Стив Альтен - Мег.

Капитан Джордж Нэрс стоял, напружинив колени, на уходящей из-под ног орудийной палубе: разыгравшийся Тихий океан стискивал его вместе с командой в безжалостных объятиях ярящихся волн. Перекатывающиеся гребни вздымали ввысь нос британского военного корабля, обитый медью киль трещал под напором бурных вод. За прошедшие семьсот дней шипение соленых брызг и неистовое хлопанье парусов на всех трех мачтах корабля стали для шотландского морского волка чем-то вроде привычной мантры. Несмотря на опасность, капитан предпочитал водную стихию пунктам назначения, куда для выполнения возложенной на него миссии ему приходилось заходить.

Джордж Нэрс понял, что этот рейс станет особенным, когда с флагманского корвета королевских ВМС в Австралии убрали все орудия, кроме двух, и часть переборок. Освободившиеся площади были преобразованы в лаборатории, оснащенные микроскопами, химическим оборудованием, бутылками для взятия проб воды и склянками со спиртом для консервации образцов – одним словом, отнюдь не тем, что предпочел бы видеть на своем судне капитан. Кроме того, на главной палубе были размещены платформы с драгами. Платформы выступали наружу по бортам судна наподобие строительных лесов, с тем чтобы персонал мог работать, не боясь запутаться в оснастке. Драгированием руководили ученые – специалисты по взятию проб грунта и исследованию донных отложений. Для осуществления этой задачи необходимы были сети и контейнеры, прикрепленные к канатам, бухты пеньковых тросовых лотлиней длиной более 140 миль, а также 12,5 мили стального троса для промера глубин. Все это добро разматывалось и наматывалось с помощью лебедок – рутинная работа, занимающая бо́льшую часть времени.

Почетной миссией корабля королевских ВМС «Челленджер» была наука, 243 члена его экипажа уходили в море с целью новых открытий. Во время этого плавания судну за четыре года предстояло преодолеть 69 000 морских миль.

Капитан Нэрс, пользовавшийся непререкаемым авторитетом у членов экипажа, был человеком уравновешенным, и если его физические данные слегка подкачали, то природа с лихвой компенсировала это изрядной долей смекалки. И сейчас, стоя у грота, он с некоторой тревогой, смешанной с изумлением, смотрел, как бородатый профессор осторожно пробирается к нему по качающейся палубе.

– Профессор Мозли! Что там у нас происходит?

– Глубоководное траление и драгирование. Команда использует все более длинные лотлини, но на этом участке архипелага океан, похоже, вообще бездонный.

Капитан бросил взгляд в сторону правого борта. Вот уже несколько недель корабль шел мимо Марианских островов, холмистая поверхность которых была покрыта зеленым ковром джунглей.

– Надо же, а мне почему-то казалось, что вокруг островов довольно мелко.

– Сдается мне, эти вулканические острова окружают такие глубокие воды, каких нам доселе еще не приходилось встречать. Океанское ложе образовано древними отложениями, состоящими из окаменелостей и марганцевых отложений. Сегодня утром мы опустили лотлинь на триста пятьдесят морских саженей, и по-прежнему никаких признаков дна. Пришлось нарастить…

Но тут нос корабля снова взмыл вверх, затем резко ударился о волны, и капитану пришлось подхватить едва удержавшегося на ногах ученого мужа.

– Ну и когда будет готов новый трос?

– Насколько мне известно, через двадцать минут.

– Отлично. Право руля! Мистер Лаутербах, убрать паруса! Приготовить паровой двигатель!

– Есть, капитан!

Первый офицер ударил в судовой колокол, этот сигнал мобилизовал две дюжины моряков. «Челленджер» накренился на правый борт, чтобы поймать ветер в ложбине между волнами.

Дождавшись, когда ученый благополучно спустится в трюм, капитан Нэрс снова обратил взор на бурные воды Тихого океана.

Триста пятьдесят морских саженей… более шести километров. Насколько глубоким может оказаться здесь океан? И какие неизвестные формы жизни он способен в себе таить?

Чрево океана, омывающего этот странный архипелаг, наверняка содержит ключи к разгадке: начиная с окаменелых позвонков китообразных и ушных костей кита и кончая тысячами акульих зубов, из которых добрая сотня, покрытая толстым слоем марганцевых осадков, была размером с человеческую ладонь. Мозли идентифицировал их как принадлежащие роду белых акул Carcharodon, а зубы длиной более четырех сантиметров – виду Megalodon, доисторическому морскому чудовищу.

Впечатляющий размер акульих зубов породил горячие ночные споры на камбузе по поводу того, сохранились ли эти существа до нашего времени. Темно-серые, почти свинцовые, зазубренные треугольники были слишком окаменелыми, а потому ничего наверняка не подтверждали, и только белый образец мог служить веским доказательством существования мегалодона. Профессор Мозли, со своей стороны, тщательно исследовал каждый улов в надежде найти среди обломков сокровище цвета слоновой кости, но его старания пока не увенчались успехом.

– Капитан, некоторые окаменелости не такие уж древние, – предыдущим вечером заявил профессор, приканчивая третий бокал бренди. – Все свидетельствует о том, что здесь по-прежнему могут обитать подобные существа, но только на бо́льших глубинах.

– А какого размера могут быть эти ваши мегаакулы?

– Обычно метров тринадцать, однако данные фрагменты говорят мне совсем о другом. Я держал в руке восемнадцатисантиметровый зуб, а значит, от морды до хвоста его обладателя должно быть не меньше двадцати метров.

– Боже милостивый! Это больше половины длины «Челленджера». Существо такого размера… Нет, нам явно нужно судно побольше. А вообще довелось ли хоть кому-нибудь видеть подобных монстров?

– Ходили разные слухи. В основном среди китобоев. Ведь кровь в море привлекает акул.

– Привлекает? Но как?

– Неизвестно. Возможно, они различают вкус крови. Впрочем, акулы не моя специальность, а вот дьявол вроде мегалодона… Должен признаться, капитан, всякий раз, как мы вытаскиваем сети, я ловлю себя на том, что вглядываюсь в поверхность моря, в глубине души надеясь, что своими действиями мы выманим одного из этих монстров из глубины. Ведь только так я могу получить возможность воочию увидеть это гигантское животное – самое страшное творение природы на Земле.

Капитан Нэрс смотрел на волны в белых лохмотьях пены, пытаясь представить себе акулу, способную одним махом проглотить четверых его моряков, и невольно задавался вопросом: какова вероятность того, что в неведомых глубинах этих проклятых вод до сих пор сохранились подобные рыбины?

Капитан Ричард Даниельсон стоял на основной палубе, словно бросая вызов стихии; в ушах у него свистел ветер скоростью тридцать узлов, вздымающий воды юго-востока Тихого океана. Каждый новый порыв раскачивал подвешенное над кормой чудовище весом двадцать девять тонн, угрожая порвать стропы и сбросить «белого кита» с насеста.

Соленые брызги и непрерывное перекатывание стальной палубы под ногами служили постоянным напоминанием о том, что пошла уже третья неделя командировки, рассчитанной на двенадцать дней. Командир, привыкший командовать, сидя за письменным столом, Даниельсон явно чувствовал себя здесь не на своем месте. Три года назад он перевелся на военно-морскую базу США на острове Гуам в надежде отсидеться там до пенсии, перекладывая бумажки. Гуам был именно тем, что доктор прописал: райский тропический остров с девственными пляжами, глубоководной спортивной рыбалкой и первоклассными площадками для гольфа. Ну и конечно, там были женщины – экзотические островитянки и восхитительные азиатки. Естественно, время от времени начальство проверяло готовность к выходу в море, однако учения обычно занимали всего несколько дней и проводились раз в квартал.

Даниельсон понял, что попал в беду, в тот самый день, как в порт прибыл «Максин D». Скорее научно-исследовательское судно, нежели военный корабль, «Максин D» представлял собой стального верблюда для перевозки груза, а именно глубоководного обитаемого аппарата (ГОА) «Си клиф». И в отличие от случаев учебной тревоги, приказ поступил непосредственно из министерства обороны. Информация о дислокации ГОА получила гриф «Совершенно секретно», это был участок в Филиппинском море, время плавания до которого составляло шесть часов. В минобороны дали ясно понять, что командир военно-морской базы на Гуаме отвечает лишь за техническое обеспечение, всем остальным будут заниматься «яйцеголовые».

Вся проблема была в том, что вплоть до последней недели практически ничего толком не работало. Первой вышла из строя кормовая лебедка на А-раме, затем – основной генератор и, наконец, гидролокатор глубоководного аппарата. Бесконечные поломки оборудования сделали Даниельсона заложником операции, о которой он практически ничего не знал, а ученые на борту лишь усиливали его раздражение. Свой вклад в бесконечные задержки внесла и погода, день ото дня становившаяся все хуже. Даниельсон выблевал свой последний плотный обед еще десять дней назад; даже самых бывалых моряков постоянно мутило, словно с перепоя.

По иронии судьбы именно мать-природа выдала предписание закончить командировку. Управление атмосферной, геофизической и астрономической служб Филиппин (ПАГАСА) зарегистрировало образование мощного тайфуна категории 2, названного «Мариан». Имя это оказалось вполне уместным: прогнозируемая траектория тайфуна пролегала к югу от Японского моря, через цепь Марианских островов и только потом уходила дальше на восток от суши. А учитывая скорость ветра девяносто две мили в час, судно должно было попасть в глаз тайфуна уже через двадцать шесть часов.

Согласно протоколу, судно «Максин D» следовало направить обратно на Гуам, самый южный остров архипелага. Однако, прислушавшись к просьбе находящихся на борту ученых, Пентагон настоял на проведении последнего рискованного предприятия: четвертого по счету погружения в Бездну Челленджера в Марианской впадине.

Марианская впадина – самое глубокое место на земном шаре; ее глубина составляет семь миль, а длина – 1550 миль; это желоб шириной сорок миль, образованный в результате субдукции. Бездна Челленджера, названная так в честь британского научно-исследовательского судна, с которого сто лет назад были проведены первые промеры глубин, оказалась наиболее глубоководным местом Марианской впадины.

Но почему ВМС вздумали тратить время и деньги на исследование этой адской бездны, было выше понимания Дика Даниельсона. Однако в данный момент он был в основном озабочен тем, чтобы как можно скорее провести запланированное семнадцатичасовое погружение. Это позволило бы поднять на борт глубоководный обитаемый аппарат, надежно закрепить его на палубе и оперативно вернуться на Гуам, прежде чем тайфун «Мариан» успеет превратить поверхность Тихого океана в некое подобие водных Гималаев.

Пока штормовой ветер трепал раскачивающийся «Си клиф», а его команда готовилась к погружению, кое-кто уже приступил к разрушению прекрасных планов капитана Даниельсона.

Полуденное солнце нещадно палило, на пляже яблоку негде было упасть. Тейлор поднялся с одеяла, встав на колени, поясница болела от долгого лежания на животе. Потянувшись, он обратил взор на лежавшую рядом с ним на шезлонге роскошную блондинку модельной внешности, загорелую, с лоснящейся грудью, словно две половинки сочного грейпфрута, в крошечном красном бикини.

Джонас кивком предложил жене пойти вместе с ним окунуться. Но Мэгги лишь отмахнулась.

И Джонас вприпрыжку побежал к береговой линии. Тихий океан казался совершенно спокойным, на воде не было даже намека на рябь. Джонас зашел в воду по пояс, присоединившись к десятку других купальщиков.

Повернувшись направо, он увидел рядом с собой азиатского мальчика лет десяти, не больше. В пристальном взгляде миндалевидных глаз сквозила озабоченность.

– Не ходите.

Джонас уставился на мальчика. Затем просканировал толпу в поисках потенциального родителя.

Странное дело – все купавшиеся куда-то подевались.

Он повернулся лицом к пляжу. Мэгги уже встала, явно собравшись уходить. Она успела сменить бикини на темно-желтое платье и надеть туфли на шпильке. Она пошла прочь, ни разу не обернувшись.

С ней был Бад Харрис, его лучший друг. В смокинге, зализанные темные волосы затянуты в конский хвост. Джонас помахал другу рукой.

Бад, помахав в ответ, последовал за Мэгги.

Джонас повернулся к мальчику.

Мальчик исчез.

Джонас остался один.

Сердце громко колотилось, разрывая тишину. Каждый вдох отдавался в ушах.

Глухой рокот возник, словно далекий раскат грома. Небо оставалось ясным.

В миле от берега образовалась приливная волна, закрывшая горизонт. Волна вздымалась медленно, но неумолимо – гора бурлящей темной воды высотой с двадцатиэтажный дом.

Джонас собрался было бежать, но ноги налились свинцом.

Он поднял глаза. С неба падала стена воды. Она с ревом обрушилась вниз…

– А-а-а-а!

Тридцатилетний коммандер Джонас Тейлор сел в кровати, с него ручьем тек пот, насквозь промочивший сбитые простыни, и на какой-то миг Джонас засомневался, была ли та ужасная волна сном или явью.

Хорошо знакомая серая каюта убедила его, что это всего лишь ночной кошмар.

А затем комната начала кружиться.

Он закрыл глаза, но тошнота сказала твердое «нет». Внезапный приступ головокружения напомнил ему случай десятилетней давности, когда он, тогда тайт-энд в юношеской команде, лежал без сознания на травяном покрытии футбольного поля, стадион Бивер плыл перед глазами, а врач футбольной команды Пенсильванского университета, пытаясь перекрыть гул толпы, выкрикивал его имя: «Не двигайся, Джей Ти! Сфокусируйся на одной точке, пока не прояснится зрение».

Тогда первым порывом Джонаса было сфокусироваться на мяче, который он продолжал сжимать в руках, сейчас этим объектом стал иллюминатор, но поскольку судно качало из стороны в сторону, Джонас уставился на обручальное кольцо на левой руке.

Как только поле зрения сузилось, головокружение отступило.

И тут его внимание привлек настойчивый стук в дверь.

– Да входи же ты наконец!

В каюту вошел пилот глубоководного обитаемого аппарата Майкл Ройстон, его футболка с эмблемой Теннессийского университета насквозь промокла от пота после утренней тренировки.

– Простите, что разбудил, босс. Хеллер хочет видеть вас в лазарете для осмотра перед погружением. Джонас, вы в порядке? Выглядите так, словно побывали в аду.

– Примерно так и есть. Минимум три раза за последние восемь дней. И четвертого я точно не переживу. По крайней мере, не сегодня.

Глаза Ройстона за стеклами очков удивленно расширились. Двадцатисемилетний гидронавт-дублер привык чувствовать себя Робином при Джонасе – Бэтмене. За последний год он дважды сопровождал своего наставника во время спуска на дно Центральноамериканского желоба, но одно дело – быть вторым пилотом при погружении глубоководного аппарата на глубину 20 000 футов, и совсем другое – выполнять одиночное погружение на глубину 36 000 футов. Примерно то же самое, что просить питчера на первой базе выбить в аут Микки Мэнтла в седьмой игре мировой серии.

– Джонас, так вы считаете, что я готов? То есть да, черт возьми! Я готов. Ведь я ваш дублер, так? И если вы хотите, чтобы я вас заменил, конечно, о чем разговор.

Хорошая мина при плохой игре. Вся напускная бравада Ройстона куда-то подевалась, сменившись нескрываемым беспокойством. Конечно, здоровая порция страха вполне естественна перед каждым погружением, но Джонаса явно беспокоило, что его дублер слишком уж натурально пытался его изобразить. И ежу понятно, Ройстон рассчитывал, что ему протянут руку помощи.

– Ладно, посмотрим, что скажет Хеллер. Передай ему, я буду через пять минут.

Из иллюминатора Джонас видел тень глубоководного обитаемого аппарата; он раскачивался на стропах, заставляя его экипаж изрядно попотеть. Тридцать футов длиной, двенадцать футов шириной, с восьмифутовым гребным валом ГОА-4 «Си клиф», так же как и его близнец ГОА-3 «Тартл», после ввода в строй в 1968 году стал рабочей лошадкой ВМС. Белый, с красно-оранжевой рубкой, этот аппарат имел внутри сферу диаметром шесть футов из титанового сплава толщиной четыре дюйма, рассчитанную на экипаж из трех человек. Внешний корпус был выполнен из легкого стеклопластика; внутри и снаружи его размещались двигатели, балластные и уравнительно-дифферентные системы, аварийный балласт, прожекторы, камеры, манипуляторы и корзины для собранных образцов. И только несколько человек за пределами Пентагона знали, что «Си клиф» недавно прошел капитальную модернизацию, в ходе которой титановая обшивка и алюминиевая рама были усовершенствованы, с тем чтобы выдерживать давление 18 000 фунтов на квадратный дюйм. Время автономной работы было увеличено в два раза, до тридцати двух часов, а вес балласта – до восьмисот фунтов. Одним словом, были достигнуты необходимые технические параметры для погружения на глубину, соответствующую высоте Эвереста. И если на вершине Эвереста что-то пойдет не так, то благодаря этим усовершенствованиям атмосферное давление наверняка не взорвет вашу черепушку.

От пилота требовалось изрядное умение, чтобы управлять подобным глубоководным аппаратом, и ВМС предстояло найти лучшего из лучших – человека, способного спуститься на модернизированном «Си клифе» в Бездну Челленджера. До сих пор только два обитаемых аппарата рискнули опуститься на подобную глубину, оба погружения состоялись в 1960 году, на батискафе. Причем батискафы были непилотируемыми: они просто опустились вниз, а затем поднялись. Во время одного из таких погружений единственный иллюминатор получил повреждение, четырехдюймовое особо прочное стекло треснуло под давлением 16 000 фунтов на квадратный дюйм.

С тех пор за прошедшие три десятилетия больше никто не рискнул опуститься на дно Марианской впадины.

Джонас Тейлор шесть месяцев готовился к погружению в Бездну Челленджера. Его нервы были как стальной канат, однако после того, как он попал в вызывающую клаустрофобию титановую сферу ГОА – тесное пространство, рассчитанное на пребывание троих человек в течение двадцати часов, его отношение к жизни изменилось: ковбойская лихость уступила место состоянию дзен.

Сверхсекретное задание было столь же однозначным, сколь и опасным: Джонасу предстояло погрузить ГОА на глубину шесть миль и зависнуть над илистым теплым оазисом в океане, образованным подкачкой вод подводным гидротермальным источником. Когда батискаф окажется в нужной точке, двое ученых на борту выпустят в Бездну Челленджера беспилотный подводный аппарат (дрон), который должен будет опуститься еще на пять тысяч футов, чтобы с помощью дистанционно управляемой вакуумной установки собрать образцы марганцевых конкреций.

Джонас понятия не имел, что такого особенного в этих кусках породы размером с ананас, впрочем, это его особо и не интересовало. При первой встрече с Даниельсоном он так и сказал:

– Для меня погружение становится рутиной в тот самый момент, как только свет остается где-то там наверху, в тысяче двухстах футах позади. Конечно, за иллюминатором в водном мире много чего происходит: флюоресцирующие существа, брачные игры, скопления медуз и светящиеся в ночи создания, – но во время погружения мое внимание будет сосредоточено исключительно на панели управления. Я не желаю знать, что там снаружи, не желаю думать ни о чем другом, кроме управления аппаратом. Как только я надеваю наушники и включаю классический рок, то сразу перехожу на автопилот, и так на ближайшие пятнадцать часов.

Первое же погружение, восемь дней назад, заставило его сменить тон.

Погружения в ультраабиссаль означали увеличение продолжительности миссии, дополнительное время на борту влияло на умственные и физические способности пилота. Так же как и в случае пилотов авиалайнеров или авиадиспетчеров, стресс и усталость очень быстро сделались опасными побочными эффектами, отрицательно влиявшими на умственную деятельность. Циклы работы и отдыха обоих пилотов глубоководных аппаратов и их технических команд подлежали строгому контролю, и в случае снижения остроты ума под рукой всегда имелся дублирующий состав.

Погружение в Бездну Челленджера отличалось от всех предыдущих, такого Джонас прежде еще никогда не испытывал. Колоссальное давление воды вызывало действующее на нервы дребезжание титановой сферы. Но хуже всего были гидротермальные источники. Температура воды под этой бушующей рекой была буквально тропической, а над ней – около точки замерзания, что приводило к возникновению градиента температур, а следовательно, способствовало образованию непредсказуемых течений, угрожающих сохранности глубоководного аппарата. Все это было равносильно тому, чтобы балансировать на туго натянутом канате над Ниагарским водопадом.

Через шестнадцать часов после начала первого погружения глубоководный аппарат подняли наверх. Джонас настолько обессилел, что его пришлось вытаскивать оттуда.

Меньше чем за неделю были проведены еще два погружения. Джонас провел в шестифутовой сфере, в обществе двух ученых, более пятидесяти часов, и вот теперь от него ждали повторения на бис.

У каждого человека имеется свой предел возможностей. Джонас знал, что преодолел свой после последнего погружения, когда уже перестал толком понимать, пилотирует он «Си клиф» или ему это снится.

Доктор Фрэнк Хеллер был медиком в первом поколении и моряком – в третьем, его дедушка во время Второй мировой войны служил на борту авианосца, а отец и два дяди во время корейской войны – на линкоре «Миссури». Младший брат Деннис был вторым механиком на подводной лодке типа «Лос-Анджелес», старшая сестра в свое время отвечала за безопасность военных водолазов.

Хеллер знал, что старший уорент-офицер Кэролин Хеллер-Джонстон никогда не допустила бы к глубоководному погружению человека, сидящего сейчас на его смотровом столе. Впрочем, его старшей сестре не приходилось иметь дело с таким занудой, как Дик Даниельсон, или с канцелярскими крысами из Пентагона.

Во время последнего погружения Тейлора, похоже, были получены именно те образцы марганцевых конкреций, которых так жаждала команда ученых. И теперь они требовали провести сегодня еще одно погружение, поскольку уже завтра к полудню на этот район, по прогнозу, обрушится тайфун «Мариан». Шторм, придонное течение, даже косяк рыб могут привести к изменению местоположения искомой цели, и по возвращении отыскать тот самый участок вулканической породы будет уже невозможно.

Таким образом, Даниельсон практически не оставлял Хеллеру выбора. И пока Джонас Тейлор выглядел более-менее вменяемым, ему можно было дать добро еще на одно погружение.

Сорокачетырехлетний медик с седым ежиком волос снял манжету тонометра с левого бицепса Джонаса Тейлора.

– Сто тридцать семь на восемьдесят. Немного повышенное, но похоронку родным посылать еще рано.

– Обычно у меня сто десять на шестьдесят.

– Ты просто немного волнуешься перед погружением, вот и все. Руки на ширину плеч, глаза закрыть. А теперь коснись кончика носа указательным пальцем правой руки.

– Эй, не так быстро! – На Тейлора снова нахлынуло головокружение, он потерял ориентацию, открыл глаза и усилием воли постарался остановить ходящую ходуном комнату.

– Головокружение?

– Нет, спасибо. У меня уже есть.

– Это пройдет.

– Фрэнк, спасибо, конечно, на добром слове, но я совершенно уверен, что мозги у меня сейчас, как молочный кисель.

В кабинет вошел капитан Даниельсон:

– Ну как там наш парень?

– Что-то не в духе. Пожалуй, назначу ему от головокружения «антиверт» и укол B12, чтобы устранить слабость, а так он вполне годен.

– Постойте-ка! Ты что, серьезно?

– Отлично! Коммандер, я уверен, в руках хорошего доктора вы у нас быстренько станете совсем как новенький.

– Хороший доктор сегодня явно с бодуна. У меня голова словно в тумане, координация движений на нуле, и мне с трудом удается урвать хотя бы три часа нормального сна.

– «Морские котики» постоянно живут в таком режиме. Соберись, Тейлор! Прими немного кофеина, разомни мышцы. И снова станешь здоровым как бык.

– Здоровым как бык?! Дик, мне ведь не тетушку Би с ее яблочными пирогами везти на церковный пикник в Мейберри. Это Марианская впадина. А там, внизу, я должен сохранять ясность ума. И думать забудь про Ройстона. Он пока даже близко не готов.

– Полагаю, командование военно-морских сил с тобой решительно не согласится. Ведь иначе Ройстона никогда не сделали бы твоим дублером.

– Согласно правилам, наличие дублера – непременное требование. Два других кандидата выбыли еще во время подготовки. А Ройстон был единственным имеющимся пилотом, совершавшим погружения на глубину ниже пятнадцати тысяч футов.

– Значит, формально он прошел квалификацию.

– Формально Фрэнк числится у нас доктором, но я на твоем месте не доверил бы ему вскрыть фурункул на заднице, поскольку для тебя это было бы равносильно операции на головном мозге.

Лицо Даниельсона побагровело.

– Доктор Хеллер, вы считаете коммандера Тейлора годным для погружения?

Фрэнк отвел глаза, избегая взгляда Джонаса:

– Да, сэр.

– Коммандер Тейлор, я приказываю вам взять на себя управление глубоководным аппаратом ровно в девять ноль-ноль. В случае отказа вы предстанете перед военным трибуналом, а мистер Ройстон займет ваше место. Вам все ясно?

Джонас встал. Несколько секунд они с Даниельсоном сверлили друг друга глазами, затем пилот ГОА расстегнул брюки и демонстративно спустил трусы, обнажив ягодицы:

– Колите мне ваш B12 прямо сюда.

Сорок минут спустя Джонас Тейлор, уже на «Си клифе», проверял готовность аппарата к погружению, еще не зная о том, что очень скоро его жизнь навсегда изменится.

Марианские острова – архипелаг на западе Тихого океана, в Микронезии, – представляют собой островную дугу, состоящую из пятнадцати вулканических островов. Острова эти образовались миллионы лет назад после извержения лавы под океаническим ложем Филиппинского моря в результате субдукции – подстилания Тихоокеанской тектонической плиты под Филиппинскую. Именно здесь, в зоне субдукции, образовалась Марианская впадина – самое глубоководное место на Земле. Вода, попадающая в разлом и нагреваемая при контакте с мантийным материалом, повышает гидротермальную активность во всем этом желобе глубиной семь миль и протяженностью 1550 миль.

Самый южный в Марианской цепи – остров Гуам, он же и самый большой по площади. После испано-американской войны остров, аборигенами которого является народ-мореплаватель чаморро, поселившийся здесь более четырех тысяч лет назад, стал частью Соединенных Штатов Америки, что кардинально изменило жизнь местного населения. Расположенный между Гавайями и Азиатским материком, этот остров стал стратегической точкой для военных баз США, число которых на данный момент достигло пяти, включая главную военно-морскую базу на западном побережье – на полуострове Ороте – и авиабазу Андерсен на северо-восточной оконечности острова.

Команд-мастер-старшина Стив Лейффер перевел взгляд с темно-серого неба на черный внедорожник «кадиллак», приближающийся к центральным воротам. Внезапные визиты контр-адмирала Кевина Куерсио считались скорее светскими мероприятиями, нежели инспекцией, его почетными гостями всегда были политические сторонники или высокопоставленные представители военно-промышленного комплекса. И в конце дня (или нескольких дней) все они вволю оттягивались, устраивая себе каникулы за счет налогоплательщиков.

Но в отсутствие Даниельсона и в преддверии приближающегося тайфуна Лейфферу сейчас меньше всего хотелось иметь дело с адмиралом, известным любителем погулять, и с его подвыпившими гостями.

Адмирал – весьма импозантный мужчина – вылез из внедорожника, и Лейффер отдал ему честь:

– Адмирал, добро пожаловать на Гуам.

– Старшина, очень рад вас видеть. Вы помните сенатора Майклса? – (Сенатор-республиканец от штата Аляска отрывисто кивнул.) – А эти два джентльмена… Ну, давайте будем звать их для простоты мистер Блэк и мистер Блю.

Лейффер сразу узнал исполнительных директоров «Браун энд Рут» и «Би-Пи ойл».

– Джентльмены, примите мои извинения. Адмирал, капитан Даниельсон в данный момент находится в море на задании. А мы готовимся к тайфуну «Мариан». Однако если вы желаете, чтобы я разместил вас за пределами базы…

– Лейффер, все уже сделано. Мы остановимся в «Рэдиссоне». Но я обещал нашим гостям вертолетный тур над островом. А где Мак?

У Лейффера ёкнуло сердце.

– Сэр, коммандер Макрейдс закрепляет летательные аппараты в ангарах. Если хотите, я могу предложить в качестве сопровождающего коммандера Росарио.

Адмирал Куерсио, положив руку Лейфферу на плечо, отвел его подальше от гостей:

– Кончай гнать пургу, сынок. Ступай и найди Мака. Скажи ему, чтобы ровно через десять минут ждал нас на вертолетной площадке, а не то я вам обоим надеру задницу.

Коммандер Джеймс «Мак» Макрейдс перевел ястребиный взор с пары валетов в правой руке на бюст четвертого размера, выпирающий из-под оливковой футболки пышной брюнетки.

– Радд, ты опять блефуешь. Я точно знаю. Когда ты блефуешь, у тебя твердеют соски.

Ассистент стоматолога Натали Радд послала Маку воздушный поцелуй:

– Мак, на кону сотня. Как говорят твои честные давалки: или сюда, или туда.

– Радд, они не проститутки, а военный эскорт. – Мак посмотрел на оставшиеся у Натали фишки. – Я тебе вот что скажу. Хочу увидеть твою сотню и поднять ставки до двух сотен.

– Сукин сын! Ты же знаешь, у меня нет двух сотен. У меня только шестьдесят.

Уорент-офицер Вики Бейкер закатила глаза:

– Ну вот, снова здорово! Мак, и что на этот раз? Выпивка в «Джеронимо» или поездка на Фаспи-Пойнт?

– Тише, Бейкер. Мы пока лишь ведем переговоры. На самом деле, Радд, если ты проиграешь, я подумываю о поездке на уик-энд на побережье Паго-Бей. Только ты и я и твои близнецы.

– Вик, одолжи мне сорок баксов. Хочу ответить на блеф этой гориллы.

– Покажи свои карты.

Радд повернула ладонь в сторону подруги.

– Ставь! – Вики добавила свои фишки в общую горку.

– Бейкер, раз уж ты так уверена, почему бы тебе не поднять ставки?

– Чтобы дать тебе шанс снова увеличить банк и втянуть меня в твои детские игры? И не мечтай.

– Подумай об этом, Бейкер. Ты, я и Радд. Одни в бунгало.

– Мак, звучит заманчиво. Но что мы там будем делать?

Мужчины дружно заулюлюкали.

– Ладно, Радд, я ставлю. Покажи мне свои… и карты тоже.

Брюнетка выложила карты:

– Фулл-хаус, три десятки и две тройки.

Мак стиснул зубы, сломав спичку, которую жевал.

– Твое.

Радд показала ему средний палец:

– Джеймс, с тобой приятно иметь дело.

– Ах, бедняжка! – надула губы Вики. – Похоже, его сейчас хватит удар.

Мак собрался было ответить, но тут возле открытых ворот остановился джип, и в ангар вбежал Стив Лейффер.

– Кого я вижу! Заместитель командира базы. Что случилось, номер два? Даниельсон утонул в море, пытаясь выловить свои мячи для гольфа?

– Мак, мне сейчас не до шуток. Приехал контр-адмирал Куерсио, а с ним сенатор-республиканец и еще две какие-то шишки из гражданских. Он хочет, чтобы ты подготовил вертолет к десяти часам.

– Не пойдет, Стиви. Во-первых, моя команда только засунула наших птичек в гнездышки, а во-вторых, и это самое главное, адмирал прошлые два раза напарил моих девочек. Я не повезу его в лагуну, пока он не заплатит по полной.

– Мак, пожалуйста…

– И думать забудь. Вот возьми Бейкер и Радд. Пусть его развлекут.

– Держи карман шире, – забрав свой выигрыш, сказала Натали.

– Мак, он возьмет нас за жопу, посадив на гауптвахту. И вообще, ты мой должник. В прошлом месяце я тебя дважды прикрывал от Даниельсона.

– Стиви, моим девочкам нужно кормить семьи. И они ждут, что им заплатят. Сам знаешь, даром – за амбаром.

– Ладно, я не хотел поднимать эту тему. Ты сам напросился. Если ты меня не уважишь, я расскажу Даниельсону о Линде Кушнел.

Натали Радд сделала большие глаза:

– Это что, та медсестричка с тату? Блин, Даниельсон с ума сходил по этой цыпочке! Вики, помнишь ее?

– Разве такое забудешь?! Он тогда еще спрашивал моего совета. Парень был просто раздавлен. Он ведь так ее обхаживал. Дорогое вино и все такое. Даже купил кольцо. Через два дня, как он поставил вопрос ребром, она подала рапорт о переводе.

– А все работа Мака, – заметил Лейффер.

– Мак, что ты с ней сотворил?

– Ничего. Фактически мы виделись лишь однажды, но в тот раз я высказал свое профессиональное мнение о ее потенциальном женихе.

– Профессиональное мнение?! Но ты же всего-навсего вертолетчик.

– Верно. Но в первую очередь я считаю себя инструктором личностного роста. Лайф-коучером.

– Стиви, но как наш сэр Галахард[1] сумел заставить женщину, которую встретил впервые в жизни, слушать себя? Он что, напоил ее?

– Ничего подобного, – ухмыльнулся Лейффер. – Кушнел получила приказ явиться к штатному психологу базы для ежегодной оценки психического состояния.

– К психологу базы? Но у нас нет никакого психолога.

– И кто произвел оценку?

– Доктор Джеймс Макрейдс, – подмигнул Мак. – Мы провели вместе четыре часа плюс уик-энд в Гонолулу. Бедная девочка. Ей нужно было облегчить душу. Радд, я бы тебе рассказал, но не могу нарушать врачебную тайну.

H-3 «Си кинг» был двухмоторным многоцелевым всепогодным вертолетом, который использовался ВМС для обнаружения, классификации, выслеживания и уничтожения вражеских подводных лодок. Вертолет этот сняли с производства в 1990-х годах в связи с выпуском SH-60F «Си хок», и четыре 73-футовых, 6-тонных воздушных судна отправили за ненужностью на Гуам, где они содержались в исправности исключительно стараниями механиков под командой пилота Джеймса Макрейдса.

«Си кинг» держал курс вдоль юго-западного побережья, и его нещадно хлестал ветер порывами до тридцати пяти миль в час. Мак направлялся в деревушку Меризо, расположенную на полуострове, возле Кокосовой лагуны. Контр-адмирал Куерсио сидел впереди, гости пристегнули ремни в грузовом отсеке.

– Мак, те две милые молодые леди, с которыми ты познакомил меня в прошлый раз… Как их звали?

– Они чаморро. Их имена так с ходу и не выговоришь. Я просто зову их Джинджер и Мэри Энн.

– Отлично. Сперва мы разместим наших гостей, а потом ты устроишь нам с ними свидание.

– Отец Джинджер в прошлом году лишился ноги из-за диабета. У Мэри Энн ребенок. Они ждут оплаты за свои услуги.

– Так заплати им. – Контр-адмирал сжал плечо Мака. – Я ведь знаю, что ты навариваешься на каждой транзакции. Считай мои бесплатные экскурсии необходимыми накладными расходами.

Мак стиснул зубы, а затем наградил адмирала улыбкой Чеширского кота:

– На самом деле мы добавили кое-что новенькое для наших ВИП-клиентов. Что-то вроде секс-клуба на высоте больше одной мили. Сзади у меня есть два надувных матраса. Я прокачу вас над лагуной – приватность сделает девочек более раскованными – плюс шум моторов заглушит их крики.

– Летающий бордель, да? Ну а как насчет ветра?

– Джинджер и Мэри Энн любят жесткую езду по ухабам.

– Тогда сделаем это, – ухмыльнулся адмирал.

Движимое парой двигателей мощностью 653 лошадиные силы, научно-исследовательское судно «Толмен» длиной 275 футов продолжало бороздить Тихий океан в юго-западном направлении. Судно, принадлежащее частной канадской компании «Агрикола индастриз», обычно сдавалось в аренду нефтедобытчикам для океанографических съемок до и после драгирования, проверки трубопроводов и получения изображений до начала операций по спасению затонувшего имущества. И хотя эти рутинные работы помогали оплачивать счета, владелец судна предпочитал более сложные, ориентированные на академическую науку задачи – типа той, что сейчас близилась к завершению.

Пол Агрикола, сын исполнительного директора компании, был приглашен для участия в международной научной экспедиции по сбору данных о NW Rota-1, подводном вулкане, в результате чего «Толмен» и оказался в этом квадрате Филиппинского моря. Внушительная высота открытого три года назад извергающегося вулкана NW Rota-1 за это время успела увеличиться еще на восемьдесят футов, и теперь этот вулкан тянулся вверх со дна глубочайшей мировой впадины на высоту двенадцатиэтажного дома.

Исследование ложа океана в самом глубоководном месте на Земле требовало наличия и самых современных гидролокаторов. К килю «Толмена» прилепилось, словно двенадцатифутовая ремора[2], устройство в форме гондолы с многолучевым эхолотом, двухчастотные глубоководные сигналы которого были предназначены для батиметрической съемки абиссали. При проведении измерений основную трудность представляло прохождение сквозь геотермальный источник, искажавший сигнал гидролокатора на глубине шесть миль. Выходом из положения стал «Си бэт», дистанционно управляемый крылатый аппарат. Связанный фалом с многолучевым эхолотом, «Си бэт», подобно подводному воздушному змею, запускался ниже геотермального источника; установленный на его борту гидролокатор, идентифицирующий объекты в пределах акустического диапазона, передавал сигналы на судно.

Три месяца «Толмен» кружил вокруг подводного вулкана, собирая образцы океанской воды для получения данных о биогеоценозе нагретых придонных слоев. После извержения вулкана спасшиеся креветки и крабы возвращались в свою экологическую нишу, где питались интенсивно размножающимися микроорганизмами, тем самым создавая уникальную пищевую цепь, следующим звеном которой становились некоторые виды каракатицы длиной до восемнадцати футов и гигантские кальмары.

Проведя все нужные исследования, экипаж уже собрался было поднять «Си бэт», когда внезапно гидролокатор засек очень крупный объект. Причем звуковой сигнал свидетельствовал о его биологической природе. Вопрос: что это было?

Исходя из полученной картинки, гидролокатор зафиксировал животное длиной более пятидесяти футов и, судя по его объему, массой пятнадцать – двадцать пять тонн. Следовательно, это был явно не гигантский кальмар, размеры которого несравнимо меньше; более того, глубина, с которой поступал звуковой сигнал, – 32 332 фута – категорически исключала версию о наличии кашалота или какого-либо другого известного млекопитающего.

Трое из четверых находившихся на борту океанографов пришли к единодушному мнению, что, скорее всего, гидролокатор засек очень большую китовую акулу.

Однако самый молодой ученый в команде с этим не согласился.

Тридцатидвухлетний биолог Пол Агрикола, в отличие от своего отца, не был предпринимателем, но и он старался никогда не выпускать из рук хороший шанс. Задержав отправление судна, Пол приказал капитану немного покружить в исследуемой зоне, а сам тем временем провел несколько экспериментов с судовым гидролокатором и аппаратом «Си бэт» в качестве наживки.

Установленная частота гидролокатора судна 24 кГц не оказала никакого воздействия на загадочное существо, однако более низкие звуковые волны (12 кГц) выманили его из глубин: поведение, не характерное для китовых акул. Пол понимал, что имеет дело с плотоядным животным, явно не питающимся крилем, однако при всей своей агрессивности животное это отказывалось подниматься выше нагретого гидротермальными источниками нижнего слоя ультраабиссально-пелагической зоны.

– Это определенно не китовая акула, но все-таки акула. Чувствительность к заданным биоэлектрическим полям предполагает наличие у этого вида ампул Лоренцини…[3] Полагаю, мы имеем дело с представителем рода Carcharodon.

– И на чем, интересно, основаны подобные выводы? – парировал ихтиолог Эрик Стэмп.

– Для начала – на размере животного. Объем его туловища гораздо больше, чем у любого представителя китовых акул.

– Ах, ну да! Но увеличение размера может объясняться адаптацией к холодным водам абиссали. Не стоит забывать правило Бергманна: особи, населяющие холодные воды, характеризуются бо́льшими размерами тела – механизм адаптации, благодаря которому меньший процент объема тела вступает в контакт с внешней окружающей средой, что способствует уменьшению потерь внутреннего тепла. Я бы сказал, что представители подобных видов питаются обитателями придонного слоя, а это отнюдь не свойственно Carcharodon.

– Профессор, белая акула кормится в глубоких водах, но не обязательно в придонных, более того, ни особи, что питаются в придонном слое, ни китовые акулы не нападают на дистанционно управляемые аппараты. Так или иначе, я подозреваю, что акула при желании способна покинуть теплые слои.

– Ладно, умник, тогда скажи нам, откуда тебе это известно. – Лукас Хейтман, уроженец Нью-Джерси, был капитаном «Толмена», они с Полом в свое время входили в одно студенческое братство, и Лукас никогда не упускал случая щелкнуть по носу своего старого друга.

– Это всего-навсего дедукция, основанная на научных данных о массе тела акулы, одним словом – на том, о чем ты понятия не имеешь. Возьмем, к примеру, Carcharodon carcharias — большую белую акулу. Благодаря своей анатомии такие акулы могут выдерживать низкие температуры: их боковые линии представляют собой разветвленную сеть вен и артерий. Когда акула плывет, мускулы вырабатывают тепло, поступающее в венозную кровь, которая, в свою очередь, нагревает более холодную артериальную кровь, словно внутренние кузнечные мехи. Этот эффект известен как гигантотермия. Наша акула, вероятно, обладает теми же свойствами, а значит, может запросто генерировать тепло, необходимое для подъема к поверхностным слоям океана, однако она этого не делает. Почему? Потому что она приспособилась к тропическим температурам своего ареала.

– А что именно заставило ее приспособиться?

– Последний ледниковый период. Лукас, держись меня, и не пропадешь. Я пытаюсь объяснить тебе так, чтобы было понятно даже пятикласснику. Насколько мы знаем, оледенение во время последнего ледникового периода повлияло на теплые течения, изменив пищевые цепи в умеренных зонах Мирового океана. Однако эти глубоководные впадины расположены в зоне вулканической активности. Как мы успели увидеть на примере вулкана Rota-1, тепло увеличивает численность микроорганизмов, находящихся в конце пищевой цепи. Если эти акулы обитали в водах, включая ультраабиссаль, то для того, чтобы выжить, они могли опуститься на глубину ниже зоны гидротермальных источников. Остальные представители этого вида не смогли выдержать экстремально низких температур и погибли.

– Остальные представители этого вида? Пол, ты так говоришь, будто точно знаешь, кем является наше существо.

– Да, знаю. Исходя из его размеров, агрессивности и того факта, что оно охотится в одиночку, можно сделать вывод о том, что мы выслеживаем Carcharodon megalodon. Лично я уверен в этом на девяносто семь процентов.

– Мегалодон? – фыркнул профессор Стэмп.

Двое приглашенных океанографов были реально заинтригованы.

– Пол, мегалодоны охотятся на китов. Если судить по десяткам тысяч окаменелых зубов, которые мы нашли у побережья, мегалодоны явно предпочитали более мелкие воды.

– Возможно, человек в основном находит зубы мегалодона на мелководье, потому что там их легче найти. И тем не менее нам попадались зубы мегалодона и на больших глубинах. В действительности корабль королевских военно-морских сил «Челленджер» обнаружил их на этих самых глубинах, в этих самых водах. Нет, господа, мы определенно имеем дело с мегалодоном, и я собираюсь это доказать.

Капитан Хейтман почувствовал странное покалывание во всем теле.

– Интересно как, Пол? Как ты собираешься это доказать?

Пол включил фирменную улыбку своего отца:

– Лукас, дружище, мы с тобой его выследим.

Громадина весом 58 000 фунтов, освобожденная от троса, медленно опускалась вниз, исчезая из поля зрения команды и оставляя за собой лишь струйки пузырьков воздуха. Корпус из стеклопластика, заключавший в себе титановую сферу толщиной четыре дюйма, в сущности, представлял собой каркас, предназначенный для защиты серебряно-цинковых аккумуляторов, которые обеспечивали энергией электрооборудование и системы жизнеобеспечения, а также два гидравлических мотора, вращающих гребные винты. К корпусу были прикреплены телекамера и цифровая фотокамера, прожекторы, гидролокаторы ближнего обзора, два многофункциональных гидравлических манипулятора, корзина, способная выдерживать вес до 450 фунтов, и вакуумная помпа для сбора образцов.

Балластные цистерны, установленные парами в носовой и средней части, предотвращали резкое опускание аппарата на дно наподобие якоря. При наличии океанских течений пилот мог использовать дифферентную систему компании «Баттел»: шарики из карбида вольфрама, которые перемещались в гидравлической жидкости внутри трубчатых контуров из нержавеющей стали, расположенных на обоих концах подводного аппарата. Вдоль дна располагались стальные пластины основного балласта. Когда наступало время подъема, пилот мог просто сбросить шесть тонн балласта – и глубоководный аппарат за счет выталкивающей силы поднимался на поверхность.

В связи с ограничениями горизонтальной скорости до 2,5 узла, предписанной для управляемых погружений и подъемов, «Си клиф», в сущности, представлял собой глубоководную механическую черепаху, а трое ее пассажиров были наглухо запечатаны в водонепроницаемом титановом нутре.

Из всей команды ученых, разбитых на три группы для выполнения миссии, Джонас предпочитал Ричарда Престиса и Майка Шаффера. В отличие от высокомерной профессорской братии, двое этих геологов средних лет сохранили забавную тягу к школьному юмору, проявлявшемуся, в частности, во время перекусов, когда Престис пытался стащить у Шаффера еду, заставляя того хватать друга за грудки.

Однако внутренняя часть титановой сферы была слишком мала, чтобы валять дурака. С тем же успехом можно было поместить троих взрослых мужчин в пустую джакузи, накрытую пятифутовым изогнутым потолком с вмонтированным оборудованием. Три 4,3-дюймовых иллюминатора не слишком способствовали избавлению от клаустрофобии, сковывающей мысли и заставляющей обоих ученых стимулировать свои когнитивные способности приемом валиума.

Джонас не мог позволить себе подобной роскоши, ему никак не удавалось сконцентрироваться, особенно сегодня.

В каком-то смысле пилотировать глубоководный аппарат было равносильно тому, чтобы вести в одиночку грузовик через всю страну, когда долгие поездки по однообразным автострадам оказывают гипнотический эффект с утратой восприимчивости. Вести восемнадцатиколесный трейлер ночью в десять раз опаснее, чем днем. Мысли начинают путаться, что усложняет принятие решений и замедляет реакцию.

Конечно, водитель грузовика может всегда остановиться на стоянке, размять ноги и даже урвать несколько часов сна. В глубоководном аппарате царила вечная ночь, по крайней мере на глубине ниже тысячи футов.

Три погружения за восемь дней…

Пятьдесят один час пилотирования из 190 часов морского похода.

Глядя в иллюминатор над плечом Майка Шаффера, Джонас следил за тем, как по мере погружения «Си клифа» ниже восьмисот футов, за пределы нижней границы мезопелагической зоны, голубая бездна постепенно меняет свой цвет до темно-фиолетового. Еще через четыреста футов океанские глубины решительно убрали серый занавес солнечного света, погрузив глубоководный аппарат в бархатную тьму среднего слоя.

Путешествие официально началось.

Первая четверть мили… одна из двадцати четырех четвертей мили, которые ведут вниз к теплому слою. Пять часов погружения, три – пять часов сбора образцов, затем еще четыре часа подъема к поверхности, а может, и меньше, если я чуть-чуть поднажму. К завтрашнему утру, учитывая этот проклятый циклон, наступающий нам на пятки, море станет еще более бурным.

Осторожно переместив тяжесть тела, чтобы в этой тесноте не потревожить дремлющего доктора Престиса, Джонас посмотрел в иллюминатор под ногами – окно размером с грейпфрут, открывающее взору лишь сплошную черноту. Пожалуй, кульминацией сегодняшнего дня станет момент, когда он увидит, как Даниельсон, перегнувшись через поручни, в очередной раз блюет в океан.

Между тем темная бездна неожиданно ожила, озарившись тысячами мерцающих огней.

«Си клиф» перенес их в другую вселенную: в средний слой, известный как батипелагиаль, где расположена самая крупная экосистема на планете. Жизненные формы, которые населяют эту «сумеречную зону» и включают в себя до десяти миллионов видов, приспособились к обитанию в темноте, поскольку в процессе эволюции у них развились огромные выпуклые глаза, способные ловить слабые лучи света; более того, эти виды научились… генерировать собственный свет.

Биолюминесценция живых организмов возникает за счет химической реакции, в данном случае продуцирующего свет люциферина и его катализатора люциферазы. Питаемая энергией аденозинтрифосфорной кислоты (АТФ), люцифераза приводит к окислению люциферина, в результате чего возникает биолюминесцентное свечение. Джонас был знаком с продуцирующими свет фотофорными органами, поскольку в свое время препарировал адского кальмара-вампира в лаборатории ВМС.

Чем глубже они опускались, тем причудливее становились рыбы. Рыба-топорик, привлеченная мерцающими огоньками панели управления, стайками кружила возле иллюминатора, пытаясь впиться зубастыми челюстями в толстое стекло. Несколько минут подводный аппарат сопровождала рыба-удильщик; светящийся спинной плавник отбрасывал призрачный, но притягательный свет на этого попутчика, который, казалось, пытался поймать самого себя.

Джонас, чувствуя, что начинает поддаваться гипнозу, отвернулся и сосредоточился на показаниях измерительных приборов. Температура воды понизилась до 51 градуса Фаренгейта, став пронизывающей до костей, давление воды повысилось до 1935 фунтов на квадратный дюйм.

Закрыв глаза, словно для того, чтобы не подглядывать, Джонас попытался вычислить глубину, на которой они находятся, – своеобразная гимнастика для ума. Давление растет со скоростью 14,7 фунта на квадратный дюйм каждые 33 фута толщи воды. Разделив 1935 фунтов на квадратный дюйм на…

Внезапный приступ головокружения едва не сбросил Джонаса с удобной скамьи. Поспешно открыв глаза, он обвел взглядом сферу.

Слева от него, свернувшись под одеялом в позе эмбриона, по-прежнему мирно дремал Ричард Престис.

Майкл Шаффер, сидевший справа, смотрел на Джонаса вытаращенными, словно у рыбы-топорика, глазами; костяшки его пальцев, сжимавших потрепанную книгу в мягкой обложке, побелели.

– Скажи мне, что с тобой все в порядке.

– Я в порядке. Здоров как бык.

– Отлично. Тогда, быть может, ты пристегнешь… ну, ты понимаешь, ремни безопасности.

– Ремни безопасности? Угу. Хорошая идея. – Нащупав два ремня, Джонас попытался вставить концы друг в друга, но трясущиеся руки не позволили ему справиться с поставленной задачей.

Шаффер терпеливо наблюдал, чувствуя, как непроизвольно учащается пульс. Ученый посмотрел на глубиномер, светодиодные оранжевые цифры которого перескочили за отметку 7100 футов. Всего-навсего четверть пути вниз, а Тейлор уже не контролирует ситуацию. Пожалуй, стоит поднять ему настроение… переключить его ум, или по крайней мере то, что от него осталось, на другое.

– Эй, Джонас, а я рассказывал тебе о лучшем тосте нашего вечернего соревнования? Победителем стал славный ирландский парень Джон О’Рейли, который, подняв кружку пива, сказал: «Пью за то, чтобы провести остаток жизни между роскошных ног моей грудастой жены!» Когда Джон в тот вечер вернулся домой, пьяный в зюзю, его жена поинтересовалась, с какой такой радости он надрался. «Мэри, – ответил он. – Я получил приз за лучший тост вечера. Одним словом, за то, что пожелал провести остаток жизни, сидя в церкви рядом со своей красавицей-женой». И вот на следующий день Мэри случайно встретилась с собутыльниками Джона. «Итак, Мэри, ты слышала, что Джон получил приз, произнеся за тебя тост?» – «Ага, он мне говорил, – ответила Мэри. – И я была немного удивлена. Представляете, за последние четыре года он был там всего два раза. В первый раз он уснул, а во второй – мне пришлось тащить его туда чуть ли не за уши».

Джонас ухмыльнулся:

– У нас впереди долгий путь. Так что прибереги свои лучшие байки для Ущелья дьявола.

– Кстати, я как раз хотел тебя спросить. Интересно, откуда пошло такое название этого участка впадины?

– Мне говорили, название придумал один из ученых на борту «Челленджера», корабля королевских военно-морских сил. Согласно записям в журнале, именно в этом месте они обнаружили самые крупные за все время экспедиции окаменелые зубы акулы, включая те, что датируются периодом менее чем десять тысяч лет тому назад.

– И какой величины были найденные зубы?

– От шести до семи дюймов. Края зазубрены. Словно нож для стейков.

– И какому виду принадлежат…

– Мегалодону. Доисторическому родственнику большой белой акулы. Если представить, что один дюйм размера зуба соответствует десяти футам длины акулы… Ну, в общем, ты понял.

– Похоже, чертовски здоровенная тварь.

– А вот тут-то начинается самая страшная часть нашей истории. Если возраст зубов менее десяти тысяч лет, значит некоторые из этих акул пережили последний ледниковый период, опустившись в глубинный слой океана, нагретый вследствие вулканической активности. Там, у самого дна, ужасно тепло. Жарко, словно в аду.

– Я понял. Как у дьявола в преисподней. Однако термин «ущелье» наводит на мысль, что акулы там и застряли.

Джонас ткнул пальцем в дисплей батитермографа, показывавший 42 градуса Фаренгейта:

– Температура придонного слоя семьдесят градусов. И слой этот отделен от солнца и мелководья шестью милями холодных вод. Если бы ты жил в оазисе, где полно еды, ты бы рискнул пересечь пустыню в поисках другого оазиса, существование которого под большим вопросом?

Шаффер улыбнулся:

– Если только ради Лас-Вегаса. Во мне тоже есть кое-что от акулы. Акулы карточного стола. Плюс я обожаю охотиться на дам. Ррр!

Лукас Хейтман развернул батиметрическую карту на подсвеченном столе.

– Мы здесь, примерно в пятнадцати милях к северо-востоку от Гуама. Твой монстр примерно в полумиле впереди. Плывет на глубине тридцать три тысячи футов со скоростью пять узлов. Наш гидролокатор настроен на шестнадцать килогерц, чего явно недостаточно для получения полной информации, но вполне достаточно, чтобы не упустить твою рыбину. На этой частоте.

– А что, если я захочу пометить его?

– Пометить его?

– Его. Ее. Это. Я только знаю одно: нам крупно повезло, что удалось обнаружить гигантскую акулу. И будет обидно упустить ее из-за какого-то чертова тайфуна. Поэтому мы непременно должны ее пометить.

– Ладно. А теперь небольшой экскурс в реальность. Как насчет пятнадцатифутовых волн из-за чертова тайфуна? А к вечеру они станут величиной с небольшую гору. Если мы быстренько не свернем на юг, то непременно попадем в глаз бури. А это нам совсем ни к чему. Уж можешь мне поверить. И еще один экскурс в реальность: твой монстр не покинет теплые воды ниже зоны гидротермальных источников. Вот в чем закавыка, Пол. Гидротермальный источник – это как бурная река с высокоминерализованной горячей водой. Она оторвет, к чертовой матери, гарпун с передатчиком от любой платформы, которую мы спустим вниз, что напрочь исключает возможность маркировки твоей акулы.

– О’кей, Лукас. Возможно, она не захочет навсегда покинуть теплый слой, но спорим, я смогу выманить ее ненадолго. Этого времени хватит, чтобы сделать хороший выстрел. Установи на «Си бэт II» гарпун с радиопередатчиком и прикрепи к нему остатки тунца, которого мы поймали вчера утром. Мы заставим мегалодона подняться с помощью «Си бэт I», приманим его к «Си бэт II» и – бамс! – прямо в рот! – В глазах Пола появился нездоровый, почти маниакальный, блеск.

Лукас уставился на приятеля:

– Выстрелить в рот? Старина, что мы делаем?! Связываемся с акулой величиной с бимс «Толмена»?! А что, если она выплывет на поверхность, когда мы выманим ее из привычного места обитания? И как помешать ей подняться вслед за беспилотником в поверхностный слой?

– Ты представляешь заголовки газет?! Это будет круче, чем обнаружение «Алвином» затонувшего «Титаника».

– Пол, это несерьезно.

– Я серьезен, как никогда. А если бы ты знал, как сложно было уговорить отца поддержать наше рискованное предприятие, то наверняка тоже отнесся бы к этому со всей серьезностью. Работу за достойную оплату, за исключением проверки нефтепроводов, найти крайне нелегко, и достается она, как правило, более раскрученным судам. Нам нужно нечто грандиозное, вроде этого, чтобы прославить «Толмен».

– Я тебя только об одном прошу. Чтобы ты все хорошенько обдумал. Дружище, если ты выманишь монстра из глубины, то ты за него и отвечаешь.

– Не стоит меня дразнить.

– Пол, я говорю об обязательствах.

– Сперва пометим ее, а потом будем думать, что делать дальше. Ну что, по рукам?

– Отлично. На твои игрушки у тебя есть время до шести вечера. А затем мы идем на юг.

– Лучше до восьми.

– Пол, ты когда-нибудь видел фильм «Приключения „Посейдона“»?

– Ладно-ладно, до шести. Просто подготовь оба аппарата «Си бэт» к запуску через час.

Марианская впадина образовалась в зоне субдукции, в процессе «подползания» Тихоокеанской тектонической плиты под передний край Евразийской плиты. В течение миллиардов лет вода из многочисленных гидротермальных источников, нагретая до 700 градусов Фаренгейта, поступала в изолированные участки этого желоба длиной 1550 миль и шириной 40 миль. Насыщенные минералами вулканические выбросы этих «черных курильщиков» примерно в миле от дна образовывали нечто вроде жидкого потолка из сажи, изолирующего нагретые слои от холодных вод абиссали. Крутые склоны подводного каньона Марианской впадины обеспечивали устойчивость гидротермальных источников диаметром более шестидесяти футов, создавая, таким образом, умеренную температурную зону в неизведанном участке дна западной части Тихого океана.

До 1977 года ученые придерживались мнения, что из-за отсутствия солнечного света существование каких-либо форм жизни на таких глубинах невозможно. Но когда они попытались найти подтверждение этой теории путем проведения исследований на борту глубоководного обитаемого аппарата «Алвин», то, к своему изумлению, обнаружили длинную пищевую цепь, в начале которой находились рифтии (Riftia pachyptila) – беспозвоночные длиной от восьми до десяти футов, питавшиеся из гидротермальных источников. На самом деле эти черви с ярко-красными щупальцами питаются бактериями, живущими в их внутренних органах. А бактерии, существующие в симбиозе с Riftia pachyptila, получают от них необходимые для хемолитоавтотрофного метаболизма химические вещества, поступающие в море от «черных курильщиков», – процесс, получивший название хемосинтеза.

В глубинах Марианской впадины гигантские крабы-альбиносы и креветки питались рифтиями, мелкая рыба – крабами и креветками, крупная рыба – мелкой. Крупной рыбой питались самые экзотические морские существа, как современные, так и доисторические, которые существовали в этих температурных зонах сотни миллионов лет. И хотя в Марианской впадине не водилось китов или морских слонов, в богатой экосистеме, расположенной на глубине семи миль от поверхности Тихого океана, было полно добычи.

А на вершине этой пищевой цепи находился Carcharodon megalodon.

Акула-альбинос медленно плыла по черному желобу. Самка мегалодона длиной сорок восемь футов и массой двадцать семь тонн своими размерами уже сравнялась с мужскими представителями данного вида, но они пока предпочитали держаться от нее подальше, по крайней мере до начала первого репродуктивного цикла.

Теплая вода струилась в ее широкую пасть, ощеренную в жестокой зубастой улыбке. Над линией нижней челюсти едва заметно выступали двадцать два острых как бритва зуба, которые она использовала для того, чтобы хватать добычу. В верхней челюсти было двадцать четыре гораздо более крупных и широких зуба: они служили акуле предоставленным самой природой орудием, чтобы прокусывать кости, сухожилия и жир. За передним рядом зубов располагались еще четыре-пять дополнительных рядов загнутых назад, похожих на конвейерную ленту зубов. Состоящие из кальцинированного хряща, острые, как пила, зубы – длиной от трех до шести дюймов – сидели в десятифутовой челюсти, подвижно соединенной с черепом эластичными связками. Этот адаптационный механизм позволял верхней челюсти выдвигаться вперед при открывании пасти, в которую мог поместиться целиком минивэн – от багажника до ветрового стекла.

Последние тридцать миллионов лет мегалодон царил во всех океанах, питаясь жирным, высококалорийным мясом китов. Однако два миллиона лет назад, после наступления последнего ледникового периода, теплые океанские течения изменили направление из-за появившихся между континентами перешейков, а в результате изменились и привычные пути миграции китов. И хотя все эти факторы не повлияли на популяцию мегалодона, увеличение численности других видов привело к уменьшению количества гигантских акул.

Косатки.

Охотясь стаями, состоящими из тридцати – пятидесяти особей, киты-убийцы уничтожали молодь мегалодона. В результате за сотню тысяч лет этих хищников высшего порядка практически не осталось. Хотя редкие представители данного вида все же сохранились.

Полному исчезновению мегалодона, должно быть, помешал тот факт, что отдельным детенышам из «яслей» вдоль береговой линии цепи Марианских островов все же удалось уцелеть. Выгнанные китами-убийцами из прибрежных вод архипелага, уцелевшие детеныши мегалодона, спасаясь от косаток, опустились в более глубокие слои океана и в результате обосновались в теплых водах самой глубокой впадины на планете.

Молодая самка продолжала плыть на юго-восток, обходя кругом «черных курильщиков» высотой с небоскреб, сильное течение помогало ей экономить силы. Несмотря на кромешную тьму, самка мегалодона могла видеть. Благодаря адаптации, возникшей в ходе эволюции, у акулы за сетчаткой глаза возник отражающий слой, обеспечивший хищника зачатками ночного зрения. Глаза у акул, как правило, черные, но у мегалодона из Марианской впадины они были серо-голубыми, что характерно для альбиносов. За тысячи миллионов лет этот вид акул утратил темно-серый пигмент окраски спины и боков, что также обусловлено механизмом адаптации обитания в полной темноте.

Самка легко скользила по тропическим водам впадины, ее массивное, похожее на торпеду тело совершало медленные волнообразные движения. При сжатии боковых мускулов хвостовой плавник и задний спинной плавник ритмично включались в работу, направляя акулу вперед. Огромный хвост в форме полумесяца обеспечивал мощный рывок практически без торможения, а жаберные щели, выталкивавшие воду, увеличивали скорость в потоке.

Скорости и маневренности способствуют широкие грудные плавники, обеспечивающие состояние равновесия подобно крыльям пассажирского авиалайнера. Передний спинной плавник возвышался над спиной, словно шестифутовый парус, служа своеобразным рулем. Пара меньших по размеру брюшных плавников, задний спинной плавник и для полного комплекта крошечный анальный плавник – все это было синхронизировано и усовершенствовано за четыреста миллионов лет эволюции.

Самка обоняла окружающую ее среду через две ноздри размером с грейпфрут на конце рыла, ее мозг обрабатывал информацию о запахе химических веществ и выделений, столь же хорошо различимом, как дымок на кухне.

Впереди находилось скопление тысячи гигантских каракатиц, перемещавшихся по каньону одной сплошной массой.

И хотя самка мегалодона выслеживала эту стаю уже несколько недель, острой потребности в пище она не испытывала. Питание означало необходимость охотиться, а охота требовала расхода энергии. Поскольку внутренняя температура акулы была примерно равна температуре окружающей среды, охотница могла неделями обходиться без пищи при условии, что оставалась в этих теплых водах, где ее хищнические инстинкты до поры до времени дремали.

Акустические волны «Си бэт» оказали раздражающее воздействие на органы чувств самки, пробудив желание атаковать. Десяток последовательных толчков – и вот акула, пробив гидротермальный потолок, уже поднялась к поверхности океана, но шок от попадания в водную среду температурой 33 градуса Фаренгейта заставил ее вернуться обратно, прежде чем она успела убить источник возбуждения.

Энергия была потрачена, резервы подходили к концу.

Теперь ей было просто необходимо начать охоту.

Взмахнув мощным хвостовым плавником, голодная акула стремительно ушла вниз, в темноту, нацелившись на добычу.

В океанской пищевой иерархии размер имеет значение. Каракатицы, обитающие в Марианской впадине, приспособились к окружающей их среде путем увеличения размеров, составляющих восемнадцать – двадцать футов от головы со своеобразным клювом до кончиков их восьми рук с присосками и двух хватательных щупальцев. У этого головоногого три сердца, которые качают сине-зеленую кровь к десяти конечностям и поддерживают механизм маскировки, позволяющий менять цвет кожи. Испускаемый телом каракатицы люминесцентный зеленый свет способен приманить жертву или отпугнуть хищника.

Каракатицы – одни из самых умных морских животных – научились путешествовать стаями, отпугивая потенциальных врагов внушительным размером подобных скоплений. И сейчас по океанскому желобу двигались как одно целое десять тысяч головоногих моллюсков, напоминавших извивающуюся морскую змею длиной в четверть мили.

И хотя тактика каракатиц была выбрана верно, она не могла обмануть органы чувств самки мегалодона. На передней и нижней частях ее рыла были расположены поры, в каналах которых содержались ампулы с рецепторными клетками, известные как ампулы Лоренцини. Наполненные желеобразной жидкостью каналы соединялись с мозгом аулы разветвленной системой краниальных нервов, позволяющих хищнику различать даже малейшие изменения напряжения и биоэлектрических полей, генерируемых каракатицей во время движения по воде. Ампулы Лоренцини в голове самки акулы обладали настолько высокой чувствительностью, что давали ей возможность выделять в движущейся массе тысяч каракатиц отдельные особи по ритму их трех сердец.

Мегалодон преследовал добычу, двигаясь параллельно стае каракатиц.

Почуяв хищника, каракатицы увеличили скорость и тотчас же изменили цвет кожи на фосфоресцирующий зеленый и синий. Изменение цвета служило не только для отпугивания противника, но и для коммуникации внутри стаи.

Спинной хребет самки мегалодона выгнулся дугой, в результате чего грудные плавники прижались к телу. Приготовившись к атаке, юная акула уже собралась было вклиниться в движущуюся массу каракатиц, но внезапно уловила совсем рядом присутствие другого наблюдателя, а значит, соперника.

Плиозавр длиной тридцать три фута и массой восемнадцать тонн по величине был практически равен мегалодону, но явно уступал последнему в объеме. Голова плиозавра, составлявшая треть общей длины, чем-то напоминала крокодилью: его челюсть была перегружена острыми как бритва десятидюймовыми зубами. Вытянутая голова сидела на толстой шее, плотное туловище заканчивалось коротким хвостом. Двигался плиозавр с помощью четырех узких ластообразных плавников, толкавших вперед его обтекаемое тело.

Кронозавр – представитель семейства плиозавридов, переживший раннемеловую эпоху, некогда был морской рептилией. Его предки господствовали в морях более 50 миллионов лет, до тех пор, пока 65 миллионов лет назад на Землю не упал астероид. После столкновения планеты с небесным телом в ее атмосферу было выброшено большое количество пыли и сажи, экранировавших солнечный свет, что и привело к началу ледникового периода.

Рептилии являются холоднокровными животными, температура тела которых зависит от количества тепла, вырабатываемого окружающей их средой. И поскольку океаны быстро остывали, отряд плезиозавров быстро вымер, оказавшись неспособным генерировать необходимое для выживания внутреннее тепло. Кронозавры, обитавшие в морях возле Австралии, были единственными представителями отряда плезиозавров, которые оказались в непосредственной близости от одной из немногочисленных теплых точек планеты, не затронутых глобальным оледенением.

Подобно тому как аллигаторы проводили дни, греясь на солнце, кронозавры ныряли в нагретые геотермальными источниками глубины Марианской впадины. За тысячу поколений только этот род из семейства плиозавридов сумел адаптироваться к длительному пребыванию на глубине благодаря жабрам: образовавшись в ходе эволюции, эти органы водного дыхания позволили кронозаврам поселиться в теплой глубоководной зоне.

Самец кронозавра бесшумно пересекал зону гидротермальных источников, извергавших порции чистой, почти кипящей воды; насыщенный серой обратный поток заставлял пританцовывать бесчисленных рифтий. Если мегалодон был львом этого глубоководного Серенгети, то кронозавр мог по праву считаться его леопардом, который, хотя и чувствовал присутствие более сильного охотника, тоже должен был искать себе кормовую базу.

Отталкиваясь мощными передними плавниками, кронозавр резко обогнул «черного курильщика», взяв курс наперерез реке головоногих, мчавшихся по впадине, словно шестиэтажный поезд длиной с три футбольных поля.

При появлении кронозавра каракатицы, задействовав находящиеся на коже клетки-хроматофоры, моментально начали испускать в обоих направлениях пучки неонового зеленого и синего света, короткие меняющиеся вспышки которого создали рисунок, напоминающий чешую огромной морской змеи.

Напуганный кронозавр повернул обратно: инстинкт самосохранения взял верх над голодом.

А затем, без предупреждения, стая каракатиц неожиданно взорвалась вспышками ослепительно-красных огней – это десять тысяч фосфоресцирующих тел рассыпались по сторонам: паническое бегство было вызвано 54 000 фунтов живой массы разъяренной акулы. Самка мегалодона энергично прокладывала себе путь к середине скопления каракатиц, ее гигантские челюсти перемалывали извивающихся головоногих моллюсков, зазубренные зубы разрывали щупальца на полоски, а органы обострившихся чувств были настроены на обнаружение в этом хаосе кронозавра.

Испуганный соперник ринулся прочь, увлекаемый лавиной бросившихся врассыпную каракатиц; он лавировал и вилял, в спешке обжигая брюхо горячими гидротермальными струями.

Пока самка мегалодона закусывала сочным мясом каракатиц весом не меньше тысячи фунтов, головоногие начали смыкать ряды, посылая яркие последовательные пучки света по мере формирования однородной извивающейся массы. Сплотившаяся стая фосфоресцирующих моллюсков, словно огромная сияющая зелено-синими огнями змея, пронзая тьму, направлялась на север впадины.

Самка мегалодона сделала два круга над полем битвы в поисках соперника. И обнаружила его в нескольких сотнях ярдов впереди: кронозавр двигался параллельно морскому дну, следуя за стаей каракатиц.

Акула, у которой разыгрался аппетит, резко сменила курс, одновременно нацелившись и на каракатиц, и на своего заклятого врага.

Джонас быстро перевел глаза с дисплея глубиномера на иллюминатор, усталость, одолевавшая его в течение пяти часов, исчезла благодаря выбросу адреналина при погружении на большие глубины.

31 500 футов…

31 775 футов…

Осадочные породы барабанили по корпусу «Си клифа», словно град по жестяной крыше. Джонас ослабил давление на педали, установив скорость погружения глубоководного аппарата.

31 850 футов.

Какой-то объект промелькнул в донном иллюминаторе под разутыми ногами Джонаса, огни глубоководного аппарата осветили водоворот коричневой воды. Джонас остановил «Си клиф» в пятидесяти футах над гидротермальным слоем, изо всех сил пытаясь выровнять аппарат над бушующими струями воды.

– Просыпайтесь, джентльмены! Мы прибыли к воротам в ад.

Майкл Шаффер растолкал доктора Престиса.

– Джонас, тебе, похоже, пора сменить приветствие. Как насчет: «Тото, мне кажется, что мы уже не в Канзасе»[4].

Ричард Престис сонно потер глаза:

– Как тривиально. В каждом второсортном фильме используется эта фраза. А что, если так: «Из всех глубоководных впадин на Земле она выбрала мою»?

– А можешь себе представить, что, посмотрев в иллюминатор, ты увидишь русалку? – поинтересовался Шаффер, подготавливая к запуску дистанционно управляемый глубоководный аппарат.

– Я предпочитаю русалок с четвертым размером бюста, а лучше еще больше, – пошутил Престис. – Но все русалки, которым удалось здесь выжить, наверняка плоские, как доска, из-за этого жуткого давления. Посмотри-ка, я сейчас запущу «Летающую белку».

Джонас ухмыльнулся:

– Я давно собирался спросить вас, парни. Интересно, кому из вас пришло в голову назвать телеуправляемый подводный аппарат[5] «Летающей белкой»?

– Ну, эта честь принадлежит доктору Шафферу.

– Я вам вот что скажу. Лично я фанат «Приключений Рокки и Буллвинкля»[6].

Джонас попытался скорректировать угол наклона и отклонение от курса глубоководного робота в бушующем потоке холодных вод, сталкивающихся с горячими.

– Быть может, нам тогда стоит называть Даниельсона и Хеллера Борисом и Наташей?

Престис, закрыв глаза, чтобы справиться с качкой, ухватился за ручку управления.

– И кто из них Борис, а кто Наташа?

Шаффер, проигнорировав вопрос, мысленно прочитал короткую молитву.

– Пусть Хеллер будет Наташей, – ответил Джонас. – У него ноги красивее. Майк, ты в порядке?

Нос и корма подводного аппарата медленно поднимались и опускались, словно детские качели.

– Давайте поскорее завязывать с этим делом. Пора убираться отсюда, к чертовой матери! Запускаем «Летающую белку».

Отсоединенный от «Си клифа», канареечно-желтый прямоугольный подводный аппарат размером с небольшую тележку быстро удалялся, движимый двумя винтами; тонкий металлический трос, с помощью которого он крепился к ГОА, разматывался электрической лебедкой.

– Моторы – проверены. Освещение – проверено. Инфракрасный прожектор – проверен. Приборы ночного видения – проверены. Передняя камера – проверена. Задняя камера – проверена. Механическая рука – проверена. Ричард, проверь вакуумные насосы.

– Насосы работают. Отправляй свою «Летающую белку» в адскую дыру Джонаса и прикажи ей принести нам немножко спелых орехов.

– Ну, я бы согласился и на дюжину марганцевых конкреций, наполненных гелием-3. – Шаффер с помощью джойстика направил «Летающую белку» отвесно вниз, нацелившись на появившееся на мониторе темное пятно на гидротермальном источнике. – Со слезами на глазах он готовится к этому последнему удару по мячу. История Золушки, появившейся из ниоткуда… бывший смотритель поля готовится стать победителем турнира.

Джонас с Престисом с усмешкой переглянулись. Шаффер на редкость точно изобразил Карла Спаклера из фильма «Гольф-клуб». И когда «Летающая белка» прошла через горячий слой бурлящей сажи и в ее армированную раму полетели обломки вулканической породы, все трое дружно закричали:

– Мяч в лунке! Мяч в лунке!

Несколько минут на экране монитора Шаффера было только поле помех, но лишь до тех пор, пока аппарат, пробив гидротермальный потолок, не оказался в спокойном море.

– Мы закончили. Переключайтесь на ночное видение.

Монитор из черного стал оливково-зеленым, продемонстрировав клубившиеся над невидимыми трубами темно-коричневые облака. Шаффер, работая джойстиком, вывел мини-аппарат из области вулканической дымки, направив его в сторону дна.

– Майкл, быстро вытаскивай его!

– Джонас, расслабься. У меня все чисто.

– Просто сделай это. У меня на гидролокаторе что-то очень большое. Двигается к нашему роботу.

Шаффер, схватившись за джойстик, направил привязанный аппарат обратно в гидротермальный потолок.

У Ричарда внезапно бешено заколотилось сердце.

– Джонас, что там такое? И насколько большое?

– Лучше бы тебе этого не знать.

