Вся жизнь перед глазами - Светлана Алешина

Заводя машину, я вдруг вспомнила слова одного моего знакомого психолога: «Если твоя жизнь начинает быть упорядоченной и напоминать железнодорожное расписание, значит, ты стареешь». Это, конечно, спорное утверждение, однако я поймала себя на мысли, что которую уже пятницу подряд, в одно и то же время, примерно в шесть часов вечера, собираюсь за покупками в один и тот же гипермаркет. Согласно словам психолога, выходит, я старею? Невзначай – после этой мысли – я взглянула на себя в зеркальце и обнаружила, что прежней свежести в своем лице не замечаю. Это мне слегка подпортило настроение, однако, включив логику, я постаралась отогнать подальше эти мысли – возможно, здесь просто плохое освещение, не тот ракурс, да и вообще, не стоит ли мне задаться подобными вопросами, характерными для любой женщины, в более подходящее время и в более подходящей обстановке?

Короче говоря, машину я все же завела и отправилась в свой традиционный пятничный вояж в «Метро». К тому же я знала: как только в моей голове начинают вертеться мысли о том, что моя жизнь застоялась, как она, эта жизнь, немедленно стремится опровергнуть данное умозаключение. Следует только подождать этого момента. И вообще, застой в делах у частного детектива – понятие относительное. Включив радио, я узнала, что в Челябинске некто расстрелял двоих супругов, только что отведших в детский сад ребенка. На определенные мысли наводило обстоятельство, что оба супруга были юристами. «Где юристы – там и коррупция», – совершенно стереотипно подумала я, вздохнув и покачав головой. Но рассуждать на эту тему было некогда, потому как я уже припарковывала свой «Ситроен» в хвосте длинной череды автомобилей, выстроившихся возле бывшего корпуса метизного завода, в котором уже в течение трех лет работал весьма популярный в городе гипермаркет.

Как обычно, я зашагала по выверенному маршруту, везя перед собой тележку. Ассортимент выбираемых мною товаров также особо не изменился с прошлой пятницы: пончики с шоколадом, сочинская балыковая колбаса, говяжья вырезка, семга, вареники с черникой. Я в очередной раз вспомнила фразу психолога и решила добавить что-нибудь новое к этому перечню продуктов питания. Этим новым стали авокадо и манго из фруктово-овощного отдела. А также я решила себя побаловать острыми салатиками. Их завешивали сотрудники гипермаркета, и почему-то именно здесь образовалась очередь. Чуть впереди меня стояла молодая женщина, показавшаяся мне знакомой. Причем знакомой такого рода, которых ты видишь постоянно, чуть ли не каждый день. Она поймала мой взгляд и посмотрела на меня в упор.

– Ой, Таня! – воскликнула она, неуверенно выговорив мое имя.

И тут я поняла, что это соседка из моего же подъезда. Мы часто здоровались и иногда общались, но я даже не помнила, как ее зовут. Зато я хорошо помнила мужчину, с которым она жила, – это был представительный господин лет сорока, всегда выглядевший так, как будто он собирался на какое-то важное совещание. Он всегда носил строгую официальную одежду, держался очень прямо и с достоинством. Даже, я бы сказала, с излишним. С подчеркнутым достоинством. Порою это выглядело несколько напыщенно и даже комично, хотя мужчина, узнав о подобном моем восприятии его персоны, наверное, сильно удивился бы. Он старался держаться очень солидно и, как мне думается, слегка переусердствовал в этом. Вообще мне подсознательно казалось, что он старательно играет роль и очень боится выставить напоказ свои скрытые комплексы, пряча их за маской успешного человека, на самом деле будучи не слишком-то уверенным в себе. Но может быть, это просто мои домыслы, ведь я виделась с ним всегда мимоходом, перебрасываясь дежурными, ничего не значащими фразами, состоявшими из взаимных приветствий и изредка – из упоминаний о мелких событиях в нашем доме. К тому же я вообще склонна к иронии и зачастую вижу смешное в чем-то чересчур серьезном.

Однако сейчас Валерия была одна – я все-таки вспомнила имя девушки. Невысокая брюнетка, с ярко окрашенными волосами, лет двадцати пяти.

– Давай, чего тебе взять? – тут же предложила соседка сократить мое пребывание в очереди за салатиками.

– Остреньких баклажанов, грамм четыреста.

Валерия быстро передала мое пожелание продавщице, та немедленно наполнила баклажанами пластиковую коробочку, и мы с соседкой покинули очередь. Собственно, я уже завершила свою шоп-программу и собиралась направиться к кассам. Несмотря на то что Валерия была, казалось, рада меня увидеть, меня не покидало ощущение, что она сильно нервничает. Я обратила внимание, что молния на одном ее сапоге поднята не до конца, а пуговица на черном пальто, предполагавшем некую строгость ее облика, просто расстегнута. Насколько я помнила свою соседку, ее всегда отличали элегантность и внимание к своему внешнему виду. Эти же подмеченные мною детали явно свидетельствовали о том, что нечто в жизни у нее все же не в порядке. К тому же Валерия была одна, а в девяти из десяти случаях наших встреч ее сопровождал муж. Впрочем, это, конечно же, не означало, что он вообще никуда не отпускает ее одну. Тем более просто в супермаркет.

– Тебе еще что-нибудь надо? – спросила я.

– А? – откликнулась как-то невпопад Валерия.

– Ты все купила? – повторила я.

Валерия задумалась, посмотрела на прилавки, потом на меня и вздохнула, махнув рукой:

– Да, все.

– Тогда пошли, – кивнула я в сторону касс, и Валерия двинулась следом за мной.

Последовала традиционная процедура выкладывания продуктов из корзин на движущуюся ленту перед кассой. Тут я заметила, что содержимое продуктового пакета Валерии весьма скудно – во всяком случае, вряд ли оно соответствовало самой идее посещения супермаркета в пятничный вечер. Там были всего лишь банка кофе и бутылка недорогого белого вина. Все это мне показалось несколько странным, а вкупе с некоторым беспорядком в одежде соседки наводило на неопределенные дедуктивные размышления. Учитывая мою профессию, это было вполне естественно. Однако вслух я не высказала никаких соображений. Мы довольно быстро закончили расчет и двинулись с пакетами к выходу.

Здесь, по идее, мы должны были расстаться и пойти каждая к своей машине. И как раз в тот момент, когда, по законам ситуации, должны были быть сказаны дежурные слова, Валерия вдруг остановилась, поставила пакет на землю и замерла с таким видом, как будто ей не хватало воздуха.

– Что такое случилось? – нахмурившись, забеспокоилась я.

– Ничего, сейчас пройдет, – отозвалась соседка, закатывая глаза к небу.

Я окончательно поняла, что с ней что-то не то.

– Знаешь, давай-ка поедем на моей машине, – решительно сказала я. – Ты же собираешься домой?

– Да, – кивнула Валерия.

Она подняла пакет с земли, вдруг пристально посмотрела на меня и нерешительно проговорила:

– Слушай, Таня, а ты вроде бы занимаешься… Ну, в общем, мне кто-то говорил, что ты – частный детектив.

– Да, – подтвердила я. – А что случилось-то?

Валерия тяжело вздохнула и сказала:

– Возможно, мне понадобятся твои услуги.

«Ну вот и отход от программы, – подумала я. – Мало того, что я внесла изменения в свою продуктовую корзину, так тут еще и неожиданная встреча и еще более неожиданное заявление. И не зря ведь мне показалось, что с ней что-то не так…» Однако я решила сразу же отмести всякие возможные недомолвки.

– Тут, видишь ли, дела такие: это довольно-таки недешево, – серьезно сказала я.

– Я понимаю, – махнула рукой Валерия. – Если окажется, что дело серьезное и ты ввяжешься в него, я обязательно тебе заплачу. Но сейчас… Короче, ты – специалист, и мне просто необходимо хотя бы проконсультироваться с тобой!

– Ну, поехали… Хочешь – ко мне, хочешь – у тебя поговорим… Ты на восьмом этаже живешь?

– Да…

– Ты сама поведешь машину? – осторожно осведомилась я. – Или лучше со мной доедешь, а потом заберешь ее отсюда? А то тебе, по-моему, нехорошо…

– Да, давай лучше с тобой, – согласилась Валерия, и мы пошли к моему «Ситроену».

Погрузив покупки на заднее сиденье, я села на водительское кресло, а Валерия, соответственно, заняла пассажирское место. Она грустным взглядом проводила свой «Хэндай», оставшийся стоять в соседнем парковочном ряду. Тронув машину с места и не отрывая взгляда от дороги, я пригласила соседку к беседе:

– Ну, давай, в двух словах, что у тебя произошло? С мужем что-нибудь?

– Откуда ты знаешь? – сразу же напряглась Валерия.

Я пожала плечами:

– Вы всегда вдвоем ходите, а тут – ты одна. К тому же ты какая-то вся на нервах!

– Будешь тут на нервах, если его уже пятый день нет дома! – повысила голос обычно говорившая очень тихо Валерия.

«Ну, ничего такого уж необычного в этом нет, – с некоторым облегчением «профессионально» подумала я. – Проблема, можно сказать, весьма часто встречающаяся».

– А телефон его молчит? – вслух спросила я.

– Молчит, – согласилась Валерия. – Вернее, он говорит, что абонент недоступен.

– То есть он выключен, – произнесла я. – А кроме звонков, ты что-нибудь предпринимала, чтобы его найти?

– Да… Вернее, нет, – как-то противоречиво отозвалась Валерия. – То есть с работы мне звонил человек, разыскивал его.

– А где он у тебя работает?

Последовала неожиданная пауза, а потом Валерия как-то сбивчиво, неуверенно сказала:

– Ой, я точно не знаю… Строительством каким-то заведует…

Я оторвала взгляд от дороги и посмотрела на свою спутницу-соседку. Она сидела совершенно растерянная, раскрасневшаяся и нервно теребила пуговицу на пальто, что и навело меня еще в магазине на подозрения: у случайно встретившейся мне в супермаркете Валерии далеко не все в порядке в жизни.

– Так, хорошо, давай-ка все же мы побеседуем дома, – решительно сказала я. – В общих чертах проблему я поняла, а детали лучше обговорить в более спокойной обстановке.

Путь не занял много времени – «Метро» находилось в десяти минутах езды от нашего с Валерией дома. Несмотря на то что я привыкла первые беседы проводить у себя, в этом случае я все же предпочла подняться в квартиру к Валерии. Я еще не знала, будет ли у меня здесь, собственно, «дело», случится ли работа, но если она все же состоится, обстановка и антураж жилища потенциальной клиентки имеют большое значение. Быстро закинув продукты в холодильник, я поднялась на восьмой этаж.

Квартира Валерии была двухкомнатной. Как я потом выяснила, она была приобретена в основном на средства ее родителей, довольно-таки обеспеченных людей. Отец Валерии занимал какой-то пост в городской администрации, а мать преподавала иностранный язык в университете. Сама же Валерия работала офисным менеджером. В квартире было просторно – мебель наличествовала по минимуму и была строго функциональной. Не заметила я и безделушек, и различного рода декоративных элементов, свойственных квартирам, где живут женщины. Однако вся квартира была украшена кое-чем другим, что нечасто встретишь у обычных людей. На стенах висели картины и фоторепродукции определенной тематики, а именно – образы стиля унисекс, в черно-белых тонах, демонстрировавшие различные трагические эмоции, как то: одиночество, отчаяние и стремление к смерти. Присутствовали также изображения брутальных воинов с мечами, причем, что интересно, в одном из них я узнала мужа Валерии.

– Это он? – спросила я, указывая на фотографию, когда Валерия вернулась с кухни, чтобы принести нам обеим кофе.

– Да, – слегка улыбнувшись, ответила хозяйка. – Он очень любит подобный стиль.

– Насколько я знаю, все это называется готикой, – полувопросительно произнесла я.

– Да, это готика, – ответила Валерия, приглашая меня присесть за столик.

Кроме кофе, Валерия выставила на столик и бутылку вина – того самого, что приобрела в гипермаркете, и два бокала. Она собиралась наполнить обе емкости, но я решительно отказалась от алкоголя, сославшись на то, что никогда не пью во время работы, пусть даже пока еще и не заключен договор на нее. Валерия поколебалась, но все же налила себе половину бокала и отпила несколько глотков. Выпила, чуть подумала и наполнила бокал вновь. Я молчала, постукивая ложечкой по краю чашки.

– Вообще-то, я практически не пью, – словно бы оправдываясь, заговорила девушка. – Просто… Просто я сейчас нервничаю.

– Ну, немного вина для расслабления, может быть, и пойдет на пользу, – заметила я. – Но не стоит слишком увлекаться, иначе к уже имеющимся проблемам добавится еще и головная боль.

Валерия подавила вздох, сделала небольшой глоток и отставила недопитый бокал, переключившись на кофе. Мысленно одобрив эти ее действия, я деловито сказала:

– Ладно, давай вернемся к обстоятельствам того, как и когда пропал твой муж. И прежде всего мне хотелось бы задать тебе несколько основополагающих, что называется, вопросов.

– Задавай…

– Давно ли вы живете вместе и зарегистрирован ли брак?

Валерия покачала головой:

– Нет, мы не расписаны. А живем где-то с год…

«Примерно так я и думала, – отметила я про себя. – Если Валерию я видела здесь уже года два с половиной, то представительный мужчина с готическими наклонностями появился несколько позже».

– Как, кстати, зовут твоего мужа?

– Игорь… Игорь Минаев.

– А он намного старше тебя?

– На двенадцать лет. Мне двадцать восемь, а ему совсем недавно, в декабре, исполнилось ровно сорок. Я еще предупреждала его, говорила, что это плохая примета – отмечать сорокалетие… – Валерия вдруг зашмыгала носом и лишь усилием воли сдержала готовый вырваться всхлип.

– Так, хорошо, – отхлебнув глоток кофе, деловито сказала я. – Отставим пока что суеверия. Ты говоришь, что он не появляется дома пятый день подряд? Телефон отключен, а на работе он тоже отсутствует все это время. Кстати, где он работает, ты точно не знаешь и никогда там не была?

– Нет, – равнодушно пожала плечами Валерия. – И никогда не собиралась там бывать. Игорь считал, что это – его дела и мне совершенно незачем в них лезть.

Надо сказать, что, встречая эту пару мимоходом в подъезде или во дворе, я отметила определенную особенность, определенную стереотипную модель: Игорь всегда выглядел в этой паре лидером, а Валерия – ведомой. Игорь всегда здоровался первым и всегда находил что сказать, Валерия же почти все время молчала. Однако наши контакты были столь поверхностными, что я даже не знала, как зовут мужа соседки. И то, что Валерия была плохо осведомлена о делах своего гражданского, как теперь выясняется, мужа, вполне укладывалось в эту модель. Возможно даже, что Игорь был как бы «мужем-отцом». Точнее, он играл такую роль и делал это с удовольствием. Нужно заметить, что она ему хорошо удавалась. Но это все – лишь предположения, сделанные мною в результате скоротечных наблюдений… Что ж, продолжим вникать в суть дела.

– Лера, а такое бывало раньше в течение вашей совместной жизни? – спросила я, переходя к менее формальной форме обращения, чтобы сократить дистанцию между нами. В данный момент это было наилучшим способом установить более доверительный контакт. – Игорь никогда… не исчезал? Ну, скажем там, мог он внезапно загулять с друзьями, поехать неожиданно в командировку, не предупредив тебя об этом?

– Нет, – тут же ответила Валерия. – Только один раз он ночевал не дома, а у друга, но это потому, что… – она слегка усмехнулась, – он слишком много выпил.

– А как у него вообще с этим делом? – я щелкнула себя пальцем по горлу.

– В пределах разумного.

Впрочем, я спросила об этом лишь для проформы. Такой строгий и подтянутый господин, как Игорь Минаев, никак не ассоциировался с образом алкоголика.

– Он всегда был против того, чтобы я пила спиртные напитки, – добавила Валерия, покосившись на бутылку с вином. – Позволял мне выпить только пару бокалов по праздникам, и то только после того, как я попрошу разрешения. Но мне это нравилось! – спохватившись, что я могу неправильно истолковать ее слова, тут же воскликнула Валерия. – Я же говорю, что я – не поклонница алкоголя. Мне нравилось, что Игорь проявляет таким образом… заботу обо мне.

«Да, кажется, мои предположения относительно модели «строгий папа – послушная дочка» подтверждаются, – отметила я про себя. – Словечки типа «позволял», «попросить разрешения» наглядно свидетельствуют о том, что Игорю Минаеву нравилась роль властного мужчины. Собственно, почему – «нравилась»? Пока что нет оснований говорить о нем в прошедшем времени». И я вернулась к сути проблемы.

– Лера, я должна у тебя спросить еще вот о чем… – Я многозначительно посмотрела на нее.

Валерия вновь усмехнулась и опередила меня:

– Любовницы, я думаю, все-таки исключены… Если ты хотела об этом…

– Да, именно об этом. Впрочем, постарайся понять меня правильно. Я сейчас рассматриваю все возможные версии.

– Да-да, я понимаю. – Соседка посмотрела на меня широко раскрытыми серыми глазами, в которых отражались растерянность и неуверенность.

– Поэтому как бы тебе, возможно, ни было неприятно говорить на эту тему, но… Видимо, придется. И еще, кстати, одна важная вещь! Итак, вы не расписаны, эта квартира, как я понимаю, принадлежит тебе, а… Извини, конечно, но что с твоими ценными вещами? Все ли на месте?

Валерия на этот раз не просто усмехнулась, а откровенно заулыбалась:

– Самая ценная вещь в квартире – вот этот самурайский меч!

И она указала в угол, где в коробке действительно лежали ножны.

– Что, действительно – самурайский? – недоверчиво спросила я.

– Я точно не знаю, но Игорь купил его именно как самурайский, за очень серьезные деньги, у одного коллекционера. И меч находится в ножнах.

Валерия вдруг слегка нахмурилась, поднялась и шагнула в угол. Взяв ножны в руки – видимо, они были тяжеловатыми, судя по усилию, с которым она их подняла, – девушка развела руки в разные стороны и вздохнула с облегчением. В левой руке у нее остались ножны, правая же сжимала внушительный меч.

– Ну вот, все на месте, – с натянутой улыбкой констатировала она.

– Ну и замечательно. Ладно, о мечах мы поговорим потом, – махнула я рукой, – а сейчас давай о менее заметных, но, возможно, более ценных вещах. Например, просто о деньгах?

– Ну, особых сбережений у нас не было… В смысле, у меня свой счет в банке, у Игоря – свой, но это как бы разные вещи, и доступ был у нас к ним односторонний. Украшений особо ценных у меня нет, я предпочитаю недорогое серебро. Потом, есть еще ноутбук, но Игорь его часто носит с собой. Вот и в тот раз взял….

– Кстати, давай восстановим последовательную цепь событий. Итак, когда он в последний раз был в этой квартире?

Валерия слегка подумала, потом ответила:

– Сегодня пятница, значит, это было утро понедельника. Я собиралась на работу, он тоже. Но он уходит позже, порою не раньше одиннадцати… Впрочем, бывает по-разному… В тот день я ушла первой, он был здесь, завтракал.

– Ничего необычного в его поведении ты не заметила? Нервозности, раздражительности, а может быть, наоборот, необыкновенной приподнятости настроения?

– Н-нет, – нахмурив брови и, видимо, стараясь по максимуму вспомнить все детали того утра, ответила соседка.

– Вы не ссорились?

Валерия вновь покачала головой:

– Мы вообще практически никогда не ссорились.

– Ни на какие проблемы Игорь не жаловался?

Валерия потянулась за сигаретами. Закурив и тяжело выпустив первую струю дыма, она сказала:

– Ты удивишься, но он никогда не жаловался на проблемы… Вернее, жаловался, но это было или… что-то вроде – «у меня здесь болит» и «нарвался на очередной нервяк». А так, чтобы рассказать что-то по существу – это не в его характере.

– Выходит, вы своими проблемами друг с другом не делились, – заключила я.

– Выходит, нет.

– Общих знакомых ты, конечно, обзванивала…

– Разумеется. Их, собственно, не так уж и много… Никто ничего не знает.

– А в полицию ходила?

– Смеешься? – ответила вопросом на вопрос Валерия. – Чтобы они меня уверяли о наличии у него любовниц и обо всем таком прочем… И это еще в лучшем случае, а то и вообще не стали бы меня слушать!

– Извини… А такие учреждения, как больницы или, того хуже, морги… – осторожно произнесла я.

– Этим я как раз и занималась сегодня с утра. Нет, там никаких случаев, что называется, подходящих «под Игоря», не зафиксировано.

Я подумала: наверное, настал момент, чтобы определиться окончательно. Возможно, конечно, что дело это вскоре само собой разрешится, и, может быть, даже без моего участия. Однако пять дней отсутствия человека дома, притом что подобных прецедентов раньше не бывало, – это многовато. Работы у меня сейчас нет, почему бы не взяться за это? Тем более если Валерия оплатит расследование. А я согласилась бы на расследование только при соблюдении этого условия. Деньги у нее есть, по крайней мере, она явно не голодает и вполне в состоянии оплатить мои услуги. К тому же она сама заикнулась о том, что я могу ей понадобиться с профессиональной точки зрения.

– Лера, теперь давай по существу, – я хлопнула в ладоши. – Я могу, конечно, посоветовать тебе подождать, пока все само собой не образуется и Игорь не вернется. Несмотря на то что такого у вас не было никогда, это не значит, что никогда и не будет впредь. Все когда-то случается впервые. Но это один вариант, и весьма призрачный. Но есть и второй… А именно: я проведу небольшое расследование. Можно сказать, предварительное. Потом посмотрим, что делать дальше. Но… Это если ты готова мне заплатить и не хочешь ждать.

Валерия немного подумала, потом спросила о расценках. Еще немного подумав, она согласилась.

– Я, может быть, не стала бы особо волноваться, – заговорила чуть позже она, затушив сигарету. – Даже любовница меня не так уж сильно расстроила бы… Но я чувствую, что здесь что-то совсем не обычное. Где-то в глубине души чувствую. И что сама я это не разрулю. Да и само собою это не разрулится.

Последнюю фразу Валерия произнесла очень грустным тоном. Я же подумала, что чувства в глубине души – это, конечно, хорошо, но порою к реальности они имеют слабое отношение. Определившись с тем, что после встречи с Валерией в супермаркете я обрела какую-никакую работу, я могла начинать действовать.

– А теперь давай порассуждаем вместе, – предложила я. – Если отмести криминальные варианты исчезновения твоего Игоря – ну, то есть что его убили, – то получается, что он сбежал?

– Получается, что так, – еще более грустным тоном согласилась Валерия. – Только для этого нет никаких причин.

– Видимых причин действительно нет, – согласилась я. – Вы не ссорились, нормально жили, на работе проблем у него не было… Впрочем, про работу ты практически ничего не знаешь. Но ты говорила, что проявлялся какой-то человек с его работы. Кто это?

– Это Петр Строгачев, его партнер. Он пару раз был у нас в гостях. И звонил мне позавчера, чтобы узнать, где Игорь. По его словам, Игорь пришел на работу в понедельник, уехал после обеда, во вторник не пришел…

– А в среду Петр забеспокоился и позвонил тебе, – закончила ее мысль я. – И с этим Петром, думается, мне нужно встретиться в самое ближайшее время. Тебе он только звонил, да?

– Да, только звонил. Но хотел приехать, чтобы поговорить более конкретно. Я сослалась на то, что болею, и отказалась.

– Почему?

Валерия слегка замялась:

– Не очень он мне нравится. Какой-то дотошный тип, вечно всем недовольный… Неприятный, короче говоря.

– Ну, приятный он или неприятный, в данном случае это неважно. Встретиться с ним надо. Но это уже моя забота. А что по поводу тех друзей, которых ты обзванивала? Кто это? Что за люди?

– Да, собственно, у нас их всего трое. Причем двоих сейчас в городе нет.

– Вот как? Интересно…

– Ничего особо интересного, – вздохнула Валерия. – Есть так называемый Кролик, – она слегка улыбнулась, – ну, вообще-то он Коля Кремнев. Доморощенный философ, а работает таксистом. У него «Фольксваген» – не новый, правда. На нем и работает. С ним я разговаривала. Еще один друг, Дмитрий, бизнесмен, он сейчас в Москве. Наконец, самый близкий приятель Игоря, музыкант Андрей Рубальский, сейчас в Швеции, приехать должен завтра. И кстати, если что… Если уж куда-то Игорь и собрался бы исчезнуть, тем более к какой-то другой женщине… То именно с Андреем он и должен был чем-то поделиться. Вернее, даже не должен – это не совсем подходящее слово, – а мог бы. То есть если бы с кем-то он и пооткровенничал, то только с Андреем. А так вообще Игорь человек довольно закрытый.

– Понятно. Это все?

– Ну, это те друзья, которых я знаю, к которым мы ходили и которые приходили сюда. У Игоря много контактов по работе, но о тех людях, как ты понимаешь, я ничего не знаю. Да и вообще…

– Так, я совсем забыла, – перебила Валерию я. – А родственники Игоря? С ними ты связывалась?

– У него нет родственников, – ответила Валерия.

Я слегка опешила.

– Совсем?

– Ну, в нашем городе нет, – уточнила моя соседка и по совместительству уже и клиентка.

– Интересно, – протянула я. – То есть Игорь не из нашего города. А из какого же?

– Точно я не знаю, – с едва заметной усмешкой ответила Валерия.

Видимо, она понимала, что в моих глазах ее ответ выглядит не совсем адекватным.

– Как это – ты не знаешь? – только и смогла вымолвить я.

– Ну, он приехал сюда с Урала, у него там остался отец и первая семья, о которой он крайне не любил говорить. Утверждал только, что с женой расстался очень нехорошо. Он запрещал мне об этом его расспрашивать.

«Совсем замечательно, – подумала я. – А этот Игорь, выходит, очень даже непростой человек… В смысле своей биографии и в том смысле, что искать его, похоже, можно во многих местах».

– Так, тогда у меня такой вопрос. Ты говорила, что единственный человек, с которым Игорь мог бы быть откровенен, – это композитор Андрей Рубальский?

– Верно, – подтвердила Валерия.

– А почему именно он? Ведь Игорь живет в Тарасове совсем недолго, и по натуре он человек закрытый, как ты сама утверждаешь. Да и мне он кажется таким же. То есть с ним можно проговорить без остановки часа два подряд о чем угодно, а потом обнаружить, что о нем самом ты так ничего и не знаешь.

– Да, это точно про него! – подхватила Валерия.

– Так откуда же такое доверие к Рубальскому с его стороны?

Валерия призадумалась.

– Вообще-то они, кажется, знакомы давно… – произнесла она не очень решительным тоном.

– Это ты так думаешь или кто-то из них говорил об этом более опеделенно? – уточнила я.

– Я так думаю, исходя из неких нюансов их бесед. То есть дословно я не могу привести пример, но общее впечатление складывалось именно такое: что они знают друг друга уже много лет.

– Понятно, – с легким разочарованием ответила я, думая, что стоит переговорить с этим Рубальским как можно скорее. Я вернулась к началу темы: – Значит, никаких адресов и телефонов из его родного города ты не знаешь…

– Конечно, нет, – сказала Валерия. – Понимаешь, может быть, это и не совсем обычно для тебя и для других людей, но… Мы не интересовались прежней жизнью друг друга. Для нас было важно то, что происходит сейчас. У меня тоже до Игоря была не слишком-то счастливая жизнь. Жила я с одним парнем, потом он меня бросил и покончил с собой.

– Сразу же? – удивилась я.

– Нет. Спустя полгода. Он ушел к другой, а там – не сложилось. И вообще, он употреблял наркотики, так что…

Договаривать Валерия посчитала лишним.

– Извини, а ты как насчет наркотиков? – решила спросить я.

Валерия ответила очень просто, ничуть не смущаясь:

– Раньше было, но так… Несерьезно, на уровне травки. Баловство, короче. Всерьез меня не зацепило. А потом я стала готкой. – И Валерия показала на фотографии и картины, висевшие на стенах ее квартиры. – Убедившись, что это, как говорится, мое, я поняла, что травка была лишь временным увлечением, подменой искавшей выхода моей готической сущности.

– То есть сублимацией, – вставила я, вспомнив занятия по психологии во время моей учебы.

– Можно называть это как угодно, – согласилась Валерия. – А когда я нашла свое истинное «я», наркотики просто оказались лишними. Вот и все.

– Слушай, а как вы вообще с Игорем нашли друг друга? – наморщив лоб, поинтересовалась я, думая, что все это как-то плохо вяжется с образом такого подчеркнуто благополучного традиционалиста, как Минаев.

– С Игорем познакомилась на рок-концерте. Он выглядел очень необычно, был не похож на других. В отличие от молодежи, которая посещает в основном такие мероприятия…

Я почувствовала, что образ, сложившийся у меня в результате поверхностных наблюдений за этой парой, весьма серьезно корректируется после детального знакомства с их жизнью. В самом деле, нельзя было подумать, что такой солидно и очень официально выглядевший Игорь, кстати, разменявший пятый десяток, посещает рок-концерты и вместе с Валерией увлекается готикой, причем в субкультурно-молодежном понимании этого слова.

– Теперь понятно, что вас сдружило все это, – я обвела рукой пространство, заполненное готическими элементами.

– Ну, не совсем это, – не согласилась Валерия. – Как-то так получилось, что мы подходим друг другу. И не только в этом. Игорь меня очень хорошо чувствует, понимает. Заботится обо мне. Знаешь, до него никто еще не относился ко мне так бережно.

«Да уж, заставлять спрашивать разрешения на лишний бокал вина и при этом исчезнуть, не черкнув женщине ни слова, – это очень бережное отношение!» – настал мой черед усмехаться.

Впрочем, возможно, я несправедлива к Игорю Минаеву, поскольку не знаю всех обстоятельств его исчезновения. Но количество первоначальной информации было достаточным для того, чтобы обдумать дальнейшие действия уже в одиночестве. Поэтому я собралась идти к себе.

– Значит, ты говоришь, что музыкант Андрей Рубальский, который сейчас находится в Швеции, будет здесь как раз завтра? – переспросила я, уже стоя на пороге квартиры Валерии.

– Да, только телефона его у меня нет. Придется Андрея искать, – слегка извиняющимся тоном проговорила Валерия.

– Поищем. Только где?

– У него как раз завтра концерт в клубе July Morning. Знаешь, где это? Недалеко от набережной, возле здания налоговой полиции.

– Ну, я там никогда не была, но ты меня отведешь, – подвела итог я. – Во сколько у него концерт?

– Обычно начало в восемь вечера, я уточню, – пообещала Валерия.

– Отлично, я зайду за тобой в половине восьмого, и отправимся вместе. Только вот еще что… Ты ему пока что не говори, что обратилась к частному детективу, о’кей?

– Хорошо, – кивнула девушка.

– Вот и ладненько, а теперь я пойду домой, подумаю, если что-то будет новое, сразу сообщи мне.

И мы с Валерией обменялись номерами телефонов. Напоследок я посоветовала клиентке успокоиться и обнадежила ее общими словами. Впрочем, Валерия внешне всегда выглядела спокойной. Это свойство интровертных людей иногда приводило меня в замешательство и порою даже заставляло делать неверные выводы. Во всяком случае, подобное их свойство всегда усложняло мою задачу – из таких людей приходилось вытягивать информацию чуть ли не клещами и гадать об их скрытых мотивах и чувствах. Однако это была моя работа, и жаловаться на клиентов я могла себе позволить, что называется, лишь в ситуации «Таня устала от всего и хочет слишком легкой жизни». Короче говоря, Валерия – такой же клиент, как и все прочие, и моя задача заключается на данный момент в том, чтобы найти ее гражданского мужа.

Вернувшись домой и поужинав, я включила легкую расслабляющую музыку и предалась размышлениям. Итак, судя по всему, Игорь Минаев, сожитель моей соседки, появился в городе Тарасове примерно с год или чуть более тому назад. Приехал откуда-то с Урала, где у него не сложилась жизнь с прежней женой, там остался его отец. Здесь он находит Валерию, видимо, как-то «обвораживает» ее и начинает жить с ней в ее квартире. Обзаводится работой – а может быть, и собственным бизнесом, это еще надо проверить. Почему он приехал именно сюда? И если он сменил место жительства один раз, почему невозможен еще один его ход в том же направлении? В этом случае у него должен быть, так сказать, запасной аэродром. Валерия мало что знает о своем самом близком человеке за пределами своей квартиры и за пределами их отношений. Кстати, отношения эти накладываются на их общее увлечение готикой… Я заглянула в Интернет и поинтересовалась более детально, что же представляет собою подобная субкультура. «Одно из распространенных обвинений в адрес готики – пропаганда суицида», – прочла я в Википедии. Что, в принципе, сочетается с реальным эпизодом, произошедшим с бывшим парнем Валерии. Интересно, однако, что все это характерно скорее для молодежи, а Игоря отнести к этой возрастной категории никак нельзя. Тем не менее, по утверждениям Валерии, он вполне «в теме». Этот готический след мог привести меня к разнообразнейшим версиям, но информации было слишком мало для их выстраивания на каком-либо реальном фундаменте, а заниматься пустым фантазированием мне не хотелось. Впрочем, для подобных ситуаций у меня есть помощники, которые многими людьми не воспринимаются как нечто реальное. Но моей – вполне реальной – работе они, в мистическом плане, помогают прекрасно. Точнее, практически, а не мистически, помогают, хотя на первый взгляд это может выглядеть чуть ли не оккультизмом. О как! А если говорить проще и понятнее, то речь идет всего лишь о гадальных костях – гладеньких двенадцатигранниках, которые хранятся у меня в замшевом мешочке уже… даже и не помню сколько лет! И пусть скептики усмехаются и болтают что им угодно, а я, человек тоже далеко не наивный и зачастую довольно-таки циничный, отношусь к ним весьма серьезно и почтительно. Я люблю свои косточки, люблю гладить их пальцами, ощущая их приятную отполированную поверхность, люблю и просто рассматривать, любуясь их строгой математической красотой, и при этом я их… уважаю. Я отношусь к ним как к личностям, и пусть кто-нибудь бросит в меня камень и скажет, что это – бред сивой кобылы, но я-то знаю, что мои кости всегда говорят правду! Недаром я упомянула о своем долголетнем знакомстве и «сотрудничестве» с ними. Так вот, за все это время кости не подвели меня ни разу. Просто с ними нужно именно сдружиться, понять их, чтобы верно толковать выпавшие комбинации. Ну вот, например…

Я потянулась к мешочку, с удовольствием потрясла его, услышав, как перекатываются внутри тяжелые двенадцатигранники, затем дернула шнурочек и высыпала кости на компьютерный стол. С привычным для моих ушей стуком они упали на его поверхность. Итак:

«14+28+9 – Святая верность друг другу, несмотря на происки соперниц».

Я несколько секунд барабанила пальцами по столу, наморщив лоб. Так как я сама в данный момент не была обременена личной жизнью ни в каком проявлении – случаются и у меня подобные периоды, – то, по всей видимости, речь идет о моей новоявленной клиентке Валерии и ее мужчине Игоре Минаеве. И если решить, что это предсказание не стоит и ломаного гроша, такое предположение будет в корне неверным. Дело не в том, что Игорь Минаев, согласно толкованию костей, выглядит высокоморальным человеком. Нет: кости хотят меня предупредить, что причиной его исчезновения является вовсе не связь на стороне. Отнюдь нет! И уже моя собственная интуиция шептала, что эта причина куда серьезнее банальной интрижки…

Субботнее утро встретило меня пасмурной погодой. Чему я, впрочем, совершенно не удивилась, поскольку стояла середина января. За прошедшую ночь небо щедро одарило город Тарасов великолепнейшим снегопадом. Двор был очень красив в своей минималистически холодной палитре цветов: белый снег, сероватые стены домов, едва заметные на фоне снега коричневые стволы деревьев и серо-голубоватое небо. Вот только машину придется тщательно обмести от снега. Да и ездить на ней сейчас не очень-то удобно – во многих местах нашего города снег просто не чистят.

Позавтракав, я сразу же позвонила Валерии.

– Лера, доброе утро! Ничего нового не произошло? – спросила я.

– Нет, – спокойно ответила Валерия. – Никто не звонил, не приходил. Игорь не вернулся.

– Я подумала, что терять время мы не будем. Насколько я понимаю, вечером мы идем в рок-клуб, чтобы встретиться с музыкантом Андреем Рубальским?

– Да, в восемь часов начало, как обычно, я специально поинтересовалась.

– Ты не говорила ему обо мне? – на всякий случай уточнила я.

– Нет, как мы и договаривались.

– А насчет того, что Игорь пропал, сказала?

– Нет. Собственно, я вообще с ним не разговаривала. Я просто позвонила в July Morning и спросила, во сколько сегодня концерт. Мне ответили, что в восемь, как всегда.

– Замечательно, молодец, – не поскупилась я на похвалу, но скорее для того, чтобы немного подбодрить Валерию и подтолкнуть ее к неким действиям, осуществить которые пришло мне в голову сегодня утром. – Кстати, нам не нужно приобрести билеты заранее?

– Нет, это необязательно. Хотя билеты и продают, но обычно несколько свободных мест оставляют, что называется «для своих». А меня, смею надеяться, Рубальский все же причисляет к таковым. И потом, ему не помешают лишние деньги, – я почувствовала, что Валерия улыбнулась и тут же добавила: – Я заплачу за нас обеих, не беспокойся!

– Да вовсе не об этом я беспокоюсь! – перебила я свою вдруг ставшую многословной с утра клиентку. – Я просто подумала: а почему бы не посвятить первую половину дня беседе с деловым партнером Игоря, неким Петром, которого ты причислила к неприятным типам?

Я решила немного пошутить, чтобы развеять довольно мрачную, грустную атмосферу, которая висела, откровенно говоря, над моей головой и вчера, во время нашего разговора с Валерией, да и сейчас, виртуально, в процессе разговора по телефону, ощущалась, несмотря на то что Валерия показалась мне чуть более оживленной. Может быть, этому оживлению способствовало осознание того, что что-то уже делается в отношении поисков ее гражданского супруга?

– В самом деле… Почему бы и нет? – тут же согласилась Валерия, подтвердив мои догадки, что ее подбадривают реальные действия.

– Тогда спускайся ко мне, позвоним ему, а потом поедем, – быстренько решила я. – Или, может быть, пригласим его сюда?

– Если можно, к тебе домой, а не ко мне, – попросила соседка.

– Да без проблем, – отозвалась я.

Через десять минут Валерия пришла ко мне. Она была одета в черную водолазку и черные джинсы. Вкупе с ее черными волосами это полностью укладывалось в стереотип готического имиджа. Она, впрочем, как я вспомнила, выглядела так всегда, просто мне никогда не приходило в голову связывать все эти детали. Нужно заметить, что черный цвет ей шел, правда в сочетании с общей бледностью ее лица выглядело это несколько мрачновато. Я бы посоветовала ей с возрастом все же отказаться от темных тонов или хотя бы освежать образ с помощью каких-либо аксессуаров белого цвета – шарфика, воротничка, платочка… Хотя, исходя из моих жизненных наблюдений, став старше, люди почему-то сами собою перестают быть всяческими готами, эмо, панками, бисексуалами и тому подобными оригинальными личностями. Наигравшись в это в юности, они в дальнейшем тянутся к чему-то более привычному и спокойному. В этом свете, пожалуй, исчезнувший господин Минаев выглядит неким исключением. Впрочем, что он большой оригинал, я уже поняла. И все же… Не тщательная ли это маскировка? Я имею в виду, не использует ли Игорь Минаев свое увлечение готикой для прикрытия своего истинного лица? Маска, правда, весьма экзотическая, но, возможно, он считает, что так его труднее будет идентифицировать в случае чего? Вот только – в случае ЧЕГО именно? И не наступил ли уже этот случай?..

Но сейчас рассуждать об этом мне было некогда, да и не с руки – Валерия сидела напротив и выжидающе глядела на меня.

– Слушай, вчера я забыла спросить, – неожиданно пришла очевидная мысль, которая действительно ускользнула от меня вчера. – У тебя есть подруги?

Валерия посмотрела на меня так, как будто крайне удивилась этому вопросу, к тому же прозвучавшему из уст частного детектива, который, по определению, должен знать все ответы и без того, чтобы открывать рот и задавать их вслух.

– Можно сказать, что нет, – ответила наконец она. – На работе – это не считается. Это, по большому счету, вынужденное общение, к тому же временное. Только на период самой работы. А так… У школьных подруг – свои интересы, и с нашими они мало пересекаются. Если честно, у меня никогда и не было ни одной близкой подруги. Кажется, я не слишком-то умею дружить. Да и не так уж в этом нуждаюсь, честно говоря.

Валерия смотрела на меня просто и естественно, словно желая сказать: «Да, вот такая я, вся как есть, как на ладони, сижу перед тобой».

Помолчав, она продолжила:

– Еще у меня есть сестра, но она живет далеко, к тому же она замужем, поэтому общаемся мы редко. В основном мы общались с друзьями Игоря. Но их имена я вчера уже перечислила.

Да, эта девушка явно предпочитала жить жизнью других людей, а не своей собственной. И господин Минаев как раз очень удачно вписался в ее ментальность. Она настолько растворилась в его персоне, чувствовала себя его неотъемлемой частью, а не самостоятельной личностью, что для нее это и впрямь было лишним – интересоваться тем, что выходило за рамки их отношений. Это все была ЕГО жизнь, посторонняя, в которой Валерии не было, а следовательно, ей незачем было и знать о ней. Игорь Минаев словно повесил на нее занавеску, а Валерия своей же рукой еще и скрепила ее, чтобы, не дай бог, она не раздернулась. Я была уверена, что, если бы не исчезновение ее любовника, вынудившее Валерию инициировать расследование, она сама никогда бы не стала и пытаться заглянуть за эту завесу. Кстати, не стоит ли за этим страх лишиться своего любимого, из которого она, кажется, создала некий культ и влюбилась в его образ? И возможно, даже понятия не имеет, что собою представляет этот человек в реальности. Я, кстати, при общении с Игорем Минаевым тоже отмечала некую его театральность… Но сейчас, на данном этапе расследования, еще очень трудно сделать определенные и точные выводы, можно лишь взять кое-что на заметку, чтобы впоследствии сопоставить это с показаниями и поведением других персонажей.

Валерия сделала паузу, во время которой все эти мысли пронеслись в моей голове, а потом спросила со своей излюбленной усмешкой:

– А ты спросила об этом, потому что подозреваешь, что Игорь ушел к одной из моих подруг?

– Ну, для того, чтобы подозревать, нужно как минимум, чтобы они были, эти подруги, – копируя ироничный тон клиентки, парировала я, памятуя о вчерашнем предсказании костей. А в нем, помимо указания на то, что мужчина Валерии исчез не из-за соперницы, было еще и упоминание о происках этих самых соперниц. Вот этот фактор я и пыталась сейчас отследить, но, увы, пока безуспешно.

– Да нет, я в принципе понимаю ход мыслей частного детектива, во всяком случае уж самые очевидные версии вижу… Но здесь, хочу я сказать, копать нечего. – Валерия произнесла это с абсолютной уверенностью.

– Спасибо, ты избавляешь меня от лишней работы, – сказала я. – Давай телефон Строгачева. Вернее, позвони ему сама.

Строгачев по телефону держался сухо, сдержанно и немногословно. Тем не менее от встречи он отказываться не стал. Вмешательство частного детектива, кажется, нисколько его не удивило, во всяком случае он никоим образом не выразил этого. Договорились мы с ним следующим образом – он приезжает ко мне домой и я с ним разговариваю, но не в присутствии Валерии. Мне это требовалось для большей свободы разговора, и моя клиентка с легкостью согласилась на это, потому что не очень-то хорошо переваривала общество Петра Степановича.

Строгачев явился точь-в-точь в соответствии с договоренным временем – ровно в два часа дня. Это был человек невысокого роста, очень неприметный на вид, в черной куртке и серой вязаной шапочке. Свитер, рубашка и брюки были выдержаны все в той же неброской цветовой гамме. На вид ему можно было дать лет пятьдесят с небольшим. Словом, передо мной был довольно-таки суховатый и, скорее всего, неразговорчивый и скрытный человек. Строгачев цепко оглядел интерьер моей прихожей и комнаты, когда я пригласила его войти.

– Насколько я понял, Игорь так и не нашелся? – довольно скрипучим тоном и с шумным выдохом произнес он, усаживаясь в кресло.

– Увы, не нашелся, – подтвердила я, садясь напротив Строгачева на диван. – И я пригласила вас сюда для того, чтобы вы помогли мне найти его.

– Если бы я мог помочь, сам бы нашел его, – проговорил Петр с выражением крайней озабоченности на лице.

