Наталья Солнцева - Иди за мной

Дорогой читатель!

 Книга рождается в тот момент, когда Вы ее открываете. Это и есть акт творения, моего и Вашего.

Жизнь – это тайнопись, которую так интересно разгадывать. Любое событие в ней предопределено. Каждое обстоятельство имеет скрытую причину.

Быть может, на этих страницах Вы узнаете себя. И переживете приключение, после которого Вы не останетесь прежним…

С любовью, ваша

Черное небо, черная гладь пруда и око луны, взирающей на влюбленных. Мужчина и женщина обнимаются, он целует ее… а сам думает, как будет ее убивать. У женщины – усталое лицо, тонкая белая шея, жемчужные бусы. Она пришла на свидание в темный парк, на безлюдную набережную пруда. На ней – длинное облегающее платье, туфли на высоких каблуках. Ее переполняют противоречивые чувства. Обида и ревность борются в ней с любовью.

Впрочем, любовью принято называть все, что угодно. Секс, инстинкт собственника, желание подчинить себе другого человека. Но люди – не вещи. Они не могут никому принадлежать.

Мужчина жаждет свободы. Он готов на радикальные меры. Он не позволит, чтобы ему навязывали чужую волю. В нем страсть борется с совестью. Его губы скользят по коже женщины, а рука сжимает в кармане брюк крепкий шнур…

Парадокс ситуации в том, что мужчина принуждает себя к поступку, которому нет оправдания. Борьба за свободу делает его рабом. В этом – вся нелепость происходящего.

Он никогда не помышлял об убийстве. Он никогда не покушался на чью-то жизнь. Тем более на жизнь женщины, с которой занимался любовью. Он не узнает себя. Что заставляет его поступать наперекор собственным принципам? Что за злая сила овладела им?

Он – не преступник! Не убийца. Не маньяк, выслеживающий жертву. Он – добропорядочный законопослушный гражданин. Образованный, культурный. Без вредных привычек.

И все-таки поздно вечером он привез женщину в парк, заманил на берег пруда. Перед тем, как выйти из машины, он незаметно спрятал в карман шнур. Он как будто играет роль, которая ему не по душе. Что с ним случилось?

У него, как у каждого человека, была мечта… тайное желание, которое он, наконец, решился осуществить. В этом нет ничего плохого. Он не виноват, что все так обернулось. Его поставили в безвыходное положение. Загнали в угол.

Жизнь женщины висит на волоске. Этот волосок – у него в руках. Одно движение, и петля затянется на ее горле. Она ни о чем не подозревает. Не чувствует, что ее следующий вздох может стать последним. Жутко осознавать, как легко оборвать ниточку жизни.

Смерть иногда зависит… от чьей-то мечты! Вещи, на первый взгляд далекие от злодейства, вдруг оказываются тесно связанными. Любовь и месть, например. Казалось бы, что между ними общего?

«Неужели, и моя жизнь может оборваться по чужой прихоти? – думает мужчина. – Где и кем прядется канва судьбы?»

Впрочем, сейчас ему не до этого. Два ока луны следят за ним. Одно с неба, другое из пруда. Которое из них – настоящее? В какой-то момент луна становится похожей на круглый бритый череп с провалами глазниц и мертвым оскалом.

От женщины пахнет духами, от воды несет сыростью. Шелест листьев в аллеях действует на нервы. Скорее бы все закончилось…

Мужчина не узнает себя. Порой ему кажется, что он блуждает по зазеркалью, видит страшный сон и не может очнуться…

Два месяца тому назад

Лариса открыла глаза. Рядом на смятой подушке лежала голова Эдика, – взъерошенные волосы, сонный румянец, сжатые губы. Словно он боится ненароком проговориться о чем-то.

– Надоело… – прошептала она, глядя на знакомое до тошноты лицо любовника. – Боже, как мне все надоело!..

Лариса рывком села на постели, прижала ладони к пылающему лбу и замерла, прислушиваясь к биению собственного сердца. Тук-тук-тук… тук-тук-тук… Эти удары отсчитывают срок ее жизни, а она еще не начинала по-настоящему жить. Ее однообразное унылое существование можно сравнить с заточением в одиночке! Вокруг полно людей, которым наплевать на нее. Да почему только на нее? Всем наплевать на всех! Каждый заботится исключительно о себе.

Взять хоть Эдика. Лариса устала ждать от него предложения, перегорела, но продолжает постылые отношения, чтобы не остаться совсем одной.

– Эй! – она сердито потрепала любовника по плечу. – Вставай, соня! На работу опоздаем!

– Еще минуточку… – не открывая глаз, пробормотал он.

Лариса почувствовала обычное недовольство. Ну, вот! Эдик будет сладко дремать, а она потащится в кухню готовить завтрак. Почему так? Почему бы ему не встать первым, не принести ей кофе в постель?

«А потому, дорогуша, что он тебя использует, – нашептывал внутри ее ехидный голосок. – Ему удобно провести у тебя ночь, поесть и укатить. Никаких забот. Никаких обязательств. Минимальные расходы».

– Сплошная выгода, – заключила она, вставая. – Материально чувак определенно не внакладе…

Когда Эдик в последний раз дарил ей стоящий подарок? Или разорился на цветы? Или принес продукты? Зато лопает за троих. После изнурительного рабочего дня и торопливых перекусов у него вечером разгорался зверский аппетит. Он за один присест уничтожал запасы еды, которых Ларисе хватило бы на неделю.

«А ты еще хочешь за него замуж! – поддел ее внутренний голос. – Дура! Тебе придется его кормить, гладить его чертовы рубашки и ублажать его тело. Догадываешься, что ты получишь взамен?»

Лариса кивнула, закрылась в ванной и включила воду. Чего ждать от Эдика, она знает. Успела изучить его характер за два года, которые теперь казались потерянным временем. Он – эгоист в самом безнадежном варианте. По сути, Ларисе не в чем его упрекнуть, потому что он намеренно не давал ей никаких обещаний.

Она всплакнула и встала под душ, прикидывая, что быстрее состряпать – омлет или овсянку на молоке. Кашу Эдик не любит. Ему подавай мясо, колбасу, в крайнем случае, пельмени. Он беззастенчивый обжора, готовый запросто опустошить чужой холодильник.

– Плевать! – с наслаждением произнесла Лариса, согреваясь под горячими струями. – Оставлю его голодным. Пусть дрыхнет, лентяй! Не буду его больше будить!

Она решила тихонько собраться и уйти, оставив любовника в постели. В конце концов, она ему не мамочка и не обязана его нянчить.

– Так тебе и надо, – шептала она, представляя, как Эдик опоздает в клинику и получит нагоняй от шефа. А то и вовсе потеряет место.

С некоторых пор Лариса не испытывала к нему жалости. Он вызывал у нее только раздражение. Пустозвон, скупердяй, ворчун, несостоявшийся хирург. Мог бы стать бабником, если бы внешность не подвела. Словом, мелкий бес.

«Что я в нем нашла? Ни рожи, ни кожи, ни денег! Один гонор. Думала, он на мне женится. Как бы не так! Эдик – себе на уме, он пройдоха, которого не сразу распознаешь».

В дверь ванной постучали, и раздался недовольный голос любовника:

– Ты скоро? Мне тоже, между прочим, помыться надо!

– Кто раньше встает, тому Бог дает, – отозвалась Лариса.

– Я опаздываю!

– Это твои проблемы…

– Хамить с утра – дурная примета. Тебе не повезет.

«Мне хронически не везет, – мысленно согласилась она. – Потому что каждое утро я на взводе. Эдик прав! Нельзя начинать день с плохим настроением».

– Ха-ха-ха-ха-ха! – притворно рассмеялась она. – Кто бы говорил!

Она выключила воду, завернулась в полотенце и взглянула в запотевшее зеркало. Видок у нее еще тот! Хорошо, что не различить досадных деталей – морщинок в углах глаз, седых волос в густой каштановой шевелюре. А ведь ей нет и тридцати!

«Круглая дата не за горами, – напомнил внутренний голос. – Тебе двадцать девять, подруга. За плечами – неудачное замужество, развод, тривиальный роман с коллегой. Твой Эдик – посредственный стоматолог, как, впрочем, и ты. Вы оба – неудачники!»

Стук в дверь повторился, теперь сильнее.

– Да выхожу я, выхожу…

Она расчесалась и накинула халат. Из коридора пахнуло холодом. Эдик юркнул мимо нее в ванную, полную пара, и принялся брюзжать. Дескать, пол мокрый, можно поскользнуться… зубная щетка где-то запропастилась…

Лариса, стараясь не слушать, поспешила к плите. Выбор между омлетом и овсянкой произошел сам собой. Яиц не оказалось. Она забыла их купить.

– Черт…

Залив кипятком овсяные хлопья, Лариса сварила кофе. Очень хотелось курить, но она держалась, не позволяла себе снова взяться за сигареты. С таким трудом бросила… Если бы не клуб «Иди за мной!», ей бы ни за что не удалось избавиться от вредной привычки.

– Я так и не нашел щетку! – возмутился Эдик, садясь за стол. – Она исчезла! Испарилась!

– Зачем тебе чистить зубы? Лучше замени их протезами, сделай себе идеальную улыбку и не парься!

– А бабки на этакую роскошь ты мне дашь?

– Мы всем коллективом скинемся…

Обычное московское утро. Обычная перепалка между уставшими друг от друга любовниками. За окнами торчат многоэтажки, над ними висит сырой весенний туман…

Тем же утром на другом конце города, в Кузьминках, в двухкомнатной квартире на восьмом этаже пил кофе Ренат Михеев – дизайнер по интерьерам, щеголеватый, самовлюбленный и разочарованный в женщинах.

В спальне досматривала сладкий сон его любовница – заказчица, которой он помог с внутренней отделкой дома в Подмосковье. Одинокая бизнес-леди бальзаковского возраста. Благодаря косметическим ухищрениям ей можно было дать… тридцать два вместо тридцати восьми.

Ренату исполнилось тридцать. Карьеры он не сделал, жениться не решился, зарабатывал по мере сил, не гнушаясь брать заказы на стороне. Фирма, где он числился в штате, была не из крутых – так, середнячок. Платили не много, зато стабильно. Ренат изнывал от скуки и развлекался тем, что соблазнял обеспеченных матрон. Красотой дамы не блистали, но их покровительство и рекомендации помогали художнику заключать выгодные контракты. Разумеется, он скрывал свою «левую» деятельность от руководства фирмы. Если бы не это, он не мог бы позволить себе модную одежду, приличную съемную квартиру и прочие вещи, на которые не хватало его легальной зарплаты.

Временами Ренат чувствовал себя отвратительно из-за своего сомнительного статуса. Кто он? Ловкий жиголо при увядающих дамах? Мальчик по вызову? Обиднее всего было осознавать, что он играет роль Альфонса. Нет, женщины не платили ему за «любовь» деньгами, – этого только не хватало! – но старались отблагодарить галантного дизайнера другим способом. Не скупились на подарки, давали взаймы.

Долги Ренат возвращал. Иначе он перестал бы уважать себя. Правда, его кредиторши позволяли отдавать деньги частями, а порой и вовсе прощали ему остаток суммы. Однако Михеев был неумолим. Он не хотел попасть в зависимость от чужого кошелька, тем более если этот кошелек – в руках женщины.

Рассчитавшись с долгом, он оставлял и ту, которая ссужала его беспроцентным кредитом. Так уж выходило. Он не делал это специально. Просто конец выплаты совпадал с концом отношений. Видимо, любовная связь исчерпывала себя за определенный период времени. Встречи длились примерно полгода, после чего Ренат нуждался в отдыхе.

Он не был готов к постоянству. Женитьба пугала его. Надевать на себя семейный хомут он не торопился. Зачем? Брать в жены женщину, которая старше, было бесперспективно. Одно дело – короткий роман, другое – брак. Разница в возрасте обязательно даст о себе знать. Рано или поздно. А с юными девицами у Рената отношения не складывались. Как будто они говорили на разных языках.

Он грезил о молодой любовнице, мечтал утонуть в омуте страсти. Холодный рассудок – вот от чего он не мог избавиться в объятиях богатой матроны. Его терзала собственная трезвость, мучил расчет, которому были подчинены слова и чувства, поцелуи и объятия. Неужели он обречен ласкать дряблую плоть и услаждать угасающую чувственность?

С этой мыслью Ренат сделал последний глоток кофе, скривился от горечи и отправился одеваться. Натягивая джемпер и брюки, он думал, как изменить свою жизнь. Кардинально. Жгучее желание все сломать и начать заново не касалось работы. Это касалось его связей с женщинами.

– Сегодня же постараюсь завести знакомство с молоденькой кошечкой, – пообещал он своему отражению в зеркале. – Хотя бы в метро! Или в кафе, куда ходят девчонки из соседних офисов. Там они кишмя кишат. Выбирай любую!

Но любая была ему неинтересна. Ренат воображал искушенную в любви роковую красавицу, которая заставит его отключить рассудок, потерять голову.

Перед уходом он не стал заглядывать в спальню и целовать утомленную ночными забавами даму. Ему хотелось поскорее выбросить из головы все подробности недавнего секса.

– Проклятие!..

На крючке у двери висели ключи, которыми дама закроет квартиру, когда будет покидать «любовное гнездышко». Ренат посмотрел на них и сплюнул.

Он нарочно не взял машину. В метро он искал глазами девушку своих грез, не нашел и разочарованно вздохнул. В каждой был какой-то изъян, каждая не отвечала всем его требованиям. Может, подобной девушки не существует в природе?

Эта мысль превратилась в навязчивую идею. Никто в принципе не способен отвечать его стандартам. Такой вывод повергал Рената в депрессию. В чем тогда смысл жизни, если не в любви? Нельзя же назвать любовью его интрижки с разведенными заказчицами, которые нуждались в мужском внимании!

Успешные бизнес-леди далеко не всегда могли похвастаться, что счастливы. Впрочем, он сам не мог этим похвастаться. А кто может? Есть такие? Или все бредни о счастье – миф?

Поднимаясь в лифте в офис вместе со смазливой секретаршей босса, он спросил у нее:

– Ты счастлива, Фая?

Девушке не нравилось, когда ее так называли.

– Меня зовут Фаина!

– Ох, какие мы гордые!

Улыбка сползла с ее накрашенных губок, а на нежной переносице появилась суровая складка. Счастьем от секретарши не веяло.

– Грубиян ты, Михеев! И пошляк!

– Извини, если обидел.

– Вот еще! Кто ты такой, чтобы я на тебя обижалась?

Она вышла из лифта, виляя бедрами, и зашагала впереди Рената, напряженная, натянутая, как струна. Ее высоченные каблуки цокали по кафелю пола.

Он подумал, что Фая, несмотря на молодость и красоту, недотягивает до назначенной им планки.

– Прости, – сказал он ей в спину. – Я сегодня не с той ноги встал. Ничего личного.

Секретарша передернула плечами, но не обернулась.

– Я впал в немилость?

Она громко захлопнула дверь перед его носом. Он остановился, покачал головой и буркнул:

– Пошла ты…

Рабочий день выдался сумбурный, нервный и шумный. В обед позвонила Зоя, которую он оставил спать в квартире, и пригласила его на ужин.

– Моя очередь угощать, – с придыханием молвила она. – Пойдем в ресторан. Ты не против?

Михеев посмотрел на приклеенную к монитору компьютера бумажку с напоминанием: «Среда и суббота, 20.00 – клуб!»

– Сегодня не получится. Я занят.

– Нельзя ли отложить твое занятие? – кокетливо протянула дама.

– Никак нельзя!

Почему Ренат ответил резко и неучтиво? Наверное, у него испортилось настроение. Случился прилив депрессии, с которой он боролся вместе с такими же разочарованными и скучающими людьми в клубе «Иди за мной!». Пропускать занятие он не собирался.

– Значит, поужинаем завтра? – усмехнулась Зоя.

Он живо представил ее лицо с натянутой улыбкой, колючие глаза, накладные ресницы и черные брови ниточкой.

– Хорошо, завтра…

– Вижу, ты не в духе, – сухо отозвалась она. – Я тебя отвлекаю от важного дела?

– Я на работе.

«Боже! – скрипнул он зубами. – Как она меня достает! Зачем я терплю ее ужимки и капризы? Неужели ради денег, которые она мне одолжила? Скорее бы освободиться от этих бесовских пут и стать самим собой!»

– Давай, пока…

Она бросила трубку, а Ренат с облегчением выдохнул. Слава богу, отцепилась.

Остаток времени он посвятил новому проекту, неотступно думая о том, как сладко было бы влюбиться по-настоящему, махнуть с белокурой красавицей на Мальдивы, послать все и всех к черту… по вечерам пить мартини в гостиничном баре, а днем валяться на пляже и слушать шум прибоя…

Холеный кот песочной окраски вальяжно пересек комнату, уселся напротив хозяина и замер. В этой позе его не отличить от египетской статуэтки.

Древние египтяне обожествляли животных. Они поклонялись богу с головой жука-скарабея, богине с головой коровы… приносили жертвы богам-крокодилам и молились священным быкам…

– Иди ко мне, Ра! – позвал хозяин. Кот повернулся на его голос, но не двинулся с места.

– Иди, иди! Вернер тебя любит, паршивец!

Кот сверкнул глазами, неохотно потопал к хозяину, вспрыгнул ему на колени и позволил себя погладить. Он вел себя как истинный владыка. Не зря в египетской «Книге мертвых» кот является одним из воплощений всемогущего Ра.

– Вернер дал тебе хорошее имя, – улыбнулся хозяин.

Он говорил о себе в третьем лице, чтобы придать особый мистический вкус словам. «Вы знаете меня, как Вернера, – объяснял он новичкам, которые надеялись с его помощью уладить свои внутренние противоречия. – Но на самом деле я – тайна! И вы – тайна! Каждый из нас – уникум!»

Они слушали учителя, раскрыв рот. Некоторые подвергали критике его сентенции, но все признавали авторитет Вернера. Иначе не посещали бы его клуб и не платили бы ему денег. Плату он взимал по столичным меркам среднюю, зато постоянно имел клиентуру.

Вернер с наслаждением касался мягкой кошачьей шерстки и приговаривал:

– Вероятно, какой-нибудь фараон точно так же гладил кота у себя на коленях. Я мог быть этим фараоном, а ты – моим любимцем.

Кот замурлыкал, то ли подтверждая смелое допущение хозяина, то ли выражая свое удовольствие. Он свернулся клубочком и задремал.

– Красавец! – восхищенно молвил Вернер. – Я знаю, что ты не обычное животное. Ты пришел ко мне из астрала… Я позвал тебя, и ты явился на мой зов.

Он закрыл глаза и прислушался к кошачьему мурлыканью. Эти звуки казались ему благотворными и гармоничными. Если бы не раздражающее тиканье часов, Вернер мог бы погрузиться в медитацию.

– Поспи немного, Ра. Скоро начнут сходиться мои подопечные, и я оставлю тебя в одиночестве. Пусть тебе приснится твоя покровительница. Ты ведь ее посланник! Я давно догадался, что тебя отправила ко мне сама египетская богиня Баст…

Статуэтка Баст – стройной женщины с головой кошки, – украшала спальню Вернера. Он сам вылепил статуэтку и покрыл ее иероглифами. Вернер просил богиню подать ему весточку, что она слышит и понимает его, и на следующий день под дверью квартиры появился… кот.

– Я сразу сообразил, что ты послан оттуда…

Вернер почему-то поднял палец к потолку, хотя кот не упал сверху, а смирно сидел на коврике у его двери. Когда Вернер вышел, животное доверчиво потерлось об его штанину и скользнуло в прихожую, словно только и ждало, когда ему откроют.

– Ра! – воскликнул хозяин, почесывая у кота за ушками. – Мой великолепный, чудесный Ра! Мы с тобой – давние приятели, я чувствую.

– Мр-р-ррр…

– Ты согласен? – умилился Вернер, осторожно спуская кота на пол. – Конечно! По-другому и быть не может. Ты не прост! Такой кот не станет жить с кем попало…

Часы тикали, мешая хозяину сосредоточиться на воспоминаниях. В его бытность правителем Верхнего и Нижнего Египта, кот был его надежным другом. Он лечил фараона от болезней, ложась ему на шею и грудь, грея его своим теплом. Кот был рядом, когда все прочие покинули обессиленного властителя, и проводил его в последний путь. Сама величественная Баст шла впереди, освящая дорогу…

– Теперь мы снова встретились, – пробормотал Вернер, переодеваясь к выходу в зал, где его ждали ученики. – Мне пришлось вызвать тебя. Ты не в обиде?

Ра принялся вылизываться. Он тщательно ухаживал за собой, любил хорошо поесть и спал на мягкой бархатной подушке. Кот привык к почету и не собирался отказываться от заслуженного комфорта.

– Я скоро, – пообещал ему Вернер, облаченный в светлую льняную тунику с длинными рукавами и легкие сандалии. – Ты не успеешь соскучиться.

Ра поднял на него зеленые глаза и презрительно фыркнул. «Я никогда не скучаю, – говорил его недоуменный взгляд. – Ты что, забыл? Иди к этим невеждам и недотепам, а я пока подремлю в свое удовольствие».

– Вот и хорошо, – кивнул Вернер. – Ты понимаешь меня куда лучше, чем иной человек.

Кот коротко мяукнул и отправился к своей подушке…

Клуб разместился в цокольном этаже жилого дома, переделанного из мастерской скульптора в помещение для лекций и коллективных медитаций. Вернер арендовал площадь на льготных условиях. Почему он назвал свое заведение клубом? Наверное, так было удобнее и вызывало меньше вопросов.

То, чем занимались члены клуба, нельзя было назвать «общими интересами». Каждый обратился к Вернеру со своей индивидуальной проблемой, и тот к каждому подбирал ключик. Ненавязчиво, как бы исподволь. Он создал несколько групп, чтобы уделять клиентам больше внимания. Аудитория не должна превышать десяти человек.

Сегодняшняя группа состояла из пяти женщин и троих мужчин, всем около тридцати. Среди них Вернер выделил двух, которые, по его мнению, обладали силой. Он не мог объяснить, по каким признакам он отличал их от остальных, – отбор происходил интуитивно. Иногда Вернер ошибался. Чтобы исключить это, приходилось устраивать проверку. Тут кот был незаменим. Если Ра приближался к новичку и садился у его ног, Вернер отбрасывал сомнения. Таким образом кот указывал хозяину на «нужного человека».

Занятие началось с речи о любви, которой всем и всегда не хватает. Слушатели, одетые в такие же, как у Вернера, льняные туники, сидели на ковриках в позе лотоса.

Из женщин гуру положил глаз на Ларису Курбатову, которая работала зубным врачом. Из мужчин Вернеру приглянулся Ренат Михеев, дизайнер. В них чувствовался потенциал, который гуру намеревался высвободить и направить в нужное русло.

Наставник и его подопечные преследовали разные цели. Люди пришли в клуб, чтобы справиться со своими проблемами. Вернера же привлекала возможность экспериментировать. Самый интересный объект для исследования – это человек. Однако человеческий материал не так-то просто заполучить. Для этого необходимо заручиться согласием. И Вернер придумал клуб под названием «Иди за мной!», куда потянулись индивидуумы с тонкой духовной организацией.

Гуру обещал членам клуба развитие воображения, взлет способностей и фантастические приключения вместо повседневной рутины. Кто-то ему поверил, кто-то хотел верить. Кто-то стремился завести новые знакомства, пообщаться, развеять скуку.

На самом деле Вернер сам жаждал приключений.

«Получится не у всех, – честно предупредил он публику на общем собрании. – Сразу заявляю, что в случае неудачи денег я вам не верну. А кто рискнет, может выиграть! Кого мои условия не устраивают, уходите прямо сейчас и заберите свой взнос. Завтра будет поздно!»

Он дал на раздумья десять минут, невозмутимо восседая на возвышении, откуда ему было удобно созерцать аудиторию. По истечении этого времени из зала под приглушенные смешки вышли несколько человек. Вернер никак не прокомментировал их решение. Поскольку он набрал первые группы, никто не мог поделиться опытом о заявленном им методе, никто не мог обругать или похвалить приемы, которые предстояло изучить новичкам.

«Вы будете пионерами и освоите направление, которым смогут воспользоваться другие, – вещал Вернер, вглядываясь в лица присутствующих. – Быть первыми трудно!»

«А вы уже проверяли свою теорию на практике?» – подала голос одна из женщин.

«В этом нет необходимости, – спокойно ответил он. – Теория работает, в чем вы сможете убедиться лично. Только ваш собственный опыт имеет ценность! Никогда не берите на веру чужое мнение. Это погубит ваш интеллект и вашу уникальность! Я предлагаю вам испытать себя, дамы и господа…»

Он произнес короткую блистательную речь в мертвой тишине зала. Его слушали, затаив дыхание и лелея надежды на прорыв из тьмы к свету. Хотя ни один из этих мужчин и женщин не сумел бы растолковать, что есть свет и тьма. Люди были недовольны своей жизнью, им до чертиков надоело то, что их окружает. Они потеряли уверенность в себе и обратились к Вернеру, ища в нем точку опоры в этом зыбком и тревожном мире.

Он обещал дать им то, чего они желали. Он внушил им, что они сумеют взять судьбу в свои руки и повернуть, как отклонившийся от курса корабль. Он не предупредил их только о том, что крутые повороты бывают опасны и не каждый сможет удержаться на палубе…

В глазах Вернера Лариса увидела ожидание.

– У меня к вам вопрос, – начала она, когда они уединились в углу за ширмой, расписанной египетскими фигурками. – Почему я не счастлива? Вроде бы все нормально, а я чувствую себя ужасно. Мне хочется плакать, когда я думаю о своей жизни. Мне все немило!..

Эти беседы один на один с учителем назывались «исповедью». Сегодня настала очередь Курбатовой. Вернер с нетерпением ожидал ее откровений. Он настроился на эту женщину, ловил ее флюиды. От нее исходило слабое сияние.

– Я работаю в частной клинике. Родители оставили мне квартиру, а сами переехали в деревню. У них приличный дом: с отоплением, правда, без водопровода. Там раньше жила бабушка. Мама помешана на саде и огороде, а папа…

Лариса запнулась и прикусила губу.

У Вернера было правило: не вытягивать из собеседников признания, а выслушивать лишь то, что они готовы сказать. Придет время, и Лариса сама откроет ему тайники своей души. У нее с отцом связано что-то болезненное, какой-то внутренний конфликт, надрыв.

Вернер не стал растравливать ее рану, а, наоборот, увел разговор в сторону. И женщина облегченно вздохнула.

– У вас красивое имя. Лара! Лара Крофт, расхитительница гробниц!

– Я не похожа на нее…

– Вам никогда не хотелось отыскать сокровища фараонов?

– Грабить мертвых?.. Бр-ррр!

– Вы были замужем?

На ее безымянном пальце вместо обручального кольца был обычный перстень с камнем зеленого цвета. Поддельный изумруд.

– Была. Мы развелись.

– Не сошлись характерами? – усмехнулся Вернер.

– У меня есть любовник, – выпалила она. – Такой же пустой, как и бывший муж. Почему мне попадаются поддельные мужчины?

– Поддельные? – Вернер подумал о камне, и его мысль передалась Ларисе, только в иной интерпретации. «Все же у нее развивается телепатия», – отметил он.

– Ненастоящие!

– Простите, а какой мужчина, по-вашему, настоящий? Можете описать его?

Лариса надолго замолчала, нервно сплетая и расплетая пальцы. Ей было неловко перед Вернером, что она не может подобрать нужных слов. Портрет мужчины не складывался.

– Наверное, я выгляжу тупицей, но…

– Вы не знаете, какого именно мужчину хотите видеть рядом с собой?

– Я об этом не думала.

– Выходит, вы сравниваете бывшего мужа и нынешнего любовника с неким несуществующим образом?

Лариса пожала плечами.

– Обычная история, – кивнул Вернер. – Вы начинаете встречаться с мужчиной, он вам нравится, и вы счастливы. Вам кажется, что это любовь. Проходит несколько месяцев, год… и ваше счастье понемногу тает, как снег на солнце. Вы уже не так восторженны, не так захвачены своим чувством. Вам уже чего-то не хватает, вы разочарованы… раздосадованы. Ваши представления о любви не совпадают с тем, что происходит между вами и вашим избранником. Вы критикуете того, кто еще вчера был вашим кумиром!

– Эдик – не мой кумир, – возразила она. – И бывший муж тоже.

– Значит, вы вышли замуж по расчету?

– Скорее, по заблуждению.

– А зачем вам любовник, который не отвечает вашим требованиям?

Лариса опять задумалась. По ее лицу пробегала дрожь, на лбу обозначились морщины. Недовольство жизнью не красит женщину.

– Честно говоря… сама не пойму, что меня связывает с Эдиком! – призналась она. – Наверное, страх одиночества. Я боюсь остаться у разбитого корыта.

– Благодаря Эдику ваше «корыто» в порядке?

– Какое там…

– В чем же тогда дело?

– Не знаю!.. Не знаю… Он меня не удовлетворяет ни морально, ни физически.

– Но все же вы его не гоните?

– Я не могу! Похоже, у меня комплекс разведенной женщины, которая пытается что-то доказать себе… и другим. Эдик – не самый плохой вариант. Понимаете?

– Вы сказали, что он вас не удовлетворяет, – безжалостно напомнил Вернер.

– А вдруг я больше никого не найду?

Учитель сухо рассмеялся. Веселья в его смехе было меньше, чем в скрипе старого паркета.

– Когда Эдик бросит вас, ваш комплекс укрепится, а одиночество станет невыносимым. Вы боитесь утратить то, что вам, по сути, не нужно.

– Так поступают все…

– Журавль в небе, а синица в руке? Хотите рассказать мне эту старую лживую байку?

Лариса изо всех сил старалась не заплакать. Показывать свою слабость перед Вернером было неловко. Столько медитаций и визуализаций – коту под хвост! Все, что он пытался привить ей, ушло водой сквозь пальцы.

– Если синица – верх ваших мечтаний, вам здесь делать нечего, – отрезал гуру. – Идите и держите Эдика мертвой хваткой, иначе он улетит от вас. Синица выпорхнет в окно, как только вы забудете закрыть форточку. Ваш страх приведет вас к тому, чего вы боитесь!

Лариса чувствовала его правоту, но ей все равно хотелось спорить, доказывать, что нельзя разбрасываться такими мужчинами, как Эдик, когда горизонт пуст. Она не молода, у нее за плечами – распавшийся брак…

– Мне почти тридцать, – выдавила она. – Сколько у меня еще времени, чтобы устроить свою судьбу? Года два, три?

– Все время – ваше. Оно принадлежит вам. Время никогда не закончится для вас, пока вы в игре.

– Что же мне делать?

– Добиваться желаемого! Где ваш настоящий мужчина? Как он выглядит? Чем занимается? Какую одежду носит? Какой коньяк предпочитает? На какой машине ездит? Ну?! Будите свое воображение! Встряхнитесь! Перестаньте ныть и действуйте. Методика вам известна. Приемы я показал. Чего вы ждете?

За ширмой, где они разговаривали, стоял сизоватый сумрак. В медной чаше курился сандал. Вытянутые фигурки египтян хороводом теней кружили в пространстве.

– Я буду говорить банальные вещи, – продолжал Вернер. – Вам придется самой позаботиться о себе. Никто не сделает это за вас! Нарисуйте своего принца, чтобы он прискакал к вам на белом коне. Вернее, на дорогом автомобиле. Лошади вышли из моды, а принцы сменили амплуа. Их главное достоинство теперь не чистота крови и не благородство! Впрочем, вы не хуже меня разбираетесь в нынешних реалиях. Вы – дитя большого города, плоть от его плоти, частичка его ментальности. Вам и карты в руки…

Лариса молчала, потрясенная его словами. В такие моменты Вернер походил на существо из другого мира. А его кот Ра вызывал суеверную жуть. У него были глаза не животного, а какого-то чудища в кошачьей шкуре. Один шутник сравнил Ра с булгаковским Бегемотом, что вызывало у кота возмущенное шипение. Как будто он понимал человеческую речь.

– Ну-с, что вы решили? – донесся до нее вопрос Вернера. – Будете своим собственным провидением? Или собираетесь ждать чужой милости? А ведь ожидание может затянуться.

Ларису снедали сомнения. Она не высказывала их вслух, как и прочие члены группы. Все послушно выполняли указания Вернера, но никто не мог похвастаться удачным опытом. Порой у них мелькала крамольная мысль, не стали ли они жертвами обмана. Эту мысль каждый тщательно скрывал от остальных.

Однажды вечером Ренат Михеев подвозил ее домой на своей машине. И она спросила, что тот думает о Вернере.

«Скользкий тип, – ответил молодой человек. – Мутный до ужаса. У меня от него мурашки по коже бегают! А у вас?»

«Давай на «ты», – предложила Лариса. – Так проще».

«Согласен…»

«Что мы делаем в этом чертовом клубе?»

«Разгоняем тоску и спасаемся от депресняка! – непринужденно выпалил дизайнер. – Мурашки по коже лучше, чем апатия».

«Кто он на самом деле? Я имею в виду профессию Вернера».

«Я слышал, он – бывший скульптор. Ваял в египетском стиле. Говорят, его работы пользовались спросом у слишком узкого круга лиц, и мастер поменял квалификацию. Теперь он ваяет человеческие судьбы! Смело и оригинально».

«Это более легкий хлеб, – заметила Лариса. – Тем более что результат его ваяния практически невозможно проверить. В любом случае он выкрутится».

«В этом-то и фишка! Меня просто прет от Вернера… Вообще-то его зовут Август. Я нашел давний проспект его выставки, там и прочитал кое-что об Августе Вернере. Человек перечеркнул свое прошлое и начал все заново».

«Я бы не сказала, что совсем уж заново. Раньше Вернер лепил образы из глины или вырезывал из камня, а теперь он… лепит людей. Теперь мы – его материал! Ты, я… десятки таких же недовольных собой мужчин и женщин, которые не могут выкарабкаться из своих проблем».

«Тебя это коробит?» – ухмыльнулся Михеев.

«Иногда. В Вернере есть нечто демоническое. Тебе не кажется?»

«Хм… пожалуй, ты права. Он не просто говорит, он оказывает влияние! Может, Вернер учился гипнозу».

«Тебя не пугает его взгляд?»

«Ничуть! Он нарочно смотрит, будто удав. Не стоит придавать слишком большое значение его приемчикам…»

С этими словами Ренат резко крутанул руль, чудом избежав столкновения с маршруткой, притормозил и смахнул выступившую на лбу испарину.

– О чем вы задумались?

Голос Вернера заставил Ларису очнуться. Она растерянно моргнула. Перед ней сидел бритый наголо мужчина, с глазами слегка навыкат, прямым носом и твердыми губами. Под льняной туникой, обязательной для всех членов клуба во время занятий, проступал крепкий торс.

– Я… ищу образ…

– Ну-ну. Дерзайте, милая. Воображение и энергия – вот кирпичики, из которых можно построить все, что угодно.

Холодная улыбка озарила его лицо. Лариса поежилась. Ее проняло не столько от выражения глаз Вернера, сколько от интонации его голоса…

Дома Лариса застала Эдика. В кухне пахло подгоревшим маслом и тостами.

– Я приготовил тебе ужин, – с напряженной улыбкой сообщил он. – Купил грузинского вина. Ты любишь выпить на ночь.

– С чего ты расщедрился?

Эдика перекосило, но он взял себя в руки. Он терпеть не мог намеков на его скупость.

– Тебя кто-то подвез?

– Такси, – сказала она, бросив взгляд на сдвинутую занавеску. – А ты за мной следишь?

Кухонное окно выходило во двор, и в свете фонаря было отлично видно, как Лариса выходила из машины. К счастью, это действительно было такси, а не красная «Мазда» Михеева. Сегодня дизайнер уехал раньше, чем она успела переодеться и привести себя в порядок.

«Надо бы забрать у Эдика ключи от квартиры, – подумала она, глядя на накрытый стол. – Как это сделать, чтобы он не обиделся?»

– Садись. А то яичница стынет.

Лариса ела без аппетита, вспоминая беседу с Вернером.

– Что твои занятия? – спросил Эдик. – Долго ты еще собираешься ходить в этот клуб? Чем вы там занимаетесь?

– Групповухой! – разозлилась она. – Хочешь, присоединяйся! Я тебе предлагала.

– Платить бабки за то, чтобы какой-то мудак пудрил мне мозги?

– Значит, нет? Я так и знала. Ты правильно мыслишь, дорогой. Зачем зря тратиться?

– Я выплачиваю кредит за ремонт, между прочим.

– Да, конечно…

– Вижу, ты не в духе, – надулся он. – Клубный вечер не удался?

– Отстань, а?

– Слушай, в чем дело? Я после работы забежал в магазин, купил еды, все приготовил… ждал тебя…

Лариса выпила вина и попросила еще. Меньше всего ей сейчас хотелось выяснять отношения с Эдиком. Принесла же его нелегкая!

Горлышко бутылки звякнуло о край бокала. У Эдика дрожали пальцы. Возмущенный ее черной неблагодарностью, он осведомился:

– Так и будешь молчать?

Лариса глотала вино, не ощущая вкуса. Эдик наклонился вперед и коснулся ее плеча. Она непроизвольно дернулась, стряхнула его руку.

– Что случилось? Я опять не угодил?

– Прости… я очень устала…

– От групповухи?

– Именно!

– Вас заставляют выворачивать душу наизнанку? – скривился он. – Перед всеми? Как в обществе анонимных алкоголиков?

– Угадал. Сегодня была моя очередь. Я рассказала о наших с тобой разногласиях… в быту и в постели.

– Я тебя не устраиваю, как мужчина?

– Эдик, иди лучше домой. Я хочу побыть одна.

– Ты на взводе. Выпей, – предложил он, снова берясь за бутылку. – Сухое вино полезно для здоровья. Тебе нужно успокоиться.

– Уходи, по-хорошему прошу!

Ларисе казалось, что она не выдержит, сорвется и наговорит ему гадостей. А в чем он, собственно, виноват?

– Может, ты в секту попала? – не унимался Эдик. – Может, этот ваш гуру только прикрывается клубом? Тебе еще не велели отписать квартиру в его пользу? Что вам внушают на этих чертовых сборищах? Спасение в нищете и отказе от секса? Рай в шалаше? Может, вы скоро под землю зароетесь в ожидании конца света? Или устроите коллективное самосожжение?

– Что ты несешь?!

– А как мне понимать твои выходки?

– Клуб тут ни при чем, – огрызнулась она, сознавая отчасти его правоту. – Просто… мы с тобой не подходим друг другу.

– Ах вот что! До сих пор подходили, а теперь не подходим?

– Наверное, я с самого начала должна была сказать тебе…

– Вижу, тебе основательно промыли мозги, – покачал головой Эдик. – Совсем плоха стала.

– Промыли! Промыли! – вызверилась Лариса. – Поэтому оставь меня в покое!

Эдик заупрямился. Поведение любовницы сбило его с толку, но он не собирался сдаваться. Если бы он первый решил разорвать отношения, было бы проще. А позволить этой чокнутой бабенке прогнать его? Ну уж нет! Такого удара по самолюбию он не допустит.

– Я друзей в беде не бросаю.

– Оказывается, мы друзья? Я думала, мы иногда спим вместе…

– Что с тобой творится? Ты на себя не похожа. Какая муха тебя укусила?

– Ядовитая!

Лариса чувствовала волну негодования, которая несла ее прямиком на скалы. Она уже ничего не могла поделать. Пусть будет, что будет. Если суждено им с Эдиком разойтись, это произойдет рано или поздно.

– Ты переутомилась, – примирительно заявил он вместо того, чтобы стукнуть кулаком по столу или уйти, громко хлопнув дверью. – Давай возьмем отпуск, съездим куда-нибудь.

– Куда? В деревню к дедушке?

– Зачем в деревню? В Турцию слетаем. Или в Египет. Покатаемся на верблюдах, поглядим на пирамиды. Поживем в классном отеле. За мой счет!

Это предложение далось Эдику нелегко. Особенно последняя фраза. Он готов был пожертвовать деньгами, лишь бы его самолюбие не пострадало.

Лариса горько рассмеялась.

– Как же твой кредит?

– Обойдусь. В крайнем случае, займу у кого-нибудь.

– Ты приглашаешь меня в свадебное путешествие?

Она знала, как поставить Эдика на место. При слове «свадебное» у него начинался нервный тик. Дергался угол рта.

– Все женщины помешаны на свадьбах! Ты уже была замужем, Лара! Неужели опыт не пошел тебе впрок? Опять грабли? Вечные грабли!

– Зато ты не был женат, – парировала она. – Тебе тоже необходимо приобрести этот незабываемый опыт.

– Уволь. Я не желаю повторять чужие ошибки.

Они поссорились. Осыпали друг друга упреками, обвиняли, нападали. Лариса пожалела об этом, когда закрыла за Эдиком дверь. Неужели нельзя было расстаться мирно? Выплеснуть негатив еще не значит избавиться от него.

Завтра повторится то, что обычно происходит между ними после серьезных размолвок. Эдик выдержит паузу, потом позвонит, будет каяться, просить прощения, давать заведомо невыполнимые обещания. Она покажет характер, потом даст слабину и сдастся. Все вернется на круги своя.

Появись у нее новый ухажер, не чета Эдику, – дать тому от ворот поворот было бы куда проще. Она не задумывалась, какие мысли одолевают его, сидящего в полупустом вагоне метро. Какие зароки он дает себе, какие планы мести строит.

Лариса легла, но спать не хотелось. На душе было тревожно, как перед экзаменом. Примерно так же она чувствовала себя накануне замужества. Словно в преддверии чего-то неизбежного и пугающего. Тогда ее надежды не сбылись, ожидания не оправдались. Почему это происходит с ней? Она плохо разбирается в людях или не знает, чего хочет?

«Грабли! Вечные грабли!» — звучали в ее ушах слова Эдика.

Лариса вздохнула и повернулась на другой бок. От неизбывной глухой тоски разрывалось сердце.

Сон не шел. Она решила выпить чаю. Недоеденный ужин напомнил ей ссору с любовником. На столе не убрано, посуда не вымыта.

– Ну и черт с ним…

Эта фраза не имела конкретного адресата. Она была направлена в пустоту, откуда не могло прийти ответа на крик души. Впрочем, Вернер внушал своим подопечным обратное. Именно пустота – источник всего.

Взгляд Ларисы остановился на початой бутылке «Цинандали». Наглотавшись вместо черного чая белого вина, она уселась за ноутбук. Открыла игровой сайт. Посидеть в чате, что ли? Пожить в виртуальном мире, если реальный не отвечает ее чаяниям?

Аватар Ларисы не соответствовал ее истинному образу. Очкастая девица в джинсовом сарафане – этакий Синий Чулок, – которая общается на книжные темы и делает ученые комментарии, на удивление, пользовалась популярностью. С ней охотно беседовали. Ради прикола, вероятно.

Лариса и сама была не прочь поприкалываться. Она много читала, и это ей пригодилось.

«Эдик терпеть не может книги, – подумала она, отвечая какому-то ярому поклоннику Шекспира. – Он признает только бесконечные медицинские сериалы. Мечтал стать кардиохирургом, а вынужден лечить зубы. И это очень хорошо. Какой из него хирург? Пусть лучше по ящику смотрит, как делают операции. Меньше будет смертей среди пациентов».

Если бы Лариса сказала ему об этом, он бы страшно обиделся. Поэтому она помалкивала. Ее вдруг осенило, что она гораздо лучше знает, каким не должен быть мужчина, чем каким она хотела бы его видеть.

– Вернер прав на все сто…

Она взялась мысленно создавать своего героя, отчаялась и перешла к просмотру мужских аватаров в игре «Миражи». Таких оказалось много, но практически никто из 3D персонажей не отвечал ее требованиям в полной мере.

Лариса поняла, что нужен компромисс. Она остановилась на одном из тех, кто больше всего смахивал на ее размытый идеал. Это был крутой Мачо в модном прикиде, который согласился пообщаться с новой знакомой, несмотря на поздний час…

Зоя сидела в машине и наблюдала, как за окном движется силуэт ее молодого любовника. Она не верила Ренату и следила за ним. Клуб «Иди за мной!», где он проводил два вечера в неделю, казался ей подозрительным заведением.

Каждый, кто вольно или невольно оказался вовлеченным в эту темную историю, стал немножко детективом. В меру своих способностей.

Зоя навела справки об основателе клуба Августе Вернере. Ее поразило, что бывший скульптор решил заняться духовной практикой. С чего бы это? Его работы, которые удалось отыскать в каталогах частных коллекций, были не актуальны. Кому сейчас нужны все эти подернутые прахом древности? Богам Египта с головами птиц, жуков, коров, шакалов и прочим звероподобным существам нет места в современном мире.

Похоже, Вернера поглотило его увлечение мистикой. Он возомнил себя жрецом какого-нибудь таинственного культа и начал вербовать психически неустойчивых людей в свою престранную компанию. Зою никогда не тянуло к подобным темным личностям, но она не могла позволить Вернеру отнять у нее Рената. А все к тому идет.

В конце концов, ей нет дела до той разновидности безумия, которой страдает Вернер. Но судьба Рената ей небезразлична. Она будет драться за свое счастье.

Вчера Зоя посетила Вернера и прошла собеседование. Она не собиралась становиться членом клуба, – ей хотелось поговорить с этим человеком, посмотреть ему в глаза… прощупать, чем он дышит. Визит оказался неприятным.

Вернер выглядел непроницаемым, зато Зоя чувствовала себя, как уж на раскаленной сковороде. Заготовленные вопросы вылетели у нее из головы под взглядом бывшего скульптора, в груди похолодело, губы не слушались. Она что-то мямлила, он криво улыбался. Она дергалась, краснела и бледнела, он сидел невозмутимо, как статуя. Разговор зашел в тупик.

«Зачем вы пришли? – осведомился Вернер. – Что вам от меня нужно?»

«Я… я слышала… вы помогаете людям… достигать внутренней гармонии…»

«Вас ввели в заблуждение. Я всего лишь помогаю людям осуществлять мечты!»

Зоя невольно подумала, о чем мечтает она. У нее все есть, кроме любви. Годы уходят, семья давно распалась. Она встретила Рената, но их отношения далеки от совершенства. Он моложе ее, а разницу в возрасте никуда не денешь. Она пытается привязать Рената к себе деньгами, что унизительно и для него, и для нее.

«Вам не помешает открыться и дать волю чувствам, – заметил Вернер. – Вас что-то гнетет. Вы подавлены, измучены сомнениями. Не хотите облегчить душу? Быть может, я дал бы вам толковый совет!»

Зоя молчала, глядя на его бритый череп, блестящий в свете лампы, и вспоминала недавнее происшествие. Она видела, как Ренат вышел из клуба вместе с женщиной и та села к нему в машину. Зоя ехала следом, словно в бреду, ее глаза застилали слезы. Она допускала, что Ренат посещает клуб не просто так… но убедиться в этом воочию было больно.

Зоя не имела опыта слежки, отстала и потеряла из виду «Мазду» любовника. Ей предстояла бессонная ночь и ужасный день. Она сумела обуздать свою ревность и не устроила Ренату допроса, понимая, что этим только приблизит конец.

Зоя боялась скандалов, которые погубили ее брак. Будь она терпимее, возможно, семью удалось бы сохранить. После развода Зоя одна воспитывала сына. Парню исполнилось тринадцать, он начал дерзить, прогуливать уроки, допоздна пропадать на улице. Зоя переживала, но к бывшему мужу за помощью не обращалась. Тот тоже не рвался общаться с ребенком. По сути, они давно стали чужими друг другу.

Когда появился Ренат, Зоя оттаяла, обрела надежду. Для нее еще ничего не кончилось! Она еще не исчерпала ни любви, ни страсти. Ее весна запоздала, и на пороге – жаркое лето. Зоя с головой окунулась в нежданный роман. Отрезвление пришло внезапно и причиняло ей страдания, с которыми нельзя сравнить разрыв с мужем. Тогда она была моложе, сильнее духом, стремилась доказать, что выстоит, наладит бизнес и покажет «бывшему», кто есть кто.

Бизнес сложился, а личная жизнь – нет. Должно быть, Зоя преуспела в делах за счет своего досуга, своей женственности и своих чувств, которые приходилось подавлять. Теперь она обеспеченная успешная дама, только очень одинокая. Золотой середины найти не удалось. Да и существует ли эта пресловутая середина?

Этим вечером Зоя пригласила Рената на ужин в ресторан, надеясь, что он отменит поход в клуб. Увы! Занятия с Вернером оказались для него важнее, чем любовное свидание. Бритый наставник подчинил его себе, сделал игрушкой в своих руках.

– Я хотела бы ошибиться… – прошептала Зоя, уставившись на окна квартиры, где она испытала с Ренатом сладчайшие часы и минуты.

От Вернера веяло чем-то непостижимым и страшным. Его кот обошел Зою кругом, бросая презрительные взгляды. Животные не умеют так смотреть. Кот, как ей показалось, сделал некий вывод, мотнул хвостом и удалился.

Зоя до сих пор ощущала его незримое присутствие. Словно он свернулся калачиком на заднем сиденье ее «Хонды» и заунывно мурлыкал. Она несколько раз оглядывалась, пока не разозлилась на себя. Вместо того чтобы сидеть в машине, давно пора подняться к Ренату и поговорить. Плевать, что на часах скоро полночь…

– Ты? – удивился он.

– Я! Разве не видно? Будешь держать меня на лестнице?

– Что-то случилось?

– Ничего! Просто соскучилась…

Ренат пропустил ее в просторную прихожую, оклеенную светлыми обоями, помог снять плащ. На его лице застыло недоуменное выражение. Время позднее, о встрече они не договаривались. Являться без приглашения было дурным тоном.

– Чем занимаешься? – с напускной веселостью осведомилась она.

– Медитирую.

– Тебя этому в клубе научили?

– Допустим…

– Ну и как? Получается?

– Честно? Не очень. Надо ждать полнолуния.

Зоя прошла в гостиную и уселась в кресло, скрестив красивые длинные ноги. Ей бы скинуть годков двадцать, он бы, пожалуй, влюбился.

– Я беспокоюсь за тебя. Какой-то ты странный стал, Ренат. Уже двенадцать, а ты не спишь…

– Я привык поздно ложиться. Люблю работать по ночам, как тебе известно.

– Поцелуй меня…

Просьба застала его врасплох. Он не был готов к этому. Ухоженность Зои, ее дорогие духи, украшения, кружевное белье, которое она надела под тонкое черное платье, – все вызвало у него неприятие.

– Ты мне помешала, – вырвалось у него. – Я же предупредил, что буду занят.

Она вспыхнула, но подавила обиду и неловкость. Сама виновата. Нечего было унижаться, навязывать себя.

– Я не смогла уснуть без тебя, милый…

Ренат был особенно хорош собой в моменты злости. Кровь приливала к его щекам, грудь вздымалась, словно кузнечный мех. В вырезе домашней майки видны завитки волос, такие приятные на ощупь. Зоя обожала их гладить.

Он пришел в замешательство. Выставить женщину невежливо, но и оставлять ее на ночь нет смысла. Ему совершенно ничего не хочется.

– Принести тебе выпить?

– Потом…

Зоя нервно вздохнула, вскочила и направилась к рабочему столу Рената. Его ноутбук оказался включенным. Значит, он действительно трудился над проектом.

– Можно взглянуть?

– Нет! – рубанул он. – Я только начал. Первые наметки.

– Ну, пожалуйста…

Она не получила разрешения, однако не смутилась этим. Коснулась сенсорной кнопки и вывела компьютер из спящего режима. На экране появилась гламурная блондинка.

Зоя обомлела. Ей показалось, или 3D девица сделала непристойный жест?

– Боже! Что это? Твой новый проект?

– «Миражи», – неохотно объяснил Ренат. – Игра типа социальной сети. Только вместо реальных людей – аватары. Включил, чтобы развлечься. Давно хотел попробовать закрутить виртуальный роман. Могу я хотя бы дома расслабиться?

– Для этого тебе нужна вторая жизнь? Компьютерный «секонд хенд»?

– Здесь все из первых рук, – возразил он. – В отличие от отношений между людьми.

– Намекаешь на мое замужество? – вскинулась Зоя. – Дескать, я тебе не девочкой досталась?

– Ты тут ни при чем. Вернее, дело не в тебе.

– До сих пор тебя все устраивало…

– Это ты так думаешь.

– Смешно, когда женщине под сорок, а она еще девственница!

– У тебя сын-подросток, а я не гожусь в отцы.

– Мы говорим о разных вещах! – всплеснула руками Зоя. – Не юли, Ренат! Ты хочешь порвать со мной? Так и скажи.

– Если бы я знал, чего я хочу…

Она подошла к нему, обняла за шею и прижалась губами к его щеке, покрытой отросшей за сутки щетиной. Он не отстранился.

– У тебя борода растет, как сумасшедшая…

– Зоя, не надо. Не сейчас.

– А когда? – изумилась она, заглядывая ему в лицо. – Мое время истекает, милый. Может, эта ночь – последняя…

– Что значит, «последняя»?

– У тебя кто-то есть?

– Она! – Ренат указал на экран с соблазнительной виртуальной блондинкой. При ближайшем рассмотрении в ее роскошных волосах сверкали огненно-рыжие пряди. Брюки-дудочки на бедрах, голый пупок с пирсингом, груди-арбузы.

– Моя соперница?

В гостиной они были не одни, – Зоя это чувствовала. Тут присутствовал Вернер, незримый, но оттого не менее ощутимый. На нее вдруг повеяло холодом, словно сама смерть дохнула ей в затылок…

Под стенами монастыря росли старые плакучие березы, как на картинах Нестерова. Из собора доносилось заунывное пение. Усыпанная гравием дорога упиралась в двухэтажное здание с маленькими, глубоко посаженными оконцами. Это были кельи, где жили монахи.

Лариса терпеливо ждала окончания богослужения. Монастырь наводил на нее грусть. Она не понимала, как можно найти покой в таком мрачном месте.

– Ты к кому, дочка?

– К брату Онуфрию.

– Он скоро освободится, – смиренно кивнул чернец в длиннополой рясе и колпаке. – Жди.

Лариса села на деревянную лавку и подняла воротник куртки. День выдался теплый, но ветреный. Даже тут, за монастырской стеной, дуло. Березы в весенней зеленой паутине листвы раскачивались и шумели, дым из труб стелился по крышам. Покосившиеся кресты погоста облюбовали галки.

Лариса невольно закрыла глаза, чтобы не видеть этой печальной картины. Она приехала навестить отца. Никто из ее знакомых не знал, что он ушел в монастырь. И не надо им знать. Мать море слез выплакала, но отговорить мужа не смогла.

«Вы, Курбатовы, упрямые, – жаловалась она дочери. – Если что в башку втемяшили, – не перепрешь. Хоть тресни! И ты такая же. Боязно мне за тебя! Отец вон чего учудил. И у тебя в глазах чертики прыгают. Не дай бог, какой фокус выкинешь, я не переживу!»

В двух больших сумках были продукты. Лариса еле донесла их от автобусной остановки.

– Брат Онуфрий… – пробормотала она, качая головой.

Отец изменил имя, чтобы отбросить все мирское и посвятить себя Богу. Визиты дочери вызывали у него протест. Она напоминала ему о прошлом, которое он хотел зачеркнуть.

– Опять приехала? Зачем? – вздохнул он, останавливаясь у скамьи. – У меня все есть, мне всего хватает.

– Па! Не начинай…

Это были мучительные напряженные встречи. Каждый старался не показать, как ему досадно от взаимного непонимания. Вроде были самыми близкими, родными людьми и разом стали чужими. Лариса не воспринимала отца-монаха, а он чувствовал вину перед женой и дочерью. Словно он их предал. Почему нельзя быть собой, не предавая других?

– Я молюсь за вас, – сказал он, не глядя на Ларису. – За тебя и за маму.

– Хочешь, чтобы она приехала?

– Нет.

– Ей тяжело одной управляться. Дом, огород, хозяйство…

– Бог поможет!.. А не то пусть в город возвращается. Ты ведь ее примешь?

– Я-то приму. Но она всегда мечтала о сельской жизни.

Брат Онуфрий на это только развел руками. Дескать, тут уж я ничего поделать не могу. Господь терпел и нам велел.

Отец-монах был тайной, которую Лариса никому не открывала. Порой ей казалось, что Вернер догадывается. Хотя… какое ему дело?

– Мне нынче кот снился, – заявил отец. – Гладкий такой, холеный… песочного цвета. Уши торчком, морда узкая, глаза горят. Страшный котяра!

– Чем же он тебя испугал?

– Ходил возле меня кругами, хвостом помахивал. А потом ка-а-ак прыгнет мне на грудь, ка-а-к вцепится когтями… Я давай молитву читать. У него шерсть дыбом, глаза выкатились, а вместо языка – жало раздвоенное. Спаси, Господи!

Он перекрестился и вопросительно покосился на дочь.

– Боязно мне за тебя, Ларочка…

– Сговорились вы, что ли?! – вспылила она. – Всем за меня страшно! И маме, и тебе!

– Видишь, не только я беспокоюсь. Значит, есть повод.

– У меня все хорошо. Просто отлично.

– Вот еще что, – спохватился отец. – Кот будто звал меня куда-то!

– Коты не разговаривают, па! Они мяукают и мурлычут.

– Он вроде не говорил… это у меня самого в голове звучало: «Иди за мной… иди за мной…» Ужасный сон, дочка…

Ларису охватило дурное предчувствие. Кот из отцовского сна поразительно походил на Ра, которого держал Вернер.

Брат Онуфрий неслышно молился: его губы шевелились, пальцы перебирали деревянные четки. Похожие четки были у Вернера, только нефритовые.

– Зачем ты это сделал, па? Обязательно было в монастырь идти?

– Так сложилось, – кротко ответил он. – Ты меня осуждаешь?

– Это твоя жизнь, но…

– Здесь я смогу вымолить твое спасение. Тебе грозит опасность, Ларочка.

– Скажи еще, что ты пожертвовал собой ради меня!

– Тогда я об этом не думал…

– Знаешь, что? Это было твое решение. Мы с мамой тебя отговаривали, а ты не слушал.

– Я ни о чем не жалею. Ты берегись, дочка…

– Хватит меня запугивать! – взвилась Лариса.

Галки с криками сорвались со своих мест и закружили над ними. Онуфрий замахнулся, но птицы опустились ниже, почти задевая крыльями его колпак.

Лариса пригнулась. Ветер пронизывал ее насквозь, галки истошно кричали. В их поведении было что-то зловещее.

– Мне пора на автобус, – сказала она отцу. – Я побегу, ладно? Ты ешь все, что я привезла.

– Куда мне столько?

– Братии раздай. У вас небось столы-то от яств не ломятся.

– Плоть усмирять надобно, посты соблюдать.

– Ты и так высох весь…

Она с жалостью смотрела на Онуфрия. Кожа его задубела на солнце, щеки ввалились, ряса висит мешком. Больно он усердствует с постами, работает на износ. Словно искупает великий грех! А сам жил по совести, никого не обижал, чужого не брал. Что на него нашло?

Она побрела к воротам, не оглядываясь на сгорбленную фигуру в черном. Лучше маме этого не видеть. Не то совсем расстроится.

Стая галок полетела за Ларисой. За воротами порывы ветра усилились, взлохматили ее волосы, рвали шейный платок. Она шагала к автобусной остановке, когда рядом притормозило такси. Пассажир открыл дверцу. Она не сразу узнала в нем Эдика.

– Тебя подвезти? Садись…

– Как ты здесь оказался? Следишь за мной?

– Охраняю.

– От кого?

– От себя самой! Ты собираешься уйти в монастырь? Твой гуру так решил?

Лариса не на шутку разозлилась. Меньше всего ей сейчас хотелось оправдываться перед любовником, тем более признаваться, что она приезжала к отцу.

– Как ты смеешь преследовать меня? Кто тебе позволил лезть в мою жизнь?

– Какому-то гуру можно, а мне нельзя? – окрысился Эдик.

– Послушай… не выводи меня из терпения!

– Садись в машину, по дороге поговорим…

В среду Вернер пригласил на «исповедь» Рената Михеева. Отказываться было не принято.

– Ну-с, в чем ваша проблема, молодой человек? Что не складывается так, как вам бы хотелось? Карьера? Финансы? Женщины? Ага-а!.. Прекрасные дамы вас не жалуют?.. Или жалуют, да не те?

Наставник сам задавал вопросы и сам отвечал на них. Ренат только качал головой и усмехался. Он считал, что у него все под контролем. Однако постепенно Вернер завладевал его сознанием, волей и настроением. Он как бы проникал в собеседника, заглядывал в самые потаенные уголки души.

Со стороны могло показаться, что подопечный сам раскрывает свою подноготную. Это было не совсем так. Вернер задевал его внутренние струнки, нажимал на скрытые кнопки, извлекая нужные признания.

– Значит, у вас отношения с дамами постарше, тогда как ваш идеал – молодая красивая девушка, искушенная в любовном ремесле…

– Я предпочитаю не ремесло, а чувства! – горячо возразил Ренат, удивляясь накалу своих эмоций.

– Чувства… Конечно! Я понял. И что же вам мешает пережить истинную страсть?

– Не знаю… Наверное, робость.

– Вы робеете перед молодыми красотками? С какой стати?

– Возможно, я недостаточно…

– …недостаточно сексуальны? Или речь идет о деньгах? Вам не хватает денег? Так ведь любовь не продается!

– Пусть не любовь… а хотя бы сердечную склонность я могу…

– Купить? – подсказал Вернер.

Ренат поморщился. Он не то имел в виду. «Купить» – это грубо.

– По-вашему, я не заслуживаю искренней привязанности?

– Важно, на чем она будет основана. На душевных качествах или на половом влечении? Будьте же честны, иначе вы получите не то, чего хотите.

Михеев надолго задумался. Душевные качества – нечто эфемерное, неуловимое. Зато страсть ни с чем не спутаешь. Страсть дает несравнимое наслаждение! Этого ему как раз и не хватает. Зоя и подобные ей женщины, намеренные уловить его в свои сети, ищут мужа, а не чувственной любви. Их предыдущий опыт был неудачен, годы идут, хочется наверстать упущенное…

Вернер застыл в позе египетского фараона, и словно вырезанный из камня повелитель Египта, внимательно наблюдал за собеседником. Казалось, он читает мысли Рената, как открытую книгу. И эти мысли огорчают его.

– Фи! Вы разочаровываете меня! Неужели вы постигаете собственную тайну ради постельной интрижки?

Ренат оскорбился. Его покоробил тон наставника, в котором сквозило презрение.

– Почему же «интрижки»? Я…

– Меня вы не обманете, дружище. Не напрягайтесь зря. Я не тот, кому легко пустить пыль в глаза.

Ренат вспомнил, как выпроваживал Зою, которая явилась в разгар его упражнений на ноутбуке. Он не искал душевности в женских аватарах «Миражей». Его привлекал внешний вид, потом сфера интересов. Для общения он выбрал «комнату ужасов», чтобы приправить чувственность страхом. Простой секс надоел ему.

Зоя и ее предшественницы встречали смелые эксперименты в постели в штыки. Однако именно фригидные матроны с завидным постоянством становились его любовницами. Он изнывал от скуки в их объятиях, но снова и снова вступал в интимную связь с дамами, которым «за тридцать».

– Вы мазохист? – ухмыльнулся Вернер. – Что вас подстегивает? Боль? Ужас? Угроза смерти? Вы когда-нибудь посещали бордель?

– Я не признаю женщин легкого поведения…

– Вы брезгливы!.. Проститутки вам не по нраву. Но они бывают весьма искусны.

– За кого вы меня принимаете?

– Ваша жизненная роль тривиальна. Вы – альфонс, и этим все сказано.

Ренат задохнулся от возмущения, но слова протеста застряли у него в горле, когда он взглянул на Вернера. У того на губах блуждала лукавая бесовская улыбка.

«Он видит меня насквозь, – поразился дизайнер. – Моя ложь бессмысленна. Я смешон!»

– Если бы вы искали секрет вечной жизни или неувядающей молодости, я бы вас понял, – продолжал гуру. – Но вы тратите драгоценные часы и минуты на сущую галиматью! Впрочем, не вы один. Простите за резкость, но ваша проблема рассмешила меня. Почему вы спите не с теми женщинами? Вот вопрос, достойный обсуждения на самом высоком уровне!..

Вернер захохотал, уже не соблюдая вежливости. Он покатывался со смеху, плакал и утирался рукавами туники. Его череп блестел от пота, а все тело колыхалось и вздрагивало.

Ренат сбежал бы, если бы его не пригвоздила к месту неведомая сила. Он порывался вскочить со стула, но ничего не вышло.

– Куда вы рветесь? – осадил его Вернер. – Я еще не закончил. Значит, вас не прельщает вечная жизнь? Ха-ха-ха-ха! Куда интереснее заманить в постель молодую смазливую бабенку с большими грудями и аппетитной попкой?.. Как измельчали мужчины! У меня пропадает кураж, когда я слышу столь жалкие просьбы!.. А как насчет вечного нестареющего тела?

– Вы что, бог?

– Я – гений технического прогресса. Как насчет механических рук и ног, искусственных внутренних органов записанной на электронный носитель личности? Вообразите себя киборгом, бессмертным и неуязвимым! Который занимается сногсшибательным виртуальным сексом посредством специально внедренной программы! Что, слабо?..

– Киборги уязвимы…

– Ха! Верно подмечено! К счастью, вы еще не потеряли способности соображать. Только поэтому я исполню ваше дурацкое желание. Вернее, проконсультирую вас, как это сделать. Одиннадцать суток медитации в пустыне, и ваша синица прилетит к вам в руки. Всего одиннадцать дней и ночей в одиночестве, в тишине, вдали от цивилизации. Только солнце, луна и бескрайние пески…

У Рената в ушах стоял гул, сознание мутилось. Вернер говорил и говорил. Его слова падали на слушателя, словно капли дождя на иссохшую землю, и тут же впитывались.

«Одиннадцать дней и ночей… – отпечаталось в памяти Рената. – Медитация… пустыня… тишина…»

Когда он очнулся, в зале было темно, вся группа давно разошлась по домам. Только Вернер сидел на коврике, ожидая его пробуждения.

– Я уснул?

– Вы погрузились в транс. Это нормально.

– Я мало что помню…

– Ерунда! Все необходимое вы усвоили. Теперь принимайтесь за дело, мой друг.

– Каким образом?

– Жизнь подскажет, – хохотнул Вернер, оставаясь серьезным. – Что-то мы засиделись! Вы не находите? Вам домой не пора?

Ренат посмотрел на часы. Ого! Уже поздно, а он торчит в клубе. Что-то Вернер с ним сотворил, напустил какого-то дурману. А теперь сам же подкалывает.

– Извините…

Он вышел из клуба и побрел к остановке метро, как в тумане. Хорошо, что сегодня он без машины. За руль в таком состоянии лучше не садиться.

В вагоне его укачало. Он чуть не проехал свою остановку. Зоя разбудила его своим звонком. Ренат торопливо вскочил и в последний момент выскользнул на залитую светом платформу, прижимая телефон к уху.

– Ты спишь?

– Задремал в метро, – признался он, шагая к эскалатору. – Если бы не ты, доехал бы до конечной. Спасибо!

Зоя, которая ожидала упреков, радостно перевела дух.

– Ты не сердишься?

– Конечно, нет…

– Завтра встретимся?