Джонас включил на полную мощность подводные прожекторы «Си клифа», чтобы разглядеть через участок чистой воды бешеное кружение обломков внизу.

Реверберация – словно шлепанье босых ног по бетону – достигла крещендо, и внезапно тьму пронзили мерцающие зеленые и синие фосфоресцирующие огни: это живые организмы, обитавшие где-то там, внизу, на две тысячи футов ниже гидротермального потолка, мчались по впадине подобно пляшущим огням святого Эльма.

И только через сорок секунд «Си клиф» снова поглотила тьма.

Ричард Престис вытер пот со лба:

– Это было нечто невероятное. Почти неземное.

– Похоже, я едва не обосрался. – У доктора Шаффера участилось сердцебиение, вследствие чего возникли проблемы с дыханием, и теперь каждый глубокий вдох мог привести к гипервентиляции. Трясущимися руками он бросил в рот валиум. – Ричард, думаю, тебе следует меня заменить.

– Может, еще валиума?

– Мне нужен воздух.

– Расслабься, приятель. Дыши медленнее и глубже. Джонас, ты можешь направить на него вентилятор?

– Сделано.

– Майкл, расскажи нам анекдот. Как насчет…

– Тс! – Джонас уставился на дисплей гидролокатора робота. – Ричард, выровняй «Белку».

– Что не так? – Ученые повернули к нему побелевшие лица.

– Гидролокатор засек отставшего. Только он явно другой. Он движется как хищник.

Все трое уставились на дисплей. Яркая оранжевая точка лениво перемещалась на глубине, выписывая восьмерки под телеуправляемым аппаратом.

– Он знает, что там робот.

– Откуда?

– Стальные винты. Они посылают электрические разряды. Пожалуй, стоит отключить питание. – (Престис и Шаффер неуверенно переглянулись.) – Сделайте это. Трос удержит его на месте.

Престис выключил питание «Летающей белки».

Самка мегалодона кружила вокруг незваного гостя; выгибая спину, она уже приготовилась атаковать снизу, но добыча внезапно исчезла.

Несколько минут самка продолжала кружить на месте. Затем, взмахнув, как хлыстом, мощным хвостом, она продолжила охоту, постепенно уменьшая расстояние между собой и стаей каракатиц, двигавшихся по нагретым водам подводной впадины.

– Пол, а ну-ка посмотри сюда. Если верить «Си бэт I», твой монстр только что изменил курс.

Пол Агрикола, оттолкнув кого-то из группы ученых, присоединился к капитану Хейтману, стоявшему перед дисплеем гидролокатора подводного робота; высота волн достигала двадцати футов, от сильной качки крутило живот и схватывало голову.

– Я вижу несколько ярких точек. И какая из этих чертовых точек – акула?

– Та, что поменьше, вот тут. Большая точка – должно быть, косяк рыбы. Когда косяк сменил направление, твоя акула сделала то же самое. Посмотри, они только что проплыли прямо под нами.

– Подойди поближе, пока мы их не упустили.

– Хелм, быстро ложись на курс ноль-один-пять. Следи за курсом. Держись носом к волне. Увеличь скорость до десяти узлов.

– Есть, сэр.

Пол, нервно барабаня указательным пальцем по пластиковому столу с подсветкой, внимательно изучал карты.

– А когда будет запущен «Си бэт II»?

Капитан, взяв с пульта телефонную трубку, набрал дополнительный номер подсобного помещения:

– Дуг, сколько еще ждать «Си бэт II»?

– Двадцать минут. Еще раз позвонишь – и станет тридцать.

Пол выхватил трубку из рук капитана:

– Дуг, это Пол. Мне нужно знать, на какой максимальной глубине мы можем запустить гарпун с радиопередатчиком?

– Пока «Си бэт» находится над гидротермальным источником, он выстрелит. Хотя черт его знает, будет прямое попадание или гарпун угодит туда, где прячется мегалодон. Мое дело – подпустить твою рыбку поближе и помолиться.

Пол в сердцах бросил трубку на место:

– Двадцать минут, капитан. Позови меня, когда начнется запуск. А я пока пойду поблюю на носу.

Лукас проводил глазами друга. Не моряк. Совсем как его папаша.

В африканском Серенгети существуют свои законы, своя иерархия очередности охоты. Когда львица преследует зебру, хищница играет на своем поле. И только после того, как она закончит пиршество, дикие собаки и гиены могут доесть остатки падали.

В океане существуют аналогичные правила. В поверхностных водах морского льва убивает косатка; мясом мертвого китообразного лакомится большая белая акула.

В Марианской впадине бал правит Carcharodon megalodon. Все начинается с преследования жертвы – ритуала, необходимого для того, чтобы дать сигнал другим хищникам держаться подальше. Язык тела высшего хищника изменяется со смиренной позы на агрессивную: хребет выгибается дугой, грудные плавники смотрят вниз. Мегалодон, кружа вокруг предполагаемой жертвы, иногда метит свою промысловую зону мочой.

Нарушить эту границу означает нарушить иерархию в порядке кормления.

Самец кронозавра нуждался в пище. Встреча с мегалодоном застала его врасплох, а отступление вынудило растратить последние запасы энергии.

Кронозавр, плывший параллельным со стаей каракатиц курсом, неожиданно свернул наперерез, благодаря чему сумел отделить несколько дюжин головоногих от общей массы. Отдельные особи стали удобной добычей. И охота началась.

Каракатицы были проворными животными, но со стадным мышлением, а потому внезапная потеря стаи обрекала их на ошибочные действия. Вместо того чтобы уходить от охотника, каракатицы пытались воссоединиться с отставшими собратьями, для чего выбирали самый прямой путь, не обращая внимания на опасность.

Кронозавр, неожиданно показавшись из-за вздымающегося «черного курильщика», помешал отходу отбившихся от стаи каракатиц. Щелкнув челюстями, хищник стиснул зубами голову каракатицы, отчаянно топорщившей щупальца, присоски которых впивались в невидимого противника. Однако очень скоро жизненные силы покинули жертву, и она обмякла в гигантской пасти.

Не успел кронозавр сомкнуть свои чудовищные челюсти, как органы чувств просигналили ему о появлении более крупного хищника.

Напав на каракатиц, кронозавр непроизвольно бросил вызов самке мегалодона. Юная королева изменила свой курс, чтобы перехватить нарушителя, – хищнический инстинкт, выработанный за тридцать миллионов лет, был сильнее потребности в сохранении энергии.

Продолжая стискивать каракатицу крокодильими челюстями, кронозавр поплыл прочь, виляя по колышущимся полям гигантских рифтий в безуспешной попытке уйти от преследования.

Самка мегалодона, оказавшаяся в более выгодном положении, стрелой пошла вниз, скорректировав угол атаки и тем самым лишив противника возможности ускользнуть. В ходе внезапного нападения она взбаламутила воду, подняв тучи донных осадков. Доисторическая большая белая акула, вжав тело противника в морское дно, сдавила его шею гигантскими челюстями. От чудовищного удара у акулы вылетели два передних зуба, а морда скрылась в облаке мелких обломков минералов, сажи, раздавленных рифтий и крови.

Кровь принадлежала кронозавру. Его внутренние органы разорвались от мощного удара, и ошметки мяса фонтаном брызнули из пищевода мертвого животного, панцирь которого не выдержал столкновения с двадцатисемитонной акулой, двигавшейся со скоростью восемнадцать узлов.

Контуженная в результате столкновения самка оказалась не в состоянии обнаружить раздавленные останки своей жертвы. Мотая гигантской головой, юная королева выплыла из облака ила и попыталась перезагрузить свои притупившиеся органы чувств.

Медленно приходя в себя, она идентифицировала знакомый высокочастотный звук, который подействовал раздражающе и возбудил нервные окончания. В попытке избавиться от неприятного ощущения, самка принялась выписывать восьмерки над окровавленными останками своей жертвы, плававшими у самого дна. Но настойчивые короткие сигналы по-прежнему продолжали раздражать нервную систему, что приводило акулу в неистовство.

Покинув место кровавой бойни, мегалодон поплыл в сторону бурлящего гидротермального источника, чтобы перехватить «Си бэт».

Рулевая рубка стала дирижерским пультом управляемого хаоса.

Дирижером, маэстро миссии был Пол Агрикола; ему приходилось дирижировать, реагируя на быстро изменявшийся репертуар концерта, исполнявшегося в оркестровой яме глубиной шесть футов у него под ногами.

Два подводных робота «Си бэт» были спущены на стальном тросе: «Си бэт I» над самим гидротермальным источником, «Си бэт II» – в полумиле над ним; диапазон действия второго робота был ограничен длиной стального троса на лебедке.

И эти недостающие две тысячи футов троса оказались определяющими. Пока самка мегалодона преследовала «Си бэт I» над гидротермальным источником, она не поднималась в холодные воды над теплым слоем дольше чем на тридцать секунд. По мнению Пола, это было обусловлено скорее тем, что они отключили «Си бэт I», чтобы спасти робота от зубов акулы, нежели тем, что мегалодон старался держаться подальше от холодных слоев океана.

Новый план состоял в том, чтобы включить гидролокатор «Си бэт II» на полную мощность в момент появления акулы из минерализованного слоя. Пол Агрикола исходил из предположения, что акула моментально нацелится на второго робота, снабженного гарпуном с радиопередатчиком, подключенным к датчику движения; максимальная дальность поражения составляла шестьдесят футов.

Дуг Дворак, судовой механик, опустил уоки-токи:

– Пол, команда судна стоит у лебедок. Глубина «Си бэт II» стабильно двадцать восемь тысяч четыреста тридцать пять футов. «Си бэт I» завис над гидротермальным слоем. Оба гидролокатора, согласно приказу, выключены.

– Опустите «Си бэт I» на тридцать две тысячи семьсот футов.

– Пол, это на семьсот футов ниже гидротермального слоя. Не советую этого делать.

– Дуглас, твоего мнения никто не спрашивал. Капитан Хейтман, приготовьтесь увеличить скорость, чтобы быть на безопасном расстоянии, когда «Си бэт I» пройдет через гидротермальный слой и снова окажется в Бездне Челленджера.

– Ты что, хочешь приучить акулу к своей наживке, чтобы выманить из теплого слоя?

– Именно так.

– Пол. Это палка о двух концах. Чем дольше преследование, тем больше уходит энергии. Мегалодон может потерять интерес.

– Луис, мегалодон измотан. Если мы в ближайшее время не сумеем поразить его гарпуном с передатчиком, то очень скоро он вообще откажется покидать теплый слой.

– Пол, «Си бэт I» вошел в гидротермальный слой. Шестьдесят футов до Бездны Челенджера… тридцать футов. Готовьтесь включить гидролокатор «Си Бэт I».

Пол вытер пот со лба:

– Может, с гидролокатором немного подождать? Пусть робот сперва достигнет предельной глубины.

Капитан покачал головой:

– Слишком рискованно. Акула уже нацелилась на вибрации «Си бэт». Я не могу позволить себе действовать вслепую. И мне нужно будет точно знать, где находится акула, когда «Си бэт» появится из источника.

– Капитан, «Си бэт I» вошел в теплый слой.

– Включите гидролокатор «Си бэт I».

– Гидролокатор включен. Цель установлена. Расстояние пятьсот двадцать футов. Скорость… семь узлов. Десять узлов.

– Рулевой, увеличить скорость до двенадцати узлов.

– Расстояние четыреста футов… четыреста двадцать… пятьсот. Скорость цели двенадцать узлов.

– Рулевой, сбавить скорость до десяти узлов.

– Капитан, радиолокатор зафиксировал еще какое-то судно. В двух милях к югу от нас. Мы направляемся прямо к нему.

Пол покосился на оператора РЛС:

– Должно быть, рыболовецкий траулер. Капитан, не обращайте внимания.

– Капитан, они нас окликают. Это корабль военно-морских сил Соединенных Штатов. «Максин D».

Пол едва слышно выругался:

– Что там на гидролокаторе? Где мегалодон?

– В двухстах тридцати футах от робота. Идет на сближение.

– Капитан, военные говорят, мы входим в запретную зону. Приказано сменить курс.

– Пол, цель приблизилась на семьдесят пять футов, скорость шестнадцать узлов.

– Рулевой, выровнять скорость. Дуг, включай лебедку.

Дворак гаркнул в уоки-токи:

– Включить лебедку. Поднять «Си бэт»!

– Сэр, цель последовала за «Си бэт I» в гидротермальный источник.

Возбужденная непрерывными импульсами гидролокатора «Си бэт», самка мегалодона начала пробиваться сквозь гидротермальный слой, намереваясь сожрать надоедливое существо. Закрыв пасть, чтобы защитить жабры от потока сернистых осадков, она за несколько секунд прошла через гидротермальные выбросы и оказалась в холодном чужом мире.

– Расстояние до военного корабля одна и три десятые морской мили.

– Пол?

– Я думаю!

– Сэр, «Си бэт I» вышел из гидротермального слоя.

– Пол, что тут думать?! Нам надо сменить курс.

– Спокойно! Дуг, выключи гидролокатор «Си бэт I». Включай «Си бэт II».

– Пол, я меняю курс. Следую на запад курсом два-семь-ноль.

– Сэр, цель прошла через гидротермальный слой.

Пройдя через гидротермальный слой, самка мегалодона оказалась в ледяной воде, холод моментально тонизировал перегретые мышцы. Нацелившись на надоедливые импульсы, исходящие от второго робота, самка продолжила подъем; меньше чем за минуту она преодолела тысячу футов.

– Цель сфокусировалась на «Си бэт II». Расстояние двести семьдесят пять футов. Но оно быстро сокращается. Мои поздравления, Пол! Похоже, твой план сработал.

– Дуг, праздновать победу еще рано. Капитан, сбавьте скорость. Мы должны настолько заинтересовать ее «Си бэт II», чтобы она оказалась в шестидесяти футах от гарпунного устройства.

Море было ледяным, холод проникал в уставшие мускулы мегалодона, заставляя кровяные сосуды сжиматься. Движение хвостового плавника замедлилось, дыхание стало неровным.

В семидесяти двух футах от добычи, в полумиле над бурлящим гидротермальным слоем и всего в двенадцати футах от нацеленного гарпуна с передатчиком, установленного на «Си бэт II», плавательные мускулы двадцатисемитонного хищника внезапно свело судорогой.

Мегалодон медленно, величественно ушел головой вниз на дно, назойливые пульсации теперь отдавались в его мозгу лишь слабым эхом.

Валиум подействовал моментально, укутав теплым одеялом расшалившиеся нервы Майкла Шаффера. Он сонно следил, как Ричард Престис направляет «Летающую белку» к морскому дну с помощью гидролокатора, встроенного в дистанционно управляемый аппарат, и ноутбука с монитором ночного видения.

– Майкл, я в двух сотнях футов от морского дна. Как мне получить координаты последнего погружения?

– Нажми F-7.

На экране ноутбука появилась красная точка.

– Есть.

– Кликни на нее мышкой, и автопилот сможет…

– …направить «Белку» к нашему мешку с орехами, – кликнув мышкой, рассмеялся Престис.

Ничего не произошло.

– Что-то не так. Координаты установлены, но автопилот не включается.

Шаффер прикрыл веки и задумался:

– Проверь свой гидролокатор. Убедись, что он в активном состоянии.

– Джонас, ты слушаешь? Переключи с пассивного состояния на активное. Джонас?

«Си клиф» лег на правый борт – и продолжил крениться. Престис уткнулся Шафферу в колени.

– Тейлор, просыпайся!

Джонас Тейлор, сидевший пристегнутым за пультом управления, моментально открыл глаза и принялся отчаянно жать на педаль, чтобы выровнять дифферент.

Подводный аппарат перекатился на левый борт, снова обретя состояние равновесия.

– Простите, ребята. Глаза почему-то сами закрываются.

– Тогда прими еще одну дозу кофеина, чтобы больше не переворачивать нас вверх тормашками.

– Не могу, сердце и так трепыхается как ненормальное.

– Переведи, по крайней мере, сонар «Белки» в активный режим.

– Извини, Ричард, но никакого активного режима. Тем более при наличии в этой зоне крупного хищника.

– То, что ты видел, могло быть чем угодно.

– Ричард, для обнаружения «черных курильщиков» сонар не нужен. Система управления робота имеет настройки температурных датчиков, которые позволят ему обойти любые подводные источники температурой выше двухсот двадцати пяти градусов. Просто используй джойстик и направь «Белку» к месту сбора образцов.

– И все же сонар должен работать, чтобы можно было использовать автопилот для считывания рельефа дна. Включай давай.

Майкл Шаффер поднял на Джонаса красные глаза:

– Пожалуйста.

Поколебавшись, Джонас повернул тумблер на панели управления, включив гидролокатор.

Послышался низкочастотный сигнал, неприятно отозвавшийся в его натянутых нервах.

Не в силах плыть вперед, с тем чтобы в рот попадало достаточное количество воды, самка мегалодона, задыхаясь в холодном поверхностном слое, принялась погружаться головой вниз в океанскую толщу. Она нырнула на три тысячи футов, судорожно разевая пасть: внезапного притока океанской воды было по-прежнему недостаточно для нормальной работы жабр.

Достигнув гидротермального источника, самка, глотая серу и минералы, погрузилась в реку бурлящей сажи. Токсины вызвали рефлекс спастической отрыжки, в результате чего организм отрыгнул токсины вместе с желудком, который выскочил изо рта, точно розовый воздушный шарик.

Оказавшись в Бездне Челленджера, самка заглотнула желудок обратно. Вода снова прошла через пищевод, причем на сей раз жабры работали исправно, поглощая кислород. Теплые воды впадины разогрели кровь, заставляя наполовину замерзшие мышцы работать.

Восстановив жизненные силы, самка мегалодона позволила подхватить себя восточному течению, понесшему ее по глубоководному желобу.

Дик Даниельсон вошел в радиорубку; вид у него был весьма бледный, голова раскалывалась от беспрерывной качки. Он надел взятые у радиста наушники, чувствуя, как пустой желудок завязывается узлом.

– Даниельсон. Мистер Лейффер, надеюсь, это действительно нечто важное.

– Сэр, у нас… чрезвычайное происшествие. Даже не знаю, как объяснить.

– Черт бы тебя побрал, Лейффер! Просто скажи, что случилось.

– Дело касается контр-адмирала Куерсио и коммандера Макрейдса.

Даниельсон закрыл глаза:

– Продолжай.

– Мак… он повез адмирала и всю компанию в Меризо на борту «Си кинга».

– В разгар тайфуна?

– Адмирал оказался очень настойчив. Так или иначе, адмирала должны были обслужить на борту вертолета две местные девицы. Очевидно, возникли разногласия из-за оплаты оказанных услуг. Адмирал отказался утрясти вопрос, и женщины выкинули его одежду в грузовой люк.

– Господь всемогущий!

– Хуже того. Мак приземлился на военно-воздушной базе Андерсен… в разгар церемонии чествования губернатора. А адмирал… был в чем мать родила, сэр.

– Боже мой!

– Это еще не все. Местные телевизионщики снимали репортаж о метеорологических условиях на летном поле и успели сделать несколько любопытных снимков, прежде чем военная полиция очистила территорию. Сэр, ситуация дерьмовая. Как только погода наладится, адмирал Гордон лично прилетит для проведения расследования.

– А где Макрейдс?

– Его задержали на базе Андерсен для допроса. Слава богу, из-за плохой погоды массмедиа остались в стороне.

– Лейффер, а теперь слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты тщательно проверил личные вещи Макрейдса. Постарайся изъять все, что может бросить тень на кого-либо из офицеров, и сложи это в моем кабинете.

– Сэр, а разве это не будет считаться манипуляцией с вещественными доказательствами?

– Вот потому-то я и хочу, чтобы ты все подчистил. Во избежание чьих-либо манипуляций! Даниельсон вне игры.

Его веки были налиты свинцовой тяжестью, мозг периодически отключался, заставляя балансировать на грани между сознанием и беспамятством. Голоса двух ученых превратились в глухое ритмичное песнопение, а подводный аппарат – в гамак.

Джонас откинул голову на изголовье, в очередной раз задремав на три-четыре минуты, – такой мучительный сон урывками действовал раздражающе, тело буквально требовало быстрого сна.

Совершенно неожиданно мощный выброс из гидротермального источника поднял «Си клиф» на пятьдесят футов вверх, опрокинув на левый борт.

Моментально очнувшийся Джонас, не обращая внимания на лежавших вповалку на мониторе гидролокатора ученых, принялся яростно стучать по клавишам управления. Несколько коротких вспышек – и сфера внезапно погрузилась во тьму. Блэкаут продолжался до тех пор, пока не включились запасные аккумуляторы и глубоководный аппарат не пришел в состояние равновесия.

– Черт бы тебя побрал, Джонас! Не смей спать!

– Ричард, скажи это моему мозгу.

Доктор Шаффер обследовал поврежденный монитор гидролокатора:

– Похоже, наша «Летающая белка» летит вслепую. И что теперь?

Доктор Престис, проверив средства управления роботом, с помощью его передней камеры сделал крупный план морского дна:

– Мы уже загрузили семьдесят два фунта марганцевых конкреций. Предлагаю на этом закончить и считать нашу миссию выполненной.

Идея явно не пришлась по вкусу его коллеге.

– Вашингтон хочет получить образцы по крайней мере с трех участков морского дна.

– Майкл, ну и что прикажешь делать? Без гидролокатора наша «Белка» может с ходу вмазаться в «черный курильщик». Нет, я соберу все образцы в поле видимости, а затем мы извлечем «Белку»… если, конечно, наш пилот сумеет продержаться и не заснуть.

– Джонас! – Шаффер потряс пилота за плечо.

Джонас открыл глаза, лицо геолога казалось расплывчатым пятном.

– А где Мэгги?

– Кто-кто?

– Моя жена. Я оставил ее на пляже с Бадом незадолго до того, как на берег обрушилась волна.

Шаффер, переглянувшись с Престисом, покачал головой:

– Похоже, он совсем кукукнулся. Может, стоит вернуть «Белку» прямо сейчас?

Джонас, пристегнутый ремнем, так сильно наклонился вперед, что его лицо оказалось буквально в нескольких дюймах от смотрового окна в полу. Прожекторы «Си клифа» были направлены на гидротермальный источник; они окутывали призрачным светом бурлящую сажу, словно полная луна, скрытая облаками. Время от времени муть оседала, позволяя огням освещать черные глубины Ущелья дьявола.

Джонас проследил глазами луч света, разрезавший гидротермальную струю, и обнаружил какое-то странное движение. Что-то кружило в теплом слое на сто футов ниже «Си клифа» – что-то призрачно-белое и огромное, словно междугородний автобус.

Течение несло обессиленного мегалодона по впадине. Неожиданно его органы чувств уловили вибрации, явно идущие от другого существа.

Нацелившись на реверберации, акула изменила курс и принялась осторожно подниматься.

Гидротермальный источник призывно мерцал, испуская яркое свечение, словно стая каракатиц. Невидимая жертва мегалодона зависла прямо над куполом насыщенной минералами горячей воды.

Большая акула колебалась. Организм требовал пропитания, но последняя вылазка в холодные воды едва не убила ее.

Слой сажи сгустился, поглотив свет.

И сразу сработал хищнический инстинкт – существо исчезало.

Завороженная звуком работающих винтов «Си клифа», акула рискнула еще раз покинуть гидротермальный слой, чтобы ринуться в атаку.

Джонас потер глаза, завороженно глядя на странное свечение. Сердце пилота бешено забилось, когда белая дымка трансформировалась в треугольную голову с гигантскими челюстями, похожими на гаражные ворота.

То была большая белая акула, призрачно-белая, размером вдвое больше «Си клифа».

Зубы, язык, розовая щель жабр, неожиданно заполнили все пространство смотрового окна под ногами, сигнальный огонь подводного аппарата освещал чудовищную глотку акулы.

Джонас моментально почувствовал выброс адреналина, будто ему вкололи ударную дозу кофеина. Ответом на раздражение нейронов стала примитивная реакция по типу «беги или сражайся», свойственная первобытному человеку. Стремительно рванув красный рычаг аварийного всплытия, Джонас едва не выдернул его из гнезда, когда чудовищные челюсти сжались на платформе для запуска робота, оторвав металлическую решетку от корпуса «Си клифа».

Сбросив двенадцать процентов массы, 58 000-фунтовый глубоководный аппарат начал быстро подниматься к поверхности, подальше от кошмарной головы. Дюжина пятисотфунтовых стальных пластин скатилась по морде ошеломленного мегалодона и, отскочив от грудных плавников, исчезла в облаках горячей минерализованной воды.

Джонас покатился кубарем и, вылетев из ремней безопасности, оказался в эпицентре чудовищного хаоса: громких проклятий, пронзительных сигналов тревоги, глухих ударов сталкивающихся тел. Глаза застлала алая дымка.

Барабанные перепонки лопнули, звуки исчезли.

Должно быть, закоротило запасной аккумулятор… произошла разгерметизация… звуковые колебания в ушах – это титановая сфера… мы теряем внутреннее давление… утечка воздуха из резервуаров… компенсировать путем заполнения кабины сжатым воздухом, пока нас не раздавило.

Джонас с трудом поднялся в полной темноте и попытался сориентироваться, слепо шаря руками по выпуклому потолку. Перешагнув через чье-то обмякшее тело, он нащупал клапан, мысли метались и путались.

Это что, очередной ночной кошмар или реальность? На реальность не слишком похоже…

Он открыл клапан, и в кабину вместе с потоком воды хлынул свежий воздух.

Джонас издал предсмертный крик, но гидроудара не последовало.

Просто конденсат… не морская вода.

Темнота стенала, покрывая его теплыми каплями ила. Один из ученых истекал кровью, другой выкрикивал имя Джонаса, осыпая его проклятиями.

Пол Агрикола в сердцах выругался, когда с экрана гидролокатора исчезла яркая точка.

– Какого черта здесь творится?! Мы были так близко, и вот она куда-то делась.

– Сэр, гидролокатор засек еще один объект. И он быстро поднимается.

– Он вернулся! Дуг, займись «Си бэт I». Луис…

– Сэр, это не мегалодон.

– Что значит – не мегалодон? Другое существо? И какого оно размера?

– Вдвое меньше акулы, только это не животное, а глубоководный аппарат. Я слышу шум моторов. Он на расстоянии двадцати восьми тысяч пятисот пятидесяти футов и очень быстро поднимается.

Пол Агрикола посмотрел на своего друга Лукаса Хейтмана. Капитан «Толмена» был явно потрясен.

– Так вот почему военно-морской флот здесь. Они ныряют в Бездну Челленджера.

– Дуг, поднимай «Си бэт». Думаю, самое время повернуть на юг, чтобы убежать от шторма.

Восемь тысяч футов, и у них кончался воздух.

Джонас не видел, как крутилась титановая сфера, но нутром чувствовал воздействие головокружения. Он упал на колени, его вырвало. Затем попытался вдохнуть, разевая рот, точно выброшенная на сушу рыба. Сфера как будто стала его черепом, нечеловеческая тяжесть давила на мозг, расплющивала легкие. Джонас, скрючившись в позе эмбриона, тщетно ловил ртом воздух, под бок подкатилась какая-то бутылка.

Бутылка с водой? Прикрепленная к куску резины… резиновая маска?

Резервный баллон с воздухом!

Надев на лицо этот подарок судьбы, Джонас открыл клапан и вдохнул.

Море уже бушевало вовсю, когда капитан Ричард Даниельсон вошел в командный пункт, погруженный в мрачные раздумья о далеко идущих последствиях своих действий.

– Что там внизу случилось? С чего вдруг экстренное всплытие?

– Сэр, мы не в курсе. Коммандер Тейлор не отвечает, но они поднимаются очень быстро… слишком быстро, сэр.

– Известите доктора Хеллера. Пусть приготовит барокамеру. Каково ориентировочное время всплытия подводного аппарата?

– Десять минут.

– Пусть команда ныряльщиков соберется на палубе.

Старшина 2-го класса Густав Марен, пристегнувшись к кормовому лееру, старался выдержать натиск двадцатифутовых волн, швырявших «Максин D», словно на аттракционе в парке развлечений. Прошло шесть недель со времени последней секретной встречи Марена с Бенедиктом Сингером и пять недель с момента электронного перевода денег миллиардера на счет старшины в швейцарском банке. Десять тысяч, конечно, были авансом, настоящие деньги поступят тогда, когда Марен передаст миллиардеру камень.

Не камень, придурок. Марганцевую конкрецию.

Густава Марена не слишком интересовали камни, или марганец, или вообще что-либо, связанное с океаном, но он очень гордился тем, что его четырнадцатилетний сын был экспертом во всех этих вопросах. Первый в классе и с таким высоким коэффициентом умственного развития, который вряд ли можно было проследить на генеалогическом древе семейства Марен.

Гус делал это для Майкла.

Мысли о деньгах непрерывно крутились в голове старшины Марена. Да, он делал это для Майкла, хотя, если честно, мальчик и так уже начал получать предложения от учебных заведений, входящих в Лигу плюща. Стипендия помогла бы Гусу сэкономить деньги на образование единственного ребенка, а доход от этой мелкой кражи – выплатить ипотеку и, возможно, купить новую машину.

Ныряльщики махали руками в бушующем море. Подводный аппарат поднимался. Столб пузырьков, шапка пены – и вот он уже качается на волнах, будто пьяный кит; ныряльщики, бросая вызов тайфуну «Мариан», пытались его поймать.

Наконец стропы были закреплены, лебедка на А-раме начала поднимать «Си клиф» над поверхностью Тихого океана как раз в тот момент, когда разверзлись свинцовые штормовые облака и начался проливной дождь. На палубе появился Даниельсон. Он явно чувствовал, что выглядит в глазах команды форменным дураком, лицо его казалось пепельным. Тейлор, пилот «Си клифа», был общим любимцем. И все, естественно, предвидели несчастный случай или то, свидетелями чего они сейчас являлись.

Подводный аппарат раскачивался в сумрачной мгле, палубные огни высветили струи дождя… и кое-что еще.

От «Си клифа» тянулся трос, который натягивало что-то тяжелое, пока еще скрытое под водой.

Даниельсон похлопал ладонью по штормовке Густава:

– Когда «Си клиф» будет в безопасности, я хочу, чтобы твоя команда вытащила робота! Проследи за этим, моряк!

– Есть, сэр.

Густав дождался, когда стеклопластиковый корпус коснулся палубы, а затем обследовал трос «Летающей белки» до стыковочной платформы, расположенной между салазками «Си клифа».

Господи, что с ними случилось?

Подсвечивая себе фонариком, Густав нашел наружные рычаги управления и попытался включить лебедку на подъем, но питания не было.

– Уисмер, Бек! Нам понадобятся портативные генераторы и кабель.

Подняв глаза, Марен увидел, что люк «Си клифа» открыли. Секундой позже оттуда извлекли седого ученого, доктора Престиса. Затем вытащили мертвое тело, белое лицо было в крови, натекшей из раны на голове.

Третьим оказался Тейлор. Их с Престисом тут же повели в лазарет на нижней палубе, оставив Густава с командой заниматься «Летающей белкой».

Джонас отрыл глаза: в зрачки поочередно светил яркий луч, суставы пронзала острая боль, в ушах звучал снисходительный голос доктора Фрэнка Хеллера:

– Шаффер мертв. У Престиса минут десять назад, похоже, случился инсульт. Но прежде чем его хватил удар, он успел сказать мне, что ты растерялся там, внизу, и твои действия подвергли опасности команду и сорвали выполнение задания. Он сказал, ты включил систему аварийного всплытия, что привело к разгерметизации аппарата.

Джонас покачал головой, боль становилась непереносимой.

– Нас атаковала акула. Большая, как дом, призрачно-белая.

– Акула? Так вот какое ты нашел оправдание? Тейлор, во впадине нет акул. Это плод твоего больного воображения. – Хеллер махнул двум санитарам. – Тащите его в барокамеру.

Дождавшись, когда подчиненные уйдут, Густав Марен повернулся к корзине с образцами. Крышка была запечатана, камни находились внутри перфорированного стального ящика именно в том порядке, в каком их затянуло вакуумной помпой.

Лежа на качающейся палубе, Марен отсоединил насос и засунул руку по плечо во всасывающий рукав. Нащупал конкрецию, ее твердая мокрая поверхность была покрыта илистой жижей. Подростком Густав аналогичным способом крал банки содовой из автоматов, однако его криминальной карьере пришел конец, когда в один прекрасный день ему зажало автоматом руку.

Марен на секунду запаниковал, когда палуба ушла из-под ног и тяжелая корзина сдавила запястье в рукаве насоса, но затем корабль, слава богу, качнуло в другую сторону, и Густаву удалось вытащить каменюгу размером с ананас.

Он успел сунуть камень в карман куртки как раз в тот момент, когда его команда вернулась с переносным генератором.

– Акула?

Фрэнк Хеллер кивнул Даниельсону из-за письменного стола, лицо доктора было багровым от злости.

– А акула могла повредить подводный аппарат?

– Очнись, Даниельсон, не было никакой акулы. Это наверняка плод воображения Тейлора. Так называемая аберрация сознания под влиянием глубины. Престис сказал, Джонас утратил контроль над ситуацией. – Хеллер отпер ящик стола, вытащил бутылку виски и кивнул своему другу.

– Нет. И тебе не советую.

– Оставь свой начальственный тон! Мы не должны были разрешать ему спускаться на глубину, он был явно не готов к выполнению задания. А двое ученых… Они были моими друзьями. Престис явно не переживет эту ночь. Что я скажу жене Шаффера и его детям?

– А что там с Тейлором? Как ему удалось выжить?

– Похоже, нашел резервный баллон, прежде чем закончился воздух.

– Итак, он стал виновником аварии, но умудрился обмануть смерть.

– Я признал его годным для погружения.

– Ты также являешься свидетелем слов Престиса относительно того, что произошло внизу. Аберрация под влиянием глубины? Тейлора учили справляться с такими вещами, и он облажался.

– Нам следовало послать дублера.

– Тейлор не позволил бы. Сказал, Ройстон не готов. Это его вина, не наша. – Налив себе виски, Даниельсон залпом выпил обжигающую жидкость. – Фрэнк, будет расследование. Тейлор может распрощаться с карьерой гидронавта. Как военный моряк, он подавал большие надежды, но не судьба. И теперь ему самое место на гражданке. Мы с тобой – карьерные военные и целиком посвятили себя службе. Неужели ты хочешь все потерять из-за того, что какая-то рок-звезда задохнулась от слишком высокого давления?

– Капитан, у нас у всех руки в крови. – Глотнув виски, Хеллер закупорил бутылку. – Престис сказал, Тейлор потерял контроль над ситуацией. И я это подтвержу. Я также расскажу, что Тейлор говорил, будто он лучше справится с погружением, чем дублер. Ну как, тебя это устроит?

– Да. Только еще один момент. Рекомендуй направить Тейлора на трехмесячное психиатрическое освидетельствование после увольнения.

– Зачем?

– Для дискредитации. Через много лет, когда он решит написать мемуары, порочащие военно-морской флот, я хочу чтобы весь мир знал: официальная медицина признала Джонаса Тейлора сумасшедшим.

«Максин D» начал движение, его нос вздымался и опускался под напором волн высотой двадцать пять футов, корабль шел к Гуаму наперегонки с тайфуном «Мариан».

Оставшись в одиночестве на палубе, капитан Даниельсон с фонариком в руках пробрался к «Си клифу», чтобы осмотреть повреждения до того, как это сделают судомеханики на военно-морской базе.

Волнение раскачивало подводный аппарат, неустойчиво стоявший на раме. Даниельсон посветил фонариком на искореженные салазки, обследуя запасные аккумуляторы и резервуары для сжатого воздуха, один из которых был взорван. Сорокадюймовый кусок особо прочного стеклопластикового корпуса оказался начисто оторван, на его месте зияла огромная дыра.

Какого черта? Кто мог это сделать?

Капитан опустился на колени возле агрегата, луч фонарика высветил внутри искореженного резервуара треугольный белый предмет, который был здесь явно чужеродным. Даниельсон схватил предмет и повертел в руке, заостренные края порезали ладонь.

Даниельсон долго смотрел на странный предмет, дождь смывал кровь с поврежденной руки. Затем капитан спрятал шестидюймовый треугольник под штормовкой и направился к кормовому лееру.

Сдвоенные винты вспенивали темные воды, оставляя за кормой белый след. Воровато оглядевшись по сторонам, Даниельсон выбросил белый зуб мегалодона в Тихий океан, вернув его законному владельцу.

Слушания были сплошным цирком. Адвокат из военно-юридической службы, в сущности, сказал мне, что моя карьера закончена и лучший вариант – согласиться на увольнение с лишением офицерского звания, пенсии и привилегий и пройти трехмесячное психиатрическое обследование. У меня на душе сразу полегчало, когда утром мне сообщили, что вы наконец согласились со мной встретиться. Мне еще повезло, что госпиталь в Сан-Диего. По крайней мере, хоть жена может меня навещать.

– А она это делает?

– Что именно?

– Навещает вас? Прошел месяц. Она появлялась здесь, после того как мужчины в белых костюмах привезли вас сюда?

– Она администратор в ресторане и по выходным очень занята.

– Но есть еще дни с понедельника по пятницу.

– На что вы намекаете? – Джонас Тейлор, лежавший на кожаном диване, приподнялся и посмотрел на психиатра.

Доктор сидел, положив голые ноги на дубовый письменный стол, на унылой белой стене за спиной доктора висели дипломы в рамках и несколько фото военных моряков, ни один из которых даже отдаленно не был похож на психиатра.

– Намекаю? Ни на что я не намекаю. По правде говоря, супругам с позором уволенных офицеров свойственно поначалу дистанцироваться от мужей. То же самое происходит с пьяными водителями, задавившими ни в чем не повинных прохожих. Прощение требует времени.

– Если хотите знать мое мнение, то Мэгги больше расстроена потерей офицерского звания, чем смертью тех двух ученых.

– Ох уж эти женщины… Хотя, собственно, речь идет о вас. Я наблюдаю за вами с самого первого момента вашего поступления в клинику. Вы сердитесь. Вам кажется, будто вас использовали. Вас бросил военно-морской флот, так сказать, ваши товарищи по оружию. Вы чувствуете себя виноватым из-за того, что произошло во время погружения. Вы парень с моральными принципами. Так что нам предстоит над этим серьезно поработать.

– И что все это должно значить?

– А это значит, если вы не способны смириться со смертью, вам не следует становиться ни гробовщиком, ни военным. Ни один нормальный человек не рискнет нырнуть в Марианскую впадину. Те двое «яйцеголовых» прекрасно знали, на что шли, так же как любой солдат знает, чем рискует, когда поступает на военную службу. Примите это. Я бывал в бою и убивал людей. Поганое ощущение обреченности, и все правильные слова, что ты делаешь это во имя Бога и Отечества, не способны залечить рану.

– А что способно?

– Для начала вместо того, чтобы пребывать в унынии, постарайтесь просто помочь незнакомому человеку. Одному из тех, кому повезло меньше, чем вам. Вы сейчас находитесь в госпитале. Как насчет того, чтобы навестить больных? Здесь есть целая палата, где лежат дети с онкологией. Научите их играть в покер. Бог призовет вас на свой суд, когда сочтет нужным. Используйте оставленное вам время, чтобы получить от Него как можно больше положительных оценок для вашего резюме. И вообще перестаньте вести себя так, будто вы уже получили первое место на всеамериканском конкурсе козлов отпущения. Вам тогда следовало сказать Данельсону и этому его педику Хеллеру, чтобы засунули себе в задницу приказ о погружении.

– Вы не похожи на типичного мозгоправа. Пожалуй, я таких еще не встречал.

Джеймс Макрейдс ухмыльнулся:

– Потому что я, скорее, коучер. Инструктор личностного роста.

– Эй, инструктор, а как так вышло, что тебя нет ни на одной из семейных фотографий на письменном столе?

– Обсудим это в эвакуационном вертолете.

– Эвакуационном вертолете?

– Том, что на крыше. Вечером полетим на нем на игру «Ковбоев».

– А у тебя есть билеты?

– Черт, нет, конечно. Об этом мы подумаем позже. После того, как угоним вертолет.

– Звучит разумно.

И впервые за долгое время Джонас Тейлор улыбнулся. И пошел за своим новым другом и сокамерником угонять вертолет.

Как только утренний туман начал рассеиваться, они почувствовали, что за ними наблюдают. Шантунгозавры все утро паслись на туманном побережье. Размером более сорока футов от утконосой головы до кончика хвоста, эти рептилии – самые крупные представители семейства гадрозавров – лакомились ламинарией и морскими водорослями, выброшенными на берег приливной волной. Каждые несколько секунд кроткие великаны поднимали голову и прислушивались, словно стадо пугливых оленей, к звукам близлежащего леса. Они настороженно вглядывались в темные заросли, готовые пуститься в бегство при малейших признаках опасности.

А между тем из-за высоких деревьев за стадом следила пара красных змеиных глаз. Тираннозавр, самый крупный и опасный из всех наземных плотоядных животных, возвышался на двадцать два фута над лесной подстилкой. Из чудовищной пасти текла слюна, мускулы дрожали от возбуждения. Хищник не сводил взгляда с двух отбившихся от стада и рискнувших зайти на мелководье утконосых.

С леденящим кровь ревом убийца, круша деревья, выскочил на берег. Его восьмитонная туша вздымала тучи песка, вызывая дрожь земли. Утконосые застыли на месте, а затем, поднявшись на задние лапы, бросились врассыпную.

Два гадрозавра, мирно пасшихся в полосе прибоя, с ужасом смотрели на ощерившего страшные клыки хищника, мощный рык которого заглушал шум прибоя. Загнанные в угол гадрозавры повернулись и нырнули в более глубокие воды. Вытянув длинные шеи и усиленно работая лапами, чтобы держать голову над поверхностью, они поплыли вперед.

Голодный тираннозавр бросился в прибой вслед за добычей. Убийца, не обладавший особой плавучестью, заходил все глубже, фырча и огрызаясь на приливные волны. Но когда хищник уже практически приблизился к одной из жертв, его когтистые лапы увязли в слое донного ила, чему способствовал чудовищный вес.

Гадрозавры плескались в воде в тридцати футах от него. Непосредственная опасность, похоже, миновала. Но, ускользнув от одного хищника, они вот-вот должны были столкнуться с другим.

Из воды медленно поднялся серый шестифутовый спинной плавник, его невидимый обладатель беззвучно плыл наперерез тираннозавру. Если тираннозавр был самым страшным существом, когда-либо ступавшим по земле, то Carcharodon megalodon по праву считался хозяином морей. Шестьдесят футов в длину, от конусообразной морды до хвостового плавника в форме полумесяца, акула, легко скользя по водной глади, кружила вокруг превосходящей ее по размеру добычи. Мегалодон чувствовал учащенное сердцебиение гадрозавров и более глухой – тук-тук-тук – ритм сердца тираннозавра, и все благодаря ампулам Лоренцини – заполненным слизистым веществом порам в передней части морды, служившим рецепторами электрических импульсов других животных. Чувствительные нервные клетки в боковой линии регистрировали малейшие колебания воды, а направленные ноздри улавливали запах пота и мочи, выделяемые предполагаемой жертвой.

Два гадрозавра замерли, парализованные страхом. Они нервно следили за приближением невидимого существа, гигантская туша которого создавала чудовищный водоворот, затягивавший несчастных рептилий все дальше на глубину. Запаниковав, гадрозавры повернули обратно к берегу. Вспенивая лапами воду, утконосые выбрались на мелководье, где наконец почувствовали под собой илистое дно. Тираннозавр, стоявший в воде по грудь, издал оглушительный рык, но ни на йоту не сдвинулся с места, окончательно увязнув в топкой тине.

Утконосые, оказавшись в опасной близости от чудовищных челюстей хищника, неожиданно нарушили строй и бросились в разные стороны. Тираннозавр, в бессильной злобе щелкая зубами, попытался схватить ускользающую добычу. Однако гадрозавры, подхваченные волной, благополучно выбрались на берег и там в изнеможении рухнули на песок.

Между тем тираннозавр продолжал тонуть. Его гигантская голова теперь была всего в нескольких футах над поверхностью. Вне себя от ярости, он лихорадочно бил хвостом, пытаясь освободить задние лапы. Но внезапно остановился и уставился на неспокойное море.

Из темной воды показался огромный спинной плавник, который, разрезая туман, медленно, но верно приближался.

Тираннозавр вытянул шею и замер, инстинкт подсказал ему, что он оказался на территории превосходящего по силе охотника.

Пленник почувствовал, что еще немного – и его унесет течением, образовавшимся вследствие циркуляции под воздействием тридцатитонной массы. Красные глаза тираннозавра неотступно следили за серым плавником до тех пор, пока тот не исчез под мутной водой.

Тираннозавр глухо зарычал, вглядываясь в тусклую дымку. Наклонившись вперед, он сумел высвободить сперва одну мускулистую заднюю лапу, затем – вторую.

Гадрозавры, отдыхавшие на берегу, моментально насторожились и отпрянули…

… когда из тумана снова возник огромный спинной плавник, быстро продвигавшийся в сторону тираннозавра.

Вызов был принят. Тираннозавр, издавая угрожающий рык, злобно щелкал челюстями.

Гигантская волна неумолимо надвигалась, спинной плавник поднимался все выше и выше. Прятавшийся под водой незримый убийца широко разинул пасть и легко перекусил посередине мягкое туловище тираннозавра, совсем как грузовой поезд, разрезающий пополам застрявший на путях внедорожник.

Тираннозавр рухнул навзничь в море, из пробитых легких вырвалось булькающее дыхание, изо рта фонтаном брызнула кровь, и уже через секунду его голова исчезла под водой.

Вжик! Когда раненый гигант попытался всплыть, его грудную клетку расплющили мощные челюсти по-прежнему невидимого убийцы, и тираннозавр начал давиться собственными внутренностями.

И вот наконец грозный хозяин суши исчез в возникшей воронке алой воды.

Гадрозавры внимательно наблюдали за разворачивающейся драмой. Обмочившись от страха, они ждали, не появится ли вновь их преследователь. Несколько мучительно долгих минут море оставалось спокойным. Стряхнув наваждение от представшей перед их глазами страшной битвы, утконосые поспешно заковыляли в сторону деревьев, чтобы примкнуть к стаду.

И тут океан будто взорвался, и гадрозавры удивленно обернулись. Акула длиной шестьдесят футов, выпрыгнув из воды, старалась удержаться на гребне волны. Огромная голова и верхняя часть туловища дрожали от напряжения, стальные челюсти сжимали растерзанные останки жертвы. Словно для демонстрации своей несравненной мощи, мегалодон мотал убитого тираннозавра из стороны в стороны, разламывая острыми как бритва семидюймовыми зубами хрящи и кости. Клочья розовой пены летели во все стороны.

Ни один падальщик не посмел приблизиться к мегалодону во время его кровавой трапезы. У мега не было ни подруги, чтобы разделить с ним добычу, ни потомства, нуждающегося в пропитании. Безжалостный охотник, защищающий свою территорию, мегалодон спаривался, когда того требовали инстинкты, а потом по возможности убивал молодь, поскольку единственная угроза его безраздельному владычеству исходила от представителей того же вида. Чудо природы, возникшее за сотни миллионов лет эволюции, мегалодон сумеет, благодаря механизму адаптации, пережить природные катастрофы и климатические изменения, повлекшие за собой исчезновение гигантских рептилий и доисторических млекопитающих. И хотя численность популяции мегалодона со временем сократилась, некоторые представители этого вида, обитающие в вечной темноте неизведанных океанских глубин, вдали от мира людей, сумели уцелеть…

Джонас Тейлор остановил проектор, когда выведенная на экран картинка с мегалодоном, пожирающим тираннозавра, начала размываться. Зажегся верхний свет, что позволило тридцатисемилетнему палеобиологу рассмотреть присутствовавших – человек пятьдесят, не больше – в полупустой аудитории.

– Надеюсь, вы получили удовольствие от нашей маленькой «битвы титанов». Для информации, Tyrannosaurus rex и Carcharodon megalodon обитали на нашей планете в различные времена. Тираннозавры, жившие в позднем меловом периоде, вымерли примерно шестьдесят пять миллионов лет тому назад после столкновения Земли с гигантским астероидом. Царствование мегалодона началось в эпоху миоцена, примерно на тридцать пять миллионов лет позднее, и продолжалось вплоть до появления первобытного человека. Но во всем остальном представленные кадры вполне достоверны. Мегалодон, доисторический родственник большой белой акулы, был реальным чудовищем: длиной от пятидесяти до семидесяти футов, массой почти семьдесят тысяч фунтов, с головой величиной с пикап «додж рэм» и пастью, способной разом заглотить полдюжины взрослых мужчин. Ну и наконец, следует сказать о его зубах – острых как бритва семидюймовых зубах с зазубренными краями, как у мясницкого ножа.

Бывший пилот глубоководного аппарата ослабил воротник и сделал глубокий вдох, отлично понимая, что зацепил аудиторию. Читать лекцию для такой малочисленной группы было, конечно, немножко обидно. Джонас знал, что его теории достаточно спорны и среди присутствующих оппонентов у него не меньше, чем сторонников.

Но главное, чтобы его услышали и чтобы он снова почувствовал свою значимость…

– Окаменелые зубы мегалодона, обнаруженные в различных частях света, свидетельствуют о том, что этот вид доминировал в океанах на протяжении чуть ли не всех последних тридцати миллионов лет. Некоторые эксперты считают, что этот вид погиб во время последнего ледникового периода. Другие же обнаружили зубы, датируемые всего лишь сотней тысяч лет. В масштабах геологической истории Земли это можно считать перемещением секундной стрелки часов буквально на одно деление, а потому наши два вида вполне могли существовать в одно и то же время. Хотя, естественно, возникает вопрос, почему самый опасный хищник в истории Земли все-таки вымер? Ведь если большой белой акуле удалось пережить последний ледниковый период, то почему этого не смог сделать ее доисторический родственник? – Джонас еще больше ослабил воротничок рубашки. Он редко носил костюмы, и старый шерстяной пиджак, купленный восемь лет назад, был жутко кусачим. – Те из вас, кто прочел мою книгу, явно в курсе того, что моя точка зрения не совпадает с мнением большинства палеобиологов. Специалисты в моей области, как правило, занимаются тем, что подводят научную базу под теорию вымирания конкретных видов, тогда как я в своих исследованиях пытаюсь установить, каким образом отдельные представители этих исчезнувших видов могли все-таки выжить.

Широкоплечий мужчина лет пятидесяти пяти поднялся со своего места в переднем ряду, явно желая быть услышанным. Джонас Тейлор узнал Ли Аделсмана. Бывший коллега по Скриппсовскому институту стал его самым ярым критиком.

– Профессор Тейлор, я потратил на вашу книгу двадцать девять долларов девяносто пять центов и прочел ее от корки до корки. После чего у меня сложилось стойкое ощущение, что вы искренне верите, будто Carcharodon megalodon, возможно, до сих пор бороздит океанские просторы. Это так?

Аудитория зашушукалась в ожидании ответа на вопрос ребром.

Джонас внутренне собрался. Осторожнее. Неверно истолкованная фраза погубит твою репутацию, не говоря уже о продажах книги.

– Верю ли я, что многочисленные мегалодоны до сих пор могут бороздить океанские просторы? Конечно нет, профессор Аделсман. Я просто хочу подчеркнуть, что мы, ученые, объявляя некоторые виды морских животных вымершими, частенько демонстрируем некую близорукость. Получается, если мы этих животных не видели, значит их больше не существует. Так, например, в свое время палеонтологи единодушно согласились с тем, что целаканты, кистеперые рыбы, водившиеся в океанах триста миллионов лет назад, вымерли за последние семьдесят миллионов лет. Но в тысяча девятьсот тридцать восьмом году рыбаки поймали у побережья Южной Африки живого целаканта, что сразу опровергло, казалось бы, бесспорные выводы ученого сообщества. И теперь ученые занимаются рутинными исследованиями этих «живых ископаемых» в естественной среде обитания.

Однако Ли Аделсмана было не так-то легко сбить с выбранной позиции.

– Профессор Тейлор, мы все знакомы с историей обнаружения целаканта. Но полагаю, вы согласитесь, что существует большая разница между пятифутовой придонной рыбой и шестидесятифутовой хищной акулой.

Джонас посмотрел на часы. Он явно выбивался из графика.

– Да, совершенно с вами согласен. Однако для меня предпочтительнее исследовать возможности выживания отдельных особей, нежели строить необоснованные гипотезы относительно вымирания некоторых морских обитателей. Мне постоянно приходится слышать критику, основанную на том, что, дескать, если мегалодон до сих пор жив, то почему его никто никогда не видел или почему хотя бы его мертвое тело ни разу не выносило на сушу. Но подобные упреки смехотворны. Во-первых, океан – это огромное пространство, и акулам нет смысла всплывать на поверхность, чтобы продемонстрировать проходящему мимо судну свой пресловутый спинной плавник. Что касается вынесенных на берег останков мега, общеизвестно, что вследствие физиологических особенностей мертвые акулы не всплывают, а сразу тонут. Другие хищники пожирают их мясо, а хрящи растворяются в морской воде. Остаются лишь зубы животного, которые похоронены на дне океана.

– Согласен. Но, профессор Тейлор, вы все-таки не ответили на мой вопрос. Вы действительно верите, будто мегалодон до сих пор существует?

Аудитория зааплодировала.

Джонас бросил взгляд на часы. Опаздываю на десять минут… Мэгги наверняка уже писает кипятком. Подкинуть Аделсману провокационную идею, подписать несколько книг и считать, что все прошло на ура.

– Да, профессор, со строго научных позиций я считаю, что это возможно. Насколько нам известно, киты – основные источники питания мегалодона – водились в изобилии и после окончания последней ледниковой эпохи, поэтому еды было достаточно. Относительно влияния низких температур на этот вид я могу сказать следующее. Всем известно, что анатомия крупных акул типа большой белой позволяет их внутренним органам генерировать тепло. Мускулы мегалодона способны перекачивать большие объемы теплой крови к поверхности тела за счет так называемой гигантотермии, механизм которой позволяет животному адаптироваться к низким температурам. Остается вопрос: что случилось? Нет сомнений в том, что имела место массовая гибель популяции этих животных. По моему мнению, царствованию мегалодона в течение тридцати миллионов лет положили конец киты-убийцы. Стаи косаток, насчитывающие от двадцати до сорока взрослых особей, истребляли молодь акул, размножавшихся на мелководье. Со временем вымерли и взрослые особи, и этот вид оказался на грани полного исчезновения.

Однако бывший коллега явно не желал закрывать тему, тем самым превращая вечер Джонаса в шоу для двоих.

– Тейлор, вы сами себе противоречите. Вы ведь только что сказали, что мегалодон, возможно, сумел выжить.

– Все верно. Драматическое истребление популяции отнюдь не означает полного исчезновения отдельных особей. Косатки свирепствуют на мелководье, однако не могут обитать в средних слоях океана, уже не говоря об абиссали. До тысяча девятьсот семьдесят седьмого года многие ученые – в том числе, конечно, и вы – считали абиссаль абсолютно бесплодной зоной. Ведь разве может существовать жизнь без света… без фотосинтеза? Но когда мы взяли себе за труд присмотреться чуть повнимательнее, то обнаружили гидротермальные источники – миниатюрные вулканы, производящие животворные химические вещества и выбрасывающие насыщенные минералами струи воды температурой более семисот градусов Фаренгейта. В некоторых случаях эти минералы оседают на морском дне на площади около полумили, создавая своего рода теплоизоляционный слой и формируя то, что мы теперь называем гидротермальным источником. В сущности, мы имеем дело с природной аномалией, тропическим оазисом жизни на дне океана, отделенным от поверхности слоями холодной воды. Эти гидротермальные источники и выбрасываемые ими минералы дают начало длинным хемосинтетическим пищевым цепям, на конце которых могут находиться и подвиды мегалодона.

С места поднялась какая-то женщина средних лет, ее подросток-сын беспокойно ерзал на соседнем стуле.

– Вам будет приятно узнать, что мой сын Брэндон полностью согласен с вашей теорией существования мегалодона. И все же мне, как учителю морской биологии в средней школе, хотелось бы знать, имеются ли у вас хоть какие-нибудь доказательства того, что эти чудовищные акулы обитают в абиссали.

Джонас, вымученно улыбаясь, выждал, пока стихнут аплодисменты.

– Мэм, позвольте показать вам нечто такое, что было обнаружено в абиссали более ста лет назад. – Он достал с полки внутри кафедры большой стеклянный ящик, в котором покоился треугольный серый зуб размером с мужскую ладонь. – Это окаменелый зуб Carcharodon megalodon. Аквалангисты и бродяги, промышляющие на пляже, находят тысячи подобных зубов. Возраст некоторых из них составляет десятки миллионов лет. Но именно этот конкретный экземпляр можно назвать особенным, поскольку он значительно моложе. Он был обнаружен в тысяча восемьсот семьдесят третьем году первым в мире настоящим научно-исследовательским океанологическим судном «Челленджер» – кораблем королевских военно-морских сил Великобритании. Видите эти марганцевые отложения? – Джонас показал на черные наросты на зубе. – Последние анализы марганцевых осадков показали, что обладатель этого зуба жил в конце плейстоцена или в начале голоцена. Иными словами, возраст зуба – всего лишь десять тысяч лет, причем обнаружен он был в самом глубоком месте нашей планеты, а именно в Бездне Челленджера, находящейся в Марианской впадине.

Подросток сжал руку в кулак:

– Ха! Мам, а я тебе что говорил! С тебя двадцать баксов.

Джонас поднял руку, пытаясь утихомирить расшумевшуюся публику, и перевел взгляд на молодую – слегка за тридцать, – красивую загорелую блондинку, осторожно пробирающуюся в туфлях на шпильке по центральному проходу. На блондинке было темно-желтое вечернее платье, облегавшее безупречную фигуру. За ней шел мужчина – тоже слегка за тридцать, – его длинные черные волосы были стянуты в хвост, что немного не вязалось с консервативным смокингом.

Тейлор подождал, пока его жена и его друг не усядутся во втором ряду.

– Будьте добры, если вы дадите мне еще минуту, я постараюсь объяснить свою теорию, которая подробно изложена в моей новой книге, а потом, с вашего позволения, мне придется закруглиться. – (В зале воцарилась тишина.) – После последней ледниковой эпохи, два миллиона лет тому назад, детеныши мегалодона, обитавшие на мелководье вблизи Марианских островов, вполне могли переместиться в более глубокие слои океана, чтобы избежать нападения полчищ китов-убийц. Оказавшись в Марианской впадине, эти молодые акулы, вероятно, обнаружили там наличие теплых придонных вод, подогреваемых гидротермальными источниками. Учитывая новые возможности, детеныши мегалодона, возможно, предпочли остаться на глубине, тем самым положив начало возникновению нового поколения глубоководных монстров. Ученые могут соглашаться или не соглашаться с моей теорией, однако без проведения серьезного научного исследования, а именно экспедиции в Марианскую впадину, любой ответ останется всего-навсего бесполезной гипотезой.

– Вздор! – выкрикнул со своего места в десятом ряду популярный ведущий ток-шоу на местной радиостанции Майк Турцман по прозвищу Турок, специализирующийся в области криптозоологии. – В Марианской впадине нет никаких гидротермальных источников. Вообще ни одного!

Джонас сокрушенно покачал головой. Он слышал выдержки последнего интервью, взятого Турком у Ричарда Эллиса, художника и самопровозглашенного эксперта по морским вопросам, который в пух и прах разнес исследования Тейлора.

– Мистер Турцман, вы ошибаетесь. В ходе недавних исследований цепи островов в рамках Вулканологической экспедиции была проведена спутниковая радиолокационная съемка с целью изучения Марианской впадины. Ученые обнаружили более пятидесяти подводных вулканов, десять из которых представляли собой активные гидротермальные системы, которые существенно отличались от тех, что были найдены вдоль Срединно-Атлантического хребта, и, возможно, способствовали возникновению различных экзотических форм жизни. Так что если один из ваших гостей случайно захочет публично раскритиковать мои исследования в радиоэфире, вам явно не помешает предварительно проверить достоверность представленной информации.

Под жидкие аплодисменты Турок сел на свое место.

– Профессор Тейлор, у меня очень важный вопрос…

Джонас обвел глазами зал в поисках обратившейся к нему женщины.

Ею оказалась красивая американка азиатского происхождения лет двадцати с хвостиком. Черные как смоль длинные волосы забраны в тугой узел, белая блузка завязана под грудью, что позволяло увидеть упругий живот, джинсы порваны на коленях, на ногах – туфли от Гуччи на высоком каблуке.

Я откуда-то ее знаю…

– Продолжайте, пожалуйста.

– До того как вы начали изучать этих самых мегалодонов, вы занимались в основном пилотированием глубоководных обитаемых аппаратов. И мне хотелось бы знать, почему вы неожиданно бросили это дело.

Джонаса неприятно удивила прямолинейность вопроса.

– Во-первых, я ничего не бросал, а просто подал в отставку. Во-вторых, это касается только меня. Еще вопросы имеются? – Он огляделся по сторонам в поисках поднятых рук.

– А не слишком ли вы были молоды для отставки? – Азиатская красавица направилась по боковому проходу к кафедре, и все головы тотчас же повернулись в ее сторону. – Или, может, тут было нечто другое? Когда вы в последний раз садились в глубоководный аппарат? Лет семь назад, да? Профессор, у вас что, кишка тонка? Пытливые умы желают знать.

По рядам пробежали смешки. Никто не вышел из зала. Ситуация становилась уже интересной.

У Джонаса внезапно вспотели подмышки.

– Как вас зовут, мисс?

– Танака. Терри Танака. Полагаю, вы знаете моего отца Масао. Он директор Океанографического института Танаки.

– Ну конечно, Танака. На самом деле мне кажется, мы с вами встречались несколько лет назад во время цикла лекций.

– Все верно.

– Ну хорошо, Терри Танака, если ваш пытливый ум так жаждет вторгнуться в мое личное пространство, то я удовлетворю ваше любопытство. Скажем так: после десяти лет службы на флоте я понял, что пора прекращать рисковать жизнью, пилотируя глубоководные аппараты. Поэтому я вернулся в университет с целью получить докторскую степень, чтобы иметь возможность исследовать доисторических животных типа мегалодона. – Джонас собрал свои записи. – Ну а теперь, если вопросов больше не имеется…

– Доктор Тейлор, пожалуйста. – Со своего места в третьем ряду поднялся лысеющий мужчина лет пятидесяти в бифокальных очках и толстовке с эмблемой Калифорнийского университета. – Вы упомянули Марианскую впадину как возможное место обитания выжившего мегалодона. А проводились ли хоть когда-нибудь исследования этой впадины?

– К сожалению, нет. В тысяча девятьсот шестидесятом году были проведены две экспедиции с использованием обитаемых глубоководных аппаратов, но в обоих случаях батискафы просто опустили на дно, а затем подняли на поверхность. Очень важно понимать, насколько глубок этот желоб и как опасно туда спускаться. В сущности, мы говорим о каньоне длиной полторы тысячи миль и шириной более сорока миль, расположенном на глубине семи миль. Одно только давление воды составляет здесь шестнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм. В действительности мы больше знаем о далеких галактиках, чем о ложе наших собственных океанов.

– Метко сказано. И тем не менее, профессор, вы, случайно, не забыли о последних погружениях в Марианскую впадину, в частности в Бездну Челленджера?

Джонас уставился на мужчину, в голове сразу прозвучал сигнал тревоги.

– Простите?

– Да бросьте, профессор! Вы ведь сами несколько раз туда спускались. Если уж быть до конца точным, то семь лет назад. Еще до вашего так называемого увольнения из военно-морского флота.

Джонас почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Тем временем толпа немногочисленных слушателей взволнованно загудела.

Мэгги, сидевшая в переднем ряду, нетерпеливо показывала на часы, ее глаза метали молнии.

– Не знаю, откуда вы черпаете вашу информацию, но сейчас у меня другое важное дело и…

– Я черпаю свою информацию из достоверного источника, сообщившего мне, что вы были с позором уволены из военно-морского флота после трехмесячного пребывания в психиатрической больнице. По поводу посттравматического стресса в связи с гибелью двоих гражданских лиц на борту глубоководного обитаемого аппарата… аппарата, который вы пилотировали в Марианской впадине.

– Вы гнусный сукин сын! Это секретная информация!

В аудитории воцарился самый настоящий хаос. Присутствующие выкрикивали вопросы, три фоторепортера бросились вперед, ослепляя Джонаса вспышками камер, а тот тем временем пытался отыскать глазами жену, которая в сопровождении его друга поспешно шла к выходу по центральному проходу.

Джонас, спустившись со сцены, попытался было их догнать, но ему помешали слушатели, все еще выкрикивавшие вопросы, и Майк Турцман, требовавший ответов. Джонасу, несмотря на отговорки, что он очень спешит, пришлось подписать три книги, затем ему все же удалось протолкнуться к проходу, но уже в дверях аудитории путь ему преградила азиатская красавица.

– Нам нужно поговорить.

– Позвоните моему литературному агенту Кену Этчити. В книге есть его координаты.

Протиснувшись мимо девушки, Джонас выскочил через вестибюль на улицу и, больно стукнувшись коленом, запрыгнул в поджидавший его лимузин.

Лимузин мчался по полуострову Коронадо.

Джонас сидел напротив жены, спиной к водителю, Мэгги – рядом с Бадом Харрисом, бывшим соседом Джонаса по комнате в Пенсильванском университете. Бад завершал по мобильнику какую-то сделку, рассеянно теребя, точно школьница, затянутые в конский хвост волосы. Джонас бросил взгляд в сторону Мэгги.

Мэгги Тейлор явно чувствовала себя как дома на широком кожаном сиденье, в руках она крутила бокал шампанского, стройная загорелая нога небрежно высовывалась из длинного разреза платья.

Дав волю воображению, Джонас представил, как Мэгги в бикини загорает на яхте его друга-миллионера.

– Ты ведь всегда боялась солнца.

– Что?

– Твой загар. Ты вечно твердила, что боишься получить рак кожи.

Мэгги смерила его презрительным взглядом:

– Никогда такого не говорила. А кроме того, загар очень фотогеничен.

– А как насчет меланомы твоей сестры…

– Джонас, даже не начинай. У меня сейчас не то настроение. Сегодня, возможно, самый значительный вечер в моей карьере, а мне пришлось чуть ли не силком вытаскивать тебя из лекционного зала. Тебе было известно о сегодняшнем ужине еще месяц назад, и вот пожалуйста, посмотри на себя! Какого черта ты напялил этот дерьмовый костюм? Ему уже давным-давно место в коробке Армии спасения.

– Эй, остынь! Сегодня у меня тоже был самый важный день. Я подписывал свою книгу, а ты проплыла по проходу, словно Мадонна…

– Ладно, ребята. Кончайте. – Бад выключил мобильник. – Всем выдохнуть и успокоиться. Мэгги, у Джонаса сегодня тоже был важный вечер. Возможно, нам просто следовало подождать его в лимузине.

– Важный вечер? Ты это серьезно? Бад, тебе ли не знать, как долго я ждала этой возможности, как тяжело трудилась не покладая рук, пока мой замечательный муженек спускал свою карьеру в унитаз? А тебе известно, сколько раз нам пришлось перезакладывать дом и пользоваться исключительно кредитными картами, а все потому, что наш профессор Тейлор решил зарабатывать на жизнь изучением мертвых акул? Так вот, сейчас моя очередь, и если он не хочет быть здесь, тем лучше для меня. Пусть он подождет в лимузине. А ты будешь моим спутником на сегодняшний вечер. Ведь ты хотя бы одет подобающим образом.

– Ой, нет! Избавь меня, ради бога, от ваших разборок! – заявил Бад, потянувшись за бокалом.

Мэгги нахмурилась и отвернулась к окну. Атмосфера в салоне лимузина наэлектризовалась.

После нескольких томительных минут Бад наконец нарушил тишину:

– Эй! Хм… я тут говорил с Хендерсоном. Он считает тебя бесспорным кандидатом на получение награды. Мэгги, если ты победишь, это реально может стать поворотным моментом твоей карьеры.

Стараясь не смотреть на мужа, Мэгги повернулась к Баду.

– Я стану победительницей! – вызывающе заявила она. – А теперь налей мне еще выпить.

Послушно наполнив ее бокал, Бад протянул бутылку Джонасу.

Джонас помотал головой, откинулся на спинку сиденья и принялся рассеянно смотреть на мелькающий за окном пейзаж, мысленно гадая, кто эта незнакомая красивая блондинка, которая сидит напротив него.

Джонас Тейлор встретил Мэгги Коббс одиннадцать лет назад в Массачусетсе, во время подготовки к пилотированию глубоководных аппаратов в Вудсхолском океанографическом институте. Мэгги оканчивала Бостонский университет по специальности «журналистика». Миниатюрная блондинка, она одно время отчаянно стремилась стать моделью, однако ее рост не соответствовал необходимым параметрам. Поступив в колледж, она решила сделать карьеру в области тележурналистики.

Мэгги читала о Джонасе Тейлоре и его приключениях на борту глубоководного аппарата «Алвин». Она знала, что Джонас, как бывшая звезда футбола в колледже, имел полное право считаться знаменитостью, и находила его физически привлекательным. Под предлогом написания статьи для университетской газеты Мэгги попросила бравого морского офицера дать ей эксклюзивное интервью.

Джонас Тейлор был приятно удивлен, что такую девушку, как Мэгги Коббс, могут интересовать глубоководные погружения. Карьера на флоте не давала возможности вести светскую жизнь, и когда очаровательная блондинка принялась оказывать Джонасу знаки внимания, он пригласил ее на свидание. Буквально через неделю после знакомства Джонас предложил Мэгги провести последние весенние каникулы в университете на Галапагосских островах. Она составила Джонасу компанию во время глубоководного погружения на «Алвине», после чего все и закрутилось.

Джонас пользовался популярностью среди товарищей, что явно впечатлило Мэгги; ей нравился дух приключений, связанный с исследованием океана. Спустя десять месяцев они поженились. Новобрачные переехали в Сан-Диего, где Джонас начал тренировки для сверхсекретной военной миссии в западной части Тихого океана.

Для скромной провинциалки из Нью-Джерси в Калифорнии открывались самые широкие возможности. Через три года Мэгги уже занималась журналистскими расследованиями, работая корреспондентом на местной станции телерадиовещательной компании Эй-би-си.

А затем случилось несчастье.

Джонас готовился пилотировать глубоководный обитаемый аппарат ВМС в Марианской впадине. Во время четвертого погружения на глубину тридцать пять тысяч футов опытный пилот внезапно запаниковал и слишком быстро поднял на поверхность глубоководный аппарат. Произошла разгерметизация аппарата, вследствие чего погибли двое находившихся на борту ученых. Джонас выжил – с большим трудом, – но в результате вышестоящий офицер полностью возложил на него вину за случившееся. В официальном рапорте его поведение было названо «аберрацией сознания на глубине», и этот инцидент положил конец карьере Джонаса в ВМС. И что хуже всего, все это отразилось на его психике.

Трехмесячное пребывание в психиатрической больнице закончилось увольнением со службы с лишением всех привилегий и пенсии, а также жуткой депрессией. Лечение в течение года у частного психиатра помогло Джонасу обрести новые жизненные ориентиры: бывший морской офицер решил специализироваться в области палеобиологии. В конце концов Джонас получил докторскую степень, написав книгу о вымирающих видах глубоководных животных.

Мэгги, лишившейся военной зарплаты Джонаса, очень быстро пришлось изменить образ жизни. Работа в Сан-Диего оказалась тупиком, одним словом, все пошло прахом.

А затем, совершенно случайно, Джонас встретил Бада Харриса, своего бывшего соседа по комнате в Пенсильванском университете. Харрис только что унаследовал отцовский судоходный бизнес в Сан-Диего. Они с Джонасом пару раз сходили на футбол, однако палеобиолог был слишком занят своими исследованиями и поэтому доверил жене развлекать нового лучшего друга.

Бад, воспользовавшись отцовскими связями, пристроил Мэгги на неполный рабочий день в местный морской журнал. А Мэгги, в свою очередь, убедила главного редактора, что заметка о судоходном бизнесе Бада прекрасно подойдет для воскресного выпуска. Для Мэгги это был отличный предлог сопровождать холостяка-миллионера в поездках по побережью, на его предприятия в Лонг-Бич, Сан-Франциско и в Гонолулу. Она брала у Бада интервью на его яхте, присутствовала на совещаниях, летала с ним на вертолете и училась управлять парусным судном.

Написанная статья, став темой номера, была опубликована в различных изданиях по всей Америке. Чартерный бизнес Бада Харриса пошел в гору. Бад в знак благодарности помог Мэгги устроиться в воскресную программу на телестанции Сан-Диего, где она делала двухминутные вставки для десятичасовых новостей. Вскоре ее повысили, доверив вести еженедельные обзоры по всей Калифорнии и Западному побережью.

И пока Джонас Тейлор отчаянно барахтался, продвигая свою книгу, Мэгги Тейлор успела стать местной знаменитостью.

Бад вышел из лимузина и протянул Мэгги руку:

– Может, мне тоже причитается награда. Что скажешь? Как исполнительному продюсеру?

– Не в этой жизни, – ответила Мэгги, отдав шоферу бокал. Алкоголь явно поднял ей настроение. Она улыбнулась Баду, и он повел ее по лестнице отеля «Дель Коронадо»; Джонас плелся сзади. – Если они начнут раздавать тебе награды, то на мою долю вообще ничего не останется.

Они прошли через главный вход под золотым баннером «15-я ежегодная церемония награждения средств массовой информации Сан-Диего». Со сводчатого деревянного потолка бального зала свисали три огромные хрустальные люстры. В углу тихо играл оркестр. Элегантно одетые гости, угощаясь изысканными закусками и потягивая спиртное, бродили между столами, накрытыми белыми с золотом скатертями.

Джонас внезапно почувствовал себя голым. Мэгги сообщила ему о мероприятии еще месяц назад, но не упомянула о необходимом дресс-коде.

Он узнал в толпе несколько знакомых телевизионщиков, провинциальных звезд выпусков местных новостей. Харольд Рэй, пятидесятичетырехлетний соведущий программы последних новостей на девятнадцатом канале, приветствовал Мэгги радостной улыбкой. Рэй со стороны телесети обеспечивал финансовую поддержку специальному репортажу Мэгги о влиянии морских нефтяных разработок на миграцию популяций китов у побережья Калифорнии, и теперь ее материал входил в тройку претендентов на высшую награду в номинации «Документальные фильмы, посвященные проблемам окружающей среды».

– Мэггз, очень может быть, что именно ты унесешь сегодня домой «Золотого орла», – заявил Рэй, поедая глазами ее соблазнительный бюст.

– На чем основана такая уверенность? – проворковала Мэгги.

– А на том, что моя жена – член жюри, – подмигнул Рэй и, повернувшись к Баду, сказал: – А это, должно быть, Джонас. Харольд Рэй…

– Бад Харрис. Друг семьи, – пожав руку Харольда, ответил Бад.

– Бад… мой исполнительный продюсер, – улыбнулась Мэгги и посмотрела на Джонаса: – А это Джонас.

– Простите, дружище. Сразу не догадался. А мы, случайно, пару лет назад не делали о вас передачу? Что-то насчет костей динозавра в Солтон-Си?

– Очень может быть. Тогда вокруг была куча репортеров. Совершенно необычная находка…

– Прости, Джонас, – перебила его Мэгги. – Но мне страсть как хочется выпить. Не возражаешь?

Бад поднял палец:

– Джей Ти, а мне джин с тоником.

Джонас бросил взгляд на Харольда Рэя.

