву, слегка прищуривался на один глаз. При всем этом его внешность вовсе не казалась отталкивающей, скорее необычной. Володя попытался определить возраст этого гостя, но понял, что не может. Ему могло быть как сорок лет, так и шестьдесят.

– Милорд, – с ходу заговорил Джером. – Есть важные новости… – он многозначительно покосился на остальных в комнате.

Володя убрал гитару в чехол и поднялся.

– Уважаемый Осторн, где бы мы могли поговорить так, чтобы нам не помешали?

Купец мрачно покосился на гостей, похоже сильно недовольный тем, что его дом превращается чуть ли не штаб.

– Можно у меня в кабинете. Прошу вас за мной.

Дождавшись, когда их оставят одних, Джером не усидел и вскочил со стула.

– Раймонд послал еще несколько гонцов, милорд!

Володя нахмурился, пытаясь понять, что тут важного.

– Ну и что? Наверное, подстраховаться решил.

– Нет-нет, не к барону. Внутри города.

– А вот это уже действительно интересно, – сразу насторожился Володя. – Проследили куда?

– Да. Потому и говорю, что это важно, милорд. Даже уговорил Крейса со мной прийти.

– Крейс… вроде бы это значит щель…

– Точнее прищур, милорд. Ну когда человек прищуривается.

– Да, прозвище подходит, – согласился Володя.

– Он и есть тот самый теневой король, про которого я говорил.

На этот раз Володя изучил гостя более внимательно. Тот остался к такому изучению совершенно равнодушным. Его, казалось, вообще эта беседа забавляет.

– Очень приятно.

Гость хмыкнул, но опять промолчал.

– Крейс, лучше ты объясни.

– Этот тир Раймонд сразу после того, как отправил сообщение к барону… он, кстати, уже покинул город.

– Проблемы были?

– Пару раз моим людям пришлось вмешаться, чтобы он патрулям не попался. Какое сообщение он несет мы узнать не смогли, зато мои люди подслушали дальнейший разговор.

– Подслушали?

– Да. Пока тир провожал первого гонца мой человек проник в дом.

– Ого. Удачно.

– Так вот, сразу после того, как тир вернулся пришло еще несколько человек. Сначала они обсуждали про слабые места обороны города…

– Про это потом подробнее. Лучше бы даже поговорить с тем человеком, кто там сидел. Может быть что-то из слабостей мы пропустили.

– Я велел ему быть рядом. Пришлю его сразу, как мы закончим разговор.

Володя уважительно кивнул.

– Продолжайте.

– В общем, Раймонд оказывается подкупил одного из теневых королей, – не выдержал Джером. – Точнее заключил сделку и тот пообещал помочь им. – Тут Джером чуть ли не обвиняющее воззрился на Крейса.

– Я не единственный теневой король в Тортоне, – совершенно равнодушно пожал он плечами. – И остальные мне не докладывают о своих планах. Хотя я и не удивлен, что Пентон пошел на это – он никогда особым умом не отличался… хотя, надо признать, хитрости ему не занимать.

– А дальше?

– Милорд, кажется, в не очень удивлены?

– Джером, ну это же очевидный шаг был с их стороны. Я даже принял кое-какие меры против этого. Хотя то, что мы точно знаем откуда ждать удар сильно облегчит нам жизнь. Так что там за сообщения были?

– Плата за уже сделанное, а так же на закупку оружия. Еще Раймонд передал, чтобы они были готовы выступить по сигналу.

Очень хорошо… – Володя снова задумался. – Полагаю, что барон подойдет завтра утром и постарается захватить город с ходу… для этого ему придется гнать свои войска всю ночь, но если у него все получится, это будет оправдано. Но очень сильно сомневаюсь, что завтра выступят и эти ваши люди Пейтона. Во-первых, вряд ли они успели подготовиться, а во-вторых, как это ни странно прозвучит, этот Пейтон тоже заинтересован в провале первого штурма, а потому будет тянуть с выступлением.

– Э-э-э… милорд… – Джером недоуменно заморгал. – Как это не заинтересован? Простите…

– Твой господин хочет сказать, – опередил Володю Крейс, – что если первый штурм провалится. То их цена для Раймонда возрастет и с него можно стрясти больше денег. Если же барон захватит город штурмом, то зачем ему платить тем, кто ничего не делал? Я бы на его месте точно так же делал.

Володя задумчиво кивнул.

– Так что с этой стороны я пока ничего не опасаюсь. Потом с этой проблемой мы обязательно разберемся, но только когда решим то, что у нас сейчас на первом месте. Вот что, с этими людьми Раймонда надо решать. Больше они нам не помогут, а вот навредить смогут. Поскольку завтра с утра бой, я хотел бы не опасаться за тыл, а потому разбираться с ними надо будет ночью… Джером, возьмешь солдат и ночью тихонько возьмешь их всех. Тихо, чтобы никто из них и пикнуть не успел. Всех посадить отдельно. Завтра после боя, если для нас все сложится удачно, мы побеседуем с каждым из них.

– Тихо? – хмыкнул Крейс. – Солдатами? Они перебудят весь квартал еще когда только будут подходить к домам.

Володя сморщился. Доля правды в этом была – солдаты не бойцы спецназа и арестовывать не их профиль. Городская стража тоже в этом не помощник.

– Это верно, – даже не стал спорить Володя. – Но другого варианта все равно нет…

– Если милорд пообещает, что отдаст нам имущество…

Володя думал недолго.

– Кроме бумаг и книг – там могут быть ключи к шрифтам. Кроме того, вы вернете любую вещь по первому требованию, если она окажется связанной с их шпионской деятельностью. Золото же можете забрать сразу.

– Договорились. Куда доставить?

– Это с Джеромом обговорите. Главное, чтобы они друг друга не видели. То есть каждый должен быть уверен, что схватили только его одного. Джером, ты понял? Как лучше все организовать – решишь сам. Еще что есть?

– Больше ничего, милорд.

– Хорошо. Тогда пришлите мне вашего человека, который подслушивал.

– Конечно, милорд… Когда арестовывать шпионов?

Володя на миг задумался. Думаю, вам надо время на подготовку… как стемнеет, начинайте. А я пока отвлеку Раймонада – с ним я сам разберусь.

