Отравленная Роза - Дмитрий Щербаков
ДМИТРИЙ ЩЕРБАКОВ
НИМФОМАНКА: ОТРАВЛЕННАЯ РОЗА
Пролог
1
Облава началась внезапно — как, собственно, она и должна начинаться. Неожиданно все входы-выходы рынка были перекрыты мощными автобусами, из которых посыпались не менее мощные парни в масках, тяжелых ботинках и камуфляжной форме с надписью на спине у каждого: «ОМОН». Стартовало «маски-шоу»…
…Север мало обращал внимания на окружающее. Он был слишком увлечен своим занятием: выбирал себе соленые огурцы к обеду. Нравились Белову соленые огурцы. Причем самого крутого засола, с максимальной долей перца и чеснока. А отыскать такие непросто. Север перепробовал товар уже у пятерых бабушек-старушек, однако продукт нужной кондиции обнаружил лишь у шестой.
— Да он не собирается покупать, только пробует! — кричали возмущенные торговки, чьи огурцы Белов забраковал.
Сочувственно подмигнув обиженным теткам, Север кивнул той, перед которой стоял:
— Взвесьте мне пять кило ваших.
— Гостей ждете? — чуть подобострастно улыбнулась женщина.
— Сам сметаю. — Север расстегнул сумку, готовясь принять пакет с покупкой, и полез в карман за деньгами. — Я их, как конфеты, по десятку в день употребляю.
— Знатно… — качнула головой торговка.
Север расплатился, взял полиэтиленовый мешок с огурцами.
— Что, хороши огурчики? — раздался слева от него хрипловатый голос.
Север искоса взглянул на незнакомца. Ничем не примечательный мужичонка. И держится вроде дружелюбно…
— Хороши, — подтвердил Белов, не глядя уложив пакет в сумку. — Покупай, не прогадаешь. Мировой закусон под водку…
— Дорого… — поморщился мужик. — А водку можно и рукавом занюхать, была бы водка…
Он отошел.
— Можно, конечно, и рукавом, когда компания подходящая… — пробормотал Север ему вслед.
Вот тут-то «маски-шоу» и началось…
Белова оно не испугало: паспорт с собой, прописка московская, до дому два шага. Проверят менты документы, обшмонают для порядка, если не поленятся, да и отпустят. Что взять с мирного обывателя?..
…В прошлом Хлам «работал» карманником. Не раз и не два какой-нибудь замотанный пролетарий, героически отказавшийся после пары кружек пива от стакана портвейна и гордо несший домой, жене и детям, свою тяжким трудом добытую получку, выйдя из автобуса, вдруг обнаруживал, что карман взрезан, а денежки пропали. Обычно в этот момент Хлам уже мчался на такси до ближайшего ресторана — пропивать зарплату незадачливого пролетария. Месячного дохода работяги вору хватало на один крутой загул с девочками, считавшими свое тело высокооплачиваемой сливной ямой…
Но с приходом демократии карманы абсолютного большинства граждан катастрофически опустели. Хлам понял: пора менять специализацию. И сменил…
…Сергей Лобанов, старший оперуполномоченный уголовного розыска местного отделения милиции, пребывал в хорошем расположении духа. Ему удалось в обычном на вид наркуше, позорном «торчке», давно поганившем собой землю, разгадать довольно серьезного дельца наркомафии. Парень занимался тем, что принимал от «гонцов»-перевозчиков мелкие партии героина, а затем образовавшуюся таким образом относительно крупную порцию порошка передавал через посредника истинным хозяевам «дури». Сергей «расколол» пацана и выяснил, что посредником является Хлам.
На счастье Лобанова, желавшего провести всю операцию самостоятельно, Хлам тоже жил на подконтрольной Сергею территории. Арестовывать бывшего карманника смысла не имело, считал Лобанов. Наверняка Хлам знает лишь того человека, которому передает «дурь». Да и его сдаст вряд ли, хотя бы потому, что четырежды судимому вору куда выгоднее отсидеть очередной срок, чем на воле схлопотать пулю от наркобаронов…
А вот человека, получающего у Хлама «товар», Лобанов решил брать. И «колоть» по полной программе. Сергей был уверен: этот человек — уже не пешка вроде Хлама, а фигура покрупнее. Он должен знать если не всю преступную группировку торговцев героином, то хотя бы какую-то ее часть. И Лобанов не сомневался, что сумеет заставить его назвать своих хозяев…
…Север спокойно шел к выходу с рынка, и вдруг по обе стороны от него как из-под земли возникли двое оперативников. Ничего не подозревавший Север не успел даже охнуть: ему мгновенно заломили руки за спину, защелкнув на запястьях наручники.
— Мужики, вы чего?! — воскликнул Белов скорее изумленно, чем испуганно.
— Спокойно, милиция! — провозгласил подошедший Лобанов. — Коммерсант? — спросил он Севера.
— Автомеханик… Нынче безработный. — Белов определенно не понимал происходящего.
— Знаем мы таких автомехаников… — неприязненно пробормотал Лобанов. — Сумка ваша? — Он слегка приподнял висевшую на спине у Севера сумку.
— Моя, — кивнул Белов.
— Значит, не отказываетесь… — удовлетворенно констатировал Лобанов.
— Что в ней?
— Продукты…
— И больше ничего?
— А что должно быть в ней еще? — Север попытался пожать плечами.
— Разрешаете досмотреть? — недобро ухмыльнулся оперативник.
— Да на здоровье, коль охота! — фыркнул Север.
«Умеет проигрывать, — подумал Сергей. — Крепкий мальчишечка… Ничего, я его так отпрессую — все выложит!»
Надо сказать, торговцев наркотиками Лобанов ненавидел люто. Слишком часто приходилось ему оформлять акты о смерти подростков-наркоманов.
— Вася, обеспечь-ка понятых, — приказал Сергей одному из оперативников.
— Граждане, буквально на минуточку! — остановил Вася проходившую мимо пожилую супружескую чету.
…Когда из сумки Белова, из-под пакета с огурцами, извлекли мешочек белого кристаллического порошка, Север обомлел. Однако вида не подал: привычен был Белов ко всяким неожиданностям. Но мозг его заработал с лихорадочной скоростью.
«Кто мог подбросить?!. — думал Север. — Не менты, это ясно… Они сами хотели задержать наркодилера. Тогда кто?! Стоп! Мужик!.. Тот самый мужик, неприметный!.. Видать, почуял, гад, ментовскую засаду и решил не просто сбросить «дурь», а еще и навести оперов на ложный след… Сука! Вот сука!..»
— Колян, протокольчик быстренько составь и дай подписать понятым, — командовал между тем Лобанов. — Та-ак. В сумке подозреваемого обнаружено приблизительно сто граммов порошка белого цвета, предположительно героина… Колян, записал? Граждане, пожалуйста, засвидетельствуйте!
Понятые, неприязненно поглядывая на Белова, подписали протокол и удалились, возмущенно шушукаясь.
— Ну, что скажете, юноша? — спросил Лобанов, издевательски улыбаясь.
— Это не моя «дурь», — буркнул Север.
— Ага, менты поганые подбросили! — подхватил Сергей радостно.
— Да не вы… — скривился Белов. — Но я знаю, кто. Мужичок такой обтрепанный, у него еще кепка серая. Он подваливал ко мне, когда я огурцы покупал…
«А Хлама он сдает за милую душу, — мысленно усмехнулся Лобанов. — Не такой уж крепкий парнишечка… Впрочем, Хлам — сявка. Посмотрим, что будет дальше…»
— И зачем ему понадобилось подбрасывать вам героин? — поинтересовался Сергей насмешливо.
— Видать, засек вашу слежку. — Север опять попытался пожать плечами, что плохо ему удавалось, учитывая наручники. — И решил пустить вас по ложному следу…
Белов ошибался, но лишь отчасти. Слежку засек не Хлам, а тот человек, с которым бывший карманник должен был встретиться. Опытный наркодилер подал Хламу сигнал, означавший: «товар» необходимо сбросить. И не просто сбросить, а подсунуть на глазах у ментов какому-нибудь лоху. Лохом оказался Север…
— Красиво поешь! — рассмеялся Лобанов. — Ладно, в отделении разберемся. Пакуйте его, мужики!
Методы дознания у всех розыскников в основном стандартные, но каждый опер имеет и свой собственный, личный арсенал различного рода «примочек», с помощью которых сыщик добивается от подозреваемого правдивых показаний. Были подобные «примочки» и у Лобанова. Например, перед допросом Сергей всегда переодевался в полную милицейскую форму. Он считал, что контраст между официальными одеждами и неожиданными угрозами, сдобренными сочной блатной феней, производит на задержанного неизгладимое впечатление.
В кабинет Лобанова Север был доставлен дюжим сержантом.
— Итак, Егоров Иван Петрович… — произнес Сергей, просматривая изъятый паспорт Белова, жившего под чужим именем. — Бывший беженец из Грозного, нынче благополучный москвич… Присаживайтесь, гражданин Егоров.
— Сними «браслеты», начальник, — попросил Север мрачно. — Руки совсем затекли…
Перед допросом Север со скованными за спиной предплечьями совершенно один три часа просидел в камере: это тоже был один из методов Лобанова — сломить волю возможного преступника.
— А в сортир не отнести? — усмехнулся Сергей.
— В сортир не надо, — произнес Белов тихо и угрюмо. — Но если не раскуешь, разговора у нас не получится…
— А ты готов говорить? — прищурился Лобанов. — Впрочем, Хлама ты сдал сразу… — добавил он задумчиво.
— Хлама? — переспросил Север.
— Федя, сними с клиента «браслеты», сам выйди и встань за дверью, — приказал Лобанов сержанту. — Никого не пускай, кроме начальства… хотя оно уже дома… Так что не пускай вообще никого!
Дюжий Федя повиновался.
Разминая затекшие кисти, Белов опустился на отведенный ему стул.
— Предупреждаю сразу: пугать меня бесполезно! — своеобразно начал допрос оперативник.
— Почему пугать?! — удивился Север.
— Да любите вы, коммерсанты, доверительную беседу с угроз начинать: пацаны, мол, до тебя доберутся, мусор вшивый… — Лобанов хмыкнул.
— Я не коммерсант, — напомнил Север.
— Да какая мне разница?! — вскинулся Лобанов. — У тебя в сумке сто граммов чистого героина нашли. Паскуда ты, давить таких надо. Мочить при задержании.
— Порошок не мой! — возразил Север.
Лобанов пропустил его реплику мимо ушей.
— Так вот, повторяю: пугать меня не надо, — продолжал он. — Семьи у меня нет: жена бросила, детьми я не обзавелся, родителей схоронил. Короче, родни не имею. Меня можно только убить, но это тебе не поможет.
— Я не собираюсь никого убивать, — сказал Север.
— А мне плевать, что ты собираешься, а что не собираешься! — вспылил Лобанов. — Не боюсь я вас, сучня! Ненавижу я вас! Вы нацию губите своим поганым героином! И совсем погубите, если вас не мочить — реально и без соплей, вот так!
— Да ведь согласен я с тобой, капитан… — вздохнул Север устало. — Только не тот ты след взял, санитар леса…
— Не врать! Говорить мне «вы». — Лобанов резко шлепнул ладонью по столу. — Знаешь, что я с тобой сделаю, парень? — спросил он, мигом успокоившись. — Тебе ведь приличный срок корячится. «Пальчики» твои я уже пробил по компьютеру, нигде они не числятся. Не сидел ты и конкретно у зэков авторитета не нажил, стало быть…
Север невесело усмехнулся, вспомнив, как у него три с лишним часа назад снимали отпечатки пальцев. Проделывали это, не освободив Белова от наручников: такова была еще одна из личных «примочек» Лобанова.
— Что вам от меня надо? — поинтересовался Север глухо.
— Чтобы ты сдал своих хозяев! — оживился Сергей. — Тогда, может, вообще тебя выпущу и протоколы все порву!
— Ну, а ежели не могу я вам никого сдать?
— Не хочешь по-хорошему… — Лобанов встал из-за стола, прошелся по кабинету, поигрывая резиновой дубинкой. — Тогда сделаем так. Завтра я получу санкцию на обыск твоей квартиры. А сегодня отправлю в камеру. Лично отвезу в Бутырку. И посадят тебя к двум десяткам восемнадцатилетних дебилов — здоровых, как Шварценеггер, только что переведенных с малолетки на взросляк. Они все уже жутко крутые и жаждут стать блатными. А дурак-охранник им шепнет по ошибке, будто ты, Иван Петрович, задержан при совершении акта мужеложества с несовершеннолетним, причем в роли «девочки» выступал ты. Представляешь, что они с тобой сделают?
— Представляю… — Север поежился.
— Вот и хорошо! — подхватил Лобанов. — А срок тебе, повторяю, немалый корячится. И прожить его надо так, чтобы не было мучительно больно в порванном на фашистский крест очке!
«Да, от двадцати озверевших лбов мне не отбиться… — подумал Север. — Один раз, помнится, повезло в похожей ситуации, но подобное везение дважды не повторяется… Это в американском кинодерьме герой нехотя гасит единолично двадцать человек. Вот только подбегают они к нему почему-то строго по одному: один налетит, а остальные дисциплинированно ждут, пока герой отмутузит ихнего другана… В жизни так не бывает. В жизни налетают кучей, со всех сторон, и дуплят по чем попало. Никакой трепаный Ван Дамм не отмашется…»
— Ну, чего молчишь? — спросил Лобанов.
— Размышляю, — буркнул Север.
— Ну поразмышляй, поразмышляй! — Сергей опять разозлился. — Только учти еще такой момент: если ты авторитет на воле и надеешься, что с воли дадут сигнал в камеру, то не надейся! Поверь: я позабочусь, чтобы конкретно в эту камеру никаких вестей с воли вообще не поступало по крайней мере трое суток! И их не поступит, веришь?!
— Верю, — кивнул Север.
«Этот опер не сомневается, что взял именно наркоторговца, — думал между тем Белов. — И переубеждать его бессмысленно… А завтра он устроит шмон в моей квартире. И если очень постарается, то найдет тайник и револьвер с патронташем… Еще того лучше… Не-ет, надо выбираться, причем срочно!»
Север был одного роста с Сергеем, но Лобанов обладал более плотной комплекцией. «Это даже хорошо, — мысленно отметил Белов. — И лицо у него русское, моего типа: правильные черты, глаза чуть раскосые… И шатен, как я… Что ж, попробуем…»
Загнанному оперативником в угол, Северу оставалось теперь рассчитывать только на это свое легкое внешнее сходство с Лобановым да на свои сверхнормальные способности…
Одна из таких способностей была следующей: Белов, когда хотел, мог становиться неузнаваемым даже для близко знавших его людей. Делалось это так: Север выбирал образ, который собирался принять, и усилием воли соответственно менял мимику и основной психологический посыл. Что приводило к изменению восприятия его облика окружающими: даже его лицо казалось им лицом совсем другого человека, порой даже кого-то конкретного… Подобные метаморфозы Север умел осуществлять почти мгновенно.
…Капитан продолжал прохаживаться по комнате.
— Ну что, будешь говорить?! — вдруг резко наклонился он к задержанному.
Белов пробил правой — неуловимо быстро и по-боксерски чисто. Тело Лобанова качнулось назад, а потом стало неудержимо заваливаться на Севера. Тот бесшумно вскочил, подхватил капитана под мышки, усадил. Затем принялся сноровисто раздевать Сергея. Вскоре Белов сам облачился в милицейскую форму, надев ее поверх собственной одежды. Не взял только форменные ботинки, оставив себе свои сапоги. «Под брюками сойдет, никто не обратит внимания», — решил он.
Белов очень ценил свой «боевой костюм» — свитер, джинсы и сапоги. Эти обычные на вид вещи были сделаны из эластичного сверхпрочного материала, синтезированного когда-то в лабораториях КГБ СССР и предназначенного для изготовления одежды профессиональным киллерам-комитетчикам, работавшим за границами Страны Советов. Такая одежда не оставляла микрочастиц на месте преступления, а заодно практически не изнашивалась. Несколько лет назад Север выложил за свой наряд кругленькую сумму, хотя выглядели вещи достаточно скромно: почти воздушный серый свитер, джинсы вроде польских, сапоги — модельные, но давным-давно не модные. Однако оставлять столь удобные и полезные шмотки в милицейском кабинете Север не собирался…
…Лобанов начал подавать признаки жизни. Белов врезал ему кулаком по шее — не очень сильно, но в строго определенное место. Подобный удар отключал человека часа на три.
В шкафу кабинета Север, помимо прочего, обнаружил неброский свитер и потасканные штаны — явно лобановские. В них-то Белов и нарядил капитана.
Усадив бесчувственного опера за столом в позе пишущего, Север сунул в руку Лобанову ручку, а под ручку — лист бумаги. Теперь Белову оставалось сделать всего-навсего одно плевое дело: каким-то образом уйти из отделения…
Толчком открыв дверь кабинета, Север вышел, сразу закрыв ее за собой. Сержант Федя бдил.
— Федь, мне надо в адрес смотаться, — немедленно заговорил Белов голосом Лобанова. — К этому… — Север кивнул на закрытую дверь кабинета. — Парень кое в чем признался, надо взглянуть… Стереги тут. Но клиенту не мешай, он явку с повинной пишет.
— Понял, товарищ капитан! — улыбнулся дюжий Федя. — Быстро вы его раскололи!
— А!.. — Север пренебрежительно махнул рукой. — Хлипкий попался… Ладно, пойду я, охраняй… — Он демонстративно поиграл ключами от собственной квартиры. — Может, найду чего интересного…
— Товарищ капитан, а почему у вас пальцы в краске для дактилоскопии?! — вдруг изумленно вытаращил глаза сержант. Он поднял взгляд на Белова, всмотрелся пристально. — Товарищ капита… Да ты не… — Федя схватился за автомат.
Север почувствовал, будто внутри у него что-то оборвалось…
Белов понял: его «представление» с треском провалилось. Одна маленькая деталь разом открыла глаза сержанту…
Север бросил мгновенный взгляд вправо-влево. Коридор отделения был пуст. И неудивительно: менты тоже люди, рабочий день давно кончился, все разошлись, а Федор небось дежурит…
Белов ударил правой снизу вверх. Силы не сдерживал, не до того… Сержант головой и спиной саданулся об дверь лобановского кабинета. Инерция швырнула тело Феди в объятия Севера. Тот подхватил служивого, втащил в комнату Сергея. Федя находился в глубоком нокауте. «Но жив, слава богу, — подумал Белов. — Минут сорок у меня есть…»
…Он сам не помнил, как выбрался из милиции.
На улице почти совсем стемнело. Милицейскую форму Север снял с себя в безлюдной проходной арке, скомкал и выбросил в ближайший мусорный контейнер. Теперь следовало спешить, пока оглушенные стражи порядка не очухались.
«Эх, не почувствовал я слежки, — размышлял Север по дороге к своему дому. — И что Хлам этот опасен, что он пакетик мне подбросил в сумку, не почувствовал… Расслабился, привык к мирной жизни. Придется обратно переучиваться. Теперь я — человек без паспорта и с засветившимися «пальчиками». Если менты меня где-нибудь задержат, то как у беспаспортного обязательно проверят отпечатки. И маяться мне в тюряге…»
Вообще-то Север отпечатков пальцев не оставлял: после его прикосновений к предметам на них оставались лишь микроскопические сальные пятна, не подлежащие идентификации. Но, конечно, при нанесении на пальцы спецкраски для дактилоскопии и последующем их приложении к чему-либо рисунок папиллярных линий Белова оттискивался четко. И тут уж никакой феноменальный организм Севера не спасал…
«Линять мне надо из Москвы, вот что, — думал Север. — Опять Судьба не дает мне спокойно жить, опять ей от меня что-то нужно… В столице оставаться нельзя: слишком часто здесь проверяют документы у граждан, да и жить мне теперь негде… Не друзей же подставлять! Итак, надо уезжать сейчас же!»
Из своей квартиры Север забрал деньги — долларов пятьсот — все, что у него осталось. Для мирной оседлой жизни Белову хватило бы этой суммы надолго, но для путешествия неизвестно куда — маловато, конечно… Однако и вовсе без средств путешествовать непросто.
Белов, разумеется, взял с собой револьвер и пояс-патронташ, целиком состоящий из скрепленных ячеек для револьверных обойм. И ствол в кобуре, и пояс великолепно помещались на теле Севера, под свитером, и были абсолютно незаметны постороннему глазу.
В общей сложности, он провел в своей квартире не более десяти минут.
…Из Москвы и Московской области Север выбрался традиционным для себя способом — электричками, с обязательной покупкой билетов на каждый рейс. Быть опознанным ментами по фотографии в паспорте, оставшемся у Лобанова, Белов не боялся: лицо на том снимке не совпадало ни с реальным обликом Севера, ни с той личиной, которую он сейчас «носил». Фотографировался Белов на тот паспорт, будучи загримированным: искусством грима он владел блестяще. А если у него проверяли документы, Север моментально, без всякого грима, входил в образ, отраженный паспортной фотографией. Осечки не случилось ни разу…
По России Север путешествовал опять же электричками. В них спал сидя, но это ничуть его не стесняло. А питался в привокзальных ресторанах, столовках или буфетах: в пище он был непривередлив.
Куда он ехал? Он и сам не знал. Но чувствовал, что Судьба подталкивает его куда-то. И он покорно отдался ее воле…
Спроси кто-нибудь Белова, и он не смог бы объяснить, почему решил остановиться именно здесь. Этот город, в прошлом крупный индустриальный центр, оказался фактически разоренным демократическими реформами. Значительная часть населения покинула его, гонимая безработицей: улицы щерились щербатым оскалом выбитых окон. Однако жизнь в городе все же текла, порой даже пульсировала. Работали некоторые предприятия, худо-бедно функционировали школы и больницы, пышным цветом цвели дешевые кабаки, тянули лямку, рассыпая бисер убогой рекламы, «новорусские» фирмы и фирмочки. Имелись, конечно, и банки — куда ж без них, вампиров экономики? Но банки были в отличие от Москвы куда меньших масштабов.
К городу подходила железнодорожная ветка, и когда-то движение по ней было исключительно интенсивным. Теперь же до города из соседнего райцентра ходила одна-единственная электричка, да и та всего раз в неделю. Еще в сторону полумертвого мегаполиса изредка прокатывались, грохоча вагонами, громоздкие товарные составы. Что они везли — неведомо…
Кроме железной дороги, в город вела автомобильная трасса — тоже одна-единственная.
Однако продуктами питания и шмотками город снабжался весьма исправно. Север вначале удивлялся такому парадоксу, но ему объяснили, что это — местное производство. «Стало быть, тут фактически натуральное хозяйство, — подумал Белов. — Пусть в магазинах нет заморских фруктов и иностранного барахла, зато все необходимое — есть. И есть в избытке. Клево, чего уж говорить…»
Еще Север первое время поражался крайне низкому, по его мнению, уровню цен на здешние товары. Но, пожив немного в городе, Белов понял: цены отнюдь не низкие, если учитывать ежемесячный доход обычного горожанина…
Официальная власть и правоохранительные органы существовали в городе чисто формально. Север убедился в этом, когда всего за триста долларов купил себе в жэке и квартиру, и паспорт с местной пропиской, сиречь регистрацией. Белову вписали в паспорт имя, отчество и фамилию — те, которые сам Север пожелал назвать. Никто ничего не проверял. Начальник районного отделения милиции, выдавая разрешение на прописку, лишь хмыкнул да руку пожал новому жителю подконтрольной территории. Видать, система небескорыстной легализации нелегалов была отработана здесь надежно.
В город нередко приезжали бомжи — поодиночке или группами, «семьями». Некоторые ехали сюда через всю Россию. Это были не те убежденные «романтики помойки», которых и в золотые палаты со свалки не выманишь. Это были другие люди — ушибленные судьбой, но искренне стремящиеся вернуться к нормальной жизни. И влекла их в город именно либеральность местных властей. Иным бродягам впоследствии действительно удавалось встать на ноги…
С группой бомжей, своих дорожных знакомцев, Север и отирался по городу первые дни. Пока не освоился и не купил квартиру.
Впрочем, поинтересуйся кто-нибудь у Белова, почему он остановился именно здесь, он мог бы ответить просто: климат понравился. В городе и его окрестностях действительно существовал особый микроклимат. Зима сменялась весной, весна — летом, лето — осенью, а погода оставалась практически неизменной. Круглый год над головой висели свинцовые облака, порой орошавшие землю дождем или посыпавшие снегом, круглый год окружающий пейзаж казался замершим в вечной спячке. Разве что деревья в положенный срок сбрасывали листву и в положенный же срок распускались вновь. Остальное выглядело незыблемым…
Правда, о микроклимате Север узнал не сразу. А когда узнал, обрадовался: эта здешняя особенность позволяла Белову всегда ходить в одном и том же наряде, в его «боевом костюме», столь же неприметном и неопознаваемом, как и сам Север в те моменты, когда желал быть неопознаваемым и неприметным. Для человека, ведомого Судьбой и постоянно ожидавшего от нее новых задач, которые ему предстоит решать исключительно собственными силами: умом, хитростью, ловкостью, приемами рукопашного боя и оружием, — микроклимат города был просто подарком природы.
А еще Север чувствовал себя здесь словно на острове: урбанистическом острове, отделенном от остального мира широкой полосой непролазных лесов, болот, плоскогорий… «Обитаемый остров, — размышлял Белов, вспоминая известный советский фантастический роман. — Мой Обитаемый остров. Наверняка не менее страшный и опасный, чем Обитаемый остров Биг-Бага… Но на моем Обитаемом острове выживать и сохранять себя человеком придется мне, Северу Белову, а не полубессмертному, почти неуязвимому для пуль и ножей Биг-Багу…»
— Ты считаешь, я испугалась?! — Анна дрожала от возмущения.
— Конечно, испугалась, Аня… — склонив голову, Олег обреченно вздохнул. — Я бы сам испугался… Но теперь бояться нечего, если человеком остаться хочу… Похоже, нет у меня выбора…
— Что ты имеешь в виду?! — На сей раз в голосе Анны действительно звучал страх.
— Сама знаешь… — Олег отвернулся.
— Нет! — Девушка вскочила. — Нет, ты этого не сделаешь! Это смерть, понимаешь?!
— Придется рискнуть… Я не вижу другого выхода.
— Давай уедем!
— Куд-да? — Парень горько усмехнулся. — Где сейчас устроишься?!
— Россия большая…
— Ты предлагаешь бомжевать?
— Почему?!
— Да потому… Работу, на которой жильем обеспечат, нигде не найдешь, а если снимать, то нужны бабки… Или у тебя тонна «зелени» в загашнике?
— Нету у меня ничего… — Анна сникла.
— Вот и у меня зеро… И у матери с отцом не попросишь, они сами едва перебиваются… Остается только одно.
— Но этого нельзя делать! Тебя просто убьют, понимаешь?! — Девушка едва не плакала.
— А я постараюсь, чтобы не убили. Постараюсь, чтобы никто ничего не понял. Навыки имеются…
— А я?!
— А ты жди, чем дело кончится. Ты в любом случае не должна пострадать.
— Я так не согласна!
— А я не согласен иначе! — На сей раз Олег говорил твердо.
— Ты меня не переупрямишь!
— А ты меня не переубедишь. И не остановишь. Если, конечно, не сдашь…
— Не дури. — Анна вдруг успокоилась. — Я знаю, что не остановлю тебя, ты всегда был настырный… Но и в стороне отсиживаться, пока ты рискуешь, я не могу! И не стану! Ты меня понимаешь?! — Девушка смотрела на него так, что, казалось, ее взгляд пульсирует.
— Признаться, не очень… — Олег поморщился.
— Мы должны соединиться!
— Если ты о койке, то, пока я дела не сделаю, я тебя не трону. Не считаю себя вправе.
— Чушь!
— Для меня не чушь.
— Ты серьезно?!
— Абсолютно. Я не хочу, чтобы ты пострадала при любом исходе…
— Но!..
— Не надо, Ань… — Олег мягко взял ее за руку. — Ты знаешь правила игры. Они весьма жестокие.
— Может, все-таки уедем?.. — Девушка почти умоляла.
— Да нас все равно нигде не оставят в покое… — Он грустно посмотрел ей в глаза. — Ведь деньги заплачены. А дальше уже действует закон джунглей. Эти люди долгов не прощают…
— Я ничего им не должна!
— А они считают, что должна. И долг не простят хотя бы потому, что в их среде простивший долг теряет авторитет. Считается слабаком. А слабаков растаптывают.
— Значит, уехать ты категорически… — начала было Анна.
— Я не хочу жить и оглядываться, — перебил Олег.
— Понятно… — Девушка секунду подумала: — Тогда пошли!
— Куда?
— Пошли, пошли! — Она решительно схватила его за руку и чуть ли не силком вытащила из-за стола.
Олег и Анна вышли на улицу. Город привычно щерился хищным оскалом.
— Так куда мы? — спросил Олег спутницу.
— Увидишь…
Темнело. В маленькой и бедной церквушке, стоявшей на окраине района, не было никого, кроме батюшки. Анна решительно направилась к нему.
— Вы можете повенчать нас? Только мы без денег…
— Анька, ты что, сдурела?! — Олег почти кричал, хоть и шепотом.
— Не сквернословьте в храме божьем, юноша. — Пожилой священник поднял на молодую пару мудрые глаза. — Любите друг друга?
— Любим… — Анна потупилась.
— Очень! — вырвалось невольно у Олега.
— Повенчаю, — кивнул батюшка. — Крещеные, оба?
— Да… — отозвалась Анна.
— Аня, ты понимаешь, на что идешь? — спросил Олег тихо.
— Понимаю! — Девушка полыхнула отчаянным взглядом. — Но если ты сейчас откажешься, если ты струсишь, я уже никогда не буду с тобой, клянусь! Никогда! При любом финале того, что ты задумал!.. Клянусь! — повторила она.
— Да не трушу я! Я за тебя боюсь! — Голос парня дрогнул.
— За себя я сама решила! Так ты согласен?!
— Согласен… — Олег весь как-то сжался.
— И у нас будет первая брачная ночь? — спросила девушка настойчиво.
— Будет… Но ведь убьют же меня, пойми ты!
— Если убьют тебя, то пусть и меня убивают! — сказала Анна твердо. — Венчайте, пожалуйста, святой отец!
— Колец у вас нет, конечно? — спросил священник. — Медные я вам дам…
Лифт не работал. «Как всегда… — подумал Север с легким раздражением. — Электричество экономят…» Впрочем, на свой этаж Север обычно поднимался пешком. А сейчас просто был пьян.
Он возвращался из ближайшего кабака, где коротал вечера. Кабак, как и все подобные заведения этого города, был непритязательным, грязноватым, зато готовили там хорошо и водку подавали качественную. Практиковалась тут даже консумация, так что время Север провел в беседе с довольно милой девицей, штатной служащей ресторанчика, легко щебетавшей на любые темы и не забывавшей ненавязчиво провоцировать клиента на очередной заказ выпивки. В чем, собственно, и состояла работа консуматорши…
Севера девица забавляла. Он даже устроил маленькую психологическую игру с ней, постаравшись очаровать профессиональную трепачку-провокаторшу. И очаровал-таки — настолько, что девчонка намекнула даже, что готова после смены продолжить диалог с клиентом у него дома хоть до утра. Причем бесплатно. Предложение было заманчивым, однако Север его мягко отклонил, чем заметно огорчил консуматоршу.
Поднимаясь сейчас к своей квартире, Север с улыбкой вспоминал недавнюю собеседницу. Как удивилась, когда клиент отказался от дармового секса! Еле удержалась, не наговорила дежурных гадостей… Ну ее, надоели шлюхи.
Преодолев последний лестничный пролет, Север уже доставал ключи от квартиры, как вдруг остановился.
— Эт-то еще что такое?.. — пробормотал он озадаченно.
Прямо перед его дверью, упираясь в нее спиной, на полу сидела девушка. Поза ее была характерной: ноги подтянуты к груди, руки сложены крестом на коленях, а голова бессильно водружена на руки.
— Эй! — позвал Белов. — Вы кто?
Девушка не отвечала — она спала.
Рядом с ней в углу стояла литровая бутылка местной водки, опорожненная почти на три четверти. Север приблизился.
— Эй, что с вами? — Он приподнял за подбородок голову незнакомки. — Эй, проснитесь!
«Хорошенькая», отметил про себя Север. — И молоденькая, лет восемнадцать, не больше. Пьяна мертвецки…»
Сам Север усилием воли мгновенно протрезвел.
— Эй, прелестное дитя! — Он похлопал девушку по щекам. — Где ты живешь? Скажи свой адрес, и я отведу тебя домой!
Незнакомка начала подавать признаки жизни.
— Мне… некуда… идти… — пробормотала она, с трудом разлепив губы и едва приподняв веки.
— И что с тобой делать прикажешь? — усмехнулся Север.
— Мне… некуда… идти… оставьте меня! — Она качнула головой, освобождаясь от руки Севера, и опять уткнулась лицом в предплечья. Видимо, силы юной пьяницы иссякли.
— Ох, да что же мне делать-то с тобой, куда тащить?! — воскликнул Север с притворным отчаянием. — Не здесь же бросать… Ладно, не обессудь!
Он без усилия поднял легкое тело незнакомки и, положив его наперевес себе на плечо, открыл дверь квартиры.
Уложив девушку на свой диван, Север вернулся в подъезд за бутылкой с остатками водки. Взял емкость, понюхал горлышко, удовлетворенно кивнул.
— Сгодится на опохмелку…
Проснувшись в незнакомой квартире, Анна испуганно огляделась. Она лежала на широком диване — одна, одетая, но разутая, ее ноги были заботливо прикрыты пледом. Рядом с диваном стоял таз, а напротив дивана, в кресле, сидел незнакомый парень лет тридцати. Он улыбался.
— Где… где я? — спросила Анна.
— Здравствуйте, очаровательная незнакомка! — сказал парень шутливо. — Как вас зовут, прелестное дитя?
— Анна… А вы кто?
— А я никто. Ты заснула возле моей двери и никак не хотела просыпаться. Только пару раз заявила, что идти тебе некуда… а то бы я тебя домой доставил. Но пришлось устроить у себя.
— Я так и спала одетая? — Анна осмотрела свой измятый наряд.
— Извини, раздеть я тебя постеснялся. Только разул.
— Вы знаете Зигфрида?
— Конечно, знаю.
Девушка вздрогнула.
— Кто ж не знает главного героя германских мифов? — продолжал парень. — Любимый персонаж старины Гитлера, говорят…
— Я о другом Зигфриде, о местном…
— Первый раз слышу! — Он ответил настолько искренне, что девушка сразу поверила.
— Как вас зовут? — спросила она робко.
— Север. Это имя такое, с ударением на втором слоге. Попрошу не путать, а то меня бесит, когда путают.
— Хорошо…
— И можешь говорить мне «ты», если хочешь.
— Спасибо… Север, меня что, рвало? — она указала глазами на таз возле дивана.
— Ага, — улыбнулся Север. — Не волнуйся, я все убрал.
— Слушай, мне ужасно неловко… Я в жизни так не напивалась, как вчера…
— Тебя кто-то напоил?
— Сама…
— Голова болит?
— Очень.
— Выпей. — Север поднес ей стакан с водкой. — Прямо залпом, легче станет.
— Видеть ее не могу!.. — сморщилась Анна.
— Выпей-выпей! — сказал Белов настойчиво. — Потом поедим и еще чуток выпьем, бутылку я купил… Ты живо придешь в норму, ручаюсь.
Давясь, девушка выпила водку, чуть не поперхнувшись. Однако вскоре действительно почувствовала облегчение: голова болеть почти перестала, только оставалась тяжелой.
— Теперь иди умывайся, и давай завтракать, — предложил Север.
Девчонка кивнула и слезла с дивана.
Вскоре она уже уплетала приготовленную Севером тушеную свинину, чуть обжаренную с яйцами.
— Ты классно готовишь. Вроде простое блюдо, а исполнено так, что пальчики оближешь. Ты повар?
— Нет, я душегубец, — заявил Север весело. А готовить меня женщины научили.
— Мама? — уточнила Анна, приняв за шутку слова Белова о том, что он «душегубец».
— Не мама… Возлюбленные, жены, любовницы…
— Ты бабник?
— Трудно сказать… По сути, я однолюб, а по жизни получаюсь бабник…
— Ты сказал — жены. У тебя что, их много было? — продолжала допрос Анна.
Девушке хотелось хоть ненадолго отвлечься от собственных невероятно запутанных проблем, поэтому она настойчиво расспрашивала приютившего ее мужика — обаятельного, явно доброжелательного и, несомненно, по-своему благородного — о его делах, не желая вспоминать о своих.
— Жен-то? — переспросил Север, заметно мрачнея. — Официально три… Но не будем о них. Вообще, не будем о моих женщинах. Скажи лучше, как ты вчера у чужой двери очутилась?
— Долгая история… — Анна тоже помрачнела.
— А ты спешишь? — усмехнулся Север.
— Спешу! — Анна начала решительно подниматься из-за стола. — Спасибо за завтрак, и за ночлег, и за приют… и за все. Жаль, расплатиться мне с тобой, Север, не удастся. Так что спасибо тебе огромное, и прощай…
— Я не держу тебя, конечно. — Белов пожал плечами. — Но ты ведь утверждала, будто идти тебе некуда.
— Это я от слабости… от трусости. Мне есть куда идти и… надо идти! — Слово «надо» она произнесла с нажимом.
— Надо так надо. Иди. Ключ в двери. — Север смерил девушку взглядом. — Тебя проводить?
— Нет, не могу! — вдруг воскликнула Анна, падая обратно на стул. — Сил нет, страшно!.. Сейчас, сейчас… — Она словно уговаривала себя. — Только еще немного посижу, выпью, соберусь с духом и пойду… Я должна… Я пойду… — отрешенно бормотала девушка.
«Вот Судьба и нашла меня…» — подумал Север.
Он налил Анне полстакана водки.
— Выпей, девочка. Ты должна успокоиться.
— Много налил, — попыталась возразить Анна.
— Выпей и рассказывай! — твердо приказал Север.
Олег нашпиговал патроны обреза отцовской охотничьей одностволки кусками рубленого свинца — так называемыми жаканами. Ими бьют диких кабанов. Олег изготовил несколько патронов с жаканами, хотя твердо верил, что пригодится только первый заряд. Очень хотелось в это верить. Правда, умом он понимал: оснований для такой веры немного. Прицельность стрельбы из обреза крайне низка, и к намеченной жертве придется подходить почти вплотную. А «жертва» всегда окружена сворой вооруженных мордоворотов. И все же Олег верил…
…Компания Зигфрида завалилась в кабак шумно и нагло — здесь пацаны считали себя хозяевами. Было их человек десять-двенадцать, все рослые и плечистые, всем лет по тридцать или около того. Вскоре кафе стали спешно покидать посетители. Бандиты специально никого не выгоняли, но все знали: находиться в одном помещении с подвыпившими «зигфридовцами» опасно. Ладно, если просто морду набьют…
Олег наблюдал все это из арки, расположенной наискосок от входа в ресторанчик.
Парень ждал. Вот сейчас рассосется основная масса «обычных», потом бандиты подопьют, и тогда настанет его час…
Выждав необходимое время, Олег решительно направился к дверям кафе-бара. Войдя внутрь заведения, парень левой рукой натянул на лицо спецназовскую трикотажную шапочку-маску, а правой вытащил из-под своей камуфляжной куртки обрез.
Кодла Зигфрида размещалась за столом в центре зала. Во главе стола восседал сам Зигфрид: здоровенный детина, этакая «белокурая бестия» с пустыми и прозрачными синими глазами, всегда выражавшими лишь брезгливое презрение. «Ну, погоди, мразь!» — подумал Олег, шагнув вперед.
Других клиентов, кроме бандитов, в кабаке уже не было. Все столики, за исключением центрального, пустовали. Только у стойки торчал некий вдрызг пьяный придурок да маялась пара проституток. Видать, девки ждали приглашения к столу Зигфрида. Братков шлюхи не боялись: они, похоже, вообще уже ничего в жизни не боялись.
Олег вскинул обрез, взвел курок и направил дуло в грудь Зигфриду.
— Получай, гадина! — отчетливо произнес Олег, нажимая на спусковой крючок.
В замкнутом пространстве бара выстрел прозвучал оглушительно громко. Однако случилось непредвиденное: за миг до удара ружейного бойка о капсюль патрона бандит по кличке Хряк, сидевший с краю зигфридовского стола, ближе остальных к Олегу и справа от него, дико заревел и прыгнул на киллера. Толчок грузного тела едва не опрокинул Олега. Дуло обреза метнулось в сторону от цели. Кусок выброшенного струей пороховых газов свинца снес со стула не Зигфрида, а его соседа по столу, превратив грудь мужика в кровавое месиво. Сам Зигфрид, моментально разобравшись в происходящем, вместе со стулом опрокинулся навзничь.