– Доктор, я пас. Мне сегодня вести церемонию. Еще стаканчик, и я вместо того, чтобы сообщать новости, сам стану сюжетом для программы новостей.

Джонас, выдавив вежливую улыбку, ретировался в сторону бара. В лишенном окон зале было влажно, шерстяной пиджак Джонаса прилипал к спине и кусался. Джонас попросил пива, бокал шампанского и джин с тоником. Бармен вытащил изо льда бутылку «Карта бланка». Джонас приложил холодную бутылку к разгоряченному лбу и сделал большой глоток. Затем оглянулся на Мэгги, веселившуюся в компании Бада и Харольда.

– Еще пива, сэр?

Джонас, посмотрев на бутылку, неожиданно понял, что выпил ее до дна.

– Пожалуй, налейте мне джина.

– И мне тоже, – послышался сзади чей-то голос. – С лаймом.

Джонас обернулся. Тот самый лысый мужик, что сидел на его лекции.

Мужик смотрел на Джонаса все с той же с непроницаемой ухмылкой, щурясь сквозь бифокальные стекла в металлической оправе.

– Какое забавное совпадение. Вот уж не ожидал встретить вас здесь.

Джонас наградил его подозрительным взглядом:

– Вы что, меня преследуете?

– На черта мне это надо?! – ответил мужчина, зачерпнув со стойки бара пригоршню миндаля и сделав неопределенный жест в сторону зала. – Я представитель массмедиа. – Он протянул руку Джонасу. – Дэвид Адашек. Научный журнал.

Джонас проигнорировал протянутую руку:

– Мистер Адашек, вы играете в опасную игру.

– С чего вы взяли?

– Чего вам от меня нужно?

Адашек прожевал миндаль, запив его джином.

– Мой источник сообщил мне, что вы спускались в Марианскую впадину. Но не сказал, что именно вы там искали.

– Хотелось бы узнать, кто ваш источник.

– Бывший военный моряк. Вроде вас. – Адашек положил в рот очередную порцию миндаля и принялся шумно жевать, словно пластинку жевательной резинки. – Забавная история. Я интервьюировал парня около четырех лет назад. Не мог вытянуть из него ни единого слова. И вот на прошлой неделе он неожиданно звонит и заявляет, что если я хочу узнать правду, то мне следует поговорить с вами… Док, я что-то не так сказал?

Джонас сверкнул на него глазами:

– Осторожнее. А то, не ровён час, подавитесь орехами. – Джонас повернулся, пытаясь найти глазами столик, за которым сидели Мэгги с Бадом.

С другого конца комнаты пара раскосых азиатских глаз следила за тем, как Джонас Тейлор пробирается через бальный зал и садится рядом с красивой блондинкой.

Спустя четыре часа Джонас, успевший принять на грудь полдюжины напитков, смотрел на «Золотого орла» с зажатой в когтях телекамерой, стоявшего на белой скатерти. Фильм Мэгги о китах победил проект канала «Дискавери» о Фараллоновых островах и документальный фильм «Гринпис» о японском китобойном промысле. Благодарственная речь Мэгги, в сущности, представляла собой страстную мольбу о спасении китов. В общем, на создание фильма ее вдохновила озабоченность судьбой китообразных или что-то вроде того.

И у Джонаса сразу возник вопрос: является ли он единственным человеком в этой комнате, который не верит ни одному ее слову.

Бад пустил по кругу сигары. Харольд Рэй произнес тост. Фред Хендерсон остановился возле их столика, чтобы поздравить победительницу, заявив, что, если бы не его предусмотрительность, Мэгги наверняка переманила бы более крупная телевизионная станция в Лос-Анджелесе. Мэгги притворилась, будто ей все равно. Джонас знал, до нее уже дошли слухи… Многие из которых она распустила сама.

А потом все пошли танцевать. Мэгги взяла Бада за руку и повела его на танцпол в полной уверенности, что Джонас не станет возражать. Да и с какой стати? Джонас не любил танцевать.

Джонас сидел в одиночестве, сосал лед из стакана, пытаясь вспомнить, сколько джина он выпил за последние несколько часов. Он чувствовал себя усталым, у него адски болела голова, и все вокруг предвещало впереди долгий вечер. Он встал и направился к бару.

У барной стойки Джонас застал Харольда Рэя, бравшего бутылку вина и пару бокалов.

– Итак, профессор, как вам Баха?[7]

Харольд явно перебрал.

– Баха?

– Круиз.

– Какой такой круиз? – Джонас протянул стакан бармену, кивком попросив наполнить его снова.

Рэй засмеялся:

– А ведь я предупреждал ее, что три дня слишком мало для отпуска. Неудивительно, что вы о нем уже забыли.

– Баха? Вы о… прошлой неделе?

И тут его осенило. Деловая поездка в Сан-Франциско. Загар. Бад Харрис.

– Профессор, похоже, вы чересчур увлеклись «Маргаритой», да?

Джонас уставился на стакан, который держал в руке, а затем обшарил глазами бальный зал в поисках жены. Мэгги с Бадом прижимались друг другу, словно пьяные. Руки Бада ласкали ее спину, осторожно пробираясь все ниже. Джонас смотрел, как его жена кладет ладони Бада себе на ягодицы, целуя его в губы.

Кровь бросилась Джонасу в лицо, на шее набухла и запульсировала жила. Шмякнув стакан на барную стойку, он стал неуклюже пробираться через танцпол.

Мэгги с Бадом, забыв обо всем на свете, увлеченно терлись друг о друга промежностями.

Джонас похлопал Бада по плечу:

– Извини, друг, но, похоже, ты тискаешь задницу моей жены.

Влюбленная парочка остановилась. Бад явно понял, что сейчас что-то будет.

– Расслабься, старик. Я только…

Скользящий удар правой – и Бад врезался в другую пару, все трое рухнули на пол.

Оркестр замолчал.

В зале зажегся свет.

Мэгги в ужасе посмотрела на Джонаса:

– Ты что, совсем рехнулся?

Джонас потер разбитые костяшки пальцев:

– Мэгги, сделай мне одолжение. Когда в следующий раз поедешь в круиз в Баху, то лучше не возвращайся.

Резко повернувшись, Джонас покинул танцпол и направился к выходу. Комната кружилась перед глазами. Похоже, он переборщил с алкоголем.

Выйдя из отеля, Джонас сорвал с шеи галстук. Служащий в униформе поинтересовался, имеется ли у него парковочный талон.

– Я без машины.

– Тогда, быть может, вызвать вам такси?

– Оно ему не понадобится. Я подвезу его. – Из дверей вышла Терри Танака.

– Черт, не было печали! Трейси, и чего тебе от меня нужно?

– Я Терри, и нам необходимо поговорить.

– Говори себе на здоровье, лично мне нужно проблеваться. – Джонас, шатаясь, прошел подальше в поисках подходящего мусорного бака на площадке для мусора.

Терри, повернувшись к нему спиной, терпеливо ждала, пока он выворачивал наружу свой ужин. Когда Джонас закончил, Терри, порывшись в сумочке, протянула ему пачку жевательной резинки:

– Ну а теперь мы можем поговорить?

– Послушайте, Тикси…

– Терри!

Джонас сел на обочину и растерянно взъерошил волосы. Голова гудела.

– Чего ты от меня хочешь?

– Преследовать вас… Очень нужно! Меня послал отец.

Джонас покосился на Терри:

– Масао – мой старый друг. Разыщи меня в понедельник, тогда и поговорим. А сейчас не самое подходящее время…

– А вы когда-нибудь слышали о ЮНИС?

– Это что, твоя сестра? Нет, погоди-ка… это что-то вроде телеуправляемого подводного аппарата, да?

– Необитаемый информационный глубоководный аппарат. ЮНИС. Наш институт его запатентовал. Разработан для работы на большой глубине, корпус способен выдерживать давление девятнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм.

– Очень рад за вас. А теперь мне срочно нужно найти такси и бутылочку аспирина.

Достав из сумочки конверт из плотной бумаги, Терри сунула его прямо в лицо Джонаса:

– Посмотрите на это.

Джонас открыл конверт и вытащил черно-белую фотографию, сделанную под водой. На снимке был лежавший на боку ЮНИС с искореженным до неузнаваемости корпусом.

Джонас поднял глаза на женщину:

– А где был выпущен этот аппарат?

– В Марианской впадине.

«Додж-караван» мчался по мокрым от дождя улицам Сан-Диего. За рулем арендованной машины сидела Терри, смело срывавшаяся с места на желтый сигнал светофора. Джонас полулежал на сиденье, окно было открыто, вечерний воздух холодил разбитые костяшки пальцев и облегчал головную боль. Джонас, который не сводил глаз с дороги – его нервировал стиль вождения этой женщины, – мысленно воспроизводил детали увиденной фотографии.

На черно-белой фотографии, сделанной в западной части Тихого океана на глубине 35 000 футов, было запечатлено сферическое устройство, лежавшее возле темного склона каньона. Джонас имел некоторое представление об этих замечательных подводных станциях, поскольку читал о них в научных журналах. До него дошли слухи о совместном проекте Японского центра морских наук и технологий (JAMSTEC) и Института Танаки.

– Мой отец согласился запустить двадцать пять подводных станций ЮНИС в Бездну Челленджера в обмен на финансирование нашей китовой лагуны в Монтерее, – сообщила Терри, когда они выехали на скоростную трассу. – ЮНИС, в сущности, является системой раннего предупреждения о землетрясениях, предназначенной для мониторинга толчков на участке длиной сто двадцать пять миль подводного каньона, где Филиппинская литосферная плита встречается с Тихоокеанской. Спустя несколько дней после развертывания системы наше научно-исследовательское судно «Кику» начало получать устойчивый поток данных, и сейсмологи на обоих побережьях Тихого океана с интересом изучали полученную информацию. А затем что-то пошло не так. Через три недели устойчивой работы одна из станций прекратила передавать данные. Неделей позже перестали отвечать еще две. Когда через несколько дней замолчала еще одна, JAMSTEC прекратил финансирование, потребовав, чтобы отец восстановил работу системы. – Терри посмотрела на Джонаса. – Отец отправил на подводном планере «Эбис глайдер» моего брата Ди Джея заснять на видео поврежденную станцию.

– В одиночку?

– Ди Джей – наш самый опытный пилот, но я с вами совершенно согласна. На самом деле я просила Масао позволить мне сопровождать брата на втором планере.

– Ты?

Терри наградила Джонаса сердитым взглядом:

– А в чем, собственно, проблема? К вашему сведению, я чертовски хороший пилот.

– Не сомневаюсь, что так оно и есть, но на глубине тридцати пяти тысяч футов?! Какова максимальная глубина твоих одиночных погружений?

– Я дважды преодолела отметку в шестнадцать тысяч. Нет проблем.

– Неплохо, – согласился Джонас.

– Вы хотите сказать, неплохо для женщины, да?

– Спокойнее, Глория Стайнем[8]. Я хотел сказать, что это вообще неплохо. Мало кто из представителей рода человеческого спускался на такую глубину.

Терри сдержанно улыбнулась:

– Извините. Просто все это уже достало. Мой отец – очень старомодный японец. Его бабушка была гейшей. По его мнению, женщин можно видеть, но не слышать. Что меня жутко бесит.

– Так чем закончилась ваша история? Что случилось с Ди Джеем? Я так понимаю, это он снял поврежденную станцию?

– Да. Фотография сделана специальной камерой для подводной съемки.

Джонас еще раз взглянул на снимок. Титановая сфера была разломана, телескопические опоры искорежены, прикрученный болтами кронштейн вырван с мясом.

– А где гидролокатор?

– Ди Джей нашел его в сорока футах вниз по течению. Брат сумел поднять его на поверхность, и теперь гидролокатор в Институте Танаки в Монтерее. Вот почему я за вами и увязалась. Чтобы вы взглянули на наш сонар. Папа вас очень просит.

Джонас скептически посмотрел на девушку:

– Но почему я?

– Он не сказал. Вы можете к нему слетать вместе со мной и сами спросить. Я возвращаюсь на институтском самолете в восемь утра.

Джонас, впавший в глубокую задумчивость, едва не пропустил свой дом.

– Мне сюда… налево.

Терри, свернув на усыпанную листьями подъездную дорожку, припарковалась перед утопающим в зелени одноэтажным домом в колониальном стиле и заглушила мотор.

Джонас повернулся к ней и недоверчиво сощурил глаза:

– Выходит, Масао заставил тебя проделать весь этот путь лишь для того, чтобы я высказал свое мнение насчет поцарапанного куска металла?

– Отцу нужен ваш совет относительно передислокации системы в Бездне Челленджера.

– Вам нужен мой совет? Так вот. Держитесь, на хрен, подальше от Марианской впадины! Слишком опасное место для проведения исследований, особенно в одноместном глубоководном аппарате.

– Пуганая ворона куста боится. Мы с Ди Джеем хорошие пилоты, как-нибудь справимся. Кстати, что, черт возьми, с вами случилось? Когда я, семнадцатилетняя девчонка, вас впервые встретила, вы были другим. Энергичным, полным боевого задора. Вы меня тогда просто покорили своей самоуверенностью.

– Самоуверенность с годами проходит.

– Вы еще не старый, но уже всего боитесь. Интересно чего? Шестидесятифутовой доисторической белой акулы?

– А что, если я боюсь слишком самоуверенных азиатских женщин?

Терри тихо хмыкнула:

– Позвольте мне кое-что сказать вам. Данные, которые мы собрали в первые недели нормальной работы системы станций ЮНИС, оказались совершенно бесценными. Если система обнаружения землетрясений заработает, она спасет тысячи жизней. Вас никто не принуждает спускаться в Бездну Челленджера. Нам просто хотелось бы узнать ваше мнение относительно природы повреждений станции ЮНИС. Неужели у вас настолько напряженный график, что вы не можете выделить хотя бы день, чтобы слетать в институт? Мой отец просит вас о помощи. Проверите оторванный гидролокатор, посмотрите видео, сделанное братом, и уже завтра вечером вернетесь домой к своей ненаглядной женушке. Мы оплатим ваши услуги. Более того, я уверена, папа организует вам персональную экскурсию по нашей новой китовой лагуне.

Джонас перевел дух. Он считал Масао Танаку другом, но эта когда-то бесценная дружба в последнее время сошла на нет.

– Когда мы вылетаем?

– Встречаемся завтра в аэропорту местных авиалиний ровно в семь тридцать.

– Местные авиалинии… Мы что, летим на одном из этих крошечных самолетиков? – Джонас судорожно сглотнул.

– Расслабьтесь. Я знаю пилота. Увидимся утром.

Джонас вышел из автомобиля, который тут же, рванув с места, скрылся из виду.

– Джей Ти, что, черт возьми, ты творишь?!

Джонас закрыл за собой дверь и, включив свет, вдруг почувствовал себя чужим в собственном доме. Там царила мертвая тишина. В воздухе стоял едва заметный аромат духов Мэгги. Она вернется очень поздно. Ах, кого ты хочешь обмануть?! Она вообще не вернется домой.

Он прошел на кухню, достал из шкафа бутылку водки, но, внезапно передумав, включил кофеварку. Заменил фильтр, добавил туда кофе, налил воды. Затем хлебнул холодной воды прямо из-под крана и прополоскал рот.

В ожидании, пока закипит кофе, Джонас долго стоял над раковиной, глядя в окно. На заднем дворе было темно, и Джонас видел лишь свое отражение в оконном стекле.

В голове крутились слова любимой песни группы «Talking Heads»…

И ты можешь сказать себе, это не мой прекрасный дом, и ты можешь сказать себе, это не моя прекрасная жена. Так же как всегда… Так же как всегда… Так же, как всегда.

Когда кофе сварился, Джонас, взяв кружку и кофейник, прошел к себе в кабинет.

Его святилище. Единственная комната в доме, которая действительно принадлежала только ему. Стены были увешаны контурными картами континентальных границ океанов, горных хребтов, абиссальных равнин и глубоководных впадин. Полки стеклянного книжного шкафа были заполнены окаменелыми зубами мегалодона, установленными вертикально в специальных держателях, подобно маленьким свинцово-серым сталагмитам. Над письменным столом висело фото большой белой акулы, присланное Эндрю Фоксом, сыном Родни Фокса, известного австралийского фотографа, которого много лет назад чуть было не сожрала эта акула. Теперь вся семья Фокс зарабатывала себе на жизнь снимками того самого чудовища, которое оставила Родни на память чудовищный шрам… и дала ему новые средства к существованию.

Джонас поставил кружку с кофе возле монитора и сел за компьютер. Разинутые челюсти двенадцатифутовой большой белой акулы скалились на него со стены над монитором. Джонас вышел в Интернет, набрал адрес сайта Океанографического института Танаки. И, прихлебывая горячий кофе, принялся ждать, пока загрузится информация. А затем набрал аббревиатуру ЮНИС.

ЮНИС: необитаемый информационный глубоководный аппарат

Разработан в Океанографическом институте Танаки для обнаружения сейсмических волн на океаническом ложе. Станция ЮНИС представляет собой сферу, покрытую трехдюймовой титановой оболочкой. Масса сферы, установленной на трех телескопических опорах, составляет 935 фунтов. Система ЮНИС, способная выдерживать давление до 19 000 фунтов на квадратный дюйм, передает информацию на надводное судно по оптоволоконному кабелю.

Джонас изучил технические характеристики системы ЮНИС, поразившись простотой инженерного решения. Станции устанавливались вдоль линии тектонических разломов, их телескопические опоры засасывались морским дном; датчики ЮНИС обладали способностью обнаруживать малейшие признаки землетрясения или надвигающегося цунами, что создавало, если верить Терри, уникальную по своей эффективности систему раннего предупреждения.

Южная часть Японии, к несчастью, расположена в зоне конвергенции трех основных тектонических плит. Время от времени эти плиты наползают друг на друга, что приводит к возникновению землетрясений (на эти процессы приходится десятая часть всех происходящих на планете землетрясений). Так, во время катастрофического землетрясения 1923 года в Японии погибло более 140 000 человек.

Масао Танака отчаянно искал источник финансирования для осуществления проекта своей мечты – искусственной лагуны для разведения китов у побережья Монтерея. JAMSTEC согласился финансировать Институт Танаки в обмен на развертывание системы раннего предупреждения ЮНИС.

Таким образом, выход из строя системы ЮНИС поставил Институт Танаки на грань банкротства, и теперь Масао отчаянно нуждался в помощи Джонаса.

Джонас допил кофе.

Бездна Челленджера. Пилоты глубоководных аппаратов называли ее преддверием ада.

Джонас называл ее адом.

В шести милях отсюда Терри Танака сидела, завернувшись после душа в гостиничное полотенце, на краю двуспальной кровати в номере «Холидей инн». Терри чувствовала, как в висках по-прежнему пульсирует кровь. Джонас Тейлор ее реально достал. Упрямый как баран, да к тому же шовинист. С какого перепуга отцу понадобилась помощь Тейлора, было выше ее понимания.

Достав портфель, Терри решила просмотреть досье профессора Джонаса Тейлора.

Основные моменты она знала наизусть. Степень бакалавра естественных наук от Пенсильванского университета, степени магистра и доктора, полученные в Калифорнийском университете, Университете Сан-Диего и Скриппсовском океанографическом институте, подготовка в качестве пилота глубоководных аппаратов в Вудсхолском океанографическом институте, автор весьма спорной книги по палеобиологии. В свое время Джонаса Тейлора считали одним из самых опытных гидронавтов в мире. Он семнадцать раз пилотировал глубоководный аппарат «Алвин», руководил многочисленными исследованиями в четырех различных глубоководных впадинах. А затем семь лет назад по какой-то необъяснимой причине все бросил.

– Бессмыслица какая-то, – сказала вслух Терри.

Мысленно возвратившись к сегодняшней лекции, Терри вспомнила лысеющего мужчину, заявившего, что Джонас в качестве пилота глубоководного аппарата участвовал в экспедиции ВМС в Марианскую впадину. Ее отец, естественно, об этом знал. Вот потому-то он и попросил Терри привести Джонаса.

А вот о чем Терри уж точно не знала, так это о том, что Джонас три месяца пролежал в психушке.

Терри включила лэптоп. Ввела пароль, подсоединившись к институтским компьютерам в поисках информации о Марианской впадине.

МАРИАНСКАЯ ВПАДИНА

РАСПОЛОЖЕНИЕ: Западная часть Тихого океана, к востоку от Филиппин, вблизи острова Гуам.

ФАКТЫ: Самая глубоководная впадина на Земле. Размеры: глубина 35 827 футов (10 920 метров); длина более 1550 миль (2500 километров); ширина примерно 40 миль. Таким образом, Марианская впадина является наиболее глубокой на планете и второй по длине. Самое глубокое место Марианской впадины носит название Бездны Челленджера. Примечание: брошенному вниз с поверхности океана пятифунтовому шару для боулинга потребуется больше часа, чтобы достигнуть дна.

ИССЛЕДОВАНИЯ (НА ОБИТАЕМЫХ ГЛУБОКОВОДНЫХ АППАРАТАХ): 23 января 1960 года батискаф ВМС США «Триест» погрузился на глубину 35 800 футов (10 911 метров), практически коснувшись дна Бездны Челленджера. На борту находились лейтенант ВМС Дональд Уолш и швейцарский океанограф Жак Пикар. В том же году французский батискаф «Архимед» совершил аналогичное погружение. В обоих случаях батискафы просто опустились на дно, а затем вернулись на надводное судно.

ИССЛЕДОВАНИЯ (НА НЕОБИТАЕМЫХ ГЛУБОКОВОДНЫХ АППАРАТАХ): В 1993 году японский глубоководный робот «Кайко» был запущен на глубину 35 798 футов, после чего вышел из строя.

Терри просмотрела весь файл в поисках последнего упоминания развертывания системы ЮНИС. Ничего о Джонасе Тейлоре или о погружениях глубоководных аппаратов ВМС семь лет назад.

Она со вздохом закрыла лэптоп, мысленно снова вернувшись к той лекции.

Терри Танака впервые встретилась с Джонасом Тейлором десять лет назад на симпозиуме в Сан-Франциско, спонсируемом Океанографическим институтом Танаки. Масао пригласил пилота глубоководных аппаратов ВМС рассказать о погружении в Пуэрториканский желоб. В то время Терри как раз окончила среднюю школу. Она помогала отцу в организации симпозиума: занималась заездом и размещением более семидесяти ученых со всего мира. Она заказала Джонасу билет и лично встретила его в аэропорту. Тогда она испытала первую юношескую влюбленность, с ходу влюбившись в атлетически сложенного бравого моряка.

Терри еще раз посмотрела на его фотографию в досье. Сегодня вечером Тейлору явно не хватало той уверенности, которой он покорил ее во время первого знакомства. Джонас Тейлор, ростом примерно шесть футов три дюйма, был по-прежнему в прекрасной физической форме и хорош собой. Правда, в уголках глаз появились новые морщинки, а темно-каштановые волосы поседели на висках. И что-то явно сломалось у него внутри.

Так что же все-таки произошло с этим человеком? И почему отец настаивал на встрече с ним? Будь на то воля Терри, она ни за что не стала бы привлекать Тейлора к проекту ЮНИС.

Джонас Тейлор, накрытый вместо одеяла пиджаком от костюма, проснулся на диване в кабинете. Где-то неподалеку лаяла собака. Джонас посмотрел на часы. 6:08.

Голова раскалывалась. Джонас медленно сел, случайно задев ногой полупустой кофейник. Коричневая жидкость залила бежевый ковер. Вокруг были разбросаны компьютерные распечатки из приемного лотка принтера. Джонас протер налитые кровью глаза и бросил взгляд на компьютер. На экране крутился скринсейвер. Пощелкав мышкой, Джонас открыл схему станции ЮНИС, и все сразу встало на свои места.

Собака больше не лаяла. Дом показался непривычно тихим. Джонас встал и прошел в супружескую спальню.

Мэгги там не было. Кровать осталась несмятой.

Терри Танака сразу засекла Джонаса, шедшего с парковки к взлетной полосе. И кинулась ему навстречу.

– Доброе утро, профессор, – сказала она, возможно, громче, чем следовало бы. – Как ваша голова?

– И не спрашивай. – Он перевесил дорожную сумку на другое плечо. – Пожалуйста, говори чуть-чуть тише и не называй меня профессором. Я для тебя Джонас или Ти Джей. Когда мне говорят «профессор», я сразу начинаю чувствовать себя древним стариком. – Он прищурился на ожидавший их самолет. – Вроде совсем маленький, а?

– Но не для «Бичкрафта».

Самолет был двухмоторным, с логотипом в виде кита и буквами «ОИТ» на фюзеляже. Джонас забрался внутрь, закинул сумку за кресло и огляделся:

– Ладно, а где пилот? – (Терри шутливо отдала ему честь.) – Ты? Не пойдет…

– Эй, только давайте без вашего шовинистического дерьма. Я лицензированный и квалифицированный пилот. И, к вашему сведению, летаю уже шесть лет. Если вам, конечно, от этого станет легче.

Джонас неловко кивнул. Ему явно не стало легче.

– Вы в порядке? – поинтересовалась Терри, увидев, что он не решается пристегнуть ремень безопасности. – Что-то у вас бледный вид.

– Гипогликемия.

– В маленьком холодильнике позади, возможно, есть пара яблок. А если вы пересядете назад – там больше места, – то сможете вытянуть ноги. Бумажные пакеты для страдающих воздушной болезнью в боковом кармане. – Терри невинно улыбнулась.

– Смейся, смейся.

– Честно сказать, никак не ожидала, что опытный глубоководный пилот вроде вас окажется таким неженкой.

– Твое дело управлять чертовым самолетом, вот и управляй. – Джонас не мог отвести глаз от индикаторов на панели управления.

В кабине самолета было тесновато, кресло второго пилота фактически прижато к ветровому стеклу. Джонас пошарил в поисках ручки, чтобы отодвинуть кресло назад.

– Простите, но кресло дальше не отодвигается.

У Джонаса внезапно пересохло в горле.

– Мне бы стакан воды.

Терри заметила его трясущиеся руки.

– За вашей спиной.

Джонас поднялся и протиснулся в задний отсек.

– В холодильнике есть пиво! – крикнула ему вслед Терри.

Джонас расстегнул сумку и, достав несессер, вынул оттуда аптечную склянку с маленькими желтыми таблетками.

Клаустрофобия. Именно такой диагноз поставил ему врач после того несчастного случая. Психосоматическая реакция на перенесенный стресс. От пилота глубоководного аппарата с клаустрофобией проку не больше, чем от прыгуна с вышки с головокружением. Две вещи, совершенно несовместные.

Джонас запил таблетки водой из бутылки. Посмотрел на дрожащие пальцы, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Когда он открыл глаза, руки уже больше не тряслись.

– Вы в порядке?

Он поднял глаза на Терри:

– Я же сказал. У меня все прекрасно.

До Монтерея было два часа лета. Таблетки наконец подействовали, и Джонас расслабился. Самолет, держа курс вдоль побережья на север, пролетал над Биг-Сур, одним из красивейших мест на планете. На протяжении семидесяти двух миль неистовые воды Тихого океана бились о подножие горы Санта-Лючия, окаймленной живописной калифорнийской трассой номер один – горной дорогой с крутыми подъемами, параллельными мостами и крутыми поворотами.

Терри высмотрела стаю китов, мигрирующих вдоль побережья на юг.

– Серые, – заметила она.

– Круиз в Баху, – вспомнив о Мэгги, пробормотал Джонас.

– Джонас, послушайте… Я насчет лекции. Ну, я вовсе не собиралась на вас наезжать. Просто отец попросил меня вас найти, и, откровенно говоря, мне попросту не хотелось зазря тратить ваше время. Одним словом, речь вовсе не идет о другом пилоте глубоководного аппарата.

– Отлично, поскольку такое предложение меня вряд ли заинтересовало бы.

– Отлично, потому что мы в ваших услугах не нуждаемся! – Терри почувствовала, как у нее снова вскипает кровь. – Быть может, вам все же удастся уговорить отца позволить мне сопровождать Ди Джея на втором глайдере?

– Я пас, – повернувшись к иллюминатору, отозвался Джонас.

– А почему нет?

– Во-первых, я не видел, как вы управляете глубоководным…

– Но я же управляю самолетом.

– Это совсем другое. На глубине приходится иметь дело с коварными течениями, вечной тьмой и изматывающим давлением воды.

– Давление? Значит, вы хотите давления? Ну тогда держитесь! – Терри рванула на себя штурвал.

Джонас ухватился за приборную доску, когда «Бичкрафт» сделал серию «бочек», а затем ушел в глубокое пике.

На высоте 1500 футов Терри выровняла самолет.

Джонас схватил бумажный мешок, его вытошнило.

Сан-Диего

Дэвид Адашек, поправив бифокальные очки в металлической оправе, постучался в дверь двухкомнатного номера 810. Нет ответа. Адашек постучал еще раз, уже громче.

Дверь распахнулась. На пороге стояла сонная Мэгги Тейлор в небрежно запахнутом белом халате, из которого вываливалась загорелая голая грудь.

– Дэвид? Боже, который час?

– Девять утра. Бурная ночь, а?

– Не такая бурная, как у моего без пяти минут бывшего муженька. Входи давай, пока тебя никто не увидел.

Адашек вошел в гостиную. Мэгги показала на два белых дивана перед телевизором с большим экраном:

– Присаживайся.

– А где Бад?

Мэгги свернулась калачиком на диване напротив Адашека:

– Ушел час назад играть в гольф. Отличная работа. Ты здорово прижал Джонаса на лекции.

– Мэгги, неужели все это так уж необходимо? Похоже, он нормальный мужик.

– Вот и женись на нем! А мне десяти лет брака хватило за глаза и за уши.

– Тогда почему не развестись и не поставить на этом жирную точку?

– Все не так просто. Теперь, когда у меня появился шанс стать местной знаменитостью, мои агенты советуют быть крайне осторожной и не забывать об общественном мнении. У Джонаса до сих пор полно друзей в этом городе. Нет, надо выставить его сумасшедшим. Люди должны поверить, что причина развода в его неадекватном поведении. Вчера вечером было положено хорошее начало.

– Упоминание о психушке – удар ниже пояса.

– На войне все средства хороши. Где сейчас Джонас?

Адашек достал свои записи:

– Уехал домой с этой девицей Танака.

– Джонас? С другой женщиной? – Мэгги истерически расхохоталась.

– Нет, все было вполне невинно. Она просто подвезла его домой из отеля, где вручали награды. А рано утром я проследовал за ним до аэропорта местных авиалиний. Они отправились в Монтерей. По моим соображениям, в новую китовую лагуну, которую Институт Танаки возводит у побережья.

– Держи меня в курсе. Я хочу, чтобы в конце недели ты публично озвучил ту военно-морскую историю, особо подчеркнув тот факт, что тогда погибли двое невинных штатских. Когда история получит соответствующий резонанс, ты возьмешь у меня заключительное интервью, а я буду требовать развода, говорить о публичном унижении и все такое.

– Ты босс. Послушай, если я собираюсь следовать за Джонасом, то мне понадобится дополнительная наличность.

Мэгги вытащила из кармана халата пухлый конверт:

– Бад просил сохранить чеки.

Ага, подумал Адашек, зуб даю, он захочет списать эту сумму со счета.

Монтерей

– Это здесь. – Терри показала на береговую линию, когда самолет стал снижаться над заливом Монтерей.

Джонас потягивал кока-колу, его по-прежнему немного подташнивало после устроенного Терри авиа-шоу. Голова буквально раскалывалась, и Джонас твердо решил, что уедет сразу после встречи с Танакой. А что касается Терри Танака, Джонас ни за какие коврижки не порекомендовал бы ее в качестве пилота для погружения в Бездну Челленджера.

Посмотрев вниз, Джонас увидел гигантскую пустую белую раковину, вытянутую, словно огромная ванна, на участке пять квадратных миль к югу от местечка Мосс-Ландинг. С воздуха все это выглядело как пустой овальный бассейн. Резервуар этот, расположенный параллельно океану, был примерно три четверти мили в длину и четверть мили в ширину. Из статей, посвященных его строительству, Джонас успел узнать, что глубина резервуара составляет сто двадцать футов, с правой стороны имеется подводная смотровая зона с иллюминаторами высотой в три этажа. Забетонированный канал, пересекавший западную часть лагуны, уходил прямо в глубь Тихого океана.

В лагуне пока не было воды. Если когда-нибудь ее строительство все же завершится, массивные стальные двери, установленные на входе в канал, будут открываться, с тем чтобы лагуна могла заполниться морской водой, став самым большим рукотворным аквариумом в мире.

– Впечатляет. Если бы не увидел все это собственными глазами, то точно бы не поверил, – заметил Джонас, когда самолет пошел на посадку.

Терри кивнула:

– Мечта моего отца. Он разрабатывал все это как природную лабораторию. Естественную, но безопасную среду для ее будущих обитателей. Каждую зиму десятки тысяч китов мигрируют вдоль калифорнийского побережья в Баху. Масао уверен, что мы сумеем приманить нескольких беременных самок кита, чтобы они могли родить прямо здесь.

– Морская наука на службе семейных развлечений, – кивнул Джонас.

Спустя сорок минут Джонас оказался на пустой парковке Института Танаки, а владелец лагуны и исполнительный директор уже выходил из стеклянных дверей, спеша навстречу дорогому гостю.

– Тейлор-сан! – Масао Танака быстрым шагом пересек заасфальтированную площадку, чтобы пожать Джонасу руку.

Высокий японец, чуть за шестьдесят, седые волосы спрятаны под бейсболку с эмблемой «Гигантов Сан-Франциско», на загорелом лице белая как лунь эспаньолка, миндалевидные глаза полны жизни.

– Дай-ка на тебя посмотреть. Ах, что-то ты паршиво выглядишь. Да и пахнешь не лучше. Что случилось? Тебе не понравилось летать с моей дочерью?

– Нет. Откровенно говоря, не понравилось. – Джонас бросил на девушку убийственный взгляд.

Масао покосился на дочь:

– Терри?

– Масао, я тут ни при чем. Если он не способен выдержать перепад давления, это его проблемы! Я буду в проекционной. – И девушка, оставив мужчин вдвоем, направилась к зданию.

– Примите мои извинения, Тейлор-сан. Терри ужасно строптивая девушка, ужасно независимая. Очень трудно воспитывать дочь без женщины в доме.

– Ладно, забудь. Я действительно приехал повидать тебя и твою китовую лагуну. Вид сверху потрясающий.

– Я организую тебе экскурсию, но только чуть позже. Пошли, надо срочно раздобыть тебе чистую рубашку. А затем я хочу познакомить тебя с нашим главным инженером Альфонсом Демарко. Он изучает видео, которое Ди Джей сделал во впадине. Джонас, мне действительно нужна твоя помощь.

Джонас закинул сумку на плечо и проследовал за Масао внутрь.

Вестибюль был еще не закончен, пол – голый бетон. Возле гипсокартонной стены заброшенные подмости, ведра со штукатуркой и краской небрежно накрыты защитной пленкой.

Масао провел Джонаса мимо пустых цилиндрических резервуаров для соленой воды высотой двадцать футов к сувенирному магазину. Вскрыв складным ножом коробку с этикеткой «XXL», он протянул Джонасу новую футболку:

– Твой гонорар за сегодняшний день.

– Спасибо.

Джонас снял заблеванную рубашку и надел хлопчатобумажную футболку с рисунком серых китов в лагуне Танаки.

Они спустились по лестнице вниз. В длинном технологическом коридоре прятались массивные системы фильтрации, ждущие своего часа, чтобы заработать.

В конце коридора располагался пресс-центр. За операторским пультом сидел невысокий человек с развитой мускулатурой и темными курчавыми волосами, практически всю переднюю стену занимал большой проекционный экран. Терри устроилась на угловом кожаном диване лицом к экрану.

– Джонас Тейлор, позволь представить тебе моего главного инженера Альфонса Демарко. Ал, это тот самый пилот глубоководных аппаратов, знакомством с которым я хвастался.

Джонас пожал мозолистую руку Альфонса, казалось способную гнуть железо.

– Присаживайтесь, коммандер Тейлор. Мы как раз смотрим отснятый Ди Джеем материал с кадрами поврежденной станции ЮНИС.

Джонас, стараясь держаться подальше от Терри, сел в складное кресло, Демарко потушил свет.

Видео было сделано с помощью объектива ночного видения, отчего цвета на пленке приобрели оливково-зеленый оттенок. ЮНИС лежал на боку, его задняя часть была смята, словно пивная банка.

Масао занял свободный стул справа от Джонаса:

– Ди Джей нашел станцию в пятидесяти футах к югу от ее изначального местоположения. Эти системы весят почти полтонны. И опускаются в нужную точку с надводного судна с помощью крановой лебедки на А-раме. Чтобы течение отнесло такую махину на расстояние в половину футбольного поля… Нет, такое попросту невозможно.

Джонас, встав с места, подошел к экрану:

– А что, по-вашему, тут случилось?

Демарко дал крупным планом изображение искореженной титановой оболочки:

– Самое простое объяснение, как правило, и самое хорошее. Станцию могли повредить сейсмические процессы. А в зоне субдукции они особенно сильные.

Джонас внимательно осмотрел блок гидролокатора, извлеченный Ди Джеем во время последнего погружения; его сегмент лежал на дубовом рабочем столе. На титановой поверхности имелись отчетливые вмятины:

– Толщина титановой оболочки три дюйма. Я видел данные теста на прочность…

– После нарушения целостности оболочки титан под действием давления воды становится мягким, как алюминий.

– Но опять же, что могло нарушить ее целостность?

Демарко уменьшил изображение:

– Вот вы нам и скажите. Для этого мы вас и пригласили.

Джонас вгляделся в изображение на экране, мысленно вернувшись к своему последнему погружению в Бездну Челленджера. Он, собственно, так и не увидел дна желоба, ведь его задача ограничивалась слоем над гидротермальным источником. Посмотрев на Демарко, Джонас спросил:

– А как насчет трех других поврежденных станций? Они оказались расплющены подобным образом?

– Мы смогли добраться только до одной. Так что трудно сказать.

Джонас повернулся к монитору:

– Вы потеряли четыре станции. А вам не кажется, что утверждение, будто все они получили повреждения за счет сейсмической активности, явно выходит за все вероятностные пределы?

Демарко снял очки для чтения и устало потер глаза. Он уже не раз слышал этот аргумент от Масао.

– Задача системы ЮНИС – обнаружение сейсмической активности. А для обнаружения сейсмической активности станции ЮНИС должны быть установлены вдоль линии разлома тектонических плит. Три из четырех станций были дислоцированы в районе Бездны Челленджера. Я бы сказал, что эти факторы также способны привнести элемент случайности.

Масао встал с места:

– Джонас, будущее этого учреждения зависит от нашей способности установить, что именно произошло с роботами, и оперативно исправить ситуацию. Мы определили местонахождение последней станции ЮНИС, единственной из четырех, не установленной вдоль линии разлома. Так вот, мы должны поднять эту станцию. Для этого нам требуется два работающих в паре глубоководных аппарата: один – для того, чтобы высвободить из грязи кольцо откидного болта, необходимое для подъема станции наверх, а другой – для того, чтобы прикрепить буксирный трос.

– Масао, я готова, – заявила Терри. – Я прошла специальную подготовку и вполне способна это сделать.

Масао открыл было рот, но его прервал Джонас.

– Остановите пленку! – заорал он, ткнув пальцем в экран. – Ал, вернитесь на двадцать секунд назад. – (Демарко прокрутил запись назад.) – Отлично! А теперь начните с этого места.

Все уставились на экран, но ничего нового не увидели.

– Вот тут… Вы можете остановить этот кадр? – Демарко послушно выполнил указание, и Джонас показал на крошечный белый обломок, лежавший под телескопическими опорами. – А теперь можно вот это увеличить?

Инженер нажал на какие-то кнопки, и на экране появился квадратный контур. С помощью джойстика Демарко поместил интересующий Джонаса предмет в квадрат, растянув его на весь экран.

Предмет – белый треугольник – по-прежнему был не в фокусе, а потому не поддавался идентификации.

Джонас вгляделся в экран:

– Это зуб.

Демарко подошел поближе, чтобы лучше разглядеть картинку:

– Зуб? Да вы спятили!

– Ал! – одернул его Масао. – Проявляй уважение к гостю.

– Прости, Мас, но то, что говорит наш профессор, – полнейший абсурд. Вы это видите? – Демарко показал на шуруп, торчащий из титановой стойки. – Длина нашего болта три дюйма. А значит, этот зуб, или что бы там ни было, вдвое длиннее… Выходит, его длина почти семь дюймов. – Демарко поднял глаза на Масао. – На Земле не существует существ с такими большими зубами.

Под западными трибунами сверкала россыпью бриллиантов поверхность Тихого океана; холодный ветер завывал в пустом канале.

Искусственная лагуна простиралась перед ними, словно ванна Создателя. Вдоль стен были протянуты толстые трубы, как часть громоздкой системы фильтрации. Солнечные лучи отражались от акриловых иллюминаторов, расположенных вдоль южной стены на двадцать футов ниже главной террасы: вход в галерею располагался со стороны арены. Сама же арена была оборудована скамьями, способными разместить 10 000 зрителей.

Джонаса впечатлил размер лагуны.

– Как здорово увидеть на этом водном просторе стаю серых китов, а еще лучше парочку горбачей… За ними можно наблюдать днями напролет, и занятие это никогда не наскучит.

Масао Танака, кивнув, подставил лицо полуденному солнцу.

– Эта лагуна – мечта всей моей жизни, которую я лелею буквально с шестилетнего возраста. Сорок миллионов долларов, почти семь лет планирования, четыре года строительства. Джонас, я сделал все, что мог, отдал этому делу все, что имел. – Масао посмотрел в лицо Джонасу. – Но боюсь, мой друг, мы ее никогда не откроем. – Бросив взгляд на Терри, сидевшую на перилах спиной к мужчинам, пятью рядами ниже, Масао понизил голос: – Тейлор-сан, при всем моем уважении к тебе, я решительно не способен представить, что предмет на видео может быть зубом.

– Это нижний зуб. Он отличается от верхних. Верхние гораздо шире, приспособлены ломать китовую кость. Нижние зубы – довольно узкие, предназначены протыкать и хватать добычу.

– Джонас, предмет был белым. Белых зубов мегалодона не бывает.

– Мас, белизна указывает на то, что зуб не окаменел, а его хозяин, возможно, до сих пор жив. Вот потому-то нам и следует достать зуб. Это послужит доказательством моим теориям.

– Вашим теориям? – Терри, соскользнув с перил, подошла поближе. – А это, случайно, не те самые теории, из-за которых вы три месяца пролежали в психушке? Из-за которых вас с позором уволили со службы? Профессор, пора посмотреть правде в глаза. В Марианской впадине, впрочем как и в какой-либо другой впадине, нет гигантских доисторических белых акул. Но даже если и были бы, то где это видано, чтобы акулы ели титановых роботов!

– Они и не едят, – огрызнулся Джонас, – пока роботы не начинают передавать электрические сигналы, как ваш ЮНИС. – Он повернулся к Масао. – Много лет тому назад компания «AT&T» попросила меня установить причину проблем в системе оптоволоконного кабеля. Они только что проложили кабель по дну океана на глубине шесть тысяч футов, и, несмотря на то что кабель был в оплетке из нержавеющей стали, его постоянно повреждали акулы, что в результате выливалось в многомиллионные расходы на ремонтные работы. Сенсорный аппарат акул – а точнее, ампулы Лоренцини – реагировал на сигналы электронного усилителя, возникающие в оптоволоконных сетях.

– Чьи-чьи ампулы? – презрительно усмехнулась Терри.

– Лоренцини, – ответил Джонас. – Электромагнитные сенсоры в виде пор, расположенные в основном в передней и нижней части рыла акулы. Масао, пожалуйста, мне очень нужно, чтобы Ди Джей достал зуб. Это крайне важно для меня.

– А что, если я дам тебе возможность самому забрать этот зуб?

Миндалевидные глаза Терри яростно вспыхнули.

– Нет, нет и нет! Если кто и совершит погружение одновременно с Ди Джеем, то это я!

– Прекрати! – одернул дочь Масао. – Я обсужу это со своим гостем, а что касается тебя, то разговор окончен.

Терри наградила Джонаса гневным взглядом и пулей вылетела из комнаты.

Масао, закрыв глаза, несколько раз медленно вдохнул через нос и выдохнул через рот:

– Ты мой гость и сегодняшний вечер проведешь с нами. Моя дочь прекрасно готовит.

Джонас скептически хмыкнул:

– Не сомневаюсь, что так. Хотя, возможно, мне понадобится специальный тестер – проверить, не подсыпала ли она мне в еду мышьяку.

Масао улыбнулся и в очередной раз сделал глубокий вдох:

– Джонас, чувствуешь, как пахнет океанский воздух? Начинаешь еще сильнее ценить природу, а?

– Да.

– Мой отец… Он был рыбаком. Там, в Японии, он каждое утро перед школой вывозил меня в море на своей лодке. В четыре года я потерял мать, Кику Танака. И, кроме отца, обо мне некому было позаботиться. Когда мне исполнилось шесть, мы переехали в Америку. К родственникам в Сан-Франциско. Четыре месяца спустя японцы атаковали Перл-Харбор. Всех японцев вывезли в лагеря для интернированных лиц. Мой отец… был очень гордым человеком. Он не смог смириться с тем фактом, что находится в заключении и не имеет права рыбачить, не имеет права жить своей жизнью. И однажды утром отец решил умереть. Я остался один-одинешенек – в тюрьме, в чужой стране, где говорят на английском языке, которого я не знал.

– Тебе наверняка было ужасно страшно.

– Очень страшно. А потом я увидел своего первого кита. Из ворот лагеря было видно, как они выскакивают из воды. Горбатые киты. Они пели для меня, составляли мне компанию по ночам, занимали все мои мысли. Мои единственные друзья. – Погруженный в воспоминания, Масао закрыл глаза. – Через месяц после смерти отца нас вывезли в Айдахо. В концентрационный лагерь Минидока. Именно там я и выучил английский. Знаешь, Тейлор-сан, американцы – очень странные люди. Вчера они тебя ненавидели, а сегодня – чуть ли не обожают. Спустя восемнадцать месяцев я вышел на свободу. Меня усыновила американская супружеская пара – Джеффри и Гэй Гордон. Мне здорово повезло. Гордоны любили меня, всячески поддерживали, дали образование. Но каждый раз, как я впадал в депрессию, именно киты помогали мне двигаться дальше.

– Теперь понятно, почему этот проект так важен для тебя.

– И не говори! Изучение китов – очень важная штука. Во многих аспектах в своем развитии они стоят выше человека. Но содержать их в маленьких бассейнах и заставлять исполнять дурацкие трюки за кормежку – невероятно жестоко. Эта лагуна позволит мне изучать китов в естественных условиях. Лагуна будет открыта, чтобы киты могли приплывать и уплывать, когда захотят. И больше никаких маленьких бассейнов. В свое время я на собственной шкуре испытал, что такое неволя. И не способен поступить с ними так же. Это исключено.

– Ты непременно достроишь лагуну. Рано или поздно JAMSTEC раскошелится.

Масао покачал головой:

– Если мы не сумеем наладить работу аппаратов ЮНИС, они закроют проект.

– А что, если поискать другие источники финансирования?

– Я пытался, но мои активы уже и так заложены, и ни один банк не поддержит это начинание. Только JAMSTEC. Но им глубоко наплевать на создание лагун, им нужно, чтобы система ЮНИС осуществляла мониторинг землетрясений. Японское правительство не пойдет на уступки, ведь на кону карьера отдельных политиков. Нам остается или починить аппараты, или объявить себя банкротами.

– Масао, ты закончишь лагуну. Мы выясним, что произошло.

– Джонас, мы с тобой друзья. Я поведал тебе свою историю, а теперь твоя очередь сказать своему старому другу Танаке правду. Что случилось в Марианской впадине?

– С чего ты взял…

Масао понимающе улыбнулся:

– Мы знаем друг друга уже… сколько лет? Десять? Не стоит недооценивать меня, дружок. У меня есть связи на флоте и в Пентагоне. Я читал рапорт твоего командира Ричарда Даниельсона. А теперь хочу выслушать твою версию.

Джонас потер глаза:

– Ладно, Масао. Похоже, эта история так или иначе скоро выплывет наружу. Во-первых, Даниельсон не был моим командиром, он был назначен в Гуам, когда наша миссия только началась, и в результате ему пришлось руководить погружениями, поскольку они проводились в зоне его ответственности. Меня вместе с тремя другими пилотами готовили к этому заданию несколько лет; впоследствии двое из них отсеялись. Подводный аппарат назывался «Си клиф». Военно-морские силы модернизировали его для погружения в Бездну Челленджера. За ходом выполнения задания следили три команды ученых. Во время инструктажа мне явно навешали лапши на уши. Что-то там насчет необходимости измерений скорости глубоководных течений во впадине для определения возможности безопасного захоронения плутониевых стержней от атомных электростанций в зоне субдукции. И что самое забавное, когда мы совершили первое погружение, «яйцеголовые» вдруг забыли о течениях, откровенно заинтересовавшись камнями.

– Камнями?

– Марганцевыми конкрециями. Не спрашивай меня, с чего вдруг они им понадобились, я без понятия. В мои обязанности входило пилотировать аппарат к гидротермальному источнику и ждать, пока геологи будут работать с телеуправляемым роботом, снабженным вакуумным устройством. – Джонас закрыл глаза. – Первое погружение прошло благополучно; второе состоялось через три дня, и к тому моменту, как мы снова поднялись на поверхность, у меня уже двоилось в глазах.

– А как насчет второго пилота?

– Он был не готов. Четыре дня спустя я выполнил третье погружение, а затем на нас стал надвигаться штормовой фронт. «Яйцеголовые» почему-то вбили себе в голову, что оставшийся участок с конкрециями – их Святой Грааль, и потребовали провести еще одно погружение. После моего последнего погружения прошло не более сорока восьми часов, и я был не в состоянии управлять пультом от телевизора, не говоря уже о подводном аппарате. Однако судовой врач Фрэнк Хеллер под нажимом Дика Даниельсона признал меня годным.

– Продолжай, – сокрушенно покачал головой Масао.

– Мне удалось доставить аппарат к гидротермальному источнику. И вот когда ученые производили свои замеры, гидролокатор засек стаю кальмаров. Огромную, как река. Они прошли под нами, словно товарный поезд. Затем гидролокатор зафиксировал наличие еще одного биологического вида, на сей раз хищника. Он покружил вокруг нас и исчез. Как бы там ни было, через два часа я посмотрел в иллюминатор, выходящий на гидротермальный источник, и мне почудилось нечто огромное, кружившее ниже гидротермального слоя.

– Но что можно было разглядеть в такой темноте?

– Не знаю, но огни подводного аппарата высветили нечто гигантское и абсолютно белое. Поначалу я принял это животное за кита, что было совершенно исключено. А затем видение исчезло. И я решил, что у меня начались галлюцинации.

– А что случилось потом?

– Масао, положа руку на сердце… не знаю. Я чувствовал себя ужасно усталым, у меня слипались глаза… Неожиданно из гидротермального слоя появилась гигантская треугольная голова. Чудовищная, размером с грузовик. Жуткие челюсти с огромными зубами. Но что было дальше, помню плохо. Говорят, я запаниковал, сбросил весь балласт и рванул наверх. Похоже, аппарат всплыл слишком быстро, что-то пошло не так с системой компрессии. Оба ученых погибли. Меня затолкали в барокамеру, проснулся я уже в госпитале, три дня спустя… Я так толком и не узнал, что случилось.

– А психиатрическая больница?

– Прощальный подарок от Даниельсона. На самом деле отдых пошел мне на пользу. Но после того последнего погружения у меня появились симптомы повышенной тревожности.

– Но с чего ты взял, что тот биологический вид был мегалодоном?

– Мас, до этого несчастного случая я бы не отличил мегалодона от мастодонта. И, только побеседовав с психиатром, я начал понимать, что к чему.

– Но эта тварь… Она не преследовала аппарат во время всплытия?

– Очевидно, нет. Как я уже говорил, я отключился, но монстр мог в любую минуту нас атаковать. Насколько я понимаю, ему не хотелось надолго задерживаться в холодном слое, где температура воды близка к нулю.

– Погибли двое из твоего экипажа. Зная тебя, осмелюсь предположить, что тебе было нелегко жить с такой кармой.

– До сих пор тяжело. Не проходит и дня, чтобы я не думал об этом. – Джонас отрешенно посмотрел вдаль. – Но, по правде говоря, с тех пор столько воды утекло, что я уже начинаю сомневаться, а не изменяет ли мне, грешным делом, память.

Масао снова сел на место:

– Джонас, я тебе верю. Ты наверняка что-то такое видел. Но вряд ли это был мегалодон. Знаешь, Ди Джей рассказывал мне о том, что дно сплошь покрыто белыми рифтиями. По словам Ди Джея, эти черви отражают свет, создавая эффект свечения. Ты ведь никогда не спускался на дно впадины?

– Нет.

– А Ди Джей спускался. Мой мальчик обожает глубоководные исследования. Говорит, это нечто особенное. Словно побывать в космосе. Джонас, по-моему, ты видел всего лишь колонию червей. По-моему, течение то приносило их так, что они попадали в поле твоего зрения, то снова относило прочь, а прожекторы подводного аппарата улавливали их свечение. Вот почему тебе показалось, что видение исчезло. Вспомни, ты был невероятно измотан и постоянно смотрел в темноту. Военно-морские силы выжали тебя как лимон. Три погружения за восемь дней – это небезопасно, а четыре – уже, можно сказать, преступно. Ты периодически засыпал?

– Да. Словно у меня внезапно развилась нарколепсия.

– С учетом имеющихся обстоятельств, какой вариант тебе кажется более вероятным? Что тебя атаковала доисторическая акула или что это нападение тебе всего лишь приснилось, а проснувшись, ты запаниковал?

Джонас молчал, глаза его застилали слезы.

Масао положил руку ему на плечо:

– Друг мой, мне нужна твоя помощь. И я думаю, сейчас самое время заглянуть в лицо своим страхам. Я хочу, чтобы ты вернулся с нами в Марианскую впадину и вместе с Ди Джеем совершил погружение. Но на сей раз тебе придется спуститься на дно. Там ты своими глазами увидишь огромные участки, населенные гигантскими червями. В свое время ты был великим пилотом, впрочем, для меня ты таким и остался. Ты не можешь жить в страхе всю жизнь.

– А как насчет Терри? Она ведь тоже хотела управлять глайдером…

– Она еще не готова. Слишком самонадеянная. Нет, мне нужен ты. А тебе нужно это сделать, чтобы разобраться со своей жизнью.

– Ладно… Я согласен, – кивнул Джонас.

– Вот и отлично. А когда закончим, ты начнешь работать со мной в институте, да?

– Поживем – увидим. – Джонас с трудом сдержал смех. – Черт, твоя дочь меня возненавидит!

– Она будет недовольна нами обоими, – хмыкнул Масао. – Давай-ка пропустим семейный обед. Пожалуй, сегодня нам с тобой лучше поесть в ресторане.

«Боинг-747» авиакомпании «Американ эрлайнс», вылетевший пять часов назад из Сан-Франциско, шел на высоте 36 000 футов над голубым ковром Тихого океана.

Поднявшись со своего места в салоне первого класса, Терри направилась в сторону туалета. Альфонс Демарко сидел позади нее рядом с Джонасом Тейлором.

На коленях у бывшего пилота глубоководных аппаратов ВМС лежал портативный симулятор подводного планера «Эбис глайдер II», на голове – шлем виртуальной реальности с темным визором. Два джойстика позволяли Джонасу практиковаться в координировании отклонения от курса и спуска по наклонной плоскости со скоростью и стабилизацией аппарата, одновременно сосредоточиваясь на картинках подводного мира, появляющихся на экране визора.

Устройство, которое Джонас успел окрестить «детской видеоигрой», как оказалось, позволяло получить весьма острые ощущения.

Сняв шлем, Джонас сделал перерыв, чтобы дать отдых глазам. У него впереди еще предостаточно времени, чтобы попрактиковаться. Ведь до Гуама было двенадцать часов лету через Тихий океан, не считая остановки в Гонолулу для дозаправки.

Если поначалу Терри держалась с Джонасом холодно, то под конец ее обращение с ним стало буквально ледяным. Девушка была явно оскорблена в своих лучших чувствах тем, что отец, наплевав на ее квалификацию, не разрешил подстраховать Ди Джея, да и вообще, она решила для себя, что Джонас лукавил, утверждая, будто его отнюдь не прельщает перспектива пилотировать подводный аппарат на дно Марианской впадины. Поэтому Терри категорически отказалась помочь Джонасу разобраться с симулятором глайдера.

Просидев за симулятором три часа кряду, Джонас разложил кресло, чтобы сделать перерыв. Глядя в иллюминатор на ночное небо, он вспоминал свой последний разговор с Масао Танакой.

Несмотря на то что Джонас в течение семи лет пытался проанализировать произошедшее, ему даже в голову не приходило, что он мог видеть скопление рифтий. По словам Ди Джея Танаки, необъятные колонии рифтий населяли дно Бездны Челленджера. Если так, то вполне возможно, что он, Джонас, действительно увидел сквозь водоворот обломков скопление червей, а затем уснул и ему приснилась треугольная голова.

От этой мысли Джонасу стало дурно. Два человека погибли из-за его ошибки, две семьи лишились кормильцев. Версия о том, что всему виной мегалодон, помогала облегчить муки совести. И теперь психика Джонаса была не в состоянии принять тот факт, что угроза была мнимой – плодом его больного воображения.

Джонас понимал, что Масао прав: настало время посмотреть в лицо своим страхам и вернуться во впадину. Но если ему удастся найти белый зуб мегалодона, значит семь лет изысканий не прошли даром. Если нет, да будет так. В любом случае пора разобраться со своей жизнью.

В пятнадцати рядах от Джонаса и Демарко Дэвид Адашек закрыл книгу «Вымершие виды абиссали» доктора естественных наук Джонаса Тейлора. Адашек снял бифокальные очки, прислонил подушку к иллюминатору и моментально заснул.

Западная часть Тихого океана

Транспортный вертолет ВМС парил на высоте двух тысяч футов над морем. Второй пилот оглянулся на Джонаса и Демарко, сидевших сзади.

– Корабль вон там, впереди, – сказал он.

– Наконец-то. – Демарко повернулся разбудить Терри, уснувшую в своем кресле, как только они покинули базу ВМС на Гуаме.

Джонас устремил глаза к горизонту – тонкой линии, отделявшей серый океан от серого неба. Но ничего не увидел.

Должно быть, я тоже уснул. Он действительно очень устал. Они были в пути уже более пятнадцати часов.

А несколько секунд спустя Джонас увидел корабль, плоское пятно где-то вдали, начинающее быстро расти.

Длина судна «Кику» для глубоководных исследований составляла двести семьдесят четыре фута, ширина – сорок четыре фута; на судне имелись научные лаборатории, ремонтные мастерские и помещения для дюжины ученых и экипажа из восемнадцати человек. Кроме того, судно было оснащено приспособлениями для погружения глубоководных аппаратов: усиленной стальной лебедкой и кормовой лебедкой на А-раме. Позади лебедки находился массивный барабан с намотанным стальным тросом длиной более восьми миль.

Вертолет, подлетевший с северной стороны, завис над вертолетной площадкой «Кику», но даже не сделал попытки приземлиться.

Демарко, посмотрев в иллюминатор, махнул Терри рукой.

По левому борту судна скользил на кайтборде атлетически сложенный мужчина в черно-зеленом мокром гидрокостюме. Порывы ветра достигали сорока узлов, высота волн составляла двадцать футов, что создавало идеальные условия для кайтинга.

Кайтбордер поднял голову и увидел висевший в воздухе вертолет. Сделав резкий поворот по ветру, спортсмен изменил направление, до предела натянув бечевку кайта. Почувствовав, что порыв ветра подхватывает кайт, мужчина поставил доску на ребро, направил ее в сторону накатывающей пятнадцатифутовой волны и взмыл на ее гребень.

На глазах удивленных пассажиров вертолета кайт поднял кайтбордера на высоту восемьдесят футов в воздух. Бросая вызов законам гравитации, смельчак вытянулся струной в согнутом положении и завис над носом «Кику». Следующие двенадцать секунд он совершал пируэты на ветру, а затем спрыгнул на корму и после непродолжительного скольжения остановился.

Терри посмотрела на Джонаса с гордой улыбкой:

– Ди Джей.

Двадцатичетырехлетний Ди Джей Танака был высоким и стройным, совсем как его отец, мускулистое тело покрыто темным азиатским загаром. Он обнял старшую сестру, не успела та выйти из вертолета, и тотчас же увлек ее подальше от оглушающих винтов вертолета, чтобы спокойно поговорить.

Джонас, закинув на плечо спортивную сумку, присоединился к ним. Темноволосые, черноглазые, с высокими скулами и одинаковыми улыбками, брат и сестра вполне могли сойти за близнецов.

– Ди Джей, это Джонас Тейлор. Только не вздумай называть его профессором. Он сразу начинает чувствовать себя стариком.

Ди Джей пожал руку Джонаса:

– Моя сестра самая настоящая язва, да?

– Она просто прелесть.

– Итак, насколько я понимаю, мы собираемся спуститься в Бездну Челленджера. Уверены, что готовы к этому?

– Я справлюсь. – Джонас с ходу уловил присущий Ди Джею состязательный дух. – Но сперва мне хотелось бы немного попрактиковаться. – А где подводные аппараты?

– Пойдемте, я вам покажу.

Джонас проследовал за Ди Джеем и Терри на корму, где на стеллажах лежали два «Эбис глайдера». Аппараты длиной десять футов и диаметром четыре фута чем-то напоминали торпеды из толстого стекла с небольшими крыльями посередине и хвостовым оперением.

Какой-то человек лет тридцати с небольшим в синем комбинезоне в масляных пятнах, лежа под днищем одного из глайдеров, возился с рамой.

Ди Джей хлопнул рукой по пластиковому концевому обтекателю одного из глубоководных аппаратов:

– Поликарбонат марки «Лексан». Пластик настолько прочный, что используется вместо пуленепробиваемого стекла в президентских лимузинах. Спасательная капсула сделана из материала, придающего аппарату нулевую плавучесть. Технически, вся камера и есть одна большая спасательная капсула. Если глайдер попадает в беду, надо просто нажать на рычаг металлического редуктора с правой стороны, и внутренняя камера отделится от более тяжелой рамы, словно плавучий пузырек воздуха. И пилот сразу поднимется на поверхность.

Механик вылез из-под рамы аппарата и вытер руки о комбинезон:

– Малыш, я сам тебе все покажу. Ведь как ни крути, именно я переработал конструкцию этих проклятых штук.

Лицо Джонаса расплылось в широкой ухмылке:

– Мак! Какого черта ты здесь делаешь?!

Джеймс «Мак» Макрейдс подмигнул своему старому другу:

– Хотелось бы задать тебе аналогичный вопрос. Утром я звонил в Вегас. Ставки, что ты рано или поздно объявишься, были шесть к одному.

– Ну а твоя ставка?

– Ты ведь меня знаешь, я всегда ставлю на аутсайдера.

Мужчины обнялись.

Терри подняла глаза на брата:

– А ты знал, что они знакомы?

Ди Джей покачал головой:

– Мак никогда об этом не упоминал.

Джонас отстранился, чтобы получше разглядеть друга. Некогда короткая военная стрижка Мака отросла, превратившись в копну темно-русых волос; в углах ястребиных карих глаз появились новые морщинки: семь лет назад, когда Мак три месяца лежал вместе с Джонасом в психиатрическом отделении, их еще явно не было. Впрочем, мальчишеский озорной блеск в глазах никуда не девался.

– Отлично выглядишь! – Джонас похлопал Мака по животу. – И явно хорошо кушаешь, что приятно.

– Так кто же откажется, если дают?!

– Совсем как твои женщины.

– Коммандер Тейлор, вы обо мне плохо думаете! Я больше не вожу ВИП-персон в бордели на тропических островах.

– Это потому, что Дик Даниельсон посадил тебя под замок.

– Даниельсон?! Да ни хрена подобного! Один лихой конгрессмен решил оплатить оказанные услуги карточкой VISA своей жены. А когда та об этом прознала, то жутко разозлилась. Да ладно, дело прошлое. Теперь я работаю на Масао, слежу за тем, чтобы судно и подводные аппараты были в полном ажуре, а в баре имелись отборные сорта пива.

Ди Джей неуверенно вмешался в разговор:

– Я вот тут собирался объяснить преимущества подводного аппарата с нулевой плавучестью.

– Что ж, попробуй.

– Если сфера сделана из титана, то при пилотировании аппарата теряется половина мощности аккумуляторов, не говоря уже о скорости и маневренности.

Мак посмотрел на Ди Джея:

– Лучше объясни ему, как будет осуществляться наша миссия.

– Загляните под днище аппарата, – велел Джонасу Ди Джей. – Там имеется телескопическая механическая рука с захватом. Когда мы совершим погружение, вы поплывете впереди. Я последую за вами на своем глайдере, к манипулятору которого будет прикреплен стальной трос. Во внешней обшивке поврежденного аппарата ЮНИС имеется несколько откидных болтов с ушком. Когда вы расчистите обломки камней вокруг аппарата ЮНИС, я прикреплю трос, а потом судовая лебедка поднимет аппарат на поверхность океана.

– Звучит неплохо.

– Да, типа прогулки по парку, и тем не менее это работа для двоих, – сказал Ди Джей. – Я пытался прикрепить кабель во время своего погружения, но мне не удалось одновременно захватить стальной трос и расчистить обломки. Тогда я попробовал отпустить трос, но гидротермальный поток тут же отнес его на две мили на юг.

– Может, ты чересчур нервничал, – поддразнила брата Терри. – Сам ведь признавался, что там, внизу, жутковато. Не слишком-то приятно лежать в камере размером с телефонную будку на глубине семи миль, где давление воды составляет тысячи фунтов. Одна-единственная ошибка, одна-единственная трещина в корпусе – и тебе вынесет мозг. – Терри посмотрела на Джонаса в ожидании его реакции.

– Да ладно тебе! Ты просто завидуешь, – бросил Ди Джей и повернулся к Джонасу. – По правде говоря, мне нравится там, внизу. Меня так и тянет вернуться туда. Мне казалось, что прыжки с тарзанкой и кайтинг – это круто, но погружения гораздо круче.

Джонас уставился на Ди Джея, словно узнавая себя в юности:

– Ты что, не можешь жить без адреналина?

Ди Джей постарался немного успокоиться:

– Я? Нет, сэр… Я хочу сказать, да, не могу жить без адреналина, но здесь немного другое. Бездна Челленджера… Там я, словно первый человек на Луне. Повсюду «черные курильщики» и диковинные рыбы. Но почему я вам это говорю? Вы ведь десятки раз спускались в глубоководные впадины.

Джонас подергал за красный виниловый флажок с эмблемой Танаки, установленный на одном из глайдеров:

– Я перевыполнил свой план по глубоководным погружениям, но еще ни разу не был на дне Бездны Челленджера.

– Тогда завтра утром мы лишим вас девственности.

– А как насчет тренировочного погружения?

– Никаких тренировочных погружений.

Тем временем в сопровождении двух филиппинцев из команды к ним подошел крупный темнокожий человек в красной вязаной шапочке.

– Джонас Тейлор, – сказал Ти Джей, – это Леон Барр, капитан «Кику».

Джонас пожал похожую на бейсбольную рукавицу пухлую руку капитана, в жилах которого явно текла французская и полинезийская кровь.

– Добро пожаловать на борт, – раскатистым баритоном произнес капитан. Барр прикоснулся к шапке, приветствуя Терри, и почтительно произнес: – Мадемуазель.

Присоединившийся к ним Демарко похлопал капитана по плечу:

– Ну что, Леон, толстеем потихоньку?

Лицо Леона потемнело.

– Эта тайка раскормила меня, как свинью.

Демарко со смехом повернулся к Джонасу:

– Капитанская жена чертовски хорошая повариха. Сейчас мы точно не отказались бы отведать ее стряпни. Умираем с голоду.

– Поедим через час, но никаких тренировочных погружений. Через два дня погода совсем испортится, и я хочу вернуться в порт, прежде чем ненастье вконец разгуляется.

Джонас повернулся к Маку:

– А как насчет того, чтобы по-быстрому провести поверхностное погружение?

– Прости, старина. Привод кормовой лебедки сейчас в починке. Мы должны поберечь запасные агрегаты на случай, если они понадобятся нам во время завтрашнего погружения. Держись меня, и я в меру сил постараюсь тебя подготовить.

Дождавшись, когда остальные уйдут, Джонас обратился к Макрейдсу:

– Мак, а ты, случайно, не рассказывал Масао или кому-нибудь еще о наших коротких каникулах в психушке?

– Нет.

– Но ты ведь знал о моем приезде.

– Я знал, что Масао собирается предложить тебе пилотировать глайдер. Но честно говоря, сомневался, что ты согласишься на эту работу… только не с Фрэнком Хеллером на борту.

Джонасу на секунду стало трудно дышать:

– А Хеллер здесь что забыл?

– Разве Масао тебе ничего не сказал?

– Неужели ты думаешь, что я приехал бы, если бы знал?

– Не волнуйся. Хеллер – личный врач Масао, на сей раз его присутствие на борту никаким боком не касается твоих погружений.

– А где он сейчас?

– Возможно, в санчасти. Это на нижней палубе.

Джонас развернулся и пошел прочь.

Джонас вошел в служебный отсек и спустился на один лестничный пролет, на нижнюю палубу. Ориентируясь по указателям на стене коридора, нашел санчасть и без стука вошел внутрь.

Тощий человек лет пятидесяти с короткострижеными седыми волосами, в очках в массивной черной оправе склонился над клавиатурой компьютера. Он поднял на Джонаса слезящиеся серо-голубые глаза, спрятанные за толстыми линзами, и снова повернулся к монитору:

– Опять ловишь рыбку в мутной воде, Тейлор?

Джонас, немного помедлив, ответил:

– Фрэнк, я здесь не поэтому.

– А почему ты здесь?

– Масао попросил меня помочь.

– Эти японцы не знают, что такое ирония судьбы.

– Нравится тебе это или нет, но нам придется работать вместе. Единственный способ понять, что происходит, – поднять наверх поврежденный ЮНИС. Ди Джей не справится в одиночку…

– Да знаю я, знаю! – Хеллер поспешно поднялся с места налить себе еще кофе. – Но вот чего я точно не могу понять, так это того, почему именно ты должен его сопровождать.

– Потому что за последние тридцать лет никто другой еще ни разу не спускался на дно впадины.

– О нет, кое-кто спускался, – с горечью заметил Хеллер. – Только то путешествие стоило им жизни.

Джонас отвел глаза:

– Послушай, за последние семь лет не было и дня, чтобы я не думал о «Си клифе». Положа руку на сердце, я до сих пор не уверен, что там произошло. Я знаю только одно: мне действительно показалось, будто какой-то монстр поднялся со дна, чтобы атаковать наш аппарат, и я оперативно среагировал.

– Среагировал? Да ты запаниковал, точно салага. – Хеллер надвинулся на Джонаса, оказавшись с ним нос к носу. Глаза доктора горели ненавистью. – Возможно, эта жалкая исповедь позволит тебе реабилитировать себя на страницах твоей книги, но для меня она ничего не меняет. Тейлор, ты грезил наяву. У тебя были галлюцинации, но вместо того, чтобы включить голову, ты ударился в панику. Ты убил двоих из нашей команды. Майк Шаффер был моим другом. Я крестный отец его ребенка. И семья Шаффера каждый божий день вспоминает о твоей ошибке.

– А ты, случайно, не забыл, что тоже приложил руку к произошедшему?! – сорвался на крик Джонас. – Ты был врачом, отвечавшим за допуск к погружению. И именно ты заверил Даниельсона, что я физически годен для четвертого спуска под воду. И это несмотря на то, что у меня наблюдались все признаки головокружения и общей слабости от переутомления. Четыре погружения за девять дней! И разве твое решение хоть как-то основывалось на моей способности нормально функционировать?

– Ты был морским офицером. Который, по идее, должен быть на голову выше остальных. Да и вообще, решение, кто будет пилотировать глубоководный аппарат – ты или твой дублер, – оставалось за тобой.

– Он был не готов. Вы с Даниельсоном это прекрасно знали, вот почему и назначили меня крайним… Чтобы прикрыть собственные задницы.

– Тейлор, чего ты от меня хочешь? Я не в силах отпустить тебе грехи, впрочем, так же как и снять с себя ответственность. Даниельсон был моим командиром, а на него давили из Пентагона. Неужели ты хотел, чтобы он нарушил прямой приказ только потому, что его ведущий пилот устал? Военно-морской флот не желает слушать извинения, ему нужен результат.

– А если бы ты мог перевести часы назад, как бы ты тогда поступил?

– Не знаю. Честно говоря, ты был чертовски хорошим пилотом… Возможно, именно это в том числе повлияло на мое решение допустить тебя к погружению. Но сейчас мне хотелось бы убедиться, что ты будешь сопровождать малыша Танаку из желания помочь, а не с целью искать какой-то там зуб.

Джонас направился к двери, но остановился и повернулся к Хеллеру:

– Фрэнк, я знаю свои обязанности. Надеюсь, ты не забыл о своих.

Час спустя, приняв душ и переодевшись, Джонас вошел в кают-компанию, где дюжина членов команды, громко чавкая, угощались жареным цыпленком с картофелем. Джонас, положив себе еду на тарелку, взял бутылку воды из холодильника.

Мак махнул ему рукой, приглашая за свой стол.

Джонас сел и прислушался к жаркому спору Ди Джея с Демарко и капитаном Барром.

Отсутствие Хеллера выглядело несколько подозрительно.

– Док! – воскликнул Ди Джей, роняя изо рта куски цыпленка. – Вы как раз вовремя. По кораблю ходят слухи, будто вы три месяца провели в психушке, после того как объяснили аварию на «Си клифе» нападением одной из этих доисторических акул, о которых пишете. Это правда?

На камбузе вдруг стало тихо.

Джонасу сразу расхотелось есть.

Мак, подцепив вилкой картофелину, запустил ее в Ди Джея.

– Чувак… Ты чего?

– Мы с Джонасом встретились в этом заведении семь лет назад. То, что ты называешь психушкой, было клиникой для нетрудоспособных ветеранов. Так что поосторожнее выбирай выражения. Ведь мы с ним товарищи по несчастью. И, услышав такие обвинения, психически неуравновешенный механик может случайно забыть поменять аварийные аккумуляторы на твоем глайдере.

Ди Джей улыбнулся, но явно через силу.

– Мак, мы имеем полное право спрашивать, – вмешалась Терри. – Один из тех, кто присутствовал на лекции Джонаса, обвинил твоего друга в смерти двоих людей, погибших в результате его неправильных действий. Я говорила с Фрэнком Хеллером. Он не желает уточнять, что именно тогда произошло. Однако он сказал мне, что после этого инцидента Джонаса уволили из рядов военно-морского флота, лишив пенсии и всех привилегий.

Ди Джей вопросительно заглянул Джонасу в глаза:

– Док?

Все взгляды обратились на Джонаса; тот резко отодвинул поднос:

– Все верно. Только Фрэнк кое о чем забыл упомянуть… Типа того, что я был совершенно измотан, поскольку до того, четвертого, глубоководного погружения успел выполнить еще три, причем в течение девяти дней. А что касается завтрашнего погружения, я поклялся вашему отцу выполнить миссию и твердо намерен это сделать. Ди Джей, кстати, для информации: на своем веку я выполнил больше глубоководных миссий, чем у тебя было дней рождения. А теперь, с вашего позволения. – Джонас встал, собираясь уходить. – Похоже, у меня пропал аппетит.