Разговор с человеком, который подслушивал разговор Раймонда, надолго не затянулся и Володя сразу отправил гонца к Конрону с замечаниями по обороне. Тот явился минут через сорок, когда все собрались в столовой и ужинали. Володя как раз объяснял Генриетте как пользоваться ножом и вилкой, поскольку вредная Аливия начала хихикать над её неумелыми действиями. Схлопотав подзатыльник, она обиженно притихла и сейчас ревниво наблюдала как Володя говорил с Генриеттой.

– Ага. – Конрон ввалился в столовую и без приглашения плюхнулся на свободный стул.

Володя удивленно посмотрел на него.

– Я думал вы занимаетесь исправлением слабых мест в обороне? – удивился он.

– Пинков помощникам надавал, как раз сейчас скачут. Потом проверю. Я, собственно, спросить… – Конрон ненадолго замолчал, потом выпалил. – Объясни мне, откуда ты узнал про заброшенный подземный ход??? Я специально Лирома тряс, даже в архивах о нем сведений нет! А ты не только знал, но и указал его точное место! А про стену??? Там вода и правда немного подмыла фундамент. А откуда ты про остальное узнал?!!

– Ну если я прав, так чего ты недоволен? – еще больше удивился Володя.

– Я хочу понять, откуда ты это все узнал?!

Володя пожал плечами.

– А какая разница? Если есть слабые места – их надо исправлять. И быстрее. Завтра с утра барон будет здесь.

– Что? – Конрон весь подобрался. – А это ты откуда знаешь?!! Мои разведчики еще не возвращались.

– Простой расчет. Или утром, или чуть позже. Ему, конечно, придется свои войска гнать очень быстро, но он успеет… если я правильно понял характер барона.

– Но почему ему надо прийти именно утром?

– Потому что если он подойдет после обеда у него не хватит времени захватить город до темноты, а ночью преимущества на стороне защитников – они лучше знают улицы города.

– Ну ладно, а почему бы тогда ему не подождать и не подойти послезавтра утром?

– Потому что его засекут наши разведчики и мы будем его ждать. А еще потому, что я обещал, что завтрашний день будет последним, когда открыты ворота.

Конрон потряс головой.

– Ничего не понимаю. А барон-то откуда об этом узнает?

– Ему сообщит тот гонец, которого отправили к нему из города.

– И он поверит твоему гонцу? – Кажется Конрон совсем растерялся.

– Моему? Конечно нет. Но ведь и не я его отправлял. – Володя снова глянул на часы. – Конрон, у нас очень мало времени. Боюсь, что этой ночью не придется спать ни тебе, ни мне. Давай потом поговорим? Мне не жалко все объяснить, но это займет очень много времени, но кроме твоего удовлетворенного любопытства ничего не даст. Позволь мне до вечера просто посидеть тут?

Похоже, тот правильно понял. Хмыкнул.

– Ладно. – Конрон поднялся. – Но после боя ты мне все объяснишь. Пойду проверю, как там все.

Когда Конрон вышел, в комнате еще некоторое время царила тишина. Аливия испуганно посматривала на Володю, сообразив, что если завтра бой, значит ему придется в нем участвовать. И как бы она не верила в него, но бой есть бой… Она вдруг соскочила со стула и подошла к нему, прижалась.

– Ты ведь вернешься завтра?

Володя обнял её и улыбнулся.

– Конечно. Как только прогоним злодеев.

Через три часа, получив сообщение от Джерома о готовности начать операцию, Володя в сопровождении охраны несся по улицам города в свой старый дом.

– Графиня, – он слегка поклонился, пробегая мимо по коридору. Графиня проводила его ошеломленным взглядом. Володя замер перед одной из комнат и забарабанил в неё кулаком. – Раймонд! Раймонда, выходи давай!

– Что такое? – тот высунулся из-за двери. – Что случилось?

– Общий сбор! – рявкнул Володя.

– Э-э-э…

– Да быстрее ты!

– Милорд, я прошу прощения, но у меня на вечер были немного другие планы.

Володя точно знал какие именно и с кем он собирался встречаться, но вот этого как раз он допустить не мог, поскольку именно в этот момент люди Крейса должны занимать позиции около всех домов, где жили шпионы-подчиненные Раймонда.

– Вы это барону Розентерну объясните. Думаете, я от скуки лично сюда явился… Вы собирайтесь, а я пока кое-что из комнаты заберу.

Володя заскочил в комнату и плюхнулся на диван. Засек время. Потом сообразил, что тишина может быть подозрительной и начал задвигать ящики в шкафах, раскрыл сундук. В общем, усиленно делал вид, что что-то ищет. Когда истекло десять минут, он аккуратно все закрыл и вышел в коридор.

– Раймонд, давай быстрее!

На улице он дождался когда Раймонд покажется на крыльце и закопался в сумку, висящую у него на плече. Районд забрался в седло и теперь нетерпеливо поглядывал на милорда, который все еще что-то искал.

– Проклятье! – Выругался вдруг Володя. – Вот чувствовал, что что-то забыл! А все это спешка проклятая… Всем ждать, я мигом. – Мальчик сорвался с места и помчался обратно в дом. Раймонд было дернулся за ним, но покосился на солдат рядом с ним и остался сидеть в седле.

В доме Володя огляделся, а потом направился к комнате графини. Постучал.

– Что еще, Раймонд? – с какой-то обреченностью донеслось из-за двери.

– Это не Раймонд. – Володя открыл дверь и вошел внутрь. Графиня удивленно подняла на него глаза.

– Милорд?

– Графиня, скажите, вы жить хотите?

– Простите? – Она испуганно моргнула.

– У меня очень мало времени. Если вы действительно хотите жить, вы сейчас передадите мне то письмо, которое велел вам отнести Раймонд.

Кровь стремительно отхлынула от лица графини, она нервно затеребила край платья.

– К-какое письмо, милорд? Он не передавал мне никаких писем.

– Значит, велел передать что-то на словах. Лорниэль, у меня действительно нет времени. Либо вы сейчас доверяетесь мне, либо вы погибаете.

– Вы… вы хотите меня убить?