«Одиннадцать суток!.. – вспыхнуло в его сознании. – Пустыня!.. Тишина…»

– Меня посылают в командировку, – солгал он. – На две недели. Срочный проект. Загородная усадьба одного банкира. Сроки поджимают, так что буду работать сутками. Телефон отключу. Не звони мне, ладно?

Зоя взволнованно дышала в трубку. Слова Рената казались ей жестокими. Как это, «не звони»? Она же умрет без него!

– Целых две недели… – простонала она.

– Всего четырнадцать дней.

– Боже! Неужели ты не улучишь минутки, чтобы я могла услышать твой голос?..

– Я не ребенок, Зоя, – отрезал Ренат. – А ты не моя мамочка. Со мной ничего не случится, поверь.

Он ненавидел себя за эти никчемные оправдания. Дрожащий голос Зои жутко раздражал его. Может, он нуждается в опеке, потому и выбирает женщин старше себя?

– Хватит причитать! Я сам тебе позвоню, когда вернусь в город…

Лариса злилась на Эдика за что, что он вынудил ее врать. Посещение монастыря она объяснила просьбой матери, которая якобы заказывала себе молебны за здравие. Он сделал вид, что поверил.

– Прекрати меня преследовать! – возмущалась она.

– Я хочу помочь…

– Тебя никто не просит об этом.

В клинике они работали в одну смену, и многозначительные взгляды Эдика, когда они встречались в коридоре или пили чай в бытовке, ужасно бесили Ларису.

– Не смотри на меня, как на чокнутую! Я не сумасшедшая и не сектантка!

– Что тебе взбрело в голову? Я просто смотрю…

– Не просто!

– Знаешь, тебе стоит обратиться к психологу. У меня друг получил ученую степень по пограничным состояниям. Хочешь, съездим к нему, проконсультируемся?

– Заткнись, иначе я за себя не ручаюсь!

Лариса дошла до того, что запустила в Эдика пончиком, которые тот обожал. На его врачебном халате осталось жирное пятно. Пришлось переодеваться.

Он стал осторожнее в высказываниях, но продолжал досаждать ей своим назойливым вниманием. Раньше ей не хватало заботы Эдика, а теперь она страдала от его навязчивости.

Лариса упорно отказывала ему во встречах, просиживая вечера за компьютером. Она общалась с аватаром Мачо в игровом поле «Миражей», причем очкастая девица Синий Чулок явно заинтересовала его. Он пригласил ее в «казино», где играл в рулетку и в карты, а Синий Чулок сидела рядом и болела за него. Мачо пил джин, а Синий Чулок предпочитала соки. Он любил риск, а его новая подружка была трусихой. Он был завзятым модником, а Синий Чулок одевалась во что попало.

Должно быть, людей привлекают контрасты. Лариса сжилась с Синим Чулком, гадая, чем та пленила Мачо. Она заглянула в словарь и обнаружила, что в переводе с испанского слово «мачо» означает – «самец». Всего-то!..

Обладатель этого аватара вложил в образ черты «агрессивного прямолинейного парня с ярко выраженной сексуальностью». Как по писаному! Жгучий брюнет с голубыми глазами, рослый и сильный, как бык, наделенный всеми пороками, присущими этой породе мужчин.

Странно, что его пороки казались Ларисе чуть ли не достоинствами. Мачо, по ее мнению, должен быть немного бандитом, наподобие Саши Белого из «Бригады». Игрок, донжуан, бизнесмен с криминальным налетом, который стреляет в конкурентов, сорит деньгами и дарит любовнице бриллианты. Все, чего не хватало Эдику, сконцентрировалось в Мачо.

Синий Чулок млела от своего брутального кавалера. Лариса почти поняла, чего она хочет от мужчины. Признаться в этом Вернеру было немыслимо. Он перестанет ее уважать.

«С другой стороны, зачем мне его уважение? – рассуждала она. – Вернер не в моем вкусе, как оказалось. И вообще, вряд ли ему нужна женщина. Он совокупляется с астральными девами, которые ласкают его слух райским пением. Ему по барабану земные страсти».

Личность Вернера если и занимала Ларису, то лишь в ключе того, что она могла у него почерпнуть. Иногда гуру казался ей бездонным, словно волшебный колодец. Иногда он производил впечатление мошенника, который откровенно надувает публику. Иногда… она затруднялась найти определение для него, словно имела дело с неким чуждым элементом, не поддающимся умственному анализу.

Однажды вечером, когда она собиралась ложиться спать, ей позвонил Ренат Михеев.

– Привет! Извини, что поздно…

– Ты?

До этого они не созванивались. Откуда у Рената ее телефон? Вспомнила! Она давала ему свою визитку стоматолога. На случай, если вдруг заболит зуб.

– Мне нужен твой совет, – огорошил ее дизайнер.

– Я завтра работаю в первую смену, с девяти до двух. Приходи, приму без записи.

– Ты не поняла…

– Сильно болит? До утра не дотерпишь?

– Мои зубы в порядке, – усмехнулся он. – Я звоню по другому поводу.

– Ой, прости! Я подумала, что…

– Не важно. Я рискую показаться наглым, но хочу спросить… о чем ты говорила с Вернером на «исповеди»?

Лариса решила, что ослышалась. Она открыла рот, не издав ни звука, и так застыла.

– Молчишь? – вздохнул он. – Имеешь право. Давай я попробую угадать?

– Это лишнее…

– Лара! Не бросай трубку! Я не из любопытства спрашиваю. Обещаю откровенность за откровенность.

– Мы почти не знакомы. С какой стати нам откровенничать?

– Не торопись отказываться. Может, тебе понравится мое предложение.

– Какое еще предложение? Руки и сердца?

– Не совсем… хотя близко. Я предлагаю обменяться информацией, и если она совпадет, скооперироваться.

– В смысле?

– Мне нужен единомышленник, тебе, полагаю, тоже. Чтобы провернуть одно щекотливое дельце.

– Я в аферы не ввязываюсь! – отрезала Лариса. – Ни под каким соусом!

– Разве мы с тобой не братья по духу?

– Сестры! – засмеялась она. – Ты пьян, Ренат? Или накурился чего-нибудь?

– Я абсолютно трезв и хладнокровен, как никогда.

– Не верится…

– Вспомни, что тебе говорил Вернер во время «исповеди». Вернее, после нее.

– Много всякого…

Лариса лукавила. Слова гуру не шли у нее из головы. Сначала она гнала их прочь, потом смирилась с ними. А теперь была не прочь осуществить.

– Хочешь, я угадаю, что тебя гложет? – наседал Михеев. – У тебя нет достойного спутника в жизни. Ты встречаешься то с одним мужчиной, то с другим… Ты устала от сомнений и разочарований. Ты…

– Хватит!

– Не обижайся. У меня похожая ситуация. Я встречаюсь не с теми женщинами, о которых мечтаю. Мне попадаются заботливые «мамочки» вместо юных и страстных Джульетт.

– Ты не Ромео, Михеев, – не выдержала Лариса. – В этом твоя беда. Ты стар для пылкой и безумной любви. Ты слишком расчетлив, не готов поступиться принципами…

– Не допускаешь, что я созрел?

– Ты перезрел, как яблоко, которое вовремя не сорвали.

– Говори прямо, что я червивый и с гнильцой.

– Есть немного, – улыбнулась она. – А с чего тебя потянуло на признания? Почему ты выбрал меня в качестве «жилетки»? Надо было рассказать все Вернеру…

– Я рассказал.

– И что? Он не знает лекарства от твоей хвори?

– Знает. Поэтому я и звоню. Ты ведь тоже получила рецепт?

– К чему ты клонишь?

– К тому, что мы с тобой – родственные души.

Этого она от Рената не ожидала. «Родственные души!» Вот так сюрприз. Сейчас дизайнер начнет набиваться в кавалеры, а чем он отличается от Эдика?

– Не пугайся, я не собираюсь тебя «клеить». Давай сверим рецепты! Только Вернеру ни гу-гу. Обещаешь?

– Клянусь кровью святых девственниц, – прыснула Лариса.

– Идет. Ну, так что он тебе заливал? Про одиннадцать дней и ночей в пустыне говорил?

Лариса перестала хихикать. Ренат задел ее за живое. Неужели гуру всем рекомендует одно и то же? Это было бы непорядочно с его стороны.

– Значит, я не ошибся. Вернер уверен, что все гениальное – просто. Красавец!.. Впрочем, рано судить его за обман. Не мешало бы проверить метод на практике. Я намерен разоблачить шарлатана, который прикидывается магом. Для этого я и позвонил. Предлагаю объединиться для честного совместного опыта. Ты сможешь взять отпуск на две недели?

– Наверное. Я в этом году еще не отдыхала.

Лариса колебалась, но чаша весов склонялась в пользу Рената. Одной ей будет страшновато медитировать в пустыне. Больше того – положительный результат опыта пугал ее сильнее, чем неудача.

– Тогда едем в пустыню?

Лариса представила себе желтые пески, сухой горячий воздух и палящее солнце над головой.

– В Сахару? Гоби? Каракумы? Меня от одних названий оторопь берет.

– Думаю, это чистая условность, – успокоил ее Михеев. – Пустыня в нашем случае – просто безлюдное место, где нам никто не помешает.

– Безлюдное место… – эхом повторила она. – Мне уже страшно!

– Поэтому я и предлагаю объединиться. Провести одиннадцать суток вдали от людей – стремно. Поселимся в заброшенном доме на опушке леса.

– Даже не знаю…

– Лесная сторожка подойдет? У меня приятель – заядлый охотник. Он в лесу, как дома. Я с ним переговорил, он укажет домик, куда наведывался лесник, пока был жив. Сейчас там ночлежка для охотников, которые замерзли, заблудились или просто устали.

– А мы не заблудимся?

– Я возьму с собой навигатор.

Ларису пугала лесная чаща, пугал Ренат с его дикой идеей, пугал сам метод Вернера, который казался изощренной выдумкой. Но отчего-то эта выдумка леденила кровь.

– Ты не маньяк, Михеев? Завезешь меня в лес, прикончишь и закопаешь труп под елками!

– Ты упустила самый пикантный момент. Перед тем как убить, я тебя изнасилую.

Лариса попыталась выдавить беззаботный смешок, но во рту пересохло, а губы не слушались.

– Я должна подумать, – промямлила она, понимая, что скорее всего согласится.

Ренат прав. Поодиночке на такой эксперимент решиться трудно. «Я точно не решусь, – констатировала Лариса. – Мне и вдвоем-то страшно. А одна я подавно с ума сойду!»

– Подумай, только недолго. У тебя есть сутки, чтобы взять отпуск и собраться.

«Второго шанса не будет, – размышляла она. – Никого нельзя посвящать в подробности метода Вернера, кроме тех, кому он уже известен. В данном случае Михеев – идеальный вариант. Скажи я Эдику про эксперимент, он потащит меня к психиатру!»

Последний аргумент сыграл ключевую роль. Эдик не годится в помощники, а без страховки Ларисе не обойтись…

Ренат до рассвета засиделся за компьютером, переписывался в чате с Соней – блондинкой с рыжими локонами, которые делали ее прическу похожей на оперение жар-птицы. Все в аватаре таинственной незнакомки очаровывало дизайнера. И ее вытянутые к вискам глаза водянистого цвета, и вздернутые брови, и хищные алые губы, и тонкая талия, и тяжеловатые бедра, и длинные стройные ножки.

Осыпая Соню комплиментами, он напевал себе под нос известный хит «Белого орла»: «Потому что нельзя… потому что нельзя быть на свете красивой такой…»

Эти слова были о Соне. В жизни Ренат никогда не встречал подобных женщин. Их просто не могло быть! Только виртуальный образ может соединить воедино все черты недостижимого идеала. Но виртуальная блондинка, несмотря на объемную структуру и максимальную «жизненность», казалась куклой. Все же она – не человек.

Ренат не хотел даже гадать, кто в действительности скрывается за аватаром Сони. Зачем? Если он может наслаждаться грезами, не стоит портить воображаемую картину грубой реальностью.

Образ Вернера засел в его уме, напоминая о последнем разговоре за ширмой. Что это было? Обязательная «исповедь», заведенная гуру для членов группы? Сеанс замаскированного внушения? Циничное надувательство?

Ответ будет получен в скором времени. Встреча с Вернером пробудила в Ренате задатки детектива. Его природное любопытство стало почвой для зерен, которые обильно разбрасывал гуру. Желание выяснить всю правду о Вернере взяло верх над ленью.

Утром Ренат сложил рюкзак и заказал по Интернету два билета на поезд, себе и Ларисе. В том, что она поедет, он почти не сомневался. Ей, так же, как и ему, неймется.

Интересно, почему гуру уделял им больше внимания, чем остальным членам группы? До сих пор Ренат не придавал значения этому факту.

– Выходит, Вернер заметил сходство между мной и Ларисой…

Он выглянул в окно и увидел во дворе машину Зои. Она выслеживает его, как лиса добычу! Ренат отпрянул и чертыхнулся. Зоя не поверила в командировку и намерена уличить его во лжи.

Он заблокировал свой телефон для всех, кроме Ларисы. Он ждал ее согласия. Поезд отправляется с вокзала в три часа дня, и до этого она должна сообщить, что едет.

– Не подведи меня!

С некоторых пор Ренат начал разговаривать сам с собой. Он был для себя лучшим собеседником. Незлобивым и покладистым. Понимающим. Немногословным.

Машина Зои во дворе раздражала его. Теперь ему не выйти из дома без риска попасться на глаза любовнице. Он не хотел этого.

– Надеюсь, тебе надоест торчать под моим подъездом…

Ренат посылал Зое мысленные приказы ехать куда-нибудь подальше. В офис, например, или в парикмахерскую. Он не сразу сумел сосредоточиться, поэтому машина не трогалась с места. Наконец, зеленая «Хонда» медленно покатила прочь.

Ренат вздохнул с облегчением. Он сделал себе зеленый чай и бутерброд с сыром. Еда не лезла в горло. Предстоящий эксперимент беспокоил его сильнее, чем хотелось бы. Лариса не звонила, тревога росла.

– Если она струсила, поеду без нее!

Ровно в полдень раздался долгожданный звонок…

В вагоне едва набралось десяток пассажиров. Поезд тащился медленно. В коридоре пахло угольной пылью. Сонные проводники общались неохотно, постели были влажными. В купе Ренат и Лариса ехали вдвоем. Она подозрительно косилась на своего спутника и молчала.

– Боишься меня? – не выдержал дизайнер. – Я не кусаюсь, между прочим.

– Куда мы едем?

– Я же говорил, в лес… Выйдем в Поречье, дальше автобусом.

– До самой сторожки?

– Наивная ты! По лесным дорогам только гужевой транспорт ходит.

– Это что, телега с лошадью?

– Если удастся нанять телегу, считай, нам повезло. Не то пехом придется добираться.

– Далеко?

– Километров семь будет.

– Ого!.. У меня кроссовки трут. А запасной обуви я не брала.

Лариса побросала в спортивную сумку кое-какие вещи с учетом изменчивой весенней погоды, но чувствовала неуверенность. Вдруг взяла не то?

– Медицинский пластырь есть? – нахмурился Ренат. – Я тебя на закорках не понесу.

– Очень надо!

– Ну, гляди…

Лариса сердито закусила губу, а молодой человек угрюмо уставился в окно на пробегающие мимо деревья. Собственная затея казалась ему глупой и опасной. Он уже жалел, что связался с Ларисой. И обратный ход давать неудобно, и отвечать за чужую женщину неохота.

Она сидела молча, глядя в одну точку. Ренат раздраженно подыскивал тему для разговора.

– Одна голова хорошо, а две – лучше, – заявил он. – Ты все запомнила, что Вернер болтал?

– Кажется, да. А ты?

– «Кажется» не подходит. Тут либо мы его, либо он нас.

– Ты хочешь уличить Вернера во лжи? Для этого меня позвал? Я не собираюсь ввязываться в эту игру. Я думала, мы опробуем его метод…

– Так и есть. Я не использую людей втемную. Мы сделаем все, как он нас учил, и посмотрим, что получится.

– Он не давал нам никаких гарантий, – покачала головой Лариса. – Все зависит от нас.

– Значит, ты ему веришь?

– И да, и нет…

– Его теория неправдоподобна, – улыбнулся Ренат. – Но это только подстегивает. Я обожаю экспериментировать.

– В сторожке вода есть?

– Приятель говорил, там рядом ручей протекает.

– Ручей?.. Даже не колодец?.. Господи! Как я выдержу одиннадцать дней без удобств? У нас с тобой вши заведутся.

– Не успеют…

Лариса надела в дорогу спортивный костюм, чтобы лишний раз не переодеваться. Она легла на свою постель на нижней полке и закрыла глаза. Ренат сидел напротив, смотрел на нее и думал. Все-таки он втянул женщину в непредсказуемую авантюру. Хотелось острых ощущений – надо было одному ехать.

Он тоже лег и задремал под мерный перестук колес.

Дверь купе бесшумно поехала в сторону, и в образовавшуюся щель просунулась очаровательная женская головка. Проводница, что ли? Женщина отличалась поразительной красотой.

«Где-то я ее уже видел, – подумал Ренат, сквозь ресницы разглядывая незваную гостью. – Мне знакомо ее лицо!»

Это была Соня. Она поманила его рукой, унизанной сверкающими перстнями, и он, словно лунатик, поднялся с постели и пошел за ней.

В коридоре горел тусклый свет, вагон качало. Впереди маячила изящная, безукоризненная спина Сони, одетой в черный пеньюар.

– Куда ты меня ведешь? – спросил Ренат.

Ответа не последовало. Соня, не оборачиваясь, шепнула: «Иди за мной!» От ее шепота молодого человека охватила сладкая дрожь.

Проходя мимо купе проводников, он краем глаза заметил там Вернера. Тот сидел за столиком и пил чай из стакана с подстаканником. Не может быть…

Соня открыла дверь в тамбур, откуда раздался грохот колес. Ее пеньюар развевался крыльями ворона. Они по шаткому железному мостику перешли в другой вагон. Сколько было таких вагонов, Ренат не знал. Он сбился со счета.

Наконец Соня привела его в роскошное купе на двоих. Здесь все было по высшему разряду, – отделка, мягкие диваны, светильники. В серебряном ведерке со льдом охлаждалось шампанское.

– Садись, – милостиво кивнула Соня и первая опустилась на диван. – Выпьем?

– Ты существуешь? – удивился он.

– Конечно!

– Я думал, ты…

Он хотел сказать про аватар из «Миражей», но осекся под ее призывным взглядом. Какой же она аватар? Соня выглядела не менее живой, чем он сам. Она дышала, разговаривала и флиртовала с ним.

Рука Рената потянулась к бутылке. Пробка выстрелила в потолок, пенный напиток переполнил бокалы. Слегка запахло вермутом.

Соня пила шампанское, как настоящая женщина – маленькими глотками, наслаждаясь вкусом. У Рената в горле стоял ком, он только пригубил шипучее вино и поставил бокал обратно на столик. На белоснежной скатерти расплывалось мокрое пятно от пены.

– Не обращай внимания, – улыбнулась Соня.

Ее голос звучал нежнее флейты. Хотя Ренат не был фанатом музыки, мысль о флейте сама пришла ему в голову.

– Я не верю глазам! – признался он.

– А мне ты веришь?

– Тебе – да…

– Больше ничего и не нужно.

– Я не знал, что в наших поездах бывают такие вагоны…

– В ваших – не бывают! Это особый вагон, предназначенный только для нас с тобой…

– Я не понимаю…

Соня приблизилась, обдавая его ароматом своих духов и теплым дыханием. Ее губы раздвинулись, пеньюар распахнулся…

Внезапно сильный толчок потряс Рената, и он очнулся от наваждения. Над ним склонилась Лариса, взлохмаченная и встревоженная.

– Что случилось?..

– Поезд резко затормозил, и ты чуть не свалился на пол, – объяснила она. – Ты стонал во сне. Кошмар приснился?

– Не помню…

Солнце садилось за кромку леса, а сторожки не видать.

– Далеко еще? – пыхтела Лариса. – Я ногу натерла! И вообще… мы заблудились.

– Не ной, – сердился Ренат. – Мы идем по навигатору. Не заблудимся.

– Значит, твой навигатор врет…

Он злился, но упорно шагал вперед. Возвращаться в деревню, откуда их подбросил до конца просеки старик на телеге, было немыслимо. Они до темноты не дойдут.

Дедушка оказался не промах, запросил за свою колымагу кругленькую сумму. Ренат заплатил, не торгуясь. Лариса стояла в стороне и молилась, чтобы старик не отказал. Лошадь у него была черная, со спутанной гривой. Телега скрипела, грозя вот-вот развалиться. Лариса с опаской залезла на сено, застланное грязным рядном, и перевела дух. Телегу подбрасывало на колдобинах; казалось, колеса не выдержат.

Просека уходила в дебри, в сырой сумрачный ельник. Ренат сидел рядом с возницей, они о чем-то переговаривались тишком. Лариса не вслушивалась. Чем дальше они забирались в лесную глухомань, тем страшнее ей становилось. Она с удовольствием повернула бы назад, но было поздно.

Просека сузилась, и старик остановил лошадь, велел приезжим идти по тропинке, никуда не сворачивать до оврага. Он говорил и говорил. Сначала Лариса ловила каждое слово, потом махнула рукой. Пусть Ренат запоминает, он же мужчина.

– Ой!..

Она задумалась, наступила на гнилую ветку и поскользнулась.

– Под ноги смотреть надо! – прикрикнул на нее дизайнер. – Не хватало мне тащить тебя!

– Куда ты денешься? Бросишь меня в лесу?

– Ага, волкам на съедение…

Словно в подтверждение его слов в глубине чащи раздался протяжный тоскливый вой.

– Что это? – испугалась Лариса. – Здесь правда волки водятся?

– Не знаю. Вполне возможно.

– Почему ты ружье с собой не взял? Вдруг, они на нас набросятся?

– У них весной спаривание, – наобум брякнул он. – Им не до нас.

Ларису это не успокоило.

– Если нас тут волки разорвут, никто не узнает, куда мы подевались. Когда родственники подадут в розыск, от нас уже и косточек не останется.

– Значит, такая наша судьба, – философски заметил Ренат. – Бесследно исчезнуть. Нас объявят пропавшими без вести.

Лариса бросила сумку на землю и сама плюхнулась рядом.

– Вставай, чего расселась?

– Не могу больше! – огрызнулась она. – Дай отдышаться!

– В лесу быстро темнеет. Надо идти. Давай помогу…

Он нес свой рюкзак на спине, а ее сумку взвалил на плечо.

– Тяжелая!.. Говорил, не бери ничего лишнего.

– Там все самое необходимое.

– Кто бы сомневался…

Ельник неожиданно расступился, и в синеватых сумерках показалась сторожка – крохотный деревянный домик с кирпичной трубой.

– Пришли, – обрадовался Ренат. – А ты боялась!..

Внутри домик выглядел запущенным. Паутина, сажа, толстый слой пыли. Из мебели – грубо сколоченный стол, лавка и деревянные полки вдоль стены. Печь с лежанкой, которой давно не пользовались. На полках – старый хлам, свечные огарки, закопченный котелок и пара железных кружек.

– Сюда лет сто никто не заглядывал, – уныло заметила Лариса.

Она не привыкла к дальним переходам, да еще по лесу. Натертая нога болела, спину ломило, голова кружилась от переутомления.

– Садись, я посмотрю твою ногу…

Ренат помог ей снять кроссовки, заклеил пластырем ранку на пятке.

– Жить будешь!

Лариса с ужасом оглядывалась по сторонам. Огарок, который зажег Ренат, чадил, освещая убогую хижину. Неужели ей придется провести здесь целых одиннадцать дней?! Без воды, без электричества, без нормальной плиты, без холодильника!

– Что мы будем есть? Как мыться? Где спать?

Ренат молча принялся разжигать печь. Дрова, сваленные в углу, отсырели и дымили. Лариса раскашлялась, махая перед лицом руками, заплакала от сожаления и бессилия. Эдик был бы доволен, увидев ее сейчас в этом жалком положении.

– Ну, ты и нюня, – разозлился дизайнер. – Я, конечно, тоже не экстремал, но…

– Я не подозревала, что ты притащишь меня в первобытную пещеру!

– Это не пещера. Мой приятель во время охоты ночевал тут не один раз.

– Что-то непохоже. Пылища везде, пауки и грязь. Печку давно не топили, окна не мыли!

Ренат рассмеялся. Реакция Ларисы была предсказуемой. На ее месте девять женщин из десяти подняли бы крик.

– Для нашей цели лучшего места не найти, – возразил он. – Не ехать же в Сахару или Каракумы? Там условия похлеще, чем в этой сторожке.

– Боже! Как я устала…

– Скоро станет тепло. Я уступаю тебе лежанку, а сам лягу на полу, в спальнике.

– У тебя есть спальник?

– Купил перед отъездом, – кивнул Ренат.

– Почему же ты мне ничего не сказал? – обиделась Лариса. – Не предупредил, что брать?

– Я думал, ты сама знаешь. Впрочем, извини, я не прав. Должен был позаботиться о твоем снаряжении, признаю. Но как-то упустил этот момент.

– Упустил! А мне теперь как быть?

– Не волнуйся. Все устроим. Хочешь, бери мой спальник.

– Не надо, – насупилась она. – На лежанке теплее.

Печка разгорелась. Ренат отыскал тряпку, принес воды из родника, и они с Ларисой дружно взялись наводить порядок. Через час сторожку было не узнать.

– Ну вот, другое дело…

Поужинали мясными консервами и чаем, заваренным в пакетиках.

– Ненавижу «утопленников», – ворчала Лариса. – И кружки железные терпеть не могу. Руки печет!

– Слушай, ты всегда брюзжишь, или только со мной?

– Всегда! Так что привыкай.

– Попробую…

Чай был горячий, невкусный; края кружки обжигали губы. Лариса больше не жаловалась, пристыженная замечанием Рената. А тот предвкушал завтрашний день. Завтра они начнут то, ради чего забрались в этот медвежий угол.

Внезапно всплыл в памяти сон, который он видел в поезде. Юная красавица в черном пеньюаре, рыжие пряди в ее белокурой шевелюре… роскошный вагон, Вернер в купе проводников…

Мысли путались, сознание меркло. Ренат тоже устал, хотя бодрился и не подавал виду, что едва держится на ногах. Его физическая форма оставляла желать лучшего. Он забросил фитнес, злоупотреблял фастфудом, перестал бегать по утрам.

«Рутина засосала, – оправдывал он свою лень. – Я расслабился благодаря непритязательности дам бальзаковского возраста, с которыми кручу роман за романом. Это они довели меня до ручки!»

Вернер высмеял бы его за этот вывод. Гуру настаивал на том, что человек сам является источником своих проблем. Такая постановка вопроса не всем нравилась. Члены клуба открыто не возражали, зато перешептывались в раздевалке и критиковали наставника. Взваливать на себя груз вины за собственные «проколы» никто не желал.

После ужина Ренат вытрепал найденный за печкой тюфячок и постелил на лежанку.

– Тут клопов нет? – брезгливо осведомилась Лариса.

– Мне пока не попадались. Ложись. Согреешься и уснешь. Завтра все обсудим.

Она не сопротивлялась. Идущее от печки тепло и усыпительный треск дров навевали дрему.

Ренат устроился на полу в спальнике. В сторожке пахло дымом и старым деревом. За маленькими окошками шумел лес. Щели печной заслонки светились красным.

Лариса лежала и думала, что делать, если Ренат будет к ней приставать? Ударить его? Закатить скандал? Впрочем, им обоим сейчас не до секса. Измотанные дорогой, немытые, растерянные. Какие тут любовные порывы?

– Ты порвал со своей женщиной? – сонно спросила она. – Перед тем как отправиться в пустыню?

– Это обязательно? – отозвался Ренат.

– Полагаю, да. Если место занято, куда придет новый персонаж?

– Сначала пусть этот персонаж появится. Кстати, а ты рассталась со своим бойфрендом?

– Не совсем.

– Так не бывает, – усмехнулся он. – Либо да, либо нет.

– Тогда – нет. Я трусиха, боюсь остаться у разбитого корыта.

– Значит, мы с тобой одного поля ягоды.

– Ты уже создал образ? Желаемую мыслеформу, как учил Вернер?

Ренат сказал то, что вертелось у него на языке. С Ларисой он мог поделиться сомнениями. Наверняка ее мучили те же вопросы.

– Мы мало тренировали точную визуализацию. Я не уверен, что у меня получится. Но я буду стараться. Не зря же мы тащились в эту дыру?

– Ты читаешь мои мысли…

– Насчет дыры?

– Насчет тульпы!

– Это словечко Вернер заимствовал у тибетцев, – заметил Ренат. – Я проверял. Со временем тульпа становится твердой и видимой. Это секретные знания тибетских монахов.

– Думаешь, Вернер бывал в Тибете?

– По крайней мере, он пользуется их методиками.

– У нас хватит энергии на подпитку тульпы?

– Скоро узнаем…

Лариса ворочалась с боку на бок, представляя завтрашний день и опасные опыты, которыми они собирались заняться.

– Кстати, ты читал «Тайны устных учений тибетских буддистских сект»?

– На то они и устные, что передаются из уст в уста. Никто не станет писать то, что запрещено. Никто не откроет главную тайну за здорово живешь!

Лариса так и уснула с мыслями о Вернере, тульпе и своих амбициях. Интересно, что их с Ренатом ждет? Небывалая удача или сокрушительное поражение?..

– Позовите, пожалуйста, Михеева…

– Он в отпуске, – сообщил милый женский голосок.

– В отпуске? – переспросила Зоя.

– Да.

Зоя чуть не сболтнула про командировку. Ренат ей солгал! Так она и предполагала. Решила проверить, и вот, оказалась права.

– А когда он выйдет из отпуска? Я бы хотела сделать заказ.

– У нас есть другие дизайнеры.

– Но я уже договорилась с Михеевым…

– Тогда ждите.

Девица, – видимо, секретарша или приемщица заказов, – положила трубку.

– Черт! – разозлилась Зоя. – Нахалка! Я бы ее давно уволила!

После работы она приехала к дому, где жил Ренат, и раздумывала, подняться в квартиру или не стоит. В ее возрасте следить за любовником унизительно. Все же она полезла в сумочку за ключами.

Поднимаясь в лифте на восьмой этаж, она гадала: если Ренат дома, то вдруг он не один?

– Тем лучше…

Зоя тихо открыла дверь, сбросила туфли и босиком прокралась в кухню. Пусто. Посуда вымыта и сложена в шкафчик. Чайник холодный.

Она обошла комнаты и поразилась беспорядку. Вещи разбросаны, будто хозяин поспешно собирался куда-то. На рабочем столе – ноутбук, отключенный от питания. Значит, Ренат вернется не завтра.

Зоя попыталась включить компьютер, но там стоял пароль. Рядом лежал лист бумаги для заметок, на котором Ренат написал крупными буквами женское имя. СОНЯ…

– Соня! – произнесла гостья, ощущая холодок в сердце. – Значит, ее зовут Соня… И она явно не виртуальная подружка этого мерзавца! Иначе он поехал бы в отпуск со мной…

Она готовила Ренату сюрприз: совместный отдых в Париже. Надеялась, что в этом романтическом городе их чувство перерастет в нечто большее, чем интимная связь. Они будут в обнимку бродить по Монмартру, по набережной Сены. А потом в соборе Парижской Богоматери дадут друг другу любовную клятву…

Зоя заплакала. Ее слезы капали на злополучный листок с именем СОНЯ.

– А я уже выбрала гостиницу, где мы поселимся в Париже…

У нее подкосились ноги, и она села на диван, беспомощно озираясь по сторонам. Неужели Ренат уехал с этой проклятой Соней?! Но почему молчком?

На стене тикали часы, и это тиканье отсчитывало последние секунды ее счастья.

– Скотина… – всхлипывала она. – Сволочь…

Листок с именем «Соня» был изорван в клочья и спущен в унитаз. Зою не заботило, что скажет Ренат. Какое ему дело до куска бумаги, если он наслаждается присутствием живой Сони?

Раздался шорох, и что-то хлопнуло. Зоя испуганно вскочила. Не хватало, чтобы Ренат застал ее здесь плачущей!

Кот песочного цвета потянулся, лениво пересек комнату и вспрыгнул на рабочий стол Рената.

– Ты откуда взялся?.. – воскликнула она, замахиваясь на кота. – Брысь!.. Пошел вон!..

Кот исчез, словно его и не было. Зоя поняла, что у нее сдают нервы, и отправилась умываться. Вслед донеслось ехидное мяуканье.

В холодильнике нашлась початая бутылка водки, и Зоя с горя выпила. Ее рассудок взбунтовался. Очевидные факты казались ей вымыслом, а вымысел – фактами.

– Ренат меня любит… – твердила она. – Он меня не бросит…

Кот явился в кухню и потребовал еды. Зоя запустила в него солонкой. Соль рассыпалась по полу, а кота как не бывало.

– Теперь мы с Ренатом точно поссоримся…

Она схватилась за веник, чтобы убрать соль. Кот путался под ногами, топорщил усы и помахивал хвостом.

– Ты опять здесь?.. Вот тебе!.. Вот!.. Вот…

Зоя устала колотить веником несуществующего кота и обессиленно вздохнула. Тиканье часов сводило ее с ума. Вторая порция водки натощак свалила Зою. Пошатываясь, она доплелась до гостиной, упала на диван и отключилась…

Во сне невидимая Соня метала в нее молнии, а она защищалась от соперницы голыми руками. Локти, предплечья, ладони и пальцы были изранены. Зоя вскрикнула от боли и… проснулась.

Во рту стояла горечь, кожа на руках горела огнем. Зоя с трудом приподнялась. Как ее угораздило уснуть одетой в чужой квартире? Она не сразу сообразила, что находится у Рената. Узнала его вещи, обстановку и вспомнила о Соне.

– Кажется, я вчера напилась… Кажется, здесь бродил какой-то кот… Кис-кис-кис!.. Кис-кис!..

Кот не отзывался и не показывался.

– Он мне померещился, – догадалась Зоя. – Спьяну!

Она не могла припомнить, когда узрела кота, до водки или после. Боль в руках заставила ее закатать рукава джемпера. Кожа была покрыта царапинами. Свежими, словно нанесенными минуту назад. Как она до сих пор не заметила этих следов?

– Ничего себе!.. Кто ж меня так?..

Ренат и Лариса погрузились в медитацию, уединившись по разные стороны поляны. Он справа, Лариса слева. Их разъединял дом, поэтому никто из них не мог видеть другого.

Лариса сидела на поваленном стволе дерева, твердила нужную мантру и усиленно представляла себе Мачо, дополняя его облик необходимыми деталями и наделяя чертами, которые ей нравились.

Получилось недурно. Этакий красивый, богатый, брутальный, но нежный в любви модник с накачанными мышцами и пистолетом в кармане. Не размазня, как Эдик, не нытик, не скряга, не тупица…

«Стоп, стоп! – спохватилась она. – Ботаны меня не привлекают. Я сама могу блеснуть интеллектом, а в мужчине более уместна уверенность, храбрость, умение постоять за себя и защитить любимую женщину. Еще галантность не помешает. Еще…»

«Что-то среднее между гусаром и плейбоем? – хихикнул Вернер. – Или между бандитом и бизнесменом?»

Лариса вздрогнула и открыла глаза. Вокруг шумел лес. Зелень была пронзительная, по-весеннему свежая, душистая. В чаще перекликались птицы, на поляне пестрели первоцветы. Никакого Вернера, разумеется, рядом не оказалось.

Лариса заново настроилась на процесс. Опять в том же порядке: сосредоточение, мантра, образ…

Ренат обосновался поближе к лесу. Для медитации он облюбовал массивный пень, который служил ему троном. Он вообразил себя повелителем неведомых космических сил, готовых исполнить его заветное желание.

Образ Сони не давался, ускользал. Попытки сосредоточиться срывались раз за разом. В лесу раздавался странный треск, прокатывалось какое-то дивное эхо. Ренат отвлекался, нервничал. Чтобы создать тульпу — ментальную форму человека, в данном случае женщины, – не хватало сноровки. Образ получался изменчивым, размытым, зыбким, как мираж в пустыне…

Мираж и есть обманчивый призрак, причуда воображения, нечто несуществующее в действительности. Граница между действительностью и воображением весьма условна… следовательно, ее можно стереть или… перейти.

Ренат очнулся и понял, что все испортил. Посторонние мысли нарушили его медитацию. Он занимается ловлей призрака внутри своей ментальности. Такая охота опасна. Гуру предупреждал о подстерегающих адепта неожиданностях, к которым нужно подготовиться и приспособиться.

Ренат невольно прислушался к тому, что происходит по ту сторону сторожки, у Ларисы. Как она справляется с поставленной задачей?

Чириканье птиц и ветерок, несущий запах мокрой земли, прошлогодней хвои и майского разнотравья, мешали ему погрузиться в транс. Улыбчивая и кокетливая Соня потешалась над ним. Она являлась, когда Ренат не задавался целью представить ее облик, и убегала, когда он намеревался ее поймать.

Он отдавал себе отчет, как все это выглядит. Не дай бог, его увидела бы Зоя или кто-нибудь из коллег! Вряд ли он смог бы оправдаться. Не дай бог им узнать, чем он тут занимается!

«Вы отвлеклись, мой друг, – прошипел Вернер. – Не рассеивайте свое внимание по пустякам…»

Ренат тряхнул головой, и голос наставника стих. Это тоже был мираж, порожденный воображением. Реальный и ментальный миры пересекались и накладывались друг на друга. Заблудиться между ними было слишком легко…

Соня заполнила пустоту в жизни Рената. Он находил в ней то, чего ему недоставало в любовницах, – искорку дьявольщины, которую Ева подхватила от Змея и без которой женщина не в силах крепко привязать к себе мужчину. Эта искорка вмещала в себя так много качеств, что Ренат затруднялся в перечислении.

Воображаемая Соня покорила его редкостной красотой, не похожей на красоту идолов глянца. Она была в корне иная, сладкая и ядовитая, как наркотик. Он жаждал сойти с ума, поклоняться ей, делать глупости ради нее… и даже совершить подвиг, если потребуется. Ее неувядающая юность бросала вызов времени, флюиды страсти били фонтаном. Это был вулкан, извергающий пламя. Ренат готов был сгореть в этом пламени.

Он переживал небывалый восторг в предвкушении любовной драмы, неистовой и безумной. Все самое изысканное, изощренное и порочное должно было сочетаться в Соне. Соединение несоединимого, гармония дисгармонии!

Соня овладевала его сознанием и настолько срослась с ним, что отделить ее от себя, четко обрисовать ее образ становилось все труднее. Невозможно описать огненный вихрь, невозможно удержать в сознании лукавую и коварную Соню. Она мелькает и вспыхивает, смеется и дразнит, увлекает за собой в никуда, в бесконечный лабиринт зеркал, отражаясь в них каждый раз по-разному…

Ренат измучился, пытаясь поймать неуловимое, ухватить звездный свет. Непостижимо, как он все-таки ухитрился создать тульпу Сони и поселить ее в своем уме. Она прижилась там, являясь на его зов. Стоило ему закончить медитацию, и Соня становилась волнующим воспоминанием. Однако мало-помалу это «воспоминание» взяло верх над монотонной действительностью, обусловленной скудным и примитивным бытом в лесной сторожке…

Теперь Ренат воспринимал Ларису помехой его общению с Соней и старался избегать ее. Она вела себя так же. Ее Мачо казался осязаемым и настолько близким, что начал проявлять ревность. Лариса погрузилась в блаженство, которого до сих пор не испытывала. Словно больной в лихорадочном бреду, она не замечала ни своей болезни, ни странного поведения Рената, ни бытовых тягот.

По утрам они пили чай и расходились по своим «пустыням». Медитация по методу Вернера скрадывала часы и минуты, которые летели с необъяснимой быстротой. Вечер наступал так скоро, что Лариса и ее спутник не успевали опомниться.

Они молча готовили ужин на скорую руку, утоляли голод и засыпали каждый на своем ложе. Лариса – на печной лежанке, а Ренат – на полу в спальнике. На разговоры не хватало ни сил, ни желания. Сновидения становились продолжением медитации. В снах Мачо и Соня были живыми людьми, которые изумляли Ларису и Рената своими поступками, эмоциями и словами.

На восьмой день этот изматывающий марафон спровоцировал у Ларисы нервный срыв. Она все утро рыдала, проклинала Вернера, Рената и собственную глупость.

– Мы идиоты! Понимаешь?.. Чем мы занимаемся?.. Придумываем сказки, которые никогда не сбудутся!.. Живем иллюзиями, словно психи!.. Вернер пичкает нас ложью, а мы ведемся!.. У нас высшее образование, а мы пошли на поводу у шарлатана! Доверчивые придурки!..

Ренат слушал и соглашался с ней. Как ни старайся, как тщательно ни придерживайся рекомендаций Вернера, Соня останется недостижимой мечтой. Откуда ей взяться в этом чертовом лесу, в грязном домике без удобств? Такой роскошной женщине не место в убогой сторожке… Что он сможет предложить Соне, если вдруг случится чудо и та воплотится наяву? Пригласит в съемную квартиру? Предложит разделить с ним скромную зарплату дизайнера?

Он вдруг захохотал, испугав Ларису. Соне его зарплаты даже на нижнее белье не хватит. А квартира, обставленная недорогой мебелью, вряд ли вызовет у нее восторг.

Ренат и не заметил, что думает о ней, как о живой женщине.

– У нас осталось три дня, – напомнил он Ларисе. – Чтобы тульпу превратить в твердую иллюзию. Надо сконцентрироваться и создать мощную энергетическую подпитку.

– Тебе самому смешно! Неужели ты веришь, что пройдет три дня и из леса выйдет…

Она осеклась под бешеным взглядом Рената и замолчала. Мачо в ее сознании картинно захлопал в ладоши.

– Из леса никто не выйдет, – криво улыбнулся дизайнер. – Это ясно. Никто не материализуется из воздуха. Я все понимаю не хуже тебя! Я представлял, что однажды утром проснусь и увижу…

Лариса не дала ему договорить.

– Утопия! – перебила она. – Утопия, которая нас пожирает! Мы стали заложниками больных фантазий Вернера! Не знаю, кем он себя вообразил, но мы с тобой рискуем потерять рассудок, если будем продолжать в том же духе!

– Что ты предлагаешь? Все бросить, когда половина уже сделана? Остановиться, когда большая часть пути пройдена, и повернуть назад?

– Какой путь? Мы ничего не добились, сидя в лесу и выполняя инструкции сумасшедшего!

– Я кое-чего добился…

– Это самообман, – покачала головой Лариса. – Опасный вид самовнушения.

Внезапно ее глаза расширились, и она уставилась поверх головы Рената.

– У тебя за спиной…

Он обернулся, но увидел только деревянную стену сторожки и угол печи. Лариса вскочила со скамьи, но размытая женская тень исчезла.

– Мне показалось…

– Что? Что тебе показалось?

– Не важно. Я хочу домой! – призналась она. – Боюсь, мы просто свихнемся здесь…

Ренат ощутил, что в домике есть кто-то еще. Незримый, но не менее реальный, чем они с Ларисой.

– Вернер! – окликнул он невидимку. – Это ты?

– Вот, начинается! Первые признаки душевного расстройства налицо…

– Галюны, – кивнул Ренат. – Не иначе, как следствие длительных медитаций. Это вообще-то опасная штука. Неизвестно, куда ты погружаешься, сосредотачиваясь на своих внутренних химерах.

Мачо воодушевленно хлопал, словно зритель в театре. Соня созерцала эту жалкую сцену с блуждающей на губах улыбкой.

Ни Лариса, ни Ренат открыто не признавали их присутствия, считая образы наваждением, которое надо стряхнуть.

– У нас еще три дня в запасе, – повторил дизайнер.

– Я не выдержу! – взмолилась Лариса, которой было не по себе. – Давай уедем! Если хочешь, оставайся. Я сама доберусь до деревни, а там сяду на автобус и доеду до станции.

– Мы так не договаривались. Я тебя сюда привез, я тебя и домой доставлю. Потерпи еще немного!

– У меня крышу рвет. Я больше не буду медитировать… Мне страшно засыпать! И жутко просыпаться…

– Тебя пугают собственные мечты?

– Вернер предупреждал нас о последствиях. Наши иллюзии могут погубить нас!

– Ты же сама сказала, что у нас ничего не получилось… и не получится.

– По ночам в лесу воют волки, их глаза горят в темноте, – забормотала Лариса. – А днем я чувствую звериный запах. Они следят за нами! Ходят кругами…

– Пусть только сунутся! Отобьемся!

– Я застряла между сном и явью…

– Это пройдет. Издержки метода, – сказал Ренат, осознавая правду ее слов.

Привычный внешний мир будто повернулся к нему обратной стороной. Он не смог бы доходчиво описать свое ощущение, поэтому не делился этим с Ларисой. Она и без того на взводе. Чтобы разрядить напряжение, Ренат предложил устроить баню…

Эдик Терехин не находил себе места. Лариса исчезла, отключила телефон. Она взяла отпуск и сказала, что едет в деревню к матери. Попросила ее не беспокоить. Доктор ей не поверил. Уж не в монахини ли она решила постричься?

После смены он поехал в монастырь, покрутился там, приставая к молодым послушникам с вопросами. Обитель была мужская, искать там Ларису не имело смысла.

Объезжать все женские монастыри в округе Эдик счел неуместным. Слишком хлопотно и никакой гарантии, что монахини захотят с ним говорить.

Он вернулся в Москву растерянный и сердитый. Лариса стала непредсказуемой, это началось после ее вступления в клуб. Подозрительный проповедник или гуру, как его называли подопечные, явно позарился на их имущество. Такие «духовные вожди» промывают гражданам мозги и внушают дикие идеи, делая людей марионетками в своих руках.

После тяжких раздумий Эдик отважился на встречу с Вернером. Тот наверняка знает, куда подевалась Лариса. Небось отослал ее в какую-нибудь отдаленную общину, где ее окончательно оболванят и заставят подписать дарственную на квартиру в пользу «братьев по вере». Плохо ли?

Вернер назначил ему аудиенцию поздно вечером. Доктор не ожидал, что будет страшно. Он приготовился к наступлению, однако понимал, что силы неравные. Подобные «гуру» отлично подкованы и обладают недюжинной способностью дурачить людей. Эдик настраивал себя на достойный отпор.

Когда он вошел в зал, Вернер сидел у стены на возвышении в позе Будды. Его лицо казалось непроницаемым, лысый череп блестел. В воздухе пахло сандаловым дымом. На полу сфинксом застыл кот.

– Это Ра, – представил его хозяин клуба. – Прошу любить и жаловать.

Кот не шелохнулся, только поднял на Эдика хитрые глаза и тут же отвел их, потеряв к посетителю всякий интерес.

– Чем могу быть полезен, юноша? – сухо осведомился Вернер.

Эдик не был стариком, но из юношеского возраста давно вышел. Неужели гуру этого не видит?

– Я… намерен вступить в ваш клуб. Мне приятель посоветовал. Хочу… очистить душу от скверны, – выпалил он, ужасаясь своим словам, – и познать истину!

– Кто ваш приятель?

– Один из адептов вашего учения.

– Ясно, – прищурился Вернер. – Зачем вам истина, юноша? Что вы с ней станете делать?

– Как это зачем? Каждый человек должен…

– Никто ничего не должен, запомните это. Никто. Никому. Ничего.

– А… как же карма? – промямлил доктор, вспоминая заготовленные фразы. – Как же… судьба?

– Вы либо раб, либо вольный человек. Выбор за вами, юноша.

– Послушайте, разве мы не зависим от множества вещей?

– Каких, например?

Вернер казался изваянием из бронзы, тогда как испуганный Эдик дрожал и заикался. Тщательно продуманный план беседы вылетел у него из головы, сердце стучало, ладони вспотели.

– На нас… влияют обстоятельства. Мы зависим от… государства хотя бы! И вообще… Миром правят деньги!..

– Вы что же, думаете, я научу вас грести бабло лопатой?

– А вы можете?

– Боюсь, деньги погубят вас.

– Почему же? – удивился Эдик. – Другие наслаждаются богатством, а меня оно непременно погубит?

Он забыл о цели своего визита. Забыл о Ларисе, о своих опасениях по поводу секты. Забыл о том, что пришел выручать близкого человека, женщину из лап этого монстра. Взгляд Вернера заворожил его.

– Вас – погубит! – подтвердил тот.

– Я не согласен…

– Значит, вы денег желаете, юноша? Вы за ними пришли?

– Н-нет… нет…

Эдик мучительно напрягал память, но ничего не мог выжать из себя. Единственная мысль, которая брезжила в его тусклом сознании, была… о любви. Его никто не любит по-настоящему, от души. И он платит тем же.

– Я… несчастлив, – вдруг признался он. – Трагически бессилен что-либо изменить в своей жизни.

– Вы недовольны собой, – кивнул Вернер с едва заметной улыбкой.

– Я стоматолог… работаю в хорошей клинике. Не из самых дорогих, но… В общем, каждый день одно и то же: бормашина, чьи-то больные зубы… а дни идут. Складываются в месяцы, годы… Я выплачиваю кредит на ремонт квартиры, и… у меня роман с коллегой…

– Роман без любви?

– Вы попали в точку! Она меня не любит.

– А вы ее?

Доктор глубоко задумался, глядя на безмолвного и бесстрастного кота. Он чувствовал себя ничтожеством даже перед этим животным и вдруг оскорбился за себя.

– Я не собираюсь жениться…

– При чем тут женитьба? – усмехнулся Вернер. – Мы говорили о любви!

– Любовь… что это такое, по-вашему? Игра нервов!.. Кто кого подчинит своей воле… Я не собираюсь быть подкаблучником!..

– Что вам нужно для счастья, юноша?

Эдик не смог ответить на этот вопрос. Он ни разу всерьез не задумывался, чего ему на самом деле не хватает. Вернер нарушил затянувшееся молчание:

– Мой клуб – не бюро добрых услуг. Я не продавец счастья! Если у вас есть заветное желание… тогда другое дело. Я готов оказать вам помощь. Однако не гарантирую, что вы справитесь с ситуацией.

– Я не понимаю…

– В том-то и беда! В том-то и проблема! Вы не знаете, что вам на самом деле нужно, а без чего вы можете обойтись. Когда вожделенный плод упадет вам в руки, наступит расплата. Быстрая и неотвратимая.

Вернер издевался над ним, подвергал насмешкам, но так тонко, завуалированно, что нет повода придраться. Разговор получился скомканный, тревожный и путаный. Доктор чувствовал себя неуютно и поглядывал на часы.

– У вас все, юноша?

– Я, пожалуй, пойду… Уже поздно…

Каким-то образом Эдик оказался на улице. Он совершенно не помнил, как попрощался с Вернером и покинул помещение клуба. Улицу освещали фонари, но в глубине дворов лежала темная мгла. Такая же мгла поглотила ум Эдика. Вернер напустил на него дурману. Странный тип!.. Смотрит, как будто нож вонзает в сердце…

Доктор шагал вдоль ярких витрин, не замечая ни ночных огней, ни редких прохожих. Он все еще находился под впечатлением от встречи с гуру, который… который…

– Боже! – прозрел он. – Лариса! Я так и не спросил, где она!

Эдик оглянулся с мыслью, что надо вернуться и прижать Вернера к стенке. Заставить его признаться, куда он отправил беззащитную женщину.

«Заставишь, как же! – угрюмо возразил он себе. – Скорее, сам отправишься к чертям на кулички! Лариса пропала, и я пропаду. Он меня живо обработает, – забуду, кто я и где мой дом. Счастье, что я вырвался от него в добром здравии!»

– Надо заявить в полицию! – осенило его. – Объяснить, что Вернер охмуряет людей, что он опасный аферист! Пусть они объявят Ларису в розыск. Это их прямая обязанность, искать пропавших граждан…

Звук его голоса подхватило уличное эхо. Доктор сообразил, что рассуждает вслух, и смущенно примолк. Казалось, за ним крадется серая тень, наступает на пятки, замышляет худое. Он ускорил шаги, почти побежал. В панике замахал руками, останавливая такси.

Черная машина притормозила у тротуара. Эдик, не глядя, рванул дверцу и плюхнулся на сиденье.

– За тобой гонятся, что ли? – с кавказским акцентом осведомился водитель.

Пассажир нервно кивнул и назвал свой адрес.

– Далековато…

– Поехали! Заплачу, сколько скажешь!

Шофер назвал цену. Доктор нервно достал портмоне и пересчитал деньги. Хватит. Можно ехать.

– Гони! – потребовал он.

Тень отстала, растворилась во мраке. А может, ее и не было вовсе. Печальный образ Ларисы заслонила огромная морда кота по кличке Ра.

– Тьфу ты!

– Тебе плохо? – повернулся водитель. – Ты бледный какой-то, трясешься весь.

– Ты бы тоже затрясся…

– Ладно, молчу.

Он включил музыку, а Эдик сжал зубы и закрыл глаза. Пошлятина, льющаяся из динамика, раздражала его, но он терпел. На светофоре ему показалось, что тень каким-то образом проникла в салон и расположилась на заднем сиденье. Это был мужчина – элегантный, красивый, с холодной белозубой улыбкой. Он погрозил Эдику пальцем.

«Может, еще один пассажир? – подумал тот, покрываясь испариной. – Или со мной что-то не так!»

У него заболели затылок и шея. Он не выдержал и обернулся. Сзади никого не было.

– Уф-ф-ф…

– Хочешь воды? – предложил шофер.

– Спасибо, нет…

– Да не крутись ты, как посоленный, хвоста за нами нет. Все в порядке. Доставлю тебя в целости и сохранности, дорогой…

После бани Лариса повеселела и передумала уезжать. Оставшиеся дни они с Ренатом посвятили укреплению тульпы. Было боязно и любопытно.

«Иллюзорная форма должна наполниться энергией того, кто поместил ее в свое ментальное поле, – объяснял Вернер. – И стать живым существом, которое вы наделили телом и характером. Главное – не потерять контроль над ним. Если вы уверены, что справитесь, – дерзайте!»

Это было похоже на игру, невинную забаву. Ни Ренат, ни Лариса в результат до конца не верили.

Дни стояли серые, пасмурные. Солнце пряталось за пеленой туч, белело на небе, словно бельмо на глазу. Ночами в кромешной тьме тоскливо выли волки.

– Звезд не хватает, – сетовал Ренат. – И луны. Ритуалы требуют лунного света и обращения к звездам. Получается, мы тратим время впустую.

– А мне мало солнца, – вторила Лариса. – Как бы наша затея не сорвалась!

– Когда нужны луна и звезды, их закрывает облачность. Та же история с солнцем. Хорошо, хоть дождь не льет.

– Без солнца тульпы выйдут хилыми. Если вообще что-нибудь получится. – Лариса покраснела, понимая, что городит сущую чепуху. – Жаль, если мы мучились даром!

– Н-да…

– Как, по-твоему, все произойдет? – допытывалась она. – Я не представляю!

Ренат пожимал плечами. Его тоже донимал этот вопрос. Но задать его здесь, в лесу, было некому.

– В случае провала Вернер нас же обвинит, – заметил он. – Мол, мы допустили какой-то промах и обломались. У него беспроигрышная позиция. Не придерешься! Мы вывалили кучу зеленых за…

– Тс-сс-с! Мне кажется, он нас слышит.

На одиннадцатый день напряжение достигло предела. Нервы были натянуты, как струны. Лариса вздрагивала от каждого шороха, Ренат злобно шутил. Они ждали развязки, драматического или убийственного финала. Вечером стало очевидно, что их надежды потерпели крах.

– Все! Вернер молодец! Здорово развлекается мужик! Завидую…

– Впереди еще целая ночь, – пригорюнилась Лариса. – Может, рано расстраиваться?

– Кто расстроился? Я просто в восхищении! Вернер – душка! Снимаю перед ним шляпу.

– Нас никто не заставлял вступать в клуб и платить благотворительный взнос.

– Вот именно! Благотворительный! Этот ловкач даже налоги обошел! Он все предусмотрел. У него стоит поучиться.

– Я поучилась, – вздохнула Лариса. – Проторчала в этой дыре свой отпуск, как идиотка! Ела всякую дрянь, часами кормила мошкару на поляне, мерзла и слушала волчий вой. Так мне и надо!

– Вернер поднимет нас на смех, вот увидишь!

– Не обязательно докладывать ему, как мы облажались…

– Этот фокус ему с рук не сойдет, – цедил Ренат. – Я с ним поквитаюсь!

– Интересно, как? Побьешь его? По-моему, идея не из лучших. Вернер довольно силен физически. Он тебя разделает под орех.

– Он мошенник! Настучу на него в полицию и налоговую. Он у меня попляшет…

Лариса истерически захохотала. Вернер – и полиция с налоговой? Несовместимо.

– Последнюю ночь проведем в доме, – заявил Ренат, оскорбленный ее смехом. – Нечего дрожать от холода под открытым небом и заниматься глупостями. Хватит! Ритуалы, которые Вернер преподнес нам как некую сокровенную тайну, просто-напросто фикция. Надо признать, мы стали жертвами собственной доверчивости. Вообразили себя особенными, не такими, как все. Вернер сыграл на этом, он поддерживал нашу «исключительность», а мы охотно верили ему. Нам импонировало, что из всей группы он выделял именно нас. Разве нет?

– Ага…

– Ему даже не пришлось нас подталкивать. Мы сами шли в расставленные сети.

– Какая Вернеру выгода из того, что…

Лариса не договорила. Она могла бы поклясться, что они в сторожке не одни. В какой-то момент за спиной Рената мелькнула женская фигура. Лариса уставилась на нее, как будто увидела живого медведя.

– Там… там…

– Кто?

– Не знаю… померещилось…

– Давай-ка спать, – разозлился Ренат. – Иначе мы точно увидим лешего и Бабу-ягу с метлой.

– Если это Баба-яга, то она… очень красивая…

– После всех этих ужасных дней наши мозги кипят! Как бы нам не заработать психическое расстройство. Вернер умоет руки, а мы будем молчать, чтобы не позориться перед группой.

– Я больше в клуб ни ногой, – насупилась Лариса. – С меня довольно.

Ночью они оба не сомкнули глаз. Казалось, сторожку со всех сторон окружили волки, которые заунывным воем бередили душу. Докторша встала и выглянула в окно. В зловещей черноте светились волчьи глаза.

– Здесь целая стая! Что, если они подстерегут нас по дороге?

– Ложись спать, – проворчал Ренат. – Это кричат ночные птицы, и блестят светлячки.

– Думаешь, я совсем дура?

– Утром нам предстоит пройти несколько километров до просеки. Ложись уже!..

На рассвете полил дождь. Но Лариса отказалась переждать непогоду в сторожке.

– Я тут и на минуту не останусь. У меня от этого места – мороз по коже. Ты ничего не замечаешь? Вон там, в углу?

– У тебя нервы сдают. Посмотри, как льет. Мы промокнем!

– Не сахарные, не растаем.

– У меня хронический бронхит, – сопротивлялся Ренат. – Ты хочешь, чтобы я после отпуска еще и больничный взял? Меня уволят к чертовой бабушке.

– Ты можешь дома работать. Сидеть за компом кашель не мешает.

Ренат закончил собирать рюкзак, который сильно похудел благодаря съеденным продуктам, и поморщился. Его удручала перспектива шагать до просеки под дождем. Не дай бог, мужик, который обещал приехать за ними на телеге, что-нибудь напутает или запьет. Тогда им придется пилить до деревни пехом.

– А если наш возница вовремя не явится? Ты готова шагать на своих двоих?

Ларису переубедить не удалось. Ренат смирился. По дороге они вымокли до нитки. У докторши зуб на зуб не попадал, капюшон облепил голову, в кроссовки набралась вода. Ренат бодрился, но и его холод пробрал до костей. Он первый увидел на условленном месте телегу с лошадью и старика в дождевике. Похвалил себя, что не поскупился и дал тому приличный аванс.

– Живые? – ухмыльнулся дед. – Не съели вас волки-то?

– А что, в вашем лесу много волков?

– Хватает…

– П-почему же вы н-нас не п-предупредили? – стуча зубами, осведомилась Лариса.

– Вы не спрашивали.

Лошадь вела себя неспокойно, и старик прикрикнул на нее. Ренат помог спутнице залезть в телегу. Лошадь храпела и кидалась из стороны в сторону.

– Че с тобой, Зорька?

– Волков чует, – обронил Ренат.

– Волки далече, мил-человек. Да и не первый раз я просекой езжу. Мы с Зорькой дрова отсель возим. И зимой, и летом.

Колеса натужно скрипели и увязали в грязи. Лариса боялась, что телега развалится и придется им топать часа два под проливным дождем.

Обошлось. На автобусной остановке Ренат протянул деду плату за проезд.

– Вам бы обсохнуть надо, согреться, – сказал тот, пересчитывая деньги. – Не то лихорадку подхватите. Вон, дамочка посинела вся. Хотите, я вас к себе пущу? Баньку истопим, потом по рюмашке опрокинем. А?

Ренат вопросительно взглянул на Ларису. Та замотала головой.

– Я д-домой хочу!

Подъехал автобус, и заждавшиеся пассажиры ринулись внутрь. Ларису бил озноб, у Рената першило в горле. Теперь бронхит ему обеспечен.

– Сидели бы сейчас в сторожке, у печурки, – прошептал он. – Так нет же! Домой приспичило!

Лариса промолчала. После марш-броска под дождем она наверняка заболеет. Тело сотрясала дрожь, мокрые ноги заледенели.

Ренат откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. В салоне пахло старой резиной, по́том и выхлопными газами. Народ оживленно переговаривался, обсуждая местные новости. Голоса людей слились в монотонный гомон, голова стала горячей.

– Кажется, у меня жар, – пробормотал он.

– Что?

Ларису мало волновало его состояние, она спросила из вежливости. Ренат не ответил. За окнами пробегали то темные елки, то серый березняк. По стеклам текла вода. Лариса никак не могла согреться. От жуткой усталости она задремала.

Кто-то грубо растолкал ее и гаркнул: «Приехали!» Это был Вернер. Кот сидел у него на плече и насмешливо смотрел на Ларису.

– Вы жу-жулик… – деревянными губами молвила она. – Ве-верните мои деньги…

– А вот это видела?

Вернер сунул ей под нос кукиш и ехидно засмеялся.

– Ишь, какая смелая… Ну-ну! Поглядим, что ты запоешь, когда…

Автобус тряхнуло, и Лариса с болезненным стоном очнулась. Рядом дремал Ренат. Его шею обвивали женские руки, а за плечом маячило лицо, обрамленное светлыми кудрями…

Поездка прошла, как в бреду. Лариса смутно помнила грязный автобус… кассу на железнодорожной станции… пыльный купейный вагон…

Она простудилась и чувствовала себя отвратительно.

– У тебя температура, – суетился вокруг нее Эдик. – Надо бы вызвать врача. Ты вся горишь!

– Где я?

– Дома! В Москве…

Лариса не сразу поняла, откуда взялся Эдик. Ах да! У него есть ключи от квартиры… Он просто открыл и вошел…

– Может, у тебя пневмония? Нужен врач!

– Мы сами врачи… Забыл?

– Я стоматолог. У меня даже фонендоскопа нет, легкие прослушать…

– Возьми в комоде. Я сохранила еще со студенческой поры…

Эдик старательно выслушал ее и заключил, что хрипов нет.

– Скорее всего, это грипп. Я сбегаю в аптеку за лекарствами. А ты лежи…

Лариса и без его слов вынуждена была лежать. Сил хватало только на то, чтобы дойти до туалета и обратно. В мутном сознании возникали отрывочные эпизоды житья в сторожке, образ Рената и еще одного мужчины – Мачо из ее несбыточных снов…

Она проваливалась в темноту, потом приходила в себя. Принимала таблетки, которые давал Эдик, слушала его ворчание. На следующий день наступило просветление. Пришла пора отвечать на вопросы.

– Куда ты пропала? Я волновался! Места себе не находил! Твой телефон молчал. Что я должен был думать?

– Прости. Мне захотелось побыть одной, – выкрутилась Лариса. – Подальше от города, от людей. Я даже маме ничего не сказала.

– Хорошенькое дельце! Я уже в полицию собирался заявлять. Кстати, твою одежду я бросил в стирку, сумку разобрал. Такое впечатление, что ты бродила по лесу, как партизан. Все грязное, влажное.

– Я попала под дождь…

Эдик поджал губы. Он ей не верил.

– Скажи спасибо, что я решил проветрить квартиру. Прихожу – а ты валяешься на диване без чувств, горячая, как огонь. Я был в шоке. Кто тебя лечил бы? Воды, и то подать некому.

– Это ты меня раздел?

– Ну да…

Лариса подумала, что Ренат притащил ее в квартиру, уложил и ушел, оставил без помощи. Впрочем, неизвестно, в каком состоянии был он сам. Звонить ему при Эдике Лариса не рискнула.

Метод Вернера отнял у них с Ренатом много сил. Дикие условия лесной жизни, умственное и душевное напряжение, полное отрешение от мира – тяжкие испытания для современного горожанина. Как они все это выдержали? Неудивительно, что она свалилась с простудой…

Мысль о Вернере вызвала у нее отторжение. Не потому, что эксперимент не удался. Невыносимо было чувствовать себя добычей афериста. Вероятно, Ренат тоже страдает. Они считали себя неглупыми людьми, способными трезво оценивать ситуацию и свои возможности. В случае с Вернером их здравый рассудок потерпел фиаско.

– Эдик…

Доктор заботливо склонился над ее изголовьем.

– Да?

– Я испортила себе отпуск! Надо было лететь с тобой в Египет, кататься на верблюдах и осматривать пирамиды. Жить в нормальном отеле, питаться в ресторане…

– Я предлагал, – кивнул он.

– Какая же я балда!

– Это все твой клуб, Лара. По-моему, тебе больше не стоит туда ходить.

– Не буду.

Эдик удивленно закатил глаза. Неужели Лариса прислушивается к его мнению? Это что-то новенькое.

– Я заказал пиццу, – скрывая радость, сообщил он. – Ты знаешь, я плохо готовлю. Я разогрею ее в микроволновке.

– Хочу пиццы!

По сравнению с консервами, которые они с Ренатом ели в сторожке, пицца показалась Ларисе невероятно вкусной.

– Боже!.. После такого отпуска, который я себе устроила, начинаешь ценить блага цивилизации.

Она жевала пиццу с курицей и думала, что Эдик не так уж плох. Он дает ей то, что может. Нельзя требовать от него большего. Он довольно мил, заботится о ней. Он – та синица в руке, которую высмеивал Вернер…

Опять Вернер!.. Вернер! Вернер!.. Пора уже выбросить его из головы, вместе с химерами, населяющими его ум. Он умудряется навязывать химеры другим и получать за это немалые деньги…

Великолепный, блестящий Мачо улыбнулся Ларисе из темноты забытья, и она поперхнулась, закашлялась.

Эдик поспешно подал ей чай. Она глотнула, думая о мужчине, которого ей не суждено любить, и о жизни, которую ей не суждено прожить…

Ренат лежал в постели с жесточайшим бронхитом. За ним нежно ухаживала Зоя.

Она ни слова не проронила о рюкзаке с набором вещей, неподходящих для командировки, и об испачканной одежде любовника. Молча все выстирала, выгладила и разложила по местам. Она соскучилась по домашней работе. Раньше она ненавидела эти «непродуктивные хлопоты», но сейчас неожиданно ощутила их прелесть.

