Блондин – личность темная (сборник) - Светлана Алешина

Валерия стояла у окна и задумчиво смотрела на проносящиеся по небу тучи. Свинцовая их серость более всего отвечала ее нынешнему настроению: и если бы было ясно и солнечно, жить стало бы вообще нестерпимо.

Нет, Лера не относила себя к меланхоличным, склонным к депрессии личностям. Но судьба, казалось, всерьез решила добить ее.

Валерия легко взобралась на подоконник, вытянув длинные, но уже начавшие полнеть ноги. Она все еще обладала гибкостью – сказывались десятилетние занятия современными танцами. Вот только танцы для Валерии теперь – табу. Она не любила провалов, и этот провал был одним из многих ударов судьбы.

Валерия тогда все-таки нашла себе партнера под стать – так ей по крайней мере казалось. Но для показательных выступлений мало одной техники – нужна еще и душевная близость. Только тогда движения становятся отточенными до совершенства, а танец производит впечатление чего-то неотъемлемого от облика исполнителей. Герману оказалась чуждой душевная тонкость, и, разумеется, они провалились на конкурсе. Впрочем, даже не душевная тонкость, а скорее выражение этой тонкости в движениях.

Валерия пыталась вытянуть все на себе, Герман же отделывался отточенными до автоматизма, но совершенно неэмоциональными движениями. При этом с его физиономии не сходила глупо-блаженная улыбка – мальчишке нравилось просто выступать перед толпой, и он наивно полагал, что, танцующий с таким «голливудским оскалом» на лице, он нравится Валерии. А уж зрителям и подавно.

Лера же пыталась произвести на толпу впечатление. Она любила зрителей и хотела, чтобы они платили ей тем же. Но Германа она не любила. Этот самоуверенный мальчик вполне устраивал ее как партнер – его внешность превосходно дополняла ее собственные внешние качества: они неплохо смотрелись вместе.

Если бы она танцевала одна, обязательно добилась бы расположения зала. Но Герман все портил, совершенно не чувствуя своей партнерши… Поэтому, естественно, выиграла эта бездарная парочка – Харитон с Наташкой.

Валерия поморщилась при одном воспоминании о них – до сих пор оно причиняло боль. Мало того что она еще и совершила глупость – позволила себе влюбиться в этого Харитона, придурка с идиотским именем, так она еще и млела и таяла в его присутствии… Естественно, ничего путного из этого чувства не получилось – Наташка клещами вцепилась в потенциального жениха.

Зато чертов Герман, мало того что провалил Лерино выступление, он еще и обвинил ее в провале, мотивируя, что, мол, она, Лера, не смогла поддержать его романтического настроя и движения ее не соответствовали его собственным па.

Валерия, будучи девушкой умной и достаточно подкованной в практической психологии, знала, что Герман банально ревнует.

Он по уши был влюблен в нее, она же втрескалась в этого Харитона. Герман, бедняга, страдал. И на выступлении пытался поразить ее в самое сердце своей техникой. Однако, как выяснилось, одной техники мало, чертовски мало для эффектного выхода на сцену.

Отточенные движения без эмоций подобны вялому скольжению облаков-барашков по небу – красиво, но лишено экспрессии. А зрителей привлекает именно напряженная жизнь – жизнь в танце. Как, впрочем, и жюри.

Разумеется, после такого облома – Валерия была уверена в победе – она забросила танцы, которые теперь внушали ей одно отвращение. Повторять у станка давно заученные движения, чтобы потом провалиться… Нет, это не в ее характере.

Тогда же Валерия, решив начать новую жизнь, рассталась со своим постоянным в течение целого года кавалером Николаем. Он воспринял это как должное: отношения их не предусматривали драм и обоюдных нервотрепок. Герман таил надежду на взаимность, пару-тройку раз, после расставания Леры с Николаем, приходил с бутылкой вина и букетом роз. Но Валерия, которой совершенно не хотелось видеться с этим человеком, безжалостно выставляла мальчишку вон, и он прекратил всякие попытки сблизиться. Ему было больно слышать отказы, но Лера ничего не могла с собой поделать. Герман, независимо от его собственных мыслей, был виновен в ее провале. В их общем провале. И неважно, что он сам винил во всем ее. И Лера не могла заставить себя нормально с ним общаться – это было выше ее сил.

Порой она видела его под своими окнами. Герман время от времени являлся к ее подъезду и смотрел на дом телячьим влюбленно-рассерженным взором. Но Валерии было наплевать – ей не нужны неудачники. Ей вообще никто не нужен, Лера хотела одного – покоя. Ей казалось, что необходимо забыть о провале – одном из многих, но самом болезненном. Валерия собиралась добиться известности, но понимала, что в парных танцах этого не получится. А одиночные почему-то не приносят популярности. И она заставила себя забыть о карьере танцовщицы, намереваясь окунуться в свежую, новую жизненную струю. Какой будет эта струя, Валерия еще не знала, но надеялась, что лучше и интересней прежней.

Но новой жизни так и не получилось – угнетало одиночество. Домашних животных Лера не любила, да и времени на них не оставалось. Работу секретаря в престижной фирме она тоже бросила, решив, что надо разом оборвать все нити с прошлым. И теперь проживала накопленное в течение последних нескольких лет.

Друзья?.. Их у Валерии не было – времени не хватало на чужие проблемы. И лишь Герман был той связующей ниточкой, которая напоминала о прежней жизни, в том числе и о провале. Но он все не оставлял попыток сойтись с ней. Звонил – она бросала трубку. Его жалобно-влюбленные взгляды Валерия по-прежнему игнорировала. А в последние дни старалась вообще не встречаться со своим пылким и слишком настойчивым, чтобы не сказать навязчивым, прошлым…

Тучи вяло ползли по небу, их свинцовые края низко нависли над землей, но дождь все не начинался. И это тоже раздражало. В конце концов октябрь уже близился к концу. Чертовы же дожди заставляют себя ждать. Пора бы выпасть первому снегу, но, к несчастью, природе глубоко наплевать на желание какой-то бывшей танцовщицы.

Лера соскочила с подоконника, сбросила с плеч потрепанный, когда-то ярко-синий, а теперь непонятного цвета махровый халат и подошла к огромному зеркалу. Сморщилась, но решила все же пристально изучить недостатки собственной внешности, которые тоже, по ее наблюдениям, появились недавно, уже в «новой» жизни.

Лера с вялым ужасом отметила, что чуть пополнела и только за счет тонкой кости не смотрелась отвратительной коровищей. На талии появились противные складки. Бедра покрылись пока еще тонким слоем жирка, будущим целлюлитом. Появился пока еще еле заметный, второй подбородок.

– И это я? – презрительно глянула в зеркало Лера. Ее янтарно-карие глаза сощурились, придавая яркому, с отдаленно восточными чертами лицу нечто демоническое. Губы скривились презрением к собственной персоне.

Не одеваясь, Лера побродила еще по маленькой квартирке – все здесь навевало тоску: и старая, оставшаяся от тетки мебель, и телевизор с огромным и пыльным корпусом, и небольшие окна, выходившие на теневую сторону. Скрипучие половицы, выкрашенные в мерзкий желтый цвет, раздражали. И вся эта старенькая пятиэтажка, казалось, давным-давно пропиталась плесенью и пыльной затхлостью.

Лера сморщилась, плюхнувшись на старинную сетчатую кровать, пружинка выскочила из матраца и впилась в нежную кожу девушки.

– Нет, так жить нельзя, – зарываясь лицом в пахнувшую легкими духами желтоватую наволочку, глухо пробормотала девушка. За месяц одиночества она научилась разговаривать сама с собой, хотя раньше непременно сочла бы это симптомом подкрадывающейся шизофрении. Теперь же считала, что с умным человеком поговорить всегда приятно…

Валерия решительно вскочила и направилась к телефону, ощущая, как холодят разгоряченную кожу порывы ледяного октябрьского ветра из открытой форточки. Старинный мастодонт с огромным неудобным диском уверенно занимал свое законное место у зеркала в коридоре. Зеркало тоже было старым – в витой раме, с тускло-дымчатым стеклом, которое любую внешность делало близкой к идеальной.

Когда ей досталась эта квартира, Валерия ничего не стала менять – не было денег. Теперь не было желания – может, она и могла бы сделать евроремонт, но это было бы откровенным издевательством над старым домом, обладавшим своей особой старческой душой. А издеваться Лера не любила – ни над людьми, ни над предметами, разве что над собой, и то изредка.

Лера подняла тяжелую трубку и вслушалась в мерные, как дыхание уставшего старика, хрипловатые гудки. Потом решительно набрала номер… И говорила очень долго, не следя за временем: ей уже целый месяц было совершенно некуда спешить. Она тихо вещала в трубку, вслушивалась в ответы и записывала информацию в толстый блокнот, оплетенный крокодиловой кожей, – память о прежней жизни.

Наконец все вопросы были решены на первоначальном уровне.

– Что ж, моя жизнь начинает выходить из противозачаточного состояния, – грустно сыронизировала Лера, опуская трубку на массивные, тусклые от легкого слоя ржавчины рычаги. И, поднявшись с ледяного деревянного пола, направилась в комнату.

Полки огромного книжного шкафа были забиты всевозможными, нередко раритетными изданиями. Пожалуй, единственное, что Лера намеревалась забрать с собой в новую жизнь, это книги. С ними, как со старыми, проверенными временем друзьями, было жаль расставаться. Валерия легко прикоснулась к плотному алому сафьяну Блаватской – странно, красный цвет казался ей нелепым в сочетании с содержанием мистико-философских трудов писательницы. С еле заметной дрожью, словно боясь, что книгу оскорбит подобная вольность, пробежала кончиками пальцев по черному кожаному переплету Кастанеды. Трепетно погладила металлические пряжки «Молота ведьм» – этот труд был создан на крови, Лера после долгих трудов оставила тщетные попытки прочесть эту вещь, но уважение осталось. Даже не к книге, а скорее – к старинному переплету.

За время своего одиночества Лера прочитала почти всю теткину библиотеку – кое-что просто просмотрела, некоторые вещи действительно читала, не отрываясь. И с каждой любовно подобранной книгой библиотеки убеждалась, что ее тетка, Алевтина Аристова, была женщиной необычной: мистически настроенная, она не отрывалась от действительности.

Лера не любила тетку и очень мало ее знала. Все детство прошло с родителями, которые терпеть не могли сестру матери, Алевтину. Но родители умерли, не оставив любимому чаду ровным счетом ничего – даже комнату в коммуналке забрали соседи. К счастью, тогда Лера была уже достаточно самостоятельным человеком и смогла выжить, большей частью скитаясь по общежитиям или случайным знакомым.

Она очень удивилась, получив в наследство однокомнатную квартиру в отдаленном от центра районе. И обрадовалась – часть проблем тогда была решена.

Лера не привыкла оставлять на потом свои дела и решила прямо сейчас начать приготовления к главному шагу своей жизни. Она достала из шкафа несколько объемистых чемоданов – тетка трепетно копила подобные вещи, хотя никогда не выезжала из родного города, – стерла пыль с разноцветной кожи и принялась складывать в чемоданы книги, аккуратно смахивая с каждой слой пыли. Попутно Валерия подумала, что придется нанимать машину. Впрочем, это ее совершенно не трогало – одна лишняя проблема не могла вывести девушку из состояния равновесия. Их ведь у нее было немало.

Мерно стучали колеса. За окнами проносились леса и поля, иногда – города. Лера равнодушно взирала за окно. В сущности, она не испытывала никаких чувств – не было ни облегчения, на что она так надеялась, ни грусти или ностальгии. Серая пустота, не более того.

Хотя, казалось бы, должно появиться волнение – ведь она ехала в неведомое. Валерии было все равно, куда отправиться, и она выбрала далекий городок на Волге. Почему бы и нет, в самом деле? Ей было все равно, куда ехать. Городок с милым и в чем-то уютным названием – Тарасов. Почему бы не он? В столицу Лера не хотела – душа ее не жаждала слушать шум и скрежет большого города.

Чемоданы с книгами лежали в багажном вагоне. На столике в купе валялся купленный на лотке роман-однодневка. Пролистав пару страниц с утомительно-слащавым текстом, Лера с отвращением захлопнула книжку.

Деньги были давно переведены в один из банков Тарасова: Валерия решила, что с крупной суммой – накоплениями и полученными за квартиру деньгами – в путь отправляться неблагоразумно. В купе из Лериных вещей была только сумка с несколькими ее вещами – и все. Ей не захотелось брать ничего лишнего. Прощаться с бывшими друзьями она тоже не стала – к чему?..

К счастью, в купе она оказалась одна – поезд был почти пуст, видно, мало охотников ехать черт знает куда. Лера задумалась над сложным вопросом: отправиться ли в вагон-ресторан и напиться там или ограничиться чаем в купе? И склонилась к первому – в конце концов теперь ей нет нужды соблюдать диеты, и она может делать все что вздумается.

Валерия тряхнула головой, отбрасывая назад длинные пряди крашенных в серебристо-платиновый цвет волос, и еле заметно усмехнулась…

Путь ее приближался к концу. Еще чуть-чуть – и она приедет в Тарасов. Остановится в гостинице, зайдет в риэлторское агентство, купит небольшую квартирку где-нибудь в центре, а может, и на окраине – где больше понравится. И найдет, чем заняться, пусть не сразу, но деньги на первое время еще есть. Теткина квартира теперь в чужих руках, ее купили какие-то незнакомые граждане. И сожжены все мосты.

Тарасовский вокзал встретил Леру шумом, гамом и пестротой одежды нередко назойливых беженцев. Впрочем, девушку все это мало заботило. По-прежнему отрешенная, она взяла такси и отправилась в центральную гостиницу, не особенно присматриваясь к шумным улицам и огням города, – осенью рано темнело, и Тарасов, несмотря на раннее время, искрился фонарями.

А утром Лера решительно подошла к роскошному салону под романтичным названием «Теплый бриз» и потянула на себя массивную дверь с зеркальными стеклами. В холле было прохладно и тихо. Еле слышно играла ненавязчивая музыка – словно кто-то лениво перебирал гитарные струны, находясь в наркотическом опьянении. Так и представлялась куча по-восточному пестрых подушек, на которых развалились смуглокожие люди, обхватив алыми ртами трубки кальянов и втягивая сквозь трепетно расширенные ноздри кокаин с тонких лоскутков рисовой бумаги.

Впрочем, Валерия с наркотиками никогда не сталкивалась и знала о них в основном из зарубежных фильмов.

– Чем можем быть полезны? – подлетела к Валерии худенькая рыжая девушка в форменном голубом халатике с белым воротничком. На бейдже красовалось сказочное, непривычное, но очень подходящее девушке имя – Алиса. Рыжая девчонка и в самом деле напоминала лисичку, юркую, очаровательную.

– Я хочу подстричься и покраситься, – спокойно сказала Лера. – А также сделать маникюр и макияж…

– Прошу вас, – приветливо улыбнулась девушка, и Лера последовала за ней.

Опустившись в глубокое кресло, она смерила себя оценивающим взглядом. Ничего особенного. Яркие темные глаза почти не видны под светлой челкой. Губы красивой формы напряженно сжаты. Лицо несколько похудело от всех изменений – пожалуй, единственное, что порадовало девушку.

За спиной, приглушенный расстоянием, раздался чуточку напряженный голос рыжей девушки Алисы:

– Иди уж, не время отношения выяснять. Тебя клиентка ждет. Хочешь вылететь отсюда как пробка?

– Я не вылечу, – незнакомый, но довольно приятный мужской голос звучал с ощутимой ехидцей. – А относительно отношений – я вообще не понимаю… мы что, расстаемся?

– Слушай, мне вообще нельзя встретиться со старым другом?

– Не с другом, а с бывшим молодым человеком. Ты, надеюсь, еще помнишь, что собиралась выйти замуж за Бориса? – продолжил дискуссию молодой человек, кипя яростной иронией и обидой.

Валерия с усталой отрешенностью вслушивалась в разговор – в незнакомом городе ей все было интересно.

– Лучше бы уж вышла! – со слезами в голосе воскликнула Алиса. И тут какая-то женщина, судя по голосу, далеко не юная, произнесла со спокойной рассудительностью:

– Ну хватит, ребята, опять сцепились! Потом разберетесь, а пока – арбайтен, арбайтен.

– Ко мне больше не подходи со своей дурацкой ревностью! – напоследок крикнула Алиса звенящим от бешенства голосом.

– А кто ревнует? – с деланой невозмутимостью парировал собеседник.

– Какую стрижку вы хотели бы сделать? В какой цвет окраситься? – услышала Лера мужской голос, только что произносивший ехидную фразу, за ее спиной. Голос был невозмутимо холоден, словно совсем не этот молодой человек только что ссорился с девушкой, изливая на нее яд и желчь.

В огромном, во всю стену зеркале появилось отражение стильного молодого человека с раскосыми серо-голубыми глазами, худощавым, несколько щетинистым лицом и сережкой-крестиком в ухе.

– На ваше усмотрение, только коротко и ярко, – спокойно сказала Валерия и закрыла глаза. Она хотела измениться – пожалуй, единственное ее желание было поменять внешность, а вместе с ней – и внутреннюю суть, изрядно поднадоевшую.

Валерия спокойно сидела в кресле, пока ей мыли голову, что-то делали с волосами, окрашивали и укладывали. И ни на миг не открывала глаз. Она чувствовала, что засыпает – такими ласково-невесомыми были руки парикмахера. «Господи, и такого мужчину эта Алиса отвергает? Достает глупыми нападками?» – лениво поразилась Валерия. Сама она ни за что не покинула бы подобного типа – он воплощал в себе то, что Валерии нравилось в противоположном поле.

– Макияж будете делать? – поинтересовался парень. Его голос был довольно низким и приятным, и Валерия еле заметно улыбнулась, ощутив пробуждение интереса к мужчинам.

– Да, – не открывая глаз, ответила она. Пусть преображение будет как можно более неожиданным! Она хотела измениться, стать другой.

И следующие полчаса над лицом девушки порхали всевозможные кисточки и пуховки. Она расслабленно сидела в кресле и потом, когда ее руки ловко массажировали, подпиливали и красили ногти. Даже не было соблазна посмотреть – что же с ней такое делают. Валерия расслабленно сидела, наслаждаясь покоем.

– Можете посмотреть, – предложил мужской голос, и Валерия распахнула глаза.

«Кажется, это не зеркало, а обычное окно», – это была единственная промелькнувшая мысль.

Перед ней, удивленно вскинув тонкие темные брови и хлопая золотисто-янтарными глазами, восседала необычайно яркая женщина, с тонким, невероятно нежным, бледнокожим лицом и чувственным ртом. Огромными миндалевидными глазами. Медно-рыжая челка зубчиками подчеркивала гладкость лба, прикрывая его, и оттеняла совершенные линии изогнутых бровей. Коротко стриженный затылок – Валерия провела по волосам ладонью и ощутила чуть колючие шелковистые волоски – придавал ощущение легкости. Цвет волос, хотя и яркий, казался естественным.

Дама в зеркале была совершенно не похожа на Валерию. Однако рядом с незнакомой рыжеволосой женщиной отражался все тот же парикмахер с серьгой-крестиком в мочке уха. Он вскинул бровь, молча наблюдая за реакцией клиентки, а потом спросил:

– Как вам?

– Это не я! – беспомощно выдохнула девушка, вскинув тонкую руку к виску. Зеркальное отражение поступило точно так же, и Лера увидела свои длинные пальцы с накрашенными изящными ногтями на коротко стриженном виске.

– Да нет же, это вы! – уверил рассмеявшийся парень. На бейдже его висела табличка с именем: Илья. – Это именно вы, не сомневайтесь.

Валерия улыбнулась улыбкой новой, уверенной в себе женщины и весело пропела:

– Вы волшебник, благодарю вас.

Она кокетливо повела миндалевидным глазом в сторону мастера, поймав себя на мысли, что не отказалась бы встретиться с этим стильным парнем. И он, словно прочитав ее мысли, а может, отреагировав на появившуюся неподалеку рыжую Алису, предложил:

– Если действительно хотите меня отблагодарить, согласитесь со мной встретиться.

– С удовольствием, – осторожно поднимаясь из кресла, улыбнулась Валерия. – А где? Я первый день в городе и ничего еще здесь не знаю.

Она и в самом деле только что приехала, на скорую руку оформив документы в гостинице, забросив в одноместный номер чемодан, и решила отправиться в риелторскую фирму. Но сегодня Лера уже не успевала попасть туда – да и нечего спешить: несколько дней в гостинице ее бюджет выдержит без особых проблем.

– Как вы относитесь к рок-музыке? – спросил Илья чуть насмешливо.

– Хорошо отношусь, – улыбнулась Лера.

– Так вы согласны? Тогда подскажите, куда за вами подъехать?

– Давайте встретимся у входа в гостиницу «Тарасовские дали», – предложила Лера, улыбнувшись. И, договорившись о времени с обаятельным парнем, она расплатилась и в удивительно приподнятом настроении покинула парикмахерский салон. Выходя оттуда, Лера услышала смутные голоса Алисы и Ильи – они возобновили не слишком красивую перебранку. Но Валерия, считавшая, что каждый человек волен поступать по собственному усмотрению, не стала обременять свою стриженую голову сочувствием. Она без сожаления вышла на сияющую фонарями вечернюю улицу и направилась к гостинице. Конечно, место, где предлагают послушать рок-музыку, не «Гранд опе-ра», но привести себя в порядок не помешает.

Впрочем, удалиться от парикмахерской так быстро ей не удалось. Вплоть до самой гостиницы Лера улыбалась, словно кто-то нашептывал ей на ухо что-то очень смешное. Ей иногда нравились конфликты. И теперь понравился – тем более такой странный.

Когда Валерия только открывала дверь, ведущую на вечернюю улицу, она натолкнулась на молодого человека сибаритского вида – холеный, с бородкой-эспаньолкой и большими проникновенными глазами цвета коньяка. Он окинул Леру насмешливым и чуть восхищенным взглядом – при этом она обрадовалась: первый день в городе, а обращают внимание – и сочувственно хмыкнул:

– Не стоило вам посещать это заведение.

– Да что вы! – ехидно протянула девушка, вмиг замечая все недостатки странного парня. И едва заметный шрам, рассекавший щеку, и чересчур упрямый подбородок, и тонковатый для мужского лица нос. Особенно не понравился девушке тон его голоса. Но особенно она не терпела критики, поэтому уточнила: – Мне здесь очень понравилось, поверьте!

– И все же это местечко – одно из худших, – язвительно бросил парень, потирая ладонью подбородок. – Говорю со знанием дела – я тут работал.

– А теперь вы выступаете в ансамбле лесбиянов? – ехидно процедила Лера, не понимая, почему этот тип несет всякую ерунду.

Она намекнула на женоподобность, сквозившую во внешности незнакомца, и он это понял, ответив:

– Жаль, что вы не слишком умны…

Валерия после этой фразы поизощрялась еще в остроумии, но недолго, после чего отправилась-таки в гостиницу.

– Сашечка, ну не путайся ты под ногами, – далеко не логично, но очень вежливо, даже жалобно попросил Лариков. Учитывая, что я мирно сидела в кресле и наблюдала за ним, логику в его просьбе и в самом деле было трудно обнаружить. Ларчик, мой замечательный шеф, уже битый час метался по нашему офису в поисках чего-то сверхважного и не мог найти. Обычно напоминавший грустного жирафа, сейчас он больше походил на клубок ужей, занятых вечерней гимнастикой. Сколько я, младший детектив Данич, ни просила его обнародовать предмет поисков, Андрей Петрович не соглашался, намереваясь справиться со своей проблемой самостоятельно.

Ларчик уже третий день был в странноватом состоянии. Лиза, его супруга, уехала к родственникам, и он с головой погрузился в расследование дела, связанного с нападками на какой-то парикмахерский салон. Я в этом деле участия не принимала: мне, Александре Сергеевне Данич, была уготована роль секретаря. То есть приходилось сидеть на работе, ожидая потока клиентов. Потока пока не последовало, не явилось даже одного-единственного клиента. И хотя я пыталась вклиниться в дело шефа, регулярно повторяя, что не отказалась бы от зарплаты, Лариков был нерушимее скалы. Он использовал привычную отговорку: это слишком опасно. Это дело плохо пахнет, Сашечка. Тебе не стоит в него соваться. Сиди на телефоне.

– Ларчик, – очаровательно улыбнувшись, обратилась я к боссу, – ты меня действительно отпускаешь?

– Я? – Андрей посмотрел не на меня, а скорее сквозь мою персону. Прозрачной меня назвать сложно, если честно. – Я тебя отпустил? А, ну конечно, можешь идти. Только завтра…

– Конечно, завтра я явлюсь в офис, как положено, и с раннего утра займусь отчетностью, буду благоразумно вносить документацию в компьютер, – привычно отчеканила я, не дожидаясь нравоучений моего драгоценного шефа. – Если не появится персонального клиента для меня.

Если бы некоторое время назад кто-то сказал, что Александра Данич, специалист по старофранцузскому языку и поклонница Вийона, займется низменной профессией частного детектива, – не поверила бы. Скорее я бы повертела пальцем у виска, вежливо намекая: «Вам стоит проверить умственные способности, переутомление сказывается». И тем не менее мною проведена бездна успешных расследований, и я гордо называюсь младшим детективом агентства «ЛМ».

Я вытащила свое расслабленное тело из глубокого кресла, выключила компьютер и взглянула за окно. Осень наконец ощутила свои права и вылилась на улицы дождем. Мрачно-серое небо нависло над землей в жажде раздавить в пух и прах этот глупый голубой шарик. Солнца не было и в помине, что вполне объяснимо: светило в октябре, в самом конце месяца, если и появляется на рабочем месте, скрывается с небосклона чрезвычайно рано.

Я посмотрела на часы – только-только успею переодеться и к Пенсу в гараж. У нас сегодня светское мероприятие, если можно так выразиться. Приятель Пенса, выступающий в тарасовской рок-группе, пригласил нас на вечеринку в баре «Каммино». А так как рок-музыку я люблю, мы с Сережкой согласились. Да и вообще, нельзя же целыми днями сидеть в офисе, тупо уставясь на экран компьютера. Надо хоть изредка позволять себе светские развлечения.

Распрощавшись с Ларчиком до завтра, я отправилась домой, в свою одинокую квартирку. Маман сегодня решила отдохнуть от обожаемого чада и отправилась к моей старшей сестре. А это означало, что частный детектив Александра Сергеевна Данич на данном этапе своей жизни оказалась предоставленной самой себе.

Андрей Петрович Лариков в конце концов обнаружил необходимые бумаги. В сущности, это даже были не бумаги, а один-единственный блокнот с заметками. Дело, которым шеф детективного агентства занимался уже около недели, совершенно ему не нравилось: полное отсутствие каких бы то ни было зацепок, загадочный преступник, более похожий на призрак.

Один из лучших парикмахерских салонов Тарасова «Теплый бриз» переживал не самые лучшие свои времена. Кто-то ужасно хотел, чтобы этот салон завершил свое существование в городе. И Ларикова попросили разобраться с неизвестным саботажником.

Он без малого неделю пытался отыскать преступника, но пока это не получалось. А некий недоброжелатель тем не менее продолжал свое черное дело, причем не оставляя следов. Словно человек-невидимка у Герберта Уэллса.

Анонимка налоговикам заставила совершить внеочередную проверку «Теплого бриза». Никаких серьезных огрехов в работе бухгалтерии салона обнаружить не удалось, но директору, Васевскому Олегу Юрьевичу, пришлось несладко. Да и сотрудникам парикмахерского салона изрядно потрепали нервы.

Лариков вздрогнул – зазвонил телефон. Сняв трубку, Андрей Петрович услышал в мембране голос директора «Теплого бриза».

– Могу я поговорить с господином Лариковым?

– Я слушаю, Олег Юрьевич, – откликнулся Андрей, сразу же узнав собеседника по голосу. – Что-то случилось?

– У нас уже черт знает сколько времени «что-то» случается, – мрачно откликнулся Васевский. Голос его выражал недоумение, смешанное с досадой. В самом деле, его детище, парикмахерский салон, процветал уже несколько лет, и вот недавно начались эти нападки. Пока что «террорист недоделанный» отделывался мелкими гадостями. Но кто знает, что будет завтра?

– И что произошло на этот раз? – спокойно поинтересовался Андрей.

– Могу я к вам сейчас подъехать? Пожалуй, это не телефонный разговор.

– Хорошо, – с чувством неотвратимого согласился Лариков. И почти смирился с необходимостью продолжить рабочий день. «Какое счастье, что Лиза уехала!» – подумал бывший следователь и теперешний частный детектив.

За окнами уже давно сгустилась тьма. Лариков, пока ждал клиента, сварил кофе, сделал себе пару бутербродов и уселся в кресло. Компьютер тихонько и уютно жужжал, мерцая голубым монитором. Из динамиков не выключенного Сашкой магнитофона доносилась ритмично-резкая музыка. Андрей Петрович Лариков наслаждался минутой покоя, так редко выпадавшей на его долю, и потягивал кофе из большой кружки, когда в дверь позвонили.

Новые джинсы сидели на мне как влитые. За последние недели я успела похудеть – пришлось побегать по Тарасову. И теперь могла с полным правом гордиться фигурой. Хотя и раньше она вполне меня устраивала. К сожалению, лицо как было, так и осталось лукаво-детским. Но уж здесь ничего не попишешь. Такова моя нелегкая доля. Наверное, этому я буду радоваться лет через тридцать.

Я сладко улыбнулась себе в зеркале, но долго слащавости не выдержала и показала язык своему отражению. Фыркнула, одернула нежно-зеленый свитер красивой крупной вязки и, окончательно собравшись, вышла из квартиры. Гараж вместе с Сережкой ждал меня. И уж тогда мы отправимся в бар, где сегодня предстоит неплохая вечеринка с качественной рок-музыкой.

Группа «Абзац», которую я скоро услышу, это, конечно, не «Рамштайн» или «Мегагерц», но тоже ничего. По крайней мере среди бьющей в уши попсы, исполнители которой, в лучшем случае, обладают слухом, это просто великолепно.

Пенса долго ждать не пришлось, он оседлал мотоцикл, я уселась позади, и мы понеслись по темной, расцвеченной фонарями дороге. Обожаю быструю езду. А сегодня мы ехали действительно стремительно, так что бара под названием «Каммино» мы достигли на удивление скоро. Пенс оставил свое средство передвижения на стоянке, оборудованной перед баром. Сервис, однако! А я, пока он разбирался с мотоциклом, с любопытством рассматривала «Каммино». Снаружи бар выглядел многообещающе. Мастерски сделанные мечи и щиты красовались в витринах, освещенные перемигивающимися лампочками. Сталь таинственно мерцала, воображение уносило куда-то в далекое Средневековье, во времена рыцарей и прекрасных дам.