Петр Строгачев держался так, словно это по его инициативе был нанят частный детектив. Я пока что продолжала присматриваться к нему, не забывая о том, для чего его пригласила.

– У меня к вам первый вопрос – были ли у вас проблемы в бизнесе? Да и неплохо было бы узнать, чем вы вообще занимаетесь… – начала я с места в карьер.

– Проблемы у нас, разумеется, были, – сказал Строгачев. – Только какое отношение они имеют к тому, чтобы человек исчез?

– Так вы расскажите, а я потом подумаю, какое отношение они могли к этому иметь, – приветливо улыбнулась я.

Строгачев не отреагировал ответной любезностью. Он лишь раздраженно махнул рукой и буркнул:

– Да никакого! Это все проблемы не такого порядка, чтобы человек из-за них исчезал.

– У вас какие-нибудь версии есть?

– Если бы они были, я бы давно уже начал их отрабатывать, – с неким вызовом сказал Строгачев, пронзительно глядя на меня карими глазами.

В его взгляде сквозило недоверие, переходящее в насмешку. «Он или законченный мизантроп, или шовинист, или… Ну, в общем, я отчасти понимаю Валерию», – подумала я, поскольку и мне пока что общество Петра Степановича тоже не доставило ни малейшего удовольствия. Однако моя работа не зависит от моих симпатий или антипатий, я привыкла держаться беспристрастно, поэтому спокойно продолжила диалог.

– Вы, как человек со стороны, скажите мне, пожалуйста: как, на ваш взгляд, они жили с Валерией? – сменила тему я.

– Как жили? – слегка растерялся Строгачев. – Да как… Нормально жили. Я у них часто не бывал, по словам Игоря, все было нормально. Его все в ней устраивало. Ему вообще нравились такие женщины.

– Какие? – тут же поспешила уточнить я.

Строгачев вздохнул, покрутил рукой в воздухе, словно подыскивая нужное слово, потом внимательно посмотрел на меня и нехотя выдавил:

– Странненькие…

В его устах такая формулировка звучала почти оскорбительно.

– В чем это, по-вашему, заключается? – невозмутимо поинтересовалась я.

Строгачев посмотрел на меня на сей раз уже как на законченную идиотку, хотя, возможно, мне это просто показалось:

– Вы были у них дома? Вы знакомы с тем, что они читают и слушают?

Я понял, что Строгачев намекает на странные, с точки зрения обычного человека, готические «прибамбасы», и кивнула головой.

– Тогда что тут еще объяснять? – пожал сухонькими плечиками Строгачев.

– Ну, уж чего-то из ряда вон выходящего я не заметила, – осторожно сказала я, думая, что, возможно, просто Валерия не открыла мне всей подноготной своей жизни с Игорем и теперь это сможет восполнить Строгачев.

– У нас у всех, конечно, есть свои тараканы в голове, – примирительно проговорил Петр, закидывая ногу на ногу, – но вот этого всего я не понимаю. Поэтому у нас и имеется взаимное непонимание с Игорем… И даже, случается, неодобрение действий друг друга. Но только в мелочах. А по большому счету мне все это неинтересно. Мне интересны реальные вещи – бизнес, к примеру. Вот мы строим насосную станцию. Вернее, строят рабочие, а мы с Игорем руководим строительством. И в принципе у меня нет особых к нему претензий, потому что бизнес – это в основном его детище, а я, можно сказать, просто наемный работник. И отсутствия его на работе я мог бы не заметить порою и в течение целого месяца, но вышло так, что в среду понадобилась его подпись на одном из документов, а я ее – при всем желании – воспроизвести не смог бы.

– От Валерии я знаю, что Игорь был на работе в понедельник. Вы ничего подозрительного не заметили? – спросила я.

– Нет, – мрачно ответил Строгачев, даже не задумываясь. – Хотя, по правде сказать, я иногда подозревал, что чем-то подобным все могло закончиться.

– Петр, а нельзя ли поподробнее? – попросила я. – Все-таки я расследую исчезновение вашего компаньона и в какой-то степени друга. Любая мелочь может оказаться решающей!

– Подробнее – нельзя, – вдруг резко отозвался Строгачев. – Потому что, к сожалению, это всего лишь мои интуитивные предположения. И они могут вас завести совсем не туда, куда нужно. А я потом виноват буду! Зачем мне это надо?

– А почему вы так решили? – участливо спросила я, стараясь не раздражать этого, по всему было видно, вспыльчивого человека.

Строгачев засопел носом и проговорил:

– Потому что Игорь, при всех его положительных качествах, энергии и умении уговорить людей, был… знаете ли, таким… – Петр поморщился, – мутным. Неопределенно-мутным. Видите ли, я довольно дотошный человек, люблю смотреть в суть вещей, а не на их форму. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я кивнула.

– За это меня многие не любят, – признался Петр. – Возможно, вы меня тоже не полюбите. Но это ладно, я как-нибудь это переживу. И вообще, оставим мою противоречивую персону в покое. Вернемся лучше к Игорю, – полувопросительно посмотрел он на меня.

– Вернемся к Игорю! – одобрительно кивнула я, и Строгачев заговорил, как мне показалось, с облегчением.

Он поудобнее уселся в кресле, сменил положение ног – и заговорил не торопясь, обстоятельно и последовательно:

– Я познакомился с ним год тому назад, через одного моего знакомого, Николая Кремнева. Я тогда был на мели, уволился с одной работы, не мог найти ничего путного. И тут подвернулся он. То есть Игорь Минаев. У него были деньги, он мог их вложить в дело. Потом, он лучше контачит с людьми. Понимаете, у нас много завязано на личных взаимоотношениях во всяких администрациях, а у Игоря это хорошо получалось. Поэтому на нем в нашей небольшой фирме были, так сказать, представительские функции, а на мне – конкретная работа.

Строгачев замолчал, а я решила вернуть его к тому «определению» Минаева, которое он высказал минуту назад.

– Так в чем же именно Минаев мутный?

– Он никому не рассказывал о своей прошлой жизни. Ведь он не из Тарасова, он с Урала. Скорее всего, из Свердловска… То бишь Екатеринбурга. Хотя это опять же только мои предположения. Как я ни пытался выяснить хоть какие-то моменты его биографии, сделать это мне так и не удалось. Знаю только, что работал он каким-то менеджером, а давным-давно закончил или училище культуры, или театральное… точно не скажу. Короче, недоучившийся актер. И мне всегда казалось, что свою жизнь он играет, а не живет. В общем, можно сказать, что дружбы у нас не получилось, мы слишком разные. Но в делах это нам не мешало. До самого последнего момента…

Я быстро проанализировала сказанное Строгачевым и пришла к выводу, что, несмотря на разницу в характерах в частности и в мировоззрении в целом, мнения наши по поводу некоторых важных аспектов, имеющих отношение к делу, совпадают. Мне и самой Игорь Минаев и его жизнь представлялись такими, как это сейчас описывал Петр. Видимо, Строгачев, несмотря на то, что человеком приятным в общении его нельзя было назвать, действительно весьма наблюдателен и не лишен психологических способностей, к тому же он обладает и неплохой интуицией. В связи с этим я задала ему важный вопрос:

– Вы сказали, что предполагали – дело может кончиться чем-то подобным. То есть исчезновение Минаева, по большому счету, не явилось для вас некой неожиданностью?

Строгачев посмотрел на меня с прищуром и спросил с неодобрением в голосе:

– Вы что, подозреваете меня в причастности к его исчезновению?

Я ответила спокойно и даже с легкой дружелюбной улыбкой:

– По роду своей деятельности я обязана подозревать каждого, кто имеет хоть какое-то отношение к делу, которое я веду.

– Бросьте! – скептически махнул рукой Строгачев. – Вы нацелились именно на меня. И главное, я не понимаю, почему…

Он вперился в меня цепким взглядом, словно пытаясь просверлить насквозь.

– А вы не заметили, что постоянно говорите о Минаеве в прошедшем времени? – ответила я ему тем же взглядом в упор, стерев все следы улыбки со своего лица и внимательно наблюдая за его мимикой.

– О господи! – процедил он и пробормотал в сторону: – Вот что значит – бабы! Одно слово – бабы!

– Что, простите? – я сделала вид, что не расслышала.

Строгачев повернулся ко мне и вновь поморщился. Скорее всего, он досадовал, что я не понимаю чего-то такого, о чем должна была с легкостью догадаться.

– Да это все на уровне интуиции! Никаких особых реальных оснований подозревать, что с Гошей случится трагедия, у меня не было! Но эта неопределенность с Минаевым – с его жизнью и его странными интересами – и раздражала меня всегда больше всего! Когда имеешь информацию, можно строить прогнозы. С Минаевым прогнозы строить было нельзя! Все вроде нормально, но вечно ждешь подвоха откуда-то из-за спины. Одним словом, если вы хотите – да, я не удивлен! Не удивлен! Но это вовсе не значит, что я знал что-то конкретное! А говорю о нем в прошедшем времени, потому что и события, о которых я рассказываю, уже прошли, прошли, понимаете?! Свершились! Он БЫЛ таким, да! Всегда, сколько я его знаю, он БЫЛ таким – как можно тут сказать по-другому?! Это же чистая стилистика!

Строгачев все заметнее раздражался. Я решила перевести разговор на другую тему и дать ему успокоиться. Проанализировать его дальнейшие слова и поведение.

– Проблемами своей личной жизни Минаев с вами не делился? – спросила я.

– Делился, но весьма фрагментарно, – ответил Петр, и в его глазах я впервые увидела толику живого интереса. – И я так понимаю, что вы хотите намекнуть на то, что Минаев мог смыться от своей Валерии к другой женщине?

«Нет, мне положительно везет на людей, которые легко отслеживают мои довольно-таки банальные рассуждения и, похоже, насмехаются над отсутствием у меня фантазии», – подумала я.

– Ну, допустим. А что, такая версия неправдоподобна?

– Она вполне правдоподобна, – несколько желчным тоном произнес Строгачев. – Особенно если учесть, что собою представляет эта Валерия…

– И что же? – чуть приподняла я удивленно брови. – Лично мне она кажется вполне милой девушкой, очень подходящей такому неординарному человеку, как господин Игорь Минаев!

– Угу, – пробурчал Строгачев, хмыкнув. – Очень подходит! До определенного момента. Не нужно забывать! – он поднял вверх крючковатый указательный палец. – Гоше уже сорок! Сорок! – со значением повторил он, словно ставил серьезный диагноз, заставляющий больного пересмотреть всю свою дальнейшую жизнь. – Эта игра – для безмозглых сопляков, эти дерганья под идиотскую музыку ему скоро наскучат! Ему надоест изображать из себя могущественного покровителя бессловесной глупышки, надоест утирать ей сопли! Потому что, откровенно вам скажу, несмотря на весь свой, как сейчас модно говорить, имидж крутого мужчины, сильного плеча, взваливающего все проблемы на себя, Игорь не столь уж крут по натуре. Ему это интересно – на уровне игры, а сам он не меньше своей Леры нуждается в том, чтобы его выслушивали, жалели, гладили по головке и утирали нос! Кроме того, он совсем не чужд повседневных бытовых прелестей, как то: съесть домашний вкусный обед и лечь спать на накрахмаленное постельное белье. Собственные его рубашки и носки также должны быть чистыми и благоухающими. А Валерии все это не слишком-то интересно, она избалованная дамочка. Сначала ее пестовали богатые папа с мамой, а теперь вот появился Игорь!

Строгачев выплеснул эту тираду одним махом и перевел дух, поглядывая на меня искоса в ожидании реакции.

– Я плохо знаю Валерию, – не торопясь, проговорила я. – Но она не производит впечатления девушки, которой требуется постоянный носовой платок. По-моему, она вполне самостоятельна и уравновешенна.

– Иллюзия! – махнул рукой Строгачев. – С первого взгляда видно, что она инфантильна! Ни в чем не разбирается!

– Ладно, давайте прекратим этот бесполезный спор, – остановила я его. – То есть вы считаете – Минаев мог понять, что год назад он сделал ошибку, и попросту уйти от Валерии? Это вы имели в виду?

Строгачев пронзил меня взглядом своих коричневых глаз-буравчиков, будто размышляя – действительно ли я так думаю или прикидываюсь?

– Мог бы, – наконец язвительно произнес он. – Однако так, – он сделал акцент на слове «так», – от одной женщины к другой не уходят! А если уходят, то на работе появляются. И деловых партнеров предупреждают, мол, так и так… Я ушел от Маньки к Таньке, а ты, в случае чего, меня от Маньки прикрой. В данном случае ничего такого не было. Просто в понедельник был человек на месте, а во вторник его не стало… В смысле, на работе не стало, – поправился Петр, покосившись на меня, словно я сейчас же поймаю его на слове. – Короче, не знаю я, что с Игорем! И я был бы очень рад сказать, что и знать-то не хочу… Но так я сказать, к сожалению, не могу, потому что без Минаева мне дальше работать, мягко говоря, будет весьма затруднительно.

Разговор со Строгачевым никуда меня, в общем-то, не продвинул. Хотя я уже с большей определенностью склонялась к мысли, что Минаев исчез, скорее всего, по своей воле, и мне оставалось выяснить причины этого его поступка. Скорее всего, крылись они в той его, прежней жизни, которую он столь тщательно скрывал и от Валерии, и от своего делового партнера, и вообще от всех. Однако, по словам Валерии, имелся один человек, которому, возможно, Игорь доверял больше всего, и этого человека звали Андрей Рубальский. Его мы и собирались навестить сегодня вечером. После беседы со Строгачевым я связалась по телефону с Валерией, коротко сообщила, что ничего нового пока что не выяснила, и напомнила, что зайду за ней в половине восьмого.

Наступило назначенное время, и мы направились в клуб July Morning. По дороге Валерия устроила для меня небольшой ликбез. Название клуба, в русском варианте звучавшее как «Июльское утро», было позаимствовано из весьма популярной в семидесятые годы прошлого века в России песни британской группы Uriah Heep. Этим названием владельцы заведения позиционировали себя как клуб и кафе, ориентированное на традиционные блюз и рок. Хотя, как утверждала Валерия, выступают там коллективы совершенно разных направлений, в том числе и идеологически близкого ей и Игорю Минаеву готик-рока. Более того, оказалось, что недавно «Июльское утро» почтила своим присутствием какая-то культовая финская команда, название которой я тут же забыла. Зато мне показалось отчасти символичным то, что посещаем мы «Июльское утро» в морозно-снежный январский вечер.

– Вход стоит двести рублей, а потом заказываешь там себе что хочешь уже на свои деньги, – предупредила Валерия. – Но я прихватила с собой нужную сумму. На вечер должно хватить нам обеим.

– Хорошо, я поняла… А этот Андрей Рубальский, говоришь, только что вернулся из Швеции?

– Да, у него группа, играющая инди-рок.

– А это что такое?

Валерия улыбнулась и пояснила:

– Ну, это любовь-морковь, слюни разные, только не в попсовом ключе, а в эдаком альтернативном, с позиций хиппи. Ориентируется на не нашедшую себя в жизни молодежь. Вообще-то сам по себе Рубальский – интересный человек, – с некоторой симпатией высказалась Валерия. – Истерик, правда, еще тот и капризуля. Порою достает.

Я мысленно отметила, что примерно так охарактеризовал саму Валерию и Петр Строгачев, но не стала говорить ей об этом. К тому же Строгачев, кажется, ко всем представительницам слабого пола относился свысока, с явным предубеждением.

Валерия заметно оживилась, когда речь зашла о музыке. Да и место это, видимо, для нее было довольно-таки значимым, поскольку она, по ее словам, много раз бывала здесь с Игорем. Что ж, посмотрим на Рубальского! Я не посещала рок-концерты уже давно, и для меня в какой-то мере было любопытно, насколько же со времен моей юности это изменилось? Да и изменилось ли вообще?

К некоторому своему удивлению, я увидела у входа в клуб группу людей отнюдь не юного возраста. Это были скорее великовозрастные неформалы, одетые в модные для этой среды черные куртки со множеством металлических украшений. Один из сорокалетних меломанов был лысым, у другого, напротив, была роскошная, но сто лет не чесанная шевелюра.

– Девушки, вы на концерт? – обратился к нам волосатый.

– Да, а что, нет билетов? – поинтересовалась Валерия.

– Билеты есть, и их много. А вот таких девушек, как вы, – совсем не много, – решился на комплимент лысый.

Мы с Валерией не стали продолжать беседу с ними и провоцировать мужчин на дальнейшее знакомство. У нас были совсем другие цели. Мы осторожно спустились по обледеневшей лестнице – клуб располагался в полуподвале. Открыв массивную железную дверь, мы оказались в очень тесном предбаннике, справа от которого был гардероб. Дежурившая там девушка выдала нам два билета на концерт, который должен был состояться в зале, находившемся слева от гардероба. Однако залом это можно было бы назвать, если бы там стояло, скажем, стола три-четыре. Однако столиков там имелось целых двенадцать. Между столами и совсем маленькой сценой, на которой должны были играть музыканты, был узенький проход. Иными словами, в July Morning царила весьма камерная, свойская атмосфера.

Нам достался столик, стоявший далеко от сцены, зато очень близко к бару. Рядом с нами сели еще две девушки. Одна, со стильной короткой прической, держалась немного зажато и довольно-таки напряженно смотрела на сцену. Там пока что ничего не происходило, но вскоре должны были прийти музыканты. Другая, выше и крупнее подруги, была одета в вычурное вечернее платье. Лицо ее покрывал обильный слой косметики. Остальные посетители выглядели либо как настоящие неформалы – свитерки, джинсы и кроссовки, – либо как солидные люди среднего возраста – пиджаки у мужчин и строгие костюмы и платья у женщин, но без излишеств. С двух больших мониторов на стенах, висевших прямо перед нами, транслировали какой-то концерт классического рока семидесятых годов. Когда очередная песня закончилась, я прочитала бегущую строку о том, что «только что отыграл свой номер Эрик Клэптон». Было шумно, и разговаривать нам с Лерой пришлось, повысив голос. К нам подошла девушка из бара и подала меню.

– Будешь что-нибудь? – спросила меня Валерия.

– Разве что бутылку минералки, – ответила я.

Наши девушки-соседки взяли себе салат с характерным названием «Хард-рок», два больших бокала пива и картофель-фри.

Перед нашим походом на концерт Валерия предупредила меня, что поговорить с Рубальским мы сможем только по окончании выступления группы. До этого волновать музыкантов всякими «экстраординарностями» не полагалось. Я предложила подъехать к клубу ко времени окончания концерта, но Валерия сказала, что нас могут не пропустить внутрь, а отъезд музыкантов сопряжен со всякого рода суетой типа погрузки инструментов, и это неудобно для серьезного разговора. Короче говоря, пришлось все же согласиться на посещение концерта, хотя особого желания у меня не было. Зато, похоже, Валерия, которая была тут завсегдатаем, радовалась возможности отвлечься от мрачных мыслей по поводу исчезновения Игоря.

– Лера, здесь есть люди, которые знают Игоря? – спросила я.

– Есть, – ответила Валерия. – Но они вряд ли могут помочь нам. Они не такие уж близкие его друзья. Скорее приятели. Нам нужно поговорить именно с Рубальским.

Тем временем на сцене появился длинноволосый мужчина в потертых джинсах и свитере. Как я поняла, это был оператор, который должен был стоять за пультом и следить за звуком в зале. Я посмотрела на часы – было уже пятнадцать минут девятого, давно пора было начинать. Наконец из бокового помещения появились четыре человека. Первым шел абсолютно лысый мужчина в темных очках, ярко-красной рубашке и блестящих серебристых штанах. Довольно высокий, худой как жердь, он производил несколько нескладное и даже где-то нервное впечатление.

– Это Рубальский! – прокричала мне в ухо Валерия, поскольку музыка загрохотала вовсю.

За Рубальским шествовал с гитарой в обнимку крупный, довольно-таки симпатичный мужчина в бандане и цветастой рубашке, на шее у него болтались бусы, а на руках – многочисленные деревянные «фенечки». Третий участник творческого коллектива, бас-гитарист, представлял собою добродушного увальня, одетого совсем по-летнему – в шорты и майку, а замыкал шествие брутальный мрачный бородач во всем черном. На голове у него, как и у гитариста, была повязана бандана. Всем членам группы было на вид где-то лет по тридцать пять. Тем временем музыка в зале стихла, Рубальский встал за клавишный инструмент и поприветствовал народ. Группа называлась Modern Dreamers, что означало – «Современные мечтатели».

Творчество «Мечтателей» оставило у меня противоречивое впечатление. Весьма мелодичные и приятные песни о любви сменялись жесткими, почти «металлическими» композициями, и я не знала, куда деваться от адского шума, львиную долю которого создавал неистово молотивший по барабанам и тарелкам мрачный тип в бандане. Но подлинной кульминацией концерта стало исполнение очередной композиции, которая называлась «Нелюбовь к себе» и которую Рубальский объявил, истошно завопив в микрофон. Две фанатки за нашим столиком звонко зааплодировали и закричали: «Вау!» Композиция состояла из звуковых контрастов: солист то убаюкивал слушателя, почти шепотом выпевая некие невнятные слова, то «взрывясь» и крича фальцетом. Песни свои «Мечтатели» исполняли попеременно на русском и английском языках. Инструментальное сопровождение конкретно этой вещи было весьма хаотическим. Наконец она закончилась, и одна из девушек – та, что пришла в вечернем платье, – соорудила из ладоней рупор и закричала: «Дримерс», вы супер!» Бурно хлопали только что прибывшим из Швеции музыкантам и неформалы за соседним столиком. Что же касается людей среднего возраста, контингент, сидевший в противоположной от нас стороне зала, то они реагировали более сдержанно, зато, в отличие от неформалов, сильно налегали на еду и выпивку. Для неформалов, видимо, цены в «Июльском утре» оказались изрядно завышенными.

Рубальский обратил внимание на наш столик в перерыве. Он обнялся со своими, видимо самыми преданными, фанатками – нашими соседками, а потом приобнял Валерию и о чем-то спросил, наклонившись к ее уху. Та махнула рукой. Рубальский с понимающим видом кивнул, бросил заинтересованный взгляд на меня и пошел в гримерку.

– Он спросил у меня, где Игорь, – сообщила мне Лера. – Я пообещала, что мы с тобой подойдем к нему после концерта.

Концерт закончился примерно около одиннадцати часов вечера. В конце «Мечтатели» исполнили свои танцевальные композиции, перемежаемые кавер-версиями западных песен. В этой части концерта угостившиеся алкоголем зрители вышли в центр зала на тесный танцпол. Под одну из композиций две девушки – судя по их схожести друг с другом, сестры, – исполнили танец с выходом. Словом, публика под конец развеселилась и начала требовать композиции на бис. Рубальский, правда, уже устал, и последние песни пел бас-гитарист, а Андрей ограничивался функциями клавишника. Как только музыканты покинули сцену, вновь включились мониторы, и народ стали развлекать видеозаписями прошлых лет, на сей раз – концертом «Дип Перпл», состоявшимся в Японии. Меня это совершенно не интересовало, и я тихонько дернула Валерию за рукав, кивнув в сторону прохода, в котором скрылись музыканты. Она сразу все поняла, быстро поднялась из-за столика, и мы направились туда.

Мы с Валерией протиснулись в боковую дверь, за которой находилась гримерка. Впрочем, это было слишком громкое название для маленькой каморки, которая к тому же почему-то была наполовину забита стульями, наваленными друг на друга. Зато на столике стояла бутылка коньяка, из которой – прямо из горла – вальяжно прихлебывал Рубальский, закусывая дольками лимона.

– Проходите, проходите, – замахал он нам руками.

В это же время происходило активное освобождение гитариста от отягощавших его многочисленных реквизитов: бус, клипсов и браслетов. В процессе принимала участие симпатичная блондинка – видимо, его подруга.

– Лера, так где же Гоша-то? – спросил Рубальский. – Кстати, меня зовут Андрей, – обратился он уже ко мне.

– Татьяна, – ответила я.

– Очень приятно! Вы, по-моему, в первый раз на нашем концерте?

– Да, – вздохнув, сказала я, не уточняя, что, скорее всего, и последний. Разве что обстоятельства дела не потребуют иного. – И пришла я по приглашению Валерии, но… скажем так, не только и не столько для того, чтобы познакомиться с вашим творчеством.

Рубальский насторожился. Он даже перестал жевать лимон, а потом совершил какое-то неопределенное движение бровями, которые, как я успела заметить, были у него густыми и вполне могли бы конкурировать со знаменитыми брежневскими. Это очень выразительно контрастировало с его абсолютно гладким, матово светившимся лысым черепом.

– Андрюша, дело в том, что Игорь пропал. Его нет уже пять дней, – каким-то жалобным, не свойственным ей тоном произнесла Валерия.

– Как пропал?! Куда пропал? Когда? – очень быстро начал нас забрасывать вопросами Рубальский, переводя взгляд с меня на Валерию и обратно.

– Дрюнь, его нет уже пять дней! – На глазах у Валерии появились слезы.

Рубальский привстал с места и обнял ее. Она уткнулась певцу в плечо и расплакалась. Эта сцена привлекла внимание гитариста и других членов группы, которые разговаривали о чем-то своем. Мрачный барабанщик поинтересовался – может ли он чем-то помочь? Рубальский решительно махнул рукой, что означало – не вмешивайтесь! После этого «Мечтатели» как-то быстро ретировались из гримерки, оставив нас троих. Валерия немного успокоилась и наконец объяснила артисту причины моего появления здесь:

– Татьяна – частный детектив. Она ищет Игоря!

Рубальский снова приложился к бутылке коньяка. Вытер губы, поставил бутылку на стол и полез в карман за сигаретами. Густые брови сошлись в одну сплошную линию, в глазах появилось какое-то неопределенное выражение.

– Андрей, вы – самый близкий друг Игоря, поэтому именно к вам у меня имеются важные вопросы, – серьезным тоном начала я.

– Ну… Спрашивайте, конечно, только… Только я ничего не знаю, я неделю в Швеции был, только сегодня прилетел. Черт! – вдруг занервничал он. – Ну куда они девались-то?!

После лихорадочного и безрезультатного обшаривания карманов своего пиджака на предмет курева Рубальский порывисто бросился в коридор, стрельнул сигарету у одного из гитаристов и вернулся в гримерку. Непослушными руками он вынул зажигалку, прикурил и нервно затянулся. Пальцы его при этом подрагивали.

– Ну, я не знаю чем вам помочь, – сообщил он, стараясь почему-то не глядеть мне в глаза. – Что случилось-то? – пристально взглянув на Валерию, спросил он.

Та пожала плечами и сказала:

– Мы как раз хотели спросить у тебя, может, ты что-то знаешь?

– А что я знаю?! Да вы расскажите мне, в конце концов, что произошло? – начал распаляться Рубальский. – Уехал в неизвестном направлении? Не оставил записки?

– Не оставил, – подтвердила Валерия.

– Ну, я не знаю… Вряд ли он поехал обратно к себе в Екатеринбург.

– Так все-таки он из Екатеринбурга? – зацепилась я за этот, похоже, окончательно прояснившийся момент биографии Минаева.

– Оттуда, оттуда, – подтвердил Рубальский. – Я тоже там жил в детстве, с Гошей вместе в школу ходил. Потом я сюда переехал. А Игорь сменил место жительства всего полтора года назад. Позвонил мне оттуда, сказал, что хочет переехать. Попросил обустроить его на первых порах. Ну, это же ты знаешь, – обратился он к Валерии. – Рассказала, наверное, уже…

– Андрей, я предлагаю вам сейчас поехать к Валерии, – решительно прервала его я. – Ну, или ко мне. Территориально это практически одно и то же, потому что мы живем в одном подъезде. И там спокойно поговорим. Дело все же серьезное, мне нужна информация об Игоре, чтобы продуктивно работать.

Рубальский помялся, посмотрел на бутылку коньяка, потом на Валерию, потом на меня и… снова на бутылку. Бормоча себе под нос что-то типа: «Вот не хочешь пить, а жизнь заставляет!» – он сделал три больших глотка и завернул на бутылке пробку. Две толстые увесистые дольки лимона исчезли во рту солиста «Мечтателей» в следующую же секунду, причем ни единый мускул на его лице от этой кислятины даже не дрогнул.

– Ну ладно, поехали… – тяжело выдохнув, сказал он. – Эх, Гоша, Гоша! Вот только этого не хватало! Вот только этого мне сейчас и не хватало!

Эмоциональное настроение Андрея совершило, видимо, очередной кульбит, и он со злостью почти что швырнул бутылку на стол. Мы с Валерией переглянулись. Меня, впрочем, подобное поведение не слишком-то удивило – артистические натуры зачастую весьма склонны к подобным бурным реакциям. С другой стороны, мне показалось, что Рубальский отреагировал на известие об исчезновении Минаева как-то слишком уж нервно. Или он вообще всегда такой? Надо бы выяснить этот момент у Валерии, а пока – понаблюдать за ним повнимательнее. В этот момент в гримерку заглянул один из гитаристов.

– У вас здесь все нормально? – спросил он.

– Дима, я уезжаю прямо сейчас, – не ответив на вопрос, бросил Рубальский. – Гонорар возьмите, потом рассчитаемся. Клавиши тоже сверни, положи к себе в машину. Тут у меня нарисовалось совсем другое продолжение вечера.

– То есть тебя увозят дамы, – с двусмысленной улыбкой протянул гитарист, прямо намекая на нас.

– Да уж, увозят, – неопределенно ответствовал Андрей.

И когда гитарист вышел в коридор, он нервно, как бы себе под нос, закончил фразу: «Если бы вот только за тем, о чем ты подумал! А то ведь…» Рубальский оделся и, сохраняя на лице недовольное, раздосадованное выражение, пошел через зал клуба «Июльское утро» к выходу. Мы последовали за ним. Уже в гардеробе нас, что называется, перехватили фанатки, сидевшие за нашим столом. Они забросали Рубальского вопросами о гастролях, о текстах его новых песен и о прочих, очень интересных для них вещах. Андрей еще раз поблагодарил их за поддержку и пообещал «списаться в контакте». Как мне показалось, девушки весьма ревниво посмотрели на нас с Валерией, когда мы выходили все вмести из дверей. А когда дверь закрылась, из-за нее послышалось приглушенное скандирование: «Дри-мерс» – луч-ши-е!»

По дороге Рубальский все больше молчал, прихлебывая коньяк из прихваченной им из гримерки бутылки. «Как бы он не нализался раньше времени, – подумала я, искоса глядя на него в зеркальце с водительского места. – Мне это сейчас совершенно не нужно!» Однако я не настолько хорошо его знала, чтобы решительно выдергивать бутылку из рук музыканта. К тому же – может быть, это вполне нормальная для него доза? Нередко встречаются люди, на вид довольно-таки субтильной комплекции, способные влить в себя большую дозу алкоголя и не опьянеть, в отличие от многих здоровяков, которых с трех рюмок может банально развезти…

– Слушай, Лера, а вообще-то мне показалось, что Гоша в последнее время стал более готичен, – уже не очень твердым голосом вдруг проговорил рокер. – Может, он решил поехать в какие-нибудь очень …э-э… аномальные места и решил тебя туда не брать? Потому что там, например, опасно…

– А что, он что-нибудь говорил об этом? – встрепенулась Валерия.

– Не так чтобы что-то конкретное, – оттопырил губу Рубальский. – Но перед Швецией он мне все втюхивал идею о том, что я там должен посетить одно место, какие-то могилы ведьм XVII века… Я, естественно, туда не поехал, потому что готика – не моя тема. Да и времени на это не было. Концерты, отели, то-се… По Стокгольму прогулялись недолго, и все. К тому же там жуткая холодина и темно уже в три часа дня.

– Ну а при чем тут могилы и его исчезновение? – спросила я.

– Понятия не имею, – отозвался Рубальский. – Но мало ли что… Я же не знаю, куда он делся, поэтому и строю версии в меру своего интеллекта и степени трезвости. А вы почему-то на меня смотрите так, будто я где-то прячу Игоря, и вообще, во всем виноват, – в голосе рок-музыканта появились демонстративно обиженные, капризные нотки.

– Дрюнь, да никто тебя не обвиняет! – развернулась к певцу с пассажирского сиденья Валерия. – Просто пойми: мы же хватаемся за любую соломинку!

– Ну а я-то тут при чем? – не мог успокоиться Рубальский, возясь на заднем сиденье. – Как я в данном случае могу выступать соломинкой?

– Ну, мне показалось, что Игорь всегда был с тобой откровенен, что вы очень доверяли друг другу, – попыталась объяснить Валерия.

– Доверяли! Да уж… – усмехнулся с какой-то горечью Рубальский и покачал лысой головой. – Ээ-х!

Он сделал еще пару глотков и с унылым видом уставился в окно «Ситроена». Валерия продолжала что-то лепетать над его ухом, убеждая Дрюню, что мы обратились к нему просто как к лучшему другу Игоря, не более того, но музыкант, казалось, совсем не слушал девушку. Он выглядел полностью погрузившимся в собственные мысли, и были они, по всей видимости, крайне невеселыми. Я пока что не могла определить причины этого. Возможно, переживания Рубальского и не имеют никакого отношения к исчезновению Минаева, просто наслоилось одно на другое и он огорчен таким поворотом событий. Однако меня не покидала мысль, что исчезновение друга имеет-таки к проблемам Дрюни прямое отношение. Не в том плане, что это Рубальский позаботился о том, чтобы я сейчас, как Савраска, гоняла туда-сюда, разыскивая Минаева, а просто его это сильно встревожило. Он постоянно вертелся на месте, бормотал что-то себе под нос, выглядывал в окно, пытаясь определить, сколько нам еще осталось ехать, несколько раз доставал свой сотовый телефон, словно порываясь кому-то позвонить, но всякий раз убирал его на место, не сделав звонка. Под конец пути он немного успокоился и уткнулся в окно с крайне унылым видом.

Мы поднялись на лифте до моего этажа и остановились возле дверей моей квартиры. Рубальский несколько удивленно покрутил головой, хотел было что-то спросить – скорее всего, уточнить вопрос о нашем соседстве с Валерией, но, кажется, опьянение, которое нервный стресс всего лишь отодвинул, теперь стало его накрывать, и он уже довольно-таки равнодушно реагировал на все происходящее. Я отметила, что он даже на ногах держится не слишком твердо, и подосадовала, что беседа наша может пройти не так плодотворно, как я рассчитывала. К тому же мне совершенно не хотелось предоставлять свою квартиру в качестве временного ночлега не рассчитавшего свои силы музыканта. «Все-таки народ творческий очень хлипкий», – вздохнула я про себя и направилась в кухню варить кофе, дабы таким способом немного привести Рубальского в чувство и провести хотя бы предварительную беседу. Музыкант, оказавшись моей квартире и кое-как разувшись, тут же плюхнулся на диван в комнате и замер неподвижно. Валерия потопталась на месте и прошла за мной в кухню, предложив свою помощь, от которой я отказалась – я не собиралась готовить никаких разносолов, решив в качестве угощения ограничиться лишь кофе, который и сама умею варить отменно.

Через десять минут я поставила кофейник на журнальный столик перед диваном, разлила благоухающий кофе по чашкам и кивком пригласила присутствующих присоединяться. Рубальский, разомлев от квартирного тепла, выпитого коньяка и кофе, уже полулежал на диване, и я почти смирилась с мыслью, что придется его оставить ночевать у себя.

– Лера, помнишь, я тебе когда-то говорил, чтобы ты была осторожной с Игорем? – заплетающимся языком вопросил Дрюня и, не получив ответа, продолжил: – Ты же помнишь, я говорил тогда про Кастанеду, про его идею о стирании личной истории. Еще раз повторяю для непонятливых: «Сти-ра-ние»! Это просто кнопка «delete» на компьютере. Нажал ее, потом F8, потом Enter, и все. Файла по имени Игорьминаев. exe больше не существует. Вот такая петрушка может быть! Хотя, наверное, я неясно изъясняюсь. Ну, это понятно, я выпил много коньяка… В трезвом виде я бы до этого не додумался! Я все же думаю, что метафора достаточно понятна. Лерочка, ну вы же вместе свернулись на своей этой философии неизбежного трагизма, борьбы с судьбой и всего такого прочего! А теперь ты удивляешься странностям в его поведении. Кстати, когда я приезжал в Ебург лет пять назад, Гоша был вполне адекватным человеком, он еще не читал Кастанеду и не слушал «Лакримозу».

– Кстати, Андрей, а чем он там тогда занимался? – сразу же спросила я, прерывая этот пьяненький философский полубред-полузаумь.

– А хрен его знает, чем он занимался, – поморщился Рубальский, моментально в корне меняя стилистику и переходя с высокого штиля на простонародный, низкий слог. – Работал где-то, в какой-то замшелой конторе, среди такого же персонала, не вполне по своей специальности. Я ему сколько раз говорил: найди себе работу по душе! Не по деньгам, а по душе! Хотя… Это мне так хорошо говорить, у меня вроде с этим все сложилось. Да и то, не сказать, что я живу слишком хорошо. Так, средненько весьма… По сравнению с теми же шведами. Но вся штука еще и в том, что тут у нас все настолько сошли с ума и одни так сильно гнобят других и просто ногами пинают принципы гуманизма и социальной справедливости… Ах, это тема для дискуссий с другими людьми, а не с вами. Но… Милые мои девушки!

Андрей совершил героическую попытку принять сидячее положение, но желание избежать малейшего дискомфорта оказалось сильнее, и он вновь безвольно опустил голову на подушку.

– Вы извините, но я продолжу, – заговорил он. – Итак, милые девушки! Я ничего не могу добавить к тому, что уже сказал. Ни о каких проблемах Игоря в реальной жизни, – которая, как ты, Лерочка, знаешь, мне совершенно неинтересна, – Игорь мне не поведал. Я допускаю, что у него могло быть что-то не в порядке с тобой, допускаю, что он мог заинтересоваться даже – о боже праведный! – другой женщиной, а также попасть в неприятную историю из-за своего бизнеса… Опять же, Татьяна, – он повернул ко мне голову, – именно это, скорее всего, вас и интересует… И вот – ничего по этому поводу я вам сказать не могу. Мы разговаривали о вещах, которые, должно быть, очень далеки от вас. Да и Валерии они не очень-то интересны!

Рубальский как-то полупрезрительно махнул рукой на Леру, но она только усмехнулась в ответ.

– У нас с Минаевым были определенные темы для разговоров, даже для дискуссий. А именно – политика, история, литература, антиквариат. Чуток философии, но в этом, надо признаться, Игорь был сильнее меня. Мы говорили, Валерия слушала и подавала нам кофе. Все! Никаких денежных дел, никакого криминала, который вы наверняка во всем этом чуете… – Рубальский снова слегка повернул свою лысую голову в мою сторону. – А по-моему, у него произошло что-то с мозгами и он решил изменить свою жизнь. Сделал же он это один раз, по непонятным мне до конца причинам, когда сорвался полтора года назад из Ебурга сюда. В очередной раз стереть личную историю – и все начать с нуля.

– И что же, вот так, ничего не сказав, бросив меня! – со слезами воскликнула Валерия.

Рубальский тяжело вздохнул, как обычно бывает с людьми, вынужденными сообщать трагическую весть о смерти человека его родственникам.

– Я ничего не утверждаю. Я лишь предполагаю. Вообще с таким человеком, как Игорь, можно только что-то предполагать. Что-либо утверждать наверняка – нельзя. Мне кажется, что в этом замешаны ваши готические дела. Подумай, может, ты чем-то спровоцировала его? Ведь, Танечка… – у Рубальского неожиданно прорезались в голосе снисходительные нотки. – Вот вы наверняка думаете, глядя на меня да и на Игоря… Взрослые мужики, почти сороковник каждому, не за горами – «гробовой» возраст, а занимаются всякой ерундой… Один по кладбищам шастает в поисках смысла жизни, другой песенки поет полубезумные и рад до смерти молодым поклонницам. Наверняка так вы и думаете… В то время, когда настоящие мужики, понимаешь, бороздят океанские просторы на собственных яхтах, другие, менее продвинутые, просто зарабатывают на хлеб насущный тяжелым трудом, обеспечивая себя и своих жен и детей всякими там, понимаешь, нужными вещами! И главное, что они – абсолютно нормальные, и проблем с ними никаких! А если уж и есть трудности, то они вполне понятны, материальны. А вот с Минаевым, боюсь, все не так. Ну, или не совсем так…

Я не прерывала Рубальского. Отчасти я была рада, что в деле появился хотя бы один человек, из которого не надо вытягивать информацию клещами. И хотя вещал Рубальский в режиме радиоточки, то есть изливал на нас поток сознания, который требовалось четко фильтровать, мне это нравилось больше, чем осторожные недоговорки Строгачева Петра.

– Таня, это я познакомил Леру с Гошей. Игорь тогда только сюда приехал, ему негде было жить… А я Валерию знал, она приходила на тусовки в «Июльское утро». Правда, наше творчество казалось ей слишком позитивным и инфантильным, ей нравятся вещи помрачнее и брутальнее… И именно поэтому мне показалось, что этот союз имеет право на жизнь. Поэтому уже через неделю после знакомства с ней Минаев переехал к ней, и Лера сказала мне спасибо. Ну а сейчас… уже и не знаю, скажет ли когда-нибудь еще раз!

Рубальский выдержал минутную паузу и продолжил, видимо, резюмируя свое выступление:

– Я очень надеюсь, что с Игорем Минаевым все в порядке. И что он вернется к Лере, и вся эта январская кутерьма покажется им обоим дурацким сном. Кстати, на этот счет надо будет написать какую-нибудь песню. Завтра, может быть, я этим займусь. Но не сейчас… Сейчас я очень устал… Лера, кстати, можно я переночую у тебя? Мне совершенно неохота ехать домой на такси.

– Пусть лучше остается у меня, – вступила я. – Моя жилплощадь вполне это позволяет.

Я уже решила, что к протрезвевшему Рубальскому у меня еще будут вопросы с утра пораньше, причем задавать их лучше в отсутствие Валерии. Певец, правда, прямо-таки настаивал, желая подняться на восьмой этаж, но Валерия не очень-то загорелась этой перспективой, и Рубальский был вынужден удовлетвориться моим диваном. Где-то под утро, правда, мне пришлось пожалеть о своем решении – лидер команды «Современные мечтатели», похоже, настолько активно предался мечтаниям во сне, что его богатырский, совершенно не вязавшийся с его субтильным телосложением храп пробивал децибелами все мои стены и двери насквозь. И мне, расположившейся в соседней комнате, было весьма трудно заснуть. Но как только наконец это произошло, только я провалилась в дрему, как меня буквально подбросило в кровати. Из другой комнаты внезапно послышался высокий пронзительный крик, похожий на тот, что раздавался с болот в фильме про собаку Баскервилей.

Будучи человеком не робкого десятка, к тому же обладающим профессией частного детектива, я, однако, ощутила ужас, охвативший меня целиком. Сердце забилось очень часто. Я тихонько вышла в коридор и приоткрыла дверь комнаты, где спал Рубальский. Храпа не было слышно, более того, там стояла звенящая тишина. Я решилась включить торшер. Он мягким светом озарил комнату, и я увидела сжавшегося в комочек со всей возможной для его длинного тела компактностью Рубальского. Он лежал в позе эмбриона, отвернувшись к стене и буквально уткнувшись в нее носом.

– Андрей! – позвала я его. – С вами все в порядке?

– А! Что?! Кто здесь?! – вскинулся Рубальский, правда, произнес он эти слова уже не тем тонким голосом, который так испугал меня, а обычным, причем довольно-таки хрипловатым, характерным для человека, переживающего похмелье.

– Это я, Татьяна. Вы меня напугали своим криком!

– Каким криком?!

Рубальский немного очнулся и приподнялся на диване. Увидев меня, стоявшую на пороге комнаты с голыми ногами и в одной майке, он как-то… остолбенел. Потом вдруг схватился за голову и пробормотал:

– Коньяк, конечно, вещь хорошая, но меру надо бы и знать… Нет-нет, все нормально, – затараторил он. – Я понял! Мне приснился кошмар, со мной такое бывает. Извини, пожалуйста… Если ты испугалась, иди ко мне, я тебя согрею и успокою.

Я усмехнулась, погасила торшер и сказала в темноту:

– Не стоит! Мне будет спокойнее одной.