Братва повскакивала с мест, вытаскивая из-под одежды стволы. Олег понял, что проиграл: Зигфрида от него закрывает столешница, да и перезарядить обрез он не успеет, изрешетят. Жестоким кулачным ударом стряхнув с себя вцепившегося Хряка, он кинулся вон из кабака.
Вслед парню загремели выстрелы, но Олег уже выскочил за дверь на улицу.
— Стрелять только по ногам! — заорал с пола Зигфрид. — Мне этот козел живым нужен! Я должен узнать, какая сука меня заказала!
Олег бежал через площадь к той самой арке, откуда вышел всего несколько минут назад. Успей он добежать — был бы спасен. Но он не успел…
Высыпавшаяся из ресторанчика зигфридовская братва открыла огонь. Олег петлял, и одиночные пули не достигали цели. Однако у бандита по кличке Люпус имелся пистолет-пулемет. Прогремела очередь. Олег словно споткнулся и ничком полетел на асфальт.
Вся кодла наперегонки рванула к раненому. Лежа на мостовой лицом вниз и судорожно перезаряжая обрез, Олег слушал тяжелые торопливые шаги блатных. Едва они приблизились, парень резко перевернулся на спину. Он невольно взвыл от боли в простреленных ногах, но недрогнувшей рукой всадил заряд кабаньей картечи в брюхо ближайшему бандиту…
— Беги! — отчаянно закричал Олег неизвестно кому. — Я напоролся, Зигфрид жив! Беги вон из города, куда угодно беги! Я не выдам тебя, клянусь! Прощай, друг!..
Он намеренно неопределенно — просто другом — назвал того человека, к которому обращался. Чтобы зигфридовцы решили, будто обращается он к напарнику-киллеру.
— Я стояла в подъезде ближайшего дома и смотрела в окно… — говорила Анна опустошенно. — Я не знаю точно, что произошло в баре. Ясно одно: Олег промахнулся. И теперь его будут пытать, выясняя, кем он послан или нанят. Короче, кто из конкурентов Зигфрида затеял перекраивать сферы влияния в городе.
— Неужели твой Олег всерьез рассчитывал уйти? После того, как завалит «крестного отца» местных бандитов? — спросил Север несколько недоуменно.
— Он бы ушел, он был уверен, что уйдет… Что-то ему помешало…
— Ты поминала, будто Олег получил спецподготовку…
— Да, он же вэдэвэшник, только-только с войны. Неделю назад демобилизовался.
— Тогда почему его никто не прикрывал?! — удивился Белов. — Почему он пошел на дело один?! Неужели у него в городе нет друзей-однополчан?! Да и ствол трофейный должен быть — нормальный ствол, а не обрез какой-то берданки…
— Все отделение Олега погибло, — печально поведала Анна. — Нарвались на засаду… «Духов» было вшестеро больше, но пацаны держались, пока не подоспела подмога. Все ребята легли, кроме Олега и еще одного, москвича, — тому прострелило живот, но врачи потом заштопали… А Олега в последний момент контузило — демобилизовывался он уже из госпиталя… Какой уж трофейный ствол…
— Ох, война… Матушка-поганка, — вздохнул Север.
— Зато Олег и пацаны почти всех тех «духов» нападавших перебили! — сообщила Анна гордо. — Олег к ордену представлен…
— Крутой он, твой Олег. — Север одобрительно и сочувственно покачал головой. — Ты ждала его из армии?
— Ждала. Ночей не спала, когда письма задерживались. А он, дурачок, даже не написал мне, что контужен, что в больнице…
— Почему не написал?
— Он же знал: я из кожи выпрыгну, но приеду к нему, — пояснила Анна. — А денег на дорогу у меня нет… Вот и берег меня… Не уберег! — вдруг воскликнула она страстно и горестно. — И не мог уберечь! И я сама не могла уберечься! И теперь мы оба пропали! — Девушка жестом обреченной на казнь обхватила голову руками.
Север окинул собеседницу внимательным взглядом.
— Похоже, лирика кончилась… Ладно, успокойся. Лучше объясни, зачем Олегу понадобилось убивать этого Зигфрида? Ты вроде обмолвилась, что у Зигфрида какие-то права на тебя. Какие?
Анна потупилась. Видно было, что ей стыдно говорить.
— Зачем тебе все это знать, Север? — произнесла она наконец тихо. — Или у тебя своих проблем мало?
— А у меня нет проблем! — Белов делано улыбнулся. — Вот я от скуки и влезаю в чужие. Впрочем, не хочешь — не рассказывай, — продолжал он серьезно. — Только сдается мне, что хочешь…
Анна помедлила.
— Хочу! — вдруг призналась она. — Ты какое-то безотчетное доверие вызываешь… Даже возникает иллюзия, что вот расскажу я тебе все — и проблемы исчезнут… Только не исчезнут они! — выкрикнула девушка, словно наказывая себя за наивность. — Мои проблемы в принципе не решаемы! Рассказывай, не рассказывай!..
— А ты попробуй, — мягко, но непреклонно перебил Север. — Попробуй рассказать. Может, чего и придумаем.
— Хорошо! — Анна решительно тряхнула головой. — Слушай, коль охота! Короче, продали меня Зигфриду, еще год назад продали! Родная сестра продала, Дашка, которая мне всю жизнь мать заменяла! Вот так!
…Машину Север бросил за два квартала до заводской ограды. Дальше двинулся пешком. Район здесь был глухой, промышленный. Прохожий, почти не попадалось.
Искомый забор Север нашел быстро. Чтобы убедиться в том, что он не ошибся, Белов прогулялся вдоль окантованной поверху тремя параллельными нитками колючей проволоки двухметровой железобетонной стены до проходной. Все верно, вот и табличка: «Пивзавод номер такой-то». Миновав проходную, Север двинулся дальше и вскоре наткнулся на еще одни ворота: стальные, уже без всякой таблички. «Ага, это и есть вход на территорию заброшенного предприятия», — понял Белов. Теперь остается только туда проникнуть.
Белов отошел подальше от ворот, держась возле ограды. Так, сегодня суббота. Значит, на пивзаводе народу минимум — дежурная смена. А на неработающем предприятии, естественно, и вовсе никого. Кроме зигфридовской братвы.
Встав лицом к забору, Север сделал несколько шагов назад, прикидывая расстояние для разбега. Когда дистанция показалась достаточной, Белов, примерившись, взял старт. Метрах в полутора от железобетонной стены Север мощным прыжком взвился в воздух, руками поймал край ограждения ниже колючей проволоки и, рывком оттолкнувшись от опоры, скрутил сальто. Приземлился Белов уже по другую сторону забора, даже не коснувшись верхней нитки «колючки». Он спружинил ногами, гася инерцию падения, и тотчас присел на корточки, осматриваясь. Вроде преодоление преграды прошло удачно: ни один из редких кустиков заводской территории не шелохнулся.
Север находился сбоку от промышленного корпуса. А прямо перед ним, во дворе, виднелась шикарная тачка. «Личные автомобили тут редкость, — подумал Белов, — а уж столь навороченная иномарка может принадлежать только очень крутому по местным меркам дельцу. Видать, Зигфрид действительно входит в число реальных хозяев города…»
Притаившись за кочкой, Север внимательно наблюдал за десятком бандитов, окружавших машину. Из нее как раз вылезал рослый плечистый блондин. Волосы парня вились мелким барашком и образовывали прическу а-ля Анджела Дэвис. Правда, прическу не столь высокую и пышную, как у известной в прошлом негритянки. «Это сам Зигфрид, — опознал блондина Белов. — Только у него из всей его банды такие кудри. Остальные братки стригутся наголо… Правда, Зигфрид должен быть еще и бородатым. Но ведь бороду и сбрить можно. Выходит, встретились мы, «белокурая бестия»! Добро пожаловать в ад!»
…Лицо Белова стало вдруг хищным, речь зазвучала жестко, почти с ненавистью.
— Продала, значит? И за сколько ж сестренка тебя торганула?
— За триста баксов… — смешалась Анна.
— Круто! По здешним ценам — целое состояние. Квартиру купить можно.
— Дашка и купила мне квартиру. Да еще осталось — мне же на несколько месяцев жизни…
— Постой, постой… — волчий оскал сбежал с лица Белова. Он недоуменно поморщился. — Так она что, все эти деньги на тебя же и потратила?!
— Ну да…
— А какая ей самой-то выгода? С рук тебя сбагрить?
— Да не сбагрила она меня никуда. Они с Зигфридом условились: я перехожу в его собственность, когда мне исполняется восемнадцать. Причем я должна быть девственницей.
— Это обязательно?
— Именно! В том и суть договора! Надоели, видишь ли, Зигфриду «надкушенные яблочки». Чистоты захотелось. Захотелось девочку, которую никто, кроме него, не трогал и никогда не тронет. — Она невесело усмехнулась.
— А если ты окажешься… ну… женщиной… Дашку тогда накажут?
— Меня накажут, — вздохнула Анна.
— С какой стати?! — возмутился Север. — Деньги-то получила Дашка!
— Она должна была предупредить меня: я становлюсь чужой вещью и обязана блюсти себя до срока. Для хозяина. А еще — предупредить о последствиях… о том, что меня ждет, если я согрешу, скажем так…
— А что тебя ждет?
— Ой, Север, ты, видать, не местный…
— Не местный.
— А откуда?
— Из разных краев. А сейчас конкретно из Москвы.
— Я сразу поняла, что ты не из нашего города. И у нас впервые.
— Чем же я так отличаюсь от здешних мужиков? Больше похож на дурака? — поинтересовался Север едко.
— Да не на дурака! — горячо возразила Анна. — Просто любой здешний мужик поостерегся бы приютить у себя на ночь чужую девчонку. Вдруг она окажется любовницей бандита? Доказывай потом, что не трахались…
— А если трахались?
— Тогда худо… Если мужик снасильничал или воспользовался беспомощностью девчонки, то братва такого мужика просто убьет…
— Резонно, — кивнул Север. — И даже справедливо. Хотя это первобытная справедливость, дикая… Впрочем, капитализм есть строй дикий, волчий, чего ж и ждать-то при таком строе от бандитов? Правильно?
— Правильно…
— Ну, а если девушка ляжет с парнем добровольно, что тогда сделают с ней и с ним? — продолжил тему Север.
— Если добровольно, то парня изобьют… до инвалидности. Непременно до инвалидности!
— За что ж так сурово?
— У нас в городе женщин меньше, чем мужчин. Так давно сложилось, здесь раньше были в основном оборонные предприятия, а на них девяносто процентов работников — мужики. Соответственно — дефицит женщин. Теперь оборонные предприятия позакрывались, много народу уехало, но соотношение сохранилось…
— Становится интересно… — Север улыбнулся сверкающей, но какой-то страшноватой улыбкой. — Значит, у вас должно быть развито рыцарство, бережное отношение к женщине…
— Ага, жди! — резко ответила Анна. — Бережное отношение, как же! Знаешь, что делают с женой или наложницей бандита, уличенной в неверности?! Даже если неверность эта — результат изнасилования?! Знаешь?!
— Что?
— Ее сбрасывают в центральный городской канализационный коллектор! А там, говорят, крысы — величиной с собаку! Отъевшиеся на человечинке! Представляешь, какая эта смерть — захлебываться в дерьме, когда крысиные зубы выдирают из тебя, еще живой, куски мяса?! Представляешь?!
— Представляю… — скрежетнул зубами Север.
— А ты — рыцарское отношение… — вздохнула Анна, разом обессилев. — Между прочим, такая судьба ждет и меня… — продолжала она тоскливо. — Коллектор… — мгновение помолчав, выдохнула девушка, будто зачитывая собственный приговор.
…Бандитский босс быстрым взглядом окинул своих подчиненных.
— Кардан! — обратился он к одному из них. — Ты пивзавод проверял?
— Да, шеф, — кивнул Кардан. — Работяги работают, сторожа сторожат. Пьяных нет. Все тип-топ.
— Ладно, верю… Сам туда не пойду. Но гляди, за базар отвечаешь! — Зигфрид растопырил пальцы. — Где клиент?
— На месте.
— Кто с ним?
— Корень и три его бойца. Еще двое его бойцов здесь, с моими…
— Вижу, не баклань. Все останетесь тут, охранять территорию. Мало ли, чей он, этот малый… Вдруг кто-нибудь заявится вытаскивать его отсюда!
— Никто не знает, где он! — возразил Кардан. — И ночь прошла спокойно, пацаны докладывали. Может, мне лучше клиентом заняться? — бандит искательно заглянул в глаза боссу.
Зигфрид неожиданно вспылил.
— Урод! — рявкнул он на Кардана. — То-то мне братва жаловалась, что ты в натуре садистом стал! Чуть не кончаешь, когда пытаешь кого! Учти: я маньяков в «семье» не потерплю! Кому, на хер, нужен бригадир, больной на голову, а?! Тебя спрашиваю!
Кардан виновато понурился.
— Понял, шеф… Больше не повторится… А кто это на меня наклепал?..
— Напакостить хочешь человеку? — злорадно ухмыльнулся Зигфрид. — Так вот, не наклепал, а посоветовался со мной по поводу твоего поведения мой брательник. Усек?
Услышав это, Кардан совсем смешался. Он знал: упомянутому брательнику не напакостишь. Плевком перешибет.
— Все, хорош тереть! — буркнул Зигфрид, выдержав театральную паузу. — Охраняй, Кардан, территорию. Как пес охраняй! А разговорить клиента я и сам смогу. Ворон, Упырь, за мной! — бросил он приехавшим вместе с ним на машине бандитам и направился к заводскому зданию.
«Если завалить Зигфрида сейчас, — размышлял Север, сидевший за кочкой и прекрасно слышавший весь разговор братков, — то я успею снять еще пятерых блатных одной обоймой… А всего «пацанов», не считая Зигфрида, десять. И у каждого — «калаш». Кочка моя — укрытие ненадежное, она земляная, ее очередями вмиг сровняют с грунтом. А вместе с ней и меня на грунт положат. Но, кроме как за кочкой, здесь больше и спрятаться-то негде, кругом одни чахлые кустики… Значит, не годится вариант. Надо любой ценой пробраться внутрь завода и начинать отстрел уже там…»
Зигфрид скрылся в здании. Оставшиеся с Карданом бойцы — семь человек, помимо самого бригадира, — столпились вокруг последнего, ожидая указаний.
— Всем обходить территорию! — распорядился Кардан. — Двигаться поодиночке, но постоянно держать в поле зрения двух братков: того, что впереди идет, и того, что со спины! Я и Краз остаемся охранять вход! Вперед!
Уловив слова бандита, Север до боли стиснул зубы. Не ожидал он, что зигфридовцы начнут патрулирование! Рассчитывал: они будут кучей торчать у ворот. Просчитался… Ошибочка вышла. Смертельная ошибочка!
… — Коллектор?.. — Север медленно встал, прошелся взад-вперед по кухне, нервно постукивая кулаком в ладонь. Затем остановился, скрипнул зубами. — Сволочи…
— Да, вот так, — сказала Анна почти безразлично. — Я же формально считаюсь наложницей Зигфрида, хотя и не была с ним ни секунды…
— И ты уличена в неверности?
— Буду уличена. Я больше не девственница!
Даже какая-то гордость слышалась в голосе Анны.
— Ты трахнулась с Олегом? — уточнил Белов.
— Трахнулась! — заявила девушка вызывающе. И тут же сникла. — Еле заставила его…
— Он подставлять тебя не хотел? — угадал Север.
— Не хотел… — согласилась Анна. — Собирался сначала убить Зигфрида, а уж потом… А если убить не получится, то чтобы я осталась вне опасности… Целочкой! — добавила она со жгучей самоиронией. — Ненадкусанным яблочком для хозяина!
— Молодец твой Олег, мужик… — произнес Север задумчиво. — Но как же ты все-таки…
— А я вынудила Олега стать моим мужем! — перебила Анна, с полуслова поняв вопрос. — Я затащила его в церковь, и мы венчались! Я не желала оставаться в стороне! Я решила: жить — так вместе с Олегом, умирать — так тоже вместе с ним!.. И ничуть не жалею об этом, до сих пор не жалею… — закончила она тихо.
— Ты верующая? — спросил Север.
— Где-то верующая… А Олег с войны вернулся совсем верующим. Там, на войне, порой, кроме как на бога, уповать и не на кого…
— На бога и на женщину, которая тебя ждет… если ждет, — Север покачал головой. — А ты отважная девчонка, Анька!
— Трусиха я… — девушка потупилась. — Трусиха и дрянь. Любимого парня погубила. Лучшего из всех!
— Не смей так про себя говорить! — вспылил Белов. — Олег не потерпел бы таких слов! Он вел себя, как подобает мужчине!..
…Север понимал: нужно срочно менять дислокацию. Куда кинуться?! Ага, здание завода окружает полоса зеленых насаждений: невысоких, но довольно густых разросшихся кустов. Эхо социализма… Срочно туда! Там не заметят!
Белов змеей скользнул в жиденькую траву промышленной зоны. На какие-то мгновения его скрыл от глаз бандитов торец заводского здания. А когда из-за угла показался первый патрульный, Север уже надежно спрятался среди веток кустарника.
«Проникнуть бы внутрь, в цеха…» — думал Белов. Однако окна первого этажа были зарешечены, а попытаться вскрыть их означало обнаружить себя. Оставалось ползком, параллельно с патрульными, двигаться вдоль стены строения, надеясь найти хоть какой-нибудь лаз в ней.
Никем не замеченный, Север успел обследовать одну из четырех стен заводского здания — к сожалению, безрезультатно. Свернув за угол, Белов уже принялся за вторую стену, когда до него от внешних ворот донесся голос Кардана. На таком расстоянии только Север мог разобрать слова бригадира.
— Краз, прогуляйся-ка под окнами этого сарая, — приказал Кардан бойцу. — Мало ли…
— Бугор, у тебя мания преследования, — попытался возразить Краз.
— Прогуляйся, сказал! — отрезал Кардан. — Дурень! «Папу» вчера чуть не замочили! А кто мы без него?! Шпана дворовая!
— Но…
— Выполнять приказ! — взъярился бригадир. — Или забыл про дисциплину?! Так я тебе напомню!
— Понял, командир! — едва ли не козырнул Краз, ставя автомат на боевой взвод.
Север похолодел.
… — Вчера, когда Олег крикнул: «Беги!» — я ведь действительно сбежала, — продолжала Анна, будто не заметив вспышки Севера. — И напилась со страху на последние деньги…
— На твоем месте любой человек испугался бы, — совершенно искренне заверил ее Белов. — Объясни лучше, как случилось, что Зигфрид глаз на тебя положил.
— Больше года с той поры прошло… — девушка отвечала явно неохотно. — Дашка тогда свой день рождения праздновала, Люпус и притащил на него Зигфрида…
— А кто такой Люпус?
— Младший компаньон Зигфрида, второй человек в банде. Командир боевиков.
— А какого черта он заявился на день рождения твоей Дашки? Они что, близко знакомы?
— Более чем близко… — Анна скованно повела плечами. Она заметно стыдилась того, что собиралась произнести. — Дашка любовница Люпуса, лет десять уже…
Север присвистнул.
— Ну и гадюшник вы тут развели! — сказал он и сразу понял, что фраза получилась жестковатой. Глаза Анны наполнились слезами.
— Ань, прости… — Север осторожно взял ее за предплечье. — Я сгоряча. Так что произошло на том вечере?
— Зигфрид почти все время не отходил от меня, — вздохнула девушка, смахнув слезу. — Потом увел Дашку на кухню. Там и состоялась сделка. А я узнала о ней всего две недели назад!
— Как же это Зигфрид сразу тебя не забрал? — спросил Север скорее себя, чем ее. — Хотя постой… Люпус имеет большое влияние на Зигфрида?
— Огромное. Они обходиться друг без друга не могут. Зигфрид — стратег, Люпус — тактик, Зигфрид — голова, Люпус — руки. Так Дашка говорит.
— И Люпус сильно привязан к Дашке?
— Очень. Много раз замуж звал, но она не хочет.
— Почему?
— Говорит, выгоды никакой. Статус практически тот же, а свободы ноль.
— Сколько лет Дашке?
— Тридцать шесть. Но выглядит она, я тебе скажу! Двадцати пяти не дашь!
— Следит за собой?
— Ни фига! Даже почти не красится. Пьет, курит как паровоз. Однако фасон держит — куда там фотомоделям!
— Ты поминала, Даша тебе мать заменила?
— Да… Мы с ней рано потеряли родителей, они в автокатастрофе погибли, мне четырех лет не было. Я предков не помню… Дашка и стала мне вместо матери, хотя сама тогда была совсем еще девчонка… Из-за меня и замуж вовремя не вышла.
— Кто она по профессии?
— Училка. Русский, литература. Но работа — это так, для форсу, чтобы сказать при случае: я, мол, дама самостоятельная, сама себя кормлю. Чушь! На самом деле нас обеих давно содержит Люпус. Во многом ради меня Дашка с ним и связалась…
— Знаешь, что-то не все складывается у тебя, Аня… — сказал Белов после некоторой паузы. — Или я чего-то не понимаю… Ведь выходит, Дашка твоя всю жизнь жертвовала ради тебя своими интересами. И замуж вовремя не вышла, и с Люпусом связалась — все ради тебя. Ты, получается, ей не просто младшая сестра, а вроде дочки — любимой дочки, лелеемой… И вдруг Даша продает любимую дочку бандиту, причем опять же без всякой выгоды для себя! Как ты это объяснишь?
Взгляд Анны сверкнул льдом холодной обиды.
— Она предала меня!
— Стоп, давай без эмоций! — вскинул ладони Север. — Хоть какие-то резоны своего предательства она тебе привела?
— Она сказала, что Зигфрид очень сильно запал на меня…
— Не удивительно, ты красивая.
— Я не красивая, я обычная, просто молоденькая, — отмахнулась Анна. — Это Дашка красивая — залюбуешься… А насчет резонов… Она сказала, что у Зигфрида я буду как у Христа за пазухой. Что Зигфрид обязательно женится на мне — таковы условия сделки. А через год-другой Дашка подговорит Люпуса убить Зигфрида, и я унаследую все имущество мужа…
— А у Зигфрида много имущества?
— Он владеет местным пивзаводом. Производство сверхприбыльное…
— Класс! — насмешливо восхитился Белов. — Пивзавод! Жирнющий кусок, а уж по здешним меркам!.. Но вы с Олегом год-два ждать не пожелали, да?
— Я не проститутка, чтобы за пивзавод жить с немилым мужиком! — страстно воскликнула Анна. — А во-вторых, Дашка врет! Раньше она сама сто раз мне говорила: Люпус и Зигфрид ближе друг другу, чем братья-близнецы! Зигфрид даже совершенно добровольно, по собственной инициативе отдал Люпусу долю акций своего пивзавода, сделал совладельцем! Хотя Люпус и думать не думал ни о каких акциях, ни о каком легальном бизнесе! Вообще ни о чем, кроме своего рэкета! Люпус — боевик по натуре, ничего другого не умеет, не любит и знать не хочет! Он Зигфрида раз десять на стрелках от смерти спасал, собой прикрывал! И после этого я должна верить, что Дашка сможет уговорить его грохнуть Зигфрида?! Ага, щас! Скорее Люпус Дашку грохнет за такие базары!
Анна замолчала, задыхаясь, утомленная собственной чересчур пылкой речью.
— А про Олега Даша знала? — спросил Север.
— Знала… — кивнула девушка. — Но в расчет его не очень принимала. Спасибо, хоть не сказала о нем ни Зигфриду, ни Люпусу…
— Да, иначе парня убили бы раньше… — задумчиво покивал Север. — Но, Ань… Вот ты лишилась невинности. Ты уверена, что Зигфрид совсем не накажет за это Дашку? Продавец-то все-таки она!
— Не накажет! — бросила Анна неприязненно. — Дашка — женщина Люпуса. Он в любом случае никому, даже Зигфриду, не позволит тронуть и волоса на голове Дашки. Сам Люпус может ее и убить, и искалечить, и избить, но только если решит, что она лично его обидела… А так — что бы Дашенька ни сделала, она всегда права, и Люпус за нее кому угодно глотку порвет!
— И Зигфриду?
— Если решит, что Зигфрид защемил, например, Дашку незаслуженно, то не пощадит и Зигфрида!.. Ой! — Анна вдруг схватилась за голову. Лицо девушки неожиданно исказилось неподдельным ужасом.
…«Только не паниковать! — приказал себе Север. — Конечно, Краз меня заметит в этих кустиках. Но не сразу, не сразу… А потому у меня есть шанс!»
Белов осторожно выглянул из-за угла здания. Краз медленно двигался вдоль стены, держа на прицеле своего «калаша» полосу зеленых насаждений.
«Так, парень моего роста, — отметил Север. — И в бейсболке дурацкой… И в бесформенной камуфляжной куртке, практически полностью скрывающей особенности фигуры… А штанов его и ботинок патрульным из-за кустов не видно. Да у меня все козыри на руках! Остается только их использовать… так, чтобы пулю не схлопотать!»
Быстро и бесшумно отползши подальше от угла, Белов затаился.
Зайдя за угол, Краз продолжал неторопливо и внимательно обследовать заросли. И вдруг резко остановился.
— Чо ты, братан?! Краз! — крикнул ему один из патрульных. — Поди, нашел чего?!
— Отвянь, Колян, все пучком! — отмахнулся тот, приседая на корточки.
Зря он сперва не поверил собственным глазам — перед ним на земле действительно лежала сторублевая купюра. Краз поднял ее, ощупал, осмотрел, взглянул на просвет. Настоящая…
Пока бандит проделывал все эти нехитрые операции, он закинул свой «калаш» на плечо, обратив дулом назад, — чтобы не мешала «волына».
И тут сильная рука, вынырнувшая откуда-то сбоку, цепко ухватила Краза за горло. Стальные пальцы сдавили гортань и резко развернули голову братка влево. В бровь бандиту уперся ствол.
— Не базлать! — прошипел страшный голос. — Пришью на месте, ты понял?!
Краз утвердительно мигнул помутившимися от страха глазами.
— «Трещотку» аккуратно положи рядом с собой, — продолжал командовать тот же голос.
Бандит подчинился.
— Ручонку правую подними на уровень плеча… вот так, правильно, хищно усмехнулся Север. — Молодец, умный мальчик, послушный… Будешь и дальше послушным, живой останешься… Ты понял?! — рявкнул вдруг Белов хоть и шепотом, но до того жутко, что Краз едва не обмочился.
Он торопливо закивал — понял, мол.
— Хорошо… — Север отпустил его горло, не убирая, однако, револьвера.
— Краз, ты чего там, с…ть, что ли, сел?! — опять окликнул приятеля Колян.
— Ответь ему, — велел Белов. — Правду ответь: сотню, мол, нашел. Да гляди, нормальным тоном отвечай, не как обделавшийся щенок! А то!.. — Большим пальцем Север демонстративно оттянул курок револьвера, якобы ставя оружие на боевой взвод. С практической точки зрения данный жест был совершенно бессмысленным, ибо револьвер, снятый с предохранителя, бил самовзводом; любой современный ствол, если он не охотничий, бьет самовзводом. Но нарочитое «взведение курка» весьма впечатляет жертву, к чьей черепушке ствол приставлен.
Не избежал сего впечатления и Краз. Он опять торопливо, испуганно закивал.
— Я тут стольник нашел! — крикнул Краз патрульному. — Настоящие! Небось пьяный работяга с пивзавода посеял!
— А чего не встаешь?! — поинтересовался Колян.
— Ищу, может, еще найду…
— Оставь ты его, Колька! — проявился другой патрульный. — Знаешь же, Краз за копейку удавится!
— Не, братан, я тебе помогать иду! — сообщил Колька Кразу. — Вдруг и мне халявная сотня обломится!
Он двинулся к кустам.
Север до боли закусил губу.
… — Ты, я вижу, сама все поняла, Аня, — сказал Север печально. — Возможно, вы с Олегом погорячились. Возможно, следовало подождать пару лет, помучиться тебе с Зигфридом… Думаю, Дашка сумела бы натравить на него Люпуса. Женщины коварны…
— Сумела бы, теперь я понимаю, что сумела! — забормотала Анна, массируя пальцами виски. — Дашенька, сестренка, ты же добра мне хотела! А я, дура, не поняла, наломала дров!.. Боже! Ну почему нельзя вернуть время назад?!
— А ты уверена, что Олег согласился бы терпеть твой брак с Зигфридом? — спросил Север не без задней мысли. — Дождался бы он тебя, как ты его?
— Дождался бы! Он говорил: «Ты только скажи, что это не навсегда! Что есть надежда!» А я отвечала, что надежды нет… И погубила нас обоих, идиотка! — Она залилась слезами.
— Ань, а Зигфрид — он что, немец? — выждав, задал вопрос Север, чтобы отвлечь и успокоить рыдающую девушку.
— Не знаю… — отозвалась та, всхлипывая. — Он очень Ницше любит… И «Майн Кампф» Гитлера…
— Фашист, значит… — Север брезгливо скривился.
Анна плакала, не унимаясь.
— Ань, подожди, — попросил Север. — А Люпус — откуда у него такая кличка?
— У него наколка на теле: «Гомо гомини люпус эст». Латинскими буквами. Это значит…
— «Человек человеку волк», я знаю, — перебил Север. — И «люпус» означает «волк». Наколка блатная… Люпус что, сидел?
— Да, по малолетке… Но он волк и есть! И кличку сам себе придумал! Иные шутники к его кличке прибавляли для смеха приставку «за». Но недолго они после этого смеялись! Не задерживались на этом свете…
Анна вроде бы потихоньку успокаивалась.
— Да уж, крутой волчара ваш Люпус — девчонок в коллекторе топить! — презрительно фыркнул Белов.
— Ничего ты, Север, не понимаешь, — заключила Анна горько. — Ладно, пойду я, выговорилась… — Она начала подниматься из-за стола.
— Куда ты идти собралась? — резко спросил Белов.
— К Зигфриду… Олега спасать…
— Как ты его спасешь?!
— Я скажу Зигфриду, что Олег из-за меня… Что он не виноват, одна я виновата, что это я его соблазнила и подбила… Может, тогда Олега отпустят…
— Сиди! — Север слегка толкнул ее, отчего Анна опустилась обратно на стул.
Сам Белов встал, оперся обоими кулаками о стол и слегка наклонился над девушкой. Северу мучительно не хотелось говорить то, что он собирался сейчас сказать. Но другого выхода не было — отпустить эту наивную дуреху в лапы бандитов Белов не имел права.
— Твоего Олега наверняка уже замучили насмерть истекшей ночью… — медленно произнес Север. — Если, конечно, он не выдал тебя. А если выдал — просто убили…
— Не выдал! — крикнула Анна. — Не выдал и не выдаст, я знаю!
— Роли не влияет! — хмыкнул Белов, выразившись нарочито безграмотно. — В любом случае Олег сейчас мертв!
… — Отшей его! — зашипел Север прямо в лицо Кразу, больно тыча бандиту дулом револьвера под глаз. — Отбрей так, чтобы дорогу сюда забыл! А то разом завалю обоих! А потом из твоего «калаша» — всех остальных! Отшей козла, ну!
— Эй, отвали, урод! — взревел Краз. — Все, что здесь найдется, — мое! Хрен тебе, а не халява!
— Да плюнь ты на него, Колян! — опять вмешался давешний патрульный. — Жмот — он и есть жмот! Плюнь!
Колян действительно сплюнул и развернулся в обратную сторону.
— Ну, попросишь ты еще у меня водочки, братан! — крикнул он Кразу через плечо.
Тот облегченно вздохнул — ему значительно слабее стало давить на глазное яблоко револьверное дуло.
— Молодец! — насмешливо похвалил братка Север. — В тебе актерский дар пропадает. За это я тебе жизнь подарю, так уж и быть. Что надо сказать дяде за подарок?
— Спаси-бо… — протянул Краз обалдело.
— А теперь слушай сюда, погань, — продолжал Белов. — Я — профессиональный киллер по кличке Колдун. Слыхал?!
— К-кажется… — заикнулся бандит.
— Крестись, когда кажется, мразь! — бросил Север мрачно.
Одуревший Краз действительно попытался перекреститься.
— Тьфу, дурак! — вспылил Белов. — Пришить бы тебя! Но уж поскольку я решил этого не делать, то будь любезен, передай своим: если после сегодняшней акции они станут искать меня или моих нанимателей, если братва ваша вонючая попытается мстить, я перебью всю зигфридовскую группировку до последнего ублюдка! Ты понял?!
— Понял, — затравленно хрюкнул Краз.
— Тогда отдыхай! — жутковато усмехнулся Север.
Он рукояткой револьвера врезал бандиту по шее, вырубив его часа на три. Однако этим Белов не ограничился. Стащив с Краза камуфляжную куртку и майку, Север соорудил из майки кляп, который плотно забил в рот бандиту, укрепив шнурком, извлеченным из ботинка братка. Руки и ноги Белов связал блатняку его же ремнем.
«Так будет надежнее, — подумал Север. — А то вдруг этот баран очухается и поднимет шум раньше времени!»
На себя Белов надел куртку Краза и его бейсболку, а также, убрав револьвер в кобуру, прихватил автомат бандита.
«Рожи у нас с этим Кразом совершенно разные, — досадливо размышлял Север. — Но издали я за него сойду. А вот если кто приблизится — абзац мне настанет».
… — Нет, Олег не мертв! — пылко воскликнула Анна. — Я сама слышала, как Люпус орал вчера на площади, когда Олега вязали: «Мы тебя, гнида, сначала в «стальной мешок» сунем, на холод, а завтра вечером Зигфрид лично тобой займется!» Так что Олег еще жив!
— То был вечер, а нынче утро… Время есть… — пробормотал Север. — Неужели ты всерьез рассчитываешь, что Зигфрид отпустит Олега? — обратился он к Анне.
— Я на колени встану! — страстно заявила девушка. — Я скажу, что одна виновата, Олег ни при чем! Пусть Зигфрид меня казнит!
— Он тебя и так казнит, когда обнаружит, что ты его обманула. Знаю я бандитов… Или ты надеешься на заступничество Люпуса?
— Нет, меня Люпус защищать не будет, я не Дашка…
— Но ты же ее любимая сестра, — возразил Север для порядка.
— Но я поступила не по их понятиям! — ответно возразила Анна. — Я ведь самого Зигфрида кинула! Не станет Люпус меня защищать! Он свято чтит здешние законы! По крайней мере, пока дело не касается лично Дашки…
— Вот видишь, Аня, ты сама все понимаешь, — Север вздохнул. — Не надо тебе идти к Зигфриду. Ты и Олега не спасешь, и сама погибнешь.
— Но я хотя бы попытаюсь спасти Олега! А не удастся — погибну с ним вместе! Я просто не имею права его бросить! Нет, пойду я, Север! — На сей раз девушка поднялась из-за стола очень решительно.
— Постой! — вскинул ладонь Север. — Вместе пойдем.
— Куда?! — изумилась Анна.
— Олега твоего спасать.
— Север, ты в своем уме? — спросила девушка тихо.
— В своем, в своем… Шагай в комнату, убедишься.
…План Белова был предельно прост: прикидываясь Кразом, обойти здание вокруг и нырнуть внутрь. Там придется действовать максимально быстро, но это уже детали. Бандиты, находящиеся снаружи, опомнятся не сразу, а, пока опомнятся, Север успеет найти и перестрелять компанию Зигфрида. По крайней мере, Белов очень рассчитывал успеть — поскольку иного развития событий предусмотреть не мог. Разве что обнаружится вдруг гипотетический лаз в стене…
— Эй, Краз! — неожиданно долетел до Белова от самых ворот крик Кардана.
— Да, я здесь! — откликнулся Север голосом Краза.
— Ты, я слыхал, двести рублей нашел?! Или даже триста?! — строго вопросил бригадир.
— Да всего стольник!.. — ответил Север виновато.
— Все равно добыча! — радостно рявкнул Кардан. — Поделись с отцом-атаманом!
— Да стольник-то одной бумажкой! — тоном отъявленного жмота почти простонал Белов.
— Отвертеться хочешь?! Не выйдет! — весело проорал Кардан. — Я сдачи тебе дам, у меня как раз полтинники имеются! Дуй сюда!
— А как же обход?! — Север хватался за соломинку. — Я не все еще осмотрел!
— Ладно, — согласился Кардан, — тогда я иду к тебе! По той стороне, которую ты уже проверил! Пацаны, гляньте за воротами!
«Он сразу меня раскусит, как приблизится! — в панике подумал Север. — На мне ведь даже штаны другие…»
Присев на корточки, Белов осторожно выглянул из-за угла здания. Кардан действительно неторопливо направлялся в его сторону.
«Замочу, как только подойдет! — в отчаянии решил Белов. — И потом начну мочить всех подряд, пока не остановят! Храни бог Олега!»
…В комнате Север деловито достал из шкафа кобуру с револьвером и пояс-патронташ. В этом городе не было нужды оборудовать специальные тайники для оружия: здешняя милиция практически никогда не обыскивала квартиры сограждан.
Встав перед зеркалом, Белов надел под свитер «боевую сбрую». Сделал несколько резких движений, проверяя, не мешает ли где чего, не высовывается ли ствол или патронташ из-под одежды. Все было безупречно, как всегда. Удовлетворенный, Север отошел от зеркала.
Анна смотрела на Белова во все глаза.
— Север, ты кто? — спросила она наконец с тревогой в голосе. — Ты из ФСБ? Или из столичных ментов? Опер-важняк?
— Не, я сам по себе, — откликнулся Север, разминаясь, как перед спаррингом, — более для моральной готовности к бою, чем для физической, ибо его особенностью было то, что он всегда находился в идеальной психофизической форме и ни в разминках, ни в тренировках не нуждался.
— Тогда кто ты? — робко, но настойчиво повторила вопрос Анна. — Бандит?
— Упаси бог! — рассмеялся Белов.
— Но кто ты тогда?! — не отставала девушка.
— Зови меня просто: Черный Мститель Испанских Морей, — рассеянно отозвался Север, припоминая Тома Сойера.
— Север, я серьезно! — вспылила Анна.
— А если серьезно, — Север закончил разминку и резко развернулся к девушке, — то какая тебе разница, кто я? Главное, я хочу тебе помочь, ничего не требуя взамен. Я постараюсь вытащить Олега, да и тебя не отдам на растерзание… Достаточно?
— Но зачем тебе это?!
— Знаешь, недавно в некоем фильме я слышал такую фразу: русские на войне своих не бросают. Она мне сильно нравится, эта фраза.
— Ты воевал, Север? — осторожно спросила Анна.
— Воевал… — Белов резко сменил тему. — Скажи лучше, девочка, что за «стальной мешок» такой, куда Люпус засунул твоего Олега?
— Не знаю… — Анна нахмурилась.
— Ладно… Но ты собиралась идти к Зигфриду. Куда конкретно?
— Ой, Север… Мне сегодня исполняется восемнадцать лет. И сегодня же Зигфрид должен забрать меня к себе. Его «шестерки» наверняка уже пасутся в моей квартире. Войти для них не проблема…
— А ты не знаешь ни одного адреса или телефона Зигфрида либо кого-нибудь из его людей? — уточнил Белов.
— Ни одного…
— А Дашка?
— У нее есть пара-тройка телефонов Люпуса. И координаты жилья, где она и он встречаются. Но Люпус бывает там только имеете с Дашкой. А ты хочешь…
— Да, мне нужно взять «языка», чтобы выяснить, куда дели Олега. Люпус, конечно, наилучшая кандидатура. Дашка может вызвать его на «стрелку»?
— Может. Дашка позвонит, Люпус примчится, все дела бросит. — Анна явно гордилась сестрой. — Но ты ведь Люпуса… что… — девушка колебалась.
— Конечно, потом убью, — сказал Север как о чем-то само собой разумеющемся. — Порасспрошу и убью. А что тебя смущает?
— Мне не хотелось бы подставлять Дашку… — потупилась Анна.
— Она тебя подставила не задумываясь! — возразил Белов.
— Она добра мне желала… А ты предлагаешь… Пойми, ведь, если Люпус пропадет, его «быки» сразу за Дашку примутся…
— Решай в конце концов, что для тебя важнее: спокойствие твоей сестры или жизнь возлюбленного! — разозлился Север.
— Жизнь Олега, конечно… — прошептала девушка, отвернувшись.
— Поверь, я смогу защитить Дашку! — продолжал Белов настойчиво. — Я ее элементарно спрячу в своей квартире, и хрен кто найдет!
— Мне не хочется рисковать Дашкой… Я все же люблю ее… — выдохнула Анна совсем тихо.
— Ладно… — остыл Север. — Ну а собственной головой ты готова рискнуть ради Олега?
— Готова… Ты же знаешь! Я к Зигфриду собиралась…
— И то верно… Что ж, едем к тебе! Побеседуем с ребятишками, которых за тобой прислали… — Белов на секунду замолк. — Только вот еще что… — продолжал он. — Если вдруг начнется перестрелка, соседи ментов не вызовут?