Изящная, оформленная виньетками неоновая вывеска демонстрировала название бара. Пока я стояла, за тяжелые металлически-стеклянные двери прошли несколько молодых людей в коже и с металлическими медальонами. Стайка девчонок в банданах и кислотных мини-юбках, с сомнением окинув взглядами вывеску, все же миновала бар. Меня это позабавило: девочек, видимо, напугали доносившиеся из заведения записи языческого металла.

Наконец мы вошли в «Каммино». Оформление зала меня также не разочаровало. Скромненько, но со вкусом. Оформленная витражными узорами стойка бара, за которой выстроились разномастные бутылки. Высокие вертящиеся стулья. Возвышение сцены у дальней стены зала.

– Ну как тебе? – полюбопытствовал Пенс с таким видом, словно я в жизни не бывала на подобных сборищах. Музыки пока не было, группа «Абзац» готовилась к выступлению. Я засмеялась, заказала себе стаканчик холодной колы и ответила:

– Великолепно, божественно, никогда раньше не видела ничего подобного!

Пенс понимающе хмыкнул, оценивая мой юмор, и кивнул, отчего его длинные светлые волосы разлетелись над плечами.

Группа «Абзац» наконец вышла на сценическое возвышение, и на присутствующих хлынула яркая, бешеная музыка. Ударные надрывались, грохоча как барабаны, предвестники боя.

Руки клавишника прямо-таки парили над установкой, голова в творческом экстазе болталась туда-сюда. Сине-красные световые волны метались по залу, выхватывая смеющиеся лица и беснующиеся фигуры и подчеркивая ритм музыки. Воплям поклонников не удавалось заглушить рвущиеся из колонок звуковые волны, и они только усиливали шумное буйство в баре.

Парни скакали по сцене, как в эпилептическом припадке, но у меня от всего этого осталось неплохое впечатление: достаточно качественно работают ребята.

Вслушиваясь в ритм музыки, я попутно оглядывала собравшихся на вечеринку. Разнородное, надо сказать, сборище не могло не привлечь к себе внимания. Здесь были и рокеры, упакованные в кожу, и «маменькины сыночки-дочки», решившие изменить классической музыке, и раскрашенные девочки-малолеточки в суперузких клешеных джинсах. Но всех объединяло одно – буйный восторг. Сей факт совершенно не означал, что всем поголовно нравилась тяжелая музыка, царящая здесь. Просто толпа – заразная вещица.

Первая часть выступления группы «Абзац» окончилась, и выступающие разбрелись, кто в служебные помещения бара, кто в зал промочить глотку кружкой пива. Пенс попытался утянуть меня к своему приятелю, с которым хотел пообщаться, но мне совершенно не хотелось трогаться с места: слишком хорошо было сидеть у стойки бара, потягивать колу и задумчиво курить, рассматривая посетителей бара «Каммино». Я помотала головой, и Сережка направился к приятелю в одиночестве.

Меня заинтересовал яркий каскад бутылок за стойкой. Странно, как можно было разместить разнокалиберные емкости, придав им видимость рыцарского замка?

От созерцания разномастной стеклянной тары меня оторвал странный шум за спиной. Я обернулась.

К сожалению, начала разборки я не слышала. Только в самом разгаре драмы обратила внимание на троицу, стоявшую у сцены, и незаметно подобралась поближе. Ну что я могу сказать, человеческие чувства меня интересовали всегда и, боюсь, будут интересовать и впредь, а здесь к тому же группа была ну очень любопытная.

Симпатичный молодой человек с короткой стрижкой и мерцавшей в мочке уха сережкой. Кажется, я видела его где-то раньше – он вошел под ручку с девицей, когда «Абзац» надрывался со своей первой песней. Изящная яркая девушка в облегающем коротком платье, несколько непривычном для подобной обстановки. И высоченный тип с поставленными под «ирокез» короткими светлыми волосами. По-моему, именно он – клавишник группы «Абзац», но уверенной быть не могу. Они все там с «ирокезами», а свет в зале достаточно неверный.

– Вам же сказано, девушка со мной, – продолжая начатую «беседу», громко заявил парень с сережкой.

– Да что ты! – тягуче протянул тип с «ирокезом», обхватив своей лапищей запястье девушки. Девица рявкнула:

– Лапу убери, ты, придурок! Тебя хорошим манерам не обучали?

Леди явно не даст себя в обиду. Ее темные глаза сверкали прямо-таки дьявольским пламенем. Даже короткая темно-рыжая челка вздыбилась над изящной линией бровей, выражая всю степень возмущения дамы.

– Лерочка, успокойся, – с несколько нарочитым видом собственника приобняв девушку за плечи, процедил парень с сережкой. – Молодой человек сейчас займется своим непосредственным делом – будет развлекать публику руладами.

– Ты! Придурок!.. – рявкнул «ирокез», но далее не продолжил, – видно, мысль потерялась в изгибах извилин его черепной коробки. И вместо слов он предпочел действовать, ринулся к худощавому парнишке, вцепился лапищами в отвороты его куртки.

– Илья! – испуганно воскликнула девушка, чуть отстранившись, огляделась в поисках охранника. Мордоворот, гордо восседавший у двери, позволил себе расслабиться. Его зелено-пятнистая куртка виднелась в конце стойки, и перед охранником бара стояла огромная кружка пенистого пива. Да, долго девочке придется ждать, прежде чем он обратит внимание на разборку.

А эти двое вцепились руками в плечи друг друга и кружились, как пара странно сросшихся сиамских близнецов. Ни один не желал прибегать к решительным мерам воздействия на противника.

Девица растерянно взирала на мужчин, не понимая, как такое могло случиться. Я подошла к ней, руководимая каким-то озорным чувством, и выудила из кармана завалявшуюся там визитную карточку.

– Если понадобится помощь, обращайтесь, – улыбнулась я, протянув девушке ламинированный прямоугольничек бумаги.

– Зачем? – не поняла та, вскинув тонкую бровь и машинально сунув визитку в сумочку, болтавшуюся на плече. – Мало ли, – глубокомысленно заявила я и отошла, увидев приближающегося наконец к компании охранника. Тот никак не смог расстаться с пивом, но долг наконец позвал. И к разбирающимся молодым людям пятнистый тип подошел, гордо сжимая в руке кружку с янтарной жидкостью. Те сразу же утихомирились, «ирокез» стремительно скрылся за дверью служебного помещения, а я вернулась к Пенсу, разделив его одиночество, – приятель из группы тоже скрылся за сценой, желая, видимо, подготовиться к следующему номеру.

– Прошу прощения, что так поздно, – глядя в печальные лариковские глаза, произнес вошедший в офис мужчина. Директор парикмахерского салона «Теплый бриз» Васевский был высоким и широкоплечим мужчиной лет около сорока. Пластичность движений и крепкая мускулатура выдавали в нем бывшего спортсмена. Хищный взгляд прищуренных серо-голубых глаз, ранняя лысина, обрамленная темными, чуть тронутыми сединой волосами. Андрей Петрович усадил клиента в кресло, с полудетской неловкостью передвигая по небольшому помещению свое длинное тело, и сочувственно покачал головой:

– Что же на этот раз?

– Нам кто-то подсунул отвратительную краску для волос, – чрезвычайно трагичным тоном сообщил Васевский. Лариков внезапно вспомнил о своем долге хозяина и предложил кофе или чай. Олег Юрьевич мотнул головой, вряд ли вслушавшись в слова детектива, и продолжал: – Вы, Андрей Петрович, наверное, не совсем понимаете, что это значит.

– В самом деле, не понимаю, – вклинился Лариков, чуть заметно передернув плечами. Его несколько раздражала эта привычка директора – плавно и медленно развивать мысль, постоянно отклоняясь от темы. Приходилось сосредоточиваться, чтобы уловить суть, а в массе подробностей смысл нередко вообще терялся. – Объясните, пожалуйста, как можно более кратко.

– Я постараюсь, – виноватая улыбка совершенно не подходила властному и уверенному выражению лица Олега Юрьевича. – Мы стараемся сохранить свой облик. Стараемся использовать в своей работе только первоклассную продукцию. И, разумеется, заказываем высококачественные средства для окраски и тонировки волос, ресниц, бровей. До недавнего времени ничто не вызывало нареканий у наших клиентов, точнее, до сегодняшнего дня.

Сквозь бездну слов Лариков с огромным трудом уловил суть произошедшего. Оказывается, одной даме, постоянной клиентке салона, испортили волосы некачественной низкопробной краской, помимо всего прочего, еще и просроченной. Утрясти скандал оказалось чрезвычайно сложно, но удалось уговорить даму не обращаться в суд, выплатив достаточно крупную компенсацию. Тем не менее салон лишился одной из наиболее прибыльных клиенток.

– Попытайтесь, пожалуйста, разобраться с этим, – попросил Олег Юрьевич.

Лариков кивнул и осведомился:

– Кто мог подменить краску?

– Не знаю. Не думаю, что это нужно кому-то из наших сотрудников.

– Кто красил волосы этой вашей клиентке?

– Алиса, одна из самых ценных наших сотрудниц. И она за все время работы в салоне не допустила ни единого промаха.

– И что же, ваша сотрудница не обратила внимания на плохое качество краски?

– Подмену осуществили более чем умно, – скривилось лицо Васевского. – Подобрали краску с почти похожим флакончиком, а наши сотрудники уже привыкли к подобной упаковке, и никто не смотрит на срок годности или способ применения.

– Вы отправили некачественную краску на экспертизу?

– Нет, конечно! Милицию я стараюсь не впутывать в это дело, иначе все наши клиенты разбегутся, – сверкнув острым взглядом, покачал головой Васевский.

– Вы не догадались захватить этот ваш подмененный флакончик с собой?

– Привез, предполагая, что он вам может понадобиться, – уверенно ответил Олег Юрьевич. И, порывшись в кармане, выудил пластиковый прозрачный пакет, в котором лежали флакончик от краски и картонная упаковка.

Лариков с сомнением взглянул на содержимое мешочка. Он прекрасно понимал, что после прикосновений парикмахерши вряд ли можно будет обнаружить отпечатки пальцев преступника, но попытаться все-таки стоит.

Порасспросив Васевского еще о деталях и не выяснив ничего полезного, Андрей Петрович проводил директора салона, пообещав явиться к нему на следующий день. Оставшись в одиночестве, он попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Ясно стало одно – кто-то намеренно «топит» парикмахерский салон. Но кому это надо? И сам Васевский терялся в догадках. Он понятия не имел, кому перешел дорогу. Конкурентоспособных заведений подобного рода в Тарасове больше не было. И ни один нормальный человек, в том числе руководитель, не стал бы саботировать достаточно раскрученный салон.

Лариков грустно посмотрел на часы и с мрачной решимостью набрал номер телефона знакомого эксперта. По идее, тот должен был еще находиться на работе.

Андрей Петрович не ошибся, и уже через двадцать минут, отдав пакет с краской эксперту, он ехал домой спать. Тот обещал позвонить, как только что-то выяснит.

Валерия наслаждалась вечером. Девушка давно не бывала на сборищах, где можно потанцевать, не обращая внимания на собственную технику и пластичность. Теперь, в этой веселой толпе, она чувствовала, что новая жизнь очень даже мила и уехать из родного города стоило.

Даже перепалка с клавишником группы, который по непонятной причине прицепился к Илье и попытался «клеить» ее саму, не испортила настроения. Она просто танцевала, с удовольствием разглядывая очаровательного и чертовски компанейского парня, с которым пришла сюда. К тому же парикмахер-стилист неплохо танцевал, что Лера ценила в мужчинах. И медленный танец в его объятиях оказался приятной неожиданностью. Илья ни разу не наступил ей на ногу, не пытался притиснуть к себе, как поступают некоторые представители противоположного пола, двигался с небрежным изяществом. И Валерия чувствовала, что они прекрасно смотрелись.

Девушка ощутила, как кровь быстрее заструилась в жилах. Ей нравилось вот так танцевать, прижавшись к партнеру, обаятельному стильному мужчине. Да и он сам ей нравился. Даже очень.

– Тебе здесь еще не надоело? – поинтересовался Илья, сладострастно улыбаясь. Девушка от души рассмеялась, откинув голову, прекрасно поняв тонкий намек, таящийся в словах партнера.

«Почему бы и нет?» – ощущая на талии сильную и горячую мужскую руку, задалась она вопросом.

– А что ты можешь предложить? – улыбаясь, осведомилась Валерия, сверкнув глазами-вишнями. Она уже знала, что согласится, – почему бы не провести свой первый вечер в Тарасове с таким притягательным мужчиной, тем более что целомудрием Валерия не отличалась и прежде. В самом деле, любовь и танцы – вещи взаимосвязанные, в обоих случаях нужны пластика и чувства, да и в гостинице сидеть совершенно не хотелось.

– Поедем ко мне, – предложил Илья медленно, нараспев. И на мгновение чуть сильнее прижал к себе девушку. – У меня завалялась бутылочка неплохого марочного коньяку.

– От такого напитка ни за что не откажусь! – озорно улыбнулась Валерия и добавила серьезно: – Поехали, я согласна. Ты далеко живешь?

– Не очень, минут за пять-десять доберемся.

Раскосые серо-голубые глаза Ильи насмешливо блестели, обещая девушке веселую ночку. И Лера улыбалась в ответ – ей в самом деле хотелось поразвлечься. Душевные терзания Алисы, которая, насколько поняла Валерия, являлась девушкой Ильи, ее совершенно не трогали. В самом деле, почему она должна отказывать привлекательному человеку – Лера никогда не отличалась особой щепетильностью, хотя и понимала, как больно видеть измену любимого мужчины.

А вечер продолжался, неуклонно стремясь к своему завершению. Лера с Ильей, выйдя из бара в промозглую осень, быстро достигли обиталища стилиста, небольшой квартирки на четвертом этаже высотного дома в центре города. Валерия, проходя по городу, любовалась разноцветными огнями и неоновыми рекламами. Ее родной город был далеко не таким красивым и эффектно-броским.

Даже мелкий дождь, противно капавший с тускло-темного неба, не портил настроения. Депрессии как не бывало: Валерия отделалась от нее как от назойливого Германа и не принадлежавшего ей Харитона, так и от танцев, с которыми испытала провал. И ее теперешняя жизнь вполне нравилась девушке.

У Ильи в квартире было уютно, но по-холостяцки безалаберно: всюду на креслах и диванах валялись джинсы, пиджаки, футболки, а под журнальный столик забились носки. Распечатанная пачка презервативов, которую Илья, зардевшись, засунул между книг, тонкий налет пыли на всех поверхностях – словом, самое обычное жилье одинокого мужчины. Если бы не фотографии…

Все стены в квартире стилиста были завешены снимками причесок и макияжей – именно укладок, а не привлекательных женских лиц. И это бросалось в глаза. И Валерия поняла, что парень с сережкой-крестиком в мочке уха, раскосыми светлыми глазами и острой насмешливой речью действительно талантлив. Он небрежно сообщил, в скольких выставках довелось поучаствовать – без рисовки, констатируя факт. Это также импонировало девушке – Валерия терпеть не могла глупого и ни на чем не основанного тщеславия.

Благодушное настроение начало покидать ее внезапно, когда Лера, захотев выпить, спросила:

– А где же обещанный коньяк?

Нет, она не была алкоголичкой. Просто появилось желание расслабиться. К тому же довольно давно не брала в рот ничего спиртного.

Илья бессмысленно пошатался по квартире, пооткрывал подвесные ящички на стенах и грустно заметил:

– Ушел, Лера, испарился, не дождавшись твоего прихода, зараза! Если ты подождешь, я выскочу и куплю чего-нибудь. Вернусь быстро.

«Остаться одной в квартире, ну уж нет! – привыкшая к жизненным передрягам, подумала Валерия. – Еще обвинит в краже какой-нибудь мебели! Два видеомагнитофона, два пиджака замшевых, как в той отечественной комедии…» И, не успев до конца додумать мысль, Валерия предложила:

– Давай я лучше сама схожу. У тебя же прямо напротив дома магазин работает. Заодно окрестностями полюбуюсь и сигарет куплю.

– Если хочешь… – с сомнением пожал плечами Илья, насмешливо кося на девушку серо-голубым, невероятно ярким глазом. И Валерия заключила, уже собираясь:

– Тогда я иду.

Илья вручил ей деньги, без особого желания предложил себя в провожатые, от чего Лера наотрез отказалась. Пожалуй, ей хотелось немного побыть одной, осмыслить, нужно ли совершать тот шаг, на который она собирается отважиться. Нужен ли ей этот симпатичный молодой человек, стилист по имени Илья? Она прекрасно понимала, он сегодня с ней совсем не из-за пресловутой любви с первого взгляда, скорее предложил побыть вместе, чтобы досадить рыжеволосой Алисе. И виной всему – его ревность. Но Валерия еще не знала, хочет ли быть орудием мести.

Сумку свою она оставила у Ильи, прекрасно понимая, что не сможет не вернуться, просто уйти по-английски. Такое не в ее правилах.

Наконец-то я дома! Поблаженствовав в душе, я растянулась на диване и расслабилась. Все-таки вечер бешено-шальных танцев не для меня. Скучновато, потому что банально.

Впрочем, единственный скучноватый вечер – приятное разнообразие в моей бурной жизни. Быть частным детективом не самое простое дело. Приходится и по городу поколесить, и голову поломать над очередным преступлением. А иногда становится просто страшно, панически страшно, как же много идиотов в мире! Если даже в нашем Тарасове, при работающей милиции и множестве конкурентов, нам с Ларчиком не приходится сидеть без работы!

Впрочем, сейчас без работы сижу исключительно я. Лариков носится по городу, отчаянно пытаясь отыскать очередного преступника.

По телевизору ничего интересного не показывали. Тогда я взяла оставленную маман книгу – моя мамочка человек, конечно, очаровательный, но ее склонность к бульварным детективным романам с лужами крови и обнаженными красотками на обложке меня несколько утомляет. Вот и теперь, едва усевшись, я ощутила спиной твердый уголок переплета, выудила книгу и посмотрела на название. «Месть всему вопреки», автор Геннадий Майоров. Спать пока не хотелось, и я открыла детектив, включив музыку.

Как ни странно, вещица оказалась неплохой. Симпатичный и не слишком накрученный сюжет, не слишком много крови, зато много логики и рассуждений. Изысканно-тонкие описания природы и психологичные портреты персонажей. И сыщицкая команда была забавной – странный молодой человек, логик, и рыжий кот Арнольд.

В общем, спать я отправилась, только дочитав книгу до конца.

Купив бутылку неплохого коньяку, а себе – сигарет с ментолом, Валерия отправилась обратно. В итоге длительных размышлений она пришла к выводу, что ей лично терять нечего. Лера и не собиралась превращать эту легкую интрижку в грандиозный роман со свадебным платьем и торжественным маршем. И не считала нужным отказываться от радости. В конце концов она была только женщиной, нуждающейся в мужской ласке. Что касается любви, этого дурного чувства Валерии хватило и на прежнем месте жительства. Привязывать к себе Илью она тоже не собиралась и была почти уверена, что он в конце концов все же помирится со своей рыжей Алисой – они ведь прекрасная пара. А интуиция редко подводила Леру.

Она пешком поднялась до четвертого этажа – лифт слишком подозрительно жужжал, терзая нервы. К тому же пешая прогулка благотворно сказывается на фигуре.

Лера протянула руку к звонку, но тут обратила внимание на маленькую странность – дверь была не захлопнута, а лишь прикрыта. Чуть слышно поскрипывали петли. Это встревожило, но лишь поначалу. Валерия одернула себя, произнеся почти вслух:

– Детективов начиталась, девочка. Может быть, он лежит на кроватке и ожидает тебя? Или просто решил не закрывать дверь – ведь знает, что ты должна вернуться.

И Валерия перешагнула через порог, возвещая:

– Илья, я пришла!

Телефонная карточка скользнула в прорезь аппарата, трубка послушно легла в протянутую ладонь, скрипнув кожей перчатки. Пальцы накрутили на телефонном диске набор цифр, и в мембране раздался донельзя утомленный голос:

– Милиция, дежурный на проводе.

– Проверьте директора парикмахерского салона «Теплый бриз», – платок, прижатый к мембране телефона, искажал голос практически до неузнаваемости. – Он участвует в террористических актах, и в его квартире хранится оружие.

– Как ваше имя? – с профессиональной вежливостью спросил дежурный мент, судя по голосу, мальчишка лет двадцати с небольшим. И добавил, не услышав ничего: – Представьтесь! Трубка снова легла на рычаги. Не хватало еще, чтобы милиция вычислила автомат и примчалась сюда. Карточка выскользнула из прорези и погрузилась в недра кармана. Третий раз – звонок производился уже трижды. Менты должны на него реагировать, а если нет – что ж, будет и четвертый, и пятый. Достать можно кого угодно.

Руки не дрожали. Видимо, привычка уже выработалась. Впрочем, самообладание – неплохое качество.

Темная фигура, заметно сутулясь, растворилась в вечернем мраке.

Он лежал в прихожей, распластавшись на не слишком чистом, забрызганном грязью коврике. Глаза бездумно уставились в потолок, а напротив сердца запеклось бордово-красное пятно.

Валерия машинально коснулась кончиками пальцев его запястья, пытаясь прощупать пульс, и окликнула мужчину по имени, но он не реагировал на молящий призыв. Глаза все так же оценивающе глядели в белоснежный потолок прихожей.

На какое-то время Лера остолбенела, не способная мыслить и чувствовать. Просто смотрела на живого еще несколько минут назад человека, который превратился теперь в бездыханный труп. Первой мыслью ее было немедленно звонить в милицию. Но потом Валерия, прочитавшая когда-то немало детективных романов, перепугалась: менты обязательно попытаются свалить вину на нее, хотя она здесь и ни при чем.

Лера подхватила с полочки свою сумку, выронив и не удержав ее в дрожащих руках; из кармашка на призеркальную полку посыпалась дамская мелочь – коробочка с пудрой, губнушка, пара карандашей. Лера разом сгребла все это и запихнула обратно, машинально прихватив лежавшие рядом ключи. После чего стремительно выбежала из квартиры и слетела вниз по лестнице, испуганно оглядываясь по сторонам.

Только добравшись до гостиничного номера, девушка немного пришла в себя и вспомнила, что не потрудилась уничтожить отпечатки своих пальцев. А значит, если милиция захочет, ее обязательно вычислят. Что же делать?..

«Пойти в милицию?» – спрашивала себя Лера, словно в лихорадке теребя волосы на коротко остриженных висках. Она расхаживала по не слишком уютному номеру, не способная сидеть в бездействии, и пыталась ответить на вопрос, как поступить. Несколько смирившись с мыслью, что Илья мертв, девушка уже пожалела о стремительности, с которой выскочила из квартиры. Может быть, ничего страшного и не случилось бы? Но теперь уже поздно об этом говорить, и, если она позвонит в милицию, ее обязательно заподозрят в совершении ужасного преступления.

Еще тяжелее было от того, что в Тарасове Валерия никого не знала. Не было у нее тут ни друзей, ни даже просто знакомых. Она сознательно оборвала свои прежние связи, а новыми обзавестись еще не успела: не с кем посоветоваться, не у кого попросить помощи. Снова бежать? В принципе это не слишком сложно, но Лера не хотела: ей понравилось в этом городе. Дважды за столь короткий срок менять место жительства не стоит, решила она. Носиться по всей стране в поисках пристанища не входило в ее планы.

«Ну что, что делать?..»

Лера подошла к барчику, встроенному в стену, и печально посмотрела на несколько стоявших там бутылок. Да, далеко не как в заграничных фильмах. Не слишком хорошее вино, водка и бутылка пива – вот и весь ассортимент. Но и на том спасибо.

Девушка налила себе вина, поморщившись от не слишком приятного синтетического запаха, и залпом выпила приторную жидкость. В мозгу ее снова и снова прокручивалось происшедшее, и она старалась сообразить, как реагировать на все это.

Неожиданно в памяти всплыло очаровательное девичье личико… И бар, и ссора с клавишником группы «Абзац» в «Каммино» – все это казалось таким далеким прошлым! А теперь Ильи нет, он кому-то помешал.

– Куда же это я задевала визитку? – спросила вслух, пытаясь восстановить в памяти последовательность событий. Ага, вспомнила! Она выискивает взглядом охранника, чтобы разнять сцепившихся мужчин, и тут рыжекудрая девчонка в джинсах вручает ей визитную карточку.

– В сумке она, в сумке!

Валерия лихорадочным жестом расстегнула миниатюрную черную сумочку, вывалила ее содержимое на кровать, потрясла для большей уверенности и отшвырнула ненужную вещь.

Квадратик ламинированного картона отражал лучи искусственного света, уютно устроившись на кошельке из натуральной кожи. Лера подхватила его и пристально вгляделась – буквы прыгали перед глазами как сумасшедшие, совершенно не желая сохранять порядок. Но все же она сумела разобрать надпись: «Детективное агентство «ЛМ». Детектив Лариков. Младший детектив Данич Александра Сергеевна». И телефон.

«Неужели та девочка – детектив?» – задумалась Валерия, недоверчиво потирая кончиками пальцев гладкую поверхность визитной карточки. И пожала плечами, бессильно растягиваясь на кровати.

– Все равно позвоню, – уверенно заявила она. – Может быть, там помогут. На худой конец буду хоть не одна, посоветуюсь. Но – завтра…

С трудом продрав глаза, я некоторое время не могла сообразить, что же меня разбудило. За окнами еще было по-ночному темно, ветер метал в стекла горсти мелкого снегодождя. Видно, зима решила вступить в свои права, пусть несколько преждевременно. Наконец я поняла, что послужило причиной моего расставания со сладким сном – старенький будильник, решив вспомнить годы молодости, хрипло прокаркал утреннее приветствие. Заснуть уже не получилось. Я долго ворочалась, не желая вылезать в промозглую тьму квартиры, но все же поднялась. Умылась, сварила себе кофе и выпила стаканчик апельсинового сока. После чего, взглянув на часы, с тяжким вздохом принялась собираться на работу. В последние несколько дней я ничего не делаю – Лариков по непонятной причине не допускает меня до работы, заставляя ожидать гипотетического клиента в офисе и отвечать на телефонные звонки. В итоге я провожу целые дни в обществе компьютера и магнитофона, да еще томика Вийона.

Я оделась и вышла из дома, направляясь на работу. Погода оставляла желать лучшего – мерзкая и отвратительная смесь колючего снега с дождем впивалась в лицо под порывами октябрьского ветра, под ногами какое-то странное черно-серое месиво, и оно хлюпает, пытаясь засосать в себя прохожих.

Я поежилась, представив себе эту картину, и побрела на автобус.

Не буду рассказывать, каково было толкаться среди жаждущих попасть на работу людей. Это не слишком-то интересно. Главное, что в итоге я добралась до офиса и открыла дверь.

Как и следовало ожидать, Ларчика еще не было. А может быть, уже не было. Возможно, он успел приступить к своему делу.

Если честно, я даже не знала толком, в чем именно заключается новое лариковское дело. Кажется, оно связано с нападками на парикмахерский салон – это все, что я смогла понять из сухих и кратких фраз, выдаваемых Андреем Петровичем.

Я везде включила свет. Тусклый осенний день решительно не желал проникать в комнату, и в нашем офисе царил полумрак, навевающий дрему. Когда засияли тепло-желтые лампочки, стало уютнее и, пожалуй, немного теплее. После чего, сварив себе кофе, я пристроилась у голубого компьютерного экрана. Закурила. Но не успела сделать и затяжки, как истерично заверещал телефон. Кому понадобилось детективное агентство в такую рань? Если точнее, то взгляд мой скользнул по часам в уголке монитора, и я удивилась еще больше – было уже около девяти.

– Детектив Данич слушает, – привычно представилась я, и трубка заверещала плачущим, близким к истерике голосом:

– Могу я поговорить с детективом Данич?

– Это я, – искренне удивившись, ответила я. Вроде бы представилась, как следует. Может быть, невидимый собеседник имеет проблемы со слухом? Или человек просто нервничает?

– Говорит Валерия, вы мне вчера дали вашу визитную карточку в «Каммино».

– Ну конечно, – после короткой паузы я вспомнила темноглазую яркую девушку с пластикой пантеры и низким хрипловатым голосом, которая вчера так отчаянно ругалась с парнем из группы «Абзац». И больше по приколу, чем из необходимости, я дала ей свою визитку. И вот – кто бы мог подумать – Валерия позвонила. – Приезжайте ко мне в офис! – На всякий случай я продиктовала адрес, хотя тот был напечатан в визитной карточке.

Я не успела докурить сигарету, когда в дверь офиса позвонили. Открыв, я увидела встрепанную девицу моего возраста или чуть старше, которая мало напоминала вчерашнюю холеную красотку. Темные глаза-вишни лихорадочно блестели, тонкие руки с обкусанными ногтями дрожали, вцепившись в сумочку, как утопающий в спасательный круг. Девушку всю трясло мелкой дрожью, словно она всю ночь провела на Северном полюсе.

– Входите, – деликатно предложила я.

– Это вы – детектив? – недоверчиво спросила девица Валерия.

– Да, – кивнула я.

Усадив беднягу в кресло, я налила ей кофе и вручила сигарету. Та нервно затянулась, отпила глоток ароматной жидкости и жалобно, как побитая собака, взглянула в мои глаза. Я не приставала с расспросами – у девушки явно случилось что-то из ряда вон выходящее, и, успокоившись, она сама посвятит меня в суть дела. Так оно и получилось – посвятила.

– Саша, если я вам расскажу, что произошло, вы не пойдете в милицию? – робко поинтересовалась Валерия.

– Нет, – покачала я головой. – И если хотите, можно на «ты». – Брюнетка согласно кивнула, с немой надеждой сверля меня глазами. – Я не пойду в милицию, если займусь вашим делом. У нас своя профессиональная этика, и конфиденциальность я вам гарантирую.

Я говорила спокойно и негромко, стремясь побыстрее привести девушку в себя. Это достаточно несложный психологический прием – говорить, говорить, и человек постепенно успокаивается, даже если не вслушивается в смысл слов. На него действует сам тон голоса.

Наконец Валерия прошептала:

– Я просто не знаю, что делать. Я все-все тебе расскажу, только помоги мне!

– Поведай свою историю, – предложила я, – и мы вместе подумаем, что сможем сделать.

– Ты помнишь, со мной вчера в баре был молодой человек, Илья?..

– У которого сережка в ухе? Конечно, помню, – кивнула я, улыбнувшись.