Больной Ренат казался ей ребенком, нуждающимся в опеке. И притом – любимым ребенком. Она не спрашивала, где он пропадал, где подхватил простуду. Главное – у нее есть повод быть рядом, и Ренат не протестует.

О Соне она старалась не вспоминать. Жаль, что нельзя выбросить соперницу из жизни, нажав на кнопку Delete, как в компьютере.

Ренат кашлял, Зоя подогревала ему молоко с медом, поила, колола антибиотик, кормила бульоном. Ночью она прислушивалась к его хриплому дыханию и чувствовала, что не в силах расстаться с ним.

– Соня… Соня… – бормотал он во сне.

Зоя кусала губы и отрицала очевидное. Ренат звал Соню, но та не торопилась ему на помощь. Вряд ли она вообще знала о его болезни.

– Зато я здесь, – шептала Зоя, трогая его лоб, проверяя, держится ли жар. – Я люблю тебя…

Пленительная юная блондинка стала ее кошмаром. Если Ренат заболел бронхитом, то Зоя заболела ревностью. Она не сомневалась, что отпуск он провел с этой разнузданной девицей. Они познакомились в Сети, это ясно. За образом виртуальной красотки стояла реальная девица, которая могла отбить у Зои мужчину. Небось провинциалка, приехавшая в столицу ловить удачу! Соня казалась воплощением разврата и вселенского зла, от которого Зоя обязана была уберечь любовника.

– Я спасу тебя… спасу! – обещала она спящему Ренату.

Царапины, полученные в его квартире, быстро зажили, не оставив следов, и Зоя выбросила из головы странное происшествие. Может, она сама поцарапалась, напившись в стельку. Ей что-то померещились, она перебрала водки со страху и во сне сражалась сама с собой.

Когда Ренату полегчало, Зоя поехала в офис, потом домой, к сыну. Между ними состоялся неприятный разговор.

– Где ты была? – возмущался подросток. – У него? У этого придурка? Ему нужны твои деньги, а не ты!

– Не смей грубить матери, – опешила она.

Сын заперся у себя в комнате и не выходил до самого утра. Зоя всю ночь проплакала в подушку. Утром она постучала в его дверь:

– Вставай, в школу опоздаешь!

Она приготовила завтрак и позвонила в салон красоты, чтобы привести в порядок лицо и волосы.

Сын молча ел, не поднимая на нее глаз. Он был мрачнее тучи и нарочно надел наушники, чтобы слушать музыку, а не нотации матери. Зоя пыталась держать марку. Она уехала в салон с мыслью о Ренате. Он не найдет общего языка с ее ребенком. Ему вообще плевать на ее проблемы. Он эгоист! Его интересуют только удовольствия!

Пока Зое делали массаж лица и прическу, она неотступно думала о Соне. Ссора с сыном отошла на второй план. Как бы отвадить эту чертову блондинку от Рената?

Днем она позвонила ему из офиса. Он не взял трубку. Похоже, до сих пор спит.

«А если нет? Если там – Соня? – точил Зою червячок ревности. – Если они занимаются любовью? Бронхит сексу не помеха!»

Она несколько раз набирала номер Рената, но тот не отвечал. Зоя занервничала. Постельные сцены одна за другой разворачивались в ее уме, все более страстные и мучительные. Она не вытерпела до вечера и уехала. По дороге она зашла в супермаркет, накупила фруктов и помчалась к больному.

– Ему пора делать укол, – шептала она, сидя за рулем. – Он не может без меня обойтись… Что Соня? Игрушка на час!..

Проезжая мимо кондитерской, где они с Ренатом иногда заказывали пирожные и горячий шоколад, Зоя решила купить его любимых эклеров.

Она остолбенела, увидев за их столиком… Соню! То, что это именно та самая девушка, не вызвало у Зои сомнений. Красотка слишком походила на изображение, которое однажды показал ей Ренат. Роскошные волосы с отдельными рыжими прядями, яркие губы и вытянутые к вискам глаза, густо, по-египетски, накрашенные. Синие тени и обруч на лбу придавали ей схожесть с Элизабет Тейлор в роли Клеопатры. Только та носила темный парик, а Соня была белокурой.

Зоя обожала этот пышный голливудский фильм. Она смотрела его много раз, восхищаясь царицей Египта. Она влюбилась в Марка Антония и находила, что Ренат чертами смахивает на актера Ричарда Бартона, который сыграл знаменитого римлянина.

– Что будете заказывать? – спросила официантка.

– Я… мне пять эклеров упакуйте с собой… – опомнилась Зоя. – Они свежие?

– Утренние.

– Тогда, пожалуй, я возьму семь штук.

Она уставилась на Соню так пристально, что официантка проследила за ее взглядом и улыбнулась.

– Скажите, вон та девушка… она часто у вас бывает?

– Первый раз! Ее трудно не заметить.

– Да…

Перед Соней стояла большая чашка кофе и тарелка с пирожными. Блондинка уписывала сладости с отменным аппетитом. Зоя позавидовала ее потрясающей фигуре. Сама она постоянно худела, периодически садясь на диету, потом срывалась, набирала вес и опять худела. Соня вряд ли подвергает себя подобным испытаниям. Она еще молода, свежа… и может наслаждаться жизнью.

Зою вдруг поразила догадка, как эта распутная девица очутилась в кондитерской и выбрала столик, который обычно занимали они с Ренатом. Он уже приводил ее сюда! Угощал, заливался соловьем, сыпал комплименты, а потом приглашал к себе. От кондитерской до его дома рукой подать…

– Что с вами? – спросила официантка, которая вернулась с коробкой пирожных. – Вам нехорошо?.. Принести воды?..

Как только Лариса оклемалась и смогла пользоваться ноутбуком, она заглянула в чат «Миражей» и… не нашла там Мачо! Синий Чулок, которая представляла ее в игровом пространстве, была огорошена, если не сказать поражена в самое сердце. Она устремилась в «казино», где Мачо проводил время за игрой, но и там его не оказалось. Он испарился! Исчез.

Синий Чулок осталась одна. Другие участники игры ее не интересовали. Лариса ломала голову, почему все так обернулось. Неужели из-за медитаций в лесу? Разве провальный эксперимент мог повлиять на человека под аватаром Мачо? Вряд ли создатель образа взял за основу собственную внешность и личность. Так же, как Лариса мало походила на Синий Чулок, Мачо был далек от своего хозяина.

Она отказалась от мысли обсудить это с Вернером. Раз они с Ренатом решили порвать с гуру и не ходить в клуб, надо придерживаться собственных принципов. Признать свое поражение, расписаться в своей несостоятельности, подвергнуться критике и насмешкам было бы неприемлемо.

От напряженных раздумий у Ларисы вечером поднялась температура. Она провела беспокойную ночь, полную смутных видений, и поняла, что лучше идти на работу, чем заниматься самоедством.

Первый день в клинике после болезни дался ей нелегко. Она едва держалась на ногах. Хорошо, что записанные к ней пациенты большей частью не явились на прием. По разным причинам.

– Ты рано вышла, – бубнил Эдик, провожая ее домой. – Как бы осложнения не случилось.

– Не каркай!

На улице потемнело. Моросил дождик. Эдик раскрыл над Ларисой зонтик.

– Смотри, какой ты джентльмен, – посмеивалась она. – Сама галантность!

Они не то чтобы помирились – скорее, примирились друг с другом. Эта идиллия не могла продолжаться долго.

– Завтра суббота, – напомнил ей доктор по пути к метро. – Сходим куда-нибудь?

– Куда? В дешевую забегаловку?

– Зачем ты так?

У него накипела обида за ее тайный отпуск. Ларису раздражал каждый его жест, каждое слово. Облом с методом Вернера, болезнь, возвращение к прежней рутине – все это будило в ней протест, который должен был каким-то образом вылиться. Под руку попался Эдик.

– Я рад, что ты решила бросить свой дурацкий клуб, – некстати брякнул он. – Там только вытягивают деньги и промывают мозги. А ты…

– Прекрати!

– Я не могу допустить, чтобы тебя обманывали и грабили!

– Ты кого имеешь в виду?

– Вернера. Он плут! Наверняка у него есть надежная «крыша», иначе его секту давно бы прикрыли! Он… неудавшийся гипнотизер, который морочит доверчивых простаков.

– Откуда ты знаешь Вернера? – изумилась Лариса.

– Я говорил с ним.

– Что-о?..

Эдик прикусил язык, но было поздно. Он пожалел о своих словах, однако отступать не стал. Пошел в атаку.

– Я намерен положить этому конец! Я отвечаю за тебя…

– Ты мне кто? Муж? – вскинулась она. – Знаешь, почему я в разводе? Чтобы никто не смел мне указывать, как жить и что делать! Куда хочу, туда хожу! Как хочу, так и поступаю!

– Самостоятельность тебя до добра не довела…

– Ну, ты и жук! – разозлилась Лариса, отталкивая его руку с зонтиком. – Тоже мне, умник выискался!.. Убирайся!..

Она ускорила шаг, Эдик побежал за ней. Он готов был убить эту своенравную бабенку.

– Я с тобой возился, пока ты болела… – кричал он ей в спину. – Таскал продукты!.. Ставил горчичники!..

– Пошел ты…

Лариса спустилась в подземку, вскочила в вагон поезда, и двери закрылись. Доктор остался на платформе с перекошенным от негодования лицом.

Она села на свободное место и закрыла глаза. Голова кружилась, ноги дрожали от слабости. Неужели сказывается перенесенная простуда? Раньше ее организм был выносливее и быстрее восстанавливался. Может, эксперимент по методу Вернера отнял у нее слишком много сил? Энергия куда-то ушла…

«Перетекла в тульпу! – осенило Ларису. – Но этого оказалось недостаточно. Тульпа получилась хилой и никудышной. Интересно, как там Ренат? Он так же истощен и разочарован? Надо бы с ним созвониться…»

Она проваливалась в черноту, откуда ее выдергивал голос дикторши, которая объявляла остановки:

– Отрадное…

Лариса вздрогнула и устремилась к выходу. На улице моросило. Она замерзла и промокла. Забыла зонтик, растяпа! На тротуаре стояли лужи. Свет фонарей плавал в воде желтыми пятнами. Лариса решила сократить путь и побежала наискосок через дорогу. Ей показалось, что машин мало и она успеет благополучно пересечь шоссе. Внезапно под ногами что-то мелькнуло. Кот!

Она поскользнулась, потеряла равновесие и… Удар!.. Скрип резины!.. Водяные брызги!.. Холодная лента асфальта бросилась ей в лицо…

– Она жива?..

Кто-то склонился над ее телом, проверил пульс.

– Дышит… и сердце бьется…

– Крови не видно…

– «Скорую» вызвали?

– Я сам отвезу ее в больницу…

– Вот сумочка. Отлетела в сторону. Возьмите!..

Кто-то поднял бесчувственную и тяжелую Ларису на руки, куда-то понес и уложил на что-то теплое и мягкое. Хлопнула дверца… Машина тронулась с места…

Ларисе было неудобно лежать. Она повернулась и застонала.

– Пришла в себя? – спросил приятный мужской басок.

– Что… со мной?

– Ты зачем мне под колеса кинулась? – весело журчал басок. – Решила деньжат срубить? Ну, я не лыком шит. Сразу сообразил, что ты нарочно.

– Я не хотела…

– Это ты другим рассказывай! А меня не проведешь…

У Ларисы не было сил спорить, и она промолчала. Собственное тело казалось ей чужим. Болел локоть, щека саднила.

– Кости целы? – осведомился басок.

– Не знаю…

– Ладно, проверим. А как голова? Кружится?

– Не очень…

– Тошнит?

– Немного…

– Память-то не отшибло? Адресок свой назовешь?

Лариса пробилась сквозь туман к свету и вспомнила, что перебегала дорогу в неположенном месте. Вот что с ней произошло! Она попала под машину!

– Куда вы… меня везете? В больницу?

– А надо?

– Нет. Я домой хочу…

– Молодец! – одобрил басок. – В больнице нам делать нечего. Я сам тебя вылечу!

Лариса сказала, где она живет. Шофер засмеялся и начал насвистывать знакомую мелодию. Из сериала «Бандитский Петербург».

Боль в локте мешала Ларисе забыться. Только бы перелома не было. Мелодия, которую насвистывал водитель, бередила ей душу.

– Приехали! – радостно сообщил он. – Значит, ты здесь обитаешь? В этих каменных джунглях на окраине великого города? Идти сможешь?

– Попробую…

Он помог Ларисе выбраться из машины и довел ее до квартиры. Она полезла за ключами в сумочку. Руки дрожали, коленки подкашивались.

– Давай открою, – предложил сопровождающий.

Он был потрясающе хорош собой. Короткие темные волосы, красивое лицо, темно-красный джемпер в обтяжку, джинсы, дорогие часы на запястье. Лариса стеснялась рассматривать его, стеснялась своего вида. Ее светлый плащ при падении испачкался, колготы порвались. Шок от случившегося прошел, и она поняла, что легко отделалась. Ей повезло.

– Пригласишь меня на кофе? – усмехнулся мужчина, включая свет в прихожей.

– Вы уже и так вошли…

Лариса ужаснулась, взглянув на себя в зеркало. Растрепанная, вся в грязи, бледная. Кожа на щеке содрана.

– Тебе нужно принять ванну, – посоветовал гость. – И выпить чего-нибудь покрепче. Будем знакомиться? Меня зовут Берт.

– Берт? Странное имя…

– Уменьшительное от Альберт.

– Лариса, – обронила она, не отрываясь от зеркала.

Берт рядом с ней казался щеголем. Он выглядел безукоризненно, а Лариса готова была провалиться сквозь землю.

– Где у тебя кухня? Пойду чайник поставлю. Ты иди, мойся, ссадины обработай. Сама справишься или помочь?

Лариса молча развернулась и похромала в ванную. Только сейчас у нее разболелась ушибленная коленка. До сих пор она не замечала, что повредила еще и ногу.

Лариса включила воду, разделась и легла в ванну. Голова гудела, ранки пощипывало. Как ее угораздило попасть под машину? Она всегда переходила дорогу по правилам, а на сей раз… бес попутал!

Она пыталась вспомнить, откуда взялся кот, из-за которого она поскользнулась. Животное будто из-под земли выросло и метнулось ей под ноги. Она чудом осталась жива! Берт вовремя затормозил.

– Хорошо, что его джип не пострадал, а то бы я не расплатилась, – пробормотала она, осторожно промывая ссадину на лице. – Ой!.. Какая же я все-таки недотепа…

Зоя застала Рената спящим. «Притворяется!» – подумала она. Но он так натурально посапывал, что ее подозрения развеялись.

Соней в квартире и не пахло. Никаких намеков на недавний визит женщины. Может, ее и в кондитерской не было?

«Я все придумала, – убеждала себя Зоя. – Ревность – опасная штука. Так и с ума сойти недолго!»

Она приготовила Ренату еду на завтра и села пить чай с пирожным. Плевать на фигуру! Такой, как Соня, ей уже не стать, даже если она будет употреблять в пищу исключительно овощи и морскую капусту.

Зоя привезла свой ноутбук, и пока Ренат спал, ознакомилась с игрой «Миражи». Она не понимала увлечения подобной чушью и боролась с сыном, который мог сутками сидеть в Сети. Стыдить Рената, взрослого человека, за интернет-зависимость она не решалась. До сих пор она не замечала у него склонности к виртуальным забавам. Все началось, когда он вступил в клуб «Иди за мной!».

Само название этого подозрительного заведения содержит конкретный призыв… Хотелось бы понять, куда господин Вернер зовет своих подопечных? Куда направляется он сам? Прямиком в ад?.. В лабиринт безумия?.. В иллюзорный мир, порожденный больным воображением?..

Ее пальцы порхали по сенсорным кнопкам, а ум пытался дать ответы на непростые вопросы. Сони она в чате не обнаружила и пообщаться с ней, соответственно, не смогла. А жаль. Очень хотелось познакомиться с соперницей поближе.

Зоя помнила гламурную блондинку, которую показывал ей Ренат, и отметила, что внешнее сходство виртуальной девицы с реальной в значительной степени совпадает.

– Где же ты, Соня? – беззвучно вопрошала она, заглядывая в «комнаты» для развлечений. – Куда ты спряталась? Выходи…

Не найдя в игре аватара Сони, Зоя несколько успокоилась. Может, девице надоело тратить время в чатах и слоняться по невсамделишным тусовкам, где каждый делает то, чего ему недостает в жизни? Куда интереснее «отрываться» в настоящих ночных клубах и дорогих ресторанах. А у Рената нет средств на такие развлечения.

Зоя знала породу красоток типа Сони, которые жаждут денег и удовольствий любой ценой. Зачем им скромный дизайнер по интерьерам?

Ренат раскашлялся, и Зоя поспешно вышла из «Миражей». Не хватало, чтобы он уличил ее в слежке еще и в Сети. Она подошла к его постели и потрогала лоб. Влажный, но не горячий. Жара нет, и слава богу…

– Соня?..

– Ренат, это я, Зоя…

Он приоткрыл глаза и невольно скривился. Видимо, ему снилось что-то приятное, а кашель разбудил.

– Пора делать укол, – сказала она, стараясь не злиться. – Потом я тебя накормлю.

– Мне не хочется…

– Надо! Сколько можно хворать? Я купила твои любимые эклеры. Сейчас уколю тебя и принесу поесть.

Его взгляд оживился. Эклер с чаем он бы съел. Какой чудесный сон он видел…

У Зои была легкая рука. Ренат почти ничего не почувствовал во время укола. Из нее получилась бы классная медсестра. Ласковая и заботливая. Ах, если бы на ее месте оказалась Соня!..

Он ел эклеры, сидя в постели, и запивал чаем. В чашке плавала восхитительно желтая долька лимона. Зоя сидела напротив и что-то говорила. Кажется, жаловалась на своего сына. Обвиняла себя в том, что она плохая мать. Ренат ее не слушал. Вкус пирожных с шоколадным кремом напоминал ему о Соне. О! Вот что ему снилось! Они сидели в кондитерской – вместе! Он и Соня…

Зоя встала, наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Ты ешь, а я, пожалуй, пойду. Сын совсем от рук отбился. Я уделяю ему мало внимания. Прости, что не остаюсь с тобой. Завтра утром приеду делать укол.

Рената совершенно не огорчил ее уход. Когда в прихожей хлопнула дверь, с него как будто груз свалился. Теперь он может думать о Соне, и никто не будет его отвлекать.

Метод Вернера дал сбой, или он сам сплоховал, только его ожидания не оправдались. Честно говоря, Ренат относился к эксперименту несерьезно. В клуб он ходил, чтобы хоть как-то разогнать скуку. Практики и тренинги по улучшению жизни вошли в моду. Ренат иногда позволял себе делать глупости. Вероятно, клуб был одной из его афер, которая не принесла ему выгоды.

Вернер забавлял Рената своими выдумками, а члены группы казались недалекими и бестолковыми нытиками. Он чувствовал свое превосходство над ними, и гуру почему-то выделял его среди остальных. Они с Ларисой Курбатовой оказались подходящими кандидатами для шутки. Вернер небось умирает со смеху.

Ренат следил за ним на занятиях, слонялся у него под окнами, но тот не делал ничего из ряда вон выходящего. Вернер почти все время проводил дома или в клубе. На улицу он выходил, чтобы купить продукты и подышать воздухом. Гуру был вегетарианцем, а для прогулок облюбовал Кузьминский парк.

Ренат и сам был не прочь побродить по тенистым аллеям, тем более что жил неподалеку. Скоро он понял, что слежка за Вернером – напрасная трата времени. И выбрал другой путь. Стремление разоблачить гуру стало навязчивым. Этот человек возбуждал его любопытство. Ренат хотел либо разгадать секрет магнетизма Вернера… либо вскрыть обман.

Поездка в «пустыню» была авантюрой. Ренат показал себя не с лучшей стороны. Уговорил Ларису поехать и опозорился перед ней. Хорошо, хоть Зоя ничего не знает.

Вернувшись из лесу, он не заходил в «Миражи». Хватит с него дури. Больше он не вляпается! Под аватаром блондинки небось прячется какая-нибудь полоумная пенсионерка. Впрочем, ему-то какая разница?

– Я – пас, господа!

Вопреки этим словам он встал, накинул халат и отправился за ноутбуком. Никакой Сони он в игре не нашел. Ни в чате, ни в «комнате ужасов», где она якшалась с вампирами и оборотнями. Это его озадачило.

Может, одиннадцать дней и ночей в лесной глуши, сторожка, волчий вой, Лариса и все прочее – не более чем бред? При высокой температуре такое бывает. Пока он валялся с бронхитом, ему казалось, что он экспериментирует с методом Вернера. А на самом деле…

Стоит позвонить Курбатовой и выяснить, правильна ли его догадка.

Звонок в дверь разозлил его! Зоя вернулась?! Какого черта?! Она преданно ухаживала за ним во время болезни. Но почему-то вместо благодарности это вызывало лишь раздражение.

Звонок повторился. Потом еще раз и еще. Почему Зоя не открывает своими ключами?..

Выругавшись, Ренат побрел в прихожую. От слабости его пошатывало. Он не мог вспомнить, чтобы раньше бронхит укладывал его на лопатки. Они с Ларисой попали под дождь, замерзли, промокли…

– А был ли дождь? – проворчал он, щелкая замками.

На лестничной площадке стояла… Соня. Ренат не поверил своим глазам.

– Ой… я что, ошиблась адресом?

– Вы к кому? – деревянными губами спросил он.

– Наверное, к тебе. Можно войти?

Ренат попятился, пропуская ее в квартиру. Продолжение бреда пугало его. Видимо, болезнь не отступила, как он полагал, а лишь дала ему временную передышку.

– Ты что, не рад? – возмутилась блондинка, распространяя густой запах мускуса. – Не ждал меня?

Ренат не разбирался в парфюмерии, но сразу «узнал» этот запах. Где-то он уже его ощущал. Где? В автобусе, который вез их с Ларисой на станцию? Или в кондитерской? Во рту еще стоял привкус эклеров с шоколадным кремом. Он остолбенел, глядя на Соню, хотя эту роскошную девицу могли звать как угодно.

– Похоже, я все-таки позвонила не в ту дверь… но раз уж так случилось, угостишь меня кофе?

– Да, конечно…

Она брезгливо покосилась на него и проскользнула в кухню. Ее высокие каблуки цокали по полу. Будь это Зоя, Ренат попросил бы снять обувь. Но сделать замечание белокурой бестии, которая ослепила его своими прелестями, ему и в голову не пришло.

Гостья уселась на кухонный диванчик, заложила ногу на ногу и застыла в ожидании. Блузка канареечного цвета и зеленые брючки тесно обтягивали ее соблазнительные формы. Рената бросило в жар. Он возился у плиты, объясняя этот странный визит продолжением бреда.

– Меня зовут Соня, – сообщила блондинка, подтверждая его догадку. – А тебя?

– Ренат.

– Хм! Вообще-то меня сюда кто-то вызвал. Я думаю, ты.

– Я? Ну…

В какой-то мере она была права. Ренат пытался сообразить, каким образом Соня узнала его адрес. Он ей точно не звонил. У него нет ее телефона. Однако в бреду вещи происходят сами собой.

– Ладно, расслабься, – протянула она, неподражаемым жестом поправляя волосы. – Забей! Меня прислал твой босс. Для поднятия духа! Ха-ха-ха-ха-ха! Он обеспокоен твоим отсутствием. Видать, ты ценный сотрудник. Фирма не может без тебя обойтись.

– Точно, бред… – пробормотал Ренат.

– Никакой это не бред! Чистая правда.

– Ты знакома с моим боссом?

От изумления он перешел на «ты» и напрочь забыл о кофе.

– Ой!.. Бежит! Бежит!.. – захихикала Соня, указывая наманикюренным пальчиком куда-то мимо него. – Лови!

Ренат повернулся, но поздно. Темная пена с шипением выползла из джезвы и растеклась по плите. Он схватился за полотенце, неловко принялся вытирать. Гостья заливалась смехом. На ее подведенных, как у Клеопатры, глазах выступили слезы.

– Да ты неумеха! – выпалила она сквозь хохот. – Недотепа!.. Как весело!.. Ха-ха-ха!

Ренат обиженно тер плиту, а Соня наслаждалась его унижением. Он с трудом подавил желание выплеснуть остатки кипящего кофе в ее декольте. Эта внезапно вспыхнувшая ярость распалила его чувственность, как брошенная в сухую траву спичка причиняет пожар. Чтобы не наброситься на Соню прямо здесь, в кухне, он сжал зубы и глубоко вдохнул. На лбу выступил пот, в груди заныло. Приступ кашля потряс его тело.

Девушка не проявила никакого сочувствия.

– Будет кофе или нет? – капризно осведомилась она. – Сколько еще ждать?

Ренат взял себя в руки и посмотрел на нее. Барышня была несуразна до абсурда. Но именно эта несуразность составляла невыразимую прелесть Сони. Египетский макияж и обруч на голове с изображением змеи не сочетались с прической и молодежной одеждой. В ушах, на шее, на пальцах, на запястьях и лодыжках блестели украшения с розовыми камнями. Бижутерия, дешевка. Полная безвкусица. Даже черты лица Сони были неправильны. При этом она выглядела великолепно. Она затмила бы многих изысканных и элегантных светских львиц.

Зарабатывая на жизнь дизайном, Ренат давно забросил живопись. Но, глядя на Соню, ему захотелось запечатлеть ее дивный дикий образ на холсте…

Лариса проснулась, когда рассвет робко проник в комнату сквозь синие шторы. Ночь прошла сумбурно, скомканно и словно в угаре. Подробности всплывали в памяти, заставляя ее краснеть. Как получилось, что она оказалась в постели с незнакомым человеком? Он заворожил ее своими речами, своей мужественной красотой и странными ласками…

Берт был то нежен, то груб. Он почти силой увлек ее на кровать, раздел и довел до исступления. Сначала она боролась, потом сдалась, потом погрузилась в блаженство, которого до сих пор не ведала.

Кажется, они пили неразбавленный джин… Берт принес бутылку с собой. Лариса сразу опьянела. Ей хотелось забыться, отдаться на волю судьбы, выбросить из головы безобразную ссору с Эдиком. Из-за него она чуть не лишилась жизни под колесами машины. Он того не стоит… Хорошо, что Берт успел затормозить и все обошлось ссадинами и ушибами.

Лариса долго рассматривала в зеркале свою щеку и радовалась, что они с Бертом занимались любовью в темноте. Он возражал, но она настояла.

В кухне висел настенный календарь, она скользнула по нему глазами и отметила, что сегодня – суббота. Выходной день. Обычно субботний вечер она проводила в клубе.

– Нет уж, с меня довольно, – заявила она Вернеру, хотя тот не мог ее слышать.

Внезапно ее обожгла безумная мысль. Мужчина, с которым она провела ночь, – это же копия Мачо!

– Мачо… Мачо… Черт! Неужели…

Лариса обмякла, села на стул и подумала, что сходит с ума. Вчерашнее происшествие – одна из ее галлюцинаций, не иначе. Початая бутылка джина на столе доказывала обратное. Лариса такие напитки не покупала, Эдик тем более. Она открыла бутылку и понюхала содержимое. Точно, джин!

Слова Берта, его жесты, звук его голоса, его запах… что это было? Откуда у нее следы от ушибов, если ничего не случилось?

Она потрогала локоть и почувствовала боль. Коленка тоже ныла. Щека имела жутковатый вид: за ночь царапины затянулись, зато разлился синяк.

– Как я пойду на работу? – ужаснулась Лариса.

Чтобы не думать о Берте, она достала из холодильника лед, завернула кусочки в полиэтиленовый пакет и приложила к лицу. Может, синяк быстрее сойдет. В клинике обожают сплетничать. Пойдут слухи, что Эдик ее избил. Коллеги догадываются об их отношениях и наверняка обсуждают. Теперь у них появится новая пища для сплетен.

– Глупо! – произнесла она вслух.

Собственный голос, простые действия, холод от приложенного к щеке льда успокаивали ее. Она гнала от себя мысли о Мачо, как полную чепуху. И получила обратный эффект. Как любил повторять Вернер, если вы чего-то избегаете, это начинает преследовать вас.

Лариса ходила по квартире, неосознанно ища следы пребывания Берта. Может, он забыл какую-нибудь безделицу? Например, зажигалку или сигареты? Она не знала, курит ли он. При ней он этого не делал. И табаком от него не пахло.

– Тьфу! Тьфу! – спохватилась она. – Сгинь!.. Пропади!..

Но Берт не пропадал. Наоборот, он маячил перед ней, словно дразня: ну-ка, попробуй, избавься от меня! Что, не выходит? И не выйдет! Теперь ты принадлежишь мне. Не веришь? Зря.

На полке в прихожей Лариса наткнулась на пять стодолларовых купюр и записку. Мелкий небрежный почерк на листке из блокнота, всего несколько слов: «Купи себе что-нибудь на память о нашей первой ночи!»

Доллары обожгли Ларисе пальцы. Что это значит? Берт больше не придет? Он ей заплатил… словно она…

Кровь бросилась ей в лицо, дыхание перехватило. Лариса еще ни разу не получала денег от мужчины за проведенную с ним ночь. Берт принял ее за проститутку!..

– Боже…

В глазах закипели слезы. Лариса задыхалась от обиды, сожаления и стыда. Вот до чего она докатилась! Эдик бы сказал, что этот позор – последствия вредного влияния, которое оказывал на нее клуб.

Дзинь!.. Дзинь-дзинь!..

Лариса не знала, что и думать. Кто-то звонил в дверь. Может, это Берт вернулся?

Она прильнула к дверному глазку. На площадке стоял Эдик – смущенный и растерянный. Какого лешего его принесло?

– Я знаю, что ты дома! – громко заявил он. – Хватит меня разглядывать! Я виноват!.. Пришел просить прощения. Ты довольна?

Лариса не хотела его впускать, но Эдик не уходил. Их перепалка через дверь могла привлечь внимание соседей.

– Вчера я был не прав! Сорвался! Неужели трудно понять? Я тоже человек… у меня есть свои слабости…

У Ларисы лопнуло терпение. Она не собиралась продолжать это дрянное представление.

– Ладно, входи. Но учти, больше не смей меня воспитывать!

Цветы в руках Эдика рассмешили ее. Она представила, как он выбирал букет в цветочном магазине, чтобы было прилично и недорого. Если бы не вчерашний инцидент, никаких цветов Лариса бы не получила. Тюльпаны должны были послужить примирению.

Эдик заметил синяк и ссадины на ее лице, удивленно спросил:

– Что с тобой?

– Упала. Еще коленку содрала и локоть.

– Где? Когда?

– На лестнице… вчера вечером, в темноте. Давай пить чай, раз уж пришел.

– Это было бы очень кстати, – обрадовался Эдик. – Я не завтракал.

– Кто бы сомневался…

Лариса поставила цветы в вазу и занялась чаем. Эдик наблюдал за каждым ее движением. Она была какая-то странная, вела себя необычно. И эти травмы…

– Ты в самом деле упала? – переспросил он.

– Помогай, чего расселся?

Он с готовностью вскочил, достал из холодильника яйца, молоко и масло.

– Сделаешь омлет?

– Мог бы хоть колбаски купить по дороге! – вырвалось у Ларисы. – И тортик.

– Я не люблю по утрам толкаться в супермаркетах, – простодушно объяснил Эдик.

– Сегодня выходной. Пригласил бы меня в ресторан…

– С таким лицом?

– Ты невыносим! Нет чтобы промолчать…

– Ты же знаешь, Лара, я прямой, вилять не умею. Язык мой – враг мой.

Эдик пытался понять, что в ней изменилось. Вроде бы перед ним та же Лариса… и не совсем она. Он приготовился отбиваться от ее упреков, оправдываться и по ходу дела указать ей на ее вспыльчивость, но она не выразила недовольства. Будто они вчера не поцапались.

– Ты меня простила? – осторожно осведомился он.

– Эдик, давай оставим эту тему. Она потеряла свою актуальность.

Такая обтекаемая фраза насторожила его. Что стоит за поведением Ларисы? Кажется, ее ничуть не огорчила вчерашняя ссора.

– Ты что-то скрываешь от меня?

Она молча взбила яйца с молоком, посолила, поперчила и вылила на сковороду. Эдик попал в точку. Она кое-что скрывает. Но говорить ему о Берте нет смысла.

– До меня дошло! Ты не падала! – заявил он, не дождавшись ответа. – На тебя напали! По пути к дому или в подъезде! Тебя избили и ограбили, а ты молчишь! А может… может… тебя…

У него на языке крутилось слово «изнасиловали», которое он не осмелился выговорить.

– Ты настолько меня не понимаешь, что даже не обидно, – вздохнула Лариса. – Поджарь-ка лучше хлеб в тостере.

– Надо звонить в полицию! На улицах – разгул преступности…

– Эдик! Заткнись, а?

Он закрыл рот и сердито косился на нее, обдумывая свой следующий шаг. Ломтики батона с золотистой корочкой выскакивали из тостера, распространяя аппетитный запах. Эдик складывал их на тарелку. Он был голоден и зол. Какого черта он приперся сюда с букетом унижаться? Лариса ни в грош его не ставит. Ей все равно, что он думает, что чувствует.

За едой они молчали. Он уплетал омлет, исподтишка изучая повреждения на ее лице. Для женщины, которая недавно пережила нападение, Лариса выглядела слишком спокойной. То есть она была взволнована, но не так сильно, чтобы предположить худшее. Она решала внутри себя какую-то важную проблему.

– Что тебя тревожит? – не выдержал Эдик. – Я вижу, ты чем-то озабочена.

– Угадал. Сижу и думаю, что нас с тобой связывает?

Он перестал жевать и нахмурился. В голову упорно лезли мысли о нападении. В квартире витал дух… опасности. Но откуда она исходит?

– Мы с тобой друзья, коллеги…

– …любовники! – подхватила Лариса. – Верно?

У Эдика в горле застрял кусочек тоста. Он кашлянул и пожал плечами. Наконец ему стало понятно: Лариса лжет! Она лгала ему с самого начала… и продолжает над ним издеваться. Он не мог понять, в чем заключается эта ложь, и в его уме возникали причудливые ассоциации.

«Между нами кто-то стоит, – констатировал он. – Кто-то третий! Вернер?.. Или его тень?.. Лариса сама не своя. Она не похожа на ту Ларису, с которой у меня…»

Эдик запнулся, словно его мысль наскочила на препятствие. Что у него с Ларисой? Служебный роман? Любовная интрижка? Банальный секс? Совсем недавно он намеревался бросить ее, а теперь боится, что первой это сделает она. Потому он здесь – без вины виноватый – вымаливает прощение, терпит насмешки.

В воздухе квартиры действительно витало зло. Эдик ощутил страх перед чем-то неведомым, незримым и ужасным. На него повеяло смертью…

Он вдруг осознал, что странный отпуск Ларисы, ее болезнь, ее ушибы, ее нелепая ложь как-то касаются Вернера и его клуба. Гуру опутал ее дьявольской сетью интриг, внушений и психического воздействия. Даже он, Эдик, попал под раздачу. Разве ему не мерещится всякое?.. Разве его не одолевают смутные опасения?.. А ведь он не знает, чего боится!.. Если Лариса стала куклой в руках у Вернера, от нее можно ожидать чего угодно. С ней надо быть настороже.

Он смотрел, как она намазывает ножом масло на тост, и содрогнулся. Где гарантия, что она не набросится на него с этим же ножом? Пусть у столового ножа тупой кончик… но на кухне полно других ножей – острых и длинных, любым из которых ничего не стоит убить человека.

– Эй! О чем размечтался?

– Да так…

– Вот что, Эдик, иди-ка домой, – заявила Лариса. – Похоже, ты не выспался или встал не с той ноги.

– Гонишь меня?

– Не гоню, а прошу. Я хочу отдохнуть.

– Ты какая-то… чужая! Смотрю на тебя и не узнаю! Ладно, я не навязываюсь. Пойду, пожалуй. Неуютно мне с тобой…

Ренату неловко было лежать в постели и кашлять в присутствии Сони. Но – куда денешься? Будучи художником, он отметил, что ее красота складывается из элементов, которые, взятые по отдельности – некрасивы. Ее талия была не такой тонкой, как у виртуальной Сони, а грудь оказалась не такой уж большой. Волосы – слишком густые, вьющиеся и пышные. Она пожаловалась, что расчесываться для нее – сущее мучение. Обильный макияж, чересчур вытянутый разрез глаз, великоватые губы, которые могли бы испортить любое другое лицо, – не портили лица Сони. Ее бедра не помешало бы уменьшить, а ногам придать чуть больше стройности. Но тогда… от ее красоты ничего не останется.

В целом Соня была прекрасна и невероятно соблазнительна. Художник в Ренате всегда знал, что совершенство – холодно и мертво, тогда как гармоничное сочетание изъянов делает женщину неотразимой. Соня была живым воплощением этой спорной идеи.

Ренат сравнивал ее с аватаром блондинки из «Миражей», чья внешность послужила основой для созданного им образа, и находил различия, а не сходства. Но именно эти различия придавали Соне необъяснимое и мистическое «Клеопатрино очарование».

Ренат даже подумал, что понимает мужчин, которые соглашались собственной жизнью оплатить ночь любви с легендарной царицей Египта. Хотя та вовсе не блистала красотой. Он сказал об этом Соне.

– А ты мог бы умереть за меня? – спросила она.

– Да, – не раздумывая, выпалил он. Спохватился, но опровергать свое опрометчивое согласие не стал. Ведь это так романтично…

Действительно ли Соню прислал его босс? Если так, то кто она? Назвать ее «девочкой по вызову» не поворачивался язык.

– Кто ты?

– Думаешь, я проститутка? – усмехнулась она. – Ничего подобного! Мне платят не за то, что я отдаюсь…

– А за что?

– Скоро узнаешь…

Рената охватила болезненная дрожь. В словах Сони он уловил глубокий и страшный смысл, которого не постигал.

– Почему ты сказала, что ошиблась дверью?

– Я пошутила…

У нее были плавные, хищные движения и долгий взгляд, когда черный огонь зрачка почти целиком заполнял водянистую радужку. Наверное, так смотрит кобра во время брачного танца.

Ренат ни разу не видел живой кобры. Только по телевизору.

– Ты похожа на змею… или ящерицу, – заявил он, любуясь Соней.

– У меня на кончике языка – смертоносный яд! Хочешь попробовать?

Она наклонилась к нему и высунула острый розовый язык. Ренат отшатнулся, чем вызвал ее заливистый смех.

– Испугался?.. Ха-ха-ха!.. Бойся меня, милый! Я опаснее кобры…

Соня надела один из халатов, которых у Рената было несколько. Два ему подарила Зоя, еще пара осталась от ее предшественниц. Почему-то каждая любовница считала своим долгом преподнести Ренату дорогой домашний халат.

Канареечную блузку и зеленые брюки гостья сняла и бросила на спинку кресла.

– Так удобнее, – объяснила она хозяину. – Ты не против?

– Я – за!

Под халатом виднелось тонкое кружевное белье. Только боязнь фиаско удержала Рената от решительных действий. Болезненная слабость сказывалась на потенции, он не мог позволить себе потерпеть поражение в любовном состязании с Соней. В том, что это будет «битва титанов», он не сомневался. Кобра захочет ужалить его, а он заставит ее танцевать под свою дудочку.

– Я – индийский факир!

– Ты умеешь показывать фокусы? – заинтересовалась Соня.

– В некотором роде…

– Покажи хоть один! – с детской непосредственностью попросила она.

В ее подведенных черным глазах искрилось любопытство. Ренат изо всех сил старался играть роль прожженного донжуана. Но, кажется, ему не удавалось ввести Соню в заблуждение.

– У нас разные весовые категории, – обмолвился он, словно готовился выйти на ринг.

– Я обожаю фокусы! И при чем тут вес?

Соня выпорхнула из комнаты и скоро вернулась с бутылкой шампанского в руках. Зоя следила, чтобы в холодильнике постоянно было шампанское. Она любила выпить шипучки после секса.

– Открой, – потребовала гостья, облизываясь. – Я хочу выпить! Пиф!.. Паф!.. – мило дурачилась она. – Пробка стреляет в потолок! Пена брызжет!.. Давай, выстрели, дорогой…

Пробка, как назло, отказалась «выстреливать». Раздалось тихое шипение. Пена вяло поднялась и потекла по пальцам Рената.

– Плохой фокус… – огорчилась Соня. – Ты не факир! Ты – обманщик! Дай сюда…

Она выхватила у него бутылку и начала пить прямо из горлышка. Он с волнением смотрел, как она глотает. Шея у нее была длинная, белая, слегка выгнутая вперед. Яремную ямку закрывало ожерелье из крупных розовых камней.

– Нравится розовый цвет?

– Розовые камни возбуждают чувственность, – сообщила Соня, оторвавшись от бутылки. – Паршивое вино!.. Дешевка!.. Фу!..

– Ну, извини… на «Вдову Клико» я не заработал.

– И ты так спокойно говоришь мне об этом? Тебе не стыдно? Не заработал! – передразнила она. – Ты неудачник? Или лентяй? А может, дурак?

Ренат покраснел от негодования. Скажи такое Зоя, он бы…

– Факиры делают деньги из воздуха, – заявила Соня, перебив его мысль. – Пиф!.. Паф!.. И вот она, гора зеленых бумажек! Трать не хочу!

Ему не хотелось признаваться в собственной несостоятельности, тем более что он сам назвался фокусником. Негоже пасовать перед барышней. Пусть она настоящая кобра, – у него припасена для нее волшебная мелодия…

Казалось, этому бреду не будет конца. В момент просветления Ренат спросил:

– Слушай, ты есть, или тебя нет?

– Глупый вопрос, – захихикала Соня. – Кому бы ты задал его, если бы меня не было?!

Она ходила по комнате, потягивалась, поправляла волосы, размахивала руками, пила шампанское и болтала всякую чепуху. Ренат смотрел на нее сквозь призму болезни, не отдавая себе отчета в реальности или нереальности происходящего. Соня была обещанием блаженства… которое в финале могло обернуться смертью. Она была Клеопатрой из его снов, в ее очах вспыхивало адское пламя…

Ренат провалился в забытье и очнулся, когда кто-то потряс его за плечо. Он увидел копну золотисто-рыжих кудрей, синие тени на веках, блестящие карминные губы и прерывисто вздохнул. От девушки пахло шампанским.

– К тебе кто-то пришел, – прошептала она. – Звонит в дверь. Открыть?

– Да…

Ренат сообразил, что случилось, когда увидел перед собой злобную фурию в образе Зои. Она подскочила к его постели с криком:

– Ах, вот что!.. Я вас застукала!.. Застукала!..

При этом она указывала пальцем на Соню, которая, ничуть не смутившись, развалилась в кресле со словами:

– Чего она орет? У нее истерика?

– Ты еще спрашиваешь! – взвилась Зоя, бледная и дрожащая. – Ты кто такая?.. Потаскушка! Жалкая шлюха!.. Дрянь!..

– У нее бзик? – улыбнулась Соня, вопросительно глядя на Рената. – Это твоя мамочка? Она печется о твоей невинности?

– Ах ты…

Благовоспитанная и культурная Зоя как базарная торговка накинулась на Соню – драться. У Рената откуда-то взялись силы подняться с постели и разнимать их. Некоторое время они втроем толкались и пыхтели, пока Соня не вырвалась с торжествующим воплем:

– Держи ее!.. Держи! Не выпускай! Я за веревкой сбегаю. Надо ее связать! Где у тебя веревка, милый?

– Какая веревка? Успокойтесь вы, обе! – рявкнул Ренат.

Соня послушно плюхнулась обратно в кресло. Зоя опомнилась, затихла и поникла. Она чувствовала… догадывалась. Не зря у нее щемило сердце, и она, забыв гордость, поехала к любовнику. Теперь нельзя больше делать вид, что ничего не происходит. Теперь… все кончено.

Ренат отпустил Зою, и та осталась стоять посреди гостиной с опущенной головой.

– Твоя мамочка чокнутая! – заключила блондинка, поправляя халат. – Ей следует подлечить нервы.

– Я не мамочка…

– А кто? Кто она? – обратилась Соня к Ренату, игнорируя обидчицу.

– Она… мы…

Что бы он ни сказал сейчас, это прозвучало бы грубо или комично. Зоя это понимала, поэтому помалкивала. Выставить себя на посмешище перед наглой девицей было уж совсем унизительно.

– Ты что… спал с ней? – осенило блондинку. – Спал, да?.. С этой старухой? Признавайся!..

При всех возрастных показателях назвать Зою старухой было перебором. Та вспыхнула, но удержалась от ответа. В сущности, распущенная красотка права. Она хоть и не мамочка, а все же старше Рената, и вообще… они не пара.

Ренат помрачнел и разозлился. Его кулаки сжались, тело напряглось. Он закашлялся. Соня молчала, покачивая прелестной босой ногой. Зоя желала бы провалиться сквозь землю, но продолжала стоять столбом.

– Значит, вы… значит…

Слова застревали у нее в горле, сердце отчаянно колотилось. То, чего она боялась, – произошло. Соня и Ренат… они…

– Кто-то из нас – лишний! – запальчиво бросила блондинка.

– Все понятно…

– Если тебе понятно, тогда адью! Дверь вон там, мамочка…

Ренат кусал губу, наблюдая за их поединком. Соня явно выигрывала. Она вела себя по-детски непосредственно, но ее ребячество было пропитано пороком. «Клеопатрин макияж» смотрелся вызывающе и безвкусно; обнаженная нога, которую Соня нарочно выставила напоказ, вносила резкую эротическую ноту в эту нелепую сцену…

На сей раз размолвка была гораздо серьезнее, чем раньше. В клинике Эдик то и дело заговаривал с Ларисой, предлагал ей то кофе, то булочку с сыром, то конфету. Добился обратного эффекта. Вместо благодарности она его обругала. Синяк на ее лице почти сошел, остатки Лариса покрыла слоем тонального крема. Коллеги легко поверили в ее байку с падением.

Собственно, какие у Эдика основания сомневаться? Но сомнения продолжали терзать его. «Допустим, она упала, – размышлял он под шум бормашины. – Всякое бывает! Но ее поведение после этого стало странным…»

Доктор отпустил последнего пациента и мыл руки, когда мимо прошла Лариса. Он заметил ее в зеркале над умывальником и обернулся.

– Тебя проводить домой?

– Спасибо, не надо…

– Все еще дуешься?

– С чего ты взял? – беззаботно улыбнулась она. – Просто хочу пройтись пешком. Я мало двигаюсь. Надо заботиться о фигуре.

– У тебя отличная фигура.

– Да? Все равно, я прогуляюсь.

Его комплимент не тронул Ларису, не заставил ее смягчиться. Эдик не был мастером по ухаживанию за женщинами. Он действовал прямолинейно и навязчиво.

– Не хочешь, чтобы я составил тебе компанию?

– Слушай, чего ты прицепился? Я же сказала, хочу побыть одна!

– Одна? – с глупым выражением лица переспросил он.

Лариса раздраженно вздохнула, и ее каблучки застучали вместо слов. Она ушла, хлопнув дверью и оставив Эдика в невеселых раздумьях.

– Ты еще долго будешь руки мыть? – усмехнулся коллега. – Что, поссорились? Не парься! Пройдет…

Эдик не собирался следить за Ларисой. Так получилось. Он шагал к метро и увидел, как она садится в черный «Ленд Ровер».

Доктор поймал такси и велел шоферу ехать за внедорожником.

– Ты мент? – осведомился тот. У него были темные волосы с проседью и орлиный нос.

– Я врач! Стоматолог…

– А-а! И за кем мы гонимся?

– В той машине моя… жена, – выпалил Эдик. – Она с кем-то встречается.

– И этот кто-то ездит на «Ленд Ровере?» Машина новая, кучу бабла стоит. По-моему, тебе лучше с ним не связываться, – посоветовал таксист. – Поверь опытному человеку, будет только хуже.

– Хуже не бывает!

– Э-э! Какой ты горячий! Потом вспомнишь мои слова, пожалеешь, что не послушал. Ты же врач, а не Рэмбо. Надают тебе по шее, как пить дать.

– Кто надает?

– Ты тупой, да? – осклабился таксист.

– Послушайте, не лезьте со своими советами…

Водитель замолчал и включил радио. Эдик нахохлился, как петух-забияка. Черный зад внедорожника маячил впереди, то теряясь во мгле, то снова появляясь в поле зрения. Вскоре «Ленд Ровер» свернул на парковку у ресторана «Туз».

– Здесь криминалитет тусуется, – сообщил таксист. – Заведение не из дешевых, публика соответствующая. Ты уверен, что тебе надо туда идти, доктор?..

Лариса смущенно оглядывалась. В зале было больше мужчин, чем женщин. Молодые девчонки, разодетые в пух и прах, пили коктейли и громко смеялись. А Берт привез ее сюда в скромном костюме, в котором она ходила на работу.

– Почему ты меня заранее не предупредил, что мы едем в ресторан?

– Зачем?

– Я выгляжу белой вороной среди этих кукол Барби!

– Люблю контрасты, – ухмыльнулся он. – Как твои ссадины?

– Почти зажили.

Они сделали заказ и ждали, когда официант принесет филе косули и красное вино. За соседними столиками обстановка накалялась. Кто-то спорил, кто-то был готов пустить в ход кулаки. Берт перехватил испуганный взгляд Ларисы.

– Еще десяти нет, а они уже надрались до чертиков, – заметил он. – Здесь всегда так. Не бойся! Я же с тобой!

– Ты часто тут бываешь?

– Время от времени.

– Кто эти люди? Ты их знаешь?

– Этих-то? – небрежно повел плечами Берт. – Как облупленных! Все за редким исключением – ворье и жулики, но весьма респектабельные. Иногда в этом зале собираются господа бандиты и даже убийцы.

– Ты шутишь?

– Один из них – перед тобой!

У Ларисы вспотели ладони и пересохло во рту от такого заявления. Она понимала, что Берт шутит, но уж больно экстремальные у него шутки. С ним все не так, как с другими. Если учесть, что она оказалась под колесами его авто, то даже их знакомство произошло в неординарной обстановке.

– Знаешь, какое у меня кредо? Чем хуже, тем лучше! – рассмеялся он.

Официант принес еду и вино. Лариса с опаской попробовала мясо косули. Ей было жалко дикую козочку, похожую на оленя.

– Вкусно?

– Лучше бы ты заказал мне свиную отбивную…

– Свинью, значит, можно есть со спокойной совестью?

Берт проявлял недюжинную проницательность, в отличие от Эдика, которого провести – раз плюнуть.

– Ты ешь и ни о чем не думай, – посоветовал он. – Выпьем за наше первое свидание на нейтральной территории!

Они чокнулись, и Берт проглотил полный бокал вина. Он был за рулем, но сей факт, кажется, нисколько его не трогал. Он налил себе вторую порцию и весело подмигнул Ларисе. Та не разделяла его радости, но не могла не любоваться его чисто мужской привлекательностью.

– Такими темпами ты скоро окосеешь. Как мы поедем домой?

– С ветерком! – хохотнул Берт. – Привыкай, дорогая. Со мной не заскучаешь!

Он был фантастически, невероятно сексуален. На него засматривались юные девицы с оголенными спинами и глубокими декольте. Лариса в таком открытом платье чувствовала бы себя не в своей тарелке. А они ничего… как рыбки в воде.

– Что ты во мне нашел? – напрямик спросила она. – Почему бы тебе не закрутить роман с одной из этих куколок?

– Надоели путаны. Они только на вид хороши, а внутри – пустышки.

– А тебе, выходит, содержание подавай?

– Я одно и то же блюдо по сто раз не заказываю, – объяснил Берт. – И тебе не советую.

Он доел мясо и выпил почти всю бутылку бордо. Бокал Ларисы оставался наполненным, она пила маленькими глотками. Ни косуля, ни вино не лезли ей в горло. Она тяготилась предчувствием чего-то страшного и вместе с тем захватывающего. Рассудок подсказывал ей, что надо встать и уйти. А бесенок внутри ее уже предвкушал взрыв страстей, опасные авантюры и запретную любовь, которая бывает в кино.

Берт слегка охмелел от выпитого. Он развязным жестом подозвал официанта и велел принести еще вина.

– Не пей больше! – взмолилась Лариса.

– Это же не джин. Это виноградный сок, – возразил он. – От сока я не пьянею.

– Я вижу, что ты трезв, как стеклышко.

– Точно! Как стеклышко… Молодец! Оригинально мыслишь…

Берт относился к породе мужчин, которым бесполезно делать замечания, одергивать и приказывать. Они будут поступать наоборот, назло и вопреки. Они ни во что не ставят своих подруг, а те готовы за них на Голгофу. Они…

– Хватит, – сказала Лариса и отобрала у него бокал. – Я не люблю пьяных.

– Ну и дура! Другая на твоем месте хотя бы нормального вина напилась, а ты нос воротишь. Это же настоящее бордо. Из Франции! Там туфту не гонят. Знаешь, сколько стоит такая бутылка? У-у-уу-у!..

У Ларисы мелькнуло подозрение, что он не столько под хмельком, сколько притворяется.

– Идем отсюда! – потребовала она.

– Рано еще…

– Гляди, как бы поздно не было. Здешней публике палец в рот не клади. Откусят. Вон брюнетка в желтых рюшах на тебя пялится во все глаза, а ее парню это не по вкусу.

– Плевать…

– Слюны-то хватит? – разозлилась Лариса.

Ее не покидало ощущение нереальности окружающего мира, – этого ресторана, мяса косули на тарелке, полуголых девиц и отмороженных мальчиков, от которых жди чего угодно. Как ее занесло сюда? Что она тут делает? Неужели это и есть ее мечты, воплощенные методом Вернера? Разве такое может быть?

Берт о чем-то говорил, но она не слушала. Его красивое лицо, словно с киноэкрана; накачанные бицепсы; фирменная одежда; его наглый и презрительный взгляд; «Ролекс» на запястье – все казалось миражом, который вот-вот рассеется, исчезнет, рассыплется невесомым прахом…

– …я приготовил тебе подарок, – донесся до нее голос Мачо. – Сюрприз. В честь нашей неслучайной встречи!

Лариса вздрогнула и перевела взгляд на что-то сверкающее, переливающееся, солнечное. Во все стороны брызнули искры, полыхнули яркие лучи…

– Это тебе…

Она застыла, пораженная. В руках Берта мерцали драгоценные камни. Самоцветы! Не призрачные, а самые настоящие. Оправленные в белый металл, похожий на серебро…

Соня держала интригу. Она не признавалась, где живет и чем зарабатывает на хлеб насущный. Впрочем, источник ее доходов был на виду. Ее роскошное тело, странная красота… ее неуловимый, неповторимый шарм. Нечто демоническое, порочное и пленительное.

В постели она обжигала, как пламя. Это был ураган, ливень, гроза и затмение. Змеиные извивы рук и ног, оплетающие любовника, как лиана оплетает ствол дерева, чтобы высосать из него соки, опустошить и уничтожить. Когда накал схлынет, жажда испытать опустошительное наслаждение просыпается вновь.

– У тебя вздорный характер, – заметил Ренат, отдышавшись и придя в себя. – И ты не умна! Но все остальное компенсирует первые два недостатка с лихвой.

– У меня нет недостатков…

– Ты смерч, Соня! Ты подняла меня на жуткую высоту, закрутила и бросила оземь. Я едва дышу… но готов повторить смертельный полет.

– Не боишься привыкнуть?

– Боюсь…

– Я опиум, – лениво протянула она, раскинувшись на подушке. – Дурман, к которому легко пристраститься…

– Ты придешь завтра?

– Не знаю… Захочу – приду.

– Как тебя найти, если что?

– Если – что? – прищурилась Соня. – Мужчины помешаны на контроле. Ты хочешь держать меня на мушке? Черта с два! Я сама по себе – гуляю, где вздумается, и делаю, что пожелаю. Сегодня я здесь, завтра – там…

– Ты москвичка?

– Сейчас – да.

– Не говори загадками!

– А ты не задавай тупых вопросов…

Синева, покрывающая ее веки, отливала лазурью. Краска ничуть не размазалась, губы все так же блестели кармином. На проколотом пупке – пирсинг: золотая змейка, кусающая свой хвост.

– Знак бесконечности, – прошептал Ренат и поцеловал змейку, потом пупок, потом поднялся выше, к двум совершенным округлостям с маленькими розовыми сосками.

– Где ты живешь? – спросил он, отрываясь от нее.

– В центре. Из моих окон видна река…

– Кто твои родители?

– Папа – дипломат, а мама – артистка Большого театра, – улыбнулась Соня. – Доволен?

– Ты врешь!

– Все врут… и ты в том числе. Та женщина, которая закатила скандал, годится тебе в матери. А ты с ней спишь! Ради чего? Она тебя содержит?

– Зоя старше на несколько лет, но…

– Содержит, – безжалостно заключила Соня. – И не оправдывайся!

– Не собираюсь, – оскорбился Ренат. – Это мое личное дело.

Она промолчала. Светлые волосы с огненно-рыжими прядями сияющим нимбом окружали ее лицо. На чертах лежала печать тайны и невинности, скрывающая безнадежный изъян. Соня состояла из крайностей, между которыми гудело высокое напряжение. Любая оплошность грозила гибелью. Ренат так явно это почувствовал, что невольно отстранился.

– Что с тобой? – чутко отреагировала Соня. – Обиделся?

– На обиженных воду возят…

Она встрепенулась, приподнялась и обрушилась на него вихрем смеха и щекочущих ласк. Ренат обнимал ее стан, вдыхал ее запах, – мускус и левкой с примесью… серы. Он ужаснулся, замирая от восторга и ощущая во всем теле любовный жар…

– Я привез их из Сьерра-Леоне, – сказал Берт, любуясь игрой камней.

Эти слова прозвучали музыкой для ушей Ларисы. Наверное, так называется крутой заграничный курорт. От Эдика ничего подобного не услышишь. Тот говорит о цене на пломбировочный материал, жалуется на больных, критикует главврача, коммунальщиков и клянет общественный транспорт. Иное дело Берт…

Сьерра-Леоне!.. Мальдивы!.. Французская Ривьера!.. Гавайские острова!.. Видать, он везде побывал. Жил на широкую ногу, ни в чем себе не отказывал. Не то что она: весь отпуск кормила мошкару, грела воду в тазике и питалась всухомятку.

Лариса плохо учила географию в школе. Ей было невдомек, что Сьерра-Леоне – не курорт, а маленькая африканская страна, которую раздирают междоусобицы. В сельве прячутся мятежники, готовые в любой момент ворваться в столицу и устроить перестрелку. А правительственные войска и миротворцы ООН пытаются поддерживать хоть какой-то порядок. В довершение ко всему этому с недавних пор в Сьерра-Леоне свирепствует вирус Эбола.

Лариса не смотрела новости, не читала газет, не интересовалась политикой. Она создала свой собственный мир, где суровую прозу жизни заменила иллюзорная безопасность. А чтобы еще сильнее углубиться в иллюзии, она вступила в клуб Вернера.

– Что это за камни?

– Угадай с трех раз, – усмехнулся Берт.

Лариса, затаив дыхание, рассматривала брошь. Она не хотела попасть впросак и напрягла память. Редкие походы по ювелирным салонам не дали ей необходимого опыта, который она бы с блеском продемонстрировала. Ярко-желтый цвет и крупные размеры камней смущали ее. Должно быть, это цирконий. Если вообще не стразы.

– Цирконий? – несмело предположила она.

– Холодно…

– Ну, тогда… кварц?

– Еще холоднее!

– Сваровски, – отважилась заявить она. – Сейчас это в моде.

– Арктика! – засмеялся Берт. – Северный полюс!

Лариса покраснела и развела руками. Ее запас знаний по минералогии был исчерпан. На простую бижутерию брошка не походила.

– Ты меня заморозила. Неужели я рискнул бы подарить женщине Сваровски? Это дурной тон, милая. Сдаешься?

– Ага, – кивнула Лариса. – Сдаюсь.

– Это бриллианты…

– Что?

– Брюлики, Лара. Редкостного канареечного оттенка. Их добывают в Африке. Оправа из платины, как в лучших домах.

Лариса не могла ни поверить ему, ни возразить. Первое было невозможно, второе обидело бы Берта. Будь эти камни бриллиантами, они стоили бы кучу денег. Подарить такое богатство первой встречной по меньшей мере неразумно. А Берт далеко не глуп.

– Да ладно…

– Сомневаешься? – нахмурился он. – Думаешь, я хвастун и пустобрех?

– Нет, нет… но…

– Это – бриллианты! Мамой клянусь!

Речь Берта являла собой смесь благопристойного языка и уличного жаргона. Это нравилось и пугало.

– Брошь досталась мне по случаю. Я чудом провез ее через границу!

– Ты занимаешься… контрабандой?

– Почему бы нет!

Лариса полагала, что, получив в подарок бриллианты, она будет на седьмом небе от счастья. А когда ее мечта осуществилась, ей стало страшно. Пусть бы Берт разыграл ее, подсунув вместо баснословно дорогой вещи подделку, – ей было бы спокойнее.

– Ты зря волнуешься, Лара. Камни чистые. Крови на них нет.

– К-крови?..

– Говорю же, они достались мне по случаю. Только не спрашивай, что за случай. Все равно не скажу.

Лариса уставилась на брошь, как завороженная. Оставалось гадать, сколько стоит эта вещица.

– Разве бриллианты бывают желтыми?

– Редко, но бывают, – кивнул Берт. – Хочешь проверить их подлинность? У меня есть знакомый ювелир… Хотя нет! Мой знакомый не годится. Нужен твой. Верно? Ты подумай, а я закажу устриц. Хочешь устриц?

– Нет.

Лариса не понимала, как можно есть такую гадость. Вся эта сцена в ресторане напоминала ей кадры из авантюрного фильма. Блеск желтых камней тревожил ее, ставил в тупик. Что, если брошь в самом деле бриллиантовая? Как быть? Принять подарок? Отказаться? Она не могла прийти к оптимальному решению.

– Я пристрастился к устрицам во Фритауне. Это столица Сьерра-Леоне, – между тем объяснял Берт. – Сидишь, бывало, в кафе, ждешь заказа… Из окна виден океан, пальмы, городские пляжи. В воздухе – постоянный шум… Вертолеты жужжат. Такие гигантские пчелы, у которых вместо крыльев – пропеллер! Прикольно…

Будто бы Лариса в жизни не видела вертолетов. Он ее за дурочку принимает? Или у него такая манера общения с женщинами? С учетом их слабоумия.

– Там идет война, – продолжал Берт, глядя на официанта, который принес устрицы. – Алмазные копи – вот камень преткновения и причина раздора.

Лариса нервно заерзала. Официант с любопытством уставился на камни, лежащие прямо на скатерти между тарелками.

– Че застыл? – бросил ему Берт. – Свободен!

– Извините…

Парень поспешно удалился, а Лариса прошептала:

– Он все видел!

– Ну и что? Только идиот может принять эти камешки за ограненные алмазы. А официант – не идиот. Иначе его давно бы выгнали отсюда. Эти парни ко всему привыкли, им еще не такое доводилось наблюдать.

– Лучше спрячь брошку. От греха!

– Она теперь твоя. Ты и прячь, – усмехнулся Берт.

– Куда?

– В сумочку…

Кивком головы он показал на ее сумку, которая висела на спинке стула. Лариса сидела, как на углях. Она робко взяла брошь, и под пристальным взглядом Берта та скользнула в кармашек ее сумки.

– Я рад, что ты не отказалась. Я бы этого не вынес.

Берт полил устрицу лимонным соком и отправил в рот. Лариса зажмурилась.

– Теперь ко мне нужно приставить охрану, – сказала она. – Где я буду хранить твой подарок? В банковской ячейке? Домашним сейфом я не обзавелась, а платить за ячейку накладно.

– Какие проблемы? Разве бриллианты – не лучшие друзья девушек? – подтрунивал над ней Берт. – Что-то не вижу счастья на твоем лице.

Она открыла глаза и призналась:

– У меня никогда не было таких дорогих вещей.

– Значит, будут! Привыкай.

Камни в сумочке жгли Ларисе бок. Она то и дело оборачивалась и косилась на посетителей ресторана.

– Перестань. Ты подозрительно ведешь себя, – бросил ей Берт, уплетая устрицы. – Здесь этого не любят.

Ларису подташнивало от вида студенистой массы в створках раковин, и она глотнула вина.

– Ты воевал за алмазы? Убивал людей из-за каких-то камешков?

– Это очень ценные камешки, – возразил Берт. – Знаешь, как они выглядят необработанными? Серовато-белые фасолины, матовые, совсем не привлекательные. Увидишь на земле, пройдешь мимо. В Сьерра-Леоне их продают за сотню баксов штука. Потом они едут в Антверпен, где превращаются в украшения высшей пробы. Твоя брошь потянет на три классных спортивных машины.

Он был неподражаем. Белая рубашка, золотые запонки… гладко выбритый подбородок и чувственные губы. Он словно играл роль, чтобы угодить Ларисе. А ей становилось страшнее и страшнее. Вместе со страхом в груди зарождалось желание.

– Ты убивал или нет?

– Там можно быть либо злодеем, либо героем. Третьего не дано, – ухмыльнулся Берт.

– Ты кем был?

– Злодеем, конечно.

– Значит, у тебя криминальный бизнес? Контрабанда алмазов?.. Что еще?.. Оружие, наркотики?

– Я не собираюсь отчитываться. Я собираюсь тебя поцеловать… – Он взял Ларису за руку, принудил встать и легко коснулся губами ее щеки. – Пойдем потанцуем.

Она сообразила, что на подиум вышли музыканты. В зале звучит живая музыка. Блюз.

Берт тянул ее на площадку для танцев, она упиралась. Оглядывалась на сумочку.

– Плюнь на все! – прошептал он ей в ухо. – Живем один раз…

– А твой подарок?

– Он никуда не денется…

– Камни могут украсть…

– Не будь рабой вещей…

– Тот официант… помнишь? Он пристально разглядывал брошку… Он может сказать кому-нибудь… Тут полно бандитов…

Берт прижал ее к себе, и она на мгновение забылась. Мысли улетели прочь, остались только ощущения, – терпкие и сладкие, как тропический плод. У нее закружилась голова…

По дороге на работу Ренат застрял в пробке. Телефон разрывался, но он не брал трубку. Это звонила Зоя. Ему было нечего ей сказать.

Он не видел Сони уже два дня. Она заявила, что принципиально не пользуется мобильной связью. Ренат не знал, где ее искать, и сходил с ума. Ночами ему снились кошмары. Он подумывал о Вернере. А не встретиться ли им, не поговорить ли по душам?

Сигналы сотового повторялись с раздражающей назойливостью. Ренат нетерпеливо поглядывал на часы:

– Господи! Сколько времени пропадает…

Меньше всего ему хотелось сейчас говорить с Зоей. Денег, чтобы отдать долг, пока нет. Как отвязаться от нее, не утратив достоинства? Переодолжить? У кого? Может, у Курбатовой?

Они не общались со дня возвращения из «отпуска». Не виделись, не созванивались. Ренат даже не поинтересовался, как ее здоровье. Лариса была не в лучшем состоянии, когда он доставил ее домой. Впрочем, его самого свалил бронхит.

– Она тоже не позвонила… – пробормотал Ренат в свое оправдание.

В офис он добрался с опозданием и получил нахлобучку от шефа.

– Вы рискуете потерять место, – пригрозил тот. – Отгуляли отпуск, потом взяли больничный… теперь опаздываете.