— Не вызовут, — вздохнула Анна. — У нас в милицию никто не обращается…
— Почему?
— Менты реально не могут защитить людей от бандитов. Ментов слишком мало, по три-четыре человека на отделение. Да в центральном аппарате города человек десять… И вооружены они — не очень-то повоюешь…
— Откуда ты все это знаешь?
— Люпус рассказывал. Не мне, Дашке, но я слышала… Да вот тебе пример из жизни: недавно парни Люпуса сшиблись с бандой каких-то отморозков — прямо возле Дашкиной квартиры, на лестничной площадке. Стрельба поднялась на весь подъезд. Парни Люпуса отморозков перебили, но и сами двоих потеряли. А милиция так и не приехала — ни во время стрельбы, ни после. Значит, никто не вызвал.
— Побоялись люди?
— Да… Менты не защитят, а бандиты ведь и отомстить могут…
— Ясно. Но на трупы милиция должна же была все-таки выехать!
— А трупов не осталось, люпусовцы их вынесли. Сбросили их прямо среди бела дня в канализационный люк, в коллектор, а своих увезли и тихо, но с почетом похоронили.
— Насчет коллектора — знакомая картина, — вздохнул Север. — Знавал я места, где убитых в разборках врагов тоже в коллекторы сбрасывали.
…Впадать в отчаяние было сейчас непозволительной роскошью — Белов это прекрасно понимал. Да, Кардан приближается, но приближается медленно, не спеша. Патрульные, обиженные Кразом, на Севера — лже-Краза — внимания демонстративно не обращают. Значит, надо действовать.
Белов вновь присел за кусты и вот так, пригнувшись, одним беззвучным рывком достиг противоположного угла заводского здания. Свернул. Взглядом-молнией прострелил всю протяженность стены промышленного корпуса…
И тут, словно подарок судьбы, его глазам предстало то, что он искал с самого начала. Это была труба, вмонтированная в фундамент строения и спускавшаяся куда-то вниз, в подвал предприятия. Раньше жерло трубы прикрывала решетка, но теперь она проржавела настолько, что отвалилась и лежала рядом.
Белов подлетел к трубе, заглянул в нее. Глубоко внизу маячило пятно света, раздавались приглушенные расстоянием голоса. Вслушиваться Север не стал: не до того пока. Но сам едва сдержал крик радости: ведь он нашел-таки столь необходимый ему лаз, ведущий внутрь здания!
«Однако, прежде чем лезть в трубу, надо обеспечить себе фору во времени, — подумал Белов. — Кардан-то уже почти подошел к месту нашего с ним рандеву. Парня надо нейтрализовать хотя бы на какой-то срок. Замочить, что ли, сразу? Ладно, посмотрим, как фишка ляжет…»
Когда Кардан появился из-за угла, то буквально оторопел от увиденного: Краз сидел на земле, опираясь спиной о стену, и затравленно смотрел на бригадира. Колени Краза были подтянуты к груди, а камуфляжная куртка наброшена на плечи — она прикрывала практически всю его фигуру. Автомат бойца валялся в траве, а взгляд из-под козырька бейсболки казался умоляющим.
— Ты что, братан? — недоуменно спросил Кардан.
— Подойди ко мне… — тихо простонал Север жалобным голосом Краза.
Нижнюю часть лица говорившего Кардан не видел из-за приподнятого — конечно, нарочно — плеча Белова. Однако бригадир ни на секунду не усомнился, что перед ним Краз: Север играл свою роль великолепно.
— Чего с тобой, парень? — озабоченно спросил Кардан, приблизившись.
— Наклонись ко мне, братан… — прошептал Белов совсем уж беспомощно.
Кардан наклонился.
Север пробил резко и четко — будто едва чиркнул бандита кулаком по подбородку. Голова Кардана чуть откинулась, но тотчас же его тело начало заваливаться вперед, на Севера.
… — Номер твоей квартиры? — спросил Белов Анну, когда они подходили к ее дому.
Девушка назвала.
— Значит, действуем так, — продолжал Север. — В подъезд заходим порознь, ты первая, я следом. Мы как бы незнакомы.
— Зачем это? — удивилась Анна.
— А ты уверена, что за парадняком не наблюдают? — чуть улыбнулся он наивности спутницы.
— Ой, правда… — опомнилась девушка.
— Знаешь что, давай-ка зайдем в магазин, — Север указал на двери ближайшего гастронома. — Продуктов купим, то-се. Для конспирации. Скажешь в случае чего: гулять, мол, ходила и за хавкой.
— У меня денег нет… Последние вчера пропила.
— У меня есть.
Вскоре они уже покидали гастроном, набрав разных милых девичьему сердцу яств.
— В квартиру войдешь первой, — продолжал инструктировать Анну Север. — Запасные ключи у тебя есть?
— Нету…
— Тогда дверь не запирай. Сможешь?
— Ой, да это легко! Замок сам не защелкивается, надо ключом…
— Отлично! Значит, дверь оставишь незапертой. Дальше разберемся… Все, расходимся. Ты — вперед!
Слежки за подъездом Белов не засек, и его ему понравилось: значит, Зигфрид еще ни в чем не подозревает Анну.
Поднимаясь на этаж вслед за девушкой, Север внимательно прислушивался. Все было спокойно, ничего не вызывало чувства опасности. Следовательно, засады в парадняке нет.
Анна добралась до своей квартиры и начала отпирать дверь. Отставший от спутницы на один лестничный пролет Белов остановился.
Дверь скрипнула, открываясь. Анна шагнула через порог.
— Ой, мальчики! — донесся до Севера ее возбужденно-радостный голос. — Ждала вас, но решила в магазин смотаться, вкусненького прикупить…
«Хорошо играет, жизненно, — подумал Белов. — Молодец, девка…»
— Могла бы не беспокоиться, — ответил девушке грубый бас. — Зигфрид такой стол для тебя приготовил — закачаешься! А если в чем недостаток объявится — пацаны быстро сбегают…
Север взлетел по лестнице практически бесшумно. Рванув на себя приоткрытую дверь Аниной квартиры, он ворвался в прихожую, обнажая ствол.
— Анна, в сторону! — резко скомандовал Север девушке, отодвигая ее плечом. — Ша, братан! Лапы в гору!
Перед Беловым стоял, изумленно таращась, здоровенный бугай, лицо которого чем-то неуловимо напоминало свиное рыло.
— Лапы в гору, сказал! Ты понял?! — Север с силой ткнул бугая дулом револьвера в переносицу.
Удар был болезненным и возымел действие: бугай поднял руки. Белов схватил его за воротник и швырнул в комнату. Сам ринулся следом.
В комнате за столом сидело еще трое рослых крепких парней. Они пока не сообразили, что происходит: приказы бугаю в прихожей Север отдавал хотя и жестко, но тихим голосом; разобрать слова, находясь в комнате, было непросто. Север имел фору во времени.
— Лапы на стол, живо, все! — проревел он — на сей раз оглушительно громко.
От неожиданности двое амбалов сразу вскинули руки. Однако третий замешкался. Лишь на миг — но успел выдернуть из-за пояса пистолет.
Север выстрелил, не задумываясь. Револьвер, оснащенный так называемым «внутренним глушителем», производил шума не больше, чем падение на пол пепельницы.
Тупорылая «макаровская» пуля навылет пробила левую сторону груди бандита. Тот откинулся сначала на спинку стула, отброшенный ударом свинца, а затем по инерции маятника качнулся вперед, врезался лицом в столешницу и застыл. Парень был мертвее мертвого: Белов стрелял в сердце, а промахиваться он не привык.
Двое бандитов сидели, замерев, боясь пошевелиться, а третий, свиноподобный, ворочался на полу, куда его бросил из прихожей Север.
Предусмотрительно закрывшая входную дверь Анна маячила позади Белова — он ощущал ее присутствие спиной и видел девушку боковым зрением.
— Ну так, пацаны, — обратился Север к бандитам, — кто из вас старший?
— Он, — не шевельнув руками, кивком подбородка указал на валявшегося на полу громилу один из пацанов. — Хряк.
— Хряк? Метко окрестили! — Север пнул в задницу приподнимавшегося на карачки Хряка, припечатав его к линолеуму. — Ладно, с ним потом… — Белов перешагнул через Хряка, приблизившись к двум другим браткам. — Поговорим сперва с вами. А разговор у нас с вами короткий… — Север усмехнулся — угрюмо и страшно, своей отработанной сатанинской усмешкой, неизменно нагонявшей ужас на собеседников. — Итак, даю вводные. Вчера один хороший человек хотел заключить вашего Зигфрида. К сожалению, ничего у хорошего человека не получилось: Зигфрид жив, а бедолагу-киллера вы скрутили. Меня интересует, где его держат? Ну, ты, отвечай! — он качнул стволом в сторону одного из амбалов.
— А мы не знаем… — виновато пробасил тот. — Нас и в кабаке вчера не было… Мы простые бойцы, а там бригадиры гуляли…
— А тебе известно, что ты должен помнить, как собственное имя, когда тебя допрашивает Север Белов? — полюбопытствовал Север. — Ты должен помнить следующее: если, сука, врешь сейчас, значит, врешь в последний раз! Усвоил?! Или по чавке садануть для ума?!
— Да не знаем мы, правда! — вмешался другой бандит. — Вон, хочешь, у Хряка спроси. Он бригадир, он и в кабаке вчера гулял, и киллера вязал…
— Ну и сука ты, Ржавый! — подал голос Хряк. — И ты, Бегемот! Первому встречному меня сдаете!
— Ага! — визгливо выкрикнул Ржавый. — Вон, Красавчик никого не сдал! — он толкнул локтем застывший рядом с ним в сидячем положении труп приятеля. — И что теперь Красавчик?! Остывает! — В порыве чувств Ржавый даже из-за стола вскочил.
Какую-то фальшь, какую-то игру почувствовал Север в этой перепалке. Но вникать не стал.
— Сидеть! — приказал он Ржавому, наводя на него ствол.
Бандит покорно начал опускаться обратно на стул, по-прежнему держа руки на виду.
И тут произошло непредвиденное. Единым рывком взвившись с пола, Хряк всей своей огромной массой ударил Белова в спину. Ох, не ожидал Север от такой туши подобной прыти! Буквально сметенный с места, Белов пролетел через всю комнату, наткнулся на столешницу и рухнул возле стола. Стремительно поднимаясь, Ржавый и Бегемот потащили из-под одежды оружие. Хряк тоже сунул руку за стволом.
Однако бандиты не учли одного обстоятельства: хотя это было почти невероятно, но, падая, Север сознания не потерял и револьвера не выпустил. Шарахнули выстрелы. Бегемот и Ржавый с ревом повалились на пол: каждый из двух братков получил по пуле в грудь. Хряк взвыл благим матом: свинец разбил здоровяку локтевой сустав правой руки, вынимавшей пистолет.
Не вставая, Север выстрелил еще раз — в коленную чашечку Хряка. Бандит, вопя дурным голосом, грузно шлепнулся на линолеум.
Одним прыжком из лежачего положения Север покрыл дистанцию, отделявшую его от Хряка, и левой ладонью с маху запечатал блатному рот, а рукоятью револьвера огрел по голове. Вмиг воцарившаяся звенящая тишина, казалось, давила на барабанные перепонки.
Анна, столбом стоявшая на пороге комнаты, изумленно наблюдала за происходящим. Белов ободряюще улыбнулся ей.
— Ну вот, девочка, один «язык» у нас таки есть! — весело констатировал он. — Только надо его в порядок привести, а то еще говорить не сможет…
Перевязав раны Хряка, чтобы кровью не истек, и сноровисто скрутив его по рукам и ногам, Север принялся приводить бандита в чувство.
— Ань, ты знаешь этого свинобыка? — спросил Север девушку, не прерывая работы.
— Знаю… — отозвалась та заторможенно: она никак не могла опомниться от происшедшей на ее глазах схватки. — Это Хряк, лучший боец Люпуса. Люпус говорил, у Хряка хоть туша и кабанья, но ловкость и реакция рыси, а сила медвежья…
— Правильно говорил ваш Люпус, — кивнул Белов. — Как этот Хряк меня сшиб… Я даже и помыслить не мог…
Наконец громила начал с трудом приходить в себя: видать, крепко Север ему врезал. «А ведь сгоряча и убить мог. Башку проломить… — подумал Белов с запоздалым раскаянием. — Вот было бы обидно, если б касатик сдох раньше времени…»
Хряк открыл глаза.
— С возвращеньицем! — подмигнул ему Север. — Ну как там, у бога в гостях? Ничего, жрачка добрая? Или ты с сатаной общался? Этот рогатый, говорят, скуповат…
— Чего надо?! — прохрипел Хряк.
— А ты знаешь, чего мне надо! — расплылся в радушной улыбке Север. — Скажи мне, где тот парень, что вчера в Зигфрида стрелял, и я с чистой душой отправлю тебя дальше общаться с богом или сатаной — кого ты там предпочитаешь…
— Ничего я тебе не скажу! — буркнул Хряк.
— А вот это зря! — дружелюбно попенял ему Белов. — Ошибку совершаешь, родной… Сердишь дядю, а дядя, как осердится, такой злой бывает — аж самому страшно!
— Пошел ты!..
— Времени у меня нет с тобой возиться, — сказал Север досадливо. — Аня, в доме есть паяльник?
— Нету… — опешила девушка.
— Ну хоть утюг!
— Утюг есть…
— Тащи!
Анна принесла утюг. Белов включил его и сеть.
— Ты, девочка, пойди на кухне посиди, — предложил Север Анне. — Да дверь поплотнее прикрой… Наша беседа с господином Хрюкером — не для твоих нежных ушей.
Согласно кивнув, Анна вышла.
— Я!.. — заикнулся было Хряк.
— Все ты мне прохрюкаешь, Хрюша! — резко перебил его Север. — Подожди, вот речевой стимулятор нагреется… — он коснулся пальцем утюга.
Хряк заткнулся.
Белов разорвал на нем рубаху, взял в руки утюг.
— Ну, начнем? — спросил он. — Или обойдемся без нашего теплого друга?
Хряк молчал, с ненавистью тараща глаза.
— Значит, начнем, — констатировал Север.
Он поднес утюг к животу Хряка, еще не прикасаясь, но давая почувствовать жар.
Неожиданно Хряк зажмурился и дико заорал.
— Молчать! — Белов ладонью заткнул ему рот. — Я ведь еще ничего не делаю. А вот сейчас сделаю! Сейчас я самым кончиком утюжка левый сосочек тебе приласкаю!
Бандит с зажатым ртом продолжал глухо, почти беззвучно орать.
Север начал подносить раскаленный прибор к груди Хряка и действительно коснулся соска — но не обжигающим металлом, а ногтем собственного мизинца.
Вдруг Хряк дернулся всем телом, как-то странно булькнул и затих. Глухой ор прекратился.
Белов в изумлении снял ладонь с губ бандита. Тот лежал неподвижно, закатив глаза. Хряк был мертв.
— Боже мой… — пробормотал Север обалдело. — Да этот урод от страха кончился… От разрыва сердца… Вот тебе и самый крутой боец Люпуса…
Север тряхнул головой, все еще неспособный до конца осмыслить происшедшее.
— Аня, Аня! — крикнул наконец Север. — Иди скорей сюда! Беда у нас! Мы последнего «языка» потеряли!
Анна показалась на пороге комнаты. Лицо девушки враз побледнело.
— Как же мы теперь… — прошептала она почти в ужасе.
— Я и сам не ожидал. — Север досадливо поморщился. — Но бывает так, Ань, понимаешь, бывает! Скажем, крутой мужик, совершенно бесстрашный в бою, несгибаемый, отчаянный… Но то в бою! А состояния собственной беспомощности не переносит. Боли, пыток боится до смерти… Вот тебе живой пример! — он указал на тело Хряка. — Тьфу, какой там живой, мертвый! — Север беззвучно выругался. — Я ведь к нему утюгом-то даже не притронулся! Я его мизинцем потрогал! А он вот… околел… — закончил Белов потерянно.
— Я все поняла, — тихо отозвалась Анна. — Только что же нам-то теперь делать? Где искать Олега?
И такая острая горечь звучала в голосе девушки, что Север поневоле почувствовал жалость к ней.
— Ань, ты только духом не падай… Ведь есть еще Дашка, а она может связаться с Люпусом…
— Да… да, конечно, ты прав! — Анна будто только что вспомнила о существовании собственной сестры. — Едем! Едем к Дашке, и как можно скорее!
…Бесчувственное тело Краза Север заранее спрятал в кустах — чтобы оно не попалось на глаза Кардану. А теперь в объятия Белова свалился сам Кардан — оглушенный точным боксерским ударом. В кусты же Север предполагал оттащить и бригадира. Но предварительно прикончить его — свернуть голову, переломав шейные позвонки. Это Кразу Белов как бы пообещал сохранить жизнь в обмен на сотрудничество. А Кардану Север ничего не обещал. И оставлять в живых дополнительную вражескую боевую единицу не собирался.
Север уже хотел было приступить к задуманному, как вдруг услышал крик неугомонного Коляна.
— Эй, бригадир! Кардан! — позвал патрульный. — Ну что, конфисковал ты у Краза полтинник?!
— Я у него не полтинник, а всю сотню конфисковал! — откликнулся он голосом Кардана. — И теперь, пацаны, мы ее хором пропьем сегодня же! Кразу тоже нальем за находку, так уж и быть!
— Классно! — восхитился Колян. — А чего вы там сидите, не встаете?!
— Краз переживает! — сымпровизировал Север.
— Ах, он переживает! — злорадно проорал Колян. — Ну что, жлобяра, не вышло у тебя денежки зажать?! Пришлось с братвой поделиться?! — торжествующе обратился он к Кразу.
— Да пошел ты!.. — отозвался Север за Краза тоном до боли огорченного жадины.
— Поделом тебе! — веселился Колян. — Другой раз не будешь из-за гроша ломаного с братвой собачиться!
— Сливай базар, Колян! — строго приказал Север опять голосом Кардана. — Всем продолжать патрулирование! И удвоить внимание! Нехрен ворон ловить!
Бандиты возобновили обход территории. Но Белов понимал: кто-нибудь из них в любой момент может заглянуть за кусты. Нельзя терять ни секунды. Сбросив с себя все еще висевшего на нем нокаутированного Кардана, а также куртку Краза, Север, пригнувшись, метнулся за угол заводского здания, к трубе. Автомат Белов с собой брать не стал: «калаш» чересчур громоздкий, а жерло трубы слишком узкое, еле-еле человеку пролезть. Куда еще тащить туда «трещотку»?
Оказавшись у трубы, Север на миг замешкался. Перекрестился. И ящерицей скользнул во «врата преисподней».
…Анна позвонила. Несколько секунд спустя на стальной двери ожил «глазок».
— Аська, ты?! — донесся из квартиры смеющийся женский голос.
Не то чтобы женщина смеялась, нет, просто Север решил про себя: к этому голосу лучше всего подходит именно такое определение — «смеющийся».
— Я, Даш, — отозвалась Анна. — Открывай.
Дверь отворилась.
— Знакомься, Даш, это мой друг Север, — представила Анна появившегося сбоку и вставшего рядом с ней Белова. — Север — это имя такое, с ударением на втором слоге. Не путай, пожалуйста, а то Севера бесит, когда путают ударение.
— Не спутаю, — улыбнулась Даша, разглядывая Белова. — Я, Асенька, все же с высшим филологическим образованием. Русистка, как-никак. И уж имя Север худо-бедно знаю. Вас как полностью — Северин, Севариан? — обратилась она к Белову.
— Северьян, — машинально ответил Север.
— A-а. Деревенский вариант, имевший хождение в восточных губерниях Центральной России и в Сибири. Вам повезло, Север: имя у вас редкое и со смыслом. Соответствует хозяину! — Ее взгляд сверкнул откровенно провокационной насмешкой.
Белов молчал — он во все глаза смотрел на Дашу.
Перед ним была красавица — редкостная красавица, исключительная даже для России, богатой на красивых женщин. Сравниться с ней могла бы, пожалуй, лишь вторая жена Севера — нимфоманка Мила. Но в красоте Милы огромную роль играли обаяние и бьющая через край сексуальность. Красота же Даши потрясала именно своим совершенством. Причем это было не холодное совершенство статуи, а искрящееся внутренним огнем совершенство живой женщины. Хотя Дашу и женщиной-то назвать было неловко — настолько юной она выглядела. Какие там «двадцать пять на вид»?! Двадцать от силы. Девушка, девчонка. Натуральная платиновая блондинка, причем чернобровая, с длиннющими густыми черными ресницами, чуть раскосыми огромными ярко-зелеными глазами, чувственными коралловыми губами и классически правильными чертами лица, Даша поражала воображение. Картину дополняла идеальная, без малейшего изъяна фигура девушки, изящество и грациозность которой лишь подчеркивал облегающий домашний мини-халатик — единственный в данный момент наряд Даши. «Понятно, почему Люпус от нее тащится, — подумал Север. — От такой, пожалуй, затащишься…»
Пауза затягивалась. Север стоял столбом. Даша понимающе, немного задиристо улыбалась — она знала, какое впечатление производит на мужиков.
— Ну ты впустишь нас, Дашка? — прервала молчание Анна.
— Да, да, входите! — опомнилась Даша, отступая в глубь прихожей.
Белов и Анна вошли, Анна уверенно провела Севера в самую большую из трех комнат квартиры — гостиную.
— А роскошная у вас хата, девки! — оценил Север.
— Это Люпус Дашке купил, — пояснила Анна. — Ну и я здесь жила до семнадцати лет…
— Сестренка, я бы попросила не говорить обо мне в третьем лице! — вдруг безапелляционно заявила Даша. — А вы, сударь, я гляжу, больно простой! Этакий сермяжный Ванек от сохи! Какая я вам «девка»?! Я старше вас, и попросила бы…
— Это я старше вас, Даша, — с улыбкой перебил ее Север. — Я только на вид моложавый. А вообще-то мне в районе сорока. Аньке, например, я в отцы гожусь.
— Не может быть! — невольно вырвалось у Анны.
— Может, Аня, может, — отмахнулся Белов. — Просто я не старею. Организм так устроен. Я не дряхлею физически.
— Как это возможно?! — хором поразились сестры.
— Я вам потом объясню, девочки, ладно? He время сейчас… Вы не возражаете, Даша? — Он слегка поклонился хозяйке.
— Не возражаю, — улыбнулась та. — И уж раз мы почти ровесники, давай сразу на «ты». — Даша резко сменила гнев на милость. — Ты друг Олега, Север? Однополчанин?
— С чего ты взяла?
— Ты выглядишь как офицер спецназа. По крайней мере, в моем представлении офицер спецназа должен выглядеть именно так, — поправилась Даша.
— Как конкретно? — поинтересовался Север.
— Ты весь поджарый, ухватистый и опасный. Будто в любой момент готов броситься, скрутить, растерзать… Волчара. Ух! — она восхищенно передернула плечами.
— Волчара, значит… — усмехнулся Север.
— Ты обиделся?! — всплеснула руками Даша, разыгрывая трогательный испуг.
— Ничуть! — Север весело вскинул голову.
— Дашка, ты что, забыла, что тебе нельзя изменять Люпусу?! — неожиданно вмешалась в разговор Анна. — Или ты в коллектор захотела?!
— Ты чего, Ась?! — спросила Даша недоуменно.
— А ты чего Севера клеишь?!
— Я клею?! — возмутилась Даша. — И не думаю!
— Клеишь, клеишь! — Анна негодовала. — Да еще так откровенно, что мне просто стыдно за тебя!
— Ах ты, моя маленькая моралистка! — рассмеялась Даша, маскируя злость. — Воспитала я тебя на Тургеневе на свою голову! Нет, Север, ты посмотри на нее! Нотации она мне читать будет, соплюха! Мужика еще не пробовала, а туда же — взрослая!
— Между прочим, пробовала! — заявила Анна вызывающе.
— Чего ты пробовала?.. — опешила Даша.
— Мужика! — торжествующее выкрикнула Анна.
— Какого?.. — Даша совершенно оторопела. — Зигфрида?.. Но сегодня ведь только… Когда ж ты успела?..
— Не Зигфрида! А настоящего мужика! — Анна подбоченилась.
— Постой… — Даша уже ничего не понимала. — Как не Зигфрида? А кого? — Она перевела взгляд на Белова.
— Север здесь ни при чем! — упредила сестру Анна. — Просто мы с Олегом поженились! И у нас была первая брачная ночь, вот так!
— Что?.. Когда поженились?..
— Третьего дня!
— Как же вы смогли?..
— А мы повенчались в церкви! Там бюрократическую канитель не разводят! И денег, кстати, с нас батюшка не взял, ясно тебе?!
— Аська, ты с ума сошла… — тихо, с ужасом произнесла Даша. — Ты понимаешь хоть, что ты наделала? Ты ведь погубила себя!..
— Я обвенчалась с любимым человеком! — бросила Анна гордо. — И ничуть об этом не жалею!
— Подожди, подожди… — Даша умела довольно быстро сопоставлять информацию и делать правильные выводы. — Вчера какой-то отморозок пытался убить Зигфрида… И убил бы, если б не Хряк с его звериной реакцией… Мне Люпус звонил, пьяный в дымину, рассказывал, что отморозка они взяли и сегодня вечером будут пытать… Так это Олег?
— Олег… — вздохнула Анна.
— И как ты дальше жить собираешься, сестренка? — В голосе Даши звучала безнадежная, какая-то мертвенная тоска.
— Не знаю… — Анна отвела от сестры полные слез глаза.
— Стоп, девчонки, так не пойдет, — вмешался Север. — Нечего нюни распускать, не время… Сроки поджимают. Аня, давай расскажем Даше, что было сегодня и зачем мы пришли, ладно?
— Ладно… — всхлипнула девушка. — Только ты рассказывай, я не могу…
— Даш, ты предложила бы гостям присесть, что ли… — Белов кивнул на стоявший посреди комнаты стол, окруженный стульями.
— Да, да, конечно, садитесь! — спохватилась Даша.
Когда все трое устроились за столом, Север начал рассказывать:
— Анькину историю я узнал сегодня утром… неважно, как. И решил помочь.
— Почему? — перебила Даша. — Ты действительно друг Олега?
— Я действительно друг Олега, хотя Олег пока об этом не догадывается…
— Подожди, не въезжаю, — школьная учительница и любовница бандита, Даша легко переходила с литературного языка на жаргон. — Что значит — Олег не догадывается? Ты — бывший офицер спецназа, так? Ну, тот, которого в отставку выперли?
— В отставку?..
— Ну да, Олег рассказывал Аське… — Даша нетерпеливо щелкнула пальцами. — Друг у него есть, только живет не в нашем городе… Майор спецназа МВД. С Олегом они в армии подружились, Олег этого майора однажды из-под огня вытащил, оглушенного. Жизнь ему спас. Но майор сейчас в отставке… Так ты — не он?
— Нет.
— И Аську ты, значит, до сегодняшнего дня вообще не знал, а Олега даже еще и не видел, правильно? — уточнила Даша.
— Да, — кивнул Север.
— Тогда почему ты им помогаешь? — Даша спрашивала напористо, с нажимом, как сыщик на дознании. — Какой у тебя интерес?
— Интерес? — Север усмехнулся. — А деньги у меня кончаются. Приехал я в ваш город меньше чем с пятьюстами баксами, триста отдал за квартиру, остатки уже частично пропил… Пора пополнять казну.
— Каким образом?.. — Даша чувствовала, что Север несет полный бред.
— А грабануть кого-нибудь, — пояснил Белов с уморительной серьезностью. — Но честных людей я принципиально не граблю. Только бандитов. Так что Зигфрид мне очень вовремя подвернулся…
— Шутишь? — подозрительно прищурилась Даша.
— Шучу, — согласился Север. — Хотя в каждой шутке есть доля… шутки. Деньги у меня действительно кончаются, а нормальной работы здесь, похоже, не найдешь… Не вышибалой же в кабак идти…
— А ты представляешь себе, что значит ограбить Зигфрида? — спросила Даша жестко. — Один шанс из тысячи, что ты выживешь!
— Ничего, прорвемся…
Белов неуловимым жестом мазнул в воздухе рукой, и в ней словно сам собой вдруг оказался револьвер, дуло которого уперлось Даше между бровей — девушка даже вздрогнуть не успела.
— Т-ты… — едва выговорила она враз помертвевшими губами, еле-еле шевеля языком, ставшим мгновенно непослушным. — Т-ты ч-что… С-Север?..
— Не бойся, ствол на предохранителе, — успокоил ее Белов, столь же неуловимо для глаза спрятав оружие. — Это я просто хотел показать, что кой на что гожусь. Я таких Зигфридов, вроде вашего, наверно, не меньше сотни завалил.
— Н-ну… Т-ты крут… С-Север… — не оправившаяся от испуга, Даша все еще заикалась.
— Он очень крут! — влезла Анна. — Он у меня на квартире троих зигфридовских бойцов грохнул — они даже «волыны» достать не успели! И Хряка Север скрутил! Представляешь, сестренка, самого Хряка!
— Хря-яка?.. — пробормотала Даша потрясенно. — Не может быть… И где сейчас Хряк?..
— Сдох от разрыва сердца, — пояснил Север. — Испугался, что я пытать его начну… И сказать ничего не успел, гад! Потому-то мы с Анькой к тебе и приехали.
— А что от меня требуется? — тихо спросила Даша.
— Скажи: тебе Анькина жизнь дорога? — в упор посмотрел на нее Север.
— Еще бы! — хмыкнула Даша. — Аська ж мне вместо дочки, моралистка чертова! — Потянувшись через стол, она ласково потрепала сестру по волосам. — У меня дороже ее никого на свете нет…
— А какого ж хрена ты продала ее Зигфриду?! — возмутился Белов.
— А по-твоему, у меня выбор был?! — вскинулась в ответ Даша. — Зигфрид, как увидел Аську, да еще узнал, что она девственница, так ему словно башню снесло! Прилип ко мне, как банный лист: продай да продай сестру, а то даром заберу прямо сейчас! Блажь, видишь ли, одолела пацана, страстью воспылал! Еле удалось уговорить его с помощью Люпуса, чтобы хоть год подождал, пока Аське восемнадцать исполнится! Но бабки Зигфрид мне все же всучил, после чего сделка как бы совершилась и Аська перешла в разряд собственности Зигфрида. Я еще берегла сестренку, долго ей об этом не говорила…
— А ты не боялась, что Аня, пока Олег в армии, ну… согрешит, скажем так? — поинтересовался Север.
— Фу, Север, какие ты гадости говоришь! — фыркнула Анна, скривившись.
Даша расхохоталась.
— Чтобы моя тургеневская барышня, да изменила любимому?! — веселилась она. — Да ни в жисть! Аська скорее удавится, чем поступится принципами! Шутник ты, Север, право слово!
— А изнасилование? — возразил Белов. — Бандитам ведь неважно, как купленная девственница лишилась невинности до срока… Итог один — коллектор, так ведь? Ты не боялась за жизнь сестры?
— Изнасилование, говоришь? — Даша усмехнулась. — А мой авторитет подруги Люпуса? Да все мужское население нашего района Аську за версту обходит! Знают пацаны: стоит мне мигнуть, и Люпус любого порвет!
— Он тебя так любит? — полюбопытствовал Север.
Совершенно неожиданно Даша от этого вопроса вздрогнула. И замкнулась. Несколько секунд она молчала.
— Любит… — произнесла наконец девушка глухо. — Я им верчу, как кобель хвостом…
Какой-то надлом, какая-то горечь сквозили в ее словах. Север вдруг поймал себя на том, что сочувствует этой непутевой, в общем-то, девке. Умная, красивая, развитая, а выполняет роль бандитской подстилки. Пусть лелеемой, но подстилки же… И ладно бы по любви, по влечению плоти хотя бы… а то ведь ради благополучия младшей сестры — дочки, считай. Невесело…
— А твой Люпус — он правда такой крутой? — спросил Север, чтобы слегка переменить тему разговора.
— Крутой. Очень, — весьма серьезно подтвердила Даша. — Настоящий блатной гладиатор. Не знаю, Север, что конкретно умеешь ты, кроме молниеносного выхватывания ствола, но Люпус… Суди сам: он стреляет без промаха, с двух рук, по-македонски; дерется так, как дай бог любому каратисту хоть когда-нибудь выучиться; владеет чисто смершевским методом «качания маятника» — это такая своеобразная пляска перед вооруженным противником в ближнем бою, чтобы отвлечь врага, чтобы не он в тебя попал, а ты в него…
— Знаю, не объясняй, — перебил Север. — Спешу тебя утешить: я тоже все это умею. И, надеюсь, получше Люпуса… А Зигфрид — он такой?
— Зигфрид, конечно, чуток пожиже Люпуса, но в целом почти такой же боец. Знаешь, Север, если ты всерьез решил сшибиться с этой парочкой, то учти: ты один… Ты ведь один? — уточнила Даша.
— Один, — согласился Белов.
— Ну вот: ты один, а за Люпусом и Зигфридом — целая группировка. И большие бабки…
— А сколько народу в группировке?
— Десять бригад по шесть человек каждая: один бригадир и пять «быков». Самым крутым из бригадиров считается Хряк. Как боец он почти не уступает Люпусу, а кое в чем превосходит его…
— Хряка я уже сделал, — напомнил Север.
— Ах, да!.. — спохватилась Даша. — Значит, Хряк и еще трое — в минусе. Остается пятьдесят шесть боевиков, плюс Люпус и сам Зигфрид…
— Люпус и Зигфрид не держат личных телохранителей?
— Телохранителями Люпуса считаются пацаны из бригады Кардана. Телохранителями Зигфрида — парни Хряка. Но это больше формально…
— Ясно. Но, Даша, откровенно говоря, я ведь не собираюсь мочить всю зигфридовскую кодлу. Моя задача скромнее: освободить Олега и грохнуть Зигфрида, чтобы Аню больше никто не трогал. Ну и деньгами малость разжиться…
— Да?.. — В глазах Даши что-то мелькнуло. Мелькнуло и пропало. Однако Белов вдруг почувствовал некую едва уловимую фальшь, появившуюся в поведении девушки. «Откуда бы ей взяться, этой фальши? — подумал Север недоуменно. — Глюки у меня, что ли?»
— Послушай, Север, но ведь Люпус будет мстить за Зигфрида, искать тебя! — воскликнула Даша. — Зигфрид и Люпус побратимы, ни один из них не простит убийцу другого!
— Люпус меня не найдет, не бойся, — заверил ее Белов.
— Уверен? — спросила Даша озабоченно.
— Ручаюсь! — Север усмехнулся.
— Но подожди, а Аська с Олегом? — словно бы спохватилась Даша. — Если Люпус узнает, что Зигфрид погиб из-за них…
— А как он узнает, если мы ему не скажем? — пожал плечами Север. — Ведь никто из бандитов пока не в курсе, кто такой Олег, верно?
— Верно… — согласилась Даша.
— А Олег скорее умрет под пыткой, чем выдаст меня! — с надрывом воскликнула Анна.
— Послушать тебя, твой Олег вообще идеальный, — отмахнулась Даша.
— Идеальный! — Анна вызывающе вздернула подбородок.
— Ладно, проехали… — Даша взглянула в глаза Белову почти умоляюще. И опять Север не понял этого взгляда. «Да чего ж ей надо-то, объяснил бы кто!» — подумал Белов.
— Север, но ведь блатные теперь знают Олега в лицо! — Даша говорила с почти неподдельной тревогой. — И станут его выслеживать! Ладно, за себя ты не боишься, хотя я не понимаю, почему! Но он-то, он!..
«Неужели ее действительно так волнует судьба новоиспеченного зятя?» — Север почему-то очень сомневался в искренности красавицы-блондинки.
Даша словно прочитала его мысли.
— Ведь с Олегом постоянно будет находиться Аська! — Она всплеснула руками. — И бандиты поймут, почему Олег стрелял в Зигфрида! И убьют Аську вместе с Олегом!
— Даже если ты попросишь Люпуса не трогать твою сестру? — Белов был чуть ироничен.
Даша вздохнула.
— Тут уж вступают в силу другие законы… Братва не может не отомстить за вожака, причем отомстить она должна в максимальном объеме. Никто не позволит Люпусу щадить Аську. Да он и сам не станет — репутация дороже…
— Я тебя понял, — кивнул Север. — Конечно, так у них и положено, бандиты есть бандиты… Но ты зря переживаешь. На деньги, добытые у Зигфрида, я вывезу Анну с Олегом из города и устрою в другом месте. А Люпусом займусь прямо сегодня…
— Что ты имеешь в виду?! — вскинула вмиг полыхнувшие радостью глаза Даша.
«Ишь ты, да в ней опять энтузиазм проснулся! — констатировал Белов удивленно. — Что же за игру ты играешь, девочка Даша?»
— А имею я в виду следующее, Дашенька, — начал объяснять Север. — Ты сейчас позвонишь Люпусу и вызовешь его к себе. Приедет?
— Примчится по первому зову. Дальше? — Даша напряглась.
— Дальше ты мне опишешь машину Люпуса и его самого, как он выглядит. На подходах к твоему дому я люпусовскую тачку атакую. Спутников братка, ежели таковые будут, зачищу. А самого Люпуса возьму живым и быстренько выну из него информацию — в каком это «стальном мешке» Олега держат…
— Люпус не скажет.
— Скажет. — Север хмыкнул.
— Не скажет! — повысила голос Даша. — Пыток он не боится! Люпус почти невосприимчив к боли!
— Не боится пыток, говоришь… Да, проблема… Но разрешимая! — Белов рассмеялся. — У меня в арсенале есть и другие методы воздействия на людей, помимо пыток…
— Какие, например?
— Например, гипноз…
— Ты что, экстрасенс?! — хором вскричали обе сестры.
— Есть немножко, — отшутился Север.
— Только не вешай лапшу, что можешь загипнотизировать кого угодно! — заявила Даша. — Я в этом кое-что понимаю.
— Я и не собираюсь лапшу вешать, — махнул рукой Север. — Человека вообще возможно загипнотизировать, только если он сам этого хочет или если предварительно подавить его волю.
— И как ты собираешься подавлять волю Люпуса? — спросила Даша насмешливо.
— Есть методы, — заверил Белов. — Скажем, иглоукалывание.
— Акупунктура?
— Именно. Но это все уже мои проблемы. Ты мне скажи, Дашка: будешь звонить Люпусу?
Белов вдруг почувствовал: она ведет какую-то внутреннюю борьбу. Что-то мучительно обдумывает, что-то взвешивает на внутренних своих весах…
— Если ты боишься подставы с моей стороны, то не бойся, — поспешил успокоить Север светловолосую красотку. — Не подставлю. Я все сделаю так быстро, что бандиты опомниться не успеют. Тебя никто ни в чем не заподозрит, ручаюсь.
— Да не подставы я боюсь… — задумчиво сказала Даша. И вдруг на ее лице отразилось облегчение — видимо, она приняла решение… Только вот какое?
— Я звоню! — заявила Даша уверенно.
— Отлично! — Север в знак одобрения тряхнул сжатым кулаком.
Телефон стоял в прихожей. Даша вышла туда. Белов и Анна двинулись за ней.
Даша набрала номер, подождала. Вскоре ей ответили. Ни Анна, ни Север не слышали голоса телефонного собеседника Даши — она слишком крепко прижимала трубку к уху. «Волнуется», — решил Север. Напрягаться, переводить свой феноменальный организм в режим сверхобостренного восприятия и подслушивать Дашин разговор Север не стал — он доверял девушке, как вообще доверял женщинам. Ведь именно женщины не единожды спасали Белова от неминуемой гибели.
— Алло, Кардан? — говорила Даша в трубку. — Узнал меня?.. Командира своего позови… Люпус?.. Да, это я… Случилось… Ты мне нужен… Не можешь приехать?.. Ага, понимаю… А Зигфрид?… Ну да, да, ясно… Куда?.. Да, все поняла… Когда?.. Хорошо, договорились… Пока! — Девушка нажала рычажок телефона.
— Он сейчас не может приехать, — пояснила Даша сестре и Белову. — Срочная работа… Олега препарировать…
«Видать, они переоценивают Дашкино влияние на Люпуса», — подумал Север.
— Олега препарировать?.. А Зигфрид? — спросил он упавшим голосом.
— Зигфрид похмельем мучается. И ждет, когда ему Аську привезут. От бодуна, козел, лечится, опозориться боится перед девчонкой! Так что Зигфриду сейчас не до пыток киллера…
— Это конец! — отчетливо произнесла Анна. — Олег умрет! А без него и я жить не буду!
— Погоди, сестренка, не разводи панихиду! — вдруг решительно одернула ее Даша. — Похоже, я знаю, где находится этот пресловутый «стальной мешок», в котором держат Олега!