– Он умер…

И она рассказала мне, как, вернувшись в квартиру Ильи, увидела его мертвым. Испугалась не на шутку, решила, что ее арестуют за убийство, и сбежала. И уже в гостинице лихорадочно соображала, что же делать. Отыскав в сумке визитку, она позвонила в наше детективное агентство.

– И что мне теперь делать? – горестно закончила она.

Вопрос Валерии повис в воздухе. Я лихорадочно соображала, с чего начать – проблем возникало множество, но в глубине души уже появилась уверенность, что надо браться за это дело. Лучше действовать, нежели протирать одежду в офисе, гипнотизируя взглядом телефон и умоляя: «Позвони мне, позвони!» А девочка и в самом деле попала в интересную ситуацию! С одной стороны, зря она, конечно, сбежала, не позвонив в милицию.

Но здесь, как и у медали, есть две стороны. Если бы она позвонила, ее обязательно стали бы подозревать. И могли бы задержать «до выяснения обстоятельств» – такая вот обтекаемая формулировка существует у бравых милицейских работников.

– Лера, – не выдержав выжидательного взгляда девушки, начала я, – подождите несколько минут, я наведу справки по этому делу. Чуть позже мы с вами поговорим подробнее.

Девушка выудила из сумочки сигарету и закурила, нервно чиркнув зажигалкой. Огонек на мгновение приковал ее взгляд, остановился на язычке пламени.

Я подошла к телефону и набрала номер следователя Ванцова. С Лешенькой Ванцовым мы познакомились при весьма неординарных обстоятельствах – столкнулись в одном расследовании. В нашей сыщицкой деятельности такое знакомство бывает иногда достаточно полезным. И мы с Лариковым нередко обращаемся к Алексею, если требуются какие-то официальные сведения. Он, конечно, ноет, стонет, но помогает – куда денется. Вот и сейчас я решила проверить, знают ли в милиции об убийстве или труп еще не обнаружен. Хотя Лера, как она сказала, не закрыла дверь, так что, по всей вероятности, Илью уже нашли. Может быть, соседи…

– Лешенька, – едва Ванцов взял трубку, прощебетала я, – что новенького?

– Сашка, времени совершенно нет, нашла когда звонить! – попытался отбрить меня следователь. – У нас тут убийство на отделе висит.

– И что же это за убийство? – еще более сладким, источавшим патоку голоском поинтересовалась я. – Подростки подрались или старушка под машину попала?

– Убили молодого человека, – рявкнул Ванцов, прекрасно понимавший, что от моего любопытства отделаться слишком сложно.

– Его случайно не Ильей звали? – поспешно спросила я.

– Откуда ты знаешь? – искренне изумился следователь.

– Да просто, кажется, я тоже занимаюсь расследованием этого дела, – не стала я скрывать. А зачем – все равно ведь узнает рано или поздно.

– Да нечего заниматься этим, убийца налицо, – подозрительно хмыкнув, откликнулся Ванцов.

Валерия с вялым вниманием прислушивалась к моим репликам, глубоко затягиваясь и нервно стряхивая пепел с сигареты.

– И кто же это? – удивилась я. Непривычно, что менты работают с такой оперативностью. Или, может быть, убийца сам вызвал милицию, а до их появления спокойно попивал чай рядом с покойником?

Ванцов рассказал все подробно, зная, что в противном случае ему от меня не отделаться: труп обнаружила девушка Ильи, Алиса. Она и позвонила в милицию. Ее задержали, а когда выяснили в парикмахерском салоне, что эта парочка постоянно ругалась, то и арестовали. Вот так работает наша доблестная милиция.

К тому же в квартире Ильи обнаружены отпечатки пальцев Алисы. Впрочем, пока вина не доказана, она содержится в следственном изоляторе, бедняга. Хотя, может быть, и не бедняга – кто знает.

– А отчего умер Илья? – поинтересовалась я, выслушав соображения Ванцова и его пожелания, чтобы я не лезла в это дело.

Оказывается, парня закололи. Ванцов, разумеется, выразился куда более витиевато: «Колотое ранение в область сердца».

Более Леша мне ничего сообщить не смог – сам не знал. И судмедэксперты еще окончательно не разобрались с этим делом.

– Андрей Петрович! – с искренней радостью встретил детектива Васевский, едва Лариков подошел к директорскому кабинету. Олег Юрьевич Васевский выглядел так, словно всю ночь пил, только на рассвете прикорнул в неудобном кресле, а через полчаса проснулся и отправился на работу. Он вымотался до предела.

Лариков прошел в кабинет и опустился в кресло. Васевский заказал кофе, нервно закурил и утомленно моргнул. Покрасневшие глаза его выражали искреннее недоумение, смешанное с досадой.

– Что еще произошло? – поинтересовался Лариков. События, похоже, набирали обороты, и не надо было много ума, чтобы понять это. Достаточно было посмотреть на директора салона «Теплый бриз».

– Анонимка в милицию, – утомленно буркнул Васевский, потирая виски. Налив из графина воды и выудив из кармана несколько таблеток, он запил лекарство, небрежно пояснив: – Анальгин. Голова болит страшно.

Лариков терпеливо молчал, понимая, что директор все расскажет сам.

– Как я выяснил, в милицию поступили анонимные звонки, несколько раз звонил неизвестный и говорил, что я участвую в терактах, а квартира моя – оружейный склад. Вот после того как я вернулся от вас, и пришли. Менты потом долго извинялись, объясняли, что обязаны проверять любой вызов, особенно при настоящей, не слишком благополучной политической обстановке в стране. Только мне-то от их извинений не легче, – брызгал слюной директор, на несколько мгновений потерявший былую сдержанность. Вся эта ситуация достала его окончательно. – Они обшарили всю мою квартиру, действовали на нервы мне и моей жене, добрались и до гаража. Даже покрышки машины, и те размонтировали!

Лариков поднял брови и сочувственно покивал. Ситуация и в самом деле все усугублялась. От невинных попыток подпортить жизнь директору «Теплого бриза» неизвестный саботажник перешел к более серьезным мерам воздействия. И Андрею Петровичу нравилось это все меньше. Хуже всего, что преступник этот словно тень бесплотная. Его не удается вычислить, хотя Лариков и считал себя неплохим следователем.

А Васевский продолжал, кипя негодованием:

– Они все полы простукали, а там, где у прежних владельцев был небольшой погребок, даже вскрыли паркет. Тайник обнаружили! Видели бы вы, как они обрадовались! – ехидно заметил Васевский, пренебрежительно взмахнув рукой. – Так что я всю ночь не спал. Андрей Петрович, прошу вас, разберитесь с этим делом, – умолял Олег Юрьевич, – иначе мои нервы не выдержат.

Лариков в который раз клятвенно пообещал сделать все, что в его силах. Он сам себе не слишком верил – дело, можно сказать, попахивало «висяком» или «гробом», употребляя следственную терминологию, но все же Андрей Петрович не терял надежды.

Он никогда не терял надежды – без этого не смог бы долго выдерживать работу сыщика. Случалось и так, что завеса тайны приоткрывалась в самый на первый взгляд тупиковый момент.

Распрощавшись с Ванцовым и положив телефонную трубку, я вновь обратила внимание на безмолвную статую скорби и панического страха, Валерию. Лера смотрела на меня, как на Христа, в глазах ее надежда сменялась ужасом, чтобы снова уступить место робкой надежде.

– Лера, я задам тебе несколько вопросов, постарайся ответить на них как можно более точно, – приступила я к подробному выяснению обстоятельств. – Это очень важно.

– Ну конечно, – кивнув, Лера отозвалась своим хрипловатым, обаятельным голосом. – Я отвечу на все твои вопросы. Только проблема в том, что я почти не знала Ильи. Мы с ним познакомились всего-навсего вчера, в парикмахерском салоне.

– При каких обстоятельствах произошло это знакомство? – сразу же спросила я, откинувшись на спинку кресла и закурив. Огонек зажигалки весело качнулся в тускло освещенной комнате и печально погас.

– Я пришла в парикмахерский салон «Теплый бриз» и заказала стрижку. Когда постриглась, Илья пригласил меня в бар «Каммино», – грустно улыбнулась Лера.

Я удивилась. Конечно, в жизни бывает все. И нет ничего особенного в том, что молодой человек пригласил понравившуюся ему девушку на вечеринку. Но – такое случается сравнительно редко.

– Что, просто пригласил – и все? Просто так? – осведомилась я.

Лера задумчиво взглянула на едва заметно покачивающуюся штору, прикрывавшую окно, и пояснила:

– Саша, я не знаю, насколько это важно для дела… Но, в сущности, это приглашение было завуалированной местью.

Я сразу же удвоила внимание. Месть – это вам не любовь с первого взгляда. Здесь уже можно нащупать мотив убийства. И продолжила слушать дальше.

– Просто Илья поссорился со своей девушкой, Алисой. Я слышала их разговор, и мне показалось, Илья пригласил меня, только чтобы отомстить ей. Он ее ревновал, кажется…

– Алиса слышала, как Илья приглашал тебя? – поинтересовалась я достаточно небрежно. А в мозгу пульсировала бездна вопросов.

– Думаю, да, – грустно кивнув, неуверенно ответила Валерия. И, помолчав, добавила: – Даже уверена, что слышала. Кажется, ее лицо отражалось в зеркале передо мной, а слышимость в салоне неплохая, это я знаю по себе.

– Кто еще… Ах, ну ты, вероятно, не знаешь, – прервала я сама себя, но все же продолжила: – Подумай, может быть, Илья рассказывал тебе о своих врагах, конкурентах? В общем, о людях, которые могли его убить.

Валерия надолго задумалась. Она морщила лоб, хмурилась, покусывала пухлую нижнюю губу. Курила, нервно сжимая сигарету в тонких холеных пальчиках. Я успела еще сварить кофе, сделать несколько заметок на листочке блокнота, а Валерия все еще размышляла. Мне даже на миг показалось, что девушка потеряла счет времени, погрузилась в некий анабиоз. Но тут она подняла на меня свои тревожные глаза-вишни и тихо сказала:

– Саша, если честно, я понятия не имею. Но, может быть, Александр – тот, с кем мы вчера поругались в баре, – он ко мне приставал, а Илья с ним сцепился. А кто еще?..

Расспросив Леру об Александре, я выяснила, что девушка впервые видела его вчера в стенах «Каммино». Раньше они не встречались. Но мне казалось, что пресловутый Александр мог обидеться на Илью. Чужая душа – потемки, но проверить его алиби, полагаю, не помешает.

– А тебе кто-нибудь может мстить, бросив на тебя подозрение? – неуверенно воплотила я появившуюся внезапно мысль в слова. Валерия опять глубоко погрузилась в собственные мысли, но на сей раз ненадолго.

– Саша, я в Тарасове со вчерашнего дня, – мотнула она головой. – Ну кому я могла насолить за один-единственный день? Единственно, с кем поругалась, это Александр. Признаюсь, я была с ним несколько резка. И он вполне мог обидеться. А, еще какой-то странный чудик ко мне прицепился, когда я выходила из салона, – с небрежной усмешкой дополнила свой ответ Валерия. И рассказала об оригинальном мужчине с испанской бородкой, проникновенными глазами и шрамом на лице, который пытался доказать ей, что посещать «Теплый бриз» не стоит…

Эта история вообще ни в какие рамки не лезла. И я сочла, что проще пока забыть об этом эпизоде. В самом деле, мало ли не вполне нормальных личностей в подлунном мире?

– Лера, а в вашем родном городе были люди, которые испытывали бы к вам неприязнь? Которые могли бы и ненавидеть вас? – поинтересовалась я. – Кстати, почему вы вообще переехали в Тарасов?

– Мне надоело там жить, – пожав плечами, Лера начала ответ с последнего вопроса. – А что касается врагов… Я даже не знаю, Саша. Да и вообще с чего ты взяла, что кто-то убил Илью из-за меня?

– Подумай, – посоветовала я. – Враги есть у каждого. Может быть, ты, даже сама не зная, насолила кому-то своими действиями?

Я не слишком верила в предложенную версию. Если бы Валерию кто-то ненавидел до такой степени, что решился на убийство, убили бы ее саму, а не ее случайного знакомого. С другой стороны, существует еще такая штука, как ревность. Некто мог ревновать Леру ко всем существам мужского пола. А здесь, в Тарасове – она в квартире мужчины. Могли этого мужчину и убить. Маловероятно, конечно, но случается еще и не такое. Поэтому я вцепилась в Леру, подобно бульдогу, не упустившему мозговую косточку.

– Я, конечно, могу тебе рассказать об одном человеке, – пожала плечами девушка, – но не думаю, что он решился на убийство. Слабак, слащавый слабак, – пренебрежительно передернулась девушка, и глаза ее полыхнули демоническим огоньком.

– Неважно, – качнула я головой. – Валерия, ты даже не представляешь, на что порой решаются, казалось бы, совершенно слабовольные личности, а я представляю – уже немало расследований провела за свою жизнь, – убедительно добавила я.

И она поведала мне о несчастном влюбленном Германе, который обожал ее, едва не боготворил, осаждал стены ее дома с розами и одновременно ненавидел – за то, что Валерия не принадлежит ему.

– Лера, когда ты поднималась в подъезд к Илье, никого не видела?

– Нет, что ты, – покачала она головой. – Я бы обратила внимание. А тем более когда спускалась вниз, после того как увидела труп Ильи, – не дожидаясь моего следующего вопроса, нервно воскликнула девушка.

– А время ты не запомнила? Когда вышла из квартиры и когда вернулась?

– Вышла я около одиннадцати, точно, я еще взглянула на часы. А вернулась максимум минут через пятнадцать.

– Ну, хорошо, – прекратив мучить бедную девушку, я предложила ей звонить мне, пообещала звонить сама, если что-нибудь узнаю. Мы обсудили денежный вопрос, который не вызвал у Леры интереса – она с легкостью выдала мне аванс. После чего я записала адрес Ильи, адрес Валерии в гостинице и проводила ее. Мне надо было обдумать полученную информацию в одиночестве, в отсутствии нервничавшей особы, угодившей в нехорошую историю.

Закурив, я снова опустилась в кресло. Честно сказать, совершенно забыв о поручении Ларикова, который просил заняться бумагами и привести в порядок документацию. Какие могут быть бумаги, когда предстоит расследование убийства!

Итак, пока что у меня есть несколько версий. Первая. Илью мог убить некто из его прошлого, по любому поводу. Возможно, этот гипотетический убийца уже давно вынашивал кровавый план и следил за Ильей, а увидев Леру, выходящую из его дома, мог воспользоваться удобным случаем – убить и подставить невинного человека. Это могло быть и чисто случайное, незапланированное убийство. Предположим, человек пришел к Илье поговорить, разозлился на что-то и заколол беднягу-стилиста – это вторая.

Третья. Девушка Ильи Алиса. С ней пока разбираются в милиции. Но нельзя не задуматься над тем, случайно ли она появилась в квартире своего молодого человека? Может быть, Алиса убила его и решила сама же «обнаружить труп», таким тонким психологическим трюком отведя от себя подозрение? Но это, конечно, маловероятно, тем не менее…

Герман, влюбленный в Алису, – версия четвертая. И Александр, с которым эта парочка поругалась вчера в баре. Александр мог отомстить одновременно и Лере, и Илье.

Ну да ладно, что толку размышлять, надо действовать.

Для начала я решила появиться в салоне «Теплый бриз» и побеседовать там с друзьями и коллегами Ильи. Они знакомы с ним дольше, нежели Алиса, и могут знать о его проблемах, недоброжелателях. Конечно, я предпочла бы сначала разобраться с версией, лежавшей на поверхности – с Александром. Но для посещения рок-клуба пока что время не пришло.

Стоп… Неплохо было бы побывать на месте преступления. Конечно, милиция там уже все осмотрела. Но приставать к Ванцову отчего-то не слишком хотелось. Он будет судить предвзято – ведь подозреваемая уже есть. Значит, придется каким-то образом проникнуть в квартиру в обход милиции. Только как, вот в чем вопрос?

Ладно, на месте разберусь.

Кстати, надо еще и соседей расспросить: мало ли, вдруг кто-нибудь видел преступника?

– Могу я воспользоваться вашим телефоном? – обратился Лариков к Васевскому. Директор часто-часто закивал. К сожалению, он не запомнил имени следователя, проводившего обыск, – ночь, был сонный, как объяснил Олег Юрьевич.

Андрей Петрович придвинул к себе перламутрово-черный аппарат и настучал на кнопочной панели несколько цифр: решил сам выяснить все обстоятельства таинственного звонка.

– Следователь Игорянин слушает, – после нескольких долгих гудков раздался в трубке хрипловатый голос.

– Сергей, это Лариков, – представился детектив, и телефонная мембрана тут же разразилась ухающим смехом, должным, по всей вероятности, продемонстрировать радость. Следователь Игорянин был лариковским однокурсником, они вместе работали в следственном отделе, до того как Андрей Петрович решил заняться детективной деятельностью.

– Андрюха, какими судьбами?! – отсмеявшись наконец, воскликнул Игорянин. – Сто лет тебя не слыхать, не видать!

– Да, жизнь моя такая, – с небрежной усталостью откликнулся Лариков. – И тебе сейчас звоню не просто так, уж извини. Дело есть.

– Ну? – голос Сергея сразу же стал строгим, уверенным. Он был готов помочь приятелю, чем сможет.

– Тебе случайно не известно, кто сегодня ночью устроил обыск в квартире Олега Юрьевича Васевского, директора парикмахерского салона «Теплый бриз»?

– Ха, конечно, известно! Самому пришлось ехать, я же сегодня дежурил в ночную! – хмыкнул Игорянин. – А что случилось?

Лариков задал еще несколько вопросов и распрощался, пообещав позвонить как-нибудь, когда время будет. Игорянин, что и следовало ожидать, ничего не знал и не предполагал. Дежурному, молодому парнишке, звонили несколько раз. И если сначала он воспринимал все как дурную шутку, то под конец не выдержал, доложил следователю. А милиция обязана реагировать на подобные вызовы.

Игорянин со следственной бригадой выехал на вызов, но в доме Васевского ничего криминального не обнаружилось. Идентифицировать звонившего тоже не удалось. Дежурный пытался прояснить этот момент, звонил в службу связи, но звонки производились с телефона-автомата. Единственное, что милиция узнала, – последний звонок был сделан с одного из автоматов Ленинского района. Более ничего.

Лариков готов был опустить руки. Порой ему казалось, что по городу разгуливает призрак или все происшедшее – плод чьего-то воспаленного воображения. Массовая галлюцинация!

Положив трубку, Андрей Петрович обернулся к директору. Васевский тревожно помялся и спросил, неожиданно вспомнив, что является все же руководителем, а не перепуганным насмерть подростком:

– Андрей Петрович, у вас еще есть вопросы? А то я должен ехать на заключение договора.

Лариков несколько секунд соображал, после чего осведомился:

– Олег Юрьевич, а кто из ваших подчиненных воспользовался некачественной краской?

– Марфа Анатольевна Гуренко, – быстро ответил Васевский, словно только этого вопроса и ожидал. – Если хотите, можете с ней поговорить. А как с краской? Вы, наверное, отдали ее на экспертизу. Результаты есть? – поинтересовался Олег Юрьевич.

Андрей Петрович помедлил с ответом. Взгляд его скользнул по обстановке кабинета, остановился на покрытом слоем пыли столе. Наконец Лариков все же откликнулся:

– Экспертиза обнаружила отпечатки пальцев только одного человека и более ничьих. Конечно, можно идентифицировать их, но я не считаю это необходимым. И без того понятно – принадлежат отпечатки вашей Марфе Анатольевне.

Васевский покивал, как китайский болванчик, и, вскинув голову, произнес:

– Ну если вы поймаете того, кто портит мне жизнь, – он будет долго сидеть!

«Кабы поймать», – печально подумал Лариков и вышел из кабинета, дабы послоняться по салону. Возможно, ему повезет и он отыщет хоть одну ниточку, способную привести к раскрытию преступления.

Шумная обстановка парикмахерского салона несколько взбодрила загрустившего Андрея Петровича. Кругом витали ароматы одеколонов, шампуней и прочей парфюмерии. Девушки, успевшие уже привыкнуть к присутствию в салоне высокого симпатичного молодого человека, бросали на него кокетливые взгляды.

Впрочем, хождение по салону ровным счетом ничего не дало Ларикову. Марфа Анатольевна, высокая худощавая женщина с коротко стриженными мелированными волосами, ничего не знала: она, как всегда, взяла краску из упаковки, коробка лежала сверху. И обнаружила, что краска некондиционная, только когда по волосам клиентки расползлись странные жестковатые зеленые полосочки, а в воздухе появился острый запах тухлых яиц. Краска же должна была оказаться однородно-розовой консистенции. Разумеется, все сразу же было смыто с головы женщины, но Марфа Анатольевна рассудительно считала, что пострадавшая дама вряд ли еще раз появится в салоне.

Я вышла на улицу, в октябрьскую омерзительную слякоть, и поежилась. Ветер буквально сдувал с ног. Мелкая морось норовила забраться в глаза, нос и рот. До остановки мне пришлось идти, прикрываясь воротником и ладонью. Да, дискомфорт тот еще!

Впрочем, такая погода иногда мне даже нравилась. Обожаю ветер – он словно веяние свободы и легкости. Летит куда желает, и никто ему не указ.

Наконец я добралась до квартиры Ильи. Молодой человек жил в многоэтажке в центре.

Первое, что меня несказанно поразило, – отсутствие бабушек, детишек и прочих гуляющих на улице. Погода не располагала к прогулкам? Но бабушек это обычно не смущает, по моим наблюдениям. Значит, об убийстве уже все знают. И пока что бабульки решили отказаться от сидения на лавочках, лишив тем самым ежедневного моциона своих любимых внуков. Убийство – это всегда очень страшно. Зато завтра, когда события сегодняшнего дня останутся в прошлом, все опять вылезут на лавочки и приступят к обсуждению происшедшего.

Я вошла в подъезд, поднялась на четвертый этаж, и первое, что сразу же увидела, была печать. Она мрачно висела на двери, грозя следственным изолятором преступившим закон и проникшим в опечатанную квартиру. Но это мелочи жизни: печать достаточно заплавить зажигалкой, и она будет как новенькая. Главное – как проникнуть в квартиру? Ключей у меня нет, отмычками пользоваться не умею. Лезть по балконам до четвертого этажа? Ну нет, я не самоубийца.

Подергала дверь, надеясь на чудо. Мне показалось, что она поддается, и я дернула ручку с удвоенной силой. Но чуда не свершилось, к сожалению.

Ладно, попытаюсь иначе…

Я подошла к двери рядом и надавила кнопку звонка. За обитой дерматином дверью тут же раздались осторожные шаги. Но открывать не спешили: пришлось позвонить еще раз. Тихие, хрипловатые трели старенького звонка достигли даже моих ушей. И тут за дверью раздался сиплый старушечий голос:

– Кто та-ам?

– Са-аша, – тоненько и жалобно протянула я – в голове уже начал зреть план, немного авантюрный, конечно, но хоть такой.

– Какой-такой Саша? – подозрительно спросила старушка, в голосе которой появились властные нотки.

– Я Александра, – еще более жалобно прошептала я. – Извините, пожалуйста, вы не знаете, где Илюша? Ваш сосед, он из квартиры рядом? Он же мне этот адрес оставлял!

На такую удочку бабуська тут же клюнула. Ей до ужаса хотелось поделиться с кем-нибудь своими впечатлениями. Впрочем, сначала она внимательно посмотрела на меня в глазок, шумно посапывая, после чего дверь открылась.

– А ктой-то ты ему, девонька? – заквохтала бабуська, рассматривая меня водянистыми глазками, поблескивающими с морщинистого лица.

– Сестренка двоюродная, – честно призналась я, машинально перенимая жалобную речь бабушки. – Он сам меня приглашал. Приехала я – а тут непонятно что. – И я тяжело, хрипло вздохнула.

Бабка открыла дверь пошире и предложила:

– Да заходи, девонька.

Я с удовольствием воспользовалась предложением и, войдя в прихожую, дико раскашлялась. Прижала руки к горлу, надрываясь, к бабке никто не поспешил, значит, все в порядке – дома она одна. Можно продолжать реализовывать план.

Бабуська немного испуганно посмотрела на меня, а я уже чуть ли не валялась на коврике в прихожей, заходясь в приступах кашля, задыхаясь и натужно дыша. Я чувствовала, как покраснело лицо – ну не люблю я врать, что поделаешь. А на глазах выступили слезы.

Бабушка кудахтала, носясь вокруг меня и не зная, что делать. Попыталась вручить стакан с водой, но я отчаянно замотала головой.

– Да что ж это с тобой? Врача тебе вызвать?

– Нет, – прохрипела я с видимым трудом. – У вас нет лекарства от астмы? Аэрозольного баллончика? – хрипло выдавила я, напряженно наблюдая за старушкой. И зашлась в еще более ужасном приступе.

Старушка беспомощно замотала головой, с ужасом глядя на меня. Мне повезло – об астме она слышала кое-что и знает, что человек может во время приступа умереть… Не хочет, наверное, с трупом в квартире оставаться.

– У вас внизу аптека, возьмите сумочку! – простонала я. – Я могу на лестнице побыть, – из последних сил пролепетала я, прежде чем снова раскашляться. И протянула сумку бабуське, которую та машинально подхватила. Главное, чтобы она оставила меня в своей квартире.

Старушка колебалась, и я ее прекрасно понимала. В наше неспокойное время редко кто рискнет оставить в собственной квартире совершенно незнакомого человека. Я же даже кашлять прекратила – застыла с руками, прижатыми к горлу, но продолжала натужно дышать.

Бабка открыла мою сумку, увидела в ней паспорт, и, наверное, вид документов ее успокоил. Стараясь действовать незаметно, она сверила мое лицо с фотографией, осталась довольна, потому что тут же вылетела из квартиры, закрыв дверь, впрочем, на замок снаружи. Я попыталась открыться изнутри – не получилось.

Ладно, пора действовать.

Я прошла в комнату с балконом, не обращая внимания на обстановку в квартире – не до того. Балкон убитого находился на расстоянии около полуметра, и поджилки мои тут же затряслись: не люблю высоту! Но – дело прежде всего, и я отважно подавила в себе приступ подлого страха. К счастью, балконы не были застеклены, а балконная дверь квартиры Ильи и вовсе приоткрыта – вероятно, милиция решила проветрить комнату.

Перестав колебаться, я неуклюже перебралась на соседний балкон и юркнула в квартиру. Здесь царил беспорядок: к холостяцкой безалаберности прибавились еще и разрушения, нанесенные следственной бригадой.

В прихожей на коврике все еще были видны меловые следы, показывающие положение трупа. Здесь я ничего не обнаружила. Все подозрительное следователи уже уволокли на экспертизу. И на что я надеялась? Зачем вообще проворачивала этот трюк?..

Я прошла на кухню, потому как в комнате ничего любопытного не обнаружила. И здесь тот же результат – ничего. Я повыдвигала несколько ящиков стола, надеясь обнаружить хоть здесь что-нибудь. Ничего. Махнула рукой, неловко развернулась и оперлась локтем о холодильник, пытаясь удержать равновесие. И тут мне на голову посыпалось что-то омерзительно тяжелое. Увильнув от странного дождя, я увидела какие-то предметы, с металлическим грохотом падавшие на пол. Пришлось опуститься на корточки, натянуть рукава водолазки до самых пальцев, чтобы не оставить отпечатков, и стремительно собрать все предметы обратно. Оказывается, на холодильнике стояла керамическая ваза, которая от сотрясения опрокинулась, а лежащие в ней вещи посыпались на пол.

Вероятно, Илья стриг еще и на дому – потому что в вазе хранились парикмахерские ножницы, какие-то расчески и прочие штуки, назначение которых было непонятно. Я все аккуратно сложила обратно, после чего стремительно выскочила из квартиры убитого Ильи и перебралась на балкон его сердобольной соседки. Уже оказавшись на балконе, я услышала скрежет отпираемого замка и, захлопнув стеклянную дверь, пулей вылетела в прихожую, пристроилась на коврике и замерла.

Открыв дверь, бабуська испуганно посмотрела на меня. Я кашлянула, дабы успокоить ее, и протянула руку. В пальцы мои тут же опустился прохладный флакон аэрозоля. Ну что же, придется попробовать, что за гадость употребляют астматики!

Я пшикнула в рот немного молочно-белой жидкости и закашлялась уже по-настоящему от охватившего горло ментолового жжения. Бабка переминалась с ноги на ногу, тиская в ладонях мою сумочку.

Отдышавшись, я поднялась с пола, со слезами поблагодарила старушку и пояснила:

– Извините, пожалуйста, я просто забыла свой аэрозоль дома, а тут – приступ. Их давно не было, я уж думала – полегчало, оказывается – нет. Спасибо вам огромное!

Бабка вернула мне сумку, заулыбалась, явно обрадовавшись моему «ожитию», и потащила меня на кухню.

– Идем, чайком напою… Не дождешься ты своего Илюшу, девушка.

– Почему? – удивилась я, скорчив испуганное лицо: – Он что, вляпался в какое-нибудь незаконное дело? Ведь на двери печать.

Господи, как же я устала притворяться и актерствовать! Но приходится, ничего не поделаешь! И я закрыла лицо руками, когда бабка доложила мне об убийстве.

Честно говоря, потряс меня не столько сам факт убийства – об этом я уже знала от Валерии. Меня поразило, с каким удовольствием, едва скрываемым притворным сочувствием бабка начала расписывать мне все ужасы – и как ее вызывали в качестве понятой, и как Илья лежал, распластавшись… Счастье еще, что к парикмахеру-стилисту Илье я не имею никакого отношения, иначе бабка своими словами довела бы меня до истерики.

Наконец она сжалилась надо мной и, в последний раз повторив: «Ох, бедный молодой человек! А такой милый был, такой вежливый!» – замолчала.

Я тоже помолчала для порядка, словно приходя в себя, после чего спросила:

– И что же, неужели никто ничего не слышал?

– Да нет, уж и милиция расспрашивала. Чужих здесь не было, никто дверей не ломал, никто не кричал, не ругался, – скорбно протараторила бабуська. – Чай, если б скандал, я бы разом милицию-то вызвала. И потом услышала, как девушка Илюшина, Алиса, кричала. Вот и вызвали милицию.

Дальнейший, впрочем, недолгий разговор с бабкой никакой новой информации не дал, и я покинула гостеприимную квартиру. После чего отправилась по прочим соседям – расспрашивать, разузнавать, выведывать.

– Никто ничего не слышал, – пробормотала я, выходя из подъезда, когда обошла почти всех. – Никто ничего не видел и не знает. Значит, убийца проделал все это тихо, не привлекая ничьего внимания.