Ди Джей схватил его за руку:

– Нет, погодите-ка, док! Расскажите мне об этой акуле. Я действительно хочу знать. Ведь в конце концов, как я смогу ее узнать, если мы завтра случайно на нее наткнемся.

– Нет проблем, ты сразу поймешь, – ухмыльнулась Терри. – По отсутствующему зубу.

Слова девушки были встречены взрывом смеха.

Джонас снова сел на место:

– Хорошо, малыш, если ты действительно хочешь побольше узнать об этих монстрах, я тебе расскажу. Первое, что ты должен понимать об акулах, так это то, что они обитают на планете гораздо дольше нас – уже около четырехсот миллионов лет. Ведь наши предки спустились с деревьев всего два миллиона лет назад. Из всех видов акул, возникших в ходе эволюции, мегалодон был бесспорным царем. И тут речь идет не о простой акуле, а о чудовищной машине для убийства, суперхищнике из всех когда-либо существовавших на Земле – шестидесятифутовой, сорокатонной версии большой белой акулы. И дело не только в размерах мегалодона, а в том, что природа наделила его органами чувств, позволяющими учуять жертву на расстоянии нескольких миль. Мег способен унюхать вас, почувствовать на вкус, уловить сердцебиение и электрические импульсы, генерируемые работой ваших мускулов. Кровь или моча в воде? С таким же успехом можно запустить сигнальную ракету. А если мегалодон подберется достаточно близко, чтобы увидеть вас, то, значит, вы уже умерли.

Леон Барр покачал головой:

– Откуда вы столько всего знаете о допотопной рыбе, которую никто никогда не видел?

Слушатели мгновенно притихли в ожидании ответа Джонаса.

– Для начала, у нас есть их окаменевшие заостренные зубы. А один дюйм зуба акулы пропорционален десяти футам ее длины. Самый крупный из всех найденных нами зубов оказался длиной более семи дюймов, вот и считайте сами. Нижние зубы были узкими, предназначенными для того, чтобы хватать жертву, тогда как верхние – более массивными, способными дробить кости кита, перекусывать мышцы и сухожилия.

– Хотелось бы больше узнать об этих органах чувств. – Ди Джей, похоже, был реально заинтригован.

Джонас собрался с мыслями:

– Хорошо. Точно так же, как его современный собрат, Carcharodon megalodon обладал восемью органами чувств, позволявшими ему искать, находить, идентифицировать и преследовать добычу. Начнем с ампул Лоренцини. Эти наполненные студенистой массой капсулы, расположенные под рылом акулы, способны улавливать даже самые слабые электрические поля от сердцебиения или сокращения мышц других обитателей подводного мира на расстоянии многих миль. А это значит, что, если мегалодон кружил вокруг нашего судна, он мог уловить писк детеныша кита у побережья Гуама. Не менее поразительными, чем ампулы Лоренцини, были и органы обоняния мегалодона. В отличие от человека, у этого животного ноздри направленного действия, позволяющие ему не только учуять частицу крови, или пота, или мочи, растворенную в воде в пропорции один к миллиарду, но и определить расположение источника запаха. Вот почему большие белые аулы плывут, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Они просто нюхают воду в различных направлениях. Ноздри взрослого мегалодона… возможно, были размером с канталупу. А теперь перейдем к коже этого монстра, которая одновременно является и органом чувств, и оружием. По обеим сторонам тела мегалодона имелась боковая линия: канал, содержавший сенсорные клетки-рецепторы с крохотными волосками – невромастами. Невромасты обладают способностью улавливать малейшие вибрации воды, даже сердцебиение другой рыбы. Кожа покрыта плактоидной чешуей, представляющей собой острые, как скальпель, зубчики. Если провести рукой по шкуре акулы, то можно разодрать ладонь до мяса.

Ал Демарко поднялся с места:

– Прошу меня извинить. Меня ждет работа.

– Ай, да ладно тебе, – беспечно заметил Ди Джей. – Завтра же не в школу.

Демарко наградил Ди Джея суровым взглядом:

– Завтра у нас у всех тяжелый день, особенно у тебя и мистера сказочника. Лично я предлагаю тебе немного отдохнуть.

– Ал прав, Ди Джей, – согласился Джонас. – Тем более что я уже рассказал все самое интересное.

– Тейлор, вы забыли объяснить самое главное. Как эти ваши акулы умудрились существовать на глубинах, где давление воды достигает шестнадцати тысяч фунтов на квадратный дюйм?

– Давление воды воздействует на млекопитающих и подводные аппараты, потому что и у тех и у других имеются воздушные полости. Акулы, будучи рыбами, не имеют воздушных полостей, подверженных сжатию. Более того, у мегалодона огромная печень, масса которой составляет одну четвертую общей массы тела акулы. Помимо своих основных функций, в том числе накопления энергии в жировых запасах, печень, возможно, помогала мегалодону приспособиться к изменениям давления воды даже на таких больших глубинах, как в Бездне Челленджера.

– Ну ладно, профессор, – не сдавался Демарко, – допустим, просто смеха для, что эти ваши мегалодоны действительно существуют во впадине. Тогда почему они не поднимаются на поверхность? В верхних слоях наверняка гораздо больше еды, чем на дне.

– Блохи в банке.

– Что вы этим хотите сказать? – удивилась Терри.

– Если поместить блох в банку без крышки, они сразу выпрыгнут. Но если закрыть банку крышкой, а через неделю открыть крышку, блохи останутся внутри. Все дело в условном рефлексе. Гидротермальные источники изолируют теплый придонный слой от шестимильной толщи ледяной воды. Мегалодоны, сумевшие выжить в Марианской впадине, приспособились за бесконечно долгий промежуток времени оставаться в теплых глубинах, а потому не имеют стимула подняться к поверхности.

– Еда – это стимул, – с сарказмом в голосе заметил Демарко. – Интересно, какой источник питания может найти в Марианской впадине популяция хищников размером с шестидесятифутовую большую белую?

– Гигантские каракатицы, кальмары – кто знает, какая еще живность водится там, внизу?! Низкое содержание кислорода во впадине, несомненно, способствует замедлению метаболизма этих существ и, следовательно, ухудшению их аппетита. Будучи территориальными животными, мегалодоны, возможно, уменьшают численность популяции, поедая более слабых представителей своего вида. Каждая среда обитания имеет свою пищевую цепь, и Бездна Челленджера не является исключением.

– Какая чушь! – (При этих словах все повернули головы и увидели, что в кают-компании появился Фрэнк Хеллер.) – Не слушай его, Ди Джей. Тейлор стал ученым исключительно для того, чтобы найти оправдание своим действиям семь лет назад во время спуска в Бездну Челленджера. Да, я совершил ошибку, признав его годным к погружению. Но наступать на одни и те же грабли больше не собираюсь.

Джонас почувствовал, что у него участился пульс:

– Фрэнк, что ты этим хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что запрещаю тебе спускаться на глубину. Как медицинское должностное лицо Института Танаки, я объявляю тебя психически неустойчивым. Терри будет сопровождать своего брата во впадину.

– Да! – Терри обняла Ди Джея.

Джонас посмотрел на Мака, а затем, не в силах перенести унижения, покинул камбуз и поднялся на палубу.

Джонас проснулся незадолго до рассвета. В каюте царила такая темнота, что хоть глаз выколи, и Джонас на секунду даже не понял, где находится.

Очередная серия ударов в дверь заставила его пошарить рукой в поисках выключателя. Натянув спортивный костюм с эмблемой Пенсильванского университета, Джонас открыл дверь каюты.

В коридоре стоял Мак, в руках он держал черный с красным гидрокостюм из неопрена и подходящую обувь.

– Масао уже на пути сюда из Токио. Устроил Фрэнку головомойку по телефону. Терри на скамейке запасных, ты снова в игре. – Мак протянул Джонасу экипировку. – Это биокостюм. Позволяет мониторить работу твоих жизненно важных органов во время погружения. Одевайся, пожуй что-нибудь на завтрак, затем сделай то, что у вас, подводных дайверов, принято делать, чтобы очистить кишечник. Ты стартуешь через девяносто минут.

Джонас закрыл дверь, сердце бешено колотилось.

Проклятье!..

Рассветное небо, словно затканное унылыми серыми нитками, было покрыто грозовыми облаками, ветер гонял по мутному морю белые барашки волн.

Не успел Джонас выйти на палубу в своем биокостюме и резиновых сапогах, как его едва не сбил с ног неистовый ветер порывами до сорока узлов. Джонас уже успел запихнуть в себя легкий завтрак, состоящий из яичницы и тоста; две желтые таблетки, которые он проглотил перед погружением, нельзя было принимать на пустой желудок. Еще четыре таблетки лежали в левом нагрудном кармане. И тем не менее Джонаса не покидало ощущение тревоги.

Команда Мака была занята тем, что прикрепляла стропы к подводным планерам. «Эбис глайдер» Ди Джея должны были спускать на воду первым. Конец стального троса крепился к сложенному манипулятору, спрятанному под рамой планера. Самоуверенный молодой пилот стоял рядом со старшей сестрой, облаченной в мокрый гидрокостюм.

Заметив Джонаса, девушка подошла к нему:

– Вы еще можете отказаться.

– Даже и не мечтай.

– Нет, я серьезно, почему вы все же это делаете? Тешите ваше эго?

– Я просто обязан совершить погружение. В моей душе что-то умерло там, на глубине. Возможно, для меня это единственный способ возродиться.

– А вы захватили с собой свои маленькие желтые таблетки «Доктор фил гуд»?[9]

 – Джонас собрался было отойти, но Терри схватила его за руку. – Джонас, Ди Джей – мой брат. Когда умерла мама, я сама его вынянчила. Поэтому если вы облажаетесь там, внизу… Если с ним что-нибудь случится, то не советую вам подниматься обратно. – И, не дождавшись ответа, Терри развернулась, чтобы подойти к брату.

Поговорив с братом еще минуту, Терри его обняла и присоединилась к трем другим ныряльщикам, уже начавшим надевать акваланги.

Мак остановился возле Джонаса:

– Нечего сказать, умеешь ты найти подход к женщинам! Кстати о птичках, как у тебя дела с этой твоей… ну ты понимаешь, той, что отказалась навещать тебя в психиатрическом отделении.

– Путается с моим бывшим соседом по колледжу.

– Ой-ей-ей!

– Какие еще больные темы ты хочешь успеть затронуть, прежде чем я начну пилотировать этот стеклянный гроб вниз на семь миль под поверхностью Тихого океана?

– Все еще слушаешь моего любимого Тома Джонса? – Мак показал CD-диск «Лучшие песни Тома Джонса».

– А разве в «Эбис глайдере» имеется CD-плеер?

– Нет, но плеер в командном центре выведен на твое радио.

Прервав разговор, они принялись молча наблюдать, как Ди Джей залезает головой вперед в люк в хвостовой части глайдера. И уже секунду спустя большая кормовая лебедка оторвала подводный аппарат в форме торпеды от палубы, подняла над леерами кормы и опустила в море.

Сквозь шум ветра до Джонаса донесся раскатистый голос Альфонса Демарко:

– Пошли, Тейлор. Нечего зазря тратить дневной свет.

Мак едва слышно пробормотал:

– Можно подумать, там, куда ты направляешься, он тебе сильно понадобится.

Они с Джонасом стукнулись сжатыми кулаками, после чего Джонас, встав на четвереньки, залез в открытый хвостовой люк своего глайдера и, напрягая спину, задраил люк капсулы из лексана.

Внутри было тесно, от лежака пахло новенькой кожей. Джонас понял, что и сам глайдер тоже новехонький, и внезапная мысль о том, что ему предстоит опустить еще не опробованное судно на глубину семь миль, лишь усилила нервозность.

Устроившись на лежаке, Джонас положил руки на обитые кожей подлокотники, установленные спереди ниже уровня груди, надел на голову наушники и взял в руки джойстики, левой рукой контролируя скорость, а правой – направление. Затем провел быструю инвентаризацию отсеков для хранения. В одном он нашел закуски, бутилированную воду, банку для мочи, а в другом – аптечку, нож и соединенный с маской маленький баллон со сжатым воздухом. В специальном чехле лежали очки ночного видения.

Небольшие жидкокристаллические экраны компьютера, установленные впереди ниже уровня глаз, обеспечивали гидронавта радиосвязью, показаниями гидролокатора, данными об уровне заряда аккумулятора и прочей жизненно необходимой информацией. Джонас пробежался глазами по показаниям, снятым перед погружением, но тут аппарат внезапно оторвался от палубы, подвергнув жестокому испытанию вестибулярный аппарат пилота.

У Джонаса сразу участился пульс, когда большая лебедка подняла «Эбис глайдер» над леерами «Кику», предоставляя отличную возможность обозреть бушующий Тихий океан с высоты птичьего полета. А-рама постепенно раскручивалась, опуская глайдер в пятнадцатифутовые волны, где его уже ждала команда ныряльщиков – и среди них Терри. И пока ныряльщики отцепляли стропы лебедки от глайдера, океанские волны несколько тошнотворных минут немилосердно подбрасывали вверх-вниз плавучий аппарат. Наконец один из ныряльщиков хлопнул рукой по лексановому носовому обтекателю, сигнализируя, что путь свободен, а затем… показал средний палец.

– Терри, я тоже тебя люблю. – Джонас запустил двигатель, включил скорость, выровнял крылья и направил судно вниз.

Глайдер начал послушно прорезать носом волны. Качки больше не чувствовалось, а вместе с ней исчезла и тошнота. Джонас заметил, что аппарат стал гораздо тяжелее, более медлительным, что ли, по сравнению с той легкой надводной моделью, которую он испытывал девять лет назад. И все же если по своей конструкции «Си клиф» был ближе к танку, то «Эбис глайдер» можно было по праву назвать «шевроле корветом».

Джонас погрузился еще на тридцать футов, ориентируясь на толстый стальной трос, и только тогда увидел подводный аппарат Ди Джея. Радиопередатчик затрещал, и сквозь помехи послышался голос молодого пилота:

– Профессор, в знак уважения к вашему возрасту пропускаю вас вперед. Вы ведете, я следом за вами.

Прогулка по парку…

Джонас передвинул правый джойстик вперед, послав свой десятифутовый глайдер вниз под углом сорок пять градусов.

Ди Джей последовал за ним, таща за собой стальной трос; подводные аппараты, описывая петли, начали, словно по спирали, медленно опускаться вниз.

Буквально через несколько минут синие воды Тихого океана стали темно-фиолетовыми, а затем – черными как смоль. Джонас проверил показания глубиномера: 1250 футов. Нащупав справа от себя блок с переключателями, он нашел нужный тумблер и включил прожекторы.

Мощный луч высветил кусочек моря внизу, распугав стайку рыб. Спуск в никуда сбивал с толку, и Джонас решил сосредоточиться на данных жидкокристаллического дисплея. Он снова проверил показания глубиномера: 2352 фута.

Расслабься и дыши. Джей Ти, это не спринт, а марафон. У тебя впереди еще долгий путь.

Командный центр ЮНИС был организован на капитанском мостике «Кику»: установленные в форме подковы мониторы и гидролокаторы для приема данных двух «Эбис глайдеров». Альфонс Демарко отслеживал ход погружения. Мак наблюдал за работой двигателей и систем жизнеобеспечения.

Фрэнк Хеллер сидел перед экранами двух компьютеров, соединенных с биокостюмами пилотов. Информация о функционировании основных жизненно важных органов поступала в режиме реального времени; значения частоты пульса и дыхания, кровяного давления и температуры попадали или в зеленую, или в желтую, или в красную зону.

Показатели Ди Джея находились в зеленой зоне, а вот показатели Джонаса Тейлора флуктуировали в пределах желтой.

На капитанском мостике появилась Терри, и Хеллер оторвался от экрана. Дочь Масао была в тренировочном костюме, ее волосы еще не успели высохнуть после операции по освобождению планеров от такелажа.

– Как у них дела, Фрэнк?

– Твой брат спокоен, как озеро подо льдом. А вот у Тейлора… все не так радужно. Если его показатели переместятся в красную зону, я прекращаю погружение. А если твоему отцу это не понравится – флаг в руки, пусть меня увольняет.

Терри, улыбнувшись, похлопала Хеллера по плечу.

Джонас положил в рот еще одну желтую таблетку, запив глотком воды из бутылки.

Барабанные перепонки задрожали от голоса Демарко:

– Джонас, я хочу, чтобы ты выключил прожекторы, ты разряжаешь аккумуляторы. Да и вообще, там, внизу, особо не на что смотреть.

Джонас, стиснув зубы, перевел тумблер в обратное положение и снова погрузился в темноту, если не считать мягкого оранжевого свечения пульта управления. Затем сделал глубокий вдох, стараясь сосредоточиться на лежащей перед ним пустоте.

И тут он увидел вдалеке вспышку света, а потом еще с десяток таких. Вокруг него мерцали то появляющиеся, то исчезающие люминесцентные огоньки: рассеивающие внимание зеленые, синие, красные вспышки.

Джонас вошел в средний слой океана, известный как сумеречная зона, где царила вечная тьма. Животные, населяющие эту обширную зону, адаптировались к темноте, выработав способность генерировать биолюминесцентный свет.

Пурпурный адский вампир попал в волну, образованную носом планера. Вывернувшись наизнанку, он посмотрел на судно горящим бирюзовым глазом в попытке отпугнуть противника. Но когда тактика не сработала, адский вампир, выпустив облако биолюминесцентной слизи, исчез, словно по мановению волшебной палочки.

Вспомнив об очках ночного видения, Джонас вынул их из футляра и надел на нос – и океан в мгновение ока преобразился в оливково-зеленый мир. Тысячи теней превратились в выпученные глаза и оскаленные челюсти, в причудливых рыб с биолюминесцентными пузырями, мерцающими перед их разинутыми ртами, точно наживка. Они были повсюду: рыбы-гадюки, угри-большероты, саблезубы, рыбы-драконы и удильщики, зубам которых позавидовали бы пираньи. И этот подводный мир светился множеством разноцветных огней.

Чем глубже спускался глайдер, тем более любопытными становились рыбы. Перед самым носом подводного аппарата пронеслась стайка рыб-топориков, которые уставились на Джонаса странным взглядом, их узкие тела мерцали синим за счет фотофор – органов свечения. Глайдер прошел мимо скопища биолюминесцентных медуз, их прозрачные тела казались красными в свете аварийного огня на киле глайдера.

– Абиссопелагическая фауна, – прошептал Джонас, повторяя общее название для всех этих уникальных рыб, кальмаров и креветок.

Он увидел, как четырехфутовый угорь-большерот, появившийся перед носом подводного аппарата, открыл рот, выдвинув вперед страшные челюсти с острыми, как иглы, зубами, чтобы атаковать глайдер. Джонас постучал по акриловому стеклу, и угорь стрелой ушел вниз.

Справа от Джонаса кружил удильщик, из его рта шел призрачный свет. Данный вид рыб обладал вытянутым спинным плавником, мерцавшим, словно брюшко у светлячка. Мерцание служило приманкой для мелкой рыбешки, которая плыла на свет, в результате попадая в широко разинутый рот удильщика.

Природа нашла способ адаптироваться даже к холодной вечной тьме морских глубин.

Джонаса вдруг зазнобило. Он проверил датчик наружной температуры: сорок два градуса. Тогда он переключил термостат, чтобы нагреть воздух внутри.

Внезапно тишину нарушил рев «Welcome to the Jungle» группы «Gun ‘N Roses», и Джонаса буквально подбросило вверх, так что он едва не вывалился из ремней. Он сорвал с головы наушники, но это не помогло: бьющие по ушам звуки хеви-метал были слишком громкими, чтобы не обращать внимания.

На Джонаса накатила волна паники. Ужасное, непереносимое чувство отчаяния – ощущение, будто ты попал в ловушку… или оказался погребенным в плавучем гробу под толщей воды в шесть тысяч футов.

Джонас моментально взмок. Он стал задыхаться, ловя ртом воздух. Дрожащими пальцами попытался достать таблетку, но уронил ее за пульт управления.

– Он теряет контроль над собой, – объявил Фрэнк Хеллер, показав на переместившиеся в красную зону данные о функционировании жизненно важных органов Джонаса.

Мак откатился на своем кресле на колесиках от пульта управления, чтобы посмотреть на монитор Фрэнка:

– Что, черт возьми, происходит?

Демарко схватил рацию:

– Тейлор, что случилось? Тейлор, отвечай!

Мак бросил взгляд на Терри, сидевшую внутри подковы, спиной к стойке с аппаратурой связи. И, увидев мигающую лампочку уровня звука, неожиданно понял, что один из CD-плееров включен на полную мощность.

Джонас не мог дышать. Сердце бешено колотилось – до боли в груди, а руки тряслись так, что он не мог управлять джойстиками.

Добро пожаловать в джунгли, мы покоряем их вновь и вновь. Если ты тоже хочешь, придется пролить кровь…

Музыка внезапно оборвалась, но у Джонаса по-прежнему звенело в ушах.

Наступила тишина, и чувство ужаса тотчас же прошло, а затем в наушниках заиграла другая музыка, уже в два раза тише…

Моя киска, моя киска, я принес тебе цветы, ведь я хочу провести с тобой долгие часы.

Так что скорей попудри… свой хорошенький носик…

Джонас улыбнулся. Грудь сразу перестало теснить.

Что новенького, моя киска? О-го-го-го…

Что новенького, моя киска. О-го-го-го…

Джонас снова надел на голову наушники, чтобы послушать забавную песенку в исполнении Тома Джонса.

Фрэнк Хеллер, потеряв дар речи, смотрел, как показатели работы жизненно важных органов Джонаса возвращаются в зеленую зону.

– Вот сукин сын…

Терри оглянулась на Мака, которой стоял возле CD-плеера. В одной руке он держал диск «Gun ‘N Roses», а указательным пальцем другой грозил девушке.

Восемнадцать тысяч футов…

Джонас уже вошел в привычный рабочий ритм, когда Ди Джей, прервав музыку, связался с ним на межсудовой частоте:

– Док, вы там справляетесь?

– Пока никаких проблем. А что у тебя?

– Думаю, все нормально. Этот проклятый трос запутался вокруг манипулятора. Совсем как телефонный провод у меня дома.

Джонас уменьшил скорость, чтобы планер Ди Джея мог обойти его по правому борту. Включив прожектор, Джонас увидел, что трос плотно намотался на манипулятор под рамой подводного аппарата.

– Ди Джей, если с тросом проблемы, то нам, пожалуй, лучше вернуться назад.

– У меня все под контролем. Когда мы доберемся до дна, я пару десятков раз разверну манипулятор и освобожу трос.

Джонас связался с Демарко:

– Трос Ди Джея запутался вокруг манипулятора. Ты можешь что-нибудь сделать там, наверху, чтобы ослабить давление.

– Ничего. У Ди Джея все под контролем. Мы будем за ним наблюдать. Советую тебе заняться своими делами. Все, конец связи.

Джонас проверил глубиномер: 19 266 футов. За сорок минут погружения они сумели преодолеть чуть больше половины расстояния до дна. Он потер глаза и попытался устроиться поудобнее на узком кожаном лежаке.

Лексановый купол затрещал. Давление окружающей его массы воды составляло 9117 фунтов на квадратный дюйм. Джонас внезапно почувствовал явные признаки надвигающейся клаустрофобии: лицо горело, кожу слегка покалывало.

Бывший нападающий футбольной команды Пенсильванского университета, входящей в конференцию «Большой десятки», сразу вспомнил, как в свое время, после ушиба головы во время матча с командой Университета Огайо, ему пришлось провести девяносто минут в аппарате для МРТ. Обтекаемые стенки аппарата были всего в нескольких дюймах над его головой и, словно дамоклов меч, казалось, грозили в любую минуту проломить череп.

Только мягкое свечения пульта управления «Эбис глайдера» позволяло хоть как-то ориентироваться в пространстве, не давая сойти с ума.

Джонас перевел глаза на внутреннюю поверхность капсулы, влажную от конденсации.

Почему я здесь?

Прошло несколько томительных минут. Показания датчика глубины погружения продолжали увеличиваться: 23 850… 28 400… 30 560… 31 200… Джонас уставился в темноту, руки дрожали от усталости и нервного напряжения. 33 120… 34 000…

Джонас почувствовал легкое головокружение, но приписал это повышенной концентрации кислорода в капсуле, а не действию своих таблеток. Он перевел глаза с чернильной воды на показания приборов на пульте управления. Температура океана за бортом составляла всего тридцать шесть градусов.

Ход невеселых мыслей нарушил голос Ди Джея:

– О’кей, док. Включите наружный свет, и вы увидите гидротермальный источник. – (Джонас включил прожектор. Мощный луч, прорезав темноту, осветил дымящийся, бурлящий слой жидкой сажи в шести футах под днищем планера.) – Док, вот здесь нам точно придется попотеть. Лучший способ пробраться через гидротермальный слой – ускориться под углом шестьдесят градусов и не останавливаться до тех пор, пока мы не попадем в страну Оз.

Джонас, прибавив скорость, направил «Эбис глайдер» прямо в водоворот. Сердце пилота бешено колотилось, когда черный поток подхватил крошечный аппарат и начал бросать его из стороны в сторону, осыпая тонкий корпус градом камней. Вне себя от страха, Джонас мысленно обратился к создателю глайдера, умоляя о том, чтобы акриловые уплотнители выдержали чудовищный вес толщи воды. Джонас вспомнил мудрые слова лейтенанта ВМС США Дональда Уолша, сказанные им во время лекции на курсах подготовки пилотов подводных аппаратов. Первый человек, рискнувший спуститься в Марианскую впадину, изложил им свою нехитрую философию насчет опасностей, подстерегающих в морских глубинах: «Если вам страшно, это хорошо. Значит, вы еще живы».

И пока Джонас об этом думал, его судно уже рассекало кристально чистые придонные воды, словно внезапно попало в глаз бури.

Джонас поправил очки ночного видения, и у него буквально перехватило дух от представшего перед глазами зрелища. Под ним раскинулся окаменелый лес «черных курильщиков» – вздымающиеся трубы из отвердевших минеральных осадков, их открытые жерла изрыгали в разверзшуюся внизу бездну струи высокоминерализованной воды. Когда Джонас спустился поближе к океанскому ложу, то увидел в неземном свете прожекторов подводного аппарата бескрайние поля рифтий с ярко-красными щупальцами, высовывающимися из призрачно-белых трубок. Кратеры «черных курильщиков» окружали тысячи двустворчатых моллюсков-альбиносов, ракообразных, омаров-альбиносов и крабов, светящихся в темноте впадины, но абсолютно слепых.

Жизнь. Ее обилие и разнообразие в глубоководных желобах потрясли ученых, ошибочно считавших, что ни одна жизненная форма на планете не способна возникнуть в отсутствие солнечного света. Джонас неожиданно для себя испытал благоговейный страх перед Бездной Челленджера. Ведь мать-природа нашла способ не только возникновения, но и процветания жизни в самом пустынном месте на Земле.

Но тут его снова захлестнуло тревожной волной, пришедшей вместе с мыслью:

А что еще есть там, внизу?

Голос Ди Джея вернул Джонаса в реальность, заставив вспомнить о возложенной на них миссии:

– О’кей, док. Я на месте. Мой глайдер снабжен системой обнаружения, которая приведет меня к аппарату ЮНИС, так что, прошу, следуйте за мной. Будет очень горячо, когда поплывем над «черными курильщиками», поэтому советую соблюдать осторожность. Если вы приблизитесь к гейзеру или потоку перегретой воды, то уплотнители на корпусе вашего глайдера могут расплавиться.

– Спасибо за предупреждение.

Джонас проверил датчик температуры: 71 градус Фаренгейта. Чем ближе было дно впадины, тем выше становилась температура. До каких значений может подняться температура? И сумеет ли ее выдержать «Эбис глайдер»?

Он последовал за подводным аппаратом Ди Джея, прокладывающим себе путь в темноте; болтающийся конец троса время от времени задевал носовой обтекатель глайдера Джонаса. О днище их аппаратов злобно билась вода, богатая серой, медью, железом и другими минералами, которые просачивались из трещин в океанском ложе.

Джонас провел глайдер между двумя курящимися башнями, и значения температуры моментально взлетели выше 230 градусов. Он резко накренил аппарат на левый борт, при этом случайно задев крылом другого «черного курильщика». Джонас выругал себя за беспечность, его разум балансировал на грани страха и паники. Найди поврежденный ЮНИС, помоги закрепить трос и убирайся подобру-поздорову из этой ловушки.

У него по спине пробежал холодок, он вспомнил, что один из погибших ученых сказал примерно то же самое во время их последнего погружения.

«Эбис глайдер» Джонаса проплыл мимо скоплений рифтий, качающихся на воде, словно гигантский ком спагетти. Черви эти, достигающие длины двенадцать футов и толщины пять дюймов, лежат в самом начале пищевой цепи, служа кормом для мелкой рыбешки.

Подводный аппарат Ди Джея замедлил ход. Джонас сдал немного назад, соблюдая дистанцию, чтобы не запутаться в тросе.

– Док, мы почти на месте. Курс один-пять-ноль.

Джонас, маневрируя над извилистой промоиной шириной с автомагистраль, проследовал за Ди Джеем вдоль океанского ложа, возникшего двести миллионов лет назад.

– Док, меня относит сильным течением, так что держитесь крепче.

И словно для подтверждения этих слов, корма глайдера Джонаса начала болтаться, как собачий хвост. Подводный аппарат качало, двигатель с трудом удерживал скорость и направление.

– Это здесь, – объявил Ди Джей.

Корпус раздавленного ЮНИСа был погребен под грудой обломков минералов из близлежащих гидротермальных источников. Ди Джей остановил свой глайдер над останками дрона, осветив его прожектором, словно уличным фонарем:

– Док, он целиком и полностью в вашем распоряжении.

Джонас приблизился к ЮНИСу, направив луч прожектора на искореженный корпус в поисках белого треугольника, промелькнувшего на кадрах видеосъемки. Подводный аппарат кружил над грудой обломков – и вот оно!

– Ди Джей! Поверить не могу. Я нашел этот зуб!

Джонас едва сдерживал волнение. Он вытянул манипулятор своего глайдера, нацелил на треугольный предмет длиной шесть с половиной дюймов, бережно вытащив его из груды камней.

Направив на предмет луч прожектора, Джонас уставился на бесценную находку, ради которой он, преодолев семь миль, спустился на дно Тихого океана.

Ди Джей расхохотался:

– Док, это не зуб, это луч мертвой белой морской звезды.

В наушниках Джонаса послышался дружный смех Терри, Фрэнка Хеллера и Альфонса Демарко.

У Джонаса моментально подскочило давление. На какой-то короткий миг у него возникло непреодолимое желание врезаться в ближайший «черный курильщик».

– Простите, что я смеюсь, старина, – сказал Ди Джей, – но вы должны согласиться, что все это и впрямь очень забавно. Сама мысль о морской звезде-убийце, ломающей ЮНИС…

– Все, хорошенького понемножку.

– Ладно-ладно. Эй, а хотите посмеяться над моей тупостью? Только посмотрите на манипулятор моего планера.

Джонас бросил взгляд на подводный аппарат Ди Джея. Стальной трос намотался спутанными петлями на шестифутовую механическую руку, так что самой руки уже практически не было видно.

– Ди Джей, это не смешно. Тебе еще придется здорово повозиться, чтобы распутать трос и освободиться, прежде чем присоединять его к ЮНИСу.

– Ничего, я справлюсь. А вы пока начинайте убирать мусор.

Наклонив манипулятор, Джонас постарался сосредоточиться на ближайшей задаче. У него стучало в висках, по щекам текли ручейки пота. За считаные минуты он расчистил треть обломков вокруг ЮНИСа, освободив несколько нетронутых болтов с ушком.

– Хорошая работа, док.

Ди Джей медленно поворачивал манипулятор, описывая аккуратные круги против часовой стрелки. Механическая рука начала постепенно освобождаться от намотанного на нее стального кабеля.

– Помощь нужна? – спросил Джонас.

– Нет, у меня все отлично. Отдыхайте пока.

«Эбис глайдер» Джонаса завис в двадцати футах от морского дна. Пилота терзали мрачные мысли. Масао был прав, все были правы. Он галлюцинировал, позволив разыграться воображению, тем самым нарушив основное правило глубоководных погружений. Всего одна ошибка – временная утрата бдительности – стоила его команде жизни и погубила его репутацию гидронавта.

И что теперь ему остается?

Он подумал о Мэгги. Она наверняка потребует развода, и кто же ее за это осудит? Джонас ее опозорил. За любовью и поддержкой она обратилась к Баду Харрису, старинному другу Джонаса, в то время как сам Джонас построил новую карьеру на лжи. Его триумфальное возвращение в Бездну Челленджера на самом деле звонок из прошлого, напоминающий о горькой действительности. Он впустую потратил семь лет жизни в погоне за тем, что на поверку оказалось аберрацией сознания, тем самым окончательно разрушив свой брак.

Господи помилуй, морская звезда…

Блип.

Звуковой сигнал застал его врасплох. Джонас посмотрел на экран гидролокатора. В абиссальной зоне появилась красная точка, источник помех приближался с западного направления.

Блип.

Блип, блип, блип…

У Джонаса отчаянно забилось сердце. Что бы это ни было, оно явно казалось очень большим.

– Ди Джей, проверь свой гидролокатор.

– Мой гидролокатор? Ой-ей-ей! Что, черт возьми, это такое?!

– Демарко?

Инженеру сразу стало не до смеху.

– Мы это тоже видим. Ди Джей уже прикрепил трос?

Джонас поднял голову: трос был практически распутан и снят с механической руки.

– Еще не совсем. По вашим оценкам, каков размер этого объекта?

– Джонас, расслабьтесь, – вмешалась Терри. – Мы знаем, о чем вы думаете. Хеллер говорит, гидролокатор, скорее всего, обнаружил косяк рыб.

– Хеллер – врач, причем не самый хороший. Что бы там ни было, оно явно нацелилось на нас.

Джонас сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь сосредоточиться. Нацелилось на… оно нацелилось на… на наши вибрации.

– Ди Джей, остановись.

– Джонас, я почти…

– Выключи все. Все системы.

– Вы спятили! Это просто-напросто косяк рыб.

– Возможно. Но если нет, он нацелился на вибрации и электрические импульсы от наших подводных аппаратов. Выключи, к чертовой матери, все источники питания!

Джонас остановил двигатель, затем выключил прожекторы.

Ди Джей явно забеспокоился. И даже прекратил распутывать трос.

– Ал, Джонас только что выключил электричество. Что мне делать?

– Тейлор чокнутый. Прикрепи кабель к роботу и убирайся, на хрен, оттуда.

– Ди Джей… – Слова застревали у Джонаса в горле. – У нас гости.

Ди Джей посмотрел в темноту через очки ночного видения. Да, там действительно что-то такое было. Оно металось туда-сюда по периметру, словно тигр в клетке.

Джонас облегченно выдохнул, когда огни второго глайдера погасли. Он положил одну руку на тумблер внутренних источников питания, вторую – на тумблер внешнего освещения; руки предательски дрожали.

В безмолвных водах он увидел хищника, находящегося от них на расстоянии с половину футбольного поля.

Не оставалось ни тени сомнения. Джонас видел коническое рыло, массивную треугольную голову, хвост в форме полумесяца. Навскидку мегалодон был длиной сорок пять футов и весил не менее сорока тысяч фунтов. Альбинос… призрачно-белый, совсем как гигантские двустворчатые моллюски, совсем как рифтии.

Судя по узкому туловищу, это был самец.

В наушниках послышался шепот Ди Джея:

– Док, клянусь, я вам верю. Каков ваш план?

– Сохраняй спокойствие. Он пытается оценить наши размеры. Не уверен, что мы съедобны. Никаких резких движений, необходимо соблюдать осторожность. Чтобы не вызвать ответной реакции.

– Тейлор, доложи, что происходит, – раздался громкий начальственный голос Хеллера.

– Фрэнк, заткнись! – прошептал Джонас. – За нами следят.

– Ди Джей? – едва слышно позвала Терри.

Ди Джей не отреагировал. Парализованный страхом, он завороженно смотрел на возникшее перед ним чудовищное животное.

Джонас знал, что у них есть только один-единственный шанс. Нужно было как-то пробиться сквозь потолок гидротермального источника и вернуться в холодные открытые воды. Мег вряд ли туда за ними последует; по крайней мере, Джонасу оставалось уповать лишь на это.

В капсуле становилось жарковато. Подводные течения сносили дрейфующие глайдеры в зону кратеров. Джонас, обливаясь потом, смотрел, как монстр, устав от выжидательной позиции, отправился на разведку.

– Док?

– Подпустим его поближе. По моей команде попробуй ослепить его прожектором и сразу плыви к гидротермальному источнику.

– Ладно, договорились.

Поворачивая огромную голову с раскрытой пастью то в одну, то в другую сторону, чудовище подбиралось все ближе…

– Давай!

Джонас и Ди Джей включили прожекторы, направив 7500 ватт прямо в глаза животного – привыкшие к темноте и очень чувствительные.

Гигантская волна, поднятая бешеной работой хвостового плавника, обрушилась на них секундой позже.

Планер Ди Джея завертело, закружило в воде, стальной трос резко натянулся, лишив мини-аппарат возможности двигаться дальше. Развернув глайдер на сто восемьдесят градусов, Ди Джей на полной скорости начал осуществлять практически вертикальный подъем.

Глайдер Джонаса отнесло назад, прямо на каменную стену «черного курильщика» высотой с трехэтажный дом, от удара вал гребного винта разлетелся вдребезги, а Джонаса контузило.

Джонас успел почувствовать, как по лбу течет какая-то теплая жидкость, и через секунду потерял сознание.

Глайдер Ди Джея Танаки на максимальной скорости рванул вверх под углом семьдесят градусов. Ди Джей не обращал внимания на непрерывный шум голосов в наушниках, умолявших его отозваться: сейчас самым главным были эти гонки на выживание. В ушах бешено стучала кровь, но руки крепко сжимали рычаги управления. Ди Джей знал, что ставки предельно высоки – жизнь или смерть.

Он бросил беглый взгляд через левое плечо. Акула-альбинос резко оторвалась от океанского дна и теперь преследовала глайдер, как управляемый реактивный снаряд. По прикидкам Ди Джея, он успел оторваться на двести футов, и все же до слоя холодных вод оставалось еще добрых две-три тысячи футов.

Монстр, похоже, приближался.

Сигнал гидролокатора стал громче.

Цифры на датчике глубины пошли вверх.

По скуластому лицу Ди Джея тек пот.

– Давай, детка, поднимайся быстрей!

Он увидел потолок гидротермального источника, слой сажи бурлил над головой, словно водоворот. Маленький глайдер пробился сквозь толщу минералов и обломков камней, его подхватило течением, словно торнадо, бросавшим судно из стороны в сторону, – и вот наконец он вышел в холодные открытые воды.

Ди Джей оглянулся. Мегалодона в поле зрения не было. Пилот проверил датчик температуры воды. Тридцать два градуса.

Сделай это…

Промелькнувший в свете прожектора отблеск шкуры альбиноса зафиксировался в сознании Ди Джея буквально на долю секунды позже того, как гигантские челюсти сомкнулись на глайдере. Ди Джей, повисший головой вниз, попытался крикнуть, в ушах раздался тошнотворный хруст ломающегося лексана и керамических деталей, а потом череп взорвался, забрызгивая ошметками мозгов треснувшее стекло капсулы.

Мегалодон шумно втянул ноздрями запах теплой крови, все его органы чувств трепетали от наслаждения. Он пропихнул рыло вглубь обитаемого отсека, но не сумел добраться до останков туловища Ди Джея Танаки.

Сжав челюстями искореженную добычу, самец поспешил вернуться в теплые воды, чтобы разобраться там со своей жертвой.

Джонас Тейлор открыл глаза. Он лежал на спине, глайдер перевернулся днищем вверх. Джонас, обшарив в кромешной тьме капсулу, сумел нащупать очки ночного видения.

Одно стекло треснуло, другое, к счастью, уцелело. Посмотрев на оливково-зеленый подводный мир, Джонас увидел рифтий, танцующих вокруг носового обтекателя из лексана, словно алебастровые змеи. Джонас попытался пошевелиться – и его тотчас же пронзила острая боль в ноге. Ступню явно чем-то зажало. Сменив положение тела, Джонас попытался освободиться. Теплая жидкость закапала прямо в глаз. Он смахнул ее и понял, что это кровь.

Как долго я был без сознания?

Совершенно потеряв ориентацию, он поднял руку над головой и потянул на себя тумблер электропитания, но ничего не произошло. Он попробовал радиопередатчик. Передатчик молчал.

Осознав масштаб проблемы, Джонас конвульсивно дернулся. Он оказался зажат в обесточенном подводном аппарате на глубине 35 000 футов.

А затем он вспомнил о мегалодоне.

Вдалеке что-то виднелось – какое-то тусклое свечение. Самец медленно плыл в сторону дна с каким-то предметом, болтающимся между верхней челюстью и рылом.

– Ди Джей…

Хищник держал в зубах искалеченный глайдер, свет на крыле правого борта каким-то чудом продолжал гореть. Джонас увидел кусок стального буксирного троса, который наматывался тугими петлями вокруг туловища мегалодона.

Фрэнк Хеллер сидел, уставившись в монитор:

– Биологические показатели Тейлора появились вновь. Он пришел в сознание, но все цифры в красной зоне. А вот показателей Ди Джея по-прежнему нет. Макрейдс, что там у тебя с диагностикой подводных аппаратов?

– Аппарат Ди Джея, работающий на аварийном аккумуляторе, кружит в шести футах над вторым глайдером, который лежит на дне, обесточенный.

Терри тщетно пыталась установить радиосвязь:

– Ди Джей, ты меня слышишь? Джонас, отвечайте.

Демарко переговаривался с Леоном Барром по внутренней связи. Капитан с командой управляли массивной А-рамой.

– Фрэнк, Леон говорит, что на стальном тросе зарегистрировано какое-то движение. Аппарат Ди Джея до сих пор не отсоединен.

Хеллер повернулся к Терри:

– Похоже, Тейлор облажался. Слишком близко подошел к «черному курильщику» и поджарил двигатель. А Ди Джей, как командный игрок, отказывается покидать Тейлора. Но если аппарат твоего брата работает на аварийном аккумуляторе, нам необходимо поднять его, пока системы жизнеобеспечения не вышли из строя.

– Что ты предлагаешь? – спросила Терри.

– Мы поднимем аппарат на стальном тросе.

Мак резко развернулся на стуле:

– А как насчет Джонаса?

– Его основной аккумулятор цел. Если Тейлор вспомнит, как привести в действие спасательную капсулу, то выживет. Если нет, то тут мы абсолютно бессильны.

Терри подняла глаза на Демарко, инженер кивнул.

– Тогда сделайте это. Поднимите Ди Джея на поверхность как можно быстрее.

Джонас с замиранием сердца смотрел, как самец проплыл в семидесяти футах над головой, его живот содрогался в такт открывающимся и закрывающимся челюстям. Изголодавшийся хищник не оставлял попыток просунуть рыло в искореженный глайдер, но ему никак не удавалось добраться до лакомого куска мяса, зажатого внутри.

Внимание мегалодона было сфокусировано на окровавленных останках Ди Джея, хищник даже не заметил, что натянутый трос начали быстро выбирать откуда-то сверху.

Буквально через секунду стальной кабель впился в белую шкуру чудовищной акулы, прижав к бокам грудные плавники.

Попав в удушающие объятия троса, мегалодон забился в конвульсиях. В приступе ярости он принялся вертеть туловищем, молотя хвостовым плавником в тщетной попытке освободиться. Но чем сильнее он дергался, тем больше запутывался в тросе.

Джонас завороженно следил за безнадежными усилиями мега вырваться из стальных уз. Хищник, с зажатыми грудными плавниками, потерял устойчивость. Он отчаянно мотал головой, нагоняя мощные волны, раскачивающие глайдер Джонаса.

Через несколько минут мегалодон, обессилев, перестал биться. Единственным признаком жизни, который можно было заметить сквозь опутавшую его стальную сеть, стало периодическое трепетание жабр. Лебедка «Кику» начала медленно поднимать попавшего в ловушку мегалодона наверх, в холодные воды.

Умирающий самец забился в агонии, его судорожные движения посылали характерные сигналы бедствия в Бездну Челленджера.

За много миль отсюда гораздо более крупный хищник уже пересекал подводный желоб, нацелившись на источник вибраций.

Самка преследовала стаю головоногих моллюсков, когда ее боковая линия уловила вибрации. Инстинктивно самка уже знала, что это был взрослый самец, лишенный, судя по учащенному сердечному ритму, свободы передвижения.

Джонас лежал в луже собственного пота и ждал. Когда мег исчез в слое воды над гидротермальным источником, Джонасу следовало активировать систему аварийного всплытия, а именно взорвать пиропатроны на раме подводного аппарата, чтобы капсула отделилась от основной части судна. Плавучая капсула из поликарбоната устремится вверх, за несколько часов подняв его на поверхность.

Если повезет, то воздуха ему хватит.

Она появилось из ниоткуда, практически коснувшись перевернутого глайдера, луч аварийной лампочки на киле усилил исходящее от нее мертвенное свечение.

Сначала Джонас увидел внутреннюю поверхность морды, усеянную черными порами с ампулами Лоренцини. Затем он увидел нижнюю челюсть, жаберные щели и внутреннюю сторону огромных грудных плавников с чудовищным шрамом от укуса в форме полумесяца – свидетельство жестокого акта размножения. Раздутый живот и разорванная клоака акулы говорили как о ее поле, так и о еще не рожденном детеныше.

Самка была по крайней мере на пятнадцать футов длиннее самца и вдвое шире, причем весила она гораздо больше тридцати тонн. Когда акула проплыла мимо, быстрое движение ее хвостового плавника вызвало приливную волну, разметавшую в разные стороны рифтий и оторвавшую поврежденный подводный аппарат от морского дна.

Джонасу пришлось собрать в кулак все свое мужество, когда его глайдер дважды перевернулся, а затем, подняв тучу ила, снова опустился на дно. Джонас прижался лицом к носовому обтекателю и, когда дымка рассеялась, увидел, что самка поднимается вслед за самцом, который по-прежнему пытался освободиться от стального кабеля.

Самка осторожно кружила вокруг, ее ноздри вдыхали еще не высохшую кровь Ди Джея. Внезапно она повернулась, погрузив широко раскрытые челюсти в мягкое подбрюшье своего бывшего партнера.

От чудовищного толчка самца мегалодона подбросило на пятьдесят футов вверх. Зазубренные шестидюймовые зубы, растущие в несколько рядов, в клочья порвали его белую шкуру. Самка остервенело мотала из стороны в сторону чудовищной головой до тех пор, пока не вырвала семисотфунтовый кусок плоти и мышц, обнажив тем самым внутренности смертельно раненного самца.

Терри, выбежав на палубу, увидела, как на вертолетную площадку приземляется вертолет Масао. Дождавшись, когда отец выйдет, она сразу потащила его на корму.

По выражению лица дочери Масао сразу понял, что у них проблемы.

– Они уже были возле ЮНИСа, когда что-то появилось на экране гидролокатора. Мы потеряли связь с обоими аппаратами. Биокостюм Ди Джея перестал работать, но мы знаем, что его планер кружил над вторым глайдером, который лежал обесточенный на морском дне. Аккумуляторы Ди Джея не подавали признаков жизни, однако манипулятор по-прежнему оставался прикрепленным к тросу. Мы решили воспользоваться этим, чтобы поднять аппарат на поверхность.

Масао собрался было спросить о Джонасе, но в разговор вмешался Леон Барр:

– Глайдер поднимается. Но трос тянет наверх какую-то жуткую тяжесть. Ди Джей там, внизу, должно быть, за что-то зацепился.

Лебедка «Кику» медленно тащила умирающего мегалодона к гидротермальному слою, а подруга самца тем временем жевала и глотала его плоть.

Джонас, покрывшись холодным потом, наблюдал за этим зрелищем через треснувшие очки ночного видения. Самка отказывалась покидать место кровавой трапезы, кружа вокруг своей внезапно ожившей жертвы.

Она снова атаковала самца, и тот дернулся, словно от удара током. Погрузив рыло в кровоточащую рану, самка с вожделением рвала зубами теплые сочные внутренности.

Самец конвульсивно дернулся, когда его тело протащили через гидротермальный слой. Самка сопровождала его наверх, и, когда она поднялась из холодных глубин, горячая кровь ее партнера омыла ее широкой теплой рекой.

Она продолжила пиршество и за пределами гидротермальной зоны, ее смертоносные челюсти впивались в рану, разрывая селезенку и двенадцатиперстную кишку; сотни галлонов теплой крови извергались прямо в открытую пасть и струились по телу, спасая от холода.

Джонас, заблокированный в глайдере, проводил глазами всплывающих монстров. Он выждал несколько минут, но самка не вернулась.

И все же Джонас пока не решался активировать систему аварийного всплытия. Скрючившись в темноте, он выжидал, а тем временем давление шестнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм сжимало раму подводного аппарата, угрожая в любую минуту нарушить его герметичность. Джонас был до смерти напуган, однако он отлично понимал, что наверняка задохнется, если в ближайшее время не начнет действовать, его единственная попытка выжить зависела от того, удастся ли отделиться от рамы подводного аппарата и всплыть наверх в спасательной капсуле из сверхпрочного лексана.

Но если он всплывет к поверхности, движение капсулы может привлечь внимание самки.

Задохнуться или быть съеденным…

Джонас весь взмок, у него снова началось головокружение. То ли от потери крови, то ли от неуклонного уменьшения запаса воздуха в капсуле. Волны паники, усиленной клаустрофобией, вконец измотали нервы. На него давил слой воды толщиной в семь миль. Семь миль!

Надо дышать… Надо выбираться отсюда.

Пошарив пальцами по полу под животом, он нащупал маленький отсек для хранения. Джонас откинулся назад, открыл люк и извлек запасной баллон с воздухом. Открутил вентиль и пустил поток воздуха прямо в капсулу. Перевернувшись, Джонас снова пристегнул плечевые ремни. А затем, повиснув головой вниз, нашел справа от себя металлический ящик на защелке.

Схватив рычаг аварийного всплытия, он из последних сил рванул его на себя; полдюжины взорвавшихся пиропатронов отделили капсулу от корпуса глайдера.

Спасательная капсула начала всплытие, ее испуганный пассажир с ужасом гадал, удастся ли ему пробиться сквозь бурлящий слой сажи… а если да, то что может ждать его по ту сторону гидротермального слоя.

Масао держал дочь за руку. Мак, Демарко и Хеллер стояли неподалеку у леера, глядя, как лебедка с трудом выбирает подводный трос. Каждые сорок секунд или около того кабель начинал в ускоренном темпе наматываться на барабан, словно освободившись от груза, а затем процесс снова замедлялся. Капитан Барр с тревогой смотрел на металлическую втулку, находящуюся между стальной рамой лебедки и барабаном, которая от чудовищного напряжения в любую минуту грозила рассыпаться.

Джонас услышал глухой рев. Спасательная капсула приближалась к кипящему слою сажи. И в ту же секунду, как капсулу стало затягивать в воронку, Джонас понял, что дело плохо. Мощный поток подхватил легкую скорлупку из поликарбоната и закружил, словно на безостановочной карусели, в водовороте из камней, сажи и сернистых газов.

В полном отчаянии Джонас привел капсулу в вертикальное положение, чтобы пробиться сквозь плотные слои над гидротермальным слоем и таким образом вырваться из мертвой хватки водоворота.

Джонас лежал на животе, пока капсула продолжала всплывать, затем через очки ночного видения снова осмотрел оливково-зеленую бездну.

Ничего.

Температура в капсуле стремительно понижалась, опустившись до сорока градусов. Капсула достигнет поверхности через час с небольшим, и Джонас понимал, что главное сейчас – это сберечь тепло. Насквозь промокшая от пота одежда совершенно не грела, у Джонаса от холода зуб на зуб не попадал.

Съежившись в позе эмбриона, Джонас закрыл глаза и постарался сохранять спокойствие.

Команда «Кику» столпилась у леерного ограждения на корме, наблюдая за тем, как стальной трос ярд за ярдом поднимается из неприветливых морских вод. Все с нетерпением ждали того момента, когда глайдер Ди Джея вынырнет из волн.

Терри, прислонившись лбом к холодным перилам, тихо молилась.

Ее внимание привлекли громкие крики. Терри открыла глаза, члены команды показывали на поверхность воды, уже начинавшую бурлить… покрываясь ярко-розовой пеной.

Несколько секунд спустя из воды вынырнула гигантская голова большой белой акулы-альбиноса, мертвое чудовище было величиной со школьный автобус.

Из ее жутких челюстей, подпираемых стальным тросом, свисали остатки искореженного «Эбис глайдера».

Терри взвизгнула, ее отец потерял сознание.

Фрэнк Хеллер упал на колени.

Чудовище медленно поднималось из воды, нижняя часть его туловища была растерзана. Трос удерживал остатки частично выеденной плоти, мышц и внутренних органов. Нижняя часть монстра – от грудных плавников до хвостового плавника в форме полумесяца – была объедена. Неведомый противник уничтожил даже парные семенники на брыжейках.

Ошеломленные члены экипажа молча смотрели, как наполовину объеденный монстр поднимается из воды, зависнув над кормовым ограждением. Когда сорокапятифутовая акула коснулась палубы, на доски упали раздувшиеся до неузнаваемости останки Ти Джея Танаки.

Мак на лету поймал упавшую в обморок Терри.

Спасательная капсула упорно поднималась вверх в кромешной тьме. Из-за кровопотери и пронизывающего холода Джонас был на грани беспамятства. Дрожь прекратилась, пальцы рук и ног утратили чувствительность, а он по-прежнему видел лишь черную как смоль воду над головой.

Держись, Джей Ти. Это все равно что прогуляться по парку.

Десятифутовые волны превратились в двадцатифутовые гребни, надвигающийся шторм перевернул два оранжевых спасательных моторных плота, а затем предусмотрительно швырнул их в ложбину волны.

Джеймс Макрейдс, стоявший на носу надувной лодки «Зодиак», опустил бинокль и невооруженным глазом осмотрел безбрежную морскую даль. Разглядеть что-либо в условиях бурного моря и плотной стены дождя было практически невозможно, не говоря уже о том, чтобы увидеть красный флажок размером три фута.

Радиопередатчик Мака внезапно затрещал, возродившись к жизни.

– Демарко, ты что-нибудь видишь?

– Да, вижу, что шторм усиливается. Мак, твой друг мертв, биокостюм прекратил передавать показания его жизнедеятельности еще тридцать минут назад. Сочувствую твоей утрате, но мы рискуем потерять десятки жизней, если займемся поисками трупа в открытом море.

– Он выплывет.

– Еще пять минут – и я прекращаю поисковую операцию.

– Ал, ты хорошо прикрыл?

– Прикрыл что?

– Свои яйца. Это я так, для порядка спрашиваю. Потому что, если мы завершим операцию, прежде чем найдем спасательную капсулу, я познакомлю твоих мальчиков со своим ножом и вся ваша троица сможет петь сопрано в церковном хоре на Рождество.

Терри Танака стояла на носу второго «Зодиака», обшаривая миндалевидными глазами бурную поверхность моря впереди, в то время как второй член ее команды блевал за борт. Терри понимала, что сейчас не время горевать, не время для душевной боли. Нужно найти спасательную капсулу Джонаса. Ей необходимо было обнаружить мужчину, которого она так несправедливо подвергла осмеянию и который, как подсказывала ей интуиция, был еще жив.

– Погоди-ка… – Что-то промелькнуло и исчезло за шапкой пены… нечто цветное. Терри вытянула вперед руку. – Там! Плывите туда!

Красный виниловый флажок едва виднелся за гребнем набегающей волны. Терри направила лодку в сторону качающейся на воде капсулы. Тело Джонаса с трудом можно было разглядеть сквозь запотевший поликарбонат.

Когда спасательный плот Мака подплыл поближе, в воду прыгнула команда ныряльщиков.

– Он жив? – спросил Мак.

Открыв задний люк, ныряльщики за ноги вытащили Джонаса, и сразу после этого капсула наполнилась водой и затонула.

Один из ныряльщиков, повернувшись к Терри, поднял вверх большой палец.

Фрэнк Хеллер и не предполагал, что новости могут распространяться так быстро. У «Кику» ушло меньше трех часов на то, чтобы добраться до военно-морской базы Апра-Харбор на Гуаме. Несмотря на порывистый ветер и дождь, две группы японских телевизионщиков и представители местной телестанции уже поджидали их у причала, впрочем, так же как и репортеры и фотографы ВМС, «Манила таймс» и местного издания «Гуам сентинел». Они окружили Хеллера, едва тот сошел с трапа, засыпав вопросами о гигантской белой акуле, подвешенной на лебедке «Кику», о погибшем пилоте и о выжившем ученом, которого отправили на вертолете в госпиталь.

Хеллер прочел свое заявление по бумажке:

– Судно «Кику» выполняло гуманитарную миссию с целью восстановления поврежденной системы раннего предупреждения о землетрясениях, установленной в Марианской впадине. Двоим пилотам наших одноместных подводных аппаратов было поручено поднять на поверхность поврежденную станцию ЮНИС. В ходе этой миссии наши подводные аппараты были атакованы существом, которое сейчас перед вами. Джонас Тейлор получил контузию и пострадал от гипотермии и теперь проходит курс лечения. Второй пилот, Ди Джей Танака, сын океанографа Масао Танаки, погиб.

– Доктор Хеллер, а эта акула – большая белая или все же мегалодон?

– Я врач, а не морской биолог, но мы подозреваем, что это мегалодон.

– А куда вы отвезете акулу?

– На первое время ее отправят для исследования на рефрижераторный склад, а затем – в Океанографический институт Танаки.

– А что произошло с акулой? Вне всякого сомнения, она подверглась нападению.

– Тут у нас нет полной уверенности. Возможно, нижнюю часть мегалодона отрезало опутавшим его тросом и она затонула.

– Похоже на то, что акулу кто-то объел, – заметил лысоватый американец с кустистыми бровями. – А существует ли вероятность того, что на нашего монстра напала другая акула?

– Это возможно, но…

– Вы что, хотите сказать, будто там могут водиться другие подобные твари?

– А кто-нибудь видел?..

– Как по-вашему?..

Хеллер поднял вверх руки:

– Не все сразу. – Он кивнул американскому репортеру.

– Хавьер Солис, «Манила таймс». Наши читатели хотят знать, не опасно ли выходить на лодках в море.

Хеллер доверительно понизил голос:

– Позвольте мне успокоить ваших читателей. Если в Марианской впадине и водятся подобные акулы, то их отделяет от нас шесть миль практически ледяной воды. Очевидно, именно холодный слой запирает их во впадине вот уже два миллиона лет. И задержит их там еще на несколько миллионов лет.

– Доктор Хеллер? – Перед Хеллером стоял Дэвид Адашек. – Скажите, разве профессор Тейлор не является морским палеобиологом?

Хеллер покосился на толпу репортеров:

– Да, он проделал определенную работу…

– Не определенную, а весьма значительную. В его книге обосновывается возможность существования этих мегалодонов в глубоководных впадинах. Была ли экспедиция Танаки организована для того, чтобы доказать его теорию? Если нет, то ради чего вы подвергали себя такому риску?..

– Мы поднимали со дна поврежденную станцию для обнаружения землетрясений. Институт Танаки не интересуется доисторическими акулами. А теперь, если не возражаете, мы только что потеряли близкого человека, так что проявите понимание. – Хеллер начал протискиваться сквозь толпу, не обращая внимания на несущийся ему вслед шквал вопросов.

– Дайте пройти, вы, стервятники! – Шум ветра перекрыл низкий голос Леона Барра, руководившего работами по переноске мега на пристань.

Стрела подъемного крана высотой с четырехэтажный дом подняла мегалодона с кормы, чтобы переместить останки монстра из сетки в ожидающий за пирсом тягач с открытой платформой.

Протиснувшийся вперед фотограф громко закричал:

– Капитан, а можно вас сфотографировать на фоне акулы?

Барр махнул рукой крановщику, тот остановил стрелу. От этого импульса голова мегалодона начала болтаться из стороны в сторону, поливая толпу окровавленной морской водой. Фотограф попытался выбрать подходящий ракурс, однако туша оказалась настолько длинной, что не поместилась в кадр.

Леон Барр встал возле гигантской головы. Оказавшись в опасной близости от пасти мегалодона, капитан явно занервничал. Он бросил взгляд на нижнюю челюсть акулы, зубы переднего ряда были прямыми, а вот зубы остальных пяти или шести рядов оказались аккуратно загнутыми внутрь, прямо в десну. Почувствовав, что у него дрожат колени, старый морской волк попятился.

– Улыбнитесь! – закричал кто-то.

Барр обернулся, мрачно уставившись прямо перед собой:

– Снимайте, черт побери, и оставьте меня в покое!

На борту яхты «Магнат»

В Сан-Диего, как всегда, стояла прекрасная погода: небо – практически безоблачное, температура – комфортные 78 градусов. Гавань Сан-Диего была забита лодками, под мостом через бухту Коронадо носились катамараны, любители китов выходили в море в надежде увидеть поближе калифорнийских серых китов, двадцать пять тысяч которых проходили мимо Сан-Диего во время ежегодной миграции на расстояние 7000 миль из Берингова моря до Бахи-Калифорния.

Девяностосемифутовая яхта «Магнат» фирмы «Абекинг и Расмуссен» лениво шла со скоростью три узла параллельно линии горизонта Сан-Диего. Изящная плавучая крепость из стеклопластика и стали, белая с темно-зеленой отделкой, шириной 25 футов и осадкой 9,5 фута. Спаренные двигатели мощностью 1200 лошадиных сил могли легко развивать скорость 20 узлов в штормовых условиях, а роскошный интерьер делал путешествие сплошным удовольствием независимо от погоды.

Бад Харрис купил яхту у оказавшегося в бедственном положении владельца одного из клубов футбольной лиги «Арена». Бад кардинально изменил весь интерьер, отделав его полированным тиковым и красным деревом, а стены и шкафы – вишней. Полы были из синего мрамора, панорамные окна тонированы, капитанская каюта застеклена от пола до потолка и оборудована небольшим тренажерным залом, домашним кинотеатром и джакузи.

Мэгги Тейлор загорала топлес, растянувшись на мягком шезлонге на покрытой тиком личной открытой палубе при капитанской каюте, ее намазанное маслом для загара тело блестело на полуденном солнце.

Бад лежал в джакузи с «Лос-Анджелес таймс» в руках, исподволь наблюдая за Мэгги.

– Ты всегда говорила, что загар делает тебя более фотогеничной.

Мэги, заслонив ладонью глаза, прищурилась на Бада:

– Это для тебя, детка. – Она перекатилась на живот, чтобы посмотреть по висевшему на стене телевизору новости Си-эн-эн. – Как насчет того, чтобы пропустить еще по стаканчику? А то мне уже надоело.

– Будет сделано.

Бад вылез из ванны, обернул бедра полотенцем и направился в каюту с кондиционированным воздухом. Проходя мимо бара, он захватил два бокала и бутылку вина…

– Бад! Бад, скорей сюда!

С колотящимся сердцем Бад бросился к Мэгги, едва не навернувшись на мраморном полу.

– Мэгги, какого черта? Я чуть было не сломал себе шею!

Мэгги, с прижатым к груди полотенцем, таращилась, открыв рот, на экран телевизора:

– Поверить не могу!

Бад подошел поближе и тоже уставился на экран, где шел специальный выпуск новостей:

– Господи… неужели эта штука настоящая?

Голова мегалодона с чудовищными челюстями занимала весь экран, тело монстра свисало со стрелы крана.

Бад усилил громкость звука:

– …эксперты предполагают, что это Carcharodon megalodon, гигантский доисторический родственник современной большой белой акулы. Похоже, никто не знает, как этому существу удалось уцелеть, однако доктор Тейлор, получивший ранения в подводном судне, является специалистом по доисторическим акулам, и мы надеемся в ближайшее время получить от него разъяснения. Тейлор проходит курс восстановительной терапии в военно-морском госпитале на Гуаме…

Бад приглушил звук:

– Доктор Тейлор? Мэгги, как по-твоему, они имеют в виду Джонаса?

– А кого еще, блин, они могут иметь в виду?! – Мэгги со всех ног бросилась в каюту.

– Эй?! Ты куда?! – крикнул ей вслед Бад.

– Мне надо позвонить в офис. – Схватив сотовый, она начала лихорадочно набирать номер и, услышав голос помощницы, сказала: – Это Мэгги. Какие-нибудь сообщения были?

– Дважды звонил мистер Хендерсон, а еще у меня куча сообщений от всяких мелких изданий, желающих получить информацию из первых рук. Что-то насчет вашего мужа. Ой, Дэвид Адашек все утро пытался с вами связаться.

– Остальные подождут. Дай мне номер Адашека.

Мэгги нацарапала номер на салфетке, дала отбой, затем набрала междугороднюю, чтобы связаться с Гуамом. Несколько минут спустя зазвонил телефон:

– Адашек.

– Дэвид, какого черта там у вас происходит?

– Мэгги? Я пытался связаться с тобой всю ночь. Ты где?

– Какая разница! Я только что видела новости. Откуда взялась эта акула? Где Джонас? Кому-нибудь удалось с ним поговорить?

– Не гони лошадей. Джонас поправляет здоровье в военно-морском госпитале на Гуаме. Он в порядке, но у дверей дежурит охранник, который никого к нему не пускает. Мегалодон оказался реальным. Похоже, ты здорово недооценила своего мужа. – (Мегги даже слегка затошнило.) – Мэгги, ты меня слушаешь?

– Заткнись! Я думаю.

– Мэгги, это сенсация! Джонас сейчас главный игрок, и ты могла бы добраться до него раньше других.

– Что верно, то верно.

– Только не забудь узнать у него о второй акуле!

У Мэгги екнуло сердце.

– Какой такой второй акуле?

– Той, что объела акулу, убившую сынишку Танаки. Все только об этом и говорят, но ребята из Института Танаки отказываются от комментариев. Джонас – единственный, кто точно знает, что произошло во впадине. Может, он согласится с тобой пообщаться?

Мэгги лихорадочно соображала:

– Хорошо-хорошо. Я еду на Гуам. А теперь слушай меня очень внимательно: я хочу, чтобы ты держал руку на пульсе. Постарайся выяснить, что собираются предпринять власти для обнаружения второй акулы.

– Мэгги, им даже неизвестно, выплывала ли она на поверхность. Команда «Кику» клятвенно заверяет, что акула не покидала впадины.

– Ладно, продолжай. Рано или поздно кто-нибудь, да заговорит. С меня еще штука баксов, если тебе удастся нарыть дополнительную информацию об этой второй акуле. Позвоню тебе, как только приземлюсь на Гуаме.

– Ты босс.

Мэгги выключила телефон.

Бад стоял рядом:

– Итак?

– Бад, мне нужна твоя помощь. У тебя есть знакомые на Гуаме?

Военно-морской госпиталь, Гуам

Представитель военно-морской полиции, дежуривший у палаты Джонаса в госпитале ВМС на Гуаме, мгновенно насторожился, когда к нему подошла Терри.

– Прошу прощения, мэм. Но никаких представителей прессы.

– Я не представитель прессы. Меня зовут Терри Танака. Я была с…

– Ой… тогда извините. – Полицейский отошел в сторону. – Мои извинения, мэм. И примите мои… соболезнования. – Он отвел глаза.

– Спасибо. – Тихонько постучавшись в дверь, Терри вошла в одноместную палату.

Джонас лежал в кровати, лицом к окну. Голова была забинтована, в левую руку воткнута игла капельницы. Услышав шаги, Джонас повернулся к Терри, вид у него был бледный.

– Терри? Мне очень жаль.

Терри кивнула:

– Как самочувствие?

– Уже лучше. Просто устал. А где твой отец?

– Занимается похоронами. Приедет утром.

Джонас снова повернулся к окну, не зная, что сказать.

– Это моя вина, я не должен был…

– Вы пытались нас предупредить. А мы вас высмеяли… особенно я.

– Мне не следовало пускать туда Ди Джея. Мне следовало…

– Джонас, прекратите! – не выдержала Терри. – Мне и со своей-то виной не справиться, не говоря уже о вашей. Ди Джей был совершеннолетним и точно не стал бы вас слушать. Он хотел спуститься во впадину, как, впрочем, и я. Мы все ужасно подавлены… Мы все в шоке. Я не знаю, что будет дальше. Даже боюсь так далеко загадывать… – Из ее миндалевидных глаз закапали слезы.

Терри присела на край кровати и, положив Джонасу голову на грудь, горько разрыдалась.

Джонас, пытаясь успокоить девушку, ласково гладил ее по волосам.

Через пару секунд она выпрямилась и отвернулась вытереть глаза:

– Вы застали меня врасплох. Я никогда не плачу.

– Ты не обязана всегда быть сильной.

– Нет, обязана, – улыбнулась Терри. – Ведь я говорила вам, моя мама умерла, когда я была совсем маленькой. Все эти годы мне приходилось самой заботиться о папе и Ди Джее.

– А как там твой папа?

– Ужасно. Мне надо помочь ему пройти через все это. JAMSTEC отнюдь не облегчает мою задачу. Японцы прилетают завтра утром, они настаивают на встрече.

Джонас поднял на нее глаза:

– Терри, ты должна кое-что знать. Во впадине были два мега. На того, что подняли на борт «Кику», напала самка, гораздо крупнее. Она поднималась наверх вместе с тушей…

– Нет, все нормально. Команда внимательно наблюдала за спасательной операцией. На поверхности больше ничего не было. Хеллер утверждает, другой мег, эта самка, навряд ли смогла пережить путешествие через слой ледяной воды. Вы сами нам об этом говорили.

– Терри, послушай меня. – Джонас попытался сесть, но боль заставила его откинуться на спину. – Туша самца… В воде было очень много крови. Мегалодоны похожи на больших белых акул. Они не теплокровные, как млекопитающие, но у них теплое тело.

– Какова ваша точка зрения?

– Когда «Кику» начал подъем подводного аппарата Ди Джея, самец запутался в стальном тросе. Я видел более крупного мега, самку… Она поднималась вслед за тушей, оставаясь в теплом потоке крови. Я видел, как она исчезла в более холодных водах. Полагаю, ее согревал кровавый след от туши самца.

– А откуда вы знаете, что она не вернулась во впадину?

– Я ничего не знаю. Но она точно не стала бы так быстро бросать добычу. Если самка оставалась в потоке крови своего партнера, то вполне могла достичь термоклина. Она намного крупнее самца, футов шестьдесят или больше. Акула такого размера способна преодолеть расстояние от дна впадины до относительно теплых поверхностных вод…

– Джонас, вторая акула не всплывала на поверхность, только останки первой… и Ди Джея. – Терри снова смахнула слезы. – Мне надо идти. А вы отдыхайте.

Терри сжала его руку и вышла из палаты.

Джонас внезапно проснулся. Он был в капсуле «Эбис глайдера», болтающегося на поверхности западной части Тихого океана. В стеклопластиковый иллюминатор сферы из сверхпрочного поликарбоната марки «Лексан» светило солнце, волны перекатывались через акриловый купол спасательной капсулы.

Судно «Кику» исчезло.

Должно быть, мне приснился сон. Спасение, госпиталь… Терри – это был всего лишь сон.

Он посмотрел на свои руки, покрытые засохшей кровью. Пощупал шишку на голове.

Как долго я был без сознания? Несколько часов? Дней?

Океан под ним покрыт рябью солнечных бликов. Он уставился в темно-синюю воду, внимательно наблюдая… ожидая появления мегалодона.

Он знал, что самка где-то здесь.

Он знал, что она появится.

И вот он увидел смутное белое свечение, затем – рыло и дьявольский оскал. Чудовищная акула-альбинос величественно всплывала прямо под ним, ее страшные челюсти медленно открывались, обнажая розовое верхнее нёбо, передний ряд зазубренных зубов выдвигался вперед, все дальше и дальше… раскрытая пасть – как черная пропасть…

– А-а-а-а-а!

Джонас внезапно проснулся. Он лежал в кровати, больничная рубашка насквозь промокла от пота. В палате никого не было. Электронные часы показывали 00:06.

Сон? Скорее, ночной кошмар.

Он упал на влажные простыни и уставился в потолок, залитый лунным светом, затем сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

Страх прошел. Неожиданно он понял, что чувствует себя гораздо лучше. Лихорадка, лекарства… может, в этом все дело. Ужасно хочется есть, подумал он.

Накинув одеяло на плечи, он поднял штатив капельницы и покатил ее в коридор. Представителя военной полиции он нашел на сестринском посту, парень флиртовал с одной из медсестер.

– Мистер Тейлор… вы встали.

– Да, и я страшно голодный. Где тут у вас можно разжиться какой-нибудь едой?

– Кафетерий откроется только в шесть, – сказала сестра.

Парень пошарил в коричневом бумажном мешке:

– У меня есть суб…[10] сэндвич. Угощайтесь, если хотите.

Джонас уставился на сэндвич, рот моментально наполнился слюной.

– Нет, ничего, все в порядке…

– Не стесняйтесь. Это вкусно.

– Хорошо, конечно, спасибо. – Джонас взял итальянскую «субмарину» и принялся за еду. Ему казалось, будто он не ел много-много дней. – Вещь! – энергично жуя, сказал он.

– Хорошую «субмарину» здесь не так-то просто найти, – отозвался парень. – До единственного места, которое я знаю, надо пилить через пол-острова. Мы с приятелями ездим туда раз в неделю, это типа напоминает нам о доме. Ума не приложу, почему они не хотят открыть что-нибудь такое поближе к базе. Похоже…

Парнишка продолжал болтать, но Джонас уже не слушал. Его внимание привлек сюжет, который показывали по телевизору.

– Простите, – сказал Джонас. – А нельзя ли сделать погромче?

Молодой человек сразу остановил свой монолог.

– Легко, – кивнул он, увеличив звук.

– …четырнадцать круглоголовых китов и два десятка дельфинов выбросились на сушу у северного побережья Сайпана. К несчастью, большинство млекопитающих погибло еще до того, как спасатели предприняли попытку затолкнуть их обратно в море. Переходим к другим новостям…

– Сайпан. Это остров в центре Северных Марианских островов, да?

Парнишка кивнул:

– Третий остров в архипелаге.

Джонас отвел взгляд, впав в задумчивость:

– Спасибо за сэндвич.

Он повернулся и направился по коридору в палату, катя за собой капельницу.

Западная часть Тихого океанаВ восьми милях от побережья Сайпана

Грузовое судно Почтовой службы ее величества «Святой Колумба», длиной 455 футов и водоизмещением 7800 тонн, пробивалось через темные воды западной части Тихого океана. Судно, отплывшее из Соединенного Королевства два месяца назад, следовало в Южную Африку мимо острова Вознесения, Канарских островов и острова Святой Елены, чтобы затем продолжить путь вдоль азиатского побережья. И хотя судно предназначалось непосредственно для перевозки грузов, на борту было семьдесят девять пассажиров, севших в основном в Японии и направлявшихся на Гавайские острова.

Тридцатилетний Теди Бадо стоял у ограждения правого борта, любуясь игрой лунного света на поверхности Филиппинского моря. Этот офицер, в жилах которого текла франко-португальская кровь, отвечал за транспортировку шести арабских чистокровных лошадей, запертых попарно в специально построенных стойлах в носовой части палубы. Две из них были племенными жеребцами, стоившими целое состояние, остальные – призерами национальных и самых престижных выставок.