Закрывая дверь, я услышала разочарованный выдох Рубальского и его бормотание, из которого я разобрала только слова: «Черт-те что происходит…»

Я вновь улеглась, собираясь наконец уснуть. Но события ночи на этом не закончились. Храпа из соседней комнаты не было слышно, и я заснула. Но спать мне пришлось только часа полтора, как я поняла позже, посмотрев на часы. Сквозь мое подернутое дремой сознание вдруг стали продираться какие-то явно дискомфортные, посторонние звуки. Проснулась я в раздражении. Очнувшись, явственно услышала, что звуки доносятся из моей прихожей, как будто кто-то пытается открыть дверь. Я тут же вспомнила, что занимаюсь расследованием исчезновения Игоря Минаева, вспомнила отчаянный крик Рубальского, из-за которого мне недавно стало не по себе, и его последнюю фразу: «Черт-те что происходит…» Впору эту фразу произносить уже мне! И если в комнату со спавшим певцом я пошла без пистолета, то теперь решила вооружиться. Пистолет словно сам лег мне в руку, перекочевав в ладонь со своего обычного места – под подушкой. Я очень осторожно, надев мягкие тапки, вышла из комнаты и, пройдя мимо двери в комнату, где спал Рубальский, подкралась к прихожей. Звуки стали слышны более явственно: понятно, кто-то пытается открыть дверь. Особо медлить я не стала и, протянув левую руку к выключателю, быстро зажгла свет. В правой руке у меня был пистолет, который я и навела на дверь.

Передо мной предстала растерянная – он не сумел побороть похмелье – физиономия Андрея Рубальского. Он был почти одет, только шнурки на ботинках не удосужился завязать. И он уже почти справился с замком моей входной двери.

– Андрей, ну что это вам не спится?! – раздраженно воскликнула я.

Рубальский, увидев в моей руке пистолет, начал рефлекторно, видимо, на всякий случай, медленно поднимать руки вверх.

– Да опустите вы руки! – рявкнула я. – Почему вам не спится-то?

– Да я… Это… Просто подумал, что уже пора уходить, что утро наступило… Тем более что я тут у вас закричал… неожиданно, напугал вас. Не хотел больше напрягать, – сбивчиво начал объяснять музыкант.

– А напрягли еще больше! – не согласилась я с ним. – Устроили здесь ворох-шорох… Почему свет-то не включили?

– Не знаю, – простодушно ответил Андрей. – Решил, что в темноте как-то… безопаснее. Ну, в общем, не хотел лишний раз рисоваться.

Я пристально посмотрела на него, желая понять, действительно ли он говорит то, что думает, или за этим неожиданным желанием покинуть мою квартиру скрывается что-то еще? Потом я решительно махнула рукой с пистолетом в сторону кухни:

– Идемте-ка, вам кофейку нужно выпить. А потом пойдете по своим делам, если уж вам так не терпится!

Рубальский быстро закивал в знак согласия. Он снял ботинки и куртку, не снял лишь шарф. Таким образом, видимо, он хотел мне показать, что долго задерживаться у меня не собирается.

– Таня, – несмело обратился он ко мне, – а не найдется у вас чего-нибудь от головной боли? А то у меня голова, кажется, сейчас расколется!

Препарат от головной боли у меня нашелся, и принявший сразу две таблетки певец уже через пять минут вернулся в свое обычное, словоохотливое и довольно-таки бодрое состояние. Впрочем, этому способствовал также и приготовленный мною кофе.

– Андрей, ну а теперь скажите мне, когда Валерии рядом нет: были ли у Игоря какие-то связи на стороне? А может быть, имелось желание уйти от Валерии?

Рубальский опешил, даже поперхнулся кофе и замотал головой:

– Нет, ничего такого не было и нет! Они были абсолютно гармоничной парой… А все потому, что я эту перспективу разглядел, – несколько хвастливо добавил Андрей. – А вообще, честно говоря, протрезвев, я еще лучше начинаю понимать, что произошло нечто крайне неприятное и неожиданное. Не укладывается все это у меня в голове! У вас вот есть какие-нибудь версии? – поднял он на меня глаза.

– Версии я начинаю формировать после разговоров с людьми, которые были в окружении лица, которое я ищу. Сейчас как раз вы все должны мне помочь выбрать верный курс. Под «всеми» я понимаю людей, общавшихся с Минаевым в последнее время. Кстати, не подскажете, к кому мне еще можно обратиться?

– Из тех, с кем Гоша общался? – наморщил лоб Рубальский. – Ну, разве что есть такой таксист, Коля Кремнев… Но тот, даже если что и знает, никому не скажет. Это в смысле, если он каким-то образом замешан в это дело. В чем я лично сомневаюсь. Хотя… Мне пришла в голову мысль – а что у нас делал Кремнев в тот день, когда исчез Игорь? Интересная версия, проверьте!

Рокер отставил чашку, бросил взгляд на часы, которые показывали половину седьмого утра, и проговорил:

– Мне, пожалуй, все-таки пора… Отосплюсь у себя дома. – Он вытащил мобильник и набрал номер вызова такси. – Кремнев мог бы меня подвезти, но он в такое время уже спит, – сказал Рубальский. – У него рабочий день – точнее, ночь – заканчивается около пяти часов утра.

Машина пришла на удивление быстро, и этот в чем-то экстравагантный, в чем-то представительный, а в чем-то очень нелепый и комичный человек все же покинул мою квартиру, так и не завязав шнурки на ботинках. Я ожидала звуков падения тела в подъезде, но этого так и не случилось. Впрочем, все же Рубальский упал – прямо около моего подъезда, подходя к подъехавшему такси. Водитель вышел из машины, помог певцу подняться, и вскоре красные габаритные огоньки мелькнули на выезде из моего двора. Мне пора было хотя бы немного отдохнуть, и я, пройдя в свою спальню, привычно сунула пистолет на его обычное место – под подушку.

Наступил понедельник, но ясности в нашем деле не прибавилось ни на грамм. Из тех людей, которые были в близких дружеских отношениях с Минаевым, я не разговаривала только с таксистом Кремневым. Все остальные трое фигурантов дела: Валерия, Рубальский и Строгачев – сходились в одном – Игорь был человеком скрытным и очень себе на уме. Многое в его жизни оставалось загадкой по этой причине.

Для очистки совести я решила посетить своих друзей в полиции, чтобы выяснить, не было ли каких-либо происшествий в городе, вероятностно связанных с исчезновением Минаева. Увы, встретивший меня, как всегда, неуемным балагурством и отнявший у меня, соответственно, кучу времени капитан Папазян просмотрел – весьма поверхностно, кстати, – сводку происшествий и сообщил мне, что никаких задержанных, похожих на этого «властного мужчину» на фотке, представленной мною, не зафиксировано. Криминальные трупы также по облику были крайне далеки от обличья Игоря Минаева.

– Ты теперь специализируешься на потеряшках, – весело заключил Папазян, вставая между мной и дверью и показывая таким образом, что без болтовни отпускать меня он не намерен.

– Ты же знаешь, что клиентов, как и потерпевших, не выбирают. Это тебе не выборы в Госдуму, – шутливо огрызнулась я.

– Кстати, Иванова, а за кого ты голосовала? – тут же прицепился к этой фразе – и ко мне – Папазян. – Дай угадаю… Скорее всего, за Жириновского.

– Это еще почему?!

– А потому, что он близок тебе по духу.

– Слушай, это переходит все границы, Гарик! – возмутилась я. – Ты просто уже не знаешь, как еще меня поддеть… Таких людей, как ты, в Интернете называют троллями.

– Неправда! – стал отнекиваться Папазян. – Я не тролль. Я еще хуже! Я мумий тролль! Я самый ужасный армянин на Земле! И поэтому с тобой, самой ужасной на планете сыщицей, я могу составить великолепную пару, но ты почему-то очень низко меня ценишь…

– В полиции, наверное, тебе скучно, Папазян, – стараясь придать своему лицу выражение неимоверной жалости, сказала я. – Тебе бы надо в кино. Или в «Камеди Клаб». Вот, кстати: я нашла великолепное место для приложения твоей энергии, когда тебя наконец выгонят из органов! Именно «Камеди Клаб», и знаешь почему?!

– Знаю, знаю, – замахал на меня обеими руками Папазян. – Потому что его, как и все остальное смешное на свете, придумали армяне! Меня уже приглашали туда, я не пошел. Мартиросян лично приезжал, звал! Вот в этом кабинете сидел, на твоем месте. Но я ему сказал – тезка, спасибо, конечно, за доверие, но для меня полиция – это все!

– Ага, а Петросян к тебе не приезжал, часом? Лично? – с удовольствием выместила я на Папазяне досаду по случаю отсутствия позитива в моем расследовании. – В «Кривое зеркало» не звал – покривляться?

– Честно скажу – нет, не приезжал, – отрезал Папазян и добавил, подняв палец: – Но звонил!

– Так, понятно, – со вздохом констатировала я и поднялась. – Мне пора.

– Ну куда ты так торопишься, Танюша? – показал в улыбке ровные белые зубы Гарик. – Я же тебе сказал – по сводкам никого, похожего на твоего потеряшку, нет! Так что ты можешь спокойно сидеть и ждать, пока твой доблестный друг не совершит грандиозную работу и не раздобудет для тебя нужные сведения!

– Не думаю, что это конструктивный подход, – отрезала я.

– Почему? – не понял Папазян.

– Да потому, что не терплю вранья, – поморщилась я. – А с тобой я уже нахлебалась его вдоволь – за какие-то несколько минут.

– Напрасно ты так, Иванова! – упрекнул меня Гарик, переходя на сухой официальный тон. – Вот когда я стану великим и известным и журналисты будут драться за право взять у меня интервью, я в нем все о тебе расскажу, всю правду! Я тебе такую антирекламу сделаю, что у тебя совсем клиентов не останется! Вот так!

– А я поступлю умнее: сама дам интервью, опередив тебя. И заранее предупрежу общественность, что честность и откровенность никогда не были твоими отличительными чертами. Так что можешь прикинуть, чего в этом ракурсе будет стоит твое интервью! Причем у тебя оно еще только в перспективе, да и то весьма призрачной, а у меня есть реальный шанс: ко мне журналисты наведываются с завидной регулярностью, и ты об этом знаешь!

Это была правда. Ну, или почти правда: я, конечно, не звезда мирового уровня, но в нашем достославном Тарасове фигура довольно-таки известная. И журналисты действительно несколько раз порывались взять у меня интервью, и один раз им это даже удалось. Причем Папазян был в курсе: именно к нему предварительно заявился какой-то корреспондент из местной криминальной газетки, чтобы написать о суровых полицейских буднях. А Папазян по простоте душевной, ну, и желая похвастаться одновременно, небрежно сообщил, что иногда он сотрудничает с частными детективами, к примеру, с Татьяной Ивановой он на дружеской ноге… Тем самым Папазян вырыл собственную могилу.

Журналист, услыхав о подобном факте, тут же потерял интерес к прозаической рутинной работе правоохранительных органов, поняв, что описать будни частного детектива будет гораздо интереснее для читателей. После чего он намертво приклеился к Папазяну, требуя сообщить ему мои координаты. Гарик пошел на попятную, но было уже поздно. Напрасно наш горячий армянин с жаром доказывал, что ничего романтичного в работе частного сыщика нет, напрасно врал, что все детективы живут исключительно за счет «милостей» сотрудников полиции, скидывающих им информацию с барского плеча, – журналиста было уже невозможно остановить. Он горел желанием беседовать со мной и только со мной. А поскольку высокое начальство строго проинструктировало Гарика, чтобы он со всей ответственностью отнесся к визиту прессы и постарался красочно разрекламировать работу убойного отдела, а Папазян, выходит, перестарался и завалил все дело, чувствовал он себя, мягко говоря, не очень хорошо…

Отчаянно пытаясь выбраться из ямы, в которую он сам себя загнал, Папазян пообещал журналисту свести его со мной, но только в обмен на то, чтобы в статье обязательно был упомянут убойный отдел, его начальник, а также он сам, капитан Папазян. Журналист согласился, после чего я в течение битого часа делилась с ним откровениями о своей профессии, а Гарик постоянно пытался вставить свои комментарии, что своими успехами я на девяносто процентов обязана тарасовской полиции и лично ему. В итоге появилась масштабная статья, в которой мои слова были перевраны самым безбожным образом. Моя работа была сильно романтизирована, я же представлена «очаровательной молодой дамой, за хрупкой внешностью и женственностью которой скрывается истинная железная леди, не боящаяся никакой опасности», – журналист явно был склонен к восторженному стилю. Многие мои слова были исковерканы, а некоторые рассказанные истории заметно грешили вымыслом. Здесь же красовалось мое фото на половину полосы.

Слава богу, что у меня хватило ума предварительно загримироваться, дабы не предстать перед камерой в своем истинном виде – не хватало еще, чтобы меня вся преступность города знала в лицо! Посему на фото была изображена очень миленькая особа, но при этом имевшая со мною лишь весьма отдаленное сходство. К тому же я постаралась создать свой имидж таким образом, чтобы он отнимал у меня добрый десяток лет, так что со страницы читателям статьи улыбалось весьма юное, симпатичное создание. Поразмыслив, я пришла к выводу, что байки журналиста мне тоже очень на руку – у умного читателя сразу создавалось мнение, что статья явно заказная, выдумана от начала и до конца и что частного детектива по имени Татьяна Александровна Иванова просто не существует в природе. А на центральной полосе помещена фотография молоденькой любовницы или даже дочки какого-нибудь богатенького человека, проспонсировавшего данный материал. Так что я была вполне довольна результатом, чего не скажешь о Гарике: к роли полиции в обезвреживании тарасовской преступности автор отнесся с возмутительной небрежностью, уделив ей всего пару строчек. Начальник отдела был упомянут лишь вскользь, а фамилия Папазян вообще не фигурировала в статье.

Гарик, увидев такое вероломство, не поленился сначала проштудировать статью несколько раз подряд от и до, после чего помчался ко мне, требуя объяснений. На что я смогла лишь развести руками и посоветовать ему адресовать свои претензии автору материала. Папазян, понимая собственное бессилие, сыпал клятвами – никогда больше не создавать мне бесплатной рекламы! Побушевав немного таким образом, он вынужден был удалиться несолоно хлебавши, осыпая ругательствами как журналистов, так и частных детективов. Однако долго дуться на меня Гарик не мог, и этот эпизод не стал камнем преткновения в наших дальнейших отношениях. Правда, в душе Папазян отлично о нем помнил, а я не упускала возможности подколоть его этим, когда он начинал забываться и явно переходить границы нашей дружбы. Вот и сейчас, когда я напомнила ему о том досадном инциденте, Гарик сразу помрачнел и надулся. Я же, посмеиваясь про себя, пожелала ему успехов в работе и скрылась за дверью кабинета. Визит к Папазяну можно было считать нулевым касательно продвижения в расследовании, но положительным в плане повышения моего настроения.

Едва я села в машину и задумалась над тем, что же мне делать дальше, как зазвонил мой сотовый. Посмотрев на экран, я увидела, что на нем светится номер Валерии, и сразу же ответила. Голос клиентки показался мне тревожным, при этом говорила она как-то очень неуверенно:

– Таня, у меня к тебе одно дело… Точнее, может быть, даже не дело, а просто так… Но мне кажется, что…

– Господи, Валерия, да говори ты прямо: что случилось? – не выдержала я и полминуты этого жевания слов.

– Мне кажется, что меня преследуют! – словно решившись, выпалила Валерия.

– Вот как? Кто и где? – перешла я к конкретике.

– Один мужчина. Понимаешь, он все время попадается мне на глаза. Точнее, все время ходит за мной.

– Все время – это сколько? – уточнила я.

– Все сегодняшнее утро. Вернее, заметила я его около часа тому назад. Я ехала по городу и обратила внимание на белую машину, которая постоянно маячила позади меня. Сначала я не придала этому слишком большого значения, думала, что мне просто показалось. А потом я зашла в один магазин, в другой… И везде наталкивалась на него! Вот и сейчас он ходит за мной по пятам!

Я обратила внимание, что Валерия разговаривает, понизив голос, и спросила:

– Он что, совсем близко?

– Нет, он метрах в десяти, рассматривает витрину.

– Так, а где ты находишься? – спросила я.

– В гипермаркете «Сэйл-Сити», – поведала Валерия, и я быстренько смекнула, что это практически в центре города, так что если поспешить, на дорогу уйдет совсем не много времени.

– Ты уверена, что он один? – деловито спросила я.

– Ой… – Валерия, кажется, совсем растерялась. – Я не задумывалась об этом, пока ты не спросила! Но думаю, один. Во всяком случае, в машине, кроме него, никого не было, и сейчас он ходит в одиночестве.

– Он с кем-нибудь созванивается?

– Нет.

– Хорошо. Значит, так. Продолжай спокойно гулять по гипермаркету, я скоро подъеду. И ни коем случае не подавай виду, что заметила слежку! Веди себя максимально естественно. Периодически можешь изображать, что ты кому-то звонишь, «разговаривай» оживленно и с улыбкой.

– Я постараюсь, – пообещала Валерия.

До гипермаркета «Сэйл-Сити» я домчалась буквально за пять минут. Поднявшись на второй этаж, поскольку Валерия сообщила, что находится она именно там, я начала искать ее. Вскоре я ее заметила – она не спеша прогуливалась по отделам, переходила из одного в другой. Однако бросаться к ней сразу я не спешила, понаблюдав за обстановкой со стороны. Мой наметанный глаз вскоре выцепил из толпы некоего мужчину: он явно проявлял интерес к моей клиентке. Вот только какого рода интерес, пока было неясно.

На вид мужчине было около тридцати пяти лет, и внешностью он обладал весьма выразительной. Даже странно, что он решился на слежку! Не то чтобы он был так уж красив, скорее наоборот, но все же являл он собою весьма колоритную личность. Начнем с того, что он был рыжим. Причем волосы были настолько яркого оттенка, что напоминали клоунский парик. Веснушчатое лицо довольно-таки симпатичное, хотя и далекое от классических стандартов. Чуть курносый нос, голубые глаза, которые он периодически прищуривал – видимо, по причине плохого зрения. Он был одет в короткую клетчатую куртку, что также роднило его с представителями этой цирковой профессии.

Я при первом же беглом осмотре определила, что он явно не профессионал. Вести наружку мужчина не умел совершенно. Он постоянно пялился на мою клиентку, щуря подслеповатые глаза. Мне было непонятно – как он с таким зрением водит машину? Если Валерия поворачивала голову и случайно сталкивалась с ним взглядом, мужчина тотчас отводил глаза и делал это очень заметно. Он тут же принимался изображать, будто внимательно рассматривает какой-то товар, и выходило это у него крайне ненатурально. Он хватал в руки первую попавшуюся вещь, вертел ее туда-сюда, бесцельно мял, так тискал в руках, что продавцы даже начинали подозрительно на него коситься, явно собираясь сделать ему замечание.

Заметив, что Валерия отдаляется от него, мужчина быстро и небрежно клал вещь на место и устремлялся за девушкой, суетливо и бестолково. Пару раз он на моих глазах чуть не сбил с ног других покупателей, проводивших его недовольными взглядами. Быстро бормоча сквозь зубы невнятные извинения, мужчина повсюду следовал за моей клиенткой. Нужно ли говорить, что моего появления он не заметил вообще? Словом, передо мной был непонятно кто, но явно – не мой коллега. Разве что…

Дело в том, что существует несколько способов слежки. Одним из них является так называемая грубая слежка – когда человек все время следует за объектом, не пытаясь таиться от него и не предпринимая ничего, чтобы не обнаружить себя. Примерно так вел себя и этот рыжий, непонятный пока чел. Это могло означать, что он полный дилетант и профан в своем деле – точнее, совершенно не своем. Но! Это могло быть и хитрым трюком! Если слежку осуществляют профессионалы, то они, помимо вот такой «грубости», непременно внедряют еще одну хитрость. То есть на переднем плане агенты выступают открыто, ясно давая понять объекту, что они за ним следят и выпускать из поля зрения не собираются. А вот на заднем плане, в тени, обязательно присутствуют агенты, которых вычислить крайне сложно. Это настоящие профессионалы. И если объект заметит грубую слежку, а он ее заметит обязательно, если только он не полный кретин, – то, разумеется, постарается оторваться от «хвоста». И это явится частью продуманного плана следящих за ним агентов. Те, кто следит тонко, позволят объекту оторваться от слежки грубой, непременно позволят, они же именно этого и добиваются! И позволят они ему это сделать очень легко – например, на меняющемся сигнале светофора или дав объекту войти в многолюдное здание с несколькими выходами. А когда сердце счастливчика будет готово выпрыгнуть из груди и он в душе порадуется, что так удачно всех провел и, соответственно, потеряет бдительность, – вот тут-то на сцену и выйдут невидимые агенты, которые уже без всякого труда доведут голубчика до нужного места и там-то и сцапают тепленьким.

Так что расслабляться мне не следует – нужно сначала определить, что действительно представляет из себя этот рыжий тип, полный ли он лох или хитрый профессионал? Пока что складывалось впечатление, что – первое.

Я спокойно, не спеша, двинулась следом за ним и Валерией, видя, что девушка перешла в отдел косметики. Поведение мужчины с каждой минутой все больше свидетельствовало о том, что он – полный дилетант и обвести вокруг пальца такого лопуха будет очень просто. Но я не забывала о возможной тонкой слежке и очень внимательно и незаметно следила за происходящим вокруг, отмечая взглядом абсолютно всех находившихся в торговом центре людей, особенно – в отдалении от моей клиентки. На тот момент совершенно ничего не выдавало признаков дополнительной слежки. Предварительный план действий быстренько возник в моей голове. Я достала свой сотовый и набрала номер Валерии.

– Улыбайся! – первым делом приказала я ей, увидев, как она растерянно заметалась, ответив на мой звонок.

«Эта парочка явно стоит друг друга!» – подумала я, видя, что Валерия напрочь позабыла все мои инструкции, и продолжила вслух:

– Валерия, я рядом с тобой, только поворачиваться никуда не нужно! Поброди немного по отделу косметики и переходи в отдел верхней одежды, он следующий. Там набери побольше вещей и проходи в примерочную. Оттуда позвони мне и скажи, в какой кабинке ты находишься. Если что-то не поняла, спрашивай сейчас.

– А… – вякнула Валерия, старательно изображая на лице прямо-таки восторженную улыбку. – Мне, собственно, все понятно… А какие вещи брать?

– Любые, – со вздохом ответила я. – Юбки, кофты, джинсы, платья – все в таком роде.

– Ладно, – сияя улыбкой во все свои тридцать два зуба, произнесла Валерия, и я отключила связь.

Ситуация, видимо, совсем лишила мою клиентку способности думать самостоятельно, и она, невзирая на мои предостережения, постоянно вертела головой во все стороны, выискивая меня глазами и словно пытаясь мысленно спросить – все ли она правильно делает? Я не обращала на нее никакого внимания и ходила по гипермаркету с самым обычным, даже несколько рассеянным видом. Я уже сказала Валерии все, что должна была, и это «все» было совсем не сложным, так что дальше пусть обходится без моих подсказок.

В отделе косметики я тщательно отобрала нужные товары и оплатила. Разумеется, потраченные деньги я поставлю в счет Валерии – в конце концов, ради нее и совершалась эта покупка.

Валерии, очевидно, пришлось напрячься, она сосредоточенно наморщила лоб, вспомнила, наконец, мои слова и, немного пробыв в отделе косметики, двинулась к отделу одежды. Я – следом. Рыжему мужчине, которого я не выпускала из поля зрения ни на секунду, ничего не оставалось делать, как последовать нашему примеру. Ситуация для него осложнилась тем, что отдел был сугубо женским. Он и так натерпелся, бедный, в отделе косметики, не зная, куда себя девать, даже вспотел. Теперь на его долю выпадало еще одно испытание… Ну, это уже были чисто его проблемы, и озабочиваться ими я абсолютно не собиралась. Мне требовалось выполнить собственную задумку, а она заключалась в том, чтобы спровадить Валерию из гипермаркета, причем сделать это очень технично – то есть так, чтобы рыжий ничего не заметил.

В отделе одежды Валерия немного оживилась. Во всяком случае, джинсы и блузки она хватала с вешалок с явным удовольствием и прикладывала их к себе. Затем с целой кипой вешалок, перекинутой через руку, она направилась в сторону примерочных. Выбрав кое-что на свой вкус, я достала сотовый и спросила:

– Ты в какой?

Слава богу, Валерия сразу смекнула, о чем это я, и быстро ответила:

– В третьей.

Я отобрала кое-какие вещички и непринужденной походкой двинулась к примерочным, сразу направившись в третью кабинку. Валерия стояла там и крутила в руках довольно симпатичную блузочку.

– По-моему, миленько, да? – не очень уверенно спросила она, обращаясь ко мне.

– Убери! – я решительно выдернула из ее рук блузку – она была слишком открытой и подходила скорее для лета – и сунула ей вещи, которые выбрала сама. По моим прикидкам, они должны были ей подойти идеально. – Меряй! – приказала я Валерии.

Она округлила глаза и воззрилась на меня как на ненормальную.

– Меряй! – повторила я. – Прямо здесь и сейчас, при мне. Ложная застенчивость сейчас неуместна.

Валерия, видимо, смирилась с тем, что на время расследования она попала в полное мое распоряжение, и начала расстегивать ремень джинсов. Я отвернулась. Когда она полностью облачилась в предложенную мной одежду, я к ней повернулась и принялась пристально ее осматривать. Валерия послушно вертелась из стороны в сторону, ничего не понимая.

– Что ж, неплохо, неплохо, – бормотала я. – Еще несколько штрихов – и будет просто отлично!

– Каких штрихов? – решилась спросить Валерия и шепотом добавила: – А он… ушел?

– Нет, – ответила я, игнорируя ее первый вопрос. – Он томится возле отдела, не будучи в силах преодолеть природное смущение и войти в это женское царство. Значит, так! Сейчас облачаешься в собственные одежды и идешь к кассе оплачивать покупки. Потом отправляйся в туалет.

– В женский? – на всякий случай уточнила Валерия, уже уверенная, что от меня можно ожидать чего угодно.

Я вздохнула.

– В женский, – успокоила я ее. – Там ты просто стоишь и ждешь меня. Можешь попутно сделать свои дела, если они у тебя там найдутся. Все, марш!

Валерия подхватила вещи, которые я для нее выбрала, и выскользнула из кабинки. Я, выждав пару минут, взяла все остальное и тоже покинула примерочную. В торговом зале я развесила все на свои места, попутно отметила, что Валерия уже все оплатила, и пошла вслед за ней к выходу.

Рыжий парень, увидев мою клиентку, не смог сдержать вздоха облегчения. Я мысленно злорадно усмехнулась. Он еще не знал, что ждет его впереди…

Валерия проследовала к туалету и скрылась за его дверью. В глазах парня появилось выражение тоскливого отчаяния. Он посмотрел на часы, потом на дверь туалета с изображением условного женского силуэта – и заковылял в конец коридора. Там он встал у стены в позе Наполеона и замер.

Я тоже прошла в туалет, попутно заглянув еще в один отдел и приобретя темные очки. Когда я вошла, сразу увидела Валерию: она мялась у стены с огромным пакетом в руках.

– Ну что ж, – весело подмигнула я ей. – Сейчас мы будем тебя преображать!

И я взмахнула сумкой, в которой лежали темные очки, тушь для волос, яркая губная помада и еще кое-какие косметические штучки.

– Зачем?! – с ужасом в глазах спросила девушка.

– Затем, чтобы ты могла покинуть гипермаркет незамеченной, – пояснила я. – А я могла бы спокойно проследить за нашим товарищем, чтобы хотя бы примерно определить, кто он и что ему надо от тебя. Если повезет, я надеюсь узнать его адрес или хотя бы на кого он такой работает. Хотя у меня такое подозрение, что на самого себя. Потому что никто в здравом уме не стал бы поручать такое ответственное мероприятие, как слежка, столь неискушенному человеку!

Валерия не стала спорить, полностью отдавшись в мои руки. Для начала она позволила сделать ей яркий макияж. Она приехала в гипермаркет почти без косметики, даже губы не накрасила, и сейчас боевая раскраска была очень кстати. Я постаралась, чтобы при этом девушка не выглядела вульгарно, и, кажется, мне это удалось. Затем я начесала ее темные волосы у корней и несколькими интенсивными мазками провела по ним тушью, придав им красный оттенок. Валерия с тревогой посматривала в зеркало, но молчала. На женщин, зашедших в туалет по естественным надобностям и косившихся на наши манипуляции, я не обращала внимания. В конце концов, у каждого свои дела. Почему бы двум молодым женщинам не воспользоваться туалетом как салоном красоты?

Покончив с макияжем, я велела Валерии переодеться. Она была в обтягивающих джинсах, черной водолазке и наброшенной на плечи коротенькой куртке, благо, несмотря на середину зимы, погода была не слишком холодной. К тому же Валерия ведь была на машине. Тут уж она запротестовала насмерть и сказала, что обнажаться при всех точно не будет и переоденется, лишь оказавшись в кабинке.

– Воля твоя, – не стала спорить я. – Если тебе охота там корячиться – пожалуйста.

Валерия схватила вещи и ретировалась. Через несколько минут из кабинки вышла яркая, сексапильная женщина с пышной прической, в длинной струящейся юбке и элегантном приталенном полупальто цвета фрезии. Плечи ее покрывал широкий палантин. Она ничем не напоминала ту блеклую бесполую особу, которой обычно представала Валерия перед людьми. Ей, видимо, было не очень-то привычно в новом образе, она теребила палантин.

Я критично осмотрела ее, перевязала палантин по-своему и удовлетворенно сказала:

– Вполне! Теперь надень вот это, – и протянула ей темные очки.

Они довершили созданный мною образ, придав облику девушки некую загадочность и уверенность в себе.

«Покончу с карьерой частного детектива – смогу работать стилистом, – похвалила я себя, мысленно ставя себе твердую пятерку за работу. – Ладно, пора переходить ко второму акту пьесы».

– Теперь отправляйся на выход, садись в машину и уезжай, – сказала я девушке.

– Куда? – полюбопытствовала та.

– Домой, – пожала я плечами. – И сиди там спокойно, никуда не высовываясь, до тех пор, пока я не сообщу о себе. Договорились?

– А если мне позвонит Игорь? – неожиданно выдала Валерия.

– Если так, это будет просто прекрасно, – усмехнулась я, но не добавила – меня, мол терзают смутные сомнения, что это произойдет. Во всяком случае, сегодня. – Все, отправляйся!

Я буквально вытолкала Валерию из туалета и осторожно высунулась в щелку – посмотреть, как все пройдет. Все было так, как я и предполагала: наш преследователь, уже осоловевший от ожидания, тупо стоял у стены, чуть ли не прилипнув к ней, и с застывшим выражением лица смотрел перед собой. На женщину, вышедшую из дамской комнаты, он не обратил ни малейшего внимания. Конечно, ему и в голову не пришло, что это Валерия может так преобразиться за какие-то несколько минут. К тому же я учитывала его плохое зрение и то, что из конца коридора он сможет разглядеть лишь знакомый силуэт и одежду.

Посмеявшись про себя, когда Валерия благополучно миновала коридор и прошла к лифту, я тоже решила покинуть это не слишком-то комфортное место. Выйдя из туалета, я нырнула в один из отделов и оттуда принялась наблюдать за рыжим парнем, справедливо полагая, что следующие минуты будут отнюдь не лучшими в его жизни. Так оно и было: парень явно весь измаялся. Он переступал с ноги на ногу, постоянно менял позу и ежеминутно поглядывал на часы. Глаза его все больше и больше наливались усталостью, тоской и раздражением.

Наконец он не выдержал. Справедливости ради хочу отметить, что продержался он почти целых полчаса. Измучившись окончательно, мужчина оттолкнулся от стены и решительно направился к лифту. Я побежала по лестнице, поглядывая в окно. Этаж был всего лишь третьим, и я не боялась потерять из виду рыжего мужчину. Вот он вышел из дверей на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух, и направился именно к той «девятке», на которую я обратила внимание при подъезде к «Сэйл-Сити».

Прежде чем сесть за руль, мужчина огляделся. Машины Валерии он, разумеется, не обнаружил, поскольку та укатила уже полчаса назад. Поняв, что опростоволосился, мужчина открыл дверцу машины и сел. Взяв с панели очки, нацепил их на нос.

«Ну, так-то лучше, – одобрительно подумала я. – Зачем же ты их во время слежки-то снял, дурик?»

Проанализировав его поведение, я окончательно пришла к выводу, что никакой тонкой слежки задействовано не было – парень явно работал один. Он ни с кем не созванивался, не встречался, никому ничего не передавал. Это он один самостоятельно и так неумело следил за моей клиенткой, что упустил ее из виду. А это означало, что Валерия находится в безопасности – во всяком случае, я весьма на это надеялась. А вот парень сам попал под прицел, мы поменялись с ним местами: теперь уже я следила за ним, только он, в отличие от Валерии, об этом не догадывался. То, что это именно так, я поняла по дальнейшим его действиям.

Мужчина завел машину и выехал на проезжую часть. Сев в свой «Ситроен», я поехала за ним. Собственно, погоней это назвать было нельзя даже с натяжкой. Рыжий совершенно не думал о том, что его могут преследовать, и не пытался от этого преследования оторваться. И пусть у меня не было отчаянного выброса адреналина в кровь, чувствовала я себя удовлетворенной. Просто спокойно ехала за «девяткой», и все. Попутно я старалась вспомнить: какому же региону принадлежит номер шестьдесят шесть?

Мужчина ехал по центру Тарасова и, кажется, никуда особенно не торопился. Я обратила внимание, что за все это время он так ни разу ни с кем и не побеседовал по сотовому телефону. Он вообще не доставал его. А это значит, что ему точно не перед кем отчитываться за свои действия. То есть он следил за Валерией по собственной инициативе. Но зачем? Зачем? Надеется таким образом выйти на Минаева? Считает, что Валерия в курсе, где тот скрывается? Это оставалось непонятным. И неясно даже, выясню ли я это, доведя его до места назначения, или нет. А в том, что доведу, я не сомневалась…

Ах, как свойственно заблуждаться человеку, боже мой! И особенно в те минуты, когда ничто не предвещает иного развития событий! Казалось бы, все идет размеренно, четко и ясно и результат может быть только один. Ан нет! Ну кто же мог предположить, что мужчина решит ускориться на одном из светофоров и проскочит его в тот момент, когда свет уже начал меняться с зеленого на желтый?! Кто же мог предположить, что меня, проследовавшую за ним всего лишь секундой позже, тормознет неизвестно откуда взявшийся гаишник, которых в жизни не бывает на этом перекрестке? Он стоял, как выросший после дождя гриб, и призывно помахивал мне палкой, требуя остановиться.

Выругавшись сквозь зубы и еще надеясь, что мне удастся быстро разрулить ситуацию, я послушно притормозила машину и высунулась из окна.

– Прошу прощения, виновата, – скороговоркой проговорила я, доставая бумажник. – Просто я очень спешу – важная деловая встреча. Готова понести заслуженное наказание прямо на месте и двигаться дальше.

Гаишник скользнул по бумажнику взглядом, но ему, видимо, было скучно и хотелось не только денег, но еще и небольшого развлечения. Хотя бы в виде общения с симпатичной женщиной.

– Как же вы так, девушка, – укоризненно начал он, качая головой. – Нехорошо! Вы сколько времени за рулем?

«Ты столько на свете не живешь!» – раздраженно подумала я, с тоской наблюдая, как синяя «девятка» скрывается за поворотом. Но у меня еще был шанс ее догнать.

– Много лет, – пропела я. – И всегда езжу о-очень аккуратно, можете сами убедиться. Позвоните, к примеру, полковнику Кирьянову из городского УВД, это мой старинный друг.

Я недаром назвала фамилию Кирьянова – мой и впрямь давнишний приятель Володька был довольно-таки широко известной фигурой в городе, и сейчас я решила чуть-чуть поспекулировать нашим знакомством и его фамилией.

Но гаишник не стал никуда звонить, а потребовал мои права. Несколько минут, в течение которых я вся извелась и уже буквально подпрыгивала на сиденье, он изучал их, а потом прочитал долгую и нудную лекцию о том, какой опасности подвергают жизни пешеходов такие, как я, нерадивые водители. Потом он наконец взял злосчастную тысячу, которая уже взмокла в моей руке, и с чистой совестью меня отпустил.

«А сразу так нельзя было? – думала я, со злостью выжимая педаль газа. – Нужно было меня еще и помучить?»

Я, конечно, для очистки совести свернула в ту сторону, куда укатил рыжий. Конечно, поколесила по близлежащим улицам в поисках синей «девятки» с непривычными номерами. Потом, поняв, что занятие это совершенно безнадежно, помянула недобрым словом и всех гаишников, и всех рыжих и уныло отправилась домой…

«…Видимо, в реальном мире могут жить только люди, глубоко чувствующие и не желающие вкалывать себе анестезию. И в общем, по-своему это сильные люди. Вот как, например, я. Остальные уходят в мир фантазий и становятся идиотами. Причем каждый по-своему, каждый по-своему!..» Взять хотя бы Николая Кремнева – человека, с которым Строгачев познакомился через Игоря Минаева. Казалось бы, дуб дубом, но вот повернулся на своем православии и живет в мире не то чтобы грез, но, скажем так, с однобоким восприятием действительности. «Таксует» на «Фольксвагене» и рассуждает о судьбах России и всей планеты. Приезжает с расспросами о положении дел в мировой экономике и ждет не дождется, когда же наконец ненавистные ему – по причине острого русского патриотизма – Соединенные Штаты рухнут. Конечно, Строгачеву льстило, что в глазах Кремнева он является экспертом в области мировой экономики. Но зачем это ему, зачем?! Какой в этом практический смысл?! Лучше бы подумал о том, как поменять старый «Фольксваген» на новый, а то он у него ломается каждый месяц. Да и вообще, иметь «Фольксваген» – непрактично. Гораздо лучше ездить на отечественном «ВАЗе», потому что ремонт обходится дешевле.

Примерно так думал Петр Строгачев, собираясь сделать плов вечером в понедельник, готовясь к нелегкому вторнику. Нет, положительно, просто невозможно становится жить среди идиотов! Самое интересное, по мнению Строгачева, заключалось в том, что люди, отгораживаясь от реальности, в выдуманном мире живут гораздо более счастливо и не парятся насчет всевозможных проблем. Строгачев же всегда хотел все предусмотреть заранее. Но когда эта тактика не приносила ему успеха в жизни, он списывал все свои проблемы на других людей, которые вечно живут по законам, далеким от логики. Ведь он же все делал правильно, грамотно! И в отличие от людей из выдуманного мира, на него постоянно сыпались какие-то болячки! И все из-за того, что он очень глубоко и тщательно переживал все с ним происходящее. Анализ и другие умственные упражнения стали в какой-то степени навязчивой идеей Строгачева. Принцип «мыслю – следовательно, существую» он возвел в бесконечный, непререкаемый абсолют.

У Строгачева не было семьи. Вернее, она когда-то была, но, женившись и разведясь один раз, этот мужчина решительно сказал браку «нет». Он боялся связывать себя постоянными отношениями и особенно боялся эмоций. Это была его болевая точка. А женщины, которые в основном являются существами эмоциональными, раздражали Петра. Будучи по своей природе человеком прагматичным и реалистичным, он рассуждал, что женщины нужны лишь для домашнего труда и секса. В плане домашнего труда Строгачев совершил за последние годы почти подвиг, научившись отлично готовить все, что ему нравилось, и больше в женских руках не нуждался. К тому же Петр был чрезвычайно привередлив и щепетилен в еде – из всего наименования продуктов, существующих на планете, он употреблял в пищу примерно треть. Остальные две трети, по тем или иным причинам (их вред для здоровья, плохой вкус, сомнительное происхождение), им отметались.

Что же касается секса, это представляло для Строгачева проблему, но с возрастом она становилась все более размытой и, как ни боялся он себе в этом признаться, не очень-то и актуальной. Тем не менее Петр, несмотря на свой консерватизм и возраст, освоил Интернет и вечерами, свободными от работы, упорно сидел на сайтах знакомств. Там он поместил фотографию десятилетней давности, где ему было чуть за сорок и где он выглядел этаким энергичным качком на фоне Красного моря – тогда он в первый и единственный раз выехал отдохнуть за границу, в Хургаду. Разумеется, отдыхал он в январе, в разгар «низкого» сезона, чтобы не переплачивать. Подобная «презентация» привлекла к нему внимание достаточного количества женщин. Ровесницы, впрочем, Петра никоим образом не интересовали – по причине потери ими «товарного вида» и абсолютного нежелания поддерживать чисто сексуальные отношения. Но так или иначе, было несколько вариантов, которые для Строгачева являлись вполне приемлемыми. Встретившись пару раз с кандидатками «в реале», он, однако, понял, что виртуальный образ и реальный – совершенно разные вещи, и необходим более тщательный анализ и сбор информации, дабы не совершать ненужных движений и не тратиться на угощение заведомо неинтересного объекта в кофейнях. Поэтому он почти месяцами изводил женщин перепиской, под всякими предлогами уклоняясь от слишком быстрого, по его мнению, сближения. Разумеется, это решению проблемы никак не способствовало. Наконец он все же решился, встретился, и красивая женщина, гораздо младше его, тридцати пяти лет, ему понравилась. Но при этом Строгачев не захотел приглашать ее к себе домой, решив сначала посмотреть, как она живет – что-то в ее рассказе показалось ему подозрительным. Кандидатка же заупрямилась и к себе его приглашать не стала. Строгачев счел, что это какая-то неведомая пока что ему «разводка», и контакты с ней прекратил. Короче говоря, к своим пятидесяти двум годам Петр представлял собой классического зануду с довольно-таки мрачным и пессимистичным взглядом на жизнь и людей.

Однако пора было перейти к процессу приготовления плова… Задумавшись о том, как он будет решать важный рабочий вопрос без минаевской подписи, Строгачев занервничал и решил порезать морковь, не закрыв заслонку в новоприобретенном устройстве для резки овощей. Решил сделать это вручную, побыстрее – и не рассчитал… Короче говоря, вместе с морковью Строгачев порезал себе палец. Палец был самый что ни на есть нужный, рабочий, средний на правой руке. Отчаянно матерясь, Петр обмотал палец пластырем и начал размышлять, почему же произошло это событие. Пришел он к неутешительным выводам. Виноватым в этом происшествии оказался… Игорь Минаев! Все было очень логично – именно Минаев своим неожиданным, непонятным и, главное, очень несвоевременным исчезновением вызвал у Строгачева тяжелые раздумья по поводу будущего. Именно Минаев, как только выдавался удобный случай, высокомерно-презрительно, как это умел делать только он, отзывался о строгачевской инертности, нерешительности и постоянной перестраховке. Критика так или иначе воздействовала на Строгачева. Но пытаясь перестроиться под «этих идиотов», он становился не то что как они, таким же, а гораздо более нелепым и смешным, нежели эти легкомысленные люди. Разумеется, он понимал это, и все это до крайней степени его злило, только излить свою злость ему особо было не на кого.

Минаев все же был его, скажем так, начальником. Несмотря на это, Строгачев не раз с ним скандалил, в том числе и чисто по денежным вопросам. Дело в том, что Петру почти всегда казалось, что его в чем-то обкрадывают и что-то ему недодают. Он мог жарко вести спор по поводу прибавки к зарплате в тысячу, да что там в тысячу – в пятьсот рублей! И очень негодовал, когда Минаев однажды пригласил его к себе домой и попытался накормить всякими деликатесами, которые Петр, по причине своей крайней избирательности в еде, потреблять не стал. Он счел, что Минаев таким образом решил дешево от него отделаться, чтобы не повышать зарплату. С другой стороны, Строгачев был очень добросовестным работником и, в отличие от не слишком-то усидчивого и не склонного к дисциплине Минаева, был незаменим в плане управления гастарбайтерами. Да, именно они, эти нищие узбеки и таджики, строили в городе Тарасове насосную станцию.

Относительно же этого сегодняшнего вечера можно было сказать, что он не удался, причем с самого начала, с этой самой злосчастной моркови. Впрочем, плов из куриного филе Петр все же с горем пополам приготовил. Настроение ему в этом процессе испортило воспоминание о том, что когда-то, со свойственной Минаеву безапелляционностью, он, будучи у Строгачева в гостях, заявил ему, что настоящий плов обязательно должен быть с курагой и что якобы это ему говорил бригадир гастарбайтеров Рашид. Но авторитет этого плохо говорящего по-русски грязного субъекта был явно недостаточен для Петра, к тому же курага числилась в списке тех продуктов, которых он не употребляет. В данном случае – просто потому, что не любил сухофрукты вообще и не понимал смысла их «существования». Порезанный палец болел, перед глазами стояло лицо Минаева, звучал в ушах его голос, театрально вбивающий в его мозг слова, как сваи в землю: «Петя, настоящий плов должен быть с курагой!!!», а мысли о том, что завтра ему вряд ли удастся получить деньги в банке без минаевской подписи, довершали общую мрачную картину жизни Строгачева…

Но всему в жизни приходит конец. Вот и плов был приготовлен, и Строгачев, вооружившись ложкой, собирался уже приступить к трапезе. Но тут в дверь квартиры позвонили. Петр машинально бросил взгляд на часы. Половина девятого. «Кого еще принес леший?!» – раздраженно подумал он. Подойдя к двери, он осторожно заглянул в глазок. Его взору предстал молодой парень со смазливым лицом. «Офисный планктон», – тут же дал ему определение Строгачев.