Однако мой вредный внутренний голос тут же откликнулся со свойственным моей сложной натуре ехидством: «Ну конечно, не знают ничего соседи! Да народ сейчас такой! Даже если бы стадо слонов пробежало по лестнице, никто бы дверь не открыл – а вдруг опасно?»

«Ничего подобного, – возразила я. – Старушки – создания очень любопытные, и если бы кто-нибудь шумел, обязательно обратили бы внимание».

«Далеко не факт», – ядовито возразил внутренний голос. Но я усилием воли заставила его замолчать и продолжила рассуждать, теперь мысленно. «Убийца мог позвонить, а Илья – сам ему открыл. Значит, преступник был хорошо знаком с жертвой. Или же убийца открыл дверь отмычкой… Еще одна странность – Илья убит в прихожей. Если бы на человека пошли с ножом, он бы успел убежать. Возможно, он не ожидал нападения. Хотя мог и не успеть. Предположим, к Илье зашел его недоброжелатель, но человек неплохо знакомый. Или, например, та же Алиса. Разумеется, стилист не почувствовал опасности, и его могли убить. Или другая картинка…»

Перед моими глазами так и встала сцена: Илья сидит в квартире на диване и поджидает Валерию с коньяком. А за дверью некто в черном копошится в замке отмычкой, другой рукой сжимая сверкающий нож. Илья слышит странный звук – и выходит в прихожую. Тут дверь распахивается, и…

Даже мурашки по коже побежали, а волосы встали дыбом. Правильно Ларчик говорит – у меня болезненно развитое воображение.

Ну а теперь можно и в салон отправляться. Стрижку, что ли, сделать? Ну нет, хватит на сегодня самодеятельности. Теперь я – частный детектив, а не чья-то племянница.

Андрей Петрович не без грусти размышлял о неудачном расследовании. В сущности, что ему оставалось делать, кроме как размышлять, покидая этот салон? Он переговорил со всеми, с кем возможно, но не узнал ничего нового. Лариков уже подумывал о том, чтобы отправиться в офис – в самом деле, не ошиваться же здесь целый день!

Неожиданно дверь, ведущая в служебные помещения салона, распахнулась, и на пороге появилась секретарша Васевского, Оксана. Она взволнованным взглядом отыскала высоченную фигуру Ларикова, окликнула его:

– Андрей Петрович!

– Что-то случилось? – стремительно направляясь к секретарше, спросил Лариков.

– Вам звонит Олег Юрьевич, – коротко сказала секретарша и быстро направилась к директорскому кабинету. Лариков последовал за ней, ломая голову, что же такое срочное возникло у Васевского.

Навстречу ему стремглав летел заместитель Васевского, невысокий кряжистый мужичок в костюме-тройке и элегантном кожаном плаще. Он машинально кивнул Ларикову и проследовал своей дорогой.

Приложив к уху дожидающуюся его на краю стола телефонную трубку, Андрей услышал взволнованный голос директора.

– Андрей Петрович, не могли бы вы приехать на пересечение Комсомольской и Ларионовской? – За вежливой формой вопроса, почувствовал Лариков, скрывалось требование, почти что приказ. – Это очень серьезно.

– Разумеется, – не теряя времени, он положил трубку на место.

На пересечении Комсомольской и Ларионовской Лариков оказался очень быстро, благо было недалеко, и сразу увидел директора, стоявшего на тротуаре. Физиономия Васевского отличалась повышенной степенью раскрашенности: кто-то успел оставить на лице директора «Теплого бриза» несколько синяков и кровоподтеков, из носа струилась кровь. У ног Олега Юрьевича застыл поверженный враг – мальчишка лет шестнадцати с небольшим. Лариков не сразу вник в ситуацию.

– Что случилось?

– Вот, смотрите! – директор ткнул пальцем в неподвижное тело, без движения лежащее в октябрьской промозглой грязи. – На меня напали, избили. Пытались мобильный телефон вытащить, но тут уж я не дал. И упустил бы очень важный контракт, если бы вовремя не сообразил позвонить помощнику. Да и как я с такой физиономией отправлюсь заключать договор?

– Олег Юрьевич, а почему вы здесь и без машины? – изумился Лариков. Он считал, что директор крупного предприятия не может быть без машины, да еще отправляясь на заключение столь серьезной сделки.

– Но фирма, с которой мы сотрудничаем, располагается неподалеку от салона, и я всегда хожу до нее пешком – в самом деле, не брать же автомобиль из-за пары кварталов! Дольше припарковывать будет!

Васевский выудил из кармана портсигар и нервно закурил. Он так смотрел на Ларикова, словно ожидал от детектива каких-то объяснений. Андрей Петрович хмуро оглядывал лежащего мальчишку, понимая, что тот не сразу очнется, придет в себя, и обернулся к директору:

– Олег Юрьевич, ваш поступок весьма неразумен! – резко отрезал Лариков. – Вас могли лишить жизни, и никто бы не нашел преступников! Это хорошо, что они не собирались убивать! А если бы… В конце концов вы могли бы вести себя несколько осмотрительнее! Знаете же, что против вас ведется война.

Васевский покорно кивнул. Он был целиком согласен с детективом. А Лариков приступил к форменному допросу: кто, где именно, сколько их было?

Олег Юрьевич с готовностью отвечал: пять молодых парней, одного – этого – он уложил, но тут из подворотни послышался шум, и остальные сбежали.

Они расстались. Васевский отправился в свой салон, оставив малолетку на попечение Ларикова, который особо церемониться не стал, вздернул парнишку, уже несколько пришедшего в себя, за шкирку и рявкнул:

– Кто послал?

Тот внимательно посмотрел на Ларикова. Вероятно, выражение лица Андрея Петровича свидетельствовало о душевном настрое детектива. Лариков был в ярости – он целую неделю гоняется за чертовым преступником, а тому хоть бы хны. Невидим, неслышен, но продолает делать свое грязное дело. И теперь Андрей Петрович намеревался досконально выяснить, кто и зачем подослал парней. – А чего я-то? – вскинулся малолетка, болтаясь в сильной руке детектива и с трудом доставая носками ботинок до земли. – Мне сказали: надо одному придурку морду начистить. А я всегда «за».

– Значит, всегда «за»? – ядовито протянул Лариков. – А что ты думаешь о колонии для малолетних? Знаешь, что там с такими, как ты, делают?

– Дядь, ну ты чего? Я ж ничего не делал! – воскликнул мальчишка, заметно сменив тон на подобострастный и соглашательский. – Ну не надо меня в ментовку! Пацаны попросили, я с ними и пошел за компанию! Йога сказал: пошли. Ну и вот…

– Значит, Йога у вас за главного? – поинтересовался Лариков, понимая, что побегать сегодня еще придется, зато, возможно, преступник наконец получит по заслугам. – Ну пошли, отведешь меня к своему Йоге.

– Не, не получится, – напуганно, но уверенно качнул вихрастой головой подросток. – Йогу теперь не найдешь, да и всех наших тоже.

– Как зовут твоего Йогу? – спросил Лариков. И тут же получил ответ:

– Игорь Сергейченко.

– Кто вам приказал избить Васевского?

– Ну, Йоге позвонил один крутой дядька, Мироном назвался, авторитет – во! – и парнишка подтвердил свои восторженные слова известным жестом – сжал кулак и оттопырил большой палец. – Говорит, надо напугать мужика одного, а то зарвался. А мы чего? Мы по понятиям живем.

Андрея Петровича особенно покоробила последняя фраза. Мелочь пузатая, а туда же – по понятиям живут. А что касается авторитета Мирона – вопрос этот несложно прояснить. К несчастью, мальчишка не знал, где Мирон обитает, чем занимается, помимо легендарной преступной деятельности. А за нападение им «подкинули деньжат» – бросили в почтовый ящик Йоги, уже взрослого и снимавшего квартиру.

Лариков отпустил плечо парнишки, буркнув:

– Тебе лучше не говорить своим о нашем разговоре. Если же ты мне наврал – из-под земли достану.

Мальчишка кивнул, уважительно поглядывая на Ларикова снизу вверх, и помчался по дорожке, еле заметно прихрамывая. Лариков же вернулся в салон. Надо было прояснить ситуацию с неизвестным пока Мироном.

Я потянула на себя изящную ручку двери и вошла в салон под несколько безвкусным, но не лишенным романтики названием «Теплый бриз». Меня сразу же окутали тонкие и терпкие ароматы парикмахерской. Ненавязчивая музыка еле слышно лилась из невидимых колонок.

– Девушка, что вам угодно? – осведомилась высокая худая дама с мелированными волосами и проницательными серо-голубыми глазами, с восторгом рассматривая мои рыжие локоны. – Только позвольте вам заметить, вряд ли кто-то решится вас подстричь, – добавила дама, умильно улыбнувшись. Я обратила внимание на карточку, прикрепленную на ее груди. Марфа Гуренко.

– Ну что вы, я и не собиралась стричься, – очаровательно улыбнулась я. – Хочу сделать укладку.

– Ну конечно, прошу вас, – Марфа повела меня к креслу в глубине зала, усадила и поинтересовалась: – А что именно вам требуется?

– Что-нибудь естественное, полагаюсь на ваш вкус.

Я огляделась и не заметила ни одной личности в милицейской форме, что меня искренне порадовало. Не хотелось бы попасться на глаза Ванцову – обязательно обвинит, что я отнимаю у него хлеб насущный. Он не поверит, что я случайно оказалась именно в этом салоне, сотрудника которого убили.

Руки Марфы запорхали над моей головой, погружая меня в состояние, близкое к эйфории. Но я не позволила себе расслабиться, спросила как можно естественнее:

– А почему я не вижу Илью? Он сегодня не работает?

Лицо женщины заметно изменилось, она настороженно осведомилась:

– А откуда вы знаете Илью?

– Я у него как-то делала укладку, мне очень понравилось. И сегодня надеялась, что он окажется на месте, – со всей искренностью, на которую была способна, ответила я и мило улыбнулась, похлопав глазками. После чего позволила себе удивиться: – А почему вы спрашиваете?

Женщина наработанным движением расчесывала мои волосы. На лице ее были написаны душевные колебания – стоит ли посвящать такую юную рыжую особу в подробности ужасной истории. Но истинно женская натура взяла верх – и Марфа решила пообщаться на волнующую весь салон тему.

– Представляете, его убили, – тихо сказала она, и холодные глаза ее подернулись печалью.

Я сразу же вскинулась:

– Неужели? Вы, наверное, шутите! Кому это понадобилось? За что?

Марфа машинально расчесывала мои локоны, перебрасывая их с одного плеча на другое.

– Вот и милиция тоже этим интересовалась, – грустно улыбнулась женщина. – Если бы кто-то знал! Представьте себе, арестовали его девушку, Алису. Может быть, вы даже ее видели, если стриглись у нас здесь раньше, – таинственно поведала мне Марфа. Я вскинула брови, с интересом рассматривая ее зеркальное отражение, а женщина продолжила: – Такая симпатичная девочка, рыженькая. И менты все расхаживали, расспрашивали. Ну мы, конечно, припомнили, что вчера они с Ильей поссорились. Я еще им сказала, что надо бы заняться своей работой, а не устраивать тут разборки. Милиция, разумеется, вцепилась в эту версию. Сняла с нас всех показания. Оказывается, много народа эту их ругань слышали. Но я не верю, что Алиса могла убить Илюшу.

– А у Ильи было много врагов? – неосторожно спросила я, и Марфа недоверчиво покосилась на меня.

– Почему вас это интересует?

– Просто этот молодой человек мне очень понравился, – постаралась я сгладить неловкость и решила-таки приоткрыть карты: – Вы знаете, я постараюсь отыскать убийцу.

– Что-о?

Странно, что глаза парикмахерши не выпрыгнули из орбит: они явно попытались это сделать. Зрачки непомерно расширились, а рот округлился, как бублик. На щеках вспыхнул румянец. Она, наверное, подумала, что я сошла вдруг с ума.

– Как вы собираетесь его отыскать? – наконец обрела дар речи Марфа. – Милиция ведь занимается этим делом.

– Разумеется, – пожала я плечами и, придумав, что сказать дальше, мысленно попросила прощения у Ванцова. – Но неужели вам не известно, как ведутся дела в милиции? У них куча нераскрытых преступлений, и они не слишком стараются. А я бы не хотела, чтобы смерть такого милого и талантливого человека, как Илья, осталась нераскрытой.

– Но вы же совсем юная, – снисходительно посетовала парикмахерша. – Да и не знаете, наверное, как ведутся дела подобного рода.

– Почему же? – тихонько засмеялась я. – Я частный детектив, поэтому, полагаю, опыта мне хватает. Не верите – могу показать лицензию на частную сыскную деятельность.

И снова – удивленное лицо отразилось в зеркале. Но моя уверенность сделала свое дело – и в глазах Марфы появилась искра веры. И я тут же воспользовалась этим.

– Вы мне поможете? – поинтересовалась я. Женщина с готовностью ответила:

– Ну, разумеется, всем, чем смогу. Но насколько я знаю, сыщики не работают за просто так, мы даже можем нанять вас, – не слишком уверенно добавила она, но я покачала головой: мне хватает и одной клиентки, платящей деньги, но этого я говорить не стала, пусть думает, что Сашенька Данич – этакая бессребреница, готовая броситься на поиски убийцы симпатичного человека.

– Вы давно работаете в «Теплом бризе»? – спросила я.

– Ну, конечно, с момента его основания. Как только Олег Юрьевич открыл свое дело, я перешла сюда, – ответила Марфа.

– А Илья? Он тоже с самого начала здесь работал?

– Нет, – покачала головой Марфа. – Он только год назад пришел, но очень быстро занял место ведущего стилиста. Вообще такой милый мальчик, нам всем он очень нравился.

– А как же он так быстро стал ведущим стилистом вашего салона? И кто раньше был на месте Ильи?

Оказывается, раньше, практически с момента основания «Теплого бриза», ведущим стилистом был Роман. Очень приятный молодой человек, но весьма самолюбивый. Неплохой мастер. Но когда Илья пришел работать в парикмахерский салон, всем стало ясно, что он значительно более талантлив. И Роман как-то отодвинулся, его место занял новенький. Разумеется, Роман оскорбился, уволился из салона: место рядового мастера его не устраивало. Причем уход его был бурным, если не сказать скандальным. Карьерный рост играл для Романа слишком большую роль, как и общественное признание. И он сразу невзлюбил Илью, искренне невзлюбил.

Еще одна зацепка! Я обрадовалась. В самом деле, когда человека оттеснили от первого места в коллективе, он может загореться жаждой мести и уж, конечно, к новому фавориту теплых чувств испытывать не будет.

Я спросила, где могу найти этого Романа, и Марфа пообещала узнать адрес у секретарши директора, Оксаны.

– Вы хорошо знали Илью? – я уже совсем не обращала внимания на то, что там парикмахерша делает с моими волосами. Только иногда морщилась, когда она неаккуратно дергала прядь. И задавала вопросы. Перед моим мысленным взором стояло миловидное лицо Валерии. Я ее искренне жалела – надо же, в первый вечер в городе успела найти проблемы на свою стриженую голову!

– Мы работали буквально бок о бок, – заявила Марфа. – И думаю, я его неплохо узнала за это время.

– Может быть, у Ильи возникли неприятности? Он вообще был конфликтным человеком?

– Да нет, не слишком. Врагов он не нажил, насколько я знаю, и неприятностей тоже… Хотя пару раз они ругались с нашим охранником, Максимом.

Я насторожилась: это уже любопытно.

– По какому поводу? – подстегнула я застывшую с расческой в руках парикмахершу. Та встрепенулась.

– Вы и в самом деле детектив, – заметила Марфа. – Такая хватка! Я точно не знаю, но, кажется, Илюша занимал у Макса деньги и вроде бы не отдавал долгое время. А недавно мельком слышала, что Максим требует их обратно, а Илья просит подождать немного.

– Где я могу найти этого Максима?

– Он сейчас поехал в банк, должен вернуться примерно через полчаса. Все. Готово! Посмотрите на себя в зеркало, – предложила Марфа. Я посмотрела – и присвистнула: на меня взирало очаровательное создание. С моими волосами почти ничего не произошло – и одновременно произошло многое. Теперь они, расчесанные на зигзагообразный пробор, обрамляли лицо аккуратными прядями. Это было эффектно, потрясающе эффектно!

Насладившись моим восторгом, Марфа с негодованием отвергла мое предложение об оплате. Она с готовностью заявила, что собственноручно будет делать мне еженедельно бесплатные укладки, если я только отыщу убийцу Ильи… Значит, этого мальчика и в самом деле очень любили в салоне.

Я не стала особенно настаивать и попросила парикмахершу добыть мне адрес прежнего стилиста салона, Романа. Адрес через несколько минут оказался у меня в руках, и я решила после беседы с Максимом обратить пристальное внимание на Романа. Пока я поджидала Максима, Марфа напоила меня чаем – благо наступил обеденный перерыв, – познакомила с секретаршей, очаровательной девушкой Оксаной. Та тоже обожала Илью, прически и укладки делала только у него.

Воспользовавшись телефоном секретарши, я позвонила Валерии. Хотела узнать, как она и не приходили ли люди из милиции. А вдруг придется вытаскивать клиентку из цепких лап правосудия? Тогда лучше начать действовать пораньше.

– Слушаю, – хрипловато-сонно откликнулась Валерия.

– Лера, это Александра.

– Ой, Саша, как замечательно, что вы позвонили, – от вспыхнувшего радостью голоса девушки, казалось, даже мембрана телефона потеплела. – Я пыталась до вас дозвониться, но никто не брал трубку.

– А в чем дело? – сразу же встревожилась я. – Вы вспомнили что-нибудь важное?

– Ну, почти. Только не могу об этом по телефону.

– Как только освобожусь, сразу подъеду к вам в гостиницу, – пообещала я, не расспрашивая более ни о чем, и ломала голову, что же могло случиться?

Я мысленно торопила время. Наконец мучительное ожидание кончилось, и Марфа кивнула мне:

– Максим вернулся. Вы прямо сейчас хотите с ним поговорить?

– Да, конечно, – кивнула я, последовав за парикмахершей.

Максим оказался типом с квадратной физиономией и не отягощенным интеллектом низким лбом. Его рабочее помещение – стеклянная будочка в огромном холле салона. Едва я появилась в дверях, он окинул меня оценивающим взглядом. Но лицо его, на миг осветившись живым интересом, опять поскучнело: видимо, я не относилась к его типу женщин, не обладала пышными формами и шикарно-стервозным лицом. А маленькие девочки с пухлыми физиономиями и честными глазками его не привлекали. Какая жалость!

– Здравствуйте, вы Максим, охранник этого парикмахерского салона? – поинтересовалась я, подойдя к будке.

– Да, а что? – низкий голос, словно доносившийся из бочки, прекрасно подходил этому типу. – Вы кто?

– Я Саша, – представилась я, – частный детектив. И должна задать вам несколько вопросов. – Выудив из сумочки лицензию на сыщицкую деятельность, я демонстративно покачала листочком перед носом охранника. На него это произвело такое же впечатление, как муха на большого слона.

– Менты уже были, вам-то чего надо?

– Знаю, что были, – кивнула я, кокетливо поведя бровью. – Но милиция – сама по себе, а я – сама по себе. Не согласитесь ли вы помочь мне?

Охранник вскинул на меня свои большие, темно-карие, бархатистые глаза и туповато рявкнул:

– Ну?

Я прислонилась к стеклянной загородке плечом и, улыбнувшись как можно приветливее, мягко сказала:

– Понимаете, мне очень нужна ваша помощь.

Максим несколько оттаял, он даже улыбнулся и предложил:

– Ну спрашивайте.

– В каких отношениях вы были с Ильей, стилистом салона? – поинтересовалась я, продолжая улыбаться.

– Общались, пару раз бухали вместе, – серьезно ответил Максим, не отреагировав на мою обольстительную улыбку. – Общались, курили, там. Он вообще был неплохой пацан, жалко, что ему не повезло.

– Он занимал у вас деньги. Зачем?

Максим своим «голосом из бочки» поведал мне, что Илья занимал деньги на размен квартиры. Подвернулся неплохой вариант, а родители не успевали выслать сумму. И Илья, который не хотел потерять удачную возможность сменить жилплощадь, попросил в долг у Максима. У того деньги водились, и он, разумеется, выручил приятеля.

– Сколько же вы одолжили Илье? – поинтересовалась я.

– Две штуки, – невозмутимо бросил Максим, а я наивно переспросила:

– Две штуки? Рублей?

– Баксов, естественно! – хмыкнул Максим.

– И что же, Илья вернул вам долг? – чуточку смутилась я, предположив было, что Максим решился на убийство из-за каких-то несчастных двух тысяч рублей!

– Нет, – качнул головой Максим, досадливо морщась, отчего его квадратная физиономия не стала более приятной. – Договаривались на месяц, но вот уже второй идет. А теперь тем более – не вернет уже.

Мне показалось, что особого огорчения осознание этого факта у Максима не вызывало. Слишком уж невозмутимым было выражение его лица, словно прибитое обойными гвоздями. Я задала еще несколько вопросов, на которые Максим героически ответил, отчаянно кривясь от отвращения к моей персоне. Оказывается, родители должны были выслать Илье деньги, которыми он намеревался погасить долг, но все тянули, не высылали.

– В салоне слышали, что вы скандалили с Ильей, потому что тот не возвращал вам долг, – заметила я небрежно, словно не придавала этому факту особого значения.

Слегка смущенный, Максим ответил:

– Да нет, не то чтобы скандалили. Я просил вернуть деньги, а у Ильи их не было, вот и поцапались слегка.

– А где вы были вчера вечером?

– И эта туда же! – возмутился охранник. Его глаза угрожающе сверкнули. – Не убивал я его, оно мне надо? Ну, убил бы, а деньги тогда пропали бы, так, что ли? Я, по-вашему, что, полный придурок?

А это вопрос сложный, отметила я про себя, но вслух высказываться не рискнула – не хотелось превратиться в хладный труп.

– И тем не менее, где вы были со вчерашнего вечера до сегодняшнего утра?

– Дома, с женщиной. С Ольгой Михайлиной.

Я попросила адрес Максима и адрес или телефон его женщины. Он, не колеблясь, вручил мне адреса, телефона ни у него, ни у его девушки не оказалось. Меня, если честно, насторожила та легкость, с которой Максим пошел мне навстречу. Создавалось впечатление, что этот человек всеми силами пытается отвести от себя подозрение. Алиби же в виде женщины – штука далеко не стопроцентная. Он мог попросить подружку об одолжении, и та не отказала – вот и все. Да и сам тип людей, к которому относился охранник салона Максим, не возбуждал во мне теплых чувств, терпеть не могу таких! К ним идеально подходит поговорка «сила есть – ума не надо». Согласна, это субъективное суждение. С другой стороны, объективной информации у меня пока нет, приходится выезжать на чистой интуиции.

Одно могу сказать с уверенностью – я подозревала Максима и очень сильно подозревала. У него был повод – деньги. У него было сомнительное алиби – я его, конечно, проверю, но есть ли смысл?

Я вышла из салона и, поразмыслив, направилась к Валерии, которая обитала пока в гостинице «Тарасовские дали». Она сумела заинтриговать меня телефонным звонком. И я терзалась дурными предчувствиями.

Гостиница «Тарасовские дали» оказалась зданием старой архитектуры, достаточно приятным на вид, хотя и обшарпанным. Войдя в холл, я беспрепятственно прошла к номеру Валерии. Постучалась. Дверь мне тут же открыли, и Лера обрадованно приветствовала меня.

– Саша, как замечательно, что ты пришла! Проходи, садись, чай будешь?

Отказавшись от чая, я с интересом уставилась на девушку. Валерия успела немного отойти от пережитого ужаса и теперь выглядела гораздо лучше. Смуглые щеки сияли румянцем. Тонкий золотисто-красный халат в восточном стиле изящно облегал ее стройную фигуру, глаза загадочно мерцали, а растрепанные волосы придавали облику Леры нечто уютно-домашнее.

– Что у тебя произошло? – осведомилась я, успокоившись: ничего страшного не случилось, и мои дурные предчувствия оказались порождением нервного образа жизни.

– Представляешь, я, кажется, совершила страшное преступление, – взволнованно заявила Лера. И все плохое, едва успев уйти из моего сознания, тут же вернулось назад в утроенном объеме. Я подняла в удивлении брови, подалась вперед, и взгляд мой напряженно впился в бархатистые вишнево-карие глаза Леры. Я ожидала продолжения, не говоря ни слова. – Знаешь, Саш, когда я убегала из квартиры Ильи, я случайно опрокинула свою сумочку, рассыпала мелкие вещи. И тогда страшно испугалась, подумав, а вдруг оставлю что-нибудь из мелочей, тогда меня обязательно найдут и арестуют. И сгребла все с призеркальной полочки.

– И что же? – не выдержав длительной предыстории, поторопила я ее.

– Да то, что я случайно захватила ключи, лежавшие там. Кажется, они от квартиры Ильи, – с неподдельным ужасом заявила Валерия. – И что мне теперь с ними делать – ума не приложу! Только не говори – сдать в милицию. Может, выбросить?

Я обрадовалась, что Лера сказала об этом. Значит, она мне доверяет, а ведь могла выбросить эти ключи, и никто бы их никогда не нашел. Но в самом деле, что делать с ключами-то?

Я подумала, что можно было подбросить их куда-нибудь поближе к квартире Ильи. Или к милиции – потом, попозже. И предложила:

– Давай их мне, а там разберемся.

Лера с готовностью достала из сумочки три ключика, надетых на металлическое кольцо, и отдала мне. Я сунула их в сумку, расспросила, не вспомнила ли Валерия чего-нибудь еще, и попрощалась. Дел еще куча, не стоит терять времени.

Подружка охранника Максима, Ольга, адрес которой он мне дал, проживала в центре города, неподалеку от Лериной гостиницы. Меня это очень обрадовало – не придется пользоваться услугами «антиобщественного» транспорта. На улице конец октября, погода не ахти. Ну и пусть, зато не грозит возможность лишиться жизни на одной из остановок. И я легко пошла по направлению к стоящим в отдалении многоэтажкам, в одной из которых жила Ольга. Жидкая черно-серая грязь хлюпала под ногами и норовила заляпать мои светлые джинсы по самые колени. Ветер бил в лицо. Хорошо хоть, дождь прекратился и сквозь разорванные серо-свинцовые тучи тускло проглядывало позднее солнце. Его лучи не грели и не слишком светили, но все же солнце казалось последним приветом лета и обещало нескорое, но все же пришествие весны.

Я обогнула какую-то машину, так некстати вставшую поперек тротуара, перешла через дорогу и всмотрелась в равнодушно-кирпичную стену вставшего на дороге здания. Дом номер девять, а мне нужен одиннадцатый. И я пошла дальше.

Между десятым домом и многоэтажкой, куда я шла, разлилась огромная лужа. Не просто лужа, а целое озеро, из недр которого сиротливо торчали несколько картонных ящиков, пара кирпичей и прочий хлам, игравшие, по всей вероятности, роль импровизированного мостика. Я огляделась, не решаясь ступить в пузырящуюся под порывами ветра черную жижу. Но обойти лужу-озеро не представлялось возможным. Слева относительно удобную дорогу перекрыл грузовик с надписью «Огнеопасно». Справа ютился ряд кирпичных гаражей, и черная вода, омывая кирпич, оставляла грязно-серые подтеки. Что поделаешь, придется рискнуть.

Я шагнула на кирпич, с трудом удержала равновесие и переступила на белевшую впереди картонную коробку. Но та оказалась на удивление зыбкой, и мои ноги по щиколотку провалились в липко-холодную грязь. Тут уж я осторожничать перестала и грациозно, словно газель, перебралась на противоположную сторону лужи. Однако джинсы мои при этом приобрели пикантную окантовку понизу – черную и омерзительно мокрую. Вплоть до колен штанины живописно были забрызганы пятнышками. Получились джинсы породы «леопард».

Это мокрое дело утвердило меня в еще большей ненависти и недоверии к тупорожему охраннику «Теплого бриза» Максиму. Я ощутила глубокую уверенность, что обязательно выведу его на чистую воду.

«Вот только о воде пока говорить не стоит», – решила я, покосившись на лужу, в которой с некоторым злорадством отражалось солнце.

Я вошла в грязноватый подъезд и поднялась на третий этаж, где жила Ольга, с которой Максим якобы провел вчерашний вечер и ночь. Вот и разберемся, провел или нет. Кстати, потом надо будет опросить соседей Максима, может быть, они обратили внимание на что-нибудь необычное. Но это – потом, а пока…

Я надавила на звонок и пару секунд понаслаждалась его каркающими звуками, с трудом пробивающимися сквозь толстую древесно-стружечную дверь. Убрала руку с косяка и машинально вытерла пальцы платком – на них осталось неприятно-липкое ощущение. Неужели здесь никогда не соблюдают правил гигиены? Звонок выглядел полным и абсолютным убожеством. Его некогда белоснежная кнопка теперь лоснилась тусклым, серо-желтым, жирным налетом. Бр-р, противно!

За дверью послышалось шевеление, избавившее меня от необходимости вновь прикасаться к кнопке или размышлять об антисанитарии, царящей здесь. В точечке глазка мелькнул луч света, после чего высокий, с каким-то цыганским надрывом голос поинтересовался:

– А вам кого?

– Могу я поговорить с Ольгой Михайлиной? – вежливо осведомилась я. За дверью попыхтели, словно интенсивно обдумывая мой вопрос. После чего раздалось:

– А зачем я вам нужна?

Ясно, Максим выбрал девушку себе под стать: тоже блещет умом и сообразительностью.

– Не могли бы вы ответить на несколько моих вопросов?

– С какой стати?

Нет, этот разговор был откровенно бессмыслен. Надо его прекращать, иначе он банально сведет меня с ума.

– Я из милиции, помощник следователя Ванцова, – властно произнесла я. Надеюсь, получилось. – Мы так и будем разговаривать через дверь?

– А чего от меня надо милиции? – невозмутимо сказала девица. Надрыв в тонком голосе прямо-таки взрывался в голове, от него звенело в барабанных перепонках.

– Может быть, вы предпочтете беседовать в отделении? Тогда мы пришлем вам повестку, – сухо сказала я, начиная выходить из себя. Вообще-то я очень редко теряю контроль над собой. Но сейчас этот рубеж был уже близок, в голосе моем явно слышались напряженные нотки.

К моему счастью, последние слова все-таки подействовали на Ольгу Михайлину. Вероятно, ей совершенно не улыбалась перспектива провести несколько часов в милиции. Дверь распахнулась, и я увидела хозяйку квартиры, обладательницу цыганского тонкого голоса.