— Где?! — разом воскликнули Север и Анна.
— На заводе на зигфридовском… Люпус помянул сейчас, что туда собирается.
— На пивном? — уточнил Белов.
— Ну, не совсем на нем… На соседнем, — пояснила Даша. — Эти два предприятия огорожены общей стеной, а изнутри их территории разделены забором.
— А второе что производит? — спросил Север.
— Ничего, — пожала плечами Даша. — Оно брошенное. Зигфрид за бесценок выкупил помещения у городских властей — якобы свое производство расширять собирается… Только отчего-то все не расширяет. А пока здания пустуют, зигфридовцы там оргии устраивают. Никого нет, места много, раздолье… Обстановочка — как в аду.
— Ты там бывала? — удивился Север.
— Люпус возил. — Даша вздохнула. — Слава богу, только один раз… Пацаны туда проституток нагнали, напились все, накурились гашиша… Ну и понеслось…
— Гашиша? — переспросил Север. — Я, кажется, не замечал в городе особой наркомании…
— Ее и нет, — кивнула Даша. — Наркотики — слишком дорогое удовольствие, не по нашим доходам… А посему «дурь» — привилегия элиты! — Она брезгливо усмехнулась.
— А ты участвовала в той оргии? — спросил Белов, сам не зная зачем.
— Упаси бог! — Даша торопливо перекрестилась. — Точнее, бог миловал… Но об этом лучше давай не при Аське…
— Нашла ребенка! — возмутилась Анна.
— А ты считаешь, разок переспала с мужиком, и уже взрослой стала? — Даша смерила сестру ироничным взглядом. — Нет, Асенька, женщина — это не только отсутствие в соответствующем месте соответствующей перепонки. И до женщины тебе, девочка, еще ой как далеко!
— Иди ты! — обозлилась Анна.
— Север! — повернулась Даша к Белову, не обращая больше внимания на сестру. — Если ты хочешь вытащить Олега из лап Люпуса неискалеченным, то езжай на завод прямо сейчас! Потому что Люпус вот-вот туда отправится!
— Быстро, адрес завода и как туда добраться! — Белова будто подменили: он вдруг действительно стал похожим на охотящегося волка.
Даша коротко, но предельно толково объяснила все, что требовалось.
— Север, я поеду с тобой! — заявила Анна.
— Ты останешься здесь! — отрезал Белов. — Только тебя мне там не хватало, под ногами болтаться!
— Здесь Аське тоже оставаться нельзя, — вмешалась Даша. — Могут явиться парни от Зигфрида — выяснить, куда она делась и почему до сих пор не у хозяина. А к ночи Люпус обещал заявиться… если ты, Север, его раньше не застрелишь. Нельзя Аське у меня оставаться!
— Понял, — кивнул Север. — Аня, я отвезу тебя к себе, посидишь там. Время теряем, но одну боюсь отпускать… Даша! Ты знаешь машину Хряка?
— Знаю…
— Она должна сейчас стоять у Аниного дома. Покажешь?
— Зачем тебе?
— Должен же я на чем-то транспортировать Анну, а после в темпе добраться до завода. — Север пожал плечами. — А ключи от тачки наверняка на трупе Хряка найдутся.
— Логично, — согласилась Даша. — Что ж, пошли. Благо недалеко…
— Дарья идет вперед, Анна следующей, я замыкающий, — распорядился Белов. — Делаем вид, что мы не вместе. Даш, у машины Хряка остановись, в колесо ее пни, что ли… А сама потом сразу домой. А ты, Ань, в свой подъезд. Все поняли?
…В том, что направляется он именно в преисподнюю, Север убедился сразу, едва только влез в трубу. Она, как уже упоминалось, была узкой — еле-еле протиснуться человеку. Развернуться внутри ее Белов не смог бы. Но он и не собирался. Он полз вперед по наклонной плоскости, вслушиваясь в доносившиеся снизу звуки.
— Ты мне скажешь, парашник! — звенел бешенством голос Зигфрида. — Ты мне скажешь, чей ты, кто тебя послал, где твои дружки, как их найти! Все скажешь, что знаешь! И чего не знаешь — тоже скажешь, чмошник!
«Похоже, мне вдвойне повезло, — подумал Север. — Я не просто нашел лаз, а и пресловутый «стальной мешок» обнаружил…»
— От меня ты ничего не узнаешь!.. — измученно и ненавидяще отвечал Зигфриду его собеседник, срываясь на крик. — Я подонков вроде тебя пачками расстреливал!.. Только у тех морды были другого цвета. Жаль, вчера оружия хорошего не нашлось, а то протухал бы ты сейчас, вошь тыловая!
«Это Олег! — догадался Север. — Отыскал я тебя, пацан… Но держись, мужик, девчонку свою не выдавай! А то какого ж черта я жизнью рискую?!»
— Ты, мразь, еще не знаешь, что есть настоящий допрос! — чеканил между тем Зигфрид. — Пока с тобой только игрались! А вот сейчас я прижгу твою шкуру по-настоящему!
Белов услышал своеобразное гудение — характерное гудение работающей паяльной лампы. Белов прибавил ходу.
— Получай! — прошипел Зигфрид. Почти тотчас Север ощутил омерзительный запах паленого мяса.
«Началось!» — мысленно простонал Белов. Он ожидал душераздирающего вопля жертвы, однако уловил лишь глухое яростное рычание. И по этому рычанию Север понял сразу и окончательно: Анну Олег не выдаст. Сдохнет, болью изойдет, а не выдаст. Не та порода…
— Получай, получай, получай! — шипел Зигфрид.
Запах паленого мяса усиливался. А рычание Олега становилось все злее, все непримиримее — будто парень не пытку огнем принимал, а сам рвал на куски врага.
Белов пополз еще быстрее и вскоре оказался возле лопастей здоровенного вентилятора, забранного со стороны «стального мешка» металлической решеткой — тоже насквозь проржавевшей, как и решетка наверху. Север взглянул в промежуток между лопастями. И увидел наконец то, к чему с таким трудом добирался…
«Стальной мешок» представлял собой комнату-камеру со стальными стенами, полом и потолком. «Интересно, что за производство здесь было раньше? — мелькнула у Севера мысль. — Может, это пресс? А зачем тогда столь мощная система вентиляции? Хотя какая разница?..»
Посреди помещения имелся стальной же толстый столб. Он как бы вырастал из пола и уходил в потолок. На поверхности столба, на высоте человеческого роста, виднелись железные скобы, приваренные туда явно уже после того, как предполагаемый пресс окончательно перестал работать. К этим скобам и был подвешен Олег. Север хорошо разглядел парня: высокий, где-то с Белова, по-мужски красивый, отлично развитый физически. Лицо умное, волевое и гордое. «И такого бойца Зигфрид надеется сломать? — презрительно подумал Север. — Обгадится, блатняк паршивый! Не по зубам ему Олег! Да и я уже здесь…»
Зигфрид стоял перед Олегом. Оба были по пояс голые. Бандит держал в руке горящую паяльную лампу. Кроме них, в «стальном мешке» находилось еще шестеро человек.
— Босс! — сказал один из них Зигфриду. — Парнишечка-то крепкий… Вчера, когда Кардан из него пули вынимал, мальчик только зубами скрипел. А ты знаешь, босс: Кардан врачует без всякого наркоза…
— И что ты предлагаешь?! — бросил Зигфрид.
— Может, попросту замочим паренька, чтобы время не терять? А завтра устроим общегородскую разборку? Непременно что-нибудь всплывет…
— Не в тебя вчера палили, Корень! — резко выкрикнул Зигфрид. — И не тебе решать, когда мочить киллера, ты понял?!
— Понял… — стушевался Корень.
— Ну то-то! — Зигфрид опять обернулся к Олегу. — А ты, партизан-молодогвардеец, решай: либо я тебе всю морду сожгу, и ни глаз у тебя не останется, ни носа, вообще ни хрена! Либо ты, козел, прямо сейчас начнешь колоться! Ну?!
Олег лишь брезгливо усмехнулся в ответ.
Именно эта брезгливость неожиданно больно задела самолюбие Зигфрида.
— Ах ты, сука! — взревел он. — За людей нас не держишь?!
— За мужиков не держу, — глухо, будто из погреба, отозвался Олег. — Вы даже не волки, вы шакалы, жрущие дерьмо и падаль…
— Ах, мы не мужики?! — вскинулся бандит, забыв даже, что для блатного слово «мужик» — сродни оскорблению. — Ну так ты сейчас сам перестанешь быть мужиком! Навсегда!..
Зигфрид поднес пламя паяльной лампы к паху Олега — оно почти касалось его джинсов.
— Я тебе яйца с болтом сожгу! — ощерился бандит. — И тогда посмотрим, кто из нас не мужик!
Собрав остатки сил, Олег изловчился и плюнул Зигфриду прямо в глаза. Того аж подбросило.
— Гнида! — взвизгнул Зигфрид каким-то бабьим голосом. — Замочу!
Забыв на миг о паяльной лампе, бандит замахнулся свободной рукой, намереваясь ударить Олега по лицу. Однако взметнувшиеся вверх пальцы Зигфрида, не успевшие еще сжаться в кулак, случайно прошли сквозь пламя горелки. От внезапной ослепительной боли бандит громко взвыл и едва не выронил орудие пытки. Но удержал и, опомнившись, торопливо выключил лампу.
— Б…дь, лапу пришкварил!.. — ругнулся он сквозь зубы. — Остыть надо…
Боль действительно немного отрезвила Зигфрида. После короткой паузы, в течение которой бандит облизывал обожженную руку, он заговорил спокойнее:
— Ну, последний раз спрашиваю: будешь отвечать?
Олег молча отвернулся, всем своим видом выражая гадливость.
Север достал из патронташа запасную обойму. Врагов в «стальном мешке» семь, а патронов в барабане только шесть. Надо будет сразу перезарядить оружие…
— Что ж, считай, ты больше не мужчина, — с деланым равнодушием сказал Олегу Зигфрид. Он вновь принялся зажигать пламя паяльной лампы.
И тут Белов выстрелил. Пуля наискосок вошла Зигфриду в ухо и на выходе вынесла бандиту половину правой стороны черепа и часть затылка. Кровь и мозги брызнули во все стороны разом. Зигфрид упал, продолжая судорожно сжимать так и не включенную лампу.
Однако его соратники даже не успели осознать гибель шефа. Ибо Север продолжал стрелять. Пять пуль «нашли» пятерых блатняков. Братва градом посыпалась на пол.
— Шефа убили! — дико заорал шестой зигфридовец, вскидывая «калаш» в направлении вентилятора.
Север молниеносно перезарядил ствол и спустил курок. Бандит не успел даже потянуть спусковой крючок автомата: свинец расшиб ему голову раньше…
Белов несколькими выстрелами перебил ржавые прутья решетки и ударом кулака высадил ее вместе с вентилятором. После чего вылез из трубы, не забыв еще раз перезарядить револьвер.
Олег поднял на вновь прибывшего измученные глаза.
— Привет, Олег! — подмигнул ему Север. — А ты героический мужик, однако! Но хватит геройствовать, тебя жена заждалась.
— Я не женат! — на всякий случай возразил Олег, еще не вполне доверяя незнакомцу.
— Ну-ну, — ободряюще улыбнулся Север. — Конечно, вы с Анной венчались тайно. Но я в курсе.
Он достал пружинный нож, выщелкнул лезвие и, приблизившись к Олегу, одним резким движением рассек веревки, которыми тот был привязан к скобам. Одновременно левой рукой Север осторожно обхватил парня, поддержал и аккуратно снял со столба.
— Ты кто? — спросил Олег.
— Я от Даши, сестры твоей Анны. Пришел вытаскивать тебя отсюда, — пояснил Белов. — И, надеюсь, вытащу.
Произнося это, Север сложил пружинный нож, спрятал его и взялся за Олега уже обеими руками.
— Тебя Дашка прислала?! — удивился Олег. — Но она же нам с Аней первый враг!
— Ошиба-аешься! — протянул Север чуть насмешливо. — Да, Даша продала Анну Зигфриду. Но он вынудил Дашку! Она выбрала меньшее из двух зол.
— Ни хрена себе, меньшее из двух зол! — возмутился Олег. — А саму Аню она спросила?!
— Если б не Даша, Зигфрид забрал бы к себе Анну год назад. Без всякого спроса, — пояснил Белов назидательно. — Чем бы это для нее кончилось, ты, надеюсь, понимаешь…
Олег охнул, потом помолчал.
— Коллектором бы кончилось… — пробормотал он через силу. — Потому что надругаться над собой Аня бы не позволила… Ты прав, брат… Молодец Дашка…
В процессе беседы Север отнес Олега в угол «стального мешка» и усадил, прислонив спиной к стене.
— Тебе удобно? — спросил Белов.
— Более-менее… — Олег устроился неловко, но переменить положение не решался: слишком многие участки его тела взрывались болью при малейшем движении. — Только холодно мне очень… Меня здесь вторые сутки держат, а тут кругом металл…
— Потерпи немного, скоро выберемся. — Север отошел и принялся обыскивать трупы. — Ты больше вытерпел… — добавил он.
— Как тебя зовут-то, спаситель? — осведомился Олег.
— Север.
— Ого! — удивился Олег. — Редкое имя! Слыхал я от ветеранов первой чеченской кампании, что какой-то Север подогнал тогда нашим два вагона боеприпасов, купленных на его собственные деньги. Ребят ведь гнали под дудаевские пули с десятью патронами в рожке… И те два вагона пришлись очень кстати. Тот Север — не ты ли?
— Много говоришь, — проворчал Белов: он не то чтобы страдал излишней скромностью, но, как всякий человек, живущий вне закона, не любил распространяться о своих делах. — А у тебя вся грудь обожжена. Я удивляюсь, как ты еще в сознании.
— Ничего, я крепкий! — Олега несло: совершенно неожиданная надежда остаться живым вызвала у него приступ болезненной эйфории. — А кто ты Дашке, Север?
— У нас с ней любовь, — соврал тот. — Но пока платоническая.
— Почему?! — поразился Олег. — Мужик ты крутой, сразу видно! Неужели Дашка так боится Люпуса?
— Боится, — кивнул Север, по-прежнему не прерывая своего занятия. — И вот сегодня мне представился случай доказать, что я смогу защитить ее…
Вдруг он замолчал и замер.
— Послушай, Олег, ты знаешь Люпуса в лицо? — спросил Белов после паузы.
— Нет… а что? — отозвался тот недоуменно.
Север не ответил. Он стоял над трупом Зигфрида. И только сейчас Белов заметил некую странность: пуля, убившая блатного «папу», удивительным образом сорвала с него прическу. Волосы Зигфрида валялись отдельно от его головы. Север подцепил их пальцами: это был парик.
— Черт! — буркнул Север.
Париком дело не ограничивалось. На теле мертвеца виднелась четкая наколка: «Гомо гомини люпус эст». Латинскими буквами.
— Кого же это я убил? — пробормотал Белов и обернулся к Олегу: — Старик, кто тебя пытал?
— Зигфрид, по-моему… — голос Олега звучал неуверенно.
— Почему ты так считаешь? Ты его узнал?
— Ну, не совсем… Вчера в кабаке я не очень-то его разглядел…
— А как же ты вчера определил, в кого надо стрелять? Как опознал Зигфрида? — напирал Север.
— По прическе. Кучерявый блондин. Аня говорила, это он один такой в банде. Правда, Аня видела Зигфрида еще бородатым, но ведь бороду можно сбрить…
— Значит, только по прическе… — произнес Север задумчиво.
— Кроме того, он сидел во главе стола. Трудно было ошибиться, — заключил Олег.
«Блондин, а мой мертвяк — коротко стриженный брюнет, — думал Север. — Значит, Дашка не ошиблась, и у бандитов ничего не переигралось, как я решил вначале. И пытать Олега поехал не Зигфрид, а Люпус. Следовательно, убил я Люпуса, а Зигфрид, сука, жив-здоров, Анну дожидается… Черт, лови его теперь! А может… это все-таки Зигфрид дохлым тут валяется?»
Белов вгляделся в лицо убитого, запоминая каждую черточку. Лицо то ли Зигфрида, то ли Люпуса совсем не пострадало от пули.
— Север, а выбираться отсюда мы будем? — поинтересовался Олег.
— Будем, — прервал Белов свои размышления.
— Когда?
— Видишь ли, наверху бандиты, — пояснил Север. — Семь или девять человек. И у всех «калаши». Нам с тобой вылезать на открытое место смерти подобно.
— Что же делать? — Олег сразу как-то потускнел, его эйфория сменилась озабоченностью. Нет, он не трусил, но веселое возбуждение слетело с Олега разом.
— Мой револьвер стреляет тихо, а крик своего другана пацаны слышали, да наверняка не разобрали толком, — сказал Север. — Однако минут через пять-семь блатные явятся сюда. Выяснять, что произошло. Тут я их и встречу.
— Почему ты зовешь их блатными? — полюбопытствовал Олег. — Из них мало кто сидел…
— А для меня вся братва — блатные, — пояснил Север. — Потому что живет по блатным понятиям. Правда, в зависимости от местных условий эти понятия слегка корректируются, но в их основе всегда лежит блатная идеология.
Олег понимающе кивнул.
— Слушай, а ты что, не знаешь точно, сколько наверху бандитов?
— Знаю. Девять, — ответил Белов. — Но одного я вырубил капитально, часа на три. А еще одного, Кардана, нокаутировал. Вот он может очухаться.
— Кардана?! — лицо Олега исказилось ненавистью. — Этот подонок вчера из меня пули вытаскивал, он бывший врач! Вытаскивал без всякого наркоза! И кайфовал при этом, сволочь!
— Значит, он реально садист… — Север припомнил разговор Кардана с «белокурой бестией». — Жаль, я его сразу не пришил! Ножик пожалел, в крови не захотел пачкать! И надо было не побрезговать!
Север говорил с такой ненавистью, что даже видавшему виды Олегу стало чуть-чуть не по себе.
Впрочем, Белов сразу успокоился.
— Вот отличная штука. — Он выдернул из-за пояса трупа «белокурой бестии» пистолет-пулемет. — Шмаляет «маслятами» от «макарки». Пополним боезапас.
Север снарядил истраченные обоймы своего револьвера и вставил их обратно в патронташ.
— Все. Теперь я полностью готов встретить братков, как дорогих гостей. Горячо и радушно, — подмигнул Белов Олегу.
И именно в этот момент в вентиляционную трубу, по которой Север пробрался в «стальной мешок», ударила автоматная очередь.
Север мгновенно отпрыгнул в угол, к Олегу. Вокруг бесновался рикошетящий свинец.
— Лупит наугад, говнюк, — прошептал Север. — В белый свет, как в копеечку. Странно… Я думал, «пацаны» сперва захотят проверить, живы ли их братки.
— Действительно, странно, — согласился Олег. — Неужели не боятся своих покрошить?
— Наверно, Кардан оклемался, — предположил Белов. — И сообразил, гнида: раз уж я здесь, живых бандитов тут нет…
Север угадал, но лишь частично. Кардан и впрямь очухался. Однако он никогда не решился бы отдать приказ обстреливать «стальной мешок», не откачай бандиты еще и Краза…
Краз пришел в себя не сразу: оглушил его Белов надежно. Но бывший врач Кардан умел приводить пациентов в чувство.
Под чутким руководством бригадира братва проделала весь комплекс необходимых процедур, после чего Краз с трудом разлепил глаза.
— Ты, сука! — зашипел Кардан прямо в лицо едва очнувшемуся бойцу. — Отвечай, быстро: кто тот урод, который тебя связал?! Ты небось сдал ему нас всех, да?! Отвечай, пидор гнойный!
— Не сдавал я!.. — залепетал Краз. — Он мне ствол к башке приставил!
— И ты сразу обгадился! И сдал ему братву! — Кардан не спрашивал — утверждал.
— А что мне оставалось?.. — хлюпнул носом Краз. — Он замочил бы меня, да и все!
— Почему ты не заорал?! — Кардан аж трясся от клокочущей в нем ярости.
— А толку?! — возопил Краз. — Попробуй я вякнуть, он бы мне враз шею свернул! Такой руками убьет — моргнуть не успеешь!
Кардан вспомнил стальную твердость кулака, столь неласково коснувшегося его подбородка. Да, пожалуй, Краз прав: обладатель подобного кулака и в самом деле может без напряжения убить человека голыми руками…
— Кровью смоешь! — рявкнул Кардан Кразу. — Но кто он такой, этот киллер? — спросил бригадир скорее самого себя, чем собеседника.
— Киллер и есть, — неожиданно ответил Краз. — Профессионал по кличке Колдун.
— К-то?! — поперхнулся словом Кардан. — Откуда ты знаешь?!
— Так он представился… И сказал, что если после сегодняшней акции начнем искать его или его нанимателей, мстить, то он перебьет всю нашу «семью»…
Кардан ухватился за собственную нижнюю челюсть. Колдун… Слыхал он о Колдуне. Полумифическая личность, «неуловимый мститель», рыцарь револьвера. Этакий русский Зорро, защитник униженных и оскорбленных. Хоть и слабо верил Кардан в существование Колдуна, но если в «стальном мешке» засел тот самый человек, о котором байки рассказывают, то лучше с ним не связываться. Слишком много бандитских трупов за ним числится…
— Чем он вооружен? — спросил Кардан Краза.
— Стволом, — булькнул тот.
— Каким стволом, дубина?! — заорал бригадир. — Пистолет у него или револьвер?!
— Револьвер…
«Револьвер!» — мысленно охнул Кардан. Все сходится. Колдун всегда и везде со своим револьвером. Но Краз что-то сказал о нанимателях киллера… А Колдун за деньги не убивает, это всем известно. Колдун сражается исключительно «за идею», мать его… Следовательно, засевший в «стальном мешке» парень, хоть и крутой профессионал, но не Колдун, а только косит под Колдуна. Значит, надо его кончать…
— Что ты слышал, Колян? — обернулся Кардан к бойцу.
— Вроде тихие выстрелы. Чуть погромче, чем с глушаком, — отрапортовал тот. — И крик, типа: «Шефа убили», точно не разобрал…
— Голос ты узнал?
— Кричал Корень, кажется…
— Понятно! — Кардан повысил голос. — Пацаны, блокируйте вход в заводской корпус. Внутрь пока на суйтесь, опасно, но отсюда держите на прицеле выход из «стального мешка». Следите за боковыми окнами, вдруг он попытается уйти через них? Слава богу, хоть сзади стена глухая…. Да прихватите с собой Краза, пусть кровью смывает свой позор! А ты, Колян, пойдешь со мной. Засадишь рожок в вентиляционную трубу, черт бы ее побрал!
— А вдруг там, в «стальном мешке», кто-нибудь из-наших живой? — обеспокоился Колька.
— Шансов почти никаких, — отрезал бригадир. — Если даже киллер не Колдун, а только косит под Колдуна, он все равно положил всех. Должен же он поддерживать марку! Так что стрелять можно смело. Наших там — я уверен, одни трупы.
Магазин «Калашникова» опустел за десять секунд, как ему и положено. Но Север и Олег за эти десять секунд прожили, кажется, целую жизнь.
Наконец рикошетящие пули перестали бесноваться в «стальном мешке».
— Тихо! — шепотом приказал Белов Олегу. — Молчи!
Тот кивнул.
Одним беззвучным длинным прыжком Север перебросил себя к самому жерлу вентиляционной трубы. Замер, прислушался.
— По-моему, никто не вскрикнул, не застонал, — говорил Кардану Колян.
— Колдун из тех пацанов, которые умирают молча, — сказал бригадир назидательно. — Да и этот вчерашний урод, похоже, такой же…
— Что нам делать, бригадир?
— Внутрь лезть опасно… Можно всех пацанов потерять. Гадом буду, не знаю, что делать! — он раздосадованно хлопнул себя ладонями по бедрам.
— У меня есть граната, — вдруг почему-то зашептал Колян. — «Лимонка». Боевая, только запал вкрутить… Может, метнем? А?
— Откуда у тебя граната, урод?! — непонятно отчего разозлился Кардан.
— Купил по случаю… — смешался боец.
Слушавший их разговор Север удивился. С чего бы это вдруг бандитского бригадира так возмутило наличие у его подопечного гранаты?
Впрочем, Север тут же получил ответ на этот вопрос.
— Ты что, забыл о нашей договоренности с ментами?! — зашипел Кардан на Коляна. — Никаких взрывов! Чтоб отчетность ментам не портить! Стрелять — пожалуйста, фраера все равно не отличают настоящей стрельбы от хлопушек и петард! А взрывать — ты что, охренел?! Хочешь, чтобы в городе создали подразделение РУБОПа?! И чтобы менты взялись за нас всерьез?! У кого ты гранату купил?!
— У цыгана на рынке… Он спер где-то…
— Ты должен был взять этого цыгана за шкварник и доставить к шефу, ты понял?! Чтобы неповадно было на нашей территории взрывчаткой торговать! Ты понял, ишак?!
— Понял, понял… Но сейчас такая ситуация… Может, все же ее использовать, «лимонку»-то? Разок, а?
— Разок?.. — Кардан остыл. — По идее, мы на нашей земле, жилые кварталы далеко, а работягам и охранникам с пивзавода я мозги вправлю… Доставай свою гранату, Колян!
Еще одним длинным прыжком Север переместил себя к ступенькам, ведущим наверх, к арке, являвшейся из «стального мешка». Белов поднялся по лестнице и осторожно выглянул из-за угла арки.
Помещение заводского корпуса отсюда просматривалось насквозь. Виднелись и ворота здания — широкие, высокие, но лишенные створок. Однако по обе стороны проема, образованного несуществующими уже воротами, торчали дула «калашей». Четыре штуки. Ловушка была захлопнута, не прорвешься…
— Ну, готовься, Олег… — прошептал Север, вернувшись вниз. — Сейчас нас взрывать будут…
Колян вкрутил запал в гранату.
— Ну, можно кидать? — спросил он Кардана.
— Подожди, — остановил бойца бригадир. — Я, знаешь ли, не люблю взрывов. Отойду-ка я подальше, тогда и кидай по моей команде…
Колян кивнул. Кардан отошел подальше — к самому дальнему углу здания. Поднял вверх руку. Колян приготовился.
— Кидай! — крикнул Кардан, резко роняя руку вниз.
Выдернув чеку, Колян изо всей силы метнул «лимонку» в разверзшуюся пасть «стального мешка»…
…Застывший с занесенной ладонью возле жерла вентиляционной трубы, Север ждал. Он слышал команду Кардана и был готов. Едва смертоносная гостья влетела внутрь подземного помещения, Белов, махнув предплечьем, схватил ее в воздухе. И тут же мощным броском отправил гранату обратно…
…Со скоростью теннисного мяча «лимонка» выскочила из недр заводского корпуса и тотчас взорвалась, разметав Коляна фейерверком кровавых клочьев. Часть стены здания обрушилась, завалив обломками кирпича жерло вентиляционной трубы. Кардан еле-еле успел отпрыгнуть за угол строения и в самый последний момент спас себя от прямого попадания осколков…
…Север, сразу после своего броска сиганувший через всю комнату-камеру в угол к Олегу и накрывший его собой, оглянулся. Убедившись, что вентиляционная труба надежно закупорена, удовлетворенно кивнул.
— Ну вот, одну дыру заткнули, — констатировал Север, встав на ноги. — Я не задел твои ожоги?
— Нет, даже не дотронулся, — отозвался Олег. — Спасибо…
— Сочтемся, — хмыкнул Белов.
— Ты настоящий боец, Север! Настоящий товарищ! — продолжал Олег восхищенно. — На войне я бы не отказался от такого напарника! Скажи, Север, ты воевал?
— Я с двадцати пяти лет воюю почти непрерывно, — вздохнул Белов. — С двадцати пяти, а мне под сорок… Я и сейчас воюю, не видишь разве?
— И здорово воюешь! — заявил Олег восторженно.
— Видать, судьба моя такая — воевать, — Север опять вздохнул. — Но подожди с разговорами, братан. Наговоримся еще, если живы останемся. А это проблематично.
— Почему?
— Мы с тобой в настоящей западне. И надо подумать, как из нее выбираться…
— Может, подмогу вызовем? — предложил Краз.
— Опять струсил?! — презрительно скривился Кардан. — А представляешь, что сделает с нами наш главный волчара, когда узнает, что мы… — он оглядел остатки своей гвардии, — что мы ввосьмером не справились с одним долбаным ублюдком?! Да шеф сам порвет нас! И тебя, дурака, первого, за трусость! Прикинь, по твоей вине его брательник погиб!
Краз удрученно отвернулся.
— Давай попробуем лобовой штурм! — предложил бандит по кличке Таран — туповатый, но храбрый малый.
— Дурак ты, братуха, прости уж, — усмехнулся Кардан. — Киллер-то тоже вооружен. И стрелять умеет без промаха, раз с одним револьвером семерых положил. Ты очень на тот свет торопишься?
— Да меня просто бесит, что какой-то фраер обувает нас, как лохов! — скрипнув зубами, злобно процедил Таран.
— Ну побесись, побесись, — хмыкнул Кардан. — Посмотрим, как ты на мушке у этого фраера побесишься. Недолго, боюсь, тебе придется беситься…
Он замолчал, задумавшись. Братва тоже притихла, опасаясь нарушить ход мыслей бригадира.
— Вот что, пацаны, есть у меня идея! — выдал наконец Кардан. — Я знаю, как киллера замочить и самим не подставиться!
Даже те четверо бандитов, которые держали на прицеле выход из «стального мешка», обернулись к бригадиру.
— Ну, вы! — прикрикнул на них Кардан. — Глаз не спускать с объекта! Слушайте меня, но смотрите туда! Мало ли что Колдун выкинет!..
Бойцы торопливо повиновались.
— Значит, делаем так, — продолжал бригадир. — Берем тачку шефа, она бронированная, — он кивнул на иномарку. — В нее грузятся пять человек и подъезжают прямо к «стальному мешку», к арке. Пацаны вылезают из противоположных арке дверей машины и под ее прикрытием начинают обстрел «стального мешка»…
— Бесполезно, — перебил его Краз. — Только патроны переведем. Там, в «мешке», если вжаться в угол, рикошетом тебя вряд ли заденет… Пробовали уже…
— А ты дослушай! — вскинулся Кардан. — Обстрел — это так, чтобы киллер не мог высунуться. А главное — другое! Главное — пацаны возьмут с собой запасные канистры бензина, зашвырнут их внутрь «мешка», потом прострелят, метнут туда факел и подожгут! То-то Колдуну тепло станет!
— А где мы возьмем факел?! — азартно поинтересовался тупой, но всегда готовый с радостью кого-нибудь поджарить Таран.
— Сделаем! — Обычно бригадир всегда указывал Тарану на необходимость шевелить мозгами хоть изредка. Но сейчас Кардан воздержался: слишком увлекся собственным планом.
— А из чего сделаем? — не унимался Таран.
— Ну и мудак! — сплюнул в сердцах бывший врач. — Да любую тряпку пропитаем бензином, обмотаем ею любую палку, и факел готов!
— Классно ты соображаешь, бугор! — с неподдельным восхищением заявил Таран.
Остальные братки заржали. Таран не понял, почему они смеются, но тут же заржал громче всех — за компанию.
— А канистр у нас хватит! — вставил среди общего веселья свое слово Краз. — Ведь еще наши машины за воротами стоят, там в каждой — по канистре!
— Хорош зубоскалить! — приказал Кардан. — Живо за работу! А вы, пацаны, — обратился он к остальным четверым, — пока продолжайте держать на прицеле «стальной мешок»! Все всё поняли? Вопросов нет?
— Нету! — нестройно прогудела братва.
— Тогда за дело!..
…Север, слышавший весь этот разговор, отошел от угла арки и спустился вниз.
— Готовься, браток, — сказал он с невеселой усмешкой Олегу. — Ты жаловался, что мерзнешь? Боюсь, вот-вот здесь станет жарко. Очень жарко…
Автомобиль въехал в здание и остановился возле арки, практически полностью перегородив ее.
— Вылезай, братва! — велел остальным бандитам парень по кличке Бластер, назначенный старшим в пятерке бойцов.
Братва осторожно вылезла из машины, опасаясь нарваться на автоматную очередь из «стального мешка». Однако «мешок» хранил молчание, будто вымер.
— Канистры вынимай, — тихо распорядился Бластер. — Стрелять пока не будем, раз противник не дергается. Сначала подкинем ему наши «бомбы»! — Он ухмыльнулся.
Лестница, ведущая в «стальной мешок», была пологой и недлинной. Бандиты понимали: если метнуть канистры внутрь подвального помещения, то их будет прекрасно видно даже человеку, смотрящему из-под бронированной иномарки. Соответственно, прострелить емкости с бензином труда не составит, а уж поджечь их — пара пустяков. Зигфридовцы заготовили несколько факелов и не сомневались — уж один-то из них обязательно угодит в лужу горючей жидкости. Главное — обеспечить появление самой лужи.
— Краз, готов? — спросил Бластер державшего одну из канистр бойца.
— Готов! — бодро отозвался тот.
— Пацаны, как баллон упадет, сразу шмаляйте по нему, — дал Бластер последние наставления трем парням, залегшим с «калашами» на изготовку возле машины и способным стрелять из-под нее внутрь «стального мешка».
Сам Бластер сжимал в одной руке палку с намотанной на нее сверху пробензиненной тряпкой, а в другой — зажигалку. Себя он предназначил для самой ответственной и опасной миссии во всей операции: привстать над бронированным чревом иномарки и прицельно метнуть факел в лужу бензина. Бластер понимал: он запросто может схлопотать пулю от засевшего в «стальном мешке» снайпера. Но готов был рискнуть.
— Краз, давай! — приказал Бластер негромко.
Краз отмахнулся…
…Север лишь единственный раз выглянул на секунду из-за угла: отследить, как расположен автомобиль бандитов, и прикинуть точное расстояние до него. Теперь Белов возился с тючком, который смастерил из камуфляжной куртки, снятой с одного из убитых. Одновременно Север внимательно слушал разговор блатных, копошившихся наверху.
— Север, что ты делаешь? — шепотом спросил Олег.
— Спокойно, браток… — пробормотал Север почти беззвучно, но вполне отчетливо. — Я сюрприз готовлю друзьям нашим заклятым…
Олег неожиданно для себя успокоился. Он по-прежнему сидел в углу помещения, но теперь прикрытый двумя трупами — от случайного рикошета Белов тоже положил рядом с собой пару трупов, — чтобы было чем заслониться, если бандиты все же начнут стрелять.
А сейчас Север наполнял свой самодельный тючок патронами, каковые вынимал из трофейных автоматных рожков. Глядя на неожиданно приобретенного друга, Олег думал: «Пожалуй, Север знает, что делает. И очень возможно, мы выйдем-таки отсюда живыми…»
Решив, что патронов в тючке достаточно, Белов взял в руки паяльную лампу. Она совсем не пострадала при обстреле «стального мешка», поскольку была прикрыта телом «белокурой бестии». Север зажег горелку.
— Краз, давай! — услышал он голос Бластера.
Север быстро положил работающую паяльную лампу боком в тючок и подхватил его.
Краз размахнулся. И тут Белов с разворота метнул свой уже загоревшийся куль наверх, сквозь арку…
Импровизированный снаряд влетел точно под дно автомобиля и тотчас взорвался. Патроны, которыми был нашпигован тючок, рванули почти одновременно с паяльной лампой. Выплеснувшееся из-под иномарки пламя буквально окатило бандитов. Разом вспыхнули полные бензина канистры, а поскольку завинчены они были плотно, для броска, то миг спустя их тоже разнесло, изнутри парами моментально перегревшегося горючего. Зигфридовцев накрыл настоящий огненный шквал; крики блатных тонули в реве пожара. Пылал и автомобиль, но недолго: его почти до отказа заполненный бензобак среагировал на ситуацию соответственно, огласив грохотом всю промышленную зону.
— Отлютовались «пацаны»! — Север криво усмехнулся. — В свою же ловушку попались.
Выхватив револьвер, он взбежал по лестнице. За стеной пламени Белов был не виден двум бандитам, продолжавшим по приказу Кардана держать на прицеле выход из «стального мешка». Парой выстрелов Север снял обоих «часовых», после чего, осторожно обойдя пожар, со всех ног кинулся вон из заводского здания. Белову не терпелось рассчитаться с бригадиром блатных.
Однако Кардан вступать в поединок с Колдуном отнюдь не собирался. Когда Север выскочил из корпуса, бандит как раз открывал ворота ограды предприятия, намереваясь сбежать.
Белов навскидку пальнул трижды, перебив Кардану локтевые суставы и коленный. Бригадир упал как подрубленный, не успев рвануть с плеча свой «калаш». Север метнулся к поверженному бандиту.
— Кого я убил в «стальном мешке»?! Люпуса или Зигфрида?! — крикнул Белов, с ходу падая на колени рядом с Карданом и тыча ему в губы дуло револьвера.
Однако его вопрос повис в воздухе: Кардан был в обмороке — вероятно, от боли.
«Черт! — подумал Север. — Теперь откачивать козла! Надо ж узнать, кто из двоих главарей сдох… Да и отпускать этого садиста Кардана на тот свет просто так грешно! Пусть хоть разок побывает в шкуре своих жертв!»
Север знал от Даши — она успела скороговоркой сообщить ему в самый последний момент перед расставанием, — что охрана пивзавода ни под каким видом не вмешается в происходящее на соседнем заброшенном предприятии. Ибо пивзавод охраняют парни цивильные, набранные по найму, не бандиты. Им велено стеречь определенную территорию — они и стерегут. А вмешиваться в события за перегородкой, разделяющей два завода, не их забота.
«Значит, по крайней мере несколько минут у меня есть», — решил Север, намереваясь привести в чувство Кардана.
Но этих минут не было. Неожиданно Белов услышал искаженный динамиком мужской голос.
— Кардан, Кардан! — встревоженно звал кто-то. — Отзовись, Кардан! Что у тебя случилось?! Прием!
Север взглянул туда, откуда доносился голос, и заметил в левой руке Кардана рацию типа милицейской.
…Когда Белов отвозил к себе Анну, он порасспросил ее о системах связи в городе. Выяснилось, что мобильные телефоны девушка видела только по телевизору, о дальнобойных локальных радиотелефонах слыхом не слыхивала, и даже на обычные здешние телефоны ставить, например, АОН бесполезно: АТС в городе настолько старые, что не оснащены соответствующей аппаратурой, позволяющей определить номер звонящего. Из всего этого Север сделал вывод: связь в банде Зигфрида поставлена плохо. И вот только теперь убедился в ошибочности этого вывода.
«Вероятно, связь у них организована по милицейскому принципу, — догадался Белов. — То есть в зоне действия рации всегда находится кто-нибудь из своих, тоже с рацией. И этот «кто-нибудь» может сразу передать информацию дальше… Короче, надо срочно сматываться!»
Север опрометью бросился обратно в здание. Пожар все еще полыхал, однако потихоньку затухал; огонь не мог распространиться, поскольку окружали его только металлические стены да металлические остовы станков. Пол в заводском корпусе тоже был металлическим.
Обойдя пламя, Север спустился в «стальной мешок». Олег, слава богу, не потерял сознания, пока Белов отсутствовал. Севера это порадовало: Олег здорово ослабел и запросто мог отключиться.
— Всех перебил? — спросил Олег.
— Всех, — кивнул Белов. — Но мы должны спешить. Вот-вот братва подвалит. Кардан успел вызвать…
— Черт!..
— Садись ко мне на закорки, руками держись за шею. Придется тебе прижаться ко мне грудью, будет больно, но терпи…
С Олегом на спине проходя мимо бесчувственного Кардана, Север вдруг вспомнил, что не пристрелил бригадира. Револьвер Белов по-прежнему держал в руке. Правда, в барабане остался всего один патрон. Его-то Север и всадил в живот Кардану.
— Если очнется, подыхать будет мучительно: я знаю, куда стрелять, — на ходу пояснил Север Олегу. — Считай, твои вчерашние мучения отомщены. Жаль, Зигфрид легко погиб!
Белов назвал убитого главаря Зигфридом, хотя так и не знал, Зигфрид это или Люпус.
— Пусть его… — пробормотал Олег. — Он получил свое…
…Они уже выбрались из промышленной зоны города, когда Север неожиданно свернул в глухой переулок и остановил машину.
— Что случилось? — слабо спросил Олег.
— Сейчас… — Север оглянулся.
По улице, по которой они только что ехали, мимо переулка промчались шесть автомобилей, набитых братвой.
Еще в дороге Олег отключился-таки от всего происшедшего с ним.
Добравшись до дома, Север внес раненого в квартиру, уложил на диван и поручил заботам Анны.
— Я пока смотаюсь в дежурную аптеку, — сообщил он девушке. — У Олега твоего сильные ожоги и ноги прострелены. Надо купить все необходимое.
— Может, врача? — робко спросила Анна.