– Я??? Помилуйте. Не для того же я вас спасал на пристани, а потом поселил у себя дома, чтобы убивать. Нет, это сделают те люди, к которым вас послал Раймонд. Вы для него скоро станете опасны. Очень опасны. Вы единственный человек, который может разоблачить его. Это не совсем так, но он об этом не подозревает.

– Вы… Вы все знаете, милорд?

– Боже, ну не считайте же меня идиотом, графиня! Когда мне откровенно вешают лапшу на уши при первой встречи сразу ясно, что тут что-то нечисто.

– Простите, что на уши вешают?

– А, не обращайте внимания, выражение моей страны. Означает, что нагло врут. Вот и этот Раймонд почему-то решил, что я молодой глупый князек, которому можно откровенную ерунду говорить и он все проглотит.

– Но если вы все знали…

– Почему ничего не говорил? Ну по большему счету это не мое дело. Вообще-то я собирался просто покинуть Тортон, и если бы не заболела Аливия – так бы и сделал. Потом же Раймонд мне стал нужен именно как шпион Эриха.

– Но вы назначили его своим помощником… Он даже отвечал за что-то…

– Графиня, время. Что он велел вам передать?

– Глупость какую-то, – Лорниэль, похоже, сдалась. – Дал адрес и велел там сказать, что сова вылетела из клетки, но с восходом вернуться не сможет.

Володя задумался.

– Сова вылетела из клетки… Сова ведь ночная птица? С восходом… восходом… Ага, кажется понял. Край непуганых идиотов… посложнее ничего придумать не могли?

– Так мне идти? – неуверенно поинтересовалась графиня.

– Обязательно.

– Но вы же сказали, что меня…

– Ну не сразу же. Вы ему еще нужны.

– Подождите, милорд… Но если так… мне ведь угрожает опасность!

– Всем в этом городе она угрожает. Вы не забыли, что к нему идут войска короля Эриха?

– Но вы… вы!!! Вы не рыцарь! Вы не можете подвергать мою жизнь опасности.

– Я и не подвергаю – это делает Раймонд. А вашу дочь я по возможности оградил от всего этого.

– Так вы поэтому…

– Скажем так, я очень не люблю, когда пытаются прикрыться теми, кто не может защититься. Вы же свой выбор сделали сами.

– Но что я могла…

– Для начала открыться мне. Вашей дочери уже ничего не угрожало и Раймонд не мог вас шантажировать ею. Вы же предпочли послушно делать все, что он вам скажет. Вам даже в голову не пришло, что в случае чего он избавится от вас и вашей дочери не задумываясь. А чтобы спасти себя, вы готовы пожертвовать всем городом.

– Вы, милорд, тоже хотели бежать! – Графиня гневно выпрямилась.

– Верно, но при этом я не собирался перед тем как уехать открывать ворота города. А теперь вы прекратите кричать и сделаете так, как велел вам Раймонд. Спорить мне с вами совершенно некогда, и так уже сколько времени потерял.

Не слушая возражений, Володя отправился к выходу, но у двери обернулся.

– На вашем месте я бы все-таки послушался совета и сходил туда. Это для вас последний шанс оправдаться. Думаете шпионство в пользу Эриха вам простят только потому, что вы женщина? Вам еще и измену мужа припомнят. И тогда даже я не смогу защитить вас или вашу дочь. Подумайте о ней.

Графиня как подкошенная рухнула на кровать и спрятала лицо в ладонях. Володя отвернулся и вышел.

– Милорд, к чему такая спешка? – С конем Володи поравнялся Раймонд. – Что случилось?

Володя оглянулся, проверяя нет ли рядом кого, но охрана скакала чуть позади и не могла слушать их разговор.

– Только что сообщили, что поймали шпиона Эриха, – доверительно сообщил Володя.

Раймонд чуть вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

– Шпиона?

– Да. Пытался выбраться из города. К счастью снаружи у нас был секрет, его солдаты и задержали гонца.

– И… он что-нибудь сказал?

– Да откуда я знаю? Сейчас и едем разбираться. Наверное, этим шпионом тебе придется заниматься, поскольку остальные все заняты. И раз вражеские агенты начали отправлять сообщение барону, значит бой будет раньше, чем мы думали. Впрочем, кто его знает, с чем он ехал. Тебе и выяснять. Я на совещание, там еще какие-то новости есть, а ты спустишься в тюрьму и постараешься узнать, с чем и куда ехал этот гонец. Я бы с тобой пошел, но некогда. Проклятый барон, как все не вовремя. Только быстрее, не возись долго.

– Ладно, – слегка растерянно отозвался Раймонд, о чем-то задумываясь.

В магистрате Володя бросил несколько слов начальнику караула, тот согласно кивнул, а потом приглашающее махнул Раймонду. Тот, ругаясь под нос, проследовал за начальником караула.

Как все не вовремя, размышлял он. Угораздила же этого гонца попасться! Ведь предупреждал его, чтобы был осторожнее. Но почему он не знал ни о каких секретах? Раймонд поежился. В подвале было прохладно. И почему именно его заставили заниматься этим гонцом? Нет, конечно, удачно все сложилось. Раймонд так обрадовался этому, что даже не задумывался над этим. Главное, встретиться с гонцом и объяснить, что тому говорить надо. Но сейчас возникла какая-то смутная тревога. Почему? Почему именно он?

– Долго еще? – поинтересовался он, оглядываясь.

– Нет, тир, мы пришли. Вот это камера. – Начальник караула кивнул сопровождающему его солдату и тот поспешно снял с пояса ключи и зазвенел ими в замке. Раскрыл дверь. – Мне с вами зайти, тир?

– Что? Нет-нет, – замотал головой Раймонд и тут же одернул себя, слишком поспешно, чуть себя не выдал. – Пленник ведь не опасен?

– Он скован, тир.

– Ну значит, не надо. Если понадобитесь, я вас позову.

– В таком случае мы будем тут.

Раймонд кивнул, нагнулся, входя в камеру и в тот же миг сверху на него обрушился удар… В камеру заглянул начальник караула и слегка попинал лежащее тело. Потом повернулся к солдатам.