Ольга была привлекательна, это я могу признать. Высокая худощавая девушка, этакая фотомодель, с красивым, но бездумным личиком, большими косовато посаженными глазами. Но – и это перекрывало впечатление от всей ее шикарной внешности – Ольга была на редкость неухоженной. Длинные светлые волосы – божественный дар женщины – болтались по бокам лица засаленными прядками. Халат вместе с хозяйкой наверняка выдержал по меньшей мере с полдюжины поломытий. Заляпанный пятнами настолько, что теперь нереально было определить его первоначальный цвет, он был с непостижимым кокетством прихвачен изысканным шелковым шарфом на талии.

«Вот это да!» – только и успела подумать я.

– Я вас внимательно слушаю, – с претензией на светскость проговорила Ольга. Впрочем, светский тон ей плохо удавался – в голосе явно проскользнули заискивающие нотки: дамочка наверняка боялась правоохранительных органов. Но почему? Разве только потому, что она вознамерилась самым наглым образом лгать мне? Но на лжи такую особу подловить труда не составит. Она, на мой взгляд, как я уже говорила, не отличалась высоким уровнем интеллекта.

– Где вы были вчера вечером? – начала я с места в карьер.

– У своего молодого человека, у Максима, – призналась Ольга, кокетливо поведя плечом.

В голосе ее сквозила некая заученность, как у школьника, наизусть вызубрившего урок, но не понимавшего ни слова из известного материала. Мне это, естественно, понравилось, ибо косвенно подтверждало мои подозрения относительно личности охранника.

– Вот как? – недоверчиво протянула я, осторожно прислоняясь плечом к дверному косяку и внимательно рассматривая прихожую. Квартира Михайлиной оказалась под стать хозяйке – пласты пыли на полу, какие-то бумажки и конфетные фантики на призеркальной полочке. Само зеркало носило на себе следы не одного мушино-тараканьего поколения, и на стекле красовалось такое количество губной помады, что рассмотреть собственное отражение было практически невозможно. – И кто может это подтвердить?

– Максик, естественно, – словно само собой разумеющийся факт, объяснила Ольга. И улыбнулась с видом превосходства, словно говорила: «А попробуйте докажите, что это не так». Докажу, дорогая, можешь не сомневаться. Во всяком случае, постараюсь это сделать.

– Кроме вас двоих, в квартире Максима никого не было? К вам кто-нибудь заходил?

– Нет, а зачем нам гости? – совершенно искренне изумилась Ольга Михайлина. – Нам и вдвоем хорошо, честное слово, – и она грациозно потянулась, мечтательно закатив к потолку глазки.

– А как вы можете объяснить тот факт, что вас видели в совершенно другом месте вчера поздно вечером? – блефанула я. Мне показалось, что в Ольгиных красивых глазах, обрамленных вчерашней косметикой, появилась тревога. Но она произнесла совершенно спокойно:

– Да никак. Я была с Максом. И в свою квартиру вернулась только сегодня утром, когда он отправился на работу.

Я задала еще несколько вопросов и, разочарованная, вынуждена была распрощаться. Ольга твердо стояла на своей первоначальной версии – она всю ночь провела в квартире своего молодого человека; ни он, ни она никуда не выходили.

Выйдя из квартиры Михайлиной, я позвонила в дверь напротив, к ее соседям. Может быть, кто-либо видел ее выходящей из дома? Или, напротив, обратил внимание, что Ольга вчера и сегодня ночью была в собственной квартире? Но мне никто не открыл. Я перешла к другой двери, расположенной рядом с Ольгиной. И подумала, что отсюда стоило начать – ведь стены в современных домах не слишком толстые, и ближайшие соседи могли слышать звуки, доносившиеся из квартиры Михайлиной, если та не покидала дома. Здесь мне открыли, даже не спросив, кто за дверью. Меня это поразило – успела привыкнуть, что люди осторожничают: спросить, кто пришел, в наше сложное время полезно.

– Здравствуйте, – улыбнулся молодой человек с симпатичным лицом, светлыми волосами и в очках с изящной оправой. – А вы к кому?

Я просто не смогла не улыбнуться в ответ и сказала:

– Наверное, к вам.

– Ну тогда проходите, – пожал плечами парень. – Кстати, меня зовут Геннадий.

– Саша, – представилась я, еще больше пораженная. Пригласить незнакомую девушку, пусть даже симпатичную и нестрашную на вид, в собственную квартиру – событие из ряда вон выходящее. – Только я заходить не буду, – поспешно добавила я. – Просто хотела расспросить вас кое о чем.

– Но на лестнице холодно, – как-то растерянно усмехнулся парень, по-прежнему придерживая рукой дверь квартиры. – Неужели мы тут и будем разговаривать?

– Неужели вы не боитесь пускать чужого человека в собственную квартиру? – все-таки задала я так интересовавший меня вопрос. – Я же могу оказаться грабителем. Это опасно. Да и дверь…

Гена весело рассмеялся, с одобрением и симпатией глядя на меня, и ответил:

– Я слишком редко общаюсь с людьми и очень люблю, когда кто-то ко мне заходит. Особенно такая очаровательная девушка, как вы. Сам я нечасто выхожу на улицу, практически все время дома. Ску-учно! – протянул он.

Из квартиры высунулась усатая толстая кошачья морда и потерлась о ногу хозяина. Молодой человек кивнул на рыжего кота и пояснил:

– Это мой единственный собеседник вот уже на протяжении пары недель.

– Почему же вы сидите дома? – удивилась я и извинилась за свою бестактность – в самом деле, мне-то какая разница! Может быть, человек болен или у него стиль жизни такой!..

– Я писатель, – пояснил парень небрежно. – Да вы входите, входите, в самом-то деле!

– И что вы пишете? – любопытства ради спросила я. Этот парень отчего-то был мне приятен, и я с удовольствием пообщалась бы с ним. Считаю, что интуиция моя работает неплохо – профессия обязывает. И Геннадий показался мне человеком безопасным, поэтому я все-таки вошла в уютную чистенькую прихожую. Рыжий кот надменно взглянул на меня, что-то переменилось в его янтарных круглых глазах, и он потерся о мои грязные джинсы боком, деликатно царапнув лапкой, словно приветствовал. Наверное, почуял родство собственной рыжей шкуры с моими тициановскими волосами.

– Я, знаете, пишу детективы, самую читабельную литературу в настоящее время, – ответил Геннадий, входя за мной и прикрывая дверь. И изумленно посмотрел на кота: – Здорово! Арни вас признал за свою! Он вообще-то очень редко сам идет к незнакомым людям.

В моем мозгу на миг промелькнула догадка, но чертик соображения, махнув хвостом, исчез.

– Проходите в комнату, не снимайте обувь – у меня не слишком чисто.

Он кокетничал, честное слово! Потому что в квартире писателя Гены было все более прибрано, нежели в прихожей Ольги Михайлиной. Даже пыли почти нигде не было. И кошачьей шерсти на удивление мало, лишь чуть заметны рыжие волоски на светлой ковровой дорожке.

Я последовала за молодым человеком. Где-то внутри гнездились тонкий намек на страх и восхищение собственной авантюрной жилкой. Обычно я не бываю столь неосторожной, но иногда это так интересно!

В большой комнате, залитой беспрепятственно струящимся в огромные окна дневным светом, было очень уютно. Такой близкий мне творческий беспорядок – когда на столе словно погулял торнадо! Компьютер мерцал экраном, испещренным буквами. Сбоку от стола, в кресле, валялось несколько книг в мягких переплетах. Я машинально взяла одну из них и прочла имя автора – Геннадий Майоров. Ой, ну точно, это его детектив недавно я прочитала даже с некоторым удовольствием. Вот эта-то непойманная мысль и не давала мне успокоиться, помахивая в сознании черным хвостиком и лукаво кося глазками на рогатой мордочке.

– Гена, можно задать вам несколько вопросов? – спросила я.

– Да, конечно, а в чем дело? – удивился писатель. Он усадил меня в моментально расчищенное от бумажных залежей кресло и примостился на краю стола, небрежно отодвинув клавиатуру. На моих коленях тут же комфортно расположился кот Арни и принялся мурлыкать.

– Я частный детектив, – для начала представилась я. Геннадий изумленно округлил светлые глаза, очки его опустились к кончику носа.

– Настоящий частный детектив? Вы? – удивился он. – Вот это да, никогда бы не подумал! И вы сейчас что-то расследуете?

– Да, – кивнула я.

– Тогда спрашивайте, конечно, Саша, но, простите, вы ужасно не похожи на частного сыщика! – пылко добавил писатель.

Я засмеялась.

– Гена, вы общаетесь со своими соседями?

– Не особенно, – хмыкнул парень. – Точнее, совершенно не общаюсь. А иногда хочется! – язвительно фыркнул он и добавил в ответ на мою удивленную гримасу: – Особенно когда за стенкой раздается музыка, а телевизор включают на полную мощность.

– И часто такое случается? – спросила я.

– Да практически каждый день, – поморщился от отвращения Геннадий. – Знаете, как мешает? Да еще и музыка – не фонтан. Вообще терпеть не могу отечественных исполнителей легкой музычки!

С последним утверждением я готова была согласиться целиком и полностью, но жаль было терять время. Общаться с Геннадием Майоровым, конечно, приятно, но убийца парикмахера-стилиста Ильи все еще ходит на свободе, а его место – за решеткой. Значит, отложим обсуждение музыкальных вкусов «на потом». Если это «потом» когда-нибудь будет.

– А вчера? – с трепетом задала я вопрос. Потому что если Гена вчера слышал музыку, доносящуюся из Ольгиной квартиры, значит, Михайлина лгала мне, а у охранника «Теплого бриза» Максима нет алиби.

– Вчера… Вчера я не услышал бы даже слоновьего топота – писал, – помедлив, сказал Геннадий. – Кажется, музыки не было. А может быть, и была – не знаю.

На моем растерянном личике, видимо, отразилось обуревавшее меня разочарование. Потому что Гена расстроенно произнес:

– Мне жаль, что не могу вам помочь.

Я быстро опомнилась, в памяти всплыла мудрая старая истина: отсутствие результата тоже результат. Значит, буду разбираться дальше, вот и все. В конце концов к расследованию я приступила только сегодня, и рано еще судить о его нерезультативности.

Мы еще немного поговорили, но выяснить ничего не удалось. И я с некоторым сожалением вышла от писателя Геннадия Майорова. Для порядка поболталась еще по квартирам, но интересных собеседников не встретила и ничего полезного не выяснила. Любопытные обычно бабки вчера словно забыли об этой черте своей натуры и не вылазили на улицу. Следствие зашло в тупик. Вместе с бедной рыжеволосой Сашечкой Данич.

Что теперь делать?.. Так я же собиралась расспросить еще соседей Максима! Может быть, они видели его, выходившего из своей квартиры поздно вечером? Единственное, в чем я могу быть полностью уверенной, – на вечеринке в «Каммино» Максим не появлялся. Уж я бы обязательно обратила внимание на его «интеллектуальную» физиономию. Я девушка внимательная – профессия обязывает.

И я отправилась к месту жительства охранника Максима. Второй раз лужу я миновала с большим успехом – даже почти не забрызгалась.

Лариков сидел в директорском кабинете, сочувственно рассматривая разукрашенную физиономию Васевского, и вот уже в который раз, наверное, набирал на цифровой панели телефонный номер. Ванцов с кем-то долго общался, очень долго в мембране раздавались лишь короткие гудки. Наконец телефон натужно щелкнул, соединяя, и Андрей услышал следователя:

– Слушаю.

– Леша, это Лариков. Нужна помощь. Ты не знаешь, кто из местных авторитетов носит кличку Мирон?

– Пока не знаю, но если очень надо, могу узнать, – откликнулся Ванцов.

– Еще как надо, – заявил Лариков, продиктовал номер директорского телефона и положил трубку.

– Андрей Петрович, полагаете, теперь этого гада удастся вычислить? – осведомился Васевский, осторожно прикладывая к распухшему носу лед в салфетке и морщась.

– Не знаю, – пожал плечами Лариков. – Вообще-то он удачно маскируется, но может в конце концов допустить ошибку. Только, Олег Юрьевич, будьте осторожны.

– Кому же, черт подери, так мешает мой салон? – прозвучал риторический вопрос, обращенный к белоснежному потолку кабинета. Лариков устало усмехнулся. Он размышлял над этим уже целую неделю и пока не пришел ни к какому выводу. В сущности, врагов у салона не было. Васевский создал свой «Теплый бриз», никому на пятки не наступая и никого с насиженного места не сбрасывая, что само по себе случается в наши времена довольно редко. Денег ни у кого не занимал – вложил свои собственные. Зарплату сотрудникам не задерживал. Ну, от налогов, правда, ино-гда уклонялся, так этим все грешат. В принципе Олег Юрьевич был идеальным руководителем, дальновидным, заботящимся о себе и сотрудниках, и, конечно, о клиентуре. Кому он мог переступить дорогу – не знал никто. Кроме преступника, конечно.

– А имя Мирон вам ничего не говорит? – поинтересовался Лариков у Васевского. Андрей внезапно сообразил, что, возможно, врагом салона этот Мирон и является, но директор покачал головой.

Зазвонил телефон, и Васевский вздрогнул.

– Это, наверное, меня, – взял трубку Андрей Петрович. – Да, слушаю, – произнес он в черную дырчатую мембрану.

– Андрей, это Ванцов, – буркнула телефонная трубка. – Твой Мирон ни в чем криминальном в последнее время не замешан, но все еще ходит в авторитетах. Отсидел за непредумышленное убийство. Зовут его Миронов Виталий Антонович. Теперь занимается бизнесом, тщательно скрывает свое криминальное прошлое. Записывай адрес: Новоглинская, 36, квартира 12.

Кратко поблагодарив следователя, Лариков положил трубку и откланялся, намереваясь как можно быстрее разобраться с Мироном и, если повезет, вычислить типа, держащего на мушке парикмахерский салон «Теплый бриз». Но в это Лариков не слишком-то верил.

Новоглинская располагалась на другом конце города. Васевский, когда Лариков поделился с ним своими планами, предложил машину, но тут же вспомнил, что ни одной нет поблизости, и Андрею Петровичу пришлось воспользоваться общественным транспортом.

Добравшись до Новоглинской, Лариков отыскал нужную квартиру, полюбовался пару минут массивной металлической дверью, позвонил.

– Вы к кому? – раздался в динамике бархатистый голос.

– Могу я видеть Виталия Антоновича Миронова? – осведомился Андрей, внутренне насторожившись и готовясь к решительным действиям.

– По какому вопросу? – не отставал бархатистый голос.

– Нужно кое-что узнать. Виталий Антонович, если вы не откроете – я буду вынужден вызвать отряд ОМОНа, – на всякий случай пригрозил Лариков.

– Так вы из милиции? – за внешней небрежностью вопроса прозвучала искренняя озабоченность, и Лариков тотчас понял, что человек за дверью нервничает. Только вот почему… – Зачем я понадобился милиции?

– Да, я из милиции, следователь Лариков, – решил не спорить Андрей. Он задумчиво погладил кончиками пальцев косяк и на всякий случай достал из кармана старое, просроченное следовательское удостоверение. Но Миронов документов не потребовал. Дверь открылась, коротко лязгнув металлом, и Лариков получил возможность лицезреть хозяина квартиры в элитном доме.

Миронов оказался высоким худощавым мужчиной лет сорока. Его густые, коротко стриженные волосы посеребрила седина, лишь кое-где оставив черные пряди. Глаза смотрели на частного детектива пристально, выдавая внутреннее волнение, хотя худощавое, с резкими чертами лицо оставалось невозмутимым.

– Я Миронов, – равнодушно-хрипловатым голосом представился мужчина. – А вы кто?

– Меня зовут Андрей Петрович, – вежливо улыбнулся Лариков. – Виталий Антонович, я должен задать вам несколько вопросов.

– Что случилось? – удивился Миронов. – Я не преступал закона, – дернул он плечами.

– Разумеется, и заказали избить Олега Юрьевича Васевского тоже не вы, – хмыкнул Лариков, недоверчиво разглядывая Миронова. – Виталий Антонович, полагаю, вам не стоит отпираться. Лучше расскажите, зачем вам нужно стереть с лица земли салон «Теплый бриз».

– Простите, я вас решительно не понимаю, – в недоумении покачал головой Миронов, но в зрачках его появилась тень страха, а пальцы еле заметно дрогнули. И Лариков решил, что выведет бывшего вора в законе и нынешнего бизнесмена на чистую воду.

– Мы так и будем говорить на пороге? – подбавил в свое обращение наглости Андрей Петрович. – Или вы позволите мне пройти?

– Входите, конечно, если нам есть о чем беседовать, – не спустил завуалированного хамства Миронов. – Но, уверяю, вы без толку теряете время.

– Вам это только кажется, – ласково улыбнулся Лариков и прошел в со вкусом обставленную, в пастельных кремовых тонах гостиную. Опустился в уютное глубокое кресло, напротив Миронова, который устроился на диване. – Итак, что заставило вас заказать избиение господина Васевского?

– Да ничего я не заказывал! – закурив тонкую длинную сигарету, снисходительно ответил Миронов. – Вам что, нужен крайний?

– Виталий Антонович, вы совершенно зря запираетесь, – нахмурился Лариков. – Игорь Сергейченко, по кличке Йога, сказал, что именно вы попросили его и его друзей избить Васевского. И в данный момент он сидит в отделении милиции и дает против вас показания, – убедительно соврал Андрей Петрович. – Можете быть уверены, ваши партнеры вскоре узнают об этом факте, как, впрочем, и о вашем чрезвычайно романтичном прошлом.

Миронов задумчиво пожевал нижнюю губу, потер переносицу, утомленно взглянул на Ларикова, неожиданно улыбнулся:

– Знаете, Андрей Петрович, вы заблуждаетесь на мой счет. Да я был вынужден попросить ребят разукрасить физиономию Васевского, но лично я ничего против него не имею и с удовольствием сдал бы вам того, кто попросил это сделать. Но тоже не могу.

– Рассказывайте, – предложил Лариков. И Миронов рассказал.

Оказывается, накануне вечером ему позвонили, и некто заявил, что, если Миронов не выполнит указаний, некто заявит в прессу о прошлом Виталия Антоновича. А репутацией своей бизнесмен Миронов дорожил, предпочитая забыть уголовное прошлое. Он позвонил ребятам, которые все еще держали его за авторитета, и приказал им разобраться с Васевским, подкараулив его на углу Комсомольской и Ларионовской. Звонивший дал четкие указания, обнаружившие прекрасное знание директорских дел, в том числе касающихся и передвижения по городу.

– Да, кстати, я вчера не выходил из квартиры. – И Миронов продиктовал Ларикову номера телефонов людей, звонивших ему домой, а также адреса тех, кто посетил вчера его лично. Андрей Петрович, разумеется, записал все это, но не слишком-то поверил: за несколько часов вполне можно состряпать непоколебимое алиби.

Впрочем, опрос соседей показал, что Миронов не лгал: никто не видел Виталия Антоновича выходящим из дома, хотя старушки весь день напролет просидели на лавочках. И Андрей снова остался ни с чем. Он-то наивно надеялся захватить наконец саботажника, который вот уже столько времени портил жизнь директору парикмахерского салона.

Конечно, Лариков мог бы арестовать Миронова, но зачем? Мало того что вина его косвенная, так и доказать ее вряд ли удастся – несовершеннолетние свидетелями быть не могут. Да и пока отыщешь этих несовершеннолетних в Тарасове, с ума сойдешь.

Лариков проверил всех сотрудников салона на тему причастности к саботажу. Но у каждого из них существовало непреложное алиби. Задача не имела решения. Пока что, как надеялся Андрей Петрович.

Я подошла к многоэтажке, в которой обитал Максим, и сразу обратила внимание на сборище у подъезда. Бабушки, нахохлившись, сидели на лавочке и о чем-то оживленно болтали. Я приблизилась к ним и вежливо поздоровалась. Равнодушные кивки и откровенно оценивающие взгляды стали мне ответом, и я поняла, что этому обществу я отчаянно не понравилась. Мои заляпанные грязью джинсы сразу же стали символом «наглой» молодежи, рыжие волосы – показателем определенного социального положения.

– Простите, пожалуйста, вы из этого дома? – кивнула я на одноподъездную многоэтажку-свечку. Одна из бабок, с острым ведьминским носом, в цветастом платке и мужнином ватнике поверх ситцевого халатика, соизволила снова взглянуть в мою сторону и даже ответила снисходительно:

– Из этого, а почему вы спрашиваете?

Я с интересом взглянула на нее. Что-то смущало в этой бабке, и только через несколько минут я поняла, что именно – слова. У пожилой женщины за плечами явно было как минимум законченное среднее образование, а может, и высшее. Говорила она правильно, в отличие от приехавших из деревни старушек, не коверкая слов. Удивительно! По-моему, такие экземпляры редко сидят на лавочке с соседками, у них всегда есть более важные дела. Но чего в жизни не бывает!..

– Я из милиции, – ответила я на вопрос старушки. Та понимающе кивнула и поинтересовалась:

– А что вам нужно?

Остальные бабки при слове «милиция» тоже обратили на меня внимание. Они сразу перестали перемывать косточки соседям, и в большей степени соседкам. В мое лицо впились четыре пары усталых, обрамленных морщинами, тусклых глаз. Тогда я адресовала вопрос всему обществу:

– Скажите, пожалуйста, кто-нибудь из вас знает молодого человека из пятнадцатой квартиры, Максима?

– Да, – нестройно ответили старушки и на перебой окатили меня бездной слухов и домыслов. Большая часть сплетен наверняка заставила бы охранника взбелениться. По словам старушек, он был едва ли не бандитом, жутким типом, который постоянно шумит в квартире, ставит музыку и телевизор на полную катушку, а по ночам… по ночам там кто-то кричит. Может, садист какой?..

– Я живу за стенкой, – заявила бабка в очках, ткнув в небо ревматически покореженным указательным пальцем, словно старалась придать больший вес своим словам. – Так покоя от него нет! Только днем и тихо. Как вечер – начинается! – с тоскливым возмущением добавила она. – И ведь не сделаешь ничего! Пытались участковому пожаловаться, обещал разобраться – вот и разбирается, – заключила она. – Конечно, у кого денежки водятся, тем все можно. Что за жизнь пошла! – и тут же старушка сообразила: – А чего им милиция-то интересуется? Неужель натворил чтой-то?

– Может быть, – глубокомысленно изрекла я, участливо глядя на старушку. – А вчера он тоже шумел?

– Шумел-шумел! И девица какая-то размалеванная к нему вечером пришла, я видела, – убедительно заявила старушка, потирая кончиком пальца переносицу. – Токмо часов в десять, как новости-то кончились, тихо стало. Вроде копошились чего-то, но точно не знаю – спать легла.

– А вы случайно не видели, выходил ли Максим вчера из дома? – полюбопытствовала я.

– Нет, – с сожалением ответила моя собеседница. – Не видала.

А жаль! Ну ничего, Максим, разберемся мы с тобой, можешь не волноваться.

Я отошла от бабусек и выудила из пачки сигарету. Кончики пальцев ощутили что-то холодное, и на свет вместо зажигалки появилась связка ключей на изящном колечке. Ага, у меня же есть еще одно дело – избавиться от ключей Ильи, которые случайно захватила Валерия. Отчего-то не хочется носить их в сумке: ключи от квартиры покойника – не самая приятная вещица.

Я закурила и задумалась, машинально ступая по грязному асфальту. Куда их деть? Не выбрасывать же, в самом деле? Пожалуй, лучше оставить неподалеку от квартиры стилиста, чтобы милиция, если спохватится, смогла найти.

И я, решительно штурмуя подножку троллейбуса, направилась к квартире Ильи. Главное – не нарваться на его соседку, на ту, которая услужливо бегала мне за средством от астмы.

Добравшись до дома, я поднялась на четвертый этаж и с сомнением посмотрела на коврик у двери. Оставить под ковриком? А вдруг кто-то случайно найдет, квартиру обчистит? Нет, так поступать не следует… Что же делать? В душе моей проснулась досада на Валерию. Мало того, едва приехав в город, нарвалась на неприятности, так еще и ключи от квартиры убитого парня прихватизировала. Нет бы оставить их на месте. Я перевела взгляд на саму дверь, опечатанную и нерушимую, как крепость. В прошлый раз мне пришлось осматривать квартиру в сжатые сроки – боялась, что соседка, чьим балконом я воспользовалась, вернется и застанет меня за уголовно наказуемым делом. А что мне мешает сейчас неторопливо осмотреть квартиру Ильи? Могла ведь и упустить что-то очень важное.

Поколебавшись, я осмотрела лестничную клетку – никого. В подъезде мертвая тишина. Тогда я осторожненько сняла печать и открыла дверь. Та послушно растворилась с еле слышным скрипом, и я стремительно проникла в квартиру.

Все здесь осталось по-прежнему. Тот же беспорядок, те же меловые следы на полу. Я прикрыла дверь, и она захлопнулась с приглушенным металлическим звуком. О, да здесь прекрасные замки! Значит, оставлю ключи где-нибудь здесь, в таком месте, где следственная бригада могла бы их и не обнаружить, и все будет в полном порядке.

Решив так, я приступила к повторному осмотру квартиры, двигаясь очень осторожно и стараясь не оставлять нигде отпечатков пальцев. Я просмотрела бумаги в столе Ильи, но милиция, по-видимому, уже забрала все интересное, оставив в столе лишь наброски причесок и макияжей. Потом я перешла к книжному шкафу. Несовременное сооружение это стояло на коротеньких толстых ножках.

В шкафу тоже ничего интересного не оказалось. Взяв из кухни табурет, я встала на него и попыталась заглянуть на шкаф: иногда важные вещи хозяева хранят высоко от пола, словно в таких местах их никто чужой не обнаружит. Но там не было даже пыли – видимо, следователи думали примерно так же, как я.

Я спустилась с табуретки и встала на колени, чтобы заглянуть под книжный шкаф. И тут удача улыбнулась мне – за краем ковра показалось что-то бумажное. Протянув руку и подняв своим движением облако серой сухой пыли, я нащупала край полиэтиленового пакета. Ага, это уже замечательно! Только как же милиция не отыскала его? Может быть, под шкаф не заглядывали? Тем более что убийство произошло не здесь, а в прихожей.

Довольная своим объяснением, я выудила руку из-под шкафа и в легком шоке уставилась на пакет – деньги, доллары!

Аккуратно пересчитав купюры, я поняла – здесь две тысячи, и, раздосадованно стряхнув пыль с колен, поднялась. Значит, Максим не убивал Илью. Если бы он собирался сделать это из-за денег, Илья просто вернул бы ему долг. Можно, конечно, предположить, что стилист не успел ничего сказать о деньгах, и разъяренный Максим ударил его ножом в грудь. Но в любом случае охранник отыскал бы свои доллары. К тому же он не произвел на меня впечатления человека, способного на необдуманные поступки.

Невиновность охранника «Теплого бриза» для себя я уже доказала, значит, Максим здесь совершенно ни при чем. Тогда кто же «при чем»?

Я осмотрела и остальную квартиру, но, ничего более не найдя, решила отправиться в офис, перекусить и попить кофе. После чего – к Роману, бывшему стилисту парикмахерского салона «Теплый бриз». Интересно, что это за личность? Человек амбициозный, он мог и не простить Илье назначения его на место самого Романа. А значит, мог быть одержим жаждой мести.

Я протерла поверхности, к которым прикасалась, бросила ключи под зеркальную стойку и вышла, захлопнув за собой дверь. Потом вернула печать обратно на дверь, чуть согрев ее огоньком зажигалки.

Валерия грациозно потянулась, не без удовольствия посмотрела на себя в зеркало. Она себе нравилась – эффектная молодая женщина, коротко стриженная, с красивыми глазами. Несколько штрихов косметики выигрышно подчеркнули ее привлекательность.

Лера уже устала сидеть в гостиничном номере. Первый шок после пережитого прошел. «В конце концов моих отпечатков нигде нет, меня могут и не найти. А если отыщут – Саша все равно обнаружит истинного убийцу», – подумала Валерия. Она сама на себя поражалась – после дня знакомства так доверять юному детективу Александре Данич, причем доверять искренне. Она знала, Саша не даст ее в обиду.

«Сколько я здесь сижу! Второй день в городе – и не вылезать из гостиницы?! – поразилась на себя Лера. – Нельзя же так!»

Она стремительно оделась, пока решимость прогуляться не пропала. Расчесала волосы и вышла в осеннюю слякоть, едва расцвеченную тусклым солнцем. С наслаждением вдохнула прохладный, свежий воздух, разбавленный выхлопами машин и доносящимся откуда-то ванильным ароматом.

Лера не заметила, что едва она вышла, как в спину вперился надменный и пронзительный взгляд. Как не заметила она и того, что стоило ей оказаться за пределами гостиницы, как в дверях холла скрылась чья-то высокая фигура.

Я вошла в офис и сразу поняла, что Ларикова еще не было. Где же мой шеф? Неужели я его сегодня не увижу? Так непривычно, не с кем поделиться информацией о деле, за которое взялась. С ума можно сойти!

Я поставила на плиту кофе, открыла холодильник. Присвистнула – Ларчик, умничка, успел затариться припасами. Вместо регулярных в последнее время колбасных попок и сырных корочек здесь стояли пачки с натуральным соком, лежала палка салями, кусок нежно-золотистого дырчатого сыра и почти целый батон. Вот тут я и поняла, насколько проголодалась.

К моменту закипания кофе я уже сделала себе два бутерброда и отнесла их в комнату. За ними последовала чашка свежесваренного ароматного напитка, дополнил же живописную композицию стакан грейпфрутового холодного сока.

Едва я пригубила кофе, как в дверь позвонили. «Неужели Ларчик решил навестить свою сотрудницу, почтив своим присутствием?» – осторожно отставив чашку, спросила я себя и отправилась открывать.

Нет, это был не Ларчик: перед дверью стояла Валерия с глазами, полными слез.

– Еще кого-то убили? – брякнула я, не подумав, но извиниться за некорректный вопрос не успела, Лера ответила:

– Меня.

Если честно, я не очень ее поняла, но расспрашивать не стала. Провела в комнату, усадила в кресло, налила ей кофе и сока, положила бутерброды на тарелку. Лера отпила немного сока и вытерла влажные глаза платочком.

– Саша, извини, что не позвонила, – посмотрев на телефон, выдохнула девушка. Поежилась, словно ей стало холодно в нашем довольно теплом офисе, и продолжила: – Честное слово, я даже не вспомнила о телефоне! Как увидела, сразу же к тебе пришла. Это кошмар какой-то!

Я ждала, пока она выскажется, не прерывая, и пила кофе.