– Пробки! – огрызнулся дизайнер. – А личного вертолета я пока не приобрел.

– Пользуйтесь метрополитеном.

– Спасибо, я попробую.

– Сделайте одолжение!

Ренат пожал плечами, а шеф скрылся в своем кабинете. В приемной его секретарша Фаина сидела за компьютером.

– Попало? – посочувствовала она.

– Пошли вы все…

– Какой ты нервный, Михеев! Как будто не в отпуске побывал, а на каторге!

– Я болел бронхитом, между прочим…

– Значит, у тебя осложнение на мозги, – парировала девушка. – И нечего на людей бросаться!

– Прости. Я не прав…

Фаина смягчилась. Она перестала щелкать клавиатурой и глубоко вздохнула. Михеев ей нравился. Но он слыл в коллективе букой и не шел на контакт. Поговаривали, что он предпочитает женщин постарше. Секретарша в это не верила. Мужчины, по ее мнению, «западают» на молоденьких. Просто художники – чудаковатый народ, они требуют особого подхода.

– Ты где сегодня обедаешь, Михеев? – спросила она в надежде на приглашение в кафе. – Может, сходим в пиццерию?

Ренат посмотрел мимо нее и молча отправился к своему рабочему месту. Бука букой!

– Грубиян! – крикнула она ему вслед. – Жмот!

Он пропустил оскорбление мимо ушей, погрузился в проект и очнулся от очередного звонка Зои. Она его достала!

– Слушаю…

– Ренат! Прости. Я не должна была врываться без предупреждения… но ты меня пойми! Я люблю тебя! А она…

– Мне некогда, Зоя. Я на работе.

– Перезвони мне, когда освободишься. Это очень важно.

– Не обещаю.

– Ренат, нам необходимо поговорить, – Зоя чуть не плакала. Он чувствовал по голосу, как она расстроена. – Нельзя рубить сплеча, милый. Что бы ни случилось, мы с тобой не чужие друг другу. Эта вульгарная девица – временное явление, а я – навсегда! Она шлюха, Ренат, видно невооруженным глазом…

– Извини, я правда занят.

Он отключил телефон и потер ноющие виски. Если бы это была Соня! Куда она пропала? Почему не дает о себе знать?

Ренат пялился на экран, где в объемном пространстве был спроектирован интерьер арт-салона. Он толком ничего не успел сделать. Думал о Соне. Вспоминал ее порхающие прикосновения и грудной смех. Она то заливалась колокольчиком, то переходила на густые тона. Словно у нее было несколько голосов.

Он подумал, что все бы отдал за возвращение Сони. Кто-то невидимый ухватился за мелькнувшую в сознании Рената мысль и удовлетворенно вздохнул. Этот вздох отчетливо прозвучал под самым ухом дизайнера. Ренат повернулся, но никого рядом не было.

Зато в виртуальном интерьере салона появилась серая тень, которая прошествовала к дивану и развалилась в неприличной позе. Самое дикое, что тень эта казалась Ренату Соней, – в ее аморфных очертаниях проглядывали то фигура, то лицо, то светлая шевелюра блондинки. Она будто бы сидела и дразнила его, раздвигая великолепные колени.

– Соня!.. – вырвалось у него.

– С кем это вы разговариваете, Михеев?

Ренат поднял голову и увидел… шефа. Тот стоял над ним, прищурившись и уперев руку в бок.

– Ни с кем…

– Значит, мне послышалось?

Ренату пришли в голову слова Сони: «Меня прислал твой босс. Для поднятия духа!» Его подмывало спросить об этом директора. Только разве тот признается? Все это было странно и зловеще. Особенно тень внутри виртуального интерьера.

– Взгляните сюда, – указал на нее Ренат. – Что вы видите?

– Диван.

– Больше ничего?

– Что я должен увидеть? – нахмурился шеф. – Вашу гениальную идею по обстановке салона? По-моему, все скучно и тускло, Михеев. Добавьте ярких красок, оригинальных деталей…

Соня на экране монитора приблизилась и взмахнула руками. Ренат с ужасом осознал, что это – крылья. Вместо великолепных кудрей лицо девушки обрамляют пышные перья, а изо рта торчат длинные клыки.

– А-а!

– Да что с вами творится, Михеев? – разозлился директор. – Вы меня напугали!

– Простите, я… мне что-то нехорошо…

В ту ночь Эдик так и не дождался, пока Лариса выйдет из ресторана «Туз». В заведение его не пустили, сославшись на отсутствие свободных мест. А таксист, который его привез, наотрез отказался стоять и «мозолить глаза здешним заправилам».

– Тебе тоже не советую, доктор, – добавил он. – Если твоя жена с кем-то из бандитов спуталась, уступи по-хорошему. Иначе плохо кончишь!

Эдик ужасно боялся, но не подавал виду. Когда таксист уехал, он остался один в темноте под деревом. Ветер раскачивал ветки, играл молодыми листьями, пробирался под легкую курточку доктора, и у того по телу бегали мурашки.

Глупо и опасно было следить за «бандитским притоном», как он про себя окрестил ресторан. Эдик не собирался лезть на рожон. Но и уйти несолоно хлебавши не мог.

Он поднял воротник, сунул руки в карманы и переминался с ноги на ногу, представляя себе, как Лариса веселится в полутьме зала, пьет вино и танцует в объятиях другого мужчины.

«Она меня бросила! – сокрушался Эдик. – Променяла на жулика с толстым кошельком! Так мне и надо. Я слюнтяй, слабак. У меня даже машины нет! Все деньги уходят, как в песок, кредит не выплачен, перспективы жалкие. Что я могу ей предложить, кроме руки и сердца? А этим нынешних барышень не прельстишь!»

Он забыл, что сам же тщательно избегал намеков на женитьбу и собирался бросить Ларису первым, как только она ему надоест. Вдруг взыграло самолюбие: у него из-под носа уводят женщину! Это взбесило доктора. Отношения с Ларисой приобрели неожиданную ценность. Эдик не то чтобы решил бороться за свое счастье, – скорее не желал оставаться в дураках.

Стоять на улице напротив входа в ресторан было страшновато. Эдик понимал, что рискует. Заведения, подобные «Тузу», хорошо охраняются внутри и снаружи.

Доктор притворился, что прогуливается, подкрался поближе к «Ленд Роверу» соперника и запомнил номера. Вот, пожалуй, и все, что он может сделать.

Один майор из ГИБДД был его частым пациентом. Эдик сошелся с ним на почве коронок, которых майору требовалась уйма. Доктор подсказал ему, как удешевить протезирование, и свел со своим человеком.

«Жаль, что ты не водитель, – сетовал майор. – А то бы и я тебе пригодился».

Эдик полез в карман за сотовым, бормоча:

– Вот ты и пригодился…

Он несколько раз набирал номер майора, но тот не брал трубку. Прошло долгих и тревожных полчаса, прежде чем тот перезвонил.

– Я на дежурстве, дружище. Служба у нас, сам знаешь, беспокойная, так что…

– У меня просьба!

– Да? – удивился майор. – Машину, что ли, покупаешь? По базе пробить?

– Пробить, пробить.

– Ну, валяй…

– Мне срочно!

– Срочно не обещаю.

– Я хоть раз о чем-нибудь просил? – взвился Эдик.

– Ладно, ладно, не кипятись. Говори, я записываю…

Эдик назвал марку автомобиля, цвет и номера.

– Ого! «Ленд Ровер»?! – усмехнулся майор. – Доходное дело – стоматология!

– Да нет… я…

– Не дрейфь, доктор, я же не налоговый инспектор. Все пучком. Через часик я тебя наберу, сообщу результат.

Эдик почему-то занервничал. Из «бандитского притона» доносилась музыка, окна светились. Там пьют дорогие напитки, вкусно едят, наслаждаются жизнью, а он торчит на улице под прицелом скрытых видеокамер. Их, вероятно, понатыкали на каждом углу.

Доктор сгорбился и опустил голову. Ни одна женщина не стоит таких жертв, тем более – Лариса. Какого черта он подставляется?

Самолюбие и ревнивое любопытство боролись в нем со страхом. Он не сразу сообразил, что можно уйти подальше от ресторана, свернуть в какой-нибудь тихий дворик и дождаться звонка майора. Можно даже домой поехать, поужинать по-человечески. Бог с ними, с Ларисой и ее новым ухажером.

– Я не самоубийца, – бормотал Эдик, меряя шагами тротуар. – И не супермен.

Он поглядывал на часы, поеживался от озноба и считал минуты. Они тянулись невыносимо медленно. Эдик чуть не выронил телефон, когда тот, наконец, зазвонил.

– Будь начеку, доктор, – прозвучал в трубке голос майора. – По ходу, тебе кто-то пытается всучить краденую тачку.

– К-краденую?..

– Словом, тебя хотят кинуть.

– Я понял. А кто хозяин машины?

– Не знаю, дружище. Этот «Ленд Ровер» в базе не значится…

Зоя опять повздорила с сыном. Приехав на работу, она накричала на своего бухгалтера и вконец расстроенная, заперлась у себя в кабинете. Если бы можно было повернуть время вспять, она бы ни за что не поддалась ревности и не поехала бы к Ренату. А значит, не застала бы у него эту наглую потаскушку и не ввязалась бы с ней в драку.

Зоя сгорала от стыда, вспоминая свою потасовку с Соней. Ренат пришел в бешенство и выставил ее вон. Просто вытолкал из квартиры на площадку, обругал и захлопнул дверь. Зоя стояла на лестнице, как оплеванная. Потом села прямо на ступеньки и заплакала. Злые слезы быстро иссякли, сменились жаждой мести. Она подумала, что могла бы купить оружие и застрелить их обоих – лживого любовника и его новую пассию. А там… будь, что будет.

Эта мысль засела у нее в голове. Попасть в тюрьму из-за паршивой девки, которая присосалась к Ренату, было бы безрассудно.

«У меня сын, – спохватилась Зоя. – Кто о нем позаботится, если меня посадят?»

Можно нанять киллера, но это опасно. И эффект совсем не тот. То ли дело открыть дверь своим ключом, войти в разгар любовного игрища, наставить на изменника дуло пистолета и сказать: «Умри, тварь! Сначала ты, потом она!»

Зоя представила животный ужас на лицах любовников. Они бросились бы на колени, умоляя не убивать их… но Зоя осталась бы непреклонной. Бах!.. И в груди Рената, – там, где находится сердце, – появляется пулевое отверстие. Он падает, брызжет кровь. Истошно кричит бледная, как снег, девица… Бах!.. И она падает рядом с ним. Постель в крови, два бездыханных тела остаются лежать на смятых простынях…

Зоя встряхнулась, прогоняя сладкое видение. Она не убийца!

А может, подкараулить Соню где-нибудь на улице и сбить ее машиной? Или затаиться в подъезде и шарахнуть по голове кирпичом?

Зоя не знала, где живет разлучница, – зато она знала, где живет Ренат.

«Я не убийца, – мысленно твердила она, рисуя картины возмездия одну за другой. – Я не смогу! Мне не хватит решимости…»

Эта изнурительная борьба с собой лишала ее сил. Она пыталась помириться с Ренатом, но безуспешно. Он сделал свой выбор. Зачем ему зрелая женщина с проблемным ребенком, если есть молодая свободная и страстная красотка?

Для Зои наступило время испытания любовью и ревностью. Тот, которого она обожала, теперь стал ей ненавистен. Она понимала, что будет упиваться местью только в мечтах. И жить надеждой: вдруг блондинка бросит Рената, который недостаточно богат, чтобы удовлетворить ее аппетиты? Тогда изменник раскается и вернется к Зое, – жалкий, несчастный. Станет валяться в ногах, вымаливая прощение. И она простит… всей душой, всем сердцем…

– Черт! – злилась Зоя, понимая утопию этих мелодраматических фантазий. – Черт бы его побрал!

В какой-то момент ее осенило: Вернер! Вот кто ей поможет! Вот кто наверняка имеет влияние на Рената. Она не пожалеет денег, чтобы договориться с Вернером о необычной услуге. Нет такого человека, который откажется от кругленькой суммы в обмен на ничтожную малость.

– Для вас это пустяк, – бормотала она, словно уже сидела напротив Вернера. – А для меня – смысл жизни!

Она его убедит. Она сумеет привлечь его на свою сторону. С таким союзником, как Вернер, победа ей обеспечена.

Зоя схватилась за эту идею, как утопающий за соломинку. Она пересчитала наличку, которая хранилась в сейфе, прикинула, хватит ли этого, сунула деньги в конверт и вышла из офиса на парковку. Она забыла, что считала Вернера безумцем. Теперь это не важно.

На город опустились прозрачные сумерки. Зоя не заметила, как истекли последние майские деньки. Начало лета выдалось тихое и теплое. Но она не чувствовала прелести этого синего вечера, напоенного запахом сирени, не ощущала разлитой в воздухе свежести. Ее ничто не радовало.

Зоя вела машину, прокручивая в уме разговор с Вернером. Она чуть не проехала нужный поворот и лишь по наитию добралась до клуба. У входа она вспомнила, как видела Рената с другой женщиной – еще до Сони. Та села в его «Мазду»! Он обыкновенный бабник! Ухлестывает за каждой юбкой!

– Он нарочно укатил в отпуск без меня, чтобы… чтобы…

Зоя сообразила, что бормочет вслух, оглянулась, толкнула дверь. Ее шаги подхватило эхо.

Казалось, ничего не произошло с тех пор, как она видела Вернера и говорила с ним. Все тот же зал, та же светлая туника на теле гуру, тот же блеск его бритого черепа. Тот же запах сандала. Вернер узнал Зою.

– Опять вы? – усмехнулся он уголком рта. – Что на этот раз? Все еще не решили свою проблему?

– Нет… то есть…

– У меня мало времени. Излагайте суть или уходите.

Он насмешливо смотрел на Зою, будто бы знал, зачем она пришла. Кот у его ног увлеченно вылизывал свою короткую густую шерстку. Посетительница кота не интересовала.

– Я… вы не могли бы…

– Взгляни на эту женщину, Ра! – воскликнул Вернер. – Она не знает, чего хочет? Или не умеет ясно выражать свои мысли?

Зоя вспыхнула. Она была рада, что застала Вернера на месте и тот согласился уделить ей несколько минут. Но заранее заготовленные фразы куда-то испарились.

– Мой любовник, Ренат Михеев, посещает ваш клуб… – выдавила она.

Вернер кивнул.

– Видите ли, мы… у нас… словом, он мне изменяет! Он… бабник! Понимаете?

Брови Вернера вопросительно приподнялись, на лбу образовались морщины.

– Это не соответствует… духовному росту человека, – через силу продолжала Зоя. – Разве вы не способствуете внутренней чистоте своих… последователей?

– Если бы я этим занимался, то открыл бы химчистку.

Она опешила от такого сарказма. И смешалась.

– У вас все?

– Нет! – возмутилась Зоя. – Вы имеет влияние на членов клуба, и…

– Что вам нужно? Говорите прямо.

– Верните мне Рената. Не знаю, как вы это сделаете, но… я готова заплатить вам.

– Сколько?

Она назвала сумму. Вернер остался невозмутимым, он и глазом не моргнул. Зоя обратила внимание на его руки – холеные, с длинными пальцами и аккуратными ногтями. Никаких колец, татуировок. Только два тонких золотистых браслета на запястьях – змейки, кусающие свои хвосты.

Зоя ждала ответа. Гуру молчал. Около него на треноге дымилась медная чаша с углями. На угли бросали кусочки сандалового дерева, которое распространяло успокоительный аромат. Волнение Зои улеглось, ее клонило в сон.

– Боюсь, вы обратились не по адресу, – обронил Вернер.

Зоя не знала, что сказать. Она надеялась решить вопрос с помощью денег, но Вернер, кажется, не из тех, кто берет взятки.

– Вы отказываетесь?

– Я не вмешиваюсь в ход событий, – усмехнулся гуру. – Это мое правило.

– Чем же вы тут занимаетесь?

– Развлекаюсь…

– Может, у вас практикуются оргии? Групповуха, сексуальный экстаз и все такое?

– Вам тоже хочется попробовать, милая дама? Вступайте в клуб и получите то, о чем мечтали.

Кот навострил уши, поднял голову и громко мяукнул.

– Я тебя понял, Ра. Пора заканчивать. – Вернер взглянул на Зою и заявил: – Не смею вас задерживать!

– Что у вас за клуб? – взвилась она. – Притон разврата!

– Гнездо порока! – согласно кивнул гуру. – Воровская малина, бордель. Что еще?

– С тех пор как Ренат начал ходить на ваши…

– …оргии! – подсказал Вернер.

– Вот-вот! С тех пор его как подменили…

– Очевидно, у вас открылись глаза на вашего любовника, – хладнокровно парировал гуру. – Так бывает.

– Верните мне Рената! Вы сумеете его убедить… Он вас послушает. Если сумма вас не устраивает, я добавлю еще.

– Дело не в деньгах. Вы ему не пара. И разница в возрасте тут ни при чем. Ренат вам не подходит, так же, как и вы ему. Он сделан из другого теста! Настолько другого, что…

– Кто вы такой, чтобы судить?.. – обиженно перебила Зоя.

Вернер склонил бритую голову набок и снисходительно вздохнул.

– Я все сказал. Прощайте, милая дама.

Он встал, давая понять, что разговор окончен. Кот вспрыгнул на его место и свернулся калачиком.

– Я понял, Ра, – повторил гуру. – Я сам вижу, она нам не подходит. Разве что для массовки…

Лариса не вышла на работу, и Эдик забеспокоился. Он набирал ее номер, она не брала трубку. После второй смены он поехал к ней, но ее окна были темными.

Он долго стоял у ее двери, звонил и прислушивался к звукам в квартире. Страшные мысли крутились у него в голове. Что, если Ларисы уже нет в живых? Что, если бандит, который ездит на краденом «Ленд Ровере», убил ее?

С ней явно что-то случилось. Иначе она предупредила бы главврача, что не придет. Для ответственной и дисциплинированной Курбатовой прогул – штука невероятная. И связаться с ней нельзя. Небось убийца выбросил ее смартфон, и тот валяется где-нибудь в лесу, среди первоцветов, рядом с изуродованным бездыханным телом…

– Лариса, открой, это я! – крикнул он через дверь.

Щелкнул замок, и на площадку выглянула соседка, – пенсионерка в домашнем халате, с седыми буклями и вторым подбородком.

– Не шуми, сынок. Я внука еле спать уложила. Разбудишь, я полицию вызову!

– Зачем полицию?

– Затем, что ты дебоширишь, людям отдыхать мешаешь.

– Вы Ларису Курбатову не видели? Я ее коллега. Она на связь не выходит, на работу не является.

Пожилая дама смерила его подозрительным взглядом.

– Коллега? А я думала, ты кавалер ее…

– Ну… в общем, так и есть. Мы вместе трудимся и… я очень за нее переживаю.

– Лариса – она хорошая, тихая, – закивала соседка. – Не повезло ей с мужем. Дурак попался. Все грыз ее, скандалил, ревновал, пока она на развод не подала. Хорошим бабам нет счастья. Зато стервозы всякие как сыр в масле катаются!

– Это точно, – уныло подтвердил Эдик. – Что мне делать-то? Где Ларису искать?

– Так… дома она, кажись.

– Дома?! Я сто раз звонил, а она не открывает.

– Может, спит крепко?

– Слишком крепко, – вырвалось у доктора. «Вечным сном», – добавил он про себя и намерился стучать в дверь.

– Ты не шуми, не шуми. Христом-богом прошу! – всполошилась пенсионерка. – У меня внук больной.

– Извините…

– Если Ларисы дома нет, значит, она у матери, в деревне. Ты в деревню ездил?

– Нет.

– А ты съезди. Сегодня поздновато, а завтра в самый раз будет.

Соседка скрылась в своей квартире, а Эдик потоптался на площадке, махнул рукой и пошел вниз…

Пожилая дама сказала правду. Лариса была дома. Она услышала звонки в дверь и ударилась в панику. Первым побуждением было спрятаться – куда угодно, хоть в шкаф.

Потом она не выдержала, подкралась к двери и заглянула в глазок. Эдик! Его громкий разговор с соседкой отчасти успокоил ее. Все-таки свой человек. Не чужак, который пришел убить ее. Не полицейские, которые пришли арестовать ее.

– Господи!.. – прошептала Лариса. – До чего я дошла…

Ужин в ресторане «Туз» перевернул ее жизнь с ног на голову. Вернее, в ресторане все еще было нормально. Они с Бертом пили бордо, закусывали, танцевали… Он преподнес ей сказочный подарок: бриллианты, которые никак таковыми быть не могли, – в силу их величины, цвета и количества. Один крупный желтый камень, три поменьше и несколько мелких, объединенных в брошь поразительной красоты.

«Эксклюзивная вещь, – небрежно пояснил Берт. – Сделана на заказ бельгийским ювелиром. Называется «Цветок саванны».

Лариса была как в сладком бреду. Она верила и не верила, боялась и не боялась. Принимала слова ухажера за розыгрыш. У нее не было опыта общения с такими мужчинами, как Берт. Она растерялась, пришла в смятение. Он быстро сломил сопротивление ее ума и безраздельно завладел ее чувствами.

Она смутно, урывками помнила его болтовню, скороспелые признания в любви и пылкие обещания. Слова Берта ничего не стоили. Ему легко было давать клятвы, потому что он не собирался их исполнять. Это понимание пришло к Ларисе вместе с жестоким отрезвлением. Кошмар, который приключился с ней позже, стал шоком, от которого она еще не оправилась.

Но тогда в ресторане она таяла в объятиях Берта, завороженно слушала его речи и млела…

Он говорил о войне в Африке, о необработанных алмазах, которые продаются за смешные бабки, о том, что экваториальные леса такие же дикие, как сто, двести лет назад. О старых вертолетах, похожих на летающие груды металлолома, без которых в Сьерра-Леоне не обойтись. О бандитских налетах и прожженных дельцах вроде него. О многом, чего Лариса не принимала близко к сердцу, потому что руки Берта гладили ее спину, а его губы нежно касались ее уха…

Она опьянела от вина и его ласк. Любовный дурман затмил ее сознание. Она позволила Берту после полуночи отвезти себя в роскошный пентхаус.

– Ты здесь живешь? – поразилась Лариса, которой не доводилось бывать в таких хоромах. – Снимаешь, или…

– Снимаю, – кивнул он. – Предпочитаю не обременять себя недвижимостью. Это сковывает. Я вольный орел! Сегодня здесь, завтра там. Меня ничто не держит!

Берт увлек ее в спальню, на ходу раздевая. «Иди за мной…» – горячо шептал он.

Белая кровать застлана черным шелковым бельем. На полу – ковер-зебра, на стенах – огромные африканские маски. Горят свечи, пахнет апельсинами и джином. Кажется, Берт пролил немного спиртного на стеклянный столик…

Лариса вся загорелась в его умелых руках. Черные боги не спускали с нее пронзительных очей. Черные простыни скользили под ее телом, огни свечей погружали в блаженный транс…

Она умирала от любовной истомы… воскресала от поцелуев Берта и вновь умирала… Это как ослепительные вспышки света и густой сладостный мрак. Вниз… вверх… вниз… вверх…

Вдруг все оборвалось. Берт вскочил, оставив ее на полпути к свету, где-то посередине между вершиной и пропастью, в мучительном ожидании…

Ее сердце быстро-быстро стучало. Сквозь бушующий пульс и прерывистое дыхание пробивался какой-то шум. Чьи-то босые ноги шлепали по паркету, глухой щелчок… что-то упало. Грузное, большое. Опять шлепающие шаги, теперь быстрые. Совсем рядом раздался громкий голос Берта:

– Вставай! Надо сматываться…

Лариса была не в силах подняться с постели, она ничего не понимала. В ее крови еще бродила страсть, ее ум не включался. Она еще не доплыла до райского берега…

– Что случилось?

– Вставай! – потребовал Берт и бросил на кровать ее одежду. – Сама увидишь!

Она лежала, пытаясь осознать происходящее. Странный запах проник в ее ноздри.

Берт наклонился, взял ее за голые плечи и встряхнул. Его красивое лицо перекошено, губы дергаются.

– Одевайся! Живо! Иначе останешься здесь навсегда!

Это не шутка. До Ларисы медленно доходит: произошло нечто ужасное. Иначе Берт не вел бы себя так.

Она натягивала на себя белье, не стесняясь его жадного взгляда.

– Люблю смотреть, как женщина одевается, – мрачно молвил он. – Завожусь с полоборота. Жаль, что нам надо уходить.

У нее дрожали руки и ноги, кожа была еще влажная от любовного пота. Ее начал бить озноб. Берт помог ей застегнуть юбку, подал пиджачок.

«Мой рабочий костюм», – узнала Лариса. Она как будто не проснулась до конца. Ее взгляд блуждал по комнате с африканскими масками в человеческий рост.

– Иди за мной! – приказал Берт и потянул ее за руку.

В просторной гостиной горел торшер. Они забыли его выключить, когда…

Взгляд Ларисы наткнулся на мужское тело, лежащее навзничь поперек полосатого ковра. Лицо белое, во лбу маленькая темная дырочка. Из-под головы растекается кровь.

– А-а-ааа-а! А-а-аааа! А-аа-а…

Ладонь Берта закрыла ей рот. Она дергалась, таращила глаза и рвалась куда-то.

– Тихо, – почти любовно шептал он ей в ухо. – Тихо, детка! Нельзя так орать! Не будешь?

Лариса мотнула головой, и он убрал ладонь, выпустил ее из цепких объятий. Она не могла отвести взгляд от мертвого тела, ее трясло.

– Тихо, тихо… – шептал Берт. – Не бойся! Он ничего тебе не сделает. Он мертв.

– К-кто это?

– Убийца. Похоже, он пробрался сюда заранее, когда мы были в ресторане, и спрятался. Дожидался удобного момента. Испортил нам всю малину, мерзавец. Хотел пристрелить меня, а заодно и тебя. Но вышло наоборот! Он меня разозлил, что бывает не так уж часто.

– Он… прятался? – ахнула Лариса. – Где?..

– В шкафу-купе, скорее всего. Я сам виноват, не проверил пентхаус на предмет чужого присутствия. Из-за тебя я потерял бдительность. Я пылал страстью…

Все это походило на дешевый спектакль. Если бы не труп на ковре, Лариса бы не поверила ни единому слову Берта. Только сейчас она заметила на полу пистолет с глушителем, по-видимому, выпавший из руки убийцы.

– Боже!.. Что происходит, Берт? Почему этот человек… что ему понадобилось от тебя?

– Мой образ жизни сопряжен с риском. Я привык к этому, но ты ни в коем случае не должна была пострадать. Прости.

– Ты его убил!.. Убил!..

– Я должен был опередить его. Ничего не попишешь.

– Ты… стрелял? – ужаснулась Лариса. – В человека?

– Мне пришлось.

– Почему я не слышала выстрела?

– Глушитель. Такой же, как у него. Полезная штука. Бум!.. Словно кто-то открыл шампанское…

– У тебя есть оружие?.. Берт!..

– Я всегда вооружен и очень опасен, – пошутил он. – Не волнуйся, я сумею защитить тебя и себя.

– Надо вызвать полицию…

– Ты с ума сошла! Надо делать ноги!

– А… труп?

– Ему уже ничем не поможешь. Пусть себе лежит, пока запах не заставит соседей поднять тревогу.

Берт протер свой пистолет и вложил в руку мертвеца. А тот, который валялся на полу, забрал себе.

Ларису передернуло. Казалось, в гостиной душно от пороховых газов и крови. Она схватилась за горло и побледнела.

– Меня сейчас стошнит…

В ванной ее вырвало. Берт помог ей умыться и расчесать волосы. Он обращался с ней бережно, как с больным ребенком.

– Мы же не собираемся прыгать из окна, верно? – по ходу дела говорил он. – Здесь слишком высоко. Значит, консьерж не должен ничего заподозрить. Просто двое влюбленных идут гулять по ночному городу…

В холле он взял ключи от машины и подал Ларисе сумочку.

– Тут «Цветок саванны»!

У нее выпало из памяти, как они спускались в лифте вниз, как вышли на улицу и сели в авто, как «Ленд Ровер» мчался по городу, как Берт высадил ее во дворе дома…

– Еще увидимся, – бросил он и укатил прочь.

Лариса побрела к парадному. Сумочка жгла ей руки. Перед глазами стояло белое лицо трупа с дыркой во лбу. В груди образовался ледяной ком.

Собственная квартира показалась ей неуютной. Она потеряла счет времени. Часы и минуты текли вразброс, путались. Мыслей не было. Лариса долго мылась, потом потушила свет, легла на диван и погрузилась в прострацию. Смартфон разрядился, а она не обратила на это внимания. Сумочка лежала у нее под подушкой. Она боялась заглянуть внутрь и обнаружить в кармашке… брошь из желтых камней. Пока Лариса ее не увидела и не пощупала, можно было считать происшедшее дурным сном…

Эдик всего этого не знал. Он не мог предположить, что пережила Лариса. Он стоял за дверью и звонил. А она сначала подумала, что это Берт, потом испугалась. Вдруг он опомнился и заметает следы? Ведь Лариса – свидетель убийства. А свидетелей, как известно, убирают…

Звонки в дверь казались громом небесным. Она подкралась к глазку и заставила себя взглянуть, кто пришел. Эдик! Он разговаривал с пенсионеркой из соседней квартиры. Открыть ему было бы безрассудно. Он начнет приставать с расспросами, закатит сцену ревности. После пентхауса Лариса не могла отвечать ему и оправдываться…

Ренат поджидал босса, который сидел у себя в кабинете и говорил с кем-то по телефону. Офис опустел, лампы на рабочих столах были потушены. Уборщица мыла пол, сердито шаркая шваброй.

Ренат думал о Соне. Кто она? Неужели… продукт эксперимента? В это невозможно поверить. Он свихнулся на «методе Вернера». Тот предупреждал об опасности и снимал с себя всякую ответственность. Дескать, каждый, кто решается на этот шаг, сам отвечает за последствия.

Ренату пришла в голову Лариса Курбатова. Интересно, что с ней происходит? Он набирал ее номер, но связь отсутствовала.

– Ну же, где ты? Куда пропала?

Лариса работала врачом в стоматологической клинике, и как-то дала Ренату свою визитку. На случай, если у него заболят зубы. Может, в клинику позвонить? Поздновато…

В его сознании опять возник образ Вернера.

– Черт! – подскочил на стуле Ренат. – Его браслеты! Они такие же, как…

Ему отчетливо вспомнилась змейка, которая украшала пупок Сони. Золотая кобра, кусающая свой хвост.

Хлопнула дверь, щелкнул замок. Директор фирмы, проходя мимо Рената, удивленно воскликнул:

– Что-то вы засиделись, Михеев! С чего бы такое рвение?

– Я вас жду. Хочу поговорить.

– О чем?

– Это сугубо личный вопрос.

– Если вы о повышении оклада, то вынужден вас разочаровать…

Босс стоял и смотрел на Рената сверху вниз. Тот чувствовал себя неловко, но отступать не собирался.

– Я доволен своей зарплатой, – выпалил он.

Директор еще больше удивился и взглянул на часы. Пару минут назад ему звонила жена и просила по дороге домой купить продуктов. Он торопился, а тут возникла задержка.

– Вы, Михеев, странный тип… Ладно, что там у вас?

– Речь пойдет о женщине. Ее зовут Соня, она блондинка…

– Послушайте, – перебил босс. – У нас грядет сокращение! Если вы хотите составить кому-то протекцию, то зря стараетесь. Я никого не возьму. Даже за деньги.

– Соня не дизайнер, она…

Ренат запнулся, подбирая подходящее слово. Чем занимается Соня? Назвать ее «девочкой по вызову» у него язык не поворачивался. В Соне было что-то нереальное, какая-то неуловимая суть, которая влекла к ней и пугала.

– Она сказала, что ее послали ко мне вы, – вместо того чтобы закончить предыдущую фразу, брякнул Ренат.

На лице босса застыло раздраженное недоумение.

– Не понимаю, о чем речь. Вы меня задерживаете, Михеев. Давайте отложим разговор на завтра. Утром вы мне все подробно объясните, а сейчас…

– Простите, но дело срочное! Человек пропал!

– Какой человек? При чем тут я? Заявляйте в полицию.

– Значит, вы не посылали Соню ко мне?

Директор смотрел на Рената, как на больного.

– За кого вы меня принимаете, Михеев? С какой стати я буду кого-то к вам посылать?

– Например, проведать во время болезни, – выкрутился дизайнер. – В нашем коллективе это не принято, но…

– У нас нет никакой Сони! И вам это отлично известно!

– Выходит, я что-то напутал…

– Отпуск не пошел вам впрок, – покачал головой директор. – Вы заболели и до сих пор кашляете…

– У меня хронический бронхит.

– Было бы полбеды, если бы вы только кашляли. Может, вы принимаете сильнодействующие лекарства? Что у вас за фантазии? Бывает, медикаменты вредно влияют на… умственную деятельность.

– Я в порядке!

– Вижу. Надеюсь, мы друг друга поняли. Идите домой, Михеев. Вам нужно больше отдыхать, гулять на свежем воздухе.

Босс степенно кивнул и зашагал к выходу. Ренат смотрел ему в спину, а в голове была Соня. Конечно же, она солгала про директора, который якобы прислал ее к ценному сотруднику. Ренат знал об этом и все-таки затеял дурацкий разговор. Теперь босс будет считать его психом. Уже считает!

Ему было так паршиво, хоть волком вой. На память пришла лесная сторожка, ночные бдения… леденящие кровь завывания в чаще… Он усиленно концентрировался на образе Сони и проводил ритуалы. Тщательно, как учил Вернер. Представлял себе ее тело, лицо, волосы, голос… манеру одеваться… По сути, он создал ее согласно аватару блондинки из «Миражей». Зато «Клеопатрино очарование» она принесла с собой. Откуда? С обратной стороны луны, как говаривал Вернер. Он любит пошутить, и шутки у него с привкусом жути.

«А насчет медикаментов… не мешало бы проверить, что мне колола Зоя, – подумал Ренат. – Дома наверняка завалялась какая-нибудь пустая ампула. Я давно не делал уборки».

Соня в его квартире, в его постели – еще ладно. Но Соня внутри спроектированного им виртуального интерьера – это слишком…

В кондитерской пахло бисквитами и шоколадом. Ренат заглянул сюда, чтобы купить себе эклеров.

Мысленно он все еще посыпал голову пеплом. Каким же идиотом он выглядел в глазах босса! Особенно если тот не имеет отношения к Соне. Но зачем она ссылалась на него?

– Откуда она вообще знает о месте моей работы?..

– Что вы сказали? – переспросила официантка, которая упаковывала эклеры в коробку.

Ренат невзначай заговорил вслух. Эти диалоги с самым собой стали интенсивнее после знакомства с Соней. Она была непонятна, таинственна. Существовала ли она в том смысле, в каком существовали все остальные люди и сам Ренат?

– Я устраиваю вечеринку, – выкрутился он. – Хочу угостить друзей пирожными. Чай, кофе, сладости.

Девушка улыбнулась и протянула ему коробку. В этот момент в кондитерскую вошла… Соня. Она гордо прошествовала мимо, не удостоив Рената даже взглядом. Он, пораженный, повернулся ей вслед.

– Вы видели?

– Что? – с той же вежливой улыбкой спросила официантка.

– Не что, а кого! Блондинку в розовых дудочках!

Девушка посмотрела в зал и пожала плечами.

– Кажется, кто-то прошел. Вам нравятся блондинки?

Сама она была смуглой брюнеткой с чудесной родинкой на щеке. Не будь Сони, Ренат счел бы ее красавицей. Но в сравнении с Соней любая девушка казалась дурнушкой. Этот феномен занимал Рената пару секунд. Он рассчитался за эклеры и поспешил к столику, за которым сидела блондинка.

Соня скучала. Волосы золотым каскадом падали на ее плечи. Она еще не успела сделать заказ.

– Привет…

От волнения у Рената вспотели ладони. Он сел напротив Сони, вне себя от волнения…

– Ты? – равнодушно осведомилась она. – Следишь за мной?

– Случайно зашел за эклерами… Вот!

Ренат показал ей коробку с пирожными, она спокойно кивнула.

– Куда ты пропала? Обещала прийти, и как в воду канула.

– У тебя есть женщина. Зоя! Я этого не потерплю! Быть на вторых ролях – не для меня.

– С Зоей все кончено, – солгал Ренат.

– Правда? Ты объяснился с ней?

– Она и так все поняла.

– Значит, не объяснился, – усмехнулась Соня. – Ты мягкотелый слизняк! Скользкий и омерзительный!

Ренат не обиделся. Он был счастлив видеть Соню, слышать из ее уст все, что угодно – не важно, оскорбления или похвалы. Главное, она здесь, рядом.

– Слизняк! – злобно повторила она.

– Что тебе заказать?

– Фруктовый десерт со взбитыми сливками…

Ренат просиял, словно на него снизошла высшая благодать. Соня согласилась, чтобы он угостил ее! Она больше не сердится.

За ее спиной что-то пошевелилось. Ренату показалось, она расправила темные перепончатые крылья. Как у летучей мыши. Разумеется, никаких крыльев у Сони не было, но его прошиб озноб. Его бросало то в жар, то в холод.

– Ты меня простила?

– Нет!

К ним подошла официантка, которая упаковывала эклеры, и приняла заказ. В кондитерскую заходили люди, – бабушка с внуком, молодая пара, дама средних лет, похожая на учительницу.

– Соня, я не могу без тебя, – признался Ренат. – Что ты со мной сделала?

– Пока ты от нее не избавишься, обо мне и не думай, – отрезала она.

– У меня с Зоей ничего серьезного. Случайно сошлись, мирно расстались.

– Ничего себе, мирно! Она меня чуть не убила! Если бы ты не вмешался…

– Не преувеличивай, – засмеялся он. – Зоя не такая.

Соня молча сняла тесный пиджачок и осталась в блузке из цветного шифона. Сквозь тонкую ткань виднелась ее грудь без бюстгальтера. Ренат смущенно хмыкнул. Смело!

– Где мой десерт?

– Скоро принесут…

Соня вольно раскинулась на стуле, выставив напоказ свои прелести. Правда, тут некого было соблазнять. Кроме Рената и молодого человека, занятого своей барышней, мужчин в зале не наблюдалось.

– Это наша последняя встреча, – заявила Соня.

Рената будто окатили ледяной водой. Глаза Сони метали молнии, губы приоткрылись, и между ними мелькнули клыки. Ренат моргнул, и клыки пропали.

– Почему? – задохнулся он. – Из-за Зои? Я с ней порвал, клянусь!

– Врешь!.. Все мужчины врут!..

– Ладно, пусть так. Я порву с ней, обещаю. Соня… я… сделаю все, что ты скажешь!

– Опять врешь! Ты начинаешь меня бесить, милый.

– Считай, что до тебя у меня не было женщин. Я никем не дорожил… и вступал в связь ради выгоды. С тобой все по-другому…

– Еще бы! Таких, как я, не бывает!

Ее слова прозвучали весьма убедительно. Ренат лихорадочно искал доводы, которые могли бы удержать Соню. Она съест десерт, встанет и уйдет… затеряется в огромном городе. Ей это ничего не стоит.

Ренат чувствовал себя, как осужденный на казнь. Без Сони его жизнь потеряет смысл. Она похитила его сердце, украла его душу.

– Я… люблю тебя! – вырвалось у него.

– Чем докажешь?

– Не знаю… Я готов для тебя на все.

Он имел в виду женитьбу, если Соня будет настаивать. Эту жертву он мог принести, раз уж на то пошло.

– Тогда я придумаю тебе испытание…

– Согласен, – обрадовался Ренат. – Что я должен сделать? Прыгнуть с моста? Ограбить банк?

Соня засмеялась. Она шутит, это ясно. Он тоже дает шутливые клятвы. Все это понарошку. Любовная игра. Театр двух актеров.

– Убей Зою…

– А ты кровожадная, – вздохнул Ренат. – Зачем же так жестоко? Тебе совсем не жаль ее?

– Совсем. Я хочу, чтобы ты убил Зою. Понял?

Официантка принесла ему кофе, а Соне – клубнику со сливками. Красные ягоды, покрытые белым саваном.

У Рената пересохло в горле. Он заблуждался! Соня не шутит. Она ела клубнику, а у нее за спиной маячила какая-то тень. Крылья летучей мыши. Или большой ночной бабочки.

– Тебя… Вернер подослал?

– Кто такой Вернер? – удивилась она.

Ренат подумал, что гуру мог добавлять в медную чашу слабый галлюциноген вместо сандала. И все происходящее – не более чем вызванные им видения.

«Любой галлюциноген давно бы выветрился», – возразил он себе, глядя, как Соня слизывает сливки со своих сладких губ.

За окном кондитерской стояла Зоя и смотрела в окно на эту воркующую парочку. Потом достала смартфон и сделала несколько снимков…

Лариса пила джин в темной кухне. Она боялась включать свет. Холодильник был пуст, спиртное заканчивалось. Бутылка фирменной английской водки напоминала ей о Берте. С тех пор как они поспешно сбежали из пентхауса, он не давал о себе знать.

Сумочка, в которой должен был находиться «Цветок саванны», висела у Ларисы на плече. Она не расставалась с ней. И не заглядывала внутрь из суеверного страха.

Лариса не представляла себе, что станет делать, если все подтвердится. Если алмазная брошь окажется вполне реальной… тогда убийство в пентхаусе тоже случилось наяву, а не в ее воспаленном воображении.

Эдик был прав, отговаривая ее от клуба. Эдик!.. Может, довериться ему? Признаться во всем?

А бриллианты?.. А труп?..

Берт не оставил ей номера телефона, обещал сам выйти на связь. Но встреча с ним грозила стать для Ларисы последней.

– Он попросту убьет меня, чтобы я не сболтнула лишнего…

«Почему же он не убил меня сразу? Он был так нежен, что я чуть не растаяла в его объятиях. Он не поднимет на меня руку!»

– Еще как поднимет! – возразила она себе. – Он привык убивать. Для него пролить кровь – раз плюнуть. Африка, опасный бизнес и шальные доллары развратили Берта. Он не способен сострадать…

Лариса была пьяна. Она ждала утра, чтобы заглянуть в сумочку при дневном свете. Ночь пугала ее. Еще больше ее пугал «Цветок саванны».

«Может, эти бриллианты краденые, и теперь тот, кто охотится за Бертом, будет охотиться за мной… Он просто перевел стрелки!.. Боже, во что я вляпалась?»

Любая мысль, связанная с Бертом, погружала Ларису в отчаяние. Она лелеяла хрупкую надежду, что броши в сумочке не окажется. Или камни – фальшивка, которая стоит копейки. А труп в пентхаусе – розыгрыш, устроенный Бертом, чтобы пощекотать ей нервы.

Джин растекся по ее венам, наступило мутное безразличие. Страх затаился, ожидая своего часа. Измученная, Лариса задремала. Ей приснилось казино. Ярко горели лампы, пылая в зеркалах. Берт играл в рулетку, а она подсказывала ему, на какое число ставить. Он выиграл два раза кряду… Потом они поехали кутить в загородный ресторан, сняли номер и занимались любовью до полного изнеможения…

Когда Лариса открыла глаза, сквозь жалюзи в кухню проникал серый рассвет. Сумочка упала с ее плеча и валялась на полу, рядом с кухонным диваном. Лариса поправила халат, глубоко вздохнула, подняла сумочку и открыла молнию на кармашке. В темных недрах что-то блеснуло. Неужели это был не сон? Она сунула руку в кармашек и вытащила наружу брошь из желтых камней. По виду они походили на бриллианты. Даже в бледном свете утра камни переливались и ослепительно вспыхивали, словно осколки солнца.

Лариса вспомнила слова Берта о том, как чернокожие повстанцы из Сьерра-Леоне нашивали на одежду кусочки зеркал для отпугивания злых духов. Дикари, что с них возьмешь? А Берт – сказочник, который ловко вешает лапшу на уши доверчивых барышень. У Эдика не хватило бы фантазии сочинить такую захватывающую и неимоверную историю.

Брошь казалась довольно натуральной. В любом случае ее делал мастер. Лариса отправилась в прихожую к зеркалу и приложила брошь к воротнику халата. У нее дрожали руки.

Дзинь! Дзинь!.. Она вздрогнула от резких, отрывистых звонков в дверь и чуть не уронила «Цветок саванны».

– Ой…

На площадке стояла пенсионерка, живущая в квартире напротив. Она громко спросила:

– Ларочка, вы дома?

Лариса поняла, что после вчерашнего визита Эдика соседка не успокоится, пока не выяснит, все ли у нее в порядке. Чего доброго, еще полицию вызовет. А полиция тут совсем не к месту.

– У вас все в порядке?

– Я опять подхватила грипп! – крикнула Лариса, зная, как пожилая дама боится инфекции. – Лежу с температурой!

– Вот беда! – запричитала соседка. – У вас врач был?

– Был, был.

– Я вам малинового варенья принесу и сушеной липы. При гриппе помогает.

– Это птичий вирус! Очень заразный! Поэтому я вам не открою! Извините!

Пенсионерка шарахнулась от двери, как будто ее ошпарили. Лариса удовлетворенно кивнула и вернулась в кухню. Достала из кармана брошь и залюбовалась игрой света в гранях. Для кристаллов Сваровски – грани слишком твердые, острые. Значит, это цирконий.

Дзинь!.. Дзинь!.. Дзинь!.. Кто-то снова нетерпеливо нажимал на кнопку звонка. Неужели соседка все же рискнула притащить варенье? Настырная. Чтоб ее черти взяли!

Лариса посмотрела в глазок. На площадке стоял мальчишка лет десяти, вихрастый и конопатый.

– Тебе чего? – спросила она через дверь.

– Откройте, тетенька… У меня записка для вас. Один человек передал.

Он показал простой белый конверт, и у Ларисы перехватило дыхание. Берт! – догадалась она. Передал весточку. Только почему записка? Мог бы позвонить.

Мальчишка не стал ждать, положил конверт на пол и убежал. Лариса замерла у двери, прислушиваясь. Не прячется ли кто-нибудь на лестнице этажом ниже или выше? Все было тихо.

Она осторожно приоткрыла, наклонилась, схватила конверт и захлопнула дверь.

– Фу-у-у! Кажется, пронесло…

В конверте лежала записка – несколько строчек аккуратным каллиграфическим почерком: «Возьми кое-что в шкафу на средней полке и принеси на Казанский вокзал. Завтра в полдень. Я тебя найду. Вопрос жизни и смерти. Берт».

У нее подкосились ноги, а в груди неприятно заныло…

Соня согласилась провести у Рената ночь только после того, как он дал обещание убить Зою.

– Надеюсь, ты шутишь…

– Не надейся, – засмеялась она, раздеваясь в полутемной спальне. – Что стоишь? Иди ко мне…

Ренат поцеловал ее голое плечо, не в силах отделаться от мыслей о своем обещании. Он должен убить Зою в обмен на любовь белокурой бестии! Как это ни чудовищно, ее условие придавало их близости привкус смертельной истомы. Ренату еще не доводилось переживать ничего подобного. Соня поглотила его, словно зыбучий песок, сомкнула над ним золотистый покров, а он погружается и погружается в ее бездну…

Казалось, этому блаженству не будет предела. Но конец наступил – яростный, как океанский шторм. Потом Ренат долго лежал, глядя на огненные завитки в светлой шевелюре Сони, и молился, чтобы она не уходила.

– Ты – стихия, – прошептал он. – Торнадо.

Соня подперла голову рукой и смотрела на его обнаженное тело.

– Тебе не мешало бы подкачаться…

– Я забросил фитнес. Надоело после работы таскаться в зал.

– Мне нравятся широкие плечи, твердые мышцы и плоский живот, – заявила Соня. – Изволь соответствовать.

– Постараюсь…

– Попробуй только обмануть, и больше ты меня не увидишь!

– Ты насчет фитнеса?

– Вообще-то я имела в виду твою бывшую, Зою. Она должна умереть.

– Слушай, я понимаю, что…

– Ты убьешь ее или нет?

– Убью, – простонал Ренат.

Он не мог взять в толк, зачем Соня это делает. Раззадоривает его? Проверяет? Дурачит?

– Не вздумай лгать! Предупреждаю, что со мной этот номер не пройдет.

– Тебе принести ее труп? Или будет достаточно отрезанной головы?

– Неплохая идея, – улыбнулась Соня. – Ты становишься мужчиной.

– О чем еще можно поговорить в постели, если не об убийстве…

– Одними разговорами тебе не отделаться!

– Тебя не волнует моя судьба? Меня же могут посадить…

Соня так неподражаемо повела плечами и запрокинула голову, что он опять потянулся к ней. Страсть вспыхнула с новой силой.

– На сегодня довольно, – отстранилась любовница. – А то тебя надолго не хватит. Да и мне пора…

– Куда? На улице ночь.

– Я люблю ночной мрак, милый. Хочешь полетать со мной?

– Полетать? На чем?

– На метле!

– Прикидываешься ведьмой? – рассмеялся Ренат. – То «убей Зою», то «давай на метле полетаем». Этому тебя Вернер научил? Щекотать мужикам нервишки? Доводить их до белого каления?

– Вить из них веревки, – кивнула Соня. – Только я не знаю никакого Вернера.

– Знаешь, но помалкиваешь. Интриганка!

– А ты глупыш, – ласково прошептала Соня и коснулась своим горячим ртом его губ. – До сих пор ничего не понял…

Он хотел продлить поцелуй, но девушка ловко вывернулась и вскочила с постели. На ее спине мелькнуло некое подобие крыльев – всего на миг.

«У меня в глазах рябит, – заключил Ренат. – Я еще не полностью оправился от болезни».

Нагая Соня, облитая лунным светом, затмила бы своей красотой кого угодно. Сегодня она превзошла все эротические фантазии Рената.

– Где тебя научили искусству любви?

– Ты не поверишь, но… это только начало, дорогой. Тебе предстоит познать ласки, которые недоступны простым смертным…

Соня справлялась со своей ролью роковой обольстительницы, страстной и жестокой, как Клеопатра. Пока что она не потребовала смерти Рената, ограничившись Зоей. Однако что будет завтра – неизвестно.

– Ты же не захочешь, чтобы я выбросился с восьмого этажа? – пошутил он.

– Этого я гарантировать не могу…

– Ты чудовище!

Соню совершенно не обидели его слова, скорее, позабавили.

– Я кобра, которая может ужалить, – со смехом молвила она, грациозно выгибаясь. – Мой яд опьяняет, прежде чем убить. Так что не волнуйся, больно не будет.

– Я прошу пощады!

Она состроила брезгливую мину.

– Не разочаровывай меня, иначе…

– Я готов умереть от твоего яда. Но Зоя тут ни при чем. Я прошу пощады для нее.

Ренат чувствовал себя героем старомодной драмы, актером черно-белого кино. Он подыгрывал Соне, чтобы привязать ее к себе. Видимо, она обожает киношные страсти. У нее амплуа женщины-вамп. Иногда она так убедительна, что между ее губ показываются призрачные клыки.

– Ты убьешь Зою! – капризно протянула она. – Ты обещал!

– Как я это сделаю?

– Способов много. Сбей ее машиной. Зарежь кухонным ножом. Или задуши. У тебя есть крепкая веревка?

– Альпинистский шнур, – кивнул Ренат. – Когда-то в далекой юности я лазал по скалам. Свалился, сломал ногу и потерял интерес к экстремальным развлечениям.

– Шнур подойдет, – одобрила Соня.

Она медленно двигалась, словно танцевала причудливый танец. Ее тело светилось и блестело в темноте, как голубая жемчужина. Изгибы, полупоклоны, лебединые взмахи рук. Волосы то окутывали Соню мягким плащом, то рассыпались в воздухе мерцающими прядями…

У Рената захватило дух от этого зрелища. Убийство Зои уже не казалось ему ужасным и невозможным. Если это необходимая жертва, то…

«Опомнись, – напрасно взывал рассудок. – Тебя толкают на скользкий путь. Не поддавайся чарам опасной красотки!»

Когда торжествует желание, ум бессилен. Хотя любовный марафон, казалось бы, истощил Рената, он вновь загорелся. Тлеющий костер получил порцию поленьев. Его неудержимо потянуло к Соне.

– Я тебе солгал, – заявил он, садясь на постели. – Альпиниста из меня не вышло, но от адреналина я отказаться не мог. Моими любимыми фильмами стали ужастики. В детстве комната ужасов в парке заменяла мне американские горки. Когда я вырос, мне захотелось более острых ощущений…

– Страх будит твою чувственность?

– Я не признавался себе в этом…

– Как весело! – оживилась Соня. – Значит, ты сможешь отрубить Зое голову! Чик!.. И обезглавленное тело оседает на землю, фонтаном бьет густая артериальная кровь…

Она увлеклась, расписывая жуткие подробности и наблюдая за реакцией любовника. Тот опешил. Соня со смехом предложила устроить комнату ужасов прямо здесь.

– Для этого у нас есть все, что нужно, милый. Ночь, луна, прекрасная женщина и влюбленный мужчина. Отличный материал для кошмара!

Ее зрачки расширились, заполонили радужку и дьявольски заблестели. Она льнула к Ренату, оплетая его невидимой колдовской паутиной. Ее губы шевелились, бормоча тарабарские заклинания. В какой-то момент ее шея раздулась, словно капюшон кобры, а тело удлинилось, покрылось чешуей и начало извиваться кольцами…

Ренат зажмурился, а когда открыл глаза, Сони в комнате не было. Под потолком металась летучая мышь с перепончатыми крыльями. Он вскочил, подбежал к окну и распахнул его. Мышь только этого и ждала. Она устремилась в прохладную темноту и исчезла. По спальне гулял сквозняк, с улицы доносился запах дыма и женский хохот.

Ренат выглянул в окно. Этажом ниже на балконе курили две дамы, которых мучила бессонница. Они смеялись и показывали куда-то вверх, в черное звездное небо.

Он прикрыл створку, лег на кровать и натянул на себя одеяло. Его знобило. Неужели Соня – повторяющийся болезненный сон?

– Вот и хорошо… – возбужденно шептал он. – По крайней мере, мне не нужно убивать Зою. Мои клятвы и обещания не более чем блеф. Проклятый Вернер! Он отравил мое сознание чертовыми курениями!

Его бросило в жар, в пот, в горячечную дрожь. Он хватался за призрак Сони, чтобы удержать ее хотя бы в воображении. Потом сбросил одеяло и голый принялся осматривать комнату. На полу лепестками тропических цветов валялась одежда странной гостьи. Брючки, яркий пиджачок и нижнее белье – тонкое, с кружевами.

– Соня! – позвал он. – Соня! Ты где?

Не могла же она в самом деле выпорхнуть летучей мышью в окно? Или уйти из квартиры в чем мать родила?

В прихожей Ренат обнаружил ее сумочку, взял в руки, пощупал, открыл и высыпал содержимое на подзеркальник. Колода карт, мешочек с сушеными травами, флакончик с прозрачной жидкостью и баночка с кремом. Ни кошелька, ни косметички, ни ключей, ни мобильника…

– Интересно!

Он повертел в пальцах флакончик, понюхал пробку. Не пахнет. Зато крем оказался отвратительного зеленого цвета и ужасно вонючий. Ренат скривился, закрыл крышку и побросал все обратно в сумочку. Аккуратно повесил ее на крючок, зашел в ванную и подставил голову под струю холодной воды. Вытерся и поплелся спать. Казалось, еще немного – и он не выдержит, чокнется…

Лариса перерыла свои шкафы и нашла подозрительный сверток. Она достала его с полки и долго разглядывала, пытаясь угадать, что внутри черного пакета, обмотанного скотчем. Это и есть то самое «кое-что», которое она должна принести завтра на вокзал?..

Видимо, Берт воспользовался ее квартирой как камерой хранения. Он не счел нужным ставить хозяйку в известность об этом, пока его не припекло.

– Ну и сволочь!

Лариса боролась с искушением разрезать скотч и убедиться, что Берт не прячет в ее квартире ничего криминального.

Наконец любопытство взяло верх над порядочностью. Докторша трясущимися руками вскрыла пакет и обнаружила увесистую пачку долларов, завернутую в целлофан, несколько старинных золотых монет и металлическую коробку с леденцами. Последние вызвали у нее нервный смешок.

– Лара Крофт, расхитительница гробниц, – пробормотала она.

Леденцы были бесцветные, размером с фасоль. Лариса не сразу узнала в них необработанные алмазы. Целая коробка! Алмазов из Африки!

– Сьерра-Леоне…

Эти два слова уже не звучали музыкой для ее ушей. Они грянули громом. Неудивительно, что Берта пытались убить. Теперь он и ее втягивает в свой опасный бизнес.

У докторши подкосились ноги. Она плюхнулась в кресло и почувствовала, как волосы шевелятся на ее голове. Этот сверток она завтра повезет в метро, потом выйдет из подземки на вокзал и будет бродить там кругами, ожидая Берта. А если вместо него к ней подойдет кто-то другой? А если после того, как она передаст Берту сверток, ее прикончат?

Страх нарисовал ей картинку, как Берт, завладев свертком, хладнокровно стреляет в нее и скрывается в толпе. Не зря же он назначил встречу в людном месте. Он все рассчитал. Он…

– Я никуда не пойду! – вырвалось у Ларисы.

Деньги, золото и алмазы к добру не приведут. Рано или поздно Берт явится за ними. И спросит, почему она не выполнила его просьбу. Потребует объяснений. Накажет за непослушание.

Что ей делать? Бежать из города? Но куда? В деревню к матери? Там ее найдут. В монастырь к отцу? Там ее не примут. Монастырь-то мужской…

– Что делать? – бормотала она, ломая руки. – Что делать?

О работе Лариса не думала. Она забыла обо всем, кроме убийства в пентхаусе и свертке, который мог стоить ей жизни. Идти на вокзал было так же страшно, как и не идти. Оба варианта ее пугали. Но третьего она не видела.

«Быть может, все гораздо проще, – успокаивала себя Лариса. – Дареная брошь – подделка. Доллары из свертка – фальшивые. Монеты только покрыты позолотой. А белые «фасолины» из коробки – обычные камешки. Берт ведет со мной игру, пускает пыль в глаза!»

День прошел в мучительных раздумьях. Лариса боялась собственной тени, вздрагивала от каждого шороха. Она была на грани истерики.

Ночь прошла без сна. А утром докторша, изможденная и бледная, не узнала себя в зеркале.

– Ну и видок…

Эдик той ночью тоже не спал, думал о ней. Лариса не открыла ему дверь, не отвечала на звонки. Может, ее уже нет в живых! Он строил предположения, ломал голову над ее поступками, анализировал ее поведение.

Он вообразил себя детективом, который обязан раскрыть хитрое преступление. Главный подозреваемый – Вернер! Это он вовлек Ларису в свои темные делишки, каким-то образом воздействовал на ее психику и довел до беды. Будь она в своем уме, не связалась бы с бандитом.

Эдик до утра ворочался с боку на бок, кряхтел и пил воду. Давно он так не переживал из-за женщины. В сущности, он не питал к Ларисе тех чувств, которые заставляли бы его подвергаться опасности ради нее. Им двигало любопытство.

Доктор приступил к работе в первую смену уставший, с головной болью. Ближе к одиннадцати им овладело лихорадочное беспокойство. Он придумывал предлог, чтобы отпроситься и уйти пораньше, но этого не понадобилось. В клинике внезапно отключился свет. Поломка была серьезной, и сотрудников распустили по домам.

Эдик вроде бы не собирался ехать к Ларисе, но каким-то образом оказался у ее дома в Отрадном. Он посмотрел на ее окна, потом примостился на лавочке за кустом сирени, откуда был виден ее подъезд. Если бы у него спросили, зачем он это делает, доктор бы ответил, что Лариса ему все-таки не чужая.

Он наблюдал за молоденькими мамашами с колясками, за возней голубей, которым бабуля в панаме бросала крошки, и боролся со сном. День выдался теплый, солнечный, Эдика разморило. Он чуть не прозевал самое интересное. Его будто кто в бок толкнул, когда из подъезда вышла Лариса и зашагала к метро. Живая и невредимая.

Он отправился следом, стараясь держаться в отдалении. Лариса часто озиралась, как будто чувствовала слежку. Он не зря надел темные очки и бейсболку. Обычно Эдик ходил без головного убора, и Ларисе это было известно.

В подземке он обратил внимание на пакет в ее руках. Вместо дамской сумочки – какой-то пакет! Лариса продолжала оглядываться по сторонам, и ему пришлось прятаться между пассажирами. Из туннеля вынырнул поезд, люди двинулись к краю платформы. Доктор пропустил всех вперед и вскочил в вагон последним.

Лариса была напряжена, ее снедала тревога. Еще бы! Наверняка бандит, с которым она спуталась, сделал ее своей сообщницей.

Эдик воображал себя сыщиком, преследующим преступницу. Ему понравилась эта роль. Азарт, который он испытывал, приятно щекотал нервы. Не то что часами ковыряться в чьих-то зубах, ставить пломбы и коронки.

На «Менделеевской» Лариса перешла на кольцевую. Эдик шагал за ней, физически ощущая ее страх. Ему передалась паника, которую она не могла скрыть. Они сели в поезд и проехали одну остановку. На следующей Лариса заколебалась, выходить или ехать дальше. Она приняла решение, когда Эдик уже расслабился, и поспешно выскочила из вагона. Он чуть не потерял ее.

На площади трех вокзалов он предположил, что Лариса куда-то уезжает или кого-то встречает. Второе более вероятно, ведь у нее нет с собой ни дорожной сумки, ни чемодана.

Она привела его к Казанскому вокзалу, замедлила шаг, остановилась, потом двинулась к центральному входу. Создавалось впечатление, что она не знает, куда идти дальше. Эдик тенью скользил за ней.

Лариса вошла внутрь вокзала, побродила там. Ее страх нарастал, заражая Эдика. Он напрягся и не спускал с нее глаз.

Туда и сюда сновали люди, дети капризничали, дикторша неразборчиво объявляла о прибытии и отправлении поездов. Но Ларису, похоже, это не интересовало. Она не смотрела ни на табло, ни на часы. Она кого-то ждала и боялась.

Эдик остановился у лотка с прессой и сделал вид, что выбирает газету. Время шло, а Лариса продолжала ждать. Она бесцельно прошлась по залу, вернулась на свое место. На ее лице застыла растерянность. В любой момент она могла дать стрекача.

Доктор приготовился ко всему. Он не очень хорошо бегал, но Ларису как-нибудь догонит. Она же не спринтер.

Вокзальные часы показывали начало первого. Лариса все сильнее волновалась. Она кусала губы и перекладывала пакет из руки в руку.

Эдик перебирал газеты и журналы, раздражая продавщицу.

Наконец Лариса не выдержала и направилась к выходу. Эдик так ничего и не купил. Продавщица возмущенно зыркнула ему в спину, но смолчала.

На улице к Ларисе подбежал мальчишка лет десяти и что-то сказал ей. Она двинулась к стоянке такси. По дороге какой-то мужчина в темной спортивной куртке с капюшоном взял ее под руку и увлек за собой.

Эдик достал телефон и запечатлел их обоих. Жаль, что капюшон закрывает лицо мужчины. Доктор занервничал, невольно ища глазами полицейских. Сейчас бандюга затащит Ларису в машину, и все! Ей конец!

Но они прошли стоянку и свернули налево. Эдик прибавил шагу. Мужчина о чем-то говорил с Ларисой, скупо жестикулируя. Мимо сновали пассажиры, носильщики возили багаж. Вдали виднелись открытые перроны, куда приходят поезда.

Лариса на ходу отдала мужчине пакет, тот заглянул внутрь, кивнул и быстро пошел прочь. Лариса порывалась было идти за ним, он отмахнулся от нее, и она застыла, испуганная. Она явно не знала, что делать.

Мужчина обернулся и еще раз махнул ей рукой: мол, чего стоишь? Иди себе! Она опустила голову и побрела в сторону Эдика. Тот не успел спрятаться, но Лариса его не заметила. Ее отвлек шумный топот. Двое парней кинулись наперерез мужчине, с которым она только что рассталась.

Эдик не сразу понял, что у них в руках – оружие. Пах!.. Пах!.. Глухие звуки были похожи на хлопки.

– Че-ее-ерт! – процедил он. – Они стреляют?!

Люди бросились врассыпную. Мужчина с пакетом куда-то юркнул и пропал из виду. Один из парней побежал за ним, а второй оглядывался с перекошенным от злости лицом. Его взгляд остановился на Ларисе, он поднял пистолет с длинным стволом…

Пах!..

Лариса упала, и это спасло ее от верной смерти. Пуля пролетела выше и впилась в стенку киоска с хот-догами. У Эдика отвисла челюсть, тело стало ватным и неповоротливым. Ему казалось, что он куда-то бежит, но на самом деле его хватило лишь на то, чтобы попятиться, согнуться в три погибели и закрыть голову руками.

Пах!.. Пах!..

Откуда-то появился полицейский, и раздались еще выстрелы – громкие, без глушителя. Парень, который целился в Ларису, метнулся прочь. Эдик видел, как она ползет на коленях в его сторону. Он оглянулся, – сзади темнел проход между киосками, заваленный мусором.

Каким-то чудом Лариса уцелела. Эдик втиснулся в узкую щель и крикнул ей:

– Сюда!..

Она его услышала сквозь шум и вопли людей. В проходе пахло отбросами, из-под киоска выскочила крыса. Лариса не испугалась, потому что уже достигла своего порога страха. Ее широко распахнутые глаза казались безумными, рот приоткрылся.

– Ты не ранена? – спросил Эдик.

Она молчала, прерывисто дыша. Глядя на доктора, Лариса не узнавала его. Она все еще была там, на линии огня, под пулями…

Ренат проснулся с тяжелой головой и сухостью во рту. Сони не было. Ночные страсти казались бредом. Он плохо помнил, как они расстались с Соней. Почему она ушла? Может, поссорились?

Он сварил крепкий кофе, сделал бутерброд. Ел больше по привычке, чем от голода. Собирался на работу, как на каторгу. Ничего не хотелось. Завалиться бы в кровать на сутки, чтобы никто не трогал.

Все, что осталось от Сони, – одежда, сумочка из крокодиловой кожи, колода карт, флакон с неизвестной жидкостью и банка вонючего зеленого крема. Стоп! Что же это выходит? Она голая добиралась домой по ночному городу? Без копейки денег? Босиком?

В прихожей валялись ее туфли на высоченных шпильках. Одежду Ренат собрал и спрятал в шкаф. Не ровен час, Зоя заявится и увидит.

– Зоя! – пробормотал он. – Я обещал убить ее! Ну и дела…

Ему было не по себе. В голову лезли жуткие картинки: какая-то змея с лицом Сони, летучие мыши… Бр-рр-ррр!

Перед уходом он вспомнил про альпинистский шнур, который хранился в гараже. Неплохо было бы взять его с собой в машину, бросить в багажник на всякий случай. Пригодится…

В офисе Ренат столкнулся с директором, который смерил его колючим взглядом.

– Здрасьте…

Босс едва кивнул в ответ и выразительно показал на часы.

– Опять опаздываете, Михеев!

– Всего на пять минут…

Ренат окунулся в работу, периодически отгоняя образ раздетой Сони, идущей по темной улице. У нее поразительно красивая фигура и распущенные волосы. Вот она голосует… садится в первую же машину, которая рискнула остановиться…

Ренат закрыл файл с проектом и полез в «Миражи» поглядеть, не появился ли аватар гламурной блондинки. Увы, нет!