– Приказ его светлости: пленника переодеть, все вещи этого сложить отдельно. Сковать так, чтобы он не смог нанести себе вреда. – Тут глаза начальнирка караула зловеще сверкнули. – Его светлость пообещал мне, что если с этим человеком что-нибудь случится спустить с меня шкуру… так вот, до этого я успею позаботиться о вас. Все ясно? Потому следите за заключенным как за родным сыночком. Холите его, лелейте, но чтобы ни один волос не упал с его головы! Все ясно?

Солдаты испуганно кивнули.

– В таком случае чего стоите? Я сказал переодеть! Чтобы ни одной тряпки его на теле не осталось!

Гирон вышел из камеры и остановился неподалеку, дожидаясь, когда солдаты выполнят приказ. Мимо, гремя цепями, прошел тюремный кузнец. Поклонившись офицеру, он нырнул в камеру. Наконец из камеры вышел один из солдат и протянул мешок с вещами.

– Тут все, господин офицер!

– Хорошо. Занимайтесь подопечным, а я на доклад. – Гирон подхватил мешок, запросил его за спину и уверенно зашагал к выходу из темницы. Приказ этого странного князя, признаться, его сильно озадачил, но спорить со старшими по званию он не привык, а потому выполнил его старательно и максимально точно.

Володя ворвался в комнату где обычно проходили все их совещания последним. Кивнул Конрону и Лирому, махнул рукой Джерому и Филлипу, поздоровался с остальными.

– Итак, господа, началось. Завтра утром барон Розентерн начнет штурм города! – с ходу огорошил он всех.

– Подожди, – нахмурился Конрон. – Во-первых, тут не все. Не хватает этого… твоего приятеля Розентрена.

– Его не будет, – отмахнулся Володя. – Я ему другую задачу поставил.

– А во-вторых ты так и не объяснил, откуда ты знаешь, что завтра с утра барон станет атаковать? По донесениям моих разведчиков он еще в двух стуках от города.

Володя глянул на часы.

– Если мои расчеты верны, то как раз в этот миг его армия начала форсированный марш к городу.

– Зачем? – поинтересовался Лиром.

– Чтобы к утру быть здесь и успеть ворваться в город раньше, чем мы успеем закрыть ворота. Беженцы еще за городом. Когда появится отряд барона, они ломанутся под защиту стен, создадут пробку в воротах, а тут и их конница подоспеет.

– Но… тогда надо срочно…

– Сидеть! – вдруг рявкнул Конрон и снова повернулся к Володе. – Я так и не понял, почему ты так думаешь?

– Потому что четыре часа назад гонец от шпионов Эриха покинул город и отправился с докладом к барону. Кстати, тир Роухен, примите мои поздравления, ваши патрули организованы великолепно. Моим людям пришлось сильно постараться, чтобы гонец сумел выбраться из города незамеченным.

– Вы помогли шпиону выбраться из города? – с недоумением поинтересовался начальник гарнизона.

– Совершенно верно. Нам очень надо, чтобы его доклад попал к барону. Тот же, получив его, немедленно снимется с места и пойдет сюда. Конрон, пора начинать.

Тот вдруг разом просветлел, выпрямился, словно сбросил с себя тяжкий груз.

– Наконец-то, – выдохнул он. – Ну что, действуем по плану?

– Да.

Конрон кивнул, потом вытащил меч и слегка стукнул им по столу.

– Господа, слушайте приказ: главнокомандующим всеми силами в Тортоне на время моего отсутствия назначается князь Вольдемар Старинов!

– Вашего отсутствия? – растерянно поинтересовался кто-то.

Конрон бросил в ту сторону свирепый взгляд.

– У нас нет времени на болтовню! Для тех, кто не понял, враг будет здесь завтра утром! А потому никаких обсуждений больше не будет! Князь, если кто-то будет много болтать, разрешаю отрезать таким болтунам язык.

– Конрон, тебе лучше идти, – посоветовал Володя. – Нужно еще время собрать твоих и еще время устроиться в лесу. Так что будет лучше, если ты выйдешь сейчас.

– Да, – согласился тот. – Конечно. Итак, господа, я покидаю вас. Все дальнейшие действия князя полностью согласованы со мной. Подчинятся его приказам как моим! – Конрон обвел собравшихся суровым взглядом собравшихся, потом накинул плащ и стремительно покинул комнату.

Володя медленно поднялся и перешел на место Конрона во главе стола.

– Итак. Роухен, всех солдат отправить в казармы, накормить и уложить спать. Завтра будет жарко, так что пусть отдохнут как следует – это врагам ехать всю ночь. Все команды грузчиков к третьим воротам, где собираются беженцы. Землекопов тоже туда. Филлип, ты отвечаешь за это. Как с мешками?

– Ну… как вы велели, я устраивал склады мешков с песком по всему городу, чтобы их не везти через весь город в случае необходимости…

– Я не про это. Я про треть ворота!

– Ну да, там мы строили больше всего складов, только не понимаю…

– И не надо. Все мешки свозить туда. Я вскоре подойду и покажу что и как строить, а пока собирайте людей. – Володя на миг задумался, потом недоуменно повернулся к Роухену и Филлипу. – Вы еще здесь? Я же сказал, что нужно делать.

Те поспешно поднялись и выбежали из комнаты.

– Джером, как там у тебя?

– Все сделано чисто. Взяли всех.

– Графиня?

– Пока не знаю.

– Как станет известно – разыщи меня. Пока же собери солдат, с которыми ты раньше действовал и будь готов. Возможно, нам все-таки придется арестовать Пейтона. Постарайся выяснить у Крейса какие-либо подробности о нем.

Джером кивнул и тоже вышел. Володя роздал приказы остальным и отпустил их. Тут как раз показался Гирон с мешком. Володя увидел его от двери, когда собирался уходить сам и махнул рукой. Впустил начальника караула в комнату и закрыл дверь.

– Как все прошло?

– Хорошо, милорд. Он до последнего не догадывался ни о чем.

– Очень хорошо. А это его вещи?

Дождавшись кивка, Володя вытряхнул их на пол и погрузился в изучение. Все бумаги отложил в сторону, чтобы изучить более внимательно позже, уделил внимание оружие, вспомнив, что на Земле часто использовали рукояти в качестве тайников. Вспоминая теорию обысков, Володя прощупал каждый шов в одежде, потом достал нож и вспорол прокладку, достал оттуда несколько писем.