– Вам кого? – спросил, не открывая дверь, Петр.

– Мне Строгачева Петра Григорьевича, – ответил парень. – Я от Игоря Минаева. Это очень важно!

Строгачев с облегчением вздохнул и принялся открывать дверь. Когда он ее открыл, вместо «офисного планктона» перед его лицом выросла вполне реальная «конкретная» круглая физиономия, а справа появилась еще одна, примерно такая же. В следующее мгновение Строгачев ощутил удар под дых. Последнее, о чем он успел подумать, было: «Ну как же я этого не предусмотрел?!.»

Я пребывала в состоянии нервного напряжения. Конечно, по сравнению с тем, что мне приходилось когда-то выдерживать от бандитов, ничего особенного не случилось – подумаешь, остановил полицейский и устроил долгие разборки! Однако я упустила человека, который наверняка был каким-то образом связан с пропавшим Минаевым. Об этом свидетельствовали и номер на его машине, и то, как он довольно неумело следил за Валерией. Но эпизод, что называется, уже отыгран, нужно работать дальше. Я принялась размышлять над своими последующими действиями. Прежде всего, видимо, следует добраться до дома и навестить Валерию. Второй пункт, впрочем, может, и не совсем обязателен. Хотя… Стоило бы узнать у нее поподробнее, каким образом она обнаружила слежку и, может быть, произошло что-то еще, ускользнувшее от ее внимания, но что может помочь мне в дальнейшем расследовании. Я набрала номер Валерии и выяснила, что она уже дома и у нее все в порядке. Это меня успокоило, и я решила сначала подняться к себе, потому что успела проголодаться и мне следовало восполнить запасы жизненной энергии.

Дома я прежде всего сварила себе кофе и разогрела в микроволновке купленную по дороге пиццу. Перекусив и немножко успокоившись, я переоделась. И тут мне на глаза неожиданно попалась забытая Рубальским недопитая бутылка коньяка. Конечно, многие не одобрили бы этот мой шаг, да и я потом об этом пожалела, но все же решила слегка «смягчить» бурные события утра. Несмотря на то, что певец отхлебывал коньяк из горла, да и вообще, не подобает приличным женщинам допивать за кем-то, я не страдаю особой брезгливостью… Короче говоря, я позволила себе выпить пятьдесят грамм коньяку. Потом немного посидела и все же решила подняться к Валерии. Звонить по телефону я сочла излишним, просто вызвала лифт и поднялась на восьмой этаж.

Подойдя к двери квартиры Валерии, я заметила, что она слегка приоткрыта. Конечно, клиентка моя – девушка несколько легкомысленная, поэтому я этому не особо удивилась. Однако вознамерилась устроить своей подопечной нагоняй – учитывая, что за ней следили, подобное поведение выглядело весьма безответственно. Дернув за ручку, я поняла, что дверь держат изнутри. Дернуть ее еще раз мне не довелось, потому что она сама подалась в моем направлении, а через секунду я увидела перед собой мужское лицо. Это лицо было типичным для людей, работающих в так называемых «серьезных» структурах, будь то госбезопасность, полиция, прокуратура или организованная преступность. Черная куртка и такого же цвета вязаная шапочка а-ля Анатолий Дукалис вообще не оставляли никаких сомнений о роде занятий моего визави.

– А Лера дома? – Я мгновенно решила прикинуться дурочкой-соседкой, зашедшей по совершенно не относящимся к проблемам хозяйки делам.

Мужчина немного подумал, оценивающе оглядел меня с головы до ног и приоткрыл дверь. Он ничего не сказал, только переглянулся с другим человеком, такого же облика и в такой же примерно одежде, который находился в квартире. Тот кивнул, и стоявший у двери тип впустил меня в прихожую. Беглым боковым взглядом я заметила, что карман у него характерно оттопыривался – скорее всего, оба были вооружены. У меня же с собой, разумеется, пистолета не было. К тому же я была в домашних тапочках, и ко всему прочему, еще и выпитый коньяк начал давать о себе знать некой общей расслабленностью и затуманенностью сознания.

– Ну, ты все поняла? – вполне вежливо, но с заметным нажимом спросил главный из двух, находившийся в комнате.

Валерия, которую я увидела, войдя в квартиру, сидела на диване в напряженной позе. Она мелко закивала головой в ответ на вопрос главного. После этого он указательным пальцем ткнул в бумажку, которая лежала перед Валерией на журнальном столике, и настойчиво произнес:

– Вот по этому телефону позвони!

После этого, одарив Валерию пронзительным взглядом, незнакомец направился к выходу. Его напарник, который, по-видимому, в течение всего времени их пребывания в квартире держал незакрытую дверь, уже исчез на лестничной клетке. Я попутно заметила, что пришельцы не разувались – у главного из них ботинки были, видимо, с тракторной подошвой, и на линолеуме оставили очень заметные грязные следы – на улице шел снег. Таким невежливым образом в квартиру заходят две категории людей: врачи и правоохранители. Ну, во втором случае к ним можно приписать еще грабителей и бандитов, причем еще нужно постараться их от правоохранителей отличить – порою это сложно сделать.

Незваные гости Валерии не удостоили меня ни одним словом – действительно, с их точки зрения, зачем тратить время на какую-то соседку?! Как только они закрыли за собой дверь, я тут же бросилась спрашивать:

– Кто это такие? Откуда? Что хотели?

– Первый раз вижу, – отозвалась Валерия в крайней растерянности. – Сказали через дверь, что они от Игоря, я на радостях и открыла. А они сразу вошли, начали на меня наседать, спрашивать, где он, осмотрели тут все…

Слушая ее, я подбежала к окну – слава богу, что выходили окна в квартире у Валерии, как и у меня, к подъезду. Я увидела, что там стоит машина – с восьмого этажа было видно плоховато, но вроде бы это был «БМВ» черного цвета. С лестничной клетки послышался звук отъезжавшего лифта. Как же все-таки плохо, что это восьмой этаж! Я – в домашних тапках – по лестнице не смогу их догнать. Да, собственно, вступать с ними в какой-то конфликт сейчас, наверное, смысла не имело. Проследить? Но я просто не успею добежать вниз, сесть в машину – причем сделать все это незаметно. Они меня моментально засекут и пожелают выяснить: с какой это радости соседка в шлепанцах вдруг принялась их преследовать? И вряд ли они решат, что это всего лишь свихнувшаяся от одиночества дамочка, влюбившаяся в них – во всех – с первого взгляда. К тому же я успела «принять» коньяк, хоть и немного – вот уж воистину черт меня дернул! Конфликт с представителями дорожной полиции меня волновал не так сильно, как недостаточная координация на дороге. А я принципиально не сажусь за руль даже после стакана пива. Нет, слежку сейчас устраивать не стоит. Нужно попробовать идентифицировать их машину.

Взгляд мой беспорядочно заметался по предметам интерьера в квартире Валерии. Перед глазами быстро замелькали картины с лицами, полными отчаяния, всякого рода готические безделушки на полках и… вдруг я увидела большой бинокль, скорее всего военный. Я тут же схватила его и быстро вынула из футляра. Открыть балконную дверь оказалось не так-то просто – все же стояла зима, а между секциями двери Валерия еще положила утеплитель в виде каких-то толстых одеял. Но все же эта преграда была преодолена, и я, выйдя на балкон, навела бинокль на автомобиль, стоявший возле подъезда.

«Вот и они», – отметила я, увидев, как из подъезда вышли двое незнакомцев, только что побывавших у Валерии. Автомобиль действительно оказался «БМВ», я не ошиблась. Но главное, что номера – а увидела я их, как только машина отъехала, – были с тем же кодом, что и у человека, следившего за Валерией! То есть с екатеринбургскими, как я решила. И это уже складывалось в определенную картину, хотя и без явных причинно-следственных связей. Они наверняка были, но оставались мне пока неведомыми.

Проводив взглядом в бинокль уезжавший автомобиль, я вернулась в квартиру, закрыв балконную дверь. Валерия сидела на диване, нахохлившись, скорее всего шокированная тем, что недавно тут произошло. Я тяжело опустилась в кресло рядом с диваном.

– Выпить хочешь? – неожиданно спросила Валерия.

– Спасибо, уже выпила… Не помогло, – ответила я.

Но надо было срочно приходить в себя и двигаться дальше, какие бы трудности и гадости тебя ни настигали. Поэтому я взяла себя в руки и посмотрела на Валерию – не нужна ли ей помощь?

– Лера, тебя не били? – спросила я.

– Нет, – ответила она, поежившись – видимо, ей только сейчас пришло в голову, что ее могла постигнуть столь плачевная участь.

– Сколько они здесь пробыли?

– Не помню. Минут пять, наверное… Когда ты звонила мне, все было в полном порядке!

Я припомнила, что, когда парковалась у подъезда, вернувшись после неудачной слежки за рыжим, машины, на которой уехали незнакомцы, во дворе не было.

– Чего они хотели? Что спрашивали? – принялась выяснять я.

– Где Игорь, – односложно отвечала Валерия в своем излюбленном ключе. – Сказали, что, как только он появится, я должна позвонить по этому телефону.

Она кивнула на бумажку, лежавшую на столе. Я машинально взглянула на номер – разумеется, он не был мне знаком. Рядом лежал мобильный телефон Валерии. Неожиданно мне в голову пришла мысль…

– Когда они были здесь, ты выходила из комнаты? – спросила я. – Может быть, в кухню или в туалет?

Валерия непонимающе посмотрела на меня, подумала и ответила:

– По-моему, выходила… Ну, то есть один из них сначала в кухню пошел, я – за ним. А другой в комнате остался.

Я тем временем поддела ногтем заднюю крышку на телефоне Валерии и вскрыла его. И обнаружила то, что и ожидала, – эти «товарищи» подсунули моей клиентке «жучка»! Таким образом они желали получать информацию о содержании всех ее телефонных разговоров.

– Почему ищут Игоря, они не сказали? – продолжила спрашивать я.

– Показали какие-то документы, я не заметила, что там написано… А почему – не сказали.

– Ладно, выясним, – сказала я, мысленно досадуя на свою клиентку. Вот же повезло мне с такой… непрактичной барышней, мягко говоря! «Я не заметила, что там написано!» Ну конечно, стоит ли обращать внимание на такую ерунду! А ведь надо было бы заметить! Это необходимо было сделать в первую очередь! А теперь она сидит, как ангелочек, и боится неизвестно кого!

Образовавшуюся паузу в разговоре прервал звонок моего мобильного телефона. Что удивительно, высветился номер Петра Строгачева. Удивившись и обрадовавшись в душе, что, возможно, появились какие-то новости, способные продвинуть меня в поисках Игоря, я поторопилась ответить.

– Татьяна? – Голос Строгачева звучал с интонациями какой-то апокалиптической трагедийности.

– Да, – отозвалась я, почувствовав, как у меня екнуло сердце – обычно таким тоном сообщают о какой-то непоправимой беде. – Что случилось?!

Я старалась своим собственным голосом не выдать охватившего меня волнения, поскольку Валерия находилась в непосредственной близости от меня. Однако та, вероятно, женским чутьем поняла, что что-то неладно, потому что встрепенулась и подошла, встав совсем рядом со мной и явно прислушиваясь к разговору.

– Случилось… страшное, – шумно дыша и делая паузы после каждого слова, тяжело проговорил Строгачев, и Валерия затрепетала, еле сдержав вскрик.

– Что? – повысила я голос. – Да говорите же!

– Приезжайте немедленно! – отрезал Строгачев. – По телефону о таком не говорят. Адрес узнаете у Валерии. Я вас жду!

Я, стараясь сдержать охватившее меня волнение, нажала кнопку разъединения. Валерия буквально исходила волнами беспокойства, сгорая от нетерпения.

– Что?! – не выдержав, выкрикнула она. – Игорь?!

Из глаз ее непроизвольно полились слезы.

– Так, стоп! – прикрикнула я на нее весьма твердо. – Сейчас же успокойся! Мне пока ничего не известно, но я все узнаю буквально через несколько минут. Оставайся здесь и жди, я тебе позвоню сразу же, как выясню, в чем дело.

Но Валерия не пожелала так покорно слушаться меня.

– Я с тобой! – заявила она, чуть ли не бегом направляясь в прихожую и уже натягивая сапоги.

– Нет уж! – решительно возразила я.

– Но почему? – воззрилась она на меня сквозь слезы. – Ведь это касается Игоря! Его нашли?! И сообщили Петру?! Это же Строгачев звонил? Строгачев, да? – Она заглядывала мне в лицо, пытаясь найти ответ на вопрос, который мне самой не был известен.

– Потому, что я сама не знаю, что меня там ждет, – честно ответила я. – И не могу подвергать тебя опасности. Кстати, далеко не факт, что Игоря нашли.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что если бы это было так, то сообщили бы в первую очередь мне, а не Строгачеву! Я сегодня беседовала с одним своим хорошим другом из полиции, и он в курсе дела. Он работает в убойном отделе и, уж конечно, в случае какой-либо трагедии узнал бы об этом раньше Строгачева и позвонил бы мне, как я его и просила. А раз этого не произошло… Нужно просто запастись терпением, скоро все выяснится.

Я старалась говорить убедительно и уверенно, чтобы Валерия мне поверила и успокоилась. На самом деле я вовсе не была уверена, что все так невинно. Голос Строгачева явно свидетельствовал о том, что новости его – не из разряда веселых, а Гарик Папазян вполне мог быть и не в курсе того, что с неким Игорем Минаевым случилась… роковая «неприятность». Вспомнив о Папазяне, я попутно подумала о том, что надо бы позвонить ему с просьбой пробить номера автомобилей – как «девятки» рыжего незнакомца, так и черного «БМВ». Стараясь принять максимально деловой вид, я достала сотовый и набрала номер Папазяна. Это было сделано с расчетом на Валерию – моя деловитость и невозмутимость должна была ей отчасти передаться и хоть немного успокоить. Однако Папазян не ответил, и я решила перезвонить ему позднее.

Валерия все порывалась пойти со мной, твердя, что ей будет невыносимо оставаться одной в квартире, что ей страшно и все такое.

– Ну вот что, – подвела я итог. – Здесь тебе действительно оставаться не стоит, учитывая сегодняшние обстоятельства.

– А… куда же мне идти? – растерянно спросила моя клиентка.

– Не волнуйся, недалеко, – усмехнулась я. – Всего лишь на один этаж ниже. Подождешь моего возвращения в моей квартире – так будет надежнее.

И не слушая больше никаких возражений, я легонько вытолкнула Валерию из ее собственной квартиры, велев ей накрепко запереть дверь. Потом, все так же подталкивая ее в спину, довела до своей квартиры, где сама быстро переоделась, потом заперла Валерию на ключ, наказав не подходить ни к телефону, ни к входной двери и отвечать только на мои звонки. «Жучок» из ее аппарата я уже вынула.

– Где живет Строгачев? – спросила я уже в дверях.

– Рабочая улица, дом сорок восемь, квартира пятнадцать, – механически ответила Валерия. – Такая длинная девятиэтажка, шестой этаж.

– Ясно, – кивнула я, после чего быстро спустилась вниз и, сев в машину, рванула к Строгачеву. Посмотрев на часы, я обнаружила, что с момента разговора с ним прошло всего лишь семь минут, однако я очень спешила, поскольку сам его тон убедил меня, что стоит поторопиться.

Я быстро добралась до нужного дома, поскольку хорошо его знала – он находился в самом центре Тарасова и был довольно-таки приметным, – и нажала кнопку на домофоне. К моему удивлению, на звонок никто не ответил, и мне пришлось повторить попытку. К еще большему удивлению, подъездная дверь открылась без звука, в смысле, никто не поинтересовался – кто пожаловал? Я поднялась на лифте на шестой этаж, на всякий случай держа правую руку на стволе. Дверь в квартиру пятнадцать была приоткрыта. Достав пистолет, я осторожно толкнула ее ногой. Дверь подалась. Прихожая была пуста, и я шагнула внутрь, держа пистолет наготове.

Первое, что я увидела и что совершенно не прибавило мне настроения, это пятна крови на полу. Вскинув пистолет, я крикнула:

– Петр, вы дома?!

Из комнаты послышались шаги, и передо мною предстал Петр Строгачев. Вид у него, надо сказать, был еще тот: под левым глазом набухал фонарь, нос выглядел распухшим. В руке Строгачев держал мокрый носовой платок, поочередно прикладывая его к пострадавшим органам лица. Он просверлил меня своими коричневыми глазами-жучками и, обреченно вздохнув, выдал:

– Вот такие сюрпризы преподносит порою эта жизнь…

– Что случилось? Кто вас так отделал? Вы один в квартире? – забросала я его вопросами, не убирая пистолета.

– Один, – подтвердил Строгачев и, горько усмехнувшись, добавил: – Уже…

Я быстро закрыла входную дверь и, сунув пистолет в карман, констатировала:

– Судя по всему, вас недавно навестили?

– Да уж, – проскрипел Строгачев.

– Почему тогда вы не спросили в домофон, кто пришел? Почему у вас открыта входная дверь? Ведь вы такой осторожный человек…

– Потому что, во-первых, те люди, что были здесь и которых следует опасаться, уже выяснили, что хотели, – мрачно поведал Петр. – А во-вторых, я видел с балкона, что это вы.

– Это ваша кровь в прихожей? – уточнила я.

Строгачев кивнул и осторожно коснулся платком глаза, стремительно заплывавшего и наливавшегося фиолетовым цветом. Потом вдруг взорвался:

– Главное, я даже подтереть пол не могу, потому что порезал палец! А они, эти козлы, с порога встретили меня ударом в нос!

– Так, давайте перейдем к конкретике, – перебила я его поток эмоций. – Что за козлы, сколько их было, как они выглядели и что хотели? И главное – что известно о Минаеве?

– О Минаеве по-прежнему ничего не известно, – начал с конца Строгачев, и у меня после этого признания немного отлегло от сердца. – Пришли трое каких-то уродов, сбили меня с ног и принялись выпытывать, где он находится! Блин, меня скоро трясти начнет от вопроса, где Минаев! И почему все думают, что мне об этом что-то известно?!

– Петр, давайте проясним все до конца, – попросила я. – Итак, к вам пришли трое неизвестных с целью выяснить, где Минаев. Вели они себя при этом не слишком-то вежливо, как я уже поняла. Они как-то представились?

– Нет, они сочли это излишним, – язвительно ответил Строгачев. – Ничего мне не докладывали, лишь спрашивали, где Минаев. Когда я честно ответил, что понятия не имею, они продолжили меня избивать.

– Когда это было? – нахмурилась я.

– Да буквально полчаса тому назад!

Я задумалась. По времени это совпадало с визитом двух незнакомцев к Валерии. То есть вполне можно предположить, что от нее машина с екатеринбургскими номерами прямиком отправилась к Строгачеву. Правда, он утверждает, что у него было трое визитеров…

– Как они выглядели? – вновь спросила я.

– Думаете, у меня была возможность их тщательно разглядеть? – продолжал язвить Строгачев, явно досадуя на самого себя за то, что он так лопухнулся, опрометчиво открыв дверь кому попало.

Но потом он все же призадумался и сказал, что незнакомцы были среднего роста, двое коренастых, один – так даже толстый. Рожи, по его словам, откровенно бандитские, и одеты соответственно: какие-то полуспортивные куртки и брюки. По описанию эти люди мало походили на типов, навестивших Валерию.

– Я потом, когда они ушли, с балкона выглянул, – продолжал Строгачев. – Они на машине были, на светлом «Хэндай».

– А номер вы заметили?

– Нет, с шестого этажа его не так-то просто разглядеть, – покачал головой Строгачев. – Да и зрение у меня не стопроцентное. И вообще, я старался не маячить, чтобы они меня не заметили.

– Значит, светлый «Хэндай»… – протянула я. – Нет, это не то!

– Что – не то? – покосился на меня Строгачев. – Вы что, думаете, я вру?!

– Нет, это я о своем, – отмахнулась я. – Так что вы им сказали?

Строгачев как-то виновато заморгал короткими ресницами и опустил голову. Потом он вздернул подбородок и храбро заявил:

– Да, мне пришлось назвать им адрес Валерии! И имя Николая Кремнева… Они меня били, к тому же знают, что Игорь живет здесь, у своей бабы! Они бы все равно это выяснили, а меня могли искалечить! Вы уж меня извините, можете считать меня кем угодно, но мне мои жизнь и здоровье дороги! К тому же я понятия не имею, что там Гоша напортачил, но явно – что-то не слишком хорошее. На фига мне эти проблемы?!

– Но все же вы решили меня предупредить, – заметила я.

Строгачев снова заморгал.

– Ну да! – произнес он. – А что, молчать надо было? Или вы меня совсем уж за подлеца держите?!

– Нет, я вас считаю самым обыкновенным человеком, – заметила я. – Со своими недостатками и слабостями.

Строгачев вновь вздохнул и проговорил уже совершенно другим тоном:

– Знаете, а я считал себя более сильным…

– Оставьте! – махнула я рукой. – Девять человек из десяти на вашем месте поступили бы точно так же. Что вы им еще сказали?

– Еще – дал им адрес Кремнева. Они откуда-то о нем тоже знают! Я пытался сделать вид, что не в курсе, юлил, тянул время, но… Они не из тех, кто будет ждать.

– Да уж! Знать бы еще, кто они такие и зачем им нужен Минаев? – вздохнула я. – Кстати, они ничем не выдали своего интереса? Ну, хотя бы какими-то намеками…

Строгачев замотал головой и тут же застонал – из его носа вновь засочилась кровь.

– Вам бы врачу показаться, – заметила я.

– Обойдусь, – буркнул тот. – В общем, ничего они мне не сказали, они только на меня наезжали и сами спрашивали. Буквально выбивали из меня сведения! Я им дал два адреса, сказал, что больше ничего не знаю. Вообще-то это так и есть. Они уехали, но пообещали, что если что не так пойдет, они вернутся, и тогда уж я пожалею по-настоящему.

– Так, понятно. – Я заторопилась. – Петр, послушайтесь моего совета. Не открывайте дверь так доверчиво никому, и вообще, постарайтесь сменить место жительства на время.

– Если бы это было так просто! – усмехнулся Строгачев.

– Ну, может быть, у вас есть родители или женщина, с которой у вас близкие отношения?

– Таких женщин у меня нет, – проговорил Строгачев с долей какого-то нарочитого презрения. – А родители мои живут в Пензе, и ехать туда мне совсем не улыбается. К тому же у меня работа! Как я ее оставлю?

– Ну, дело ваше, – вздохнула я, уже направляясь к входной двери и осторожно выглядывая на лестничную площадку. Она была пуста. – И все же будьте осторожны, и спасибо, что предупредили, – напутствовала я на прощание Строгачева, нажимая на кнопку вызова лифта. Двери его тут же плавно открылись – видимо, после меня им никто не успел воспользоваться, – и я поехала вниз.

Я вновь спешила. И хотя за Валерию я была более или менее спокойна, поскольку предусмотрительно оставила ее в своей квартире, которую Строгачев, слава богу, не засветил – да и не мог, но вот Кремнев подвергался реальной опасности. И все же поначалу я хотела убедиться в безопасности Валерии, потому что именно она была моей клиенткой. Я достала телефон и набрала ее номер. Валерия ответила мгновенно – наверное, не выпускала телефон из рук с того момента, как осталась одна.

– Да! – послышался ее взволнованный голос.

– Лера, все в порядке? – спросила я.

– Да, что с Игорем? – Валерию волновало только одно.

– Все нормально. То есть по-прежнему ничего не прояснилось, но это как раз сейчас хорошие новости, – несколько неуклюже высказалась я.

– А что сказал Петр? – продолжала выспрашивать девушка.

– Это неважно, – отмахнулась я. – При встрече поговорим. Ты вот что, Лера… Постарайся время от времени поглядывать в окно. Может подъехать светлый «Хэндай», прямо к нашему подъезду. Точнее, он может остановиться и поодаль, но люди из него пойдут в твою квартиру. Ты сиди как мышь и не вздумай открыть дверь, если вдруг они пойдут обзванивать соседей! Но этого может и не случиться. В любом случае, ни во что не вникай, тихо сиди у меня, и все! Единственное – если заметишь «Хэндай», даже в самом конце двора, постарайся рассмотреть его номер и записать. Если там вдруг будет несколько светлых «Хэндай», записывай все номера, я потом разберусь. Все поняла?

Судя по голосу Валерии, она не поняла ничего и очень хотела задать мне еще кучу вопросов, но я кратко повторила, что от нее требуется, и заставила ее проговорить это вслух. После чего отправилась по известному мне от Валерии адресу Николая Кремнева, на улицу Мира, попутно набирая номер Гарика Папазяна.

Великий армянин отозвался только после пятого гудка и разговаривал со мной весьма снисходительным тоном, явно давая понять, что он делает мне одолжение после того, как я сегодня разговаривала с ним так «оскорбительно».

– Гарик, мне сейчас не до этических экивоков, – сразу же предупредила я его. – И не до шуток! Мне срочно нужно пробить два номера, – я продиктовала ему номер машины рыжего незнакомца, следившего за Валерией, а также номер тачки незваных гостей, навестивших ее же сегодня. Жаль, что Строгачев не оказался таким остроглазым, как я, иначе у меня был бы полный комплект.

Папазян поломался для виду, но мой серьезный тон, видимо, возымел действие, потому что Гарик пообещал все выяснить как можно скорее. После этого я с чистой совестью направилась к Кремневу.

Денек сегодня, уже с утра, показал себя богатым на события и на новых персонажей, а прошла-то всего лишь его половина!

«Интересно, что сулит мне вторая?» – подумала я, уже зная, где буду искать ответ.

Я потянулась к бардачку и достала из него замшевый мешочек. Когда я дома, он лежит у меня в ящике секретера. Когда я покидаю квартиру, он путешествует вместе со мной, в бардачке. Словом, где бы я ни была, мои верные косточки всегда со мной. Я бережно вытряхнула их из мешочка на переднюю панель и увидела:

«36+20+1 – В делах можно ожидать перемен к лучшему, но приготовьтесь к долгому и утомительному путешествию».

Да уж, путешествие к Николаю Кремневу вряд ли можно назвать долгим, следовательно, меня ожидает какая-то дальняя поездка. Первое, что пришло мне в голову, это Екатеринбург – на данный момент это был единственный объект, фигурирующий в деле, помимо Тарасова. Но пока что поездку туда планировать было рано.

Я остановила «Ситроен» возле дома, где проживал Николай Кремнев, от души надеясь, что доморощенный таксист сейчас дома. По рассказам Рубальского, должно было быть именно так. По ночам, примерно с двенадцати до пяти утра, Кремнев бороздил улицы нашего города, зарабатывая на свой хлеб насущный. Затем он отправлялся домой и отсыпался до обеда, после чего был предоставлен самому себе – до следующей ночи. Так как сейчас было без четверти три, я предполагала, что он как раз должен был недавно проснуться, ну, или находиться на подходе к этому. В любом случае, вряд ли он сейчас куда-то отправился.

Я позвонила в домофон и вскоре услышала резкий женский голос:

– Да!

– Извините, я к Николаю Кремневу, – проговорила я.

– А вы кто? – меня явно не хотели так легко впускать.

– Я по делу, – начала злиться я, поскольку разбирательства с неоправданно ревнивыми женами не входили в мои планы.

– По какому? – не отставала женщина, и я уже пожалела, что предварительно не позвонила Кремневу и не договорилась о встрече лично с ним.

– По поводу исчезновения Игоря Минаева, – жестко произнесла я и добавила на всякий случай: – Которого разыскивает полиция и который был близко знаком с Николаем!

Повисла пауза, затем я услышала глуховатый голос:

– Ира, открой, это ко мне!

Видимо, на мое счастье, к двери подошел сам Кремнев и услышал мою последнюю фразу. Женщина что-то вполголоса бросила ему, однако домофон запищал, и я смогла войти в подъезд. Когда я поднялась на пятый этаж, увидела, что дверь в квартиру Кремневых приоткрыта, а на пороге, выглядывая в нее, переминается с ноги на ногу довольно высокий мужчина. Он выглядел еще сравнительно молодым, но это впечатление портил нависавший над домашними брюками живот, возникший, видимо, от постоянного сидячего образа жизни.

У него было квадратное, слегка обрюзгшее лицо, выражение которого выдавало в Кремневе тугодума. Я подумала, что прозвище Кролик было ему дано за длинные передние зубы, выступавшие вперед, а также за созвучие с его именем и фамилией. За спиной Кремнева, скрестив руки на груди, возвышалась женщина с острыми чертами лица и неприятным взглядом. Взгляд этот, оценивающе скользивший по мне, ясно говорил о том, что она собирается держать ситуацию под контролем.

– Добрый день, это вы меня спрашивали? – скороговоркой проговорил Кремнев, когда я остановилась у его двери.

– Да, детектив Иванова, – представилась я самой удачной на тот момент, как мне показалось, формулировкой. – Я ищу Минаева и хотела бы в этой связи побеседовать с вами.

Кремнев высунул подальше крупную голову на лестничную площадку, обвел взглядом пространство, потом кивнул и быстро пропустил меня в квартиру. Еще раз убедившись, что площадка пуста, он поспешно закрыл дверь.

– Вы кого-то боитесь? – в упор спросила я, разуваясь.

– Я? Нет, – быстро ответил Кремнев и только после этого нахмурился, задумавшись.

– Угу, – неопределенно буркнула я, решив все прояснить при дальнейшей беседе.

– Проходите, – сказал Кремнев и обернулся, заколебавшись, куда меня пригласить.

Он шагнул было в сторону комнаты. Позади железобетонной стеной маячила его супруга, взгляд которой красноречиво говорил о том, что она намерена присутствовать при нашем разговоре. Кремнев сунулся было в коридор, ведущий к кухне, но мадам тут же опередила его и прошла туда первой.

– Ира, это по важному делу, – извиняющимся тоном произнес Кремнев. – Пожалуйста, оставь нас вдвоем. Это ненадолго. И проверь – там, кажется, Катя плачет.

Из дальней комнаты и впрямь послышался детский писк. Ирина презрительно фыркнула, словно давая понять, с каким скепсисом она относится к деловым встречам мужа, однако повернулась и проследовала в комнату.

– Присаживайтесь, – смущенно показал Кремнев на табуретку. – Вам что-то стало известно об Игоре?

– Для начала этот вопрос я хотела адресовать вам, – произнесла я. – Когда вы видели своего друга в последний раз?

– Я? – уточнил Кремнев.

– Вы, вы! – стараясь сдерживаться, подтвердила я.

Кремнев закатил глаза, потом резко выдохнул:

– Ну, я так сразу и не вспомню… Где-то с неделю назад, примерно.

– При каких обстоятельствах?

Кремнев снова задумался. Видимо, умственная деятельность не была его сильной стороной и заставляла мужика здорово напрягаться.

– Ну, где это было? В каком он был настроении? О чем вы говорили? Чем он с вами делился? Что вы ему сказали? – теряя терпение, начала я подсказывать Кремневу.

Тот посопел с обиженным видом, повозился на стуле и с неким укором в голосе произнес:

– Напрасно вы так. Я просто стараюсь вспомнить все досконально.

Я про себя махнула рукой, давая ему возможность собраться с мыслями. Собирал их Кремнев минуты четыре, после чего наконец выдал мне довольно-таки связный монолог – минуты на полторы. В итоге мне стало известно, что встречались они с Минаевым за три дня до исчезновения последнего, что тот вел себя как обычно, ничего подозрительного в его поведении Кремнев не заметил. Настроение у Минаева тоже было таким, как всегда. Вопросы о личной жизни Минаева совсем смутили Кремнева, а мое предположение, что он мог тайком уйти от Валерии к другой женщине, и вовсе повергло его в психологический шок. Я была уверена, что уж в этом-то моменте Кремнев точно искренен – похоже, подобный вариант даже не приходил ему в голову и он его с негодованием отмел. Вообще мне показалось, что Кремнев несколько идеализировал Минаева, во всяком случае отзывался о нем весьма уважительно: хвалил его за ум, отмечал его верность дружбе, а также деловые качества, которыми самому Кремневу, кажется, не удалось обзавестись. Из беседы с ним я уже знала, что Николай не получил высшего образования, а профессия электрика, которой он обзавелся в техническом колледже, не была востребованной и денежной, и он вынужден был зарабатывать на жизнь частным извозом, то есть профессионально не состоялся и был, по сути, никем. Хвалебные речи же в адрес Минаева произносились им даже с неким пафосом и грешили преувеличениями. Непонятно было, то ли Кремнев втайне завидует Минаеву, то ли восхищается им и просто сожалеет, что ему самому не удалось обзавестись ни таким, как у Игоря, умом, ни образованием, ни социальным положением.

– Ну, социальное положение Минаева мне представляется не столь уж значимым, – заметила я. – Всего лишь сотрудник мелкой фирмешки не бог весть какого уровня.

Кремнев скользнул по мне оценивающим взглядом, как-то странно усмехнулся, но ничего не сказал.

– Хорошо, Николай, факты мы выяснили, – приготовилась я подводить итоги. – Теперь давайте затронем предположения. Они у вас есть? На предмет исчезновения Минаева, – поспешила уточнить я, поскольку уже привыкла к тому, что Кремневу все надо разжевывать.

– Предположение у меня только одно! – отрубил Кремнев.

– Да? – заинтересовалась я. – И какое же?

Кремнев посопел и бухнул:

– Криминал!

– Вот так, значит, да, – пробормотала я. Настала моя очередь спрашивать разъяснений. – Криминал – с чьей стороны? Минаева? Или со стороны тех, кто «помог» ему исчезнуть?

– И с той… – начал было Кремнев, но тут же осекся, спохватившись.

«Темнит, собака! – подумала я. – На чем-то его предположения явно основаны!»

– Николай, а вы в курсе, чем занимался Минаев у себя на родине?

– Нет, – тут же отрезал Кремнев, и судя по тому, насколько поспешно он это сделал, я поняла, что попала в точку. Но как же мне теперь разговорить этого твердолобого субъекта?

Я продолжала спрашивать его о чем-то не слишком важном, попутно выстраивая в голове ловушки, в которые можно было заманить Кремнева. Мне уже почти удалось подвести его к нужному вопросу, как дверь в кухню без стука отворилась и на пороге возникла жена Кремнева. Она молча встала в дверях, смотря на нас выжидательно. Кремнев тут же подскочил на стуле и заторопился:

– Да, Ира, я понимаю… Татьяна, вы не сочтите за негостеприимство, но сейчас… Сейчас время… Словом, нам пора детей кормить, и вообще… Я вам рассказал все, что знал!

«Да нет, боюсь, что не все! – с мысленным вздохом констатировала я. – Вот только что же ты от меня утаил, парень? И на пользу ли тебе пойдет такая скрытность? Ты ведь даже не знаешь о потенциальной угрозе, которая над тобою нависла!»

Я бросила взгляд на часы. Действительно, было уже поздновато. Не в том смысле, что день грозил перейти в ночь, а в том, что с момента моего визита к Строгачеву прошло уже несколько часов. И меня в связи с этим, признаться, очень занимал вопрос – почему бандиты до сих пор не явились по душу Кремнева, ведь Строгачев признался, что назвал им его координаты? Они давно бы уже пробили его адрес! Даже если представить, что в Тарасове есть несколько Николаев Кремневых примерно одного возраста – что вряд ли, – и они начали с неправильного адреса, все равно уже должны были выяснить, что ошиблись, и направиться сюда. Или они сейчас у Валерии? Да, предположить такое было бы логично. Но ведь моей клиентки дома нет. И найти ее на моей квартире они точно не смогут! Единственное, что приходило мне в голову, это что бандиты засели в засаде, собираясь дожидаться возвращения Валерии. И вот тут мне нужно было поступить очень грамотно, чтобы не только не спугнуть их, но и постараться взять на месте. Желательно все же с помощью опергруппы Папазяна.

Так или иначе, а из беседы с Кремневым, пожалуй, я ничего больше не выжму. Он уже совсем выдохся, а после моих вопросов, которые его насторожили, вообще уйдет в себя и будет тупо повторять: «Не знаю… Не помню…»

От Кремнева я возвращалась в шестом часу вечера. Поскольку день выдался достаточно бурным и утомительным, мне хотелось отдохнуть. Но предстояло совершить еще одно дело: отправить Валерию в какое-нибудь безопасное место. Конечно, моя квартира вполне подходила под подобное определение, однако мне, честно говоря, не хотелось обременять себя квартиранткой. Я уже настолько привыкла жить одна, что присутствие постороннего человека на собственной территории доставляет мне дискомфорт. Конечно, в интересах дела я всегда пойду на такое неудобство, наплевав на все личные предпочтения. В случае, если нет другого выхода. Сейчас же ситуация складывалась иначе – выход был. То есть я не думала о том, чтобы отправлять Валерию к родителям – выяснить их адрес, зная ее имя и фамилию, для бандитов – или кем там являлись те мутные личности – не проблема. Но у меня, помимо основного жилища, имелась конспиративная квартира, которую я никогда не светила и пользовалась ею только в экстренных случаях. В основном когда мне нужно было скрыться самой или спрятать кого-нибудь из фигурантов очередного дела. Квартиру эту я никогда не сдавала, не приглашала туда гостей и вообще не рассказывала о ней даже близким друзьям. И сейчас я хотела воспользоваться ею, чтобы поселить там Валерию. Я набрала ее номер, желая предупредить, чтобы она собиралась, однако Валерия почему-то не ответила. Меня это пока что не сильно встревожило – мало ли, может быть, она в ванную комнату пошла, – однако через пять минут повтора звонка телефон ее по-прежнему не отвечал. Набирая номер каждую минуту, я так и доехала до своего дома, надеясь про себя, что Валерия не вздумала куда-то уйти из моей квартиры. Думать о самом плохом варианте мне вообще не хотелось…

Свет в моих окнах горел, но я нисколько не подосадовала на свою клиентку – я не запрещала ей его включать, поскольку мои координаты бандитам просто не могли быть известны. Я даже порадовалась тому, что она хотя бы на месте. Поднявшись к себе, я вставила ключ в замок и открыла дверь.

– Это я, все в порядке, – с порога возвестила я, дабы Валерия не успела испугаться.

Не разуваясь, я заглянула в комнату. Валерия сидела в кресле перед моим компьютером, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Она была совершенно неподвижна. У меня тут же сердце бухнуло вниз, и я сделала огромный шаг вперед, как вдруг заметила, что в ушах ее торчат наушники, к тому же она принялась легонько покачивать ногой. Меня она явно не слышала, углубившись, вероятно, в какую-то композицию. Вздохнув – разуваться ради пары минут не хотелось совершенно! – я прямо в сапогах протопала к Валерии и тронула ее за плечо. Та вздрогнула и резко выпрямилась, широко открыв глаза.

– Ой, Таня, – смущенно проговорила она. – А я тут… Мне просто стало скучно, и я решила музыку послушать. Ничего, что я твой компьютер включила?

– Ничего, – пробурчала я, поскольку всю важную информацию, не предназначенную для посторонних глаз, я в компьютере не храню. – Вот только на телефонные звонки не мешало бы отвечать! По крайней мере, на мои.

– Я просто их не слышала, – оправдываясь, говорила девушка. – Я тут сидела в тишине, совершенно одна, и в конце концов мне стало невыносимо… И вообще, не у себя дома, чужие стены – ну, ты должна понять.

– Ладно, понимаю, только впредь все же будь внимательнее. Не нужно терять со мной связь никогда, запомни это! А теперь собирайся.

– Куда? Домой? – с надеждой спросила Валерия.

– Нет, увы, – усмехнулась я. – Придется тебе еще какое-то время провести в чужих стенах. Собирайся, по дороге объясню, – добавила, заметив ее непонимающий взгляд. – Если тебе что-то нужно взять из своей квартиры, давай сразу зайдем туда – вместе.

Валерия задумалась, потом сказала, что лучше все-таки зайти, и мы отправились к ней.

– Только не копайся долго, бери лишь самое необходимое, – предупредила я.

Валерия, к слову сказать, управилась быстро. Я несколько критически осмотрела набор вещей «первой необходимости», выбранный ею, но ничего не сказала. В сумке Валерии лежали несколько готических фоток и брошюр, целая стопка компакт-дисков, пара маек и пакет сухофруктов. Я не стала комментировать этот нелепый, с моей точки зрения, выбор и кивком пригласила ее на выход. Был самый час пик, и до моей квартиры мы добрались где-то за полчаса, хотя обычно я на дорогу трачу минут пятнадцать. Попутно я инструктировала Валерию, как ей себя вести, строго наказав – никуда не выходить и дверь не открывать, не покупаясь ни на какие заманчивые предложения.

– Даже если кто-то скажет доверительно, что он от Игоря, – не слушай! Вообще веди себя как мышь, как будто в квартире никого нет. Словом, прикинься ветошью и не отсвечивай. Продуктами я тебя снабжу прямо сейчас, если они закончатся – позвонишь мне, я еще привезу.

– И долго мне там сидеть? – загрустила Валерия.

Я неопределенно пожала плечами и остановила машину возле супермаркета.

Когда я возвращалась домой, было уже совсем темно – время приближалось к десяти вечера, а для середины января это, можно сказать, практически ночь. Я поставила машину на сигнализацию, логично полагая, что сегодня она мне уже не понадобится. После крайне суетного дня мне необходимо было отдохнуть и выспаться.

Предвкушая долгожданный покой и уединение, я проследовала к подъезду, машинально подняв голову и взглянув на свои окна. Они, как и следовало ожидать, были темными. Я уже достала ключ от домофона, как вдруг меня словно что-то толкнуло изнутри. Я снова вздернула голову и замерла от неожиданности. В окнах квартиры Валерии мерцал слабый свет!

Спокойно, спокойно… Может быть, тут нет ничего такого. Не стоит забывать, что моя клиентка – особа, мягко говоря, рассеянная и не слишком-то педантичная. Она вполне могла оставить включенным какой-нибудь ночник или еще какой-то электроприбор. Не торопясь заходить в подъезд, я остановилась и задумалась. Память и наблюдательность у меня, в отличие от Валерии, были развиты очень хорошо. И я отлично помнила, что никакого ночника или даже торшера в комнате Валерии нет. Была только люстра, и все. Ну, еще целая куча ароматизированных свечей, но она точно не зажигала их перед уходом.

Я вновь подняла голову. Свет не был, так сказать, статичным. То есть неяркий луч скользил по комнате, перемещаясь из одного угла в другой. Потом луч уперся в дальний угол комнаты и замер. Создавалось впечатление, что кто-то бродит там в темноте с фонариком в руках. Значит, бандиты все-таки явились по душу моей клиентки? Интересно, в каком количестве?

Я внимательным взглядом обвела двор. Никаких подозрительных машин тут не было. Все автомобили, стоявшие во дворе, были так или иначе мне знакомы, хотя бы визуально. То есть принадлежали жильцам нашего дома. По дороге мне не встретились ни светлый «Хэндай», ни затрапезная «девятка» с рыжим водителем, ни черный «БМВ». В конце двора тоже не было ничего похожего. У меня даже мелькнула мысль – а не Игорь ли Минаев собственной персоной заявился в свой бывший дом, дабы взять что-то в отсутствие хозяйки? Но подобная версия выглядела совсем уж фантастической. Даже если он банально прячется от Валерии, то мог бы все необходимое взять заблаговременно, перед уходом, – у него для этого было достаточно времени, если он свой уход планировал. А если нет? Если он действительно исчез неожиданно?

Но все равно, ерунда. Зачем так рисковать и возвращаться туда, откуда он вынужден был поспешно сбежать? Если он хотел взять что-то определенное, то наверняка точно знает, где это хранится, он не стал бы беспорядочно светить по всей квартире. Да и что такого ценного могло храниться у Валерии? Да у нее и ворам-то взять нечего! Несмотря на то что недостатка в деньгах моя клиентка не испытывает, она явно не относится к категории людей, вкладывающих средства в обустройство быта и приобретение ценных вещей.

Но ломать голову сейчас бессмысленно. Нужно узнать наверняка, что происходит в квартире моей клиентки, и я вознамерилась немедленно выяснить это. Пистолет у меня при себе, черного пояса по карате тоже никто не отменял, так что я вполне рассчитывала на собственные силы. Однако на всякий случай решила подстраховаться – я не знала точно, сколько там человек и кто они такие. А они вполне могли быть вооружены. И тогда мне уже придется не так-то легко. А упускать незваных гостей мне совершенно не хотелось. Их нужно было не просто обезвредить, но обязательно выяснить, кто они и чего хотят. Поэтому я все-таки достала сотовый и набрала номер Гарика Папазяна.