— Нельзя! — отрезал Север. — Еще заложит… Я сам врачую не хуже любого лепилы, не волнуйся.
Анна посмотрела на него с восхищением.
…Для конспирации Север отыскал аптеку, расположенную на другом конце города. Там Белов и машину оставил. Домой возвращался своим ходом — благо общественный транспорт еще работал, было не слишком поздно.
Войдя в свою квартиру, Белов обнаружил Анну сидящей возле дивана и не спускающей глаз со спящего Олега — обморок у парня перешел в глубокий сон.
— Придется разбудить! — сказал Север.
Анна не возражала, хотя в глазах ее читалась острая жалость к возлюбленному.
Предварительно вколов разбуженному пациенту обезболивающее, Север совершенно профессионально обработал раны Олега. После чего тот опять уснул.
— Я звонила Дашке, рассказала, что ты Олега спас, — сообщила Анна.
Кивнув, Север отошел к столу, достал лист бумаги с карандашом и принялся рисовать. Анна так и сидела у дивана — похоже, она собиралась провести там всю ночь.
— Аня, подойди ко мне, пожалуйста, — попросил Север, закончив свое занятие.
Девушка неохотно повиновалась.
— Это кто? — спросил Белов, показывая ей рисунок.
— Люпус!.. — обомлела она. — Это Люпус, точно! Только прическа другая…
— Люпус? Ты уверена? — насторожился Север.
— Уверена!
— Анна, подумай!
— Да что мне думать?! Я сто раз его видела! Только он стриженый!
— А Зигфрид как выглядит?
— Я с ним встречалась-то… Год назад, на Дашкином дне рождения.
— И больше никогда?
— Никогда.
— А все же, как он выглядит?
— Прическа вот именно такая, — девушка ткнула пальцем в рисунок. — А остальное… Нос, как у Люпуса, остальное — борода. Еще глаза… Темно-синие и при этом прозрачные. Страшные!
«Вот глаза трупа я не разглядывал! — подумал Север раздраженно. — Не хватало еще!..»
— Слушай, подрисуй ему бороду с усами! — вдруг попросила Анна, указав на портрет.
Север подрисовал.
— Такая?
— Нет, гуще! — помотала головой девушка.
Белов опять взялся за карандаш.
— Такая?
— Еще гуще!
Только третий вариант удовлетворил Анну.
— Вот теперь, пожалуй, сойдет за Зигфрида!
«Ага, с подобной бородищей кто угодно сойдет за Зигфрида! — иронически хмыкнул про себя Север. — А без бороды ни хрена не опознаешь! Лоб закрыт до бровей кудрями, и вся морда — сплошные кудри! Кого же из двоих я все-таки убил?..»
Белов очень хотел верить, что убитый — Зигфрид, а следовательно, Анна и Олег теперь вне опасности. Или по крайней мере одна Анна: за ней никто больше не будет охотиться, раз «жених» околел. Олега же бандиты не найдут, уж об этом Север сумеет позаботиться. «Однако правы философы. Мы начинаем любить тех, кому сделали добро, — размышлял Север. — Вот мне сейчас интересы этих двух влюбленных детей стали вдруг дороже собственных… Может, потому, что Олег с Анной действительно дети по сравнению со мной? Да, Олег крутой мужик, войну прошел, но ведь ему всего двадцать. Юноша фактически… И Анна. Стойкая девчонка, конечно, смелая, но ведь девочка, восемнадцать лет, в дочки мне годится. Может, у меня отцовский инстинкт проснулся? Или это извечная сентиментальность очень жестокого человека?»
— Анна, скажи, я жестокий? — спросил Север.
— Ты?! — поразилась девушка. — Да добрей тебя человека я и не встречала никогда! Кто еще взялся бы помогать нам с Олегом в нашей беде?!
— Но я стольких людей убил сегодня… И четверых — на твоих глазах.
— Этих людей следовало убить! — заявила Анна страстно. — Потому что они не люди! Они нормальным людям жить не дают! А ты!.. Ты собой рисковал!
— Моя шкура дешево стоит, поскольку никому я особо не дорог. — Север усмехнулся. — Даже себе самому.
— У тебя никого нет?! — ужаснулась Анна.
— Есть друг в Москве, но ему от меня одни неприятности да головная боль. Ему, наверно, без меня только легче.
— Ты так плохо думаешь о людях?
Белов пожал плечами:
— В принципе нет, не плохо. Но сама посуди. Был у меня другой друг, он не раз меня от смерти спасал, а я — его. И когда ему понадобилась помощь, я помчался по первому зову. А он, друг этот… — Север почувствовал, что говорит слишком надрывно — сказывалось напряжение минувшего дня, — и сбавил тон. — Короче, дело там касалось его амбиций. И он предал меня, самым подлым образом подставил под пули. Вот так.
— Не все люди одинаковые… Олег бы тебя не предал.
— Возможно… пока молодой. А доживет до моих лет… — Север махнул рукой.
— Неправда! — горячо воскликнула Анна. — Ты же сам не скурвился с годами, верно?! И Олег не скурвится!
Белов уже пожалел, что затеял подобную беседу.
— Возможно… — вздохнул он устало.
— Север, а девушка у тебя есть? — вдруг спросила Анна.
— Мои девушки либо умерли, либо… — Белов усмехнулся. — В общем, нет у меня девушки.
— А Дашка тебе понравилась? — продолжала Анна с нажимом.
— Красивая… — сказал Север неопределенно. — А что?
— Да ты ей очень понравился! — выпалила Анна. — Уж поверь мне, я женщина все же, хоть Дашка меня и ребенком считает! Но она просто затащилась от тебя!
— Постой… Ты мне свою сестру, что ли, сватаешь? — удивился Север.
— Сватаю! — Анна задиристо вскинула голову. — Ты одинок, а Дашка… — девушка осеклась. — Ведь красавица неописуемая, правда? — спросила она робко.
— Да, хороша твоя сестра сказочно, — согласился Север. — Но внешность — еще не все в женщине. Красивым может быть и животное…
— Ты дурного мнения о Дашке! И в этом я виновата! — воскликнула Анна пылко. — Но ты не думай, она не такая! Она хорошая, честное слово! Просто трудно ей пришлось — со мной, с Люпусом этим! А!.. — Анна обреченно махнула рукой.
— Люпус плохо с ней обращался? — спросил Белов.
— Конкретно я ничего не знаю… — смешалась Анна. — Дашка скрытная… Но кое о чем догадываюсь. Люпус блатной, а блатной никогда уже не будет нормальным человеком, как бы ни влюбился. Только если перестанет быть блатным. Люпус не перестал… — Она помедлила. — Хорошо, что ты его убил! — вырвалось вдруг у нее.
— Откуда ты знаешь, что я его убил?
— Догадалась по рисунку.
— А вот я не уверен, что убил именно его…
— Почему?! — удивилась Анна.
Север вкратце объяснил ситуацию.
— Зачем Люпусу надевать парик? — закончил он. — Под Зигфрида косить? Вроде резона нет.
— Знаешь… — Девушка на секунду задумалась. — Если ты мне не веришь, поезжай к Дашке! Покажи ей рисунок! Уж она-то Зигфрида видела не один раз! Про Люпуса я и не говорю!
— К Дашке я завтра зайду. А пока, Аня, мне надо съездить к тебе на квартиру. Подчистить, трупы убрать. Там и переночую.
— А вдруг туда пацаны от Зигфрида заявятся? — встревожилась Анна.
— Встречу! — Север хищно оскалился. — А ты возьми вот пока деньги. На всякий случай.
— Откуда они?
— У зигфридовских бойцов изъял. Помародерствовал, — усмехнулся Белов. — Всего набрал около пятисот баксов, рублями. Половину оставляю тебе.
— Зачем? Ведь ты вернешься?
— Постараюсь…
— Север, ты осторожнее… Ты уж, пожалуйста, возвращайся! — взволнованно попросила девушка и добавила тихо: — Ты очень нужен нам с Олегом… Мы не выживем без тебя.
Север улыбнулся.
— Не переживай. Дуриком я не подставлюсь, учен. Ладно, пошел, — он начал подниматься из-за стола.
— Подожди! — Анне явно пришла в голову какая-то идея. — Север, знаешь… после того, как… ну, приберешься в моей квартире, иди прямо к Дашке!
— Неудобно. Она уже спит небось.
— Ничего, проснется ради такого случая! Хватит ей уже быть бандитской подстилкой! Тем более, теперь она дама свободная.
— Ты уверена?
— Вот сам у нее и спросишь. Нарисуешь еще раз портрет без бороды и узнаешь точно, кого ты грохнул.
— А вдруг у Даши гость? Люпус, например?
— Так позвони ей прямо сейчас да выясни!
Помедлив, Север взялся за телефон. Анна быстро продиктовала номер.
— Слушаю? — отозвался знакомый женский голос.
— Даша, это Север, — представился Белов. — Если ты не одна, скажи: «Вы не туда попали». И повесь трубку.
— Я одна! — Улыбка Даши, казалось, просочилась по проводам. — Север, очень рада тебя слышать!
— Взаимно, — чуть смущенно буркнул Белов. — Даш, мне надо с тобой увидеться.
— Приезжай! — без обиняков предложила девушка.
— А Люпус не заявится?
— Ты боишься? — в тоне Даши сквозила насмешка.
— Боюсь тебя подставить.
— Не волнуйся, он не придет. Мне звонили от его имени, сказали — занят сегодня. Так что приезжай. Ты на тачке?
— Нет. Но как-нибудь доберусь. В крайнем случае такси поймаю или частника.
— Жду! — Даша хотела уже прервать разговор, но Белов остановил ее.
— Погоди! Я не сразу к тебе пойду, мне сперва нужно прибраться в Анькиной квартире: трупы вынести, кровь и «пальчики» убитых вытереть… Вдруг к Аньке нагрянут-таки менты? Надо подстраховаться, а это довольно долго…
— Не страшно! — «Смеющийся» голос Даши будто околдовывал. — Уж как-нибудь дождусь тебя, Север! Не усну, не сомневайся!
— Похоже, ты права, Анна… — медленно произнес Север, повесив трубку. — Я, кажется, действительно ей понравился…
Давно уже стемнело, когда Белов подходил к подъезду дома, где располагалась квартира Анны. Со стороны Север выглядел праздношатающимся гулякой: по дороге сюда он даже рюмку водки выпил — чтобы пахло. На самом деле Север был предельно собран и фиксировал каждую деталь окружающего пейзажа. Ибо понимал: исключать возможность засады нельзя.
Однако слежки за парадняком Белов не почувствовал. Это радовало, хотя и не успокаивало: если засада есть, то она скорее всего устроена прямо в квартире Анны, резонно рассуждал Север.
Поднявшись на нужный этаж, Белов замер возле двери. Он знал: бесшумных засад не бывает. Даже сам Север, со своими феноменальными способностями, мог сидеть в засадах бесшумно только благодаря полному отключению на время двигательных рефлексов тела: приходилось воображать себя бревном, обладающим сознанием. Обычный человек на такое не способен.
Предельно обострив слух, Север минут двадцать простоял около квартиры соляным столбом. Но квартира была пуста: ни малейшего движения, ни вздоха чужого Белов не уловил. Тогда он смело достал ключи, отпер дверь и вошел.
Недалеко от дома Анны Север по дороге приметил канализационный люк. Именно туда он собирался сбросить трупы Хряка и иже с ним. Тащить, правда, далеко, но других люков поблизости все равно нет.
…Белов уже относил к люку последнего мертвеца из Анькиной квартиры, когда услышал шум двух приближающихся автомобилей. Машины шли на большой скорости по одной из прилегающих к дому улиц. Севера будто током ударило: тачки несут опасность!
До люка оставалось метров двадцать: даже бегом до него добежать Север не успевал. Мчаться обратно к дому тоже смысла не имело: далеко. Оставалось принять бой.
…Автомобиль выскочил на площадь перед домом и завизжал тормозами, резко развернувшись боком к Белову. Из окошка задней дверцы машины высунулся автоматчик. Дуло «калаша» ухватило прицелом фигуру Севера, готовое одной очередью зачеркнуть его жизнь.
Тело убитого бандита Белов держал на плечах. Увидев нацеленный зрачок ствола, Север швырнул труп навстречу хлынувшим пулям. Сам скрутил заднее сальто, выхватив на лету револьвер. Приземлился Север на корточки.
Ударивший по трупу свинец несколько кратких мгновений продержал покойника в воздухе.
— У, с-сука! — только и успел крикнуть сжимавший «калаш» бандит.
Север выстрелил. Автоматчик с прошитой насквозь головой нелепо повис на автомобильной дверце.
Водитель машины отчаянно попытался вновь запустить мотор.
Белов продолжал стрелять. Он прекрасно видел в темноте, владея свойством, именуемым то ли «никталопия», то ли «ноктолопия» — Север точно не помнил. Но благодаря этому свойству Белов мог прекрасно различать силуэты всех находившихся в тачке зигфридовцев.
Шофер и его сосед приняли смерть следующими после автоматчика. Два живых еще бандита, занимавших заднее сиденье автомобиля, повели себя по-разному. Первый, грозя Северу пистолетом Макарова, высунулся в окошко дверцы машины поверх свесившегося из него тела автоматчика.
— Прощай, беби! — усмехнулся Белов, вбивая шибко резвому «пацану» пулю в лоб.
Второй бандит попытался бежать. Он выскочил через противоположную дверцу и, пригибаясь, кинулся наутек, прикрытый от пуль Севера автомобилем.
— Куда ты, паря, понесся с подводной лодки?! — пробормотал Белов, мрачно скалясь.
Прямо с корточек он высоко подпрыгнул и одним выстрелом завалил беглеца.
Как раз в этот момент на площадь выскочила еще одна тачка. Она поперла прямо на Севера. Из трех ее окошек показались автоматчики.
Не дожидаясь очередей, Белов оставшимся в барабане патроном сразил водителя тачки, шарахнув свинцом сквозь ветровое стекло. Машина тотчас вильнула, проскочила до ближайшего здания и врезалась в его стену. Север, перезарядив оружие, опять открыл огонь…
Миг спустя все было кончено. Белов нашел глазами выходившие сюда окна Даши. Показалось ли ему, или за стеклом действительно мелькнул женский абрис?
— Проходи, Север, — предложила Даша, отступая в глубь прихожей. Девушка заметно дрожала.
— Ты видела бой? — спросил Север, закрывая за собой дверь.
— Видела, — кивнула Даша. Она зябко куталась в шаль, наброшенную поверх почти несуществующего халатика.
— Значит, не показалось… — как бы про себя отметил Белов. — А что ты делала у окна?
— Тебя ждала, разве не ясно? — пожала плечами Даша, ежась.
— Ясно… — Северу показалось, что девушка чего-то недоговаривает. Но вникать он поленился: устал. — Понравилось представление?
— Ой, ну ты крут, Север! — полувосхищенно-полуиспуганно покачала головой Даша. — Ты ведь их за минуту уделал! Даже меньше, чем за минуту! Отпа-ад! Сколько их было?
— Десять рыл.
— Отпа-ад! — вновь произнесла Даша. — Это выглядело эффектнее, чем в самом лихом боевике! Я ничего подобного в кино-то не видела, не то что в жизни! Ох, Север, ну ты и крут! — повторила она.
— Неужто круче Люпуса? — поинтересовался Север не без некоторой издевки.
— Круче! — то ли не заметив, то ли не приняв иронии, абсолютно серьезно ответила Даша. — Куда до тебя Люпусу! Только ты делаешь сейчас одну ошибку…
— Какую?
— Трупы с площади надо убрать, а машины отогнать на свалку.
— А вдруг сейчас менты подъедут?
— Не подъедут. Пока все считают, что здесь произошла обыкновенная разборка. На разборки наши менты не выезжают. Но если ты не подчистишь за собой, то завтра они сюда явятся. И вынуждены будут начать следствие.
— Понял. Где находится свалка?
Даша объяснила.
— Хорошо, я пошел. — Белов взялся за ручку двери.
— Только возвращайся быстрее, Север, пожалуйста! — неожиданно нежно и пылко, совершенно по-любовному попросила Даша, как будто их двоих связывали совсем другие отношения, чем на самом деле.
Север посмотрел на нее недоуменно. «Торопишься, девочка! Переигрываешь!» — пришла ему почему-то в голову ехидная и злая мысль. Белов сам удивился этой мысли и тотчас отогнал ее прочь.
— Я постараюсь… — От стыда за свою нелепую подозрительность сказал Север чуть более ласково, даже несколько виновато.
— Пожалуйста! — произнесла Даша с некоторым надрывом.
Белов действительно постарался. Трупы он перекидал в канализацию за пять минут. Разбитую машину прицепил найденным в багажнике тросом к машине неразбитой и отбуксировал на свалку. Работающий автомобиль Север использовал и для возвращения со свалки обратно. Бросил тачку неподалеку от Дашиного жилища. Решил: это не опасно, все равно зигфридовцы знают, куда ездили их погибшие братки.
Надо было еще замыть кровь в квартире Анны, но сие мероприятие Север посчитал возможным перенести на завтра.
Короче говоря, прошло не больше часа, а Белов уже опять звонил в дверь Даши.
Она открыла ему с обезоруживающей улыбкой, от которой у любого мужика закружилась бы голова.
— Даш, тебе, наверно, завтра на работу, а ты не спишь из-за меня, — сказал Север, проходя в комнату. — Неловко мне как-то.
— Какая работа?! — отмахнулась девушка. — Я отгулы взяла, у меня с десяток накопилось. Так что высплюсь!
— А зачем ты их брала сейчас?
— Когда ж их еще брать?! — фыркнула Даша. — Тут мою единственную сестру убить могут, а я что ж, в это время должна вдалбливать своим недорослям правила правописания?! Нет уж! Вот я сегодня… точнее, уже вчера и договорилась об отгулах.
— Логично, — согласился Север. — Значит, мы можем спокойно поговорить.
— Расскажи, как ты вытащил Олега, — попросила Даша.
Белов вкратце рассказал. Красочные подробности он опускал — не из скромности, а просто считал их избыточной информацией. В итоге рассказ получился несколько скомканным.
— Буднично у тебя это все как-то получается, — недовольно повела плечами Даша. — Пришел, пострелял, ушел. Словно на работу сходил.
— А это и есть работа. Обычная боевая работа, — возразил Север.
— Ни хрена себе обычная! — вскинулась Даша. — Видела я нынче в окно эту обычную! Заглядишься! Эквилибристика!
— Знаешь, в одном романе есть такой диалог, — усмехнулся Север. — Девушка спрашивает у своего кавалера: «Драться-то вы хоть умеете?» Он говорит: «Умею». Она довольна: «Хорошо, я люблю смотреть!» На что он отвечает: «Смотреть я тоже люблю…»
— «Хищные вещи века» Стругацких! — с ходу определила Даша источник цитаты. — По-твоему, я похожа на Вузи?! Такая же дура?!
— По-моему, тебе понравилось ночное зрелище, — сказал Белов жестко. — И ты не въезжаешь, что за ним стоит реальная кровь и смерть.
Девушка обиженно поджала губы.
— Во все я въезжаю. Только кровью и смертью нас тут не удивишь. Ты зачем пришел?
— Вопрос у меня один к тебе. Дай мне листок бумаги и карандаш.
Север начал рисовать.
— Кто это? — спросил он, кладя перед Дашей портрет «белокурой бестии».
Девушка вгляделась. Глаза ее наполнились ужасом.
— Это лицо Люпуса, точь-в-точь! — произнесла она взволнованно. — Только на голове парик…
— Откуда знаешь про парик? — удивился Белов. Анне он не говорил о парике до ее звонка Даше. Может, она потом перезвонила сестре?
— Тебе Анна сегодня два раза звонила? — спросил Север.
— Нет, только один… Но про парик я знаю. Это Зигфрида парик. Он его носит, чтобы больше походить на тевтонца. А иногда передает Люпусу как символ властных полномочий. — Даша резко, зло рассмеялась. — Два идиота! Все в бирюльки играют! Ненавижу блатное слюнтяйство! Особенно на фоне блатного же зверства и скотства!
— Выходит, убил я сегодня твоего Люпуса, — сказал Белов, внимательно глядя на собеседницу: ему хотелось отследить реакцию Даши на его сообщение.
Девушка словно окаменела.
— Убил… — произнесла она медленно. — Вот счастье-то было бы…
— Ты рада смерти любовника? — Север сверлил ее взглядом.
— Рада?.. — казалось, Даша плохо понимает, о чем идет речь. Будто не осознает случившееся. — Окажись это правдой, я бы не просто обрадовалась…
— Это правда.
— Ты уверен?
— Теперь да, уверен.
Глаза Даши на мгновение застыли.
— Господи, Люпус мертв… — пробормотала она отрешенно. И вдруг вскочила из-за стола, сбросила шаль и закружилась по комнате в каком-то буйном дикарском танце.
— Свободна!.. Свободна!.. — выкрикивала Даша. — Наконец-то, первый раз в жизни, свободна! Аська взрослая, у нее Олег, теперь он за нее отвечает! А я свободна! Люпуса нет, и не будет больше всех этих мерзостей!.. Никогда!..
Север чувствовал: радуется девушка искренне. Но чувствовал он и другое: помимо радости, от Даши исходит некая едва уловимая фальшь. Такая же, какую Белов ощутил при их первой встрече. «Откуда это? — подумал Север. — В чем она лукавит?»
— О каких мерзостях ты говоришь? — спросил он.
— Потом, Север, потом! — воскликнула Даша ликующе. — Я все тебе расскажу потом! А пока подожди! Ты не представляешь, что значит рабство, даже неявное рабство! И как чувствует себя человек, от рабства избавленный! Дай мне воздухом свободы надышаться!
— Но, Даша, Зигфрид-то жив, и Анне по-прежнему угрожает опасность!
— Зигфрид, считай, уже мертв, раз ты за него взялся! — восторженно выпалила девушка.
— Ну предположим… Однако ты много лет жила на деньги Люпуса. Как дальше жить собираешься? — резонно поинтересовался Север.
Даша остановила свое кружение по комнате и пристально, хоть и с улыбкой, посмотрела на Белова. В глазах ее прыгал озорной бесенок блуда.
— Ты грохнул моего кормильца! — заявила она задорно. — Теперь уж будь любезен, принимай наследство!
— Какое наследство? — несколько неприязненно спросил Север.
— Меня! — Она вдруг каким-то неуловимо непристойным движением сбросила с себя халатик, который и так почти ничего не скрывал. Из белья на ней были только трусики. Ослепительное совершенство ее фигуры буквально потрясало, и девушка знала это.
Медленно поворачиваясь вокруг собственной оси, чтобы продемонстрировать все великолепие своего тела, Даша приблизилась к Северу.
— Только попробуй сказать, что не нравлюсь!
Она ему нравилась, она просто не могла не нравиться. Но Белов чувствовал себя задетым: уж слишком самоуверенно держалась Даша, слишком откровенно навязывала ему себя, ничуть не сомневаясь, что он тотчас потеряет голову. Севера это коробило.
— Знаешь, в отличие от других мужиков, я не люблю блондинок, — заявил он, кривясь. — Они мне напоминают сутулую кобылу Шэрон Стоун.
Белов лукавил. Предпочитал он действительно шатенок, но в основном плевать ему было, какого цвета волосы у женщины. Просто Север хотел смутить Дашу.
Лишь тень сомнения пробежала по лицу девушки, и тут же на него вернулось прежнее зовуще-провокационное выражение.
— Масть можно поменять! — бесстыже улыбнулась Даша. — На то и существует краска. Заказывай, какой мне стать, повелитель!
— А там тоже покрасишь? — Север грубовато ткнул девушку пальцем в пах.
Однако Даша опять ничуть не смутилась.
— А там и красить не надо! — улыбнулась она еще более бесстыже. — Киска у меня брюнетка! Каприз природы. Можешь убедиться!
Даша изящным жестом фокусника как бы столкнула с бедер трусики, и они упали на ее туфли. У Севера перехватило дыхание.
— Ох и стерва ты, Дашка! — произнес он восхищенно.
— Я не стерва. Я просто очень голодная, — неожиданно грустно и искренне призналась Даша, садясь к нему на колени и обнимая за шею. — А ты очень красивый и очень… как бы это сказать… очень мужик, так, пожалуй. Конкретный мужик, без приблизительности.
Не ответить на объятия девушки Белов уже не мог. В конце концов, он действительно был обычный одинокий мужик…
— Голодная, говоришь? А Люпус? — жарко прошептал Север.
— Люпус уделял мне внимание не чаще раза в месяц… — таким же горячим шепотом возвестила Даша. — Он должен престиж поддерживать, проституток ублажать в компании своих бойцов… На меня у Люпуса сил почти не остается…
«Она о нем, как о живом…» — мелькнула у Белова последняя связная мысль.
Тряхнув ножками, Даша сбросила на пол туфли.
— Отнеси меня в спальню! — капризно попросила она…
Тревога закралась в душу уже по дороге.
А раньше, в квартире, пока Даша одевалась и прихорашивалась, у нее и тени подозрения не возникло… Григорий был весел и даже ласков. Едва явившись, он провозгласил прямо с порога:
— Сегодня гуляем, Дашка! В кабак поедем. Гудеть будем, у-у-у! Праздник у меня нынче. Очередная победа!
Интересоваться, что за победа, Даша не стала. Знала: захочет — сам расскажет, а не захочет — и спрашивать бесполезно, только на грубость нарвешься.
— Дашенька, милая, ты давай, марафет наводи побыстрее! — попросил Гришка возбужденно. — Столик заказан, водка стынет! Может, не будешь краситься? Ты и без косметики орхидея!
— Нет уж, подкрашусь слегка, — возразила девушка рассеянно. — Все же на люди идем…
Она крайне редко использовала макияж. Понимала: ее лицо не нуждается в искусственном украшении, излишество это. Но сейчас Даша хотела немного потянуть время. Надеялась: может, любовник передумает и вместо кабака затащит ее в постель? Девушка предпочла бы такой вариант…
Она медленно разделась до трусиков и, слегка наклонившись, дабы придать своей позе наибольшую соблазнительность, встала перед трюмо.
— Почему ты всегда подмазываешься голая? — спросил Гришка.
— Мне так удобнее. Чтобы наряд не испачкать, — с деланым безразличием отозвалась Даша, нарочито неторопливо подводя глаза.
На самом деле обнажалась она с той же целью: соблазнить мужика, заставить его отказаться от развлечений публичных в пользу простых и чарующих плотских радостей. Иногда Дашин прием срабатывал… но лишь иногда.
На сей раз девушка быстро поняла, что проиграла: Гришка хоть и любовался ее восхитительным телом, но любовался безотчетно, скорее по привычке. А реально парня аж трясло от неудержимого желания поскорее выскочить из дома…
Осознав это, Даша быстро закончила свой маленький спектакль, небрежно завершив процесс «наведения красоты». А вскоре оделась полностью.
— Я готова! — объявила она Григорию, не скрывая своего разочарования. Однако тот даже не заметил ее недовольства.
— Двигаем! — воскликнул он возбужденно.
…Неприятности начались в машине. Едва они тронулись с места, Гришка достал из бардачка бутылку водки и, свинтив крышку, хлебнул прямо из горлышка.
— Зачем?! — возмущенно воскликнула Даша.
— Заткнись, — бросил он беззлобно. Пока беззлобно…
Даша уже все поняла, но не верила, не хотела верить очевидному. Однако верить поневоле приходилось. Гришка гнал тачку в чужой район, а если он просто собирался сводить Дашу в увеселительное заведение, то он предпочитал посещать рестораны, расположенные на «своей» территории. Значит, выезд вовсе не обычный, думала Даша. Значит, опять… А может быть, нет?! Но надежда таяла с каждой секундой. Ибо Гришка поминутно прикладывался к бутылке и без остановки еле слышно матерился сквозь зубы. Даша знала: таким образом он нарочно распаляет, заводит себя, готовя к сегодняшним «подвигам».
— Куда мы едем? — спросила она робко.
Прежде чем ответить, Гришка бросил на нее косой взгляд — уже недобрый, угрожающий, уже мутный от водки и просыпающейся первобытной дури.
— Едем обмывать новый кабак, — сказал он, чванливо кривясь. — У нас новый кабак. Соседи его нам уступили, пришлось лишь чуть-чуть надавить… Но вместе с брательником мы теперь — сила! Никто слова поперек не вякнет!
Даша промолчала, выжидая. Надо было попробовать усыпить бдительность Гришки, умерить его подозрительность. И сбежать. Такое иногда удавалось.
Мужик опять хлебнул из бутылки солидную порцию спиртного. Удовлетворенно ухнул, рыгнул. Его губы тронула блаженная полуулыбка.
«Сейчас, сейчас! — думала Даша. — Он вроде слегка размяк! Только надо еще и мне подпустить елея…»
— Гриша, ты всегда был круче всех! Даже без брательника! — произнесла она с деланой гордостью. — Тебе и раньше никто слова поперек вякнуть не смел!
Гришка самодовольно ухмыльнулся. Он обожал лесть, пусть и самую грубую.
«Сбежать, сбежать! — стучало в голове у Даши. — Завтра Гриша успокоится, одумается и сам явится мириться! А сегодня он как одержимый. Наверно, ему братва в очередной раз наговорила про меня гадостей! Что он мне в последний раз подарил?.. Ах, да, бриллиантовое колье… Аж в саму Москву гонял своих «шестерок», дикие деньги заплатил… А на что оно мне?! Даже надевать не решаюсь! И не продашь — кто купит?! Это только мой Гриня может себе позволить преподнести обожаемой Дашеньке цацку ценой в состояние… А теперь, Дашенька, изволь получить то, что тебе полагается в нагрузку! Вероятно, кто-нибудь из братков напел Гришке: ты, мол, ради своей шалавы землю грызть готов, на цырлах бегаешь перед лярвой, бешеные баксы выкидываешь на ее прихоти, а родных «пацанов» за каждый рубль спрашиваешь по полной! Нас на бабу променял! А она даже не жена твоя и детей тебе не рожает! Юбочник ты, совсем понятия забыл!.. Ой, и угораздило же меня брякнуть, когда Гришка притащил тот проклятый каталог драгоценностей, что мне нравится колье! Дура! Но ведь не просила я покупать эти камни, не просила! Просто обмолвилась, что красивые они! Гришка сам захотел сюрприз сделать! Сделал… И не простил Дашеньке своей щедрости… Господи, только бы удалось сбежать!»
— Дорогой, останови машину на минуточку, — виновато попросила Даша.
— Зачем?! — окрысился Гришка.
— Мне надо… — девушка притворно потупилась. — Я весь день горячий чай пила, пи-пи хочется, терпения нет…
— Подождешь до кабака! — отрезал он. — Скоро уже приедем!
— Ну, милый, ну, пожалуйста! Я сейчас описаюсь! — по-настоящему жалобно взмолилась Даша.
— Поливай на сиденье! — осклабился Гришка.
Даша прикусила губу. Уловка не удалась. Значит, остается смириться и принять то, что уготовано…
Автомобиль остановился возле небольшого ресторанчика. «Выскочить и кинуться в подворотню? — размышляла Даша. — Бесполезно, догонит Гришка, куда мне с ним тягаться… Догонит и начнет меня «воспитывать» прямо на улице. А это еще стыднее, еще унизительней… Нет уж, лучше я получу свое за закрытыми дверями. Там хоть нормальные люди не увидят, как любовничек «учит стерву уму-разуму». А на мнение братвы вонючей мне плевать, в конце концов!»
Войдя в зал кабака, Даша поняла, что самые худшие ее предположения подтвердились. В заведении, являвшемся скорее баром, чем рестораном, помимо обслуживающего персонала, находились только бандиты и проститутки. Видимо, других посетителей сегодня сюда не пускали. Братву Даша в основном знала: бригадиры, «элита» группировки. Десять человек. И одиннадцатый, конечно, САМ…
Столики бара, составленные вместе, образовывали один большой стол, покрытый длинной скатертью. Парни и девицы сидели за этим столом, чередуясь. Даша насчитала одиннадцать женщин — на каждого пацана по шлюхе. «А я, значит, двенадцатая… — горько подумалось Даше. — Персональная блядь Люпуса…»
Даша замолчала, дрожащими пальцами выхватила из пачки сигарету, прикурила, нервно затянулась.
— Продолжай, — мягко попросил Север.
— Подожди, Север, дай с силами собраться… — Она резко выдохнула табачный дым, помотала головой. — Вспоминать все это мерзко, аж мутит… Давай выпьем еще по одной!
— За тебя! — поднял рюмку Белов.
Они сидели за столом в Дашиной гостиной и хлестали водку, запивая ее портвейном. Смесь была гремучая, однако хозяйка сама предложила именно такое сочетание напитков. Север сначала возразил было: за себя он не опасался, но вот Даша…
— Не переживай, не свалюсь! — усмехнулась она. — Мне сейчас нужно как раз что-нибудь такое, чтобы по башке било, как кувалдой. Я ведь исповедоваться собираюсь, а это все равно что самой с себя кожу сдирать… Боюсь, я даже от такого дикого коктейля опьянеть не сумею!
— Может, тогда не надо ничего рассказывать? — Север сочувственно коснулся пальцами ее щеки. — Может, лучше промолчать? Забыть, выбросить вон из головы?
— Нет уж, расскажу! — заявила Даша упрямо. — Не могу я забыть, сколько ни пыталась — не получается… Мне необходимо хоть раз в жизни выговориться, излить, извергнуть из себя всю эту грязь! Выслушай!.. Пожалуйста…
— Пожалуйста! — улыбнулся Белов. — И не напрягайся так. Я пойму тебя. Мы вроде теперь не чужие.
— Не знаю, как я тебе, а ты мне теперь точно не чужой! — В голосе девушки слышалась истерическая нотка. — Даже если бросишь меня, все равно родным останешься! Сегодняшней ночи я никогда не забуду!
…Страсти в Даше оказалось столько, что хватило бы на десятерых. «Она и вправду месяца полтора постилась, — думал Север в кратких перерывах между объятиями. — А при ее темпераменте это форменная пытка…»
Потребовалось четыре часа, чтобы утолить Дашину жажду. Наконец она в полуобморочном состоянии откинулась на подушки.
— Спасибо, Север… — бессвязно пробормотала она. — Ты даже круче, чем я смела надеяться… Не мужик, а сверхмужик…
— Тебе спасибо, — ответил Белов. — Ты богиня, и не только внешне… Курить будешь?
— Прикури мне, — попросила Даша.
Закурив, Север и Даша некоторое время лежали молча.
— За что же Люпус тебя так мучил? — спросил Белов.
— Чем конкретно?
— Сексуальной голодовкой.
— Ха, если б он только этим меня мучил!.. — зло фыркнула Даша.
— А чем еще?
— Ой, Север, ты действительно хочешь знать?
— Действительно.
— Тогда идем в гостиную, у меня бутылка водки есть, литровая, и пара пузырей портвейна. Хватанем…
— Тебя не развезет?
— Вот еще!.. Да и нельзя слушать мои байки на трезвую голову. Стошнит.
— А спать ты не хочешь?
— Нет. Перевозбудилась. Тело устало, а мозг работает, как пришпоренный. Я сейчас не засну, даже если очень постараюсь. Одевайся, идем…
…И вот они уже минут сорок сидели за столом, употребляя свой бронебойный «коктейль», и не пьянели — ни он, ни она. Даша — потому что чересчур эмоционально реагировала на собственный рассказ, а Север — потому что слишком хорошо настроился на психологическую волну собеседницы. Он жил в данный момент ее чувствами. Таким образом, они оба находились в таком моральном состоянии, когда алкоголь на людей почти не действует…
— О-о, вот и Люпус прибыл со своей!.. — Зигфрид поднялся из-за стола, во главе которого он сидел. — Проходи, брат, — он сделал приглашающее движение рукой, указывая на стул рядом с собой.
Григорий и Даша проследовали через весь бар к отведенным им местам. Люпус уселся по левую руку от Зигфрида, Даша — по левую руку от Люпуса. Гришку отделял от любовницы угол стола.
— Вот и все в сборе! — провозгласил Зигфрид. — Халдей! — рявкнул он через плечо томившемуся за стойкой бармену. — Живо запри входную дверь! Повесь табличку «Спецобслуживание»! Никого не пускать! Сегодня нам больше никто не нужен!
Бармен кинулся исполнять приказ.
— Наш брат Люпус задержался! — продолжал Зигфрид с кривой ухмылкой. — Но я уверен: он уважает нас! Поэтому я думаю, что Люпуса задержали проблемы его женщины! А мы ведь с вами знаем, пацаны, какие у женщин ежемесячно бывают проблемы, верно?!
Бандиты подобострастно заржали, радуясь убогой остроте вожака. Угодливо захихикали и проститутки. Засмеялся и Гришка…
Даша сжалась. Нет, она ничуть не смутилась, мнением о ней всех этих животных девушка не интересовалась ни в малейшей степени. Но поведение Зигфрида и реакция на его поведение Люпуса свидетельствовали: самые худшие ее подозрения в очередной раз подтверждались.
— Впрочем, мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать баб! — оборвал веселье Зигфрид. — У нас сегодня славный день! Мы отбили у противника вот это уютное заведение! Теперь оно наше! И противник сдал нам свою территорию без боя! Из одного страха перед беспощадными солдатами вермахта! Еще одна вражеская твердыня пала! Я поднимаю первый кубок за передовой отряд СС! За бесстрашных и непобедимых бойцов фюрера! За вас, братаны! Хайль Гитлер! — Он вскинул правую руку в фашистском приветствии.
— Хайль, Зигфрид! — хором выкрикнули бандиты, разом вскочив с мест и повторяя гнусный жест главаря.
Дашу невольно передернуло от отвращения. Проститутки, многие из которых пришли на подобное сборище впервые, недоуменно переглядывались, не зная, что им делать. Впрочем, на них никто не обратил внимания. Пацаны снова расположились за столом. Дань традициям банды была отдана. Теперь начинался обычный разгул плоти. Пришло время жрать, глушить водяру и веселиться взахлеб…
Ревела музыка: диск-жокей кабака без перерыва транслировал из местной радиорубки принесенные Зигфридом записи немецких военных маршей времен правления ефрейтора Шикльгрубера. Даша будто одеревенела. Она ела, не чувствуя вкуса еды, пила, не пьянея, и с ужасом ждала уготованного ей «момента истины»…
Зигфрид вскочил, размахивая кружкой пива, из которой во все стороны летели клочья пены.
— Братва! — заорал он. — Выпьем же за рыночную демократию — высшую форму фашизма, до которой не додумался даже великий Адольф!
Братва восторженно взвыла.
— За демократию! За демократию! — нестройно вопили бандиты. — За права человека, за право людей не церемониться с быдлом! Быдло должно сапоги вылизывать людям! И лишь демократия обеспечивает нам это право! Да здравствует демократия!
«Людьми» они считали, естественно, только себя.
— А теперь пусть наши девочки покажут, какие они демократичные и раскованные! — гаркнул Зигфрид, покрывая своим громоподобным рыком все остальные голоса.
Предупрежденные заранее, проститутки выскочили на танцплощадку кабака, значительно расширенную за счет убранных столов и стульев. Под грохот гитлеровских маршей девки принялись отплясывать кто во что горазд, одновременно сбрасывая свои наряды. Кривляние и ужимки голых шлюх выглядели настолько омерзительно, что Даша отвернулась, едва сдерживая тошноту. Не впервые она наблюдала подобную сцену, но привыкнуть так и не смогла…
И вдруг жгучая пощечина ошпарила лицо Даши.
— Что ты кривишься, сука, что ты косорылишься?! — взревел Люпус, сверля любовницу бешеным взглядом. — Или ты лучше этих мандавошек?! Или ты не за деньги со мной трахаешься?! На меня смотри, гадина, мразь!
Он непрерывно хлестал ее то по одной щеке, то по другой — неопасно, но так нестерпимо больно, что слезы фонтаном брызгали из-под Дашиных век. Она чувствовала сошедшиеся на ней оловянные глаза бандитов. Одиннадцать пар мутных звериных глаз.
— Гриша, перестань! — отчаянно закричала Даша. Но она знала: не перестанет…
Люпус схватил ее за волосы, выволок из-за стола и принялся наотмашь лупить по чем попало. Девушка понимала: бьет ее любовник не по-настоящему, едва ли в четверть силы, не калеча и не уродуя. Бьет весьма даже осторожно, и лишь со стороны кажется, что грозный Люпус вот-вот измочалит девчонку в хлам. Понимать-то Даша понимала, но легче от этого понимания ей не становилось.
— Гриша, хватит! Гриша, хватит! — как заведенная, твердила Даша шепотом, чтобы слышал ее только сам Люпус. Он не реагировал.
Наконец бандит приостановил избиение, но сразу с той же яростью принялся сдирать с девушки одежду.
— А теперь ты у меня спляшешь! — ревел он.