– Как удачно, – усмехнулся мальчик, быстро проглядывая их. – Знаете, что это, э-э-э… прошу прощения, не знаю, вашего имени.

– Гирон, милорд.

– Ага. Похоже, я оказался прав и Раймонд к чему-то готовился, вот и таскал с собой самые важные бумаги, чтобы иметь возможность сразу сбежать. Так знаете что это, Гирон?

– Никак нет, ваша светлость.

– Это адреса. И этих адресов я не знаю… похоже они прошли мимо взгляда Крейса… Вот, что Гирон… – Володя оценивающе оглядел офицера с ног до головы. Вы хотите повышения?

– Милорд? – в глазах офицера на миг вспыхнула надежда, но тут же угасла. – Милорд, я достиг максимального чина для не благородных.

– Гм… – Володя задумался. – Я не король, но поговорю с Конроном. Думаю, он сможет что-нибудь придумать. Так вот, если вы справитесь, королю будет доложено о вас… в самом выгодном свете.

– Что я должен делать?

– Вот адреса. – Володя бросил ему одно из писем. – Возьмите людей… Тут пять адресов. Выберите толковых офицеров и обыщите эти дома. Переверните там все, простучите стены, но разыщите то, что там прячут.

– Мм… милорд, а что именно искать?

– Не знаю. Возможно, оружие. Должны же они куда-то его складывать перед восстанием.

– Восстанием?

– Именно. Вы только что арестовали его главу.

– Главу? – Офицер совсем растерялся. – Но зачем тиру Раймонду готовить восстание?

– А затем, что он верный подданный короля Эриха. Кстати, тут и наброски плана есть… хм… как интересно. В общем, берите солдат и обыщите эти адреса. О результате доложите лично мне. Вопросы есть?

– Нет, милорд.

– Тогда идите.

И Володя снова углубился в изучение вещей.

Прощупав каждый шов, он спрятала её подальше, а все найденные улики сложил в сумку и повесил через плечо, после чего совсем не по рыцарски поскакал к выходу. Если бы его увидел кто-то, то удивился бы, кто пустил мальчишку в магистрат… Правда уже виз ворот вышел прежний князь и командующий. Собранный, невозмутимый, немногословный.

Осадив коня у ворот, где уже стали собираться люди, Володя достал из мешков мотки веревок и колышек и соскочил с коня.

– Филлип, выстрой людей.

– Так еще не все…

– Выстрой тех, кто есть.

Когда приказ был исправлен, Володя сложил бечевки и колышки в кучу и прошелся вдоль не очень ровного строя.

– Вы все долго обсуждали мои забавы с мешками, обсуждали мои умственные способности… Да-да, не возражайте, я же не глухой и все слышал. Настало время объяснить что к чему. На самом деле все ваши тренировки по перекрыванию баррикадами улиц была простая уловка, чтобы отвести вражеских шпионов от настоящей цели всех тренировок. Да-да, враги очень внимательно следили за нами, потому мы и не могли строить укрепления сразу, где мне было нужно, чтобы не спугнуть врага. Сейчас играм пришел конец. Завтра утром враг атакует город. И все вы должны приложить все силы к тому, что бы помочь отстоять наш город. Сейчас мы здесь, у ворот будем строить укрепления, которые должны стать ловушкой для врага. От того, насколько надежно и качественно вы их построите будет зависеть удержим мы город или нет. Впереди у нас есть ночь. За нее мы должны все успеть. – Володя поднял руку, успокаивая возникший гул. – Вы все тренировались и работали с мешками. Делайте как на тренировке и все получится.

В этот момент на площадь выехало сразу десять телег с мешками, команда грузчиков моментально уложила их стопкой на землю, а телеги, развернувшись, отправились за новой партий. Володя проследил за ними, потом снова повернулся к слушателям.

– Сейчас я размечу как должны идти укрепления, после это землекопы сразу приступают к копанию рва. Землю в эту сторону и сразу разравнивать. Грузчикам – строить стену. Во рву укрепить наклонные колья, а сразу за ними ставить ежи. Еще ежи поставить за укреплениями. Если враг прорвется, они должны послужить защитой для нас и помешать врагу развить наступления. Плотникам начать строительство вышек. Заготовки скоро привезут, места я покажу. Филлип, сколько у нас готовых вышек?

– Двадцать, милорд.

Володя поморщился.

– Мало, но ладно. Значит десять с этой стороны, десять поставим с той стороны. Грузчикам – башни надо обнести тоже мешками с песком и поставить ежи. Выделить человек пять на охрану каждой. Отряду лучников, которых я просил отобрать собраться у стены и пока отдыхать. Как только я разберусь с разметкой укреплений подойду и объясню вашу задачу. Лиром, твоя забота снабжение – факелы не должны гаснуть, в темноте люди не смогут работать. Подводы со стрелами где?

– Скоро будут, милорд.

– Хорошо, подбери места, где их сложить, чтобы можно было сразу подносить людям, а не бегать в другой конец обороны за ними. Арвид, хорошо, что вы здесь.

– Мне сказали…

– Да. Завтра бой. Потому проверьте госпитали и первоначальные приемные пункты. Завтра с утра все ваши врачи и добровольные помощники должны быть на местах.

– Конечно. У меня давно все готово.

– Тем не менее, еще раз посмотрите. Завтра уже поздно что-либо будет менять.

– Хорошо, милорд.

Володя еще раз оглядел строй, осмотрел площадь. На мгновение задумался – не забыл ли о чем.

– Строительство будем вести здесь и на той стороне ворот. Стены будут медленно сходиться и упрутся вон в те дома, – Володя махнул вдаль. – Те, кто ворвется в ворота окажется как раз между двумя укреплениями и вынуждены будут скакать между двух укреплений… Всем ясно? В таком случае принимайте мешки, которые подвозят. Когда закончим с разметкой приступать к строительству. Разойтись! Роухен, ко мне.

– Милорд, вы ведь хотите пустить врага в город… как раз между этими двумя стенами? – сразу спросил начальник гарнизона, как подошел.