– Не понимаю, что происходит! Второй день в городе – и уже столько всего случилось! – с надрывом воскликнула Валерия, откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза и прижав к векам тонкие пальцы: из-под них закапали крупные слезы. – Дурдом какой-то! – жалобно, как потерявшийся ребенок, прошептала девушка.

– Лера, успокойся и расскажи, что еще случилось, – предложила я, закуривая и затягиваясь дымком.

– Я сегодня решила пройтись – ну надоело сидеть в гостинице! Не целыми же днями там торчать, в самом деле! Прогулялась по магазинам, посидела с полчаса в кафетерии, возвращаюсь – а книг нет!

– Что? – изумилась я. – Каких книг? – я не могла понять, о чем вообще говорит Валерия.

– Понимаешь, я из родного города привезла библиотеку, ее собирала еще моя тетка. Там есть несколько раритетных изданий, например «Молот ведьм». Я не хотела с этими книгами расставаться и увезла с собой. Ну и лежали они в гостинице, в чемодане. Так представь себе – нет ни чемодана, ни книг. Они достаточно дорогие, но не в этом дело, – расстроенно вещала Валерия. – Дело в том, что это память. Ну… как старые друзья. Я их очень люблю.

Да, действительно, раритеты! Странно, кому они понадобились? Скорее даже вопрос в другом: как этот «кто-то» вынес чемодан с книгами из гостиницы?

– Ты звонила в милицию? – сразу спросила я, начиная трезво мыслить.

– Нет, конечно. Я хотела, но потом передумала – они устроят обыск в номере, снимут у меня отпечатки пальцев и докопаются, что это я обнаружила труп. Тогда обязательно посадят, – испуганно лепетала девушка. Я кивнула. – И сразу, как увидела пропажу, побежала к тебе.

– Ладно, собирайся, поедем к тебе в гостиницу, – приняла я решение. Поднялась, ополоснула чашки из-под кофе и натянула куртку.

В гостинице сразу же подошла к администраторше и спросила:

– Скажите, пожалуйста, вы здесь постоянно находитесь?

– Разумеется, – вяло, но с достоинством ответила дебелая тетка с безвкусно-совковым сине-оранжевым макияжем и начесанными, высоко уложенными рыже-коричневыми волосами. – А вы, девушка, кто?

– Я – из милиции, – равнодушно ответила я и помахала перед носом администраторши липовым удостоверением. Красные корочки подействовали, в чем я и не сомневалась – такие старорежимные тетки всегда реагируют на красный цвет. Привычка, оставшаяся со времен ОБХССа и тому подобных наростов на теле общества.

Выражение лица администраторши тут же из скучающе-надменного превратилось в едва ли не подобострастное, и она выдохнула:

– Что вас интересует?

– Скажите, в гостинице существует служебный вход?

– Существует, только он днем закрыт и открывается по вечерам, когда нам привозят все необходимое для обслуживания постояльцев, – затараторила женщина. – Никто чужой через служебный не пройдет, даже наши сотрудники ходят через главный, – добавила она значительно.

Я кивнула:

– Вы не обратили внимания, появлялись ли в гостинице за последние сутки люди, показавшиеся вам странными? В интервале с половины первого до часа, – добавила я, мельком взглянув на часы.

– Ну, не знаю. Постояльцы приходили, – отчего-то с испуганным видом ответила администраторша. Ее прическа качнулась, словно норовя спуститься с головы, но устояла.

– Вы знаете в лицо всех, кто снимает номера в гостинице?

– Вообще-то да, это профессиональное, – кивнула женщина, обрадовавшись, что ответила утвердительно на мой вопрос. Глаза ее заблестели. – Они, конечно, как-то примелькиваются, – добавила она не особенно правильно с филологической точки зрения, зато идеально точно. – А кто именно вас интересует? – тут она обратила внимание на жавшуюся к стойке Леру и, дабы подтвердить свою наблюдательность фактом, заметила: – Например, эта девушка где-то в полпервого вышла, минут через двадцать вернулась, а потом снова вышла.

Я кивнула, поразившись такой остроте взгляда, прекрасной памяти администратора, и осведомилась:

– Вот в тот отрезок времени, когда она отсутствовала в первый раз, кто входил в гостиницу?

– Молодой человек из тринадцатого, – наморщив лоб, дабы стимулировать работу памяти, начала перечислять администраторша. – Потом еще женщина из «дружественной страны», черная, неаккуратная…

Тут она замолчала, покусывая ярко-оранжевую губу. Господи, помада такого оттенка должна быть ядовитой! – подумала я мельком, выжидая. Наконец дама заявила:

– А еще, когда я отвернулась за почтой, вошел какой-то молодой человек. Я его, обернувшись, окликнула: вы к кому, спрашиваю. Он говорит: к себе, и прошел. Я подумала: должно быть, постоялец, может быть, и видела его раньше, но не припомню – он не обернулся, поэтому лица я не рассмотрела.

– Чудесно! А кто-нибудь выходил в это время из гостиницы с чемоданом?

– Нет, – твердо ответила администраторша. – Это я бы точно заметила.

– А можно покинуть гостиницу через окно, например? – поинтересовалась я, пытаясь сообразить, каким же образом похититель чемодана мог выбраться наружу.

– Нет, у нас на первом и втором этажах решетки, – гордо заявила дама. – Сами понимаете, попадаются всякие люди, – добавила она. – Кроме как через холл, из гостиницы выйти невозможно.

– А тот молодой человек, про которого вы говорили, выходил из гостиницы?

Лера с ошарашенным видом прислушивалась к нашей беседе, переводя взгляд с меня на администраторшу и обратно.

– Не знаю, может, и выходил. Но без чемодана, это точно – на чемодан я бы обязательно обратила внимание.

Я поблагодарила администраторшу гостиницы за уделенное нам время, заметила, что, если она понадобится, мы к ней обратимся, и потащила Валерию из холла. Девушка, ничего не понимая, последовала за мной.

Мы обошли фасад гостиницы. Тыльная часть здания скрывалась за высоким забором. Забор – достаточно оживленное место. Даже если предположить, что похититель каким-то образом попал за забор, выбраться незамеченным он бы не смог.

На другой стороне улицы вальяжно расположился гибэдэдэшник. Он лениво рассматривал проезжавшие мимо машины и вяло помахивал полосатой палкой. Оставив Валерию у гостиницы, я подошла к нему:

– Простите, пожалуйста, а здесь никто через забор не перелезал?

Милиционер – совсем юный, рыжий и веснушчатый – изумленно посмотрел на меня, потом оскорбленно вспыхнул, решив, что я над ним подшучиваю, и помотал головой.

– Извините, вопрос, конечно, странный, – защебетала я, приветливо улыбаясь. – Но я из газеты. Нам позвонили и сказали, что люди здесь через забор лазить стали и назвали этот адрес. А тут, оказывается, никто ничего не видел. Думаете, меня обманули? Вы все время здесь стоите?

Взгляд милиционера значительно смягчился, он серьезно ответил:

– Нет, девушка, здесь никто через забор не перелезал. Да я бы и не позволил.

Удовлетворенная таким ответом, я вернулась обратно к Валерии, и мы поднялись в ее номер.

– Лера, посмотри внимательно, кроме чемодана, что-нибудь еще исчезло? – попросила я, присаживаясь в кресло. Валерия покачала головой:

– Нет, я уже смотрела. И ничего не сдвинуто с места – у меня вообще-то неплохая зрительная память. Вор действовал очень аккуратно.

Я осмотрела замок, красовавшийся на дверях номера, и поняла – открыть его не просто, а очень просто. Даже я, совершенно не умеющая орудовать отмычками, открывала подобный шпилькой для волос. Ну, или почти такой – у нас на почтовом ящике такой же. С этим ясно – вор мог быть и непрофессионалом.

– Кто-нибудь знал, что у тебя здесь дорогие книги? – поинтересовалась я. Валерия задумалась, потом отчаянно замотала головой:

– Нет, никто не знал. Даже шофер, который помог донести чемодан до номера, спросил, что там такое тяжелое; я отшутилась, сказала, кирпичи. Нет, точно, никто не знал о книгах.

Я подумала, потом вышла из номера. На этаже располагались несколько номеров в шахматном порядке. Служебных помещений здесь не было.

А в мозгу моем копошилась мысль: если вор не выносил чемодан с книгами из гостиницы, где он мог спрятать добычу, чтобы вернуться за ней, скажем, вечером, когда открыт черный ход?

Я спустилась к администраторше:

– Скажите, а у вас есть чердак?

– Да, конечно, только им никто не пользуется, – пожала она плечами.

– Не могли бы вы меня проводить туда?

– Пожалуйста, – женщина окликнула кого-то из служащих, и тотчас из двери за стойкой появилась молоденькая девушка, отдаленно напоминавшая чертами лица администраторшу. Дочь, подумала я. – Посиди здесь, – приказала ей дама и вышла из-за стойки – подобно крейсеру «Аврора», она раздвигала своими телесами окружающее пространство. Мы направились к лестнице, поднялись до чердака, и я озадаченно прикусила губу: навесной замок болтался как-то странно.

– Хотите посмотреть? – по-прежнему подобострастно поинтересовалась дама.

– Да, откройте, пожалуйста, – кивнула я. Выудив связку ключей, женщина покопошилась в замке, подбирая нужный ключ, и тяжелая железная штуковина упала на ее ладонь. Я мельком обратила внимание на то, что замок очень чистый, словно его недавно тщательно протерли. На паркетном же полу, особенно по углам, скопились ошметки пыли: видимо, уборщица не слишком старалась наводить здесь чистоту. Тогда почему нет пыли на замке? Нестыковочка выходит!..

Администраторша открыла дверь на чердак, щелкнула боковым выключателем и кивнула, приглашая войти. Может быть, мелькнуло в голове, решила запереть здесь не в меру ретивую Сашу «из милиции»?

Взмахом головы я отбросила эту мысль и чуть не лишилась волос – они неожиданно зацепились за давным-давно не смазанную петлю. Освободив рыжий локон из дверного плена, я ступила на чердак. Здесь было пыльно. Я остановилась на пороге, пристально вглядываясь в пол. Легкие, едва заметные следы остались на пылевом ковре, явно свидетельствуя о чьем-то недавнем присутствии. Но вот слепки подошвы с них вряд ли удастся снять. Пыль – это не мягкая земля, не песок и даже не снег. Я шагнула дальше. Чердак тянулся над всем зданием гостиницы. В некоторых местах голые лампочки не горели, отчего в большом помещении царил полумрак. Тут и там громоздились груды всевозможного хлама – старые стулья со сломанными ножками, диваны, сквозь выцветшую обивку которых торчали зигзаги пружин и тому подобные никому уже ненужные вещи, выбрасывать которые жалко, а приспособить к дальнейшей жизни не удается.

Я шла, внимательно глядя себе под ноги и пытаясь определить, куда ведут следы. Они привели меня в самый темный, самый отдаленный от входа уголок чердака. Здесь обитали ванные шкафчики, лишенные зеркал и полок, а рядом со всей этой роскошью красовалась былой белоснежно-чугунной элегантностью проржавевшая ванна. Не обычная, какие занимают половину санузла, а маленькая, вроде как детская. Я задумалась. Дальше следов не было, здесь они завершили свой ход. А что, если… Чемодан – вещь объемная, но под ванной он вполне мог разместиться.

Поднатужившись, я приподняла край мастодонта и ахнула, едва не уронив ванну на собственную ногу. Замерла, вспомнив, что даже не знаю имени администраторши, а следовательно, не могу ее окликнуть. Но выход из положения был найден.

– Извините, вы не могли бы подойти сюда? – спросила я, и женщина тут же приблизилась, грохоча каблуками туфель по полу. – Достаньте, пожалуйста, чемодан, только аккуратно! Берите ручку носовым платком, – попросила я, не особенно, впрочем, надеясь, что вор оставил на ней свои отпечатки пальцев.

Женщина с натугой вытащила из-под ванны чемодан, и я, с грохотом вернув ванну в прежнее положение, задумалась. Вызвать милицию? Тогда Лерой обязательно заинтересуются. Обратиться к Ванцову? Тот не отстанет, пока не выяснит всю подноготную. Что же делать?

Я внимательно осмотрела чемодан, что и избавило меня от дальнейших размышлений: он был вытерт тщательнейшим образом, и темно-коричневая кожа блестела, как лакированная.

Ну да, Сашечка размечталась – отпечатки пальцев ей захотелось увидеть! Наивная особа! Одним словом – филолог, устроила я себе промывку мозгов. Вскоре мы выволокли чемодан с чердака, и администраторша заперла дверь.

– Если увидите кого-то незнакомого – обязательно спрашивайте документы, – посоветовала я ей. – И звоните мне, – я оставила телефоны офиса и домашний. Та согласно закивала, удивленная без меры, но не решившаяся задать мне лишнего вопроса.

Увидев свой чемодан, Лера восторженно ахнула. Она, бережно держа каждую, просмотрела все книги, с облегчением констатировав, что ни одной не пропало, потом взглянула на меня:

– Саша, а кто это сделал? Кто украл?

– Неизвестно, – пожала я плечами. – Вопрос в другом – зачем?

Валерия недоуменно вскинула тонкую бровь. Я пояснила:

– Понимаешь, если некто похищает чемодан, он намерен тем или иным образом вещью распорядиться.

– Но ведь ты сама выяснила, что его нельзя было вынести незаметно, – робко возразила Валерия.

– Конечно, – не стала я спорить. – Но теперь осень, люди ходят в верхней одежде. Одну-две книги вполне можно было рассовать под плащом или курткой. К тому же в руках – всевозможные портфели и пакеты. А отсюда, ты только что сказала, не пропала ни одна книжка. Мне кажется, чемодан и не собирались забирать с чердака: тебе хотели банально потрепать нервы. Только кому это надо?

– Не знаю, – вскинув тонкие руки к вискам, растерянно прошептала Валерия. – Саша, я действительно понятия не имею, кому это надо. В сущности, в Тарасове на меня могут злиться только три человека. Алиса, подружка Ильи, – ведь он пригласил меня в бар. Александр – тип, с которым мы поругались в «Каммино». Ну и тот странный молодой человек, который нес абсолютную чушь. Больше никто. Но ни один из них не знает, что я живу в гостинице.

Больше я не стала мучить Валерию. Попрощалась с ней и, посоветовав поместить ценные вещи в камеру хранения и вообще быть осторожной, вышла из гостиницы. Теперь надо все-таки повидаться с Романом, который уволился из парикмахерского салона со скандалом.

Я воспользовалась адресом Романа, любезно предоставленным мне в «Теплом бризе». Бывший парик-махер-стилист жил на отшибе, в районе новостроек. Правда, район этот быстро рос, и жители Тарасова не исключали, что в ближайшем будущем он станет вторым центром города.

Мне пришлось долго ждать автобуса, потом трястись в тесном, пропахшем бензином салоне. Но мучения мои благополучно закончились, едва в хриплом динамике прозвучала остановка – Волховцева. Я вышла из автобуса, с трудом протиснувшись сквозь плотный строй тетушек с авоськами и ехидно ухмылявшихся молодых людей бандитской наружности, и в удивлении замерла: передо мной раскинулся великолепнейший вид. Стрела дороги, обрамленная черными, по-осеннему облезшими, страшно прекрасными деревьями, уходила ввысь. По обе стороны ее грациозно выстроились кирпичные многоэтажки. И что более всего удивительно – всюду асфальт оказался почти чистым и сухим. Во всяком случае, луж нигде не было видно.

Вероятно, здесь проходит теплотрасса, – предположила я, ступая на это чудесное для поздней осени явление – на чистый асфальт. И отправилась на поиски дома номер семь.

Дома здесь располагались как-то странно. По одной стороне улицы обычно идут четные номера, по противоположной – нечетные. Здесь же – «все смешалось в доме Облонских», как говорил классик. Но все же мне удалось отыскать седьмой номер, и тогда я задумалась – а будет ли Роман сидеть дома после обеда, в рабочий день? Но выхода не было – телефоном парикмахер не обзавелся. Зря, однако, – это мое личное мнение.

Я подошла к многоэтажке, на стене которой красовалась огромная черная семерка, похожая на вопросительный знак, вошла в первый подъезд, поднялась на девятый, воспользовавшись дурно пахнувшим лифтом с окурками и смятыми пакетиками от чипсов на полу. И надавила на звонок, над которым красовалась жестяная золотистая табличка с номером тридцать пять. Подождала, вслушиваясь в тишину, позвонила снова. Наконец за дверью раздались легкие шаги, отверстие глазка еле заметно блеснуло, отражая свет, и мне открыли.

– Добрый день, вы к кому? – вежливо осведомился высокий худощавый мужчина, темноволосый и темноглазый.

– Здравствуйте. К вам, если вы Роман, – улыбнулась я, очарованная его красивыми бархатистыми глазами. Мужчина, лет тридцати на вид, был не просто привлекателен – он казался главным отрицательным героем мелодрамы. Отрицательным – потому что плохие дяди в фильмах, как правило, отличаются повышенной степенью обаяния. Вот и у этого небольшая бородка, как у испанского гранда, удивительно подходила к лицу с некрупными благородными чертами. Бледная кожа, признак аристократизма, тонкий изящный нос. Темные брови в удивлении приподнялись при моем заявлении. – Я – Роман, – в улыбке сверкнули белоснежные зубы, словно из рекламы какого-нибудь «Блендамеда». – А кто вы?

– Я Саша, – представилась я, чуть покраснев. – Из милиции, – добавила я, ожидая, что выражение лица «испанского гранда» изменится. Но он только улыбнулся чуть шире и предложил:

– Проходите, Саша из милиции. А почему моя скромная персона заинтересовала правоохранительные органы?

Я вошла в прихожую, отделанную в золотисто-коричневых тонах, мельком посмотрела на свое отражение в большом овальном зеркале с изящной витиеватой рамой и ответила:

– Мы расследуем дело об убийстве парикмахера-стилиста из салона «Теплый бриз», Ильи. – А что, его убили? – невозмутимо вскинул тонкую темную бровь Роман. И, пригласив меня в комнату, с хищной грацией двинулся вперед, словно показывая дорогу.

– Да, – удивилась я. Потом опомнилась: наверное, Ванцов еще не добрался до Романа, не успел узнать о его существовании. Ничего, еще все впереди.

– И как же это произошло? Когда? Кто это сделал? – быстро задавал вопросы Роман, усаживая меня в обтянутое коричневым плюшем кресло. Я откинулась на спинку, наслаждаясь минутой долгожданного покоя, и задала встречный:

– Вы же были знакомы с Ильей?

– Разумеется, – ехидно улыбнувшись моей бестактности, откликнулся Роман. Отбросил со лба непокорную прядь волос, чуть коснувшись ее тонкими нервными пальцами, и продолжил: – Мы некоторое время работали вместе. Если хотите спросить, не мог ли я его убить, отвечу: мог, даже, возможно, желал бы.

От пронзительных темно-карих глаз Романа не ускользнул мой мгновенный шок. И терпеливо подождав, пока мои лицевые мускулы придут в норму, веско произнес:

– Я досадовал на него, ведь он занял мое место. Но теперь я нашел место получше, так что его смерть мне совершенно ни к чему. А теперь даже интересно, кто же решился на такой шаг?.. Нет, знаете, Саша, я бы не стал его убивать. Вот еще, а вдруг найдут, арестуют и посадят? Тогда вся карьера насмарку.

Я ничего не понимала.

– Вы хотели его убить? Значит, вы его ненавидели? – резковато спросила я и посмотрела на собеседника с извиняющейся улыбкой. Но мужчина не обратил внимания на наивно-нахальную форму вопроса.

– Нет, пожалуй, я его не ненавидел. Тут ущемленное самолюбие, знаете ли, и Илья меня злил. Хотя поначалу мы даже общались, – мягко ответил Роман, мерцая бархатными глазами. Я посмотрела на него и обратила внимание на тонкий шрам, едва заметным штрихом рассекавший его лицо, и, разумеется, не могла не полюбопытствовать:

– Прошу прощения за бестактность, но откуда у вас шрам?

– А, в драке оставили, метка, – улыбнулся Роман и предложил: – Хотите чаю или кофе?

– Нет, спасибо. Можно, я закурю? – ощутив вдруг нехватку никотина в организме, спросила я. Роман тут же поднялся и вышел из комнаты, а я получила возможность оглядеть ее.

Элегантная обстановка казалась типично мужской – все функционально, в темных тонах. Журнальный столик с темной же столешницей, диван, два кресла по бокам. На столике – газета. Машинально приглядевшись, я обратила внимание на название статьи: «Сибирская язва добралась до нас» – и содрогнулась. Некоторое время назад эта новость нашумела в России, в том числе и в Тарасове. Кто-то, отличавшийся изощренной фантазией, рассылал конверты с вирусом сибирской язвы. Началось все с Соединенных Штатов, а в итоге докатилось и до России.

Вернувшись, Роман небрежно взял газету со стола и засунул ее в шкаф, между книгами. Вместо прессы поставил на стол изящную пепельницу из темного матового стекла и предложил:

– Курите, пожалуйста.

Я с радостью воспользовалась его предложением и выудила сигарету из пачки. Роман чиркнул зажигалкой, поднес огонек к моему лицу, и что-то неуловимо изменилось в его глазах. Я глубоко затянулась, выпустила дым сквозь ноздри и задумчиво спросила:

– Роман, а где вы были вчера с половины одиннадцатого до половины двенадцатого?

Брови мужчины недоуменно поднялись, образовав на лбу тонкие горизонтальные морщинки, губы дрогнули в язвительной улыбке, и в выражении лица Романа появилось понимание.

– Ну конечно, – тихонько засмеялся он. – Если мы с Ильей, как говорится, были «на ножах», значит, я мог его убить… Нет, Саша, я этого не делал, – проникновенно заявил Роман.

Его туманно-карие глаза задумчиво остановились на моем лице, и мне показалось, что к коже прикоснулись теплой пушистой кисточкой. – Вчера я весь вечер провел со своими друзьями, мы отмечали день рождения одного приятеля.

– Не могли бы вы сказать мне адрес вашего друга?

– Разумеется, – и он продиктовал адрес, после чего по моей просьбе перечислил имена и адреса других своих друзей.

– А где вы сейчас работаете? – поинтересовалась я.

– В салоне «Розовый дождь», это на проспекте, – назвал он центральную улицу нашего города, место скопления бутиков, салонов и гуляющих.

Я уже вознамерилась уходить, когда по квартире разнеслись звонкие трели. Кто-то еще решил нанести визит Роману. Я взглянула на него – мужчина был удивлен: он определенно никого не ждал.

Роман легкой походкой прошел к двери, замок щелкнул, и я оказалась перед сложнейшим выбором: то ли спрятаться под кресло, то ли рассмеяться. Разговор в прихожей был содержательным.

– Вы Роман Гаранцев? – осведомился визитер хорошо знакомым голосом, принадлежавшим Лешеньке Ванцову.

– Да, – откликнулся Роман, – а вы кто?

– Следователь Ванцов, – представился Леша, и воцарилось молчание. Наверное, красивые глаза Романа готовы были выпрыгнуть из орбит от удивления.

– Не понимаю, – воскликнул он. – Вы что, ходите по очереди? Или у вас в милиции такая неразбериха, что посылают двух сотрудников к одному человеку? И они являются в разное время?

Я не стала ждать, пока Ванцов выдаст нечто, раскрывающее мою невинную ложь, и вышла из комнаты. Надо было видеть Лешино лицо – мне оно понравилось. Ванцов, как и все рыжие, легко краснеет, и сейчас его кожа приобрела совершенно пурпурный оттенок.

– Ты? – сипло прошептал он.

– Здравствуй, Леша, – улыбнулась я. Все молчали, и я воспользовалась тем, что мне голос пока не отказал. – Роман, не удивляйтесь, мы просто работаем в разных отделах, и начальство, по-видимому, в самом деле ошиблось.

– Саша, подожди меня внизу, – приказал Ванцов, когда я попрощалась с Романом и собралась выйти из квартиры. После чего следователь развернулся к Гаранцеву: – А с вами я бы хотел побеседовать. Александра – сотрудник молодой и неопытный, она могла что-то упустить. – Ура, Леша не стал развенчивать мою теорию!

Уже выходя из квартиры, я услышала голос Гаранцева, который не без удовольствия пообщается еще с одним следователем. Общение же с молодой и неопытной Александрин, уверена, стало для него источником морального наслаждения.

Теперь я решала вопрос, ждать Ванцова или не ждать? Именно его я и обдумывала, пока ехала в тряской утробе лифта и выходила из подъезда. И решила не ждать: надо ведь проверить алиби Романа, разве не так?

В итоге я стремительно дошла до остановки и направилась снова в центр города, к месту жительства некоего Владимира Квасюка. По словам Романа, у Квасюка вчера как раз был день рождения, который и отмечался бурно, с возлияниями.

Ох, Ванцов, наверное, теперь в ярости!.. Он вообще терпеть не может, когда я лезу в дела, расследуемые милицией. Тем более если эти дела – убийства. Даже если я нахожу преступника, Алексей снисходительно улыбается и треплет меня по плечу или кокетливо дергает за локон. Одним словом, все мужчины тираны и деспоты, за исключением разве что моего дорогого Пенса.

Кстати, потом надо будет пообщаться с Алисой: девушка Ильи должна знать о нем хоть что-то и, возможно, поделится информацией. Впрочем, может быть, сама Алиса его и убила – из ревности такое случается. Самый распространенный повод, пожалуй.

Что касается Романа, мужчины с проникновенными глазами, внешностью привилегированного испанца и невозмутимостью жителя туманного Альбиона… Личность неоднозначная, но я бы не назвала его бесспорным убийцей. Роман произвел на меня впечатление человека, не ставшего бы рисковать своей карьерой ради удовлетворения чувства мести. Конечно, утверждать с полной уверенностью его невиновность я бы не стала. Но мне отчего-то казалось, что алиби его подтвердится. Тогда… действительно, надо будет пообщаться с Алисой. Но есть еще Александр, тот тип с «ирокезом», из бара «Каммино». Кто еще? Ну об этом пока рано говорить. Надо побольше узнать об Илье…

Мысленно рассуждая об этом деле, строя всевозможные версии, я не заметила, как добралась до дома Квасюка. Это оказался частный дом, неказистое одноэтажное строение, за которым вдалеке возвышалось другое. Такие дома скромно именуются «с удобствами на улице».

Дом был окружен забором из невзрачно-серых, покореженных досок. На этом фоне странновато смотрелась металлическая калитка с ярко-желтой эмблемой «Торекса» в уголке. Да уж, ничего оригинальнее и быть не может. Забор одной левой свалишь, зато калитка останется нерушимой в любых обстоятельствах.

Не без труда отыскав звонок, я вдавила кнопку подушечкой пальца. По двору разнесся неприятный на слух зуммер, отдаленно напоминавший милицейскую сирену. Я поморщилась и искренне пожалела соседей Квасюка. Если к нему часто приходят гости, им нелегко живется.

Сирена осталась без ответа. Я надавила на звонок еще раз, отошла к забору, взглянула в просвет между досками. Дверь дома приоткрылась, и с порога на меня уставился странный тип в клетчатой рубашке и синтетических шортах, обнажавших волосатые ноги.

– Вы ко мне? – поинтересовался он. Голос звучал хрипло, словно человек только что проснулся.

– Вы Владимир Квасюк? – вопросом на вопрос ответила я.

– С утра был вроде бы, – с некоторым сомнением откликнулся тип, сошел с порога на слякотно-черную дорожку, сверкая клетчатыми тапочками и голыми пятками, и калитка со скрежетом раскрылась передо мной. Я тут же ощутила стойкий и терпкий запах перегара и, сморщив нос, вспомнила: ведь они вчера всю ночь пили, отмечая день рождения этого самого Квасюка.

– Владимир, меня зовут Александра, я хотела бы задать вам несколько вопросов.

– Можно просто Вова, очень приятно познакомиться, зайдите в дом, а то холодно стоять, – невыразительным голосом зомби ответил Квасюк. И спохватился: – А вы откуда и какие могут быть вопросы?

– Я из милиции, – вежливо улыбаясь, призналась я и прошла следом за Квасюком. Он, надо сказать, отвращения не внушал. Нормальный парень, с худым лицом, ежиком светлых волос и усталыми серыми глазами. Щетина на впалых щеках радужно отсвечивала в тусклых солнечных лучах.

– И что вас интересует? – осведомился Квасюк, стараясь говорить членораздельно и вежливо. Мы вошли в неприбранную комнату, за которую Владимир мельком извинился, имея в виду беспорядок. Здесь было ужасно накурено – табачный запах стоял буквально столбом, хоть топор вешай. И витали спиртные вкрапления. Сразу заметно, в этой комнате пили много и долго.

На подоконниках приткнулись бутылки, консервные банки, превратившиеся в ежиков из-за торчавших окурков, остатки бутербродов и тому подобные свидетельства пиршества.

Я осторожно присела в предложенное Владимиром кресло, сначала убедившись в отсутствии на его поверхности бутербродов и тарелок с жарким. После чего приступила к беседе:

– Где вы были вчера вечером?

– У себя дома, – чуть морщась и потирая кончиками пальцев виски, ответил Владимир. – Мы отмечали мой день рождения.

– Кто, кроме вас… – договорить я не успела, Квасюк утомленно прервал:

– Кто именно вас интересует и с чего вдруг пришли ко мне из милиции?

– Один из ваших знакомых подозревается в убийстве, – осторожно ответила я.

– Санек, что ли? – фыркнул Владимир. – Говорил ему, допьешься до белых чертиков, будешь знать. Так нет, зараза, пьет – и хоть бы хны. Только вы зря ко мне пришли – его вчера с нами не было.

Я не успела вставить ни слова, так быстро протараторил свою тираду Квасюк. Он взирал на меня в полной уверенности, что я тут же поднимусь, покину его жилище и позволю ему продолжать спать. Но не тут-то было!

– Меня не интересует Санек, – тихо, но веско заявила я.

Теперь пришла очередь удивляться Квасюку. Он присвистнул и забарабанил пальцами по подлокотникам кресла, в котором сидел.

– Тогда кто вам нужен?

– Роман Гаранцев, – усмехнулась я.

– Ромка, что ли? Да вы что, этот не убьет, слабак, – звонко и откровенно весело расхохотался Владимир. – Не то чтобы не мужик, просто не нужно ему это, – добавил он. – К тому же вчера часов с восьми вечера и буквально до сегодняшнего утра он был у меня.

– Вы в этом уверены?

– Конечно, уверен, да кто угодно подтвердит. – И Квасюк перечислил мне имена присутствовавших на праздновании. Список оказался полностью идентичным тому, что дал мне Гаранцев. – Ромка был с нами, пил. Если и ходил куда – то только туда, – он загадочно кивнул в сторону хлипкого сооружения, придававшего законченный вид пейзажу за окном. – Только в сортире убивать некого, даже тараканы перемерзли.

