01 - Наталья Солнцева - Астра Ельцова - Магия венецианского стекла
Наталья Солнцева
Магия венецианского стекла
«…ей в приданое дано было зеркальце одно.
Свойство зеркальце имело: говорить оно умело».
(А.С. Пушкин)
Глава 1
Судьба, - дама капризная. Она то сгибает в бараний рог, то расточает улыбки и осыпает милостями, которых уже не ждешь. Трудно предсказать ее следующий шаг…
Осенняя ночь в Москве, не самое лучшее время и место для того, чтобы испытывать судьбу. Но люди пренебрегают вековыми традициями, превращают в забавы древние обычаи, искушают неведомые силы… с которыми шутки плохи.
Женщина беспокойно оглянулась, плотнее запахнула длинный плащ, под которым скрывался наряд Офелии, - будто она очень торопилась и вышла из театра, не переодевшись, прямо в сценическом костюме.
Она шла по улице, отворачиваясь от промозглого ветра, уже жалея о том, что приехала в Москву. Ночной город пугал ее пустотой переулков, гулким эхом в подземных переходах, холодными огнями и низко нависшим беззвездным небом.
Навстречу попалась компания подвыпившей молодежи - развязные, разгоряченные спиртным парни и густо накрашенные девицы. Они громко, вызывающе хохотали и отпускали непристойные шутки в адрес прохожих. Офелия проскользнула мимо, молясь, чтобы ее не заметили.
На улице появились вампиры, русалки, лешие и прочая нечисть. От их недвусмысленных заигрываний Офелию бросило в дрожь. Она хотела свернуть в проходной двор, но вурдалаки и утопленницы обступили ее со всех сторон.
- Давайте бросим ее в реку, - предложила иссиня-бледная девушка с распущенными волосами и черным ртом. - Водяной царь соскучился по свежатинке.
Цепкие руки схватили Офелию, сорвали с нее плащ. Она закричала… из темноты вынырнула огромная черная птица… или ей померещилось со страху? У птицы был длинный загнутый клюв, но заговорила она человеческим голосом.
- Это моя добыча! Убирайтесь прочь!
Нечисть кинулась врассыпную, оставив полураздетую жертву на ледяном ветру.
- Как твое имя?
- О-офелия… - заикаясь, вымолвила женщина.
- Харрр… харрр… харрр… - смех птицы напоминал раскатистое карканье. - Не бойся! Нельзя утопить того, кто уже мертв. Ты давно утонула, не правда ли? Принц Гамлет не стоил твоей любви… красавица! Пора сделать более достойный выбор. - Птица взмахнула крылом и… протянула женщине согнутую в локте руку. - Обопрись на меня, ундина. Нас ждет гостеприимство благородной Головы.
У Офелии зуб на зуб не попадал от страха и холода. Ночь ужасов обещала невероятные приключения и встречи. И не обманула.
Черная Птица увлекла Офелию за собой, в толпу привидений и окровавленных мертвецов. Мелькали пустые глазницы, черепа, скелеты, зияющие раны и высунутые языки. Женщина ахнула, когда лицом к лицу столкнулась с повешенным, у которого на шее была затянута веревка, а глаза вылезли из орбит…
- Хочешь поносить мой галстук? - отвратительно захохотал он. - Бери, не стесняйся!
Она отпрянула, но повешенный ловко снял с себя петлю и набросил на нее.
- Ты ведь за этим сюда пришла? Хэллоуин - праздник мертвых, девушка.
Черная Птица потянула ее в сторону, к лестнице, ведущей вниз…
- Куда мы идем? - испугалась она.
- В преисподнюю… на пиршество…
Спускаясь по бесчисленным ступеням, Офелия заметила, что омерзительная веревка все еще болтается у нее на шее…
- Это ночь пророчеств! - прокаркала Птица. - Не оглядывайся, когда спускаешься в потусторонний мир. Плохая примета. Харрр! Харрр! Харр…
***Москва. Год спустя.
Теплая осень, не скупясь, осыпала Москву золотом. Дворники не успевали подметать тротуары. На клумбах отцветали хризантемы и астры; солнце садилось все раньше, и на город опускались свежие лиловые сумерки. По утрам воздух был прозрачным, как слеза, в его безветрии с тихим шелестом облетала с деревьев желтая и красная листва.
Госпожа Ельцова сидела на открытой веранде кафе, любуясь яркими красками сентября. Пахло мокрой землей и ягодами рябины, раздавленными ногами прохожих; со школьного двора тянуло дымком - там жгли листья и ветки. Костер плохо разгорался.
«Хорошо, что мне уже двадцать восемь и школьные годы остались далеко позади», - подумала молодая женщина.
Училась она старательно, только в выпускном классе разленилась, потеряла интерес к предметам, забросила учебники и с бесшабашным пылом юности предалась любви. Первый роман затянулся дольше, чем рассчитывали оба, и она, и он - одноклассник Захар Иваницын по прозвищу Зах. Парнем он был видным, девчонки на него заглядывались и тайно вздыхали: это продолжалось до сих пор, но Зах ни на кого не обращал внимания. И сейчас Ельцова решила, наконец, выйти за него замуж.
В детстве она очень гордилась, что родители назвали ее Астра, - словно осенний цветок. Хотя отец как-то объяснил: астра - по-гречески означает «звезда». Он смолоду увлекался астрономией, мечтал жить в горах, рядом с обсерваторией, наблюдать за звездным небом. Романтика прошла, как юношеская болезнь, Юрий Тимофеевич стал заниматься делом куда более прозаическим: страхованием имущества граждан. Он быстро поднимался по служебной лестнице, потом основал собственную компанию и пошел в гору. Параллельно Ельцов развивал посредническую деятельность, которая тоже приносила дивиденды. То ли ему везло, то ли он обладал недюжинным умом и вовремя ухитрялся делать нужные шаги, но его фирма «Юстина» процветала, а прибыли росли, как на дрожжах. Семь лет назад Ельцовы переселились в роскошный загородный дом, мать Астры ушла с должности главного бухгалтера и посвятила себя домашнему хозяйству, а сама Астра, выучившись актерскому мастерству, не стала обивать пороги столичных театров - ей пришлось по душе праздное существование, обеспеченное деньгами отца. Она встречалась с Захом, их отношения давно стали интимными, но на заключении законного брака настаивал именно он.
Иваницын работал в «Юстине» главным менеджером, Юрий Тимофеевич был доволен будущим зятем и ничего не имел против свадьбы. Скорее наоборот.
- Вам следует пожениться и жить семьей, - говорил он дочери. - Ты уже не девочка, Ася, пора бы и ребеночком обзавестись. Вон, мать от скуки изнывает - а так бы внука нянчила. Работать ты не хочешь, хотя бы хозяйством займись, детьми. Не то с ума сойдешь от безделья!
Астра согласилась с его доводами. Зах был красив, общителен, иногда остроумен - умел блеснуть в обществе удачной шуткой, со вкусом одевался и год за годом неустанно твердил Астре о своей любви. Она ему верила.
Астра по-прежнему дружила с Мариной Степновой, которая была ее соседкой по парте и наперсницей девичьих откровений. Лучшая подруга закончила медицинский и работала стоматологом в частной клинике. Вчера вечером она позвонила и пригласила Астру в кафе.
- Устроим «чай вдвоем». Я слышала, ты замуж выходишь за Иваницына?
- Этим должно было закончиться.
- Вас всегда считали женихом и невестой, - усмехнулась Марина.
На столик прямо перед Астрой упал желтый листок. Еще пара недель, и обманчиво ласковая осень начнет безжалостно срывать с деревьев роскошный наряд, - сегодня ими можно любоваться, а завтра они будут стоять голыми под холодным дождем.
- Привет! - Марина, как всегда, выглядела великолепно: рыжие волосы модно подстрижены; лицо покрыто тональным кремом, скрывающим веснушки; стройная фигура обтянута брючным костюмом зеленого цвета, а длинный шарф более светлого оттенка удивительно идет к ее зеленым глазам. - Прости, опоздала!
- Как тебе удается так потрясающе одеваться? - вздохнула подруга. - И волосы у тебя лежат, как после укладки. Я вот хожу в элитный салон, а на голове черт знает что!
- Стараюсь. У меня ведь нет богатого папеньки, приходится крутиться на собственную зарплату.
Злая ирония в ее словах насторожила Астру - ни разу за эти годы она не замечала, чтобы Марина ей завидовала.
- Ты не в духе? Что-то случилось?
- Ну, да…
- Ой, Рыжая, давай, выкладывай! Может, я смогу помочь?
- Ты? Вообще-то… почему бы и нет? Конечно, можешь…
- Тебе деньги нужны?
- Понимаешь, подруга… я… ребенка жду.
Между ними со школьной скамьи не было секретов, и пораженная Астра ахнула. Как?! Маринка беременна, и ни разу не обмолвилась о том, что у нее появился мужчина? Кто он? Почему она его скрывает?
- А ты… не ошибаешься? Вдруг просто задержка?
Марина уверенно качнула головой.
- Я же медик! Уже двенадцать недель.
Астра невольно посмотрела на ее плоский живот - не похоже.
- Пока не видно, - объяснила Марина. - Зато постоянно тошнит, и рвота по утрам. Ужас!
Астра хотела спросить, кто же виновник столь радостного или печального события - это уж кто как воспринимает будущее материнство, - но вместо этого сказала совсем другое.
- Решила рожать или…
- Хотелось бы родить. Я ужа два аборта сделала, после третьего детей может не быть вовсе. Так что… возможно, это мой последний шанс.
«Два аборта? - еще больше удивилась Астра. - От кого? Почему она молчала?»
- Понимаешь… - продолжала подруга, - Все от тебя зависит. Отдай мне Захара! Он тебя не любит. Ему нужны деньги твоего отца, фирма и… все такое. Мы с ним уже три года любовники! - выкрикнула она. - Он женится на тебе по расчету! Из-за денег, Аська! Ты же единственная дочь Ельцова, значит… все достанется тебе. То есть ему, Заху!
Слезы градом катились по щекам Марины, смывая краску и обнажая крупные веснушки на болезненно бледной коже.
Официантка в коротком накрахмаленном передничке посмотрела в их сторону.
Астра опешила - она не верила своим ушам. Маринка и Зах - любовники? Давно? Вот почему Рыжая тщательно хранила свой секрет! Они с Иваницыным… о, боже!
- Рыжая… ты шутишь?
- Мне не до шуток! - та приложила руки к животу. - Если не веришь, спроси у Заха! Он отпираться не станет.
Астра поняла: подруга не лжет. Она ждет ребенка от Захара, а тот готовится к свадьбе… с другой. У Астры пересохло в горле, - она, точно заведенная, придвинула к себе чашку с остывшим кофе, с трудом сделала глоток. Горько…
- Он знает о ребенке?
Марина подавленно кивнула:
- Да, я ему сказала… сразу после визита к гинекологу. Когда все сомнения отпали.
- И что?
- Он велел… идти делать аборт! А я не хочу.
- Правильно, - безучастно вымолвила Ельцова.
Ей казалось, они обе ломают комедию - фальшиво разыгрывают душещипательную сцену из театрального «капустника», так противоестественно выглядели их лица и жесты, так плоско звучали реплики.
- Ваша свадьба отменяется? - Маринка судорожно вздохнула. - Зачем тебе муж, который изменяет еще до брака? Притом с твоей же подругой! Слу-ушай… я постоянно удивлялась, как он тебе в глаза смотрит?
Астра молчала. Любые выяснения отношений вдруг потеряли для нее смысл. Ясно одно - Зах, ее жених, школьный друг, неизменный ухажер и первый мужчина, оказался лживым, расчетливым и хладнокровным мерзавцем. А как романтично все начиналось! Как он стоял вечерами под ее окнами, носил охапками цветы с окрестных клумб, читал стихи! Каким робким был его первый поцелуй, как терпеливо он ждал ответных ласк и каким страстным он прикидывался в постели! Как им все завидовали! Видно, зависть людская - опасная штука. Она-то и сгубила их школьный роман.
- Эх, Маринка, Маринка… подружка моя задушевная! - с сердцем воскликнула Астра. - Хороша, ничего не скажешь! Ты ведь давно заглядывалась на Заха… исподтишка, мечтала отбить его у меня. Что ж, тебе это удалось. Ликуй!
- В любви - каждый за себя! - огрызнулась та.
Она была права, поэтому Астра не стала спорить, просто встала из-за стола и пошла прочь. Не прощаясь, не оглядываясь. «Любовь! - думала она, ускоряя шаг. - Сплошное притворство, притом бездарное. Пустая и глупая забава. Никогда больше не попадусь на эту наживку!»
<p>Глава 2</p>Камышин. Незадолго до описываемых событий.
Иде Вильгельмовне Гримм не спалось - в такие утомительные ночи она, измучившись, садилась перед зеркалом в массивной бронзовой раме, зажигала свечу и долго всматривалась в помутневшую от времени амальгаму: из золотистой мглы на нее взирала хорошо сохранившаяся худощавая шатенка с проблесками седины в густых волосах, с глубоко запавшими глазами и орлиным носом. Ида Вильгельмовна называла свое отражение Ади, - то же имя, только наоборот. Все в жизни имеет обратную сторону, скрытую от любопытных глаз. Ади существовала в мире зазеркалья и зачастую могла ответить на те вопросы, которые госпоже Гримм были не по зубам.
- Ну, что молчишь? - вопрошала своего зеркального двойника дама с орлиным профилем. - Долго нам еще ждать?
Зеркало досталось ей от матери, в замужестве баронессы Гримм, вместе с фамильными драгоценностями, дорогой раритетной мебелью и саксонским фарфором. Еще семь лет назад Ида Вильгельмовна проживала в Германии, в маленьком чистеньком городке на берегу Эльбы, и не помышляла о переезде в Россию. Однако пришлось.
Она приобрела небольшой, но комфортабельный дом в Подмосковье и поселилась в нем одна. От прежних хозяев к ней перешел сторож Тихон - молчаливый бородатый крепыш, который выполнял также обязанности дворника, занимался мелким ремонтом и прочими хозяйственными делами. Тихон жил тут же, в летней кухне, домой в поселок уходил раз или два в месяц на сутки: проверить, все ли в порядке. Семьи у него не было, никакой живности тоже - собаку, и ту отдал соседям, поэтому работа на госпожу Гримм составляла весь его интерес и единственный источник дохода.
Увы, стирку, стряпню и уборку комнат Тихону не поручишь, да и разговаривать с ним было не о чем, потому вскоре у баронессы появилась компаньонка: собеседница, кухарка и горничная в одном лице. Молодую женщину звали Эльза. Возможно, госпоже Гримм понравилось ее имя, нетипичное для русских; возможно, сама девушка - высокогрудая, с тонкой талией и стройными ножками, голубоглазая, с красивым личиком, обрамленным светлыми волосами. Такое прелестное создание вполне могло появиться на свет в респектабельной немецкой семье. Удивительно, что Эльза родилась в захудалом поселке, затерянном среди елей и сосен, где зимой улицы тонули в снегу, а летом по дорогам бродили куры. Сады за некрашеными деревянными заборами заросли диким крыжовником и смородиной, яблоки и груши родились мелкие, кислые и твердые. Живописное озерцо, куда спускались огороды, обмелело, покрылось ряской; по его берегу зеленел камыш. Одинокие рыболовы скучали, забросив удочки с черных мостков, - не ожидая улова, а просто убивая время. Мужики, которые не уехали в райцентр или в столицу на заработки, беспробудно пили, дымили дешевыми сигаретами, часто и громко ругались, случались и драки. Постепенно спивались и женщины - на их одутловатые, синие лица было особенно страшно смотреть.
Какая-то строительная фирма взялась было возводить на окраине поселка коттеджи европейского типа, но вскоре благое начинание захлебнулось - то ли деньги кончились, то ли здешние места не приглянулись состоятельной публике. Дома покупали вяло, неохотно, и фирма ограничилась одним рядом строений, не проложив даже хорошей асфальтированной дороги от трассы до Озерной улицы. Вообще в поселке преобладали водно-растительные названия, - переулки Садовый и Березовый; улица Заречная, хотя «река» представляла собой журчащий на дне оврага мутный ручей; улица Прудки, проезд Чистый Ключ. Странно…
Сам поселок назывался Камышин, железнодорожной станции здесь не было, только автобусное сообщение, разбитые дороги, весной и осенью повсюду непролазная грязь, зимой снежные заносы… глушь глушью. Даже летом в Камышин почти не приезжали вездесущие дачники, не снимали у местных жителей комнат, не привозили на парное молоко и свежие ягоды бледных городских детей.
Ида Вильгельмовна неспроста выбрала сие тихое местечко: при ее образе жизни Камышин был идеальным вариантом. Тут малолюдно, спокойно, сама она остается в тени, зато у нее все на виду.
Эльза напоминала ей благовоспитанную бюргерскую дочку, хотя те и в талии пошире, и в работе проворней. Впрочем, последний недостаток поправим. Главное - девушка старается, из кожи вон лезет, чтобы понравиться хозяйке. Баронесса легко угадала ее незатейливые мечты: если фрау Гримм будет ею довольна, то заберет белокурую горничную с собой в Германию. Глупышка! Совсем ничего не понимает.
Эльза не спрашивала, с какой целью эта немка приехала в Россию, сколько здесь пробудет и почему решила обосноваться именно в Камышине, - она побаивалась строгой и замкнутой хозяйки. От ее пронизывающего взгляда девушку пробирал озноб. С другой стороны, Ида Вильгельмовна была щедра, не придиралась по пустякам и терпеливо объясняла, что требуется от Эльзы. Когда компаньонка задерживалась допоздна, ей разрешалось ночевать в гостевой комнате. Постепенно девушка привыкла к баронессе, все реже отлучалась по своим делам и уже не представляла себе иной жизни.
- Не надоело батрачить на заграничную богачку? - возмущались знакомые и родня Эльзы. - Что она забыла в глухом Камышине? Не иначе, как шпионка или… наркодилерша! Эта твоя фрау или подпольно распространяет какую-нибудь отраву, или людьми торгует!
- Чего вы на нее взъелись? Она хоть в душу не лезет и платит исправно, - огрызалась девушка.
Но ей и самой не давал покоя вопрос, зачем баронесса из благополучной Германии прикатила в забытый богом поселок. Эльза украдкой пыталась следить за хозяйкой, но тщетно. Та, казалось, жила уединенно, никуда не выезжала; гости у нее появлялись крайне редко, в основном летом, и все - люди обеспеченные, на своих машинах. Они закрывались в кабинете Иды Вильгельмовны, вели долгие беседы, при этом говорили так тихо, что Эльза, как ни старалась, ничего не могла подслушать.
- Как тебе не противно быть прислугой? - не унимались доброжелатели. - Поезжай в Москву, поступай в институт, устраивай свою жизнь! Замуж там выйдешь: в столице-то женихи - не чета нашим! Ты девка видная, пригожая, сразу парня себе найдешь. Это камышинские кавалеры через одного алкаши да бездельники, а в большом городе - большой выбор!
- На какие шиши ехать-то? Заработаю, тогда подумаю.
Перспектива переезда в Москву, учебы и выгодного замужества казалась расплывчатой. Не придется ли вместо этого стоять на рынке в любую погоду от темна до темна, торговать продуктами или шмотками, а потом, едва дыша от усталости, тащиться в снятую квартиру куда-нибудь в Митино или Братеево?
Что интересно, время, проводимое Эльзой у баронессы, не просто шло: летело стремительно. Годы мелькали, будто месяцы. Дождливыми осенними вечерами Тихон растапливал в зале камин и госпожа Гримм смотрела на огонь, неторопливо беседуя с Эльзой, а та ловила каждое слово. Эти беседы она заслужила прилежным трудом и покладистым, незлобивым характером. Баронесса сумела оценить положительные качества своей работницы и платила ей не только деньгами. Разговоры у камина Эльза не променяла бы ни на что другое. Хозяйка разбудила в ней глубоко запрятанные, дремлющие до поры чувства, о которых молодая женщина и не подозревала. А может быть, госпожа Гримм заронила в ее душу искру иного, нездешнего огня. Этот огонь, исподволь разгораясь, начал заполнять собой примитивный внутренний мир Эльзы, а затем и пожирать его.
- По-твоему, она настоящая баронесса? - донимала Эльзу младшая сестренка. - Или это все враки?
Но баронесса оказалась не вымышленной, а вполне реальной. Как-то раз, интуитивно уловив вопрос, который вертелся на языке компаньонки, Ида Вильгельмовна удовлетворила ее жгучее любопытство - рассказала немного о своей жизни. Ее мать была родом из обедневших дворян с немецкими корнями, до войны жила в Риге, перебивалась уроками русского и немецкого. Кстати, именно благодаря матери госпожа Гримм хорошо говорила по-русски - та словно знала, что дочери пригодится этот язык. Когда в Ригу вступили немецкие войска, мама познакомилась со своим будущим мужем - бароном Гриммом, он полюбил ее и увез в Германию, к родственникам. Там, в маленьком ухоженном поместье на берегу Эльбы она родила ему дочь Иду. Семейство Гримм сочло брак с девицей сомнительного происхождения неравным и всячески препятствовало законному воссоединению любовников. Только после поражения Гитлера и разгрома Германии барон женился на своей избраннице, и они прожили душа в душу долгие годы. Вот такая романтическая история!
- Значит, ни братьев, ни сестер у вас нет? - робко поинтересовалась Эльза.
Баронесса отрицательно покачала головой:
- Я - единственная дочь.
Дабы избежать кривотолков, Ида Вильгельмовна намекнула, что в Россию ее привело желание проникнуться духом предков, которые преданно служили российским самодержцам. В Камышине же она поселилась исключительно потому, что обожает тишину и покой, совершенно не выносит городской сутолоки, а загрязненный выхлопными газами и промышленными выбросами воздух вреден для ее здоровья.
Незаметно протекли шесть лет. На седьмой год что-то изменилось в атмосфере уютного дома баронессы - в воздухе витали то ли смутные тени прошлого, то ли тревога перед неизвестным грядущим. Хозяйка все больше молчала, как будто ожидая чего-то. Эльза стала чаще уединяться. Она то и дело отпрашивалась на день или два, уезжала на выходные и праздники, а отведенную ей комнату закрывала на ключ.
Обнаружив однажды запертую Эльзой дверь, госпожа Гримм была неприятно удивлена. Она подергала ручку, постояла, раздумывая, что бы сие могло означать, пожала плечами и тяжело вздохнула. Русская душа - потемки, и разгадать ее, ох как непросто…
***- О, черт! - выругался молодой человек приятной наружности, одетый в черную майку и спортивные штаны. Отлетевшая щепка чудом не угодила ему в глаз.
Он рубил дрова позади бревенчатого дома с верандой - собирался попариться в выстроенной год назад баньке. Сауна - это заморское развлечение, а для русского человека нет ничего лучше настоящего душистого пара. Плеснешь из ведра на раскаленные камни, аж сердце мрет! А венички березовые как пахнут?! А квасок из дубовой бочки?
- Баньку топить будешь, Матвей? - спросил из-за забора соседский дед Прохор. Он мерз и кутался в телогрейку, осеннее солнце не грело старых костей. - Парная от всех хворей первейшее лекарство. Не то что городская ванна! Ляжешь в ее… чисто как в гроб. Спаси, боже! У тебе спички есть?
Матвей подошел к забору, протянул деду зажигалку. Тот раскурил самокрутку, задымил, щурясь от удовольствия. Едкий дым резал глаза, но дед привык, пропитался табачными смолами, точно мумия, - желтый, высохший. Нынешним летом ему исполнилось девяносто два года, и он очень этим гордился.
- Не дождалася мене бабка твоя, Анфиса Петровна, - прохрипел дед. - Первая померла. Жаниться я на ей хотел, а она - ни в какую! Ты, говорить, не жаних - пень трухлявый. Хххе-е-е… ххххе-е-е-е… - сипло засмеялся он беззубым ртом.
Матвей любил подтрунивать над камышинским старожилом, но добродушно, без ехидства.
- Пара вы были бы - загляденье! - охотно поддакивал он. - Жаль, не довелось погулять на свадебке! Невесту Господь к себе призвал; остался ты, Прохор, неприкаянный, без женского глазу, аки сирота.
Так, перебрасываясь шутками-прибаутками, молодой мужик рубил дрова, а старый попыхивал вонючим самосадом. Сам собой разговор перешел на баронессу Гримм, которая стала в некотором роде камышинской достопримечательностью. О чем еще было судачить двум умудренным жизнью людям? Слух о поселившейся на Озерной улице немке и ее чудачествах успел распространиться среди местных жителей. Весомую лепту в эту болтовню внес Тихон. Иногда он захаживал к одной бабенке - мастерице по изготовлению чистейшего самогону - пропустить рюмочку-другую, и во хмелю язык его развязывался до неприличия.
- А правда, что немецкая барыня свою прислугу до смерти замордовала? - выпустил кольцо дыма Прохор. - Замучила девку непосильной работой? Народ шепчеть, она ее в погребе держала, на цепи, как собаку.
- Думаю, все не так мрачно.
- Куды ж она тогда подевалась? Сбегла, что ли?
Матвея мало интересовали поселковые сплетни, он поддерживал разговор только из вежливости. Все-таки Прохор - сосед, и, когда Матвей долго отсутствовал, старик приглядывал за домом. С тех пор, как умерла бабушка Анфиса, некому даже печку растопить зимой, а дом без тепла сыреет, стены покрываются плесенью… жалко. Сюда Матвей приезжал в отпуск или просто на недельку-другую, отдохнуть. Камышин привлекал его тем, что лежал в стороне от железной дороги и хорошего шоссе и дачников здесь было мало. Выйдешь в лес или в поле - простор, благодать… будто и не существует на свете ни фабрик и заводов, ни супермаркетов, ни финансовых корпораций, ни запруженных транспортом проспектов, ни ночных клубов, ни казино, ни людской толчеи. Только нагретые солнцем травы, шум сосен, голоса птиц, стрекозы в прозрачном воздухе и высокое, чистое небо.
- Ты, часом, не оглох, парень? - возмутился дед.
- Я слушаю, слушаю…
Матвей жил в Москве, а в бабкин дом наведывался, когда выдавалось свободное время. Его волновали совсем иные проблемы, чем какая-то прислуга камышинской немки. Людей хлебом не корми - дай перемыть кости ближнему.
- Немка… энту… прибиральницу извела, - гундосил Прохор. - Теперя другую ищеть.
- Во-он, что! Извела, значит… А ты в щелку подсматривал, да?
Старик глубоко затянулся и надолго закашлялся. Крепкий самосад с натугой выходил из легких. Давняя привычка курить входила в «здоровый образ жизни» Прохора, но в последнее время старика мучил кашель.
- Кто ж мене туды пустить? - прослезившись, вымолвил он. - Бабка Матрена сказывала, будто Тихон по пьяни проболталси…
- После Матрениного самогона черта лысого увидишь, не то что девку на цепи. Да и сама Матрена выпить не промах! Вдвоем сочинили страшную историю, а ты уши развесил.
- Верно, - захихикал Прохор. - Может, и вреть вражья баба… только в хлебной лавке толкують, что никто из нашенских к немке в услужение не пойдеть! Боятся. Я вчерась сам слыхал…
Уже наслаждаясь в бане травяным паром и похлопывая себя березовым веничком, Матвей улыбался азарту соседа - за девяносто перевалило, а старик еще живо интересуется местными сплетнями.
Напарившись, молодой человек вышел в предбанник, хлебнул кваску, растянулся на деревянной лавке и закрыл глаза. Из головы, как ни странно, не шел разговор с Прохором. Вот пустобрех! Сумел-таки заронить искорку любопытства в равнодушный ум Матвея. Если даже он не остался равнодушным к болтовне о камышинской немке и ее компаньонке, то что уж говорить об обывателях. Какие в поселке развлечения? А тут хоть душу отвести можно!
Господин Карелин был вполне обеспеченным человеком, ему хватало средств на жизнь, которую он вел: без излишеств, без стремления пустить пыль в глаза окружающим, без завистливой тоски по дорогой иномарке или загородному дворцу. Его устраивала просторная квартира на Покровке, интересная работа и увлечение, которое привил ему отец, - возня с «трудными» подростками. Матвей любил наставлять на путь истинный пацанов от двенадцати до семнадцати лет, причем делал это ненавязчиво, в виде игры: собирал небольшую группу ребят и учил их выживать в экстремальных условиях - добывать огонь без спичек; ориентироваться на местности по солнцу и звездам; отыскивать воду и делать ее пригодной для питья; сооружать из подручных средств укрытие; спрыгивать с высоты, оставаясь невредимым; оказывать первую помощь пострадавшим; защищать себя в уличной драке… и прочим премудростям. Бывший военно-спортивный клуб «Вымпел» охотно предоставлял ему помещение для занятий за чисто символическую плату, и некоторые воспитанники клуба присоединились к группе Матвея, составив со временем надежный и отлично обученный костяк. Взрослея, парни исполняли обязанности инструкторов и помощников в длительных пеших походах, вылазках в горы или речных путешествиях на плотах и катамаранах.
По образованию Матвей, как и его отец, был не педагогом, а инженером, поэтому не применял «школьных», менторских способов воздействия на ребят, легко находя с ними общий язык.
Отправившись на заслуженный отдых, старший Карелин без сожалений расстался с Москвой и подался с супругой в Краснодарский край, где покойный тесть оставил зятю и дочери ухоженный домик, окруженный большим плодоносным садом, виноградник и лохматого пса Кудлая.
Матвей любил родителей, но, когда они уехали, не заскучал: отец сумел закалить его характер, приучил к самостоятельности в решениях и поступках. К тому же пришлось взять на себя всю организационную работу в частном конструкторском бюро «Карелин», которое теперь перешло к нему, поддерживать хорошую репутацию и не только не растерять постоянных клиентов, а и привлечь новых.
- Теперь ты сможешь жениться и привести в дом хозяйку, - сказала мать, целуя сына перед отходом поезда. - Пора обзавестись семьей. Кто-то же должен тебе готовить, гладить рубашки!
Она ни слова не сказала о любви. Какая любовь? Люди сходятся, чтобы заботиться друг о друге: вдвоем легче выстоять в жизненных бурях.
- Конечно…
Матвей не хотел спорить - пусть едут со спокойной душой, - но поддакивал только для вида. На самом деле он не хотел связывать себя брачными узами, вряд ли найдется женщина, которая будет отвечать его требованиям. Да и насчет себя он не обольщался. Такой мужчина - не подарок.
Почему он вспомнил о родителях, лежа в предбаннике и вдыхая теплый дух хорошо прогретых бревен? Сама собой пришла другая мысль, - о компаньонке камышинской немки. Сдается, он еще услышит о ней… <p>Глава 3</p>Москва
Захар Иваницын был вне себя от ярости. Его красивое лицо перекосилось, классически ровный нос покраснел, глаза метали молнии.
- И что, ты вот так ей и заявила? Я, дескать, жду ребенка от твоего будущего мужа?
- Ну, да… Захушка… ведь это же правда! - взмолилась Марина.
- Не смей меня называть этим… собачьим прозвищем! Захушка! - зло передразнил он. - Кто тебя тянул за твой поганый язык? Тупица безмозглая!
- Но… что же мне было делать? На аборт я больше не пойду!
- Решила рожать? Пожалуйста! Никто не запрещает! Я не отказываюсь помогать деньгами, но жениться на тебе я не обещал. У меня есть невеста, и ты это прекрасно знаешь. Всегда знала! Астра - твоя подруга, да и я не скрывал своих намерений!
- Выходит, нас с тобой связывает только постель? - взвизгнула Марина. - Сексом заниматься ты бежишь ко мне, а под венец ведешь Астру? Она тебя не возбуждает, или ты так боишься Ельцова, что делаешься импотентом при одном взгляде на его дочь?!
- Замолчи… - сжав зубы, прошипел Иваницын.
- Обзаведешься законной супругой и будешь продолжать бегать ко мне?! Ну уж нет!
- Я дам тебе денег… много, - угрюмо сказал он. - Сколько попросишь.
- Думаешь, я нуждаюсь в твоих подачках? - взвилась она. - Хочешь откупиться от меня и ребенка?
- Дура! Не ори! Соседи услышат…
- Беги к ней, проси прощения, валяйся в ногах! Может быть, она и закроет глаза на твои похождения, но господин Ельцов - никогда! Он тебя в порошок сотрет. В лучшем случае окажешься на улице, в худшем…
- Ты заткнешься или нет? - он вскочил, замахнулся на нее. Ни дать ни взять, сиятельный бог Аполлон в благородном гневе. - А то я за себя не ручаюсь!
- Давай, ударь меня, - расплакалась Марина. - Отличный материал для желтой прессы! Великосветский жених избивает перед свадьбой свою беременную любовницу. Твой босс задохнется от восторга! Ну, что же ты? Бей! Я покажу Астре наставленные тобой синяки, и она…
Иваницын усилием воли сдержался, спрятал руки в карманы, чтобы не поддаться искушению врезать ей как следует.
- Хватит ломать комедию! - уничижительным тоном произнес он. - Чего ты добиваешься? Женить меня на себе? Не получится… Зря ты все это затеяла.
Марина давилась слезами, а он смотрел на нее с откровенным презрением, раскачиваясь с носка на пятку. Что она возомнила? Решила расстроить его свадьбу с дочерью Ельцова? Он, можно сказать, шел к этому год за годом, начиная со школьной скамьи. Тогда он действительно влюбился в Астру, по-мальчишечьи увлекся ею. Потом повзрослел, но продолжал встречаться с ней, сам не понимая, почему его тянет к этой экстравагантной, взбалмошной девахе. Потом ее отец пошел в гору, взял Захара к себе на фирму менеджером… и понеслась птица-тройка! Теперь от отношений с Астрой напрямую зависела его карьера, его благосостояние, его будущее, наконец. И он исправно играл роль пылкого влюбленного! Надо заметить, это было непросто. Астра не из тех, кто вешается парням на шею, даже таким красавчикам, как Иваницын. Сколько усилий он приложил, чтобы уговорить ее выйти за него замуж… а эта рыжая дрянь все испортила! Угораздило же его спутаться с подругой Астры!
- Ты все испортила! - выдохнул он. - Мне следовало раньше от тебя отделаться!
Марина испугалась. Она не ожидала такого возмущения, такой неприкрытой злости. Да, Зах не стеснялся при ней звонить Астре, рассыпаться в комплиментах и любезностях, открыто обсуждал грядущую свадьбу и совместную жизнь с женой. Но Марина, видя и слыша все это, словно ослепла и оглохла: она придумала тысячу и одно объяснение поведению возлюбленного. Он, дескать, вынужден притворяться - из-за работы, чтобы не разрушить теплые, почти родственные взаимоотношения с боссом, который обращался с ним как с будущим зятем. А к Астре Захар давно охладел! Ничего в ней нет особенного, кроме денег ее папика. Недаром ведь жених искал интимных встреч на стороне. Значит, о любви между ним и Астрой речь не идет. В школе они были неразлучны, но годы сделали свое дело, превратив трепет и новизну первого чувства в привычку, в повседневную рутину.
Ни для кого не секрет, что самый страшный враг любви - скука! Она излечивает глубочайшие раны, нанесенные стрелами Купидона, и тушит даже кипучую африканскую страсть. Все приедается - и любовные ласки, и пылкие признания, и букеты цветов, и подарки, и романтические вечера вдвоем. Где кислород, способный разжечь угли остывающего костра? Вероятно, существует некий секрет, известный лишь избранным, но Захар явно не входил в их число.
Он обожал разнообразие, и Марина была далеко не единственной его утехой. Грех не использовать завидную внешность, данную ему богом, когда повсюду открывается столько возможностей. Глупо отказываться от удовольствий, ведь человеческий век так короток, там мимолетен! Не успеешь оглянуться, как станешь седым, больным и немощным, а то и вовсе сыграешь в ящик. Тогда уж никакая цветущая женская красота, никакие соблазны не пробудят к жизни безнадежно утраченное либидо.
Женившись на Астре, господин Иваницын не собирался менять свои принципы - он позаботится, чтобы и жена была довольна, и он не оказался внакладе.
- Не в добрый час ты мне подвернулась! - с затаенной угрозой сказал он, глядя на плачущую любовницу. - Все кружила, как стервятник, выжидала минуту моей слабости… и дождалась! Надо же было так вляпаться? Пустить в свою постель подругу собственной невесты?! Лихо ты меня окрутила, медовенькая! И ребеночка сварганила… как последний аргумент в споре за жениха. Так вот же тебе! - Он скрутил дулю и, злорадно ухмыляясь, сунул под нос Марине. - На-кось, выкуси! Бес меня попутал, с беса и спрашивай.
Оглушительно хлопнув дверью, он вышел, оставив любовницу заливаться безутешными слезами. Ишь, чего надумала? Рассказала все Астре и ребенка приплела! Стерва. Ну, ничего… Астра простит. «Я слишком хорош, чтобы женщина добровольно отказалась от такой блестящей партии, - самоуверенно подумал Иваницын. - Конечно, придется унижаться, на коленях вымаливать у будущей супруги прощения, клясться в вечной любви и даже, быть может, какое-то время вести целомудренный образ жизни. Что ж, счастливое будущее требует жертв!»
Перед ним вдруг явственно встало лицо Марины в слезах, без тонального крема и пудры - все в крупных рыжих веснушках, словно побитое оспой; ее бесцветные короткие реснички, белесые бровки, потеки туши под глазами. И как она могла привлечь его?
На улице он сел в машину, застонал от досады, в который уже раз набрал номер сначала мобильного, потом домашнего телефона Астры. Ответила ее мать.
- Астра уехала, - растерянным голосом сообщила она. - Ты же знаешь ее характер, Захар! Если ей что взбредет в голову, - не остановишь. Вы поссорились?
- Нет. Я… не понимаю! Как… уехала? Куда?
Видимо, Астра пока ничего не говорила родителям. Слава богу! Он убедительно разыграл недоумение, огорчение. Будущая теща поверила, она была обеспокоена.
- Сказала, к двоюродной сестре, в Богучаны. Хочет до свадьбы пожить в уединении, подумать.
- Богучаны? Где это?
- Ой, Захарушка, понятия не имею! Эта родственница год назад объявилась, прислала нам письмо. Юрию Тимофеевичу было недосуг читать, он отдал письмо Астре; и она, кажется, ответила. В общем, я не помню.
- А адрес?
- Я не нашла.
Будущая теща, оказывается, перерыла все ящики письменного стола дочери, все тумбочки и записные книжки. Тщетно. Астра позаботилась, чтобы ее не беспокоили понапрасну.
- Ну, хоть примерно… где находятся эти Богучаны?
- Я уже спрашивала мужа, он с трудом припомнил, что на конверте было написано Красноярский край. Но он не уверен.
«Красноярский край! - мысленно присвистнул жених. - Вот это да! Невестушке явно вожжа под хвост попала, раз ее в такую даль понесло. Девица избалованна до крайности, своевольна и строптива. Твоя задача усложняется, Захар, - сказал он себе. - Астра показывает коготки. А у нее есть еще и острые зубки!»
- Найди ее, Захар! - всхлипнула Ельцова. - Я места себе не нахожу! Вернулась вчера из косметического салона, а ее и след простыл. На столе записка: «Поехала к Лене Бровкиной на именины, останусь у нее ночевать». Мы с Юрочкой поверили, легли спать… только я до утра глаз не сомкнула. Материнское сердце не обманешь! Чувствую, что-то случилось. Утром звоню Бровкиным, а они ни сном, ни духом. Какие именины? Не было вашей Астры, не приезжала! У меня сразу давление подпрыгнуло, я таблеток наглоталась, давай Юрочке звонить. Он пытался Астру найти по сотовому. Куда там! Она или телефон отключила, или решила не отвечать. Потом уж к обеду сжалилась над нами, позвонила, сказала, что устала от Москвы и побудет пока в Богучанах: хочет провести какое-то время в полном одиночестве и ни с кем ни видеться, ни говорить не станет.
- Не волнуйтесь, я попробую с ней связаться, - абсолютно не представляя, как это сделать, заявил Иваницын.
Непредсказуемое поведение Астры по-настоящему взбесило его. Он был готов к тому, что она пожалуется отцу, к ее обвинениям, истерике, утомительному выяснению отношений, разрыву, который придется улаживать, скандалу. Даже мог бы стерпеть несколько пощечин. Как-никак, заслужил! Но что она вдруг сорвется, уедет из дома, из Москвы, не поставив его в известность, никому ничего толком не объясняя… такого взбрыка он не ожидал.
Кипя от негодования, он остановился у магазина учебной литературы, купил географический атлас и, проклиная собственную оплошность и паршивый язык Марины, который не держался за зубами, принялся искать Богучаны.
Маленький городишко или поселок на Ангаре - подумать только! Не ехать же к черту на кулички, в самом деле?
Господин Иваницын плохо разбирался в географии, еще хуже у него обстояло с длительными путешествиями по неизведанным просторам родины. Он любил комфорт - ванну, горячий душ, чистую постель, вкусную пищу, кондиционированный воздух, унитаз, наконец. Перспектива пуститься в путь на перекладных, останавливаться в грязных провинциальных гостиницах, мыться холодной водой, питаться в антисанитарных условиях, травить себя консервами и супами быстрого приготовления вызвала у него дрожь и зуд во всем теле. Бр-ррр-рр! Увольте! Он не прочь жениться на Астре, но не ценой таких лишений. Кстати, где гарантия, что она действительно отправилась в эти самые Богучаны? Вдруг невестушка придумала уловку с поездкой к двоюродной сестре исключительно с целью запутать следы? Хорош он будет, явившись за тридевять земель за беглянкой-суженой, которую там в глаза не видели! Вот уж посмеются над ним будущие родственнички, просто животы надорвут!
Звонок босса прервал напряженный ход его мыслей. Ельцов был на взводе - надо полагать, из-за выходки любимой дочери.
- Ты уже в курсе? - прорычал он в трубку так, что у будущего зятя зазвенело в ушах. - Куда ты смотрел, парень? Почему от тебя сбежала невеста?
- Астра… такая своеобразная, - пролепетал Зах, покрываясь потом. - Она любит всех удивлять. Она…
- Чушь собачья! - гремел Ельцов. - Между вами что-то произошло!
- Клянусь… ничего. Я теряюсь в догадках…
- Ну, да, не иначе, как колдун Черномор красавицу умыкнул чуть ли не из-за свадебного стола! В общем, так! - говорил, будто гвозди забивал, Юрий Тимофеевич. - Мне шум поднимать не с руки. Не хватало только, чтобы по Москве сплетни поползли. Ищи свою Людмилу, бестолковый Руслан! Не дай бог, с ней что-нибудь случится. Ответишь головой.
Он закончил фразу почти шепотом, но от его слов у Захара мороз пошел по коже. Поездка в Богучаны уже не казалась ему самым страшным, что может произойти.
***Память снова услужливо предоставила картину народного гулянья, смутную, виденную то ли в детстве, то ли в другой жизни, - Масленица или святки. Повсюду лежит снег, морозно, идет пар от дыхания людей, от подносов с горячими пирогами, от блюд с горками блинов, от огромных пузатых самоваров с начищенными боками, в которых отражается зимнее солнце. Пар валит из лошадиных ноздрей, застывает, серебрится вокруг них инеем. Лошади запряжены в сани по-праздничному: с колокольцами, с бумажными цветами, с лентами. В санях уже валяются пьяные, которым невмоготу держаться на ногах.
Площадь кишит народом, ряжеными, продавцами блинов и сбитня. Посиред вкопан столб с привязанными вверху призами, - кто залезет по гладкой поверхности, сможет достать пару хороших сапог или выделанную шкурку лисы. Крепкий парень, сбросив тулуп, уже карабкается по столбу под улюлюканье, свист и одобрительные крики толпы. В воздухе пахнет медовым отваром, сдобой, дымом костров; слышен женский хохот, пьяная ругань, бойкие крики зазывал…
На Масленицу, кажется, сжигают чучело - безобразное, из грубой соломы, с отвратительной ухмылкой на ярко раскрашенном «лице». А здесь чучела не видно. Зато краснощекие девки в расшитых передниках, повязанных поверх полушубков, наливают всем желающим чай, подают блины, обильно политые маслом, принимают монеты и смятые бумажные деньги, улыбаются во все белые зубы…
Напитки покрепче разливают и пьют незаметно. Почти всем хмель уже ударил в голову, но мужики будут продолжать пить до темноты, пока самые рьяные поклонники Бахуса не свалятся, где придется. Хорошо, если не замерзнут в высоченных сугробах. Забияки сойдутся в кулачных боях, пустят кровь… обагрят белый снег и разбредутся, довольные, кто куда.
Никому, скорее всего, не приходит на ум скрытый, сакральный смысл подобных празднеств, их предвечная суть. Все забыли, что круглая форма блинов символизирует солнце и что на подобных гуляньях в людях пробуждается зов древних языческих богов, которым надоело прозябать в забвении и которые еще не сказали своего последнего слова в сей земной потехе.
Ряженые зверствуют. Вывернутые мехом наружу тулупы, на головах красуются козлиные рога, медвежьи и волчьи морды с оскаленной пастью - страшно, противно глянуть. Они пристают к молодым девушкам, отпускают грязные, непристойные шутки, гогочут. Толпа вторит им восторженным ревом. Добровольные помощники охотно выволакивают приглянувшихся ряженым молодок, принуждают выполнять все требования разнузданных, разгоряченных обильными возлияниями мужиков. Ряженые на время становятся представителями «иного», потустороннего мира, наступающего на «этот», привычный и повседневный. Они входят с ним в контакт, воздействуют на него, сливаются с ним, проникают в него… и не терпят сопротивления. На это существует согласие обеих сторон, иначе откуда взялась бы ликующая толпа, охотно исполняющая «священную» волю ряженых?
Начинается ритуал «воскрешения покойника». Ряженые заставляют девушку поцеловать «мертвеца», - да так горячо и страстно, чтобы тот «ожил». Она упирается, ей противно, отчего-то страшно и стыдно. Толпа недовольно ропщет, готовая безжалостно наказать непокорную. Двое парней срывают с девушки платок, распахивают на ней короткий полушубок из овчины, грубо лезут руками за пазуху, щупают грудь, задирают подол, дескать, не подчинишься, - хуже будет. Они силой, хватая ее за плечи, наклоняют к распростертому на санях «покойнику», заставляют прижаться лицом к его лицу… губами к губам…
Девушка, дрожа от отвращения и ужаса, ощущает лицом горячие, липкие губы лежащего, исходящий от него запах водки и пота. У нее меркнет в глазах; «покойник» держит ее за шею, не отпускает. Она рванулась, и если бы ее рот был свободен, закричала бы. Удовлетворившись, «мертвец» привстал, и толпа, словно единый организм, испустила восторженный, восхищенный вздох. Девушка упала без памяти на руки подруг, ее увлекли внутрь толпы, и она растворилась в ее многоликости.
Столь же грубые и жестокие игрища продолжаются, сопровождаемые хохотом, скабрезными частушками, прибаутками и откровенным насилием. Ряженые вызывают неподдельный страх - подчиняться им противно и стыдно, но отказаться от участия в предлагаемых «развлечениях» не смеет никто. Толпа долго не расходится. Над ней витают пары алкоголя и сексуального возбуждения.
Может быть, языческие боги питаются сексуальной энергией?
Прекрасная и жестокая египетская Хатхор - богиня любви и экстатического опьянения - одновременно покровительствует смерти. У нее много лиц. Хмельной дурман превращает яростную львицу Сахме то в грациозную кошку Бастет, то в «сладостную золотую» Хатхор - воплощение женственности и изысканной эротики.
Во время праздника богини-кошки египтяне выпивали много виноградного вина и пива, а потом отправлялись в плаванье по Нилу. Мужчины и женщины садились на пышно изукрашенную барку; звенели систры - любимые музыкальные инструменты Хатхор, а почитатели богини позволяли себе непристойные высказывания и жесты в адрес всех, кого встречали на своем пути. Они глумились над жителями других городов, где причаливала барка, недвусмысленно высказывались и даже - стыдно признаться - задирали подолы и обнажали некоторые части тела…
Обычаи разных времен и народов бывают в чем-то такими схожими! <p>Глава 4</p>Астра чувствовала себя странником, бредущим, куда глаза глядят. Никогда раньше ей не хотелось покинуть свой дом, отстраниться от близких. Что-то надломилось в ее душе… или просто наступил час перемен. Еще пару дней назад она готовилась к свадьбе, строила планы, составляла список гостей. А сегодня сама мысль о женихе и предстоящем замужестве стала невыносима. Ей вдруг опостылело все вокруг!
Астра пересчитала по пальцам годы, отданные учебе, встречам с Захом, скучным и бессмысленным вечеринкам, каким-то совершенно ненужным, пустым и пошлым разговорам, посещениям модных кафе и клубов, элитных салонов и выставок, где нудные снобы состязались в высокомерии, - и ужаснулась. Она с детства мечтала заниматься интересным делом, которое бы захватило ее целиком, а вместо этого постигала актерское мастерство ради того, чтобы угодить матери и при случае блеснуть в обществе: «Я - актриса!»
Актриса, не сыгравшая ни одной роли. На самом деле она и не собиралась работать в театре или сниматься в кино. Быть знаменитой артисткой хотела в молодости ее мать - несколько раз пыталась поступить в ГИТИС, отчаялась и пошла в Плехановский. Наверное, она подсознательно стремилась увидеть в театральной карьере дочери осуществление своих амбиций. Так часто бывает.
- Папа мог бы устроить тебя в какую-нибудь престижную студию, - время от времени предлагала она Астре. - У тебя потрясающая профессия! Почему ты боишься сцены? Давай обратимся к хорошему психологу.
- По-твоему, я ненормальная? Все люди, которые не бредят театром, - просто больные. Да?
Мама бледнела, отводила глаза. Конечно же, нет! Она не считала дочку умственно неполноценной, разве что в некоторые моменты. Упрямство Астры ставило ее в тупик.
- Тогда попробуй себя в бизнесе. Папа может взять тебя…
- Не надо меня никуда брать! - вспыхивала та. - Я не чемодан и не сумка! Я не собака на поводке! Бизнес меня не интересует.
- Что же тебе интересно? Сидеть сложа руки?
Родители боялись, что от безделья девочку потянет к алкоголю или наркотикам - печальных примеров среди знакомых семей было хоть отбавляй.
- Это лучше, чем твоя бухгалтерия! - не оставалась в долгу Астра. - Ненавидеть работу, которую делаешь изо дня в день, - настоящая пытка! Не хочу мучиться, как ты.
Мама отступала, но спустя месяц-другой возвращалась к животрепещущей теме. Отец молча наблюдал за их поединком. Чья возьмет?
Астра оправдывала свою бездеятельность тем, что ищет себя. Она, мол, не пойдет на поводу у обстоятельств и общепринятых правил игры. Разве нет альтернативы отлаженному, обкатанному поколениями механизму «устройства жизни»? Неужели, нельзя придумать ничего нового?
- Давай, дерзай, - усмехался отец. - Изобретай нечто исключительное. Мы же не против.
Астра не решалась отказаться от родительских денег, привычных удобств, благ, которыми она пользовалась. Уехать? А куда? Зачем? Везде все одно и то же.
Предстоящее замужество должно было всколыхнуть ее застоявшееся существование, хоть немного встряхнуть. У нее появится собственное отдельное жилье, хозяйство, муж, возможно, в будущем, дети. Астра размышляла об этом без воодушевления. И вот «заманчивая» перспектива рухнула, рассыпалась, как карточный домик. Всему виной - лживый возлюбленный и коварная подружка! Даже любовь и дружба оказались насквозь фальшивыми в этом фальшивом мире. «А что же здесь настоящее? - спрашивала она себя и не находила ответа. - Как отличить подлинное от искусной подделки?»
В глубине души Астра понимала: неискренность двух, как она полагала, самых близких ей людей послужила толчком, который заставил ее пробудиться, очнуться от долгого мутного сна и начать действовать. Она не знала, куда двигаться, но уже не могла оставаться на месте. Что бы ни ждало ее впереди, к прежнему возврата не будет.
Уходя из дому, Астра взяла самое необходимое - паспорт, кое-какие вещи и немного денег. Они быстро закончатся, и поневоле придется искать работу. Вот и славно! Пусть сама судьба распорядится, что делать: подметать улицы или нянчить чужих детей. Ни первое, ни второе Астру не пугало - ее вдруг охватила странная решимость. Уж если пускаться в вольное плавание, так подальше от родных берегов, туда, где ее никто не знает.
Она приняла меры, чтобы успокоить родителей и обмануть Иваницына. Нет сомнений: он бросится ее искать, разыграет горькое раскаяние, будет молить о прощении и проклинать Марину на чем свет стоит.
Астра захихикала, представляя, какой скандал Зах устроит незадачливой любовнице. Бедняжка Рыжая! Теперь она вряд ли сумеет снова заманить его к себе в постель - Зах станет обходить ее стороной. Он осторожен, как старый лис, когда дело касается его благополучия. Зачем ему врач-стоматолог, когда он собирается взять в жены наследницу капитала господина Ельцова? Единственную наследницу! Ай, как он сейчас воет от досады, кусает себе локти и рвет волосы на голове! Так промахнуться! Из-за какой-то веснушчатой худышки потерять кусок пирога, вкус которого он уже чувствовал на своих развратных губах. «Золотой телец» ускользнул от красавчика Заха, и он не пожалеет сил, чтобы догнать его и вернуть. Пусть попробует…
Астра шла по желтой от падающей листвы аллее, вдыхая горький и пряный запах осени. Моросил дождик, прохожие открывали разноцветные зонтики. Маленький мальчик неуклюже шагал рядом с матерью, держа в руке букет кленовых листьев. Поравнявшись с Астрой, он поднял голову и пристально, слишком серьезно для ребенка посмотрел ей в лицо.
- Тетя плачет, - картавя, заявил он.
Разве? Астра провела рукой под глазами. Это не слезы… просто осенний дождь.
Она свернула к первой попавшейся остановке и, не глядя, села в раскрывший двери троллейбус. Какая разница, куда ехать? Люди в салоне казались ей театральной массовкой. Будто кто-то нарочно одел их в подобающие случаю костюмы и велел вести себя определенным образом. Реплики, звуки, жесты - все заранее отрепетировано, согласованно. Астра наблюдала за ними, как зритель, купивший билет на спектакль. Спустя некоторое время она вышла.
Все происходило не с ней - с кем-то другим, такой же внешности, с такой же походкой, как у Астры Ельцовой, в ее брюках и куртке, с ее сумкой через плечо. Она не замечала падающих с неба капель, не думала, куда направляется, и почти ничего не видела. Не слезы застилали ей глаза - бьющие в лицо небесные брызги.
Дождь усилился. Ища укрытия, она забрела под навес и не сразу сообразила, что ноги сами принесли ее на вокзал. Группы людей беспорядочно передвигались; она пристроилась к пожилому человеку деревенской наружности, в сапогах, в потертом пальто, в засаленной фуражке с пуговкой, - именно потому, что раньше постаралась бы держаться от него подальше. Теперь у нее все другое: пристрастия, симпатии, привычки.
Старик не обращал на нее внимания - он торопился на поезд. Астра старалась не отставать. Успеть сесть в тот же вагон, что и дед в фуражке, стало вдруг для нее очень важно. Ей пришлось ускорить шаг и даже поработать локтями. Только плюхнувшись на твердое сиденье электрички, напротив старика, она перевела дух. Решила: «Выйду на той же станции, что и он». Это судьба послала ей знак, словно кто-то невидимый произнес: «Иди за ним!» И Астра пошла.
По какой причине ее взгляд упал именно на этого человека? Ведь ничего случайного на самом деле не происходит…
***Камышин
Матвей приезжал в Камышин, чтобы побыть в другом измерении - так он называл жизнь вольную, близкую к природе, не обремененную мыслями о бизнесе, о деньгах, о завтрашнем дне, неторопливую, размеренную. Его порой так тянуло в дом бабушки Анфисы, к печке, в которой трещат душистые поленья, к столу, уставленному простой деревенской едой, что он бросал все, садился в машину… и успокаивался, только открывая калитку в заросший шиповником и малиной двор.
Здешняя осень была особенно хороша. Сады пожелтели и поредели, в них стоял крепкий дух палой листвы, зимних яблок и костров. Матвею нравилось допоздна сидеть на пороге, смотреть на лунный свет, на тень старой яблони на стене дома, слушать, как где-то на соседней улице играет гармонь, рассыпаясь в прохладной тишине вечера, и предвкушать крепкий здоровый сон.
Иногда заглядывал на огонек Прохор. В чисто прибранной, уютной кухне с большой, расписанной синими цветами печью, с голубенькими ситцевыми занавесками на окнах, он чувствовал себя как дома.
- Уж больно ты правильный! - хрипел дед, угощаясь чаем с душицей. - Не куришь, самогонку не уважаешь. Бабы у тебя нету. Почему бобылем ходишь, скажи?
- Не нагулялся еще, - отшучивался Матвей.
- Дак умному мужику жана в энтом не помеха. Гуляй себе, сколь душа просить! А дом без хозяйки чахнеть. Опять же, стряпать кто-то должун, портки стирать. Тебе кто стираеть? Мать, поди?
- Машина. Теперь, дед, все машины делают - и посуду моют, и стирают, и гладят. Женитьба выходит из моды!
- Э-ээ, ты меня не дури. С машиной в постель не ляжешь, и дитё она родить не можеть. Как же без потомства?
- На земле и так людей много, - вздохнул Матвей. - Перенаселение!
- Чаво-о?
Когда дед не понимал, о чем речь, он прикидывался глухим.
Карелин действительно не хотел жениться. Связать себя с посторонней женщиной на долгие годы, подстраиваться под ее характер? Слишком сложно. Да и детей растить - задача не из легких. Его поражало, что среди «неблагополучных» подростков растет процент мальчишек из интеллигентных и обеспеченных семей. Чего им не хватает? Они не знают голода, щеголяют в дорогой одежде, имеют ролики, велосипеды, книги, магнитофоны, фотоаппараты и компьютеры. Школа с ними возится, родители им потакают, а «детишки» норовят слоняться по улицам, задирая прохожих, распивать водку в подвалах, покуривать «травку», нюхать всякую отраву. Что за интерес они находят в мелком воровстве, в сквернословии, в беспричинно жестоких драках? Надоела спокойная жизнь и отсутствие проблем?
«Неужели я перестаю понимать подрастающее поколение? - спрашивал себя Матвей. - Становлюсь ворчливым занудой? Критиковать молодежь - признак старости!»
Вместо бесполезных поучений он вовлекал ребят в мужские игры - экстремальные условия можно создать разными способами. Не обязательно при этом нарушать закон, злоупотреблять алкоголем или без повода пускать в ход кулаки. Есть средства куда более изысканные.
- У тебя сахар нормальный есть? - вмешался в его размышления Прохор. - Твердый, а не энтот… рафинад?
Карелин достал из шкафчика глиняную сахарницу, поставил на стол. У деда аж глаза заблестели. Молодой сосед вызывал у него восхищение - самовар бабкин не выбросил, а, наоборот, начистил до блеска; чай наливает из чашки в блюдце, по-старинному, да и в сахаре толк знает.
Через окно в кухню донесся громкий собачий лай. И Прохор застыл, не донеся до рта размоченный кусок сахара.
- Кажись, Бешеный опять прибег сюды! Не дай бог, покусаеть моего Тузика! - Он приподнял занавеску и выглянул в темноту за окном. - Не видно ни зги!
- Что еще за Бешеный?
- Та пес лохматый! Я его отродясь здеся не видывал. Откудова он взялся на нашу голову? Бяжить навстречу, глазищи вытаращить, слюна из пасти текеть - аж мороз по коже! Я слыхал, его в лесу больная лиса покусала. Правда аль нет, кто знаеть?
- Если он бешеный, может и на людей наброситься, - сказал Матвей. - Застрелить бы не мешало.
- У тебя ружжо есть?
- Нет. Надо ветеринарную службу вызвать.
Старик зашелся то ли сухим кашлем, то ли смехом. Какая служба? Кто это приедет на ночь глядя собаку ловить? Ну и скажет же сосед такое! Будто с луны свалился.
Матвей неожиданно встревожился. С бешеным псом шутки плохи.
- У мужиков поблизости ружья есть? - спросил он.
- Если и были, то пропиты давно. Местные все наскрозь Матрениным самогоном пропиталися!
- И большой этот пес?
- Во какой! - Прохор развел руки в стороны. - Прямо чудище! Шерсть дыбом торчить, клыки наружу… ужасть! Если ему малец какой попадется - кранты, заикой станеть. А если баба брюхатая - разродиться посередь дороги. Только у нас тута редко ходють.
В подтверждение или, напротив, в опровержение его слов на улице раздался истошный женский вопль. Матвей, как был в майке, шортах и тапочках вскочил и выбежал вон. Старик, кряхтя, поднялся, засеменил следом. В сенях дверь была настежь, со двора пахнуло холодом. Сентябрь - не август, осень свое берет.
Единственный уцелевший фонарь в конце улицы светил тускло, желтый круг от него не мешал темноте скрывать происходящее от людских глаз. Пронзительное тявканье Тузика глушили злобный рык и остервенелый лай других собак.
- Тузик! Тузик! Ко мне! - сипло кричал Прохор в ночной мрак. - Ах ты, неслух! Ужо я тебе покажу! Погоди у меня!
Тузик заливался лаем, ему наперебой вторили псы с окрестных дворов. Из всего этого собачьего хора отчетливо выделялся яростный, захлебывающийся бас, который, несомненно, принадлежал Бешеному. Женщина больше не издала ни звука. Не слышно было и Матвея.
- Эй, сосед! - позвал старик. - Ты живой?
Внезапно в собачьем ансамбле что-то изменилось. Гавканье огромного пса стихло, его сменил вой, оборвавшийся на высокой ноте. Откуда-то из придорожных кустов стремительно выкатился Тузик и радостно бросился в ноги хозяину. За ним к калитке, тяжело ступая, подошел Матвей… с женщиной на руках.
- Где та зверюка? - опасливо косясь по сторонам, спросил Прохор.
- Прибил, кажется. Утром поглядим. Женщине плохо… надо бы проверить, нет ли укусов. А то придется срочно в больницу везти.
Дед суетливо заковылял вперед, открыл дверь. Матвей внес пострадавшую в горницу, уложил на диван.
- Кто такая? Знаешь ее?
- Не видал, - покачал головой Прохор. - Не нашенская! И по одеже - городская фифа. Чево она здеся забыла?
- Может, в гости к кому-нибудь приехала? А по дороге на нее пес накинулся, напугал до смерти. В обмороке она. - Матвей со знанием дела проверил, нет ли на теле незнакомки укусов. Вздохнул с облегчением. - Кажется, обошлось! Неси воду, Прохор Акимыч, будем даму в чувство приводить. <p>Глава 5</p>Баронесса с тоскливым ожиданием всматривалась в мутноватую поверхность зеркала - может быть, Ади подскажет, сколько еще нужно времени, чтобы…
Из приоткрытого окна потянуло дымком, запах отвлек госпожу Гримм. Она выглянула - Тихон сгребал граблями листья и траву, носил на кучу, которая лениво разгоралась. Ох, эти русские, что им ни говори, все делают по-своему.
- Тихон! - крикнула она. - Я же просила: до завтра никаких костров!
Ее акцент почти не ощущался, и Тихон не переставал удивляться, как хозяйка ухитряется так чисто говорить на чужом языке.
- Так это ж не костер. Это мусор горит, - задрав голову, объяснил он.
Ну что с ним будешь делать? Ида Вильгельмовна с сердцем захлопнула створку окна, вернулась за стол, к зеркалу и зажженной перед ним свече. Села, устремила взгляд в зеркальную даль.
- Ади! Не молчи.
Поверхность зеркала отражала только беспокойное пламя свечи и напряженное лицо баронессы.
Госпожа Гримм потерла виски - она устала от повседневной суеты, - вероятно, поэтому разговор с Ади не удавался. Она обвела глазами свою комнату: на полках слой пыли, книги в беспорядке. У нее просто руки не доходят до каждого уголка большого дома, где все должно блестеть. А эти ежедневные завтраки, обеды и ужины? Без Эльзы на баронессу свалилось столько домашней работы, что у нее голова шла кругом.
- Ну вот! - огорченно прошептала она. - Разве Ади станет беседовать с женщиной, погрязшей в житейских заботах? О чем я думаю? Меня волнует уборка и грязные тарелки…
Ида Вильгельмовна нетерпеливо встала и подошла к окну - пришлось снова открыть створку, чтобы позвать сторожа. Куча листьев потухла, и он сидел на корточках, чиркая спичкой.
- Тихон!
Он обернулся и посмотрел на хозяйку.
- Ты ходил расклеивать объявления?
- Да. И вчера, и позавчера, на автобусных остановках клеил, на рынке, у магазина и на заборах.
Она не могла отделаться от мысли, что Тихон лукавит, - наверняка, прилепил пару объявлений где-нибудь поближе к дому, а остальные выбросил. Но ведь не признается же! А ходить проверять госпоже Гримм не хотелось. В последние дни ее одолевали слабость и плохие предчувствия.
Она уже несколько раз писала по десятку объявлений - «Требуется компаньонка!» - и просила Тихона наклеить их в людных местах. Тот исполнял ее просьбу, но никто до сих пор не обратился к баронессе по поводу работы. Она допрашивала Тихона, тот клялся и божился, что делает все в точности, как велено. А место Эльзы пустовало. И это при том, что в Камышине свирепствовала безработица.
Ида Вильгельмовна недоумевала и пребывала в раздражении. Тут еще Ади отказывалась говорить с ней! Она упорно пряталась в блестящей зеркальной глубине, откуда ее тщетно вызывала баронесса.
То ли от сквозняка, потянувшего в окно, то ли по другой, более значительной причине, огонек свечи заколебался, дернулся и погас. Такого еще не бывало! Госпожа Гримм похолодела… у нее мороз пошел по коже. Зажигать свечу во второй раз она не рискнула, бережно протерла зеркало и поставила его в специально предназначенный для этого шкафчик с двумя створками. Шкафчик она запирала на ключ, а ключ носила с собой, на шее, в виде подвески на золотой цепочке.
Ну и денек сегодня. Сплошные неприятности!
Баронесса вдруг вспомнила, какой у Эльзы проснулся интерес к зеркалам, причем не так давно. Нет-нет, да и спросит что-нибудь то про венецианские зеркала, то про гадание. У русских девушек, мол, есть обычай запираться ночью в бане, чтобы никто не помешал, ставить напротив два зеркала и две свечи, и вглядываться в образовавшийся зеркальный коридор. Чтобы увидеть в зеркале жениха, надо повторять: «Суженый, ряженый! Покажись мне в зеркале!»
- Почему же ряженый? - спросила тогда баронесса.
Эльза смешалась, растерялась и не ответила.
- А в Германии так делают? - спросила она.
Позже она иногда возвращалась к разговору о зеркалах. Госпожа Гримм, как могла, удовлетворяла ее любопытство. От нее Эльза узнала о секрете венецианских мастеров, которые первые научились изготовлять стеклянные зеркала, о том, что в средние века церковь запрещала своей пастве пользоваться ими. Потому что якобы из зазеркалья на мир взирает обличье дьявола. Сейчас смешно слышать подобное, но в те времена люди боялись зеркал. Кстати, в России зеркало долго считалось заморским грехом и появилось в обиходе только в конце семнадцатого века.
Эльза внимала каждому слову, буквально впитывала информацию.
«Я ее не понимала, или она меня? - думала Ида Вильгельмовна. - Странная девушка. Любила говорить о Германии, о жизни немцев. Похоже, она была бы не против уехать туда. Надеялась, что я возьму ее с собой. А я… не имею понятия о собственном будущем!»
Однажды вечером они с Эльзой стояли на террасе и любовались курящимся в низине туманом. Лунный свет придавал ему голубоватую призрачность, казалось, туман разделяет два мира - тот и этот.
- По немецким поверьям, туман прядут ведьмы, «облачные жены», - сказала госпожа Гримм. - Они день превращают в ночь, а ночь, - в день.
- Как в сказке! - улыбнулась Эльза. - В детстве я зачитывалась сказками братьев Гримм. У вас такая же фамилия. Может быть, вы родственники?
- Нет.
- Теперь я не люблю сказки!
- Почему?
- В жизни любая история всегда заканчивается плохо…
***Едва рассвело, Прохор отправился на место «побоища», где Бешеный накинулся на проходившую по улице женщину, а молодой сосед вступился за нее. Картина, которую он увидел, была ужасна. Кусты у забора выломаны, вытоптаны, - словно дрались не человек и собака, а два великана, - посреди этого разора валялся животом вверх труп страшного пса с дико вытаращенными глазами, с оскаленной пастью, по бокам которой засохли клочья пены. Чуть поодаль лежали брошенные Матвеем окровавленные вилы. Судя по всему, ими он и уложил взбесившееся животное.
Даже мертвый, Бешеный внушал старику опасения - он не рискнул подойти ближе и созерцал поверженного врага, стоя в двух шагах от него. Ну и ну! Видать, и вправду пса бешеная лиса искусала. Не дай бог, он успел заразить окрестных собак!
Своего Тузика дед еще ночью загнал в сарай, тщательно осмотрел и запер.
- Пущай посидить на карантине, - пробормотал Прохор. - Вдруг успел бациллу подцепить? Энта зараза хуже чумы!
Старик осторожно наклонился, стараясь не растревожить застарелый радикулит, подобрал вилы и, прихрамывая, зашагал к калитке Матвея.
Тот уже обливался за домом колодезной водой. Ранняя пташка! Прохор думал, что он первый встал, а оказывается, у молодых тоже бессонница.
- Я вилы принес! Куды ставить?
- Бросай здесь. Их вымыть надо, - улыбнулся сосед. - Та собака, наверное, взбесилась. Если она кого-нибудь покусала, - беда! Срочно пусть в больницу едут.
- Никто, вроде, не жаловался. А как твоя гостья-то? Оклемалась?
- Что ей сделается? Спит себе.
- Ты на ее при дневном свете получше погляди, - посоветовал Прохор. - Кажись, она баба пригожая. Так ты того… не теряйся!
- Может, я обет безбрачия дал, а ты меня на грех подбиваешь? - пошутил Матвей. - Нехорошо.
Старик сделал вид, что не расслышал.
- Ладно, пойду курей кормить, - заявил он, неодобрительно кивая головой.
Матвей растерся полотенцем докрасна, накинул на голые плечи спортивную куртку, взял охапку дров и пошел растапливать печь. Утро выдалось ветреное, студеное, на траву за ночь лег иней. Ему-то к холоду не привыкать, но гостью следует уважить, женщины любят тепло. Просыпаться в выстуженной комнате, умываться и одеваться, стуча зубами, им не по душе. И правильно. Каждому - свое! Мужчине - закалка, а женщине - нега.
Печка разгорелась, самовар поспел, поджарилась яичница. Матвей полез в погреб, достал соленых грибов, квашеной капустки собственного приготовления, моченых ягод. В Камышине он не признавал городской еды, готовил в печи, как бабка Анфиса, - электрическую плитку на всякий случай привез, но еще ни разу не пользовался.
Гостья застала его за завтраком.
- Садитесь, - предложил он. - Водки выпьем. Вам после вчерашнего не помешает.
- Где моя одежда?
- Я ее постирал. Когда высохнет - зашьем, погладим. Ее собака порвала! Вы чудом остались невредимы. Даже царапин нет.
Она стояла простоволосая, в длиннющей, до пят, бабкиной рубашке с выцветшей вышивкой по вороту и подолу; в шерстяных носках Матвея, которые он положил у кровати, вместо тапочек.
- Значит, мне все это не приснилось?
- Полагаю, нет.
- А… как на мне оказалась чья-то рубашка?
Она хотела спросить, кто ее раздевал, но постеснялась. Ясно, кто. Похоже, женщин в этом доме не водится.
- Спать одетой неудобно, - объяснил Матвей. - И потом… ваша одежда была вся в грязи, в собачьей слюне, простите, и в дырах. Есть подозрение, что на вас набросился бешеный пес, поэтому я все снял. Из предосторожности!
- Угу… спасибо.
Она все еще не отошла от шока, в который ее повергло вчерашнее нападение Бешеного.
- Вам нужно поесть, - сказал Матвей. - И выпить.
Она послушно села за стол, глотнула холодной водки, сразу охмелела. Со вчерашнего дня у нее маковой росинки во рту не было.
Матвей оценил ее внешность на троечку, - обычная фигура средней полноты, обычное лицо с правильными, не слишком выразительными чертами. Если бы не большие черные глаза красивой удлиненной формы и приподнятые к вискам брови, ее можно было бы назвать невзрачной. Но глаза и брови делали ее лицо приятным, даже весьма привлекательным. Лоб открытый, темные волосы ровно подстрижены, слегка вьются и достают до плеч.
- Вам не мешало бы попариться, - сказал он. - Очень успокаивает. Хотите, я истоплю баню?
- Да… пожалуйста.
- Вы ешьте! - Он придвинул к ней тарелку с яичницей и грибами. - Попробуйте грузди, я сам собирал.
Она смутно помнила, что с ней произошло вчерашним вечером, и напрягалась, пытаясь восстановить подробности. Она вышла из пыльного, пропахшего бензином автобуса, долго петляла по незнакомым улицам. Темнота сгущалась, а она шла и шла наугад, куда ноги несли. Уже давно нырнул куда-то, исчез из виду старик в фуражке… Сумка! У нее была с собой сумка!
- Где моя сумка?
- Здесь, - он показал в угол у двери, где на крючке висела небольшая спортивная сумка. - Ночью, когда вы уснули, я ходил на то место с фонарем, увидел в кустах сумку и понял, что это ваша. Там еще были вилы, но я их оставил до утра. Сегодня мне их принес сосед, Прохор Акимыч.
- Какие вилы?
- Которыми я убил собаку. Теперь вспомнили?
- Кажется, да… впрочем, не совсем…
Она надела на вилку гриб, отправила его в рот и разжевала, - вкусно. Настоящий сочный, хрустящий лесной груздь, а не магазинные шампиньоны! И вдруг в ее ушах, как наяву, раздался оглушительный собачий лай, яростное рычание, и она ощутила прыжок из кромешной тьмы жуткого лохматого чудища, толчок в грудь, сбивший ее с ног, зловонное дыхание собаки, треск разрываемой острыми клыками куртки…
- А-аа! - вилка упала на стол, а гостья прижала ладони к щекам и зажмурилась. - Собака! Она едва меня не загрызла!
- К счастью, пес не укусил вас и даже не оцарапал - только изодрал одежду, - успокаивающе произнес Матвей. - Вам повезло. Похоже, он взбесился! Это опасно.
Она помолчала, ковыряя вилкой яичницу. Аппетит пропал, хмель тоже выветрился. Пережитый вчера испуг напомнил о себе дрожью в руках, головокружением.
- И… что потом было? - с трудом вымолвила она.
- Я схватил вилы, выбежал на ваш крик, раздумывать было некогда, пришлось прикончить собаку. Вам, очевидно, стало плохо, и вы упали на землю, кажется, потеряли сознание. Мы с Прохором не знали, кто вы, куда направлялись, поэтому я принес вас к себе в дом, оказал первую помощь, привел в чувство… Вы были не в себе, молчали, потом сразу уснули. Вот и все. Кстати, удобно ли почивалось на бабусиных перинах?
- Почивалось… - повторила она. - Как вы интересно выразились. Сейчас так не говорят.
Матвей развел руками.
- Я старомоден, как этот дощатый стол, за которым мы сидим. За модой не гонюсь, в ногу со временем не подстраиваюсь. Со мной, вероятно, женщин одолевает смертельная скука, и они бегут от меня, как черт от ладана!
Она застенчиво улыбнулась, поправила волосы и… порозовела. Неужели застеснялась? Хороший признак - значит, нервное напряжение идет на убыль. Но кто она, почему не называет своего имени? Спросить самому? Не будет ли это выглядеть навязчивым?
- А где тот… старик в фуражке? Я все время шла за ним и в какой-то момент задумалась, отвлеклась, потом глядь - его и след простыл.
- Старик в фуражке? - не понял Матвей. - Он бросил вас посреди дороги?
- Не совсем. Я… впрочем, не важно.
Она занялась едой, а Матвей задумался. Барышня явно не торопится раскрывать карты. Не могла же она забыть, как попала на эту улицу и зачем? Значит, по каким-то причинам женщина не хочет рассказывать о себе. Что ж, ее право!
- Вы не здешняя, - заявил он с полной уверенностью.
Дед Прохор не мог ошибиться. Он знает всех, кто живет поблизости. Разве что эта барышня забрела сюда с другого конца Камышина? Тогда почему она молчит и, судя по всему, не собирается идти домой? Родные наверняка беспокоятся: ведь ее не было всю ночь.
Гостья продолжала вяло жевать грибы.
- Шли к кому-нибудь? Или приехали в гости?
- Спешите избавиться от меня? - усмехнулась она. - Я злоупотребляю вашим гостеприимством?
- Что вы! Вовсе нет! - смутился Матвей. - Ваша одежда еще не просохла.
Вчера, перед тем как бросить ее куртку, брюки и свитер в корыто с мыльной водой, он проверил карманы. Они оказались пусты, за исключением смятого обрывка бумаги. На всякий случай, Матвей отложил его в сторону. Это было объявление: «Требуется компаньонка с хорошей репутацией. Возможно проживание. Зарплата высокая. Адрес: Озерная улица, дом 9».
Уж не камышинская ли немка ищет замену «загубленной» домработнице?
Матвей встал, принес объявление и положил на стол перед гостьей. Она подняла на него глаза - ее длинные густые ресницы мягко загибались кверху.
- Это я обнаружил в вашем кармане. Извините, но люди иногда носят в карманах документы или деньги, поэтому…
- Я понимаю. Вы правильно сделали! Это объявление я увидела на автобусной остановке… и оборвала. Мне нужна работа. Вы подскажете, где находится Озерная улица? Я искала и заблудилась.
Матвей готов был поклясться, что она лжет. <p>Глава 6</p>Москва
Жена Ельцова по утрам собственноручно готовила мужу овсянку и творог с фруктами. Он неохотно ел. Безвкусная каша не лезла в горло, а на творожную массу с кусочками кураги и банана даже смотреть не хотелось. Вместо его любимого кофе со сливками в чашке дымился зеленый чай без сахара.
- Леля, нельзя было хотя бы яйцо пожарить? - не выдержал глава семьи. - У нас что, продукты закончились?
- В твоем возрасте пора переходить на здоровое питание, - невозмутимо произнесла супруга.
- Я здоровый человек, а ты меня кормишь, как язвенника!
- Будешь объедаться жареным мясом и пирожными, заработаешь язву, - не сдавала позиций Лилиана Сергеевна. - Здоровье нужно беречь. А ты о бизнесе печешься куда больше, чем о своем организме. Заболеешь, никакие деньги не спасут!
Юрий Тимофеевич потерял терпение.
- Боже мой, Леля, прекрати каркать! У меня действительно начинает ныть желудок, потому что я постоянно голоден!
- Каркать? - вспыхнула жена. - Вот, значит, как ты называешь мою заботу?! Если бы ты меня слушал, наша девочка не убежала бы из дома!
Это окончательно взорвало господина Ельцова. Он вскочил из-за стола, сделал круг по большой, напичканной бытовой техникой кухне, достал из бара коньяк, налил себе изрядную порцию и выпил.
- Ты же за рулем! - не преминула заметить Лилиана Сергеевна.
Ельцов старательно делал вид, что ему безразлично, куда делась Астра, - он нервничал скрыто, и подавленное беспокойство разъедало его изнутри.
- Надо было больше времени уделять воспитанию дочери! - взвился он. - Она у нас одна!
- Это ты был вечно занят своей работой. Девочка росла без отцовского внимания! - не осталась в долгу жена. - Она привыкла делать все, что взбредет в голову! А ты этому потакал! Видите ли, нельзя лишать ребенка самостоятельности! Вот и доигрались.
- Послушай, Астре, в конце концов, уже двадцать восемь лет, она вправе сама решать, где ей жить, куда ехать и чем заниматься. Надо было только предупредить нас заранее. В какое положение она меня поставила? Все вокруг знают, что я выдаю дочь замуж… и вдруг она собирает вещички и фьють! - поминайте, как звали. Как мне людям в глаза смотреть? Я уже продукты заказал на свадьбу, выпивку, ресторан снял. И что теперь? Извините, дескать, господа хорошие, невеста у нас маленько с приветом оказалась, уехала к двоюродной сестре в Богучаны. Так что не взыщите, торжество временно откладывается.
- Но… Юрочка… она ведь вернется? - Лилиана Сергеевна заплакала. - Не насовсем же она нас бросила?
- А когда, позволь тебя спросить, она вернется? Сколько нам ждать? Неделю, месяц, год? На потраченные деньги ей, разумеется, плевать, она же их не зарабатывала. Но о родителях она должна была подумать? Мы живые люди, между прочим! И никогда ничего для нее не жалели. Все самое лучшее - доченьке! А она нас имела в виду!
Лилиана Сергеевна кинулась к шкафчику, где стояла аптечка, накапала себе и мужу корвалола.
- Выпей, Юра…
Ельцов в сердцах оттолкнул ее руку, лекарство выплеснулось из рюмки.
- Да мне ведро этой гадости выпить придется, чтобы успокоиться! - гремел он. - Надо же, выкинула номер любимая дочурка!
- Ну, не кипятись ты так… Может, у них с Захаром ссора вышла? Она и сбежала. Проучить его хочет.
- Я с ним говорил. Он в полном недоумении.
- Астра просто из прихоти из дома бы не ушла, - покачала головой Лилиана Сергеевна. - Мы свадебное платье собирались покупать, в салон записались на прически. Там огромная очередь, надо загодя договариваться. Я ничего не понимаю! Что-то произошло, Юра. Не верю, что Астра могла так поступить без всякого повода. Она же… нормальная девочка.
- Вот видишь? Ты сомневаешься в ее нормальности. Я, признаться, тоже. Ну, случилась неприятность какая-нибудь, повздорила с женихом или еще что - так приди, поделись с родителями. Разве мы ей враги?
Ельцова всхлипнула, прижала руки к обтянутой сиреневым шелком груди.
- Ее надо искать, Юра!
- Как? Поднимать на ноги милицию? Чтобы вся Москва гудела? Мне стыдно, что я вырастил непутевую дочь, которая не уважает отца и мать, не дорожит честью семьи. Это позор, Леля!
- Что ты мелешь? - разозлилась жена. - Какой еще позор? Она что, обокрала кого-то, убила? Для тебя репутация… твоя дурацкая гордость дороже родной дочери! Я сама напишу заявление в милицию, раз тебе все равно.
Ельцов обреченно вздохнул, налил себе еще коньяку.
- Оставь, дорогая. Какая милиция? Астра, да будет тебе известно, совершеннолетняя и полностью дееспособна. Она взрослый человек и не обязана никому отчитываться в своих действиях. Ее же не похитили, не увезли силой, не заперли. Она сама решила уехать и даже сообщила, куда. Хоть за это спасибо! Ее никто не станет разыскивать, потому что нет оснований.
- Попроси Борисова. У тебя полно охранников, которые зря деньги получают!
Юрий Тимофеевич и сам думал о том, чтобы поручить начальнику своей службы безопасности выяснить, где Астра. Приехала ли она в Богучаны? Борисов будет помалкивать, а это в данном случае немаловажно.
- Хорошо, - согласился он. И жена сразу расцвела, перестала лить слезы. - Я этим займусь. Кстати, ты нашла адрес?
- Адреса нигде нет. Я перерыла все ящики, все записные книжки! Нет ни писем… ничего.
- Черт, я даже фамилию той двоюродной сестрицы не помню, - выругался Ельцов. - Кто же знал, что пригодится? Видишь, Астра не хочет, чтобы мы ее искали. Она нарочно уничтожила все конверты, все записи. Как прикажешь это понимать?
Лилиана Сергеевна развела руками.
***Камышин
Матвей топил баню. Впервые он делал это не для себя, а для женщины, случайно оказавшейся у него в гостях. Кто она? Почему молчит? Даже имени своего не назвала. Может быть, ее преследуют? Ревнивый муж, любовник или… сутенер. Пожалуй, на даму, оказывающую интимные услуги за деньги, она не похожа. Хотя внешность обманчива. Или у нее проблемы с законом? Растрата, воровство, нелегальный бизнес?
Ночью, когда гостья спала, он мог залезть в ее сумку и посмотреть документы, если они там есть. А где же им быть? Карманы куртки и брюк он невольно проверил перед стиркой, а в бюстгальтер или трусики паспорт не спрячешь. Но идея рыться в вещах незнакомого человека не вдохновила Матвея - гостеприимные хозяева так не поступают, тем более женщина к нему в дом не напрашивалась, он сам проявил инициативу. А теперь ломай голову, что да как.
«Так, стоп! - приказал он себе. - Я занимаюсь сущей ерундой. Какая мне разница, как ее зовут? Во-первых, она скоро уйдет, и мы больше никогда не увидимся. Во-вторых, зачем гадать? Утомительно и неэффективно. Я сейчас буду теряться в догадках, строить предположения, которые потом рассыплются в пух и прах. Какое мне дело до чужих тайн? Никто не обращается ко мне за помощью, никто не просит моего совета!»
Он бросил в дубовую бадью сухие травы, плеснул кипятка…
«Вот так-то лучше! Занимайся паром, Матвей, и не суши себе мозги!»
В бане запахло березовыми почками и зверобоем. Хорошо! Камни раскалились докрасна. Пора звать купальщицу… только как к ней обратиться? Сударыня? Мадмуазель? Глупо…
Он вышел во двор и сразу увидел ее, - она стояла, одетая в его спортивный костюм, и заглядывала в колодец.
- Глубоко! А вода холодная?
- Ледяная, - ответил Матвей. - Идите париться, все готово.
Она послушно подошла к дверям баньки.
- Я не умею… что там нужно делать?
- Все приготовлено: мыло, полотенце, горячая вода, веник…
Она была в растерянности. Выходит, Прохор Акимыч прав - «городская фифа». Местные знают, как мыться в русской бане.
- Хотите, чтобы я помог? - улыбнулся он. - Спинку потер, веничком прошелся?
- Нет, что вы! - вспыхнула она. - Я как-нибудь сама.
- Ну, с богом. Если возникнут затруднения, зовите, приду! Кстати, давайте познакомимся, надо же как-то обращаться друг к другу. Захотите меня позвать, что станете делать? Кричать: «Эй, вы, мужчина?» Мое имя - Матвей. А ваше?
- Астра.
- Совсем другое дело, - обрадовался он.
Она с недоумением пожала плечами, отвернулась и, робко потянув за ручку двери, скрылась в предбаннике.
Матвей набрал воды из колодца и понес в дом. Пора обед готовить - мясные щи и картошку с грибами. Пусть городская дамочка полакомится деревенскими деликатесами. Из печи пища другая: такую ни на газовой плите, ни в микроволновке не состряпаешь.
«Астра! - подумал он, нарезая телятину крупными кусками. - Ни разу не встречал женщину с таким именем».
Первая его «любовь» - красавица, спортсменка, активистка Ирина - училась с ним на одном факультете. Она лелеяла надежду женить на себе перспективного молодого человека. Карелин был умен, прекрасно развит физически, равнодушен к алкоголю и куреву, горяч в постели и абсолютно неприхотлив в быту. В любом походе, на любом пикнике у него все спорилось в руках. Если требовалось поставить палатку, нарубить дров, разжечь костер, приготовить ужин, обработать и перевязать рану, вправить вывих, соорудить из подручных средств носилки, то ему не было равных. Он сохранял выдержку и хладнокровие в экстремальных обстоятельствах, умел дать отпор любому забияке, примирить спорщиков, найти общий язык с первым встречным и договориться с кем угодно о чем угодно. Идеальный положительный герой! Когда он заявил, что не собирается вступать в брак, у Ирины пропал дар речи.
- Как? - вырвалось у нее. - Но ведь мы же… спим вместе! Ты мой первый мужчина!
Это была правда. До Матвея Ирина ни с одним парнем не заходила так далеко. Она не сомневалась, что благовоспитанный и «правильный» Карелин непременно на ней женится. Он не заводит разговора о свадьбе исключительно из застенчивости.
- Разве мы любим друг друга? - в присущей ему прямотой спросил Матвей.
- А зачем же ты… зачем же мы тогда…
Она устроила истерику, обвиняла его во всех грехах, но «идеальный герой» стоял на своем. Есть половое влечение, а есть любовь. Второе может предполагать первое, но не обязательно. А вот первое ничего не предполагает.
- Я ничего не обещал, - твердил Матвей. - Прости, если я обманул твои ожидания. Я думал, ты все понимаешь.
- Ты лжец! - рыдала Ирина. - Подлая скотина! А если бы я забеременела?
- Я предохранялся. Мужчина несет ответственность за то, что он делает.
Они расстались врагами. Ирина проклинала бывшего возлюбленного, на чем свет стоит, он невозмутимо отмалчивался. Она надолго отбила у него охоту ухаживать за девушками. Матвею казалось, все они охотятся за мужьями, а он не представлял себя в этой роли. Семья, дети… он пока не созрел. Зачем разрушать чьи-то мечты?
Через пару лет он сошелся с Ларисой: замужней дамой несколько старше себя. То, что у нее уже есть семья, послужило благоприятным фактором. Женщина осуществилась как жена, как мать и не станет претендовать на его свободу. Матвей сразу, в первую же встречу заявил, что они могут быть только любовниками.
- Я не собираюсь бросать мужа, - сказала она. - Не скрою, что вышла за него по расчету, но меня все устраивает. Кроме постели! У него проблемы с потенцией. Его бизнес требует большого нервного напряжения, и это сказывается на здоровье. Мы уважаем друг друга, у нас есть сын… и я не считаю, что изменяю ему.
- Он такого же мнения?
- А что мне остается? - ушла она от ответа. - В конце концов, существуют биологические потребности.
- Отлично! Биологические потребности! Тем лучше.
Отчего-то ее прямота покоробила Матвея. Как будто он сам не стремился к тому же самому?! Они просто будут удовлетворять естественные потребности организма. Пошло до тошноты. Странно устроен человек - когда он получает то, чего хотел, вдруг раздражается и проявляет недовольство.
С Ларисой все было просто. Она не искала любви, не видела в Карелине потенциального супруга, она жаждала его ласк, его тела, тела и тела… до изнеможения, опустошения и бессилия. Да, ее мужу, видимо, приходилось нелегко, учитывая ее ненасытность и огненный темперамент. Она утомляла даже Матвея, который не был поглощен бизнесом и не жаловался на здоровье. Его вдруг стало бесить, что Лариса, не перемолвившись и двумя словами, сразу пристает с поцелуями, объятиями. С Ириной хоть можно было поговорить о природе, о книгах, обсудить какие-то проблемы.
- Лара, тебя волнует что-нибудь, кроме секса? - однажды спросил он.
- Конечно, - не раздумывая, выпалила она. - Я начала скучать по тебе… - и тут же добавила, - по твоему телу! Ты бесподобен, милый! Только ты умеешь доставить мне удовольствие. Я таю в твоих руках, как Снегурочка в лучах палящего солнца. Ты сводишь меня с ума!
Они встречались в квартире, которую она снимала тайком от мужа. Впрочем, Матвей начал сомневаться, что тот пребывает в полном неведении относительно шалостей супруги. Не мог же он не знать о ее бурной сексуальности? Значит, либо скрепя сердце, закрывает на это глаза, либо, не имеет ничего против и даже потакает ее прихотям. Бывают и такие семейные пары.
На дни рождения Лариса каждый раз дарила Карелину все более дорогие подарки. Когда она преподнесла ему запонки с бриллиантами, он не обрадовался, а возмутился.
- Ты оплачиваешь мои услуги?
- Что за глупости? Я от всей души! У меня никогда не было такого шикарного любовника!
Она прикусила язык, но поздно - Матвей не нуждался в ее оправданиях, он давно сообразил, что не первый у Ларисы.
- Зато я тебя ни с кем не делю, - она опустила бесстыжие глаза. - Даже с мужем. Он совсем раскис. Попивает и все больше отстраняется от меня. Мы живем под одной крышей, он дает мне деньги, но спит в отдельной комнате. Как-то я нашла у него в тумбочке дорогущие лекарства для поддержания мужской силы. Оказывается, он их принимает, а толку нет. Боюсь, ему ничего не поможет!
Со временем отношения Матвея и Ларисы устоялись, вошли в привычку - она поостыла, а он смирился с тем, что их связывает исключительно постель.
- Как твой сын? - спрашивал он, когда молчание затягивалось.
- Как твоя работа? - из вежливости интересовалась она.
Расставаясь, Матвей не испытывал потребности увидеться; она же, напротив, скучала и томилась в его отсутствие. Предложила однажды:
- Давай съездим куда-нибудь вдвоем?
- Зачем? - удивился он.
- Боже, как ты прагматичен, дорогой! Никакой романтики, сплошной рационализм.
- Что в этом плохого?
Представив себе Ларису, которая шагу не могла ступить без ванны, косметических процедур и прочих атрибутов комфорта, он невольно рассмеялся. Она была бы неподражаемо, до абсурда нелепа в Камышине, например, или в пешем походе с рюкзаком за плечами! Нет уж, увольте.
Лариса на дух не выносила деревню, а он с тем же отвращением воспринимал модные курорты и пятизвездочные гостиницы. Чего он там не видел? Его не тянуло ни в Париж, ни в Нью-Йорк, ни в Венецию, ни на африканское сафари…
- Спасибо! Эта ваша баня - настоящее чудо!
Звонкий голос Астры вернул его в настоящий момент. Она раскраснелась, влажные волосы блестели, и Матвей подсознательно сравнил ее с Ларисой. Та выглядела потрясающе, но в ее внешности была искусственность, привнесенная умелой рукой визажиста, парикмахера. После бани она, пожалуй, проиграла бы Астре.
- Идемте обедать, - смутившись, сказал он. - Щи поспели.
Гостья без ложной скромности отдала должное угощению, приготовленному по всем правилам бабушки Анфисы. Мясо и капуста в щах протомились так, что таяли во рту; от картошки шел запах белых грибов и укропа.
- В жизни не ела ничего вкуснее!
После обеда она погрустнела, и Матвей едва не предложил ей остаться, пожить у него пару дней, отдохнуть, прийти в себя после… чего? Нападения Бешеного? Чувствовалось - Астра озабочена чем-то еще, кроме инцидента с собакой. Она ищет работу, значит, нуждается в деньгах.
- Вы твердо решили пойти в домработницы? - как можно мягче спросил он.
- Не в домработницы, а в компаньонки. В объявлении написано: «возможно проживание». Меня это устраивает.
- Вам негде жить?
Он опять чуть не брякнул: «Живите здесь, заодно и за домом присмотрите». Но сдержался.
- Негде, - нахмурилась Астра.
Матвей ожидал продолжения, но его не последовало. Он задал следующий вопрос.
- Простите за любопытство, откуда вы приехали? Вы ведь не из Камышина?
- Нет.
И снова молчание. Гостья опровергала все суждения о женщинах, как о неуемных болтушках, которым только дай тему для разговора, и поток слов будет не остановить.
- Значит, решено? Вы идете на Озерную, дом девять.
Она кивнула.
- Если меня возьмут, я буду на седьмом небе от счастья!
Астра произнесла это с мрачной иронией.
И тут в памяти Матвея всплыли предположения старика Прохора по поводу судьбы предыдущей компаньонки камышинской баронессы. Девушка, кажется, пропала? Впрочем, это могут быть всего лишь домыслы местных кумушек, которых хлебом не корми, дай посплетничать.
- Не мешало бы навести справки о работодательнице, - осторожно заметил он. - Люди здесь живут разные. А госпожа баронесса пользуется репутацией капризной и весьма м-мм… оригинальной особы. Вас не пугает, что…
- Не пугает, - перебила его гостья. - А она действительно баронесса?
- Понятия не имею. Однако слухи о ней ходят самые разные.
- Вы меня проводите к ее дому? - попросила она, прямо глядя в глаза Матвею. - Тут у вас по улицам стаями бродят собаки Баскервилей! Брр-ррр-р… Не хочу, чтобы на меня еще какая-нибудь набросилась.
- Хорошо.
На сборы у Астры ушло полчаса, а еще минут через сорок она и Матвей остановились у калитки дома номер девять по улице Озерной. Обычный европейского типа коттедж из красного кирпича с мансардным этажом и коричневой крышей стоял в глубине двора, полускрытый пожелтевшими березами. Из-за кованого забора выглядывали молодые яблоньки.
- Вы идите, - сказала Астра своему провожатому. - Спасибо за все!
Он дал ей визитку с номерами телефонов, адресами конструкторского бюро «Карелин» и военно-спортивного клуба «Вымпел».
- Если понадоблюсь, обращайтесь.
- Так вы москви-и-ич? - протянула она, и в ее голосе отчетливо прозвучало разочарование.
Он отошел на некоторое расстояние, скользнул за толстый ствол сосны и продолжал наблюдать. Ему совершенно не были присущи ни чрезмерная любознательность, ни склонность к слежке за кем-либо. Особенно за женщинами! Но дурное предчувствие необъяснимого свойства толкнуло Матвея на этот поступок. Откуда у него появилось ощущение, что Астре угрожает опасность и - тем паче! - что он отвечает за ее судьбу?.. <p>Глава 7</p>Москва
Розовенькие цветочки на нежно-зеленом фоне… Боже! Какая безвкусица! Какой примитивный мещанский уют! «Неужели мне могло импонировать все это? - с раздражением думал Захар. - А чего стоит плед, которым накрыта софа?! А люстра с дурацкими подвесками? Где были мои глаза?»
Господин Иваницын возненавидел стены, где еще совсем недавно чувствовал себя хозяином положения. Здесь, в квартире Марины, они стали любовниками и здесь же заключили соглашение: Астра не должна ничего узнать ни при каких обстоятельствах. Он остается ее женихом, Марина, - лучшей подругой. Правда, тогда о свадьбе речь не заходила: Астра и слышать не желала о замужестве. Сколько усилий он потратил, чтобы убедить ее в преимуществах семейной жизни с таким мужчиной, как он, и склонить к заключению брака?! И Маринка, эта похотливая дрянь, все разрушила! Ей, видите ли, приспичило родить ребеночка!
«Надеется таким дешевым трюком привязать меня к себе! - с отвращением подумал Захар. - Не выйдет!» Отцовские чувства были ему чужды, как, впрочем, и все остальные. Он руководствовался исключительно расчетами и отпускал на волю свои инстинкты. Природа наградила его внешностью красивого самца в ущерб душевным качествам. Ум его работал только на карьерный рост и получение собственной выгоды, а сердце всего лишь исправно осуществляло цикл по перекачке крови в его завидно здоровом организме. Женщины, которых он соблаговолил осчастливить своим вниманием, млели от одного взгляда его томных глаз. Все, кроме Астры. Наверное, это стало второй по важности причиной, которая побуждала Захара взять ее в жены. Главным, конечно же, было состояние господина Ельцова, наследницей коего являлась его единственная дочь.
В школьные годы Захар влюбился в Астру без памяти, готов был целовать следы ее ног. Тогда еще не имело значения, кто кем станет, у кого какие перспективы… однако он интуитивно выбрал из всех девчонок именно ее. Не за красоту, - в классе Астра была скорее гадким утенком, нежели прекрасным лебедем. Да ей и сейчас до лебедя далеко! В ней чувствовалось нечто необычное, какая-то внутренняя свобода. - Она не брала пример с других, не заботилась о том, как произвести благоприятное впечатление, и была равнодушна к оценкам. Всем, кто окружал Астру и Захара, не давал покоя вопрос: что в ней нашел красавчик и душка Иваницын? Чем это она его приворожила?
Она повсюду таскала за собой Маринку. Подружка Астры тайком строила ему глазки, ненароком приподнимала юбку, норовила оказаться рядом, поближе придвинуться, прикоснуться - а вдруг мальчик не выдержит и потянется к ее жаркому телу? Сколько лет она терпеливо выжидала, наступая себе на горло, ломала гордость, прятала ревность и злые слезы! Добилась-таки своего. Одного Марина не усвоила - не годится она в жены такому мужчине, как Захар Иваницын. Мелко плавает! Ни родней не вышла, ни личными достижениями. Он даже зубы лечить ходил к другому врачу - ей не доверял.
Ему и в голову не приходило, что Марина решится на двойное предательство. Да-да! Именно ее он считал изменницей! Она обманывала и его, и Астру. Они оба ей доверяли, и она обоих «развела» - каждого по-своему.
Захар пришел уговорить ее сделать аборт. Он даст денег, отправит ее в Турцию на две недели - там сейчас бархатный сезон, - пусть понежится на солнышке, отдохнет. Если не будет дурой, разумеется! Он уже придумал, что Марина скажет подруге, когда они встретятся: мол, все ее признания про ребенка и интимные отношения с Захаром - вранье, которое она сочинила, чтобы расстроить свадьбу. Ну, умом тронулась от любви и ревности! Руки на себя наложить хотела… потом решила попробовать, а вдруг удастся поссорить жениха и невесту? В общем, ничего не было! Захар чист, аки агнец невинный.
Первый тур переговоров прошел трудно. Захар осторожничал, делал подходы то с одной стороны, то с другой и уже начинал злиться. Упрямая сучка твердила свое: «хочу ребенка» и «ребенку нужен отец». И ради того, чтобы у ее дитяти была полноценная семья, она пойдет на все!
Иваницыну требовалась передышка, и он попросил Марину заварить ему крепкого чаю.
- Тебе с сахаром? - крикнула она с кухни.
- Да! И принеси водки…
Она вернулась с подносом, уставленным чашками и закуской; между тарелками приткнулась рюмка с водкой.
- Это что за детская порция? - не сдержался Захар.
- Тебе не следует злоупотреблять спиртным.
- Будешь меня учить?!
Он, назло ей, сходил в кухню, вернулся с бутылкой и отхлебнул прямо из горлышка у нее на глазах. Руки чесались хорошенько заехать Марине по веснушчатой физиономии! Да нельзя было. Он не имел права испортить дело.
- Последний раз предлагаю уладить проблему мирно, - разгоряченный водкой, заявил он и плюхнулся в кресло. - Иначе пополнишь ряды матерей-одиночек!
Она вспыхнула, расплескала чай на светлый китайский ковер.
- Интересно, что скажет Ельцов, когда узнает о твоих похождениях?! Думаешь, он о таком зяте всю жизнь мечтал?
- Я выставлю тебя лгуньей и… шантажисткой! - выпалил Захар. - Шеф поверит мне, а не тебе!
Он был готов задушить проклятую бабу. Она смеет ему угрожать?!
- Я потребую признания тебя отцом ребенка через суд! - пошла в наступление Марина. - Сделаем анализы… ты забыл, что у меня медицинское образование?
- Заткнись! - он замахнулся, она закрылась руками, заорала, как резаная.
Впервые у него появилось осознанное желание убить ее, заставить замолчать навсегда. Не мимолетно мелькнувшая мысль, а конкретный путь выхода из неразрешимой ситуации. Она сама толкает его на крайние меры своей тупостью, своим идиотским упрямством.
- Значит, не договорились? Ну и черт с тобой!
Марина косилась на него исподлобья, как загнанная в угол кошка. Каждый волосок ее модельной стрижки, казалось, поднялся дыбом.
- Ты не торопись, милый, я тебе еще не все показала, - прошипела она.
Он был настолько взбешен, что не заметил, откуда она достала конверт с фотографиями. Снимки рассыпались по ковру - неопровержимые доказательства его амурных связей с молоденькой официанткой из кафе «Орхидея»; с пловчихой из бассейна «Авангард», где он совершенствовал свою физическую форму; с девицей из массажного салона…
- Ах, ты… - у него перехватило горло от возмущения. - Ты следила за мной? Небось, ищейку наняла?! Мерзавка!
Сжав кулаки, с перекошенным лицом, которое из красивого вдруг стало страшным, он двинулся к Марине…
***Камышин
Ида Вильгельмовна придирчиво разглядывала молодую женщину, которая пришла устраиваться на работу.
- Вы хоть знаете, что нужно делать в таком доме, как мой? - спросила она.
- Не совсем, - честно призналась Астра. - Но вы мне подскажете.
- А готовить вы умеете?
- Немного. Я буду учиться! - поспешила добавить она. - Если есть поваренные книги, то…
- У вас есть рекомендации от предыдущих хозяев? - перебила ее баронесса.
- Нет.
Госпожа Гримм поджала губы, промолчала. Она уже усвоила, что в России почти никто не в состоянии предоставить рекомендаций. Это здесь редкость. Вообще найти хорошую прислугу, - проблема! Приходится закрывать глаза на многое.
- Вы уже где-нибудь работали? Я имею в виду - вели домашнее хозяйство у приличных людей?
- Нет. Но я очень постараюсь…
- Понятно! Опять будете спрашивать каждую мелочь, ломать технику и пережаривать шницель. Боже мой! За что мне все это?! Ладно, оставайтесь, по крайне мере, вы внушаете мне доверие. У вас приятное лицо и открытый взгляд.
На самом деле ее снисходительность была вызвана иной, тайной причиной - нынче утром она открыла створки заветного шкафчика и достала зеркало. Сначала оно хранило молчание, но потом…
Кто-то скажет, что если долго смотреть в одну точку, может померещиться что угодно - от покойной бабушки до черта с рогами! Глаза устают, нервные окончания посылают в мозг судорожные сигналы, тот путается и создает в сознании нечто, наподобие миражей в пустыне.
Мать Иды Вильгельмовны боялась зеркала и хранила его в темном футляре, стеклом вниз. Даже футляр она брала в руки с опаской, а о том, чтобы заглянуть в него, и речи быть не могло. Только перекочевав к Иде, зеркало вернулось к жизни.
- Бог знает, что это за вещь! - отчего-то шепотом говорила старая баронесса. - Меня от него жуть берет. А почему, не понимаю.
Никто не предполагал, какое влияние зеркало окажет на жизнь ее дочери. По сути дела, из-за него Ида Вильгельмовна и оказалась в Камышине…
- В объявлении было написано: «Возможно проживание», - произнесла новая компаньонка. - Это остается в силе?
Госпожа Гримм встряхнулась, отгоняя нахлынувшие воспоминания.
- Да, разумеется. Вам показать комнату… - она запнулась. Хотела сказать, комнату Эльзы, но вовремя спохватилась: - Комнату для прислуги?
«Так мне и надо! - подумала Астра. - Прислуга. Что ж, прекрасно! Здорово! То, что и требовалось! Я же собиралась вывернуть свою жизнь наизнанку? Кажется, у меня получается».
- Идите за мной, - справившись с замешательством, сказала баронесса.
Она привела Астру в светлую и просторную комнату. Кремовые шторы были подняты и открывали огромное окно, которое выходило в облетающий сад с красными зимними яблоками на ветках. В углу стоял раскладной диван, покрытый клетчатым пледом, на полу лежал коричневый ковер. Интерьер дополняли торшер, пара стульев, тумбочка, телевизор, видеомагнитофон, стеллаж для книг и встроенный шкаф с раздвижными оранжевыми панелями. Во всем чувствовались умеренность и хороший вкус.
Астре бросились в глаза выложенные природным камнем фрагменты стены по обеим сторонам окна, - весьма оригинальная, удачная деталь.
Видимо, дизайнер, курирующий внутреннюю отделку дома, позаботился, чтобы каждому помещению была присуща своя «изюминка», - в каминном зале он разместил грубо обработанные балки; в холле, - множество деревянных деталей и темную «выщербленную» плитку; в коридоре, - настенные светильники в виде старинных подсвечников.
- Вы будете уезжать домой на выходные и праздники? - спросила хозяйка.
- В этом нет необходимости. Если я не слишком обременю вас своим присутствием, то…
- Хорошо, - не дослушала госпожа Гримм.
- Можно мне остаться в комнате, осмотреться, привыкнуть к обстановке?
- Конечно, милая. Привыкайте, обживайтесь. Завтра я познакомлю вас с Тихоном, он здесь и сторож, и садовник, и мастер на все руки. А пока вот, извольте изучить! - она протянула Астре лист бумаги, исписанный мелким, как бисер, почерком. - Это перечень ваших обязанностей. Почитайте, взвесьте все «за» и «против», окончательный ответ дадите завтра утром. Я вас не тороплю.
Хозяйка удалилась, закрыв за собой дверь.
Астра вздохнула и обвела взглядом комнату, где до нее, надо полагать, кто-то уже жил. Скорее всего, женщина, занимавшаяся той же работой, которую теперь предстоит исполнять ей. Интересно, почему предыдущая работница ушла? Ее уволили? Или она сама решила подыскать другое место?
Астра прочитала список обязанностей, составленный с завидной педантичностью. Количество пунктов испугало ее, но, подумав, она пришла к выводу, что госпожа Гримм поступила правильно, - во-первых, облегчила новенькой задачу, «разложив по полочкам» все мелочи, которые просто можно упустить по неопытности; во-вторых, сразу дала понять, какой объем работы требуется выполнять. Чтобы Астра взвесила, хватит ли у нее на все это терпения и трудолюбия.
«Благодаря заботам родителей я выросла белоручкой, - сокрушенно вздохнула она. - Как ни стыдно признаться, я почти ничего не умею делать. Не пройдет и недели, как меня с позором выгонят вон! Куда я пойду? Торговать овощами на рынке? А кухня? Кто станет есть мою стряпню? Ужас!»
У нее не было шансов остаться в этом доме хотя бы на месяц.
Появилась предательская мыслишка о возвращении домой, но Астра отогнала ее. Она решила круто изменить свою жизнь, чего бы это ни стоило, и не отступит. Подумаешь, домашняя работа? Это ж не каторга все-таки, не рудники, не лесоповал, даже не стройка!
Сад за окном шумел от ветра, ронял на землю листья - они ударялись об оконное стекло, словно пытаясь достучаться до новой жилички.
«Справлюсь как-нибудь, - думала она, глядя на облетающие деревья. - Чтобы родиться вновь, надо умереть. Это больно и страшно. Но если сад не сбросит на зиму мертвую листву, не обнажится перед лютыми холодами, то не сможет расцвести будущей весной. Он простоит под снегом много дней и ночей, - голый и замерзший, слушая заунывный плач метели; под его черной заиндевевшей корой замрут в ожидании тепла жизненные соки. Зимний сад не просто спит - он видит сны о солнце и лете, о птицах, которые совьют гнезда в его ветвях, о теплых дождях, которые напоят его корни. А потом его разбудит южный ветер, несущий с собой ароматы дальних стран и эхо морского прибоя…»
- А меня что разбудит?
Астру тоже настигли холода, но она выстоит, переживет зиму и дождется весны. По-другому быть не может! Жизнь нужно начинать с чистого листа, со снежной пустыни, где все воспоминания о прошлом выжгла ледяная январская стужа.
Утешая себя философскими рассуждениями, Астра знакомилась с комнатой. Шкаф был пуст, книжные полки занимали произведения немецких и русских классиков, несколько видеокассет с заурядными фильмами не представляли интереса, на тумбочке и всех открытых поверхностях лежала пыль. Астра приподняла ковер. Что она надеялась там увидеть? Пятно крови? От этой мысли ей стало жутко. Что за глупости лезут в голову? Пятен на полу, конечно же, не оказалось. Их и не должно там быть…
Она потрогала стену, выложенную камнем, - натуральный песчаник, похожий на тот, что украшал цокольный этаж их загородного дома. Приятный на ощупь, теплых красновато-желтых тонов…
Зацепившись за край ковра, Астра оступилась и, чтобы не упасть, с силой оперлась рукой о камень… Он вдруг подался внутрь, открывая полое пространство в стене. Тайник?.. <p>Глава 8</p>- Домой собираесси? - лениво поинтересовался старик, заглядывая через забор.
- Ага. Хватит бока отлеживать, Прохор Акимыч.
Молодой сосед носил дрова в сарай - чтобы не мокли под дождем. Когда еще он приедет сюда? Пора в Москву - там дел невпроворот: бизнес, подростки, которых он оставил без присмотра.
- А куды та деваха подевалася? - взялся за свое дед. - Вчерась гляжу - нету ее, нынче тоже не показывалася. Ушла, небось? Ты хоть адресок у ей спросил?
Матвей изобразил непонимание, уставился на Прохора недоуменным взглядом.
- Какая еще деваха?
- Ну, ты и жук! Деда-то дурить негоже! Думаешь, раз я седой, то из ума выжил? - рассердился старик. - Я на память не жалуюся.
- А-а, ты про ту, которую чуть пес не искусал? Она работу искала, вот и забрела на нашу улицу. Заблудилась.
- Тебе она совсем не по сердцу, да? Спровадил и не вспоминаешь! - старик раскурил самокрутку и затянулся едким дымом. - Ядреный табачок, в магазине такого не купишь.
Матвей отнес охапку дров в сарай, постоял там, надеясь, что Прохор уйдет. Чего он привязался? От скуки, наверное. Поговорить не с кем, вот и чешет языком.
Но дед с наслаждением дымил, покашливал, щурился от солнышка и не думал оставлять Матвей в покое.
- Значить, она тебе не приглянулася? - спросил он, едва сосед показался во дворе. - Переборчивый ты жаних, Матвеюшка! Бог таких-то не жалуеть.
Матвей решил не ввязываться в спор, просто слушать. Прохор вволю гундосил про то, как несладко бобылем век вековать, пока не выдохся.
- Ты, парень, кремень! Ничем тебя не проймешь!
Старик насупился, молча запыхтел самокруткой. Матвей вздохнул с облегчением. Его беспокоили мысли об Астре, но с дедом он откровенничать не собирался.
Тогда, проводив ее к дому номер девять по Озерной улице, Матвей увидел, как она закрыла за собой калитку, и решил подождать. Выйдет или не выйдет? Не вышла.
Здесь каждая собака знала дом баронессы - с темно-коричневой крышей, высоченной каминной трубой и огромными закругленными окнами. Отчего-то в этот раз особнячок произвел на Матвея отталкивающее впечатление. В голову лезли смутные мысли - что все-таки произошло с прежней компаньонкой баронессы?
«Не суйся в чужие дела, - подсказывал внутренний голос. - Ты же намекнул новой знакомой, что не мешало бы навести справки о хозяйке дома. А она тебя не послушала, отмахнулась, как от назойливой мухи».
Матвей отправился восвояси и остаток дня провел в лихорадочном возбуждении. Подобное состояние было ему в диковинку. Даже чай из трав и созерцание звездного неба не принесли желанного равновесия. Странная гостья внесла смуту и разлад в его душу, нарушила привычный ход мыслей.
- Дак… нашла она работу, деваха-то? - напомнил о себе старик. - Куда такую фифу возьмуть? В кабак только, вино разливать.
Матвей пропустил его умозаключение мимо ушей.
- Слышь, Прохор Акимыч, а кто был у немки в прислужницах? Знаешь?
Тот расцвел от удовольствия. Наконец-то сосед разговорился, а то молчит и молчит, будто воды в рот набрал.
- Как не знать? Наша, камышинская девица! Имя у ей заковыристое… Лиза… Элиза… запамятовал я! Девка - загляденье! А энта змея порчу на ее навела, чтобы та, значить, всех мужиков отшивала. Кто к ей не подкатывался, всем, значить, от ворот поворот! Ну, а потом она вовсе того… пропала. Ни у немки нету, ни дома. А где ж она могёт быть? Ясно, замордовали девку. Насмерть…
- Родственники у нее есть?
- Есть… бабка больная и сестра. Мать у ей померла год или два назад, от сердца.
- А отец где?
Прохор развел руками.
- Может, спился или на заработки куды уехал, да и сгинул.
- Далеко они живут?
- Далече! Тебе-то зачем?
- Повидаться хочу, - усмехнулся Матвей. - Из первых уст басню услышать!
- Выходит, не веришь, - обиделся старик. - Зря тебя мамка Фомой не нарекла! В самый раз было бы.
- Верю, не верю… какая разница? Адрес давай - улица, дом.
Но Прохор не помнил ни названия улицы, ни номера дома, только фамилию: Коржавины.
- Я расскажу, как идтить, - предложил он. И пустился в путаные объяснения.
Матвей переспрашивал, уточнял, чем вывел деда из себя.
- Тьфу на тебя, ей-богу! - вспылил тот и начал сооружать новую самокрутку. - С виду умный, а простых слов не понимаешь.
- Ладно, не злись, - улыбнулся Матвей. - Идем, пропустим по стопочке.
Он угостил старика водкой, яичницей с салом и квашеными помидорами. Тот разомлел, расчувствовался. Ему было жаль, что Матвей уезжает, - прощался чуть ли не со слезами на глазах.
- Вдруг не увидимся боле?
Матвей проводил гостя, прибрал в доме, вымыл посуду, сложил сумку - приготовил все на завтра. Первый автобус отправлялся в семь тридцать утра. Не проспать бы!
Он вышел во двор, потом вернулся в горницу, сел… душа была не на месте. Сходить, что ли, на Озерную улицу, навестить Астру? Узнать, все ли в порядке? Хотя… с какой стати? Что с ней может случиться? Она его, пожалуй, на смех поднимет, и поделом.
Карелин все же оделся, запер дверь и пошел прогуляться. Листья шуршали под ногами, смеркалось. Шел он, шел и оказался у того самого дома с флюгером на крыше, про который говорил дед Прохор, - грубо вырезанный из жести флажок указывал направление ветра.
Забор у дома покосился, калитка не закрывалась. Во дворе к Матвею подбежал рыжий пес с обвислыми ушами, на его лай вышла на крыльцо сгорбленная старуха в телогрейке и сером шерстяном платке. Она была глуховата.
Старуха провела его через запущенную веранду с битыми стеклами в сумрачную комнату, где стоял запах дыма и теста.
- Зойка! Зойка! - позвала она, и в дверях появилась тоненькая беленькая девушка лет шестнадцати, в свитере и брюках.
- Бабушка плохо слышит, - объяснила она. - Говорите со мной. Только в школу я все равно ходить не буду! Не заставите!
- А как на это смотрят твои родители? - осторожно прощупывал почву Матвей.
- Я сирота! - девчушка вызывающе задрала острый подбородок. - Отца не помню, а мама… умерла. У нее было больное сердце. Разве вам не сказали?
Ее голосок дрогнул, и Матвею стало неловко. Зря он сюда пришел. Но не отступать же теперь?
- Собственно, я не из-за школы. Я по поводу твоей старшей сестры.
- Мы в милицию не заявляли! - ощетинилась девушка.
«Раз она приняла меня за сотрудника милиции, пусть так и думает, - решил он. - Там видно будет».
- Другие заявили, - неопределенно выразился он и замолчал, ожидая ее реакции.
По сути дела, он даже не знал, какие вопросы задавать. И вообще, какого черта он явился беспокоить этих людей? Что ему от них нужно?
Он не извинился за непрошенное вторжение и не ушел, а стоял, глядя то на бабку, то на внучку. Старуха напряженно прислушивалась, теребила натруженными руками края фартука. Пауза затягивалась.
- Кто заявил? - не выдержала Зойка. - Баронесса, что ли? Эльза к ней в пожизненное рабство не нанималась! Хотела - работала; не захотела - ушла. У нас свобода, между прочим. Я так и сказала этому Тихону, садовнику!
- К вам приходил Тихон?
- Ну, да! Немка его присылала два раза. Где, мол, Эльза? Почему не выходит на работу? Не хочет, и не выходит! Не обязана!
- Могу я поговорить с твоей сестрой? - мягко спросил Матвей. - Желательно, чтобы она сама прояснила ситуацию.
- Какую еще ситуацию? Что этой буржуйке от нас надо? - взорвалась девушка. По ее бледному личику пошли красные пятна. - Небось, придумала, будто Эльза ее обокрала? Они все так делают. Человек на них работает, спину гнет, а когда приходит время платить деньги, они от жадности удавиться готовы!
- Баронесса задолжала вашей сестре?
Зойка смутилась, отвела светло-голубые глаза. При всей неуклюжести, угловатости и худобе в ней уже угадывалась будущая красавица. Можно догадаться, что и Эльза весьма недурна собой.
- Нет! - с неохотой признала она. - Это я так, от злости. Платила она исправно, сестра не жаловалась.
- Может быть, у Эльзы есть какие-нибудь претензии к бывшей хозяйке?
- Никаких, - слишком поспешно ответила Зойка. - Только пусть оставит нас в покое.
Старуха, как заведенная, кивала головой, будто понимала, о чем идет речь. Ее глаза ничего не выражали, а изуродованные подагрой пальцы перебирали и перебирали края фартука. «Вряд ли она способна соображать здраво, - подумал Матвей. - Выходит, Зойка - единственный источник информации. Но что я хочу узнать? Жива ли ее сестра? Судя по всему, нет причин считать ее мертвой. Значит, и Астре ничего не грозит. Я могу с чистой совестью уезжать в Москву».
Но что-то продолжало его удерживать.
- Баронесса каким-либо образом докучает вам?
- Не очень, - пожала тощими плечиками Зойка, и старуха опять кивнула, как бы подтверждая ее слова. - Просто нам надоело, что все лезут в нашу жизнь! То учителя ходят, то Тихон, теперь вы явились… из милиции. Этого еще не хватало! Мы не преступники.
- Конечно, нет, - примирительно улыбнулся Матвей. - Я хочу кое-что уточнить у твоей сестры Эльзы, вот и все.
- Разговор окончен. До свидания! А лучше - прощайте! - Зойка демонстративно отвернулась и скрылась в другой комнате.
Старуха кивнула, повела гостя к выходу, подождала на крыльце, пока он не вышел за калитку.
Уже шагая по улице мимо дома с флюгером, Матвей боковым зрением заметил в окне Зойкино лицо. Она провожала его недобрым взглядом…
***Москва
Господин Ельцов прошел мимо секретарши, не поздоровавшись, черный, как туча. Хлопнула дверь в кабинет. Шеф явно не в духе. С женой поругался? Или проблемы с бизнесом?
Глория - секретарша Ельцова - регулярно прикладывалась к бутылочке с валериановыми каплями. Она разводилась с мужем, который мучил ее ревностью. Как многие женщины в ее положении, она обижалась на судьбу и считала свою жизнь разбитой. Вдребезги! После такого разочарования она уже не сможет довериться ни одному мужчине и тем более жить с ним под одной крышей. Законный брак не принес того, о чем она мечтала. Любовь обернулась настоящей пыткой! Ревнивый супруг не только ограничивал Глорию на каждом шагу, но и поднимал на нее руку. Потом он, разумеется, каялся, умолял простить его, клятвенно заверял, что больше такого себе не позволит… и недели две, иногда месяц держался - до очередного скандала.
- Не бьет, значит, не любит! - говорила свекровь, оправдывая поведение своего сына.
- Потерпи, дочка, - советовала мама. - С возрастом остепенится, успокоится. Сейчас молодежь вся такая. Твой хоть не пьет и хорошие деньги в дом приносит. А у других и того нету! Погляди вокруг, на подружек своих, на соседок. С мямлей жизнь тоже не сахар.
Глория начинала с университетского конкурса красоты, легко победила, попытала удачи в модельных агентствах, правда, подиум не принес ей ни денег, ни славы. Защитив диплом, она долго искала работу, пока не устроилась в страховую компанию «Юстина», возглавляемую Ельцовым.
Новая сотрудница грамотно и быстро печатала, отлично разбиралась в компьютере, знала английский и обладала уникальной памятью на лица. Стоило один раз увидеть клиента, и она запоминала его внешность, имя и фамилию. К тому же девушка была хороша собой, умела вести светскую беседу, готовить крепкий кофе, сервировать стол… в общем, господин Ельцов остался доволен. В его привычки не входило ухаживать за молодыми сотрудницами, так что отношения у них складывались деловые, основанные на взаимной симпатии.
И тут Глорию угораздило выйти замуж. Именно угораздило, иного слова она подобрать не могла. С будущим мужем Вадимом они совершенно случайно познакомились в одном из модных московских клубов. Позапрошлой осенью фирма «Юстина» в качестве поощрения закупила для некоторых сотрудников билеты на ночное развлечение - нечто вроде костюмированного бала в духе заграничного Хэллоуина. Как раз тридцать первого октября. Глория взяла напрокат костюм летучей мыши и отправилась получать острые ощущения.
Вадим, облаченный в одеяние средневекового чернокнижника, сразу обратил на нее внимание. Они вместе хихикали над многочисленными Фредди Крюгерами, утопленницами и Дракулами, пили водку с томатным соком, красное вино, танцевали и до утра бродили по улицам, пугая редких прохожих. На следующий день Вадим позвонил и предложил встретиться - так завязался их скоротечный роман. Глория не успела рассмотреть в женихе отчаянного ревнивца: молодые люди, увлеченные друг другом, не склонны замечать недостатки, отдавая предпочтение достоинствам.
Вадим обладал изощренной фантазией, умудряясь приревновать жену чуть ли не к водителю троллейбуса, в котором та ехала на работу. Он подозревал ее в заигрывании с любым мужчиной, кем бы тот ни был - от официанта до сантехника, не говоря уже о друзьях и соседях. А уж в том, что жена уступает сексуальным домогательствам своего шефа господина Ельцова, был уверен. И эту его уверенность не могли поколебать никакие оправдания и доводы.
Вадим начинал закипать с самого утра, глядя, как Глория причесывается, одевается, накладывает макияж…
- Куда ты так выряжаешься? - раздувая ноздри, спрашивал он. - Секретарша не должна выглядеть шлюхой! Я не понимаю, чем ты там занимаешься?
Она плакала, уверяла мужа в своей любви и верности, пока не убедилась, что слова бесполезны. Вадим ничего не желал слушать. Он требовал, чтобы она немедленно уволилась с работы и посвятила себя домашнему хозяйству. С каждым днем он становился все агрессивнее.
- Все, что я хочу, - это иметь жену, которая спит только со мной! - вопил он. - Я достаточно зарабатываю, а женщина должна вить гнездышко, заботиться о домашнем очаге, а не вертеть хвостом и строить глазки другим мужчинам! Разве я в чем-нибудь тебе отказываю? Тебе чего-нибудь не хватает? Так скажи! Давай обсудим твои проблемы.
«Мне не надо было выходить за тебя замуж», - хотела сказать Глория. Но не решалась.
Наконец ее терпение лопнуло, и она подала на развод. Из квартиры Вадима пришлось уйти, временно поселиться у подруги.
- Босс у себя? - спросил главный менеджер, отвлекая секретаршу от грустных мыслей.
Все в офисе знали о предстоящей свадьбе Астры Ельцовой и Захара Иваницына, поэтому он на правах будущего зятя пользовался всяческими привилегиями. Например, входить к Юрию Тимофеевичу в любое время и без доклада.
Как ни была расстроена Глория, женское любопытство взяло верх - красавчик Иваницын, явно не в себе, пулей влетел к шефу… и оттуда раздались взволнованные голоса. Мужчины разговаривали на повышенных тонах, с чего бы это? Она соскользнула с кресла и прильнула ухом к двери в кабинет.
Невеста сбежала - это единственное, что ей удалось расслышать. <p>Глава 9</p>Камышин
Астра на удивление быстро осваивала новую роль. С бытовой техникой она управлялась умело: у них в доме было полно такой же. Стиральная и посудомоечная машины, пылесос, кухонный комбайн, тостер, микроволновка - ничего сложного. Больше всего ее пугала кулинария, но и это получалось без особых усилий. Не боги горшки обжигают! В еде хозяйка была неприхотлива, стерильной чистоты не требовала, не придиралась по пустякам, не приставала с разговорами и поучениями.
Астра виделась с ней за завтраком, полдником, обедом и ужином, остальное время баронесса проводила либо у себя в комнате, либо в библиотеке, либо на открытой террасе мансардного этажа, сидя в кресле и любуясь осенним садом. Ида Вильгельмовна не тяготилась уединением, а скорее искала его. Они присматривались друг к другу - госпожа Гримм и ее компаньонка.
Баронесса, с ее пышной высокой прической, маленькими черными глазками-угольками и носом с горбинкой, напоминала злую волшебницу. На шее она носила странный кулон в виде ключа. Вечерами хозяйка грелась у камина, и багровые отблески пламени делали ее лицо страшным.
- Составьте мне компанию, - просила она, когда молодая женщина приносила в каминный зал поднос с кофе и печеньем. - Люблю огонь. Он великолепен в своей ненасытности! Но вместе с тем ему не жаль своего тепла. Он щедр… и щедр бескорыстно.
Уже третью ночь Астру мучила бессонница: в голову лезли самые невероятные мысли насчет госпожи Гримм и ее образа жизни. Что заставило ее поселиться в глухом Камышине? Она ничего не делает… и в то же время в ее существовании заключен какой-то скрытый смысл. Она словно ждет чего-то, прислушивается… пытается уловить не то какой-нибудь намек, не то чьи-нибудь шаги. Она изображает спокойствие, хотя сама натянута, как струна.
Ночью две женщины оставались в коттедже одни. Тихон спал в летней кухне, иногда уходил ночевать в поселок, в свою «избушку», как он называл дом, доставшийся ему от родителей. Собаки во дворе не было - хозяйка не выносила лая.
- Здесь тихо, - объяснила она Астре. - На нашей улице ни разу не было случая, чтобы кого-то обокрали. Соседи - приличные люди. Если завести пса, он будет гавкать на каждую кошку, пробегающую мимо забора. Хватит того, что соседские собаки поднимают шум по любому поводу! У меня чуткий сон - я просыпаюсь от ветра, который гудит в дымоходе, и наутро встаю уставшая, измученная. Никаких собак!
Хотя дверь казалась надежной, а на окнах стояли решетки, Астра по ночам вздрагивала от малейшего шороха. Однажды она не выдержала, встала и отправилась посмотреть, откуда раздается заунывный скрип - будто приоткрывается и закрывается дверь на несмазанных петлях. В спальне баронессы горел свет. Астра на цыпочках проскользнула мимо… остановилась и вернулась. За дверью кто-то разговаривал, женским голосом. Ида Вильгельмовна? Она бормочет во сне? Но какой же сон при включенном свете?
Осторожно, стараясь не дышать, компаньонка взялась за ручку двери и потянула на себя. В образовавшуюся узкую щель она увидела баронессу в шелковом пеньюаре, та сидела перед зеркалом и с кем-то беседовала. Астра поспешно закрыла дверь, боясь, что ее заметят. Тогда увольнения не избежать! Подсматривать и подслушивать - последнее дело. Ее воспитывали интеллигентные люди, сумевшие привить уважение к чужим секретам.
«Собственно, чему удивляться? - подумала она, направляясь дальше по коридору к источнику подозрительных звуков. - Хозяйка никуда не ходит, и к ней гости не заглядывают. Во всяком случае, она меня предупредила, что визиты ей наносят крайне редко. С кем же ей разговаривать, как не самой с собой?»
Астра добралась до кухни и выяснила, что неприятный скрип издает дверь в кладовую, которую забыли плотно прикрыть, - по дому гуляли сквозняки.
«Надо сказать Тихону, чтобы смазал петли и проверил, откуда дует», - отметила она про себя.
Возвращаясь в свою комнату, Астра увидела, что в спальне хозяйки все еще горит свет, правда, на сей раз за дверью было тихо.
Новая компаньонка улеглась на свой диван, укуталась одеялом и закрыла глаза. Сон не шел. В голове роились мысли о тайнике, обнаруженном ею в стене комнаты. Интересно, знала о нем Ида Вильгельмовна или нет? Если дом строили для нее, то скорее всего знала.
К большому разочарованию Астры, тайник оказался пуст: в нем ничего не было, кроме какого-то засохшего корня, завернутого в красный шелковый лоскуток, и видеокассеты с весьма странным содержанием.
Она решила поговорить с Тихоном - возможно, тот что-нибудь видел или слышал.
Сторож с утра до вечера возился во дворе и в саду, мастерил что-нибудь или помогал по хозяйству. Астра заметила, что он любит выпить. На эту его страстишку и можно сделать ставку.
Вечером, когда баронесса удалилась к себе, она пригласила сторожа поужинать. Накрыла стол, достала из хозяйских запасов бутылку водки.
Тихон расцвел от удовольствия. Эльза его не жаловала, ужином не угощала, а новая стряпуха не брезгует простым работягой, сама наливает, чокается. Зря он ее невзлюбил поначалу! Это все из-за Эльзы: та вела себя надменно, будто барыня. А сама-то - голь перекатная! Разговоры с хозяйкой ее испортили: возомнила себя чуть ли не ровней госпоже Гримм, стала на всех свысока поглядывать да усмехаться презрительно. Забыла, как бегала без порток, гусей пасла…
После третьей рюмки Тихон порозовел, обмяк и созрел для задушевной беседы.
- Вкусно готовишь! - похвалил он Астру. - И не гордая. Ох, и не люблю я гордых! Гордыня-то до добра не доводит.
- Мне еще учиться и учиться, - скромно потупилась она. - Прежняя кухарка, наверное, баловала вас разными французскими блюдами?
- Какое там? - махнул рукой Тихон. - У Эльзы сначала все подгорало, только продукты переводила. А сколько она всего переломала? То машину стиральную порешила, то комбайн угробила! Пылесос я два раза в починку возил. И как хозяйка ее терпела, ума не приложу? С другой стороны, понять можно: в прислуги никто не рвется, все норовят сами господами заделаться. Едут, кто в Москву, кто за границу… вроде там их сразу директорами возьмут! Та же прислуга, только подальше от знакомых глаз, чтобы люди не обсуждали. Поэтому госпожа Гримм и не выгоняла Эльзу. Пойди найди другую-то! Сколько я бумажек этих расклеивал на заборах, не перечесть, а кроме тебя никто не откликнулся. Ты, видать, не здешняя?
- Я издалека приехала, - кивнула Астра, не вдаваясь в подробности.
- То-то! - Тихон поднял вверх указательный палец, черный от постоянной возни в земле. - Потому и не стыдно тебе, что друзья твои и родня ведать не ведают, чем ты занимаешься.
- Значит, Эльза сама уволилась? Не хотела быть в услужении?
Тихон открыл было рот, замешкался… и потянулся к бутылке.
- Не в том дело… - пробормотал он.
Продолжения не последовало. Астра не рискнула повторить вопрос и перешла на другую тему.
- Хороший дом! Чувствуется основательность, оригинальный вкус.
- Это первый хозяин постарался, Крымов, - радостно подхватил сторож. - Правильный мужик! Охоту любил, рыбалку…
- Он что, умер?
- Спаси, боже! У него здоровья на троих хватит. Жена у него болела, а здесь какие врачи? И больница плохонькая. Поэтому они дом продали, а сами перебрались поближе к городу. Ну, если в случае чего… чтобы медицина была под боком, клиники разные, в которых за деньги лечат.
- Значит, Ида Вильгельмовна - вторая владелица? - уточнила Астра.
- Ага!
- А в моей комнате кто жил? Эльза?
- Что ты заладила?! - рассердился Тихон. - Пойду я! Спасибо за ужин… за разговор. Мне пора, скоро фильм по телику начнется. Заболтался я с тобой!
Он ушел. Астра убирала со стола, складывала посуду в машину и думала: почему сторож не захотел говорить об Эльзе?
***Москва
Юрий Тимофеевич доверял своему начальнику охраны. Борисов работал с ним не первый год и зарекомендовал себя как отличный профессионал и порядочный человек, на которого можно положиться. Поиски дочери Ельцов мог поручить только ему.
- Поаккуратней, Коля, - попросил он. - Сам понимаешь, мне лишний шум ни к чему. Не люблю я сор из избы выносить! И Астру позорить не хочу. Пойдет худая слава - не отмоешься. Женщине, особенно молодой, следует беречь репутацию, вся жизнь впереди. Люди как-то умеют решать вопросы спокойно, без огласки. Ну, зачем ей было из дому уходить? Жена день и ночь слезы льет, опухла вся, вчера сердечный приступ был, пришлось врача привозить. Куда это годится?
- Выходит, свадьба отменяется?
Господин Ельцов забористо выругался, что он позволял себе крайне редко.
- Если бы я знал?! Отменяется, не отменяется… Разве можно ставить нас с Лёлей в такое дурацкое положение? Половине гостей уже разослали приглашения… Что теперь прикажешь делать, давать отбой? А вдруг дочь явится, как ни в чем не бывало, и закатит истерику? Где, мол, белое платье, где жених, где свадебное угощение? По сути, Астра нам не сказала, что передумала выходить замуж. Она просто… решила перед венчанием побыть в уединении, внутренне приготовиться к семейной жизни.
Последнюю фразу Юрий Тимофеевич произнес с нескрываемым сарказмом.
- А что жених говорит? - спросил Борисов. - Его она тоже не поставила в известность, куда уезжает, на сколько, когда вернется?
- Представь себе, нет. Во всяком случае, Захар так утверждает. Пусть он со своей стороны ищет, а мы со своей.
- Вы уверены, что Иваницын - подходящая партия для вашей дочери?
- Раньше сомневался, но не вмешивался в их отношения. А теперь не знаю! Ты посмотри, что моя дочурка вытворяет? Ни один уважающий себя мужик таких выкрутасов терпеть не станет. А Захар будет помалкивать, потому что целиком и полностью от меня зависит. Я его босс, я плачу ему деньги, и, став мужем Астры, в будущем он унаследует мой бизнес… или то, что от него останется. Жизнь порой преподносит такие сюрпризы, что диву даешься! Но со мной у Захара есть шанс, а без меня… увы, ему ничего не светит, кроме карьеры вечного менеджера. Парень он неглупый, исполнительный, но нет у него коммерческой жилки, огонька, без которого капитал не сколотишь.
- Да, странно, - вздохнул начальник охраны. - Астра с Захаром со школьной скамьи встречаются, должны бы привыкнуть друг к другу. Между ними ничего не произошло? Может, поссорились, разругались? Она и вспылила, решила проучить жениха, чтобы впредь неповадно было.
- Он все отрицает, а ее я спросить не могу! - сокрушенно развел руками Ельцов. - Мы с Лёлей на тебя надеемся, Николай Семеныч. Отыщи нашу блудную дочь и доставь домой. Если придется применить силу, я даю добро. Только чтобы все было шито-крыто.
Борисов начал поиски с ближайшего окружения Астры - ее закадычных подружек: Лены Бровкиной и Марины Степновой. У Бровкиной от жгучего любопытства даже дыхание перехватило: она сама была бы не прочь выудить у посетителя какую-нибудь «клубничку». Разве Астра не готовится к свадьбе?
- Я думала, она так занята, что даже трубку не берет! - раскраснелась Лена. - Звонила ей несколько раз и на домашний, и на мобильный, - замирая от предвкушения скандала, тараторила подруга. - Лилиана Сергеевна все время отвечает, что Астра то в магазин уехала, то в косметический салон, то мебель выбирать для новой квартиры. Сотовый вообще молчит! Я решила, Астра номер поменяла.
- Она ни разу не обмолвилась, куда собирается ехать? - спросил Борисов. - Не называла адрес? Не говорила о каком-нибудь монастыре, например? Ну, что хочет покаяться, душу очистить?
- Нет… Монастырь? Это на нее не похоже. Она не настолько верующая, чтобы… хотя, не знаю. Все может быть. Одна моя знакомая перед свадьбой в Индию отправилась, за благословением какого-то гуру. В буддизм ударилась, во всякие восточные практики. Сейчас чего только не услышишь! Знаменитые артисты, известные люди в секты уходят, в религию, в разные тайные общества. Это модно.
Разумеется, Лена дала слово помалкивать об этом разговоре. Она все понимает!
Марину Степнову Борисов дома не застал и поехал к ней на работу, в стоматологический центр «Классик», но оказалось, что и там Марины нет.
- Она взяла отпуск за свой счет, - объяснила девушка в регистратуре. - На несколько дней, по семейным обстоятельствам.
Борисов насторожился. Астры нет, Марины тоже - есть ли связь между двумя этими фактами? Нужно выяснить без промедления.
Поколебавшись, он отважился нарушить закон - проникнуть в частное жилище без разрешения хозяйки. Возможно, обнаружатся какие-нибудь записи на автоответчике, в блокноте Марины, наконец, письмо или записка от Астры, которые помогут догадаться, где она скрывается.
Ему было известно, что Степнова проживает в квартире одна, и, дождавшись удобного момента, он снова пришел к ее двери: сигнализации нет, замки без всяких хитростей. Борисов позвонил раз, другой - тишина. Тогда он воспользовался превосходным набором отмычек и через минуту оказался в тесной прихожей, оклеенной полосатыми обоями.
Хозяйка, вопреки ожиданиям, находилась дома. Ее мертвое тело лежало в ванной комнате в интересной позе: ноги и нижняя часть туловища - на полу, а голова опущена вниз, в воду. Как будто Марина встала на колени, сильно перегнулась через край ванны и… захлебнулась? Бывает и такое - внезапный сердечный приступ, например, или глубокий обморок. Если на роду написано, утонуть можно и в луже.
Вода в ванне набралась сантиметров на тридцать-сорок, кран был закрыт, шторка небрежно скручена. Что здесь произошло?
Борисов, осторожно прикасаясь к трупу, внимательно осмотрел его, хмыкнул и отправился в гостиную, служившую одновременно и спальней. Повсюду царил полнейший разгром.
- Господи! - прошептал он. - Этого еще мне не хватало!
Теперь его пребывание в квартире Степновой могло стать источником крупных неприятностей. Однако, раз уж он здесь, следует делать то, за чем пришел.
Борисов наскоро обыскал квартиру - никаких следов Астры или намеков, где она может быть. Зря он сюда полез! Но ему и в голову не приходило, что Марина мертва. Зато он наткнулся на кое-что другое…
- Интересная картина получается!
Находка заставила Борисова задуматься. Перед уходом он тщательно протер все, к чему прикасался, и не только. Затем, приняв меры предосторожности, выскользнул из квартиры. Вот так поворот! Надо срочно доложить боссу.
Юрий Тимофеевич выслушал начальника охраны молча, побагровел, покрылся потом и вытащил носовой платок - промокнуть лицо.
- Она сама умерла или ее…
- Убита. Висок проломлен тяжелым предметом, предположительно мраморным подсвечником, который валяется в комнате на ковре. На лице есть синяк, но он, полагаю, появился до гибели Марины. Ее сначала ударили, а потом убили. Уже бездыханное тело поволокли в ванную и опустили головой в воду.
- Зачем?
- Трудно сказать. Возможно, убийца был не уверен в смерти жертвы и решил утопить ее, чтобы не ожила. Я все осмотрел мельком: меня другое интересовало, поэтому больше ничего добавить не могу.
- Когда это произошло?
- Дня два-три назад. Я не эксперт.
- Кто же ее так?
Борисов пожал плечами.
- Не мешало бы в милицию сообщить, анонимно.
- Не смей этого делать! - нервно возразил Ельцов. - Вдруг ее смерть имеет какое-то отношение к Астре?
- Рано или поздно тело обнаружат, и начнется расследование.
- Пусть соседи сообщают или родственники. Кто-то же должен спохватиться? Кажется, Марина не ладила с матерью, они почти перестали общаться. Но, наверное, они все-таки созванивались.
- Я навел справки. Мать Степновой второй раз вышла замуж, Марина невзлюбила отчима, они постоянно ссорились, пришлось разъехаться. Трехкомнатную квартиру обменяли на две однокомнатных с доплатой. С тех пор мать и дочь стали чужими, видеть друг друга не могли.
- Оперативно! - пробормотал Ельцов, поглощенный какой-то мыслью. - Вижу, ты времени даром не терял.
- Стараюсь. Дело-то серьезное.
- Ты… что? Ты… Астру подозреваешь?
Начальник охраны отвел глаза.
- Я - нет, а вот ребята из убойного отдела могут заподозрить. И то, что ваша дочь в бегах, только укрепит их подозрения.
- В каких бегах? Что ты несешь?
Ему стало нехорошо. Борисов высказал то, о чем он сам подумал, холодея от ужасной догадки.
- Вот это я нашел в квартире Марины, - добавил тот, выкладывая на стол фотографию Степновой в обнимку с Иваницыным. - Завалилась между книгами. Там все перевернуто вверх дном! Убийца что-то искал.
- Что именно?
- Откуда мне знать? Может, деньги или ценности. Хотя на ограбление не похоже. На трупе остались серьги золотые, цепочка, кольцо… Дверь преступнику открыла сама хозяйка: следов взлома нет. И вот еще что: кто-то, уходя, закрыл дверь на ключ. Там стоят замки, которые не захлопываются, а дверь была заперта. Либо убийца имел свои ключи от квартиры Степновой, либо воспользовался ее ключами после того, как расправился с ней. Я бы остановился на втором варианте.
- Почему?
- Сумочку убитой выпотрошили: ее содержимое рассыпано по полу, - ключей нет.
- Она могла носить их в кармане, - возразил Ельцов. - Или вешать на крючок в прихожей.
- При беглом осмотре я их не нашел. Пришлось искать запасные, надо же было дверь как-то закрыть.
- Ты все забрал? Я имею в виду фотографии. Не дай бог, они попадут в руки ментов!
- Мне рыться по всем углам было некогда, так что, возможно, есть и другие. Фотоаппарата я, кстати, среди вещей не видел.
- Ах, Захарка, блудливый сучонок! Везде успевал!
- Сейчас техника многое позволяет, - сказал Борисов. - Но в данном случае, полагаю, снимали со стороны: ни Степнова, ни Иваницын в объектив не смотрят. Фотограф застал их врасплох, либо… так и было задумано.
- Нечего зря голову ломать. Какая теперь разница? Кстати, в квартире могли остаться отпечатки пальцев Астры, - опустил глаза Юрий Тимофеевич. - Они ведь подруги. Надеюсь, ты…
- Конечно! Я протер все, что мог, и подсвечник… на всякий случай.
Ельцов хотел поблагодарить, но счел это неуместным, - вздохнул, молча достал пачку денег и протянул начальнику охраны. На текущие расходы.
- Ты иди пока, Коля, занимайся поисками моей дочери, а я поговорю с… женишком.
Последнее слово он процедил сквозь зубы, что не предвещало господину Иваницыну ничего хорошего.
После разговора с шефом, Борисов принялся звонить в Богучаны, в тамошнее отделение милиции. Он плохо представлял себе, как без фамилии и адреса можно найти человека. Сначала придется связываться с братом Лилианы Сергеевны, - геологом по профессии, который постоянно в разъездах, да еще и выпить не промах. Геолог имел как официальных, так и гражданских жен, и наплодил столько детей, что с трудом мог вспомнить их имена, не то, что место жительства. Как девица из Богучан заполучила московский адрес Ельцовых, оставалось только догадываться.
Борисов сомневался, что Астра уехала в Богучаны, и собирался проверить сей факт исключительно для порядка. Если получится.
Тем временем господин Ельцов вел нелицеприятную беседу с главным менеджером. Он сразу взял быка за рога, ошарашив Захара вопросом: «Ты убил Марину Степнову?»
Если преступление совершила его дочь, то наказание понесет неверный жених! Ведь это он толкнул Астру на роковой шаг. Обвинить мерзавца будет проще простого… <p>Глава 10</p>Захар ожидал чего угодно, кроме вопроса о Марине. Откуда боссу известно, что…
- Отвечай! - рявкнул будущий тесть, и молодой человек дрогнул, попятился.
- Я не… не понимаю…
- Будешь сидеть на нарах, как пить дать! Долго-долго, пока не искупишь свою вину перед дочерью, передо мной. Я тебя в тюрьме сгною, паскудник ты этакий! Решил нас обмануть, да не вышло? Оплошал ты, Захарушка, не на ту лошадку поставил.
- Что… что вы… го-ворите?
- Все ты понимаешь! Сначала путался с Мариной, а потом ее убил. Чтобы не помешала жениться на Астре! Я угадал?
- Н-нет. Ни… ничего т-такого не было…
- Не отпирайся, соколик. Не поможет. Мне все известно!
«Он не может знать, - промелькнуло в уме Захара. - Он блефует. Я не дам себя запугать!»
Движение его лица не осталось незамеченным.
«У меня не выскользнешь! - подумал Ельцов. - Ишь, затрепыхался, как рыбка на крючке! Не на того напал, проходимец! Я тебя выведу на чистую воду. Фотография, где ты обнимаешься с Мариной, - шаткое доказательство, которое легко опровергнуть. Дескать, объятие дружеское… и вообще, мы просто прикалывались. Шутка! Никакого секса, всего лишь обычная, принятая среди молодежи развязность. Но я знаю, как повести разговор, чтобы ты запаниковал и выдал себя. Если ты спал со Степновой, то у тебя был мотив для убийства. Она могла решиться на шантаж, ты сорвался и в состоянии аффекта ударил ее подсвечником…»
- Есть свидетель, который видел, как ты приходил к Марине, - Ельцов сделал выразительную паузу, -… в день убийства.
- Ка… какой сви-детель…
- Я велел Борисову проследить за тобой. Он сможет дать показания в суде. Тебе крышка, Захар! Не вздумай вилять! Будешь изворачиваться - пеняй на себя! Правда - вот твое спасение.
Захар стал белее мела, пошатнулся и рухнул в кресло.
- Боже мой! Боже! - истерически запричитал он, схватившись за голову. - Это не я! Клянусь! Я ее не убивал! Зачем… зачем Борисов следил за мной? Я вам не верю…
- До меня дошли слухи, что ты погуливаешь, - беззастенчиво лгал Ельцов. - Ходишь по бабам! Я решил проверить. Не могу же я выдать дочь за грязного распутника?! Ребята из охраны предоставили мне доказательства твоей… нечистоплотности.
Каждое слово он выговаривал четко, презрительно, вприщур глядя на растерянного «жениха», и в довершение достал из кармана злополучное фото.
- Это не все, что у меня есть. Остальное совестно показывать! Не зря Астра от тебя сбежала. Меня одно удивляет: как я раньше тебя не раскусил? Снаружи ты молодец, хоть куда, а внутри - гнилье!
- Я Марину не убивал, - пробормотал окончательно сломленный Иваницын. - Не убивал… только стукнул разочек… и все. Богом клянусь!
Ельцов молчал, глаза его метали молнии. Захар не выдержал немого поединка и, захлебываясь, начал оправдываться:
- Марина меня взбесила, довела до белого каления! Она хотела разрушить самое дорогое: мою любовь… нашу с Астрой любовь! Она наговорила Астре всяких гадостей! Она лгала! Лгала! Она сама… заползла в мою постель, как змея… подлая, ядовитая змея! Она соблазнила меня… я же не святой… я мужчина, как все… Ну, да, да! Я не устоял! Но секс ничего не значит… это просто совокупление, инстинкт тела. Мое сердце принадлежит только одной женщине - Астре. Я проклинаю тот миг, когда изменил ей! Моя душа…
- Хватит! - Ельцов стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнул малахитовый письменный прибор. - Заткнись, идиот! Что за цирк ты устраиваешь? За кого ты меня принимаешь? Я не баба, чтобы развешивать уши и слушать эту галиматью! Борисов следил за каждым твоим шагом… поэтому кайся, пока не поздно.
Он чувствовал, Захар что-то скрывает. Главное, ему интуитивно удалось попасть в точку - парень в день убийства был у Степновой, между ними разыгрался скандал, который перерос в драку. Вполне вероятно, что именно Захар и убил Марину, ударив ее подсвечником. Это в корне меняет дело! Подтасовывать факты не придется, они и так свидетельствуют против любвеобильного молодого человека.
Честно признаться, Ельцов не считал мужские шалости таким уж грехом. Но и не мог допустить, чтобы Астра вышла за бабника, который будет увиваться за каждой юбкой. Ему нужен серьезный, обстоятельный зять, а не легкомысленный волокита.