Одуревшая от оплеух, Даша и не пыталась сопротивляться. Вскоре Гришка обнажил ее полностью, изорвав и платье, и колготки, и трусики. На Даше остались лишь туфли. Люпус железными лапами сжал талию девушки, легко поднял хрупкое женское тело в воздух и поставил Дашу на стол.
— Пляши, тварь! — проорал он.
И опять Даша знала: она должна танцевать, обязана. Иначе Гришка совсем озвереет, а ствол у него всегда под рукой… Пристрелит, как плюнет, бравируя перед братвой своей крутостью. И на что тогда будет жить Аська, если Даша погибнет?..
Ловя ритм идиотского марша, Даша начала танцевать. Ее выручала природная грация, величавое изящество каждого движения и, конечно, божественная красота фигуры. Даже дубиноголовые пьяные блатняки, даже безмозглые проститутки невольно залюбовались Дашиной пластикой. Впрочем, так всегда бывало и раньше в подобных ситуациях…
Однако глаза Люпуса почему-то налились кровью, набрякли тяжелой пещерной злобой.
— Тва-арь! — вдруг дико заорал он. — Потаскуха! Соска сортирная! Ты перед кем тут выламываешься?! Да ты готова с любым!.. Под любого!.. Кр-р-ы-ыса!
Ярость его была непритворной: видимо, Гришка уже почти не контролировал себя. Он сгреб со стола бокал и с размаху швырнул в Дашу.
— Мочи ее, братва-а-а!
Призыв Люпуса не остался без внимания. Бандиты принялись хватать водочные рюмки и метать их в несчастную танцовщицу. Забава нравилась браткам, но бросить в Дашу что-нибудь тяжелее рюмки не решался никто, даже Зигфрид. Все прекрасно осознавали: стоит причинить девушке хоть сколь-нибудь ощутимый вред, и Люпус сразу очухается. А тогда горе виновнику. Хорошо, если просто смерть…
Даша неумело, нелепо и жалко прикрывалась руками от сыпавшихся в нее «снарядов». В подобное положение она попала впервые и категорически не представляла, как из него выпутаться.
Издевательство остановил сам Гришка.
— Хватит! — Он саданул кулачищем по столешнице, разом развалив надвое один из столиков, составлявших общий стол. «Обстрел» Даши мгновенно прекратился. Повисло зловещее молчание, и лишь динамики продолжали реветь дебильно-чванливыми голосами давно издохших гитлеровцев.
Обстановку разрядил Зигфрид.
— А теперь, пацаны, давайте покажем всему свету, что такое есть настоящие арийские самцы! — прогрохотал он оглушительно. — Глядите, самочки заждались! — Зигфрид широким жестом указал на сбившихся в кучу проституток.
Даша, уже успевшая спрыгнуть со стола, лихорадочно пыталась натянуть на себя обрывки платья.
— А пусть нам «папа» Люпус первый покажет, как надо взламывать лохматые сейфы! — вдруг подал голос кто-то из бандитов. — Пусть на своей принцессе покажет! Или миледи шибко гордая, чтобы всем продемонстрировать, как она любит благодетеля?! Или тебе самому слабо, а, Люпус? Боишься приструнить биксу, а?!
Удар попал в цель.
— Мне слабо?! — осатанело зарычал Люпус. — Я боюсь?!
Он опять схватил Дашу за волосы и выволок на танцплощадку. Шлюхи стайкой шарахнулись назад. Гришка опрокинул любовницу на спину, а сам навалился сверху, спуская брюки.
— Ты что, Гриша?.. Гриша, ты что?.. — ошеломленно повторяла Даша, не вполне веря в реальность происходящего. Не может ЭТО случиться с НЕЙ, не может, и все!!!
ТАКОГО Люпус до сих пор никогда себе не позволял. И Даша была уверена — не позволит! То есть ей даже в голову не приходило, что он осмелится на ТАКОЕ! Ну, излупить напоказ, ну, заставить голой на столе сплясать на потеху братве — ладно, не смертельно! Но чтобы вот так, на виду у всех разложить ее и прилюдно оттрахать, словно обычную шлюху, — нет! Невероятно! Просто бред какой-то!
Парализованная не страхом даже, а безмерным изумлением, Даша почти не сопротивлялась. Люпус вошел в нее легко и принялся остервенело «любить» под одобрительные крики братвы.
Откровенно слабая на передок, Даша тем не менее ни разу не изменяла Гришке, боясь угодить в коллектор. Хотя безмерно страдала от мужского невнимания к ней любовника. Почти все свободное время Люпус проводил в спортзале и в тире, совершенствуя боевые навыки. Сексуально же оттягивался с проститутками в саунах или в номерах, причем обязательно в компании братвы, ибо подобные «мероприятия» являлись обязательным элементом поддержания и укрепления авторитета «папы». Правда, заходил Гришка к Даше чуть ли не ежедневно, но всегда ненадолго, перекинуться парой слов да полюбоваться на свою восхитительную живую собственность. А интимная близость с мужиком перепадала Даше действительно не чаще раза в месяц. Да и то если повезет…
…Теперь, ощутив в себе плоть любовника, Даша наконец осознала случившееся, и ее затрясло. Предельно чувственная, обожающая постельные услады, Даша сейчас не испытывала ничего, кроме острой гадливости.
— Сволочь! Свинья! Предатель! — еле уловимо шипела девушка, изо всех сил сдерживая рвущуюся наружу истерику. — Ты такой же грязный скот, как вся твоя блатня! Ненавижу вас! Ненавижу! Ненавижу!
Слышит ли Люпус ее слова и как воспринимает их, если слышит, Дашу не волновало. А в истинности своих слов девушка не сомневалась и раньше. Да, Гришка такой же грязный скот, как и все остальные бандиты. И так же бесчеловечен, как они, тут Даша не обольщалась. Просто она считала, что для нее Люпус делает исключение, смиряет свое зверство, не проявляет его в отношениях с ней. Просчиталась…
В какой-то момент Даша отключилась. Финала акта публичной «любви» девушка не помнила. Вновь осознала себя уже одиноко лежащей посередине танцплощадки. Даша встала и на подламывающихся ногах отошла к стене. Села прямо на пол, мало заботясь о том, что о ней подумают окружающие. Как сквозь туман, девушка видела братву, остервенело совокупляющуюся с проститутками, Люпуса, который трахал какую-то девку сзади, уложив ее животом на стол… Саму Дашу больше никто не трогал. На сегодня «момент истины» для нее был позади…
… — И ты простила это? — спросил Белов, болезненно морщась.
— Странный ты человек, Север, — грустно, одними губами улыбнулась Даша. — Можно подумать, у меня был выбор: прощать, не прощать. Попробуй я всерьез порвать с Люпусом, он бы просто убил меня. Без проблем.
— Но как ты могла с ним… после этого? — Север невольно передернулся. — Он хоть извиниться удосужился?
— О, да! — Даша недобро усмехнулась. — Извинялся он всегда после своих выходок очень патетично. Целые спектакли разыгрывал. А в тот раз вообще представление устроил…
Просить прощения Гришка заявился на следующий же день. Услышав звонок в квартиру, Даша сразу поняла, что пришел Люпус: он неизменно вызванивал мотивчик «Спартак — чемпион»…
Даша вышла в прихожую.
— Гриша, уходи! — сказала она в дверь. — Уходи, я не открою. Видеть тебя не могу!
— Дашка, впусти меня, умоляю! — с надрывом воскликнул Люпус. — Да, я скотина, пьяная скотина, но позволь мне оправдаться! Даже в суде обвиняемый имеет право на защиту! Дашенька, милая, девочка моя, Христом-богом тебя заклинаю, позволь мне войти! Давай поговорим!
По голосу девушка определила, что Гришка опять под хмельком. «Начала-а-ась вторая серия! — досадливо подумала она. — Блатной надрыв, блатные сопли и сюсюканье! Сегодня Гришенька снова меня обожает! Сегодня он будет слюняво и пафосно объясняться Дашеньке в любви, пылинки с нее сдувать и даже, может быть, оттрахает по-человечески! А потом в течение нескольких ближайших недель обеспечит мне все, что я захочу. Все, кроме единственного, чего я хочу по-настоящему: нормального секса. Хотя хочу ли я теперь секса с Люпусом? После вчерашнего-то? — Даша гадливо поежилась. — Не уверена… Нет, уверена! Уверена, что не хочу!»
— Гриша, нам не о чем говорить, — сказала она. — Уходи, Гриша. Уходи, ты мне омерзителен! — сорвалась на крик девушка.
— Даша, я не один! — тревожно предупредил Люпус.
Девушка посмотрела в «глазок». Гришка действительно пришел не один. Он привел с собой и держал сейчас за шиворот того самого бандита, который вчера подбивал его надругаться над Дашей.
Ситуация складывалась куда более опасная, чем казалось на первый взгляд. Тет-а-тет Люпус мог снести от Даши любые обидные слова. Мог даже смириться с тем, что она его не впускает, уйти и явиться вновь часа через два, выпив покрепче и окончательно разнюнившись. Он бы сел под дверью и принялся слезно молить Дашу о прощении: такое уже бывало. Но вот при свидетеле из братвы Гришка ни за что не спустит любовнице оскорбления. Ведь по их понятиям баба — не человек. И позволять ей распускать язык, поднимать голос на пацана означает потерю всяческого уважения блатных. Вместе с уважением — и авторитета…
Дверь пришлось открыть. Даша молча впустила Люпуса в прихожую. Вслед за собой тот втащил своего спутника.
— Кого это ты приволок? — неприязненно спросила Даша, делая вид, что не узнает Гришкиного братка.
— Его зовут Грюн! — прохрипел Люпус яростно. — Это он вчера меня спровоцировал, чтобы я тебя!.. — Гришка осекся, не решаясь произнести грубое слово.
— Он не виноват, Гриша, — неохотно вступилась за парня Даша. — Ты сам стремился унизить меня как можно больнее. Он просто угадал твои желания и помог тебе решиться… Не трогай его.
Нет, она не жалела Грюна. Просто девушке совершенно не хотелось созерцать тот фарс, который намеревался разыграть перед ней Люпус. Даше хотелось, чтобы Грюн поскорее ушел и оставил ее наедине с Люпусом. Чтобы она побыстрее смогла хоть словесно рассчитаться с любовником за свои вчерашние муки…
— Ну уж не-е-ет! — Люпус сгреб Грюна за грудки. — Он мне за тебя ответит! По полной ответит, клянусь!
Коротко вздохнув, Даша уселась на пуфик. Она поняла: жестокого зрелища не избежать. И приготовилась перетерпеть еще и его. Делать нечего…
— Ну ты, с-сука! — шипел Люпус прямо в лицо Грюну. — Ты бабу мою оскорбил, ты понял?! Замочить тебя за это мало! Ну, давай, схлестнемся вот здесь сейчас один на один, как положено между мужчинами! Ну, согласен?!
Надо сказать, квартира у Даши была довольно шикарной. В частности, ее прихожая представляла собой не закуточек полтора на полтора, как в малогабаритках, а весьма просторный холл размером с небольшой боксерский ринг. Мебели в холле Даша почти не держала. Так что он являлся практически идеальной площадкой для проведения поединка.
— Нет, шеф, не согласен… — затравленно просипел Грюн.
— Почему?! — взвился Гришка. — Я слово тебе даю, слово Люпуса: если одолеешь меня, я тебя круто приподниму! Станешь не простым бригадиром, а старшаком четырех объединенных бригад! Под твоим началом будет двадцать четыре «пацана»! Ты будешь третьим человеком в «семье» после Зигфрида и меня! Будешь контролировать огромный район! И доходы у тебя будут соответствующие! Ну, теперь согласен биться?!
Даша понимала: все, что сейчас сказал Люпус, он сказал для нее. Чтобы происходящее не выглядело в ее глазах идиотской инсценировкой. Иначе, без обещаний, данных Гришкой Грюну, поверить в серьезность схватки простого бригадира с «папой» будет просто невозможно. И Даша не сомневалась: Люпус выполнит обещанное, выполнит тщательно и педантично. Если, конечно, Грюн его побьет. Только вот побить Гришку в драке один на один практически невозможно…
— Так согласен?! — крикнул Люпус сопящему Грюну.
— Нет…
— Почему?! — окончательно разъярился Гришка. — Или ты слову моему не веришь, вошь лобковая?!
— Верю, шеф… Но…
Грюн действительно верил слову Люпуса. Бригадир, да и вся братва знали: если Гришка дает слово, то держит, чего бы ему это ни стоило. Даже если дает слово без свидетелей, как сейчас. Ибо не может же считаться свидетелем баба, в самом-то деле… Но знал Грюн и другое: если он не начнет сопротивляться, то Люпус просто разобьет ему морду, и все. А если Грюн вступит в драку с озверевшим Люпусом, то тот его искалечит. Так как поединок есть поединок. Братве не к чему будет придраться. Примерно так Грюн и объяснил Гришке свой отказ от схватки.
— Ссышь, значит?! — Люпуса аж трясло от бешенства. — Ты ж каратист, мастер, черный пояс! А я обычный блатняк! И дерусь, как в зоне научился! Чего ж ты струсил-то, спортсмен?!
— Ты сильнее меня, шеф… Ведь мы спарринговались, забыл?..
— У-у-у! — безумно взвыл Гришка, закатив глаза. — Ах ты, немчура рассудительный! Все просчитал, фашистская морда!
Не сдерживаясь более, Люпус врезал Грюну правой в лицо. Парня откинуло назад, но Гришка удержал его левой за грудки. Ударил еще раз. И еще раз. И еще…
— Гриша, хватит! — подала наконец голос Даша. — Не заводись, Гриша! Довольно с него…
Люпус послушался. Грюн взглянул на девушку с невольной благодарностью. Физиономия у парня была разбита основательно: обе брови рассечены, нос и губы расквашены, под глазами набухали фонари. Но переносицу Люпус Грюну не сломал и зубов не выбил. «Спасибо телке, — подумал Грюн. — Не останови она шефа, он бы мою харю в хлам…»
— Пошел вон отсюда! — театрально произнес Гришка.
Он взашей вытолкал Грюна из квартиры, едва удержавшись, чтобы не дать ему пинка под зад. Но удержался-таки. Ибо пинок под зад, так называемая «параша», для блатного — оскорбление. А Люпус, несмотря ни на что, оставался идейным блатным.
И опускать своего бойца морально Гришка все же не собирался…
— Ну и что ты этим доказал? — холодно спросила Даша Люпуса, когда на лестнице стихли шаги Грюна.
Гришка рухнул на колени.
— Дашенька, прости меня! — взмолился он. — Дашенька, милая, солнышко мое, орхидея моя, прости ублюдка, пса поганого! Я одним воздухом с тобой дышать недостоин! Но я люблю тебя, Дашенька, больше всего на свете, больше жизни своей вонючей люблю тебя! Да, я урод, чмошник, тля, но нет у меня в мире ничего дороже, чем ты! Будь милосердна, девочка, прости меня!
Он задыхался от искреннего, отнюдь не наигранного раскаяния. Наедине с Дашей Люпус мог обзывать себя такими словами, за которые убил бы любого, кто посмел бы их произнести в его адрес. Но, оправдываясь перед возлюбленной, Гришка испытывал такой мучительный стыд за подлые свои выходки, что старался причинить себе настоящую боль. Ему казалось, он таким образом хоть в какой-то степени искупает свою вину…
— Простить? А куда я денусь?! — горько усмехнулась Даша. — Ведь ты прикончишь меня, коли не прощу!
— Дашенька, что ты говоришь, опомнись! — забормотал Люпус в смущении. — Да я волоска не трону на твоей прекрасной головке! Я не способен!..
На самом деле Гришка знал: если Даша всерьез его бросит, он убьет ее. А потом и себя. Поскольку жизнь просто потеряет для него смысл…
— Ага, то-то ты вчера меня и пальцем не тронул! — зло парировала Даша. — И разве первый раз ты меня прилюдно даже пальцем не трогаешь?! — добавила она язвительно.
— Дашенька, это все братва! — простонал Люпус. — Это они настраивают меня против тебя! Но и ты пойми: я просто обязан поддерживать свой престиж пахана! Иначе сожрут! А после и тобой полакомятся, на хор поставят! Я ведь вижу, они все по тебе сохнут, включая Зигфрида! Если мой авторитет рухнет, ты совсем без защиты останешься! И придет беда! Истрахают, испоганят пацаны красоту твою, из квартиры этой выгонят, по миру пустят! И подарки мои отберут!
— Да подавись ты своими подарками! — выкрикнула Даша, чуть не плача. — Век бы их не видеть!
Григорий, продолжавший стоять на коленях, пришибленно ссутулился. Даша чувствовала, кожей ощущала, как невыносимо он страдает, как мучительно ему стыдно и больно. Но девушка прекрасно понимала: сегодня Люпус попереживает, а завтра опять устроит ей экзекуцию на потеху братве. Сволочь…
— Даша, выходи за меня замуж… — вдруг глухо попросил Гришка.
— А что это изменит?! — вскинулась девушка.
— Это все изменит! — возбужденно воскликнул Люпус. — Сейчас ты кто?! Для братвы, я имею в виду?! Ты — моя наложница. Но не жена! А раз не жена — значит, подстилка, шкурка, тварь! Пойми, я это не от себя говорю, это они так рассуждают! И я иногда просто обязан показывать пацанам, что моя баба знает свое место!
— Сволочь ты! — не сдержалась Даша.
— Да подожди ты, Дашенька, милая! — Гришка так воодушевился, что нимало не обиделся на Дашкины слова. — Если ты станешь моей женой, то отношение к тебе пацанов резко поменяется! Ведь моя жена — это будущая мать моих детей! А значит, я имею право выполнять любые ее капризы! И никто из братвы уже не скажет: Люпус, мол, нас на бабу променял! Выходи за меня, а?..
— Замуж, значит? — Даша встала, подбоченилась. — И с работы я, конечно, должна уволиться, поскольку где же это видано, чтобы супруга блатного «папы» работала, верно?! И приставишь ты ко мне парочку дебилов-охранников, которые будут провожать меня до сортира и обратно да контролировать каждый мой шаг, не правда ли?! И развлекаться я смогу разве что онанизмом, ибо других развлечении для барской жены не предусмотрено! — Она почти кричала.
— Даша, что ты несешь! — Григорий уже сам чуть не плакал.
— Я знаю, что несу! — взорвалась Даша. — Все бандитские жены в нашем городе так живут! Все жены твоих бригадиров! Уж я-то знаю, наобщалась по твоей милости досыта с этими дамами! Только их такая жизнь устраивает, они телки безмозглые, полуживотные! А я от такой жизни с тоски сдохну! Никакие шмотки и цацки не спасут! Шел бы ты, любимый, куда подальше со своей женитьбой!
— И ты только поэтому не вышла за Люпуса? — Белов прищурился.
— Нет, Север, не только поэтому, — грустно улыбнулась Даша. — Не считай меня уж до какой-то степени примитивной. Люпуса я не люблю ни капли. И никогда не любила.
— Чего ж сошлась с ним? Сугубо из-за денег?
— Север! — вспыхнула Даша. — Ну оскорблять-то меня не надо! «Из-за денег»! Я не проститутка! Жратву мне его «шестерки» таскают, еще шмотки для Аськи я принимаю от Гришки, подарки… Но бабки — никогда!
«Между прочим, она опять сказала о Люпусе как о живом, — подумал Белов. — Что за черт?..»
Между тем Даша продолжала:
— Понимаешь, Гришка очень привлекал меня как мужчина в первые месяцы нашей с ним связи. Но потом это прошло. Бесследно. Навсегда.
— И ты столько лет ублажала его фактически через силу? — не спросил, а скорее посочувствовал Север.
— Не совсем, но… Да и выбора не было, — пожала плечами Даша. — Но выйти замуж за немилого мужика — нет уж! Тут я вроде Аськи! Та же кровь!
— Не надо про Аську, — укоризненно покачал головой Белов. — Как бы там ни было, ты ее все же продала. И именно немилому ей мужику!
— Ой, Север, тут другое… — потупилась Даша. — Я ее просто просила потерпеть год-два. Просто потерпеть! Я дольше терпела!.. Давай сейчас не будем об этом, ладно?
— Ну давай. — Север ехидно фыркнул. — Давай вернемся к твоему повествованию. Итак, ты отвергла соблазнительное предложение Люпуса, поскольку боялась сильно заскучать в замужестве…
— Север, не передергивай! — воскликнула Даша страстно. — Ты же только что слышал мое объяснение! Зачем опять обижаешь?!
Дашино возмущение было настолько искренним, что Белов поневоле смягчился.
— Извини, это я из-за Аськи, — пояснил он. — Она ведь девочка совсем, чистая душа, а ты пыталась заставить ее торговать собой… Нехорошо. Жестоко.
— А я, по-твоему, торговала собой?!
— В определенной степени. И тебе было тошно, ведь было?
— Было… — тоскливо подтвердила Даша. Она почти успокоилась.
— Вот видишь. Проституция, даже неявная, порой и взрослым женщинам невыносима! А уж детям типа Аськи…
— Ты прав… — кивнула девушка. — Аську я чуть не погубила, хоть и против собственной воли… Но сама же я окончательно ведь не продалась! Ведь не пошла же я за Люпуса?!
Она смотрела на него так, будто от его ответа зависит по меньшей мере ее жизнь.
— Боюсь, ты не пошла за него только из страха быть под вечным домашним арестом. — Белов грустно усмехнулся.
— Чушь! — Даша опять возбудилась до крайности. — Чушь ты несешь, чушь, чушь!.. Знаешь… — вдруг произнесла она задумчиво, — а вот за тебя, Север, я бы вышла замуж, не колеблясь ни секунды… — Даша мечтательно закатила глаза. — Даже если б была твердо уверена, что ты запрешь меня в четырех стенах и заставишь целыми днями сидеть одну, без книг, телевизора, видака или там компьютера с Интернетом! — выпалила она единым духом.
— Что?! — Белов вздрогнул.
— Да, Север, я согласилась бы! — заявила Даша с вызовом. — С одним только обязательным условием! Чтобы ты каждый вечер и каждую ночь был рядом со мной, и рассказывал бы мне, как ты провел день, и мы обсуждали бы твои дела, и советовались бы, и спорили, пусть бы даже ссорились, но потом мирились и любили друг друга! Вот бы было счастье!
— Ты бы сдохла от скуки… — машинально произнес Север, чтобы хоть что-то сказать.
— Ни фига! — выкрикнула Даша азартно. — Я бы днем не скучала! Я тебя бы ждала, а это само по себе не скучно!
Белов отвел глаза.
— Ну, я предложения тебе пока не делаю…
— Меня вдохновляет это «пока»! — улыбнулась Даша.
Под внимательным, чуть насмешливым и одновременно поощряющим взглядом девушки Север слегка растерялся. Он не знал, что говорить. Да, Даша божественно хороша собой, божественна в постели, но… Но ведь этого всего еще недостаточно. Да и не шутит ли она часом?..
Не дождавшись ответной реплики, Даша притворно рассмеялась. Но обида в этом смехе сквозила нешуточная…
— Да успокойся ты, Север! — бросила девушка с наигранным пренебрежением. — Не напрашиваюсь я к тебе в жены, если не хочешь!
— А может, хочу! — Белов вдруг пристально посмотрел в ее фантастически красивое лицо. — Может, очень хочу, но боюсь признаться!
Даша дернулась, как от пощечины. Замерла и уставилась на собеседника немигающими глазами.
— Север, ты серьезно?! — пробормотала она, запинаясь. — Хочешь жениться на такой дряни, как я?..
— Почему это ты дрянь?! — вскинулся Белов.
Даша медленно поднялась из-за стола, подошла к окну, откинула штору и застыла спиной к Северу, словно решила полюбоваться на ночной город.
— Я дрянь… — сказала девушка глухо. — Грязная похотливая самка… И гожусь в жены только мерзавцу вроде Люпуса… Другого недостойна…
— А кто тебе сказал, что страстность — это плохо? — иронично полюбопытствовал Белов. — Люпус? Ну так он, выходит, просто дурак.
— Ненавижу его! — взорвалась Даша. — Пусть теперь хоть озолотит меня, ненавижу и всегда ненавидеть буду!
— Ты о нем, как о живом… — высказал наконец свое недоумение Север.
Даша несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, как перед прыжком в воду.
— Север, я должна признаться… — выговорила она неузнаваемо севшим голосом. — Я обманула тебя, Люпус жив. Убил ты сегодня Зигфрида…
Север едва со стула не свалился.
— Ты точно знаешь?!
— Точно… Люпус в это время был у меня. По первому зову примчался…
— Но Даша, я же абсолютно уверен: ты не врала, когда говорила, что я нарисовал портрет Люпуса! — воскликнул Белов.
— Я так не говорила, — возразила девушка, не оборачиваясь. — Я говорила: лицо на портрете точь-в-точь как у Люпуса. Это правда. Люпус и Зигфрид — братья-близнецы…
«Теперь понятно, почему я постоянно чувствовал исходящую от нее фальшь, — подумал Север. — Она обманывала меня… Но зачем?»
— Север, я все тебе сейчас объясню! — заторопилась Даша, будто прочитала его мысли. — Ты поймешь меня, я уверена!
— Излагай, — предложил Белов холодно.
…Мать Зигфрида и Григория была немкой, а отец — украинцем, заблатненным сыном настоящего бендеровца, высланного вместе с семьей из Львовской области после Великой Отечественной войны. Близнецов разлучили в раннем детстве: их родители разошлись и поделили детей. Гришка достался отцу, а Зигфрид — матери. Братья даже не подозревали о существовании друг друга, пока, уже взрослые, не встретились случайно на каком-то бандитском сходняке. И почувствовали неодолимое взаимное притяжение. Познакомились, выяснили общую родословную и решили объединять свои группировки в одну. Произошло это всего полтора года назад. Тогда Зигфрид в порыве братской любви и передал Гришке половину акций пивзавода, владельцем которого являлся, и сделал себе точно такую же наколку, как у Люпуса. Григорий же взялся привить бойцам Зигфрида, бывшим спортсменам, истинный блатной дух и превратить их в настоящий уголовный спецназ. В чем и преуспел — благо его собственные бойцы были лучшими из всех, кого Григорий смог найти в городе.
Поделив акции пивзавода, близнецы настрочили по завещанию, где каждый на случай своей смерти отписывал все наследство другому. Таким образом, братья как бы уравнялись в правах. Но вот функции Зигфрида и Люпуса во вновь созданной преступной структуре сразу определились как различные. Зигфрид с его немецкой расчетливостью, воспитанной в нем матерью, стал главным стратегом банды. Гришка остался вожаком боевиков, ибо он являлся боевиком по самой своей природе.
Однако первое время, пока «быки» обеих группировок не сдружились, не обрели взаимного доверия и не слились в единую «семью», близнецы были очень озабочены тем, чтобы братва их не путала. Зигфрид сначала даже накладную бороду носил…
— Зачем накладную-то? — недоуменно перебил Север Дашу в этом месте ее рассказа.
— Своя у него черная, как моя жизнь, — горько усмехнулась девушка. — А он так хотел походить на «белокурую бестию»…
— Глупость какая-то! — Белов гадливо передернулся.
— Блажь, — коротко пояснила Даша. — Идефикс.
— А почему Аська не знала о родстве этих двоих? — поинтересовался Север.
— Люпус просил не распространяться, я и не говорила сестренке… Гришка почему-то стыдится своей немецкой крови, а Зигфрид, наоборот, всегда ею чванился.
— Ясно… Ладно, Даша, все это, конечно, весьма интересно и познавательно, но объясни мне наконец, зачем ты меня обманула. Зачем сказала, что убил я Люпуса, а не Зигфрида? Какой тебе резон врать? — Белов буквально сверлил девушку взглядом.
— А ты не понимаешь? — Даша вымученно улыбнулась. — Хорошо, я объясню… Признаюсь в позоре своем, если в тебе чуткости ни на грош!..
— В позоре? Да в каком позоре, Даша? — Север был окончательно сбит с толку.
— В похоти своей! — выкрикнула она отчаянно. — Да, я страшно захотела тебя, едва только увидела! Аська права, я с первых же минут начала тебя клеить! И с первых же минут поняла: мужик ты благородный! И можешь не поддаться мне, зная, что Люпус жив и что за измену ему мне грозит коллектор!
— Теперь понял… — Белов дернул щекой. — Но в чем тут твой позор, Даша?
— А разве не позорно быть похотливой хрюшкой?!
— Бо-оже… — выдохнул Север. — Ты из какого детсада, девочка? Даша, тебе тридцать шесть лет, пора бы уж расстаться с подростковыми комплексами!
— Подростковыми?.. — изумленно переспросила Даша.
— Именно! — воскликнул Север убежденно. — Пора взрослеть, Даша! Пойми ты: страстная женщина — это для мужика подарок судьбы! Ты гордиться должна своим темпераментом, а не стыдится его! Ты ж не шлюха, чтобы стыдиться себя! И не убожество фригидное! Ты просто настоящая Женщина!
Даша смотрела на него во все глаза.
— Ты правда так думаешь, Север? — спросила она еле слышно.
— Не сомневайся! — отрезал Белов.
— Я и сама когда-то так думала, но Гришка…
— Идиот твой Гришка! Инфантильный блатняк! Полудурок!
Негодовал Север совершенно искренне. Это ж надо, рассуждал он, довести невообразимо красивую и восхитительно чувственную бабу до такого маразма!
— Север, а ведь я догадывалась, какого ты мнения о женщинах… и о сексе, — призналась вдруг Даша. — Твое поведение в постели и после… Я впервые за много лет не чувствовала себя униженной!
— А чего ж напраслину на себя возводила?
— Я догадывалась, но боялась верить! — вспыхнула Даша. — Слишком часто… да каждый раз Люпус меня так или иначе пресмыкал в подобных ситуациях! А ты… Знаешь, я никогда в жизни никого не любила, кроме Аськи. Ну, может, еще родителей, но это было настолько давно… И я даже не представляла себе, как можно любить чужого человека! Именно не просто хотеть, а любить! А ты, Север… ты сегодня показал мне, что можно…
— Дашка! — Белов тряхнул головой, будто отгоняя бредовую идею. — Ты что, в любви мне объясняешься?!
— Наверно… Я не знаю! — сорвалась было на крик Даша, но тотчас взяла себя в руки. — Пойми ты, я не знаю, какая она, любовь… Но то, что я чувствую к тебе… Это огромная нежность, благодарность… всю меня целиком охватывающая благодарность! А от нежности я просто захлебываюсь!
— Дашка, милая, идем спать… — Север не хотел показывать девушке своего состояния, но он определенно оробел от Дашиной патетики. — Мы уже пьяные оба, еще наговорим друг другу высокопарностей, завтра неловко будет… Идем спать!
— Идем! — улыбнулась Даша. — Представляешь, за десять лет моей связи с Гришкой мы ни разу не спали вместе! Я имею в виду не в сексуальном, а в обычным смысле!
— Забудь ты наконец Гришку! — бросил Север досадливо.
— Неужели ты ревнуешь, Север?! — глаза Даши вспыхнули.
— Ревную! — буркнул Белов, отворачиваясь.
— Я его забуду! — торопливо заверила Даша. — Я счастлива буду никогда больше его не вспоминать! Но, Север… Я тебя умоляю, богом, чертом заклинаю: избавь меня от Люпуса!..
Проснулись они под вечер, когда уже темнело. А едва проснувшись, Даша немедленно проявила любовную инициативу. Но на сей раз она не была такой жадной, как накануне: постельные забавы заняли не больше часа. Северу было настолько хорошо, что он чувствовал себя почти счастливым. А Даша — та просто вся светилась от еле сдерживаемого восторга.
— Люпус сегодня не заявится? — спросил Белов за завтраком, более напоминавшим ужин.
— Вряд ли, — покачала головой Даша. — Когда ему вчера позвонили и сообщили, что Зигфрид убит, Гришка сорвался от меня как ошпаренный. Слова не сказав. Но потом позвонил…
— Сам? — перебил Север. — Ты вроде говорила…
— Я обманывала. Ты знаешь, почему… — потупилась Даша. — Нет, Люпус сам звонил. Сказал, что будет искать киллера и заказчика, разборки предстоят. Посетовал: увидимся, мол, не скоро… Да, кстати, Север, почему ты не добил Кардана?
Белов помрачнел.
— Кардан был садист. Он не заслуживал легкой смерти. Я сделал так, чтобы подыхал он долго. В муках.
— Ну и зря ты так сделал, — спокойно возразила Даша. — Кардан ведь в себя пришел, прежде чем умереть. И сообщил подоспевшему Люпусу, что братву пострелял некий Колдун, личность небезызвестная… Север, ты и правда тот самый Колдун, из блатной легенды?
— А ты слыхала легенду?
— От Люпуса. Он ей, кстати, верит.
— Верит мистической байке? — Белов откровенно иронизировал.
— Не-ет, — покачала головой Даша. — Верит, что существует человек, способный создать вокруг себя мистическую байку. Но ты не ответил.
— Тот ли я Колдун? Да, тот самый. А разве это важно?
— Важно! — В голосе Даши послышалось беспокойство. — Теперь Люпус знает, кто ты. И сделает выводы.
— Выводы? — Север никак не мог избавиться от насмешливого тона.
— Именно! — видно было, что Даша заволновалась всерьез. — Гришка по-своему весьма умен. Он начнет искать мотивы твоих действий. А какие могут быть мотивы у канонического Колдуна, если всем известно, что за деньги он не убивает? Только один мотив, опять же канонический: защитить беззащитных. Въезжаешь?
— Похоже, въезжаю, — встревожился Север. — Твоему Гришке остается лишь спросить себя: кто в нашей ситуации самый беззащитный? Ответ очевиден: Анна!
— Вот-вот, особенно если учесть исчезновение Хряка и иже с ним! — Даша задрожала. — Боюсь, Люпус уже обо всем догадался! Недаром же он вчера послал ребят выяснять, куда запропастилась Аська! И даже предупредил их: осторожнее, вы можете нарваться на Колдуна, будьте готовы!
— Подожди, ты знала, что те парни приедут? — напрягся Белов.
— Знала… — подтвердила Даша виновато. — Но я не могла тебя предостеречь, Север! Люпус звонил позже, чем ты, а я ведь даже телефона твоей квартиры не знаю!
— Да я не о том, Даш… — Север махнул рукой. — Тут к тебе нет претензий. Но почему ты ночью мне ничего не сказала?
Даша вспыхнула, отвернулась. Ее губы тряслись.
— Я так хотела тебя, Север… Стыдно, конечно, но все остальное из головы вылетело… — почти беззвучно прошептала девушка. — А после… Воспоминания захлестнули… Да и напилась…
В искренности ее смущения сомневаться не приходилось. Белов мягко улыбнулся.
— Ерунда, Дашка! Надеюсь, еще не поздно. Надо только срочно позвонить Анне.
— Аппарат в холле… — Даша всхлипнула, безотчетным, но изумительно грациозным движением смахнув слезы с ресниц.
— Знаю, — кивнул Север.
Он вышел и через пару минут вернулся.
— Дозвонился?! — вскочила с места Даша.
— Да. Там все в порядке, — поспешил успокоить ее Белов. — Аська ни на миг не отходит от Олега. Я предупредил, чтобы она из дома — ни шагу. Все необходимое я сам буду им с Олегом покупать и приносить.
— А что тебя выследят, ты не боишься?
— Нет.
— Почему?
— Ты же знаешь легенду о Колдуне.
— Да, в ней говорится, что Колдуна невозможно опознать. Так это правда?
— Правда. И давай не углубляться, я потом все объясню. Скажи лучше, как конкретно Люпус станет искать Анну? У тебя спросит, где она?
— Нет, у меня не спросит, обойдется без меня. Он просто прикажет искать Аську всем городским браткам. Вознаграждение назначит за ее поимку. Пацаны и начнут шустрить…
— Ну, это не опасно, пока Анна из моей квартиры не вылезает, — вставил Север.
— А в крайнем случае Гришка задействует милицию, — продолжала Даша. — Сольет через прикормленных ментов информацию, будто Аська замешана в чем-то криминальном… Ой, Север, смотри! — вдруг в ужасе выкрикнула девушка, указывая на окно.
Белов глянул и обмер…
На улице уже стемнело, но свет в комнате Даша еще не зажгла и шторы не задернула. Прилегающая к дому площадь, освещенная не только тусклыми уличными фонарями, но и горящими окнами жилых корпусов, видна была, как на ладони. Посередине площади, прямо над люком, куда Север вчера сбросил трупы бандитов, стоял грузовик-фургон. А возле него отирались ладные ребята, отнюдь непохожие на работяг, проверяющих состояние очистных сооружений.
— Ты понимаешь, что это значит, Север?! — воскликнула Даша. — Там парни Люпуса! Они приехали мертвецов своих достать из коллектора!
— Узнаешь кого-нибудь из пацанов? — спросил Белов, кивая на окно.
— Да! Вон тот, у кабины, — Варлам, верный пес Гришки! Они сидели вместе, Варлама в петухи опустить хотели, а Люпус не позволил!
— За что опустить? По беспределу? — полюбопытствовал Север.
— Да нет, «по понятиям», — усмехнулась Даша. — Варлам «тестомес», — она брезгливо скривилась. — Влетел за изнасилование третьеклассника. И если б не Люпус…
Белов ненадолго задумался. Канализационная шахта, в которую он намедни сбросил убитых, была неглубокой и относительно сухой. Собственно говоря, коллектором как таковым она не являлась. Значит, крыс там мало, и они вряд ли успели сильно обглодать тела покойников. С прошлой ночи не так много времени прошло…
— А почему Люпус не прислал их, — Север опять кивнул на окно, — вчера, как ты думаешь? Ведь он наверняка догадался, что отправленные им за мной парни погибли, раз они не вышли на связь…
— Вероятно, Гришка побоялся, что ты устроишь засаду, — предположила Даша. — Людей своих пожалел.
— Да, наверно, — согласился Север. — Но ситуация осложняется. Среди жмуров — Хряк и остальные, убитые в квартире Анны. И если Люпус предъявит их трупы ментам, а те вскроют Аськину хату да найдут в ней кровь и отпечатки пальцев погибших братков, то над твоей сестренкой, Даша, повиснет статья… Эх, не все я вчера за собой подчистил у Ани, каюсь!
— А почему не все подчистил?! — Даша не упрекала, она откровенно перепугалась.
— Каюсь… — повторил Белов, удивляясь про себя явно неадекватному испугу собеседницы. — Но ты не волнуйся! Вот сейчас уберется Варлам со товарищи, я схожу и подчищу…
— Куда сходишь?! К Аське?! — похоже, Даша испугалась еще больше. — Не ходи туда, Север! Я умоляю тебя, не ходи! Я уверена, там тебя уже ждут!
— Кто, менты?
— Нет, бандиты! Гришка не дурак, наверняка догадался послать к Аське своих бойцов Колдуна подстеречь!
— Не думаю, — покачал головой Белов. — Откуда Люпусу знать, что я не все подчистил на хате?
— Да Варлам, например, сегодня сходил и проверил! — От страха глаза Даши, и без того большие, теперь, казалось, увеличились еще вдвое и занимали пол-лица.
— Вряд ли, — отозвался Север. — Незачем ему было поручать Варламу такую проверку.
— Ты не знаешь Гришку! А я знаю! — В голосе Даши звучало отчаяние. — Не ходи туда, Север! Тебя убьют!
— Надо сходить, Дашка. Понимаешь, надо! Раз уж я взялся вытаскивать Анну из петли, то уж под статью не подставлю. И все. И закрыли тему, — закончил Белов мягко, но непреклонно.
По щекам девушки покатились две крупных слезы.
— Убьют же тебя, Севе-ер!.. — совершенно по-бабьи жалобно провыла Даша.
После отъезда с площади возглавляемых Варламом бандитов Север выждал еще часа три — до наступления ночи. Все это время Даша буквально места себе не находила. Она то застывала, как статуя, сидя за столом, то вскакивала и принималась метаться по комнате, заламывая руки. Но отговаривать Севера от его замысла больше не решалась.
— Все, мне пора, — сказал наконец Белов.
Он поднялся со стула и проследовал из гостиной в спальню, где оставил свою боевую «сбрую». Надел ее на себя, несколько секунд поупражнялся перед зеркалом в выхватывании револьвера. Оставшись удовлетворенным своей боеготовностью, вышел в холл.
Там его ждала Даша, облаченная в джинсы и легкую черную кожаную куртку, обутая в кроссовки. Волосы она собрала в хвост и туго подвязала ленточкой на затылке. Словом, выглядела вполне готовой к дальней дороге.
— Ты куда собралась? — нахмурился Север.
— С тобой! — решительно, но со слезой в голосе заявила Даша. — В меня эти сволочи стрелять не решатся!
Она была близка к истерике.
— Даш, ты совсем одурела? — спокойно поинтересовался Белов, склонив голову набок.
— Почему это?! — возмутилась Даша.