– Вы давно знакомы с Гаранцевым? – не обратила я внимания на его грубую попытку пошутить.

– Лет пять точно, – пожал плечами Квасюк. – И никогда он никого не убивал.

– Каким образом Роман уволился из салона «Теплый бриз»?

– Как каким? – недопонял вопроса Владимир. – Взял и уволился, не хотел пахать со всеми наравне. Творец, блин! – скептически воскликнул явно имевший отдаленное понятие о парикмахерском искусстве Квасюк. – Там какого-то типа поставили на его место, вот Ромка и свалил.

Пообщавшись с Квасюком еще некоторое время, я распрощалась с ним.

Часть друзей Романа, праздновавших день рождения Квасюка, мне удалось опросить по телефону. И все, с кем я беседовала, подтвердили – Гаранцев никуда не выходил надолго. А если и выходил – то только в то жизненно важное помещение.

Я поехала к Ванцову. Роман вроде бы отпал. Нет, конечно, надо будет опросить оставшихся его друзей, разузнать поподробнее об их отношениях с Ильей. Но это скорее для очистки совести. Потому что я, если честно, практически поверила в невиновность Гаранцева. Он производит впечатление слишком интеллигентного человека, чтобы закалывать врагов.

Ванцов встретил меня неласково, чего и следовало ожидать. Он попытался устроить мне выволочку, но я с видом оскорбленной невинности заявила:

– Лешечка, я расследую дело, отрабатываю гонорар.

– Саша, ты не понимаешь…

Чего я не понимаю, выяснить не удалось. Ванцову позвонили, он снял трубку, сдержанно похмыкал, приказал доставить отчет. После чего обратил свой взор ко мне, осведомившись настороженно:

– Саша, я-то тебе зачем понадобился?

– Хочу узнать, что известно милиции, и поговорить с Алисой.

– А-а, – протянул Ванцов. – Ну ладно, иди говори, все равно от тебя не отвяжешься. Как раз разберусь пока со срочными делами, а потом уж побеседуем.

Один из Лешиных подчиненных проводил меня к свободному кабинету, туда же через минуту привели хрупкую рыжеволосую девушку. Ей удивительно подходило непривычное, даже экзотичное имя Алиса.

– Здравствуйте, – холодно посмотрев на меня, сухо буркнула девушка, решив, наверное, что я – очередной следователь. – Что вам всем от меня надо? – неожиданно выкрикнула девушка, напряженно вцепившись побелевшими пальцами в сиденье стула. – Почему не оставите меня в покое? Надоело, господи, как же мне все надоело! – с надрывом воскликнула девочка. – Никого я не убивала, клянусь! Просто пришла и увидела – он лежит, позвонила в милицию… – уже тише сказала она. И добавила совершенно безжизненно: – Ох, да что вам говорить? Уж говорила-говорила, не верят все равно!..

И Алиса тихо заплакала. По нежному личику ее крупным горохом струились слезы, оставляя светлые влажные дорожки на бледных щеках. Веснушки от этой бледности стали ярче. В глазах – вселенская скорбь. И я поняла, что верю Алисе. Верю безоговорочно. Она не убивала Илью. Не могла убить. Если раньше я сомневалась, даже подозревала ее – теперь сомнения растворились в ее слезах.

– Алиса, я хочу помочь вам, – попыталась увещевать я ее. – Я всего лишь частный детектив и тоже занимаюсь этим делом. Давайте, расскажите мне все, и мы постараемся найти выход из этой ситуации.

Но все мои попытки разговорить Алису наталкивались на стену молчания. Она рыдала, вздрагивая всем своим хрупким телом, и не говорила ни слова.

Я тяжело вздохнула, достала из сумки визитку и протянула ее девушке:

– Если захотите поговорить, позвоните мне. И запомните: я на вашей стороне.

Алиса машинально сунула визитную карточку в карман джинсов и равнодушно посмотрела на меня. Ее вскоре увели, а я, вся в растрепанных чувствах, отправилась в ванцовский кабинет.

– Ну что, поговорила? – с легким ехидством осведомился бравый следователь.

– Поговорила, – обаятельно улыбнулась я. – Что-нибудь новое известно?

– Не знаю, стоит ли тебе рассказывать, – задумчиво протянул Ванцов. При этих словах я едва его не убила. Ну надо же! Он не знает, стоит ли мне рассказывать о деле, над которым я бьюсь уже целый день! Где это видано – не рассказывать?

Впрочем, я сдержалась, проговорила с едва заметной иронией:

– Лешенька, будь уверен, если ты появишься в нашем с Лариковым офисе – не пей кофе, не ешь бутербродов и даже не садись на стулья. Боюсь, мои лишения будут отмщены.

Алексей с сомнением взглянул на меня, подумал, что я, должно быть, и в самом деле могу привести угрозу в исполнение. И протянул тонкую папку с делом номер… Я открыла ее, мельком просмотрела сведения касательно положения трупа. Пролистала распечатки допросов. Первоначальное заключение экспертов: Илья умер от удара в сердце. Смерть наступила практически мгновенно.

Дверь ванцовского кабинета скрипнула. Леша вскочил, словно его кто-то кольнул, вышел и вернулся в кабинет с кипой тонких листочков. Просмотрел их и протянул мне, пояснив:

– Заключение экспертизы.

Я с трепетом прочитала строки, написанные неровным почерком. Причина смерти – колотая рана в область сердца. Илья убит острым предметом, предположительно ножом, но удар странный, «с рассечением раневой поверхности». Эксперты не могли с уверенностью определить вид оружия, которым он убит. Удар очень силен, но это я с трудом поняла из бумаг.

– Алису отпустят? – поинтересовалась я у Ванцова.

Леша утомленно провел ладонью по лбу и ответил:

– Да, по заключению экспертизы, она не могла нанести удар такой силы. Ее отпустят. И извинятся за причиненное неудобство, – добавил зачем-то Ванцов.

Выяснив все, что хотела, я покинула здание милиции. Не люблю здесь бывать! Серые стены нагоняют тоску.

Выйдя из управления милиции, я задумчиво побрела по улице, размышляя. Итак, Алиса отпала в качестве подозреваемой по физическим характеристикам. Это просто замечательно, значит, интуиция меня не обманула и девушка невиновна. В данный момент у меня один подозреваемый – Александр. Ладно, полтора – если принимать во внимание еще и Романа. Только где его найти? В «Каммино»? А если он выступает там не всегда?

Пожалуй, отправлюсь-ка лучше к Пенсу. У него в группе «Абзац» есть знакомый.

Ноги сами привели меня к гаражу, где постоянно проводил время Сережка, разумеется, если не трудился на свою компьютерную фирму. У Пенса существует одно неизменное увлечение, за исключением меня, конечно, – это мотоцикл. Своего железного друга Сережка холит и лелеет, доводя до совершенства.

И в самом деле Пенсов гараж был открыт. Я потянула на себя тяжелую металлическую дверь и вошла.

– Привет! – бросила я, оглядываясь, и увидела Пенса у мотоцикла. Он обрадованно вскочил при виде меня.

– Саша, здравствуй, – улыбнулся Сережка.

– Пенс, скажи, а группа «Абзац» всегда выступает в «Каммино»? – спросила я, присаживаясь на корточки.

– Не всегда, – невозмутимо ответил Пенс.

Что мне в нем нравится – так это то, что человек никогда ничему не удивляется. И говорит мало, в отличие от меня. Это так здорово – иметь под рукой благодарного слушателя!

– Может быть, ты помнишь, вчера такой высокий парень с «ирокезом» скандалил с парнем и девушкой?

– Ну да, – кивнул Пенс. – Александр, кажется, клавишник «Абзаца». А зачем он тебе понадобился?

– Да так, – не стала я обременять его своими проблемами. Пока помощь Пенса в расследовании мне не требуется, а значит, и не нужно ничего говорить. – Мне нужно с ним переговорить.

– Сегодня «Абзац» будет выступать в «Каммино», значит, ребята репетируют, – бросив взгляд на часы, констатировал Пенс. – Моя помощь тебе нужна?

– Нет, – покачала я головой. Улыбнулась. – Пенс, а ты общался с Александром?

– Нет, – пожал плечами Сережка.

Я распрощалась с Пенсом и отправилась в «Каммино». В баре царила тишина, непривычная для такого рода заведений, но было еще слишком рано. За дальним столиком сидели две раскрашенные девчонки и пили пиво – вот и все посетители.

Бармен вопросительно посмотрел на меня, видимо, узнав, и, когда я подошла к стойке, спросил:

– Колу со льдом?

Этот напиток я пила вчера вечером, но сейчас не собиралась тратить аванс, полученный от Валерии, поэтому покачала головой, улыбнувшись:

– Нет, спасибо. Скажите, Александр из «Абзаца» уже здесь?

– Да, ребята красятся, – ухмыльнулся бармен, оценивающе разглядывая меня. – А зачем вам этот размалеванный урод?

– Поговорить с ним надо, – немногословно ответила я. – Не могли бы вы его позвать?

– Легко, – пожал плечами бармен. – Но захочет ли он с вами говорить?

– Не знаю, – неуверенно откликнулась я. – А может быть, вы проводите меня к нему? – я выудила из сумочки банкноту и ловко накрутила ее на палец. Долго училась этому фокусу, между прочим.

– Пошли, – кивнул бармен, хищно сощурив небольшие глазки.

Мы прошли в служебные помещения, и бармен остановился перед обитой темными деревянными планками дверью.

– Вам сюда, – кивнул он на дверь и выразительно потер пальцы. Возражать я не стала, беспрекословно вложила купюру в большую ладонь и поблагодарила. После чего осторожно постучала костяшками пальцев о косяк.

– Чего надо? – раздался возмущенный голос, и, прежде чем я сумела придумать ответ, дверь распахнулась. Предо мной предстал Александр, клавишник группы. Надо сказать, с причесанными, а не вздыбленными волосами нормальной, блондинистой окраски он был даже ничего. Точнее, обычный парень. Только глаза какие-то шальные.

– Могу я с вами поговорить? – вежливо осведомилась я.

– Ну говори, – весь аж передернулся Александр и, задумчиво посмотрев на меня, добавил: – Я тебя видел. Вчера, что ли? Ты вообще кто?

– Меня зовут Александра Сергеевна Данич, – представилась я высокомерно, несколько покоробленная его снисходительным тоном. Но мое царственное величие произвело на Александра не больше впечатления, чем ливень на щуку.

– Тезки, значит, – задумчиво ответил он, почесывая обнаженную грудь и задевая массивный металлический медальон. Тогда я покраснела. Это надо же было – настолько увлечься созерцанием «нормальной», лишенной ярко раскрашенного «ирокеза» головы клавишника, что не заметить остального в его внешнем виде, а Александр был практически не одет – лишь в плавках. Жарко тут у них, что ли? – Ну заходи, тезка, – оторвал меня от мучительного смущения странноватый тягучий голос Александра. И я вошла, отчаянно принюхиваясь: мне показалось, клавишник пьян. Впрочем, запаха алкоголя не ощущалось. Значит, наркотики?

– Так чего тебе надо, рыжая? – хмурясь, спросил Александр.

– В каких отношениях вы были с Ильей Карцевым, парикмахером-стилистом салона «Теплый бриз»? – прямо спросила я, вконец раздосадованная.

– С ке-ем? – недоуменно протянул клавишник, разглядывая меня, словно энтомолог редкое насекомое. – С каким-таким Ильей?

– С которым вы вчера чуть не подрались, – лаконично объяснила я.

– А-а-а… – протянул парень, присаживаясь на стул, выудил из кармана сигарету, закурил и задумчиво процедил: – Я вчера много с кем чуть не подрался. И драчка была вроде бы. Слушай, а чего это ты задаешь дурацкие вопросы?

Ох, не хотелось, но пришлось выудить из сумки липовое следовательское удостоверение и помахать им перед носом клавишника. Впрочем, я для него не существовала в принципе. Удостоверение совершенно не затронуло сознания Александра. Как и мои вопросы. Может быть, его мозг настолько был затуманен алкоголем или наркотиками, что отказывался воспринимать действительность? Не могу ответить с уверенностью.

– Я из милиции, – сочла нужным пояснить я, надеясь достучаться до дремлющего Сашиного разума.

– Чего-о? Ментовка? – возопил клавишник, воздевая руки к потолку и безвольно роняя их. Это называется, достучалась! До разума! – С ментами дела не имею принципиально. Все вы гады и сволочи, – добавил он с видом проповедника, глаголящего истину. – Чуть человек выпил – сразу хватать и разбираться.

– Хотите, чтобы вас вызвали в управление милиции? – вновь попыталась я воззвать к его разуму. – Или ответите на мои вопросы здесь?

– Ну так ты не спрашиваешь, на что я отвечать буду? – не вполне резонно заявил Александр. Нет, ну странный человек. Зачем я выбрала такую сумасшедшую профессию? Сидела бы сейчас где-нибудь в уютном кабинете, почитывала бы любимого Вийона…

– Хорошо, – утомленно вздохнула я. – Вы вчера в зале бара «Каммино» обратили внимание на стройную брюнетку в облегающем коротком платье, а сопровождавшему ее молодому человеку это не понравилось.

– А, так вы имеете в виду того пижона, что с сережкой в ухе? Крестиком таким?

– Да, – обрадовалась я. – Это и был Илья!

– Ага, – глубокомысленно кивнул Александр, развернулся к зеркалу и, воспользовавшись распылителем, принялся ставить свои волосы дыбом. – И?..

– Вы с ним общались раньше?

– Да нет, может, и видел когда, – хмуро ответил Александр, занимаясь своими волосами. Одна особо непослушная прядь не желала вставать торчком, что хозяина головы нешуточно бесило. – Но не помню. А вчера мне девица понравилась. Что случилось-то?

Что-то в голосе Александра показалось мне странным. Настораживающим.

– Скажите, где вы были вчера с половины одиннадцатого до половины двенадцатого?

– Здесь. У меня выступление как-никак.

Мы побеседовали еще в том же духе, после чего я вышла из его комнатушки, все более убежденная в виновности Александра.

Надо будет проверить, был ли он знаком с Ильей или Алисой.

А, кстати, его алиби? Может быть, Илья или его девушка чем-то насолили Александру, и он решил отомстить? В самом деле, чего в жизни не бывает!

Я расспросила остальных участников группы, бармена и официанток. В итоге выяснила, что вчера, около одиннадцати, Александр исчез. Его искали, но не могли найти. Потом он появился какой-то странный и заявил, что сидел в туалете. Туалет и в самом деле никто не додумался проверить. Я зашла – там оказалось окно. Странно, ничего не скажешь, в санузле – и большое окно, замазанное побелкой. Но оно открывалось. А значит, при желании Александр мог исчезнуть. «Каммино» недалеко от дома Ильи, и клавишник обернулся бы достаточно быстро.

Все ребята из группы «Абзац» были давно знакомы и дружны между собой. Они кое-что рассказали мне об Александре, пытаясь, впрочем, выставить его довольно безобидным. Я узнала, что клавишник Саша давно пьет, после того как его бросила девушка. Причем расстались они лет пять, не меньше, назад, но Александр по-прежнему периодически уходит в запой и по сей день. Девушку, по воспоминаниям парней, звали Алисой, и она была рыжей. Значит, Алиса… Конечно, можно подумать, что это совпадение – но я не верю. Алиса и Александр… Алиса рассталась с Сашей, после чего тот начал пить… Он мог обвинить в личных неудачах Илью, нового парня Алисы, и убить его. Или отомстить им обоим, заколов Илью и подставив Алису. Да, хорошенькая история получается, подтверждая старую истину о том, что Тарасов – большая деревня. Надо же!..

Необходимо узнать у Алисы, действительно ли она встречалась с клавишником «Абзаца» и по какой причине они расстались. Пожалуй, завтра: сегодня ее только отпустили из милиции, и девушка должна немного прийти в себя после пережитого потрясения, а пока…

Я зевнула, смущенно прикрыв лицо ладошкой, и ощутила, как заурчало в желудке. Нет, уважаемый и любимый детектив Лариков, сегодня вы меня не увидите. В офис я определенно не поеду. Может быть, позвоню…

Томная луна, выскользнув из-за тучи, ласково заглядывала в гостиничный номер. Молочно-желтый свет, играя, бликовал на лбу Валерии, касался темно-рыжих волос. Девушка мучительно сморщилась во сне.

Тишина лишь изредка нарушалась щумом двигателя проезжавшей мимо гостиницы машины.

Неожиданно безмолвие взорвалось серией отчетливых и властных ударов в дверь. Они пробарабанили, как крупные градины по жестяной крыше. Лера вскочила, не сразу поняв, что происходит, глаза ее широко распахнулись.

Удары не прекращались. Валерия поднялась с кровати, набросила на себя легкий халатик, сунула ноги в тапочки и подошла к двери, осторожно, полусонно спросив:

– Кто там?

– Милиция, откройте, – спокойный мужской голос, приглушенный дверью, для Валерии прозвучал похоронным набатом.

Она ринулась было к окну, замерла, осознав внезапно всю тщетность метаний, обреченно вернулась к двери, шагая едва ли не с поднятыми руками. Губы дрожали, на реснице повисла тяжелая слеза. Однако голос за дверью неожиданно успокоил девушку:

– Простите, что побеспокоили так поздно, просто нужно задать вам несколько вопросов.

Валерия тяжело вздохнула, провела ладонью по волосам, включила свет в номере и открыла, попутно извинившись:

– Я с трудом проснулась, простите, что заставила ждать.

Перед дверью стоял рыжеволосый мужчина в форме. За его широкой спиной скрылась администраторша гостиницы. Когда взгляд ее упал на Валерию, он выразил укоризну – второй раз за сутки к постоялице приходит милиция.

– В чем дело? – спросила Лера, стараясь казаться спокойной. – Что-то случилось?

Следователь смотрел на нее как-то странно. Валерия пыталась понять смысл этого взгляда, пронзительного и настойчивого. Внезапно до нее дошло – рыжий милиционер просто любуется ею. И девушка не смогла сдержать улыбку – чувствовать восхищение всегда приятно.

– Посмотрите, пожалуйста, – опомнившись, следователь протянул Лере что-то белое, в прозрачном пластиковом пакете. Валерия осторожно, словно держала в руках ядовитую змею, приняла пакет из его рук и прикусила губу, в недоумении рассматривая его содержимое: в пакете как вещественное доказательство лежал обычный конверт, подписанный обычной шариковой ручкой, – адрес ее гостиницы. Ее имя. Обратный адрес неразборчиво – имя отправителя что-то вроде «Иванов».

– Что это такое? – Лера ощупала конверт сквозь пакет и ощутила нечто плотное внутри его.

Следователь, который все же решил представиться и назвался Алексеем Ванцовым, объяснил Валерии, что конверт пришел в гостиницу на ее имя. Но в городе в последнее время неспокойно – вся страна в шоке от «посылочек с сюрпризом» в виде сибирской язвы. И администраторша, получив странное плотное письмо, содержимое которого пересыпалось с места на место, решила перестраховаться, сообщив в милицию. Этим и объяснялся визит следователя.

– Валерия Максимовна…

– Можно просто Лера, – машинально предложила девушка, и следователь тут же вспыхнул от удовольствия.

– Лера, скажите, вам знаком этот почерк?

– Нет, – твердо ответила девушка. – Но он, как мне показалось, изменен.

– Вы недавно в Тарасове, – полуутвердительно заметил следователь, кивнув. – Кто знает о том, что вы находитесь в гостинице?

– Никто, – уверенно ответила девушка. – Во всяком случае, я никому не говорила. И в моем родном городе тоже никто не знает, что я здесь, – добавила она на всякий случай.

– Здесь тарасовский штамп, – серьезно заявил Ванцов. – Только адреса такого в природе не существует.

– Почему вы так решили? – поинтересовалась Лера. Ей самой адрес показался вполне правдоподобным.

– Просто я живу на этой улице, – улыбнувшись, кивнул на конверт Ванцов. – Там всего двадцать пять домов.

Лера кивнула, ощущая, как холодеют ее ладони, и спросила с испугом:

– А что там внутри?

– Внутри?.. Я еще не знаю, Лера. Конверт надо будет отдать на экспертизу.

– Хорошо, – стараясь играть в равнодушие и таким образом пытаясь замаскировать страх, кивнула Валерия.

– Я сообщу вам, когда будет известно, что в конверте, – пообещал Ванцов. Написал свой рабочий номер телефона и попросил Леру звонить, если она что-то сможет предположить относительно этого конверта.

Лера с натянутой улыбкой пообещала, после чего Ванцов вышел, оставив ее наедине с посеянным им же самим страхом.

«На меня идет охота, – в панике констатировала Валерия. Кончики ее пальцев все еще ощущали мягкую податливость конверта. – А что, если там и в самом деле сибирская язва? Господи, какой кошмар!»

Валерия закурила, налила себе водки, залпом выпила. Тяжело вздохнула, ожидая, когда алкоголь начнет свое расслабляющее действие. Только это позволит ей сегодня заснуть. Но водка быстро выветрилась, оставив на память лишь боль, глубоко засевшую в висках.

В офис я пришла довольно рано. Проснувшись сегодня утром, я выглянула в окно и не смогла больше заснуть. Выпал первый снег, и улицы, окутанные белоснежным покрывалом, выглядели на удивление привлекательно. Пушистые снежинки невесомо парили в потоках ветра. Я быстро собралась и вышла на улицу, с наслаждением вдыхая свежий аромат зимы.

Ларикова на рабочем месте уже не оказалось. Я даже соскучилась немного – вчера его не видела, не смогла даже дозвониться. И сегодня мой драгоценный шеф занимался какой-то неведомой мне работой, впрочем, он не канул в Лету – на столе лежал блокнот, которого не было вчера днем. Значит, заходил.

Я сварила кофе, уселась в кресло и закурила первую за день сигарету. Сдержанно улыбнулась, наслаждаясь блаженной тишиной утра. Но расслабиться не получилось – расследование нависало над моей несчастной головой, не давая покоя и подталкивая к действию.

Я допила кофе, просмотрела заметки в блокноте и попыталась обдумать свои последующие шаги. Первое, безусловно, проверка Александра. Я собиралась проследить за ним. Пожалуй, надо будет нанести визит Алисе, узнать, в каких они находились отношениях последнее время.

Звонок в дверь оторвал меня от дум, и я открыла.

Валерия выглядела так, словно не спала по крайней мере последние две недели – огромные глаза на осунувшемся лице, трясущиеся губы.

– Что произошло? – проводя девушку в комнату и усаживая в кресло, спросила я.

– Саша, не могу понять, кому я насолила? – с трудом удерживаясь от истерики, сквозь слезы воскликнула она. – Почему за мной охотятся? Сначала убили Илью, теперь еще это…

– Что «это»?

– На мой гостиничный адрес пришел конверт с каким-то порошком. Меня ночью разбудили – явился следователь. – На лице Леры возникла мечтательная улыбка, не вязавшаяся со словами. – Расспрашивал, не знаком ли мне почерк, и все такое, – пояснила она.

– А что за порошок? – спросила я, легонько погладив девушку по руке. Пальцы были холодны как лед и лихорадочно тряслись. Бедняга, третий день в городе – и столько событий на ее голову!

– Я не знаю. Следователь пообещал позвонить, когда выяснит. Только ведь он может позвонить, когда меня не будет. А сидеть в номере я просто не могла – едва рассвело, я поехала к тебе. Мне так страшно, Саша! Ты не представляешь, пока я до тебя дошла, всю дорогу оглядывалась. Никогда в жизни не была такой трусихой! Найди этого гада, я тебя умоляю!

– Ты помнишь имя следователя?

– Алексей Ванцов, – чуть пожав плечами и мило, хотя несколько тускло, улыбнувшись, зарделась Валерия. Ну и ну, кажется, Лерочке приглянулся наш бравый рыжий Ванцов! Хоть какие-то положительные эмоции. А то в самом деле судьба, наверное, решила добить беднягу.

– Так мы можем позвонить ему, – улыбнулась я и протянула руку к телефонной трубке. – Лера, пока я говорю с ним, подумай, пожалуйста, кому ты можешь мешать. Хорошо?

Валерия кивнула, нервно закурила и опустила подбородок на скрещенные руки, вперив взор в пространство. А я набрала номер Ванцова. Он взял трубку сразу, словно и не отходил с рабочего места.

– Ванцов слушает.

– Сашенька Данич говорит, – печально передразнила я его. И сказала уже серьезно: – Леша, что было в конверте, который прислали Валерии?

– А откуда…

– Она моя клиентка, солнышко, – ласково прощебетала я, а Валерия тем временем с некоторым подозрением прислушивалась к моему лепету.

– Ах, вот как? – протянул Ванцов. – Ну ладно, в конверте оказался обычный тальк. Без добавок. Отпечатков пальцев бездна, но все они принадлежат работникам почты или администрации гостиницы, как мы выяснили. Внутри конверта отпечатков нет. Штемпель принадлежит почтовому отделению Кировского района, то есть конверт опустили в почтовый ящик где-то в том районе. Только где – никому не известно. Почерк изменен, наклон неестественный и строчки скачут. Пожалуй, графологическая экспертиза могла бы определить, чей он, только нужен образец почерка преступника, а это в данный момент сложно.

– Спасибо, Лешенька, ты настоящий друг, – улыбнулась я.

А Ванцов попросил неуверенно:

– Саша, только услуга за услугу. Скажи Валерии, что, если она захочет мне что-то сказать, пусть позвонит.

– Ну конечно, – рассмеялась я, но выводов делать не стала: и без того есть над чем голову поломать.

Едва я положила трубку, Валерия будто очнулась.

– Саша, я не могу предположить никого, кроме Германа, – заявила она. – Он, наверное, мог приехать в Тарасов и доставать меня таким образом. Хотя на него это мало похоже: он бы скорее дарил цветы и конфеты. Может, конечно, и мстить… А что в конверте, ты выяснила? – внезапно спросила Валерия.

А я-то голову ломала, поинтересуется она или нет.

– Леша сказал, обычный тальк. Кстати, он просил тебя позвонить, если вспомнишь нечто такое, что помогло бы определить злоумышленника.

Лера заулыбалась, временно позабыв о конверте и ведущейся охоте. Но я не собиралась забывать об этом и потребовала у Валерии телефон и адрес этого ее Германа, описание его внешности, потому что фотографии у Валерии не оказалось. Попросила на всякий случай телефон еще какого-нибудь знакомого, который тоже знает Германа. Валерия не возразила:

– Знаешь, Саша, что касается его внешности, здесь все очень просто. Этакий мачо из мексиканских сериалов. Высоченный, широкоплечий, темноволосый, с большими темными глазами. Мило и по-детски улыбается, – усмехнулась Валерия. И продиктовала мне телефон и адрес Германа. После чего я посоветовала Валерии быть осторожнее и вызвалась проводить ее до гостиницы.

По дороге мы почти не разговаривали. Я думала. Во-первых, не могла понять, относятся ли порошок в конверте и убийство парикмахера-стилиста к единой цепи событий? Если да – то определенно мстят Валерии. Но мститель этот или сумасшедший, или ужасно ревнивый. Он решил, что встреча девушки с другим мужчиной – преступление… А если разные, я имею в виду, преступники? Кто-то один решил убить Илью, ненароком подставив Валерию и Алису. А кто-то другой вздумал запугать Валерию. Зачем?.. Не знаю. И вообще в этой истории вопросов значительно больше, чем ответов.

Когда я проводила Леру до гостиницы и вернулась в офис, в голове моей созрело решение. По крайней мере с одним подозреваемым я при везении смогу разобраться прямо сейчас. Наберу номер телефона Германа, пообщаюсь с ним. И все. Если его нет – тогда буду думать дальше.

Вернувшись в офис, я одним глотком допила уже остывший, противный кофе, набрала код города и номер телефона. Длинные гудки. Номер не отвечал. Я снова попробовала – и опять то же самое.

Так, значит, Германа дома нет. Может быть, вышел погулять? Или давным-давно в Тарасове? Точнее, с позавчерашнего дня? Или со вчерашнего?..

Я попыталась позвонить по другому номеру, на сей раз дозвонилась.

– Алло! – рявкнула хриплым мужским голосом мембрана телефона.

– Могу я поговорить с Харитоном?

– А вы кто? Слушайте, вы межгород оплатите?

– Разумеется, – ответила я сдержанно, фыркнув от такой предусмотрительности. – Вы Харитон?

– Ну да.

– Вам знаком Герман Порожкович?

– Хахаль Лерки? Да, – хмыкнул Харитон. – Воспитанный молодой человек такой, ничего не скажешь.

– Вы с ним виделись, разговаривали?

– Работаем в одной шараге, – заявил Харитон небрежно. – А вы кто?

– Тарасовская милиция. Когда вы видели Германа в последний раз?

– Да давно. Лерка исчезла, и тут же он тоже пропал. Черт знает что происходит!

Я положила трубку, решив больше не разорять Ларикова: счет за междугородные переговоры и без того придет немалый. Я узнала все, что хотела. Германа не оказалось в городе. Возможно, он последовал за Валерией, и все совершенные преступления – дело его рук. Кто знает?

Итак, что делает человек, приехавший в Тарасов на несколько дней? Поселяется в гостинице. Или у частника. Причем для меня предпочтительнее была бы гостиница – ведь в ином случае придется проверить все дома Тарасова, а их немало. Временную же прописку Герман вряд ли оформил. Кстати, и зарегистрироваться он мог не под своим именем. Сейчас далеко не во всех гостиницах спрашивают паспорта. Но я по крайней мере знаю, какие приезжие мне нужны.

Я вооружилась телефонной книгой, подсела к аппарату и принялась обзванивать все гостиницы Тарасова. Их было немерено – и государственные, и частные. С ума можно сойти! Разговор шел по определенному трафарету:

– Здравствуйте, скажите, пожалуйста, Герман Порожкович остановился у вас? А кто останавливался позавчера? Меня интересуют мужчины. Я помощник следователя. Меня интересуют мужчины в возрасте до тридцати, высокие, темноволосые и темноглазые.

В итоге нашлось всего-навсего два подходящих к моему описанию мужчины – некий Михаил Воронцов из «Сумрака» и Карен Витарчик из «Сокола».

Выяснив это, я дозвонилась до Валерии, назначила ей встречу, и мы отправились на «очную ставку».

В «Сумраке» нас пропустили на второй этаж, к месту жительства Воронцова, совершенно беспрепятственно. Прежде чем постучаться, я сжала локоть Валерии и попросила ее ни во что не вмешиваться. После чего стукнула костяшками пальцев по двери. Она тут же распахнулась.

– Здравствуйте, – затараторила я, внимательно рассматривая высокого брюнета в строгом костюме и при галстуке. – Я из газеты «Тарасовские вести», могу я взять у вас интервью?