– Чем ты занимаешься в рабочее время, Михеев? – прозвучало у него над головой. – В игры играешь?

Это была Фаина, секретарша директора. Как всегда, расфуфыренная и надушенная. Ренат аж закашлялся.

– Ищу кое-что в Сети, – кашляя, пояснил он. – А тебя перевели в надзирательницы?

– Твой бронхит перейдет в астму, если ты будешь мне грубить.

– Спасибо на добром слове!

– Язва ты, Михеев…

– Зато ты, Фая, сущий ангел! Как у тебя до сих пор крылья не выросли?!

Она сердито вздохнула, вильнула бедрами и удалилась. Ренат безуспешно искал на сайте блондинку, пока не пришло время обедать. Он заказал пиццу и съел ее в подсобке, запивая горячим кофе. Дизайнеры косились на него, но не заговаривали. Похоже, у него был очень странный вид.

Ренат радовался, что не надо болтать пустое, и думал о своем. Загадка Сони, которая покинула его квартиру обнаженной, не надев даже туфель и не захватив с собой сумочки, занимала его куда сильнее, чем молчание коллег.

После обеда ему позвонила Зоя. Он скрепя сердце ответил.

– Нам надо поговорить…

– О чем? Кажется, все ясно, – сухо молвил Ренат. – Я не позволю превращать свою жизнь в балаган. Устраивай сцены бывшему мужу.

– Я видела вас в кондитерской… за нашим столиком…

– Что ж, это избавляет меня от лишних объяснений.

– Я вас сфотографировала! – наседала Зоя.

– Зачем? Мы с тобой не состояли в браке, значит, не будем и разводиться. Тебе ни к чему доказательства моей измены.

– Я о другом…

В голосе Зои сквозила неподдельная боль. Она не осыпала неверного любовника упреками, не грозилась отомстить. И Ренат почувствовал себя виноватым перед ней.

– Чего ты добиваешься? – рассердился он. – Хочешь, чтобы я бросил Соню и вернулся к тебе?

– Я покажу тебе снимки…

– Это шантаж? Но мне некого бояться, Зоя. Я ни перед кем не отчитываюсь.

– Да знаю, знаю…

– Послушай, я на работе. Босс на меня и так ополчился. Извини, поговорим как-нибудь потом.

– Это серьезно, Ренат!

– Ладно, я слушаю, – сдался он.

– Не по телефону.

– Шпионские страсти? Ты деловая женщина, Зоя, а ведешь себя как школьница.

– Неужели, я настолько тебе опротивела, что ты не можешь уделить мне четверть часа? Ты должен это увидеть, а не услышать!

– Господи…

Он вспомнил шнур в багажнике «Мазды» и свое обещание убить Зою. Надо вывезти ее на промышленную окраину… а лучше за город, в лес, задушить и…

«Притормози, парень! – осадил он себя. – Ты в своем уме?»

– Значит, нет? – прозвучало в трубке.

Ренат сообразил, что пропустил несколько фраз, потерял нить разговора. Переспрашивать не было смысла. Его не интересовали снимки, сделанные Зоей.

– Оставь фото себе на память…

– Это моя последняя просьба! – взмолилась она.

В воображении Рената шнур ожил, петлей обвился вокруг Зоиной шеи и затянулся. Она захрипела, схватилась за удавку руками, ломая ногти…

– Нет! – отрубил он, ощущая дурноту.

Голая и чертовски соблазнительная Соня смеялась, выгибая длинную девичью шею, показывала на него пальцем: «Струсил? Так я и знала! Ты тряпка!»

Ренат отбросил телефон и схватился за голову. Встретиться с Зоей необходимо. Хотя бы для того, чтобы убедиться – он не убийца. Что бы там ни курилось в чаше Вернера, что бы ни внушала ему Соня… он сам себе хозяин…

Тр-ррр!.. Тр-р-ррр!.. – надрывался телефон. Зоя перезванивала. Ренат вышел с трубкой в коридор.

Сотрудники переглянулись. Таким Михеева они еще не видели. Дерганый, бледный, под глазами – мешки. Ходит сомнамбулой, говорит невпопад. Может, запил?

– Зоя, я занят, – заявил он, стоя в коридоре. – У меня работа!

– Ренат, я должна показать тебе снимки…

– Что за нужда такая?

– Увидишь, сам поймешь…

– Оставь меня в покое! – злился он. – Ты перегнула палку, Зоя. И еще чего-то требуешь! Снимки – всего лишь предлог, верно?

– Неправда, я…

– Ты думаешь, при личной встрече сумеешь заставить меня отказаться от Сони?

– Я просто хочу кое-что показать…

Эдик привез Ларису к себе. Она была сама не своя: выпила успокоительное, но не уснула. Сидела в кресле, укутавшись пледом, и молчала.

Доктор ходил по комнате из угла в угол, с тревогой поглядывая на нее. В голове роились тревожные мысли.

– Как ты очутился на вокзале? – выдавила она. – Следил за мной?

– Тебе лучше! – обрадовался он. – Слава богу, ты цела! Меня тоже не задело.

– Что это было?

Эдик опустился в кресло напротив и спросил:

– С кем ты связалась? Кто этот человек?

– Какой человек?

– С которым ты кутила в ресторане «Туз».

– Он… мы случайно познакомились…

– Где? В твоем дурацком клубе?

– На улице.

– Не лги, Лара! – сорвался он. – У меня тоже нервы не железные! Это бандит, вор! Он втянул тебя в свою шайку! Теперь ты – его сообщница!

– Нет…

– Тебя чуть не убили! – орал Эдик. – А ты продолжаешь покрывать этого негодяя? Кто он, говори!

– Нельзя…

Доктор сжал зубы, вскочил, потом упал обратно в кресло и сложил руки на груди. Его трясло от негодования. Они едва выбрались из передряги живыми, а Лариса как будто не понимает, чего избежала.

– В тебя стреляли, – процедил он. – Зачем ты приходила на вокзал? Что ты передала преступнику?

Она сжалась в комок и молчала. Любое ее слово только усугубит ситуацию. Эдик в бешенстве, он рвет и мечет. А у нее нет оправданий, нет объяснений.

– Что было в том пакете?

– Немного еды… По дороге на вокзал я зашла в магазин…

– Ты меня за идиота принимаешь? Я видел, как ты выходила из парадного с этим чертовым пакетом! А потом передала его сообщнику! Ты его ждала! Специально, чтобы…

– Эдик!.. Прекрати…

– Значит, те вооруженные молодчики охотились за сумкой с продуктами?! Ты это хочешь сказать?

– Я не знаю…

Доктор еле сдержал ругательство.

– Нам повезло, что нас не загребли в полицию. Впрочем, еще не вечер. Свидетели могли запомнить тебя. Хуже, если там были камеры наблюдения. Тебя, наверное, уже ищут, Лара…

В квартире Эдика стоял запах ремонта. Вещи лежали где попало. Ковер был застлан целлофановой пленкой. Лариса подумала, что она первый раз у него в гостях. До сих пор они встречались у нее. Ремонт тянулся и тянулся. Кажется, он все еще тянется.

Эти простые мысли были защитой от шока, который пережила Лариса. Эдик с его вопросами терялся в тумане.

«Что он сказал? – спохватилась она. – Меня ищут? Кто?»

– Ты попала в беду! Я готов помочь, но…

– Отвези меня домой.

– Ехать к тебе? Ты рехнулась?

Лариса заплакала. Это было лучше, чем овладевшее ею безразличие. Хоть какие-то чувства, эмоции.

– «Ленд Ровер», на котором раскатывает твой ухажер, краденый! – злорадно сообщил Эдик. – Немудрено, что у тебя неприятности. Откуда взялся этот бандит?

– Он… я…

У Ларисы вылетело из головы происшествие на шоссе, когда она попала Берту под колеса. У нее вылетело из головы все, кроме «Цветка саванны» и недавней стрельбы. Еще этот сверток! Выходит, Берт мог припрятать в ее квартире что угодно. Наркотики, например. Он подставил ее под выстрелы, значит, может подставить опять. Надо срочно обыскать каждый уголок! Срочно!

– Я хочу домой…

– Это опасно, Лара. Скажи спасибо, что нам удалось ускользнуть с места происшествия. Никто не заметил, как мы выбрались из прохода между киосками и спустились в метро.

– Там ведь никого не убили? – вздрогнула она.

– Надеюсь, что нет. Постреляли и разбежались кто куда.

«Что он сказал про машину Берта? – думала Лариса. – Джип краденый?»

– Ты врешь! Ты ревнуешь меня к… – она осеклась под пристальным взглядом Эдика и закусила губу.

– Я ревную, да. Но обвинять меня во лжи у тебя нет оснований.

– Берт не вор… он богатый человек…

– Ах, вот как его зовут! Берт! Собачья кличка, а не имя.

– Ты ему завидуешь…

– Ему? Ха! – возмутился доктор. – За ним гнались убийцы, которые рано или поздно сделают свое дело! Ты тоже можешь пострадать. Сегодня ты спаслась, а что будет завтра?

Лариса вспомнила труп на полу пентхауса.

– Зачем ты приходила на вокзал? Он тебя вынудил?

– Отстань…

– Я рисковал, между прочим. Меня могли убить.

– Никто не просил тебя тащиться за мной на вокзал, – огрызнулась она.

– Что ты передала Берту?

– Какая тебе разница?

– Отвечай!

– Я не на допросе!

Эдик исчерпал аргументы, которые должны были заставить Ларису во всем сознаться, и разъярился.

– Что ты намерена делать? Продолжать в том же духе?

Все это походило на кошмарный сон. Красавец-мужчина оказался преступником. Лариса не могла в это поверить.

– Хочешь чаю? – смягчился Эдик. – У меня после стресса жуткий аппетит. Пойду сварю пельмени.

При упоминании о пельменях Ларису затошнило. До нее наконец дошло, что она была на волосок от смерти. И виной этому – Берт.

Эдик отправился в кухню, а она закуталась в плед и попыталась ни о чем не думать. Хотя бы несколько минут. Черта с два! Страх затопил ее сознание. Беспорядочные мысли хлынули потоком, с которым она не могла справиться.

Что теперь будет? Как ей дальше жить? Скрыться? Уволиться с работы и поселиться у матери? Это не выход. Бросить все и пуститься в бега?.. Вернер! Вот кто причина ее нынешнего состояния. Его проклятый метод доводит людей до безумия. У этого безумия – разные лица. Должно быть, Вернер использует какой-то особенный вид внушения.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Неужели это происходит с ней?

В кухне возился Эдик, звенел посудой. Ларисе хотелось зарыться с головой под плед и забыть клуб, Вернера, свой испорченный отпуск, Берта и все с ним связанное. Вернуться к прежней спокойной и скучной жизни, которую она так ненавидела.

Эдик позвал ее есть пельмени. Лариса отказалась. На ум пришел Ренат. Позвонить ему, что ли? Спросить, как он себя чувствует?

Ее сотовый остался дома. Собираясь на вокзал, она была словно в трансе и не взяла с собой ничего, кроме пакета со свертком, заново обмотанного скотчем. Берт может заметить, что сверток вскрывали. Уже заметил.

– Я сделал тебе чай, – крикнул из кухни доктор. – Ты идешь?

Она поплелась пить чай, чтобы отвлечься. Эдик выглядел растерянно-агрессивным. Он молча подал ей чашку с чаем, а сам уселся доедать пельмени. Лариса отвела глаза, чтобы ее не стошнило.

– Бери конфеты, – предложил он. – Надо утолить голод.

– Я не голодна…

После еды Эдик уговорил ее лечь. Она сразу провалилась в черноту, где кто-то пересыпал из ладони в ладонь необработанные алмазы, похожие на леденцы. Берт играл в рулетку и выигрывал. Убийца нажимал на курок, из ствола с глушителем вылетала пуля…

– А-ааа! – взвизгнула Лариса. – А-аа-а!

Кто-то тряс ее за плечо и голосом Эдика повторял:

– Проснись… проснись…

Она открыла глаза и увидела его лицо.

– Кошмар приснился?

– Где я? – Лариса обвела взглядом комнату, оклеенную новыми обоями. Чужая мебель, незнакомая люстра…

– Ты не помнишь? – удивился доктор.

– Я заблудилась между явью и сном. Никак не могу выйти из лабиринта.

– Уже вечер. Будешь ужинать?

– Не знаю…

Лариса проспала несколько часов, но ей казалось, что пролетели считаные минуты. Эдик держал в руках мобильный телефон.

– Я сфотографировал тебя с ним…

– С кем?

– С бандюгой! На вокзале, когда вы шли под ручку. Гляди, что получилось…

– Может, потом?

Он мотнул головой.

– Сейчас. Кажется, фотокамера барахлит, – Эдик показал сделанные им кадры. – Взгляни-ка!

– В чем дело?

– Здесь только ты, – сконфуженно сообщил он. – А вместо него… пустое место.

Лариса спросонья не понимала, о чем речь.

– Дай сюда!

Она увидела на снимке себя, идущую с пакетом в руке. В углу в объектив попала машина с шашечками.

– Вы шли рядом, – нервничая, объяснил Эдик. – Он схватил тебя под руку. Я испугался, что тебя насильно посадят в машину и увезут. Ты помнишь, как он потащил тебя к стоянке такси? На нем была куртка с капюшоном! Помнишь?

Лариса помнила. Однако на снимке рядом с ней никого не было. Разве что бесформенное серое пятно.

– Ты нас фотографировал? Зачем?

– Из ревности… назло… чтобы уличить тебя во лжи…

– Прекрасно!

– А как бы ты поступила на моем месте?

– Ну и где он? Бандюга, с которым ты меня засек?

– Камера не сработала…

– А остальные кадры?

– Такие же…

Зоя показалась Ренату уставшей и помятой. Несмотря на прическу и элегантное платье в горошек, она выглядела постаревшей лет на пять.

– Что-то мне нехорошо…

– Опять с сыном поскандалила? – безжалостно осведомился он.

Зоя заказала столик в китайском ресторане. После того, что она видела в кондитерской, у нее появилось отвращение к сладостям.

– А ты жестокий…

Ему стало стыдно. Ссориться с Зоей было ни к чему, но и встречаться с ней нет смысла. Ее невысказанные упреки висели в воздухе, а Ренат терпеть этого не мог.

– Я ненавижу китайскую кухню!

– Здесь отлично готовят отбивные с картошкой. Я знаю твои вкусы, – натянуто улыбнулась Зоя.

– Прости, я на минутку вырвался. Не хочу опаздывать на работу. Шеф и так на меня зубы точит. Ты же не возьмешь меня на содержание, если я окажусь на улице?

– Почему бы нет?

– Я пошутил. Выпью кофе и побегу. Ты не беспокойся, обедай.

– Ты не можешь поступать со мной, как…

– Я тебе ничего не должен, – перебил он. – Деньги верну… со временем. В любви я тебе не клялся, жениться не обещал.

Зоя побледнела от его грубости. Он смотрел на жемчужное ожерелье на ее шее и внезапно ощутил внутренний жар. Она любит жемчуг. Белые бусины поблескивали в дневном свете. Ренат представил, как прочный белый шнур обвивает шею Зои… как она защищается и в агонии рвет ожерелье. Жемчужины рассыпаются, падают…

– Я не банк, чтобы раздавать кредиты. Если между нами все кончено, верни мне деньги. Всю сумму сразу, а не частями.

– Где я возьму столько?

– Одолжи у Сони, – дрожащими губами усмехнулась бывшая любовница. – Пусть она тебя выручит, как когда-то выручила я.

– У Сони нет бизнеса!

– Разве? Я думала, она успешно торгует своим телом…

– Не смей ее оскорблять!

– Я называю вещи своими именами, Ренат.

– Значит, ты вызвала меня сюда требовать долг? Нельзя было по телефону сказать?

– Я хотела посмотреть тебе в глаза.

– И что ты в них увидела?

– Тьму! Мрак!

Ренат не мог оторваться от ее шеи, которую ему так нравилось целовать. Зоя обычно снимала жемчуг, перед тем как лечь в постель. Когда же страсть захлестывала их обоих, она не успевала этого сделать. Жемчужины были холодноватыми и скользкими, когда Ренат натыкался на них губами…

Зоя судорожно сглотнула, будто прочитала его мысли.

– После болезни тебя не узнать, милый. Неужели бронхит дает осложнение на голову?

– Еще как дает, – согласился он, завороженно глядя на ожерелье.

Нить крупного жемчуга казалась ему намеком, имитацией борозды от шнура. Словно приговор Зое уже был вынесен, и осталось только привести его в исполнение.

Она заметила его пристальное внимание и спросила:

– Со мной что-то не так?

– Я верну деньги, но позже. Заработаю и верну. Клянусь.

Зою не удовлетворили его слова. Деньги были предлогом унизить его, напомнить о зависимом положении. Как еще она могла отомстить за измену?

– Теперь я буду диктовать условия. Порвешь с Соней, и я прощу тебе долг. Иначе…

– Что? Ну что ты сделаешь? Подашь на меня в суд? Подошлешь бандитов?

– Есть разные способы, – покачала головой Зоя.

Она пугала Рената, заставляла его нервничать. Он и без того сидел, как на иголках.

– Твоя воля, – кивнул он, представляя ее бездыханное тело.

Просьба Сони, которая ранее казалась чудовищной и неприемлемой, обретала признаки необходимости. Становилась чуть ли не единственным решением вопроса.

– Восточные мудрецы называли женщину «веревкой, по которой мужчина спускается в ад»! – выразительно молвила Зоя. – Твой ад – это Соня!

Ренат всем своим естеством ощутил ее правоту. Зоя вовсе не глупа. Как бы он ни поступил с ней, будет только хуже. Оставь он ее в живых, она натравит на него рэкетиров. Убей он ее, придется терпеть муки совести… либо сесть за решетку.

Перед ним впервые встал роковой выбор. Что бы он ни предпочел, последствия будут ужасающими. Предложенный Зоей компромисс не годился. Расстаться с Соней Ренат не мог. Он готов гореть в аду, лишь бы вместе с ней.

– Ты грозилась показать какие-то фотографии, а вместо этого берешь меня на испуг. Я не боюсь, Зоя! Дальше пекла спускаться некуда!

Она посмотрела на него долгим уничижительным взглядом и достала смартфон.

– Вот, полюбуйся!

На дисплее высветился столик в кондитерской, заснятый через окно. Смазанные очертания, тусклые краски. Ренат без труда узнал себя.

– И что? – удивился он. – Зачем ты мне это показываешь?

– Где твоя пассия?

Он сообразил, что Соня на фотографии отсутствует. Хотя в тот вечер он подсел к ней, они болтали, девушка ела десерт… потом они поехали к нему, провели восхитительную ночь. Той же ночью Соня исчезла, оставив все свои вещи, вплоть до туфель и нижнего белья. Эта загадка не давала ему покоя.

– Девица сидела напротив тебя, я видела, – продолжала Зоя. – А здесь ее нет!

– Ты что-то путаешь…

– Вместо нее – какое-то пятно!

– У тебя фотокамера с дефектом.

– Я сделала несколько снимков, и на всех вы должны быть вдвоем. Показать остальные?

– Давай, – похолодел Ренат.

Все фото были похожи: за столиком сидел только он, а вместо Сони смутно виднелось серое пятно. То ли дым, то ли облачко.

«В кондитерской не курят, – едва не вырвалось у него. – Откуда бы дыму взяться?»

– Странно!

Он хорошо помнил, что Соня никуда не отлучалась. Они сидели друг против друга, он не сводил с девушки глаз…

– Что ты на это скажешь? – наседала Зоя. – Она там была, или мне померещилось?

– Померещилось.

– Ты издеваешься? Хочешь выставить меня дурой?..

В новостях ничего не сообщили о перестрелке на Казанском вокзале. Эдик просмотрел новостные сайты и удивился.

– Вероятно, жертв не было, поэтому решили шум не поднимать, – сказал он Ларисе. – Ты рада?

– Чему?

– Что твой красавчик не пострадал?

– Прекрати, иначе я уйду.

Лариса понимала: идти ей некуда. Домой пока нельзя; близких подруг, которые приютили бы ее на время, нет. Лучше всего пересидеть несколько дней у Эдика, а там видно будет.

– Здесь они тебя не найдут, – заявил доктор.

– Кто – «они»?

– Тебе виднее. Ты же носишь им передачи. Вернее, не им, а ему. Чуваку, который ворует дорогие машины. Что было в том пакете, Лара? В последний раз спрашиваю.

– Доллары и алмазы! – выпалила она.

– Иди ты… – не поверил он. – Думаешь, я полный лох?

– Боже, как ты меня достал!

Она ушла в другую комнату, закрылась и включила музыку. Не прошло и десяти минут, как Эдик постучался в дверь.

– Что ты решила с работой, Лара?

– Возьму отпуск за свой счет! – крикнула она.

– Что?

Лариса приглушила звук и повторила:

– Попрошу отпуск за свой счет. Дадут?

– Конечно, нет. Тебя уволят. Ты понимаешь?

– Мне все равно. Пусть увольняют. Найду другое место.

Эдик хотел возразить, что врачей сокращают, а в частную клинику устроиться не просто, но прикусил язык. Сейчас Ларисе важно остаться живой. Будет день, будет и пища.

Доктор испытывал смешанные чувства. Ревность, страх, любопытство, негодование. Он спас Ларису от верной смерти, а она водит его за нос. Не доверяет. Не признается, что передавала на вокзале новому знакомцу. Алмазы и доллары?! В обычном пакете? Без охраны, без сопровождения? Смешно.

Внезапно дверь распахнулась, и Эдик резко отпрянул в сторону.

– Подслушиваешь?

– Ничего подобного, – возмутился он. – Просто стою.

– Мне нужно поговорить с одним человеком. Дай телефон. Мой дома остался.

– Бери…

Он подал ей сотовый, Лариса что-то невнятно пробормотала и захлопнула дверь. Доктор, вопреки своим заверениям, прильнул ухом к щели…

Она набирала номер Рената, тот не отвечал.

– Возьми трубку… возьми же…

Лариса не знала, чем может ей помочь дизайнер. Совместный отпуск, неудачный эксперимент и разочарование сблизили их. Они оба приняли решение бросить клуб и забыть Вернера. Даже нынешнее взаимное молчание было общим.

Кстати, мысли о Вернере все чаще одолевали Ларису, все назойливее лезли в голову. Может, с Ренатом происходит то же самое?

– А что, если эксперимент удался? – прошептала она, пораженная этой догадкой. – Что, если…

Название клуба вдруг приобрело совершенно новый смысл. «Иди за мной!» Вернер научил своих подопечных, как создать ситуацию, но не объяснил, как из нее выйти. Он вел вперед, а не назад.

Ни Лариса, ни Ренат до конца не верили в свои силы, не верили Вернеру. Они обманывались насчет себя. Теперь их беспечность может обернуться чем угодно. Даже смертью.

– Смертью… – повторила она вслух.

– Лара! – крикнул из-за двери Эдик. – Лара! Не делай глупостей! Умоляю тебя! Что ты задумала? Открой…

Ларисе было не до него. Она набирала номер Рената, заклиная его взять трубку. Неужели с ним покончено? Вернер – дьявол! Сущий бес!

– Да! – гаркнул дизайнер. – Слушаю!

– Это я, Лариса Курбатова…

– Лариса?

Похоже, с Ренатом тоже творится нечто невразумительное. Он не сразу сообразил, с кем говорит.

– А-а! Лариса! Извини, не узнал…

– Нам нужно встретиться.

– Все наперебой зовут меня на свидания!

– На сей раз ничего личного, – объяснила она. – Дело касается эксперимента. Может, мы с тобой ошиблись? Вернее… мы не знали точно, каким должен быть результат…

– Вернер сказал, что если все сделать правильно, то результат проявится тем или иным образом.

– Тем или иным! Значит, это происходит по-разному… Мы ждали чуда в сторожке…

– …Согласно своим представлениям! – подхватил Ренат. – Кажется, я начинаю понимать…

– В твоей жизни что-то изменилось с тех пор, как…

Они понимали друг друга с полуслова. Не обязательно было заканчивать фразы и озвучивать сокровенное.

– Изменилось.

– И у меня! Я попала в беду, Ренат, и не знаю, что со мной будет. Выручай!..

– Я подъеду, – не раздумывая, предложил он. – Говори куда.

– Ко мне домой нельзя. На работу я не хожу… Я боюсь! Происходит что-то ужасное!

– Где ты сейчас?

– У друга…

– Это твой любовник? Стоматолог?

– Бывший любовник, – прошептала Лариса, оглянувшись на дверь. – Его лучше не посвящать в подробности…

– Разумеется. Я не собирался.

– Это исключено! Он сдаст меня в полицию… или в психушку!

– Все так серьезно?

– Меня чуть не убили… по-настоящему! В меня стреляли…

– Ты связываешь это…

– С Вернером и нашими опытами в лесу!

– Полагаешь, у нас получилось?

– Вернер потирает руки и ждет, когда мы попросим его вмешаться…

– Пошел он… – выругался Ренат.

Благодаря Ларисе его догадки подкрепились фактами. Она не сказала, как именно изменилась ее жизнь… но Ренат догадывался.

– Ты же не считаешь меня сумасшедшей?

– Конечно, нет. Хотя…

– Я сама не уверена, – упавшим голосом сказала она. – В любом случае, нам необходимо увидеться.

– Когда? Где?

Лариса назвала адрес Эдика, улицу и дом. Это было рискованно, но кроме Рената ее никто не поймет. Он единственный, кому можно довериться.

– Я буду через час, – пообещал он. – Выйдешь и сядешь ко мне в машину…

Эдик молча ждал, пока к подъезду подкатит красная «Мазда». Лариса нервничала и нетерпеливо вздыхала.

– Ну и кто это?

– Мой товарищ… по клубу.

– А по жизни он кто?

– Дизайнер.

– Его, случайно, не Вернер подослал? – злобно осведомился Эдик.

– Успокойся и жди моего возвращения.

– Ты предлагаешь мне успокоиться? После того, как тебя чуть не убили?

«Цветок саванны» слегка царапал Ларисе кожу. Уходя на вокзал, она взяла брошь с собой. Приколола ее к бюстгальтеру, подсознательно понимая, что может случиться непредвиденное.

Лариса не показала «Цветок» Эдику, не проговорилась о камнях. Бывшему любовнику лишнего знать не следует. Пользы от этого никакой. Другое дело – Ренат. Художник должен разбираться в драгоценностях. Если нет, у него могут быть знакомые, которые разбираются.

Усевшись на переднее сиденье, Лариса внимательно посмотрела на водителя. Ренат осунулся, рубашка в клеточку висела на нем, глаза горели болезненным огнем.

– Неважно выглядишь…

– Ты тоже не блещешь, – парировал он. – Я неделю провалялся с бронхитом. Еле очухался.

– А я слегла с гриппом. Странное совпадение, не находишь?

– Мы попали под дождь и промокли. Ты сразу почувствовала себя неважно.

– У меня была высокая температура, бред…

– И мне досталось. Пришлось колоть антибиотики.

Они ходили вокруг да около, избегая касаться главного, ради чего понадобилась эта встреча.

– Ты что-нибудь понимаешь в ювелирке? – решилась Лариса.

– Когда-то давно я занимался дизайном ювелирных украшений. Хочешь заказать эксклюзивную безделушку?

– Мне нужна твоя консультация.

– Кажется, речь шла об эксперименте, – недоуменно пожал плечами Ренат. – Я ошибся?

– Иногда разные вещи бывают тесно связаны. Отвернись. Я кое-что достану…

Она сунула руку в вырез платья, долго возилась с застежкой, и наконец извлекла из чашечки бюстгальтера «Цветок саванны». В салоне будто вспыхнула золотая зарница.

– Что это?

– Брошь. Сколько она может стоить?

Ренат взял украшение в руки и восхищенно присвистнул.

– Ого! Фамильная драгоценность?

– Не совсем…

– Ну да, непохоже. Эту брошку изготовили недавно. Судя по застежке и прочим деталям, в которые я не буду вдаваться… вещицу делали за границей. А камни…

Ренат поворачивал «Цветок», наблюдая за игрой света, и его лицо дрогнуло. Он не спешил делать вывод, разглядывая огранку камней.

– Если бы не цвет, я бы сказал, что это… бриллианты.

– Настоящие?

– Я не настолько узкий специалист. Фальшивку исключить нельзя, однако она высшего качества. Такие крупные бриллианты, да еще желтые, – он недоверчиво усмехнулся и покачал головой. – Не представляю, сколько может стоить эта брошь. Откуда она у тебя?

– Подарок.

– Ничего себе! Ты познакомилась с арабским шейхом?

– Почти.

– Будь камни в самом деле бриллиантами, они бы потянули на целое состояние. Кто же так расщедрился?

– Мачо, – вырвалось у Ларисы. – То есть… мой новый ухажер. Язык не поворачивается называть его так… но другого слова не подберу.

– Я догадываюсь, откуда явился этот Мачо. Поразительно! Значит, тебя хотели убить из-за броши?

– Никто не знает о ней. Кроме тебя!.. Ты же не будешь… покушаться на мою жизнь?

Ренат вспомнил об альпинистском шнуре в багажнике и своем обещании убить Зою.

– Безумие какое-то…

– С тобой тоже творятся странные вещи?

– Более чем, – неожиданно для себя признался Ренат.

У него и в мыслях не было откровенничать с Ларисой. Он со своей стороны лишь хотел выведать, что происходит с ней.

– Знаешь, тогда в лесу… у нас все получилось! – выпалила она. – Теперь мы пожинаем плоды. Только не говори мне, что я несу чепуху!

– Не буду…

Эдик стоял у парадного, изнывая от волнения. Он не сводил глаз с «Мазды», где сидела Лариса, готовый в случае чего вызвать полицию. Телефон был у него в кармане.

– Твой телохранитель волнуется, – улыбнулся Ренат.

– Я боюсь возвращаться домой. Поживу пока у него…

– Как долго?

– Самое ужасное, что это зависит не от меня… а от развития событий. Вернер предостерегал! А мы его не слушали…

– По-моему, ты преувеличиваешь угрозу. Брошь, скорее всего, – блестящая фальшивка, а твой Мачо – обычный жулик. Он пускает тебе пыль в глаза, как большинство мужчин.

– Стреляли в меня тоже понарошку?

– Я этого не видел…

– Ты мне не веришь? – возмутилась Лариса.

– Я подвергаю анализу любую информацию.

Она умолчала об убийстве в пентхаусе. Хоть Берт и защищался, доказать это крайне сложно. Он правильно сделал, что сбежал.

– А тебе нечем поделиться со мной?

– В моей жизни появилась женщина, которая… сводит меня с ума, – признался Ренат. – Она требует невозможного, я не в силах ей отказать. Я горю в огне! У меня конкретно рвет башню…

– Может, нам стоит поговорить с Вернером?

Ренат представил себе милую и жестокую Соню, обольстительную, словно небесная гурия. Вдруг она исчезнет и унесет с собой весь восторженный ужас страсти, которой он не успел насладиться?!

– Я бы не торопился…

Слова Ларисы подлили масла в огонь, полыхающий в душе Рената. Проклятый Вернер заманил их в ловушку. Клетка захлопнулась, и любители острых ощущений остались наедине с диким зверем. Каждый – со своим.

Теперь кто кого… Кто кого!

Ренат невольно вступил в поединок не то с Вернером, не то с прелестной и коварной Соней, не то с бывшей любовницей, которая требовала вернуть деньги. Все вдруг закрутилось, завертелось в бешеном темпе. Самолюбие, унижение, жажда удовольствий, страх, похоть и любовная тоска. Слишком тесно все сплелось.

Ренат притормозил возле кондитерской, где Зоя фотографировала его и Соню за столиком. А на снимке он оказался один! Вместо Сони – сгусток неопределенной формы. Тень летучей мыши. Призрак ночной бабочки.

– Плевать, кто она, – процедил Ренат, глядя на то самое окно, под которым в тот вечер стояла Зоя. – Я хочу вернуть ее… любой ценой!

Он возвращался домой с безумной надеждой застать там Соню. Его встретила постылая тишина и пустота.

Ренат прикинул, сколько денег он соберет, если продаст машину и съедет в однокомнатную хрущобу. Мало! Придется экономить на еде и шмотках, отказывать себе во всем. Соня не станет мириться с его жалким положением. Судя по ее замашкам, она привыкла к роскоши, изобилию и возведенным в культ наслаждениям. В ней было что-то змеиное, зловещее и сладостное.

– Неужели было? – простонал он. – Неужели я больше ее не увижу?

«Убей Зою! – прошептал кто-то ему в ухо. – Ты обещал! Я не потерплю соперницы. Не потерплю!»

– Эй! – озирался он по сторонам. – Ты где?

Перед глазами мерцала брошь, которую ему показывала Лариса Курбатова. Это не могли быть настоящие камни. Но вещь – исключительной красоты.

Под впечатлением от беседы с Ларисой Ренат решил еще раз осмотреть сумочку Сони. Та сиротливо висела на крючке в прихожей. Он открыл ее и достал баночку с кремом. Отвратительный запах пробивался сквозь крышку, раздражая ноздри. Внутри – вязкое зеленое желе, жирное на ощупь.

Ренат окунул палец в желе, мазнул по ладони, растер и понюхал.

– Фу-у!.. Что за дрянь?

Кожа в том месте чесалась и покалывала. Вряд ли Соня пользовалась зловонным кремом. От нее всегда приятно пахло. Зачем она носила в сумке такую гадость?

Одежду девушки Ренат бросил в стиральную машину. Брючки, блузка, белье – все далеко не дешевое, модное, купленное в фирменных отделах.

– Соня… Соня… – шептал он, мысленно призывая ее. – Я жду тебя…

Колода карт выпала из сумки и рассыпалась по полу. Вместо королей, дам и валетов на них были изображены фараоны, прелестные египтянки и древние воины на колесницах.

Ладонь, натертая «кремом», не отмывалась. Ренат намыливал руки, подставлял их под горячую воду, обрабатывал водкой – все напрасно. Запах въелся намертво.

Одурманенный едким запахом, Ренат уснул там же, где сидел – в кресле. Мягко светился торшер, колыхались занавески. В полумраке порхали лунные искры, складываясь в пленительное женское тело…

– Соня?.. – прошептал он во сне. – Соня!.. Я знал, что ты не покинешь меня навсегда…

Она изменилась. Стала стройнее, волосы выросли почти до пят, окутывая ее сияющим плащом. Черты лица заострились, а глаза мерцали, словно звезды.

Соня приблизилась и села ему на колени. Какая сладкая тяжесть навалилась на него… какая нежная охватила истома!..

Губы Сони были солеными на вкус, словно кровь. А кожа шелковистая, как крылья бабочки. Там, где Ренат касался ее, оставались следы.

– Я прилетела на запах… – шептала Соня. – Ты пользовался моей мазью?..

– Это мазь? Я думал, крем…

– Какой ты милый… милый…

Соня была нагая и горячая, как огонь. Ее волосы щекотали Рената, поцелуи были долгими и жгучими, будто укусы. Но он желал гореть в этом огне, желал стать поленьями, подпитывающими его… Невыносимый жар охватил Рената, горящие стрелы впивались в его грудь, он умирал, подобно еретику на костре. Вот что они чувствуют!.. Вот как это бывает!.. Вот что значит сгореть заживо…

Он очнулся в холодном поту, опустошенный и выжженный дотла. Как будто от него осталась горстка пепла. Но под пеплом еще тлели искры страсти. Искры, которые таили в себе новый пожар…

Соня, одетая в куртку от его пижамы, склонилась над ним со словами:

– У тебя жар. Опять обострился бронхит?

– Ты мой бред?

– Я – женщина твоей мечты…

– Как ты попала в квартиру?

– Дверь была открыта. Ты забыл ее запереть.

– В прошлый раз… ты ушла совсем голая, – прошептал он. – Твои вещи остались здесь…

– Я улетела через окно, – рассмеялась Соня. – Я же ночная бабочка!

Ренат невольно взглянул на свои пальцы. Они были в серебристой пыльце, которая покрывает крылышки бабочек.

– Что со мной? – испугался он.

– У тебя поднялась температура.

– Я болен? Господи… все просто. Проще, чем я полагал…

– Принести тебе аспирин?

Куртка от пижамы доходила Соне до середины бедер. Ее восхитительные ноги белели в сумраке комнаты. Она сходила в кухню и вернулась с таблеткой и чашкой горячего чая.

– Выпей!

– Я боялся, что больше не увижу тебя…

Вернер погладил кота и сказал:

– Не огорчайся, Ра! Они никуда не денутся. Придут ко мне, как миленькие… Уже скоро.

Кот свернулся клубочком у него на руках и замурлыкал.

Вернер сидел в пустом зале один, вдыхая аромат сандала и размышляя вслух. Разговаривать с котом было куда приятнее, чем с некоторыми из членов его клуба.

– Я разочарован, дружище… Игра, которую я создал, не оправдывает моих надежд. Я трачу время попусту. Мечу бисер перед свиньями… Приходится перебирать тонны земли, чтобы попался хоть один самородок. Сизифов труд!

В бытность мою скульптором я создал каменного Сизифа, который катил на гору большущий камень. Ты знаешь, кто такой Сизиф? – обратился Вернер к коту. – Это царь Коринфа, хитрец, дважды избежавший смерти. Боги разгневались и приговорили его вечно катить на гору камень, который затем неумолимо скатывался вниз. Бедняга Сизиф! Примерно то же чувствую я, когда пытаюсь научить людей быть самими собой. Неблагодарная задача! Зато если повезет, можно наткнуться на парочку стоящих экземпляров. Они не подозревают, на что способны. А я открываю им глаза! Это гораздо забавнее, чем лепить человека из глины и высекать из камня. Я говорю каждому: «Иди за мной!» Но идти отваживаются единицы.

Ра привстал, потянулся и улегся на другой бок. Вернер ласково почесал у него за ушком и продолжил свой монолог:

– Они не понимают, от чего отказываются. Я не сужу их слишком строго. Им невдомек, какими они могли бы быть, если бы…

Он замолчал и задумчиво уставился на курящийся из чаши дымок.

– Эти двое – посредственная зубная врачиха и бездарный художник – вселили в меня надежду. Я не ошибся в них, Ра! У этой парочки совсем другое призвание, а они занимаются черт знает чем, злятся на жизнь и ненавидят себя. Несчастные! Мог ли я пройти мимо, оставив их страдать?

Кот мяукнул сквозь дрему, и Вернер радостно оживился.

– Ты разделяешь мое мнение, дружище! Что бы я делал без тебя? В этом мире, где каждый катит на гору собственный камень, который непременно полетит обратно, не хватает таких верных помощников, как ты. Признаюсь, я готов злоупотребить доверием учеников ради их же блага. Показать им, к чему они стремятся и к чему ведут их усилия. Может, это заставит их одуматься. Если они не погибнут, то поумнеют и скажут мне спасибо. А если нет – что ж! Такова их судьба…

Порой к добру приходят через зло и наоборот, – добавил он, поглаживая кота. – По крайней мере, я развлекусь. Мне скучно, Ра! Я устал от людей. Пора расшевелить их, бросить на съедение акулам. Учиться плавать в тихой заводи – все равно что любить резиновую куклу. Я видел этих ужасных кукол в специальных магазинах! Это ниже плинтуса, дружище. Ты согласен со мной? Куда катится цивилизация? Уж точно не в гору…

Ра приоткрыл раскосые глаза и навострил уши.

– Ты тоже чувствуешь приближение развязки? – улыбнулся Вернер…

Лариса и Эдик спали в разных комнатах. Она встала первая и приготовила завтрак, чтобы хоть чем-нибудь заняться. Испекла пиццу из того, что нашла в холодильнике.

– Что ты решила с работой? – спросил доктор, наливая чай.

– Пусть увольняют, – вздохнула Лариса. – Жизнь дороже. На том свете деньги не понадобятся.

Эдик жевал пиццу, не ощущая вкуса. Ночью ему вдруг стало страшно. Показалось, что кто-то залез на балкон по пожарной лестнице. За занавесками металась черная тень. Он вскочил, схватил гаечный ключ и замер, вглядываясь в темноту ночи.

На вокзале ему было не до смеха. Поэтому перед сном он положил рядом с собой увесистый ключ. На всякий случай.

Тревога оказалась ложной, но сон у Эдика пропал. Он слышал, как Лариса встала, закрылась в ванной, потом возилась в кухне. Хлопнула дверца духовки, засвистел чайник. Запах теста и горячего сыра напомнил ему, что он голоден. Они с Ларисой вчера не ужинали, – обсуждали свое положение.

– Зачем ты встречалась с этим прохиндеем из клуба? – с полным ртом пробурчал он, имея в виду Рената.

– Хотела посоветоваться…

– Моих советов тебе мало?

Пицца была с колбасой и сладким перцем, острая на вкус. Эдик любил нездоровую пищу. За последний год он растолстел, в клинике над ним подшучивали. Лариса тоже делала ему замечания. Но сейчас она сама уплетала пиццу за обе щеки.

– Заедаю стресс, – объяснила она, поймав его взгляд. – В нынешних условиях лишний жир мне не грозит.

За сутки она похудела так, что юбка стала просторной. Испачканный летний костюм, в котором она ходила на встречу с Бертом, за ночь успел высохнуть. После стиральной машины он утратил форму.

– У тебя есть паровой утюг?

Эдик поперхнулся от ее вопроса. На кону стоит жизнь, а она – про утюг.

– Какого черта, Лара?

– Прикажешь ходить в мятой одежде?

– Куда ходить? Тебе надо залечь на дно… затаиться, пока все не утихнет.

– Где это «дно», Эдик? В твоей квартире?

– Давай я отвезу тебя на дачу. У меня есть дача под Самарой.

– Ты не говорил, – удивилась она.

– Повода не было. Далековато дачка, но для тебя нынче в самый раз. Домик деревянный, рубленый, с печкой. Удобства, правда, на улице. Баня развалилась, но можно починить. Согласна?

– От себя не скроешься…

– А если они тебя выследят? Если придут сюда?

Лариса вспомнила о «Цветке саванны», который прятался у нее в бюстгальтере. Фальшивые бриллианты, подаренные Бертом, слишком похожи на настоящие камни. Ренат это подтвердил. А сверток с деньгами, золотом и «леденцами»? Где гарантия, что у нее дома больше нет таких свертков? Она не провела в квартире тщательный обыск, – проверила только шкафы. Берт так просто не отступится, не отстанет. Не для того он явился, чтобы исчезнуть.

– Ночью мне померещилась тень на балконе, – сообщил Эдик. – У меня сердце в пятки ушло! Думал, умру от страха.

– Ты нарочно меня пугаешь?

Лариса отложила недоеденную пиццу и пригорюнилась. Тень на балконе – это серьезно.

– У тебя – десятый этаж!

– Там пожарная лестница. При определенной сноровке забраться на балкон проще простого…

Внезапно он замолчал и прислушался.

– Что с тобой? – рассердилась Лариса. – Хочешь меня до инфаркта довести?

– В гостиной кто-то ходит…

Они притихли. Лариса побледнела и сжала руки. В соседней комнате в самом деле раздавались шаги.

– Гаечный ключ остался в гостиной, – одними губами вымолвил Эдик.

«Ножи!» – осенило его. Он бесшумно привстал и взял из подставки большой кухонный нож.

Лариса сползла со стула и на четвереньках залезла под стол. Против пистолета нож не прокатит. Секунды казались осязаемыми, словно падающие капли. Одна, вторая, третья…

Ничего. Никого. Шаги прекратились. Эдик перевел дух и заглянул под стол. Лариса забилась в угол, ни жива, ни мертва.

– За нами могли следить… – прошептала она. – Мы привели хвост…

У нее стучали зубы от страха. Доктор замер, уставившись на арку, ведущую в коридор.

«Он не знает, что я – свидетельница убийства, совершенного Бертом, – подумала Лариса. – Находиться рядом со мной опасно!»

К счастью, Эдик не подозревал о происшествии в пентхаусе. Ему хватило вокзала. Он весь превратился в слух, но шаги смолкли.

– Показалось, – шепнул он Ларисе.

Та отрицательно мотнула головой…

– Твоя сумочка, – сказал Ренат, провожая Соню в прихожую. – И туфли. В тот раз ты ушла босиком?

– Нет, в твоих домашних шлепанцах, – хихикнула она. – Кто ходит по городу босиком? Это не пляж, милый!

Ренат не заметил пропажи шлепанцев.

– Так вот же они! Стоят, как ни в чем не бывало.

– Потому что я в них же и пришла, – без тени смущения объяснила девушка. – Я не воровка. Если я что-то беру, то обязательно возвращаю. И вообще, хватит меня допрашивать! Лучше дай мне немного денег.

– Сколько? – опешил Ренат.

– Сколько не жалко…

На лице Сони застыло выражение учительницы, которая экзаменует ученика. «Как ты меня ценишь? – вопрошали ее прозрачные глаза. – Сейчас увидим!»

Зоя требует у него вернуть долг. Это ее месть за поруганные чувства. Соня требует заплатить за любовь. Все верно. Она – ночная бабочка! На его руках – пыльца с ее крыльев. Теперь она не сможет лететь…

– Я возьму такси, милый. Ты не против?

Соня переигрывала. Но ее поцелуи были невыносимо сладкими, а близость с ней не сравнима ни с чем. Она – плохая актриса, зато неподражаемая любовница.

Ренат выгреб из портмоне все, что там было, и протянул ей. Она надула губки.

– Ты смеешься надо мной?

– Я не нефтяной магнат. Я – дизайнер. Живу на зарплату, подрабатываю частными заказами.

– Зачем работать? – презрительно фыркнула Соня. – Проще ограбить банк. Что, слабо? Кстати, Зоя до сих пор жива?

– Я не убийца и не грабитель.

– Нашел чем хвастаться! Я не намерена перебиваться от получки до получки! Если ты спишь со мной, то изволь содержать меня. Иначе я найду другого любовника! Покруче!

Она злобно усмехнулась, а Ренат чуть не ударил ее. Его нервы были на пределе, от ревности и унижения мутилось в голове. Страх потерять Соню затмил голос рассудка.

– Я достану денег… – пообещал он, спускаясь в ад на веревке, которую звали Соней. – Клянусь! Я что-нибудь придумаю…

– Давай, шевели мозгами. Давно пора. Ты до сих пор не подарил мне ни колечка, ни браслета… Я что, не заслуживаю?

– Ты достойна самого прекрасного украшения…

– Я обожаю желтые брюлики, милый! – заворковала она. – Когда-то на выставке в Антверпене я видела чудесную брошку! «Цветок саванны»! Отборные африканские алмазы в платине. Офигенная вещь! Я бы непременно ее заполучила!

– Что тебе помешало?

– «Цветок» украли среди бела дня, на глазах у десятка людей. Прямо из ювелирного салона. Есть же отчаянные мужчины!

Она вздохнула с завистью и восхищением, что покоробило Рената.

«Клеопатрино очарование» окутало его душным облаком, связало по рукам и ногам, лишило собственной воли. Он забыл о недавнем разговоре с Ларисой, о Вернере и своих подозрениях. Водянистые глаза блондинки с черными точками посередине сводили его с ума. Во время страсти ее зрачки расширялись, в них кипела буря, сверкали молнии. Соня была стихией, против которой Ренат оказался бессилен. Она упивалась своей властью над ним, и это, как ни странно, «заводило» его. Не видеть Соню, не прикасаться к ней, не слышать ее дыхания, не ощущать ее запах – было равносильно смерти.

Девушка поправила золотую шевелюру и кокетливо склонила головку набок. Священный Урей[1] в волосах, ярко-красное платье с воланами, которое плотно облегало ее стан и расширялось книзу, туфли на шпильках. Фантасмагория! Алая роза из арабского сада! Луноликая гурия с молочно-белой кожей! Летучая мышь, питающаяся кровью.

Все вопросы вылетели у Рената из головы, слова застряли в горле. За спиной Сони маячили темные тени. Призрачные крылья, готовые унести ее прочь из мира людей…

Он провел рукой по лицу и глубоко вздохнул.

– Не провожай меня, – обронила Соня. – Это лишнее. Ложись в постель. Тебе надо отдохнуть.

Хлопнула дверь, и она исчезла. В прихожей остался запах левкоев, мускуса и серы. Ренат принюхивался, пока не сообразил, что это пахнет его ладонь, натертая зеленой «мазью». Удрученный, он поплелся было в комнату, но тут его осенило: нельзя выпускать Соню из виду. Надо проследить за ней…

В коридоре метнулась темная фигура…

– Эй, кто там? – крикнул Эдик. – Я звоню в полицию!

В квартире воцарилась тишина, нарушаемая его сдавленным дыханием. Лариса почти лишилась чувств от ужаса. А неизвестный визитер не торопился выказывать свое присутствие.

– Что вам нужно? – обратился к нему доктор. – Кто вы такой?

Телефон Ларисы лежал у нее в сумочке, до которой было не добраться. Свой сотовый Эдик оставил в гостиной на журнальном столике. Теперь это могло стоить им обоим жизни.

Доктор не тешил себя иллюзией безопасности. Кто-то хладнокровный и безжалостный выследил их с Ларисой и теперь собирался завершить начатое на Казанском вокзале.

Эдик мысленно молился Богу, в которого не верил. Преступник, очевидно, проник в квартиру через балкон… Ему ничего не стоит убить хозяина, гостью и беспрепятственно скрыться. Про звонок в полицию доктор напрасно брякнул. Пока стражи порядка приедут, все будет кончено.

У него болезненно сжалось сердце, а живот предательски закрутило. В проходе между вокзальными киосками у них с Ларисой был шанс на спасение, а здесь в квартире его нет. Впрочем, утопающим свойственно хвататься за соломинку. Так поступил и Эдик.

– Мы можем договориться, – предложил он неизвестному. – Вам нужны деньги, уважаемый? Я готов отдать вам все, что у меня есть. Берите и уходите.

В коридоре что-то зашелестело, зашуршало и стихло.

– Вы меня поняли? – уточнил доктор. – Дайте знать, если согласны.

В ответ – ни слова. Эдик прикинул, что добежать по коридору до двери и выскочить на лестничную клетку они с Ларисой не успеют. Закрыться в кухне невозможно, потому что он заменил дверь аркой. Чертов ремонт!.. Прыгать в окно? Десятый этаж!..

Ожидание становилось тяжелым, как могильная плита. Доктор мысленно прощался с жизнью и проклинал свое идиотское любопытство. Зачем он следил за Ларисой, потащился за ней на вокзал и ввязался в опасную передрягу? Совать нос в чужие дела не в его правилах. Тем более Лариса ему изменила! Он должен ее ненавидеть, а не выручать.

– Прости… – всхлипнула она. – Это все из-за меня…

– Тихо!..

– Нас все равно убьют…

– Эй! – крикнул Эдик. – Вы меня слышите?

По коридору прокатился не то вздох, не то стон. Тишина внезапно взорвалась резким дребезжащим звуком. Дз-з-зинь!.. Дзз-з-зинь! Дззз-зз-зиннь!..

Кто-то настойчиво звонил в дверь. «Неужели полиция? – мелькнуло в затуманенном уме Эдика. – Откуда они узнали?»

Он дернулся, но Лариса крепко схватила его за локоть и взмолилась:

– Не открывай!.. Это они…

– Любезный! – дрожащим голосом обратился Эдик к визитеру. – За дверью – полиция! Я нажал тревожную кнопку, приехала вооруженная охрана! Вам лучше уйти по-хорошему!

Дзз-зиннь!.. – надрывался звонок. – Дзинь!..

У доктора не было сигнализации и тревожной кнопки. Но чем черт не шутит? Авось убийца поверит и ретируется?

Лариса плакала и что-то бормотала. По коридору будто вихрь пронесся. В дверь продолжали звонить.

– Не открывай! – умоляла Лариса. – Мне страшно!..

Звонки прекратились, и тот, кто находился за дверью, принялся ломиться в нее. Толчки сопровождались громким отборным матом. Хлипкий замок не выдержал…

Соня не оглядывалась по сторонам. Ей и в голову не приходило, что за ней могут следить. Она не стала ловить такси, о чем она заявила и чего опасался Ренат. Отдав ей последние деньги, он остался без гроша. В случае, если ему тоже придется брать такси, платить будет нечем.

Соня, стуча каблуками, направлялась к Кузьминскому парку. Ее красное платье с воланами по подолу мелькало впереди. Бульвар будто вымер – вокруг не было ни души. На аллеях парка не встречались прохожие. Над прудом белыми пластами лежал туман.

Ренат скоро пожалел о том, что не послушался Сони и не лег в постель, как она советовала. Он продрог на ветру, его бил озноб, дыхание перехватывало. Болезненная слабость, которая временно отступила, вернулась вновь. Борясь с недомоганием, он едва не потерял из виду Соню.

В парке потемнело. В сумерках светились колонны Музыкального павильона. По праздникам тут иногда играла музыка. Но сейчас повсюду было тихо. Если бы не эхо шагов Сони и не собственное дыхание, Ренат мог бы подумать, что он забрел в параллельную реальность, в зазеркалье бывшей княжеской усадьбы. Впрочем, кто сказал, что в зазеркалье нет звуков?

Соня шла вдоль заднего фасада Конного двора. Штукатурка здесь почти вся обвалилась, и были видны кирпичи старой кладки. Ренат еле поспевал за девушкой. Она остановилась у неприметной руины, которая раньше являлась павильоном. Бурый кирпич, фрагменты отделки из белого камня. У развалин не было крыши, а в проеме стены виднелись черные деревья.

Ренат засмотрелся на остатки павильона, зацепился ногой за корень и… очутился на земле. От боли из глаз посыпались искры. Кажется, сломана рука. На какое-то мгновение он потерял сознание. А когда очнулся… Соня исчезла.

Боковым зрением Ренат успел увидеть, как она нырнула в стенной проем разрушенного павильона. Левая кисть ужасно болела. Он попробовал пошевелить пальцами и понял, что кость цела. Обошлось сильным ушибом или трещиной. Придется тащиться в больницу и в худшем случае все-таки накладывать гипс.

– Блин…

С трудом поднявшись на ноги, Ренат не узнал места, куда его привела Соня. Руина выглядела декорацией к постройке подвального типа. Вниз вела каменная лестница, в узких окошках горел свет.

Молодой человек, поддерживая ушибленную кисть здоровой рукой, спустился по щербатым ступенькам. Может, кто-нибудь окажет ему первую помощь или вызовет «неотложку». Выходя из дому, он второпях забыл взять с собой телефон.

В голове мутилось, и потом Ренат не сумел вспомнить, как оказался в подпольном кабаре.

То, что это кабаре, он не сомневался. Яркие лампы, музыка, полураздетые барышни, танцующие на сцене.

Соня сидела за столиком и жадно следила за танцовщицами. Публика в зале показалась Ренату странной. Мужчины – мрачные и бледные, как восковые куклы. Дамы, за исключением Сони, производили отталкивающее впечатление. Их платья больше открывали, чем прикрывали, а лица выглядели белыми масками. Барышни на сцене высоко поднимали ноги, задирали юбки и трясли обнаженными грудями. Это было нечто среднее между разнузданным канканом и стриптизом.

Соня встала и захлопала в ладоши. Она была в восторге от зрелища и сама пустилась в пляс. Расстегнула платье и приспустила его с плеч, вызвав вялое одобрение публики. Она изгибалась, поводила плечами и закидывала голову. Казалось, одежда вот-вот слетит с нее…

Никто не обращал внимания на Рената. А тот забыл, что пришел за помощью. Он напряженно всматривался в лица присутствующих и не мог толком разглядеть их. Мелькали голые спины и глубокие декольте дам, звучали голоса, кто-то смеялся, кто-то пил шампанское. Официантка в короткой юбке прошла мимо Рената с подносом, на котором стояли бокалы с напитками.

Кажется, он взял коньяк, чтобы немного утолить боль. Выпил. Все закружилось, накренилось, повалилось, как карточный домик. Танцовщицы скакали по ярко освещенной сцене, Соня сбросила платье на пол и закружилась в дикой пляске.

Свет померк, и Ренат отключился. Погружаясь во тьму, он успел подумать, что у спиртного был странный вкус…

В квартиру ввалился пьяный вдрызг сосед Эдика, который проживал в квартире напротив. Он матерился и дико вращал выпученными, как у рака, глазами. Фамилия его была Петухов. За постоянные скандалы и драки его прозвали Петухом.

– Ты че прячешься, гнида? Че не открываешь?

Доктор ждал, что вот-вот раздастся выстрел, и Петух упадет замертво. Но тот продолжал орать, размахивать руками и требовать денег на водку. Поскольку на алкаша никто не набросился, не выстрелил в него и не вышвырнул за дверь, Эдик осмелел.

– Ты мне дверь сломал, Петух! – крикнул он, прислушиваясь к звукам в комнатах. – Я на тебя заявление накатаю!

– Пошел ты…

Сосед разразился отборной бранью. Он был в растянутой майке, спортивных штанах и тапочках на босу ногу.

– Иди в гостиную, Петух. Там поговорим…

Пьяный прошлепал, куда велели, и начал оттуда поносить Эдика.

– Сволочь ты, Терехин!.. Сволочь и жлоб!.. Выходи бороться!..

– Ты меня найди сначала! – отозвался доктор.

Он бросил соседа на амбразуру. Пусть убийца, который прячется в квартире, схватится с Петухом, а они с Ларисой тем временем выскочат на площадку, юркнут в лифт и…

– Терехин!.. – орал из гостиной Петух. – Гнида!.. У меня нутро горит!.. Помираю!..

– Кто это? – испуганно спросила Лариса.

– Пьянчуга… пришел денег одолжить на выпивку. Дверь вывалил, псих! Сильный, как боров, и дурной.

Сосед никого не нашел в гостиной и отправился в спальню. Он был насквозь пропитан алкоголем и не соображал, откуда раздается голос Эдика.

– Ты где, Терехин?.. Отзовись!.. Ау-у-у!.. Я заблудился…

Доктор прикинул, что раз Петух до сих пор живой, то убийца прячется в ванной, в туалете или на балконе. Ему не нужен жалкий пропойца. Он пришел за Ларисой и Эдиком.

Между тем сосед вернулся в коридор и, качаясь, потопал на кухню.

– Опаньки!.. А вот и ты, док… Че зенки вылупил?.. Бабло гони!

Его тяжелый мутный взгляд остановился на Ларисе.

– Это че… баба твоя?

– Ты в комнатах кого-нибудь видел? – прошептал Эдик. – Чужих там не было?

– Кого?..

– Мужика незнакомого! Со стволом!

– Ты вроде не по мужикам… – моргнул Петух. – Или я не в курсе?..

Физиономия у него была страшная: отекшая, с синевой и недельной щетиной. Грудь волосатая, руки в татуировках.

– Я в запое, – доверительно сообщил он Эдику, дохнув запахом селедки и парами спирта. – В крутом пике… Выручай, док!.. По гроб жизни не забуду…

– Ты сперва в ванную сходи, умойся…

– Че?..

– И в туалет загляни! – добавил доктор. – А я тебе за это на пузырь дам. На два пузыря!

Лариса слушала этот безумный диалог, с надеждой глядя на алкаша. Тот почесал затылок, икнул и хмуро осведомился:

– У тебя «белочка», Терехин? Или у меня?

– Иди, Петух! Зарабатывай на бутылку, пока я не передумал!

– Его нам бог послал, – шепнул доктор Ларисе, когда сосед отправился выполнять его поручение.

Они молча прислушивались к тому, что происходит в квартире. Кажется, Петухов не пострадал. Он благополучно побывал в ванной и туалете, никого там не обнаружил, судя по всему, и притопал обратно в кухню.

– Ну что? Видел кого-нибудь?

– Я че, на смотрины ходил? Ты меня умыться послал… я умылся, – отчитался Петух. – И в туалет сходил. Аж легче стало, док… Че, дашь на пузырь-то? Не жмись… я в долгу не останусь…

– Ладно, – кивнул Эдик. – Ты погоди, я сейчас.

Он осторожно вышел в коридор, заглянул в гостиную, где никого не оказалось, дрожащими руками достал из шкафчика деньги и принес Петухову. Тот жадно схватил купюры и заторопился домой.

– Спасибо, док… не подвел!.. Пойду я, Маньку в магазин отправлю…

Через минуту сосед скрылся, и Эдик с Ларисой перевели дух.

– Черт, придется петли чинить. Я все равно дверь менять хотел…

Новенькое, недавно доставленное из мастерской дверное полотно, еще в упаковке стояло в прихожей, прислоненное к стене. Дожидалось своего часа. Петухов своим появлением ускорил процесс.

– Он балкон не проверил, – прошептала Лариса. – Надо было послать этого алкаша на балкон…

– Если там кто и был, то давно убежал. Как только Петух начал в дверь ломиться, его уж и след простыл. Он же не идиот, Лара!

– Что ему стоило завалить всех троих?

– Небось подумал, что охрана приехала… по тревоге! Я ему про кнопку сказал, он и купился…

– Может, и не было никого? Нам почудилось…

Ренат пришел в себя от холода. Обнаружил, что лежит на боку и видит мокрую от росы траву. Голова была тяжелая, тело не слушалось. На ум пришла Соня в красном платье, с красной помадой на губах. Ее любовное неистовство истощало Рената. Дело дошло до того, что он падает на улице и теряет сознание. Если так пойдет дальше, он долго не протянет…

Мысль о смерти мелькнула и пропала. Ренат медленно сел и попытался вспомнить, где он и как сюда попал. В сознании возникла сцена… яркий свет… полуголые плясуньи и официантка с подносом…

– Куда меня занесло?

«В кабаре для избранных, – услужливо подсказал Вернер. – Ты разочаровал меня, парень. Где твой азарт? Похоже, у тебя в жилах течет не кровь, а простокваша!»

Ренат оглянулся на голос, но увидел пустые развалины, облитые луной. Он выругался и поднялся на ноги, держась за ствол молодого деревца. Вокруг темнели деревья, за ними проступала кирпичная стена. Ветер принес запах стоячей воды. «Кузьминский парк!» – осенило Рената. Он любил гулять здесь по вечерам, пока не связался с Зоей. Постель заменила им совместные прогулки, а свободное время они посвящали сексу.

По сравнению с Соней Зоя была холодна и неуклюжа. Замужество и возраст не помогли ей приобрести любовный опыт. Она требовала от Рената изобретательности и огня, а сама лишь предоставляла ему свое тело.

Соня совсем не такая! Она – пожар и опьянение. Отравленный мед, от которого невозможно отказаться. Ренат готов был умереть за нее. Кажется, он уже умирает… У него горячка, бред. Он куда-то шел и свалился с ног…

«Кажется, я следил за Соней! Да… я видел, как она танцует стриптиз… А потом? Что было потом?»

Он замерз, джемпер и джинсы намокли от росы. Мышцы сковал холод, а мысли остановились. Шатаясь от слабости, Ренат брел по дорожке вдоль стены. В пруду с чернильной водой плавали звезды. Когда он заметил мелькание огней и услышал шум, то понял, что выбрался на дорогу. Огни – это фары проезжающих автомобилей. От них рябило в глазах. Соня летучей мышью металась в воздухе. Шелест ее крыльев оглушил Рената. Он пригнулся и отскочил в сторону.

– Ты че, мужик? Обкуренный? Или бухой?

Подростки попросили у него сигарет. Он полез в карман за деньгами… и вспомнил, что отдал все Соне.

– Какая это улица? – спросил Ренат.

– Точно, обкуренный…

– Есенинский бульвар, – подсказал паренек с металлическим ошейником и волосами торчком. – А тебе куда надо?

– Не знаю…

– Перебрал, дядя!..

Кажется, подростки ему сочувствовали. Ренат ожидал, что они затеют драку, но обошлось. Ночная бабочка порхала над его головой, он отмахивался. В левой руке проснулась боль.

Ноги сами принесли Рената во двор дома, где он снимал квартиру. У подъезда курили двое качков в спортивных костюмах. Когда он поравнялся с ними, парни переглянулись.

– Слышь, ты случайно не знаешь Михеева? Мы к нему типа в гости пришли, а он не открывает, блин. Может, съехал куда?

– Я Михеев, – брякнул Ренат и понял, что не надо было признаваться.

Качки дружно выбросили окурки и со свирепым видом двинулись на него…

Ночью Эдик слышал, как вскрикивает и стонет во сне Лариса. Хотя она променяла его на бандита, ему было жаль ее.

– Теперь мы оба в опасности, – прошептал он в темноту комнаты.

Из-за вчерашнего переполоха балкон пришлось закрыть. Преступника это не остановит, но у Эдика будет пару минут, чтобы, услышав шум, разбудить Ларису и выбежать из квартиры.

Пережитый на вокзале ужас получил продолжение. После того, как нетрезвого соседа благополучно выдворили из квартиры, а дверь кое-как установили на место, доктор потребовал у Ларисы объяснений. Та в очередной раз отказалась их давать.

Он так и этак допытывался, какого черта за ней охотятся, но Лариса молчала.

«Если тебе на свою жизнь плевать, подумай обо мне! – взывал он к ее совести. – Я-то за что страдаю?»

«Сам виноват! Не надо было лезть в мои дела!»

«Сейчас не время выяснять отношения…»

«Я вызову такси и уеду! – огрызнулась она. – Чтобы не подставлять тебя под пули!»

«Ты понимаешь, что Петух спас нас с тобой от верной смерти?»

«Может, никакого убийцы в квартире не было. Мы его не видели»

«Мы его слышали, – возразил Эдик. – Здесь точно кто-то был! А Петух его спугнул…»

Вечером они поужинали без аппетита и легли спать врозь. Ларисе снился Берт с пистолетом в руке… он бежал по крышам, а за ним гнались враги. Даже в бедственном положении он был потрясающе красив.

Раздеваясь перед сном, Лариса спрятала брошь под подушку. Она чувствовала себя в западне. «Цветок саванны» жег ей пальцы, но расстаться с ним она не могла.

Эдик прислушивался к ее дыханию, и когда она особенно жалобно застонала, не выдержал и прокрался в спальню. На тумбочке горел ночник. Подушка под головой Ларисы сбилась, и что-то сверкнуло.

Доктор склонился над ее изголовьем. Из-под подушки торчало какое-то украшение. Бижутерия. Похоже на кристаллы Сваровски. Безвкусица! Он взял блестящую штуковину в руки и поднес к ночнику. Это была брошка. Сноп желтых искр рассыпался по потолку и стенам. Эдик не мог оторвать глаз от камней. Внутри у него все задрожало.

– Ого…

Лариса беспокойно заворочалась и повернулась к нему лицом. Эдик, загипнотизированный «Цветком саванны», не шелохнулся.

– Отдай! – прозвучало в полутьме спальни.

Он очнулся от наваждения и съежился под разъяренным взглядом Ларисы.

– Я тебя разбудил?.. Прости…

– Что ты здесь делаешь?

– Ты стонала… я зашел спросить, все ли в порядке…

– Это моя вещь, – жестко молвила она, протягивая руку. – Верни мне ее сейчас же!

– Я никогда не видел у тебя такой красивой броши…

– Как ты посмел взять ее без разрешения?

– Ты спала…

– Какая разница?! Дай сюда брошку!

Эдик смешался. Интуиция ревнивца подсказала ему, что украшение Ларисе подарил новый любовник. Он стоял у кровати босой, в полосатой пижаме, с упрямым выражением лица, и не собирался выполнять ее приказ. Вместо того чтобы вернуть брошь, доктор опустил ее в карман.

– Пусть пока побудет у меня…

Лариса вскочила и вцепилась ногтями ему в руку.