— Да потому! — Север фыркнул. — Во-первых, я уверен, что на Аськиной хате никого нет, и незачем тебе туда тащиться. А во-вторых, если там даже кто-то есть, то ты мне только мешать будешь!
— В меня они стрелять не решатся! — повторила Даша упрямо и надрывно.
— Да они сгоряча и не узнают тебя! Шмальнут не глядя! — воскликнул Север с деланным весельем. — И мне придется прикрывать тебя собой! Ты просто подставишь меня, не врубаешься?! Очнись, Даша! — Он щелкнул пальцами перед ее глазами.
Девушка тряхнула головой, приходя в себя. Истеричное выражение медленно сошло с Дашиного лица, взгляд прояснился.
— Да, ты прав, наверно… — через силу произнесла Даша. — Я что-то не то… Но, Север, пообещай мне быть предельно осторожным? Даешь слово?!
— Обещаю быть предельно осторожным, — улыбнулся Белов. Он не очень-то верил в возможность засады на квартире Анны.
— Поклянись остаться живым! — потребовала Даша.
— Поклясться не могу, — вздохнул Север. — Но и ловить грудью свинец не собираюсь, не волнуйся.
— Ладно, иди, — сказала Даша глухо. — И позвони мне, когда закончишь там…
…Слежки за Анькиным подъездом не было — это Север определил точно. Он поднялся на нужный этаж. Замер, как и вчера, возле соответствующей двери, прислушался. И мгновенно осознал: Дашка не зря психовала…
— Да не придет он сюда, Артур, не придет, — доносился из-за двери негромкий грубый голос. — Не такой уж он дурак, этот Колдун! Зря штаны просиживаем. Надо ментов подключать, пусть телку ищут, они ее скорей найдут, а она и киллера нам сдаст…
— Заткнись, Бурбон! — перебил его другой голос, звучавший резко, но еще тише, чем первый. — У Колдуна, говорят, слух волчий! Еще засечет нас, если появится…
Бандиты замолчали.
«Слух у меня не просто волчий, братки! — усмехнулся про себя Белов. — Слух у меня вроде радара! И натравить на Анну ментов я вам не дам, пацаны! Зря вы сюда пришли!..»
И вдруг Севера будто толкнули: он явственно ощутил, что из квартиры напротив, к которой Белов стоял спиной, его разглядывают через «глазок».
Север как-то сразу понял: это вовсе не соседи любопытствуют, там тоже засели бойцы Люпуса. «Что делать? — подумал Белов. — Уходить или провоцировать схватку? Уходить нельзя: Аська… Значит, провоцировать».
Нарочито неторопливо достав ключи от Аниного жилища, Белов сделал вид, что выбирает нужный. Сам же незаметно для наблюдавшего за ним в «глазок» бандита вытащил из кобуры револьвер. Держа оружие на уровне живота и прикрывая ствол туловищем от взгляда люпусовского «быка», Север продолжал демонстративно позвякивать ключами. Он понимал: сквозь двери в него стрелять никто не станет, ибо обе двери — стальные. Конечно, просадить их насквозь из автомата или пистолета-пулемета несложно, но вряд ли резонно: пули в значительной степени потеряют убойную силу, да и срикошетить могут, искалечив при этом самого стрелка.
Невыносимо медленно ползли секунды. «Блатные должны убедиться, что я именно тот, кого они ждут, — размышлял Север. — И начать действовать… Ну, начинайте же!»
Он весь превратился в слух. И услышал-таки то, чего обычный человек не смог бы услышать никогда…
Из-за двери квартиры, находившейся за спиной Белова, донесся почти бесшумный щелчок включаемой рации.
— Внимание, пацаны! — зашептал в переговорное устройство Гришкин боец. — Клиент появился, я его вижу. Артур, что делать?
— Это точно он? — вопросил из квартиры Анны голос Артура.
— Точно. Он отпирать телкину хату собирается, с ключами возится.
— Завалить сможешь?
— Запросто. Резко распахну дверь — и очередью…
— Действуй, Чалый. Остальным занять исходные позиции! — распорядился Артур. — И не высовываться пока никому! Колдун — не сявка, положит враз!
«Ну вот, сейчас меня убивать будут, — удовлетворенно констатировал про себя Север. — Давай, Чалый, вперед и с песней! Но что это за «исходные позиции» такие?»
Впрочем, на этот вопрос Белов немедленно получил ответ в виде крадущихся шагов, донесшихся сверху и снизу. «Три человека двумя этажами выше, три человека двумя этажами ниже, — отметил Север. — Нижние зашли с улицы, верхние слезли с чердака. Обложили, гады…»
…Чалый действовал умело и практически беззвучно. Не скрипнув, не лязгнув, стальная дверь стремительно распахнулась. Дуло пистолета-пулемета нацелилось в спину Белову.
Однако Север не дремал. Дверь еще только открывалась, а он, ни секунды не мешкая, просунул правую руку, сжимавшую револьвер, под мышку левой. Чалый не успел спустить курок, как Север, не оборачиваясь, выстрелил дважды. Удары свинца отшвырнули бандита в прихожую.
Белов молниеносно развернулся на сто восемьдесят градусов, готовый третьим выстрелом завалить напарника Чалого, если таковой имеется. Напарник имелся, но прикончить его Север не успел: парень, потрясенный мгновенной гибелью приятеля, сразу же метнулся из прихожей внутрь квартиры, под прикрытие стены. Север увидел лишь мелькнувшую камуфляжную куртку бандита.
— Хрен с тобой, потом достану, — неслышно пробормотал Белов. — А вот братки, что на лестнице, те опасны… Надо их валить, пока не очухались, в клещи не взяли…
Но Север недооценил Артура: малый отличался способностью быстро и правильно оценивать ситуацию. Уловив хлопки чужих выстрелов, пусть негромких, но произведенных явно не из пистолета-пулемета с глушителем, Артур тут же понял, в чем дело.
— Пацаны, Колдун Чалого грохнул! — зашипел он в рацию. — Атакуйте его одновременно! Размочите его в хлам, чтобы клочья летели! Это приказ!
Артур находился в прихожей квартиры Анны, и Север, не напрягаясь, различал каждое произнесенное бригадиром слово.
Топот шести пар ног по лестнице свидетельствовал: приказ Артура усвоен и принят к исполнению.
Север шагнул к двери Аниного жилища, вставил в замочную скважину ключ и, повернув его вполоборота, оставил торчать. Теперь Артур и Бурбон были блокированы, ибо отпереть дверь изнутри им бы не удалось. «Двоих отсек, с ними позже разберусь, — подумал Белов. — С семерыми другими справиться бы…»
Он одним длинным скачком пересек лестничную площадку, разом оказавшись в той квартире, в которой валялся труп Чалого.
И тотчас туда, где Север только что находился, с верхнего и нижнего лестничных пролетов хлынул целый ливень свинца: это бандиты, едва достигнув подходящих для стрельбы точек пространства, немедленно открыли огонь, даже не взглянув, на месте ли их живая мишень или нет.
Север притворил дверь, дабы избежать рикошетивших пуль.
Впрочем, огонь скоро прекратился.
— Ша, пацаны, шабаш! — крикнул кто-то из стрелявших, и очереди стихли.
«Сегодня люпусовцы вооружились «трещотками» с глушаками, чтобы зазря не шуметь, — отметил Белов. — Грамотно…»
— Пацаны, у кого ключ от хаты напротив телкиной? — прозвучал голос того же бандита, который распорядился прекратить огонь. — Колдун там!
— Ключи у Артура, — отозвался другой боец.
— Артур! — позвал бригадира по рации первый. — Нужен ключ от хаты, где Чалый с Винтом!
— Я выйти не могу, Колдун нас запер! — отозвался Артур. — Выпусти меня, Разгон!
— Сейчас спущусь…
Север понимал: надо бы пугнуть блатных, не позволить им выпустить Артура и Бурбона. Но сначала нужно обезвредить засевшего в квартире Винта: негоже оставлять его в тылу. Белов слышал доносившееся из комнаты тяжелое дыхание бандита. Трусит, сволочь. Однако очередь в спину всадит за милую душу, стоит только отвлечься…
Север решил использовать против Винта свой старый трюк. Левой рукой ухватив мертвого Чалого за шиворот, Север поставил труп стоймя и, протащив его пару шагов, резко выставил из-за угла прихожей.
Реакция Винта последовала тотчас же. Перепуганный и взвинченный до предела бандит рванул гашетку пистолета-пулемета, едва только увидел человеческую фигуру. Разбираться, чья она, Винту было некогда. В Чалого ударила струя свинца.
Не высовываясь из-за стены, Север просунул ствол под мышку трупа и выстрелил четырежды, ориентируясь на стрекот «трещотки». Громкий шлепок грузного тела об пол свидетельствовал: Белов не промахнулся.
Выпустив иссеченного пулями Чалого и выждав секунду-другую, Север высунулся, чтобы взглянуть на Винта. Он был мертв: все четыре пули поразили его в грудь.
Перезарядив револьвер, Белов шагнул к выходу из квартиры. Он глянул в дверной «глазок» лишь на мгновение — чтобы братки, уже занявшие лестничную площадку этажа, не засекли наблюдение, — но успел заметить все, что хотел. Пятеро пацанов держали на прицеле дверь, за которой находился Север. Шестой, Разгон, отпирал квартиру Анны.
Белов бесшумно отступил из прихожей, по дороге подобрав пистолет-пулемет Чалого. В комнате Север обезоружил и убитого Винта. Правда, магазин его «трещотки» пришлось отсоединить, ибо Винт израсходовал две трети патронов. Почти пустой рожок Север заменил запасным, найденным у мертвеца.
Теперь предстояло самое главное: перебить оставшихся бандитов. План Белова был прост: одурачить Разгона и иже с ним точно так же, как он одурачил Винта. Входную дверь квартиры Север на замок не закрывал, хотя блатные не сомневались в обратном. Этим Белов и решил воспользоваться.
Отперев квартиру Анны, Разгон сделал приглашающий жест рукой.
— Выходите, братва!
Первым через порог шагнул Артур, обеими руками державший пистолет-пулемет, направленный дулом вверх.
— Колдун не высовывался? — спросил бригадир. Голос его звучал тревожно, а вопрос — откровенно глупо, поскольку Артур и сам прекрасно знал, что Колдун пока не высовывался из своего убежища. Видно было, что бригадира охватил почти мистический страх перед ирреально неуязвимым противником.
— Не, не высовывался, — с кривой усмешечкой ответил Разгон. — Там сидит, — движением головы он указал себе за спину.
И вдруг в дверь квартиры, где прятался Север, изнутри с силой ударило что-то тяжелое. Дверь, открывавшаяся наружу, резко распахнулась. Из-за нее вывалился мужик, одетый, помимо штанов и ботинок, лишь в майку. Еще на шее у мужика болталась толстая золотая цепочка.
Чуть только в дверном проеме показалась человеческая фигура, пятеро бандитов открыли огонь. Отброшенный ударами пуль, мужик отлетел обратно в прихожую. Стрельба прекратилась.
В прихожей и вообще в квартире было темно, поэтому люпусовцы не могли разглядеть, в кого они попали. Да и времени бы им не хватило что-либо сообразить…
…Стащив с Винта камуфляжную куртку, Север ухватил убитого за золотой «ошейник» и за брючный ремень, вынес в прихожую, раскачал. И метнул тело по направлению к выходу из квартиры. В полете труп принял вертикальное положение. Лицом, грудью, брюхом он вмазался в дверь, с ходу растворив ее. И тотчас мертвеца встретил свинцовый смерч…
Сам Белов отскочил за угол прихожей сразу после того, как плоть Винта соприкоснулась с дверью. А отскочив, мгновенно подхватил с пола оба пистолета-пулемета, заранее подготовленных к боевой работе…
… — Идиоты! — взвизгнул Артур, едва бандиты начали стрелять. Он моментально отпрыгнул назад в квартиру Анны, буквально вбив туда собою и стоявшего на пороге Бурбона. Бригадир торопливо захлопнул дверь.
— Почему, бугор?! — недоуменно взревел Бурбон, еле удержавшись на ногах.
Ответить Артур не успел. Да ответа уже и не требовалось. Ибо блатные как раз перестали стрелять. И тотчас из-за угла прихожей, за которым прятался, выступил Север. Не замеченный в темноте люпусовскими бойцами, он открыл огонь с обеих рук из двух трофейных стволов с глушителями, практически мгновенно положив всех шестерых врагов. Их предсмертные крики стали лучшим ответом на вопрос Бурбона.
— Я сразу понял, что появившийся из той хаты человек — Винт! — воскликнул Артур. — Только этот идиот мог додуматься нацепить на себя перед акцией золотую цепь!..
Бросив опустошенные пистолеты-пулеметы, Белов спокойно вышел на лестничную площадку. Снял с пояса Разгона уцелевшую рацию, подал сигнал вызова.
— Артур, ты слышишь меня, я знаю, — произнес Север в передатчик. — Это Колдун. Отзовись.
— Чего тебе надо, сука?! — прошипел бригадир.
— А ну завязал базлать! — приказал Белов жестко. — Или живым отсюда точно не уйдешь!
— Нас слышат! — окрысился Артур. — Пацаны слушают наши переговоры! Подмога уже в пути!
— Включи мозги, урод, — усмехнулся Север. — Дверь-то хаты, где ты хоронишься, не заперта. Ключ снаружи остался. Я могу хоть сейчас войти и замочить тебя вместе с твоим бойцом.
— Попробуй еще войди!
— А ты считаешь, не войду? — Белов фыркнул.
Артур помолчал.
— Войдешь, пожалуй… — выдавил он через силу.
— Вот и умник, врубился, — хмыкнул Север. — Правильно: войду и прикончу вас обоих, если захочу. Но я предлагаю сделку.
— Какую?
— Ваши жизни мне пока ни к чему. Мне нужна квартира, где вы засели. Договоримся так: я запрусь в хазе напротив, вы уйдете. Я прослежу через «глазок».
— Гарантии, что не тронешь?
— Мое честное слово. А взамен ты забьешься, что ваши сегодня больше на меня не наедут:
Белов считал: раз «папа» Люпус неукоснительно соблюдает свои обещания, то и его «сынки» должны поступать аналогично. Обычно братва во всем подражает «крестному отцу»…
Артур немного подумал и понял, что честное слово Колдуна — лучшая гарантия из возможных.
— Хорошо, я согласен, — откликнулся он наконец.
— Значит, договорились, — констатировал Север. — Только еще один вопрос: хата, куда я сейчас зайду, она чья?
— Мы ее просто сняли на пару дней, — объяснил Артур. — За хорошие деньги хозяева согласились погостить у родственников.
— Ясно… Ну, я запираюсь, уходите. Отбой. — Север выключил рацию.
После того как Артур и Бурбон ушли, Белов перекидал трупы бандитов с лестничной площадки в квартиру напротив Аськиной. «Соседей подставляю под ментовское внимание, — думал он. — Ну да ничего, перебьются. Не хрен сдавать жилплощадь блатне для разборок… Впрочем, Люпус наверняка захочет забрать тела своих «пехотинцев», похоронить. И все будет шито-крыто, мирные граждане не пострадают».
Закончив возиться с мертвецами, Север прибрался в квартире Анны и на лестничной площадке. После этого позвонил Даше, как обещал.
— Ты живой?! — несколько нелепо спросила Даша дрожащим голосом.
— Нет, с того света звоню, — усмехнулся Север.
— Я тут чуть с ума не сошла… — она всхлипнула. — Ты почему так долго?.. Была засада?!
— Была, ты права оказалась.
— И что?!
— Восьмерых уложил. Двоих отпустил, — отчитался Север.
— Как отпустил?! Зачем?! — перепугалась Даша.
— Так обстоятельства сложились. — Белов не считал нужным вдаваться в подробности.
— Расскажи! — потребовала Даша.
— Зачем?
— Нужно! Ты хоть знаешь, кого конкретно отпустил?!
— Артура и Бурбона.
— Расскажи, пожалуйста! — взмолилась Даша надрывно.
Скрепя сердце, Север рассказал.
— Что же ты наделал, Север?! — Девушка разрыдалась прямо в трубку. — Ты ж погубил себя!.. Ты теперь не выберешься оттуда!.. Ах, какой же ты у меня дурачок!..
— Да почему не выберусь?! — возмутился Белов.
— Артур никогда не держит своих обещаний, если они даются не блатным! — запричитала Даша. — Потому что остальные люди для него — не люди, а так, ботва никчемная… А Колдун ведь не блатной, это все знают, Колдун, по блатным понятиям, беспредельщик, с ним можно не церемониться, поступать как угодно! Тебя, Север, наверняка уже обложили, ты даже из парадняка выйти не сможешь!
— В подъезд никто не заходил, голову даю на отсечение. Я слушал очень внимательно, — возразил Белов.
— Они ждут на улице и на чердаке! На чердак проникли через соседний подъезд! Север, ты погибнешь! У-у-у!.. — голосила Даша.
— Дашка, без паники! — резко прикрикнул Белов. — Я не погиб еще, выкручусь! Все, пока, перезвоню! — Он повесил трубку.
«Скорее всего, она и на сей раз права, — удрученно подумал Север. — Знает люпусовцев, все же десять лет с Гришкой… Ой, спасибо тебе, милая, за предупреждение! Теперь уж я как-нибудь да обезврежу засаду! А Артур, гнида, свое получит! По полной программе получит, сучня!»
Боеприпасы Белов пополнил, еще когда возился с убитыми. Пополнил трофейными патронами от пистолетов-пулеметов, стрелявших «макаровскими» пулями, и свой револьвер. Так что к схватке Север был вполне готов.
Выйдя из квартиры, Север начал бесшумно спускаться по лестнице. Он старался держаться подальше от окон, чтобы не заметили с улицы: в подъезде горел свет, а на улице царила ночная темень. Следовало соблюдать предельную осторожность.
Север помнил: на одном из нижних этажей лампочка разбита. Там темно. А значит, можно без опаски выглянуть в окно, не рискуя быть засеченным сидящими в засаде бандитами.
Осмотр прилегающей к парадняку территории завершился полным успехом: Белов разглядел шестерых братков, затаившихся в кустах напротив подъезда. Север даже различил среди парней Артура, чему очень обрадовался: гнида получит свое немедленно!
«Ну, еще раз спасибо тебе, Дашенька! — с благодарностью подумал Север. — Не предупреди ты меня, я бы лег прямо на выходе из дома. Вон как пацаны сжимают свои пушки, наведенные на дверь парадного! Но теперь все козыри в моих руках, низкий поклон за это Дашке. А блатняки пускай молятся, им пора…»
Одним рывком Белов распахнул окно и разом выпустил по бандитам всю револьверную обойму. Пятеро повалились наземь, даже не вскрикнув: пули прошили им черепа. Артур же, выронив пистолет-пулемет, взвыл дурным голосом: свинец перебил бригадиру правое предплечье.
Придерживая раненую руку здоровой, Артур пустился было бежать. Однако Север уже перезарядил оружие. Очередная пуля угодила бандиту в ляжку. Артур упал.
Север мигом сбежал вниз, выскочил из подъезда. Десяти секунд не прошло с момента, когда прозвучал последний выстрел, а Белов уже стоял над стонущим Артуром, освещенный горящим невдалеке уличным фонарем.
— Привет, сука! — Север перевернул бригадира на спину. — Значит, слова не держим? И жить, стало быть, не хотим, а?
— Не убивай… — прохрипел блатной.
— Сколько вас всего заявилось?! — спросил Белов резко.
— Двенадцать, со мной… Шестеро на чердаке… Не убивай!
— Связь с другими пацанами работает?
— Нет, сейчас нет…
— Почему? — Север задавал вопросы отрывисто и таким тоном, что у собеседника пропадало всякое желание запираться.
— Человек, который слушал наши переговоры, поднял в ружье всех, кто находился поблизости. Остальная братва далеко, рация не добивает… — пояснил Артур.
— Значит, Люпус не знает, какое ты поганое брехло? — насмешливо полюбопытствовал Белов.
— Нет… «Папа» не позволил бы мне не сдержать слово…
Артур всхлипнул. Похоже, он и сам уже горько пожалел, что нарушил свое обещание.
— Даже та-ак… — протянул Север иронично. — Выходит, Люпус фанат честности?
— Фанат… Он хоть и не вор в законе, но словами не бросается и нам не разрешает…
— Чего ж ты нарушаешь волю «папочки»? — Север откровенно издевался.
— А я тоже не бросаюсь словами, когда разговариваю с людьми! — выкрикнул Артур.
— С людьми — сиречь с блатными? — уточнил Север. — А я не блатной и, по твоим понятиям, не человек. А раз я не человек, я все же прикончу тебя, дружище Арчи! Ибо нет мне резона оставлять в живых людей, подобных тебе! — Белов глубокомысленно покачал из стороны в сторону направленным вверх дулом револьвера и попытался придать своему голосу наставительную интонацию.
Однако Артур не воспринял шутливого тона собеседника.
— Не убивай! — затравленно взвизгнул бригадир.
И вдруг Север спиной почувствовал опасность. Еще не успев сообразить, откуда она исходит, он прыгнул в сторону, ловко упал на бок и откатился на несколько шагов в темноту, не выпуская из рук ствола.
Пока Север стоял, он как бы прикрывал собой Артура. Поэтому очередь, посланная из чердачного окна и предназначенная Белову, досталась бригадиру. По звуку выстрелов Север определил: шмаляют из точно такого же пистолета-пулемета с глушителем, как и те, которыми были вооружены Чалый, Разгон и остальные…
Приняв свинец грудью и животом, Артур задергался. С ним было кончено. Пять пуль, остававшиеся в барабане револьвера, Север влепил в чердачное окно. По долетевшему сверху стону он понял, что попал…
— Да убежал Колдун, убежал, — говорил Тарзан, слезая с чердака по железной лестнице. — Зря ты дергаешься, Брюл.
— Ой, бугор, от Колдуна всего можно ожидать… — возразил осторожный Брюл.
— Да я сам слышал, как кусты трещали, когда Колдун удирал! — повысил голос Тарзан. — И не резон ему возвращаться, нас все-таки пятеро! Но пока, конечно, отсидимся на хазе этой телки. Позвоним шефу, он пришлет пацанов, чтобы трупы наших подобрали… и вообще скажет, что нам дальше делать. А сейчас давайте сюда беднягу Тура.
«Беднягу Тура» — того самого бандита, которого Север застрелил через чердачное окно, — осторожно спустили вниз. Тур был мертв: все пули, что выпустил по нему Север, достигли цели. Но бросать труп братка на чердаке бандиты не хотели.
Печальной вереницей блатные проследовали на этаж, где располагалась квартира Анны.
— Ключи у меня, мне Артур дал, — объявил Тарзан. — Сейчас открою, подтягивайтесь, братва.
Братва послушно сгрудилась возле двери. И тут вдруг на лестничной площадке призраком возник Колдун…
…Как он догадался о дальнейших планах засевших на чердаке бандитов, Север и сам не знал. Словно озарение на него нашло. И в определенный момент он вдруг понял: пятерка люпусовцев вознамерится посетить Аськину квартиру. Оттуда пацаны созвонятся с Гришкой, и, какие он отдаст им распоряжения, неизвестно. Может, прикажет перетащить к Анне парочку трупов, а потом вызвать милицию. Чтобы менты занялись активным розыском девчонки. А этого допустить нельзя. Значит, блатных необходимо ликвидировать раньше, чем они свяжутся со своим шефом.
Застрелив Тура, Север действительно убежал через кусты, тут Тарзан не ошибся. Однако бригадир и подумать не мог, что Север, убегая, уже принял твердое решение вернуться.
Отбежав подальше, Белов хоть и кружным путем, но быстро и незаметно возвратился в Анькин подъезд. Север ждал бандитов, стоя на лестничной клетке между этажами. И когда «клиенты» прибыли, Белов ракетой взлетел по ступенькам вверх…
…Шесть выстрелов будто слились в один. Тарзану, как вожаку, досталось две пули: он находился дальше всех от стрелка. Остальным браткам хватило и по единственной порции свинца на каждого.
— Ну вот, пацаны, опять вы пол кровью залили… — укоризненно усмехнулся Север. — Опять мне подтирать за вами придется…
— Даш, это я, — сказал Север в трубку.
— Север! — восторженно закричала девушка, одновременно смеясь и плача. — Ты где?! Откуда звонишь?! Ты цел?! С тобой все в порядке?! Была засада?! Отбился?!
— Дашка, милая, погоди, не тарахти! — перебил ее Белов ласково, но твердо. — Я цел, не ранен. Нахожусь сейчас у Анны. В смысле, в ее квартире. Засада была, отбился. Двадцать бандитских рыл в минусе. Спасибо тебе, Дашка, что предупредила. Ты жизнь мне спасла…
— Север, ты же рядом, зачем звонишь?! — воскликнула Даша. — Приходи ко мне прямо сейчас! Я заждалась, все глаза уже исплакала!..
— Не, Даш, сейчас не приду, — отказался Север. — Вдруг к тебе Люпус заявится? Я ж тебя подставлю.
— Не заявится! — пылко возразила Даша.
— А по какому номеру его можно срочно найти, не знаешь? — поинтересовался Белов.
— Знаю… — смутилась почему-то она.
— Скажи, — попросил Север.
— А зачем тебе? — Голос Даши звучал испуганно.
— Базар у меня серьезный к Люпусу, — пояснил Север.
— Какой базар? Насчет меня? — казалось, Даша испугалась еще больше.
— Да при чем тут ты, девочка?! — искренне удивился Белов. — О тебе с Гришкой нельзя говорить, я же знаю! А что ты подумала?
— Я подумала, вдруг ты хочешь предложить Люпусу какую-то сделку… Купить меня у него или разыграть…
— Купить или разыграть тебя? — переспросил Север холодно. — За кого же это ты меня держишь, а? За блатного?
По его отчужденному, почти брезгливому тону Даша поняла, какую жестокую ошибку совершила. Она поняла, что чуть ли не смертельно оскорбила его.
— Север! — отчаянно закричала она. — Извини меня, ради бога, Север! Прости дуру! Я по привычке ляпнула, я привыкла, что мужики нас за людей не считают! Я привыкла общаться с бандитами, я забыла, кто ты, Север! Ты простишь меня? Простишь?!
— Ладно, забыли. — Север сразу оттаял: он не умел долго сердиться на женщин.
Даша облегченно вздохнула.
— А к Люпусу у меня дело простое, — продолжал Белов. — Я хочу попросить Гришку забрать трупы его людей. Думаю, он мне не откажет.
— А как ты объяснишь ему, откуда узнал телефон?
— Скажу, один из пацанов сболтнул перед смертью…
— Не годится. Тот номер, который я могу тебе дать, знают только два человека: я и Варлам. Люпус руководит бойцами через Варлама, они звонят ему, если что…
— Ясно… — Север вздохнул.
— Может, позвонишь Варламу? — спросила Даша со странной надеждой в голосе. «А здорово Дашка боится Люпуса. Видать, он и впрямь волк», — по-своему истолковал Белов интонацию собеседницы.
— Нет, мне подойдет только Гришка, — ответил он.
— Почему?
— Видишь ли, Гришка честный. Если даст слово, то сдержит. А Варламу я доверять не могу, — пояснил Север.
— Это верно, Варламу доверять нельзя, — согласилась Даша. — Но на хрена тебе Гришкина честность?
— Я потом объясню. Знаешь, давай сделаем так: ты сейчас позвонишь Люпусу и скажешь, что тебе звонил Колдун. Угрожал, требовал дать ему номер телефона Гришки. Ты спросишь на это разрешения. Договорились?
— Ладно… Но, Север, обещай мне, что ни намеком не выдашь Люпусу правду о наших с тобой отношениях!
— Ты меня сволочью считаешь или придурком?
— Нет, что ты… Но я боюсь, Север! Ты можешь случайно обмолвиться обо мне как-то не так, а Гришка дико ревнив и подозрителен! Обещай вообще не обсуждать с ним мою персону!
И столько страха было в голосе Даши, что Север поневоле проникся сочувствием к ней.
— Хорошо, обещаю. И успокойся! Звони Люпусу, я тебе перезвоню чуть позже.
— Я сама перезвоню…
…Ждать пришлось недолго: телефон заверещал минут через пять. Север снял трубку.
— Север, все в порядке, — сказала Даша. — Запоминай номер…
— Алло! — прозвучал в трубке грубый мужской голос.
— Григория мне, — бросил Белов неприязненно.
— А кто ты такой есть, обзовись.
— Это Колдун, — представился Север.
— Слышь, фраер, ты дошутишься! — обозлился блатной.
«Видать, Люпус нарочно не предупредил своих «горилл», что я позвоню, — подумал Белов. — Понтует, сволочь. Делает вид, будто ему наплевать на мой звонок».
— Все шутки между мной и вами давным-давно кончились! — надменно отчеканил Север. — Люпуса зови, козел!
— Ответишь за «козла»! — взвизгнул бандит.
— Это ты мне ответишь за все свои делишки, урод! Люпуса давай, живо!
— Да я!.. — хотел было бандит продолжить перебранку, но трубку у него отобрали.
— Слушаю!
— Григорий? — уточнил на всякий случай Белов, хотя по голосу сразу понял, кто говорит.
— Я. Ты Колдун?
— Да.
— Чего надо?
— Я на квартире у Анны. А посланных тобой псов перестрелял. Двадцать рыл.
— А звонишь зачем? — Чувствовалось, Люпус еле сдерживается, чтобы не сорваться на крик.
— Забери трупы. Они во дворе и в квартире напротив. Я обещаю не трогать твоих из похоронной команды. А ты не вздумай затащить какой-нибудь труп к Анне и натравить на девчонку ментов!
— Похоже, ты угрожаешь? И чем же ты можешь мне пригрозить? — полюбопытствовал Гришка, изо всех сил стараясь придать своему голосу издевательскую интонацию.
— Сам ментов вызову. Они обнаружат твоих дохлых друзей не у Анны. Она останется в стороне.
— Ничего у тебя не выйдет! — заявил Люпус.
— Почему же? — усмехнулся Север. — Не потому ли, что местные менты не реагируют на анонимные звонки? Так я представлюсь, дорогой. Я назовусь соседом Анны из той самой хаты, где жмуры валяются. Сказать тебе, как его зовут?
Подробности об особенностях работы здешней милиции Белов узнал пять минут назад от Даши. Эти особенности, кстати, и являлись причиной того, что горожане практически никогда не сообщали ментам о бандитских разборках.
А имя и фамилию соседа Север выяснил у Анны, перезвонив ей после разговора с Дашей. Слава богу, Аська была знакома со своими соседями.
— Ладно, убедил, — буркнул в трубку Люпус. — Ребят заберу и Аню подставлять не буду…
— Даешь слово? — перебил Белов.
— Даю… Но тебя, тварь, я из-под земли достану! — не сдержался-таки Гришка. — И попробуй только, гниль, притронуться к Дарье! Тогда умирать будешь долго и страшно!
— Гляди, ты дал слово, — напомнил Север спокойно.
— Дал и сдержу. Но ты!..
Север повесил трубку. «Однако при чем тут Даша?» — подумал он недоуменно.
Даша ждала Севера к себе прямо сейчас. Она убедила его, что Люпус к ней не придет, пока не поймает Колдуна, Гришка сам так сказал. Некогда, мол, ему…
Именно к Даше Север и отправился, закончив беседу с Люпусом. Надо признать, Север все больше увлекался Дарьей. Впрочем, это было неудивительно.
…Несмотря на Дашин отказ выйти замуж за Гришку, она с ним все-таки помирилась в тот раз, когда Люпус сделал ей предложение после публичной экзекуции, устроенной им накануне в кабаке. Даша прикинулась, что простила Гришку, — да и куда ей было деваться?
Закрепить их примирение Люпус решил в постели — как всегда. Любовником он был неплохим и сумел ей угодить. Сначала она, правда, дичилась, вспоминая вчерашнее унижение, но потом расслабилась и получила удовольствие. Финал показался девушке достаточно ярким.
Однако сразу после финала Гришка молча вылез из постели и начал как-то нервозно одеваться. Он натянул на себя одни только джинсы и, голый по пояс, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Двигался Люпус порывисто, будто сдерживая раздражение. Даша слыхала, как он прошел через холл на кухню.
Она досадливо прикусила губу. Сегодняшний секс Даше понравился, но одного раза ей было мало. Еще бы раз пять…
Но Гришка только в первые месяцы своего знакомства с Дашей устраивал долгие любовные марафоны. А потом — как отрезало. Всегда строго один заход, не более. Да и то нечасто…
Даша встала, набросила халат и отправилась на кухню. Стоя перед окном, Гришка разглядывал знакомую ему до мелочей площадь так внимательно, будто никогда не видел. Курил. На шаги Даши Люпус даже не обернулся.
«Вечно после секса он ведет себя так, будто дерьма нажрался! — подумала Даша неприязненно. — Молчит гад, на меня и не взглянет! И брезгливость на роже, словно я — мерзкая тварь, заставившая его совершать нечто невыносимо отвратительное и непристойное! За кого он вообще меня держит?!»
Обидно было Даше до слез. Гришка как бы заставлял, ненавязчиво вынуждал девушку стыдиться ее плотских желаний, ее темперамента, ее тела, самой природой созданного для любви. Дашу подобное отношение к ней любовника не просто оскорбляло — ранило. До встречи с Гришкой она откровенно гордилась своей красотой и пылкостью. Тогда Даша казалась себе настоящей, истинной женщиной, способной не опозориться ни в умной беседе, ни в постели. А теперь, после нескольких лет общения с Люпусом, Даша невольно чувствовала себя гнусной развратной самкой, настырно жаждущей только одного — унизительного совокупления. Это самоощущение развилось отнюдь не из собственных Дашиных комплексов, которых у нее раньше не было. Оно возникло вследствие поведения Гришки после каждого их соития из молчаливого презрения и гадливых гримас, крививших лицо парня…
Даше давно хотелось выяснить с Люпусом отношения на данную тему. Однако долгие годы она не решалась начать разговор. Но сегодня, после вчерашней подлости Люпуса, Даша считала, что она вправе задавать Гришке любые вопросы, даже самые для него неприятные.
Но сперва Даша все же решила действовать осторожно.
— Гриша, что с тобой? Ты чем-то огорчен? Тебе было плохо? — Она обняла его сзади за шею.
— Нормально… — буркнул Люпус.
— Пойдем обратно в спальню! Будет еще лучше, я обещаю! — продолжала Даша.
Гришка вдруг схватил ее за руки и грубо сбросил их с себя. Затем резко развернулся к Даше.
— Как же ты любишь все эти гадости! — вырвалось у него с неподдельной горечью.
— Какие гадости?! — не вполне искренне удивилась Даша.
— Секс этот! Траханье!.. — Люпус выразился еще жестче, совсем уж нецензурно. И добавил зло: — Иногда ты мне представляешься просто банальной блудливой сучкой!
— Ты переходишь границы, господин Люпус! — раздельно выговорила Даша звенящим голосом.
— А ты?! — вспыхнул Гришка. — Объясни мне, почему каждый раз после траханья ты такая счастливая, а?! Будто тебе миллион баксов подарили! Мне омерзительно видеть это твое счастье! Ну, растолкуй простому, малограмотному пацану, откуда это счастье берется! Ну?
— Да мне приятно становится, хорошо! — воскликнула Даша, всерьез опешив: она все же не ожидала от Гришки подобного взрыва эмоций.
— От чего тебе становится хорошо?! — совсем уж вспылил Гришка. — От того, что тебя отодрали, как последнюю шлюху! От этого тебе хорошо становится?!
— От этого! Но что в этом плохого?!
— Не понимаешь?!
— Нет!
— Вот и выходит, что ты есть обыкновенная блудливая сучка!
Даша захлебнулась от возмущения.
— А ты?! — выкрикнула она после секундной паузы. — Сам ты кто? Грязный кобель! Я вот от триппера и хламидий лечилась, или не ты мне их приволок от своих проституток?!
Люпус вдруг успокоился — по крайней мере, внешне.
— Да, Даша, я грязный кобель, — согласился он. — Но при этом я люблю тебя и не хочу, чтобы ты была грязной сукой. А по поводу триппера и хламидий… Прости меня. Я уже просил прощения, но прошу еще раз. Больше не повторится. Те венерические твари, от которых я на конец намотал, наказаны. Ты это знаешь.
Даша действительно знала. И ее каждый раз трясло, когда она вспоминала, как именно были наказаны несчастные шлюхи. Девок закопали живьем в землю, по обычаю шоферов-дальнобойщиков чеченской национальности, поступавших так с русскими «плечевыми» проститутками, если те разносили дурные болезни. При социализме шоферами-дальнобойщиками работало множество чеченов, и подлые нравы этих кавказских извергов стали довольно широко известны. Заживо погребая непутевых славянок, чечены практически не рисковали: «плечевые» являлись бродяжками, их исчезновения попросту никто не замечал. А коли родственники обращались-таки в милицию с просьбой разыскать их блудную дочь или сестру, то менты обычно оказывались бессильны. Ну как, в самом деле, найдешь пропавшую девчонку, когда неизвестно даже, в каком районе огромного государства она пропала?
— Сводническая фирма, где работали эти твари, тоже наказана! — добавил Люпус свирепо. — Чтоб неповадно было поставлять приличным людям гнилой товар!
И о расправе Гришки с торговцами женским телом Даша знала. В сутенерскую контору Люпус из принципа пришел один и без оружия, а в ней находились четверо вооруженных охранников. Гришка умудрился отнять у парней стволы, после чего жестоко избил их, хотя сопротивлялись они отчаянно. Как Люпуса тогда не пристрелили — а охранники сначала пытались это сделать, — Даша не понимала… и очень сожалела в душе, что Гришка остался жив.
А хозяина секс-фирмы Люпус искалечил по-настоящему, на всю жизнь. Бизнесмен «работал» под «крышей» одной из городских группировок. Он попробовал отомстить Гришке. Но со своими, блатными, Люпус легко нашел общий язык…
— Значит, ты не хочешь, чтобы я была грязной сукой… — произнесла Даша задумчиво. — А какой я должна быть, по-твоему? Фригидной?
— Снежной Королевой и матерью моих детей! — выдал Григорий страстно.
— Но разве плохо получать удовольствие от секса?! — отчаянно воскликнула Даша.
— Плохо! Для женщины — плохо!
— Но чем?!
— Секс — это грязно! Женщина должна быть матерью, а не похотливой дрянью!
— Ну спасибо тебе, любимый!.. — слезы сами собой хлынули из Дашиных глаз.
Люпус заметался.
— Ты не веришь мне, Дашка?! Не веришь, что секс — это грязно?! А я тебе докажу! Завтра же докажу! Завтра поедешь со мной, вот так!
Он выскочил из кухни. Даша слышала, как Григорий в спальне торопливо одевается. Затем до девушки донеслись звуки быстрых шагов. Хлопнула входная дверь. Люпус ушел.
Даша на ватных ногах добрела до гостиной и обессиленно упала в кресло.
— Завтра… Что-то он готовит мне завтра, сволочь? — пробормотала она измученно.
…Назавтра Люпус явился к ней под вечер.
— Одевайся попроще, — приказал Гришка. — Джинсы там, кофту, старые туфли… Не на раут едем.
— А куда?
— Увидишь…
Вскоре Люпусова тачка домчала их до пивзавода. Здесь Даша уже бывала: Гришка возил «на экскурсию», хвастался, каким классным производством он теперь владеет на паях с обретенным братом.
— Зачем мы сюда приехали? — неприязненно спросила Даша. — Твою фабрику-кухню я один раз видела, больше не хочу.
— При чем здесь пивзавод? — поморщился Люпус, недовольный, что девушка столь неуважительно обозвала его частную собственность. — Я не туда тебя везу. Сегодня у нас другая экскурсия…
Территория заброшенного предприятия показалась Даше пейзажем с картин авангардистов. А происходившее на этой территории действо — кадрами из дурного ужастика.
Едва автомобиль Люпуса въехал за ограду, его окружила странного вида толпа парней и девиц. Оголенные до пояса торсы парней, изукрашенные черными и красными свастиками, многоконечными звездами, а также множеством то ли каббалистических знаков, то ли магических символов, смотрелись дико, нелепо и угрожающе. Даша ощутила страх.
В руках каждый из парней держал по факелу. Пляшущее пламя открытого огня, освещая человеческие лица, причудливо искажало их, а рисунки на их телах казались одушевленными.
Девицы же были одеты в чулки и пояса, к которым чулки крепились, а еще в лифчики, таковыми, собственно говоря, не являвшиеся. Эти бюстгальтеры, на первый взгляд казавшиеся обычными, грудей не прикрывали и даже не поддерживали. Понять назначение данных предметов туалета мог, пожалуй, только пресыщенный сластолюбец.
Обуты же были девушки в туфли на высоченных шпильках, что вкупе с обнаженными сосками и гениталиями придавало внешности распутниц убийственную непристойность.
— Куда ты меня привез?! — воскликнула Даша, хватая Люпуса за рукав. — Опять на оргию?! Мало тебе позавчерашней?!