– Какая неожиданность! – послышался его голос с неповторимым кавказским акцентом. – Танюша, если ты звонишь мне в столь неурочное время, значит, ты либо хочешь провести со мной вечер, либо тебе срочно нужна моя помощь как профессионала.

– Второе, Гарик, – торопливо проговорила я. – Как бы мне ни хотелось тебя разочаровывать. Слушай меня внимательно и запоминай! Если ровно через пять минут я тебе не перезвоню и не скажу, что все в порядке, сразу же высылай группу по адресу… – и я продиктовала ему нужные координаты.

– Это же твой адрес, Таня! – удивленно заметил Папазян.

– Тебе «два» по криминалистике, Гарик! – прошипела я. – У меня другой номер квартиры!

На полсекунды Папазян задумался, потом сказал:

– Верно. Ты меня проверяешь, что ли?

– Делать мне больше нечего! – рассердилась я. – Мне нужно, чтобы ты послал группу именно в ту квартиру, номер которой я только что назвала, понял?

– Я хотел сказать насчет номеров, о которых ты просила…

– Некогда об этом! – перебила я его. – Ты понял, о чем я прошу именно сейчас?

На всякий случай я посмотрела наверх, досадуя, что приходится тратить время на эти дурацкие объяснения, незнакомцы в любой момент могут покинуть квартиру Валерии, и тогда будет гораздо сложнее иметь с ними дело. Луч света продолжал блуждать по комнате, и я поскорее завершила разговор с Гариком, еще раз назвав ему номер квартиры. После чего переложила ствол из сумки за пояс брюк, расстегнула дубленку, чтобы легче было до него добраться, и вошла в подъезд.

Наверх я поднялась по лестнице и возле дверей Валерии осторожно достала пистолет и взвела курок. Затем на цыпочках подошла вплотную к двери и приложила к ней ухо. Из-за стены доносился какой-то шорох, периодически что-то падало с глухим стуком. Судя по этим звукам, невозможно было определить, сколько человек находится в квартире, но, кажется, не целая толпа. Я потрогала дверную ручку. Дверь была заперта изнутри. Усмехнувшись и покачав головой – не думала, что ключи Валерии пригодятся мне так быстро! – я достала их и вставила в замочную скважину. Потом, стараясь действовать крайне осторожно и тихо, повернула. Придерживая дверь рукой, я оттянула ее на себя и проскользнула в прихожую.

Свет был только в одной комнате. Другая, окна которой выходили на противоположную от подъездов сторону и видеть которую с улицы я не могла, была закрыта. Свет был тусклым, и сейчас он светил в одном направлении. Из комнаты доносилось какое-то едва слышное бормотание. Я прислонилась вплотную к стене и бочком протиснулась в комнату. И сразу же поняла, что в ней находится только один человек. Он сидел на полу возле комода и шарил руками по полу. Рядом лежал фонарик, потому и свет от него сейчас был неподвижен.

Выждав пару секунд и приготовившись, я нащупала пальцами выключатель на стене и резко нажала на него. Яркий свет вспыхнул внезапно, разом осветив всю комнату. Так как я стояла наполовину в прихожей, меня он не ослепил, в отличие от незнакомца. Тот от неожиданности выронил что-то из рук, и это что-то громыхнуло на полу. Мужчина торопливо зашарил рукой, подхватил фонарик, вскочил на ноги и растерянно заметался по квартире, ошеломленно озираясь. Луч фонарика беспорядочно метался из угла в угол. Затем взгляд мужчины сфокусировался на мне, а точнее на пистолете, который я держала в руке. Человек открыл рот да так и остался стоять, непроизвольно начав поднимать руки вверх и не сводя взгляда с пистолета.

– Добрый вечер, – с усмешкой произнесла я.

– Д-добрый, – заикаясь, проговорил человек, невольно заслоняя глаза от яркого света и щурясь.

Я огляделась вокруг. В комнате царил полный бардак. Ящики комода были выдвинуты и выставлены прямо на пол – как раз в них и рылся посетитель перед моим приходом. Многие вещи были разбросаны. Шкаф-купе тоже оказался открытым: его дверцы разъехались в разные стороны, вещи на полках были переворошены. Антресолям, видимо, было уделено самое пристальное внимание – там вообще не осталось никаких вещей, шмотки были самым беспардонным образом вывалены с них и ворохом возвышались на полу.

Я смотрела прямо в глаза «пришельцу». Он уже более или менее сориентировался на свету, не щурился и не закрывался руками. И это было ошарашенное, перепуганное лицо музыканта Андрея Рубальского.

– Интересная у нас с вами встреча получилась, – усмехнулась я. – И главное, неожиданная!

Рубальский молчал. Я выразительно обвела взглядом комнату.

– Хочу заметить, что вы – очень беспокойный гость, – произнесла я. – Это я ощутила еще во время вашего присутствия у меня. Сегодняшнее ваше поведение это красноречиво подтверждает.

Рубальский лишь вздохнул, словно полководец, признающий свое поражение, и развел руками, давая понять, что ему нечего на это возразить.

– Ладно, шутки в сторону, – посерьезнела я. – Давайте-ка по-быстрому колитесь, что вы намеревались здесь найти?

– Ничего, – механически ответил Рубальский.

– Слушайте, мне некогда с вами возиться, – со вздохом произнесла я, убирая пистолет. – Если вы пытаетесь убедить меня, что просто зашли в гости в отсутствие хозяйки, не зажигая света, и решили дождаться ее, от скуки переворошив ее квартиру вверх дном, – дело ваше. Это я в том смысле, что вы можете настаивать на этом бреде. Но к вашему сведению, я уже позвонила в полицию, и они должны прибыть сюда в считаные минуты, если я не отзвонюсь и не скажу, что тревога была ложной. А я сделаю это только в том случае, если вы будете со мной откровенны! В противном случае я просто переадресую вас полиции. Хоть я и сама умею прекрасно снимать показания, полиция в этом деле тоже сильна. Только они не будут с вами настолько любезны. Народ этот, знаете ли, не слишком-то образованный и не обремененный культурным багажом, к творческой среде не относится, так что методы их будут, мягко говоря, грубоватыми…

Рубальский невесело усмехнулся уголком рта.

– Да не запугивайте вы меня! – махнул он рукой. – Я, конечно, не звезда мирового уровня, но и не бомж и не социально неустойчивый элемент, так что… Бить меня по почкам они точно не станут. Другое дело, что мне просто выгоднее побеседовать с вами, чем с полицией.

– Вот и отлично! – одобрила я. – Давайте объединим наши интересы и оба получим выгоду. Так что вы искали в квартире Валерии?

Рубальский вздохнул, потом махнул рукой и просто сказал:

– Пистолет.

– Пистолет? – Я не могла скрыть удивления. – Вас об этом попросил Минаев?

– Да нет же! – досадливо поморщился Рубальский. – Это мой пистолет. Вы в полицию-то позвоните, отмените их приезд. Я все расскажу. Или вы это просто придумали? – усмехнулся он.

Не отвечая, я достала сотовый и набрала номер Папазяна.

– Гарик, отбой, – проговорила я в трубку. – Все в порядке.

– Да? – с живостью отозвался Папазян. – Значит, у тебя свободный вечер? И мы могли бы провести его вместе?

– С чего ты взял, что у меня свободный вечер?

– Ну, ты же не интересуешься номерами, о которых просила меня узнать днем? Значит, тебя это не волнует. Я даже смею надеяться, что ты наконец-то, как и положено нормальной женщине, поняла, что в работе сыщика мало приятных нюансов и гораздо лучше проводить вечера с любимым мужчиной, чем с пистолетом!

– Зря надеешься, – отрезала я. – У меня нет любимого мужчины. Что же касается номеров, я как раз хотела тебя спросить о результатах.

– Ах, Таня, Таня! – с укором и сожалением проговорил Гарик. – Как ты потом будешь жалеть о своем легкомыслии! И очень скоро… Годы-то ведь идут, а, Таня? Уже меньше поступает предложений о свидании вечером – так ведь, а? Вон уже и морщинки при дневном освещении заметны, и за преступниками гоняться все труднее, а дома вечерами по-прежнему никто не ждет…

Гарик говорил все это с сочувствием в голосе, в котором при этом отчетливо слышались язвительные интонации.

– Так, давай пройдемся по номерам! – решительно перебила я его – Папазяну таки удалось меня задеть.

Гарик что-то пробормотал, вздохнул и, моментально перейдя на деловой тон, произнес:

– Значит, синяя «девятка» зарегистрирована на имя Сергея Викторовича Кузнецова, тридцати шести лет от роду. Сам Кузнецов чист – в смысле, в нашей базе данных на него ничего нет. То есть не судим, не привлекался и т. п.

– Да что ты мне разжевываешь, это я поняла! Адрес его есть?

– Есть, – ответил Папазян с нотками таинственности в голосе. – Но сначала по «бэхе». Владельцем ее является некий Теймуразов Самвел Мерабович. Адресок тоже есть.

– Он тоже чист?

– Как слеза младенца!

Что-то в голосе Папазяна, которого я знала много лет, указывало на то, что это еще не все и главная новость ждет меня впереди.

– Ну, не томи, выкладывай, – потребовала я. – Так и вижу, как ты весь сияешь, как… голый зад при луне!

– Работа частного детектива делает тебя грубой и неженственной! – уколол Гарик.

– Таковой меня делает общение с занудными полицейскими! – парировала я.

Эффект был смазан, но Папазян все равно постарался придать торжественности моменту.

– Зачитываю адреса! – произнес он. – Проспект Космонавтов, шестьдесят четыре. – Гарик выдержал паузу и многозначительно произнес: – Второй адрес: Теймуразова… Улица Авангардная, 25.

– Насколько я знаю, в Тарасове нет ни проспекта Космонавтов, ни улицы Авангардной, – заметила я.

– Умница моя! – снисходительно похвалил меня Папазян. – Нет и не может быть, поскольку оба этих адреса находятся в славном городе Екатеринбурге!

– Опа, – присвистнула я.

– Это тебе поможет или только помешает? – полюбопытствовал Папазян.

– Пока еще сама не знаю, Гарик. Информация, что называется, к размышлению.

– Так, может быть, мы поразмышляем над ней сегодня вместе? – с живостью предложил Папазян.

– С радостью бы, Гарик, но никак не могу.

– Ты неблагодарна! Информация, как я понимаю, весьма для тебя важная. А ты опять отказываешься от свидания в пользу какой-то ерунды, вместо того чтобы провести вечер с мужчиной!

– Не поверишь, Гарик! – с улыбкой отозвалась я. – Но в данный момент я как раз провожу вечер с мужчиной. И вполне даже привлекательным, – усмехнулась я, покосившись на заскучавшего Рубальского.

И не успел Папазян ничего возразить, как я разъединила связь.

– Забудьте о моей последней фразе, – обратилась я к музыканту. – У нас с вами чисто деловая встреча. Итак, вернемся к предмету разговора, то бишь к пистолету. Почему вы ищете его здесь? И кстати, откуда он у вас?

Рубальский помолчал немного, потом сказал:

– Я сейчас по порядку все вам расскажу.

Дед Андрея Рубальского был личностью героической, выдающейся. Одаренный от природы различными талантами, он шестнадцатилетним пацаном сбежал на фронт и, не имея толком образования, кроме сельской семилетки, проявил недюжинные способности в разведке. Он обладал не только замечательным актерским талантом, но и фантастическим чутьем, без которого любой, даже очень хорошо обученный разведчик ни на что не годится. Он водил за нос немцев прямо под ним – носом, если можно так скаламбурить. Простоватого вида веснушчатый парень не вызывал никаких подозрений и часто служил у немцев объектом для шуток, в ответ на которые лишь глуповато хлопал ресницами и улыбался. А сам замечал абсолютно все и передавал полученные сведения в штаб. Ни разу не попался, прошел всю войну, отпраздновал вместе со всей страной День Победы, но возвращаться к гражданской жизни не захотел. Он очень любил риск, практически был лишен чувства страха и не чурался различных авантюр.

После войны дед, конечно, восполнил пробелы в образовании, но штабная карьера его не слишком-то прельщала, и он в основном лично принимал участие во всякого рода боевых операциях. При этом неугомонный характер постоянно заставлял его нарушать дисциплину и резать правду-матку всем в глаза, за что он неоднократно подвергался взысканиям. Никто ему был не указ, хоть и сам генерал! Высоких чинов дед в итоге не достиг, да и особо не стремился к этому, но своим боевым путем был вполне доволен. Сейчас, когда ему было уже изрядно за восемьдесят, дед, конечно, утихомирился и сидел дома, периодически вспоминая свое славное боевое прошлое с оставшимися в живых сослуживцами. А в свое время, в конце сороковых, он попал в Эстонию и на протяжении десяти лет гонял «лесных братьев». В те годы он обзавелся кое-каким оружием, которое не стал потом сдавать, оставил себе. Среди его арсенала был и старый пистолет «ТТ», особенно им любимый. Он мечтал подарить его сыну, но тот не пошел по военной стезе, стал врачом. Расстроенный дед обрадовался рождению внука и понадеялся, что хотя бы тот пойдет по его стопам. Но и тут его ждало разочарование: Андрюша с детства увлекался музыкой и с гораздо бо́льшим воодушевлением лупил по клавишам фортепиано, чем интересовался игрой в войну. Дед обиделся – надолго – и решил оставить пистолет у себя.

Однако прошли годы, дед ослаб здоровьем и почувствовал, что недолго уже ему осталось радоваться этому свету… Забылись все прошлые обиды, вернулось желание подарить внуку пистолет – хотя бы просто так.

И вот наступил день, когда дед торжественно выложил перед слегка ошеломленным Андреем тяжелый пистолет. Внук-музыкант, хоть и был далек от военного дела, сразу определил, что пистолет, несмотря на то что старый, но самый что ни на есть настоящий, боевой. Это был старый «ТТ» времен Отечественной войны, с поцарапанным стволом, но в целом – в отличном состоянии. Видимо, дед бережно ухаживал за ним все это время. Пистолет был тщательно смазан и протерт.

Вместе с ним дед выложил и коробку с патронами. Честно говоря, Андрей никак не ожидал подобного подарка и даже не знал, рад он ему или нет. С одной стороны, пистолет – штука, конечно, полезная. С другой – совершенно бесполезная, поскольку Андрей по роду занятий и складу характера не слишком-то интересовался подобными вещами и, признаться, даже не знал, что ему делать с дедовым презентом. В душе он даже побаивался брать его в руки. Дед же, с явной гордостью поглядывая на внука, ожидал реакции.

Андрей, поборов сомнения, осторожно взял ствол в руки. Он не ожидал, что тот окажется таким тяжелым. Дед тут же кинулся все ему объяснять, показывать, рассказывать, после чего предложил внуку обмыть подарок, выудив из пакета припасенную бутылку водки. Андрей организовал закуску и через несколько минут уже сидел на кухне с дедом, слушая рассказы последнего о лихих послевоенных событиях, заметно сдобренные художественным вымыслом…

Андрей положил пистолет на шкаф и забыл о нем. Однако прошло некоторое время, и он достал его, рассмотрев уже более внимательно. Ощущение ему понравилось. С пистолетом в руке Андрей вдруг почувствовал себя всемогущим. Теперь он уже радовался подарку деда. Что ни говори, а быть обладателем боевого оружия – это круто! Владелец такового поневоле становится объектом всеобщего внимания и уважения. Да, Андрей Рубальский был личностью демонстративной. Ему нравилось быть в центре внимания, привлекать поклонников и становиться объектом зависти – во многом еще и поэтому он стал музыкантом, а не только благодаря своим способностям и образованию. Однако при этом Андрей отлично понимал, что ствол – не та вещь, которой можно запросто крутить перед носом у каждого встречного. Он и деду-то достался не слишком законным путем, а уж у него и подавно нет юридических прав на ношение оружия. И по-хорошему надо ему об этом стволе помалкивать. Именно так Андрей и решил поступить, клятвенно заверив деда, что будет очень осторожен с пистолетом. И честно держал слово. Целых две недели…

Возможно, он продержался бы и дольше, если бы в тот вечер все не сложилось так, что… Словом, вот как все вышло. У Андрея состоялся очередной концерт, на котором он был особенно в ударе. Голос его лился легко и гладко, аккомпаниаторы не лажали, техника работала слаженно – все шло великолепно. Поклонники и поклонницы восторженно визжали, приветствуя своего кумира, и Андрей под конец концерта чувствовал себя звездой уровня по меньшей мере Джастина Тимберлейка. Он даже уступил просьбам присутствующих и спел на бис четыре раза подряд, хотя обычно под конец чувствовал себя разбитым и усталым и бывал рад переадресовать вокальное исполнение кому-нибудь из членов группы. В перерывах между отделениями он, правда, подкреплялся кофе с коньяком, особенно налегая на последний, однако опьянения не чувствовал. Он весь исходил энергией, выплескивая ее в зрительный зал…

…Реакция наступила позже, сразу после концерта, когда Андрей, выложившись полностью, уже сидел в комнате отдыха и мог позволить себе расслабиться. Перед ним стояла чашка кофе, из которой он лениво отхлебывал по глоточку, и бутылка коньяка, к которой он явно испытывал сейчас больший, чем к кофе, интерес. Его уже поздравили и коллеги, и поклонники, которые постепенно начинали расходиться, и он больше не должен был поддерживать имидж звезды. Рубашка его была расстегнута, он расслабленно откинулся на спинку стула, когда в дверь аккуратно постучали. Поморщившись – принимать кого бы то ни было и снова напрягаться не хотелось совершенно! – Андрей крикнул:

– Да!

В комнатку вошел Игорь Минаев, и Рубальский сразу же с облегчением выдохнул.

– Приветствую, Андрюша, приветствую! – с чувством произнес тот, пожимая протянутую руку Рубальского, который вновь вальяжно развалился на стуле, убедившись, что пришел человек, что называется, свой и это избавляет его от необходимости напрягаться и выдерживать имидж. – Вы сегодня превзошли самого себя!

– Да ладно! – снисходительно махнул рукой Рубальский, не будучи в силах, однако, скрыть, что ему приятно. – Пустяки!

– Не скажите, Андрюша, не скажите! – поднял указательный палец Минаев. Манера обращаться иногда на «вы» к давно и хорошо знакомому человеку была ему свойственна. Это означало, что наступил момент, когда Минаев хочет либо поиронизировать над кем-то, либо подчеркнуть торжественность момента. Рубальский с подозрением покосился в его сторону, пытаясь определить, что происходит сейчас. Кажется, Минаев был искренен. И вполне серьезно он продолжил: – Вы человек талантливый. Пожалуй, в нашей стране найдется не так уж много людей, сопоставимых с вами по силе таланта, не говоря уже о нашем городе!

– Гоша, вы меня смущаете, – засмеялся Рубальский, чувствуя себя, тем не менее, польщенным. – Ты присаживайся, – благодушно кивнул он на свободное кресло, куда Минаев опустился с присущей ему аккуратностью, тщательно расправив отглаженные брюки на коленях.

Весь вид Рубальского свидетельствовал о том, что он готов и дальше выслушивать льстивые речи в свой адрес, однако Минаев замолчал, думая о чем-то своем. Рубальский сам продолжил беседу:

– Фух, хорошо, что это ты! А то я уж думал, что снова придется раздавать автографы неугомонным поклонникам и рассказывать им о своих творческих планах и перспективах. Ты знаешь, как я терпеть этого не могу! – Рубальский поморщился, хотя Минаев отлично знал, что певец все это просто обожает.

Игорь продолжал молчать, словно думая о чем-то своем. Уже изрядно подвыпивший Рубальский, казалось, этого не замечал. Он вытянул длинные ноги и, прихлебывая коньяк из горлышка бутылки, пустился в рассказы о предстоящих гастролях и связанных с этим планах. Минаев слушал его вполуха, глядя в сторону.

– …В общем, через три недели вернемся, тогда и видно будет, – долетела до ушей Минаева заключительная фраза Рубальского.

– М-да, – неопределенно кивнул Минаев, понимая, что должен как-то прокомментировать этот монолог, бо́льшую часть которого он пропустил мимо ушей. – А ты не боишься?

– Чего? – не понял Рубальский.

– Ну, другая страна. То-се… – неопределенно высказался Минаев и осторожно добавил: – Криминал возможный…

– Ха! – Рубальский хлопнул себя по коленке. Затем он поднял палец и снисходительно пояснил: – Швеция – это тебе не бандитская Россия. Это одна из самых благополучных и цивилизованных стран мира, к твоему сведению! Уж я-то знаю, о чем говорю, мне там приходилось бывать, и неоднократно.

– А ты не собираешься там насовсем обосноваться? – вдруг полюбопытствовал Минаев.

Рубальский постарался придать своему лицу туманное выражение.

– Вообще-то я уже думал об этом, – небрежно бросил он. – Но есть кое-какие сложности… В общем, все это еще нужно обдумать.

– Ну, во сколько там обходится месячное проживание? – спросил Минаев.

– Смотря где, – покачал головой Андрей. – Смотря какой отель, уровень…

– Да я не об этом! Если уехать туда на ПМЖ, снять квартиру, найти работу…

Рубальский посмотрел на Минаева с недоумением. Сам он не рассматривал подобный вариант – не в том плане, что у него не было мыслей переехать в Швецию, а насчет съема квартиры и работы. Он-то точно знал, чем хотел бы там заниматься в случае переезда. А если не музыкой, то и ехать незачем. Что он, посуду, что ли, будет мыть в кафе? Андрея Рубальского куда больше интересовали перспективы творческого развития, чем просто жизнь в экономически благополучной стране на вполне приличное пособие.

– Не знаю, – протянул он. – А ты что, свалить хочешь?

– Нет, это я просто так, в порядке общего развития, – сказал Минаев. – Да, в плане криминала – точнее, его отсутствия, – это одна из самых спокойных стран. Правда, там встречаются психопаты-одиночки, любящие раз в пять лет навести шухер на всю страну…

– Ну, на этот случай всегда можно приобрести пистолет! – махнул рукой Рубальский. Он уже дошел до той стадии опьянения, когда, что называется, море становится по колено и любой проект кажется легко осуществимым. – Там оружейные магазины на каждом шагу. И разрешение получить – пара пустяков. Не то что у нас – одна травматика или охотничьи ружья!

– А ты что, хотел себе купить пистолет? – поинтересовался Минаев, с любопытством глядя на друга.

– Я? Нет, – тут же ответил Андрей. Потом, чуть помявшись, он склонился к уху друга и прошептал: – Вообще-то раньше у меня была такая идейка, но теперь в ней нет нужды. Смотри!

Он соскользнул с кресла и взял со стола небольшую сумку. Открыв ее, Рубальский с многозначительным видом сунул в нее руку и достал пистолет – большой, увесистый «ТТ». Рубальский с гордостью смотрел на Минаева, любуясь произведенным эффектом.

– Круто, – сдержанно ответил тот. – Откуда?

– Дед подарил, – небрежно бросил Рубальский. – На день рождения. Так что я теперь при полном боевом комплекте!

Минаев не спешил рассыпа́ться в восторгах. Он внимательно смотрел на пистолет, вновь углубившись в свои мысли. Рубальский принялся рассказывать историю о том, как пистолет этот попал к его деду, перекинулся на советскую историю, после чего, утомившись, умолк. Минаев же, словно решившись, вдруг поднял на Андрея глаза и произнес:

– Слушай, одолжи мне его, а?

– Зачем?! – Рубальский не ожидал ничего подобного.

– Ну… На всякий случай. Понимаешь, у меня никогда не было пистолета, а всегда хотелось его иметь… Да я не собираюсь из него стрелять, не бойся! – принялся он убеждать Рубальского. – Я просто так, «погонять». Тебе-то он все равно без надобности? Тебе он в твоей сытой Швеции все равно не пригодится!

– А тебе? – с подозрением в голосе спросил Рубальский.

Минаев рассмеялся.

– Мне, скорее всего, тоже. Я же говорю – стрелять не собираюсь! Ну, мне просто психологически важно знать, что у меня есть эта штуковина. Ну и… – Минаев тоже понизил голос: – Хочу попробовать его с Леркой – ну, ты понимаешь, о чем я. Мы любим разного рода игры…

– Вообще-то это неподходящая игрушка для постельных игр, – заметил Рубальский, зная, что Минаев с Валерией любят практиковать занятия любовью в духе «брутальный мужчина – беззащитная девушка».

– Ну это же понарошку, – продолжал настаивать Минаев.

Андрей колебался. Несмотря на принятую дозу коньяка, он отдавал себе отчет, что пистолет – вещь довольно опасная. Особенно когда он достался тебе не совсем легальным путем и разрешения на его ношение тебе никто не давал. Но Минаев продолжал просить и убеждать, и мягкий по натуре Андрей в конце концов сдался.

– Ну хорошо, – наконец проговорил он. – Но только ненадолго!

– Само собой! – заверил его Минаев. – Как только вернешься из Швеции, я сразу тебе его отдам.

– Ладно, бери, – со вздохом протянул ему Рубальский оружие.

…Однако по возвращении из Швеции Андрей не получил пистолета. Более того, выяснилось, что и самого Минаева тоже нет, и непонятно, где он находится. Эта новость настигла Рубальского в первый же вечер после приезда из Швеции, она буквально обрушилась на него, вогнав певца в состояние полной растерянности. Поначалу он еще надеялся, что все скоро образуется, Минаев объявится и вернет ему ствол, но… Вмешательство в дело частного детектива показало, что ситуация сложилась не столь радужная.

– И вы запаниковали, – подсказала я.

– Разумеется! Сами посудите, что я должен был подумать?! Минаев исчез, пистолет вместе с ним… Я вообще, признаться, решил, что его могли грохнуть из него. Из моего ствола то есть! Представляете, в каком бы я оказался положении?! Я пытался выявить по поведению Валерии, известно ли ей что-нибудь об этом. Но она вела себя так, словно ни сном ни духом. И я подумал, что Минаев просто насвистел мне о том, что ствол ему нужен для каких-то там ролевых игр.

– Значит, поэтому вы так и рвались ночью удрать из моей квартиры? – сказала я. – Надеялись найти его у Валерии?

Рубальский немного помолчал.

– Ну да, надеялся, – признался он. – Это был единственный шанс! Слабый, но все-таки… Поэтому я и решил – во что бы то ни стало проникнуть сюда, к ней, и поискать его. Вдруг Минаев не забрал его с собой?

– И что? Не нашли?

– Увы. – Рубальский со вздохом развел руками. – Хотя я уже все тут перевернул.

– Понятно. Что ж, а теперь дайте возможность профессионалу продолжить вашу работу, – сказала я. – Хотя, если честно, я совсем не думаю, что мы обнаружим здесь ваш пистолет.

Я начала методично обыскивать комнату Валерии, потом перешла в другую и завершила поиски на кухне. Для очистки совести проверила и ванную с туалетом. Никакого пистолета нигде не было. Рубальский ходил за мной по пятам, не сводя с меня глаз. Когда он понял, что поиски завершились, не дав положительного результата, выражение его лица стало совсем поникшим.

– Ну вот, – обреченно констатировал он. – Я погиб…

– Погодите раньше времени себя хоронить-то, – остановила я его. – Давайте лучше сосредоточимся, и вы мне кое-что расскажете.

– Так я уже все рассказал!

– Не спешите, не спешите. Вспомните, какое у вас создалось впечатление от настроения и намерений Минаева? Вы не поверили, что пистолет ему нужен просто так, без особых причин?

– Честно говоря, нет, – признался Рубальский. – Мне просто неудобно было ему отказывать, ну и я успокоил себя тем, что меня не касаются Гошины замыслы.

– А вам не приходило в голову, что они могут иметь криминальный оттенок?

– Я старался не думать об этом, – виновато произнес Рубальский. – Да и пьян уже был. Хотелось поскорее домой, растянуться на постели… А тут Гоша надо мной навис со своей просьбой!

– Он спешил? В смысле, не возникло ли у вас впечатление, что он собирается скрыться как можно скорее?

Рубальский задумался. Поперечная складка прорезала его высокий лоб.

– Нет, – наконец ответил он. – Было очевидно, что он чем-то озабочен – это да. Просто я тогда не придал этому значения. Я же не знал, как разовьются события дальше! Тогда ничто не говорило о том, что у Гоши имеются какие-то серьезные проблемы.

– Когда вы передали ему пистолет? Какое было число?

– Третье января, – ответил Рубальский. – Я это помню хорошо, потому что на следующий день мы улетели.

– И с того момента вы больше не разговаривали с Минаевым – ни лично, ни по телефону? – уточнила я.

Рубальский ответил отрицательно. Я присела на диван и задумалась. Похоже, сейчас нужно уходить отсюда, вернуться домой и после тщательного анализа ситуации принять решение – что делать дальше? В дальнейшем общении с Рубальским смысла больше не было.

– Ну вот что, Андрей, – сказала я. – Давайте-ка приводите в порядок весь этот бардак и отправляйтесь к себе.

– А пистолет? – жалобно спросил Рубальский.

– Вы же убедились, что его здесь нет?

– А вы поможете мне его… вернуть?

– Я не фокусник, – развела я руками. – Думаю, найти его удастся после того, как я найду Минаева. Так что в ваших интересах – сотрудничать со мною в расследовании.

– А я что делаю?!

– Пока что вы заботитесь только о себе, – заметила я. – Причем делаете это весьма неумело и кустарно. Доверьтесь лучше профессионалу. А пока – приступаем к уборке.

После того как Рубальский кое-как привел квартиру Валерии в относительный порядок, мы вышли из нее, и я заперла дверь. Попрощавшись с Рубальским и посоветовав ему ни с кем не делиться поведанной мне историей, я отправилась к себе.

Дома я приготовила двойную порцию кофе, с удовольствием выпила его и погрузилась в размышления. Итак, Игорь Минаев зачем-то нуждался в оружии. Это может означать только одно – он знал, что ему грозит опасность. Лапшу, навешанную им на уши Рубальскому, я даже не стала принимать в расчет.

Далее. Минаев интересовался укладом жизни в Швеции. А это уже может говорить о том, что он искал подходящее место жительства за пределами России. Значит, все настолько серьезно, что дело не ограничилось бы просто сменой города. Минаев уже покинул в свое время родной Екатеринбург, но, как показывает опыт, ему это не помогло.

А что, если все совсем просто? Если Минаев действительно уехал в Швецию и преспокойно устроился там? Такая версия отлично все объясняет! Он вовсе не собирался уходить от Валерии к другой женщине. Возможно, он был бы рад жить с нею до старости, если бы не возникшие препятствия – в виде опасности, грозившей ему с чьей-то стороны. А то, что опасность Минаеву грозила, и вполне реальная, – факт. Не зря его ищут сразу несколько человек, причем довольно-таки мутных. И вот он таким радикальным образом разрубил этот узел, пожертвовав отношениями с Валерией, друзьями и родными. Впрочем, может быть, он надеется восстановить их впоследствии, когда все утихнет?

Но эта сторона вопроса сейчас не так важна. Если Минаев в Швеции, то достать его там будет весьма проблематично. Кости, конечно, предупреждали меня о длительном путешествии, однако ехать в Швецию сейчас – невозможно. Во-первых, это накладно. И даже моя клиентка, сгорающая от желания поскорее найти своего возлюбленного, вряд ли согласится оплатить эту поездку плюс расходы плюс мой гонорар.

Во-вторых, шанс найти там Минаева практически равен нулю. Швеция хоть и не Россия, однако городов и деревень в ней предостаточно. Неизвестно еще, под каким именем Минаев там поселился.

И в-третьих, я вообще не уверена, что он там. Несмотря на то что подобный вариант укладывается в логическую цепочку, он маловероятен. Ведь Минаев исчез почти сразу после этой беседы с Рубальским. Допустим, расспрашивая его о Швеции, он лишь прощупывал почву. Но ведь для того чтобы осуществить переезд в другую страну, требуется долгая подготовка! Он просто не сумел бы так скоро все организовать! Или он пока что просто покинул Тарасов, чтобы переждать где-то поблизости, а уже потом отправиться в Швецию? Или все же – не отправиться? Тьфу!

Я почувствовала, что у меня голова уже пошла кругом. Гадать, что было на уме у Минаева и куда он мог податься, можно до бесконечности, строя одну версию за другой. Может, он вообще уехал куда-нибудь в Воркуту – вот уж поистине дальнее путешествие! И что мне теперь – весь земной шар объехать в его поисках?

В сердцах я достала мешочек с костями и высыпала их на журнальный столик, рядом с чашкой из-под кофе.

«36+9+18 – Гнев – плохой советчик. Спокойствие и терпение – и вы непременно достигнете цели».

Ах вы, мои мудрецы! Вот так просто, без затей – и в то же время в точку. То, что надо успокоиться, я и сама прекрасно понимала, но предупреждение костей подстегнуло меня. Я не спеша сделала несколько дыхательных упражнений, после чего постаралась убедить себя в том, что, даже если Игорь Минаев сейчас находится в Антарктиде, я должна дойти до такой точки в расследовании, когда смогу с чистой совестью заявить – я сделала все, что смогла! А ресурсов у меня еще хватает. Кстати, полученная сегодня в череде прочих событий информация от Гарика Папазяна очень актуальна. Просто в этой круговерти она как-то смазалась и я не уделила ей должного внимания. Пожалуй, сейчас самое время для этого.

Итак, мы имеем некоего рыжего неуклюжего субъекта по имени Сергей Кузнецов, который проживает в Екатеринбурге. Именно проживает, а не просто зарегистрирован, судя по ебургским номерам его автомобиля. Далее, существует еще и его земляк с колоритной фамилией Теймуразов, чья машина тоже засветилась в нашем городе и тоже – по душу Минаева. Мой клиент очень популярная личность, оказывается! А это значит…

Я побарабанила пальцами по крышке столика. Это значит, что меня ждет вояж на историческую родину исчезнувшего Минаева. Если бы в этом не было смысла, кости не стали бы подсказывать мне необходимость этой поездки. Правда, не такая уж она и дальняя – около полутора тысяч километров. Но это опять же как посмотреть… До Швеции, к примеру, две тысячи… Далась мне эта Швеция!

Прежде всего стоит запастись адресами родственников и других близких Минаеву людей. Я проанализировала круг его здешних знакомых и пришла к выводу, что лучшим источником информации в этом смысле является Андрей Рубальский. Пришлось мне во второй раз за сегодняшний вечер общаться с ним. Рубальский поведал мне по телефону, что мать Минаева умерла несколько лет тому назад и из близких родственников у него остался отец, которого зовут Александр Иванович. Еще есть младшая сестра, которая, правда, давным-давно вышла замуж и переехала жить в Санкт-Петербург, редко поддерживая связь с отцом и еще реже – с братом. Так что ее можно вообще не брать в расчет.

Существует, правда, еще и такая личность, как его бывшая супруга, с которой Минаев развелся больше десяти лет тому назад. Брак их был бездетным, и кажется, впоследствии бывшие супруги не общались и не имели взаимных претензий – во всяком случае, по мнению Рубальского.

На мой вопрос, слышал ли он когда-либо такую фамилию – Кузнецов, Рубальский хмыкнул и сказал – огромное количество раз, и на настоящий момент он имеет аж трех знакомых с такой фамилией. О Сергее же Кузнецове из Екатеринбурга Рубальский ничего не мог мне сказать. Он даже не смог вспомнить, слышал ли когда-либо эти имя и фамилию от Минаева.

– Это же как Смит у американцев и англичан, – не преминул блеснуть он эрудицией.

Я посмотрела на часы. Было уже очень поздно. Теперь оставалось продумать, как добираться до Екатеринбурга. Вариант с машиной я отмела сразу же – почти двадцать часов за рулем я просто не выдержу. Да и ни к чему это. Прямого самолета из Тарасова – по причине неразвитости в нашем городе авиации – туда, к сожалению, нет, посему я вышла в Интернет и принялась изучать железнодорожные расписания. Поезд Тарасов – Екатеринбург отправлялся по нечетным дням в полдень, что меня мало устраивало. Имелись еще несколько проходивших через наш город, и на них-то я и сосредоточила свое внимание. Наконец я выбрала самый подходящий вариант, после чего позвонила в кассу и заказала билет. У меня оставалось время только на то, чтобы собрать вещи. Так как поездка была деловой и, как я надеялась, кратковременной, я положила в сумку лишь самое необходимое. Буквально через двадцать минут я была готова. Единственное, что я еще сочла нужным сделать, это связаться с Валерией и уведомить ее о своем отъезде.

Для начала мне стоило неожиданно больших трудов отговорить мою клиентку от поездки в Екатеринбург вместе со мной – она отчаянно настаивала на том, чтобы сопровождать меня, мотивируя это тем, что считает своим долгом посмотреть на те места, где прошло детство ее Игоря. Решительно оборвав эту лирическую ерунду, я задала ей вопрос в лоб – насчет пистолета. Валерия очень сильно удивилась и сказала, что никогда не видела оружия – ни в своей квартире вообще, ни у Игоря в руках. Как мне показалось, она была искренней. Вдобавок это совпадало с моими логическими выводами – Игорь Минаев вряд ли стал бы ставить в известность Валерию по поводу наличия у него пистолета. Я подхватила сумку, спустилась вниз, завела машину и отправилась на железнодорожный вокзал. «Ситроен» я оставила на платной стоянке, дабы воспользоваться им сразу по возвращении из Екатеринбурга, которое должно было состояться самое раннее послезавтра.

Поездка в Екатеринбург оказалась довольно-таки изматывающей. На поезде мне пришлось добираться сутки, но все равно это было лучше, чем ехать на машине. В вагоне было холодно, за окном проплывала, а порою и проносилась заснеженная Россия с кучей полустанков, с бабушками и пирожками на перронах станций, с шатавшимися подвыпившими селянами и прочими «радостями» провинциальной жизни. Поезд прибыл к месту назначения утром, и привокзальное радио приятным голосом проинформировало пассажиров о том, что в столице Урала минус двадцать три градуса по Цельсию. Хорошо, что у нас тоже было довольно-таки холодно, поэтому я изначально оделась потеплее.

Я посмотрела адреса, сообщенные мне Рубальским. Он же проинструктировал меня насчет особенностей поведения в городе. Первой особенностью, по сравнению с Тарасовым, было наличие метро, которым я не преминула тотчас же воспользоваться – мне нужно было проехать три станции от вокзала до конечной – «Геологической». Метро поразило меня чистотой и монументальностью оформления станций. Выйдя на «Геологической», я пошла по улице с названием, ласкающим слух любой женщины, – улица Восьмого марта. С левой стороны я увидела возвышавшегося «ферзя» – именно так здесь называют недостроенную в восьмидесятые годы телевизионную вышку. Вообще Екатеринбург произвел на меня впечатление мини-Москвы: здесь довольно часто встречались небоскребы.

Рубальский говорил, кстати, что здесь, на этой улице, жил автор текстов группы «Наутилус Помпилиус», но эта достопримечательная деталь меня интересовала мало. Нужный мне дом оказался девятиэтажкой. Я нажала на домофоне на кнопку номер «тридцать один» и спустя некоторое время услышала мужской голос.

– Александр Иванович? – спросила я.

– Да, – несколько удивленно ответили мне.

– Я из Тарасова, от вашего сына, Игоря.

После некоторой паузы в домофоне послышалось растерянное: «Сейчас…», и прозвучал зуммер, свидетельствовавший о том, что дверь в подъезд мне открыли. Я поднялась на третий этаж, и меня встретил на пороге квартиры седовласый мужчина среднего роста, лет семидесяти, с открытым симпатичным лицом.

– Проходите, – пригласил он меня. – Как вас зовут?

– Татьяна, – представилась я.

Квартира, в которой жил отец Игоря Минаева, представляла собою типичное обиталище пенсионера. Здесь стояла советских времен мебель, лежали и висели на стенах тех же лет ковры, повсюду были развешаны самодельные полки, сделанные, видимо, в то самое время, когда понятия «евродизайн» не существовало. Только диван и телевизор оказались современными.

Александр Иванович пригласил меня присесть на диван, а сам занял место на стуле, за столом.

– Честно говоря, я не совсем от Игоря, – сразу же решила признаться я.

Минаев-старший тотчас нахмурился, и лицо его приняло озабоченное выражение.

– Дело в том, что Игорь живет в Тарасове – вот уже полтора года, но три недели назад он исчез в неизвестном направлении, – продолжила я.

У Минаева напряглись желваки на щеках.

– И я являюсь частным детективом, который его ищет.

– Кто его только не ищет, – произнес Александр Иванович, как мне показалось, с горечью, в которой сквозила тревога.

– Вот как? И кто же? – спросила я.

Минаев ответил не сразу. Он долго разглаживал ладонью клеенку на столе, словно прикидывая, что стоит говорить, а что нет. Наконец он решился, но сперва спросил:

– Значит, он жив-здоров?

– Ну, по крайней мере три недели тому назад Игорь точно был жив и здоров, – ответила я осторожно, но честно.

– И то хорошо, – выдохнул Минаев и покачал головой. Лицо его было печальным.

– Вы давно не получали вестей от сына? Беспокоитесь о нем? – тихо спросила я.

Минаев-старший кивнул и медленно проговорил:

– Дело в том, что когда он исчез отсюда, я где-то около полугода не знал, что с ним. Потом пришло от него известие, что, мол, все нормально, но домой он возвращаться не собирается. Говорил, что женился там, в вашем Тарасове.

– А, извините, он вам письмо прислал?

– Нет, позвонил… Когда я его спросил, почему он раньше не звонил, Игорь ответил, что… боялся.

– Кого же он боялся?

Минаев усмехнулся:

– Сказать бандитов – будет банально. Они же теперь называются, кажется, коллекторами – сборщиками долгов. Раньше коллекторами совсем другие вещи называли.

– Значит, у Игоря были долги…

– Ну, у Игоря или не у Игоря, мне сложно судить, – развел руками Александр Иванович. – Он утверждал, что его, как это говорится, подставили. Что деньги взял совсем другой человек. А раз так, ему, следовательно, надо бежать. Вот он и сбежал… Не исключено, что он вляпался и у вас в Тарасове в какую-нибудь подобную историю. И оттуда, следовательно, тоже сбежал – уже куда-то подальше. И, – Минаев вновь усмехнулся, – похоже, вы рано приехали! Вам сто́ит это сделать через полгода! Примерно через такой срок он и сообщит, где находится, скажет, что он жив и здоров.

– Да уж, – пробормотала я.

Все это никак не вязалось с моими планами. Мне следовало найти Минаева-младшего, мягко говоря, пораньше. И вообще, сейчас ситуация выглядит несколько иначе, нежели это представляется Александру Ивановичу. Похоже, он привык к тому, что его сын частенько скрывается и подолгу не дает о себе знать… Внезапное исчезновение от Валерии плюс пистолет Рубальского – все это говорило о том, что Игорь Минаев не просто сменил свои координаты, чтобы через полгода объявиться как ни в чем не бывало. Но мне не хотелось расстраивать старика и нагнетать обстановку – я еще не была ни в чем уверена. И я решила – надо прощупать почву поглубже. Она поддавалась с трудом, и я продвигалась вперед малюсенькими шажочками.

– А кому конкретно должен деньги Игорь, и… чем он здесь занимался?

Минаев-старший развел руками:

– Деталей я не знаю, мне они и тогда были неинтересны, и сейчас – не очень-то… Пристроить его на приличную работу я не смог. Я всю жизнь отработал на заводе, у нас их в городе много… А сейчас, по сути, нормально платят только на Уралмаше. Но там своя мафия… Ну, дело даже не в этом. Семья-то у нас рабочая, мать тоже долгое время работала на фабрике, правда, она там по административно-профсоюзной части трудилась. Но не повезло ей, вот уже десять лет как схоронили мы ее – обнаружили рак, слишком поздно было лечить…

Минаев помолчал немного, видимо, вспоминая покойную жену.

– Дочь наша, Лена, закончила политехнический – тот самый, который Ельцин кончал… Чтоб ему пусто было с его девяностыми! Ну а Игорь у нас совсем в другую степь ринулся: в театральное… Сами понимаете, что с культурой, с театром тем более, в то время можно было и ноги протянуть. А жена попалась ему с претензиями, требовала, чтобы он соответствовал ее высокому уровню. Тем более что город наш довольно-таки, как сейчас говорят, «распальцованный». Все деньги любят, все за деньгами гонятся. Вот и он погнался. Но не сразу… Сначала он дождался, пока жена от него ушла к одному уралмашевскому бандиту. Бандит этот депутатом потом стал, а недавно грохнули его. Но это, опять же, к делу не очень относится… Сперва она сама его выгнала… – Александр Иванович покачал головой, – как будто депортацию произвела! Сказала, чтобы в течение суток он освободил жилплощадь. А сын у меня – гордый, как, в общем, и все мы, даром что рабочий класс. Взял – и ушел. Детей у них не было, так что расстались они быстро и навсегда.

– А дальше?