– Ах ты, воришка!.. Еще друг, называется…

– Мы не были друзьями, Лара, – отбивался он. – Мы с тобой занимались любовью. Я отвечаю за тебя! Ты связалась со страшными людьми…

Они боролись. Лариса пыталась отобрать у Эдика брошь, он сопротивлялся. В нем взыграл типичный для мужчины инстинкт собственника. Лариса его бросила ради какого-то бандюги и вора, а он в отместку насолит ей хоть чем-нибудь.

– Все богатство твоего хахаля – краденое!.. По нему тюрьма плачет!..

– Не твоего ума дело…

– Ах так?.. Забыла, кто тебя спас?.. Лежала бы сейчас мертвая и холодная в судебном морге…

Злые слезы закипели в глазах Ларисы. Она изловчилась и укусила Эдика за ухо. Тот взвыл от боли. Его пижама затрещала и порвалась. В пылу борьбы они не сразу услышали, как в гостиной разбилось стекло и посыпались осколки. Рука в черной перчатке открыла ручку балконной двери…

– У тебя память отшибло, чувак? – наседали на Рената агрессивные молодчики. – Про долг напомнить?

– Какой еще долг?

– Он спрашивает, какой долг! – возмутился один из качков и сунул дизайнеру под нос кулак. – А вот это нюхал?

У Рената кружилась голова, в ушах звенело. Перед глазами мелькали красные воланы Сониного платья, голые коленки танцовщиц и белозубая улыбка официантки. Только сейчас он сообразил, что во рту у девушки были слишком острые и длинные зубы. Клыки!

– Тебе хорошая женщина дала денег… – донеслось до него сквозь пелену звуков и красок. – Пришла пора возвращать. Или ты решил, что она тебе подарит кругленькую сумму?

Обидные слова молодчики обильно приправляли матерной руганью. Ренат испугался. Он понял, кто их прислал. Зоя! Она не оставит его в покое. Соня права: единственный выход – убить ее.

– Я все отдам, – пообещал Ренат. – Только не сразу! Соберу и отдам!

– Соберет он! – разозлились парни. – Ты нам пургу не гони, лошара! Даем тебе три дня! Потом будет плохо. Ты когда бабло брал, о чем думал?

Парень, который был пониже ростом, неожиданно ударил Рената снизу вверх, под ребра. Тот согнулся и упал, ловя губами воздух.

– Эй, ты че, Кабан? – всполошился высокий. – Гляди, прибьешь его, с кого тогда спрашивать?

– Не боись… я легонько. Оклемается.

Он для большей убедительности пнул лежачего ногой в бок и пообещал содрать с него шкуру живьем, если через три дня не будет денег.

– Усек, Михеев?

Ренат не смог ответить. У него перехватило дыхание от жуткой боли. Ночная бабочка порхала над ним, то касаясь его лица, то взмывая вверх. У нее были глаза Сони и крылья летучей мыши…

Наверное, Ренат потерял сознание. Бабочка накрыла его темными крыльями, и он перестал видеть. Где-то на дне его памяти осталось загадочное кабаре, где играла разудалая музыка и раздевалась ослепительно прекрасная Соня…

Окна в доме почти все погасли, во двор забрела бездомная собака и принялась обнюхивать Рената. Он пришел в себя и попытался встать. Все тело болело, ноги подкашивались. Он как-то доковылял до двери и набрал код замка. Собака стояла и смотрела на него светящимися в темноте глазами.

В лифте он дважды проваливался в ватную черноту. Когда кабина остановилась на восьмом этаже, он с трудом вышел и, держась за стену, добрался до своей квартиры. Вставить ключ в замок оказалось не таким простым делом.

Наконец, он справился и с этим. К горлу волнами подкатывала тошнота, в голове мутилось. Ренат включил на кухне свет и достал из холодильника водку. Несколько глотков, и ледяной ком внутри начал таять. Дышать стало легче.

Если бы это была его квартира, он бы продал ее и рассчитался с Зоей. Можно продать машину, но за три дня он не успеет.

«Ты меня огорчаешь, дружище, – усмехнулся Вернер, которого не должно было здесь быть. – Разве Соня не подсказала тебе единственно верный выход?»

– Я не убийца… – прохрипел Ренат.

«Тогда вернись к Зое, ублажай ее по-прежнему, и она простит тебе долг!»

– Это невозможно…

«Почему же? – потешался над ним Вернер. – Раньше тебя это устраивало!»

– Я изменился…

Ренат понимал, что дискутирует с самим собой. Незримый Вернер поселился в его уме и качает права. Нет никакого способа изгнать его оттуда. Или есть?

Он взял телефон и позвонил Ларисе Курбатовой.

«Забыл, который час? – не преминул съязвить Вернер. – И что ты ей скажешь? Попросишь дать тебе денег? Рядовые стоматологи столько не зарабатывают…»

Яркая желтая вспышка озарила сознание Рената. Щелк!.. Кое-какие частички пазла сложились в причудливую картину. В этом была опасная и точная логика Вернера, который не зря напомнил о себе.

В ушах Рената зазвучал мелодичный, как храмовый колокольчик, голос Сони: «Желтые брюлики!.. Когда-то на выставке в Антверпене я видела чудесную брошку!.. Отборные африканские алмазы в платине!..»

– «Цветок саванны»… – прошептал он.

Перед глазами возникла брошь, которую показывала ему Лариса. Крупные камни, сверкающие, как золотой фейерверк. Подарок Мачо! И ее слова: «Никто не знает, что брошь у меня. Ты же не будешь… покушаться на мою жизнь?»

Это не могло быть простым совпадением. Желтые бриллианты в руках Ларисы, необычная просьба Сони… и страшная нужда в деньгах, угнетающая Рената. Звенья одной дьявольской цепочки, которая накрепко сковала всех участников.

– Теперь мы – рабы на галере Вернера, – вслух заключил дизайнер. – Лариса и я!

«Цветок саванны» мог бы разрешить проблему. Завладев брошью, Ренат избавляет Ларису от смертельной угрозы – раз. Продав бриллианты, он получает кучу зеленых и рассчитывается с Зоей – два. Исчезает необходимость убивать ее.

Возникло одно «но»: Соня с этим не смирится. Ведь она не получит броши и не избавится от соперницы. Хотя Зоя ей не конкурентка, она не успокоится, пока не сживет ее со свету. Руками Рената.

Он набирал и набирал номер Ларисы. Та не брала трубку…

Сигналы сотового на мгновение отвлекли Эдика, и Лариса ухитрилась вырвать у него брошку. Она метнулась к двери, он кинулся за ней, и в этот момент… кто-то включил свет.

Лариса остолбенела и попятилась. Эдик с разгону наткнулся на нее, схватил за плечи, увидел впереди черный зрачок дула и замер.

На пороге спальни стоял человек и целился в доктора из пистолета с глушителем. Лицо незнакомца закрывала маска с прорезями для глаз и рта.

– Отпусти ее, – холодно приказал он. – Подними руки и отойди в сторону.

Эдик повиновался. Он онемел от ужаса. Ситуация была безвыходной.

Лариса выронила «Цветок саванны» на ковер и ногой незаметно толкнула брошь под кровать.

– Вы кто? – трясущимися губами спросила она.

Вместо ответа незнакомец указал стволом на Эдика.

– Что это за хмырь?

– Это… это… мы коллеги…

– Р-работаем вместе… – заикаясь, пролепетал доктор.

– Я тебя убью, – процедил человек. – Прямо здесь и сию минуту.

– Н-не надо… я ничего не сделал…

Эдик готов был рухнуть на колени перед незнакомцем, если бы мог пошевелиться. На него будто столбняк напал. Двигались только веки и язык, все остальное словно окаменело.

Лариса прощалась с жизнью. Один раз, на вокзале, ее спасло чудо. Второго шанса судьба не дает. Почему она не послушалась Эдика и не спряталась на его даче под Саратовом? Может, потому, что от себя не убежишь?

Эти мысли пролетели в ее уме за долю секунды. Телефон, который лежал на прикроватной тумбочке, продолжал звонить.

– Твой? – лаконично осведомился незнакомец.

Лариса молча кивнула.

– Кто это такой настойчивый? – пробормотал он, шагнул к тумбочке, держа Эдика на мушке, и с силой швырнул сотовый на пол. Его лицо под маской перекосилось от ярости.

– Так-то лучше…

Телефон разбился, что вызвало довольную ухмылку грабителя. Он явился за «Цветком», это ясно.

«Как он нас выследил?» – подумала Лариса.

– Я шел за вами, потом ехал, – объяснил незнакомец, словно подслушав ее вопрос. – Я заприметил этого хмыря еще на Казанском.

– Как вы вошли?

– А ты не догадалась? Через балкон! Обожаю пожарные лестницы, карнизы, крыши… Риск – моя стихия.

Он говорил с Ларисой, глядя на Эдика, чтобы тот не вздумал выкинуть какой-нибудь фортель.

– Ну, признавайся, хмырь, боишься смерти?

Доктор судорожно сглотнул и не издал ни звука. Страх парализовал его.

– Боишься! – ответил за него человек в маске. – Смерти все боятся! Ну, молись, хмырь…

– Не трогайте его… – взмолилась Лариса. – Это я во всем виновата…

Она смотрела на незнакомца со странным ощущением, что где-то уже видела его. Голос этого человека, рост, осанка напоминали ей…

– Берт!.. Это ты?..

– Наконец-то! Узнала?

– Ты хочешь меня убить?

– Тебя нет, его – да!.. Он умрет!..

С этими словами Берт приподнял пистолет и нацелился в лоб Эдика. Тот побледнел и шатнулся, но устоял на ногах.

– Ты спала с ним? Признавайся! Ты изменяла мне с ним…

– Нет, Берт!.. Это было раньше… до того, как ты появился в моей жизни…

– Что же ты делаешь в его квартире?.. Разве это не его спальня? Не его постель?.. Я застукал вас, голубки!..

– Ты все не так понял…

– Жребий брошен! – театрально провозгласил Берт. – Тебе конец, хмырь!

– Не делай этого! – взвизгнула Лариса, бросаясь вперед.

Она повисла на руке Берта, который не ожидал от нее такой выходки. Его секундная растерянность позволила Эдику спрятаться за шкаф.

Эта отсрочка разъярила Берта. Он зарычал и оттолкнул Ларису. Та упала, но не растерялась и схватила его за ногу. Лысый череп Вернера, советы и наставления гуру, египетский кот Ра, индивидуальные медитации в клубе калейдоскопом замелькали в ее уме. Память зацепилась за одну из картинок, где Вернер показывал им некий ритуал…

Лариса изо всех сил дернула Берта за лодыжку и забормотала слова, которые сами пришли в голову. Она не понимала их смысла, но надеялась хоть как-то помешать жестокому и самовлюбленному Мачо застрелить Эдика.

– Я не хотела, чтобы ты был таким…

Берт потерял равновесие и грохнулся оземь. Пистолет выпал из его руки. Эдик, подчиняясь инстинкту самосохранения, выскочил из своего убежища и отбросил оружие подальше.

Берт извивался на ковре, пытаясь освободиться. Лариса с такой отчаянной силой вцепилась в его ногу, что не могла разжать пальцев. Их свела судорога. Эдик, вместо того чтобы прийти ей на помощь, стоял и дрожал, как осиновый лист…

Инок Онуфрий размышлял о благодати, когда свеча потухла и его келья погрузилась во мрак. В темноте послышались странные звуки, – словно кто-то с кем-то боролся, сопел и вскрикивал. Это были мужчина и женщина…

Онуфрий перекрестился, дабы не поддаться искушению дьявола. Потухшая свеча чадила. Инок нащупал спички, чиркнул и поднес огонь к фитильку. Свет озарил крохотную белую келью. По стенам метались тени…

Онуфрий закрыл глаза и принялся читать молитву. Последнее посещение дочери оставило в его душе мучительную тревогу. Лариса выглядела взволнованной и недовольной. Она с самого начала не одобряла его выбор уйти от мира и затвориться в монастыре. Считала, что он предал семью и сбежал от трудностей. Однако Онуфрий сделал свой выбор отнюдь не по этой причине. Жизненные невзгоды не пугали его, и монашество он принял, когда дочь уже выросла и вышла замуж. Ее развод огорчил Онуфрия, но был неизбежен. То, что открылось иноку, предопределяло путь дочери, тернистый и опасный. И на этом пути у нее должен быть защитник – тот, кто будет молиться за ее спасение.

Онуфрию было жаль оставлять жену, но поступить по-другому он не мог. Только вдали от суеты, в монастырской келье можно полностью посвятить себя служению духу, а не плоти.

Много лет назад Онуфрию, тогда еще Валерию Курбатову, приснился странный и страшный сон. Его маленькая дочь заблудилась в лесу, населенном тенями. Стоило ей взглянуть на одну из теней, как та обретала бледный образ, а затем плоть и кровь. Там были люди, чудовища, гномы, русалки и фантастические животные. Они преследовали Ларису, вовлекали в неприятности и даже покушались на ее жизнь.

Подобные кошмары снились Курбатову с пугающим постоянством. Он пытался самостоятельно разгадать смысл ужасных сновидений, потом обращался к психологам, которые не сумели облегчить его состояние. Потом нашел утешение в религии.

Эти сны наложили отпечаток на его отношения с дочерью. Он пытливо приглядывался к ней, вслушивался в ее болтовню, вызывал девочку на откровенность в надежде отыскать источник своих кошмаров. Лариса как будто ничем не отличалась от сверстниц – разве что была более задумчива и мечтательна, чем другие. И еще – лотерейные билеты, которые она выбирала, почти всегда выигрывали. Правда, суммы были небольшими. Интереса к выигрышам дочь не проявила, а Курбатов не придал этому значения.

Делиться с женой своими страхами он не стал. Не хватало, чтоб еще и она заразилась ночными кошмарами. Курбатов решил, что страдает особой формой безумия, которая может развиться и перейти в более острую фазу. Это отчасти и привело его в монастырь. Он надеялся если не излечиться, то принести пользу дочери. Вдруг сны окажутся вещими?

Годы, проведенные в трудах и молитвах, примирили Онуфрия с его кошмарами. Он перестал воспринимать их как Божью кару.

– Скорее, это предупреждение, – успокоил его настоятель, которому монах исповедался. – Внемли ему, и ты поймешь, в чем состоит твоя миссия.

Брат Онуфрий принял совет к сведению. Судьба дочери зависит от высших сил и божественного провидения. В нужный момент его молитвы сослужат свою службу.

Со времени последнего свидания с Ларисой, чем бы инок ни занимался – его мысли возвращались к дочери. Тени обступили ее со всех сторон, подобрались слишком близко…

В минуты просветления Онуфрий видел горную обитель и ламу, читающего священные тексты. В Тибете тоже существуют монастыри, где ищущие постигают истину и проникают в скрытую суть бытия. Все это было как-то связано с Ларисой.

С тех пор как Курбатов ушел из семьи, они с дочерью отдалились друг от друга. Она изредка приезжала проведать его, но прежних задушевных бесед между ними давно не было. Отец не знал, чем она живет, не считая себя вправе задавать ей вопросы. Если захочет, сама расскажет.

Лариса молчала. Он чувствовал ее смятение и неуверенность, однако исповеди так и не дождался. Порой ему казалось, что он близок к разгадке тайного смысла своих снов, а порой ощущал бессилие перед будущим, коего не может предотвратить.

Нынешняя незримая возня в келье напомнила ему о дочери. То, что свеча потухла, было дурным знаком. Поэтому Онуфрий прилежно молился. Он просил Всевышнего заступиться за Ларису. Не важно, в какую западню она попала. Важно, чтобы Всевышний его услышал…

Ренат знал, что Соня не уступит. Он должен добыть для нее брошь, тогда, возможно, ему не придется убивать Зою. Или все-таки придется? Денежный долг висел над ним дамокловым мечом.

Он думал об убийстве, как о компьютерной игре, которая не предполагает трагических последствий. Виртуальная смерть не страшна. Это просто заранее запрограммированное действие. Значит, ответственность понесет не Ренат, а хозяин игры.

Соня опять исчезла. Он не выполнил ее условия. И пока он этого не сделает, она останется недосягаемой.

Лариса не отвечала на его звонки, и он не знал, как еще с ней связаться. Ренат решил съездить туда, где они встречались по поводу броши. Он помнил улицу, двор и подъезд, из которого вышла докторша. Она сама показала ему бриллианты! «Цветок саванны» практически был в его руках, а он ничего не понял. Шляпа! Лузер!

Ренат стремительно катился в пропасть, не в силах зацепиться за какой-нибудь уступ или торчащий меж камней чахлый кустик. Спасения не было. Он – почти грабитель, почти убийца. От роковой черты его отделяет один шаг. Соня завладела его душой и телом, подчинила его себе. Он бредит ею. Да, бредит! За ее умопомрачительные ласки он готов разрушить свою жизнь.

Он следил за Соней в Кузьминском парке, но упал от слабости и упустил ее. Провалился в беспамятство, и там, по ту сторону реальности, его тоже поджидала Соня. Она танцевала стриптиз в каком-то подвале. Платье упало ей под ноги, ее красота засверкала и ослепила Рената. Соня была повсюду!

Он думал только о ней. О чем бы ни были его мысли, в них непременно обитала Соня. Наваждение поразило его, как болезнь. У этой болезни было лицо, волосы и фигура Сони. «Иди за мной!» – приказывала она, и Ренат послушно шел к своей гибели.

– Все должно быть наоборот, – твердил он. – Наоборот!

Соне полагалось слушаться его, а она вышла из-под контроля и начала своевольничать, командовать.

Думая о ней, Ренат сел в машину и поехал к Ларисе. Докторша не живет дома. Он узнал ее адрес, когда подвозил ее из клуба в Отрадное. А в последний раз они встречались в другом месте. Ее бывший любовник наблюдал за ними, пока они разговаривали.

– А камешки-то оказались драгоценными!..

Ренат общался сам с собой, чтобы не сойти с ума. Звук собственного голоса и шум мотора успокаивали его. Он ни в чем не был уверен, ничего не знал наперед. Он запутался в своих страстях, желаниях и страхах. Он более не принадлежал себе.

Ренат быстро нашел нужный ему двор и дом. Только теперь у парадного он сообразил, что не взглянул на часы. Сейчас четыре утра! На востоке небо позеленело в преддверии рассвета. Глупо надеяться, что в такое время Лариса отправится на работу или в булочную за хлебом. Люди еще спят. Можно проторчать тут до второго пришествия.

Ренат выругался и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Осел! У меня окончательно мозги отшибло!

Он вышел из машины, размялся, поглядывая на темные окна домов, и раздраженно сплюнул. Под ребрами пульсировала боль от удара одного из подосланных Зоей молодчиков. Эта боль держала его на плаву. Иначе он давно бы отключился, как в парке.

Повинуясь инстинкту, а не уму, Ренат подошел к двери парадного. Кодовый замок был сломан, и он без помех добрался до лифта. Уроки Вернера пригодились, чтобы угадать этаж. Раньше у Рената не было случая применить свои знания. Он думал, что ни черта не усвоил, а все приемчики гуру – всего лишь ловкий обман.

Цифра «десять» сама собой возникла у него в голове, и он нажал кнопку. Кабина поехала вверх.

На площадке не было лампочки. Ренат не сразу заметил, что дверь расположенной слева квартиры приоткрыта. Ведомый тем же инстинктом, который привел его на десятый этаж, он осторожно переступил порог…

Квартира была пуста. Прихожая, коридор, две комнаты, кухня, ванная, туалет. Здесь делали ремонт, который еще не совсем закончен. Новая дверь не вставлена, даже не распакована.

Ренат обошел все и убедился, что хозяева отсутствуют. Но шестое чувство заставило его еще раз пройтись по комнатам. Всюду царил беспорядок. Балконная дверь в гостиной разбита. Осколки стекла рассыпались по полу. Постель на диване осталась неубранной. Как будто тот, кто тут спал, вскочил и больше не ложился.

То же – в спальне. Брошенная постель, разбросанные впопыхах вещи, следы борьбы. Неисправный сотовый телефон на полу. Ренат чуть не наступил на него. В этом жилище происходила какая-то драма…

Он невольно искал кровь, но, к счастью, не нашел. Значит, до убийства не дошло. Ренат уже не сомневался, что Лариса пряталась именно здесь. Это квартира ее любовника. Ему на глаза попались платежки за коммунальные услуги.

– Эдуард Терехин, – прочитал он и кивнул головой. – Ее коллега по работе. Зубной врач. Где же ты, Терехин? Куда подевался? И куда подевал Ларису?

Ренат вернулся к балконной двери и тщательно ее осмотрел. Похоже, кто-то залез на балкон по пожарной лестнице, проник в квартиру и…

– И? – сам у себя спросил он.

Судя по всему, в квартире ночевали два человека, когда сюда ворвался кто-то еще. Грабитель или убийца! Лариса говорила, что ее пытались убить. Очевидно, попытку решили повторить.

Ренат осмотрел входную дверь и обнаружил заметные повреждения. Дверь явно выламывали, причем грубо. Выходит, Эдика и Ларису атаковали с двух сторон: с лестничной клетки и с балкона? Что же здесь произошло?

«Брошь! – вспыхнуло в его уме. – Я обязан ее найти!»

«Тупица!.. – захохотал Вернер, как будто он был рядом и все видел. – Лариса ни за что не оставила бы драгоценность в чужом доме. Она взяла брошь с собой».

– Ваша правда, – подтвердил Ренат. – Если только камни у нее не отобрали.

Его задача, недавно казавшаяся простой, усложнилась. Вариантов было несколько.

Лариса и Терехин каким-то образом спаслись от нападения и где-то спрятались.

Ларису и Терехина увезли бандиты.

Ларису и Терехина убили.

– Тогда почему их не убили прямо тут?

Ренат рассуждал, ходил по квартире, разглядывал вещи и представлял себе уклад жизни, которую вел хозяин. Вряд ли у того есть деньги на гостиницу или загородный дом, где бы они с Ларисой могли переждать бурю. Ремонт скромный: Терехин даже дизайнера не нанимал. Все по минимуму, чтобы уложиться в скудную смету. Мебель так себе… сантехника бедненькая. Кухня без излишеств. Холодильник полупустой.

Ренат сел в кресло, развел руки в стороны ладонями вверх и сосредоточился. Необходимость заставила его применить на практике знания, полученные в клубе. Впервые после лесной сторожки он осмелился на это.

– У меня получилось… – прошептал он, потрясенный. – Я смог!..

Перед его внутренним взором мелькали картинки жизни, которая протекала здесь. Вот хозяин квартиры гладит себе брюки… вот они с Ларисой пьют чай… вот какой-то амбал выламывает входную дверь… Ба! Да он пьяный в стельку!..

Вот хозяин встает с постели и крадется в спальню… Там они с Ларисой сцепились и дерутся… Ха!.. Что не поделили?..

Вот кто-то в темной одежде разбивает стекло, просовывает руку и открывает балкон… У него пистолет!..

– Ого! – подскочил в кресле Ренат. – Ни фига себе!

Вооруженный мужчина целится в хозяина… Лариса что-то кричит…

До Саратова Лариса и Эдик ехали на автобусе. Всю дорогу они молчали. Лариса больше не доверяла бывшему любовнику, но согласилась на его предложение пожить на даче. Куда ей было податься? В Подмосковье у матери ее скорее найдут, чем в дачном поселке у черта на куличках.

Дача Эдика оказалась заброшенным деревянным домиком на берегу реки. Вид из окон на Волгу открывался чудесный. Хоть пейзажи пиши. За домом рос старый сад, – одичалые груши, яблони и вишни. Деревья отцвели, на ветках зеленела мелкая завязь. Было жарко. Лето только началось, а трава уже успела выгореть.

Во дворе Лариса обнаружила глубокий колодец, которым давно не пользовались. Поверхность воды затянула мутная пленка.

– Нравится? – уныло осведомился Эдик, прилаживая к ржавой цепи такое же ржавое ведро.

– Очень! – буркнула она. – Особенно «удобства»! Просто супер!

– Зато здесь тихо. Вряд ли сюда явятся твои новые друзья.

– Они мне не друзья.

– А кто? Враги? Это врагам ты носишь передачи?

– Хватит придираться к словам! Лучше скажи, что я буду есть? Где магазин?

– Далеко, – со вздохом признался Эдик. – Впрочем, я давненько тут не был. Может, что-то поменялось. Дачники же чем-то питаются. В любом случае, в деревне должен быть рынок. Местные мужики ловят рыбу на продажу. С голоду не помрешь!

– Спасибо, утешил, – разозлилась Лариса. – От тебя ничего другого не дождешься.

– Это ты мне говоришь? После того, как меня дважды пытались убить из-за тебя?

– Но не убили же?

– Еще не вечер… – мрачно возразил доктор. – Мне кажется, ты что-то скрываешь. Это нечестно.

– А украсть у меня брошку – честно?

– Я не вор! Я только хотел посмотреть, что за штуковину ты прячешь под подушкой. Это ведь он тебе подарил? Он?

– Если даже так, тебе какое дело?

– Я мог умереть, – обиделся Эдик. – Я рисковал жизнью ради тебя, поэтому имею право знать правду.

– Какую правду?

– Во что ты меня втравила?

– Всему виной твое любопытство. Ты везде суешь нос, и тебе его прищемили. Извини, Эдик, но я тут ни при чем!

– Эти камни… они настоящие, верно? Иначе бы ты не накинулась на меня, как дикая фурия!

– Твоя наглость возмутительна. Что ты себе позволяешь? Подкрался ко мне, спящей, взял без спроса мою вещь…

– Ладно, замнем, – сдался доктор. – Брошку я тебе вернул, так что хватит меня попрекать. Сколько она стоит, Лара?

– Тебе не по карману.

– Ну да, я обычный стоматолог, а не бандит…

Они препирались, пока Эдик таскал из колодца воду и выливал в пластмассовую бочку. Когда вода очистилась, он наполнил ведро и понес в дом. Лариса осталась во дворе. Усталость и раздражение приглушили ее страх. Красота природы напоминала о былой беззаботности, которую она не ценила.

На ум пришла избушка лесника, где они с Ренатом провели ужасные дни, полные смятения и упорных медитаций. Одиннадцать дней «в пустыне» не прошли даром.

– Сколько теперь расхлебывать?.. – обронила она в пустоту.

С реки доносился шум моторных лодок. Лариса вдруг позавидовала рыбакам, дачникам, всем людям, не обремененным такими проблемами, как у нее. Чего ей не жилось спокойно? На приключения потянуло…

Эдик со стуком распахнул окно, позвал ее пить чай. Маленькая дачная печурка наконец разгорелась, в кухне висела сизая пелена и пахло дымом.

– Жаль, света нет, – сообщил доктор. – Отрезали за неуплату. Я тут нашел пару свечек, на пару дней тебе хватит. Дров нарублю, хлеб мы привезли.

– А потом?

– Потом что-нибудь придумаем. Главное, здесь ты в безопасности.

– Сомневаюсь…

– Сюда-то они точно не доберутся. Про мою дачу никто не знает. Я сам о ней забыл. Если бы не ты, стоять ей пустой еще лет десять.

– Провались «они» пропадом! – тоскливо молвила Лариса.

– На крайний случай у тебя пистолет есть. Стрелять умеешь?

– Нет.

Пистолет, о котором он говорил, принадлежал Берту. Тот бросил оружие в спальне, когда убегал. Что его спугнуло, Лариса с Эдиком так и не поняли. Во время борьбы она сорвала с Берта маску и поразилась красоте его искаженного яростью лица. Он вырвался и выскочил в коридор. Хлопнула входная дверь. Эдик поднял с пола его пистолет и осторожно, как ядовитую тварь, опустил в спортивную сумку. Стало ясно, что в квартире больше оставаться нельзя.

«Что это с Бертом? – недоумевала Лариса, собирая вещи. – Он пришел убить меня?»

«Нас! – поправил ее Эдик. – Твой новый ухажер – киллер! Не знаю, что ему помешало. Ты так орала, что у меня в ушах заложило. Вероятно, все соседи проснулись. Вот он и решил уносить ноги, пока не поздно!»

Странно, что двое до смерти перепуганных людей сумели обратить в бегство такого крутого парня, как Берт.

Теперь, сидя возле печурки, Лариса вспомнила слово, которое вырвалось у нее в пылу потасовки. Сгинь!

– Нам повезло, что мы унесли ноги из города…

– Да уж, – кивнул доктор. – Кстати, что ты ему кричала? Я все хотел спросить. Его от твоих воплей просто скрючило. Думаю, он дал деру, потому что не выносит женского крика…

Эдик увлеченно разглагольствовал на эту тему, а Лариса удивлялась, как ей тогда пришло в голову нужное слово. Сгинь! Кажется, она повторила его несколько раз…

Она не разделяла оптимизма Эдика, что худшее позади. Берт оправится и вернется. Отыщет ее на краю света. Из-под земли достанет.

– Мне надо ехать, – заявил доктор. – Я должен успеть послезавтра на работу.

– Ты же отпросился!

– Всего на пару дней.

– Останься!

– Не могу. Прости, Лара… но в моей квартире сломана дверь. Я обязан принять меры. Конечно, там нет ничего ценного…

Он застыл с открытым ртом, потом вскочил, взмахнул руками и плюхнулся обратно на колченогий стул, который чуть не развалился под его весом.

– Моя квартира открыта! Черт! Мы так спешили, что… Я не помню, захлопнулся ли замок!.. Каждый, кому не лень, зайдет и обчистит меня до нитки!..

Лариса его не слушала. Она не заблуждалась насчет того, что получила временную отсрочку. Берт ни перед чем не остановится. Смена адреса и расстояние ему нипочем. Он найдет эту заброшенную дачу так же легко, как нашел квартиру Эдика. Собственно, ему искать-то не надо…

Ренат звонил Ларисе на работу, но ее там не оказалось.

– Доктор Курбатова не принимает, – сообщил ему звонкий девичий голосок. – Записать вас к другому врачу?

Он вежливо отказался.

День пролетел быстро, суматошно. Вечером Ренат отправился в Кузьминский парк, к воротам с грифонами. Здесь хорошо думалось. Он прогуливался и представлял Ларису. Настраивался на ее «волну», как учил Вернер.

След Ларисы терялся в лабиринте городских улиц, таял. Похоже, она уехала и увезла с собой «Цветок саванны»! Она спасала свою жизнь… бежала от морока, который преследовал ее…

Ренат вернулся к машине, сел за руль и задумался. Кто-то постучал костяшками пальцев в стекло. Он поднял глаза и обомлел.

– Соня?.. Откуда ты здесь?..

Она переоделась. Вместо красного платья с воланами на ней был узкий синий комбинезон, расшитый серебряными звездами. Вычурный, как все ее наряды. Безвкусный, зато вызывающий. Соблазнительный.

Ренат сглотнул. Он чувствовал себя наркоманом в период ломки, увидевшим вожделенную дозу. Его мужское естество заволновалось и напряглось.

Соня наклонилась, заглядывая в салон. Полукружья ее грудей в вырезе лифа матово светились в темноте.

– Пустишь?..

– Садись…

Он открыл дверцу, и Соня, источая одуряющий запах левкоя, устроилась на переднем сиденье. Заложила ногу на ногу, поправила пышные кудри, улыбнулась.

– Как ты меня нашла?

Не дожидаясь ответа, Ренат потянулся к ее губам. Соня отстранилась. В ее ушах качались крупные розовые аметисты.

– Где мой подарок? – она протянула изящную узкую ладошку, словно за милостыней. – Где брюлики, милый? Ты достал их? Мне надоело носить всякую дрянь! Ты обещал!.. Ты клялся…

– Я сдержу обещание.

– Лгунишка!.. Противный!.. Ты разобрался со своей мочалкой?..

Ренат не сразу сообразил, что речь идет о Зое.

– Я в процессе, – выкрутился он, задыхаясь от страсти. – Иди ко мне…

Соня обняла его длинными, цепкими, как кошачьи лапы, руками. Острые ногти впились в кожу Рената. Эта боль возбуждала его. Соня позволила ему расстегнуть комбинезон, коснуться горячим ртом своей шеи… и вдруг оттолкнула, сердито нахмурилась.

– Сначала брюлики…

– Соня!.. Помилуй, я все помню… я…

– Ты жадный… – захныкала она, не подпуская его к себе. – Ты обманул меня…

– Я ищу то, что ты просила. Ищу!

– Не верю… Ты лжешь…

Ее тихий свистящий шепот, похожий на шипение змеи, взбесил Рената. Он схватил Соню за плечи и сильно встряхнул. Она мстительно захохотала, показывая белые зубы и раздвоенный язык…

Ренат отшатнулся, а Соня, довольная, медленно облизнулась. Язык у нее был совершенно нормальный, как у всех людей.

– Убей ее… – потребовала она, приникая к Ренату всем телом. – Ты знаешь, о ком я…

Соня забралась ему на колени, и он овладел ею. Она поддалась ему, хохоча и отбиваясь. Ренат опомнился, когда Соня застонала, сжав уставший от поцелуев рот… Золотые волосы щекотали ему лицо и шею. Соня тяжело дышала и вздрагивала…

– Убьешь ее? – процедила она сквозь зубы. – Ну же…

– Убью…

«Мазда», в которой они занимались любовью, стояла под тополем, блестящим в лунном свете. Казалось, эта долгая летняя ночь никогда не кончится…

– Оставь мне свой телефон, – попросила Лариса. – Мой разбился.

– Мобильная связь тут ужасная, – огорошил ее бывший любовник.

– Все равно оставь!

– Ладно, держи. Надеюсь, тебе не понадобится вызывать «Скорую» или «пожарку».

– А если понадобится?

Домик Эдика стоял на отшибе. Ближайшая дача была заколочена, а следующая за ней еще строилась. Рабочие выгнали деревянный сруб без крыши. Лариса с ужасом думала о том, как будет ночевать одна. Даже мысль о пистолете, доставшемся ей после бегства Берта, не придавала уверенности. Она сказала об этом Эдику.

– Я все понимаю, но не могу остаться, – оправдывался он. – Моя квартира брошена на произвол судьбы, дверь поломана. Я должен ехать.

– Квартира тебе дороже меня?

– Ты предпочла меня какому-то бандюге, а теперь еще упрекаешь?!

Лариса смущенно прикусила язык. Эдик прав. Она сама все испортила.

– Знаешь, я до сих пор не верю, что мы спаслись, – признался он. – Чудо, что твой Берт убежал. Он и без оружия свернул бы мне шею. Он убийца! Я видел его глаза…

– И что же?

– Это глаза бешеного волка! Пока его не пристрелят, он будет кидаться в драку.

Лариса вспомнила об отце. Наверное, его молитвы сыграли свою роль. Он пришел ей на помощь. Несмотря на расхождение во взглядах, у нее всегда была глубокая внутренняя связь с отцом.

– Помнишь, я ездила в монастырь? Так вот… я проведывала отца.

– Твой отец – монах? – поразился Эдик. – Никогда бы не подумал…

– Он ушел в монастырь, когда я выросла и стала сама зарабатывать. Я жутко обиделась на него! Мы поссорились. Мне было жаль маму, которая осталась одна. Я отказывалась понимать, как он мог так поступить с ней! Когда я приезжаю повидаться с ним, нам почти не о чем говорить. Но все равно он мне очень близок. В жизни бывают необъяснимые вещи…

Эдик гнал от себя мысли о броши, которую Лариса привезла с собой на дачу. От этого мысли становились лишь назойливее.

«Будь это бижутерия, Лара бы не набросилась на меня, – рассуждал доктор. – Она в принципе равнодушна к украшениям. За этим что-то кроется. Неужели камни представляют большую ценность?.. Сколько они могут стоить?»

– Берт приревновал тебя ко мне…

– А ты бы на его месте не приревновал?

– Я не Отелло, – скривился Эдик. – И за пистолет не хватаюсь.

– Просто ты меня не любишь. И никогда не любил.

– Можно подумать, он тебя любит! Насмешила… Он тебя под пули подставил!

– Хватит злиться, – примирительно улыбнулась Лариса. – Лучше скажи, здесь мыши водятся? Я мышей боюсь!

Эдик пожал плечами. Есть кое-кто пострашнее мышей. Например, человек с пистолетом, готовый выстрелить в себе подобного.

– Мыши тебя не съедят. Ладно, давай спать. Правда, тюфяк старый, но это не беда. Главное, он сухой и чистый. Мне утром ехать, а я еще глаз не сомкнул.

– Какой же он чистый? Тут всюду пылища!

– Я его выбил во дворе.

Доктор первый улегся на кровать и закрыл глаза. Вместо подушки он подложил под голову скрученный валиком ватник. Хорошо, что никто не позарился на убогую утварь, а то бы на полу спать пришлось.

– Как я будут жить в этой разрухе? – сокрушалась Лариса. – Ты утром уедешь, и с концами.

– Лучше жить здесь, чем оказаться на кладбище, – философски заметил Эдик. – Впрочем, я не настаиваю. Не нравится моя дача, возвращайся в Москву. Там тебя ждут не дождутся! Честно говоря, мне самому страшновато. Где гарантия, что твой чертов Берт или его дружки не явятся по мою душу? Пожалуй, я к тетке перееду, в Химки. Временно, разумеется. Она давно зовет погостить.

– У тебя тетка в Химках? Что же ты молчал? Мы могли бы…

– Не могли! Тетка больная, на ладан дышит. Хочешь ее в могилу свести?

Лариса подошла к кровати и тихо легла рядом, стараясь не касаться Эдика.

– Чего ты, как чужая? – вздохнул он. – Придвигайся, кровать-то узкая. Уснешь – свалишься.

– Не усну. Зря ты меня сюда притащил!

– Я тебя силком не тащил, ты по доброй воле согласилась пожить на Волге. Ради собственной безопасности.

– Я поступила глупо…

– Ты рассчитывала на пятизвездочный отель?

– Не в том дело. Меня деревенское житье-бытье не пугает. Приспособилась бы. Только зря все это! От Берта мне не спрятаться.

– Он супермен, да? Всесильный и вездесущий? Что ж он тогда драпал от нас, аж пятки сверкали?

– Я жутко разозлилась, а он, похоже, этого не выносит.

– Странный он какой-то… И на фото не получился. Что-то с ним не так…

– Давай, спи! – рассердилась Лариса. – Тебе ехать завтра!

Эдик чувствовал ее волнение и тепло ее тела, лежащего рядом. Лариса, которую он, по его мнению, знал, как облупленную, вдруг снова возбудила его интерес. Это был иной интерес, гораздо более сильный, чем когда они познакомились. Обычная разведенная женщина, его коллега и любовница превратилась в загадочную и таинственную личность. Она что-то недоговаривала… что-то скрывала…

– Ты думаешь, Берт и сюда доберется?

– Это вопрос времени.

Эдик задремал с мыслью о броши. Лариса останется на даче одна, и любой пьянчуга может обокрасть ее. Да, у нее есть пистолет Берта, только вряд ли она осмелится выстрелить.

Доктор подсмотрел, как она прикалывала брошку к чашечке бюстгальтера. Наверное, неудобно целый день носить украшение на себе, а потом еще и спать с ним. Надо было спрятать дорогую вещь в более надежное место…

– Проект еще не готов? – возмутился босс. – Где вы витаете, Михеев? Заказчик ждет дизайн, чтобы начать подготовку, а вы тянете! Если не успеете к сроку, я вычту с вас штраф. Ваша медлительность подрывает репутацию фирмы!

У Рената работа не клеилась. Он вроде бы сидел в офисе, уставившись в монитор, что-то делал, но это была фикция. На его губах горели поцелуи Сони, а мозг закипал от неразрешимой задачи: как вернуть Зое долг и выполнить обещание, данное новой любовнице. Может, заполучив «Цветок саванны», Соня сжалится и пощадит соперницу?

Ренат надеялся на благополучный исход, в глубине души понимая, что пройти по лезвию бритвы вряд ли удастся.

Утром он силой заставил себя выйти из квартиры. Не хотелось встретиться с нанятыми Зоей молодчиками, которые могут искалечить его. Отбить почки, к примеру, или лишить половой функции. Парочка точных ударов, и он на всю жизнь останется инвалидом.

– Ты как будто не в себе, Михеев, – заметила секретарша. – Зеленый какой-то, щека дергается. Случилось что?

– Творческий застой. Проект не движется, шеф поедом ест. Что делать, Фаина?

– Руки на себя наложи, – не моргнув глазом, съязвила девушка. – Сразу все проблемы решишь, одним махом.

– Это идея…

Сарказм секретарши встряхнул Рената. Чего он раскис? Зачем накладывать руки на себя, когда можно использовать по назначению альпинистский шнур? Зря, что ли, он его возит в багажнике?

Он встал и вышел в курилку. Там дымящий люд хмуро обсуждал житейские неурядицы: болезни детей, капризы жен, придирки тещи, кредиты, которые надо выплачивать, рост цен…

«Мне бы их заботы», – позавидовал Ренат и попросил сигарету.

– Ты же бросил! – удивились курцы. – Опять потянуло?

Ренат отказался от табака из-за бронхита. Кашель замучил. Но теперь кашель казался пустячной мелочью по сравнению с тем, что на него навалилось. Он с отчаянием затянулся, как приговоренный перед казнью. Должно быть, его состояние отразилось на лице.

– Что с тобой, Михеев? Проблемы?

– А у кого их нет?

– Может, тебе помощь нужна? Ты скажи, мы с ребятами сбросимся…

– Не травите душу! – вспылил Ренат. – И так тошно!

Он злобно затушил окурок и вернулся за компьютер. В груди саднило от табачного дыма, голова раскалывалась. После бессонной ночи болели глаза, ум объявил забастовку. Исступленные мысли были только о Соне и ее ласках.

В обед, когда сотрудники разбрелись кто куда, он позвонил Зое.

– Привет!

– Не ожидала, – сухо обронила она. – Чем обязана?

– Я… у меня к тебе просьба…

– Если ты о деньгах, то я больше не дам. Самой нужны. Я дом достраиваю, сына поднимаю одна. Ты и так мне должен, милый. Когда собираешься отдавать?

– Надо поговорить…

– О чем? По-моему, все предельно ясно.

– Ты не хочешь меня видеть?

– Какой в этом смысл, Ренат? У тебя есть другая…

– Ты мне нужна! – выдавил он. – Я кое-что понял, Зоя…

– Сам понял, или тебе помогли? – усмехнулась она, намекая на отморозков, которые угрожали Ренату.

– Зачем ты их подослала?

– Я женщина одинокая. Кто за меня заступится?

– Не прибедняйся…

– Мне некогда болтать, милый. Извини, дела.

– Постой!.. Погоди… – спохватился Ренат. – Не клади трубку… У меня есть предложение!

– Руки и сердца?

– Ты ставишь вопрос ребром? Это шантаж!

Зоя рассмеялась. Конечно, это шантаж с ее стороны. Она осознанно пошла на такой шаг, пустила в ход последний аргумент. В борьбе за любовь все средства хороши.

– Я люблю тебя, Ренат…

– Хочешь, чтобы я был с тобой?

– Принудительно?.. Нет!.. У тебя есть выбор. Ты свободный человек.

– Выслушай меня хотя бы…

– Ладно. Говори!

– Я хочу сказать тебе это с глазу на глаз…

Ему удалось поколебать решимость Зои. Несмотря на обиду и ревность, она еще питала иллюзии, что он одумается и вернется к ней.

Она растерянно молчала, и Ренат поспешил закрепить успех:

– Давай встретимся в парке, в Кузьминках. Я знаю одно романтическое местечко. Тишина, летний сумрак и руины прошлого…

– Может, лучше ресторан? – оттаивала Зоя. – Заодно и поужинаем.

– Только парк!.. – с придыханием возразил Ренат. – Звездное небо, столетние деревья и синяя гладь пруда. Когда-то влюбленные пары катались там на лодках, украшенных фонариками…

– Ты собираешься меня утопить?

Это была мрачная шутка. Тем не менее, Зоя попала в цель. Женская интуиция давала ей подсказку, на которую она не обратила внимания.

– Мы утонем вместе! – подыграл ей Ренат. – Чтобы на том свете соединиться навеки!

– Прекрати…

– Ты согласна?

Он задал вопрос тоном жениха, с трепетом ожидающего решения своей судьбы. И Зоя не устояла.

– Так и быть. Уговорил…

Какая незначительная деталь иногда способна повлиять на ход событий! Если бы рядом с Эдиком в автобусе ехала не пожилая дама, которая своим храпом мешала ему уснуть, он бы не повернул назад. Впрочем, «роковые обстоятельства», по мнению Вернера, являются прямым следствием кармы, а вовсе не прихотью провидения.

Эдуард Терехин не был членом клуба, основанного бывшим скульптором, поэтому не слышал высказываний гуру. Однако незнание «космических» законов не спасает от действия этих самых законов.

Доктор дремал, откинувшись на мягком сиденье, и его дремота была полна противоречивых размышлений. С одной стороны, он побаивался возвращаться в свою квартиру. С другой – было необходимо навести там хоть какой-то порядок и заменить дверь. В то же время он помнил, что злоумышленник проник в гостиную через балкон, а значит, двери и замки для него не преграда. Квартира перестала быть для Эдика надежной «крепостью», и этот факт выбивал его из колеи. Неизвестно, примет ли его тетка… и если примет, то на каких условиях…

– Хр-ррр-рррррр!..

Рулады соседки периодически заставляли доктора вздрагивать и открывать глаза. Сообразив, что он сидит в салоне автобуса, Эдик снова погружался в беспокойную дрему.

– Хр-рррр-ррр!.. Хр-ррр!..

Громкий храп пассажирки сопровождался вспышками в утомленном сознании доктора, которые тот принимал за огненные круги перед глазами. Эти круги обретали форму сверкающих желтых камней, складывались в цветок, и…

– Хр-хррр!..

– Черт! – бормотал Эдик, злобно косясь на спящую пожилую даму.

«Брошка-то небось не простая, а золотая, – напевал ему на ухо незнакомый голос. – Такую драгоценность надо в банке хранить, а не на заброшенной даче. Зачем Лариса таскает ее за собой?»

Брошь, которую он держал в руках, а потом вынужден был отдать Ларисе, дразнила его воображение. Камни переливались и мерцали, словно алмазы на черном бархате. До Эдика дошло, что они ему напомнили. Экскурсию в Алмазный фонд!

У него захватило дух от смутной догадки, которая брезжила в его уме. Господи!.. Да ведь это – бриллианты!.. Им цена – миллион!.. Только почему желтые?..

Он слышал о синих бриллиантах, но о желтых – никогда. Это подтверждало редкость и уникальную красоту камней. Чудесная огранка, классическая простота оправы говорили в пользу его фантастического предположения.

– Как я раньше не понял?!

– Хр-хр-ррррр!.. – поддержала его недоумение спящая пассажирка.

– Осел!.. Мудак!..

– Хр-хххр-ррррр!..

Они словно «переговаривались» на разных языках. А где-то на пустынном берегу реки в жалкой развалюхе дрожала от страха Лариса. Обладательница бриллиантов баснословной стоимости, которые ей и не снились.

– Вряд ли она спит… – пробормотал Эдик. – У меня бы тоже сна ни в одном глазу не было… Ах, Лара, Лара!..

«Как ты мог оставить ее там, беззащитную? – гудел внутренний голос. – Ты трус и предатель! Но это еще не самое плохое. Ты – растяпа!.. Лох!.. Позор на твою голову!»

Желтые камни ослепили Эдика, взорвали его душу и мириадами осколков отравили кровь.

– Хр-ррррррррррр!.. – насмешливо раздавалось рядом с ним. – Р-ррррррррастяпа!.. Позоррррррр!..

Он сорвался с места и побежал по узкому проходу к кабине водителя.

– Остановите!.. Остановите…

– Здесь нельзя, – обернулся шофер. – Доедем до заправки, тогда.

– Умоляю вас…

– Что, так припекло?

– Мне плохо!.. Я… умираю…

В Кузьминском пруду плавал белый диск луны. Зоя засмотрелась, стоя рядом с Ренатом. На другом берегу светился фасад Конного двора. Воздух был чистым и влажным.

– Хорошо, что ты вытащил меня сюда…

– Люблю эти места. Вечером здесь особенно тихо, – сказал он, оглядываясь по сторонам. – Пройдемся?

Зоя была в темном деловом платье и на каблуках. Ноги устали за день, но она согласно кивнула. Давно она ни с кем не гуляла при луне, без цели, просто так.

Злость на Рената испарилась, едва Зоя его увидела. Она прекрасно знала, с кем затевает любовную интрижку. Разве ее вина, что мимолетное желание секса переросло в серьезное чувство? Ренат пренебрег ею ради молодой голенастой телки, оскорбил ее женское достоинство. Она не намерена отпускать любовника без сатисфакции.

– От любви до ненависти один шаг, верно? – уловил он ее мысли.

– Банальная фраза…

– Правда всегда банальна. Это ложь облачается в маскарадный костюм, чтобы заворожить свою жертву.

– Ты позвал меня пофилософствовать на природе?

– Не только…

У Рената был с собой крепкий шнур, который он перед свиданием с Зоей переложил из багажника «Мазды» в карман брюк. Несколько мгновений отделяли Зою от смерти, а она не подозревала об этом. На ее шее поблескивало жемчужное ожерелье. Ренат посмотрел на него и сглотнул.

– Каким образом любовь порождает жажду мести?

– Ты о чем? – нахмурилась она.

– Решила меня унизить? Сколько ты заплатила двум отморозкам, чтобы они…

Зоя повернулась и коротко, хлестко ударила его по лицу. Щека Рената запылала, но удар отрезвил его и спустил с небес на землю. Он вызвал Зою в темный парк, чтобы убить ее. Выяснение отношений запоздало и не к месту. Пожалуй, в процессе разговора Зое удастся разжалобить его. Этого нельзя допустить.

– Ты мне должен, Ренат! Я не намерена оплачивать твою сладкую жизнь с проституткой. Живи, как хочешь, только не на мои деньги!

– Я тебе объяснял… Я все верну, но частями…

Зачем он оправдывается? Ведь судьба Зои в его руках. Стоит ему достать из кармана шнур, накинуть ей на шею, затянуть – и все! Она ничего такого от него не ждет. Привыкла считать его тряпкой. Спокойно чувствует себя наедине с ним. Бросает ему в лицо оскорбления, унижает. Ее не пугают поздний час, темнота, пустынный берег пруда…

– Ты не боишься? – вырвалось у него.

– Кого?.. Тебя?! А что ты мне сделаешь?

Ренат опустил руку в карман и нащупал жесткий шнур, скрученный в кольцо. Этот шнур олицетворял его власть над Зоей. Сейчас он сделает с ней то, чего она заслуживает.

– Поцелуй меня…

Ее голос стал нежным, она вдруг прижалась к Ренату, потянулась к его губам и добавила:

– Я соскучилась…

У него сжалось сердце. Лишить жизни беззащитную женщину, которая доверяет ему, показалось чудовищным злодейством. Неизвестно, любит ли его Зоя, но ее ненависть можно понять.

Пальцы Рената касались шнура, готового в любой момент превратиться в удавку, а губы невольно отвечали на поцелуй бывшей любовницы. Такой вот он мягкотелый.

Подул ветер, и черная гладь пруда подернулась рябью. Словно кто-то был недоволен слабостью Рената. Он воспринял это как негодование Сони: что же ты? действуй! Слабак…

Под ложечкой вспыхнула боль, напоминая встречу у парадного с нанятыми Зоей качками. Это был серьезный наезд. Они получили задание и выполнят его в случае, если Ренат не одумается и не вернется к бывшей любовнице.

«Зоя меня не пожалеет, – констатировал он, одной рукой обнимая ее за талию, обтянутую тонкой шелковистой тканью. – Загонит в угол, требуя денег. Уже загнала! Мне негде взять нужную сумму… Негде! Разве что ограбить банк, как советовала Соня. Боже!.. Я не умею грабить, не умею убивать. Как мне выпутаться из этих дьявольских сетей?»

Круглое гипнотическое око луны уставилось на него, словно испытывая, насколько он подвержен чужому внушению. Зоя настаивает на своем, Соня – на своем. Он не в силах отказаться от наслаждений, не в силах совершить убийство. Бриллиантовая брошь, которую он видел в руках Ларисы, могла бы разрешить проблему. Хотя бы частично. Он преподнес бы украшение Соне, и та смилостивилась бы над ним. Или продал бы камни и рассчитался с Зоей. Но это не принесет ему желанной свободы!.. Соня по-прежнему будет капризничать и держать его в напряжении. Зоя по-прежнему будет ненавидеть. Особенно за то, что он вернул ей деньги. Ее жажда мести только возрастет…

«Это все фокусы Вернера! – внезапно осенило Рената. – Он зажал меня в тиски! Поместил между двух огней и теперь хихикает, потирая руки. Наблюдает, как я буду выпутываться. Я сам создал свою преисподнюю! Вернер позвал меня за собой, потому что я сам искал проводника в ад!»

Он притворился охваченным страстью и повернул Зою спиной к себе, прижал, целуя затылок и шею. Левой рукой он гладил ее грудь, а правой вытащил из кармана шнур…

После отъезда Эдика день тянулся невероятно долго. Лариса сходила на лодочную пристань и купила рыбы. Чистила тушки тупым ножом и чуть не плакала от обиды. Как получилось, что она вынуждена прятаться?

Рыбу пришлось варить во дворе, в закопченном котелке, который стоял на сложенном из кирпичей самодельном очаге. Вкус ухи был непривычным. Лариса ела щербатой деревянной ложкой и дивилась превратностям судьбы. Еще неделю назад такая жизнь показалась бы ей невозможной.

Вечером она лежала в душной комнатке и слушала тоскливое пение сверчка. Окно пришлось закрыть наглухо из-за комаров. Сколько она здесь протянет? Сутки, двое?

На берегу реки вдалеке горел костер. Ларисе пришло в голову, что это мальчишки отправились в ночное пасти лошадей. Все тут было незнакомое, чужое. Плеск воды под обрывом, низкая желтая луна, непрерывный звон насекомых, запах старого дерева и пыли. Степной ветер шумел в одичалом саду с мелкими от засухи листьями. Лариса невольно провела аналогию с хижиной лесника и тяжело вздохнула. Там она, по крайней мере, была не одна.

Если бы знать, к чему приведет проклятый эксперимент, она бы даже не начинала. Или все-таки рискнула бы?

Ход ее размышлений нарушил скрип деревянных ступенек. Кто-то взошел на крыльцо. Лариса испуганно прислушалась. Сердце громко забилось, горло свело. Сверчок вдруг замолчал. Она вскочила и прижалась к стене.

Крак!.. Хрясь!.. Ступени то ли прогнили, то ли рассохлись, и при каждом шаге издавали неприятные звуки. Занавесок на окнах не было, комнатушку освещала луна. Лариса с вечера приготовила кочергу – железную штуковину, загнутую на конце. Этой кочергой Эдик перемешивал угли в печурке.

Кочерга была надежнее пистолета, с которым Лариса не умела обращаться. Берт в два счета раскусил бы, что она не выстрелит. Впрочем, стрелять в него вряд ли имело смысл. Кочерга в случае с Бертом тоже ничего кардинально не решит, а что касается местной шушеры, то как раз к месту будет.

Лариса столкнулась с явлением, не поддающимся обычной человеческой логике и земным законам. Она не знала, с кем лучше иметь дело – с Бертом и его приспешниками или с дачными воришками. Последние не вызывали у нее такого панического страха.

Дверь домика снаружи запиралась ржавым навесным замком, а изнутри – железным крючком. Любой мужчина мог при желании справиться с этим примитивным устройством. Пара сильных толчков, и хлипкий крючок сломается.

Лариса понимала весь драматизм своего положения, поэтому и просила Эдика остаться. Ей было страшно. С другой стороны никто не виноват в ее бедах, кроме нее самой. Никто не обязан страдать по ее вине. Особенно Эдик, которого она предала, изменив ему с Бертом.

Лариса почувствовала раскаяние.

«Тебя же раздражал этот инфантильный врачишка! – поддел ее Вернер. – У него нет ни денег, ни куража, ни отваги. Он не способен на отчаянные поступки, на красивые жесты, на сильную страсть. Его внешность не вызывает восхищения, он скучен в постели. В него нельзя влюбиться без памяти, сойти с ума. Он вялый, инертный среднестатистический горожанин. С ним ты засыхала от однообразия и умеренности. И засохла бы, не став членом моего клуба! Я показал тебе путь к свету… А то, что мотылек забывает об осторожности и сгорает в вожделенном пламени – это уж не моя вина. Знай меру и останешься невредима!»

– Знай меру… – повторила Лариса, сжимая в руках кочергу. – У каждого она своя!..

Незваный гость не стал с шумом выбивать дверь. Он поступил проще: просунул в щель тонкое лезвие и поддел крючок. Тот с тихим лязгом открылся.

– Кто там?! – дрожа от страха, крикнула Лариса.

Гость не ожидал столь бурного приема. Он черной глыбой замер на пороге. И прошелестел:

– Это я…

– Кто «я»? Говори, или выстрелю!

– Не стреляй… я свой…

Его лицо было таким же темным, как и все остальное. Лариса не сразу поняла, что он в маске.

– Берт?.. Ты?..

– Кто же еще…

Она прижималась спиной к стене, держа наготове кочергу. Гость не мог ее видеть, и это давало ей незначительное преимущество.

– Стой на месте! – приказала Лариса. – Не двигайся!

– Стою, стою…

– Что тебе надо?

– Отдай мне камни, и я тебя не трону…

У Рената взмокли ладони. Он набросил шнур Зое на шею, и та удивленно прошептала:

– Что это?

Петля затягивалась, врезаясь в кожу. Зоя хрипела, отбивалась. Она так до конца и не осознала, что случилось. Ее глаза погасли, а тело еще дергалось. Жемчужины из порванного ожерелья рассыпались по траве. Когда Зоя совершенно затихла, он, воровато оглядываясь, поволок ее за плечи вглубь посадки…

Эта страшная картина так живо развернулась в воображении Рената, что ему стало дурно. Он поборол искушение и разжал объятия. Правую руку с удавкой торопливо сунул в карман. Отвело…

Зоя недовольно сдвинула брови.

– Что с тобой? Мы помирились, или…

– Мы не ссорились, Зоя. Мы просто расстались. И не посылай ко мне больше бандитов. Я написал заявление в прокуратуру.

– Какое заявление?

– О вымогательстве, – солгал Ренат. – Написал, что ты мне угрожаешь и требуешь денег. Из ревности! Если со мной что-нибудь случится, тебе придется отвечать. Захочешь откупиться, потратишь куда больше, чем дала мне в долг. Никакой выгоды – одни неприятности. Подумай о своей репутации, о сыне, наконец.

– Ты меня пугаешь?

– Ни в коем случае, – покачал головой Ренат, отступая от нее на пару шагов. – Я благодарен тебе за все, что было между нами. Ты не представляешь, чего нам удалось избежать… Прошу тебя, оставь меня в покое, и я со временем верну тебе деньги.

Он судорожно сжимал в кармане шнур. Еще не поздно раз и навсегда избавиться от Зои. Она слабее его и не сможет долго чинить отпор. Даже если увидит свою смерть в его глазах.

– Ты написал на меня донос?.. Какая низость!..

– Теперь ты сама видишь, что я тебя не достоин, – Ренат медленно выдохнул и отступил еще на шаг. – Я уверен, ты найдешь себе мужчину, который соответствует твоему статусу. Я желаю тебе счастья, и… прости!

Он сделал маленький шажок назад. Каждое движение давалось ему с трудом, словно кто-то подталкивал его к непоправимому исходу. Должно быть, Соня… или Вернер.

Зоя окаменела, ее лицо побледнело и вытянулось. Взгляд задержался на руке Рената, которую тот продолжал держать в кармане. Бог знает, что она подумала.

– Ты… ты…

У нее перехватило дыхание, ноги подкосились. Она хотела бы побежать, но не могла сдвинуться с места.

– Не доводи меня до греха, – выдавил он.

Зоя попятилась, машинально схватилась рукой за жемчуг на шее, попала каблуком в ямку, потеряла равновесие и упала. Ренат повернулся и зашагал прочь по тускло освещенной дорожке. Не оглядываясь. Разумеется, никакого заявления в прокуратуру он не писал. Но этот последний аргумент поставил жирную точку в его отношениях с Зоей. Почему-то Ренат был уверен, что больше она не станет подвергать опасности ни себя, ни его.

До сих пор он ни разу не расставался с женщинами столь драматично. Все происходило более-менее обыденно.

Зоя сидела на земле и ловила ртом воздух. Сердце ее болезненно сжалось. Чутье подсказывало, что она была на волосок от смерти. Какой-то другой Ренат, – не тот, с которым она познакомилась в дизайнерской фирме, только что говорил с ней. От этого нового Рената можно ожидать чего угодно. Ей в самом деле лучше оставить его в покое.

– Господи… – прошептала она и нервно перекрестилась. – Господи…

Она смотрела ему в спину и видела легкую тень, порхающую следом. Это была огромная темная бабочка или летучая мышь. Зоя в ужасе зажмурилась, а когда открыла глаза, то на дорожке никого не было. Ни Рената, ни тени. Она ощутила сковывающий ее холод и прижала руку к сердцу. Пережитый стресс дал о себе знать запоздалым обмороком…

Юная парочка забрела на берег пруда. На воде качались луна и звезды. Ласково шелестели деревья. Между поцелуями девушка заметила туфлю, которая валялась на траве.

– Ой, подожди…

– Не могу, – прошептал парень, крепче прижимая ее к себе.

– Там кто-то лежит…

– Где?

– Да вон же… видишь туфлю?

Парень не хотел ничего видеть, кроме своей возлюбленной. Но та заставила его подойти и выяснить, кому принадлежит туфля.

– Труп! – ошалело воскликнул он.

Девушка боязливо приблизилась и присела на корточки.

– Женщина… – прошептала она. – Живая!.. Дышит…

Черная глыба шагнула через порог, и Лариса не сдержала крика:

– Берт!.. Не пугай меня!..

Обрушить кочергу на голову мужчины, с которым она пережила сладчайший оргазм, было непросто. «Смогу ли я его убить? – промелькнуло в уме Ларисы. – Или хотя бы оглушить?»

– Не дури, – прошептал гость. – Отдай камни по-хорошему, и я уйду.

– Это же твой подарок…

– Мне нужны деньги. Я должен скрыться…

Лариса ему не верила. Он возьмет брошку, а потом… невозможно предсказать, как он поступит. Что-то в его фигуре, в его тревожном шепоте настораживало ее.

– Сними маску! – потребовала она. – Я хочу взглянуть на тебя… в последний раз!

– Нет.

Она держала кочергу двумя руками, и обе руки устали. Еще немного, и мышцы сдадут.

– Почему?

– Не испытывай моего терпения…

– Ты перевернул мою жизнь, Берт! Ты все поломал, сокрушил, все переиначил! Я больше не та Лариса, которая попала под колеса твоего джипа! А мое окружение осталось прежним. Как мне быть?

– Ах вот оно что…

– Уходи, Берт! И не возвращайся! Никогда!

– Отдай мне камни и забудь обо мне…

Бессонница, страх и напряжение лишили Ларису сил. Кочерга с грохотом выпала из ее рук. Черная масса метнулась вперед и навалилась на нее. Лариса согнулась под тяжестью мужского тела, осела на пол…

Руки гостя жадно шарили по ее груди в поисках броши. Она закричала – тонким жалобным голосом. Без надежды на помощь, которой неоткуда было прийти.

Внезапно все изменилось. Половицы взвизгнули, кто-то прыгнул на плечи ее обидчика, и завязалась потасовка. Она была недолгой. В темноте, разреженной лунными полосами, Лариса увидела лежащее у ее ног тело. Победитель гордо выпрямился и произнес:

– Я успел как нельзя вовремя, дорогая!

– Берт?! А кто же…

Она наклонилась над поверженным грабителем и сорвала с него маску пирата: смуглого морского волка с бородой.

– Эдик!.. – ахнула Лариса и истерически захохотала. Смех перешел в слезы. Она рыдала и повторяла один и тот же вопрос. – За что?.. За что?..

– Ты предпочла ему меня, – ответил Берт. – Он не простил.

– Он позарился на «Цветок саванны»…

– «Цветок» и не таких мудаков сводил с ума! Неудивительно, что он решился на кражу!

Лариса подняла глаза на Берта, чернильно-черного в лунном сумраке комнаты.

– Как ты здесь оказался?

– Я был тебе нужен! Разве нет?

– Как ты меня нашел?

– Легко, – усмехнулся он. – Где ты, там и я.

– Нам не жить друг без друга? – вздохнула Лариса. – Это слова из песни.

– Хорошая песня. Правильная.

Доктор пошевелился на полу и застонал. Удар Берта пришелся ему по затылку и свалил с ног.

– Слава богу, живой! – обрадовалась Лариса, склоняясь над ним.

– Поехали отсюда.

– На чем? Топать ночью пешком через весь дачный поселок к шоссейке? Уволь. Лучше уж подождем до утра.

– Я на машине, – улыбнулся Берт. – Поехали. Здесь опасно оставаться. По моему следу идут. Еще немного, и они доберутся до меня. Нам надо бежать.

– Куда? А как же Эдик?

– Он скоро оклемается.

– Берт! – она выпрямилась и уставилась на него немигающим взором. – Что ты натворил? Почему за тобой гонятся?

– Тебе невдомек? Большая партия алмазов, деньги, золото… Сама понимаешь, чем это пахнет.

– Давно ты вернулся из Африки? Там, кажется, эпидемия…

– Вирус Эбола? – криво улыбнулся он. – Не бойся, мне это не грозит. Не думай о пустяках.

Лариса продолжала вглядываться в его красивое наглое лицо. Кажется, Берт изменился с тех пор, как они встретились. Стал злее и беспощаднее. Он хитрит, изворачивается, потому что…

Она не додумала мысль до конца. Эдик пришел в себя и позвал на помощь. Она оглянулась.

– Брось его, Лара! Он хотел тебя ограбить, а может, и убить.

– Он не способен на убийство.

– Ошибаешься.

– Ты тоже не ангел! Твой «Ленд Ровер» – краденый! И вообще…

Берт смешался, опустил голову.

– Не смотри на меня! Мне не по себе. Я чувствую, как…

Он запнулся и прикусил губу. Лариса не должна знать о его слабостях. Иначе…

– Тебе его жаль? – спросил он, кивая на доктора. – А он бы тебя не пожалел! Ты слишком доверчива.

– Ладно, поехали.

Они вышли во двор. Над рекой небо посветлело. Там, где пряталось за горизонтом солнце, теплилось бледное зарево. На берегу перекликались рыбаки. Вероятно, ставили сети.

Внедорожник стоял за забором, невидимый в ночной мгле. Лариса с тяжелым сердцем прикрыла за собой калитку.

– Я не слышала, как ты подъехал…

– И твой Эдик, к счастью, тоже, – сказал Берт, распахивая перед ней дверцу. – Садись. Скоро рассвет. Нам лучше убраться отсюда побыстрее…

Ренат припарковал «Мазду» за квартал от здания клуба. Глубокая ночь его не смущала. Если Вернер спит, он его разбудит.

После того, как Ренат чуть не задушил Зою, он был словно в бреду. От парка до улицы, на которой располагался клуб, доехал на автопилоте. Хорошо, что улица тоже была в Кузьминках. Вероятно, близость клуба к дому и определила его выбор.

– Иди за мной!.. – бормотал он, шагая вдоль спящих зданий. – Иди за мной!.. О черт, Вернер!.. Куда ты меня ведешь?..