- Ну… мы с Мариной выясняли отношения, - понуро опустил голову Иваницын. - Она грозилась рассказать вам о… наших… нашей… в общем, мы переспали! Раз или два! Не больше… Она рассчитывала стать моей женой вместо Астры! Она всегда ей завидовала, еще со школы. И решила… отбить у Астры жениха… то есть меня. Те фотографии, которые она мне показывала… они сфабрикованы! Это монтаж. Я докажу! Вероятно, она и вам их послала… или они попали к вам другим путем. Откуда они у вас?
Захар не знал наверняка, какой информацией располагает Ельцов и, в свою очередь, производил разведку. Вдруг тот проболтается? Не тут-то было. Юрий Тимофеевич демонстрировал недюжинную проницательность и умение держать язык за зубами. Он проигнорировал вопрос и задал встречный:
- Марина тебя шантажировала?
- Вроде того… Пыталась! Я вышел из себя… и ударил ее…
- Подсвечником в висок?
- Н-нет…конечно нет! Кулаком… в лицо. Она упала… Я ее не убивал! Я просто ушел… она кричала мне вслед ругательства, оскорбляла. Она была жива! Я вышел во двор… и подумал, что… поступил неправильно. Сгоряча поднял руку на женщину. И решил вернуться, извиниться, уладить возникшую ситуацию. Ради Астры! Чтобы она не страдала… чтобы ей не было больно. Но Марина стала так мне противна… так отвратительна, что я… просто шел и шел по улице… стараясь успокоиться. Мне не хотелось ни видеть ее, ни слышать! Не помню, сколько прошло времени… десять минут, двадцать. Потом я… все же заставил себя, пересилил… и вернулся.
- Чтобы добить Степнову?
- Да нет же! Она… была уже мертва, когда я…
- Как же ты попал в квартиру? Покойники дверей гостям не открывают.
Иваницын выглядел затравленным зверем, - не волком, не тигром - шакалом, шавкой, дрожащей от страха. Он молчал, его подбородок мелко дрожал, и зубы, казалось, выбивали дробь. Он был жалок.
- Говори! - гаркнул Ельцов. - Не то пожалеешь!
- Д-дверь была о-открыта… - испуганно забормотал несостоявшийся зять. - Марина… я не сразу ее увидел… Мы оба погорячились… п-перенервничали… я решил, что она в ванной, умывается, приводит себя в порядок. Я захотел извиниться… вошел… Марина была там… она так странно перегнулась через край ванны. Мне и в голову не пришло, что она… мертвая. Я окликнул ее… наклонился… ее лицо полностью погрузилось в воду.
Она не дышала! И пульса тоже… не прощупывалось. Я проверял!
На самом деле все обстояло не так. Только Ельцову об этом знать не обязательно.
После ссоры с любовницей Захар действительно пожалел о своем опрометчивом поступке, ему не следовало злить Марину, тем более бить ее. Надо было уговорить ее, убедить не поднимать шума, наобещать с три короба, упасть на колени, чтобы она отдала ему компрометирующие фотографии, которые могли погубить его будущее… или хотя бы повременила с разоблачением. Он бродил по улицам, сам не свой, лихорадочно ища выход из ужасного положения. И решил вернуться - попросить у Марины прощения, задобрить ее и под любым предлогом выманить опасные снимки. А если она упрется, то придется прибегнуть к крайним мерам. У него просто не останется выбора, кроме…
Захар не решался даже мысленно произнести слово «убийство», идея возникла и закрепилась в уме как последнее средство, самый нежелательный вариант.
Дверь в квартиру Марины оказалась открытой: уходя, Захар был слишком возбужден, чтобы возиться с ключами. Видимо, и она забыла запереться. Он вошел и никого не увидел ни в кухне, ни в комнате. Только в коридоре валялся домашний тапочек Марины. Оставалась ванная… Марина была там: стояла на коленях, опустив голову вниз, в воду. Он кинулся к ней, хотел вытащить… но почему-то замешкался, приложил пальцы к артерии на ее шее - пульса не ощущалось. Краем глаза он заметил кровоподтек на ее левом виске…
Выходит, после того как они расстались, кто-то вошел и убил ее?
На ковре посреди комнаты валялся мраморный подсвечник, Захар едва обратил на него внимание. Он забрал все снимки, какие сумел найти. Это он в панике устроил ужасающий разгром в квартире - его трясло от ужаса и желания поскорее убраться отсюда. Руки дрожали, к горлу подступала тошнота… он очень торопился. Голову сверлила мысль о человеке, который сделал фотографии: наверняка, у него есть еще.
«О черт! Черт! Как я влип! - шептал Иваницын. - Кто этот тип? Частный детектив или хороший знакомый Марины? Нужно с ним поговорить!» На глаза попалась сумочка погибшей, он вывалил все оттуда на пол, наклонился… о, чудо! Визитка детектива. Захар сунул ее в карман - пора уносить ноги.
- Почему же ты не вызвал «Скорую», не сообщил в милицию? - напомнил о себе Ельцов.
- Я побоялся. Меня бы первого заподозрили. Я правду говорю! Она была уже мертва, когда я вернулся. Захлебнулась! Я запаниковал… закрыл дверь на ключ и… ушел. Я думал, если ее не сразу найдут, будет лучше.
- Для кого?
- Не знаю! Я испугался, что убийство повесят на меня.
- Ты что-то искал в ее квартире?
- Нет! - солгал Иваницын. - Кто-то до меня все перерыл. Наверное, деньги искали.
- Где ты взял ключи от ее квартиры?
- Они… торчали в замке.
- Изнутри?
- Да. Марина обычно оставляла их там.
- Обычно! - выразительно повторил Ельцов. - Значит, ты всего раз или два переспал с ней, и успел изучить ее привычки?
Захар сорвался. Страх и бессонница измучили его, измотали.
- Ну, да! Мы были любовниками! Вы это хотели услышать? Но по-настоящему я любил только Астру. Я подлец, если вам угодно, обманщик… но не убийца! Марину убил не я!
- А кто?
- Спросите у господина Борисова! Ведь он следил, как я дважды заходил к Марине, как выходил… получается, должен был видеть и еще кого-то.
- Ты же полчаса бродил по улицам, - вывернулся Ельцов. - Он наблюдал за тобой, а не за квартирой Марины…
***Эрос - сила влечения, существовавшая до времени и появления миров. Он пронизывает все, от скопления звезд до самой ничтожной земной былинки. Дитя хаоса, жизни и смерти, он во всем и над всем: вечная тяга одной песчинки к другой, одного существа к другому, одной души к другой душе…
Эрос соединяет в одно целое тьму и свет, видимое и невидимое, это и то, мужское и женское.
Эрос - напряженный нерв, управляющий телом Вселенной, питающий ее дух. Он рождает, убивает и воскрешает, завораживает, очаровывает, берет в плен. Его объятия сладостны, его поцелуи смертельны… Он навевает сны, от которых не хочется пробуждаться. Его голосом поют скрипки, розы источают его запах. Его блеск таится в золоте, драгоценные камни играют его огнями. Его дыхание несут в себе ветры, и морские волны так эротично набегают на песок…
Душистый нектар в глубине цветка, тычинки и пестики, капельки росы в бархатных воронках листьев, жемчужины во влажной темноте раковин, лунные ночи, рождающие истому в крови, звуки, краски, запахи, изгибы и прикосновения - все это Эрос, неистребимый, как жажда существования.
Всепоглощающее влечение - вот его истинная суть, его мистическая и таинственная мгла, откуда произрастают корни всех явлений. Его плоды как мед, как напиток бессмертия…
И все вокруг искушает слабого человека, обещая райское блаженство, неисчислимые наслаждения. Слабый поддается, сильный борется…
Нет силы, способной победить Эрос. Его облик таится за тысячами масок на карнавале бытия… он исчезает и появляется, когда пожелает. Он везде и нигде… Сопротивляйтесь, и вы прочнее увязнете!
Эрос - это мост между мирами, неуловимая грань, которую так легко и… невозможно перейти; вечный оргазм, которому никто и никогда не заглянет в лицо, которого никто и никогда не выразит… которого никто и никогда не исчерпает… которым никто и никогда не насытится… <p>Глава 11</p>Москва
Лариса скорчила недовольную гримаску.
- О чем ты думаешь?
- Так, ни о чем… - вздохнул Матвей и добавил, - О работе. У нас новый заказ на лазерное оборудование. Хочешь, расскажу?
Он лукавил. Лариса терпеть не могла скучных рассуждений на технические темы и сразу начинала зевать.
- Только не это!
Они прогуливались по кленовой аллее, усыпанной красными листьями. От земли тянуло сыростью, лениво накрапывал мелкий дождик, шуршал, шептал…
- Ты не соскучился? - спросила она, заходя вперед и ревниво заглядывая ему в глаза. - Совсем-совсем? Ни капельки?
- Нет! Я был занят.
Матвей знал, как ее «завести».
- Чем, позволь спросить? - взвилась Лариса. - Что ты мог делать в своем Камышине?
- Заготавливал дрова, крышу чинил…
- О-о-о! - она закатила глаза и зажала ладонями уши. - Замолчи, умоляю! Зачем тебе дрова? Мыться в тазике, топить печку… что за блажь, когда имеешь квартиру со всеми удобствами? И не где-нибудь - в Москве! Трудностей не хватает? Ты маньяк, Карелин!
- Я маньяк, - охотно подтвердил он. - Беги прочь, пока я тебя не зарезал!
- Как мне с мужиками не везет, просто ужас. Драма! Супруг - импотент, любовник - маньяк. Куда мне, бедняжке, податься? Где искать ласки и утешения?
- Кстати, что твой Калмыков? В порядке?
- Более чем. Деньги гребет лопатой, ну, и мне около него перепадает. А насчет супружеского долга… лучше не спрашивай! Знаешь, сексуальное бессилие, кажется, влияет на его психику. Он стал таким раздражительным, нервным: взрывается по малейшему поводу.
- Еще бы…
- Ладно, хватит о Калмыкове! - она взяла Матвея под руку, прижалась. - Не хочу портить себе настроение. Пойдем ко мне?
Лариса имела в виду квартиру, которую она снимала для интимных встреч. Там она чувствовала себя раскованно и ничего не опасалась. Калмыков, по ее словам, об этой квартире ничего не знал.
- Пойдем, - согласился Матвей.
Прихожая и гостиная были чисто прибраны, в спальне появились новое покрывало и атласное постельное белье.
- Тебе нравится? - спросила она.
- Угу.
После кофе с коньяком Лариса принялась ласкаться, он постепенно втягивался в ее игру - по привычке, без былой страсти. Все остывает, не только звезды и планеты, но и сексуальные ощущения. Ему казалось, что он целует куклу, очень похожую на живую женщину… Древнейший инстинкт так и не проснулся.
- Ну, что с тобой? - обиженно протянула она.
- Устал, наверное. Прости.
Ее неукротимый темперамент требовал выхода, а Матвей отстранился, встал с постели.
- Ты куда? - в голосе любовницы звучали обида и недоумение.
- Хочу выпить.
Он налил себе и ей коньяка, присел на краешек широченной кровати. Спросил ни с того, ни с сего:
- Калмыков не подозревает, что ты ему изменяешь?
Лариса резко повернулась, вспыхнула, но сдержалась, глотнула коньяка, помолчала и только потом ответила.
- Надеюсь, нет. Хотя… догадывается, наверное.
- И терпит?
- Куда ему деваться? Он же ничего не может! Вообще ничего!
- Сколько ему лет?
- Сорок шесть…
Она исключительно редко говорила о муже, - несерьезно, вскользь. Словно его и не было.
- Не старый еще мужчина. Какое-то заболевание?
- Вроде нет. Во всяком случае, он не упоминал о болезни, которая могла привести к его нынешнему состоянию. А почему ты интересуешься?
Матвей сдвинул брови.
- Странно все это…
- Не вижу ничего странного! - возразила Лариса. - Таких вокруг сотни, тысячи. Спроси любого сексопатолога!
- У вас с самого начала как было? Ну, когда вы поженились?
Она повела округлыми, гладкими плечами… красивая женщина с грациозными повадками кошки. Густые волнистые волосы, на длинной шее - тончайшей работы колье из золотых нитей от “Веллендорф”, подаренное мужем. Цена украшения, вероятно, баснословная. Карелину за год столько не заработать.
Лариса поймала его взгляд, истолковала по-своему, плотоядно улыбнулась.
- Да тебе-то что? Иди ко мне…
- Ты не ответила.
Она отвела глаза, со стоном натянула на себя простыню.
- Господи, я же не на исповедь сюда пришла?! Чего ты добиваешься?
- Твой сын… от Калмыкова?
- Конечно! Тогда он… у него еще кое-что получалось… не каждый раз. Были проблемы! Но я успела забеременеть. - Она покраснела, рассердилась. - Что ты уставился, как удав? Я не на допросе!
- Какого рода возникали проблемы?
- Ему… требовались разные ухищрения, - она смущенно захихикала. - Я не могу вслух…
- Не строй из себя невинную овечку. То, что ты вытворяешь в постели, не каждый выдержит. В скромности тебя упрекнуть нельзя!
Лариса по-кошачьи прищурилась, вытянула губы трубочкой.
- Я расскажу… но шепотом, на ушко.
Она привстала, обняла Матвея за шею и притянула к себе, прильнула губами к его уху, зашептала быстро, горячо…
Он слушал со все возрастающим изумлением.
***Борисов сидел в маленьком подвальном кафе, обедал и ждал сотрудника, которому поручил глаз не спускать с Иваницына. В рабочее время за главным менеджером наблюдал один человек, в нерабочее - другой. Они докладывали по очереди.
Борисов доел борщ, придвинул тарелку с пловом, заставляя себя жевать. Аппетит пропал с тех пор, как он обнаружил труп Марины Степновой. Такой головной боли у него давно не было. Погода тоже не располагала к бодрости духа: дождь, слякоть, небо, затянутое сизыми тучами.
Ельцов запретил сообщать в милицию об убийстве, и начальник охранной службы подчинился. В конце концов, он незаконно проник в квартиру, да еще и оставил милицейских сыщиков без некоторых улик - тоже внес свою лепту в запутывание следствия. Оно все-таки началось, после того, как Марину стал разыскивать главврач стоматологической поликлиники. Он позвонил ее матери, та всполошилась, приехала, вызвала слесаря, дверь вскрыли… со всеми вытекающими последствиями.
- Держи руку на пульсе, Коля, - приказал Ельцов. - Я должен знать о каждом их шаге. - Он имел в виду официальное следствие. - Я не допущу, чтобы имя моей дочери поливали грязью. Этому паршивцу Захарке повезло: как ее жених - пусть ничтожный и лживый - он находится под моим покровительством. Надеюсь, никто не видел его у дома Марины в день убийства. Если он виноват, я сам его накажу.
Борисов не был сторонником самовольной расправы, которая, к сожалению, зачастую подменяла собой правосудие. Ельцов старался не вступать в конфликт с законом, поэтому они сработались. Но обстоятельства меняются.
Николай Семенович воспользовался своими связями в правоохранительных органах и узнал, что дело зашло в тупик: следов почти никаких, подозреваемые отсутствуют. Экспертиза не обнаружила воды в легких погибшей, значит, ее опустили головой в воду уже мертвой. Зачем? Мало ли психов в наше время?! Мотив мог быть у нескольких: у врача-стоматолога, который поскандалил с Мариной из-за пациента; у отчима, который с ней не ладил; у мужчины, от которого она забеременела, и у неизвестного грабителя… или грабителей. Оперативники опросили соседей, коллег по работе, друзей - все недоумевали и разводили руками. Врач во время убийства Степновой находился в ялтинском санатории; отчим давно не поддерживал отношений с падчерицей; личность отца неродившегося ребенка пока не установили; грабителей безуспешно ищут. Следователь склонялся к версии ограбления из-за разгрома в квартире потерпевшей. Марина, дескать, пострадала случайно: Возможно, воры не сразу ее заметили, или она пыталась поднять крик, вот и поплатилась. На шум в квартире никто не обратил внимания, люди целый день на работе.
Никто не имел понятия, с кем она встречалась, был ли у Марины любовник.
Ай, Захар, молодец! Конспирировался, как заправский разведчик. Небось, перед Ельцовым бил себя в грудь и клялся всеми святыми, что ребенок не от него. Поверил тот или не поверил? Может, и правда, не от него. Женщины кого угодно обведут вокруг пальца.
Борисова мучил еще один вопрос: кто фотографировал Марину и Захара? Однако ему никто не поручал докапываться до истины. Скорее, Ельцов боялся углубляться в ситуацию. А проявлять инициативу Николаю Семеновичу ни к чему. Он исполнитель, и только. Сказали следить за Иваницыным - он следит; сказали искать Астру - он ищет.
Поиски беглянки пока не дали результата. Борисов не сумел связаться с братом Лиланы Сергеевны: геолог вернулся из экспедиции и пропивал заработанные деньги. Где, с кем? «Опять у какой-нибудь бабы залег, - говорили его коллеги. - Выйдет из загула, сам объявится».
Звонок в Богучаны тоже оказался бесполезным. Местный оперативник не стал зря обнадеживать. Астра Ельцова? Нет, такой женщины он не видел и ничего о ней не слышал. Ходить по домам и расспрашивать о новоприбывших бессмысленно - мартышкин труд. Этак можно нарваться на неприятности: народ к стражам закона относится с опаской, да что там греха таить, недолюбливает. Мало ли, кто к кому приезжает и зачем? Люди не обязаны отчитываться.
- Я побеседую с сознательными гражданами, - пообещал он. - Но рассчитывать на помощь населения не советую. К тому же, как я понял, вы ведете частное расследование?
Борисов вынужден был подтвердить: так и есть. Он положил трубку с тяжелым сердцем. Вряд ли Астра в Богучанах… и вообще, если она прячется, то глупо ожидать, что она будет разгуливать по улицам и называть свое имя каждому встречному. На первый взгляд, у нее нет причин скрываться…
«Выходит, дочь Ельцова могла убить свою подругу? - рассуждал Николай. - Мотив налицо - ревность. А я сыграл ей на руку, уничтожив отпечатки пальцев в квартире Марины… или невольно помог другому преступнику. Не факт, что Степнову лишила жизни именно Астра. Но очень похоже. Зачем только она перерыла всю квартиру? Что искала? Неужели, фотографии, компрометирующие ее жениха? Трогательная забота. Какой ей смысл спасать репутацию Иваницына? Хотя… она могла беспокоиться о себе: не желала стать объектом пересудов в случае, если снимки будут фигурировать в деле. Что ж, разумно».
Борисов не сбрасывал со счетов и Захара - у того тоже был мотив. Естественно, он все отрицает! Признаться - значит, подписать себе приговор.
«Кстати, они со Степновой умело маскировались, - подумал он. - Даже я ничего такого не замечал. Вели себя довольно естественно, по-приятельски».
Начальник охраны допил кофе, промокнул губы салфеткой и нетерпеливо взглянул на часы. Опаздывает парень, надо укреплять дисциплину.
- Я уже здесь, - запыхавшись, сообщил молодой человек и плюхнулся на стул. - Извините, пробки!
- На метро надо ездить, дорогой.
- Характер деятельности не позволяет.
- Ну, ты и загнул! Прямо как на партийном съезде! Эх, молодежь, привыкли на машинах раскатывать, шагу уже ступить не можете. Нам раньше таких условий не создавали, а работали мы не хуже. И везде успевали, между прочим! Ладно, докладывай.
По словам сотрудника, Иваницын вел самый обычный образ жизни: после работы ехал домой, по дороге заходил в магазины, покупал в основном продукты, потом оставлял машину на платной стоянке, пешком шел домой, закрывался в квартире и до утра спал.
- Откуда тебе это известно?
- А что же ему еще делать ночью? - удивился парень. - Помылся, поел и в койку. Женщин ни разу не приводил.
«Это он на время присмирел, - подумал Борисов. - Усердно изображает тоскующего возлюбленного. Неужели все еще надеется стать зятем Ельцова? Наглости ему не занимать!»
- Нервный он какой-то, - продолжал охранник. - Дерганый. Спиртное покупает! Чувствуется, стресс у него. А вчера вдруг изменил маршрут, то есть поехал в другую сторону, долго петлял. Мне показалось, проверяет, нет ли «хвоста». В общем, я его сопроводил до детективного агентства.
- Интересно, зачем это нашему главному менеджеру понадобился частный сыщик?
Сотрудник пожал плечами. Ему поручили только слежку.
- Может быть, у него проблемы? Я же говорю, человек на взводе. Волнуется, переживает. Я в агентство не совался, как договаривались, - вот адрес.
«Неужели Захар решил нанять детектива для поисков Астры? - подумал Борисов. - Пошли дурака богу молиться! Или он хочет, чтобы сыщик нашел убийцу Марины Степновой? Есть еще вариант: ему позарез нужен тот, кто фотографировал его в обнимку с девицами». <p>Глава 12</p>Камышин
Каждый день Тихон возился в саду, сгребал в кучу палые листья и поджигал.
Астра часами могла смотреть на огонь, на улетающий в небо дым… Костры будили в ней странное волнение, напоминая о чем-то далеком, диком, о плясках вокруг огромного пламени на вершине холма, о шелесте дубовой рощи, о какой-то разлуке, о всаднике на черном коне, который скакал прочь, прямо в рдеющую над горизонтом дымку, и вдруг словно отрывался от земли и дьявольской тенью скользил по закатному небу…
С раннего детства ее тянуло к огню - она научилась добывать его при помощи солнца и линзы от старых бабушкиных очков. Когда отец застал свою пятилетнюю дочь за этим занятием, у него волосы зашевелились на голове.
- Лёля! - трагически голосом воскликнул он. - Ее нельзя ни на минуту оставлять одну! Она спалит квартиру, пустит нас по миру!
Родители прятали от нее зажигалки, спички, увеличительные стекла и прочие предметы и вещества, способные породить возгорание. Уходя, они запирали кухню на ключ, потому что там стояла газовая плита, а когда брали дочку с собой в гости или в отпуск, то старались все время держать ее в поле зрения.
С годами Астра перестала разводить огонь, где только удастся, и ограничилась тем, что заставляла отца раз или два в месяц устраивать выезд за город или прогулку на пустырь, где она могла соорудить костер и вволю насладиться зрелищем живого пламени. Без этого ею овладевала хандра.
Она покупала много-много свечей - толстых и тонких, витых, прямых, коротких и длинных, фигурных, ароматических, - расставляла их в своей комнате, зажигала и сидела, слушая их слабое потрескивание, завороженно глядя на колебание язычков, на их дрожащие отблески. Ей нравилось, как горящие свечи отражаются в оконных стеклах, в воде, в полированной мебели, в зеркалах…
Баронесса тоже любила огонь. Иногда она приглашала Астру посидеть у камина, присматривалась к новой компаньонке.
Зарядили дожди. В доме царила скука. Астра, вытирая пыль, хлопоча на кухне, стоя за гладильной доской или поливая цветы в горшках, думала об Эльзе и тайнике, обнаруженном в ее комнате. Чем еще она могла занять свой ум?
Госпожа Гримм как-то внезапно занедужила: потеряла сон и аппетит, постоянно мерзла и заставляла Тихона каждый день разжигать камин. До позднего вечера она сидела в кресле, подбрасывала в топку полено за поленом и смотрела на огонь.
- Хозяйка чудная стала до ужаса, - поделился Тихон своими наблюдениями с компаньонкой. - С утра до вечера на огонь пялится и молчит, молчит. Раньше, бывало, рассказывает что-нибудь, улыбается, указания разные дает, а последнее время ходит хмурая и будто воды в рот набрала. Что с ней, как ты думаешь?
- Ума не приложу, - отмахивалась Астра. - Может, заболела?
Она предложила баронессе вызвать врача, но та отказалась. В доме установилась атмосфера мрачного ожидания. Нечто витало в воздухе, предвещая несчастье… или просто так влияла на настроение дождливая осенняя погода. По ночам на траву садился иней, изредка уже пролетали «белые мухи», предвестники зимы. Во всем чувствовалось дыхание наступающих холодов.
Астра взяла за правило кормить Тихона ужинами - вкусная еда, стопка-другая водки, горячий чай с пирогами развязывали ему язык, и сторож поведал много интересного. Разве можно отказать такой обходительной, уважительной дамочке, как Астра? Она не гнушалась его обществом и охотно наливала полную рюмку, подсовывала закуску, увлеченно слушала. Давно никто не был так добр к Тихону, и он оттаивал, выкладывал все, о чем она его спрашивала.
Раз за разом Астра узнала историю баронессы, которую сторожу «по секрету» разболтала Эльза: романтическую сказку о немецком бароне и его любимой девушке из Риги, о войне и маленьком поместье на берегу Эльбы, где родилась их дочь.
- А почему она приехала сюда? - удивилась Астра. - Ностальгия по родине? Так ведь мать Иды Вильгельмовны из немцев, да и жили они в Риге, насколько я поняла.
- Эльза говорила, какому-то их предку сам Петр I пожаловал графский титул, так что на русскую землю они давно переселились. Баронесса-то вон как шпарит по-нашему, сходу и не разберешь, откуда она родом. Это мамаша ее натаскала.
Тихону импонировал интерес, с которым молодая женщина внимала каждому его слову. Бывший сельский учитель, он тосковал по благодарной аудитории.
- У госпожи Гримм есть друзья или родственники в России?
- Приезжали к ней гости, - с важным видом отвечал сторож. - А родня они или просто знакомые - того не могу знать. На меня эти господа вовсе не глядели! А с Эльзой обращались, как с прислугой. Потом они ездить перестали.
- Эльза из ваших, камышинских?
- Из наших. Только пропала она - фьють, и нету… испарилась! Дома не живет, и отсюда ушла.
- Баронесса ее уволила?
- Не слыхал, - осторожно произнес Тихон. - При мне об увольнении речь не шла. У Эльзы бабка есть и младшая сестренка, но они тоже вроде ничего не знают.
- Как же так? Был человек, а потом исчез, и никому дела нет?
Тихон потупился, развел руками.
- Слухи всякие ходят, да только верить им или не верить… не скажу, сам пока не решил.
- А вещи ее где?
- Чьи? Эльзы? Так я их собрал и в сарай вынес. Хозяйка велела.
- Что ж она, и вещей с собой не взяла, когда уходила? - недоумевала Астра.
- Выходит, не взяла… ладно, хватит байки травить! - отчего-то рассердился сторож. - Не суй нос, куда не следует! Меньше знаешь, дольше живешь.
***Москва
Как ни была Глория расстроена разводом, любопытство оказалось сильнее личных переживаний. В благородном семействе Ельцовых происходит что-то из ряда вон выходящее: босс ходит чернее тучи, Борисов словно с цепи сорвался, Иваницын и вовсе сам не свой. Что их всех гложет?
Этот вопрос занимал секретаршу гораздо больше, чем разборки с ревнивым мужем. Вадим сначала грозился убить ее, потом покончить с собой, но Глория стояла на своем - такая семейная жизнь хуже, чем смерть!
- Начни с себя, Вадик, - заявила она во время очередного «телефонного» скандала. - Если не можешь нормально жить, то хотя бы умри достойно!
Супруг не ожидал от Глории столь радикального предложения, напротив, он рассчитывал на слезные просьбы о примирении, раскаяние, обещание исправиться и клятву хранить ему верность до гроба. Ничего подобного! Вадим ругался, угрожал, подкарауливал ее после работы, пока не получил предупреждение двухметрового верзилы из команды Борисова, который обещал «накостылять» ему по шее, если не оставит сотрудницу фирмы в покое. Ревнивец выдохся и взял паузу.
Глория воспользовалась передышкой, дабы с головой окунуться в «тайны мадридского двора».
Теперь, едва в кабинет Ельцова заходил главный менеджер или начальник охраны, она тут же бросала все дела и приникала ухом к двери. Вот досада! Разобрать ничего не удавалось.
Сегодня ей особенно не повезло: шеф о чем-то разговаривал с Борисовым, а Глория не могла уловить ни звука. Шепчутся, что ли?
Пока секретарша изнывала от любопытства, до предела напрягая слух, мужчины обсуждали визит «жениха» к частному сыщику. Они беседовали вполголоса: не хватало, чтобы среди сотрудников поползли нелепые слухи и сплетни.
- Не томи, Коля! - взмолился Юрий Тимофеевич. - Зачем этот прохвост ездил к детективу?
Ельцов осунулся, под глазами появились мешки, ему не давало покоя страшное подозрение: а вдруг его родная дочь - убийца? Он на все пойдет, чтобы выручить Астру из беды, в крайнем случае, наймет лучших адвокатов, заплатит, кому следует. Но как с этим жить дальше? А что будет, если Лёля узнает?
- Я поговорил с сыщиком, - вздохнул Борисов. - Он, ссылаясь на конфиденциальность, наотрез отказывался разглашать какие-либо сведения, касающиеся клиентов. Пришлось заплатить. Я показал ему фото Иваницына, и он признался, что этот молодой человек действительно приходил в агентство, расспрашивал о некой гражданке Степновой: не выполнялась ли для нее какая-нибудь работа.
- Для Степновой? - удивился Юрий Тимофеевич. - То есть Захар не нанимал сыщика, а просто расспрашивал его о Марине?
- Получается так. Детектив все отрицал, тогда визитер предложил ему денег. Тот с возмущением отверг «подачку», как он выразился.
Ельцов недоверчиво фыркнул.
- Я тоже не поверил, - кивнул Борисов. - Ну… не важно. Словом, Захар заявил сыщику, что Марина убита, и намекнул на фотографии, которые он передаст в милицию, если они не договорятся.
- Какие фотографии?
- Разные… - отвел глаза начальник охраны. - Боюсь, вам они не понравятся.
- Они у тебя? Хорошо… давай по порядку.
- Частные детективные агентства не любят пересекаться с правоохранительными органами без нужды, поэтому сыщик признался, что Степнова нанимала его для одного деликатного поручения. «Раз вы видели фотографии, - сказал он, - то знаете, в чем оно заключалось!» Иваницын взбесился, чуть ли не с кулаками набросился на детектива, называл его «поганой ищейкой», оскорблял по-всякому… но тот к подобным вещам привык и дал отпор.
- Так за кем он наблюдал по просьбе Марины? За Иваницыным, что ли? - догадался Ельцов. - Она наняла детектива следить за своим любовником?
- Видимо, Степнова подозревала Захара в неверности или собирала компромат с целью шантажа. Сыщик выполнил работу, нащелкал фотографий, передал ей, она расплатилась, и все на этом их отношения закончились. Он даже не знал об убийстве Марины.
- Ты ему веришь?
Борисов пожал плечами.
- У него нет причины лгать. Марину он не убивал - зачем ему это?
- Согласен… - Ельцов поник, посерел лицом. - Где фотографии? Показывай.
Он взял снимки, разложил на столе. На всех одно и то же: Иваницын с разными женщинами, не постельные сцены, но достаточно интимные. Ах, паскудник! Пара фотографий запечатлела саму заказчицу с объектом наблюдения, - на загородном пикнике.
- Она и себя велела фотографировать?
- Сыщик сказал, что да. Марина собиралась как-то использовать эти фотки, кому-то их показывать. Полагаю, в первую очередь Захару, а потом, если он не согласится на ее условия, - Астре… или вам.
- Значит, «женишок» хотел забрать у детектива компрометирующие его снимки, чтобы чувствовать себя спокойно. А так они могли бы тем или иным образом всплыть! Он же не знал, чем мы располагаем.
- Сыщик поторговался, но фотографии Захару отдал, вместе с диском: у него цифровой аппарат, информация хранится на компьютерном диске, - объяснил Борисов. - На том они и расстались.
Ельцов закусил губу.
- Откуда же у тебя эти фотографии?
- Детектив ушлый попался! - усмехнулся Борисов. - Он собаку съел на постельных делах. Скопировал все на еще один диск, заранее. Ему откуда денежки ни придут, все прибыль.
- Надеюсь, ты у него второй диск выкупил?
- Обижаете. Парень клялся и божился, что больше копий нет. Гарантировать, конечно, ничего нельзя…
- Черт бы побрал этого мерзавца! - хлопнул ладонью по столу отец Астры. - Он всех нас в грязи вывалял! Хорошо еще, что менты этих снимков не нашли. Кстати, куда они делись, по-твоему?
- Убийца забрал… или Захар, - если это не одно и то же лицо. Видимо, в квартире погибшей все было перевернуто из-за фотографий - преступник искал именно их. Одна случайно оказалась между книгами, он и не заметил.
- Ну, да… да. Счастье, что ты обнаружил Марину первым, до криминалистов. Что же теперь делать, Коля?
- Ничего. Ждать… Следствие ведется спустя рукава, улик почти никаких нет, о связи погибшей с Иваницыным оперативникам пока никто не сообщил.
- Ты денег не жалей, Коля, - с тоской сказал Ельцов. - Надо дело замять, кто бы там ни убил Марину. Ее уже не воскресишь, а невинные люди могут пострадать. К Бровкиным милиционер приходил, беседовал с Леной, и к нам тоже заглянул, хотел Астру расспросить - близкие подруги все-таки. Мы с Лёлей отговорились тем, что дочь перед свадьбой уехала на отдых, в пеший поход по заповедным местам.
- Пока она вернется, все утихнет.
- Дай-то бог! Ты напал на ее след?
- Ищу, Юрий Тимофеевич.
Борисов скрыл от него, что ходил на похороны Марины, наблюдал за немноголюдной церемонией издалека, видел нескольких приятельниц и коллег покойной, Лену Бровкину, мать и отчима. Ельцовых на кладбище не было, и правильно, незачем им привлекать внимание. «Чего я жду? - спрашивал он себя. - Неужели, я надеюсь встретить здесь Астру?» Тем не менее он незаметно оглядывался - не мелькнет ли среди поредевших кустов и могильных памятников знакомая фигурка… <p>Глава 13</p>Камышин
Уступив просьбам компаньонки, Тихон повел ее в сарай и позволил перебрать вещи, оставленные Эльзой: сложенные в большой картонной коробке недорогое нижнее белье, теплая куртка, спортивный костюм, платья, брюки, пара свитеров, обувь, кое-какая косметика, прочие женские мелочи, - ничего, заслуживающего особого внимания.
- Где же ее сумочка?
- Наверное, с собой забрала, - в раздумье поглаживал бородку сторож. - Она обычно джинсы носила, эти… как их, кроссовки… и курточку легкую. В них и… ушла.
- Ты чего-то недоговариваешь. Когда ты видел Эльзу в последний раз?
- Прямо прокурор, а не девка! - вспылил Тихон. - Пристала, как банный лист! Не помню я…
- Тихон, миленький, вспомни! - Астра сложила руки в молитвенном жесте. - Это очень важно!
Сторож смягчился. Ну, как отказать барышне?
- Должно быть, летом… в конце июля. На Эльзу с весны лень напала, все из рук валилось, бывало, усядется на терраске истуканом и то ли дремлет, то ли… черт ее разберет. Ее зовут, а она не идет. На головную боль жаловалась, чтобы хозяйка не ругала. И в комнате стала запираться! На замок. От кого, спрашивается? В чужом доме жила и воров боялась. Чего у нее красть-то? Тряпки драные? А главное, кому она не доверяла? Мне или баронессе? Это просто смешно! Ида Вильгельмовна - интеллигентная, культурная женщина, замечаний ей не делала, но сердилась. Кому такое понравится? Я даже заподозрил, что Эльза влюбилась, она ведь настоящая красавица - куда тебе! Мгг-гг… хм-м… - прокашлялся он. - Извини… на правду не обижайся. Видно, приглянулся ей кто-то, с ним и сбежала.
- Ты так думаешь?
Тихон опустил глаза, устыдился нехороших мыслей.
- В общем… какая разница? Мои думы к делу не относятся!
Астра помолчала, давая ему передохнуть, и задала новый вопрос:
- В поведении Эльзы было что-нибудь… странное?
- Да как сказать? Вроде, ничего. Лень-то ведь странностью не назовешь, рассеянность тоже. Влюбленный человек становится сам на себя не похож, так что… Хотя постой! Один раз я чаю у нее попросил, ждал, ждал - не несет. Захожу в кухню, Эльзы нет, на столе две чашки стоят, дымятся - видать, она заварила мне и себе, - я взял одну, только ко рту поднес… она врывается и как закричит! «Не трогай, это мое!» Я с перепугу едва кипятком не облился.
- Кто врывается? - не поняла Астра.
- Эльза! Кто же еще? Хозяйка-то в кухню редко заходит, она кушает в столовой, за круглым столом, накрытым белой скатертью… да что я рассказываю, будто сама не знаешь. Ты же ей обеды и завтраки подаешь?
- Знаю, знаю… не отвлекайся.
- Ну вот, значит, выхватила она у меня чашку из рук и давай отчитывать. Кто, мол, тебе позволил самовольничать?! Разнервничалась, покраснела вся, затряслась даже. «Бери свой чай и уходи! - кричит. - А я себе сухофрукты завариваю. Больше в кухню ни ногой!» Я, честно признаться, на нее тогда обиделся. Подумаешь, какая принцесса? Нужны мне ее сухофрукты!
Астра недавно сделала полную ревизию кухонной утвари и хранящихся в доме продуктов, - среди множества коробок, банок и пакетов она обнаружила курагу, чернослив, изюм и сушеные фрукты, по виду похожие на кусочки мелких яблок или каких-то крупных ягод… Вот и объяснение! Оказывается, Эльза заваривала их вместо чая.
- И что тебя удивило, Тихон?
- Зачем крик поднимать из-за такой ерунды? - возмутился он. - У Эльзы нервы явно были не в порядке. Когда у бабы… пардон, женщины с мужиком не ладится, она на всех кидается, как гюрза! Лучше под горячую руку не попадаться.
Тихон так разошелся, что Астра еле утихомирила его. Похоже, сторож питал к бывшей компаньонке более нежные чувства, чем хотел показать. Почему его так задел инцидент с чаем? Он был неравнодушен к Эльзе, а она пренебрегала ним?
Дабы разрядить накаленную атмосферу, Астра перешла к вопросу о сквозняках в доме. Благодатная тема отвлекла Тихона от неприятных воспоминаний.
- Прежний хозяин, Крымов, грешил на дымоходы: якобы, они слишком велики, поэтому сквозняки и гуляют, - глубокомысленно изрек он. - Каминная труба и правда огромная - широченная… человек свободно пролезет. Хочешь посмотреть? Кстати, сажу давненько не чистили, - я уже и лестницу приготовил, и колпак металлический с трубы снял. Надо на крышу лезть… Эх-хе-хе! Раньше профессия была такая, - трубочист. Вызвали трубочиста, и никаких хлопот. А теперь каждый сам себе - трубочист. Как будто это легко…
Тихон принялся ворчать, демонстрируя хроническое недовольство жизнью. Любое обстоятельство он воспринимал как ущемление своих личных интересов. Астра слушала, поддакивала - надо было поддерживать точку зрения сторожа, а не спорить с ним, иначе она ничего больше не узнает.
Когда Тихон вволю пожаловался на несовершенство мира, облегчил душу и ушел, Астра достала из шкафчика стеклянную посудину с «сухофруктами», открыла крышку и понюхала - сморщенные коричневые кусочки сладковато пахли яблоками. Яблоки сушеные и есть! Никаких загадок, - все просто.
Она немного посидела, думая о кассете из тайника. Чья она? Госпожи Гримм, Эльзы, Крымова или кого-то другого? Кто и зачем устроил тайник? В общем, пружинное устройство нехитрое: нажал на камень, и готово. Любой мог догадаться о его наличии. Стоп! Не любой! А только тот, кто искал подходящее место, чтобы спрятать деньги, ценности, или… такую вот кассету.
«Я наткнулась на тайник случайно, - думала Астра. - Так могло произойти и с Эльзой, например. Ладно, хватит ломать голову. Пора работать».
Раз в три дня она составляла список продуктов и всего необходимого, хозяйка утверждала его, вносила дополнения, и Тихона посылали на рынок или по магазинам. Сегодня Ида Вильгельмовна отказалась от этого своеобразного ритуала.
- Нет, деточка, - глядя в сторону, произнесла она. - Решай сама, что покупать. Ты ведешь хозяйство, тебе виднее!
- Но…
- Делай, как я говорю.
В каминном зале были опущены шторы. В полутьме, в багровых отблесках огня, глубоко запавшие глаза госпожи Гримм казались двумя зияющими провалами, а крючковатый нос делал ее похожей на ведьму. Астра невольно содрогнулась.
Баронесса повернулась и подняла голову. Ее взгляд, будто черный свет из пустых глазниц, обдал Астру холодом и жутью.
- Это ты? - спросила она. - Или не ты? Неужели я опять ошиблась?
Новая компаньонка молчала, не зная, что ответить. О чем ее спрашивают? Хозяйка сама осознала всю нелепость вопроса и молча уставилась на огонь. После некоторой паузы она без всякого выражения произнесла:
- Любишь его?
- Кого? - севшим от волнения голосом, пролепетала Астра.
Откуда Ида Вильгельмовна может знать о ее несостоявшейся свадьбе, о Захаре? Но баронесса имела в виду совсем другое.
- Огонь! - сказала она.
- Да, люблю… очень.
- Вчера Ади показала мне пламя… оно охватило все вокруг…
- Кто такая Ади? - робко поинтересовалась Астра.
- Придет время, узнаешь.
Баронесса устало откинулась на высокую спинку кресла, она словно постарела лет на двадцать. Астре почудилась седина в ее густых волосах - или это была игра света от горящих в камине дров?
- Это славно, что ты любишь огонь. Он несет разрушение и новые возможности. А что приносишь ты?
Астра беззвучно шевельнула губами, в замешательстве.
- Сама знаю! - усмехнулась хозяйка. - Погибель!
- Что вы… такое… говорите?
- Да ты не робей. Конец - на самом деле всегда начало! Будь смелее, малышка…
Дама с орлиным профилем посмотрела на нее долгим испытывающим взглядом, в котором вдруг промелькнуло сочувствие. Истинно королевским жестом она сняла со своей шеи цепочку с подвеской в виде ключика и протянула молодой женщине.
- Возьми, пригодится.
- Нет, что вы… не нужно!
- Бери! - приказала баронесса с металлическими нотками в голосе, и Астра подчинилась. С хозяйкой лучше не спорить. - Надевай!
Она поспешно повесила цепочку на шею, опустила ключик под футболку.
- Соображаешь… - одобрительно кивнула госпожа Гримм. - Умом тебя бог не обидел. Это обнадеживает. Ты хоть знаешь, какой сегодня день? Вернее, какая предстоит ночь? Не знаешь… так я и думала. Какое число на календаре?
- Тридцать первое октября… Вы имеете в виду день Всех Святых?
- Великий кельтский праздник Самхейн! - поправила ее баронесса. - Который едва не канул в лету. В Америке и Европе его называют Хэллоуин. Сейчас в России он переживает второе рождение. Многие приезжают в Москву, чтобы переодеться вампиром, выпить красного вина и погулять в обществе графа Дракулы, эльфов и красоток с кровавыми глазами. Не так ли? В эту ночь открываются ворота в зиму, когда все живое умирает и образуется переход между мирами. Пришло время сбросить груз забот, накопившихся проблем и очиститься от грехов. Повсюду запылают костры! Пусть все наносное сгорит в их очистительном огне! Самхейн отворяет дверь в прошлое и будущее… только на одну ночь, моя дорогая. В этот момент каждый может осознать свое место в лабиринте вечности…
Ида Вильгельмовна прикрыла глаза, и Астра подумала, что ее сморил сон. Она ошиблась.
- Однако ворота хорошо охраняются, - произнесла хозяйка. - Ведьмы и демоны настороже…
Компаньонка молчала, переминаясь с ноги на ногу, ожидая продолжения, каких-то объяснений по поводу странного подарка. Но баронесса уже все сказала, она отвернулась к огню и задремала.
«Бредит, что ли? - подумала Астра, на цыпочках удаляясь из зала. - Надо бы врача все-таки вызвать. Ладно, завтра посмотрим».
Она вручила Тихону список и отправила его за покупками. Слова хозяйки не выходили из головы. Однако постепенно повседневные заботы оттеснили их на второй план надо было готовить обед, гладить белье, пылесосить ковры… Астра закрутилась и опомнилась только к вечеру. На что намекала Ида Вильгельмовна? Она, кажется, совсем расхворалась: обедать не стала, спросила себе зеленого чаю и рано улеглась спать.
Тихон после обеда лазал на крышу, чистил дымоход, гремел там чем-то, стучал, скреб, но не успел закончить, оставил часть работы на завтра. Весь в саже, он вызвал Астру во двор.
- Где хозяйка?
- Спит, наверное. Она плохо себя чувствует. Чего тебе?
- Хочу домой сходить, печурку протопить не мешало бы. Видишь, сырость какая? Там и переночую.
Правда заключалась в том, что у Тихона закончились запасы спиртного, и он собирался навестить бабку Матрену, приобрести у нее самогону по сходной цене, посудачить с мужиками, а заодно уж и в доме затопить. На пороге ноябрь, дожди, снег, а когда еще удастся вырваться? На самом деле Тихону вдруг захотелось напиться до чертиков, до зеленых человечков в глазах. Показываться же в таком непотребном виде перед баронессой и особенно перед Астрой ему не хотелось. Что, если новая прислужница окажется сговорчивее Эльзы… и откликнется на его чувства? Не стоило сразу портить о себе впечатление.
- Не забоитесь одни-то? - спросил он, ощущая неловкость за свой вид.
Вымазался с ног до головы, ватник рваный, штаны оттопырились на коленках - такой кавалер последней дворничихе не приглянется, не то что культурной барышне. Астра хоть и не сравнится с Эльзой красотой, но тоже ничего - молодая, опрятная, всегда хорошо пахнет. Запах, который идет от женщины, - самое важное! Может, даже важнее, чем лицо и фигура.
- Кого здесь бояться? Иди, Тихон. Только завтра к утру возвращайся.
- Будет исполнено!
Сторож шутовски поклонился и чуть ли не вприпрыжку побежал переодеваться. После чистки дымохода хорошо бы выпить, в баньке попариться. Хотя завтра опять на крышу лезть, да еще с похмелья. Эх, ладно! Как-то оно сложится!
Тихон ушел в поселок, баронесса спала, и Астра решила устроить себе короткий день. Подчиняясь внутреннему импульсу, она забрала из кухни банку с «сухофруктами», - ее мучило любопытство: что же за необыкновенный чай заваривала себе таинственная Эльза? А не попробовать ли? Лучше будет сделать это у себя в комнате.
Она открыла шкаф и спрятала банку в дорожную сумку. Пока пусть побудет у нее.
К вечеру ветер разогнал низкие сизые тучи, разгулялся, бесчинствуя в полуголых садах. Астра забеспокоилась - как там хозяйка? Она подошла к двери в спальню баронессы и прислушалась, - тишина. Осеннее ненастье нагоняет крепкий сон, у нее самой глаза слипаются.
Но прежде, чем лечь спать, Астра проделала то, что проделывала уже несколько ночей подряд, - включила видик и поставила найденную в тайнике кассету.
Любительский фильм состоял из несвязанных между собой отрывков: красивое блестящее тело змеи, скользя, кольцами обвивает ствол могучего дерева… несколько всадников гонятся за диким кабаном с криками «Вепрь! Вепрь!», животное скрывается в тумане, который поглощает и преследующих его охотников… под мрачными сводами замка висит над огнем котелок, в котором что-то булькает… бронзовая русалка с чешуйчатым хвостом восседает на постаменте посреди круглого водоема… шумит венецианский карнавал с мелькающими на лицах танцующих масками… отрубленная голова лежит на золотом блюде… между деревьев стоит какое-то старинное здание с декором в виде масок на фасаде… ряженые сжигают соломенное чучело… обнаженные любовники в масках обнимаются на ложе страсти… на звездном небе сияет отчетливо различимая россыпь Млечного Пути… древнегреческая статуя Афродиты увенчана венком из фиолетовых цветов… корова жует траву… на виселице раскачивается на ветру повешенный… туристы бросают монетки в фонтан…
Все эти взятые по отдельности и смонтированные живые картинки сопровождало ангельское пение без слов, - высокий, поразительного тембра женский голос, от которого мурашки пробегали по коже… <p>Глава 14</p>Москва
Матвей с тяжелым сердцем заставлял себя просматривать документацию на комплект оборудования, разработанного конструкторским бюро «Карелин». Хороший заказ, финансово выгодный. Хозяину бы радоваться, а он недоволен. Его, видите ли, тянет обратно в Камышин! У него мысли крутятся около какой-то Астры! Какое ему до нее дело?
- Вот-вот, - ехидно заметил внутренний критик. - Ты не лукавь, Карелин. Признайся честно, что тебя волнует женщина, которую ты, как и полагается храброму рыцарю, вырвал из пасти страшного чудовища. То бишь громадного бешеного пса! Все развивается по законам жанра, дорогой… как бы ты ни сопротивлялся. Пусть это глупо, смешно, но факт есть факт! Ты попался.
- Ерунда, - защищался Матвей. - У меня есть Лариса, мы устраиваем друг друга, и я ничего не собираюсь менять.
- Почему же ты постоянно думаешь о Камышине? Разве у тебя мало проблем? Вон, в бюро работы полно, мальчишкам из «Вымпела» второй месяц обещаешь двухдневный «экстремальный» поход. В группе появился новенький - его товарищ привел, - а тебе даже поговорить с ним толком некогда.
- Мне показалось, бабка и внучка Коржавины что-то скрывают.
- Тебе-то какая забота?
- Интересно!
- Ой, врешь, Карелин! Интерес твой и правда проснулся, только другого рода. Астра в душу запала? Так ты не бойся, это нормально, когда женщина за душу берет, а не за тело. Тело - оно живет инстинктами, ему высшие сферы недоступны. Жить без любви все равно что пить воду вместо вина.
- Какая еще любовь? - с досадой возразил Матвей. - Сироп от кашля для малолетних! Взрослые люди в эти игрушки не играют. У них все серьезно, исходя из потребностей.
Он бросил бумаги в ящик стола, вздохнул с сожалением: «Я ведь даже телефона у Астры не взял и теперь не могу элементарно набрать ее номер и узнать, как у нее дела. Просто, по-дружески, без всяких амуров».
Карелин приложил усилие и переключился на Ларису. Они вчера провели бурный вечер: ужинали при свечах, потом долго занимались любовью на черных атласных простынях.
- Я боюсь Калмыкова, - неожиданно призналась Лариса, медленно приходя в себя. - Он попытался меня изнасиловать, но потерпел фиаско, как всегда. У него были такие глаза… белые от бешенства. И холодные пальцы. Он взял меня за горло и начал душить… для возбуждения! Я тебе говорила, что ему необходим какой-то допинг? Раньше мы использовали то ароматический дым, то тантрические заклинания, то… в общем, не хочу вспоминать, противно. А теперь его изредка возбуждает только насилие. Он набрасывается на меня, я должна сопротивляться… а в результате - пшик! Полный облом! Мы давно не занимались сексом, я даже удивилась, когда он явился ко мне ночью… Слава богу, сын гостил у бабушки, а то бы испугался. Я пару раз закричала от боли. Знаешь, он в таком состоянии может убить! Реальная смерть - это последний способ вызвать эрекцию… как у маньяков.
Она привстала, опершись на локоть, и показала Матвею несколько синяков.
- Ты не преувеличиваешь?
- У страха глаза велики, но я пришла в ужас, когда его пальцы сомкнулись на моей шее. Еле отдышалась! Утром он просил прощения, конечно… вот, браслет мне подарил, - Лариса повернула к свету украшение на запястье: золотая косичка с вплетенными мелкими жемчужинами. - Калмыков не жадный, и вкус у него отменный. Жалко его!
- Поэтому ты и не уходишь?
- Отчасти. Не могу я от него уйти. Сын его обожает! Для него отец - идеал мужчины и человека. Не буду же я ему рассказывать, как папа пытается удовлетворить свои извращенные желания?
- Он болен.
- Но это не моя вина, - Лариса легла и уставилась в потолок. - Я старалась ему помочь. Калмыков умен, предприимчив, и если он до сих пор не справился со своим бессилием - я имею в виду в постели, - то это безнадежно.
- Ты живешь с ним ради сына? - саркастически усмехнулся Матвей. - Подвиг матери!
- Зачем ты так? - обиделась она. - Калмыков пашет с утра до вечера, содержит семью, ни в чем нам не отказывает. Он ни разу не попрекнул меня деньгами и тем, что я не работаю. Я же развлекаюсь, как хочу, веду свободный образ жизни, не обременяю себя хозяйством. В замужестве я воплотила все свои мечты. Да, с сексом в браке не сложилось! Так в этом мире нет идеальных вариантов, чем-то приходится поступаться.
- Ну, ты себя не ущемляешь.
- А зачем? Я вышла замуж по расчету и не обманывалась, не придумывала какой-то необыкновенной любви: мне не в чем разочаровываться.
При слове любовь Карелин поморщился. В этом они с Ларисой похожи, у них трезвые взгляды, а не розовые иллюзии. Люди страдают, когда их собственные фантазии разрушаются у них на глазах. Куда проще жить реалиями.
Из всех времен года Матвею нравилась осень, - в этом безжалостном сбрасывании покровов и полном обнажении природы он видел воплощение своего принципа: никогда ничего не приукрашивать, не разрисовывать разными цветами серое полотно бытия. Краски блекнут, украшения рассыпаются в прах, а человек переживает трагедию, которую подготовило ему услужливое воображение.
Карелин удивился своему желанию поддеть Ларису.
- Если перед тобой стоит чашка с чаем, не следует принимать ее за волшебный Грааль! - театрально воскликнул он.
Лариса разразилась оскорбленной тирадой.
- Ты все утрируешь! Доводишь до абсурда! Да, я звезд с неба не хватаю, я приземленная, расчетливая стерва! Ты это имел в виду? По-моему, я и не прикидываюсь наивной пастушкой. Я играю открытыми картами, дорогой, а это сейчас большая редкость.
Она остыла, успокоилась и развеселилась. Потянулась к нему с поцелуями…
- Хватит, - отодвинулся от нее Матвей. - Удовольствия приедаются! Даже самое вкусное и изысканное блюдо надоест, если переусердствовать.
Он снова подумал о новой знакомой, сравнивая ее с Ларисой. Обе по-своему хороши. Так почему его мысли упорно бегут прочь от постели из черного атласа к дому, где поселилась баронесса Гримм и где моет посуду и стирает чужое белье странная молчаливая женщина Астра?
В Ларисе нет ничего непознанного. Но разве не к этому он стремится? Разве не это считает благом?
«Ты приукрашиваешь! - оборвал он себя. - Астра загадочна только потому, что ты не успел рассмотреть ее поближе».
Уезжая от Ларисы, он твердо решил выбросить из головы камышинское приключение. Любая загадка - всего лишь плод праздного ума.
***Иваницын немного успокоился.
Посещение детектива, который сначала встал в позу, но, услышав о деньгах, смягчился и отдал ему фотографии с диском, принесло облегчение. Вряд ли частник будет сотрудничать с милицией; то, что оперативники до сих пор не обращались к нему с вопросами, обнадеживало. Выходит, они не нашли снимков - еще бы! Захар постарался, перерыл всю квартиру! Следствие не знает о детективе, ведь его визитку он тоже забрал.
Жених Астры хвалил себя за предусмотрительность: тщательно скрывая свою связь с Мариной не только от невесты и ее родителей, но и от всех окружающих, он обеспечил себе относительную безопасность. Во всяком случае, судя по вопросам, которые ему задавали как всем друзьям и знакомым погибшей, его пока не заподозрили ни в чем предосудительном. Хорошо, что он ни разу не оставлял машину во дворе, где жила Степнова, выжидал и оглядывался, прежде чем войти в подъезд, старался не попадаться на глаза жильцам. Он был очень осторожен, и это принесло свои плоды. Просчитался Иваницын только в одном - недооценил преданного ельцовского пса Борисова и самого «тестя». Они выследили его и прижали к стенке: теперь у них в руках улики, которые могут отправить Захара на скамью подсудимых. Сотрудники милиции вцепятся в него, как бульдоги, им лишь бы найти обвиняемого и дело «раскрыть». Копать глубже они не станут. С их точки зрения, мотив налицо: Иваницын убил беременную любовницу, которая шантажировала его, чтобы помешать жениться на богатой невесте и принудить к браку с ней самой. Или вымогала большую сумму денег.
«Невеселые перспективы меня ждут, - неотступно думал он. - Ельцов молчит потому, что не хочет впутывать в скандал Астру. Вдруг это она расправилась с подругой-соперницей? Марина ей во всем призналась, и ревнивая женщина не совладала с собой. Чем не версия для следствия? Тем более Астра скрывается. Это дает мне шанс!»
Он понимал, что благодаря Астре пока находится вне подозрений. Предпринимая вялые попытки отыскать ее, он на самом деле был заинтересован, чтоб она как можно дольше отсутствовала. Если у нее есть алиби на момент убийства Марины, тогда ее отец с наслаждением бросит Иваницына правоохранительным органам на съедение, не простит измены и позора. Значит, Астра не должна появиться в Москве! Ее любой ценой надо остановить. Но как?
Он молился, чтобы доброе имя дочери, ее незапятнанная репутация оказались Ельцову дороже, чем сладкая месть. А если нет?
«Мне надо найти ее раньше и… убить?» - в ужасе думал Захар. Он перестал соображать здраво, как только перед ним замаячил призрак тюремной камеры. Сидеть вместе с уголовниками, в грязи, в нечеловеческих условиях, подвергаться побоям и унижениям… от этой картины темнело в глазах, волосы вставали дыбом.
- Я в тюрьме не выживу! Они лишают меня выбора!
Страх накинулся на него как стервятник, почуявший легкую добычу. Господин Иваницын забыл обо всем, кроме спасения собственной драгоценной шкурки, даже о женитьбе на Астре, не то что о своих подружках. Его снедали тревога и нетерпение. Икать Астру? Или, наоборот, препятствовать ее поискам? Беда заключалась в том, что он не мог осуществить ни первого, ни второго, так как понятия не имел, куда подалась его будущая жена.
- Господи! - метался в нервном жару Захар. - Помоги мне! Укажи стезю спасительную!
Как многие преуспевающие люди, он обращался к богу лишь в критические минуты, когда речь шла о жизни и смерти.
Денно и нощно он набирал номер мобильника Астры, увы, напрасно.
«Она выключила телефон, - догадался Захар. - Или выбросила. Трубка разрядилась… и все. Теперь все! Она тоже мстит мне, по-своему, по-женски! Если хотите превратить жизнь в ад, - как следует разозлите женщину. И вы почувствуете на себе острые, роковые когти ее ненависти! Они раздерут вашу душу в кровь, в жалкие, непотребные ошметки! Господи! Ты меня слышишь?»
Главный менеджер страховой компании «Юстина» пошел в храм и поставил множество самых дорогих свечей - и за здравие, и за упокой. Он оказался у последней черты, сдался, опустил руки и взывал единственно к милости Всевышнего. <p>Глава 15</p>Камышин
Баронесса привыкла подчиняться Ади, а та велела ей ложиться спать и ни о чем не думать. Ади неохотно появлялась из зеркального тумана…
Отмеренное им время истекало. Эльза оказалась не той, за кого поначалу приняла ее госпожа Гримм и принимала все эти годы. Только прошлой осенью она сообразила: что-то не так.
Эльза неприятно удивляла ее своим поведением, своими вопросами и, главное, своим молчанием. Компаньонка замыкалась в себе, запиралась в комнате, стала пренебрегать обязанностями и вести себя по меньшей мере странно. Она бродила по дому, словно сомнамбула, прислушиваясь к чему угодно, кроме указаний и просьб хозяйки. Она витала в облаках или в сумраке собственного подсознания, далеко от окружающей ее реальности. Она все чаще отлучалась, все дольше отсутствовала, и баронесса подумывала об ее увольнении. Если бы не основное жизненное правило - не вмешиваться в ход событий, - Ида Вильгельмовна так бы и сделала.
Место Эльзы заняла Астра и дала почву для новых мучительных раздумий, сомнений и колебаний. Кого судьба на сей раз привела в камышинский дом?
Госпожа Гримм стремительно теряла интерес к жизни, как солдат, который, подчиняясь приказу и данной им присяге, выполнил свой долг и теперь может заняться, наконец, собственными делами. Но он привык к существованию по чужой воле, регламентированному и расписанному до мелочей, и не знает пока, куда податься и как распорядиться свалившейся на него свободой. Свобода - испытание не для слабых.
Баронесса не могла уснуть и приняла снотворное. Ветер гудел в дымоходе, свирепо гнул и раскачивал деревья. Скрипела старая ель у калитки, что-то позванивало, потрескивало. Госпоже Гримм не хотелось прислушиваться, не хотелось ничего больше видеть, ни о чем знать. Она жаждала смежить веки и отрешиться от забот и волнений, от всего, чем был для нее этот непонятный и тревожный мир. Долгожданный сон принял ее в легкие, упоительные объятия и понес к иным берегам…
В то же самое время в своей комнате пыталась уснуть и Астра. Она почти задремала, когда раздался подозрительный шум наверху, будто в мансарде кто-то ходит. Иногда гуляющие по дому сквозняки создавали странные звуковые эффекты - хлопали неплотно прикрытые двери, что-то падало, шуршало, постукивало. Астра жаловалась Тихону, а он самодовольно посмеивался.
- Это привидения, - доверительно сообщал сторож. - Камышин славится неприкаянными душами, которые ночами бродят по домам неверующих граждан и внушают им суеверный ужас. Люди веру забыли, вот на них потусторонняя нечисть и ополчилась. Жилища не освящают, икон не держат… посланцам с того света - раздолье!
- Ты нарочно меня пугаешь?
Тихон опускал хитрые глаза, хихикал в бороду:
- Есть немного. Баронесса не боится, и ты не робей. Эльза тоже от каждого шороха вздрагивала, все прислушивалась, приглядывалась, чуть ли не принюхивалась! А что толку-то? Бывало, выйдет на крыльцо и кричит: «Тихон! Тихон! В каминном зале гарью пахнет!» Дескать, появление дьявола сопровождается запахом жженой серы или чем-то подобным… в общем, горелым несет.
- А ты что думаешь?
- Трубы чистить надо чаще! Хозяйка у камина допоздна сидит, пока последние угли не остынут, а потом спать идет… и все. Дымоход оставляет открытым. Забывчивая она! Эльза сама виновата: шла бы да проверяла. Следить за порядком была ее обязанность. А теперь - твоя!
От этих воспоминаний Астра мигом проснулась и насторожилась. Тихон сегодня чистил дымоход, а закрыл ли? Надо бы пойти, проверить. Но так не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, натягивать брюки и футболку, шлепать в каминный зал, возиться с металлическим рычагом! Черт с ним, с ветром пусть гремит, гудит и воет, это не опасно.
Очень некстати пришли на ум слова баронессы о воротах между мирами, о ведьмах и демонах, которые не дремлют…
Астру пробрала жуть, она накрылась с головой и постаралась не обращать внимания на шум, сосредоточиться на чем-нибудь другом. Сами собой возникли в памяти записанные на видеокассете отрывки: змея на дереве… охотники, загоняющие кабана… статуя Афродиты… русалка… котелок с кипящим варевом… мертвая голова на блюде… повешенный… Что за нелепый набор? Кто и зачем соединил эти разные по смыслу картины - от откровенно жестоких до утонченно прекрасных? Кто спрятал кассету в тайник?
«Возможно, я усложняю простую, как дважды два, задачу, - говорила она себе. - Тайник - шутка, розыгрыш прежнего хозяина, строителей или… нынешней владелицы дома. Госпожа Гримм - дама экстравагантная, необычная, живет одна, ни с кем не общается. Надо же ей как-то развлекаться? Вот она и устроила в комнате для прислуги тайник, положила туда сухой корень, видеокассету с запутанным содержанием, пусть, мол, компаньонки не только метут, стряпают и стирают, но и забавляют одинокую немолодую женщину. А как забавляют? Своим страхом? Глупыми расспросами? Нелепыми поступками? Интересно, Эльза знала о тайнике? Что, если…»
Закончить мысль Астре помешали крадущиеся шаги в коридоре. Неужели ветер разбудил Иду Вильгельмовну, и она отправилась в кухню выпить чаю или горячего вина? «Но тогда хозяйка прежде позвала бы меня, - подумала Астра, холодея от ужаса. - Баронесса ни разу не ходила ночью по дому. Который час, кстати?»
Она потянулась к ночнику, но рука застыла на полпути - зажигать свет не стоило. Часы со светящимся циферблатом показывали половину первого ночи. Астра затаила дыхание и прислушалась. У нее с детства был тончайший музыкальный слух, улавливающий колебания воздуха, не то что приглушенные звуки. Шаги затихли, и раздалось какое-то бульканье: словно неведомый посетитель тайком наливал себе выпить. Может, это все-таки баронесса?
- Мое воображение играет со мной! - прошептала Астра. - Так я доведу себя до истерики. Надо просто пойти и убедиться, что все в порядке.
Она решительно поднялась, кое-как оделась, стараясь двигаться бесшумно, скользнула к двери. В коридоре стояла тишина, нарушаемая тиканьем больших напольных часов в столовой и низкими руладами ветра. Молодая женщина вышла из комнаты - в темноте нельзя было увидеть собственную руку. Госпожа Гримм требовала опускать шторы по вечерам, а свет Астра решила не включать. «Иди вперед, - приказала она себе. - На поверку все подозрительные звуки окажутся вполне объяснимыми, и я буду смеяться над своими страхами. Так уже не раз бывало!»
Она потянула носом, - какой знакомый запах. Нервная лихорадка помешала Астре определить его происхождение. «Это не сера! - вспыхнуло в сознании. - И не дым! А что же?»
Не чуя под собой ног, она метнулась к спальне баронессы, дернула за ручку двери… Хозяйка лежала на кровати - Астра не могла этого видеть, просто почувствовала ее присутствие, подошла и наклонилась к изголовью. От волнения она никак не могла уловить, дышит госпожа Гримм или нет. Впрочем, как та может не дышать? Недомогание еще не повод для смерти. Ида Вильгельмовна совсем не старая женщина…
По ознобу и сотрясающей тело дрожи, Астра догадалась: кто-то или что-то приближается к двери в спальню. Она инстинктивно отпрянула к окну, нырнула за толстую гобеленовую портьеру и замерла. Снаружи завывал ветер, внутри дома происходило что-то пугающее… как нарочно, когда Тихон отлучился в поселок. У Астры душа, что называется, ушла в пятки. Сцена в спальне разыгрывалась в полном мраке, отгороженном от компаньонки плотной тканью, за которой она стояла, сдерживая готовый сорваться крик. До ее ушей доносились некоторые звуки, но собраться с силами и выглянуть из-за портьеры она себя заставить не смогла. Да и что удалось бы увидеть? Она ведь не кошка!
Кто-то вошел, постоял, то ли привыкая к темноте, то ли изучая обстановку… шагнул к кровати… раздалась тихая возня… как будто ночной гость что-то делал с лежащей на кровати баронессой. Та не сопротивлялась, во всяком случае, звуков борьбы Астра не услышала. Потом неизвестный включил настольную лампу - через портьеру просачивался желтый свет, - и молодая женщина молилась только об одном: чтобы ее не заметили. Видимо, визитеру было не до нее, он принялся открывать дверцы, выдвигать ящики, что-то разбрасывать… и вдруг движения прекратились.
Астра оцепенела от направленного на нее взгляда. Она готова была поклясться, что ночной гость смотрит на портьеру, за которой она стоит, он почувствовал ее, вычислил. В панике она вжалась спиной в подоконник, жалея, что не умеет проходить сквозь стены. Покосившись на окно, поняла: открыть створку и выпрыгнуть она не сможет - решетки. Но зато - о, боже! - на подоконнике рядом с цветочным горшком лежала отвертка, вероятно, забытая Тихоном.
Позже Астра вспомнила, что накануне сторож чинил карниз в спальне баронессы, закручивал шурупы и, к счастью, оставил на окне свое орудие труда. Спасибо ему!
Сейчас мысль о Тихоне даже не шевельнулась в ее уме. Рука сама потянулась к отвертке и крепко схватила ее. Черная тень, загораживая собой свет лампы, надвигалась на Астру… еще мгновение, и все будет кончено… Откуда у нее появилось это ощущение неминуемой гибели, она не знала, но не усомнилась в нем ни на секунду и, сжав в кулаке отвертку, резко ударила ею вперед, туда, где сходились половинки портьеры, в приближающуюся темную фигуру…
Сдавленный вскрик дал понять, что она не промахнулась. Удар не был смертельным, потому что некто метнулся назад, уронив лампу, которая разбилась, и ринулся прочь. Астра и не думала никого преследовать, у нее ноги подкашивались от пережитого ужаса, а во рту стоял привкус железа - кажется, она прикусила себе то ли язык, то ли губу разбираться было некогда.
Первым делом она включила свет и бросилась к баронессе - та была мертва. Ночной гость, возможно, пытался душить ее, но быстро сообразил, что это лишнее - женщина лежала в спокойной позе, с вытянутыми вдоль туловища руками и ногами; на ее шее не было синяков. Похоже, госпожа Гримм скончалась раньше, чем в ее спальню прокрался чужой, потому и не сопротивлялась. Она словно уснула, таким умиротворенным выглядело ее бледное лицо. Судя по уже остывшему и слегка окоченевшему телу, хозяйка дома ушла в мир иной около полутора часов назад. Астра отметила сей факт машинально: во время учебы в студенческом спектакле ей пришлось играть судмедэксперта и, вживаясь в роль, она перечитала кучу книг по судебной медицине.
«Выходит, я находилась в доме, где лежал труп? - дрожа, подумала Астра. - Какой кошмар!»
В спальне резко запахло дымом - горела портьера, занявшаяся от разбитой настольной лампы, пламя быстро поднималось вверх. Тушить самостоятельно или вызывать пожарных, милицию? Астра кинулась к телефону - трубка молчала. Ночной гость повредил кабель, а сотовой связью баронесса не пользовалась: она была старомодна, как ее прическа, одежда и любимые вещи. Вот когда компаньонка пожалела, что выбросила свой мобильник! Она хотела сжечь мосты в прошлое, и ее желание исполнялось буквально.
Все происходящее казалось дурным сном - абсурдным, невероятным. Госпожа Гримм мертва, спальня горит, Астра ударила кого-то отверткой, возможно, убила. Человек в состоянии шока может пробежать несколько метров и только потом упасть. Скорее всего, он лежит где-нибудь в коридоре или в холле…
Она обвела комнату безумным взглядом - все разбросано: белье, полотенца, книги, шелковые халаты и пижамы, письменные принадлежности, листы бумаги, носовые платки… Несколько капель крови на светлом полу свидетельствовали о том, что неизвестный по крайней мере ранен. Отвертка закатилась под ночной столик, и Астра не полезла за ней. Пожар разгорался…
«Мне надо бежать! Бежать! - молнией пронеслось в голове. - В доме два трупа, в их смерти обвинят меня. Как я докажу обратное? Что буду объяснять? Зачем я ударила человека отверткой? Он не собирался нападать на меня! Я почему-то решила, что он душил мертвую баронессу… и первая набросилась на него. А он только хотел посмотреть, кто прячется за портьерой. Естественное любопытство… Я даже не знаю, кто это был и как он проник в дом!»
Она плохо соображала, почему все еще не покидает спальню. На кровати лежало тело госпожи Гримм, холодное и неподвижное, пламя уже подбиралось к нему. Но Астра ощущала присутствие хозяйки дома, словно та не уходит, ждет чего-то.
«Ключ! - осенило компаньонку. - Не случайно она подарила мне цепочку с ключом! Она предчувствовала скорую смерть и… ладно, потом разберусь. От какого же замочка этот ключик?»
Ключ, в отличие от цепочки, был не из золота, а из обычного металла, и это слегка удивило Астру. Ее с детства научили, «дареному коню в зубы не смотрят», поэтому она не стала задаваться пустыми вопросами. Но то, что произошло этой ночью, в корне изменило ее отношение к каждой непонятной мелочи. Ключик следовало использовать по назначению!
- Для этого ты у меня и оказался, - прошептала Астра, осматриваясь. - Ну же, помоги мне!
Она неоднократно убирала в спальне Иды Вильгельмовны, вытирала пыль с бюро из красного дерева и такой же шифоньерки с несколькими отделениями. И ящички бюро, и дверцы шифоньерки закрывались на ключ. Связку ключей - как подметила наблюдательная Астра - баронесса носила в кармане халата. Сейчас эта связка валялась на полу, среди остальных вещей. К какому ящику или дверце подходил ключик на цепочке, предстояло выяснить методом подбора.
Астру подгонял огонь: от дыма стало тяжело дышать, в горле першило, глаза слезились. Дрожащими руками она попыталась открыть один замок, другой - тщетно. Пора было уносить ноги! И тут она услышала голос госпожи Гримм - разумеется, не наяву, а как бы у себя внутри, хозяйка указывала ей на дверцу шифоньерки. Здесь, мол, то, что тебе нужно. Быстрее! Не то сгоришь!
Надрывно кашляя, она вставила ключик в замок, открыла и увидела завернутое в бархат зеркало. Ни думать, ни рассматривать добычу времени не оставалось. Прижав к себе зеркало, Астра выскочила в коридор и обомлела от ужаса: огонь, раздуваемый сквозняками, по-видимому, бушевал уже и в столовой, и в каминном зале. Пламя было в начале коридора, но еще не успело добраться до комнаты прислуги. Как огонь мог распространиться из спальни в другие помещения? Запах! Астра вспомнила настороживший ее запах… то были пары бензина. Как же она сразу не сообразила?
Ее прошиб холодный пот: если выход отрезан огнем, то ее шансы на спасение ничтожны. На окнах решетки, пожарные не успеют вызволить ее из этого пекла, звать на помощь бессмысленно. Даже разбив окно и взывая к прохожим и соседям, она ничего не добьется: ночью люди спят, а не бродят по улицам. К тому же дома на Озерной расположены на приличном расстоянии друг от друга, а пластиковые окна обеспечивают хорошую звукоизоляцию. «Меня никто не услышит, а время будет упущено, - с ужасом подумала Астра. - Разве что богу помолиться?»
Ее учили вежливости, достойным манерам, математике, географии, актерскому мастерству, но не молитвам. Молиться она не умеет, и выбраться из охваченного пожаром дома, ей никто не поможет. Огонь, который она так любит, превратился из друга в заклятого врага, алчущего ее гибели. Кричи, не кричи, проси, умоляй - не пощадит.
Астра побежала в свою комнату за сумкой: там документы и вещи, которые она не могла оставить на съедение огню. Да и зеркало куда-то нужно положить, чтобы освободить руки. Возможно, придется прыгать из мансардного окна… хотя нет, окна там тоже забраны решетками. Как же быть?
Она металась по коридору, задыхаясь в дыму, ища выхода из огненной ловушки. В холл не пройти, это ясно. Закрыться в комнате, заткнуть щели? Это отсрочит гибель не надолго. В страхе Астра совсем забыла о двери из мансарды на терраску, где любила сидеть, любуясь садом, госпожа Гримм. Дверная решетка отпиралась изнутри… и снова мысль о баронессе подстегнула Астру к последней попытке спастись. Только бы деревянная лестница выдержала - ее уже вовсю лизал огонь.
Астра вернулась в комнату за одеялом, накрылась им с головой и ринулась вверх, на мансардный этаж. Лестница рухнула, едва она миновала ступеньки и оказалась под крышей, - здесь тоже было жарко, дымно. Дверь на террасу открылась, но запертая решетка не поддавалась. Астра пришла в отчаяние. «Надо успокоиться, - подумала она. - Я ведь не раз открывала решетку, когда выносила кресло-качалку для баронессы. Щеколда туговата, но я с ней справлялась!»
Наконец рычажок сдвинулся, и Астра оказалась на террасе, подбежала к перилам ограждения и заглянула вниз, - из окон первого этажа вырывались дым и огонь, освещая стволы яблонь и землю, покрытую палыми листьями. Надо прыгать! Она закинула ручки сумки на плечо, перелезла через перила и оторвалась от узкого каменного выступа. Короткий полет закончился приземлением на ноги, потом на бок, но удачным. Отделавшись ушибом, Астра поднялась, вся в грязи, в прилипших к штанам и футболке листьях. Бок ныл, нога подвернулась и отдавала болью при каждом шаге, зато Астра избежала гораздо худшей участи: сгореть заживо. По сравнению с этим все остальное выглядело мелкими неприятностями.
Она оглянулась на дом. Вот так костер! Древний праздник Хэллоуин удался. Если верить преданиям, кельты в эту ночь чествовали злых духов, а христиане - Всех Святых. Как все тесно переплетено!
Жуткий вой раздался то ли из горящего дома, то ли из сада - словно, корчась в муках, изрыгали дикие стоны погибающие демоны. На мгновение Астре привиделась в клубах дыма, между освещенными пожаром деревьями, женская фигура с запрокинутым лицом, заломленными руками…
- А-а! - закричала она. И, не помня себя, кинулась прочь, к забору, подгоняемая ужасом, вскарабкалась вверх и снова прыгнула, взвыла от боли в ноге, вторя демонам: - О-ой! Мамочка! У-уу! - с трудом встала на колени, потом, опираясь на забор, выпрямилась, перевела дыхание и побрела вперед.
Через пару минут, повинуясь внутреннему импульсу, Астра заглянула в сумку. Зеркало уцелело. Она не знала, радоваться ей или плакать. Порыв ветра обдал ее ледяным холодом, и она содрогнулась, только сейчас заметив, что почти раздета.
В соседних дворах залаяли собаки, и Астра, хромая, поспешно зашагала прочь от дымно-багрового зарева, рассыпающего в ночи алые искры. <p>Глава 16</p>В эту ночь много веков назад кельтские жрецы собирались в священных рощах и разводили костры на вершинах холмов. От их огня зажигали свои очаги все окрестные жители. Девушки бросали в костры каштаны - если два каштана будут гореть рядом, значит, невесту и жениха ждут любовь и согласие; если нет - разойдутся их пути-дороги.
Это был праздник Огня, когда в горах Шотландии на всех возвышенностях, у каждого дома пылали кучи заранее заготовленного хвороста и дров, устраивались пиршества, игры и гулянья, порой непристойные и разнузданные. Женщины смешивали сухую полынь, цветы дурмана и тисовые щепки, поджигали и окуривали благовонным дымом жилища.
Это была ночь «дикой охоты», когда черные всадники на черных конях устраивали бешеную скачку и увлекали в преисподнюю тех, кто осмеливался последовать за ними.
В ночь Самхейна завеса между мирами становится такой тонкой, что через нее одни существа могут видеть других и легко переходить туда и сюда. Это время, когда принято устраивать дьявольские маскарады. Ведьмы пускаются в пляс вокруг серого камня, а сам Князь Тьмы играет им на флейте. Дети ходят из дома в дом и стучатся с криками: «Угощай, а то пожалеешь!»
Этот праздник - отличный повод поиграть в чертей, утопленников и вурдалаков, почувствовать себя исчадием ада. Это попытка осознать, понять связь между мирами людей и иных существ. Это интрига, миф, легенда и реальность.
В свою очередь, демоны, гоблины, привидения, вампиры и оборотни проскальзывают в мир живых, и не так-то легко отличить их от переодетых участников праздника. С точки зрения человека эти существа кажутся воплощением зла. А что видят они? Кем кажутся им люди? И какая она, «другая» сторона бытия?
Ночь Самхейна открывает ворота, которые принадлежат обоим мирам и ни одному из них. В них может пройти каждый, если пожелает. Но, войдя, можно ли будет вернуться? А вдруг эти миры похожи, как два близнеца? И то, что начинается в одном, продолжается в другом?
В эту ночь, отгоняя нечистую силу, люди носят в руках светильники из тыквы с вырезанными глазами и ухмыляющимся ртом. Тыквенные головы символизируют «голову Брана», - чудесный талисман, который защищает от зла. Потому что в ночь Самхейна духам позволено развлекаться в свое удовольствие. Людям же следует совершать странные и неожиданные поступки, чтобы сбивать нечисть с толку.
В эту ночь в Москве некоторые клубы приглашают публику на вечеринки, где веселятся восставшие мертвецы, убийцы и их жертвы, зомби, панночки из гоголевского «Вия» и прочие обитатели склепов, подземных пещер и мрачных средневековых замков. В качестве фирменных напитков подаются «чаши с ядом», «коктейли из свежей крови», «эликсиры вечного сна», опробованные небезызвестными Ромео и Джульеттой, а также другие, не менее экзотические угощения. Для услады уважаемых гостей устраивается стриптиз, как отголосок древних обрядов, перерастающих в сексуальные оргии. Мистическое совокупление - вот мост, соединяющий жизнь со смертью…
В эту ночь можно быть кем угодно, только не собой.
В эту ночь черный Ворон отправляется за своей добычей… Только Самхейн - властелин мертвых, - может помочь ему вернуть утраченное…
***Москва. Вечер и ночь с 31 октября на 1 ноября
- Это мне? - удивился Матвей, разглядывая бархатный камзол, завитый парик и белую кружевную рубашку. - И на кого я буду похож?
Он примерил башмаки с массивными позолоченными пряжками и расхохотался. Его подопечные прятали улыбки. Только бы «командир», - как они между собой называли Карелина - не передумал.
Подростки целый час уговаривали Матвея устроить ночное гулянье на Хэллоуин.
- Это же так здорово! Маски и костюмы мой старик обеспечил! - обнадежил длинный худой парень в кожаных штанах и жилетке. - И эти… тыквенные головы тоже.
- Вы же обещали экстрим! - запальчиво произнес новенький. - Я только за острыми ощущениями сюда и пришел. Драться научите?
- Не драться, а защищать себя и более слабых, - поправил его длинный. - О русском бое слыхал? Едва заметное движение, и противник повержен.
- Ну-у… - недоверчиво протянул новенький. - Гонишь, пацан! Я в секцию каратэ два года ходил, - папик посоветовал, - ногами махал, руками… да все без толку. Потому и бросил.
- Хочешь, классный прием покажу? - предложил Матвей.
Он ждал удобного момента заинтересовать подростка какой-нибудь диковинкой, на что сам он и ребята из его группы были мастера. Произведенное впечатление имело почти магическое действие, и Карелин считал его лучшим воспитательным методом. Если у паренька возникнет желание подражать, он останется в «Вымпеле». Любая другая агитация с отвращением отвергалась, как он не раз убеждался на собственном опыте. Старший Карелин научил сына закону «ненавязывания» - лучше подавать достойный пример, чем читать нотации.
- Давайте… - новенький принял боевую стойку и напрягся.
- Бегаешь хорошо? - вскользь обронил Матвей.
- В каком смысле?
- Ногами! - захихикали остальные. - Если можно избежать драки, лучше побыстрее смыться!
- Отстой… - скривился новенький. - Я не трус. У вас тут че, одни бегуны собрались?
- Когда драка неизбежна, нужно бить первым, - назидательно произнес длинный. - Нападай!
Новенький дернулся, сделал обманное движение, прыгнул вперед и вдруг потерял равновесие и очутился на полу, хотя Матвей всего лишь мягко повел рукой, почти не коснувшись его. Подросток озадаченно потряс головой, поднял глаза.
- Вы че, пацаны… у меня просто нога подвернулась.
Пусть попробуют поднять его на смех! Больше ноги его здесь не будет. Ишь, супермены! Он занервничал, оступился, вот и все. Сейчас он им покажет!
Ребята и не думали смеяться, а длинный с серьезным видом протянул новенькому руку:
- Вставай! Понравилось?
- Ага! - выдавил тот фальшивую улыбку. - Я балдею! Скользко у вас…
- Пол недавно вымыли, - кивнул длинный. - А ты молоток. Принимаем тебя в наше братство!
Он похлопал новенького по спине, и тому расхотелось задираться, спорить и доказывать свою правоту. Занятно будет пройтись с этими парнями по ночным улицам, чувствуя себя защищенным от пьяных молодчиков, которых он в глубине души побаивался. Хотя рвался в их среду, мечтал стать среди них своим. А зачем? Этого он не знал. Наверное, пытался утвердиться в мужском мире, где правит сила.
- Ладно, выбирай себе прикид, - миролюбиво предложил длинный, явно заводила в этой разношерстной компании. - У тебя какой размер обуви?
- Прикольно! - одобрили остальные, рассматривая ворох необычной одежды. - Будем бродить по городу, как привидения, народ пугать!
Ребята взялись примеривать костюмы. Длинный облачился в наряд Смерти - черный балахон с нарисованным на нем светящейся краской скелетом - и выбрал себе двух подмастерьев: юношей одинакового роста, которые оделись Могильщиками. Новенький нарядился Солдатом-убитым-на-поле-боя, с «вытекшим» глазом, в буром от «засохшей крови» мундире. В ход пошли одеяния Алхимика, Узника-гремящего-кандалами, и Оборотня-с-волчьей-мордой.
- Ну и видок у вас! - прыснул Матвей. - Нас в милицию не заберут?
- Не мы одни такие будем. Сегодня ночь Дракул, Касперов и Фредди Крюгеров, - терпеливо пояснил длинный. - Всех не заберут. Вы одевайтесь, Матвей Аркадьевич, не брезгуйте! Костюмы новые, на заказ сшиты. На следующий год их будут сдавать напрокат любому желающему, а сейчас они в нашем распоряжении.
- И кто же я? Какой-нибудь вельможа-заговорщик?
Матвей со странным ощущением разглядывал себя в зеркало - длинный парик и расшитый серебром камзол делали его похожим на блестящего царедворца петровской эпохи. Совсем неплохо! Он вдруг почувствовал, что изменилась не только его внешность, а сам внутренний дух, определяющий себя уже не инженером или частным предпринимателем Карелиным, а кем-то другим…
- Вы - Яков Брюс! Колдун и чернокнижник! - выпалил длинный. - А мы, - ваша свита. На Сретенке раньше стояла Сухарева башня, где Брюс занимался своими опытами - переплавлял свинец в золото. Говорят, там иногда появляется призрак высокого старика в парике, камзоле, с лентой через плечо и в башмаках с пряжками. Будто бы это Брюс ищет свою тайную книгу, которая любые ворота отворяет и показывает, где лежат клады. Перед смертью он замуровал ее в башенной стене и теперь хочет забрать.
- Так ведь башню снесли давно, еще до войны, - заметил один из Могильщиков.
- Ну и что? Мертвому сие неведомо, - включился в игру Матвей. - Может, нам повезет, и мы встретим сподвижника Петра Великого собственной персоной. Или он нас!
- Вот потеха!
- А правда, что скелет Брюса вытащили из могилы и отдали на исследование в мастерскую Герасимова[1]? - с горящими глазами спросил новенький, Артем. - И кости исчезли неизвестно куда?
- Ходили такие слухи, - подтвердил Матвей.
Пару лет назад ему в руки попалась книжка о «птенцах гнезда Петрова», среди которых особняком стояла загадочная фигура Якова Брюса, потомка шотландских королей, получившего графский титул и чин фельдмаршала от русского царя. Он оставил о себе множество самых невероятных легенд, и считалось, что «не рождался на Руси ни до, ни после ни один человек, который мог бы сравниться с Брюсом». Ведомы были ему прошлое и будущее, судьбы людей, секреты философского камня и вечной молодости, все тайны земные и небесные.
Достоверно известно, что Брюс обладал острым, проницательным умом, говорил на многих европейских языках, преуспел в разных науках, естественных и оккультных, от физики, математики, астрономии, географии, геологии и военного дела до алхимии и астрологии. Был он и дипломатом, и книгоиздателем, и картографом, и командующим артиллерией; прославился на полях сражений Крымского и Азовского походов, Северной войны, а за Полтавскую битву получил орден Андрея Первозванного.
Этот вельможа умудрился пройти через горнило придворных интриг и остаться человеком чести. В то же время кем только его не называли - колдуном, чародеем, волшебником, масоном, пособником дьявола и черным магом. Молва о подземных лабораториях и алхимических опытах Брюса окутывала его образ мистической, пугающей аурой. Ему приписывали всевозможные чудачества - полеты на «железном драконе», собственноручно сконструированном в тайных мастерских, запрятанных в глубоких подвалах его особняка; способность «отводить глаза»; одним мановением руки замораживать воду в пруду или вызывать звуки невидимой арфы. Чудеса продолжались и после кончины графа: исчезли астрономические принадлежности, оборудование лаборатории, некоторые книги и другие вещи, а в его подмосковной усадьбе «Глинки» долго появлялся призрак хозяина, наводящий ужас на новых владельцев. До сих пор обитатели «Глинок» утверждают, что в лунные ночи по аллеям парка скользит тень Якова Брюса, который что-то ищет или пытается что-то сказать.
Прочитанное произвело на Карелина столь сильное впечатление, что он даже ездил в загородное поместье графа Брюса, где тот провел последние годы жизни.
Матвей бродил по аллеям парка, любовался домом в стиле итальянского барокко, живописным водоемом, сохранившейся лабораторией: одноэтажным павильоном с декором петровской эпохи, впитывал атмосферу, само настроение брюсовской усадьбы. Зачем ему это понадобилось? Он думал, но так и не нашел ответа.
И вот, по иронии судьбы, ему самому придется стать знаменитым графом - пусть всего на одну ночь, - почувствовать себя этим удивительным человеком-загадкой, перевоплотиться. Есть нечто магическое и в переодевании, и особенно в принятии чужого образа, имени, манеры поведения. На миг Матвею показалось, что он и есть Яков Брюс, силой беззакония времени перенесенный из восемнадцатого века в нынешнюю Москву…
- Что с вами? - спросил его Оборотень.
Карелин опомнился, сообразил, где он находится и что собирается делать: вместе со своей «свитой» праздновать ночь Самхейна.
Признаться, он знал об этой традиции только из зарубежных фильмов да понаслышке.
Веселая компания отправилась на Сретенку. Было темно и сыро, шел мокрый снег. Навстречу попадались группы людей в страшных масках персонажей «ужастиков», в красных, белых и черных плащах-балахонах, в отрепьях и кринолинах, с крыльями летучих мышей, в саванах, в монашеских сутанах и рыцарских доспехах, кто во что горазд. Многие несли тыквенные светильники, громко смеялись и задирали прохожих, которые испуганно шарахались.
- Может, завалимся в какой-нибудь клуб? - предложил Смерть. - Тех, кто в костюмах, могут пустить бесплатно. Говорят, в погребах князей Голицыных такую потрясную тусовку устраивали - пир среди надгробий! Не настоящих, конечно, из папье-маше, но все равно отпад.
- А ты вошел в роль… - пробормотал Солдат. - На кладбище потянуло?
- Не, пацаны, - отказался Алхимик. - Я против. Договорились же гулять по городу! Я графиню Шереметеву мечтаю встретить. По телеку болтали, будто она по Склифу любит пройтись - это здание ведь ее муж построил, как больницу для бедных. Вот она там и ходит, бледная, красивая, в белом платье и венке из роз.
- Мертвая?
- Покойная, - торжественно произнес Алхимик. - Она была крепостной актрисой, граф в нее влюбился без памяти, женился, а она умерла от чахотки.
- Молодая?
- Ага.
- В Склиф нас никто не пустит! - с сожалением вздохнул Оборотень. - Разве что графиня на улицу выйдет. Может такое быть?
Колдовское очарование этой ночи удивительным образом подействовало на ребят. Они не замечали холода, луж под ногами и сыплющихся с неба крупных снежинок.
- Ой, глядите…
Навстречу Карелину с его «свитой» шла странная пара: стройная дама в пышном алом наряде и мужчина в черном плаще и шляпе. На их лицах белели венецианские маски.
«Свита» притихла, невольно замедлила шаг. У Матвея перехватило дыхание - такой жутью повеяло от этих масок и от тех, чьи лица они скрывали. «Кажется, развлечение удалось! - подумал он, стараясь сохранять беззаботный вид праздного гуляки. - Психологически мы легко настроились на нужный лад. Вот так люди сами себя и пугают».
Алхимик замолчал, не вспоминая больше о графине Шереметевой. Остальные тоже прикусили языки. Покружив по Сретенке и Сухаревской площади, они немного развеяли неприятное впечатление от пары в венецианских масках и снова начали зубоскалить. Им опять море было по колено. Вспоминали о Воланде, о Мастере и Маргарите, о призраках, пристально всматриваясь во встречных прохожих. Те тоже не терялись, пожирая глазами колоритную компанию, долго оглядывались.
- Вас могут принять за тень Брюса, - усмехнулся Смерть, наклоняясь к Матвею.
Его, как и положено верным слугам, поддержали Могильщики:
- Завтра по городу поползут слухи о старом графе, который слонялся вокруг своей башни. Вернее, по тому месту, где она стояла.
- В ночь Самхейна время исчезает, - вмешался Узник. - Для настоящего Брюса башня наверняка продолжает существовать! Как она выглядела, кстати? Кто-нибудь знает?
- Довольно внушительно, - картинно приосанился Карелин- Брюс. - Кому как не мне знать? Это было трехэтажное сооружение с башней из нескольких ярусов, увенчанной шатровой крышей с двуглавым орлом на шпиле. В здании устроили математическую и навигацкую школу, в которой Брюс преподавал. А на самом верху граф оборудовал обсерваторию, откуда наблюдал за звездным небом в большую трубу. Что вызывало кривотолки любопытных москвичей! Как видите, никакой мистики. Полагаю, примерно здесь и стояла башня…
Матвей махнул рукой в конец улицы Сретенки и осекся. В бледном зареве фонарей, за пеленой летящего снега ему почудились очертания башни - строгие формы фасадов, белокаменные колонки и карнизы, затейливый декор оконных наличников, шпиль с державным орлом…
Он зажмурился и тряхнул головой, с парика посыпался подтаявший снег. Когда открыл глаза, видение исчезло.
- Фу-ты… - с облегчением вздохнул Брюс, - Померещится же такое!
Его вдруг неудержимо потянуло вперед, туда, где показалась ему башня.
- Я отлучусь на минутку, - обыденно произнес Оборотень. - За пивом сбегаю. Что-то в горле пересохло. Тут за углом - круглосуточный магазин.
Товарищи встретили его слова смехом, шутками.
- Смотри, как бы продавщицу удар не хватил! Рожу-то волчью сними!
Посыпались разные намеки и поручения; Смерть попросил купить ему сигарет.
Матвей решил воспользоваться моментом:
- Я тоже отлучусь. Чур, не разбегаться! Ждать.
«Свита» деликатно потупилась. Все понятно: человеку по естественной надобности отойти требуется. Брюсу того и надо было - не объяснять же, зачем он идет к башне. Ноги сами понесли! Оказывается, такое случается.
Он шел, не оглядываясь. Только смена звукового фона заставила его повернуться и посмотреть на своих подопечных. Вокруг не было ни души, все стихло: падали мокрые хлопья снега, и где-то далеко впереди маячила фигура человека в треуголке и плаще до пят. Матвей оторопело остановился у двухэтажного дома, выкрашенного в желтый цвет, помедлил и сделал несколько шагов по узкой мостовой. Голова кружилась, в ушах стоял слабый неразборчивый гул… где-то рядом как будто проскакала лошадь, зашумели колеса экипажа, разбрызгивая уличную грязь… «Куда я попал? - подумал Карелин- Брюс. Ему стало зябко в камзоле и башмаках, захотелось в дом, к печке, в тепло и свет уютной гостиной… - Не забрел ли я в специально подготовленную для праздника игровую зону, где меня будто бы окружает Москва начала восемнадцатого века? Все это декорации, разумеется, но весьма искусно сделанные».
Мимо него прошла женщина в отороченной мехом накидке поверх длинного платья, стрельнула черными, как угли, глазами… и повернулась, поманила за собой. Иди, мол, господин хороший, не сомневайся. Брюс торопливо последовал за ней, ее фигура мелькала впереди, то пропадая в снежной мгле, то вновь появляясь.
- Куда ты меня ведешь? - крикнул Брюс.
Женщина не ответила и лишь прибавила шагу.
«Мне нужно в Камышин! - отчетливо прозвучало у него в уме. - Сейчас же!»
Его парик, плечи и рукава камзола покрылись снегом. В таком виде он не может ехать на вокзал!
- Матвей Аркадьевич! - раздалось у него за спиной. - Куда вы? Мы вас ждем!
Он повернулся и увидел светящийся скелет на балахоне Смерти.
- Хотите пить? - предложил Оборотень, протягивая ему банку с пивом.
Брюс заколебался: идти за женщиной в накидке или вернуться к ребятам? Он в растерянности посмотрел вперед - женщина как в воду канула. Снег пошел реже, мельче, воздух потеплел. На улице горели фонари, а в руках Могильщиков мерцали тыквенные светильники. Алхимик присел на корточки, раскуривая сигарету. Солдат уже попыхивал сизым дымком.
- У меня ноги болят! - пожаловался он. - Не пора ли по домам?
Карелин- Брюс повернулся в сторону башни - та растворилась в черноте ночи, ничем не напоминая о себе. Улица Сретенка выглядела как обычно, сияя огнями витрин и разноцветными лампочками.
«Мне нужно в Камышин! - опять подумал Матвей, ощущая солоноватый привкус крови во рту. - Но сначала домой, переодеться!»
Компания разделилась. Смерть, Могильщики и Оборотень отправились в ночной клуб на Мясницкой, а остальные - по домам.
- Нам, кажется, по пути, - сказал Матвею новенький.
Они поймали такси, и через полчаса Брюс окончательно превратился в Карелина, который снял мокрый парик и нетерпеливо переступил порог свое квартиры. Еще из-за двери он услышал, как разрывается телефон… <p>Глава 17</p>Первый день ноября выдался серым и унылым. Ночью шел снег, к утру его сменил моросящий дождь.
Борисов решил еще раз поговорить с Леной Бровкиной. Он пригласил ее в кафе на набережной, где из окон открывается вид на реку. По мутной воде плавали желтые листья.
Лена пришла расстроенная, с заплаканными глазами. Николай Семенович заказал ей и себе коньяк, кофе и мороженое.
- Никак в себя прийти не могу… - призналась она. - Астра куда-то уехала, Марина умерла. Ужас! Она была беременна… и молчала. Ни словом не обмолвилась! Какие же мы подруги, если не доверяли друг другу? Оказывается, она встречалась с мужчиной, собиралась родить ребенка. А мы с Астрой ни сном, ни духом! Этот мужчина даже не пришел на похороны. Почему?
- Может быть, он в командировке, - солгал Борисов. - Или у него есть жена, от которой он скрывал любовную связь на стороне. Теперь, когда Марина мертва, ему и вовсе ни к чему заявлять о себе.
- Концы в воду, значит?
Он насторожился: вылетевшая у Лены фраза точно отражала положение вещей. Борисов вспомнил позу трупа - головой в воде - и внимательно взглянул на собеседницу. Она ведь, в принципе, тоже могла…
- После кладбища мне снятся кошмары, - сказала Бровкина. - Вы боитесь покойников? Никогда не думала, что из нас троих кто-то умрет молодым. Как закрою глаза, так и вижу лицо Марины в гробу… бледное, ни кровинки, и приоткрытые бесцветные губы. Она меня преследует!
- Это пройдет.
Молодая женщина глотнула коньяку, поморщилась:
- Неужели, Марину убили грабители? У нее не было ни драгоценностей, ни денег. Начинающий врач-стоматолог зарабатывает не так уж много.
- А родители? Они ей помогали?
- Сколько я помню Маринку, она жила без отца. Тот бросил семью, когда ей еще года не исполнилось. Потом ее мама второй раз вышла замуж. Марина была уже взрослая, окончила институт. Отчим пришелся ей не по нраву. Они постоянно ссорились, пока не разъехались.
- Что послужило яблоком раздора? Ревность? Марина болезненно воспринимала замужество матери?
- По-моему, они с отчимом не сошлись характерами. Марина мало рассказывала о своей семье, она вообще была закрытой, не любила никого посвящать в личную жизнь. Видите, даже про беременность все узнали только после ее… смерти.
Лена всплакнула, но быстро успокоилась.
- Чем ей отчим не угодил?
- Не знаю… не так-то просто поладить с чужим человеком. Думаю, Марина привыкла жить вдвоем с матерью и не смогла смириться с присутствием постороннего мужчины. Она ужасно злилась, называла его скрягой, жмотом! Тамара Валентиновна, - ее мама, - обижалась, считала, что дочка портит ей отношения с мужем, в общем, они решили разменять квартиру.
Борисов вспомнил, как стояла у гроба Степнова, - черная, иссохшая, ни слезинки не проронила. Отчим тоже не убивался: выполнял свой долг, и все. Это понятно, - Марина ему не родная.
- Он действительно был жадным?
- Наверное. Марина как-то обронила вскользь, что у отчима есть своя квартира, а он поселился у них. Она не верила в его любовь к матери. Он молодой, обеспеченный. Зачем жениться на женщине в возрасте, когда вокруг полно красивых девушек?
Борисов задумался. Вдруг, не Марина ревновала мать к отчиму, а наоборот? Когда старшая Степнова заметила, что ее супруг заглядывается на дочку, между ними кошка и пробежала. Тогда, бесспорно, вместе они ужиться не могли.
- После размена квартиры Марина перестала общаться с родителями? - спросил он. - Или они иногда встречались?
- Сначала нет. Даже не созванивались! Потом взаимная злость остыла, и Марина стала изредка звонить маме. Но в гости не приглашала и сама туда не ходила. Впрочем, мне точно не известно, как у них складывались отношения. Я сужу только со слов Марины… Господи! Не могу поверить, что ее больше нет…
- Придется. Смерть такая шутка, к которой не сразу привыкаешь, - сочувственно произнес Борисов.
- Астра знает о смерти Марины? Ей сказали?
- Я не в курсе. О чем сообщать дочери, а о чем умалчивать, - семейное дело Ельцовых.
- Да, конечно. Они с Маринкой еще со школы дружили, - горестно вздохнула Лена. - И так по-разному обошлась с ними судьба. У Астры скоро свадьба, а Марина уже никогда не станет ни женой, ни матерью.
- На все воля божья.
- Как вы думаете, после смерти… есть еще что-то? Я имею в виду, человек уходит в другой мир, или просто перестает существовать?
Борисов развел руками:
- Я был бы не против другого мира, а вы?
- Не знаю… - Лена покачала головой. - Иногда мне становится так страшно!
Она взяла рюмку с коньяком, подержала в руках, выпила.
- Налить еще?
- Пожалуй, да. Хоть немного расслаблюсь…
Он разлил коньяк, - себе и ей, - подал блюдечко с лимоном.
- Закусывайте. Вам нравится Захар Иваницын?
- В нашем классе не было ни одной девчонки, которая бы не сохла по нему, - улыбнулась Бровкина. - Зах и сейчас имеет успех у женщин. Красивый мальчик вырос и стал красивым мужчиной. А почему вы спрашиваете?
- Может быть, у него случались романы на стороне?
- Не-е-ет! Что вы, нет. Он Астру любит… всегда любил. Я одно время так ей завидовала… стыдно признаться, но потом все прошло.
Они еще посидели, поговорили о Марине. Борисов лишний раз убедился в искусном притворстве Иваницына и его изощренной скрытности. Практически никто из окружения сего господина не подозревал о его связях с женщинами.
Из кафе Николай Семенович поехал на встречу с Тамарой Степновой. Он представился частным лицом, юристом, который ведет собственное расследование. Сыпал терминами, названиями «статей в научных журналах» и добился ее согласия на разговор.
- Я занимаюсь классификацией тяжких преступлений. Поимка и наказание убийцы не может облегчить боль утраты. Но справедливость требует, чтобы преступник оказался на скамье подсудимых.
- Какая справедливость? О чем вы? - простонала она, однако не отказалась ответить на несколько вопросов.
Борисов ждал ее, не выходя из машины. Они договорились пройтись по скверу. Дождь прекратился, на асфальте стояли лужи. С мокрых деревьев капало.
Тамара Валентиновна выглядела лет на шестьдесят, - черный платок подчеркивал ее возраст, глубокие морщины и темные веснушки на лице.
«Интересно, что на уме у ее мужа? - подумал Борисов. - Какую выгоду он извлек из женитьбы? Степнова не миллионерша, не бизнес-леди и далеко не красавица. Всю жизнь проработала врачом-окулистом в районной поликлинике».
- Расскажите мне о вашей дочери, - проникновенно попросил он, когда они медленно пошли по аллее. - С кем она дружила? Был ли у нее возлюбленный? Что могло послужить поводом для убийства?
- Видимо, был, раз она ждала ребенка. Разве не понятно? Только она с родной матерью своими проблемами не делилась. Все с чужими людьми! Водила в дом каких-нибудь подозрительных типов, вот они и воспользовались ее глупостью.
Об Иваницыне женщина, похоже, не знала.
- У вас второй брак, насколько я слышал…
- Это к делу не относится! - отрезала Степнова.
- Вы кого-нибудь подозреваете?
- Н-нет. Я не знаю, как Марина жила в последнее время. Мы не встречались, - иногда она звонила, иногда я. Этого было достаточно.
- То есть, у вас с дочерью возник конфликт?
- Отцов и детей! Она выросла и перестала меня понимать.
- Простите, а как Марина восприняла ваше замужество?
- В штыки! Молодые бывают безжалостны. Она твердила, что Гера, - это мой супруг, - не испытывает ко мне никаких чувств, обвиняла его во всех грехах. Называла скрягой, дескать, он меня использует и… в общем, какая разница? Мне неприятно об этом говорить.
Борисов уже успел выяснить по своим каналам, что Герасим Осокин, отчим Марины, имеет небольшой бизнес и собственную жилплощадь. Но живет в квартире жены. Причин на то может быть множество. В конце концов, это его личное дело.
- Вы остались на своей фамилии?
- Да, - кивнула Тамара Валентиновна. - Зачем мне возня с документами? Паспорт менять пришлось бы, и прочее. На работе привыкли, что я Степнова, - и коллеги, и больные. Муж отнесся к моему решению с пониманием.
Она не выглядела убитой горем женщиной, которая недавно похоронила единственную дочь. Не исключено, что мать ревновала молодого супруга к Марине… и могла ее убить. Чудовищно? Дико? Тысячу раз да! Но подобное случается. Эта некрасивая, рано состарившаяся дама вдруг обрела любовь, в которой заключался весь смысл ее жизни, а дочка представляла серьезную угрозу семейному счастью. Тут уж не до родственных уз…
- В квартире Марины что-нибудь пропало? - спросил Борисов, возвращаясь к роли исследователя в области криминальных преступлений.
Тамара Валентиновна пожала плечами.
- Не возьму в толк, на что грабители позарились? Перевернули все вверх дном, наверное, деньги искали.
- У Марины водились большие деньги?
- Откуда? Только ее зарплата. Хотя… честно скажу, не знаю. Если она с каким-нибудь бандитом спуталась, то ничего исключить нельзя. Ох, Маринка, Маринка! Доигралась!
Она всхлипнула без слез, прижала платочек к сухим глазам. «Должно быть, напилась транквилизаторов, вот и кажется, что ей не жаль погибшую дочь, - подумал Борисов. - Не стоит делать поспешных выводов».
- Могу я поговорить с вашим мужем?
- Он вам ничего нового не скажет, - вскинулась Степнова. - Оставьте нас в покое! То милиция допытывалась, что да как, теперь вы явились. Сколько можно нас терзать? К чему вы клоните? Хотите нас обвинить в смерти Марины? Скажите еще, что ее квартира теперь достанется нам!
- Я не то имел в виду…
Женщина уже не слушала. Ее лицо перекосилось, черный платок сбился, спутанные волосы упали на лоб.
- Оставьте меня!
Не прощаясь, не оборачиваясь, она побежала по скверу к остановке метро. Борисов смотрел ей вслед. Как-то странно ведет себя Тамара Валентиновна. Подозревать ее в убийстве дочери нет никаких оснований… чего она дергается, психует?
Надо бы все же поговорить с Осокиным…
Борисов понимал, что напрасно теряет время. Семейная драма - или, скорее, фарс этих людей - ничем ему не помогут в поиске Астры Ельцовой. Да и к убийству Марины ее мать и отчим вряд ли имеют отношение. Разве что косвенное. Не будь между ними взаимных обид и раздора, глядишь, и выплыли ли бы факты, способные пролить свет на тайну смерти молодой женщины.
Николай Семенович подумал о Захаре. Уж больно тот жидок, трусоват, чтобы решиться на убийство. Подленькие мыслишки он, может, и вынашивал, но убить человека не осмелился бы. Такие пасуют в самый последний момент. Вот Астра, - другое дело. Она хоть и женщина, а фору даст десятку Иваницыных. Правда, не настолько она ревнива и подвержена бурным страстям, - на роль Отелло в юбке дочь Ельцова не годится.
Но кто-то же убил Марину Степнову?..
***Не раздеваясь, в камзоле и башмаках Брюса, Матвей побежал к телефону, интуитивно понимая, чей голос услышит. И не ошибся.
- Это я, Астра… - прозвучало в трубке. - Вы меня помните?
- Да. Что-то случилось?
Он машинально взглянул на часы, - четыре утра. Ничего себе, погуляли!
- Простите, я, наверное, вас разбудила…
- Нет, я не сплю.
- Я… в общем, мне не к кому обратиться, кроме вас… ночью я приходила к вашему дому, открыла сарай и взяла вашу куртку. На улице холодно, а мне нечего было надеть. - Она судорожно вздохнула. - Я не знаю, что мне делать!
- Астра! Вы в Камышине?
- Да. У автовокзала. Здесь есть телефон.
- Что произошло?
- Долго рассказывать.
- У вас есть деньги? Вы можете приехать в Москву? Я вас встречу.
- Деньги есть… но приехать не могу.
- Почему?
- Нельзя. Вдруг, меня будут искать? Я должна где-нибудь спрятаться.
- Хорошо, я понял.
На самом деле он был в полном недоумении.
- Я боюсь, - прошептала она в трубку.
«Она мне звонит, потому что надеется на мою помощь. - подумал Матвей. - Она хочет, чтобы я приехал».
- Я приеду, - сказал он, не раздумывая. - Уже выезжаю! Там в сарае, где вы взяли куртку, есть немного сена, - на нем можно подремать до утра. Только постарайтесь, чтобы вас никто не увидел. Возвращайтесь к дому, пока темно. И не высовывайте носа до моего приезда.
- Спасибо… - с облегчением выдохнула она. - Вы меня не бросите?
- Конечно, нет. Я не для того спасал вас от бешеного пса, чтобы вы попали в новую беду.
Матвей быстро переоделся, захватил с собой расписание электричек и вызвал такси. По дороге он прикинул, когда доберется до Камышина. Получалось, Астре придется ждать его как минимум часа три.
Их короткая встреча была так свежа в памяти, что он удивился. Он как будто предвидел этот звонок с просьбой о помощи, потому и дал Астре визитку.
«Я хотел снова ее увидеть, - вынужден был признать Матвей. - Я рад, что у меня есть повод для этого».
Ночь Хэллоуина оказала на него необъяснимое влияние, - особенно зловещий маскарад, который преобразил людей не только внешне, но и внутренне. Впервые в жизни Матвей ощутил себя другим человеком, - каким-то давно умершим петровским вельможей. Поразило его и то, что он раньше, задолго до этой ночи заинтересовался Яковом Брюсом, читал о нем и ездил в усадьбу «Глинки», где отставной фельдмаршал предавался своим чудачествам.
Видение, посетившее Матвея на Сретенке, - Сухарева башня и женщина, позвавшая его за собой, - теперь казалось каким-то минутным помрачением рассудка.
«Бывают же миражи в пустыне, - рассуждал он. - Почему бы миражу не появиться в городе? Ночь, снег, особый психологический настрой… всеобщее намерение быть кем-то другим, - вот и почва, которая подготовила странную галлюцинацию».
До этого Карелин о галлюцинациях только слышал. «Обман зрения, обоняния, осязания и слуха вследствие психического расстройства или под воздействием наркотиков», - такая формулировка его не устраивала. Легче всего приписывать сбоям в психике любые явления, не укладывающиеся в рамки научных объяснений. Приклеил ярлык, - и готово, напрягать мозги незачем.
Он вспомнил о так называемых хрономиражах, - ребята из поисковых групп, которые занимались раскопками на местах былых сражений, рассказывали, что иногда слышали отчетливые звуки боя и видели смутные фигуры воинов. О том же твердили и «черные археологи».
«Что же приключилось со мной на Сретенке? - спрашивал себя Матвей. - Умопомрачение или мираж? Никто, кроме меня, ничего не видел. Если бы Смерть тогда меня не окликнул, чем бы закончилось мое путешествие следом за дамой в отороченной мехом накидке? Где бы я оказался?»
Обо всем этом Матвей размышлял, уже сидя в электричке. Мысль, возникшая у него ночью о Камышине, пришла в голову не случайно: Астра нуждалась в его присутствии. Что она натворила?
Он не стал перебирать варианты и строить предположения. Приедет, - узнает.
С железнодорожной станции до поселка придется добираться автобусом или на перекладных, как получится. Свою машину Карелин не взял, - на ней к дому незаметно не проскочишь. Пусть его приезд останется тайной для соседей: до выяснения обстоятельств. <p>Глава 18</p>Камышин
Астра выглядела осунувшейся, изможденной, словно пробежала длинный утомительный марафон. Ее щека была испачкана чем-то черным, волосы растрепались, но она не обращала внимания на такие мелочи.
Они разговаривали в сарае, сидя на набитом сеном матраце. Астра дрожала, ее глаза лихорадочно блестели.
- Вас никто не видел? - спросил Матвей.
- Кажется, нет… впрочем, не знаю. Соседская собака лаяла, когда я пробиралась в сарай. Мне повезло, что вы запираете дверь на наружный крючок. В дом я не попала, он на замке.
- Почему вы оказались ночью на улице? Вас уволили? Выгнали? Что, до утра никак нельзя было подождать?
Она закусила губу, затрясла головой.
- Ида Вильгельмовна… умерла, а ее дом сгорел.
Брови Карелина поползли вверх, лоб собрался в складки. Шутка не развеселила его. Хэллоуин закончился, а сюрпризы продолжаются.
- Вы меня разыгрываете?
- Клянусь, это правда! Можете пойти и посмотреть на пожарище… Мне чудом удалось выбраться из огня. Я выпрыгнула с террасы мансардного этажа, в чем была. Когда я убегала, за спиной раздался взрыв. Наверное, газ рванул. Из-за нервного шока я не замечала холода, а потом обнаружила, что иду по улице в одной футболке, джинсах и тапочках на босу ногу.
Матвей опустил глаза на ее ноги, - она действительно была обута в тапочки. Хорошо, не в шлепанцы! От нее пахло дымом.
- Вы мне не верите? - в ее голосе звучала не обида, а изумление. - Вот, смотрите, джинсы обгорели, я вся грязная! Нашла тут у вас в сарае тряпку, кое-как вытерлась. Куда мне было идти, по-вашему? Кроме вас, я никого не знаю в этом поселке. Да, я отдавала себе отчет, что вы уехали в Москву, но надеялась хотя бы укрыться от ледяного ветра. Я запомнила, что на двери сарая нет замка. К моему счастью, внутри на крючке висела старая куртка, - я ее надела и пошла на вокзал.
- Зачем?
- Сначала хотела уехать, куда глаза глядят. Потом увидела таксофон и… позвонила вам. Вы же сами дали мне визитку. Куда я поеду в таком виде?
- Допустим. От чего загорелся дом?
- Думаю, его подожгли. Я уловила запах бензина, но с перепугу не сразу сообразила, в чем дело.
Астра рассказала все, что произошло в доме баронессы. Кроме эпизода в спальне. Не упомянула она и о тайнике.
Матвей понял, почему она не побежала в милицию, - спецы все спишут на компаньонку: и убийство, и поджог. Тихон подтвердит, что женщины ночевали в доме одни, а мотив самый обычный, - ограбление, неприязнь прислуги к хозяйке.
- Ваши документы тоже сгорели?
- Я успела вынести сумку, - там паспорт, деньги и кое-какие вещи.
- Можно взглянуть? - без обиняков потребовал он.
Астра молча протянула ему паспорт. Теперь ее благополучие, если не жизнь, зависели от того, как поведет себя этот человек. С ним не следовало хитрить.
- Значит, вы москвичка? - усмехнулся Матвей, просматривая документ. - Не замужем. Проживаете, согласно регистрации, отнюдь не в спальном районе. Что, позвольте узнать, привело вас в Камышин? Поиски работы? Не смешите. Из поселка все, кому нужны деньги, подались в столицу.
- Я… отказалась от своего прошлого. Решила начать новую жизнь.
- Громкий же у вас дебют!
- Понимаете, я собралась выходить замуж, и накануне свадьбы узнала, что моя лучшая подруга ждет ребенка от моего жениха. И вообще, у меня все шло наперекосяк. Образование, которое я получила, мне не по душе; на иждивении у родителей сидеть совестно. Знаете, как трудно вырваться из обыденного круга, добровольно лишиться обеспечения и комфорта? Если бы я не уехала, не обрубила концы, у меня бы не хватило духу отказаться от привычных благ! Я даже мобильный телефон выбросила. Мне не нужна опека. Увы! Теперь я попала в зависимость от вас.
- Трогательная история.
- Зря иронизируете. Я говорю правду!
- Дети из богатых семей порой выкидывают такие фортели, что диву даешься, - вздохнул Матвей.
- С жиру бесятся, да?
- Если угодно.
- Мне не нравится тезис о вреде денег и достатка! - запальчиво произнесла Астра. - Этот лозунг оправдывает нищету.
- Не спорю. Я поделился своими наблюдениями, только и всего.
Он сказал это так мягко, что Астра остыла.
- Мой отец - преуспевающий бизнесмен, но это его жизнь, - объяснила она. - В какой-то момент я почувствовала, что теряю себя - становлюсь винтиком в созданной им машине, проживаю чужую судьбу. Когда человека всюду окружает ложь, ему стоит задуматься, где его место? Возможно, совсем не здесь и не с этими людьми. У каждого своя дорога. Поэтому я ушла. Ужасно сложно плыть рядом с большим кораблем, - рискуешь быть затянутым его винтами на глубину или попасть под киль.
- И вы все бросили и пустились в кругосветное плавание одна.
- Я попробовала…
- Ну, выходил, приплыли.
- Угу. - Астра с трудом сдерживала слезы. - Меня могут объявить в розыск?
- Теоретически, да, а практически, не знаю. Ваши родители в курсе, где вы находитесь?
Она покачала головой.
- Я ничего заранее не планировала. Предоставила все на волю случая. Шла, куда ноги несли, села в первый подъехавший троллейбус, оказалась на вокзале, там приметила старика в фуражке с пуговкой… он меня и привез в Камышин.
- Что за старик? - не понял Матвей.
- Просто пожилой человек - чем-то он привлек мое внимание, и я последовала за ним. Он сел в поезд, я тоже, он вышел на какой-то станции, и я вместе с ним. Я даже не помню, как она называлась. Какая разница? Он ждал автобуса, я пристроилась рядом - так мы и добрались до поселка. Старик долго шел по улицам, часто останавливался, отдыхал. Я старалась держаться поодаль. Был вечер, быстро темнело, и я его потеряла. Он куда-то свернул и пропал из виду - то ли в калитку какую юркнул, то ли… в общем, осталась я одна-одинешенька. Куда дальше идти, понятия не имела. Побрела вперед, шла, шла, пока из кустов не выпрыгнуло на меня бешеное чудище. У меня и так нервы натянуты до предела, а тут эта жуткая собака! Рычит, глаза горят! Не помню, как эта псина кинулась, - в голове помутилось, тело стало ватным, ноги подогнулись, и все… чернота. Очнулась у вас в доме.
- Вот так, да? Пошли за первым попавшимся старичком и оказались в Камышине?
Астра насупилась, отвернулась. Она не привыкла, чтобы ее слова подвергали сомнению.
- Допустим, - примирительно улыбнулся Матвей. - Оригинальный у вас способ начать жизнь заново. После того, как вы устроились на работу к баронессе, она вскоре умирает, а ее дом сгорает. Вы опять вынуждены скрываться, только теперь у вас более веские основания «потеряться», чем нереализованные амбиции, неверный жених и подруга-разлучница.
- У меня нет амбиций. Я хочу быть собой и переживать собственную судьбу. До сих пор я делала обратное. Беда в том, что я не представляю, чем могла бы заняться… В чем мое призвание?
- Вы уверены, что в доме, кроме вас и хозяйки, этой ночью был кто-то еще? - неожиданно, в упор глядя на Астру, спросил Карелин. - И неведомый злоумышленник, который устроил пожар и задушил баронессу, не плод вашего воображения?
- Он ее не задушил, то есть, он ее душил, наверное, но она к тому времени уже скончалась. Я стояла за портьерой и могла только догадываться, что происходит.
- А потом он начал все вокруг крушить и переворачивать вверх дном?
- Да. Он что-то искал.
- И нашел?
Астра пожала плечами:
- Полагаю, нет.
- Какой же смысл преступнику убивать единственного человека, который мог подсказать ему, где лежит, образно выражаясь, клад? Почему он не выпытал у хозяйки дома, где она держит деньги и ценности?
- Откуда мне знать? Должно быть, он хотел выпытать, но обнаружил, что баронесса мертва. Я сама в недоумении! Госпожа Гримм немного приболела, но не настолько серьезно. Может быть, у нее случился инфаркт во сне или инсульт. Я же не врач!
- А как посторонний проник в дом? Я видел, на окнах стоят решетки. Вы заперли входную дверь, перед тем, как лечь спать?
- Конечно, - кивнула Астра. - Это добротная железная дверь с надежными замками. Если бы ее взламывали, я бы услышала.
- У кого еще были ключи?
- У меня и у хозяйки.
- А у Тихона?
- Не было. Запасные ключи тоже хранились у баронессы… вероятно. Точно не скажу. Меня это не интересовало, а разговора о ключах не заходило.
Она умолчала о ключике, который ей подарила Ида Вильгельмовна, - как и о многом другом.
- Замки открывались изнутри без ключей?
- Нет. Я запирала дверь и вешала связку рядом на крючок.
- Получается, неизвестный каким-то образом вошел в дом, разлил бензин, отправился в хозяйскую спальню, схватил баронессу за горло, увидел, что она мертва, поискал что-то, не нашел, устроил пожар и убежал. Как же он вышел?
«Если я его убила, ему не надо было выходить, - подумала Астра. - Он остался в доме вместе с баронессой».
- Через дверь, - сам ответил на свой вопрос Карелин. - Увидел ключи, взял, открыл… С этим ясно. А как он вошел?
- Дымоход камина был открыт, - сказала Астра. - Тихон чистил сажу и снял с трубы козырек…
- Это на крыше. А изнутри?
- Возможно, тоже остался открытым. Я не проверяла.
- Ваша версия, - посторонний залез в дом через каминную трубу? Логично. Тогда он имеет завидную физическую форму. Что, труба достаточно широкая?
- Да. Прежний хозяин постарался, сделал большой камин с огромным дымоходом. Так ему захотелось.
- Боюсь, вы ошибаетесь, - заявил Матвей. - Как преступник узнал, что Тихон будет чистить сажу именно вчера? Если только это не сам Тихон… Куда проще раздобыть ключи от входной двери. Не забывайте, что до вас у госпожи Гримм была другая компаньонка, Эльза Коржавина.
Он запнулся, что-то прикидывая в уме.
- Вы знаете Эльзу? - встрепенулась Астра. Она с радостью переключилась на другую тему. - Откуда? Думаете, она могла…
- Подождите, - остановил ее Карелин. - Так мы запутаемся. Я провожу вас в дом, принесу воды. Пока вы будете мыться и отдыхать, я наведаюсь на Озерную улицу, разузнаю, что и как. Позаботьтесь, чтобы вас никто не увидел.
Она даже не заикнулась о привидении, которое выло и стенало в задымленном саду госпожи Гримм. Иначе этот мужчина примет ее за ненормальную…
***Москва
Господин Ельцов кипел от негодования.
- Я сам не без греха, - возмущался он, наливая водку себе и начальнику охраны. - Но такой всеядности понять не могу! Иваницын что же, ни одной бабы не пропускает? И каков конспиратор! Ему бы в разведке работать, а не в страховой компании. Или мальчиком по вызову! С его внешностью в самый раз будет. Может, мне его вместо главного менеджера стриптизером назначить? А что? Откроем стриптиз-бар для сотрудников фирмы, вместо кабинета релаксации. Как считаешь?
Борисов молча кивал. Путь шеф выговорится, выпустит пар.
- Как ты думаешь, Марина показывала эти фото Астре?
- Она шантажировала любовника, а подругу могла пощадить.
- Что-то же заставило мою дочь сбежать из дома? Вдруг, до нее дошли слухи о выкрутасах Захарки? Или Марина призналась во всем, открыла ей глаза? Я ночами не сплю, думаю, а вдруг, это моя девочка убила Степнову? И знаешь, к какому выводу пришел? У Астры горячий, решительный нрав, но на убийство она не способна. Ударить подругу подсвечником в висок, а потом тащить ее в ванную, перекинуть лицом вниз… нет, она бы такого не сделала. Вот ты бы поволок труп в ванную?
- Зачем? Странное убийство…
Они сидели в маленьком ресторанчике за угловым столиком и вполголоса обсуждали последние новости. Вернее, их отсутствие.
- Молодой человек! - подозвал Ельцов официанта. - Принеси-ка нам соленых грибков на закуску и огурчиков с укропом. Ты будешь, Коля?
- Мне лучше что-нибудь диетическое. Желудок ноет и ноет. Наверное, язва.
- Типун тебе на язык! Ты сначала дочь мне отыщи, а потом болей.
- Ищу. И убийцу Марины тоже. Пока похвастаться нечем.
- Как идет официальное следствие?
- Еле-еле… Отрабатывают версию ограбления. Фотографии в деле не фигурируют.
- У тебя надежный источник?
- Другими не пользуюсь. Бывший коллега, проверенный. Какой ему смысл наводить тень на плетень? Особо усердствовать оперативники не станут, им лишь бы дело поскорее с плеч долой.
Ельцов немного успокоился. Хоть какая-то определенность.
- Ты работай, Коля. Деньги нужны? Говори, не стесняйся.
У Борисова разболелся желудок, - он терпел, покрываясь потом под белоснежной рубашкой. Вот еще напасть! А все нервы… Докладывать-то Ельцову, по большому счету, нечего. Астра исчезла, и любые мероприятия по ее поиску оканчивались ничем. То же с убийцей Марины Степновой. Можно подозревать всех и никого: Захара, Астру, частного детектива, одну из женщин со злополучных фотографий, даже мать и отчима погибшей.
Единственная улика, которая была у него в руках и которой не располагало следствие, - интимные фотографии, компрометирующие Иваницына и его возлюбленных. Их раз за разом и перебирал Николай Семенович, - от безысходности, от невозможности нащупать ниточку и начать разматывать этот клубок. Снимки чем-то притягивали его, был в них смутный, неуловимый намек - или это цеплялся за соломинку ум, бессильный разгадать чужой замысел… <p>Глава 19</p>Камышин
Дом госпожи Гримм представлял собой выгоревшую почерневшую коробку с провалами окон и обугленной крышей. Астра ничего не придумала.
Пожарные приехали поздно, - они затушили пламя, но дому это уже помочь не могло. Он умер вместе со своей хозяйкой.
Матвей надвинул пониже кепку с длинным козырьком и присоединился к толпе зевак.
- Беда-то какая… - переговаривались люди. - Баронесса сгорела! Тело нашли все черное, чисто уголь!
- Тихон, сказывают, пропал. Думали, он кинулся хозяйку спасать, ан нет…
- Может, он у себя дома?
- Посылали за ним - нету! Как сквозь землю провалился.
- А девка, что немке прислуживала? Тоже сгорела?
- И девку не нашли.
- Может, это Тихон с девкой дом-то и подпалили…
- У баронессы денег было немерено! Богатая, ведьма…
- О покойниках плохо не говорят. Прости, господи!
- Грохнуло на всю округу… из трубы сноп искр вырвался и черный дым повалил, будто чертов хвост. Это ведьмина душа в пекло отправилась!
- Хватит вам! Постыдились бы, человек в огне погиб…
Любопытные потихоньку расходились. У ворот стояла милицейская машина, двое сотрудников в форме о чем-то переговаривались, жестикулировали.
- Следователь из района прикатил! Болтают, будто, баронесса не своей смертью померла… Когда человек заживо сгорает, это сразу видно - по позе трупа. Пожарники говорили! А немку кто-то прикончил еще до пожара.
- Убили, ограбили и дом подожгли…
- Не-е-еет, это кара Господня! Молния небесная греховный вертеп поразила!
Матвей постоял там, постоял здесь, прислушиваясь и присматриваясь. Когда он понял, что ничего нового не узнает, отправился по магазинам, потом домой. По дороге, уже у самой калитки его перехватил старик Прохор. Новость уже облетела весь поселок.
- Слыхал? Немку молнией убило! Ночью. Трррах-тарарах! И все, конец! Ой… а ты откудова взялся-то? - оторопел дед.
- Приехал, - сделал безразличное лицо Карелин. - И сразу к тебе зашел, Прохор Акимыч. Стучал, стучал, потом рукой махнул.
- Спал я! Сон-то у меня чуткий, да глухота, окаянная, одолела, - пожаловался старик. - Хоть из пушки стреляй, не услышу.
- Что ж ты спишь до обеда?
- А чево делать-то? Скука… Внучок обещался к вечеру прийтить, он у меня милиционер. Расспросим его про баронессу. Народ бает, шаровая молния в трубу влетела и разорвалась там.
- Ты ничего не путаешь? - «засомневался» Матвей.
- Я говорил, с немкой чтой-то нечисто! - Прохор многозначительно хмыкнул и поднял вверх скрюченный подагрой указательный палец. - Попомнишь мои слова!
- Ладно, дед, убедил. Как внук появится, зови меня. А сейчас, извини, пойду баньку топить. Попариться хочу.
- Постой… Ты ж не собирался приезжать?
- Захотелось в тишине побыть, в покое. Устал я от городской суеты.
Старик бодро потрусил к себе, а Карелин отворил калитку, пересек двор наискосок и бесшумно скользнул к двери.
Астра не заметила, как он вошел, - с распущенными по плечам мокрыми волосами, в вышитой сорочке бабки Анфисы она сидела на кровати и разглядывала зеркало в бронзовой раме.
- А вот и я! - шепнул Матвей, будто вырастая из-под земли.
Она ойкнула, помертвела и закрыла зеркало накидкой с подушки.
- Э-э, нет, так не пойдет, - воспротивился он. - Или выкладывайте все, как на духу, или на меня не рассчитывайте. Я бросаю дела, срываюсь, после бессонной ночи лечу в Камышин вызволять вас из неприятностей, а вы продолжаете что-то утаивать. По меньшей мере, это нечестно. Вы ведь не все рассказали?
Гостья опустила глаза, смутилась.
- Вы мне не доверяете? Тогда зачем звонили? - рассердился Матвей. - Дом баронессы действительно сгорел, я видел то, что от него осталось. На пожарище обнаружили тело.
- Одно? - вырвалось у Астры.
- А вы еще кого-то прикончили?
- Нет… я…
- Поселок гудит! Из района приехали криминалисты, вас и Тихона ищут. Это не шутки.
- Тихон ушел домой.
- Дома его нет. Поползли слухи, будто в трубу дома госпожи Гримм попала молния.
- Чушь! Грозы не было. Я же вам объясняла - в коридоре пахло бензином, а потом тот человек разбил лампу в спальне…
Она прикусила язык, но поздно.
- Так-так, интересно. Значит, он разбил в спальне лампу, и начался пожар?
- Не совсем… то есть, да, так и было, - сдалась Астра. - Я думала, горит только спальня, но когда вышла, то повсюду увидела дым и пламя. В моем рассказе почти все правда.
Ей пришлось признаться, что она ранила злоумышленника отверткой.
- Раз обнаружили одно тело, значит, ему удалось уйти.
- Он напал на вас? - спросил Матвей.
- Собирался напасть! Я его опередила. Видимо, он устроил пожар, в надежде, что я сгорю или задохнусь. Дверь была отрезана огнем, а окна забраны решетками.
- Почему же вы не воспользовались дымоходом? - поддел ее Карелин.
- Вы что, смеетесь? В панике, я даже не вспомнила о каминной трубе. Я бы в любом случае через нее не выбралась!
- Здравая мысль.
Астра вытащила из сумки сухой корень, видеокассету и банку с «сухофруктами».
- Вот, смотрите! Что это, по-вашему?
Матвей чудом не расхохотался. За кого она его принимает? У него едва хватило терпения выслушать о тайнике, найденных там предметах и «чае», который пила предыдущая компаньонка. Когда речь пошла о подаренном баронессой ключике на золотой цепочке, он не выдержал.
- Да вы просто Шехерезада!
- А вы… чурбан бестолковый! - рассвирепела Астра. - Делать мне нечего, сказками вас развлекать!
- Спасибо, уважили.
Она надулась, а Матвей потянулся к зеркалу.
- Это тоже хранилось в тайнике?
- Я взяла зеркало из шифоньерки в спальне Иды Вильгельмовны. Между прочим, дверца открывалась этим самым ключиком.
Зеркало оказалось старинное, с красивой рамой из бронзы и особым золотистым цветом амальгамы. Изнутри оно сияло, а поверхность была словно подернута тончайшей туманной дымкой.
- Похоже на венецианское стекло, - сказал Матвей. - Ему лет двести, может, больше.
- Вы в этом разбираетесь?
- Чуть-чуть. Мне нравятся зеркала. Кстати, откуда вы узнали, что хранится в шифоньерке?
- Я не воровка, - обиделась Астра. - Баронесса сама подсказала мне, где зеркало. Я постоянно чувствовала ее присутствие в спальне. И ключ она подарила со смыслом, - чтобы я им воспользовалась в нужный момент.
- Как это она вам подсказала? - не понял Матвей. - Мертвая?
- Тело было мертвым… а она нет. Она оставалась в спальне, пока я не забрала зеркало.
Он кашлянул, не найдя, что сказать. Спросил:
- Вы просматривали кассету?
- Да. Несколько раз.
- И что там?
- Лучше вам самому увидеть.
Матвей повертел в руках корень, открыл банку с «сухофруктами», понюхал:
- Похоже на яблоки.
Его увлекала эта игра. У Астры - богатая фантазия, она придумывает небылицы на ходу, импровизирует. Он делает вид, что верит ее словам. Новые события заставили его забыть о ночном приключении, о Брюсе.
- Интересная вы женщина, - усмехнулся Карелин. - Убежали из дома, чтобы спрятаться в Камышине. Теперь вам придется бежать из Камышина. В Москве после вас тоже остался труп? Вы просто сеете смерть! А я занимаюсь укрывательством и становлюсь соучастником преступления, вашим сообщником. Так, кажется, прописано в уголовном кодексе?
- Да, понимаю. Я втягиваю вас в сомнительную авантюру. Вы можете отказаться помогать мне. Насчет трупа в Москве… надеюсь, вы ошибаетесь. Когда я уезжала, все мои знакомые были живы и здоровы. Баронессу я не убивала, дом не поджигала. - Она прижала руки к груди. - Клянусь вам, я здесь ни при чем!
- Вы не страдаете раздвоением личности? Когда одна ваша половинка не ведает, что творит другая?
Он вспомнил себя ночью на Сретенке, идущим следом за дамой в маскарадном костюме и возомнившим, будто время исчезло… Да они с Астрой одного поля ягоды.
- Рискните и поверьте мне! - взмолилась она. - Я не лгу. Ни про тайник, ни про пожар, ни про зеркало. Что-то привело меня в Камышин, к госпоже Гримм. Во всем этом кроется какая-то тайна. Я должна разобраться.
Матвей согласно кивнул.
- Не знаю, почему я заодно с вами, - жизнь покажет. Наверное, надоела рутина, хочется разнообразия, остроты ощущений. Вы, похоже, притягиваете к себе э-э… нестандартные ситуации.
- Значит, по рукам?
Она протянула ему узкую ладошку красивой формы, - для пожатия. Лариса никогда бы так не поступила: она бы томно прищурилась и царственно подала руку, - для поцелуя. Матвей шутливо прикоснулся к пальцам Астры, с удивлением отметил, как вздрогнуло сердце в груди.
«В человеке неистребимы две вещи, - жажда любви и жажда приключений, - подумал он, по-новому глядя на свою гостью. - Обе способны привести его на кривую дорожку!»
- Сегодня вечером к Прохору, моему соседу, придет внук-милиционер. Возможно, мне удастся кое-что узнать о пожаре. И еще, я тут заскочил в местный универмаг, приобрел для вас обновки. - Матвей достал из пакета свертки, положил на кровать. - Примерьте. А я пойду жарить картошку.
Астра развернула покупки, - косметический набор, джинсы, два свитера, две футболки, носки, кроссовки… а это что? Парик, очки…
- Господин Карелин основательно подошел к делу, - пробормотала она. - И размеры угадал. Наблюдательный мужчина.
Она села и придирчиво посмотрела на себя в «венецианское» зеркало. Из золотистой дымки на нее взирала молодая женщина, - усталая, осунувшаяся, зато глаза хороши: жгуче черные, большие, с затаенным в зрачках блеском. Вполне приличный овал лица, волосы лежат естественными завитками…
«О-о! И не думай об этом! - оборвала себя Астра. - Один красивый мужчина тебя уже обманул. Не стоит обольщаться. С мужчинами лучше дружить, чем любить».
- Вам чай или кофе? - крикнул из кухни Матвей.
Ее взгляд упал на банку с «сухофруктами». Не попробовать ли напиток по рецепту Эльзы?..
***Москва
Лариса Калмыкова по утрам ничего не ела, только пила свежевыжатый сок, - это ее бодрило. Муж предпочитал обильный завтрак, чай и какой-нибудь десерт. Она со скрытым отвращением смотрела, как грузный Калмыков поглощает мясной салат, кладет в чашку три ложки сахара, размешивает и запивает этим горячим сиропом пирожные.
- Ты поправляешься, - заметила Лариса. - Брюки на животе не сходятся. Не ешь столько сладкого.
- Тебе что, жалко?
- Нет. Просто при таком весе сексом заниматься неудобно.
- Ах, оставь свои рекомендации! - возмутился с полным ртом Калмыков. - Мне женщин соблазнять некогда. Дел по горло.
- Где же ты был ночью?
- Гулял…
- Вот как? С кем?
- Что за допрос? Какая тебе разница? По-моему, я не ограничиваю твоей свободы. Будь любезна, оставь и ты меня в покое.
Он со стоном прижал руку к правому боку.
- Что с тобой?
- Печень… - со свистом втянул в себя воздух Калмыков. - Ох, как прихватило!
- Не мудрено. Ты еще и поджелудочную угробишь.
- Не каркай…
Он посидел, скрючившись, потом медленно выпрямился, отдышался и спросил, нет ли обезболивающих таблеток.
- Вдруг, на работе скрутит?
- Тебе на диету сесть надо, на минеральную воду, - проворчала Лариса. - А у нас весь холодильник забит пивом и колой.
- Что хочу, то и пью! - огрызнулся супруг.
- Небось, ночью не одну бутылку коньяка высосали? Так и до цирроза недалеко.
- Не твоя забота.
- Где же вы пили? В сауне?
- Слуша-а-ай, я же сказал, хватит! - рассвирепел Калмыков. Боль в боку и назойливое любопытство жены вывели его из себя. - Какое твое дело, где пили, с кем? Таблетки неси!
Лариса не стала бы приставать к мужу с вопросами, если бы не обнаружила в ванной ворох странной одежды: какую-то черную сутану, плащ с капюшоном и дешевое металлическое распятие на увесистой цепи. Калмыков окончательно свихнулся! Уж не осуществляет ли он свою маниакальную идею возродить потенцию путем каких-то диких оргий?
- Чьи это шмотки ты притащил? - не выдержала она.
- Великого Инквизитора! - издевательски произнес супруг, наслаждаясь ее негодованием. - Я всю ночь пытал еретиков! А потом послал ведьму на костер и любовался, как она горела. Сажу и пепел пришлось отмывать в крови юных девственниц. Приятно погрузиться в ванну, до краев наполненную молодой алой кровью, - это благотворно сказывается на эрекции.
Лариса с ужасом слушала разглагольствования о мучениях «несчастных отступников». Калмыкова определенно следует показать толковому психиатру, иначе…
- Не надейся, - словно читая ее мысли, покачал он головой. - Сделать меня психом тебе не удастся. Я абсолютно нормален, дорогая! Брось одежду Инквизитора в стиральную машину.
- З-зачем?
- Я ее испачкал… в крови грешников. Ха-ха!
Он развеселился, тогда как Ларисе было не до смеха. Она еле дождалась, пока за ним закроется дверь, и бросилась звонить Матвею. Калмыков рехнулся, это ясно! С ним опасно оставаться в одной квартире. Ларисе было необходимо посоветоваться с человеком, которому она всецело доверяла. Таких знакомых у нее не оказалось, - кроме Карелина.
Его, как назло, не было дома, не отвечал он и по сотовому телефону. Вежливо-бесстрастный голос раз за разом сообщал Ларисе, что «связь с абонентом временно отсутствует». Она позвонила ему в офис, чего никогда раньше себе не позволяла.
- Господина Карелина сегодня не будет, - сказала сотрудница.
- А завтра?
- Он не каждый день приходит в бюро. Я свяжу вас с директором.
- Нет, спасибо…
Лариса места себе не находила. Чтобы успокоиться, она плеснула в стакан из-под сока коньяку, глотнула. Господи, что же делать? Черная сутана в ванной наводила на нее панический страх. Кровь… Калмыков говорил, что испачкал одежду кровью…
Она метнулась в ванную, вытащила из корзины с грязным бельем сутану и стала пристально разглядывать, - спереди, примерно на уровне груди и живота, были заметны какие-то пятна… <p>Глава 20</p>Камышин
Глядя на себя в «венецианское» зеркало, Астра испытывала нечто необъяснимое. Женщина, которая отражалась в золотистом тумане, - была она и как будто не она. Вроде бы те же черты, но слегка другие: глаза побольше и сильнее вытянуты, ресницы длиннее, нос прямее, губы краснее, волосы пышнее, а лицо нежное, как персик…
Сравнивая себя с отражением в зеркале, Астра словно играла в игру «Найди отличия». Кстати, в детстве ей очень нравилась такая забава, - на двух с виду одинаковых рисунках отыскивать несхожие детали.
- Любуетесь? - отвлек ее от этого занятия Матвей. - Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи. Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?
- Отлично декламируете. Посещали в школе кружок художественного чтения?
- Угадали, - засмеялся он. - У меня предложение. Не перейти ли нам на «ты»?
- А надо?
- Так будет проще.
- Ладно, уговорили. Уговорил! - с улыбкой исправилась Астра. - Есть новости?
- Полна коробушка. Внук Прохора Акимыча оказался на редкость болтливым. Из него ничего не пришлось вытягивать, - сам тараторил, как трещотка. Аж в ушах звенело! Оно и понятно: для Камышина пожар на Озерной улице и смерть баронессы, - событие мирового масштаба. Труп сильно обгорел, истинную причину смерти установить будет нелегко. Если вообще возможно. Причиной возгорания пожарники считают умышленный поджог, - пламя слишком быстро охватило весь дом. А ведь он построен не так давно, в нем нет деревянных перекрытий, старой проводки и прочих факторов риска. Внутри дом почти весь выгорел, кроме того, был небольшой взрыв газа. Отопление работало на газовом котле?
- Да, - кивнула Астра. - И кухонная плита. Я вспомнила! Ночью я слышала не только шаги, но и бульканье… это грабитель лил бензин. Точно!
- Он что, канистру с собой притащил? Через дымоход?
Она не заметила иронии в словах Матвея.
- Может, бутылку…
- В доме хранился бензин?
- Я не видела. Зачем? Машины у баронессы не было. Для бытовых нужд? Разве что он хранился в летней кухне, у Тихона… или в сарае. В доме таких вещей не держат.
- Вынужден тебе верить. Далее: все документы и вещественные доказательства, если они имелись, тоже сгорели. Кто такая эта госпожа Гримм и куда сообщать о ее смерти, неизвестно. Несгораемого сейфа в доме не обнаружили, сундуков с золотом и драгоценностями тоже. Кое-какие данные о погибшей остались в поселковой администрации, - одни сухие факты. Семь лет назад Ида Вильгельмовна Гримм приобрела дом и поселилась в Камышине, вот и все.
- Она и вправду была немка?
- По документам, да. Баронесса получила вид на жительство.
- Что ее привело сюда? У нее есть родственники в России? Кто-нибудь из ее близких остался в Германии?
Карелин пожал плечами.
- Наверное, сделают запрос в немецкое посольство. Для тебя это важно?
- В общем… нет.
У Астры вдруг пересохло в горле, и она закашлялась.
- Милиция разыскивает Тихона и компаньонку, - сказал Матвей. - Сама понимаешь ты и сторож, - главные подозреваемые. Хорошо, что никто из соседей не знает ни твоего имени, ни фамилии. Ты весьма предусмотрительно не ходила по магазинам, не разгуливала по улицам, ни с кем не заводила приятельских отношений.
- Покупки делал Тихон. Если его найдут, он опишет мою внешность и назовет имя.
- Значит, постараемся найти его раньше, чем наши доблестные сыщики. А ты без парика и очков на улицу ни ногой!
- Эльзу тоже разыскивают?
- Нет, конечно. Эльза ушла от баронессы еще летом, о ней никто не упоминает. - Матвей помолчал. - Ты не думаешь, что ограбление и поджог - дело рук сторожа? Не зря же он прячется?
Астре такое в голову не приходило:
- Тихон? Не-е-ет… зачем ему это нужно? И потом, он же знал, что я в доме. Гораздо удобнее было убить и ограбить хозяйку, когда она жила одна. Это не сторож! Я почему-то сомневаюсь, что тот человек, - обыкновенный грабитель.
- А погром в спальне? Ты же сама говорила - он везде рылся.
- Да, но… черт, я запуталась. Может быть, Эльза что-то знает? Давай, найдем ее и поговорим?
- Где искать? Дома у нее я был, - бабка и сестра наотрез отказываются обсуждать эту тему. Как их заставишь?
- Ты все-таки ходил к Эльзе?
- Было дело, - признался Матвей. - Дурное предчувствие появилось, когда я оставил тебя на Озерной улице. Решил узнать, что приключилось с предыдущей компаньонкой.
- Предчувствие тебя не обмануло! - улыбнулась Астра. - Выходит, ты обо мне беспокоился?
Карелин смутился:
- Я, в некоторой степени, чувствовал ответственность.
- Но Эльзу так и не отыскал. Где она, по-твоему? Человек же бесследно пропасть не может?
- Еще как может. В архивах пылятся тысячи нераскрытых дел о пропаже людей.
- Если Эльза просто передумала работать у баронессы, то почему не забрала свои вещи? Одежду, разные мелочи… Тихон вынес все в сарай, он мне показывал. И наверняка Эльза пользовалась тайником. Я прожила в той комнате чуть больше месяца, и то наткнулась на него, а она, - несколько лет. Видимо, тайник был задуман как занимательная шутка, и легко открывался. Не мешало бы поговорить с первым хозяином дома, Крымовым. Вдруг, тайник устроил именно он?
- О нем тоже Тихон рассказал?
- Да. Я кормила сторожа ужинами, угощала хорошей водкой и между делом задавала вопросы.
- А что на кассете? Какой-нибудь компромат? Зачем было ее прятать?
- Нет, там не связанные между собой отрывки, - словами не опишешь. Надо смотреть. У тебя есть видик?
- Дома, в московской квартире.
Астра разложила на столе сухой корень, банку с «сухофруктами» и кассету, подняла на Матвея черные блестящие глаза:
- Вот ребус. Сумеешь разгадать? У тебя какой склад ума, логический или интуитивный? Ну, ты чему больше доверяешь, математике или подсознанию?
- Ничему. Вместо того, чтобы гадать на кофейной гуще, пойдем-ка пить чай и спать. Утром я попробую разузнать что-нибудь о стороже. А ты сиди дома тихо, как мышка, пока я не вернусь.
Астра подперла щеки ладонями, зевнула.
- Давай заварим чай из этих «сухофруктов», - предложила она. - Эльза так делала.
- Еще чего! Вдруг, отрава?
- Но она ведь не отравилась.
- Откуда ты знаешь? Тихон говорил?
- Угу.
- Лучше на себе не экспериментировать. Про корень он тебе ничего не наплел?
- Я ему эту штуковину не показывала.
Матвей повертел в руках одеревеневший корень, сверху сросшийся, а внизу разделенный на два отростка.
- Похоже на жень-шень. Черт! Во что ты меня втянула?..
***Москва
Господин Ельцов смирился с тем, что свадьбы не будет, его жена тоже. Каждый вечер она спрашивала:
- Юрочка, есть новости?
- Все хорошо Лёля, - скрепя сердце, улыбался он. - Астру ищут. В конце концов, она помыкается без денег по чужим углам и вернется. Мы ее избаловали, она привыкла к обеспеченной, беззаботной жизни и не сможет долго обходиться без привычного комфорта и вкусной еды.
Лилиана Сергеевна, не чувствуя уверенности в голосе мужа, всхлипывала:
- А если не вернется?
- Куда ей деваться? Она белоручка, изнеженная и эгоистичная. Работать актрисой в захудалом провинциальном театришке не станет, в уборщицы не пойдет, торговать овощами на рынке тем более, - я ее знаю.
На самом деле именно побег дочери из родительского дома, где ее холили, лелеяли и потакали всем ее прихотям, привел Ельцова к выводу, что он не понимает Астры. Подумаешь, жених оказался бабником? Эка невидаль! Другая бы поплакалась маме с папой в жилетку, закатила пару истерик и поехала на Лазурный берег разгонять тоску. А эта…
Поведение Астры ставило отца в тупик. Убийство Марины Степновой добавило зловещих красок в картину семейных неурядиц господ Ельцовых. Теперь Юрий Тимофеевич был озабочен, чтобы, не дай бог, не всплыл в ходе следствия любовный треугольник Астра - Захар - Марина. В любом случае доказательств вины дочери нет, но слухи пойдут гулять, - не остановишь.
«Если что, - сдам милиции Захарку-паскудника с потрохами! - мстительно думал Ельцов. - Пусть отдувается! Он кашу заварил, ему и расхлебывать!»
- Отправь Борисова в Богучаны, - требовала Лилиана Сергеевна. - Неужели, тебе для поисков родной дочери денег жалко?
- Как ты себе представляешь эти поиски? Вызвать полк солдат и прочесать населенный пункт и окрестности? А если Астра туда не приезжала?
- Боже мой! - бледнела жена, хватаясь за грудь. - Что ты говоришь, Юра? Ты ничего от меня не скрываешь?
Разговор заканчивался для Лилианы Сергеевны нервным припадком, а для Ельцова - головной болью. Они оба измучились. Она обвиняла супруга в черствости, он ее - в нагнетании и без того напряженной обстановки.
- Мы делаем все возможное, Лёля! - успокаивал он жену. - Ничего страшного с Астрой не случилось.
- Вдруг, ее похитили? Заманили в какую-нибудь религиозную общину или ашрам?
- Она ушла от нас по собственной воле, решила пожить совершенно самостоятельно, на что имеет полное право. Не забывай, она взрослый человек, а не маленькая девочка.
- Пусть живет, как хочет, я же не против. Но почему бы не позвонить, не подать весточку о себе?
- Раз не звонит, значит, у нее все в порядке, - с наигранным оптимизмом уверял Ельцов. - Было бы плохо, давно попросила бы о помощи.
- Мы же ей не чужие, Юра, - растерянно повторяла Лилиана Сергеевна. - Куда она ушла? Зачем? Не понимаю…
Смерть Марины жена Ельцова восприняла как предзнаменование грядущих бед. Муж не посвящал ее в подробности убийства и открывшихся в связи с ним обстоятельств, не показывал скандальных фотоснимков, - и без того приходилось не сладко. Узнай жена о том, что на Астру может упасть хоть тень подозрения, совсем обезумела бы, и его с ума свела.