– Верно, но сейчас не время. Роухен, того шпиона мы специально выпустили, чтобы он указал на слабое место обороны города, который нет, но сейчас… Ты понял?

– Я усилю охрану на воротах и вокруг этого места.

– Ты правильно понял. За стенами города тоже есть засады, но лучше до этого не доводить. Теперь еще. Ты берешь на себя ту сторону, я эту. Вон бечевки и колышки Вон от того места ведешь её по прямой вон к тому дому. Это ориентир. Потом будешь следить за работами и контролировать их. После я проверю у тебя, а ты эту сторону.

– Милорд, – вспыхнул Роухен. – Мне кажется, я не давал повода к недоверию…

Володя резко развернулся и зло глянул на начальника гарнизона.

– Роухен я практически не спал последние дни и очень-очень устал и потому не склонен выслушивать про ваши обиды и гордость. Но одно я знаю точно, если мы не удержим врага тут, то все наши усилия пойдут прахом. Потому засунь свою гордость в… в… подальше, в общем. Я проверю твои укрепления, а ты будешь проверять мои, потому что мы оба люди и оба можем ошибаться. Вопросы еще есть? Нет? В таком случае за дело!

Володя махнул двум солдатам и те послушно подхватили колья и бечевку и побежали за Володей. Тот указал куда вбивать первый у стены и пока один солдат вбивал, второй шагал рядом с Володей к следующему месту. Когда они отошли от стену уже на приличное расстояние Филлип дал отмашку и землекопы немедленно приступили к рытью рва. Почва тут была каменистая и рыть было очень трудно. Володя посмотрел на мучение землекопов, потом подозвал их командира.

– Сможете все-таки выкопать?

– А не знаю, – буркнул он. – Тут так телегами все утрамбовали!

Володя еще немного понаблюдал за работой.

– Вот что, так не успеете. Копайте небольшую траншею и вкапывайте колья под углом, укрепите камнями, после чего чуть дальше начинайте размещать «ежи».

– Ров копать не надо?

– Нет. Все равно не успеете. Честно говоря, я его и не планировал, но… Впрочем неважно. Вы поняли про колья?

– Да.

– Тогда приступайте. – Володя вернулся к солдатам и они продолжили вести разметку.

Когда они подошли вплотную к домам, Володя велел солдатам довести бечевку до конца, а сам отправился туда. Вокруг стояли бочки с песком, в которых пылали сразу по несколько факелов. Носились подростки со свежими и когда какой факел прогорал, они сразу заменяли его на новый. Свет они давали не очень ровный, но работать можно. А вон в центре пылает костер, тут уже довольно светло.

Володя подошел к домом и проследил как плотники укрепляют на крышах подпорки под огромные щиты – там должны разместиться лучники, чтобы обстреливать наступающих с высоты.

– Проверяйте надежность! – крикнул Володя офицеру, который наблюдал за строительством. – Если во время боя эти платформы рухнут вместе с лучниками…

Офицер обернулся и кивнул.

– Все нормально будет, милорд!

Мальчик кивнул и переел взгляд на катапульту, которую как раз выкатывали вперед. Её должны были установить перед креплениями, а от спускового устройства тянулась прочная веревка.

Подошедший Роухен критически оглядел её и покачал головой.

– Вряд ли она сможет сделать больше одного выстрела. Упор плохо закреплен. Да и сама она как-то не очень выглядит.

– Больше одного выстрела она все равно не успеет сделать, – отозвался Володя. – Потому особо и не старались. Это так… сюрприз. Вы закончили размечать?

– Да, милорд.

– Тогда понаблюдайте здесь. Именно сюда придется главный удар врага, когда они поймут, что оказались в ловушке. У них не будет другого выхода, только ударить и прорваться. А я к лучникам.

Роухен согласно кивнул, а Володя уже бежал к воротам, даже не подумав, что можно воспользоваться конем.

Лучники отдыхали недалеко от ворот. При виде приближающего Володи офицер гаркнул команду и те поспешно поднялись, выстраиваясь. Володя махнул рукой.

– Сидите, завтра успеете настояться. Да и мне так удобнее. Я надолго вас не задержу, только объясню задачу и можете до утра отдыхать.

Лучники послушно опустились на землю, но луки из рук не выпустили – слушали.

Володя внимательно оглядел всех.

– Как мне сказали – вы лучшие среди всех лучников города.

– Есть такое, – хмыкнул один. Офицер погрозил ему кулаком, но Володя рассмеялся вместе со всеми.

– Это хорошо, когда вы и сами себя так оцениваете. Итак, вас здесь сорок два человека. К утру плотники должны закончить вон те вышки, которые как раз сейчас начали строить. Эти вышки для вас. На каждой из них будет по двое вас… хм… вышек всего двадцать, значит на двух будет трое. Трое займут вышку у ворот с этой стороны и одну с той. Теперь о том, что вы должны делать. – Володя снова прошелся мимо сидящих солдат. – Как вы понимаете, лучших из лучших я тут собрал не для того, чтобы вы стреляли по массе войск. Стрелять просто так найдется кому. – Среди лучников возник смех, который Володя прекрасно понял. Настаивая на увеличения числа лучников, в них записывали всех, кто хоть раз держал в руках это оружие. От таких людей не требовали большой точности или скорострельности – главное, чтобы он умел натянуть лук и пустить стрелу в направлении врага, а не своих. Справедливо рассудив, что на ограниченном пространстве при большой скученности войск врага промахнуться будет очень и очень сложно. Но вот настоящие лучники, относились к таким с позволения сказать стрелкам крайне пренебрежительно.

– Можете смеяться, но свою роль они сыграют. А вот ваша задача совсем другая. Я не требую от вас быстрой стрельбы. Я требую стрельбы точной. Но не во всех подряд. Выискивайте среди противника командиров и стреляйте в первую очередь в них. Выводите из строя тех. Кто командует, в случае прорыва стреляйте по самым сильным вражеским солдатам, бейте в основании клина, если будет предпринята такая попытка – там, как правило, располагаются самые сильные бойцы. Следите за обороной и помогайте своим в случае необходимости. Задача ясна?

На мгновение воцарилась тишина.