Теди подошел к первому стойлу и протянул морковку трехгодовалой черной кобыле. Ему нравилось ухаживать за животными, и, по правде говоря, на борту были гораздо менее приятные обязанности.

– Ну как там моя красавица? Спорим, ты сейчас не отказалась бы побегать по судну, а? Я бы с удовольствием выпустил тебя из этой клетки, но не могу. – (Кобыла нервно мотала головой.) – Что? Разлюбила морковку?

Остальные лошади начали кружить по стойлу, периодически вставая на дыбы. И уже через несколько минут все они фыркали, взбрыкивали и бились о деревянные стенки стойла.

Офицер достал из заднего кармана рацию:

– Это Бадо. Я в носовой части главной палубы. Пожалуй, стоит прислать сюда тренера лошадей. С ними явно что-то неладно.

Самка без труда пересекла термоклин, ее обтекаемое, похожее на торпеду тело легко скользило в воде, совершая медленные змеиные движения за счет хорошо развитой мускулатуры, прикрепленной к состоящему из хрящей позвоночнику. При сокращении мышц туловища, образовывавших один большой боковой мускул, хвост в форме полумесяца начинал совершать ритмичные волнообразные колебания, толкая самку вперед. Огромный хвостовой плавник выполнял функцию своеобразного движителя, обеспечивающего плавный и ровный ход.

Самка была одной из последних представительниц своего вида и первой, рискнувшей за 80 000 лет подняться из абиссали. Из впадины, с ее теплыми водами, самку выгнал голод. Она проследовала за своей добычей практически до самой поверхности, но серая завеса дневного света обожгла ее привыкшие к темноте глаза, заставив отступить в морскую пучину. Притаившись в кромешной тьме на глубине две тысячи футов, акула получала информацию от органов чувств. Ампулы Лоренцини распознавали «Кику» по электрическим импульсам, идущим от киля. Самка проследовала за судном до Гуама, ее хорошо развитая нервная система постепенно настроилась на магнитные колебания нового местоположения.

И хотя у мегалодона ушные раковины отсутствуют, самка могла воспринимать звуковые волны, колеблющие множество мельчайших ресничек в полости внутреннего уха. Передающиеся слуховым нервом, эти сигналы не только предупреждали хищницу о флуктуациях во внешней среде, но и позволяли установить точное расположение источника помех в звуковом поле.

В отличие от глубоководной впадины, помехи здесь были везде. Самка слышала громкое соблазнительное сердцебиение стад китов и плещущихся в воде дельфинов. Незнакомые звуковые волны и электрические поля возбуждали ее органы чувств… но она оставалась в среднем слое океана, терпеливо выжидая, когда померкнет губительный солнечный свет, чтобы снова подняться на поверхность.

Богатые кислородом прибрежные воды по-прежнему возбуждали аппетит самки, и, воспользовавшись апвеллингом насыщенных питательными веществами холодных вод, она всплыла на поверхность.

Тренер лошадей, некая Дон Салон из Флориды, беспомощно следила за тем, как пегая молодая кобыла наполовину арабских кровей билась головой о деревянные ворота стойла, причем остальные лошади следовали ее примеру.

– Что, черт возьми, могло их так напугать? Впервые такое вижу.

– Они становятся все более неуправляемыми, – заметил Теди. – Может, вам стоит дать им транквилизатор, пока они себе что-нибудь не повредили? Да и вообще… эти деревянные ворота скоро не выдержат.

Выглянувшая из-за хмурых облаков луна залила бледным светом воды Тихого океана… высветив призрачно-белый спинной плавник высотой семь футов, несколькими минутами ранее показавшийся неподалеку от правого борта.

Лошади впали в неистовство, они ржали и взбрыкивали, их шкура взмокла от пота. Парочка из тех, что покрупнее, разбили голову о потолок стойла высотой пятнадцать футов.

Дон увидела больше чем достаточно.

– Я схожу за ружьем с транквилизатором, а ты оставайся с ними. – И, держась за ограждение, она побежала в кормовой отсек.

Следуя в кильватере стального судна, акула весом шестьдесят две тысячи фунтов продолжила стремительное движение в потоке выброшенных за борт сточных вод и отходов человеческой жизнедеятельности.

Обнаружив вибрации испуганных лошадей, любопытная самка сделала то, что ее далекие предки в свое время практиковали во время охоты вблизи берега: она подняла голову над поверхностью воды и подпрыгнула вверх.

Самка увидела огромный плавучий остров, который, по ее прикидкам, был ей явно не по зубам. И она, опустившись под воду, направилась в сторону прибрежных вод Сайпана.

Сайпан

Луна спряталась за пологом перистых облаков. Волны лениво набегали на пустынные пляжи Сайпана. Где-то далеко в море горбатый кит издал крик отчаяния, но звук этот утонул в грохоте винтов приближающегося воздушного судна.

Салазки легкого двухместного коммерческого вертолета «Гимбаль Кабри G2» дважды подпрыгнули на грязной взлетно-посадочной полосе и остановились. Пилот бросил взгляд на своего пассажира. Сорок пять минут полета явно не пошли тому на пользу.

– Джей Ти, ты в порядке?

– Все хорошо, Мак.

– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. Вид у тебя довольно бледный.

– Придется поработать над загаром.

– Возможно, тебе не стоило самому вынимать катетер.

– После того как ты вытащил мою капельницу, я не рискнул позволить тебе выдернуть и это тоже.

Джонас облегченно вздохнул, когда лопасти вертолета наконец остановились. Они приземлились на краю самопального летного поля. Выцветшая деревянная табличка гласила: «Добро пожаловать на Сайпан».

– О’кей, Мак. А где там твой друг-рыбак? Я думал, он нас встретит.

– Они обычно держат лодки возле воды. И он мне вовсе не друг, а деверь одной из моих бывших девочек. Поэтому не жди, что тебе окажут любезность. Это самая обычная сделка.

Джонас проследовал за Маком по узкой тропе. По мере приближения к океану звуки обрушивающегося на берег прибоя становились все громче.

Последняя лодка, заякоренная на мелководье, явно не внушала доверия. Длиной восемнадцать футов, с глубокой осадкой, оставлявшей над водой менее двух футов бортов, деревянное суденышко беспомощно болталось на волнах. На потертой серой обшивке кое-где виднелись следы красной краски, сохранившейся еще со времен корейской войны. На борту находился только один человек – дородный филиппинец лет тридцати с небольшим, в фуфайке и джинсах, – занимавшийся починкой ловушки для крабов.

Мак помахал ему рукой.

Островитянин проигнорировал приветствие.

– Джон Пол, в чем дело, братан?

– В чем дело?! А в том, что ты до сих со мной не рассчитался. В последний раз, когда мы с тобой вместе делали бизнес, ты захотел трех девушек для тех двух конгрессменов из Техаса. Я дал тебе трех девушек, а ты так и не заплатил!

– Речь шла о девушках, Джон Пол! А ты прислал мне каких-то коров. Жирная телка весила куда больше, чем я, а той, что постарше, было хорошо за шестьдесят. Черт, да еще беззубая!

– Ладно, проехали! – Рыбак посмотрел на Джонаса. – А у тебя есть деньги?

– Джон Пол Чуа, это Джонас Тейлор.

Джонас протянул руку, но филиппинец, словно не замечая ее, с шумом втянул в себя ночной воздух:

– Чувствуете, как воняет? Дохлый кит. Плавает в двух милях отсюда. Так вы хотите, чтобы я вас туда отвез? Это обойдется вам в сотню зеленых. Деньги на бочку.

Мак покачал головой:

– Пятьдесят. Твоя треклятая лодка и того не стоит.

– Восемьдесят. Платите или отваливайте.

– Идет. – Джонас повернулся к своему другу. – Мак, заплати этому человеку.

– Как? У тебя разве нет денег?!

– Мой бумажник остался на «Кику». А кроме того, ты должен мне вдвое больше. Или ты забыл нашу поездку в Тихуану?

– Ну ты даешь! Память как стальной капкан! – Мак, порывшись в кармане, протянул Джону Полу две бумажки по двадцать долларов. – Остальное получишь, когда – и если – мы вернемся целыми и невредимыми.

– Ага.

Джонас с Маком забрались в лодку, закачавшуюся под их тяжестью.

Джонас знал, ему нужно было получить хоть какое-то свидетельство того, что самка поднялась в поверхностные воды. То, что киты и дельфины стали все чаще выбрасываться на берег, еще ничего не доказывало, но если Джон Пол Чуа действительно нашел убитого самкой кита, то след от гигантских зубов станет лучшим подтверждением его, Джонаса, правоты.

Филиппинец заглушил мотор, когда вонь от мертвого кита стала невыносимой. Последние пятьдесят ярдов они прошли на веслах, причем грести пришлось Маку.

– Вот он, как я и говорил. А теперь отдайте остальные деньги.

Выудив из кармана еще сорок баксов, Мак сунул их в руку филиппинца:

– Мне нужна расписка.

– А зачем тебе расписка?

– Собираюсь послать твоей жене.

Джонас включил электрический фонарик и принялся обследовать мертвого кита. Это была взрослая самка горбача, не меньше сорока футов длиной.

– Мак, тут повсюду кровь, но я не вижу раны.

– Киты-убийцы обычно вцепляются в живот, – пересчитывая деньги, заметил Джон Пол.

Забрав у Мака весло, Джонас попытался перевернуть тушу. Лодка закачалась.

– Сломаешь весло – это обойдется тебе еще в двадцать баксов.

– Расслабься, Безумный Эдди[11]

. – Мак повернулся к Джонасу. – Здесь тридцать тонн китового мяса. Ты скорее перевернешь нас вместе с лодкой, чем эту тушу.

– Джон Пол, у тебя есть маска с трубкой для дайвинга?

– Маска для дайвинга? Джонас, ты совсем рехнулся? Что ты собираешься сделать? Сунуть голову под воду для быстрого осмотра? При таком количестве крови здесь должно быть с десяток акул, которые только и ждут, чтобы придурок вроде тебя предложил им себя на закуску.

– Оставь, Мак. Я не видел ни единой акулы. Так есть или нет?

Мак посветил на темную воду:

– Ты совершенно прав.

Джонас сразу оставил эту затею, когда в луче света от фонаря Мака промелькнуло странное сияние.

– Погоди. А ну-ка посвети вон туда, рядом с плавником. Да-да, именно сюда.

Они увидели какой-то зазубренный предмет, зажатый между торчащими ребрами грудной клетки, чуть выше ватерлинии.

– Мак, я, конечно, не могу сказать с полной уверенностью, но, по-моему, это зуб.

– Ты что, опять за старое?

– Если это зуб и он белый, то других доказательств мне, собственно, и не требуется. Ты можешь подплыть чуть поближе?

Взяв в руки весло, Мак подгреб с правой стороны к киту.

Джонас протянул руку, ощупывая острые края корня зуба:

– Это определенно зуб, но его кончик намертво застрял в грудной клетке нашего горбача. Мак, мне нужно какое-нибудь подручное средство, чтобы выдернуть его оттуда.

– На кого, по-твоему, я похож? На мистера Гудренча?[12] – Мак повернулся к рыбаку. – Где твои инструменты?

– Десять долларов.

– Сукин сын… – Мак сунул ему последнюю двадцатку. – Сдачу давай.

Джон Пол с ухмылкой показал на ящик для хранения барахла.

Мак порылся в вонючей деревянной коробке. Обнаружил молоток и протянул его Джонасу:

– Только не вздумай его уронить, а не то наш Счастливчик Гарри снимет с меня последнюю рубашку.

Джонас лег на бок, пытаясь расшатать зуб острым концом молотка.

Мак схватил весло и прижал его к туше кита, чтобы подогнать качающуюся лодку поближе.

– Крепко засел… Еще чуть-чуть…

Шестидюймовый белый зуб наконец поддался, катапультировав вверх.

Джонас поймал его на лету – и в это мгновение неподалеку от останков кита из воды появилось огромное рыло цвета слоновой кости, затем верхняя челюсть и верхний ряд зубов, нижняя челюсть оказалась как раз в районе того места, где находился Джонас. Спрятавшийся под водой мегалодон ухватил зубами тушу мертвого горбача и утащил вниз.

Мак с Джонасом смотрели выпученными глазами на водную гладь.

Джон Пол перекрестился, пробормотав что-то на илонгго.

И прежде чем они успели опомниться, мертвый горбач снова всплыл на поверхность, на сей раз брюхом вверх, открыв взору чудовищную рваную рану шириной девять футов и глубиной три фута.

У Джона Пола отвисла челюсть.

– Это укус не кита-убийцы… Это дьявол.

– Оки-доки. Джонас, у нас все хорошо?

У Джонаса сжало горло:

– Самым хорошим будет убраться отсюда подобру-поздорову.

Джон Пол запустил мотор. Мотор зачихал, выплюнув синий дымок, и заглох. Выхватив у Джонаса молоток, филиппинец сорвал кожух и принялся долбить по мотору, громкие удары эхом разносились по дну лодки.

– Джон Пол, нет! – крикнул Джонас.

Показавшийся из черной воды алебастровый спинной плавник начал медленно кружить вокруг лодки.

Отпихнув Джона Пола в сторону, Мак поспешно проверил свечи зажигания. И попытался снова включить мотор.

Мотор выплюнул очередную порцию дыма и заглох.

Спинной плавник сменил курс. Акула направилась к лодке на разведку.

Самка настолько увлеклась своей кровавой трапезой, что поначалу не учуяла деревянное суденышко. Но, обнаружив новые вибрации, она ткнулась мордой в киль лодки, лодка закачалась, Мак с Джонасом повалились на дно.

Джон Пол перелетел спиной через ловушку для крабов и оказался в воде.

Джонас схватил весло:

– Заводи мотор. Я помогу Джону Полу.

Он протянул весло беспомощно барахтавшемуся филиппинцу… и тут из моря возникла призрачно-белая голова. Одно стремительное движение челюстей – и бедняга исчез в чудовищной пасти.

Джонас в ужасе отшатнулся.

Мак, схватив молоток, принялся колотить по мотору.

И мотор чудесным образом ожил.

Мак увел лодку в сторону от туши горбача и сделал крутой поворот на сто восемьдесят градусов, тем самым едва не уронив Джонаса за борт.

Вдали показались огни. Побережье Сайпана, находившееся всего в двух милях от них, призывно манило к себе.

Джонас, так и не оправившись от потрясения, сел рядом с Маком:

– Боже, не повезло бедняге.

– Угу. Но, по крайней мере, он умер богатым.

Джонас бросил встревоженный взгляд через плечо друга:

– Мак, у нас появилась компания.

Наперерез лодке шел пенный след волн высотой десять футов, оставляемый невидимым монстром.

Мак вел лодку зигзагами, но волна неумолимо надвигалась.

– О’кей, профессор, я открыт для предложений.

– Она нацелилась на наш мотор.

– Без балды? И ты для этого учился в колледже?

Между тем волна внезапно исчезла, монстр ушел на глубину.

– Слава богу!

Джонас огляделся по сторонам:

– Нет, Мак… это нехорошо. Она атакует нас снизу.

– С чего ты взял?

– Неужели ты никогда не смотрел «Неделю с акулами» на канале «Дискавери»? Они всегда так делают!

Мак, отчаянно виляя, вел деревянное суденышко к берегу, и когда они практически поравнялись с первым из серии маркерных буев, он зазвенел от поднятой лодкой волны.

– О’кей, Мак… настало время для радикальных идей.

Самка уже уходила в глубь моря, когда ее боковая линия уловила вибрации мотора. Усиленно работая хвостом, возбужденная хищница внезапно всплыла, ее бездушные серо-голубые глаза на секунду остановились, и…

Бамс! Море взорвалось, когда акула подпрыгнула и нанесла сокрушительный удар прямо в киль лодки Джона Пола, превратив ее в мелкую щепу.

Плюхнувшись обратно в воду, самка принялась кружить между обломками в поисках добычи. И каждый удар ее хвостового плавника сопровождал монотонный унылый звон: звонки маркерных буев разрывали ночную тишину… за исключением одного.

Мак с Джонасом уцепились за ближайший буй – двое промокших до нитки мужчин осторожно балансировали с обеих сторон стальной рамы. Джонас правой рукой зажимал звонок, заглушая звук.

А в тридцати футах под ними белый призрак развернулся в сторону открытого моря, устремившись назад, к недоеденным останкам кита.

Терри Танака вошла в здание военно-морского госпиталя и посмотрела на часы. 8:40. Таким образом, у нее имелось ровно двадцать минут на то, чтобы доставить Джонаса, если, конечно, ему позволит состояние здоровья, в офис коммандера Макговерна. Она прошла по пустому коридору, пост охраны у палаты уже сняли.

Дверь была распахнута настежь.

Внутри какая-то платиновая блондинка лихорадочно рылась в ящиках шкафчика. Кровать была пуста. Джонас исчез.

– Я могу вам помочь? – поинтересовалась Терри.

Блондинка подпрыгнула от неожиданности:

– Я… Я ищу своего мужа.

– Вряд ли вы найдете его в ящике шкафа. Погодите-ка, вы Мэгги?

Мэгги вызывающе прищурилась:

– Верно. Я миссис Тейлор. А вы, черт возьми, кто такая?

– Терри Танака.

Мегги смерила Терри оценивающим взглядом:

– Ну и что дальше?..

– Я друг. Мой брат… Это его убила акула. Я приехала отвезти доктора Тейлора на военно-морскую базу.

Мэгги резко сменила линию поведения:

– Мои соболезнования… по поводу вашего брата. Вы сказали: морская база? И что нужно флоту от Джонаса?

– Состоятся слушания. А вот вы что здесь делаете?

– Мой муж едва не погиб. Так где же мне еще быть, если не у его постели?

Терри нахмурилась:

– Это, конечно, не мое дело, но…

– …но вы абсолютно правы, – перебила ее Мэгги. – Это не ваше дело. Впрочем, поскольку Джонаса в любом случае здесь нет, то, скорее всего, он уже уехал на совещание. Тогда, может, возьмете меня с собой?

Слушания с участием представителей военно-морской базы Гуама проходили на том самом рефрижераторном складе, где некогда «хранили» тела скончавшихся солдат в ожидании транспортировки в США. Три мощных переносных хирургических светильника были направлены на останки самца мегалодона. Двое японцев – оба из JAMSTEC – осматривали чудовищные челюсти доисторического хищника.

Дежуривший на входе в холодное помещение военный полицейский поздоровался с Терри и Мэгги, вручив каждой из них по куртке на меховой подкладке.

В дальнем конце комнаты поставили длинный стол и стулья. Фрэнк Хеллер и Ал Демарко утешали Масао, прятавшего за темными очками красные от слез глаза. Терри обняла отца, затем представила Мэгги.

Коммандер Брайс Макговерн, седовласый ветеран двух войн, вошел в комнату в сопровождении секретаря и какого-то француза лет сорока с хвостиком.

– Я коммандер Макговерн. А это Андре Дюпон из Общества Кусто.

– Танака, – сказал Масао. – Моя дочь Терри.

Коммандер кивнул:

– Примите наши искренние соболезнования. Мы постараемся по мере возможности не затрагивать самые больные вопросы. Мистер Танака, надеюсь, здесь присутствуют все?

– Доктор Цукамото и доктор Симиду только что прибыли из Японского центра морских наук и технологий. Но Джонаса Тейлора пока нет. Должно быть, он покинул госпиталь вчера ночью.

Макговерн недовольно поморщился:

– Наш единственный свидетель. Кто-нибудь знает, куда направился доктор Тейлор?

Терри показала на Мэгги:

– Здесь его жена. Спросите у нее.

Мэгги ослепительно улыбнулась:

– Не сомневаюсь, Джонас рано или поздно объявится. Изучение этих существ занимало важное место в нашей жизни.

У Терри от удивления глаза полезли на лоб.

– Ладно, перейдем к делу. – Макговерн сел во главе стола. – Если, конечно, все займут свои места… включая двух джентльменов около акулы. – Выждав пару минут, коммандер продолжил: – Марианская впадина находится под юрисдикцией Соединенных Штатов Америки. Поэтому военно-морской флот Соединенных Штатов уполномочил меня провести расследование инцидента, произошедшего в Бездне Челленджера. При всем уважении к родственникам погибшего, хочу сказать, что мои правила весьма простые: я задаю вопросы, а вы на них отвечаете. Первый вопрос, – коммандер ткнул пальцем в тушу мегалодона, – кто-нибудь может мне объяснить, что это такое?

Доктор Симиду – японец, что помоложе, – ответил:

– Коммандер, ученые из нашего центра исследовали зубы этого существа, сравнив их с зубами Carcharodon carcharius, большой белой акулы, а также с зубами ее исчезнувшего доисторического родственника Carcharodon megalodon. – Развернув полотенце, Симиду продемонстрировал зуб погибшего самца мегалодона. – Перед вами верхний зуб. Как вы видите, он имеет V-образную насечку, или шрам, над корнем, свидетельствующую о том, что это действительно мегалодон. Естественно, сам факт его существования в Марианской впадине стал для нас полной неожиданностью, если не сказать больше.

– Но не для нас, доктор Симиду, – заметил Андре Дюпон. – Исчезновение мегалодона всегда было величайшей загадкой, однако после того, как в ходе экспедиции на английском корвете «Челленджер» в тысяча восемьсот семьдесят третьем году со дна Марианской впадины было поднято несколько окаменелых зубов, возраст которых составлял десять тысяч лет, стало очевидным, что некоторые представители этого вида вполне могли уцелеть.

Сделав паузу, чтобы дать секретарю возможность застенографировать сказанное, Макговерн спросил:

– А сколько еще этих тварей может быть там, внизу, и представляют ли они опасность для населения острова?

– Ни малейшей опасности. – (Все дружно повернулись к Фрэнку Хеллеру.) – Коммандер, акула, которую вы перед собой видите, напала и убила пилота одного из глубоководных аппаратов, а затем запуталась в стальном кабеле и была атакована другой особью того же вида. Эти твари заперты в тропическом слое на дне Марианской впадины уже бог знает сколько миллионов лет. Ну а данная особь оказалась здесь исключительно потому, что мы случайно подняли ее на поверхность.

– Итак, вы хотите сказать, что по крайней мере еще один такой… мегалодон действительно существует, но заперт на дне впадины.

– Совершенно верно.

– Ошибаешься, Фрэнк. – В комнату в сопровождении Мака вошел Джонас; оба были в мокрой одежде. Джонас остолбенел, внезапно заметив жену. – Мэгги? А ты что тут делаешь?

Она бросила на него невинный взгляд:

– Приехала, как только узнала новости.

– Кто бы сомневался!

– Полагаю, вы и есть доктор Тейлор? – Макговерн уже начал терять терпение.

– Да, сэр. А это мой друг Джеймс Макрейдс.

Макговерн сердито сверкнул глазами:

– Ну, мы с капитаном уже знакомы. – Он подал знак военному полицейскому. – Принесите этим двоим теплые куртки.

– Коммандер, там была вторая акула, самка. Причем гораздо крупнее. Она выплыла из впадины вслед за самцом в потоке его крови. И пока мы здесь разговариваем, она охотится в наших прибрежных водах.

На лице Масао было написано неприкрытое сомнение.

– Это правда, коммандер, – заявил Мак. – В качестве доказательства могу предъявить свое обгаженное исподнее. Джонас, покажи ему зуб.

Джонас передал Макговерну извлеченный из туши кита зуб. Коммандер сравнил его с образцом доктора Симиду. Зуб самки оказался на полтора дюйма длиннее, чем у ее покойного супруга.

Масао покачал головой:

– Боже мой… Джонас, какого размера была вторая акула?

– Зуб длиной более шести дюймов. Если предположить, что каждому дюйму зуба соответствует десять футов длины туловища, то получится около шестидесяти футов. Вдобавок мы имеем дело с самкой, а самки гораздо увесистее самцов.

Макговерн покачал головой:

– Хищница такого размера в этих прибрежных водах… Да у нее будет самый настоящий шведский стол из человечины.

– Коммандер, мегалодон охотится не на людей, а на китов, – возразил доктор Симиду.

– Ну и на случайно подвернувшегося рыбака-филиппинца.

Макговерн потер лоб, явно чувствуя себя не в своей тарелке:

– Доктор Тейлор, поскольку вы у нас, так сказать, единственный специалист по этим тварям, да к тому же побывавший в Марианской впадине, не могли бы вы объяснить мне, как самка умудрилась всплыть на поверхность. Доктор Хеллер, похоже, убежден, что эти твари заперты под слоем холодной воды толщиной в шесть миль.

– Были заперты. Однако первый мег, самец, истекал кровью. А второй, наша самка, поднялся вместе с ним в мощном потоке теплой крови. Как я уже пытался вчера объяснить Терри, если мегалодоны похожи на своих родственников, больших белых акул, то температура их крови должна быть на двенадцать градусов выше температуры океанской воды, то есть – в случае гидротермального слоя во впадине – около девяноста двух градусов. «Кику» вытащила первого мега на поверхность, а самка, защищенная рекой горячей крови своего супруга, последовала за своей добычей прямо в наши теплые поверхностные воды.

Андре Дюпон перебил Джонаса:

– Доктор Тейлор, вы продолжаете упорно называть вторую акулу самкой. Откуда вы можете знать наверняка?

– Потому что я видел ее клоаку, когда она проплывала над моим глайдером там, во впадине. Клоака гораздо больше, чем у первой акулы, и, сдается мне, наша самка беременна.

Сидевшие за столом разом заговорили.

Мак посмотрел на Джонаса:

– И с какого перепугу ты решил, что она беременна? Ты что, устроил ей гинекологический осмотр, пока сидел там, внизу?

Макговерн постучал рукой по столу, требуя тишины:

– Что еще вам известно об этой… самке?

– Так же как и ее партнер, она альбинос. Это обычная генетическая адаптация к глубоководной окружающей среде, где царит вечная тьма. Ее глаза очень чувствительны к свету. Из чего можно сделать вывод, что она не станет подниматься на поверхность в дневное время. – Джонас повернулся к Терри. – Вот почему никто на борту «Кику» не видел, как она всплывала. Она, должно быть, пряталась на глубине, чтобы избежать дневного света. Но теперь, адаптировавшись к нашим прибрежным водам, она, вероятно, станет очень агрессивной.

– С чего вы это взяли? – впервые за все время открыл рот доктор Цукамото.

– По сравнению с поверхностным слоем абиссальные воды Марианской впадины обеднены кислородом. А чем выше содержание кислорода, тем лучше функционирует организм мегалодона. В новой, насыщенной кислородом окружающей среде это существо сможет потреблять и вырабатывать больше энергии. Для восполнения потерь энергии мегалодону будет необходимо большее количество пищи. И наверное, не стоит лишний раз говорить о том, что обильные источники питания уже имеются в наличии.

Лицо Макговерна помрачнело.

– Выходит, она станет нападать на прибрежное население.

– Нет, коммандер, эти твари слишком большие, чтобы выплывать на мелководье. До настоящего времени самка нападала лишь на китов…

– А еще на Ди Джея, – напомнил Хеллер.

– На самом деле на него напал самец, которого уже потом убила самка, – парировал Джонас. – Я по-прежнему остаюсь при своем мнении. Нам не следовало тогда совершать погружение.

– А что, если самка сожрет компанию дайверов? У вас будут те же оправдания?

– Тут возникает еще одна проблема, – заметил Масао. – Присутствие этой самки может повлиять на миграцию китов вдоль азиатского побережья.

– Миграцию китов? – Вид у Макговерна был озадаченный.

– Ой-ей-ей! Пути миграции китов сложились миллионы лет назад. Согласно некоторым теориям, млекопитающие изначально мигрировали в более холодные полярные воды не только в поисках пищи, но и для того, чтобы избежать нападения мегалодонов. Нет, я вовсе не утверждаю, будто одно существо способно изменить пути ежегодной миграции китов на юг, которая происходит сейчас вдоль азиатского побережья, но если из-за этой самки киты на Сайпане начали выбрасываться на берег, то чисто технически имеется потенциальная возможность создания альтернативного пути. С учетом общего количества планктона, криля и креветок, необходимого для прокорма многих тысяч китов, даже небольшое отклонение способно оказать негативный эффект на популяции рыб, которые питаются тем же, что и эти млекопитающие. Внезапное соревнование за еду может повлечь за собой исчезновение лосося и тунца, а также изменение мест нереста рыб, что, естественно, в самое ближайшее время создаст хаос в местном рыбном промысле.

Доктор Симиду и доктор Цукамото принялись о чем-то тихо переговариваться по-японски.

Коммандер Макговерн подождал, пока все успокоятся.

– А теперь мне хотелось бы убедиться, что я правильно понимаю ситуацию. В итоге мы имеем дело с оказавшейся на свободе агрессивной версией большой белой акулы длиной шестьдесят футов, беременной самкой, ни больше ни меньше, чье присутствие может оказать косвенное влияние на рыбный промысел некоего прибрежного народа. Это точное резюме? – (Масао кивнул.) – Ну и как нам разрешить возникшую ситуацию?

– Коммандер, а почему мы должны что-то делать? – спросил Андре Дюпон. – С каких это пор военно-морской флот Соединенных Штатов стал интересоваться поведенческими привычками какой-то там рыбины?

– А вдруг эта «рыбина» начнет пожирать небольшие лодки или аквалангистов?

– Доктор Тейлор, – сказал доктор Цукамото, – если присутствие мегалодона повлияет на привычные пути миграции китов вдоль побережья Японии, то вся наша рыболовная отрасль может серьезно пострадать. Поэтому JAMSTEC официально рекомендует вам найти и уничтожить это существо.

Макговерн кивнул:

– Совершенно с вами согласен. Сомневаюсь, что мать-природа собиралась выпустить этих монстров из глубоководной впадины. И несмотря на заверения мистера Дюпона… я не могу брать на себя риск и допустить, чтобы эта… самка попала в прибрежные воды. А что, если она родит прямо у побережья? Боже, в ближайшие десять лет здесь будет уже дюжина подобных монстров! И что тогда?

– В нашей практике такого еще не встречалось, – парировал Дюпон. – В худшем случае мы просто имеем дело с опасными особями, находящимися на грани исчезновения, а в лучшем – с открытием века. Если вы объявите войну этой акуле, то мы все – начиная с членов организации «Люди за этичное обращение с животными» и кончая Обществом Кусто – буквально с завтрашнего утра станем пикетировать ваши военные базы.

Масао повернулся к Джонасу:

– Как по-твоему, куда направился мегалодон?

– Трудно сказать. Он, как пить дать, отправится на поиски еды. Проблема в том, что имеются четыре сложившиеся схемы миграции китов от Северного полярного круга на юг. Ближе всего от нее находится азиатское побережье, но сейчас она движется на восток. Где есть два основных пути миграции: вдоль побережья Гавайских островов и от Калифорнии до Бахи, причем последний путь проходит через твою китовую лагуну. Конечно, если она в результате останется там…

– Ты о чем, Тейлор-сан?

– Возможно, нам не придется ее убивать. Масао, сколько времени нужно для завершения китовой лагуны?

– Две недели. Но JAMSTEC заморозил финансирование. Джонас, ты ведь не думаешь о том, чтобы поймать это чудовище?

– А почему бы и нет? Лагуна достаточна большая. Одному мегалодону места точно хватит. Ты сможешь изучать доисторическую акулу, собирая при этом толпы зрителей. Так что через пару месяцев расплатишься по всем долгам.

– Танака-сан, – обратился к Масао доктор Симиду, – а этот вариант в принципе осуществим?

– Симиду-сан – ох! – конечно, возможно, но при условии, что мы обнаружим самку.

Терри в ярости вскочила на ноги:

– Отец, о чем ты говоришь?! Одна из этих тварей убила Ди Джея. Именно из-за наших действий гадина выплыла на поверхность. Мы должны убить ее, прежде чем она успеет начать охоту, или отложить яйца, или родить детенышей… или как там у них происходит процесс размножения…

Масао, повернувшись к дочери, снял темные очки:

– Убить? Разве я тебя этому учил? Терри, а ты знаешь, что представляет собой это существо? Это не монстр, а творение природы, венец четырехсот миллионов лет эволюции. Не может быть и речи о том, чтобы убить это величественное животное. А вот его поимка принесет нам заслуженную славу и придаст новый, символический смысл смерти Ди Джея. Это именно то, чего хотел бы твой брат.

– Но не то, чего хочу я! – Терри стремительно направилась к выходу, захлопнув за собой дверь склада.

– Темпераментная крошка, а? – ухмыльнулась Мэгги.

Представители JAMSTEC о чем-то совещались, быстро-быстро лопоча по-японски. Когда они закончили, доктор Симиду повернулся к Масао:

– Танака-сан, я обладаю полномочиями разморозить финансирование твоего института и непременно сделаю это, если ты действительно веришь, что сможешь поймать самку мегалодона.

Масао поднял глаза на Джонаса:

– Тейлор-сан?

– Лагуну надо будет закончить как можно быстрее, а «Кику» – переоборудовать. Если нам удастся выследить акулу, то можно будет ввести ей транквилизатор и затащить в лагуну с помощью сетей и надувных буев.

– Надувные буи… – Мэгги лихорадочно записывала. – А для чего, собственно, они нужны?

Джонас повернулся к жене:

– В отличие от китов, акулы не обладают плавучестью. Будучи, по сути, тяжелее морской воды, они камнем уходят на дно, когда перестают плыть. Усыпив самку, мы начнем прокачивать воду через ее жаберные щели, поскольку в противном случае она может утонуть.

– Всего и делов-то, – пробормотал Мак.

– Танака-сан, – сказал доктор Цукамото, – ты потерял сына из-за этих акул. При всем уважении, если ты так жаждешь поймать самку, мы согласны стать гарантами твоего проекта и позволить тебе закончить лагуну. Разумеется, если твое предприятие увенчается успехом, JAMSTEC вправе рассчитывать на доступ к пойманному мегалодону, а также на оговоренную долю в прибыли от продажи билетов туристам.

Масао на секунду потерял дар речи, его глаза застилали слезы.

– Думаю, Ди Джей это одобрил бы. Мой сын посвятил жизнь продвижению науки. И он наверняка не захотел бы, чтобы мы уничтожили столь уникальный экземпляр. Джонас, ты поможешь нам поймать мегалодона?

– Конечно поможет! – воскликнула Мэгги.

– Погодите-ка, господа… и дама, – вмешался в разговор коммандер Макговерн. – Мистер Танака, надеюсь, мы друг друга поняли. Военно-морской флот не может поддержать вашу затею. Я со своей стороны буду рекомендовать нашему начальству использовать катера с артиллерийским вооружением для патрулирования береговой линии островов. Если вам удастся первым поймать акулу, значит так тому и быть. Лично я верю в ваш успех. Однако военно-морской флот не может официально признать подобный образ действий приемлемой альтернативой.

Макговерн встал с места, тем самым дав понять, что совещание закончено.

Офицерская кают-компания на «Кику» была превращена в штаб. На одной стене Джонас повесил большую карту с путями миграции китов. Красные флажки показывали места, где была найдена туша мертвого горбача у побережья Сайпана и где киты и дельфины выбрасывались на берег. Хотя четкая картина перемещения мегалодона пока не вырисовывалась, по крайней мере, стало ясно, что он движется на восток от Филиппинского моря и Азиатского континента.

Рядом с картой миграции китов висела анатомическая карта внутреннего и внешнего строения большой белой акулы, а также список ее органов чувств.

Мэгги была на борту. Супруга Джонаса уговорила начальство своей телесети спонсировать экспедицию, получив право находиться на судне и общаться с командой. Как ведущий корреспондент, Мэгги должна была отснять вместе с оператором Фредом Барчем черновой материал и взять интервью у членов команды, а затем отправить все это продюсеру в Калифорнию для показа уже отредактированных кусков в вечерних новостях в Сан-Диего и на других станциях телесети.

Этот впечатляющий карьерный рывок, однако, требовал от Мэгги создания видимости хороших отношений с мужем, без пяти минут мировой знаменитостью. Когда она заявилась с чемоданом в его каюту на борту «Кику» в полной уверенности, что они будут спать вместе, Джонас тотчас же охладил ее пыл:

– Ты путалась с Бадом Харрисом, так что жди вечерних новостей.

Мэгги весьма болезненно восприняла столь неожиданный отказ.

Ну а еще у Джонаса возникли сложности с Терри, словно мало ему было одной сердитой представительницы прекрасного пола на борту. Терри открыто обвиняла его в том, что именно ему принадлежала идея поймать акулу, сожравшую ее брата. Девушку не волновало, что Ди Джея убила не самка, а самец мегалодона. Как любил говорить Мак, на женщину не действуют ни факты, ни логика, особенно если женщина эта в печали. Правда, Масао неоднократно уверял Джонаса, что Терри рано или поздно остынет, но злость в ее глазах свидетельствовала об обратном.

На что Мак глубокомысленно заметил, что Бог троицу любит: две сердитые дамочки уже есть, ну а третья – это шестидесятифутовая самка акулы весом семьдесят тысяч фунтов. И они еще вдоволь нахлебаются дерьма, когда начнут ловить эту сердитую леди.

Терри с Масао вошли в кают-компанию и сели напротив Демарко и Мака. Мэгги с оператором устроились в дальнем конце комнаты. Последним появился Фрэнк Хеллер.

Масао произнес короткую речь, оператор Мэгги снимал на камеру.

– Как вы знаете, я пригласил Джонаса возглавлять экспедицию. Если у кого-нибудь из присутствующих с этим проблемы, то советую сказать прямо сейчас. – Масао бросил взгляд на Терри и Хеллера, но оба поспешно отвели глаза. – Джонас?

– Прежде чем изложить свой план поимки самки, я хотел бы еще раз доходчиво объяснить, с чем мы имеем дело. – Он показал на анатомическую карту акулы. – Мегалодон – это не обычный хищник. Он очень умен и обладает способностью чувствовать вибрации в воде на многие мили вокруг, он даже улавливает электрические импульсы от сердцебиения своей добычи. Его ноздри способны чуять одну миллиардную долю крови или мочи в морской воде…

– Да, нам все это прекрасно известно, – перебила его Терри. – И мы позаботимся о том, чтобы принять ванну, прежде чем отправиться на охоту.

Джонас смерил Терри выразительным взглядом, а затем отошел вглубь комнаты за пневматический перфоратор. Раскрутив патрон, он вставил туда зуб самки мегалодона, затем поднял квадратный кусочек от аппарата ЮНИС:

– Зубы мегалодона – одно из самых прочных веществ, созданных природой. Каждый зуб, подобно ножу для мяса, имеет зазубренные края и способен дробить китовую кость.

Установив титановую пластинку под зубом, Джонас включил подачу воздуха к перфоратору и, когда загорелась зеленая лампочка, нажал на пуск.

Кончик зуба, пробив титановую пластину, вышел с другой стороны. Джонас выключил перфоратор и сел на место.

– Давление – десять тысяч фунтов на квадратный дюйм. Челюсть самки, возможно, способна оказывать вдвое большее давление. А теперь представьте себе пасть размером с микроавтобус, набитую сотнями подобных зубов. Такая пасть может заглотить целиком наш маленький подводный аппарат.

У Мэгги загорелись глаза, словно ее внезапно осенила блестящая идея:

– Джонас, мы хотели бы организовать подводные съемки ее поимки.

– У тебя что, суицидальные наклонности или ты просто тупая? – фыркнула Терри.

– Дорогуша, я разговариваю не с тобой, а со своим мужем. – Мэгги повернулась к Джонасу, оператор продолжал снимать. – Какой величины должна быть клетка, чтобы акула не смогла ее проглотить?

Фред Барч моментально остановил камеру:

– Эй, не полезу я ни в какую клетку!

– Акула запросто раздавит клетку, – ответил Джонас. – Однако капсула из лексана, скажем, цилиндрической формы и диаметром двенадцать футов будет слишком большой и скользкой для челюстей самки.

– Ни в какую капсулу я тоже не полезу, – заявил оператор.

Мэгги, не обращая на него внимания, продолжала что-то судорожно строчить.

– Давайте поговорим о чем-нибудь более важном. – Демарко показал на карту. – Ну и как, спрашивается, вы собираетесь искать одну-единственную рыбину в бескрайнем океане?

Джонас кивнул:

– Это, конечно, будет непросто. Мы знаем, что ей нужна пища… а ее излюбленной добычей являются киты. Чувствительные глаза акулы не позволяют ей всплывать на поверхность в дневное время, а следовательно, она будет охотиться по ночам, атакуя китов в поверхностном слое. Мак оборудовал вертолет тепловизором и монитором, что поможет нам найти в темноте и мегалодона, и стаю китов. Лично я, с биноклем ночного видения, буду за штурмана. У мега белая шкура, поэтому ее легче обнаружить, что тоже окажется нам на руку. Впрочем, так же как и то, что туши китов не тонут, а остаются плавать на поверхности. Обнаружив определенное количество мертвых китов, мы поймем, как часто акула поднималась на поверхность в поисках пищи, а также скорость ее перемещения: эти переменные позволят нам вычислить, где она в следующий раз может появиться.

– Ну а что потом?

– А потом мы ее пометим. – Джонас продемонстрировал дротик размером с маркер. – Этот дротик с радиопередатчиком вставляется в ствол мощного ружья. Если мы сумеем попасть дротиком в участок диаметром двадцать футов вокруг сердца мегалодона, то сможем не только его выследить, но и осуществить мониторинг интенсивности сердцебиения.

– А что нам это даст?

– Как только мы введем ей транквилизатор, ее надо будет загарпунить. Это не гарпуны для китов, а полые трубки с взрывным устройством на конце для введения смеси пентобарбитала и кетамина прямо в кровеносную систему акулы. Пентобарбитал будет способствовать уменьшению количества поступающего в мозг кислорода, а кетамин – это анестетик из группы препаратов, не относящихся к барбитуратам. Под воздействием комбинации этих препаратов сердце мегалодона начнет работать медленнее, хотя может возникнуть первичная реакция, к которой нам следует быть готовыми. Вот почему так важно проводить мониторинг частоты пульса.

Мак вопросительно посмотрел на Джонаса:

– Меня немного смущает эта самая «первичная реакция». А нельзя ли уточнить?

Джонас кивнул:

– Пентобарбитал может сперва вызвать некоторую гиперактивность.

– И что, черт побери, это значит? – спросил Демарко.

Мак хлопнул ладонями по столу:

– А это значит, что сперва наша рыбка слегка съедет с глузду и лишь потом попадет в страну грез.

Масао уставился на карту миграции китов:

– Джонас, допустим, мы усыпим акулу. Но как мы доставим ее в лагуну?

– А вот это задачка уже не для среднего ума. Гарпунная пушка будет установлена на корме «Кику». Мы возьмем стальной кабель, намотанный на барабан большой лебедки. Гарпун не останется надолго в шкуре мега, поэтому самое главное – обмотать ее такелажем. В нашем случае это будет сверхпрочная рыболовная сеть длиной двести футов с надувными буями, закрепленными по ее периметру через каждые двадцать футов. Такая конструкция поможет удержать акулу на поверхности. Когда «Кику» начнет поднимать сеть, то вода под напором станет поступать акуле в рот, тем самым позволяя жабрам дышать. После чего перевезти акулу в лагуну просто дело техники.

– А как вы закрепите сеть вокруг тридцатитонной спящей акулы? – В голосе Терри слышалась изрядная доля скепсиса.

– Когда сердцебиение замедлится, я спущусь в воду на аппарате типа «Эбис глайдера» для мелководья и с его помощью закреплю сеть.

Терри недоверчиво посмотрела на Джонаса:

– Неужели вы снова хотите оказаться в воде один на один с этой тварью?

– За меня не волнуйся. Не забывай, мы продолжим мониторить частоту сердцебиения мегалодона и я буду постоянно на связи с «Кику». Если мег начнет просыпаться, частота его пульса сразу увеличится, что послужит сигналом опасности. Тогда мы введем ему очередную дозу пентобарбитала и кетамина. Уж можете поверить, у меня нет ни малейшего желания разыгрывать из себя героя. Мег вырубится задолго до того, как я спущусь в воду в глайдере. – Джонас оглядел свою команду. – В воздухе витает ощущение опасности. Береговая охрана патрулирует прибрежные воды последние несколько ночей, несмотря на отсутствие сообщений о мертвых китах. Прошло семьдесят два часа с тех пор, как мы с Маком обнаружили тушу мертвого кита у побережья Сайпана. И сейчас для нас жизненно важно вовремя обнаружить очередную жертву мегалодона. Чем больше времени на это уйдет, тем существеннее расширится периметр поиска. И не стоит забывать, что самка мегалодона беременна, она должна питаться за двоих… а может, и за двадцать двух акулят, ведь кто знает, сколько детенышей способен родить мегалодон?

Масао подвел черту под разговором:

– Пожалуй, нам всем стоит немного передохнуть, ночь будет долгой.

Семь часов спустя Мэгги стояла на корме вместе со своим оператором. Солнце уже опускалось за горизонт, тень двухэтажной рамы крановой лебедки подкрадывалась к капитанскому мостику.

К Мэгги подошел Джонас:

– Ты сказала, в пять часов. И давай сразу с этим покончим. Мне предстоит еще масса дел, прежде чем мы приступим к патрулированию.

Оператор прикрепил крошечный микрофон к отвороту комбинезона Джонаса, затем протянул портативный аккумулятор:

– Положите это в карман, потом начинайте обратный отсчет от десяти. Нужно проверить качество звука.

Джонас начал считать, Мэгги тем временем в очередной раз поправляла прическу. Ветер устроил настоящий бардак на голове, хотя Мэгги уже вылила на себя чуть ли не треть баллона лака для волос.

Оператор выставил кадр, заходящее солнце окутало Мэгги и Джонаса золотистой дымкой.

– Грандиозно! Мэгги, можно начинать.

Мэгги улыбнулась, включив обаяние на полную мощность:

– Итак, Джонас? Каково это – после стольких лет чувствовать себя отомщенным?

– В сущности, ничего не изменилось.

– Нет, наверняка изменилось. Изменилось общественное мнение о Джонасе Тейлоре.

– Мегалодон там или не мегалодон, но два человека из моей команды погибли. Их семьям каждый божий день приходится жить с этой мыслью.

– Джонас, это был несчастный случай. Жизнь продолжается. – Мэгги бросила задумчивый взгляд на закатное солнце. – Как красиво, правда? Напоминает нам о нашем медовом месяце.

Джонас посмотрел на ее безупречный профиль:

– Мэгги, что с нами случилось?

– Перестань! Джонас, это интервью. И совсем необязательно полоскать на людях наше грязное белье.

– Тогда зачем было вспоминать о нашем медовом месяце? Неужели ты пытаешься манипулировать общественным мнением, создавая ложное представление о нашем браке?

Мэгги покосилась на оператора:

– Фред, оставь нас на минуту.

– О’кей, но световой день скоро закончится. Время не ждет.

Мэгги подождала, пока оператор окажется вне зоны слышимости:

– Джонас, это сильнее нас.

– Просто ответь на вопрос.

– Ладно, если ты действительно хочешь знать. Мужчина, в которого я когда-то влюбилась, был дерзким морским офицером с амбициями, соответствующими моим. Ты знал, что был лучшим, и это меня заводило.

– Ну а после инцидента?

– Тот Джонас Тейлор, что вернулся из Марианской впадины, сделался озлобленным и желчным. И я поняла, что ты стал не тем человеком, в которого я влюбилась.

– Мэгги, дерьмо случается. Люди меняются.

Мэгги с деловым видом коснулась его щеки:

– А вот я нет. Но послушай. Жизнь продолжается, ведь так? И мне пришлось через многое пройти за последние семь лет. И теперь в твоей власти или помочь мне сделать карьеру, или разрушить ее. Тебе решать. Если хочешь дать волю гневу, ради бога, но так ты только делаешь себе хуже. Ну а я? Мне приходится выживать. Озлобленность не поможет мне заработать на хлеб с маслом и поставить статуэтку «Эмми» на книжную полку. Нет, успеха можно добиться только тяжелой работой.

Джонас кивнул:

– Ты совершенно права. Да, я был зол… Это я тебя оттолкнул. Хотя и ты оказалась не из тех жен, что готовы подставить мужу плечо.

– Согласна. Мы оба виноваты, и наш брак себя исчерпал. Итак, ты хочешь закончить интервью? А может, ты предпочитаешь сразу сжечь все мосты?

Джонас махнул оператору, чтобы тот возвращался:

– Мэгги, я сделаю то, что ты хочешь, только не вздумай со мной играть. Я знаю, это ты скормила репортерам историю моего погружения в Марианскую впадину. Уж можешь мне поверить, кое-кому из Вашингтона явно не понравится, если эта история разойдется как круги по воде.

Заметив, что стоявшая у ограждения правого борта Терри Танака наблюдает за ними, Мэгги взяла Джонаса за руку и шепнула ему на ухо:

– О’кей, Джонас. Установим чисто профессиональные отношения.

Полная луна отражалась в лобовом стекле вертолета, освещая его внутренности. Джонас, державший в руках прибор ночного видения «ITT найт маринер» третьего поколения, сидел на переднем сиденье, прямо у него за спиной расположилась Терри с мощным ружьем и упаковкой дротиков с радиометками. Если им удастся обнаружить мегалодона, именно Терри должна будет пометить его, что позволит команде «Кику» установить точное местоположение акулы и приблизиться к ней на расстояние выстрела гарпунной пушки.

Мэгги, с тяжелой видеокамерой, установленной на стедикаме, расположилась рядом с Терри. Вертолет мог вместить лишь четырех пассажиров, поэтому Мэгги не могла допустить, чтобы Фред Барч отнял у нее момент славы.

Между Джонасом и Маком стоял монитор, подсоединенный к инфракрасному тепловизору «Термовижн-1000» фирмы «Агема». Под днищем вертолета находилась небольшая гиростабилизированная платформа системы тепловизора. Прибор был предназначен для обнаружения находящегося в воде объекта по его тепловому излучению. Теплое тело отображалась на мониторе как яркое цветовое пятно на однородном фоне, соответствующем холодной воде. Обнаружение теплокровных китов не представляло особой сложности, а температура мегалодона, по идее, должна была быть чуть ниже.

Мак уже почти пять часов совершал облет тридцатимильного периметра океана на высоте двести футов над черными водами Тихого океана. Они уже успели обнаружить с десяток стад китов, но мегалодон бесследно исчез. И когда Джонас наконец осознал всю сложность стоящей перед ними задачи, первоначальное воодушевление уступило место унынию.

– Джонас, это просто безумие! – закричал Мак в микрофон своего шлема. – Все равно что искать иголку в стоге сена.

– Как у нас с топливом?

– Еще пятнадцать минут – и придется поворачивать назад.

Джонас направил прибор ночного видения на поверхность Тихого океана. Прибор, изменив видимый спектр, преобразовал темноту в светло-серый цвет.

Между тем Мэгги, сидевшая на заднем сиденье, незаметно для себя уснула. Терри, не сводя с нее глаз, тихонько расстегнула рюкзак. Достала из потайного кармана 20-миллиметровый патрон с разрывной пулей. И, осторожно открыв затвор своего мощного ружья, заменила им радиометку.

Джонас обнаружил еще одно стадо китов.

– Мак, вижу стадо китов, на одиннадцать часов. Похоже на горбачей. Давай немного за ними последим, а затем повернем назад.

– Ты босс. – Мак изменил курс наперерез стаду.

Джонас нервничал. С каждым часом периметр увеличивался на десять миль. Очень скоро им уже будет не охватить всю зону поиска, даже при наличии самой совершенной техники.

Вконец измученный, Джонас завороженно наблюдал за игрой лунного света на черной поверхности воды и не сразу понял, что в поле его зрения промелькнуло белое пятно. Луна осветила что-то в приповерхностном слое океана. На секунду Джонасу почудилось слабое сияние.

– Джей Ти, ты что-нибудь видишь?

– А? Нет… не уверен. Возможно. – Джонас направил прибор ночного видения на стадо китов, увидев три фонтана брызг. – Я вижу двух самцов и самку с детенышем… Нет, тут две самки, всего пять китов. Мак, летим туда.

Вертолет завис над стадом китов, а затем последовал за китами, резко свернувшими на север.

Джонас обшарил глазами поверхность моря справа и слева от стада. Внезапно у него екнуло сердце.

– Там!

Позади стада возникло белое свечение, промелькнувшее под поверхностью, словно гигантская светящаяся торпеда.

Терри нагнулась вперед, уставившись на монитор тепловизора:

– Что там такое? Неужели мег?

– Определенно.

– А что он делает? – поинтересовалась Мэгги, прикрепляя к плечу видеокамеру.

Джонас посмотрел на Мака:

– По-моему, выслеживает детеныша.

В ста футах под поверхностью черных вод Тихого океана шла смертельная игра в кошки-мышки. Горбачи, обнаружив присутствие хищника в нескольких милях от них, принялись то и дело менять курс, чтобы избежать конфронтации. Когда акула-альбинос пошла наперерез, обе самки китов загородили детеныша, а более крупные самцы сменили дислокацию: один из них занял место в авангарде, а другой – в арьергарде.

Мегалодон сбавил темп, кружа справа от потенциальной добычи, оценивая размер и местоположение детеныша. Более быстрая, чем киты, акула стрелой носилась туда-сюда, проверяя скорость реакции самцов.

Когда мегалодон промелькнул перед плывшим впереди самцом, сорокатонный кит оторвался от группы и кинулся на акулу. Хотя у горбачей вместо зубов – пластины китового уса, горбатый кит считался опасным противником, поскольку мог легко протаранить акулу гигантской головой. Атака горбача была неожиданной, но акула оказалась проворнее: увернувшись от кита, она продолжала кружить вокруг стада, словно нарочно дразня самцов.

– Что ты видишь?

Джонас посмотрел в прибор ночного видения:

– Похоже, вожак отгоняет мегалодона от стада.

– Постой-ка, ты сказал, что кит отгоняет мегалодона? – хмыкнула Мэгги. – Я-то думала, что этот твой мегалодон на всех нагоняет страху.

– Тебе легко говорить, – заметил Мак. – Попробовала бы ты повисеть на буе, сразу бы запела по-другому.

Джонас повернулся к Терри:

– Как там ваш дротик с радиометкой? Готов?

Терри молча кивнула.

Стадо, в очередной раз сменив курс, направилось на юго-восток, в тщетной попытке избавиться от безжалостного охотника. Мегалодон проявил гибкость, выбрав другой подход, и на сей раз атаковал охраняющего тыл огромного горбача. В результате чего возникала новая проблема, поскольку акула инстинктивно боялась мощного хвостового плавника кита.

Акула плыла параллельно горбачу, она то приближалась, то отдалялась, тем самым словно провоцируя кита отделиться от стада и атаковать. Самка акулы с каждым разом все больше наглела. Она пыталась укусить кита и даже цапнула его за правый грудной плавник.

Кит в ярости бросился на акулу, чтобы отогнать от стада. Однако на сей раз самка стремительно ретировалась, тем самым вдвое увеличив расстояние между китом и остальным стадом.

Но когда самец горбача повернулся, чтобы примкнуть к стаду, акула-альбинос мгновенно развернулась, обрушив все свои шестьдесят две тысячи фунтов живого веса на незащищенный бок удаляющегося кита. Она выдвинула верхнюю челюсть вперед, вонзила острые зубы в нижнюю часть живота горбача, ближе к хвостовому плавнику, и вцепилась в него, мотая головой, как питбуль.

Кит содрогнулся, его парализовало от боли. Он извивался в агонии, но чем больше он дергался, тем глубже вгрызались в кровоточащую рану зазубренные зубы. А когда хищник-альбинос наконец отпустил горбача, чтобы проглотить кусок жира весом в тысячу фунтов, истекающий кровью кит издал душераздирающий предсмертный крик.

– Что там, блин, за шум?! – прокричал Мак.

– Я точно не знаю, – всматриваясь в прибор ночного видения, ответил Джонас, – но, похоже, мегалодон атаковал одного из самцов.

– Стадо уходит.

– Мак, забудь о стаде. Оставайся над раненым китом.

Изувеченный горбач предпринял слабую попытку с помощью мощных боковых плавников продвинуться вперед, из зияющей раны рекой потекла горячая кровь.

Акула кружила под своей отчаянно цепляющейся за жизнь жертвой, а когда кит немного пришел в себя, предприняла вторую атаку – еще более губительную, чем первая.

Схватив своими чудовищными зубами длиной шесть с половиной дюймов умирающего кита за пасть, мегалодон вырвал кусок из его горла, а затем начал бешено мотать гигантской головой, оторвав в результате от живота горбача длинную полосу кожи вместе с жиром, словно обертку со спелого початка кукурузы.

Беспомощный кит бил хвостовым плавником по окровавленной поверхности воды, выкрикивая на высокой ноте прощальную песню, чтобы предупредить свое удаляющееся стадо.

Акула кружила под китом в ожидании его смертного часа.

И в этот самый момент рецепторы ее боковой линии зафиксировали сильные вибрации, идущие от поверхности воды.

Мэгги выставила камеру в боковое окно:

– Джонас, ты можешь объяснить нашим зрителям, что там, внизу, происходит?

– Трудно сказать, в воде слишком много крови. Мак, а что говорит твой тепловизор?

– Просто озеро горячей крови. Она распространяется по поверхности так быстро, что ничего невозможно разглядеть.

– Опустись пониже! – прокричала Мэгги.

Мак спустился на пятьдесят футов:

– Ну как, достаточно?

Мэгги посмотрела в видоискатель:

– Я по-прежнему не вижу мега, только чертова кита.

Терри высунула ствол ружья из открытой двери правого борта. Она встала на сиденье, вглядываясь в черную воду через бинокль ночного видения. Однако смогла разглядеть лишь белую шкуру мегалодона, нарезающего круги под умирающим китом. Ее палец лег на спусковой крючок. Девушка сделала глубокий вдох. Это за тебя, Ди Джей…

Но белое пятно внезапно исчезло.

– Чертова рыба… снова ушла на глубину. Мак, надо опуститься чуть ниже.

Мак скорректировал высоту вертолета, опустившись еще на двадцать футов.

У Джонаса тревожно забилось сердце.

– Тут что-то не так. Она не могла опуститься слишком глубоко, бросив добычу.

– Быть может, мы ее вспугнули. – Мэгги, подняв откидные подлокотники тесного заднего сиденья, опустилась на одно колено рядом с ружьем Терри. – О да, так гораздо лучше. Господи, вы только посмотрите, как из кита хлещет кровь! Остается надеяться, что наша почетная гостья не окажется такой тряпкой!

У Джонаса по лицу струился пот.

– Она должна была почувствовать вибрации вертолета. А что, если она воспринимает нас как угрозу? Мак, у меня плохое предчувствие. Пожалуй, стоит подняться повыше.

– Повыше? Но я…

– Проклятье, Мак! Давай вверх!

Море взорвалось кровавой пеной, когда мегалодон выскочил из воды, нацелившись на противника. Конусообразное рыло ударилось в салазки вертолета, вдребезги разбив тепловизор; вертолет завалился набок.

Дверь кабины со стороны Джонаса открылась, его правая нога заскользила по полу, сила тяжести вытолкнула его наружу, и только благодаря ремням безопасности он не угодил прямо в разинутую пасть.

Мэгги с Терри из последних сил удерживали свои позиции: белокурая репортерша пыталась выровнять камеру, а восточная красавица – прицелиться из ружья, вследствие чего ее указательный палец раньше времени случайно нажал на спусковой крючок.

Двадцатимиллиметровая пуля, пролетев мимо левого грудного плавника мега, разорвалась под поверхностью воды.

Кабину развернуло. Мак с криком: «Ну давай!» – обеими руками схватился за ручку управления. Краем глаза он видел океан, приближающийся под углом тридцать градусов, воздушное судно и акула-альбинос летели в направлении воды примерно с одинаковой скоростью.

Черные воды расступились, когда монстр весом шестьдесят тысяч фунтов с чудовищным грохотом плюхнулся в океан.

Мак почувствовал, что несущие винты вертолета поймали воздух. Он выровнял вертолет, и в этот самый момент стена воды обрушилась на открытую правую сторону кабины, насквозь промочив ошеломленных пассажиров.

Мэгги истерически завизжала, решив, что вертолет потерпел катастрофу, и успокоилась лишь тогда, когда они начали набирать высоту.

Мак облегченно простонал:

– Черт возьми, Джонас! Я чуть было не наложил в штаны.

Джонас с трудом перевел дух. Руки и ноги тряслись, он потерял дар речи. И только минуту спустя он смог произнести пересохшими губами:

– Она… она гораздо крупнее, чем я думал.

Терри заскрежетала зубами, но промолчала.

Мэгги подозрительно на нее уставилась:

– А что значил тот взрыв?

– Откуда мне знать.

– Чушь собачья! – Повернувшись, Джонас схватил рюкзак Терри. И после короткого обыска обнаружил еще два двадцатимиллиметровых патрона с разрывной пулей. – Отлично!

Мак вытер воду с указателя уровня топлива:

– У нас горючее на исходе. Я свяжусь с «Кику», пусть встречают. Надеюсь, нам не придется экстренно садиться на воду.

Пассажиры повернули к нему разом побледневшие лица.

Мак, не потрудившийся сообщить своим пассажирам о наличии резервного бака, довольно усмехнулся.

Перл-Харбор, Оаху

Судно «Кику» стояло рядом с военным кораблем США «Джон Хэнкок», 563-футовым эскадренным миноносцем типа «Спрюэнс», который прибыл в порт тем же утром, но чуть раньше. Коммандер Макговерн под давлением зоозащитников лично организовал место для швартовки судна Масао Танаки, одновременно втайне набирая команду добровольцев, чтобы затем сообщить в Перл-Харбор о выполнении «специального задания».

Коммандеру пришлось в срочном порядке ускорить свои действия после демонстрации по телесети Сан-Диего и каналам Эн-би-си кадров нападения мега, сделанных Мэгги с борта вертолета. Рейтинги зашкаливали, но, к несчастью для восходящей на медийном небосклоне белокурой звезды, первый показ стал и последним.

А четыре дня назад вертолет береговой охраны обнаружил тушу серого кита, плавающую в тридцати семи милях к западу от острова Оаху. В связи с чем следующие семьдесят два часа «Кику» патрулировало район, но так и не сумело обнаружить никаких убитых морских животных.

Капитан Барр стоял на корме «Кику» и разглядывал гарпунную пушку, установленную возле массивной крановой лебедки. Джонас топтался возле Мака, менявшего разряженные аккумуляторы на «Эбис глайдере I». Этот подводный аппарат был уменьшенной, более быстроходной копией глубоководного аппарата, который Джонас пилотировал во время погружения в Марианскую впадину. Масса одноместного аппарата составляла 462 фунта, причем основной вес приходился на приборные панели, расположенные в носовом обтекателе из лексана.

– «Эбис глайдер I» – опытный образец, – объяснил Мак. – Рассчитан на глубины до двух тысяч метров. Корпус сделан из керамики на основе оксида алюминия, сверхпрочной, но с положительной плавучестью. Глайдер высокоскоростной, очень маневренный, он способен выпрыгнуть из моря на десять футов вверх.

Джонас осмотрел небольшой бак, прикрепленный к хвостовой части аппарата:

– Чтобы прыгнуть дальше и выше мега, потребуется ракета.

– На самом деле здесь такая имеется. Вспомогательный бак, на который ты смотришь, наполнен водородом. Загляни в носовой обтекатель. Видишь закрытый бокс слева от пульта управления пилота? Внутри его ты найдешь рычаг. Поверни его на одно деление против часовой стрелки, затем потяни на себя, и топливо воспламенится.

– А как долго оно будет гореть?

– Пятнадцать секунд, может, двадцать. Достаточно, чтобы ты мог освободиться, когда застрянешь в рыболовной сети или в зарослях бурых водорослей, поскольку, если использовать гребной винт, можно еще больше запутаться. Как только подводный аппарат освободится, он всплывет наверх, совсем как его глубоководный тезка.

– Эй, Джонас, посмотри-ка сюда! – Демарко, стоявший у ограждения левого борта, показывал на два буксирных судна, тянувших допотопную атомную подводную лодку к свободному причалу. Человек десять членов команды гордо стояли на палубе с канатами в руках, готовясь к швартовке.

Джонас уставился на эмблему SSN-571 так, будто увидел призрака.

– Что б мне провалиться, так это же «Наутилус»! А я-то думал, они отправили его на заслуженный отдых в Гротон[13].

Мак кивнул:

– Это Макговерн. Он буквально из штанов выпрыгивает, пытаясь победить в фактически проигранной битве с зоозащитниками за симпатии широкой публики. В чистом остатке имеем: если уж ты приказал убить рыбу, убей с помощью легенды. Публика любит «Наутилус». Макговерну пришлось подлатать ее для последнего плавания в лучах заходящего солнца. И можешь не сомневаться, коммандер постарается, чтобы твоя акула держалась подальше от Гавайских островов.

30 сентября 1954 года «Наутилус» стал первой списанной атомной подводной лодкой ВМС США. В свое время она побила все рекорды скорости и расстояний и стала первой подводной лодкой, прошедшей подо льдами к Северному полюсу. Послужив военно-морскому флоту четверть века и успев пройти полмиллиона миль, легендарная подлодка была в конечном итоге списана. Между тем на мостике боевой рубки появились два офицера.

– Твою мать! Это же Даниельсон! Нет, ты можешь поверить?!

– Мой бывший начальник? Ну да, дружище, я в курсе. Один мой приятель с Гуама рассказал мне, что Даниельсон, узнав, что ты в деле, сам вызвался принять участие. По правде говоря, именно он предложил Макговерну использовать эту старую консервную банку для охоты на акулу.

Когда «Наутилус» проходил мимо «Кику», отставной капитан ВМС США Ричард Даниельсон, прищурившись от яркого солнца, украдкой посмотрел на Мака и своего бывшего пилота глубоководных аппаратов.

– Привет, Дик, старый хрен! – пробормотал Мак, прилепив к лицу широкую ухмылку.

– Он наверняка тебя слышал.

– Пусть Даниельсон поцелует меня в мой волосатый зад. Этот парень не только разрушил твою карьеру, но еще и на три месяца запер тебя в психушке. Ему бы сейчас не подлодкой управлять, а просить у тебя прощения. Просто на случай возникновения экстренных ситуаций.

– Мне почему-то не кажется, что Даниельсон вызвался идти в поход, чтобы лично попросить у меня прощения. Мегалодон там или не мегалодон, но этот парень винит меня в гибели двоих людей. Ну а кроме того, я испортил ему послужной список.

– Джей Ти, любой живущий на этой планете человек поступил бы точно так же, как ты, если бы увидел то, что чуть было не потопило наш вертолет. Именно так я и сказал Хеллеру.

– А он что тебе на это ответил?

– Хеллер – засранец. Если бы мы сражались в одном строю, то он наверняка получил бы дружескую пулю в спину. – Мак бросил взгляд на корму. – Так когда прибудет эта твоя большая сеть?

– Сегодня днем.

– Хорошо. Эй, ты, наверное, слышал, как сегодня утром наш старик устроил Терри очередную головомойку? Он хотел ссадить ее на берег, а она сказала ему свое решительное «нет». Думаю, переживает из-за того, что случилось.

– Она самая настоящая мегера.

– Кстати, о мегерах, что там у тебя с твоей старушкой? Я видел, как вы завтракали вместе.

– Не знаю, Мак. Да, она наставила мне рога, но какая-то часть меня ее по-прежнему любит.

– Ага, и мы оба отлично знаем, какая именно. Надеюсь, ты не забыл, что это та самая женщина, которая отказалась навещать тебя, когда ты лежал в психушке. Пошли ее куда подальше и иди вперед. И пусть этот хрен моржовый Харрис сам с ней разбирается. Можешь мне поверить, через год он будет банкротом.

Джонас задумчиво уставился на линию горизонта, где начали собираться грозовые облака.

– Погода портится. Как по-твоему?

– Я бы сказал, охота с вертолета откладывается.

Джонас кивнул:

– Надеюсь, мег с тобой согласится.

Фрэнк Хеллер стоял на пирсе, наблюдая за тем, как два матроса закрепляют толстые белые швартовы подлодки, осторожно выбирая слабину вдоль палубы «Наутилуса». И уже через пару секунд из глубины корабля вышел капитан Ричард Даниельсон. Он помахал Хеллеру, похлопал ладонью по цифре 571, выведенной белой краской на черной поверхности рубки, и спустился по сходням.

Мужчины обнялись.

– Итак, Фрэнк, что скажешь о моем новом хозяйстве?

Хеллер покачал головой:

– Поверить не могу, что эта старая лоханка до сих пор на плаву. Какого черта Макговерн отправил списанную подлодку охотиться на акулу?!

Даниельсон помог приятелю подняться по открытым сходням:

– Моя идея. Макговерну сейчас туго. Негативная общественная реакция просто убивает его. Но вот «Наутилус»… это совсем другая история. Публика любит эту древнюю подлодку. Она совсем как стареющий герой войны, который отправляется воевать, чтобы одержать последнюю в своей жизни победу. Макговерну безумно понравилась идея.

– А вот мне нет. Ричард, ты даже не представляешь, с чем придется иметь дело.

– Я читал донесения. Один торпедный залп – и эта акула-переросток пойдет на корм рыбам.

Фрэнк уж было собрался ответить, но тут его внимание привлек высокий мужчина, покидающий подлодку.

– Денни? – Лицо Хеллера расплылось в широкой улыбке.

– Привет, большой брат. – Старший механик Деннис Хеллер, качаясь, спустился по сходням и обнял Фрэнка.

– Денни, что ты забыл на этой ржавой консервной банке?

Деннис покосился на Даниельсона:

– В этом году я должен уйти в отставку. Еще каких-нибудь тридцать часов – и я покидаю военно-морской флот. Вот я и прикинул, почему бы не послужить на борту «Наутилуса» под началом моего первого командира? Ну а кроме того, увольнение на берег в Гонолулу не идет ни в какое сравнение с Бейонн, Нью-Джерси.

– Не хочется тебя разочаровывать, стармех, но придется, – вмешался в разговор Даниельсон. – Все увольнительные на берег отменяются, пока мы не поджарим этого мегала… или как там его называет Тейлор. Кстати, Фрэнк, я видел его сегодня на борту твоего судна. Если честно, то я просто органически не перевариваю этого мужика.

– Выходит, он оказался прав. Почему бы тебе не закрыть тему?

– Да, он был прав. И все же из-за его действий двое погибли. Ты ведь дружил с Шаффером?

– Мы ходили в одну школу, наши семьи были знакомы. – Хеллер понизил голос. – Зря я тогда позволил тебе себя уговорить. Нельзя было разрешать Тейлору то последнее погружение.

– Он был в порядке.

– Нет, он был совершенно измотан и не мог пилотировать подводный аппарат.

– Те геологи просили совершить последнее погружение. Пентагон требовал. Мы с тобой… всего лишь выполняли приказ.

– А чей приказ ты выполнял, настаивая на его увольнении с лишением пенсии и привилегий? Ричард, посмотри правде в глаза. Джонас Тейлор был лучшим глубоководным пилотом во всем военно-морском флоте, а мы сделали его козлом отпущения, чтобы прикрыть собственные задницы.

– Доктор, вы переходите все границы. – Шея Даниельсона начала потихоньку багроветь.

– Остынь, Фрэнк. Капитан, не обращайте внимания. – Деннис встал между ними. – Да ладно тебе, Фрэнк, пойдем чего-нибудь перекусим. Кэп, я вернусь ровно в шестнадцать тридцать.

Даниельсон молча смотрел, как два брата направились в город. Первые капли дождя застучали по стальной обшивке допотопной атомной подлодки.

Северное побережье, Мауи

Громадные волны, надвигающиеся, словно стена воды высотой в шесть-восемь этажей, обрушивались на каменистый берег, принося с собой крупные ошметки китового жира и мусор. Однако все это, казалось, нимало не смущало тысячи зрителей, которые, несмотря на дождь, отсутствие парковки и длинные окружные пути, собрались посмотреть на очередной этап тура ежегодных всемирных соревнований «Биллабонг XXL» на больших волнах. Зрители устроились на берегу и прибрежных скалах. Профессиональные фотографы вели съемку, свешиваясь из открытых дверей вертолетов или стоя у перил моторных лодок, бороздивших океан в полосе прибоя. Участников соревнования вывозили в море на гидроциклах самые отчаянные из группы поддержки.

Pe’ahi, больше известная как «Челюсти», – самая большая волна, бросающая вызов серферам в Мауи. Большие волны образуются под влиянием ряда факторов; самыми важными из них являются расстояние, которое проходят волны над глубокой водой, и эффект, возникающий при обрушении волны на мелководье. Северное побережье Мауи характеризуется наличием барьерного рифа, а также резким перепадом глубин от ста двадцати до тридцати футов; такое уникальное сочетание порождает волны высотой с семиэтажный дом. Поскольку волны движутся очень быстро, гидроциклы должны доставить серферов за тридцать секунд, чтобы те успели поймать волну, причем падения в таких случаях иногда кончаются трагически.

Самые именитые участники – Лэрд Гамильтон, Пит Кабрина, Дейв Калама и Баззи Кербокс – ловили волну в течение дня. А теперь, когда солнце стало клониться к закату, ветеранов сменила молодежь.

Двадцатидвухлетний Уэйд Маллер покорял волны уже без малого десять лет. С ним за компанию приехали и младшие братья: Дилан, защитник хоккейной команды Университета Нью-Гэмпшира, и Остин, первокурсник Университета штата Флорида. Братья Маллер лишь недавно начали тренироваться на больших волнах, но, поскольку в городе проходил финальный тур соревнований, они решили, что при таком скоплении фотографов и зрителей просто грех не попытать счастья.

Дилан еще только натягивал черно-фиолетовый мокрый гидрокостюм, а Уэйд с Остином уже искали удобный проход. Направившись с доской к воде, Дилан обогнул компанию девочек, которых знал еще по детским годам в Южной Флориде. Келси Даньелл перехватила его взгляд и вяло помахала рукой. При виде этой сногсшибательной блондинки у Дилана громко забилось сердце. Излучая показную уверенность, он догнал братьев, но к тем уже присоединился другой серфер.

Серфинг – это полное раскрепощение духа, тем более что все друг за другом наблюдают, особенно если предстоит оседлать большую волну. Рика Болера привело сюда исключительно его раздутое эго, из-за чего, собственно, никто из участвующих в соревновании серьезных серферов не желал иметь ничего общего с этим бандитом, в минивэне которого, по слухам, хранился целый арсенал оружия.

Остин ждал братьев на мелководье на гидроцикле. Уэйд отвел Дилана в сторону:

– Этот бандюган хочет к нам присоединиться. Забей.

Дилан уже собрался было возразить брату, но тут в разговор вмешался Рик Болер – двадцатисемилетний парень, сплошь в наколках:

– Она слишком хороша для тебя, педрила.

– А?

– Блондинка. Даже и не мечтай.

Пробежав через полосу прибоя, Болер уцепился за трос гидроцикла Остина.

– Придурок.

У Дилана на секунду возникло желание уйти. Небо хмурилось, толпа начинала редеть. Но тут он заметил, что Остин машет рукой, подзывая к себе, да и Келси наблюдала за происходящим…

Уэйд обнял младшего брата за плечи:

– Наплюй. Давай разочек прокатимся на волне.

Уэйд лег животом на доску и нырнул в прибой, Дилан пошлепал за ним.

Несколько минут спустя трое серферов и гидроцикл с тросом уже ждали в полумиле от берега, где глубина воды составляла сто футов, следующую группу волн.

Самка лениво плыла вдоль морского дна, переваривая остатки последней трапезы. В ее раздутом яйцеводе лежали еще не родившиеся детеныши, каждый шесть-семь футов в длину, весом пятьсот фунтов.