Дверь клуба оказалась запертой. Но в одном из окон за оранжевыми шторами теплился огонек. Это был зал для медитаций.

– Проклятого гуру мучает бессонница, – процедил Ренат. – Из-за него я мог стать убийцей! Я почти решился на это… Не знаю, что меня остановило. Ангел-хранитель! Я почти согласился стать вором, обокрасть женщину, которая мне доверилась. Что со мной? Я превращаюсь в чудовище…

Он набрал код замка и нетерпеливо ждал, пока ему ответят.

– Это Ренат Михеев! – выдохнул он в переговорное устройство. – Пустите меня, Вернер, или я подниму шум! Разбужу весь дом! Перебью вам окна!

Ему открыли. Он бегом миновал полутемный коридор и ворвался в зал. Тот был пуст. Коллективные ночные бдения Вернер пока не практиковал. Он сидел на возвышении, откуда обычно вещал сомнительные «истины» и вдалбливал в головы легковерных учеников свои безумные идеи. Рядом на треноге блестела чаша, над ней курился дымок с запахом сандала.

– Что за истерика, дружище? – холодно осведомился гуру. – Вы помешали моей медитации на полную луну. Это неслыханно!

– Ах на луну? – вспылил Ренат. – На луну, значит?! Вы мне за все ответите… за все! Вы…

– Что с вами? – брезгливо скривился Вернер, перебирая нефритовые четки.

– Я пришел спросить об этом у вас! Что со мной, Вернер? Кого вы из меня лепите? Злодея? Преступника? Подлеца и негодяя?

Сандаловый дым принял облик Сони, которая бабочкой порхала под потолком. Ренат затряс головой, отгоняя навязчивое желание видеть ее, обладать ею…

– Я не имею отношения к вашим порокам, Михеев. Спросите у себя, кто вы такой и что вам нужно от жизни.

– Я был нормальным человеком, пока… пока… не связался с вами! С тех пор, как я вступил в ваш дурацкий клуб, у меня все пошло кувырком!

– Да ну? – прищурился Вернер. – Вы пришли ко мне, чтобы осуществить свои тайные желания! Быть может, порочные! Вы не признавались себе, чего вам хочется больше всего на свете… Я помог вам получить то, о чем вы грезили ночами, темными, как закоулки вашей души. Благодаря мне вы заглянули туда! И теперь в панике от того, что увидели! Но при чем же тут я?

Рената как будто окатили ледяной водой. Он стоял и молчал, глядя в лицо Вернера. Тот едва заметно улыбался, довольный произведенным эффектом.

– Я прав?

– Это запрещенный прием…

– Я только донес до вас некую теорию, которую вы охотно применили. Судя по вашей истерике, у вас получилось. Я так и думал! Вы способный ученик, Михеев. И ваша напарница… э-э…

– Лариса Курбатова, – подсказал Ренат.

– Да-да, Курбатова… она тоже подает большие надежды… Большие!

– Почему вы назвали ее моей напарницей?

– И вам, и ей нужен кто-то рядом. Пускаться в одиночку в кругосветное плавание по меньшей мере неразумно. А путь, на который вы вступили, куда опаснее. По сути, вы вторгаетесь в неизведанную, запретную область. По собственной воле, заметьте!

– Вы дьявол, Вернер…

– Не льстите мне, дружище. Я всего лишь игрок, которому надоело одно и то же. Мне захотелось чего-нибудь остренького. Вы из того же теста, Михеев! Иначе не решились бы на эксперимент. Фишка в том, что моя теория хороша настолько, насколько некто способен воплотить ее в жизнь. Я сразу выделил из группы вас и Курбатову. Вы первыми пустились осваивать терра инкогнита… то бишь самих себя.

– И что нам теперь делать?

– Продолжать!

– Вы шутите?.. Я чуть было не поднял руку на женщину! Я чуть не стал вором! Я не ожидал от себя подобного вероломства…

– Вы постарались на славу, – усмехнулся Вернер. – Я польщен, что сумел воспитать таких последователей. Расскажите мне, как вы действовали…

Ренат подробно изложил всё, чем они с Ларисой занимались в лесной сторожке. Все одиннадцать дней и ночей «медитации в пустыне» были добросовестно описаны им. Если он и упустил что-то, то по забывчивости. «Эксперимент» постепенно стирался из памяти.

Вернер не перебивал. В его коричневых, словно каштаны, глазах ничего не отражалось. Пальцы гуру перебирали зеленоватые бусины четок. Эти монотонные движения завораживали, вводили в транс.

Язык Рената начал заплетаться, веки отяжелели. Он с трудом соображал, где находится и что говорит…

Грязные доски пола… железная кочерга… разбросанные дрова… душный сумрак… боль в затылке… тонкий надоедливый писк…

З-зззз-зззз… ззз-з-зззз… з-зззз…

Эдик лежал на боку и пытался вспомнить, что с ним произошло. Он сообразил, что писк издают насекомые, которые кружат над ним. Его затылок онемел от боли. В голову лезли бредовые мысли. Автобус… драгоценная брошь… маска, купленная в придорожном магазине… езда на попутке… удар и темнота…

Доктор не мог понять, как он очутился в этом деревянном домике. Он не сразу узнал собственную дачу. Когда он поднялся и вышел на воздух, над рекой уже вставало солнце.

Во дворе кто-то недавно варил уху на костре. Котелок с остатками рыбы стоял на самодельном очаге. Угли остыли.

В сознании Эдика все перепуталось. Лариса, которая втянула его в неприятности… сверкающие желтые камни… тряска в рейсовом автобусе… Похоже, он привез Ларису на дачу… а потом что-то пошло не так…

– На нас напали! – пробормотал он. – Меня избили, а ее увезли…

Он вернулся в домик и поразился тому, что увидел при дневном свете. На полу валялись маска пирата, кочерга и поленья для печурки… Что же на самом деле случилось? Обрывочные воспоминания не давали представления об общей картине происшествия.

Доктор машинально сунул руку в карман брюк и нашел билет на автобус «Саратов – Москва». Выходит, он не доехал до Москвы…

– Зачем я вернулся?.. За Ларисой?..

У него болела голова, в горле образовался комок, ноги и руки дрожали. Желтые камни вспыхивали перед глазами, рассыпались слепящими искрами, жалили, будто злые осы. Целая стая ос!.. Разворошенное осиное гнездо!..

Эдик рухнул на кровать и с наслаждением вытянулся на старом тюфяке. Осы продолжали кружить над ним, жужжать и жалить. Он понимал, что надо терпеть, тогда они оставят его в покое. Если он будет отмахиваться, то только разозлит их… и они загрызут его насмерть.

На самом деле никаких ос не было. Комнатушку заполонили комары, налетевшие в открытую дверь…

– Где ее нашли? В парке?

– Да…

– В полицию сообщили?

– Зачем? Никакого криминала нет. Сумочка при ней была… там все на месте: кошелек, телефон, карточка. Золото, жемчужное ожерелье на шее – ничего не тронули. И следов насилия не обнаружено. Просто сердце прихватило…

– Что она делала в парке так поздно?

– Может, гуляла. Мало ли… Дама состоятельная, при деньгах. Один ее жемчуг потянет на пятьсот «зеленых». Я в этом разбираюсь.

– Откуда?

– У меня подруга в ювелирке работает.

Зоя очнулась в больничной палате. Первое, что она увидела, была девушка в светло-голубом халате и седой мужчина. Врач и медсестра. Под потолком светилась люстра в три рожка.

Доктор заметил, что пациентка открыла глаза, и склонился над ней.

– Как вы себя чувствуете?

Зоя молчала, глядя на фонендоскоп на его груди. В голове шумело, слабость была такая, что пальцем не пошевелить.

– Вы что-нибудь помните? – спросил он.

Зоя продолжала молчать. Язык и губы не слушались.

– Как вы оказались ночью в парке?

– Оставьте ее в покое, Антон Ильич, – посоветовала медсестра. – Ей накололи всего, пусть полежит, в себя придет.

Судя по тону и кокетливой улыбке, ее отношения с доктором не были чисто служебными. Зоя смутно припомнила черное зеркало пруда… руки Рената на своей талии… летучую мышь… приступ жуткого страха…

У нее вдруг перехватило горло, и она начала задыхаться. Медсестра и врач всполошились, но приступ быстро прошел.

– Кардиограмму делали?

– Еще в «Скорой»… Ничего особенного. Да вы не волнуйтесь, Антон Ильич. У вас самого давление подпрыгнет!

– Вызовем кардиолога. На всякий случай.

– Хорошо…

Девушка пожала узкими плечиками и вышла за дверь. Доктор стоял у кровати и считал пульс Зои.

– Мне… страшно… – еле выдавила она.

– Бояться нечего, – бодро заявил врач. – Ваша жизнь вне опасности.

– Что… со мной… случилось?.. Меня… душили?..

– С чего вы взяли? Нет! Непохоже…

Он наклонился и внимательно осмотрел ее шею. Никаких следов удушения.

– Кожа на вашей шее не повреждена, – успокоил он пациентку. – У вас просто перехватывает дыхание. Такое бывает.

– Как я сюда попала?

– Вас привезли на «Скорой». Вы потеряли сознание в парке…

– Почему?

– Мне тоже интересно, – улыбнулся доктор. – Раньше вас не беспокоило сердце?

– Иногда… от сильного волнения…

– Вам нужно пройти обследование и курс лечения. Думаю, все наладится. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь…

Кардиолог был занят, и Зоя осталась на попечении медсестры. Они обе дремали, – одна лежа, другая сидя. Доктор наказал присматривать за пациенткой. Вдруг та окажется важной птицей. Потом хлопот не оберешься.

В палате было тихо. Свет выключили, но сквозь жалюзи уже пробивался рассвет. Медсестра мирно посапывала в кресле. Ничто не предвещало беды. Зоя внезапно вздрогнула и открыла глаза. Сердце забилось сильнее. Она приподнялась и уставилась на дверь…

Та бесшумно отворилась, и в палату влетела ночная бабочка. Такая большая, что Зоя закричала от ужаса. Звук застревал в горле, а бабочка кружила над ней, хлопая крыльями и мешая дышать. Зое казалось, что она зовет медсестру, но та продолжала спать.

– Помогите… по… по…

У бабочки было лицо блондинки, которая отбила у нее Рената. Блондинка вздернула в злобной гримасе губы и обнажила острые клыки…

На окраине города Берт, наконец, сбавил скорость, и Лариса перевела дух.

– Ты не боишься, что тебя остановят?

– Кто?

– Гаишники…

– Не боюсь. У меня для них припасены хрустящие бумажки с портретом американского президента! – рассмеялся он.

– А ничего, что ты гоняешь на краденой машине?

– Тебе наговорили глупостей. Не верь! Небось твой бывший бойфренд постарался? Он все врет! Из зависти.

Лариса не знала, что сказать. Эдик пытался обокрасть ее! Потрясающе. Неизвестно, что еще было у него на уме. Теперь ей не на кого рассчитывать. Она совершенно одна против Берта.

– Он мог тебя убить, между прочим… – не унимался тот. – Не шутки же шутить он явился посреди ночи? Не подоспей я вовремя, тебе бы пришлось туго, Лара.

– Значит, брошь из самых настоящих бриллиантов?

– Я похож на мужчину, который дарит любимой женщине подделку?

– Ты меня любишь?

– Больше жизни! – торжественно изрек Берт. – Ради тебя я готов на подвиг. Приказывай!

Это звучало, как на репетиции в театральном кружке. Раньше Лариса мечтала услышать от мужчины нечто подобное. Но сейчас слова Берта показались ей наигранными и смехотворными.

– И что дальше? – спросила она. – Куда ты меня повезешь? Опять в пентхаус, где произошло убийство?

– Я не идиот. Туда нам дорога заказана. Но в столице есть много укромных местечек.

– Тот сверток, который я передала тебе на вокзале, – единственный? Или ты еще что-то припрятал в моей квартире?

– Больше ничего. Клянусь!

– Ты меня подставил! – возмутилась Лариса. – Меня чуть не пристрелили твои дружки!

– Мои враги, – поправил ее Берт. – У таких, как я, всегда полно врагов.

– Друзья они тебе или враги, мне все равно. Из-за тебя я рисковала жизнью!

– Никакого риска не было…

– О Господи! Какой же ты остолоп!

– Мне срочно понадобились алмазы, – оправдывался он. – Я нашел покупателя, готового выложить кругленькую сумму. Он не мог ждать. Эти деньги я потрачу на тебя. На нас с тобой. Покутим, как в последний раз! Поедем в Вену, в Париж… в лучшие магазины Европы! Купишь себе все, что захочешь. Ты будешь моей королевой! Снимем номер в дорогом отеле… Ты когда-нибудь занималась любовью в королевских апартаментах?

– А что потом?.. Стрельба? Побег? Могила?

– Ты негативно мыслишь, дорогая. Живи настоящим моментом! Никому не ведомы капризы фортуны.

– Где ты научился так складно говорить?

– В кабаках Сьерра-Леоне. Там я встречал крутых философов. Они глушили чистый джин и рассуждали о превратностях судьбы.

– Представляю…

– А что ты видела, кроме пресного секса, толкотни в метро и чужих зубов? Чем похвалишься? Романом с трусливым стоматологом, который собирался тебя обокрасть?.. Что ты вспомнишь перед смертью?.. Свист бормашины? Запах лекарств?.. Мат соседа-пропойцы?.. Жалкий букетик тюльпанов на день рождения?.. Что?!

– Пропойца – не мой сосед, – обиженно возразила Лариса. – Он живет рядом с Эдиком.

– Какая разница? Твоя жизнь – сплошные серые будни. Я принес тебе праздник! Разве не этого просила твоя душа?

– Почему-то мне не весело, Берт…

– Ты еще не привыкла к лихим поворотам. Это поправимо. Я обещаю, что…

– Нет! С меня довольно!

– Я тебя огорчил? Прости, – смутился он. – Я гоню лошадей! Увлекаюсь! Это неправильно. Чтобы стать гурманом и оценить вкус свежих устриц, нужно время.

– Выходит, ты – гурман? А я тогда кто?

– Завсегдатай забегаловок, где подают дешевые пельмени.

– Вот это комплимент!..

– Я сболтнул что-то не то…

Он притормозил возле круглосуточного кафетерия и виновато подал Ларисе руку, помогая ей выйти из машины. Она подняла голову и прочитала светящееся название:

– «Березка»… Вряд ли здесь подают свежие устрицы, Берт.

– Мы еще в Москве, дорогая…

– И мы пока еще живы…

– Иди за мной! – Он оглянулся по сторонам, взял ее за руку и увлек к стеклянной двери. – Я долго сидел за рулем. Устал. Хочу перекусить. Ты тоже ничего не ела.

Столики в опрятном маленьком зале были накрыты зелеными скатертями. У окна сидели двое мужчин подозрительной внешности и пили водку. Расторопный официант принял у Берта заказ. Он заверил, что еда у них простая, но вкусная. Домашняя.

Лариса чувствовала себя пленницей, а не госпожой, в чем уверял ее Берт. Его броская внешность привлекла внимание буфетчицы, которая скучала за стойкой. Барышня оживилась и направляла на него фривольные взгляды.

– Ты пользуешься успехом у женщин, – без тени ревности заметила Лариса.

– Я знаю!

– Требовать от тебя постоянства – все равно что заказывать в этой забегаловке свежих устриц. Здесь готовят другие блюда.

– Я вижу, устрицы произвели на тебя впечатление.

– Мне ни разу не доводилось их пробовать…

Над входной дверью в духе фэн-шуй висели колокольчики с красными кисточками. Лариса обернулась на их звон и увидела нового посетителя. Это был неказистый крепыш среднего роста, одетый байкером. Проходя мимо, он отвел глаза, и это сказало Ларисе больше, чем если бы крепыш проявил к ним интерес или выразил агрессию.

– Бежим! – шепнула она Берту, но тот продолжал сидеть, беззаботно развалившись на стуле.

Между тем байкер занял выгодную позицию для стрельбы. Он держал руки под столом и как будто ждал официанта. Лариса могла бы поспорить, что этот человек пришел сюда не для того, чтобы утолить голод.

Берт ощутил ее тревогу и тоже обернулся.

– Черт!.. Этот мотоциклист долго ехал за нами! Правда, на кольцевой он отстал…

Ренат не мог понять, ходил он к Вернеру, или ему почудилось. С некоторых пор он ни в чем не был уверен на сто процентов. Он много хотел сказать гуру, но, кажется, не сказал. Вернер опять его переиграл. Как он это делает?

Ренат намеревался уличить Вернера в том, что тот подослал к нему Соню, а к Ларисе – Мачо.

«Вы злоупотребили нашим доверием и выведали, чего нам не хватает, – мысленно твердил он. – Вы плут! Шулер! Вы передергиваете карты с невозмутимым видом! Но от этого плутовство не перестает быть плутовством. Все, что с нами происходит, подстроено вами!»

Он обвинял Вернера во всех грехах. Отвечал за него. Потом опровергал возражения гуру. Виртуальный диалог затянулся на целый час.

Ренат каким-то образом благополучно очутился во дворе своего дома. Припарковал «Мазду» и сидел в машине, подавленный собственной беспомощностью.

«Как я доехал?» – спрашивал он себя и вынужден был признать, что сделал это неосознанно. Хотя нет… кое-что его память выдала. Свидание с Зоей на Кузьминских прудах…

Он полез в карман и обнаружил там скрученный альпинистский шнур.

– Надеюсь, я ее не убил… – он взял телефон, повертел в руках, хотел позвонить Зое, но передумал. – Что я ей скажу? Извини, бес попутал? Она плюнет мне в лицо…

Ему стало так муторно, что хоть вешайся. Как раз и шнур пригодится.

– Вернер, вы сводите людей с ума своими «методиками», – пробормотал он. – Толкаете их на эксперименты, которые сами же срежиссировали. Вы подсылаете своих сообщников, выдавая их за какие-то тульпы. Впрочем, что это я? Надо быть честным. Я изнывал от любопытства и возомнил себя умником, который разберется в ваших хитросплетениях, Вернер. Я строил из себя детектива, который тянет за ниточку и распутывает ваш бесовский клубочек. Вы меня обыграли. В результате я сам запутался. Мало того, я впутал в эту авантюру Ларису Курбатову! Докторша посещала клуб от скуки и не воспринимала всерьез рецепты, которые там выдавались…

«Лукавите, дружище, – перебил гуру. – Выгораживаете себя и свою подружку!»

– Она мне не подружка…

«Разве? – глумился над ним Вернер. – Значит, у вас все впереди. Вы оба ищете приключений, вместо того чтобы тешиться «обычной жизнью». Вы не довольствуетесь хлебом насущным, вас тянет на редкие лакомства. В этом нет ничего предосудительного…»

– Не заговаривайте мне зубы! – огрызнулся Ренат.

Он сообразил, что ведет диалог с Вернером вслух, и осекся. Со стороны может показаться, что он не в себе. Вероятно, так и есть.

Ренат поднялся в квартиру, принял душ и завалился спать. Его нервы были на пределе. Он больше не мог думать – ни о чем. Стоило ему задремать, как рядом появилась Соня, восхитительно прекрасная и сердитая.

– Где моя брошь, милый? Ты обещал…

Она коброй подползла к нему и обвилась вокруг его тела. От нее пахло левкоями, мускусом и вонючим кремом, который Ренат нашел в ее сумочке. Эта гремучая смесь дразнила его обоняние и возбуждала любовный пыл.

Он положил руку на пупок Сони и нащупал золотое украшение в виде змеи, кусающей свой хвост. Символ бесконечности творческого начала…

Соня преображалась в его объятиях – как предметы в руках фокусника, который кладет в корзину бумажную птичку, а вытаскивает живого голубя. Кобра, бабочка, летучая мышь сменяли друг друга… и каждая принимала образ женщины, страстной, неутомимой, изощренной…

Ренат понимал, что это сон. Он понимал и то, что стал заложником этого сна. Соня опутала его сладкими сетями, которые оказались крепче железа.

– Иди за мной… – шептала она. И он шел у нее на поводу, как барашек на заклание.

Ренат проснулся изможденным, словно после марафонского забега. Вернер не объяснил ему самого главного: есть ли способ вырваться из сетей собственной мечты. Что нужно сделать? Испить ее до дна? Или остановиться перед последним глотком?..

– Вам всё приснилось, – сказал врач, выслушав жалобы Зои. – На окнах стоят сетки, а из коридора бабочка влететь не могла.

– Я видела ее здесь!.. У нее черные крылья и ужасные зубы…

– Зубы? У бабочки?

– Вы мне не верите?

Доктор осмотрел палату и пожал плечами.

– Куда же она подевалась, в таком случае?

– Не знаю…

– Зубастая бабочка… – задумчиво повторил он. – Интересно. Раньше вас посещали подобные видения?

– Я не сумасшедшая, – обиделась Зоя. – Я плачу вам деньги не за то, чтобы выслушивать оскорбления.

– Что вы? Я хочу вам помочь, поэтому задаю э-э… неудобные вопросы.

– Принесите мне телефон, – потребовала она. – У меня сын, который понятия не имеет, где я. Я должна ему позвонить.

– Конечно.

Доктор выполнил ее просьбу, и Зоя дозвонилась сыну. Тот был пьян в зюзю. Он едва ворочал языком.

– Я тут с ребятами, ма… Отстань, ладно?

Пока Зоя в больнице, он привел к себе компанию подростков, таких же наглых распущенных юнцов, как сам. Ему не пришло в голову побеспокоиться о матери. Он был рад, что она не мешает ему и его друзьям «отрываться по полной». Вероятно, они выпили все ее запасы спиртного и опустошили холодильник.

– А девочки у вас там есть? – сдерживая ярость, осведомилась она.

– Допустим… и че?

У Зои заныло сердце. Мальчишка, которому она посвятила часть своей жизни, ведет себя отвратительно. Он ничего не ценит. Ни ее заботы, ни душевного тепла, ни денег, которыми она снабжала его. В сущности, сын в своем беспросветном эгоизме в чем-то походит на Рената.

Из ее глаз потекли слезы.

– Сворачивайте свою гулянку! – приказным тоном выговорила она. – Чтобы через полчаса духу твоих дружков не было!

– Че ты начинаешь, ма…

Сын не спросил, где она, почему не ночевала дома, все ли у нее в порядке. Ему нет до нее дела! Впрочем, он привык к ее отсутствию. Зоя часто проводила время у Рената, оставалась у него на ночь. В его объятиях она забывала обо всем на свете… в том числе и о сыне.

Зоя отключила связь и бессильно вздохнула. Она не состоялась как жена, как мать… и даже как любовница. Что с ней не так? Единственное, в чем она преуспевает, это бизнес. Наверное, судьба дает человеку одно и отбирает другое. Как при этом быть счастливой?

Неожиданно ей на ум пришел Вернер. Что Ренат находит в клубе со странным названием «Иди за мной!»? Куда зовет Вернер? Может, и ей стоит попробовать?

Она вспомнила о мести. О двух молодчиках, которые должны наказать Рената… Не за то, что тот не возвращает деньги, – за измену. В сущности, давая ему в долг, она не рассчитывала, что он когда-нибудь вернет ссуду. Это был ее вклад в отношения, которые основывались не на любви, а на страсти. Она хотела заполучить Рената в постель, удержать его рядом с собой как можно дольше. Чувства проклюнулись позже.

Зоя набрала номер бывшего боксера по прозвищу Кабан и заявила, что все отменяется.

– Почему? – возмутился тот. – Клиент почти созрел!

– Мы с ним нашли консенсус.

Кабан не знал, что означает это слово, и озадаченно хмыкнул.

– Аванс вы отработали, – добавила Зоя в утешение. – Надеюсь, вы не в обиде?

– Не, но…

– Я так решила! И чтобы никакой самодеятельности.

– Лады, – согласился Кабан. – Мерси, мадам!

Он был бы забавным, если бы не хладнокровная жестокость, которой он славился. Зоя обрадовалась, что покончила с этим. На душе стало легче. Может, ее болезнь – расплата за злые помыслы?

Какой-то пугающий неприятный звук преследовал ее. Шорох крыльев?.. Змеиное шипение?.. Она озиралась в поиске источника этого звука. Палата была пуста. В открытое окно лился шум деревьев из больничного сквера, да из коридора доносились чьи-то голоса.

Зоя натянула на себя тонкое одеяло. Ее знобило. Она подумала, что ее счастье с Ренатом было недолгим, а с появлением Сони на нее будто затмение нашло. От этой девушки исходила угроза. Ренат, спутавшись с ней, тоже стал опасен.

Смутные подозрения зашевелились в голове Зои. Она вспомнила, как очутилась в Кузьминском парке. Позднее свидание могло окончиться для нее трагически…

Байкер собрался стрелять!

Лариса не сумела бы объяснить, как она прочитала его мысли. Когда он проходил мимо и отвел взгляд, это понимание возникло в ее уме. Она не сомневалась, что так и произойдет.

Реакция Берта оказалась на порядок медленнее. Он проголодался и хотел поесть. А заказ еще не принесли.

– Бежим! – повторила Лариса, наступая ему на ногу под столом. – Скорее!

Крепыш что-то почувствовал. Он уставился в окно, продолжая держать ситуацию под контролем. Ему хватит секунды, чтобы выхватить оружие и нажать на курок. Лариса ощущала его намерение так явственно, что в других обстоятельствах это испугало бы ее.

Инстинкт самосохранения мобилизовал ее внутренние ресурсы. Она опустила голову и незаметно осмотрелась. Справа от их столика находилась дверь, ведущая в туалет и подсобные помещения. Есть ли там второй выход? Должен быть.

Байкер по какой-то причине не стрелял. Он выжидал. Может, у него был план, которого он придерживался.

Подвыпившие мужчины, сидящие у окна, подозвали официанта, чтобы расплатиться. Один из них встал, вышел из-за столика и оказался на линии огня. Он загородил своей тушей Берта. Лариса не видела байкера, но ощутила, как он занервничал.

Не теряя драгоценного времени, она пригнулась и юркнула в дверь. Берт кинулся за ней. Упал чей-то стул… раздался выстрел. Тихий, как хлопок. Пум!.. В зале поднялся переполох. Завизжала буфетчица, зазвенела разбитая посуда, кто-то выругался…

Лариса не знала, куда бежать, и действовала по наитию. У нее словно открылся «третий глаз» и прорезалось «шестое чувство», о которых любил твердить Вернер. Она не оглядывалась. Берт громко топал сзади. Пум!.. Он отстреливался и заставил байкера спрятаться.

Пум!.. Пум!.. Как будто официант умело открывал шампанское, и пробка вылетала без лишнего шума. Пум!..

Лариса мысленно похвалила себя за то, что отдала Берту пистолет, который привезла на дачу. Тот самый, брошенный им же в квартире Эдика после неудачного нападения. Теперь оружие пригодилось.

Это все было ненадежно. Очевидно, байкер – не последний, кто охотится за Бертом. Чем тот досадил всем этим ублюдкам? Лариса не знала наверняка, насколько пуля может повредить Берту, но ей она точно повредит. Порой она не могла определить, насколько реально происходящее. Ей казалось, что это виртуальная стрельба, как в сетевых играх. Тем не менее, страх она испытывала настоящий.

В коридоре, куда она попала, было несколько дверей. Первую Лариса миновала, вторая привлекла ее внимание. Она поняла, в чем дело, только увидев в комнате, похожей на кабинет, большое раскрытое окно. Оно выходило на хозяйственные постройки, между которыми легко спрятаться.

Берт не отставал от Ларисы. Скользнув следом за ней в «кабинет», он захлопнул за собой дверь и забаррикадировал ее письменным столом. Пум!.. Пуля, пущенная байкером из коридора, проделала в тонком дверном полотне дырку. Пум!..

Лариса торопливо взобралась на подоконник и спрыгнула в траву. Берт поступил так же.

– У нас в запасе пару минут, – на ходу бросил он. – Пока чувак не догадался о нашем маневре.

– Туда! – крикнула Лариса, устремляясь в проем между строениями.

«Почти как на вокзале, – подумала она. – Опять то же самое! Дежавю…»

Они протиснулись сквозь узкую щель и оказались на асфальтированной дорожке, обсаженной молодыми деревцами. Отсюда была видна парковочная площадка. «Ленд Ровер» Берта стоял рядом с грузовичком с надписью «Хлеб».

– Там никого! – обрадовался он.

Лариса обернулась назад, но крепыш, видимо, еще штурмовал дверь «кабинета».

Все это длилось не больше пяти минут, которые показались ей часом. Пум!.. Берт прострелил колесо «байка», на котором приехал его недруг.

– Садись!

Лариса плюхнулась на сиденье джипа, и Берт включил зажигание. Машина рванула с места…

– Что им нужно от тебя? – спросила она, отдышавшись. – Этому мотоциклисту и прочим?

– Я здорово досадил им! Со мной не соскучишься, – хохотнул он.

– Не смешно…

– У тебя слишком мрачный взгляд на жизнь, Лара. Наслаждайся сиюминутным и ни о чем не жалей.

Он повторял слова Вернера. Ларису посетила та же мысль, что и Рената: «А не гуру ли подослал к ней бесшабашного красавчика?»

– Жизнь не должна проходить в бегах…

– А как она должна проходить? – вскинулся Берт. – На диване под пледом? В кресле у камина? В кругу добропорядочной семьи? Под ссоры детей и плач внуков?

– Хотя бы…

– И что в этом хорошего? Каждый день – как под копирку. Нечего ждать, нечему радоваться. Все предсказуемо, как яичница на завтрак.

Совсем недавно Лариса сказала бы то же самое. Но теперь ее мнение изменилось.

– Я хочу тебя! – заявил Берт, и на его губах заиграла плотоядная улыбка. – Прямо сейчас!

– На ходу? Ты будешь за рулем, а я – сверху?

Он не уловил сарказма в ее словах. Он упивался собственной эксцентричностью. Он – не такой, как все!

– Ты богат? – полюбопытствовала Лариса, догадываясь, каким будет ответ.

– Я не считаю денег. Не спрашивай, как они мне достаются. Я обожаю тратить бабло, ласкать женщин, играть в рулетку. Погоня, стрельба, дерзкие вылазки, риск – это по мне. Я ничем не дорожу, поэтому меня трудно прижать к стенке.

– Правда?

Мимолетная заминка выдала его с головой. Его фразы заучены, они идут не от сердца. Кто-то вложил их в уста этого великолепного Мачо. Лариса предполагала кто.

– Ты сомневаешься?

Он дал по газам и помчался по шоссе с бешеной скоростью. Лариса судорожно вцепилась в ручку дверцы.

– Страшно? – ухмыльнулся Берт. – А мне по фиг!

Он выскочил на встречную полосу и с дикой ловкостью лавировал между легковушками и маршрутками. Ему яростно сигналили.

«Мы разобьемся, – в отчаянии подумала Лариса. – И проснемся где-нибудь в роскошной восточной спальне сайта «Миражи» или в казино, где Берт будет делать ставки, а я – подсказывать ему счастливые числа».

Она зажмурилась, чтобы не умереть от страха. Внедорожник увертывался от встречных машин, визжала резина, раздавались резкие сигналы клаксонов. Берт только посмеивался, продолжая адскую гонку. Он вошел в раж.

– Хватит! – взмолилась Лариса. – Тормози!

– Нельзя, – он азартно крутил руль, не обращая внимания на ее вопли. – Ты должна почувствовать вкус адреналина. Это наркотик, милая…

Эдик едва наскреб денег на новый билет до Москвы. У него болел затылок и мутилось в голове. В автобусе он уснул и очнулся, когда сосед тронул его за плечо со словами:

– Остановка. Может, выйдешь на воздух?

– Зачем? – хлопал глазами доктор.

– Ты бледный какой-то. И дергаешься во сне. Выйди, подыши, разомнись.

Эдик послушался его совета. Во время сна сознание притупилось. Он больше не вспоминал, что же все-таки произошло на даче. Боялся собственных мыслей. Не мог поверить, что собирался ограбить Ларису.

– Что-то мне твой вид не нравится, – сказал сосед, прогуливаясь возле автобуса. – По ходу, тебе врач нужен.

– Я сам врач…

– А-а! Ну, тогда ладно. Извини…

Пассажиры заняли свои места, и Эдик опять погрузился в тяжелую беспокойную дрему. Сосед пару раз будил его и спрашивал:

– Что с тобой?

– Зеленые человечки мерещатся! – окрысился доктор. – Хотят меня похитить. Я давно у них на примете!

После этого сосед затих и отодвинулся подальше.

«То-то же, – обрадовался Эдик. – Пристал, как репей! Спасу нет!»

Больше никто его не трогал. В городе он первым вышел и, не оглядываясь, потрусил к стоянке такси. Пошарил по карманам, убедился, что там пусто, и горько вздохнул. Придется ехать на маршрутке.

Измученный и злой, он добрался до своей квартиры. Дверь, вопреки его ожиданиям, была заперта. Эдик почему-то считал, что должно быть наоборот. Пугающие картины теснились в его уме. Ему казалось, что на его квартиру был налет… что ему чудом удалось спастись… и все это как-то связано с Ларисой…

На двери были видны повреждения. Словно ее ломали, а потом на скорую руку починили. Доктор вспомнил скандал, который закатил алкаш Петухов, живущий напротив. События путались, не удавалось расположить их в логической последовательности.

Эдик подергал ручку, убедился, что в квартиру не попасть, и пригорюнился. Ключей у него не было. Голова болела, ноги подкашивались от усталости. Он опустился на корточки, нечаянно сдвинул коврик под дверью и… увидел ключ. Кто его туда спрятал?

Сам он никогда не оставлял ключ под ковриком, потому что это глупо. Но сейчас ему было не до раздумий. Хотелось скорее помыться и лечь.

Внутри квартиры пахло ремонтом, и это привело Эдика в чувство. Он заметил беспорядок… но радость от того, что он наконец дома, затмила досаду.

На тумбочке в прихожей зазвонил телефон. Доктор забыл, когда в последний раз пользовался домашним телефоном.

– Алло? – промямлил он.

– Терехин, ты куда пропал? – закричал в трубку главврач. – Мы тут с ног сбились! Почему не берешь сотовый?

– Сотовый?

Эдик понятия не имел, где его мобильник. Кажется, старый телефон он отдал Ларисе. А где новый?

– Хочешь, чтобы тебя уволили за прогул?

– Я же… отпрашивался…

– Ты пьян? – насторожился главврач. – Что у тебя с голосом? Учти, нам такие разгильдяи не нужны! Курбатова пропала, ты на связь не выходишь! Совсем распустились!

Эдик слушал негодующую тираду шефа, как самую приятную музыку. Это возвращало его из бредового кошмара в привычную реальность. Значит, он не сошел с ума, не переместился в параллельный мир, не забыл, кто он такой…

Он чуть не заплакал от умиления и благодарности.

– Завтра же выходи во вторую смену! – грохотал главврач. – Скажи спасибо, что работать некому. Попробуй только опоздать! Больше никаких поблажек не будет! Это последнее предупреждение, Терехин. Последнее!..

В стоматологической клинике Ренату сказали, что доктор Курбатова заболела.

– Я хочу записаться к ней на прием. Когда она выйдет?

Симпатичная белокурая девушка в регистратуре пожала узкими плечиками. В ней было что-то от Сони, и Рената передернуло. Он удивился своей новой реакции.

– Я настаиваю!

– Извините, мужчина… я точно не знаю, когда она поправится. У нас есть другие врачи. Запишитесь к кому-то из них.

– Я хочу именно к Курбатовой…

Пациенты, ожидающие очереди, равнодушно поглядывали на него. На стене висел телевизор, где показывали путешествие по Тибету.

Ренат опомнился. Чего он пристал к этой накрашенной девице? Курбатова не выходит на связь. Он звонил ей, но не дозвонился. Вряд ли в клинике известно, где она и что с ней.

– Вас записывать к Терехину? – осведомилась регистраторша.

– Я подумаю…

Ренат уселся на мягкий диван и уставился в телевизор. Тибет… Вернер… медитация в пустыне… Брошь!.. Желтые бриллианты, украденные в Антверпене!.. «Цветок саванны», о котором говорила Соня, находится у Ларисы. Теперь Ренат был уверен в этом. Курбатова показывала ему шедевр ювелирного искусства, а он умничал и болтал чепуху. Он осел! Тупица и лох!

Рядом с ним сидела женщина, прижимая руку к распухшей щеке. У нее был флюс. Ренат подумал, что Соня для него – тоже некое подобие флюса: болезненная опухоль, которая срослась с ним.

Лариса – совсем другая. Она не так молода, не так красива. Привлекательная женщина, но не в его вкусе. Средний рост, средняя фигура… все среднее. И в этом есть своя прелесть. Крайности всегда уступают «золотой середине».

Ренат невольно сравнил ее с Соней. Не только юность соперничает со зрелостью. Между Ларисой и Соней существует коренное различие, очень глубокое. К Соне он испытывает неудержимую навязчивую страсть. А Лариса вызывает у него…

Что же он чувствует к ней?.. Дружеское расположение? Душевное тепло? Желание подставить плечо? Защитить?

Вот Соня определенно не нуждается в защите. Она сама нападает.

«Ага! – усмехнулся Вернер. – Прикидываешься рыцарем? А кто собирался украсть у Ларисы брошку? Ради Сони, между прочим! Ради того, чтобы спать с ней! Получать бесовское наслаждение!.. Ну, ты и жук, Михеев!»

– С каких это пор мы перешли на «ты»?

По телевизору показывали ламу, который сильно смахивал на Вернера. Такой же лысый череп, благостное выражение лица…

– Благостное, как же!.. – процедил Ренат.

Девушка из регистратуры вежливо окликнула его:

– Так вас записывать к Терехину?

– Я еще не решил!

– Извините…

Он вернулся мыслями к Ларисе. Дома ее нет, это ясно. Нет ее и у бывшего любовника. Ренат осмотрел квартиру доктора, которая оказалась незапертой, потом отыскал ключ, закрыл дверь и спрятал ключ под половичок. Почему-то он не сомневался: в отсутствие хозяина никто сюда не явится.

Кстати, фамилия Эдика – Терехин! Может, ему известно, где Лариса?

– Девушка, – Ренат вскочил и подошел к регистраторше. – Терехин меня примет сейчас же?

– Он придет во вторую смену. Я вас запишу?

– Не надо… Я думал, он здесь. После обеда у меня дела.

Ренат удивлялся происходящим в нем изменениям. Он замечал у себя новые качества и способности, о которых раньше не подозревал. Неужели, сбываются обещания Вернера? Значит, тот не такой уж плут. Кое-что он умеет, кое в чем разбирается.

Ренат обвел взглядом приемную, тряхнул головой и вышел вон. На улице моросил дождь. «Мазда» стояла мокрая, а он вчера ездил на мойку. Он выругался, сел в машину и завел двигатель. На ум пришел джип черного цвета. Мачо, который дарит женщине бриллианты, может позволить себе любое авто. Он наверняка рассекает по городу на классной тачке. И Лариса с ним…

У Рената защемило сердце. Соня и Лариса были несравнимы. Но докторша казалась ему ближе и роднее.

– У нас с ней много общего…

Не зря же они встретились в клубе! Не зря он подвозил ее домой в Отрадное. Только ее одну из всей группы, где были барышни помоложе! Не зря он именно ей предложил уединиться в «пустыне» для рискованного эксперимента.

Вернер всегда отдавал Ларисе предпочтение перед другими.

– Мне и ей… – прошептал Ренат, глядя на водяную пыль, летящую из-под колес машин. – Мне и ей…

Выходит, их двое – из всей группы. Остальные интересовали Вернера скорее как групповое сопровождение. Антураж для медитаций и ритуалов. Массовка! Наконец Ренат подобрал меткое слово – массовка.

Красавица в ореоле золотых волос голосовала на тротуаре. Это была Соня. Обольстительная и чувственная до дрожи в коленках. Даже под дождем. Мокрое платье облепило ее фигуру. Ренат остановился…

– Привет! – защебетала она, устраиваясь на переднем сиденье. – Я зонтик забыла. И вдруг гляжу – знакомая машина. Красная, как кровь. Меня возбуждает кровь…

На ее декольте блестели капли воды. Лицо и волосы были влажные, пахнущие свежестью. По телу Рената прокатилось желание. Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на Соню прямо здесь, на виду у людей, ожидающих маршрутку.

Скромный образ Ларисы померк перед страстным великолепием Сони. Ренат проклинал себя за слабость. Что ему стоило проехать мимо? Не смог.

– Где мой подарок? – надула она пухлые губки. – Ты достал для меня аленький цветочек?

– Аленький?

– Желтенький! Желтенький! – захихикала Соня. – Я пошутила! Помни о своем обещании…

Ее глаза алчно блестели, а грудь часто вздымалась. Секс с ней был похож на битву с коброй. Она пыталась ужалить, факир принуждал ее плясать под свою дудочку. Ренат еще не пресытился ролью факира.

Соня прильнула к нему и обняла за шею.

– Ну же, целуй…

У него закружилась голова. Что, если он вывезет эту бесстыжую бабенку в промзону, наберет скорость и на ходу выбросит из машины? Это поможет избавиться от наваждения?

Он вообразил, как роскошное тело Сони ударяется об асфальт… катится под откос… падает на дно заброшенного котлована…

– Ты чуть не угробил нас обоих! – простонала Лариса, приходя в себя после бешеной гонки. – Ты мчался по встречной! Мы чудом не погибли!

– Но не погибли? – ухмыльнулся Берт. – Я классный водитель. Ас! Виртуоз быстрой езды.

– Черт бы тебя побрал…

Он изменился в лице и сложил руки на груди, словно защищаясь от ее гнева. «Ленд Ровер» уткнулся носом в кусты на окраине лесопарка. Берту удалось не только избежать аварии, которая казалась неминуемой, но и уйти от преследования гаишников.

– Они все равно тебя вычислят, – заявила Лариса.

– Интересно, как?

– Не знаю…

– То-то! Если уж они сядут мне на хвост, я поменяю машину.

Он привлек Ларису к себе и коснулся губами ее виска. Она не почувствовала былого влечения, зова страсти, который толкал ее на безумства. Берт стал ей неприятен. Он раздражал ее своей азартной игрой со смертью, дурацкой бравадой и неуемной жаждой секса.

– Поехали в казино? – предложил он, запуская руку в вырез ее футболки.

– В таком виде?

Теперь, когда опасность миновала, Лариса ощутила, как она вымоталась. Дачные приключения, дорога в Москву, бегство от байкера, сумасшедшая гонка по городской трассе, – любое из этих событий могло выбить из колеи человека с куда более крепкими нервами, чем у нее.

– Снимем номер в гостинице, отдохнем часок, переоденемся, и я покажу тебе, как получать деньги из воздуха! – хвастливо заявил Берт.

– Во что мы переоденемся?

Лариса захватила с собой лишь сумочку с женскими мелочами и «Цветок саванны». Телефон Эдика разрядился, ее ручное зеркальце разбилось. Плохая примета. Кто-то должен исчезнуть. Она или Берт.

– Это не проблема. Заедем в бутик и купим тебе вечернее платье, а мне…

– Смокинг, – съязвила она.

– Если тебе по душе смокинг, я – за!

Ларисе хотелось домой, но квартира перестала быть для нее надежным убежищем. Она боялась туда возвращаться. К Эдику тоже нельзя. К маме в деревню? О нет…

Заниматься любовью в машине было неудобно, даже на заднем сиденье. Ренат опять не смог преодолеть искушения. Он поддался флюидам Сони, попал к ней в рабство. Она вертит им, как ей заблагорассудится!

Ренат скрепя сердце привез ее в промзону… но Соня своими ласками заставила его потерять голову и забыть, что он намеревался сделать.

– Ты пожираешь меня, – шептал он, глядя, как она мирно посапывает на его плече. – Жадная ночная бабочка! Ненасытный вампир…

Соня высосала из него всю кровь, все соки. Еще несколько таких свиданий, и ему конец. Не хотелось представлять, каким будет этот конец. Долгим и мучительным или легким и быстрым?

Сейчас ничто не мешало Ренату избавиться от нее. Задушить ее, спящую, и сбросить в котлован. Но он не был уверен, что решит этим проблему. Он вспомнил, как в детстве лежал на траве и смотрел на облачко, которое постепенно таяло…

Соня зашевелилась под его пристальным взглядом. Ее волосы слегка поблекли и потеряли блеск, кожа истончилась, под ней проступили синеватые жилки и мелкие кровеносные сосуды. Она была слишком живой для того, чтобы…

Ренат выругался сквозь зубы. Он забрел в тупик. Вернер – авантюрист без чести и совести. Он подослал Соню, и если та погибнет, гуру получит повод для шантажа. Должно быть, он промышляет вымогательством!

Эта нелепая мысль взбудоражила Рената. Разум его взбунтовался против загадок, которые загадывал Вернер. «Жизнь внутри мечты» оказалась невыносимой. Ренат балансировал на грани.

Соня вдруг проснулась, ее губы тронула робкая улыбка.

– Не надо, милый…

Она таяла под его напряженным взглядом, словно Снегурочка в лучах палящего солнца. Прекрасная и беззащитная. Ее ресницы трепетали, тело вздрагивало…

Ренат не выдержал. Он выскочил из машины и нервно прошелся по посыпанным гравием дорожкам. Сквозь камни проросла трава. Так же упорно прорастало в его душе новое понимание себя. На самом деле ему никогда не хотелось быть дизайнером, сидеть в офисе и проектировать интерьеры чужих жилищ. Неужели он рожден, чтобы претворять в жизнь чужие замыслы?.. Его потаенным желанием всегда было нечто неизведанное, пугающее.

О! Потаенные желания могут сыграть с человеком злую шутку! Вернер был прав, когда говорил об этом.

– Чего же я хочу на самом деле? – бормотал Ренат, шагая по мокрой траве. – Экстрима и адреналина?.. Да! Вот что питает мою душу!..

Он не заметил, как стемнело. Он не замечал моросящего дождя. Небесная влага не охлаждала его воспаленную голову. Он сделал большой круг и вернулся к «Мазде». Сони внутри не было.

– Соня… – позвал он. – Соня!.. Соня-а-ааа!!!

От пустых бетонных конструкций с черными провалами окон веяло жутью.

– Куда же ты подевалась?.. Соня!.. Соня!..

Над ним низко пронеслась летучая мышь, шурша перепончатыми крыльями. Он попытался ее схватить, чем вызывал гомерической хохот Вернера, подхваченный зловещим эхом.

– Вернер!.. – крикнул в ответ Ренат. – Выходи!.. Где ты прячешься?..

«Внутри тебя, идиот, – прошептал гуру. – Кого ты зовешь? К кому обращаешься? Все, что с тобой происходит, – плод твоих собственных усилий!»

Ренат озирался вокруг в поисках Сони. Или Вернера. Он потерял ориентиры, сорвался с якоря. Намокшая тенниска прилипла к его телу. Стало холодно. Он стучал зубами, продолжая звать Соню.

Отдаляясь от машины, он погружался в промозглый сырой мрак. Корявое дерево попалось на пути и остановило его. Ренат мог бы достать рукой нижний сук этого могучего уродца. Что, если взять и повеситься? Разом прекратить мучения? Альпинистский шнур у него с собой.

Он сунулся в карман и не обнаружил там шнура.

– Черт!.. Оставил в багажнике…

Ренат зачем-то достал телефон и осветил дерево. Сук заманчиво поблескивал водяными каплями, обещая избавить человека от выбора между страстью и совестью. Он был не прочь насладиться его агонией.

– Фиг тебе!

Ренат показал средний палец – непонятно кому. Не дереву же?

– Не дождешься! – пробормотал он, качаясь, как пьяный.

Казалось, в зарослях мелькает платье Сони. Она прячется от него, нарочно дразнит.

– Соня!.. – крикнул он в темноту, полную шепота дождевых капель. – Оставайся там!.. Тот, кто явился из тьмы, туда же и вернется!..

Лариса зябла в душном игорном зале и куталась в расшитую бисером шаль. Берт таки притащил ее в подпольное казино. Сюда пускали только избранных.

Вечерний наряд, небрежная прическа и нанесенный на скорую рук макияж сделали докторшу красавицей. Впрочем, Берту было не до своей спутницы. Его заворожил вращающийся круг рулетки. В глазах горел азарт. Он сжал локоть Ларисы и требовательно прошептал:

– Число!

– Тройка…

Он, не раздумывая, поставил на тройку и выиграл.

– Еще!.. Еще!..

– Может, хватит? – нахмурилась она.

– Мы только начали!

Перед ними кружились черные и красные ячейки с цифрами, по ободу скользил шарик. Волшебный, зачарованный шарик!

– Тридцать три, – подсказала Лариса, и Берт сделал ставку.

Шарик послушно занял указанную ячейку, Берт вскрикнул от восторга.

– Я опять выиграл!

Как это было по-мужски. Берт обильно излучал самодовольство. Лариса поморщилась. У нее пропал кураж.

– Еще! – потребовал Берт.

– Без меня…

– Перестань! – возмутился он. – Никогда не останавливайся на достигнутом!

– Закажи мне шампанского.

– Кутить, так кутить, – согласился Берт и поманил официанта. – Подай-ка нам «Вдову Клико», дружок.

Зал казался тесным из-за темной обивки и тяжеловесной мебели. Игроки внимательно следили за картами и рулеткой. Крупье сдержанно улыбались. Лариса первый раз попала в казино, и ей тут не понравилось. Она вспомнила, как Вернер учил группу угадывать числа, которые выиграют. Тогда никто не принял это всерьез.

– У меня получилось!

– Ты – гений, – охотно согласился Берт. – Поделишься опытом?

– Ни в коем случае. Знай свое место, милый.

Она наблюдала за ним из-под ресниц, что все больше его донимало. Движения его замедлились, язык начал заплетаться.

– Я тебя прошу…

Его шепот звучал жалобно, словно мольба ребенка. Лариса нащупала его слабое место, нашла «иголку», хранящую смерть Кащееву.

Берт обнял ее и горячо поцеловал. Она осталась холодна и невозмутима. Чем старательнее он угождал ей, тем быстрее она трезвела. Чары героя-любовника рассеивались, подобно утреннему туману.

Шампанское покалывало язык и пахло не так, как обычное игристое вино. Они с Бертом перед игрой перекусили, поэтому она не опьянела.

Берт произнес заветную фразу:

– Иди за мной! – и устремился к расставленным вдоль стены диванам. Лариса с бокалом в руках шла следом, сверля глазами его ровную спину. У него была горделивая осанка, широкие плечи и легкий шаг. Он дьявольски хорош.

– Не порть мне праздник, – обернулся Берт. – Я обожаю «чертово колесо»!

До Ларисы не сразу дошло, что он имеет в виду. Если сложить все числа рулетки, сумма составит шестьсот шестьдесят шесть. Число зверя!

– «Чертово колесо», – с пониманием повторила она. – Красное чередуется с черным. Кровь и тьма.

– Не совсем, – возразил Берт. – Есть еще зеленая ячейка – ноль. Зеро!

– Сегодня на зеро лучше не ставить…

– Я знал, что ты не подведешь!

Лариса раздраженно повела плечами. Берт уговорил ее надеть в казино «Цветок саванны». Брошь украшала вырез ее платья.

– Не прикрывай это чудо шалью, – попросил любовник. – Бриллианты любят свет. Они должны дышать светом! Купаться в нем!

– Здесь собралась всякая шушера, – упиралась она. – Ты только взгляни на них!

– Сюда шушеру не допускают.

– Я боюсь, что…

– Зачем женщине брюлики, если негде в них покрасоваться?

– Берт, нет…

Он уломал Ларису спустить шаль с плеч, и «Цветок» засиял солнечной радугой.

– У желтого цвета столько оттенков! – восхитился Берт.

Невысокий молодой человек в черном костюме с изумлением уставился на докторшу. Его привлекла необыкновенная брошь.

– На меня смотрят, – испугалась Лариса.

– Естественно. Твои бриллианты производят фурор!

– Нельзя было обойтись без фурора?

Что-то в облике молодого человека, который не сводил с нее глаз, напомнило Ларисе «байкера». Должно быть, его осторожная повадка или рука в кармане пиджака.

– Пойдем получать выигрыш, Берт, – заволновалась она.

– Рано! Еще пара ставок, и тогда…

– Я хочу в туалет! Где здесь дамская комната?

– Я тебя провожу…

– Я сама!.. Хотя нет, лучше проводи…

Ренат не нашел Сони и вынужден был вернуться домой без нее. Мрачные мысли одолевали его. По дороге он остановился в темном переулке и выбросил шнур, на котором собирался повеситься. Предназначенная для Зои петля чуть не затянулась на его собственной шее.

– Не рой другому яму, сам в нее попадешь…

С этими словами Ренат швырнул скрученную веревку в мусорный бак.

Дома он первым делом отправился под душ, потом выпил. Водка обожгла пустой желудок и согрела кровь. Ренат опьянел. Ему хотелось забыться, уснуть на целые сутки и проснуться в другом мире.

«На том свете, что ли? – ухмыльнулся Вернер. – Позор тебе, Михеев! Я думал, ты дольше продержишься. А ты спёкся!»

– Пошел вон! – возмутился Ренат и разбил об стену стакан из-под водки. Брызнули осколки.

Он не помнил, как очутился на диване под клетчатым пледом и задремал. Из головы не шла Соня. Неужели она до сих пор бродит между старыми ангарами и бетонными сооружениями без окон и дверей? Под дождем… мокрая и несчастная…

– Соня… – стонал он во сне. – Соня…

Ему снилось, как она падает в яму, полную черной воды, захлебывается и тонет. Он прыгнул за ней, чтобы спасти… и они вместе опустились на дно…

Вероятно, он забыл закрыть дверь, потому что Соня беспрепятственно проникла в квартиру и оказалась у его изголовья. Ее прохладная ладонь легла на его плечо.

– Где мой подарок? Желтенький цветочек?! Ты обещал…

– Я не вор, Соня…

– А как же любовь?

Ренат вздрогнул и проснулся. Приподнялся на локте, озираясь по сторонам. Комната была пуста. Он судорожно вздохнул и закутался в плед. Его била дрожь. Когда они с Ларисой шли под дождем через лес, он простудился и заболел бронхитом. Вместе с физической хворью навалилось кое-что похуже. Безумие, взращенное в его сознании Вернером.

Ларисе небось не легче. Как она справляется? Этот ее Мачо будет покруче Сони.

– Наконец-то! – раздался женский голос. – Пришел в себя! Я уж решила, что тебе совсем худо…

Соня сидела в кресле напротив, скрестив свои великолепные ноги, и расчесывала мокрые волосы с рыжими прядями. Эти пряди были похожи на языки пламени.

– Ты?..

– Я не могу оставить тебя одного в таком ужасном состоянии…

– Я думал, ты заблудилась в промзоне, – растерялся он. – Зачем ты вышла из машины?

– Ты хотел избавиться от меня!

– Нет! Что ты?.. Нет!

– Я чувствую, – печально молвила Соня и облизнулась. – Быстро же ты остыл! Грош цена такой страсти. А как было загорелся! Как пылал! Безумствовал…

В Ренате ничто не отозвалось на ее присутствие. Парализующее волю желание куда-то исчезло. Его не тянет к Соне, как раньше. Должно быть, он переутомился, объелся сладкого.

– Уходи, – обронил он. – Совсем уходи. Навсегда!

– Без подарка? Ты не отблагодаришь меня за ласки?

– Разве ты не получала удовольствие вместе со мной?

– Смотря что называть удовольствием…

Соня встала и потянулась всем телом, совершенно нагая, бесстыжая и хищная, как дикая кошка.

Это не произвело на Рената должного впечатления. Нагота Сони перестала волновать его. Ее облик, жесты и слова скорее раздражали его, чем возбуждали.

– Я укушу тебя, если будешь на меня так глазеть…

– Не обольщайся, – спокойно молвил он. – Я больше не в твоей власти.

– Ты видел мои зубы?

Соня оскалилась, показывая выступающие вперед клыки. У нее было странное свойство меняться в зависимости от обстоятельств. Нежнейшая минуту назад улыбка превратилась в злобный оскал, за плечами расправились тени-крылья.

– Мне плевать на твои трюки!

– А если я перегрызу тебе горло? – пригрозила она.

– Попробуй!

Соня покачнулась, готовая к прыжку, но вдруг задрожала и поникла. Взгляд Рената пригвоздил ее к месту. Она зашипела и упала на пол, свернулась кольцом. Кобра, у которой выпали ядовитые зубы.

Ренат закашлялся. Проклятый бронхит! Пока он боролся с приступом кашля, змея уползла. У него слезились глаза, першило в горле. Он встал с дивана, завернулся в плед и обошел квартиру. Никакой Сони и в помине не было.

– Почудилось…

Дамская комната не уступала в отделке игорному залу. Тяжеловесные бархатные банкетки, зеркала, мрамор. Лариса подошла к окну, выходящему в темные заросли, и приоткрыла створку. С улицы дохнуло сыростью.

Она опустила глаза на свои замшевые туфли. Жалко портить дорогую обувь.

Берт мерил шагами тесный коридорчик перед дамской комнатой. Если парень, похожий на «байкера», отправится за ним, начнется стрельба. Лариса рассчитывала под шумок сбежать. За Берта она не переживала. Тот в любом случае выйдет сухим из воды.

– Ну, была не была…

Она подняла длинный подол и залезла на подоконник. Прыгать в туфлях вниз было бы неразумно. Можно сломать не только каблуки, но и кости.

Подпольное казино укрывалось в глухом уголке парка. Ларису не интересовало, в какой именно парк ее привез любовник, а тот доложить не удосужился. Она пожалела, что не следила за дорогой.

Каяться было поздно, и Лариса, сбросив туфли, босиком соскользнула с подоконника в дождливую темноту. Теперь можно надеть обувь. Осторожно ступая по траве, она вышла на узкую тропинку между деревьями. Ее подгоняло лихорадочное беспокойство, не связанное с Бертом. Лариса чувствовала: ей может помочь только Вернер. Надо немедленно встретиться с ним и поговорить. Нельзя откладывать.

Ковыляя на высоких каблуках, она побрела наугад – туда, где сквозь мокрую листву брезжили фонари. С деревьев на нее падали капли, и скоро ее вечернее платье пропиталось моросью. Каблуки вязли в грунте, идти было тяжело. Как будто к ногам Ларисы были привязаны гири. «Почти как тогда в лесу», – подумала она, вспоминая их с Ренатом путь к просеке. В этом было нечто символическое. Начало и конец сходятся в одной точке. Змея кусает свой хвост. Так говорил Вернер.

Некоторые истины, изреченные гуру, доходили до нее посредством опыта. Лишь немногие люди способны постигать вещи, не пропуская их через себя.

– Значит, драма близится к концу… – прошептала она синими от холода губами.

Заросли поредели, и Лариса оказалась на берегу водоема. Это был пруд. На противоположном берегу белело здание с колоннами. Все здесь дышало тишиной и уединением. Какой креативный делец устроил тут казино? А может, не было никакого игорного зала, рулетки, шампанского?.. Это плод ее неуемного воображения. В том числе и Берт!

– Вернер, – бросила она в темноту. – Тебе удалось переселить меня в иную реальность!

«Ну и как? – отозвался тот. – Сладко ли тебе, девица? Сладко ли, красная?»

– Горько!.. И страшно… – призналась Лариса.

«Разве ты не получила то, что хотела?»

– Ты завел меня в дебри… и бросил.

«Ничего подобного! Ты сама решила развеять скуку! Тебе до смерти надоело ставить пломбы и встречаться с прижимистым доктором…»

Они с Вернером говорили друг другу «ты», словно происходящее с Ларисой уравняло их. В ней появилась частичка Вернера. Что-то теперь объединяло ее с гуру.

Она шла наугад, и ноги вынесли ее на обычную улицу, где по тротуару ходят под зонтиками редкие прохожие, а по шоссе ездят машины. Лариса не догадывалась, что до нее здесь не раз бывал Ренат Михеев. Что он живет в Кузьминках, неподалеку от парка. И что где-то поблизости находится кабаре, в котором Соня танцевала стриптиз.

Кабаре и казино были из той же оперы, что и Соня с Бертом. Там горели огни, звучала музыка… официанты подавали спиртное… дамы курили, а мужчины следили за шариком, который мог обогатить или разорить их. Все это не отличишь от действительности, как нельзя отличить сон от реальности, пока не проснешься.

Лариса постепенно пробуждалась. «Медитация в пустыне» затянулась дольше, чем казалось. Они с Ренатом не собирались жить в своих грезах. Очевидно, это неотъемлемая часть эксперимента, который длится столько, сколько экспериментатор готов выносить новые реалии.

Лариса закуталась в мокрую шаль и подняла руку, чтобы поймать такси. Почти сразу перед ней притормозил черный «Ленд Ровер».

– О черт!.. Черт!..

– Я тут как тут, – обнажил белые зубы водитель.

– Берт!

– Я хватился тебя десять минут назад…

– Ты не смеешь преследовать меня! – истерически выкрикнула она. – Не смеешь!

– Я не преследую. Я – сопровождаю.

– Провались ты пропадом!

По красивому, холеному лицу Берта прошла судорога. Его черты исказились, а руки скрючились. Он с силой сжимал руль, чтобы сдержать рвущуюся наружу злость.

Лариса готова была испепелить его взглядом, а он упорно сопротивлялся.

– Не гони меня! Я тебе пригожусь.

– Тот парень из казино, который…

– Я убил его, – без сожаления признался Берт. – Я выстрелил первым. Я всегда опережаю врага на один шаг…

Соня стала появляться чаще, докучая Ренату своими приторными ласками. Он старался проводить больше времени на работе, но Соня и там преследовала его. Хуже всего, что ее начали замечать сотрудники фирмы.

Секретарша Фаина приняла Соню за клиентку, которая решила заказать проект.

– Кто это там, в углу? – вздернула она выщипанные бровки.

– Где?

– Вон, возле твоего стола. Блондинка!

– Тебе показалось, – пробормотал Ренат.

Фаина передернула плечиками и подошла поближе. Соня предпочла не мозолить людям глаза и ретировалась.

– Хм!.. И правда никого…

– Дымить поменьше надо, – с облегчением выдохнул он. – А ты, Фая, то и дело в курилку бегаешь. Все мозги табаком прокоптила.

– Табак глюков не вызывает!

– У кого как.

После этого случая секретарша притихла, но постоянно держала Рената «на прицеле».

– Дался я тебе, – посмеивался он. – Целыми днями глаз с меня не сводишь. Влюбилась, что ли?

– Пошел ты…

Иногда Ренату являлась мысль, что свихнулся не только он, но и окружающие его люди. Зоя тоже видела Соню и даже подралась с ней. Фотография, сделанная бывшей любовницей через окно кафе, наводила его на размышления. Вместо Сони на снимке расплылось странное пятно.

Вернер ломал комедию, избегая конструктивной беседы. Лариса Курбатова не выходила на связь. Может, сменила номер мобильного? А может, перешла черту, из-за которой не возвращаются.

Куда бы Ренат ни ехал – на заднем сиденье «Мазды» тихо дышала Соня, изредка касаясь рукой его плеча. Красавица побледнела, похудела, ее глаза потухли, но она яростно боролась за жизнь. «Клеопатрино очарование» больше не действовало на Рената.

– Почему бы тебе не убраться подобру-поздорову? – спрашивал он Соню.

– Куда?

– В Древний Египет, в пекло – куда угодно!

– Я не могу без тебя…

Это была истина, которую Ренат постигал вместе с прочими премудростями Вернера. Будь гуру мошенником, ему стало бы легче. А так… приходилось искать выход из ловушки, куда он сам себя загнал.

Молодчики, которых наняла Зоя, чтобы отомстить ему за измену, больше не появлялись. Ренат не особенно удивлялся этому. Вероятно, он убедил бывшую любовницу оставить его в покое. Тогда в парке он был близок к бездне, она это почувствовала и решила не испытывать судьбу. Ренат почти не вспоминал о ней. Роман с Зоей остался в прошлом, как и многое другое. Он отдавал себе отчет, что дорабатывает в фирме последние дни.

Когда босс в очередной раз упрекнул его в нерадивости и пригрозил увольнением, Ренат тут же написал заявление об уходе. Он ни капельки не жалел, что расстается с дизайнерскими проектами, богатыми клиентками и завистливыми коллегами.

Впереди его ждало нечто совершенно новое, захватывающее и опасное. Может, он всегда стремился именно к этому…

Берт припарковал «Ленд Ровер», не доезжая квартала до здания клуба.

– Дальше не поеду, – заупрямился он.

– Дальше и не надо. Сама дойду.

Лариса, мокрая и продрогшая, вышла на темную улицу. Тротуары блестели от воды. Дома спали. Лишь кое-где тускло светились окна. Стук каблуков эхом отражался от стен. Волосы Ларисы висели сосульками, макияж потек. Вроде бы дождь едва накрапывал, но она успела вымокнуть до костей.

Вернер бодрствовал. Лариса была уверена, что он поджидает ее. Она набрала код и произнесла в переговорное устройство:

– Это я…

От холода у нее дрожали губы. Шаль пропиталась влагой, но Лариса продолжала кутаться в нее.

Дверь казалась тяжелой, как никогда. Лариса с трудом протиснулась внутрь, и дверь с глухим стуком захлопнулась за ней.

Вернер сидел в зале для медитаций – неподвижный и величественный истукан с полуопущенными веками. В медной чаше курился сандал. Жалкий вид Ларисы вызвал на его лице снисходительную улыбку.

– Чем обязан столь поздним визитом?

– Дайте мне противоядие…

– Что?

– Я пришла за помощью, – призналась она. – Вы должны объяснить мне…

– Я ничего тебе не должен, – грубо оборвал ее Вернер. – Ничего! Все, что я обещал за твои деньги, ты получила. Разве нет?

– В этом как раз и проблема!

– Помнится, твоя проблема была в мужчинах, которые тебе не подходили. Муж, любовник… ни один не удовлетворял тебя ни в постели, ни в жизни. Теперь все по-другому. А ты опять нуждаешься в помощи?

– Я просто хочу знать! Этот Мачо… вы подослали его ко мне, или…

– Или!

– Значит, он…

– Тульпа, – кивнул гуру. – Твой брутальный Мачо – добротная тульпа, которая перекочевала из воображения в реальность. Впрочем, реальность так тесно связана с воображением, что… я затрудняюсь отделить одно от другого. Труднее всего разлучить человека с его иллюзиями.

– Что мне делать с тульпой, если та выходит из-под контроля?

– Она досаждает тебе? Вернее, он?

– «Досаждает» – не то слово. Он превращает мое существование в кошмар! Вы с самого начала знали, что так будет!

– Жизнь внутри собственной мечты – не сахар? – ухмыльнулся Вернер. – Скажи я тебе об этом раньше, ты бы мне поверила?

– Нет.

– Тогда все идет как надо. Ты познаешь себя. Возможно, из тебя выйдет толк.

– Какой еще толк?

Лариса не могла согреться. Ее знобило. До нее наконец дошло, что клуб находится в Кузьминках, где расположен парк. А в парке творятся странные вещи. Вернер не случайно облюбовал это место…

– Ты вся дрожишь, – заметил он, прерывая ее размышления. – Пойдем, я приготовлю тебе согревающее питье. Не то простудишься и заболеешь.

Лариса сняла туфли и босиком побрела за ним в крохотную комнатушку, уставленную шкафами. Вернер открыл дверцу, достал с полки какие-то снадобья. Электрический чайник выглядел здесь чуждым элементом. Впрочем, Ларисе было не до этого. У нее поднялась температура, заложило горло. Дышать стало трудно.