У Лилианы Сергеевны смолоду были слабые нервы. Когда ее первый начальник - директор крупного универмага, - попал под следствие и едва не увлек за собой бухгалтера, Лёля оказалась в больнице, где провела несколько месяцев. С тех пор Ельцов старался не волновать жену, оберегать ее от потрясений. По этой же причине они ограничились одним ребенком, хотя Юрий Тимофеевич всегда мечтал иметь троих детей.
Вынужденный щадить нервы супруги, Ельцов вел бизнес максимально честно, что, вопреки расхожему мнению, принесло свои плоды. Он со скрупулезной точностью просчитывал финансовые комбинации, сводил риск к минимуму, - и выигрывал. Ему везло. Как только «Юстина» прочно встала на ноги, он уговорил Лёлю оставить работу и заниматься домашним хозяйством, - что при наличии обслуги было совсем не обременительно.
Конечно же, Юрий Тимофеевич изредка пускался в авантюры, - и финансовые, и любовные, - но в первую очередь заботился о спокойствии в семье. Он женился на Лёле по любви и продолжал по-своему любить ее. У него в мыслях не было развестись и взять в дом молодую красавицу. Той нетерпеливой страсти, с которой он ухаживал за Лёлей, того пыла, с которым он целовал ее в темноте парка, провожая домой с танцев, Ельцов давно не испытывал. «Браки совершаются на небесах, - считал он. - А секс можно найти на стороне, - сколько угодно и на любой вкус».
Подсознательно Ельцовы чувствовали, что прежней жизни втроем, - папа, мама и дочка, - пришел конец. Это нормально: птенцы рано или поздно вылетают из родного гнезда. Но в данном случае их семья, и, прежде всего Астра, - стоят на пороге коренных изменений… <p>Глава 21</p>Камышин
К бабке Матрене, известной в поселке самогонщицы, сегодня уже приходили из милиции, расспрашивали про Тихона. Поэтому она не удивилась визиту Матвея и впустила его во двор. У крыльца злющий лохматый пес заливался лаем, рвался с цепи.
Посетитель не походил на алкашей, которые покупали у Матрены «камышинскую», - так они называли ее изделие. Мужчина приличного вида, чисто одетый и глаза ясные: сразу видно, если и пьет, то по праздникам. Наверняка, из района приехал, расследовать дело о пожаре.
- Да уймися ты, Пират! - прикрикнула на пса хозяйка. - Дай с человеком поговорить. Вы из района?
- Из Москвы, - сказал правду Карелин.
- О-о! Вон, откудова вас прислали? Видать, немка-то была важная птица.
Он не стал разубеждать словоохотливую Матрену и молча кивнул.
- Про Тихона спрашивать будете? Так я уже все рассказала. Больше ничего не знаю!
- Вы не бойтесь, - располагающе улыбнулся посетитель. - Наша беседа неофициальная, без протокола. Ваши показания нигде фигурировать не будут.
- Окромя смерти в мои годы бояться нечего.
Маленькие хитрые глазки Матрены бегали, руки она прятала в карманы широченной кофты.
- Когда вы видели Тихона последний раз?
- Позавчера вечером…
- Тридцать первого октября?
- Ну да… Он пришел за бутылкой. По-соседски! Угости, говорит, меня, Матрена, «камышинской». Водку-то нынче пить опасно, сколько мужиков у нас потравилося, не перечесть! Я ему и вынесла поллитровку.
- А потом?
- Что потом? Ушел он. Поблагодарил и ушел.
- Куда?
- Он мне не докладывал. В «Блинную», наверное. Дома-то, небось, шаром покати, а кушать хочется.
Ничего не добившись от Матрены, Карелин отправился в местную забегаловку, которая совершенно не оправдывала своего названия: блинами здесь и не пахло. Гулкий зал бывшей столовой с выцветшими занавесками на окнах, со столами и стульями на железных ножках, был полон дыма, хотя на стене висела табличка, запрещающая курить. Матвей взял бутылку водки, остывшие беляши, салат из свежей капусты и подсел к двум работягам, закусывающим пиво сосисками. По разговору он понял, что парни ремонтируют магазин напротив, а сюда ходят обедать.
- Рановато у вас обед, - заметил он.
- Так мы пашем с шести утра!
Слово за слово, они упомянули о пожаре на Озерной и обгоревшем трупе хозяйки дома, - эта тема обсуждалась повсюду.
- Говорят, прислужница со сторожем ее убили, ограбили и устроили пожар, чтобы следы замести.
- Я слышал, молния в дом ударила, - сказал Матвей.
- Врут! Почему же тогда Тихона ищут?
Оказывается, сторож иногда наведывался в «Блинную». Завсегдатаи его хорошо знали и подтвердили, что накануне роковой ночи он здесь выпивал вместе с Гвоздем, после чего они ушли к Тихону париться в бане.
- Кто такой Гвоздь? - громко спросил Карелин.
Высокий худой старик с лысой, как кегля, головой, покачиваясь, подошел к столику.
- М-меня звали? - его глаза увидели водку и приклеились к бутылке намертво. - Я Гвоздь! Нальете, с-сынки?
Строители ушли работать, и Гвоздь радостно вздохнул, - разливать на двоих не то, что на четверых. Когда водка перекочевала в желудок Гвоздя, Матвей взял его под руку и вывел из «Блинной». Они свернули в безлюдный переулок, где по бокам дороги тянулись голые рябины, усыпанные красными гроздьями. Под ногами хлюпала грязь, но Матвея это не смущало. Гвоздь порывался затянуть песню.
- Шумел камыш… - начинал он, спотыкался и замолкал, всем телом повисая на провожатом. - Шш-шумел… ка… мыш… дер-р-ревья… гну-лись…
«Если таких тут много, то понятно, откуда у поселка название Камышин», - подумал Матвей.
- Где Тихон? - спросил он. - Скажешь, еще налью.
- Ти… Ти-хон? Сбёг!
- Вы в бане парились?
- Ага… п-пили и… па-рились… с веничками… п-потом Тихон в дом позвал. - Гвоздь затряс лысой головой, икнул. - А т-тебе чего надо? Ты кто?
На холодном ветру он чуть протрезвел, и его мозги медленно, с натугой заработали.
- Я племянник его, - на ходу импровизировал Матвей. - Из Тулы приехал, а дядьки нету! Мне ночевать негде.
- Из Ту… Тулы? - моргал старик. - Племяш, значить? Худо дело, брат… Д-дядька твой того… слинял… теперя не скоро в-вернется.
- Как это? Что же мне, обратно в Тулу ехать? Я ему телеграмму посылал! - изображал горькое отчаяние Матвей. - Он ответил, что ждет. Ты меня обманываешь! Где дядька, признавайся?
Он схватил Гвоздя за грудки и сильно встряхнул.
- Говорю же… сбёг! - испугался тот. - Нас… Вовка-сосед р-разбудил… Пожар! - кричить, - пожар! Бягом, м-мужики, на пожар! Немкин дом горить! Я поднялся… потом опять у-упал… утром меня менты водой о-облили… Где дружок т-твой Тихон? - пытають. - Я глядь… а его и с-след простыл…
- Ладно, держи на опохмелку.
Матвей сунул старику в карман сто рублей и зашагал к дому Тихона, надеясь, что Вовка-сосед окажется трезвее Гвоздя. Так и было: упитанный, пышущий здоровьем парень рубил во дворе березовые поленья.
- Тебя Владимиром зовут? - уважительно спросил Карелин, чем сразу завоевал его доверие.
- Ну…
- Я Тихона ищу.
- Вы из милиции?
- Нет. - Матвей подошел к забору, и парень, не выпуская из рук топора, последовал его примеру. - Я племянник из Тулы. Где дядька? Говорят, он в беду попал? Хочу его с собой забрать. Менты ведь разбираться не станут, повесят все грехи и посадят вместо настоящего преступника.
Глаза парня загорелись, он криво усмехнулся:
- Тихон дом не поджигал! Он вечером в «Блинной» сидел, потом они с Гвоздем парились - я им веники приносил и пива. Набрались они до чертиков и уснули в доме. Я как услышал про пожар, сразу кинулся их будить. Гвоздь вообще лыка не вязал, а Тихон едва глаза продрал, сообразил, что к чему и давай голову в ведро окунать. Колодезная вода мигом хмель смыла! «Бежать мне надо, - говорит. - Не то посадят! Я дымоход не почистил, как следует, видать, от камина и занялось! Думал сегодня закончить, а оно вон как повернулось. Все, кранты мне, Вован!» Вытащил деньги из-под матраца, перекрестился: «Не поминайте лихом!», - и побежал на дорогу попутку ловить.
- Откуда ты знаешь, что попутку?
- Так это самый быстрый способ уехать. Не на вокзал же ему было идти? Там в секунду загребут.
- Выходит, чей-то дом загорелся по дядькиной вине?
- Вряд ли, - покачал головой парень. - Подумаешь, дымоход не почищен? Прямо сразу пожар, что ли? Это Тихон спьяну так решил. Мозги после самогона тормозят конкретно! Сам знаю.
- Когда же он вернется?
Вовка-сосед пожал могучими плечами, перебросил топор из одной руки в другую, - легко, как игрушку.
- Я бы не возвращался. Семьи у Тихона нет, работы теперь тоже, да еще посадить могут. Он себе не враг, чтобы самовольно в петлю лезть!
- А дом не жалко бросать?
- Какой это дом? Хибара! Сам погляди: крышу менять надо, полы прогнили, банька валится, - все его хозяйство доброго слова не стоит. Главное, чтобы менты от Тихона отцепились. Я-то им ничего не сказал! И ты помалкивай.
Разговор с этим парнем окончательно убедил Карелина в непричастности сторожа к поджогу. Убивать баронессу Тихону незачем, устраивать пожар тем более. Он служил предыдущему хозяину, потом добросовестно работал у госпожи Гримм, - и никаких инцидентов. Почему бы вдруг сейчас понадобилось грабить и поджигать?
Матвей шел по улице, не замечая мелких, пролетающих в воздухе снежинок. Ему было жарко. Один день, - вот и все время, которое он мог посвятить сбору информации. Завтра им с Астрой, хочешь не хочешь, придется ехать в Москву. До вечера следует выяснить хоть что-нибудь, проливающее свет на события в доме баронессы.
Астра, - если верить ее словам, - ударила злоумышленника отверткой. Но ни Гвоздь, ни Вовка-сосед даже не обмолвились ни о каком ранении или недомогании Тихона. Не так проворен сторож, чтобы успеть и в баньке попариться, и выпить изрядно, и учинить на Озерной улице пожар, и вернуться в дом, и уснуть, и…
- Нет, - пробормотал Матвей. - О Тихоне можно забыть. Эта ниточка никуда не приведет. Из приближенных к погибшей остается Эльза, но кого о ней расспрашивать?
Мысль о школе возникла сама собой. Эльза, как все дети, окончила школу: ее там знают учителя, они подскажут, с кем она дружила, чем увлекалась.
Камышинская средняя школа стояла в центре поселка, - трехэтажное здание из красного кирпича с большими окнами и четырьмя колоннами у входа. На первом этаже, - гардероб, где сидела пожилая женщина с забранными в узел седыми волосами. К ней-то и обратился Матвей с вопросом об Эльзе.
- Коржавина? - просияла гардеробщица. - Знаю. Как не знать? Ее сестра постоянно школу прогуливает. Исключать собираются! Давно пора за них взяться! Одна плохо кончила, и другая пойдет по ее стопам.
- Я из опекунского совета, собираю сведения об этой семье, - доверительно сообщил Матвей. - Мне интересны мнения не только официальных лиц, но и окружающих, которые непосредственно общались с девочками.
Он пересыпал свою речь специфическими выражениями, дабы вызвать почтение у седой дамы. А то потребует какой-нибудь документ.
- Что вы можете сказать о старшей из сестер Коржавиных?
- Эльзу красота ее сгубила, - понизила голос гардеробщица. - Бывало, ходит по школьным коридорам, будто пава. Юбчонку короткую напялит, вся задница наружу! Прости, господи! - смутилась она. - Училась так себе. Ленивая, невоспитанная: сделаешь замечание, - огрызается! Только и делала, что стреляла глазами на мальчиков. И Зойка такая же растет. Кому их воспитывать-то? Мать умерла, бабка старая совсем…
- А отец?
- Они от разных отцов, кажется, а похожи обе на мамашу покойную, - блондинистые, голубоглазые, фигуристые и дерзкие. Думают, если красоту бог дал, так все можно. С лица воду-то не пьют! Красивые, вон, все на панели, туристов иностранных обслуживают, или в заграничных борделях трудятся.
Гардеробщица отчего-то явно невзлюбила женскую красоту и пользовалась случаем излить желчь. Красота в ее устах выглядела проклятием, клеймом позора. Карелин дал ей выговориться. Когда поток негодования иссяк, он спросил:
- Чем сейчас занимается Эльза Коржавина?
- Эта вертихвостка? Ясное дело: или голая танцует где-нибудь, или ее в Турцию продали. Она ведь рассчитывала в Германию уехать, за немца замуж выскочить! Потому и пошла в прислуги к немецкой барыне. А та, не будь дура, никуда Эльзу не повезла. Девица долго терпела, но потом все-таки не выдержала и сбежала. Деньги собрала, какие в доме были, и махнула в Турцию на заработки, - тайком, чтобы никто не пронюхал. Там с ней церемониться не стали, продали то ли в гарем к богатому старику, то ли в бордель. Коржавиным бы тревогу бить, шум поднять, спасать непутевую… А они рты на замок и помалкивают. Дескать, не знают, куда Эльза подевалась! А чего ж тогда в милицию не идут, заявление не пишут? Вы кого угодно спросите, - все подтвердят, что Эльза еще летом уехала, и поминай, как звали. Некоторые даже такую страсть придумали, повторить боязно, - будто немка Эльзу заперла в подвале и уморила голодом.
- Вы серьезно?
- Люди всякое болтают. Но это, конечно, неправда. Позапрошлой ночью дом той ведьмы сгорел дотла, - наклонившись, прошептала гардеробщица. - Нашли только один труп, самой хозяйки. А в подвале, кроме старой мебели и ящиков с овощами, - ничегошеньки. Вот, какая у нас жуть приключилась!
- Вы не подскажете, с кем Эльза дружила? Может быть, кто-то знает, как с ней связаться? Понимаете, ее младшей сестре нужен опекун: человек, который в состоянии позаботиться о девочке. Бабушка уже совсем дряхлая, глухая, какой из нее воспитатель?
- Это правильно, - одобрила школьная блюстительница нравов. - Зойке крепкая рука не помешает. - Она задумалась, устремив вдаль строгие глаза. - У Эльзы подружка была… Ира… фамилию запамятовала. Она в аптеке работает, фармацевтом. Вы зайдите, побеседуйте с ней. Большая аптека у нас одна, рядом с бывшим кинотеатром. Найдете?
- Попробую.
Матвей знал эту аптеку, и за десять минут быстрой ходьбы добрался до нее. У стеклянного прилавка миловидная девушка отпускала молодому человеку шприцы и лекарство в ампулах.
- Мне нужна Ира, - сказал Матвей. - Это вы?
- Я - Таня, - улыбнулась девушка, - Ира сейчас подойдет. Ира! - крикнула она куда-то за спину, в открытую дверь служебного помещения. - К тебе пришли.
Из двери выпорхнула тоненькая, болезненно худая брюнетка с ярко подведенными глазами. Светлый форменный халатик и шапочка подчеркивали ее бледность.
- Мы можем отойти в сторонку? - предложил он.
Ирина послушно прошла в угол торгового зала, где стояли несколько стульев для пожилых покупателей.
- Слушаю вас…
- Я из опекунского совета, - двинулся проторенным путем Карелин. - Собираю данные о семье Зои Коржавиной. Вы знаете ее старшую сестру Эльзу?
Ирина напряженно кивнула. Она, так же, как и Матвей, не имела понятия, что такое опекунский совет и чем он занимается, но не подала виду. Ее взгляд блуждал вокруг, ни на чем не задерживаясь, ноздри нервно подрагивали.
- Мы дружили в школе. Потом я поступила в медицинское училище и уехала из Камышина, с Эльзой встречалась редко, только когда приезжала домой на каникулы. После училища я вернулась, устроилась на работу в маленький аптечный киоск на вокзале, а Эльза уже была компаньонкой у одной женщины, - вернее, домработницей. Наши отношения из дружеских стали приятельскими. Я заметила, что на многие вещи мы смотрим по-разному.
- Например?
Она оглянулась, словно не хотела быть услышанной посторонними, - в аптеку вошли две пожилые женщины, заговорили с Таней. Ирина явно тяготилась, что ей приходится отвечать на вопросы незнакомого человека, но продолжала из вежливости.
- Эльза не хотела учиться и подтрунивала надо мной, - натянуто улыбнулась она. - Мол, не в дипломе счастье. Она надеялась на свою красоту. А мне, как видите, лучше рассчитывать на трудолюбие.
- У Эльзы были мужчины? Она собиралась выходить замуж? - спросил Матвей.
- Были. Она пользовалась успехом. Но наши камышинские парни не годились ей в женихи. Эльза мечтала выйти за богатого иностранца, уехать за границу, поселиться на вилле с мраморным фонтаном, в общем… вы понимаете. Потому она и пошла прислуживать баронессе. Обаятельный миллионер все не появлялся, и ее мечты таяли. Эльза страдала депрессией… ой, я, кажется, сболтнула лишнее. - Ирина закусила губу и порозовела. - Это ведь к делу не относится?
- Мне нужно собрать все данные о семье Коржавиных, чтобы составить полную картину.
- Ну, тогда вам надо поговорить с Зоей или с бабушкой.
- Старушка глуха, а младшая сестренка Эльзы встретила меня агрессивно. Не стоит ее травмировать. Лучше я побеседую со взрослыми, которые знают Коржавиных. Вы отказываетесь мне помочь?
- Нет… Просто я в последнее время почти не общалась с Эльзой. Коржавины живут обособленно, замкнуто, - не дружат с соседями, ни с кем не обсуждают свои проблемы. Это правильно, наверное.
- Не мешало бы повидаться с самой Эльзой, а не пользоваться слухами и домыслами, - со вздохом сказал Матвей. - Где я могу ее найти? Одни говорят, она в Турцию подалась, танцевать стриптиз, другие… впрочем, вы знаете языки провинциальных сплетниц: чего только не нагородят!
Ирина сделала отрицательный жест.
- Ерунда. Наши кумушки придумали, будто Эльзы нет в живых… якобы, баронесса ее убила. По поводу трупа мнения разделились. По одной версии, он закопан в подвале дома; по второй, - немка расчленила тело и скормила черным собакам. Есть еще и третья, и четвертая - про гарем, и про то, что Эльзу в рабство продали или в бордель. Глупости какие!
- Красивая женщина вызывает интерес, о ней судачат, ей перемывают косточки. Но ведь дыма без огня не бывает.
- Это все потому, что Коржавины такие скрытные, - кивнула Ирина. - Никого не поставили в известность, куда делась Эльза.
- Значит, есть причина, по которой они молчат?
- А разве люди обязаны объявлять о своих поступках? Есть же какие-то личные тайны! Вы не допускаете, что Эльза решила сделать пластическую операцию, например? Или уехала с любовником в другой город, другую страну? Или усыновила ребенка и хочет, чтобы он считал ее своей родной матерью? Как вы думаете, в нашем поселке возможно уберечь малыша от доброхотов, которые бы жаждали раскрыть ему глаза? Я вам назову еще десяток поводов уехать, не попрощавшись и не оставив адреса. Кажется, это не запрещено законом?
- Вы меня озадачили… - признался Матвей.
Все перечисленное просто не приходило ему в голову. Вот, как предвзятое мнение влияет на ход мыслей.
- Вы слышали о пожаре в доме баронессы? - помолчав, спросил он.
- Конечно. О нем болтают на каждом углу. Эльза тут ни при чем, если вы это имеете в виду. Последний раз я видела ее в середине лета, здесь, в аптеке. Она покупала лекарства. С тех пор о ней ни слуху, ни духу.
- Какие лекарства приобрела ваша подруга?
- Антидепрессанты. По рецепту врача, как положено.
Карелин вышел из аптеки ни с чем. Пожалуй, еще одна ниточка оборвалась… <p>Глава 22</p>Москва
Борисов предпринимал разные способы для поисков блудной дочери, но ни один не дал ожидаемого результата.
- Заколдованная, что ли, эта барышня? - возмущался он. - Куда она подалась?
Когда не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь! Этот девиз не раз себя оправдывал. Николай Семенович прикинул, какие еще шаги не предприняты, и вспомнил разговор с матерью погибшей Марины Степновой. Пора познакомиться с отчимом.
Корысть - была и остается самым распространенным мотивом, толкающим людей на преступление. Как-никак, наследниками квартиры убитой являются ее родители, в данном случае мать. Она, конечно, не подняла бы руку на родную дочь. Но для Осокина Марина всего лишь падчерица. Вдруг, у него бизнес «горит», долги висят, кредиторы одолевают? На что не решаются люди ради денег?! Презренный металл тысячелетиями не теряет своей привлекательности.
Вычислив убийцу Марины, Борисов автоматически оправдал бы Астру. Хотя ее пока никто не обвиняет. А если бы, наоборот, нашел подтверждение ее вины?
- Только не это! - пробормотал он, подъезжая к офису Осокина.
Небольшая мебельная фирма «Стиль» принимала заказы на шкафы-купе, двухъярусные кровати и детские уголки. Борисов вошел в аккуратный зальчик, выложенный светлой плиткой, спросил у приемщицы:
- Могу я поговорить с господином Осокиным?
- Герасим Петрович у себя.
Кабинет Осокина выглядел непримечательно: безликая офисная мебель, мягкие кресла, жалюзи на окнах. Гость уселся в кресло, хозяин расположился за столом и слился с обстановкой, - его заурядная внешность ничем не выделялась на фоне такого же заурядного интерьера. «Тамара Степнова не блистает красотой и молодостью, но ее супруг тоже не плейбой, - отметил Николай Семенович. - Обыкновенный среднестатистический мужчина».
- Я хочу поговорить о Марине, вашей падчерице, - сказал он.
- О покойных либо хорошо, либо ничего. Вы из милиции?
- Из аналитического отдела, - уклончиво ответил Борисов. - Необходимо прояснить кое-какие подробности.
Осокин не стал уточнять, кто перед ним, не спросил фамилию, не потребовал показать удостоверение, хотя Борисов заготовил липовую «корочку», как раз на подобный случай.
- Что вас интересует? Целесообразнее было бы поговорить с моей женой, Тамарой. Видите ли, мы с Мариной… не сошлись характерами. Между нами не установились родственные доверительные отношения. Теперь уже это не играет роли, к сожалению.
- Кто убил Марину, по-вашему?
- Помилуйте, - воздел руки к потолку Осокин. - Откуда мне знать? Вы же ведете следствие! Вероятно, в квартиру проник грабитель, увидел хозяйку и решил не оставлять в живых свидетеля. Марина была ужасающе беззаботна: постоянно забывала выключить то утюг, то газ, то форточку открытой оставляла, то балконную дверь… У нас на этой почве возникали… мелкие стычки. Честно говоря, я вздохнул с облегчением, когда Тамара согласилась на размен и разъезд. Взрослые дети должны жить отдельно.
- Вы были женаты до того, как заключили брак со Степновой?
- О-о, какое казенное выражение: заключили брак! Я встретил женщину, полюбил и предложил ей руку и сердце. Тамара, - моя первая жена. Скажете, поздно надумал создать семью? Это уж как судьба распорядилась. Вон, желторотики женятся, а что толку? Через год-два, - развод.
Борисов внутренне согласился с отчимом Марины - он тоже был противником ранних браков.
- После разъезда вы не встречались всей семьей? Праздники, дни рождения…
- Нет, - без тени смущения заявил Осокин. - Зачем? Марина постоянно дерзила, Тамара нервничала, настроение у всех портилось. Нам хватило тех совместных застолий, которые мы сдуру устраивали в старой квартире.
- Кстати, не сочтите за нескромность, почему вы решили жить у жены?
- Намекаете на мою жилплощадь? - усмехнулся Герасим Петрович. - Тамара сама настояла, чтобы я переехал к ней. Не хотела быть обузой, как она выразилась. Деньги, в основном, зарабатываю я; ее зарплата врача - копейки. «Квартира - мое приданое!» - так она заявила. Я не возражал. Если она согласится, мы в любой момент можем перебраться ко мне. Тамара и фамилию мою отказалась брать, оставила свою. Гордая! - не то с сожалением, не то с осуждением сказал он.
Борисов подбросил в топку угля:
- Теперь квартира Марины освободилась.
- Вы на что намекаете? - взвился Герасим Петрович. Его лицо перекосилось, глаза засверкали. - Деньги и квадратные метры ничего не значат ни в этой жизни, ни в той! У вас уже седина пробивается, а вы до сих пор ничего не поняли? Ваши дела обстоят скверно, милейший. Своими грязными, ничтожными подозрениями вы оскорбляете меня и мою жену. Вы решили, что поводом для убийства послужила квартира, на которую мы претендуем? Боюсь, нам с вами не о чем больше разговаривать.
Он не на шутку рассвирепел. Борисову ничего не оставалось, как удалиться. Осокин бросил ему вслед несколько ругательств. Приемщица испуганно пискнула.
- Вот, разошелся! - пробормотал Николай Семенович, закрывая за собой дверь офиса. - А с виду тихоня.
Он сел в машину, включил музыку. Плавные лирические мелодии успокаивали его, способствовали свободному течению мыслей.
По сути дела, Осокин прав. Ему вовсе ни к чему убивать падчерицу. Они не ладили, но избежали конфликтов мирным способом, - разъехались. Его мебельный бизнес не поражает размахом, имущественные запросы довольно скромны. Фирма «Стиль» вряд ли берет большие кредиты, - грандиозных проектов Герасим Петрович не осуществляет и, похоже, не планирует. Его вполне устраивает то, что есть.
Если предположить, что Марина его шантажировала, то на какой предмет? Бояться Осокину нечего: он маленький человек, - не политик, не общественный деятель, не чиновник. От жены материально не зависит, сценами ревности и разводом его не испугаешь.
Даже если у Тамары Степновой и Осокина нет алиби на момент убийства, - это еще ни о чем не говорит. Тысячи людей проводят время в уединении: спят, читают, смотрят телевизор, ходят по магазинам, прогуливаются, - и некому этого подтвердить. Сей факт не делает их преступниками.
Скорее всего, убийца Марины не собирался лишать ее жизни, потому что схватил первое попавшееся под руку орудие, - подсвечник. Чего же он добивался, в таком случае? Зачем потом, уже мертвую, поволок ее в ванную, топить? При вскрытии тела воды в легких не обнаружили, как сообщил Борисову знакомый эксперт. Это придавало убийству необычный оттенок. Любой взрослый человек в состоянии удостовериться, что жертва мертва. Тащить труп в ванную не имеет смысла!
У Борисова разболелась голова. Он топчется на одном месте, - поиски Астры зашли в тупик, расследование убийства Марины все больше запутывается. Ельцов требует ежедневных докладов, а что ему говорить?
Борисов припарковал свою «Хонду» у кафетерия, где готовили отличные блинчики с грибами. Обедая, он с тоской смотрел на серый городской пейзаж. Преддверие зимы не красит даже улицы, не говоря уже о людях. Борисов чувствовал холодное дыхание ноября и в своей душе тоже.
***Не получилось. Сорвалось! Когда удача, казалось, сама шла в руки.
О, проклятие! Придется все отложить на отмеренный богами срок. Самхейн не открывает ворота дважды, таинственные створки, принадлежащие двум мирам, - и ни одному из них. Почти три века назад, - магическое число! - Двойник перекочевал из иного мира сюда. С тех пор он здесь… Кто-то оставил его по «эту» сторону, - забыл или укрыл от посягательств. Ходили слухи, что Брюс приложил руку к похищению Двойника. Теперь не имеет значения, правда это или хитрая ложь.
Все складывалось благоприятно, а Двойник снова ускользнул.
Запутаться в сетях этого мира так просто. Один неверный шаг, одна неправильная мысль, и все, - обратно не выбраться. Здесь властвует Эрос, повсюду плетет он свою золотую паутину, повсюду раздаются его сладкозвучные голоса и манят, как Цирцея, могущественная чародейка, заманила на свой заколдованный остров Одиссея и его спутников. Она превращала моряков в свиней, волков и медведей, - такова плата за неосторожность.
Эрос кроется в женской красоте, в музыке и танцах, в опьянении вином, в дурмане ароматных курений… Даже война питается Эросом. Кто, как не воин, закаленный в битвах, пробуждает у юных девушек трепетное обожание, а у зрелых женщин - неудержимую страсть? Разве гладиатор, проливающий на аренах амфитеатров кровь поверженных, не притягивает к себе сексуальные флюиды зрителей? Разве рыцарь, побеждающий на турнире, не получает награду из рук самой прелестной дамы? Разве бог войны не самый желанный любовник?
Ведь не зря Венеру изображают рядом с Марсом. А крошку Амура с его волшебным луком и стрелами называют плодом их любви…
Любовь питает бессмертную поэзию и высокое искусство. Кому, как не Эросу обязан этот мир всеми гениальными творениями?
Щедрыми дарами усыпан его алтарь, раскиданы его сети, - куда ни ступи, куда ни взгляни, о чем ни подумай. Оказаться в этом мире означает стать пленником Эроса. Его лицо нечеловечески прекрасно и страшно, ибо как вырваться из его тенет? Он соединяет в брачные пары богов и все живое, порождает земные желания, культ плотских наслаждений и утонченных любовных игр.
Роскошь и упоение - это его маска, ширма, за которой он смеется над легковерными бабочками, пьющими нектар из его смертоносных цветов. Неумолимый и жестокий, он опьяняет и убивает… <p>Глава 23</p>Москва
- Вот моя обитель, - Карелин гостеприимно распахнул перед Астрой двери своей квартиры. - Располагайся. Хочешь принять душ или ванну?
- Где я буду спать? - спросила она, осторожно опуская на пол сумку.
В прихожей висело большое полукруглое зеркало, в котором отражалась женщина в светлом парике и очках, - другая, не похожая на прежнюю Астру не только внешне, но и внутренне. Ее прошлое словно сгорело вместе с домом баронессы. Новой Астре предстояло утверждать себя в новых обстоятельствах, искать свое место в новой реальности, которая едва приоткрылась перед нею… и оттуда сразу повеяло жутью.
- Ты занимай спальню, - радушно преложил хозяин, не замечая ее растерянности. - А я переберусь на диван в гостиную. Согласна?
- Я тебя не стесню?
- Придется потерпеть.
Они привели себя в порядок, наскоро пообедали тем, что нашлось в холодильнике, - молча, обремененные каждый своими мыслями, - и разошлись по комнатам.
Астра безуспешно пыталась уснуть, а Матвей решил просмотреть кассету «из тайника». Содержание поразило его несуразностью и силой влияния, которое оказывали на зрителя подобранные, казалось, без всякого смысла отрывки.
Стряхнув с себя накатившее оцепенение, он запустил кассету повторно, - ползущая по стволу дерева змея… сцена охоты на кабана… трапеза в средневековом замке… статуя русалки… венецианский карнавал… сожжение соломенного чучела… отрубленная голова на блюде… любовники в масках… фасад какой-то усадьбы… мраморная Афродита в венке из живых цветов… повешенный… туристы у фонтана… и музыка, от которой мурашки по коже!
Что бы это могло значить?
Он подошел к двери в спальню и тихонько постучал.
- Я не сплю! - ответила Астра. - Входи…
- Интересный фильм, - сказал Матвей. - Наводит на размышления. Что ты об этом думаешь?
Она вздохнула:
- Думанье тут должно уступить дорогу ассоциативному мышлению, - подсознание само наведет мосты между символами. Все образы на пленке подчинены общей идее.
- Какой именно? Я не уловил.
- Тогда просто сядь, закрой глаза и жди.
- Чего ждать-то?
- Иди сюда, не топчись на пороге.
Матвей вошел в спальню и опустился в кресло. Астра одетой лежала на застеленной кровати, ее распущенные волосы рассыпались по подушке.
- Закрывай глаза, - велела она. - И говори обо всем, что придет в голову, - любые мысли или воспоминания.
- Даже глупые? Детские, например?
- Любые…
Первое, что всплыло в памяти, - русалочка из знаменитой сказки Андерсена, которая полюбила принца и захотела покинуть подводный мир ради мира людей.
- Она очень страдала, - сказал Матвей.
- Кто?
- Русалочка. Ты читала сказку? Уж мультик-то наверняка смотрела! Это были неоправданные муки. Слишком высокая цена за химеру любви.
- Да, пожалуй. Ты считаешь любовь - химерой?
- А ты?
Астра подумала о Захе и не стала спорить. Теперь ей казалось, их чувства с самого начала были фальшивыми, как заменители вкуса и запаха, - когда принимаешь воду, насыщенную химическими веществами, за апельсиновый сок. Как же отличить зерна от плевел?
- Знаешь, на родине Андерсена, в Дании, установлен памятник русалочке, - сказала она. - В Копенгагене, если не ошибаюсь.
- Как символ этакой романтической жертвы? - усмехнулся Матвей. - Девочки обливаются слезами, глядя на страдания русалочки. А принц, тем временем, ухаживает за другой! Пошло, банально.
- Переход из одной жизни в другую бывает ужасно болезненным.
Она имела в виду себя. Только вот чего ей просить у ведьмы? Русалочка хотела вместо хвоста обрести ножки. «А чего мне не хватает для счастья?» - спросила себя Астра.
- Мы отвлеклись. Мне опять закрыть глаза?
- Попробуй.
- Змея, обвивающая дерево, ассоциируется со змеем-искусителем. Отрубленная голова на блюде - с женским коварством.
- Почему? - изумленно спросила Астра.
- Ты же сама велела говорить первое, что приходит в голову. Я так и делаю.
- Первая мысль приходит из подсознания, а вторая уже проецируется умом.
- Значит, в моем подсознании возникают образы женщин, которые обольщали мужчин, чтобы расправиться с ними. Юдифь… Далила… Саломея… Первая отрубила голову бесстрашному и жестокому военачальнику Олоферну, вторая лишила богатыря Самсона его волшебных волос, а третья своими эротическими танцами покорила царя Ирода и потребовала в награду голову пророка. И доверяйся после этого нежным ласкам волооких красавиц!
Астра смотрела на него со все возрастающим удивлением - ей пришли в голову иные образы.
- Ты не очень расположен к женщинам, - заметила она. - Но ведь твоя голова на месте!
- Потому, что я ее не теряю ни при каких обстоятельствах.
- Похвально!
- Тебе не по душе мои слова? - Матвей открыл глаза и саркастически улыбнулся. - Так мне продолжать?
- Конечно.
Он снова погрузился в себя, не сосредотачиваясь, а отпуская мысль на свободу.
- Танцующие в масках напоминают мне о притворстве и неискренности: никто не желает предстать перед другими в истинном свете, - каждый приукрашивает себя, как может. Жизнь - это карнавальная ночь, где свет факелов маскирует изъяны, а вместо лиц нас окружают маски. То же происходит и с любовниками: даже в постели люди готовы обнажить тело, но не душу.
Астре хотелось плакать. Они с Захаром тоже разыгрывали странный и бездарный спектакль, который едва не окончился свадьбой. Господи! Да она должна благодарить Марину за то, что та положила конец этому кривлянью.
Глаза Матвея были закрыты, и он не видел ее замешательства.
- Афродита в венке - образ каменной красавицы, которую мы наделяем качествами, которых нет и в помине. Только венок на ее мраморных волосах живой, а сама богиня любви - всего лишь создание скульптора, его неосуществимая мечта.
- Ты разочаровался в женщинах? - спросила Астра, скрывая волнение.
- Скорее, им не удалось меня очаровать. Ладно, вернемся к фильму. Охота на кабана ничего не затронула… висельник тоже… что еще?
- Люди, которые бросают монетки в фонтан.
- Точно! Ну, это совпало с известной приметой, - чтобы вернуться в понравившееся место, следует кинуть в воду денежку или какое-нибудь украшение.
Он замолчал, ожидая от нее очередной подсказки.
- Котелок.
Матвей уселся поудобнее, склонил голову на бок.
- Котелок незаменим в дальних походах, - заявил он. - Хорошо сидеть вечером у костра, смотреть на огонь, вдыхать аромат горячей ухи или картошки с мясом.
- Я люблю жечь костры! - призналась Астра. - Огонь будит во мне что-то давнее, забытое… Снопы искр, летящие в небо, сводят меня с ума.
Карелин открыл глаза и уставился на гостью.
- Я не поджигала дом Иды Вильгельмовны! - выпалила она. - Сколько раз можно повторять?!
- Хотелось бы верить. Надеюсь, моей квартире пожар не грозит.
С ассоциациями было покончено. Астра надулась, а Матвей вдруг вспомнил указанную в ее паспорте фамилию, - Ельцова. Он уже не раз порывался задать ей один вопрос, но все откладывал.
- Господин Ельцов и возглавляемая им страховая компания никак с тобой не связаны?
- Это мой отец.
- Ого! Так ты ему не однофамилица, а дочь?
- Что здесь такого?
Выходит, молодая женщина, которую он приютил сначала в своем камышинском доме, а теперь в московской квартире, не так проста. Ее папаша не «преуспевающий бизнесмен», как она изволила выразиться, - таких в столице пруд пруди, - а весьма уважаемый, известный в своих кругах и довольно обеспеченный человек. Можно сказать, богатый.
- У тебя есть братья или сестры?
- Нет. Я - единственная наследница! - засмеялась Астра. - Хочешь на мне жениться?
Матвей не среагировал на ее выпад.
- Тебя, наверное, ищут.
- Милиция? - испуганно вздрогнула она.
- Родители. Будь я на их месте, непременно пустился бы на поиски.
Астра степенно, с достоинством кивнула:
- Полагаю, папа поставил на ноги всю свою службу безопасности. Ее шеф, Борисов, роет землю. Теперь ты меня выгонишь? Тебе ведь не нужны неприятности?
- Посмотрим. Советую позвонить отцу или матери и сообщить, что ты жива, здорова и скоро вернешься.
- Я не собираюсь этого делать!
- Послушай, неужели тебе наплевать на близких людей? Они же волнуются. У тебя есть повод недолюбливать их?
- Нет… они хорошие, - смутилась Астра. - Просто я уже выросла и хочу жить самостоятельно.
- А твой жених? Ты сказала ему, что свадьбы не будет?
- По-моему, это и так понятно. Я сплела венок из живых цветов для мраморного Аполлона. А в его каменной груди не оказалось сердца…
Глаза ее наполнились слезами. «Почему? Я же разобралась, что мы с Захом не любили друг друга. Так о чем плакать? - подумала она. - Чего мне жаль? Обманутых надежд? Юности, которая безвозвратно уходит? Утраченных иллюзий?»
- Прости, - со вздохом сказал Матвей. - Не хотел тебя расстраивать.
- Ерунда! Ты прав. Надо позвонить папе… Только я воспользуюсь уличным таксофоном, иначе Борисов мигом вычислит, где я нахожусь. У тебя есть карточка?
- Это не проблема. Купим.
Как только они заговорили о телефонных звонках, аппарат проснулся и затрезвонил на всю квартиру. Матвей взял трубку.
- Где ты пропадаешь? - набросилась на него Лариса. - Зачем отключил мобильник? На работе тебя нет, дома тоже. Где ты был?
- В Камышине. Я забыл оставить соседу ключи, чтобы он изредка топил. Пришлось срочно ехать. Холодает! В пустом доме становится сыро.
- Ты мог предупредить, хотя бы?
Она никогда так бурно не возмущалась его отлучками.
- Что-то случилось? - удивленно спросил Матвей. - Ты нервничаешь?
- Еще бы! Калмыков совсем рехнулся! Я боюсь его. Понимаешь… мне некому довериться, не с кем поговорить. Надо что-то решать.
Ее голос дрожал, срывался, в нем звенели слезы.
- Погоди. С чего ты взяла… про Калмыкова?
- Он где-то пропадает по ночам. В корзине для белья я нашла сутану с пятнами на груди и животе. Это кровь! Он говорит, что всю ночь пытал грешников, а потом приговорил к сожжению какую-то ведьму и любовался, как она горит заживо. Он болен! Господи, к кому мне обратиться? Помоги найти хорошего психиатра, который согласится его госпитализировать. Пообещай врачу денег!
Матвею казалось, она бредит. У Калмыкова есть странности, но у кого их нет? Взять хоть Астру…
- Давай встретимся! - вопила Лариса в трубку. Она совершенно потеряла самообладание. - Я тебе расскажу все подробности.
- Хорошо. Успокойся! Выпей чего-нибудь.
Астра навострила уши. С кем это Матвей разговаривает тоном заботливого кавалера? С дамой, разумеется. «Я почти записала его в геи, - подумала она. - Выходит, женское коварство ничуть не мешает ему встречаться с ними. Он не очарован, он просто занимается с ними сексом!»
Звонок неизвестной женщины отчего-то задел Астру. С какой стати? Ясно, что у Матвея были, есть и будут любовницы. Он холост или разведен, - то есть свободен, живет один. Смешно ждать от мужчины воздержания…
- Я сейчас приеду, - сказал он в трубку. - Дай мне сорок минут на сборы.
- Куда ты? - спросила Астра, когда он закончил разговор.
- К женщине, ты же слышала. У нее неприятности.
- Надолго?
- Не знаю. Я оставлю тебе запасные ключи от квартиры, только не выходи без парика и очков. Деньги в тумбочке, бери, сколько нужно. Купи телефонную карточку. И постарайся не попадаться на глаза соседям. Предосторожности лишними не бывают.
Он выдвинул ящик и показал ей, где лежат деньги.
- Не боишься, что я украду все твои ценные вещи и сбегу?
- Во-первых, у меня нечего красть, а во-вторых, не боюсь, - усмехнулся Матвей. - Ты, часом, не ревнуешь?
- Вот еще! - фыркнула Астра. - Откуда у мужчин такая самоуверенность?
- Досталась в наследство от Адама.
Он переоделся и ушел, а Астра решила обследовать новое место жительства. Квартира ей понравилась: во всем, от обоев до мебели, чувствовалось смешение стилей, - восток с его вычурным декором и парчовыми подушками, золотистый ар деко, африканские полосатые коврики и торшеры из резного дерева. Уютно, со вкусом и бесстрашно: соединить такие разные детали интерьера не каждый решится. Астра сама любила нарушать правила.
Видно было, что хозяин не жалел денег на ремонт и обстановку.
В прихожей она наткнулась на заляпанные грязью башмаки старинного фасона: на каблуке и с большими металлическими пряжками; а в гостиной - на камзол восемнадцатого века, кружевную рубашку и штаны. Вещи как будто из театральной костюмерной, - Астра в этом разбиралась.
- Что за реквизит? - недоуменно прошептала она. - Неужели, Матвей играет в любительском театре? Вообще-то, не похоже.
Она подумала, что нужно пойти позвонить отцу. Быстро оделась, нацепила парик, очки, приоткрыла дверь и выглянула на лестничную площадку. Никого…
На улице моросило, - мокрые тротуары, мокрые дома, мокрые деревья наводили уныние. Город казался Астре чужим: она словно путешествовала по зазеркалью, - все очень похожее, но не то. Даже идущие навстречу люди вызывали у нее ощущение нереальности происходящего. Их хмурые лица, торопливый шаг, одежда серых и коричневых тонов будили беспокойство.
Астра купила карточку и подошла к таксофону, встала спиной к прохожим. Голос отца звучал как с другого континента.
- Это ты? - спросил он, не называя ее по имени. - Слава богу.
- Со мной все в порядке, просто я хочу пожить одна. Никому, кроме мамы, не говори, что я звонила.
- Да, конечно. Ты где?
Она промолчала, и отец не переспрашивал. Это было на него не похоже.
- Марину похоронили, - сказал он. - Идет следствие.
Серая стена дома качнулась и поплыла у Астры перед глазами.
- Как… похоронили? Она что… умерла?
- Ее убили.
Астра вспомнила слова Матвея: «В Москве после вас тоже остался труп? Вы просто сеете смерть!»
Трубка выпала из ее разжавшихся пальцев и повисла, из нее доносился голос отца, которого Астра уже не слышала.
- Вам плохо? - спросил прохожий, приостанавливаясь. - Сердце?
- Нет… нет… <p>Глава 24</p>Глория не узнавала главного менеджера, - его лоск, нагловатую самоуверенность как рукой сняло. Иваницын ходил угрюмый, насупленный, не поднимая глаз даже на секретаршу.
Ее уже спрашивали, не беременна ли Астра. Люди болтают, что она уехала не отдыхать перед свадьбой, а на роды за границу. Дескать, не идти же под венец с животом? А так, - родит тайком ребеночка, оставит его в частной клинике, и вернется в Москву девочкой-целочкой.
Кое-кто считал Иваницына неподходящей партией для дочери босса. Дескать, он для этих господ рылом не вышел. Им сынка олигарха подавай, знаменитого футболиста или хотя бы поп-звезду. А Захар кто? Обыкновенный парень из обыкновенной семьи, - ни славы, ни солидного счета в банке, ни виллы на океанском побережье, - так, ничем не примечательный клерк из страховой компании.
Иваницын сам в это поверил. Обладай он громким именем или большим капиталом, ему бы простили мелкие шалости вроде интрижки со Степновой и другими девицами. Кто без греха? Только одним многое позволено, а другим, - ничего. Каждый сверчок знай свой шесток! В мире царят несправедливость и неравенство.
Глория ему сочувствовала. Разве с ней происходит не то же самое? Других женщин обожают, балуют, дарят им бриллианты и шикарные машины, а она в замужестве не видела ничего, кроме незаслуженной брани и припадков ревности супруга. А чем она хуже? Личико - хоть на обложку «Плейбоя» помещай, грудь пышная, талия тонкая, ножки стройные, волосы как шелк. Умом тоже бог не обидел. А нет счастья в жизни!
Никто из сотрудников «Юстины» не рассмотрел в Иваницыне похотливого самца и беспринципного негодяя. Он успел забыть о смерти Марины, которая носила его ребенка, и огорчался только из-за того, что над ним висит угроза обвинения в убийстве. Шаткая, но все же лучше бы ее не было. Вдруг, Ельцову взбредет в голову отыграться за все? Он не по-христиански злопамятен.
Под гнетом свалившихся на него проблем, Захар забросил других одалисок, - как он с юмором называл своих пассий. После разразившегося предсвадебного скандала и убийства Марины у него наступил вынужденный сексуальный голод. Он догадывался, что будущий тесть способен установить за ним слежку, и вел себя безупречно.
Ему было невдомек, какой сюрприз приготовил ему новый день…
***Лариса плотно задернула занавески на окнах и говорила шепотом. Где гарантии, что в квартире, которую она снимает для встреч с любовником, нет замаскированных видеокамер и подслушивающих устройств?
- Он свихнулся, Матвей! - твердила она. - А шизофреники становятся патологически подозрительными. Что ему стоит нанять детектива для слежки за мной?
- Но ведь раньше он этого не делал?
- Всему бывает начало и конец, - выдохнула она. - Вот, смотри, я взяла с собой его наряд. Это нормально, по-твоему?
Матвей отложил в сторону плащ, мельком взглянул на металлическое распятие и взял в руки сутану - внимательно осмотрел, поднес к носу:
- Пахнет дымом.
- Дым, - само собой. Здесь еще и кровь! - не унималась Лариса.
- Человек мог пролить на себя что угодно. Почему сразу кровь?
- Калмыков признался, что испачкался в крови грешников!
- Он нарочно тебя дразнит, видя, как ты пугаешься.
- От этих шмоток разит паленым! - возбужденно произнесла Лариса. - Инквизитор наблюдал за сожжением ведьмы! У Калмыкова раздвоение личности.
- Я бы не торопился с выводами. Мало ли, где одежда пропиталась дымом? Сейчас полно ресторанов и кафе, где жарят мясо на открытом огне.
Лариса нервно хихикнула:
- Ты что? Думаешь, он поперся бы в ресторан в таком прикиде?
Между тем внимание Карелина привлекла маленькая дырочка в ткани на правой стороне чуть ниже груди. Края неровные… он не эксперт, разумеется, но…
«Так и самому недолго докатиться до паранойи, - пристыдил он себя. - Откуда на одежде Калмыкова след от удара отверткой? Астра заразила меня своими выдумками!»
- Когда, ты говоришь, Калмыков не ночевал дома?
- Какая разница? Тебе назвать число?
- Желательно.
Лариса закатила глаза и пошевелила губами. Такой дотошности она от Матвея не ожидала.
- Тридцать первого октября, - сказала она, начиная что-то соображать. - Черт возьми! Так это ж был Хэллоуин! Нас пригласили в ночной клуб, но я отказалась идти.
- Почему?
Лариса кокетливо прикрыла лицо ухоженными пальчиками.
- Ой, я краснею! У меня началась… женская болезнь. В первый день я просто умираю, лежу пластом, - ты же знаешь. Калмыков вспылил, - он стал ужасно нервозным, - и сказал, что тоже не пойдет.
- Значит, твой супруг передумал. Вот и объяснение, откуда плащ, сутана: в клубах на Хэллоуин устраивают костюмированные вечеринки.
- А пятна?
- Калмыков мог пролить на себя красное вино. Скорее всего, он говорил тебе правду и про «пытки грешников» и про «ведьму на костре», - развлекательные программы клубов в ту ночь изобиловали подобными шоу. Заведения соревновались, кто больше шокирует публику.
Между тем, Матвей неотступно думал о дырочке на сутане. Лариса приняла его озабоченный вид за недовольство.
- Извини, - пробормотала она. - Мне не стоило поднимать шум из-за ерунды. Но я струхнула! Ты бы послушал, какой бред нес Калмыков… ладно, проехали.
- Он, случайно не жаловался на боль в боку или в области груди?
Лариса вспомнила страдальческую гримасу на лице мужа и его жалобы на печень.
- Ты провидец! - воскликнула она. - Этот обжора постоянно перегружает печень и поджелудочную, потом глотает таблетки. Представляю, сколько он влил в свой бурдюк пива и коньяка! Обычно на посиделках я за ним присматриваю, а когда он вырывается на свободу…
- То есть на следующий день Калмыков чувствовал недомогание? - перебил ее Матвей. - Что ты заметила?
- Он держался за бок, стонал и требовал у меня таблеток.
- Каких? От печени?
- Болеутоляющих. Он не пьет никаких других лекарств.
- А ты не видела у него на теле царапин или ран?
Глаза Ларисы расширились и уставились на Матвея, брови поползли вверх.
- Каких… ран? - побледнела она. - Намекаешь, что Калмыков маньяк? Что он кого-то… у-убивал, а жертва сопротивлялась?
- Тебе надо поменьше смотреть телевизор. Маньяки, убийства… Откуда такие страсти-мордасти? Мог человек просто напороться на гвоздь, например? Видишь дырочку? - он показал ей сутану. - Откуда она взялась?
- О-о… - Лариса всплеснула руками, - Еще и дырка?! Как будто шпагой проткнули. А? В какой-нибудь дуэли Калмыков участвовал, что ли? Не настоящей, разумеется…
- Вот и проверь, настоящая была дуэль или нет? - полушутя, предложил Матвей. - И брось паниковать, пожалуйста.
Лариса потянулась к нему блестящими от помады губами, но он отстранился.
- У меня срочная встреча. Да и видеокамеры не дремлют! - он выразительно обвел глазами комнату. - А я не давал согласия на съемки.
- Нет здесь камер, - обиделась Лариса. - Это я с перепугу придумала. Почему ты отключил телефон на целые сутки? Я везде трезвонила, даже в твое бюро.
- В Камышине я отдыхаю. И с каких пор ты без меня дня не можешь прожить?
- Грубый ты, Карелин…
Они попрощались холодно, - Лариса распалилась от его присутствия, возжаждала любовных ласк, а он пренебрег ею. Неужели, из-за Калмыкова? Шутки шутками, а если тот в самом деле болен, ему может взбрести в голову все, что угодно.
Матвей ушел первым, запечатлев на ее душистой щеке дежурный поцелуй, - ни малейшего трепета, ни намека на желание.
«Мерзавец! - беззлобно подумала она, закрывая за ним дверь. - Красивый и бесцеремонный, как все мужчины, знающие себе цену. Он нисколько не дорожит мной. И это особенно возбуждает! Я хочу его сильнее, чем прежде!»
Через полчаса Карелин уже собрал в офисе совещание по случаю крупного заказа от полиграфической фирмы. Несколько раз он ловил себя на мыслях об Астре и говорил невпопад. Обсуждение было скомкано, а ответственность за проект возложена на заместителя.
Матвей не подозревал о наличии у себя такой тяги к разгадыванию чужих тайн.
На ловца и зверь бежит - дома его ждала мрачная новость.
- Марину убили, - выпалила Астра, едва он переступил порог.
- Кто это?
- Моя лучшая подруга, которая забеременела от моего жениха. Я позвонила отцу, и… Просто не могу в это поверить!
Матвей молча прошел в кухню, взял два стакана, достал из холодильника бутылку «Мартини», налил себе и Астре по изрядной порции, набросал побольше льда и уселся за стол.
- Пей. Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче?
- Это все?
- А чего ты ждешь? Думаешь, я проглочу любого червячка, которого ты изволишь надеть на крючок?
Ее черные, как у цыганки, глазищи выражали недоумение и гнев:
- Ты мне не веришь?
- Не многовато ли трупов? Баронесса, теперь Марина… Надеюсь, подружку не ты прикончила? - он скорчил смешную гримасу. - Ревность - штука серьезная. У тебя была веская причина расправиться с соперницей.
- Я места себе не нахожу, а тебе смешно! - Астра вскочила, сделала круг по кухонному пятачку и снова села. - Лучше бы я никуда не звонила!
Матвей глубоко вздохнул - он не знал, как относиться к услышанному. Женщины - существа импульсивные, наделенные богатым воображением. Они из любой мелочи могут раздуть такое, что сами же потом диву даются. Взять Ларису, - муж сходил на костюмированную вечеринку в ночной клуб, а она его в шизофреники записала.
«Но ведь дом баронессы почему-то сгорел, - возразил он себе. - И тело на пожарище нашли. У меня нет повода считать Астру лгуньей. Кое-что она приукрашивает, а основные факты соответствуют действительности».
- Расскажи-ка подробнее, - как убили Марину, кто, когда? И вообще, ты уверена, что это не розыгрыш? Вы, Ельцовы, люди с изюминкой, с фантазией!
- Папа так шутить не стал бы. Подробностей я, к сожалению, не знаю, у меня был шок, трубка выпала… и все. Еще раз звонить я не решилась.
- Как фамилия этой Марины?
- Степнова. Мы со школы дружим… дружили…
Астра рассказала о последнем разговоре с подругой.
- Больше вы не виделись? - уточнил Карелин.
Она отрицательно покачала головой.
- Мне захотелось уехать, куда глаза глядят, забыть прошлое и начать жизнь заново. Я как будто очнулась от долгого сна. В сущности, я должна быть благодарна Марине за то ее признание. Зачем мне ее убивать? Разве смерть что-нибудь меняет? Зах меня не любил, и слава богу, что я не вышла за него замуж.
- Если Марина все же убита, кто может посвятить нас в детали?
- Папа… Борисов и… наверное, Захар тоже в курсе.
- Лучше всего обратиться к Борисову, - предложил Матвей. - Он нейтральный человек, как я понимаю, и его взгляд наиболее объективен.
- Согласна… но я к нему не пойду! Меня и так ищут…
- Ты не собираешься возвращаться к родителям?
- Ни в коем случае! Особенно теперь.
Карелин подумал, что этот вопрос они обсудят позже.
- Тогда к Борисову пойду я, - сказал он. - Мы не можем оставаться в неведении.
- И кем ты представишься? Не вздумай упоминать о Камышине! Я запрещаю! Не хватало, чтобы меня обвинили в поджоге и убийстве баронессы.
Они перебрали десяток вариантов, пока наконец придумали, за кого будет выдавать себя Матвей.
- Скажешь, что ты - мой гражданский муж, - предложила Астра. - Я влюбилась в тебя, потеряла голову и сбежала от жениха. А связь Марины и Захара мне только на руку сыграла! Я использовала их отношения как предлог для разрыва, который и так был неизбежен.
- Роль мужа мне не по душе, - возразил он. - История нашей «любви» тоже оставляет желать лучшего. Возникнет резонный вопрос: зачем было убегать и прятаться? Раз жених тебе изменял с твоей же подругой, у тебя был серьезный повод дать ему от ворот поворот.
- Я самолюбива, высокомерна, как и подобает дочке богатых родителей, - это не позволяло мне выставить себя обманщицей. Чем же я отличаюсь от Иваницына, если тоже крутила роман с другим мужчиной? Почему прямо не сказала, что свадьбы не будет? А так, - все думают, что убитая горем невеста проливает слезы в уединении, вдали от сплетен и пересудов.
- Зализывает раны и преодолевает тяжелую депрессию, - усмехнулся Карелин. - А на самом деле проводит дни и ночи в постели любовника! Мелодрама «Медовый месяц в подполье». Неплохо придумано. Душещипательно! Ты пьесы писать не пробовала?
- Я в них играть пробовала. У меня есть некоторый опыт лицедейства. Наше слабое звено, - ты. Смотри, не подведи.
Он расхохотался.
- Боюсь, я не Качалов и не Смоктуновский: вряд ли мне удастся убедить господина Борисова…
- Изловчишься как-нибудь! - не дослушала Астра. - Скажешь, что я не могу показаться на глаза родителям, и тем более, Иваницыну. Дескать, мне жутко стыдно! Особенно после смерти Марины. Узнаешь, как она погибла, - все подробности.
Матвей перестал смеяться. Ему не хотелось ломать комедию, но и другого выхода он не видел.
Астра по-своему истолковала перемену в его настроении.
- Думаешь, смерть Марины связана с пожаром и смертью госпожи Гримм? - спросила она. - Все-таки меня подозреваешь?
Он не подтвердил, но и не стал отрицать ее слова. Такая мысль мелькала темной тенью в глубине его сознания.
- Не стоит ломать голову понапрасну. Сначала информация, потом выводы.
- Тоже верно, - согласилась она. И неожиданно добавила. - Значит, ты не актер? Просто любишь переодеваться в чужое платье?
- С чего ты взяла?
- Возможно, ты оригинал и придерживаешься моды восемнадцатого века. Чтобы выделяться в толпе.
- Глупости… - он вспомнил о костюме Брюса. - О-о… точно! Да… ты права… иногда я делаю странные вещи…
Не рассказывать же про ночную прогулку по городу, про Хэллоуин? Про то, как он видел Сухареву башню и женщину, которая манила его за собой?
- Надеюсь, ты не маньяк?
- Нет, конечно, - в замешательстве пробормотал Матвей. - Что за вздор?
Он застыл с открытым ртом, потому что в этот самый момент его ум закончил поисковую работу в файлах памяти и высветил требуемое данное.
- Черт побери… Я кое-что вспомнил! Я знаю, какое здание запечатлено на кассете из тайника!
Он уже заговорил на ее языке. Кассета из тайника! Отлично. Теперь он еще назовется ее мужем, любовником, будет лгать уважаемым людям, прикидываться идиотом…
- Ты его где-то видел? - встрепенулась Астра. <p>Глава 25</p>Ноябрь заливал столицу дождями, засыпал мокрым снегом. Ночью подмораживало. Дороги и тротуары блестели, как зеркало. Радио твердило об автомобильных авариях.
Несмотря на гололед, Борисов предпочитал личный транспорт общественному.
- Уже еду, - на ходу переговаривался он по телефону с Ельцовым. - Через четверть часа буду.
- Давай, Коля, поторапливайся. Есть новости. Жду!
По тому, как Ельцов отрывисто, резко бросал фразы и так же резко отключился, Борисов понял, - новости не очень хорошие. Босс не желает обсуждать их по телефону, опасаясь прослушки.
- Далась ему эта прослушка?! - ворчал Борисов. - Кому за ним шпионить-то? Неужели, он из-за Астры так переживает? Воистину, родительская любовь слепа. Астра пока, хвала всевышнему, не в розыске и даже не под подозрением.
Добравшись до офиса, он убедился в обоснованности своих предположений. Ельцов расхаживал по кабинету, засунув руки в карманы, сопел и был похож на тигра в клетке.
- Мне вчера дочь звонила, - без предварительного вступления заявил он. - Астра жива!
- Я в этом не сомневался. Где она?
- Полагаю здесь, в Москве. Хотя не факт! Я ей сказал о том, что Марину… убили, - с усилием выговорил Юрий Тимофеевич.
- И что? Какая была реакция?
- Бросила трубку. Надо найти ее, Коля!
- Ищем…
- Вы уже целую вечность ищете! - вышел из себя Ельцов. - Жена извелась! И меня изводит. Веришь, ночью проснулся от удушья, сердце жмет, слабость во всем теле… еле очухался. Хорошо, что у Лёли в тумбочке целая аптека, - кое-как достал таблетку, положил под язык и думаю: жизнь-то словно паутинка, оборвется, и ойкнуть не успеешь. Я ведь вчера, после звонка дочери, ходил, сам не свой, - все гадал, почему она мне не доверилась, матери ничего не сказала? Вот так взяла и ушла, как чужая. Где она живет? О чем думает?
- Молодых не поймешь. Они словно лунатики! Что-то их ведет по краю, - зови, окликай, предостерегай… не слышат.
- Да, проблема. - Ельцов помолчал, прислушиваясь к зарождающейся в затылке боли. - Как идет следствие?
- Ищут грабителей, но, скорее всего, не найдут. Мать и отчим Степновой не настроены поднимать шум. Марину этим не вернешь, а полоскать прилюдно семейное грязное белье им ни к чему.
Ельцов кивнул, плеснул себе коньяка в бокал.
- Сосуды расширяет. Будешь?
Борисов отказался.
- Кто ее убил, Коля? Неужели, Захар? А может, кто-нибудь из тех женщин… с фотографий?
- Следствие не располагает снимками. Вы же сами запретили…
- Да знаю, знаю! - махнул рукой Ельцов. - Я сам с собой рассуждаю. Или с тобой. Как ты думаешь, Астра еще позвонит?
- Обязательно. Раз она объявилась, то непременно позвонит. Только… ей пока не стоит возвращаться домой. Пусть все утрясется, утихнет. Береженого бог бережет.
- Можно засечь, откуда звонок?
- Нет смысла. Астра умная, она воспользуется уличным таксофоном. И потом, вы что, собираетесь устроить на нее охоту? Поймать, связать и посадить под домашний арест? Не советую.
- Сними наблюдение с Иваницына, - устало произнес Юрий Тимофеевич. - Это теперь ни к чему.
- Я и сам хотел предложить.
Борисов оставил босса в глубоких раздумьях. Тот неважно выглядел: бледный, под глазами мешки, весь как натянутая струна. В такую рань прикатил на работу, видно, не спится ему.
Телефонный звонок застал Николая Семеновича в коридоре. Он вытащил из кармана трубку и, подавляя зевок, сказал: «Слушаю!»
- Вас беспокоит э-э… близкий человек Астры Ельцовой. Мы можем поговорить без свидетелей?
***После похорон дочери Тамара Степнова словно оцепенела: замерли ее чувства, замер ум, тело стало сонным, тяжелым, будто не Марину сковал смертный холод, а ее безутешную мать. Со стороны казалось, что Тамаре Валентиновне все безразлично, но это было не так. Она боялась заглянуть в себя, осознать постигшую ее трагедию и задуматься о причинах.
Степнова растила дочку одна, без помощи и поддержки, - не спала ночами, работала на двух работах, водила малышку в ясли, потом в садик, лечила, учила, одевала, покупала ей игрушки и книжки, возила на море, чтобы девочка не чувствовала себя обделенной.
Бабушка Марины, которая могла бы присматривать за ней, сама нуждалась в уходе: она едва передвигалась, и вскоре рассеянный склероз уложил ее в постель.
Вопреки всему, Тамара не унывала. Дочь росла, жили они душа в душу: смотрели одни и те же кинофильмы, восхищались одними и теми же героями, всегда и во всем находили общий язык. Когда речь зашла об институте, Марина тоже выбрала медицинский, - только специализацию решила приобрести другую, более прибыльную.
Мать и дочь были неразлучными подружками, пока на горизонте не появился будущий муж Тамары, - Герасим Осокин.
Она ничего не собиралась менять в своей жизни, но судьба распорядилась по-другому. Тамара мечтала, как выдаст Марину замуж за хорошего человека, как будет помогать молодой семье, нянчить внуков и состарится в их окружении. О том, чтобы самой выйти замуж, стать любимой женщиной, женой… она и не помышляла. В сущности, Тамара Валентиновна привыкла жить без мужчины и давно смирилась с таким положением вещей. Свой первый любовный опыт она перенесла, как болезнь, выздоровела и забыла.
Заморочил ей голову главный врач больницы, куда она устроилась после института, - солидный, сладкоречивый и женатый, - завлек лживыми обещаниями, фальшивыми клятвами, растревожил душу, а потом бросил.
Сначала он даже ушел от жены, и они с Тамарой снимали комнатку в коммуналке. Общая кухня, общая душевая, склоки, придирки, косые взгляды соседей, кастрюльки с супом, которые приходилось носить по коридору к себе в комнату; затем, как водится, пеленки-распашонки, - и любовная лодка дала трещину, накренилась. Пора было спасаться бегством.
Главный врач обвинил молодую подругу в меркантильности, эгоизме и тонком расчете: дескать, польстилась вчерашняя студенточка на его зарплату руководителя, попутно решила таким образом сделать себе карьеру; соблазнила юными прелестями зрелого мужчину и поспешила привязать его покрепче ребенком. Чтобы никуда не делся!
- Зачем было рожать? - брызгая слюной, вопил недавний восторженный поклонник. - У меня уже есть дети! И вообще, жена написала жалобу! Меня могут уволить за моральное разложение.
«Разведись с ней, давай распишемся», - хотела предложить Тамара. Но не посмела.
Отец Марины вернулся к законной супруге. Степновой, по окончанию декретного отпуска пришлось, написав заявление об увольнении по собственному желанию, искать другое место. С маленьким ребенком на руках на полную ставку брали неохотно; Тамара подрабатывала то медсестрой, то санитаркой. Она не жаловалась, не плакалась, не просила помощи, - сжав зубы, трудилась, растила дочь, ухаживала за больной матерью. Молодость пронеслась, как страшный сон.
Когда Марина подросла, с работой более-менее утряслось. Умерла мать Тамары. После похорон начали копить на ремонт, жизнь шла своим чередом. О том, чтобы устроить свою судьбу, Степнова и не думала.
- Ты хоть объявление напиши в газету, - советовали женщины-коллеги. - Многие так пару находят.
- В моем возрасте? - округляла она глаза.
Герасим Осокин появился на ее пути случайно. Когда ремонт в квартире подходил к завершению, Степнова решила заказать в рассрочку два шкафа-купе. Ей пришлось пару раз лично наведаться в мебельную фирму «Стиль», расположенную рядом с домом, и просить хозяина о скидке и продлении срока выплаты. Слово за слово, они познакомились. Герасим Петрович пригласил клиентку на чашку чая, потом на прогулку.
Степнова, отвыкшая от мужского внимания, терялась, смущалась, но не отказывала. Разве после стольких беспросветных лет труда и одиночества она не заслужила нескольких часов отдыха в приятной компании?
Осокин начал ухаживать всерьез. Тамара боялась поверить своему счастью. Не старый, не обремененный бывшими женами и детьми, вполне обеспеченный мужчина вдруг проникся симпатией именно к ней, - обыкновенной «заезженной» москвичке со взрослой дочерью в придачу.
Герасим Петрович не объяснялся в любви, не расшаркивался, не обещал золотых гор, - зато окружил Тамару заботой, подбрасывал деньжат, покупал ей приличную одежду и расщедрился на золотое колечко в знак обручения. При этом он не настаивал на сексуальных отношениях, которых, признаться честно, женщина побаивалась. Она уже забыла, как это происходит, и, рассматривая в зеркале свое увядшее тело, приходила в ужас при одной мысли, что нужно будет раздеться перед мужчиной. А обвисшая грудь? А дряблая, давно потерявшая свежесть кожа?
Марина сразу невзлюбила будущего отчима и не скрывала этого от матери.
- По-моему, он тебя не любит, - с присущей молодости жестокостью заявила она. - Не знаю, зачем он затеял это сватовство. Противно смотреть, как вы оба жеманитесь!
- Мы не жеманимся, - робко возражала Тамара Валентиновна. - Просто в нашем возрасте некоторые вещи смешно выглядят.
- Я против того, чтобы ты выходила за него замуж.
- Но… Мариночка… не лишай меня шанса устроить личную жизнь. Я даже толком не успела понять, что такое быть женой, иметь опору, рассчитывать на мужскую помощь.
- Он тебе поможет! - со злостью усмехалась дочь. - Будешь ему давать отчет о каждом потраченном рубле, торчать у плиты, гладить рубашки и выслушивать поучения.
Сама она отвергала любое замечание Осокина, высмеивала самую безобидную фразу, фыркала и откровенно грубила.
- Не ссорься с ней, - успокаивал Тамару жених. - Это пройдет. Она не хочет тебя ни с кем делить, вот и злится. Я попробую найти к ней подход.
Он пробовал, но все попытки оканчивались ничем.
- Он мне противен! - возмущалась Марина. - Как ты можешь терпеть его в нашем доме? Неужели, тебе хочется секса с этим жлобом? Тебя не тошнит от его мелочности? Он же все подсчитывает, рассчитывает! Наверное, лет этак через пять предъявит нам квитанцию к оплате!
- Не слушай ее, - уговаривал Тамару Герасим Петрович. - Она вот-вот выскочит замуж, нарожает детей и забудет о тебе. Впрочем, нет - она превратит тебя в няньку для своих чад. Ты и так посвятила ей лучшие годы, теперь поживи немного для себя.
Тамара Валентиновна обиделась на дочь, на ее неблагодарность, нежелание понять и пойти на уступки. Она приняла предложение Осокина и принципиально настояла на его переезде в их с Мариной квартиру. «Больше никто не упрекнет меня в меркантильности, - думала она, вспоминая свой первый семейный опыт. - Пусть жилье будет моим приданым. Ведь больше мне нечем поделиться с любимым человеком».
Совместное существование Марина превратила в ад. Супруги вздохнули с облегчением только после разъезда. Осокин помог деньгами при обмене с доплатой, но дочери Тамара этого не сказала. Между ними уже возникла непреодолимая преграда, вражда без надежды на примирение.
Герасим Петрович оказался не то чтобы прижимистым: он не разбрасывался средствами, - а падчерица восприняла его экономность как скупость. Кроме того, она не упускала случая уколоть мать ее подчиненным положением, отсутствием прежней свободы и, особенно, постелью. Ее все бесило в отчиме, от внешности до жестов, манеры одеваться и выражать свои мысли.
- За что ты так ненавидишь Геру? - однажды спросила ее Тамара Валентиновна. - Что плохого он тебе сделал?
- Твой хахаль водит тебя за нос, а ты ему веришь! Где он пропадает по вечерам?
- Он много работает.
Марина все извращала, истолковывала не в пользу Осокина, использовала любой повод, чтобы поссорить его с матерью. Поселившись отдельно, она практически перестала общаться с Тамарой Валентиновной. А та не делала шагов навстречу. Обе считали себя правыми и копили взаимные обиды.
Теперь, когда дочь погибла, Степнова обвиняла в ее смерти себя. Не выйди она замуж, Марина жила бы с ней, и трагедии не произошло бы.
- Я во всем виновата! - рыдала Тамара Валентиновна, оставаясь одна.
На работе и при муже она держалась, и давала волю своему горю только в минуты, когда ее никто не видел. Транквилизаторы и снотворное помогали ей скрывать от всех свое отчаяние.
- Ты пьешь многовато лекарств, - заметил Осокин.
- Ах, оставь! Моя дочь умерла, а ты говоришь о вреде таблеток?!
- Так ей было на роду написано…
- Замолчи!
Тамара Валентиновна впервые сорвалась, закатила истерику, долго рыдала, до изнеможения, до нервной икоты. Супруг закрылся в кухне, и она впервые согласилась с Мариной, - покойной, - «Он меня не любит!»
Боясь разбередить зияющую внутри нее кровоточащую рану, Степнова болезненно реагировала на любой вопрос, любое напоминание о смерти дочери, - нарочитой грубостью прикрывая свое запоздалое раскаяние.
Уйдя из жизни так противоестественно и страшно, Марина жестоко отомстила матери за их разрыв, оставшись недосягаемой для примирения и прощения. Мертвая, дочь добилась того, что не удалось ей живой, - мать и отчим стали отдаляться друг от друга. Тамара Валентиновна словно прозрела и начала отыскивать в муже те самые недостатки, на которые ей безуспешно указывала Марина. Он тоже был виноват в смерти ее единственного ребенка…
Как неизлечимо больных порой бесит здоровье окружающих, так и подавленных непосильным горем людей невольно раздражают веселье и умиротворенность других. Им кажется, что все должны страдать и плакать вместе с ними.
- Это мы убили Марину, - твердила Степнова, глядя на мужа.
- Скажи лучше, я ее убил! Ты здесь ни при чем. До моего появления вы жили дружно и счастливо.
- Зачем ты на мне женился? Ты же меня не любишь!
Осокин перестал возражать. Он не видел в этом смысла.
- Мне уже намекали, что квартира Марины достанется нам. Разумеется, мне это выгодно в первую очередь, - я не привык ютиться в одной комнатушке! - саркастически восклицал он. - Так вот, я не собираюсь никого ни в чем разубеждать. Запомни одно: у меня не очень большие запросы и достаточно средств для их удовлетворения. Мой бизнес приносит доход, я не наделал долгов, не набрал кредитов и отлично обхожусь тем, что имею. Мне нужно от жизни совсем другое…
- Интересно, что?
- Ты не поймешь.
После подобных бесед наступало долгое напряженное молчание. Тамара Валентиновна глотала слезы, супруг включал телевизор и смотрел все подряд, вернее, просто сидел, уставившись на экран.
Однажды вечером, вернувшись, как обычно поздно домой, Осокин застал жену спящей в раскладном кресле, а не на диване. Бунт на корабле? С неопределенным вздохом, Герасим Петрович переоделся, положил купленные в ночном супермаркете продукты в холодильник, налил себе чаю и задумался. А не переехать ли ему к себе? Взвесив все «за» и «против», он решил пока повременить. <p>Глава 26</p>Перед тем, как отправиться на встречу с Борисовым, Матвей долго ворчал.
- Он в два счета меня раскусит! Как я буду выглядеть?
- По-моему, мы здорово придумали! - убеждала его Астра. - Все очень правдоподобно. Свою машину не бери и настоящего имени не называй. Внешность тоже не мешало бы изменить. Усы, затемненные очки, берет… - она рассмеялась. - Как у Штирлица! Помнишь?
- Издеваешься?! Где я все это возьму?
- Ты же сам признался, что любишь переодеваться, - посмеивалась Астра. - Я, по крайней мере, не предлагаю тебе облачиться в камзол и парик! Это слишком экстравагантно для Борисова. Он неправильно поймет.
В конце концов, какой-то берет и очки в толстой роговой оправе нашлись на антресоли, а вот за усами и клеем пришлось съездить в магазин, торгующий подобными штуковинами.
- Что за полоса пошла? - возмущался Карелин. - Сплошные маскарады!
Астра прыскала со смеху, глядя на него.
- Он может пустить по твоему следу своих парней, - предупредила она. - Будь начеку.
- Ты его боишься? Он же работает на твоего отца!
- В том-то и дело. Не хочу, чтобы папа узнал, где я нахожусь.
- Намереваешься играть в прятки?
- Так получилось.
Как бы там ни было, Матвей собрался и поехал. Спустившись в метро, позвонил Борисову и назвал место встречи, - у Ярославского вокзала. Там сновало столько народу, что нырнуть в толпу и раствориться не составит труда.
- Где именно вас ждать? - спросил тот. - И как мы узнаем друг друга?
Матвей объяснил.
- Я сам подойду, - добавил он. - Астра вас описала.
Тем временем виновница событий сидела у окна, гадая, поверит ли Борисов в их легенду. Наверняка он знает все подробности смерти Марины, но захочет ли поделиться информацией?
Ее вдруг потянуло заглянуть в «венецианское» зеркало. Его золотистая глубина его обладала непостижимым свойством порождать ожидание, - как будто обещая какое-то откровение, акт чародейства или волшебной метаморфозы.
- Что я надеюсь увидеть, кроме своего лица? - шептала Астра.
Однако само ее лицо в этом зеркале обретало неуловимую несхожесть с оригиналом, и Астра всматривалась в собственные черты, начиная сомневаться: я ли это?
Глаза, брови, щеки, губы и подбородок зеркало искажало самую малость, но в целом из его бронзовой рамы на Астру глядела другая женщина. Каждый раз солнечные лучи или электрический свет падали таким образом, что надо лбом этой другой, чуть выше линии волос появлялся сияющий блик.
- Над тобой звезда горит? - спросила Астра, обращаясь к отражению. - Или мне кажется?
Женщина в зеркале шевелила губами точь-в-точь как она.
«Не кажется! - поняла Астра. - Это основное отличие между нами».
- Ну, что скажешь?
Другая повторяла все ее движения.
- У тебя цвет лица потрясающий. Но Матвей раскрыл мне твой секрет: старые мастера добавляли в отражающий состав золото, чтобы красавицы видели себя еще более прекрасными, а дурнушки становились миловидными.
Действительно, Карелин много знал о зеркалах. Когда-то в юности он мечтал изобрести или сконструировать зеркало, которое не отражало бы людей. Даже придумал ему название, - «иллюзия небытия».
Астра напряженно, до боли в глазах всматривалась в зеркало, и вдруг ее отражение поблекло и сменилось мертвым лицом Марины. На иссиня-белой коже черными крапинками выступали веснушки, черные губы запеклись…
- Ты виновата в моей смерти, - беззвучно произнесла она. - Из-за тебя я лежу в земле вместе со своим ребенком…
- А-а! - вскрикнула Астра и отпрянула. - А-аа-а… что это?
Другая в зеркале испугалась не меньше. Никакой Марины, конечно, же, и в помине не было.
- Почудилось, - стуча зубами, вымолвила Астра.
И тут она вспомнила, как Ида Вильгельмовна с кем-то разговаривала, сидя в своей спальне. Уж не с зеркалом ли?
Дрожа от страха, Астра поскорее завернула зеркало в кусок бархата и спрятала в шкаф.
- Ф-фу-уу, ужас какой…
Чтобы чем-то занять себя до возвращения Матвея, она села рассматривать фотографии, сделанные им в усадьбе «Глинки». Он показал ей книгу о Брюсе и признался в своем увлечении этим человеком.
- Представляешь, шотландский король Роберт I - его предок! А сам Яков Брюс был великим ученым, опередившим свое время. Он родился в России и служил ей верой и правдой.
Астра пожимала плечами; ей приходилось слышать о Брюсе в связи с масонами и поисками кладов, но мельком.
Карелин оказался хорошим фотографом, - выбирал удачные ракурсы, и все снимки дышали романтической прелестью загородной усадьбы начала восемнадцатого века. Вот тенистые аллеи парка, общий вид главного дома в желто-белых тонах… чудесный пруд… одноэтажный павильон… а вот некоторые детали фасада вблизи, - ниши с раковинами, декорированные наличники окон, маски…
Матвей прав, - это то самое здание, что и на кассете! Но как усадьба Брюса связана с образами и общим замыслом фильма? Может быть, дело не в усадьбе, а в масках?
Додумать мысль ей помешал звук поворачиваемого в дверном замке ключа…
***Юрий Тимофеевич, не перебивая, выслушал доклад Борисова.
- Получается, они друг друга стоят, - заключил он. - Захарка-подлец изменял Астре с ее подругой, но и невеста оказалась не промах: сбежала к другому мужчине. Я одного не пойму, почему она нам с матерью не призналась? Разве мы бы не поняли? Сердцу не прикажешь. - Он помолчал, барабаня пальцами по столу. - Какой он хоть с виду-то, ее избранник?
- Рослый, хорошо сложен. Лица я не рассмотрел. Берет, очки, усы, скорее всего, приклеенные, - родная мама не узнает.
- К чему этот маскарад? - взорвался Ельцов. - Детский сад какой-то, ей-богу!
- Видимо, Астра Юрьевна опасается притеснений с вашей стороны… - предположил Борисов. - Она хочет самостоятельности, независимости. Ну и неудобно ей перед вами, стыдно.
- Неудобно! А мне каково? Говоришь, она не знала о смерти Марины?
- Так утверждает ее… э-э… гражданский супруг. Он тоже пожелал остаться неизвестным, - пока что. И предупредил: если мы вздумаем вмешиваться в их личную жизнь, то они уедут очень далеко и навсегда. Естественно, не оставив адреса.
- Бред какой-то! Что за девицу мы с Лёлей вырастили на свою голову? - Ельцов положил под язык таблетку валидола и сердито засопел. - Жене нельзя всего говорить. Она с ума сойдет.
- В сущности, никакой трагедии я не вижу, - осторожно начал Борисов. - Главное, ваша дочь жива, с ней все в порядке, она… счастлива. Пусть молодые поживут, как считают нужным, а там видно будет.
- А если этот проходимец - женат? Если у него семеро по лавкам? Если он вообще брачный аферист? Узнал, небось, чья она дочь, и решил вскружить дурехе голову. Астра неопытна, не знает жизни. Мы с Лёлей пестовали ее, пылинки сдували, ограждали от всех напастей не для того, чтобы отдать в руки первому попавшемуся уроду!
- Это вы зря. Явных физических изъянов я у него не заметил.
- Телесное уродство - еще не самое страшное. Бывает хуже! - Ельцов достал носовой платок, вытер лицо. Его бросало то в жар, то в холод. - Какое впечатление он на тебя произвел?
- Нормальное. По чисто внешним признакам - не алкаш, не наркоман и не бандит.
- Сейчас бандиты интеллигентные пошли, не то, что пресловутая братва.
Борисов отрицательно качнул головой.
- Этот мужчина на бандита не похож. У меня глаз наметанный. Говорит грамотно, без жаргонных словечек и разных там ужимок, ясно излагает свои мысли. Заявил, что они с Астрой любят друг друга и хотят строить совместную жизнь без вмешательства со стороны.
- Зачем же он тогда явился?
- Астра послала. Когда узнала, что ее подруга убита. Якобы, она опасается и за свою жизнь.
- В этом есть резон, - озабоченно пробормотал Ельцов. - Среди женщин тоже маньяки попадаются. Вдруг, какая-то сумасшедшая начнет валить всех, кто переспал с ее ненаглядным Захарушкой?
- Остальные дамы с компрометирующих снимков пребывают в добром здравии. На них никто не покушается.
- Твоя правда. Что-то я совсем в панику ударился. А этот, в очках и с усами… Ты уверен, что его прислала моя дочь?
- Вот записка от Астры, - Борисов протянул ему листок бумаги, исписанный размашистым почерком. - Вы ее руку знаете.
- Пишет, как курица лапой!
Ельцов пробежал глазами записку: «Человек, который передаст это послание, бесконечно дорог мне. Я пыталась бороться с собой, но тщетно. Я не могу венчаться с одним, когда мое сердце принадлежит другому. Простите и поймите меня. Можете ли вы, ни о чем не спрашивая и ничего не требуя, помочь мне в сложившихся обстоятельствах? Речь идет о жизни и смерти!»
- Дешевая театральщина! Тьфу! - в сердцах плюнул Юрий Тимофеевич. - Похоже, моя дочурка безнадежно перепутала жизнь с провинциальной сценой. Этот текст она взяла из какой-нибудь плохонькой пьесы, которую репетировала в институте.
Борисова интересовало не столько содержание, сколько подлинность записки.
- Это Астра писала?
- Без сомнения.
- Значит, мы поступили правильно, доверившись посыльному, - Борисов усмехнулся. - Я ничего не скрыл от него. Астра должна знать все нюансы странного убийства подруги.
- Чем же оно странное, Коля? Обычная ревность. Слава богу, теперь ясно, что у дочери не было повода убивать Марину. Она не любит Иваницына! Ей незачем мстить, - в отличие от любой из девиц, которых сыщик запечатлел вместе с нашим Казановой.
- Значит, поискам убийцы даем отбой?
- Мы особо и не утруждались.
- Я занимался этим только ради вашей дочери. Теперь пусть оперативники сами разбираются.
Ельцов должен был бы испытать облегчение от того, что произошло. Астра ни в чем криминальном не замешана, - просто влюбилась в какого-то прощелыгу, потеряла голову и наделала глупостей. Вообразила себя героиней любовной драмы и так вошла в роль, что продолжает действовать по сценарию и сыпать заученными репликами. Чего стоит эта записка, например?
- Зря я жену послушался и не запретил Астре поступать на актерский. Работать в театре она не захотела, зато в жизни спектакли разыгрывает!
- Надо же где-то применять полученные навыки.
- Шутки шутишь, да? - помрачнел Ельцов. - Ты лучше скажи, почему она опасается за свою жизнь?
Николай Семенович уже задавал себе этот вопрос. У Астры воображение развито сверх меры, и характер авантюрный. Решила пощекотать нервы батюшке и матушке, заодно и развлечься. Но ведь Ельцову такого не скажешь.
- Может, до нее дошли какие-то слухи, - пожал он плечами. - Или это элемент ее игры. Сейчас среди состоятельных людей в моде разные реалити-шоу, только не на телеэкране, а живьем. Когда проблем нет, их следует создать, - себе и окружающим. Понимаете?
- Значит, она с нами поиграть вздумала?
- Я только перебираю варианты. Посмотрим!
- Ты дал этому артисту диск с фотографиями? - без улыбки спросил Ельцов.
- Зачем диск? Я вручил ему конверт со снимками.
- Пусть позабавится… Жаль, что ты не пустил за ним наружку. Знали бы, где свила гнездышко сладкая парочка!
- Я не рискнул, - оправдывался Борисов.
- Телефон хотя бы ты у него спросил? Как я могу связаться с дочерью?
- Они сами позвонят - так он сказал.
- Черт! Че-е-ерт…
Карандаш, который Ельцов крутил в руках, хрустнул и сломался.
- Не нервничайте, Юрий Тимофеевич. Все утрясется!
На самом деле Борисов думал по-другому. Он не мог избавиться от беспокойства. <p>Глава 27</p>- Это ты?
Астра, затаив дыхание, всматривалась в темноту прихожей.
- Я, кто же еще? - отозвался Матвей. - Почему свет не включаешь?
- Лампочка перегорела. Я щелкнула выключателем, а она - пых! - и потухла.
- Ужин приготовила?
- Я в кухарки не нанималась, - огрызнулась гостья. - Ладно, что-нибудь придумаю.
Пока он отклеивал усы, переодевался и умывался, Астра поставила вариться спагетти. Шницели и соусы ей пришлось освоить, работая у госпожи Гримм.
Карелин ел и нахваливал. Потом он заварил зеленый чай, достал из шкафчика розетку с медом и удивленно поинтересовался:
- Ты не спрашиваешь, что я узнал у Борисова? Ну и выдержка.
- Хочу еще несколько минут насладиться неведением.
- Чутье у тебя отменное, Астра Юрьевна. Новости плохие. Говорить? Или сначала чаю попьем?
- Говори. Марину тоже… сожгли?
- Не-е-ет, - сделал отрицательный жест Матвей. - Ей проломили височную кость, потом утопили.
- В реке?
- В собственной ванне, причем воды там было мало. И на момент утопления Степнова была уже мертва.
Он пересказал все услышанное. Астра молчала, кусала губы.
- Вот фотографии, сделанные частным сыщиком, которого наняла твоя подруга, - с этими словами Карелин протянул ей конверт со снимками. - Любвеобильный у тебя жених!
- Бывший жених… Значит, Иваницын изменял мне не только с Мариной? А я ничего не замечала. И как это у вас, у мужчин, получается?
- Легко, - рассмеялся Матвей. - Женщина обычно видит то, что хочет видеть.
- Какая мерзость! - Она рассыпала фотографии по столу. - Борисов подозревает в убийстве меня?
- Подозревал. Теперь, когда он узнал о нас с тобой, его мнение изменилось.
Ирония в его голосе рассердила Астру.
- Я не настолько ревнива! Думаешь, я могла убить подругу из-за Захара? Марина была беременна, я об этом знала… у меня бы рука не поднялась, даже в состоянии аффекта.
- Ты понимаешь, чем это тебе грозит? Милиция ищет грабителей, Иваницын дрожит от страха, что информация о нем просочится в следственные органы, а твой отец вместе с Борисовым изъяли с места преступления улики и скрывают их от криминалистов. Это все не беда, не вляпайся ты в историю с пожаром и гибелью еще одной женщины. Если кому-нибудь придет в голову связать два факта, - смерть Марины Степновой и госпожи Гримм…
- Хватит! Не продолжай, я сама знаю, что будет. Но когда я уезжала из Москвы, Марина была еще жива. Ты можешь подтвердить, что я находилась в Камышине.
- Ошибаешься. Борисов назвал мне дату убийства, а я прикинул: это случилось, когда ты уже работала у баронессы. От Камышина до Москвы можно добраться за три, максимум четыре часа, убить нескольких человек и вернуться в тот же день.
- Но я никуда не отлучалась…
- Возможно. Только ни Тихон, ни Ида Вильгельмовна не могут свидетельствовать в твою пользу. Один в бегах, другая мертва! Выходит, никакого алиби нет.
Она побледнела, но держала себя в руках.
- Это не я.
- А кто же? Твой жених? Одна из его любовниц, которая умом тронулась на почве ревности? Грабители? Кто?
- Уж точно не грабители. Марина жила скромно, ценных вещей у нее не было. Золотые украшения и небольшая сумма денег, - вот и все, чем могли поживиться воры. Из-за этого лезть в квартиру, убивать хозяйку?
- Тогда получается, твой женишок ее прикончил. Она шантажировала его этими фотографиями.
- Захар? Он бы не решился. За образом рокового красавца скрывается заячья душонка. Я просто закрывала на это глаза. Мне казалось, что с таким человеком спокойнее, - он не лезет на рожон, не рискует… обычные бабьи рассуждения.
- Остается отчим. Борисов предполагает, что тот заглядывался на Марину, а она не отвечала ему взаимностью. Или наоборот, кокетничала с ним. Он тоже мужчина, между прочим, не лишенный чувства ревности.
- Она его терпеть не могла! - возразила Астра. - И почему он убил ее именно сейчас? Не год назад, не два?
- Узнал о беременности, взбеленился…
- А раньше смотрел на ее интимные отношения с Иваницыным сквозь пальцы, да?
- Он просто не знал, что у Марины есть любовник. Ты ведь тоже не знала? Хоть вы и близкие подруги.
- Тут и не пахнет любовным треугольником, - упрямо твердила Астра.
Матвею ситуация не нравилась.
- Чего еще ждать? - мрачно спросил он. - Моя жизнь текла ясно и предсказуемо… до твоего появления. Теперь же - одна муть вокруг. Боюсь, бешеный пес на тебя напал не случайно.
- И я боюсь.
- Ты ничего не скрываешь?
- Я умолчала только об одном. Тогда, в ночь пожара, в саду был призрак женщины, я ее видела и слышала, как она жутко стонет. Может, это душа Эльзы взывала о помощи? Кто-то ее убил и закопал там?
- Еще один труп? Уже не в доме, а в саду? - схватился за голову Матвей. - Что теперь прикажешь делать? Ехать в Камышин и под покровом темноты перекапывать сад? Облачаться в новый маскарадный костюм и продолжать вранье?
- Мне надо подумать. Можно воспользоваться твоим компьютером?
- Ради бога. Только не трогай мои рабочие папки. Если Интернет понадобится, - пользуйся, у меня безлимитный тариф.
Астра закрылась в спальне с ноутбуком, а он прилег на диван и задремал. Думать не хотелось. Отсутствие необходимой информации делает думанье неблагодарной работой ума. Единственная мысль, мелькнувшая перед дремотой, была о Ларисе. Хорошо, что они установили незыблемое правило: встречаться только на нейтральной территории. Лариса ревнива. Застань она в квартире Матвея молодую женщину, реакция могла бы быть бурной.
Он проснулся от бесцеремонного потряхивания, открыл глаза. В темноте над ним склонилась Астра.
- Уже ночь? - Он так и уснул на диване в гостиной, не раздеваясь. А она, похоже, еще не ложилась. - Что случилось?
- Мне пришли в голову кое-какие идеи. До утра я ждать не могу!
- Господи-и… - простонал Матвей. - Ты не женщина. Ты вампир! - Он зевнул. - Почему я тебя терплю? Который час?
- Не имеет значения. Слушай, давай, сопоставим обстоятельства смерти Марины и госпожи Гримм.
- Ну? - Карелин плохо соображал спросонья. - Это выше моих сил. Посреди ночи что-то сопоставлять? Иди, спи! Утром поговорим.
- Нет, - она была непреклонна. - Сейчас! Обе женщины погибли в связи со мной, а ты предлагаешь спать? Да я глаз не сомкну, пока не решу эту чертову задачу для вундеркиндов!
- Что тут разгадывать? - пробормотал он, зевая. - Ты убила их обеих, вот и все. А теперь хочешь и меня прикончить. Дай поспать!
Астра пропустила его ворчание мимо ушей, - торопилась поделиться своими мыслями.
- Марину предали воде, а баронессу, - огню. Ты понимаешь, что это значит?
- Честно? Не-а…
- Что, по-твоему, объединяет обе смерти?
Матвей толком не проснулся. Он сел, пригладил волосы и с мученическим видом уставился на гостью. Вежливость требовала, чтобы он включился в разговор. Однако его ум отказывался от анализа без достаточного количества фактов. Пауза затягивалась.
- И Степнова, и госпожа Гримм были знакомы с тобой, - вымолвил, наконец, он, подавляя зевок. - Обе были мертвы до того, как одну окунули головой в воду, а другую сожгли. В обоих случаях убийца что-то искал… Больше я совпадений не нахожу.
- Могу согласиться только с первым.
- Вот как? Это почему же?
- Долго объяснять, - отмахнулась Астра. - Ты какие книжки в детстве любил читать? Сказки?
- Сказки тоже. А какое это имеет отношение…
- Значит, не помнишь, - перебила она.
- Что я должен помнить? - возмутился Матвей, окончательно просыпаясь.
- Великий сыщик Шерлок Холмс считал обычные, простые преступления самыми трудными для расследования, а необычные - как раз легкими. Потому что сама необычность зачастую и является ключом к разгадке. Гений мыслит парадоксами, в отличие от среднестатистического индивидуума.
- К чему ты ведешь?
- Огонь и вода! - воскликнула Астра. - Отсюда мы и будем плясать.
- Ты еще про кассету забыла. Правда, в квартире Марины никаких кассет не нашли… Это меня радует, не скрою.
- Я не забыла. Ты слушай, не перебивай.
Матвей позволил ей высказаться. Пусть приведет свои доводы, а потом он разобьет их в пух и прах.
- Я тут порылась в Интернете и кое-что накопала, - с воодушевлением продолжала она. - Люди разучились понимать язык символов, тогда как он несет гораздо больше смысловой нагрузки, чем слова. Что, по-твоему, означает котелок с булькающим варевом?
«Опять она за свое! Котелок! Мы уже обсуждали эту тему. Она меня дразнит, - подумал Матвей. - Развлекается. Последую ее примеру!»
- Котелок символизирует переход человечества от сырой пищи к вареной, - с важным видом произнес он. - Это обеспечило настоящий скачок в развитии цивилизации.
Астра и глазом не моргнула.
- Молодец, - неопределенно хмыкнула она. - А как насчет туристов, которые бросают монетки в фонтан?
- Наивные люди. Они надеются еще раз вернуться туда, где им было хорошо. Но в одну реку дважды не войдешь.
- О корове, пасущейся на зеленом лугу, я лучше не буду спрашивать, - вздохнула Астра. - Не хочу услышать про котлеты и говяжий гуляш.
Матвей не улавливал связи между убийством Марины и кассетой из тайника.
- Тебе не дает покоя странное видео? Думаешь, злоумышленник искал в доме баронессы кассету? Только не говори мне, что эти «живые картинки» - шифр, который указывает, где спрятаны сокровища! И что Марину тоже убили из-за кассеты.
- Нет, конечно. Марина не имеет… не имела никакого отношения к кассете. Зато «живые картинки», как ты их называешь, имеют отношение к кое-чему другому. Например, повешенный, - здесь прослеживается намек на сухой корень, который лежал в тайнике. Или это корень намекает на повешенного… Я запуталась.
Матвей потерял терпение. Она несет сущий бред!
- Астра, - стараясь не раздражаться, мягко произнес он. - Ты переутомилась. У тебя перманентный стресс.
- Какой-какой?
- Перманентный… Сначала разрыв с женихом, потом бегство из дома, скитания в поисках работы, пожар, смерть Иды Вильгельмовны, убийство подруги… ничего удивительного, что твои нервы сдали. Просто отдохни, успокойся, выпей чего-нибудь. Хочешь, я принесу водки?
- Лучше кофе. - На нее не произвели впечатления мои слова. - У тебя свечи есть?
Матвей насторожился.
- Не бойся, пожар я устраивать не собираюсь. Ты же сам сказал, что я переутомилась. А от огня исходит энергия, без которой я чахну. Давай зажжем свечи! Пожалуйста!
Он сдался, принес несколько ароматических свечей. Астра расцвела, не отводя глаз от язычков пламени.
- Очень эротично… - прошептала она. - Ты не находишь? Смотри, как они колеблются, будто исполняют загадочный танец в ритме вселенной. Огонь питается ее дыханием, поедает ее плоть, и мертвое делает живым…
Она любовалась горящими свечами и, казалось, перестала замечать все вокруг. Матвей вздрогнул, когда она спросила:
- Ты не принимаешь мои слова всерьез?
- Не то, чтобы… - он не привык лукавить. - В общем, да.
- Тогда вспомни, в какую ночь случился пожар на Озерной улице? То было тридцать первое октября - кельтский праздник мертвых. В ночь Самхейна мертвые получают возможность осуществить то, что не успели сделать в этом мире. Где ты был в эту ночь?
Она застала Матвея врасплох, обезоружила одним изящным выпадом.
- Я? - хрипло пробормотал он. - Я… гулял. Ты хочешь сказать… хм-м… Я же не мертвый? Я живой человек!
- Дай пощупать твою руку. Она теплая?
- Идиотизм какой-то…
Матвей с опаской протянул ей руку. Прикосновение прожгло его, словно электрический удар.
- А кем ты был в ту ночь? - прищурившись, спросила Астра. - Башмаки с пряжками, которые стоят в твоей прихожей, забрызганы грязью…
Он не ответил. Она продолжала, наслаждаясь его замешательством:
- Древние кельты особо почитали Голову - поклонялись ей, уповали на ее покровительство и защиту.
- Что? Голову?
- Отрезанную Голову! Голова считалась у них хозяином потустороннего мира. Благословенный Бран, - так звали легендарного правителя Британии, - после своей смерти приказал отрубить себе голову, дабы она служила его подданным, защищая и оберегая их от нашествий врагов и прочих бедствий.
- Я не понял… Бран был правителем на этом свете или на том?
- Как тебе больше нравится! У кельтов боги и люди могли переходить из одного мира в другой. Поэтому их властелин стал божеством иного мира и вожаком «дикой охоты». А его Голова до сих пор является лучшим талисманом, отгоняющим злых духов и демонов. Именно ее изображают в виде тыквенных светильников и рекомендуют иметь при себе в ночь Самхейна. Вырезанные тыквы - символ Головы Брана.
- Зачем ты мне все это рассказываешь? - спросил Матвей, чувствуя, как в груди возникает зияющая пустота.
- Просто так… для общего развития. Кельты обожали головы! Убитых на поле боя врагов они непременно обезглавливали, бальзамировали ценные трофеи кедровым маслом и хранили в специальных сундуках. Головы охраняли их дома, жилища вождей, святилища. Позднее для этой цели стали использовать маски. Вырезали их из дерева, изготавливали из бронзы и железа и развешивали на столбах, у жертвенных столов, украшали ими постройки, внутренние помещения и даже утварь.
Она сделала выразительную паузу.
- На что ты намекаешь? - выдавил он, покрываясь испариной.
- Маски на фасаде усадьбы Брюса… - произнесла Астра и показала несколько фотографий, сделанных Матвеем в «Глинках». - Вот… смотри. Зачем они здесь, как ты думаешь?
***Что-то держит меня, не отпускает. Эрос всемогущий опоил меня божественным и сладчайшим нектаром любви…
Попробуй уйти, когда на самом деле хочешь остаться. Попробуй вырваться, когда благословляешь силки, в которых запутался, когда больше смерти боишься разлуки. Смерть не пугает того, кто уже вкусил из ее источника.
Любить - чтобы возненавидеть и проклинать? Любить - чтобы познать иную сторону бытия? Любить - чтобы позвать за собой?
Двойник ускользнул от меня, потому что земные желания сковали мою волю. Содрогаться от мистической страсти так заманчиво. Ожидание бывает слаще ласк и нег, оно никогда не закончится. Ожидание, длиною в вечность. Искушение ожиданием - этого еще никто не придумал.
Только предвкушение любви сильнее самой любви. Предвкушение таит в себе все оттенки экстаза, весь его изыск, всю истому, все бесстыдство плоти и смущение ума, тайну, восторг и жар…
Любить, чтобы отказаться? Отречься? Отринуть? Забыть? Но что есть - забвение? Иллюзия, жестокий самообман…
Двойник ускользнул, - он не дается в руки, скованные любовью. Только призвав на помощь смерть, я сумею осуществить задуманное.
Кому мне молиться? Древней и великой Хатхор? Ее дерево растет в заоблачной вышине, касаясь ветками звезд, его ствол обвивает коварный змей с золотой кожей, испещренной изумрудными прожилками, в его кроне обитают семь красавиц: они предсказывают судьбу. Но я боюсь задавать им вопросы.
Женские лики Эроса изменчивы, как прихотливая игра огня. Даже боги, пораженные его стрелами, впадали в любовное безумие и спускались в мир смертных.
Вечен образ спящей принцессы, которую воскрешает поцелуй влюбленного.
Но иногда любовь делает человека чудовищем, требуя от него невозможного… <p>Глава 28</p>Борисову позвонил осведомитель, который время от времени получал от него весомые «премиальные». Агент назначил встречу на Никитском бульваре в условленном месте.
Сотрудника одной из силовых госструктур связывало с Борисовым давнее знакомство: когда-то они вместе служили в правоохранительных органах. Потом их дороги разошлись, а взаимная симпатия осталась. С тех пор они иногда обменивались услугами. Почему не помочь хорошему человеку за хорошее вознаграждение? Тем более, когда речь не идет о государственных или промышленных секретах.
Осведомитель был в чересчур приподнятом настроении, - наверное, уже успел выпить. Он смолоду страдал непомерной тягой к спиртному, но боролся с пагубной привычкой. С годами борьба ослабевала, а тяга усиливалась. Отечное лицо и нездоровый блеск глаз бывшего товарища неприятно поразили Борисова.
- Надеюсь, разговор останется между нами, - сразу сказал он. - Дело касается дамы, так что, сам понимаешь…
- Будь спокоен, Коля. Водка надо мной еще верх не взяла. Когда она, проклятая, совсем одолеет, - ты узнаешь и перестанешь ко мне обращаться. Я никого подводить не хочу.
- Ладно, говори, что за новости?
Они подошли к лавочке, но сесть не решились, - мокро, грязно. Остановились рядом, как два добрых приятеля, беседующие о пустяках.
- Ты просил, если где-нибудь промелькнут данные о погибшей или пропавшей при странных обстоятельствах неизвестной молодой женщине, взять на заметку. Это еще в силе?
Он с ожиданием посмотрел на Борисова, и тот достал из кармана конверт с деньгами, незаметно передал собеседнику, отметив, как дрожат у того пальцы. Да, питие определяет сознание. Пожалуй, больше не стоит рассчитывать на этого человека: ему просто нельзя доверять.
Старый знакомый передал Борисову несколько фотографий мертвых женщин, личность которых не установлена.
- Это уже не актуально, - вздохнул тот, жалея о напрасно потраченных деньгах. - Еще что-нибудь есть?
Пришлось выслушать данные, также не представляющие ценности. Борисов корил себя за поспешность, с которой расстался с конвертом. Никогда не надо торопиться!
Напоследок осведомитель поведал совершенно не касающуюся Астры Ельцовой историю о пожаре в подмосковном поселке Камышин и гибели немецкой гражданки. Дело возбуждать не стали, квалифицировали как несчастный случай. Экспертиза показала, что хозяйка дома была мертва еще до пожара, скончалась естественным путем. Тело обгорело, но патологоанатому как-то удалось установить причину смерти, - инсульт. Когда человек сгорает заживо, поза трупа другая.
- Возгорание, якобы, произошло из-за камина. Хозяйка почувствовала недомогание, прилегла и отдала богу душу. Камин остался без присмотра, искры или уголек какой вылетел на ковер и… В общем, такова официальная версия.
- Значит, есть и неофициальная? - поинтересовался Борисов.
- Я осторожно навел справки: пожарные сочли случившееся поджогом с применением огнеопасного вещества, предположительно, бензина. Но, сам понимаешь, эта головная боль никому не нужна. Погибшая, - женщина одинокая, у нее не осталось близких родственников: такой ответ пришел из посольства. Кстати, обычно они тянут, а тут быстро отреагировали.
- Дальние родственники еще могут объявиться, - сказал Борисов. - А когда это случилось?
- Пожар? В ночь на первое ноября. Получается, никто не заинтересован возбуждать уголовное дело и вести следствие. Мало ли, дом сгорел? Никто ведь не пострадал! Никто не понес имущественного урона… кроме покойной. А ей имущество уже ни к чему. Зачем же вешать на себя такой геморрой?
- Ты прав. Только умершие меня интересовать перестали, поэтому…
Борисов не успел закончить фразу, как чутье подсказало ему: про этот пожар следует разузнать подробнее. Профессия вырабатывает у человека особого рода проницательность, когда его внимание необъяснимым образом течет в нужном направлении.
- Да я не про немку говорю, - понизил голос осведомитель. - Судя по показаниям соседей, у нее были компаньонка и сторож. После пожара оба исчезли. Может, сбежали со страху, а может, прихватили хозяйкино добро под шумок и скрылись.
- Компаньонка?
- Женщина, которая помогала потерпевшей по дому и скрашивала ее одиночество.
- Молодая?
- На вид лет тридцати, не старше. Больше о ней ничего не известно. Умершая с соседями дружбы не водила, к себе не приглашала. Жила за высоким забором, - в прямом и переносном смысле. Люди ее побаивались, между прочим, обходили стороной. Ведьмой называли! Первая ее компаньонка тоже пропала. Я звонил в камышинское отделение милиции, уточнял детали. Сослался на международную окраску происшествия. Мол, лучше перестраховаться. Там, конечно, выразили недовольство: им лишь бы все замять поскорее.
«Астра не могла быть компаньонкой, - подумал Борисов. - Это не в ее духе. К тому же она живет с мужчиной, и не в Камышине… Черт! Ее сожитель неспроста изменил внешность. А не с тем ли самым сторожем я встречался? Абсурд. Дочь Ельцова - и воровство, поджог? Немыслимо!»
Вопреки логике и здравому смыслу он продолжал расспросы.
- Почему ты вдруг решил позвонить в Камышин?
- Да так… сам толком не пойму, - смутился осведомитель. - На всякий случай. Вроде как тебя интересовали неизвестные женщины, которые пропали. То есть их личность не установлена. Согласись, задача не из простых…
Он пространно рассуждал, Борисов слушал, одновременно прокручивая в уме разные варианты развития событий. Неужели, речь идет об Астре? Какие у него основания так думать? Никаких… С чего бы ее занесло в какой-то Камышин?
- … получается, в связи с той немкой фигурируют две молодых женщины… и обе куда-то подевались. Я подумал, тебе эти сведения пригодятся.
- Да-да… - рассеянно ответил Борисов. - Спасибо, брат. Выручил.
Они по-дружески попрощались и зашагали каждый в свою сторону.
По дороге в офис Николай Семенович ломал себе голову: докладывать Ельцову о пожаре или промолчать? С одной стороны, босс поднимет его на смех. С другой, - следует доверять своей интуиции. А она настойчиво твердила: пожар в Камышине всплыл не случайно.
«Пусть даже я ошибусь, не беда, - успокаивал себя Борисов. - Не имеет Астра к этому отношения, - прекрасно! А если имеет - мне же придется потом всю кашу расхлебывать. Ельцов по головке не погладит за то, что я вовремя не принял меры».
- Какие меры? - возражал внутренний голос. - Дело не возбуждено… Каши еще в помине нет, а ты уж ложку приготовил! Перестраховщик. С чего ты взял, что Астра была в Камышине и причастна к поджогу?
«Была не была, доложу… - решил Борисов, паркуясь на служебной площадке. - Чует мое сердце, что-то здесь нечисто. Информатор хоть и прикладывается к бутылке, но опыта и оперативного нюха ему не занимать. Чем-то его зацепила эта история…»
***Ельцов бывшего претендента в зятья упорно игнорировал, Борисов подражал шефу.
«Да кто он такой? Обыкновенная ищейка! Верный ельцовский пес! - внутренне закипал Захар. - Лижет повелителю пятки, ловит кости с барского стола и визжит от восторга. Ничтожество, возомнившее себя вершителем судеб!»
Но, сталкиваясь с Борисовым в коридоре, приемной или холле, он невольно втягивал голову в плечи и норовил быстрее прошмыгнуть мимо. От этого ему становилось совсем худо. Вечный вопрос, - «Тварь я дрожащая или право имею?» - запал ему в душу еще на школьном уроке литературы и с тех пор мучил и терзал. Ощущая себя среди мужчин тварью дрожащей, Захар утверждался в обществе женщин как повелитель, и находил в сексе не столько наслаждение, сколько ублажение своего самолюбия. Он повелевал женщинами, помыкал, он мог их осчастливить, мог бросить, мог обмануть. Он упивался безраздельной властью над ними, непрерывно доказывая, - им, себе, окружающим, - свою мужскую состоятельность. Женившись на Астре, он хотел взять верх над Ельцовым, и этим объяснялась его «неугасимая любовь» к дочери шефа.
В школе Астра вызвала у Иваницына искреннюю влюбленность своим строптивым нравом, взбалмошностью, ярко выраженной индивидуальностью и неподчинением обязательным для всех правилам. Она запросто могла высказать учителю то, что думает, а не то, что было положено; надеть юбку до пят, когда в моде было мини; сделать на голове прическу в духе маркизы Помпадур; явиться на школьный вечер в восточном наряде и станцевать на бис танец живота. Она могла много такого, о чем Захар и помыслить не смел. Никто не сомневался, что в будущем Астра станет знаменитой артисткой, - звездой экрана или театральной сцены.
Ему захотелось во что бы то ни стало объездить эту дикую лошадку, и он решил, что любит ее. Хотя, разве у любви есть признаки, по которым безошибочно определялась бы ее подлинность? Существуют ли вообще какие-либо критерии подлинности чувств - любых?
Что ни говори, отношения с Астрой способствовали карьере Иваницына, и разрыв поставил его будущее под удар. Он всегда находил для собственных поступков, мыслей и стремлений мотивы, которые оправдывали его и обвиняли других. С трудом дожидаясь окончания рабочего дня, Захар ехал домой, - исходить желчью и пить коньяк. За этим занятием его и застал телефонный звонок.
Неприятный и какой-то бесполый голос, который мог принадлежать как женщине, так и мужчине, нагло заявил:
- Ты убил любовницу и надеешься избежать наказания? Ты хитер, но есть еще хитрее.
- Я никого не убивал! - взвизгнул Захар.
- В тот день, когда ты приходил к Марине и выходил от нее, вернее, выбегал, как ошпаренный, тебя видели…
- Врешь! Хочешь на понт взять?
От волнения у него зуб на зуб не попадал.
Голос в трубке лениво, как бы нехотя, засмеялся:
- Ха-ха-ха… Потом ты еще раз приходил и выходил. Проверял, не воскресла ли твоя пассия из мертвых?
«Частный детектив! - вспыхнуло в уме Захара. - Только он мог следить за мной, по поручению этой сучки Марины! Она и с того света взялась меня доставать. Что ему надо? Денег, наверное. Сволочь! Вряд ли он отдал мне все фотки, которые нащелкал. А вдруг, он заснял меня в день убийства?»
- Я не убивал Марину, - промямлил он, скисая.
Если у сыщика есть на него компромат, он потребует немалую сумму. Опять шантаж! Господи! Когда же это все закончится?
- Вот как? - ехидно усмехнулся голос. - Это ты в милиции будешь рассказывать. Следователь пока не знает, кто был любовником убиенной и отцом ее ребеночка. Ха-ха! Тебя ни один адвокат не отмажет.
Иваницын ощутил слабость в ногах и подступающую к горлу тошноту. Все ему угрожают, кому не лень! Марина покойная, Ельцов, теперь еще и частный сыщик. Хоть из города беги.
- Чего ты хочешь? - преодолевая дурноту, спросил он. - Я не богат! Живу на зарплату. Так что поживиться за мой счет не удастся. Я тебе уже дал денег.
Голос на минуту примолк.
- Мне не нужны деньги, - медленно, раздельно, со скрытым пренебрежением произнес он. - Оставь эти мятые бумажки для своих шлюх. Ведь ты живешь ради них и ради них готов убить.
- Мне плевать на всех баб вместе взятых.
- Тупой ты, безмозглый, как чурка березовая. Я не про баб, я про «бабки»!
- А ты, значит, деньги не любишь. Зачем же тогда берешь?
- Все берут… - неопределенно ответил голос. - Речь не об этом. Мне другое требуется.
- Что?
- Ты перед своей невестой провинился, обидел ее. Падай в ноги, землю грызи, кайся, проси прощения! Получишь отпущение грехов, помилую тебя, а если нет, - не взыщи, сядешь надолго. Ты ведь нежный, деликатный человечек, в тюрьме не выживешь. Я слышал, порядки в местах лишения свободы жестокие, можно сказать, лютые. Не завидую я тебе…
- Ты кто? - опешил Захар.
Голос ответил не сразу, после паузы. Видно, обдумывал свои слова.
- Погибель твоя, попрыгунчик.
- Я… я не знаю, где Астра! Она сбежала, исчезла.
- А ты найди.
- Как? Ее все ищут… папаша, Борисов… и никакого толку.
- Все из-за тебя, - угрожающе напрягся голос. - Свернуть бы тебе головенку пустую! Только быстрой смерти ты не заслуживаешь.
- Х-хорошо! Я… попробую, я ее отыщу, из-под земли достану! Я…
Голос наводил на Захара такой ужас, что он сыпал обещаниями, клялся и божился найти Астру и вымолить у нее прощение.
Трубка давным-давно замолчала, а он стоял, как в столбняке, сжимая ее побелевшими пальцами и судорожно дыша. <p>Глава 29</p>Матвей и Астра завтракали.
За окном лил дождь. Казалось, за его мутной пеленой не существовало ни города, ни людей. В данный момент эта кухня, желтое бра над столом, клетчатая скатерть, кофейник с синими цветочками по бокам и сидящий напротив Астры мужчина составляли весь ее мир.
- Что ты собираешься делать? - допив кофе, поинтересовался он. - Я съезжу в бюро, пообщаюсь с клиентами, устрою сотрудникам нагоняй, и вернусь.
- Тебе нравится твой бизнес?
- Конструкторское бюро «Карелин» - детище моего отца, и оно меня кормит.
- Значит, не нравится.
- Пусть так. Предлагаешь что-нибудь другое?
- Я сама на распутье - безработная с криминальным прошлым! - Печальная улыбка тронула ее губы. - Брошенная невеста, неблагодарная дочь, ненадежный товарищ. Ты ведь мне не доверяешь?
Матвей кашлянул, оттягивая ответ. Астра угадала: он не имел понятия, как она себя поведет. Застанет ли он ее здесь, когда вернется?
- Ладно, не парься, - совсем как его подопечные, выразилась она. - Правильно делаешь. Я сама себе не доверяю.
- Тебе не стоит выходить из квартиры.
- Не буду. Я боюсь! Сяду просматривать кассету, авось, осенит догадка.
- Сколько ты уже смотрела ее, - раз десять, одиннадцать?
- Двенадцать. Тринадцатый раз принесет мне удачу.
- Что ты надеешься там отыскать?
Астра оживилась, подняла на него смоляные глаза.
- Образное мышление присуще человеку изначально. Идея, символ первичны по отношению к словам и воздействуют гораздо мощнее любого звукового кода. Речь - лишь слабая тень, робкое эхо этого древнейшего языка.
- Твой отец по совместительству случайно не профессор философии?
- У нас преподаватель по актерскому мастерству увлекался мистикой! - развеселилась Астра. - «Все вокруг, - игра символов!» - повторял он. - Если умеете их читать, вам ничего больше не понадобится». Я его слушала вполуха, отмахивалась, а зря. Силу визуальных образов недооценивают совершенно напрасно.
- Почему же? - ухмыльнулся Матвей. - Сейчас появилась уйма течений, которые пропагандируют творческую визуализацию.
Он придал окончанию фразы столь выразительную окраску, что Астра прыснула.
- Ладно, я пошел собираться.
Карелин уехал. Астра же, как и говорила, уселась на диван и включила видик. Полилась зазывная, нечеловечески прекрасная мелодия… ее выводил высокий, чистый женский голос; на экране появлялись образ за образом, - ползущая по дереву змея, охотники на кабана, русалка… карнавальное шествие, любовники, голова на блюде… усадьба Брюса, горящее чучело… Млечный Путь… Афродита в венке… буренка на пастбище… повешенный… падающие в воду фонтана монетки…
Повешенный…
Астра остановила пленку и, вернув кадр с виселицей и раскачивающимся на ветру телом, задумалась.
Без связи с предыдущими образами ей на ум пришла женщина, которая в зареве пожара стояла в саду перед домом покойной баронессы…
- То был не призрак! - прошептала она.
Сухой корень из тайника лежал перед ней на журнальном столике, дразнил: «Угадай, кто я!»
- Угадаю.
Время до обеда пролетело незаметно. Астра бродила по Интернету, искала подтверждения своим мыслям. И находила.
- Теперь осталось одно! - обратилась она к корню. - Узнать, кто твой хозяин.
Пока молодая женщина размышляла, на другом конце Москвы ее отец слушал доклад Борисова.
- Нет, Коля. Моя дочь не пойдет ни к кому в компаньонки - это же все равно, что прислуга! И никогда не заинтересуется сторожем. Тем более, там какой-то криминал, чуть ли не воровство. Ты же знаешь Астру!
- Да, но…
- Не зли меня.
Тут Юрию Тимофеевичу будто на ушко кто-то шепнул: «Вспомни, как ты с детства прятал от дочери спички и закрывал на замок ящик, где хранились зажигалки. Все годы, пока она росла, ты боялся, как бы она не спалила квартиру. В Астре живет страсть к огню. Пожар, - ее стихия!» И он пошел на попятный.
- Свяжись с этим… э-э… ее сожителем… и сообщи ему… намекни… впрочем, какого черта ходить вокруг да около?! - вспылил Ельцов. - Спроси его о Камышине. Не может быть, чтобы они были в этом замешаны… но… - Он выругался. - Я не исключаю и такого варианта. Огонь всегда был любимой забавой…
Ельцов споткнулся на полуслове, замолчал, потянулся за валидолом. Час от часу не легче! Его бросило в жар, сердце дало о себе знать ноющей болью.
- Не волнуйтесь, Юрий Тимофеевич, - с сочувствием вздохнул Борисов. - Я все сделаю. Он обещал звонить, справляться о новостях. Я постараюсь выяснить, что возможно.
- Уф-ф-фф… кажется, отпускает…
Ельцов расслабился, откинул голову на спинку кресла. Ох, эти взрослые дети! Сколько они доставляют хлопот! Пожалуй, впервые он искренне порадовался, что является отцом единственного ребенка. Раньше его глодало неосуществленное желание иметь троих, в крайнем случае, двоих ребятишек.
Борисов понимал шефа и старался помочь. Взаимовыручка - вот цемент, который с каждым годом все прочнее скреплял их отношения.
Не успел он отправиться по своим делам, как начались телефонные звонки. Нужный человек, - «сторож» - как Борисов прозвал нового возлюбленного Астры, позвонил после обеда.
- Рад вас слышать, - искренне сказал Николай Семенович.
Матвея, напротив, не обрадовал такой заинтересованный тон. Его дурное предчувствие оправдалось: Борисов сразу взял быка за рога.
- Что вы скажете о пожаре?
- Какой пожар? Где?
- В маленьком захолустном поселке…
- Не понимаю, о чем вы? - продолжал прикидываться Матвей, хотя уже сообразил: Борисову что-то известно и лучше не играть с ним в кошки-мышки.
- О компаньонке, которая скрылась с места происшествия вместе со сторожем.
- Это не телефонный разговор.
- Согласен. Буду ждать вас на прежнем месте?
- Через два часа, - сказал Матвей. - Предупреждаю: замечу слежку…
- Не беспокойтесь.
Приглушенный смешок Борисова можно было истолковать двояко: ему претит вся эта секретность или просто забавляет его.
Матвей обдумывал предстоящую встречу, когда позвонила Лариса, - она жаловалась на мужа и на то, что Карелин не уделяет ей внимания.
- Чем ты занят? - недовольно укоряла она. - Я соскучилась по твоим ласкам. Почему ты пропал?
- Много работы.
Он поймал себя на полнейшем, безмятежном равнодушии к любовнице: ни один нерв не встрепенулся. Пожалуй, он даже тяготился разговором с ней. Перипетии последних дней отбили у него желание общаться с Ларисой. Ей нужна постель, изнурительный сексуальный марафон, а ему - кое-что другое. С некоторых пор его перестал интересовать чисто физиологический процесс.
- Не узнаю тебя! - возмущалась она.
Матвей сам себя не узнавал.
Через два часа он, - в берете и очках, - неторопливо шагал по аллее рядом с Борисовым. Тот без обиняков приступил к делу: поведал о своих подозрениях по поводу Камышина.
- Астра была там, - вынужденно признал Матвей. - Но не имеет отношения ни к пожару, ни к смерти хозяйки дома. Уверяю вас! Она сама чудом осталась жива.
В глубине души он сомневался в том, что говорил. Только бы его сомнения не уловил Борисов!
- Каким ветром ее туда занесло?
- Долгая история.
- Я не спешу! Уделите мне четверть часа и расскажите.
- Не могу. Это не моя тайна.
- Черт вас забери, с вашей скрытностью! Вы… сторож?
- Боже упаси! Нет, конечно! Просто мы с Астрой решили провести медовый месяц в глубинке. На экзотику потянуло, знаете ли. Ну и попутно Астра решила заработать немного денег. Надо же кушать что-то, а я крайне стеснен в средствах.
Карелин излагал предложенную Астрой «легенду», гадая, верит Борисов или чувствует ложь.
- Для сторожа у вас слишком грамотная речь, - буркнул тот. - Каких еще сюрпризов прикажете ждать?
- Надеюсь, это последний, - неуверенно произнес Матвей. - Астре нужна ваша помощь.
- Разве я могу отказать? Выкладывайте, что от меня требуется.
- Сущая безделица. Сгоревший дом на Озерной улице, до того, как его купила погибшая, принадлежал некоему Крымову. Не могли бы вы связаться с ним и выяснить, откуда взялся тайник в комнате, выложенной камнем, и что там хранилось.
Борисов, не мигая, уставился на собеседника.
- Клад, разумеется! - саркастически завил он. - Сокровища отступающего Наполеона или золото, награбленное бандитом Стенькой Разиным. Впрочем, что я говорю? В тайнике немецкая подданная прятала бриллианты Третьего Рейха! Ох-хо-хо! Астра меня умиляет! Неординарная барышня. Значит, она подалась в компаньонки к баронессе ради сокровищ? Уж не вы ли ее надоумили? Работая сторожем…
- Я не сторож, - не выдержал Матвей. - Не давайте воли своим фантазиям.
- Немка ведь приехала в забытый богом Камышин не ради изучения быта и нравов жителей провинциальной России? Эта дама вызвала ваш интерес, и вы подослали к ней Астру, влюбленную в вас женщину, которая на все согласилась? Вам не стыдно?
- Я не намерен терпеть вашего тона, господин Борисов.
- Вижу, вы бедны, но горды, как разорившийся отпрыск знатной фамилии. Превратности судьбы: из князей - в сторожа. Обидно!
- Я устал повторять…
- Ладно, ладно. Допустим, я найду Крымова, - это не сложно. А вы уверены, что он расскажет и про тайник, и про его содержимое?
- Нет. Я всего лишь прошу вас попытаться.
- Вы используете меня вслепую.
- Только ради Астры. Эта трагедия с пожаром и гибелью женщины может иметь для нее нежелательные последствия.
- Вам повезло, - пристально посмотрел на него Борисов. - Кажется, дела возбуждать не будут, спишут все на несчастный случай. Вы удивительно удачливы, господин э-э… сторож.
Матвей открыл было рот, чтобы в очередной раз заявить протест, но на ходу осадил себя и сказал только:
- Когда мне позвонить по поводу Крымова?
- Завтра. Это срочно, я правильно понял?
***Камышин
В домике Коржавиных царило уныние, - бабка, казалось, еще сильнее сгорбилась, а Зойка сидела за столом как в воду опущенная.
- Пошел прочь, вислоухий! - раздался со двора крик соседки.
Рыжий пес надрывался от лая, преследуя незваную гостью до дверей. Та отмахивалась от него прутиком.
- Ба! - громко обратилась к старухе белокурая внучка. - К нам тетка Фрося идет. Наверное, опять дрожжи одалживать.
Она угадала.
- Ой, Климовна, - кряхтя, вошла в кухню, соседка: любопытная и завистливая баба, постоянно страдающая радикулитом. - Я тесто затеяла. Дай щепотку дрожжей!
Держась за поясницу, она уселась, ожидая, пока старуха достанет дрожжей и завернет кусочек в газету.
- Слыхали про немку-то? Дом ее, пристанище сатаны, сгорел, и она вместе с ним изжарилась. Туды ей и дорога! А прислужницу со сторожем будто корова языком слизала. Испарилися! Прямо как Эльза ваша.
Бабка молча опустила глаза, - глухота оправдывала ее угрюмое недовольство и позволяла избегать щекотливых разговоров. Зато Зойка так и зарделась, заерзала на колченогом стуле.
- Эльза тут не при делах, - сверкнула она голубыми глазами. - Она давно у баронессы не работает.
- Знаю… Люди брешуть, немку громом и молнией убило. Только грозы в ту ночь не было. Климовна! - закричала соседка, обращаясь к старухе. - У тебя как со здоровьицем-то?
- У бабушки ревматизм, - ответила за нее Зойка. - Суставы болят. Мы ореховым настоем натираем.
- Слава богу. Я уж подумала, не удар ли ее хватил? Сама неделю пролежала, двинуться не могла - так спину скрутило. Гляжу в окно, а к вашему дому «скорая» прикатила. Как раз в ту ночь, когда горело на Озерной.
Соседку правда одолел тяжелый приступ радикулита, но жгучее желание разузнать, что стряслось у Коржавиных, подняло ее с постели в рекордно короткий срок. Если бы не стреляющая боль в пояснице, от которой перехватывало дыхание и останавливалось сердце, то пришла бы наутро после пожара.
- Вы разве не спите по ночам? - с ехидцей спросила Зойка.
Ох, и бедовая девка растет! Как бы по стопам сестры не пошла.
- Уснешь тут, когда от боли глаза на лоб вылазят, - укоризненно произнесла соседка. - Не дай тебе бог, деточка, так мучиться.
- Вот и я не спала, - прониклась «сочувствием» девушка. - Живот болел. Думали, аппендицит. Врачи приехали, посмотрели - оказалось, отравление. Творога несвежего поела, и на тебе, пришлось неотложку вызывать.
- Да.. да… - по-птичьи кивала головой старуха. - Да…
Круглое лицо соседки покраснело от досады. Вот, оказывается, в чем дело, - всего-навсего кишечные колики от прокисшего творога. Она-то думала!
- А я грешила на Эльзу! Не она ли дом подпалила?
- Что вы придумываете, тетя Фрося? - вступилась за сестру Зойка.
- Может, вы ее на чердаке прячете? - не унималась соседка. - Меня не проведешь. Я нюхом чую, что к чему.
- Идите, обыщите все комнаты. Я вам и чердак покажу, и подпол, и сарай. Нету Эльзы! Правда, бабушка?
Старуха только кивала, как заведенная. Она толком не понимала, о чем речь, но начала нервничать. Коржавины жили замкнуто, и визит соседки пришелся старухе не по душе. Дрожжи, - лишь предлог, чтобы попасть в дом, высматривать, выведывать, а потом судачить с другими такими же кумушками, перемывать кости ее внучкам.
Гостья сидела молча, собрав лоб в напряженные складки, что-то соображая.
- А у тебя, значит, именно в ту ночь живот прихватило? - со скрытой неприязнью спросила она Зойку. - Ну-ну… <p>Глава 30</p>Москва
Борисов выполнил свое обещание: нашел Крымова, встретился с ним и поговорил. Бывший владелец дома на Озерной улице был шокирован услышанным.
- Ай, как жалко! - сокрушался он. - Вот, беда. И хозяйка погибла? Задохнулась, наверное. Сквозняки там такие, что вмиг пламя раздули, разнесли повсюду. Я ее предупреждал, что с камином надо быть осторожнее: топка огромная, а решетка так себе, хилая. Какое несчастье!
Вопрос о тайнике его не удивил. Да, в одной из комнат он велел часть стены выложить песчаником и устроить там что-то вроде «камней с секретом». Нажимаешь особым образом, срабатывают пружины, и открывается нечто наподобие встроенного сейфа. Он видел такое у приятеля, - понравилось, решил себе сделать. Зачем? Просто так, забавы ради. Гостей развлекать, домочадцев. Назывался тайник «Сезам».
- Вы там хранили что-нибудь?
- Вместо сейфа не использовал, если вы это имеете в виду, - охотно отвечал Крымов. - Жена заболела, я закрутился и забыл о тайнике. Даже новой хозяйке не сообщил.
- Там было пусто?
- Абсолютно. Для денег этот шуточный тайник не годился, - его мог обнаружить кто угодно, в том числе и ребенок. Устройство нехитрое, можно случайно надавить на камень, «Сезам» и откроется. А почему вас это интересует?
- Хочу исключить версию ограбления, - выкрутился Борисов. - Возможно ли, чтобы новая хозяйка держала в тайнике ценности?
- В принципе, да. Я забыл поставить ее в известность о наличие «Сезама», но она вполне могла наткнуться на него сама.
Когда Крымов подробно описал внешность сторожа Тихона, Борисов убедился: сожитель Астры не имеет с ним ни малейшего сходства. «А я был почти уверен, что мужчина с наклеенными усами и есть пропавший Тихон! - подумал он. - Стареешь, Коля. Чутье подводит!»
- Как вы думаете, почему компаньонка со сторожем сбежали?
- Испугались наверное, - предположил Крымов. - Поставьте себя на их место. Вдруг, милиция не стала бы разбираться, а свалила вину на них? Мало ли у нас несправедливо осужденных по тюрьмам сидят? Зачем искать настоящего преступника, если под боком свидетель, на которого можно повесить всех собак?
- Вы не подозреваете Тихона?
- В поджоге? Боже упаси. Он любит выпить, но на умышленное злодейство не способен.
- А на неумышленное? По неосторожности?
Крымов развел руками - он не знал.
Об этой беседе Николай Семенович, как и положено, сначала доложил Ельцову. Тот долго ходил по кабинету, заложив руки за спину и покачивая головой.
- Вот те на… - повторял он. - Вот те на! Оказывается, моя дочь пустилась на поиски кладов. Слушай, Коля, она, кажется, до сих пор не выросла из детских штанишек.
- Про клады я так… сболтнул. Чем руководствовалась Астра, поступая в компаньонки к состоятельной иностранке, я не ведаю.
- Задала она нам задачу! Что ж, ты ее просьбу выполнил. Можешь поделиться полученными сведениями с этим… э-э… мм-м…
- Хорошо, Юрий Тимофеевич, - выручил босса из затруднительного положения Борисов.
Действительно, как теперь называть «сторожа»? Человек в берете?
- Я была права, - обрадовалась Астра. - Кассета не имеет отношения к Крымову. Наткнуться на «Сезам» проще всего было Эльзе, которая жила в той комнате. Видеозапись и корень принадлежат ей… или принадлежали…
- Надеюсь, Эльза жива, - сказал Карелин. - И не откажется поговорить с нами.
- Это наш единственный шанс раскрыть тайну смерти Марины и госпожи Гримм. Я не хочу оказаться следующей.
- Не вали все в кучу. Какие у тебя основания считать…
- Никаких! - нетерпеливо перебила его Астра. - В том-то и суть! Есть преступления, которые ни за что не распутаешь обычными методами. Понимаешь? У нас в руках ключ!
- Который висит у тебя на шее?
- Ни в коем случае. Именно странность происходящего дает ответы на вопросы. Я почти уверена, - все необходимое мне известно. Иди сюда! Садись… - Она включила видеомагнитофон и села на диван рядом с Матвеем. - Смотри.
- Опять это?
- Смотри! - повторила Астра, устремляя взгляд на экран телевизора. - Змей, ползущий по дереву, символизирует искушение, так? Поддавшись ему, наши прародители утратили рай.
- Допустим. А охотники на кабана?
- Видишь, дикий вепрь скачет, увлекая за собой всадников? Он заманивает их в туман! Так человек, одержимый какой-либо идеей, может легко попасть в ловушку иного мира. Дальше. Булькающий котелок, - вовсе не обед для обитателей рыцарского замка. У кельтов это непременный атрибут пиршественного зала владыки потустороннего царства, символ изобилия и бессмертия… в нем варилось то ли пиво для богов, то ли свинина для героев.
- Сказки… - буркнул Матвей. - Выдумки для детей. Или для инфантильных взрослых.
Астра пропустила колкость мимо ушей.
- Русалка являет собой, с одной стороны образ утопленницы, а с другой, - как ты правильно заметил, существо, пожелавшее перейти из подводного царства в мир людей. Чувствуешь, все образы так или иначе обыгрывают переход?
Карелин ничего не чувствовал, кроме недоумения, граничащего со злобным весельем. Что за чушь он слушает? Впору хохотать до упаду.
Астра, поглощенная своими фантазиями, не замечала его настроения.
- Про голову на блюде я уже говорила, - продолжала она. - Карнавал и любовники в масках символизируют вечную тайну бытия: истинное лицо мира всегда скрыто, даже в моменты интимнейшей близости невозможно постичь его суть.
- А горящее чучело?
- Кельтского бога грома и молнии можно было умилостивить сожжением жертвы, - глубокомысленно изрекла она. - Прослеживаешь сходство с гибелью баронессы? Я как раз собиралась обратить твое внимание именно на это.
- Ах, да! - хмыкнул Матвей. - Русалка, надо полагать, у нас Марина Степнова, а горящая соломенная баба, - госпожа Гримм. Замечательно! Просто чудесно. И как в эту трогательную картину вписывается Млечный Путь и пасущаяся корова? Хотя что я спрашиваю, - корова дает молоко, Путь называется Млечным, вот и связь. Таким способом можно объединить совершенно разные вещи, - какие угодно!
- Кстати, да. Где-то я читала, что Млечный Путь древние считали молоком небесной коровы. Есть богиня, которую изображали коровой или женщиной с коровьими рогами на голове, - это египетская Хатхор. Между прочим, она провожает усопших в загробный мир. Только вкусив даров Хатхор…
- …они становятся своими среди чужих! - помог ей закончить мысль Матвей. - Не так ли?
- Так.
- Изумительно! Опять муссируется тема путешествия на «тот» свет. А обратно попасть можно?
Астра медлила с ответом.
- Думаю, да, - наконец, вымолвила она. - Ночь Самхейна - самое подходящее время.
- С меня хватит! - вспылил он, невольно вспомнив прогулку по Сретенке в костюме Брюса. - Я не мертвец! Как видишь, я не исчез и не собираюсь рассыпаться в прах в лучах солнечного света. От твоих намеков самый нормальный человек свихнется!
- Я ни на что не намекала. Тебе показалось.
- Как бы не так!
- Странно, почему ты злишься?
Матвей остыл, заговорил более мягким тоном.
- Извини. Я не привык к подобным разговорам. Чувствую себя идиотом. На чем мы остановились?
- На богине Хатхор. В Месопотамии ее отождествляли с Иштар, в Греции с Афродитой…
- Стоп! С Афродитой, - повторил Матвей. - Конечно. Как я не догадался? Ниточка привела нас от коровы к статуе Афродиты в венке из живых цветов. Потрясающе.
В его словах сквозили ирония и раздражение.
- Это цветы мандрагоры. Я нашла их в Интернете. И корень тоже…
- Ах, и корень? Да, да… Знаменитая мандрагора, которая истошно кричит, когда ее вырывают из земли. Ты поклонница Гарри Поттера? Если мне не изменяет память, в одной из книг про этого юного волшебника упоминается о мандрагоре. Ты еще ребенок, Астра, - с улыбкой заключил он. - Восторженная и наивная выдумщица. Или талантливая актриса. Я пока не раскусил тебя!
- Твердый орешек? - не обиделась она. - А насчет мандрагоры ты не прав. Это растение не из детских книжек. Это великая и ужасная колдовская трава из страны магов! Между прочим, Афродиту еще называли Мандрагоровая Дама.
- Оказывается, сей корешок - мистическая принадлежность самой Афродиты! - дурачился Матвей. - Сколько нового я узнал за сегодняшний день!
- Еще не все. Остался обычай бросать монетки в фонтан.
- Не удивлюсь, если и это безобидное суеверие не что иное, как таинственный обряд загадочных кельтов. Я прав?
- Почти. Кельты действительно бросали украшения и другие ценности в воду священных источников. Так же поступали инки, а древние египтяне верили, что испивший из источника Хатхор, уже не возвращается в земное существование. Я думаю, обычай жертвовать воде отражает желание людей обеспечить себе возможность вернуться в земной мир, задобрив божество водной стихии. Это стремление выражается у современных людей подсознательно… поэтому они находят для своих поступков рациональное объяснение.
Карелин промолчал. В дебри подсознательного лезть опасно, - запросто можно оказаться на больничной койке и без помощи «источника Хатхор» отрезать себе путь к жизни среди нормальных людей. На языке вертелся вопрос о виселице, но он не рискнул его задать.
Астра сама заговорила об этом.
- Существует поверье, что мандрагора вырастает под виселицей… из семени повешенного. А кто испробует напитка, приготовленного из нее, полюбит навеки.
- О-о… мне становится интересно, - протянул Матвей. - Универсальное приворотное зелье всех времен и народов. Некоторые дамы много бы отдали, чтобы заполучить этакий напиток. Только где его взять-то? Нынче преступников к повешению не приговаривают, - вышло из моды. Да и виселицу днем с огнем не найдешь.
Астра как будто не замечала его сарказма, сдобренного мрачным юмором.
- Кельты придавали большое значение числу три, - сказала она. - Оно воплощало в себе силу, совершенство и… мотив тройственной смерти. Ради удачного предприятия трех богов следовало ублаготворить тремя способами: одну жертву утопить в воде, другую сжечь, а третью…
- … повесить! - с угрюмой ухмылкой добавил Матвей.
- Ага. На священном дереве.
- Я начинаю восхищаться этими кельтами. Чудные ребята! Традиции у них полны гуманизма и любви к ближнему. Небось, их романтические боги, наряженные в звериные шкуры и вооруженные до зубов, обожали наблюдать за агонией умирающих под шелест тенистых дубрав и журчание магических ручьев. А вокруг сочно зеленели реликтовые папоротники, и шумел орешник…
Астра смотрела на него во все глаза. Такого красноречия она не ожидала.
- А при чем тут вообще кельты? - заводился он.
- А при чем тут Хэллоуин? - не отступала она. - Почему древнейший из языческих праздников не только не канул в небытие, но возрождается и покоряет Америку, Европу, а теперь и Россию?
- Скажи еще про коллективное подсознательное, вспомни Фрейда и Юнга!
- Я бы не апеллировала к психоанализу. По сравнению с возрастом символов, эта наука - мальчик в коротких штанишках, скорее даже младенец в пеленках.
- Тебе надо было изучать историю религий, а не театральное искусство.
- Спасибо за совет. Непременно воспользуюсь! Начало уже положено.
Они сражались, как два фехтовальщика, отражая выпады и отбивая атаки, с переменным успехом. Астра выдохлась первая.
- Чем мы занимаемся? - возмутилась она. - Вместо того, чтобы искать Эльзу, устроили петушиный турнир.
- Не вижу необходимости кого-либо искать, - парировал Матвей. - Зачем тебе это нужно? Борисов ясно дал мне понять: в убийстве Марины тебя пока не подозревают, а пожар и смерть баронессы в Камышине признали несчастным случаем.
- Третья жертва неминуема. Я не хочу оказаться в петле.
- На тебя ни разу никто не покушался, заметь. Опасность существует только в твоем воображении.
- Ты уговариваешь меня или себя? Я упустила один эпизод из любительского фильма, которого ты так яростно критикуешь! - глаза Астры метали молнии. - Усадьбу в Глинках. Тебя что-то пугает, и ты предпочитаешь прятать голову в песок.
Воинственный пыл Матвея угас после ее слов. Она попала в точку.
- Усадьба точно не имеет отношения к кельтам, - неуверенно пробормотал он.
- Зато тот, кто ее построил и поселился в ней, - Яков Брюс, - является их потомком. Его родословная ведется от короля Шотландии. А корни этого правителя…
Она замолчала. Иногда многоточие куда выразительнее точки.
Карелин долго прокашливался, прежде чем спросить:
- При чем здесь Брюс?
- Тебе виднее…
***Законы на то и существуют, чтобы их либо исполнять… либо нарушать. Не будет большой беды, если один раз пренебречь запретами. Боги играют без правил.
Что, если на один краткий как вспышка молнии миг, ощутить свою божественную природу? Каково это, - вседозволенность, всесилие, всеведение?
Боги любили земных существ и забирали их на небеса, иногда. Чаще божественные возлюбленные оставались на земле. А как поступить мне?
Двойник невероятно близко, к нему удалось подобраться почти вплотную. Несправедливо будет уйти без него. А ведь придется…
Или подождать до следующего удобного случая? Долго, томительно. За это время много воды утечет. Кто знает, что произойдет завтра, через месяц, через полгода? Звезды благоприятствуют… На скрижалях написано: ищи звезду.
Млечный Путь лежит на небе соблазнительно изогнутой серебристой дорогой, дразнит, будит смуту в душе, - темную, как ночь. Это петля Эроса, из которой не вырваться. Но я смогу, у меня получится. Я возьму с собой предмет моей страсти!
Я нарушу порядок вещей, преступлю закон, изменю ход времени. Однажды промедление помешало мне осуществить задуманное. На сей раз я не поддамся. Я не уйду, пока не завладею Двойником.
Я усмирю свое сердце и сумею пройти в Ворота между мирами, минуя неумолимых стражей… Во всем и всегда есть первопроходцы.
В природе богов - нарушать правила. В природе богов - устанавливать собственные законы. В природе богов - выскальзывать из сетей… <p>Глава 31</p>После анонимного звонка Иваницын окончательно потерял покой и сон.
Как он найдет Астру? Где? Ехать в Богучаны? Немыслимо. А если ее там нет? Она не такая дура, чтобы отправиться в лесную глушь. Донести на шантажиста Борисову? Поставить Ельцова в известность о нежеланном свидетеле? Каждый из вариантов отпадал по разным причинам. Но самым весомым аргументом против выступал страх.
Захар по-настоящему испугался за свою жизнь. Чего добивается прохвост частный детектив? Зачем ему воссоединять жениха и невесту? Что за идиотская блажь?
Если Ельцов узнает о шантаже, то не станет возиться с этим грязным делом, а пойдет самым простым путем, - уберет конфликтную фигуру. То есть его, Захара! Шепнет Борисову на ушко заветное словцо, и найдут главного менеджера с переломанной шеей где-нибудь на заброшенной стройке или выловят из реки его раздувшийся труп.
Президенту компании скандал ни к чему. Не дай бог, клиенты узнают, что Иваницына обвиняют в убийстве - репутации «Юстины» будет нанесен серьезный урон. Ельцов этого не допустит.
Шантажист наверняка просчитал ходы наперед и прикинул расклад интересов. Он не боится сделать неверный шаг и убежден: Захар не побежит ни в милицию, ни к Борисову, ни, тем более, к Ельцову.
Теперь, благодаря новой опасности, нависшей над ним, Иваницын понял, что ему не стоило принимать на веру угрозы Юрия Тимофеевича. Шеф его не сдаст и не посадит, во избежание огласки и ущерба для имиджа компании. Ельцов блефовал, а Захар купился.
- Я безмозглый простофиля! - ругал он себя. - Доверчивый болван, которого обвели вокруг пальца.
«Молись, чтобы Ельцову не пришлось выбирать между репутацией «Юстины» и единственной любимой дочери. Тогда тебе не поздоровится, парень, - нашептывал ему страх. - Тебя обложили со всех сторон, прижали к стенке. Загнали, как зайца!»
Положа руку на сердце, незадачливый ловелас не был уверен на все сто, что шантажист - сыщик из агентства. Но кто? «Кому понадобилось в тот чертов день следить за мной? - спрашивал он себя. - Борисов на шантаж не пойдет. Остается детектив, нанятый Мариной. А если есть еще кто-то третий? Или все-таки сыщик? Мошенник, деньги взял, а снимки отдал не все. Приберег для черных делишек. Так они и кормятся, детективные агентства: один и тот же материал продают в разные руки. Жулье!»
Одолеваемый самыми мрачными мыслями, Иваницын отправился к Лене Бровкиной в надежде выведать у нее хоть какой-то намек на местопребывание Астры. Даже если он ее отыщет, то как вымолит прощение? Как ни проклинай себя, как ни казнись, а назад уже ничего не воротишь.
Естественно, Лена понятия не имела, куда подалась Астра. Она кокетничала, морщила лобик и ничего вразумительного не говорила. Дружба дружбой, а секреты у каждой свои. Впрочем, все «секреты» Леночки красными буквами выступали на ее миловидном, тщательно подкрашенном личике: поскорее выскочить замуж за красивого, богатого, умного, доброго и, конечно, безумно влюбленного в нее мужчину. Такие барышни, как Бровкина, упускали одно важное обстоятельство: воображаемых ими женихов не бывает в природе.
Жизнь вообще далека от идеалов. Захар испытал ее жестокие удары на себе. А тоже тешился мечтами! Витал в облаках! Упивался иллюзиями! Суровая действительность пришла и сняла с него розовые очки. Без этих волшебных очков существование обрело присущие ему краски, - серые и черные. Иваницын обнаружил себя в опасном, беспощадно жестоком мире, где на каждом шагу подстерегают недоброжелатели, а за каждым углом прячется враг.
Куда идти после Бровкиных, молодой человек решительно не знал. Марина мертва, а других близких подруг у бывшей невесты не было. От отчаяния и безысходности захотелось взвыть. Если бы это помогло, Захар так и поступил бы. Порой иголку в стоге сена отыскать проще, чем человека.
Кого еще Астра могла посвятить в свои планы? А никого! Она всегда была себе на уме, - ларчик с мудреным замочком, к которому не подберешь ключика. В жизни охотно играла самые причудливые роли, а на сцену выходить не пожелала. Обожала любовную поэзию, а в сексе была холодна и безучастна. Привыкла к деньгам и комфорту, но не дорожила ими. Обладала тонким интеллектом, а интеллектуалов избегала. Во все верила и все критиковала. Всем интересовалась и от всего скучала. Как будто стремилась к возвышенному, но предпочитала грубые и приземленные забавы: например, развести огромной костер и подбрасывать в него полено за поленом, при этом встречая восторженными воплями каждый сноп искр. Где можно искать такую женщину? Нигде… и везде…
Сам Захар не задумывался над характером Астры и не подвергал его анализу. Это делала Марина. Она получала удовольствие, сродни мазохистскому, сравнивая себя и подругу, - разумеется, в пользу последней. Степнова завидовала ей, поэтому испытывала особенную сладость в любовных объятиях мужчины, который собирался жениться на Астре. Словно в мгновения соития становилась ею, перенимала ее образ, завладевала частью ее души. Никакой другой мужчина не мог дать Марине этого непередаваемого ощущения перерождения.
Иваницын в тонкости не вдавался. Он был поверхностным человеком, поверхностным любовником и поверхностным мужчиной. Копни чуть глубже, и отовсюду полезет фальшь, как пыльные перья из старой перины. Спать вроде мягко, но колется и постоянно тянет чихать.
Зачем при такой негодной начинке природа наделяет человека внешностью потрясающей красоты, - на первый взгляд загадка. На самом деле формы порой призваны маскировать содержание. Они усложняют игру и дают пищу уму.
Захару не повезло. Он стал заложником собственных амбиций, - не надо было замахиваться на дочь Ельцова. Вокруг полно красивых девушек, которые будут счастливы любить его и во всем ему угождать. Но эти курочки не снесут золотых яичек!
Нервное напряжение Захар гасил коньяком. Быть козлом отпущения ему не с руки и не по рангу, как он полагал. Но кто-то рассудил по-своему.
День прошел в бесполезных метаниях, - он впустую объездил несколько столичных театров, где работали бывшие сокурсники Астры. Она не поддерживала с ними отношений и не посещала спектакли, в которых они играли. На этом фантазия Захара иссякла, и его потянуло к бутылке. Будущее пугало, настоящее казалось кошмарным сном.
«Что делать? - назойливым дятлом стучало в мозгу. - Что делать? Неужели, придется бежать? Но куда? Ведь найдут!»
Изрядно набравшись, он отправился в детективное агентство, но нужного ему человека не застал. Разъяренный неудачей, Иваницын зашел в бар и заказал двойную порцию коньяка.
«Застрелить негодяя, и дело с концом! - решил он во хмелю. - Приглашу его в машину, отвезу в лес, прикончу и закопаю. Пока землю не сковал мороз. Видит бог, я не убийца, он сам довел меня до этого!»
- А вдруг, ты ошибаешься? - гундосил внутренний голос. - И сыщик ни при чем?
- Все р-равно… з-застрелить… - говорил хмель.
Иваницын цедил коньяк, исподлобья озираясь. Его тошнило, кружилась голова, в груди нарастала нервная дрожь. Казалось, кто-то следует за ним по пятам, из одного конца города в другой. Даже здесь, в полутьме, пропахшей жареными кофейными зернами и сигаретным дымом, ощущалось чье-то незримое присутствие. Какая-то женщина, сидящая за столиком у выхода, не сводила с него глаз. Кто она? Бывшая подружка, случайно оказавшаяся в баре? Или…
Женщина, заметив, что он повернулся в ее сторону, быстро опустила голову. Захар вспомнил голос шантажиста, - он вполне мог принадлежать даме. «Меня преследует женщина? - удивился он. - Надо подойти, поговорить. Пусть объяснит, чего она добивается».
Он встал, пошатываясь, и направился к столику, за которым сидела дама. Зацепился по дороге за стул, потерял равновесие и едва не упал. С трудом удержался на ногах, поднял глаза и невнятно выругался. Преследовательница исчезла. Ее лицо смутно напомнило ему кого-то. Будь в зале больше света и будь Захар трезвее, узнал бы, а так…
Из бара главный менеджер вышел, сам не свой. Ноги не слушались, в висках пульсировала кровь, а еще надо было вести машину.