Прошло почти шестнадцать месяцев с момента жестокого акта спаривания, оплодотворившего самку. На эмбриональной стадии ее детеныши находились в защитной прозрачной капсуле, получающей питание через желточный мешок: являясь чем-то вроде плаценты, он был соединен с их пищеварительным трактом. Через какое-то время эти капсулы лопнули, и детеныши попали в матку, жидкость в которой коренным образом отличалась по химическому составу от океанской воды. Поскольку время родов неуклонно приближалось, материнская утроба постоянно регулировала их ионно-водный баланс, готовя таким образом неродившуюся молодь к погружению в море.

При всем богатстве необходимых для жизни химических элементов воды Бездны Челленджера не были приспособлены для обитания крупных колоний высших хищников, поэтому природа сама корректировала размер их популяций. Еще не родившиеся детеныши мегалодона поначалу питались за счет неоплодотворенных яиц. Но по мере развития крупные детеныши инстинктивно начинали заниматься каннибализмом, поедая своих более мелких и менее удачливых братьев и сестер.

Таким образом, изначальный помет из семнадцати детенышей сократился до трех.

Для большой самки нахождение в глубоководной впадине означало увеличение периода беременности по сравнению с ее некогда обитающими в поверхностном слое далекими предками. За счет специфического внутреннего строения тела схватки у самки происходили только тогда, когда детеныши достигали приличного размера. Подобная эволюционная особенность, направленная на выживание детенышей в природных условиях, становилась для их матери непосильным бременем, поскольку требовала дополнительных затрат энергии на последних неделях беременности, а следовательно, и дополнительного питания.

С тех пор как самка покинула свой ареал в абиссали, она много раз пыталась преследовать различные стада китов. Сперва у нее ничего не получалось, но самка училась, набиралась опыта, и последние три попытки увенчались успехом.

К несчастью, а может быть, к счастью, стада китов у побережья Гавайских островов были напуганы появлением хищника. И над океанскими просторами то и дело проносился тревожный крик горбачей и серых китов. Киты, не сговариваясь, стали менять пути миграции, уходя дальше на восток от архипелага. К утру третьего дня у побережья Гавайских островов этих млекопитающих практически не осталось.

Самка мегалодона почуяла, что добыча ускользает, но не стала ее преследовать. Проскользнув через термоклин, пограничный слой между океанскими глубинами и прогретыми солнечными лучами водами, она направилась на мелководье. Ее органы чувств получили новые стимулирующие импульсы.

Трое братьев Маллер и Рик Болер с нетерпением ждали прихода своей первой группы волн. Солнце клонилось к закату, воздух становился прохладным, из-за ухудшающихся погодных условий серферы начали терять аудиторию.

Остин первым заметил приближающиеся волны:

– Ну все, погнали! Уэйд с Болером оседлают волну первыми. Дилан, я вернусь за тобой через три минуты.

Гидроцикл сорвался с места, таща за собой двоих серферов. Дилан остался один.

Первая волна ударилась о подводный риф, образовав за счет вертикального потока энергии величественную темно-синюю гору величиной с пятиэтажный дом. Уэйд был внутри волны, когда гребень высотой пятьдесят четыре фута переместился справа налево. Но серфер не замечал ничего вокруг, все его мысли были сосредоточены на переднем конце доски и ста футах под ней. Суженное поле зрения не позволяло ему увидеть, что происходит за его спиной.

Болер совершил поворот, чтобы прокатиться в трубе волны и получить «сумасшедший» кайф. Он бросил быстрый взгляд на берег в надежде увидеть ту клевую блондинку и неожиданно зафиксировал периферическим зрением возникшую справа странную стену белой воды.

Так и не увидев вынырнувшего из волны монстра, Рик Болер скатился на доске прямо в раскрытую пасть мегалодона!

Словно им выстрелили из рогатки, мелкий бандит Рик Болер попал в темноту, ударившись головой о стену хрящей. Он скатился на шершавый язык, а зазубренные белые зубы тем временем уже пережевывали доску для серфинга, осыпая Болера стеклопластиковыми обломками.

Полностью потерявший ориентацию и способность здраво соображать, Болер считал, что оказался под водой, где его молотит свирепая волна, а острые кораллы на дне рвут в клочья гидрокостюм и кожу.

Болер попытался всплыть против течения на поверхность, но щелкающие челюсти акулы не оставляли попыток ухватить его плоть, а жуткий язык толкал в сторону громко хрупающих зубов… и неожиданно он понял!

Рик Болер услышал свой предсмертный крик – и ушел в кровавое небытие.

Остин Маллер кружил на своем гидроцикле в поисках Болера. Когда рев обрушившейся волны утих, он услышал крики с берега, люди отчаянно махали руками, на что-то показывая.

Обернувшись, он увидел белый спинной плавник высотой с небольшую парусную лодку. Остин прибавил газу и помчался за Уэйдом.

Заморив червячка, самка кружила по зоне смерти. С обоих боков под ее толстой кожей находились узкие каналы с сенсорными рецепторами-клетками, содержащими крохотные волоски – невромасты. Идущие от воды вибрации передавались этим сенсорным рецепторам через слизь в нижней части каналов, благодаря чему хищник получал полное представление о том, что его окружало, путем эхолокации.

Где-то совсем близко была добыча, и органы чувств самки пытались ее обнаружить.

Дилан Маллер, дрожа от холода, ждал возвращения Остина. Волны подталкивали его к точке излома, но волны накатывали слишком быстро, не позволяя Дилану оседлать хотя бы одну из них.

Почему он так долго?

Что-то стукнуло его по ноге, заставив опустить глаза.

– Какого черта?

Мелкие кусочки окровавленной плоти прилипли к доске. К горлу подступила тошнота, и Дилан тяжело сглотнул, чтобы сдержать рвотные позывы.

А потом он заметил спинной плавник. Плавник был огромный, чисто-белый… и скользил прямо к Дилану. Дилан подтянул ноги на доску и замер, пытаясь успокоить нервы и заставить слушаться мышцы. Опустив глаза, он увидел, что доска подрагивает на воде.

Мегалодон поднимался к поверхности, стремительное перемещение в воде столь гигантской массы породило течение, вынесшее доску вместе с ее пассажиром дальше в море. Тем временем видневшийся под плавником огромный хвост в форме полумесяца хлестал то с одной, то с другой стороны по поверхности океана. Поднявшись над головой Дилана, он едва не смазал его по лицу, пройдя всего в нескольких дюймах.

Дилан почувствовал, что какая-то неведомая сила поднимает его вверх. Сердце ушло в пятки, когда он представил себе окровавленную пасть и ряды острых зубов. Однако акула уплыла в другую сторону, а доску, как оказалось, подбросило вверх крутым гребнем волны. Приближалась новая группа волн, стремительных, яростных, и Дилану кровь из носу нужно было поймать хотя бы одну.

Он обернулся, монстр находился в добрых шестидесяти футах от него.

Давай!

Дилан перекатился на живот и принялся лихорадочно грести, отчаянно колотившееся сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Мегалодон повернулся, нацелившись на эти новые вибрации. На поверхность воды в пятнадцати футах за спиной Дилана вынырнуло белое рыло в черных порах, фыркающее морской водой, словно бешеный бык.

Дилан прижался левой щекой к доске, обхватил края лодыжками и принялся изо всех сил грести обеими руками. Он вскрикнул, почувствовав, как ноздри монстра коснулись подошв голых ног, и упал вниз с гребня волны.

Чудом скатившись с этой крутящейся горы воды, Дилан в последний момент умудрился вскочить на широко расставленные ноги и низко пригнуться, держась правой рукой за спину. Волна высотой шестьдесят шесть футов ревела и выла, словно торнадо, ее пенистый гребень, на двадцать футов возвышающийся над головой Дилана, грозил в любую секунду похоронить беднягу на морском дне.

Дилан резко вильнул направо, когда мегалодон прорвался сквозь волну на расстояние длины доски от серфера; момент инерции на секунду поднял акулу в воздух. Дилан оглянулся на мегалодона и прыгнул, сделав петлю над его головой, и тут обрушившаяся волна поглотила акулу, выплюнув Дилана из своей трубы.

Чтобы не попасть в замес, трясущийся серфер проехал на умирающей волне еще пятьдесят ярдов. Волна стала совсем пологой, а берег еще был в семидесяти ярдах от него.

Спинной плавник показался снова, акула явно искала Дилана.

Он услышал шум мотора и, обернувшись, увидел Остина на гидроцикле. Старший брат Дилана Уэйд отчаянно махал руками, инструктируя приготовиться к прыжку.

Остин не сбавлял скорости. Гигантская акула была меньше чем в двадцати футах от Дилана, и Остин пошел ей наперерез, промчавшись мимо брата, который вскочил на корму гидроцикла, где его уже подхватил Уэйд.

Гидроцикл вихрем пролетел по мелководью прямо к берегу. Восторженная толпа скандировала:

– Дилан! Дилан! Дилан!

Остин, соскочив с гидроцикла, присоединился к Уэйду, крепко обнимавшему младшего брата. Толпа расступилась, пропустив вперед представителя оргкомитета всемирных соревнований «Биллабонг XXL» на больших волнах. Тот вручил Дилану приз и поздравил с лучшим катанием дня.

Дилан был измотан до крайности, трясся от страха, его тошнило от переизбытка адреналина. Но когда появилась Келси, он быстро взял себя в руки.

На губах Келси играла широкая улыбка, в голубых глазах стояли слезы.

– Ты в порядке? – Она обняла Дилана. – Если честно, ты напугал меня до мокрых штанов.

Дилан откашлялся и сделал глубокий вдох.

– Да… это было круто, – сказал он и, увидев открывшееся окно возможностей, добавил с лукавой ухмылкой: – Кстати, ты сегодня вечером занята?

Вертолет береговой охраны завис в двухстах футах от ярящихся волн. Обнаружив алебастровую шкуру хищника, вертолет проследовал за ним в открытое море, передав по рации ее координаты на базу ВМС в Перл-Харбор.

Буквально через несколько минут «Наутилус» и «Кику» вышли в море, держа курс севернее залива Мамала. К тому времени как «Кику» достигло мыса Каэна, надвигающийся шторм уже свирепствовал вовсю, а кругом бушевала тьма.

Джонас был на мостике, когда дверь, ведущая на наружный трап, распахнулась, преодолевая сопротивление ветра, и Мак в желтом дождевике проскользнул внутрь, с шумом закрыв за собой дверь.

– Вертолет я закрепил. А также сеть и гарпунную пушку. Нас, похоже, ожидает хорошая трепка.

– Возможно, это наш единственный шанс. Если мы не успеем пометить самку прежде, чем она уйдет в открытое море, то можно будет с ней навсегда распрощаться.

Они подошли к Масао, склонившемуся над одним из членов команды, сидевшим за пультом гидролокатора. Вид у Масао был мрачный.

– Береговая охрана прекратила преследование из-за погодных условий. – Масао повернулся к парню за гидролокатором. – Нэш, что-нибудь есть на сонаре?

Техник, не поднимая глаз, покачал головой:

– Только «Наутилус».

В эту минуту двадцатифутовая волна подняла судно и принялась швырять его из стороны в сторону, заставив присутствующих ухватиться за пульт управления.

Капитан Барр стоял за штурвалом, крепкие ноги старого морского волка пружинили в такт качке.

– Надеюсь, никто еще не успел поужинать. Шторм будет неслабым.

Когда первая в мире атомная подлодка вошла в залив Ваймеа, на борту было относительно спокойно, поскольку судно находилось на сто футов ниже поверхности разыгравшегося океана. Подлодка, хотя и модернизированная несколько раз за свой жизненный цикл, имела только один атомный реактор, генерировавший перегретый пар, необходимый для работы спаренных турбин и двух винтов. Одним словом, система была допотопной и не слишком боеспособной.

Коммандер Даниельсон тоже чувствовал себя не слишком боеспособным, однако для отставника, приглашенного на службу, он был настроен более чем решительно:

– Есть что-нибудь на сонаре, лейтенант Рэби?

Акустик сидел за своим пультом, вслушиваясь в звуки в наушниках, и смотрел на экран, визуализирующий появление специфических шумов по сравнению с фоновыми. Любой новый объект в зоне действия будет представлен светлой линией на зеленом фоне. Поскольку целью поиска являлся биологический объект, гидролокатор активно прощупывал район каждые три минуты в поисках отраженных сигналов.

– Масса поверхностных помех шумов из-за шторма. А так больше ничего, сэр, – сообщил Рэби.

– Очень хорошо. Держите меня в курсе. Вахтенный, что у нас с вооружением?

Старший механик Деннис Хеллер, на шесть лет моложе своего брата Фрэнка и тем не менее самый старый из всех членов набранного с бору по сосенке экипажа подлодки, оторвал глаза от пульта управления:

– Две торпеды «Mark-48 AD-CAP» готовы к пуску по вашей команде, сэр. Как вы и приказывали, торпеды установлены на стрельбу по близким целям. Если не возражаете, сэр, уж больно на короткую дистанцию.

– Ничего не поделаешь, стармех. Когда сонар зафиксирует эту гадину, мы должны подойти к ней как можно ближе, чтобы точно попасть в цель.

– Капитан Даниельсон! – окликнул капитана радист. – Сэр, я получил сигнал бедствия от японского надводного судна. Ничего не разобрать, но похоже, что на них напали.

– Штурман, курс на перехват, всплытие на безопасную глубину, горизонтальные рули на десять градусов. Если это наша подруга, я хочу убить ее и поскорее вернуться в Перл-Харбор, чтобы успеть сделать заказ до закрытия «Грейди».

Японское судно оказалось в крайне тяжелом положении; огромные волны, дождь, море и ветер изрядно потрепали команду. Целых два дня грозовой фронт гнал корабль на восток, в результате чего он оказался у побережья Гавайских островов. Капитану отнюдь не улыбалось оказаться так далеко от дома, но при столь низкой осадке судна капитан не мог рисковать экипажем… или их ценным грузом.

Китобойное судно было опасно перегружено нелегальным уловом – восемнадцатью тушами серых китов. Грузовая сеть с еще двумя тушами была принайтовлена к левому борту.

Двое сигнальщиков, сидевших на мачте, оказались полностью дезориентированы ненастной погодой и темнотой. Эти двое получили рискованное задание проверить, достаточно ли прочно с учетом штормовых условий закреплена сеть с тушами китов. К несчастью для вконец вымотанных матросов, от фонаря в условиях разгулявшейся стихии было мало проку. Спорадические вспышки света позволяли получить лишь примерное представление о состоянии бесценного груза.

Вспышка. Океан исчез из виду, когда судно накренилось на правый борт, а сеть затрещала под тяжестью груза. Затем судно перекатилось обратно на левый борт, и матросам чудом удалось удержаться.

Вспышка. Волны грозили смыть матросов в море, сеть моментально исчезла под бурной водой.

Вспышка. Судно перевалилось на правый борт, сеть появилась снова. И матросы ахнули от ужаса: рядом с грузом из волн возникла огромная треугольная белая голова!

Но тут судно накренилось на левый борт, и сигнальщики больше ничего не увидели в темноте. А через несколько мучительных секунд небо озарила вспышка молнии, и жуткая голова появилась вновь, из ощеренной пасти торчали острые как бритва зубы.

Матросы завопили от ужаса, но их крики утонули в стоне ветра. Тот, что постарше, знаком велел своему молодому напарнику срочно разыскать капитана.

Вспышка. Чудовищные челюсти терзали тушу кита, голова монстра моталась справа налево в унисон с судном, зубы с хрустом разгрызали кости.

Судно в очередной раз перекатилось на правый борт. Пожилой матрос, зажмурившись от ветра и вцепившись в штормтрап, попытался слезть вниз. Он сумел спуститься лишь на одну ступеньку, поскольку судно перекатилось на левый борт… и продолжало перекатываться!

Матрос открыл глаза, у него засосало под ложечкой, когда он увидел, что море неумолимо надвигается. Какая-то чудовищная сила перевернула судно на бок и затянула под воду.

– Капитан, китобойное судно в двухстах ярдах впереди.

– Спасибо, вахтенный. Всплывайте на перископную глубину.

– Перископная глубина. Есть, сэр.

Подлодка поднялась наверх. Даниельсон прижался лицом к резиновому наглазнику перископа и уставился в темноту. В окулярах перископа чернота, изменив цвет, превратилась в различные оттенки зеленого, но шторм и обрушивающиеся волны сильно ухудшали видимость.

Вспышка. Бушующий Тихий океан осветился, и Даниельсон на секунду увидел силуэт лежавшего на боку китобойного судна.

– Они тонут. Вахтенный, свяжитесь с береговой охраной. Где их ближайший катер?

– Единственное надводное судно в пределах двадцати миль – это «Кику».

В этот самый момент раздался встревоженный голос акустика:

– Капитан, там что-то еще. Кружит около судна.

Роберт Нэш, плотно прижав наушники к ушам, еще раз проверял сообщение.

– Капитан Барр, мы получили срочное радиосообщение с «Наутилуса». Тонет какое-то японское судно в двадцати милях к востоку по курсу ноль-восемь-один. Они говорят, в воде могут быть выжившие, и никаких надводных судов поблизости. Просят о срочной помощи.

Масао посмотрел на Джонаса:

– Мег?

– Если это так, то у нас совсем мало времени.

– Капитан, доставьте нас туда как можно быстрее!

Японское китобойное судно лежало на левом борту, но благодаря плавучести решительно отказывалось тонуть, несмотря на швырявшие его вверх-вниз двадцатифутовые валы. В недрах судна одиннадцать человек отчаянно искали выход из этой камеры смертников, но в темноте невозможно было разобрать, где находится ведущий наверх люк. Холодный океан наступал со всех сторон, немилосердно круша киль в поисках возможности пробраться внутрь задраенных отсеков.

А тем временем мегалодон рвал под водой остатки китового мяса в принайтовленной сетке. И в большой степени именно благодаря тому, что он поддерживал судно снизу, оно хоть как-то держалось на плаву.

Когда суденышко опрокинулось, сидевшего на мачте пожилого матроса смыло за борт. Буквально чудом ему удалось снова забраться на палубу, и теперь он отчаянно пытался хоть за что-нибудь зацепиться. Внезапно он услышал снизу крики товарищей по команде. Открыв ударом ноги один из задраенных люков, он посветил вниз фонариком. Выползшая из люка четверка матросов присоединилась к своему спасителю, с трудом удерживающемуся на уходящей из-под ног палубе.

– Капитан, я слышу внешние звуки, – доложил акустик «Наутилуса». – Там человек в воде.

– Насколько далеко от них «Кику»?

– В шести минутах хода, – отозвался старший механик Хеллер.

Даниельсон задумался. Как бы отвлечь мегалодона от тонущих людей? Что бы такое сделать?

– Стармех, включите колокол громкого боя. На полную громкость. Акустик, следите за этим животным. Доложите мне, как оно станет себя вести.

– Есть, сэр. Колокол громкого боя на полную мощность.

Дзинь… дзинь… дзинь…

Пронзительный металлический звук заполнил корпус «Наутилуса», эхом прокатившись по океану.

Оглушающий звон колокола буквально за секунды достиг боковой линии самки. Непрерывные звуковые волны возбудили ее органы чувств, приведя ее в ярость: неизвестное существо бросало акуле вызов, претендуя на ее добычу.

Оставив болтающиеся в сетке останки кита, акула сделала круг под тонущим китобойцем; ее голова и боковая линия отчаянно пульсировали. Погрузившись в воду под судном, акула нацелилась на источник раздражающих вибраций.

– Капитан Даниельсон, зафиксировано присутствие биологического объекта. В шестистах метрах, но он приближается. Вы определенно привлекли его внимание.

– Вахтенный, готовьте торпеды.

– Четыреста метров и ближе.

– Вахтенный?..

– Торпеды к пуску готовы, но команда траулера может пострадать от взрыва.

– Двести метров…

– Рулевой, смените курс на ноль-два-пять. Погружайтесь на глубину восемьсот футов, горизонтальные рули под углом двадцать градусов. Держите скорость пятнадцать узлов. Пожалуй, стоит оставить небольшую дистанцию между этой рыбиной и нашим судном.

Подлодка, прибавив скорость, опустилась немного глубже, мегалодон сидел у нее на хвосте. Длина мегалодона была более чем вдвое меньше длины «Наутилуса», а кроме того, подлодка массой три тысячи тонн весила гораздо больше акулы. Однако самка оказалась быстрее и маневреннее своего противника. Но ни один взрослый мегалодон не мог позволить себе оставить без ответа брошенный ему вызов.

Самка, прибавив скорости, мчалась на стальной корпус подлодки, словно неистовый шестидесятифутовый локомотив.

– Семьдесят метров… Тридцать метров… Приготовьтесь к столкновению! – Акустик рывком снял наушники.

Бамс!

Тридцатитонная акула с силой ударилась о правый борт «Наутилуса», оборвав несколько листов стальной обшивки и завалив подлодку на левый борт. От внезапного столкновения члены команды с грохотом повалились со своих мест.

Электричество вырубилось, подлодка оказалась погружена во тьму до тех пор, пока не зажегся аварийный красный свет.

Обесточенная подлодка замерла под углом сорок пять градусов.

Мегалодон кружил вокруг «Наутилуса», оценивая размер соперника. После столкновения с подлодкой акула ощущала болезненные пульсации в рыле. Самка помотала головой, выплюнув несколько сломанных зубов, которые в свое время заменят запасные из заднего ряда.

Капитан Даниельсон почувствовал что-то теплое, текущее в правый глаз.

– Осмотреться в отсеках! – закричал он, вытирая со лба кровь.

Первым отозвался старший механик Хеллер:

– Сэр, машинное отделение докладывает, что в трех отсеках вода. Реактор вышел из строя.

– Радиация?

– Утечки не обнаружено.

– Аккумуляторы?

– Аккумуляторы, похоже, функционируют и подключены. Капитан, кормовые горизонтальные рули, похоже, не работают.

– Твою мать! – Даниельсон кипел от негодования… Как он мог допустить, чтобы какая-то рыбина искалечила его подлодку?! – Акустик, где сейчас эта тварь?

– Кружит вокруг, сэр. Очень близко.

– Капитан, система аварийного контроля сообщает, что один винт вышел из строя, второй заработает через десять минут. Сэр, работают только аварийные аккумуляторы.

– Торпеды?

– По-прежнему в боевой готовности, сэр.

– Заполнить водой торпедные аппараты. Акустик, готовим залп.

Стальная обшивка надрывно заскрипела… раздался странный скрежещущий звук.

Даниельсон растерянно огляделся по сторонам:

– Рэби, что это за звук, твою мать?!

Акустик поднял голову, в его глазах плескался страх.

– Капитан, мне кажется, мегалодон пытается прокусить корпус подлодки.

«Кику» прибыло на место крушения японского судна, руководствуясь полученными координатами, однако китобоец, оказавшись без помощи мегалодона, поддерживавшего его снизу, уже затонул.

Джонас и Мак в спасательных жилетах, привязанные к фальшборту обмотанным вокруг талии тросом, стояли на корме возле гарпунной пушки. Мак светил фонариком Джонасу, который, для надежности просунув правую руку в прикрепленный к лееру спасательный круг, заряжал ружье дротиком с радиометкой.

«Кику» безжалостно швыряли вверх-вниз гигантские волны, грозившие смыть обоих мужчин прямо в море.

– Вон там! – Джонас махнул рукой в сторону правого борта.

Двое матросов висели, цепляясь за то, что осталось от мачты китобойного судна.

Мак направил в их сторону луч фонаря, затем вызвал по рации Барра:

– Двое в воде, в пятидесяти ярдах за кормой.

Джонас, протянув ружье Маку, кинул утопающим спасательный круг. Но так как «Кику» подскакивало на волнах, словно дикая лошадь, Джонас так и не смог разобрать, увидели ли тонущие моряки спасательное средство, уже не говоря о том, чтобы до него дотянуться.

– Оставь, Джей Ти, ты им уже ничем не поможешь.

Джонас обшаривал глазами поверхность воды, а тем временем нос судна нырнул вниз на тридцать футов, очередная волна обрушилась в десяти ярдах от них. Но когда судно снова поднялось на гребень волны, Джонас увидел сигнальный огонь, озаривший терпевших бедствие моряков. Один из них махал им рукой.

Джонас дотянулся до другого спасательного круга, затем отвязал от себя трос и соединил его с веревкой спасательного круга, увеличив ее длину вдвое.

– Что ты делаешь?

Когда нос «Кику» вновь опустился, Джонас продел правую руку в спасательный круг, поставил ногу на фальшборт и, дождавшись очередной волны, поднявшей судно, нырнул прямо в водоворот. Он взлетел в воздух, упав в воду за набежавшей волной.

От холодной воды у него перехватило дыхание и мгновенно иссякли силы. Джонас взмыл вверх на гребне новой волны, но ничего не увидел, поэтому он поплыл, молясь о том, что выбрал правильное направление. Спасательный круг замедлял движение, но помогал держаться на плаву, в ушах свистел ветер.

Неожиданно Джонас очутился во впадине между двумя волнами. Плыть было бессмысленно: валы воды швыряли его то вверх, то вниз. Перекатившись на спину, Джонас усиленно заработал ногами, гребя левой рукой, от непосильной нагрузки сердце отчаянно стучало.

Самка не могла понять, является ли ее противник живым существом, поскольку назойливые вибрации неожиданно прекратились. Она сдала назад, пытаясь попробовать объект на зуб, но вкусовые сосочки языка подсказали ей, что эта странная рыба несъедобна.

И тут она уловила вибрации на поверхности моря… беспорядочные движения и громкое сердцебиение жертвы.

– Капитан, она уходит. Направляется обратно к поверхности.

– Капитан, двигатели снова работают, – доложил старший механик Хеллер.

И словно в подтверждение его слов, подлодка выровнялась.

– Ты моя девочка! Рулевой, изменить курс. Ноль-пять-ноль. Горизонтальные рули десять градусов на всплытие, глубина четыреста футов. Стармех, я хочу подстрелить эту тварь. Начинайте снова звонить по моей команде. Когда она спустится вниз, чтобы атаковать, мы достанем ее обеими торпедами.

Хеллер выглядел озабоченным.

– Сэр, механики предупреждают, что корабль не выдержит еще одного столкновения. Я, со своей стороны, настоятельно рекомендую вам вернуться в Перл-Харбор и…

– Мой ответ «нет», стармех. Мы должны закончить дело. Прямо сейчас.

Джонас завопил от испуга, когда кто-то схватил его за шиворот и потянул вверх.

Японский матрос втащил Джонаса на поваленную мачту и пробормотал нечто невразумительное. Японец дрожал от страха.

Джонас огляделся по сторонам – второй матрос исчез.

Неожиданно веревка спасательного круга натянулась – Мак с товарищами тащили Джонаса назад.

Тейлор велел японскому матросу держаться за спасательное средство. И уже через пару секунд их волокли по бурным волнам в сторону «Кику».

Мег сконцентрировался на электрических импульсах двух бьющихся сердец. Он чувствовал запах крови в воде, а беспомощное барахтанье в воде этих двоих делало их легкой добычей…

Дзинь… дзинь… дзинь…

Вне себя от ярости, акула-альбинос прекратила преследование и, опустившись на глубину, поплыла наперерез «Наутилусу».

– Капитан, она уже здесь. Шестьсот метров, стремительно идет на сближение.

– Стармех Хеллер, готовность к стрельбе?

– Есть, сэр. Все готово.

– По моей команде…

– Триста метров.

– Спокойствие, господа.

– Сто пятьдесят метров.

– Пусть подойдет поближе…

– Капитан, она меняет курс.

Даниельсон подбежал к пульту управления. По лицу капитана струился пот вперемешку с кровью.

– Где она?

Акустик, наклонившись вперед, зажал уши, чтобы лучше слышать:

– Ушла на глубину. Я почти не слышу ее. Погодите… Вот дерьмо! Она поднимается прямо под нами.

– Маневр уклонения! Право на борт и полный вперед!

Изувеченная подлодка рванула вперед, пытаясь развить скорость более десяти узлов, но в это время мегалодон врезался снизу на скорости двадцать узлов в ее корпус. На сей раз обшивка не выдержала, между стальными листами образовалась дыра, которая открыла морской воде путь в машинное отделение и повредила кормовые балластные цистерны.

Механик Энтони Гонсалес упал на спину, стукнувшись головой о пульт управления, после чего потерял сознание.

Лейтенанта Питера Суареса придавило рухнувшей переборкой, левую ногу зажало. Когда в машинное отделение хлынула вода, он чудом сумел освободиться и переползти в соседний отсек, задраив за собой люк, на секунду опередив поток воды.

– Срочно доложить о повреждениях!

– Машинное отделение затоплено. Я не могу поднять…

Завыла сирена, замигали красные огни.

– Корпус реактора поврежден! – закричал Хеллер. – Кто-то должен его заглушить.

– Рулевой, продуть балластные цистерны! Всплываем. Деннис?!

– Уже иду.

Стармех Хеллер побежал, пытаясь найти дорогу в этом хаосе. Он протиснулся мимо матросов, отчаянно пытающихся остановить поток воды через образовавшиеся бреши. Почти половина приборов была сорвана.

Он нашел лейтенанта Суареса за машинным отделением. Тот лихорадочно жал на переключатели, пытаясь заглушить ядерный реактор.

Хеллер присоединился к нему, выключив первым делом сирену.

– Лейтенант, доложите обстановку.

– Реактор заглушен; по крайней мере, мы предотвратили взрыв. Все и вся в машинном отделении уже под водой.

– Радиация?

Лейтенант выразительно посмотрел на своего друга:

– Денни, этой посудине более сорока лет. У нас поврежден прочный корпус, стальные листы отваливаются, точно черепица. Мы утонем раньше, чем нас убьет какая-то там радиация.

Джонаса и японского моряка вытащили из воды на корму «Кику». Фрэнк Хеллер проводил единственного уцелевшего матроса с китобойца в лазарет, а Мак отвел Джонаса на мостик.

Когда Джонас появился на командном пункте, Терри Танака набросила ему на плечи одеяло:

– Нырять прямо в море! Вы что, спятили?

– Ну, если подходить с формальной стороны, то мы с Маком провели вместе три месяца в психушке.

Терри наградила Джонаса убийственным взглядом:

– И все же не советую это повторять.

– Тише, Терри! – одернул ее Масао. – У нас сигнал бедствия с «Наутилуса».

Боб Нэш зажал уши руками, напряженно вслушиваясь:

– Они всплывают. Энергосистемы вышли из строя… Серьезные повреждения. Им срочно нужна наша помощь.

Капитан Барр отрывисто приказал изменить курс.

«Кику» повернуло навстречу безжалостным волнам.

Энтони Гонсалес пришел в себя. Его лицо было прижато к люку в переборке, где еще оставался небольшой воздушный карман. Отсек утопал в красных лучах аварийного освещения. По лбу Гонсалеса текла кровь.

«Наутилус» начал медленно подниматься, обломки посыпались в пробоину, прямо в Тихий океан.

Мегалодон поднимался вместе с подлодкой, хватая челюстями все, что двигалось. Учуяв кровь Гонсалеса, мег протиснул голову в брешь в машинном отделении, отрывая ослабшие металлические пластины обшивки и тем самым еще больше расширяя пробоину. Его белая шкура осветила призрачным светом затопленный полутемный отсек, и это насторожило механика.

Задержав дыхание, он нырнул под воду и посмотрел вниз.

Чудовищные челюсти монстра шириной десять футов раскрылись и захлопнулись ниже Гонсалеса, верхняя челюсть выдвинулась вперед, отделившись от головы, совсем как в фильмах ужасов 3D, жуткие треугольные зубы теперь оказались меньше чем в пяти футах от жертвы.

Гонсалес почувствовал, что его затягивает в водоворот. Он всплыл на поверхность и принялся рвать на себя люк, его отчаянные крики заглушались ревом разбушевавшейся стихии. Поняв, что выхода нет, Гонсалес выбрал альтернативный вид смерти: он погрузил голову в воду и с силой втянул в легкие соленую воду, пытаясь убить себя, прежде чем до него дотянутся острые как бритва зубы.

Самка втащила обмякшее тело в необъятную глотку, в один миг перемолов свою жертву. Горячая кровь возбудила акулу, приведя ее в ярость. Она помотала головой, чтобы выбраться из пробоины, и вновь принялась кружить вокруг всплывшего на поверхность «Наутилуса».

– Покинуть корабль! Экипажу покинуть корабль! – Капитан Даниельсон отрывисто отдавал команды в интерком, пока «Наутилус» пробивался сквозь неистовые волны.

Три люка с шумом открылись, выпустив наружу команду. Фосфоресцирующие розовые сполохи пронзили темноту. Три привязанных к подлодке желтых спасательных плота были срочно надуты. Выжившие, с трудом удерживая равновесие, бросились на опасно качающуюся палубу. «Кику» было совсем близко, его прожекторы служили маяком для спасательных плотов.

Даниельсон сел в спасательный плот последним. Молния осветила морской пейзаж, когда он оглянулся, чтобы посмотреть на «Наутилус». За считаные секунды легендарная подлодка ушла под воду. Нос «Наутилуса» на мгновение поднялся, но уже следующая волна отправила его на место последней стоянки на дне Тихого океана.

Вспышка. Волна смыла часть экипажа Даниельсона в море, и люди, как муравьи, облепили веревки, пытаясь забраться обратно.

Направив прожектор на бушующий океан, Джонас обнаружил барахтающегося в воде моряка.

Это был Деннис Хеллер.

Увидев, как его младший брат борется с волнами меньше чем в пятнадцати футах от грузовой сети «Кику», Фрэнк Хеллер бросил в воду спасательный круг. Тем временем к судну приближался уже второй плот.

Деннис ухватился за круг, и Фрэнк начал подтягивать брата к «Кику». Моряки со второго плота уже карабкались на грузовую сеть; последний спасательный плот был в десяти футах от судна.

Деннис дотянулся до сети и полез наверх. Он был уже на полпути, когда к нему присоединились моряки с третьего плота.

Фрэнк Хеллер стоял, вцепившись в леер правого борта. В одной руке Фрэнк держал металлическую трубу, вторую он протягивал брату, который был уже совсем близко:

– Денни, дай руку! – Фрэнк практически коснулся ладони брата, но очередная волна захлестнула леер, продолжая безжалостно трепать судно.

Хеллер запаниковал. Деннис исчез. Фрэнк обшарил глазами черную воду, где барахтались тонущие моряки.

Вспышка.

Из воды показалось белое рыло монстра, сжимавшего в челюстях Денниса Хеллера.

– Нет! Нет! – Фрэнк Хеллер с ужасом смотрел на чудовищную глотку, в которой исчезали окровавленные останки брата.

Очередной вал накрыл с головой белого дьявола, и он исчез.

Даниельсон и уцелевшие члены его экипажа, ставшие свидетелями этой душераздирающей сцены, принялись с отчаянием обреченных карабкаться вверх.

Мег появился снова, к передним зубам монстра прилипли кровавые ошметки плоти Денниса Хеллера. Акула поднялась на гребне очередной тридцатифутовой волны, которая обрушилась на сеть, тем самым обеспечив монстра обильной закуской из человечины, плавающей в воде у борта «Кику».

Волна подхватила Даниельсона, оторвав его от сетки. Он отчаянно тянулся к ограждению и, оглянувшись, издал крик животного ужаса: прямо у себя за спиной он увидел ощеренную пасть мегалодона…

Над головой Даниельсона внезапно вспыхнул свет прожектора – Мак направил мощный луч в левый глаз акулы, словно лазером прожигая чувствительную сетчатку.

Монстр снова исчез в волнах. Атака на Ричарда Даниельсона и уцелевших членов экипажа «Наутилуса» была отражена.

Капитан и его люди, перебравшись через ограждение, рухнули на качавшуюся палубу. Команда «Кику» увела их внутрь судна.

Фрэнк остался стоять на коленях у ограждения правого борта. Глаза доктора были крепко зажмурены, тощее тело била дрожь.

Джонас протянул ему руку, но Хеллер ее оттолкнул.

С трудом поднявшись на ноги, Фрэнк Хеллер выкрикнул в ночное небо, его слова тонули в свисте ветра.

– Ты покойник, гад! Ты меня слышишь? Ты… покойник!

Мег исчез. Никаких явных улик в виде мертвых китов, никаких данных визуальных наблюдений с вертолетов… ничего. Поэтому было выдвинуто предположение, что мегалодон опустился в глубоководные слои… чтобы больше не вернуться.

Девять членов экипажа «Наутилуса» погибли, так же как четырнадцать моряков японского китобойца. В Перл-Харбор была проведена торжественная церемония, чтобы воздать последние почести покойным. Два дня спустя капитан Ричард Даниельсон окончательно ушел со службы в ВМС.

Коммандер Брайс Макговерн вертелся как уж на сковородке. Кто уполномочивал ВМС США устраивать охоту на мегалодона? Почему Макговерн выбрал именно «Наутилус» для выполнения этой миссии, отлично зная, что боеготовность списанной подлодки оставляла желать лучшего? Семьи погибших негодовали, было назначено внутреннее расследование. Сложилось мнение, что коммандер Макговерн станет следующим на очереди офицером ВМС, которого вскоре «уйдут».

Фрэнк Хеллер рвал и метал. Его ненависть к мегалодону приобрела характер одержимости. Он сообщил Масао, что выходит из проекта, поскольку имеет собственные планы на белого дьявола. После церемонии в Оаху Хеллер улетел домой в Сан-Франциско, и с тех пор от него не было ни слуху ни духу.

Дни превращались в недели, недели – в месяц. Покинув Гавайи, «Кику» направилось на восток в сторону Калифорнии, и не потому, что Джонас верил, что мегалодона соблазнят тысячи китов, мигрирующих вдоль побережья, – нет, просто Джонас хотел наконец закончить скитания по морям и оказаться дома.

Мэгги купалась в лучах славы, упиваясь высокими рейтингами, примерно одну неделю. Однако время шло, причем совершенно впустую, бесполезность их миссии становилась очевидной, и продюсеры в Сан-Диего сократили эфиры Мэгги с одного раза в день до одного раза в неделю, после чего вообще закрыли проект.

Джонас узнал, что она уезжает, когда нашел ее вместе с оператором у вертолетной площадки; рядом стояли их упакованные чемоданы.

– Значит, вот так, да?

Она кивнула:

– Мы рождаемся и умираем с каждым новым циклом.

– Я имел в виду наш брак.

– Ну, я уже подала на развод, этим занимаются адвокаты Бада. Можешь оставить себе дом, мы и так платим по закладной намного больше того, что он стоит. Бад вывез оттуда мои вещи.

– Надо же, какая оперативность!

– Джонас, твой сарказм неуместен. Мы отлично провели время. Слава богу, у нас нет спиногрызов, способных испортить нам жизнь.

– Потому что ты всегда была против. – Джонас бросил взгляд в сторону приближающегося вертолета. – А как насчет Бада? Он хочет детей?

– Бад хочет меня. – Мэгги заметила Терри, наблюдавшую за ними с мостика. – Ты ей нравишься.

– Кому? Терри?

– Не строй из себя святую невинность. Я смотрела, как вы с ней позавчера играли в дартс. Ты улыбался. Впервые за семь лет.

Гул вертолета становился громче.

Мэгги подошла к Джонасу и крепко поцеловала его в губы, оставив после себя легкий запах вазелина:

– Пока.

Джонас молча провожал Мэгги глазами. Она села с оператором в вертолет и исчезла.

Когда он повернулся, рядом стояла Терри.

– Ты будешь по ней скучать?

– Жизнь продолжается, наши пути разошлись. – Оглянувшись, он увидел, что вертолета «Кику» нет на месте. – А где Мак?

– Повез отца в институт на встречу с представителями JAMSTEC. Церемония открытия через два дня, а там еще конь не валялся.

– И он оставил тебя здесь?

– Я сказала папе, что у нас с тобой очень важный турнир по игре в дартс. – Она взяла Джонаса за руку. – По-моему, пришло время поднять ставки.

Океанографический институт ТанакиМонтерей, Калифорния

Народу собралось мало, менее ста человек, и неудивительно: ведь шансы, что публика когда-нибудь сможет увидеть пойманного мегалодона, таяли с каждым днем. Выделив еще семь миллионов долларов из средств JAMSTEC на достройку лагуны, доктор Цукамото и доктор Симиду теперь не без оснований опасались, что совершили ошибку, которая может стоить им работы.

Но когда началась церемония, оба приклеили на лица вежливые улыбки.

Масао Танака стоял на сцене, установленной в южной части комплекса.

– Дорогие друзья, спасибо, что пришли. Перед вашими глазами воплощение мечты всей моей жизни. Поселится в лагуне имени Ди Джея Танаки доисторическая акула или серый кит, желающий найти тихое место для деторождения, в любом случае этот комплекс призван увековечить имя моего сына Ди Джея Танаки, отдавшего жизнь во имя развития морских наук.

Масао снял с шеи ленточку с висевшим на ней маленьким золотым молоточком и ударил в стоявший на сцене церемониальный гонг.

С оглушительным грохотом распахнулись расположенные в конце канала стальные ворота высотой восемьдесят футов, открыв Тихому океану доступ в лагуну.

В считаные минуты пустой бассейн превратился в величественное синее озеро. Какое-то время хозяин торжества и его гости просто любовались бурлящим потоком воды, а затем представители прессы накинулись на Масао, сгорая от желания утолить информационный голод.

– Мистер Танака, мегалодона не видели уже почти целый месяц. По мнению многих экспертов, акула ушла в глубоководные слои. А каковы планы вашего института?

– Если финансирование не прекратится, мы продолжим поиски.

– Погибло уже много народу, включая вашего сына. Если бы вы могли повернуть время вспять, что бы вы сделали по-другому?

– Человек не властен над кармой, она либо хорошая, либо плохая. Наша миссия в Марианской впадине была благородной, а вот наша карма – плохой. Возможно, она изменится, я не знаю.

Пока шквал вопросов продолжался, один из телерепортеров повернулся лицом к камере:

– Итак, лагуна Танаки открыта. И сейчас самый главный вопрос: где же ваш почетный гость весом шестьдесят тысяч фунтов? Из Монтерея, Джоэл Ван Эгберт, «Срочные новости Си-эн-эн».

Баия-Тортугас, Баха-Калифорния

Береговой аванпост Баия-Тортугас – бухта, известная как Тёртл-Бей, – расположен южнее Пунта-Евгении, в центре полуострова Баха-Калифорния. Сюда легче добраться по морю, чем по суше, и Баия-Тортугас – одно из немногих мест на сотни миль кругом, где можно купить бензин или дизельное топливо, благодаря чему эта закрытая бухта вдали от главных дорог стала привычным местом стоянки лодок, путешествующих туда-сюда вдоль побережья Бахи.

Джейсон Фрост заблудился. Он ехал из Бейкерсфилда в Лос-Кабос на свадьбу своего лучшего друга. Сорокадвухлетний работник книжного магазина совершил роковую ошибку, спросив на ломаном испанском, как добраться до Лос-Кабос, у служащего на автозаправке в Герреро-Негро. Джейсон проехал сорок пять миль на юг, затем сто пятнадцать миль на запад от автотрассы Бахи и в результате оказался в половине одиннадцатого ночи на незнакомой узкой проселочной дороге.

Выйдя из джипа, чтобы облегчиться, он услышал совсем рядом шум океана. И решил, что лучшим выходом из положения будет заночевать на берегу. Джейсон достал из машины спальный мешок, сотовый телефон, остатки тако и отправился на своих двоих в Тёртл-Бей.

Джейсон открыл глаза. Предрассветное небо было серым, восхода солнца можно было ждать лишь через час. Волны тихо плескались о берег, искушая снова закрыть глаза.

А затем он услышал звук – глубокий воинственный стон, который, как понял Джейсон, издавал явно не человек. Выбравшись из спального мешка, он, с тревожно бьющимся сердцем, подошел к дюнам, откуда открывался вид на океан.

Они лежали вдоль береговой линии Тёртл-Бей, словно черные клавиши фортепьяно. Джейсон насчитал тринадцать китов и остановился, затем побежал к берегу, проверить, что именно произошло с китами.

Он не обнаружил ни ран, ни причин, по которым млекопитающие массово выбросились на берег… и все же он знал причину, и теперь главной задачей было извлечь из этого знания максимальную выгоду.

Поймав сигнал на сотовом, он нашел номер телестудии в Сан-Диего.

– Да, это доктор Джейсон Фрост, и я… морской биолог-любитель. Мне необходимо поговорить с Мэгги Тейлор.

Сан-Диего

Мэгги Тейлор с нетерпением ждала, когда Фред Хендерсон ответит на звонок, от волнения у нее даже подскочило давление. Не выдержав, она вошла в кабинет продюсера и выхватила у него из рук трубку.

– Он вам перезвонит, – сказала она в микрофон и положила трубку.

– Мэгги, какого черта ты вытворяешь? Это очень важный звонок…

– Хрена с два! Ты говорил со своим букмекером.

– Ладно, я целиком и полностью в твоем полном распоряжении. Говори.

– Киты, выбросившиеся в Бахе, – это моя тема. Почему ты отдал ее Дэвиду Линдану?

– Во-первых, потому, что он говорит по-испански, а во-вторых, потому, что он уже в Бахе, а этот парень Фрост начал продавать историю другим новостным агентствам, поэтому пришлось действовать оперативно. – Фред Хендерсон положил ноги на стол. – Я знаю, ты хочешь вернуться в игру… так что удиви меня.

– А что, если я проведу подводные съемки мега? Настоящая Маккой[14]

. Это будет страшно до жути.

– Я тебя слушаю.

– Ну, я весь день рылась в кабинете у Джонаса. А ты в курсе, что эти самые меги в свое время размножались у побережья Калифорнии? У Джонаса куча коробок с окаменевшими зубами, найденными в месте, которое Джонас отметил как доисторические ясли мегалодона.

– И почему это так важно?

– Потому что самка беременна! Фред, а ты сам-то хоть изредка смотришь собственные новости?

– Ладно, давай вернемся к подводным съемкам.

– Думаю, мегалодон пробирается к своим древним яслям, чтобы родить. А что, если я окажусь там и буду ждать подходящего момента… в клетке, защищающей от акул.

– Ты спятила!

– Просто послушай, что я тебе скажу.

Следующие десять минут Мэгги излагала директору станции свой план по проведению съемок мегалодона.

Когда она закончила, Хендерсон откинулся на спинку кожаного кресла:

– Мэгги, я тебе вот что скажу: ты хоть и женщина, но вот с такими яйцами. О’кей, я согласен. Скажешь, что тебе нужно.

Бад читал газету в «мерседесе» с откидным верхом, когда Мэгги открыла дверь, залезла к нему на колени и сунула язык в его рот.

– Бад, ему понравилось. Он связался с руководством телесети, и они согласились меня всем обеспечить… снаряжением, командой… одним словом, всем, кроме судна.

– Вот почему тебе нужен я.

– Нет, Бад Харрис. Ты мне нужен, потому что я тебя люблю… потому что ты мое настоящее и мое будущее. Мы с тобой станем самой известной и влиятельной парой в Калифорнии. Эта история сделает меня звездой… новой Кэти Курик. А ты будешь рядом со мной. Бад Харрис – исполнительный продюсер.

Бад улыбнулся, наслаждаясь аферой:

– Хорошо, Мэг, просто скажи, что тебе нужно.

Лежащий менее чем в двухстах ярдах от открытых стальных ворот канала в лагуну Танаки и простирающийся более чем на шестьдесят миль вдоль морского дна, подводный каньон Монтерей гораздо глубже, чем Большой каньон, глубина его расщелин достигает 11 800 футов. Эта природная аномалия с уникальным геологическим строением дна возникла в результате субдукции вдоль Северо-Американской континентальной плиты. Изначально расположенный вблизи Санта-Барбары, залив Монтерей за многие миллионы лет сдвинулся на девяносто миль к северу, параллельно разлому Сан-Андреас на длинном и узком блоке-террейне, известном как Салиниан. Сам каньон представляет собой сочетание разных геоморфологических формаций: местами он узок, с крутыми стенами, а местами – широк, как долины Гималаев. Отвесные стены высотой две мили уходят в океанское ложе, под слой осадков, датируемых плейстоценом. Ближе к побережью извивающиеся расщелины, иногда глубиной до 6000 футов, отходят от основного ущелья, словно растопыренные пальцы руки.

Эта зона с густыми зарослями бурых водорослей, где в изобилии водятся криль, кальмар Гумбольдта, а также самые разнообразные рыбы и морские млекопитающие, является одним из многих защищенных ареалов в районе, простирающемся до Фараллоновых островов.

Мегалодон двигался по черным как смоль глубинам подводного каньона Монтерей вдоль отвесных стен дугообразного ущелья. Миллионы лет назад эти тихоокеанские воды были местом обитания далеких предков мегалодона, но лишь до тех пор, пока стада китов-убийц не уничтожили питомники акул и не вынудили взрослых особей покинуть мелководье, лишив их основного источника питания – серых и горбатых китов.

Ослепшая на левый глаз беременная самка покинула побережье Гавайев. Попав в идущее на юго-восток вдоль экватора теплое течение, раненая акула скользила по этой океанской реке примерно так же, как «Боинг-747» скользит в попутном воздушном потоке.

Когда хищница пересекала Тихий океан, ее органы чувств регистрировали слабые, но очень притягательные импульсы от десятков тысяч бьющихся сердец и работающих мышц. Нацелившись на мигрирующих китообразных, акула оказалась в прибрежных водах Бах-Калифорнии. Проигнорировав соблазнительные мелководья, где самки серых китов производили на свет детенышей, акула-альбинос двинулась вдоль побережья на север. Именно ее присутствие и заставило серых китов выброситься на берег.

Несмотря на столь широкие возможности, акула не стала искать пропитания, ее внутренние органы претерпевали изменения, готовя ее к родам.

Двигаясь вдоль океанского ложа, она опустилась в экстремальные глубины глубоководного каньона Монтерей.

И кое-что показалось ей знакомым. Возможно, гидротермальные источники или крутые стены каньона, давление воды или ее соленость. Будучи по природе территориальным животным, шестидесятифутовая самка сочла воды каньона своей собственностью, а расстилающийся кругом океан – зоной охоты суперхищника. Органы чувств подсказали ей, что здесь нет других мегалодонов, способных посягнуть на ее права. А значит, территорию эту нужно было защищать.

Акулята у нее в животе активизировалось, самке требовалось дополнительное питание. Три часа она преследовала синего кита и его детеныша. Они плыли у поверхности океана, а хищница тенью следовала за ними в темноте. Она ждала удобного момента для атаки, не решаясь выплыть из глубины при свете дня.

А ночь уже близилась…

Красный треугольник

Ано-Нуэво и Фараллоновы острова – это открытый всем ветрам скалистый архипелаг в двадцати шести милях к западу от моста Золотые ворота в Сан-Франциско. Удивительное морское млекопитающее оживляло унылый ландшафт этих пустынных островов – северный морской слон.

Северный морской слон длиной более пятнадцати футов и массой до шести тысяч фунтов является одним из самых крупных ластоногих на планете и характеризуется ярко выраженным половым диморфизмом, когда один альфа-самец может спариваться с четырьмя дюжинами самок. Зиму северные морские слоны проводят на лежбищах, где спариваются, рожают детенышей и сражаются за лидерство. Каждую весну и лето они возвращаются на Фараллоновы острова, чтобы нежиться на каменистых берегах, играть, спать и линять.

Присутствие на скалах этих массивных созданий вызывает у некоторых видов других морских животных естественное желание посетить удаленную цепь островов – например, у Carcharodon carcharius, то есть у большой белой акулы. Тюлени – любимое лакомство белой акулы, и морской хищник кружит вокруг островов в массовом порядке, вот потому-то зона в районе Фараллоновых островов и получила название Красный треугольник. Шикарная яхта «Магнат» стояла на якоре, под килем было около шестисот футов. На бортах яхты танцевали солнечные зайчики. Расположившаяся на верхней палубе скучающая команда операторов и техников была вынуждена терпеть ужасающую вонь от экскрементов сотен морских слонов и тысяч калифорнийских тюленей и морских львов. Колонии этих животных длинной полосой растянулись на скалистых грядах; противные создания периодически лаяли и фыркали.

Из всех зафиксированных нападений больших белых акул более половины пришлось на район Красного треугольника. Джонас искренне верил, что в свое время прибрежные воды Фараллоновых островов служили питомником для детенышей мегалодона. Если это действительно так, рассудила Мэгги, то беременную самку, возможно, потянет сюда, хотя бы для того, чтобы угоститься питательным жиром местных морских слонов.

Три дня ее съемочная группа терпеливо ждала появления мегалодона. Подводные видеокамеры, оборудование для звукозаписи и подводные осветительные приборы загромоздили палубу, замусоренную сигаретными окурками и конфетными обертками. На веревке, натянутой поперек верхней палубы, сушилось белье телевизионного сообщества, висели толстовки и полотенца.

Долгие часы томительного ожидания, солнце и периодические приступы тошноты, объясняемые морской болезнью, в конце концов окончательно доконали съемочную группу. Тем не менее все это можно было бы как-нибудь пережить, если бы не ужасающая вонь, стоявшая в прохладном воздухе Северной Калифорнии… и вонь эта исходила отнюдь не от залежей фекалий на островах.

На тридцатифутовом стальном тросе к яхте была привязана туша плавающего на поверхности мертвого горбача. Едкий запах, стоявший над «Магнатом», лучше всяких слов свидетельствовал о серьезном правонарушении, ибо убийство кита в Национальном морском заповеднике залива Монтерей считалось равносильным преступлению. Впрочем, это не имело значения, Бад Харрис, с его неограниченными возможностями и полными карманами денег, сумел договориться с двумя местными рыбаками о доставке к стоянке яхты туши кита, причем абсолютно ни у кого не возникло вопросов.

И вот теперь, после тридцати восьми часов невыносимой вони, экипаж «Магната» был на грани бунта.

– Мэггс, прислушайся к голосу разума, – умолял режиссер Перри Мет. – Двенадцать часов увольнительной на берег – это все, о чем я прошу. Могут пройти недели, месяцы, прежде чем твой мегалодон появится в здешних водах. Нам всем нужно передохнуть. Нормальный душ и то уже станет райским блаженством. Просто отпусти нас с этого вонючего баркаса.

Мэгги отвела его в сторону:

– Перри, кончай скулить! Это станет историей десятилетия, и я вовсе не собираюсь профукать ее лишь потому, что тебе и твоим дружкам не терпится нализаться в каком-нибудь убогом гостиничном баре!

– Это несправедливо…

– Нет! Вот что действительно несправедливо, так это то, что я рискую своей задницей. Ты хоть представляешь, как сложно было все это организовать?! Камеры? Огромную противоакулью клетку? Уже не говоря о здоровущем куске китового жира, который плывет позади нас!

– Кстати о птичках, а что случилось с твоей кампанией по спасению китов? Богом клянусь, я видел собственными глазами, как ты принимала на сцене «Золотого орла» от имени Фонда защиты китов.

– Дорогуша, пора бы тебе повзрослеть. Ведь не я же убила чертова кита. Я просто использую его в качестве приманки. И вообще, что ты ко мне привязался? Их там не менее десяти тысяч мигрирует вдоль побережья. – Она откинула назад белокурые волосы, длинные пряди прилипли к намазанным маслом обнаженным плечам.

Перри понизил голос:

– Мэгги, съемочная группа недовольна. Они замерзли и устали, к тому же им кажется, что ты, как тот утопающий, хватаешься за соломинку. Положа руку на сердце, насколько велики шансы, что мегалодон объявится у Фараллоновых островов? После нападений на Гавайях никто больше не видел твою акулу. А то, что киты выбросились в Бахе на берег, еще ни о чем не говорит.

– Верь мне, акула непременно покажется, и мы будем единственными, кто проведет съемку.

– Откуда? Из этого куска пластика? – Перри показал на противоакулью кабину – цилиндрический «стакан» высотой десять футов из лексана, – которая стояла тут же на палубе, привязанная к лебедке. – Господи помилуй, Мэгги! У тебя явно суицидальные наклонности…

– Этот, как ты говоришь, кусок пластика – двухдюймовый пуленепробиваемый поликарбонат. И диаметр этой камеры слишком велик, чтобы акула могла засунуть ее себе в пасть, – рассмеялась Мэгги. – Я там буду в большей безопасности, чем вы, ребята, здесь, на «Магнате».

– Что ж, это обнадеживает.

Мэгги пробежалась пальцами по вспотевшей груди режиссера. Она знала, что Бад еще в кровати, отсыпается с похмелья. – Перри, мы с тобой трудились не покладая рук над этими проектами. Черт, согласись, что наш документальный фильм о китах очень помог этим животным.

– Скажи это тому дохлому киту, – ухмыльнулся Перри.

– Да забудь ты о нем! Смотри на вещи шире. Мне казалось, ты хочешь снимать фильмы.

– Хочу.

– Тогда рассматривай наш проект как ключ от дверей в Голливуд. Как историю, которая вознесет нас обоих на вершину славы. Как тебе должность исполнительного продюсера?

Перри на секунду задумался, затем улыбнулся:

– Неплохо для начала.

– Она твоя. А теперь мы можем хоть на секунду забыть о дохлом ките?

– Отлично. Но, как твой исполнительный продюсер, я настоятельно советую тебе придумать какой-нибудь хитрый ход. Если мы и дальше будем впустую убивать время, ни к чему хорошему это не приведет.

– Согласна. И у меня есть идея. Я хочу провести пробные съемки в противоакульей кабине. Как ты смотришь на то, если мы спустим ее на воду, чтобы я могла отснять материал?

– Неплохая идея. У меня будет возможность прикинуть, как лучше установить подводное освещение. Может, тебе удастся снять большую белую акулу. Такой материал вполне пойдет для воскресных итоговых новостей.

Мэгги покачала головой:

– Послушай, твоя основная проблема в том, что ты слишком узко мыслишь. – Мэгги нагнулась, чтобы взять мокрый гидрокостюм, ее фуфайка задралась, открыв взору Перри загорелую попку в трусиках танга. – И последнее. Будь другом, не упоминай при Баде, что станешь моим исполнительным продюсером. – Она сладко улыбнулась. – Бад будет ревновать.

Подводный каньон Монтерей

Усиленно избегая малейших лучей солнечного света, мег осторожно поднялся к поверхности океана. Когда вибрации в воде усилились, а море потемнело, акула почувствовала возбуждение.

Настало время обеда.

Похожая на призрака охотница кружила в трехстах футах ниже самки синего кита с детенышем, кормившихся крилем.

Почувствовав угрозу, восьмидесятитрехфутовая самка кита оттолкнула детеныша, трапеза закончилась. Киты, по-прежнему державшиеся рядом, резко увеличили скорость. Стремительное продвижение самки кита массой сто восемьдесят тонн создавало под поверхностью бурный поток, увлекавший за собой новорожденного детеныша, который иначе не смог бы так быстро плыть.

И все же недостаточно быстро.

Приблизившись к своей жертве, мегалодон нацелился на самый маленький грудной плавник самки синего кита, этот обманный маневр должен был отогнать ее от детеныша.

Почувствовав укус в живот, самка кита резко ушла вниз, и детеныша вышвырнуло из несущего его потока.

Акула, кружа вокруг китенка, уже раскрыла пасть, чтобы проглотить детеныша…

… но тут неожиданно у нее внутри начались колики, и она изогнулась дугой в приступе неконтролируемых спазмов.

Вынужденная оставить жертву, самка мегалодона быстро спустилась на дно каньона. Мышцы непроизвольно сжимались, что заставляло ее кружить на одном месте. И вот наконец по телу пробежала чудовищная судорога, из клоаки показалось облако крови, а вместе с ним и голова детеныша.

Это была самка, чисто-белая, длиной семь футов и массой почти пятьсот фунтов. Зубы детеныша были острее, чем у матери, а органы чувств полностью развиты, что позволяло ему существовать и охотиться независимо. Извиваясь, словно головастик, детеныш выскользнул из материнского яйцевода, его холодные серо-голубые глаза уставились на родительницу, инстинкт самосохранения подсказал новорожденной акуле, что от матери исходит непосредственная угроза.

Стремительно набрав скорость, детеныш поплыл на юг вдоль дна каньона.

Продолжая кружить на месте из-за мучительных конвульсий, самка снова содрогнулась, исторгнув из чрева второго детеныша – еще одну самку. Самочка, чуть меньше своей сестры, стрелой пронеслась мимо матери, чудом избежав безжалостных зубов своей бездушной, нерадивой мамаши.

Проходили минуты. Содрогнувшись в последний раз, самка мегалодона родила третьего – и последнего детеныша, появившегося на свет в облаке крови и околоплодных вод. Последыш, самец длиной пять с половиной футов, выскользнул, извиваясь, из материнской клоаки и закружился на месте, затем восстановил равновесие и мотнул головой, чтобы яснее видеть.

С мощным взмахом хвостового плавника самка мегалодона набросилась на последыша со спины, схватила зубами нижнюю часть его туловища, в один присест откусив ему хвостовой плавник и гениталии.

Умирающий детеныш, дергаясь в конвульсиях и оставляя за собой кровавый след, пошел ко дну.

Но самка догнала его и, не жуя, заглотила целиком.

Измученная родовыми схватками, самка мегалодона на пару минут зависла над дном каньона. Она открыла пасть, позволив потоку воды пройти через трепещущие от дыхания жаберные щели.

Вода, промывавшая ноздри акулы, снабжала ее мозг необходимой информацией. Стекая по нижней части морды, вода подключала самку мегалодона к слабым электрическим полям, генерируемым работающими мышцами и бьющимися сердцами новорожденных акулят, а также синих китов – ускользнувшей добычи. Вода омывала боковую линию самки, возбуждая сенсорные рецепторы с невромастами, что позволяло ей «чувствовать» океанские течения и присутствие всех живых организмов на ее территории.

Carcharodon megalodon слышал каждый звук, регистрировал малейшее движение, видел любую точку, ибо само море проходило через него.

Работая хвостовым плавником в форме полумесяца, самка мегалодона медленно плыла вдоль дна каньона, ее массивная голова поворачивалась из стороны в сторону, ноздри раздувались, втягивая воду.

Хищница несколько ускорила темп, поскольку учуяла дурманящий запах.

В поисках пищи она повернула на север, пройдя буквально в тридцати футах от стальных ворот, закрывающих вход в канал, который соединял китовую лагуну Танаки с Тихим океаном.

Фараллоновы острова

Они появились нежданно-негаданно; их присутствие моментально мобилизовало расслабившуюся команду. Брэдли Уотсон, капитан «Магната», обнаружил первый свинцово-серый спинной плавник в двадцати футах от правого борта яхты. За считаные минуты появились еще два плавника, они лавировали туда-сюда, разрезая воду, липкую от крови привязанного к судну кита.

Перри Мет вошел к Мэгги как раз в тот момент, когда та натягивала на себя флюоресцирующий мокрый гидрокостюм.

– О’кей, Мэгги, ты хотела начать действовать. Как насчет пробного погружения с тремя большими белыми акулами?

У Мэгги сразу участилось сердцебиение.

– Звучит заманчиво. А что остальные? Они готовы?

– Подводные камеры на кронштейнах и операторы уже на месте, подводное осветительное оборудование включено, пластиковая кабина оснащена всем необходимым. Твоя ручная камера заряжена и готова к работе.

– Где Бад?

– Все еще спит.

– Хорошо. А то он всю дорогу брюзжит. А теперь запомните: когда вы начнете снимать, то все должно выглядеть так, будто в воде я с акулами совершенно одна. Сколько троса прикреплено к кабине?

– Двести футов. Но мы опустим тебя только на семьдесят футов, чтобы можно было поддерживать освещение.

Мэгги натянула капюшон гидрокостюма и застегнула молнию:

– Тогда вперед! Я хочу выбраться из воды прежде, чем проснется Бад.

Она прошла за Перри на палубу.

Экипаж яхты уже опустил противоакулью кабину за борт. Абсолютно прозрачный контейнер был изготовлен на заказ специально для Мэгги по изначально разработанному в Австралии проекту. В отличие от стальной клетки, противоакулью кабину невозможно было прокусить или смять. Прикрепленные к верхней части блоки позволяли сохранять положительную плавучесть на глубине сорока футов, благодаря чему находящийся внутри кабины дайвер имел возможность получить идеальный обзор подводного царства. Кабина спускалась на стальном тросе, намотанном на барабан кормовой лебедки «Магната». Две подводные камеры были подсоединены к установленным на палубе мониторам. Мэгги должна была вести съемку из кабины, а операторы – снимать Мэгги. Если свет будет выставлен правильно, то кабина станет в воде совершенно невидимой, что поможет создать атмосферу ужаса, поскольку возникнет реальное ощущение, будто вокруг беззащитного дайвера кружат акулы.

Двое из съемочной группы помогли Мэгги спуститься по трапу. Высота бортов надводной части «Магната» составляла восемь футов, и Мэгги спускалась очень осторожно, балансируя на покачивающихся цилиндрических блоках плавучести. Перри протянул Мэгги сперва одну ласту, потом – другую, затем спустился по трапу, чтобы вручить ей подводную камеру, весившую тридцать семь фунтов. Он подождал, пока Мэгги наденет на лицо маску. Маска весьма хитроумной конструкции закрывала подбородок, позволяя дышать носом и ртом во время переговоров с судном через встроенные микрофон и наушники.

– Ты готова?

Мэгги кивнула и огляделась по сторонам, чтобы проверить, где находятся объекты ее съемок. Удостоверившись, что на нее никто не собирается нападать, Мэгги примостилась на краю люка, после чего забралась в заполненную водой кабину и задраила люк.

Погрузившись в центр пластикового цилиндра, Мэгги поправила жилет – компенсатор плавучести, чтобы тело не выталкивало из воды.

Мэгги занималась дайвингом уже десять лет, хотя в основном в дневное время. И этот опыт сейчас придется весьма кстати.

Течение относило кабину в сторону от яхты. Перри дал указание своей команде вытравливать стальной кабель и нацелить подводные камеры на кабину, которая опустилась ниже киля «Магната» и теперь дрейфовала в сторону от судна.

– Стю, как там дистанционно управляемые камеры?

Стюарт Шварц оторвался от сдвоенных мониторов:

– Обе камеры работают нормально. Камера А за кормой нацелена на приманку, а камера B работает по правому борту. Я могу дать кабину крупным планом. Жаль, что Мэгги не в мини-бикини.

Жена Стюарта Эбби, работавшая звукооператором, сшибла с его головы бейсболку с эмблемой «Филлис»:

– Сосредоточься на работе, Спилберг!

Мэгги потряхивало от прилива адреналина и холодной воды – всего пятьдесят восемь градусов Фаренгейта. Мир вокруг внезапно стал черно-серым, видимость ухудшилась. Мэгги видела вдали корпус «Магната». Ей стало интересно, как она оттуда смотрится.

– Алло? Ребята, как меня слышите?

– Громко и отчетливо, – ответила Эбби, ее голос звучал приглушенно.

Мэгги огляделась по сторонам. Через пару секунд на арене появился первый хищник.

Самец, длиной четырнадцать футов от морды до хвоста, массой не меньше тонны. Голова и спина свинцово-серые, идеально сливавшиеся с водой. Он осторожно кружил вокруг пластиковой кабины, и Мэгги покрутилась на месте, чтобы сохранить устойчивость.

Внезапно она заметила какое-то движение снизу. Из тени возникла девятнадцатифутовая самка, что застало Мэгги врасплох. Забыв про защитную кабину, Мэгги в панике начала отчаянно молотить ластами, чтобы уплыть подальше. Когда акула с силой ткнулась рылом в дно кабины, Мэгги стукнулась головой о задраенный верхний люк. Женщина тотчас же облегченно вздохнула и смущенно улыбнулась; ей было немного неловко, что она выставила себя такой дурой.

Стюарт Шварц тоже улыбался. Отснятый материал получился просто невероятным и страшным до жути. Беззащитная женщина в окружении трех акул-убийц! Искусственного освещения с «Магната» хватало лишь на то, чтобы в круге света был только флюоресцирующий желтый гидрокостюм Мэгги. Эффект потрясающий! Зрители наверняка не смогут разглядеть защитную кабину.

– Перри, материал зашибись! – провозгласил он. – Зрители будут визжать и плакать. Должен признать, наша Мэгги туго знает дело.

Перри, за спиной у Стюарта, смотрел на монитор, направленный на тушу кита. Одна из акул вцепилась в раскисшие от воды останки и остервенело рвала куски мяса.

– Стю, снимай все подряд. Возможно, нам удастся уговорить ее убраться отсюда подобру-поздорову до появления мега.

Хотя особой уверенности в этом у Перри не было.

В восьми милях к северу от Санта-Круз

Они следовали вдоль береговой линии севернее Биг-Сур, вертолет летел над отвесными скалами и яростным тихоокеанским прибоем. Несколько минут спустя они уже оказались над лагуной Танаки и заливом Монтерей, вдали показались огни Сан-Франциско.

Джонас обеими руками держал бинокль ночного видения, пытаясь приспособиться к болтанке. Масао приобрел новый тепловизор взамен поврежденного, но с учетом того, что мегалодон не показывался уже больше четырех недель, это были последние деньги, выделенные JAMSTEC на экспедицию.

Каждые несколько миль на мониторе тепловизора появлялось яркое цветное пятно: очередное стадо китов двигалось вдоль побережья на юг.

– Мак, что-то не припомню такого количества китов в одном месте. – Джонас попытался завязать разговор.

Мак посмотрел на друга потухшими глазами:

– Мы впустую тратим время. Наша рыбка вполне могла вернуться в Баху или вообще уплыть за миллион миль отсюда.

– Береговая охрана в Бахе развернула активные действия. Если они заметят мега или что-либо, напоминающее его жертву, мы вернемся.

Джонас продолжил сканировать океан. Он знал, что Мак подумывает о том, чтобы уволиться, и, наверное, давным-давно так и сделал бы, если бы не их дружба. Джонас его не осуждал. С деньгами было туго, зарплату постоянно задерживали. Если самка ищет пропитания в этих водах, то в океане наверняка уже плавали бы туши мертвых китов. Однако, за исключением информации о китах, выбросившихся на берег в Бахе, никаких новых сведений пока не поступало.

Мак прав, подумал Джонас. Сколько лет своей жизни я угробил на поиски этого монстра? И что получил взамен? Брак, который распался много лет назад, постоянную борьбу за то, чтобы свести концы с концами…

– Еще киты, – сказал Мак, глядя на монитор тепловизора.

Джонас уставился в монитор. Ему показалось или киты действительно изменили курс?

– Мак, посмотри на стада! Они покидают прибрежные воды и резко меняют направление на западное. А что, если они это делают, чтобы чего-то избежать?

Мак покачал головой:

– Ты хватаешься за соломинку. Ладно, садимся в Сан-Франциско и прямиком обедать в Китайский квартал… Ты угощаешь.

– Мак…

Мак снова посмотрел на тепловизор. Если мег направляется вдоль берега на север, то вполне логично, что киты пытаются избежать встречи.

– О’кей, Джей Ти. Последний раз – и на этом все. – Вертолет лег на крыло, изменив курс.

Фараллоновы острова

Мэгги проверила камеру. У нее еще осталось полно пленки, а вот запаса воздуха – только на двадцать минут. Кабина дрейфовала под тушей горбача, что позволяло сделать красивую картинку. Однако съемками кормления больших белых акул сейчас никого не удивишь. Нет, Мэгги нужно было нечто большее.

Я только зазря трачу пленку, подумала Мэгги. Она повернулась просигналить, чтобы ее поднимали наверх, и в этот момент заметила нечто очень тревожное.

Все три большие белые акулы исчезли.

Бад Харрис отшвырнул шелковые простыни, прикрывавшие его голое тело, и потянулся за бутылкой «Джека Дэниелса». Пусто.

– Проклятье! – Он сел на кровати, голова раскалывалась. Вот уже два дня он не мог избавиться от ноющей головной боли. – Чертов кит! Эта вонь меня убивает! – Бад проковылял в ванную, взял баночку аспирина и попытался отвинтить защищенную от детей крышку. – Твою мать! – Выбросив банку в унитаз, Бад посмотрел на себя в зеркало. – Ты несчастный человек, Бад Харрис, – сказал он своему отражению. – Но ты слишком богат, чтобы быть несчастным. Почему ты позволил ей втянуть себя в эту авантюру? Ну все, с меня хватит!

Бад натянул мятый бархатный спортивный костюм, надел мокасины и, покинув каюту, поднялся по винтовой лестнице на главную палубу.

– Где Мэгги? – требовательно спросил он.

Эбби Шварц, сидя на палубе, следила за звуковой дорожкой:

– Она в противоакульей кабине. Мы отсняли потрясающий материал.

– А где этот парень, который режиссер?

Перри поднял на него глаза:

– Бад, я тут. Чего тебе надо? Я вроде как занят.

– Сворачивайтесь. Мы уходим.

Перри с Эбби недоуменно переглянулись:

– Может, тебе стоит для начала поговорить с Мэгги…

– Мэгги не хозяйка яхты. Хозяин я. – Бад резко дернул за импровизированную веревку для белья, сорвав ее. – Здесь вам не сраный «СС Минноу»[15]. Итак, где Мэгги?

– Посмотри. – Перри показал на мониторы.

– Господи… – Бад расплылся в улыбке. – Выглядит круто.

– Эй! – Стю Шварц поднял руку. – Там что-то происходит. Показания моего экспонометра подскочили вверх. Свет становится ярче.

Мэгги первая увидела сияние, осветившее тушу кита. Затем появилась голова величиной с дом на колесах матери Мэгги, причем абсолютно белая. Кровь бросилась Мэгги в голову, она была не в силах воспринять размер существа, которое лениво приближалось к приманке. Оно потерлось рылом о предложенное угощение, словно пробуя его на вкус. Затем открылись челюсти. Первый укус был пробным, а от второго у Мэгги перехватило дыхание: челюсти выдвинулись вперед, открыв вход в туннель, втянувший трехтонный кусок китового мяса.

Гигантская голова оторвалась от туши, в воде закружились жирные ошметки. Монстр продолжал жевать, от работы мощных челюстей дрожали жаберные щели, а кожа на шее собиралась складками.

Мэгги, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой, опустилась на дно кабины. Ее объял священный ужас перед этим великолепным созданием, его мощью, величием и достоинством. Репортерша медленно подняла камеру, опасаясь вспугнуть гостя.

– Господи, скорее поднимайте ее наверх! – завопил Бад Харрис.

– Ты что, спятил? Мы за этим сюда и приплыли. – Голос Перри дрожал от волнения. Вся команда была взволнована… или напугана. – Какое чудовище! Черт побери, потрясающий материал!

– Немедленно подними ее наверх, Мет, или прямо сейчас присоединишься к ней! – угрожающе сказал Бад.

Экипаж яхты окружил хозяина. Босс не шутил.

– Хорошо-хорошо, но предупреждаю, Мэгги здорово разозлится. – Режиссер подал знак своему ассистенту включить лебедку.

Стальной трос начал поднимать кабину наверх, что моментально привлекло внимание акулы.

Самка мега прервала трапезу, ее органы чувств, уловив неожиданное движение, послали сигнал тревоги. Пластиковая защитная кабина сама по себе не создавала возмущений электрического поля, поэтому хищница поначалу не обратила на нее внимания. Но теперь самка оставила тушу, чтобы обследовать источник новых импульсов.

У Мэгги участилось сердцебиение, когда кабина начала подниматься рывками.

– Эй! Какого черта вы там творите, придурки?!

В наушниках раздался искаженный голос Бада:

– Мэгги, ты там в порядке?

– Бад Харрис, если ты хочешь и дальше обнимать мое обнаженное тело, то советую тебе прекратить то, что ты делаешь. Немедленно!