Вернер приготовил крепкий напиток с запахом рома и специй. Нечто среднее между грогом и глинтвейном.

– Попробуй…

Лариса сделала пару глотков, ощущая головокружение. Вернер снял с нее мокрую шаль, усадил в кресло и укутал пледом. Блеснувший на ее платье «Цветок саванны», казалось, не заинтересовал его.

– Пей, – кивнул он.

Лариса глотала питье, почти не чувствуя вкуса. Все вокруг поплыло… глаза слипались.

– Не спи! Не спи! – потребовал гуру. – Мы еще не договорили. Я в тебе не ошибся… и тульпа тому доказательство. Ты отлично справилась…

Лариса уплывала в горячую пульсирующую темноту. Сквозь пелену забытья к ней пробивался голос Вернера:

– Фантом не лишен своенравия… Он обретает характер и стремится к самостоятельности…

Он может нанести вред своему хозяину… если тот вовремя не позаботится о себе…

Он перестает подчиняться и отрывается… странствуя в виде призрака…

Он – созданная иллюзия, которую не отличишь от человека…

Когда ты умрешь… он скорее всего рассеется… но не обязательно…

Лариса плыла в темноте, а рядом с ней плыл… Берт! Чуть бледнее обычного, смирный и потрясающе красивый. Единственный мужчина, который подарил ей незабываемый оргазм и африканские алмазы…

Лариса отмахивалась от него, но тщетно. Он будто прикрепился к ней невидимым тросом и не отставал. Он был ее тенью, ее демоном. В нем воплотились все ее прихоти… и что же? Она не просто несчастлива, она – в отчаянии.

– Ты вызвала его из небытия за одиннадцать суток… – нашептывал Вернер. – Но чтобы избавиться от него, тебе придется попотеть не один месяц…

– Ложь! – простонала Лариса. – Вы лжете! Я видела Берта в «Миражах». На игровом сайте…

– Его зовут Берт? Интересно…

– Это был чей-то аватар. Подозреваю, что ваш…

– Не все подозрения подтверждаются, – парировал гуру.

– Кто-то из членов вашего клуба… какой-нибудь безумный программист создал этот чертов сайт… по вашей просьбе…

Вернер подбрасывал в чашу кусочки сандала, и дым становился все гуще, приторнее. Темнота наполнилась этим удушливым запахом, погружая Ларису в сон. Бывает ли сон во сне?.. Бывает ли иллюзия внутри иллюзии?..

Диалог с Вернером происходил наяву или в ее уме? И то, и другое верно. Вернер – такое же порождение ее ума, как Берт, как и всё остальное…

– Машина-иллюзия может мчаться по трассе, а ее иллюзорный водитель может затормозить, выйти и заговорить с тобой, – объяснял гуру. – Он может вести себя как обычный человек. В гостинице-иллюзии может гореть камин и согревать усталых путников…

– Из плоти и крови? – уточнила Лариса.

– Несомненно…

– А подаренная мне брошь – настоящая?

Вернер продемонстрировал полную осведомленность:

– «Цветок саванны»? Эти камни не отличить от подлинных желтых бриллиантов…

Ренат проснулся поздно. Состояние свободы было непривычным, как чистый горный воздух после городского смога. Дышишь, и кружится голова. В офис идти не надо, за компом торчать не надо, перед боссом отчитываться нет необходимости, перед клиентами – тем более. Лафа! Нирвана!

Ренат приготовил себе кофе, яичницу, поел и понял, что… ему нечем заняться. Нельзя сказать, что это огорчило его. Скорее, озадачило.

Он постоял у окна, вспомнил Соню… поспешно прогнал мысли о ней и вернулся к насущному. Он – безработный! Накоплений нет, занять не у кого, завтрашний день не обещает ничего утешительного. Чем платить за квартиру? Как вернуть долг Зое? И попросту – на что жить? Вопросы требовали ответа. А их-то как раз не было.

Рената поразило собственное спокойствие. Раньше он бы запаниковал, кинулся к друзьям и знакомым с просьбой «пристроить его куда-нибудь», зарылся в объявления, всюду рассылал бы свое резюме. Нынче все обстояло иначе. Он испытывал легкую растерянность, но не страх перед неизвестностью. Дивное чувство предвкушения новизны заполнило образовавшуюся пустоту. Казалось, беспокоиться не о чем: проблема разрешится сама собой. Откуда у него появилась такая уверенность, он не знал.

Ренат бездельничал, не испытывая скуки! Это тоже было ново. Постепенно он осознал, что его ум продолжает работу. Надо довести до логического конца ситуацию с Вернером, распутать этот безумной клубок. Вот только Вернер и логика – несовместимы. Вернер и логика – непримиримые антагонисты.

Мало-помалу Соня опять проникла в его мир, завладела его вниманием. Ренат переживал самые восхитительные моменты близости с ней, прислушиваясь к себе – шевельнется ли в нем желание, проснется ли тяга к ее ядовитым прелестям? Какие-то тени носились в воздухе, какой-то шелест заставлял его прислушиваться и озираться по сторонам. Время от времени он ощущал на своем плече руку Сони, а на губах – вкус ее губ…

Сутки прошли в изнурительной борьбе с блондинкой, которая не отпускала его.

«Все наоборот! – посмеивался Вернер. – Это ты не в силах расстаться с ней!»

– Неправда! – возмущался Ренат. – Тульпа присосалась ко мне, как пиявка. Она еще не напилась моей крови!

«Лукавишь, дружище. Так ты ничего не добьешься!»

– Что же мне делать?

«Перестань обманывать себя…»

Ренат потерял счет часам и минутам. Он прилагал титанические усилия, чтобы Соня растаяла, подобно облачку на небе его детства. Она таяла… а потом возрождалась, как птица феникс. Напитывалась силой, обретала форму, краски и твердость.

Изможденный, он уснул одетый на диване. Соня сидела на подлокотнике, распустив по плечам роскошную золотую шевелюру, и напевала какую-то древнюю мелодию…

Лариса очнулась в деревенском доме. Пахло оладьями. По бревенчатым стенам скользили солнечные зайчики.

– Слава богу, жар спал, – произнес до боли знакомый голос. – Я сидела над тобой всю ночь. Думала, придется за доктором бежать. Он дачник, у соседки дом снимает. Я ему козье молоко ношу…

– Мам, ты?

Лариса испугалась, что этот милый домашний уют вдруг исчезнет и она вновь окунется в сплошной кошмар.

– А ты ничего не помнишь? Тебя, больную, молодой человек привез. На джипе. Красивый парень! И щедрый. Денег оставил, велел ничего не жалеть. На руках внес тебя в дом, уложил в постель. Ты вся горела, а у меня градусника нет. Разбился…

Лариса пошарила рукой по груди и обнаружила, что одета в мамину ситцевую ночнушку с оборками. Спохватилась:

– Где мое платье?

– В стирку бросила. Оно грязное, дочка. Весь подол изгваздан.

– Мам! Там брошка была приколота?!

– Ну, была…

– Куда ты ее дела?

– В комод убрала. Небось вещь дорогая. Так и сверкают камешки-то, так и блещут.

– Покажи мне ее, ма…

– Может, потом? Я молочный кисель тебе сварила, как в детстве. Твой любимый. Поешь…

Мать в ситцевом халате, в красных бусах на шее, показалась Ларисе видением из прошлого. Она держала в руках чашку, от которой шел пар.

– Будешь кисель-то? С оладушками…

Лариса ощутила голод, словно она сто лет не ела. Мать подала ей тарелку с оладьями.

– Теплые еще…

Забытый вкус маминого угощения вызвал у Ларисы слезы. Что же с ней случилось, если она не помнит, как оказалась здесь? Она жевала оладьи, запивая киселем, – сладким, пахнущим ванилью, – и наслаждалась покоем.

– Ты, видать, простыла. Парень твой сказал, ты под дождем вымокла. Туфли-то хоть выбрось…

– Ма! Он тебе понравился?

– Дикий какой-то. Ужинать наотрез отказался. Сел в машину и укатил. Только грязь из-под колес брызнула.

– Это коллега по работе, – соврала Лариса. – Подобрал меня на улице… Увидел, что я без зонтика, и подвез.

– Ты на вечеринке была? Платье больно нарядное, с брошкой…

– Мы юбилей главврача отмечали. Я выпила лишнего, в голову ударило… ничегошеньки не помню!

– От тебя сильно спиртным несло, – подтвердила мать.

Лариса пыталась сообразить, где Берт мог ее подобрать. Она была у Вернера… потом… Что же она пила? Что-то приторное, хмельное…

– Должно быть, я попросила коллегу отвезти меня в деревню на выходные…

– Разве у тебя сегодня выходной?

– У нас в клинике гибкий график.

Лариса потеряла аппетит. Она отдала матери тарелку с недоеденными оладьями и через силу проглотила кисель. Ее затошнило.

– Ой, ты бледненькая стала… плохо опять?

– Мутит что-то… Дай мне брошку, ма!

Мать с ворчанием достала из комода украшение и подала Ларисе. «Цветок саванны» огнем вспыхнул в скромной деревянной горнице.

– Боже!.. Сколько она стоит, Ларочка?

– Много. Припрячь ее подальше и никому ни слова.

Мать села и перекрестилась, с опаской косясь на брошку в руках дочери.

– Откуда она у тебя?

– Подарили…

– Кто?

– Какая разница, мам?

Несмотря на оладьи и кисель, у нее во рту все еще сохранялся привкус жгучей сладкой жидкости, которой поил ее Вернер. Она сделала несколько глотков, и после ничего… провал. Чернота.

«Зачем я ходила к нему? – недоумевала Лариса. – Чем закончился наш разговор? Как я попала в «Ленд Ровер» Берта? Откуда тот узнал адрес моей матери?»

Впрочем, в состоянии транса она могла сказать что угодно. Берт спросил, куда ее везти, она ответила.

– Где моя сумка?

– Есть, есть, не волнуйся. Молодой человек сумочку твою передал в целости и сохранности. Все на месте, я проверила, – смущенно порозовела мать. – Кошелек, телефон, ключи от квартиры…

– Дай мне телефон!

– Ты бы отдохнула…

– Мне на работу надо позвонить. Предупредить, что я заболела.

Мать выполнила ее просьбу и вышла, забрав с собой посуду. Лариса лежала, любуясь брошкой. По виду и на ощупь камни казались настоящими. Почему у нее возникли сомнения?

Если Берт – тульпа, то, может, и «Цветок саванны» из того же теста?

– Что это меняет? – прошептала она, разглядывая драгоценность.

Не мешало бы показать брошь ювелиру. Ренат должен помочь. Раз он втянул ее в эту авантюру, пусть не умывает руки. Тем более он уже видел камни.

Лариса убрала «Цветок» под подушку и взялась за телефон. Она не собиралась звонить в клинику. У нее накопились прогулы, которым нет объяснения. Если ее уволят, так и будет. Не исключено, что она уже уволена.

Пожалуй, впервые в жизни Лариса не чувствовала никакой вины и не боялась остаться без средств к существованию. Ее охватило странное ощущение, что выход найдется. Словно раньше она стояла на распутье, а теперь сделала выбор.

Мобильник, который Лариса держала в руках, принадлежал бывшему любовнику.

– Эх, Эдик, Эдик!.. Не думала, что мы так плохо расстанемся…

Наверняка его гложет стыд. Жалкий корыстолюбец! Какая низость – обокрасть женщину, с которой делил ложе. Но Эдик не состоялся даже в этом позорном амплуа. Из него не получилось грабителя.

Она набрала номер Рената, прислушиваясь к звукам за дверью. Матери лучше не знать, во что вляпалась ее добропорядочная дочурка. Иначе бедняжка потеряет покой и сон.

– Да? – напряженно ответил Михеев.

– У меня к тебе дело.

– Вот так сразу? Берешь быка за рога?

– Тянуть нельзя, Ренат. Я насчет броши…

– Помню, помню.

– Найди надежного ювелира. Я хочу проконсультироваться с экспертом.

– Сомневаешься, что камни – настоящие? Не в смысле подделки, а…

– Угадал. Я побывала у Вернера… Мы поговорили. Не помню, как все закончилось. Похоже, я опять расхворалась.

– Попала под дождь? – усмехнулся Ренат. – Знакомо, не так ли?

– Послушай, ты веришь, что мы… что с нами все в порядке? Я имею в виду…

Лариса заметила колебания занавески и замерла на полуслове. Оконная створка распахнулась, кто-то взобрался на подоконник и спрыгнул в комнату…

– Лара!.. Лара!..

Связь прервалась. Ренат безуспешно пытался дозвониться до Курбатовой.

– Ч-черт!..

Он сосредоточился, но кроме старого деревянного дома ничего «не увидел». Что там происходит?

Он раскашлялся. Опять разгулялся бронхит. Все повторяется.

– Мы ходим по кругу…

Ренат согрел себе молока, добавил туда ложку меда и пил маленькими глотками. Где-то у него были телефоны двух ювелиров. Один работает в ломбарде, а второй…

Он включил ноутбук и отыскал второго ювелира в «Одноклассниках». Тот увлекался антиквариатом, оценивал старинные украшения… потом устроился в теплое местечко. Куда именно, бывший соученик не признавался. Намекал, что хлопот убавилось, а денег прибавилось. С фотографии Ренату улыбался довольный жизнью упитанный мужчина с ямочками на пухлых щеках.

– Вижу, ты как сыр в масле катаешься, Веня…

Он оставил Вене сообщение и вернулся мыслями к Ларисе. Соня ревниво наблюдала за ним с дивана, развалившись в ленивой позе египетской путаны. Почему египетской? А как еще назвать барышню с голой грудью, в юбке до пят и с золотым Уреем в волосах? Только египтянки позволяли себе выставлять напоказ грудь. В этом легко убедиться, глядя на росписи в гробницах.

В последнее время Ренат уделял Соне мало внимания. Она страдала. Но не сдавалась. Ее любовные ухищрения больше не «заводили» его. Соня была обескуражена и подавлена.

– Шла бы ты куда подальше…

Соня обиженно побледнела, на ее лице застыла злобная гримаса. Она молчала, потому что Ренат запретил ей болтать.

Звонок телефона встревожил ее. Она оперлась на локоть и слушала, что говорил Ренат.

– Веня!.. Мы можем встретиться?.. Ничего не случилось, просто нужен твой совет… Да, профессиональный… Нет, по телефону нельзя… По скайпу тоже… Лучше с глазу на глаз… Да, дело важное… Тебя заинтересует… Нет, не шучу… Ты в Москве?.. Отлично…

Вениамин Кравцов сыпал шутками, вспоминал былые совместные тусовки, которые заканчивались попойками. Правда, Веня не пил. У него была язва.

– Ты женат?.. – удивился Ренат. – Не ожидал!.. Я вовсе не считал тебя голубым… Ничего подобного, клянусь!.. Слухи, может, и ходили, только я их не поддерживал… Ага!.. Как насчет встречи?.. Завтра получится?.. Значит, договорились?..

Лариса села на кровати и с ужасом уставилась на Берта. Телефон выпал у нее из рук и отключился.

– Кто тебя сюда звал?

– Где ты, там и я…

– Убирайся сейчас же! Я запрещаю тебе лазать через окно в мой дом!

– Это не твой дом…

– О господи! Дай мне терпения! Здесь живет моя мама, а значит, это и мой дом!

Мачо отряхнулся и расправил широкие плечи, которым позавидовал бы любой спортсмен.

– Извини. Я, по ходу, подоконник испачкал. Во дворе грязюка. В общем, я не хотел…

– Как ты додумался привезти меня к маме в деревню?

– Ты сама просила… Не помнишь? – недоверчиво прищурился он. – Сначала я доставил тебя в Кузьминки, как ты велела. Потом ты ушла по делам, а я сидел в машине, ждал…

– Чего ты ждал?

– Когда ты вернешься. Не мог же я бросить тебя одну?

– Ладно. Дальше что было?

– Я чуть не уснул. Вдруг меня что-то в бок толкнуло. Открываю глаза – ты идешь под дождем мокрая, растерянная. Я тебя окликнул… ты не сразу отозвалась. Остановилась и смотришь куда-то вдаль. Пришлось мне подъехать ближе, усадить тебя в машину… Ты дрожала и молчала. От тебя разило спиртным…

Лариса слушала Берта с недоумением, как будто он говорил о ком-то другом. Питье Вернера оказалось слишком крепким. Она почти ничего не помнила.

– Мы любили друг друга в машине… но ты была холодна, как лед, – продолжал Берт. – Я испугался. Ты не отвечала на мои ласки. Была, как мертвая… Потом попросила отвезти тебя в деревню, к матери. Я видел, как тебе плохо, но не знал, чем помочь. За городом мы ехали по темным проселкам, ты подсказывала, куда сворачивать… Признаться, я думал, что мы заблудились. Каким-то чудом я нашел этот дом… На крыльцо вышла женщина, похожая на тебя…

Скрипнули половицы, и Лариса всполошилась. Не хватало, чтобы мама увидела Мачо.

– Закрой окно!.. Быстрее!.. Занавеску поправь…

Берт повиновался. Он не понимал, в чем дело, но перечить не рискнул.

– Прячься!.. Под кровать!..

Он послушно опустился на пол и нырнул под длинное, обшитое самодельным кружевом покрывало, поверх которого стелили постель. Благо кровать была на высоких железных ножках. Так что Берту удалось поместиться под ней.

Едва он спрятался, в комнату вошла хозяйка с чашкой душистой настойки.

– Выпей, Ларочка… я только что заварила. Липовый цвет. Сама собирала! При простуде – первейшее средство.

– Не хочу, ма…

Лариса молилась, чтобы Берт не чихнул под кроватью, а мать не заметила его грязных следов. Ни того, ни другого не случилось.

– Надо! – настаивала родительница. – Хоть пару глоточков сделай…

Ларису подташнивало от выпитого утром киселя. Она хотела бы ни о чем не думать – просто лежать и блаженствовать. Мысли – настоящий бич. Только поддайся им – затянут в воронку, из которой не выбраться.

Мать стояла над головой с липовым чаем, под кроватью сердито дышал Берт. Еще бы! Небось не каждый день ему доводится лежать на полу и вытирать пыль своими моднючими шмотками.

– Оставь чай на тумбочке, я потом выпью, – пообещала Лариса матери.

Она с трудом выпроводила ее из комнаты, свесилась вниз и приподняла кружево. В сумраке Берта не было видно.

– Можно мне на воздух? – раздалось из-под кровати. – Тут пылищи на палец!

– Терпи.

– Долго?

– Как карта ляжет…

Берт затих, покорившись своей участи. Сам виноват. Никто его не звал. Пусть помучается как следует. В следующий раз будет умнее.

Лариса потратила на него много сил. В голове крутился вопрос: «Позвонит Ренат или не позвонит? Если нет, придется самой искать эксперта по ювелирке…»

Надежных связей в этой среде у Ларисы не было. Она перебирала в памяти пациентов, но ювелиров среди них не попадалось. Досада!

Мама хлопотала в кухне, изредка заглядывая в комнату, где лежала Лариса. Та будто спала. Глаза закрыты, щеки горят. У нее снова поднялась температура.

Аспирин… парацетамол… чай с медом… уксусный компресс на лоб…

Лариса что-то бормотала – быстро, неразборчиво. Несколько слов повторялись так часто, что мать невольно обратила на них внимание. Алмазы… тульпа…

Это было непонятно и поэтому насторожило пожилую женщину. Вечером, когда дочери полегчало, она спросила:

– Что такое тульпа, Ларочка?

– Тульпа?.. Понятия не имею…

– Ну как же? Ты все повторяла: тульпа да тульпа. Я и слова-то такого не слышала.

По выражению ее лица Лариса поняла, что лучше дать какое угодно объяснение, чем оставить родительницу в неведении.

– Может, ты перепутала? Я говорила не тульпа, а пульпа? – нашлась она. – Пульпа! Мягкая ткань в полости зуба, которая воспаляется. Заболевание называется пульпит.

– А-а! Тебе, видать, работа мерещилась… – удовлетворенно кивнула мать.

– Что еще я говорила?

– Много всего… не разобрать. Алмазы упоминала…

– Алмазы? – испугалась Лариса, на ходу придумывая объяснение и для этого. – Они применяются в стоматологии… Я же врач, ма! Вот и крутится на языке всякое…

Слава богу, алмазы не представляли для матери интереса, и она не стала вдаваться в расспросы.

– Ты поспи, Ларочка. Тебе покой нужен. Я попозже ужин тебе принесу.

Она ушла, прикрыв за собой дверь. Под кроватью раздался шорох, и Лариса вспомнила о Берте. Неужели он до сих пор там… и все слышал? Вряд ли ему известно, что такое тульпа, но…

– Берт! – позвала она. – Берт! Ты как?

– Скверно, – процедил он. – Обязательно держать меня в темноте и пылище?

– Что ты предлагаешь?

– Познакомь меня со своей мамой. Я ей понравлюсь, вот увидишь. Пожилые дамы от меня без ума…

Ренату пришлось долго петлять, прежде чем он нашел деревню Ольшанка. Домик, где проживала мать Ларисы Курбатовой, утопал в зелени. Во дворе виднелись аккуратные грядки. На солнышке грелся толстый серый кот.

Лариса не вполне оправилась после лихорадки, Ренат тоже покашливал. Она вышла за калитку и сразу села в машину.

– Извини, что не приглашаю в гости.

– Я и не рассчитывал…

На ней было длинное темное платье, присборенное под грудью, и светлый шарфик. На ногах – летние босоножки на низком ходу.

– Что ты так смотришь? – порозовела Лариса. – Это мамино платье, и босоножки тоже ее. Хорошо, что у нас один размер.

– Мне-то какая разница? – пожал плечами Ренат. – Брошь с тобой?

– Разумеется!

Он молча кивнул и начал разворачиваться. На узкой улочке это было непросто. Дорога до Москвы показалась ему намного короче, чем до Ольшанки. Лариса будто воды в рот набрала. Сидела, думала о своем. Дремала.

Ее мучил вопрос, куда подевался Берт. Вроде бы он прятался под кроватью, но когда утром она заглянула туда… то кроме пыльных половиц ничего не увидела. Мачо появлялся неожиданно и так же неожиданно исчезал. Похоже, тульпа теряла плотность и энергию.

– Ты пойдешь к эксперту со мной или останешься в машине?

Вопрос Рената оторвал ее от раздумий, и она сообразила, что за окнами «Мазды» тянутся московские улицы.

– Мы уже в городе? Так быстро?

– Эксперт живет на проспекте Вернадского. Его фамилия Кравцов. Мы вместе учились в художественной академии.

– Конечно, я пойду! – заявила Лариса, трогая брошь, которую она приколола к платью и прикрыла сверху шарфиком. – Мне интересно, что это за камни. Может, они такие же, как…

– Правильнее было бы показать их Вернеру.

– Только не ему! – содрогнулась Лариса, ощущая во рту привкус питья, которое она пробовала у гуру.

– Ты права, – согласился Ренат. – Ему нельзя доверять.

Она вспомнила отрывки разговора с Вернером, свою дурноту и болезнь. Дождь был ни при чем. Вернее, не только он вызвал ее недомогание.

– Приехали! – объявил Ренат.

Он уступал Берту в росте и внешнем лоске, но показался ей куда более милым. Раньше она не замечала, насколько Ренат хорош собой. Темно-русые волосы, модная щетина, красивые губы, подбородок с ямочкой.

Они молча поднялись в лифте на пятый этаж. Ренат думал о Соне. Пожалуй, она потребовала бы смерти Ларисы. Это рассмешило его. Он чувствовал себя другим человеком. Кажется, он не только кожу поменял, как змей, но и всего себя вывернул наизнанку. Ему захотелось поделиться своими ощущениями с Ларисой. Он едва сдержался.

Ренат не привык откровенничать. Кто ему эта женщина? Товарищ по несчастью. Они оба попались на крючок Вернера. Может, и к лучшему, что попались…

Он позвонил. Кравцов подошел к двери и долго смотрел в глазок.

– Открывай, Веня! Не бойся. Это я, Ренат. Не узнал?

Щелкнули запоры, зазвенели цепочки. Сразу видно: хозяин заботится о безопасности своего жилища.

В отличие от Рената, время не пощадило Кравцова. Тридцать лет, а он уже обрюзг, на затылке наметилась лысина. Только глаза остались прежними: пронизывающими и прищуренными. Привычка щуриться появилась у него из-за близорукости. Теперь Веня носил очки, но продолжал щуриться.

Гостиная, куда Кравцов пригласил гостей, была набита мебелью и картинами, как антикварный магазин. Плюшевые шторы и темные ковры скрадывали свет. На рабочем столе горела лампа, теснились рабочие приспособления эксперта: микроскоп, весы, лупы, бутылочки и баночки с загадочным содержимым.

– Ну-с, что у вас? – сухо осведомился он, потирая руки.

– Безделушка, – улыбнулся Ренат. – Несколько камешков в оправе. Говорят, они поддельные. Я хотел бы убедиться, что это не так.

Кравцов опасливо косился на Ларису, но вынужден был смириться с ее присутствием. Ренат представил ее как владелицу броши.

Она робко уселась на антикварный диван с гнутой спинкой, отстегнула украшение и подала Вене. Тот уселся за стол и принялся изучать «Цветок саванны». Камни вспыхивали желтым огнем, от чего кожа эксперта приобрела пергаментный оттенок.

– Не буду лукавить, камни редкостные, – после долгой паузы заявил он. – Откуда у вас эта вещь, не спрашиваю. Мое дело дать профессиональное заключение, а не донимать клиентов вопросами. Верно?

Ответа не последовало, да Кравцов и не ждал его. Брошь произвела на него впечатление, которое он старался скрыть.

– Что это за камни, Веня?

– Бриллианты, мой друг. Редчайшего желтого цвета. Огранка не наша. Похоже, их обрабатывали в Бельгии. Антверпен! Где-то мне попадалось нечто подобное… минуточку… надо заглянуть в каталоги…

Он включил ноутбук и зарылся в свои файлы. Ренат чувствовал его волнение и сделал вывод, что в подлинности камней у Кравцова сомнений нет. Лариса сидела ни жива ни мертва. Она разглядывала ковер на полу кабинета, с трепетом ожидая вердикта эксперта. Если брошь настоящая, то… то…

Ренат прикоснулся к ее плечу и тихо сжал. Мол, не нервничай, я с тобой. Прорвемся.

– Надеюсь, для вас не секрет, что…

– Не секрет, – перебила Лариса, догадываясь, какую «новость» намерен объявить Кравцов.

– Позвольте, я все-таки скажу. Брошь, которую вы принесли, – краденая. Я меньше всего ожидал увидеть ее здесь, в Москве… Вы меня шокировали, милая дама. А шокировать Кравцова весьма нелегко! Смею вас уверить.

– Сколько она стоит?

– Вопрос не в том, какова ее цена…

– А в чем?

– Я бы рекомендовал вам как можно скорее избавиться от нее.

– Выбросить? – вырвалось у Ларисы.

Ее наивность шокировала эксперта не меньше, чем сам «Цветок саванны».

– Что вы?! Продать!.. Продать немедленно!.. Я предлагаю выставить брошь на анонимный аукцион в Интернете.

– Думаете, покупатель найдется?

– На такой… э-э… эксклюзивный лот? Еще как найдется! Мои комиссионные, учитывая стоимость лота, будут довольно приличными. Я готов взяться за это щекотливое дело…

– Я знал, что камни – краденые, – сказал Ренат, едва они вышли от Кравцова. – Мне Соня сказала. Она требовала подарить ей «Цветок саванны».

– Соня?

– Я знаю, что она собой представляет. Феноменально!

– Тульпа?

Ренат с досадой кивнул. Он так ненавидел скуку, что готов был пуститься на какую угодно авантюру. Его замысел удался. Теперь скучать некогда.

– Твой Мачо – крутой перец!

– Полагаю, они с Соней друг друга стоят, – вздохнула Лариса. – Нам-то что делать?

– Продавать брошь. Впрочем, это решать тебе.

– Я устала ходить с оглядкой, прислушиваться к каждому шороху, ждать нападения в любую минуту. Кравцов прав. От камней надо избавиться. Иначе мне не поздоровится!

– Мачо сильно тебе докучает?

– Не то слово. Сплю и вижу, как бы спровадить его обратно… к чертовой матери, в виртуальное пространство, к Вернеру!.. Не получается! Берт преследует меня, навязывает свое присутствие… Из-за него меня всюду подстерегает опасность! Я побаиваюсь его…

– С Соней то же самое, – признался Ренат. – Оказывается, я мечтал об алчной, порочной, развратной женщине, для которой нет ничего святого. И это еще не все ее «достоинства»! От нее веет… потусторонней жутью. Отвратительная зеленая мазь в ее сумочке… я только сейчас понял, чем она пахнет! Тленом… Это трупный запах!..

Он машинально потер о штаны ладонь, в которую втирал вонючий «крем». Импульсивное движение не ускользнуло от Ларисы.

– Ты пользовался ее «мазью»?

– Любопытство – кошмарная вещь. Даже не знаю, что хуже – любопытство или скука. От скуки я крутил романы с клиентками, влезал в долги… и наконец вступил в клуб Вернера. Моя жажда приключений привела меня к краю пропасти. Многие художники, писатели, музыканты могут творить только у края бездны! Поэтому они пьют, колются… Но я никогда не испытывал тяги к наркоте. Может, я не творец? И мне не стоит грести против течения?

– Твой наркотик – это порок! В чем-то мы с тобой похожи, – заметила Лариса. – Недаром наши тульпы – воплощение порока. Соня и Берт как будто созданы друг для друга.

– Вернер подловил нас!

– Не стоит обвинять его. Он показал нам наших же демонов! Он подвел нас к бездне и заставил заглянуть туда! То, что мы там увидели…

– … это Соня и Берт?

– Так и есть. Мы вызвали из тьмы своих чудовищ… чтобы рассмотреть их во всей красе! Потереться локтями, подышать с ними одним воздухом… По сути, Вернер открыл нам изнанку самих себя…

– Зачем?

– Я думаю, нам еще предстоит ответить на этот вопрос.

Они сели в машину, и Лариса достала из сумочки «Цветок саванны». Желтые блики забегали по салону «Мазды», покрывая все вокруг сверкающей позолотой.

– Хм!.. Я была уверена, что брошка – тоже тульпа…

– Веня не мог ошибиться, – покачал головой Ренат. – Он профи. Камни настоящие! И стоят кучу бабла. Если это и тульпа, то очень добротная, твердая, как алмаз. Во всяком случае, эксперт не отличил фантом от подлинных бриллиантов. Значит, и другие не отличат.

– А чем, по-твоему, Соня и Берт отличаются от людей?

– Своей зависимостью… от тебя и меня. Без нас их существование окажется под угрозой.

Ренат подумал, что, следуя этой логике, существование чего бы то ни было виртуально – в большей или меньшей степени. Он представил себе любителя редкостных украшений с криминальным шлейфом. Такой человек непременно найдется и выложит за «Цветок» кругленькую сумму. Для подобных коллекционеров и созданы анонимные аукционы в Сети. Виртуальный мир наступает, активно вклинивается в привычную реальность. В какой-то момент они смешаются настолько, что границы исчезнут. Они уже размыты…

Лариса вспомнила Мачо на сайте «Миражи». Каким образом его пропажа в игре связана с появлением Берта в реальной жизни? Она «лепила» своего героя, руководствуясь чужим аватаром. Не исключено, что Вернер приложил к этому руку. Он досконально изучил человеческие пороки, чтобы заселить виртуальное пространство «демонами». Пользователь сам выбирает, кто из них соответствует его запросу…

– Если нас не убьют, мы разбогатеем, – заключила она.

– Мы?

– Нас связывает общая тайна. Это покруче, чем любовь.

Ренат чувствовал ее правоту, хотя и не был готов согласиться с ней.

– Я хотел украсть у тебя брошь. Для Сони. Ты должна знать, что я не ангел.

– Тем более надо продать камни поскорее. Этот Кравцов… ты ему доверяешь?

– У меня нет другого человека, который поможет сбыть краденую драгоценность…

Веня не посвящал клиентов в подробности своего бизнеса. Впрочем, те не особенно интересовались процессом. Им результат подавай. А результаты у него были – на зависть конкурентам.

«Цветок саванны» ушел с молотка за немалую сумму. Комиссионные не разочаровали посредника. Передача лота от продавца к покупателю была отработана до мелочей. Брошь поместили в банковскую ячейку, откуда ее забрал новый владелец, – после поступления денег на анонимный офшорный счет.

Лариса с Ренатом проверили доступ к счету и остались довольны. Все прошло без сучка, без задоринки.

– Ничего себе!.. – вырвалось у него при виде цифры с шестью нулями. – Глазам не верю!

Лариса предложила разделить прибыль пополам.

– Без тебя я не поехала бы «медитировать в пустыне», – сказала она. – А значит, не было бы ни бриллиантов, ни вырученных денег. Я умею быть благодарной.

Теперь перед ними раскрывались радужные перспективы. Можно жить на проценты и заниматься чем душе угодно. Например, путешествовать… или бить баклуши. Целыми днями валяться на диване, пить шампанское и закусывать черной икрой. Читать книги. Покупать дорогие шмотки и тусоваться на светских вечеринках. Удариться в загул. Приобрести виллу в Италии и круглый год греться на солнышке. Открыть свой бизнес.

Ничто из перечисленного не вдохновляло ни Ларису, ни Рената. Особенно последнее.

«Я привел вас к цели! – ухмылялся Вернер. – Что дальше? Будете совершенствовать свои новые качества? Опять заскучаете? Сопьетесь? Пустите деньги на ветер и покончите с собой? Вариантов хоть отбавляй!..»

– Надеюсь, это происходит наяву, – засомневался Ренат.

– Может, мы все еще находимся в гипнотическом трансе? – предположила Лариса. – Ты слышал голос Вернера?

– А ты?

– Я чувствую запах сандаловых углей…

– Вся жизнь – мираж!..

Виртуальные цифры на виртуальном счете могут исчезнуть в любой момент. Что тогда останется?.. Горькое сожаление? Опасный опыт? Вирус безумия, поселившийся в уме?..

– Я хочу кое-что проверить, – заявил Ренат. – Для этого нужно вернуться в домик лесника. Убедиться, что он существует на самом деле! Что мы не психи! Что Вернер не обвел нас вокруг пальца потехи ради!

– Давай поедем к нему и потребуем правды.

– Ха! Так он тебе и разложит все по полочкам! Жди!

– У меня голова разболелась…

– Что, не радуют тебя денежки?

– Радуют, но…

Обращаться к кому-либо за разъяснениями было так же немыслимо, как и продолжать гадать на кофейной гуще. Вернер в лучшем случае поднимет их на смех, в худшем – выгонит.

– Соня и Берт нас больше не беспокоят, заметила?

Лариса обратила на это внимание, но молчала. Ренат вспомнил пирсинг на соблазнительном пупке Сони – золотая змейка, кусающая свой хвост. Что это было? Намек? Неужели они возвращаются в исходную точку, где начало совпадает с концом?..

Ларису не покидало ощущение дежавю. Деревня, откуда они с Ренатом добирались до лесной сторожки, показалась угрюмой и как будто вымершей.

Тот же старик, что и в прошлый раз, согласился доставить их на телеге до конца просеки. Та же лошадь, – черная, со спутанной гривой, – еле тащилась по ухабам. Скрипели колеса. Лариса тряслась в телеге на сене, прикрытом пыльным рядном. Ренат сидел рядом с возницей, напряженно поглядывая по сторонам. Ему было не по себе, как и ей.

Она не чувствовала себя богатым человеком, которому теперь многое доступно. А вдруг деньги на счете окажутся призрачными? И вся эта история с Бертом и бриллиантами – не более чем фантазия? Навеянный сандаловым дурманом сон.

Она не чувствовала ничего, кроме тревожного ожидания. Неужели Ренат сомневается в собственном здравом рассудке? Хотя о каком рассудке идет речь?..

Старик лениво понукал лошадь. Телега подпрыгивала на колдобинах, грозя развалиться. Наконец, вдали показался сумрачный ельник…

Ренат помог Ларисе выбраться из телеги, и они побрели по тропинке к оврагу. Малиновый шар солнца быстро опускался за кромку леса.

– У-у-уууу!.. У-у-у!.. – раздалось из чащи.

– Что это? – испугалась Лариса. – Опять волки?

– Зверье далеко в чаще.

– Кто же тогда воет?

– Птица какая-нибудь кричит…

– Это не птица.

– Ага, вот он! – обрадовался Ренат, завидев бревенчатый домик с кирпичной трубой. – Мы пришли. Пока не стемнело, успеем устроить себе ночлег…

Спустя час Лариса лежала на тюфяке и прислушивалась к звукам спящего дома. Что-то потрескивало. Звенели комары. Из леса доносился тоскливый, бередящий душу вой.

– Слышишь?

Ренат тоже не мог уснуть и ворочался в спальном мешке. Его мучил вопрос, что им даст ночь, проведенная здесь?

– Слышу, – угрюмо отозвался он.

– Чего ты ожидаешь? Что должно с нами произойти?

– Не знаю…

– Мой отец ушел в монастырь, – призналась Лариса. – Он монах. Раньше я его не понимала. Мне казалось, он свихнулся. Бросил маму, поселился в келье… отказался от всего мирского.

– Хочешь сказать, что теперь ты его понимаешь?

– У нас с ним тесная духовная связь. Он молится за меня.

– Это важно?

– Для него – да. Он чувствовал, что со мной что-то не так. С самого детства. Я росла, и его беспокойство тоже росло. Наконец он не выдержал и ушел. В монастыре ему стало легче. Он думает, что своими молитвами уберегает меня от самого страшного.

– Что ты считаешь «самым страшным»?

– У нас с отцом разные критерии…

Ренат ощутил, что Лариса близка ему, гораздо ближе всех, кто его окружал. Почему он выбирал таких женщин, как Зоя?.. Почему он мечтал о такой, как Соня?..

Если бы не Вернер, он бы никогда по достоинству не оценил Ларису. Никогда бы не заинтересовался ею. Никогда бы не сошелся с ней.

«Я пока что и не сошелся, – отметил он, прислушиваясь к ее дыханию. – До клуба Лариса была другой. Мы оба изменились. Вернер низверг нас в наш собственный ад, и мы вышли оттуда преображенными. А может, мы еще варимся в котле, а черти подбрасывают поленья в огонь, чтобы поддать нам жару!»

Время текло медленно. Каждая минута, как тяжелая капля, назревала, набирала силу и с тихим плеском срывалась в бездну. «Идет отсчет вечности!» – осенило Ларису. Она почувствовала себя всем и ничем. Каплей в океане бытия, океаном бесчисленных капель. Это было так странно, так восхитительно…

Все сошлось в одной точке. Слилось в один нескончаемый миг. Не было слов, чтобы выразить этот восторг…

Лунный свет упал на лицо Ларисы, и она очнулась. На полу в спальном мешке похрапывал Ренат. Все было буднично, обыкновенно. Старая печка, грубо сбитый из досок стол, паутина в углах, свечной огарок в глиняной плошке…

На улице кто-то переговаривался. Лариса босиком подкралась к окошку. Сквозь грязное стекло виднелись черные ели, на их фоне поблескивал призрачный автомобиль.

«Берт! – обомлела Лариса. – Как его сюда занесло?»

«Ленд Ровер» не мог одолеть просеку, тем более он не мог перепрыгнуть через овраг. Это невозможно! Тем не менее джип выделялся в ночи благодаря лунному зареву. Лариса с трудом различила мужскую фигуру рядом с машиной. Берт с кем-то спорил…

Она изо всех сил напрягла слух. Берту отвечал пронзительный женский голос. Неужели Соня?

Лариса метнулась к двери, тихонько приотворила ее и выглянула наружу. Ренат продолжал мерно похрапывать. На улице визгливый женский голос перемежался с рокочущим мужским баском. Дама размахивала руками, похожими на крылья летучей мыши. Впрочем, это были рукава ее платья. Мужчина тоже оживленно жестикулировал.

– …Не твое дело… – уловила Лариса. – Отвали!.. Сама отвали!.. Хам!.. Стерва!..

Из-за чего они сцепились?

Голову женщины окружал сияющий голубоватый ореол, словно нимб святой мученицы. Лариса не сразу сообразила, что это – пышные вьющиеся волосы, светлые и оттого голубые в лучах луны. Святость была не присуща Соне, как здравый смысл – Берту. Они могли бы составить друг другу пару.

– Я не для того тебя привез, чтобы ты скандалила, – возмущался Берт.

– Свою бабу учи! – огрызалась она. – А я сама с усами!

– И с большими острыми зубками, – хохотнул он.

– Берегись! Укушу!

– Попробуй! Я с тобой церемониться не стану…

Он наставил на Соню пистолет с глушителем. Та притворно ойкнула и шарахнулась в сторону. Паф!.. Длинный ствол плюнул огнем. Паф!..

Стая ворон с шумом поднялась в воздух и с карканьем закружилась над местом действия. Блондинка истерически рассмеялась.

– Меня только серебряная пуля берет, козел! Спрячь свою пушку и не позорься…

Очевидно, серебряных пуль у Берта в арсенале не было. Поэтому он опустил пистолет и сунул его за пояс.

– Обломался, красавчик? Поделом тебе…

– Еще не вечер, подруга. Поглядим, чья возьмет!

Соня с кошачьей грацией выгнула спину и, рыча, бросилась на противника. Тот явно не ожидал от нее такой прыти. Ее когти глубоко впились ему в кожу. Пока он пытался оторвать от себя дикую фурию, та яростно царапалась. Брызнула кровь…

«Оказывается, тульпы — из плоти и крови, – отметила Лариса, наблюдая за схваткой. – Может, разбудить Рената?»

Цвет и запах крови возбуждали Соню. Она прильнула ртом к царапине на плече Берта и присосалась, постанывая от наслаждения. Он перестал сопротивляться. Они упали в мокрую от росы траву. Соня оседлала поверженного врага. Ее юбка задралась, обнажив длинные белые ноги. Она с гиканьем скакала на Берте, словно ведьма на черном жеребце, который уносил ее в бездонное ночное небо…

Ларисе стало дурно. К горлу подступила тошнота, колени задрожали. Вакханалия, которую она наблюдала, излечила ее от последних крох симпатии к Берту и сожаления по поводу их окончательного и бесповоротного разрыва. Две «мечты» совокуплялись между небом и землей, словно черт и ведьма. Даже луне опротивели их «любовные» конвульсии, и она смущенно скрылась за облаком.

– Тьфу!.. – в сердцах сплюнула Лариса. – Тьфу! Тьфу!..

Молитвы инока Онуфрия пришлись бы сейчас как нельзя кстати.

Не успела она подумать об этом, как все исчезло из глаз: джип Берта, он сам и неистовая белокурая вакханка…

Лариса снова забылась беспокойным сном. Сон и явь переплетались в ее сознании, высекая искры на стыках. Эти искры – как путеводные огни.

«Иди за мной! – звучало в ее ушах. – Иди за мной!»

Вернер шел впереди, изредка оборачиваясь и жестом подзывая Ларису к себе. Она все прибавляла и прибавляла шагу. Лес закончился, тропинка поднималась вверх. Почва становилась каменистой. Вдали показались заснеженные хребты гор…

– Где мы? – напрасно спрашивала она. – Куда ты меня ведешь?

Она тяжело дышала, от разреженного воздуха у нее кружилась голова. Вернер казался неутомимым, он не замечал ее усталости. Узкая тропинка извивалась между камней. С одной стороны вздымалась отвесная скала, с другой зиял глубокий обрыв. Мелкие камешки осыпались вниз, исчезая в клубах молочного тумана.

Лариса боялась сорваться в этот жуткий туман, который поглотит ее навсегда. Она понимала: возврата не будет. В холодном синем небе кружили огромные орлы. Им ничего не стоило взмахом могучего крыла сбросить пришельцев в пропасть.

– Мне страшно, – шептала Лариса в спину Вернера. – Я больше не могу…

– Смотри только вперед, иначе тебе конец!

Она карабкалась следом за ним, задыхаясь и боясь оглянуться. Чем выше они поднимались, тем сильнее Ларису одолевал страх. Снег на вершинах слепил глаза. Казалось, она не выдержит и сдастся на милость судьбы. Смерть значит смерть. Это произойдет быстро и безболезненно: падение, удар о камни и темнота…

– Ты проделала этот путь, чтобы разбиться насмерть? – усмехнулся Вернер. – Я правильно тебя понял?

Лариса хватала ртом воздух и не могла ответить. Сердце стучало в горле, в висках и даже в пятках.

– Тогда я тебе помогу, чтобы избавить от лишних мучений…

С этими словами Вернер повернулся и толкнул ее рукой в грудь. Она потеряла равновесие, покачнулась, в ужасе ища опоры…

– А-аааа-ааа!.. А-ааааа!

Ее истошный вопль обрушил спящую лавину снега. Вся эта неимоверно тяжкая масса дрогнула, вздохнула, тронулась с места и с грохотом понеслась вниз…

– Что с тобой? Кошмар приснился?

Ренат выбрался из спального мешка, подошел и склонился над Ларисой.

Она лежала на тюфяке, не в состоянии пошевелить пальцем. Одни глаза жили на ее лице. Они открылись и застыли в немом изумлении.

– Может, воды?

Ренат поднес к ее губам кружку, но Лариса не смогла сделать ни глотка. Она все еще падала в жуткий туман на дне пропасти. А вверху стоял Вернер и хохотал.

– Я… сама виновата…

– Что? – не разобрал Ренат.

Лариса пыталась произносить слова, но вместо этого лишь стонала, сжав зубы. Ее челюсти свело, язык онемел.

Ренат обрызгал ее водой и принялся тормошить. Спустя несколько минут она пришла в чувство и сообразила, где находится.

– Ты меня напугала!..

– Надо идти…

– Куда? Еще не рассвело. Утром решим, что делать.

Лариса привстала и указала на окно.

– Там… там Берт… и Соня…

– Откуда им тут взяться?

– Выгляни!.. Я видела машину… «Ленд Ровер» Берта!..

– Тебе приснилось.

– Выгляни! – потребовала она.

Ренат покачал головой, но подчинился. Лучше не перечить, а то Лариса опять впадет в ступор. Что на нее подействовало? Неужели луна?

Сквозь немытое стекло виднелись темные ели и звезды над ними. Вокруг домика было пусто. Лунный свет лился в тесную комнатушку и падал как раз на лежанку, где спала Лариса.

– Ни души, – сообщил ей Ренат. – На машине сюда не добраться. Овраг! Джипы по воздуху не летают.

– Смотря какие…

Ренат вышел из домика и убедился в своей правоте. Вокруг не оказалось ни машин, ни людей. Впрочем, Соня и Берт не совсем люди… а в таком случае и «Ленд Ровер» не совсем машина.

Он вернулся к Ларисе и сел на край лежанки. Может, не было ни Сони, ни Берта? Вообще!

– Это гипноз Вернера, – брякнул Ренат. – Просто гипноз.

– По-твоему, мы медитировали здесь не одиннадцать суток, а больше? Находились в трансе, как зомби?.. Какой сегодня день?

Он затруднялся назвать число. В уме стало пусто и звонко.

– По-твоему, Вернер превратил нас в зомби? – всполошилась Лариса. Ей не понравилась эта мысль. – И теперь мы – марионетки в его руках? Он вертит нами, как хочет?

– Я ему покажу марионеток!

– Значит, и бриллиантов не существует? Зря мы продали «Цветок»! Сейчас он послужил бы вещественным доказательством.

– Во-первых, нельзя продать несуществующее. Во-вторых, кому и что мы должны доказывать?

– Хотя бы самим себе.

– А смысл?

– Я хочу знать, что происходит на самом деле. Получается, мы…

Она не смогла выразить своих чувств и замолчала. Ощущение свободного падения в тумане вернулось, и Лариса готова была схватиться за соломинку, лишь бы не утонуть в молочно-белой мгле. Этой «соломинкой» был Ренат. Она уставилась на него, как терпящий бедствие смотрит на спасателя.

– Не исключено, что мы все это время находились здесь, в лесу, – заключил он. – А Соня, Берт и прочее… результат внушения, сделанного Вернером. Я намеревался вывести его на чистую воду, но проиграл. Детектив из меня никудышный. Вернер намного хитрее и опаснее, чем я думал.

Реплика Ларисы оказалась неожиданной:

– Я больше не хочу быть зубным врачом!

– Мне тоже не по вкусу работа дизайнера. У меня другое призвание, я чувствую.

– Боюсь, что меня уволили за прогулы…

– А я сам уволился, – улыбнулся Ренат. – И рад этому. Раньше я не решился бы уйти с фирмы.

Они разговаривали в лунной темноте, спорили, приводили друг другу доводы и опровергали их. Смеялись над собой. Негодовали. Проклинали Вернера и его клуб. Лариса всплакнула, сожалея об утраченной сумме на счете. Ренат пришел к выводу, что именно такая женщина, как она, подходит такому мужчине, как он.

Словом, не было бы счастья, да несчастье помогло…

Обратный путь вызвал дежавю у обоих. Овраг, тропинка в ельнике, просека. Деревенский старик, который прикатил за ними на телеге, запряженной диковатым жеребцом. Тряская дорога, колдобины со стоячей водой, запах хвои. Дома сельчан за черными заборами, лохматые псы на привязи. Баба, несущая воду из колодца.

– Автобус до района будет через четверть часа, – угрюмо сообщил возница. – Аккурат поспели. Ну, бывайте…

Деньги, полученные за услугу, он молча спрятал в карман кургузого пиджака. Ренат помог Ларисе спрыгнуть на землю.

– В прошлый раз шел дождь, – заметила она, отряхивая прилипшие к спортивным штанам соломинки. – А нынче солнышко светит, теплынь, птички поют. Лето в разгаре! Мы не промокли до нитки, значит, не заболеем…

Ренат понял, что она имеет в виду. Картина прошлого отличается от настоящей. И по внешним признакам, и по чувствам, которые они испытывают.

– Зачем мы приезжали? – не выдержала Лариса. – Чтобы проверить себя? Или Вернера?

– Что-то в нас изменилось. Мы стали другими…

Их мечты как будто осуществились – в каком-то призрачном мире, очень похожем на окружающую действительность. С теми же реалиями и персонажами, не считая Сони и Берта. Но вместо удовольствия это принесло разочарование, страх и боль. А в итоге – необъяснимую радость. Парадокс!

Ренат осознал, что любовь и вожделение – разные вещи. Лариса поняла, что брутальный Мачо – не ее идеал мужчины, а бриллианты – не лучшие друзья девушек.

– Мне не жаль потраченного времени. «Медитация в пустыне» оказалась не тем, что обещал Вернер, но…

– Я бы не торопился с выводами, – перебил Ренат.

Из-за поворота показался автобус, и пассажиры ринулись вперед – занимать места. Ренат с Ларисой сели последними. В салоне было душно. Разговаривать не хотелось. Мысли текли медленно, вяло. Лариса задремала, положив голову на плечо Рената. Он боялся пошевелиться, чтобы не потревожить ее.

Потом был поезд, стук колес и уютное покачивание вагона. Стремительный бег деревьев за окнами, полустанки, зеленые поля, вокзалы. Сквозняк в узком коридоре, пирожки, купленные на перроне во время стоянки.

В Москву они добрались к вечеру. Сутолока и шум большого города резко контрастировали с тишиной и неспешностью провинции. Ренат, который всегда любил город, вдруг ощутил себя не в своей тарелке.

– Куда поедем, к тебе или ко мне? – как о чем-то решенном спросил он.

Теперь их жизнь не может протекать порознь. Ренат был уверен, что должно быть так, а не иначе.

– Лучше к тебе, – предложила Лариса.

Он вспомнил о скандале, который закатила бывшая любовница, застав у него Соню, и смутился.

– У меня не убрано. И в холодильнике шаром покати.

– А если ко мне бандиты нагрянут?

– Надеюсь, гипноз Вернера выветрился… – молвил Ренат, опасаясь, что разрыв с Зоей такая же химера, как и Соня с ее непомерными амбициями и сексуальной ненасытностью.

Ларису терзали иные сомнения. Она боялась возвращаться в квартиру, где ее мог поджидать Берт или его преследователи. Он, пожалуй, стрельбу затеет, как в случае с Эдиком. С него станется!

– Послушай, я опять погружаюсь в этот кошмар! – простонала она. – Мне не удалось до конца стряхнуть наваждение!

– Что, если это – не наваждение? Вернер почему-то выделил нас среди остальных членов группы…

Ларисе вспомнилась ночная вакханалия Сони и Берта. Ее осенило: то был последний всплеск активности тульп перед уходом. Последнее земное пиршество перед тем, как они вернутся к прежнему состоянию – аватаров в игровом поле Сети.

– Они не объявятся без нашей воли!

– Кто? – переспросил Ренат.

– Тульпы. Мы в силах справиться с ними.

– Ты серьезно считаешь, что…

– Вернер – не жулик! Он поставил над нами опыт и получил результат. А мы-то возомнили себя…

– … тибетскими магами! – усмехнулся Ренат.

– На самом деле эксперимент Вернера удался. Мы стали подопытными кроликами.

– Не совсем…

Рената захватила ее идея.

– Я знаю, что нам нужно. Едем ко мне!

Он подумал, что после той жуткой прогулки в парке, когда он чуть не придушил Зою, та вряд ли отважится заглянуть на огонек…

В его холостяцком логове в самом деле был бардак. Вещи разбросаны, воздух затхлый, в кухне полно грязной посуды.

– Извини, мне не до уборки, – буркнул он, включая ноутбук. – Ну-ка, что тут у нас…

Лариса стояла рядом и следила за его действиями. Ренат запустил игру «Миражи» в поисках прекрасной блондинки.

– Где она предпочитала проводить время?

– Соня, Сонечка, Сонюшка… – мурлыкал он себе под нос. – Часто ошивалась в комнате ужасов… Она обожала страшилки! Вампиры, оборотни, ведьмы и черти, – среди них она как рыба в воде. Совсем недавно я тоже «тащился» от ужастиков!.. Веришь?

– С трудом.

– А где ты встречалась со своим Мачо?

– В казино…

– Чудесное место для свиданий! – съязвил Ренат.

– Да уж получше комнаты ужасов, – не осталась в долгу Лариса. – Секс с вампирами привлекает исключительно прыщавых подростков. А ты, кажется, вышел из этого возраста.

– Со-о-оня! – расцвел он, пропуская мимо ушей ее колкости. – Вот и ты, ночная бабочка!

Ренат повернулся к Ларисе со словами:

– Буквально пару дней назад ее здесь не было. Я заходил…

Они уставились на экран, как два восторженных тинейджера.

– Если Мачо тоже на месте, мы с тобой выпьем шампанского! Ну-ка… поищем его за рулеткой… или за карточным столом. Он что предпочитает? «Чертово колесо» или покер?

Пальцы Рената запорхали по сенсорным кнопкам. Лариса ахнула, увидев на экране залихватский образ Мачо.

– Это он!

– Я догадался…

– Выходит, они никуда не девались? Все время были в игре? Если так, то…

Лариса сыпала вопросами, сама на них отвечала, всплескивала руками, вздыхала и качала головой. Ренат слушал, сжав губы.

– Ничего не происходило, – растерялась она. – Все странные события случились в нашем воображении во время медитативного транса! По существу, Соня и Берт – просто глюки. Наркоманы тоже принимают свои видения за реальность. Послушать их, так они и в раю побывали, и с зелеными человечками беседовали, и…

– Ты еще про белую горячку вспомни. Алкаши чертей по комнатам гоняют и от динозавров под кроватью прячутся.

– Белая горячка? Это уж слишком…

Лариса исчерпала свои доводы и притихла. Сравнение с алкашами и наркоманами ее расстроило.

– Держу пари, эта парочка вновь появилась среди аватаров… нынешней ночью! То, что ты видела на поляне, – было последней гастролью виртуальных артистов. После чего они перекочевали в «Миражи» прямо из твоего сна!

– Вернер поплатится за свои фокусы! – рассердилась она.

– К нему не подкопаешься, не придерешься. Он отбросит все наши претензии, как мяч, – на нашу же половину поля.

– Думаешь, нам не забить гол в его ворота?

– Не сейчас.

Лариса насупилась. Сотворенная ею тульпа причинила столько бед, что она зареклась повторять опасный опыт.

– Успела почувствовать себя тибетским магом? – поддел ее Ренат. – Не скрою, меня распирает от гордости. Мы с тобой проделали колоссальную работу. Сами заварили кашу, и сами ее расхлебали. Без помощи Вернера. Мы справились, Лара!

– У меня в голове не укладывается, что…

Ренат схватил телефон и набрал номер Кравцова. «Абонент не может выйти на связь…» – прозвучало в трубке.

– Блин!.. Веня!.. Неужели твой хваленый аукцион – фикция?

«Абонент не может выйти на связь», – равнодушно повторял механический голос.

– Ты что, не понимаешь? – вскинулась Лариса. – Мы возомнили себя бог знает кем! Мы заблуждаемся! «Цветок саванны» существовал только в нашем сознании! Его нельзя ни продать, ни купить!

Ренат с одержимостью фанатика набирал номер однокашника, пока Лариса не отобрала у него мобильник.

– Хватит! Может, человек уехал или сменил карточку. Какой смысл ему трезвонить? Что он тебе скажет? «Ничего не знаю про желтые бриллианты! В глаза их не видел!» Хуже того: он примет тебя за сумасшедшего.

– Твоя правда, – смирился Ренат. – Что предлагаешь?

– Пойдем и убьем Вернера…

– Давай сначала проверим счет в банке.

– Ты издеваешься?..

Проверка счета повергла Рената и Ларису в шок. Деньги были на месте – все, до копеечки. Шестизначная цифра, которая высветилась на экране ноутбука, могла свидетельствовать о двух вещах.

– Вернер говорил, что иногда солнце всходит ночью, а вода течет вверх, – растерянно молвила докторша. – Мы все еще под его влиянием…

– Аукцион состоялся, несмотря на то, что Кравцов исчез, – констатировал дизайнер. – «Цветок саванны» реально продан! Реально, Лара! Мы с тобой – богатые люди.

Лариса только что принимала душ. Она вышла из ванной в домашнем халатике, с мокрыми и спутанными волосами. Ей было не до флирта, да и Ренат не ждал этого от нее. Их связывали незнакомые доселе чувства и ощущения. У них было разное прошлое, но впереди брезжило общее будущее. Предчувствие этого будущего порождало ожидание необыкновенных событий, какой-то абсолютно новый этап жизни, которая будет коренным образом отличаться от прежней. Впрочем, вперед лучше не заглядывать.

Ренат решил первым делом рассчитаться с Зоей. Он отбросил все обиды и претензии и позвонил бывшей любовнице. Та не сразу взяла трубку. Зоя говорила с ним отчужденно и холодно.

– Я хочу вернуть тебе долг. Всю сумму.

– Вот как? – усмехнулась она. – Ты выиграл в лотерею?

– Почти.

То, что прозвучало из уст Рената, неприятно поразило ее. Мысленно Зоя уже попрощалась и с деньгами, и с бойфрендом, который пренебрег ее чувствами. Его неадекватное поведение на последнем свидании в парке напугало ее. В груди зашевелилась боль.

– Нам лучше не встречаться…

– Если ты не против, я перечислю деньги через банк.

– Я не против, – выдавила Зоя.

У нее перехватило горло. Призрак бабочки порхал перед глазами, оглушительно шелестя крыльями.

– Она бросила трубку! – удивленно протянул Ренат, глядя на Ларису.

– Ты ее чуть не убил, – напомнила она.

– А ты… не боишься меня?

– Я – нет. Мы с тобой – одного поля ягодки. Так уж получилось.

Ренат достал из бара коньяк и два бокала.

– Обмоем сделку? Как бы там ни было, а наш риск окупился с лихвой…

– Я не успокоюсь, пока не поговорю с Вернером, – заявила Лариса после второй порции коньяка. – Мне необходимо его увидеть.

– Могу я спросить зачем?

– Хочу убедиться, что… что…

– Что мы в своем уме? Хочешь услышать его мнение? Пора бы уже полагаться на свое.

– Значит, ты со мной не едешь?

– Еду, еду. Только завтра. Пусть спиртное выветрится…

Вместо вывески с названием клуба на двери белела табличка с надписью «Аренда» и телефонами для связи.

– Опля! – опешил Ренат. – Вернер обрубает концы!

– Я была уверена, что мы его не застанем, – кивнула Лариса. – Хотела убедиться.

– С чего бы ему прятаться?

– Это у него игра такая. Иди за мной! Разве у тебя не появилось желание отыскать его?

– Не-а, – солгал Ренат. – Пусть катится к черту!

Вопреки своему заявлению он достал телефон и набрал указанный внизу таблички номер. Ответил маклер.

– Агентство недвижимости, – прикрыв рукой трубку, пояснил Ренат своей спутнице. – Нетрудно было догадаться.

Маклер сообщил стоимость аренды клуба и добавил, что сдается еще квартира в том же доме. Со скидкой. Владелец съехал, а его интересы теперь представляет агентство.

– Связывайтесь, если вам подходят условия, – подытожил он.

– Я подумаю, – сказал Ренат и вопросительно взглянул на Ларису.

– Тебе не помешает сменить адрес, – улыбнулась она. – Тем более это твой район. Кузьминки!

– Ты шутишь?

– Цена аренды выгодная. Вернер наверняка рассчитывал на наш визит. Он вложил какой-то смысл во всё это.

– Своего котяру он тоже оставил нам в наследство?

– Вряд ли.

– Я не собираюсь здесь жить! – нахмурился Ренат. – Тут каждый уголок пропитан Вернером! Всюду его глаза и уши!

– Ну и пусть.

– Я не смогу уснуть в его квартире…

– Ты боишься его?

Ренат устыдился своего страха. Негоже выказывать слабость перед Ларисой. Мужчина он или нет? Небось Берт ни секунды бы не колебался, лишь бы не ударить в грязь лицом.

– Ладно! – согласился он. – Посмотрим, на что ты меня толкаешь!

– Я же поехала с тобой в сторожку…

Ренат еще раз набрал номер маклера и спросил, как можно попасть внутрь и осмотреть помещение, чтобы определиться с арендой.

– Квартира в отличном состоянии, – обрадовался тот. – И бывший клуб вам понравится. Ключи у меня, я готов приехать в любое удобное для вас время.

– Тогда не стоит откладывать.

– Я буду через полчаса! – заверил маклер.

В ожидании встречи с агентом по недвижимости Лариса молчала, а Ренат ломал голову, зачем ей понадобилось снимать логово Вернера. С какой целью?

– Может, удовлетворишь мое любопытство? – не выдержал он.

– Нам необходимо попасть внутрь. Не знаю, почему мне так кажется, но…

– Значит, не обязательно брать логово в аренду?

– Фу, как грубо! Почему «логово»?

Они препирались до приезда маклера, который оказался тщедушным молодым человеком лет двадцати пяти.

– Петров, – представился он и начал расхваливать предлагаемые помещения. – Отличный выбор, господа! С ремонтом, недорого и парк рядом. Рукой подать! Вы не пожалеете…

С этими словами маклер открыл дверь и пригласил клиентов внутрь.

В клубе стоял запах сандала. Мебели там было мало, и Вернер почти все оставил на месте. Он забрал с собой только свои скульптуры, медную чашу-курильницу и кота.

– Здесь чисто, просторно, и цена подходящая, – одобрительно кивнула Лариса.

– Я же говорил! – расплылся в улыбке молодой человек. – Вы будете довольны. Оформляем договор аренды? У меня все с собой.

Он ринулся к помосту, на котором любил восседать гуру, и открыл портфель с бумагами.

– Прошу вас, господа…

– Минуточку, – покачал головой Ренат. – Мы еще не решили.

– Лучшего варианта вам не найти!

– Не торопите нас, – попросила Лариса.

Они медленно обошли все помещения клуба, как будто искали что-то. Маклер не стал им мешать. Он по опыту знал, что излишняя настойчивость может отпугнуть клиентов.

В комнатушке, где Вернер угощал Ларису приторным горячим зельем, тускло светилась лампа. Шкафы были пусты. На полках вместо склянок, горшочков и флаконов лежала пыль.

– Странно… – пробормотала она, ощущая во рту сладкий привкус.

– Чему ты удивляешься? – пожал плечами Ренат. – Вернер в своем репертуаре. Смылся и оставил нас с носом! Этого следовало ожидать. Интересно, что с остальными членами клуба? Он всех распустил, или…

– Конечно, распустил. Зачем ему шум?

На столе рядом с чайником валялась забытая хозяином открытка. Залитый солнцем пейзаж с видом на море: розовая вилла на берегу, церковный шпиль вдали и сияющая морская лазурь.

– Хм…

Лариса озадаченно повертела открытку в руках. Внизу золотыми буковками вилась надпись: Добро пожаловать на курорты Мессины!

Под скептическим взглядом Рената она сунула открытку в сумочку. Тот промолчал. Они вернулись в зал для медитаций. Маклер ждал их там, заложив руки за спину и что-то насвистывая.

– Будем подписывать договор аренды! – громко объявила Лариса.

Самолет оторвался от земли и начал набирать высоту. Ренат удобно уселся в кресле и приготовился ко сну.

– Ты не боишься летать? – спросила Лариса.

– После истории с тульпами я ничего не боюсь, – отозвался он, не открывая глаз. – К тому же я уверен, что с этим самолетом ничего не случится. Я давно хотел побывать в Италии. Не по туристической путевке, а самостоятельно. Чтобы ни от кого не зависеть и делать то, что захочется.

– Кстати, Мессина – это город на Сицилии…

– Кто бы сомневался, что мы летим в Италию неспроста!

– Ты сердишься?

– Что ты? Я в восторге! – судя по голосу, Ренат испытывал совсем не то, что говорил. – Нам надо отвлечься, отдохнуть, – с иронией добавил он. – Раньше такое путешествие ощутимо ударило бы по моему карману, но сейчас… я могу себе это позволить.

– Мы снимем виллу на берегу моря…

– Надеюсь, не ту, которая на открытке?

– Нет, – заверила его Лариса.

– И на том спасибо.

Они замолчали. Ренат сердился, а его спутница слегка волновалась.

– Вернер оставил нам знак, – прошептала она.

Ренат сделал вид, что задремал. Меньше всего он был готов обсуждать фокусы Вернера.

«Открытка могла валяться на столе без всякого смысла, – подумал он. – Хотя сомнительно!»

Накануне вылета Ренат штудировал материалы по гипнозу и вычитал, что уставший и впечатлительный человек может впасть в транс под шум дождя, например, или от вспышки молнии. Даже монотонная дорога способна вызвать помрачение сознания. В этом состоянии мозг создает фантазии, которые потом сам же принимает за реальные воспоминания…

Ренат с удовольствием счел бы фантазиями все, что с ним случилось этим летом, если бы не деньги на счете. Их было так приятно тратить. Именно на эти деньги они с Ларисой купили билеты на самолет и надеялись хорошо провести время на Сицилии.

– Я звонила Эдику, – тихо сказала она. – Он не берет трубку. И не возьмет. Он хочет забыть обо мне.

Ренат продолжал притворяться спящим. Лариса откинулась на спинку кресла и тоже закрыла глаза. Ей грезился город из белого камня, окруженный садами; вилла с тенистым внутренним двориком и тайна, которую они хранят…

Примечания 

1

Священный Урей – принадлежность головного убора фараонов в виде изображения змеи.