Как он очутился рядом со своим автомобилем, совершенно выпало из памяти. Добрался на автопилоте. К боковому зеркалу его «Опеля» кто-то прикрепил черный шнурок. Шутники!
Утром он с ужасом посмотрел на себя в зеркало, - заросший щетиной, опухший, с нездоровой желтизной на щеках. После выпитого вчера вечером раскалывался затылок, мутило. И тут сам собой пришел на ум черный шнурок, привязанный к зеркалу его автомобиля. Кажется, таким способом восточные султаны оповещали подданных о смертном приговоре.
- О, боже! - прошептал Захар. - Может, мне спьяну показалось?
Так же, само собой вспомнилось и лицо женщины в баре. Где еще он ее видел? Ах, да, в альбоме Марины…
***Камышин
Астра приехала в поселок инкогнито, - почти как в первый раз. Только теперь ей пришлось надеть парик и очки.
Она настояла, чтобы Матвей остался в Москве.
- Вдвоем мы привлечем больше внимания. И потом, какая опасность мне угрожает? Я же все выдумываю!
Ему было нечего возразить, и он заставил себя согласиться. Пусть едет. В конце концов, она права, - кому нужно ее убивать? Если допустить, что ночной посетитель ей не приснился, а действительно устроил пожар в доме баронессы и рылся в ее вещах, то Астра не видела его лица и не сможет узнать. Рана, нанесенная отверткой, может быть плодом ее воображения. Ну, ткнула в панике куда попало орудием для закручивания шурупов, скорее всего, промахнулась. Неизвестный такого оборота не ожидал, струхнул и давай бог ноги. Он ее тоже не видел!
Узнать в Астре компаньонку госпожи Гримм реально может только Тихон, а он в бегах. Кроме того, благодаря парику и очкам, ее внешность существенно изменилась. Пройди она по улице мимо родного отца, и тот вряд ли признал бы в ней дочку.
В общем, с какой стороны ни смотри, никаких аргументов против поездки Карелин не нашел. «Какое мне дело, куда и зачем она едет? - уговаривал он себя. - Богатая бездельница сходит с ума от скуки, а я поддаюсь на ее провокации. Выставила меня главным шутом в своей клоунаде, и потешается!»
Он кидался в крайности, - от непонятного расположения к Астре до приступов негодования, - не понимая причины. Ее рассуждения казались бредом. Только происшедшее с ним самим в ночь Самхейна удерживало Матвея от того, чтобы послать все к черту, бросить валять дурака и вернуться к прежней жизни без доморощенной мистики и дурацкого притворства.
Дилетантское расследование, к которому подталкивала его Астра, - да что там говорить, он уже влез по уши в эту глупую комедию, - вызывало бурный протест. С другой стороны, он интуитивно чувствовал: привычное бытие кануло в лету, к нему нет и не может быть возврата. Глубоко внутри себя Матвей осуществил переход с одного уровня на другой, более тонкий и зыбкий, но и более значимый, открывающий неведомые доселе горизонты. Променять заманчивую бесконечность сей перспективы на уже знакомое и наскучившее не представлялось возможным.
«Тогда отчего я злюсь на Астру? - спрашивал он себя. - Не оттого ли, что она интересует меня сильнее, чем я допускаю в отношениях с женщинами?»
Избегая ответа, он звонил Ларисе и забывался в ее объятиях. Секс на время отвлекал его от крамольных мыслей. Но любовные утехи стали казаться пресными и механично-однообразными. Даже тот изыск, который привносила в ласки Лариса, отдавал некой заученностью, чем-то заранее заданным. Лежа на спине после вымученного финиша и глядя в потолок, Матвей вдруг осознал: вся прелесть интимных удовольствий заключается не в «как», а «с кем». Этот вывод опрокидывал ряд его убеждений.
До сих пор он ставил на первое место «искусство любви», а затем чувства, романтику и прочую сентиментальную чепуху. Опыт убедил его в обратном. Лариса была весьма искушенной и умелой любовницей, но она перестала возбуждать и волновать его. Матвею приелись ее утонченные «приемы», - в нем проснулась жажда непосредственности и простоты. Есть разница между вольным скакуном, который резвится на диких просторах, и тщательно выдрессированной цирковой лошадкой.
Сравнивая женщин с лошадьми, он ничуть не смущался. Однажды он выразился подобным образом при Астре и получил замечание.
- Всему виной подсознание! - съязвил он в ответ. - Раньше животных обожествляли и поклонялись им. Боги-крокодилы и богини-кошки были в порядке вещей. Кстати, Хатхор, как ты сама изволила выразиться, изображали коровой. Какие могут быть обиды?
Она выслушала его доводы и согласилась.
Карелин не желал признавать, что Астра задела потайную струнку в его душе и пробудила новые мысли и стремления. «Простота тоже надоест, - упрямо твердил он. - Непосредственность хороша в детях и смехотворна во взрослых людях».
- Вряд ли Коржавины будут с тобой откровенны, - предупредил он. - Мне ничего не удалось у них выудить. Ирина, которая работает фармацевтом в аптеке, тоже ничего не знает. Она только сообщила, что Эльза покупала у нее антидепрессанты по рецепту врача.
- Когда?
- В середине лета.
- Тихон говорил, что последний раз видел Эльзу в конце июля. Я хочу найти ее и расспросить о кассете.
- Эльзы нет в Камышине.
Но Астра стояла на своем, и он сдался. Дал ей адрес Коржавиных, объяснил, как найти их домик с флюгером в виде флажка.
- Как ты представишься? Компаньонкой покойной баронессы?
- Зачем же так прямолинейно? Скажу, что я из газеты… «Подмосковный вестник», например. Пишу статью о пожаре на Озерной улице.
- А глухая бабка и хитрая внучка тебе все и выложат! На блюдечке с голубой каемочкой преподнесут! Они рты держат на замке, даже соседи не в курсе их дел. Обилие сплетен и разное содержание оных свидетельствуют, что никто по-настоящему не посвящен в семейные проблемы Коржавиных. Болтают, кто во что горазд. Ладно! Черт с тобой, поезжай. Я куплю тебе сапоги.
Теперь, пробираясь по хлюпающей грязи камышинских улочек и обходя глубокие лужи, Астра мысленно благодарила Карелина за прорезиненные сапоги, которые он чуть ли не силой заставил ее надеть.
Осеннее золото давно облетело и пожухло, шли затяжные дожди, и поселок выглядел серо, уныло. Почерневшие от сырости дома прятались за такими же черными заборами и растрепанными голыми деревьями.
Дом с жестяным флажком на крыше показался Астре особенно неприветливым и мрачным. У калитки поскрипывало от ветра старое дерево. По двору бегала рыжая собака, ее предупреждающий рык охладил рвение «корреспондентки» проникнуть на охраняемую территорию. В памяти еще свежо было нападение бешеного пса: белки вытаращенных глаз, оскаленные клыки, смрадное дыхание и капающая из пасти слюна. На сей раз Матвей на помощь не придет, он остался в Москве.
Астра прислушалась, - к скрипу дерева и шуму ветра примешивался еще какой-то звук. Женский плач? В доме Коржавиных кто-то рыдает… или ей чудится?
Она потопталась у забора, прошлась туда, сюда…
- Эй, дочка, ты к кому?
Астра повернулась на голос и увидела полную женщину в засаленной куртке и сером пуховом платке. Та стояла на другой стороне улицы, опираясь на палку.
- Я из газеты, - ответила Астра. - Пишу статью о пожарах. Вот, хожу, беседую с местными жителями.
Женщина с палкой оживилась.
- Дак тебе на Озерную надо! - посоветовала она. - Там недавно горело.
- На Озерной улице заборы по два метра и злые собаки во дворах.
- И то верно.
- В доме напротив, говорят, живет бывшая… домработница погибшей. - Астра хотела сказать «компаньонка», но рассудила, что для ее собеседницы такое слово слишком мудреное. - Эльза Коржавина. Я не ошибаюсь?
- Жила, - поправила ее женщина. - А я тетка Фрося, соседка ихняя.
И она, радуясь случаю насолить заносчивым Коржавиным, поспешно рассказала и про непотребное поведение сестер, и про слухи, которые гуляют по поселку, и про свой радикулит, бессонную ночь и машину «скорой помощи» у дома соседей.
- Я думала, у Климовны удар, - с непонятным сожалением поведала Фрося. - А оказалось, Зойка отравилась. Желудочные колики! К ней доктора приезжали. Только я чую, врет она - сама говорит, а глазенки-то так и бегают, так и бегают.
- Зачем ей врать?
- Сестру выгораживает, - без тени сомнений заявила соседка. - Эльза у них прячется, точно! Баронессу удавила, дом подожгла и побегла прямиком к своим. Куды ей еще деваться? «Скорая» к ней приезжала, в чувство приводить. Может, и забрали ее, я не видела. Темень стояла, хоть глаз коли.
- Почему вы так думаете?
- Это в ту самую ночку и было, когда дом на Озерной сгорел! Может, Эльза обожглась на пожаре-то, может, что себе повредила. Коржавиных хоть стреляй, нипочем не признаются!
- Смерть хозяйки сгоревшего дома наступила в результате несчастного случая. Таковы результаты экспертизы, - блеснула своей осведомленностью Астра. - Вы в это не верите?
- Экспер-тизы? - с трудом выговорила Фрося. - Милиция что хошь придумает, лишь бы не работать. Мало ли, что они говорят? А я чую, Эльза немку порешила. Час назад к ним милиционер приходил.
- Зачем?
- Кабы я знала! Видно, догадался, где Эльза прячется.
- Милиционер один вышел?
- Один, - горестно вздохнула тетка Фрося. - Разве ее, холеру, отыщешь? Дома и стены помогают.
Астра на ходу изменила свои планы. К Коржавиным она не пойдет, в сложившихся обстоятельствах это бессмысленно.
- Где у вас в поселке станция скорой помощи?
- Вижу, ты меня поняла, - просияла соседка. - При больнице. Где ж ей еще быть-то?
Пока Астра добиралась до больницы, пошел дождь, и она вымокла. Зонтик не спас: ветер забивал под него косые струи воды. Она продрогла, проголодалась и молила об одном, - чтобы кто-то из приезжавшей по тому вызову бригады оказался на месте. Ей удалось застать только водителя. В поселке были на ходу всего две машины неотложной помощи. Шофер одной из них занимался текущим ремонтом, копаясь в двигателе. Он помнил и пожар на Озерной улице… и ночной вызов к молодой женщине по названному Астрой адресу.
- Я в машине сидел, - нехотя сказал он, вытирая руки черной от масла тряпкой. - Прилег на руль и задремал. Потом проснулся, и мы поехали.
- А больная?
- Ее забрали с собой.
- Как… с собой? - растерянно переспросила Астра, вспоминая разговор с соседкой Коржавиных.
- Очень просто. Она не в себе была. Мы ее отвезли в частную клинику для этих… с психическими отклонениями. А что, это обязательно в газете писать? Как же врачебная тайна?
Астра представилась ему корреспонденткой «Подмосковного вестника», только изменила тему статьи. «Я пишу о трудовых буднях сотрудников «скорой», - объяснила она. - Хочу добиться дополнительного финансирования».
- Постойте, я запуталась. Вы забрали с собой молодую девушку, подростка?
- Да нет. Молодую женщину, кажется… Хотя я точно не скажу. Вы бы лучше врачей расспросили.
- Они дома, отсыпаются после смены.
Шофер кивнул.
- Завтра приходите.
- Завтра я уже должна сдать материал в редакцию.
Он развел руками и вздохнул. В дырочки навеса над площадкой, где стояла машина, просачивалась вода. Дождь не прекращался.
- Куда вы отвезли ту женщину? Разве здесь есть частная клиника?
- Здесь нет. А за тридцать километров от Камышина есть, - недавно построили, - «Тихая поляна» называется.
«Откуда у Коржавиных деньги на частную клинику? - подумала Астра. - И кого туда отвезли? Зойку или Эльзу? Судя по словам соседки, которая видела младшую сестренку дома, - Эльзу. Выходит, права тетка Фрося!»
- Разве вы обязаны возить пациентов в частные клиники?
- Обязаны, не обязаны - договориться всегда можно.
- Вам заплатили?
- Я не врач, - рассердился водитель. - Мое дело - баранку крутить!
- Да, конечно. Признаться, вы меня удивили: в такой глуши и вдруг - «Тихая поляна».
- Место там больно красивое, - сосны, березки, молодая дубовая роща, озерцо с кувшинками. И тишина, только птички поют и лягушки квакают. Как раз для успокоения души.
- Ой, об этом я непременно напишу! - с воодушевлением воскликнула Астра. - Наверное, клиника построена на спонсорские деньги? Такой опыт нужно пропагандировать и распространять. Как туда попасть?
Похоже, ее актерские навыки все еще были хороши, потому что шофер поверил. И подробно объяснил, как добраться до «Тихой поляны». <p>Глава 32</p>Москва
…Кто-то крался по длинному, бесконечному коридору… шаги замерли у двери Захара. Он спал в своей комнате, но все слышал. Неизвестный враг таился за дверью, сдерживая дыхание. Захар видел себя как будто со стороны, - он лежит на шелковых простынях, на парчовых подушках, в комнате с узорчатыми потолками и стенами, задрапированными яркой тканью. Золотые светильники дымятся на низких столиках, на полу, - роскошный ковер. Его мягкий ворс глушит шаги врага. Тот приближается к ложу… что у него в руках? Черный шнурок?
На ковре у подножия кровати господина сладко спят полуобнаженные одалиски, их перси соблазнительно белеют в предрассветном сумраке. Женщины ничего не слышат!
Захар покрывается испариной от ужаса, но не может даже пальцем пошевелить. Он хочет позвать на помощь, но губы раскрываются в немом крике… из них не раздается ни звука. Враг ловко набрасывает шнурок на шею изнеженного господина, плетеная веревка впивается в кожу, стискивает, режет горло… хрустят хрящи, глаза наливаются кровью, выкатываются из орбит…
- А-а! А-аааа-аа! - Захар проснулся от сдавленного вопля, схватился за шею. - О, аллах! - со стоном вырвалось у него.
Находясь еще во власти сна, он не сразу вспомнил, что никогда не был мусульманином. Там, в комнате с золотыми светильниками, он исповедовал ислам. Но здесь ему следует молиться другому богу.
- Господи… - прохрипел Иваницын, как наяву ощущая смертоносный шнурок на шее. - Боже мой! Спаси и помилуй…
Язык присох к нёбу, губы не слушались. Едва ли не впервые в жизни он робко осенил себя крестным знамением.
- Ф-фу-уу-у… какой кошмар…
Медленно, с натугой дыша, он потирал пальцами саднящее горло. Привязанный к автомобильному зеркалу черный шнурок живо пришел ему на память.
«Жуткий сон посетил меня не случайно, - сообразил Захар, содрогаясь. - Это предупреждение свыше. Меня собираются убить! Надо идти к Борисову, рассказать ему все, умолять защитить меня. Или может, лучше в милицию? Нет, там меня слушать не станут. И про Марину я должен буду молчать. А Борисов и так все знает».
Он встал, обуреваемый страшными мыслями, в полнейшем недоумении, кому он перешел дорогу, поспешно оделся и через сорок минут уже закрыл за собой дверь квартиры. Завтрак остался в кухне на столе, - Захар не смог проглотить ни кусочка. Горло болело, словно черный шнурок уже затянулся на нем. В некоторой степени так и было.
В офисе господин Иваницын с нетерпением ожидал Борисова, - ему казалась нелепой та неприязнь, которую он до сегодняшнего утра испытывал к Николаю Семеновичу. Теперь в лице последнего он видел спасителя, который один способен защитить его от верной смерти. Захару стало наплевать на все, кроме своей драгоценной шкурки. Оказывается, жизнь, - несмотря ни на что, - приятна и восхитительна, и расставаться с ней совсем не хочется.
Борисов оторопел, когда главный менеджер, презрев приличия и этикет, вломился к нему в кабинет, - красный, задыхаясь от волнения.
- Меня убьют! - завопил он, плюхаясь в кресло. Ноги плохо держали его. - У-убьют! Они послали мне черный шнурок!
- Правитель Османской империи заимел на тебя зуб, Иваницын? - усмехнулся начальник охраны. - Нынче восточные штучки входят в моду. Люди смотрят телевизор, читают книги, в которых полно готовых рецептов запугивания на любой вкус. А кто «они», позволь спросить?
Захар, заикаясь и глотая слова, сообщил про анонимный звонок, шантаж, преследование, женщину, наблюдавшую за ним в баре, и про шнурок, привязанный к зеркалу его «Опеля».
- Тебе не показалось под кайфом-то? - с сомнением смотрел на него Борисов. - Пьешь много! А нервишки у тебя слабоваты. Вот и допился до глюков.
- Ты не шути, Семеныч! Мне сон приснился, что я умер, задушенный шнурком.
- Вот видишь, сон - не явь, дорогой Захар. Я воображаемых шантажистов ловить не умею.
- Это что, по-твоему? - Иваницын вынул из кармана и бросил на стол перед Борисовым черный шнурок. - Тоже глюк? Ты его потрогай, возьми в руки!
Тот повертел в руках обыкновенный шнурок от ботинок или кроссовок. У Иваницына «крыша» поехала? Не мудрено! Карьера рушится, вожделенная свадьба накрылась, невеста сбежала к другому, - правда, ему сей пикантный факт еще неизвестен, - а самого красавца-мужчину могут обвинить в убийстве любовницы и посадить лет этак на…
- Спрячь меня, Семеныч! - дрожа, как осиновый лист, взмолился молодой человек. - Я жить хочу! Ты что… - он уставился на непроницаемое лицо Борисова, - Не веришь мне? Чем хочешь, поклянусь! Мамой… здоровьем…
- Странный вид шантажа какой-то, - медленно произнес тот. - Вымогатель требует примирения жениха и невесты. Ему-то какой прок от этого?
- Сам думаю, аж мозги кипят! Сначала на детектива грешил, а потом засомневался. Слышал бы ты тот голос! От него кровь в жилах стынет. Звонил сумасшедший!
- Голос какой был, мужской, женский?
- Да понимаешь, средний: то ли низкий женский, то ли писклявый мужской. Тут на голос полагаться нельзя, наша техника любой смоделирует, на выбор.
Борисов кивнул. Голос, - не показатель.
- Не вижу выхода, Захар, - с притворным сочувствием вздохнул он. - Ищи Астру, невесту, которую ты обманул. Или… готовься к смерти.
Молодой человек побелел, как полотно.
- Это она… - прошептал. - Мамаша чокнутая! Я ее узнал там, в баре, хоть и пьяный был. Она меня не пощадит, удавит, как слепого щенка! Отомстит за дочку.
- Какая мамаша? Чья?
***До «Тихой поляны» Астра добиралась на перекладных. Рейсовые автобусы туда не ходили, - только до ближайшей деревни Малинково, а оттуда надо было попутку ловить или пешком без малого два километра топать. По грязи, под дождем, закрываясь от ветра зонтиком. От такой перспективы «корреспондентку» областной газеты пробрал озноб. Кажется, насморк она уже подхватила. Но и откладывать поездку нельзя.
Поколебавшись, Астра решила ехать на такси. Машину нашла у вокзала: скучающий пожилой шофер с желтыми от никотина зубами согласился ее отвезти. Сумму, учитывая погодные условия и состояние местных дорог, заломил астрономическую, но выбирать не приходилось.
- Мы не застрянем? - с ужасом глядя на колеи, полные воды, спросила она.
- У меня не иномарка. Садись, не бойся! Не первый день езжу.
Не доверяя его словам, она все же села. Выехав из поселка, водитель начал насвистывать какую-то мелодию. В лобовое стекло били хлесткие струи дождя. По бокам дороги тянулся угрюмый черный лес.
У Астры замерзли ноги, и она с удовольствием бы что-нибудь съела и выпила.
- Вы подождете, пока я подругу проведаю? - спросила она.
- За дополнительную плату, - криво улыбнулся таксист. - А сколько ждать-то?
- Не больше часа.
Астра надеялась справиться за тридцать минут, но перестраховалась. Она мысленно поблагодарила Карелина за деньги, которые он сунул ей в сумочку.
- От «Тихой поляны» до железнодорожной станции далеко?
- Далековато. Но лучше ехать прямиком туда, чем возвращаться в Камышин, - объяснил шофер. - Быстрее будет.
- Вы сегодня озолотитесь.
Он ничего не сказал, продолжая насвистывать свой заунывный мотивчик. А она принялась обдумывать разговор с врачом-психиатром из поселковой больницы. Услышав, что «Тихой поляной» заинтересовалась пресса, он охотно ответил на все вопросы.
- Это скорее частный пансионат, чем лечебное учреждение, - объяснил врач. - Там можно отдохнуть и подлечиться одновременно. Дело хорошее, но откуда у обычных людей деньги, чтобы платить за содержание в пансионате? Многие поместили бы туда родственников, страдающих душевными недугами, да цены кусаются.
- Откуда же берутся пациенты в «Тихой поляне»?
- Из Москвы приезжают, у кого деньги есть. Здесь двойная выгода: подальше от людских глаз плюс комфорт, чистый лесной воздух, тишина… Ну и квалифицированное медицинское обслуживание. Пациентов с тяжелыми патологиями там не принимают, только с легкими, - депрессии, нервные расстройства… в общем, не буду вас пугать терминологией. Психиатрический диагноз - своего рода клеймо, к сожалению. Вот люди и скрывают болезнь от окружающих, от госпитализации отказываются. «Тихая поляна» как раз для тех, кто избегает огласки и обладает достаточными средствами.
«Где Коржавины взяли деньги, чтобы поместить Эльзу в «Тихую поляну»? - гадала Астра. - Спросить врача напрямую о ней? Не стоит. Он не имеет права разглашать информацию о пациентах. Только насторожится и, чего доброго, потребует показать документик, подтверждающий, что я из «Подмосковного вестника». А у меня такового не имеется».
- Вот поворот к «Тихой поляне», - сказал таксист, отвлекая пассажирку от раздумий. - Жалко, что дождь и сумерки. А то бы полюбовались сосновым бором! Через пять минут будем на месте.
Пансионат представлял собой одноэтажное здание из красного кирпича с темно-коричневой крышей, окруженное недостроенным забором. В солнечный день оно, наверное, выглядело нарядно, но сейчас напоминало тоскливый приют обреченных. На главной аллее стояли лужи, голые деревья и обвисшие мокрые ели наводили уныние. Гараж, хозяйственные постройки и жилой домик для персонала располагались по правую сторону, из труб шел дым. На крыльце под навесом курил, с любопытством глядя на подъехавшее такси, дородный мужчина в рабочей одежде.
- Дождитесь меня, - сказала Астра шоферу. - Я заплачу.
- Только недолго.
- Как получится.
Она подошла к главному входу, нажала кнопку звонка. Дверь открыла высокая дама в синем форменном платье с белым воротничком и манжетами. Табличка на ее кармашке гласила: «Эмма, горничная».
- Я приехала проведать свою подругу, Эльзу Коржавину, - произнесла Астра заготовленную заранее фразу. - Мне сказали, что посещения разрешены в любое время с десяти утра до десяти вечера, - не моргнув глазом, солгала она.
- До девяти, - поправила ее горничная. - Но в такую погоду редко кто рискует ехать по нашим дорогам.
Астра готова была поклясться, что на лице Эммы отразилось замешательство. Зато она не заявила сходу, что такой пациентки у них нет. Это уже кое-что.
Просторный холл был меблирован мягкими диванами и креслами, на стенах висели картины, - веселенькие пасторальные пейзажи, букеты цветов в вазах; на полу лежал ковер мягких зеленовато-коричневых тонов. Судя по обстановке, деньги в проект были вложены немалые.
- Присаживайтесь, - принужденно улыбнулась горничная. - Я позову администратора.
- А почему я не могу видеть Эльзу?
- Таков порядок.
Дама в синем платье удалилась, оставив посетительницу созерцать разноцветных рыбок в огромном аквариуме и пальмы в кадках. Телевизора в холле не оказалось, хотя снаружи имелась спутниковая антенна, - видимо, они стояли в номерах. И внешне, и внутри пансионат походил на обычную комфортабельную гостиницу. Ни пропускного пункта, ни глухого забора, ни ворот, ни решеток на окнах, - ничего, ограничивающего свободу обитателей. Но ведь это не закрытое лечебное учреждение, а нечто наподобие санатория.
Администратор, - мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородкой, в темном костюме, светлой рубашке и галстуке, - представился Дмитрием Николаевичем.
- Кем вы приходитесь Эльзе? - спросил он.
- Близкой подругой.
- Простите, но я вас ни разу не видел за три месяца, которые она провела в «Тихой поляне».
- Я была в отъезде, по делам, - напропалую сочиняла Астра. - Когда приехала, узнала от Зои, ее младшей сестры, что Эльза здесь.
- У нее в конце июля случилось обострение, и она поступила к нам.
Администратор замолчал, выжидающе глядя на посетительницу. Она разыграла возмущение.
- Вообще, что за допрос? Позовите Эльзу, и мы…
- Понимаете, - жестом остановил ее Дмитрий Николаевич. - У нашего пансионата определенная специфика, и мы несем ответственность за спокойствие и душевное благополучие пациентов. Эльзу изредка навещала только ее младшая сестра, и нас поставили в известность, что ни близких друзей, ни родственников, кроме престарелой бабушки, у нее нет.
- Ка-а-ак? - разыграла изумление Астра. - Эльза ничего не сказала обо мне? Впрочем, я не удивляюсь. В депрессии она забывает обо всем. Мы дружим со школьной скамьи!
Администратор слегка покраснел и развел руками.
- В таком случае… видите ли, Эльзу поместил сюда ее друг, он же и оплачивает… мгм-гм… оплачивал… ее пребывание в «Тихой поляне». С нами было оговорено, чтобы к Эльзе пускали только ее сестру. Мы обязаны выполнять условия спонсора. Эльза не возражала!
- Позовите ее, и она сама решит, встречаться со мной или нет. Скажите, приехала ее подруга Ира, которая работает в аптеке!
Дмитрий Николаевич искал компромисс: как бы и выдворить некстати нагрянувшую «подругу», и сохранить лицо заведения.
- К сожалению, не могу, - потупился он.
Астра не знала, как будет выкручиваться перед Эльзой, но сейчас она добивалась одного, - хотя бы увидеть неуловимую компаньонку баронессы, а там… придется действовать по обстоятельствам. Одна загадка уже сама собой разрешилась: «пропавшая» около трех месяцев назад молодая женщина все это время находилась в пансионате. То, что ее родственники предпочитали молчать и не опровергать самых диких сплетен и домыслов, теперь логично объясняется, душевные недуги никто не афиширует. Почему ни сама Эльза, ни ее родня не поставили об этом в известность госпожу Гримм, тоже можно понять - хотели сохранить семейную проблему в тайне. Имеют право.
Но кто же обеспечил финансовую сторону предприятия?
Астра отвлеклась и прослушала оправдательную тираду администратора.
- Свяжите меня с этим, как его… спонсором, который платит за Эльзу! - потребовала она. - Я так понимаю, без его разрешения вы шагу ступить не смеете. Кто же он? Наследник английского престола или арабский шейх?
- Не знаю. Он ни разу не появлялся в «Тихой поляне», - все текущие вопросы мы обсуждаем по телефону, причем звонит он всегда сам. А деньги перечисляет на наш счет полностью и без задержек. Эльза молода, красива… тут всякие нюансы возможны, в общем, дело весьма деликатное, как вы уже догадались. А мы превыше всего ставим неприкосновенность частной жизни наших клиентов.
- Значит, у Эльзы есть покровитель, которого вы ни разу не видели?
- Да.
- Но ведь он не велел вам держать ее под замком?
- Поверьте, мы бы не осмелились…
- Так позовите ее, или я сделаю это сама! - Астра резко вскочила и двинулась в сторону коридора, куда выходили двери номеров. - Здесь не тюрьма, я надеюсь?!
- Тише, - смущенно пробормотал Дмитрий Николаевич. - Вы взбудоражите наших пациентов. Их не так много, всего трое, но покой этих людей нужно уважать. - Он перешел на шепот. - В конце концов, они заплатили за свое право отдохнуть от всех и вся. Иногда именно покой исцеляет лучше самых дорогих лекарств.
Астра остановилась, подбоченилась и угрожающе уставилась на администратора.
- Если вы немедленно не проводите меня к Эльзе, или не позовете ее сюда, я буду кричать, - прошипела она. - У меня громкий и пронзительный голос. Я закачу такой скандал, который и мертвого поднимет!
Мужчина поднял руки в примирительном жесте, ладонями вперед.
- Я вас умоляю…
- Где Эльза?
- Ну, хорошо, хорошо… я вам все объясню. Только не кричите, ради бога! - он придвинулся и понизил голос. - Эльза… мертва. Она повесилась сегодня ночью… <p>Глава 33</p>Москва
День без Астры прошел для Карелина как в лихорадке. Он поминутно ловил себя на мыслях о ней, о том, что происходит в Камышине. Эта женщина ворвалась в его размеренное существование подобно огненному метеору. Ее феерическая фантазия придавала обыденным деталям волшебные и вместе с тем мрачные краски.
- Каких только совпадений не бывает? - охлаждал он свое разгоряченное воображение. - Взять хоть Калмыкова! Из-за какой-то сутаны, бутафорского распятия и подозрительного пятна Лариса уже записала его в маньяки и готова была упечь в психушку. А человек невинно праздновал Хэллоуин, - всего-то!
- Так ли уж невинен этот обычай древних кельтов? - подняло голову его второе «Я». - Вспомни себя, словно в трансе шагающего за призрачной дамой в отороченной мехом накидке. Чем не сомнамбула?
Сама собой пришла на память дырочка на сутане Калмыкова. Если это не след от удара отверткой, то что? В принципе, вариантов сколько угодно. Дырки на ткани появляются разными путями.
Несмотря на столь здравую мысль, Матвей позвонил Ларисе.
- Это ты, дорогой? - зазывно проворковала она. - Как приятно!
- Мне тоже. Соскучилась?
- Коне-е-ечно! Калмыков в отъезде, так что я свободна, как знойная Кармен!
- Кармен плохо кончила.
- А у меня это всегда получается хорошо, - хихикнула она.
- Каламбур неуместен, когда речь идет о смерти.
- Ну-у, не каркай, милый. Я с утра уже пылаю страстью…
В Ларисе погибла непревзойденная телефонная соблазнительница, она могла сделать карьеру на стезе виртуального секса.
- Кстати, о Калмыкове: ты уверена, что его нет в городе? - вдруг заволновался Матвей.
- Он еще вчера укатил. Я всю ночь спала одна… вернее, страдала от бессонницы и неутоленного желания. Я представляла тебя, милый…
- Лестно слышать. Я думал, дамы в своих эротических грезах отдаются голливудским красавцам типа Тома Круза.
- Тебя неправильно информировали.
- Возможно. Ты не заметила у Калмыкова на теле какой-нибудь раны или царапины?
- Мы спим раздельно! - фыркнула она, раздосадованная его вопросами о муже. - И в душ он меня не приглашает. Я подозреваю, что Калмыков якшается с продажными девицами, которые делают ему… ну ты знаешь, что. На другое он не способен.
Лариса обладала умением разговор на любую тему свести к одному: сексу, сексу и еще раз сексу.
- Давай встретимся, мой сладкий! Я вся горю!
- У меня завал на работе, - холодно ответил он. - Клиенты требуют моего личного присутствия. Им нельзя отказывать.
- Только мне можно, да?! - Лариса не скрывала разочарования. - Ладно, пока! Захочешь, - позвони!
В последних словах была вся она, женщина, созданная для оргазма. Лариса сама так говорила о себе. Матвей с каждым днем убеждался, что она ничуть не преувеличивает.
- А куда поехал Калмыков? - спросил он.
- Пфф-ф! Ты, похоже, сменил ориентацию! - взорвалась она и бросила трубку.
Астре Матвей позвонить не мог - она наотрез отказалась брать с собой телефон, сославшись на обстоятельства. Дескать, сигнал мобильника может оказаться неуместным или вообще выдать ее.
- Представляешь, я прячусь от убийцы, крадущегося в двух шагах от моего убежища, а тут раздается звонок! - пошутила она. - Нет уж, спасибо. Если что, я воспользуюсь таксофоном.
Дождливый вечер Карелин коротал один за бутылкой белого сухого вина, убеждая себя, что с Астрой все в порядке. Так и задремал за столом, уронив голову на руки.
Она явилась домой далеко за полночь, бледная от усталости, голодная и непривычно молчаливая.
- Есть будешь? - спросил он, когда Астра вышла из ванной.
- Чего-нибудь горячего и чаю покрепче.
Она поела, занятая какими-то мыслями.
- Нашла Эльзу?
- Не успела. Если бы на день раньше!
Матвей выслушал историю о первой компаньонке госпожи Гримм с печальным финалом.
- Значит, суицид? - заключил он. - Депрессия нередко приводит к самоубийству.
- Доктор из «Тихой поляны» сказал, что от Эльзы никто такого не ожидал. Ее поведение не вызывало ни малейших опасений, пока она не сбежала. Хорошо, что ее сестра позвонила в «скорую», и пациентку привезли обратно в пансионат.
- А когда Эльза устроила побег?
- Вечером 31 октября. Кажется, именно ее я видела в саду, в дыму пожара. А потом она отправилась к себе домой. Куда ей еще было идти?
- Как она добралась от «Тихой поляны» до Камышина? Шла тридцать километров пешком?
- Зачем пешком? До ближайшей деревни всего пара километров, а там можно сесть на рейсовый автобус. Это не проблема.
- Думаешь, Эльза хотела убить баронессу и подожгла дом?
- Во всяком случае, она отлично знала расположение внутренних помещений и все прочие тонкости; имела возможность сделать себе дубликаты ключей, поэтому спокойно вошла через дверь.
- И ты ее ударила отверткой? Выходит, рана была не серьезная?
- С отверткой не сходится, - вздохнула Астра. - Доктор сказал, что при осмотре тела никаких повреждений, кроме следа от петли на шее, не обнаружил.
- Он не был удивлен твоей дотошностью?
- Я прикинулась убитой горем подругой, разрыдалась, умоляла его рассказать мне все подробности. Уверен ли он, что Эльза сама повесилась? Не убил ли ее кто-нибудь из больных? Люди там собрались не совсем нормальные, как ни крути.
- Он тебе поверил?
- Обижаешь. Зря я училась лицедейству, что ли?
- Догадываюсь, к какому выводу пришел врач. Он уверен, что Эльза совершила самоубийство. Верно?
- Да.
- Так или иначе, а милиция приедет обязательно. Им про тебя расскажут, - мол, была здесь подруга покойной, что-то вынюхивала, выспрашивала.
- Во-первых, из милиции уже приезжали, со всеми беседовали и забрали тело на вскрытие. У них, кстати, тоже не возникло сомнений в самоубийстве Коржавиной, но они обязаны соблюсти формальности. Во-вторых, я назвалась Ирой из аптеки, так что они, в случае чего, будут разыскивать ее.
- Почему Эльза решила сбежать из «Тихой поляны»?
- Бзик, наверное. Люди с неустойчивой психикой совершают странные поступки. Не угадаешь, что им взбредет в голову. Возможно, на нее оказала влияние ночь Самхейна.
- Угу! - кивнул Матвей. - Эльзу обуял злой дух!
- Не исключено, - серьезно сказала Астра. - В тот день она вела себя беспокойно, пошла на прогулку и не вернулась. Думаю, она пешком добралась до деревни, села на автобус и приехала в Камышин, когда уже стемнело. А дальше все понятно!
- Как же отвертка?
- Значит, я промахнулась. Хотя я слышала крик и собственными глазами видела капли крови на полу.
- Тебе показалось со страху.
Астра пожала плечами.
- Я не помню, какой был голос, мужской или женский, - призналась она. - Ужас, охвативший меня, затмил сознание. Что, по-твоему, Эльза могла искать в спальне баронессы?
- Деньги, наверное, драгоценности, - предположил Матвей. - Будучи компаньонкой, она знала, какими средствами располагает хозяйка, видела на той золотые украшения… Ее одолела зависть и вот результат.
- От всего, что произошло, Эльза совсем обезумела… она стояла в саду, освещенная заревом пожара, и ломала руки. Представляю, в каком состоянии она пришла домой. Естественно, Коржавины постарались скрыть сей факт, и им это удалось. Когда Эльзу привезли обратно в пансионат, ее с трудом успокоили: пришлось делать укол. Она уснула и как будто обо всем забыла… а прошлой ночью вылезла через окно во двор и повесилась. На березе. Утром раньше всех проснулся истопник, он и застал эту жуткую картину, позвал администратора… Тело быстренько сняли и спрятали, чтобы не травмировать остальных пациентов.
- До приезда милиции не положено.
- Об этом никто не подумал. Пока туда милиция доберется! Что же ей, висеть на глазах у всех, прямо перед окнами?
- После побега Эльзу не поместили в комнату с решетками на окнах, не закрывали на ключ?
- Ты не понял. «Тихая поняла» - не больница, а подобие санатория. Там люди отдыхают от городской суеты, дышат свежим воздухом, плавают в бассейне, принимают фитотерапию и, кому необходимо, лекарства. Сама смена обстановки действует благоприятно. Эльза начала страдать от депрессии не так давно, недуг протекал в легкой форме, как мне объяснили. После побега ее хотели госпитализировать, но спонсор не согласился. Он удвоил сумму на ее содержание и упросил оставить Эльзу в пансионате.
- То есть покровитель не пожалел денег, лишь бы ее не помещали в больницу?
- Я его понимаю. Любой бы поступил так же! Знаешь, каково оказаться в клинике для душевнобольных?
- Слава богу, нет. - Матвей помолчал. - Говоришь, первым Эльзу увидел истопник?
- Оператор котельной. У них там все автономное: отопление, водоснабжение, есть своя кухня, прачечная, баня - турецкая, между прочим. Пребывание в таком пансионате стоит кучу денег.
- Кто же он, неведомый покровитель Эльзы? Богатый любовник? Небось, женатый. Разумеется, он пожелал оставаться инкогнито. Ему сообщили о смерти подопечной?
- Конечно. Обычно он звонил в обед, перед тихим часом. Так было и сегодня… - она взглянула на часы. - То есть вчера. Ему доложили о трагедии.
- А он?
- Положил трубку.
- И все?
- Все. Эльза больше не нуждается в его опеке.
Астра налила себе вторую чашку чая, ее мучила жажда. Нос покраснел, горло першило, появился озноб.
- У меня температура… - пробормотала она. - Аспирин есть?
- Найдем. Где Эльза взяла веревку?
- Что? А-а, веревку… истопник сказал, на хоздворе. Они натягивали такие веревки для сушки покрывал и тонких ковров.
- Ясно…
- А у меня в голове каша, - призналась Астра. - Вроде бы многое встало на свои места, но чувства удовлетворения я не испытываю.
- По крайней мере, петли тебе бояться не стоит! - неудачно пошутил Карелин. - В нее угодила другая жертва.
- Вот, ты тоже так думаешь. - Она посыпала ломтик лимона сахаром и, скривившись, жевала. - Очень неожиданно все разрешилось! Как по заказу. Только почему Ида Вильгельмовна умерла?
- Время ее пришло. Бывает, человек на вид здоровый, лег спать и не проснулся. Эльза опоздала со своей местью. Да и был ли повод?
- Неисповедимы фантазии больного ума… - произнесла Астра, отрешенно глядя вдаль. - А Марина? Ее тоже Эльза убила? Но она убегала из пансионата только раз, в ночь пожара.
- Эльза, возможно, хотела расправиться с баронессой, но не успела этого сделать. Так что твое «тоже» неуместно. Марину убил кто-то другой. Она даже не была знакома с Коржавиной!
«Вода… огонь и петля… виселица, повешенный… - размышляла Астра, отключившись от того, что говорил Матвей. - У кельтов существовали три основных вида жертвоприношений: утопление, сожжение и повешение на священном дереве…»
- Я не смогла поговорить с Эльзой! - невпопад произнесла она. - Кассета принадлежала ей, я уверена. И корень! Мандрагору в черной магии использовали для лишения человека рассудка или красоты… Это не просто корень влюбленных. Да, из него изготавливали любовный напиток, но не только. Гиппократ применял малые дозы мандрагоры для избавления от страха и депрессивных состояний. Большие дозы вызывают галлюцинации, глубокий беспробудный сон и даже смерть.
- Только не говори, что Эльза отравила баронессу этим засохшим корешком! Ведь бывшая компаньонка находилась в «Тихой поляне».
У Астры на лице застыло изумление. Она собиралась сказать совершенно другое.
- Уже светает, - выдержав паузу, промолвила она. - Давай немного поспим, если удастся. Я хочу принять аспирин.
Матвей принес ей таблетки и пачку бумажных носовых платков.
Едва коснувшись головой подушки, Астра провалилась в тревожную дремоту. У нее был жар, вызванный то ли простудой, то ли нервным напряжением.
Из мягкой черноты сна, расцвеченной звездами, выплыла женщина с поднятыми вверх густыми волосами и орлиным носом. Ее глубоко посаженные глаза уставились на Астру с укоризной и сожалением.
- Это все из-за Ади, - произнесла она и тут же приложила палец к губам. - Тсс-с-сс! Никто не должен знать…
- Ида Вильгельмовна! - не испугалась Астра. - Вы живы?
- Разве бывает иначе? - снисходительно усмехнулась госпожа Гримм.
- Но я видела… ваше мертвое тело… Оно сгорело! И дом сгорел.
- Не беда. А ты молодец… забрала Ади. - Баронесса продолжала внимательно смотреть на Астру. - Ты хочешь меня о чем-то спросить?
- Да. Зачем вы приехали?
- Чтобы передать тебе Ади. Только за этим. Я приняла Эльзу за тебя… и ошибка дорого мне стоила. Но не существует цены, которую нельзя заплатить.
- Почему вы… умерли?
- Моя миссия была выполнена. Какой смысл оставаться там, где все закончилось?
Астра молчала, пораженная ее словами. Образ баронессы, такой яркий и отчетливый, медленно расплывался, таял в черноте ночи…
- Я тороплюсь… - долетело до Астры.
- У меня еще много вопросов!
Астра смешалась, ее мысли путались, хаотично роились в уме, не складывались в слова.
- Что мне делать с Ади? - отчаянно крикнула она вслед звездной россыпи, в которую превратилась баронесса. - Вы не сказали самого главного!
Молчание было ей ответом…
- Подождите! - закричала она и… проснулась…
У кровати сидел Карелин с мокрым полотенцем в руках.
- У тебя была высокая температура, - сказал он. - Ты бредила! - Он положил холодное полотенце ей на лоб. - Хочешь чаю? <p>Глава 34</p>Отношения между Осокиным и Тамарой Степновой накалились до предела. Они стали избегать друг друга. Тамара Валентиновна каждый вечер принимала снотворное, увеличивая дозу. Без таблеток сон не шел, а ночные бдения выматывали, взвинчивали и без того натянутые нервы.
- Снотворное вызывает привыкание, - говорил муж, но она его не слушала. - Видишь, одной таблетки тебе уже не хватает.
- Мне все равно…
Он вздыхал, качал головой. Его беспокоило состояние супруги, но что он мог поделать? Взрослый человек хуже ребенка, - на него не накричишь, в угол не поставишь. Осокин начал позванивать среди дня домой или в поликлинику, проверять, где Тамара, все ли в порядке. Она зачастую не брала трубку, - где-то отсутствовала или просто не хотела разговаривать. Это не нравилось Герасиму Петровичу.
Вчера ему сообщили, что доктор Степнова взяла отпуск. Дома жена об этом и словом не обмолвилась. Она вела себя крайне подозрительно: то краснела, то бледнела, прятала глаза, отвечала невпопад. Он решил спросить ее, в чем дело.
Осокин рано уходил на работу. Жена спала, вернее, делала вид, что спит. Он надел галстук, глянул на себя в зеркало и подошел к дивану.
- Тамара, я знаю, что ты давно проснулась. У тебя все в порядке?
Она открыла глаза, выдавила подобие улыбки.
- Да. Почему ты спрашиваешь?
- Я звонил тебе на работу, в поликлинику…
- Зачем?
- Видишь ли, я волнуюсь. С тобой что-то происходит, а ты молчишь.
- Что со мной происходит? - возбужденно произнесла она. - Я похоронила дочь! Только и всего.
- Марину не вернешь.
- Я знаю!
- Может, съездишь куда-нибудь? Я дам тебе денег.
- А как же строжайшая экономия? - взорвалась она. - Как же «копейка, которая рубль бережет»? Тебе не жалко будет впустую потраченных средств?
- Не впадай в крайности, дорогая.
- Не называй меня так! Я не могу слышать этих твоих притворных любезностей!
- Хорошо. Успокойся… Я подумал, тебе лучше подышать морским воздухом, чем сидеть в тесной квартире и днями напролет убиваться от горя.
- Я не собираюсь сидеть в квартире. Москва - город большой, здесь полно театров, музеев, в которых я еще не бывала. Буду гулять по улицам, наконец!
Он помолчал, уставившись на нее долгим изучающим взглядом. Дрожь в руках, красные пятна на скулах и горячечный блеск глаз выдавали ее лихорадочное состояние.
- Как хочешь. Только звони мне хотя бы раз в день, говори, в каком ты музее…
- Не обещаю! - отрезала она. - Прости, но… я же не под арестом? Может тебе еще подписку о невыезде дать?
Осокин вышел из квартиры с тяжелым сердцем. Что делать? Обращаться к врачам? Так Тамара сама врач…
***Борисов ходил под впечатлением разговора с главным менеджером. Чем черт не шутит, а вдруг, он прав?
В женщине, которая следила за ним в баре, незадачливый красавчик узнал Тамару Степнову, мать погибшей Марины, - он видел ее на фотографиях в альбоме любовницы. Жениться на Марине господин Иваницын не собирался и лично с Тамарой Валентиновной не знакомился. Но все же, обостренное чувство самосохранения подсказало ему, кто за ним наблюдает, - ни хмель, ни полумрак не помешали.
Отбросив детали, Борисов оставил, как он выражался, голый факт: Степнова-старшая преследует Захара.
О чем это говорит? Либо для нее уже не секрет, что его с Мариной связывали интимные отношения, либо она подозревает Иваницына в убийстве дочери.
И что? Она хочет отомстить? Или ею движет любопытство? Зачем ей шантажировать любовника Марины, принуждая его к примирению с Астрой? Могла ли она видеть, кто посетил ее дочь в тот роковой день? В принципе, да, - если следила за Мариной. Но тогда почему она ничего не сказала следователю?
Далее. Может ли пойти на шантаж частный детектив? Вряд ли. Ему-то уж совсем не интересно улаживать семейные неурядицы Ельцовых. Вот если бы он денег просил, тогда понятно.
- Не сходится, - вслух произнес Борисов. - Что мы еще имеем?
Он достал из сейфа фотографии Захара Иваницына с его пассиями, - одной, другой… вот и Марина… вот еще какая-то белокурая девица… Стоп! Он разложил снимки на столе, внимательно изучая каждый. Некоторые фотограф-соглядатай умудрился сделать вблизи, некоторые - с далекого расстояния.
- Черт! Как же я раньше не заметил? - хлопнул себя по лбу Николай Семенович.
Его рука потянулась к телефонной трубке, - звонить Ельцову, - и застыла на полпути. В сущности, ничего особенного на снимке нет…
Любая из девиц, запечатленных на фото, могла следить за Иваницыным, подстеречь его в тот день у дома Марины Степновой и теперь «отрываться» на всю катушку. Шантаж, черные шнурки, - ребячество, не более.
Он подошел к окну, выглянул во двор: черные деревья растопырили крючковатые ветви, черные тучи нависли над мокрыми крышами домов и монотонно, беспрестанно поливают улицы дождем. Погода соответствовала состоянию души Борисова: тягостному, тоскливому.
Он вернулся к столу, включил компьютер и отыскал на диске снимок, привлекший его внимание, увеличил, присмотрелся, хмыкнул. Выделил часть фотографии, еще увеличил. Запечатленная в движении и оттого чуть смазанная фигура приблизилась, но совсем потеряла четкость.
- Лица не разобрать, - отметил Борисов. - Какая жалость.
Ему захотелось крепкого кофе, и он позвонил Глории. Только она умела готовить превосходный черный «мокко», - крепкий, без сахара, как любил Николай Семенович. Барышне можно было платить зарплату за одно это умение.
Спустя десять минут секретарша вошла с серебряным подносом, на котором стоял кофейник, чашка и стакан с холодной водой.
- Налей, - без улыбки попросил Борисов.
Глория, как и все сотрудники компании, побаивалась начальника охраны. Рука молодой женщины дрогнула, и кофе пролился на стол, на разложенные бумаги.
- Ой! Простите, я сейчас уберу!
Она поспешно собрала бумаги, стряхивая с них густые коричневые капли. В какой-то момент ее взгляд упал на экран компьютера.
- Ой! - уже с другой интонацией воскликнула Глория. - А кто это? Я, кажется…
Она смутилась и замолчала.
- Знакомая фигура? - подбодрил ее Борисов. - У тебя есть шанс заслужить премиальные, девочка.
***- И что ты будешь делать? - спросил Матвей, размешивая мед в чашке с чаем для Астры. - Эльза уже ничего не расскажет. А больше спрашивать некого. По-моему, и незачем. Уже все ясно!
- Надо искать неизвестного покровителя.
- Ты в своем уме? У тебя лоб горячий, наверное, опять температура подпрыгнула.
- Понимаешь, я думала, единственная ниточка, которая может привести нас к этому человеку, - Коржавины. После смерти Эльзы им нет смысла скрывать его имя. Поэтому из «Тихой поляны» я поехала обратно в Камышин, вернее, меня таксист привез.
- Деньги пригодились? А ты не хотела брать.
- Да… чуть не дала маху, - кивнула она. - Так вот, Коржавиным я представилась журналисткой, которая пишет о проблеме самоубийств. Об Эльзе мне уже было известно достаточно, и Зоя согласилась поговорить со мной.
Астра мысленно перенеслась в домик с флюгером, - в сумрачную горницу, где молчали старинные ходики и стоял запах еловых веток и свечного воска. Сгорбленная старушка в черном платке расставила повсюду желтые церковные свечки: одни догорали, она зажигала другие, а по ее изборожденному морщинами лицу текли слезы. Дочь пережила, теперь вот внучку… горе горькое!
Тело Эльзы еще не привезли, и крепкий, выскобленный добела деревянный стол без скатерти стоял посреди комнаты, ожидая страшную ношу. Зойка отводила от него красные глаза, зябко куталась в черную старушечью кофту.
- Я этого человека ни разу не видела, - глотая слова, шептала она. - Только слышала о нем от сестры. Они познакомились прошлой осенью, примерно в это же время. Эльза ездила в Москву на Хэллоуин, - это такой американский праздник, когда все рядятся привидениями, вампирами… ну, вы видели по телику. Там она и встретила его! Он был одет в черный балахон и маску ворона. Больше я ничего не знаю.
- А как его имя, фамилия?
- Не знаю, - повторила девушка, качая головой.
Траурная лента в светлых волосах удивительно шла к ее лицу и прозрачно-голубым глазам.
- Но Эльза как-то его называла?
- Ворон…
- Что, так и обращалась? Ворон?
- При мне она пару раз говорила с ним по телефону, и все. Он давал ей деньги, сначала немного. Потом, когда она заболела, помог устроить ее в «Тихую поляну», а нам дал денег на жизнь и… непредвиденные расходы. Эльза ведь не могла работать.
- Они… любили друг друга?
- Думаю, да, - кивнула Зойка. - Иначе с чего бы такая щедрость?
- Как он передал вам деньги?
- Через Эльзу. Уезжая в пансионат, она оставила нам с бабушкой приличную сумму.
- Он придет на похороны?
Зойка пожала худыми плечами. Так жалка, печально-трогательна была она в короткой юбчонке и безразмерной кофте, болтающейся на ее тонкой фигурке, что Астра едва не расплакалась.
- Почему Эльза сбежала из пансионата?
Младшая сестра подняла на «журналистку» бездонные глаза, в них мелькнул и погас синий огонь.
- В ту ночь был год, как они познакомились, понимаете? Наверное, Эльза хотела его увидеть. Когда она постучала в мое окно, на ней лица не было! Она ни слова не могла вымолвить, только дрожала и кусала губы. Мы с бабушкой решили вызвать неотложку, чтобы ее отвезли обратно в «Тихую поляну». Врач отказывался ехать за тридцать километров, он говорил, бригада может опоздать на какой-нибудь срочный вызов и тогда не миновать неприятностей. Пришлось заплатить.
- Это Эльза подожгла дом баронессы?
- Не знаю… Нет, наверное. Но ее бы обязательно обвинили! К ее одежде кое-где прилипли хлопья, похожие на пепел. Должно быть, она смотрела на пожар… но ей бы никто не поверил. Мы молились, чтобы Эльзу не увидели соседи. Теперь сестре нечего бояться. Бабушка говорит, мертвые сраму не имут, но я-то живая, мне худая слава ни к чему. В Камышине и без того замуж выйти не просто. Нас люди сторонятся, и мы их не привечаем. Как дальше жить?
- Чем Эльза увлекалась? У нее была видеокамера?
- Нет. Откуда?
- А видеокассеты?
Зойка отрицательно мотнула головой.
- У нас их смотреть не на чем, видик нам не по карману.
- Почему твоя сестра покончила с собой? - задала самый трудный вопрос Астра. - Что ее толкнуло на этот шаг?
- Любовь! - выпалила девушка, словно уже обдумала случившееся и сделала вывод. - Она любила того человека, а он ее бросил, или собирался бросить. Эльза сначала заболела от отчаяния, а потом, решила умереть.
- Откуда ты знаешь? Сестра призналась?
- Само собой ясно…
- Ворон, - произнес Матвей, возвращая Астру из домика Коржавиных в московскую квартиру. - Странное прозвище. Или это фамилия у него такая? И опять Хэллоуин! Роковая ночь…
- Экзальтированная женщина вполне могла пойти на самоубийство из-за неразделенной любви. Тогда зачем она поджигала дом баронессы? Месть напоследок? За что? Чем госпожа Гримм заслужила ненависть бывшей компаньонки?
Карелин молча сидел, думал. Помутненный рассудок навязывает человеку свою трактовку жизненных ситуаций и толкает на безумные поступки. Нет смысла искать логику в поведении Эльзы.
За окном шел мокрый снег с дождем. Если температура опустится ниже нуля, улицы превратятся в каток.
- Придется ехать в Камышин на похороны, - сказала Астра.
- Этот мужчина там не появится. Зачем женатому человеку светиться?
- Женатому? С чего ты взял?
- Трудно догадаться? К чему такие предосторожности холостяку? Посуди сама: Ворон помогает Коржавиным материально, оплачивает лечение и содержание Эльзы в дорогом частном пансионате, не показываясь никому на глаза.
Астра промолчала. У нее были свои соображения.
- Тебе лежать надо. И вообще, все закончилось, - убеждал ее Матвей. - Марину убили грабители или кто-то другой - как я понимаю, из ревности. Дом на Озерной подожгла Эльза. Она боялась ответственности за содеянное, не хотела, чтобы ее разоблачили и поместили в настоящую больницу. Смерть показалась ей единственным выходом.
- А корень из тайника? - разволновалась Астра.
- Ты же сама определила, что это корень мандрагоры и что его применял еще Гиппократ для лечения расстроенных нервов. Возможно, Эльза пользовалась народными средствами.
- И где она взяла мандрагору, по-твоему? В аптеке?
- Наверное. Откуда мне знать?
- А кассета?
Матвей не сразу нашел ответ. Кассета неизменно являлась камнем преткновения.
- Ты не допускаешь, что Эльза занималась любительской видеосъемкой и кассета - плод ее творчества? Богатый любовник мог купить ей видеокамеру, кассеты она смотрела в доме баронессы, в своей комнате - там ведь был видеомагнитофон?
- Был…
- Вот! А родственники просто понятия не имели об этом ее хобби. У людей бывают причуды, странности… - он остановился, видя, что Астра его не слушает.
Она замерла, глубоко задумавшись о чем-то. Ее лицо прояснилось, будто на нее снизошло откровение.
- Сон! - наконец, воскликнула она. - Мне приснилась Ида Вильгельмовна! Она объяснила, что все дело в Ади!
- Это еще что?
- Зеркало! - выпалила Астра, не отдавая себе отчета, насколько абсурдны ее слова. - Баронессу как звали? Ида! Ади, - это Ида наоборот. Зеркальное отражение только на первый взгляд точная копия, а на самом деле оно все искажает. Правая сторона в зеркале выглядит как левая, привычный шрифт следует читать с конца… и вообще, зеркало - это четвертое измерение. Если поставить одно зеркало напротив другого, то образуется туннель, уходящий в бесконечность…
Карелин слушал ее, как умудренный жизненным опытом человек слушает лепет несмышленого ребенка.
- Ади, - имя зеркала? - переспросил он. - Того, что ты взяла в спальне хозяйки?
- Ну да! Госпожа Гримм дала мне ключик от шифоньерки, где оно хранилось, не просто так, а с умыслом. Этот ключик она носила на шее, не снимая, а потом, вдруг подарила мне. День 31 октября накануне праздника Самхейн считается самым благоприятным для обращения к астрологам, магам и гадалкам, потому что это время открытых ворот, когда предсказания самые точные… Баронесса предвидела свою смерть и ночной пожар…
Астра говорила, Матвей ее не перебивал, кивая головой. Пусть выпустит пар. Она основательно проштудировала Интернет на предмет кельтских обычаев, и теперь ее «понесло».
- … поэтому нам необходимо отыскать мужчину, который платил за лечение Эльзы! - заключила она.
Матвею не приходилось слышать более нелепого вывода, но он решил не спорить.
У Астры высокая температура и ждать от нее здравых рассуждений не стоит. Не сейчас. Она так возбуждена, что, пожалуй, встанет и потащится в Камышин. В ее глазах поблескивали искорки одержимости. <p>Глава 35</p>Глория шмыгала носом и комкала в руках носовой платок, любезно предоставленный начальником охраны. В его кабинете она чувствовала себя как на раскаленной сковороде. Секретарша горько сожалела о вылетевших невзначай словах, теряя под взглядом Борисова остатки самообладания. Этот человек напоминал ей крокодила, готового в любой момент проглотить свою добычу.
«Кто меня за язык тянул? - запоздало каялась она. - Говорят же, молчание - золото!»
- Ты что, онемела?
В его тоне звучали нетерпение и угроза. Глория вздрогнула и поспешно залепетала:
- Не помню… ничего не помню… показалось. Вы сами… глядите… разве тут чего разберешь? Расплылось всё…
- Ты не в суде показания даешь, мы просто беседуем по-дружески.
Секретарша покрылась красными пятнами.
- Я ничего не зна-а-аю, - заплакала она.
«Не беда, - подумал Борисов. - Глория напряжется, сосредоточится и вспомнит все, что желает и не желает. Необходимость, - великая вещь. По необходимости можно горы свернуть».
- Кто на фотографии? - спросил он, указывая на экран монитора, повернутый к секретарше.
- Не… не знаю, - пуще прежнего взвыла она. - Мне на секунду показалось, что… что…
- Успокойся. - Борисов подал ей стакан с водой. - На, выпей… да не трясись ты. Что тебе показалось?
- Ну… эта фигура, поворот головы… напомнили мне… одного человека…
- Какого человека? Где ты его видела?
- Давно… в клубе «Гвалес»…
Смутная мысль шевельнулась в уме Борисова. Клуб «Гвалес»… что-то знакомое…
- Юрий Тимофеевич тогда в качестве поощрения преподнес мне билет на ночное шоу 31 октября! Помните? Многие наши ходили, - только в «Лунную долину», а в «Гвалес» было всего два билета.
Картина постепенно прояснялась. Конечно же! Два года назад руководство компании решило наградить сотрудников билетами в престижные ночные клубы. «Гвалес» заломил такую цену, что бухгалтерия отдала предпочтение «Лунной долине». Один билет в дорогущий «Гвалес» достался Глории, как личный презент шефа, а второй… кому же?
«Да мне его и дали! - осенило Борисова. - Жена тогда уехала в санаторий пить минеральную воду… Ельцов это знал и предложил развеять скуку в ночном клубе. Хвалил «Гвалес», сунул мне билет, но я так и не пошел никуда. Завалился спать. Неужели, два года прошло? Эх, и летит времечко!»
Николай Семенович не выносил подобных развлечений: просидеть ночь в ресторане или в клубе было для него пыткой. Танцевать он не умел, громкая музыка его раздражала…
«Выходит, в «Гвалес» отправилась только Глория», - сообразил он и спросил, указывая на изображение:
- Ты с ним знакома?
- Ну… так… постольку-поскольку… там же была костюмированная вечеринка, все переодетые, в масках. Я нарядилась летучей мышью. О-о! - простонала секретарша, прижимая к глазам платочек. - В «Гвалесе» я познакомилась с Вадимом, он начал за мной ухаживать…
- Он был в костюме Отелло? - улыбнулся, подбадривая ее, Борисов.
Но молодая женщина не оценила юмора.
- Нет, чернокнижника… это он сам сказал.
- Ага! Пособник дьявола, значит…
Глория в тонкости не вдавалась, для нее слово чернокнижник имело иной смысл: человек, имеющий дело с черными книгами. А что за «черные книги», она не задумывалась.
- Там все вырядились колдунами, вампирами и разной нечистью… Если бы не Вадим, я бы ушла - честно признаться, мне было не по себе.
- А этот? - Борисов снова вернул ее к экрану монитора. - Тоже за тобой ухаживал?
- Вадим подвел его ко мне и представил, потом мы перекинулись парой слов… выпили по коктейлю «Кровавая Мери», посидели… он прочитал какие-то жуткие стихи, про ворона… у меня мурашки бегали по коже, пока он оставался за нашим столиком.
- Как Вадим тебе его представил?
- Вороном - по костюму. Потому он и стихи такие читал!
Углубившись в воспоминания двухлетней давности, Глория перестала плакать, разводы от краски вокруг глаз делали ее похожей на привидение, какими их иногда показывают в фильмах ужасов.
- На той вечеринке все так представлялись, по костюмам, - сказала она, полагая, что Борисов ей не верит. - Я назвалась Летучей Мышью, Вадим, - Чернокнижником, а тот человек - Вороном. Он был в черной хламиде до пят, расшитой перьями, и в птичьей маске с огромным клювом.
- Ты видела его лицо?
- Да… случайно. Но мельком. Я ходила в дамскую комнату и по дороге заметила его. Он снял маску и говорил с кем-то по телефону. Его профиль, особая посадка головы врезались в память. Здесь, на фото, он тоже в чем-то темном и так же наклонил голову… - Глория исподлобья посмотрела на Борисова. - Но я не могу ручаться! Прошло два года и… я не уверена…
- У тебя отличная память. Юрий Тимофеевич утверждает, что однажды увидев клиента, ты безошибочно узнаешь его. Это весьма ценное качество для секретаря.
Щеки Глории порозовели от похвалы.
- Твой Вадим знал этого человека или встретил его на вечеринке?
- С тех пор муж не упоминал ни о той ночи в «Гвалесе», ни о Вороне. Да и я забыла. А тут глядь на экран, - что-то знакомое.
- Хорошо, - кивнул Борисов. - Иди, работай. О нашем разговоре - никому. И умойся, вся краска растеклась.
Секретарша ойкнула и чуть ли не бегом кинулась к себе, приводить в порядок лицо.
Борисов же уставился на увеличенный фрагмент снимка. Он бы ни за что не узнал человека, стоящего вполоборота, по таким размытым чертам, тем более, по фигуре. Глория действительно имеет уникальную способность, если только она не ошиблась. А такой гарантии нет.
Чем дольше и пристальней он всматривался в изображение, тем сильнее сомневался. Ему уже самому стало казаться, что он где-то видел подобную форму головы, эту линию лба… нос…
- Чертовщина! - прошептал Борисов и полез в базу данных, искать место работы Вадима Мельника. - Так, где подвизается наш Отелло? Ага, вот он, голубчик. Фирма «Веритас», недвижимость в городе и области.
Через час Николай Семенович уже поднимался по лестнице в один из офисов «Веритаса», где надеялся застать господина Мельника, преуспевающего маклера и ревнивого супруга прелестной Глории. Заправлял делами фирмы некто Калмыков, которому Борисов предварительно позвонил и получил разрешение на беседу с его сотрудником.
- Мельник? Что он натворил? - удивился господин Калмыков. - У вас какие-то претензии?
- Хочу побеседовать с ним в частном порядке. Даете добро? Могу я сослаться на вас, если он откажется разговаривать?
- Это касается нашей работы?
- Никоим образом! - заверил Николай Семенович. - Дело сугубо личное.
Авторитет Ельцова и «Юстины» сыграл свою роль: Калмыков связался с маклером и дал соответствующее распоряжение.
Вадим не сумел скрыть бешенства, когда Борисов уселся в кресло для клиентов в его кабинете и представился.
- Так вот вы кто? Опять стращать будете? Плевать я на вас хотел! Отношения с женой, - мое личное дело.
- Я подозреваю, что вы замышляете убийство, - любезно улыбнулся Борисов.
У Вадима отвисла челюсть.
- Что вы городите? У меня на Глорию рука не поднимется…
- Я не имею в виду вашу жену.
Вадим побагровел, его глаза сузились, превратились в щелочки; он сжал губы и замолчал. Борисов добился своего, сбил ревнивца с толку и перешел ко второму этапу разговора: положил перед ним на стол распечатанный фрагмент снимка, где в объектив попал посторонний человек, - Ворон.
- Вы знаете, кто это?
- Нет…
- Посмотрите внимательнее.
Маклер подвинул к себе фотографию и хмыкнул.
- Первый раз вижу! А в чем дело?
- Припомните вечеринку в клубе «Гвалес», ваше знакомство с Глорией…
- Ну? - нетерпеливо заерзал Мельник. - К чему вы клоните?
***Вечером температура упала, Астра выплыла из горячечных видений и даже сумела встать, принять душ и соорудить легкий ужин: гренки, яйца и чай.
- Я сама! - решительно отвергла она помощь Матвея. - Ненавижу лежать. Ты и так из-за меня на работу не пошел. Как твое бюро?
- Команда маленькая, зато надежная, - справляются. Вот мальчишки мои брошены на произвол судьбы, а я им поход обещал.
- Какой поход? Холодина, дождь со снегом.
- В этом весь смысл. Выжить в экстремальных условиях, закалить волю, тело, да еще и ухитриться получить удовольствие! Чем не развлечение для разочарованных и циничных подростков, которые уже успели попробовать легкой жизни и легкого кайфа? Я им предлагаю вместо наркоты и уличных стычек «отрываться» другими способами.
- Зачем тебе это? Лавры Макаренко покоя не дают?
- Лавры? Да нет, просто скука одолевает порой. Хочется выйти на балкон и выть на луну. Авось, кто-то услышит, такой же заблудившийся в джунглях мегаполиса. И отзовется…
- Скучно, значит? Бизнес развивай.
- Ой, насмешила. Превратить жизнь в добывание денег? Чтобы в один прекрасный, вернее, ужасный момент осознать, что всё прошло мимо… всё! Большие деньги требуют взамен душу… Не потому, что они есть зло: просто они отнимут у меня время и силы.
- А куда ты хочешь вложить свои силы?
Ее вопрос поставил Карелина в тупик. Он долго молчал, потом развел руками.
- Ну не в банк, это точно. Я бы картины писал или музыку, как Моцарт. Только таланта нет! Вот и вожусь с пацанами, с тобой тоже… связался на свою голову. Может, еще не все потеряно, и впереди меня ждет что-то интересное? Какая-нибудь великая тайна… зашифрованная древними кельтами в символах, записанных на небезызвестной кассете?
Он подавил улыбку, но Астру не обманул нарочито серьезный тон - этот мужчина явно смеялся над ней.
- Позвони Борисову, - сказала она. - Может быть, есть новости.
Матвей посмотрел на часы:
- Поздновато… Давай, завтра. Как ты себя чувствуешь?
- Намного лучше. Давно я так не болела, с детства. У меня довольно выносливый организм. И вдруг промочила ноги, промерзла и свалилась. Наверное, все вместе повлияло: пожар, испуг, смерть… пусть чужая. Знаешь, в бреду мне мерещился тот бешеный пес - исчадие ада. И Ворон!
- Еще бы.
- Это существа из потустороннего мира. В кельтской мифологии, - я сейчас вспомнила, - Ворон отождествлялся с Браном…
Она запнулась, увидев, какую кислую мину состроил Карелин.
- Ты думаешь, я не в своем уме? Понятно… Тогда вот, что: предлагаю заварить чай по рецепту покойной Эльзы, из «сухофруктов». И попробовать.
- Я эту гадость пить не стану! - воспротивился он.
- Почему гадость? Пахнет приятно. Я бы рискнула.
- Без меня.
Астра разочарованно вздохнула и начала разливать обычный чай. Она предугадала реакцию Матвея и заранее бросила в заварной чайник щепотку «сухих яблок» из эльзиной банки, - украдкой. Ей было интересно сравнить ощущения: свои и другого человека. Для чистоты эксперимента. Этическая сторона вопроса ее не волновала, - ведь она тоже будет пить этот «чай». Эльза употребляла его не один раз, и умерла по совершенно иной причине.
Матвей отхлебнул из своей чашки, замер, проверяя напиток на вкус - ну и чутье!
- Боишься? - усмехнулась Астра. - Кажется, при некоторых королевских особах находились дегустаторы, которые пробовали пищу и вино на предмет наличия в них яда. Смотри! - Она выпила чай, показала ему пустую чашку. - Ты осторожен, как старый лис.
Тому стало неловко, и он последовал примеру гостьи.
Ничего не произошло. Они еще поболтали о разных пустяках. Астра принесла «венецианское» зеркало и показала полустертые загогулины на обратной стороне бронзовой рамы.
- Я кое-что обнаружила.
- Клеймо мастера? - из вежливости спросил Матвей.
У него начали слипаться глаза. Он едва смог разглядеть на потемневшей от времени бронзе знаки, похожие на буквы, - A L R U N A.
- Старинное название мандрагоры, - подавив зевок, объяснила Астра. - Происходит от слова «руна» и означает сокровенное, тайное. Руны - магические древние знаки… - Ее губы и язык онемели, плохо слушались. - Между прочим… плоды мандрагоры похожи на маленькие яблочки и пахнут… как яблоки…
«Чай… - возникло в меркнущем сознании Матвея. - У него был какой-то привкус и запах. Да… он показался мне… странным…»
- А ты… выпил и не заметил… - улыбалась Астра. Ее черные глаза опасно приблизились и горели, точно у кошки. - Волшебница Цирцея с зачарованного острова… готовила из мандрагоры колдовское снадобье… чтобы возбудить в людях непреодолимое влечение… и любовь… Знаешь, как еще называют это растение? Чертово яблоко… свеча дьявола…
Ее голос все отдалялся и отдалялся, пока не превратился в шепот, похожий на шорох падающих за окном хлопьев снега… <p>Глава 36</p>Шел мокрый снег. Дороги развезло так, что колеса тяжелой кареты проваливались в грязную кашу чуть ли не до половины. Окошки залепило белыми тающими хлопьями.
Путешественники остановились на постоялом дворе. Нужно было поменять лошадей…
В комнате с низким потолком было натоплено, пахло дровами и перебродившим медом. За большим столом ужинали двое мужчин, - выпивали, закусывали пирогами.
- Эй, Акулина, помоги барыне! - велел хозяин.
Белобрысая девка в синем сарафане кинулась снимать с молодой дамы верхнюю накидку, стряхивать с широкой юбки снег. Ее спутник, - судя по повадкам, вельможа, - устало опустился на скамью, подозвал хозяина.
- Нам бы передохнуть до утра. Чистая кровать имеется?
- Как же, - подобострастно осклабился бородатый мужик, стриженный в кружок. - Мигом соорудим. Пожалуйте за мной.
Он зажал в кулаке золотые монеты, сунутые постояльцем, и, оглядываясь, засеменил к маленькой грязной дверце в углу. За нею оказалась спаленка с печкой, слюдяным окошком и высокой кроватью с перинами и горой подушек.
- Клопов нет? - брезгливо поморщился вельможа, наклоняясь, чтобы войти.
- Акулина у нас чистеха! - заверил бородатый. - Не извольте беспокоиться!
Дама все время молчала, держа в руках какой-то сверток.
«Ребенок, что ли? - подумал хозяин. - Не похоже».
- Поди прочь, - заметил его любопытный взгляд вельможа. - Да не смей нас тревожить!
Мужика как ветром сдуло.
Приезжий тотчас проверил, запирается ли дверца изнутри, и озабоченно покачал головой. Увы, поспать не доведется.
Он зажег толстую, наполовину оплывшую свечу, поставил на полку под образами. В печке трещали поленья. Дама прилегла, закрыла глаза…
- Ложись, Яша, - прошептала она.
Ее губы малиной розовели на белом лице, завитые локоны рассыпались по подушке, по наволочке из простенького ситца в цветочек, мерно вздымалась затянутая корсажем грудь.
«Вот оно, счастье, - подумал вельможа. - Не в наградах, не в царской ласке да милости, не в славе мирской… а в этой красоте женской, в этой сладостной мимолетности, в этом тихом дыхании, слетающем с любимых губ. Только как его удержать? Как предаться ему без остатка, без сожалений и страха, без упреков и сетований? Слаб человек и тем умножает свои горести несчетно».
Невольно пришла на память другая, давняя поездка: тоже в ноябре, из домика царя Петра на Петербургской стороне через Неву в деревянную часовенку за Фонтанкой, где при неверном свете лампад государь тайно обвенчался со своей возлюбленной.
«Только мне выпала честь сопровождать тогда царя и Екатерину, присутствовать при сем обряде, - с тоской подумал вельможа. - Никогда более не видел я государя и государыню столь сияющими, столь безмятежно радостными!»
Великий Петр, монарх российский, приказал долго жить. И цари не вечны! И самые геройские битвы уходят в небытие. И грандиозные свершения остаются в прошлом. И громкие победы забываются. Одна любовь остается у человека… одна мечта…
- А Меншикову я служить не присягался, - пробормотал вельможа.
- Что, Яша? - сонно спросила дама.
- Все хорошо, спи…
Пришлось выйти в отставку, покинуть Петербург, обжитый дом, лабораторию, забросить опыты… «Ну, не беда, наверстаю! Подмосковную усадьбу оборудую, как захочу. Подземные хоромы устрою, тайные ходы проделаю, чтобы дворовых да иных людишек зря не будоражить».
Багрово светилось пламя за печной заслонкой, вздрагивала, потрескивая, свеча. Во дворе распрягали и кормили лошадей.
Вельможа боролся с дремотой, напрягал слух. Чудится ему, или правда кто-то прильнул к двери, шепчется, достает клинок из ножен? Ах, ты! Не подвел его дар провидения…
Скрипнула дверца… Первым сунулся хозяин. Блеснул в красноватом сумраке нож постояльца, и грузно, беззвучно осело тучное тело. За ним хоронился высокий, сильный человек в черном камзоле и парике, с бледным лицом и длинным, как у птицы, носом. Один из тех, что закусывали в трактире пирогами. Завязалась короткая, жестокая схватка. Длинного вельможа одолел не сразу, - ловок оказался вор, скользок и увертлив. Но и с ним управился Яков Вилимович, сказалась боевая закалка.
Глядя в стекленеющие глаза вора, спросил:
- Чего надобно было?
- Знаешь ведь… - выдохнул умирающий, растягивая губы в улыбке. - Помешал ты мне… еще встретимся…
Громко, истошно зазвонил колокол. «Откуда здесь храм с колокольней? - безмерно удивился вельможа. - На сотни верст кругом леса…»
Он очнулся и увидел кремовые обои, красно-серый плед, будильник на низком столике.
- Боже мой! Я проспал…
Матвей вскочил, все еще охваченный ночными переживаниями, но уже вполне осознавая себя как хозяина этой уютной, комфортабельной квартиры, у которого гостит, - поневоле или к счастью, - молодая интересная женщина, дочь бизнесмена Ельцова, богатая невеста и неисправимая фантазерка. Чем она его вчера опоила? О, нет, только не зельем из чертовых сухофруктов! Неужели… Как она посмела? Вот, бестия!
Он пощупал свой лоб, - холодный, чуть влажный. Значит, все в порядке. Странный был сон однако…
Матвей принял ледяной отрезвляющий душ, вытерся насухо, натянул футболку, шорты и отправился в кухню варить кофе.
Астра еще спала, он принес ей кофе в постель, - не как дамский угодник, а как гостеприимный и заботливый хозяин. Может, она ничего и не добавляла в чай? Негоже без причины напраслину возводить на барышню.
Она лежала с открытыми глазами, мечтательно глядя на тяжеловесный бронзовый подсвечник. Он угадал ее немую просьбу, подал кофе и зажег свечи.
Снег перестал идти, улицы были серы, унылы; тусклый рассвет ложился на город мутной пеленой, растушевывал очертания домов. Язычки свеч порхали, как огненные бабочки, придавая сумрачной спальне теплый золотистый оттенок.
- У тебя много старинных вещей, - сказала Астра.
- Это все стилизация под старину. Подлинники мне не по карману. Да так и безопаснее: не надо сигнализацию ставить, бояться грабителей.
Матвей хотел спросить, что ей снилось. Тот же вопрос вертелся и у нее на языке. Но оба молчали.
- Ты что-то говорила вечером… - первым решился заговорить он. - О мандрагоре.
- Разве? Не припоминаю…
Карелин не выдержал и рассказал ей свой сон, - весь, без утайки.
- Я чувствовал себя Брюсом, - смущенно признался он. - Смотрел его глазами, ощущал его мысли, как свои собственные. Это была галлюцинация, вызванная чаем. Те «сушеные яблочки» из банки, - плоды мандрагоры, да?
- Не знаю, - искренне ответила она. - И в моем сне был постоялый двор, низкая душная комнатка, пуховые перины, оплывшая свеча, потом драка, убийство… Ворон! Там был Ворон!
Матвея увлекла ее игра. Они будто говорили об одном и том же, - несуществующем. Групповой хрономираж или воздействие колдовского растения? Последователи Кастанеды едят грибы-галлюциногены, а они напились какого-то чая и получили тот же результат. Или чай ни при чем?
- Зачем он напал на нас? - разволновалась Астра. - Это все из-за Ади… - забормотала она, как в бреду. - Зеркало! Он приходил за ним, а ты ему помешал…
- Во сне?
- Где гарантия, что сейчас мы не спим? Вдруг, в той реальности, которую мы называем сном, и происходит самое главное? А здесь - всего лишь мельтешат смутные тени и раздаются отголоски настоящих событий?
Матвей поддался ее магнетизму.
- Он сказал, мы еще встретимся…
Обрывочные эпизоды замелькали в сознании Астры, - смерть Марины, пожар в доме баронессы… тайник, кассета… гибель Эльзы…
- Звони Борисову! - потребовала она. - За эту ночь кое-что могло измениться. Ворон не станет сидеть, сложа руки.
- Ты заражаешь меня своим безумием, - прошептал Карелин…
***Борисов ждал «сторожа» на набережной. Над рекой плыли рыхлые, полные снега тучи, вода текла между каменных берегов, неся на волнах щепки и мусор.
Матвей, посмеиваясь над собой, долго стоял в отдалении, озираясь: проверяя, не притащился ли кто за ним. Потеха! Видели бы его пацаны в этом жутком обвисшем берете, очках и с наклеенными усами.
Борисов был не в духе. Вокруг дочери босса заварилась такая каша, что он перестал контролировать ситуацию. Бог знает, чем сия фантасмагория закончится? Кого-нибудь придушат черным шнурком, сожгут или утопят, а отвечать придется крайнему, - то есть ему, ответственному за безопасность.
Годы работы на этом нелегком поприще убедили его в одном: безопасность - самая утонченная иллюзия, химера, которой поддаются все, от звезд шоу-бизнеса до олигархов, президентов и папы римского. Ее не существует, а на нее работают тысячи, десятки тысяч специально обученных людей. Ха! Иногда им кое-что удается, но это исключительно с благоволения небес.
Беседовать с небесами, взывать к ним и уповать на их милость Николай Семенович не умел, потому привык действовать по обстоятельствам. В данном случае он поделится фактами и догадками со «сторожем», тот перескажет все Астре, и они решат, как быть.
Нанятый Мариной Степновой частный сыщик, фотографируя любовные парочки, запечатлел постороннего наблюдателя. Сам того не ведая! Ни детектив, ни, поначалу, Ельцов с Борисовым, рассматривая снимки, не заметили эту зловещую фигуру. Ирония заключалась в том, что этот человек попал только на фотки, где заказчица, - то есть ныне покойная Степнова, - недвусмысленно обнималась с женихом подруги. Снимки были нужны ей для подтверждения любовной связи с Захаром. Вот, дескать, глядите, - я говорю правду и только правду! А чтобы позы и выражения лиц были естественными и не вызывали сомнений в подлинности, сыщик обязался фотографировать эту парочку незаметно, так же, как и другие. На остальных снимках неизвестный наблюдатель не засветился. Получается, он следил за Мариной. С какой целью?
Этот человек мог видеть убийцу Марины. Похоже, теперь у него есть повод для вымогательства. Шантажист считает убийцей Захара? Или он точно не знает, кто из «гостей» Марины в тот трагический день лишил ее жизни, и действует наугад? Кто прислал главному менеджеру черный шнурок? И зачем?
Два года назад Вадим, будущий муж Глории, познакомил ее с человеком в костюме Ворона в ночном клубе «Гвалес». Он утверждает, что Ворон заинтересовался Летучей Мышью и сам попросил представить его. С тех пор они больше не встречались, - ни в клубе, ни где-либо еще.
- Видимо, ему приглянулась Глория, - объяснил Мельник. - Как и мне, впрочем. После вечеринки я пригласил ее прогуляться по ночной Москве, потом позвонил, и мы начали встречаться. А Ворон никак не напоминал о себе. Я и забыл о нем!
Вадим не узнал Ворона в человеке на фотографии, и не мудрено. Борисов бы и сам не узнал.
- Ворон - его фамилия?
- Не знаю, - пожал накачанными плечами Мельник. - Вряд ли. Скорее, он назвался так из-за костюма. Я принял его за одного из сотрудников нашего агентства. У нас около сотни маклеров.
- Другие сотрудники тоже были той ночью в «Гвалесе»? Это довольно дорогое удовольствие.
- Билеты приобретались за счет фирмы.
- Корпоративные посиделки?
- Вроде того. Для преуспевающих работников. Сейчас это в порядке вещей.
Борисов, не откладывая в долгий ящик, задействовал свои каналы и навел справки об агентстве недвижимости «Веритас» и его владельце Калмыкове. Фирма процветала, Калмыков умело вел бизнес, слыл знатоком рынка и удачно вкладывал заработанные деньги. Он являлся соучредителем клуба «Гвалес».
Ответы порождали новые вопросы. Иваницын видел в баре мать убитой Степновой, - Тамару Валентиновну. Якобы, женщина преследует его, вынашивает план мести за дочь. Уже двое, - Степнова и шантажист, - считают убийцей Захара.
А бегство Астры? А пожар в Камышине?
У Борисова голова шла кругом.
Матвей внимательно его выслушал, переспросил о Калмыкове.
- Виталий Андреевич - соучредитель клуба «Гвалес»?
- Вы с ним знакомы?
- Нет…
Матвей не лгал. Он не имел чести лично знать Калмыкова, - только со слов Ларисы. Надо же! На память пришли сутана… дырочка в области груди… недомогание Виталия Андреевича. У него болела печень или рана, нанесенная отверткой? В ту ночь, когда случился пожар, Калмыкова не было дома. В ночь, когда повесилась Эльза, он тоже отсутствовал. Ездил показывать клиенту объект в Подмосковье. А по дороге свернул в «Тихую поляну» и…
«Что «и»? - оборвал себя Матвей. - Я становлюсь похожим на Астру. Сочиняю на ходу. Никаких «и»! Факты! Доказательства! Где они? Их нет…»
Мысли унесли Матвея далеко от собеседника. Об Эльзе он, разумеется, промолчал, как и о прочем. Рассуждения Астры уже не казались ему глупыми сказками. Ворон объединил по крайней мере два случая, - убийство Марины и самоубийство Эльзы. Если секретарша Ельцова не ошиблась, и на фото действительно тот, кого ей представили в «Гвалесе», складывается занимательная картина.
Шестое чувство у Астры развито великолепно: она угадала, что все три смерти, включая кончину баронессы, связаны между собой.
- Непонятно, зачем вымогателю требовать примирения Иваницына с невестой? - пробормотал Матвей. - Чушь какая-то.
- Я задаюсь тем же вопросом, - вздохнул Борисов. - Возможно, отставной жених все это придумывает? У него еще теплится надежда стать зятем Ельцова. Вы ведь… э-э… не расписаны с Астрой?
- Мы намерены зарегистрировать брак… несколько позже.
Карелин проклинал себя за опрометчивость, но ситуация не оставляла ему выбора. Нужно было играть роль. Взялся за гуж…
- С какой целью Ворон наблюдал за Мариной Степновой? - спросил он, подавляя внутреннее недовольство. - Тоже был влюблен в нее, ревновал?
- Теряюсь в догадках.
- Вы можете установить, кто он?
- Пока нет.
- А чего добивается Тамара Степнова?
- Можно ее спросить, но рассчитывать на откровенность я бы не стал. Мои ребята потратили день, изучая ее маршрут. Дама взяла отпуск и таскается по городу. С утра безутешная мамаша направилась к дому, где проживает наш главный менеджер. Сопроводила его на работу, около часа слонялась вокруг офиса «Юстины», потом, от нечего делать, бродила по скверу. Перекусила в дешевой забегаловке и поехала на Люблинскую улицу, вошла в дом номер… впрочем, вот вам адрес. - Борисов протянул собеседнику листок из блокнота. - Вдруг, пригодится?
- Вы циник! - воскликнул Матвей. - Женщина потеряла дочь…
- …которую годами не желала видеть, - продолжил тот. - Теперь изображает из себя мстительницу. Людское лицемерие не имеет границ. Вы бы видели на кладбище эту парочку, - Степнову и ее мужа, - они слезинки не пролили!
Стая крикливых галок с шумом расселась на каменном парапете, добавив черных мазков в серое однообразие пейзажа. Мужчины остановились, глядя на воду.
- Как все это мутно и муторно, - заметил Борисов. - Бог знает, что там на дне… хоть реки, хоть души человеческой. Преступление всегда поднимает наверх осевшую грязь.
С набережной Матвей прошелся пешком до ближайшего кафетерия, сел за столик, накрытый клетчатой скатертью, заказал овощное ассорти, перекусил и позвонил Ларисе.
- Вспомнил? - сухо промолвила она. - Я уж и не надеялась.
- Как твой супруг? Здоров?
- Ты нарочно меня бесишь?
- Хочу пойти в «Гвалес» на ночное шоу, - схитрил Матвей. - Говорят, Калмыков - соучредитель клуба?
Лариса вдохнула побольше воздуху, готовясь разразиться гневной тирадой, взяла паузу и… передумала. Зачем ей ссориться с таким роскошным любовником, как Карелин?
- Да! - вызывающе произнесла она. - Но там голубые не тусуются! Поищи другое местечко…
- Ты неисправима! - рассмеялся он. <p>Глава 37</p>Карелин долго спускался вниз по лестнице, - по бокам прохода были вырезаны из дерева маски косматых чудовищ. Входная дверь беззвучно захлопнулась за ним, и в первое мгновение он оказался в полной темноте. Тотчас же с двух сторон зажглись светильники в виде факелов…
Внутреннее убранство клуба «Гвалес» поражало мрачным великолепием: черные с серебром стены; полы, покрытые красноватой плиткой; обилие грубых висячих люстр ручной ковки; массивная, сделанная на заказ мебель из натурального дерева, - большие столы, стулья с высокими резными спинками. Посреди большого «пиршественного зала» - открытый круглый очаг, над ним висит на цепях огромный котел.
- Это еще что? - не удержался Матвей, увидев странный бюст на постаменте.
Он был изготовлен из материала, напоминающего человеческую кожу; глаза, губы и волосы как настоящие; в темной щели рта поблескивают зубы.
- Благородная Голова, - охотно пояснил администратор. - У нас специфика. На любителя! Вы не знали? Вот, послушайте…
Он поведал новому посетителю кельтскую легенду о Бране, о пиршестве на острове Гвалес, - это одно из названий «иного» мира. Пир именуют гостеприимством Головы: здесь не существует времени, и гости забывают обо всем, пока не откроется заветная дверка, которая пробуждает их память.
- Можете сами убедиться!
Администратор подвел Матвея к занавесу из пурпурного шелка и тщательно отрепетированным жестом отдернул его, - открывая взгляду миниатюрное, сплошь покрытое старинным орнаментом дверное полотно в середине стены. Пройти в такую дверь было невозможно, она не доставала до пола.
- Большое Пиршество вы уже пропустили, - заявил администратор. - Клуб устраивает его один раз в году, в ночь Самхейна. Но не огорчайтесь, каждую субботу у нас отличное шоу, - останетесь довольны. И кухня отменная. Фирменное блюдо, - свинина с пряностями, сваренная прямо в зале при всех, в этом магическом котле. Кто ее отведает, обретет могущество и… бессмертие.
- В самом деле? - усмехнулся Карелин. - Вы не шутите?
Администратор без тени смущения подтвердил:
- Так гласит древнее предание.
- На какие только ухищрения не идут люди, чтобы привлечь клиентов!
- У нас свободных мест не бывает, - с оттенком обиды произнес администратор. - Хотя цены кусаются.
Матвей сделал вид, что собирается заказать столик.
- Моя девушка обожает экзотику, - сказал он. - Хочу устроить ей сюрприз.
- Она будет в восторге! - заверил администратор.
Карелин выбирал момент, чтобы спросить его о Вороне. Этот напыщенный индюк в костюме и галстуке-бабочке вряд ли захочет ему помочь.
- Друг порекомендовал мне ваш клуб, - брякнул он наобум. - Он посещает Большое Пиршество каждый год. Вы должны его знать. Ворон!
- Ворон? Ах, да… - Видно было, что администратор безуспешно напрягает память. Его брови сдвинулись, лоб наморщился. - На Большое Пиршество все являются в маскарадных костюмах, так что…
- Он приходит в черном одеянии, расшитом перьями и в птичьей маске, - подсказал Матвей. - С клювом.
- Ворон! Ну, конечно! - просиял администратор. - В прошлом году, кажется, он получил приз за творческое выступление. Я лично вручал ему видеокамеру! У него была спутница - прелестная блондинка в наряде Офелии. В этом году ваш друг не приходил на Большое Пиршество… или сменил костюм.
«Блондинка? - подумал Карелин. - Неужели, Эльза?»
- Он читал стихотворение «Ворон» Эдгара По, - продолжал администратор. - Это мой любимый писатель! Поэтому я запомнил. Я выучил это произведение наизусть. В переводе, разумеется…
- «И глаза ворона смотрят, словно глаза мечтающего дьявола, - продекламировал он. - И свет лампы, падающий на него, бросает на пол его тень; и душа моя из круга этой тени, колеблющейся на полу, не выйдет больше никогда!» Как он читал! У меня мурашки по коже бегали…
***Астра растерялась. Она не нашла ничего лучшего, чем усесться перед зеркалом и до боли в глазах всматриваться в его золотистую глубину, будто ожидая подсказки.
- Ворон явился за тобой? - прошептала она. - И как мне теперь быть?
Матвей развалился на диване, заложив ногу за ногу.
- Нужно проследить за Тамарой Степновой, - предложил он. - Хоть что-то узнаем. Полагаешь, это она прислала твоему бывшему жениху черный шнурок? Странный поступок для врачихи из районной поликлиники.
- Еще есть варианты?
- Один из учредителей клуба «Гвалес», - Калмыков, - владеет крупным агентством недвижимости, где работает маклером Вадим Мельник. Можно поговорить с ним.
«Не говорить же ей о том, что я сплю с женой Калмыкова? - подумал Матвей. - И про дырочку на его сутане? Впрочем, после посещения клуба стало понятно, где муж Ларисы провел ночь с 31 октября на 1 ноября, - присутствовал на Большом Пиршестве, в костюме Инквизитора. Администратор подтвердил. Гвоздем программы в этом году было шоу «Охота на ведьм» с кульминационным «сожжением на костре» красавицы-колдуньи. Выходит, Виталий Андреевич никак не мог успеть смотаться в Камышин и устроить там пожар, если только он не умеет раздваиваться. А он не умеет!»
- Кто такой Вадим Мельник?
- Муж Глории, секретарши твоего отца, который и познакомил ее с Вороном. Я же говорил!
- Мысли путаются… - пожаловалась Астра. - Ворон и Марина, Эльза, Глория… что их связывает?
- В городе орудует маньяк, вообразивший себя мифическим Вороном, - предположил Карелин. - Он знакомится с молодыми женщинами, а потом убивает их.
- Банально. И Глория, между прочим, живехонька!
- Хорошо. Давай возьмем за основу твою безумную идею о Вороне, как существе из иного мира. Какую цель он преследует?
- Завладеть зеркалом.
- Вот этим самым? - скептически хмыкнул Матвей. - Из-за него весь сыр-бор? Ни в какие ворота не лезет.
Астре было нечего возразить, нечем доказать свою правоту:
- Ты хочешь, чтобы он добрался до меня? Ему известно, что я взяла зеркало.
- Откуда?
Она развела руками:
- Не могу объяснить. Просто чувствую, как на нас надвигается тень…
…Душа моя из круга этой тени… не выйдет больше никогда, - пришла Матвею на ум стихотворная строка, произнесенная администратором клуба.
- Ладно, допустим, - кивнул он. - И что он, по-твоему, сделает? Поставь себя на его место - как бы ты поступила?
- Искала бы зеркало, наверное.
- А потом?
- Забрала себе и вернулась туда, откуда пришла.
«Сейчас я оставлю ее без козырей в этой хитрой игре, - решил Карелин. - Одним махом!»
- Значит, давай отдадим человеку зеркало, и дело с концом!
- Человеку? - переспросила она.
- Ворону! Кем бы он ни был… Зачем держать у себя чужую вещь?
Глаза Астры расширились и заблестели, губы дрогнули.
- Почему чужую? Вдруг, зеркало принадлежит мне? Ида Вильгельмовна неспроста дала мне ключик! Я не собираюсь расставаться с ним…
- А как же Ворон? - Матвей осторожно взял в руки зеркало и принялся рассматривать надпись с обратной стороны рамы. - АЛРУНА, - прочитал он. - Что это означает? Мандрагора? Символ колдовских чар и любовного наваждения… Неподходящее название для такого предмета.
- В ритуалах черной магии мандрагору применяли для инициации. Она помогает предсказывать будущее…
- Ерунда, - отмахнулся он. - Это растение разжигает любовное желание, только и всего.
- Мандрагора объединяет смерть и любовное влечение, сексуальность. Ее идентифицируют с духом мертвых и готовят из нее приворотное зелье. А зеркало - это окно в инобытие, за которым таится недоступная нашему пониманию страна двойников, обратной перспективы.
Они будто играли в мяч, перебрасываясь фразами. Тема зеркал была близка Карелину куда больше, чем магических растений. Он охотно поддержал ее, развил:
- Некоторые шаманы считают зеркало вместилищем души. В Индии существует такое понятие, как зеркало maja, в котором отражается первообраз проявленного. В это зеркало испокон веков смотрит Брама, любуясь собой и своим могуществом.
- Ой! - встрепенулась Астра. - Я вспомнила! У баронессы в гостиной висела картина - копия полотна Веласкеса «Венера с зеркалом».
Она замолчала. Матвей отметил, что разговор вернулся на круги своя, замкнулся на баронессе. Как это еще Астра не упомянула в очередной раз о кассете?
Она о чем-то сосредоточенно размышляла. Потом сказала:
- А ты мне не верил, что на кассете - кельтские символы. Клуб «Гвалес» ведь тоже использует легенду о Бране и потустороннем мире? Не где-нибудь, а именно там появлялся Ворон! Назовешь это случайностью?
«Накликал! - подумал Матвей. - Но в ее словах есть правда. Если ее догадки верны, стоит прислушаться. Кстати, Ворон в качестве приза получил видеокамеру…»
Они пообедали в молчании. Карелин отправился к своим подопечным в «Вымпел», Астра же осталась наедине с зеркалом. Между нею и его золотистой поверхностью воздух словно дрожал, края размывались и взгляд тонул в туманной глубине. То ли в ее недрах, то ли в утомленном сознании молодой женщины рождались неясные образы, - ничего конкретного: какие-то лица, смутно различимые фигуры, каменные дома…
- Адрес! - вдруг осенило Астру. - Люблинская улица… Зачем туда ходила Тамара Валентиновна, мама Марины? Не мешало бы проверить.
Она торопливо оделась, нацепила очки, схватила зонт и побежала к метро. Тротуары покрылись тонким ледком, ветер норовил сорвать с головы парик. Придерживая его рукой, Астра спустилась в подземку.
Ей нравилась новая жизнь, полная опасностей, настоящих, а не сценических приключений, захватывающих дух тайн. Даже отношения с мужчиной в этой новой жизни были другие. Матвей Карелин заинтересовал ее, - очень. Кто бы мог предположить, что ей придутся по душе его грубоватые манеры, постоянный сарказм и, - о, парадокс! - наличие любовницы. Женское сердце, - омут, пристанище чертей.
Астра легко нашла указанный в адресе дом, - ничем не примечательную многоэтажку, - и только теперь задумалась: а что же дальше? Просто подойти к двери, нажать на кнопку звонка и ждать, когда откроют? Она спряталась за припаркованную во дворе машину и принялась наблюдать.
Во дворе одиноко гулял мальчик в теплой куртке и шерстяной шапочке - гонял по скользкой дорожке пивную банку. Облезлая дворняга, поджав хвост, сидела у подъезда в надежде получить угощение от какого-нибудь сердобольного жильца.
Женщина в темной шляпе и полупальто подошла к двери, оглянулась. Дворняга приподнялась, угодливо завиляла хвостом, - но тщетно. Женщина прошла мимо и скрылась в подъезде. Астра не сразу узнала в ней Тамару Степнову…
Ей ничего не оставалось, как идти следом, подниматься по лестнице на четвертый этаж, звонить в квартиру. Откроет, хорошо; не откроет…
Кто-то подошел к двери, прильнул к глазку.
- Я живу этажом ниже! - плаксиво протянула Астра. - Вы меня заливаете! Откройте!
- Здесь все в порядке, - глухо ответил из квартиры женский голос. - Уходите.
- У вас трубу прорвало! Я вызвала аварийку! Они уже едут.
- Это не у меня…
- Я на вас в суд подам! - Астра постучала по двери кулаком. - Вы уничтожили мой ремонт! С потолка в кухне капает, и по стенам течет.
Женщина за дверью выругалась, щелкнула замком. Астра этого и добивалась. Степнова ее знала, но без грима, парика и очков. Да и виделись они давненько, - как минимум пару лет назад.
- Входите, убедитесь сами. Это, наверное, у соседей что-то случилось…
Астра проскользнула в большую темную прихожую, услышав, как захлопнулась за спиной дверь. Степнова успела раздеться и стояла в черном свитере и юбке, - худая, бледная, - почти старуха. В квартире стоял запах горелой хвои.
- Идите же!
Она пошла впереди, и Астру поразила небрежность ее прически, одежды. Санузел, выложенный черным кафелем, и кухня казались нежилыми, - будто бы ими не пользовались: везде идеальная чистота и отсутствие разных мелочей, создающих домашний уют. Только небрежно скрученная шторка в ванной говорила о том, что здесь кто-то принимал душ.
- Видите? Ничего не течет!
- А в комнатах?
- Послушайте… - Степнова с трудом держала себя в руках. - В комнаты я вас не пущу! С какой стати? У меня везде сухо, сыростью и не пахнет…
- Я только взгляну.
- Убирайтесь!
Ее нервы были напряжены, глаза сузились и побелели от ярости. Незваная гостья вторглась в квартиру против воли хозяйки и не собиралась уходить.
- Не кричите на меня! - сварливо произнесла Астра. - Как вы здесь оказались? Я вас ни разу не видела, ни во дворе, ни в подъезде. Может, вы воровка? Я сообщу в милицию!
Степнова беззвучно, как рыба, выброшенная на берег, открыла и закрыла рот. Скандал был ей ни к чему, - на это Астра и рассчитывала. Еще она молилась, чтобы Тамара Валентиновна не узнала в ней подругу покойной дочери.
Той было не до воспоминаний, она горела от нетерпения выдворить нахальную соседку.
- Я сняла эту квартиру месяц назад, - ее губы нервно подрагивали. - Кстати, вас я тоже вижу впервые.
- Милиция разберется!
- Черт с вами, - сдалась Степнова. - Смотрите и оставьте меня в покое! Я жду… друга. Он вот-вот подъедет.
Она распахнула дверь в комнату, встала, сложив руки на груди.
Астра, охваченная странной робостью, сделала несколько шагов и оказалась в сумрачной гостиной. Красные портьеры на окнах были плотно задернуты, из мебели посредине комнаты на красном ковре стоял полукругом диван с черной кожаной обивкой. Вдоль стен возвышались постаменты, на которых красовались головы… Астра не сразу сообразила, что они из раскрашенного мрамора: Гермес, Афродита, Афина-Паллада, на макушке которой восседал огромный ворон.
- Ой! - попятилась она. - Он… живой?
- Чучело. Ну, убедились, что трубы целы?
У Астры пересохло в горле, и сердце забилось часто-часто. Ворон! Это его логово.
- А-га…
- Что вы застыли? - неприязненно спросила хозяйка.
От ее голоса, по-мужски низкого и хрипловатого, пробирал озноб. В ее глазах таилась смерть. Астра ясно увидела в расширенных зрачках Степновой кровь… или так отражались в них портьеры. Эта женщина, с ног до головы облаченная в черное, совершенно не походила на ту добродушную и немного рассеянную тетю Тамару, которая в детстве угощала Астру домашним печеньем и пышными оладьями.
- И-извините… я… пойду…
Она преодолела желание распахнуть створку шкафа в прихожей, - и без того понятно, что там висит одеяние Ворона, расшитое блестящими перьями, и маска с огромным острым клювом. Она бы голову дала на отсечение!
«О, нет! - спохватилась Астра, выскакивая за дверь. - Голова мне самой пригодится!»
Она скатилась вниз по ступенькам, ощущая бешеный стук сердца, скрылась за углом дома и оглянулась в поисках таксофона. Зря не взяла сотовый! Ну да ладно, хоть карточка есть.
Через пару минут она уже набирала номер Матвея. Начинал сыпать мелкий снежок, пальцы коченели на ледяном ветру.
- Я нашла его… вернее, ее! - выдохнула она в трубку.
- Кого?
- Ворона! Приезжай немедленно по тому адресу, на Люблинскую! Никому ни слова, иначе мы спугнем его… ее…
- Ты хорошо себя чувствуешь? - напрягся Карелин.
- Да-да… только волнуюсь ужасно…
«Она чокнутая! - подумал он. - Чокнутая! И я становлюсь таким же!»
- Ты где?
- За углом соседнего дома… Скорее! Вдруг, он… она сбежит… <p>Глава 38</p>Снег припустил вовсю. Карелин поднял воротник куртки, но это мало помогало.
Нос Астры смешно покраснел, парик обвис; очки ей пришлось снять, - из-за снега.
- Тебя не дождешься. Я тут в сосульку превратилась!
Пританцовывая от холода, она поведала Матвею о посещении квартиры и встрече со Степновой.
- Это она! Точно…
- С чего ты взяла?
- Тамара Валентиновна живет в другом месте, - там она совсем другая: жена, врач, домохозяйка. А здесь ее гнездо, пристанище Ворона! Понимаешь? У нее в глазах - смерть, кровь! Тот не жди себе отрады, в чьем дому на бюст Паллады сядет ворон, - продекламировала Астра. - Так говорится в стихотворении Эдгара По. И чучело сидит именно на макушке Афины-Паллады!
- Только то?
- Там еще бюсты Афродиты и Гермеса, - римляне называли этого бога Меркурием. Кельты, между прочим, почитали Меркурия. А по мнению астрологов, эта планета управляет мандрагорой. Все взаимосвязано…
Матвей подумал о себе и Ларисе, о квартире, которую она снимает для любовных встреч. Возможно, дело обстоит проще?
- Я думаю, Тамара Валентиновна использует эту квартиру, чтобы встречаться с любовником, - заявил он. - Она ведь сказала тебе, что ждет друга.
- Где же ее друг? Я стою здесь уже час, и ни один мужчина в подъезд не входил. Старика с палкой я не считаю, детей тоже.
- Кто-то еще входил?
- Две женщины, бабулька с внуком… И вообще, видел бы ты Степнову! Она похожа на ведьму, а не на женщину, которая готовится к любовному свиданию. У нее траур, если ты помнишь.
- Значит, на фотографии не Ворон?
Астра пожала плечами. Она уже задавала себе этот вопрос.
- Глория могла ошибиться. Родственники Эльзы Коржавиной его не видели, а сотрудники «Тихой поляны» только слышали синтезированный голос.
- Как же «Гвалес»?
- Не знаю пока. Найдется объяснение.
- Откуда у Степновой деньги на все эти фокусы?
- Тихо! - Астра схватила его за руку и потянула за угол. - Прячься…
Мимо прошли двое мужчин - прямо к подъезду, у дверей которого дежурила дворняга.
- Что мы собираемся делать? - не выдержал Матвей. - Чего ждем?
- Кажется это Иваницын…
- Где?
- Вон, с каким-то человеком. Куда они направляются?
- Вот будет номер, если твой женишок спал не только с дочкой, но и с мамой, - ухмыльнулся Карелин. - Да у них, похоже, групповуха намечается!
- Кто же второй?
- Ты его не знаешь?
Астра мотнула головой, ее глаза загорелись, как у гончей, учуявшей дичь.
- Идем за ними!
- Ты уверена, что…
Но она, не слушая, скользнула следом за мужчинами. Карелин, чертыхаясь, догнал ее уже в полумраке парадного, придержал за рукав.
- Погоди…
- Они поднимаются.
Наверху хлопнула дверь, и Астра подпрыгнула, как ужаленная.
- Это там… - одними губами вымолвила она, доверчиво прижимаясь к Матвею. - Побежали! Иначе она с ними разделается.
- Не выдумывай…
Но ему ничего не оставалось, как ринуться за ней по лестнице на четвертый этаж. Она остановилась, часто дыша и прислушиваясь к происходящему в квартире. Невольно, он тоже напряг слух. За дверью было подозрительно тихо, - ни шумных приветствий, ни иных звуков, сопровождающих встречу двух мужчин и женщины.
Он осторожно взялся за ручку, повернул, нажал - дверь поддалась, бесшумно открылась, из прихожей пахнуло можжевеловым дымком, будто кто-то жег ароматическую палочку. Матвей сделал Астре знак, - стой на лестничной площадке. Сам, крадучись, двинулся вперед, как он умел: без единого звука.
В дверном проеме гостиной как-то буднично, обыденно виднелись ноги лежащего человека - подошвы туфель были мокрые. Оно понятно, на улице-то снег. Второй мужчина стоял над распростертым на ковре телом.
Матвей метнулся вперед, его мышцы сработали раньше, чем ум приказал действовать, - и мужчина неожиданно для себя оказался на полу с заломленными назад руками и защелкнутыми на запястьях наручниками. Это «оружие» Карелин привык класть в карман, - на всякий случай. После знакомства с Астрой такой случай мог представиться в любой момент.
- Не двигаться! - приказал он поверженному.
Тот уткнулся лицом в ковер, не делая попыток оказать сопротивление.
Второй не подавал признаков жизни.
- Это Захар! - ахнула Астра, опускаясь на корточки.
Разумеется, она не послушалась Матвея и не осталась за дверью. Как бы не так! Пропустить самое интересное?!
- Где она?
- Кто? - мрачно спросил он, разглядывая красавца-сердцееда.
Тот имел отталкивающий вид, как всякий задушенный. Вокруг его шеи обвился черный шнурок. Труп! Рано или поздно это должно было произойти.
- Что с ним? - дрожащим голосом спросила Астра. - Он… жив?
Она узнала ответ раньше, чем Карелин открыл рот, и подавила крик, прижав ладони к губам.
Мужчина в наручниках пошевелился и хрипло простонал:
- Вы кто? Что вам здесь нужно? Берите деньги и убирайтесь!
- Зачем вы убили своего… хм… товарища? - спросил Матвей.
- Убил? Хотите все свалить на меня?
В красноватом сумраке гостиной, да еще лежа лицом вниз, ему было не разглядеть незваных гостей. Астру затошнило, и она бросилась в ванную.
- Я отлучился на одну минуту… - хрипел лежащий. - В кухню, за выпивкой… а когда вернулся… застал его… и тут ворвались вы. Он… мертв?
«Где же Степнова? - молнией промелькнуло в голове Матвея. - Здесь ее нет! Астра сочинила новую сказку, в которую я поверил. Безумие!»
- Вы его задушили.
- Нет… клянусь… я только хотел посмотреть, что с ним… Я ходил за выпивкой, услышал шум… и вот… У нас… мы… в общем, мы любим друг друга… вы понимаете…
Матвей обвел глазами комнату, - на столике действительно стояла бутылка коньяка и две пузатых рюмки. Они что, ошиблись квартирой? Чертовщина… А как же красные портьеры, головы из мрамора на постаментах и чучело ворона? Все, как говорила Астра.
Тот не жди себе отрады, в чьем дому на бюст Паллады сядет ворон…
На стенах висели две большие картины, - обе эротического содержания.
- Как называются шедевры живописи?
- «Пирушка с гетерами», «Сатиры и нимфы», - без запинки ответил мужчина.
В углу, над искусственным камином - мраморная полка, на ней вырезаны греческие буквы.
- Что там написано? - спросил Матвей.
- «Звезда укажет путь».
Похоже, человек здесь не в первый раз.
- Это ваша квартира?
- Мы… снимаем ее… для свиданий…
- Вы что, геи?
- Да… а вы - грабители? Я отдам вам деньги… только… не убивайте. Картины тоже стоят прилично. Возьмите их! Это я покупал.
- Здесь есть кто-то еще, кроме вас?
- Нет… никого…
«Ее дружок не просто бабник! - ужаснулся Матвей. - Он еще и голубой! Однако кто же его задушил?»
Убийцей мог быть человек в наручниках, равно как и Степнова… которая набросилась сзади на Иваницына, прикончила его и убежала. Дверь-то была открыта… Или же «мстительница» еще в квартире, где-нибудь прячется.
Он вдруг вспомнил об Астре и испугался за нее. Грубо, стараясь соответствовать роли бандита, крикнул:
- Эй, подруга! Где ты? Нам пора сматываться!
В сложившихся обстоятельствах им действительно лучше унести ноги поскорее.
- Она исчезла, - с отчаянием воскликнула Астра, появляясь на пороге гостиной. - Ее нигде нет! Мы ее упустили.
Она не решалась войти, переступить через мертвое тело бывшего жениха.
- Это геи, - Матвей указал на лежащих мужчин. - Они встречаются в этой квартире.
- Не может быть… Я видела здесь женщину…
Астра вдруг оглянулась и с истошным криком бросилась вперед, уже не обращая внимания на труп. Сзади нее показался Ворон, его черные перья тускло поблескивали, он держал в руках свою голову…
- А-ааа-аа! - вопила Астра. - А-аа! А-аа-а…
Матвей вскочил на ноги, - зрелище было настолько жутким, что он тоже не сразу сообразил, - чудовище несет маску с большим птичьим клювом, а голова у него, женская, старушечья, страшная…
- Это она… - прошептала Астра, опускаясь на диван и закрывая глаза. - Она…
- Не-е-ет… - покачала головой женщина в одежде Ворона. - Это он! Он… убил мою дочь. Он сумасшедший! Маньяк! Как я могла? Как я сразу не догадалась? Он… он… дьявол…
- Кто? - спросил Матвей.
По опыту он знал, что с невменяемым человеком необходимо разговаривать, поддерживать беседу, поддакивать, соглашаться с ним. Общение разряжает обстановку, снимает накал страстей, сближает.
- Поднимите его…
Матвей двинулся к трупу, но женщина дернулась, глядя на человека в наручниках.
- Понял!
Он взял лежащего за плечи, приподнял и усадил на пол, - легко, так же, как он поднимал и складывал тяжелые бревна, обучая ребят из своего отряда строить полевые укрытия. Лицо мужчины показалось ему знакомым: волосы, лоб, нос…
- Это мой муж… - бесстрастно вымолвила женщина. - Осокин. Редкостный негодяй.
«Она пряталась в шкафу, в прихожей! - догадалась Астра. - Там висел костюм Ворона, который она надела…»
- Он убил мою дочь… мою единственную дочь…
В глазах Степновой разгоралось безумие. Она переступила через мертвого Иваницына, волоча за собой подол черной хламиды и теряя перья, приблизилась к сидящему на полу мужчине.
- Полюбуйтесь на него… Ворон по имени Никогда! Он читал мне стихи, прикидывался тонким интеллектуалом, эстетом… И я поверила. Это его квартира, которую он показывал мне, даже предлагал поселиться здесь, среди этих мраморных идолов и красных портьер! Я вышла замуж за убийцу! - Она истерически расхохоталась, обрывая черные перья и разбрасывая по полу. - Привела в дом смерть! Смерть для моего ребенка! Я ощиплю тебя, уничтожу твой бесовский наряд и убью! Убью…
Матвею вспомнился увеличенный фрагмент снимка - мужское лицо вполоборота, администратор из «Гвалеса», его слова о Вороне, читающем стихи Эдгара По…
«Да это же он! Человек, который случайно попал в объектив фотоаппарата сыщика! Он посещал Большое Пиршество и взял приз…»
- Не слушайте ее, - возмутился человек в наручниках. - Она больна! Тронулась умом после смерти дочери, возомнила, черт знает, что. Вы же видите, она не в себе.
- Вы Осокин?
- Да, и что с того?
- Зачем вы привели сюда Иваницына?
- Я уже объяснил… мы встречались… Я люблю не только женщин! Это ведь не преступление? А она украла у меня запасные ключи, явилась в эту квартиру, спряталась в шкафу, дождалась, когда мы с Захаром придем заниматься любовью, и убила его. Она просто ревнует! Взбесилась от ревности! Вы слышали, она и меня хочет убить? У нее шизофрения…
- Не отрицаю, - мрачно усмехнулась Степнова. - Только тебе это не поможет. Живым ты отсюда не выйдешь.
- Вы слышите? - дернулся Осокин. - Она не в себе!
- Глория вас опознает, - спокойно сказал Карелин.
- Кто такая Глория? Понятия не имею…
- Девушка, с которой вы два года назад познакомились в клубе «Гвалес».
- Ну и что? В чем вы меня обвиняете? Посещение клуба не запрещено законом.
- Вы попали на фото, сделанное частным детективом, которого наняла ваша падчерица. Снимок случайно увидела секретарша Ельцова, та самая Глория.
- Какой еще снимок?
- Вы увлеченно следили за Мариной и не заметили, как сами превратились в объект наблюдения. Что вы делали у ее дома в тот день, когда произошло убийство?
Астра хотела вмешаться, но прикусила язык. Матвей солгал: на снимке не стояло даты. Осокин не уловил подвоха.
- Это сугубо семейное дело! - заявил он. - Вас оно не касается.
- Что там делал Герасим? - ответила вместо мужа Степнова. - Выбирал удобный момент для убийства. И выбрал!
- Зачем мне было убивать Марину? Я… она мне нравилась, не скрою! Но я бы никогда себе не позволил вступить в связь с падчерицей. Когда мы разъехались, я счел своим долгом хоть изредка видеться с ней, контролировать образ жизни, который она ведет. Если родной матери было наплевать! Я подозревал, что у нее есть любовник, и хотел выяснить, кто он. Оказалось, мы спим с одним и тем же мужчиной! Ха-ха-ха-ха!
От его смеха Астре стало нехорошо. Карелин переводил взгляд с Осокина на его жену, не в силах разобраться, кто из них ломает комедию. Возможно, оба, если они сообщники.
- Он все врет, - злобно процедила женщина. - Проклятый выродок! Я была здесь, - когда услышала, как поворачивается ключ в замке, спряталась в шкафу. Они вошли… Осокин пригласил молодого человека в гостиную, потом раздался шум, какая-то возня и сдавленный хрип… Он его убил! - заключила она, кивая на лежащее лицом вниз тело Иваницына. - Ведь так? А вы ему верите!
- Ты просто помешалась от ревности! - взвился Осокин. - Я пригласил Захара в гостиную, он попросил выпить. Я достал рюмки и отправился в кухню за коньяком, а когда вернулся, он уже лежал на полу. Я поставил бутылку на столик и наклонился посмотреть, что с ним… И тут врываетесь вы! - повернулся он к Матвею. - Тамара задушила его! И спряталась в шкаф. Она подкарауливала меня… нас… Если бы не вы, она и меня бы прикончила!
- Ворон питается падалью… - ни к кому не обращаясь, вымолвила Степнова.
- Ты сама убила свою дочь - из ревности! Хотя я и в мыслях не допускал близости между нами. А теперь убила моего любовника! У тебя же руки чешутся расправиться со мной!
- Так и есть.
У Карелина голова шла кругом.
- Вы видели вашу жену в тот день, когда погибла Марина?
- Конечно! Я был там неподалеку, наблюдал, и сразу понял, зачем явилась Тамара, - злорадно сказал Осокин. - Через пару минут, после того, как из подъезда выбежал Захар, вошла она. Марина впустила ее…
- Не лги!
- Я давно заподозрил, что у Тамары не все в порядке с головой, - проигнорировал ее выпад Осокин. - С тех пор, как она разорвала отношения с дочерью. Разве так поступает нормальная мать? Но я по-своему любил ее и выгораживал до последнего. Марину уже не вернешь! Зачем умножать страдания? Кому стало бы легче, окажись больная женщина в тюрьме или в психушке? Я надеялся вылечить ее своими средствами.
Матвей смотрел на Степнову - ее лицо покрылось смертельной бледностью.
- Почему на вас эта странная одежда? Где вы ее взяли? - спросил он.
- В шкафу. Я оделась Вороном, чтобы сбить его с толку, чтобы он не сразу узнал меня и не смог помешать отправить его в преисподнюю…
- А Эльза? А кассета? - спросила Астра, к которой вернулся дар речи.
И тут Степнова узнала подругу Марины. Как ни была она возбуждена, ее замутненная память сделала свое дело. Умываясь в ванной, Астра сняла парик и забыла снова его надеть, а с очками пришлось расстаться еще на улице: она сунула их в карман, где они и остались.
- Астра? Это ты? Как ты здесь оказалась?
Более абсурдную ситуацию трудно себе представить, - комната в черных и красных тонах, труп на ковре, муж в наручниках и жена в нелепом наряде, обвиняющие друг друга в душегубстве и двое свидетелей обвинения, которые сами толком не понимают, что их сюда привело.
Мраморные боги бесстрастно взирали на человеческую драму. Гетеры, сатиры и нимфы на картинах предавалась бесстыдным эротическим игрищам. А люди настолько погрязли в лицемерии и лжи, что освободить их, казалось, могла только смерть…
- Боже мой! - простонала Астра, прижимая руки к груди. - Боже мой…
- Пора кончать, - решительно произнес Матвей, наклонился к Осокину и рванул ворот его рубашки. Посыпались пуговицы. Под рубашкой оказалась майка, которую постигла та же участь. Осокин сделал попытку ударить Матвея ногой, тот ловко увернулся и нанес ответный удар, - легкий, чтобы временно обездвижить противника, но оставить его в сознании.
Астра ойкнула. Степнова вздрогнула от неожиданности. Карелин издал торжествующий возглас. На правой стороне туловища Осокина был крест-накрест приклеен широкий пластырь.
- Что и требовалось! - пояснил Матвей, безжалостно отдирая повязку. Под ней виднелась запекшаяся круглая ранка, обработанная йодом. - Твоя работа? - поднял он глаза на Астру. <p>Глава 39</p>Когда Ворон понял, что проиграл, он заговорил, - с наслаждением, упиваясь каждым словом, каждой фразой.
- Мне плевать на ваши угрозы! Плевать на всех вас! Нельзя убить того, кто уже мертв. Ах-ха-ха! - закатился он холодным, жутким смехом. - Что уставились? Особенно ты! - он повернулся к Матвею. - Ты тоже мертвец! Давным-давно. Ты ведь хотел… хочешь того же самого, что и я! Разве ты не мечтаешь завладеть Двойником? Не прикидывайся, будто впервые слышишь об этом. Однажды ты уже помешал мне, помог Двойнику ускользнуть. Но не сумел удержать, выпустил из рук. Пути Двойника темны и запутанны. Неизвестно, сколько времени он существует, кто его сотворил. Есть вещи, которые находятся вне человеческого понимания, потому что люди не должны ими пользоваться. Отдайте мне то, что не принадлежит вам, и ступайте с миром.
- Здесь не ты распоряжаешься! - заметил Матвей.
Он забыл о церемониях, в его голосе звучала враждебность. Степнова говорила правду, - ее муж одержим какой-то маниакальной идеей, он болен.
- В этом вся трагедия момента! - театрально воскликнул Осокин.
Он отбросил притворство, явив окружающим свое истинное лицо хладнокровного, изощренного злодея и даже, казалось, бравировал этим.
- За что ты убил Марину? - простонала Степнова. - Чем она тебе не угодила?
- Она была распутной, хитрой дрянью. Зависть толкнула ее в объятия этого недоумка Иваницына. Он идет к тебе, красотка! Встречай! - задрав голову к потолку, прохрипел Осокин. - Наконец, ты его заполучишь! Ему просто некуда будет деться: Астра ведь остается по эту сторону. Да, я не выпускал Марину из поля зрения, но не собирался ее убивать. Она переполнила чашу моего терпения, когда расстроила свадьбу подруги и поссорилась с ней. Она нарушила мои планы! Я так долго подбирался к Астре, искал подходы, а эта рыжая потаскушка спутала все карты. Поделом ей! В тот день ее любовник облегчил мне задачу: выскочил, оставив дверь в квартиру открытой. Я вошел, - Марина опешила, она не ожидала меня увидеть: подумала, ее хахаль вернулся. «Убирайся вон!» - заорала она. Ты плохо воспитала свою дочь, Тамара! - взглянул он на Степнову. - Она не должна была грубить! Я схватил первое попавшееся орудие, кажется, подсвечник, и ударил ее. Потом мне пришла в голову мысль принести ее в жертву воде, раз уж она мертва. Я немного наполнил ванну, приволок туда Марину и опустил ее лицом в воду. Пусть охладится, прежде чем предстать перед богами.
Придурок Захар едва не застукал меня, вздумав вернуться. Я как раз выходил, когда услышал его шаги. Пришлось подняться этажом выше и затаиться. Он не выскочил опрометью из квартиры, как я полагал, а пробыл там некоторое время, очевидно, рылся в вещах безвременно погибшей возлюбленной. Хотел взять сувенир на память, да все не мог выбрать! - хохотнул Осокин. - Я не стал ждать и поехал в офис. У меня было дел по горло. Мне следовало поблагодарить господина Иваницына за тот беспорядок, который он учинил у Марины, ведь именно это породило версию о грабителях.
Из глаз Степновой не выкатилось ни слезинки. Она уже отплакала и ожесточилась.
- Дочь не зря ненавидела тебя.
- Редко кто способен полюбить свою смерть!
- Зачем ты женился на мне?
- Хотел быть поближе к Астре, но не бросаться в глаза. Несколько лет назад я увидел фото в одной из московских газет: семья президента страховой компании «Юстина» передает в дар детскому дому компьютеры. Ха! Там были его жена и дочь Астра. Редкое имя! Оно не случайно попалось мне на глаза. Я понял, что надо быть рядом. Я искал разные способы. Познакомился с Глорией, дабы использовать ее в своих целях. Прелестная девушка, однако слишком далекая от семьи Ельцовых. Побеседовав с ней, я убедился, что совершил ошибку и больше мы не встречались.
«Глории повезло, - подумал Карелин, со все возрастающим изумлением слушая эту безумную исповедь. - Она легко отделалась».
- Значит, ты рассчитывал через нас… познакомиться с Астрой?
- Не совсем. Для того, чтобы быть рядом, иметь возможность контролировать ситуацию, личное знакомство не обязательно. Ее жених спутался с Мариной, и я надеялся сыграть на этом. Меня привело к ней имя. Звезда укажет путь! Эту фразу я повторял, как заклинание; я вырезал ее на каминной полке.
- Какой путь? Куда?
- К Двойнику… Алруне… Я пришел сюда за ним!
- За зеркалом? - спросила Астра.
- Невежество называть его так. Я давно охочусь за ним, но вам не понять… Вы же не задумываетесь, в чем смысл вашего существования! Вы приходите и уходите, словно череда призраков, немых, глухих и незрячих.
- Кто поджег дом баронессы?
- Я, кто же еще? Зеркало переходит из рук в руки только в ночь Самхейна, когда открываются ворота между мирами. Я вынужден был ждать. Немка стала второй жертвой богам Гвалеса! Жаль, что я не успел убить ее - она сама испустила дух. Боги не приняли такого подношения, и Двойник опять ускользнул. Я искал его, но мне помешали. Ты спряталась за портьерами, - кивнул он в сторону Астры, - и ударила меня отверткой. Если бы я знал, что у баронессы появилась новая компаньонка! Если бы я только догадался, что это ты! Если бы я не разлил в доме бензин, и сквозняки в мгновение ока не раздули пламя! Если бы я сразу понял, что моя рана не опасна! Если бы то, если бы это… Удача отвернулась от меня, - пора было уносить ноги, покуда огонь не отрезал путь к выходу. Я хотел, чтобы неизвестный враг стал настоящей жертвой богам, и поспешно скрылся, закрыв дверь. Ты должна была сгореть! А ты выбралась. Вместе с Двойником?
Он пожирал Астру глазами, но она молчала.
Степнова принимала слова мужа за бред сумасшедшего. Матвей только сейчас окончательно убедился, что Астра говорила правду.
- Эльза дала тебе ключи от дома госпожи Гримм? - спросил он Осокина.
- Она. Милая, нежная приманка, которую подбросил мне Эрос. Она должна была впустить меня в дом той ночью и помочь найти Алруну. Увы! Ее слабая душа не выдержала испытания. Я велел Эльзе принимать отвар из плодов мандрагоры, но ей стало еще хуже. Я был вынужден поместить ее в «Тихую поляну», а потом…
- … убить! - заключила Астра.
- Ее убил этот мир. Я просто помог ей уйти туда, где мы скоро встретимся. Как иначе я бы забрал ее с собой? Я полюбил ее! Я не простил бы себя, оставив Эльзу в психиатрической клинике.
- И поэтому ты ее повесил? Ублюдок.
- Она стала второй жертвой богам… Теперь Эльза отдыхает в замке над морем, и волшебные птицы услаждают ее душу своими песнями.
- Чудесно! Откуда у нее кассета? Ты дал? - вмешался Карелин. - Она просматривала ее раз за разом, пока не свихнулась. Так?
- Символы моего мира должны были стать для нее близкими и понятными. На кассете записаны проекции тайного, отраженные в привычных для людей образах. Они слишком сильно подействовали на Эльзу! Разрушили ее, вместо того, чтобы соединить со мной, породили болезнь. Напиток из плодов мандрагоры вместо успокоения вызвал галлюцинации и нечто вроде… помешательства. Врач из пансионата сообщил, что Эльза сбежала той ночью, когда я приходил за Двойником. Память заставила ее сделать это! Ведь мы условились на Самхейн встретиться в доме баронессы и больше никогда не расставаться. Я обещал Эльзе взять ее с собой.
- Куда?
Лицо Осокина, его глаза горели мрачным вдохновением.
- Она не спрашивала. Разве это имеет значение? Я не мог обмануть ее! Я приехал в «Тихую поляну» под покровом темноты, нашел ее окно, постучал, помог выбраться. В длинной ночной сорочке она напомнила мне Офелию. Мы шли между деревьев, тесно прижавшись друг к другу, не чувствуя холода. Вокруг шумел лес, по небу бежали тучи. Луна то скрывалась, то показывалась; в ее дымке стволы берез призрачно мерцали, будто свадебные свечи.
- А ты припас для невесты подарок: прочную бельевую веревку с хоздвора, - добавил Матвей. - Мило! Бедная девушка не подозревала, что обручилась с дьяволом.
Выражение лица Осокина осталось прежним. Казалось, ничто внешнее уже не трогало его.
- Все произошло тихо и быстро… - как ни в чем не бывало, продолжал он. - Она позволила накинуть ей на шею петлю… Остальное касается только нас двоих! Смерть так же интимна, как и любовь…
- Что ж ты рядом-то не повесился? Жених с того света!
- Я не мог поступить иначе. Эльза умерла и освободила меня от любовных уз, от цепких объятий Эроса. Я должен был сделать последнюю попытку найти Алруну, еще одно усилие, еще один рывок. Звезда укажет путь! Я пренебрег священным указанием, и поплатился за свою небрежность. Я надеялся исправить ошибку.
- Ты шантажировал Иваницына?
- Я думал, он приведет меня к Астре, а значит, к моей цели. И снова просчитался. Три жертвы не были принесены, боги разгневались. Я понял, что мне нужен «третий», и послал ему черный шнурок. Я хотел припугнуть его - дал шанс спасти свою ничтожную жизнь. Но он оказался беспомощным, омерзительным трусом. А трусов не угощают свининой на Большом Пиршестве!
- Как тебе удалось заманить его сюда?
- Без труда. Трусы бывают на редкость глупы, а страх напрочь лишает их соображения. Я сказал, что моя жена серьезно больна, у нее навязчивая идея отомстить убийце дочери, и мой долг - предупредить. «Почему-то она считает виновным в гибели Марины тебя, - заявил я. - Берегись. Душевнобольные бывают хитры и настойчивы. Когда рассудок меркнет, ими управляет одержимость». Иваницын затрясся от ужаса! Ха-ха! Я предложил ему помощь и пригласил к себе домой. «Мы разоблачим Тамару, спровоцируем у нее приступ агрессии, вызовем «скорую» и отправим в психушку. Иначе никто ее не изолирует. Она врач, регулярно принимает таблетки и тщательно скрывает свое истинное состояние». Иваницын легко поверил, обрадовался. Он разочаровал меня!
- Так вы с Захаром не геи? - спросила Астра.
- Этого еще не хватало! - презрительно фыркнул Осокин. - Вы застали меня над тепленьким трупом - пришлось выкручиваться.
- Ты знал, что я здесь? - удивилась Степнова.
- Разумеется, нет, дорогая, - Осокин растянул губы в издевательской ухмылке. - Я понятия не имел, что ты стащила запасные ключи. Мне было не до тебя в последнее время! Я замечал твою слежку, но не придавал ей значения. В конце концов, ты мне удачно подыграла. Я следил за Иваницыным, в надежде, что тот приведет меня к Астре. Ты ходила за мной по пятам и делала это грубо, напугав молодого человека до нервной икоты. Ты облегчила мою задачу! Он решил, что ты охотишься за ним, шантажируешь, и мне почти не пришлось лгать.
- Я действительно хотела выяснить, зачем он тебе понадобился.
- Ты меня здесь поджидала? А мы пришли вдвоем! - улыбался Осокин. Казалось, он наслаждается этой сценой и этим разговором. - Я свое дело сделал, а ты не успела!
Он откровенно потешался над обескураженной супругой.
- Зачем ты убил его?
- Он стал третьим, вот и все. Этот смазливый самец помешал моим планам вместе с твоей конопатой дочуркой. Поэтому я отправил его следом за ней! Не спутайся он с Маринкой, события развивались бы по-другому. Астра бы не исчезла, и я…
- Ну, почему же? - перебил его Матвей. - Именно ссора с подругой и женихом привела Астру к баронессе, а значит, и к зеркалу.
- Но я потерял ее из виду!
- Как же ты оказался в Камышине?
Глаза Осокина подернулись мечтательной дымкой. Голос его изменился, стал проникновенным, восторженным.
- Двойник сам шел мне в руки. Год назад, накануне праздника мертвых мне было видение: на Большом Пиршестве белокурая красавица с голубыми глазами подает мне чашу, наполненную красным вином. И я отправился в «Гвалес». Где еще совершаются кельтские таинства? По дороге я встретил Эльзу - прямо на улице, в толпе гуляющих. Она показалась мне такой же одинокой странницей, как и я сам; женщиной из легендарных времен короля Артура. На ней был наряд Офелии, поверх которого она накинула синий плащ. Я оделся Вороном - вещей птицей, одним из воплощений великого Брана. Мы познакомились, я пригласил ее в ночной клуб. Там она впервые увидела гостеприимство благородной Головы. Мы разговорились, и Эльза рассказала о своей работе, о хозяйке, о ее привычке часами сидеть у зеркала. Как только я услышал заветное слово, сразу понял, что напал на след Двойника. Полной уверенности не было, и я попросил Эльзу вызвать баронессу на откровенность. Она старалась, как могла, но немка хранила свою тайну, - охотно болтала о зеркалах, и ни слова не проронила об Алруне. Мы решили попытать счастья в следующую ночь мертвых, только боги распорядились по-другому. Эльза оказалась в «Тихой поляне», и мне пришлось самому отправиться за Двойником.
- Почему зеркало ты называешь Двойником? - не выдержала Степнова.
Она все больше запутывалась и переставала понимать происходящее. Эти люди не в своем уме? Или всему виной ее больное воображение?
Осокин пристально взглянул на нее, усмехнулся.
- А потому, что это зеркало ничего не отражает, - объяснил он. - В нем нельзя увидеть ни окружающее, ни самого себя. То, что вы там видите, - это иллюзия, призрак, двойник. Тот, кто смотрит на вас с его золотистой поверхности, - не вы. Это копия маски, которую вы надеваете, чтобы вас узнавали такие же вымышленные персонажи. Алруна не предназначена показывать уже известное. Она показывает то, чего вы не знаете…
- Так все-таки Алруна или Двойник? - прошептала Астра.
Осокин ее услышал:
- Дело не в названии. Можно дать зеркалу любое имя, лишь бы оно сохранило свои свойства. Оно принадлежит двум мирам и переходит из одного в другой, из рук в руки. Есть много желающих заполучить его, которые ни перед чем не остановятся. А-л-р-у-н-а, - магическое слово. В старину люди называли так маленьких волшебных человечков, гномов, которые, по преданию, жили в корнях мандрагоры. Эти существа могут принести богатство, но приносят и смерть. Они - провидцы и предупреждают о грозящей опасности, иногда выполняют поручения того, кому принадлежат, а могут сыграть с ним злую и жестокую шутку. Зеркало назвали так неспроста: оно тоже своего рода помощник, тайный и могущественный, порой коварный…
- А корень, завернутый в шелковый лоскут?
- Я подарил его Эльзе, но мой альраун погубил ее. Эти крошечные оборотни сами выбирают, кому служить, а кого сгубить.
- Ты бредишь! Хочешь, чтобы тебя приняли за сумасшедшего и вместо тюрьмы поместили в больницу, - с ненавистью произнесла Степнова. - Шут! Что за балаган ты здесь устроил?
Ее слова только раззадорили супруга:
- Ха! Можете считать меня кем угодно! Кельтом, колдуном, сатанистом, умалишенным или маньяком… Мне нравится эта игра! Я привык к ней. У каждого - свой интерес. Посмотрите лучше на себя! Вы - призраки, и живете в призрачном мире. Хотя твердите обратное… Откройте глаза, слепцы! Что вами движет? Все те же корысть, похоть и страх. Может быть, у кого-нибудь из вас есть благородная цель? Ну же! Назовите ее! Эрос играет вами, как куклами, дергает за веревочки, а вы послушно пляшете под его дудку. Все, ради чего вы живете, - это жажда удовольствий! Любыми способами и любой ценой. Так что нечего на меня смотреть, как на чудовище.
Матвею никогда не приходилось слышать ничего подобного. В голосе разоблаченного преступника не было ни сожаления, ни раскаяния, ни боязни. Осокин и вправду не совсем нормален. Похоже, он ничуть не огорчен происходящим, а как будто развлекается, выступает перед публикой. Пока его не переклинило, надо задавать вопросы.
- Почему на кассете заснята усадьба Брюса? - спросил Матвей.
- Вы же думаете, что я рехнулся? - захохотал Осокин. - Так зачем вам мои объяснения? Впрочем, извольте. Дом Брюса попал на кассету не случайно. Этот человек ловко скрывал под масками царедворца, военачальника и ученого свое лицо любителя приключений. Подозреваю, он тоже охотился за Двойником и ему тоже не повезло. Нельзя освободиться от наваждения, которое называется жажда получить в свою собственность то, что получить невозможно.
По впалым, бледным щекам Тамары Валентиновны потекли слезы.
- Он болен, вы же видите! Прекратите это безумие!
Осокин, наслаждаясь произведенным эффектом, продолжал:
- Если кто и знал баронессу Гримм, то именно Брюс. Иноземцы нередко получали богатство и титулы из рук русских царей… Зачем они приезжали в Россию? А? Молчишь… Когда драма не окончена, ее участники вновь и вновь вместе выходят на сцену! - Он перевел горящий взгляд на Астру. - Алруна у тебя? Маленькая похитительница зеркал!
- Я ничего не похищала.
- Тебе же хуже. Каждый год в ночь Самхейна кто-нибудь может прийти за ним оттуда. Не веришь мне? Напрасно… Баронесса оказала тебе плохую услугу!
Астра смотрела на него во все глаза, молчала. Ему вдруг стало трудно дышать, смех застрял в горле.
Степнова встрепенулась, словно пробуждаясь от транса.
- Доигрывай свою роль до конца! - с этими словами она шагнула к мужу и нахлобучила на него голову Ворона. - Вот так!
Что-то блеснуло ее в руке, Матвей не успел помешать. Брызнула кровь…
- Глупо… - прохрипел Осокин, заваливаясь на бок.
Степнова уронила на пол окровавленный скальпель - медицинский нож, предназначенный для спасения жизни, а не для убийства… <p>Глава 40</p>Прошло десять дней.
- Что ты теперь будешь делать? - спросил Матвей, разливая шампанское. - Вернешься домой?
Они сидели в его гостиной, ужинали при свечах. Астра отрицательно покачала головой.
- Поеду в Богучаны. Поживу одна… Двоюродная сестра писала, там можно дешево снять домик.
- Топить печку, таскать воду из колодца?
- Это меня не пугает. Хочу побыть наедине с Алруной.
- Только не говори, что поверила в небылицы Осокина. Он псих! Помешался на почве мистики. Падчерицу убил, дом баронессы спалил, жену довел до ручки, любовницу повесил, твоего жениха удавил черным шнурком… Чем не маньяк? И все во имя какого-то мифического Двойника. Это обыкновенное зеркало! Старинное - возможно, его сделали в Венеции пару веков назад… Но и только.
- У них с Эльзой были платонические отношения.
Карелин поднял на нее изумленный взгляд.
- Откуда ты знаешь?
- Чувствую. Есть вещи, которые нельзя выразить словами. Но я все же попробую… Ворон познакомился с Эльзой случайно, если называть так стечение обстоятельств, обусловленное его намерением завладеть зеркалом. Он хотел сделать Эльзу орудием в своих руках, но неожиданно полюбил ее. Они не могли позволить себе плотской любви, потому что оргазм - это миг бессмертия, мост, соединяющий миры. Ворон мог не удержаться на этой зыбкой грани и раньше времени либо оказаться там, откуда пришел, либо остаться здесь навсегда. Ни то, ни другое его не устраивало. Существам из его мира заказаны удовольствия, доступные людям.
- Хоть в чем-то мы их превосходим! - пошутил Матвей.
Шехерезада продолжала услаждать его слух чудесными историями, и он заслушался.
- Ворон у было невероятно трудно убить Эльзу, он, ужасно страдал. Эрос требовал от него принести в жертву самое дорогое…
Матвей не верил своим ушам. Кто с ним говорит? В Астре пропадает талантливая актриса. Она еще не смирилась с тем, что все загадки в конце концов разрешились самым обычным образом. Психически больной человек, одержимый бредовой идеей, натворил бед. Ничего сверхъестественного.
- Как же Осокин исполнял супружеский долг? - с невольной улыбкой спросил он. - Не побоялся жениться?
- Эльзу он любил, а Тамару Степнову просто использовал. Это разные вещи. Чисто физический акт никого никуда не уносит, - ни в небеса, ни в пекло. Безопасный секс!
Матвей набрал побольше воздуху и задержал дыхание, чтобы не высказаться резко. Астра его провоцирует. Хочет вовлечь в спор. Не выйдет. Никакой полемики!
- Борисов навел справки об Осокине, - убедившись, что номер не прошел, сообщила она. - У него нет ни родных, ни друзей. Свой бизнес он начал семь лет назад, и все эти годы обходился малым, хотя «Стиль» приносил ему хороший доход. Фирма казалась скромной, а счет в банке был солидным. Осокин экономил каждый рубль и сумел за короткое время прилично заработать.
- Выходит, Марина была права, называя его скрягой?
- В какой-то мере да. Зато на содержание Эльзы в «Тихой поляне» он денег не жалел. Знаешь, где он родился? В маленькой деревушке под Псковом. Мы с Борисовым съездили туда, побывали на его могиле.
Матвей поперхнулся шампанским, кашлянул.
- Что?
- Ты не ослышался. Герасим Петрович Осокин, уроженец деревни Котово, упокоился с миром больше двадцати лет назад в молодом возрасте. Могилу мы, разумеется, раскапывать не стали. За это время труп наверняка истлел.
- Если он вообще там был. Получается, мнимый Осокин жил по чужому паспорту?
Астра пожала плечами.
- Борисов предположил, что у настоящего Осокина могли украсть паспорт. Или он его потерял, а кто-то подобрал и воспользовался. Вариантов много.
Матвей вспомнил фразу Ворона: «Нельзя убить того, кто уже мертв!» Вот, что он имел в виду.
- Я знаю, о чем ты подумал, - сказала Астра. - Мне тоже приходила в голову эта мысль.
- Скорее всего, мы так и не узнаем, с кем имели дело. Никто копать не будет. Зачем? Убитый похоронен, убийца созналась. Учитывая смягчающие обстоятельства и состояние здоровья, много Степнова не получит.
- Мы имели дело с Вороном.
Астра находилась на своей волне, старалась донести до собеседника собственные выводы. Матвей не рискнул углубляться.
- Это моя вина, - сказал он, уводя разговор в сторону от опасной темы. - Я не заметил, что дама прячет в рукаве скальпель. Она перерезала мужу артерию, и он умер, почти мгновенно.
- Не вини себя. - Астра бережно достала завернутый в шелковый лоскут корешок, похожий на маленького усохшего человечка. - Ворон отдал Эльзе своего альрауна, и тот отомстил. Он сыграл с ними обоими злую шутку!
Матвей растерянно вздохнул, не найдя слов, потянулся за бутылкой. Шехерезада не хотела расставаться со сказками, а ему было жаль ее разочаровывать.
- Тебе налить еще шампанского?
Она кивнула, полюбовалась игрой пузырьков и, сделав один глоток, отодвинула бокал.
- Скажи, какой истинный смысл обычая переодеваться на Масленицу, на Святки, на тот же Хэллоуин?
- Наверное, для развлечения. Это ведь праздники, народные гулянья.
Астра с сомнением покачала головой.
- Я многое поняла за последние дни. Вспоминала баронессу… Кстати, она поселилась в Камышине семь лет назад, - примерно в то же время Осокин основал свою фирму «Стиль». Скажешь, совпадение? Госпожа Гримм привезла зеркало, жила и ждала того, кому должна была его передать. Сначала к ней приезжали какие-то люди, но потом она совершенно уединилась, чтобы не создавать путаницы и целиком положиться на случай. Она едва не отдала Алруну Эльзе! Но вовремя спохватилась.
Карелин не знал, как реагировать, и отмалчивался. Астра же говорила и говорила:
- Знаешь, как Тамара Валентиновна догадалась, что Марину убил Осокин? В ее ванной висела шторка, и когда он набирал воду, то машинально не просто сдвинул, а скрутил ее особым образом, как он всегда делал. Из-за этого, еще в общей квартире, у них с Мариной не раз случались перебранки. Ей ужасно не нравилось, что шторка потом выглядела измятой.
- Почему же Степнова ничего не сказала следователю?
- Она была потрясена смертью дочери и не обратила внимания на шторку. Уже потом, позже, когда отношения с мужем разладились, сама собой вспомнилась эта незначительная деталь. Но Тамара Валентиновна гнала от себя страшные мысли. Она решила проследить за супругом: чем он занимается помимо работы. И заметила его интерес к Захару, нашему с Мариной однокласснику. Материнское чутье ее не обмануло: Осокина что-то связывает с нами. Она действительно наблюдала не за Иваницыным, а за своим мужем… Осокин надеялся, что «жених» приведет его ко мне. Ему нужна была я. Звезда укажет путь! Понимаешь?
- Не совсем.
- Мое имя переводится с греческого как звезда. В принципе, он не ошибся. - Астра наклонилась к Карелину и прошептала. - Зеркало ведь у меня!
Будто он не знал.
- Пф-ффф-ф… Не обижайся, но, по-моему, ты притягиваешь факты за уши.
- Время покажет, - не стала спорить она. - А почему усадьбу Брюса украшают маски? Причуда архитектора? Я думаю по-другому. Это его кельтская кровь подсказала способ защититься от злых духов. Значит, был повод их бояться…
- Вернемся к Степновой! - взмолился Матвей. - Тебе не кажется, что какая-то шторка и слежка Осокина за твоим бывшим женихом еще не доказательства убийства?
- Кажется. Тамара Валентиновна тоже не стала торопиться с выводами. Она продолжала следить за мужем и выяснила, что он изредка наведывается в свою квартиру. С одной стороны это понятно, - жилье требует внимания и ухода: чтобы краны не потекли или соседи не залили… Да и вообще, проветривать надо, пыль вытирать. С другой, - Степнова решила, что именно там она сможет найти какие-нибудь улики. Зачем Осокину убивать Марину? Должна же быть причина. Она находит запасные ключи и отправляется на Люблинскую улицу - тщательно осматривает квартиру и натыкается в шкафу на костюм ворона. Это наводит ее на мысль о шизофренических наклонностях Осокина. Как она раньше не замечала странностей в его поведении? Его скупости, на которую указывала Марина; частых отлучек; любви к зловещей атрибутике и прочих мелких несоответствий роли заботливого семьянина?
Тамара Валентиновна решает улучить момент, когда Осокин явится в свою квартиру и, спрятавшись в укромном месте, понаблюдать за ним, - в непринужденной обстановке. Вдруг, он себя выдаст чем-нибудь? Пару раз она потратила время напрасно, так и не дождавшись Герасима Петровича. На третий ей повезло. Услышав, как кто-то поворачивает ключ в замке, она спряталась в большой шкаф-купе в прихожей, зарылась в самую глубину и закуталась в черную, расшитую перьями накидку. Теперь, если даже шкаф откроют, ее не сразу заметят. Супруг пришел не один, а с каким-то молодым человеком… Остальное ты знаешь.
- Скальпель, конечно, она взяла с собой для самозащиты?
- Не только. Степнова собиралась убить Осокина, если окончательно убедится в его виновности. Смерть Захара послужила подтверждением.
- Значит, ты ей чуть всю малину не испортила?
- Когда начала ломиться в двери и кричать про потоп? - улыбнулась Астра. - Да! Чтобы избежать шума, она вынуждена была впустить меня и ужасно нервничала. Ей не терпелось выставить меня поскорее. Наверное, сильное волнение помешало ей узнать в скандальной «соседке» подругу дочери.
- В том кудлатом парике и очках я сам бы тебя не признал. А почему Осокин держал дома ключи от своей квартиры?
- Наверное, не придавал этому значения. Обычная небрежность, как со шторкой. Допустим, жена пришла бы в его квартиру… И что? Совсем необязательно она застала бы какой-нибудь криминал. Платье Ворона, - просто причуда. У тебя вон тоже висит в шкафу камзол петровского вельможи!
Матвей сделал вид, что не понял намека.
- В ту ночь, когда Осокин проник в дом баронессы и устроил пожар - как он объяснил жене, где пропадал?
- Никак. Степнова принимала большие дозы снотворного и рано ложилась спать. Она ничего не помнит. И вообще, он сразу дал ей понять, что не собирается менять своих привычек. Осокин частенько задерживался допоздна и далеко не каждую ночь проводил дома. Оправдывался деловыми поездками. Где он бывал, мы уже не узнаем.
- Мы даже не узнаем его настоящего имени.
- Ворон! - сказала Астра. - По имени Никогда.
На следующий день Матвей проводил ее на самолет. В аэропорт приехали ее родители, - пришлось знакомиться. По-родственному.
- Ты опять уезжаешь? - заплакала Лилиана Сергеевна. - А вы, Матвей, почему остаетесь?
- Мы решили проверить наши чувства, - отвел он глаза. Немного погодя, шепнул Астре: - Я чувствую себя аферистом.
- Привыкай…
Юрий Тимофеевич не задал «зятю» ни одного вопроса, молча пожал руку и отвернулся к дочери, заговорил о погоде. Она изменилась, - так, что он не мог подобрать слов для разговора.
Смерть Иваницына сама собой отменила свадьбу и избавила господина Ельцова от неудобных объяснений. Борисов мужественно сдерживал натиск желтой прессы. Лилиана Сергеевна признала право Астры на самостоятельную жизнь. И отпустила ее…
- Я буду писать, - пообещала та, прикасаясь прощальным поцелуем к мокрой от слез щеке матери. - Или звонить.
С Карелиным Астра обнялась, как с возлюбленным, и ему вовсе не было неприятно.
- Жажда удовольствий, - это не так уж плохо! - шепнула она.
Когда самолет поднялся в воздух, набрал высоту и скрылся из виду, еще один человек вздохнул с облегчением, - Борисов.
Он допустил две серьезных ошибки: не узнал на фото Осокина и не проверил квартиру на Люблинской улице. Пришлось приложить все силы для улаживания непростой ситуации. Два трупа и дочь Ельцова с любовником в свидетелях. Тут надо было изловчиться!
В первой оплошности начальник охраны себя не винил, - вряд ли кто-нибудь, кроме жены, уловил бы сходство между человеком на снимке и хозяином фирмы «Стиль». Феноменальная способность Глории не в счет. А вот с адресом вышла промашка! Впрочем, это еще бабушка надвое сказала. Сунулись бы туда раньше положенного, спугнули бы Ворона. Все происходит в назначенный час, так, как предопределено.
Признаться, Борисов ничего толком в этой истории не понял. Не хотел понимать. Есть вещи, над которыми он предпочитал не задумываться. Так проще! Не думаешь о чем-то, и этого как будто не существует. «Одним вершки, другим - корешки, - говаривал он. - Кому не лень, пусть копает вглубь, а мне и так неплохо. Живу, не тужу; как профессионал - в цене. Чего еще надо?»
Из аэропорта возвращались порознь. Ельцовы из вежливости пригласили Матвея в свой «мерс», но он отказался - тоже предпочитал независимость.
Потекли дни. Карелин с головой погрузился в работу. Бюро получило заказ на два серьезных проекта, и ему приходилось допоздна засиживаться в кабинете. Несмотря на плотный график, он заметил, что все чаще возвращается мыслями к Астре, к трагическим и загадочным обстоятельствам, которые свели их вместе.
В остальном жизнь шла по-прежнему.
Калмыковы помирились. Виталий Андреевич извинился перед женой за глупый розыгрыш и признался, что сутана и распятие, - всего лишь костюм Инквизитора, в котором он праздновал Хеллоуин в своем клубе. Пятна на сутане образовались от пролитого вина, а дырочка - от неосторожного обращения с шампуром. Дурачась, кто-то из собутыльников воспользовался им, как шпагой, и едва не проткнул Калмыкова насквозь.