– То есть вы, милорд. предлагаете нам целенаправленно стрелять во вражеских командиров?

– Да, – Володя твердо встретил взгляд спрашивающего.

– Но так никогда не делалось… За пленного можно взять выкуп, да и стрелять в благородных…

– Это мой приказ и я несу за него ответственность. Если хотите, можете стрелять не насмерть, просто выводите их из строя, чтобы не могли командовать. Но ваша приоритетная цель – вражеские командиры и их лучшие бойцы, которые представляют угрозу для нашей обороны. Командир, распределите людей по вышка, где они будут стоять вы уже видите, потом отдыхайте до утра. По команде каждый должен занять свое место и приготовиться. Что еще… Ах да, стрелы. Их специально для ваших стрелков отобрали самые лучшие.

Замечание достаточно важное. Опять-таки по требованию Володи в городе очень резко увеличили производство стрел. Поскольку делали их не самые лучшие специалисты, то и получились они не очень. Некоторые вообще кривоваты. Но опять-таки для тех дистанций, с которой планировался бой, этот недостаток играл не очень большую роль. А вот для снайперов стрелы отбирали самым тщательным образом и делали их настоящие мастера своего дела. И пусть они делали одну стрелу за то время, за которые остальные делали их десять, но она была идеально сбалансирована, прямая и в меру гибка.

Убедившись, что задачу поняли все и ответив еще на несколько вопросов, Володя умчался дальше следить за тем как и где возводят вышки, потом проинспектировал ближайшие дома, которые были превращены в полевые кухни.

– После боя солдаты захотят есть, к тому времени горячая пища должна быть уже на позициях!

Снова навестил Арвида и понаблюдал как только, ругаясь не хуже грузчиков в порту, объясняет медбратьям что и как надо делать в случае ранения, в углу полевого госпиталя аккуратно лежали сложенные носилки. Здесь же в углу за столом сидели уже врачи. Вообще-то за каждым врачом был закреплен отдельный полевой госпиталь (преобразованный из подходящих домов), но пока они сидели тут. Арвид закончив с добровольными помощниками, теперь занимался с ними.

– Вы должны убедиться, что у вас все под рукой: горячая вода, бинты, антисептические мази… – надо же, как ловко употребляет введенное Володей слово, словно сам придумал и ввел в обиход. Мальчик хмыкнул. – Сейчас каждый отправится к себе и убедитесь, что все готово к приему раненных. В сложных случаях оказываете первую помощь и отправляете больного в центральный госпиталь, там уже ими буду заниматься я… и людей там больше.

Коллеги наградили Арвида не очень доброжелательным взглядом, но спорить не рискнули, очевидно тот уже объяснил им к чему ведет нарушение дисциплины. Да и присутствие Володи не способствовало желание поспорить.

Мальчик вышел вперед. Арвид недовольно покосился на него, но послушно уступил свое место.

– Я понимаю, что вы сейчас думаете, – негромко заговорил Володя. – Явился какой-то тут выскочка, пусть даже он лучший врач города и теперь учит вас, тоже достаточно опытных людей, пусть и не таких именитых своим странным и непонятным методам лечения. – Арвид нахмурился, хотел что-то сказать, но взглянув на Володю, не осмелился. – На вашем месте я бы тоже возмущался. Однако я прошу вас… не приказываю, а именно прошу во имя той клятвы, которую вы давали, когда становились врачами… Я прошу прислушаться к словам Арвида и делать так, как он просит. После осады вы сможете оспорить его методы, собрать материал при лечении раненных… но сейчас… ради спасения людей спрячьте свою гордость. Спасибо.

В полнейшей тишине Володя чуть поклонился и вышел. К чему он выступил и почему именно так он, наверное, не смог бы ответить и сам. Задумываться же было совершенно некогда: надо следить как строиться стена из мешков, как врываются в землю колья и насколько хорошо размещаются «ежи». Понаблюдав за работой, Володя бросился туда.

– Не так! Неужели вы так на учениях отрабатывали? Я же говорил, в шахматном порядке! В шахматном! Блин! Вы же не знаете, что такое шахматы… В общем вот так! Вот так! И не жалейте веревок. Чем дольше их будут рубить – тем лучше.

Потом снова он скакал… телохранители чуть ли не силком запихнули неугомонного командира на коня и теперь Володя разъезжал по всей разворачивающейся стройке, наблюдая, поправляя, руководя. Иногда, когда выматывался уже до предела отъезжал в сторонку, садился у стены какого-нибудь дома и минут двадцать дремал, а потом снова мчался проверять состояние укреплений.

Начало светать. Володя, вымотанный до предела и тем не менее крайне довольный наблюдал за почти законченными укреплениями. Две стены из мешков с песком начинались с двух сторон ворот примерно на расстоянии пятисот метров друг от друга. Дальше они медленно сужались и почти соприкасались у домов, где были выстроены настоящие завалы из больших и малых «ежей» опутанных веревками. Впереди же гордо стояла взведенная катапульта, веревка от спускового крючка которой уходила вбок за укрепления.

Перед мешками, грозно склонив обожженные жала, торчали колья. Не очень часто, но проблем штурмующим они доставят. Еще дальше в три ряда располагались «ежи», перед ними вбили в землю небольшие колья, преграда и для коней и для людей. Даже если сапоги и хорошие, защитят ноги – попробуй на них побегай.

Володя поднялся на стену и оглядел площадь перед воротами с высоты. Вроде бы везде успели, недаром гоняли людей на тренировках до седьмого пота. Даже запас мешком создали на случай, если где штурмующие разрушат укрепления и понадобиться их срочно подлатать. Сразу за стеной из мешков к специальной небольшой ограде были охапками прислонены метательный дротики – тоже довольно солидный запас. И людей тренировали с ними работать. Конечно за это время хороших метателей не сделать, но если хотя бы один из трех попадет – уже хорошо. Остальные отвлекут. Запас же сделан такой, что жалеть их не стоит. Вообще Володя специально сделал упор на всем метательном, здраво рассудив, что при таком раскладе, который они планировали организовать это самый лучший способ сберечь жизни своих солдат. Ну и длинные, метра три, копья замечательный инструмент для того, чтобы не подпустить близко врага. Те рыцари, с детства обучены использовать меч, копьем владеют… но пусть попробуют плотный порядок.