– А дальше – Гошка полежал-полежал на этом вот диване, на котором вы сейчас сидите, попереживал – и пошел бизнесом заниматься. Сначала не очень-то дело ладилось, а потом, я смотрю, снял он квартиру, деньги стали у него водиться… Только он не говорил, что это за бизнес у него. Спрашиваешь его, он машет рукой и говорит: «С людьми работаю. Людей свожу одних с другими». Я смеялся – сводником, что ли, заделался? А он кивал и говорил: «Да. Сводником. Одних мужчин свожу с другими, но не в том смысле, в котором ты думаешь». – Минаев широко улыбнулся. – А недавно ко мне гости и заявились! Из полиции, потом – эти, коллекторы, потом еще какие-то люди в гражданском…

– Угрожали вам? Деньги пытались выбить?

– Угрожать особо не угрожали, но денег им, конечно, хотелось, – рассудительно проговорил Минаев. – Но с меня-то что взять? Потом, время сейчас все же не бандитское. Это в девяностые тут беспредельничали как хотели. А теперь все же вежливо, без мордобоя действуют. Законных оснований у них нет – на меня наезжать. Не я же этими махинациями занимался! Почему отец за сына должен отвечать? Это еще Сталин говорил, что не должен…

– Простите, а когда это было? – перебила я его. – Когда люди в гражданском к вам приходили?

– Да уж недели две тому назад, где-то так, – почесал подбородок старик.

– Как они выглядели? – заинтересовалась я.

– Ну… – Александр Иванович пожал плечами. – Обычные люди. Коренастые такие, один – особенно. Даже толстый, можно сказать.

– Сколько их было?

– Трое, – не задумываясь, ответил Минаев.

– Про остальных что скажете?

– Да, боюсь, ничего. Я уже и плохо их помню! Не чаял, как их выпроводить отсюда.

– Ну, хотя бы на какой машине они приехали? Может быть, вы ее видели?

Минаев-старший немного подумал и осторожно кивнул:

– Видел. Я потом с балкона украдкой выглянул, – произнес он в сторону, так, словно признавался в чем-то постыдном. – Светлая такая машина, иномарка.

– «Хэндай»? – тут же спросила я.

– Да, – подтвердил Александр Иванович.

У меня почти не осталось сомнений в том, что к нему приходили те самые люди, которые чуть позже навестили в Тарасове Строгачева и расквасили ему нос. То, что им нужен Минаев-младший, это очевидно. Зачем – пока неясно. С коллекторами проще – им явно нужны деньги, которые, вероятнее всего, Минаев получил в каком-то банке. И видимо, здесь, в Екатеринбурге, поскольку начали они именно с этого города. К тому же я ни от кого из его земляков не слышала о каких-то кредитных долгах Минаева.

– Александр Иванович, ваш сын брал кредит в каком-нибудь банке? – напрямую спросила я Минаева-старшего.

– Ха! Скажете тоже! – Он посмотрел на меня с горькой иронией. – Стал бы он мне докладывать! Уж наверное, брал, раз его разыскивают по поводу денег!

– Вы не можете вспомнить, тогда не случилось ли чего-то необычного? До того, как он отсюда сбежал в Тарасов?

Минаев-старший вновь задумался, потом не очень уверенно сказал:

– Уж не знаю, имеет ли это отношение к делу… Тогда у нас в городе активно началась борьба с коррупцией во власти. Нескольких чиновников подряд разоблачили. И что самое странное – Игорь с пристальным интересом следил за этими событиями, хотя раньше подобные истории его вообще не волновали. А тут – он даже не то что интересовался, а… боялся! Может, это и ерунда, конечно, но вы просили припомнить что-то необычное. Вот это и пришло мне в голову. А можно вам вопрос задать? – вдруг подался вперед Минаев.

– Конечно, спрашивайте!

– Если вы частный детектив, то работаете, наверное, на кого-то. Кто же его разыскивает? Опять богатые люди какие-нибудь, с кем он смахинировал?

– Не совсем, – усмехнулась я. – Даже, можно сказать, совсем не так. Меня попросила об этом его теперешняя гражданская жена!

– А она богатая?

– Ну, не дочь олигарха, но, скажем так, не бедная, – ответила я.

– Так она же могла бы его куда-нибудь пристроить…

Я мысленно улыбнулась. Представить себе, чтобы Валерия пристраивала своего «властного мужчину» куда-то на работу, я, при всей своей фантазии, не могла. Александр Иванович же, в котором, как я поняла, боролись два чувства – обида на сына и тревога за него, – явно заметил интерес к личности гражданской жены Игоря. Поколебавшись, он все-таки пересилил гордость и спросил:

– Она что же, так переживает за него, что готова деньги заплатить?

– Ну да, – слегка улыбнулась я.

– Чудно́, – покачал головой Минаев-старший. – Сейчас-то по-другому принято. Жены всеми силами стараются из мужей все до копейки вытянуть и с голым задом их оставить, а уж чтобы платить за мужа…

– Зря вы так, – возразила я. – Жены разные бывают, да и отношения между мужем и женой тоже.

– Может, и бывают, – усмехнулся Александр Иванович, – только мне такие случаи не попадались.

– А у вас с женой что же, тоже все так… невесело складывалось? – сухо спросила я.

– Это совсем другое дело. Тогда времена не такие были, и отношения тоже.

– Ну, бог с ним, – махнула я рукой, уже усвоив, что все хорошее для Минаева-старшего осталось в ушедших безвозвратно годах. Он был человеком своего времени, вполне неплохим, кажется, человеком, который хоть и сумел как-то приспособиться к новым условиям, но понять и принять их так и не смог. Увы, таких людей много. У Минаева-старшего далеко еще не самый неудачный вариант судьбы: он не спился, не опустился, не стал нищим и не озлобился, кажется, на весь белый свет.

– Александр Иванович, – решила я раскрыть карты, – дело в том, что Игорь никакими махинациями у нас не занимался! Он спокойно работал, но, похоже, его достали как раз люди отсюда. Моя главная задача, конечно, просто найти Игоря и постараться вернуть его в семью, к моей клиентке, но так получается, что я должна еще и понять, кто его ищет, чтобы предотвратить по возможности всякие плохие для Игоря последствия. Может быть, вы знаете, с кем работал Игорь здесь по своим «сводническим», как вы выразились, делам?

Минаев внимательно посмотрел на меня, обдумывая услышанное. Потом глубоко задумался.

– Ну, не знаю, каким образом это может быть причастно к тем делам… Не знаю даже, «сводничеством» ли он там занимался… – медленно произнес он, раздумывая. – Но по крайней мере, работал он довольно долго – и как раз перед самым своим исчезновением. Параллельно, можно сказать, со своими «комбинациями». Ими-то он неофициально занимался…

– Вот как? – заинтересовалась я. – И что же это за место?

– Витаминный центр на улице Горького. Называется «Биовит». Во всяком случае, назывался. Я не уверен даже, что он продолжает функционировать – знаете же, что сейчас разные фирмы каждый день появляются и так же быстро исчезают. А потом – снова вырастают как грибы, только уже под другим названием…

Я вытащила блокнот и записала координаты фирмы «Биовит».

– У него даже там вроде… – Минаев замялся.

– Что? Говорите, мне сейчас важна каждая мелочь, – подбодрила я его.

– Да вроде он там глаз на кого-то положил, – не очень уверенно сказал Александр Иванович. – Пару раз обмолвился, что женщина там интересная есть…

– А как ее зовут, не говорил?

– Нет. А если бы и сказал, то я бы забыл все равно. Если бы у них что-то серьезное было – другое дело.

– А у них, значит, ничего такого не было? – задумчиво спросила я.

Минаев помолчал и сказал:

– Точно не знаю. Но уехал-то отсюда он один! Значит, ничего серьезного. Иначе разве бы оставил он женщину одну?

Я усмехнулась про себя. К сожалению, в нынешнее время изменившейся морали многое в отношениях людей складывается совсем не так, как представляет себе Александр Иванович. А он то идеализирует их, то критикует…

– Кто-нибудь из друзей Игоря здесь остался? – спросила я – на всякий случай.

– Из друзей? Самым лучшим другом Игоря был Андрюша Рубальский. Неплохой парень, хоть и занимался, на мой взгляд, ерундой. Они как раз на почве училища культуры сдружились. Андрей, правда, потом вроде продолжил свое музыкальное образование. Не знаю, что с ним сейчас… – Минаев покачал головой. – Давно его не видел. Он уехал из нашего города.

– Ну, у Рубальского все сложилось неплохо, – поведала я, не упоминая о проблемах музыканта с пистолетом и о том, что к этому напрямую причастен сын Минаева. – Поет, гастролирует по Европе, весьма популярен…

– Правда? – поднял брови Александр Иванович. – Что ж, вы меня хоть чем-то порадовали…

– А такой человек – Сергей Кузнецов – вам знаком? – спросила я, не слишком надеясь на успех. Но тут настал черед Минаева меня порадовать.

– Знаете, знаком! – сразу ответил он. – Правда, я не могу назвать его другом Игоря. И даже приятелем… словом, не знаю, что за отношения их связывали, я бы сказал, довольно-таки мутные. Но он вроде как раз в то самое время рядом с Игорем крутился. А раньше я его никогда вместе с сыном не видел. Даже не знаю – откуда он взялся?

– Так…

Минаев вдруг как-то засуетился и быстро продолжил:

– Вы знаете, вам повезло – я знаю, где он живет. И далеко вам ехать не надо: потому как сядете сейчас на пятнадцатый трамвай и проедете три остановки. Сейчас я нарисую схему. А знаю я об этом чисто случайно: как-то Игорь не успевал ему передать одну вещь – он тогда снимал квартиру у пруда, это довольно далеко отсюда, – и попросил меня. Я и прогулялся.

– Спасибо большое, Александр Иванович! – улыбнулась я.

Минаев прошел в соседнюю комнату, взял бумагу и ручку, надел очки и начал обстоятельно рисовать схему. Потом он передал мне испещренный линиями, буковками и стрелками листок. Я посмотрела на план и убедилась, что адрес полностью совпадает с координатами, переданными мне Папазяном.

– Боюсь, что больше ничем не смогу вам помочь, увы, – развел руками Минаев-старший.

– Спасибо, мне этого пока что вполне достаточно, – ответила я, поднимаясь с дивана.

Минаев пошел провожать меня в прихожую, и по выражению его лица я поняла, что он порывается что-то еще мне сказать.

– Вы что-то хотели, Александр Иванович? – подбодрила я старика.

– Да вот… Понимаю, вы человек занятой, к тому же услуги ваши оплачиваются… – замялся было Минаев и быстро и твердо закончил: – Но все же – если найдете Игоря, не сочтите за труд сообщить мне, что он жив и здоров.

– Не волнуйтесь, Александр Иванович. Я ему скажу, чтобы он сам вам позвонил.

– На него самого я слабо надеюсь! – махнул рукой Минаев.

– Я за этим прослежу, – пообещала я и вышла на лестницу.

Подумав, с чего лучше начать – с «Биовита» или посещения Кузнецова, – я быстренько прикинула, что Кузнецов живет неподалеку, посему логичнее было сперва проехаться к нему. Ситуацию осложняло то, что я была без машины. Это было как-то непривычно и замедляло мои передвижения по городу. Но я решила не вгонять свою клиентку в дополнительные расходы и не стала брать автомобиль напрокат.

Второй вагон пятнадцатого трамвая, собака, не отапливался! Я легкомысленно влезла в него, удивляясь переполненности первого вагона. И только сев на свободное сиденье возле окна, поняла, почему ушлый народ, хорошо знакомый с бытовыми особенностями своего города, обосновался в первом вагоне, невзирая на давку. Моя попа, «упакованная» в утепленные джинсы, стремительно начала замерзать. Возникло ощущение, что сиденье покрыто инеем и я к нему примерзаю. Промаявшись две остановки, я решительно отодралась от сиденья и повисла, ухватившись за ременную петлю, уныло поглядывая в окно и шмыгая носом. Мне сейчас только простуды не хватало!

Трамвай с бодрым дребезжанием подкатил к нужной остановке, и я, к величайшей своей радости, покинула обледенелый вагон. Шагая вперед и сверяя свои передвижения со схемой, я поняла, что ошибиться сложно. Буквально через пару минут показался дом, в котором, по моим расчетам, должен был проживать Сергей Кузнецов.

Звонить ему в домофон я не стала, дабы не дать ему времени опомниться и с ходу забросать его вопросами. Точнее, вопрос у меня к нему имелся только один. И даже не такой – для чего он разыскивает Минаева, – а насколько ему уже удалось продвинуться в своих поисках? В голове у меня уже сложился определенный план. Главное, держаться уверенно и несколько таинственно, напрямую не обозначая своего статуса, но четко дав ему понять, что в поимке Минаева заинтересованы крайне серьезные люди. И что в интересах самого Кузнецова оказать мне содействие в розыске Игоря.

Пригвоздить его к стенке фактом слежки за Лерой – раз. Пока он не успел опомниться, сказать, что в полиции имеется заявление от Валерии с тем, что ее преследуют, – два. И продолжать напирать дальше. Если повести себя грамотно и не переборщить, но в то же время вести жесткую тактику, Кузнецов непременно начнет оправдываться. То, что он следил за Лерой, отрицать бесполезно. При этом прятался – в меру своих способностей, конечно, поскольку вычислила его даже Валерия. А это заставит его почувствовать себя неуютно, и он невольно начнет во всем признаваться, не успев понять, что ничего особо противозаконного-то он не сделал. Во всяком случае, с этой слежкой. А как и в чем он вообще нагрешил – мне пока что об этом неведомо…

Итак, полностью уверенная в своих силах, я открыла дверь универсальным ключом для домофонов и прошла в подъезд. На кнопку звонка надавила резко, уже войдя в придуманный образ…

Увы, вся моя схема оказалась лишней. По крайней мере, на данный момент, ибо на звонок мне никто не открыл. И за дверью царила тишина, какая бывает в отсутствие хозяев. Вздохнув, я уже собралась уходить, мысленно сетуя на то, что придется сюда возвращаться и вновь воспользоваться холодным трамваем, как вдруг соседняя с Кузнецовым дверь отворилась, и я увидела нахмуренное лицо мужчины средних лет.

– Что названиваете-то? – сердито сказал он. – Нету его!

– Простите, а где он, не подскажете?

– Не подскажу, – отрезал мужчина. – Потому что пропал он!

– Как пропал? – невольно удивилась я.

– Так! Из полиции уже приходили, спрашивали!

– Да вы что? И давно?

– Да уж с неделю, если не больше! Можете там поинтересоваться, если он вам так нужен!

– А… Откуда именно из полиции? – уточнила я. – Из какого отдела?

– Они не докладывали. Видно, шишки какие-то, раз на «БМВ» разъезжают!

– На «БМВ»? Так… Вы это сами видели?

– Конечно! Из моего окна весь двор просматривается. Из подъезда вышли и на черном «БМВ» укатили.

– Двое их было? – уточнила я.

– Ну да, двое, – немного удивленно ответил мужчина. – А вы что, их знаете?

– Ну, скажем так, мы работаем параллельно. В родственных ведомствах, – выразилась я весьма туманно. – И больше они не появлялись?

– Нет.

– Кузнецов исчез до их появления или после?

Мужчина напряг память на полминуты.

– Не могу сказать, – признался он. – Не помню точно. Но самого Сереги уже точно неделю нет.

– А где он работает, вы не знаете?

– Не знаю, – отрезал мужчина, захлопывая дверь.

Покинула я дом, в котором проживал Кузнецов, в растрепанных чувствах. По всей вероятности, разыскивали его под видом полиции те же самые коллекторы, кторые в Тарасове приезжали к Валерии и спрашивали про Минаева, подсунув ей заодно «жучка» в телефон. То есть обращаться в полицию по поводу его исчезновения, скорее всего, бессмысленно. Непонятно вообще, как в Екатеринбурге дальше его отслеживать – мне не было известно ни место его работы, ни координаты родных и друзей. Я даже не знала, женат ли он и с кем живет! Можно, конечно, вновь обратиться к Александру Ивановичу Минаеву, но даже если тот скажет, что Кузнецов живет с женой, вряд ли у него есть номер ее телефона.

Можно все-таки обратиться в полицию. Там, по крайней мере, мне сообщат данные на Кузнецова. Но что мне это даст? По моему убеждению, он до сих пор находится в Тарасове. Теперь я окончательно убедилась в этом. Можно, конечно, наведаться к нему на работу и побеседовать с коллегами – если таковые у него вообще имеются, поскольку я даже примерно себе не представляла, чем занимается Кузнецов. Проблема в том, что в екатеринбургской полиции у меня не имелось абсолютно никаких связей. И значит, нужно звонить в Тарасов, Володьке Кирьянову, Андрюхе Мельникову или хотя бы Гарику Папазяну с просьбой о содействии. Возможно, именно так мне и придется поступить, но пока все же следует придерживаться в моих поисках линии «Минаев», а не «Кузнецов». Если уж эта линия зайдет в тупик окончательно, тогда уже и задействовать другие резервы. А сейчас надо ехать на место последней работы Минаева, о котором любезно сообщил мне его отец. Что я, собственно говоря, и сделала.

Многоэтажное здание, принадлежавшее в советские времена, видимо, какому-то конторскому учреждению, и сейчас мало что изменило в своем статусе. В том смысле, что практически все его площади занимали различные офисы. Поменялись хозяева офисов, и особенности их деятельности тоже стали иными. Витаминный центр «Биовит» располагался на третьем этаже, о чем свидетельствовала табличка в вестибюле. Я предъявила паспорт на вахте, данные из которого были методично переписаны вахтером в журнал учета посетителей, после чего меня пропустили внутрь.

Поднявшись на третий этаж, я быстро нашла нужную мне дверь. На ней виднелась вывеска с бело-зеленой надписью «БИОВИТ». Я не стала стучать, просто потянула дверь на себя и сразу же оказалась в офисе. Витаминный центр занимал всего две небольшие комнатки. Что происходило во второй, я не знала, поскольку дверь, ведущая туда, была закрыта. В первом помещении восседали три женщины разного возраста. Самой молодой было не больше двадцати, вторая была неопределенных лет – ей можно было дать и двадцать пять, и сорок. Высокая, худощавая, с каким-то инфантильным выражением лица. Третья была уже в годах, ей точно было за пятьдесят. Каждая из них занимала свой стол, однако компьютер имелся только у пожилой. Судя по скучающему выражению лиц этих женщин, сегодня они отнюдь не были избалованы клиентами. Самая старшая водила мышью по столу и вглядывалась в экран. При моем появлении лица их обратились ко мне, причем интерес загорелся в глазах только у самой юной сотрудницы. Пожилая была скорее раздосадована возможным отрывом от своего занятия, а девушке неопределенного возраста, кажется, было все безразлично. У каждой из них имелся бейдж с именем и фамилией, благодаря которым я узнала, что молодую девушку зовут Катя Марьина, ту, что постарше, – Виктория Самсонова, а самую старшую – Валентина Сидоренко.

– Добрый день, рады вас приветствовать в компании «Биовит», – с преувеличенной приветливостью защебетала юная девушка. – Мы вам обязательно поможем подобрать препараты, подходящие именно для вас. Кроме того, спешим вас обрадовать: сегодня у нас действует акция, по условиям которой вы можете приобрести понравившиеся вам средства с двадцатипроцентной скидкой.

Во время произнесения ею вызубренного наизусть монолога с лица девушки не сходила заученная улыбка.

– Добрый день, добрый, – неторопливо проговорила я, обводя глазами комнату. Повсюду в ней были стеклянные стеллажи, на которых красовались образцы препаратов, которыми располагал витаминный центр.

Я рассеянно скользила взглядом по стеллажам, словно раздумывая – что же мне, в сущности, требуется? Девушка обменялась взглядом с пожилой дамой, и та едва заметно кивнула ей.

– Я вижу, что вы пока что не определились, – охотно продолжила девица. – Я могу вам дать самую подробную консультацию, а чтобы вам легче было выбирать, могу предложить ознакомиться с каталогами наших товаров.

В руках у нее появилась стопка глянцевых проспектов. Я взяла их.

– Присаживайтесь! – девчонка тут же пододвинула мне мягкий стул.

Я села и принялась пролистывать каталоги, делая вид, что рассматриваю изображения различных препаратов и читаю описания к ним. Чего тут только не было! Средства, улучшающие цвет лица, кровообращение, состояние кожи и зубов, препараты для похудения, для восстановления сил в послеоперационный период, для рассасывания рубцов и шрамов, для повышения потенции, для беременных женщин и кормящих мам, для подростков, детей, юношей и стариков… На некоторое время меня даже увлек этот процесс, однако я ни на минуту не забывала, для чего пришла сюда, и про себя попутно раздумывала, с чего и с кем мне начать беседу. Собственно, начало у меня уже было заготовлено, и я планировала как раз к нему и перейти.

– Замечательно! – заметила я, захлопывая проспекты. – Никогда не видела такого разнообразия витаминов!

– Понравилось? – с живостью спросила девчонка.

– Очень. Даже глаза разбежались, – засмеялась я. – Прямо даже и не знаю, что выбрать. И те хороши, и эти…

– Возьмите все! – с душевной щедростью предложила старшая из женщин.

Сидя вполоборота к ней, я теперь могла видеть экран ее монитора. Там был открыт пасьянс «косынка». Видимо, женщина рассчитывала поскорее впарить мне продукцию на сумму покрупнее и вернуться к своему куда более увлекательному занятию.

– Ну, витамины для улучшения памяти в зрелом возрасте мне пока что не нужны, – улыбнулась я. – Что-нибудь для поддержания красоты – другое дело. А кстати, у вас существуют дополнительные скидки для тех, кто пришел по рекомендации?

Женщины переглянулись.

– А, простите, кто вам рекомендовал наш центр? – вежливо спросила молодая девушка.

– Минаев Игорь, – небрежно бросила я. – Он у вас работал одно время.

Женщины быстро переглянулись, причем в глазах Валентины я заметила неподдельный интерес. Она тут же задала мне вопрос:

– А вы давно его видели?

– А вы? – спросила я в ответ с самым невинным видом.

– Он уволился больше года тому назад, – вмешалась молодая Катя.

– Да, – подтвердила Виктория, уже изменив выражение лица и равнодушно глядя куда-то мимо меня. – И с тех пор у нас не появлялся…

«Интересно, кто же из этих дам – несостоявшаяся пассия Минаева? – подумала я. – Очень неплохо было бы, выяснив это, побеседовать с ней тет-а-тет. Катя? Вряд ли. Слишком молода. Валентина – наоборот, старовата для него. Виктория же ведет себя слишком безучастно. А может быть, эта женщина просто уволилась отсюда вслед за Минаевым? Или Александр Иванович ошибся и никакого намека на служебный роман в этом отрезке биографии Игоря не было?»

– А жаль. С ним интересно было, – вздохнула Валентина.

– Скажете тоже! – махнула рукой Катя. – Вечно хмурый, никогда не улыбнется…

– Это у тебя сейчас возраст такой, что тебе пальчик покажи – и уже смешно, – неодобрительно заметила Сидоренко. – Ты просто слишком молода для него.

– Это он слишком стар! – фыркнула Катя.

В этот момент дверь дальней комнаты распахнулась, и из нее выплыла высокая дама с черными, гладко зачесанными на прямой пробор и собранными сзади волосами. На первый взгляд в ней было килограммов сто, и она именно выплыла – неторопливой походкой, неся свой выдающийся бюст, плавно перетекавший в живот, впереди себя. Сложно было определить, сколько ей лет – лицо гладкое, без морщин, с правильными чертами, разве что второй подбородок его слегка портил. Чувствовался постоянный и тщательный уход за собой. Довольно миловидная, а взгляд серых глаз хоть и казался открытым и приветливым, но лучился хитринкой. На даме было надето свободное длинное черное платье, скрывавшее ее широкие бедра и подчеркивавшее монументальную грудь.

– Кто это слишком стар? – приятным высоким сопрано поинтересовалась она. – Пусть бегом бежит сюда! Ему непременно нужен геронтокорд, посоветуйте ему, девочки! Применяйте качества менеджмента в личной жизни! – Тут, увидев меня, женщина расплылась в улыбке: – Ах, у нас посетительница! Да еще такая очаровательная! Уверена, что у нас найдется для вас масса интересного.

– Спасибо, я уже кое-что выбрала, – проинформировала я ее. – Ваши сотрудницы меня прекрасно проконсультировали.

Уходить было явно рано, следовало затянуть мое пребывание в витаминном центре, причем сделать его увлекательным для обеих сторон.

– Но я бы хотела купить что-нибудь еще. У вас такое разнообразие препаратов! И они явно пользуются популярностью. Я бы хотела все самое лучшее!

Женщина расцвела, увидев потенциальную богатую клиентку, которую можно раскрутить не на одну тысячу.

– Меня зовут Роза Львовна! – тепло представилась она, демонстрируя чрезвычайное радушие, и протянула мне руку.

Рука была теплой и мягкой. Она глядела на меня своими смеющимися серыми глазами, в углах которых таилась лукавинка, свойственная всем торговцам, желающим сбыть свой товар повыгоднее. Роза Львовна явно была не новичком в своем деле, во всяком случае, вела она себя умело: не была назойлива, не спешила, предлагая свой товар, не давила, умело и дозированно дарила комплименты, чтобы они не выглядели грубой лестью, и слегка применяла манипуляции – дескать, понятно, что такую очаровательную клиентку обязательно обслужат по высшему разряду, и уйдет она отсюда с кучей покупок, каждой из которых останется довольна.

– Спасибо, Роза Львовна! – в унисон ей сердечно произнесла я. – Значит, я не ошиблась, воспользовавшись рекомендацией своего приятеля…

Женщина бросила на меня любопытный взгляд.

– И кто же ваш приятель, если не секрет? – спросила она.

– Игорь Минаев, – ответила за меня Валентина.

– Он просил передать вам привет, – небрежно бросила я.

– Гоша? – расцвела Роза Львовна, всплеснув руками, и вдруг расхохоталась, откинув голову назад. – Ах, прохвост! Сам уже год как глаз не кажет, а клиенток подсылает! Уверена, он имеет проценты от этой сделки!

– Нет, что вы, никаких процентов, – заверила я ее. – Он просто советовал мне обратиться к вам. Очень вас хвалил.

Роза Львовна озорно погрозила мне пальчиком и воскликнула:

– Пойдемте в мой кабинет! Там мы с вами и посплетничаем вдоволь, и препараты подберем!

Я охотно пошла за ней. Кабинетик Розы Львовны был небольшим, но очень уютным. И уют этот не был офисным – создавалось впечатление, что ты находишься в жилой комнатке, с цветами в ярких горшочках, с занавесочками на окнах вместо жалюзи, с кухонной раковиной в углу и круглым столиком. Даже компьютер на столике казался каким-то чужеродным предметом в этой обустроенной под личный вкус комнате.

Роза Львовна прошла в конец кабинета, включила электрочайник и опустила свое тело в широченное кресло. Было очевидно, что эта женщина нисколько не комплексует по поводу своих габаритов. Более того, она явно считает себя чертовски привлекательной не только в глазах представителей противоположного пола, но и женского. Во всех ее движениях сквозили женственность и кокетство. Я была уверена, что она обладает массой поклонников и даже, грешным делом, подумала – а не на нее ли положил глаз, по словам Минаева-старшего, его сынок? Так или иначе, а обаянием Роза Львовна просто истекала, как соты – медом.

Роза Львовна протянула руку к закипевшему чайнику и, не вставая с места, принялась разливать чай в пузатые чашки. Откуда-то из ящика стола появилась глубокая тарелка с выпечкой. Роза Львовна взяла внушительных размеров кекс и принялась с явным удовольствием запивать его чаем.

– Ах, Гоша! – проговорила она, качая головой. – Приятнейший молодой человек! Бездна чувства юмора и интеллекта! И ведь даже не заглянет сюда, а? А сколько я для него добра сделала! Так надеялась, что он долго у меня проработает. Радовалась, что нашла наконец-то хорошего менеджера!

– Вы так красочно его описываете, – заметила я. – И умен, и обаятелен, и чувство юмора так и сыплется из него. Прямо не мужчина, а мечта!

– Безусловно, – кивнула Роза Львовна.

– Странно, – пожала я плечами, двумя пальцами подцепляя с блюдечка чернослив в шоколаде и продвигаясь к своей цели. – Учитывая, что он не женат, – а у вас женский коллектив, – он должен считаться завидным женихом. А я по реакции ваших дам что-то не заметила особых придыханий в его адрес. Катя откровенно пренебрежительно к нему относится, а…

– Катя? – перебила меня Роза Львовна. – Да что она понимает?! Она еще глупышка малолетняя! Гоша – это для опытных, зрелых дам, понимающих толк в любви… – Она сделала многозначительную паузу, перебирая пуговицы на платье.

Откровенность Розы Львовны, которая преподносилась совершенно свободно, но без пошлости или вульгарности, меня и насмешила, и восхитила одновременно. И еще больше укрепила в уверенности, что Роза Львовна – та самая женщина, на которую обращал внимание Игорь Минаев. Во всяком случае, из всех имевшихся в фирме «Биовит» дам она была самой яркой и интересной.

– Да Гоша и сам не воспринимал бы Катюшу всерьез, – продолжала щебетать Роза Львовна. – Боюсь, что даже бедняжке Вике ничего не светило, – со вздохом произнесла она.

– Вике? – удивилась я. – А она здесь при чем?

Роза Львовна посмотрела на меня с изумлением и рассмеялась.

– Да она же сохнет по нему по сей день, – выдала она. – Неужели вы ничего не заметили?

– Нет, – призналась я. – Мне показалось, что все как раз наоборот. Она такая безразличная…

– Ой, да ну что вы, я вас умоляю! – махнула рукой директриса. – Она просто сама по себе такая, как рыба мороженая. И старается еще больше равнодушия на себя напускать. Однако же всем все было очевидно: стоило Гоше в кабинет зайти, как она вся пятнами покрывалась, подскакивала, предлагала нам кофе сварить – как будто бы для всех, но ясно, что для него! Да и сейчас – стоит о нем разговор завести, как она будет сидеть мышью, а сама уши навострит и все-все внимательно выслушает! Меня на таких вещах не проведешь! – с уверенностью в себе усмехнулась Роза Львовна.

«Меня бы тоже не следовало. Как частного детектива, – отметила я про себя. – А ведь Роза Львовна права! И я тоже должна была обратить внимание на мельчайшие нюансы. Наблюдательность – один из главных инструментов в моей профессии». Конечно, у меня были смягчающие обстоятельства: Роза Львовна знала и Викторию, и Минаева довольно хорошо, я же последнего даже в глаза не видела. И вообще, я всего лишь несколько минут нахожусь здесь, а признаки, о которых упомянула Роза Львовна, настолько ничтожны, что даже опытный глаз не сразу их разглядит. Ладно, что уж теперь пенять на саму себя, все выяснилось, и слава богу. В конце концов, для того и существует работа со свидетелем, чтобы он помогал в расследовании. И в данной ситуации помощь Розы Львовны и ее внимание ко всякого рода амурным делам оказались как нельзя кстати.

Я уже собиралась задать следующий вопрос, но выяснилось, что в этом нет нужды: Роза Львовна продолжала говорить, сама не ведая о том, что предоставляет мне весьма ценную информацию. Я подумала, что это – ее стиль работы, стиль, в котором она ведет свой бизнес. Она не станет повышать своим сотрудникам оклад, не станет снижать цены на свой товар, чтобы продвинуть бизнес, нет! Она обойдется менее затратными в экономическом плане, но не менее действенными средствами. Она будет осыпать клиентов комплиментами, улыбаться конкурентам, предлагая им дружбу и сотрудничество, интересоваться здоровьем и семейными делами персонала… Словом, сделает ставку на этику отношений.

Что ж, такой тип руководителя – этический тип, я бы так его назвала, – встречается нередко, и подобная манера вести дела приносит свои результаты. И сейчас Роза Львовна отрабатывала на мне именно эти приемы: считая меня потенциальной клиенткой, она не делала акцента исключительно на деловом аспекте, а старалась установить непринужденную манеру общения и продемонстрировать доброжелательное отношение ко мне.

Я не собиралась становиться постоянной клиенткой витаминного центра «Биовит», а вот послушать сведения «изнутри» было очень даже неплохо. Посему мне оставалось лишь откинуться с чашкой чаю в руках на спинку мягкого кресла и предоставить Розе Львовне сообщать мне все то, что ей хотелось. До того момента, пока информация представляет для меня интерес…

– …Вика, конечно, в плане женской сексапильности – никакая, – звенел голос Розы Львовны, – ну, это и понятно: ей уже далеко за тридцать, замужем пробыла один год, еще в юности, да и то по недоразумению, давно в разводе и вообще одинока… Так что мой витаминный центр для нее – надежда из надежд. Единственный шанс устроить наконец свою женскую судьбу и успокоиться. Хотя зачем ей это надо – не понимаю! Живет одна, сама себе хозяйка, живи – не хочу в свое удовольствие! Уж мужчину для души всегда можно найти – ну, вы понимаете, о чем я говорю. А ей ведь надо по всем правилам, с регистрацией брака и даже чуть ли не с венчанием в церкви! Ха-ха! А через полгода семейной жизни, когда от романтического флера и следа не останется, она с удивлением обнаружит, что теперь уже не имеет свободного времени ни для встреч с подружками, ни для походов в кафе, ни просто для себя. А занимается в основном стиркой-готовкой-уборкой и прочей бытовой рутиной. И денег уже, как ни странно, на себя столько не может потратить – ни на парикмахерскую, ни на новые наряды!

– Почему? Обычно женщина рассчитывает, что как раз это после замужества она сможет позволить себе в бо́льших пропорциях, – улыбнулась я.

– Только не Вика! Не такой тип женщин, как она! Ей постоянно будет совестно потратить что-нибудь на себя, и она даже свои жалкие копейки будет вносить в семейный бюджет…

Роза Львовна осеклась на полуслове, поняв, что проговорилась, выдав саму себя тем, что сама отлично понимает, что платит своему персоналу, мягко говоря, не слишком большую зарплату. Желая загладить эту оплошность, она тут же принялась оправдываться:

– То есть я имею в виду, что она не посмеет тратить личные деньги на себя, ей даже новое платье купить будет совестно…

– И что же Игорь? – постаралась я вернуть разговор в нужное мне русло, дабы не погрязнуть в сплетнях Розы Львовны. – Проявлял он к ней ответный интерес?

Мой вопрос заставил Розу Львовну задуматься.

– Сложно сказать, – наконец призналась она. – Вроде бы и да, но в то же время… Ничего конкретного между ними не было. Игорь, при всем своем обаянии, человек довольно закрытый. В принципе, он мог считать Вику подходящей для себя личностью, но уверяю вас, он ошибался! Ему элементарно было бы с ней скучно!

«Не уверена, – подумала я. – Как раз такой тип – мягкий, послушный, даже покорный, – мог позволить Минаеву беспрепятственно реализовать собственные комплексы и сыграть роль властного мужчины. Но кажется, пора побеседовать с самой Викторией. Роза Львовна и в дальнейшем будет придерживаться собственного, весьма субъективного мнения. Кажется, она даже немного ревнует Минаева – возможно, и не осознавая этого».

Я понимала, что прямолинейность может вызвать у Розы Львовны некие подозрения, посему решила сыграть по ее же правилам: превратила все в вопросы «межполового интереса», заявив, что мне вообще-то давно нравится Игорь, но хотелось бы убедиться во время личной беседы с Викой, что их ничто не связывает, дабы избежать дальнейших осложнений. К этому «признанию» я присовокупила еще одно: я, мол, собираюсь купить препараты, позволяющие максимально увеличить мою женскую привлекательность. Роза Львовна сразу расцвела, всучила мне добрый десяток разных коробочек, дала подробнейшие инструкции по их применению, настоятельно рекомендовала непременно вернуться в «Биовит» через два месяца и повторить курс. Причем по блеску в ее глазах я поняла, что ее волнует как дополнительное приобретение мною чудодейственных средств, так и желание послушать, как продвигаются мои успехи в деле соблазнения Минаева. Я заверила ее, что так и поступлю, после чего Роза Львовна любезно позволила Вике побеседовать со мной несколько минут.

Виктория Самсонова была удивлена и смущена одновременно. Она никак не могла взять в толк, с чего это я взялась расспрашивать ее об их отношениях с Минаевым? Признаться, я и сама чувствовала себя не слишком-то хорошо: какой-то стервозной дамочкой, алчущей заполучить мужчину и пытавшейся устранить на этом пути потенциальную конкурентку. Однако я постаралась отбросить эти сомнения, у меня была задача посерьезнее, чем окрутить понравившегося кавалера, – мне нужно было отыскать человека. А тут, как говорится, все средства хороши.

Виктория отвечала на мои вопросы односложно, настороженно посматривая на меня водянистыми серыми глазами. Я отметила, что, несмотря на несхожесть черт их лиц, она чем-то неуловимо напоминает Валерию. Видимо, Минаев все-таки был верен одному типу женщин. Выражения Вика подбирала очень тщательно. Она не стала отрицать, что Игорь Минаев ей нравился, но признала это ровно, без придыханий и восклицательных предложений. Сказала также, что они были скорее приятелями, и начисто отрицала присутствие чего-то большего в их отношениях. Мне показалось, что ее гораздо больше занимает моя персона, нежели то, где сейчас Игорь и чем занимается. Я крутила хвостом, стараясь не дать ей что-либо заподозрить, и в конце концов вывела разговор на момент, предшествовавшей исчезновению Минаева из Екатеринбурга.

– Он что же, даже не предупредил тогда никого, что уедет? – спросила я.

– Нет, – вяло покачала головой Виктория и едва слышно вздохнула. – Наверное, у него были на то причины…

– А что за причины? – тут же поинтересовалась я и добавила: – Просто я боюсь, как бы мне не попасть в смешное положение… Вдруг он меня тоже оставит без объяснений?

Виктория снисходительно усмехнулась:

– Не знаю… Игорь не откровенничал со мной – я же, в конце концов, не настолько была ему близка. Думаю, вам не стоит беспокоиться, если вы для него очень значимы. Вряд ли он оставит вас без объяснений. И вообще… Я и не предполагала, что он собирается уехать! Наверное, причины были, и серьезные. А теперь он, скорее всего, нашел себя и не станет больше дергаться. Ведь он не из тех людей, которые склонны ко всяческим авантюрам и переменам места. Он – человек стабильный.

– Да? А вот мне так не кажется… Наверное, я еще плохо его знаю.

Виктория пристально посмотрела на меня и спросила:

– А когда вы его видели в последний раз?

– Да совсем недавно, – небрежно соврала я. – Значит, он человек серьезный и стабильный? Надежный, то есть? И мне можно не волноваться?

– Думаю, да. Хотя он может казаться другим, но это… образ. Игорь сам говорил: «Мы покупаем себе образ, на который покупаются другие».

– Вот как?

– Да. И кстати, я считаю, что он, в сущности, несчастный человек, – вздохнула она. – Ну, может быть, вы сделаете его счастливым. В любом случае, передавайте ему привет и наилучшие пожелания. – Последнюю фразу Виктория произнесла с плохо скрываемой иронией и резко поднялась со стула, давая понять мне, что беседа закончена. Да и я не видела смысла в ее продолжении.

Покидала я фирму «Биовит» под любопытными взглядами женского коллектива, в том числе и Розы Львовны, которая не поленилась выйти из своего кабинета и еще раз напомнить, что она ждет меня через два месяца. В руках у меня были два фирменных пакета, наполненных всевозможными препаратами фирмы «Биовит», которые должны были превратить меня в суперзвезду.

В Екатеринбурге у меня еще оставался один вариант – господин Теймуразов, на чье имя был зарегистрирован черный «БМВ», приезжавший к Валерии. Адрес его у меня был, однако… Я не представляла, честно говоря, как себя вести с этим господином. Гарик Папазян подчеркнул, что он чист и возглавляет фирму под названием «Корона», которая на деле является коллекторским агентством. Обычно ребята, работающие в таких конторах, недалеко ушли от бандитов и методы действий применяют схожие. И если я сейчас заявлюсь туда и начну выспрашивать у Теймуразова, чего же его люди хотели от Валерии из Тарасова, меня в лучшем случае вежливо попросят покинуть помещение.

Нет, я не боялась каких-то передряг. В другой ситуации я бы охотно в них бросилась, зная, что они принесут результат. Сейчас же случай был иной. Я ничего не добьюсь, даже если ворвусь в офис фирмы с пистолетом в руке. Никто мне не скажет, с какой целью он разыскивает Минаева и, главное, насколько продвинулся в своих поисках. Значит, Теймуразова лучше пока что оставить в покое. А уж потом, если понадобится, поговорить с Папазяном, обрисовать ему ситуацию и попросить прощупать это агентство через его коллег из Екатеринбурга. Они явно добьются в этом большего успеха.

Как это ни прискорбно, но я была вынуждена констатировать, что возвращаюсь в Тарасов, в сущности, несолоно хлебавши. То есть какую-то информацию я, безусловно, получила, и довольно-таки интересную, но она никоим образом не давала ответа на главный вопрос – где мне искать Минаева? Никто из опрошенных мною этого не знал. За исключением разве что непонятного рыжего господина Кузнецова, а его самого, кажется, пора было начинать разыскивать…

Погода в Тарасове встретила меня, мягко говоря, неласково: завывал сильный ветер, от которого гудели провода, к тому же существенно похолодало: было никак не выше минус двадцати. В совокупности с пронизывающим ветром было мне весьма зябко. И все равно я была рада возвращению в родной город, который я очень люблю.

Добежав до стоянки по обледеневшему асфальту, стараясь не растянуться на гололедице, я быстро нырнула в машину и тотчас начала ее прогревать. В такой зверский мороз имелось мало шансов на то, что автомобиль заведется с первого раза. Засунув руки глубоко в рукава дубленки, я пыталась согреться. Потом все-таки предприняла некий шаг: выскочив из машины, я быстро добежала до привокзального буфета и купила чашку горячего кофе. Пока я бежала назад, кофе успел остыть, пришлось пить теплую недослащенную жижу, качество которой явно оставляло желать лучшего. Но сейчас выбирать мне особенно не приходилось, и я, засунув капризы подальше, довольствовалась тем, что есть. Попутно я прихватила у мерзнувшей продавщицы-лоточницы в пуховом платке и валенках чебурек, так как чувство голода также давало о себе знать, особенно на холоде. К тому же в последний раз я ела вчера вечером, в вагоне-ресторане, – тоже, признаюсь, еда там – еще та дребедень по непомерно завышенным ценам.

Чебурек и кофе меня немного согрели и придали сил, машина послушно завелась, и я выехала со стоянки. На ходу достала сотовый телефон и набрала номер Валерии – в первую очередь необходимо было убедиться, что с моей клиенткой все в порядке. Та сразу же стала выпытывать, что мне удалось разузнать в Екатеринбурге и не обнаружила ли я там случайно ее Игорька? Пришлось мне разочаровать девушку и сказать, что все подробности я сообщу ей при встрече, которая состоится совсем скоро. Я намеревалась лишь заехать домой переодеться, а также связаться с Кремневым. Честно говоря, я была уверена, что бандиты, непонятно почему не появившиеся у него в вечер нападения на Строгачева, уже наведались к Николаю за время моего отсутствия. Я набирала его номер пару раз, пока была в Екатеринбурге, но Кремнев почему-то не соизволил мне ответить. Набрала я его и сейчас. Никто не отвечал, хотя, судя по времени суток, Николай должен был давно закончить свою извозчичью работу и успеть отоспаться.

Я думала об этом по пути, пока ехала домой. Вообще-то такое положение вещей меня несколько беспокоило. Понятно, что он – человек занятой и ведет не совсем привычный для большинства людей образ жизни, но хоть иногда-то на звонки можно отвечать? Тем более он знал, что это мой номер.

Прежде чем подняться в свою квартиру, я решила проверить жилище Валерии. И не просто убедиться, что дверь заперта и возле нее никого нет, но и пройти внутрь, благо ключи у меня были. Ну а если бы их не было, я воспользовалась бы своими фирменными отмычками.

В квартире все было точно так, как после нашего ухода оттуда вместе с Рубальским. Вспомнив о музыканте, я решила на всякий случай проконсультироваться с ним и набрала его номер. Андрей ответил практически сразу, однако сообщил, что он не в курсе насчет того, где сейчас Кремнев и чем занимается. По выразительному сопению в трубке я поняла, что Рубальского сейчас больше всего занимает собственная персона, а точнее пистолет, опрометчиво одолженный им Игорю Минаеву. Рубальский явно не решался спросить о нем напрямую по телефону, и я пожалела его, сама сказав, что пока что никаких новостей об этом обстоятельстве нет. Рубальский горестно вздохнул и попросил меня обязательно ему позвонить, когда станет известно хоть что-то.