- К счастью, я вовремя отклонился, и пострадала только сутана! - похвастался он.
- Зачем тебе этот жуткий клуб? - возмутилась Лариса. - Я и не знала, какие ужасы там творятся!
- Это меня возбуждает, - смущенно сказал супруг. - «Гвалес» дает выход моим мрачным фантазиям. Я чувствую себя накоротке с потусторонним миром, куда рано или поздно мы все переберемся.
- Все-таки ты ненормальный…
- Почему это? Сам Юнг утверждал, что человеком управляют силы, которые обычно не подчиняются ему, и что его духи и боги не исчезли совсем: они просто взяли себе новые имена.
- Ты читаешь Юнга?
- Он излагает дельные вещи. А в «Гвалесе», обрати внимание, отбоя нет от посетителей.
Лариса, на радостях, пригласила Карелина на ужин и поделилась «открытием»: Калмыков не маньяк, - просто пресыщенный жизнью немолодой мужчина, который нуждается в психологическом допинге.
Матвей тоскливо выслушивал ее рассуждения. Неожиданно ему вспомнилась смерть Осокина и последнее слово, слетевшее с его холодеющих губ: «Глупо…»
Ворон имел в виду поступок Степновой, - обезумевшей от горя и раскаяния женщины. Он не боялся смерти и хотел сказать, что это ничего не решает.
Дома Матвей достал из шкафа камзол и рубашку Брюса - примерил, задумался. Разве он до конца понял, куда той ночью на Сретенке звала его женщина в отороченной мехом накидке? И что связывает древних кельтов, давно канувшего в небытие царедворца и господина Карелина, инженера, жителя современной Москвы? А ведь есть, существует мистическая нить, соединяющая несоединимое…
Нет, еще не закончилась запутанная и таинственная история с венецианским зеркалом, - Двойником, Алруной или как кому угодно будет его назвать.
- Баронесса оказала тебе плохую услугу! - сказал Астре Ворон.
А он слов на ветер не бросает…
Примечания
1
Герасимов М.М. (1907-1970), антрополог, доктор исторических наук, занимался восстановлением внешнего облика людей на основе скелетных остатков.
Магия венецианского стекла
«…ей в приданое дано было зеркальце одно.
Свойство зеркальце имело: говорить оно умело».
(А.С. Пушкин)
Глава 1
Судьба, - дама капризная. Она то сгибает в бараний рог, то расточает улыбки и осыпает милостями, которых уже не ждешь. Трудно предсказать ее следующий шаг…
Осенняя ночь в Москве, не самое лучшее время и место для того, чтобы испытывать судьбу. Но люди пренебрегают вековыми традициями, превращают в забавы древние обычаи, искушают неведомые силы… с которыми шутки плохи.
Женщина беспокойно оглянулась, плотнее запахнула длинный плащ, под которым скрывался наряд Офелии, - будто она очень торопилась и вышла из театра, не переодевшись, прямо в сценическом костюме.
Она шла по улице, отворачиваясь от промозглого ветра, уже жалея о том, что приехала в Москву. Ночной город пугал ее пустотой переулков, гулким эхом в подземных переходах, холодными огнями и низко нависшим беззвездным небом.
Навстречу попалась компания подвыпившей молодежи - развязные, разгоряченные спиртным парни и густо накрашенные девицы. Они громко, вызывающе хохотали и отпускали непристойные шутки в адрес прохожих. Офелия проскользнула мимо, молясь, чтобы ее не заметили.
На улице появились вампиры, русалки, лешие и прочая нечисть. От их недвусмысленных заигрываний Офелию бросило в дрожь. Она хотела свернуть в проходной двор, но вурдалаки и утопленницы обступили ее со всех сторон.
- Давайте бросим ее в реку, - предложила иссиня-бледная девушка с распущенными волосами и черным ртом. - Водяной царь соскучился по свежатинке.
Цепкие руки схватили Офелию, сорвали с нее плащ. Она закричала… из темноты вынырнула огромная черная птица… или ей померещилось со страху? У птицы был длинный загнутый клюв, но заговорила она человеческим голосом.
- Это моя добыча! Убирайтесь прочь!
Нечисть кинулась врассыпную, оставив полураздетую жертву на ледяном ветру.
- Как твое имя?
- О-офелия… - заикаясь, вымолвила женщина.
- Харрр… харрр… харрр… - смех птицы напоминал раскатистое карканье. - Не бойся! Нельзя утопить того, кто уже мертв. Ты давно утонула, не правда ли? Принц Гамлет не стоил твоей любви… красавица! Пора сделать более достойный выбор. - Птица взмахнула крылом и… протянула женщине согнутую в локте руку. - Обопрись на меня, ундина. Нас ждет гостеприимство благородной Головы.
У Офелии зуб на зуб не попадал от страха и холода. Ночь ужасов обещала невероятные приключения и встречи. И не обманула.
Черная Птица увлекла Офелию за собой, в толпу привидений и окровавленных мертвецов. Мелькали пустые глазницы, черепа, скелеты, зияющие раны и высунутые языки. Женщина ахнула, когда лицом к лицу столкнулась с повешенным, у которого на шее была затянута веревка, а глаза вылезли из орбит…
- Хочешь поносить мой галстук? - отвратительно захохотал он. - Бери, не стесняйся!
Она отпрянула, но повешенный ловко снял с себя петлю и набросил на нее.
- Ты ведь за этим сюда пришла? Хэллоуин - праздник мертвых, девушка.
Черная Птица потянула ее в сторону, к лестнице, ведущей вниз…
- Куда мы идем? - испугалась она.
- В преисподнюю… на пиршество…
Спускаясь по бесчисленным ступеням, Офелия заметила, что омерзительная веревка все еще болтается у нее на шее…
- Это ночь пророчеств! - прокаркала Птица. - Не оглядывайся, когда спускаешься в потусторонний мир. Плохая примета. Харрр! Харрр! Харр…
***Москва. Год спустя.
Теплая осень, не скупясь, осыпала Москву золотом. Дворники не успевали подметать тротуары. На клумбах отцветали хризантемы и астры; солнце садилось все раньше, и на город опускались свежие лиловые сумерки. По утрам воздух был прозрачным, как слеза, в его безветрии с тихим шелестом облетала с деревьев желтая и красная листва.
Госпожа Ельцова сидела на открытой веранде кафе, любуясь яркими красками сентября. Пахло мокрой землей и ягодами рябины, раздавленными ногами прохожих; со школьного двора тянуло дымком - там жгли листья и ветки. Костер плохо разгорался.
«Хорошо, что мне уже двадцать восемь и школьные годы остались далеко позади», - подумала молодая женщина.
Училась она старательно, только в выпускном классе разленилась, потеряла интерес к предметам, забросила учебники и с бесшабашным пылом юности предалась любви. Первый роман затянулся дольше, чем рассчитывали оба, и она, и он - одноклассник Захар Иваницын по прозвищу Зах. Парнем он был видным, девчонки на него заглядывались и тайно вздыхали: это продолжалось до сих пор, но Зах ни на кого не обращал внимания. И сейчас Ельцова решила, наконец, выйти за него замуж.
В детстве она очень гордилась, что родители назвали ее Астра, - словно осенний цветок. Хотя отец как-то объяснил: астра - по-гречески означает «звезда». Он смолоду увлекался астрономией, мечтал жить в горах, рядом с обсерваторией, наблюдать за звездным небом. Романтика прошла, как юношеская болезнь, Юрий Тимофеевич стал заниматься делом куда более прозаическим: страхованием имущества граждан. Он быстро поднимался по служебной лестнице, потом основал собственную компанию и пошел в гору. Параллельно Ельцов развивал посредническую деятельность, которая тоже приносила дивиденды. То ли ему везло, то ли он обладал недюжинным умом и вовремя ухитрялся делать нужные шаги, но его фирма «Юстина» процветала, а прибыли росли, как на дрожжах. Семь лет назад Ельцовы переселились в роскошный загородный дом, мать Астры ушла с должности главного бухгалтера и посвятила себя домашнему хозяйству, а сама Астра, выучившись актерскому мастерству, не стала обивать пороги столичных театров - ей пришлось по душе праздное существование, обеспеченное деньгами отца. Она встречалась с Захом, их отношения давно стали интимными, но на заключении законного брака настаивал именно он.
Иваницын работал в «Юстине» главным менеджером, Юрий Тимофеевич был доволен будущим зятем и ничего не имел против свадьбы. Скорее наоборот.
- Вам следует пожениться и жить семьей, - говорил он дочери. - Ты уже не девочка, Ася, пора бы и ребеночком обзавестись. Вон, мать от скуки изнывает - а так бы внука нянчила. Работать ты не хочешь, хотя бы хозяйством займись, детьми. Не то с ума сойдешь от безделья!
Астра согласилась с его доводами. Зах был красив, общителен, иногда остроумен - умел блеснуть в обществе удачной шуткой, со вкусом одевался и год за годом неустанно твердил Астре о своей любви. Она ему верила.
Астра по-прежнему дружила с Мариной Степновой, которая была ее соседкой по парте и наперсницей девичьих откровений. Лучшая подруга закончила медицинский и работала стоматологом в частной клинике. Вчера вечером она позвонила и пригласила Астру в кафе.
- Устроим «чай вдвоем». Я слышала, ты замуж выходишь за Иваницына?
- Этим должно было закончиться.
- Вас всегда считали женихом и невестой, - усмехнулась Марина.
На столик прямо перед Астрой упал желтый листок. Еще пара недель, и обманчиво ласковая осень начнет безжалостно срывать с деревьев роскошный наряд, - сегодня ими можно любоваться, а завтра они будут стоять голыми под холодным дождем.
- Привет! - Марина, как всегда, выглядела великолепно: рыжие волосы модно подстрижены; лицо покрыто тональным кремом, скрывающим веснушки; стройная фигура обтянута брючным костюмом зеленого цвета, а длинный шарф более светлого оттенка удивительно идет к ее зеленым глазам. - Прости, опоздала!
- Как тебе удается так потрясающе одеваться? - вздохнула подруга. - И волосы у тебя лежат, как после укладки. Я вот хожу в элитный салон, а на голове черт знает что!
- Стараюсь. У меня ведь нет богатого папеньки, приходится крутиться на собственную зарплату.
Злая ирония в ее словах насторожила Астру - ни разу за эти годы она не замечала, чтобы Марина ей завидовала.
- Ты не в духе? Что-то случилось?
- Ну, да…
- Ой, Рыжая, давай, выкладывай! Может, я смогу помочь?
- Ты? Вообще-то… почему бы и нет? Конечно, можешь…
- Тебе деньги нужны?
- Понимаешь, подруга… я… ребенка жду.
Между ними со школьной скамьи не было секретов, и пораженная Астра ахнула. Как?! Маринка беременна, и ни разу не обмолвилась о том, что у нее появился мужчина? Кто он? Почему она его скрывает?
- А ты… не ошибаешься? Вдруг просто задержка?
Марина уверенно качнула головой.
- Я же медик! Уже двенадцать недель.
Астра невольно посмотрела на ее плоский живот - не похоже.
- Пока не видно, - объяснила Марина. - Зато постоянно тошнит, и рвота по утрам. Ужас!
Астра хотела спросить, кто же виновник столь радостного или печального события - это уж кто как воспринимает будущее материнство, - но вместо этого сказала совсем другое.
- Решила рожать или…
- Хотелось бы родить. Я ужа два аборта сделала, после третьего детей может не быть вовсе. Так что… возможно, это мой последний шанс.
«Два аборта? - еще больше удивилась Астра. - От кого? Почему она молчала?»
- Понимаешь… - продолжала подруга, - Все от тебя зависит. Отдай мне Захара! Он тебя не любит. Ему нужны деньги твоего отца, фирма и… все такое. Мы с ним уже три года любовники! - выкрикнула она. - Он женится на тебе по расчету! Из-за денег, Аська! Ты же единственная дочь Ельцова, значит… все достанется тебе. То есть ему, Заху!
Слезы градом катились по щекам Марины, смывая краску и обнажая крупные веснушки на болезненно бледной коже.
Официантка в коротком накрахмаленном передничке посмотрела в их сторону.
Астра опешила - она не верила своим ушам. Маринка и Зах - любовники? Давно? Вот почему Рыжая тщательно хранила свой секрет! Они с Иваницыным… о, боже!
- Рыжая… ты шутишь?
- Мне не до шуток! - та приложила руки к животу. - Если не веришь, спроси у Заха! Он отпираться не станет.
Астра поняла: подруга не лжет. Она ждет ребенка от Захара, а тот готовится к свадьбе… с другой. У Астры пересохло в горле, - она, точно заведенная, придвинула к себе чашку с остывшим кофе, с трудом сделала глоток. Горько…
- Он знает о ребенке?
Марина подавленно кивнула:
- Да, я ему сказала… сразу после визита к гинекологу. Когда все сомнения отпали.
- И что?
- Он велел… идти делать аборт! А я не хочу.
- Правильно, - безучастно вымолвила Ельцова.
Ей казалось, они обе ломают комедию - фальшиво разыгрывают душещипательную сцену из театрального «капустника», так противоестественно выглядели их лица и жесты, так плоско звучали реплики.
- Ваша свадьба отменяется? - Маринка судорожно вздохнула. - Зачем тебе муж, который изменяет еще до брака? Притом с твоей же подругой! Слу-ушай… я постоянно удивлялась, как он тебе в глаза смотрит?
Астра молчала. Любые выяснения отношений вдруг потеряли для нее смысл. Ясно одно - Зах, ее жених, школьный друг, неизменный ухажер и первый мужчина, оказался лживым, расчетливым и хладнокровным мерзавцем. А как романтично все начиналось! Как он стоял вечерами под ее окнами, носил охапками цветы с окрестных клумб, читал стихи! Каким робким был его первый поцелуй, как терпеливо он ждал ответных ласк и каким страстным он прикидывался в постели! Как им все завидовали! Видно, зависть людская - опасная штука. Она-то и сгубила их школьный роман.
- Эх, Маринка, Маринка… подружка моя задушевная! - с сердцем воскликнула Астра. - Хороша, ничего не скажешь! Ты ведь давно заглядывалась на Заха… исподтишка, мечтала отбить его у меня. Что ж, тебе это удалось. Ликуй!
- В любви - каждый за себя! - огрызнулась та.
Она была права, поэтому Астра не стала спорить, просто встала из-за стола и пошла прочь. Не прощаясь, не оглядываясь. «Любовь! - думала она, ускоряя шаг. - Сплошное притворство, притом бездарное. Пустая и глупая забава. Никогда больше не попадусь на эту наживку!»
Иде Вильгельмовне Гримм не спалось - в такие утомительные ночи она, измучившись, садилась перед зеркалом в массивной бронзовой раме, зажигала свечу и долго всматривалась в помутневшую от времени амальгаму: из золотистой мглы на нее взирала хорошо сохранившаяся худощавая шатенка с проблесками седины в густых волосах, с глубоко запавшими глазами и орлиным носом. Ида Вильгельмовна называла свое отражение Ади, - то же имя, только наоборот. Все в жизни имеет обратную сторону, скрытую от любопытных глаз. Ади существовала в мире зазеркалья и зачастую могла ответить на те вопросы, которые госпоже Гримм были не по зубам.
- Ну, что молчишь? - вопрошала своего зеркального двойника дама с орлиным профилем. - Долго нам еще ждать?
Зеркало досталось ей от матери, в замужестве баронессы Гримм, вместе с фамильными драгоценностями, дорогой раритетной мебелью и саксонским фарфором. Еще семь лет назад Ида Вильгельмовна проживала в Германии, в маленьком чистеньком городке на берегу Эльбы, и не помышляла о переезде в Россию. Однако пришлось.
Она приобрела небольшой, но комфортабельный дом в Подмосковье и поселилась в нем одна. От прежних хозяев к ней перешел сторож Тихон - молчаливый бородатый крепыш, который выполнял также обязанности дворника, занимался мелким ремонтом и прочими хозяйственными делами. Тихон жил тут же, в летней кухне, домой в поселок уходил раз или два в месяц на сутки: проверить, все ли в порядке. Семьи у него не было, никакой живности тоже - собаку, и ту отдал соседям, поэтому работа на госпожу Гримм составляла весь его интерес и единственный источник дохода.
Увы, стирку, стряпню и уборку комнат Тихону не поручишь, да и разговаривать с ним было не о чем, потому вскоре у баронессы появилась компаньонка: собеседница, кухарка и горничная в одном лице. Молодую женщину звали Эльза. Возможно, госпоже Гримм понравилось ее имя, нетипичное для русских; возможно, сама девушка - высокогрудая, с тонкой талией и стройными ножками, голубоглазая, с красивым личиком, обрамленным светлыми волосами. Такое прелестное создание вполне могло появиться на свет в респектабельной немецкой семье. Удивительно, что Эльза родилась в захудалом поселке, затерянном среди елей и сосен, где зимой улицы тонули в снегу, а летом по дорогам бродили куры. Сады за некрашеными деревянными заборами заросли диким крыжовником и смородиной, яблоки и груши родились мелкие, кислые и твердые. Живописное озерцо, куда спускались огороды, обмелело, покрылось ряской; по его берегу зеленел камыш. Одинокие рыболовы скучали, забросив удочки с черных мостков, - не ожидая улова, а просто убивая время. Мужики, которые не уехали в райцентр или в столицу на заработки, беспробудно пили, дымили дешевыми сигаретами, часто и громко ругались, случались и драки. Постепенно спивались и женщины - на их одутловатые, синие лица было особенно страшно смотреть.
Какая-то строительная фирма взялась было возводить на окраине поселка коттеджи европейского типа, но вскоре благое начинание захлебнулось - то ли деньги кончились, то ли здешние места не приглянулись состоятельной публике. Дома покупали вяло, неохотно, и фирма ограничилась одним рядом строений, не проложив даже хорошей асфальтированной дороги от трассы до Озерной улицы. Вообще в поселке преобладали водно-растительные названия, - переулки Садовый и Березовый; улица Заречная, хотя «река» представляла собой журчащий на дне оврага мутный ручей; улица Прудки, проезд Чистый Ключ. Странно…
Сам поселок назывался Камышин, железнодорожной станции здесь не было, только автобусное сообщение, разбитые дороги, весной и осенью повсюду непролазная грязь, зимой снежные заносы… глушь глушью. Даже летом в Камышин почти не приезжали вездесущие дачники, не снимали у местных жителей комнат, не привозили на парное молоко и свежие ягоды бледных городских детей.
Ида Вильгельмовна неспроста выбрала сие тихое местечко: при ее образе жизни Камышин был идеальным вариантом. Тут малолюдно, спокойно, сама она остается в тени, зато у нее все на виду.
Эльза напоминала ей благовоспитанную бюргерскую дочку, хотя те и в талии пошире, и в работе проворней. Впрочем, последний недостаток поправим. Главное - девушка старается, из кожи вон лезет, чтобы понравиться хозяйке. Баронесса легко угадала ее незатейливые мечты: если фрау Гримм будет ею довольна, то заберет белокурую горничную с собой в Германию. Глупышка! Совсем ничего не понимает.
Эльза не спрашивала, с какой целью эта немка приехала в Россию, сколько здесь пробудет и почему решила обосноваться именно в Камышине, - она побаивалась строгой и замкнутой хозяйки. От ее пронизывающего взгляда девушку пробирал озноб. С другой стороны, Ида Вильгельмовна была щедра, не придиралась по пустякам и терпеливо объясняла, что требуется от Эльзы. Когда компаньонка задерживалась допоздна, ей разрешалось ночевать в гостевой комнате. Постепенно девушка привыкла к баронессе, все реже отлучалась по своим делам и уже не представляла себе иной жизни.
- Не надоело батрачить на заграничную богачку? - возмущались знакомые и родня Эльзы. - Что она забыла в глухом Камышине? Не иначе, как шпионка или… наркодилерша! Эта твоя фрау или подпольно распространяет какую-нибудь отраву, или людьми торгует!
- Чего вы на нее взъелись? Она хоть в душу не лезет и платит исправно, - огрызалась девушка.
Но ей и самой не давал покоя вопрос, зачем баронесса из благополучной Германии прикатила в забытый богом поселок. Эльза украдкой пыталась следить за хозяйкой, но тщетно. Та, казалось, жила уединенно, никуда не выезжала; гости у нее появлялись крайне редко, в основном летом, и все - люди обеспеченные, на своих машинах. Они закрывались в кабинете Иды Вильгельмовны, вели долгие беседы, при этом говорили так тихо, что Эльза, как ни старалась, ничего не могла подслушать.
- Как тебе не противно быть прислугой? - не унимались доброжелатели. - Поезжай в Москву, поступай в институт, устраивай свою жизнь! Замуж там выйдешь: в столице-то женихи - не чета нашим! Ты девка видная, пригожая, сразу парня себе найдешь. Это камышинские кавалеры через одного алкаши да бездельники, а в большом городе - большой выбор!
- На какие шиши ехать-то? Заработаю, тогда подумаю.
Перспектива переезда в Москву, учебы и выгодного замужества казалась расплывчатой. Не придется ли вместо этого стоять на рынке в любую погоду от темна до темна, торговать продуктами или шмотками, а потом, едва дыша от усталости, тащиться в снятую квартиру куда-нибудь в Митино или Братеево?
Что интересно, время, проводимое Эльзой у баронессы, не просто шло: летело стремительно. Годы мелькали, будто месяцы. Дождливыми осенними вечерами Тихон растапливал в зале камин и госпожа Гримм смотрела на огонь, неторопливо беседуя с Эльзой, а та ловила каждое слово. Эти беседы она заслужила прилежным трудом и покладистым, незлобивым характером. Баронесса сумела оценить положительные качества своей работницы и платила ей не только деньгами. Разговоры у камина Эльза не променяла бы ни на что другое. Хозяйка разбудила в ней глубоко запрятанные, дремлющие до поры чувства, о которых молодая женщина и не подозревала. А может быть, госпожа Гримм заронила в ее душу искру иного, нездешнего огня. Этот огонь, исподволь разгораясь, начал заполнять собой примитивный внутренний мир Эльзы, а затем и пожирать его.
- По-твоему, она настоящая баронесса? - донимала Эльзу младшая сестренка. - Или это все враки?
Но баронесса оказалась не вымышленной, а вполне реальной. Как-то раз, интуитивно уловив вопрос, который вертелся на языке компаньонки, Ида Вильгельмовна удовлетворила ее жгучее любопытство - рассказала немного о своей жизни. Ее мать была родом из обедневших дворян с немецкими корнями, до войны жила в Риге, перебивалась уроками русского и немецкого. Кстати, именно благодаря матери госпожа Гримм хорошо говорила по-русски - та словно знала, что дочери пригодится этот язык. Когда в Ригу вступили немецкие войска, мама познакомилась со своим будущим мужем - бароном Гриммом, он полюбил ее и увез в Германию, к родственникам. Там, в маленьком ухоженном поместье на берегу Эльбы она родила ему дочь Иду. Семейство Гримм сочло брак с девицей сомнительного происхождения неравным и всячески препятствовало законному воссоединению любовников. Только после поражения Гитлера и разгрома Германии барон женился на своей избраннице, и они прожили душа в душу долгие годы. Вот такая романтическая история!
- Значит, ни братьев, ни сестер у вас нет? - робко поинтересовалась Эльза.
Баронесса отрицательно покачала головой:
- Я - единственная дочь.
Дабы избежать кривотолков, Ида Вильгельмовна намекнула, что в Россию ее привело желание проникнуться духом предков, которые преданно служили российским самодержцам. В Камышине же она поселилась исключительно потому, что обожает тишину и покой, совершенно не выносит городской сутолоки, а загрязненный выхлопными газами и промышленными выбросами воздух вреден для ее здоровья.
Незаметно протекли шесть лет. На седьмой год что-то изменилось в атмосфере уютного дома баронессы - в воздухе витали то ли смутные тени прошлого, то ли тревога перед неизвестным грядущим. Хозяйка все больше молчала, как будто ожидая чего-то. Эльза стала чаще уединяться. Она то и дело отпрашивалась на день или два, уезжала на выходные и праздники, а отведенную ей комнату закрывала на ключ.
Обнаружив однажды запертую Эльзой дверь, госпожа Гримм была неприятно удивлена. Она подергала ручку, постояла, раздумывая, что бы сие могло означать, пожала плечами и тяжело вздохнула. Русская душа - потемки, и разгадать ее, ох как непросто…
***- О, черт! - выругался молодой человек приятной наружности, одетый в черную майку и спортивные штаны. Отлетевшая щепка чудом не угодила ему в глаз.
Он рубил дрова позади бревенчатого дома с верандой - собирался попариться в выстроенной год назад баньке. Сауна - это заморское развлечение, а для русского человека нет ничего лучше настоящего душистого пара. Плеснешь из ведра на раскаленные камни, аж сердце мрет! А венички березовые как пахнут?! А квасок из дубовой бочки?
- Баньку топить будешь, Матвей? - спросил из-за забора соседский дед Прохор. Он мерз и кутался в телогрейку, осеннее солнце не грело старых костей. - Парная от всех хворей первейшее лекарство. Не то что городская ванна! Ляжешь в ее… чисто как в гроб. Спаси, боже! У тебе спички есть?
Матвей подошел к забору, протянул деду зажигалку. Тот раскурил самокрутку, задымил, щурясь от удовольствия. Едкий дым резал глаза, но дед привык, пропитался табачными смолами, точно мумия, - желтый, высохший. Нынешним летом ему исполнилось девяносто два года, и он очень этим гордился.
- Не дождалася мене бабка твоя, Анфиса Петровна, - прохрипел дед. - Первая померла. Жаниться я на ей хотел, а она - ни в какую! Ты, говорить, не жаних - пень трухлявый. Хххе-е-е… ххххе-е-е-е… - сипло засмеялся он беззубым ртом.
Матвей любил подтрунивать над камышинским старожилом, но добродушно, без ехидства.
- Пара вы были бы - загляденье! - охотно поддакивал он. - Жаль, не довелось погулять на свадебке! Невесту Господь к себе призвал; остался ты, Прохор, неприкаянный, без женского глазу, аки сирота.
Так, перебрасываясь шутками-прибаутками, молодой мужик рубил дрова, а старый попыхивал вонючим самосадом. Сам собой разговор перешел на баронессу Гримм, которая стала в некотором роде камышинской достопримечательностью. О чем еще было судачить двум умудренным жизнью людям? Слух о поселившейся на Озерной улице немке и ее чудачествах успел распространиться среди местных жителей. Весомую лепту в эту болтовню внес Тихон. Иногда он захаживал к одной бабенке - мастерице по изготовлению чистейшего самогону - пропустить рюмочку-другую, и во хмелю язык его развязывался до неприличия.
- А правда, что немецкая барыня свою прислугу до смерти замордовала? - выпустил кольцо дыма Прохор. - Замучила девку непосильной работой? Народ шепчеть, она ее в погребе держала, на цепи, как собаку.
- Думаю, все не так мрачно.
- Куды ж она тогда подевалась? Сбегла, что ли?
Матвея мало интересовали поселковые сплетни, он поддерживал разговор только из вежливости. Все-таки Прохор - сосед, и, когда Матвей долго отсутствовал, старик приглядывал за домом. С тех пор, как умерла бабушка Анфиса, некому даже печку растопить зимой, а дом без тепла сыреет, стены покрываются плесенью… жалко. Сюда Матвей приезжал в отпуск или просто на недельку-другую, отдохнуть. Камышин привлекал его тем, что лежал в стороне от железной дороги и хорошего шоссе и дачников здесь было мало. Выйдешь в лес или в поле - простор, благодать… будто и не существует на свете ни фабрик и заводов, ни супермаркетов, ни финансовых корпораций, ни запруженных транспортом проспектов, ни ночных клубов, ни казино, ни людской толчеи. Только нагретые солнцем травы, шум сосен, голоса птиц, стрекозы в прозрачном воздухе и высокое, чистое небо.
- Ты, часом, не оглох, парень? - возмутился дед.
- Я слушаю, слушаю…
Матвей жил в Москве, а в бабкин дом наведывался, когда выдавалось свободное время. Его волновали совсем иные проблемы, чем какая-то прислуга камышинской немки. Людей хлебом не корми - дай перемыть кости ближнему.
- Немка… энту… прибиральницу извела, - гундосил Прохор. - Теперя другую ищеть.
- Во-он, что! Извела, значит… А ты в щелку подсматривал, да?
Старик глубоко затянулся и надолго закашлялся. Крепкий самосад с натугой выходил из легких. Давняя привычка курить входила в «здоровый образ жизни» Прохора, но в последнее время старика мучил кашель.
- Кто ж мене туды пустить? - прослезившись, вымолвил он. - Бабка Матрена сказывала, будто Тихон по пьяни проболталси…
- После Матрениного самогона черта лысого увидишь, не то что девку на цепи. Да и сама Матрена выпить не промах! Вдвоем сочинили страшную историю, а ты уши развесил.
- Верно, - захихикал Прохор. - Может, и вреть вражья баба… только в хлебной лавке толкують, что никто из нашенских к немке в услужение не пойдеть! Боятся. Я вчерась сам слыхал…
Уже наслаждаясь в бане травяным паром и похлопывая себя березовым веничком, Матвей улыбался азарту соседа - за девяносто перевалило, а старик еще живо интересуется местными сплетнями.
Напарившись, молодой человек вышел в предбанник, хлебнул кваску, растянулся на деревянной лавке и закрыл глаза. Из головы, как ни странно, не шел разговор с Прохором. Вот пустобрех! Сумел-таки заронить искорку любопытства в равнодушный ум Матвея. Если даже он не остался равнодушным к болтовне о камышинской немке и ее компаньонке, то что уж говорить об обывателях. Какие в поселке развлечения? А тут хоть душу отвести можно!
Господин Карелин был вполне обеспеченным человеком, ему хватало средств на жизнь, которую он вел: без излишеств, без стремления пустить пыль в глаза окружающим, без завистливой тоски по дорогой иномарке или загородному дворцу. Его устраивала просторная квартира на Покровке, интересная работа и увлечение, которое привил ему отец, - возня с «трудными» подростками. Матвей любил наставлять на путь истинный пацанов от двенадцати до семнадцати лет, причем делал это ненавязчиво, в виде игры: собирал небольшую группу ребят и учил их выживать в экстремальных условиях - добывать огонь без спичек; ориентироваться на местности по солнцу и звездам; отыскивать воду и делать ее пригодной для питья; сооружать из подручных средств укрытие; спрыгивать с высоты, оставаясь невредимым; оказывать первую помощь пострадавшим; защищать себя в уличной драке… и прочим премудростям. Бывший военно-спортивный клуб «Вымпел» охотно предоставлял ему помещение для занятий за чисто символическую плату, и некоторые воспитанники клуба присоединились к группе Матвея, составив со временем надежный и отлично обученный костяк. Взрослея, парни исполняли обязанности инструкторов и помощников в длительных пеших походах, вылазках в горы или речных путешествиях на плотах и катамаранах.
По образованию Матвей, как и его отец, был не педагогом, а инженером, поэтому не применял «школьных», менторских способов воздействия на ребят, легко находя с ними общий язык.
Отправившись на заслуженный отдых, старший Карелин без сожалений расстался с Москвой и подался с супругой в Краснодарский край, где покойный тесть оставил зятю и дочери ухоженный домик, окруженный большим плодоносным садом, виноградник и лохматого пса Кудлая.
Матвей любил родителей, но, когда они уехали, не заскучал: отец сумел закалить его характер, приучил к самостоятельности в решениях и поступках. К тому же пришлось взять на себя всю организационную работу в частном конструкторском бюро «Карелин», которое теперь перешло к нему, поддерживать хорошую репутацию и не только не растерять постоянных клиентов, а и привлечь новых.
- Теперь ты сможешь жениться и привести в дом хозяйку, - сказала мать, целуя сына перед отходом поезда. - Пора обзавестись семьей. Кто-то же должен тебе готовить, гладить рубашки!
Она ни слова не сказала о любви. Какая любовь? Люди сходятся, чтобы заботиться друг о друге: вдвоем легче выстоять в жизненных бурях.
- Конечно…
Матвей не хотел спорить - пусть едут со спокойной душой, - но поддакивал только для вида. На самом деле он не хотел связывать себя брачными узами, вряд ли найдется женщина, которая будет отвечать его требованиям. Да и насчет себя он не обольщался. Такой мужчина - не подарок.
Почему он вспомнил о родителях, лежа в предбаннике и вдыхая теплый дух хорошо прогретых бревен? Сама собой пришла другая мысль, - о компаньонке камышинской немки. Сдается, он еще услышит о ней…
Захар Иваницын был вне себя от ярости. Его красивое лицо перекосилось, классически ровный нос покраснел, глаза метали молнии.
- И что, ты вот так ей и заявила? Я, дескать, жду ребенка от твоего будущего мужа?
- Ну, да… Захушка… ведь это же правда! - взмолилась Марина.
- Не смей меня называть этим… собачьим прозвищем! Захушка! - зло передразнил он. - Кто тебя тянул за твой поганый язык? Тупица безмозглая!
- Но… что же мне было делать? На аборт я больше не пойду!
- Решила рожать? Пожалуйста! Никто не запрещает! Я не отказываюсь помогать деньгами, но жениться на тебе я не обещал. У меня есть невеста, и ты это прекрасно знаешь. Всегда знала! Астра - твоя подруга, да и я не скрывал своих намерений!
- Выходит, нас с тобой связывает только постель? - взвизгнула Марина. - Сексом заниматься ты бежишь ко мне, а под венец ведешь Астру? Она тебя не возбуждает, или ты так боишься Ельцова, что делаешься импотентом при одном взгляде на его дочь?!
- Замолчи… - сжав зубы, прошипел Иваницын.
- Обзаведешься законной супругой и будешь продолжать бегать ко мне?! Ну уж нет!
- Я дам тебе денег… много, - угрюмо сказал он. - Сколько попросишь.
- Думаешь, я нуждаюсь в твоих подачках? - взвилась она. - Хочешь откупиться от меня и ребенка?
- Дура! Не ори! Соседи услышат…
- Беги к ней, проси прощения, валяйся в ногах! Может быть, она и закроет глаза на твои похождения, но господин Ельцов - никогда! Он тебя в порошок сотрет. В лучшем случае окажешься на улице, в худшем…
- Ты заткнешься или нет? - он вскочил, замахнулся на нее. Ни дать ни взять, сиятельный бог Аполлон в благородном гневе. - А то я за себя не ручаюсь!
- Давай, ударь меня, - расплакалась Марина. - Отличный материал для желтой прессы! Великосветский жених избивает перед свадьбой свою беременную любовницу. Твой босс задохнется от восторга! Ну, что же ты? Бей! Я покажу Астре наставленные тобой синяки, и она…
Иваницын усилием воли сдержался, спрятал руки в карманы, чтобы не поддаться искушению врезать ей как следует.
- Хватит ломать комедию! - уничижительным тоном произнес он. - Чего ты добиваешься? Женить меня на себе? Не получится… Зря ты все это затеяла.
Марина давилась слезами, а он смотрел на нее с откровенным презрением, раскачиваясь с носка на пятку. Что она возомнила? Решила расстроить его свадьбу с дочерью Ельцова? Он, можно сказать, шел к этому год за годом, начиная со школьной скамьи. Тогда он действительно влюбился в Астру, по-мальчишечьи увлекся ею. Потом повзрослел, но продолжал встречаться с ней, сам не понимая, почему его тянет к этой экстравагантной, взбалмошной девахе. Потом ее отец пошел в гору, взял Захара к себе на фирму менеджером… и понеслась птица-тройка! Теперь от отношений с Астрой напрямую зависела его карьера, его благосостояние, его будущее, наконец. И он исправно играл роль пылкого влюбленного! Надо заметить, это было непросто. Астра не из тех, кто вешается парням на шею, даже таким красавчикам, как Иваницын. Сколько усилий он приложил, чтобы уговорить ее выйти за него замуж… а эта рыжая дрянь все испортила! Угораздило же его спутаться с подругой Астры!
- Ты все испортила! - выдохнул он. - Мне следовало раньше от тебя отделаться!
Марина испугалась. Она не ожидала такого возмущения, такой неприкрытой злости. Да, Зах не стеснялся при ней звонить Астре, рассыпаться в комплиментах и любезностях, открыто обсуждал грядущую свадьбу и совместную жизнь с женой. Но Марина, видя и слыша все это, словно ослепла и оглохла: она придумала тысячу и одно объяснение поведению возлюбленного. Он, дескать, вынужден притворяться - из-за работы, чтобы не разрушить теплые, почти родственные взаимоотношения с боссом, который обращался с ним как с будущим зятем. А к Астре Захар давно охладел! Ничего в ней нет особенного, кроме денег ее папика. Недаром ведь жених искал интимных встреч на стороне. Значит, о любви между ним и Астрой речь не идет. В школе они были неразлучны, но годы сделали свое дело, превратив трепет и новизну первого чувства в привычку, в повседневную рутину.
Ни для кого не секрет, что самый страшный враг любви - скука! Она излечивает глубочайшие раны, нанесенные стрелами Купидона, и тушит даже кипучую африканскую страсть. Все приедается - и любовные ласки, и пылкие признания, и букеты цветов, и подарки, и романтические вечера вдвоем. Где кислород, способный разжечь угли остывающего костра? Вероятно, существует некий секрет, известный лишь избранным, но Захар явно не входил в их число.
Он обожал разнообразие, и Марина была далеко не единственной его утехой. Грех не использовать завидную внешность, данную ему богом, когда повсюду открывается столько возможностей. Глупо отказываться от удовольствий, ведь человеческий век так короток, там мимолетен! Не успеешь оглянуться, как станешь седым, больным и немощным, а то и вовсе сыграешь в ящик. Тогда уж никакая цветущая женская красота, никакие соблазны не пробудят к жизни безнадежно утраченное либидо.
Женившись на Астре, господин Иваницын не собирался менять свои принципы - он позаботится, чтобы и жена была довольна, и он не оказался внакладе.
- Не в добрый час ты мне подвернулась! - с затаенной угрозой сказал он, глядя на плачущую любовницу. - Все кружила, как стервятник, выжидала минуту моей слабости… и дождалась! Надо же было так вляпаться? Пустить в свою постель подругу собственной невесты?! Лихо ты меня окрутила, медовенькая! И ребеночка сварганила… как последний аргумент в споре за жениха. Так вот же тебе! - Он скрутил дулю и, злорадно ухмыляясь, сунул под нос Марине. - На-кось, выкуси! Бес меня попутал, с беса и спрашивай.
Оглушительно хлопнув дверью, он вышел, оставив любовницу заливаться безутешными слезами. Ишь, чего надумала? Рассказала все Астре и ребенка приплела! Стерва. Ну, ничего… Астра простит. «Я слишком хорош, чтобы женщина добровольно отказалась от такой блестящей партии, - самоуверенно подумал Иваницын. - Конечно, придется унижаться, на коленях вымаливать у будущей супруги прощения, клясться в вечной любви и даже, быть может, какое-то время вести целомудренный образ жизни. Что ж, счастливое будущее требует жертв!»
Перед ним вдруг явственно встало лицо Марины в слезах, без тонального крема и пудры - все в крупных рыжих веснушках, словно побитое оспой; ее бесцветные короткие реснички, белесые бровки, потеки туши под глазами. И как она могла привлечь его?
На улице он сел в машину, застонал от досады, в который уже раз набрал номер сначала мобильного, потом домашнего телефона Астры. Ответила ее мать.
- Астра уехала, - растерянным голосом сообщила она. - Ты же знаешь ее характер, Захар! Если ей что взбредет в голову, - не остановишь. Вы поссорились?
- Нет. Я… не понимаю! Как… уехала? Куда?
Видимо, Астра пока ничего не говорила родителям. Слава богу! Он убедительно разыграл недоумение, огорчение. Будущая теща поверила, она была обеспокоена.
- Сказала, к двоюродной сестре, в Богучаны. Хочет до свадьбы пожить в уединении, подумать.
- Богучаны? Где это?
- Ой, Захарушка, понятия не имею! Эта родственница год назад объявилась, прислала нам письмо. Юрию Тимофеевичу было недосуг читать, он отдал письмо Астре; и она, кажется, ответила. В общем, я не помню.
- А адрес?
- Я не нашла.
Будущая теща, оказывается, перерыла все ящики письменного стола дочери, все тумбочки и записные книжки. Тщетно. Астра позаботилась, чтобы ее не беспокоили понапрасну.
- Ну, хоть примерно… где находятся эти Богучаны?
- Я уже спрашивала мужа, он с трудом припомнил, что на конверте было написано Красноярский край. Но он не уверен.
«Красноярский край! - мысленно присвистнул жених. - Вот это да! Невестушке явно вожжа под хвост попала, раз ее в такую даль понесло. Девица избалованна до крайности, своевольна и строптива. Твоя задача усложняется, Захар, - сказал он себе. - Астра показывает коготки. А у нее есть еще и острые зубки!»
- Найди ее, Захар! - всхлипнула Ельцова. - Я места себе не нахожу! Вернулась вчера из косметического салона, а ее и след простыл. На столе записка: «Поехала к Лене Бровкиной на именины, останусь у нее ночевать». Мы с Юрочкой поверили, легли спать… только я до утра глаз не сомкнула. Материнское сердце не обманешь! Чувствую, что-то случилось. Утром звоню Бровкиным, а они ни сном, ни духом. Какие именины? Не было вашей Астры, не приезжала! У меня сразу давление подпрыгнуло, я таблеток наглоталась, давай Юрочке звонить. Он пытался Астру найти по сотовому. Куда там! Она или телефон отключила, или решила не отвечать. Потом уж к обеду сжалилась над нами, позвонила, сказала, что устала от Москвы и побудет пока в Богучанах: хочет провести какое-то время в полном одиночестве и ни с кем ни видеться, ни говорить не станет.
- Не волнуйтесь, я попробую с ней связаться, - абсолютно не представляя, как это сделать, заявил Иваницын.
Непредсказуемое поведение Астры по-настоящему взбесило его. Он был готов к тому, что она пожалуется отцу, к ее обвинениям, истерике, утомительному выяснению отношений, разрыву, который придется улаживать, скандалу. Даже мог бы стерпеть несколько пощечин. Как-никак, заслужил! Но что она вдруг сорвется, уедет из дома, из Москвы, не поставив его в известность, никому ничего толком не объясняя… такого взбрыка он не ожидал.
Кипя от негодования, он остановился у магазина учебной литературы, купил географический атлас и, проклиная собственную оплошность и паршивый язык Марины, который не держался за зубами, принялся искать Богучаны.
Маленький городишко или поселок на Ангаре - подумать только! Не ехать же к черту на кулички, в самом деле?
Господин Иваницын плохо разбирался в географии, еще хуже у него обстояло с длительными путешествиями по неизведанным просторам родины. Он любил комфорт - ванну, горячий душ, чистую постель, вкусную пищу, кондиционированный воздух, унитаз, наконец. Перспектива пуститься в путь на перекладных, останавливаться в грязных провинциальных гостиницах, мыться холодной водой, питаться в антисанитарных условиях, травить себя консервами и супами быстрого приготовления вызвала у него дрожь и зуд во всем теле. Бр-ррр-рр! Увольте! Он не прочь жениться на Астре, но не ценой таких лишений. Кстати, где гарантия, что она действительно отправилась в эти самые Богучаны? Вдруг невестушка придумала уловку с поездкой к двоюродной сестре исключительно с целью запутать следы? Хорош он будет, явившись за тридевять земель за беглянкой-суженой, которую там в глаза не видели! Вот уж посмеются над ним будущие родственнички, просто животы надорвут!
Звонок босса прервал напряженный ход его мыслей. Ельцов был на взводе - надо полагать, из-за выходки любимой дочери.
- Ты уже в курсе? - прорычал он в трубку так, что у будущего зятя зазвенело в ушах. - Куда ты смотрел, парень? Почему от тебя сбежала невеста?
- Астра… такая своеобразная, - пролепетал Зах, покрываясь потом. - Она любит всех удивлять. Она…
- Чушь собачья! - гремел Ельцов. - Между вами что-то произошло!
- Клянусь… ничего. Я теряюсь в догадках…
- Ну, да, не иначе, как колдун Черномор красавицу умыкнул чуть ли не из-за свадебного стола! В общем, так! - говорил, будто гвозди забивал, Юрий Тимофеевич. - Мне шум поднимать не с руки. Не хватало только, чтобы по Москве сплетни поползли. Ищи свою Людмилу, бестолковый Руслан! Не дай бог, с ней что-нибудь случится. Ответишь головой.
Он закончил фразу почти шепотом, но от его слов у Захара мороз пошел по коже. Поездка в Богучаны уже не казалась ему самым страшным, что может произойти.
***Память снова услужливо предоставила картину народного гулянья, смутную, виденную то ли в детстве, то ли в другой жизни, - Масленица или святки. Повсюду лежит снег, морозно, идет пар от дыхания людей, от подносов с горячими пирогами, от блюд с горками блинов, от огромных пузатых самоваров с начищенными боками, в которых отражается зимнее солнце. Пар валит из лошадиных ноздрей, застывает, серебрится вокруг них инеем. Лошади запряжены в сани по-праздничному: с колокольцами, с бумажными цветами, с лентами. В санях уже валяются пьяные, которым невмоготу держаться на ногах.
Площадь кишит народом, ряжеными, продавцами блинов и сбитня. Посиред вкопан столб с привязанными вверху призами, - кто залезет по гладкой поверхности, сможет достать пару хороших сапог или выделанную шкурку лисы. Крепкий парень, сбросив тулуп, уже карабкается по столбу под улюлюканье, свист и одобрительные крики толпы. В воздухе пахнет медовым отваром, сдобой, дымом костров; слышен женский хохот, пьяная ругань, бойкие крики зазывал…
На Масленицу, кажется, сжигают чучело - безобразное, из грубой соломы, с отвратительной ухмылкой на ярко раскрашенном «лице». А здесь чучела не видно. Зато краснощекие девки в расшитых передниках, повязанных поверх полушубков, наливают всем желающим чай, подают блины, обильно политые маслом, принимают монеты и смятые бумажные деньги, улыбаются во все белые зубы…
Напитки покрепче разливают и пьют незаметно. Почти всем хмель уже ударил в голову, но мужики будут продолжать пить до темноты, пока самые рьяные поклонники Бахуса не свалятся, где придется. Хорошо, если не замерзнут в высоченных сугробах. Забияки сойдутся в кулачных боях, пустят кровь… обагрят белый снег и разбредутся, довольные, кто куда.
Никому, скорее всего, не приходит на ум скрытый, сакральный смысл подобных празднеств, их предвечная суть. Все забыли, что круглая форма блинов символизирует солнце и что на подобных гуляньях в людях пробуждается зов древних языческих богов, которым надоело прозябать в забвении и которые еще не сказали своего последнего слова в сей земной потехе.
Ряженые зверствуют. Вывернутые мехом наружу тулупы, на головах красуются козлиные рога, медвежьи и волчьи морды с оскаленной пастью - страшно, противно глянуть. Они пристают к молодым девушкам, отпускают грязные, непристойные шутки, гогочут. Толпа вторит им восторженным ревом. Добровольные помощники охотно выволакивают приглянувшихся ряженым молодок, принуждают выполнять все требования разнузданных, разгоряченных обильными возлияниями мужиков. Ряженые на время становятся представителями «иного», потустороннего мира, наступающего на «этот», привычный и повседневный. Они входят с ним в контакт, воздействуют на него, сливаются с ним, проникают в него… и не терпят сопротивления. На это существует согласие обеих сторон, иначе откуда взялась бы ликующая толпа, охотно исполняющая «священную» волю ряженых?
Начинается ритуал «воскрешения покойника». Ряженые заставляют девушку поцеловать «мертвеца», - да так горячо и страстно, чтобы тот «ожил». Она упирается, ей противно, отчего-то страшно и стыдно. Толпа недовольно ропщет, готовая безжалостно наказать непокорную. Двое парней срывают с девушки платок, распахивают на ней короткий полушубок из овчины, грубо лезут руками за пазуху, щупают грудь, задирают подол, дескать, не подчинишься, - хуже будет. Они силой, хватая ее за плечи, наклоняют к распростертому на санях «покойнику», заставляют прижаться лицом к его лицу… губами к губам…
Девушка, дрожа от отвращения и ужаса, ощущает лицом горячие, липкие губы лежащего, исходящий от него запах водки и пота. У нее меркнет в глазах; «покойник» держит ее за шею, не отпускает. Она рванулась, и если бы ее рот был свободен, закричала бы. Удовлетворившись, «мертвец» привстал, и толпа, словно единый организм, испустила восторженный, восхищенный вздох. Девушка упала без памяти на руки подруг, ее увлекли внутрь толпы, и она растворилась в ее многоликости.
Столь же грубые и жестокие игрища продолжаются, сопровождаемые хохотом, скабрезными частушками, прибаутками и откровенным насилием. Ряженые вызывают неподдельный страх - подчиняться им противно и стыдно, но отказаться от участия в предлагаемых «развлечениях» не смеет никто. Толпа долго не расходится. Над ней витают пары алкоголя и сексуального возбуждения.
Может быть, языческие боги питаются сексуальной энергией?
Прекрасная и жестокая египетская Хатхор - богиня любви и экстатического опьянения - одновременно покровительствует смерти. У нее много лиц. Хмельной дурман превращает яростную львицу Сахме то в грациозную кошку Бастет, то в «сладостную золотую» Хатхор - воплощение женственности и изысканной эротики.
Во время праздника богини-кошки египтяне выпивали много виноградного вина и пива, а потом отправлялись в плаванье по Нилу. Мужчины и женщины садились на пышно изукрашенную барку; звенели систры - любимые музыкальные инструменты Хатхор, а почитатели богини позволяли себе непристойные высказывания и жесты в адрес всех, кого встречали на своем пути. Они глумились над жителями других городов, где причаливала барка, недвусмысленно высказывались и даже - стыдно признаться - задирали подолы и обнажали некоторые части тела…
Обычаи разных времен и народов бывают в чем-то такими схожими!
Астра пересчитала по пальцам годы, отданные учебе, встречам с Захом, скучным и бессмысленным вечеринкам, каким-то совершенно ненужным, пустым и пошлым разговорам, посещениям модных кафе и клубов, элитных салонов и выставок, где нудные снобы состязались в высокомерии, - и ужаснулась. Она с детства мечтала заниматься интересным делом, которое бы захватило ее целиком, а вместо этого постигала актерское мастерство ради того, чтобы угодить матери и при случае блеснуть в обществе: «Я - актриса!»
Актриса, не сыгравшая ни одной роли. На самом деле она и не собиралась работать в театре или сниматься в кино. Быть знаменитой артисткой хотела в молодости ее мать - несколько раз пыталась поступить в ГИТИС, отчаялась и пошла в Плехановский. Наверное, она подсознательно стремилась увидеть в театральной карьере дочери осуществление своих амбиций. Так часто бывает.
- Папа мог бы устроить тебя в какую-нибудь престижную студию, - время от времени предлагала она Астре. - У тебя потрясающая профессия! Почему ты боишься сцены? Давай обратимся к хорошему психологу.
- По-твоему, я ненормальная? Все люди, которые не бредят театром, - просто больные. Да?
Мама бледнела, отводила глаза. Конечно же, нет! Она не считала дочку умственно неполноценной, разве что в некоторые моменты. Упрямство Астры ставило ее в тупик.
- Тогда попробуй себя в бизнесе. Папа может взять тебя…
- Не надо меня никуда брать! - вспыхивала та. - Я не чемодан и не сумка! Я не собака на поводке! Бизнес меня не интересует.
- Что же тебе интересно? Сидеть сложа руки?
Родители боялись, что от безделья девочку потянет к алкоголю или наркотикам - печальных примеров среди знакомых семей было хоть отбавляй.
- Это лучше, чем твоя бухгалтерия! - не оставалась в долгу Астра. - Ненавидеть работу, которую делаешь изо дня в день, - настоящая пытка! Не хочу мучиться, как ты.
Мама отступала, но спустя месяц-другой возвращалась к животрепещущей теме. Отец молча наблюдал за их поединком. Чья возьмет?
Астра оправдывала свою бездеятельность тем, что ищет себя. Она, мол, не пойдет на поводу у обстоятельств и общепринятых правил игры. Разве нет альтернативы отлаженному, обкатанному поколениями механизму «устройства жизни»? Неужели, нельзя придумать ничего нового?
- Давай, дерзай, - усмехался отец. - Изобретай нечто исключительное. Мы же не против.
Астра не решалась отказаться от родительских денег, привычных удобств, благ, которыми она пользовалась. Уехать? А куда? Зачем? Везде все одно и то же.
Предстоящее замужество должно было всколыхнуть ее застоявшееся существование, хоть немного встряхнуть. У нее появится собственное отдельное жилье, хозяйство, муж, возможно, в будущем, дети. Астра размышляла об этом без воодушевления. И вот «заманчивая» перспектива рухнула, рассыпалась, как карточный домик. Всему виной - лживый возлюбленный и коварная подружка! Даже любовь и дружба оказались насквозь фальшивыми в этом фальшивом мире. «А что же здесь настоящее? - спрашивала она себя и не находила ответа. - Как отличить подлинное от искусной подделки?»
В глубине души Астра понимала: неискренность двух, как она полагала, самых близких ей людей послужила толчком, который заставил ее пробудиться, очнуться от долгого мутного сна и начать действовать. Она не знала, куда двигаться, но уже не могла оставаться на месте. Что бы ни ждало ее впереди, к прежнему возврата не будет.
Уходя из дому, Астра взяла самое необходимое - паспорт, кое-какие вещи и немного денег. Они быстро закончатся, и поневоле придется искать работу. Вот и славно! Пусть сама судьба распорядится, что делать: подметать улицы или нянчить чужих детей. Ни первое, ни второе Астру не пугало - ее вдруг охватила странная решимость. Уж если пускаться в вольное плавание, так подальше от родных берегов, туда, где ее никто не знает.
Она приняла меры, чтобы успокоить родителей и обмануть Иваницына. Нет сомнений: он бросится ее искать, разыграет горькое раскаяние, будет молить о прощении и проклинать Марину на чем свет стоит.
Астра захихикала, представляя, какой скандал Зах устроит незадачливой любовнице. Бедняжка Рыжая! Теперь она вряд ли сумеет снова заманить его к себе в постель - Зах станет обходить ее стороной. Он осторожен, как старый лис, когда дело касается его благополучия. Зачем ему врач-стоматолог, когда он собирается взять в жены наследницу капитала господина Ельцова? Единственную наследницу! Ай, как он сейчас воет от досады, кусает себе локти и рвет волосы на голове! Так промахнуться! Из-за какой-то веснушчатой худышки потерять кусок пирога, вкус которого он уже чувствовал на своих развратных губах. «Золотой телец» ускользнул от красавчика Заха, и он не пожалеет сил, чтобы догнать его и вернуть. Пусть попробует…
Астра шла по желтой от падающей листвы аллее, вдыхая горький и пряный запах осени. Моросил дождик, прохожие открывали разноцветные зонтики. Маленький мальчик неуклюже шагал рядом с матерью, держа в руке букет кленовых листьев. Поравнявшись с Астрой, он поднял голову и пристально, слишком серьезно для ребенка посмотрел ей в лицо.
- Тетя плачет, - картавя, заявил он.
Разве? Астра провела рукой под глазами. Это не слезы… просто осенний дождь.
Она свернула к первой попавшейся остановке и, не глядя, села в раскрывший двери троллейбус. Какая разница, куда ехать? Люди в салоне казались ей театральной массовкой. Будто кто-то нарочно одел их в подобающие случаю костюмы и велел вести себя определенным образом. Реплики, звуки, жесты - все заранее отрепетировано, согласованно. Астра наблюдала за ними, как зритель, купивший билет на спектакль. Спустя некоторое время она вышла.
Все происходило не с ней - с кем-то другим, такой же внешности, с такой же походкой, как у Астры Ельцовой, в ее брюках и куртке, с ее сумкой через плечо. Она не замечала падающих с неба капель, не думала, куда направляется, и почти ничего не видела. Не слезы застилали ей глаза - бьющие в лицо небесные брызги.
Дождь усилился. Ища укрытия, она забрела под навес и не сразу сообразила, что ноги сами принесли ее на вокзал. Группы людей беспорядочно передвигались; она пристроилась к пожилому человеку деревенской наружности, в сапогах, в потертом пальто, в засаленной фуражке с пуговкой, - именно потому, что раньше постаралась бы держаться от него подальше. Теперь у нее все другое: пристрастия, симпатии, привычки.
Старик не обращал на нее внимания - он торопился на поезд. Астра старалась не отставать. Успеть сесть в тот же вагон, что и дед в фуражке, стало вдруг для нее очень важно. Ей пришлось ускорить шаг и даже поработать локтями. Только плюхнувшись на твердое сиденье электрички, напротив старика, она перевела дух. Решила: «Выйду на той же станции, что и он». Это судьба послала ей знак, словно кто-то невидимый произнес: «Иди за ним!» И Астра пошла.
По какой причине ее взгляд упал именно на этого человека? Ведь ничего случайного на самом деле не происходит…
***Камышин
Матвей приезжал в Камышин, чтобы побыть в другом измерении - так он называл жизнь вольную, близкую к природе, не обремененную мыслями о бизнесе, о деньгах, о завтрашнем дне, неторопливую, размеренную. Его порой так тянуло в дом бабушки Анфисы, к печке, в которой трещат душистые поленья, к столу, уставленному простой деревенской едой, что он бросал все, садился в машину… и успокаивался, только открывая калитку в заросший шиповником и малиной двор.
Здешняя осень была особенно хороша. Сады пожелтели и поредели, в них стоял крепкий дух палой листвы, зимних яблок и костров. Матвею нравилось допоздна сидеть на пороге, смотреть на лунный свет, на тень старой яблони на стене дома, слушать, как где-то на соседней улице играет гармонь, рассыпаясь в прохладной тишине вечера, и предвкушать крепкий здоровый сон.
Иногда заглядывал на огонек Прохор. В чисто прибранной, уютной кухне с большой, расписанной синими цветами печью, с голубенькими ситцевыми занавесками на окнах, он чувствовал себя как дома.
- Уж больно ты правильный! - хрипел дед, угощаясь чаем с душицей. - Не куришь, самогонку не уважаешь. Бабы у тебя нету. Почему бобылем ходишь, скажи?
- Не нагулялся еще, - отшучивался Матвей.
- Дак умному мужику жана в энтом не помеха. Гуляй себе, сколь душа просить! А дом без хозяйки чахнеть. Опять же, стряпать кто-то должун, портки стирать. Тебе кто стираеть? Мать, поди?
- Машина. Теперь, дед, все машины делают - и посуду моют, и стирают, и гладят. Женитьба выходит из моды!
- Э-ээ, ты меня не дури. С машиной в постель не ляжешь, и дитё она родить не можеть. Как же без потомства?
- На земле и так людей много, - вздохнул Матвей. - Перенаселение!
- Чаво-о?
Когда дед не понимал, о чем речь, он прикидывался глухим.
Карелин действительно не хотел жениться. Связать себя с посторонней женщиной на долгие годы, подстраиваться под ее характер? Слишком сложно. Да и детей растить - задача не из легких. Его поражало, что среди «неблагополучных» подростков растет процент мальчишек из интеллигентных и обеспеченных семей. Чего им не хватает? Они не знают голода, щеголяют в дорогой одежде, имеют ролики, велосипеды, книги, магнитофоны, фотоаппараты и компьютеры. Школа с ними возится, родители им потакают, а «детишки» норовят слоняться по улицам, задирая прохожих, распивать водку в подвалах, покуривать «травку», нюхать всякую отраву. Что за интерес они находят в мелком воровстве, в сквернословии, в беспричинно жестоких драках? Надоела спокойная жизнь и отсутствие проблем?
«Неужели я перестаю понимать подрастающее поколение? - спрашивал себя Матвей. - Становлюсь ворчливым занудой? Критиковать молодежь - признак старости!»
Вместо бесполезных поучений он вовлекал ребят в мужские игры - экстремальные условия можно создать разными способами. Не обязательно при этом нарушать закон, злоупотреблять алкоголем или без повода пускать в ход кулаки. Есть средства куда более изысканные.
- У тебя сахар нормальный есть? - вмешался в его размышления Прохор. - Твердый, а не энтот… рафинад?
Карелин достал из шкафчика глиняную сахарницу, поставил на стол. У деда аж глаза заблестели. Молодой сосед вызывал у него восхищение - самовар бабкин не выбросил, а, наоборот, начистил до блеска; чай наливает из чашки в блюдце, по-старинному, да и в сахаре толк знает.
Через окно в кухню донесся громкий собачий лай. И Прохор застыл, не донеся до рта размоченный кусок сахара.
- Кажись, Бешеный опять прибег сюды! Не дай бог, покусаеть моего Тузика! - Он приподнял занавеску и выглянул в темноту за окном. - Не видно ни зги!
- Что еще за Бешеный?
- Та пес лохматый! Я его отродясь здеся не видывал. Откудова он взялся на нашу голову? Бяжить навстречу, глазищи вытаращить, слюна из пасти текеть - аж мороз по коже! Я слыхал, его в лесу больная лиса покусала. Правда аль нет, кто знаеть?
- Если он бешеный, может и на людей наброситься, - сказал Матвей. - Застрелить бы не мешало.
- У тебя ружжо есть?
- Нет. Надо ветеринарную службу вызвать.
Старик зашелся то ли сухим кашлем, то ли смехом. Какая служба? Кто это приедет на ночь глядя собаку ловить? Ну и скажет же сосед такое! Будто с луны свалился.
Матвей неожиданно встревожился. С бешеным псом шутки плохи.
- У мужиков поблизости ружья есть? - спросил он.
- Если и были, то пропиты давно. Местные все наскрозь Матрениным самогоном пропиталися!
- И большой этот пес?
- Во какой! - Прохор развел руки в стороны. - Прямо чудище! Шерсть дыбом торчить, клыки наружу… ужасть! Если ему малец какой попадется - кранты, заикой станеть. А если баба брюхатая - разродиться посередь дороги. Только у нас тута редко ходють.
В подтверждение или, напротив, в опровержение его слов на улице раздался истошный женский вопль. Матвей, как был в майке, шортах и тапочках вскочил и выбежал вон. Старик, кряхтя, поднялся, засеменил следом. В сенях дверь была настежь, со двора пахнуло холодом. Сентябрь - не август, осень свое берет.
Единственный уцелевший фонарь в конце улицы светил тускло, желтый круг от него не мешал темноте скрывать происходящее от людских глаз. Пронзительное тявканье Тузика глушили злобный рык и остервенелый лай других собак.
- Тузик! Тузик! Ко мне! - сипло кричал Прохор в ночной мрак. - Ах ты, неслух! Ужо я тебе покажу! Погоди у меня!
Тузик заливался лаем, ему наперебой вторили псы с окрестных дворов. Из всего этого собачьего хора отчетливо выделялся яростный, захлебывающийся бас, который, несомненно, принадлежал Бешеному. Женщина больше не издала ни звука. Не слышно было и Матвея.
- Эй, сосед! - позвал старик. - Ты живой?
Внезапно в собачьем ансамбле что-то изменилось. Гавканье огромного пса стихло, его сменил вой, оборвавшийся на высокой ноте. Откуда-то из придорожных кустов стремительно выкатился Тузик и радостно бросился в ноги хозяину. За ним к калитке, тяжело ступая, подошел Матвей… с женщиной на руках.
- Где та зверюка? - опасливо косясь по сторонам, спросил Прохор.
- Прибил, кажется. Утром поглядим. Женщине плохо… надо бы проверить, нет ли укусов. А то придется срочно в больницу везти.
Дед суетливо заковылял вперед, открыл дверь. Матвей внес пострадавшую в горницу, уложил на диван.
- Кто такая? Знаешь ее?
- Не видал, - покачал головой Прохор. - Не нашенская! И по одеже - городская фифа. Чево она здеся забыла?
- Может, в гости к кому-нибудь приехала? А по дороге на нее пес накинулся, напугал до смерти. В обмороке она. - Матвей со знанием дела проверил, нет ли на теле незнакомки укусов. Вздохнул с облегчением. - Кажется, обошлось! Неси воду, Прохор Акимыч, будем даму в чувство приводить.
Из приоткрытого окна потянуло дымком, запах отвлек госпожу Гримм. Она выглянула - Тихон сгребал граблями листья и траву, носил на кучу, которая лениво разгоралась. Ох, эти русские, что им ни говори, все делают по-своему.
- Тихон! - крикнула она. - Я же просила: до завтра никаких костров!
Ее акцент почти не ощущался, и Тихон не переставал удивляться, как хозяйка ухитряется так чисто говорить на чужом языке.
- Так это ж не костер. Это мусор горит, - задрав голову, объяснил он.
Ну что с ним будешь делать? Ида Вильгельмовна с сердцем захлопнула створку окна, вернулась за стол, к зеркалу и зажженной перед ним свече. Села, устремила взгляд в зеркальную даль.
- Ади! Не молчи.
Поверхность зеркала отражала только беспокойное пламя свечи и напряженное лицо баронессы.
Госпожа Гримм потерла виски - она устала от повседневной суеты, - вероятно, поэтому разговор с Ади не удавался. Она обвела глазами свою комнату: на полках слой пыли, книги в беспорядке. У нее просто руки не доходят до каждого уголка большого дома, где все должно блестеть. А эти ежедневные завтраки, обеды и ужины? Без Эльзы на баронессу свалилось столько домашней работы, что у нее голова шла кругом.
- Ну вот! - огорченно прошептала она. - Разве Ади станет беседовать с женщиной, погрязшей в житейских заботах? О чем я думаю? Меня волнует уборка и грязные тарелки…
Ида Вильгельмовна нетерпеливо встала и подошла к окну - пришлось снова открыть створку, чтобы позвать сторожа. Куча листьев потухла, и он сидел на корточках, чиркая спичкой.
- Тихон!
Он обернулся и посмотрел на хозяйку.
- Ты ходил расклеивать объявления?
- Да. И вчера, и позавчера, на автобусных остановках клеил, на рынке, у магазина и на заборах.
Она не могла отделаться от мысли, что Тихон лукавит, - наверняка, прилепил пару объявлений где-нибудь поближе к дому, а остальные выбросил. Но ведь не признается же! А ходить проверять госпоже Гримм не хотелось. В последние дни ее одолевали слабость и плохие предчувствия.
Она уже несколько раз писала по десятку объявлений - «Требуется компаньонка!» - и просила Тихона наклеить их в людных местах. Тот исполнял ее просьбу, но никто до сих пор не обратился к баронессе по поводу работы. Она допрашивала Тихона, тот клялся и божился, что делает все в точности, как велено. А место Эльзы пустовало. И это при том, что в Камышине свирепствовала безработица.
Ида Вильгельмовна недоумевала и пребывала в раздражении. Тут еще Ади отказывалась говорить с ней! Она упорно пряталась в блестящей зеркальной глубине, откуда ее тщетно вызывала баронесса.
То ли от сквозняка, потянувшего в окно, то ли по другой, более значительной причине, огонек свечи заколебался, дернулся и погас. Такого еще не бывало! Госпожа Гримм похолодела… у нее мороз пошел по коже. Зажигать свечу во второй раз она не рискнула, бережно протерла зеркало и поставила его в специально предназначенный для этого шкафчик с двумя створками. Шкафчик она запирала на ключ, а ключ носила с собой, на шее, в виде подвески на золотой цепочке.
Ну и денек сегодня. Сплошные неприятности!
Баронесса вдруг вспомнила, какой у Эльзы проснулся интерес к зеркалам, причем не так давно. Нет-нет, да и спросит что-нибудь то про венецианские зеркала, то про гадание. У русских девушек, мол, есть обычай запираться ночью в бане, чтобы никто не помешал, ставить напротив два зеркала и две свечи, и вглядываться в образовавшийся зеркальный коридор. Чтобы увидеть в зеркале жениха, надо повторять: «Суженый, ряженый! Покажись мне в зеркале!»
- Почему же ряженый? - спросила тогда баронесса.
Эльза смешалась, растерялась и не ответила.
- А в Германии так делают? - спросила она.
Позже она иногда возвращалась к разговору о зеркалах. Госпожа Гримм, как могла, удовлетворяла ее любопытство. От нее Эльза узнала о секрете венецианских мастеров, которые первые научились изготовлять стеклянные зеркала, о том, что в средние века церковь запрещала своей пастве пользоваться ими. Потому что якобы из зазеркалья на мир взирает обличье дьявола. Сейчас смешно слышать подобное, но в те времена люди боялись зеркал. Кстати, в России зеркало долго считалось заморским грехом и появилось в обиходе только в конце семнадцатого века.
Эльза внимала каждому слову, буквально впитывала информацию.
«Я ее не понимала, или она меня? - думала Ида Вильгельмовна. - Странная девушка. Любила говорить о Германии, о жизни немцев. Похоже, она была бы не против уехать туда. Надеялась, что я возьму ее с собой. А я… не имею понятия о собственном будущем!»
Однажды вечером они с Эльзой стояли на террасе и любовались курящимся в низине туманом. Лунный свет придавал ему голубоватую призрачность, казалось, туман разделяет два мира - тот и этот.
- По немецким поверьям, туман прядут ведьмы, «облачные жены», - сказала госпожа Гримм. - Они день превращают в ночь, а ночь, - в день.
- Как в сказке! - улыбнулась Эльза. - В детстве я зачитывалась сказками братьев Гримм. У вас такая же фамилия. Может быть, вы родственники?
- Нет.
- Теперь я не люблю сказки!
- Почему?
- В жизни любая история всегда заканчивается плохо…
***Едва рассвело, Прохор отправился на место «побоища», где Бешеный накинулся на проходившую по улице женщину, а молодой сосед вступился за нее. Картина, которую он увидел, была ужасна. Кусты у забора выломаны, вытоптаны, - словно дрались не человек и собака, а два великана, - посреди этого разора валялся животом вверх труп страшного пса с дико вытаращенными глазами, с оскаленной пастью, по бокам которой засохли клочья пены. Чуть поодаль лежали брошенные Матвеем окровавленные вилы. Судя по всему, ими он и уложил взбесившееся животное.
Даже мертвый, Бешеный внушал старику опасения - он не рискнул подойти ближе и созерцал поверженного врага, стоя в двух шагах от него. Ну и ну! Видать, и вправду пса бешеная лиса искусала. Не дай бог, он успел заразить окрестных собак!
Своего Тузика дед еще ночью загнал в сарай, тщательно осмотрел и запер.
- Пущай посидить на карантине, - пробормотал Прохор. - Вдруг успел бациллу подцепить? Энта зараза хуже чумы!
Старик осторожно наклонился, стараясь не растревожить застарелый радикулит, подобрал вилы и, прихрамывая, зашагал к калитке Матвея.
Тот уже обливался за домом колодезной водой. Ранняя пташка! Прохор думал, что он первый встал, а оказывается, у молодых тоже бессонница.
- Я вилы принес! Куды ставить?
- Бросай здесь. Их вымыть надо, - улыбнулся сосед. - Та собака, наверное, взбесилась. Если она кого-нибудь покусала, - беда! Срочно пусть в больницу едут.
- Никто, вроде, не жаловался. А как твоя гостья-то? Оклемалась?
- Что ей сделается? Спит себе.
- Ты на ее при дневном свете получше погляди, - посоветовал Прохор. - Кажись, она баба пригожая. Так ты того… не теряйся!
- Может, я обет безбрачия дал, а ты меня на грех подбиваешь? - пошутил Матвей. - Нехорошо.
Старик сделал вид, что не расслышал.
- Ладно, пойду курей кормить, - заявил он, неодобрительно кивая головой.
Матвей растерся полотенцем докрасна, накинул на голые плечи спортивную куртку, взял охапку дров и пошел растапливать печь. Утро выдалось ветреное, студеное, на траву за ночь лег иней. Ему-то к холоду не привыкать, но гостью следует уважить, женщины любят тепло. Просыпаться в выстуженной комнате, умываться и одеваться, стуча зубами, им не по душе. И правильно. Каждому - свое! Мужчине - закалка, а женщине - нега.
Печка разгорелась, самовар поспел, поджарилась яичница. Матвей полез в погреб, достал соленых грибов, квашеной капустки собственного приготовления, моченых ягод. В Камышине он не признавал городской еды, готовил в печи, как бабка Анфиса, - электрическую плитку на всякий случай привез, но еще ни разу не пользовался.
Гостья застала его за завтраком.
- Садитесь, - предложил он. - Водки выпьем. Вам после вчерашнего не помешает.
- Где моя одежда?
- Я ее постирал. Когда высохнет - зашьем, погладим. Ее собака порвала! Вы чудом остались невредимы. Даже царапин нет.
Она стояла простоволосая, в длиннющей, до пят, бабкиной рубашке с выцветшей вышивкой по вороту и подолу; в шерстяных носках Матвея, которые он положил у кровати, вместо тапочек.
- Значит, мне все это не приснилось?
- Полагаю, нет.
- А… как на мне оказалась чья-то рубашка?
Она хотела спросить, кто ее раздевал, но постеснялась. Ясно, кто. Похоже, женщин в этом доме не водится.
- Спать одетой неудобно, - объяснил Матвей. - И потом… ваша одежда была вся в грязи, в собачьей слюне, простите, и в дырах. Есть подозрение, что на вас набросился бешеный пес, поэтому я все снял. Из предосторожности!
- Угу… спасибо.
Она все еще не отошла от шока, в который ее повергло вчерашнее нападение Бешеного.
- Вам нужно поесть, - сказал Матвей. - И выпить.
Она послушно села за стол, глотнула холодной водки, сразу охмелела. Со вчерашнего дня у нее маковой росинки во рту не было.
Матвей оценил ее внешность на троечку, - обычная фигура средней полноты, обычное лицо с правильными, не слишком выразительными чертами. Если бы не большие черные глаза красивой удлиненной формы и приподнятые к вискам брови, ее можно было бы назвать невзрачной. Но глаза и брови делали ее лицо приятным, даже весьма привлекательным. Лоб открытый, темные волосы ровно подстрижены, слегка вьются и достают до плеч.
- Вам не мешало бы попариться, - сказал он. - Очень успокаивает. Хотите, я истоплю баню?
- Да… пожалуйста.
- Вы ешьте! - Он придвинул к ней тарелку с яичницей и грибами. - Попробуйте грузди, я сам собирал.
Она смутно помнила, что с ней произошло вчерашним вечером, и напрягалась, пытаясь восстановить подробности. Она вышла из пыльного, пропахшего бензином автобуса, долго петляла по незнакомым улицам. Темнота сгущалась, а она шла и шла наугад, куда ноги несли. Уже давно нырнул куда-то, исчез из виду старик в фуражке… Сумка! У нее была с собой сумка!
- Где моя сумка?
- Здесь, - он показал в угол у двери, где на крючке висела небольшая спортивная сумка. - Ночью, когда вы уснули, я ходил на то место с фонарем, увидел в кустах сумку и понял, что это ваша. Там еще были вилы, но я их оставил до утра. Сегодня мне их принес сосед, Прохор Акимыч.
- Какие вилы?
- Которыми я убил собаку. Теперь вспомнили?
- Кажется, да… впрочем, не совсем…
Она надела на вилку гриб, отправила его в рот и разжевала, - вкусно. Настоящий сочный, хрустящий лесной груздь, а не магазинные шампиньоны! И вдруг в ее ушах, как наяву, раздался оглушительный собачий лай, яростное рычание, и она ощутила прыжок из кромешной тьмы жуткого лохматого чудища, толчок в грудь, сбивший ее с ног, зловонное дыхание собаки, треск разрываемой острыми клыками куртки…
- А-аа! - вилка упала на стол, а гостья прижала ладони к щекам и зажмурилась. - Собака! Она едва меня не загрызла!
- К счастью, пес не укусил вас и даже не оцарапал - только изодрал одежду, - успокаивающе произнес Матвей. - Вам повезло. Похоже, он взбесился! Это опасно.
Она помолчала, ковыряя вилкой яичницу. Аппетит пропал, хмель тоже выветрился. Пережитый вчера испуг напомнил о себе дрожью в руках, головокружением.
- И… что потом было? - с трудом вымолвила она.
- Я схватил вилы, выбежал на ваш крик, раздумывать было некогда, пришлось прикончить собаку. Вам, очевидно, стало плохо, и вы упали на землю, кажется, потеряли сознание. Мы с Прохором не знали, кто вы, куда направлялись, поэтому я принес вас к себе в дом, оказал первую помощь, привел в чувство… Вы были не в себе, молчали, потом сразу уснули. Вот и все. Кстати, удобно ли почивалось на бабусиных перинах?
- Почивалось… - повторила она. - Как вы интересно выразились. Сейчас так не говорят.
Матвей развел руками.
- Я старомоден, как этот дощатый стол, за которым мы сидим. За модой не гонюсь, в ногу со временем не подстраиваюсь. Со мной, вероятно, женщин одолевает смертельная скука, и они бегут от меня, как черт от ладана!
Она застенчиво улыбнулась, поправила волосы и… порозовела. Неужели застеснялась? Хороший признак - значит, нервное напряжение идет на убыль. Но кто она, почему не называет своего имени? Спросить самому? Не будет ли это выглядеть навязчивым?
- А где тот… старик в фуражке? Я все время шла за ним и в какой-то момент задумалась, отвлеклась, потом глядь - его и след простыл.
- Старик в фуражке? - не понял Матвей. - Он бросил вас посреди дороги?
- Не совсем. Я… впрочем, не важно.
Она занялась едой, а Матвей задумался. Барышня явно не торопится раскрывать карты. Не могла же она забыть, как попала на эту улицу и зачем? Значит, по каким-то причинам женщина не хочет рассказывать о себе. Что ж, ее право!
- Вы не здешняя, - заявил он с полной уверенностью.
Дед Прохор не мог ошибиться. Он знает всех, кто живет поблизости. Разве что эта барышня забрела сюда с другого конца Камышина? Тогда почему она молчит и, судя по всему, не собирается идти домой? Родные наверняка беспокоятся: ведь ее не было всю ночь.
Гостья продолжала вяло жевать грибы.
- Шли к кому-нибудь? Или приехали в гости?
- Спешите избавиться от меня? - усмехнулась она. - Я злоупотребляю вашим гостеприимством?
- Что вы! Вовсе нет! - смутился Матвей. - Ваша одежда еще не просохла.
Вчера, перед тем как бросить ее куртку, брюки и свитер в корыто с мыльной водой, он проверил карманы. Они оказались пусты, за исключением смятого обрывка бумаги. На всякий случай, Матвей отложил его в сторону. Это было объявление: «Требуется компаньонка с хорошей репутацией. Возможно проживание. Зарплата высокая. Адрес: Озерная улица, дом 9».
Уж не камышинская ли немка ищет замену «загубленной» домработнице?
Матвей встал, принес объявление и положил на стол перед гостьей. Она подняла на него глаза - ее длинные густые ресницы мягко загибались кверху.
- Это я обнаружил в вашем кармане. Извините, но люди иногда носят в карманах документы или деньги, поэтому…
- Я понимаю. Вы правильно сделали! Это объявление я увидела на автобусной остановке… и оборвала. Мне нужна работа. Вы подскажете, где находится Озерная улица? Я искала и заблудилась.
Матвей готов был поклясться, что она лжет.
Жена Ельцова по утрам собственноручно готовила мужу овсянку и творог с фруктами. Он неохотно ел. Безвкусная каша не лезла в горло, а на творожную массу с кусочками кураги и банана даже смотреть не хотелось. Вместо его любимого кофе со сливками в чашке дымился зеленый чай без сахара.
- Леля, нельзя было хотя бы яйцо пожарить? - не выдержал глава семьи. - У нас что, продукты закончились?
- В твоем возрасте пора переходить на здоровое питание, - невозмутимо произнесла супруга.
- Я здоровый человек, а ты меня кормишь, как язвенника!
- Будешь объедаться жареным мясом и пирожными, заработаешь язву, - не сдавала позиций Лилиана Сергеевна. - Здоровье нужно беречь. А ты о бизнесе печешься куда больше, чем о своем организме. Заболеешь, никакие деньги не спасут!
Юрий Тимофеевич потерял терпение.
- Боже мой, Леля, прекрати каркать! У меня действительно начинает ныть желудок, потому что я постоянно голоден!
- Каркать? - вспыхнула жена. - Вот, значит, как ты называешь мою заботу?! Если бы ты меня слушал, наша девочка не убежала бы из дома!
Это окончательно взорвало господина Ельцова. Он вскочил из-за стола, сделал круг по большой, напичканной бытовой техникой кухне, достал из бара коньяк, налил себе изрядную порцию и выпил.
- Ты же за рулем! - не преминула заметить Лилиана Сергеевна.
Ельцов старательно делал вид, что ему безразлично, куда делась Астра, - он нервничал скрыто, и подавленное беспокойство разъедало его изнутри.
- Надо было больше времени уделять воспитанию дочери! - взвился он. - Она у нас одна!
- Это ты был вечно занят своей работой. Девочка росла без отцовского внимания! - не осталась в долгу жена. - Она привыкла делать все, что взбредет в голову! А ты этому потакал! Видите ли, нельзя лишать ребенка самостоятельности! Вот и доигрались.
- Послушай, Астре, в конце концов, уже двадцать восемь лет, она вправе сама решать, где ей жить, куда ехать и чем заниматься. Надо было только предупредить нас заранее. В какое положение она меня поставила? Все вокруг знают, что я выдаю дочь замуж… и вдруг она собирает вещички и фьють! - поминайте, как звали. Как мне людям в глаза смотреть? Я уже продукты заказал на свадьбу, выпивку, ресторан снял. И что теперь? Извините, дескать, господа хорошие, невеста у нас маленько с приветом оказалась, уехала к двоюродной сестре в Богучаны. Так что не взыщите, торжество временно откладывается.
- Но… Юрочка… она ведь вернется? - Лилиана Сергеевна заплакала. - Не насовсем же она нас бросила?
- А когда, позволь тебя спросить, она вернется? Сколько нам ждать? Неделю, месяц, год? На потраченные деньги ей, разумеется, плевать, она же их не зарабатывала. Но о родителях она должна была подумать? Мы живые люди, между прочим! И никогда ничего для нее не жалели. Все самое лучшее - доченьке! А она нас имела в виду!
Лилиана Сергеевна кинулась к шкафчику, где стояла аптечка, накапала себе и мужу корвалола.
- Выпей, Юра…
Ельцов в сердцах оттолкнул ее руку, лекарство выплеснулось из рюмки.
- Да мне ведро этой гадости выпить придется, чтобы успокоиться! - гремел он. - Надо же, выкинула номер любимая дочурка!
- Ну, не кипятись ты так… Может, у них с Захаром ссора вышла? Она и сбежала. Проучить его хочет.
- Я с ним говорил. Он в полном недоумении.
- Астра просто из прихоти из дома бы не ушла, - покачала головой Лилиана Сергеевна. - Мы свадебное платье собирались покупать, в салон записались на прически. Там огромная очередь, надо загодя договариваться. Я ничего не понимаю! Что-то произошло, Юра. Не верю, что Астра могла так поступить без всякого повода. Она же… нормальная девочка.
- Вот видишь? Ты сомневаешься в ее нормальности. Я, признаться, тоже. Ну, случилась неприятность какая-нибудь, повздорила с женихом или еще что - так приди, поделись с родителями. Разве мы ей враги?
Ельцова всхлипнула, прижала руки к обтянутой сиреневым шелком груди.
- Ее надо искать, Юра!
- Как? Поднимать на ноги милицию? Чтобы вся Москва гудела? Мне стыдно, что я вырастил непутевую дочь, которая не уважает отца и мать, не дорожит честью семьи. Это позор, Леля!
- Что ты мелешь? - разозлилась жена. - Какой еще позор? Она что, обокрала кого-то, убила? Для тебя репутация… твоя дурацкая гордость дороже родной дочери! Я сама напишу заявление в милицию, раз тебе все равно.
Ельцов обреченно вздохнул, налил себе еще коньяку.
- Оставь, дорогая. Какая милиция? Астра, да будет тебе известно, совершеннолетняя и полностью дееспособна. Она взрослый человек и не обязана никому отчитываться в своих действиях. Ее же не похитили, не увезли силой, не заперли. Она сама решила уехать и даже сообщила, куда. Хоть за это спасибо! Ее никто не станет разыскивать, потому что нет оснований.
- Попроси Борисова. У тебя полно охранников, которые зря деньги получают!
Юрий Тимофеевич и сам думал о том, чтобы поручить начальнику своей службы безопасности выяснить, где Астра. Приехала ли она в Богучаны? Борисов будет помалкивать, а это в данном случае немаловажно.
- Хорошо, - согласился он. И жена сразу расцвела, перестала лить слезы. - Я этим займусь. Кстати, ты нашла адрес?
- Адреса нигде нет. Я перерыла все ящики, все записные книжки! Нет ни писем… ничего.
- Черт, я даже фамилию той двоюродной сестрицы не помню, - выругался Ельцов. - Кто же знал, что пригодится? Видишь, Астра не хочет, чтобы мы ее искали. Она нарочно уничтожила все конверты, все записи. Как прикажешь это понимать?
Лилиана Сергеевна развела руками.
***Камышин
Матвей топил баню. Впервые он делал это не для себя, а для женщины, случайно оказавшейся у него в гостях. Кто она? Почему молчит? Даже имени своего не назвала. Может быть, ее преследуют? Ревнивый муж, любовник или… сутенер. Пожалуй, на даму, оказывающую интимные услуги за деньги, она не похожа. Хотя внешность обманчива. Или у нее проблемы с законом? Растрата, воровство, нелегальный бизнес?
Ночью, когда гостья спала, он мог залезть в ее сумку и посмотреть документы, если они там есть. А где же им быть? Карманы куртки и брюк он невольно проверил перед стиркой, а в бюстгальтер или трусики паспорт не спрячешь. Но идея рыться в вещах незнакомого человека не вдохновила Матвея - гостеприимные хозяева так не поступают, тем более женщина к нему в дом не напрашивалась, он сам проявил инициативу. А теперь ломай голову, что да как.
«Так, стоп! - приказал он себе. - Я занимаюсь сущей ерундой. Какая мне разница, как ее зовут? Во-первых, она скоро уйдет, и мы больше никогда не увидимся. Во-вторых, зачем гадать? Утомительно и неэффективно. Я сейчас буду теряться в догадках, строить предположения, которые потом рассыплются в пух и прах. Какое мне дело до чужих тайн? Никто не обращается ко мне за помощью, никто не просит моего совета!»
Он бросил в дубовую бадью сухие травы, плеснул кипятка…
«Вот так-то лучше! Занимайся паром, Матвей, и не суши себе мозги!»
В бане запахло березовыми почками и зверобоем. Хорошо! Камни раскалились докрасна. Пора звать купальщицу… только как к ней обратиться? Сударыня? Мадмуазель? Глупо…
Он вышел во двор и сразу увидел ее, - она стояла, одетая в его спортивный костюм, и заглядывала в колодец.
- Глубоко! А вода холодная?
- Ледяная, - ответил Матвей. - Идите париться, все готово.
Она послушно подошла к дверям баньки.
- Я не умею… что там нужно делать?
- Все приготовлено: мыло, полотенце, горячая вода, веник…
Она была в растерянности. Выходит, Прохор Акимыч прав - «городская фифа». Местные знают, как мыться в русской бане.
- Хотите, чтобы я помог? - улыбнулся он. - Спинку потер, веничком прошелся?
- Нет, что вы! - вспыхнула она. - Я как-нибудь сама.
- Ну, с богом. Если возникнут затруднения, зовите, приду! Кстати, давайте познакомимся, надо же как-то обращаться друг к другу. Захотите меня позвать, что станете делать? Кричать: «Эй, вы, мужчина?» Мое имя - Матвей. А ваше?
- Астра.
- Совсем другое дело, - обрадовался он.
Она с недоумением пожала плечами, отвернулась и, робко потянув за ручку двери, скрылась в предбаннике.
Матвей набрал воды из колодца и понес в дом. Пора обед готовить - мясные щи и картошку с грибами. Пусть городская дамочка полакомится деревенскими деликатесами. Из печи пища другая: такую ни на газовой плите, ни в микроволновке не состряпаешь.
«Астра! - подумал он, нарезая телятину крупными кусками. - Ни разу не встречал женщину с таким именем».
Первая его «любовь» - красавица, спортсменка, активистка Ирина - училась с ним на одном факультете. Она лелеяла надежду женить на себе перспективного молодого человека. Карелин был умен, прекрасно развит физически, равнодушен к алкоголю и куреву, горяч в постели и абсолютно неприхотлив в быту. В любом походе, на любом пикнике у него все спорилось в руках. Если требовалось поставить палатку, нарубить дров, разжечь костер, приготовить ужин, обработать и перевязать рану, вправить вывих, соорудить из подручных средств носилки, то ему не было равных. Он сохранял выдержку и хладнокровие в экстремальных обстоятельствах, умел дать отпор любому забияке, примирить спорщиков, найти общий язык с первым встречным и договориться с кем угодно о чем угодно. Идеальный положительный герой! Когда он заявил, что не собирается вступать в брак, у Ирины пропал дар речи.
- Как? - вырвалось у нее. - Но ведь мы же… спим вместе! Ты мой первый мужчина!
Это была правда. До Матвея Ирина ни с одним парнем не заходила так далеко. Она не сомневалась, что благовоспитанный и «правильный» Карелин непременно на ней женится. Он не заводит разговора о свадьбе исключительно из застенчивости.
- Разве мы любим друг друга? - в присущей ему прямотой спросил Матвей.
- А зачем же ты… зачем же мы тогда…
Она устроила истерику, обвиняла его во всех грехах, но «идеальный герой» стоял на своем. Есть половое влечение, а есть любовь. Второе может предполагать первое, но не обязательно. А вот первое ничего не предполагает.
- Я ничего не обещал, - твердил Матвей. - Прости, если я обманул твои ожидания. Я думал, ты все понимаешь.
- Ты лжец! - рыдала Ирина. - Подлая скотина! А если бы я забеременела?
- Я предохранялся. Мужчина несет ответственность за то, что он делает.
Они расстались врагами. Ирина проклинала бывшего возлюбленного, на чем свет стоит, он невозмутимо отмалчивался. Она надолго отбила у него охоту ухаживать за девушками. Матвею казалось, все они охотятся за мужьями, а он не представлял себя в этой роли. Семья, дети… он пока не созрел. Зачем разрушать чьи-то мечты?
Через пару лет он сошелся с Ларисой: замужней дамой несколько старше себя. То, что у нее уже есть семья, послужило благоприятным фактором. Женщина осуществилась как жена, как мать и не станет претендовать на его свободу. Матвей сразу, в первую же встречу заявил, что они могут быть только любовниками.
- Я не собираюсь бросать мужа, - сказала она. - Не скрою, что вышла за него по расчету, но меня все устраивает. Кроме постели! У него проблемы с потенцией. Его бизнес требует большого нервного напряжения, и это сказывается на здоровье. Мы уважаем друг друга, у нас есть сын… и я не считаю, что изменяю ему.
- Он такого же мнения?
- А что мне остается? - ушла она от ответа. - В конце концов, существуют биологические потребности.
- Отлично! Биологические потребности! Тем лучше.
Отчего-то ее прямота покоробила Матвея. Как будто он сам не стремился к тому же самому?! Они просто будут удовлетворять естественные потребности организма. Пошло до тошноты. Странно устроен человек - когда он получает то, чего хотел, вдруг раздражается и проявляет недовольство.
С Ларисой все было просто. Она не искала любви, не видела в Карелине потенциального супруга, она жаждала его ласк, его тела, тела и тела… до изнеможения, опустошения и бессилия. Да, ее мужу, видимо, приходилось нелегко, учитывая ее ненасытность и огненный темперамент. Она утомляла даже Матвея, который не был поглощен бизнесом и не жаловался на здоровье. Его вдруг стало бесить, что Лариса, не перемолвившись и двумя словами, сразу пристает с поцелуями, объятиями. С Ириной хоть можно было поговорить о природе, о книгах, обсудить какие-то проблемы.
- Лара, тебя волнует что-нибудь, кроме секса? - однажды спросил он.
- Конечно, - не раздумывая, выпалила она. - Я начала скучать по тебе… - и тут же добавила, - по твоему телу! Ты бесподобен, милый! Только ты умеешь доставить мне удовольствие. Я таю в твоих руках, как Снегурочка в лучах палящего солнца. Ты сводишь меня с ума!
Они встречались в квартире, которую она снимала тайком от мужа. Впрочем, Матвей начал сомневаться, что тот пребывает в полном неведении относительно шалостей супруги. Не мог же он не знать о ее бурной сексуальности? Значит, либо скрепя сердце, закрывает на это глаза, либо, не имеет ничего против и даже потакает ее прихотям. Бывают и такие семейные пары.
На дни рождения Лариса каждый раз дарила Карелину все более дорогие подарки. Когда она преподнесла ему запонки с бриллиантами, он не обрадовался, а возмутился.
- Ты оплачиваешь мои услуги?
- Что за глупости? Я от всей души! У меня никогда не было такого шикарного любовника!
Она прикусила язык, но поздно - Матвей не нуждался в ее оправданиях, он давно сообразил, что не первый у Ларисы.
- Зато я тебя ни с кем не делю, - она опустила бесстыжие глаза. - Даже с мужем. Он совсем раскис. Попивает и все больше отстраняется от меня. Мы живем под одной крышей, он дает мне деньги, но спит в отдельной комнате. Как-то я нашла у него в тумбочке дорогущие лекарства для поддержания мужской силы. Оказывается, он их принимает, а толку нет. Боюсь, ему ничего не поможет!
Со временем отношения Матвея и Ларисы устоялись, вошли в привычку - она поостыла, а он смирился с тем, что их связывает исключительно постель.
- Как твой сын? - спрашивал он, когда молчание затягивалось.
- Как твоя работа? - из вежливости интересовалась она.
Расставаясь, Матвей не испытывал потребности увидеться; она же, напротив, скучала и томилась в его отсутствие. Предложила однажды:
- Давай съездим куда-нибудь вдвоем?
- Зачем? - удивился он.
- Боже, как ты прагматичен, дорогой! Никакой романтики, сплошной рационализм.
- Что в этом плохого?
Представив себе Ларису, которая шагу не могла ступить без ванны, косметических процедур и прочих атрибутов комфорта, он невольно рассмеялся. Она была бы неподражаемо, до абсурда нелепа в Камышине, например, или в пешем походе с рюкзаком за плечами! Нет уж, увольте.
Лариса на дух не выносила деревню, а он с тем же отвращением воспринимал модные курорты и пятизвездочные гостиницы. Чего он там не видел? Его не тянуло ни в Париж, ни в Нью-Йорк, ни в Венецию, ни на африканское сафари…
- Спасибо! Эта ваша баня - настоящее чудо!
Звонкий голос Астры вернул его в настоящий момент. Она раскраснелась, влажные волосы блестели, и Матвей подсознательно сравнил ее с Ларисой. Та выглядела потрясающе, но в ее внешности была искусственность, привнесенная умелой рукой визажиста, парикмахера. После бани она, пожалуй, проиграла бы Астре.
- Идемте обедать, - смутившись, сказал он. - Щи поспели.
Гостья без ложной скромности отдала должное угощению, приготовленному по всем правилам бабушки Анфисы. Мясо и капуста в щах протомились так, что таяли во рту; от картошки шел запах белых грибов и укропа.
- В жизни не ела ничего вкуснее!
После обеда она погрустнела, и Матвей едва не предложил ей остаться, пожить у него пару дней, отдохнуть, прийти в себя после… чего? Нападения Бешеного? Чувствовалось - Астра озабочена чем-то еще, кроме инцидента с собакой. Она ищет работу, значит, нуждается в деньгах.
- Вы твердо решили пойти в домработницы? - как можно мягче спросил он.
- Не в домработницы, а в компаньонки. В объявлении написано: «возможно проживание». Меня это устраивает.
- Вам негде жить?
Он опять чуть не брякнул: «Живите здесь, заодно и за домом присмотрите». Но сдержался.
- Негде, - нахмурилась Астра.
Матвей ожидал продолжения, но его не последовало. Он задал следующий вопрос.
- Простите за любопытство, откуда вы приехали? Вы ведь не из Камышина?
- Нет.
И снова молчание. Гостья опровергала все суждения о женщинах, как о неуемных болтушках, которым только дай тему для разговора, и поток слов будет не остановить.
- Значит, решено? Вы идете на Озерную, дом девять.
Она кивнула.
- Если меня возьмут, я буду на седьмом небе от счастья!
Астра произнесла это с мрачной иронией.
И тут в памяти Матвея всплыли предположения старика Прохора по поводу судьбы предыдущей компаньонки камышинской баронессы. Девушка, кажется, пропала? Впрочем, это могут быть всего лишь домыслы местных кумушек, которых хлебом не корми, дай посплетничать.
- Не мешало бы навести справки о работодательнице, - осторожно заметил он. - Люди здесь живут разные. А госпожа баронесса пользуется репутацией капризной и весьма м-мм… оригинальной особы. Вас не пугает, что…
- Не пугает, - перебила его гостья. - А она действительно баронесса?
- Понятия не имею. Однако слухи о ней ходят самые разные.
- Вы меня проводите к ее дому? - попросила она, прямо глядя в глаза Матвею. - Тут у вас по улицам стаями бродят собаки Баскервилей! Брр-ррр-р… Не хочу, чтобы на меня еще какая-нибудь набросилась.
- Хорошо.
На сборы у Астры ушло полчаса, а еще минут через сорок она и Матвей остановились у калитки дома номер девять по улице Озерной. Обычный европейского типа коттедж из красного кирпича с мансардным этажом и коричневой крышей стоял в глубине двора, полускрытый пожелтевшими березами. Из-за кованого забора выглядывали молодые яблоньки.
- Вы идите, - сказала Астра своему провожатому. - Спасибо за все!
Он дал ей визитку с номерами телефонов, адресами конструкторского бюро «Карелин» и военно-спортивного клуба «Вымпел».
- Если понадоблюсь, обращайтесь.
- Так вы москви-и-ич? - протянула она, и в ее голосе отчетливо прозвучало разочарование.
Он отошел на некоторое расстояние, скользнул за толстый ствол сосны и продолжал наблюдать. Ему совершенно не были присущи ни чрезмерная любознательность, ни склонность к слежке за кем-либо. Особенно за женщинами! Но дурное предчувствие необъяснимого свойства толкнуло Матвея на этот поступок. Откуда у него появилось ощущение, что Астре угрожает опасность и - тем паче! - что он отвечает за ее судьбу?..
Розовенькие цветочки на нежно-зеленом фоне… Боже! Какая безвкусица! Какой примитивный мещанский уют! «Неужели мне могло импонировать все это? - с раздражением думал Захар. - А чего стоит плед, которым накрыта софа?! А люстра с дурацкими подвесками? Где были мои глаза?»
Господин Иваницын возненавидел стены, где еще совсем недавно чувствовал себя хозяином положения. Здесь, в квартире Марины, они стали любовниками и здесь же заключили соглашение: Астра не должна ничего узнать ни при каких обстоятельствах. Он остается ее женихом, Марина, - лучшей подругой. Правда, тогда о свадьбе речь не заходила: Астра и слышать не желала о замужестве. Сколько усилий он потратил, чтобы убедить ее в преимуществах семейной жизни с таким мужчиной, как он, и склонить к заключению брака?! И Маринка, эта похотливая дрянь, все разрушила! Ей, видите ли, приспичило родить ребеночка!
«Надеется таким дешевым трюком привязать меня к себе! - с отвращением подумал Захар. - Не выйдет!» Отцовские чувства были ему чужды, как, впрочем, и все остальные. Он руководствовался исключительно расчетами и отпускал на волю свои инстинкты. Природа наградила его внешностью красивого самца в ущерб душевным качествам. Ум его работал только на карьерный рост и получение собственной выгоды, а сердце всего лишь исправно осуществляло цикл по перекачке крови в его завидно здоровом организме. Женщины, которых он соблаговолил осчастливить своим вниманием, млели от одного взгляда его томных глаз. Все, кроме Астры. Наверное, это стало второй по важности причиной, которая побуждала Захара взять ее в жены. Главным, конечно же, было состояние господина Ельцова, наследницей коего являлась его единственная дочь.
В школьные годы Захар влюбился в Астру без памяти, готов был целовать следы ее ног. Тогда еще не имело значения, кто кем станет, у кого какие перспективы… однако он интуитивно выбрал из всех девчонок именно ее. Не за красоту, - в классе Астра была скорее гадким утенком, нежели прекрасным лебедем. Да ей и сейчас до лебедя далеко! В ней чувствовалось нечто необычное, какая-то внутренняя свобода. - Она не брала пример с других, не заботилась о том, как произвести благоприятное впечатление, и была равнодушна к оценкам. Всем, кто окружал Астру и Захара, не давал покоя вопрос: что в ней нашел красавчик и душка Иваницын? Чем это она его приворожила?
Она повсюду таскала за собой Маринку. Подружка Астры тайком строила ему глазки, ненароком приподнимала юбку, норовила оказаться рядом, поближе придвинуться, прикоснуться - а вдруг мальчик не выдержит и потянется к ее жаркому телу? Сколько лет она терпеливо выжидала, наступая себе на горло, ломала гордость, прятала ревность и злые слезы! Добилась-таки своего. Одного Марина не усвоила - не годится она в жены такому мужчине, как Захар Иваницын. Мелко плавает! Ни родней не вышла, ни личными достижениями. Он даже зубы лечить ходил к другому врачу - ей не доверял.
Ему и в голову не приходило, что Марина решится на двойное предательство. Да-да! Именно ее он считал изменницей! Она обманывала и его, и Астру. Они оба ей доверяли, и она обоих «развела» - каждого по-своему.
Захар пришел уговорить ее сделать аборт. Он даст денег, отправит ее в Турцию на две недели - там сейчас бархатный сезон, - пусть понежится на солнышке, отдохнет. Если не будет дурой, разумеется! Он уже придумал, что Марина скажет подруге, когда они встретятся: мол, все ее признания про ребенка и интимные отношения с Захаром - вранье, которое она сочинила, чтобы расстроить свадьбу. Ну, умом тронулась от любви и ревности! Руки на себя наложить хотела… потом решила попробовать, а вдруг удастся поссорить жениха и невесту? В общем, ничего не было! Захар чист, аки агнец невинный.
Первый тур переговоров прошел трудно. Захар осторожничал, делал подходы то с одной стороны, то с другой и уже начинал злиться. Упрямая сучка твердила свое: «хочу ребенка» и «ребенку нужен отец». И ради того, чтобы у ее дитяти была полноценная семья, она пойдет на все!
Иваницыну требовалась передышка, и он попросил Марину заварить ему крепкого чаю.
- Тебе с сахаром? - крикнула она с кухни.
- Да! И принеси водки…
Она вернулась с подносом, уставленным чашками и закуской; между тарелками приткнулась рюмка с водкой.
- Это что за детская порция? - не сдержался Захар.
- Тебе не следует злоупотреблять спиртным.
- Будешь меня учить?!
Он, назло ей, сходил в кухню, вернулся с бутылкой и отхлебнул прямо из горлышка у нее на глазах. Руки чесались хорошенько заехать Марине по веснушчатой физиономии! Да нельзя было. Он не имел права испортить дело.
- Последний раз предлагаю уладить проблему мирно, - разгоряченный водкой, заявил он и плюхнулся в кресло. - Иначе пополнишь ряды матерей-одиночек!
Она вспыхнула, расплескала чай на светлый китайский ковер.
- Интересно, что скажет Ельцов, когда узнает о твоих похождениях?! Думаешь, он о таком зяте всю жизнь мечтал?
- Я выставлю тебя лгуньей и… шантажисткой! - выпалил Захар. - Шеф поверит мне, а не тебе!
Он был готов задушить проклятую бабу. Она смеет ему угрожать?!
- Я потребую признания тебя отцом ребенка через суд! - пошла в наступление Марина. - Сделаем анализы… ты забыл, что у меня медицинское образование?
- Заткнись! - он замахнулся, она закрылась руками, заорала, как резаная.
Впервые у него появилось осознанное желание убить ее, заставить замолчать навсегда. Не мимолетно мелькнувшая мысль, а конкретный путь выхода из неразрешимой ситуации. Она сама толкает его на крайние меры своей тупостью, своим идиотским упрямством.
- Значит, не договорились? Ну и черт с тобой!
Марина косилась на него исподлобья, как загнанная в угол кошка. Каждый волосок ее модельной стрижки, казалось, поднялся дыбом.
- Ты не торопись, милый, я тебе еще не все показала, - прошипела она.
Он был настолько взбешен, что не заметил, откуда она достала конверт с фотографиями. Снимки рассыпались по ковру - неопровержимые доказательства его амурных связей с молоденькой официанткой из кафе «Орхидея»; с пловчихой из бассейна «Авангард», где он совершенствовал свою физическую форму; с девицей из массажного салона…
- Ах, ты… - у него перехватило горло от возмущения. - Ты следила за мной? Небось, ищейку наняла?! Мерзавка!
Сжав кулаки, с перекошенным лицом, которое из красивого вдруг стало страшным, он двинулся к Марине…
***Камышин
Ида Вильгельмовна придирчиво разглядывала молодую женщину, которая пришла устраиваться на работу.
- Вы хоть знаете, что нужно делать в таком доме, как мой? - спросила она.
- Не совсем, - честно призналась Астра. - Но вы мне подскажете.
- А готовить вы умеете?
- Немного. Я буду учиться! - поспешила добавить она. - Если есть поваренные книги, то…
- У вас есть рекомендации от предыдущих хозяев? - перебила ее баронесса.
- Нет.
Госпожа Гримм поджала губы, промолчала. Она уже усвоила, что в России почти никто не в состоянии предоставить рекомендаций. Это здесь редкость. Вообще найти хорошую прислугу, - проблема! Приходится закрывать глаза на многое.
- Вы уже где-нибудь работали? Я имею в виду - вели домашнее хозяйство у приличных людей?
- Нет. Но я очень постараюсь…
- Понятно! Опять будете спрашивать каждую мелочь, ломать технику и пережаривать шницель. Боже мой! За что мне все это?! Ладно, оставайтесь, по крайне мере, вы внушаете мне доверие. У вас приятное лицо и открытый взгляд.
На самом деле ее снисходительность была вызвана иной, тайной причиной - нынче утром она открыла створки заветного шкафчика и достала зеркало. Сначала оно хранило молчание, но потом…
Кто-то скажет, что если долго смотреть в одну точку, может померещиться что угодно - от покойной бабушки до черта с рогами! Глаза устают, нервные окончания посылают в мозг судорожные сигналы, тот путается и создает в сознании нечто, наподобие миражей в пустыне.
Мать Иды Вильгельмовны боялась зеркала и хранила его в темном футляре, стеклом вниз. Даже футляр она брала в руки с опаской, а о том, чтобы заглянуть в него, и речи быть не могло. Только перекочевав к Иде, зеркало вернулось к жизни.
- Бог знает, что это за вещь! - отчего-то шепотом говорила старая баронесса. - Меня от него жуть берет. А почему, не понимаю.
Никто не предполагал, какое влияние зеркало окажет на жизнь ее дочери. По сути дела, из-за него Ида Вильгельмовна и оказалась в Камышине…
- В объявлении было написано: «Возможно проживание», - произнесла новая компаньонка. - Это остается в силе?
Госпожа Гримм встряхнулась, отгоняя нахлынувшие воспоминания.
- Да, разумеется. Вам показать комнату… - она запнулась. Хотела сказать, комнату Эльзы, но вовремя спохватилась: - Комнату для прислуги?
«Так мне и надо! - подумала Астра. - Прислуга. Что ж, прекрасно! Здорово! То, что и требовалось! Я же собиралась вывернуть свою жизнь наизнанку? Кажется, у меня получается».
- Идите за мной, - справившись с замешательством, сказала баронесса.
Она привела Астру в светлую и просторную комнату. Кремовые шторы были подняты и открывали огромное окно, которое выходило в облетающий сад с красными зимними яблоками на ветках. В углу стоял раскладной диван, покрытый клетчатым пледом, на полу лежал коричневый ковер. Интерьер дополняли торшер, пара стульев, тумбочка, телевизор, видеомагнитофон, стеллаж для книг и встроенный шкаф с раздвижными оранжевыми панелями. Во всем чувствовались умеренность и хороший вкус.
Астре бросились в глаза выложенные природным камнем фрагменты стены по обеим сторонам окна, - весьма оригинальная, удачная деталь.
Видимо, дизайнер, курирующий внутреннюю отделку дома, позаботился, чтобы каждому помещению была присуща своя «изюминка», - в каминном зале он разместил грубо обработанные балки; в холле, - множество деревянных деталей и темную «выщербленную» плитку; в коридоре, - настенные светильники в виде старинных подсвечников.
- Вы будете уезжать домой на выходные и праздники? - спросила хозяйка.
- В этом нет необходимости. Если я не слишком обременю вас своим присутствием, то…
- Хорошо, - не дослушала госпожа Гримм.
- Можно мне остаться в комнате, осмотреться, привыкнуть к обстановке?
- Конечно, милая. Привыкайте, обживайтесь. Завтра я познакомлю вас с Тихоном, он здесь и сторож, и садовник, и мастер на все руки. А пока вот, извольте изучить! - она протянула Астре лист бумаги, исписанный мелким, как бисер, почерком. - Это перечень ваших обязанностей. Почитайте, взвесьте все «за» и «против», окончательный ответ дадите завтра утром. Я вас не тороплю.
Хозяйка удалилась, закрыв за собой дверь.
Астра вздохнула и обвела взглядом комнату, где до нее, надо полагать, кто-то уже жил. Скорее всего, женщина, занимавшаяся той же работой, которую теперь предстоит исполнять ей. Интересно, почему предыдущая работница ушла? Ее уволили? Или она сама решила подыскать другое место?
Астра прочитала список обязанностей, составленный с завидной педантичностью. Количество пунктов испугало ее, но, подумав, она пришла к выводу, что госпожа Гримм поступила правильно, - во-первых, облегчила новенькой задачу, «разложив по полочкам» все мелочи, которые просто можно упустить по неопытности; во-вторых, сразу дала понять, какой объем работы требуется выполнять. Чтобы Астра взвесила, хватит ли у нее на все это терпения и трудолюбия.
«Благодаря заботам родителей я выросла белоручкой, - сокрушенно вздохнула она. - Как ни стыдно признаться, я почти ничего не умею делать. Не пройдет и недели, как меня с позором выгонят вон! Куда я пойду? Торговать овощами на рынке? А кухня? Кто станет есть мою стряпню? Ужас!»
У нее не было шансов остаться в этом доме хотя бы на месяц.
Появилась предательская мыслишка о возвращении домой, но Астра отогнала ее. Она решила круто изменить свою жизнь, чего бы это ни стоило, и не отступит. Подумаешь, домашняя работа? Это ж не каторга все-таки, не рудники, не лесоповал, даже не стройка!
Сад за окном шумел от ветра, ронял на землю листья - они ударялись об оконное стекло, словно пытаясь достучаться до новой жилички.
«Справлюсь как-нибудь, - думала она, глядя на облетающие деревья. - Чтобы родиться вновь, надо умереть. Это больно и страшно. Но если сад не сбросит на зиму мертвую листву, не обнажится перед лютыми холодами, то не сможет расцвести будущей весной. Он простоит под снегом много дней и ночей, - голый и замерзший, слушая заунывный плач метели; под его черной заиндевевшей корой замрут в ожидании тепла жизненные соки. Зимний сад не просто спит - он видит сны о солнце и лете, о птицах, которые совьют гнезда в его ветвях, о теплых дождях, которые напоят его корни. А потом его разбудит южный ветер, несущий с собой ароматы дальних стран и эхо морского прибоя…»
- А меня что разбудит?
Астру тоже настигли холода, но она выстоит, переживет зиму и дождется весны. По-другому быть не может! Жизнь нужно начинать с чистого листа, со снежной пустыни, где все воспоминания о прошлом выжгла ледяная январская стужа.
Утешая себя философскими рассуждениями, Астра знакомилась с комнатой. Шкаф был пуст, книжные полки занимали произведения немецких и русских классиков, несколько видеокассет с заурядными фильмами не представляли интереса, на тумбочке и всех открытых поверхностях лежала пыль. Астра приподняла ковер. Что она надеялась там увидеть? Пятно крови? От этой мысли ей стало жутко. Что за глупости лезут в голову? Пятен на полу, конечно же, не оказалось. Их и не должно там быть…
Она потрогала стену, выложенную камнем, - натуральный песчаник, похожий на тот, что украшал цокольный этаж их загородного дома. Приятный на ощупь, теплых красновато-желтых тонов…
Зацепившись за край ковра, Астра оступилась и, чтобы не упасть, с силой оперлась рукой о камень… Он вдруг подался внутрь, открывая полое пространство в стене. Тайник?..
- Ага. Хватит бока отлеживать, Прохор Акимыч.
Молодой сосед носил дрова в сарай - чтобы не мокли под дождем. Когда еще он приедет сюда? Пора в Москву - там дел невпроворот: бизнес, подростки, которых он оставил без присмотра.
- А куды та деваха подевалася? - взялся за свое дед. - Вчерась гляжу - нету ее, нынче тоже не показывалася. Ушла, небось? Ты хоть адресок у ей спросил?
Матвей изобразил непонимание, уставился на Прохора недоуменным взглядом.
- Какая еще деваха?
- Ну, ты и жук! Деда-то дурить негоже! Думаешь, раз я седой, то из ума выжил? - рассердился старик. - Я на память не жалуюся.
- А-а, ты про ту, которую чуть пес не искусал? Она работу искала, вот и забрела на нашу улицу. Заблудилась.
- Тебе она совсем не по сердцу, да? Спровадил и не вспоминаешь! - старик раскурил самокрутку и затянулся едким дымом. - Ядреный табачок, в магазине такого не купишь.
Матвей отнес охапку дров в сарай, постоял там, надеясь, что Прохор уйдет. Чего он привязался? От скуки, наверное. Поговорить не с кем, вот и чешет языком.
Но дед с наслаждением дымил, покашливал, щурился от солнышка и не думал оставлять Матвей в покое.
- Значить, она тебе не приглянулася? - спросил он, едва сосед показался во дворе. - Переборчивый ты жаних, Матвеюшка! Бог таких-то не жалуеть.
Матвей решил не ввязываться в спор, просто слушать. Прохор вволю гундосил про то, как несладко бобылем век вековать, пока не выдохся.
- Ты, парень, кремень! Ничем тебя не проймешь!
Старик насупился, молча запыхтел самокруткой. Матвей вздохнул с облегчением. Его беспокоили мысли об Астре, но с дедом он откровенничать не собирался.
Тогда, проводив ее к дому номер девять по Озерной улице, Матвей увидел, как она закрыла за собой калитку, и решил подождать. Выйдет или не выйдет? Не вышла.
Здесь каждая собака знала дом баронессы - с темно-коричневой крышей, высоченной каминной трубой и огромными закругленными окнами. Отчего-то в этот раз особнячок произвел на Матвея отталкивающее впечатление. В голову лезли смутные мысли - что все-таки произошло с прежней компаньонкой баронессы?
«Не суйся в чужие дела, - подсказывал внутренний голос. - Ты же намекнул новой знакомой, что не мешало бы навести справки о хозяйке дома. А она тебя не послушала, отмахнулась, как от назойливой мухи».
Матвей отправился восвояси и остаток дня провел в лихорадочном возбуждении. Подобное состояние было ему в диковинку. Даже чай из трав и созерцание звездного неба не принесли желанного равновесия. Странная гостья внесла смуту и разлад в его душу, нарушила привычный ход мыслей.
- Дак… нашла она работу, деваха-то? - напомнил о себе старик. - Куда такую фифу возьмуть? В кабак только, вино разливать.
Матвей пропустил его умозаключение мимо ушей.
- Слышь, Прохор Акимыч, а кто был у немки в прислужницах? Знаешь?
Тот расцвел от удовольствия. Наконец-то сосед разговорился, а то молчит и молчит, будто воды в рот набрал.
- Как не знать? Наша, камышинская девица! Имя у ей заковыристое… Лиза… Элиза… запамятовал я! Девка - загляденье! А энта змея порчу на ее навела, чтобы та, значить, всех мужиков отшивала. Кто к ей не подкатывался, всем, значить, от ворот поворот! Ну, а потом она вовсе того… пропала. Ни у немки нету, ни дома. А где ж она могёт быть? Ясно, замордовали девку. Насмерть…
- Родственники у нее есть?
- Есть… бабка больная и сестра. Мать у ей померла год или два назад, от сердца.
- А отец где?
Прохор развел руками.
- Может, спился или на заработки куды уехал, да и сгинул.
- Далеко они живут?
- Далече! Тебе-то зачем?
- Повидаться хочу, - усмехнулся Матвей. - Из первых уст басню услышать!
- Выходит, не веришь, - обиделся старик. - Зря тебя мамка Фомой не нарекла! В самый раз было бы.
- Верю, не верю… какая разница? Адрес давай - улица, дом.
Но Прохор не помнил ни названия улицы, ни номера дома, только фамилию: Коржавины.
- Я расскажу, как идтить, - предложил он. И пустился в путаные объяснения.
Матвей переспрашивал, уточнял, чем вывел деда из себя.
- Тьфу на тебя, ей-богу! - вспылил тот и начал сооружать новую самокрутку. - С виду умный, а простых слов не понимаешь.
- Ладно, не злись, - улыбнулся Матвей. - Идем, пропустим по стопочке.
Он угостил старика водкой, яичницей с салом и квашеными помидорами. Тот разомлел, расчувствовался. Ему было жаль, что Матвей уезжает, - прощался чуть ли не со слезами на глазах.
- Вдруг не увидимся боле?
Матвей проводил гостя, прибрал в доме, вымыл посуду, сложил сумку - приготовил все на завтра. Первый автобус отправлялся в семь тридцать утра. Не проспать бы!
Он вышел во двор, потом вернулся в горницу, сел… душа была не на месте. Сходить, что ли, на Озерную улицу, навестить Астру? Узнать, все ли в порядке? Хотя… с какой стати? Что с ней может случиться? Она его, пожалуй, на смех поднимет, и поделом.
Карелин все же оделся, запер дверь и пошел прогуляться. Листья шуршали под ногами, смеркалось. Шел он, шел и оказался у того самого дома с флюгером на крыше, про который говорил дед Прохор, - грубо вырезанный из жести флажок указывал направление ветра.
Забор у дома покосился, калитка не закрывалась. Во дворе к Матвею подбежал рыжий пес с обвислыми ушами, на его лай вышла на крыльцо сгорбленная старуха в телогрейке и сером шерстяном платке. Она была глуховата.
Старуха провела его через запущенную веранду с битыми стеклами в сумрачную комнату, где стоял запах дыма и теста.
- Зойка! Зойка! - позвала она, и в дверях появилась тоненькая беленькая девушка лет шестнадцати, в свитере и брюках.
- Бабушка плохо слышит, - объяснила она. - Говорите со мной. Только в школу я все равно ходить не буду! Не заставите!
- А как на это смотрят твои родители? - осторожно прощупывал почву Матвей.
- Я сирота! - девчушка вызывающе задрала острый подбородок. - Отца не помню, а мама… умерла. У нее было больное сердце. Разве вам не сказали?
Ее голосок дрогнул, и Матвею стало неловко. Зря он сюда пришел. Но не отступать же теперь?
- Собственно, я не из-за школы. Я по поводу твоей старшей сестры.
- Мы в милицию не заявляли! - ощетинилась девушка.
«Раз она приняла меня за сотрудника милиции, пусть так и думает, - решил он. - Там видно будет».
- Другие заявили, - неопределенно выразился он и замолчал, ожидая ее реакции.
По сути дела, он даже не знал, какие вопросы задавать. И вообще, какого черта он явился беспокоить этих людей? Что ему от них нужно?
Он не извинился за непрошенное вторжение и не ушел, а стоял, глядя то на бабку, то на внучку. Старуха напряженно прислушивалась, теребила натруженными руками края фартука. Пауза затягивалась.
- Кто заявил? - не выдержала Зойка. - Баронесса, что ли? Эльза к ней в пожизненное рабство не нанималась! Хотела - работала; не захотела - ушла. У нас свобода, между прочим. Я так и сказала этому Тихону, садовнику!
- К вам приходил Тихон?
- Ну, да! Немка его присылала два раза. Где, мол, Эльза? Почему не выходит на работу? Не хочет, и не выходит! Не обязана!
- Могу я поговорить с твоей сестрой? - мягко спросил Матвей. - Желательно, чтобы она сама прояснила ситуацию.
- Какую еще ситуацию? Что этой буржуйке от нас надо? - взорвалась девушка. По ее бледному личику пошли красные пятна. - Небось, придумала, будто Эльза ее обокрала? Они все так делают. Человек на них работает, спину гнет, а когда приходит время платить деньги, они от жадности удавиться готовы!
- Баронесса задолжала вашей сестре?
Зойка смутилась, отвела светло-голубые глаза. При всей неуклюжести, угловатости и худобе в ней уже угадывалась будущая красавица. Можно догадаться, что и Эльза весьма недурна собой.
- Нет! - с неохотой признала она. - Это я так, от злости. Платила она исправно, сестра не жаловалась.
- Может быть, у Эльзы есть какие-нибудь претензии к бывшей хозяйке?
- Никаких, - слишком поспешно ответила Зойка. - Только пусть оставит нас в покое.
Старуха, как заведенная, кивала головой, будто понимала, о чем идет речь. Ее глаза ничего не выражали, а изуродованные подагрой пальцы перебирали и перебирали края фартука. «Вряд ли она способна соображать здраво, - подумал Матвей. - Выходит, Зойка - единственный источник информации. Но что я хочу узнать? Жива ли ее сестра? Судя по всему, нет причин считать ее мертвой. Значит, и Астре ничего не грозит. Я могу с чистой совестью уезжать в Москву».
Но что-то продолжало его удерживать.
- Баронесса каким-либо образом докучает вам?
- Не очень, - пожала тощими плечиками Зойка, и старуха опять кивнула, как бы подтверждая ее слова. - Просто нам надоело, что все лезут в нашу жизнь! То учителя ходят, то Тихон, теперь вы явились… из милиции. Этого еще не хватало! Мы не преступники.
- Конечно, нет, - примирительно улыбнулся Матвей. - Я хочу кое-что уточнить у твоей сестры Эльзы, вот и все.
- Разговор окончен. До свидания! А лучше - прощайте! - Зойка демонстративно отвернулась и скрылась в другой комнате.
Старуха кивнула, повела гостя к выходу, подождала на крыльце, пока он не вышел за калитку.
Уже шагая по улице мимо дома с флюгером, Матвей боковым зрением заметил в окне Зойкино лицо. Она провожала его недобрым взглядом…
***Москва
Господин Ельцов прошел мимо секретарши, не поздоровавшись, черный, как туча. Хлопнула дверь в кабинет. Шеф явно не в духе. С женой поругался? Или проблемы с бизнесом?
Глория - секретарша Ельцова - регулярно прикладывалась к бутылочке с валериановыми каплями. Она разводилась с мужем, который мучил ее ревностью. Как многие женщины в ее положении, она обижалась на судьбу и считала свою жизнь разбитой. Вдребезги! После такого разочарования она уже не сможет довериться ни одному мужчине и тем более жить с ним под одной крышей. Законный брак не принес того, о чем она мечтала. Любовь обернулась настоящей пыткой! Ревнивый супруг не только ограничивал Глорию на каждом шагу, но и поднимал на нее руку. Потом он, разумеется, каялся, умолял простить его, клятвенно заверял, что больше такого себе не позволит… и недели две, иногда месяц держался - до очередного скандала.
- Не бьет, значит, не любит! - говорила свекровь, оправдывая поведение своего сына.
- Потерпи, дочка, - советовала мама. - С возрастом остепенится, успокоится. Сейчас молодежь вся такая. Твой хоть не пьет и хорошие деньги в дом приносит. А у других и того нету! Погляди вокруг, на подружек своих, на соседок. С мямлей жизнь тоже не сахар.
Глория начинала с университетского конкурса красоты, легко победила, попытала удачи в модельных агентствах, правда, подиум не принес ей ни денег, ни славы. Защитив диплом, она долго искала работу, пока не устроилась в страховую компанию «Юстина», возглавляемую Ельцовым.
Новая сотрудница грамотно и быстро печатала, отлично разбиралась в компьютере, знала английский и обладала уникальной памятью на лица. Стоило один раз увидеть клиента, и она запоминала его внешность, имя и фамилию. К тому же девушка была хороша собой, умела вести светскую беседу, готовить крепкий кофе, сервировать стол… в общем, господин Ельцов остался доволен. В его привычки не входило ухаживать за молодыми сотрудницами, так что отношения у них складывались деловые, основанные на взаимной симпатии.
И тут Глорию угораздило выйти замуж. Именно угораздило, иного слова она подобрать не могла. С будущим мужем Вадимом они совершенно случайно познакомились в одном из модных московских клубов. Позапрошлой осенью фирма «Юстина» в качестве поощрения закупила для некоторых сотрудников билеты на ночное развлечение - нечто вроде костюмированного бала в духе заграничного Хэллоуина. Как раз тридцать первого октября. Глория взяла напрокат костюм летучей мыши и отправилась получать острые ощущения.
Вадим, облаченный в одеяние средневекового чернокнижника, сразу обратил на нее внимание. Они вместе хихикали над многочисленными Фредди Крюгерами, утопленницами и Дракулами, пили водку с томатным соком, красное вино, танцевали и до утра бродили по улицам, пугая редких прохожих. На следующий день Вадим позвонил и предложил встретиться - так завязался их скоротечный роман. Глория не успела рассмотреть в женихе отчаянного ревнивца: молодые люди, увлеченные друг другом, не склонны замечать недостатки, отдавая предпочтение достоинствам.
Вадим обладал изощренной фантазией, умудряясь приревновать жену чуть ли не к водителю троллейбуса, в котором та ехала на работу. Он подозревал ее в заигрывании с любым мужчиной, кем бы тот ни был - от официанта до сантехника, не говоря уже о друзьях и соседях. А уж в том, что жена уступает сексуальным домогательствам своего шефа господина Ельцова, был уверен. И эту его уверенность не могли поколебать никакие оправдания и доводы.
Вадим начинал закипать с самого утра, глядя, как Глория причесывается, одевается, накладывает макияж…
- Куда ты так выряжаешься? - раздувая ноздри, спрашивал он. - Секретарша не должна выглядеть шлюхой! Я не понимаю, чем ты там занимаешься?
Она плакала, уверяла мужа в своей любви и верности, пока не убедилась, что слова бесполезны. Вадим ничего не желал слушать. Он требовал, чтобы она немедленно уволилась с работы и посвятила себя домашнему хозяйству. С каждым днем он становился все агрессивнее.
- Все, что я хочу, - это иметь жену, которая спит только со мной! - вопил он. - Я достаточно зарабатываю, а женщина должна вить гнездышко, заботиться о домашнем очаге, а не вертеть хвостом и строить глазки другим мужчинам! Разве я в чем-нибудь тебе отказываю? Тебе чего-нибудь не хватает? Так скажи! Давай обсудим твои проблемы.
«Мне не надо было выходить за тебя замуж», - хотела сказать Глория. Но не решалась.
Наконец ее терпение лопнуло, и она подала на развод. Из квартиры Вадима пришлось уйти, временно поселиться у подруги.
- Босс у себя? - спросил главный менеджер, отвлекая секретаршу от грустных мыслей.
Все в офисе знали о предстоящей свадьбе Астры Ельцовой и Захара Иваницына, поэтому он на правах будущего зятя пользовался всяческими привилегиями. Например, входить к Юрию Тимофеевичу в любое время и без доклада.
Как ни была расстроена Глория, женское любопытство взяло верх - красавчик Иваницын, явно не в себе, пулей влетел к шефу… и оттуда раздались взволнованные голоса. Мужчины разговаривали на повышенных тонах, с чего бы это? Она соскользнула с кресла и прильнула ухом к двери в кабинет.
Невеста сбежала - это единственное, что ей удалось расслышать.
Астра на удивление быстро осваивала новую роль. С бытовой техникой она управлялась умело: у них в доме было полно такой же. Стиральная и посудомоечная машины, пылесос, кухонный комбайн, тостер, микроволновка - ничего сложного. Больше всего ее пугала кулинария, но и это получалось без особых усилий. Не боги горшки обжигают! В еде хозяйка была неприхотлива, стерильной чистоты не требовала, не придиралась по пустякам, не приставала с разговорами и поучениями.
Астра виделась с ней за завтраком, полдником, обедом и ужином, остальное время баронесса проводила либо у себя в комнате, либо в библиотеке, либо на открытой террасе мансардного этажа, сидя в кресле и любуясь осенним садом. Ида Вильгельмовна не тяготилась уединением, а скорее искала его. Они присматривались друг к другу - госпожа Гримм и ее компаньонка.
Баронесса, с ее пышной высокой прической, маленькими черными глазками-угольками и носом с горбинкой, напоминала злую волшебницу. На шее она носила странный кулон в виде ключа. Вечерами хозяйка грелась у камина, и багровые отблески пламени делали ее лицо страшным.
- Составьте мне компанию, - просила она, когда молодая женщина приносила в каминный зал поднос с кофе и печеньем. - Люблю огонь. Он великолепен в своей ненасытности! Но вместе с тем ему не жаль своего тепла. Он щедр… и щедр бескорыстно.
Уже третью ночь Астру мучила бессонница: в голову лезли самые невероятные мысли насчет госпожи Гримм и ее образа жизни. Что заставило ее поселиться в глухом Камышине? Она ничего не делает… и в то же время в ее существовании заключен какой-то скрытый смысл. Она словно ждет чего-то, прислушивается… пытается уловить не то какой-нибудь намек, не то чьи-нибудь шаги. Она изображает спокойствие, хотя сама натянута, как струна.
Ночью две женщины оставались в коттедже одни. Тихон спал в летней кухне, иногда уходил ночевать в поселок, в свою «избушку», как он называл дом, доставшийся ему от родителей. Собаки во дворе не было - хозяйка не выносила лая.
- Здесь тихо, - объяснила она Астре. - На нашей улице ни разу не было случая, чтобы кого-то обокрали. Соседи - приличные люди. Если завести пса, он будет гавкать на каждую кошку, пробегающую мимо забора. Хватит того, что соседские собаки поднимают шум по любому поводу! У меня чуткий сон - я просыпаюсь от ветра, который гудит в дымоходе, и наутро встаю уставшая, измученная. Никаких собак!
Хотя дверь казалась надежной, а на окнах стояли решетки, Астра по ночам вздрагивала от малейшего шороха. Однажды она не выдержала, встала и отправилась посмотреть, откуда раздается заунывный скрип - будто приоткрывается и закрывается дверь на несмазанных петлях. В спальне баронессы горел свет. Астра на цыпочках проскользнула мимо… остановилась и вернулась. За дверью кто-то разговаривал, женским голосом. Ида Вильгельмовна? Она бормочет во сне? Но какой же сон при включенном свете?
Осторожно, стараясь не дышать, компаньонка взялась за ручку двери и потянула на себя. В образовавшуюся узкую щель она увидела баронессу в шелковом пеньюаре, та сидела перед зеркалом и с кем-то беседовала. Астра поспешно закрыла дверь, боясь, что ее заметят. Тогда увольнения не избежать! Подсматривать и подслушивать - последнее дело. Ее воспитывали интеллигентные люди, сумевшие привить уважение к чужим секретам.
«Собственно, чему удивляться? - подумала она, направляясь дальше по коридору к источнику подозрительных звуков. - Хозяйка никуда не ходит, и к ней гости не заглядывают. Во всяком случае, она меня предупредила, что визиты ей наносят крайне редко. С кем же ей разговаривать, как не самой с собой?»
Астра добралась до кухни и выяснила, что неприятный скрип издает дверь в кладовую, которую забыли плотно прикрыть, - по дому гуляли сквозняки.
«Надо сказать Тихону, чтобы смазал петли и проверил, откуда дует», - отметила она про себя.
Возвращаясь в свою комнату, Астра увидела, что в спальне хозяйки все еще горит свет, правда, на сей раз за дверью было тихо.
Новая компаньонка улеглась на свой диван, укуталась одеялом и закрыла глаза. Сон не шел. В голове роились мысли о тайнике, обнаруженном ею в стене комнаты. Интересно, знала о нем Ида Вильгельмовна или нет? Если дом строили для нее, то скорее всего знала.
К большому разочарованию Астры, тайник оказался пуст: в нем ничего не было, кроме какого-то засохшего корня, завернутого в красный шелковый лоскуток, и видеокассеты с весьма странным содержанием.
Она решила поговорить с Тихоном - возможно, тот что-нибудь видел или слышал.
Сторож с утра до вечера возился во дворе и в саду, мастерил что-нибудь или помогал по хозяйству. Астра заметила, что он любит выпить. На эту его страстишку и можно сделать ставку.
Вечером, когда баронесса удалилась к себе, она пригласила сторожа поужинать. Накрыла стол, достала из хозяйских запасов бутылку водки.
Тихон расцвел от удовольствия. Эльза его не жаловала, ужином не угощала, а новая стряпуха не брезгует простым работягой, сама наливает, чокается. Зря он ее невзлюбил поначалу! Это все из-за Эльзы: та вела себя надменно, будто барыня. А сама-то - голь перекатная! Разговоры с хозяйкой ее испортили: возомнила себя чуть ли не ровней госпоже Гримм, стала на всех свысока поглядывать да усмехаться презрительно. Забыла, как бегала без порток, гусей пасла…
После третьей рюмки Тихон порозовел, обмяк и созрел для задушевной беседы.
- Вкусно готовишь! - похвалил он Астру. - И не гордая. Ох, и не люблю я гордых! Гордыня-то до добра не доводит.
- Мне еще учиться и учиться, - скромно потупилась она. - Прежняя кухарка, наверное, баловала вас разными французскими блюдами?
- Какое там? - махнул рукой Тихон. - У Эльзы сначала все подгорало, только продукты переводила. А сколько она всего переломала? То машину стиральную порешила, то комбайн угробила! Пылесос я два раза в починку возил. И как хозяйка ее терпела, ума не приложу? С другой стороны, понять можно: в прислуги никто не рвется, все норовят сами господами заделаться. Едут, кто в Москву, кто за границу… вроде там их сразу директорами возьмут! Та же прислуга, только подальше от знакомых глаз, чтобы люди не обсуждали. Поэтому госпожа Гримм и не выгоняла Эльзу. Пойди найди другую-то! Сколько я бумажек этих расклеивал на заборах, не перечесть, а кроме тебя никто не откликнулся. Ты, видать, не здешняя?
- Я издалека приехала, - кивнула Астра, не вдаваясь в подробности.
- То-то! - Тихон поднял вверх указательный палец, черный от постоянной возни в земле. - Потому и не стыдно тебе, что друзья твои и родня ведать не ведают, чем ты занимаешься.
- Значит, Эльза сама уволилась? Не хотела быть в услужении?
Тихон открыл было рот, замешкался… и потянулся к бутылке.
- Не в том дело… - пробормотал он.
Продолжения не последовало. Астра не рискнула повторить вопрос и перешла на другую тему.
- Хороший дом! Чувствуется основательность, оригинальный вкус.
- Это первый хозяин постарался, Крымов, - радостно подхватил сторож. - Правильный мужик! Охоту любил, рыбалку…
- Он что, умер?
- Спаси, боже! У него здоровья на троих хватит. Жена у него болела, а здесь какие врачи? И больница плохонькая. Поэтому они дом продали, а сами перебрались поближе к городу. Ну, если в случае чего… чтобы медицина была под боком, клиники разные, в которых за деньги лечат.
- Значит, Ида Вильгельмовна - вторая владелица? - уточнила Астра.
- Ага!
- А в моей комнате кто жил? Эльза?
- Что ты заладила?! - рассердился Тихон. - Пойду я! Спасибо за ужин… за разговор. Мне пора, скоро фильм по телику начнется. Заболтался я с тобой!
Он ушел. Астра убирала со стола, складывала посуду в машину и думала: почему сторож не захотел говорить об Эльзе?
***Москва
Юрий Тимофеевич доверял своему начальнику охраны. Борисов работал с ним не первый год и зарекомендовал себя как отличный профессионал и порядочный человек, на которого можно положиться. Поиски дочери Ельцов мог поручить только ему.
- Поаккуратней, Коля, - попросил он. - Сам понимаешь, мне лишний шум ни к чему. Не люблю я сор из избы выносить! И Астру позорить не хочу. Пойдет худая слава - не отмоешься. Женщине, особенно молодой, следует беречь репутацию, вся жизнь впереди. Люди как-то умеют решать вопросы спокойно, без огласки. Ну, зачем ей было из дому уходить? Жена день и ночь слезы льет, опухла вся, вчера сердечный приступ был, пришлось врача привозить. Куда это годится?
- Выходит, свадьба отменяется?
Господин Ельцов забористо выругался, что он позволял себе крайне редко.
- Если бы я знал?! Отменяется, не отменяется… Разве можно ставить нас с Лёлей в такое дурацкое положение? Половине гостей уже разослали приглашения… Что теперь прикажешь делать, давать отбой? А вдруг дочь явится, как ни в чем не бывало, и закатит истерику? Где, мол, белое платье, где жених, где свадебное угощение? По сути, Астра нам не сказала, что передумала выходить замуж. Она просто… решила перед венчанием побыть в уединении, внутренне приготовиться к семейной жизни.
Последнюю фразу Юрий Тимофеевич произнес с нескрываемым сарказмом.
- А что жених говорит? - спросил Борисов. - Его она тоже не поставила в известность, куда уезжает, на сколько, когда вернется?
- Представь себе, нет. Во всяком случае, Захар так утверждает. Пусть он со своей стороны ищет, а мы со своей.
- Вы уверены, что Иваницын - подходящая партия для вашей дочери?
- Раньше сомневался, но не вмешивался в их отношения. А теперь не знаю! Ты посмотри, что моя дочурка вытворяет? Ни один уважающий себя мужик таких выкрутасов терпеть не станет. А Захар будет помалкивать, потому что целиком и полностью от меня зависит. Я его босс, я плачу ему деньги, и, став мужем Астры, в будущем он унаследует мой бизнес… или то, что от него останется. Жизнь порой преподносит такие сюрпризы, что диву даешься! Но со мной у Захара есть шанс, а без меня… увы, ему ничего не светит, кроме карьеры вечного менеджера. Парень он неглупый, исполнительный, но нет у него коммерческой жилки, огонька, без которого капитал не сколотишь.
- Да, странно, - вздохнул начальник охраны. - Астра с Захаром со школьной скамьи встречаются, должны бы привыкнуть друг к другу. Между ними ничего не произошло? Может, поссорились, разругались? Она и вспылила, решила проучить жениха, чтобы впредь неповадно было.
- Он все отрицает, а ее я спросить не могу! - сокрушенно развел руками Ельцов. - Мы с Лёлей на тебя надеемся, Николай Семеныч. Отыщи нашу блудную дочь и доставь домой. Если придется применить силу, я даю добро. Только чтобы все было шито-крыто.
Борисов начал поиски с ближайшего окружения Астры - ее закадычных подружек: Лены Бровкиной и Марины Степновой. У Бровкиной от жгучего любопытства даже дыхание перехватило: она сама была бы не прочь выудить у посетителя какую-нибудь «клубничку». Разве Астра не готовится к свадьбе?
- Я думала, она так занята, что даже трубку не берет! - раскраснелась Лена. - Звонила ей несколько раз и на домашний, и на мобильный, - замирая от предвкушения скандала, тараторила подруга. - Лилиана Сергеевна все время отвечает, что Астра то в магазин уехала, то в косметический салон, то мебель выбирать для новой квартиры. Сотовый вообще молчит! Я решила, Астра номер поменяла.
- Она ни разу не обмолвилась, куда собирается ехать? - спросил Борисов. - Не называла адрес? Не говорила о каком-нибудь монастыре, например? Ну, что хочет покаяться, душу очистить?
- Нет… Монастырь? Это на нее не похоже. Она не настолько верующая, чтобы… хотя, не знаю. Все может быть. Одна моя знакомая перед свадьбой в Индию отправилась, за благословением какого-то гуру. В буддизм ударилась, во всякие восточные практики. Сейчас чего только не услышишь! Знаменитые артисты, известные люди в секты уходят, в религию, в разные тайные общества. Это модно.
Разумеется, Лена дала слово помалкивать об этом разговоре. Она все понимает!
Марину Степнову Борисов дома не застал и поехал к ней на работу, в стоматологический центр «Классик», но оказалось, что и там Марины нет.
- Она взяла отпуск за свой счет, - объяснила девушка в регистратуре. - На несколько дней, по семейным обстоятельствам.
Борисов насторожился. Астры нет, Марины тоже - есть ли связь между двумя этими фактами? Нужно выяснить без промедления.
Поколебавшись, он отважился нарушить закон - проникнуть в частное жилище без разрешения хозяйки. Возможно, обнаружатся какие-нибудь записи на автоответчике, в блокноте Марины, наконец, письмо или записка от Астры, которые помогут догадаться, где она скрывается.
Ему было известно, что Степнова проживает в квартире одна, и, дождавшись удобного момента, он снова пришел к ее двери: сигнализации нет, замки без всяких хитростей. Борисов позвонил раз, другой - тишина. Тогда он воспользовался превосходным набором отмычек и через минуту оказался в тесной прихожей, оклеенной полосатыми обоями.
Хозяйка, вопреки ожиданиям, находилась дома. Ее мертвое тело лежало в ванной комнате в интересной позе: ноги и нижняя часть туловища - на полу, а голова опущена вниз, в воду. Как будто Марина встала на колени, сильно перегнулась через край ванны и… захлебнулась? Бывает и такое - внезапный сердечный приступ, например, или глубокий обморок. Если на роду написано, утонуть можно и в луже.
Вода в ванне набралась сантиметров на тридцать-сорок, кран был закрыт, шторка небрежно скручена. Что здесь произошло?
Борисов, осторожно прикасаясь к трупу, внимательно осмотрел его, хмыкнул и отправился в гостиную, служившую одновременно и спальней. Повсюду царил полнейший разгром.
- Господи! - прошептал он. - Этого еще мне не хватало!
Теперь его пребывание в квартире Степновой могло стать источником крупных неприятностей. Однако, раз уж он здесь, следует делать то, за чем пришел.
Борисов наскоро обыскал квартиру - никаких следов Астры или намеков, где она может быть. Зря он сюда полез! Но ему и в голову не приходило, что Марина мертва. Зато он наткнулся на кое-что другое…
- Интересная картина получается!
Находка заставила Борисова задуматься. Перед уходом он тщательно протер все, к чему прикасался, и не только. Затем, приняв меры предосторожности, выскользнул из квартиры. Вот так поворот! Надо срочно доложить боссу.
Юрий Тимофеевич выслушал начальника охраны молча, побагровел, покрылся потом и вытащил носовой платок - промокнуть лицо.
- Она сама умерла или ее…
- Убита. Висок проломлен тяжелым предметом, предположительно мраморным подсвечником, который валяется в комнате на ковре. На лице есть синяк, но он, полагаю, появился до гибели Марины. Ее сначала ударили, а потом убили. Уже бездыханное тело поволокли в ванную и опустили головой в воду.
- Зачем?
- Трудно сказать. Возможно, убийца был не уверен в смерти жертвы и решил утопить ее, чтобы не ожила. Я все осмотрел мельком: меня другое интересовало, поэтому больше ничего добавить не могу.
- Когда это произошло?
- Дня два-три назад. Я не эксперт.
- Кто же ее так?
Борисов пожал плечами.
- Не мешало бы в милицию сообщить, анонимно.
- Не смей этого делать! - нервно возразил Ельцов. - Вдруг ее смерть имеет какое-то отношение к Астре?
- Рано или поздно тело обнаружат, и начнется расследование.
- Пусть соседи сообщают или родственники. Кто-то же должен спохватиться? Кажется, Марина не ладила с матерью, они почти перестали общаться. Но, наверное, они все-таки созванивались.
- Я навел справки. Мать Степновой второй раз вышла замуж, Марина невзлюбила отчима, они постоянно ссорились, пришлось разъехаться. Трехкомнатную квартиру обменяли на две однокомнатных с доплатой. С тех пор мать и дочь стали чужими, видеть друг друга не могли.
- Оперативно! - пробормотал Ельцов, поглощенный какой-то мыслью. - Вижу, ты времени даром не терял.
- Стараюсь. Дело-то серьезное.
- Ты… что? Ты… Астру подозреваешь?
Начальник охраны отвел глаза.
- Я - нет, а вот ребята из убойного отдела могут заподозрить. И то, что ваша дочь в бегах, только укрепит их подозрения.
- В каких бегах? Что ты несешь?
Ему стало нехорошо. Борисов высказал то, о чем он сам подумал, холодея от ужасной догадки.
- Вот это я нашел в квартире Марины, - добавил тот, выкладывая на стол фотографию Степновой в обнимку с Иваницыным. - Завалилась между книгами. Там все перевернуто вверх дном! Убийца что-то искал.
- Что именно?
- Откуда мне знать? Может, деньги или ценности. Хотя на ограбление не похоже. На трупе остались серьги золотые, цепочка, кольцо… Дверь преступнику открыла сама хозяйка: следов взлома нет. И вот еще что: кто-то, уходя, закрыл дверь на ключ. Там стоят замки, которые не захлопываются, а дверь была заперта. Либо убийца имел свои ключи от квартиры Степновой, либо воспользовался ее ключами после того, как расправился с ней. Я бы остановился на втором варианте.
- Почему?
- Сумочку убитой выпотрошили: ее содержимое рассыпано по полу, - ключей нет.
- Она могла носить их в кармане, - возразил Ельцов. - Или вешать на крючок в прихожей.
- При беглом осмотре я их не нашел. Пришлось искать запасные, надо же было дверь как-то закрыть.
- Ты все забрал? Я имею в виду фотографии. Не дай бог, они попадут в руки ментов!
- Мне рыться по всем углам было некогда, так что, возможно, есть и другие. Фотоаппарата я, кстати, среди вещей не видел.
- Ах, Захарка, блудливый сучонок! Везде успевал!
- Сейчас техника многое позволяет, - сказал Борисов. - Но в данном случае, полагаю, снимали со стороны: ни Степнова, ни Иваницын в объектив не смотрят. Фотограф застал их врасплох, либо… так и было задумано.
- Нечего зря голову ломать. Какая теперь разница? Кстати, в квартире могли остаться отпечатки пальцев Астры, - опустил глаза Юрий Тимофеевич. - Они ведь подруги. Надеюсь, ты…
- Конечно! Я протер все, что мог, и подсвечник… на всякий случай.
Ельцов хотел поблагодарить, но счел это неуместным, - вздохнул, молча достал пачку денег и протянул начальнику охраны. На текущие расходы.
- Ты иди пока, Коля, занимайся поисками моей дочери, а я поговорю с… женишком.
Последнее слово он процедил сквозь зубы, что не предвещало господину Иваницыну ничего хорошего.
После разговора с шефом, Борисов принялся звонить в Богучаны, в тамошнее отделение милиции. Он плохо представлял себе, как без фамилии и адреса можно найти человека. Сначала придется связываться с братом Лилианы Сергеевны, - геологом по профессии, который постоянно в разъездах, да еще и выпить не промах. Геолог имел как официальных, так и гражданских жен, и наплодил столько детей, что с трудом мог вспомнить их имена, не то, что место жительства. Как девица из Богучан заполучила московский адрес Ельцовых, оставалось только догадываться.
Борисов сомневался, что Астра уехала в Богучаны, и собирался проверить сей факт исключительно для порядка. Если получится.
Тем временем господин Ельцов вел нелицеприятную беседу с главным менеджером. Он сразу взял быка за рога, ошарашив Захара вопросом: «Ты убил Марину Степнову?»
Если преступление совершила его дочь, то наказание понесет неверный жених! Ведь это он толкнул Астру на роковой шаг. Обвинить мерзавца будет проще простого…
- Отвечай! - рявкнул будущий тесть, и молодой человек дрогнул, попятился.
- Я не… не понимаю…
- Будешь сидеть на нарах, как пить дать! Долго-долго, пока не искупишь свою вину перед дочерью, передо мной. Я тебя в тюрьме сгною, паскудник ты этакий! Решил нас обмануть, да не вышло? Оплошал ты, Захарушка, не на ту лошадку поставил.
- Что… что вы… го-ворите?
- Все ты понимаешь! Сначала путался с Мариной, а потом ее убил. Чтобы не помешала жениться на Астре! Я угадал?
- Н-нет. Ни… ничего т-такого не было…
- Не отпирайся, соколик. Не поможет. Мне все известно!
«Он не может знать, - промелькнуло в уме Захара. - Он блефует. Я не дам себя запугать!»
Движение его лица не осталось незамеченным.
«У меня не выскользнешь! - подумал Ельцов. - Ишь, затрепыхался, как рыбка на крючке! Не на того напал, проходимец! Я тебя выведу на чистую воду. Фотография, где ты обнимаешься с Мариной, - шаткое доказательство, которое легко опровергнуть. Дескать, объятие дружеское… и вообще, мы просто прикалывались. Шутка! Никакого секса, всего лишь обычная, принятая среди молодежи развязность. Но я знаю, как повести разговор, чтобы ты запаниковал и выдал себя. Если ты спал со Степновой, то у тебя был мотив для убийства. Она могла решиться на шантаж, ты сорвался и в состоянии аффекта ударил ее подсвечником…»
- Есть свидетель, который видел, как ты приходил к Марине, - Ельцов сделал выразительную паузу, -… в день убийства.
- Ка… какой сви-детель…
- Я велел Борисову проследить за тобой. Он сможет дать показания в суде. Тебе крышка, Захар! Не вздумай вилять! Будешь изворачиваться - пеняй на себя! Правда - вот твое спасение.
Захар стал белее мела, пошатнулся и рухнул в кресло.
- Боже мой! Боже! - истерически запричитал он, схватившись за голову. - Это не я! Клянусь! Я ее не убивал! Зачем… зачем Борисов следил за мной? Я вам не верю…
- До меня дошли слухи, что ты погуливаешь, - беззастенчиво лгал Ельцов. - Ходишь по бабам! Я решил проверить. Не могу же я выдать дочь за грязного распутника?! Ребята из охраны предоставили мне доказательства твоей… нечистоплотности.
Каждое слово он выговаривал четко, презрительно, вприщур глядя на растерянного «жениха», и в довершение достал из кармана злополучное фото.
- Это не все, что у меня есть. Остальное совестно показывать! Не зря Астра от тебя сбежала. Меня одно удивляет: как я раньше тебя не раскусил? Снаружи ты молодец, хоть куда, а внутри - гнилье!
- Я Марину не убивал, - пробормотал окончательно сломленный Иваницын. - Не убивал… только стукнул разочек… и все. Богом клянусь!
Ельцов молчал, глаза его метали молнии. Захар не выдержал немого поединка и, захлебываясь, начал оправдываться:
- Марина меня взбесила, довела до белого каления! Она хотела разрушить самое дорогое: мою любовь… нашу с Астрой любовь! Она наговорила Астре всяких гадостей! Она лгала! Лгала! Она сама… заползла в мою постель, как змея… подлая, ядовитая змея! Она соблазнила меня… я же не святой… я мужчина, как все… Ну, да, да! Я не устоял! Но секс ничего не значит… это просто совокупление, инстинкт тела. Мое сердце принадлежит только одной женщине - Астре. Я проклинаю тот миг, когда изменил ей! Моя душа…
- Хватит! - Ельцов стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнул малахитовый письменный прибор. - Заткнись, идиот! Что за цирк ты устраиваешь? За кого ты меня принимаешь? Я не баба, чтобы развешивать уши и слушать эту галиматью! Борисов следил за каждым твоим шагом… поэтому кайся, пока не поздно.