Уже выходили на площадь войска и ополчение. Арбалетчики, разделившись на два отряда, занимали свои места, проверяя насколько удобно упираться их в мешки, как лучше целиться, где сложить запас болтов. За их спинами вставали копейщики, готовые их прикрыть в случае необходимости. Ага, а вот и завтрак подвезли. Не очень плотный, как раз утолить голод.

– Милорд… – Подошедший Роухен с трудом подбирал слова, наблюдая за тем, что происходит внизу. – Признаться, я поражен. За такой короткий срок суметь так все организовать… Мы точно победим, милорд.

– Об этом лучше говорить после боя, а не до, – недовольно отозвался Володя. – Что касается организации… ну кое-чему мы ополченцев сумели научить, но не обольщайтесь. Не забывайте, что почти никто из тех, кто сейчас находится внизу ни разу не был в настоящем бою и как они себя поведут при столкновении с настоящим врагом никто не знает.

Роухен покачал головой.

– Мне приходилось бывать в битвах, но никакая из них не была подготовлена настолько тщательно… Вы продумали все мелочи.

– Роухен, если вы были в битвах, тогда знаете, что все планы действуют до первого столкновения, а все мелочи продумать нельзя. А вот за те мелочи, о которых мы с вами не подумали они, – Володя кивнул в сторону солдат, – сегодня будут платить своей кровью.

Начальник гарнизона удивленно покосился на Володю.

– Вы словно убеждаете меня, что все не так радужно, как кажется.

– Я просто избавлю вас от излишнего оптимизма. Он полезен для солдат, но отнюдь не для командующих. Нам с вами нельзя терять головы и предаваться мечтам. Ага, а вот и Филлип… Все нормально?

– Так точно, милорд. Последние укрепления закончены, грузчики отведены на отдых, сейчас свои позиции занимают арбалетчики и лучники, потом встанут копейщики. Еще дальше резервы. Шесты для сигнальных флагов установлены.

– Сигналы все знают?

– Только что проверил. Синий флаг – требуется помощь грузчиков для восстановления укреплений, красный – немедленный подход резервов. За каждым резервным отрядом закреплена своя зона. Два красных флага – требуется помощь всех доступных резервов, или, иначе говоря, прорыв врага.

– Отлично. Давайте еще раз обговорим наши действия. Филлип, тебе в вершину нашего клина. Держишь оборону там. Твой выстрел первый. Сначала катапульта, потом твои лучники. Навесом постарайтесь накрыть как можно большую площадь между укреплениями – это сигнал для остальных. Роухен, ваша зона ответственности по правую сторону от ворот, моя слева.

Володя махнул, подзывая офицера, который командовал солдатами на стенах. Тот торопливо подошел и вытянулся, ожидая приказов.

– Как только покажется враг, поджигайте дрова под котлами с маслом. – Володя обернулся к шестерке внушительных котлов, обложенных ветками. – Но опрокинете вы их только по-моему сигналу. Пусть в город втянется как можно больше вражеских солдат. Не мешайте им. Когда они войдут и после того, как стрельнет катапульта лучникам огонь. Стрел не жалеть… Ну вы сами все понимаете. Вроде бы все. По местам.

Филлип убежал, Роухен еще некоторое время стоял на стене, вглядываясь вдаль, но вскоре тоже ушел. Володя достал бинокль, потом попросил двух солдат подсадить его, уселся на гребне стены, свесив ноги наружу, и принялся изучать горизонт. Теперь оставалось только ждать…

Противник подарил им еще два с половиной часа мира… целую вечность, когда Володя заметил вдали всадников. Свесившись вниз он крикнул о приближении врага, потом развернулся и соскочил со стены.

– Скоро будут, – бросил он. Сигналы о полной готовности всем!

Тотчас взвились на стене флажки, проиграли трубы. Люди поспешно затягивали ремни доспехов, сжимали копья, арбалетчики занимали места. На стене воцарилась тревожная тишина. Вот первый всадник вылетел из леса, за ним еще один, уже десяток… Яростно пришпоривая коней, они понеслись к воротам. Артисты, набранные со всего города, заметались перед воротами, изображая панику. Женщины и дети бросились внутрь, а за стеной тотчас вильнули влево. Где специально для них был оставлен проход. Вот погнали телеги.

– Паника на стенах, – процедил сквозь зубы Володя замершему рядом с ним капитану.

Тот вздрогнул, очнулся и подал команду. Двое солдат стали носиться перед бойницами, изображая панику. Тревожно заиграла труба. «Крестьяне» у ворот, сообразив, что не успевают спрятаться за городскими стенами, рванули к лесу. Враг не обратил никакого внимания на бегущих – для них важнее всего сейчас были раскрытые настежь ворота города, который очень удачно заблокировала одна из крестьянских телег. Двое солдат тщетно пытались отпихнуть её в сторону, чтобы захлопнуть створки, но… не успели.

Только сейчас Володя обратил внимания, что некоторые лошади несут по два всадника. Вот они чуть замедляли скорость и вторые всадники соскакивали на землю и тоже бежали к воротам. Оригинально… мобильная пехота. Но как должно быть устали лошади…

Сейчас Володя старался оценить численность врага, но не имея опыта путался и сбивался.

– Около двух тысяч, – заметил кто-то рядом. Тысяча двести, тысяча триста всадников и пехота… человек пятьсот.

– Отлично, – буркнул Володя. – Не сделав ни одного выстрела, только тем, что вынудили барона совершить этот ночной марш мы уменьшили его силы почти на треть. Осталось разобраться с этими.

Вокруг рассмеялись. Володя тоже улыбнулся, но тут же отвернулся, чтобы никто не увидел, насколько жалкой выглядит его улыбка. В бою ему уже приходилось участвовать, но это… это совсем другое. И как он себя тут поведет… Очень хотелось закричать, убежать и спрятаться куда-нибудь, где его никто не найдет, где можно будет пересидеть эту дурацкую войну, которая его не касается.

Володя сжал кулак. Первый вражеский всадник проскакал ворота и ворвался внутрь города.