Мег озадаченно потерся рылом об изгибы защитной кабины. Затем помотал головой, уставившись на Мэгги здоровым глазом.

Он меня видит…

Кабина остановилась.

Чудовищная пасть акулы открывалась и закрывалась, словно та разговаривала с Мэгги. Затем челюсти раскрылись шире, верхняя губа поднялась, обнажив розовую полоску десен и жуткие передние зубы, которыми монстр попытался укусить цилиндрическую кабину.

Однако гладкая пластиковая поверхность осталась неповрежденной.

Мэгги улыбнулась:

– Ну что, моя красавица? Слишком велика для тебя? – Вернув себе привычную самоуверенность, Мэгги направила камеру на бездонную глотку монстра. – Скажи: А-а-а… Академия. Премия академии.

В наушниках раздались аплодисменты.

Мэгги подняла вверх руку, принимая поздравления съемочной группы.

Мегалодон повернулся и исчез в темноте. Мэгги успела заснять взмах хвостового плавника – и акула исчезла в свинцово-серой воде.

Мэгги перевела дух, продолжая улыбаться.

– Мег ушел, – подтвердил Перри.

– Слава богу, – ответил Бад. – Ладно, давайте поднимайте ее поскорей, пока он не вернулся.

– Вот дерьмо! – завопил Стю, непроизвольно отпрянув от мониторов.

Мег кружил внизу. Набрав скорость, он ринулся на кабину.

Мэгги, с диким визгом, начала отчаянно грести назад, пока ее баллон с воздухом не стукнулся о внутреннюю стенку кабины.

Доисторическая большая белая акула массой шестьдесят две тысячи фунтов кружила с разинутыми челюстями, примеряясь к кабине, и тут…

Бац!

Сокрушительный удар – и Мэгги врезалась закрытым маской лицом в противоположную стенку кабины; у Мэгги кружилась голова от ударной волны, которая наверняка разнесла бы ей череп, не будь она под водой.

Мег тащил кабину назад, прижав Мэгги к вогнутой стенке – единственному, что спасало ее от смертоносных челюстей. Кабина с силой ударилась о киль «Магната» и остановилась, что позволило мегу сомкнуть челюсти вокруг ускользающей добычи; кончики нескольких зубов проникли в дренажные отверстия цилиндра.

И хотя мегалодону удалось осуществить захват, но, к его крайней досаде, силы вытянутых вперед челюстей не хватало на то, чтобы раздавить чересчур широкую кабину.

Обозленный монстр, продолжая сжимать пластиковый «стакан» челюстями, поднял свою добычу на поверхность. И поплыл прочь от «Магната», которого считал еще одним конкурентом, с цилиндром в зубах, оставляя за собой десятифутовую волну.

Стальной трос, намотанный на барабан, стал разматываться со скоростью шесть футов в секунду, лебедка сорвалась с основания и, выломав поручни из красного дерева, рухнула в океан.

Мегалодон на секунду принял вертикальное положение, наполовину высунувшись из воды, а затем, словно для демонстрации торжества первобытной силы, поднял кабину из лексана над волнами.

Из дренажных отверстий ручьем полилась вода, постепенно уменьшая тяжесть кабины, которую мег остервенело швырял слева направо.

У Мэгги больше не было сил держаться.

Болтаясь туда-сюда, словно одинокий теннисный мячик в корзине, она врезалась в люк, пробив баллон с воздухом.

В конце концов акула устала держать защитную кабину с человеком внутри и неохотно разжала челюсти. Прозрачная кабина вновь заполнилась водой и исчезла под бурными волнами вместе с потрясенной пассажиркой.

Вертолет Мака, летевший над Фараллоновыми островами, завис над роскошной яхтой, стоявшей на якоре неподалеку от скалистого берега. Джонас направил бинокль ночного видения на палубу судна:

– Погоди-ка. Вроде бы знакомое судно. Да это же «Магнат», яхта Бада Харриса!

– Парня, что трахает твою жену? – Мак сделал круг над яхтой. – А давай снесем его спутниковую тарелку нашим летающим сундуком!

Джонас опустил бинокль:

– Там явно что-то происходит, экипаж в панике.

На борту «Магната» царил хаос. Капитан Уотсон запустил двигатели, затем остановил их из опасения, что шум привлечет мега. Перри, в состоянии крайнего возбуждения, отдавал приказы операторам забираться на самые высокие точки яхты, чтобы оттуда снимать. Бад в ступоре стоял у ограждения правого борта, а Стюарт и Эбби Шварц пытались установить радиосвязь с Мэгги.

Когда появился вертолет, Бад запаниковал, решив, что это береговая охрана прибыла арестовать его за убийство кита.

– Бад! – закричал из рулевой рубки капитан Уотсон. – Здесь какой-то парень с вертолета хочет с тобой пообщаться. Говорит, что его зовут Джонас.

– Джонас? – Бад побежал на мостик и схватил рацию. – Джонас, я не виноват. Ты ведь знаешь Мэгги. Она что хочет, то и делает!

– Бад, успокойся! – приказал Джонас. – И вообще, ты сейчас о чем?

– Это мег. Он забрал ее. Она попала в ловушку в чертовой противоакульей кабине.

Мак заметил мегалодона. Акула кружила на глубине, в трехстах ярдах от правого борта «Магната».

Джонас направил в эту точку бинокль ночного видения. Но увидел только желтый гидрокостюм Мэгги.

– Похоже, я вижу ее. Бад, сколько воздуха осталось в ее баллоне?

В разговор вклинился Перри Мет:

– Не больше чем на пять минут. Если вы, ребята, отвлечете мега, мы вытащим ее оттуда.

Джонас напряженно думал. Что может отвлечь внимание акулы от Мэгги? Вертолет?

Затем он заметил спасательную лодку с мотором на палубе «Магната».

– Бад, готовь к спуску на воду «Зодиак», – приказал Джонас. – Я спускаюсь к вам на борт.

Мэгги отчаянно старалась не потерять сознание. Все тело болело, что, пожалуй, было и к лучшему, поскольку боль не позволяла полностью отключиться. Ее маска треснула на лбу, вода попадала в глаза. В наушнике пощелкивало статическое электричество. В ушах звенело, было трудно дышать.

Мегалодон продолжал кружить, наблюдая за Мэгги оставшимся здоровым серо-голубым глазом размером с баскетбольный мяч. Белая шкура чудовища испускала призрачное сияние, освещавшее мокрый гидрокостюм Мэгги. Она проверила запас воздуха. Воздуха осталось на три минуты.

Пора отсюда выбираться, сказала она себе, но не решилась покинуть кабину.

Джонас пристегнул спасательную обвязку к тросу лебедки вертолета, повесив на шею радиопередатчик и радиоприемник.

Мак передал ему ружье с дротиком:

– Хотелось бы знать, так, для информации, ты делаешь это из-за любви, жадности или некоего извращенного чувства вины?

– А какое это имеет значение?

– Да, в общем-то, никакого. Мне просто нужно знать, что говорить на твоих похоронах. – Мак включил лебедку, опустив Джонаса на вертолетную площадку.

Не успел Джонас приземлиться, как к нему тут же подбежал капитан Уотсон:

– «Зодиак» готов к спуску на воду. Что мы должны делать?

– Я отвлеку мега. Когда он за мной погонится, направьте яхту туда, где находится Мэгги, и вытащите ее, к чертовой матери, из воды! И как можно быстрее.

Уотсон подвел Джонаса к спасательной лодке, вывешенной за ограждение правого борта. Джонас положил в лодку ружье, затем залез сам, и капитан спустил лодку на воду с высоты восьми футов.

К капитану присоединился Бад с головной гарнитурой в руках. Перебросив гарнитуру через ограждение прямо в лодку, Бад сказал:

– Мы восстановили контакт с Мэгги.

Джонас надел гарнитуру и завел мотор. Резиновая лодка запрыгала по волнам, ее подвесной мотор взвыл на высокой ноте. Джонас закричал в микрофон:

– Мэгги, ты меня слышишь?

– Джонас, это ты?

– Держись, детка. Мы уведем мега подальше. Ты на какой сейчас глубине?

– Я не знаю, может, девяносто футов. Джонас, поспеши! Моя маска треснула, давление невыносимое, у меня кончается воздух.

Вдвое сократив расстояние до кабины, в которой сидела Мэгги, Джонас включил гарнитуру:

– Мак, ты меня слышишь?

Вертолет завис в ста футах над «Зодиаком».

– С трудом. Похоже, мег улавливает звуки твоего мотора. Он перестал кружить… Он поднимается. Джонас, право руля!

Джонас резко свернул направо, и в тот же момент из воды показалась голова и верхняя часть туловища мега, лязгающие челюсти буквально чудом не схватили лодку.

Изменив курс, Джонас направился к ближайшему острову.

Спинной плавник альбиноса тенью следовал за ним. Морские львы и морские слоны в панике выпрыгнули из воды на скалы.

«Магнат» внезапно ожил, его спаренные двигатели, громко рыча, толкали яхту вперед.

Мэгги, задыхаясь, открыла верхний люк кабины. Схватив подводную камеру, она расстегнула пояс с утяжелителями, пустые баллоны для воздуха начали поднимать ее к поверхности. Мэгги медленно дышала, выпуская пузырьки дыхательной смеси.

Мак увидел, как морда акулы ткнулась в корму «Зодиака». Джонас услышал в наушниках его надрывный крик:

– Джонас, шевелись! Лавируй! Делай хоть что-нибудь!

Джонас взял лево руля. Под одобрительный лай тюленей он мчался в сторону мелководья, обдирая резину об острые скалы.

Передохнув, он бросил быстрый взгляд через плечо.

Плавник исчез.

– Мак, где акула?

– Не знаю. Должно быть, ушла на глубину.

Мэгги, чувствуя невыносимый стук в ушах, начала подниматься к поверхности океана, которая уже была в пределах видимости и все еще очень далеко. Женщина отталкивалась налитыми свинцом ногами, свободной рукой она сорвала с лица маску, чтобы сберечь драгоценные секунды.

Наконец она вынырнула на поверхность и полной грудью вдохнула живительный воздух.

«Магнат» направился в сторону Мэгги, и та, с трудом раздвигая воду, помахала рукой. Поравнявшись с Мэгги левым бортом, яхта замедлила ход.

Мэгги подпрыгнула, чтобы подняться на алюминиевый трап и даже сумела ухватиться за ступеньку, но та оказалась слишком скользкой, а яхта между тем продолжала двигаться, и Мэгги, не удержавшись, снова упала в воду.

Наконец яхта остановилась в двадцати ярдах от Мэгги. Держа в одной руке тяжелую камеру, Мэгги под приветственные крики съемочной группы принялась неуклюже грести свободной рукой.

– Ты молодец, чемпион! – выкрикнул Перри.

Мэгги остановилась у трапа, чтобы помахать одному из членов съемочной группы, снимавшему ее с носа яхты.

– Мэгги, да залезай же наконец на борт, черт бы тебя побрал! – заорал Бад.

Она расстегнула жилет, с облегчением скинув в воду пустые баллоны. Затем Мэгги сняла ласты, мешавшие подниматься по трапу, – сперва одну, затем другую – и попыталась поставить босую ногу на нижнюю ступеньку.

Бад, свесившись через поручни, тянул к ней руки:

– Твою мать, Мэгги! Ну давай же!

Мэгги вдруг покинули последние силы:

– Камера слишком тяжелая.

– Тогда брось ее!

– Даже не мечтай! – Подняв руку вверх, она протянула Баду камеру, заставив его спуститься по трапу.

Забрав у Мэгги мокрую подводную камеру, Бад поднялся на несколько ступенек и вручил камеру Эбби Шварц. Та схватила ее обеими руками… и тут же, смертельно побледнев, уронила на палубу…

Мэгги парила в воздухе у борта яхты, словно в нее вселилась нечистая сила… Ее тело взмыло над поручнями из красного дерева, а затем появилась призрачно-белая голова.

Растерявшись, Мэгги посмотрела вниз и с ужасом поняла, что стоит голыми ногами прямо на шершавом, точно наждачная бумага, языке чудовища.

– Бад!

Бад, прижатый к борту яхты туловищем монстра, проскользнул в пространство за трапом и, дрожа как осиновый лист, уцепился за ступеньки, отчаянно стараясь случайно не коснуться блестящей белой шкуры мегалодона.

У Мэгги потемнело в глазах, ощущение нереальности происходящего достигло пика, когда она увидела искаженные от ужаса лица членов съемочной группы.

Она даже собралась было отчитать оператора за то, что тот прекратил съемку, но тут нижняя челюсть сомкнулась у нее на талии, полукружье белых острых зубов вонзилось в гидрокостюм, который тотчас же покрылся теплым слоем алой жидкости.

Когда монстр начал снова погружаться в море, у Мэгги возникло жуткое ощущение, будто она находится в падающем лифте, и в этот самый момент дюжина мясницких ножей вонзились ей в спину, под ребра, в печень и селезенку; горячая кровь переполнила легкие, заглушив последний крик, когда мегалодон скользнул обратно в воду.

Бада буквально парализовало от страха, руки и ноги отказались повиноваться. Не в силах пошевелиться, он лишь цеплялся за трап и беспомощно смотрел вниз.

Подводные забортные огни освещали голову мегалодона на глубине десяти футов. Челюсти монстра сжимали тело любимой женщины Бада, мертвое лицо казалось алебастровым, безжизненные глаза были широко раскрыты, омытые алой водой белокурые волосы порозовели.

Акула высасывала из Мэгги кровь, жадно втягивая ее в пищевод; остатки алой жидкости вытекали из жаберных щелей.

Бад поперхнулся подступившей к горлу рвотой – и неожиданно осознал, что монстр смотрит… прямо на него!

Присутствие очередной жертвы нарушило чары. Мегалодон широко разинул пасть, точно пылесосом засосав тело Мэгги в бездонную глотку, после чего выпустил кровавый пузырь воздуха размером с автомобиль.

Бад зажмурился и стал ждать смерти.

Голова мегалодона снова показалась из моря, челюсти широко открылись, чтобы стащить очередной лакомый кусочек с его жердочки…

Неземной луч света прорезал тьму, словно его направляла рука самого Господа. Проблесковый маячок вертолета насквозь прожег единственный здоровый глаз мегалодона, мгновенно ослепив его и продолжая посылать горячие волны боли в зрительную долю головного мозга.

Мег конвульсивно задергался и начал исступленно мотать башкой из стороны в сторону, молотя по левому борту «Магната» и круша стеклопластик; монстр чудом не задел трап и вцепившегося в него Бада Харриса.

Стоявший в «Зодиаке» Джонас прицелился и выстрелил, зазубренный конец дротика с радиометкой вонзился прямо в белоснежный живот мега.

Разъяренное животное с размаху шмякнулось головой о воду, создав гигантскую волну, захлестнувшую «Зодиак» и смывшую Джонаса за борт. Джонас подплыл к трапу и стал поспешно карабкаться вверх, таща за собой Бада.

Им помогли подняться на борт. Бада подхватили заботливые руки.

Джонас проводил глазами свернувший на юг вертолет. Прожектор осветил белый спинной плавник, постепенно исчезавший из виду: мег стремительно погружался в чрево океана.

С трудом встав на ноги, Джонас перегнулся через сломанные поручни из красного дерева, и его вырвало.

Он проснулся в незнакомой постели, в комнате с терпким мускусным запахом. Дневной свет обрамлял плотные шторы на окне, расположенном над отверстием центрального кондиционирования.

У него раскалывалась голова. Он не помнил, ел ли он что-нибудь и когда, но валявшиеся на полу пустые пивные банки заполнили пробелы в памяти.

Он подпрыгнул на месте от стука в дверь. Горничная попыталась открыть дверь своим ключом, но дверная цепочка не дала ей войти.

– Уборка номеров.

– Уходите!

Дверь захлопнулась.

Он встал с кровати. Нашел ванную и облегчился. Прополоскал рот, затем посмотрел на свое отражение в зеркале.

Трехдневная щетина и темные круги под глазами сразу прибавили ему лет десять. Он даже начал подумывать о том, чтобы побриться. Но вместо этого пошарил в маленьком холодильнике.

Приличных закусок не осталось. Он решил было позвать горничную, но, удовлетворившись имбирным элем и шоколадным печеньем, вернулся в постель.

Нащупав пульт, включил телевизор.

В последних новостях по Девятому каналу показывали кадры подводной съемки, сделанной Мэгги из противоакульей кабины.

– …Мэгги Тейлор отдала свою жизнь, выполняя профессиональный долг. И в качестве своего наследия она оставила нам эти невероятные кадры. Торжественная церемония в память об этой замечательной женщине состоится в четверг, а сегодня в восемь вечера Девятый канал представит двухчасовой специальный выпуск, посвященный миссис Тейлор… И в продолжение этой истории: сегодня федеральный судья вынес постановление о том, что мегалодон официально занесен в список охраняемых видов Национального морского заповедника залива Монтерей. Смотрите прямое включение от здания Федерального суда. – Джонас прибавил звук. – Мистер Дюпон, вас не удивило, что судья так быстро принял решение в пользу защиты мегалодона, особенно в свете последних нападений на людей?

Андре Дюпон из Общества Кусто стоял рядом со своим адвокатом, журналисты совали ему в лицо микрофоны.

– Нет, мы не были удивлены. Заповедник в заливе Монтерей является охраняемым на федеральном уровне морским парком, который предназначен для охраны всех видов без исключения – начиная с маленькой выдры и кончая огромным китом. В парке имеются и другие хищники: киты-убийцы, большие белые акулы. Каждый год мы видим отдельные нападения на дайверов или серферов, но частота подобных случаев крайне невелика. Человеческие существа отнюдь не являются основой диеты больших белых акул, впрочем, так же как и главным источником питания шестидесятифутового мегалодона. Поэтому здесь крайне важную роль играют наши усилия, направленные на занесение Carcharodon megalodon в список находящихся под угрозой видов, с тем чтобы он получил, если можно так выразиться, охранную грамоту и в международных водах.

– Мистер Дюпон, скажите, пожалуйста, а как Общество Кусто относится к планам Института Танаки поймать мегалодона?

– Мы считаем, что все живые существа имеют право обитать в естественной природной среде. Однако в данном случае мы имеем дело с видами, не предназначенными по замыслу природы для взаимодействия с человеком. Размеры лагуны Танаки, несомненно, позволяют содержать в неволе существо такого размера, поэтому, с нашей точки зрения, если команде Масао Танаки удастся поймать мегалодона, это, возможно, станет оптимальным решением проблемы.

На экране снова появился ведущий Девятого канала:

– Мы попросили нашего телерепортера Дэвида Адашека провести неофициальный уличный опрос с целью выяснения общественного мнения. Дэвид?

Джонас уставился на знакомое лицо с кустистыми бровями и покачал головой: «Господи, Мэгги, что же я такого сделал, что ты так озлобилась?»

– Труди, похоже, общественное мнение склоняется к тому, чтобы поймать монстра. Лично я считаю это существо реальной угрозой. Я беседовал с несколькими морскими биологами, по мнению которых акулы способны пристраститься к человеческому мясу. Если это так, то мы можем ожидать новой череды ужасных смертей, особенно в свете сегодняшнего постановления федерального судьи. С вами Дэвид Адашек, для программы новостей Девятого канала.

Громкий стук в дверь заставил Джонаса встать и заняться поисками футболки.

– Погоди!

Нужно непременно проследить за тем, чтобы горничная пополнила запасы маленьких бутылочек с водкой в холодильнике…

Джонас открыл дверь, дневной свет ударил в глаза.

– Масао?

– Тейлор-сан, позволь мне войти.

Джонас отошел в сторону:

– Как ты меня нашел?

– Ты заплатил за номер кредиткой. Для Мака это дело техники. – Масао оглядел комнату, перешагнув через разбросанные пустые пивные банки и бутылочки из-под крепкого алкоголя из мини-бара. – У тебя есть кофе? Не трудись, я уже нашел. – Войдя в крошечную кухню, Масао наполнил стеклянный чайник водой.

– А который сейчас час?

– Двадцать минут второго. И больше никакого алкоголя, договорились? Ты разрушишь свою печень. – Масао сел за крошечный кухонный стол. – Мне действительно очень жаль твою жену. Она умерла благородной смертью, делая то, во что верила.

– Смерть есть смерть. А что до нашего брака, то между нами все было давным-давно кончено. Она умерла на яхте своего любовника. – Джонас, покачав головой, сел напротив старого друга. – Прости, Масао. Я больше не могу этим заниматься.

– Чем именно ты больше не можешь заниматься?

– Слишком много смертей. Пусть теперь у властей голова болит.

– Власти? Я всегда считал, что ты и есть власть. Джонас, на нас, как на морских биологах, лежит определенная ответственность. Я это чувствую. И, не сомневаюсь, ты тоже. – Танака заглянул Джонасу в глаза, налитые кровью и измученные. – Конечно, нельзя принимать решения с похмелья, но у нас совсем нет времени.

– Ну, я уже принял решение. Я выхожу из игры.

– Хм… Тейлор-сан, а вы слышали о Сунь-цзы?

– Нет.

– Сунь-цзы был великим воином, он написал трактат «Искусство войны» более двух с половиной тысяч лет назад. Сунь-цзы говорил: «Если вы не знаете ни своих врагов, ни себя, вы рискуете потерпеть поражение в каждом сражении. Если вы не знаете своих врагов, но знаете себя, вы выиграете одно из каждых двух сражений. Но если вы знаете своих врагов и себя, вы одержите победу во всех сражениях». Тебе понятно?

– Нет… Масао, не уверен. Прямо сейчас у меня вообще котелок не варит.

Масао положил руку Джонасу на плечо:

– Джонас, кто лучше тебя знает это существо?

– Это совсем другое дело.

Масао покачал головой:

– Преследуемый зверь остается зверем, а враг – это ты. Так было последние семь лет, так будет и следующие семь лет. – Масао поднялся. – Ладно, проехали. Моя дочь может взять все на себя.

– Терри? Что собирается делать Терри?

– Разумеется, пилотировать «Эбис глайдер». Ведь кто-то же должен накинуть на мегалодона сеть, после того как его усыпят. Радиометка, которую ты в него всадил, работает. Нам нужно всего-навсего установить его местообитание, чтобы направить «Кику» в зону действия сигнала.

– Но Терри…

– Терри – опытный пилот, который ничего не боится. – Масао налил чашку кофе и поставил ее на стол перед Джонасом. – «Кику» стоит на якоре в лагуне. Я дал команде увольнительную на семьдесят два часа, за это время мы как раз пополним запасы и протестируем сеть. На случай если ты вдруг передумаешь, мы закончим все работы завтра, к десяти часам утра. – Похлопав Джонаса по плечу, Масао направился к двери.

– Масао…

– И не надо себя терзать. Клан Танака закончит дело. – Он помахал Джонасу рукой и был таков.

Сан-Диего

Бад Харрис стоял у ограждения левого борта и смотрел на закат солнца над безмятежным морем. Бад всегда любил это время суток – как кратковременную передышку от работы и связанных с ней стрессов, а также возможность помедитировать и подзарядиться для предстоящей ночи.

Но все это осталось в прошлом.

Он вздрогнул, когда на «Магнате» включились подводные огни, осветившие киль яхты. Бад бросил взгляд вниз, руки и ноги дрожали, дыхание вырывалось из груди неровными толчками. Ему было очень одиноко, а одиночество – ужасно мучительная штука.

Небо потемнело, поднялся ветер.

А затем послышались шепотки, щекочущие ухо:

– Бад? Малыш, ты где?

– Мэгги? Мэгги, это ты? – Бад перегнулся через поручни, вглядываясь в черную воду.

– Бад, пожалуйста, помоги мне! Я не знаю, где нахожусь.

Горячие слезы заструились по его щекам.

– Мэгги, любимая… ты умерла.

– Я не умерла, Бад.

– Мэгги, я видел, как тебя… Я видел…

– Оставайся там, Бад. Я иду к тебе.

Бад был как сплошной оголенный нерв, кожу неприятно покалывало.

Он посмотрел на освещенную полоску воды прямо под ограждением, возле которого стоял. И увидел сияние… отблеск чего-то белого, поднимавшегося из глубины.

– Мэгги?

Прямо на его глазах страшная морда материализовалась, вслед за ней показалась огромная треугольная голова.

– Нет… нет. Мэгги… ступай прочь…

Мегалодон, щелкая челюстями, поднимался из моря…

– Нет!

Бад, исступленно крича, рывком сел на кровати, правая рука была в крови.

В палату в сопровождении санитара вошла медсестра из Ямайки.

– Он опять выдернул капельницу.

Медсестра поспешно натянула резиновые перчатки.

– Мистер Харрис, все нормально, – успокоила она Бада. – Вам снова приснился кошмарный сон.

– Кошмарный сон? А где я?

– Вы в больнице. У вас был нервный срыв.

Санитар открыл ящик и достал комплект синтетических ремней на липучках:

– Доктор Уишнов сказал, что если он еще раз выдернет капельницу, то придется привязать его на ночь.

– Только попробуйте это сделать – и вас сразу отправят мыть ночные горшки.

– Я каждый день мою ночные горшки.

– Тогда я насру прямо в кровать и вам придется подтирать мне задницу.

– Успокойтесь, мистер Харрис…

– Я хочу поскорей убраться отсюда. Хочу своего личного доктора. Где мой чертов мобильник?!

Медсестра махнула санитару, чтобы тот уходил.

– Давайте договоримся так. Вы не будете мешать мне ставить капельницу… а мы вернем вам мобильник.

Бад поднял глаза на медсестру:

– И никаких ремней?

– Если вы будете сохранять спокойствие.

Он протянул левую руку, вены посинели от игл капельницы, которые он постоянно выдергивал.

Медсестра, не сумев найти нормальную вену, повернула руку Бада ладонью вниз. Протерев кожу спиртом, она воткнула иглу чуть ниже указательного пальца.

– Ой! Вы где учились на медсестру? На Гаити?

Женщина пропустила замечание мимо ушей. Она как ни в чем не бывало прикрепила иглу пластырем и включила капельницу, добавив туда успокоительного.

Веки Бада отяжелели. Он положил голову на подушку, что-то сонно бормоча.

Медсестра кивнула санитару:

– Привяжи этого говнюка.

Такси проехало мимо дома Джонаса до конца квартала. Фургончики телевизионной службы новостей, слава богу, уже исчезли, но у соседних домов были припаркованы несколько внедорожников, выглядевших явно подозрительно.

Джонас, скрючившись на сиденье, велел водителю свернуть на следующем повороте.

Расплатившись с таксистом, Джонас срезал путь через соседский задний двор и перелез через свой забор. Нащупав спрятанный под ковриком ключ, вошел в дом через заднюю дверь.

Дом был полностью опустошен. Картины, мебель, растения… одежда Мэгги… Нанятые Бадом грузчики вынесли абсолютно все.

Она даже не готовит еду… не готовила еду… о боже.

Джонас вошел в кабинет. Повсюду валялись папки, ноутбук открыт. Джонас подвигал мышкой, убрать скринсейвер. Оказывается, она гуглила Фараллоновы острова.

Джонас опустился на стул. В памяти воскресла сцена последнего нападения мегалодона, навеки отпечатавшаяся в мозгу. И тем не менее всякий раз, как он пытался анализировать свою эмоциональную реакцию, в его воображении тотчас же возникала Терри.

Мэгги оказалась права: Джонас постоянно думал о Терри. Не в силах бороться с внезапно вспыхнувшей между ними страстью, они оказались в его каюте в ту ночь, когда Масао сошел на берег. Она выскользнула из каюты Джонаса на рассвете, подмигнув в коридоре Маку, застукавшему ее на месте преступления.

Но затем Джонас, опасаясь, что все зашло слишком далеко, дал задний ход.

Неверно истолковав его внезапную холодность, Терри решила, что Джонас все еще любит свою жену или опасается, будто, ухаживая за дочерью, проявляет неуважение к ее отцу. После чего она начала вести себя с Джонасом предельно холодно, демонстрируя ему свое презрение; впрочем, Джонас получил по заслугам.

Однако Джонас решил попридержать лошадей вовсе не из-за Мэгги или Масао. Правда состояла в том, что Джонас испугался.

После нападения акулы на Гавайях Джонас пребывал в твердом убеждении, что непременно погибнет, осуществляя эту миссию. Предчувствие смерти проявлялось в виде одного и того же навязчивого сна. Джонасу снилось, что он плывет в глайдере по поверхности океана, а мегалодон поднимается из глубин, чтобы атаковать снизу и сожрать Джонаса вместе с аппаратом.

Ночные кошмары казались настолько реалистичными, что Джонас просыпался от собственных криков.

Будь то единичный случай, Джонас объяснил бы все характером их миссии и агрессивностью монстра, которого они преследовали. Однако это нельзя было назвать единичным случаем. Семь лет назад, на борту вспомогательного судна ВМС «Максин D», Джонаса точно так же мучили ночные кошмары. В глубине души он считал, что именно благодаря этому ему удалось сохранить жизнь во время последнего погружения в Марианскую впадину. Несмотря на обвинения Фрэнка Хеллера, Джонас твердо знал, что отнюдь не запаниковал во время нападения мега на «Си клиф». На самом деле его рефлексы молниеносно среагировали именно благодаря долгим часам мысленной подготовки к тому, как реагировать, если подводный аппарат внезапно атакует биологический вид, который несколькими часами ранее засек их гидролокатор… одним словом, благодаря паранойе, возникшей из-за навязчивых снов.

И вот семь лет спустя ночные кошмары возобновились.

Причем последний был наихудшим. Когда Терри ушла из его каюты, он провалился в сон. Ему приснилось, будто он находится в удушающей пугающей темноте. И в этом безвоздушном пространстве смерть постоянно шептала ему в ухо.

С диким воплем, от которого кровь стыла в жилах, Джонас рывком сел на кровати, с него ручьем лился пот.

Джонас прекратил отношения с Терри Танака не потому, что ему было на нее наплевать, а скорее потому, что начинал влюбляться. Обязательства по отношению к Терри оказались бы узами, привязывающими его к предстоящей миссии. Песнь торжествующей любви стала бы для Джонаса погребальным звоном.

Нижний зуб длиной шесть и три четверти дюйма был окаменелым. Свинцово-серый, с жуткими зазубринами, у коллекционеров он наверняка стоил бы не менее тысячи долларов, но Джонас не расстался бы с ним и за все золото мира. Этот зуб на тридцатипятилетие подарил ему Мак – счастливый талисман, принесший Джонасу удачу: его книга оказалась успешной и вообще дела стали понемногу налаживаться.

Джонас вынул зуб из стеклянного ящика, задумчиво провел пальцем по зазубренной поверхности, у него из головы не шел последний разговор с Масао.

Приняв решение, он отнес зуб мегалодона в спальню. Вытряхнул спортивную форму из дорожной сумки и заново собрал сумку, уложив зуб между комплектами одежды на несколько дней.

В ванной комнате он нашел бритву и начал сбривать трехдневную щетину, мысленно прикидывая, сколько времени займет дорога до Монтерея.

Бад Харрис собрал пожитки, запихнув их в пластиковый мешок, который дал санитар. Небритый, пахнущий немытым телом, некогда успешный предприниматель превратился в жалкую оболочку своего прежнего «я». Помимо глубокой депрессии после гибели любимой женщины, Бад страдал от нервного истощения из-за нехватки быстрой фазы сна.

Теперь миллионеру было глубоко наплевать, будет ли он жить или скоро умрет. У него болела душа, он страдал от одиночества и боялся спать. Доктора посоветовали обратиться к психиатру, но Бада эта идея не слишком заинтересовала.

В палате появилась медсестра с креслом-каталкой, чтобы по традиции отвезти пациента до дверей больницы.

– Мистер Харрис, вас кто-нибудь встречает?

– Нет.

К медсестре неожиданно подошли двое:

– Мы здесь, чтобы встретить мистера Харриса.

Бад бросил на них удивленный взгляд:

– Кто вы такие, черт побери?!

– Доктор Фрэнк Хеллер. А это мой компаньон, Ричард Даниельсон. – Хеллер протянул Баду руку.

Бад демонстративно ее проигнорировал:

– Даниельсон? Значит, ты тот самый козел, который угробил своих моряков, гоняясь за акулой. А ведь у тебя был шанс убить проклятую тварь. – Бад встал и, не обращая внимания на каталку, санитара и двоих мужчин, пошел прочь. – Я сам найду выход.

– Вот потому-то мы и здесь, – сказал нагнавший его Хеллер. – Моего брата Денниса растерзала та же гадина, что убила Мэгги Тейлор.

– Да неужели? Сочувствую вашему горю, а теперь с вашего позволения…

– Погодите-ка, – остановил его Даниельсон. – Эта тварь убила кучу людей. Нам казалось, вы захотите поучаствовать в акте возмездия. – Даниельсон бросил взгляд на Хеллера. – Хотя, возможно, мы ошибались.

Идея уничтожить мегалодона, похоже, снова зажгла в душе Бада искру жизни. Он впервые посмотрел прямо на Даниельсона:

– Что вам нужно? Деньги? Оружие?

– Только ваше судно.

Океанографический институт Танаки

Джонас оставил машину на пустой парковке, часы на приборной доске показывали 12:07 ночи. Джонас опоздал, поскольку пробки в Лос-Анджелесе стоили ему нескольких часов лишнего времени, но ему удалось дозвониться до Масао.

Схватив сумку, Джонас поспешил к вертолетной площадке.

Мак уже ждал его в вертолете, его рот был набит чизбургером с беконом.

– Ну и ну, возвращение блудного сына.

– Очень остроумно.

– Пока ты прятался от всех в своем мотеле, лично я потратил последние три ночи на облет побережья в поисках мега. Передатчик, который ты всадил в мега, похоже, работает. К сожалению, у меня был только уоки-токи, от которого толку – что от козла молока. Правда, береговая охрана здорово помогла, мы успели обследовать более четырехсот морских миль, но если мег в каньоне, то все – пиши пропало. – Мак протянул Джонасу бумажный пакет с еще одним двойным чизбургером с беконом. – Ланч за мой счет. Итак, Ромео, как давно ты и знойная мисс Танака предаетесь чувственным наслаждениям?

– Это было всего лишь один раз, если хочешь знать.

– Очень даже хочу. Как твой персональный лайф-коучер, а по-простому проводник по жизни, я несу за тебя личную ответственность.

– Если посмотреть со стороны, как складывается моя жизнь, то мне давным-давно следовало тебя уволить.

– Ой, я сейчас разрыдаюсь! – Мак пристегнул ремень и завел вертолет. – Тебе никто не приставляет пушку к виску. И хотя ты, как последний идиот, с упорством пьяного вечно лезешь на линию огня, то смею заметить, что ты у нас по-прежнему живее всех живых. Чего не скажешь о Ди Джее и твоей неверной жене, – кстати, мои соболезнования. Итак, ты летишь на «Кику»? Или нет?

– Мак, меня снова одолевают эти сны. Те, о которых я тебе рассказывал, когда мы впервые встретились – когда я принял тебя за настоящего мозгоправа.

– Опять дурные предчувствия? И какие именно?

– Что меня сожрет наш друг.

Мак заглушил двигатель:

– И как давно продолжаются эти ночные ужастики?

– С тех пор, как потерпел крушение «Наутилус».

– А может, сны предупреждали тебя о Мэгги?

– Я рассматривал такую возможность. Однако сны определенно из моего будущего. Я в «Эбис глайдере», беспомощно дрейфую под поверхностью океана. Все происходит при свете дня. Посмотрев вниз, я вижу мега. Он поднимается из глубины. Его челюсти широко открыты… и я плыву прямо туда.

– И когда тебе это приснилось в последний раз?

– В ту ночь, когда я был с Терри… Ну, ты понимаешь, уже после всего.

– Джонас, если ты вбил себе в голову, что погибнешь в ходе нашей миссии, то какого хрена ты здесь?

– Если честно, я отнюдь не собирался тут появляться. А потом я вспомнил историю, что рассказал мне отец вскоре после того, как у него обнаружили рак четвертой стадии. Это история о двух людях. Один был уроженцем Чикаго по прозвищу Славный Эдди. Славный Эдди был адвокатом Аль Капоне. И хотя его босс был убийцей и печально известным гангстером, Славный Эдди всякий раз каким-то чудом умудрялся спасать Аль Капоне от тюрьмы. В знак благодарности Аль Капоне платил своему адвокату кучу денег. Он поселил Славного Эдди и его семью в огромном особняке с прислугой. И старался удовлетворять любые его желания.

У Славного Эдди был сын, которого Эдди любил больше жизни. Он дал сыну все… прекрасное образование, дорогую одежду. Несмотря на свою принадлежность к организованной преступности, Эдди пытался научить сына отличать добро от зла. И только две вещи Эдди не смог дать любимому сыну: честное имя и пример того, как достойно прожить жизнь.

Чтобы снять грех с души и хоть как-то восстановить свое честное имя, Славный Эдди решил свидетельствовать против Аль Капоне – Лица со Шрамом, что для Эдди было равносильно смертному приговору, так же как для моего отца – рак. И тем не менее Эдди дал показания.

Аль Капоне умер в тюрьме, а через год мафия прикончила Славного Эдди, который оставил этот мир, принеся в дар сыну самое драгоценное, что у него было, – свою жизнь.

А вторым человеком, о котором рассказал мне отец, был лейтенант-коммандер Бутч О’Хара. Бутч был военным летчиком во время Второй мировой, приписанным к авианосцу «Лексингтон» в южной части Тихого океана. Двадцатого февраля тысяча девятьсот сорок второго года Бутча и его эскадрилью отправили на важное задание. После того как самолет Бутча оказался в воздухе, он понял, что ему забыли дозаправить топливные баки, а значит, после выполнения миссии он не сможет приземлиться. Руководитель полетов приказал ему вернуться на авианосец.

На обратном пути к «Лексингтону» Бутч О’Хара заметил эскадрилью самолетов противника, нацелившуюся на американский авианосец. Американские истребители улетели, и авианосец оказались без прикрытия. У Бутча О’Хары не было возможности оперативно предупредить «Лексингтон», поэтому он сделал единственную возможную вещь: обстрелял вражескую эскадрилью из пулемета пятидесятого калибра, подбивая один самолет за другим, пока у него не закончились патроны. И тогда он начал преследовать оставшиеся самолеты, пытаясь зацепить их своими шасси. В результате, заставив противника отступить, он благополучно вернулся на «Лексингтон».

Пленка с установленной на пулемете Бутча камеры явилась доказательством его героизма. Он стал первым асом военно-морского флота Соединенных Штатов Америки и первым военно-морским летчиком, награжденным медалью Почета. Год спустя Бутч О’Хара погиб в возрасте двадцати девяти лет в воздушном бою. Власти его родного города решили назвать в его честь аэропорт… Это Чикагский международный аэропорт О’Хара. Мемориальная скульптура в честь Бутча О’Хары установлена между первым и вторым терминалом.

– Никогда не слышал об этом. А как думаешь, почему твой отец рассказал тебе о них?

– Бутч О’Хара был сыном Славного Эдди. – (Мак внезапно притих, история явно произвела на него впечатление.) – Когда нашли тело Славного Эдди, полиция отдала его сыну Бутчу личные вещи отца: четки, медальон с распятием и стихотворение, вырезанное из журнала: «Часы жизни невозможно завести, они идут лишь раз, и знать нам не дано, когда замрут их стрелки, иль в ранний или в поздний час. Поэтому лови момент. Живи, люби, трудись с желаньем. Не верь, что время вечно. Ведь ход часов способен прекратиться». Отец умер через три месяца после того, как ему был поставлен тот страшный диагноз. Поэтому на твой вопрос, Мак, я отвечу так. Я здесь, потому что не властен контролировать свои часы – никто из нас не властен. Единственное, что в моих силах, – это верить и делать то, что должно. Доставь меня на «Кику».

– И к знойной Терри Танака.

Мак снова завел двигатель, затем протянул руку и, забрав у Джонаса двойной чизбургер с беконом, выбросил его через открытую дверь кабины:

– Не ешь эту дрянь, она может тебя убить.

На борту экскурсионного судна «Капитан Джек»

Со времени гибели Мэгги Тейлор прошло четыре дня. И хотя таким видам спорта, как серфинг, водные лыжи и парасейлинг, был нанесен серьезный урон, другие виды бизнеса, наоборот, процветали, поскольку приезжие слетались на побережье Северной Калифорнии, как пчелы на мед.

В начале списка значились морские экскурсии в места обитания китов. Подобно тому как дайверы в противоакульей клетке мечтали сфотографировать большую белую акулу, так туристы были готовы платить хорошие деньги за возможность увидеть живого мегалодона… правда, с безопасного расстояния, а именно с борта достаточно большого судна.

Буквально через несколько дней туроператоры уже предлагали дневные и вечерние экскурсии к Фараллоновым островам за тройную цену. Большинство туров было распродано, как горячие пирожки, что вынудило береговую охрану проводить патрулирование этой зоны теперь и с наступлением темноты. Морские биологи из океанариума залива Монтерей напомнили публике, что мегалодон не всплывает на поверхность при свете дня и что пути миграции китов к югу от морского заповедника залива Монтерей драматически не меняются. По мнению специалистов, поведение китов служит не менее надежным способом проверки, чем канарейка в угольной шахте, поэтому увидеть живого мегалодона равносильно тому, чтобы выиграть в лотерею.

Джейсон и Милиса Рассел приехали в Монтерей из городка Ковингтон, штат Вашингтон, на волне «мег-истерии». К несчастью, все вечерние туры были забронированы, а немногочисленные дневные экскурсии, предлагавшиеся на ebay, были Расселам не по карману, в связи с чем они выбрали утренний тур на борту «Капитана Джека» – сорокадвухфутового экскурсионного кораблика, стоявшего у причала в заливе Монтерей.

Шкипер, ветеран иракской войны по имени Роберт Гиббонс, приветствовал Расселов на борту своего судна. Супружеская пара устроилась на пустой скамье на корме рядом с седовласой женщиной и ее рыжеволосой дочерью-подростком.

– Привет, я Мэрилин Ри. – У женщины был явно выраженный южный акцент. – А это моя дочь Шаннон. Шаннон, да убери наконец этот чертов телефон!

– Блин, ты меня уже достала!

Милиса выдавила улыбку:

– А мы Расселы. Я Милиса, а это мой муж Джейсон.

– Здравствуйте.

Мэрилин подняла повыше воротник свитера:

– Мы из Теннесси. Это наша первая поездка в Калифорнию. Но почему здесь такой дьявольский холод?

Но прежде чем Милиса открыла рот, мотор судна ожил, окутав выхлопными газами пассажиров, сидевших за капитанской рубкой.

Из громкоговорителя раздался голос капитана Гиббонса:

– Добро пожаловать на борт «Капитана Джека». Я ваш шкипер, Роберт Гиббонс, с нами вас ждет впереди отличный день. Насколько знаю, многие из вас рассчитывают на встречу с мегалодоном, поэтому сегодня утром мы не станем пытать счастья у Фараллоновых островов. Нет, мы направимся туда, где водится любимая пища мега – киты. Поэтому держите камеры наготове, никогда не знаешь, что может случиться.

На борту «Кику»

Масао встречал вертолет у вертолетной площадки. Увидев Джонаса в кресле второго пилота, Масао довольно улыбнулся:

– Тейлор-сан, я страшно рад тебя видеть. К сожалению, моя дочь, похоже, не разделяет моих чувств. Когда она услышала, что ты возвращаешься, она отправилась в свою каюту собирать вещи. Может, ты с ней поговоришь?

Джонас постучался к Терри.

– Убирайся!

– Терри, дай мне пять минут, и я навсегда уйду из твоей жизни.

Терри рывком открыла дверь:

– Пять минут.

Джонас вошел в каюту. На койке стоял доверху набитый одеждой чемодан.

– Терри, почему ты уезжаешь?

– Я не обязана тебе ничего объяснять.

– Нет, конечно. Но вот я должен кое-что прояснить. В то утро, когда ты ушла из моей каюты… Я слегка психанул. Видишь ли, опять приснился тот сон…

– Мне наплевать. – Она запихнула в чемодан косметичку и застегнула молнию.

– Терри, моя холодность вообще никак не связана с Мэгги. Ты мне действительно небезразлична и…

Терри резко развернулась, оказавшись лицом к Джонасу:

– Я тебе совершенно безразлична. Твоя жена наставила тебе рога, и ты с моей помощью решил с ней поквитаться.

– Это неправда. Да, наши отношения стали развиваться слишком стремительно, но все это не имеет никакого отношения к Мэгги… Наш брак давным-давно себя изжил. Меня отпугнула вовсе не ты, а повторяющиеся ночные кошмары о меге. Семь лет назад, перед погружением во впадину по заданию военно-морского флота, у меня уже были подобные дурные предчувствия. И я понимал, что если не отступлюсь, то на сей раз непременно погибну, однако произошло неожиданное – я в тебя влюбился.

– Значит, ты оттолкнул меня, чтобы свалить без лишних угрызений совести? Жалкое оправдание.

– Согласен. Но я ведь вернулся.

– Зачем? Чтобы подменить меня во время очередного погружения? Чтобы спасти меня от этой большой злобной акулы? А знаешь что? Я отнюдь не беспомощная дамочка в расстроенных чувствах, которую нужно спасать. Что до твоих предчувствий, то, может, если бы ты позволил мне тогда совершить погружение в Марианскую впадину, все могло бы обернуться по-другому. Может, это твоя плохая карма погубила тех двоих семь лет назад? Может, если бы я спустилась тогда с Ди Джеем вместо тебя, мой брат был бы до сих пор жив!

И, схватив чемодан, Терри протиснулась мимо Джонаса и ушла.

На борту экскурсионного судна «Капитан Джек» 14 миль к западу от Санта-Круз

Расселы потягивали горячий шоколад, сидя на корме. Холод загнал Мэрилин Ри и ее дочь Шаннон внутрь.

Джейсон рассматривал поверхность океана с помощью мощного бинокля, когда из громкоговорителя неожиданно раздался голос капитана Гиббонса:

– Народ, обратите внимание! Потрясающее зрелище! По нашему левому борту необычно большое стадо косаток. – (Пассажиры дружно переместились на левый борт, нацелив на море камеры.) – Косатки, также известные как киты-убийцы, – на редкость умные охотники, способные убить кита гораздо крупнее себя. Похоже, мы застали это стадо в процессе охоты.

Джейсон направил бинокль на черный спинной плавник, двигавшийся параллельно судну на расстоянии добрых восьмидесяти ярдов. Там было по меньшей мере двадцать косаток, среди них три больших самца, по очереди атаковавших какой-то более мелкий объект, остальные расположились по периметру, чтобы не дать жертве уйти.

Неожиданно Джейсон увидел нечто похожее на большую белую акулу-альбиноса, из ее двухфутового спинного плавника текла кровь, косатки, точно стая волков, рвали белую шкуру.

Детеныш мегалодона беспомощно метался по поверхности океана, так как более крупные хищники не давали ему возможности уйти на глубину. Киты-убийцы выследили самочку мегалодона, когда та охотилась к юго-востоку от Фараллоновых островов.

Самцы косаток на пугающей скорости напали на акулу, по очереди вырывая из ее тела куски мяса и подбрасывая вверх изувеченную тушу, устроив пляски на костях несостоявшейся королевы залива Монтерей.

Десять минут спустя мотор «Капитана Джека» заглушили, и суденышко стало мирно покачиваться на трехфутовых волнах. Вдали насколько хватало глаз простиралась серая водная гладь, внезапная тишина усиливала ощущение оторванности от мира.

– Народ, сейчас вы получите возможность с лихвой оправдать потраченные деньги. В двадцати ярдах впереди по правому борту самка серого кита с детенышем. Если нам повезет, они, быть может, подплывут поближе.

Не успели Мэрилин с дочерью снова присоединиться к Расселам, как из воды показалась голова самки серого кита, причем так близко от судна, что несколько пассажиров, перегнувшись через фальшборт, даже сумели до нее дотянуться.

– Ух ты! Шаннон, ты это видела?!

Но девочка-тинейджер, не внимая материнским призывам, продолжала ловить сигнал на сотовом телефоне.

Расселы дождались своей очереди, Милиса даже успела заснять, как муж трогает кроткого гиганта за морду.

Серый кит снова ушел под воду, но китенок был настолько близко, что восторженные пассажиры принялись наперебой делать селфи.

И тут совершенно неожиданно что-то яростно врезалось в киль, а потом еще и еще, раскачивая судно.

На изумленных глазах Джейсона море внизу забурлило, окрасившись темно-красным.

– Это кровь?!

Серый кит с оглушающим всплеском вынырнул в десяти ярдах от судна. Рванув вперед, он принялся неистово молотить по воде хвостовым плавником, а затем завалился на бок, выставив на всеобщее обозрение глубокую рваную рану размером с пляжный зонтик.

Пассажиры, отталкивая друг друга, бросились на корму, чтобы сделать фото.

– Может, это был кит-убийца?

– Вряд ли. Рана слишком большая. Это наверняка мегалодон.

Китенок, отфыркиваясь, подплыл к матери.

Внезапно прямо под детенышем возникла белая голова мегалодона, гигантские челюсти открылись, целиком захватив китенка, и через секунду захлопнулись, словно стальной капкан, забрызгав пассажиров кровью.

Кто-то завизжал, кто-то заулюлюкал от восторга.

Матрос рысью кинулся в рулевую рубку доложить капитану. Через пару секунд мотор снова ожил, но вместо ровного гула послышалось тошнотворное лязганье метала: поврежденный винт с силой колотил по корпусу суденышка. Мегалодон почувствовал раздражающие импульсы и, оторвавшись от кровавого пиршества, поднялся на поверхность океана разведать обстановку.

На борту «Кику»

Терри Танака поднялась на мостик, чтобы в очередной раз сцепиться с отцом, который стоял рядом с Альфонсом Демарко, возившимся с рацией.

– Масао, где Мак? Я хочу, чтобы он отвез меня в Монтерей.

– Не сейчас, Терри. Береговая охрана только что приняла сигнал тревоги с экскурсионного судна неподалеку от нас.

– Самка? При свете дня?!

На мостике появился Джонас:

– Нападение на яхту… Огни вертолета Мака могли ее ослепить.

– Значит, монстр слепой? Тейлор-сан, а это хорошо?

– Нет, если она начала всплывать на поверхность в дневное время. Для акулы потерять зрение – совсем не то, что для нас с тобой. Ведь у нее масса других сенсорных органов, помогающих ей ориентироваться. И если учесть, что дневной свет был ее ахиллесовой пятой, то, на мой взгляд, положение стало еще хуже.

Акустик Роберт Нэш прижал к ушам наушники:

– Масао, на нашем гидролокаторе только что появился сигнал радиометки мега. Он в девятнадцати километрах к северо-западу от нас, курс два-семь-три.

Капитан Барр изменил курс, прибавив скорость. Тем временем к собравшимся на мостике присоединился Мак.

– Мак, это существо всплыло на поверхность, – повернулся к нему Масао. – Заправь вертолет. Я хочу, чтобы ты снова поднялся в воздух. Капитан Барр даст тебе координаты. Альфонс, заряди гарпунную пушку. Джонас, приготовься к погружению на «Эбис глайдере».

– Масао, планы изменились. Терри будет пилотировать глайдер. А я займусь лебедкой.

Масао повернулся к дочери:

– Ты согласна?

Бросив взгляд на Джонаса, Терри решительно кивнула:

– Я справлюсь.

На борту экскурсионного судна «Капитан Джек»

Во время нападения акулы на серого кита его хвостовой плавник погнул винт «Капитана Джека». Винт поворачивался, но с диким металлическим скрежетом – это был тот самый звук, который раздражал мегалодона.

Всякий раз, как капитан Гиббонс пытался сдвинуться с места, шестидесятифутовая акула атаковала корму, и все двадцать семь пассажиров экскурсионного судна начинали в один голос кричать:

– Сейчас же прекратите дразнить акулу!

– Вот она снова идет – держитесь!

Бах!

Мегалодон врезался в корпус, в результате судно продвинулось на тридцать футов вперед. Милиса Рассел слетела со скамьи, а кильватерная волна захлестнула транец, насквозь промочив Джейсона Рассела.

– Джонас, как меня слышишь?

– Мак, давай вперед! – проорал в уоки-токи Джонас, который вместе с Демарко занял боевую позицию возле гарпунной пушки на корме.

– Я в двухстах футах над экскурсионным судном. Здесь повсюду кровь. Похоже, мег сожрал кита. А судно стоит на месте, словно намертво вросло в воду.

Тем временем на изумленных глазах Мака в шестидесяти ярдах от правого борта судна возник гигантский вал – это мегалодон атаковал судно.

Бабах!

Судно содрогнулось и, накренившись на левый борт, пропахало носом тридцать ярдов, пассажиры, как кегли, покатились по палубе.

Мак с ужасом заметил, что какая-то рыжеволосая женщина упала за борт.

– Джонас, каково расчетное время прибытия?

– Десять минут.

– Пусть Леон прибавит ходу, а не то здесь скоро будет кровавая баня.

Мэрилин Ри завизжала, увидев, что ее дочь нырнула головой вперед в воду.

Шаннон всплыла в сорока футах от дрейфующего судна, от ледяной воды у девочки перехватило дыхание. Она замерла на месте, по-прежнему с мобильником в руке, и тут неожиданно обнаружила, что ее одежда в крови.

– О боже! Я истекаю кровью!

Повернув голову налево, она увидела плавучий остров китового жира и догадалась, что кровь не ее, а серого кита. С облегченным вздохом она повернула голову направо и завопила от ужаса…

На Шаннон надвигалась гигантская волна. Монстр плыл под самой поверхностью океана, явно направляясь к ней, в пенном водовороте виднелась чудовищная голова с ощеренной пастью.

Зажав в зубах мобильник, Шаннон ринулась влево и принялась отчаянно карабкаться на спину умирающего серого кита, цепляясь за него руками и ногами.

Мегалодон перекатился на бок, чтобы съесть добычу, все его органы чувств были настроены на электрические импульсы от сердцебиения Шаннон… которое внезапно пропало. Хищник проплыл под китом, поворачивая голову из стороны в сторону в попытке поймать сигнал.

Шаннон прильнула к подпрыгивавшему на воде окровавленному киту, и тут новая волна захлестнула плавучий остров, добравшись до бедер девочки. Она подняла голову и увидела большой корабль, быстро приближавшийся к «Капитану Джеку» с юго-востока.

Леон Барр, наполовину сбросив скорость «Кику», вплотную подошел к левому борту экскурсионного судна, с тем чтобы Джонасу было удобней стрелять.

Джонас развернул гарпунную пушку против часовой стрелки и посмотрел в прицел:

– Мак, где мег? Я по-прежнему его не вижу.

– Только что проплыл под раненым китом.

– О’кей, я его вижу. Ал, предупреди пассажиров.

Альфонс Демарко поднес к губам мегафон:

– Внимание, пассажиры и экипаж «Капитана Джека»! Всем собраться в центре судна и укрыться!

Пассажиры, лежавшие на палубе из страха упасть за борт, подняли головы и увидели сначала проплывающий мимо капитанский мостик, затем стальную А-раму крановой лебедки и наконец гарпунную пушку.

Джонас выстрелил.

Гарпун вылетел из пушки, за ним в клубах дыма тянулся стальной линь. Головная часть, проткнув толстую шкуру мега, вошла на четыре фута, буквально в нескольких дюймах от спинного плавника.

Монстр забился в конвульсиях. Выгнув спину дугой, он мотал головой из стороны в сторону, а потом ушел под воду, настолько сильно натягивая стальной линь, что тот не успевал разматываться.

«Кику» накренилось на правый борт, врезавшись в экскурсионное судно.

БАМС!

Мег с размаху ударился о киль «Кику», удар был такой силы, что погнулись листы стальной обшивки, а Джонас, Демарко и еще двое членов экипажа повалились на палубу.

– Лево руля! – гаркнул капитан Барр, поднимаясь с настила капитанского мостика. – Масао, когда твоя треклятая акула наконец заснет?

– Просто уведи ее подальше от экскурсионного судна.

Зависнув на высоте двести футов над океаном, Мак смотрел, как «Кику» берет курс на юг, а разъяренный мегалодон кружит в воде, готовясь к очередной атаке.

– Боже правый! Джонас, вы там все целы?

– Нас здорово потрепало. Ну и на что это похоже, если смотреть сверху?

– На то, что мне придется возвращаться домой одному. Что случилось с твоими лекарствами?

– Мне кажется, он плохо на них реагирует. Ладно, оставайся на связи. – Джонас переключился на другую частоту. – Масао, что с его жизненно важными органами?

– Должно быть, мы переборщили с дозой. Его пульс подскочил с семидесяти семи до двухсот двенадцати ударов в минуту.

– Держитесь! – закричал Нэш. – Она снова идет на таран!

БАБАХ!

«Кику» содрогнулось, книги и карты полетели на пол.

– Еще немножко – и мег разнесет мое судно к чертям собачьим! – схватив трубку телефона внутренней связи, заорал Барр. – Капитан здесь… говорите.

– Шкипер, в машинном отделении вода. Еще один такой удар – и нам придется добираться домой вплавь.

– А ты думаешь, я не знаю?! Заделайте пробоину. Если не получится, хотя бы стабилизируйте течь. – Барр бросил трубку и резко повернул судно налево.

Мозг мега был в огне, кровь кипела, сердце лихорадочно билось. Сенсорная система подверглась перегрузке из-за безумной ярости, возникшей вследствие передозировки пентобарбитала. Мегалодон, лишившись рассудка, оказался во власти первобытных инстинктов.

Таща за собой стальной трос на глубину полторы тысячи футов, мег продолжал нацеливаться на противника, все органы чувств акулы были направлены на электрические импульсы от стального корпуса «Кику», разрезавшего океан. Серповидный хвост хлестал по воде, толкая мега обратно к поверхности, где он в очередной раз врезался в судно, смяв носовой отсек.

На сей раз сила удара была такова, что гигантский хищник потерял сознание. Скорость сердцебиения стабилизировалась, благодаря чему пентобарбитал и кетамин наконец подействовали, отключив нервную систему.

– Тейлор-сан, ритм сердца акулы стремительно замедляется. Сто двадцать… сто. Нет ритма. Ладно, похоже, стабилизировался… Пятьдесят три удара в минуту.

– У нас очень мало времени. Ал, выбери слабину и освободи сеть. Я спущу Терри на воду.

Джонас поспешил к «Эбис глайдеру». Подводный аппарат был готов к погружению, Терри уже ждала у открытого люка.

– А ты уверена? Еще не поздно переиграть.

– Заткнись! – Терри крепко прижалась полуоткрытыми губами к его рту, в этом долгом, влажном поцелуе было больше чувственности, нежели страсти. Она отстранилась, ее щеки непривычно раскраснелись, зрачки расширились. – О’кей, давай сделаем это.

Она залезла головой вперед в подводный аппарат, задраив изнутри верхний люк, а Джонас тем временем включил лебедку А-рамы. «Эбис глайдер» поднялся на двадцать футов над палубой.

Барабан лебедки начал раскручиваться, подводный аппарат завис над кормовым леером, и Джонас осторожно опустил его в море.

Хвост самки мегалодона начал терять чувствительность. Подвешенная за стальной трос на глубине тысяча двести футов, она замерла практически без движения.

Демарко, стоя на корме со своим помощником Филипом Праузницером, наблюдал, как лебедка «Кику» натужно наматывает стальной трос.

– Фил, выбери пятьсот футов троса, а потом помоги мне подготовить сеть.

Он посмотрел вниз. Платформа, на которой стоял глайдер, ушла под воду, освободив аппарат.

Терри запустила двигатель. Глайдер, нырнув носом вперед, начал погружение в бескрайний водный мир.

– Терри, ты меня слышишь? – раздался в передатчике голос Масао.

– Громко и отчетливо. Я на глубине пятьсот футов. Видимость хорошая.

– Частота дыхания мега резко снижается.

– Оставайся на связи.

Терри продолжила погружение вдоль стального троса под углом сорок пять градусов. На глубине восемьсот шестьдесят футов она увидела мега.

Гигантская акула-альбинос висела головой вниз, вяло взмахивая хвостом. Поскольку через пасть акулы не проходила вода, жаберные щели не функционировали.

Мегалодон тонул.

– Масао, мег не дышит. Его нужно немедленно поднять. Ты меня слышишь?

– Ой-ей-ей! Оставайся на связи.

Двигатели «Кику» вновь заработали, издав скрежещущий металлический звук. Трос натянулся, голова мега дернулась в сторону подводного аппарата. Пока мегалодон выравнивался, Терри от греха подальше отплыла на безопасное расстояние.

Держа аппарат параллельно жаберным щелям акулы, Терри сосредоточилась на этих пяти пятнадцатифутовых вертикальных прорезях. Они оставались плотно закрытыми.

Передвинувшись к голове мега, Терри обнаружила, что челюсти монстра плотно сжаты – возможно, вследствие воздействия седативных препаратов на центральную нервную систему.

Сделав крутой вираж, Терри прибавила скорость, врезавшись носовым обтекателем глайдера в нижнюю челюсть мега, в то место, где она смыкалась с верхней; от удара девушка едва не вылетела головой вперед из ремней безопасности.

Нижняя челюсть мега отвисла, морская вода потекла в пасть.

И буквально через пару секунд жаберные щели затрепетали.

– Терри, уж не знаю, что ты там сделала, но, похоже, это сработало. Если верить датчикам гарпуна, уровень кислорода в крови мега повышается. Хорошая работа.

Терри гордо улыбнулась:

– Спасибо… папа. Можешь сказать Алу, чтобы опускал сеть.

– Оставайся на связи.

Зависнув в глайдере в районе правого бока мегалодона, Терри восторгалась размером акулы, ее алебастровой шкурой и дикой грацией. Неожиданно для себя девушка поняла, что смотрит на мега не как на вселенское зло, которое необходимо уничтожить. Мегалодон был плодом эволюции, усовершенствованным природой за сотни миллионов лет. Полновластным хозяином океана, возможно, последним в своем роде. И теперь Терри в глубине души даже радовалась, что не смогла уничтожить его.

Подняв глаза, Терри увидела ловушку для мегалодона – плавающую на поверхности плотную сеть. Джонас распорядился закрепить по ее периметру надувные поплавки, спроектированные так, чтобы управлять ими с борта «Кику». Таким образом, когда мегалодон окажется в лагуне Танаки, его можно будет без труда освободить, стравив воздух из поплавков, чтобы сеть затонула.

Оказавшись рядом с обвисшей сетью, Терри, выдвинув манипулятор, захватила свинцовый маркерный буй. Затем опустилась вниз, таща за собой сеть под углом девяноста градусов, растягивая закрученные края.

Оказавшись рядом с головой самки мега, Терри сделала резкий маневр, стремительно проплыв под ее покрытым шрамами животом и хвостовым плавником.

– Масао… Отец, я на месте. Надувайте поплавки.

– Оставайся на связи.

Поплавки по периметру сети наполнились сжатым воздухом, и сеть, внезапно приобретя плавучесть, точно повторила очертания тела мегалодона. Тридцатитонная акула начала подниматься, на глубине сто шестьдесят футов трос выровнялся, натяжение ослабло.

– Идеально, – сказала Терри.

Она снова проплыла под серповидным хвостом – удостовериться, насколько хорошо сеть держит живот акулы.

– О-хо-хо!

– Терри, в чем дело?

– Масао, она недавно родила.

– Ты уверена?

– На все сто процентов. Пусть Джонас идет к платформе для глайдера. Я возвращаюсь на борт.

– Терри, Леон просит, чтобы ты, прежде чем подняться, проверила, насколько сильно поврежден корпус.

– Будет сделано. – Терри, проплыв мимо пойманной самки, опустилась под киль судна. – Ух ты!

Мегалодон изуродовал один гребной вал и погнул другой. И что хуже того, кусок стальной обшивки двенадцать на двадцать футов был искорежен.

Через пробоину поступала вода.

«Кику» тонуло.

Леон Барр показал на фрагмент корпуса «Кику» на компьютерной схеме:

– Терри насчитала семь поврежденных листов обшивки. По крайней мере через три из них поступает вода. Как раз по шву. Пока мы в море, заделать их невозможно. Правый винт полностью искорежен, он не будет вращаться. Левый винт вращается, хотя тоже поврежден, отчего адски шумит. Если идти со скоростью более шести-семи узлов, он оторвется, к чертовой матери.

– Мы утонем? – спросил Масао.

Судно зачерпнуло слишком много воды и теперь накренилось на пятнадцать градусов на правый борт.

– Утонем? Да. Может, не сегодня, бог его знает, может, и не завтра. Мы заделали пробоину в носовом отсеке, и помпы работают, но вода по-прежнему поступает.

– Каково расчетное время прибытия в лагуну? – поинтересовался Демарко.

– Учитывая, что нам придется тянуть за собой этого монстра, да еще с одним-единственным работающим винтом, трудно сказать. Сейчас начало восьмого. По моим прикидкам, к завтрашнему утру приплывем, сразу после рассвета.

Демарко посмотрел на Джонаса:

– А сможет ли мег столько времени пробыть в бессознательном состоянии?

– Не хотелось бы еще больше сгущать краски, но, если честно, я без понятия. Трудно предугадать. Я ввел ей, по моему разумению, достаточную дозу, которой, в принципе, должно хватить на двенадцать – шестнадцать часов.

– Тейлор-сан, а в случае чего мы сможем сделать повторную инъекцию?

– Сможем, но это крайне опасно. Чревато серьезными нарушениями ее центральной нервной системы. А мы уже видели, что произошло до того, как подействовали лекарства. Если она начнет вести себя подобным образом у оживленного побережья вроде Монтерея…

Масао сокрушенно покачал головой:

– Да, выбор небогатый. Леон, сколько членов экипажа тебе нужно для управления судном? Может, стоит заранее эвакуировать кого-то из людей?

– Нет. У нас только один работающий винт, и море стучится к нам в дверь. Поэтому мне понадобится весь личный состав плюс еще кто-нибудь. Если мы и оставим корабль, то все вместе.

– Проблема не в «Кику», – вмешалась Терри. – А в том, насколько надежны данные кардиомонитора мегалодона. Мы с Джонасом можем посменно следить за ним из «Эбис глайдера». Если акула начнет просыпаться, мы сообщим вам по радио о необходимости повторной инъекции. Возможно, нам удастся немного уменьшить дозу и продержать мега в сонном состоянии до прибытия в лагуну.

– Тейлор-сан?

– По-моему, это оптимальный вариант.

– Отлично. Вы с Терри составите расписание. Первая смена начнется в четыре утра. Альфонс, я хочу, чтобы вы с Филипом Праузницером составили такое же расписание дежурств у гарпунной пушки. – Масао замолчал, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома. – Неужели на нас надвигается грозовой фронт?

На мостике появился Мак, закончивший заправку топливных баков своего вертолета.

– Масао, это не гроза, а гул винтов вертолетов. Вертолетов новостных служб, и если быть точным, то их здесь целых пять штук. Причем новые уже на подходе. Похоже, к рассвету здесь будет не протолкнуться.

Фрэнк Хеллер, оторвавшись от работы, уже в четвертый раз за последний час уставился на экран телевизора, чтобы посмотреть сводку последних новостей.

…На глубине двухсот футов под нами в коматозном состоянии лежит шестидесятифутовый мегалодон, монстр, на счету которого по крайней мере с десяток жизней за последние сорок два дня. Сверху отчетливо видна белоснежная шкура животного, буквально испускающая свет в лунном сиянии.

…При такой скорости судно «Кику», получившее серьезные повреждения, по расчетам, войдет в лагуну Танаки примерно на рассвете. Восьмой новостной канал будет дежурить всю ночь, чтобы держать вас в курсе этой потрясающей истории. Это Мишель Силва, КСБУ-ТВ, репортаж с места событий…

– Фрэнк, да выключи ты наконец этот телевизор! – заорал Даниельсон. Они были на борту «Магната», собирали в спортзале самодельную глубинную бомбу. Даниельсон сосредоточенно вставлял взрыватель в стальной бочонок размером четыре на два фута. – Неужто не надоело? Ты всю ночь смотришь одно и то же.

– Ведь ты сам просил меня узнать, на какой глубине находится мег, – огрызнулся Хеллер. – Или ты рассчитываешь, что я буду мерить глубину рулеткой? По углу камеры я догадался, что акула находится на глубине сто пятьдесят – двести футов. А какова зона поражения твоей бомбы?

– Достаточная, чтобы поджарить эту рыбку и всех остальных типа нее. Я добавил побольше аммотола. Примитивно, но зато действенно. Наша задача подобраться достаточно близко, чтобы бомба попала точно в цель. Здесь нам придется положиться на Харриса. Кстати, где он, черт бы его побрал?

– На палубе. Ты слышал, как он орет во сне?

– Да, и еще половина Сан-Франциско. Фрэнк, я тебе вот что скажу. Я и сам-то теперь перестал нормально спать.

– Расслабься, капитан. Послезавтра будешь спать точно младенец.

Бад Харрис стоял у ограждения правого борта и смотрел, как луна отражается в черной воде. «Магнат» бросил якорь в трехстах ярдах к югу от лагуны Танаки, и в лунном свете Бад видел смутные очертания бетонной стены входа в канал.

– Мэгги… – Бад, с пивом в руках, наблюдал, как мелкие волны бьются о борт яхты. – Посмотри, во что ты меня втянула. Из-за тебя приходится якшаться с флотскими придурками, играющими в войнушку против какой-то сраной рыбы. – Бад кинул пустую банку в море и открыл другую. – Ох, Мэггс! Ну почему, почему ты не бросила свою дурацкую камеру? – По щекам Бада градом катились слезы. – Ладно, не волнуйся, твой мужчина убьет эту тварь и вырвет ей глаза.

Он повернулся и, спотыкаясь, прошел мимо шикарной винтовой лестницы в одну из гостевых кают. Бад больше не мог спать в капитанской каюте. Там по-прежнему витал запах духов Мэгги и все напоминало о ней. Бад решил, что, когда миссия будет закончена, он продаст яхту и переедет обратно на восток страны.

Бад рухнул на двуспальную кровать и отключился.

Двухфутовый чисто-белый спинной плавник, прорезав поверхность воды, покружил вокруг смятой алюминиевой банки, медленно опускавшейся в черные воды морского заповедника.

На борту «Кику»

«Кику», накренившись на двадцать восемь градусов на левый борт, еле-еле ползло по Тихому океану. Все вертолеты телевизионщиков, кроме двух, улетели, собираясь вернуться на рассвете, когда судно подойдет к лагуне Танаки.

Терри, стоящая на корме, смотрела на белое сияние, отражавшееся в лунном свете. Ее рука лежала на переключателе, регулировавшем давление воздуха в поплавках по периметру сети.

– Плевое дело, да? – (Терри обернулась, обнаружив, к своему удивлению, у себя за спиной Джонаса.) – Отпустишь сеть – и она утонет. Если честно, я сам об этом подумывал. Но твой брат хотел совсем другого.

– Может, этого хочу я.

– Тогда вперед!

Терри провела дрожащим пальцем по переключателю.

Джонас накрыл ее руку своей:

– Это не вернет твоего брата.

Терри повернулась к Джонасу лицом и горько зарыдала. Джонас прижал девушку к груди.

Самка медленно всплывала к серой завесе света, не способного больше причинить ей вреда, ее огромный плавник яростно молотил по воде, челюсти были оскалены.

Джонас с глубины четыреста футов видел, как она поднимается из синей преисподней. Треугольная голова… Сатанинская ухмылка. Он вернулся на семь лет назад, на борт «Си клифа»… только на сей раз все по-другому, на сей раз выхода не было, не было пути назад.

Я сейчас умру…

– А-а-а!

Джонас рывком сел на кровати, пот тек с него ручьем. Терри, в серой футболке с эмблемой Пенсильванского университета, лежала рядом.

– Ты в порядке? – (Джонас кивнул, пытаясь обрести дар речи.) – Ты так громко кричал, что едва не довел меня до сердечного приступа. Все тот же сон?

Джонас снова кивнул, затем потянулся за открытой бутылкой воды около кровати, его рука дрожала. Он даже начал было подумывать о том, не принять ли ему одну из своих желтых таблеток, но удержался.

– А который час?

Терри бросила взгляд на часы:

– Без двадцати четыре. Первая смена через двадцать минут. Это моя.

– Нет.

– Джонас, если твои ночные кошмары реально являются своего рода предупреждением…

– В моем сне действие происходит в «Эбис глайдере» в дневное время. Если ты действительно хочешь мне помочь, уступи предрассветную смену. А когда взойдет солнце, мы поменяемся.

– Что ж, это не лишено смысла. – Терри, оседлав Джонаса, принялась стягивать с него рубашку.

– Что ты делаешь?

– У нас еще есть двадцать минут.

Альфонс Демарко зарядил гарпун ампулой с пентобарбиталом и кетамином, затем снова проверил время. Четыре пятнадцать. Где он ходит?

К нему подошла улыбающаяся Терри:

– Ал, с добрым утром.

– Ну пока еще не утро, но скоро будет. А где, черт побери, Джонас?

– Уже идет.

Джонас вышел на палубу, застегивая на ходу биокостюм:

– Прости. Забыл свой счастливый талисман. – Он поднял руку со свинцово-серым окаменелым зубом мегалодона.

Демарко покачал головой:

– А как насчет кроличьей лапки?

Джонас подмигнул Терри, не в силах отвести от нее глаз. Впервые за долгое время он чувствовал себя счастливым.

Джонас сунул зуб в висящий на груди чехол, и они с Терри провели визуальный осмотр «Эбис глайдера».

– Все вроде бы нормально. Пожалуй, мне пора.

– Не забудь, я сменю тебя на рассвете. – Терри сжала руку Джонаса, а затем прижалась к нему, жарко шепнув на ухо: – Джонас, то, что я говорила раньше насчет твоей плохой кармы, которая портит нам выполнение миссии… Так вот, я имела в виду совсем другое.

– Нет, именно это. Но карма может меняться. По-моему, обычно на это уходит минут двадцать.

Улыбнувшись, Терри проводила Джонаса глазами, который уже начал вползать в хвостовую часть глайдера.

Демарко стоял у лебедки. Он дождался, когда Джонас задраит люк, показал большим пальцем вверх и включил лебедку, подняв платформу с подводным аппаратом над накренившейся палубой.

Джонас напряженно смотрел, как крановая лебедка переносит его через корму «Кику». Глайдер закачался, однако сила тяжести нивелировала тот факт, что А-рама расположена под углом, и аппарат наконец опустился в темные воды Тихого океана.

Джонас включил наружные прожекторы. Дождавшись, когда платформа погрузится в воду до винта, он запустил двигатель и подплыл к днищу «Кику» для быстрого осмотра.

Повреждения на судне, давшем значительную осадку и накренившемся на левый борт, были гораздо серьезнее, чем то, как их описала Терри двенадцать часов назад. Джонас покружил под едва-едва вращающимся гребным винтом. Винт был здорово погнут, и его лопасти держались на честном слове.

Опустившись на триста футов, Джонас приблизился к гигантской акуле, от прилива адреналина у него участился пульс.

Белая шкура мегалодона отражала свет прожекторов подводного аппарата, окутывая монстра призрачным светом. Сделав петлю, Джонас проплыл в двадцати футах справа от головы мега, по-прежнему находившегося в бессознательном состоянии.

Нижняя челюсть мегалодона была открыта, и вода беспрепятственно проходила внутрь. Лишенные век глаза закатились, скрыв зрачки. Повинуясь природе, мозг мега автоматически убрал бесполезный орган, чтобы защитить его от внешних воздействий.

– Джонас!

У Джонаса подскочило сердце, ремни врезались в плечи.