Он чувствовал, Захар что-то скрывает. Главное, ему интуитивно удалось попасть в точку - парень в день убийства был у Степновой, между ними разыгрался скандал, который перерос в драку. Вполне вероятно, что именно Захар и убил Марину, ударив ее подсвечником. Это в корне меняет дело! Подтасовывать факты не придется, они и так свидетельствуют против любвеобильного молодого человека.
Честно признаться, Ельцов не считал мужские шалости таким уж грехом. Но и не мог допустить, чтобы Астра вышла за бабника, который будет увиваться за каждой юбкой. Ему нужен серьезный, обстоятельный зять, а не легкомысленный волокита.
- Ну… мы с Мариной выясняли отношения, - понуро опустил голову Иваницын. - Она грозилась рассказать вам о… наших… нашей… в общем, мы переспали! Раз или два! Не больше… Она рассчитывала стать моей женой вместо Астры! Она всегда ей завидовала, еще со школы. И решила… отбить у Астры жениха… то есть меня. Те фотографии, которые она мне показывала… они сфабрикованы! Это монтаж. Я докажу! Вероятно, она и вам их послала… или они попали к вам другим путем. Откуда они у вас?
Захар не знал наверняка, какой информацией располагает Ельцов и, в свою очередь, производил разведку. Вдруг тот проболтается? Не тут-то было. Юрий Тимофеевич демонстрировал недюжинную проницательность и умение держать язык за зубами. Он проигнорировал вопрос и задал встречный:
- Марина тебя шантажировала?
- Вроде того… Пыталась! Я вышел из себя… и ударил ее…
- Подсвечником в висок?
- Н-нет…конечно нет! Кулаком… в лицо. Она упала… Я ее не убивал! Я просто ушел… она кричала мне вслед ругательства, оскорбляла. Она была жива! Я вышел во двор… и подумал, что… поступил неправильно. Сгоряча поднял руку на женщину. И решил вернуться, извиниться, уладить возникшую ситуацию. Ради Астры! Чтобы она не страдала… чтобы ей не было больно. Но Марина стала так мне противна… так отвратительна, что я… просто шел и шел по улице… стараясь успокоиться. Мне не хотелось ни видеть ее, ни слышать! Не помню, сколько прошло времени… десять минут, двадцать. Потом я… все же заставил себя, пересилил… и вернулся.
- Чтобы добить Степнову?
- Да нет же! Она… была уже мертва, когда я…
- Как же ты попал в квартиру? Покойники дверей гостям не открывают.
Иваницын выглядел затравленным зверем, - не волком, не тигром - шакалом, шавкой, дрожащей от страха. Он молчал, его подбородок мелко дрожал, и зубы, казалось, выбивали дробь. Он был жалок.
- Говори! - гаркнул Ельцов. - Не то пожалеешь!
- Д-дверь была о-открыта… - испуганно забормотал несостоявшийся зять. - Марина… я не сразу ее увидел… Мы оба погорячились… п-перенервничали… я решил, что она в ванной, умывается, приводит себя в порядок. Я захотел извиниться… вошел… Марина была там… она так странно перегнулась через край ванны. Мне и в голову не пришло, что она… мертвая. Я окликнул ее… наклонился… ее лицо полностью погрузилось в воду.
Она не дышала! И пульса тоже… не прощупывалось. Я проверял!
На самом деле все обстояло не так. Только Ельцову об этом знать не обязательно.
После ссоры с любовницей Захар действительно пожалел о своем опрометчивом поступке, ему не следовало злить Марину, тем более бить ее. Надо было уговорить ее, убедить не поднимать шума, наобещать с три короба, упасть на колени, чтобы она отдала ему компрометирующие фотографии, которые могли погубить его будущее… или хотя бы повременила с разоблачением. Он бродил по улицам, сам не свой, лихорадочно ища выход из ужасного положения. И решил вернуться - попросить у Марины прощения, задобрить ее и под любым предлогом выманить опасные снимки. А если она упрется, то придется прибегнуть к крайним мерам. У него просто не останется выбора, кроме…
Захар не решался даже мысленно произнести слово «убийство», идея возникла и закрепилась в уме как последнее средство, самый нежелательный вариант.
Дверь в квартиру Марины оказалась открытой: уходя, Захар был слишком возбужден, чтобы возиться с ключами. Видимо, и она забыла запереться. Он вошел и никого не увидел ни в кухне, ни в комнате. Только в коридоре валялся домашний тапочек Марины. Оставалась ванная… Марина была там: стояла на коленях, опустив голову вниз, в воду. Он кинулся к ней, хотел вытащить… но почему-то замешкался, приложил пальцы к артерии на ее шее - пульса не ощущалось. Краем глаза он заметил кровоподтек на ее левом виске…
Выходит, после того как они расстались, кто-то вошел и убил ее?
На ковре посреди комнаты валялся мраморный подсвечник, Захар едва обратил на него внимание. Он забрал все снимки, какие сумел найти. Это он в панике устроил ужасающий разгром в квартире - его трясло от ужаса и желания поскорее убраться отсюда. Руки дрожали, к горлу подступала тошнота… он очень торопился. Голову сверлила мысль о человеке, который сделал фотографии: наверняка, у него есть еще.
«О черт! Черт! Как я влип! - шептал Иваницын. - Кто этот тип? Частный детектив или хороший знакомый Марины? Нужно с ним поговорить!» На глаза попалась сумочка погибшей, он вывалил все оттуда на пол, наклонился… о, чудо! Визитка детектива. Захар сунул ее в карман - пора уносить ноги.
- Почему же ты не вызвал «Скорую», не сообщил в милицию? - напомнил о себе Ельцов.
- Я побоялся. Меня бы первого заподозрили. Я правду говорю! Она была уже мертва, когда я вернулся. Захлебнулась! Я запаниковал… закрыл дверь на ключ и… ушел. Я думал, если ее не сразу найдут, будет лучше.
- Для кого?
- Не знаю! Я испугался, что убийство повесят на меня.
- Ты что-то искал в ее квартире?
- Нет! - солгал Иваницын. - Кто-то до меня все перерыл. Наверное, деньги искали.
- Где ты взял ключи от ее квартиры?
- Они… торчали в замке.
- Изнутри?
- Да. Марина обычно оставляла их там.
- Обычно! - выразительно повторил Ельцов. - Значит, ты всего раз или два переспал с ней, и успел изучить ее привычки?
Захар сорвался. Страх и бессонница измучили его, измотали.
- Ну, да! Мы были любовниками! Вы это хотели услышать? Но по-настоящему я любил только Астру. Я подлец, если вам угодно, обманщик… но не убийца! Марину убил не я!
- А кто?
- Спросите у господина Борисова! Ведь он следил, как я дважды заходил к Марине, как выходил… получается, должен был видеть и еще кого-то.
- Ты же полчаса бродил по улицам, - вывернулся Ельцов. - Он наблюдал за тобой, а не за квартирой Марины…
***Эрос - сила влечения, существовавшая до времени и появления миров. Он пронизывает все, от скопления звезд до самой ничтожной земной былинки. Дитя хаоса, жизни и смерти, он во всем и над всем: вечная тяга одной песчинки к другой, одного существа к другому, одной души к другой душе…
Эрос соединяет в одно целое тьму и свет, видимое и невидимое, это и то, мужское и женское.
Эрос - напряженный нерв, управляющий телом Вселенной, питающий ее дух. Он рождает, убивает и воскрешает, завораживает, очаровывает, берет в плен. Его объятия сладостны, его поцелуи смертельны… Он навевает сны, от которых не хочется пробуждаться. Его голосом поют скрипки, розы источают его запах. Его блеск таится в золоте, драгоценные камни играют его огнями. Его дыхание несут в себе ветры, и морские волны так эротично набегают на песок…
Душистый нектар в глубине цветка, тычинки и пестики, капельки росы в бархатных воронках листьев, жемчужины во влажной темноте раковин, лунные ночи, рождающие истому в крови, звуки, краски, запахи, изгибы и прикосновения - все это Эрос, неистребимый, как жажда существования.
Всепоглощающее влечение - вот его истинная суть, его мистическая и таинственная мгла, откуда произрастают корни всех явлений. Его плоды как мед, как напиток бессмертия…
И все вокруг искушает слабого человека, обещая райское блаженство, неисчислимые наслаждения. Слабый поддается, сильный борется…
Нет силы, способной победить Эрос. Его облик таится за тысячами масок на карнавале бытия… он исчезает и появляется, когда пожелает. Он везде и нигде… Сопротивляйтесь, и вы прочнее увязнете!
Эрос - это мост между мирами, неуловимая грань, которую так легко и… невозможно перейти; вечный оргазм, которому никто и никогда не заглянет в лицо, которого никто и никогда не выразит… которого никто и никогда не исчерпает… которым никто и никогда не насытится…
Лариса скорчила недовольную гримаску.
- О чем ты думаешь?
- Так, ни о чем… - вздохнул Матвей и добавил, - О работе. У нас новый заказ на лазерное оборудование. Хочешь, расскажу?
Он лукавил. Лариса терпеть не могла скучных рассуждений на технические темы и сразу начинала зевать.
- Только не это!
Они прогуливались по кленовой аллее, усыпанной красными листьями. От земли тянуло сыростью, лениво накрапывал мелкий дождик, шуршал, шептал…
- Ты не соскучился? - спросила она, заходя вперед и ревниво заглядывая ему в глаза. - Совсем-совсем? Ни капельки?
- Нет! Я был занят.
Матвей знал, как ее «завести».
- Чем, позволь спросить? - взвилась Лариса. - Что ты мог делать в своем Камышине?
- Заготавливал дрова, крышу чинил…
- О-о-о! - она закатила глаза и зажала ладонями уши. - Замолчи, умоляю! Зачем тебе дрова? Мыться в тазике, топить печку… что за блажь, когда имеешь квартиру со всеми удобствами? И не где-нибудь - в Москве! Трудностей не хватает? Ты маньяк, Карелин!
- Я маньяк, - охотно подтвердил он. - Беги прочь, пока я тебя не зарезал!
- Как мне с мужиками не везет, просто ужас. Драма! Супруг - импотент, любовник - маньяк. Куда мне, бедняжке, податься? Где искать ласки и утешения?
- Кстати, что твой Калмыков? В порядке?
- Более чем. Деньги гребет лопатой, ну, и мне около него перепадает. А насчет супружеского долга… лучше не спрашивай! Знаешь, сексуальное бессилие, кажется, влияет на его психику. Он стал таким раздражительным, нервным: взрывается по малейшему поводу.
- Еще бы…
- Ладно, хватит о Калмыкове! - она взяла Матвея под руку, прижалась. - Не хочу портить себе настроение. Пойдем ко мне?
Лариса имела в виду квартиру, которую она снимала для интимных встреч. Там она чувствовала себя раскованно и ничего не опасалась. Калмыков, по ее словам, об этой квартире ничего не знал.
- Пойдем, - согласился Матвей.
Прихожая и гостиная были чисто прибраны, в спальне появились новое покрывало и атласное постельное белье.
- Тебе нравится? - спросила она.
- Угу.
После кофе с коньяком Лариса принялась ласкаться, он постепенно втягивался в ее игру - по привычке, без былой страсти. Все остывает, не только звезды и планеты, но и сексуальные ощущения. Ему казалось, что он целует куклу, очень похожую на живую женщину… Древнейший инстинкт так и не проснулся.
- Ну, что с тобой? - обиженно протянула она.
- Устал, наверное. Прости.
Ее неукротимый темперамент требовал выхода, а Матвей отстранился, встал с постели.
- Ты куда? - в голосе любовницы звучали обида и недоумение.
- Хочу выпить.
Он налил себе и ей коньяка, присел на краешек широченной кровати. Спросил ни с того, ни с сего:
- Калмыков не подозревает, что ты ему изменяешь?
Лариса резко повернулась, вспыхнула, но сдержалась, глотнула коньяка, помолчала и только потом ответила.
- Надеюсь, нет. Хотя… догадывается, наверное.
- И терпит?
- Куда ему деваться? Он же ничего не может! Вообще ничего!
- Сколько ему лет?
- Сорок шесть…
Она исключительно редко говорила о муже, - несерьезно, вскользь. Словно его и не было.
- Не старый еще мужчина. Какое-то заболевание?
- Вроде нет. Во всяком случае, он не упоминал о болезни, которая могла привести к его нынешнему состоянию. А почему ты интересуешься?
Матвей сдвинул брови.
- Странно все это…
- Не вижу ничего странного! - возразила Лариса. - Таких вокруг сотни, тысячи. Спроси любого сексопатолога!
- У вас с самого начала как было? Ну, когда вы поженились?
Она повела округлыми, гладкими плечами… красивая женщина с грациозными повадками кошки. Густые волнистые волосы, на длинной шее - тончайшей работы колье из золотых нитей от “Веллендорф”, подаренное мужем. Цена украшения, вероятно, баснословная. Карелину за год столько не заработать.
Лариса поймала его взгляд, истолковала по-своему, плотоядно улыбнулась.
- Да тебе-то что? Иди ко мне…
- Ты не ответила.
Она отвела глаза, со стоном натянула на себя простыню.
- Господи, я же не на исповедь сюда пришла?! Чего ты добиваешься?
- Твой сын… от Калмыкова?
- Конечно! Тогда он… у него еще кое-что получалось… не каждый раз. Были проблемы! Но я успела забеременеть. - Она покраснела, рассердилась. - Что ты уставился, как удав? Я не на допросе!
- Какого рода возникали проблемы?
- Ему… требовались разные ухищрения, - она смущенно захихикала. - Я не могу вслух…
- Не строй из себя невинную овечку. То, что ты вытворяешь в постели, не каждый выдержит. В скромности тебя упрекнуть нельзя!
Лариса по-кошачьи прищурилась, вытянула губы трубочкой.
- Я расскажу… но шепотом, на ушко.
Она привстала, обняла Матвея за шею и притянула к себе, прильнула губами к его уху, зашептала быстро, горячо…
Он слушал со все возрастающим изумлением.
***Борисов сидел в маленьком подвальном кафе, обедал и ждал сотрудника, которому поручил глаз не спускать с Иваницына. В рабочее время за главным менеджером наблюдал один человек, в нерабочее - другой. Они докладывали по очереди.
Борисов доел борщ, придвинул тарелку с пловом, заставляя себя жевать. Аппетит пропал с тех пор, как он обнаружил труп Марины Степновой. Такой головной боли у него давно не было. Погода тоже не располагала к бодрости духа: дождь, слякоть, небо, затянутое сизыми тучами.
Ельцов запретил сообщать в милицию об убийстве, и начальник охранной службы подчинился. В конце концов, он незаконно проник в квартиру, да еще и оставил милицейских сыщиков без некоторых улик - тоже внес свою лепту в запутывание следствия. Оно все-таки началось, после того, как Марину стал разыскивать главврач стоматологической поликлиники. Он позвонил ее матери, та всполошилась, приехала, вызвала слесаря, дверь вскрыли… со всеми вытекающими последствиями.
- Держи руку на пульсе, Коля, - приказал Ельцов. - Я должен знать о каждом их шаге. - Он имел в виду официальное следствие. - Я не допущу, чтобы имя моей дочери поливали грязью. Этому паршивцу Захарке повезло: как ее жених - пусть ничтожный и лживый - он находится под моим покровительством. Надеюсь, никто не видел его у дома Марины в день убийства. Если он виноват, я сам его накажу.
Борисов не был сторонником самовольной расправы, которая, к сожалению, зачастую подменяла собой правосудие. Ельцов старался не вступать в конфликт с законом, поэтому они сработались. Но обстоятельства меняются.
Николай Семенович воспользовался своими связями в правоохранительных органах и узнал, что дело зашло в тупик: следов почти никаких, подозреваемые отсутствуют. Экспертиза не обнаружила воды в легких погибшей, значит, ее опустили головой в воду уже мертвой. Зачем? Мало ли психов в наше время?! Мотив мог быть у нескольких: у врача-стоматолога, который поскандалил с Мариной из-за пациента; у отчима, который с ней не ладил; у мужчины, от которого она забеременела, и у неизвестного грабителя… или грабителей. Оперативники опросили соседей, коллег по работе, друзей - все недоумевали и разводили руками. Врач во время убийства Степновой находился в ялтинском санатории; отчим давно не поддерживал отношений с падчерицей; личность отца неродившегося ребенка пока не установили; грабителей безуспешно ищут. Следователь склонялся к версии ограбления из-за разгрома в квартире потерпевшей. Марина, дескать, пострадала случайно: Возможно, воры не сразу ее заметили, или она пыталась поднять крик, вот и поплатилась. На шум в квартире никто не обратил внимания, люди целый день на работе.
Никто не имел понятия, с кем она встречалась, был ли у Марины любовник.
Ай, Захар, молодец! Конспирировался, как заправский разведчик. Небось, перед Ельцовым бил себя в грудь и клялся всеми святыми, что ребенок не от него. Поверил тот или не поверил? Может, и правда, не от него. Женщины кого угодно обведут вокруг пальца.
Борисова мучил еще один вопрос: кто фотографировал Марину и Захара? Однако ему никто не поручал докапываться до истины. Скорее, Ельцов боялся углубляться в ситуацию. А проявлять инициативу Николаю Семеновичу ни к чему. Он исполнитель, и только. Сказали следить за Иваницыным - он следит; сказали искать Астру - он ищет.
Поиски беглянки пока не дали результата. Борисов не сумел связаться с братом Лиланы Сергеевны: геолог вернулся из экспедиции и пропивал заработанные деньги. Где, с кем? «Опять у какой-нибудь бабы залег, - говорили его коллеги. - Выйдет из загула, сам объявится».
Звонок в Богучаны тоже оказался бесполезным. Местный оперативник не стал зря обнадеживать. Астра Ельцова? Нет, такой женщины он не видел и ничего о ней не слышал. Ходить по домам и расспрашивать о новоприбывших бессмысленно - мартышкин труд. Этак можно нарваться на неприятности: народ к стражам закона относится с опаской, да что там греха таить, недолюбливает. Мало ли, кто к кому приезжает и зачем? Люди не обязаны отчитываться.
- Я побеседую с сознательными гражданами, - пообещал он. - Но рассчитывать на помощь населения не советую. К тому же, как я понял, вы ведете частное расследование?
Борисов вынужден был подтвердить: так и есть. Он положил трубку с тяжелым сердцем. Вряд ли Астра в Богучанах… и вообще, если она прячется, то глупо ожидать, что она будет разгуливать по улицам и называть свое имя каждому встречному. На первый взгляд, у нее нет причин скрываться…
«Выходит, дочь Ельцова могла убить свою подругу? - рассуждал Николай. - Мотив налицо - ревность. А я сыграл ей на руку, уничтожив отпечатки пальцев в квартире Марины… или невольно помог другому преступнику. Не факт, что Степнову лишила жизни именно Астра. Но очень похоже. Зачем только она перерыла всю квартиру? Что искала? Неужели, фотографии, компрометирующие ее жениха? Трогательная забота. Какой ей смысл спасать репутацию Иваницына? Хотя… она могла беспокоиться о себе: не желала стать объектом пересудов в случае, если снимки будут фигурировать в деле. Что ж, разумно».
Борисов не сбрасывал со счетов и Захара - у того тоже был мотив. Естественно, он все отрицает! Признаться - значит, подписать себе приговор.
«Кстати, они со Степновой умело маскировались, - подумал он. - Даже я ничего такого не замечал. Вели себя довольно естественно, по-приятельски».
Начальник охраны допил кофе, промокнул губы салфеткой и нетерпеливо взглянул на часы. Опаздывает парень, надо укреплять дисциплину.
- Я уже здесь, - запыхавшись, сообщил молодой человек и плюхнулся на стул. - Извините, пробки!
- На метро надо ездить, дорогой.
- Характер деятельности не позволяет.
- Ну, ты и загнул! Прямо как на партийном съезде! Эх, молодежь, привыкли на машинах раскатывать, шагу уже ступить не можете. Нам раньше таких условий не создавали, а работали мы не хуже. И везде успевали, между прочим! Ладно, докладывай.
По словам сотрудника, Иваницын вел самый обычный образ жизни: после работы ехал домой, по дороге заходил в магазины, покупал в основном продукты, потом оставлял машину на платной стоянке, пешком шел домой, закрывался в квартире и до утра спал.
- Откуда тебе это известно?
- А что же ему еще делать ночью? - удивился парень. - Помылся, поел и в койку. Женщин ни разу не приводил.
«Это он на время присмирел, - подумал Борисов. - Усердно изображает тоскующего возлюбленного. Неужели все еще надеется стать зятем Ельцова? Наглости ему не занимать!»
- Нервный он какой-то, - продолжал охранник. - Дерганый. Спиртное покупает! Чувствуется, стресс у него. А вчера вдруг изменил маршрут, то есть поехал в другую сторону, долго петлял. Мне показалось, проверяет, нет ли «хвоста». В общем, я его сопроводил до детективного агентства.
- Интересно, зачем это нашему главному менеджеру понадобился частный сыщик?
Сотрудник пожал плечами. Ему поручили только слежку.
- Может быть, у него проблемы? Я же говорю, человек на взводе. Волнуется, переживает. Я в агентство не совался, как договаривались, - вот адрес.
«Неужели Захар решил нанять детектива для поисков Астры? - подумал Борисов. - Пошли дурака богу молиться! Или он хочет, чтобы сыщик нашел убийцу Марины Степновой? Есть еще вариант: ему позарез нужен тот, кто фотографировал его в обнимку с девицами».
Каждый день Тихон возился в саду, сгребал в кучу палые листья и поджигал.
Астра часами могла смотреть на огонь, на улетающий в небо дым… Костры будили в ней странное волнение, напоминая о чем-то далеком, диком, о плясках вокруг огромного пламени на вершине холма, о шелесте дубовой рощи, о какой-то разлуке, о всаднике на черном коне, который скакал прочь, прямо в рдеющую над горизонтом дымку, и вдруг словно отрывался от земли и дьявольской тенью скользил по закатному небу…
С раннего детства ее тянуло к огню - она научилась добывать его при помощи солнца и линзы от старых бабушкиных очков. Когда отец застал свою пятилетнюю дочь за этим занятием, у него волосы зашевелились на голове.
- Лёля! - трагически голосом воскликнул он. - Ее нельзя ни на минуту оставлять одну! Она спалит квартиру, пустит нас по миру!
Родители прятали от нее зажигалки, спички, увеличительные стекла и прочие предметы и вещества, способные породить возгорание. Уходя, они запирали кухню на ключ, потому что там стояла газовая плита, а когда брали дочку с собой в гости или в отпуск, то старались все время держать ее в поле зрения.
С годами Астра перестала разводить огонь, где только удастся, и ограничилась тем, что заставляла отца раз или два в месяц устраивать выезд за город или прогулку на пустырь, где она могла соорудить костер и вволю насладиться зрелищем живого пламени. Без этого ею овладевала хандра.
Она покупала много-много свечей - толстых и тонких, витых, прямых, коротких и длинных, фигурных, ароматических, - расставляла их в своей комнате, зажигала и сидела, слушая их слабое потрескивание, завороженно глядя на колебание язычков, на их дрожащие отблески. Ей нравилось, как горящие свечи отражаются в оконных стеклах, в воде, в полированной мебели, в зеркалах…
Баронесса тоже любила огонь. Иногда она приглашала Астру посидеть у камина, присматривалась к новой компаньонке.
Зарядили дожди. В доме царила скука. Астра, вытирая пыль, хлопоча на кухне, стоя за гладильной доской или поливая цветы в горшках, думала об Эльзе и тайнике, обнаруженном в ее комнате. Чем еще она могла занять свой ум?
Госпожа Гримм как-то внезапно занедужила: потеряла сон и аппетит, постоянно мерзла и заставляла Тихона каждый день разжигать камин. До позднего вечера она сидела в кресле, подбрасывала в топку полено за поленом и смотрела на огонь.
- Хозяйка чудная стала до ужаса, - поделился Тихон своими наблюдениями с компаньонкой. - С утра до вечера на огонь пялится и молчит, молчит. Раньше, бывало, рассказывает что-нибудь, улыбается, указания разные дает, а последнее время ходит хмурая и будто воды в рот набрала. Что с ней, как ты думаешь?
- Ума не приложу, - отмахивалась Астра. - Может, заболела?
Она предложила баронессе вызвать врача, но та отказалась. В доме установилась атмосфера мрачного ожидания. Нечто витало в воздухе, предвещая несчастье… или просто так влияла на настроение дождливая осенняя погода. По ночам на траву садился иней, изредка уже пролетали «белые мухи», предвестники зимы. Во всем чувствовалось дыхание наступающих холодов.
Астра взяла за правило кормить Тихона ужинами - вкусная еда, стопка-другая водки, горячий чай с пирогами развязывали ему язык, и сторож поведал много интересного. Разве можно отказать такой обходительной, уважительной дамочке, как Астра? Она не гнушалась его обществом и охотно наливала полную рюмку, подсовывала закуску, увлеченно слушала. Давно никто не был так добр к Тихону, и он оттаивал, выкладывал все, о чем она его спрашивала.
Раз за разом Астра узнала историю баронессы, которую сторожу «по секрету» разболтала Эльза: романтическую сказку о немецком бароне и его любимой девушке из Риги, о войне и маленьком поместье на берегу Эльбы, где родилась их дочь.
- А почему она приехала сюда? - удивилась Астра. - Ностальгия по родине? Так ведь мать Иды Вильгельмовны из немцев, да и жили они в Риге, насколько я поняла.
- Эльза говорила, какому-то их предку сам Петр I пожаловал графский титул, так что на русскую землю они давно переселились. Баронесса-то вон как шпарит по-нашему, сходу и не разберешь, откуда она родом. Это мамаша ее натаскала.
Тихону импонировал интерес, с которым молодая женщина внимала каждому его слову. Бывший сельский учитель, он тосковал по благодарной аудитории.
- У госпожи Гримм есть друзья или родственники в России?
- Приезжали к ней гости, - с важным видом отвечал сторож. - А родня они или просто знакомые - того не могу знать. На меня эти господа вовсе не глядели! А с Эльзой обращались, как с прислугой. Потом они ездить перестали.
- Эльза из ваших, камышинских?
- Из наших. Только пропала она - фьють, и нету… испарилась! Дома не живет, и отсюда ушла.
- Баронесса ее уволила?
- Не слыхал, - осторожно произнес Тихон. - При мне об увольнении речь не шла. У Эльзы бабка есть и младшая сестренка, но они тоже вроде ничего не знают.
- Как же так? Был человек, а потом исчез, и никому дела нет?
Тихон потупился, развел руками.
- Слухи всякие ходят, да только верить им или не верить… не скажу, сам пока не решил.
- А вещи ее где?
- Чьи? Эльзы? Так я их собрал и в сарай вынес. Хозяйка велела.
- Что ж она, и вещей с собой не взяла, когда уходила? - недоумевала Астра.
- Выходит, не взяла… ладно, хватит байки травить! - отчего-то рассердился сторож. - Не суй нос, куда не следует! Меньше знаешь, дольше живешь.
***Москва
Как ни была Глория расстроена разводом, любопытство оказалось сильнее личных переживаний. В благородном семействе Ельцовых происходит что-то из ряда вон выходящее: босс ходит чернее тучи, Борисов словно с цепи сорвался, Иваницын и вовсе сам не свой. Что их всех гложет?
Этот вопрос занимал секретаршу гораздо больше, чем разборки с ревнивым мужем. Вадим сначала грозился убить ее, потом покончить с собой, но Глория стояла на своем - такая семейная жизнь хуже, чем смерть!
- Начни с себя, Вадик, - заявила она во время очередного «телефонного» скандала. - Если не можешь нормально жить, то хотя бы умри достойно!
Супруг не ожидал от Глории столь радикального предложения, напротив, он рассчитывал на слезные просьбы о примирении, раскаяние, обещание исправиться и клятву хранить ему верность до гроба. Ничего подобного! Вадим ругался, угрожал, подкарауливал ее после работы, пока не получил предупреждение двухметрового верзилы из команды Борисова, который обещал «накостылять» ему по шее, если не оставит сотрудницу фирмы в покое. Ревнивец выдохся и взял паузу.
Глория воспользовалась передышкой, дабы с головой окунуться в «тайны мадридского двора».
Теперь, едва в кабинет Ельцова заходил главный менеджер или начальник охраны, она тут же бросала все дела и приникала ухом к двери. Вот досада! Разобрать ничего не удавалось.
Сегодня ей особенно не повезло: шеф о чем-то разговаривал с Борисовым, а Глория не могла уловить ни звука. Шепчутся, что ли?
Пока секретарша изнывала от любопытства, до предела напрягая слух, мужчины обсуждали визит «жениха» к частному сыщику. Они беседовали вполголоса: не хватало, чтобы среди сотрудников поползли нелепые слухи и сплетни.
- Не томи, Коля! - взмолился Юрий Тимофеевич. - Зачем этот прохвост ездил к детективу?
Ельцов осунулся, под глазами появились мешки, ему не давало покоя страшное подозрение: а вдруг его родная дочь - убийца? Он на все пойдет, чтобы выручить Астру из беды, в крайнем случае, наймет лучших адвокатов, заплатит, кому следует. Но как с этим жить дальше? А что будет, если Лёля узнает?
- Я поговорил с сыщиком, - вздохнул Борисов. - Он, ссылаясь на конфиденциальность, наотрез отказывался разглашать какие-либо сведения, касающиеся клиентов. Пришлось заплатить. Я показал ему фото Иваницына, и он признался, что этот молодой человек действительно приходил в агентство, расспрашивал о некой гражданке Степновой: не выполнялась ли для нее какая-нибудь работа.
- Для Степновой? - удивился Юрий Тимофеевич. - То есть Захар не нанимал сыщика, а просто расспрашивал его о Марине?
- Получается так. Детектив все отрицал, тогда визитер предложил ему денег. Тот с возмущением отверг «подачку», как он выразился.
Ельцов недоверчиво фыркнул.
- Я тоже не поверил, - кивнул Борисов. - Ну… не важно. Словом, Захар заявил сыщику, что Марина убита, и намекнул на фотографии, которые он передаст в милицию, если они не договорятся.
- Какие фотографии?
- Разные… - отвел глаза начальник охраны. - Боюсь, вам они не понравятся.
- Они у тебя? Хорошо… давай по порядку.
- Частные детективные агентства не любят пересекаться с правоохранительными органами без нужды, поэтому сыщик признался, что Степнова нанимала его для одного деликатного поручения. «Раз вы видели фотографии, - сказал он, - то знаете, в чем оно заключалось!» Иваницын взбесился, чуть ли не с кулаками набросился на детектива, называл его «поганой ищейкой», оскорблял по-всякому… но тот к подобным вещам привык и дал отпор.
- Так за кем он наблюдал по просьбе Марины? За Иваницыным, что ли? - догадался Ельцов. - Она наняла детектива следить за своим любовником?
- Видимо, Степнова подозревала Захара в неверности или собирала компромат с целью шантажа. Сыщик выполнил работу, нащелкал фотографий, передал ей, она расплатилась, и все на этом их отношения закончились. Он даже не знал об убийстве Марины.
- Ты ему веришь?
Борисов пожал плечами.
- У него нет причины лгать. Марину он не убивал - зачем ему это?
- Согласен… - Ельцов поник, посерел лицом. - Где фотографии? Показывай.
Он взял снимки, разложил на столе. На всех одно и то же: Иваницын с разными женщинами, не постельные сцены, но достаточно интимные. Ах, паскудник! Пара фотографий запечатлела саму заказчицу с объектом наблюдения, - на загородном пикнике.
- Она и себя велела фотографировать?
- Сыщик сказал, что да. Марина собиралась как-то использовать эти фотки, кому-то их показывать. Полагаю, в первую очередь Захару, а потом, если он не согласится на ее условия, - Астре… или вам.
- Значит, «женишок» хотел забрать у детектива компрометирующие его снимки, чтобы чувствовать себя спокойно. А так они могли бы тем или иным образом всплыть! Он же не знал, чем мы располагаем.
- Сыщик поторговался, но фотографии Захару отдал, вместе с диском: у него цифровой аппарат, информация хранится на компьютерном диске, - объяснил Борисов. - На том они и расстались.
Ельцов закусил губу.
- Откуда же у тебя эти фотографии?
- Детектив ушлый попался! - усмехнулся Борисов. - Он собаку съел на постельных делах. Скопировал все на еще один диск, заранее. Ему откуда денежки ни придут, все прибыль.
- Надеюсь, ты у него второй диск выкупил?
- Обижаете. Парень клялся и божился, что больше копий нет. Гарантировать, конечно, ничего нельзя…
- Черт бы побрал этого мерзавца! - хлопнул ладонью по столу отец Астры. - Он всех нас в грязи вывалял! Хорошо еще, что менты этих снимков не нашли. Кстати, куда они делись, по-твоему?
- Убийца забрал… или Захар, - если это не одно и то же лицо. Видимо, в квартире погибшей все было перевернуто из-за фотографий - преступник искал именно их. Одна случайно оказалась между книгами, он и не заметил.
- Ну, да… да. Счастье, что ты обнаружил Марину первым, до криминалистов. Что же теперь делать, Коля?
- Ничего. Ждать… Следствие ведется спустя рукава, улик почти никаких нет, о связи погибшей с Иваницыным оперативникам пока никто не сообщил.
- Ты денег не жалей, Коля, - с тоской сказал Ельцов. - Надо дело замять, кто бы там ни убил Марину. Ее уже не воскресишь, а невинные люди могут пострадать. К Бровкиным милиционер приходил, беседовал с Леной, и к нам тоже заглянул, хотел Астру расспросить - близкие подруги все-таки. Мы с Лёлей отговорились тем, что дочь перед свадьбой уехала на отдых, в пеший поход по заповедным местам.
- Пока она вернется, все утихнет.
- Дай-то бог! Ты напал на ее след?
- Ищу, Юрий Тимофеевич.
Борисов скрыл от него, что ходил на похороны Марины, наблюдал за немноголюдной церемонией издалека, видел нескольких приятельниц и коллег покойной, Лену Бровкину, мать и отчима. Ельцовых на кладбище не было, и правильно, незачем им привлекать внимание. «Чего я жду? - спрашивал он себя. - Неужели, я надеюсь встретить здесь Астру?» Тем не менее он незаметно оглядывался - не мелькнет ли среди поредевших кустов и могильных памятников знакомая фигурка…
Уступив просьбам компаньонки, Тихон повел ее в сарай и позволил перебрать вещи, оставленные Эльзой: сложенные в большой картонной коробке недорогое нижнее белье, теплая куртка, спортивный костюм, платья, брюки, пара свитеров, обувь, кое-какая косметика, прочие женские мелочи, - ничего, заслуживающего особого внимания.
- Где же ее сумочка?
- Наверное, с собой забрала, - в раздумье поглаживал бородку сторож. - Она обычно джинсы носила, эти… как их, кроссовки… и курточку легкую. В них и… ушла.
- Ты чего-то недоговариваешь. Когда ты видел Эльзу в последний раз?
- Прямо прокурор, а не девка! - вспылил Тихон. - Пристала, как банный лист! Не помню я…
- Тихон, миленький, вспомни! - Астра сложила руки в молитвенном жесте. - Это очень важно!
Сторож смягчился. Ну, как отказать барышне?
- Должно быть, летом… в конце июля. На Эльзу с весны лень напала, все из рук валилось, бывало, усядется на терраске истуканом и то ли дремлет, то ли… черт ее разберет. Ее зовут, а она не идет. На головную боль жаловалась, чтобы хозяйка не ругала. И в комнате стала запираться! На замок. От кого, спрашивается? В чужом доме жила и воров боялась. Чего у нее красть-то? Тряпки драные? А главное, кому она не доверяла? Мне или баронессе? Это просто смешно! Ида Вильгельмовна - интеллигентная, культурная женщина, замечаний ей не делала, но сердилась. Кому такое понравится? Я даже заподозрил, что Эльза влюбилась, она ведь настоящая красавица - куда тебе! Мгг-гг… хм-м… - прокашлялся он. - Извини… на правду не обижайся. Видно, приглянулся ей кто-то, с ним и сбежала.
- Ты так думаешь?
Тихон опустил глаза, устыдился нехороших мыслей.
- В общем… какая разница? Мои думы к делу не относятся!
Астра помолчала, давая ему передохнуть, и задала новый вопрос:
- В поведении Эльзы было что-нибудь… странное?
- Да как сказать? Вроде, ничего. Лень-то ведь странностью не назовешь, рассеянность тоже. Влюбленный человек становится сам на себя не похож, так что… Хотя постой! Один раз я чаю у нее попросил, ждал, ждал - не несет. Захожу в кухню, Эльзы нет, на столе две чашки стоят, дымятся - видать, она заварила мне и себе, - я взял одну, только ко рту поднес… она врывается и как закричит! «Не трогай, это мое!» Я с перепугу едва кипятком не облился.
- Кто врывается? - не поняла Астра.
- Эльза! Кто же еще? Хозяйка-то в кухню редко заходит, она кушает в столовой, за круглым столом, накрытым белой скатертью… да что я рассказываю, будто сама не знаешь. Ты же ей обеды и завтраки подаешь?
- Знаю, знаю… не отвлекайся.
- Ну вот, значит, выхватила она у меня чашку из рук и давай отчитывать. Кто, мол, тебе позволил самовольничать?! Разнервничалась, покраснела вся, затряслась даже. «Бери свой чай и уходи! - кричит. - А я себе сухофрукты завариваю. Больше в кухню ни ногой!» Я, честно признаться, на нее тогда обиделся. Подумаешь, какая принцесса? Нужны мне ее сухофрукты!
Астра недавно сделала полную ревизию кухонной утвари и хранящихся в доме продуктов, - среди множества коробок, банок и пакетов она обнаружила курагу, чернослив, изюм и сушеные фрукты, по виду похожие на кусочки мелких яблок или каких-то крупных ягод… Вот и объяснение! Оказывается, Эльза заваривала их вместо чая.
- И что тебя удивило, Тихон?
- Зачем крик поднимать из-за такой ерунды? - возмутился он. - У Эльзы нервы явно были не в порядке. Когда у бабы… пардон, женщины с мужиком не ладится, она на всех кидается, как гюрза! Лучше под горячую руку не попадаться.
Тихон так разошелся, что Астра еле утихомирила его. Похоже, сторож питал к бывшей компаньонке более нежные чувства, чем хотел показать. Почему его так задел инцидент с чаем? Он был неравнодушен к Эльзе, а она пренебрегала ним?
Дабы разрядить накаленную атмосферу, Астра перешла к вопросу о сквозняках в доме. Благодатная тема отвлекла Тихона от неприятных воспоминаний.
- Прежний хозяин, Крымов, грешил на дымоходы: якобы, они слишком велики, поэтому сквозняки и гуляют, - глубокомысленно изрек он. - Каминная труба и правда огромная - широченная… человек свободно пролезет. Хочешь посмотреть? Кстати, сажу давненько не чистили, - я уже и лестницу приготовил, и колпак металлический с трубы снял. Надо на крышу лезть… Эх-хе-хе! Раньше профессия была такая, - трубочист. Вызвали трубочиста, и никаких хлопот. А теперь каждый сам себе - трубочист. Как будто это легко…
Тихон принялся ворчать, демонстрируя хроническое недовольство жизнью. Любое обстоятельство он воспринимал как ущемление своих личных интересов. Астра слушала, поддакивала - надо было поддерживать точку зрения сторожа, а не спорить с ним, иначе она ничего больше не узнает.
Когда Тихон вволю пожаловался на несовершенство мира, облегчил душу и ушел, Астра достала из шкафчика стеклянную посудину с «сухофруктами», открыла крышку и понюхала - сморщенные коричневые кусочки сладковато пахли яблоками. Яблоки сушеные и есть! Никаких загадок, - все просто.
Она немного посидела, думая о кассете из тайника. Чья она? Госпожи Гримм, Эльзы, Крымова или кого-то другого? Кто и зачем устроил тайник? В общем, пружинное устройство нехитрое: нажал на камень, и готово. Любой мог догадаться о его наличии. Стоп! Не любой! А только тот, кто искал подходящее место, чтобы спрятать деньги, ценности, или… такую вот кассету.
«Я наткнулась на тайник случайно, - думала Астра. - Так могло произойти и с Эльзой, например. Ладно, хватит ломать голову. Пора работать».
Раз в три дня она составляла список продуктов и всего необходимого, хозяйка утверждала его, вносила дополнения, и Тихона посылали на рынок или по магазинам. Сегодня Ида Вильгельмовна отказалась от этого своеобразного ритуала.
- Нет, деточка, - глядя в сторону, произнесла она. - Решай сама, что покупать. Ты ведешь хозяйство, тебе виднее!
- Но…
- Делай, как я говорю.
В каминном зале были опущены шторы. В полутьме, в багровых отблесках огня, глубоко запавшие глаза госпожи Гримм казались двумя зияющими провалами, а крючковатый нос делал ее похожей на ведьму. Астра невольно содрогнулась.
Баронесса повернулась и подняла голову. Ее взгляд, будто черный свет из пустых глазниц, обдал Астру холодом и жутью.
- Это ты? - спросила она. - Или не ты? Неужели я опять ошиблась?
Новая компаньонка молчала, не зная, что ответить. О чем ее спрашивают? Хозяйка сама осознала всю нелепость вопроса и молча уставилась на огонь. После некоторой паузы она без всякого выражения произнесла:
- Любишь его?
- Кого? - севшим от волнения голосом, пролепетала Астра.
Откуда Ида Вильгельмовна может знать о ее несостоявшейся свадьбе, о Захаре? Но баронесса имела в виду совсем другое.
- Огонь! - сказала она.
- Да, люблю… очень.
- Вчера Ади показала мне пламя… оно охватило все вокруг…
- Кто такая Ади? - робко поинтересовалась Астра.
- Придет время, узнаешь.
Баронесса устало откинулась на высокую спинку кресла, она словно постарела лет на двадцать. Астре почудилась седина в ее густых волосах - или это была игра света от горящих в камине дров?
- Это славно, что ты любишь огонь. Он несет разрушение и новые возможности. А что приносишь ты?
Астра беззвучно шевельнула губами, в замешательстве.
- Сама знаю! - усмехнулась хозяйка. - Погибель!
- Что вы… такое… говорите?
- Да ты не робей. Конец - на самом деле всегда начало! Будь смелее, малышка…
Дама с орлиным профилем посмотрела на нее долгим испытывающим взглядом, в котором вдруг промелькнуло сочувствие. Истинно королевским жестом она сняла со своей шеи цепочку с подвеской в виде ключика и протянула молодой женщине.
- Возьми, пригодится.
- Нет, что вы… не нужно!
- Бери! - приказала баронесса с металлическими нотками в голосе, и Астра подчинилась. С хозяйкой лучше не спорить. - Надевай!
Она поспешно повесила цепочку на шею, опустила ключик под футболку.
- Соображаешь… - одобрительно кивнула госпожа Гримм. - Умом тебя бог не обидел. Это обнадеживает. Ты хоть знаешь, какой сегодня день? Вернее, какая предстоит ночь? Не знаешь… так я и думала. Какое число на календаре?
- Тридцать первое октября… Вы имеете в виду день Всех Святых?
- Великий кельтский праздник Самхейн! - поправила ее баронесса. - Который едва не канул в лету. В Америке и Европе его называют Хэллоуин. Сейчас в России он переживает второе рождение. Многие приезжают в Москву, чтобы переодеться вампиром, выпить красного вина и погулять в обществе графа Дракулы, эльфов и красоток с кровавыми глазами. Не так ли? В эту ночь открываются ворота в зиму, когда все живое умирает и образуется переход между мирами. Пришло время сбросить груз забот, накопившихся проблем и очиститься от грехов. Повсюду запылают костры! Пусть все наносное сгорит в их очистительном огне! Самхейн отворяет дверь в прошлое и будущее… только на одну ночь, моя дорогая. В этот момент каждый может осознать свое место в лабиринте вечности…
Ида Вильгельмовна прикрыла глаза, и Астра подумала, что ее сморил сон. Она ошиблась.
- Однако ворота хорошо охраняются, - произнесла хозяйка. - Ведьмы и демоны настороже…
Компаньонка молчала, переминаясь с ноги на ногу, ожидая продолжения, каких-то объяснений по поводу странного подарка. Но баронесса уже все сказала, она отвернулась к огню и задремала.
«Бредит, что ли? - подумала Астра, на цыпочках удаляясь из зала. - Надо бы врача все-таки вызвать. Ладно, завтра посмотрим».
Она вручила Тихону список и отправила его за покупками. Слова хозяйки не выходили из головы. Однако постепенно повседневные заботы оттеснили их на второй план надо было готовить обед, гладить белье, пылесосить ковры… Астра закрутилась и опомнилась только к вечеру. На что намекала Ида Вильгельмовна? Она, кажется, совсем расхворалась: обедать не стала, спросила себе зеленого чаю и рано улеглась спать.
Тихон после обеда лазал на крышу, чистил дымоход, гремел там чем-то, стучал, скреб, но не успел закончить, оставил часть работы на завтра. Весь в саже, он вызвал Астру во двор.
- Где хозяйка?
- Спит, наверное. Она плохо себя чувствует. Чего тебе?
- Хочу домой сходить, печурку протопить не мешало бы. Видишь, сырость какая? Там и переночую.
Правда заключалась в том, что у Тихона закончились запасы спиртного, и он собирался навестить бабку Матрену, приобрести у нее самогону по сходной цене, посудачить с мужиками, а заодно уж и в доме затопить. На пороге ноябрь, дожди, снег, а когда еще удастся вырваться? На самом деле Тихону вдруг захотелось напиться до чертиков, до зеленых человечков в глазах. Показываться же в таком непотребном виде перед баронессой и особенно перед Астрой ему не хотелось. Что, если новая прислужница окажется сговорчивее Эльзы… и откликнется на его чувства? Не стоило сразу портить о себе впечатление.
- Не забоитесь одни-то? - спросил он, ощущая неловкость за свой вид.
Вымазался с ног до головы, ватник рваный, штаны оттопырились на коленках - такой кавалер последней дворничихе не приглянется, не то что культурной барышне. Астра хоть и не сравнится с Эльзой красотой, но тоже ничего - молодая, опрятная, всегда хорошо пахнет. Запах, который идет от женщины, - самое важное! Может, даже важнее, чем лицо и фигура.
- Кого здесь бояться? Иди, Тихон. Только завтра к утру возвращайся.
- Будет исполнено!
Сторож шутовски поклонился и чуть ли не вприпрыжку побежал переодеваться. После чистки дымохода хорошо бы выпить, в баньке попариться. Хотя завтра опять на крышу лезть, да еще с похмелья. Эх, ладно! Как-то оно сложится!
Тихон ушел в поселок, баронесса спала, и Астра решила устроить себе короткий день. Подчиняясь внутреннему импульсу, она забрала из кухни банку с «сухофруктами», - ее мучило любопытство: что же за необыкновенный чай заваривала себе таинственная Эльза? А не попробовать ли? Лучше будет сделать это у себя в комнате.
Она открыла шкаф и спрятала банку в дорожную сумку. Пока пусть побудет у нее.
К вечеру ветер разогнал низкие сизые тучи, разгулялся, бесчинствуя в полуголых садах. Астра забеспокоилась - как там хозяйка? Она подошла к двери в спальню баронессы и прислушалась, - тишина. Осеннее ненастье нагоняет крепкий сон, у нее самой глаза слипаются.
Но прежде, чем лечь спать, Астра проделала то, что проделывала уже несколько ночей подряд, - включила видик и поставила найденную в тайнике кассету.
Любительский фильм состоял из несвязанных между собой отрывков: красивое блестящее тело змеи, скользя, кольцами обвивает ствол могучего дерева… несколько всадников гонятся за диким кабаном с криками «Вепрь! Вепрь!», животное скрывается в тумане, который поглощает и преследующих его охотников… под мрачными сводами замка висит над огнем котелок, в котором что-то булькает… бронзовая русалка с чешуйчатым хвостом восседает на постаменте посреди круглого водоема… шумит венецианский карнавал с мелькающими на лицах танцующих масками… отрубленная голова лежит на золотом блюде… между деревьев стоит какое-то старинное здание с декором в виде масок на фасаде… ряженые сжигают соломенное чучело… обнаженные любовники в масках обнимаются на ложе страсти… на звездном небе сияет отчетливо различимая россыпь Млечного Пути… древнегреческая статуя Афродиты увенчана венком из фиолетовых цветов… корова жует траву… на виселице раскачивается на ветру повешенный… туристы бросают монетки в фонтан…
Все эти взятые по отдельности и смонтированные живые картинки сопровождало ангельское пение без слов, - высокий, поразительного тембра женский голос, от которого мурашки пробегали по коже…
Матвей с тяжелым сердцем заставлял себя просматривать документацию на комплект оборудования, разработанного конструкторским бюро «Карелин». Хороший заказ, финансово выгодный. Хозяину бы радоваться, а он недоволен. Его, видите ли, тянет обратно в Камышин! У него мысли крутятся около какой-то Астры! Какое ему до нее дело?
- Вот-вот, - ехидно заметил внутренний критик. - Ты не лукавь, Карелин. Признайся честно, что тебя волнует женщина, которую ты, как и полагается храброму рыцарю, вырвал из пасти страшного чудовища. То бишь громадного бешеного пса! Все развивается по законам жанра, дорогой… как бы ты ни сопротивлялся. Пусть это глупо, смешно, но факт есть факт! Ты попался.
- Ерунда, - защищался Матвей. - У меня есть Лариса, мы устраиваем друг друга, и я ничего не собираюсь менять.
- Почему же ты постоянно думаешь о Камышине? Разве у тебя мало проблем? Вон, в бюро работы полно, мальчишкам из «Вымпела» второй месяц обещаешь двухдневный «экстремальный» поход. В группе появился новенький - его товарищ привел, - а тебе даже поговорить с ним толком некогда.
- Мне показалось, бабка и внучка Коржавины что-то скрывают.
- Тебе-то какая забота?
- Интересно!
- Ой, врешь, Карелин! Интерес твой и правда проснулся, только другого рода. Астра в душу запала? Так ты не бойся, это нормально, когда женщина за душу берет, а не за тело. Тело - оно живет инстинктами, ему высшие сферы недоступны. Жить без любви все равно что пить воду вместо вина.
- Какая еще любовь? - с досадой возразил Матвей. - Сироп от кашля для малолетних! Взрослые люди в эти игрушки не играют. У них все серьезно, исходя из потребностей.
Он бросил бумаги в ящик стола, вздохнул с сожалением: «Я ведь даже телефона у Астры не взял и теперь не могу элементарно набрать ее номер и узнать, как у нее дела. Просто, по-дружески, без всяких амуров».
Карелин приложил усилие и переключился на Ларису. Они вчера провели бурный вечер: ужинали при свечах, потом долго занимались любовью на черных атласных простынях.
- Я боюсь Калмыкова, - неожиданно призналась Лариса, медленно приходя в себя. - Он попытался меня изнасиловать, но потерпел фиаско, как всегда. У него были такие глаза… белые от бешенства. И холодные пальцы. Он взял меня за горло и начал душить… для возбуждения! Я тебе говорила, что ему необходим какой-то допинг? Раньше мы использовали то ароматический дым, то тантрические заклинания, то… в общем, не хочу вспоминать, противно. А теперь его изредка возбуждает только насилие. Он набрасывается на меня, я должна сопротивляться… а в результате - пшик! Полный облом! Мы давно не занимались сексом, я даже удивилась, когда он явился ко мне ночью… Слава богу, сын гостил у бабушки, а то бы испугался. Я пару раз закричала от боли. Знаешь, он в таком состоянии может убить! Реальная смерть - это последний способ вызвать эрекцию… как у маньяков.
Она привстала, опершись на локоть, и показала Матвею несколько синяков.
- Ты не преувеличиваешь?
- У страха глаза велики, но я пришла в ужас, когда его пальцы сомкнулись на моей шее. Еле отдышалась! Утром он просил прощения, конечно… вот, браслет мне подарил, - Лариса повернула к свету украшение на запястье: золотая косичка с вплетенными мелкими жемчужинами. - Калмыков не жадный, и вкус у него отменный. Жалко его!
- Поэтому ты и не уходишь?
- Отчасти. Не могу я от него уйти. Сын его обожает! Для него отец - идеал мужчины и человека. Не буду же я ему рассказывать, как папа пытается удовлетворить свои извращенные желания?
- Он болен.
- Но это не моя вина, - Лариса легла и уставилась в потолок. - Я старалась ему помочь. Калмыков умен, предприимчив, и если он до сих пор не справился со своим бессилием - я имею в виду в постели, - то это безнадежно.
- Ты живешь с ним ради сына? - саркастически усмехнулся Матвей. - Подвиг матери!
- Зачем ты так? - обиделась она. - Калмыков пашет с утра до вечера, содержит семью, ни в чем нам не отказывает. Он ни разу не попрекнул меня деньгами и тем, что я не работаю. Я же развлекаюсь, как хочу, веду свободный образ жизни, не обременяю себя хозяйством. В замужестве я воплотила все свои мечты. Да, с сексом в браке не сложилось! Так в этом мире нет идеальных вариантов, чем-то приходится поступаться.
- Ну, ты себя не ущемляешь.
- А зачем? Я вышла замуж по расчету и не обманывалась, не придумывала какой-то необыкновенной любви: мне не в чем разочаровываться.
При слове любовь Карелин поморщился. В этом они с Ларисой похожи, у них трезвые взгляды, а не розовые иллюзии. Люди страдают, когда их собственные фантазии разрушаются у них на глазах. Куда проще жить реалиями.
Из всех времен года Матвею нравилась осень, - в этом безжалостном сбрасывании покровов и полном обнажении природы он видел воплощение своего принципа: никогда ничего не приукрашивать, не разрисовывать разными цветами серое полотно бытия. Краски блекнут, украшения рассыпаются в прах, а человек переживает трагедию, которую подготовило ему услужливое воображение.
Карелин удивился своему желанию поддеть Ларису.
- Если перед тобой стоит чашка с чаем, не следует принимать ее за волшебный Грааль! - театрально воскликнул он.
Лариса разразилась оскорбленной тирадой.
- Ты все утрируешь! Доводишь до абсурда! Да, я звезд с неба не хватаю, я приземленная, расчетливая стерва! Ты это имел в виду? По-моему, я и не прикидываюсь наивной пастушкой. Я играю открытыми картами, дорогой, а это сейчас большая редкость.
Она остыла, успокоилась и развеселилась. Потянулась к нему с поцелуями…
- Хватит, - отодвинулся от нее Матвей. - Удовольствия приедаются! Даже самое вкусное и изысканное блюдо надоест, если переусердствовать.
Он снова подумал о новой знакомой, сравнивая ее с Ларисой. Обе по-своему хороши. Так почему его мысли упорно бегут прочь от постели из черного атласа к дому, где поселилась баронесса Гримм и где моет посуду и стирает чужое белье странная молчаливая женщина Астра?
В Ларисе нет ничего непознанного. Но разве не к этому он стремится? Разве не это считает благом?
«Ты приукрашиваешь! - оборвал он себя. - Астра загадочна только потому, что ты не успел рассмотреть ее поближе».
Уезжая от Ларисы, он твердо решил выбросить из головы камышинское приключение. Любая загадка - всего лишь плод праздного ума.
***Иваницын немного успокоился.
Посещение детектива, который сначала встал в позу, но, услышав о деньгах, смягчился и отдал ему фотографии с диском, принесло облегчение. Вряд ли частник будет сотрудничать с милицией; то, что оперативники до сих пор не обращались к нему с вопросами, обнадеживало. Выходит, они не нашли снимков - еще бы! Захар постарался, перерыл всю квартиру! Следствие не знает о детективе, ведь его визитку он тоже забрал.
Жених Астры хвалил себя за предусмотрительность: тщательно скрывая свою связь с Мариной не только от невесты и ее родителей, но и от всех окружающих, он обеспечил себе относительную безопасность. Во всяком случае, судя по вопросам, которые ему задавали как всем друзьям и знакомым погибшей, его пока не заподозрили ни в чем предосудительном. Хорошо, что он ни разу не оставлял машину во дворе, где жила Степнова, выжидал и оглядывался, прежде чем войти в подъезд, старался не попадаться на глаза жильцам. Он был очень осторожен, и это принесло свои плоды. Просчитался Иваницын только в одном - недооценил преданного ельцовского пса Борисова и самого «тестя». Они выследили его и прижали к стенке: теперь у них в руках улики, которые могут отправить Захара на скамью подсудимых. Сотрудники милиции вцепятся в него, как бульдоги, им лишь бы найти обвиняемого и дело «раскрыть». Копать глубже они не станут. С их точки зрения, мотив налицо: Иваницын убил беременную любовницу, которая шантажировала его, чтобы помешать жениться на богатой невесте и принудить к браку с ней самой. Или вымогала большую сумму денег.
«Невеселые перспективы меня ждут, - неотступно думал он. - Ельцов молчит потому, что не хочет впутывать в скандал Астру. Вдруг это она расправилась с подругой-соперницей? Марина ей во всем призналась, и ревнивая женщина не совладала с собой. Чем не версия для следствия? Тем более Астра скрывается. Это дает мне шанс!»
Он понимал, что благодаря Астре пока находится вне подозрений. Предпринимая вялые попытки отыскать ее, он на самом деле был заинтересован, чтоб она как можно дольше отсутствовала. Если у нее есть алиби на момент убийства Марины, тогда ее отец с наслаждением бросит Иваницына правоохранительным органам на съедение, не простит измены и позора. Значит, Астра не должна появиться в Москве! Ее любой ценой надо остановить. Но как?
Он молился, чтобы доброе имя дочери, ее незапятнанная репутация оказались Ельцову дороже, чем сладкая месть. А если нет?
«Мне надо найти ее раньше и… убить?» - в ужасе думал Захар. Он перестал соображать здраво, как только перед ним замаячил призрак тюремной камеры. Сидеть вместе с уголовниками, в грязи, в нечеловеческих условиях, подвергаться побоям и унижениям… от этой картины темнело в глазах, волосы вставали дыбом.
- Я в тюрьме не выживу! Они лишают меня выбора!
Страх накинулся на него как стервятник, почуявший легкую добычу. Господин Иваницын забыл обо всем, кроме спасения собственной драгоценной шкурки, даже о женитьбе на Астре, не то что о своих подружках. Его снедали тревога и нетерпение. Икать Астру? Или, наоборот, препятствовать ее поискам? Беда заключалась в том, что он не мог осуществить ни первого, ни второго, так как понятия не имел, куда подалась его будущая жена.
- Господи! - метался в нервном жару Захар. - Помоги мне! Укажи стезю спасительную!
Как многие преуспевающие люди, он обращался к богу лишь в критические минуты, когда речь шла о жизни и смерти.
Денно и нощно он набирал номер мобильника Астры, увы, напрасно.
«Она выключила телефон, - догадался Захар. - Или выбросила. Трубка разрядилась… и все. Теперь все! Она тоже мстит мне, по-своему, по-женски! Если хотите превратить жизнь в ад, - как следует разозлите женщину. И вы почувствуете на себе острые, роковые когти ее ненависти! Они раздерут вашу душу в кровь, в жалкие, непотребные ошметки! Господи! Ты меня слышишь?»
Главный менеджер страховой компании «Юстина» пошел в храм и поставил множество самых дорогих свечей - и за здравие, и за упокой. Он оказался у последней черты, сдался, опустил руки и взывал единственно к милости Всевышнего.
Баронесса привыкла подчиняться Ади, а та велела ей ложиться спать и ни о чем не думать. Ади неохотно появлялась из зеркального тумана…
Отмеренное им время истекало. Эльза оказалась не той, за кого поначалу приняла ее госпожа Гримм и принимала все эти годы. Только прошлой осенью она сообразила: что-то не так.
Эльза неприятно удивляла ее своим поведением, своими вопросами и, главное, своим молчанием. Компаньонка замыкалась в себе, запиралась в комнате, стала пренебрегать обязанностями и вести себя по меньшей мере странно. Она бродила по дому, словно сомнамбула, прислушиваясь к чему угодно, кроме указаний и просьб хозяйки. Она витала в облаках или в сумраке собственного подсознания, далеко от окружающей ее реальности. Она все чаще отлучалась, все дольше отсутствовала, и баронесса подумывала об ее увольнении. Если бы не основное жизненное правило - не вмешиваться в ход событий, - Ида Вильгельмовна так бы и сделала.
Место Эльзы заняла Астра и дала почву для новых мучительных раздумий, сомнений и колебаний. Кого судьба на сей раз привела в камышинский дом?
Госпожа Гримм стремительно теряла интерес к жизни, как солдат, который, подчиняясь приказу и данной им присяге, выполнил свой долг и теперь может заняться, наконец, собственными делами. Но он привык к существованию по чужой воле, регламентированному и расписанному до мелочей, и не знает пока, куда податься и как распорядиться свалившейся на него свободой. Свобода - испытание не для слабых.
Баронесса не могла уснуть и приняла снотворное. Ветер гудел в дымоходе, свирепо гнул и раскачивал деревья. Скрипела старая ель у калитки, что-то позванивало, потрескивало. Госпоже Гримм не хотелось прислушиваться, не хотелось ничего больше видеть, ни о чем знать. Она жаждала смежить веки и отрешиться от забот и волнений, от всего, чем был для нее этот непонятный и тревожный мир. Долгожданный сон принял ее в легкие, упоительные объятия и понес к иным берегам…
В то же самое время в своей комнате пыталась уснуть и Астра. Она почти задремала, когда раздался подозрительный шум наверху, будто в мансарде кто-то ходит. Иногда гуляющие по дому сквозняки создавали странные звуковые эффекты - хлопали неплотно прикрытые двери, что-то падало, шуршало, постукивало. Астра жаловалась Тихону, а он самодовольно посмеивался.
- Это привидения, - доверительно сообщал сторож. - Камышин славится неприкаянными душами, которые ночами бродят по домам неверующих граждан и внушают им суеверный ужас. Люди веру забыли, вот на них потусторонняя нечисть и ополчилась. Жилища не освящают, икон не держат… посланцам с того света - раздолье!
- Ты нарочно меня пугаешь?
Тихон опускал хитрые глаза, хихикал в бороду:
- Есть немного. Баронесса не боится, и ты не робей. Эльза тоже от каждого шороха вздрагивала, все прислушивалась, приглядывалась, чуть ли не принюхивалась! А что толку-то? Бывало, выйдет на крыльцо и кричит: «Тихон! Тихон! В каминном зале гарью пахнет!» Дескать, появление дьявола сопровождается запахом жженой серы или чем-то подобным… в общем, горелым несет.
- А ты что думаешь?
- Трубы чистить надо чаще! Хозяйка у камина допоздна сидит, пока последние угли не остынут, а потом спать идет… и все. Дымоход оставляет открытым. Забывчивая она! Эльза сама виновата: шла бы да проверяла. Следить за порядком была ее обязанность. А теперь - твоя!
От этих воспоминаний Астра мигом проснулась и насторожилась. Тихон сегодня чистил дымоход, а закрыл ли? Надо бы пойти, проверить. Но так не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, натягивать брюки и футболку, шлепать в каминный зал, возиться с металлическим рычагом! Черт с ним, с ветром пусть гремит, гудит и воет, это не опасно.
Очень некстати пришли на ум слова баронессы о воротах между мирами, о ведьмах и демонах, которые не дремлют…
Астру пробрала жуть, она накрылась с головой и постаралась не обращать внимания на шум, сосредоточиться на чем-нибудь другом. Сами собой возникли в памяти записанные на видеокассете отрывки: змея на дереве… охотники, загоняющие кабана… статуя Афродиты… русалка… котелок с кипящим варевом… мертвая голова на блюде… повешенный… Что за нелепый набор? Кто и зачем соединил эти разные по смыслу картины - от откровенно жестоких до утонченно прекрасных? Кто спрятал кассету в тайник?
«Возможно, я усложняю простую, как дважды два, задачу, - говорила она себе. - Тайник - шутка, розыгрыш прежнего хозяина, строителей или… нынешней владелицы дома. Госпожа Гримм - дама экстравагантная, необычная, живет одна, ни с кем не общается. Надо же ей как-то развлекаться? Вот она и устроила в комнате для прислуги тайник, положила туда сухой корень, видеокассету с запутанным содержанием, пусть, мол, компаньонки не только метут, стряпают и стирают, но и забавляют одинокую немолодую женщину. А как забавляют? Своим страхом? Глупыми расспросами? Нелепыми поступками? Интересно, Эльза знала о тайнике? Что, если…»
Закончить мысль Астре помешали крадущиеся шаги в коридоре. Неужели ветер разбудил Иду Вильгельмовну, и она отправилась в кухню выпить чаю или горячего вина? «Но тогда хозяйка прежде позвала бы меня, - подумала Астра, холодея от ужаса. - Баронесса ни разу не ходила ночью по дому. Который час, кстати?»
Она потянулась к ночнику, но рука застыла на полпути - зажигать свет не стоило. Часы со светящимся циферблатом показывали половину первого ночи. Астра затаила дыхание и прислушалась. У нее с детства был тончайший музыкальный слух, улавливающий колебания воздуха, не то что приглушенные звуки. Шаги затихли, и раздалось какое-то бульканье: словно неведомый посетитель тайком наливал себе выпить. Может, это все-таки баронесса?
- Мое воображение играет со мной! - прошептала Астра. - Так я доведу себя до истерики. Надо просто пойти и убедиться, что все в порядке.
Она решительно поднялась, кое-как оделась, стараясь двигаться бесшумно, скользнула к двери. В коридоре стояла тишина, нарушаемая тиканьем больших напольных часов в столовой и низкими руладами ветра. Молодая женщина вышла из комнаты - в темноте нельзя было увидеть собственную руку. Госпожа Гримм требовала опускать шторы по вечерам, а свет Астра решила не включать. «Иди вперед, - приказала она себе. - На поверку все подозрительные звуки окажутся вполне объяснимыми, и я буду смеяться над своими страхами. Так уже не раз бывало!»
Она потянула носом, - какой знакомый запах. Нервная лихорадка помешала Астре определить его происхождение. «Это не сера! - вспыхнуло в сознании. - И не дым! А что же?»
Не чуя под собой ног, она метнулась к спальне баронессы, дернула за ручку двери… Хозяйка лежала на кровати - Астра не могла этого видеть, просто почувствовала ее присутствие, подошла и наклонилась к изголовью. От волнения она никак не могла уловить, дышит госпожа Гримм или нет. Впрочем, как та может не дышать? Недомогание еще не повод для смерти. Ида Вильгельмовна совсем не старая женщина…
По ознобу и сотрясающей тело дрожи, Астра догадалась: кто-то или что-то приближается к двери в спальню. Она инстинктивно отпрянула к окну, нырнула за толстую гобеленовую портьеру и замерла. Снаружи завывал ветер, внутри дома происходило что-то пугающее… как нарочно, когда Тихон отлучился в поселок. У Астры душа, что называется, ушла в пятки. Сцена в спальне разыгрывалась в полном мраке, отгороженном от компаньонки плотной тканью, за которой она стояла, сдерживая готовый сорваться крик. До ее ушей доносились некоторые звуки, но собраться с силами и выглянуть из-за портьеры она себя заставить не смогла. Да и что удалось бы увидеть? Она ведь не кошка!
Кто-то вошел, постоял, то ли привыкая к темноте, то ли изучая обстановку… шагнул к кровати… раздалась тихая возня… как будто ночной гость что-то делал с лежащей на кровати баронессой. Та не сопротивлялась, во всяком случае, звуков борьбы Астра не услышала. Потом неизвестный включил настольную лампу - через портьеру просачивался желтый свет, - и молодая женщина молилась только об одном: чтобы ее не заметили. Видимо, визитеру было не до нее, он принялся открывать дверцы, выдвигать ящики, что-то разбрасывать… и вдруг движения прекратились.
Астра оцепенела от направленного на нее взгляда. Она готова была поклясться, что ночной гость смотрит на портьеру, за которой она стоит, он почувствовал ее, вычислил. В панике она вжалась спиной в подоконник, жалея, что не умеет проходить сквозь стены. Покосившись на окно, поняла: открыть створку и выпрыгнуть она не сможет - решетки. Но зато - о, боже! - на подоконнике рядом с цветочным горшком лежала отвертка, вероятно, забытая Тихоном.
Позже Астра вспомнила, что накануне сторож чинил карниз в спальне баронессы, закручивал шурупы и, к счастью, оставил на окне свое орудие труда. Спасибо ему!
Сейчас мысль о Тихоне даже не шевельнулась в ее уме. Рука сама потянулась к отвертке и крепко схватила ее. Черная тень, загораживая собой свет лампы, надвигалась на Астру… еще мгновение, и все будет кончено… Откуда у нее появилось это ощущение неминуемой гибели, она не знала, но не усомнилась в нем ни на секунду и, сжав в кулаке отвертку, резко ударила ею вперед, туда, где сходились половинки портьеры, в приближающуюся темную фигуру…
Сдавленный вскрик дал понять, что она не промахнулась. Удар не был смертельным, потому что некто метнулся назад, уронив лампу, которая разбилась, и ринулся прочь. Астра и не думала никого преследовать, у нее ноги подкашивались от пережитого ужаса, а во рту стоял привкус железа - кажется, она прикусила себе то ли язык, то ли губу разбираться было некогда.
Первым делом она включила свет и бросилась к баронессе - та была мертва. Ночной гость, возможно, пытался душить ее, но быстро сообразил, что это лишнее - женщина лежала в спокойной позе, с вытянутыми вдоль туловища руками и ногами; на ее шее не было синяков. Похоже, госпожа Гримм скончалась раньше, чем в ее спальню прокрался чужой, потому и не сопротивлялась. Она словно уснула, таким умиротворенным выглядело ее бледное лицо. Судя по уже остывшему и слегка окоченевшему телу, хозяйка дома ушла в мир иной около полутора часов назад. Астра отметила сей факт машинально: во время учебы в студенческом спектакле ей пришлось играть судмедэксперта и, вживаясь в роль, она перечитала кучу книг по судебной медицине.
«Выходит, я находилась в доме, где лежал труп? - дрожа, подумала Астра. - Какой кошмар!»
В спальне резко запахло дымом - горела портьера, занявшаяся от разбитой настольной лампы, пламя быстро поднималось вверх. Тушить самостоятельно или вызывать пожарных, милицию? Астра кинулась к телефону - трубка молчала. Ночной гость повредил кабель, а сотовой связью баронесса не пользовалась: она была старомодна, как ее прическа, одежда и любимые вещи. Вот когда компаньонка пожалела, что выбросила свой мобильник! Она хотела сжечь мосты в прошлое, и ее желание исполнялось буквально.
Все происходящее казалось дурным сном - абсурдным, невероятным. Госпожа Гримм мертва, спальня горит, Астра ударила кого-то отверткой, возможно, убила. Человек в состоянии шока может пробежать несколько метров и только потом упасть. Скорее всего, он лежит где-нибудь в коридоре или в холле…
Она обвела комнату безумным взглядом - все разбросано: белье, полотенца, книги, шелковые халаты и пижамы, письменные принадлежности, листы бумаги, носовые платки… Несколько капель крови на светлом полу свидетельствовали о том, что неизвестный по крайней мере ранен. Отвертка закатилась под ночной столик, и Астра не полезла за ней. Пожар разгорался…
«Мне надо бежать! Бежать! - молнией пронеслось в голове. - В доме два трупа, в их смерти обвинят меня. Как я докажу обратное? Что буду объяснять? Зачем я ударила человека отверткой? Он не собирался нападать на меня! Я почему-то решила, что он душил мертвую баронессу… и первая набросилась на него. А он только хотел посмотреть, кто прячется за портьерой. Естественное любопытство… Я даже не знаю, кто это был и как он проник в дом!»
Она плохо соображала, почему все еще не покидает спальню. На кровати лежало тело госпожи Гримм, холодное и неподвижное, пламя уже подбиралось к нему. Но Астра ощущала присутствие хозяйки дома, словно та не уходит, ждет чего-то.
«Ключ! - осенило компаньонку. - Не случайно она подарила мне цепочку с ключом! Она предчувствовала скорую смерть и… ладно, потом разберусь. От какого же замочка этот ключик?»
Ключ, в отличие от цепочки, был не из золота, а из обычного металла, и это слегка удивило Астру. Ее с детства научили, «дареному коню в зубы не смотрят», поэтому она не стала задаваться пустыми вопросами. Но то, что произошло этой ночью, в корне изменило ее отношение к каждой непонятной мелочи. Ключик следовало использовать по назначению!
- Для этого ты у меня и оказался, - прошептала Астра, осматриваясь. - Ну же, помоги мне!
Она неоднократно убирала в спальне Иды Вильгельмовны, вытирала пыль с бюро из красного дерева и такой же шифоньерки с несколькими отделениями. И ящички бюро, и дверцы шифоньерки закрывались на ключ. Связку ключей - как подметила наблюдательная Астра - баронесса носила в кармане халата. Сейчас эта связка валялась на полу, среди остальных вещей. К какому ящику или дверце подходил ключик на цепочке, предстояло выяснить методом подбора.
Астру подгонял огонь: от дыма стало тяжело дышать, в горле першило, глаза слезились. Дрожащими руками она попыталась открыть один замок, другой - тщетно. Пора было уносить ноги! И тут она услышала голос госпожи Гримм - разумеется, не наяву, а как бы у себя внутри, хозяйка указывала ей на дверцу шифоньерки. Здесь, мол, то, что тебе нужно. Быстрее! Не то сгоришь!
Надрывно кашляя, она вставила ключик в замок, открыла и увидела завернутое в бархат зеркало. Ни думать, ни рассматривать добычу времени не оставалось. Прижав к себе зеркало, Астра выскочила в коридор и обомлела от ужаса: огонь, раздуваемый сквозняками, по-видимому, бушевал уже и в столовой, и в каминном зале. Пламя было в начале коридора, но еще не успело добраться до комнаты прислуги. Как огонь мог распространиться из спальни в другие помещения? Запах! Астра вспомнила настороживший ее запах… то были пары бензина. Как же она сразу не сообразила?
Ее прошиб холодный пот: если выход отрезан огнем, то ее шансы на спасение ничтожны. На окнах решетки, пожарные не успеют вызволить ее из этого пекла, звать на помощь бессмысленно. Даже разбив окно и взывая к прохожим и соседям, она ничего не добьется: ночью люди спят, а не бродят по улицам. К тому же дома на Озерной расположены на приличном расстоянии друг от друга, а пластиковые окна обеспечивают хорошую звукоизоляцию. «Меня никто не услышит, а время будет упущено, - с ужасом подумала Астра. - Разве что богу помолиться?»
Ее учили вежливости, достойным манерам, математике, географии, актерскому мастерству, но не молитвам. Молиться она не умеет, и выбраться из охваченного пожаром дома, ей никто не поможет. Огонь, который она так любит, превратился из друга в заклятого врага, алчущего ее гибели. Кричи, не кричи, проси, умоляй - не пощадит.
Астра побежала в свою комнату за сумкой: там документы и вещи, которые она не могла оставить на съедение огню. Да и зеркало куда-то нужно положить, чтобы освободить руки. Возможно, придется прыгать из мансардного окна… хотя нет, окна там тоже забраны решетками. Как же быть?
Она металась по коридору, задыхаясь в дыму, ища выхода из огненной ловушки. В холл не пройти, это ясно. Закрыться в комнате, заткнуть щели? Это отсрочит гибель не надолго. В страхе Астра совсем забыла о двери из мансарды на терраску, где любила сидеть, любуясь садом, госпожа Гримм. Дверная решетка отпиралась изнутри… и снова мысль о баронессе подстегнула Астру к последней попытке спастись. Только бы деревянная лестница выдержала - ее уже вовсю лизал огонь.
Астра вернулась в комнату за одеялом, накрылась им с головой и ринулась вверх, на мансардный этаж. Лестница рухнула, едва она миновала ступеньки и оказалась под крышей, - здесь тоже было жарко, дымно. Дверь на террасу открылась, но запертая решетка не поддавалась. Астра пришла в отчаяние. «Надо успокоиться, - подумала она. - Я ведь не раз открывала решетку, когда выносила кресло-качалку для баронессы. Щеколда туговата, но я с ней справлялась!»
Наконец рычажок сдвинулся, и Астра оказалась на террасе, подбежала к перилам ограждения и заглянула вниз, - из окон первого этажа вырывались дым и огонь, освещая стволы яблонь и землю, покрытую палыми листьями. Надо прыгать! Она закинула ручки сумки на плечо, перелезла через перила и оторвалась от узкого каменного выступа. Короткий полет закончился приземлением на ноги, потом на бок, но удачным. Отделавшись ушибом, Астра поднялась, вся в грязи, в прилипших к штанам и футболке листьях. Бок ныл, нога подвернулась и отдавала болью при каждом шаге, зато Астра избежала гораздо худшей участи: сгореть заживо. По сравнению с этим все остальное выглядело мелкими неприятностями.
Она оглянулась на дом. Вот так костер! Древний праздник Хэллоуин удался. Если верить преданиям, кельты в эту ночь чествовали злых духов, а христиане - Всех Святых. Как все тесно переплетено!
Жуткий вой раздался то ли из горящего дома, то ли из сада - словно, корчась в муках, изрыгали дикие стоны погибающие демоны. На мгновение Астре привиделась в клубах дыма, между освещенными пожаром деревьями, женская фигура с запрокинутым лицом, заломленными руками…
- А-а! - закричала она. И, не помня себя, кинулась прочь, к забору, подгоняемая ужасом, вскарабкалась вверх и снова прыгнула, взвыла от боли в ноге, вторя демонам: - О-ой! Мамочка! У-уу! - с трудом встала на колени, потом, опираясь на забор, выпрямилась, перевела дыхание и побрела вперед.
Через пару минут, повинуясь внутреннему импульсу, Астра заглянула в сумку. Зеркало уцелело. Она не знала, радоваться ей или плакать. Порыв ветра обдал ее ледяным холодом, и она содрогнулась, только сейчас заметив, что почти раздета.
В соседних дворах залаяли собаки, и Астра, хромая, поспешно зашагала прочь от дымно-багрового зарева, рассыпающего в ночи алые искры.
Это был праздник Огня, когда в горах Шотландии на всех возвышенностях, у каждого дома пылали кучи заранее заготовленного хвороста и дров, устраивались пиршества, игры и гулянья, порой непристойные и разнузданные. Женщины смешивали сухую полынь, цветы дурмана и тисовые щепки, поджигали и окуривали благовонным дымом жилища.
Это была ночь «дикой охоты», когда черные всадники на черных конях устраивали бешеную скачку и увлекали в преисподнюю тех, кто осмеливался последовать за ними.
В ночь Самхейна завеса между мирами становится такой тонкой, что через нее одни существа могут видеть других и легко переходить туда и сюда. Это время, когда принято устраивать дьявольские маскарады. Ведьмы пускаются в пляс вокруг серого камня, а сам Князь Тьмы играет им на флейте. Дети ходят из дома в дом и стучатся с криками: «Угощай, а то пожалеешь!»
Этот праздник - отличный повод поиграть в чертей, утопленников и вурдалаков, почувствовать себя исчадием ада. Это попытка осознать, понять связь между мирами людей и иных существ. Это интрига, миф, легенда и реальность.
В свою очередь, демоны, гоблины, привидения, вампиры и оборотни проскальзывают в мир живых, и не так-то легко отличить их от переодетых участников праздника. С точки зрения человека эти существа кажутся воплощением зла. А что видят они? Кем кажутся им люди? И какая она, «другая» сторона бытия?
Ночь Самхейна открывает ворота, которые принадлежат обоим мирам и ни одному из них. В них может пройти каждый, если пожелает. Но, войдя, можно ли будет вернуться? А вдруг эти миры похожи, как два близнеца? И то, что начинается в одном, продолжается в другом?
В эту ночь, отгоняя нечистую силу, люди носят в руках светильники из тыквы с вырезанными глазами и ухмыляющимся ртом. Тыквенные головы символизируют «голову Брана», - чудесный талисман, который защищает от зла. Потому что в ночь Самхейна духам позволено развлекаться в свое удовольствие. Людям же следует совершать странные и неожиданные поступки, чтобы сбивать нечисть с толку.
В эту ночь в Москве некоторые клубы приглашают публику на вечеринки, где веселятся восставшие мертвецы, убийцы и их жертвы, зомби, панночки из гоголевского «Вия» и прочие обитатели склепов, подземных пещер и мрачных средневековых замков. В качестве фирменных напитков подаются «чаши с ядом», «коктейли из свежей крови», «эликсиры вечного сна», опробованные небезызвестными Ромео и Джульеттой, а также другие, не менее экзотические угощения. Для услады уважаемых гостей устраивается стриптиз, как отголосок древних обрядов, перерастающих в сексуальные оргии. Мистическое совокупление - вот мост, соединяющий жизнь со смертью…
В эту ночь можно быть кем угодно, только не собой.
В эту ночь черный Ворон отправляется за своей добычей… Только Самхейн - властелин мертвых, - может помочь ему вернуть утраченное…
***Москва. Вечер и ночь с 31 октября на 1 ноября
- Это мне? - удивился Матвей, разглядывая бархатный камзол, завитый парик и белую кружевную рубашку. - И на кого я буду похож?
Он примерил башмаки с массивными позолоченными пряжками и расхохотался. Его подопечные прятали улыбки. Только бы «командир», - как они между собой называли Карелина - не передумал.
Подростки целый час уговаривали Матвея устроить ночное гулянье на Хэллоуин.
- Это же так здорово! Маски и костюмы мой старик обеспечил! - обнадежил длинный худой парень в кожаных штанах и жилетке. - И эти… тыквенные головы тоже.
- Вы же обещали экстрим! - запальчиво произнес новенький. - Я только за острыми ощущениями сюда и пришел. Драться научите?
- Не драться, а защищать себя и более слабых, - поправил его длинный. - О русском бое слыхал? Едва заметное движение, и противник повержен.
- Ну-у… - недоверчиво протянул новенький. - Гонишь, пацан! Я в секцию каратэ два года ходил, - папик посоветовал, - ногами махал, руками… да все без толку. Потому и бросил.
- Хочешь, классный прием покажу? - предложил Матвей.
Он ждал удобного момента заинтересовать подростка какой-нибудь диковинкой, на что сам он и ребята из его группы были мастера. Произведенное впечатление имело почти магическое действие, и Карелин считал его лучшим воспитательным методом. Если у паренька возникнет желание подражать, он останется в «Вымпеле». Любая другая агитация с отвращением отвергалась, как он не раз убеждался на собственном опыте. Старший Карелин научил сына закону «ненавязывания» - лучше подавать достойный пример, чем читать нотации.
- Давайте… - новенький принял боевую стойку и напрягся.
- Бегаешь хорошо? - вскользь обронил Матвей.
- В каком смысле?
- Ногами! - захихикали остальные. - Если можно избежать драки, лучше побыстрее смыться!
- Отстой… - скривился новенький. - Я не трус. У вас тут че, одни бегуны собрались?
- Когда драка неизбежна, нужно бить первым, - назидательно произнес длинный. - Нападай!
Новенький дернулся, сделал обманное движение, прыгнул вперед и вдруг потерял равновесие и очутился на полу, хотя Матвей всего лишь мягко повел рукой, почти не коснувшись его. Подросток озадаченно потряс головой, поднял глаза.
- Вы че, пацаны… у меня просто нога подвернулась.
Пусть попробуют поднять его на смех! Больше ноги его здесь не будет. Ишь, супермены! Он занервничал, оступился, вот и все. Сейчас он им покажет!
Ребята и не думали смеяться, а длинный с серьезным видом протянул новенькому руку:
- Вставай! Понравилось?
- Ага! - выдавил тот фальшивую улыбку. - Я балдею! Скользко у вас…
- Пол недавно вымыли, - кивнул длинный. - А ты молоток. Принимаем тебя в наше братство!
Он похлопал новенького по спине, и тому расхотелось задираться, спорить и доказывать свою правоту. Занятно будет пройтись с этими парнями по ночным улицам, чувствуя себя защищенным от пьяных молодчиков, которых он в глубине души побаивался. Хотя рвался в их среду, мечтал стать среди них своим. А зачем? Этого он не знал. Наверное, пытался утвердиться в мужском мире, где правит сила.
- Ладно, выбирай себе прикид, - миролюбиво предложил длинный, явно заводила в этой разношерстной компании. - У тебя какой размер обуви?
- Прикольно! - одобрили остальные, рассматривая ворох необычной одежды. - Будем бродить по городу, как привидения, народ пугать!
Ребята взялись примеривать костюмы. Длинный облачился в наряд Смерти - черный балахон с нарисованным на нем светящейся краской скелетом - и выбрал себе двух подмастерьев: юношей одинакового роста, которые оделись Могильщиками. Новенький нарядился Солдатом-убитым-на-поле-боя, с «вытекшим» глазом, в буром от «засохшей крови» мундире. В ход пошли одеяния Алхимика, Узника-гремящего-кандалами, и Оборотня-с-волчьей-мордой.
- Ну и видок у вас! - прыснул Матвей. - Нас в милицию не заберут?
- Не мы одни такие будем. Сегодня ночь Дракул, Касперов и Фредди Крюгеров, - терпеливо пояснил длинный. - Всех не заберут. Вы одевайтесь, Матвей Аркадьевич, не брезгуйте! Костюмы новые, на заказ сшиты. На следующий год их будут сдавать напрокат любому желающему, а сейчас они в нашем распоряжении.
- И кто же я? Какой-нибудь вельможа-заговорщик?
Матвей со странным ощущением разглядывал себя в зеркало - длинный парик и расшитый серебром камзол делали его похожим на блестящего царедворца петровской эпохи. Совсем неплохо! Он вдруг почувствовал, что изменилась не только его внешность, а сам внутренний дух, определяющий себя уже не инженером или частным предпринимателем Карелиным, а кем-то другим…
- Вы - Яков Брюс! Колдун и чернокнижник! - выпалил длинный. - А мы, - ваша свита. На Сретенке раньше стояла Сухарева башня, где Брюс занимался своими опытами - переплавлял свинец в золото. Говорят, там иногда появляется призрак высокого старика в парике, камзоле, с лентой через плечо и в башмаках с пряжками. Будто бы это Брюс ищет свою тайную книгу, которая любые ворота отворяет и показывает, где лежат клады. Перед смертью он замуровал ее в башенной стене и теперь хочет забрать.
- Так ведь башню снесли давно, еще до войны, - заметил один из Могильщиков.
- Ну и что? Мертвому сие неведомо, - включился в игру Матвей. - Может, нам повезет, и мы встретим сподвижника Петра Великого собственной персоной. Или он нас!
- Вот потеха!
- А правда, что скелет Брюса вытащили из могилы и отдали на исследование в мастерскую Герасимова[1]? - с горящими глазами спросил новенький, Артем. - И кости исчезли неизвестно куда?
- Ходили такие слухи, - подтвердил Матвей.
Пару лет назад ему в руки попалась книжка о «птенцах гнезда Петрова», среди которых особняком стояла загадочная фигура Якова Брюса, потомка шотландских королей, получившего графский титул и чин фельдмаршала от русского царя. Он оставил о себе множество самых невероятных легенд, и считалось, что «не рождался на Руси ни до, ни после ни один человек, который мог бы сравниться с Брюсом». Ведомы были ему прошлое и будущее, судьбы людей, секреты философского камня и вечной молодости, все тайны земные и небесные.
Достоверно известно, что Брюс обладал острым, проницательным умом, говорил на многих европейских языках, преуспел в разных науках, естественных и оккультных, от физики, математики, астрономии, географии, геологии и военного дела до алхимии и астрологии. Был он и дипломатом, и книгоиздателем, и картографом, и командующим артиллерией; прославился на полях сражений Крымского и Азовского походов, Северной войны, а за Полтавскую битву получил орден Андрея Первозванного.
Этот вельможа умудрился пройти через горнило придворных интриг и остаться человеком чести. В то же время кем только его не называли - колдуном, чародеем, волшебником, масоном, пособником дьявола и черным магом. Молва о подземных лабораториях и алхимических опытах Брюса окутывала его образ мистической, пугающей аурой. Ему приписывали всевозможные чудачества - полеты на «железном драконе», собственноручно сконструированном в тайных мастерских, запрятанных в глубоких подвалах его особняка; способность «отводить глаза»; одним мановением руки замораживать воду в пруду или вызывать звуки невидимой арфы. Чудеса продолжались и после кончины графа: исчезли астрономические принадлежности, оборудование лаборатории, некоторые книги и другие вещи, а в его подмосковной усадьбе «Глинки» долго появлялся призрак хозяина, наводящий ужас на новых владельцев. До сих пор обитатели «Глинок» утверждают, что в лунные ночи по аллеям парка скользит тень Якова Брюса, который что-то ищет или пытается что-то сказать.
Прочитанное произвело на Карелина столь сильное впечатление, что он даже ездил в загородное поместье графа Брюса, где тот провел последние годы жизни.
Матвей бродил по аллеям парка, любовался домом в стиле итальянского барокко, живописным водоемом, сохранившейся лабораторией: одноэтажным павильоном с декором петровской эпохи, впитывал атмосферу, само настроение брюсовской усадьбы. Зачем ему это понадобилось? Он думал, но так и не нашел ответа.
И вот, по иронии судьбы, ему самому придется стать знаменитым графом - пусть всего на одну ночь, - почувствовать себя этим удивительным человеком-загадкой, перевоплотиться. Есть нечто магическое и в переодевании, и особенно в принятии чужого образа, имени, манеры поведения. На миг Матвею показалось, что он и есть Яков Брюс, силой беззакония времени перенесенный из восемнадцатого века в нынешнюю Москву…
- Что с вами? - спросил его Оборотень.
Карелин опомнился, сообразил, где он находится и что собирается делать: вместе со своей «свитой» праздновать ночь Самхейна.
Признаться, он знал об этой традиции только из зарубежных фильмов да понаслышке.
Веселая компания отправилась на Сретенку. Было темно и сыро, шел мокрый снег. Навстречу попадались группы людей в страшных масках персонажей «ужастиков», в красных, белых и черных плащах-балахонах, в отрепьях и кринолинах, с крыльями летучих мышей, в саванах, в монашеских сутанах и рыцарских доспехах, кто во что горазд. Многие несли тыквенные светильники, громко смеялись и задирали прохожих, которые испуганно шарахались.
- Может, завалимся в какой-нибудь клуб? - предложил Смерть. - Тех, кто в костюмах, могут пустить бесплатно. Говорят, в погребах князей Голицыных такую потрясную тусовку устраивали - пир среди надгробий! Не настоящих, конечно, из папье-маше, но все равно отпад.
- А ты вошел в роль… - пробормотал Солдат. - На кладбище потянуло?
- Не, пацаны, - отказался Алхимик. - Я против. Договорились же гулять по городу! Я графиню Шереметеву мечтаю встретить. По телеку болтали, будто она по Склифу любит пройтись - это здание ведь ее муж построил, как больницу для бедных. Вот она там и ходит, бледная, красивая, в белом платье и венке из роз.
- Мертвая?
- Покойная, - торжественно произнес Алхимик. - Она была крепостной актрисой, граф в нее влюбился без памяти, женился, а она умерла от чахотки.
- Молодая?
- Ага.
- В Склиф нас никто не пустит! - с сожалением вздохнул Оборотень. - Разве что графиня на улицу выйдет. Может такое быть?
Колдовское очарование этой ночи удивительным образом подействовало на ребят. Они не замечали холода, луж под ногами и сыплющихся с неба крупных снежинок.
- Ой, глядите…
Навстречу Карелину с его «свитой» шла странная пара: стройная дама в пышном алом наряде и мужчина в черном плаще и шляпе. На их лицах белели венецианские маски.
«Свита» притихла, невольно замедлила шаг. У Матвея перехватило дыхание - такой жутью повеяло от этих масок и от тех, чьи лица они скрывали. «Кажется, развлечение удалось! - подумал он, стараясь сохранять беззаботный вид праздного гуляки. - Психологически мы легко настроились на нужный лад. Вот так люди сами себя и пугают».
Алхимик замолчал, не вспоминая больше о графине Шереметевой. Остальные тоже прикусили языки. Покружив по Сретенке и Сухаревской площади, они немного развеяли неприятное впечатление от пары в венецианских масках и снова начали зубоскалить. Им опять море было по колено. Вспоминали о Воланде, о Мастере и Маргарите, о призраках, пристально всматриваясь во встречных прохожих. Те тоже не терялись, пожирая глазами колоритную компанию, долго оглядывались.
- Вас могут принять за тень Брюса, - усмехнулся Смерть, наклоняясь к Матвею.
Его, как и положено верным слугам, поддержали Могильщики:
- Завтра по городу поползут слухи о старом графе, который слонялся вокруг своей башни. Вернее, по тому месту, где она стояла.
- В ночь Самхейна время исчезает, - вмешался Узник. - Для настоящего Брюса башня наверняка продолжает существовать! Как она выглядела, кстати? Кто-нибудь знает?
- Довольно внушительно, - картинно приосанился Карелин- Брюс. - Кому как не мне знать? Это было трехэтажное сооружение с башней из нескольких ярусов, увенчанной шатровой крышей с двуглавым орлом на шпиле. В здании устроили математическую и навигацкую школу, в которой Брюс преподавал. А на самом верху граф оборудовал обсерваторию, откуда наблюдал за звездным небом в большую трубу. Что вызывало кривотолки любопытных москвичей! Как видите, никакой мистики. Полагаю, примерно здесь и стояла башня…
Матвей махнул рукой в конец улицы Сретенки и осекся. В бледном зареве фонарей, за пеленой летящего снега ему почудились очертания башни - строгие формы фасадов, белокаменные колонки и карнизы, затейливый декор оконных наличников, шпиль с державным орлом…
Он зажмурился и тряхнул головой, с парика посыпался подтаявший снег. Когда открыл глаза, видение исчезло.
- Фу-ты… - с облегчением вздохнул Брюс, - Померещится же такое!
Его вдруг неудержимо потянуло вперед, туда, где показалась ему башня.
- Я отлучусь на минутку, - обыденно произнес Оборотень. - За пивом сбегаю. Что-то в горле пересохло. Тут за углом - круглосуточный магазин.
Товарищи встретили его слова смехом, шутками.
- Смотри, как бы продавщицу удар не хватил! Рожу-то волчью сними!
Посыпались разные намеки и поручения; Смерть попросил купить ему сигарет.
Матвей решил воспользоваться моментом:
- Я тоже отлучусь. Чур, не разбегаться! Ждать.
«Свита» деликатно потупилась. Все понятно: человеку по естественной надобности отойти требуется. Брюсу того и надо было - не объяснять же, зачем он идет к башне. Ноги сами понесли! Оказывается, такое случается.
Он шел, не оглядываясь. Только смена звукового фона заставила его повернуться и посмотреть на своих подопечных. Вокруг не было ни души, все стихло: падали мокрые хлопья снега, и где-то далеко впереди маячила фигура человека в треуголке и плаще до пят. Матвей оторопело остановился у двухэтажного дома, выкрашенного в желтый цвет, помедлил и сделал несколько шагов по узкой мостовой. Голова кружилась, в ушах стоял слабый неразборчивый гул… где-то рядом как будто проскакала лошадь, зашумели колеса экипажа, разбрызгивая уличную грязь… «Куда я попал? - подумал Карелин- Брюс. Ему стало зябко в камзоле и башмаках, захотелось в дом, к печке, в тепло и свет уютной гостиной… - Не забрел ли я в специально подготовленную для праздника игровую зону, где меня будто бы окружает Москва начала восемнадцатого века? Все это декорации, разумеется, но весьма искусно сделанные».
Мимо него прошла женщина в отороченной мехом накидке поверх длинного платья, стрельнула черными, как угли, глазами… и повернулась, поманила за собой. Иди, мол, господин хороший, не сомневайся. Брюс торопливо последовал за ней, ее фигура мелькала впереди, то пропадая в снежной мгле, то вновь появляясь.
- Куда ты меня ведешь? - крикнул Брюс.
Женщина не ответила и лишь прибавила шагу.
«Мне нужно в Камышин! - отчетливо прозвучало у него в уме. - Сейчас же!»
Его парик, плечи и рукава камзола покрылись снегом. В таком виде он не может ехать на вокзал!
- Матвей Аркадьевич! - раздалось у него за спиной. - Куда вы? Мы вас ждем!
Он повернулся и увидел светящийся скелет на балахоне Смерти.
- Хотите пить? - предложил Оборотень, протягивая ему банку с пивом.
Брюс заколебался: идти за женщиной в накидке или вернуться к ребятам? Он в растерянности посмотрел вперед - женщина как в воду канула. Снег пошел реже, мельче, воздух потеплел. На улице горели фонари, а в руках Могильщиков мерцали тыквенные светильники. Алхимик присел на корточки, раскуривая сигарету. Солдат уже попыхивал сизым дымком.
- У меня ноги болят! - пожаловался он. - Не пора ли по домам?
Карелин- Брюс повернулся в сторону башни - та растворилась в черноте ночи, ничем не напоминая о себе. Улица Сретенка выглядела как обычно, сияя огнями витрин и разноцветными лампочками.
«Мне нужно в Камышин! - опять подумал Матвей, ощущая солоноватый привкус крови во рту. - Но сначала домой, переодеться!»
Компания разделилась. Смерть, Могильщики и Оборотень отправились в ночной клуб на Мясницкой, а остальные - по домам.
- Нам, кажется, по пути, - сказал Матвею новенький.
Они поймали такси, и через полчаса Брюс окончательно превратился в Карелина, который снял мокрый парик и нетерпеливо переступил порог свое квартиры. Еще из-за двери он услышал, как разрывается телефон…
Борисов решил еще раз поговорить с Леной Бровкиной. Он пригласил ее в кафе на набережной, где из окон открывается вид на реку. По мутной воде плавали желтые листья.
Лена пришла расстроенная, с заплаканными глазами. Николай Семенович заказал ей и себе коньяк, кофе и мороженое.
- Никак в себя прийти не могу… - призналась она. - Астра куда-то уехала, Марина умерла. Ужас! Она была беременна… и молчала. Ни словом не обмолвилась! Какие же мы подруги, если не доверяли друг другу? Оказывается, она встречалась с мужчиной, собиралась родить ребенка. А мы с Астрой ни сном, ни духом! Этот мужчина даже не пришел на похороны. Почему?
- Может быть, он в командировке, - солгал Борисов. - Или у него есть жена, от которой он скрывал любовную связь на стороне. Теперь, когда Марина мертва, ему и вовсе ни к чему заявлять о себе.
- Концы в воду, значит?
Он насторожился: вылетевшая у Лены фраза точно отражала положение вещей. Борисов вспомнил позу трупа - головой в воде - и внимательно взглянул на собеседницу. Она ведь, в принципе, тоже могла…
- После кладбища мне снятся кошмары, - сказала Бровкина. - Вы боитесь покойников? Никогда не думала, что из нас троих кто-то умрет молодым. Как закрою глаза, так и вижу лицо Марины в гробу… бледное, ни кровинки, и приоткрытые бесцветные губы. Она меня преследует!
- Это пройдет.
Молодая женщина глотнула коньяку, поморщилась:
- Неужели, Марину убили грабители? У нее не было ни драгоценностей, ни денег. Начинающий врач-стоматолог зарабатывает не так уж много.
- А родители? Они ей помогали?
- Сколько я помню Маринку, она жила без отца. Тот бросил семью, когда ей еще года не исполнилось. Потом ее мама второй раз вышла замуж. Марина была уже взрослая, окончила институт. Отчим пришелся ей не по нраву. Они постоянно ссорились, пока не разъехались.
- Что послужило яблоком раздора? Ревность? Марина болезненно воспринимала замужество матери?
- По-моему, они с отчимом не сошлись характерами. Марина мало рассказывала о своей семье, она вообще была закрытой, не любила никого посвящать в личную жизнь. Видите, даже про беременность все узнали только после ее… смерти.
Лена всплакнула, но быстро успокоилась.
- Чем ей отчим не угодил?
- Не знаю… не так-то просто поладить с чужим человеком. Думаю, Марина привыкла жить вдвоем с матерью и не смогла смириться с присутствием постороннего мужчины. Она ужасно злилась, называла его скрягой, жмотом! Тамара Валентиновна, - ее мама, - обижалась, считала, что дочка портит ей отношения с мужем, в общем, они решили разменять квартиру.
Борисов вспомнил, как стояла у гроба Степнова, - черная, иссохшая, ни слезинки не проронила. Отчим тоже не убивался: выполнял свой долг, и все. Это понятно, - Марина ему не родная.
- Он действительно был жадным?
- Наверное. Марина как-то обронила вскользь, что у отчима есть своя квартира, а он поселился у них. Она не верила в его любовь к матери. Он молодой, обеспеченный. Зачем жениться на женщине в возрасте, когда вокруг полно красивых девушек?
Борисов задумался. Вдруг, не Марина ревновала мать к отчиму, а наоборот? Когда старшая Степнова заметила, что ее супруг заглядывается на дочку, между ними кошка и пробежала. Тогда, бесспорно, вместе они ужиться не могли.
- После размена квартиры Марина перестала общаться с родителями? - спросил он. - Или они иногда встречались?
- Сначала нет. Даже не созванивались! Потом взаимная злость остыла, и Марина стала изредка звонить маме. Но в гости не приглашала и сама туда не ходила. Впрочем, мне точно не известно, как у них складывались отношения. Я сужу только со слов Марины… Господи! Не могу поверить, что ее больше нет…
- Придется. Смерть такая шутка, к которой не сразу привыкаешь, - сочувственно произнес Борисов.
- Астра знает о смерти Марины? Ей сказали?
- Я не в курсе. О чем сообщать дочери, а о чем умалчивать, - семейное дело Ельцовых.
- Да, конечно. Они с Маринкой еще со школы дружили, - горестно вздохнула Лена. - И так по-разному обошлась с ними судьба. У Астры скоро свадьба, а Марина уже никогда не станет ни женой, ни матерью.
- На все воля божья.
- Как вы думаете, после смерти… есть еще что-то? Я имею в виду, человек уходит в другой мир, или просто перестает существовать?
Борисов развел руками:
- Я был бы не против другого мира, а вы?
- Не знаю… - Лена покачала головой. - Иногда мне становится так страшно!
Она взяла рюмку с коньяком, подержала в руках, выпила.
- Налить еще?
- Пожалуй, да. Хоть немного расслаблюсь…
Он разлил коньяк, - себе и ей, - подал блюдечко с лимоном.
- Закусывайте. Вам нравится Захар Иваницын?
- В нашем классе не было ни одной девчонки, которая бы не сохла по нему, - улыбнулась Бровкина. - Зах и сейчас имеет успех у женщин. Красивый мальчик вырос и стал красивым мужчиной. А почему вы спрашиваете?
- Может быть, у него случались романы на стороне?
- Не-е-ет! Что вы, нет. Он Астру любит… всегда любил. Я одно время так ей завидовала… стыдно признаться, но потом все прошло.
Они еще посидели, поговорили о Марине. Борисов лишний раз убедился в искусном притворстве Иваницына и его изощренной скрытности. Практически никто из окружения сего господина не подозревал о его связях с женщинами.
Из кафе Николай Семенович поехал на встречу с Тамарой Степновой. Он представился частным лицом, юристом, который ведет собственное расследование. Сыпал терминами, названиями «статей в научных журналах» и добился ее согласия на разговор.
- Я занимаюсь классификацией тяжких преступлений. Поимка и наказание убийцы не может облегчить боль утраты. Но справедливость требует, чтобы преступник оказался на скамье подсудимых.
- Какая справедливость? О чем вы? - простонала она, однако не отказалась ответить на несколько вопросов.
Борисов ждал ее, не выходя из машины. Они договорились пройтись по скверу. Дождь прекратился, на асфальте стояли лужи. С мокрых деревьев капало.
Тамара Валентиновна выглядела лет на шестьдесят, - черный платок подчеркивал ее возраст, глубокие морщины и темные веснушки на лице.
«Интересно, что на уме у ее мужа? - подумал Борисов. - Какую выгоду он извлек из женитьбы? Степнова не миллионерша, не бизнес-леди и далеко не красавица. Всю жизнь проработала врачом-окулистом в районной поликлинике».
- Расскажите мне о вашей дочери, - проникновенно попросил он, когда они медленно пошли по аллее. - С кем она дружила? Был ли у нее возлюбленный? Что могло послужить поводом для убийства?
- Видимо, был, раз она ждала ребенка. Разве не понятно? Только она с родной матерью своими проблемами не делилась. Все с чужими людьми! Водила в дом каких-нибудь подозрительных типов, вот они и воспользовались ее глупостью.
Об Иваницыне женщина, похоже, не знала.
- У вас второй брак, насколько я слышал…
- Это к делу не относится! - отрезала Степнова.
- Вы кого-нибудь подозреваете?
- Н-нет. Я не знаю, как Марина жила в последнее время. Мы не встречались, - иногда она звонила, иногда я. Этого было достаточно.
- То есть, у вас с дочерью возник конфликт?
- Отцов и детей! Она выросла и перестала меня понимать.
- Простите, а как Марина восприняла ваше замужество?
- В штыки! Молодые бывают безжалостны. Она твердила, что Гера, - это мой супруг, - не испытывает ко мне никаких чувств, обвиняла его во всех грехах. Называла скрягой, дескать, он меня использует и… в общем, какая разница? Мне неприятно об этом говорить.
Борисов уже успел выяснить по своим каналам, что Герасим Осокин, отчим Марины, имеет небольшой бизнес и собственную жилплощадь. Но живет в квартире жены. Причин на то может быть множество. В конце концов, это его личное дело.
- Вы остались на своей фамилии?
- Да, - кивнула Тамара Валентиновна. - Зачем мне возня с документами? Паспорт менять пришлось бы, и прочее. На работе привыкли, что я Степнова, - и коллеги, и больные. Муж отнесся к моему решению с пониманием.
Она не выглядела убитой горем женщиной, которая недавно похоронила единственную дочь. Не исключено, что мать ревновала молодого супруга к Марине… и могла ее убить. Чудовищно? Дико? Тысячу раз да! Но подобное случается. Эта некрасивая, рано состарившаяся дама вдруг обрела любовь, в которой заключался весь смысл ее жизни, а дочка представляла серьезную угрозу семейному счастью. Тут уж не до родственных уз…
- В квартире Марины что-нибудь пропало? - спросил Борисов, возвращаясь к роли исследователя в области криминальных преступлений.
Тамара Валентиновна пожала плечами.
- Не возьму в толк, на что грабители позарились? Перевернули все вверх дном, наверное, деньги искали.
- У Марины водились большие деньги?
- Откуда? Только ее зарплата. Хотя… честно скажу, не знаю. Если она с каким-нибудь бандитом спуталась, то ничего исключить нельзя. Ох, Маринка, Маринка! Доигралась!
Она всхлипнула без слез, прижала платочек к сухим глазам. «Должно быть, напилась транквилизаторов, вот и кажется, что ей не жаль погибшую дочь, - подумал Борисов. - Не стоит делать поспешных выводов».
- Могу я поговорить с вашим мужем?
- Он вам ничего нового не скажет, - вскинулась Степнова. - Оставьте нас в покое! То милиция допытывалась, что да как, теперь вы явились. Сколько можно нас терзать? К чему вы клоните? Хотите нас обвинить в смерти Марины? Скажите еще, что ее квартира теперь достанется нам!
- Я не то имел в виду…
Женщина уже не слушала. Ее лицо перекосилось, черный платок сбился, спутанные волосы упали на лоб.
- Оставьте меня!
Не прощаясь, не оборачиваясь, она побежала по скверу к остановке метро. Борисов смотрел ей вслед. Как-то странно ведет себя Тамара Валентиновна. Подозревать ее в убийстве дочери нет никаких оснований… чего она дергается, психует?
Надо бы все же поговорить с Осокиным…
Борисов понимал, что напрасно теряет время. Семейная драма - или, скорее, фарс этих людей - ничем ему не помогут в поиске Астры Ельцовой. Да и к убийству Марины ее мать и отчим вряд ли имеют отношение. Разве что косвенное. Не будь между ними взаимных обид и раздора, глядишь, и выплыли ли бы факты, способные пролить свет на тайну смерти молодой женщины.
Николай Семенович подумал о Захаре. Уж больно тот жидок, трусоват, чтобы решиться на убийство. Подленькие мыслишки он, может, и вынашивал, но убить человека не осмелился бы. Такие пасуют в самый последний момент. Вот Астра, - другое дело. Она хоть и женщина, а фору даст десятку Иваницыных. Правда, не настолько она ревнива и подвержена бурным страстям, - на роль Отелло в юбке дочь Ельцова не годится.
Но кто-то же убил Марину Степнову?..
***Не раздеваясь, в камзоле и башмаках Брюса, Матвей побежал к телефону, интуитивно понимая, чей голос услышит. И не ошибся.
- Это я, Астра… - прозвучало в трубке. - Вы меня помните?
- Да. Что-то случилось?
Он машинально взглянул на часы, - четыре утра. Ничего себе, погуляли!
- Простите, я, наверное, вас разбудила…
- Нет, я не сплю.
- Я… в общем, мне не к кому обратиться, кроме вас… ночью я приходила к вашему дому, открыла сарай и взяла вашу куртку. На улице холодно, а мне нечего было надеть. - Она судорожно вздохнула. - Я не знаю, что мне делать!
- Астра! Вы в Камышине?
- Да. У автовокзала. Здесь есть телефон.
- Что произошло?
- Долго рассказывать.
- У вас есть деньги? Вы можете приехать в Москву? Я вас встречу.
- Деньги есть… но приехать не могу.
- Почему?
- Нельзя. Вдруг, меня будут искать? Я должна где-нибудь спрятаться.
- Хорошо, я понял.
На самом деле он был в полном недоумении.
- Я боюсь, - прошептала она в трубку.
«Она мне звонит, потому что надеется на мою помощь. - подумал Матвей. - Она хочет, чтобы я приехал».
- Я приеду, - сказал он, не раздумывая. - Уже выезжаю! Там в сарае, где вы взяли куртку, есть немного сена, - на нем можно подремать до утра. Только постарайтесь, чтобы вас никто не увидел. Возвращайтесь к дому, пока темно. И не высовывайте носа до моего приезда.
- Спасибо… - с облегчением выдохнула она. - Вы меня не бросите?
- Конечно, нет. Я не для того спасал вас от бешеного пса, чтобы вы попали в новую беду.
Матвей быстро переоделся, захватил с собой расписание электричек и вызвал такси. По дороге он прикинул, когда доберется до Камышина. Получалось, Астре придется ждать его как минимум часа три.
Их короткая встреча была так свежа в памяти, что он удивился. Он как будто предвидел этот звонок с просьбой о помощи, потому и дал Астре визитку.
«Я хотел снова ее увидеть, - вынужден был признать Матвей. - Я рад, что у меня есть повод для этого».
Ночь Хэллоуина оказала на него необъяснимое влияние, - особенно зловещий маскарад, который преобразил людей не только внешне, но и внутренне. Впервые в жизни Матвей ощутил себя другим человеком, - каким-то давно умершим петровским вельможей. Поразило его и то, что он раньше, задолго до этой ночи заинтересовался Яковом Брюсом, читал о нем и ездил в усадьбу «Глинки», где отставной фельдмаршал предавался своим чудачествам.
Видение, посетившее Матвея на Сретенке, - Сухарева башня и женщина, позвавшая его за собой, - теперь казалось каким-то минутным помрачением рассудка.
«Бывают же миражи в пустыне, - рассуждал он. - Почему бы миражу не появиться в городе? Ночь, снег, особый психологический настрой… всеобщее намерение быть кем-то другим, - вот и почва, которая подготовила странную галлюцинацию».
До этого Карелин о галлюцинациях только слышал. «Обман зрения, обоняния, осязания и слуха вследствие психического расстройства или под воздействием наркотиков», - такая формулировка его не устраивала. Легче всего приписывать сбоям в психике любые явления, не укладывающиеся в рамки научных объяснений. Приклеил ярлык, - и готово, напрягать мозги незачем.
Он вспомнил о так называемых хрономиражах, - ребята из поисковых групп, которые занимались раскопками на местах былых сражений, рассказывали, что иногда слышали отчетливые звуки боя и видели смутные фигуры воинов. О том же твердили и «черные археологи».
«Что же приключилось со мной на Сретенке? - спрашивал себя Матвей. - Умопомрачение или мираж? Никто, кроме меня, ничего не видел. Если бы Смерть тогда меня не окликнул, чем бы закончилось мое путешествие следом за дамой в отороченной мехом накидке? Где бы я оказался?»
Обо всем этом Матвей размышлял, уже сидя в электричке. Мысль, возникшая у него ночью о Камышине, пришла в голову не случайно: Астра нуждалась в его присутствии. Что она натворила?
Он не стал перебирать варианты и строить предположения. Приедет, - узнает.
С железнодорожной станции до поселка придется добираться автобусом или на перекладных, как получится. Свою машину Карелин не взял, - на ней к дому незаметно не проскочишь. Пусть его приезд останется тайной для соседей: до выяснения обстоятельств.
Астра выглядела осунувшейся, изможденной, словно пробежала длинный утомительный марафон. Ее щека была испачкана чем-то черным, волосы растрепались, но она не обращала внимания на такие мелочи.
Они разговаривали в сарае, сидя на набитом сеном матраце. Астра дрожала, ее глаза лихорадочно блестели.
- Вас никто не видел? - спросил Матвей.
- Кажется, нет… впрочем, не знаю. Соседская собака лаяла, когда я пробиралась в сарай. Мне повезло, что вы запираете дверь на наружный крючок. В дом я не попала, он на замке.
- Почему вы оказались ночью на улице? Вас уволили? Выгнали? Что, до утра никак нельзя было подождать?
Она закусила губу, затрясла головой.
- Ида Вильгельмовна… умерла, а ее дом сгорел.
Брови Карелина поползли вверх, лоб собрался в складки. Шутка не развеселила его. Хэллоуин закончился, а сюрпризы продолжаются.
- Вы меня разыгрываете?
- Клянусь, это правда! Можете пойти и посмотреть на пожарище… Мне чудом удалось выбраться из огня. Я выпрыгнула с террасы мансардного этажа, в чем была. Когда я убегала, за спиной раздался взрыв. Наверное, газ рванул. Из-за нервного шока я не замечала холода, а потом обнаружила, что иду по улице в одной футболке, джинсах и тапочках на босу ногу.
Матвей опустил глаза на ее ноги, - она действительно была обута в тапочки. Хорошо, не в шлепанцы! От нее пахло дымом.
- Вы мне не верите? - в ее голосе звучала не обида, а изумление. - Вот, смотрите, джинсы обгорели, я вся грязная! Нашла тут у вас в сарае тряпку, кое-как вытерлась. Куда мне было идти, по-вашему? Кроме вас, я никого не знаю в этом поселке. Да, я отдавала себе отчет, что вы уехали в Москву, но надеялась хотя бы укрыться от ледяного ветра. Я запомнила, что на двери сарая нет замка. К моему счастью, внутри на крючке висела старая куртка, - я ее надела и пошла на вокзал.
- Зачем?
- Сначала хотела уехать, куда глаза глядят. Потом увидела таксофон и… позвонила вам. Вы же сами дали мне визитку. Куда я поеду в таком виде?
- Допустим. От чего загорелся дом?
- Думаю, его подожгли. Я уловила запах бензина, но с перепугу не сразу сообразила, в чем дело.
Астра рассказала все, что произошло в доме баронессы. Кроме эпизода в спальне. Не упомянула она и о тайнике.
Матвей понял, почему она не побежала в милицию, - спецы все спишут на компаньонку: и убийство, и поджог. Тихон подтвердит, что женщины ночевали в доме одни, а мотив самый обычный, - ограбление, неприязнь прислуги к хозяйке.
- Ваши документы тоже сгорели?
- Я успела вынести сумку, - там паспорт, деньги и кое-какие вещи.
- Можно взглянуть? - без обиняков потребовал он.
Астра молча протянула ему паспорт. Теперь ее благополучие, если не жизнь, зависели от того, как поведет себя этот человек. С ним не следовало хитрить.
- Значит, вы москвичка? - усмехнулся Матвей, просматривая документ. - Не замужем. Проживаете, согласно регистрации, отнюдь не в спальном районе. Что, позвольте узнать, привело вас в Камышин? Поиски работы? Не смешите. Из поселка все, кому нужны деньги, подались в столицу.
- Я… отказалась от своего прошлого. Решила начать новую жизнь.
- Громкий же у вас дебют!
- Понимаете, я собралась выходить замуж, и накануне свадьбы узнала, что моя лучшая подруга ждет ребенка от моего жениха. И вообще, у меня все шло наперекосяк. Образование, которое я получила, мне не по душе; на иждивении у родителей сидеть совестно. Знаете, как трудно вырваться из обыденного круга, добровольно лишиться обеспечения и комфорта? Если бы я не уехала, не обрубила концы, у меня бы не хватило духу отказаться от привычных благ! Я даже мобильный телефон выбросила. Мне не нужна опека. Увы! Теперь я попала в зависимость от вас.
- Трогательная история.
- Зря иронизируете. Я говорю правду!
- Дети из богатых семей порой выкидывают такие фортели, что диву даешься, - вздохнул Матвей.
- С жиру бесятся, да?
- Если угодно.
- Мне не нравится тезис о вреде денег и достатка! - запальчиво произнесла Астра. - Этот лозунг оправдывает нищету.
- Не спорю. Я поделился своими наблюдениями, только и всего.
Он сказал это так мягко, что Астра остыла.
- Мой отец - преуспевающий бизнесмен, но это его жизнь, - объяснила она. - В какой-то момент я почувствовала, что теряю себя - становлюсь винтиком в созданной им машине, проживаю чужую судьбу. Когда человека всюду окружает ложь, ему стоит задуматься, где его место? Возможно, совсем не здесь и не с этими людьми. У каждого своя дорога. Поэтому я ушла. Ужасно сложно плыть рядом с большим кораблем, - рискуешь быть затянутым его винтами на глубину или попасть под киль.
- И вы все бросили и пустились в кругосветное плавание одна.
- Я попробовала…
- Ну, выходил, приплыли.
- Угу. - Астра с трудом сдерживала слезы. - Меня могут объявить в розыск?
- Теоретически, да, а практически, не знаю. Ваши родители в курсе, где вы находитесь?
Она покачала головой.
- Я ничего заранее не планировала. Предоставила все на волю случая. Шла, куда ноги несли, села в первый подъехавший троллейбус, оказалась на вокзале, там приметила старика в фуражке с пуговкой… он меня и привез в Камышин.
- Что за старик? - не понял Матвей.
- Просто пожилой человек - чем-то он привлек мое внимание, и я последовала за ним. Он сел в поезд, я тоже, он вышел на какой-то станции, и я вместе с ним. Я даже не помню, как она называлась. Какая разница? Он ждал автобуса, я пристроилась рядом - так мы и добрались до поселка. Старик долго шел по улицам, часто останавливался, отдыхал. Я старалась держаться поодаль. Был вечер, быстро темнело, и я его потеряла. Он куда-то свернул и пропал из виду - то ли в калитку какую юркнул, то ли… в общем, осталась я одна-одинешенька. Куда дальше идти, понятия не имела. Побрела вперед, шла, шла, пока из кустов не выпрыгнуло на меня бешеное чудище. У меня и так нервы натянуты до предела, а тут эта жуткая собака! Рычит, глаза горят! Не помню, как эта псина кинулась, - в голове помутилось, тело стало ватным, ноги подогнулись, и все… чернота. Очнулась у вас в доме.
- Вот так, да? Пошли за первым попавшимся старичком и оказались в Камышине?
Астра насупилась, отвернулась. Она не привыкла, чтобы ее слова подвергали сомнению.
- Допустим, - примирительно улыбнулся Матвей. - Оригинальный у вас способ начать жизнь заново. После того, как вы устроились на работу к баронессе, она вскоре умирает, а ее дом сгорает. Вы опять вынуждены скрываться, только теперь у вас более веские основания «потеряться», чем нереализованные амбиции, неверный жених и подруга-разлучница.
- У меня нет амбиций. Я хочу быть собой и переживать собственную судьбу. До сих пор я делала обратное. Беда в том, что я не представляю, чем могла бы заняться… В чем мое призвание?
- Вы уверены, что в доме, кроме вас и хозяйки, этой ночью был кто-то еще? - неожиданно, в упор глядя на Астру, спросил Карелин. - И неведомый злоумышленник, который устроил пожар и задушил баронессу, не плод вашего воображения?
- Он ее не задушил, то есть, он ее душил, наверное, но она к тому времени уже скончалась. Я стояла за портьерой и могла только догадываться, что происходит.
- А потом он начал все вокруг крушить и переворачивать вверх дном?
- Да. Он что-то искал.
- И нашел?
Астра пожала плечами:
- Полагаю, нет.
- Какой же смысл преступнику убивать единственного человека, который мог подсказать ему, где лежит, образно выражаясь, клад? Почему он не выпытал у хозяйки дома, где она держит деньги и ценности?
- Откуда мне знать? Должно быть, он хотел выпытать, но обнаружил, что баронесса мертва. Я сама в недоумении! Госпожа Гримм немного приболела, но не настолько серьезно. Может быть, у нее случился инфаркт во сне или инсульт. Я же не врач!
- А как посторонний проник в дом? Я видел, на окнах стоят решетки. Вы заперли входную дверь, перед тем, как лечь спать?
- Конечно, - кивнула Астра. - Это добротная железная дверь с надежными замками. Если бы ее взламывали, я бы услышала.
- У кого еще были ключи?
- У меня и у хозяйки.
- А у Тихона?
- Не было. Запасные ключи тоже хранились у баронессы… вероятно. Точно не скажу. Меня это не интересовало, а разговора о ключах не заходило.
Она умолчала о ключике, который ей подарила Ида Вильгельмовна, - как и о многом другом.
- Замки открывались изнутри без ключей?
- Нет. Я запирала дверь и вешала связку рядом на крючок.
- Получается, неизвестный каким-то образом вошел в дом, разлил бензин, отправился в хозяйскую спальню, схватил баронессу за горло, увидел, что она мертва, поискал что-то, не нашел, устроил пожар и убежал. Как же он вышел?
«Если я его убила, ему не надо было выходить, - подумала Астра. - Он остался в доме вместе с баронессой».
- Через дверь, - сам ответил на свой вопрос Карелин. - Увидел ключи, взял, открыл… С этим ясно. А как он вошел?
- Дымоход камина был открыт, - сказала Астра. - Тихон чистил сажу и снял с трубы козырек…
- Это на крыше. А изнутри?
- Возможно, тоже остался открытым. Я не проверяла.
- Ваша версия, - посторонний залез в дом через каминную трубу? Логично. Тогда он имеет завидную физическую форму. Что, труба достаточно широкая?
- Да. Прежний хозяин постарался, сделал большой камин с огромным дымоходом. Так ему захотелось.
- Боюсь, вы ошибаетесь, - заявил Матвей. - Как преступник узнал, что Тихон будет чистить сажу именно вчера? Если только это не сам Тихон… Куда проще раздобыть ключи от входной двери. Не забывайте, что до вас у госпожи Гримм была другая компаньонка, Эльза Коржавина.
Он запнулся, что-то прикидывая в уме.
- Вы знаете Эльзу? - встрепенулась Астра. Она с радостью переключилась на другую тему. - Откуда? Думаете, она могла…
- Подождите, - остановил ее Карелин. - Так мы запутаемся. Я провожу вас в дом, принесу воды. Пока вы будете мыться и отдыхать, я наведаюсь на Озерную улицу, разузнаю, что и как. Позаботьтесь, чтобы вас никто не увидел.
Она даже не заикнулась о привидении, которое выло и стенало в задымленном саду госпожи Гримм. Иначе этот мужчина примет ее за ненормальную…
***Москва
Господин Ельцов кипел от негодования.
- Я сам не без греха, - возмущался он, наливая водку себе и начальнику охраны. - Но такой всеядности понять не могу! Иваницын что же, ни одной бабы не пропускает? И каков конспиратор! Ему бы в разведке работать, а не в страховой компании. Или мальчиком по вызову! С его внешностью в самый раз будет. Может, мне его вместо главного менеджера стриптизером назначить? А что? Откроем стриптиз-бар для сотрудников фирмы, вместо кабинета релаксации. Как считаешь?
Борисов молча кивал. Путь шеф выговорится, выпустит пар.
- Как ты думаешь, Марина показывала эти фото Астре?
- Она шантажировала любовника, а подругу могла пощадить.
- Что-то же заставило мою дочь сбежать из дома? Вдруг, до нее дошли слухи о выкрутасах Захарки? Или Марина призналась во всем, открыла ей глаза? Я ночами не сплю, думаю, а вдруг, это моя девочка убила Степнову? И знаешь, к какому выводу пришел? У Астры горячий, решительный нрав, но на убийство она не способна. Ударить подругу подсвечником в висок, а потом тащить ее в ванную, перекинуть лицом вниз… нет, она бы такого не сделала. Вот ты бы поволок труп в ванную?
- Зачем? Странное убийство…
Они сидели в маленьком ресторанчике за угловым столиком и вполголоса обсуждали последние новости. Вернее, их отсутствие.
- Молодой человек! - подозвал Ельцов официанта. - Принеси-ка нам соленых грибков на закуску и огурчиков с укропом. Ты будешь, Коля?
- Мне лучше что-нибудь диетическое. Желудок ноет и ноет. Наверное, язва.
- Типун тебе на язык! Ты сначала дочь мне отыщи, а потом болей.
- Ищу. И убийцу Марины тоже. Пока похвастаться нечем.
- Как идет официальное следствие?
- Еле-еле… Отрабатывают версию ограбления. Фотографии в деле не фигурируют.
- У тебя надежный источник?
- Другими не пользуюсь. Бывший коллега, проверенный. Какой ему смысл наводить тень на плетень? Особо усердствовать оперативники не станут, им лишь бы дело поскорее с плеч долой.
Ельцов немного успокоился. Хоть какая-то определенность.
- Ты работай, Коля. Деньги нужны? Говори, не стесняйся.
У Борисова разболелся желудок, - он терпел, покрываясь потом под белоснежной рубашкой. Вот еще напасть! А все нервы… Докладывать-то Ельцову, по большому счету, нечего. Астра исчезла, и любые мероприятия по ее поиску оканчивались ничем. То же с убийцей Марины Степновой. Можно подозревать всех и никого: Захара, Астру, частного детектива, одну из женщин со злополучных фотографий, даже мать и отчима погибшей.
Единственная улика, которая была у него в руках и которой не располагало следствие, - интимные фотографии, компрометирующие Иваницына и его возлюбленных. Их раз за разом и перебирал Николай Семенович, - от безысходности, от невозможности нащупать ниточку и начать разматывать этот клубок. Снимки чем-то притягивали его, был в них смутный, неуловимый намек - или это цеплялся за соломинку ум, бессильный разгадать чужой замысел…
Дом госпожи Гримм представлял собой выгоревшую почерневшую коробку с провалами окон и обугленной крышей. Астра ничего не придумала.
Пожарные приехали поздно, - они затушили пламя, но дому это уже помочь не могло. Он умер вместе со своей хозяйкой.
Матвей надвинул пониже кепку с длинным козырьком и присоединился к толпе зевак.
- Беда-то какая… - переговаривались люди. - Баронесса сгорела! Тело нашли все черное, чисто уголь!
- Тихон, сказывают, пропал. Думали, он кинулся хозяйку спасать, ан нет…
- Может, он у себя дома?
- Посылали за ним - нету! Как сквозь землю провалился.
- А девка, что немке прислуживала? Тоже сгорела?
- И девку не нашли.
- Может, это Тихон с девкой дом-то и подпалили…
- У баронессы денег было немерено! Богатая, ведьма…
- О покойниках плохо не говорят. Прости, господи!
- Грохнуло на всю округу… из трубы сноп искр вырвался и черный дым повалил, будто чертов хвост. Это ведьмина душа в пекло отправилась!
- Хватит вам! Постыдились бы, человек в огне погиб…
Любопытные потихоньку расходились. У ворот стояла милицейская машина, двое сотрудников в форме о чем-то переговаривались, жестикулировали.
- Следователь из района прикатил! Болтают, будто, баронесса не своей смертью померла… Когда человек заживо сгорает, это сразу видно - по позе трупа. Пожарники говорили! А немку кто-то прикончил еще до пожара.
- Убили, ограбили и дом подожгли…
- Не-е-еет, это кара Господня! Молния небесная греховный вертеп поразила!
Матвей постоял там, постоял здесь, прислушиваясь и присматриваясь. Когда он понял, что ничего нового не узнает, отправился по магазинам, потом домой. По дороге, уже у самой калитки его перехватил старик Прохор. Новость уже облетела весь поселок.
- Слыхал? Немку молнией убило! Ночью. Трррах-тарарах! И все, конец! Ой… а ты откудова взялся-то? - оторопел дед.
- Приехал, - сделал безразличное лицо Карелин. - И сразу к тебе зашел, Прохор Акимыч. Стучал, стучал, потом рукой махнул.
- Спал я! Сон-то у меня чуткий, да глухота, окаянная, одолела, - пожаловался старик. - Хоть из пушки стреляй, не услышу.
- Что ж ты спишь до обеда?
- А чево делать-то? Скука… Внучок обещался к вечеру прийтить, он у меня милиционер. Расспросим его про баронессу. Народ бает, шаровая молния в трубу влетела и разорвалась там.
- Ты ничего не путаешь? - «засомневался» Матвей.
- Я говорил, с немкой чтой-то нечисто! - Прохор многозначительно хмыкнул и поднял вверх скрюченный подагрой указательный палец. - Попомнишь мои слова!
- Ладно, дед, убедил. Как внук появится, зови меня. А сейчас, извини, пойду баньку топить. Попариться хочу.
- Постой… Ты ж не собирался приезжать?
- Захотелось в тишине побыть, в покое. Устал я от городской суеты.
Старик бодро потрусил к себе, а Карелин отворил калитку, пересек двор наискосок и бесшумно скользнул к двери.
Астра не заметила, как он вошел, - с распущенными по плечам мокрыми волосами, в вышитой сорочке бабки Анфисы она сидела на кровати и разглядывала зеркало в бронзовой раме.
- А вот и я! - шепнул Матвей, будто вырастая из-под земли.
Она ойкнула, помертвела и закрыла зеркало накидкой с подушки.
- Э-э, нет, так не пойдет, - воспротивился он. - Или выкладывайте все, как на духу, или на меня не рассчитывайте. Я бросаю дела, срываюсь, после бессонной ночи лечу в Камышин вызволять вас из неприятностей, а вы продолжаете что-то утаивать. По меньшей мере, это нечестно. Вы ведь не все рассказали?
Гостья опустила глаза, смутилась.
- Вы мне не доверяете? Тогда зачем звонили? - рассердился Матвей. - Дом баронессы действительно сгорел, я видел то, что от него осталось. На пожарище обнаружили тело.
- Одно? - вырвалось у Астры.
- А вы еще кого-то прикончили?
- Нет… я…
- Поселок гудит! Из района приехали криминалисты, вас и Тихона ищут. Это не шутки.
- Тихон ушел домой.
- Дома его нет. Поползли слухи, будто в трубу дома госпожи Гримм попала молния.
- Чушь! Грозы не было. Я же вам объясняла - в коридоре пахло бензином, а потом тот человек разбил лампу в спальне…
Она прикусила язык, но поздно.
- Так-так, интересно. Значит, он разбил в спальне лампу, и начался пожар?
- Не совсем… то есть, да, так и было, - сдалась Астра. - Я думала, горит только спальня, но когда вышла, то повсюду увидела дым и пламя. В моем рассказе почти все правда.
Ей пришлось признаться, что она ранила злоумышленника отверткой.
- Раз обнаружили одно тело, значит, ему удалось уйти.
- Он напал на вас? - спросил Матвей.
- Собирался напасть! Я его опередила. Видимо, он устроил пожар, в надежде, что я сгорю или задохнусь. Дверь была отрезана огнем, а окна забраны решетками.
- Почему же вы не воспользовались дымоходом? - поддел ее Карелин.
- Вы что, смеетесь? В панике, я даже не вспомнила о каминной трубе. Я бы в любом случае через нее не выбралась!
- Здравая мысль.
Астра вытащила из сумки сухой корень, видеокассету и банку с «сухофруктами».
- Вот, смотрите! Что это, по-вашему?
Матвей чудом не расхохотался. За кого она его принимает? У него едва хватило терпения выслушать о тайнике, найденных там предметах и «чае», который пила предыдущая компаньонка. Когда речь пошла о подаренном баронессой ключике на золотой цепочке, он не выдержал.
- Да вы просто Шехерезада!
- А вы… чурбан бестолковый! - рассвирепела Астра. - Делать мне нечего, сказками вас развлекать!
- Спасибо, уважили.
Она надулась, а Матвей потянулся к зеркалу.
- Это тоже хранилось в тайнике?
- Я взяла зеркало из шифоньерки в спальне Иды Вильгельмовны. Между прочим, дверца открывалась этим самым ключиком.
Зеркало оказалось старинное, с красивой рамой из бронзы и особым золотистым цветом амальгамы. Изнутри оно сияло, а поверхность была словно подернута тончайшей туманной дымкой.
- Похоже на венецианское стекло, - сказал Матвей. - Ему лет двести, может, больше.
- Вы в этом разбираетесь?
- Чуть-чуть. Мне нравятся зеркала. Кстати, откуда вы узнали, что хранится в шифоньерке?
- Я не воровка, - обиделась Астра. - Баронесса сама подсказала мне, где зеркало. Я постоянно чувствовала ее присутствие в спальне. И ключ она подарила со смыслом, - чтобы я им воспользовалась в нужный момент.
- Как это она вам подсказала? - не понял Матвей. - Мертвая?
- Тело было мертвым… а она нет. Она оставалась в спальне, пока я не забрала зеркало.
Он кашлянул, не найдя, что сказать. Спросил:
- Вы просматривали кассету?
- Да. Несколько раз.
- И что там?
- Лучше вам самому увидеть.
Матвей повертел в руках корень, открыл банку с «сухофруктами», понюхал:
- Похоже на яблоки.
Его увлекала эта игра. У Астры - богатая фантазия, она придумывает небылицы на ходу, импровизирует. Он делает вид, что верит ее словам. Новые события заставили его забыть о ночном приключении, о Брюсе.
- Интересная вы женщина, - усмехнулся Карелин. - Убежали из дома, чтобы спрятаться в Камышине. Теперь вам придется бежать из Камышина. В Москве после вас тоже остался труп? Вы просто сеете смерть! А я занимаюсь укрывательством и становлюсь соучастником преступления, вашим сообщником. Так, кажется, прописано в уголовном кодексе?
- Да, понимаю. Я втягиваю вас в сомнительную авантюру. Вы можете отказаться помогать мне. Насчет трупа в Москве… надеюсь, вы ошибаетесь. Когда я уезжала, все мои знакомые были живы и здоровы. Баронессу я не убивала, дом не поджигала. - Она прижала руки к груди. - Клянусь вам, я здесь ни при чем!
- Вы не страдаете раздвоением личности? Когда одна ваша половинка не ведает, что творит другая?
Он вспомнил себя ночью на Сретенке, идущим следом за дамой в маскарадном костюме и возомнившим, будто время исчезло… Да они с Астрой одного поля ягоды.
- Рискните и поверьте мне! - взмолилась она. - Я не лгу. Ни про тайник, ни про пожар, ни про зеркало. Что-то привело меня в Камышин, к госпоже Гримм. Во всем этом кроется какая-то тайна. Я должна разобраться.
Матвей согласно кивнул.
- Не знаю, почему я заодно с вами, - жизнь покажет. Наверное, надоела рутина, хочется разнообразия, остроты ощущений. Вы, похоже, притягиваете к себе э-э… нестандартные ситуации.
- Значит, по рукам?
Она протянула ему узкую ладошку красивой формы, - для пожатия. Лариса никогда бы так не поступила: она бы томно прищурилась и царственно подала руку, - для поцелуя. Матвей шутливо прикоснулся к пальцам Астры, с удивлением отметил, как вздрогнуло сердце в груди.
«В человеке неистребимы две вещи, - жажда любви и жажда приключений, - подумал он, по-новому глядя на свою гостью. - Обе способны привести его на кривую дорожку!»
- Сегодня вечером к Прохору, моему соседу, придет внук-милиционер. Возможно, мне удастся кое-что узнать о пожаре. И еще, я тут заскочил в местный универмаг, приобрел для вас обновки. - Матвей достал из пакета свертки, положил на кровать. - Примерьте. А я пойду жарить картошку.
Астра развернула покупки, - косметический набор, джинсы, два свитера, две футболки, носки, кроссовки… а это что? Парик, очки…
- Господин Карелин основательно подошел к делу, - пробормотала она. - И размеры угадал. Наблюдательный мужчина.
Она села и придирчиво посмотрела на себя в «венецианское» зеркало. Из золотистой дымки на нее взирала молодая женщина, - усталая, осунувшаяся, зато глаза хороши: жгуче черные, большие, с затаенным в зрачках блеском. Вполне приличный овал лица, волосы лежат естественными завитками…
«О-о! И не думай об этом! - оборвала себя Астра. - Один красивый мужчина тебя уже обманул. Не стоит обольщаться. С мужчинами лучше дружить, чем любить».
- Вам чай или кофе? - крикнул из кухни Матвей.
Ее взгляд упал на банку с «сухофруктами». Не попробовать ли напиток по рецепту Эльзы?..
***Москва
Лариса Калмыкова по утрам ничего не ела, только пила свежевыжатый сок, - это ее бодрило. Муж предпочитал обильный завтрак, чай и какой-нибудь десерт. Она со скрытым отвращением смотрела, как грузный Калмыков поглощает мясной салат, кладет в чашку три ложки сахара, размешивает и запивает этим горячим сиропом пирожные.
- Ты поправляешься, - заметила Лариса. - Брюки на животе не сходятся. Не ешь столько сладкого.
- Тебе что, жалко?
- Нет. Просто при таком весе сексом заниматься неудобно.
- Ах, оставь свои рекомендации! - возмутился с полным ртом Калмыков. - Мне женщин соблазнять некогда. Дел по горло.
- Где же ты был ночью?
- Гулял…
- Вот как? С кем?
- Что за допрос? Какая тебе разница? По-моему, я не ограничиваю твоей свободы. Будь любезна, оставь и ты меня в покое.
Он со стоном прижал руку к правому боку.
- Что с тобой?
- Печень… - со свистом втянул в себя воздух Калмыков. - Ох, как прихватило!
- Не мудрено. Ты еще и поджелудочную угробишь.
- Не каркай…
Он посидел, скрючившись, потом медленно выпрямился, отдышался и спросил, нет ли обезболивающих таблеток.
- Вдруг, на работе скрутит?
- Тебе на диету сесть надо, на минеральную воду, - проворчала Лариса. - А у нас весь холодильник забит пивом и колой.
- Что хочу, то и пью! - огрызнулся супруг.
- Небось, ночью не одну бутылку коньяка высосали? Так и до цирроза недалеко.
- Не твоя забота.
- Где же вы пили? В сауне?
- Слуша-а-ай, я же сказал, хватит! - рассвирепел Калмыков. Боль в боку и назойливое любопытство жены вывели его из себя. - Какое твое дело, где пили, с кем? Таблетки неси!
Лариса не стала бы приставать к мужу с вопросами, если бы не обнаружила в ванной ворох странной одежды: какую-то черную сутану, плащ с капюшоном и дешевое металлическое распятие на увесистой цепи. Калмыков окончательно свихнулся! Уж не осуществляет ли он свою маниакальную идею возродить потенцию путем каких-то диких оргий?
- Чьи это шмотки ты притащил? - не выдержала она.
- Великого Инквизитора! - издевательски произнес супруг, наслаждаясь ее негодованием. - Я всю ночь пытал еретиков! А потом послал ведьму на костер и любовался, как она горела. Сажу и пепел пришлось отмывать в крови юных девственниц. Приятно погрузиться в ванну, до краев наполненную молодой алой кровью, - это благотворно сказывается на эрекции.
Лариса с ужасом слушала разглагольствования о мучениях «несчастных отступников». Калмыкова определенно следует показать толковому психиатру, иначе…
- Не надейся, - словно читая ее мысли, покачал он головой. - Сделать меня психом тебе не удастся. Я абсолютно нормален, дорогая! Брось одежду Инквизитора в стиральную машину.
- З-зачем?
- Я ее испачкал… в крови грешников. Ха-ха!
Он развеселился, тогда как Ларисе было не до смеха. Она еле дождалась, пока за ним закроется дверь, и бросилась звонить Матвею. Калмыков рехнулся, это ясно! С ним опасно оставаться в одной квартире. Ларисе было необходимо посоветоваться с человеком, которому она всецело доверяла. Таких знакомых у нее не оказалось, - кроме Карелина.
Его, как назло, не было дома, не отвечал он и по сотовому телефону. Вежливо-бесстрастный голос раз за разом сообщал Ларисе, что «связь с абонентом временно отсутствует». Она позвонила ему в офис, чего никогда раньше себе не позволяла.
- Господина Карелина сегодня не будет, - сказала сотрудница.
- А завтра?
- Он не каждый день приходит в бюро. Я свяжу вас с директором.
- Нет, спасибо…
Лариса места себе не находила. Чтобы успокоиться, она плеснула в стакан из-под сока коньяку, глотнула. Господи, что же делать? Черная сутана в ванной наводила на нее панический страх. Кровь… Калмыков говорил, что испачкал одежду кровью…
Она метнулась в ванную, вытащила из корзины с грязным бельем сутану и стала пристально разглядывать, - спереди, примерно на уровне груди и живота, были заметны какие-то пятна…
Глядя на себя в «венецианское» зеркало, Астра испытывала нечто необъяснимое. Женщина, которая отражалась в золотистом тумане, - была она и как будто не она. Вроде бы те же черты, но слегка другие: глаза побольше и сильнее вытянуты, ресницы длиннее, нос прямее, губы краснее, волосы пышнее, а лицо нежное, как персик…
Сравнивая себя с отражением в зеркале, Астра словно играла в игру «Найди отличия». Кстати, в детстве ей очень нравилась такая забава, - на двух с виду одинаковых рисунках отыскивать несхожие детали.
- Любуетесь? - отвлек ее от этого занятия Матвей. - Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи. Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?
- Отлично декламируете. Посещали в школе кружок художественного чтения?
- Угадали, - засмеялся он. - У меня предложение. Не перейти ли нам на «ты»?
- А надо?
- Так будет проще.
- Ладно, уговорили. Уговорил! - с улыбкой исправилась Астра. - Есть новости?
- Полна коробушка. Внук Прохора Акимыча оказался на редкость болтливым. Из него ничего не пришлось вытягивать, - сам тараторил, как трещотка. Аж в ушах звенело! Оно и понятно: для Камышина пожар на Озерной улице и смерть баронессы, - событие мирового масштаба. Труп сильно обгорел, истинную причину смерти установить будет нелегко. Если вообще возможно. Причиной возгорания пожарники считают умышленный поджог, - пламя слишком быстро охватило весь дом. А ведь он построен не так давно, в нем нет деревянных перекрытий, старой проводки и прочих факторов риска. Внутри дом почти весь выгорел, кроме того, был небольшой взрыв газа. Отопление работало на газовом котле?
- Да, - кивнула Астра. - И кухонная плита. Я вспомнила! Ночью я слышала не только шаги, но и бульканье… это грабитель лил бензин. Точно!
- Он что, канистру с собой притащил? Через дымоход?
Она не заметила иронии в словах Матвея.
- Может, бутылку…
- В доме хранился бензин?
- Я не видела. Зачем? Машины у баронессы не было. Для бытовых нужд? Разве что он хранился в летней кухне, у Тихона… или в сарае. В доме таких вещей не держат.
- Вынужден тебе верить. Далее: все документы и вещественные доказательства, если они имелись, тоже сгорели. Кто такая эта госпожа Гримм и куда сообщать о ее смерти, неизвестно. Несгораемого сейфа в доме не обнаружили, сундуков с золотом и драгоценностями тоже. Кое-какие данные о погибшей остались в поселковой администрации, - одни сухие факты. Семь лет назад Ида Вильгельмовна Гримм приобрела дом и поселилась в Камышине, вот и все.
- Она и вправду была немка?
- По документам, да. Баронесса получила вид на жительство.
- Что ее привело сюда? У нее есть родственники в России? Кто-нибудь из ее близких остался в Германии?
Карелин пожал плечами.
- Наверное, сделают запрос в немецкое посольство. Для тебя это важно?
- В общем… нет.
У Астры вдруг пересохло в горле, и она закашлялась.
- Милиция разыскивает Тихона и компаньонку, - сказал Матвей. - Сама понимаешь ты и сторож, - главные подозреваемые. Хорошо, что никто из соседей не знает ни твоего имени, ни фамилии. Ты весьма предусмотрительно не ходила по магазинам, не разгуливала по улицам, ни с кем не заводила приятельских отношений.
- Покупки делал Тихон. Если его найдут, он опишет мою внешность и назовет имя.
- Значит, постараемся найти его раньше, чем наши доблестные сыщики. А ты без парика и очков на улицу ни ногой!
- Эльзу тоже разыскивают?
- Нет, конечно. Эльза ушла от баронессы еще летом, о ней никто не упоминает. - Матвей помолчал. - Ты не думаешь, что ограбление и поджог - дело рук сторожа? Не зря же он прячется?
Астре такое в голову не приходило:
- Тихон? Не-е-ет… зачем ему это нужно? И потом, он же знал, что я в доме. Гораздо удобнее было убить и ограбить хозяйку, когда она жила одна. Это не сторож! Я почему-то сомневаюсь, что тот человек, - обыкновенный грабитель.
- А погром в спальне? Ты же сама говорила - он везде рылся.
- Да, но… черт, я запуталась. Может быть, Эльза что-то знает? Давай, найдем ее и поговорим?
- Где искать? Дома у нее я был, - бабка и сестра наотрез отказываются обсуждать эту тему. Как их заставишь?
- Ты все-таки ходил к Эльзе?
- Было дело, - признался Матвей. - Дурное предчувствие появилось, когда я оставил тебя на Озерной улице. Решил узнать, что приключилось с предыдущей компаньонкой.
- Предчувствие тебя не обмануло! - улыбнулась Астра. - Выходит, ты обо мне беспокоился?
Карелин смутился:
- Я, в некоторой степени, чувствовал ответственность.
- Но Эльзу так и не отыскал. Где она, по-твоему? Человек же бесследно пропасть не может?
- Еще как может. В архивах пылятся тысячи нераскрытых дел о пропаже людей.
- Если Эльза просто передумала работать у баронессы, то почему не забрала свои вещи? Одежду, разные мелочи… Тихон вынес все в сарай, он мне показывал. И наверняка Эльза пользовалась тайником. Я прожила в той комнате чуть больше месяца, и то наткнулась на него, а она, - несколько лет. Видимо, тайник был задуман как занимательная шутка, и легко открывался. Не мешало бы поговорить с первым хозяином дома, Крымовым. Вдруг, тайник устроил именно он?
- О нем тоже Тихон рассказал?
- Да. Я кормила сторожа ужинами, угощала хорошей водкой и между делом задавала вопросы.
- А что на кассете? Какой-нибудь компромат? Зачем было ее прятать?
- Нет, там не связанные между собой отрывки, - словами не опишешь. Надо смотреть. У тебя есть видик?
- Дома, в московской квартире.
Астра разложила на столе сухой корень, банку с «сухофруктами» и кассету, подняла на Матвея черные блестящие глаза:
- Вот ребус. Сумеешь разгадать? У тебя какой склад ума, логический или интуитивный? Ну, ты чему больше доверяешь, математике или подсознанию?
- Ничему. Вместо того, чтобы гадать на кофейной гуще, пойдем-ка пить чай и спать. Утром я попробую разузнать что-нибудь о стороже. А ты сиди дома тихо, как мышка, пока я не вернусь.
Астра подперла щеки ладонями, зевнула.
- Давай заварим чай из этих «сухофруктов», - предложила она. - Эльза так делала.
- Еще чего! Вдруг, отрава?
- Но она ведь не отравилась.
- Откуда ты знаешь? Тихон говорил?
- Угу.
- Лучше на себе не экспериментировать. Про корень он тебе ничего не наплел?
- Я ему эту штуковину не показывала.
Матвей повертел в руках одеревеневший корень, сверху сросшийся, а внизу разделенный на два отростка.
- Похоже на жень-шень. Черт! Во что ты меня втянула?..
***Москва
Господин Ельцов смирился с тем, что свадьбы не будет, его жена тоже. Каждый вечер она спрашивала:
- Юрочка, есть новости?
- Все хорошо Лёля, - скрепя сердце, улыбался он. - Астру ищут. В конце концов, она помыкается без денег по чужим углам и вернется. Мы ее избаловали, она привыкла к обеспеченной, беззаботной жизни и не сможет долго обходиться без привычного комфорта и вкусной еды.
Лилиана Сергеевна, не чувствуя уверенности в голосе мужа, всхлипывала:
- А если не вернется?
- Куда ей деваться? Она белоручка, изнеженная и эгоистичная. Работать актрисой в захудалом провинциальном театришке не станет, в уборщицы не пойдет, торговать овощами на рынке тем более, - я ее знаю.
На самом деле именно побег дочери из родительского дома, где ее холили, лелеяли и потакали всем ее прихотям, привел Ельцова к выводу, что он не понимает Астры. Подумаешь, жених оказался бабником? Эка невидаль! Другая бы поплакалась маме с папой в жилетку, закатила пару истерик и поехала на Лазурный берег разгонять тоску. А эта…
Поведение Астры ставило отца в тупик. Убийство Марины Степновой добавило зловещих красок в картину семейных неурядиц господ Ельцовых. Теперь Юрий Тимофеевич был озабочен, чтобы, не дай бог, не всплыл в ходе следствия любовный треугольник Астра - Захар - Марина. В любом случае доказательств вины дочери нет, но слухи пойдут гулять, - не остановишь.
«Если что, - сдам милиции Захарку-паскудника с потрохами! - мстительно думал Ельцов. - Пусть отдувается! Он кашу заварил, ему и расхлебывать!»
- Отправь Борисова в Богучаны, - требовала Лилиана Сергеевна. - Неужели, тебе для поисков родной дочери денег жалко?
- Как ты себе представляешь эти поиски? Вызвать полк солдат и прочесать населенный пункт и окрестности? А если Астра туда не приезжала?
- Боже мой! - бледнела жена, хватаясь за грудь. - Что ты говоришь, Юра? Ты ничего от меня не скрываешь?
Разговор заканчивался для Лилианы Сергеевны нервным припадком, а для Ельцова - головной болью. Они оба измучились. Она обвиняла супруга в черствости, он ее - в нагнетании и без того напряженной обстановки.
- Мы делаем все возможное, Лёля! - успокаивал он жену. - Ничего страшного с Астрой не случилось.
- Вдруг, ее похитили? Заманили в какую-нибудь религиозную общину или ашрам?
- Она ушла от нас по собственной воле, решила пожить совершенно самостоятельно, на что имеет полное право. Не забывай, она взрослый человек, а не маленькая девочка.
- Пусть живет, как хочет, я же не против. Но почему бы не позвонить, не подать весточку о себе?
- Раз не звонит, значит, у нее все в порядке, - с наигранным оптимизмом уверял Ельцов. - Было бы плохо, давно попросила бы о помощи.