Дома я пробыла не более пяти минут: перекус по дороге мне на время помог, на переодевание ушли считанные секунды, а принимать душ перед выходом на мороз я не стала – это может потерпеть и до моего возвращения. Я собиралась быстро покинуть свой дом, меня не оставляла мысль о том, что Кремнева, в свете произошедших событий, следует навестить лично. Конечно, если он просто отправился по делам, мне предстояло неприятное объяснение с его подозрительно настроенной нелюбезной супругой, но меня это мало заботило. Сейчас на кону стояла безопасность человека, посему я, наплевав на все этические заморочки, поехала на улицу Мира.

Дорога была ужасной из-за гололедицы и ветра, машина постоянно скользила, несмотря на недавно поставленную мною зимнюю резину, «Ситроен» так и норовило занести, и мне приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Немного мое положение спасало то, что в такой морозище многие отказались от личного транспорта и машин на трассе было не так уж много, что облегчало передвижение. Я старалась ехать помедленнее, в результате затратила на поездку почти полчаса вместо пятнадцати минут.

Я въехала во двор, ища глазами, где бы припарковаться, и одновременно отметив, что кремневский «Фольксваген» стоит возле подъезда. Это был хороший знак, с практически стопроцентной достоверностью означавший, что Николай дома – по словам знающих его людей, он вообще не передвигался ни на чем, кроме своего автомобиля, какая бы непогода ни царила на улице.

Я уже подыскала подходящее местечко и собиралась проехать туда, как вдруг дверь подъезда, в котором проживал Кремнев, распахнулась, на улицу вышел Николай и быстрой походкой, наматывая на ходу на шею шарф, направился к своей машине. Повинуясь скорее интуиции, я тут же сдала назад, не желая, чтобы он меня заметил. Это не было просто чутьем – я уже не раз задумывалась о том, что же такое интуиция, и пришла к выводу, что это – вывод, который мы делаем на основании подсознательно проанализированных фактов. Подчеркиваю – подсознательно! Я совсем не думала в ту секунду, когда торопилась скрыться с глаз Кремнева, что же означает его выход на улицу. И только потом, проанализировав случившееся, я еще раз убедилась, что моим действиям имеется вполне материалистическое объяснение.

Во-первых, Николай вышел из дома в неурочное для него время и пошел к своей машине, а калымит он по ночам. Жены его рядом с ним не было, и нельзя было предположить, что она настояла на их совместной поездке по магазинам. Во-вторых, Кремнев явно торопился, и вид у него был довольно-таки озабоченный. В-третьих, был самый пик непогоды: ветер поднялся чуть ли не до ураганной силы, и из дома можно было выйти только в случае неотложной необходимости. Таким образом, вывод, мгновенно сделанный моим подсознанием, гласил: Кремневу срочно куда-то понадобилось поехать, причем, скорее всего, не по рабочим делам и не по семейным. Разумеется, в данной ситуации я пожелала узнать – куда именно он собирался. Верным был мой вывод или нет, но проверить его я считала необходимым.

Я быстро выехала со двора и скрылась за углом, поставив машину так, чтобы мне было видно, куда направится Кремнев. Он вывел машину на дорогу минут через пять – видимо, прогревал двигатель. Сейчас он не слишком быстро двигался по главной дороге, пристально следя за ней. Я выждала полминуты и направилась следом. Кремнев не обращал на мою машину внимания, да он и не знал, что она принадлежит мне. Никакой слежки, по всей видимости, за собою он не предполагал.

Я старалась одновременно следить за дорогой и наблюдать за лицом Кремнева в зеркале. Его было видно не очень хорошо, но по всему было понятно, что Николай нервничает. Он то ехал медленно, опасаясь гололедицы, то вдруг делал рывок вперед, проскакивая на красный свет светофора. Потом вдруг он решил срезать путь и свернул на улицу, состояние которой было далеко от идеального и по которой редко кто ездил. Мне пришлось последовать за ним. Машина Кремнева ерзала, в любую минуту готовая завертеться волчком на скользкой трассе. Через некоторое время он, кажется, пожалел, что свернул сюда, и на следующем перекрестке выехал на приличную дорогу. Пока что я не могла определить, куда он направляется, но явно не к Валерии и не к Строгачеву – к ним надо было в другую сторону, в центр. Кремнев же ехал по направлению к окраине города.

Вся поездка заняла около получаса благодаря нелогичным маневрам Николая, пребывавшего явно в некоем замешательстве. Наконец мы добрались до района, именуемого Елшанкой, он практически на выезде из Тарасова. Там имелось множество хрущевок и панельных девятиэтажек. Стоял и ряд новостроек, не пользовавшихся большой популярностью из-за их удаленности от центра и общей неживописности района. Николай попетлял между домами и свернул в один из дворов. Он проехал вдоль длинного панельного дома и остановил машину возле шестого подъезда. Вышел, поглядывая наверх, и поставил машину на сигнализацию, после чего Николай двинулся к подъезду. Я осталась в машине.

На что я сразу обратила внимание – Николай не стал звонить в домофон. Более того, он сунул руку в карман, достал связку ключей и приложил один из них к металлическому кружку. Подъездная дверь открылась, и Николай скрылся за ней. Значит, у него есть ключ от квартиры, в которую он решил наведаться! Это несколько изменило мои планы.

Я быстро вынырнула из машины и добежала до подъезда, достав свой универсальный ключ. Когда я вошла в подъезд, где-то высоко забухали тяжелые шаги Кремнева, поднимавшегося по лестнице. Стараясь ступать как можно тише, я тоже начала подниматься. Николай остановился, затоптался на месте, я замерла, стараясь определить, хотя бы примерно, этаж.

Звонка в дверь не последовало. Никаких голосов тоже не было слышно. Зато я явственно услыхала звяканье и скрежет ключа, поворачиваемого в замочной скважине. Потом дверь тихо закрылась, и наступила тишина.

Я поднялась на три пролета. Кажется, именно здесь останавливался Кремнев. Я огляделась. На лестничной площадке располагалось четыре квартиры. В какой-то из них исчез Кремнев… Понимая, что рискую, я бесшумно подошла к первой двери и приложила к ней ухо. Из квартиры доносились голоса, мужской вперемежку с детскими, потом что-то крикнула женщина сквозь шум лившейся в кухне воды. Нет, скорее всего, здесь обычные семейные хлопоты.

Я перешла к следующей двери, за которой царила полная тишина. Неподвижный электросчетчик с ее номером указывал на то, что квартира пуста. Из третьей тем временем послышался какой-то шорох, а затем к прихожей затопали знакомые мне бухающие шаги. Я быстро помчалась вниз по лестнице, стараясь не шуметь. Выскочив на улицу, я юркнула в свою машину и уставилась на дверь подъезда. По моему представлению, Кремнев должен был через секунду-другую выйти.

Так и получилось: не прошло и минуты, как его крепкая фигура показалась в дверях. Николай торопливо пошел к машине, потом вдруг замер и задрал голову вверх. Постояв некоторое время в задумчивости, он вытащил из кармана куртки телефон, повертел его в руках и сунул обратно. Потом он двинулся почему-то по направлению к первому подъезду. Он прошел прямо мимо меня, и у меня невольно екнуло сердце, однако я понимала, что даже если Николай меня заметит, это уже неважно, – я и сама собиралась ему показаться.

Кремнев, однако, не обратил никакого внимания ни на мою машину, ни на того, кто в ней находится. Он двигался вперед какой-то странной, механической походкой, словно на ходулях шел. Теперь я смогла отчетливо разглядеть его лицо, и его выражение меня весьма насторожило: Кремнев был похож на зомби. Глаза его неестественно вытаращились, взгляд – полубезумный. Казалось, он просто не видит, куда идет.

«Куда его понесло-то? – с недоумением подумала я, собираясь выйти из «Ситроена».

Пройдя несколько метров, Николай споткнулся на ледышке, инстинктивно взмахнул руками, заваливаясь назад, и чуть не упал, но все-таки устоял на ногах. Это, видимо, привело его в чувство, потому что он вдруг замер, оглядываясь вокруг с явным удивлением. Потом он резко развернулся и заторопился к своей машине. Последние несколько метров Кремнев уже почти бежал. Я поняла, что медлить дальше нечего.

Выйдя из машины, я подошла к автомобилю Кремнева, накидывавшего в это время ремень безопасности на плечо, и, наклонившись, постучала в стекло. Кремнев резко вздернул голову, в глазах его застыл явный испуг. Я приветливо улыбнулась ему и показала жестом, чтобы открыл дверь. Лицо Кремнева отразило некие смутные эмоции: он увидел знакомое лицо и теперь пытался вспомнить – кто я такая? Понять это сразу ему мешали расстроенные чувства, в которых он пребывал. Кремнев явно колебался, открывать дверцу или нет, но все же узнал меня и выдавил на губах слабую улыбку. Дверцу он приоткрыл совсем чуть-чуть, и я сразу же просунула голову в щелку.

– Добрый день, – произнесла я, без спроса распахивая дверцу пошире и усаживаясь на переднее сиденье рядом с Николаем.

– Здрасьте! – бросил Кремнев, явно не зная, как себя вести. Он застыл на несколько секунд, а потом вдруг быстро заговорил, словно кто-то повернул туго закрытый кран: – Не ожидал никак вас здесь увидеть, к приятелю приехал, а его дома не оказалось. Вы тоже к кому-то в гости? Ох, неподходящее время вы выбрали! В такую погоду лучше дома сидеть.

И замолчал – так же резко, как начал говорить. Видимо, выплеснул весь фонтан наспех сочиненных фраз, и на этом его фантазия иссякла. Я смотрела на него очень пристально, и Кремневу явно стало весьма неуютно под моим взглядом. Он неловко завозился на сиденье, невольно пряча глаза.

– Ваш приятель живет в этом подъезде? – спросила я, кивая на четвертый подъезд.

– Да, – автоматически кивнул Кремнев.

– А как его зовут?

– Э-э-э… Юра, – выдавил Кремнев и немного расслабился – видимо, считая, что удачно ответил на мой вопрос. Он даже отважился спросить, с нарочито небрежным видом: – А у вас здесь тоже друзья живут?

– Вы с ним настолько близки? – сощурилась я, не ответив на его вопрос.

Кремнев воззрился на меня с недоумением.

– Что вы имеете в виду? – пробормотал он с неким вызовом и добавил: – Ну, вам, наверное, пора, да и мне тоже. Не буду вас задерживать. До свидания.

– И вы даже не поинтересуетесь, нет ли новостей в деле Минаева? – притворно удивилась я. – Вы же считаете его своим лучшим другом?

Кремнев смутился и даже покраснел. Хлопнул себя по лбу и неестественно рассмеялся:

– Ах да, конечно! Совсем из головы вылетело! Я просто закрутился тут… – неумело попытался оправдаться он. – Так что там с Гошей?

Я просверлила его колючим взглядом. Потом негромко, но очень отчетливо произнесла:

– Вы настолько близки со своим приятелем, что имеете ключи от его квартиры?

Кремнев принадлежал к не очень-то сообразительной категории людей, которые к тому же напрочь лишены актерских способностей. Они не умеют врать, притворяться и, когда им приходится это делать, чувствуют себя не в своей тарелке. Это заставляет их оправдываться даже там, где никакой их вины нет и они, в общем-то, не обязаны в чем-то давать отчет. Чувство вины грызет их изнутри и заставляет искать оправдания. Примерно это и происходило сейчас с Николаем Кремневым. Лицо его пошло пунцовыми пятнами, лоб вспотел, несмотря на жуткий холод, – салон его «Фольксвагена» так и не прогрелся до конца, – и он мучительно размышлял: как же себя вести, какую манеру общения избрать? Выбрал он, на мой взгляд, наихудшую, – решил доиграть свою заведомо провальную роль до конца. Он натянуто улыбнулся, стараясь держаться непринужденно, что выходило у него из рук вон плохо, и терпеливо заговорил:

– Ах, вы вот о чем! Да это ерунда! Это просто… Понимаете, он уехал, а меня просил за квартирой присматривать. Вот… Ну, там, цветы поливать, кота покормить…

– Вы приехали, чтобы цветы поливать и кормить кота? – в упор спросила я.

– Ну да! – расцвел Кремнев, обрадовавшись, что придумал такую удачную ложь. – Вот, по-быстрому управился и теперь направляюсь домой.

Нервное подрыгивание его левой ноги, видимо, было вызвано тем, что Кремнев, отвечая мне, вспомнил о том, что произошло в квартире, где он только что побывал.

– Вы же говорили, что приехали к приятелю в гости, – заметила я, все так же строго смотря на Кремнева в упор.

– Ну да, – кивнул тот осторожно.

– И добавили, что его, к сожалению, не оказалось дома. – Я слегка присочинила, поскольку такие не привыкшие выдумывать что-то люди, как Кремнев, почти мгновенно забывают, какую же неправду они рассказали. – Значит, вы не ожидали, что его дома не окажется?

– Я? Нет, не ожидал!

– Но вы же говорите, что он уехал и просил вас просто присматривать за квартирой! – продолжала я загонять бедного Кремнева в угол.

– Ну да, просил!

– Значит, вы знали, что его там не будет? Раз он даже ключи вам дал?

– Я… Я думал, что… Ну, то есть ключи мне он дал, но он мог вернуться, он сам точно не знал, надолго ли уезжает, и я подумал… Я подумал… – совсем запутался Кремнев.

Мне стало почти жалко его. Однако ситуация была не такой, чтобы я смилостивилась и отпустила Кремнева восвояси. В квартире явно что-то произошло, и мне следовало довести свою жесткую линию до конца, поэтому я продолжала держаться твердо.

– Давайте вместе поднимемся туда, – предложила я.

– Зачем?! – оторопел Кремнев, невольно поставив ногу на педаль газа.

– Проведаем вашего… кота. У меня с собой даже есть пакетик кошачьего корма!

– Не надо, зачем, я его уже накормил! – замахал руками Кремнев. – Вы что-то совсем уже!..

– Это кот вас так напугал?

– В смысле?

– Да на вас же лица нет – посмотрите на себя! – я кивнула в сторону зеркала. – Вы то краснеете, то бледнеете… А ведь когда вы входили в квартиру, ничего такого с вами не было.

Кремнев резко выпрямился.

– Вы что, следили за мной? – спросил он с хрипотцой в голосе.

– Как фамилия вашего приятеля?! – рявкнула я.

Кремнев заморгал. Руки его то сжимали, то разжимали руль. Он вдруг надул щеки, сразу ставшие обрюзгшими, насупился – и ушел в себя. Посидев так несколько секунд, он вдруг сказал:

– Послушайте, Татьяна! Я не понимаю – для чего вы следили за мной и… на каком основании?! Я знаю, что вы ищете Игоря, и желаю вам только успехов в этом деле! Я тоже очень хочу, чтобы он нашелся, живой и здоровый. Живой и здоровый! – с какими-то истерическими нотками в голосе почти выкрикнул Кремнев. – Но у меня есть своя, частная жизнь. Она никого не касается, кроме меня! К тому же вы должны понимать, что я – женатый человек. И мне совсем не нужны неприятности! Мне вовсе не надо, чтобы вы говорили моей жене, что я куда-то там езжу!

Кремнева явно обуревали некие противоречивые чувства.

– Вы так крепко влипли? – тихо спросила я. – Если готовы даже убедить меня в версии, будто ездите сюда к любовнице? Готовы даже на крупный скандал с супругой?

Кремнев моргал, не зная, какой линии поведения ему придерживаться. Все его версии, которые он судорожно пытался склепать на ходу, разваливались мгновенно, не выдерживая моей критики.

– Вашего приятеля с котом зовут Игорь Минаев? – в лоб спросила я.

Кремнев вздрогнул, словно от выстрела, и я поняла, что мыслю в правильном направлении.

– Может быть, вы сами все мне расскажете? – сухо предложила я. – Сколько можно морочить мне голову?!

Кремнев продолжал молчать, мучительно о чем-то размышляя. Я выждала с минуту, потом решительно открыла дверцу, вышла из машины и направилась к шестому подъезду. Кремнев засуетился и выскочил за мной.

– Стойте, стойте! – заговорил он было на ходу, но я проигнорировала его слова, быстрым шагом идя к подъезду.

Николай догнал меня и ухватил за рукав. Я резко отбросила его руку, показывая, что настроена я серьезно и лучше мне не мешать.

– Не надо туда ходить! – пытаясь заглянуть мне в лицо, начал убеждать меня Кремнев. – Вы ошибаетесь, там нет Минаева! Слово даю!

Я достала ключи. Боковым зрением я видела, что Кремнев от отчаяния аж крутанулся на месте. Он подскочил ко мне и, словно решившись на что-то, произнес:

– Я вам клянусь, что Минаева там нет!

– Боже, какой пафос! – усмехнулась я.

– Вы должны мне верить! – настаивал на своем Кремнев.

– А почему это, интересно? До сих пор вы мне только врали! Совсем нелогично будет с моей стороны предположить, что теперь вы говорите правду!

– Но я правду говорю, правду, послушайте меня! Не ходите туда, будет только хуже! Там нет того, кого вы ищете!

Я развернулась и в упор посмотрела на него:

– А кто там есть?

Кремнев замолчал, затоптавшись на месте, потом вдруг развел руками и выдохнул:

– Я не знаю!

– Но вы же были внутри!

Кремнев не нашелся что ответить на это, и я, не слушая его больше, прошла в подъезд и начала подниматься по лестнице. Кремнев, потоптавшись еще немного, с обреченным видом последовал за мной, вздыхая на ходу, как знаменитый бычок из детского стишка. Я поднималась по ступенькам, слыша за спиной его грузные шаги. На нужном этаже я остановилась и осмотрелась. Кремнев с тревогой наблюдал за мной. Сейчас мне предстояло сыграть ва-банк. Хотя я и предполагала, что Кремнев посетил квартиру под номером девяносто восемь, полной уверенности в этом у меня не было. Не подавая виду и не выказывая ни малейших сомнений, я подошла к двери номер девяносто восемь и взялась за связку отмычек…

– Это незаконное проникновение в частное владение! – заявил Кремнев.

– Предпочитаете сделать это в присутствии полиции? – предложила я. – Организую прямо сейчас!

Кремнев мгновенно закрыл рот. Через минуту он пробурчал себе под нос, что такие люди, как я, доставляют неприятности не только другим, но и самим себе. Я не слушала его. Легко отперев замок – он был крайне примитивным, – я потянула на себя дверь и тут же прижалась спиной к стене, сжав покрепче пистолет. Тревога оказалось ложной – никто не попытался ни выбежать из квартиры, ни напасть на меня. В прихожей было сумрачно, и я потянулась к выключателю. Вспыхнул свет. Из прихожей вела в комнату дверь, она оказалась запертой. Коридор шел налево, в кухню, и направо – в другую комнату. Для начала я решила обойти комнаты. Там никого не оказалось. Тогда я проследовала в кухню.

Кремнев все время ходил за мной по пятам, продолжая бубнить, что мои действия незаконны и что это у меня обязательно будут проблемы с полицией. Не слушая его, я вошла в кухню и собралась было щелкнуть выключателем, как вдруг глаза мои в полумраке разглядели на полу чье-то тело. Оно, скрючившись, лежало возле обеденного стола…

Я, конечно, была готова ко многому. И все-таки в первый момент слегка оторопела. Впрочем, так бывает практически всегда, когда ты внезапно натыкаешься на труп. Я повернулась к Кремневу, стоявшему позади меня с понурым видом. Свет я не стала включать. Кремнев молчал. Атмосфера была весьма тягостной.

– Это вы его убили?! – тихо спросила я.

– Да вы что? – Кремнев аж подпрыгнул. – Он уже лежал тут! Мертвый… – шепотом добавил он.

Я задумчиво покусывала нижнюю губу. Значит, до Минаева все-таки кто-то добрался! Кто-то нашел его раньше меня – и отправил на тот свет. А прятался он в этой квартире, и об этом знал Кремнев… Ладно, анализ – чуть позже, пока что нужно решить, что делать сейчас.

Я все-таки включила свет. Он брызнул мне в глаза, и Кремнев тоже невольно зажмурился, отступив на шаг. Мужчина лежал лицом вниз. Меня несколько удивило, что он был в верхней одежде – в куртке и вязаной шапочке. Причем, что еще более удивительно, я никогда не видела Игоря Минаева в подобной одежде. Да и вообще, Игорь Александрович выглядел выше и стройнее.

Я подошла к телу и осторожно попыталась заглянуть мужчине в лицо, не прикасаясь к нему. Поскольку он не уткнулся лицом в пол, левую его щеку мне удалось рассмотреть. Нет, это точно не Игорь Минаев…

Я ощутила в глубине души заметное облегчение. Потому что, хотя моей вины в этом и не было, я бы почувствовала себя уязвленной, будь это Минаев. Хотя формально я отвечаю только за итог расследования: мне было поручено разыскать Минаева, а уж в каком состоянии я его найду – не моя забота. Но это – именно формальный подход, которого я всегда старалась избегать в своей работе. И теперешняя ситуация означала, что у меня все-таки есть шанс обнаружить Минаева живым…

Я повернулась к Кремневу и спросила:

– Кто это?

Сглотнув слюну. Николай заговорил:

– Я не знаю! Правда, не знаю. Я в первый раз его вижу! Вернее…

– Вернее, во второй, – подсказала я. – В первый вы его увидели, когда сюда приехали. Почему? Вас позвал Минаев?

Кремнев помотал головой.

– Минаев скрывался здесь? – уточнила я.

Кремнев молчал, хотя я уже и так знала ответ на этот вопрос. Повернувшись, я обратила внимание на лежавшие на кухонном столе корочки красного цвета. С огромной осторожностью я подцепила их двумя ногтями и раскрыла. Это оказался паспорт гражданина Российской Федерации, выданный на имя Игоря Александровича Минаева…

Я красноречиво показала открытую страницу Кремневу и повторила:

– Так что насчет Минаева?

– Да, – сдался Николай. – Игорь жил здесь… Об этом адресе никто не знает – я ведь живу в другом месте, там, куда вы приезжали. А здесь я просто зарегистрирован и являюсь собственником. Мы с женой хотели сделать здесь ремонт и сдавать квартиру, но это лучше делать летом. А пока что она стояла просто так, а тут меня Игорь попросил, и… И я не смог ему отказать. Я видел, что у него серьезные проблемы.

«Вот почему люди, напавшие на Строгачева, и не приехали домой к Кремневу! – подумала я. – Строгачев не знает адреса Кремнева, он назвал лишь его имя. И бандиты пробили его адрес – именно этот! И видимо, приехали сюда…»

– Когда вы видели его в последний раз? – обратилась я к Кремневу, имея в виду Минаева.

– Несколько дней тому назад. Он был жив и здоров.

Я внимательно посмотрела на него. Непохоже было, что Николай врал. Сейчас как раз он говорил правду. Я проследовала в прихожую и заперла входную дверь. После этого прошла в комнату, позвав за собой Кремнева. Сев на диван, я кивком велела ему сделать то же самое.

– Рассказывайте! – потребовала я, когда Кремнев осторожно примостился на краешке дивана.

Николай закатил глаза к потолку, словно готовясь к чему-то неизбежному, потом выдохнул и заговорил… Он рассказал о том, как Игорь Минаев неожиданно приехал к нему поздно вечером – без предупреждения, хотя обычно он предварительно звонил. Вызвал Николая вниз и сказал, что попал в передрягу и ему необходимо где-нибудь переждать. Намекал насчет пустующей квартиры Кремнева.

Николай задумался. Он был человеком осторожным, но в то же время относился к Минаеву с большим уважением, ценил его как друга и не мог отказать ему. Подумав несколько минут, Николай согласился и отвез Минаева по нужному адресу, пообещав, что никому не проговорится об этом, даже своей супруге. После этого он пару раз заезжал туда, привозил продукты и спрашивал, как дела у Минаева. Дел у того, собственно, никаких не было, а объяснить другу причины своего поведения он отказался.

Так все и шло несколько дней подряд, пока Минаев вдруг не перестал отвечать на звонки Николая. Тот терпеливо ждал, но потом встревожился и решил поехать в эту квартиру – убедиться, что с Минаевым все в порядке. Однако все оказалось совсем не в порядке…

Кремнев говорил минут пятнадцать. Я слушала его не перебивая. Было очевидно, что столь долгий монолог, без наводящих вопросов, дается Николаю тяжко. В то же время он явно почувствовал облегчение, словно сбрасывал со своих плеч долгое время обременявшую их ношу. Наконец Кремнев выдохся и просто сказал:

– Вот и все.

Я все думала…

Кремнев, видя, что я молчу, видимо, решил, что я не верю его рассказу, потому что поспешил добавить:

– Я вам могу показать свои звонки Минаеву. Данные у меня в телефоне остались!

– Ну и что это доказывает? – возразила я. – Только то, что вы ему просто звонили!

Кремнев, поняв, что я права, сник. Потом он вскинул голову и спросил:

– Так вы думаете, что это я типа этого убил?

– Нет, успокойтесь! – махнула я рукой. – Такого просто не может быть.

– Конечно! Я вообще не способен на убийство! – подхватил Кремнев, но я перебила его:

– Я не об этом. Он мертв уже давно. Думаю, не меньше суток он тут лежит. Следовательно, смерть его случилась вчера. Вы, конечно, могли это сделать вчера, но тогда вам совершенно незачем было возвращаться сюда и выходить из квартиры в невменяемом состоянии. Думаю, вы рассказали мне правду.

Кремнев опять заерзал.

– И что? – решился наконец спросить он. – Что вы собираетесь делать?

– Прежде всего – позвонить в полицию, – твердо сказала я.

– Не надо! – испугался Николай. – Это же моя квартира!

– Вот именно! – с самым серьезным видом глядя на него, ответила я. – Подумайте сами! Труп все равно найдут, рано или поздно. И скорее рано, чем поздно. Он начнет разлагаться, и ваши соседи сами вызовут полицию. Тут же установят хозяина квартиры – и возьмут вас под белы рученьки. Вы же не полагаете всерьез, что вас никто не найдет по вашему фактическому адресу? Ну так вот. В этом случае вам уже будет гораздо труднее доказать свою непричастность к его смерти. Потому что тогда уже будет невозможно определить время смерти – не то что с точностью до часа, а даже до дня или недели! Минаева никто здесь не видел, сами говорите.

– А его паспорт? – спросил Кремнев.

– Ну, паспорт – это еще не сам Минаев, он мог взяться у вас откуда угодно, – возразила я и даже на всякий случай пригрозила: – Смотрите еще, как бы полиция не решила, что вы убили и Минаева тоже!

– Бред какой! – воскликнул Кремнев.

– Так что убийство этого неизвестного повесят на вас, можете не сомневаться, – заверила я его. – Полиции не нужны висяки, а вы самая подходящая кандидатура на роль козла отпущения. Думаете, кто-то станет досконально выяснять, что здесь произошло на самом деле?

Кремнев во все глаза смотрел на меня, силясь уяснить услышанное.

– Но мотив, мотив! – завопил он. – У меня же не было мотива его убивать!

– Об этом не беспокойтесь, – усмехнулась я. – Как говорится, был бы человек хороший, а мотив вам подберут. Знаете, что скорее всего вам предложат? Чистосердечно сознаться. И даже смягчающий вариант придумают, примерно следующий: этот человек тайком пробрался в вашу квартиру. Вы его здесь обнаружили, приняли за вора – и убили. Следователь примется вас убеждать, что в этом случае ваши действия расцениваются как самооборона, что явится существенным смягчающим обстоятельствам. И даже пообещает вам условный срок. И отпустить – под подписку – до суда. А так как вы к этому моменту, после предварительного заключения, будете измотаны допросами, протоколами и общей тюремной атмосферой, то с радостью согласитесь и все подпишете, лишь бы поскорее оттуда убраться. Правда, под подписку вас вряд ли отпустят: скорее всего, «неожиданно» выяснится, что в деле вскрылись новые обстоятельства, в связи с чем вы представляете опасность для общества, так что находиться до суда будете все же под стражей. А на суде… – я сделала паузу и со вздохом заключила: – На суде еще неизвестно, как все повернется! Все зависит от того, какое настроение будет у местной власти. Если ваш арест и срок будут кому-то выгодны – вас посадят, не сомневайтесь! Ну а если такой нужды не возникнет – может, вы и отделаетесь условным. А теперь представьте все моральные мучения, связанные с этим, плюс последствия. Вы же не ребенок и понимаете, с какими трудностями придется в дальнейшем столкнуться человеку, имеющему судимость!

Кремнев за все время этого монолога не сделал ни малейшей попытки меня перебить. Он слушал очень внимательно и глубоко проникся предстоявшей ему безрадостной перспективой…

– И… что же теперь делать? – еле слышно спросил он.

– Я вам уже сказала – звонить в полицию, – повторила я. – И лучше будет, если позвоните вы, а не я.

Но Кремнев почему-то заартачился, бубня, что у меня это получится гораздо лучше, что он непременно запутается, скажет что-нибудь не то и окончательно испортит ситуацию.

– Вам так и так придется отвечать на их вопросы, – пожала я плечами и достала телефон. – И послушайте доброго совета – говорите только правду!

После этого я набрала номер Гарика Папазяна, коротко проинформировала его о случившемся, и Гарик сказал, что высылает по указанному мною адресу опергруппу…

Опергруппа прибыла примерно через сорок минут после моего звонка. Капитан Папазян ничем не выдал своих эмоций. По его виду сложно было определить, как он ко всему этому относится на самом деле. Держался он спокойно, уверенным тоном опытного оперативника отдавая распоряжения коллегам.

Вместе с ним в составе группы, помимо младших сотрудников и нескольких экспертов, прибыл еще и следователь прокуратуры. Он не был мне знаком. Это был человек лет тридцати семи, внимательный, с цепким взглядом. Мне он явно не очень-то доверял. Слушая и записывая мой рассказ, он то и дело бросал на меня острый взгляд и перебивал меня провокационными вопросами. Должна признать, что вопросы его были весьма грамотными, они показывали, что следователь опытен в своей работе. Гарик Папазян, кажется, заметил его отношение ко мне, потому что подошел к нему, что-то сказал на ухо, после чего вместе они вышли в прихожую, где Гарик что-то тихонько следовательно объяснил. После этого он вернулся, слегка насмешливо улыбаясь, и начал расспрашивать меня уже более корректно, однако я видела, что следователь не сделал никаких окончательных выводов. Честно говоря, хоть я и была благодарна Гарику за заботу, я не слишком-то в ней нуждалась. Я отлично понимала, что следователю необходимо составить собственное представление о том, что произошло в квартире номер девяносто восемь, и он должен быть беспристрастным, чтобы сразу же пресечь возможную ложь и не дать ввести себя в заблуждение невинным взглядом моих голубых глаз…

Потом следователь переключился на Кремнева. Николаю, надо признать, пришлось несладко. Он не привык отвечать на вопросы быстро и четко, а следователь, которого звали Валерий Викторович Коршунов, задавал их именно так: быстро, коротко и очень конкретно. Николай обливался потом, изо всех сил напрягая свой интеллектуальный потенциал и постоянно пыхтя и отдуваясь.

Эксперты работали в кухне. Здесь были и врач, и специалист по баллистике, и даже кинолог, который, впрочем, почти сразу отошел к окну, поняв, что по его части здесь ничего не светит – убийство произошло минимум сутки тому назад, как сообщил судмедэксперт. Теперь кинолог с беспечным видом сидел на подоконнике, покуривал, рассказывал всяческие байки и своей персоной заметно раздражал прочих сотрудников полиции.

Мне не хотелось болтаться здесь просто так, и я попробовала было присоединиться к экспертам и оперативникам, однако следователю это не понравилось, и он, едва сдерживая раздражение, попросил меня сидеть тихо. Тут ко мне подсел Папазян, которому я пересказала все случившееся, особенно подробно остановившись на своей поездке в Екатеринбург.

– Значит, получается, бандиты тут его нашли, и Минаев, убегая, застрелил одного из них, – задумчиво проговорил Гарик, крутя в руках найденный мною на столе паспорт.

– Получается, так, – вздохнула я: мне совсем не хотелось сообщать своей клиентке, что ее ненаглядный если и отыщется, то прямым ходом отправится за решетку…

Гарик как-то неопределенно кивнул, встал и пошел к экспертам, по очереди заводя с каждым из них профессиональные разговоры. Я навострила уши, пытаясь услышать что-нибудь полезное, но разговор между ними велся вполголоса. Однако Гарик – спасибо ему большое! – кивком подозвал меня, когда начал расспрашивать специалиста по баллистике. Следователь мельком бросил на нас взгляд, но не стал возражать Папазяну, углубившись в свою работу, и я тоже перестала обращать на него внимание.

– Оружие не нашли, – сказал эксперт. – По-видимому, убийца унес его с собой или просто выбросил.

Папазян повернулся к своим оперативникам и приказал:

– Немедленно прочесать все окрестности! Все дворы, гаражи, мусорные баки – с особой тщательностью. Ну, не мне вам объяснять… И чтобы быстро!

– Народу не хватает, товарищ капитан, – пожаловался один из сержантов.

– А соседей опрашивают? – спросил Гарик.

– Конечно, первым делом по ним отправились! Три человека.

– Так, снимайте их, быстренько! – распорядился Папазян. – Там и один управится, а поиски оружия сейчас важнее. Что вы можете сказать о пуле? – повернулся он к эксперту.

Тот прокашлялся и обстоятельно заговорил:

– Предварительно я вот что могу сказать: пуля свидетельствует о том, что выстрел был произведен из пистолета системы «ТТ». Это еще не на сто процентов верно, но – с наибольшей долей вероятности. Гильза от пули найдена здесь же, неподалеку от тела, предварительно осмотрена и упакована для дальнейшей экспертизы.

Судя по тому, что гильза одна, можно сделать вывод, что стреляли только один раз – во всяком случае, в этом помещении. Сколько было предварительно сделано выстрелов и сколько осталось патронов в пистолете, я, как вы понимаете, сказать не могу – и не смогу, пока не получу для проверки само оружие. И вообще… – добавил эксперт уже другим, не таким казенным тоном, – боюсь, что по моей части основные данные уже получены, и они вряд ли заметно помогут вам в оперативно-разыскной работе.

– Боюсь, что так, – со вздохом кивнул Папазян. – Остается только надеяться, что пистолет все же будет обнаружен.

Пистолет не был обнаружен. Подчиненные Папазяна прочесали весь микрорайон, обшарили все закоулки, водосточные трубы, перерыли все мусорные баки и проверили все подозрительные места. Никакого оружия они не нашли. И это совпадало с моими предположениями – я была почти уверена, что убийца забрал его с собой. То есть Минаев… И по всей вероятности, это был тот самый пистолет, который он одолжил у своего приятеля, Андрея Рубальского.

Я уже оценила обстановку в квартире Кремнева, и делать здесь, по сути, было мне больше нечего. Поэтому я попрощалась с Гариком, договорившись, что каждый из нас будет держать другого в курсе возможных событий, после чего связалась с Рубальским, сразу предупредив его, что дело важное и срочное. Рубальский сообщил, что готовится к сегодняшнему концерту, все в том же клубе, и предложил подъехать туда, что я незамедлительно и сделала.

Зал был пуст, поскольку клуб был официально закрыт до семи часов вечера. Рубальский еще не облачился в свой концертный наряд и встретил меня в обычной рубашке и джинсах, препроводив в комнатку, где он отдыхал после концерта. В зале тем временем шла репетиция, и Рубальский, встретив меня, бросил через плечо музыкантам, чтобы они продолжали без него.

– В квартире Кремнева убит человек, – без обиняков начала я, едва мы остались одни.

На лице музыканта отразилась целая гамма чувств – от изумления до вопроса, но выражения испуга на нем пока что не возникло.

– Неизвестно, кто он такой и кто его убил, но я практически уверена, что это сделал Игорь Минаев, – продолжала я. – А самое главное – сделал он это, скорее всего, с помощью вашего пистолета.

Рубальский побледнел. Левая щека его пару раз нервно дернулась, и он невольно прижал ее пальцем. Андрей продолжал смотреть на меня, не будучи в силах выговорить ничего вразумительного. Я заговорила сама и рассказала ему о том, что услышала от Кремнева, дополнив информацию собственными выводами.

– …Таким образом, – подвела я итог, – Минаев, скрывавшийся у Кремнева, нарвался там на кого-то из тех, кто его разыскивал, и этот кто-то получил от него пулю в висок.

Рубальский сглотнул.

– А… пистолет? – хриплым голосом спросил он.

– Пистолет пока не нашли. И вас в связи с этим никто не разыскивает, – как могла, успокоила его я.

– Пока? – переспросил Рубальский. – А… а потом?

Я вздохнула.

– Ну, давайте рассуждать. Рассмотрим вариант, что оружие все же нашли. На нем не написано, что оно – ваше. А также ничто не указывает и на вашего дела – он ведь тоже завладел им… скажем так, неофициальным путем. То есть всплывет имя последнего законного хозяина, которое неизвестно ни вам, ни, полагаю, вашему деду. И если даже личность этого последнего владельца установят, он вряд ли сможет вывести на вас. Так что, скорее всего, в этом случае вам ничего не грозит.

Рубальский раскрыл было рот, но я, подняв палец, продолжила:

– То есть вывести на вас может только один человек – Игорь Минаев! Только он может заявить, что получил оружие от вас! И дальше у вас два варианта: либо признать этот факт, либо начисто его отрицать, списав все это на минаевские небылицы с целью выгородить себя. Если хотите моего совета – лучше откажитесь от этого варианта, поскольку проверять его будут с особой тщательностью и вы в итоге огребете гораздо больше неприятностей. Так что лучше честно признать, что вы отдали пистолет Минаеву.

– Да я и не собирался этого отрицать… – испуганно принялся уверять меня Рубальский.

– Но и в этом случае вам мало что грозит, – продолжала я свою юридическую консультацию. – Незаконное хранение оружия – вот вся ваша вина. Конечно, ее можно развить и довести до уголовного дела, но по своему опыту могу сказать, что в вашем случае до этого вряд ли дойдет. У вас его, скорее всего, просто конфискуют, погрозят вам пальцем, ну и… – я усмехнулась. – Поняв, что деньги у вас имеются, захотят их получить под видом штрафа.

– Ой, да на здоровье! – замахал руками Рубальский. – Я им сам отдам этот пистолет, ну его к черту! Одни неприятности от него! Я и не хотел его брать, просто деда боялся обидеть. А деньги… Да, конечно, я им заплачу, только чтобы они отвязались! Сколько? – и он полез в карман.

– Погодите, погодите, – остановила я его. – До этого еще не дошло. Во-первых, надо найти Минаева. Во-вторых, пистолет. А пока что нет ни того, ни другого. Я с вами встретилась только для того, чтобы предупредить о развитии событий и еще – спросить: не пытался ли, часом, Минаев с вами связаться? Может быть, как-то… опосредованно?

– Нет, – категорически ответил Рубальский. – Вообще никаких намеков на это.

– Понятно, – констатировала я, поднимаясь, – так и думала. Ладно, до встречи. Удачного вечера!

– Вы издеваетесь? – горько усмехнулся Рубальский. – У меня через два часа концерт, а я даже не в состоянии его вести! Впору все отменять…

– Не глупите. Наоборот, отдайтесь творчеству полностью. От всякого рода неприятностей лучше всего отвлекает работа.

С этими словами я двинулась к двери, оставив Рубальского, с унылым видом сидевшего на стуле.

Дальнейшим пунктом моего плана была конспиративная квартира, где скрывалась Валерия. Я открыла дверь своим ключом, предварительно позвонив девушке и предупредив ее, что я скоро буду. Валерия выбежала мне навстречу, в глазах ее застыл огромный знак вопроса.

– Садитесь, – устало махнула я ей. – Все по порядку…

После того как мы обе устроились в креслах, последовал мой по возможности максимально сжатый рассказ, включающий в себя повествование о поездке в Екатеринбург, встрече с Кремневым в его квартире и историю о найденном там трупе. Валерия слушала меня, не перебивая, только в глазах ее читалось огромное возбуждение.

– Так, значит, он жив?! – взволнованно вскричала она, едва я замолчала.

– Если вы имеете в виду Игоря, то, скорее всего, да, – сказала я. – Но как вы понимаете, где бы он ни был, положению его не позавидуешь…

– Ах, но где же он, где?! – не слушая меня, заговорила Валерия, вскочив с кресла и в волнении забегав по комнате.

Я молча следила за ней, усмехаясь про себя. Все понятно: она рада до смерти сообщению о том, что ее Игорек жив и не сбежал с другой женщиной. То, что при этом он оказался убийцей, ее не слишком-то тревожило. Теперь она ждет момента, когда сможет встретиться с ним, поведать, что любит его и будет ждать столько, сколько потребуется, возить в тюрьму передачи и хранить ему верность…

Я невольно задумалась – а какой срок реально грозит Минаеву? Убийство, скорее всего, непредумышленное. Хотя это еще нужно доказать – ведь он заранее позаимствовал пистолет у Рубальского! Значит, могут припаять и умышленное. И тут уже все зависит от его адвоката – какую линию защиты он изберет. Если он будет стоять на том, что имел место факт самообороны, и найдет убедительные доказательства, Минаев особо и не пострадает. Может даже условным отделаться. Но предугадать это наперед невозможно.

– Лера, у тебя есть знакомые юристы? – осторожно решила я зайти с этой стороны.

– Нет, – тут же ответила та. – Разве что ты…

«Я – не адвокат. И в этой ситуации вряд ли вам обоим сгожусь», – подумала я, но вслух ничего этого произносить не стала.

– Таня, но где же Игорь?! Где его искать?! – Валерию заботило только одно.

– Не знаю, – честно призналась я. – Я очень надеялась на поездку в Екатеринбург, но она ничего мне не дала.

– Но у тебя есть какие-то мысли – что делать дальше? – не отставала Валерия.

Я вновь усмехнулась про себя. Мысли… Конечно, мысли были – они практически всегда у меня есть! Вот только пока что они не приводили меня ни к чему конкретному. Это был только анализ положения, без выводов.

Я попыталась мысленно реконструировать события на основе известных мне фактов. Итак, Минаев покинул Екатеринбург около года тому назад, потому что хотел скрыться. А дальше уже идут предположения – скрыться от кого? Во-первых, от коллекторов, которые каким-то образом связаны с Кузнецовым. Во-вторых, возможно, и от самого Кузнецова, раз тот разыскивал Минаева. В-третьих, от непонятных мутных личностей на светлом «Хэндай», одна из которых – опять же, по моим предположениям, – сейчас лежит на полу в квартире Николая Кремнева с дыркой в голове.

Минаев постарался организовать все так, чтобы следы его было невозможно найти. И в течение целого года ему это удавалось – по крайней мере, его никто не беспокоил. А недавно что-то такое случилось, потому что к нему потянулись сразу с трех сторон. И все эти три стороны – из Екатеринбурга. Что могло случиться в недавнем времени в Екатеринбурге? А может быть, это связано не только с Минаевым? Может, произошло что-то более серьезное? Надо бы почитать сообщения СМИ о последних новостях в Екатеринбурге, вдруг это что-нибудь мне даст? Хотя, скорее всего, дела Минаева были слишком мелкими, чтобы их освещать в СМИ…

Но все же Валерия в чем-то права, а именно: самое главное сейчас – найти Минаева. Где же он, где?! И кто может подсказать мне разгадку?..

Я задумчиво посмотрела на свою клиентку, которая тоже пребывала в каких-то размышлениях. А на лице ее блуждала едва заметная улыбка. Она показалась мне не слишком-то уместной, но Валерия – человек своеобразный, она вполне могла сейчас окунуться в мир воспоминаний своих романтических отношений с Минаевым и отрешиться от всего остального. Мне пришлось заставить ее вернуться в реальность.

– Лера, скажи, ты хорошо знаешь Игоря? – Я заглянула ей прямо в глаза.

Валерия захлопала ресницами, потом неуверенно ответила:

– Думаю, да. Но… Игорь – человек довольно сложный и в чем-то закрытый.

– Это я к тому, что, может быть, ты мне поможешь определить ход его мыслей? В том плане – куда бы он мог направиться в сложившихся обстоятельствах? Подумай, пожалуйста, хорошенько, я очень тебя прошу!

Я с надеждой смотрела на Валерию, понимая в глубине души, что надежда эта весьма слабая…

– Если бы я сама знала, – с виноватым видом развела руками девушка. Было видно, что ей сложно выполнить мою просьбу. Но и оставлять меня без ответа ей было неудобно. И она неуверенно сказала: – Может быть, он поехал в Москву?

– Почему? – ухватилась я за эту мысль.

– Ну, там проще затеряться… И сменить род занятий.

– Он когда-нибудь упоминал об этом?