– Девушка, а вам кого нужно? – удивился брюнет, рассматривая меня.

– Максима Воронова, – улыбнулась я. – Спортсмена.

– Вы ошиблись, – сочувственно заметил брюнет и закрыл дверь номера. Я повернулась к Валерии.

– Нет, это не Герман, – выдохнула она с сожалением и облегчением одновременно.

И мы отправились в «Сокол». Карен Витарчик тоже оказался не тем. Лера вернулась в гостиницу, а я поехала в офис – попытаться еще раз позвонить Герману. А потом, если не получится, займусь Александром. Этот, мне кажется, на подобные деяния тоже способен.

Не успела я протянуть руку к телефонной трубке, как та разразилась серией требовательных сигналов.

– Детективное агентство «ЛМ». Александра Данич слушает, – представилась я.

– Простите, – раздался печальный и неуловимо знакомый голос. – Это вы мне вчера дали свою визитку? Я Алиса.

– Да-да, – обрадованно подтвердила я. И обеспокоилась: – Алиса, у вас что-то случилось?

– Можно, я приеду? Помните, вы сказали, чтобы в случае надобности я обратилась к вам?

– Ну конечно же, буду ждать вас, – быстро согласилась я.

Алиса примчалась очень быстро, словно звонила из телефонной будки за углом. С паническим ужасом она сжимала что-то в руке.

Я усадила ее, налила кофе, и девушка сказала:

– Я просто не хотела обращаться в милицию и подумала о вас. Понимаете, они могут не придать этому значения, – кивнула девушка на что-то белое, что было в ее руках. – А мне страшно, панически страшно! Посмотрите, – и она показала мне вскрытый конверт.

Я прикусила губу – и здесь тоже письмо. Значит, эти два случая, безусловно, взаимосвязаны. Хотя нет, это еще не доказано – надо отправить конверт на экспертизу, пусть Ванцов узнает, так ли это.

– Представляете, – тревожно говорила Алиса, нервно перебегая взглядом с предмета на предмет, – сегодня шла на работу, спустилась к почтовому ящику, а там – письмо. Я сначала не подумала ничего плохого – ну письмо и письмо, подшутить кто-нибудь решил. У меня много знакомых-приколистов. Открыла – а там это! Мы только недавно в салоне говорили о терактах, когда в письмах зараза всякая рассылается. Я сразу конверт закрыла и решила позвонить вам. Саша, помогите мне. Пожалуйста!

– Конечно, – согласилась я (получу за одно дело два гонорара, почему бы и нет?). – Алиса, давайте я сейчас отдам конверт на экспертизу, а мы с вами поговорим. Вы не против?

– Нет, конечно. На работе меня сегодня не ждут, я позвонила и сказала, что заболела, – пожала плечами девушка. Ее рыжие волосы пушисто взметнулись над плечами и осели.

Я набрала ванцовский номер телефона, попросила курьера. Леша любезно согласился прислать мне одного из своих сотрудников.

Наконец с письмом я разобралась, молоденький парень, по-моему стажер, взял его, аккуратно положил в пакет для вещдоков и пообещал доставить лично в ванцовские надежные руки.

– Алиса, вы давно были знакомы с Ильей? – спросила я.

– Да, мы встречались около полутора лет, – губы девушки задрожали. Она прошептала: – Надо же было так глупо поссориться! Может быть, если бы не я, он бы остался в живых.

– Ну хватит, вы тут ни при чем, – резковато прервала я начинавшуюся истерику. На истерики времени не было, следовало действовать как можно быстрее. И девушка повиновалась. Она залпом выпила крепкий и горячий кофе, закашлялась и грустно спросила:

– Чем же я могу помочь?

Такой разговор мне понравился гораздо больше.

– Алиса, расскажите, были ли у Ильи враги.

– Нет, – покачала головой девушка. И поправилась с грустной иронией: – Точнее, я о них не знала. Не любил Илью только Роман – он злился, что Илюша занял его место. А так…

– Вы знакомы с клавишником группы «Абзац» Александром? – поинтересовалась я.

– Да, мы встречались некоторое время. Но Сашка пил, иногда неделями не просыхая, и я его бросила.

– Он знаком с Ильей?

– Нет, по крайней мере я их не знакомила.

Алиса также считала, что Александру не на кого обижаться и зла он на нее не таит. Просто они разные люди, вот и все.

– Алиса, расскажите еще о том, ставшем роковым дне. Во сколько вы пришли к Илье?

– Было четверть двенадцатого, это я помню точно: посмотрела на часы. Я вошла в подъезд, поднялась на лифте и увидела в холле его… – девушка вскинула руки к горлу. Глаза ее увлажнились. Она вся как-то заметно сникла.

– Алиса, а теперь постарайтесь вспомнить, не видели ли вы кого-нибудь выходящим из подъезда, когда входили?

– Нет, – покачала головой девушка. – Никто не выходил. И поблизости тоже… никого. Хотя, кажется, из соседнего подъезда вышел какой-то человек.

– Вы можете его узнать? – спросила я, размышляя, как мне могут пригодиться эти сведения. И подумала, что в доме может быть чердак. А тогда… все просто до примитивности. Убийца не захотел светиться, поднялся на чердак, прошел до другого подъезда и спустился оттуда. Тем более если он следил за квартирой Ильи, то мог видеть, как Валерия покидает ее без сумки, а значит, догадывался – она вернется. А время позднее, через другой подъезд можно беспрепятственно выйти. Почему бы и нет, в самом деле?

Алиса прикрыла глаза и подняла лицо к потолку, словно пытаясь воспроизвести события того ужасного вечера. Наконец она взглянула на меня и ответила неуверенно:

– Кажется, что-то в фигуре было знакомое. Только вот что? Нет, узнать его не смогу. Там было достаточно темно, а я не обращала внимания на прохожих – хотела как можно быстрее увидеть Илью и закатить ему скандал. Или помириться… Словом, по обстоятельствам… Меня страшно обидело, когда он пригласил в бар другую девушку. Хотя, конечно, я сама была не права.

Да, и я совершила промашку, мелькнуло в моей голове. Надо было подумать о существовании чердака и опросить соседей других подъездов.

– Алиса, вы случайно не в курсе, есть ли чердак в доме Ильи и насколько он доступен? – поинтересовалась я.

– Чердак, конечно, есть. И он не закрывается. Дом не слишком новый, иногда крыша течет, а за ключами в ЖЭК не набегаешься. Вот и оставляют его открытым.

Ага, моя версия подтверждается.

– Саша, найдите, пожалуйста, того, кто прислал мне этот жуткий конверт, – Алиса машинально отряхнула руки, не способная справиться с отвращением.

Я пообещала, взяла ее телефон и сказала, что позвоню, если появятся новости.

Проводив Алису, я дождалась звонка от Ванцова. Леша сообщил, что конверты отправлены одним человеком – почерк на обоих идентичен. Так, ко всем приятностям прибавилась еще одна загадка. Какая связь может быть между Лерой и Алисой? Они даже знакомы не были. Или связь все же есть – Илья?

И я опять поехала к дому, в котором жил Илья. Соседний подъезд… Благо их в доме всего два. Представляю, каково бы мне пришлось, если бы многоэтажка имела подъездов пять-десять. Бедная Сашечка!..

И без того пришлось побродить по этажам, порасспрашивать народ. К несчастью, никто не имеет привычки проводить ночи у окна и разглядывать происходящее на улице. Обидно.

– Извините, пожалуйста, вы не видели случайно, позавчерашней ночью из вашего подъезда кто-нибудь выходил? – спросила я у очередной жительницы, старой дамы с красиво уложенными седыми волосами. – Приблизительно в четверть двенадцатого, – уточнила я на всякий случай, особенно не надеясь на результат.

– Видела, – неожиданно призналась та. – Я ждала дочь, и Вика как раз в это время появилась. Она стояла со своим молодым человеком у лавочки, я сверху смотрела на них. Тут из подъезда кто-то вышел. Только я, к сожалению, не видела его лица и не могу узнать.

– Могу я поговорить с вашей дочерью? – возликовав в душе, попросила я.

– Конечно. – И дама крикнула в глубь квартиры: – Вика, подойди сюда, пожалуйста!

К нам подошла высокая пухлая девушка с миловидным юным личиком и коротко остриженными пушистыми волосами. Она перевела взгляд с меня на мать и удивленно вскинула брови.

– Вика, скажите, пожалуйста, позавчера, когда вы стояли у подъезда, не обратили внимания на вышедшего человека? – с надеждой воззвала я к ней.

– Я заметила, что он ловил машину, – подумав несколько секунд, ответила девушка. – Лица не видела, темно было.

– Может быть, вы назовете хотя бы цвет и марку автомобиля? – поинтересовалась я почти подобострастно.

– Нет, – и это короткое слово погрузило меня в пучину отчаяния и тоски. – Но я заметила номер – он блестел, и цифры были видны очень ярко.

– Вы запомнили номер?! – с восторгом прошептала я, уставясь на девушку. – Вы действительно запомнили номер?!

– Ну конечно, – засмеялась Вика, не понимая повода для ликования. – У меня отличная память на цифры. Номер 256 УДО.

– Спасибо вам огромное! – и я стремглав выбежала из подъезда. Добралась до офиса, позвонила Ванцову и попросила отыскать по номеру владельца машины. Леша пообещал найти и попросил меня перезвонить ему часа через полтора.

Андрей Петрович Лариков шел в свой офис. Расследование это достало его окончательно. Он уже подумывал отказаться от ведения его и предложить Васевскому обратиться в милицию. Но пока дальше размышлений дело не шло. Лариков слишком дорожил своей репутацией детектива, чтобы отказаться от бесперспективного дела, прозанимавшись им целую неделю. Да и Олега Юрьевича Васевского было искренне жаль – тот надеялся на частного детектива, постоянно говорил о готовности заплатить любые деньги, лишь бы преступника обнаружили и посадили далеко и надолго.

Только что состоялся еще один разговор с Васевским, который не привел ровным счетом ни к чему. И Лариков задумчиво шагал по слякотному асфальту, не обращая внимания на то, что вездесущие брызги уже основательно заляпали полы его светлого плаща.

Неожиданно из-за угла вырулил автомобиль. Он несся на бешеной скорости, совершенно непривычной на тихой и безлюдной улице. Андрей, услышав, как взвыл мотор, ринулся в сторону, но не успел. Бампер машины откинул его с дороги. Лариков спланировал в октябрьскую грязь, взвыв от острой боли в руке. Голова его соприкоснулась с высоким бордюром – и мир померк для частного детектива Андрея Петровича Ларикова. Полы плаща его утонули в луже, хрупкий ледок которой Андрей взломал собственным телом. Машина рванула вперед и устроила несчастному детективу грязевую ванну, словно ликуя и попирая колесами поверженного противника.

Я положила трубку, попрощавшись с Лешей Ванцовым, и стала собираться – пока он отыскивает владельца номера, надо проверить Александра. Главное – не терять времени.

Но как только я подошла к двери офиса, телефон зазвонил. Сняв трубку, я услышала:

– Александра Данич?

– Да, – призналась я, с некоторой тревогой воспринимая властный и холодноватый, совершенно незнакомый голос. – Это я. А кто говорит?

– Парсамов, дежурный врач травматологического центра. Вам знаком Андрей Петрович Лариков?

– Разумеется. – Я вцепилась в трубку, едва не раздавив ее собственными пальцами. Руки похолодели, а на лбу выступили капли пота. – Что с ним?

– Ничего страшного, не волнуйтесь. Мы нашли среди его документов ваш номер телефона и решили позвонить. Мужчина попал в автокатастрофу, у него легкое сотрясение мозга и перелом запястья. Несколько дней ему придется провести в больнице.

Я с облегчением выдохнула – представлялось уже самое худшее!

– Могу я его навестить?

– Сегодня не стоит, ему дали болеутоляющее и снотворное. Приезжайте завтра.

Стоп, автокатастрофа.

– Какая катастрофа? – непонимающе спросила я.

– Неизвестная машина сбила его на Вольской, знаете, где аптека. Обнаружившие его люди вызвали милицию, но свидетелей происшествия не нашлось, – лаконично поведали мне.

Я со вздохом положила трубку и задумалась: Лариков вел расследование о каком-то деле, связанном с парикмахерским салоном «Теплый бриз». Надо разобраться с его бумагами, потом стоит посетить клиента – не оставлять же дело нераскрытым из-за производственной травмы шефа. Вот именно, производственная травма! В случайности на таком уровне я не верю. Вероятно, Лариков приблизился к разгадке, и его решили убить. Скорее всего именно так все и произошло.

И я погрузилась в изучение лариковских заметок, коих скопилось немало. Хорошо еще, что я привыкла к почерку шефа и его формулировкам.

После получасового бдения над бумагами я поняла, что дело насквозь безнадежное. Ни в одном происшествии, связанном с гостиницей, не было свидетелей. Ни единой зацепки.

Стоп, а что, если Александр послал конвертики с порошочком Алисе и Валерии? Надо было еще вчера начать за ним наблюдение. Впрочем, лучше поздно, чем никогда. И я отправилась к дому, где обитал Александр. Алиса любезно снабдила меня его адресом и заверила, что раньше полудня Александр не выходит из дома. Тем лучше, время как раз приближается к двенадцати. Надеюсь, застану его. На всякий случай я набрала номер его телефона. Услышав сипловатый голос клавишника, я обрадовалась и положила трубку. После чего принялась пристально наблюдать за его подъездом, пристроившись на лавочке и закурив.

Наконец томительное ожидание завершилось, и Александр вышел из подъезда. Он куда-то направлялся, широко шагая и размахивая руками, изредка чуть покачиваясь. С утра пораньше – и уже подшофе? Ну и личность!

Я осторожно шла за ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Впрочем, даже если бы я вздумала ехать на слоне, уверена, он не заметил бы меня. Такая вот незаметная Сашечка Данич.

Мы долго гуляли по усыпанному подтаявшим снегом городу, после чего Александр завернул в подъезд многоэтажки, куда я за ним не последовала. Зачем? У меня есть еще дела. Надо позвонить Ванцову, может быть, он уже обнаружил машину, подвозившую убийцу. Тогда я смогу вычислить преступника, и его посадят далеко и надолго.

Ванцов еще не успел разобраться с номером автомобиля и его владельцем. Александр, кажется, не собирался покидать чьей-то квартиры. А я внезапно почувствовала достаточно острый приступ голода, почему и вернулась в офис.

Но, так уж заведено, поесть спокойно мне не дали: позвонила Алиса, голос которой буквально истекал слезами. Она попросила меня приехать, и любовно сделанные мной бутерброды остались сиротливо лежать на кухонном столе.

Приехав по адресу, данному Алисой, я поднялась к ней в квартиру. Девушка шагнула мне навстречу, разрыдалась и указала пальцем куда-то за окно. Я подошла ближе и ахнула – в стекле зияла дыра, от которой в стороны щупальцами расходились тонкие трещины. Пулевое отверстие – это я могла заявить с уверенностью при всем моем дилетантизме. Пуля…

– Алиса, что случилось? – ошарашенно спросила я.

– В меня стреляли. То есть не в меня, а в окно. Пуля попала в пол, как сказали в милиции, стреляли с чердака или последнего этажа. Господи, кошмар какой. Представляешь, сижу я, чай пью, и тут – это. Я сначала даже ничего не поняла, а когда дошло – вызвала милицию. Они обшарили весь дом, который напротив, но никого не нашли. Взяли пулю, надеются, она им поможет. Ну за что мне такое? – на одном дыхании выпалила Алиса, судорожно сглатывая слезы. – В чем я-то виновата?

Я присмотрелась к дому напротив и нахмурилась. Господи, ну и чудо вы в перьях, Александра Сергеевна. А если бы клавишник Саша убил Алису? Как бы вы, леди Александрин, смотрели в глаза окружающих вас людей? Сквозь черные очки?

Я выслушала от самой себя такую нотацию, потому что в дом напротив Алисиного не так давно вошел Александр, клавишник группы, и я решила, что оттуда он никуда не денется, от меня не сбежит, и позволила себе отдаться во власть желудка.

Теперь-то Александр определенно покинул место преступления. Сидит и красится в «Каммино», наверное. Вот это я сейчас и проверю.

– Алиса, побудьте здесь и не вздумайте никуда выходить, – почти приказала я.

Девушка покорно кивнула и поглотила целую горсть желтеньких таблеток валерьянки. А я со скоростью, которой позавидовал бы и метеор, помчалась к бару «Каммино». Минуя бармена, проникла в служебное помещение, залетела в комнату Александра.

– Александра Сергеевна, кажется? – невозмутимо посмотрел на меня парень. – Привет ментам. Чего еще надо?

Вот хам, только что покушался на жизнь или, во всяком случае, на состояние психики ни в чем не повинной девушки, а со мной общается совершенно спокойно.

– Зачем вы стреляли в окно Алисы Марковой? – резко спросила я, приготовившись в случае опасности выскочить за дверь, позвать бармена на помощь и позвонить Ванцову. Я думала, он на меня набросится, и была в таком гневе, что перестала бояться. Но Александр обманул мои ожидания.

– Девушка, вы дура? – вежливо осведомился он. – Или обкурились? В кого я стрелял? Из чего и зачем?

– Вы находились в доме 15-а на Первомайской, из окон которого и стреляли по окнам квартиры Алисы, – растерянно объяснила я.

– А зачем мне это надо? Слушайте, не вешайте на меня чужие грехи, – попросил Александр, сочувственно разглядывая мое заалевшее лицо. – Если хотите, можете проверить – я был у своего школьного учителя, Парамона Викторовича Гущина, он живет в двадцать пятой квартире названного вами дома.

– Обязательно проверю, – еще больше стушевалась я.

– Да вы не расстраивайтесь, – совсем уж неожиданно произнес Александр и, протянув руку, погладил меня по плечу. – В любой работе бывают сбои.

Я выскочила из его комнатки еще быстрее, нежели влетела в нее, если такое возможно.

Гущин подтвердил слова Александра. К тому же и квартира Парамона Викторовича располагалась на втором этаже, а оттуда прострелить окно Алисы было совершенно нереально.

И снова следствие зашло в тупик. Хотя не совсем. У меня же есть еще Герман, хотя где здесь связь с Алисой? И есть Роман, а здесь вообще никакой связи не существует.

Я решила не возвращаться в офис: у Алисы есть телефон, и я смогу им воспользоваться. И девушке легче будет – не одна все же. Да еще пережила сегодня очередной шок.

Поднявшись к Алисе, я снова попыталась созвониться с Германом. И наконец есть, соединили!

– Слушаю вас, – пощекотал мое ухо донесшийся из трубки приятный мужской голос.

– Могу я поговорить с Германом Порожковичем? – поинтересовалась я.

– Я вас внимательно слушаю, а кто говорит? – в голосе явственно проскользнуло удивление.

– Вы Герман? – изумилась я, и тут же поняла, что могу бросать трубку, потому что Герман ни в чем не виноват: он не смог бы так быстро вернуться из Тарасова в родной город. Самолеты туда не летают, а на поезде, автобусе или машине поездка займет достаточно большое количество времени. Положив трубку, я предложила Алисе:

– Давайте я заплачу вам за межгород?

– Не стоит, Саша, – грустно улыбнулась она. – Знаете, я сейчас долго думала, пока вас не было, и, кажется, нашла единственно возможную причину всех этих нападок – салон. В моей жизни никаких изменений не происходило, только вот после того как меня выпустили из тюрьмы, меня поставили на место ведущего стилиста.

Салон… И дело Ларикова тоже связано с парикмахерской «Теплый бриз». Везде салон, и только письмо, отправленное Валерии, не вписывается в эту картинку. Нападки на салон, убийство Ильи, попытки напугать Алису – все это события из одного корня. Только из какого? Догадка брезжила в голове, но ее словно каждый раз будто подсекали или срезали парикмахерскими ножницами, поэтому мысль не могла оформиться.

Устав размышлять и ловить догадку за юркий хвостик, я дозвонилась до Ванцова, который назвал мне имя владельца машины. Предполагаемого убийцу с места преступления подвозил некий Захаров Вадим Петрович.

Я оставила Алису в одиночестве и направилась по адресу, данному Ванцовым.

Захаров обитал в районе стареньких домов у Колхозного рынка. Я без труда обнаружила сравнительно крепкий еще частный дом, украшенный цифрой «пятнадцать», и позвонила.

Вадим Петрович оказался молодым мужчиной приятной наружности, с тонкими манерными усиками и светлыми до прозрачности глазами. При виде меня он начал выразительно подкручивать ус, улыбаясь уголками рта.

– Вадим Петрович, могу я задать вам несколько вопросов?

– Вы из милиции? – полюбопытствовал он недоверчиво. Я кивнула и взмахнула корочками. – Тогда задавайте.

– В понедельник, минут пятнадцать двенадцатого ночи, вы подвозили с Центральной мужчину.

– Да, подвозил, – не стал спорить со мной Захаров. – Довез до Ульянова и высадил.

Ульянова… что-то знакомое. Ну точно, я же там была! Дом Владимира Квасюка находится именно там.

Все ниточки в моем сознании начали сплетаться в один клубок, мне недоставало одного:

– Как выглядел ваш пассажир?

– Высокий, худощавый, с бородкой, – ответил Захаров.

– А шрама на его лице вы не заметили?

– Нет.

Я распрощалась с Вадимом Петровичем и побрела к остановке, ликуя. Вот теперь все узоры мозаики встали на свои места. С ума сойти, как я раньше не догадалась!

Роман Гаранцев – амбициозный молодой человек, которого небрежным жестом лишили достигнутого. Илья занял его место в салоне. Он убил Илью, видимо, в надежде, что тогда звание старшего стилиста достанется ему, но место заняла Алиса. Ведь он покинул салон со скандалом, а кто возьмет такого сотрудника обратно? Но Роман этого не понимал, ему не давало покоя больное тщеславие. Тогда он решил запугать Алису, а заодно и Валерию, потому что та познакомилась с Ильей. Ножницы… Странный удар, с иссечением поверхности – да он же нанесен парикмахерскими ножницами, могу поспорить! И газета, которую Роман так небрежно засунул на полку, – в ней же была статья, посвященная терактам, рассылке порошка. Роман воспользовался идеей. Алису он пытался напугать своим выстрелом. А Валерия не имела отношения к салону – и не слишком пострадала. Валерия же говорила что-то о молодом человеке с бородкой, который пытался отговорить ее посещать «Теплый бриз».

Я отправилась к Гаранцеву, вынашивая в душе план, не слишком изощренный, конечно, но достаточно остроумный. Теперь все становилось на свои места, и, думаю, мне удастся доказать его причастность к убийству Ильи.

Относительно рассылки талька в конвертах проблем не будет – графологическая экспертиза докажет его причастность. Что же касается убийства…

Я добралась до квартиры Романа, позвонила в дверь. Гаранцев мне открыл практически сразу, улыбнулся, сверкнув своими прекрасными бархатными глазами, и предложил войти, насмешливо осведомившись:

– Ну что, Саша, вы разобрались со своим коллегой?

– Разумеется, – улыбнулась я кокетливо. – Просто наше начальство никогда не бывает особенно мудрым.

– У вас возникли еще какие-то вопросы?

Я для правдоподобия задала ему парочку о его отношениях с Ильей и присела в кресло. Роман уселся напротив. Даже теперь, зная, что он убийца, я восхищалась завораживающей пластикой его движений. И боялась его. Я чувствовала – он опасен. Мужчина зарвался и хочет отомстить всем, ущемившим, по его мнению, его права. Зарывшим его талант в землю. И надо действовать осторожнее, чтобы поймать в сети умного и опасного человека. Значит, так я и буду действовать.

Я закурила, задумчиво посмотрела на Романа и улыбнулась:

– Знаете, убийцу, наверное, скоро арестуют.

– А что, его нашли? – без тени озабоченности поинтересовался Гаранцев. И только в матовой глубине темных глаз полыхнул странный огонек.

– Нет, но жильцы видели его выходящим из соседнего подъезда, и теперь уже составляется фоторобот. И еще ходят слухи, что в квартире Ильи осталось орудие преступления. Мы никак не соберем эксперт-бригаду, сами понимаете, эксперты наперечет, а преступников… – я выразительно провела ребром ладони по горлу, отчаянно пытаясь казаться легкомысленной девочкой, болтающей с милым молодым человеком. – Может быть, на ножницах, – могу поклясться, при последнем слове Гаранцев побледнел и шрам его выделился ярче, – обнаружат отпечатки пальцев.

Поболтав еще немного, я вышла от стилиста и позвонила Ванцову.

– Лешенька, быстрее отправь людей в квартиру Ильи! Предполагаю, что убийца захочет забрать орудие преступления. Кстати, орудие преступления – ножницы. Это точно.

Ванцов не стал выспрашивать подробности. Он бросил трубку и, видимо, вознамерился поднять на уши весь свой отдел. Ну и правильно, зря я, что ли, старалась, вычисляла преступника?

Кстати…

Я дозвонилась до Алисы и спросила:

– Алиса, скажите, а человек, которого вы видели, не был похож на Романа Гаранцева, вашего бывшего сотрудника?

– На Ромку? Возможно. Вы думаете, это он?..

– Я в этом уверена! Полагаю, ничего страшного не случится, если мы с вами немного схитрим.

– Разумеется, если дойдет до суда, я заявлю, что видела его и даже узнала, – с ледяной ненавистью произнесла Алиса.

Я попрощалась с ней и отправилась к Ларикову в больницу. Мой бедный шеф прозябал там в одиночестве…

Роман Гаранцев проводил рыжую веселую девчонку, запер за нею дверь и нахмурился. Кончики его тонких нервных пальцев машинально касались шелковистой бородки.

«А что, если и в самом деле оставил?» – задумался он, пытаясь в подробностях вспомнить ночь убийства. Он прекрасно помнил, как ударил Илью ножницами в самое сердце, как тот упал. Помнил, как отмывал их под краном, потом услышал какой-то шум на лестнице. Сунул ножницы в вазу с парикмахерским инструментом. Но вытер ли их?

«Черт, потерять все не хочу! – промелькнуло в голове. И – облегченный вздох: – Вот глупая девчонка! Спасибо ей! В самом деле, надо действовать быстрее, пока они не отправили туда бригаду следователей. Вытру ножницы, продам квартиру и укачу куда-нибудь подальше. – Скользким червячком подозрения проскользнула другая мысль: – А что, если это ловушка? Да нет, вряд ли: рыжие вообще не умеют врать. И эта… такая естественная, и я явно ей приглянулся».

Роман быстро собрался, захлопнул за собой входную дверь и отправился в квартиру Ильи. Почему говорят, что убийц всегда тянет на место преступления? Ничуть не бывало, думал Роман. В самом деле, разве решился бы он еще раз переступить порог Илюшиной квартиры, если бы не ножницы? Хватит и того, что из-за этого выскочки он лишился карьеры. А если еще и свободы лишится… Нет, он не собирался отвечать за совершенное преступление, точнее, за преступления. Теперь он вполне отмщен, хотя и не получил желанного места. И может насладиться покоем.

Гаранцев стремительно поднялся в лифте к квартире Ильи и аккуратно вскрыл замок отмычкой. С детства он развивал ловкость рук, и теперь это искусство ему пригодилось. Роман прислушался, пошуршал отмычкой в замке и осторожно проник в прихожую, прикрыв за собой дверь. Прошел на кухню, напряженно прислушиваясь. Квартира казалась наполненной какими-то шорохами, едва слышными звуками, но Роман мотнул головой, отгоняя это наваждение, достал из вазы ножницы – и ахнул: в висок ему уперся вороненый ствол, а напряженный властный голос произнес:

– Не двигаться! Вы арестованы!

Кругом закопошились какие-то люди. Из руки Гаранцева аккуратно вынули ножницы и запаковали в прозрачный пластик. Но Роман ничего не замечал вокруг. Перед его мысленным взором стояла очаровательная мордашка девчонки-мента, Саши. Ее большие глаза казались такими искренними! Непостижимым образом на это изображение накладывалось лицо другой рыжеволосой девушки – Алисы. «Мне не везет с рыжими, – с печальным сарказмом подумал Роман. – Из-за одной я зарвался и чуть не угодил за решетку, из-за другой, кажется, угодил». Он понял, что теперь бороться бесполезно, и решил во всем признаться. К чему трепать нервы себе и ментам? Романа интересовал теперь один-единственный вопрос – кому он отомстил своими действиями? Илье и всем, не признавшим его талантливости, или себе самому?

Широко открыв глаза, Гаранцев поглядел на следователя, надевавшего на его запястья наручники, и истерично расхохотался: следователь тоже оказался рыжим! Тот самый, Ванцов, что ли… Да уж действительно союз рыжих!

Роман продолжал смеяться даже тогда, когда его загружали в милицейскую зарешеченную машину.

Он во всем признался. А куда было деваться? Да, именно он терроризировал парикмахерский салон – его оскорбило неуважение к его таланту. Да, он пытался отомстить Алисе и отомстил Илье. Приходилось титанически трудиться, чтобы быть в нескольких местах одновременно. Так, в ночь убийства он вышел в туалет, перескочил через забор и поймал машину, которая доставила его к дому Ильи. В принципе тогда Роман собирался только разведать обстановку, он не думал, что так быстро удастся прикончить конкурента. Но ему повезло – Илья был дома один и открыл ему дверь. Роман подхватил лежавшие на зеркальном столике ножницы, заколол Илью, вымыл орудие преступления под краном, положил его в вазочку с парикмахерскими принадлежностями. И выбежал из квартиры. После чего вернулся к пьяной компании, где никто не заметил его отсутствия.

Пистолет, из которого Роман стрелял по окнам Алисы, он купил на развале по дешевке. Стрелял он прекрасно – с армии навык остался. И убивать Алису не собирался, во всяком случае, пока, как с долей цинизма признал Гаранцев.

Алиса хотела свидетельствовать против Гаранцева на суде, но ее слово не понадобилось. Роман не смог избежать наказания: слишком много фактов было против него.

Машина, из-за которой пострадал Лариков, к Роману никакого отношения не имела. Это была чистая случайность – пьяный парнишка не совладал с управлением. Автомобиль и его владельца нашли – Лариков автоматически запомнил номер, благо бампер оказался совсем рядом.

Мой драгоценный шеф жив и здоров. Вернувшаяся Лиза обхаживает его всеми возможными способами. Ванцов даже жалеет, что дело о конвертах с порошком раскрылось слишком быстро, но собирается заявить Валерии о его успешном завершении.

Ну, а я отдыхаю в обществе Пенса. Мне выплатили гонорары обе мои клиентки, и теперь я могу немного расслабиться. Но трепещите, преступники, пока в Тарасове существует детективное агентство «ЛМ».