- Мы же ей не чужие, Юра, - растерянно повторяла Лилиана Сергеевна. - Куда она ушла? Зачем? Не понимаю…
Смерть Марины жена Ельцова восприняла как предзнаменование грядущих бед. Муж не посвящал ее в подробности убийства и открывшихся в связи с ним обстоятельств, не показывал скандальных фотоснимков, - и без того приходилось не сладко. Узнай жена о том, что на Астру может упасть хоть тень подозрения, совсем обезумела бы, и его с ума свела.
У Лилианы Сергеевны смолоду были слабые нервы. Когда ее первый начальник - директор крупного универмага, - попал под следствие и едва не увлек за собой бухгалтера, Лёля оказалась в больнице, где провела несколько месяцев. С тех пор Ельцов старался не волновать жену, оберегать ее от потрясений. По этой же причине они ограничились одним ребенком, хотя Юрий Тимофеевич всегда мечтал иметь троих детей.
Вынужденный щадить нервы супруги, Ельцов вел бизнес максимально честно, что, вопреки расхожему мнению, принесло свои плоды. Он со скрупулезной точностью просчитывал финансовые комбинации, сводил риск к минимуму, - и выигрывал. Ему везло. Как только «Юстина» прочно встала на ноги, он уговорил Лёлю оставить работу и заниматься домашним хозяйством, - что при наличии обслуги было совсем не обременительно.
Конечно же, Юрий Тимофеевич изредка пускался в авантюры, - и финансовые, и любовные, - но в первую очередь заботился о спокойствии в семье. Он женился на Лёле по любви и продолжал по-своему любить ее. У него в мыслях не было развестись и взять в дом молодую красавицу. Той нетерпеливой страсти, с которой он ухаживал за Лёлей, того пыла, с которым он целовал ее в темноте парка, провожая домой с танцев, Ельцов давно не испытывал. «Браки совершаются на небесах, - считал он. - А секс можно найти на стороне, - сколько угодно и на любой вкус».
Подсознательно Ельцовы чувствовали, что прежней жизни втроем, - папа, мама и дочка, - пришел конец. Это нормально: птенцы рано или поздно вылетают из родного гнезда. Но в данном случае их семья, и, прежде всего Астра, - стоят на пороге коренных изменений…
К бабке Матрене, известной в поселке самогонщицы, сегодня уже приходили из милиции, расспрашивали про Тихона. Поэтому она не удивилась визиту Матвея и впустила его во двор. У крыльца злющий лохматый пес заливался лаем, рвался с цепи.
Посетитель не походил на алкашей, которые покупали у Матрены «камышинскую», - так они называли ее изделие. Мужчина приличного вида, чисто одетый и глаза ясные: сразу видно, если и пьет, то по праздникам. Наверняка, из района приехал, расследовать дело о пожаре.
- Да уймися ты, Пират! - прикрикнула на пса хозяйка. - Дай с человеком поговорить. Вы из района?
- Из Москвы, - сказал правду Карелин.
- О-о! Вон, откудова вас прислали? Видать, немка-то была важная птица.
Он не стал разубеждать словоохотливую Матрену и молча кивнул.
- Про Тихона спрашивать будете? Так я уже все рассказала. Больше ничего не знаю!
- Вы не бойтесь, - располагающе улыбнулся посетитель. - Наша беседа неофициальная, без протокола. Ваши показания нигде фигурировать не будут.
- Окромя смерти в мои годы бояться нечего.
Маленькие хитрые глазки Матрены бегали, руки она прятала в карманы широченной кофты.
- Когда вы видели Тихона последний раз?
- Позавчера вечером…
- Тридцать первого октября?
- Ну да… Он пришел за бутылкой. По-соседски! Угости, говорит, меня, Матрена, «камышинской». Водку-то нынче пить опасно, сколько мужиков у нас потравилося, не перечесть! Я ему и вынесла поллитровку.
- А потом?
- Что потом? Ушел он. Поблагодарил и ушел.
- Куда?
- Он мне не докладывал. В «Блинную», наверное. Дома-то, небось, шаром покати, а кушать хочется.
Ничего не добившись от Матрены, Карелин отправился в местную забегаловку, которая совершенно не оправдывала своего названия: блинами здесь и не пахло. Гулкий зал бывшей столовой с выцветшими занавесками на окнах, со столами и стульями на железных ножках, был полон дыма, хотя на стене висела табличка, запрещающая курить. Матвей взял бутылку водки, остывшие беляши, салат из свежей капусты и подсел к двум работягам, закусывающим пиво сосисками. По разговору он понял, что парни ремонтируют магазин напротив, а сюда ходят обедать.
- Рановато у вас обед, - заметил он.
- Так мы пашем с шести утра!
Слово за слово, они упомянули о пожаре на Озерной и обгоревшем трупе хозяйки дома, - эта тема обсуждалась повсюду.
- Говорят, прислужница со сторожем ее убили, ограбили и устроили пожар, чтобы следы замести.
- Я слышал, молния в дом ударила, - сказал Матвей.
- Врут! Почему же тогда Тихона ищут?
Оказывается, сторож иногда наведывался в «Блинную». Завсегдатаи его хорошо знали и подтвердили, что накануне роковой ночи он здесь выпивал вместе с Гвоздем, после чего они ушли к Тихону париться в бане.
- Кто такой Гвоздь? - громко спросил Карелин.
Высокий худой старик с лысой, как кегля, головой, покачиваясь, подошел к столику.
- М-меня звали? - его глаза увидели водку и приклеились к бутылке намертво. - Я Гвоздь! Нальете, с-сынки?
Строители ушли работать, и Гвоздь радостно вздохнул, - разливать на двоих не то, что на четверых. Когда водка перекочевала в желудок Гвоздя, Матвей взял его под руку и вывел из «Блинной». Они свернули в безлюдный переулок, где по бокам дороги тянулись голые рябины, усыпанные красными гроздьями. Под ногами хлюпала грязь, но Матвея это не смущало. Гвоздь порывался затянуть песню.
- Шумел камыш… - начинал он, спотыкался и замолкал, всем телом повисая на провожатом. - Шш-шумел… ка… мыш… дер-р-ревья… гну-лись…
«Если таких тут много, то понятно, откуда у поселка название Камышин», - подумал Матвей.
- Где Тихон? - спросил он. - Скажешь, еще налью.
- Ти… Ти-хон? Сбёг!
- Вы в бане парились?
- Ага… п-пили и… па-рились… с веничками… п-потом Тихон в дом позвал. - Гвоздь затряс лысой головой, икнул. - А т-тебе чего надо? Ты кто?
На холодном ветру он чуть протрезвел, и его мозги медленно, с натугой заработали.
- Я племянник его, - на ходу импровизировал Матвей. - Из Тулы приехал, а дядьки нету! Мне ночевать негде.
- Из Ту… Тулы? - моргал старик. - Племяш, значить? Худо дело, брат… Д-дядька твой того… слинял… теперя не скоро в-вернется.
- Как это? Что же мне, обратно в Тулу ехать? Я ему телеграмму посылал! - изображал горькое отчаяние Матвей. - Он ответил, что ждет. Ты меня обманываешь! Где дядька, признавайся?
Он схватил Гвоздя за грудки и сильно встряхнул.
- Говорю же… сбёг! - испугался тот. - Нас… Вовка-сосед р-разбудил… Пожар! - кричить, - пожар! Бягом, м-мужики, на пожар! Немкин дом горить! Я поднялся… потом опять у-упал… утром меня менты водой о-облили… Где дружок т-твой Тихон? - пытають. - Я глядь… а его и с-след простыл…
- Ладно, держи на опохмелку.
Матвей сунул старику в карман сто рублей и зашагал к дому Тихона, надеясь, что Вовка-сосед окажется трезвее Гвоздя. Так и было: упитанный, пышущий здоровьем парень рубил во дворе березовые поленья.
- Тебя Владимиром зовут? - уважительно спросил Карелин, чем сразу завоевал его доверие.
- Ну…
- Я Тихона ищу.
- Вы из милиции?
- Нет. - Матвей подошел к забору, и парень, не выпуская из рук топора, последовал его примеру. - Я племянник из Тулы. Где дядька? Говорят, он в беду попал? Хочу его с собой забрать. Менты ведь разбираться не станут, повесят все грехи и посадят вместо настоящего преступника.
Глаза парня загорелись, он криво усмехнулся:
- Тихон дом не поджигал! Он вечером в «Блинной» сидел, потом они с Гвоздем парились - я им веники приносил и пива. Набрались они до чертиков и уснули в доме. Я как услышал про пожар, сразу кинулся их будить. Гвоздь вообще лыка не вязал, а Тихон едва глаза продрал, сообразил, что к чему и давай голову в ведро окунать. Колодезная вода мигом хмель смыла! «Бежать мне надо, - говорит. - Не то посадят! Я дымоход не почистил, как следует, видать, от камина и занялось! Думал сегодня закончить, а оно вон как повернулось. Все, кранты мне, Вован!» Вытащил деньги из-под матраца, перекрестился: «Не поминайте лихом!», - и побежал на дорогу попутку ловить.
- Откуда ты знаешь, что попутку?
- Так это самый быстрый способ уехать. Не на вокзал же ему было идти? Там в секунду загребут.
- Выходит, чей-то дом загорелся по дядькиной вине?
- Вряд ли, - покачал головой парень. - Подумаешь, дымоход не почищен? Прямо сразу пожар, что ли? Это Тихон спьяну так решил. Мозги после самогона тормозят конкретно! Сам знаю.
- Когда же он вернется?
Вовка-сосед пожал могучими плечами, перебросил топор из одной руки в другую, - легко, как игрушку.
- Я бы не возвращался. Семьи у Тихона нет, работы теперь тоже, да еще посадить могут. Он себе не враг, чтобы самовольно в петлю лезть!
- А дом не жалко бросать?
- Какой это дом? Хибара! Сам погляди: крышу менять надо, полы прогнили, банька валится, - все его хозяйство доброго слова не стоит. Главное, чтобы менты от Тихона отцепились. Я-то им ничего не сказал! И ты помалкивай.
Разговор с этим парнем окончательно убедил Карелина в непричастности сторожа к поджогу. Убивать баронессу Тихону незачем, устраивать пожар тем более. Он служил предыдущему хозяину, потом добросовестно работал у госпожи Гримм, - и никаких инцидентов. Почему бы вдруг сейчас понадобилось грабить и поджигать?
Матвей шел по улице, не замечая мелких, пролетающих в воздухе снежинок. Ему было жарко. Один день, - вот и все время, которое он мог посвятить сбору информации. Завтра им с Астрой, хочешь не хочешь, придется ехать в Москву. До вечера следует выяснить хоть что-нибудь, проливающее свет на события в доме баронессы.
Астра, - если верить ее словам, - ударила злоумышленника отверткой. Но ни Гвоздь, ни Вовка-сосед даже не обмолвились ни о каком ранении или недомогании Тихона. Не так проворен сторож, чтобы успеть и в баньке попариться, и выпить изрядно, и учинить на Озерной улице пожар, и вернуться в дом, и уснуть, и…
- Нет, - пробормотал Матвей. - О Тихоне можно забыть. Эта ниточка никуда не приведет. Из приближенных к погибшей остается Эльза, но кого о ней расспрашивать?
Мысль о школе возникла сама собой. Эльза, как все дети, окончила школу: ее там знают учителя, они подскажут, с кем она дружила, чем увлекалась.
Камышинская средняя школа стояла в центре поселка, - трехэтажное здание из красного кирпича с большими окнами и четырьмя колоннами у входа. На первом этаже, - гардероб, где сидела пожилая женщина с забранными в узел седыми волосами. К ней-то и обратился Матвей с вопросом об Эльзе.
- Коржавина? - просияла гардеробщица. - Знаю. Как не знать? Ее сестра постоянно школу прогуливает. Исключать собираются! Давно пора за них взяться! Одна плохо кончила, и другая пойдет по ее стопам.
- Я из опекунского совета, собираю сведения об этой семье, - доверительно сообщил Матвей. - Мне интересны мнения не только официальных лиц, но и окружающих, которые непосредственно общались с девочками.
Он пересыпал свою речь специфическими выражениями, дабы вызвать почтение у седой дамы. А то потребует какой-нибудь документ.
- Что вы можете сказать о старшей из сестер Коржавиных?
- Эльзу красота ее сгубила, - понизила голос гардеробщица. - Бывало, ходит по школьным коридорам, будто пава. Юбчонку короткую напялит, вся задница наружу! Прости, господи! - смутилась она. - Училась так себе. Ленивая, невоспитанная: сделаешь замечание, - огрызается! Только и делала, что стреляла глазами на мальчиков. И Зойка такая же растет. Кому их воспитывать-то? Мать умерла, бабка старая совсем…
- А отец?
- Они от разных отцов, кажется, а похожи обе на мамашу покойную, - блондинистые, голубоглазые, фигуристые и дерзкие. Думают, если красоту бог дал, так все можно. С лица воду-то не пьют! Красивые, вон, все на панели, туристов иностранных обслуживают, или в заграничных борделях трудятся.
Гардеробщица отчего-то явно невзлюбила женскую красоту и пользовалась случаем излить желчь. Красота в ее устах выглядела проклятием, клеймом позора. Карелин дал ей выговориться. Когда поток негодования иссяк, он спросил:
- Чем сейчас занимается Эльза Коржавина?
- Эта вертихвостка? Ясное дело: или голая танцует где-нибудь, или ее в Турцию продали. Она ведь рассчитывала в Германию уехать, за немца замуж выскочить! Потому и пошла в прислуги к немецкой барыне. А та, не будь дура, никуда Эльзу не повезла. Девица долго терпела, но потом все-таки не выдержала и сбежала. Деньги собрала, какие в доме были, и махнула в Турцию на заработки, - тайком, чтобы никто не пронюхал. Там с ней церемониться не стали, продали то ли в гарем к богатому старику, то ли в бордель. Коржавиным бы тревогу бить, шум поднять, спасать непутевую… А они рты на замок и помалкивают. Дескать, не знают, куда Эльза подевалась! А чего ж тогда в милицию не идут, заявление не пишут? Вы кого угодно спросите, - все подтвердят, что Эльза еще летом уехала, и поминай, как звали. Некоторые даже такую страсть придумали, повторить боязно, - будто немка Эльзу заперла в подвале и уморила голодом.
- Вы серьезно?
- Люди всякое болтают. Но это, конечно, неправда. Позапрошлой ночью дом той ведьмы сгорел дотла, - наклонившись, прошептала гардеробщица. - Нашли только один труп, самой хозяйки. А в подвале, кроме старой мебели и ящиков с овощами, - ничегошеньки. Вот, какая у нас жуть приключилась!
- Вы не подскажете, с кем Эльза дружила? Может быть, кто-то знает, как с ней связаться? Понимаете, ее младшей сестре нужен опекун: человек, который в состоянии позаботиться о девочке. Бабушка уже совсем дряхлая, глухая, какой из нее воспитатель?
- Это правильно, - одобрила школьная блюстительница нравов. - Зойке крепкая рука не помешает. - Она задумалась, устремив вдаль строгие глаза. - У Эльзы подружка была… Ира… фамилию запамятовала. Она в аптеке работает, фармацевтом. Вы зайдите, побеседуйте с ней. Большая аптека у нас одна, рядом с бывшим кинотеатром. Найдете?
- Попробую.
Матвей знал эту аптеку, и за десять минут быстрой ходьбы добрался до нее. У стеклянного прилавка миловидная девушка отпускала молодому человеку шприцы и лекарство в ампулах.
- Мне нужна Ира, - сказал Матвей. - Это вы?
- Я - Таня, - улыбнулась девушка, - Ира сейчас подойдет. Ира! - крикнула она куда-то за спину, в открытую дверь служебного помещения. - К тебе пришли.
Из двери выпорхнула тоненькая, болезненно худая брюнетка с ярко подведенными глазами. Светлый форменный халатик и шапочка подчеркивали ее бледность.
- Мы можем отойти в сторонку? - предложил он.
Ирина послушно прошла в угол торгового зала, где стояли несколько стульев для пожилых покупателей.
- Слушаю вас…
- Я из опекунского совета, - двинулся проторенным путем Карелин. - Собираю данные о семье Зои Коржавиной. Вы знаете ее старшую сестру Эльзу?
Ирина напряженно кивнула. Она, так же, как и Матвей, не имела понятия, что такое опекунский совет и чем он занимается, но не подала виду. Ее взгляд блуждал вокруг, ни на чем не задерживаясь, ноздри нервно подрагивали.
- Мы дружили в школе. Потом я поступила в медицинское училище и уехала из Камышина, с Эльзой встречалась редко, только когда приезжала домой на каникулы. После училища я вернулась, устроилась на работу в маленький аптечный киоск на вокзале, а Эльза уже была компаньонкой у одной женщины, - вернее, домработницей. Наши отношения из дружеских стали приятельскими. Я заметила, что на многие вещи мы смотрим по-разному.
- Например?
Она оглянулась, словно не хотела быть услышанной посторонними, - в аптеку вошли две пожилые женщины, заговорили с Таней. Ирина явно тяготилась, что ей приходится отвечать на вопросы незнакомого человека, но продолжала из вежливости.
- Эльза не хотела учиться и подтрунивала надо мной, - натянуто улыбнулась она. - Мол, не в дипломе счастье. Она надеялась на свою красоту. А мне, как видите, лучше рассчитывать на трудолюбие.
- У Эльзы были мужчины? Она собиралась выходить замуж? - спросил Матвей.
- Были. Она пользовалась успехом. Но наши камышинские парни не годились ей в женихи. Эльза мечтала выйти за богатого иностранца, уехать за границу, поселиться на вилле с мраморным фонтаном, в общем… вы понимаете. Потому она и пошла прислуживать баронессе. Обаятельный миллионер все не появлялся, и ее мечты таяли. Эльза страдала депрессией… ой, я, кажется, сболтнула лишнее. - Ирина закусила губу и порозовела. - Это ведь к делу не относится?
- Мне нужно собрать все данные о семье Коржавиных, чтобы составить полную картину.
- Ну, тогда вам надо поговорить с Зоей или с бабушкой.
- Старушка глуха, а младшая сестренка Эльзы встретила меня агрессивно. Не стоит ее травмировать. Лучше я побеседую со взрослыми, которые знают Коржавиных. Вы отказываетесь мне помочь?
- Нет… Просто я в последнее время почти не общалась с Эльзой. Коржавины живут обособленно, замкнуто, - не дружат с соседями, ни с кем не обсуждают свои проблемы. Это правильно, наверное.
- Не мешало бы повидаться с самой Эльзой, а не пользоваться слухами и домыслами, - со вздохом сказал Матвей. - Где я могу ее найти? Одни говорят, она в Турцию подалась, танцевать стриптиз, другие… впрочем, вы знаете языки провинциальных сплетниц: чего только не нагородят!
Ирина сделала отрицательный жест.
- Ерунда. Наши кумушки придумали, будто Эльзы нет в живых… якобы, баронесса ее убила. По поводу трупа мнения разделились. По одной версии, он закопан в подвале дома; по второй, - немка расчленила тело и скормила черным собакам. Есть еще и третья, и четвертая - про гарем, и про то, что Эльзу в рабство продали или в бордель. Глупости какие!
- Красивая женщина вызывает интерес, о ней судачат, ей перемывают косточки. Но ведь дыма без огня не бывает.
- Это все потому, что Коржавины такие скрытные, - кивнула Ирина. - Никого не поставили в известность, куда делась Эльза.
- Значит, есть причина, по которой они молчат?
- А разве люди обязаны объявлять о своих поступках? Есть же какие-то личные тайны! Вы не допускаете, что Эльза решила сделать пластическую операцию, например? Или уехала с любовником в другой город, другую страну? Или усыновила ребенка и хочет, чтобы он считал ее своей родной матерью? Как вы думаете, в нашем поселке возможно уберечь малыша от доброхотов, которые бы жаждали раскрыть ему глаза? Я вам назову еще десяток поводов уехать, не попрощавшись и не оставив адреса. Кажется, это не запрещено законом?
- Вы меня озадачили… - признался Матвей.
Все перечисленное просто не приходило ему в голову. Вот, как предвзятое мнение влияет на ход мыслей.
- Вы слышали о пожаре в доме баронессы? - помолчав, спросил он.
- Конечно. О нем болтают на каждом углу. Эльза тут ни при чем, если вы это имеете в виду. Последний раз я видела ее в середине лета, здесь, в аптеке. Она покупала лекарства. С тех пор о ней ни слуху, ни духу.
- Какие лекарства приобрела ваша подруга?
- Антидепрессанты. По рецепту врача, как положено.
Карелин вышел из аптеки ни с чем. Пожалуй, еще одна ниточка оборвалась…
Борисов предпринимал разные способы для поисков блудной дочери, но ни один не дал ожидаемого результата.
- Заколдованная, что ли, эта барышня? - возмущался он. - Куда она подалась?
Когда не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь! Этот девиз не раз себя оправдывал. Николай Семенович прикинул, какие еще шаги не предприняты, и вспомнил разговор с матерью погибшей Марины Степновой. Пора познакомиться с отчимом.
Корысть - была и остается самым распространенным мотивом, толкающим людей на преступление. Как-никак, наследниками квартиры убитой являются ее родители, в данном случае мать. Она, конечно, не подняла бы руку на родную дочь. Но для Осокина Марина всего лишь падчерица. Вдруг, у него бизнес «горит», долги висят, кредиторы одолевают? На что не решаются люди ради денег?! Презренный металл тысячелетиями не теряет своей привлекательности.
Вычислив убийцу Марины, Борисов автоматически оправдал бы Астру. Хотя ее пока никто не обвиняет. А если бы, наоборот, нашел подтверждение ее вины?
- Только не это! - пробормотал он, подъезжая к офису Осокина.
Небольшая мебельная фирма «Стиль» принимала заказы на шкафы-купе, двухъярусные кровати и детские уголки. Борисов вошел в аккуратный зальчик, выложенный светлой плиткой, спросил у приемщицы:
- Могу я поговорить с господином Осокиным?
- Герасим Петрович у себя.
Кабинет Осокина выглядел непримечательно: безликая офисная мебель, мягкие кресла, жалюзи на окнах. Гость уселся в кресло, хозяин расположился за столом и слился с обстановкой, - его заурядная внешность ничем не выделялась на фоне такого же заурядного интерьера. «Тамара Степнова не блистает красотой и молодостью, но ее супруг тоже не плейбой, - отметил Николай Семенович. - Обыкновенный среднестатистический мужчина».
- Я хочу поговорить о Марине, вашей падчерице, - сказал он.
- О покойных либо хорошо, либо ничего. Вы из милиции?
- Из аналитического отдела, - уклончиво ответил Борисов. - Необходимо прояснить кое-какие подробности.
Осокин не стал уточнять, кто перед ним, не спросил фамилию, не потребовал показать удостоверение, хотя Борисов заготовил липовую «корочку», как раз на подобный случай.
- Что вас интересует? Целесообразнее было бы поговорить с моей женой, Тамарой. Видите ли, мы с Мариной… не сошлись характерами. Между нами не установились родственные доверительные отношения. Теперь уже это не играет роли, к сожалению.
- Кто убил Марину, по-вашему?
- Помилуйте, - воздел руки к потолку Осокин. - Откуда мне знать? Вы же ведете следствие! Вероятно, в квартиру проник грабитель, увидел хозяйку и решил не оставлять в живых свидетеля. Марина была ужасающе беззаботна: постоянно забывала выключить то утюг, то газ, то форточку открытой оставляла, то балконную дверь… У нас на этой почве возникали… мелкие стычки. Честно говоря, я вздохнул с облегчением, когда Тамара согласилась на размен и разъезд. Взрослые дети должны жить отдельно.
- Вы были женаты до того, как заключили брак со Степновой?
- О-о, какое казенное выражение: заключили брак! Я встретил женщину, полюбил и предложил ей руку и сердце. Тамара, - моя первая жена. Скажете, поздно надумал создать семью? Это уж как судьба распорядилась. Вон, желторотики женятся, а что толку? Через год-два, - развод.
Борисов внутренне согласился с отчимом Марины - он тоже был противником ранних браков.
- После разъезда вы не встречались всей семьей? Праздники, дни рождения…
- Нет, - без тени смущения заявил Осокин. - Зачем? Марина постоянно дерзила, Тамара нервничала, настроение у всех портилось. Нам хватило тех совместных застолий, которые мы сдуру устраивали в старой квартире.
- Кстати, не сочтите за нескромность, почему вы решили жить у жены?
- Намекаете на мою жилплощадь? - усмехнулся Герасим Петрович. - Тамара сама настояла, чтобы я переехал к ней. Не хотела быть обузой, как она выразилась. Деньги, в основном, зарабатываю я; ее зарплата врача - копейки. «Квартира - мое приданое!» - так она заявила. Я не возражал. Если она согласится, мы в любой момент можем перебраться ко мне. Тамара и фамилию мою отказалась брать, оставила свою. Гордая! - не то с сожалением, не то с осуждением сказал он.
Борисов подбросил в топку угля:
- Теперь квартира Марины освободилась.
- Вы на что намекаете? - взвился Герасим Петрович. Его лицо перекосилось, глаза засверкали. - Деньги и квадратные метры ничего не значат ни в этой жизни, ни в той! У вас уже седина пробивается, а вы до сих пор ничего не поняли? Ваши дела обстоят скверно, милейший. Своими грязными, ничтожными подозрениями вы оскорбляете меня и мою жену. Вы решили, что поводом для убийства послужила квартира, на которую мы претендуем? Боюсь, нам с вами не о чем больше разговаривать.
Он не на шутку рассвирепел. Борисову ничего не оставалось, как удалиться. Осокин бросил ему вслед несколько ругательств. Приемщица испуганно пискнула.
- Вот, разошелся! - пробормотал Николай Семенович, закрывая за собой дверь офиса. - А с виду тихоня.
Он сел в машину, включил музыку. Плавные лирические мелодии успокаивали его, способствовали свободному течению мыслей.
По сути дела, Осокин прав. Ему вовсе ни к чему убивать падчерицу. Они не ладили, но избежали конфликтов мирным способом, - разъехались. Его мебельный бизнес не поражает размахом, имущественные запросы довольно скромны. Фирма «Стиль» вряд ли берет большие кредиты, - грандиозных проектов Герасим Петрович не осуществляет и, похоже, не планирует. Его вполне устраивает то, что есть.
Если предположить, что Марина его шантажировала, то на какой предмет? Бояться Осокину нечего: он маленький человек, - не политик, не общественный деятель, не чиновник. От жены материально не зависит, сценами ревности и разводом его не испугаешь.
Даже если у Тамары Степновой и Осокина нет алиби на момент убийства, - это еще ни о чем не говорит. Тысячи людей проводят время в уединении: спят, читают, смотрят телевизор, ходят по магазинам, прогуливаются, - и некому этого подтвердить. Сей факт не делает их преступниками.
Скорее всего, убийца Марины не собирался лишать ее жизни, потому что схватил первое попавшееся под руку орудие, - подсвечник. Чего же он добивался, в таком случае? Зачем потом, уже мертвую, поволок ее в ванную, топить? При вскрытии тела воды в легких не обнаружили, как сообщил Борисову знакомый эксперт. Это придавало убийству необычный оттенок. Любой взрослый человек в состоянии удостовериться, что жертва мертва. Тащить труп в ванную не имеет смысла!
У Борисова разболелась голова. Он топчется на одном месте, - поиски Астры зашли в тупик, расследование убийства Марины все больше запутывается. Ельцов требует ежедневных докладов, а что ему говорить?
Борисов припарковал свою «Хонду» у кафетерия, где готовили отличные блинчики с грибами. Обедая, он с тоской смотрел на серый городской пейзаж. Преддверие зимы не красит даже улицы, не говоря уже о людях. Борисов чувствовал холодное дыхание ноября и в своей душе тоже.
***Не получилось. Сорвалось! Когда удача, казалось, сама шла в руки.
О, проклятие! Придется все отложить на отмеренный богами срок. Самхейн не открывает ворота дважды, таинственные створки, принадлежащие двум мирам, - и ни одному из них. Почти три века назад, - магическое число! - Двойник перекочевал из иного мира сюда. С тех пор он здесь… Кто-то оставил его по «эту» сторону, - забыл или укрыл от посягательств. Ходили слухи, что Брюс приложил руку к похищению Двойника. Теперь не имеет значения, правда это или хитрая ложь.
Все складывалось благоприятно, а Двойник снова ускользнул.
Запутаться в сетях этого мира так просто. Один неверный шаг, одна неправильная мысль, и все, - обратно не выбраться. Здесь властвует Эрос, повсюду плетет он свою золотую паутину, повсюду раздаются его сладкозвучные голоса и манят, как Цирцея, могущественная чародейка, заманила на свой заколдованный остров Одиссея и его спутников. Она превращала моряков в свиней, волков и медведей, - такова плата за неосторожность.
Эрос кроется в женской красоте, в музыке и танцах, в опьянении вином, в дурмане ароматных курений… Даже война питается Эросом. Кто, как не воин, закаленный в битвах, пробуждает у юных девушек трепетное обожание, а у зрелых женщин - неудержимую страсть? Разве гладиатор, проливающий на аренах амфитеатров кровь поверженных, не притягивает к себе сексуальные флюиды зрителей? Разве рыцарь, побеждающий на турнире, не получает награду из рук самой прелестной дамы? Разве бог войны не самый желанный любовник?
Ведь не зря Венеру изображают рядом с Марсом. А крошку Амура с его волшебным луком и стрелами называют плодом их любви…
Любовь питает бессмертную поэзию и высокое искусство. Кому, как не Эросу обязан этот мир всеми гениальными творениями?
Щедрыми дарами усыпан его алтарь, раскиданы его сети, - куда ни ступи, куда ни взгляни, о чем ни подумай. Оказаться в этом мире означает стать пленником Эроса. Его лицо нечеловечески прекрасно и страшно, ибо как вырваться из его тенет? Он соединяет в брачные пары богов и все живое, порождает земные желания, культ плотских наслаждений и утонченных любовных игр.
Роскошь и упоение - это его маска, ширма, за которой он смеется над легковерными бабочками, пьющими нектар из его смертоносных цветов. Неумолимый и жестокий, он опьяняет и убивает…
- Вот моя обитель, - Карелин гостеприимно распахнул перед Астрой двери своей квартиры. - Располагайся. Хочешь принять душ или ванну?
- Где я буду спать? - спросила она, осторожно опуская на пол сумку.
В прихожей висело большое полукруглое зеркало, в котором отражалась женщина в светлом парике и очках, - другая, не похожая на прежнюю Астру не только внешне, но и внутренне. Ее прошлое словно сгорело вместе с домом баронессы. Новой Астре предстояло утверждать себя в новых обстоятельствах, искать свое место в новой реальности, которая едва приоткрылась перед нею… и оттуда сразу повеяло жутью.
- Ты занимай спальню, - радушно преложил хозяин, не замечая ее растерянности. - А я переберусь на диван в гостиную. Согласна?
- Я тебя не стесню?
- Придется потерпеть.
Они привели себя в порядок, наскоро пообедали тем, что нашлось в холодильнике, - молча, обремененные каждый своими мыслями, - и разошлись по комнатам.
Астра безуспешно пыталась уснуть, а Матвей решил просмотреть кассету «из тайника». Содержание поразило его несуразностью и силой влияния, которое оказывали на зрителя подобранные, казалось, без всякого смысла отрывки.
Стряхнув с себя накатившее оцепенение, он запустил кассету повторно, - ползущая по стволу дерева змея… сцена охоты на кабана… трапеза в средневековом замке… статуя русалки… венецианский карнавал… сожжение соломенного чучела… отрубленная голова на блюде… любовники в масках… фасад какой-то усадьбы… мраморная Афродита в венке из живых цветов… повешенный… туристы у фонтана… и музыка, от которой мурашки по коже!
Что бы это могло значить?
Он подошел к двери в спальню и тихонько постучал.
- Я не сплю! - ответила Астра. - Входи…
- Интересный фильм, - сказал Матвей. - Наводит на размышления. Что ты об этом думаешь?
Она вздохнула:
- Думанье тут должно уступить дорогу ассоциативному мышлению, - подсознание само наведет мосты между символами. Все образы на пленке подчинены общей идее.
- Какой именно? Я не уловил.
- Тогда просто сядь, закрой глаза и жди.
- Чего ждать-то?
- Иди сюда, не топчись на пороге.
Матвей вошел в спальню и опустился в кресло. Астра одетой лежала на застеленной кровати, ее распущенные волосы рассыпались по подушке.
- Закрывай глаза, - велела она. - И говори обо всем, что придет в голову, - любые мысли или воспоминания.
- Даже глупые? Детские, например?
- Любые…
Первое, что всплыло в памяти, - русалочка из знаменитой сказки Андерсена, которая полюбила принца и захотела покинуть подводный мир ради мира людей.
- Она очень страдала, - сказал Матвей.
- Кто?
- Русалочка. Ты читала сказку? Уж мультик-то наверняка смотрела! Это были неоправданные муки. Слишком высокая цена за химеру любви.
- Да, пожалуй. Ты считаешь любовь - химерой?
- А ты?
Астра подумала о Захе и не стала спорить. Теперь ей казалось, их чувства с самого начала были фальшивыми, как заменители вкуса и запаха, - когда принимаешь воду, насыщенную химическими веществами, за апельсиновый сок. Как же отличить зерна от плевел?
- Знаешь, на родине Андерсена, в Дании, установлен памятник русалочке, - сказала она. - В Копенгагене, если не ошибаюсь.
- Как символ этакой романтической жертвы? - усмехнулся Матвей. - Девочки обливаются слезами, глядя на страдания русалочки. А принц, тем временем, ухаживает за другой! Пошло, банально.
- Переход из одной жизни в другую бывает ужасно болезненным.
Она имела в виду себя. Только вот чего ей просить у ведьмы? Русалочка хотела вместо хвоста обрести ножки. «А чего мне не хватает для счастья?» - спросила себя Астра.
- Мы отвлеклись. Мне опять закрыть глаза?
- Попробуй.
- Змея, обвивающая дерево, ассоциируется со змеем-искусителем. Отрубленная голова на блюде - с женским коварством.
- Почему? - изумленно спросила Астра.
- Ты же сама велела говорить первое, что приходит в голову. Я так и делаю.
- Первая мысль приходит из подсознания, а вторая уже проецируется умом.
- Значит, в моем подсознании возникают образы женщин, которые обольщали мужчин, чтобы расправиться с ними. Юдифь… Далила… Саломея… Первая отрубила голову бесстрашному и жестокому военачальнику Олоферну, вторая лишила богатыря Самсона его волшебных волос, а третья своими эротическими танцами покорила царя Ирода и потребовала в награду голову пророка. И доверяйся после этого нежным ласкам волооких красавиц!
Астра смотрела на него со все возрастающим удивлением - ей пришли в голову иные образы.
- Ты не очень расположен к женщинам, - заметила она. - Но ведь твоя голова на месте!
- Потому, что я ее не теряю ни при каких обстоятельствах.
- Похвально!
- Тебе не по душе мои слова? - Матвей открыл глаза и саркастически улыбнулся. - Так мне продолжать?
- Конечно.
Он снова погрузился в себя, не сосредотачиваясь, а отпуская мысль на свободу.
- Танцующие в масках напоминают мне о притворстве и неискренности: никто не желает предстать перед другими в истинном свете, - каждый приукрашивает себя, как может. Жизнь - это карнавальная ночь, где свет факелов маскирует изъяны, а вместо лиц нас окружают маски. То же происходит и с любовниками: даже в постели люди готовы обнажить тело, но не душу.
Астре хотелось плакать. Они с Захаром тоже разыгрывали странный и бездарный спектакль, который едва не окончился свадьбой. Господи! Да она должна благодарить Марину за то, что та положила конец этому кривлянью.
Глаза Матвея были закрыты, и он не видел ее замешательства.
- Афродита в венке - образ каменной красавицы, которую мы наделяем качествами, которых нет и в помине. Только венок на ее мраморных волосах живой, а сама богиня любви - всего лишь создание скульптора, его неосуществимая мечта.
- Ты разочаровался в женщинах? - спросила Астра, скрывая волнение.
- Скорее, им не удалось меня очаровать. Ладно, вернемся к фильму. Охота на кабана ничего не затронула… висельник тоже… что еще?
- Люди, которые бросают монетки в фонтан.
- Точно! Ну, это совпало с известной приметой, - чтобы вернуться в понравившееся место, следует кинуть в воду денежку или какое-нибудь украшение.
Он замолчал, ожидая от нее очередной подсказки.
- Котелок.
Матвей уселся поудобнее, склонил голову на бок.
- Котелок незаменим в дальних походах, - заявил он. - Хорошо сидеть вечером у костра, смотреть на огонь, вдыхать аромат горячей ухи или картошки с мясом.
- Я люблю жечь костры! - призналась Астра. - Огонь будит во мне что-то давнее, забытое… Снопы искр, летящие в небо, сводят меня с ума.
Карелин открыл глаза и уставился на гостью.
- Я не поджигала дом Иды Вильгельмовны! - выпалила она. - Сколько раз можно повторять?!
- Хотелось бы верить. Надеюсь, моей квартире пожар не грозит.
С ассоциациями было покончено. Астра надулась, а Матвей вдруг вспомнил указанную в ее паспорте фамилию, - Ельцова. Он уже не раз порывался задать ей один вопрос, но все откладывал.
- Господин Ельцов и возглавляемая им страховая компания никак с тобой не связаны?
- Это мой отец.
- Ого! Так ты ему не однофамилица, а дочь?
- Что здесь такого?
Выходит, молодая женщина, которую он приютил сначала в своем камышинском доме, а теперь в московской квартире, не так проста. Ее папаша не «преуспевающий бизнесмен», как она изволила выразиться, - таких в столице пруд пруди, - а весьма уважаемый, известный в своих кругах и довольно обеспеченный человек. Можно сказать, богатый.
- У тебя есть братья или сестры?
- Нет. Я - единственная наследница! - засмеялась Астра. - Хочешь на мне жениться?
Матвей не среагировал на ее выпад.
- Тебя, наверное, ищут.
- Милиция? - испуганно вздрогнула она.
- Родители. Будь я на их месте, непременно пустился бы на поиски.
Астра степенно, с достоинством кивнула:
- Полагаю, папа поставил на ноги всю свою службу безопасности. Ее шеф, Борисов, роет землю. Теперь ты меня выгонишь? Тебе ведь не нужны неприятности?
- Посмотрим. Советую позвонить отцу или матери и сообщить, что ты жива, здорова и скоро вернешься.
- Я не собираюсь этого делать!
- Послушай, неужели тебе наплевать на близких людей? Они же волнуются. У тебя есть повод недолюбливать их?
- Нет… они хорошие, - смутилась Астра. - Просто я уже выросла и хочу жить самостоятельно.
- А твой жених? Ты сказала ему, что свадьбы не будет?
- По-моему, это и так понятно. Я сплела венок из живых цветов для мраморного Аполлона. А в его каменной груди не оказалось сердца…
Глаза ее наполнились слезами. «Почему? Я же разобралась, что мы с Захом не любили друг друга. Так о чем плакать? - подумала она. - Чего мне жаль? Обманутых надежд? Юности, которая безвозвратно уходит? Утраченных иллюзий?»
- Прости, - со вздохом сказал Матвей. - Не хотел тебя расстраивать.
- Ерунда! Ты прав. Надо позвонить папе… Только я воспользуюсь уличным таксофоном, иначе Борисов мигом вычислит, где я нахожусь. У тебя есть карточка?
- Это не проблема. Купим.
Как только они заговорили о телефонных звонках, аппарат проснулся и затрезвонил на всю квартиру. Матвей взял трубку.
- Где ты пропадаешь? - набросилась на него Лариса. - Зачем отключил мобильник? На работе тебя нет, дома тоже. Где ты был?
- В Камышине. Я забыл оставить соседу ключи, чтобы он изредка топил. Пришлось срочно ехать. Холодает! В пустом доме становится сыро.
- Ты мог предупредить, хотя бы?
Она никогда так бурно не возмущалась его отлучками.
- Что-то случилось? - удивленно спросил Матвей. - Ты нервничаешь?
- Еще бы! Калмыков совсем рехнулся! Я боюсь его. Понимаешь… мне некому довериться, не с кем поговорить. Надо что-то решать.
Ее голос дрожал, срывался, в нем звенели слезы.
- Погоди. С чего ты взяла… про Калмыкова?
- Он где-то пропадает по ночам. В корзине для белья я нашла сутану с пятнами на груди и животе. Это кровь! Он говорит, что всю ночь пытал грешников, а потом приговорил к сожжению какую-то ведьму и любовался, как она горит заживо. Он болен! Господи, к кому мне обратиться? Помоги найти хорошего психиатра, который согласится его госпитализировать. Пообещай врачу денег!
Матвею казалось, она бредит. У Калмыкова есть странности, но у кого их нет? Взять хоть Астру…
- Давай встретимся! - вопила Лариса в трубку. Она совершенно потеряла самообладание. - Я тебе расскажу все подробности.
- Хорошо. Успокойся! Выпей чего-нибудь.
Астра навострила уши. С кем это Матвей разговаривает тоном заботливого кавалера? С дамой, разумеется. «Я почти записала его в геи, - подумала она. - Выходит, женское коварство ничуть не мешает ему встречаться с ними. Он не очарован, он просто занимается с ними сексом!»
Звонок неизвестной женщины отчего-то задел Астру. С какой стати? Ясно, что у Матвея были, есть и будут любовницы. Он холост или разведен, - то есть свободен, живет один. Смешно ждать от мужчины воздержания…
- Я сейчас приеду, - сказал он в трубку. - Дай мне сорок минут на сборы.
- Куда ты? - спросила Астра, когда он закончил разговор.
- К женщине, ты же слышала. У нее неприятности.
- Надолго?
- Не знаю. Я оставлю тебе запасные ключи от квартиры, только не выходи без парика и очков. Деньги в тумбочке, бери, сколько нужно. Купи телефонную карточку. И постарайся не попадаться на глаза соседям. Предосторожности лишними не бывают.
Он выдвинул ящик и показал ей, где лежат деньги.
- Не боишься, что я украду все твои ценные вещи и сбегу?
- Во-первых, у меня нечего красть, а во-вторых, не боюсь, - усмехнулся Матвей. - Ты, часом, не ревнуешь?
- Вот еще! - фыркнула Астра. - Откуда у мужчин такая самоуверенность?
- Досталась в наследство от Адама.
Он переоделся и ушел, а Астра решила обследовать новое место жительства. Квартира ей понравилась: во всем, от обоев до мебели, чувствовалось смешение стилей, - восток с его вычурным декором и парчовыми подушками, золотистый ар деко, африканские полосатые коврики и торшеры из резного дерева. Уютно, со вкусом и бесстрашно: соединить такие разные детали интерьера не каждый решится. Астра сама любила нарушать правила.
Видно было, что хозяин не жалел денег на ремонт и обстановку.
В прихожей она наткнулась на заляпанные грязью башмаки старинного фасона: на каблуке и с большими металлическими пряжками; а в гостиной - на камзол восемнадцатого века, кружевную рубашку и штаны. Вещи как будто из театральной костюмерной, - Астра в этом разбиралась.
- Что за реквизит? - недоуменно прошептала она. - Неужели, Матвей играет в любительском театре? Вообще-то, не похоже.
Она подумала, что нужно пойти позвонить отцу. Быстро оделась, нацепила парик, очки, приоткрыла дверь и выглянула на лестничную площадку. Никого…
На улице моросило, - мокрые тротуары, мокрые дома, мокрые деревья наводили уныние. Город казался Астре чужим: она словно путешествовала по зазеркалью, - все очень похожее, но не то. Даже идущие навстречу люди вызывали у нее ощущение нереальности происходящего. Их хмурые лица, торопливый шаг, одежда серых и коричневых тонов будили беспокойство.
Астра купила карточку и подошла к таксофону, встала спиной к прохожим. Голос отца звучал как с другого континента.
- Это ты? - спросил он, не называя ее по имени. - Слава богу.
- Со мной все в порядке, просто я хочу пожить одна. Никому, кроме мамы, не говори, что я звонила.
- Да, конечно. Ты где?
Она промолчала, и отец не переспрашивал. Это было на него не похоже.
- Марину похоронили, - сказал он. - Идет следствие.
Серая стена дома качнулась и поплыла у Астры перед глазами.
- Как… похоронили? Она что… умерла?
- Ее убили.
Астра вспомнила слова Матвея: «В Москве после вас тоже остался труп? Вы просто сеете смерть!»
Трубка выпала из ее разжавшихся пальцев и повисла, из нее доносился голос отца, которого Астра уже не слышала.
- Вам плохо? - спросил прохожий, приостанавливаясь. - Сердце?
- Нет… нет…
Ее уже спрашивали, не беременна ли Астра. Люди болтают, что она уехала не отдыхать перед свадьбой, а на роды за границу. Дескать, не идти же под венец с животом? А так, - родит тайком ребеночка, оставит его в частной клинике, и вернется в Москву девочкой-целочкой.
Кое-кто считал Иваницына неподходящей партией для дочери босса. Дескать, он для этих господ рылом не вышел. Им сынка олигарха подавай, знаменитого футболиста или хотя бы поп-звезду. А Захар кто? Обыкновенный парень из обыкновенной семьи, - ни славы, ни солидного счета в банке, ни виллы на океанском побережье, - так, ничем не примечательный клерк из страховой компании.
Иваницын сам в это поверил. Обладай он громким именем или большим капиталом, ему бы простили мелкие шалости вроде интрижки со Степновой и другими девицами. Кто без греха? Только одним многое позволено, а другим, - ничего. Каждый сверчок знай свой шесток! В мире царят несправедливость и неравенство.
Глория ему сочувствовала. Разве с ней происходит не то же самое? Других женщин обожают, балуют, дарят им бриллианты и шикарные машины, а она в замужестве не видела ничего, кроме незаслуженной брани и припадков ревности супруга. А чем она хуже? Личико - хоть на обложку «Плейбоя» помещай, грудь пышная, талия тонкая, ножки стройные, волосы как шелк. Умом тоже бог не обидел. А нет счастья в жизни!
Никто из сотрудников «Юстины» не рассмотрел в Иваницыне похотливого самца и беспринципного негодяя. Он успел забыть о смерти Марины, которая носила его ребенка, и огорчался только из-за того, что над ним висит угроза обвинения в убийстве. Шаткая, но все же лучше бы ее не было. Вдруг, Ельцову взбредет в голову отыграться за все? Он не по-христиански злопамятен.
Под гнетом свалившихся на него проблем, Захар забросил других одалисок, - как он с юмором называл своих пассий. После разразившегося предсвадебного скандала и убийства Марины у него наступил вынужденный сексуальный голод. Он догадывался, что будущий тесть способен установить за ним слежку, и вел себя безупречно.
Ему было невдомек, какой сюрприз приготовил ему новый день…
***Лариса плотно задернула занавески на окнах и говорила шепотом. Где гарантии, что в квартире, которую она снимает для встреч с любовником, нет замаскированных видеокамер и подслушивающих устройств?
- Он свихнулся, Матвей! - твердила она. - А шизофреники становятся патологически подозрительными. Что ему стоит нанять детектива для слежки за мной?
- Но ведь раньше он этого не делал?
- Всему бывает начало и конец, - выдохнула она. - Вот, смотри, я взяла с собой его наряд. Это нормально, по-твоему?
Матвей отложил в сторону плащ, мельком взглянул на металлическое распятие и взял в руки сутану - внимательно осмотрел, поднес к носу:
- Пахнет дымом.
- Дым, - само собой. Здесь еще и кровь! - не унималась Лариса.
- Человек мог пролить на себя что угодно. Почему сразу кровь?
- Калмыков признался, что испачкался в крови грешников!
- Он нарочно тебя дразнит, видя, как ты пугаешься.
- От этих шмоток разит паленым! - возбужденно произнесла Лариса. - Инквизитор наблюдал за сожжением ведьмы! У Калмыкова раздвоение личности.
- Я бы не торопился с выводами. Мало ли, где одежда пропиталась дымом? Сейчас полно ресторанов и кафе, где жарят мясо на открытом огне.
Лариса нервно хихикнула:
- Ты что? Думаешь, он поперся бы в ресторан в таком прикиде?
Между тем внимание Карелина привлекла маленькая дырочка в ткани на правой стороне чуть ниже груди. Края неровные… он не эксперт, разумеется, но…
«Так и самому недолго докатиться до паранойи, - пристыдил он себя. - Откуда на одежде Калмыкова след от удара отверткой? Астра заразила меня своими выдумками!»
- Когда, ты говоришь, Калмыков не ночевал дома?
- Какая разница? Тебе назвать число?
- Желательно.
Лариса закатила глаза и пошевелила губами. Такой дотошности она от Матвея не ожидала.
- Тридцать первого октября, - сказала она, начиная что-то соображать. - Черт возьми! Так это ж был Хэллоуин! Нас пригласили в ночной клуб, но я отказалась идти.
- Почему?
Лариса кокетливо прикрыла лицо ухоженными пальчиками.
- Ой, я краснею! У меня началась… женская болезнь. В первый день я просто умираю, лежу пластом, - ты же знаешь. Калмыков вспылил, - он стал ужасно нервозным, - и сказал, что тоже не пойдет.
- Значит, твой супруг передумал. Вот и объяснение, откуда плащ, сутана: в клубах на Хэллоуин устраивают костюмированные вечеринки.
- А пятна?
- Калмыков мог пролить на себя красное вино. Скорее всего, он говорил тебе правду и про «пытки грешников» и про «ведьму на костре», - развлекательные программы клубов в ту ночь изобиловали подобными шоу. Заведения соревновались, кто больше шокирует публику.
Между тем, Матвей неотступно думал о дырочке на сутане. Лариса приняла его озабоченный вид за недовольство.
- Извини, - пробормотала она. - Мне не стоило поднимать шум из-за ерунды. Но я струхнула! Ты бы послушал, какой бред нес Калмыков… ладно, проехали.
- Он, случайно не жаловался на боль в боку или в области груди?
Лариса вспомнила страдальческую гримасу на лице мужа и его жалобы на печень.
- Ты провидец! - воскликнула она. - Этот обжора постоянно перегружает печень и поджелудочную, потом глотает таблетки. Представляю, сколько он влил в свой бурдюк пива и коньяка! Обычно на посиделках я за ним присматриваю, а когда он вырывается на свободу…
- То есть на следующий день Калмыков чувствовал недомогание? - перебил ее Матвей. - Что ты заметила?
- Он держался за бок, стонал и требовал у меня таблеток.
- Каких? От печени?
- Болеутоляющих. Он не пьет никаких других лекарств.
- А ты не видела у него на теле царапин или ран?
Глаза Ларисы расширились и уставились на Матвея, брови поползли вверх.
- Каких… ран? - побледнела она. - Намекаешь, что Калмыков маньяк? Что он кого-то… у-убивал, а жертва сопротивлялась?
- Тебе надо поменьше смотреть телевизор. Маньяки, убийства… Откуда такие страсти-мордасти? Мог человек просто напороться на гвоздь, например? Видишь дырочку? - он показал ей сутану. - Откуда она взялась?
- О-о… - Лариса всплеснула руками, - Еще и дырка?! Как будто шпагой проткнули. А? В какой-нибудь дуэли Калмыков участвовал, что ли? Не настоящей, разумеется…
- Вот и проверь, настоящая была дуэль или нет? - полушутя, предложил Матвей. - И брось паниковать, пожалуйста.
Лариса потянулась к нему блестящими от помады губами, но он отстранился.
- У меня срочная встреча. Да и видеокамеры не дремлют! - он выразительно обвел глазами комнату. - А я не давал согласия на съемки.
- Нет здесь камер, - обиделась Лариса. - Это я с перепугу придумала. Почему ты отключил телефон на целые сутки? Я везде трезвонила, даже в твое бюро.
- В Камышине я отдыхаю. И с каких пор ты без меня дня не можешь прожить?
- Грубый ты, Карелин…
Они попрощались холодно, - Лариса распалилась от его присутствия, возжаждала любовных ласк, а он пренебрег ею. Неужели, из-за Калмыкова? Шутки шутками, а если тот в самом деле болен, ему может взбрести в голову все, что угодно.
Матвей ушел первым, запечатлев на ее душистой щеке дежурный поцелуй, - ни малейшего трепета, ни намека на желание.
«Мерзавец! - беззлобно подумала она, закрывая за ним дверь. - Красивый и бесцеремонный, как все мужчины, знающие себе цену. Он нисколько не дорожит мной. И это особенно возбуждает! Я хочу его сильнее, чем прежде!»
Через полчаса Карелин уже собрал в офисе совещание по случаю крупного заказа от полиграфической фирмы. Несколько раз он ловил себя на мыслях об Астре и говорил невпопад. Обсуждение было скомкано, а ответственность за проект возложена на заместителя.
Матвей не подозревал о наличии у себя такой тяги к разгадыванию чужих тайн.
На ловца и зверь бежит - дома его ждала мрачная новость.
- Марину убили, - выпалила Астра, едва он переступил порог.
- Кто это?
- Моя лучшая подруга, которая забеременела от моего жениха. Я позвонила отцу, и… Просто не могу в это поверить!
Матвей молча прошел в кухню, взял два стакана, достал из холодильника бутылку «Мартини», налил себе и Астре по изрядной порции, набросал побольше льда и уселся за стол.
- Пей. Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче?
- Это все?
- А чего ты ждешь? Думаешь, я проглочу любого червячка, которого ты изволишь надеть на крючок?
Ее черные, как у цыганки, глазищи выражали недоумение и гнев:
- Ты мне не веришь?
- Не многовато ли трупов? Баронесса, теперь Марина… Надеюсь, подружку не ты прикончила? - он скорчил смешную гримасу. - Ревность - штука серьезная. У тебя была веская причина расправиться с соперницей.
- Я места себе не нахожу, а тебе смешно! - Астра вскочила, сделала круг по кухонному пятачку и снова села. - Лучше бы я никуда не звонила!
Матвей глубоко вздохнул - он не знал, как относиться к услышанному. Женщины - существа импульсивные, наделенные богатым воображением. Они из любой мелочи могут раздуть такое, что сами же потом диву даются. Взять Ларису, - муж сходил на костюмированную вечеринку в ночной клуб, а она его в шизофреники записала.
«Но ведь дом баронессы почему-то сгорел, - возразил он себе. - И тело на пожарище нашли. У меня нет повода считать Астру лгуньей. Кое-что она приукрашивает, а основные факты соответствуют действительности».
- Расскажи-ка подробнее, - как убили Марину, кто, когда? И вообще, ты уверена, что это не розыгрыш? Вы, Ельцовы, люди с изюминкой, с фантазией!
- Папа так шутить не стал бы. Подробностей я, к сожалению, не знаю, у меня был шок, трубка выпала… и все. Еще раз звонить я не решилась.
- Как фамилия этой Марины?
- Степнова. Мы со школы дружим… дружили…
Астра рассказала о последнем разговоре с подругой.
- Больше вы не виделись? - уточнил Карелин.
Она отрицательно покачала головой.
- Мне захотелось уехать, куда глаза глядят, забыть прошлое и начать жизнь заново. Я как будто очнулась от долгого сна. В сущности, я должна быть благодарна Марине за то ее признание. Зачем мне ее убивать? Разве смерть что-нибудь меняет? Зах меня не любил, и слава богу, что я не вышла за него замуж.
- Если Марина все же убита, кто может посвятить нас в детали?
- Папа… Борисов и… наверное, Захар тоже в курсе.
- Лучше всего обратиться к Борисову, - предложил Матвей. - Он нейтральный человек, как я понимаю, и его взгляд наиболее объективен.
- Согласна… но я к нему не пойду! Меня и так ищут…
- Ты не собираешься возвращаться к родителям?
- Ни в коем случае! Особенно теперь.
Карелин подумал, что этот вопрос они обсудят позже.
- Тогда к Борисову пойду я, - сказал он. - Мы не можем оставаться в неведении.
- И кем ты представишься? Не вздумай упоминать о Камышине! Я запрещаю! Не хватало, чтобы меня обвинили в поджоге и убийстве баронессы.
Они перебрали десяток вариантов, пока наконец придумали, за кого будет выдавать себя Матвей.
- Скажешь, что ты - мой гражданский муж, - предложила Астра. - Я влюбилась в тебя, потеряла голову и сбежала от жениха. А связь Марины и Захара мне только на руку сыграла! Я использовала их отношения как предлог для разрыва, который и так был неизбежен.
- Роль мужа мне не по душе, - возразил он. - История нашей «любви» тоже оставляет желать лучшего. Возникнет резонный вопрос: зачем было убегать и прятаться? Раз жених тебе изменял с твоей же подругой, у тебя был серьезный повод дать ему от ворот поворот.
- Я самолюбива, высокомерна, как и подобает дочке богатых родителей, - это не позволяло мне выставить себя обманщицей. Чем же я отличаюсь от Иваницына, если тоже крутила роман с другим мужчиной? Почему прямо не сказала, что свадьбы не будет? А так, - все думают, что убитая горем невеста проливает слезы в уединении, вдали от сплетен и пересудов.
- Зализывает раны и преодолевает тяжелую депрессию, - усмехнулся Карелин. - А на самом деле проводит дни и ночи в постели любовника! Мелодрама «Медовый месяц в подполье». Неплохо придумано. Душещипательно! Ты пьесы писать не пробовала?
- Я в них играть пробовала. У меня есть некоторый опыт лицедейства. Наше слабое звено, - ты. Смотри, не подведи.
Он расхохотался.
- Боюсь, я не Качалов и не Смоктуновский: вряд ли мне удастся убедить господина Борисова…
- Изловчишься как-нибудь! - не дослушала Астра. - Скажешь, что я не могу показаться на глаза родителям, и тем более, Иваницыну. Дескать, мне жутко стыдно! Особенно после смерти Марины. Узнаешь, как она погибла, - все подробности.
Матвей перестал смеяться. Ему не хотелось ломать комедию, но и другого выхода он не видел.
Астра по-своему истолковала перемену в его настроении.
- Думаешь, смерть Марины связана с пожаром и смертью госпожи Гримм? - спросила она. - Все-таки меня подозреваешь?
Он не подтвердил, но и не стал отрицать ее слова. Такая мысль мелькала темной тенью в глубине его сознания.
- Не стоит ломать голову понапрасну. Сначала информация, потом выводы.
- Тоже верно, - согласилась она. И неожиданно добавила. - Значит, ты не актер? Просто любишь переодеваться в чужое платье?
- С чего ты взяла?
- Возможно, ты оригинал и придерживаешься моды восемнадцатого века. Чтобы выделяться в толпе.
- Глупости… - он вспомнил о костюме Брюса. - О-о… точно! Да… ты права… иногда я делаю странные вещи…
Не рассказывать же про ночную прогулку по городу, про Хэллоуин? Про то, как он видел Сухареву башню и женщину, которая манила его за собой?
- Надеюсь, ты не маньяк?
- Нет, конечно, - в замешательстве пробормотал Матвей. - Что за вздор?
Он застыл с открытым ртом, потому что в этот самый момент его ум закончил поисковую работу в файлах памяти и высветил требуемое данное.
- Черт побери… Я кое-что вспомнил! Я знаю, какое здание запечатлено на кассете из тайника!
Он уже заговорил на ее языке. Кассета из тайника! Отлично. Теперь он еще назовется ее мужем, любовником, будет лгать уважаемым людям, прикидываться идиотом…
- Ты его где-то видел? - встрепенулась Астра.
Несмотря на гололед, Борисов предпочитал личный транспорт общественному.
- Уже еду, - на ходу переговаривался он по телефону с Ельцовым. - Через четверть часа буду.
- Давай, Коля, поторапливайся. Есть новости. Жду!
По тому, как Ельцов отрывисто, резко бросал фразы и так же резко отключился, Борисов понял, - новости не очень хорошие. Босс не желает обсуждать их по телефону, опасаясь прослушки.
- Далась ему эта прослушка?! - ворчал Борисов. - Кому за ним шпионить-то? Неужели, он из-за Астры так переживает? Воистину, родительская любовь слепа. Астра пока, хвала всевышнему, не в розыске и даже не под подозрением.
Добравшись до офиса, он убедился в обоснованности своих предположений. Ельцов расхаживал по кабинету, засунув руки в карманы, сопел и был похож на тигра в клетке.
- Мне вчера дочь звонила, - без предварительного вступления заявил он. - Астра жива!
- Я в этом не сомневался. Где она?
- Полагаю здесь, в Москве. Хотя не факт! Я ей сказал о том, что Марину… убили, - с усилием выговорил Юрий Тимофеевич.
- И что? Какая была реакция?
- Бросила трубку. Надо найти ее, Коля!
- Ищем…
- Вы уже целую вечность ищете! - вышел из себя Ельцов. - Жена извелась! И меня изводит. Веришь, ночью проснулся от удушья, сердце жмет, слабость во всем теле… еле очухался. Хорошо, что у Лёли в тумбочке целая аптека, - кое-как достал таблетку, положил под язык и думаю: жизнь-то словно паутинка, оборвется, и ойкнуть не успеешь. Я ведь вчера, после звонка дочери, ходил, сам не свой, - все гадал, почему она мне не доверилась, матери ничего не сказала? Вот так взяла и ушла, как чужая. Где она живет? О чем думает?
- Молодых не поймешь. Они словно лунатики! Что-то их ведет по краю, - зови, окликай, предостерегай… не слышат.
- Да, проблема. - Ельцов помолчал, прислушиваясь к зарождающейся в затылке боли. - Как идет следствие?
- Ищут грабителей, но, скорее всего, не найдут. Мать и отчим Степновой не настроены поднимать шум. Марину этим не вернешь, а полоскать прилюдно семейное грязное белье им ни к чему.
Ельцов кивнул, плеснул себе коньяка в бокал.
- Сосуды расширяет. Будешь?
Борисов отказался.
- Кто ее убил, Коля? Неужели, Захар? А может, кто-нибудь из тех женщин… с фотографий?
- Следствие не располагает снимками. Вы же сами запретили…
- Да знаю, знаю! - махнул рукой Ельцов. - Я сам с собой рассуждаю. Или с тобой. Как ты думаешь, Астра еще позвонит?
- Обязательно. Раз она объявилась, то непременно позвонит. Только… ей пока не стоит возвращаться домой. Пусть все утрясется, утихнет. Береженого бог бережет.
- Можно засечь, откуда звонок?
- Нет смысла. Астра умная, она воспользуется уличным таксофоном. И потом, вы что, собираетесь устроить на нее охоту? Поймать, связать и посадить под домашний арест? Не советую.
- Сними наблюдение с Иваницына, - устало произнес Юрий Тимофеевич. - Это теперь ни к чему.
- Я и сам хотел предложить.
Борисов оставил босса в глубоких раздумьях. Тот неважно выглядел: бледный, под глазами мешки, весь как натянутая струна. В такую рань прикатил на работу, видно, не спится ему.
Телефонный звонок застал Николая Семеновича в коридоре. Он вытащил из кармана трубку и, подавляя зевок, сказал: «Слушаю!»
- Вас беспокоит э-э… близкий человек Астры Ельцовой. Мы можем поговорить без свидетелей?
***После похорон дочери Тамара Степнова словно оцепенела: замерли ее чувства, замер ум, тело стало сонным, тяжелым, будто не Марину сковал смертный холод, а ее безутешную мать. Со стороны казалось, что Тамаре Валентиновне все безразлично, но это было не так. Она боялась заглянуть в себя, осознать постигшую ее трагедию и задуматься о причинах.
Степнова растила дочку одна, без помощи и поддержки, - не спала ночами, работала на двух работах, водила малышку в ясли, потом в садик, лечила, учила, одевала, покупала ей игрушки и книжки, возила на море, чтобы девочка не чувствовала себя обделенной.
Бабушка Марины, которая могла бы присматривать за ней, сама нуждалась в уходе: она едва передвигалась, и вскоре рассеянный склероз уложил ее в постель.
Вопреки всему, Тамара не унывала. Дочь росла, жили они душа в душу: смотрели одни и те же кинофильмы, восхищались одними и теми же героями, всегда и во всем находили общий язык. Когда речь зашла об институте, Марина тоже выбрала медицинский, - только специализацию решила приобрести другую, более прибыльную.
Мать и дочь были неразлучными подружками, пока на горизонте не появился будущий муж Тамары, - Герасим Осокин.
Она ничего не собиралась менять в своей жизни, но судьба распорядилась по-другому. Тамара мечтала, как выдаст Марину замуж за хорошего человека, как будет помогать молодой семье, нянчить внуков и состарится в их окружении. О том, чтобы самой выйти замуж, стать любимой женщиной, женой… она и не помышляла. В сущности, Тамара Валентиновна привыкла жить без мужчины и давно смирилась с таким положением вещей. Свой первый любовный опыт она перенесла, как болезнь, выздоровела и забыла.
Заморочил ей голову главный врач больницы, куда она устроилась после института, - солидный, сладкоречивый и женатый, - завлек лживыми обещаниями, фальшивыми клятвами, растревожил душу, а потом бросил.
Сначала он даже ушел от жены, и они с Тамарой снимали комнатку в коммуналке. Общая кухня, общая душевая, склоки, придирки, косые взгляды соседей, кастрюльки с супом, которые приходилось носить по коридору к себе в комнату; затем, как водится, пеленки-распашонки, - и любовная лодка дала трещину, накренилась. Пора было спасаться бегством.
Главный врач обвинил молодую подругу в меркантильности, эгоизме и тонком расчете: дескать, польстилась вчерашняя студенточка на его зарплату руководителя, попутно решила таким образом сделать себе карьеру; соблазнила юными прелестями зрелого мужчину и поспешила привязать его покрепче ребенком. Чтобы никуда не делся!
- Зачем было рожать? - брызгая слюной, вопил недавний восторженный поклонник. - У меня уже есть дети! И вообще, жена написала жалобу! Меня могут уволить за моральное разложение.
«Разведись с ней, давай распишемся», - хотела предложить Тамара. Но не посмела.
Отец Марины вернулся к законной супруге. Степновой, по окончанию декретного отпуска пришлось, написав заявление об увольнении по собственному желанию, искать другое место. С маленьким ребенком на руках на полную ставку брали неохотно; Тамара подрабатывала то медсестрой, то санитаркой. Она не жаловалась, не плакалась, не просила помощи, - сжав зубы, трудилась, растила дочь, ухаживала за больной матерью. Молодость пронеслась, как страшный сон.
Когда Марина подросла, с работой более-менее утряслось. Умерла мать Тамары. После похорон начали копить на ремонт, жизнь шла своим чередом. О том, чтобы устроить свою судьбу, Степнова и не думала.
- Ты хоть объявление напиши в газету, - советовали женщины-коллеги. - Многие так пару находят.
- В моем возрасте? - округляла она глаза.
Герасим Осокин появился на ее пути случайно. Когда ремонт в квартире подходил к завершению, Степнова решила заказать в рассрочку два шкафа-купе. Ей пришлось пару раз лично наведаться в мебельную фирму «Стиль», расположенную рядом с домом, и просить хозяина о скидке и продлении срока выплаты. Слово за слово, они познакомились. Герасим Петрович пригласил клиентку на чашку чая, потом на прогулку.
Степнова, отвыкшая от мужского внимания, терялась, смущалась, но не отказывала. Разве после стольких беспросветных лет труда и одиночества она не заслужила нескольких часов отдыха в приятной компании?
Осокин начал ухаживать всерьез. Тамара боялась поверить своему счастью. Не старый, не обремененный бывшими женами и детьми, вполне обеспеченный мужчина вдруг проникся симпатией именно к ней, - обыкновенной «заезженной» москвичке со взрослой дочерью в придачу.
Герасим Петрович не объяснялся в любви, не расшаркивался, не обещал золотых гор, - зато окружил Тамару заботой, подбрасывал деньжат, покупал ей приличную одежду и расщедрился на золотое колечко в знак обручения. При этом он не настаивал на сексуальных отношениях, которых, признаться честно, женщина побаивалась. Она уже забыла, как это происходит, и, рассматривая в зеркале свое увядшее тело, приходила в ужас при одной мысли, что нужно будет раздеться перед мужчиной. А обвисшая грудь? А дряблая, давно потерявшая свежесть кожа?
Марина сразу невзлюбила будущего отчима и не скрывала этого от матери.
- По-моему, он тебя не любит, - с присущей молодости жестокостью заявила она. - Не знаю, зачем он затеял это сватовство. Противно смотреть, как вы оба жеманитесь!
- Мы не жеманимся, - робко возражала Тамара Валентиновна. - Просто в нашем возрасте некоторые вещи смешно выглядят.
- Я против того, чтобы ты выходила за него замуж.
- Но… Мариночка… не лишай меня шанса устроить личную жизнь. Я даже толком не успела понять, что такое быть женой, иметь опору, рассчитывать на мужскую помощь.
- Он тебе поможет! - со злостью усмехалась дочь. - Будешь ему давать отчет о каждом потраченном рубле, торчать у плиты, гладить рубашки и выслушивать поучения.
Сама она отвергала любое замечание Осокина, высмеивала самую безобидную фразу, фыркала и откровенно грубила.
- Не ссорься с ней, - успокаивал Тамару жених. - Это пройдет. Она не хочет тебя ни с кем делить, вот и злится. Я попробую найти к ней подход.
Он пробовал, но все попытки оканчивались ничем.
- Он мне противен! - возмущалась Марина. - Как ты можешь терпеть его в нашем доме? Неужели, тебе хочется секса с этим жлобом? Тебя не тошнит от его мелочности? Он же все подсчитывает, рассчитывает! Наверное, лет этак через пять предъявит нам квитанцию к оплате!
- Не слушай ее, - уговаривал Тамару Герасим Петрович. - Она вот-вот выскочит замуж, нарожает детей и забудет о тебе. Впрочем, нет - она превратит тебя в няньку для своих чад. Ты и так посвятила ей лучшие годы, теперь поживи немного для себя.
Тамара Валентиновна обиделась на дочь, на ее неблагодарность, нежелание понять и пойти на уступки. Она приняла предложение Осокина и принципиально настояла на его переезде в их с Мариной квартиру. «Больше никто не упрекнет меня в меркантильности, - думала она, вспоминая свой первый семейный опыт. - Пусть жилье будет моим приданым. Ведь больше мне нечем поделиться с любимым человеком».
Совместное существование Марина превратила в ад. Супруги вздохнули с облегчением только после разъезда. Осокин помог деньгами при обмене с доплатой, но дочери Тамара этого не сказала. Между ними уже возникла непреодолимая преграда, вражда без надежды на примирение.
Герасим Петрович оказался не то чтобы прижимистым: он не разбрасывался средствами, - а падчерица восприняла его экономность как скупость. Кроме того, она не упускала случая уколоть мать ее подчиненным положением, отсутствием прежней свободы и, особенно, постелью. Ее все бесило в отчиме, от внешности до жестов, манеры одеваться и выражать свои мысли.
- За что ты так ненавидишь Геру? - однажды спросила ее Тамара Валентиновна. - Что плохого он тебе сделал?
- Твой хахаль водит тебя за нос, а ты ему веришь! Где он пропадает по вечерам?
- Он много работает.
Марина все извращала, истолковывала не в пользу Осокина, использовала любой повод, чтобы поссорить его с матерью. Поселившись отдельно, она практически перестала общаться с Тамарой Валентиновной. А та не делала шагов навстречу. Обе считали себя правыми и копили взаимные обиды.
Теперь, когда дочь погибла, Степнова обвиняла в ее смерти себя. Не выйди она замуж, Марина жила бы с ней, и трагедии не произошло бы.
- Я во всем виновата! - рыдала Тамара Валентиновна, оставаясь одна.
На работе и при муже она держалась, и давала волю своему горю только в минуты, когда ее никто не видел. Транквилизаторы и снотворное помогали ей скрывать от всех свое отчаяние.
- Ты пьешь многовато лекарств, - заметил Осокин.
- Ах, оставь! Моя дочь умерла, а ты говоришь о вреде таблеток?!
- Так ей было на роду написано…
- Замолчи!
Тамара Валентиновна впервые сорвалась, закатила истерику, долго рыдала, до изнеможения, до нервной икоты. Супруг закрылся в кухне, и она впервые согласилась с Мариной, - покойной, - «Он меня не любит!»
Боясь разбередить зияющую внутри нее кровоточащую рану, Степнова болезненно реагировала на любой вопрос, любое напоминание о смерти дочери, - нарочитой грубостью прикрывая свое запоздалое раскаяние.
Уйдя из жизни так противоестественно и страшно, Марина жестоко отомстила матери за их разрыв, оставшись недосягаемой для примирения и прощения. Мертвая, дочь добилась того, что не удалось ей живой, - мать и отчим стали отдаляться друг от друга. Тамара Валентиновна словно прозрела и начала отыскивать в муже те самые недостатки, на которые ей безуспешно указывала Марина. Он тоже был виноват в смерти ее единственного ребенка…
Как неизлечимо больных порой бесит здоровье окружающих, так и подавленных непосильным горем людей невольно раздражают веселье и умиротворенность других. Им кажется, что все должны страдать и плакать вместе с ними.
- Это мы убили Марину, - твердила Степнова, глядя на мужа.
- Скажи лучше, я ее убил! Ты здесь ни при чем. До моего появления вы жили дружно и счастливо.
- Зачем ты на мне женился? Ты же меня не любишь!
Осокин перестал возражать. Он не видел в этом смысла.
- Мне уже намекали, что квартира Марины достанется нам. Разумеется, мне это выгодно в первую очередь, - я не привык ютиться в одной комнатушке! - саркастически восклицал он. - Так вот, я не собираюсь никого ни в чем разубеждать. Запомни одно: у меня не очень большие запросы и достаточно средств для их удовлетворения. Мой бизнес приносит доход, я не наделал долгов, не набрал кредитов и отлично обхожусь тем, что имею. Мне нужно от жизни совсем другое…
- Интересно, что?
- Ты не поймешь.
После подобных бесед наступало долгое напряженное молчание. Тамара Валентиновна глотала слезы, супруг включал телевизор и смотрел все подряд, вернее, просто сидел, уставившись на экран.
Однажды вечером, вернувшись, как обычно поздно домой, Осокин застал жену спящей в раскладном кресле, а не на диване. Бунт на корабле? С неопределенным вздохом, Герасим Петрович переоделся, положил купленные в ночном супермаркете продукты в холодильник, налил себе чаю и задумался. А не переехать ли ему к себе? Взвесив все «за» и «против», он решил пока повременить.
- Он в два счета меня раскусит! Как я буду выглядеть?
- По-моему, мы здорово придумали! - убеждала его Астра. - Все очень правдоподобно. Свою машину не бери и настоящего имени не называй. Внешность тоже не мешало бы изменить. Усы, затемненные очки, берет… - она рассмеялась. - Как у Штирлица! Помнишь?
- Издеваешься?! Где я все это возьму?
- Ты же сам признался, что любишь переодеваться, - посмеивалась Астра. - Я, по крайней мере, не предлагаю тебе облачиться в камзол и парик! Это слишком экстравагантно для Борисова. Он неправильно поймет.
В конце концов, какой-то берет и очки в толстой роговой оправе нашлись на антресоли, а вот за усами и клеем пришлось съездить в магазин, торгующий подобными штуковинами.
- Что за полоса пошла? - возмущался Карелин. - Сплошные маскарады!
Астра прыскала со смеху, глядя на него.
- Он может пустить по твоему следу своих парней, - предупредила она. - Будь начеку.
- Ты его боишься? Он же работает на твоего отца!
- В том-то и дело. Не хочу, чтобы папа узнал, где я нахожусь.
- Намереваешься играть в прятки?
- Так получилось.
Как бы там ни было, Матвей собрался и поехал. Спустившись в метро, позвонил Борисову и назвал место встречи, - у Ярославского вокзала. Там сновало столько народу, что нырнуть в толпу и раствориться не составит труда.
- Где именно вас ждать? - спросил тот. - И как мы узнаем друг друга?
Матвей объяснил.
- Я сам подойду, - добавил он. - Астра вас описала.
Тем временем виновница событий сидела у окна, гадая, поверит ли Борисов в их легенду. Наверняка он знает все подробности смерти Марины, но захочет ли поделиться информацией?
Ее вдруг потянуло заглянуть в «венецианское» зеркало. Его золотистая глубина его обладала непостижимым свойством порождать ожидание, - как будто обещая какое-то откровение, акт чародейства или волшебной метаморфозы.
- Что я надеюсь увидеть, кроме своего лица? - шептала Астра.
Однако само ее лицо в этом зеркале обретало неуловимую несхожесть с оригиналом, и Астра всматривалась в собственные черты, начиная сомневаться: я ли это?
Глаза, брови, щеки, губы и подбородок зеркало искажало самую малость, но в целом из его бронзовой рамы на Астру глядела другая женщина. Каждый раз солнечные лучи или электрический свет падали таким образом, что надо лбом этой другой, чуть выше линии волос появлялся сияющий блик.
- Над тобой звезда горит? - спросила Астра, обращаясь к отражению. - Или мне кажется?
Женщина в зеркале шевелила губами точь-в-точь как она.
«Не кажется! - поняла Астра. - Это основное отличие между нами».
- Ну, что скажешь?
Другая повторяла все ее движения.
- У тебя цвет лица потрясающий. Но Матвей раскрыл мне твой секрет: старые мастера добавляли в отражающий состав золото, чтобы красавицы видели себя еще более прекрасными, а дурнушки становились миловидными.
Действительно, Карелин много знал о зеркалах. Когда-то в юности он мечтал изобрести или сконструировать зеркало, которое не отражало бы людей. Даже придумал ему название, - «иллюзия небытия».
Астра напряженно, до боли в глазах всматривалась в зеркало, и вдруг ее отражение поблекло и сменилось мертвым лицом Марины. На иссиня-белой коже черными крапинками выступали веснушки, черные губы запеклись…
- Ты виновата в моей смерти, - беззвучно произнесла она. - Из-за тебя я лежу в земле вместе со своим ребенком…
- А-а! - вскрикнула Астра и отпрянула. - А-аа-а… что это?
Другая в зеркале испугалась не меньше. Никакой Марины, конечно, же, и в помине не было.
- Почудилось, - стуча зубами, вымолвила Астра.
И тут она вспомнила, как Ида Вильгельмовна с кем-то разговаривала, сидя в своей спальне. Уж не с зеркалом ли?
Дрожа от страха, Астра поскорее завернула зеркало в кусок бархата и спрятала в шкаф.
- Ф-фу-уу, ужас какой…
Чтобы чем-то занять себя до возвращения Матвея, она села рассматривать фотографии, сделанные им в усадьбе «Глинки». Он показал ей книгу о Брюсе и признался в своем увлечении этим человеком.
- Представляешь, шотландский король Роберт I - его предок! А сам Яков Брюс был великим ученым, опередившим свое время. Он родился в России и служил ей верой и правдой.
Астра пожимала плечами; ей приходилось слышать о Брюсе в связи с масонами и поисками кладов, но мельком.
Карелин оказался хорошим фотографом, - выбирал удачные ракурсы, и все снимки дышали романтической прелестью загородной усадьбы начала восемнадцатого века. Вот тенистые аллеи парка, общий вид главного дома в желто-белых тонах… чудесный пруд… одноэтажный павильон… а вот некоторые детали фасада вблизи, - ниши с раковинами, декорированные наличники окон, маски…
Матвей прав, - это то самое здание, что и на кассете! Но как усадьба Брюса связана с образами и общим замыслом фильма? Может быть, дело не в усадьбе, а в масках?
Додумать мысль ей помешал звук поворачиваемого в дверном замке ключа…
***Юрий Тимофеевич, не перебивая, выслушал доклад Борисова.
- Получается, они друг друга стоят, - заключил он. - Захарка-подлец изменял Астре с ее подругой, но и невеста оказалась не промах: сбежала к другому мужчине. Я одного не пойму, почему она нам с матерью не призналась? Разве мы бы не поняли? Сердцу не прикажешь. - Он помолчал, барабаня пальцами по столу. - Какой он хоть с виду-то, ее избранник?
- Рослый, хорошо сложен. Лица я не рассмотрел. Берет, очки, усы, скорее всего, приклеенные, - родная мама не узнает.
- К чему этот маскарад? - взорвался Ельцов. - Детский сад какой-то, ей-богу!
- Видимо, Астра Юрьевна опасается притеснений с вашей стороны… - предположил Борисов. - Она хочет самостоятельности, независимости. Ну и неудобно ей перед вами, стыдно.
- Неудобно! А мне каково? Говоришь, она не знала о смерти Марины?
- Так утверждает ее… э-э… гражданский супруг. Он тоже пожелал остаться неизвестным, - пока что. И предупредил: если мы вздумаем вмешиваться в их личную жизнь, то они уедут очень далеко и навсегда. Естественно, не оставив адреса.
- Бред какой-то! Что за девицу мы с Лёлей вырастили на свою голову? - Ельцов положил под язык таблетку валидола и сердито засопел. - Жене нельзя всего говорить. Она с ума сойдет.
- В сущности, никакой трагедии я не вижу, - осторожно начал Борисов. - Главное, ваша дочь жива, с ней все в порядке, она… счастлива. Пусть молодые поживут, как считают нужным, а там видно будет.
- А если этот проходимец - женат? Если у него семеро по лавкам? Если он вообще брачный аферист? Узнал, небось, чья она дочь, и решил вскружить дурехе голову. Астра неопытна, не знает жизни. Мы с Лёлей пестовали ее, пылинки сдували, ограждали от всех напастей не для того, чтобы отдать в руки первому попавшемуся уроду!
- Это вы зря. Явных физических изъянов я у него не заметил.
- Телесное уродство - еще не самое страшное. Бывает хуже! - Ельцов достал носовой платок, вытер лицо. Его бросало то в жар, то в холод. - Какое впечатление он на тебя произвел?
- Нормальное. По чисто внешним признакам - не алкаш, не наркоман и не бандит.
- Сейчас бандиты интеллигентные пошли, не то, что пресловутая братва.
Борисов отрицательно качнул головой.
- Этот мужчина на бандита не похож. У меня глаз наметанный. Говорит грамотно, без жаргонных словечек и разных там ужимок, ясно излагает свои мысли. Заявил, что они с Астрой любят друг друга и хотят строить совместную жизнь без вмешательства со стороны.
- Зачем же он тогда явился?
- Астра послала. Когда узнала, что ее подруга убита. Якобы, она опасается и за свою жизнь.
- В этом есть резон, - озабоченно пробормотал Ельцов. - Среди женщин тоже маньяки попадаются. Вдруг, какая-то сумасшедшая начнет валить всех, кто переспал с ее ненаглядным Захарушкой?
- Остальные дамы с компрометирующих снимков пребывают в добром здравии. На них никто не покушается.
- Твоя правда. Что-то я совсем в панику ударился. А этот, в очках и с усами… Ты уверен, что его прислала моя дочь?
- Вот записка от Астры, - Борисов протянул ему листок бумаги, исписанный размашистым почерком. - Вы ее руку знаете.
- Пишет, как курица лапой!
Ельцов пробежал глазами записку: «Человек, который передаст это послание, бесконечно дорог мне. Я пыталась бороться с собой, но тщетно. Я не могу венчаться с одним, когда мое сердце принадлежит другому. Простите и поймите меня. Можете ли вы, ни о чем не спрашивая и ничего не требуя, помочь мне в сложившихся обстоятельствах? Речь идет о жизни и смерти!»
- Дешевая театральщина! Тьфу! - в сердцах плюнул Юрий Тимофеевич. - Похоже, моя дочурка безнадежно перепутала жизнь с провинциальной сценой. Этот текст она взяла из какой-нибудь плохонькой пьесы, которую репетировала в институте.
Борисова интересовало не столько содержание, сколько подлинность записки.
- Это Астра писала?
- Без сомнения.
- Значит, мы поступили правильно, доверившись посыльному, - Борисов усмехнулся. - Я ничего не скрыл от него. Астра должна знать все нюансы странного убийства подруги.
- Чем же оно странное, Коля? Обычная ревность. Слава богу, теперь ясно, что у дочери не было повода убивать Марину. Она не любит Иваницына! Ей незачем мстить, - в отличие от любой из девиц, которых сыщик запечатлел вместе с нашим Казановой.
- Значит, поискам убийцы даем отбой?
- Мы особо и не утруждались.
- Я занимался этим только ради вашей дочери. Теперь пусть оперативники сами разбираются.
Ельцов должен был бы испытать облегчение от того, что произошло. Астра ни в чем криминальном не замешана, - просто влюбилась в какого-то прощелыгу, потеряла голову и наделала глупостей. Вообразила себя героиней любовной драмы и так вошла в роль, что продолжает действовать по сценарию и сыпать заученными репликами. Чего стоит эта записка, например?
- Зря я жену послушался и не запретил Астре поступать на актерский. Работать в театре она не захотела, зато в жизни спектакли разыгрывает!
- Надо же где-то применять полученные навыки.
- Шутки шутишь, да? - помрачнел Ельцов. - Ты лучше скажи, почему она опасается за свою жизнь?
Николай Семенович уже задавал себе этот вопрос. У Астры воображение развито сверх меры, и характер авантюрный. Решила пощекотать нервы батюшке и матушке, заодно и развлечься. Но ведь Ельцову такого не скажешь.
- Может, до нее дошли какие-то слухи, - пожал он плечами. - Или это элемент ее игры. Сейчас среди состоятельных людей в моде разные реалити-шоу, только не на телеэкране, а живьем. Когда проблем нет, их следует создать, - себе и окружающим. Понимаете?
- Значит, она с нами поиграть вздумала?
- Я только перебираю варианты. Посмотрим!
- Ты дал этому артисту диск с фотографиями? - без улыбки спросил Ельцов.
- Зачем диск? Я вручил ему конверт со снимками.
- Пусть позабавится… Жаль, что ты не пустил за ним наружку. Знали бы, где свила гнездышко сладкая парочка!
- Я не рискнул, - оправдывался Борисов.
- Телефон хотя бы ты у него спросил? Как я могу связаться с дочерью?
- Они сами позвонят - так он сказал.
- Черт! Че-е-ерт…
Карандаш, который Ельцов крутил в руках, хрустнул и сломался.
- Не нервничайте, Юрий Тимофеевич. Все утрясется!
На самом деле Борисов думал по-другому. Он не мог избавиться от беспокойства.
Астра, затаив дыхание, всматривалась в темноту прихожей.
- Я, кто же еще? - отозвался Матвей. - Почему свет не включаешь?
- Лампочка перегорела. Я щелкнула выключателем, а она - пых! - и потухла.
- Ужин приготовила?
- Я в кухарки не нанималась, - огрызнулась гостья. - Ладно, что-нибудь придумаю.
Пока он отклеивал усы, переодевался и умывался, Астра поставила вариться спагетти. Шницели и соусы ей пришлось освоить, работая у госпожи Гримм.
Карелин ел и нахваливал. Потом он заварил зеленый чай, достал из шкафчика розетку с медом и удивленно поинтересовался:
- Ты не спрашиваешь, что я узнал у Борисова? Ну и выдержка.
- Хочу еще несколько минут насладиться неведением.
- Чутье у тебя отменное, Астра Юрьевна. Новости плохие. Говорить? Или сначала чаю попьем?
- Говори. Марину тоже… сожгли?
- Не-е-ет, - сделал отрицательный жест Матвей. - Ей проломили височную кость, потом утопили.
- В реке?
- В собственной ванне, причем воды там было мало. И на момент утопления Степнова была уже мертва.
Он пересказал все услышанное. Астра молчала, кусала губы.
- Вот фотографии, сделанные частным сыщиком, которого наняла твоя подруга, - с этими словами Карелин протянул ей конверт со снимками. - Любвеобильный у тебя жених!
- Бывший жених… Значит, Иваницын изменял мне не только с Мариной? А я ничего не замечала. И как это у вас, у мужчин, получается?
- Легко, - рассмеялся Матвей. - Женщина обычно видит то, что хочет видеть.
- Какая мерзость! - Она рассыпала фотографии по столу. - Борисов подозревает в убийстве меня?
- Подозревал. Теперь, когда он узнал о нас с тобой, его мнение изменилось.
Ирония в его голосе рассердила Астру.
- Я не настолько ревнива! Думаешь, я могла убить подругу из-за Захара? Марина была беременна, я об этом знала… у меня бы рука не поднялась, даже в состоянии аффекта.
- Ты понимаешь, чем это тебе грозит? Милиция ищет грабителей, Иваницын дрожит от страха, что информация о нем просочится в следственные органы, а твой отец вместе с Борисовым изъяли с места преступления улики и скрывают их от криминалистов. Это все не беда, не вляпайся ты в историю с пожаром и гибелью еще одной женщины. Если кому-нибудь придет в голову связать два факта, - смерть Марины Степновой и госпожи Гримм…
- Хватит! Не продолжай, я сама знаю, что будет. Но когда я уезжала из Москвы, Марина была еще жива. Ты можешь подтвердить, что я находилась в Камышине.
- Ошибаешься. Борисов назвал мне дату убийства, а я прикинул: это случилось, когда ты уже работала у баронессы. От Камышина до Москвы можно добраться за три, максимум четыре часа, убить нескольких человек и вернуться в тот же день.
- Но я никуда не отлучалась…
- Возможно. Только ни Тихон, ни Ида Вильгельмовна не могут свидетельствовать в твою пользу. Один в бегах, другая мертва! Выходит, никакого алиби нет.
Она побледнела, но держала себя в руках.
- Это не я.
- А кто же? Твой жених? Одна из его любовниц, которая умом тронулась на почве ревности? Грабители? Кто?
- Уж точно не грабители. Марина жила скромно, ценных вещей у нее не было. Золотые украшения и небольшая сумма денег, - вот и все, чем могли поживиться воры. Из-за этого лезть в квартиру, убивать хозяйку?
- Тогда получается, твой женишок ее прикончил. Она шантажировала его этими фотографиями.
- Захар? Он бы не решился. За образом рокового красавца скрывается заячья душонка. Я просто закрывала на это глаза. Мне казалось, что с таким человеком спокойнее, - он не лезет на рожон, не рискует… обычные бабьи рассуждения.
- Остается отчим. Борисов предполагает, что тот заглядывался на Марину, а она не отвечала ему взаимностью. Или наоборот, кокетничала с ним. Он тоже мужчина, между прочим, не лишенный чувства ревности.
- Она его терпеть не могла! - возразила Астра. - И почему он убил ее именно сейчас? Не год назад, не два?
- Узнал о беременности, взбеленился…
- А раньше смотрел на ее интимные отношения с Иваницыным сквозь пальцы, да?
- Он просто не знал, что у Марины есть любовник. Ты ведь тоже не знала? Хоть вы и близкие подруги.
- Тут и не пахнет любовным треугольником, - упрямо твердила Астра.
Матвею ситуация не нравилась.
- Чего еще ждать? - мрачно спросил он. - Моя жизнь текла ясно и предсказуемо… до твоего появления. Теперь же - одна муть вокруг. Боюсь, бешеный пес на тебя напал не случайно.
- И я боюсь.
- Ты ничего не скрываешь?
- Я умолчала только об одном. Тогда, в ночь пожара, в саду был призрак женщины, я ее видела и слышала, как она жутко стонет. Может, это душа Эльзы взывала о помощи? Кто-то ее убил и закопал там?
- Еще один труп? Уже не в доме, а в саду? - схватился за голову Матвей. - Что теперь прикажешь делать? Ехать в Камышин и под покровом темноты перекапывать сад? Облачаться в новый маскарадный костюм и продолжать вранье?
- Мне надо подумать. Можно воспользоваться твоим компьютером?
- Ради бога. Только не трогай мои рабочие папки. Если Интернет понадобится, - пользуйся, у меня безлимитный тариф.
Астра закрылась в спальне с ноутбуком, а он прилег на диван и задремал. Думать не хотелось. Отсутствие необходимой информации делает думанье неблагодарной работой ума. Единственная мысль, мелькнувшая перед дремотой, была о Ларисе. Хорошо, что они установили незыблемое правило: встречаться только на нейтральной территории. Лариса ревнива. Застань она в квартире Матвея молодую женщину, реакция могла бы быть бурной.
Он проснулся от бесцеремонного потряхивания, открыл глаза. В темноте над ним склонилась Астра.
- Уже ночь? - Он так и уснул на диване в гостиной, не раздеваясь. А она, похоже, еще не ложилась. - Что случилось?
- Мне пришли в голову кое-какие идеи. До утра я ждать не могу!
- Господи-и… - простонал Матвей. - Ты не женщина. Ты вампир! - Он зевнул. - Почему я тебя терплю? Который час?
- Не имеет значения. Слушай, давай, сопоставим обстоятельства смерти Марины и госпожи Гримм.
- Ну? - Карелин плохо соображал спросонья. - Это выше моих сил. Посреди ночи что-то сопоставлять? Иди, спи! Утром поговорим.
- Нет, - она была непреклонна. - Сейчас! Обе женщины погибли в связи со мной, а ты предлагаешь спать? Да я глаз не сомкну, пока не решу эту чертову задачу для вундеркиндов!
- Что тут разгадывать? - пробормотал он, зевая. - Ты убила их обеих, вот и все. А теперь хочешь и меня прикончить. Дай поспать!
Астра пропустила его ворчание мимо ушей, - торопилась поделиться своими мыслями.
- Марину предали воде, а баронессу, - огню. Ты понимаешь, что это значит?
- Честно? Не-а…
- Что, по-твоему, объединяет обе смерти?
Матвей толком не проснулся. Он сел, пригладил волосы и с мученическим видом уставился на гостью. Вежливость требовала, чтобы он включился в разговор. Однако его ум отказывался от анализа без достаточного количества фактов. Пауза затягивалась.
- И Степнова, и госпожа Гримм были знакомы с тобой, - вымолвил, наконец, он, подавляя зевок. - Обе были мертвы до того, как одну окунули головой в воду, а другую сожгли. В обоих случаях убийца что-то искал… Больше я совпадений не нахожу.
- Могу согласиться только с первым.
- Вот как? Это почему же?
- Долго объяснять, - отмахнулась Астра. - Ты какие книжки в детстве любил читать? Сказки?
- Сказки тоже. А какое это имеет отношение…
- Значит, не помнишь, - перебила она.
- Что я должен помнить? - возмутился Матвей, окончательно просыпаясь.
- Великий сыщик Шерлок Холмс считал обычные, простые преступления самыми трудными для расследования, а необычные - как раз легкими. Потому что сама необычность зачастую и является ключом к разгадке. Гений мыслит парадоксами, в отличие от среднестатистического индивидуума.
- К чему ты ведешь?
- Огонь и вода! - воскликнула Астра. - Отсюда мы и будем плясать.
- Ты еще про кассету забыла. Правда, в квартире Марины никаких кассет не нашли… Это меня радует, не скрою.
- Я не забыла. Ты слушай, не перебивай.
Матвей позволил ей высказаться. Пусть приведет свои доводы, а потом он разобьет их в пух и прах.
- Я тут порылась в Интернете и кое-что накопала, - с воодушевлением продолжала она. - Люди разучились понимать язык символов, тогда как он несет гораздо больше смысловой нагрузки, чем слова. Что, по-твоему, означает котелок с булькающим варевом?
«Опять она за свое! Котелок! Мы уже обсуждали эту тему. Она меня дразнит, - подумал Матвей. - Развлекается. Последую ее примеру!»
- Котелок символизирует переход человечества от сырой пищи к вареной, - с важным видом произнес он. - Это обеспечило настоящий скачок в развитии цивилизации.
Астра и глазом не моргнула.
- Молодец, - неопределенно хмыкнула она. - А как насчет туристов, которые бросают монетки в фонтан?
- Наивные люди. Они надеются еще раз вернуться туда, где им было хорошо. Но в одну реку дважды не войдешь.
- О корове, пасущейся на зеленом лугу, я лучше не буду спрашивать, - вздохнула Астра. - Не хочу услышать про котлеты и говяжий гуляш.
Матвей не улавливал связи между убийством Марины и кассетой из тайника.
- Тебе не дает покоя странное видео? Думаешь, злоумышленник искал в доме баронессы кассету? Только не говори мне, что эти «живые картинки» - шифр, который указывает, где спрятаны сокровища! И что Марину тоже убили из-за кассеты.
- Нет, конечно. Марина не имеет… не имела никакого отношения к кассете. Зато «живые картинки», как ты их называешь, имеют отношение к кое-чему другому. Например, повешенный, - здесь прослеживается намек на сухой корень, который лежал в тайнике. Или это корень намекает на повешенного… Я запуталась.
Матвей потерял терпение. Она несет сущий бред!
- Астра, - стараясь не раздражаться, мягко произнес он. - Ты переутомилась. У тебя перманентный стресс.
- Какой-какой?
- Перманентный… Сначала разрыв с женихом, потом бегство из дома, скитания в поисках работы, пожар, смерть Иды Вильгельмовны, убийство подруги… ничего удивительного, что твои нервы сдали. Просто отдохни, успокойся, выпей чего-нибудь. Хочешь, я принесу водки?
- Лучше кофе. - На нее не произвели впечатления мои слова. - У тебя свечи есть?
Матвей насторожился.
- Не бойся, пожар я устраивать не собираюсь. Ты же сам сказал, что я переутомилась. А от огня исходит энергия, без которой я чахну. Давай зажжем свечи! Пожалуйста!
Он сдался, принес несколько ароматических свечей. Астра расцвела, не отводя глаз от язычков пламени.
- Очень эротично… - прошептала она. - Ты не находишь? Смотри, как они колеблются, будто исполняют загадочный танец в ритме вселенной. Огонь питается ее дыханием, поедает ее плоть, и мертвое делает живым…
Она любовалась горящими свечами и, казалось, перестала замечать все вокруг. Матвей вздрогнул, когда она спросила:
- Ты не принимаешь мои слова всерьез?
- Не то, чтобы… - он не привык лукавить. - В общем, да.
- Тогда вспомни, в какую ночь случился пожар на Озерной улице? То было тридцать первое октября - кельтский праздник мертвых. В ночь Самхейна мертвые получают возможность осуществить то, что не успели сделать в этом мире. Где ты был в эту ночь?
Она застала Матвея врасплох, обезоружила одним изящным выпадом.
- Я? - хрипло пробормотал он. - Я… гулял. Ты хочешь сказать… хм-м… Я же не мертвый? Я живой человек!
- Дай пощупать твою руку. Она теплая?
- Идиотизм какой-то…
Матвей с опаской протянул ей руку. Прикосновение прожгло его, словно электрический удар.
- А кем ты был в ту ночь? - прищурившись, спросила Астра. - Башмаки с пряжками, которые стоят в твоей прихожей, забрызганы грязью…
Он не ответил. Она продолжала, наслаждаясь его замешательством:
- Древние кельты особо почитали Голову - поклонялись ей, уповали на ее покровительство и защиту.
- Что? Голову?
- Отрезанную Голову! Голова считалась у них хозяином потустороннего мира. Благословенный Бран, - так звали легендарного правителя Британии, - после своей смерти приказал отрубить себе голову, дабы она служила его подданным, защищая и оберегая их от нашествий врагов и прочих бедствий.
- Я не понял… Бран был правителем на этом свете или на том?
- Как тебе больше нравится! У кельтов боги и люди могли переходить из одного мира в другой. Поэтому их властелин стал божеством иного мира и вожаком «дикой охоты». А его Голова до сих пор является лучшим талисманом, отгоняющим злых духов и демонов. Именно ее изображают в виде тыквенных светильников и рекомендуют иметь при себе в ночь Самхейна. Вырезанные тыквы - символ Головы Брана.
- Зачем ты мне все это рассказываешь? - спросил Матвей, чувствуя, как в груди возникает зияющая пустота.
- Просто так… для общего развития. Кельты обожали головы! Убитых на поле боя врагов они непременно обезглавливали, бальзамировали ценные трофеи кедровым маслом и хранили в специальных сундуках. Головы охраняли их дома, жилища вождей, святилища. Позднее для этой цели стали использовать маски. Вырезали их из дерева, изготавливали из бронзы и железа и развешивали на столбах, у жертвенных столов, украшали ими постройки, внутренние помещения и даже утварь.
Она сделала выразительную паузу.
- На что ты намекаешь? - выдавил он, покрываясь испариной.
- Маски на фасаде усадьбы Брюса… - произнесла Астра и показала несколько фотографий, сделанных Матвеем в «Глинках». - Вот… смотри. Зачем они здесь, как ты думаешь?
***Что-то держит меня, не отпускает. Эрос всемогущий опоил меня божественным и сладчайшим нектаром любви…
Попробуй уйти, когда на самом деле хочешь остаться. Попробуй вырваться, когда благословляешь силки, в которых запутался, когда больше смерти боишься разлуки. Смерть не пугает того, кто уже вкусил из ее источника.
Любить - чтобы возненавидеть и проклинать? Любить - чтобы познать иную сторону бытия? Любить - чтобы позвать за собой?
Двойник ускользнул от меня, потому что земные желания сковали мою волю. Содрогаться от мистической страсти так заманчиво. Ожидание бывает слаще ласк и нег, оно никогда не закончится. Ожидание, длиною в вечность. Искушение ожиданием - этого еще никто не придумал.
Только предвкушение любви сильнее самой любви. Предвкушение таит в себе все оттенки экстаза, весь его изыск, всю истому, все бесстыдство плоти и смущение ума, тайну, восторг и жар…
Любить, чтобы отказаться? Отречься? Отринуть? Забыть? Но что есть - забвение? Иллюзия, жестокий самообман…
Двойник ускользнул, - он не дается в руки, скованные любовью. Только призвав на помощь смерть, я сумею осуществить задуманное.
Кому мне молиться? Древней и великой Хатхор? Ее дерево растет в заоблачной вышине, касаясь ветками звезд, его ствол обвивает коварный змей с золотой кожей, испещренной изумрудными прожилками, в его кроне обитают семь красавиц: они предсказывают судьбу. Но я боюсь задавать им вопросы.
Женские лики Эроса изменчивы, как прихотливая игра огня. Даже боги, пораженные его стрелами, впадали в любовное безумие и спускались в мир смертных.
Вечен образ спящей принцессы, которую воскрешает поцелуй влюбленного.
Но иногда любовь делает человека чудовищем, требуя от него невозможного…
Сотрудника одной из силовых госструктур связывало с Борисовым давнее знакомство: когда-то они вместе служили в правоохранительных органах. Потом их дороги разошлись, а взаимная симпатия осталась. С тех пор они иногда обменивались услугами. Почему не помочь хорошему человеку за хорошее вознаграждение? Тем более, когда речь не идет о государственных или промышленных секретах.
Осведомитель был в чересчур приподнятом настроении, - наверное, уже успел выпить. Он смолоду страдал непомерной тягой к спиртному, но боролся с пагубной привычкой. С годами борьба ослабевала, а тяга усиливалась. Отечное лицо и нездоровый блеск глаз бывшего товарища неприятно поразили Борисова.
- Надеюсь, разговор останется между нами, - сразу сказал он. - Дело касается дамы, так что, сам понимаешь…
- Будь спокоен, Коля. Водка надо мной еще верх не взяла. Когда она, проклятая, совсем одолеет, - ты узнаешь и перестанешь ко мне обращаться. Я никого подводить не хочу.
- Ладно, говори, что за новости?
Они подошли к лавочке, но сесть не решились, - мокро, грязно. Остановились рядом, как два добрых приятеля, беседующие о пустяках.
- Ты просил, если где-нибудь промелькнут данные о погибшей или пропавшей при странных обстоятельствах неизвестной молодой женщине, взять на заметку. Это еще в силе?
Он с ожиданием посмотрел на Борисова, и тот достал из кармана конверт с деньгами, незаметно передал собеседнику, отметив, как дрожат у того пальцы. Да, питие определяет сознание. Пожалуй, больше не стоит рассчитывать на этого человека: ему просто нельзя доверять.
Старый знакомый передал Борисову несколько фотографий мертвых женщин, личность которых не установлена.
- Это уже не актуально, - вздохнул тот, жалея о напрасно потраченных деньгах. - Еще что-нибудь есть?
Пришлось выслушать данные, также не представляющие ценности. Борисов корил себя за поспешность, с которой расстался с конвертом. Никогда не надо торопиться!
Напоследок осведомитель поведал совершенно не касающуюся Астры Ельцовой историю о пожаре в подмосковном поселке Камышин и гибели немецкой гражданки. Дело возбуждать не стали, квалифицировали как несчастный случай. Экспертиза показала, что хозяйка дома была мертва еще до пожара, скончалась естественным путем. Тело обгорело, но патологоанатому как-то удалось установить причину смерти, - инсульт. Когда человек сгорает заживо, поза трупа другая.
- Возгорание, якобы, произошло из-за камина. Хозяйка почувствовала недомогание, прилегла и отдала богу душу. Камин остался без присмотра, искры или уголек какой вылетел на ковер и… В общем, такова официальная версия.
- Значит, есть и неофициальная? - поинтересовался Борисов.
- Я осторожно навел справки: пожарные сочли случившееся поджогом с применением огнеопасного вещества, предположительно, бензина. Но, сам понимаешь, эта головная боль никому не нужна. Погибшая, - женщина одинокая, у нее не осталось близких родственников: такой ответ пришел из посольства. Кстати, обычно они тянут, а тут быстро отреагировали.
- Дальние родственники еще могут объявиться, - сказал Борисов. - А когда это случилось?
- Пожар? В ночь на первое ноября. Получается, никто не заинтересован возбуждать уголовное дело и вести следствие. Мало ли, дом сгорел? Никто ведь не пострадал! Никто не понес имущественного урона… кроме покойной. А ей имущество уже ни к чему. Зачем же вешать на себя такой геморрой?
- Ты прав. Только умершие меня интересовать перестали, поэтому…
Борисов не успел закончить фразу, как чутье подсказало ему: про этот пожар следует разузнать подробнее. Профессия вырабатывает у человека особого рода проницательность, когда его внимание необъяснимым образом течет в нужном направлении.
- Да я не про немку говорю, - понизил голос осведомитель. - Судя по показаниям соседей, у нее были компаньонка и сторож. После пожара оба исчезли. Может, сбежали со страху, а может, прихватили хозяйкино добро под шумок и скрылись.
- Компаньонка?
- Женщина, которая помогала потерпевшей по дому и скрашивала ее одиночество.
- Молодая?
- На вид лет тридцати, не старше. Больше о ней ничего не известно. Умершая с соседями дружбы не водила, к себе не приглашала. Жила за высоким забором, - в прямом и переносном смысле. Люди ее побаивались, между прочим, обходили стороной. Ведьмой называли! Первая ее компаньонка тоже пропала. Я звонил в камышинское отделение милиции, уточнял детали. Сослался на международную окраску происшествия. Мол, лучше перестраховаться. Там, конечно, выразили недовольство: им лишь бы все замять поскорее.
«Астра не могла быть компаньонкой, - подумал Борисов. - Это не в ее духе. К тому же она живет с мужчиной, и не в Камышине… Черт! Ее сожитель неспроста изменил внешность. А не с тем ли самым сторожем я встречался? Абсурд. Дочь Ельцова - и воровство, поджог? Немыслимо!»
Вопреки логике и здравому смыслу он продолжал расспросы.
- Почему ты вдруг решил позвонить в Камышин?
- Да так… сам толком не пойму, - смутился осведомитель. - На всякий случай. Вроде как тебя интересовали неизвестные женщины, которые пропали. То есть их личность не установлена. Согласись, задача не из простых…
Он пространно рассуждал, Борисов слушал, одновременно прокручивая в уме разные варианты развития событий. Неужели, речь идет об Астре? Какие у него основания так думать? Никаких… С чего бы ее занесло в какой-то Камышин?
- … получается, в связи с той немкой фигурируют две молодых женщины… и обе куда-то подевались. Я подумал, тебе эти сведения пригодятся.
- Да-да… - рассеянно ответил Борисов. - Спасибо, брат. Выручил.
Они по-дружески попрощались и зашагали каждый в свою сторону.
По дороге в офис Николай Семенович ломал себе голову: докладывать Ельцову о пожаре или промолчать? С одной стороны, босс поднимет его на смех. С другой, - следует доверять своей интуиции. А она настойчиво твердила: пожар в Камышине всплыл не случайно.
«Пусть даже я ошибусь, не беда, - успокаивал себя Борисов. - Не имеет Астра к этому отношения, - прекрасно! А если имеет - мне же придется потом всю кашу расхлебывать. Ельцов по головке не погладит за то, что я вовремя не принял меры».
- Какие меры? - возражал внутренний голос. - Дело не возбуждено… Каши еще в помине нет, а ты уж ложку приготовил! Перестраховщик. С чего ты взял, что Астра была в Камышине и причастна к поджогу?
«Была не была, доложу… - решил Борисов, паркуясь на служебной площадке. - Чует мое сердце, что-то здесь нечисто. Информатор хоть и прикладывается к бутылке, но опыта и оперативного нюха ему не занимать. Чем-то его зацепила эта история…»
***Ельцов бывшего претендента в зятья упорно игнорировал, Борисов подражал шефу.
«Да кто он такой? Обыкновенная ищейка! Верный ельцовский пес! - внутренне закипал Захар. - Лижет повелителю пятки, ловит кости с барского стола и визжит от восторга. Ничтожество, возомнившее себя вершителем судеб!»
Но, сталкиваясь с Борисовым в коридоре, приемной или холле, он невольно втягивал голову в плечи и норовил быстрее прошмыгнуть мимо. От этого ему становилось совсем худо. Вечный вопрос, - «Тварь я дрожащая или право имею?» - запал ему в душу еще на школьном уроке литературы и с тех пор мучил и терзал. Ощущая себя среди мужчин тварью дрожащей, Захар утверждался в обществе женщин как повелитель, и находил в сексе не столько наслаждение, сколько ублажение своего самолюбия. Он повелевал женщинами, помыкал, он мог их осчастливить, мог бросить, мог обмануть. Он упивался безраздельной властью над ними, непрерывно доказывая, - им, себе, окружающим, - свою мужскую состоятельность. Женившись на Астре, он хотел взять верх над Ельцовым, и этим объяснялась его «неугасимая любовь» к дочери шефа.
В школе Астра вызвала у Иваницына искреннюю влюбленность своим строптивым нравом, взбалмошностью, ярко выраженной индивидуальностью и неподчинением обязательным для всех правилам. Она запросто могла высказать учителю то, что думает, а не то, что было положено; надеть юбку до пят, когда в моде было мини; сделать на голове прическу в духе маркизы Помпадур; явиться на школьный вечер в восточном наряде и станцевать на бис танец живота. Она могла много такого, о чем Захар и помыслить не смел. Никто не сомневался, что в будущем Астра станет знаменитой артисткой, - звездой экрана или театральной сцены.
Ему захотелось во что бы то ни стало объездить эту дикую лошадку, и он решил, что любит ее. Хотя, разве у любви есть признаки, по которым безошибочно определялась бы ее подлинность? Существуют ли вообще какие-либо критерии подлинности чувств - любых?
Что ни говори, отношения с Астрой способствовали карьере Иваницына, и разрыв поставил его будущее под удар. Он всегда находил для собственных поступков, мыслей и стремлений мотивы, которые оправдывали его и обвиняли других. С трудом дожидаясь окончания рабочего дня, Захар ехал домой, - исходить желчью и пить коньяк. За этим занятием его и застал телефонный звонок.
Неприятный и какой-то бесполый голос, который мог принадлежать как женщине, так и мужчине, нагло заявил:
- Ты убил любовницу и надеешься избежать наказания? Ты хитер, но есть еще хитрее.
- Я никого не убивал! - взвизгнул Захар.
- В тот день, когда ты приходил к Марине и выходил от нее, вернее, выбегал, как ошпаренный, тебя видели…
- Врешь! Хочешь на понт взять?
От волнения у него зуб на зуб не попадал.
Голос в трубке лениво, как бы нехотя, засмеялся:
- Ха-ха-ха… Потом ты еще раз приходил и выходил. Проверял, не воскресла ли твоя пассия из мертвых?
«Частный детектив! - вспыхнуло в уме Захара. - Только он мог следить за мной, по поручению этой сучки Марины! Она и с того света взялась меня доставать. Что ему надо? Денег, наверное. Сволочь! Вряд ли он отдал мне все фотки, которые нащелкал. А вдруг, он заснял меня в день убийства?»
- Я не убивал Марину, - промямлил он, скисая.
Если у сыщика есть на него компромат, он потребует немалую сумму. Опять шантаж! Господи! Когда же это все закончится?
- Вот как? - ехидно усмехнулся голос. - Это ты в милиции будешь рассказывать. Следователь пока не знает, кто был любовником убиенной и отцом ее ребеночка. Ха-ха! Тебя ни один адвокат не отмажет.
Иваницын ощутил слабость в ногах и подступающую к горлу тошноту. Все ему угрожают, кому не лень! Марина покойная, Ельцов, теперь еще и частный сыщик. Хоть из города беги.
- Чего ты хочешь? - преодолевая дурноту, спросил он. - Я не богат! Живу на зарплату. Так что поживиться за мой счет не удастся. Я тебе уже дал денег.
Голос на минуту примолк.
- Мне не нужны деньги, - медленно, раздельно, со скрытым пренебрежением произнес он. - Оставь эти мятые бумажки для своих шлюх. Ведь ты живешь ради них и ради них готов убить.
- Мне плевать на всех баб вместе взятых.
- Тупой ты, безмозглый, как чурка березовая. Я не про баб, я про «бабки»!
- А ты, значит, деньги не любишь. Зачем же тогда берешь?
- Все берут… - неопределенно ответил голос. - Речь не об этом. Мне другое требуется.
- Что?
- Ты перед своей невестой провинился, обидел ее. Падай в ноги, землю грызи, кайся, проси прощения! Получишь отпущение грехов, помилую тебя, а если нет, - не взыщи, сядешь надолго. Ты ведь нежный, деликатный человечек, в тюрьме не выживешь. Я слышал, порядки в местах лишения свободы жестокие, можно сказать, лютые. Не завидую я тебе…
- Ты кто? - опешил Захар.
Голос ответил не сразу, после паузы. Видно, обдумывал свои слова.
- Погибель твоя, попрыгунчик.
- Я… я не знаю, где Астра! Она сбежала, исчезла.
- А ты найди.
- Как? Ее все ищут… папаша, Борисов… и никакого толку.
- Все из-за тебя, - угрожающе напрягся голос. - Свернуть бы тебе головенку пустую! Только быстрой смерти ты не заслуживаешь.
- Х-хорошо! Я… попробую, я ее отыщу, из-под земли достану! Я…
Голос наводил на Захара такой ужас, что он сыпал обещаниями, клялся и божился найти Астру и вымолить у нее прощение.
Трубка давным-давно замолчала, а он стоял, как в столбняке, сжимая ее побелевшими пальцами и судорожно дыша.
За окном лил дождь. Казалось, за его мутной пеленой не существовало ни города, ни людей. В данный момент эта кухня, желтое бра над столом, клетчатая скатерть, кофейник с синими цветочками по бокам и сидящий напротив Астры мужчина составляли весь ее мир.
- Что ты собираешься делать? - допив кофе, поинтересовался он. - Я съезжу в бюро, пообщаюсь с клиентами, устрою сотрудникам нагоняй, и вернусь.
- Тебе нравится твой бизнес?
- Конструкторское бюро «Карелин» - детище моего отца, и оно меня кормит.
- Значит, не нравится.
- Пусть так. Предлагаешь что-нибудь другое?
- Я сама на распутье - безработная с криминальным прошлым! - Печальная улыбка тронула ее губы. - Брошенная невеста, неблагодарная дочь, ненадежный товарищ. Ты ведь мне не доверяешь?
Матвей кашлянул, оттягивая ответ. Астра угадала: он не имел понятия, как она себя поведет. Застанет ли он ее здесь, когда вернется?
- Ладно, не парься, - совсем как его подопечные, выразилась она. - Правильно делаешь. Я сама себе не доверяю.
- Тебе не стоит выходить из квартиры.
- Не буду. Я боюсь! Сяду просматривать кассету, авось, осенит догадка.
- Сколько ты уже смотрела ее, - раз десять, одиннадцать?
- Двенадцать. Тринадцатый раз принесет мне удачу.
- Что ты надеешься там отыскать?
Астра оживилась, подняла на него смоляные глаза.
- Образное мышление присуще человеку изначально. Идея, символ первичны по отношению к словам и воздействуют гораздо мощнее любого звукового кода. Речь - лишь слабая тень, робкое эхо этого древнейшего языка.
- Твой отец по совместительству случайно не профессор философии?
- У нас преподаватель по актерскому мастерству увлекался мистикой! - развеселилась Астра. - «Все вокруг, - игра символов!» - повторял он. - Если умеете их читать, вам ничего больше не понадобится». Я его слушала вполуха, отмахивалась, а зря. Силу визуальных образов недооценивают совершенно напрасно.
- Почему же? - ухмыльнулся Матвей. - Сейчас появилась уйма течений, которые пропагандируют творческую визуализацию.
Он придал окончанию фразы столь выразительную окраску, что Астра прыснула.
- Ладно, я пошел собираться.
Карелин уехал. Астра же, как и говорила, уселась на диван и включила видик. Полилась зазывная, нечеловечески прекрасная мелодия… ее выводил высокий, чистый женский голос; на экране появлялись образ за образом, - ползущая по дереву змея, охотники на кабана, русалка… карнавальное шествие, любовники, голова на блюде… усадьба Брюса, горящее чучело… Млечный Путь… Афродита в венке… буренка на пастбище… повешенный… падающие в воду фонтана монетки…
Повешенный…
Астра остановила пленку и, вернув кадр с виселицей и раскачивающимся на ветру телом, задумалась.
Без связи с предыдущими образами ей на ум пришла женщина, которая в зареве пожара стояла в саду перед домом покойной баронессы…
- То был не призрак! - прошептала она.
Сухой корень из тайника лежал перед ней на журнальном столике, дразнил: «Угадай, кто я!»
- Угадаю.
Время до обеда пролетело незаметно. Астра бродила по Интернету, искала подтверждения своим мыслям. И находила.
- Теперь осталось одно! - обратилась она к корню. - Узнать, кто твой хозяин.
Пока молодая женщина размышляла, на другом конце Москвы ее отец слушал доклад Борисова.
- Нет, Коля. Моя дочь не пойдет ни к кому в компаньонки - это же все равно, что прислуга! И никогда не заинтересуется сторожем. Тем более, там какой-то криминал, чуть ли не воровство. Ты же знаешь Астру!
- Да, но…
- Не зли меня.
Тут Юрию Тимофеевичу будто на ушко кто-то шепнул: «Вспомни, как ты с детства прятал от дочери спички и закрывал на замок ящик, где хранились зажигалки. Все годы, пока она росла, ты боялся, как бы она не спалила квартиру. В Астре живет страсть к огню. Пожар, - ее стихия!» И он пошел на попятный.
- Свяжись с этим… э-э… ее сожителем… и сообщи ему… намекни… впрочем, какого черта ходить вокруг да около?! - вспылил Ельцов. - Спроси его о Камышине. Не может быть, чтобы они были в этом замешаны… но… - Он выругался. - Я не исключаю и такого варианта. Огонь всегда был любимой забавой…
Ельцов споткнулся на полуслове, замолчал, потянулся за валидолом. Час от часу не легче! Его бросило в жар, сердце дало о себе знать ноющей болью.
- Не волнуйтесь, Юрий Тимофеевич, - с сочувствием вздохнул Борисов. - Я все сделаю. Он обещал звонить, справляться о новостях. Я постараюсь выяснить, что возможно.
- Уф-ф-фф… кажется, отпускает…
Ельцов расслабился, откинул голову на спинку кресла. Ох, эти взрослые дети! Сколько они доставляют хлопот! Пожалуй, впервые он искренне порадовался, что является отцом единственного ребенка. Раньше его глодало неосуществленное желание иметь троих, в крайнем случае, двоих ребятишек.
Борисов понимал шефа и старался помочь. Взаимовыручка - вот цемент, который с каждым годом все прочнее скреплял их отношения.
Не успел он отправиться по своим делам, как начались телефонные звонки. Нужный человек, - «сторож» - как Борисов прозвал нового возлюбленного Астры, позвонил после обеда.
- Рад вас слышать, - искренне сказал Николай Семенович.
Матвея, напротив, не обрадовал такой заинтересованный тон. Его дурное предчувствие оправдалось: Борисов сразу взял быка за рога.
- Что вы скажете о пожаре?
- Какой пожар? Где?
- В маленьком захолустном поселке…
- Не понимаю, о чем вы? - продолжал прикидываться Матвей, хотя уже сообразил: Борисову что-то известно и лучше не играть с ним в кошки-мышки.
- О компаньонке, которая скрылась с места происшествия вместе со сторожем.
- Это не телефонный разговор.
- Согласен. Буду ждать вас на прежнем месте?
- Через два часа, - сказал Матвей. - Предупреждаю: замечу слежку…
- Не беспокойтесь.
Приглушенный смешок Борисова можно было истолковать двояко: ему претит вся эта секретность или просто забавляет его.
Матвей обдумывал предстоящую встречу, когда позвонила Лариса, - она жаловалась на мужа и на то, что Карелин не уделяет ей внимания.
- Чем ты занят? - недовольно укоряла она. - Я соскучилась по твоим ласкам. Почему ты пропал?
- Много работы.
Он поймал себя на полнейшем, безмятежном равнодушии к любовнице: ни один нерв не встрепенулся. Пожалуй, он даже тяготился разговором с ней. Перипетии последних дней отбили у него желание общаться с Ларисой. Ей нужна постель, изнурительный сексуальный марафон, а ему - кое-что другое. С некоторых пор его перестал интересовать чисто физиологический процесс.
- Не узнаю тебя! - возмущалась она.
Матвей сам себя не узнавал.
Через два часа он, - в берете и очках, - неторопливо шагал по аллее рядом с Борисовым. Тот без обиняков приступил к делу: поведал о своих подозрениях по поводу Камышина.
- Астра была там, - вынужденно признал Матвей. - Но не имеет отношения ни к пожару, ни к смерти хозяйки дома. Уверяю вас! Она сама чудом осталась жива.
В глубине души он сомневался в том, что говорил. Только бы его сомнения не уловил Борисов!
- Каким ветром ее туда занесло?
- Долгая история.
- Я не спешу! Уделите мне четверть часа и расскажите.
- Не могу. Это не моя тайна.
- Черт вас забери, с вашей скрытностью! Вы… сторож?
- Боже упаси! Нет, конечно! Просто мы с Астрой решили провести медовый месяц в глубинке. На экзотику потянуло, знаете ли. Ну и попутно Астра решила заработать немного денег. Надо же кушать что-то, а я крайне стеснен в средствах.
Карелин излагал предложенную Астрой «легенду», гадая, верит Борисов или чувствует ложь.
- Для сторожа у вас слишком грамотная речь, - буркнул тот. - Каких еще сюрпризов прикажете ждать?
- Надеюсь, это последний, - неуверенно произнес Матвей. - Астре нужна ваша помощь.
- Разве я могу отказать? Выкладывайте, что от меня требуется.
- Сущая безделица. Сгоревший дом на Озерной улице, до того, как его купила погибшая, принадлежал некоему Крымову. Не могли бы вы связаться с ним и выяснить, откуда взялся тайник в комнате, выложенной камнем, и что там хранилось.
Борисов, не мигая, уставился на собеседника.
- Клад, разумеется! - саркастически завил он. - Сокровища отступающего Наполеона или золото, награбленное бандитом Стенькой Разиным. Впрочем, что я говорю? В тайнике немецкая подданная прятала бриллианты Третьего Рейха! Ох-хо-хо! Астра меня умиляет! Неординарная барышня. Значит, она подалась в компаньонки к баронессе ради сокровищ? Уж не вы ли ее надоумили? Работая сторожем…
- Я не сторож, - не выдержал Матвей. - Не давайте воли своим фантазиям.
- Немка ведь приехала в забытый богом Камышин не ради изучения быта и нравов жителей провинциальной России? Эта дама вызвала ваш интерес, и вы подослали к ней Астру, влюбленную в вас женщину, которая на все согласилась? Вам не стыдно?
- Я не намерен терпеть вашего тона, господин Борисов.
- Вижу, вы бедны, но горды, как разорившийся отпрыск знатной фамилии. Превратности судьбы: из князей - в сторожа. Обидно!
- Я устал повторять…
- Ладно, ладно. Допустим, я найду Крымова, - это не сложно. А вы уверены, что он расскажет и про тайник, и про его содержимое?
- Нет. Я всего лишь прошу вас попытаться.
- Вы используете меня вслепую.
- Только ради Астры. Эта трагедия с пожаром и гибелью женщины может иметь для нее нежелательные последствия.
- Вам повезло, - пристально посмотрел на него Борисов. - Кажется, дела возбуждать не будут, спишут все на несчастный случай. Вы удивительно удачливы, господин э-э… сторож.
Матвей открыл было рот, чтобы в очередной раз заявить протест, но на ходу осадил себя и сказал только:
- Когда мне позвонить по поводу Крымова?
- Завтра. Это срочно, я правильно понял?
***Камышин
В домике Коржавиных царило уныние, - бабка, казалось, еще сильнее сгорбилась, а Зойка сидела за столом как в воду опущенная.
- Пошел прочь, вислоухий! - раздался со двора крик соседки.
Рыжий пес надрывался от лая, преследуя незваную гостью до дверей. Та отмахивалась от него прутиком.
- Ба! - громко обратилась к старухе белокурая внучка. - К нам тетка Фрося идет. Наверное, опять дрожжи одалживать.
Она угадала.
- Ой, Климовна, - кряхтя, вошла в кухню, соседка: любопытная и завистливая баба, постоянно страдающая радикулитом. - Я тесто затеяла. Дай щепотку дрожжей!
Держась за поясницу, она уселась, ожидая, пока старуха достанет дрожжей и завернет кусочек в газету.
- Слыхали про немку-то? Дом ее, пристанище сатаны, сгорел, и она вместе с ним изжарилась. Туды ей и дорога! А прислужницу со сторожем будто корова языком слизала. Испарилися! Прямо как Эльза ваша.
Бабка молча опустила глаза, - глухота оправдывала ее угрюмое недовольство и позволяла избегать щекотливых разговоров. Зато Зойка так и зарделась, заерзала на колченогом стуле.
- Эльза тут не при делах, - сверкнула она голубыми глазами. - Она давно у баронессы не работает.
- Знаю… Люди брешуть, немку громом и молнией убило. Только грозы в ту ночь не было. Климовна! - закричала соседка, обращаясь к старухе. - У тебя как со здоровьицем-то?
- У бабушки ревматизм, - ответила за нее Зойка. - Суставы болят. Мы ореховым настоем натираем.
- Слава богу. Я уж подумала, не удар ли ее хватил? Сама неделю пролежала, двинуться не могла - так спину скрутило. Гляжу в окно, а к вашему дому «скорая» прикатила. Как раз в ту ночь, когда горело на Озерной.
Соседку правда одолел тяжелый приступ радикулита, но жгучее желание разузнать, что стряслось у Коржавиных, подняло ее с постели в рекордно короткий срок. Если бы не стреляющая боль в пояснице, от которой перехватывало дыхание и останавливалось сердце, то пришла бы наутро после пожара.
- Вы разве не спите по ночам? - с ехидцей спросила Зойка.
Ох, и бедовая девка растет! Как бы по стопам сестры не пошла.
- Уснешь тут, когда от боли глаза на лоб вылазят, - укоризненно произнесла соседка. - Не дай тебе бог, деточка, так мучиться.
- Вот и я не спала, - прониклась «сочувствием» девушка. - Живот болел. Думали, аппендицит. Врачи приехали, посмотрели - оказалось, отравление. Творога несвежего поела, и на тебе, пришлось неотложку вызывать.
- Да.. да… - по-птичьи кивала головой старуха. - Да…
Круглое лицо соседки покраснело от досады. Вот, оказывается, в чем дело, - всего-навсего кишечные колики от прокисшего творога. Она-то думала!
- А я грешила на Эльзу! Не она ли дом подпалила?
- Что вы придумываете, тетя Фрося? - вступилась за сестру Зойка.
- Может, вы ее на чердаке прячете? - не унималась соседка. - Меня не проведешь. Я нюхом чую, что к чему.
- Идите, обыщите все комнаты. Я вам и чердак покажу, и подпол, и сарай. Нету Эльзы! Правда, бабушка?
Старуха только кивала, как заведенная. Она толком не понимала, о чем речь, но начала нервничать. Коржавины жили замкнуто, и визит соседки пришелся старухе не по душе. Дрожжи, - лишь предлог, чтобы попасть в дом, высматривать, выведывать, а потом судачить с другими такими же кумушками, перемывать кости ее внучкам.
Гостья сидела молча, собрав лоб в напряженные складки, что-то соображая.
- А у тебя, значит, именно в ту ночь живот прихватило? - со скрытой неприязнью спросила она Зойку. - Ну-ну…
Борисов выполнил свое обещание: нашел Крымова, встретился с ним и поговорил. Бывший владелец дома на Озерной улице был шокирован услышанным.
- Ай, как жалко! - сокрушался он. - Вот, беда. И хозяйка погибла? Задохнулась, наверное. Сквозняки там такие, что вмиг пламя раздули, разнесли повсюду. Я ее предупреждал, что с камином надо быть осторожнее: топка огромная, а решетка так себе, хилая. Какое несчастье!
Вопрос о тайнике его не удивил. Да, в одной из комнат он велел часть стены выложить песчаником и устроить там что-то вроде «камней с секретом». Нажимаешь особым образом, срабатывают пружины, и открывается нечто наподобие встроенного сейфа. Он видел такое у приятеля, - понравилось, решил себе сделать. Зачем? Просто так, забавы ради. Гостей развлекать, домочадцев. Назывался тайник «Сезам».
- Вы там хранили что-нибудь?
- Вместо сейфа не использовал, если вы это имеете в виду, - охотно отвечал Крымов. - Жена заболела, я закрутился и забыл о тайнике. Даже новой хозяйке не сообщил.
- Там было пусто?
- Абсолютно. Для денег этот шуточный тайник не годился, - его мог обнаружить кто угодно, в том числе и ребенок. Устройство нехитрое, можно случайно надавить на камень, «Сезам» и откроется. А почему вас это интересует?
- Хочу исключить версию ограбления, - выкрутился Борисов. - Возможно ли, чтобы новая хозяйка держала в тайнике ценности?
- В принципе, да. Я забыл поставить ее в известность о наличие «Сезама», но она вполне могла наткнуться на него сама.
Когда Крымов подробно описал внешность сторожа Тихона, Борисов убедился: сожитель Астры не имеет с ним ни малейшего сходства. «А я был почти уверен, что мужчина с наклеенными усами и есть пропавший Тихон! - подумал он. - Стареешь, Коля. Чутье подводит!»
- Как вы думаете, почему компаньонка со сторожем сбежали?
- Испугались наверное, - предположил Крымов. - Поставьте себя на их место. Вдруг, милиция не стала бы разбираться, а свалила вину на них? Мало ли у нас несправедливо осужденных по тюрьмам сидят? Зачем искать настоящего преступника, если под боком свидетель, на которого можно повесить всех собак?
- Вы не подозреваете Тихона?
- В поджоге? Боже упаси. Он любит выпить, но на умышленное злодейство не способен.
- А на неумышленное? По неосторожности?
Крымов развел руками - он не знал.
Об этой беседе Николай Семенович, как и положено, сначала доложил Ельцову. Тот долго ходил по кабинету, заложив руки за спину и покачивая головой.
- Вот те на… - повторял он. - Вот те на! Оказывается, моя дочь пустилась на поиски кладов. Слушай, Коля, она, кажется, до сих пор не выросла из детских штанишек.
- Про клады я так… сболтнул. Чем руководствовалась Астра, поступая в компаньонки к состоятельной иностранке, я не ведаю.
- Задала она нам задачу! Что ж, ты ее просьбу выполнил. Можешь поделиться полученными сведениями с этим… э-э… мм-м…
- Хорошо, Юрий Тимофеевич, - выручил босса из затруднительного положения Борисов.
Действительно, как теперь называть «сторожа»? Человек в берете?
- Я была права, - обрадовалась Астра. - Кассета не имеет отношения к Крымову. Наткнуться на «Сезам» проще всего было Эльзе, которая жила в той комнате. Видеозапись и корень принадлежат ей… или принадлежали…
- Надеюсь, Эльза жива, - сказал Карелин. - И не откажется поговорить с нами.
- Это наш единственный шанс раскрыть тайну смерти Марины и госпожи Гримм. Я не хочу оказаться следующей.
- Не вали все в кучу. Какие у тебя основания считать…
- Никаких! - нетерпеливо перебила его Астра. - В том-то и суть! Есть преступления, которые ни за что не распутаешь обычными методами. Понимаешь? У нас в руках ключ!
- Который висит у тебя на шее?
- Ни в коем случае. Именно странность происходящего дает ответы на вопросы. Я почти уверена, - все необходимое мне известно. Иди сюда! Садись… - Она включила видеомагнитофон и села на диван рядом с Матвеем. - Смотри.
- Опять это?
- Смотри! - повторила Астра, устремляя взгляд на экран телевизора. - Змей, ползущий по дереву, символизирует искушение, так? Поддавшись ему, наши прародители утратили рай.
- Допустим. А охотники на кабана?
- Видишь, дикий вепрь скачет, увлекая за собой всадников? Он заманивает их в туман! Так человек, одержимый какой-либо идеей, может легко попасть в ловушку иного мира. Дальше. Булькающий котелок, - вовсе не обед для обитателей рыцарского замка. У кельтов это непременный атрибут пиршественного зала владыки потустороннего царства, символ изобилия и бессмертия… в нем варилось то ли пиво для богов, то ли свинина для героев.
- Сказки… - буркнул Матвей. - Выдумки для детей. Или для инфантильных взрослых.
Астра пропустила колкость мимо ушей.
- Русалка являет собой, с одной стороны образ утопленницы, а с другой, - как ты правильно заметил, существо, пожелавшее перейти из подводного царства в мир людей. Чувствуешь, все образы так или иначе обыгрывают переход?
Карелин ничего не чувствовал, кроме недоумения, граничащего со злобным весельем. Что за чушь он слушает? Впору хохотать до упаду.
Астра, поглощенная своими фантазиями, не замечала его настроения.
- Про голову на блюде я уже говорила, - продолжала она. - Карнавал и любовники в масках символизируют вечную тайну бытия: истинное лицо мира всегда скрыто, даже в моменты интимнейшей близости невозможно постичь его суть.
- А горящее чучело?
- Кельтского бога грома и молнии можно было умилостивить сожжением жертвы, - глубокомысленно изрекла она. - Прослеживаешь сходство с гибелью баронессы? Я как раз собиралась обратить твое внимание именно на это.
- Ах, да! - хмыкнул Матвей. - Русалка, надо полагать, у нас Марина Степнова, а горящая соломенная баба, - госпожа Гримм. Замечательно! Просто чудесно. И как в эту трогательную картину вписывается Млечный Путь и пасущаяся корова? Хотя что я спрашиваю, - корова дает молоко, Путь называется Млечным, вот и связь. Таким способом можно объединить совершенно разные вещи, - какие угодно!
- Кстати, да. Где-то я читала, что Млечный Путь древние считали молоком небесной коровы. Есть богиня, которую изображали коровой или женщиной с коровьими рогами на голове, - это египетская Хатхор. Между прочим, она провожает усопших в загробный мир. Только вкусив даров Хатхор…
- …они становятся своими среди чужих! - помог ей закончить мысль Матвей. - Не так ли?
- Так.
- Изумительно! Опять муссируется тема путешествия на «тот» свет. А обратно попасть можно?
Астра медлила с ответом.
- Думаю, да, - наконец, вымолвила она. - Ночь Самхейна - самое подходящее время.
- С меня хватит! - вспылил он, невольно вспомнив прогулку по Сретенке в костюме Брюса. - Я не мертвец! Как видишь, я не исчез и не собираюсь рассыпаться в прах в лучах солнечного света. От твоих намеков самый нормальный человек свихнется!
- Я ни на что не намекала. Тебе показалось.
- Как бы не так!
- Странно, почему ты злишься?
Матвей остыл, заговорил более мягким тоном.
- Извини. Я не привык к подобным разговорам. Чувствую себя идиотом. На чем мы остановились?
- На богине Хатхор. В Месопотамии ее отождествляли с Иштар, в Греции с Афродитой…
- Стоп! С Афродитой, - повторил Матвей. - Конечно. Как я не догадался? Ниточка привела нас от коровы к статуе Афродиты в венке из живых цветов. Потрясающе.
В его словах сквозили ирония и раздражение.
- Это цветы мандрагоры. Я нашла их в Интернете. И корень тоже…
- Ах, и корень? Да, да… Знаменитая мандрагора, которая истошно кричит, когда ее вырывают из земли. Ты поклонница Гарри Поттера? Если мне не изменяет память, в одной из книг про этого юного волшебника упоминается о мандрагоре. Ты еще ребенок, Астра, - с улыбкой заключил он. - Восторженная и наивная выдумщица. Или талантливая актриса. Я пока не раскусил тебя!
- Твердый орешек? - не обиделась она. - А насчет мандрагоры ты не прав. Это растение не из детских книжек. Это великая и ужасная колдовская трава из страны магов! Между прочим, Афродиту еще называли Мандрагоровая Дама.
- Оказывается, сей корешок - мистическая принадлежность самой Афродиты! - дурачился Матвей. - Сколько нового я узнал за сегодняшний день!
- Еще не все. Остался обычай бросать монетки в фонтан.
- Не удивлюсь, если и это безобидное суеверие не что иное, как таинственный обряд загадочных кельтов. Я прав?
- Почти. Кельты действительно бросали украшения и другие ценности в воду священных источников. Так же поступали инки, а древние египтяне верили, что испивший из источника Хатхор, уже не возвращается в земное существование. Я думаю, обычай жертвовать воде отражает желание людей обеспечить себе возможность вернуться в земной мир, задобрив божество водной стихии. Это стремление выражается у современных людей подсознательно… поэтому они находят для своих поступков рациональное объяснение.
Карелин промолчал. В дебри подсознательного лезть опасно, - запросто можно оказаться на больничной койке и без помощи «источника Хатхор» отрезать себе путь к жизни среди нормальных людей. На языке вертелся вопрос о виселице, но он не рискнул его задать.
Астра сама заговорила об этом.
- Существует поверье, что мандрагора вырастает под виселицей… из семени повешенного. А кто испробует напитка, приготовленного из нее, полюбит навеки.
- О-о… мне становится интересно, - протянул Матвей. - Универсальное приворотное зелье всех времен и народов. Некоторые дамы много бы отдали, чтобы заполучить этакий напиток. Только где его взять-то? Нынче преступников к повешению не приговаривают, - вышло из моды. Да и виселицу днем с огнем не найдешь.
Астра как будто не замечала его сарказма, сдобренного мрачным юмором.
- Кельты придавали большое значение числу три, - сказала она. - Оно воплощало в себе силу, совершенство и… мотив тройственной смерти. Ради удачного предприятия трех богов следовало ублаготворить тремя способами: одну жертву утопить в воде, другую сжечь, а третью…
- … повесить! - с угрюмой ухмылкой добавил Матвей.
- Ага. На священном дереве.
- Я начинаю восхищаться этими кельтами. Чудные ребята! Традиции у них полны гуманизма и любви к ближнему. Небось, их романтические боги, наряженные в звериные шкуры и вооруженные до зубов, обожали наблюдать за агонией умирающих под шелест тенистых дубрав и журчание магических ручьев. А вокруг сочно зеленели реликтовые папоротники, и шумел орешник…
Астра смотрела на него во все глаза. Такого красноречия она не ожидала.
- А при чем тут вообще кельты? - заводился он.
- А при чем тут Хэллоуин? - не отступала она. - Почему древнейший из языческих праздников не только не канул в небытие, но возрождается и покоряет Америку, Европу, а теперь и Россию?
- Скажи еще про коллективное подсознательное, вспомни Фрейда и Юнга!
- Я бы не апеллировала к психоанализу. По сравнению с возрастом символов, эта наука - мальчик в коротких штанишках, скорее даже младенец в пеленках.
- Тебе надо было изучать историю религий, а не театральное искусство.
- Спасибо за совет. Непременно воспользуюсь! Начало уже положено.
Они сражались, как два фехтовальщика, отражая выпады и отбивая атаки, с переменным успехом. Астра выдохлась первая.
- Чем мы занимаемся? - возмутилась она. - Вместо того, чтобы искать Эльзу, устроили петушиный турнир.
- Не вижу необходимости кого-либо искать, - парировал Матвей. - Зачем тебе это нужно? Борисов ясно дал мне понять: в убийстве Марины тебя пока не подозревают, а пожар и смерть баронессы в Камышине признали несчастным случаем.
- Третья жертва неминуема. Я не хочу оказаться в петле.
- На тебя ни разу никто не покушался, заметь. Опасность существует только в твоем воображении.
- Ты уговариваешь меня или себя? Я упустила один эпизод из любительского фильма, которого ты так яростно критикуешь! - глаза Астры метали молнии. - Усадьбу в Глинках. Тебя что-то пугает, и ты предпочитаешь прятать голову в песок.
Воинственный пыл Матвея угас после ее слов. Она попала в точку.
- Усадьба точно не имеет отношения к кельтам, - неуверенно пробормотал он.
- Зато тот, кто ее построил и поселился в ней, - Яков Брюс, - является их потомком. Его родословная ведется от короля Шотландии. А корни этого правителя…
Она замолчала. Иногда многоточие куда выразительнее точки.
Карелин долго прокашливался, прежде чем спросить:
- При чем здесь Брюс?
- Тебе виднее…
***Законы на то и существуют, чтобы их либо исполнять… либо нарушать. Не будет большой беды, если один раз пренебречь запретами. Боги играют без правил.
Что, если на один краткий как вспышка молнии миг, ощутить свою божественную природу? Каково это, - вседозволенность, всесилие, всеведение?
Боги любили земных существ и забирали их на небеса, иногда. Чаще божественные возлюбленные оставались на земле. А как поступить мне?
Двойник невероятно близко, к нему удалось подобраться почти вплотную. Несправедливо будет уйти без него. А ведь придется…
Или подождать до следующего удобного случая? Долго, томительно. За это время много воды утечет. Кто знает, что произойдет завтра, через месяц, через полгода? Звезды благоприятствуют… На скрижалях написано: ищи звезду.
Млечный Путь лежит на небе соблазнительно изогнутой серебристой дорогой, дразнит, будит смуту в душе, - темную, как ночь. Это петля Эроса, из которой не вырваться. Но я смогу, у меня получится. Я возьму с собой предмет моей страсти!
Я нарушу порядок вещей, преступлю закон, изменю ход времени. Однажды промедление помешало мне осуществить задуманное. На сей раз я не поддамся. Я не уйду, пока не завладею Двойником.
Я усмирю свое сердце и сумею пройти в Ворота между мирами, минуя неумолимых стражей… Во всем и всегда есть первопроходцы.
В природе богов - нарушать правила. В природе богов - устанавливать собственные законы. В природе богов - выскальзывать из сетей…
Как он найдет Астру? Где? Ехать в Богучаны? Немыслимо. А если ее там нет? Она не такая дура, чтобы отправиться в лесную глушь. Донести на шантажиста Борисову? Поставить Ельцова в известность о нежеланном свидетеле? Каждый из вариантов отпадал по разным причинам. Но самым весомым аргументом против выступал страх.
Захар по-настоящему испугался за свою жизнь. Чего добивается прохвост частный детектив? Зачем ему воссоединять жениха и невесту? Что за идиотская блажь?
Если Ельцов узнает о шантаже, то не станет возиться с этим грязным делом, а пойдет самым простым путем, - уберет конфликтную фигуру. То есть его, Захара! Шепнет Борисову на ушко заветное словцо, и найдут главного менеджера с переломанной шеей где-нибудь на заброшенной стройке или выловят из реки его раздувшийся труп.
Президенту компании скандал ни к чему. Не дай бог, клиенты узнают, что Иваницына обвиняют в убийстве - репутации «Юстины» будет нанесен серьезный урон. Ельцов этого не допустит.
Шантажист наверняка просчитал ходы наперед и прикинул расклад интересов. Он не боится сделать неверный шаг и убежден: Захар не побежит ни в милицию, ни к Борисову, ни, тем более, к Ельцову.
Теперь, благодаря новой опасности, нависшей над ним, Иваницын понял, что ему не стоило принимать на веру угрозы Юрия Тимофеевича. Шеф его не сдаст и не посадит, во избежание огласки и ущерба для имиджа компании. Ельцов блефовал, а Захар купился.
- Я безмозглый простофиля! - ругал он себя. - Доверчивый болван, которого обвели вокруг пальца.
«Молись, чтобы Ельцову не пришлось выбирать между репутацией «Юстины» и единственной любимой дочери. Тогда тебе не поздоровится, парень, - нашептывал ему страх. - Тебя обложили со всех сторон, прижали к стенке. Загнали, как зайца!»
Положа руку на сердце, незадачливый ловелас не был уверен на все сто, что шантажист - сыщик из агентства. Но кто? «Кому понадобилось в тот чертов день следить за мной? - спрашивал он себя. - Борисов на шантаж не пойдет. Остается детектив, нанятый Мариной. А если есть еще кто-то третий? Или все-таки сыщик? Мошенник, деньги взял, а снимки отдал не все. Приберег для черных делишек. Так они и кормятся, детективные агентства: один и тот же материал продают в разные руки. Жулье!»
Одолеваемый самыми мрачными мыслями, Иваницын отправился к Лене Бровкиной в надежде выведать у нее хоть какой-то намек на местопребывание Астры. Даже если он ее отыщет, то как вымолит прощение? Как ни проклинай себя, как ни казнись, а назад уже ничего не воротишь.
Естественно, Лена понятия не имела, куда подалась Астра. Она кокетничала, морщила лобик и ничего вразумительного не говорила. Дружба дружбой, а секреты у каждой свои. Впрочем, все «секреты» Леночки красными буквами выступали на ее миловидном, тщательно подкрашенном личике: поскорее выскочить замуж за красивого, богатого, умного, доброго и, конечно, безумно влюбленного в нее мужчину. Такие барышни, как Бровкина, упускали одно важное обстоятельство: воображаемых ими женихов не бывает в природе.
Жизнь вообще далека от идеалов. Захар испытал ее жестокие удары на себе. А тоже тешился мечтами! Витал в облаках! Упивался иллюзиями! Суровая действительность пришла и сняла с него розовые очки. Без этих волшебных очков существование обрело присущие ему краски, - серые и черные. Иваницын обнаружил себя в опасном, беспощадно жестоком мире, где на каждом шагу подстерегают недоброжелатели, а за каждым углом прячется враг.
Куда идти после Бровкиных, молодой человек решительно не знал. Марина мертва, а других близких подруг у бывшей невесты не было. От отчаяния и безысходности захотелось взвыть. Если бы это помогло, Захар так и поступил бы. Порой иголку в стоге сена отыскать проще, чем человека.
Кого еще Астра могла посвятить в свои планы? А никого! Она всегда была себе на уме, - ларчик с мудреным замочком, к которому не подберешь ключика. В жизни охотно играла самые причудливые роли, а на сцену выходить не пожелала. Обожала любовную поэзию, а в сексе была холодна и безучастна. Привыкла к деньгам и комфорту, но не дорожила ими. Обладала тонким интеллектом, а интеллектуалов избегала. Во все верила и все критиковала. Всем интересовалась и от всего скучала. Как будто стремилась к возвышенному, но предпочитала грубые и приземленные забавы: например, развести огромной костер и подбрасывать в него полено за поленом, при этом встречая восторженными воплями каждый сноп искр. Где можно искать такую женщину? Нигде… и везде…
Сам Захар не задумывался над характером Астры и не подвергал его анализу. Это делала Марина. Она получала удовольствие, сродни мазохистскому, сравнивая себя и подругу, - разумеется, в пользу последней. Степнова завидовала ей, поэтому испытывала особенную сладость в любовных объятиях мужчины, который собирался жениться на Астре. Словно в мгновения соития становилась ею, перенимала ее образ, завладевала частью ее души. Никакой другой мужчина не мог дать Марине этого непередаваемого ощущения перерождения.
Иваницын в тонкости не вдавался. Он был поверхностным человеком, поверхностным любовником и поверхностным мужчиной. Копни чуть глубже, и отовсюду полезет фальшь, как пыльные перья из старой перины. Спать вроде мягко, но колется и постоянно тянет чихать.
Зачем при такой негодной начинке природа наделяет человека внешностью потрясающей красоты, - на первый взгляд загадка. На самом деле формы порой призваны маскировать содержание. Они усложняют игру и дают пищу уму.
Захару не повезло. Он стал заложником собственных амбиций, - не надо было замахиваться на дочь Ельцова. Вокруг полно красивых девушек, которые будут счастливы любить его и во всем ему угождать. Но эти курочки не снесут золотых яичек!
Нервное напряжение Захар гасил коньяком. Быть козлом отпущения ему не с руки и не по рангу, как он полагал. Но кто-то рассудил по-своему.
День прошел в бесполезных метаниях, - он впустую объездил несколько столичных театров, где работали бывшие сокурсники Астры. Она не поддерживала с ними отношений и не посещала спектакли, в которых они играли. На этом фантазия Захара иссякла, и его потянуло к бутылке. Будущее пугало, настоящее казалось кошмарным сном.
«Что делать? - назойливым дятлом стучало в мозгу. - Что делать? Неужели, придется бежать? Но куда? Ведь найдут!»
Изрядно набравшись, он отправился в детективное агентство, но нужного ему человека не застал. Разъяренный неудачей, Иваницын зашел в бар и заказал двойную порцию коньяка.
«Застрелить негодяя, и дело с концом! - решил он во хмелю. - Приглашу его в машину, отвезу в лес, прикончу и закопаю. Пока землю не сковал мороз. Видит бог, я не убийца, он сам довел меня до этого!»
- А вдруг, ты ошибаешься? - гундосил внутренний голос. - И сыщик ни при чем?
- Все р-равно… з-застрелить… - говорил хмель.
Иваницын цедил коньяк, исподлобья озираясь. Его тошнило, кружилась голова, в груди нарастала нервная дрожь. Казалось, кто-то следует за ним по пятам, из одного конца города в другой. Даже здесь, в полутьме, пропахшей жареными кофейными зернами и сигаретным дымом, ощущалось чье-то незримое присутствие. Какая-то женщина, сидящая за столиком у выхода, не сводила с него глаз. Кто она? Бывшая подружка, случайно оказавшаяся в баре? Или…
Женщина, заметив, что он повернулся в ее сторону, быстро опустила голову. Захар вспомнил голос шантажиста, - он вполне мог принадлежать даме. «Меня преследует женщина? - удивился он. - Надо подойти, поговорить. Пусть объяснит, чего она добивается».
Он встал, пошатываясь, и направился к столику, за которым сидела дама. Зацепился по дороге за стул, потерял равновесие и едва не упал. С трудом удержался на ногах, поднял глаза и невнятно выругался. Преследовательница исчезла. Ее лицо смутно напомнило ему кого-то. Будь в зале больше света и будь Захар трезвее, узнал бы, а так…
Из бара главный менеджер вышел, сам не свой. Ноги не слушались, в висках пульсировала кровь, а еще надо было вести машину.
Как он очутился рядом со своим автомобилем, совершенно выпало из памяти. Добрался на автопилоте. К боковому зеркалу его «Опеля» кто-то прикрепил черный шнурок. Шутники!
Утром он с ужасом посмотрел на себя в зеркало, - заросший щетиной, опухший, с нездоровой желтизной на щеках. После выпитого вчера вечером раскалывался затылок, мутило. И тут сам собой пришел на ум черный шнурок, привязанный к зеркалу его автомобиля. Кажется, таким способом восточные султаны оповещали подданных о смертном приговоре.
- О, боже! - прошептал Захар. - Может, мне спьяну показалось?
Так же, само собой вспомнилось и лицо женщины в баре. Где еще он ее видел? Ах, да, в альбоме Марины…
***Камышин
Астра приехала в поселок инкогнито, - почти как в первый раз. Только теперь ей пришлось надеть парик и очки.