– Нет… Но он как-то говорил о том, что если хочешь исчезнуть, нужно изменить не только место, но и самого себя. Выбрать кардинально противоположный имидж. Он еще озвучил такую фразу, которая мне очень понравилась: мы покупаем себе образ, на который покупаются другие. Мне она так понравилась, что я даже выставила ее в своем статусе на «Одноклассниках». Просто это соответствует моему внутреннему миру…

Я уже почти не слушала ее. Ничего конкретного. Москва? Ну, может быть, и Москва… Логично, с одной стороны. С другой – не слишком-то характерно для такого оригинала, как Минаев. Покидая Екатеринбург год назад, он же не отправился в столичный город, а осел в провинции. А если он уехал в Москву, мне его там найти будет не под силу с таким скудным набором сведений.

Так, стоп! Не стоит отчаиваться, пока еще не все сделано мною до конца. Мне и так во многом повезло. Это убийство, как ни парадоксально, оказало мне определенную услугу: во всяком случае, теперь не я, а полиция начнет заниматься проверкой автомобилей всяких там Теймуразовых и прочих Кузнецовых, а у нее для этого куда больше средств и возможностей. Мне же остается совсем «простая» задача – узнать, где прячется Минаев. А для этого придется не столько делать, сколько думать. Вначале – думать, а потом – действовать. И пожалуй, не мешало бы проконсультироваться по этому поводу у моих граненых косточек.

Но совершать манипуляции с гаданием в присутствии Валерии мне не хотелось, и я решила отложить эту процедуру до дома. Попрощавшись со своей клиенткой и сказав, что пока ей лучше оставаться в моей конспиративной квартире, я поехала наконец к себе. И только там почувствовала, как я устала за эти несколько суток. Поездка в Екатеринбург и обратно не прошла даром, и сейчас я явственно это ощущала.

Приняв душ, я удобно устроилась на диване с чашкой кофе, не переставая думать о сложившейся ситуации. У меня еще не было оснований заявить клиентке, что я сделала все, что смогла, и на этом считаю свою миссию законченной. Нет, я еще не все сделала. Но что? Что конкретно надо мне предпринять теперь, именно в данный момент?

Со вздохом я потянулась к замшевому мешочку и высыпала из него кости.

«28+3+20 – Иногда стоит обращать внимание не только на поступки, но и на слова».

Я несколько секунд тупо барабанила пальцами по спинке дивана, не зная, как реагировать на подобное толкование. За время своего расследования я уже выслушала столько слов, что перебрать их все в памяти просто не представляется возможным.

Вечер уже давно перетек в ночь, а я, нахлеставшись кофе, все ворочалась в постели, не будучи в силах заснуть, несмотря на усталость. Думала я об Игоре Минаеве. У меня почему-то была твердая уверенность: для того, чтобы найти этого человека, нужно хорошо представить себе его личность. Его внутреннюю сущность. Что он за человек? И как это понять, если даже самые близкие люди считают, что Игорь часто играет определенную роль?

Как там сказала Валерия? «Мы покупаем себе образ, на который покупаются другие». Именно так считает Минаев, и покупать себе образы он может сколько угодно, жонглируя ими в зависимости от обстоятельств и окружения.

А ведь не только он так считает, кто-то еще совсем недавно цитировал мне эту фразу. Точно! Виктория Самсонова, влюбленная в Минаева, – его бывшая коллега из витаминного центра. Только стоп! Она говорила, что эти слова сказал ей сам Минаев – лично…

Я почувствовала возрастающее возбуждение, но отнюдь не от кофе. Так… Виктория… фраза Минаева, которую он в ее присутствии произнес… Он и Валерии ее озвучил – ну и что? Что из этого следует?

Я выбралась-таки из постели и отправилась в кухню, покурить, переваривая пришедшую мне в голову мысль. Однако ничего особо путного из моих размышлений не вытекло, и я вернулась в кровать. Я вертелась с боку на бок, а мысли вертелись в моей голове. Что-то тут было не так… какое-то имелось во всем этом несоответствие, суть которого я пока что не могла уловить. И вдруг, уже проваливаясь в сон, я резко проснулась и села в постели. Вывод еще нельзя было считать четким и однозначным, но все же…

Валерия услышала эту фразу от Минаева совсем недавно. И она так запала ей в душу, что она даже выставила ее в статус на Одноклассниках. А Виктория Самсонова тоже слышала эту фразу… от Минаева! Когда? Когда она могла ее услышать? Неужели больше года тому назад? И она и на эту женщину произвела столь сильное впечатление, что Вика мало того, что помнит ее, но еще и цитирует – дословно?..

Я спрыгнула с постели и включила компьютер, залезла в Интернет и набрала в поисковой строчке имя и фамилию Валерии, город Тарасов и добавила слово «Одноклассники». Мне сейчас же было предложено к рассмотрению несколько страниц с именами. Ориентируясь по фотографиям, я увидела страничку своей клиентки и зашла на нее. Да, точно, тот самый статус!

Я полезла в ее папку «Фото», где было полно снимков. Что мне показалось странным – практически на всех фотографиях Валерия была запечатлена одна. Понятно, что, скорее всего, ее фотографировал именно Минаев, но все же – почему никто не снял их вместе? И только в самом конце были выложены три снимка, крупным планом изображавшие Игоря, – с пометкой, что это именно он. Я посмотрела на даты. Снимки, на которых Валерия красовалась одна, были сделаны на протяжении последних полутора лет. Фотографии Минаева были выложены в этом месяце… Ну-ка… В тот самый день, когда он исчез!

На этом я отнюдь не успокоилась. Я просмотрела сводку новостей по антикоррупционной кампании, которая развернулась в Екатеринбурге полтора года тому назад. Много чего было написано об этом, а особенно громким было дело по разоблачению некоего господина Лебедева, занимавшего высокую должность в мэрии. Он обвинялся в том, что за взятки выдавал разрешения на строительство различных объектов лицам, не имевшим на то права. В итоге его взяли с поличным, состоялся суд, и Лебедев получил большой срок…

Я медленно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Просидела так минут двадцать, и у меня в голове наконец-то сложилась приблизительная картина того, что могло произойти с Игорем Минаевым – и почему. Конечно, детали мне еще не были известны, но нарисовавшаяся версия выглядела очень правдоподобной и все объясняющей. Ну, почти все…

Конечно, я могла ошибаться. Но лучше совершить некое действие и убедиться в этом, чем сидеть сложа руки, убеждая себя, что это – ошибка. А я не из тех, кто склонен ко второму варианту!

Как бы там ни было, а заснуть я уже не смогла бы. Бросив взгляд на часы, я убедилась, что уже половина второго ночи, и отбросила мысль – позвонить Валерии. Придется ей понести расходы и на авиаперелет. Что поделаешь, она же согласилась оплачивать мои услуги! Зато, если я окажусь права, Валерия выложит эти деньги без звука. Ну а если нет… В конце концов, я возьму их на себя – уж не обеднею я из-за этого злосчастного билета! Лишь бы только он был, равно как и подходящий рейс!

Я быстро набрала номер авиакасс. Билетов было предостаточно, и ближайший рейс был как раз через час. Я заметалась по квартире, собирая вещи, но сообразила, что мне, в сущности, ничего особенного и не понадобится. Пистолет, деньги, документы – вот, собственно, и весь необходимый мне багаж. Оставался еще один небольшой нюанс. Стараясь не смотреть на часы, я набрала номер Гарика Папазяна и, после того как услышала его голос, как можно небрежнее попросила его немедленно пробить адрес Виктории Самсоновой из Екатеринбурга, лет примерно тридцати – тридцати пяти.

В течение полминуты я выслушивала в свой адрес эмоциональные рассуждения на тему «одиноких женщин, которым нечем заняться по ночам, и тараканов в их головах». Потом, выдохшись, Папазян все-таки сказал, что перезвонит. Я меряла шагами комнату, не отрывая взгляда от часов. Наконец Гарик перезвонил. Я схватила трубку. На этот раз голос его звучал более живо, и он даже поинтересовался, за каким таким шутом мне понадобился адрес никому не ведомой Виктории в два часа ночи? Я отговорилась тем, что не хочу его грузить раньше времени, пока еще сама ни в чем не уверена, и обещала перезвонить, чтобы все рассказать.

– Только в приличное время утром, Иванова! – гаркнул Гарик. – Если у тебя вообще есть понятие о приличиях!

Я быстренько заверила его, что у меня такое понятие имеется, и в предостаточном количестве, и отключила связь. Пора было ехать в аэропорт, и я вызвала такси.

…Самолет приземлился в аэропорту Кольцово в шесть часов утра. Я сошла с трапа, направилась к остановке такси и вскоре уже подъезжала к улице, где жила Виктория Самсонова – согласно адресу, продиктованному мне Папазяном.

Стоя перед подъездной дверью, я раздумывала: позвонить ли в домофон или явиться прямо пред очи Виктории? Выбрала я второй вариант. Поднявшись на седьмой этаж, я остановилась у двери и надавила на кнопку звонка. В квартире стояла тишина. Мой звонок нарушил ее: я услышала легкий скрип и едва различимый шепот. Я не стала повторно звонить, а просто сказала, не слишком громко, но четко – так, чтобы меня услышали:

– Виктория, это Татьяна, я была у вас вчера в «Биовите», а сейчас пришла к Игорю! Не пугайтесь, это не визит ревнивой соперницы. У меня к нему дело поважнее. Передайте Игорю, что его ищет полиция и жена! Я представляю его жену – в качестве частного детектива.

Шепот зазвучал более отчетливо, однако дверь мне по-прежнему не спешили открывать, хотя я явственно различала, что с той стороны кто-то топчется. Наконец я услышала глуховатый мужской голос:

– Открой, Вика, теперь уже не имеет смысла скрываться.

Дверь распахнулась, и на пороге я увидела Викторию Самсонову в домашних брюках и футболке, с распущенными волосами. На ее лице красовался целый букет разнообразных эмоций, однако я смотрела не на нее, а на мужчину, стоявшего на пороге. В этом невысоком человеке с прямой осанкой и осунувшимся лицом я безошибочно узнала своего соседа Игоря Минаева. Усталое лицо его, казалось, ничего не выражало, однако едва он взглянул на меня, как в глазах его вспыхнуло удивление.

– Доброе утро, Игорь, – произнесла я. – Прошу прощения за столь ранний визит, но я слишком долго вас искала, чтобы дожидаться более приличного времени. – Я невольно усмехнулась, вспомнив предупреждение Папазяна насчет отсутствия у меня понятий о приличиях.

– Здравствуйте, – медленно выговорил Минаев. – Кажется, мы с вами знакомы? Татьяна, если не ошибаюсь? Живете… в нашем подъезде?..

– Совершенно верно. Только я здесь не в качестве вашей соседки, по доброте душевной обеспокоившейся вашим исчезновением. Я – частный детектив, меня наняла Валерия – с целью разыскать вас. Понимаю, что для вашего исчезновения имелись веские основания, но будьте столь любезны, изложите мне их, коли уж я здесь! Все равно вам придется о них сообщать полиции…

Минаев кивнул – с какой-то обреченностью во взгляде. Виктория, встрепенувшись, повернулась к нему:

– Игорь, может быть, все же не стоило открывать? Подумай, ты не обязан ничего ей говорить! Она – просто частный детектив, без всяких полномочий, и не имеет права тебя задерживать! Ты можешь уйти в любую секунду!

– Куда? – горько усмехнулся Минаев. – Это не имеет никакого смысла. Если меня нашла она, разыщут и другие. Да и надоело мне бегать! Я смертельно устал…

Он поморщился и потер лоб, на котором залегла глубокая вертикальная складка. Посмотрел на меня и сказал:

– Проходите. Я отвечу на ваши вопросы. Хотя не совсем понимаю, зачем вам это – вы уже нашли меня…

– Пока я не узнаю все до конца, не смогу считать себя удовлетворенной, – ответила я. – К тому же ваш искренний рассказ сориентирует меня, как вам помочь.

– Помочь?! – Брови Минаева поднялись от удивления, и он сухо рассмеялся: – Боюсь, что это невозможно! Но – воля ваша. Мне уже бессмысленно что-либо скрывать.

Минаев пригласил меня в комнату, где стояла разобранная раскладушка. Видимо, это было его спальным местом.

«Ого! – невольно подумала я. – Значит, Виктория не положила его вместе с собой? Или он сам отказался? Ладно, это сейчас не столь важно, что за ерунда, ей-богу, лезет мне в голову! Поистине, женщина остается женщиной всегда, даже частный детектив, что бы там ни думал Папазян по этому поводу!»

Я присела в кресло, Минаев устроился напротив и попросил разрешения закурить. Никто не возражал. Виктория явно чувствовала себя не в своей тарелке: будучи хозяйкой в своей квартире, она сейчас оказалась, что называется, не у дел. Тон задавала я, Минаев был центральным для внимания персонажем, а ей просто некуда было деваться. К тому же она явно была не в восторге от моего визита, хотя и старалась скрыть это под ровным, холодно-вежливым поведением. Сначала она присела было в уголке, но потом, поняв, что беседа проходит без ее участия, поднялась и пошла в кухню, пробормотав по дороге: «Пойду приготовлю завтрак, что ли. Все равно поспать уже не удастся…»

– Как там Валерия? – спросил Минаев, едва Виктория вышла.

– Ну а вы как думаете? – пожала я плечами. – Переживает, волнуется, не знает, что и думать. Вы бы хоть предупредили ее!

– Мне было некогда. К тому же… К тому же я был сердит на нее! – неожиданно резко сказал Минаев, но тут же смягчился: – Я понимаю, что она сделала это по наивности, не желая причинить мне вреда. Но… Получилось, что она сама невольно стала виновницей моего… моего побега.

– Не совсем понимаю, – покачала я головой. – Давайте начнем сначала – вы ведь скрылись из Екатеринбурга полтора года тому назад в связи с делом о коррупции? Когда разоблачили чиновника Лебедева?

Минаев кивнул.

Игорю Минаеву было уже под сорок, а он, можно сказать, не сделал никакой карьеры и не сколотил приличного состояния, несмотря на неплохое образование и вообще довольно-таки развитой ум. В свое время в театральное училище Игорь поступил отчасти из-за подросткового бунта против постоянных назиданий со стороны матери о том, что «профессия эта несерьезная», что в жизни требуется что-то более основательное. Самое обидное заключалось в том, что ее правота подтвердилась уже вскоре – в стране грянула перестройка, и стали востребованы совсем другие «герои». Минаев был абсолютным гуманитарием и бизнесом заниматься не умел и не хотел. Помыкавшись туда-сюда несколько лет, пережив развод и безденежье, он внезапно осознал, что оказался в тупике.

Выходу из жизненного кризиса поспособствовало его знакомство с одним сомнительным типом, который, правда, предложил ему доходное дело. Дело заключалось в посредничестве между околокриминальными личностями и чиновником Лебедевым, во власти которого было давать официальные разрешения на различного вида проекты, которые эти личности и реализовывали. Разумеется, разрешение на это выдавалось за деньги…

Чиновник не мог себе позволить брать деньги неизвестно от кого. Обычно в таких делах участвовал посредник, которому доверяли как взяткодатель, так и взяткоприниматель. Он брал, разумеется, за свои услуги определенный процент. А поводов для взяток было чрезвычайное количество, даже, можно сказать, множество – это и разрешение на строительство чего-либо, это и подряды на различные виды выгодных работ. Минаев провел несколько таких сделок, очень нервничал и каждый раз клялся, что этот раз – последний. Однако постепенно его репутация стала более прочной, знакомства во властных кругах расширялись и укреплялись, и момент его выхода из этого порочного круга все более отдалялся.

Закончилось все это с развертыванием антикоррупционной политики в Екатеринбурге. Тогда нескольких крупных чиновников прихватили за жабры, в их число попал и Лебедев. Собственно, Минаеву это юридически ничем не грозило, его имя не фигурировало ни в каких документах. Если бы не одно «но»: последняя сделка состоялась лишь наполовину. То есть люди, желавшие получить очередную официальную бумагу от Лебедева, или, попросту говоря, бандиты, передали деньги для проведения этой операции Минаеву. А тот в свою очередь отдал их Лебедеву. Но чиновник не успел выдать бандитам разрешение, потому что уже был арестован. По другому, правда, делу.

Бандиты, разумеется, адресовали свои претензии Минаеву. Игорь разводил руками и втолковывал, что деньги он честно передал. Но бандитов его аргументы не убеждали. Им нужны были не оправдания, а деньги. Они и потребовали, чтобы Игорь их вернул…

Таких денег он не собрал бы даже за двадцать лет! А бандиты шутить не любили. Игорь, уже столкнувшись с ними, понимал, что они не оставят этого дела просто так. И в случае невозврата «бабла» они просто убьют его, да еще и показательно, чтобы и другие видели, к чему приводят подобные поступки.

Протрясшись от страха за свою жизнь несколько дней, Минаев решил просто уехать из Екатеринбурга. И вскоре он уже обосновался в Тарасове. Казалось, ему повезло: он встретился с Рубальским, который познакомил его с Валерией. Подружился с Кремневым, начал работать со Строгачевым и даже получать доход. Все вроде налаживалось, однако червячок страха постоянно напоминал о себе. Конечно, в спешке ему не удалось идеально замести следы. К тому же оставались некоторые связи, через которые на него могли-таки выйти. Игорь постоянно этого ждал. Ждал и боялся…

– Ну, примерно так я себе все это и представляла, – кивнула я. – И что потом? Они вас все же нашли?

– Да. Хотя я, казалось, тщательно замел все следы. Но тут уже Лера лопухнулась! Да и вообще, день тогда не задался с самого начала.

Игорь Минаев в тот день сцепился со своим партнером по работе, Петром Строгачевым. Вообще Строгачев, с которым Игорь познакомился через своего знакомого таксиста Кремнева, поначалу вызывал у Минаева исключительно положительные эмоции. Очень рассудительный, любящий работать, практичный. Но именно последняя черта, вроде бы незаменимая в бизнесе, в тот день крайне раздражила Минаева. Вернее, не сама эта черта, практичность, а ее вульгарное извращение – в лице Петра Григорьевича Строгачева.

Минаев часто любил разговаривать сам с собой. С другими людьми ему все же приходилось держать дистанцию и не раскрывать полностью свои мысли, тем более что жил он в последнее время в полуконспиративном режиме. А его артистическая натура, так и не раскрывшаяся на театральных подмостках, требовала выхода. Темперамент не давал ему покоя. Отчасти он проявлялся в их игровых отношениях с Валерией. Эта девушка действительно стала для Игоря находкой. У Игоря была весьма властная мама и похожая на нее старшая сестра. В семье у них царил довольно типичный для времен позднего советского социализма матриархат. Игорь воспитывался в духе «прилежного хорошего мальчика». В детстве у него рано проявились актерские способности, однако родители не воспринимали это всерьез. И даже театральное училище, которое он окончил, не позволило в полной мере проявиться его таланту.

Теперь он проявлял его в отношениях с Валерией и был рад, что хотя бы одна из его жизненных сфер сформировалась удачно. Валерия как женщина его вполне устраивала. Не устраивала она только Строгачева, хотя вообще непонятно, какое ему дело было до этого? Однако Петр постоянно укорял Минаева в том, что он связался «с ненормальной бабой, которая ему в дочки годится». Это было явным преувеличением, к тому же Строгачев частенько не выбирал тактичных выражений.

И наконец Минаев не выдержал и, вспылив, высказал Строгачеву – в ответ на очередной его выпад в адрес Валерии – все, что он о нем думает. Обозвал его неудачником, мизантропом и жалким завистником, поскольку у самого Строгачева в плачевном состоянии находится все – и финансы, и машина, и личная жизнь. После чего Игорь круто развернулся и, не объясняя больше ничего, вышел, хлопнув дверью.

«Похоже, я не встречал еще в жизни человека вот такого… – подумал Минаев и изобразил на лице грандиозное презрение, – приземленного типа! – Шагая к остановке, он пытался унять злость и раздражение. – В конце концов, черт с ним, с этим Строгачевым, – решил Минаев, усаживаясь в маршрутку. – Свою же голову ему не приставишь!»

Игорь успокаивал себя мыслью, что сейчас он приедет домой и расслабится. Собственно, это был дом Валерии, но он уже привык за год чувствовать себя там как в родном доме. Что и говорить, с Валерией ему повезло. Эта девушка хоть и моложе, но очень соответствует ему своим внутренним содержанием. Просто здорово, что он встретил ее в Тарасове! А то еще неизвестно, как сложилась бы его судьба. Может, пришлось бы и отсюда уехать…

Игорь поднялся в квартиру, разделся, разулся и направился в кухню варить кофе. Потом присел с чашечкой в кресло перед компьютером и с наслаждением вытянул ноги. Валерии еще не было дома, и он решил от нечего делать посидеть немного в Интернете. Вообще-то он не был любителем Всемирной паутины, не тратил время на социальные сети, и вообще, не был зарегистрирован ни в одной из них. Во многом это делалось из соображений безопасности, чтобы труднее было его вычислить. Даже случайно. У Валерии, правда, имелась страничка в Одноклассниках, но Игорь строго-настрого наказал ей, чтобы она его там не светила.

Игорь открыл браузер. Страничка Валерии уже висела там. Он хотел было закрыть ее и вдруг в остолбенении замер. Прямо на него с экрана смотрело его собственное улыбающееся лицо! Игорь придвинулся ближе. Так и есть! «Валерия добавила новые фото в альбом «Моя семья»! И дальше – снимки, где есть он, сделанные на концерте Андрея Рубальского!

Игорь резко поднялся. Так, значит, она выложила эти фотографии! Выложила, несмотря на его запреты! И все из-за желания покрасоваться перед подружками! Нет, бабы есть бабы! Даже такая, как Валерия, оказалась идиоткой!

Господи, как глупо! Он в волнении заходил по комнате. Из-за такой ерунды придется снова все менять, бежать… Ведь его могут вычислить по этому фото! Да еще и имя указано!

Игорь еще некоторое время размышлял. Может быть, все не так страшно? Может быть, все-таки обойдется? Но нет, нельзя так рисковать! А план действий уже крутился в его голове. Сейчас главное – спрятаться! Временно. Переждать и решить, что делать дальше.

Игорь стал быстро собираться. Собственно, собирать-то ему было нечего. Он взял лишь деньги и пистолет, который позаимствовал у Рубальского. Вот ведь как почувствовал тогда, что оружие ему пригодится! Подумал об этом – и вздрогнул. Еще чего! Не дай бог, чтобы пригодился!

Быстро одевшись, Минаев вышел из квартиры и достал сотовый телефон…

– Хорошо, понятно. Вы укрылись у Кремнева. Но они и там вас нашли? – сказала я.

Минаев молчал.

– Игорь, я понимаю, что наступает самая неприятная часть беседы, но как раз по этому поводу у полиции к вам будут вопросы.

– У полиции? – Минаев удивленно посмотрел на меня. – А им-то какое до этого дело? Из-за пистолета, что ли? Ерунда! Вот то, что я Серегу подставил, – это, конечно, плохо. Что, у него нашли ствол?

Настал мой черед удивляться.

– Какого Серегу и как именно вы подставили? – спросила я. – И какой ствол вы имеете в виду?

Минаев хотел было ответить, потом спохватился и сказал:

– Неважно какой. Мой.

– Игорь, вы, видимо, имеете в виду пистолет, который взяли у Андрея Рубальского? – сказала я, чтобы дать ему понять, что мне известно многое. Может быть, гораздо больше, чем Минаев себе представляет. – Как видите, я о многом осведомлена, и главное – я вам не враг. Я, наоборот, пытаюсь вам помочь выбраться из этой истории. Что произошло в квартире Кремнева? Бандиты ворвались и вам пришлось применить оружие? Это вполне можно квалифицировать как самооборону! Возникла прямая угроза вашей жизни, и вы применили пистолет. То, что при этом нападавший был убит… но – вы же этого не хотели! На этом и стойте. Вы просто защищались. Мне только непонятно: вы что, отдали потом пистолет кому-то другому?

Минаев смотрел на меня во все глаза.

– Постойте, постойте! – прервал он меня, и в его голосе впервые послышалось подозрение. – Вы о чем говорите-то?! Кто убит?! Как?!

Я тоже посмотрела на него недоверчиво:

– Человек в квартире Кремнева убит. Из пистолета Рубальского.

Лицо Минаева на моих глазах приобрело иные черты. Сначала оно вытянулось, потом его левая щека задергалась, и в конце концов на лице Игоря появилось испуганное выражение.

– Вы уверены?! – не своим голосом спросил он. – Что он… убит?!

– Абсолютно, – кивнула я. – Там уже опергруппа поработала.

Минаев медленно достал из кармана брюк носовой платок и протер им разом вспотевший лоб.

– Выходит, Серегу я не просто подставил, – тихо произнес он. – Но… Черт, если бы я знал!

– Игорь, объясните толком, пожалуйста, – попросила я. – Честно говоря, я перестала понимать суть происходящего. Вы что, не знали, что застрелили того бандита?

– Какого бандита? – опешил Минаев. – Там еще и бандита убили?!

«Один из нас точно сошел с ума, – подумала я. – Или Минаев симулирует приступ слабоумия, чтобы избежать наказания?»

Я с подозрением покосилась на него. Судя по его склонности к театральности и созданию образов, он вполне мог пойти на подобную хитрость – прикинуться невменяемым. Хотя вроде бы не похоже. Когда-то в институте мы изучали основы психиатрии, нас учили, как отличать настоящую неадекватность от сымитированной. Так вот, Минаев сейчас не выглядел сумасшедшим. Он действительно искренне удивлен моим словам.

– Игорь, расскажите четко и внятно, что произошло в квартире Кремнева! – твердо потребовала я.

Минаев обреченно уставился в одну точку, потом сделал глубокий вдох и продолжил рассказ…

Он сидел в квартире Кремнева уже несколько суток, и это сидение в полном одиночестве не прошло даром. Нервы стали ни к черту. Минаев начал пугаться любых посторонних звуков, теней и шагов по лестнице. В почти пустой квартире Николая не было ни компьютера с Интернетом, ни даже телевизора. Книг тоже не было. Первое время Минаев развлекался тем, что играл в разные игрушки в телефоне, однако это непривычное занятие очень скоро ему надоело. К тому же мысли его постоянно вертелись вокруг одного и того же – его побега. Мысли сгущались, нагнетали страх, и Игорь вскакивал со старенького дивана, принимался ходить по комнате туда-сюда, стараясь отогнать их, и бродил так в темноте, натыкаясь на стены. При этом он ощущал, что жизнь его похожа на эту комнату, что она превратилась в такой же темный, закрытый закуток, где каждый шаг в любую сторону ведет в тупик.

Однажды вечером Игорь почувствовал себя совсем скверно. Ни с того ни с сего его вдруг заколотил нервный озноб. Решив хоть немного унять нервы алкоголем, он полез в холодильник и обнаружил, что ничего спиртного там нет. И даже запас продуктов иссяк. Немного подумав, Минаев решил все-таки выбраться в магазин.

«Ничего страшного, – надевая в прихожей куртку, успокаивал он себя. – Об этом месте никто не знает. И меня здесь тоже никто не знает. Что из того, что меня увидят в магазине? Да никто и внимания не обратит!»

Минаев вышел на лестничную площадку и начал спускаться. Навстречу ему поднимались какие-то люди, и он испугался было, но тут же взял себя в руки. Люди прошли мимо него, переговариваясь между собой о каких-то обыденных, простых вещах, о которых он сам говорил еще несколько дней назад. Услышав живую речь и увидев обычных людей, Минаев воспрял.

Это вернуло ему ощущение, что жизнь продолжается.

«Тьфу, довел себя черт знает до чего! – подумал он. – Так и до сумасшествия недалеко! Нужно почаще выбираться на улицу, а то я совсем одичаю! А там, глядишь, и решение придет – что делать дальше!»

Успокоенный, он нажал на кнопку домофона и толкнул запищавшую дверь. Она едва не ударила входившего в подъезд человека.

– Простите! – обаятельно улыбнулся Минаев – и вдруг застыл, глядя на этого человека.

Перед ним стоял, глядя на него расширившимися глазами… Кузнецов! Серега Кузнецов, его приятель из Екатеринбурга, с которым его связывали не только приятельские отношения, но и некие деловые обязательства, которые он, Игорь, честно выполнял до недавнего времени. И не смог этого сделать лишь в прошлом месяце. И значит, это крепко ударило по Сереге, раз уж он принялся его разыскивать и, что самое интересное, нашел!

«А может, он не ко мне? – мелькнула мысль. – Может, это совпадение?»

Надежда на это была ничтожной, и она тут же угасла.

– Г-гоша! – заикаясь от волнения, воскликнул Кузнецов. – Слава богу, я тебя нашел! Гоша, что ж ты делаешь?! Ты же обещал! Ко мне уже приезжали, требовали, чтобы…

– Тише! – прервал его взволнованную речь Минаев. – Молчи!

– Да какое молчи – ты меня вообще слышишь?! У меня денег требуют, мне пришлось им все рассказать, что это ты их брал! Они меня искалечить обещали! – чуть не плача, закричал Кузнецов.

– Сережа, ну, не место здесь об этом говорить! – дергая Кузнецова за рукав, зашипел Минаев. – Давай поднимемся в квартиру, там и поговорим!

Он буквально потащил за собой Кузнецова, причитавшего на ходу о том, как нехорошо подставлять друзей. Затем он быстро отпер дверь и, втолкнув в нее Кузнецова, тут же закрыл ее.

– Как ты меня нашел? – первым делом спросил Игорь прямо в прихожей, не раздеваясь.

– Я… Это не я, – путано ответил Кузнецов. – Это они, коллекторы. Только они не коллекторы, а самые настоящие бандиты! Ты бы слышал, как они со мной разговаривали! Господи, зачем я только тогда согласился оформить на себя этот кредит!

– Хватит причитать! – тихо приказал Минаев, слегка прижимая Кузнецова к стене. – Я не собирался тебя кидать! Я все это время исправно платил, просто в этом месяце у меня случились затруднения! Я просто не могу выйти отсюда и доехать до банка! Тебе не нужно было бросаться меня искать, да еще и напускать на мой след коллекторов! Через пару недель я все выплачу!

– Тебе легко говорить! – с обидой сказал Кузнецов. – Откуда я мог знать? Ты ведешь себя мутно, прячешься, я ничего не знаю, у меня даже твоего телефона нет! От кого ты прячешься? От них? Они приехали ко мне домой, вели себя как хозяева, что я должен был делать?

– Нужно было просто успокоить их, сказать, что у тебя временные затруднения! Что ты не отказываешься платить, а просишь их просто подождать чуть-чуть!

– Тебе легко говорить, – повторил Кузнецов тоскливо.

– Послушай, Серега, – Минаев сменил тон. – Я сейчас весь на нервах. Мне необходимо немного расслабиться, иначе я тут с ума сойду! Я как раз в магазин шел, за водкой. Ты давай располагайся тут, я сейчас быстро схожу и принесу выпивку. Тогда и поговорим обо всем спокойно. Нам обоим нужно как-то унять нервы. А чтобы ты не боялся, вот…

Минаев прошел в комнату и вернулся, держа в руках пачку купюр.

– Здесь хватит на два вклада. Можешь завтра же утром поехать в банк и заплатить. А коллекторам позвони и скажи, что все в порядке.

Кузнецов недоверчиво взял деньги и принялся их пересчитывать.

– Ладно, я в магазин, – отстранил его с дороги Минаев.

– Эй, а ты не обманешь? – растерянно окликнул его Кузнецов. – Вернешься?

– Ну какой мне резон не возвращаться? – усмехнулся Минаев. – После того, как я дал тебе деньги! Да и некуда мне идти. Ладно, если уж ты мне не доверяешь, идем!

Он провел Кузнецова в кухню и выложил перед ним на стол свой паспорт.

– Это тебе для гарантии, – сказал он. – И вот еще.

Он открыл дверцу кухонного шкафчика. Тускло блеснул металл, и на столе рядом с паспортом появился пистолет. Кузнецов испуганно вскинул глаза на Минаева. Тот смотрел на него спокойными глазами.

– Оставляю тебе. На всякий случай, как залог, – пояснил он. – Пользоваться им тебе не придется, это просто дополнительная гарантия того, что я не сбегу. Да пока мы тут с тобой лясы точим, я бы уже сто раз вернулся!

Кузнецов – не слишком уверенно – кивнул.

– Ладно, – проговорил он. – Иди!

Минаев быстро спустился на улицу. В его голове улегшиеся было тревожные мысли взметнулись с новой силой. Теперь о том, что он в Тарасове, знает и Кузнецов, и коллекторы! Но это еще не самое плохое, их он не боялся. Плохо то, что его могут найти и те люди, от кого Игорь скрывался уже второй год.

«Блин, меня слили самые, казалось бы, надежные люди! – с горечью подумал он. – Сначала Лерка, потом Серега… Ладно, ничего хорошего сейчас я все равно не придумаю. Нужно выпить, обсудить все с Серегой, выяснить до конца подробности, а потом уже решать, что делать. Из Тарасова, похоже, придется уезжать…»

Игорь постоял немного возле магазина, выкурил пару сигарет и только после этого вошел внутрь. Выбрал нехитрый набор продуктов, присовокупив к нему две бутылки водки – на всякий случай, чтобы лишний раз не бегать. И отправился обратно, домой.

«Домой! – усмехнулся он про себя невесело. – Похоже, понятие «дом» для меня надолго перестанет существовать!»

Уже входя во двор, где находился дом Кремнева, Минаев вдруг почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Судьба словно решила его доконать! У подъезда стояла машина. За рулем сидел какой-то человек… Это была машина, которую Минаев меньше всего в своей жизни хотел видеть…

Подумав какие-то полсекунды, он развернулся и, стараясь не привлекать к себе внимания, но в то же время быстро пошел прочь.

«Нашли, нашли!» – билась в голове одна-единственная мысль.

Он не думал о последствиях. Не думал о том, что оставляет Кузнецова один на один с серьезным противником – гораздо более безжалостным, чем коллекторы, которые по сравнению с этими людьми просто милые джентльмены. Страх гнал его прочь, и ноги сами собой несли Игоря неведомо куда, лишь бы подальше от этого дома, подальше от этой страшной машины!

Уже потом, на попутных машинах добираясь до Екатеринбурга – паспорт остался на столе в квартире Кремнева, – Минаев утешал себя тем, что бандиты, знавшие его в лицо, не тронут Кузнецова. Максимум – надают ему по голове, но это не страшно. Он потом уладит с Серегой этот вопрос. Сейчас главное – унести ноги. Раздумывать о том, куда податься, у Игоря не было времени. Не было и возможности купить законный билет на поезд или самолет – без паспорта это было бы нереально сделать.

Потом он подумал, что это даже к лучшему: без билета не удастся отследить его перемещения. К тому же бандитам вряд ли придет в голову искать его в Екатеринбурге. Когда хочешь что-то спрятать, спрячь на самом видном месте – эта аксиома известна всем. А в Екатеринбурге он найдет куда пойти. В гостиницу, к примеру… Тьфу ты, паспорта же нет! Вот черт!

Мысли уже не просто крутились, они водили хороводы в его голове, пока Игорь не провалился в сон, откинувшись на подголовник. Водитель разбудил его уже в Екатеринбурге, и он, протерев сонные глаза и расплатившись с ним, вышел из машины и побрел на остановку, откуда ходил автобус к дому Виктории Самсоновой. Никто другой ему в голову не пришел. Когда-то он ей нравился… Даже очень. Это всегда чувствуется – как мужчинами, так и женщинами. Полтора года тому назад у Игоря даже вертелась в голове мысль – попробовать завести отношения с Викой. Мешало то, что они работали вместе, а потом случилось разоблачение Лебедева, и Минаеву вообще стало не до того. Они расстались, и у него не было уверенности в том, что теперь Виктория охотно примет его у себя. Может быть, она вообще успела наладить свою личную жизнь за это время! Но выбора не было, и Минаев отправился к Виктории, что называется, наудачу.

Виктория встретила его хоть и с изумлением, но радости скрыть не могла. Даже то обстоятельство, что он пришел не собственно к ней, а убегая от проблем, не изменило ее решения оставить Игоря у себя. Женщина есть женщина, и даже в столь драматических для нравившегося ей мужчины обстоятельствах она тешила себя надеждой, что они в конечном итоге для нее лично обернутся выгодой. Так или иначе, а Минаев остался у нее в квартире, дожидаясь… сам не зная чего.

– А дождались визита частного детектива, нанятого переполошившейся гражданской супругой, – закончила я за Минаева его рассказ. – Ладно. Теперь поясните, что это за денежно-кредитные дела вас связывают с Кузнецовым?

– Я взял кредит перед отъездом из Екатеринбурга, большой кредит, – ответил Минаев. – Мне ведь нужны были деньги! Точнее, я уговорил Кузнецова оформить его на себя. Я не хотел, чтобы мои данные хоть где-нибудь засветились. Я здорово боялся этих людей. Они за деньги запросто могут убить! Просто так, чтобы другим неповадно было. А Серега мне доверял. Я пообещал платить – переводить деньги на счет. И до недавнего времени я так и поступал. А тут – просто не успел. Я должен был сделать это еще в начале месяца, но отложил на потом. Я же не знал, что все так повернется! А потом я уже боялся выходить из квартиры Кремнева. Вот и получилось, что просрочка больше месяца составила. А банк сразу к коллекторам, а те – к Кузнецову, документы-то на него оформлены! Ну а Серега все им и выложил. Банк бы меня трогать не стал – какой с меня спрос? По документам – никакого! А коллекторы – другое дело. Они будут выбивать деньги у того, у кого их реально возможно взять. У Кузнецова денег нет, зачем с ним связываться?

– Как же они вас нашли?

– Серега дал им наводку. Я ему как-то звонил… Проболтался насчет Леры. Зря, конечно! Ну, вот он ее и выследил. Потом, видно, по кругу общих знакомых пошел, узнал про Кремнева, поинтересовался в адресном столе… Ему и дали его юридический адрес, а не фактический. Поехал-то он туда так, наобум, без особой надежды. А тут как раз я из подъезда выхожу… – Минаев помотал головой и спросил: – Так что там с кремневской квартирой? Кого убили?

– Убили, как я теперь понимаю, одного типа из криминальной группировки, охотившейся за вами на светлом «Хэндай», – сказала я. – Его имя мне неизвестно, да это и неважно.

– А Серега? Он где?

Я пожала плечами:

– Этого никто не знает. Его нет, пистолета Рубальского – тоже.

Минаев задумчиво потер подбородок.

– Видимо, они проникли туда, и Кузнецов застрелил одного из них, – добавила я собственный вывод. – Поначалу я думала, что это сделали вы…

– Блин, я подставил Серегу, подставил Андрюху! – сокрушенно покачал головой Минаев.

– Да уж! А еще – заставили волноваться Валерию, хотя это, наверное, уже мелочи. Ладно, сейчас не время причитать и посыпать голову пеплом. Нужно возвращаться в Тарасов.

– В Тарасов? – поднял на меня глаза Минаев.

– А как же?..

– Как же бандиты, вы хотите сказать? – перебила его я. – Не волнуйтесь, ими займутся те, кому это положено по должности. И поверьте, управа на них найдется. Что же касается Сергея Кузнецова, то его тоже скорее найдет полиция.

– Я ему помогу всем, чем смогу! – твердо произнес Минаев. – Найму хорошего адвоката, оплачу все его расходы, добьюсь, чтобы…

– Не спешите, не все сразу. Нужно еще послушать, что он скажет. Но я тоже надеюсь, что все получилось случайно и он сильно не пострадает. А пока – позвоните-ка Валерии, – подмигнула ему я. – И скажите: пусть ждет!

Минаев смутился и достал свой телефон…

В Тарасове мы были уже через три часа. Валерия, услыхав голос своего ненаглядного, потребовала, чтобы мы взяли билеты на самолет и возвращались ближайшим рейсом. Так мы и сделали. Виктория Самсонова не могла скрыть своей печали при расставании с Минаевым. Тот неловко притянул ее к себе и поблагодарил за помощь. А в десять часов утра мы уже сидели в квартире Валерии, и Минаев откровенно рассказывал ей обо всех мытарствах, которые ему пришлось пережить.

– Господи, если бы я только знала, что не нужно выкладывать эти фотографии! – воскликнула девушка.

– А я тебе говорил, что нужно быть послушной девочкой, – мягко пожурил ее Минаев, уже вновь успешно занимая место мужа-отца.

– Ну, я думаю, что все это к лучшему, – возразила я. – Как вы себе это представляете – всю жизнь скрываться и бояться?

– Теперь все будет по-другому! – проворковала Валерия, обнимая Минаева за шею. – А вам, Татьяна, просто невероятное спасибо! Без вас мы бы не выпутались из этой истории.

– Боюсь, она еще не закончена, – мрачно уронил Минаев.

– Ничего, – успокоила я. – Скоро все закончится.

Что касается меня, то моя работа частного детектива была завершена. Что же до поимки бандитов и поисков Кузнецова, то это уже не входило в мои обязанности: я выполнила поручение клиентки, нашла Минаева, и моя совесть могла спать спокойно. Однако мне и самой было интересно, чем все завершится, поэтому я, убедив Минаева пойти со мной, отправилась к Гарику Папазяну, которому мы с Игорем и выложили все факты. Гарик, как свой человек, воспринял все адекватно. Задерживать Минаева он не стал, лишь предупредил, чтобы тот никуда не уезжал из Тарасова и находился в зоне доступа. Все остальное Гарик взял в свои руки.

А остальное решилось быстро. Я не успевала получать сообщения от Папазяна. Первыми были взяты криминалы-бандиты – это уже екатеринбургская полиция постаралась. Предъявить им претензии, связанные с Минаевым, было нельзя – ведь, по сути, они ничего ему не сделали. Однако на них вскрылось столько другого «добра», что сроки им светили немалые. Историю об убийстве их приятеля в квартире Кремнева они рассказали добровольно, поскольку из нее-то надеялись выйти чистыми.

А вскоре был обнаружен и Кузнецов. Это оказалось делом несложным: будучи дилетантом, он просто укрылся у одного из своих друзей. А полиция, разумеется, в первую очередь проверяет всех друзей-приятелей и родственников. Так что вскоре Сергей уже давал показания, и они совпали с моими выводами: бандиты, напав наконец на след Минаева по квартире Кремнева, даже не стали стучать, а просто вломились внутрь. Минаева там не оказалось, зато был Кузнецов, который в тот момент сидел в кухне, дожидаясь своего приятеля. На столе перед ним лежал пистолет…

Увидев вооруженных людей, настроенных явно агрессивно, Кузнецов схватил пистолет и машинально нажал на курок. Выстрел получился случайным и, как это часто бывает, угодил в цель. И тут же он замер, пытаясь осознать – что он натворил?! Пользуясь замешательством бандитов, кинувшихся на помощь своему уже мертвому другу, Кузнецов выскочил из квартиры и со всех ног понесся вниз и впрыгнул в свою машину. Конечно, ему бы никогда не уйти на своей хлипкой «девятке» от «Хэндая», но удача в тот злополучный вечер все же улыбнулась ему: он проскочил на светофор в последний момент, после чего улица оказалась перекрыта длинной фурой, что задержало бросившихся в погоню бандитов.

Через некоторое время Кузнецов оставил свою машину, добрался до Екатеринбурга, но домой не пошел, отправившись прямиком к другу. Именно тогда я и навещала его во время своего первого приезда в Екатеринбург.

Бандиты стояли на том, что Кузнецов первым начал, однако изъятые у них стволы и выломанная дверь в квартире Кремнева свидетельствовали не в их пользу. Минаев сдержал свое слово: он мало того что встретился с Кузнецовым, пообещав ему поддержку, но также нанял и адвоката – довольно известного в Тарасове, я знала о его победах в зале суда не понаслышке. Так что когда состоялся суд, действия Кузнецова были квалифицированы как самооборона в допустимых пределах и он не получил даже условного срока.

После освобождения в зале суда Сергей поблагодарил Минаева, но рад был поскорее покинуть наш город и вернуться домой. Отношения его с Минаевым вряд ли станут более теплыми, однако расстались они все же не врагами. Минаев погасил оставшуюся задолженность в банке, и теперь его с Кузнецовым уже ничто не связывало. А после того как бандиты, которых он так боялся, получили свои сроки и им стало не до него, жизнь Игоря Александровича и вовсе можно было считать наладившейся.

Я периодически встречаю их с Валерией, и судя по улыбкам на их лицах и теплым приветствиям в мой адрес, у них все в порядке.

А Гарик Папазян недавно с гордостью продемонстрировал мне новый экспонат своей коллекции – старый, но отлично сохранившийся пистолет «ТТ» времен Отечественной войны. На мой вопрос, откуда он у него, Гарик лишь подмигнул и сказал, что в его работе есть свои секреты. А я не стала настаивать на раскрытии этой тайны. И хотя мне все сразу стало понятно, я притворилась наивной глупышкой – мужчинам порою приятно видеть женщин такими недалекими…