– Черт возьми, Терри, ты напугала меня до мокрых штанов!

Из радиопередатчика донесся ее жизнерадостный смех:

– Прости. Эй, у мега стабильные пятьдесят три удара в минуту, а вот твой пульс подскочил до ста двадцати. Как там наша акула?

– Спит сном младенца. Сколько еще нам плыть до лагуны?

– Шесть и три десятых мили. Леон говорит, что мы войдем в канал примерно в семь двадцать.

Джонас улыбнулся:

– Похоже на начало чудесного дня.

Залив Монтерей

Они ждали всю ночь, стоя на якоре недалеко от берега. Казалось, будто чудовище самолично собрало здесь всех этих паломников. Отчасти это были морские биологи и репортеры, но в основном – просто любопытные туристы и искатели острых ощущений, готовые, несмотря на имеющиеся опасения, взять на себя определенные риски, чтобы войти в историю. Размеры их судов варьировали в широком диапазоне – от небольших моторных лодок до рыболовецких траулеров. Присутствовали буквально все расположенные в радиусе пятидесяти миль компании, организующие морские прогулки с целью наблюдения за китами, причем в честь такого события цены были существенно подняты.

И чтобы хоть как-то скрасить ожидание, народ веселился вовсю. Гремела музыка, пиво лилось рекой. Зону патрулировали полицейские катера; полицейским периодически приходилось через мегафон успокаивать разгулявшуюся публику. Мощность децибел на пару минут уменьшалась, но как только стражи порядка оказывались вне зоны досягаемости, все возвращалось на круги своя.

Андре Дюпону пришлось арендовать на неделю сорокавосьмифутовый рыболовецкий траулер, хотя Обществу Кусто судно требовалось всего лишь на один день. Прислонившись к фальшборту на носу траулера, морской биолог из Франции, задумчиво следил в бинокль за тем, как серая дымка неба на северо-востоке постепенно светлеет. Обратив взгляд на восток, Андре Дюпон нашел где-то на линии горизонта «Кику». Поврежденное научно-исследовательское судно было в добрых трех милях от входа в канал.

Андре поднялся на мостик и, кивнув капитану, отвел в сторонку американскую представительницу общества Кариан Филипс.

– Кариан, «Кику» приближается… Оно всего в шести километрах от нас, – зашептал он по-французски. – Насколько близко к мегалодону способно подойти наше судно?

Кариан покачала головой:

– Капитан отказывается покидать мелководье, пока мегалодон не окажется в своем загоне. Не хочет рисковать траулером.

– Кто ж его за это осудит! – Дюпон выглянул из окна помещения мостика: несколько сотен судов качались на темной воде в предрассветной дымке. Француз покачал головой. – Боюсь, остальные наши друзья будут не столь осторожны.

Фрэнк Хеллер, сидя на капитанском мостике «Магната», следил в мощный бинокль за тем, как «Кику» на последнем издыхании тащится вперед. Хеллер отнюдь не разделял радостного возбуждения Андре Дюпона, поскольку чувствовал лишь слепую ярость. В нагрудном кармане Фрэнк хранил семейное фото своего брата Денниса. От закипающего гнева у Фрэнка надулись жилы на шее и застучало в висках. И он представил себе, как в одни прекрасный день, посадив двух племянников к себе на колени, он расскажет им, как убил монстра, сожравшего их отца. Эта мысль еще больше укрепила решимость Фрэнка.

– Пора, мистер Харрис, – бросил он, не сводя глаз с горизонта.

Бад нажал на кнопку «Пуск». Внезапно ожив, спаренные двигатели «Магната» принялись толкать яхту к заветной цели.

Предрассветные лучи солнца просочились сквозь серую толщу вод.

Теперь Джонас мог хорошо разглядеть верхнюю часть тела монстра – этого смертоносного дирижабля, – которого перевозили в новый ангар. Джонас подвел глайдер поближе, носовой обтекатель оказался всего в пяти футах от правого глаза мегалодона, однако увидеть можно было лишь желтоватую мембрану в красных прожилках – зрачок по-прежнему прятался за костями черепа.

– Джонас? – послышался в наушниках голос Терри. – С мегом происходит что-то неладное. Частота дыхания увеличилась, частота пульса за последние несколько минут стабильно растет. Сейчас она шестьдесят шесть. По-моему, мег пытается проснуться. Джонас, рядом со мной Демарко. Если пульс участится до семидесяти пяти, тебе надо будет вернуться на платформу для глайдера. Как только ты снова окажешься на борту, я всажу в твоего монстра еще один гарпун с успокоительным.

Джонас собрался возразить, но передумал.

Демарко был прав. Если мег очнется до того, как «Кику» доставит его в лагуну, то судно и экипаж окажутся под угрозой.

Джонас уставился на открытые челюсти мега. За четыреста миллионов лет в ДНК мегалодона сформировался охотничий инстинкт. Хищник не станет думать или выбирать, он начнет реагировать каждой клеточкой тела, настроенной на окружающую среду, причем любая реакция будет заранее предопределена. Сама природа сделала этот вид повелителем океана, навсегда сохранив его в Марианской впадине, подальше от человека.

– Нам следовало оставить тебя в покое, – прошептал Джонас.

Ход его мыслей нарушил голос Терри:

– Джонас, ты что, не слышал меня?

– Прости, я…

– Прямо на нас идет яхта твоего друга.

– Ты имеешь в виду «Магнат»? А Бад на борту? Что он делает?

– Я не знаю, но они всего в пятистах ярдах от мега и быстро приближаются.

Демарко направил бинокль на яхту, его внимание привлекла странная активность на корме. Двое мужчин суетились над большим стальным цилиндром на транце.

Четыреста ярдов…

Демарко увидел знакомое лицо… Фрэнк? Затем он снова перевел окуляры на стальной цилиндр и понял, что это такое.

– Мак! У них глубинная бомба! Быстро на взлет! Джонас, они хотят убить мега – уходи на глубину!

Джонас, чувствуя прилив адреналина, поднырнул под массивный грудной плавник мега и начал погружение.

Мак, едва поставив ноги на педали, потянул на себя ручку и резко взмыл с вертолетной площадки «Кику». Стараясь держаться в двадцати футах над водой во избежание столкновения с вертолетами телевизионщиков, Мак полетел на перехват яхты.

– Доброе утро, Бад. Надеюсь, ты готов встретить атаку Мака!

Бад поднял глаза на возникший невесть откуда вертолет, который явно нацелился на капитанский мостик. Миллионер резко повернул штурвал влево буквально за несколько секунд до того, как платформа тепловизора вертолета врезалась в антенну радиолокатора «Магната», оторвав ее от алюминиевого основания и обрушив на палубу град осколков.

Даниельсон и Хеллер отреагировали так, будто у них над головой разорвалась граната: они, не сговариваясь, нырнули в укрытие, оставив на палубе глубинную бомбу.

Яхта накренилась на левый борт, и стальной цилиндр, слетев с транца, плюхнулся в океан. В шесть отверстий цилиндра попала вода, которая заполнила камеру взрывателя, потопив бомбу.

Хеллер, чертыхаясь, вернулся на место. Вертолет, сделав крутой вираж, возвращался к яхте.

– Сумасшедший…

– Фрэнк! Бомба упала в воду!

Отдав рукоятку управления от себя, Мак с довольной улыбкой начал второй заход на яхту.

БАБАХ!

В результате подводного взрыва в небо поднялся мощный фонтан воды, оказавшийся прямо на пути вертолета; винт не смог преодолеть сопротивление.

Мак отчаянно пытался удержать управление, но хвост вертолета развернуло, он задел палубу «Магната», срезав лопасти винта.

И прежде чем Мак успел среагировать, вертолет боком упал в океан.

На глубине триста двенадцать футов сработала пружина взрывателя, задвинув детонатор в запал. Образовалась направленная внутрь взрывная волна, и самодельная бомба взорвалась с яркой вспышкой и глухим рокотом. И хотя радиус поражения бомбы составлял всего двадцать пять футов, воздействие возникшей ударной волны оказалось разрушительным.

Возникшее течение подхватило «Эбис глайдер», закрутив в чудовищном водовороте. Джонас, врезавшись в носовой обтекатель из лексана, разбил голову о выгнутое лобовое стекло и едва не потерял сознание.

Масао Танака, покинув капитанский мостик «Кику», уже начал спускаться по трапу, как вдруг чудовищный взрыв сотряс изувеченное судно. Потеряв равновесие, Масао упал головой вперед со стальных ступенек.

– Папа! – Терри подбежала к отцу, к ней присоединился Демарко.

Терри осторожно перевернула отца на спину, молясь про себя, чтобы он не сломал шею.

На голове был здоровый кровоподтек, бровь распухла и кровоточила. Масао бросил на дочь отсутствующий взгляд, который напугал ее даже больше, чем кровоточащие раны.

– Ал, нам срочно нужен медицинский вертолет!

Холодная вода привела Мака в чувство. Открыв глаза, он с удивлением обнаружил, что его вертолет погружается носом вниз в океан и кабина стремительно наполняется водой. Пытаясь сохранять спокойствие, Мак нащупал защелку ремня безопасности, вынырнул из открытой двери кабины и начал подниматься к поверхности.

Электричество отключилось, мощности аварийных аккумуляторов хватало лишь на поддержание систем жизнеобеспечения.

Джонас чертыхнулся и принялся кататься по капсуле, чтобы путем изменения центра тяжести перевернуть глайдер правой стороной вверх. Выполнив маневр, Джонас почувствовал, что подводный аппарат за счет естественной плавучести стал медленно подниматься хвостом вверх; более тяжелый носовой обтекатель оказался внизу.

– Терри, включи связь. «Кику», это Тейлор, вы меня слышите?

Но радиопередатчик, как и все остальные приборы, не работал.

Неожиданно справа от аппарата возникло странное свечение. Повернув голову, Джонас обнаружил, что завис в трех футах от зрачка мегалодона размером с баскетбольный мяч.

Голубой глаз, покрытый серой катарактной пленкой, был открыт. И глаз этот, хоть и абсолютно слепой, смотрел прямо на Джонса.

Мегалодон проснулся.

Бад Харрис с трудом поднялся с мраморного пола капитанского мостика, не понимая, что случилось. «Магнат» дрейфовал по волнам, двигатели не работали. Бросив взгляд в иллюминатор с тонированным стеклом, Бад увидел в волнах лопасти вертолета.

– Что б ты сдох, кто бы ты ни был! – пробормотал Бад и нажал на кнопку «Пуск», чтобы запустить двигатели. Ничего. – Даниельсон! Хеллер! Где вас черти носят, кретины?! – Бад вышел на палубу. Даниельсон с Хеллером стояли у транца. – Ну что, эта тварь мертва?

Хеллер переглянулся с Даниельсоном:

– Конечно мертва… То есть я хочу сказать, по идее, должна быть мертва.

– Я что-то не слышу в вашем голосе уверенности.

– Мертва, – подтвердил Даниельсон. – Пришлось сбросить бомбу несколько раньше, чем мы рассчитывали. И все из-за этого вертолета. Но силы взрыва было вполне достаточно, чтобы уничтожить ее.

– Нужно срочно убираться отсюда, – добавил Хеллер.

– Что ж, парни, а вот с этим как раз проблема, – сплюнув, сказал Бад. – Двигатели вырубились. Ваша треклятая бомба наверняка там что-то повредила, а меня вряд ли можно назвать профессиональным механиком.

– Господи, неужели мы застряли тут наедине с этой тварью? – Хеллер, стиснув зубы, покачал головой.

– Фрэнк, уверяю тебя, она мертва, – заявил Даниельсон. – И с минуты на минуту всплывет брюхом вверх.

Хеллер посмотрел на своего бывшего командира:

– Дик, это акула. Она не всплывает. Если она действительно сдохла, то, значит, пошла ко дну.

Услышав слева плеск воды, все трое дружно повернулись.

Сперва показалась голова, а затем появился Мак. Он поднялся по трапу на борт яхты и рухнул в шезлонг:

– Прекрасное утро, не так ли, сволочи?

Джонас лежал на животе, головой вниз, из-за очередного приступа клаустрофобии ему было трудно дышать. Левое крыло «Эбис глайдера» попало в сеть, в результате чего подводный аппарат завис на уровне глаз мегалодона. Джонас, точно завороженный, с ужасом смотрел, как покрытый серой катарактной пленкой глаз самки непроизвольно фокусируется на крошечном глайдере.

Она слепая, но точно знает, что я здесь. Не двигайся. И даже не дыши.

Оживший хвостовой плавник начал совершать вялые движения из стороны в сторону, толкая хищницу вперед. Джонас увидел гигантские жаберные щели, трепетавшие от затрудненного дыхания.

Мегалодон, по-прежнему опутанный сетью, мотал головой, тем самым освобождая «Эбис глайдер». По мере того как самое страшное животное на планете приходило в себя, беспомощный подводный аппарат все выше поднимался хвостовой частью вверх.

Джонас посмотрел вниз, проверить, что делает самка. Сеть по-прежнему опутывала ее грудные плавники, ограничивая движение. Разъяренная акула перевернулась раз, потом другой, еще больше запутываясь.

Поднятая мегом волна закрутила «Эбис глайдер», отшвырнув его в сторону. Но когда носовой обтекатель, снова опустился вниз, Джонас краем глаза увидел акулу: сеть полностью покрывала верхнюю часть ее туловища.

– Она скоро утонет, – прошептал Джонас. – Слава богу.

Пассажиры на борту флотилии судов, пришвартованных в заливе Монтерей, стали свидетелями того, как шикарная яхта, отделившись от остальных, отправилась встречать прибывающего с минуту на минуту почетного гостя. Они увидели, как вертолет спикировал наперерез яхте, но лишь затем, чтобы после взрыва глубинной бомбы рухнуть в море.

Сторонние наблюдатели всерьез забеспокоились, не погибла ли в результате взрыва акула, за знакомство с которой они заплатили хорошие деньги.

Хозяин какого-то глиссера завел двигатель, тем самым объявив о своих намерениях.

И сразу же капитаны маломерных и экскурсионных судов, а также владельцы рыбацких лодок, не сговариваясь, подняли якорь и последовали в открытое море за глиссером. Абсолютно всем не терпелось посмотреть на пойманного мегалодона – живого или мертвого.

Девять вертолетов различных телекомпаний кружили над «Кику», периодически меняясь местами для получения лучшего угла съемки. Подводный взрыв внес новый поворот в этот сюжет, и впервые за последние двадцать четыре часа у репортеров появилась свежая тема для разговора со зрителем. Телевизионное начальство велело вертолетам с телевизионщиками снижаться, чтобы первыми оценить, удалось ли выжить морскому чудовищу.

Дэвид Адашек, сидевший в вертолете с командой программы «Горячие новости», пытался хоть что-то разглядеть через плечо оператора. Он видел белую шкуру акулы, но с такой высоты невозможно было определить, жива она или мертва.

Пилот похлопал Адашека по плечу, предлагая бросить взгляд на юго-восток.

Десятки судов мчались к мегалодону.

От кончика рыла до основания хвостового плавника кожа мегалодона покрыта тонкими, похожими на зубы пластинками, которые называются плакоидной чешуей. Острые, по структуре напоминающие наждачную бумагу, эти так называемые кожные зубы пропускают через себя воду, а если погладить мега «против шерсти», то можно запросто ободрать руку; одним словом, в арсенале хищника имелось еще одно грозное оружие, возникшее в результате эволюционной адаптации.

И пока самка яростно извивалась в прочной сети, ее «кожные зубы» протыкали толстые веревки, разрывая их в клочья.

Джонас с ужасом смотрел, как акула освобождается от своих уз. Сердце билось где-то в горле – его стук усиливался от низкочастотных вибраций паривших в воздухе вертолетов.

В отчаянии Джонас попытался включить тумблер силового электричества, но тщетно, а монстр тем временем поднялся к поверхности, разведать обстановку.

У Демарко глаза полезли на лоб, когда в пятидесяти ярдах от левого борта на поверхности моря появился жуткий мегалодон. Акула, в полубессознательном состоянии, плыла на боку. Она подставляла морю свой блестящий белый живот, и ей в рот затекала мощная струя воды.

Слишком хорошая цель, чтобы пройти мимо.

 Демарко направил гарпунную пушку, затем перевел дыхание, ожидая, пока мимо с ревом промчится глиссер, рулевой которого пребывал в полном неведении относительно того, что проскочил мимо мегалодона.

 Демарко снова приготовился стрелять, но…

Мег исчез.

Двадцатишестифутовый «Бостонский китобоец», маневрируя между двумя другими судами, пытался выбраться из толчеи, образованной мчащимися к «Кику» плавсредствами. За штурвалом была Джани Харпер; ее двенадцатилетний сын Колин подгонял мать, стоя рядом в кокпите с откидной крышей. Трое подруг Джани сидели на виниловом полукруглом диванчике, их мужья играли в покер в каюте внизу.

Солнце вставало на горизонте, окутывая Тихий океан сверкающей золотистой дымкой. Солнечные лучи отражались от лобовых стекол девяти новеньких вертолетов, летевших следом за «Кику». Их присутствие явно указывало на местонахождение пойманного в сети чудовища. Джани разглядела логотип Института Танаки, нарисованный красной краской на левом борту накренившегося научно-исследовательского судна, которое едва-едва ползло в четверти мили от катера.

И тут кровь отхлынула от лица Джани Харпер, поскольку какое-то существо, страшнее которого она еще в жизни не видела, возникло из волн прямо за «Кику». Его ослепительно-белое туловище массой не меньше шестидесяти тысяч фунтов сияло на солнце, а голова была величиной с четырехэтажный дом. Чудовище даже сумело задеть мордой полозья одного из низко летевших над водой вертолетов.

После столкновения вертолет завалился набок, тем самым вызвав эффект домино, распространившийся по спирали, когда восемь до смерти напуганных пилотов попытались сманеврировать, чтобы убраться подальше, в результате чего восемь вертолетов опасно сблизились.

Запаниковав, Джани Харпер круто повернула налево, оказавшись на пути другого судна.

Стефани Коллинз стояла за рулем двадцатитрехфутовой моторной лодки своего в данный момент пьяного босса. Увидев жуткое морское чудовище, она завизжала от ужаса, а затем лодка, взмывшая на вершину пятифутового гребня, взлетела на воздух, приземлившись прямо на крышу взявшегося неизвестно откуда «Бостонского китобойца».

Следующая за моторкой волна разномастных суденышек откатилась в сторону, огибая покалеченные суда, что повлекло за собой массовые столкновения наподобие автомобильных аварий на заснеженной автостраде. Крики и проклятия наполнили прохладный утренний воздух.

 Джонас обливался потом. Чувствуя, как усиливается клаустрофобия, он пытался дотянуться до клемм аккумуляторов, расположенных в хвостовом отсеке. Джонас слепо шарил внутри щитков в поисках отвалившейся клеммы.

Экипаж «Кику» собрался на палубе, судорожно натягивая оранжевые спасательные жилеты.

Терри Танака и Роберт Нэш стояли возле судовой медсестры, заменившей Фрэнка Хеллера. Медсестра склонилась над Масао, который по-прежнему оставался без сознания.

– Терри, я не уверена, но, боюсь, у твоего отца черепно-мозговая травма. Необходимо срочно доставить его в больницу.

– При такой скорости мы затонем раньше, чем прибудет эвакуационный вертолет. – Терри, задрав голову, обвела взглядом четыре зависших над поверхностью океана вертолета. – Роберт, свяжись по рации с вертолетами телевизионщиков. Уговори хотя бы одного из них сесть на палубу «Кику». Скажи им, что у нас серьезное ранение.

– Да, мэм.

 Дэвид Адашек, направив бинокль на главную палубу «Кику», неожиданно увидел, что женщина азиатского типа отчаянно машет с вертолетной площадки судна.

– Эй, а ведь я ее знаю! Это дочка Танаки.

– Я получил сигнал бедствия с «Кику», – сказал пилот. – Они просят, чтобы мы отвезли раненого на берег. Радист говорит, это Масао Танака. С ним произошло что-то серьезное.

– Сажайте вертолет! – приказал Адашек.

Оператор бросил на него недовольный взгляд:

– Мой продюсер требует снять мега крупным планом. И он поджарит мои яйца на завтрак, если мы превратим наш вертолет в медицинский эвакуатор и уйдем со сцены.

Адашек вырвал у него камеру, выставив ее в открытую дверь вертолета:

– Выбирай: или мы садимся, или я скормлю это мегу.

 Мегалодон кружил под днищем «Кику». Металлический корпус судна генерировал гальванические токи – электрические импульсы, стимулировавшие ампулы Лоренцини, словно кончики ногтей, царапающие классную доску.

 Экипаж «Кику» окружил вертолет программы «Горячие новости», приземлившийся на скособоченную вертолетную площадку, все как один горели желанием покинуть тонущее судно. Чтобы привести членов команды в чувство, капитан Барр достал спрятанный на боку пистолет и сделал предупредительный выстрел в воздух:

– Вертолет для Масао. Остальные смогут сесть на борт одной из спасательных лодок.

Пилот вертолета бросил взгляд на Адашека и кинооператора:

– О’кей, парни, один из вас должен уступить место старику. Ну и кто готов взят на себя роль героя?

Кинооператор со злобной ухмылкой покосился на Адашека:

– Ну что, крутой парень, надеюсь, ты умеешь плавать?

Дэвид Адашек с сосущим чувством под ложечкой покинул безопасную кабину вертолета, дав возможность экипажу «Кику» перенести Масао на борт воздушного судна.

Буквально минуту спустя Адашек уже стоял на накренившейся палубе. Проводив глазами вертолет, направлявшийся на большую землю, Адашек почувствовал, как сердце уходит в пятки. Великолепно, придурок! Ты предполагал сделать репортаж, а не становиться частью этого кошмара.

 Внезапный толчок покачнул «Магнат», Хеллер и Даниельсон полетели вверх тормашками.

Ричард Даниельсон с трудом поднялся, а затем, схватив Фрэнка Хеллера под мышки, поставил его на ноги:

– Фрэнк, ты слышишь этот шум? Это яхтенные помпы. Похоже, у нас течь.

Хеллер огляделся по сторонам:

– А где Харрис с Макрейдсом?

– Спустились вниз запустить двигатель. Вот дерьмо…

Белый спинной плавник кружил вокруг яхты.

– Какие предложения?

– «Зодиак»… – Хеллер указал на моторную лодку.

– Фрэнк, ты что, реально хочешь рискнуть, променяв яхту на эту крошечную лодку?

– Ричард, яхта тонет, а эта крошечная лодка достаточно быстроходна. Помоги мне.

Они спустили тяжелую лодку на блоках. С глухим всплеском она упала на воду.

– Фрэнк, ты первый. Это ведь твоя идея.

Дождавшись, когда спинной плавник исчезнет за кормой яхты, Хеллер перекинул ногу через перила. Даниельсон последовал его примеру.

Спасательная лодка ожила. Хеллер дернул стартер, и «Зодиак», набирая скорость, заскакал по волнам на восток в сторону суши.

Даниельсон не сводил глаз с кильватерного следа, тихо молясь про себя, чтобы мегалодон остался возле «Магната». По мере того как секунды становились минутами, а яхта постепенно исчезала с горизонта, Даниельсон постепенно успокаивался. Похоже, они приняли верное решение.

– Фрэнк, рули в сторону этих лодок. Вероятно, мы сможем…

Внезапно спасательная лодка взорвалась прямо под ними. Монстр, пробив днище, с неистовой силой подбросил обоих в воздух, точно тряпичных кукол.

Леон Барр и Альфонс Демарко по щиколотки в воде стояли у леера левого борта, провожая глазами мчащийся на восток «Зодиак».

Но уже через секунду, увидев атаку монстра на лодку, оба буквально остолбенели от ужаса.

– Спускайте на воду спасательные лодки. Время не ждет. Через пять минут «Кику» затонет, и акула вернется.

– Ал, а что будет с Джонасом?

– Терри, мы не можем ему помочь. Где бы он ни был, теперь он сам за себя.

Ричард Даниельсон выплыл на поверхность, сердце бешено билось, грудь сжимало от ледяной воды и животного страха в преддверии неминуемого, неровное дыхание участилось. Взлетев в воздух, Даниельсон периферийным зрением заметил монстра и теперь отчетливо понимал, что находится в зоне поражения.

Даниельсон услышал голоса, увидел неестественное нагромождение судов в сорока ярдах от себя и из последних сил поплыл в ту сторону.

Стефани Коллинз стояла на носу двадцатитрехфутового прогулочного катера, который был полностью обездвижен более крупным «Бостонским китобойцем», ставшим для плавсредства босса Стефани своеобразным сухим доком.

Стефани оказалась между двух зол. Мегалодон был на свободе и, возможно, совсем близко, но ее решение перенести раненых с «Бостонского китобойца» на прогулочный катер разозлило босса.

Да пошел он! Он мне не так много платит, чтобы я разгребала его дерьмо. И почему именно я должна вести его дурацкий катер. Если он нажрался, то я-то тут при чем?!

Под тяжестью прогулочного катера с ранеными пассажирами «Бостонский китобоец» ушел на три фута в воду, но по-прежнему оставался на плаву. Хозяйка судна Джани Харпер, стоя по колено в воде, с помощью своего двенадцатилетнего сына и восьми добровольцев с других судов пыталась столкнуть прогулочный катер обратно на воду. Миссия казалась невыполнимой, учитывая общий вес катера босса Стефани Майкла Родди и всех пассажиров, никто из которых явно не горел желанием покинуть сидевшее на насесте судно.

Между тем в пятидесяти ярдах к северу от них внезапно появившийся из воды мегалодон подбросил в воздух моторную лодку.

При виде монстра добровольцы, подобно крысам с тонущего корабля, принялись карабкаться на борт прогулочного катера. Теперь каждый квадратный фут палубы был занят людьми с «Бостонского китобойца», что еще больше раскачивало неустойчивое судно.

Майкл Родди, хозяин катера, был вне себя от ярости.

– Стефани, какого черта ты делаешь? А ну-ка быстро убери этих алкашей с моего судна!

– Сэр, они ранены.

– Вот-вот. Их кровь привлекает мега. – Он показал на что-то у себя за плечом.

Оглянувшись, Стефани увидела, как кто-то с перевернувшейся спасательной лодки плывет в их направлении, а его догоняет пятифутовая волна и семифутовый спинной плавник.

– Боже мой! Всем срочно переместиться к центру катера…

Ричард Даниельсон почувствовал, как его с головой захлестывает волной. Под ногами было что-то твердое, и он поспешно прижал ноги к груди.

Опустив глаза, Даниельсон увидел под собой поднимающийся из волн алебастровый остров, голова мегалодона была размером с автобус, шкура шершавой, точно бетон. В течение какой-то безумной секунды Даниельсон балансировал на рыле этой твари, в затем снова упал в море.

Из воды появилась морда мегалодона, верхняя челюсть выдвинулась вперед, чудовищные зубы щелкали, хватая морскую воду, и уже через секунду голова ослепшего монстра врезалась в «Бостонский китобоец» с сидевшим на нем прогулочным катером.

Чудовищный удар разъединил застрявшие суда. И скинул с десяток пассажиров в Тихий океан, тем самым инициировав пищевое безумие.

Хвостовая часть обесточенного «Эбис глайдера» беспомощно болталась прямо под поверхностью океана, более тяжелый носовой обтекатель смотрел в сторону дна.

Джонас стоял выпрямившись в своем мини-аппарате, зацепившись ногами за плечевые ремни, и пытался подключить аккумулятор. Вспотев от напряжения, он нашел поврежденный провод и счистил кусок резиновой изоляции. А затем осторожно обернул оголенный медный провод вокруг клеммы аккумулятора и затянул ржавую барашковую гайку, благодаря чему проскочила долгожданная искра.

Джонас, извиваясь всем телом, снова лег лицом вниз на место пилота, к голове прилила кровь.

– Ладно, детка, а теперь дай папочке немного электрического тока!

Он нажал на кнопку электропитания, наградой ему стал шум двигателя и поток холодного воздуха из системы вентиляции. Вращающийся винт выровнял подводный аппарат, и Джонас направил его к поверхности.

Он огляделся, понимая, что его несет течением.

Сигналы гидролокатора указали на местоположение «Кику» и «Магната». Оба судна находились в полумиле к северу. Однако сейчас внимание Джонаса привлекла странная активность в восточном направлении.

Мегалодон, возможно, потерял зрение, но слепым этого хищника точно нельзя было назвать. Он «видел» свою добычу через электрические импульсы, генерируемые бьющимися сердцами и работающими мышцами. Более того, мегалодон мог отличить сильную жертву от слабой по пульсу, скорости движения и характерным следам крови в воде.

Для мега упавшие в воду пассажиры двух судов были всего-навсего мелкой рыбешкой – низкое содержание жира лишало их пищевой ценности. Правда, с другой стороны, такое питание не требовало лишних затрат энергии, уходившей на пожирание взрослых китов. Более того, мелкая рыбешка водилась здесь в изобилии.

Как опытный охотник, мег знал, что в первую очередь следует вывести из строя наиболее крупных, наиболее сильных представителей стаи.

Майкл Родди, может, и находился под хорошим градусом, но этот здоровяк всегда был отличным пловцом. Пробравшись через кашу из рук и беспомощно работающих ног, он раньше других добрался до алюминиевого трапа своего судна. Схватившись за нагретые солнцем поручни, он попытался выбраться из воды – и не смог, поскольку ноги были по колено откушены!

Повиснув на руках, он начал громко звать на помощь, вокруг нижней части его тела расплывалась огромная лужа крови.

Ричард Даниельсон был менее чем в трех футах от «Бостонского китобойца», когда все тело охватило огнем, словно туда воткнулась сотня хирургических скальпелей, режущих его на лоскутья. От лица Даниельсона отхлынула кровь, и душа отлетела прежде, чем в голове успела промелькнуть последняя мысль о том, что его перекусили пополам.

Мегалодон кружил внизу, нацеливаясь на очередную жертву…

Пинг.

Пинг… пинг… пинг.

Мощный взрыв звуковой энергии от приближающегося «Эбис глайдера» раздражил мега. Высокочастотное эхо порождало ассоциации с «Наутилусом», огромная акула засекла источник, нацелившись на противника.

Джонас завис в семидесяти футах от поверхности океана, по которой стремительно расплывались две огромные лужи крови. Там барахталось больше десятка людей, пытавшихся доплыть до своих судов.

У мега явно было работы по горло… Тогда где же он?

Активировав гидролокатор, Джонас обнаружил, что мег несется на него снизу, точно бык на красную тряпку!

Джонас ускорился до двадцати узлов и, маневрируя, постарался убраться из опасной зоны, однако мег продолжил преследование, тем самым заставляя Джонаса еще больше увеличивать скорость.

Какое направление выбрать? Лагуна слишком далеко. Вряд ли удастся так долго подогревать интерес мега. Пожалуй, лучше вернуться к «Кику», чтобы Демарко смог снова накачать акулу снотворным.

Джонас развернулся по широкой дуге и изменил курс, направившись на север.

Фрэнк Хеллер сумел доплыть до «Бостонского китобойца». Слишком слабый, чтобы подняться по трапу, он уцепился за борт рыболовецкого судна и закрыл глаза в ожидании смерти.

Минуты шли.

– Эй!

Фрэнк открыл глаза, встретившись взглядом с мальчиком лет двенадцати.

– Мама говорит, мы отчаливаем. Она говорит, или тащи свой зад на борт, или отваливай.

– Я н-н-не могу двигаться.

Колин Харпер кому-то просигналил. И уже через секунду огромная рука, свесившись через борт, схватила Хеллера за спасательный жилет и вытянула его из воды.

Научно-исследовательское судно длиной двести семьдесят четыре фута накренилось на левый борт и продолжало крениться, пока вода в трюме окончательно не затопила его.

Весь экипаж в количестве двадцати трех человек плюс Дэвид Адашек набился в две спасательные лодки, подвесные моторы которых специально не заводили из страха насторожить монстра.

Леон Барр со слезами на глазах смотрел, как нос его судна беззвучно погружается в тихоокеанские воды. Терри Танака, глядя в капитанский бинокль, осматривала поверхность воды в поисках хоть каких-нибудь следов «Эбис глайдера». Дэвид Адашек, полумертвый от страха, молился про себя, впрочем, как и многие члены экипажа. Альфонс Демарко напряженно ждал появления монстра с кольтом сорок пятого калибра в трясущейся правой руке.

– Терри, дай мне бинокль, – потребовал Барр.

Она отдала бинокль капитану, и тот принялся всматриваться в два судна, идущие на большой скорости к берегу.

– Твою мать! Так мы заводим моторы или будем ждать? Возможно, мег сейчас преследует вот эти суда. Возможно, сейчас для нас самое удачное время, чтобы отчалить отсюда. Демарко, что скажешь?

– Сколько времени понадобится, чтобы доплыть до берега?

– С таким-то перегрузом? Двадцать пять… может, тридцать минут.

Демарко ущипнул себя за переносицу, чтобы снять напряжение:

– Даже и не знаю. Джонас говорил, эта тварь способна чувствовать вибрации мотора. Может, нам следует подождать, пока мегалодон уберется отсюда.

– А что, если нет? – спросил Роберт Нэш. – Неужели ты хочешь, чтобы мы просто сидели и ждали, пока нас не съедят живьем, как тогда Ди Джея? Прости, Терри, но я вовсе не подписывался на то, чтобы стать наживкой.

Его слова были встречены одобрительным гулом.

– О’кей, давайте голосовать, – заявил Леон Барр. – Те, кто хочет завести моторы, поднимите руки. – (За исключением Терри и еще двух моряков, все дружно подняли руки.) – Тогда ладно. Ал, следуй за мной. Держим курс на юг подальше от двух этих судов… Так, на всякий случай. Потом поворачиваем на восток. Возможно, у нас уйдет больше времени, но зато так будет безопаснее.

Два мотора прокашлялись и ожили, выплевывая густые клубы выхлопных газов.

Терри, снова взяв бинокль, всматривалась в горизонт.

Неожиданно она встала во весь рост и показала на пятифутовую волну, которая преследовала какой-то объект, разрезавший поверхность воды, словно торпеда.

– Это Джонас!

Леон Барр выругался:

– Сукин сын… Он приведет монстра прямо к нам!

Джонас всплыл на поверхность. И сразу заметил вдалеке яхту Бада Харриса, а вот «Кику» бесследно исчезло.

Гидролокатор «Эбис глайдера» засек «Кику» на глубине ста девяноста футов: научно-исследовательское судно уходило под воду. Джонас спустился к тонущему кораблю, молясь про себя, чтобы на борту никого не было. На какой-то момент пилот даже забыл об акуле. Гидролокатор предупредил его об опасности на долю секунды раньше, чем мощный удар подбросил его вверх – так поезд сталкивает с путей «фольксваген-жук».

Резко дернув за ручку, Джонас взмыл к поверхности, глайдер выскочил из океана, словно марлин, преследуемый Моби Диком. Джонас успел заметить шедшие на восток две спасательные лодки «Кику», но его мини-аппарат тут же шлепнулся обратно в море.

Крутя головой в поисках мега, Джонас быстро погружался. Мегалодона не было видно. Тогда он произвел три коротких включения гидролокатора, ожидая, когда звуковые волны вернутся в виде отраженного эха.

И тут, к ужасу Джонаса, индикатор заряда аккумуляторов неожиданно упал с 63 процентов в среднем зеленом диапазоне до 17 процентов в нижнем оранжевом, опасно приблизившись к красной зоне.

Внезапно на экране гидролокатора появился мегалодон. Чудовищная акула изменила курс и теперь гналась за двумя спасательными лодками.

Damn it, Jonas… what have you done?

Они были всего в трех милях от берега, когда в пятидесяти ярдах позади лодки Альфонса Демарко появился алебастровый спинной плавник, вызвав панику среди экипажа «Кику».

Леон Барр, сидевший в головной лодке, отчаянно сигналил Демарко, показывая, что надо разделиться.

Барр повернул на юг.

Демарко продолжал двигаться на восток.

Мегалодон погрузился в воду.

Тянулись мучительные секунды. Пассажиры обоих лодок знали, что монстр собирается напасть снизу на одну из них.

– Быстрее… прибавьте скорость.

– Нет, лучше идти зигзагом!

Чудовищный взрыв – и опрокинувшееся ослепительно-синее небо, беспомощно барахтающиеся тела, внезапно возникшая белоснежная силосная башня, дикий шок от ледяной воды – это атакованная снизу лодка Демарко разлетелась пополам.

Одиннадцать мужчин и одна женщина нырнули в воду. Семь голов показались на поверхности, люди, задыхаясь и стеная от боли, плавали среди обломков дерева и всего того, что еще секунду назад было их лодкой. Три члена команды – и среди них потерявший сознание Альфонс Демарко – беспомощно болтались в своих спасательных жилетах на поверхности океана. Двое были мертвы. Акустик Роберт Нэш и матрос Чад Шахриар сидели именно на той скамье, на которую пришелся основной удар. Их позвоночники были сломаны, конечности оторваны.

Оставалось еще десять бьющихся сердец.

Десять звонков к обеду.

Шестидесятифутовая доисторическая акула кружила по месту массовой казни, выбирая очередную жертву, огромный спинной плавник, словно масло, разрезал морскую воду. Альфонса Демарко подхватил образовавшийся от тела акулы поток; и, пока мег искал добычу, поток этот увлек Демарко за собой.

Терри оцепенела от леденящего душу страха, когда мегалодон выплыл на поверхность, нацелившись прямо на нее и одного из коков «Кику». Монстр перекатился на бок и открыл чудовищную пасть, куда в мгновение ока затянуло дико вопящего кока.

– Боже мой… боже мой! – закричал Адашек.

Охваченный ужасом репортер решил, что лучше утопиться, чем быть съеденным акулой. Он стал жадно хлебать морскую воду, но напрасно – его лишь вырвало, и на этом все закончилось.

Альфонс Демарко надрывно закашлялся и открыл глаза. Не понимая, где он и что происходит, он поплыл в сторону Терри.

– Ал, оставайся там. Не плыви… и даже не шевелись.

Терри попыталась перевести дух, и в этот момент в двадцати футах от нее вынырнула гигантская голова с черными порами ампул Лоренцини на мерзком рыле. Розовая полоска десны расширилась, обнажив массивные треугольные резцы с застрявшими между ними ошметками человеческой плоти.

Терри стиснула зубы, на глаза навернулись слезы, девушка приготовилась к ужасному концу.

– Чертова тварь… тебя следовало утопить еще тогда, когда у меня был шанс.

И тут за ее спиной из волн выпрыгнул «Эбис глайдер». Заслонивший солнце подводный аппарат обрушился всеми своими шестьюстами пятьюдесятью фунтами на морду мегалодона, порвав ему левую ноздрю.

«Эбис глайдер» на секунду заглох. Но как только винт коснулся воды, Джонас нажал на оба рычага управления, резко накренив мини-аппарат на левый борт и прибавив скорости, чтобы увернуться от щелкающих зубов.

Словно разъяренный бык, мегалодон бросился в погоню за соперником.

Умирающий аккумулятор глайдера позволял выжимать не более десяти узлов, а мег тем временем неумолимо сокращал расстояние.

Куда направиться?

Увести его подальше от Терри, подальше от остальных.

Джонас почувствовал удар сзади: это акула задела задний винт мини-аппарата.

Накренив глайдер на правый борт и слегка изменив угол подъема, Джонас рванул к поверхности и выскочил из воды, точно длинноносый дельфин…

… мегалодон прыгнул за ним, хватая челюстями воздух.

Хищник плюхнулся обратно в океан с таким шумом, словно это был гигантский горбач. Не обнаружив «Эбис глайдер», мег погрузился на глубину в поисках характерных вибраций жертвы.

Терри, продолжавшая трястись от страха – ведь она чудом вырвалась из ада, – увидела вдали большой траулер.

Чтобы уговорить капитана траулера отправиться на спасение экипажа «Кику», Андре Дюпону пришлось заплатить кругленькую сумму налом и подписать договор от имени Общества Кусто о возмещении возможного ущерба.

На пути траулера первой оказалась лодка капитана Барра с его людьми. Барр сразу направил рыболовецкое судно туда, где в воде барахтались моряки со второй лодки. Глазам команды траулера предстала жуткая картина: девять человек держались на плаву лишь благодаря спасательным жилетам. И никаких следов мега.

Сначала на борт подняли Терри Танака. Девушка попыталась встать, но силы окончательно покинули ее, и она как подкошенная рухнула на палубу. Дэвида Адашека рвало от пережитого стресса. Альфонс Демарко и еще несколько моряков упали на колени, благодаря Создателя за спасение.

«Эбис глайдер» был обесточен, последний прыжок полностью истощил аккумулятор, индикатор теперь находился в красной зоне. У Джонаса отчаянно забилось сердце, когда мегалодон ушел под воду в поисках его судна.

Кругом царила зловещая тишина, слышался только звук воды, омывавшей хвост мини-аппарата, да тяжелое дыхание пилота.

У Джонаса засосало под ложечкой и кровь прилила к голове, когда тяжелый носовой обтекатель стал опускаться вниз и глайдер снова принял вертикальное положение.

Этого не может быть…

Джонас заглянул в синюю бездну, кровь стучала в висках, руки тряслись.

Джей Ти, выбирайся из аппарата! Делай хоть что-нибудь… Измени свой сон. Двигайся, мать твою!

Но он был не в состоянии пошевелить ни ногой, ни рукой – его парализовало от страха и ощущения собственной беззащитности. Джонас лишь смотрел на мерцающие внизу лучи солнца и ждал появления ангела смерти.

А затем ему вспомнились слова Масао: «Если вы знаете своих врагов и знаете себя, вы одержите победу во всех сражениях».

– Я знаю своего врага, – громко произнес Джонас.

Он взвешивал все «за» и «против», а руки дрожали от волнения.

Иногда лучшая защита – это нападение. Сделай это, Джей Ти. Не жди, пока мег нападет на тебя, атакуй его первым.

Дотянувшись до гидролокатора, Джонас нажал на кнопку активации, умирающая батарея глайдера позволила выжать последний, затухающий звук. ПИНГ.

Мег появился с глубины четырехсот футов… Алебастровая морда, дьявольская ухмылка. Джонас вернулся на семь лет назад, на борт «Си клифа»… а ведь не прошло и семи часов, как ему приснился тот страшный сон, предвещавший неминуемую гибель в пасти мега.

Решение пришло само, когда не осталось выбора.

Двести футов.

Джонас протянул правую руку и повернул рычаг против часовой стрелки.

Сто футов…

Челюсти мегалодона выдвинулись вперед и разверзлись, словно врата ада.

Сейчас.

Издав первобытный утробный крик, Джонас потянул рычаг на себя – водородное топливо мгновенно воспламенилось, превратив беспомощный глайдер в ракету, которая полетела в открытую пасть мегалодона, мимо трепещущих жаберных щелей и состоящих из хрящей сводчатых ребер, а оттуда – прямо в расширяющееся черное отверстие, чтобы исчезнуть в ледяной тьме.

Андре Дюпон стоял у ограждения левого борта рыболовецкого траулера и со священным ужасом наблюдал за тем, как самое страшное животное, когда-либо населявшее нашу планету, рассекает поверхность океана в ста тридцати ярдах восточнее траулера, причем существо это явно мучилось от невыносимой боли.

Терри, завернувшись в шерстяное одеяло, подошла к Андре Дюпону; по щекам девушки текли слезы. Она видела, как воспламенилось водородное топливо, и сразу поняла, что именно сделал Джонас. Только сейчас Терри осознала, насколько глубоки ее чувства к этому человеку… покинувшему ее следом за Ди Джеем.

Леон Барр в рулевой рубке спорил с хозяином траулера, пытаясь убедить того, что включенные двигатели судна могут привлечь внимание мегалодона. Хозяин судна обматерил Барра, обматерил Дюпона, но все-таки согласился выключить двигатели.

Пищеварительный тракт мегалодона был относительно коротким, но слишком эластичным. Из глотки пища проходила через пищевод, где достигала сфинктера, сокращающегося мускульного кольца, которое регулировало, что пускать, а что нет в желудок. Все, что попадало в желудок, подвергалось агрессивному воздействию желудочного сока, обладающего высокой кислотностью.

Желудок мега занимал двадцать процентов общего объема тела. Мускульные стенки желудка содержали продольные складки, благодаря чему он мог растягиваться или сжиматься подобно аккордеону. Еще один сфинктер защищал двенадцатиперстную кишку – передний отдел тонкой кишки. Двенадцатиперстная кишка переходила в расширенный отдел кишечника, получивший название толстой кишки. На ее стенках имелись поперечные складки так называемого спирального клапана. Похожий по своей форме на штопор, спиральный клапан вращался в тонкой кишке мега, совсем как «Слинки»[16], обеспечивая более эффективное усвоение питательных веществ.

Благодаря своей необычной форме этот орган имел еще одно свойство: он помогал отрыгивать непереваренную пищу. Во время этого процесса, который называется эверсией, желудок выворачивался через рот, словно розовый воздушный шарик, сбрасывая в водную среду содержимое пищеварительного тракта.

Пламя, вылетевшее в результате сгорания водорода в двигателе «Эбис глайдера», обожгло жаберные дуги мегалодона. Челюсти мега, кружившегося в воде, открылись в результате внезапного чудовищного спазма – это желудок попытался отрыгнуть восьмифутовую капсулу.

Джонас пришел в себя, глайдер бросало в темноте из стороны в сторону от непроизвольного сжатия мышц мега, пытавшегося исторгнуть посторонний предмет из пищевода. Однако отверстие было слишком узким, и нос глайдера не мог пройти через спазмированный сфинктер. После дюжины попыток спиральный клапан перестал сжиматься, и глайдер оказался в угольно-черных недрах.

Джонас, дрожа мелкой дрожью, потянулся к карману на молнии у левой ноги. Обнаружив электрический фонарь, он направил мощный луч на носовой обтекатель.

– Господи… О боже!

Фонарь высветил блестящие розовые внутренности желудка, в котором, как в водовороте, кружились частично переваренные мерзкие ошметки. Горячие куски с трудом узнаваемого китового жира ударялись о нос мини-аппарата. Джонас почувствовал приступ тошноты, но не смог отвести глаз. Он увидел остатки головы морской свиньи, чью-то кроссовку, куски дерева, а затем нечто такое, отчего его едва не вывернуло наизнанку.

Верхняя часть туловища человека Лицо было сильно обожжено желудочным соком, но вполне узнаваемо.

Даниельсон.

У Джонаса забурлило в животе, он вскрикнул, но крик заглушил подступивший к горлу рвотный позыв. Стенки пищевода сомкнулись над ним, его зажало в тисках страха. Глайдер сильно накренился и закружился вместе с растекающимися останками бывшего командира Джонаса – это мегалодон, пытаясь унять боль, стал опускаться на глубину.

Бад Харрис стоял по щиколотку в воде в машинном отделении своей яхты и нетерпеливо наблюдал за тем, как пилот вертолета, атаковавшего яхту, проверяет компрессию одного из двигателей.

– Макрейдс, сколько можно возиться с двигателем?! Ну, что скажешь?

Мак вытер машинное масло о сырую штанину комбинезона:

– Нет компрессии в цилиндрах. Должно быть, прокладку головки блока повредило взрывом.

– А ты можешь это исправить?

– Только не в таких условиях. Я тебе вот что скажу. Если мы выберемся из этой передряги, я дам тебе купон на пять литров бесплатного масла в придачу к новому мотору.

– Очень смешно. Запускай помпу, остряк-самоучка!

Мак повернул тумблер. Помпа принялась с шумом откачивать воду из машинного отделения, заставляя судно вибрировать.

– Что-то больно громко. Как по-твоему, Харрис? Если верить мужу твоей бывшей любовницы, такие шумы могут реально привлечь мега.

Мак повернулся – прямо на него смотрело дуло «Магнума» сорок четвертого калибра.

Бад приставил револьвер к голове Мака:

– Давай-ка поднимемся на палубу и проверим на практике теорию Джонаса.

Джонас задыхался, нервы не выдерживали зрелища кровавой резни, представить которую у любого нормального человека не хватило бы воображения. Это было нечто большее, чем просто клаустрофобия. Это был ад.

– Прекрати сейчас же! Ты жив… и способен размышлять. Найди выход.

Джонас постарался выровнять дыхание, затем с помощью фонаря проверил датчик водородного топлива.

Осталось тридцать семь процентов… Должно хватить на пятисекундный взрыв. Этого, конечно, явно недостаточно, чтобы выбраться наружу, но зато я смогу устроить кое-кому серьезное несварение желудка.

Он нашел рычаг и, задержав дыхание, потянул.

Ничего.

Джонас снова и снова дергал за рычаг, но так и не смог воспламенить оставшееся топливо.

Ладно-ладно, только не волнуйся. Топливо в баке есть, значит не сработало зажигание.

Ослабив ремни, Джонас, извернувшись, направил фонарь наружу, на хвостовую часть глайдера.

Скорее всего, дело в кабеле, соединяющем зажигание с наружным баком.

Джонас почувствовал, как паника начинает уступать место холодной решимости. В голове возник план – призрачный шанс выжить в невыносимых условиях, и все же – пусть ничтожная, но такая возможность у него была, в отличие от Мэгги, в отличие от Даниельсона.

Расслабься, Джей Ти. Это все равно что прогулка по парку.

Перекатившись на бок, Джонас достал из отделения под лежаком маску, подсоединенную к маленькому баллону с воздухом. Джонас надел маску, отвернул вентиль баллона, чтобы можно было нормально дышать. Руки защитил найденными там же резиновыми перчатками.

Теперь он был готов.

В очередной раз перевернувшись, Джонас открыл круглый аварийный люк. Потерявший герметичность резиновый кожух издал противный шипящий звук. Джонас просунул голову в люк и посветил себе фонарем.

Глайдер лежал в узком отделе гладкой мускулатуры без четких верхних и нижних границ. Едкий желудочный сок, предназначенный для превращения пищи в энергию, поступал непонятно откуда. И хотя маска притупляла обоняние, вонь здесь, похоже, стояла ужасающая.

Джонас выполз из глайдера и закрыл за собой люк. Когда резиновые сапоги коснулись внутренних стенок желудка, у Джонаса возникло такое чувство, будто ноги увязли в перегретой мастике. Соляная кислота обильно сочилась из невидимых пор.

Не теряя времени, Джонас сразу переключился на хвостовую часть глайдера.

Бад Харрис, приставив Маку к шее револьвер, подталкивал его вверх по трапу на палубу.

– Хеллер? Даниельсон?

Мак ткнул пальцем:

– «Зодиака» нет. Ты явно не умеешь выбирать друзей.

– Да плевать я хотел на тех двух идиотов. Проклятая тварь разрушила мою жизнь, отняв единственного человека, который был мне небезразличен. И это преследует меня как наваждение, не дает спать, не дает жить. Сегодня я мог бы положить конец своим мучениям, если бы не ты. – Бад сделал пару шагов назад, словно приглашая Мака подойти к ограждению правого борта. – Вперед!

– Куда вперед?

– Ты хотел спасти эту гадину? Теперь у тебя будет возможность ее накормить.

Бад выстрелил, пуля попала Маку в четырехглавую мышцу правого бедра, из раны хлынула кровь.

Мак, корчась от боли, рухнул на одно колено:

– Ты что, рехнулся?

– Я хочу, чтобы ты убрался с моей яхты. Прыгай в воду, а там хоть залейся кровью, или я прострелю тебе другую ногу.

Мак подполз к борту и начал неуверенно перелезать через него, старясь тянуть время:

– Это называется убийством. А ты знаешь, что делают с убийцами в штате Калифорния, Богатенький Ричи? Их запирают в камере с парнями типа Чарльза Мэнсона.

– Нет, только тех, у кого нет денег. – Бад прицелился Маку в голову. – Прыгай, или умрешь!

Мак прыгнул.

Бад подождал, пока тот вынырнет на поверхность:

– А теперь начинай плыть.

Мак окинул взглядом горизонт – до рыболовецкого траулера было полмили.

А это все равно что миллион миль…

Капитан рыболовецкого траулера видел достаточно. Мегалодон исчез, и француз, его помощница и капитан филиппинского судна могли катиться ко всем чертям.

Перезапустив двигатели своего судна, он направился к берегу.

Самка плыла чуть ниже термоклина, холодная вода немного притушила бушевавший внутри огонь. Пребывая в состоянии аффекта, она атаковала любые движущиеся объекты, фиксируемые органами чувств… стаю рыб, морского льва…

Вибрации на поверхности возбудили сенсорные окончания боковой линии. Нацелившись на новый раздражитель, мег круто взмыл вверх, чтобы напасть на врага.

Джонас только-только успел подсоединить кабель зажигания, как мускульная стенка ушла из-под ног. Пока мегалодон поднимался к поверхности, его желудок успел перевернуться на девяносто градусов, накрыв Джонаса лавиной полупереваренной пищи.

Неожиданно для себя он заскользил ногами вперед по наклонной плоскости, смазанной китовым жиром. А вокруг вздымались горы непереваренных остатков. Направив фонарик вниз, Джонас, к своему ужасу, понял, что эта гнилостная масса медленно затягивает его в расширяющееся отверстие диаметром три фута.

Кишечник! Попадешь туда – и ты труп!

Перевернувшись на живот, Джонас попытался уменьшить силу инерции, но не сумел зацепиться за скользкую от жира поверхность.

А что хуже всего, «Эбис глайдер» оказался сверху, сталкивая Джонаса вниз по склону.

Тошнота подступила к горлу, когда ноги коснулись сфинктера, по колено увязнув в слизи. В полном отчаянии Джонас рванул висевший на груди мешочек, достав оттуда зуб мегалодона. Ухватив зуб за корень, он вонзил острый конец в оболочку желудка. Оставалось только молиться, что это сработает.

Зуб проткнул плотную поверхность, а его зазубренные края застряли в тканях. Джонас, уже успевший по колено погрузиться в преддверие кишечника, сумел остановить падение. Чего нельзя было сказать о лавине полупереваренной человеческой плоти и китового жира, которая погребла Джонаса заживо. Джонас держался из последних сил, глайдер всем своим весом давил на голову и руку, пригвоздив его к внутренней оболочке желудка мега.

Терри, завернувшись в одеяло, одиноко стояла у леера левого борта и оплакивала смерть Джонаса. Неожиданно киль рыболовного траулера потряс мощнейший удар, траулер накренился на левый борт на тридцать градусов, Терри упала в воду.

Рука Джонаса уже готова была бессильно разжаться, но в этот момент содержимое желудка акулы снова перевернулось вверх дном, поскольку она начала погружение. Горячая волна пищевых отбросов накрыла Джонаса с головой, а затем отхлынула назад, словно морской отлив.

Секунду-другую Джонас висел вниз головой, сфинктер, охранявший вход в кишечник акулы, по-прежнему туго сжимал колени. Однако вес биокостюма, пропитанного китовым жиром, и самого Джонаса оказался для него явным перебором.

Освободившись, Джонас пролетел пятнадцать футов до противоположного конца желудка и упал на какую-ту мягкую подтаявшую липкую массу; его руки в перчатках отчаянно прижимали к груди драгоценный фонарь и зуб мега.

Подводный аппарат лежал на боку совсем рядом. Поднявшись на ноги, Джонас схватил «Эбис глайдер» за хвостовой стабилизатор и перевернул аппарат на брюхо.

Тяжело дыша, Джонас прислонился к поврежденной раме аппарата и еще раз проверил соединение кабеля зажигания и бака с водородом. Джонас находился, скорее всего, в районе грудных плавников акулы, поскольку чувствовал, как она плывет, ее движения из стороны в сторону помогли ориентироваться. Повернув налево, Джонас продвинулся в сторону головы мега. Вход в пищевод был где-то рядом.

Посветив фонариком, Джонас нашел сфинктер, предназначенный для удержания пищи в желудке.

И тут Джонаса осенило. Он пробрался через пищевые завалы, пошарил под глайдером и схватил манипулятор подводного аппарата, использовав его как рычаг, чтобы протащить «Эбис глайдер» через толстый слой слизи к сфинктеру верхнего отдела пищевода.

Джонас попытался просунуть в него руку, но мускулы сфинктера сжимали его слишком крепко, словно намертво запечатав. Джонас проверил баллон с воздухом. Воздуха осталось лишь на четыре минуты.

Значит, придется как-то продираться…

Тогда Джонас снова вооружился зубом мега и, используя его зазубренные края как пилу, принялся за работу. Ископаемый зуб возрастом в миллион лет на редкость легко вошел в плотные ткани.

Вынырнув на поверхность, Терри с ужасом увидела, что траулер отошел от нее уже на шестьдесят футов. Поскольку спасательного жилета на ней не было, Терри ничего не оставалось делать, как сбросить мокрое одеяло и постараться удержаться на плаву.

Андре Дюпон кричал что было мочи:

– …двигатель не работает, ты должна плыть!

Мак был уже на полпути между яхтой и рыболовецким траулером, когда увидел нагонявшую его волну, а секундой позже появился треугольный белый спинной плавник.

Мак остановился. Громкому стуку его сердца неожиданно начал вторить гул приближавшегося с юга вертолета береговой охраны.

– О’кей, Создатель, как насчет небольшой сделки? Ты спасаешь мою несчастную задницу, а я обещаю завязать с выпивкой.

Волна захлестнула Мака с головой. Он барахтался под водой, преодолевая сильное течение. Но вот минута-другая – и он оказался на свободе.

Мега не заинтересовало крошечное существо, истекавшее кровью в воде; существо было явно ранено, и сожрать его не составляло труда. Нет, мега неудержимо тянуло к яхте, его манил звук работающий помпы «Магната».

Промчавшись стрелой мимо Мака, акула принялась кружить вокруг тонущего судна.

Бад стоял на носу своей яхты, с револьвером в одной руке и бутылкой водки – в другой. Сделав большой глоток, он выбросил бутылку в море, а затем прицелился в белый плавник и выстрелил, проделав две кровавые дыры в шкуре мегалодона.

– Ну и как тебе это нравится, тварь поганая? Хочешь еще? У меня две полные обоймы. Получай! – Держа револьвер обеими руками, он продолжал стрельбу, пока акула не скрылась под водой.

После двух заходов органы чувств мегалодона распознали знакомый характер электрических импульсов, исходящих от яхты. Связав это странное существо с невыносимой болью, лишившей его зрения, хищник ушел на глубину и направился обратно к рыболовецкому траулеру.

Решив, что монстр собирается атаковать яхту, Бад Харрис запаниковал.

В стельку пьяный, в глубокой депрессии, миллионер неожиданно испугался, что может умереть такой же ужасной смертью, что и его любимая женщина. Тогда он вставил дуло в рот и нажал на курок – его голова разлетелась на куски, точно спелый арбуз.

Увидев возвращающуюся волну, Мак понял, что погиб.

– О’кей, Создатель, Ты выиграл. Ну а как насчет того, что я больше никогда не буду спать с замужними женщинами? – сказал он и подпрыгнул от неожиданности, так как сверху на него упал трос со спасательной косынкой.

Подняв глаза, Мак с изумлением заметил силуэт вертолета, зависшего над ним на высоте восемьдесят футов. Просунув правую руку в ремень, Мак принялся отчаянно сигналить, чтобы его поскорее вытаскивали из моря.

Он взмыл над поверхностью воды как раз в тот момент, когда прямо под ним снова прошла волна, но органы чувств мегалодона уже не могли уловить его присутствие.

Минуту спустя Мака уже затаскивали в вертолет.

К нему подошла хорошенькая брюнетка лет тридцати с хвостиком, в руках у нее была медицинская укладка.

– Я врач, лейтенант Филлис Джелли. Судя по всему, у вас огнестрельное ранение.

– Похоже, что так.

– Ложитесь, пожалуйста. Джо, мне нужны полотенца и какой-нибудь антибиотик.

– Это что, проверка на вшивость?

– Простите?

– Вы ведь замужем, да?

– Пожалуйста, присядьте. А не то зальете кровью всю кабину.

– Может, вы просто оставите пулю во мне?

Воздуха осталось буквально на считаные секунды. Джонас, подсвечивая себе фонарем, судорожно пытался закончить последнюю сторону треугольного надреза. Налегая на окаменелый зуб, он насквозь прорезал плотную мышцу. В образовавшееся отверстие, куда уже можно было просунуть руку, тотчас же хлынула морская вода.

Джонс, утопая по грудь в осклизлых пищевых завалах, с трудом пробрался к хвостовому отсеку «Эбис глайдера», после чего с силой всадил носовой обтекатель в проделанную дыру, мини-аппарат моментально обволокло липкой жижей. Джонас умудрился наполовину протиснуться в разрезанное мускульное кольцо, когда внезапно все закружилось перед глазами.

У тебя кончился воздух. Быстро залезай в капсулу, пока не потерял сознание!

Он упал на колени и, рывком открыв люк, залез в капсулу. В этот момент мегалодон неожиданно начал погружаться на глубину. «Эбис глайдер» пулей вошел в верхний отдел пищевода до хвостового отсека и остановился.

Джонас сорвал маску и, жадно глотая воздух, задраил люк. От биокостюма невыносимо воняло китовым жиром, резиновые перчатки порвались в клочья из-за воздействия агрессивного желудочного сока и желчи. Джонас принял лежачее положение, пристегнул ремни, выглянул наружу через прозрачный носовой обтекатель и ужаснулся.

Глотка мегалодона была совершенно черной, за исключением трепещущих темно-синих жаберных щелей и отраженного крохотного луча света, что попадал внутрь через открытую пасть.

Джонас почувствовал, как мини-аппарат заскользил обратно в желудок. Это мегалодон снова начал почти вертикальный подъем.

И тогда Джонас, рванув на себя аварийный рычаг, поджег водород.

Капитан рыболовецкого траулера только что закончил замену последней треснувшей свечи зажигания в двигателе. Неожиданно он услышал крик своего первого помощника, дежурившего у эхолота:

– Шкипер, эта гадина возвращается! Она на глубине четыреста тридцать футов и поднимается, как реактивный снаряд, нацелившись на наш корпус.

– Запустить двигатели – полный вперед!

– А что будет с девчонкой?

Терри Танака была в двадцати футах от рыболовецкого траулера, когда его двигатели внезапно зарычали и ожили. Опустив лицо в воду, Терри плыла из последних сил. И не поверила своим глазам, увидев, как где-то на глубине вспыхнула шаровая молния.

Искра подожгла остатки водорода в баке «Эбис глайдера», а вырвавшийся столб пламени – легковоспламеняющийся китовый жир в брюхе акулы.

Мини-аппарат пулей пролетел сквозь тьму, но неожиданно застрял между полуоткрытых челюстей мегалодона. Верхние и нижние ряды острых зубов процарапали толстое лексановое стекло.

И буквально через долю секунды мегалодон вывернул через пасть обугленный желудок прямо в море и вместе с ним «Эбис глайдер». Шарообразная черная масса лопнула, превратившись в алую лужу крови.

– Спасибо Тебе, Господи, спасибо…

Тело Джонаса буквально дрожало от облегчения, а глайдер тем временем продолжал удаляться от мертвого хищника, цифры на индикаторе глубины стабильно уменьшались.

По шее Джонаса струился холодный пот. Перекатившись на спину, Джонас посмотрел на пронизанную солнцем аквамариновую поверхность, от которой его сейчас отделяли еще триста двадцать футов.

И тут он заметил, что через глубокие борозды, оставленными в лексане зубами мега, в капсулу глайдера просачивается морская вода.

Рыболовецкий траулер кружил вокруг Терри: экипаж «Кику» все же заставил капитана вернуться. Альфонс Демарко бросил девушке спасательный круг. Не успела она потянуться за кругом, как вокруг нее в воде начали расплываться кровавые сгустки.

– Терри…

– Ал, все нормально, это кровь мега. Я видела огненный шар. Джонас, наверное, поджег остатки водорода из бака.

– Неужели он до сих пор жив?

– Кинь мне маску и трубку.

– Терри…

– Делай, что тебе говорят!

Демарко послушно бросил в воду маску с трубкой. Терри натянула маску, прикрепила трубку и нырнула головой вниз.

Капсула продолжала набирать воду, ее подъем замедлился.

А где-то внизу самка мегалодона, оставляя за собой реки крови, продолжала идти ко дну. Джонас провожал глазами акулу-альбиноса, пока та не скрылась из виду. Он уже дважды сумел избежать верной смерти, но, чтобы пережить сегодняшний день, требовалось очередное чудо.

Измотанный до предела как морально, так и физически, Джонас пытался заткнуть течь ладонями. Он в отчаянии смотрел на показания датчика глубины, опустившиеся ниже отметки в двести семьдесят футов, и одновременно проводил подсчеты в уме.

Глайдер поднимается со скоростью сорок футов в минуту, при этом толщина слоя воды в капсуле три дюйма, и каждую минуту слой воды на дюйм увеличивается. Надо успеть подняться по крайней мере на отметку в сто футов от поверхности океана, после чего покинуть глайдер… максимум на сто двадцать футов. Если с каждым дюймом воды скорость подъема уменьшается на десять футов, то…

– Я сделаю это!

Перевернувшись лицом к аварийному люку, Джонас начал медленно и глубоко дышать, стараясь набрать в легкие как можно больше воздуха. Он снял резиновые сапоги, нащупал маску, отсоединил пустой баллон с воздухом.

Огляделся по сторонам, когда вода достигла груди.

Сто девяносто… сто восемьдесят… сто семьдесят…

Глайдер замедлил ход, практически прекратив подъем.

Не жди, пока он начнет тонуть. Угадай нужный момент и быстро выбирайся наружу.

– Терри, сейчас же вылезай из воды! – строгим голосом произнес Демарко.

Но Терри проигнорировала приказ. Она снова погрузила голову в воду, дыша через трубку. Мегалодон был мертв, это она знала наверняка. И сердце подсказывало ей, что Джонас выжил.

Андре Дюпон был в шоке и глубокой депрессии. Отчаянные усилия спасти акулу, лоббирование, непомерные затраты – все пошло прахом. Величайший хищник планеты за всю ее историю… навеки потерян.

– Я мог погибнуть сегодня, – прошептал он себе под нос. – И ради чего? Ради спасения своего убийцы? И что тогда сказало бы Общество Кусто моей жене и детям? «О Мари, ты должна гордиться своим покойным мужем. Андре погиб во имя благородного дела, отдав свою жизнь ради того, чтобы накормить вымирающий вид». – Дюпон встал и потянулся, чтобы размять затекшую спину. Лучи утреннего солнца, отражаясь, играли на поверхности воды. И в этот момент Дюпон увидел плавник. – Эй! Срочно вытаскивайте девушку из воды!

Ледяная тихоокеанская вода уже доходила Джонасу до груди, дополнительный вес замедлял подъем мини-аппарата до черепашьего шага. Джонас, дрожащий от холода в своем биокостюме, боялся лишний раз пошевельнуться. Капсула остановилась, Джонас бросил взгляд на датчик глубины.

Сто сорок два фута.

Сделав глубокий вдох, он надел маску и открыл хвостовой люк.

Двухфутовый спинной плавник кружил вокруг рыболовецкого траулера. Одиннадцать человек дружно надрывали глотку, призывая Терри выбираться из воды.

– Это большая белая акула! – кричал Филип Праузницер. – Терри, она нацелилась на кровь мега, срочно поднимайся на борт!

Капитан траулера, спустившись вниз, вернулся с дробовиком. Спинной плавник нарезал круги вокруг девушки. Капитан прицелился.

Терри нырнула, скрывшись под волнами.

Акула последовала за ней.

У него ушло несколько драгоценных секунд, чтобы выбраться из тонущего глайдера. Устремившись к поверхности моря, Джонас принялся отталкиваться ногами, энергично работать руками. При этом он вел обратный отсчет от ста пятидесяти с шагом три. Вода невыносимо давила на уши и носовые пазухи, однако в маске невозможно было зажать нос для более равномерного распределения давления.

Содрав маску, он зажал нос и надул щеки – боль сразу уменьшилась.

К тому моменту, как он достиг отметки сто двадцать футов, мышцы налились свинцовой тяжестью.

Это все равно что прогулка по парку.

Восемьдесят футов – и он уже не чувствовал ног.

Не останавливайся.

На отметке в пятьдесят восемь футов у него стало темнеть в глазах.

На отметке тридцать пять футов Джонас Тейлор потерял сознание.

Терри схватила любимого мужчину за правое запястье как раз в тот момент, когда его обмякшее тело начало погружаться в морскую пучину. С силой отталкиваясь ногами, Терри гребла левой рукой, поскольку правой она зажимал нос Джонаса и закрывала ему рот. Она почувствовала, что акула кружит все ближе, и прибавила темп.

Вынырнув на поверхность, Терри сразу вытащила голову Джонаса из воды. Его губы были синими, он не дышал. Девушка попыталась положить его на спину, чтобы дать ему несколько драгоценных глотков воздуха изо рта в рот, но плавник появился всего в восьми футах от них, молодого хищника явно влекли соблазнительные запахи крови в воде.

Мимо Терри пронеслась рыбацкая лодка. Рыбаки накинули на акулу траловую сеть как раз в тот момент, когда она уже приготовилась атаковать Джонаса.

Терри с колотящимся сердцем провожала глазами лодку. Прошло девяносто томительных секунд, прежде чем она вернулась. Пульс Джонаса стал совсем слабым.

Я теряю его…

Минуту спустя, когда они уже лежали на палубе, Терри делала Джонасу искусственное дыхание, увы, без видимого результата.

Но вот наконец Джонаса вырвало морской водой. Синюшное лицо побелело, затем покраснело.

Терри смеялась и плакала одновременно, когда Джонас открыл глаза.

– Ты в порядке?

Он кивнул:

– Просто… острое несварение желудка.

Джонас поморщился. Невидимые булавки и иголки вонзились в кровеносные сосуды.

– Джонас?

– Пузырьки азота в крови…

– Не двигайся. Мы на пути в лагуну. Там у нас есть барокамера.

Молодая акула яростно билась в траловой сети. Андре Дюпон в надежде образумить капитана проследовал за ним в рулевую рубку.

– Капитан, вы не можете ее убить! Большая белая акула – охраняемый вид.

– Погляди на мое судно. Его крепко потрепало. Нет, я убью эту рыбу, сделаю из нее чучело и продам какому-нибудь туристу из Нью-Йорка за двадцать штук. Ну что, французик? Ты готов отвалить за нее такую кучу денег?

– Что ж, желаю удачи в тюрьме! – гневно вытаращил на него глаза Дюпон.

Десять минут спустя траулер уже был в глубоководном каньоне перед входом в канал в лагуну Танаки. Гигантские стальные ворота оставались открытыми в ожидании «Кику».

Траулер вошел в канал.

Джонас стонал, его голова лежала на коленях у Терри. Все сочленения его тела были словно в огне, мышцы сжимались от пронизывающей боли.

– Сколько еще осталось идти?

– Мы входим в канал. Медицинский персонал нас уже ждет. Буквально через три минуты ты окажешься в барокамере.

Он поднял на нее глаза:

– Я люблю тебя.

– И я тоже тебя люблю.

Боль усиливалась, у Джонаса кружилась голова, его подташнивало. Джонасу казалось, будто зубы мегалодона вгрызаются ему в спину.

– Помоги мне сесть.

Масао Танака, с забинтованной головой, ждал их у северных трибун для зрителей. Мак тоже был там, он стоял, опираясь на костыли.

Терри помахала отцу рукой.

Слезы радости градом текли по щекам Масао. Возблагодарив судьбу за то, что его дочь осталась жива, он помахал ей в ответ.

Согнувшись от невыносимой боли, Джонас смотрел, как молодую акулу, внешне похожую на большую белую, поднимают в траловой сети на корму. Акула была совсем небольшой: всего семь футов длиной, весом триста-четыреста фунтов. Детеныш мега яростно бился и извивался в траловой сети, фонтаном разбрызгивая вокруг себя кровь своей мертвой матери.

Господи… да это же альбинос!

На какое-то короткое мгновение человек и акула смотрели в упор друг на друга. Детеныш глядел на Джонаса бездушными серо-голубыми глазами, Джонас же восхищался самим фактом появления у мега потомства. Какая ирония судьбы! Джонас закрыл глаза и улыбнулся.

Но затем на него снова нахлынула боль, и, когда два парамедика погрузили его на каталку, он потерял сознание.

В августе 1995 года, вдохновленный заметкой в «Тайм» о Марианской впадине и фотографией шести кабинетных ученых, сидевших в гигантской челюсти акулы, я начал работать над рукописью, которая в конце концов стала книгой «Мег: история глубоководного ужаса». Тринадцать месяцев спустя, когда я потерял должность генерального директора фирмы по оптовой торговле мясом (пятница 13-е 1996 года… мое счастливое число), рукопись стала предметом самых настоящих торгов, и я заключил свою первую сделку с издательством. С тех пор все понеслось, как на «американских горках». Мне три раза предлагали продать права на экранизацию «Мега». И когда я пишу эти благодарности, кинокомпания «Уорнер бразерс» уже готовит к показу в 2017 году новый фильм.

Перед вами совсем не та книга, что была издана летом 1997 года издательством «Bantam/Doubleday». Написав несколько лет назад приквел для электронной книги, получивший название «Мег: истоки», я хотел сочетать эту историю с первоначальной книгой «Мег», однако по своему уровню книги оказались слишком разными – за двадцать лет мое мастерство значительно усовершенствовалось. И я переписал весь роман целиком, более выпукло показав характеры героев, развив некоторые сцены и добавив некоторую информацию, которая наверняка будет полезна читателю. С волнением представляя на ваш суд эту «дополненную и переработанную» версию «Мега», я хочу отдать должное тем, кто внес значительный вклад в написание романа, в мою карьеру и (скрестим пальцы) в будущий фильм.

А именно: моим партнерам в «Viper Press» – моему близкому другу Марку Маллеру, менеджеру Тиму Шалту, гуру маркетинга Мишель Колон-Джонсон и, наконец, неутомимому, неунывающему ведущему продюсеру «Мега» Белль Эвери. Моя особая благодарность адвокату Джону Джесси.

И моей личной команде: Барбаре Бекер за то, что отредактировала мою книгу, а также за самоотверженную работу волонтером в рамках программы «Adopt-An-Author»; веб-мастеру из «Millennium Technology Resoures» Дугу Макинтайру за отличную подготовку моих ежемесячных информационных бюллетеней и поддержку сайта Steve Alten. А также Эрику Холландеру, одаренному художнику-графику, который все эти годы готовил обложки моих книг, и Джеймсу Гелету за его потрясающие буктрейлеры. Большое спасибо художникам Биллу Макдоналду, Тан Нго и подводному фотографу Малколму Ноббсу за большой вклад в мою работу.

Сердечная благодарность моим литературным агентам Дэнни Барор и Хизер Барор-Шапиро из «Baror International», моим адвокатам Джоелу Маккуину и Робу Голдману и моему бывшему менеджеру Кену Атчити из AEI, которому я крайне обязан своим первоначальным успехом. А также издателям, редакторам и отдельным лицам, внесшим большой вклад во франшизу «Мега»: Нику Нанзиате, Эду Дэвидсону, Тому Дохерти, Бобу Глисону, Джону Скогнамильо, Эрику Раабу, Уитни Росс, Скотту Гиру и Майку Доновану из «Gere Donovan Press», Триш Стивенс из «Ascot Media Group» и персоналу «Bentam/Doubleday», «Kensington/Pinnacle», «Tor/Forge», «Rebel Press» и «Cedar Fort Books».

И наконец, огромное спасибо моей жене и сердечному другу Ким, нашим детям, моим родителям и особенно MEGheads: спасибо за ваши письма и неоценимый вклад. Ваши комментарии очень важны для меня, вы мой самый ценный актив.

Стив Алтен