Она настояла, чтобы Матвей остался в Москве.
- Вдвоем мы привлечем больше внимания. И потом, какая опасность мне угрожает? Я же все выдумываю!
Ему было нечего возразить, и он заставил себя согласиться. Пусть едет. В конце концов, она права, - кому нужно ее убивать? Если допустить, что ночной посетитель ей не приснился, а действительно устроил пожар в доме баронессы и рылся в ее вещах, то Астра не видела его лица и не сможет узнать. Рана, нанесенная отверткой, может быть плодом ее воображения. Ну, ткнула в панике куда попало орудием для закручивания шурупов, скорее всего, промахнулась. Неизвестный такого оборота не ожидал, струхнул и давай бог ноги. Он ее тоже не видел!
Узнать в Астре компаньонку госпожи Гримм реально может только Тихон, а он в бегах. Кроме того, благодаря парику и очкам, ее внешность существенно изменилась. Пройди она по улице мимо родного отца, и тот вряд ли признал бы в ней дочку.
В общем, с какой стороны ни смотри, никаких аргументов против поездки Карелин не нашел. «Какое мне дело, куда и зачем она едет? - уговаривал он себя. - Богатая бездельница сходит с ума от скуки, а я поддаюсь на ее провокации. Выставила меня главным шутом в своей клоунаде, и потешается!»
Он кидался в крайности, - от непонятного расположения к Астре до приступов негодования, - не понимая причины. Ее рассуждения казались бредом. Только происшедшее с ним самим в ночь Самхейна удерживало Матвея от того, чтобы послать все к черту, бросить валять дурака и вернуться к прежней жизни без доморощенной мистики и дурацкого притворства.
Дилетантское расследование, к которому подталкивала его Астра, - да что там говорить, он уже влез по уши в эту глупую комедию, - вызывало бурный протест. С другой стороны, он интуитивно чувствовал: привычное бытие кануло в лету, к нему нет и не может быть возврата. Глубоко внутри себя Матвей осуществил переход с одного уровня на другой, более тонкий и зыбкий, но и более значимый, открывающий неведомые доселе горизонты. Променять заманчивую бесконечность сей перспективы на уже знакомое и наскучившее не представлялось возможным.
«Тогда отчего я злюсь на Астру? - спрашивал он себя. - Не оттого ли, что она интересует меня сильнее, чем я допускаю в отношениях с женщинами?»
Избегая ответа, он звонил Ларисе и забывался в ее объятиях. Секс на время отвлекал его от крамольных мыслей. Но любовные утехи стали казаться пресными и механично-однообразными. Даже тот изыск, который привносила в ласки Лариса, отдавал некой заученностью, чем-то заранее заданным. Лежа на спине после вымученного финиша и глядя в потолок, Матвей вдруг осознал: вся прелесть интимных удовольствий заключается не в «как», а «с кем». Этот вывод опрокидывал ряд его убеждений.
До сих пор он ставил на первое место «искусство любви», а затем чувства, романтику и прочую сентиментальную чепуху. Опыт убедил его в обратном. Лариса была весьма искушенной и умелой любовницей, но она перестала возбуждать и волновать его. Матвею приелись ее утонченные «приемы», - в нем проснулась жажда непосредственности и простоты. Есть разница между вольным скакуном, который резвится на диких просторах, и тщательно выдрессированной цирковой лошадкой.
Сравнивая женщин с лошадьми, он ничуть не смущался. Однажды он выразился подобным образом при Астре и получил замечание.
- Всему виной подсознание! - съязвил он в ответ. - Раньше животных обожествляли и поклонялись им. Боги-крокодилы и богини-кошки были в порядке вещей. Кстати, Хатхор, как ты сама изволила выразиться, изображали коровой. Какие могут быть обиды?
Она выслушала его доводы и согласилась.
Карелин не желал признавать, что Астра задела потайную струнку в его душе и пробудила новые мысли и стремления. «Простота тоже надоест, - упрямо твердил он. - Непосредственность хороша в детях и смехотворна во взрослых людях».
- Вряд ли Коржавины будут с тобой откровенны, - предупредил он. - Мне ничего не удалось у них выудить. Ирина, которая работает фармацевтом в аптеке, тоже ничего не знает. Она только сообщила, что Эльза покупала у нее антидепрессанты по рецепту врача.
- Когда?
- В середине лета.
- Тихон говорил, что последний раз видел Эльзу в конце июля. Я хочу найти ее и расспросить о кассете.
- Эльзы нет в Камышине.
Но Астра стояла на своем, и он сдался. Дал ей адрес Коржавиных, объяснил, как найти их домик с флюгером в виде флажка.
- Как ты представишься? Компаньонкой покойной баронессы?
- Зачем же так прямолинейно? Скажу, что я из газеты… «Подмосковный вестник», например. Пишу статью о пожаре на Озерной улице.
- А глухая бабка и хитрая внучка тебе все и выложат! На блюдечке с голубой каемочкой преподнесут! Они рты держат на замке, даже соседи не в курсе их дел. Обилие сплетен и разное содержание оных свидетельствуют, что никто по-настоящему не посвящен в семейные проблемы Коржавиных. Болтают, кто во что горазд. Ладно! Черт с тобой, поезжай. Я куплю тебе сапоги.
Теперь, пробираясь по хлюпающей грязи камышинских улочек и обходя глубокие лужи, Астра мысленно благодарила Карелина за прорезиненные сапоги, которые он чуть ли не силой заставил ее надеть.
Осеннее золото давно облетело и пожухло, шли затяжные дожди, и поселок выглядел серо, уныло. Почерневшие от сырости дома прятались за такими же черными заборами и растрепанными голыми деревьями.
Дом с жестяным флажком на крыше показался Астре особенно неприветливым и мрачным. У калитки поскрипывало от ветра старое дерево. По двору бегала рыжая собака, ее предупреждающий рык охладил рвение «корреспондентки» проникнуть на охраняемую территорию. В памяти еще свежо было нападение бешеного пса: белки вытаращенных глаз, оскаленные клыки, смрадное дыхание и капающая из пасти слюна. На сей раз Матвей на помощь не придет, он остался в Москве.
Астра прислушалась, - к скрипу дерева и шуму ветра примешивался еще какой-то звук. Женский плач? В доме Коржавиных кто-то рыдает… или ей чудится?
Она потопталась у забора, прошлась туда, сюда…
- Эй, дочка, ты к кому?
Астра повернулась на голос и увидела полную женщину в засаленной куртке и сером пуховом платке. Та стояла на другой стороне улицы, опираясь на палку.
- Я из газеты, - ответила Астра. - Пишу статью о пожарах. Вот, хожу, беседую с местными жителями.
Женщина с палкой оживилась.
- Дак тебе на Озерную надо! - посоветовала она. - Там недавно горело.
- На Озерной улице заборы по два метра и злые собаки во дворах.
- И то верно.
- В доме напротив, говорят, живет бывшая… домработница погибшей. - Астра хотела сказать «компаньонка», но рассудила, что для ее собеседницы такое слово слишком мудреное. - Эльза Коржавина. Я не ошибаюсь?
- Жила, - поправила ее женщина. - А я тетка Фрося, соседка ихняя.
И она, радуясь случаю насолить заносчивым Коржавиным, поспешно рассказала и про непотребное поведение сестер, и про слухи, которые гуляют по поселку, и про свой радикулит, бессонную ночь и машину «скорой помощи» у дома соседей.
- Я думала, у Климовны удар, - с непонятным сожалением поведала Фрося. - А оказалось, Зойка отравилась. Желудочные колики! К ней доктора приезжали. Только я чую, врет она - сама говорит, а глазенки-то так и бегают, так и бегают.
- Зачем ей врать?
- Сестру выгораживает, - без тени сомнений заявила соседка. - Эльза у них прячется, точно! Баронессу удавила, дом подожгла и побегла прямиком к своим. Куды ей еще деваться? «Скорая» к ней приезжала, в чувство приводить. Может, и забрали ее, я не видела. Темень стояла, хоть глаз коли.
- Почему вы так думаете?
- Это в ту самую ночку и было, когда дом на Озерной сгорел! Может, Эльза обожглась на пожаре-то, может, что себе повредила. Коржавиных хоть стреляй, нипочем не признаются!
- Смерть хозяйки сгоревшего дома наступила в результате несчастного случая. Таковы результаты экспертизы, - блеснула своей осведомленностью Астра. - Вы в это не верите?
- Экспер-тизы? - с трудом выговорила Фрося. - Милиция что хошь придумает, лишь бы не работать. Мало ли, что они говорят? А я чую, Эльза немку порешила. Час назад к ним милиционер приходил.
- Зачем?
- Кабы я знала! Видно, догадался, где Эльза прячется.
- Милиционер один вышел?
- Один, - горестно вздохнула тетка Фрося. - Разве ее, холеру, отыщешь? Дома и стены помогают.
Астра на ходу изменила свои планы. К Коржавиным она не пойдет, в сложившихся обстоятельствах это бессмысленно.
- Где у вас в поселке станция скорой помощи?
- Вижу, ты меня поняла, - просияла соседка. - При больнице. Где ж ей еще быть-то?
Пока Астра добиралась до больницы, пошел дождь, и она вымокла. Зонтик не спас: ветер забивал под него косые струи воды. Она продрогла, проголодалась и молила об одном, - чтобы кто-то из приезжавшей по тому вызову бригады оказался на месте. Ей удалось застать только водителя. В поселке были на ходу всего две машины неотложной помощи. Шофер одной из них занимался текущим ремонтом, копаясь в двигателе. Он помнил и пожар на Озерной улице… и ночной вызов к молодой женщине по названному Астрой адресу.
- Я в машине сидел, - нехотя сказал он, вытирая руки черной от масла тряпкой. - Прилег на руль и задремал. Потом проснулся, и мы поехали.
- А больная?
- Ее забрали с собой.
- Как… с собой? - растерянно переспросила Астра, вспоминая разговор с соседкой Коржавиных.
- Очень просто. Она не в себе была. Мы ее отвезли в частную клинику для этих… с психическими отклонениями. А что, это обязательно в газете писать? Как же врачебная тайна?
Астра представилась ему корреспонденткой «Подмосковного вестника», только изменила тему статьи. «Я пишу о трудовых буднях сотрудников «скорой», - объяснила она. - Хочу добиться дополнительного финансирования».
- Постойте, я запуталась. Вы забрали с собой молодую девушку, подростка?
- Да нет. Молодую женщину, кажется… Хотя я точно не скажу. Вы бы лучше врачей расспросили.
- Они дома, отсыпаются после смены.
Шофер кивнул.
- Завтра приходите.
- Завтра я уже должна сдать материал в редакцию.
Он развел руками и вздохнул. В дырочки навеса над площадкой, где стояла машина, просачивалась вода. Дождь не прекращался.
- Куда вы отвезли ту женщину? Разве здесь есть частная клиника?
- Здесь нет. А за тридцать километров от Камышина есть, - недавно построили, - «Тихая поляна» называется.
«Откуда у Коржавиных деньги на частную клинику? - подумала Астра. - И кого туда отвезли? Зойку или Эльзу? Судя по словам соседки, которая видела младшую сестренку дома, - Эльзу. Выходит, права тетка Фрося!»
- Разве вы обязаны возить пациентов в частные клиники?
- Обязаны, не обязаны - договориться всегда можно.
- Вам заплатили?
- Я не врач, - рассердился водитель. - Мое дело - баранку крутить!
- Да, конечно. Признаться, вы меня удивили: в такой глуши и вдруг - «Тихая поляна».
- Место там больно красивое, - сосны, березки, молодая дубовая роща, озерцо с кувшинками. И тишина, только птички поют и лягушки квакают. Как раз для успокоения души.
- Ой, об этом я непременно напишу! - с воодушевлением воскликнула Астра. - Наверное, клиника построена на спонсорские деньги? Такой опыт нужно пропагандировать и распространять. Как туда попасть?
Похоже, ее актерские навыки все еще были хороши, потому что шофер поверил. И подробно объяснил, как добраться до «Тихой поляны».
…Кто-то крался по длинному, бесконечному коридору… шаги замерли у двери Захара. Он спал в своей комнате, но все слышал. Неизвестный враг таился за дверью, сдерживая дыхание. Захар видел себя как будто со стороны, - он лежит на шелковых простынях, на парчовых подушках, в комнате с узорчатыми потолками и стенами, задрапированными яркой тканью. Золотые светильники дымятся на низких столиках, на полу, - роскошный ковер. Его мягкий ворс глушит шаги врага. Тот приближается к ложу… что у него в руках? Черный шнурок?
На ковре у подножия кровати господина сладко спят полуобнаженные одалиски, их перси соблазнительно белеют в предрассветном сумраке. Женщины ничего не слышат!
Захар покрывается испариной от ужаса, но не может даже пальцем пошевелить. Он хочет позвать на помощь, но губы раскрываются в немом крике… из них не раздается ни звука. Враг ловко набрасывает шнурок на шею изнеженного господина, плетеная веревка впивается в кожу, стискивает, режет горло… хрустят хрящи, глаза наливаются кровью, выкатываются из орбит…
- А-а! А-аааа-аа! - Захар проснулся от сдавленного вопля, схватился за шею. - О, аллах! - со стоном вырвалось у него.
Находясь еще во власти сна, он не сразу вспомнил, что никогда не был мусульманином. Там, в комнате с золотыми светильниками, он исповедовал ислам. Но здесь ему следует молиться другому богу.
- Господи… - прохрипел Иваницын, как наяву ощущая смертоносный шнурок на шее. - Боже мой! Спаси и помилуй…
Язык присох к нёбу, губы не слушались. Едва ли не впервые в жизни он робко осенил себя крестным знамением.
- Ф-фу-уу-у… какой кошмар…
Медленно, с натугой дыша, он потирал пальцами саднящее горло. Привязанный к автомобильному зеркалу черный шнурок живо пришел ему на память.
«Жуткий сон посетил меня не случайно, - сообразил Захар, содрогаясь. - Это предупреждение свыше. Меня собираются убить! Надо идти к Борисову, рассказать ему все, умолять защитить меня. Или может, лучше в милицию? Нет, там меня слушать не станут. И про Марину я должен буду молчать. А Борисов и так все знает».
Он встал, обуреваемый страшными мыслями, в полнейшем недоумении, кому он перешел дорогу, поспешно оделся и через сорок минут уже закрыл за собой дверь квартиры. Завтрак остался в кухне на столе, - Захар не смог проглотить ни кусочка. Горло болело, словно черный шнурок уже затянулся на нем. В некоторой степени так и было.
В офисе господин Иваницын с нетерпением ожидал Борисова, - ему казалась нелепой та неприязнь, которую он до сегодняшнего утра испытывал к Николаю Семеновичу. Теперь в лице последнего он видел спасителя, который один способен защитить его от верной смерти. Захару стало наплевать на все, кроме своей драгоценной шкурки. Оказывается, жизнь, - несмотря ни на что, - приятна и восхитительна, и расставаться с ней совсем не хочется.
Борисов оторопел, когда главный менеджер, презрев приличия и этикет, вломился к нему в кабинет, - красный, задыхаясь от волнения.
- Меня убьют! - завопил он, плюхаясь в кресло. Ноги плохо держали его. - У-убьют! Они послали мне черный шнурок!
- Правитель Османской империи заимел на тебя зуб, Иваницын? - усмехнулся начальник охраны. - Нынче восточные штучки входят в моду. Люди смотрят телевизор, читают книги, в которых полно готовых рецептов запугивания на любой вкус. А кто «они», позволь спросить?
Захар, заикаясь и глотая слова, сообщил про анонимный звонок, шантаж, преследование, женщину, наблюдавшую за ним в баре, и про шнурок, привязанный к зеркалу его «Опеля».
- Тебе не показалось под кайфом-то? - с сомнением смотрел на него Борисов. - Пьешь много! А нервишки у тебя слабоваты. Вот и допился до глюков.
- Ты не шути, Семеныч! Мне сон приснился, что я умер, задушенный шнурком.
- Вот видишь, сон - не явь, дорогой Захар. Я воображаемых шантажистов ловить не умею.
- Это что, по-твоему? - Иваницын вынул из кармана и бросил на стол перед Борисовым черный шнурок. - Тоже глюк? Ты его потрогай, возьми в руки!
Тот повертел в руках обыкновенный шнурок от ботинок или кроссовок. У Иваницына «крыша» поехала? Не мудрено! Карьера рушится, вожделенная свадьба накрылась, невеста сбежала к другому, - правда, ему сей пикантный факт еще неизвестен, - а самого красавца-мужчину могут обвинить в убийстве любовницы и посадить лет этак на…
- Спрячь меня, Семеныч! - дрожа, как осиновый лист, взмолился молодой человек. - Я жить хочу! Ты что… - он уставился на непроницаемое лицо Борисова, - Не веришь мне? Чем хочешь, поклянусь! Мамой… здоровьем…
- Странный вид шантажа какой-то, - медленно произнес тот. - Вымогатель требует примирения жениха и невесты. Ему-то какой прок от этого?
- Сам думаю, аж мозги кипят! Сначала на детектива грешил, а потом засомневался. Слышал бы ты тот голос! От него кровь в жилах стынет. Звонил сумасшедший!
- Голос какой был, мужской, женский?
- Да понимаешь, средний: то ли низкий женский, то ли писклявый мужской. Тут на голос полагаться нельзя, наша техника любой смоделирует, на выбор.
Борисов кивнул. Голос, - не показатель.
- Не вижу выхода, Захар, - с притворным сочувствием вздохнул он. - Ищи Астру, невесту, которую ты обманул. Или… готовься к смерти.
Молодой человек побелел, как полотно.
- Это она… - прошептал. - Мамаша чокнутая! Я ее узнал там, в баре, хоть и пьяный был. Она меня не пощадит, удавит, как слепого щенка! Отомстит за дочку.
- Какая мамаша? Чья?
***До «Тихой поляны» Астра добиралась на перекладных. Рейсовые автобусы туда не ходили, - только до ближайшей деревни Малинково, а оттуда надо было попутку ловить или пешком без малого два километра топать. По грязи, под дождем, закрываясь от ветра зонтиком. От такой перспективы «корреспондентку» областной газеты пробрал озноб. Кажется, насморк она уже подхватила. Но и откладывать поездку нельзя.
Поколебавшись, Астра решила ехать на такси. Машину нашла у вокзала: скучающий пожилой шофер с желтыми от никотина зубами согласился ее отвезти. Сумму, учитывая погодные условия и состояние местных дорог, заломил астрономическую, но выбирать не приходилось.
- Мы не застрянем? - с ужасом глядя на колеи, полные воды, спросила она.
- У меня не иномарка. Садись, не бойся! Не первый день езжу.
Не доверяя его словам, она все же села. Выехав из поселка, водитель начал насвистывать какую-то мелодию. В лобовое стекло били хлесткие струи дождя. По бокам дороги тянулся угрюмый черный лес.
У Астры замерзли ноги, и она с удовольствием бы что-нибудь съела и выпила.
- Вы подождете, пока я подругу проведаю? - спросила она.
- За дополнительную плату, - криво улыбнулся таксист. - А сколько ждать-то?
- Не больше часа.
Астра надеялась справиться за тридцать минут, но перестраховалась. Она мысленно поблагодарила Карелина за деньги, которые он сунул ей в сумочку.
- От «Тихой поляны» до железнодорожной станции далеко?
- Далековато. Но лучше ехать прямиком туда, чем возвращаться в Камышин, - объяснил шофер. - Быстрее будет.
- Вы сегодня озолотитесь.
Он ничего не сказал, продолжая насвистывать свой заунывный мотивчик. А она принялась обдумывать разговор с врачом-психиатром из поселковой больницы. Услышав, что «Тихой поляной» заинтересовалась пресса, он охотно ответил на все вопросы.
- Это скорее частный пансионат, чем лечебное учреждение, - объяснил врач. - Там можно отдохнуть и подлечиться одновременно. Дело хорошее, но откуда у обычных людей деньги, чтобы платить за содержание в пансионате? Многие поместили бы туда родственников, страдающих душевными недугами, да цены кусаются.
- Откуда же берутся пациенты в «Тихой поляне»?
- Из Москвы приезжают, у кого деньги есть. Здесь двойная выгода: подальше от людских глаз плюс комфорт, чистый лесной воздух, тишина… Ну и квалифицированное медицинское обслуживание. Пациентов с тяжелыми патологиями там не принимают, только с легкими, - депрессии, нервные расстройства… в общем, не буду вас пугать терминологией. Психиатрический диагноз - своего рода клеймо, к сожалению. Вот люди и скрывают болезнь от окружающих, от госпитализации отказываются. «Тихая поляна» как раз для тех, кто избегает огласки и обладает достаточными средствами.
«Где Коржавины взяли деньги, чтобы поместить Эльзу в «Тихую поляну»? - гадала Астра. - Спросить врача напрямую о ней? Не стоит. Он не имеет права разглашать информацию о пациентах. Только насторожится и, чего доброго, потребует показать документик, подтверждающий, что я из «Подмосковного вестника». А у меня такового не имеется».
- Вот поворот к «Тихой поляне», - сказал таксист, отвлекая пассажирку от раздумий. - Жалко, что дождь и сумерки. А то бы полюбовались сосновым бором! Через пять минут будем на месте.
Пансионат представлял собой одноэтажное здание из красного кирпича с темно-коричневой крышей, окруженное недостроенным забором. В солнечный день оно, наверное, выглядело нарядно, но сейчас напоминало тоскливый приют обреченных. На главной аллее стояли лужи, голые деревья и обвисшие мокрые ели наводили уныние. Гараж, хозяйственные постройки и жилой домик для персонала располагались по правую сторону, из труб шел дым. На крыльце под навесом курил, с любопытством глядя на подъехавшее такси, дородный мужчина в рабочей одежде.
- Дождитесь меня, - сказала Астра шоферу. - Я заплачу.
- Только недолго.
- Как получится.
Она подошла к главному входу, нажала кнопку звонка. Дверь открыла высокая дама в синем форменном платье с белым воротничком и манжетами. Табличка на ее кармашке гласила: «Эмма, горничная».
- Я приехала проведать свою подругу, Эльзу Коржавину, - произнесла Астра заготовленную заранее фразу. - Мне сказали, что посещения разрешены в любое время с десяти утра до десяти вечера, - не моргнув глазом, солгала она.
- До девяти, - поправила ее горничная. - Но в такую погоду редко кто рискует ехать по нашим дорогам.
Астра готова была поклясться, что на лице Эммы отразилось замешательство. Зато она не заявила сходу, что такой пациентки у них нет. Это уже кое-что.
Просторный холл был меблирован мягкими диванами и креслами, на стенах висели картины, - веселенькие пасторальные пейзажи, букеты цветов в вазах; на полу лежал ковер мягких зеленовато-коричневых тонов. Судя по обстановке, деньги в проект были вложены немалые.
- Присаживайтесь, - принужденно улыбнулась горничная. - Я позову администратора.
- А почему я не могу видеть Эльзу?
- Таков порядок.
Дама в синем платье удалилась, оставив посетительницу созерцать разноцветных рыбок в огромном аквариуме и пальмы в кадках. Телевизора в холле не оказалось, хотя снаружи имелась спутниковая антенна, - видимо, они стояли в номерах. И внешне, и внутри пансионат походил на обычную комфортабельную гостиницу. Ни пропускного пункта, ни глухого забора, ни ворот, ни решеток на окнах, - ничего, ограничивающего свободу обитателей. Но ведь это не закрытое лечебное учреждение, а нечто наподобие санатория.
Администратор, - мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородкой, в темном костюме, светлой рубашке и галстуке, - представился Дмитрием Николаевичем.
- Кем вы приходитесь Эльзе? - спросил он.
- Близкой подругой.
- Простите, но я вас ни разу не видел за три месяца, которые она провела в «Тихой поляне».
- Я была в отъезде, по делам, - напропалую сочиняла Астра. - Когда приехала, узнала от Зои, ее младшей сестры, что Эльза здесь.
- У нее в конце июля случилось обострение, и она поступила к нам.
Администратор замолчал, выжидающе глядя на посетительницу. Она разыграла возмущение.
- Вообще, что за допрос? Позовите Эльзу, и мы…
- Понимаете, - жестом остановил ее Дмитрий Николаевич. - У нашего пансионата определенная специфика, и мы несем ответственность за спокойствие и душевное благополучие пациентов. Эльзу изредка навещала только ее младшая сестра, и нас поставили в известность, что ни близких друзей, ни родственников, кроме престарелой бабушки, у нее нет.
- Ка-а-ак? - разыграла изумление Астра. - Эльза ничего не сказала обо мне? Впрочем, я не удивляюсь. В депрессии она забывает обо всем. Мы дружим со школьной скамьи!
Администратор слегка покраснел и развел руками.
- В таком случае… видите ли, Эльзу поместил сюда ее друг, он же и оплачивает… мгм-гм… оплачивал… ее пребывание в «Тихой поляне». С нами было оговорено, чтобы к Эльзе пускали только ее сестру. Мы обязаны выполнять условия спонсора. Эльза не возражала!
- Позовите ее, и она сама решит, встречаться со мной или нет. Скажите, приехала ее подруга Ира, которая работает в аптеке!
Дмитрий Николаевич искал компромисс: как бы и выдворить некстати нагрянувшую «подругу», и сохранить лицо заведения.
- К сожалению, не могу, - потупился он.
Астра не знала, как будет выкручиваться перед Эльзой, но сейчас она добивалась одного, - хотя бы увидеть неуловимую компаньонку баронессы, а там… придется действовать по обстоятельствам. Одна загадка уже сама собой разрешилась: «пропавшая» около трех месяцев назад молодая женщина все это время находилась в пансионате. То, что ее родственники предпочитали молчать и не опровергать самых диких сплетен и домыслов, теперь логично объясняется, душевные недуги никто не афиширует. Почему ни сама Эльза, ни ее родня не поставили об этом в известность госпожу Гримм, тоже можно понять - хотели сохранить семейную проблему в тайне. Имеют право.
Но кто же обеспечил финансовую сторону предприятия?
Астра отвлеклась и прослушала оправдательную тираду администратора.
- Свяжите меня с этим, как его… спонсором, который платит за Эльзу! - потребовала она. - Я так понимаю, без его разрешения вы шагу ступить не смеете. Кто же он? Наследник английского престола или арабский шейх?
- Не знаю. Он ни разу не появлялся в «Тихой поляне», - все текущие вопросы мы обсуждаем по телефону, причем звонит он всегда сам. А деньги перечисляет на наш счет полностью и без задержек. Эльза молода, красива… тут всякие нюансы возможны, в общем, дело весьма деликатное, как вы уже догадались. А мы превыше всего ставим неприкосновенность частной жизни наших клиентов.
- Значит, у Эльзы есть покровитель, которого вы ни разу не видели?
- Да.
- Но ведь он не велел вам держать ее под замком?
- Поверьте, мы бы не осмелились…
- Так позовите ее, или я сделаю это сама! - Астра резко вскочила и двинулась в сторону коридора, куда выходили двери номеров. - Здесь не тюрьма, я надеюсь?!
- Тише, - смущенно пробормотал Дмитрий Николаевич. - Вы взбудоражите наших пациентов. Их не так много, всего трое, но покой этих людей нужно уважать. - Он перешел на шепот. - В конце концов, они заплатили за свое право отдохнуть от всех и вся. Иногда именно покой исцеляет лучше самых дорогих лекарств.
Астра остановилась, подбоченилась и угрожающе уставилась на администратора.
- Если вы немедленно не проводите меня к Эльзе, или не позовете ее сюда, я буду кричать, - прошипела она. - У меня громкий и пронзительный голос. Я закачу такой скандал, который и мертвого поднимет!
Мужчина поднял руки в примирительном жесте, ладонями вперед.
- Я вас умоляю…
- Где Эльза?
- Ну, хорошо, хорошо… я вам все объясню. Только не кричите, ради бога! - он придвинулся и понизил голос. - Эльза… мертва. Она повесилась сегодня ночью…
День без Астры прошел для Карелина как в лихорадке. Он поминутно ловил себя на мыслях о ней, о том, что происходит в Камышине. Эта женщина ворвалась в его размеренное существование подобно огненному метеору. Ее феерическая фантазия придавала обыденным деталям волшебные и вместе с тем мрачные краски.
- Каких только совпадений не бывает? - охлаждал он свое разгоряченное воображение. - Взять хоть Калмыкова! Из-за какой-то сутаны, бутафорского распятия и подозрительного пятна Лариса уже записала его в маньяки и готова была упечь в психушку. А человек невинно праздновал Хэллоуин, - всего-то!
- Так ли уж невинен этот обычай древних кельтов? - подняло голову его второе «Я». - Вспомни себя, словно в трансе шагающего за призрачной дамой в отороченной мехом накидке. Чем не сомнамбула?
Сама собой пришла на память дырочка на сутане Калмыкова. Если это не след от удара отверткой, то что? В принципе, вариантов сколько угодно. Дырки на ткани появляются разными путями.
Несмотря на столь здравую мысль, Матвей позвонил Ларисе.
- Это ты, дорогой? - зазывно проворковала она. - Как приятно!
- Мне тоже. Соскучилась?
- Коне-е-ечно! Калмыков в отъезде, так что я свободна, как знойная Кармен!
- Кармен плохо кончила.
- А у меня это всегда получается хорошо, - хихикнула она.
- Каламбур неуместен, когда речь идет о смерти.
- Ну-у, не каркай, милый. Я с утра уже пылаю страстью…
В Ларисе погибла непревзойденная телефонная соблазнительница, она могла сделать карьеру на стезе виртуального секса.
- Кстати, о Калмыкове: ты уверена, что его нет в городе? - вдруг заволновался Матвей.
- Он еще вчера укатил. Я всю ночь спала одна… вернее, страдала от бессонницы и неутоленного желания. Я представляла тебя, милый…
- Лестно слышать. Я думал, дамы в своих эротических грезах отдаются голливудским красавцам типа Тома Круза.
- Тебя неправильно информировали.
- Возможно. Ты не заметила у Калмыкова на теле какой-нибудь раны или царапины?
- Мы спим раздельно! - фыркнула она, раздосадованная его вопросами о муже. - И в душ он меня не приглашает. Я подозреваю, что Калмыков якшается с продажными девицами, которые делают ему… ну ты знаешь, что. На другое он не способен.
Лариса обладала умением разговор на любую тему свести к одному: сексу, сексу и еще раз сексу.
- Давай встретимся, мой сладкий! Я вся горю!
- У меня завал на работе, - холодно ответил он. - Клиенты требуют моего личного присутствия. Им нельзя отказывать.
- Только мне можно, да?! - Лариса не скрывала разочарования. - Ладно, пока! Захочешь, - позвони!
В последних словах была вся она, женщина, созданная для оргазма. Лариса сама так говорила о себе. Матвей с каждым днем убеждался, что она ничуть не преувеличивает.
- А куда поехал Калмыков? - спросил он.
- Пфф-ф! Ты, похоже, сменил ориентацию! - взорвалась она и бросила трубку.
Астре Матвей позвонить не мог - она наотрез отказалась брать с собой телефон, сославшись на обстоятельства. Дескать, сигнал мобильника может оказаться неуместным или вообще выдать ее.
- Представляешь, я прячусь от убийцы, крадущегося в двух шагах от моего убежища, а тут раздается звонок! - пошутила она. - Нет уж, спасибо. Если что, я воспользуюсь таксофоном.
Дождливый вечер Карелин коротал один за бутылкой белого сухого вина, убеждая себя, что с Астрой все в порядке. Так и задремал за столом, уронив голову на руки.
Она явилась домой далеко за полночь, бледная от усталости, голодная и непривычно молчаливая.
- Есть будешь? - спросил он, когда Астра вышла из ванной.
- Чего-нибудь горячего и чаю покрепче.
Она поела, занятая какими-то мыслями.
- Нашла Эльзу?
- Не успела. Если бы на день раньше!
Матвей выслушал историю о первой компаньонке госпожи Гримм с печальным финалом.
- Значит, суицид? - заключил он. - Депрессия нередко приводит к самоубийству.
- Доктор из «Тихой поляны» сказал, что от Эльзы никто такого не ожидал. Ее поведение не вызывало ни малейших опасений, пока она не сбежала. Хорошо, что ее сестра позвонила в «скорую», и пациентку привезли обратно в пансионат.
- А когда Эльза устроила побег?
- Вечером 31 октября. Кажется, именно ее я видела в саду, в дыму пожара. А потом она отправилась к себе домой. Куда ей еще было идти?
- Как она добралась от «Тихой поляны» до Камышина? Шла тридцать километров пешком?
- Зачем пешком? До ближайшей деревни всего пара километров, а там можно сесть на рейсовый автобус. Это не проблема.
- Думаешь, Эльза хотела убить баронессу и подожгла дом?
- Во всяком случае, она отлично знала расположение внутренних помещений и все прочие тонкости; имела возможность сделать себе дубликаты ключей, поэтому спокойно вошла через дверь.
- И ты ее ударила отверткой? Выходит, рана была не серьезная?
- С отверткой не сходится, - вздохнула Астра. - Доктор сказал, что при осмотре тела никаких повреждений, кроме следа от петли на шее, не обнаружил.
- Он не был удивлен твоей дотошностью?
- Я прикинулась убитой горем подругой, разрыдалась, умоляла его рассказать мне все подробности. Уверен ли он, что Эльза сама повесилась? Не убил ли ее кто-нибудь из больных? Люди там собрались не совсем нормальные, как ни крути.
- Он тебе поверил?
- Обижаешь. Зря я училась лицедейству, что ли?
- Догадываюсь, к какому выводу пришел врач. Он уверен, что Эльза совершила самоубийство. Верно?
- Да.
- Так или иначе, а милиция приедет обязательно. Им про тебя расскажут, - мол, была здесь подруга покойной, что-то вынюхивала, выспрашивала.
- Во-первых, из милиции уже приезжали, со всеми беседовали и забрали тело на вскрытие. У них, кстати, тоже не возникло сомнений в самоубийстве Коржавиной, но они обязаны соблюсти формальности. Во-вторых, я назвалась Ирой из аптеки, так что они, в случае чего, будут разыскивать ее.
- Почему Эльза решила сбежать из «Тихой поляны»?
- Бзик, наверное. Люди с неустойчивой психикой совершают странные поступки. Не угадаешь, что им взбредет в голову. Возможно, на нее оказала влияние ночь Самхейна.
- Угу! - кивнул Матвей. - Эльзу обуял злой дух!
- Не исключено, - серьезно сказала Астра. - В тот день она вела себя беспокойно, пошла на прогулку и не вернулась. Думаю, она пешком добралась до деревни, села на автобус и приехала в Камышин, когда уже стемнело. А дальше все понятно!
- Как же отвертка?
- Значит, я промахнулась. Хотя я слышала крик и собственными глазами видела капли крови на полу.
- Тебе показалось со страху.
Астра пожала плечами.
- Я не помню, какой был голос, мужской или женский, - призналась она. - Ужас, охвативший меня, затмил сознание. Что, по-твоему, Эльза могла искать в спальне баронессы?
- Деньги, наверное, драгоценности, - предположил Матвей. - Будучи компаньонкой, она знала, какими средствами располагает хозяйка, видела на той золотые украшения… Ее одолела зависть и вот результат.
- От всего, что произошло, Эльза совсем обезумела… она стояла в саду, освещенная заревом пожара, и ломала руки. Представляю, в каком состоянии она пришла домой. Естественно, Коржавины постарались скрыть сей факт, и им это удалось. Когда Эльзу привезли обратно в пансионат, ее с трудом успокоили: пришлось делать укол. Она уснула и как будто обо всем забыла… а прошлой ночью вылезла через окно во двор и повесилась. На березе. Утром раньше всех проснулся истопник, он и застал эту жуткую картину, позвал администратора… Тело быстренько сняли и спрятали, чтобы не травмировать остальных пациентов.
- До приезда милиции не положено.
- Об этом никто не подумал. Пока туда милиция доберется! Что же ей, висеть на глазах у всех, прямо перед окнами?
- После побега Эльзу не поместили в комнату с решетками на окнах, не закрывали на ключ?
- Ты не понял. «Тихая поняла» - не больница, а подобие санатория. Там люди отдыхают от городской суеты, дышат свежим воздухом, плавают в бассейне, принимают фитотерапию и, кому необходимо, лекарства. Сама смена обстановки действует благоприятно. Эльза начала страдать от депрессии не так давно, недуг протекал в легкой форме, как мне объяснили. После побега ее хотели госпитализировать, но спонсор не согласился. Он удвоил сумму на ее содержание и упросил оставить Эльзу в пансионате.
- То есть покровитель не пожалел денег, лишь бы ее не помещали в больницу?
- Я его понимаю. Любой бы поступил так же! Знаешь, каково оказаться в клинике для душевнобольных?
- Слава богу, нет. - Матвей помолчал. - Говоришь, первым Эльзу увидел истопник?
- Оператор котельной. У них там все автономное: отопление, водоснабжение, есть своя кухня, прачечная, баня - турецкая, между прочим. Пребывание в таком пансионате стоит кучу денег.
- Кто же он, неведомый покровитель Эльзы? Богатый любовник? Небось, женатый. Разумеется, он пожелал оставаться инкогнито. Ему сообщили о смерти подопечной?
- Конечно. Обычно он звонил в обед, перед тихим часом. Так было и сегодня… - она взглянула на часы. - То есть вчера. Ему доложили о трагедии.
- А он?
- Положил трубку.
- И все?
- Все. Эльза больше не нуждается в его опеке.
Астра налила себе вторую чашку чая, ее мучила жажда. Нос покраснел, горло першило, появился озноб.
- У меня температура… - пробормотала она. - Аспирин есть?
- Найдем. Где Эльза взяла веревку?
- Что? А-а, веревку… истопник сказал, на хоздворе. Они натягивали такие веревки для сушки покрывал и тонких ковров.
- Ясно…
- А у меня в голове каша, - призналась Астра. - Вроде бы многое встало на свои места, но чувства удовлетворения я не испытываю.
- По крайней мере, петли тебе бояться не стоит! - неудачно пошутил Карелин. - В нее угодила другая жертва.
- Вот, ты тоже так думаешь. - Она посыпала ломтик лимона сахаром и, скривившись, жевала. - Очень неожиданно все разрешилось! Как по заказу. Только почему Ида Вильгельмовна умерла?
- Время ее пришло. Бывает, человек на вид здоровый, лег спать и не проснулся. Эльза опоздала со своей местью. Да и был ли повод?
- Неисповедимы фантазии больного ума… - произнесла Астра, отрешенно глядя вдаль. - А Марина? Ее тоже Эльза убила? Но она убегала из пансионата только раз, в ночь пожара.
- Эльза, возможно, хотела расправиться с баронессой, но не успела этого сделать. Так что твое «тоже» неуместно. Марину убил кто-то другой. Она даже не была знакома с Коржавиной!
«Вода… огонь и петля… виселица, повешенный… - размышляла Астра, отключившись от того, что говорил Матвей. - У кельтов существовали три основных вида жертвоприношений: утопление, сожжение и повешение на священном дереве…»
- Я не смогла поговорить с Эльзой! - невпопад произнесла она. - Кассета принадлежала ей, я уверена. И корень! Мандрагору в черной магии использовали для лишения человека рассудка или красоты… Это не просто корень влюбленных. Да, из него изготавливали любовный напиток, но не только. Гиппократ применял малые дозы мандрагоры для избавления от страха и депрессивных состояний. Большие дозы вызывают галлюцинации, глубокий беспробудный сон и даже смерть.
- Только не говори, что Эльза отравила баронессу этим засохшим корешком! Ведь бывшая компаньонка находилась в «Тихой поляне».
У Астры на лице застыло изумление. Она собиралась сказать совершенно другое.
- Уже светает, - выдержав паузу, промолвила она. - Давай немного поспим, если удастся. Я хочу принять аспирин.
Матвей принес ей таблетки и пачку бумажных носовых платков.
Едва коснувшись головой подушки, Астра провалилась в тревожную дремоту. У нее был жар, вызванный то ли простудой, то ли нервным напряжением.
Из мягкой черноты сна, расцвеченной звездами, выплыла женщина с поднятыми вверх густыми волосами и орлиным носом. Ее глубоко посаженные глаза уставились на Астру с укоризной и сожалением.
- Это все из-за Ади, - произнесла она и тут же приложила палец к губам. - Тсс-с-сс! Никто не должен знать…
- Ида Вильгельмовна! - не испугалась Астра. - Вы живы?
- Разве бывает иначе? - снисходительно усмехнулась госпожа Гримм.
- Но я видела… ваше мертвое тело… Оно сгорело! И дом сгорел.
- Не беда. А ты молодец… забрала Ади. - Баронесса продолжала внимательно смотреть на Астру. - Ты хочешь меня о чем-то спросить?
- Да. Зачем вы приехали?
- Чтобы передать тебе Ади. Только за этим. Я приняла Эльзу за тебя… и ошибка дорого мне стоила. Но не существует цены, которую нельзя заплатить.
- Почему вы… умерли?
- Моя миссия была выполнена. Какой смысл оставаться там, где все закончилось?
Астра молчала, пораженная ее словами. Образ баронессы, такой яркий и отчетливый, медленно расплывался, таял в черноте ночи…
- Я тороплюсь… - долетело до Астры.
- У меня еще много вопросов!
Астра смешалась, ее мысли путались, хаотично роились в уме, не складывались в слова.
- Что мне делать с Ади? - отчаянно крикнула она вслед звездной россыпи, в которую превратилась баронесса. - Вы не сказали самого главного!
Молчание было ей ответом…
- Подождите! - закричала она и… проснулась…
У кровати сидел Карелин с мокрым полотенцем в руках.
- У тебя была высокая температура, - сказал он. - Ты бредила! - Он положил холодное полотенце ей на лоб. - Хочешь чаю?
- Снотворное вызывает привыкание, - говорил муж, но она его не слушала. - Видишь, одной таблетки тебе уже не хватает.
- Мне все равно…
Он вздыхал, качал головой. Его беспокоило состояние супруги, но что он мог поделать? Взрослый человек хуже ребенка, - на него не накричишь, в угол не поставишь. Осокин начал позванивать среди дня домой или в поликлинику, проверять, где Тамара, все ли в порядке. Она зачастую не брала трубку, - где-то отсутствовала или просто не хотела разговаривать. Это не нравилось Герасиму Петровичу.
Вчера ему сообщили, что доктор Степнова взяла отпуск. Дома жена об этом и словом не обмолвилась. Она вела себя крайне подозрительно: то краснела, то бледнела, прятала глаза, отвечала невпопад. Он решил спросить ее, в чем дело.
Осокин рано уходил на работу. Жена спала, вернее, делала вид, что спит. Он надел галстук, глянул на себя в зеркало и подошел к дивану.
- Тамара, я знаю, что ты давно проснулась. У тебя все в порядке?
Она открыла глаза, выдавила подобие улыбки.
- Да. Почему ты спрашиваешь?
- Я звонил тебе на работу, в поликлинику…
- Зачем?
- Видишь ли, я волнуюсь. С тобой что-то происходит, а ты молчишь.
- Что со мной происходит? - возбужденно произнесла она. - Я похоронила дочь! Только и всего.
- Марину не вернешь.
- Я знаю!
- Может, съездишь куда-нибудь? Я дам тебе денег.
- А как же строжайшая экономия? - взорвалась она. - Как же «копейка, которая рубль бережет»? Тебе не жалко будет впустую потраченных средств?
- Не впадай в крайности, дорогая.
- Не называй меня так! Я не могу слышать этих твоих притворных любезностей!
- Хорошо. Успокойся… Я подумал, тебе лучше подышать морским воздухом, чем сидеть в тесной квартире и днями напролет убиваться от горя.
- Я не собираюсь сидеть в квартире. Москва - город большой, здесь полно театров, музеев, в которых я еще не бывала. Буду гулять по улицам, наконец!
Он помолчал, уставившись на нее долгим изучающим взглядом. Дрожь в руках, красные пятна на скулах и горячечный блеск глаз выдавали ее лихорадочное состояние.
- Как хочешь. Только звони мне хотя бы раз в день, говори, в каком ты музее…
- Не обещаю! - отрезала она. - Прости, но… я же не под арестом? Может тебе еще подписку о невыезде дать?
Осокин вышел из квартиры с тяжелым сердцем. Что делать? Обращаться к врачам? Так Тамара сама врач…
***Борисов ходил под впечатлением разговора с главным менеджером. Чем черт не шутит, а вдруг, он прав?
В женщине, которая следила за ним в баре, незадачливый красавчик узнал Тамару Степнову, мать погибшей Марины, - он видел ее на фотографиях в альбоме любовницы. Жениться на Марине господин Иваницын не собирался и лично с Тамарой Валентиновной не знакомился. Но все же, обостренное чувство самосохранения подсказало ему, кто за ним наблюдает, - ни хмель, ни полумрак не помешали.
Отбросив детали, Борисов оставил, как он выражался, голый факт: Степнова-старшая преследует Захара.
О чем это говорит? Либо для нее уже не секрет, что его с Мариной связывали интимные отношения, либо она подозревает Иваницына в убийстве дочери.
И что? Она хочет отомстить? Или ею движет любопытство? Зачем ей шантажировать любовника Марины, принуждая его к примирению с Астрой? Могла ли она видеть, кто посетил ее дочь в тот роковой день? В принципе, да, - если следила за Мариной. Но тогда почему она ничего не сказала следователю?
Далее. Может ли пойти на шантаж частный детектив? Вряд ли. Ему-то уж совсем не интересно улаживать семейные неурядицы Ельцовых. Вот если бы он денег просил, тогда понятно.
- Не сходится, - вслух произнес Борисов. - Что мы еще имеем?
Он достал из сейфа фотографии Захара Иваницына с его пассиями, - одной, другой… вот и Марина… вот еще какая-то белокурая девица… Стоп! Он разложил снимки на столе, внимательно изучая каждый. Некоторые фотограф-соглядатай умудрился сделать вблизи, некоторые - с далекого расстояния.
- Черт! Как же я раньше не заметил? - хлопнул себя по лбу Николай Семенович.
Его рука потянулась к телефонной трубке, - звонить Ельцову, - и застыла на полпути. В сущности, ничего особенного на снимке нет…
Любая из девиц, запечатленных на фото, могла следить за Иваницыным, подстеречь его в тот день у дома Марины Степновой и теперь «отрываться» на всю катушку. Шантаж, черные шнурки, - ребячество, не более.
Он подошел к окну, выглянул во двор: черные деревья растопырили крючковатые ветви, черные тучи нависли над мокрыми крышами домов и монотонно, беспрестанно поливают улицы дождем. Погода соответствовала состоянию души Борисова: тягостному, тоскливому.
Он вернулся к столу, включил компьютер и отыскал на диске снимок, привлекший его внимание, увеличил, присмотрелся, хмыкнул. Выделил часть фотографии, еще увеличил. Запечатленная в движении и оттого чуть смазанная фигура приблизилась, но совсем потеряла четкость.
- Лица не разобрать, - отметил Борисов. - Какая жалость.
Ему захотелось крепкого кофе, и он позвонил Глории. Только она умела готовить превосходный черный «мокко», - крепкий, без сахара, как любил Николай Семенович. Барышне можно было платить зарплату за одно это умение.
Спустя десять минут секретарша вошла с серебряным подносом, на котором стоял кофейник, чашка и стакан с холодной водой.
- Налей, - без улыбки попросил Борисов.
Глория, как и все сотрудники компании, побаивалась начальника охраны. Рука молодой женщины дрогнула, и кофе пролился на стол, на разложенные бумаги.
- Ой! Простите, я сейчас уберу!
Она поспешно собрала бумаги, стряхивая с них густые коричневые капли. В какой-то момент ее взгляд упал на экран компьютера.
- Ой! - уже с другой интонацией воскликнула Глория. - А кто это? Я, кажется…
Она смутилась и замолчала.
- Знакомая фигура? - подбодрил ее Борисов. - У тебя есть шанс заслужить премиальные, девочка.
***- И что ты будешь делать? - спросил Матвей, размешивая мед в чашке с чаем для Астры. - Эльза уже ничего не расскажет. А больше спрашивать некого. По-моему, и незачем. Уже все ясно!
- Надо искать неизвестного покровителя.
- Ты в своем уме? У тебя лоб горячий, наверное, опять температура подпрыгнула.
- Понимаешь, я думала, единственная ниточка, которая может привести нас к этому человеку, - Коржавины. После смерти Эльзы им нет смысла скрывать его имя. Поэтому из «Тихой поляны» я поехала обратно в Камышин, вернее, меня таксист привез.
- Деньги пригодились? А ты не хотела брать.
- Да… чуть не дала маху, - кивнула она. - Так вот, Коржавиным я представилась журналисткой, которая пишет о проблеме самоубийств. Об Эльзе мне уже было известно достаточно, и Зоя согласилась поговорить со мной.
Астра мысленно перенеслась в домик с флюгером, - в сумрачную горницу, где молчали старинные ходики и стоял запах еловых веток и свечного воска. Сгорбленная старушка в черном платке расставила повсюду желтые церковные свечки: одни догорали, она зажигала другие, а по ее изборожденному морщинами лицу текли слезы. Дочь пережила, теперь вот внучку… горе горькое!
Тело Эльзы еще не привезли, и крепкий, выскобленный добела деревянный стол без скатерти стоял посреди комнаты, ожидая страшную ношу. Зойка отводила от него красные глаза, зябко куталась в черную старушечью кофту.
- Я этого человека ни разу не видела, - глотая слова, шептала она. - Только слышала о нем от сестры. Они познакомились прошлой осенью, примерно в это же время. Эльза ездила в Москву на Хэллоуин, - это такой американский праздник, когда все рядятся привидениями, вампирами… ну, вы видели по телику. Там она и встретила его! Он был одет в черный балахон и маску ворона. Больше я ничего не знаю.
- А как его имя, фамилия?
- Не знаю, - повторила девушка, качая головой.
Траурная лента в светлых волосах удивительно шла к ее лицу и прозрачно-голубым глазам.
- Но Эльза как-то его называла?
- Ворон…
- Что, так и обращалась? Ворон?
- При мне она пару раз говорила с ним по телефону, и все. Он давал ей деньги, сначала немного. Потом, когда она заболела, помог устроить ее в «Тихую поляну», а нам дал денег на жизнь и… непредвиденные расходы. Эльза ведь не могла работать.
- Они… любили друг друга?
- Думаю, да, - кивнула Зойка. - Иначе с чего бы такая щедрость?
- Как он передал вам деньги?
- Через Эльзу. Уезжая в пансионат, она оставила нам с бабушкой приличную сумму.
- Он придет на похороны?
Зойка пожала худыми плечами. Так жалка, печально-трогательна была она в короткой юбчонке и безразмерной кофте, болтающейся на ее тонкой фигурке, что Астра едва не расплакалась.
- Почему Эльза сбежала из пансионата?
Младшая сестра подняла на «журналистку» бездонные глаза, в них мелькнул и погас синий огонь.
- В ту ночь был год, как они познакомились, понимаете? Наверное, Эльза хотела его увидеть. Когда она постучала в мое окно, на ней лица не было! Она ни слова не могла вымолвить, только дрожала и кусала губы. Мы с бабушкой решили вызвать неотложку, чтобы ее отвезли обратно в «Тихую поляну». Врач отказывался ехать за тридцать километров, он говорил, бригада может опоздать на какой-нибудь срочный вызов и тогда не миновать неприятностей. Пришлось заплатить.
- Это Эльза подожгла дом баронессы?
- Не знаю… Нет, наверное. Но ее бы обязательно обвинили! К ее одежде кое-где прилипли хлопья, похожие на пепел. Должно быть, она смотрела на пожар… но ей бы никто не поверил. Мы молились, чтобы Эльзу не увидели соседи. Теперь сестре нечего бояться. Бабушка говорит, мертвые сраму не имут, но я-то живая, мне худая слава ни к чему. В Камышине и без того замуж выйти не просто. Нас люди сторонятся, и мы их не привечаем. Как дальше жить?
- Чем Эльза увлекалась? У нее была видеокамера?
- Нет. Откуда?
- А видеокассеты?
Зойка отрицательно мотнула головой.
- У нас их смотреть не на чем, видик нам не по карману.
- Почему твоя сестра покончила с собой? - задала самый трудный вопрос Астра. - Что ее толкнуло на этот шаг?
- Любовь! - выпалила девушка, словно уже обдумала случившееся и сделала вывод. - Она любила того человека, а он ее бросил, или собирался бросить. Эльза сначала заболела от отчаяния, а потом, решила умереть.
- Откуда ты знаешь? Сестра призналась?
- Само собой ясно…
- Ворон, - произнес Матвей, возвращая Астру из домика Коржавиных в московскую квартиру. - Странное прозвище. Или это фамилия у него такая? И опять Хэллоуин! Роковая ночь…
- Экзальтированная женщина вполне могла пойти на самоубийство из-за неразделенной любви. Тогда зачем она поджигала дом баронессы? Месть напоследок? За что? Чем госпожа Гримм заслужила ненависть бывшей компаньонки?
Карелин молча сидел, думал. Помутненный рассудок навязывает человеку свою трактовку жизненных ситуаций и толкает на безумные поступки. Нет смысла искать логику в поведении Эльзы.
За окном шел мокрый снег с дождем. Если температура опустится ниже нуля, улицы превратятся в каток.
- Придется ехать в Камышин на похороны, - сказала Астра.
- Этот мужчина там не появится. Зачем женатому человеку светиться?
- Женатому? С чего ты взял?
- Трудно догадаться? К чему такие предосторожности холостяку? Посуди сама: Ворон помогает Коржавиным материально, оплачивает лечение и содержание Эльзы в дорогом частном пансионате, не показываясь никому на глаза.
Астра промолчала. У нее были свои соображения.
- Тебе лежать надо. И вообще, все закончилось, - убеждал ее Матвей. - Марину убили грабители или кто-то другой - как я понимаю, из ревности. Дом на Озерной подожгла Эльза. Она боялась ответственности за содеянное, не хотела, чтобы ее разоблачили и поместили в настоящую больницу. Смерть показалась ей единственным выходом.
- А корень из тайника? - разволновалась Астра.
- Ты же сама определила, что это корень мандрагоры и что его применял еще Гиппократ для лечения расстроенных нервов. Возможно, Эльза пользовалась народными средствами.
- И где она взяла мандрагору, по-твоему? В аптеке?
- Наверное. Откуда мне знать?
- А кассета?
Матвей не сразу нашел ответ. Кассета неизменно являлась камнем преткновения.
- Ты не допускаешь, что Эльза занималась любительской видеосъемкой и кассета - плод ее творчества? Богатый любовник мог купить ей видеокамеру, кассеты она смотрела в доме баронессы, в своей комнате - там ведь был видеомагнитофон?
- Был…
- Вот! А родственники просто понятия не имели об этом ее хобби. У людей бывают причуды, странности… - он остановился, видя, что Астра его не слушает.
Она замерла, глубоко задумавшись о чем-то. Ее лицо прояснилось, будто на нее снизошло откровение.
- Сон! - наконец, воскликнула она. - Мне приснилась Ида Вильгельмовна! Она объяснила, что все дело в Ади!
- Это еще что?
- Зеркало! - выпалила Астра, не отдавая себе отчета, насколько абсурдны ее слова. - Баронессу как звали? Ида! Ади, - это Ида наоборот. Зеркальное отражение только на первый взгляд точная копия, а на самом деле оно все искажает. Правая сторона в зеркале выглядит как левая, привычный шрифт следует читать с конца… и вообще, зеркало - это четвертое измерение. Если поставить одно зеркало напротив другого, то образуется туннель, уходящий в бесконечность…
Карелин слушал ее, как умудренный жизненным опытом человек слушает лепет несмышленого ребенка.
- Ади, - имя зеркала? - переспросил он. - Того, что ты взяла в спальне хозяйки?
- Ну да! Госпожа Гримм дала мне ключик от шифоньерки, где оно хранилось, не просто так, а с умыслом. Этот ключик она носила на шее, не снимая, а потом, вдруг подарила мне. День 31 октября накануне праздника Самхейн считается самым благоприятным для обращения к астрологам, магам и гадалкам, потому что это время открытых ворот, когда предсказания самые точные… Баронесса предвидела свою смерть и ночной пожар…
Астра говорила, Матвей ее не перебивал, кивая головой. Пусть выпустит пар. Она основательно проштудировала Интернет на предмет кельтских обычаев, и теперь ее «понесло».
- … поэтому нам необходимо отыскать мужчину, который платил за лечение Эльзы! - заключила она.
Матвею не приходилось слышать более нелепого вывода, но он решил не спорить.
У Астры высокая температура и ждать от нее здравых рассуждений не стоит. Не сейчас. Она так возбуждена, что, пожалуй, встанет и потащится в Камышин. В ее глазах поблескивали искорки одержимости.
«Кто меня за язык тянул? - запоздало каялась она. - Говорят же, молчание - золото!»
- Ты что, онемела?
В его тоне звучали нетерпение и угроза. Глория вздрогнула и поспешно залепетала:
- Не помню… ничего не помню… показалось. Вы сами… глядите… разве тут чего разберешь? Расплылось всё…
- Ты не в суде показания даешь, мы просто беседуем по-дружески.
Секретарша покрылась красными пятнами.
- Я ничего не зна-а-аю, - заплакала она.
«Не беда, - подумал Борисов. - Глория напряжется, сосредоточится и вспомнит все, что желает и не желает. Необходимость, - великая вещь. По необходимости можно горы свернуть».
- Кто на фотографии? - спросил он, указывая на экран монитора, повернутый к секретарше.
- Не… не знаю, - пуще прежнего взвыла она. - Мне на секунду показалось, что… что…
- Успокойся. - Борисов подал ей стакан с водой. - На, выпей… да не трясись ты. Что тебе показалось?
- Ну… эта фигура, поворот головы… напомнили мне… одного человека…
- Какого человека? Где ты его видела?
- Давно… в клубе «Гвалес»…
Смутная мысль шевельнулась в уме Борисова. Клуб «Гвалес»… что-то знакомое…
- Юрий Тимофеевич тогда в качестве поощрения преподнес мне билет на ночное шоу 31 октября! Помните? Многие наши ходили, - только в «Лунную долину», а в «Гвалес» было всего два билета.
Картина постепенно прояснялась. Конечно же! Два года назад руководство компании решило наградить сотрудников билетами в престижные ночные клубы. «Гвалес» заломил такую цену, что бухгалтерия отдала предпочтение «Лунной долине». Один билет в дорогущий «Гвалес» достался Глории, как личный презент шефа, а второй… кому же?
«Да мне его и дали! - осенило Борисова. - Жена тогда уехала в санаторий пить минеральную воду… Ельцов это знал и предложил развеять скуку в ночном клубе. Хвалил «Гвалес», сунул мне билет, но я так и не пошел никуда. Завалился спать. Неужели, два года прошло? Эх, и летит времечко!»
Николай Семенович не выносил подобных развлечений: просидеть ночь в ресторане или в клубе было для него пыткой. Танцевать он не умел, громкая музыка его раздражала…
«Выходит, в «Гвалес» отправилась только Глория», - сообразил он и спросил, указывая на изображение:
- Ты с ним знакома?
- Ну… так… постольку-поскольку… там же была костюмированная вечеринка, все переодетые, в масках. Я нарядилась летучей мышью. О-о! - простонала секретарша, прижимая к глазам платочек. - В «Гвалесе» я познакомилась с Вадимом, он начал за мной ухаживать…
- Он был в костюме Отелло? - улыбнулся, подбадривая ее, Борисов.
Но молодая женщина не оценила юмора.
- Нет, чернокнижника… это он сам сказал.
- Ага! Пособник дьявола, значит…
Глория в тонкости не вдавалась, для нее слово чернокнижник имело иной смысл: человек, имеющий дело с черными книгами. А что за «черные книги», она не задумывалась.
- Там все вырядились колдунами, вампирами и разной нечистью… Если бы не Вадим, я бы ушла - честно признаться, мне было не по себе.
- А этот? - Борисов снова вернул ее к экрану монитора. - Тоже за тобой ухаживал?
- Вадим подвел его ко мне и представил, потом мы перекинулись парой слов… выпили по коктейлю «Кровавая Мери», посидели… он прочитал какие-то жуткие стихи, про ворона… у меня мурашки бегали по коже, пока он оставался за нашим столиком.
- Как Вадим тебе его представил?
- Вороном - по костюму. Потому он и стихи такие читал!
Углубившись в воспоминания двухлетней давности, Глория перестала плакать, разводы от краски вокруг глаз делали ее похожей на привидение, какими их иногда показывают в фильмах ужасов.
- На той вечеринке все так представлялись, по костюмам, - сказала она, полагая, что Борисов ей не верит. - Я назвалась Летучей Мышью, Вадим, - Чернокнижником, а тот человек - Вороном. Он был в черной хламиде до пят, расшитой перьями, и в птичьей маске с огромным клювом.
- Ты видела его лицо?
- Да… случайно. Но мельком. Я ходила в дамскую комнату и по дороге заметила его. Он снял маску и говорил с кем-то по телефону. Его профиль, особая посадка головы врезались в память. Здесь, на фото, он тоже в чем-то темном и так же наклонил голову… - Глория исподлобья посмотрела на Борисова. - Но я не могу ручаться! Прошло два года и… я не уверена…
- У тебя отличная память. Юрий Тимофеевич утверждает, что однажды увидев клиента, ты безошибочно узнаешь его. Это весьма ценное качество для секретаря.
Щеки Глории порозовели от похвалы.
- Твой Вадим знал этого человека или встретил его на вечеринке?
- С тех пор муж не упоминал ни о той ночи в «Гвалесе», ни о Вороне. Да и я забыла. А тут глядь на экран, - что-то знакомое.
- Хорошо, - кивнул Борисов. - Иди, работай. О нашем разговоре - никому. И умойся, вся краска растеклась.
Секретарша ойкнула и чуть ли не бегом кинулась к себе, приводить в порядок лицо.
Борисов же уставился на увеличенный фрагмент снимка. Он бы ни за что не узнал человека, стоящего вполоборота, по таким размытым чертам, тем более, по фигуре. Глория действительно имеет уникальную способность, если только она не ошиблась. А такой гарантии нет.
Чем дольше и пристальней он всматривался в изображение, тем сильнее сомневался. Ему уже самому стало казаться, что он где-то видел подобную форму головы, эту линию лба… нос…
- Чертовщина! - прошептал Борисов и полез в базу данных, искать место работы Вадима Мельника. - Так, где подвизается наш Отелло? Ага, вот он, голубчик. Фирма «Веритас», недвижимость в городе и области.
Через час Николай Семенович уже поднимался по лестнице в один из офисов «Веритаса», где надеялся застать господина Мельника, преуспевающего маклера и ревнивого супруга прелестной Глории. Заправлял делами фирмы некто Калмыков, которому Борисов предварительно позвонил и получил разрешение на беседу с его сотрудником.
- Мельник? Что он натворил? - удивился господин Калмыков. - У вас какие-то претензии?
- Хочу побеседовать с ним в частном порядке. Даете добро? Могу я сослаться на вас, если он откажется разговаривать?
- Это касается нашей работы?
- Никоим образом! - заверил Николай Семенович. - Дело сугубо личное.
Авторитет Ельцова и «Юстины» сыграл свою роль: Калмыков связался с маклером и дал соответствующее распоряжение.
Вадим не сумел скрыть бешенства, когда Борисов уселся в кресло для клиентов в его кабинете и представился.
- Так вот вы кто? Опять стращать будете? Плевать я на вас хотел! Отношения с женой, - мое личное дело.
- Я подозреваю, что вы замышляете убийство, - любезно улыбнулся Борисов.
У Вадима отвисла челюсть.
- Что вы городите? У меня на Глорию рука не поднимется…
- Я не имею в виду вашу жену.
Вадим побагровел, его глаза сузились, превратились в щелочки; он сжал губы и замолчал. Борисов добился своего, сбил ревнивца с толку и перешел ко второму этапу разговора: положил перед ним на стол распечатанный фрагмент снимка, где в объектив попал посторонний человек, - Ворон.
- Вы знаете, кто это?
- Нет…
- Посмотрите внимательнее.
Маклер подвинул к себе фотографию и хмыкнул.
- Первый раз вижу! А в чем дело?
- Припомните вечеринку в клубе «Гвалес», ваше знакомство с Глорией…
- Ну? - нетерпеливо заерзал Мельник. - К чему вы клоните?
***Вечером температура упала, Астра выплыла из горячечных видений и даже сумела встать, принять душ и соорудить легкий ужин: гренки, яйца и чай.
- Я сама! - решительно отвергла она помощь Матвея. - Ненавижу лежать. Ты и так из-за меня на работу не пошел. Как твое бюро?
- Команда маленькая, зато надежная, - справляются. Вот мальчишки мои брошены на произвол судьбы, а я им поход обещал.
- Какой поход? Холодина, дождь со снегом.
- В этом весь смысл. Выжить в экстремальных условиях, закалить волю, тело, да еще и ухитриться получить удовольствие! Чем не развлечение для разочарованных и циничных подростков, которые уже успели попробовать легкой жизни и легкого кайфа? Я им предлагаю вместо наркоты и уличных стычек «отрываться» другими способами.
- Зачем тебе это? Лавры Макаренко покоя не дают?
- Лавры? Да нет, просто скука одолевает порой. Хочется выйти на балкон и выть на луну. Авось, кто-то услышит, такой же заблудившийся в джунглях мегаполиса. И отзовется…
- Скучно, значит? Бизнес развивай.
- Ой, насмешила. Превратить жизнь в добывание денег? Чтобы в один прекрасный, вернее, ужасный момент осознать, что всё прошло мимо… всё! Большие деньги требуют взамен душу… Не потому, что они есть зло: просто они отнимут у меня время и силы.
- А куда ты хочешь вложить свои силы?
Ее вопрос поставил Карелина в тупик. Он долго молчал, потом развел руками.
- Ну не в банк, это точно. Я бы картины писал или музыку, как Моцарт. Только таланта нет! Вот и вожусь с пацанами, с тобой тоже… связался на свою голову. Может, еще не все потеряно, и впереди меня ждет что-то интересное? Какая-нибудь великая тайна… зашифрованная древними кельтами в символах, записанных на небезызвестной кассете?
Он подавил улыбку, но Астру не обманул нарочито серьезный тон - этот мужчина явно смеялся над ней.
- Позвони Борисову, - сказала она. - Может быть, есть новости.
Матвей посмотрел на часы:
- Поздновато… Давай, завтра. Как ты себя чувствуешь?
- Намного лучше. Давно я так не болела, с детства. У меня довольно выносливый организм. И вдруг промочила ноги, промерзла и свалилась. Наверное, все вместе повлияло: пожар, испуг, смерть… пусть чужая. Знаешь, в бреду мне мерещился тот бешеный пес - исчадие ада. И Ворон!
- Еще бы.
- Это существа из потустороннего мира. В кельтской мифологии, - я сейчас вспомнила, - Ворон отождествлялся с Браном…
Она запнулась, увидев, какую кислую мину состроил Карелин.
- Ты думаешь, я не в своем уме? Понятно… Тогда вот, что: предлагаю заварить чай по рецепту покойной Эльзы, из «сухофруктов». И попробовать.
- Я эту гадость пить не стану! - воспротивился он.
- Почему гадость? Пахнет приятно. Я бы рискнула.
- Без меня.
Астра разочарованно вздохнула и начала разливать обычный чай. Она предугадала реакцию Матвея и заранее бросила в заварной чайник щепотку «сухих яблок» из эльзиной банки, - украдкой. Ей было интересно сравнить ощущения: свои и другого человека. Для чистоты эксперимента. Этическая сторона вопроса ее не волновала, - ведь она тоже будет пить этот «чай». Эльза употребляла его не один раз, и умерла по совершенно иной причине.
Матвей отхлебнул из своей чашки, замер, проверяя напиток на вкус - ну и чутье!
- Боишься? - усмехнулась Астра. - Кажется, при некоторых королевских особах находились дегустаторы, которые пробовали пищу и вино на предмет наличия в них яда. Смотри! - Она выпила чай, показала ему пустую чашку. - Ты осторожен, как старый лис.
Тому стало неловко, и он последовал примеру гостьи.
Ничего не произошло. Они еще поболтали о разных пустяках. Астра принесла «венецианское» зеркало и показала полустертые загогулины на обратной стороне бронзовой рамы.
- Я кое-что обнаружила.
- Клеймо мастера? - из вежливости спросил Матвей.
У него начали слипаться глаза. Он едва смог разглядеть на потемневшей от времени бронзе знаки, похожие на буквы, - A L R U N A.
- Старинное название мандрагоры, - подавив зевок, объяснила Астра. - Происходит от слова «руна» и означает сокровенное, тайное. Руны - магические древние знаки… - Ее губы и язык онемели, плохо слушались. - Между прочим… плоды мандрагоры похожи на маленькие яблочки и пахнут… как яблоки…
«Чай… - возникло в меркнущем сознании Матвея. - У него был какой-то привкус и запах. Да… он показался мне… странным…»
- А ты… выпил и не заметил… - улыбалась Астра. Ее черные глаза опасно приблизились и горели, точно у кошки. - Волшебница Цирцея с зачарованного острова… готовила из мандрагоры колдовское снадобье… чтобы возбудить в людях непреодолимое влечение… и любовь… Знаешь, как еще называют это растение? Чертово яблоко… свеча дьявола…
Ее голос все отдалялся и отдалялся, пока не превратился в шепот, похожий на шорох падающих за окном хлопьев снега…
Путешественники остановились на постоялом дворе. Нужно было поменять лошадей…
В комнате с низким потолком было натоплено, пахло дровами и перебродившим медом. За большим столом ужинали двое мужчин, - выпивали, закусывали пирогами.
- Эй, Акулина, помоги барыне! - велел хозяин.
Белобрысая девка в синем сарафане кинулась снимать с молодой дамы верхнюю накидку, стряхивать с широкой юбки снег. Ее спутник, - судя по повадкам, вельможа, - устало опустился на скамью, подозвал хозяина.
- Нам бы передохнуть до утра. Чистая кровать имеется?
- Как же, - подобострастно осклабился бородатый мужик, стриженный в кружок. - Мигом соорудим. Пожалуйте за мной.
Он зажал в кулаке золотые монеты, сунутые постояльцем, и, оглядываясь, засеменил к маленькой грязной дверце в углу. За нею оказалась спаленка с печкой, слюдяным окошком и высокой кроватью с перинами и горой подушек.
- Клопов нет? - брезгливо поморщился вельможа, наклоняясь, чтобы войти.
- Акулина у нас чистеха! - заверил бородатый. - Не извольте беспокоиться!
Дама все время молчала, держа в руках какой-то сверток.
«Ребенок, что ли? - подумал хозяин. - Не похоже».
- Поди прочь, - заметил его любопытный взгляд вельможа. - Да не смей нас тревожить!
Мужика как ветром сдуло.
Приезжий тотчас проверил, запирается ли дверца изнутри, и озабоченно покачал головой. Увы, поспать не доведется.
Он зажег толстую, наполовину оплывшую свечу, поставил на полку под образами. В печке трещали поленья. Дама прилегла, закрыла глаза…
- Ложись, Яша, - прошептала она.
Ее губы малиной розовели на белом лице, завитые локоны рассыпались по подушке, по наволочке из простенького ситца в цветочек, мерно вздымалась затянутая корсажем грудь.
«Вот оно, счастье, - подумал вельможа. - Не в наградах, не в царской ласке да милости, не в славе мирской… а в этой красоте женской, в этой сладостной мимолетности, в этом тихом дыхании, слетающем с любимых губ. Только как его удержать? Как предаться ему без остатка, без сожалений и страха, без упреков и сетований? Слаб человек и тем умножает свои горести несчетно».
Невольно пришла на память другая, давняя поездка: тоже в ноябре, из домика царя Петра на Петербургской стороне через Неву в деревянную часовенку за Фонтанкой, где при неверном свете лампад государь тайно обвенчался со своей возлюбленной.
«Только мне выпала честь сопровождать тогда царя и Екатерину, присутствовать при сем обряде, - с тоской подумал вельможа. - Никогда более не видел я государя и государыню столь сияющими, столь безмятежно радостными!»
Великий Петр, монарх российский, приказал долго жить. И цари не вечны! И самые геройские битвы уходят в небытие. И грандиозные свершения остаются в прошлом. И громкие победы забываются. Одна любовь остается у человека… одна мечта…
- А Меншикову я служить не присягался, - пробормотал вельможа.
- Что, Яша? - сонно спросила дама.
- Все хорошо, спи…
Пришлось выйти в отставку, покинуть Петербург, обжитый дом, лабораторию, забросить опыты… «Ну, не беда, наверстаю! Подмосковную усадьбу оборудую, как захочу. Подземные хоромы устрою, тайные ходы проделаю, чтобы дворовых да иных людишек зря не будоражить».
Багрово светилось пламя за печной заслонкой, вздрагивала, потрескивая, свеча. Во дворе распрягали и кормили лошадей.
Вельможа боролся с дремотой, напрягал слух. Чудится ему, или правда кто-то прильнул к двери, шепчется, достает клинок из ножен? Ах, ты! Не подвел его дар провидения…
Скрипнула дверца… Первым сунулся хозяин. Блеснул в красноватом сумраке нож постояльца, и грузно, беззвучно осело тучное тело. За ним хоронился высокий, сильный человек в черном камзоле и парике, с бледным лицом и длинным, как у птицы, носом. Один из тех, что закусывали в трактире пирогами. Завязалась короткая, жестокая схватка. Длинного вельможа одолел не сразу, - ловок оказался вор, скользок и увертлив. Но и с ним управился Яков Вилимович, сказалась боевая закалка.
Глядя в стекленеющие глаза вора, спросил:
- Чего надобно было?
- Знаешь ведь… - выдохнул умирающий, растягивая губы в улыбке. - Помешал ты мне… еще встретимся…
Громко, истошно зазвонил колокол. «Откуда здесь храм с колокольней? - безмерно удивился вельможа. - На сотни верст кругом леса…»
Он очнулся и увидел кремовые обои, красно-серый плед, будильник на низком столике.
- Боже мой! Я проспал…
Матвей вскочил, все еще охваченный ночными переживаниями, но уже вполне осознавая себя как хозяина этой уютной, комфортабельной квартиры, у которого гостит, - поневоле или к счастью, - молодая интересная женщина, дочь бизнесмена Ельцова, богатая невеста и неисправимая фантазерка. Чем она его вчера опоила? О, нет, только не зельем из чертовых сухофруктов! Неужели… Как она посмела? Вот, бестия!
Он пощупал свой лоб, - холодный, чуть влажный. Значит, все в порядке. Странный был сон однако…
Матвей принял ледяной отрезвляющий душ, вытерся насухо, натянул футболку, шорты и отправился в кухню варить кофе.
Астра еще спала, он принес ей кофе в постель, - не как дамский угодник, а как гостеприимный и заботливый хозяин. Может, она ничего и не добавляла в чай? Негоже без причины напраслину возводить на барышню.
Она лежала с открытыми глазами, мечтательно глядя на тяжеловесный бронзовый подсвечник. Он угадал ее немую просьбу, подал кофе и зажег свечи.
Снег перестал идти, улицы были серы, унылы; тусклый рассвет ложился на город мутной пеленой, растушевывал очертания домов. Язычки свеч порхали, как огненные бабочки, придавая сумрачной спальне теплый золотистый оттенок.
- У тебя много старинных вещей, - сказала Астра.
- Это все стилизация под старину. Подлинники мне не по карману. Да так и безопаснее: не надо сигнализацию ставить, бояться грабителей.
Матвей хотел спросить, что ей снилось. Тот же вопрос вертелся и у нее на языке. Но оба молчали.
- Ты что-то говорила вечером… - первым решился заговорить он. - О мандрагоре.
- Разве? Не припоминаю…
Карелин не выдержал и рассказал ей свой сон, - весь, без утайки.
- Я чувствовал себя Брюсом, - смущенно признался он. - Смотрел его глазами, ощущал его мысли, как свои собственные. Это была галлюцинация, вызванная чаем. Те «сушеные яблочки» из банки, - плоды мандрагоры, да?
- Не знаю, - искренне ответила она. - И в моем сне был постоялый двор, низкая душная комнатка, пуховые перины, оплывшая свеча, потом драка, убийство… Ворон! Там был Ворон!
Матвея увлекла ее игра. Они будто говорили об одном и том же, - несуществующем. Групповой хрономираж или воздействие колдовского растения? Последователи Кастанеды едят грибы-галлюциногены, а они напились какого-то чая и получили тот же результат. Или чай ни при чем?
- Зачем он напал на нас? - разволновалась Астра. - Это все из-за Ади… - забормотала она, как в бреду. - Зеркало! Он приходил за ним, а ты ему помешал…
- Во сне?
- Где гарантия, что сейчас мы не спим? Вдруг, в той реальности, которую мы называем сном, и происходит самое главное? А здесь - всего лишь мельтешат смутные тени и раздаются отголоски настоящих событий?
Матвей поддался ее магнетизму.
- Он сказал, мы еще встретимся…
Обрывочные эпизоды замелькали в сознании Астры, - смерть Марины, пожар в доме баронессы… тайник, кассета… гибель Эльзы…
- Звони Борисову! - потребовала она. - За эту ночь кое-что могло измениться. Ворон не станет сидеть, сложа руки.
- Ты заражаешь меня своим безумием, - прошептал Карелин…
***Борисов ждал «сторожа» на набережной. Над рекой плыли рыхлые, полные снега тучи, вода текла между каменных берегов, неся на волнах щепки и мусор.
Матвей, посмеиваясь над собой, долго стоял в отдалении, озираясь: проверяя, не притащился ли кто за ним. Потеха! Видели бы его пацаны в этом жутком обвисшем берете, очках и с наклеенными усами.
Борисов был не в духе. Вокруг дочери босса заварилась такая каша, что он перестал контролировать ситуацию. Бог знает, чем сия фантасмагория закончится? Кого-нибудь придушат черным шнурком, сожгут или утопят, а отвечать придется крайнему, - то есть ему, ответственному за безопасность.
Годы работы на этом нелегком поприще убедили его в одном: безопасность - самая утонченная иллюзия, химера, которой поддаются все, от звезд шоу-бизнеса до олигархов, президентов и папы римского. Ее не существует, а на нее работают тысячи, десятки тысяч специально обученных людей. Ха! Иногда им кое-что удается, но это исключительно с благоволения небес.
Беседовать с небесами, взывать к ним и уповать на их милость Николай Семенович не умел, потому привык действовать по обстоятельствам. В данном случае он поделится фактами и догадками со «сторожем», тот перескажет все Астре, и они решат, как быть.
Нанятый Мариной Степновой частный сыщик, фотографируя любовные парочки, запечатлел постороннего наблюдателя. Сам того не ведая! Ни детектив, ни, поначалу, Ельцов с Борисовым, рассматривая снимки, не заметили эту зловещую фигуру. Ирония заключалась в том, что этот человек попал только на фотки, где заказчица, - то есть ныне покойная Степнова, - недвусмысленно обнималась с женихом подруги. Снимки были нужны ей для подтверждения любовной связи с Захаром. Вот, дескать, глядите, - я говорю правду и только правду! А чтобы позы и выражения лиц были естественными и не вызывали сомнений в подлинности, сыщик обязался фотографировать эту парочку незаметно, так же, как и другие. На остальных снимках неизвестный наблюдатель не засветился. Получается, он следил за Мариной. С какой целью?
Этот человек мог видеть убийцу Марины. Похоже, теперь у него есть повод для вымогательства. Шантажист считает убийцей Захара? Или он точно не знает, кто из «гостей» Марины в тот трагический день лишил ее жизни, и действует наугад? Кто прислал главному менеджеру черный шнурок? И зачем?
Два года назад Вадим, будущий муж Глории, познакомил ее с человеком в костюме Ворона в ночном клубе «Гвалес». Он утверждает, что Ворон заинтересовался Летучей Мышью и сам попросил представить его. С тех пор они больше не встречались, - ни в клубе, ни где-либо еще.
- Видимо, ему приглянулась Глория, - объяснил Мельник. - Как и мне, впрочем. После вечеринки я пригласил ее прогуляться по ночной Москве, потом позвонил, и мы начали встречаться. А Ворон никак не напоминал о себе. Я и забыл о нем!
Вадим не узнал Ворона в человеке на фотографии, и не мудрено. Борисов бы и сам не узнал.
- Ворон - его фамилия?
- Не знаю, - пожал накачанными плечами Мельник. - Вряд ли. Скорее, он назвался так из-за костюма. Я принял его за одного из сотрудников нашего агентства. У нас около сотни маклеров.
- Другие сотрудники тоже были той ночью в «Гвалесе»? Это довольно дорогое удовольствие.
- Билеты приобретались за счет фирмы.
- Корпоративные посиделки?
- Вроде того. Для преуспевающих работников. Сейчас это в порядке вещей.
Борисов, не откладывая в долгий ящик, задействовал свои каналы и навел справки об агентстве недвижимости «Веритас» и его владельце Калмыкове. Фирма процветала, Калмыков умело вел бизнес, слыл знатоком рынка и удачно вкладывал заработанные деньги. Он являлся соучредителем клуба «Гвалес».
Ответы порождали новые вопросы. Иваницын видел в баре мать убитой Степновой, - Тамару Валентиновну. Якобы, женщина преследует его, вынашивает план мести за дочь. Уже двое, - Степнова и шантажист, - считают убийцей Захара.
А бегство Астры? А пожар в Камышине?
У Борисова голова шла кругом.
Матвей внимательно его выслушал, переспросил о Калмыкове.
- Виталий Андреевич - соучредитель клуба «Гвалес»?
- Вы с ним знакомы?
- Нет…
Матвей не лгал. Он не имел чести лично знать Калмыкова, - только со слов Ларисы. Надо же! На память пришли сутана… дырочка в области груди… недомогание Виталия Андреевича. У него болела печень или рана, нанесенная отверткой? В ту ночь, когда случился пожар, Калмыкова не было дома. В ночь, когда повесилась Эльза, он тоже отсутствовал. Ездил показывать клиенту объект в Подмосковье. А по дороге свернул в «Тихую поляну» и…
«Что «и»? - оборвал себя Матвей. - Я становлюсь похожим на Астру. Сочиняю на ходу. Никаких «и»! Факты! Доказательства! Где они? Их нет…»
Мысли унесли Матвея далеко от собеседника. Об Эльзе он, разумеется, промолчал, как и о прочем. Рассуждения Астры уже не казались ему глупыми сказками. Ворон объединил по крайней мере два случая, - убийство Марины и самоубийство Эльзы. Если секретарша Ельцова не ошиблась, и на фото действительно тот, кого ей представили в «Гвалесе», складывается занимательная картина.
Шестое чувство у Астры развито великолепно: она угадала, что все три смерти, включая кончину баронессы, связаны между собой.
- Непонятно, зачем вымогателю требовать примирения Иваницына с невестой? - пробормотал Матвей. - Чушь какая-то.
- Я задаюсь тем же вопросом, - вздохнул Борисов. - Возможно, отставной жених все это придумывает? У него еще теплится надежда стать зятем Ельцова. Вы ведь… э-э… не расписаны с Астрой?
- Мы намерены зарегистрировать брак… несколько позже.
Карелин проклинал себя за опрометчивость, но ситуация не оставляла ему выбора. Нужно было играть роль. Взялся за гуж…
- С какой целью Ворон наблюдал за Мариной Степновой? - спросил он, подавляя внутреннее недовольство. - Тоже был влюблен в нее, ревновал?
- Теряюсь в догадках.
- Вы можете установить, кто он?
- Пока нет.
- А чего добивается Тамара Степнова?
- Можно ее спросить, но рассчитывать на откровенность я бы не стал. Мои ребята потратили день, изучая ее маршрут. Дама взяла отпуск и таскается по городу. С утра безутешная мамаша направилась к дому, где проживает наш главный менеджер. Сопроводила его на работу, около часа слонялась вокруг офиса «Юстины», потом, от нечего делать, бродила по скверу. Перекусила в дешевой забегаловке и поехала на Люблинскую улицу, вошла в дом номер… впрочем, вот вам адрес. - Борисов протянул собеседнику листок из блокнота. - Вдруг, пригодится?
- Вы циник! - воскликнул Матвей. - Женщина потеряла дочь…
- …которую годами не желала видеть, - продолжил тот. - Теперь изображает из себя мстительницу. Людское лицемерие не имеет границ. Вы бы видели на кладбище эту парочку, - Степнову и ее мужа, - они слезинки не пролили!
Стая крикливых галок с шумом расселась на каменном парапете, добавив черных мазков в серое однообразие пейзажа. Мужчины остановились, глядя на воду.
- Как все это мутно и муторно, - заметил Борисов. - Бог знает, что там на дне… хоть реки, хоть души человеческой. Преступление всегда поднимает наверх осевшую грязь.
С набережной Матвей прошелся пешком до ближайшего кафетерия, сел за столик, накрытый клетчатой скатертью, заказал овощное ассорти, перекусил и позвонил Ларисе.
- Вспомнил? - сухо промолвила она. - Я уж и не надеялась.
- Как твой супруг? Здоров?
- Ты нарочно меня бесишь?
- Хочу пойти в «Гвалес» на ночное шоу, - схитрил Матвей. - Говорят, Калмыков - соучредитель клуба?
Лариса вдохнула побольше воздуху, готовясь разразиться гневной тирадой, взяла паузу и… передумала. Зачем ей ссориться с таким роскошным любовником, как Карелин?
- Да! - вызывающе произнесла она. - Но там голубые не тусуются! Поищи другое местечко…
- Ты неисправима! - рассмеялся он.
Внутреннее убранство клуба «Гвалес» поражало мрачным великолепием: черные с серебром стены; полы, покрытые красноватой плиткой; обилие грубых висячих люстр ручной ковки; массивная, сделанная на заказ мебель из натурального дерева, - большие столы, стулья с высокими резными спинками. Посреди большого «пиршественного зала» - открытый круглый очаг, над ним висит на цепях огромный котел.
- Это еще что? - не удержался Матвей, увидев странный бюст на постаменте.
Он был изготовлен из материала, напоминающего человеческую кожу; глаза, губы и волосы как настоящие; в темной щели рта поблескивают зубы.
- Благородная Голова, - охотно пояснил администратор. - У нас специфика. На любителя! Вы не знали? Вот, послушайте…
Он поведал новому посетителю кельтскую легенду о Бране, о пиршестве на острове Гвалес, - это одно из названий «иного» мира. Пир именуют гостеприимством Головы: здесь не существует времени, и гости забывают обо всем, пока не откроется заветная дверка, которая пробуждает их память.
- Можете сами убедиться!
Администратор подвел Матвея к занавесу из пурпурного шелка и тщательно отрепетированным жестом отдернул его, - открывая взгляду миниатюрное, сплошь покрытое старинным орнаментом дверное полотно в середине стены. Пройти в такую дверь было невозможно, она не доставала до пола.
- Большое Пиршество вы уже пропустили, - заявил администратор. - Клуб устраивает его один раз в году, в ночь Самхейна. Но не огорчайтесь, каждую субботу у нас отличное шоу, - останетесь довольны. И кухня отменная. Фирменное блюдо, - свинина с пряностями, сваренная прямо в зале при всех, в этом магическом котле. Кто ее отведает, обретет могущество и… бессмертие.
- В самом деле? - усмехнулся Карелин. - Вы не шутите?
Администратор без тени смущения подтвердил:
- Так гласит древнее предание.
- На какие только ухищрения не идут люди, чтобы привлечь клиентов!
- У нас свободных мест не бывает, - с оттенком обиды произнес администратор. - Хотя цены кусаются.
Матвей сделал вид, что собирается заказать столик.
- Моя девушка обожает экзотику, - сказал он. - Хочу устроить ей сюрприз.
- Она будет в восторге! - заверил администратор.
Карелин выбирал момент, чтобы спросить его о Вороне. Этот напыщенный индюк в костюме и галстуке-бабочке вряд ли захочет ему помочь.
- Друг порекомендовал мне ваш клуб, - брякнул он наобум. - Он посещает Большое Пиршество каждый год. Вы должны его знать. Ворон!
- Ворон? Ах, да… - Видно было, что администратор безуспешно напрягает память. Его брови сдвинулись, лоб наморщился. - На Большое Пиршество все являются в маскарадных костюмах, так что…
- Он приходит в черном одеянии, расшитом перьями и в птичьей маске, - подсказал Матвей. - С клювом.
- Ворон! Ну, конечно! - просиял администратор. - В прошлом году, кажется, он получил приз за творческое выступление. Я лично вручал ему видеокамеру! У него была спутница - прелестная блондинка в наряде Офелии. В этом году ваш друг не приходил на Большое Пиршество… или сменил костюм.
«Блондинка? - подумал Карелин. - Неужели, Эльза?»
- Он читал стихотворение «Ворон» Эдгара По, - продолжал администратор. - Это мой любимый писатель! Поэтому я запомнил. Я выучил это произведение наизусть. В переводе, разумеется…
- «И глаза ворона смотрят, словно глаза мечтающего дьявола, - продекламировал он. - И свет лампы, падающий на него, бросает на пол его тень; и душа моя из круга этой тени, колеблющейся на полу, не выйдет больше никогда!» Как он читал! У меня мурашки по коже бегали…
***Астра растерялась. Она не нашла ничего лучшего, чем усесться перед зеркалом и до боли в глазах всматриваться в его золотистую глубину, будто ожидая подсказки.
- Ворон явился за тобой? - прошептала она. - И как мне теперь быть?
Матвей развалился на диване, заложив ногу за ногу.
- Нужно проследить за Тамарой Степновой, - предложил он. - Хоть что-то узнаем. Полагаешь, это она прислала твоему бывшему жениху черный шнурок? Странный поступок для врачихи из районной поликлиники.
- Еще есть варианты?
- Один из учредителей клуба «Гвалес», - Калмыков, - владеет крупным агентством недвижимости, где работает маклером Вадим Мельник. Можно поговорить с ним.
«Не говорить же ей о том, что я сплю с женой Калмыкова? - подумал Матвей. - И про дырочку на его сутане? Впрочем, после посещения клуба стало понятно, где муж Ларисы провел ночь с 31 октября на 1 ноября, - присутствовал на Большом Пиршестве, в костюме Инквизитора. Администратор подтвердил. Гвоздем программы в этом году было шоу «Охота на ведьм» с кульминационным «сожжением на костре» красавицы-колдуньи. Выходит, Виталий Андреевич никак не мог успеть смотаться в Камышин и устроить там пожар, если только он не умеет раздваиваться. А он не умеет!»
- Кто такой Вадим Мельник?
- Муж Глории, секретарши твоего отца, который и познакомил ее с Вороном. Я же говорил!
- Мысли путаются… - пожаловалась Астра. - Ворон и Марина, Эльза, Глория… что их связывает?
- В городе орудует маньяк, вообразивший себя мифическим Вороном, - предположил Карелин. - Он знакомится с молодыми женщинами, а потом убивает их.
- Банально. И Глория, между прочим, живехонька!
- Хорошо. Давай возьмем за основу твою безумную идею о Вороне, как существе из иного мира. Какую цель он преследует?
- Завладеть зеркалом.
- Вот этим самым? - скептически хмыкнул Матвей. - Из-за него весь сыр-бор? Ни в какие ворота не лезет.
Астре было нечего возразить, нечем доказать свою правоту:
- Ты хочешь, чтобы он добрался до меня? Ему известно, что я взяла зеркало.
- Откуда?
Она развела руками:
- Не могу объяснить. Просто чувствую, как на нас надвигается тень…
…Душа моя из круга этой тени… не выйдет больше никогда, - пришла Матвею на ум стихотворная строка, произнесенная администратором клуба.
- Ладно, допустим, - кивнул он. - И что он, по-твоему, сделает? Поставь себя на его место - как бы ты поступила?
- Искала бы зеркало, наверное.
- А потом?
- Забрала себе и вернулась туда, откуда пришла.
«Сейчас я оставлю ее без козырей в этой хитрой игре, - решил Карелин. - Одним махом!»
- Значит, давай отдадим человеку зеркало, и дело с концом!
- Человеку? - переспросила она.
- Ворону! Кем бы он ни был… Зачем держать у себя чужую вещь?
Глаза Астры расширились и заблестели, губы дрогнули.
- Почему чужую? Вдруг, зеркало принадлежит мне? Ида Вильгельмовна неспроста дала мне ключик! Я не собираюсь расставаться с ним…
- А как же Ворон? - Матвей осторожно взял в руки зеркало и принялся рассматривать надпись с обратной стороны рамы. - АЛРУНА, - прочитал он. - Что это означает? Мандрагора? Символ колдовских чар и любовного наваждения… Неподходящее название для такого предмета.
- В ритуалах черной магии мандрагору применяли для инициации. Она помогает предсказывать будущее…
- Ерунда, - отмахнулся он. - Это растение разжигает любовное желание, только и всего.
- Мандрагора объединяет смерть и любовное влечение, сексуальность. Ее идентифицируют с духом мертвых и готовят из нее приворотное зелье. А зеркало - это окно в инобытие, за которым таится недоступная нашему пониманию страна двойников, обратной перспективы.
Они будто играли в мяч, перебрасываясь фразами. Тема зеркал была близка Карелину куда больше, чем магических растений. Он охотно поддержал ее, развил:
- Некоторые шаманы считают зеркало вместилищем души. В Индии существует такое понятие, как зеркало maja, в котором отражается первообраз проявленного. В это зеркало испокон веков смотрит Брама, любуясь собой и своим могуществом.
- Ой! - встрепенулась Астра. - Я вспомнила! У баронессы в гостиной висела картина - копия полотна Веласкеса «Венера с зеркалом».
Она замолчала. Матвей отметил, что разговор вернулся на круги своя, замкнулся на баронессе. Как это еще Астра не упомянула в очередной раз о кассете?
Она о чем-то сосредоточенно размышляла. Потом сказала:
- А ты мне не верил, что на кассете - кельтские символы. Клуб «Гвалес» ведь тоже использует легенду о Бране и потустороннем мире? Не где-нибудь, а именно там появлялся Ворон! Назовешь это случайностью?
«Накликал! - подумал Матвей. - Но в ее словах есть правда. Если ее догадки верны, стоит прислушаться. Кстати, Ворон в качестве приза получил видеокамеру…»
Они пообедали в молчании. Карелин отправился к своим подопечным в «Вымпел», Астра же осталась наедине с зеркалом. Между нею и его золотистой поверхностью воздух словно дрожал, края размывались и взгляд тонул в туманной глубине. То ли в ее недрах, то ли в утомленном сознании молодой женщины рождались неясные образы, - ничего конкретного: какие-то лица, смутно различимые фигуры, каменные дома…
- Адрес! - вдруг осенило Астру. - Люблинская улица… Зачем туда ходила Тамара Валентиновна, мама Марины? Не мешало бы проверить.
Она торопливо оделась, нацепила очки, схватила зонт и побежала к метро. Тротуары покрылись тонким ледком, ветер норовил сорвать с головы парик. Придерживая его рукой, Астра спустилась в подземку.
Ей нравилась новая жизнь, полная опасностей, настоящих, а не сценических приключений, захватывающих дух тайн. Даже отношения с мужчиной в этой новой жизни были другие. Матвей Карелин заинтересовал ее, - очень. Кто бы мог предположить, что ей придутся по душе его грубоватые манеры, постоянный сарказм и, - о, парадокс! - наличие любовницы. Женское сердце, - омут, пристанище чертей.
Астра легко нашла указанный в адресе дом, - ничем не примечательную многоэтажку, - и только теперь задумалась: а что же дальше? Просто подойти к двери, нажать на кнопку звонка и ждать, когда откроют? Она спряталась за припаркованную во дворе машину и принялась наблюдать.
Во дворе одиноко гулял мальчик в теплой куртке и шерстяной шапочке - гонял по скользкой дорожке пивную банку. Облезлая дворняга, поджав хвост, сидела у подъезда в надежде получить угощение от какого-нибудь сердобольного жильца.
Женщина в темной шляпе и полупальто подошла к двери, оглянулась. Дворняга приподнялась, угодливо завиляла хвостом, - но тщетно. Женщина прошла мимо и скрылась в подъезде. Астра не сразу узнала в ней Тамару Степнову…
Ей ничего не оставалось, как идти следом, подниматься по лестнице на четвертый этаж, звонить в квартиру. Откроет, хорошо; не откроет…
Кто-то подошел к двери, прильнул к глазку.
- Я живу этажом ниже! - плаксиво протянула Астра. - Вы меня заливаете! Откройте!
- Здесь все в порядке, - глухо ответил из квартиры женский голос. - Уходите.
- У вас трубу прорвало! Я вызвала аварийку! Они уже едут.
- Это не у меня…
- Я на вас в суд подам! - Астра постучала по двери кулаком. - Вы уничтожили мой ремонт! С потолка в кухне капает, и по стенам течет.
Женщина за дверью выругалась, щелкнула замком. Астра этого и добивалась. Степнова ее знала, но без грима, парика и очков. Да и виделись они давненько, - как минимум пару лет назад.
- Входите, убедитесь сами. Это, наверное, у соседей что-то случилось…
Астра проскользнула в большую темную прихожую, услышав, как захлопнулась за спиной дверь. Степнова успела раздеться и стояла в черном свитере и юбке, - худая, бледная, - почти старуха. В квартире стоял запах горелой хвои.
- Идите же!
Она пошла впереди, и Астру поразила небрежность ее прически, одежды. Санузел, выложенный черным кафелем, и кухня казались нежилыми, - будто бы ими не пользовались: везде идеальная чистота и отсутствие разных мелочей, создающих домашний уют. Только небрежно скрученная шторка в ванной говорила о том, что здесь кто-то принимал душ.
- Видите? Ничего не течет!
- А в комнатах?
- Послушайте… - Степнова с трудом держала себя в руках. - В комнаты я вас не пущу! С какой стати? У меня везде сухо, сыростью и не пахнет…
- Я только взгляну.
- Убирайтесь!
Ее нервы были напряжены, глаза сузились и побелели от ярости. Незваная гостья вторглась в квартиру против воли хозяйки и не собиралась уходить.
- Не кричите на меня! - сварливо произнесла Астра. - Как вы здесь оказались? Я вас ни разу не видела, ни во дворе, ни в подъезде. Может, вы воровка? Я сообщу в милицию!
Степнова беззвучно, как рыба, выброшенная на берег, открыла и закрыла рот. Скандал был ей ни к чему, - на это Астра и рассчитывала. Еще она молилась, чтобы Тамара Валентиновна не узнала в ней подругу покойной дочери.
Той было не до воспоминаний, она горела от нетерпения выдворить нахальную соседку.
- Я сняла эту квартиру месяц назад, - ее губы нервно подрагивали. - Кстати, вас я тоже вижу впервые.
- Милиция разберется!
- Черт с вами, - сдалась Степнова. - Смотрите и оставьте меня в покое! Я жду… друга. Он вот-вот подъедет.
Она распахнула дверь в комнату, встала, сложив руки на груди.
Астра, охваченная странной робостью, сделала несколько шагов и оказалась в сумрачной гостиной. Красные портьеры на окнах были плотно задернуты, из мебели посредине комнаты на красном ковре стоял полукругом диван с черной кожаной обивкой. Вдоль стен возвышались постаменты, на которых красовались головы… Астра не сразу сообразила, что они из раскрашенного мрамора: Гермес, Афродита, Афина-Паллада, на макушке которой восседал огромный ворон.
- Ой! - попятилась она. - Он… живой?
- Чучело. Ну, убедились, что трубы целы?
У Астры пересохло в горле, и сердце забилось часто-часто. Ворон! Это его логово.
- А-га…
- Что вы застыли? - неприязненно спросила хозяйка.
От ее голоса, по-мужски низкого и хрипловатого, пробирал озноб. В ее глазах таилась смерть. Астра ясно увидела в расширенных зрачках Степновой кровь… или так отражались в них портьеры. Эта женщина, с ног до головы облаченная в черное, совершенно не походила на ту добродушную и немного рассеянную тетю Тамару, которая в детстве угощала Астру домашним печеньем и пышными оладьями.
- И-извините… я… пойду…
Она преодолела желание распахнуть створку шкафа в прихожей, - и без того понятно, что там висит одеяние Ворона, расшитое блестящими перьями, и маска с огромным острым клювом. Она бы голову дала на отсечение!
«О, нет! - спохватилась Астра, выскакивая за дверь. - Голова мне самой пригодится!»
Она скатилась вниз по ступенькам, ощущая бешеный стук сердца, скрылась за углом дома и оглянулась в поисках таксофона. Зря не взяла сотовый! Ну да ладно, хоть карточка есть.
Через пару минут она уже набирала номер Матвея. Начинал сыпать мелкий снежок, пальцы коченели на ледяном ветру.
- Я нашла его… вернее, ее! - выдохнула она в трубку.
- Кого?
- Ворона! Приезжай немедленно по тому адресу, на Люблинскую! Никому ни слова, иначе мы спугнем его… ее…
- Ты хорошо себя чувствуешь? - напрягся Карелин.
- Да-да… только волнуюсь ужасно…
«Она чокнутая! - подумал он. - Чокнутая! И я становлюсь таким же!»
- Ты где?
- За углом соседнего дома… Скорее! Вдруг, он… она сбежит…
Нос Астры смешно покраснел, парик обвис; очки ей пришлось снять, - из-за снега.
- Тебя не дождешься. Я тут в сосульку превратилась!
Пританцовывая от холода, она поведала Матвею о посещении квартиры и встрече со Степновой.
- Это она! Точно…
- С чего ты взяла?
- Тамара Валентиновна живет в другом месте, - там она совсем другая: жена, врач, домохозяйка. А здесь ее гнездо, пристанище Ворона! Понимаешь? У нее в глазах - смерть, кровь! Тот не жди себе отрады, в чьем дому на бюст Паллады сядет ворон, - продекламировала Астра. - Так говорится в стихотворении Эдгара По. И чучело сидит именно на макушке Афины-Паллады!
- Только то?
- Там еще бюсты Афродиты и Гермеса, - римляне называли этого бога Меркурием. Кельты, между прочим, почитали Меркурия. А по мнению астрологов, эта планета управляет мандрагорой. Все взаимосвязано…
Матвей подумал о себе и Ларисе, о квартире, которую она снимает для любовных встреч. Возможно, дело обстоит проще?
- Я думаю, Тамара Валентиновна использует эту квартиру, чтобы встречаться с любовником, - заявил он. - Она ведь сказала тебе, что ждет друга.
- Где же ее друг? Я стою здесь уже час, и ни один мужчина в подъезд не входил. Старика с палкой я не считаю, детей тоже.
- Кто-то еще входил?
- Две женщины, бабулька с внуком… И вообще, видел бы ты Степнову! Она похожа на ведьму, а не на женщину, которая готовится к любовному свиданию. У нее траур, если ты помнишь.
- Значит, на фотографии не Ворон?
Астра пожала плечами. Она уже задавала себе этот вопрос.
- Глория могла ошибиться. Родственники Эльзы Коржавиной его не видели, а сотрудники «Тихой поляны» только слышали синтезированный голос.
- Как же «Гвалес»?
- Не знаю пока. Найдется объяснение.
- Откуда у Степновой деньги на все эти фокусы?
- Тихо! - Астра схватила его за руку и потянула за угол. - Прячься…
Мимо прошли двое мужчин - прямо к подъезду, у дверей которого дежурила дворняга.
- Что мы собираемся делать? - не выдержал Матвей. - Чего ждем?
- Кажется это Иваницын…
- Где?
- Вон, с каким-то человеком. Куда они направляются?
- Вот будет номер, если твой женишок спал не только с дочкой, но и с мамой, - ухмыльнулся Карелин. - Да у них, похоже, групповуха намечается!
- Кто же второй?
- Ты его не знаешь?
Астра мотнула головой, ее глаза загорелись, как у гончей, учуявшей дичь.
- Идем за ними!
- Ты уверена, что…
Но она, не слушая, скользнула следом за мужчинами. Карелин, чертыхаясь, догнал ее уже в полумраке парадного, придержал за рукав.
- Погоди…
- Они поднимаются.
Наверху хлопнула дверь, и Астра подпрыгнула, как ужаленная.
- Это там… - одними губами вымолвила она, доверчиво прижимаясь к Матвею. - Побежали! Иначе она с ними разделается.
- Не выдумывай…
Но ему ничего не оставалось, как ринуться за ней по лестнице на четвертый этаж. Она остановилась, часто дыша и прислушиваясь к происходящему в квартире. Невольно, он тоже напряг слух. За дверью было подозрительно тихо, - ни шумных приветствий, ни иных звуков, сопровождающих встречу двух мужчин и женщины.
Он осторожно взялся за ручку, повернул, нажал - дверь поддалась, бесшумно открылась, из прихожей пахнуло можжевеловым дымком, будто кто-то жег ароматическую палочку. Матвей сделал Астре знак, - стой на лестничной площадке. Сам, крадучись, двинулся вперед, как он умел: без единого звука.
В дверном проеме гостиной как-то буднично, обыденно виднелись ноги лежащего человека - подошвы туфель были мокрые. Оно понятно, на улице-то снег. Второй мужчина стоял над распростертым на ковре телом.
Матвей метнулся вперед, его мышцы сработали раньше, чем ум приказал действовать, - и мужчина неожиданно для себя оказался на полу с заломленными назад руками и защелкнутыми на запястьях наручниками. Это «оружие» Карелин привык класть в карман, - на всякий случай. После знакомства с Астрой такой случай мог представиться в любой момент.
- Не двигаться! - приказал он поверженному.
Тот уткнулся лицом в ковер, не делая попыток оказать сопротивление.
Второй не подавал признаков жизни.
- Это Захар! - ахнула Астра, опускаясь на корточки.
Разумеется, она не послушалась Матвея и не осталась за дверью. Как бы не так! Пропустить самое интересное?!
- Где она?
- Кто? - мрачно спросил он, разглядывая красавца-сердцееда.
Тот имел отталкивающий вид, как всякий задушенный. Вокруг его шеи обвился черный шнурок. Труп! Рано или поздно это должно было произойти.
- Что с ним? - дрожащим голосом спросила Астра. - Он… жив?
Она узнала ответ раньше, чем Карелин открыл рот, и подавила крик, прижав ладони к губам.
Мужчина в наручниках пошевелился и хрипло простонал:
- Вы кто? Что вам здесь нужно? Берите деньги и убирайтесь!
- Зачем вы убили своего… хм… товарища? - спросил Матвей.
- Убил? Хотите все свалить на меня?
В красноватом сумраке гостиной, да еще лежа лицом вниз, ему было не разглядеть незваных гостей. Астру затошнило, и она бросилась в ванную.
- Я отлучился на одну минуту… - хрипел лежащий. - В кухню, за выпивкой… а когда вернулся… застал его… и тут ворвались вы. Он… мертв?
«Где же Степнова? - молнией промелькнуло в голове Матвея. - Здесь ее нет! Астра сочинила новую сказку, в которую я поверил. Безумие!»
- Вы его задушили.
- Нет… клянусь… я только хотел посмотреть, что с ним… Я ходил за выпивкой, услышал шум… и вот… У нас… мы… в общем, мы любим друг друга… вы понимаете…
Матвей обвел глазами комнату, - на столике действительно стояла бутылка коньяка и две пузатых рюмки. Они что, ошиблись квартирой? Чертовщина… А как же красные портьеры, головы из мрамора на постаментах и чучело ворона? Все, как говорила Астра.
Тот не жди себе отрады, в чьем дому на бюст Паллады сядет ворон…
На стенах висели две большие картины, - обе эротического содержания.
- Как называются шедевры живописи?
- «Пирушка с гетерами», «Сатиры и нимфы», - без запинки ответил мужчина.
В углу, над искусственным камином - мраморная полка, на ней вырезаны греческие буквы.
- Что там написано? - спросил Матвей.
- «Звезда укажет путь».
Похоже, человек здесь не в первый раз.
- Это ваша квартира?
- Мы… снимаем ее… для свиданий…
- Вы что, геи?
- Да… а вы - грабители? Я отдам вам деньги… только… не убивайте. Картины тоже стоят прилично. Возьмите их! Это я покупал.
- Здесь есть кто-то еще, кроме вас?
- Нет… никого…
«Ее дружок не просто бабник! - ужаснулся Матвей. - Он еще и голубой! Однако кто же его задушил?»
Убийцей мог быть человек в наручниках, равно как и Степнова… которая набросилась сзади на Иваницына, прикончила его и убежала. Дверь-то была открыта… Или же «мстительница» еще в квартире, где-нибудь прячется.
Он вдруг вспомнил об Астре и испугался за нее. Грубо, стараясь соответствовать роли бандита, крикнул:
- Эй, подруга! Где ты? Нам пора сматываться!
В сложившихся обстоятельствах им действительно лучше унести ноги поскорее.
- Она исчезла, - с отчаянием воскликнула Астра, появляясь на пороге гостиной. - Ее нигде нет! Мы ее упустили.
Она не решалась войти, переступить через мертвое тело бывшего жениха.
- Это геи, - Матвей указал на лежащих мужчин. - Они встречаются в этой квартире.
- Не может быть… Я видела здесь женщину…
Астра вдруг оглянулась и с истошным криком бросилась вперед, уже не обращая внимания на труп. Сзади нее показался Ворон, его черные перья тускло поблескивали, он держал в руках свою голову…
- А-ааа-аа! - вопила Астра. - А-аа! А-аа-а…
Матвей вскочил на ноги, - зрелище было настолько жутким, что он тоже не сразу сообразил, - чудовище несет маску с большим птичьим клювом, а голова у него, женская, старушечья, страшная…
- Это она… - прошептала Астра, опускаясь на диван и закрывая глаза. - Она…
- Не-е-ет… - покачала головой женщина в одежде Ворона. - Это он! Он… убил мою дочь. Он сумасшедший! Маньяк! Как я могла? Как я сразу не догадалась? Он… он… дьявол…
- Кто? - спросил Матвей.
По опыту он знал, что с невменяемым человеком необходимо разговаривать, поддерживать беседу, поддакивать, соглашаться с ним. Общение разряжает обстановку, снимает накал страстей, сближает.
- Поднимите его…
Матвей двинулся к трупу, но женщина дернулась, глядя на человека в наручниках.
- Понял!
Он взял лежащего за плечи, приподнял и усадил на пол, - легко, так же, как он поднимал и складывал тяжелые бревна, обучая ребят из своего отряда строить полевые укрытия. Лицо мужчины показалось ему знакомым: волосы, лоб, нос…
- Это мой муж… - бесстрастно вымолвила женщина. - Осокин. Редкостный негодяй.
«Она пряталась в шкафу, в прихожей! - догадалась Астра. - Там висел костюм Ворона, который она надела…»
- Он убил мою дочь… мою единственную дочь…
В глазах Степновой разгоралось безумие. Она переступила через мертвого Иваницына, волоча за собой подол черной хламиды и теряя перья, приблизилась к сидящему на полу мужчине.
- Полюбуйтесь на него… Ворон по имени Никогда! Он читал мне стихи, прикидывался тонким интеллектуалом, эстетом… И я поверила. Это его квартира, которую он показывал мне, даже предлагал поселиться здесь, среди этих мраморных идолов и красных портьер! Я вышла замуж за убийцу! - Она истерически расхохоталась, обрывая черные перья и разбрасывая по полу. - Привела в дом смерть! Смерть для моего ребенка! Я ощиплю тебя, уничтожу твой бесовский наряд и убью! Убью…
Матвею вспомнился увеличенный фрагмент снимка - мужское лицо вполоборота, администратор из «Гвалеса», его слова о Вороне, читающем стихи Эдгара По…
«Да это же он! Человек, который случайно попал в объектив фотоаппарата сыщика! Он посещал Большое Пиршество и взял приз…»
- Не слушайте ее, - возмутился человек в наручниках. - Она больна! Тронулась умом после смерти дочери, возомнила, черт знает, что. Вы же видите, она не в себе.
- Вы Осокин?
- Да, и что с того?
- Зачем вы привели сюда Иваницына?
- Я уже объяснил… мы встречались… Я люблю не только женщин! Это ведь не преступление? А она украла у меня запасные ключи, явилась в эту квартиру, спряталась в шкафу, дождалась, когда мы с Захаром придем заниматься любовью, и убила его. Она просто ревнует! Взбесилась от ревности! Вы слышали, она и меня хочет убить? У нее шизофрения…
- Не отрицаю, - мрачно усмехнулась Степнова. - Только тебе это не поможет. Живым ты отсюда не выйдешь.
- Вы слышите? - дернулся Осокин. - Она не в себе!
- Глория вас опознает, - спокойно сказал Карелин.
- Кто такая Глория? Понятия не имею…
- Девушка, с которой вы два года назад познакомились в клубе «Гвалес».
- Ну и что? В чем вы меня обвиняете? Посещение клуба не запрещено законом.
- Вы попали на фото, сделанное частным детективом, которого наняла ваша падчерица. Снимок случайно увидела секретарша Ельцова, та самая Глория.
- Какой еще снимок?
- Вы увлеченно следили за Мариной и не заметили, как сами превратились в объект наблюдения. Что вы делали у ее дома в тот день, когда произошло убийство?
Астра хотела вмешаться, но прикусила язык. Матвей солгал: на снимке не стояло даты. Осокин не уловил подвоха.
- Это сугубо семейное дело! - заявил он. - Вас оно не касается.
- Что там делал Герасим? - ответила вместо мужа Степнова. - Выбирал удобный момент для убийства. И выбрал!
- Зачем мне было убивать Марину? Я… она мне нравилась, не скрою! Но я бы никогда себе не позволил вступить в связь с падчерицей. Когда мы разъехались, я счел своим долгом хоть изредка видеться с ней, контролировать образ жизни, который она ведет. Если родной матери было наплевать! Я подозревал, что у нее есть любовник, и хотел выяснить, кто он. Оказалось, мы спим с одним и тем же мужчиной! Ха-ха-ха-ха!
От его смеха Астре стало нехорошо. Карелин переводил взгляд с Осокина на его жену, не в силах разобраться, кто из них ломает комедию. Возможно, оба, если они сообщники.
- Он все врет, - злобно процедила женщина. - Проклятый выродок! Я была здесь, - когда услышала, как поворачивается ключ в замке, спряталась в шкафу. Они вошли… Осокин пригласил молодого человека в гостиную, потом раздался шум, какая-то возня и сдавленный хрип… Он его убил! - заключила она, кивая на лежащее лицом вниз тело Иваницына. - Ведь так? А вы ему верите!
- Ты просто помешалась от ревности! - взвился Осокин. - Я пригласил Захара в гостиную, он попросил выпить. Я достал рюмки и отправился в кухню за коньяком, а когда вернулся, он уже лежал на полу. Я поставил бутылку на столик и наклонился посмотреть, что с ним… И тут врываетесь вы! - повернулся он к Матвею. - Тамара задушила его! И спряталась в шкаф. Она подкарауливала меня… нас… Если бы не вы, она и меня бы прикончила!
- Ворон питается падалью… - ни к кому не обращаясь, вымолвила Степнова.
- Ты сама убила свою дочь - из ревности! Хотя я и в мыслях не допускал близости между нами. А теперь убила моего любовника! У тебя же руки чешутся расправиться со мной!
- Так и есть.
У Карелина голова шла кругом.
- Вы видели вашу жену в тот день, когда погибла Марина?
- Конечно! Я был там неподалеку, наблюдал, и сразу понял, зачем явилась Тамара, - злорадно сказал Осокин. - Через пару минут, после того, как из подъезда выбежал Захар, вошла она. Марина впустила ее…
- Не лги!
- Я давно заподозрил, что у Тамары не все в порядке с головой, - проигнорировал ее выпад Осокин. - С тех пор, как она разорвала отношения с дочерью. Разве так поступает нормальная мать? Но я по-своему любил ее и выгораживал до последнего. Марину уже не вернешь! Зачем умножать страдания? Кому стало бы легче, окажись больная женщина в тюрьме или в психушке? Я надеялся вылечить ее своими средствами.
Матвей смотрел на Степнову - ее лицо покрылось смертельной бледностью.
- Почему на вас эта странная одежда? Где вы ее взяли? - спросил он.
- В шкафу. Я оделась Вороном, чтобы сбить его с толку, чтобы он не сразу узнал меня и не смог помешать отправить его в преисподнюю…
- А Эльза? А кассета? - спросила Астра, к которой вернулся дар речи.
И тут Степнова узнала подругу Марины. Как ни была она возбуждена, ее замутненная память сделала свое дело. Умываясь в ванной, Астра сняла парик и забыла снова его надеть, а с очками пришлось расстаться еще на улице: она сунула их в карман, где они и остались.
- Астра? Это ты? Как ты здесь оказалась?
Более абсурдную ситуацию трудно себе представить, - комната в черных и красных тонах, труп на ковре, муж в наручниках и жена в нелепом наряде, обвиняющие друг друга в душегубстве и двое свидетелей обвинения, которые сами толком не понимают, что их сюда привело.
Мраморные боги бесстрастно взирали на человеческую драму. Гетеры, сатиры и нимфы на картинах предавалась бесстыдным эротическим игрищам. А люди настолько погрязли в лицемерии и лжи, что освободить их, казалось, могла только смерть…
- Боже мой! - простонала Астра, прижимая руки к груди. - Боже мой…
- Пора кончать, - решительно произнес Матвей, наклонился к Осокину и рванул ворот его рубашки. Посыпались пуговицы. Под рубашкой оказалась майка, которую постигла та же участь. Осокин сделал попытку ударить Матвея ногой, тот ловко увернулся и нанес ответный удар, - легкий, чтобы временно обездвижить противника, но оставить его в сознании.
Астра ойкнула. Степнова вздрогнула от неожиданности. Карелин издал торжествующий возглас. На правой стороне туловища Осокина был крест-накрест приклеен широкий пластырь.
- Что и требовалось! - пояснил Матвей, безжалостно отдирая повязку. Под ней виднелась запекшаяся круглая ранка, обработанная йодом. - Твоя работа? - поднял он глаза на Астру.
- Мне плевать на ваши угрозы! Плевать на всех вас! Нельзя убить того, кто уже мертв. Ах-ха-ха! - закатился он холодным, жутким смехом. - Что уставились? Особенно ты! - он повернулся к Матвею. - Ты тоже мертвец! Давным-давно. Ты ведь хотел… хочешь того же самого, что и я! Разве ты не мечтаешь завладеть Двойником? Не прикидывайся, будто впервые слышишь об этом. Однажды ты уже помешал мне, помог Двойнику ускользнуть. Но не сумел удержать, выпустил из рук. Пути Двойника темны и запутанны. Неизвестно, сколько времени он существует, кто его сотворил. Есть вещи, которые находятся вне человеческого понимания, потому что люди не должны ими пользоваться. Отдайте мне то, что не принадлежит вам, и ступайте с миром.
- Здесь не ты распоряжаешься! - заметил Матвей.
Он забыл о церемониях, в его голосе звучала враждебность. Степнова говорила правду, - ее муж одержим какой-то маниакальной идеей, он болен.
- В этом вся трагедия момента! - театрально воскликнул Осокин.
Он отбросил притворство, явив окружающим свое истинное лицо хладнокровного, изощренного злодея и даже, казалось, бравировал этим.
- За что ты убил Марину? - простонала Степнова. - Чем она тебе не угодила?
- Она была распутной, хитрой дрянью. Зависть толкнула ее в объятия этого недоумка Иваницына. Он идет к тебе, красотка! Встречай! - задрав голову к потолку, прохрипел Осокин. - Наконец, ты его заполучишь! Ему просто некуда будет деться: Астра ведь остается по эту сторону. Да, я не выпускал Марину из поля зрения, но не собирался ее убивать. Она переполнила чашу моего терпения, когда расстроила свадьбу подруги и поссорилась с ней. Она нарушила мои планы! Я так долго подбирался к Астре, искал подходы, а эта рыжая потаскушка спутала все карты. Поделом ей! В тот день ее любовник облегчил мне задачу: выскочил, оставив дверь в квартиру открытой. Я вошел, - Марина опешила, она не ожидала меня увидеть: подумала, ее хахаль вернулся. «Убирайся вон!» - заорала она. Ты плохо воспитала свою дочь, Тамара! - взглянул он на Степнову. - Она не должна была грубить! Я схватил первое попавшееся орудие, кажется, подсвечник, и ударил ее. Потом мне пришла в голову мысль принести ее в жертву воде, раз уж она мертва. Я немного наполнил ванну, приволок туда Марину и опустил ее лицом в воду. Пусть охладится, прежде чем предстать перед богами.
Придурок Захар едва не застукал меня, вздумав вернуться. Я как раз выходил, когда услышал его шаги. Пришлось подняться этажом выше и затаиться. Он не выскочил опрометью из квартиры, как я полагал, а пробыл там некоторое время, очевидно, рылся в вещах безвременно погибшей возлюбленной. Хотел взять сувенир на память, да все не мог выбрать! - хохотнул Осокин. - Я не стал ждать и поехал в офис. У меня было дел по горло. Мне следовало поблагодарить господина Иваницына за тот беспорядок, который он учинил у Марины, ведь именно это породило версию о грабителях.
Из глаз Степновой не выкатилось ни слезинки. Она уже отплакала и ожесточилась.
- Дочь не зря ненавидела тебя.
- Редко кто способен полюбить свою смерть!
- Зачем ты женился на мне?
- Хотел быть поближе к Астре, но не бросаться в глаза. Несколько лет назад я увидел фото в одной из московских газет: семья президента страховой компании «Юстина» передает в дар детскому дому компьютеры. Ха! Там были его жена и дочь Астра. Редкое имя! Оно не случайно попалось мне на глаза. Я понял, что надо быть рядом. Я искал разные способы. Познакомился с Глорией, дабы использовать ее в своих целях. Прелестная девушка, однако слишком далекая от семьи Ельцовых. Побеседовав с ней, я убедился, что совершил ошибку и больше мы не встречались.
«Глории повезло, - подумал Карелин, со все возрастающим изумлением слушая эту безумную исповедь. - Она легко отделалась».
- Значит, ты рассчитывал через нас… познакомиться с Астрой?
- Не совсем. Для того, чтобы быть рядом, иметь возможность контролировать ситуацию, личное знакомство не обязательно. Ее жених спутался с Мариной, и я надеялся сыграть на этом. Меня привело к ней имя. Звезда укажет путь! Эту фразу я повторял, как заклинание; я вырезал ее на каминной полке.
- Какой путь? Куда?
- К Двойнику… Алруне… Я пришел сюда за ним!
- За зеркалом? - спросила Астра.
- Невежество называть его так. Я давно охочусь за ним, но вам не понять… Вы же не задумываетесь, в чем смысл вашего существования! Вы приходите и уходите, словно череда призраков, немых, глухих и незрячих.
- Кто поджег дом баронессы?
- Я, кто же еще? Зеркало переходит из рук в руки только в ночь Самхейна, когда открываются ворота между мирами. Я вынужден был ждать. Немка стала второй жертвой богам Гвалеса! Жаль, что я не успел убить ее - она сама испустила дух. Боги не приняли такого подношения, и Двойник опять ускользнул. Я искал его, но мне помешали. Ты спряталась за портьерами, - кивнул он в сторону Астры, - и ударила меня отверткой. Если бы я знал, что у баронессы появилась новая компаньонка! Если бы я только догадался, что это ты! Если бы я не разлил в доме бензин, и сквозняки в мгновение ока не раздули пламя! Если бы я сразу понял, что моя рана не опасна! Если бы то, если бы это… Удача отвернулась от меня, - пора было уносить ноги, покуда огонь не отрезал путь к выходу. Я хотел, чтобы неизвестный враг стал настоящей жертвой богам, и поспешно скрылся, закрыв дверь. Ты должна была сгореть! А ты выбралась. Вместе с Двойником?
Он пожирал Астру глазами, но она молчала.
Степнова принимала слова мужа за бред сумасшедшего. Матвей только сейчас окончательно убедился, что Астра говорила правду.
- Эльза дала тебе ключи от дома госпожи Гримм? - спросил он Осокина.
- Она. Милая, нежная приманка, которую подбросил мне Эрос. Она должна была впустить меня в дом той ночью и помочь найти Алруну. Увы! Ее слабая душа не выдержала испытания. Я велел Эльзе принимать отвар из плодов мандрагоры, но ей стало еще хуже. Я был вынужден поместить ее в «Тихую поляну», а потом…
- … убить! - заключила Астра.
- Ее убил этот мир. Я просто помог ей уйти туда, где мы скоро встретимся. Как иначе я бы забрал ее с собой? Я полюбил ее! Я не простил бы себя, оставив Эльзу в психиатрической клинике.
- И поэтому ты ее повесил? Ублюдок.
- Она стала второй жертвой богам… Теперь Эльза отдыхает в замке над морем, и волшебные птицы услаждают ее душу своими песнями.
- Чудесно! Откуда у нее кассета? Ты дал? - вмешался Карелин. - Она просматривала ее раз за разом, пока не свихнулась. Так?
- Символы моего мира должны были стать для нее близкими и понятными. На кассете записаны проекции тайного, отраженные в привычных для людей образах. Они слишком сильно подействовали на Эльзу! Разрушили ее, вместо того, чтобы соединить со мной, породили болезнь. Напиток из плодов мандрагоры вместо успокоения вызвал галлюцинации и нечто вроде… помешательства. Врач из пансионата сообщил, что Эльза сбежала той ночью, когда я приходил за Двойником. Память заставила ее сделать это! Ведь мы условились на Самхейн встретиться в доме баронессы и больше никогда не расставаться. Я обещал Эльзе взять ее с собой.
- Куда?
Лицо Осокина, его глаза горели мрачным вдохновением.
- Она не спрашивала. Разве это имеет значение? Я не мог обмануть ее! Я приехал в «Тихую поляну» под покровом темноты, нашел ее окно, постучал, помог выбраться. В длинной ночной сорочке она напомнила мне Офелию. Мы шли между деревьев, тесно прижавшись друг к другу, не чувствуя холода. Вокруг шумел лес, по небу бежали тучи. Луна то скрывалась, то показывалась; в ее дымке стволы берез призрачно мерцали, будто свадебные свечи.
- А ты припас для невесты подарок: прочную бельевую веревку с хоздвора, - добавил Матвей. - Мило! Бедная девушка не подозревала, что обручилась с дьяволом.
Выражение лица Осокина осталось прежним. Казалось, ничто внешнее уже не трогало его.
- Все произошло тихо и быстро… - как ни в чем не бывало, продолжал он. - Она позволила накинуть ей на шею петлю… Остальное касается только нас двоих! Смерть так же интимна, как и любовь…
- Что ж ты рядом-то не повесился? Жених с того света!
- Я не мог поступить иначе. Эльза умерла и освободила меня от любовных уз, от цепких объятий Эроса. Я должен был сделать последнюю попытку найти Алруну, еще одно усилие, еще один рывок. Звезда укажет путь! Я пренебрег священным указанием, и поплатился за свою небрежность. Я надеялся исправить ошибку.
- Ты шантажировал Иваницына?
- Я думал, он приведет меня к Астре, а значит, к моей цели. И снова просчитался. Три жертвы не были принесены, боги разгневались. Я понял, что мне нужен «третий», и послал ему черный шнурок. Я хотел припугнуть его - дал шанс спасти свою ничтожную жизнь. Но он оказался беспомощным, омерзительным трусом. А трусов не угощают свининой на Большом Пиршестве!
- Как тебе удалось заманить его сюда?
- Без труда. Трусы бывают на редкость глупы, а страх напрочь лишает их соображения. Я сказал, что моя жена серьезно больна, у нее навязчивая идея отомстить убийце дочери, и мой долг - предупредить. «Почему-то она считает виновным в гибели Марины тебя, - заявил я. - Берегись. Душевнобольные бывают хитры и настойчивы. Когда рассудок меркнет, ими управляет одержимость». Иваницын затрясся от ужаса! Ха-ха! Я предложил ему помощь и пригласил к себе домой. «Мы разоблачим Тамару, спровоцируем у нее приступ агрессии, вызовем «скорую» и отправим в психушку. Иначе никто ее не изолирует. Она врач, регулярно принимает таблетки и тщательно скрывает свое истинное состояние». Иваницын легко поверил, обрадовался. Он разочаровал меня!
- Так вы с Захаром не геи? - спросила Астра.
- Этого еще не хватало! - презрительно фыркнул Осокин. - Вы застали меня над тепленьким трупом - пришлось выкручиваться.
- Ты знал, что я здесь? - удивилась Степнова.
- Разумеется, нет, дорогая, - Осокин растянул губы в издевательской ухмылке. - Я понятия не имел, что ты стащила запасные ключи. Мне было не до тебя в последнее время! Я замечал твою слежку, но не придавал ей значения. В конце концов, ты мне удачно подыграла. Я следил за Иваницыным, в надежде, что тот приведет меня к Астре. Ты ходила за мной по пятам и делала это грубо, напугав молодого человека до нервной икоты. Ты облегчила мою задачу! Он решил, что ты охотишься за ним, шантажируешь, и мне почти не пришлось лгать.
- Я действительно хотела выяснить, зачем он тебе понадобился.
- Ты меня здесь поджидала? А мы пришли вдвоем! - улыбался Осокин. Казалось, он наслаждается этой сценой и этим разговором. - Я свое дело сделал, а ты не успела!
Он откровенно потешался над обескураженной супругой.
- Зачем ты убил его?
- Он стал третьим, вот и все. Этот смазливый самец помешал моим планам вместе с твоей конопатой дочуркой. Поэтому я отправил его следом за ней! Не спутайся он с Маринкой, события развивались бы по-другому. Астра бы не исчезла, и я…
- Ну, почему же? - перебил его Матвей. - Именно ссора с подругой и женихом привела Астру к баронессе, а значит, и к зеркалу.
- Но я потерял ее из виду!
- Как же ты оказался в Камышине?
Глаза Осокина подернулись мечтательной дымкой. Голос его изменился, стал проникновенным, восторженным.
- Двойник сам шел мне в руки. Год назад, накануне праздника мертвых мне было видение: на Большом Пиршестве белокурая красавица с голубыми глазами подает мне чашу, наполненную красным вином. И я отправился в «Гвалес». Где еще совершаются кельтские таинства? По дороге я встретил Эльзу - прямо на улице, в толпе гуляющих. Она показалась мне такой же одинокой странницей, как и я сам; женщиной из легендарных времен короля Артура. На ней был наряд Офелии, поверх которого она накинула синий плащ. Я оделся Вороном - вещей птицей, одним из воплощений великого Брана. Мы познакомились, я пригласил ее в ночной клуб. Там она впервые увидела гостеприимство благородной Головы. Мы разговорились, и Эльза рассказала о своей работе, о хозяйке, о ее привычке часами сидеть у зеркала. Как только я услышал заветное слово, сразу понял, что напал на след Двойника. Полной уверенности не было, и я попросил Эльзу вызвать баронессу на откровенность. Она старалась, как могла, но немка хранила свою тайну, - охотно болтала о зеркалах, и ни слова не проронила об Алруне. Мы решили попытать счастья в следующую ночь мертвых, только боги распорядились по-другому. Эльза оказалась в «Тихой поляне», и мне пришлось самому отправиться за Двойником.
- Почему зеркало ты называешь Двойником? - не выдержала Степнова.
Она все больше запутывалась и переставала понимать происходящее. Эти люди не в своем уме? Или всему виной ее больное воображение?
Осокин пристально взглянул на нее, усмехнулся.
- А потому, что это зеркало ничего не отражает, - объяснил он. - В нем нельзя увидеть ни окружающее, ни самого себя. То, что вы там видите, - это иллюзия, призрак, двойник. Тот, кто смотрит на вас с его золотистой поверхности, - не вы. Это копия маски, которую вы надеваете, чтобы вас узнавали такие же вымышленные персонажи. Алруна не предназначена показывать уже известное. Она показывает то, чего вы не знаете…
- Так все-таки Алруна или Двойник? - прошептала Астра.
Осокин ее услышал:
- Дело не в названии. Можно дать зеркалу любое имя, лишь бы оно сохранило свои свойства. Оно принадлежит двум мирам и переходит из одного в другой, из рук в руки. Есть много желающих заполучить его, которые ни перед чем не остановятся. А-л-р-у-н-а, - магическое слово. В старину люди называли так маленьких волшебных человечков, гномов, которые, по преданию, жили в корнях мандрагоры. Эти существа могут принести богатство, но приносят и смерть. Они - провидцы и предупреждают о грозящей опасности, иногда выполняют поручения того, кому принадлежат, а могут сыграть с ним злую и жестокую шутку. Зеркало назвали так неспроста: оно тоже своего рода помощник, тайный и могущественный, порой коварный…
- А корень, завернутый в шелковый лоскут?
- Я подарил его Эльзе, но мой альраун погубил ее. Эти крошечные оборотни сами выбирают, кому служить, а кого сгубить.
- Ты бредишь! Хочешь, чтобы тебя приняли за сумасшедшего и вместо тюрьмы поместили в больницу, - с ненавистью произнесла Степнова. - Шут! Что за балаган ты здесь устроил?
Ее слова только раззадорили супруга:
- Ха! Можете считать меня кем угодно! Кельтом, колдуном, сатанистом, умалишенным или маньяком… Мне нравится эта игра! Я привык к ней. У каждого - свой интерес. Посмотрите лучше на себя! Вы - призраки, и живете в призрачном мире. Хотя твердите обратное… Откройте глаза, слепцы! Что вами движет? Все те же корысть, похоть и страх. Может быть, у кого-нибудь из вас есть благородная цель? Ну же! Назовите ее! Эрос играет вами, как куклами, дергает за веревочки, а вы послушно пляшете под его дудку. Все, ради чего вы живете, - это жажда удовольствий! Любыми способами и любой ценой. Так что нечего на меня смотреть, как на чудовище.
Матвею никогда не приходилось слышать ничего подобного. В голосе разоблаченного преступника не было ни сожаления, ни раскаяния, ни боязни. Осокин и вправду не совсем нормален. Похоже, он ничуть не огорчен происходящим, а как будто развлекается, выступает перед публикой. Пока его не переклинило, надо задавать вопросы.
- Почему на кассете заснята усадьба Брюса? - спросил Матвей.
- Вы же думаете, что я рехнулся? - захохотал Осокин. - Так зачем вам мои объяснения? Впрочем, извольте. Дом Брюса попал на кассету не случайно. Этот человек ловко скрывал под масками царедворца, военачальника и ученого свое лицо любителя приключений. Подозреваю, он тоже охотился за Двойником и ему тоже не повезло. Нельзя освободиться от наваждения, которое называется жажда получить в свою собственность то, что получить невозможно.
По впалым, бледным щекам Тамары Валентиновны потекли слезы.
- Он болен, вы же видите! Прекратите это безумие!
Осокин, наслаждаясь произведенным эффектом, продолжал:
- Если кто и знал баронессу Гримм, то именно Брюс. Иноземцы нередко получали богатство и титулы из рук русских царей… Зачем они приезжали в Россию? А? Молчишь… Когда драма не окончена, ее участники вновь и вновь вместе выходят на сцену! - Он перевел горящий взгляд на Астру. - Алруна у тебя? Маленькая похитительница зеркал!
- Я ничего не похищала.
- Тебе же хуже. Каждый год в ночь Самхейна кто-нибудь может прийти за ним оттуда. Не веришь мне? Напрасно… Баронесса оказала тебе плохую услугу!
Астра смотрела на него во все глаза, молчала. Ему вдруг стало трудно дышать, смех застрял в горле.
Степнова встрепенулась, словно пробуждаясь от транса.
- Доигрывай свою роль до конца! - с этими словами она шагнула к мужу и нахлобучила на него голову Ворона. - Вот так!
Что-то блеснуло ее в руке, Матвей не успел помешать. Брызнула кровь…
- Глупо… - прохрипел Осокин, заваливаясь на бок.
Степнова уронила на пол окровавленный скальпель - медицинский нож, предназначенный для спасения жизни, а не для убийства…
- Что ты теперь будешь делать? - спросил Матвей, разливая шампанское. - Вернешься домой?
Они сидели в его гостиной, ужинали при свечах. Астра отрицательно покачала головой.
- Поеду в Богучаны. Поживу одна… Двоюродная сестра писала, там можно дешево снять домик.
- Топить печку, таскать воду из колодца?
- Это меня не пугает. Хочу побыть наедине с Алруной.
- Только не говори, что поверила в небылицы Осокина. Он псих! Помешался на почве мистики. Падчерицу убил, дом баронессы спалил, жену довел до ручки, любовницу повесил, твоего жениха удавил черным шнурком… Чем не маньяк? И все во имя какого-то мифического Двойника. Это обыкновенное зеркало! Старинное - возможно, его сделали в Венеции пару веков назад… Но и только.
- У них с Эльзой были платонические отношения.
Карелин поднял на нее изумленный взгляд.
- Откуда ты знаешь?
- Чувствую. Есть вещи, которые нельзя выразить словами. Но я все же попробую… Ворон познакомился с Эльзой случайно, если называть так стечение обстоятельств, обусловленное его намерением завладеть зеркалом. Он хотел сделать Эльзу орудием в своих руках, но неожиданно полюбил ее. Они не могли позволить себе плотской любви, потому что оргазм - это миг бессмертия, мост, соединяющий миры. Ворон мог не удержаться на этой зыбкой грани и раньше времени либо оказаться там, откуда пришел, либо остаться здесь навсегда. Ни то, ни другое его не устраивало. Существам из его мира заказаны удовольствия, доступные людям.
- Хоть в чем-то мы их превосходим! - пошутил Матвей.
Шехерезада продолжала услаждать его слух чудесными историями, и он заслушался.
- Ворон у было невероятно трудно убить Эльзу, он, ужасно страдал. Эрос требовал от него принести в жертву самое дорогое…
Матвей не верил своим ушам. Кто с ним говорит? В Астре пропадает талантливая актриса. Она еще не смирилась с тем, что все загадки в конце концов разрешились самым обычным образом. Психически больной человек, одержимый бредовой идеей, натворил бед. Ничего сверхъестественного.
- Как же Осокин исполнял супружеский долг? - с невольной улыбкой спросил он. - Не побоялся жениться?
- Эльзу он любил, а Тамару Степнову просто использовал. Это разные вещи. Чисто физический акт никого никуда не уносит, - ни в небеса, ни в пекло. Безопасный секс!
Матвей набрал побольше воздуху и задержал дыхание, чтобы не высказаться резко. Астра его провоцирует. Хочет вовлечь в спор. Не выйдет. Никакой полемики!
- Борисов навел справки об Осокине, - убедившись, что номер не прошел, сообщила она. - У него нет ни родных, ни друзей. Свой бизнес он начал семь лет назад, и все эти годы обходился малым, хотя «Стиль» приносил ему хороший доход. Фирма казалась скромной, а счет в банке был солидным. Осокин экономил каждый рубль и сумел за короткое время прилично заработать.
- Выходит, Марина была права, называя его скрягой?
- В какой-то мере да. Зато на содержание Эльзы в «Тихой поляне» он денег не жалел. Знаешь, где он родился? В маленькой деревушке под Псковом. Мы с Борисовым съездили туда, побывали на его могиле.
Матвей поперхнулся шампанским, кашлянул.
- Что?
- Ты не ослышался. Герасим Петрович Осокин, уроженец деревни Котово, упокоился с миром больше двадцати лет назад в молодом возрасте. Могилу мы, разумеется, раскапывать не стали. За это время труп наверняка истлел.
- Если он вообще там был. Получается, мнимый Осокин жил по чужому паспорту?
Астра пожала плечами.
- Борисов предположил, что у настоящего Осокина могли украсть паспорт. Или он его потерял, а кто-то подобрал и воспользовался. Вариантов много.
Матвей вспомнил фразу Ворона: «Нельзя убить того, кто уже мертв!» Вот, что он имел в виду.
- Я знаю, о чем ты подумал, - сказала Астра. - Мне тоже приходила в голову эта мысль.
- Скорее всего, мы так и не узнаем, с кем имели дело. Никто копать не будет. Зачем? Убитый похоронен, убийца созналась. Учитывая смягчающие обстоятельства и состояние здоровья, много Степнова не получит.
- Мы имели дело с Вороном.
Астра находилась на своей волне, старалась донести до собеседника собственные выводы. Матвей не рискнул углубляться.
- Это моя вина, - сказал он, уводя разговор в сторону от опасной темы. - Я не заметил, что дама прячет в рукаве скальпель. Она перерезала мужу артерию, и он умер, почти мгновенно.
- Не вини себя. - Астра бережно достала завернутый в шелковый лоскут корешок, похожий на маленького усохшего человечка. - Ворон отдал Эльзе своего альрауна, и тот отомстил. Он сыграл с ними обоими злую шутку!
Матвей растерянно вздохнул, не найдя слов, потянулся за бутылкой. Шехерезада не хотела расставаться со сказками, а ему было жаль ее разочаровывать.
- Тебе налить еще шампанского?
Она кивнула, полюбовалась игрой пузырьков и, сделав один глоток, отодвинула бокал.
- Скажи, какой истинный смысл обычая переодеваться на Масленицу, на Святки, на тот же Хэллоуин?
- Наверное, для развлечения. Это ведь праздники, народные гулянья.
Астра с сомнением покачала головой.
- Я многое поняла за последние дни. Вспоминала баронессу… Кстати, она поселилась в Камышине семь лет назад, - примерно в то же время Осокин основал свою фирму «Стиль». Скажешь, совпадение? Госпожа Гримм привезла зеркало, жила и ждала того, кому должна была его передать. Сначала к ней приезжали какие-то люди, но потом она совершенно уединилась, чтобы не создавать путаницы и целиком положиться на случай. Она едва не отдала Алруну Эльзе! Но вовремя спохватилась.
Карелин не знал, как реагировать, и отмалчивался. Астра же говорила и говорила:
- Знаешь, как Тамара Валентиновна догадалась, что Марину убил Осокин? В ее ванной висела шторка, и когда он набирал воду, то машинально не просто сдвинул, а скрутил ее особым образом, как он всегда делал. Из-за этого, еще в общей квартире, у них с Мариной не раз случались перебранки. Ей ужасно не нравилось, что шторка потом выглядела измятой.
- Почему же Степнова ничего не сказала следователю?
- Она была потрясена смертью дочери и не обратила внимания на шторку. Уже потом, позже, когда отношения с мужем разладились, сама собой вспомнилась эта незначительная деталь. Но Тамара Валентиновна гнала от себя страшные мысли. Она решила проследить за супругом: чем он занимается помимо работы. И заметила его интерес к Захару, нашему с Мариной однокласснику. Материнское чутье ее не обмануло: Осокина что-то связывает с нами. Она действительно наблюдала не за Иваницыным, а за своим мужем… Осокин надеялся, что «жених» приведет его ко мне. Ему нужна была я. Звезда укажет путь! Понимаешь?
- Не совсем.
- Мое имя переводится с греческого как звезда. В принципе, он не ошибся. - Астра наклонилась к Карелину и прошептала. - Зеркало ведь у меня!
Будто он не знал.
- Пф-ффф-ф… Не обижайся, но, по-моему, ты притягиваешь факты за уши.
- Время покажет, - не стала спорить она. - А почему усадьбу Брюса украшают маски? Причуда архитектора? Я думаю по-другому. Это его кельтская кровь подсказала способ защититься от злых духов. Значит, был повод их бояться…
- Вернемся к Степновой! - взмолился Матвей. - Тебе не кажется, что какая-то шторка и слежка Осокина за твоим бывшим женихом еще не доказательства убийства?
- Кажется. Тамара Валентиновна тоже не стала торопиться с выводами. Она продолжала следить за мужем и выяснила, что он изредка наведывается в свою квартиру. С одной стороны это понятно, - жилье требует внимания и ухода: чтобы краны не потекли или соседи не залили… Да и вообще, проветривать надо, пыль вытирать. С другой, - Степнова решила, что именно там она сможет найти какие-нибудь улики. Зачем Осокину убивать Марину? Должна же быть причина. Она находит запасные ключи и отправляется на Люблинскую улицу - тщательно осматривает квартиру и натыкается в шкафу на костюм ворона. Это наводит ее на мысль о шизофренических наклонностях Осокина. Как она раньше не замечала странностей в его поведении? Его скупости, на которую указывала Марина; частых отлучек; любви к зловещей атрибутике и прочих мелких несоответствий роли заботливого семьянина?
Тамара Валентиновна решает улучить момент, когда Осокин явится в свою квартиру и, спрятавшись в укромном месте, понаблюдать за ним, - в непринужденной обстановке. Вдруг, он себя выдаст чем-нибудь? Пару раз она потратила время напрасно, так и не дождавшись Герасима Петровича. На третий ей повезло. Услышав, как кто-то поворачивает ключ в замке, она спряталась в большой шкаф-купе в прихожей, зарылась в самую глубину и закуталась в черную, расшитую перьями накидку. Теперь, если даже шкаф откроют, ее не сразу заметят. Супруг пришел не один, а с каким-то молодым человеком… Остальное ты знаешь.
- Скальпель, конечно, она взяла с собой для самозащиты?
- Не только. Степнова собиралась убить Осокина, если окончательно убедится в его виновности. Смерть Захара послужила подтверждением.
- Значит, ты ей чуть всю малину не испортила?
- Когда начала ломиться в двери и кричать про потоп? - улыбнулась Астра. - Да! Чтобы избежать шума, она вынуждена была впустить меня и ужасно нервничала. Ей не терпелось выставить меня поскорее. Наверное, сильное волнение помешало ей узнать в скандальной «соседке» подругу дочери.
- В том кудлатом парике и очках я сам бы тебя не признал. А почему Осокин держал дома ключи от своей квартиры?
- Наверное, не придавал этому значения. Обычная небрежность, как со шторкой. Допустим, жена пришла бы в его квартиру… И что? Совсем необязательно она застала бы какой-нибудь криминал. Платье Ворона, - просто причуда. У тебя вон тоже висит в шкафу камзол петровского вельможи!
Матвей сделал вид, что не понял намека.
- В ту ночь, когда Осокин проник в дом баронессы и устроил пожар - как он объяснил жене, где пропадал?
- Никак. Степнова принимала большие дозы снотворного и рано ложилась спать. Она ничего не помнит. И вообще, он сразу дал ей понять, что не собирается менять своих привычек. Осокин частенько задерживался допоздна и далеко не каждую ночь проводил дома. Оправдывался деловыми поездками. Где он бывал, мы уже не узнаем.
- Мы даже не узнаем его настоящего имени.
- Ворон! - сказала Астра. - По имени Никогда.
На следующий день Матвей проводил ее на самолет. В аэропорт приехали ее родители, - пришлось знакомиться. По-родственному.
- Ты опять уезжаешь? - заплакала Лилиана Сергеевна. - А вы, Матвей, почему остаетесь?
- Мы решили проверить наши чувства, - отвел он глаза. Немного погодя, шепнул Астре: - Я чувствую себя аферистом.
- Привыкай…
Юрий Тимофеевич не задал «зятю» ни одного вопроса, молча пожал руку и отвернулся к дочери, заговорил о погоде. Она изменилась, - так, что он не мог подобрать слов для разговора.
Смерть Иваницына сама собой отменила свадьбу и избавила господина Ельцова от неудобных объяснений. Борисов мужественно сдерживал натиск желтой прессы. Лилиана Сергеевна признала право Астры на самостоятельную жизнь. И отпустила ее…
- Я буду писать, - пообещала та, прикасаясь прощальным поцелуем к мокрой от слез щеке матери. - Или звонить.
С Карелиным Астра обнялась, как с возлюбленным, и ему вовсе не было неприятно.
- Жажда удовольствий, - это не так уж плохо! - шепнула она.
Когда самолет поднялся в воздух, набрал высоту и скрылся из виду, еще один человек вздохнул с облегчением, - Борисов.
Он допустил две серьезных ошибки: не узнал на фото Осокина и не проверил квартиру на Люблинской улице. Пришлось приложить все силы для улаживания непростой ситуации. Два трупа и дочь Ельцова с любовником в свидетелях. Тут надо было изловчиться!
В первой оплошности начальник охраны себя не винил, - вряд ли кто-нибудь, кроме жены, уловил бы сходство между человеком на снимке и хозяином фирмы «Стиль». Феноменальная способность Глории не в счет. А вот с адресом вышла промашка! Впрочем, это еще бабушка надвое сказала. Сунулись бы туда раньше положенного, спугнули бы Ворона. Все происходит в назначенный час, так, как предопределено.
Признаться, Борисов ничего толком в этой истории не понял. Не хотел понимать. Есть вещи, над которыми он предпочитал не задумываться. Так проще! Не думаешь о чем-то, и этого как будто не существует. «Одним вершки, другим - корешки, - говаривал он. - Кому не лень, пусть копает вглубь, а мне и так неплохо. Живу, не тужу; как профессионал - в цене. Чего еще надо?»
Из аэропорта возвращались порознь. Ельцовы из вежливости пригласили Матвея в свой «мерс», но он отказался - тоже предпочитал независимость.
Потекли дни. Карелин с головой погрузился в работу. Бюро получило заказ на два серьезных проекта, и ему приходилось допоздна засиживаться в кабинете. Несмотря на плотный график, он заметил, что все чаще возвращается мыслями к Астре, к трагическим и загадочным обстоятельствам, которые свели их вместе.
В остальном жизнь шла по-прежнему.
Калмыковы помирились. Виталий Андреевич извинился перед женой за глупый розыгрыш и признался, что сутана и распятие, - всего лишь костюм Инквизитора, в котором он праздновал Хеллоуин в своем клубе. Пятна на сутане образовались от пролитого вина, а дырочка - от неосторожного обращения с шампуром. Дурачась, кто-то из собутыльников воспользовался им, как шпагой, и едва не проткнул Калмыкова насквозь.
- К счастью, я вовремя отклонился, и пострадала только сутана! - похвастался он.
- Зачем тебе этот жуткий клуб? - возмутилась Лариса. - Я и не знала, какие ужасы там творятся!
- Это меня возбуждает, - смущенно сказал супруг. - «Гвалес» дает выход моим мрачным фантазиям. Я чувствую себя накоротке с потусторонним миром, куда рано или поздно мы все переберемся.
- Все-таки ты ненормальный…
- Почему это? Сам Юнг утверждал, что человеком управляют силы, которые обычно не подчиняются ему, и что его духи и боги не исчезли совсем: они просто взяли себе новые имена.
- Ты читаешь Юнга?
- Он излагает дельные вещи. А в «Гвалесе», обрати внимание, отбоя нет от посетителей.
Лариса, на радостях, пригласила Карелина на ужин и поделилась «открытием»: Калмыков не маньяк, - просто пресыщенный жизнью немолодой мужчина, который нуждается в психологическом допинге.
Матвей тоскливо выслушивал ее рассуждения. Неожиданно ему вспомнилась смерть Осокина и последнее слово, слетевшее с его холодеющих губ: «Глупо…»
Ворон имел в виду поступок Степновой, - обезумевшей от горя и раскаяния женщины. Он не боялся смерти и хотел сказать, что это ничего не решает.
Дома Матвей достал из шкафа камзол и рубашку Брюса - примерил, задумался. Разве он до конца понял, куда той ночью на Сретенке звала его женщина в отороченной мехом накидке? И что связывает древних кельтов, давно канувшего в небытие царедворца и господина Карелина, инженера, жителя современной Москвы? А ведь есть, существует мистическая нить, соединяющая несоединимое…
Нет, еще не закончилась запутанная и таинственная история с венецианским зеркалом, - Двойником, Алруной или как кому угодно будет его назвать.
- Баронесса оказала тебе плохую услугу! - сказал Астре Ворон.
А он слов на ветер не бросает…
Примечания
1
Герасимов М.М. (1907-1970), антрополог, доктор исторических наук, занимался восстановлением внешнего облика людей на основе скелетных остатков.
Популярное