— Сегодня будет по-другому, — криво ухмыльнулся Гришка. — Сегодня ты убедишься, насколько грязен секс!
— Удивил ежа голым задом! — Даша зло сузила глаза. — Первый раз, что ли, я на ваших групповых случках присутствую?!
— Не-ет, такого, как сегодня, ты еще не видела! — многозначительно хмыкнул Люпус, неприятно осклабившись.
— Лю-пус! Лю-пус! — скандировали за окошком автомобиля бандиты, требуя, чтобы шеф поскорее выходил.
Гришка открыл дверцу со своей стороны, выгрузился из машины, обошел ее, открыл дверцу со стороны Даши и подал спутнице руку.
— Вылазь! — жестко бросил он вполголоса, видя, что Даша колеблется.
Она покорно вылезла.
И тут из заводского корпуса появился Зигфрид, сопровождаемый эскортом из четырех человек.
Вырядился бандитский «папа», по выражению Люпуса, «чисто под эсэсовца»: в черные галифе, заправленные в высокие хромовые сапоги, в черный мундир и соответствующей формы черную фуражку с кокардой в виде черепа. Даже галстук Зигфрид нацепил, как положено. Правда, и мундир, и галстук бандит напялил на голое тело.
— Брат! — напыщенно воскликнул он, завидев Гришку. И, раскрыв объятия, двинулся навстречу Люпусу.
Близнецы обнялись так крепко, будто не встречались по меньшей мере с неделю.
— Пацаны, теперь все в сборе! — вскричал Зигфрид, завершив церемонию приветствия. — Наш веселый ад ждет нас, бесы! Вперед! — и двинулся обратно в заводской корпус. Толпа качнулась вслед за вожаком.
В помещении Зигфрид взгромоздился на остов какого-то станка, превращенный в импровизированную трибуну.
— Установите факелы, братья! — громовым голосом распорядился Зигфрид.
Факелы установили в заранее прикрепленные к стенам держатели. Стало светло, как днем.
— А теперь разбирайте шмаль, братаны! — захохотал Зигфрид. — Да раздайте косяки телкам! Пришло время счастья!
Даша быстро огляделась по сторонам. На бывших станках, стоявших вокруг, лежали газеты, а на них — искусно свернутые самокрутки-косяки, набитые, видимо, «травой».
Присутствующие взяли по косяку, закурили. Удушливый дым мгновенно наполнил здание: ведь в нем находилось больше сотни человек, и все они практически одновременно старательно начали смолить «дурь». Гришка тоже затянулся.
— Ты будешь? — спросил он Дашу, протягивая самокрутку и ей.
— А что это? — опасливо поинтересовалась Даша.
— Чекерский гашиш. Особый, лучше индийского. И с особым действием. Чекерцы издавна выращивают его в своих горах, курят сами — он безвреден. А нам привезли прямо с Кавказа. Попробуй, не пожалеешь.
Даша неуверенно смотрела на косяк.
— Так будешь? — буркнул Гришка нетерпеливо.
— А я должна?..
— Тьфу, дура! — Люпус, видимо, уже ощущал на себе действие наркотика: его обходительность разом исчезла. — Нет, не должна, никто не заставляет! Но ты и без того тут прибалдеешь! Лучше уж покури сама!
— Я все же воздержусь… — Она нерешительно покачала головой.
— Твое дело… — Гришка отложил лишнюю самокрутку, а своей с удовольствием затянулся вторично.
— Сейчас мой брательник станет речугу толкать. Как Гитлер, — сообщил он Даше.
Зигфрид и впрямь изготовился говорить.
— Братья! — начал он. — Я слышал, здесь не каждый врубается, почему демократия есть высшая форма фашизма! Именно этому вопросу посвящается сегодня мое слово!
Блатные зааплодировали.
— Братья! — продолжал Зигфрид, движением руки восстановив тишину. — Вы должны помнить: любой настоящий пацан обязан осознавать, за что он сражается, а порой и погибает! За деньги?! Нет! Мы с презреньем отвергаем подобное обвинение, звучащее порой из уст слюнявых фраеров! Мы за деньги не продаемся! Деньги — это мусор! Так учат нас наши великие наставники — воры в законе! Мы деремся за идею!
Аудитория вновь взорвалась аплодисментами.
— Хайль, Зигфрид! — выкрикнул кто-то.
— Хайль!.. Хайль!.. — подхватили многие голоса. Несколько рук взметнулись вверх в фашистском приветствии.
Зигфрид опять остановил аплодисменты.
— Да, деньги — это мусор! — возвестил он. — Но за этот мусор продается и покупается поганая фраерня! За этот мусор можно купить кого угодно, от самого высокопоставленного политикана до самой высокоморальной мокрощелки! За денежный мусор продаются все: ментовня, лохня, торгашня, я уж не говорю о чиновных крысах любого уровня, журналюгах и бабах: эти по самой природе своей проститутки! И только настоящий деловой пацан, истинный блатной фашист за денежный мусор не продается!
Публика бесновалась от восторга.
«А он умеет заводить толпу, — подумала Даша о Зигфриде. — Действительно, этакий уездный мини-Гитлер…»
— А почему истинный блатной фашист плюет на денежный мусор?! — вскинул вверх указательный палец Зигфрид. — Да потому, что великая воровская идея, идея кастового, практически расового превосходства живущих по понятиям ЛЮДЕЙ над всем остальным блеющим быдлом для делового пацана превыше каких-то там бабок! А денежного мусора деловой пацан при демократии добудет всегда сколько захочет! Ибо вокруг полно трусливой мрази, дойной скотины! Надо только не бояться взять у нее то, что по праву принадлежит нам, ЛЮДЯМ! По великому фашистскому праву сильного!
«Во демагог! — Даша зло прикусила губу. — Умудрился же скрестить пойнтера с мотоциклом! Гитлеровскую идею расового превосходства немцев над прочими нациями — с блатной идеей кастового превосходства воров-законников и их прихлебателей над всем остальным человечеством! Да ты, Зигфрид, прямо Мичурин! Ладно, послушаем, чего там дальше у тебя в программе…»
— Я хочу вернуться к тому, с чего начал! — гремел Зигфрид. — Итак, почему же демократия является высшей формой фашизма?! Да потому, что именно при демократии достигается наивысшая продажность всех и вся сверху донизу! Именно демократическая пропаганда, демократическое преклонение перед обожравшейся торгашней, «жирными котами», внушает фраерне, что денежный мусор — главное в жизни! А значит, обеспечивает нам, истинным блатным фашистам, возможность драть во все дырки любое быдло, какое захотим! И быдло чаще всего будет подставлять нам свои дырки добровольно! За денежный мусор, который мы у того же быдла и отнимаем! А значит, великая воровская фашистская идея торжествует! Мы, настоящие ЛЮДИ, получаем власть над миром! А скотоподобная человеческая масса вылизывает нам пятки, как и полагается рабам вылизывать пятки хозяину!
Аудитория еще ловила каждое его слово, но Зигфрид чувствовал: внимание братвы потихоньку рассеивается, переключается на девочек. Да, чекерский гашиш действует… Надо закругляться.
— И последнее мое слово сегодня — о евреях! — провозгласил доморощенный Демосфен. — Тут некоторые пацаны позволяют себе антисемитские настроения. Это недопустимо и в корне неверно, братья! Евреи — очень полезный нам народ! Ведь именно евреи, одесские евреи-налетчики так много внесли в воровскую идеологию! А израильские евреи проявили себя настоящими фашистами, воюя с арабами! Именно евреи являются самыми горячими пропагандистами демократии, поскольку рыночная демократия — рай для евреев, помешанных на наживе! И еще: именно из евреев получаются самые жирные дойные коровы: еврей умеет своровать даже там, где настоящий вор по своей душевной широте и не найдет, чего взять! Поэтому берегите евреев, братва! Великий Адольф ошибался, когда их преследовал! По значимости это вторая его главная ошибка, а первая — поход на Россию! Не стоило Адольфу связываться с Россией! Здесь он все равно проиграл бы! Но имей он поддержу евреев, он наверняка удержал бы Европу и завоевал весь мир, кроме России! Поэтому не повторяйте ошибку великого Адольфа! Берегите евреев, пацаны! Они — основная опора настоящего делового блатняка, настоящего демократического фашиста! Хайль, Гитлер!
— Хайль, Зигфрид! — слаженно отозвалась братва.
— А теперь докажите себе и девочкам, что вы — истинные солдаты фюрера! — гаркнул Зигфрид.
Восторженный рев был ему ответом.
Даша и сама явственно ощущала на себе действие чекерского гашиша, хотя и не курила самокрутку. Но девушка уже настолько надышалась одуряющим дымом, что поняла, в чем заключается «особое действие» кавказского наркотика. Он вызывал неудержимую похоть. Даша чувствовала, как в ней поднимается волна темной звериной страсти, готовой смести на своем пути любые моральные или даже эстетические преграды. Сейчас девушка готова была отдаться любому самцу человеческого племени. Даша еле сдерживалась. И прекрасно осознавала: она способна сдерживаться только благодаря тому, что не попробовала предлагавшийся Люпусом косяк. Девушка отлично представляла, каково самочувствие тех, кто ее сейчас окружал. Тех, кто лично отведал чекерского гашиша…
Григорий сгреб Дашу в охапку, оттащил в сторону и принялся яростно стаскивать с любовницы ее «резиновые» походные джинсы.
— Гриша, ты опять?! Опять при всех?! — выкрикнула Даша, собрав остатки разума.
— Заткнись, сука! Всем не до нас! — прохрипел Люпус.
Безумный взгляд Гришки мгновенно убедил Дашу: лучше заткнуться. Впрочем, в настоящий момент она не чувствовала стыда за себя и Гришку. Даша вообще ничего не чувствовала, кроме похоти…
…Удовлетворившись сам и удовлетворив партнершу, Люпус перевалился на спину. У него наступил момент краткого прояснения сознания.
— А теперь смотри, девочка, что такое есть секс! Смотри по сторонам! И внимательно смотри! — пробормотал он решительно, но невнятно.
И тут на Гришку опять накатила беспощадная сексуальная жажда. Он вскочил и кинулся искать освободившуюся девку. Трогать Дашу Люпус сегодня больше не хотел, точнее, не хотел наносить ей еще одно, как он считал, оскорбление…
Даша находилась в состоянии блаженного расслабления, наступившем после сильнейшего оргазма. Она огляделась.
Не впервые она присутствовала на бандитских оргиях, но то, что увидела Даша на сей раз, буквально потрясло ее. Людей вокруг не было. Были остервенело совокупляющиеся твари, рычащие, воющие, исходящие сластолюбивой слюной. Да, Люпус оказался прав: секс в таком исполнении выглядел не то чтобы непривлекательно, а мерзко до тошноты…
Больше всего поразили девки. Они ведь находились на работе, поскольку являлись проститутками. Обычно на подобных мероприятиях шлюхи именно работали, и хотя работали профессионально, но уж Даша-то прекрасно видела: не любовью занимаются бабы, а вкалывают. Даже путаны-нимфоманки, выполнявшие свои служебные обязанности охотно и с радостью, все же никогда не могли полностью скрыть фальшь, сквозившую в каждом их движении. Мужики ее не замечали, а Даша прекрасно видела всю нарочитость их ласк. Но сейчас…
Сейчас проститутки выглядели такими же гнусными животными, как и бандиты. Трахались девки не менее оголтело, глаза у них были сумасшедшие, без тени мысли, на губах выступила пена. «Господи, неужели и я только что… — в ужасе подумала Даша. — Неужели и я пускала слюни?..» Она провела тыльной стороной ладони по подбородку и убедилась: пускала…
От отвращения к себе Дашу затрясло. Она зашарила рукой по полу, пытаясь отыскать свои джинсы, содранные и отброшенные прочь Люпусом. Нашла, начала судорожно натягивать их на бедра. «Бежать отсюда, бежать!» — смятенно повторяла она про себя.
— О, какая цаца! — раздался вдруг совсем рядом грубый мужской голос.
Даша испуганно подняла глаза. Над ней возвышался Зигфрид — абсолютно голый, лишь в хромовых сапогах. Ненормальный, бешеный взгляд парня свидетельствовал: Зигфрид не узнает любовницу брата и собирается попользоваться ею, как обычной шлюхой.
— А зачем ты одеваешься! Это лишнее! — прохрипел Зигфрид.
— Уйди! — отчаянно выкрикнула Даша.
— Чушь и бред! — провозгласил Зигфрид выспренно. — Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя!
Самое страшное заключалось в том, что он был прав: Дашу накрыла вторая волна похоти, вызванной чекерским гашишем. Девушку аж корежило от неуемного вожделения.
— Давай снимем штанишки, киска! — Зигфрид навалился на нее сверху.
Она боролась с ним изо всех сил, но главная борьба происходила внутри Даши: борьба с диким желанием подчинится воле парня и собственному буйному влечению, вновь испытать позорное, но ослепительное наслаждение. Только призрак коллектора, куда Люпус непременно сбросит любовницу в случае ее измены, удерживал Дашу на краю пропасти.
Однако Зигфрид легко побеждал слабеющую, раздираемую внутренними противоречиями женщину. Даша поняла: еще несколько секунд — и непоправимое свершится.
— Гриша! Гриша! — закричала она надсадно, срывая связки.
— Зачем тебе Гриша, когда есть я?! — хохотнул Зигфрид, так и не осознав, что пытается изнасиловать возлюбленную Люпуса. Однако Люпус, который почему-то в значительно меньшей степени, чем остальные бандиты, утратил возможность мыслить, тотчас сообразил: Даша, его обожаемая Дашенька взывает о помощи! Вскочив с очередной проститутки и застегивая на ходу штаны — снимать их он и не думал, — Гришка устремился на зов.
Брата Люпус узнал сразу — по блондинистому парику. Но даже Зигфриду Гришка не мог позволить прикоснуться к своей богине! Он лишь чуточку помешкал, желая убедиться, что самого страшного не произошло, ситуация обратима и что Даша совершенно искренне, отнюдь не ломаясь и не кокетничая, отбивается от наседающего парня. А убедившись в этом, Люпус одним пинком тяжелого десантного башмака сбросил Зигфрида с девушки.
Впрочем, пинок был очень хорошо рассчитан: Гришка ничуть не покалечил брата, а только отшвырнул.
В бешенстве Зигфрид вскочил как ужаленный:
— Ты что себе позволяешь?!
— А ты что себе позволяешь, брательник?! — выкрикнул Люпус в ответ. — Ты сечешь, кого чуть не оттрахал?! Ты Дашку мою чуть не оттрахал, врубаешься?!
Зигфрид тряхнул головой. На минуту наркотический морок отпустил его.
— Ой, Гриня! — вымолвил бандит удивленно. — Так это Даша?! Прости, брат, не узнал я ее!.. Вижу — баба, а какая — не вижу… Веришь?!
— Верю, — кивнул Люпус. — Чекерский гашиш — штука суровая, особенно по первяку…
— Давай обнимемся в знак примирения! — высокопарно, с патетичным надрывом предложил Зигфрид.
Близнецы обнялись.
— Вон девка свободная! — указал Гришка Зигфриду, когда они расцепили объятия. — Ступай, утешь самочку…
Тот кивнул и направился к томящейся сладострастием шлюхе.
Люпус протянул Даше руку.
— Идем, отправлю тебя отсюда. Довольно тебе на сегодня.
— Сволочь ты последняя! — всхлипнула Даша, вставая и застегивая наконец свои джинсы.
— Сама ты дрянь! — рявкнул Гришка. Его глаза опять помутнели от похоти: чекерский гашиш продолжал действовать, Люпус еле себя сдерживал. — Сама напросилась на нынешний визит сюда! Ладно, завтра поговорим! Пошли!
Он схватил ее за кисть и поволок к выходу.
Во дворе скучали пятеро парней Варлама и сам Варлам. Они несли вахту, охраняя веселящуюся братву. Все эти шестеро являлись активными гомосексуалистами и девочками не интересовались совершенно. Блатные не осуждали за это варламовских «пацанов»: тестомесы — они и есть тестомесы, не позорно, по воровским понятиям… Но именно нетрадиционная сексуальная ориентация помешала команде Варлама принять нынче участие в общем веселье: нечего было делать пидорам на оргии натуралов.
А охранять сегодняшнее мероприятие Варлам вызвался сам, хотя по существующему в группировке порядку «нести вахту» в этот раз должна была другая бригада. Но Варлам сказал Гришке:
— Другие пацаны завидовать вам начнут, отвлекаться. А моим ваши телки по барабану, мы сохраним бдительность.
— Да на хрена особо бдить-то? — усмехнулся тогда Люпус.
— Мало ли… — возразил Варлам. — Вы все обдолбанные будете. А чекерский гашиш — штука крутая, по первому разу мозги начисто отшибает, ты сам говорил. Это ты его уже пробовал, когда покупал у чекерцев, а остальная братва — нет… Все же невменяемыми будут… Бери вас тогда голыми руками!
И вот теперь Варлам бдил. Предан он был Люпусу, как собака: тот спас его от судьбы лагерного петуха, и отныне жизнь Варлама, по его собственному мнению, целиком принадлежала Гришке…
— Варлам! — позвал Люпус, выйдя из заводского корпуса.
— Да, шеф?! — подскочил бригадир.
— Отвезешь Дашу домой! — приказал Гришка. — Проводишь до дверей квартиры. Постережешь на улице до утра, посидишь в машине. Головой мне отвечаешь за девчонку, ты понял?!
— Понял, босс! — гаркнул бандит.
Никому, кроме убежденного гомика Варлама, доверить свою пожираемую похотью красавицу Гришка сейчас не решился бы…
…Оставшись дома одна, Даша не могла найти себе места. В ней клокотала, бурлила, кипятком обжигала изнутри беспощадная плотская страсть. Мутнело в глазах, в мозгу теснились самые грязные и оттого казавшиеся наиболее сладкими сексуальные фантазии. От нестерпимого своеобразного зуда в гениталиях, в сосках, во всем теле хотелось выть, кричать, биться головой о стену. Порой Даше казалось: она сию минуту сойдет с ума, если немедленно не появится самец, способный обеспечить ей разрядку. Но сразу же вспоминалась сегодняшняя оргия, сладострастная пена на губах шлюх, нечеловеческие лица мужиков… и Дашу колотило от гадливости.
«Нет, так нельзя, так я точно свихнусь! — подумала Даша в отчаянии. — Сволочь Гришка! Втравил меня в эту мерзость и бросил тут подыхать одну! Надо хоть как-то разрядиться! Хоть самой…»
Она запустила ладонь между бедер. Раньше, даже в подростковом возрасте, несмотря на весь свой темперамент, Даша никогда не позволяла себе рукоблудия: стыдилась, саму себя стыдилась. Теперь решила попробовать…
Однако эксперимент не удался: то ли сказалось полное отсутствие опыта самоудовлетворения, то ли Даше помешало мучительное ощущение, что она совершает нечто позорное. Так или иначе, а девушка только измучила себя, не добившись ничего, кроме острого приступа ненависти к собственной плоти, к собственной личности…
Безумие приблизилось к Даше вплотную.
«Гришка прав, ты просто блудливая сучка, грязная похотливая тварь! — шептало ей безумие. — Ты сейчас готова отдаться первому встречному! Ты и раньше, без всякого чекерского гашиша, готова была отдаться первому встречному смазливому мужику! И не делала этого только потому, что боялась Люпуса, боялась его мести, боялась коллектора! Один лишь страх удерживал тебя от превращения в покорную подстилку для любого, кто захочет твоего тела и хоть чуть-чуть тебе приглянется! Ты животное! Бесстыжее, жадное до скотских удовольствий животное! И ты всегда являлась таковым животным! Разве подобная дрянь достойна жить?! Недостойна! Недостойна! Недостойна!»
Даша встала с дивана, подошла к шкафу, вытащила из него пояс от своего шикарного шелкового халата, который был подарен ей Люпусом и который она почти не надевала по причине его чрезмерной шикарности, откровенно раздражавшей девушку. Что ж, теперь хоть пояс пригодится… Скользкий, даже мылить не надо…
Даша соорудила петлю. Затем, предварительно поставив на стол табуретку, влезла на него, потом на нее, сняла с крюка люстру… «Слава богу, дом сталинской постройки, потолки высокие, — мелькнуло в голове у девушки. — И удавиться будет проще простого…»
Люстра повисла на проводах. К освободившемуся крюку в потолке Даша крепко привязала свободный конец пояса, а петлю набросила себе на шею.
«Ну вот и все, — подумала Даша с убийственным спокойствием. — Прощай, моя вечная, до предела истерзавшая меня похоть, прощай, больная моя и жгучая неудовлетворенность — собой, сексом, жизнью… Прощайте, великие поэты и писатели, наставники мои… Вы учили меня быть личностью, Женщиной с большой буквы, а я так и осталась примитивной самкой… Прощай и ты, Аська, сестренка моя любимая, единственная родная душа…»
Даша напряглась, готовая отбросить ногами табуретку и забиться в последнем уродливом танце. И вдруг девушку точно ударило: «Аська! Она же должна хотя бы школу закончить! Как же она выживет без меня?! На что она станет жить?! А когда ей исполнится восемнадцать, она достанется этому психу Зигфриду, и уже никто и никогда не избавит девочку от постылого мужика! Да Аська просто погибнет! А она должна жить, должна быть счастливой! Иначе зачем же я терпела столько лет Люпуса и его идиотское самодурство?! Нет, я не имею права бросать Аську одну!»
Даша торопливо сбросила с себя удавку, отвязала ее от крюка, водрузила люстру на место. Сама слезла на пол, сняла со стола табуретку. А затем с ногами забралась на диван и сжалась в комочек, дрожа всем телом. Теперь цель у Даши была одна — пережить эту страшную ночь, переждать действие чекерского гашиша. Заснуть нынче девушка даже пробовать не собиралась…
Так она и просидела до утра, боясь лишний раз пошевелиться, ибо любое движение могло спровоцировать острый приступ сексуальной жажды. К утру действие наркотика начало постепенно ослабевать. А после полудня Даша осторожно слезла с дивана, испуганно прислушиваясь к себе. И убедилась — чекерский гашиш отпустил ее наконец из своего плена. Уроков в школе у Даши сегодня не было, и она вполне могла бы лечь спать, но жуткое перевозбуждение, пережитое за истекшие сутки, не оставляло надежды на сон…
Люпус заявился к вечеру. Впустила она его без препирательств, но молча: она была как мертвая. Едва Люпус вошел в квартиру, хозяйка, не говоря ни слова, даже не поздоровавшись с гостем, тенью ускользнула на кухню.
Гришка двинулся следом.
— Прощения я просить не собираюсь! — объявил он заносчиво.
— Мне плевать… — отчужденно пробормотала Даша.
— Я хотел тебе доказать, что секс грязен, и доказал! Ведь доказал?! — продолжал Люпус.
— Считай, доказал…
— Вот видишь! — воскликнул Гришка торжествующе.
— И что дальше? — Даша брезгливо поморщилась.
— Роди мне ребенка! — неожиданно с энтузиазмом выдал Люпус.
— А что это изменит в моей жизни? — безнадежно усмехнулась Даша.
— Это все изменит! — воодушевился Гришка. — Пойми, по нашим понятиям, кровное родство священно! Мать своего сына ни один деловой никогда пальцем не тронет! Она даже выше, чем жена! И я буду в своем праве, выполняя каждую прихоть матери моего сына! Братва слова не вякнет!
— Сына? А если родится дочь? — поинтересовалась Даша вяло.
— Сын! Обязательно сын! — вскинулся Люпус, но тут же сбавил тон: — Нет, девка тоже хорошо, но тогда тебе придется рожать, пока не получится мальчик, наследник!
— Перспективка… — хмыкнула Даша.
— Неужели ты не хочешь детей?! — возмутился Гришка. — Сколько лет мы вместе, а ты все гормоналкой травишься! Детей не хочешь?! — Его голос звучал обвиняюще.
— Я Аську одна подняла, мне по ноздри хватило, — вздохнула Даша.
— Но моих детей тебе не придется поднимать одной! — горячо заверил Люпус. — Я постоянно буду при них!
— Но, Гриша, ведь секс грязен, а без секса ребенка не смастеришь! — прищурилась Даша.
— Да, секс грязен, я стоял на этом и стою! — вздернул подбородок Люпус. — Вспомни, как опускают людей на зонах! Именно сексом! И опущенный — уже не человек, любому ясно! Но секс грязен, когда занимаешься им ради своей скотской похоти! А когда ради продолжения рода — секс очищается!
— Вон, значит, как…
— Да, и только так! От секса, который ради похоти, и все самые мерзкие болезни происходят! А если женщина хочет забеременеть, она никогда никакой венерической гадости не подцепит!
Даша и посмеялась бы про себя наивности любовника, но смеяться почему-то не хотелось. Ибо с сегодняшнего дня она в чем-то разделяла Гришкины взгляды на секс…
— Ну, мы договорились? Ты бросишь пить свои поганые таблетки? — наседал Люпус.
— Ладно… — Даша устало пожала плечами.
— Я сейчас! — восторженно выкрикнул Люпус, выскакивая из кухни.
Возвратился он с упаковкой противозачаточных пилюль, которая всегда валялась на трюмо в Дашиной спальне.
— На, выкинь их сама! Спусти эту гнусность в сортир! — пафосно провозгласил Гришка, протягивая ей таблетки.
Даша подчинилась. Она знала: Люпус, как всякий блатной, отчаянный позер и искренне обожает театральные эффекты.
Осуществив ритуальное утопление в унитазе ни в чем не повинных лекарств, Даша и Григорий вернулись на кухню.
— Может, ты и замуж за меня пойдешь? — спросил Люпус.
— Может, и пойду… — отрешенно кивнула Даша. — Давай сначала ребенка сделаем…
— Так прямо сейчас и начнем! — обрадовался Люпус.
— Нет, сейчас не могу! — вдруг решительно возразила Даша. — Лучше завтра.
— Что это с тобой? — удивился Григорий. — Не похоже на тебя…
— А я слишком глубоко прониклась твоими воззрениями на секс, — пояснила Даша, кривясь. — Мне в себя прийти надо.
Она действительно была настолько измучена недавним своим сексуальным безумием, так сильно «перехотела», что теперь ее бросало в дрожь от одной мысли о сексе.
Гришка прореагировал на слова Даши довольно неожиданно.
— Я рад! — широко улыбнулся он. — Вот ты и становишься идеальной женщиной! Ты и раньше ею была, но тебе мешали дурные инстинкты…
— Кстати, об инстинктах, — перебила Даша. — Ты знаешь, что Зигфрид вчера обманул тебя?
— В чем? — насторожился Люпус.
— Он узнал меня, когда хотел трахнуть. И лез ко мне вполне осознанно.
Лицо Гришки окаменело.
— Даша, если ты врешь… или даже добросовестно ошибаешься… ты понимаешь, чем тебе это грозит?
— Прекрасно понимаю, — бросила Даша с холодной злостью. — А ошибаться я не могу. Он меня по имени называл.
Она рисковала, и рисковала отчаянно. Люпус вполне мог поговорить с братом и поверить ему, а не любовнице. И тогда Даше не поздоровилось бы… Но девушка знала, ради чего она рискует. Ради будущего обожаемой младшей сестры.
— Но постой… — произнес Гришка недоуменно. — Ведь Зигфрид сохнет не по тебе, а по Анне. Зря, что ли, он за нее деньги платил?
— Аська — само собой, — парировала Даша. — Она молоденькая, чистая, полна юного очарования… цветок, в общем. Но меня Зигфрид хочет. С самой первой встречи хочет. Уж поверь опытной бабе.
— Ну, если это так… — В голосе Люпуса звучала угроза. — Я спрошу его! И с него спрошу, если что!
— Ага, вот он прямо взял и признался! — фыркнула Даша. — Да он рассмеется тебе в лицо! Скажет: нашел кого слушать, телку! А что стоит мое слово против его? Братва тебя не поймет.
— Верно… — смешался Люпус. — А как тогда?..
— Просто избавь меня в будущем от его общества, — предложила Даша. — А вчерашнее забудем. Слава богу, обошлось все.
— Совсем избавить тебя от его общества я не смогу, — возразил Гришка. — Ты моя официальная женщина, считай, жена, и ты должна иногда появляться в «семье»… хотя бы среди элиты.
Даша это знала. Ей регулярно приходилось бывать на «официальных раутах» группировки, где бригадиры появлялись со своими женами и вели себя подчеркнуто светски — как они понимали светскость. Подобные мероприятия устраивались напоказ, для публики, чтобы поддержать престиж банды в глазах общественности. И Даша прекрасно отдавала себе отчет в том, что «светских раутов» ей не избежать и с Зигфридом встречаться придется. Но она, собственно, на это и рассчитывала.
«Стравлю я близнецов, еще как стравлю! — стучало в голове у Даши. — Прикончит Гришка брательничка! И Аську от него освободит! А уж там!..»
— Но тогда хотя бы избавь меня от ваших оргий! — потребовала она. — Ну подумай сам: то я выступаю в роли твоей жены, то в роли твоей персональной проститутки! Полный идиотизм, согласись!
— От оргий избавлю, — пообещал Люпус. — Ты только забеременей скорее…
— Сделаем, — кивнула Даша.
… — Но в итоге ты оказалась бесплодной, — предположил Север.
— Нет, Север, тут сложнее, — покачала головой Даша. — Сразу после того разговора я тайком прооперировалась. Мне перевязали фаллопиевы трубы. Знаешь, что это означает?
— Знаю, — кивнул Белов. — Это стопроцентная гарантия от беременности. Обратимая стерилизация.
— Вот именно — обратимая! — подхватила Даша. — Стоит лишь прооперироваться повторно, снять перевязку, и я смогу рожать! Так что если ты захочешь детей — только скажи!
— Видно будет, — улыбнулся Север. — Пока же я отчаянно хочу тебя!
— Прямо сейчас?! — опешила Даша. — Знаешь, ты даже для меня слишком крут! Ведь часа не прошло, как мы из койки вылезли…
Они сидели в Дашкиной гостиной и пили водку. Но на сей раз без портвейна. Хлестать гремучую смесь нынче не было нужды — Север и Даша просто отдыхали.
Когда Белов несколько часов назад пришел к Даше, она, измученная своими тревогами за него, буквально бросилась ему на шею. И сразу повлекла в спальню — снимать стресс. Стресс снимали долго и со вкусом. Затем, сладко опустошенные, отправились пьянствовать…
— Нет, не сейчас, вообще, — успокоил Север Дашу. — Хорошо мне с тобой донельзя…
— Спасибо! — Она взглянула на него, будто рублем подарила. Благодарность, нежность, любовь — все вместе выражал этот взгляд…
— Не за что… — Север смущенно отвернулся. — Тебе спасибо, золотая Афродита…
Даша улыбнулась, и Белов подумал: жизнь отдать не жалко за такую улыбку.
— А скажи, Дашка: вот мне ты готова родить ребенка, почему же Люпусу не хотела? — с хитрецой спросил Север, не скрывая желания услышать комплимент и одновременно как бы подшучивая над подобным своим желанием.
Однако шутки не получилось.
— Ты есть ты, Север, а вот вынашивать в себе бандитское отродье я не намерена! — отрезала Даша, непримиримо вскинув голову.
— Однако… — Белов мгновенно оставил игривый тон. — Но рискуешь ты, Дашка, отчаянно. Если Люпус узнает об операции…
— Тогда кранты мне, — спокойно подтвердила Даша. — Но Гришку легко обманывать. У нас с ним близость была за истекший год не более десяти раз… И давай больше не будем об этом! Мне неприятно…
— Как скажешь, — согласился Север.
Они просидели за водкой до самого утра. Говорили о чем угодно, кроме Люпуса и связанных с ним проблем. Взаимный интерес Даши и Севера не иссякал. Спать легли засветло, вдрызг пьяные и совершенно счастливые.
— Привет, Аська! — улыбнулся Белов девушке, входя в квартиру. — Как вы тут? Я вот продуктов притащил, лекарств…
Анна улыбнулась в ответ. Она сейчас была настолько хороша собой, выглядела такой юной, чистой и свежей, что действительно напоминала некий восхитительный цветок.
— Здравствуй, Север! У нас все хорошо, Олег чувствует себя лучше. А ты, похоже, с Дашкой сладился? — спросила девушка радостно.
— Есть грех… — признался Белов с некоторой гордостью. — Она звонила?
— Да. Предупредила, что ты едешь к нам, и похвасталась, что две ночи с тобой провела!
— Вот болтушка! — ласково усмехнулся Север. — Растрепала-таки, не удержалась!
— Знаешь, Север, я никогда не слышала у Дашки такого счастливого голоса, — серьезно сказала Анна. — Я даже не представляла, что моя прагматичная сестра может быть так по-детски счастлива! Ты уж не бросай ее, Север, ладно? Она ведь хорошая все же, хоть и беспутная…
— Ах ты, маленькая моралистка! Да кто кому маму заменял — Дашка тебе или ты ей?! — от души рассмеялся Север. — Ладно, идем в комнату, мне надо Олега осмотреть.
Олег по-прежнему лежал на диване и казался почти здоровым. Только тень какой-то тревоги лежала на его лице.
— Привет, Север! — протянул он руку. — Я ждал тебя, разговор есть…
— Догадываюсь, — кивнул Белов. — Но сначала давай займемся твоими ранами…
Завершив медицинскую часть своего визита, Север уселся на стул возле дивана.
— Я слушаю тебя.
— Аня, выйди! — попросил Олег безапелляционно.
Девушка вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
— Север, зачем ты обманул меня?! — спросил Олег с едва заметным надрывом. — Зачем сказал там, в «стальном мешке», что ты воздыхатель Дашки?! Ведь ты в тот день первый раз ее видел, да и то недолго, мне Аня рассказала!
— А вот затем и обманул! — неожиданно холодно произнес Белов. — Чтобы не возникало идиотских вопросов и подозрений! Тогда было не до них!
— Но почему ты вообще влез в это дело?! Чем Анька тебе заплатила?! Что посулила?! — глаза Олега горели.
— Ты в чем-то подозреваешь свою венчанную жену?! — звенящим голосом отчеканил вопрос Север.
Олег смешался:
— Нет, но… Странно как-то, согласись…
— А что тебе странно?! — Белов сверлил собеседника взглядом. — Что я девчонку пожалел?! Не отдал ее на растерзание мрази?! Разве ты сам на войне не отбил бы у чурок русскую девчонку или парня, даже рискуя собственной шкурой?!
— Так то на войне… — несмело возразил Олег. — Там другой расклад…
— Это для тебя война кончается за границами Кавказа! — вспылил Белов. — А для меня главная война именно здесь, в России! Война с подонками за людей, за то, чтобы подонки не смели навязывать людям свои порядки! И вести эту войну я буду так, как мне подсказывает моя совесть, ты понял?! Еще вопросы есть?!
До Олега, похоже, дошло.
— Прости, Север… — пробормотал он покаянно. — Я черт-те что подумал… Каюсь, и Аньку оскорбил в мыслях, и тебя…
— Чудак! — мгновенно оттаял Белов. — Будь между мной и Анной некий грязный сговор, разве стала бы она тебе рассказывать то, что рассказала, посуди сам?
— Действительно… — Олег будто прозрел. — Север, прости дурня! Не подумал я… Хорошо, хоть Аньку обидеть не успел своими идиотскими измышлениями!
— Вот это действительно хорошо! — согласился Север. — А в принципе я тебя понимаю. Я сам отчаянный ревнивец. Так что не бери в голову. Проехали.
— А с Дашей у тебя серьезно? — поинтересовался Олег совсем уже доверительно.
— Не знаю… — Белов неопределенно повел плечами. — Пока она мне нравится просто бешено. Идеальной кажется. Впрочем, я вообще идеализирую женщин…
Олег понимающе, чуть свысока улыбнулся.
— Высшие существа, да?
— А ты не скалься! — весело прикрикнул Север. — Разумом-то я прекрасно понимаю, что среди милых дам сволочи не меньше, чем среди мужиков. Но надо же в этом мире хоть кого-то идеализировать… Иначе жить станет совсем невозможно.
— А ты пессимист, — сделал неожиданный вывод Олег. — И философ…
— После краха в России социализма оптимистом может быть только проституирующий пропагандист-демократ… Либо слюнявый придурок-интеллигент из беззаветных либералов шизоидного сахаровского разлива… — Север вздохнул. — Нормальному человеку, оценивающему действительность собственными мозгами, остается искать утешения лишь в философствовании…
— Ты прав, пожалуй. — Олег заметно загрустил.
И тут в прихожей резкой трелью зазвонил телефон.
Почувствовав отчего-то тревогу, Белов стремительно встал и вышел из комнаты.
— Слушаю! — снял он трубку.
— Север?! — послышался взволнованный голос Даши. — Север, милый, срочно приезжай! У меня новости!..
Даша в отчаянии металась по гостиной.
— Нет, Север, ты не можешь!.. Ты просто не должен, не имеешь права!.. — отрывисто твердила девушка. — На сей раз ты точно погибнешь, ты понимаешь это, Север?!
Он приехал к ней полчаса назад. Даша была сама не своя.
— Север, я разговаривала с Люпусом! — объявила она. — Он велел передать тебе, если ты мне позвонишь, чтобы ты перезвонил ему! Он хочет что-то тебе предложить!
— А что ты так испугалась? — удивился Север. — Ну, позвоню сейчас, поговорю…
— Север, не соглашайся на его предложения, какие бы они ни были! — воскликнула она взволнованно.
— Почему же? — усмехнулся Белов. — Люпус — малый честный, с ним можно заключать сделки.
Даша отвернулась, пряча слезы.
— Я очень боюсь за тебя… — прошептала она еле слышно.
Север коснулся ее плеча.
— Прорвемся, Дашка! — заверил он ободряюще.
…На сей раз к телефону подошел сам Гришка, а не кто-то из его «шестерок».
— Да.
— Это Колдун, — представился Белов. — Ты хотел меня слышать?
— Слушай сюда, Колдун! — Люпус говорил спокойно, хотя чувствовалось, что внутренне он клокочет. — Я потерял слишком много ребят по твоей милости. Я не намерен терять остальных!
— Крутой Люпус, поди, запросил пощады? — издевательски полюбопытствовал Север.
— Заткнись, сволочь! — взвился Гришка. Но тут же взял себя в руки. — Мы с тобой схлестнулись из-за бабы, Колдун. Это наше личное дело, оно касается только нас двоих. Так давай решим вопрос, как положено между мужчинами, не впутывая посторонних!
«Почему из-за бабы?.. Или он об Аньке?» — мельком подумал Север, а вслух спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Введу, что имею! — рявкнул Люпус, вспомнив старый анекдот. Впрочем, опять сразу взял себя в руки. — Я имею в виду кулачный поединок между мной и тобой.
— До первой крови? — съехидничал Белов.
— До смерти! — отрезал Люпус. — Мы сойдемся на территории заброшенного завода, где ты уже бывал. Сойдемся один на один, только ты и я, больше никого. Это будет честно.
— А где гарантии, что ты не заманишь меня в ловушку?
— Гарантия — мое слово! А ты должен дать слово, что не пристрелишь меня, как только увидишь! Согласен?! Или знаменитый Колдун в штаны наложил?! — теперь пытался ехидничать Люпус.
Север немного поразмыслил:
— А кто мне поручится в том, что, если я тебя одолею, твои псы потом не пристрелят меня на выходе? Просто по собственной инициативе? Тебе я, положим, верю, а вот людям твоим…
— Ты меня одолей сначала! — загремел Люпус. — А поручиться — я сам поручусь! Никто из моих не узнает о нашем договоре! Когда я пойду на встречу с тобой, я скажу, что уехал к Дарье!
— К Дарье? — зачем-то переспросил Белов.
— Ревнуешь, Колдун?! — хохотнул Гришка. — Не ревнуй, она еще не твоя! Она пока моя! И я намотаю твои кишки на кулак раньше, чем ты ее получишь!
«Да при чем тут Дашка-то?» — мимоходом удивился Север. И опять не задержался на этой мысли.
— Так ты принимаешь мои условия, Колдун?!
— Принимаю, — согласился Белов. — Но я приду с оружием! Когда удостоверюсь, что ты держишь слово, отложу его подальше. Можешь поступить так же.
— Не учи, как мне поступать! — взъярился Люпус. — Впрочем, в твои мыслишках есть резон… Ну, мы договорились?
— Договорились.
— Тогда завтра в пять вечера!..
— О чем вы договорились?! — заламывая руки, вскричала Даша, едва Белов повесил трубку.
Север вкратце пересказал девушке содержание беседы.
— Ты не должен ехать, Север! — выкрикнула Даша, не успев дослушать до конца.
— Почему? Думаешь, Гришка не сдержит слово, устроит засаду?
— Нет, слово-то он сдержит! Но он убьет тебя! Ты пойми, Север, он гений рукопашного боя! Допускаю, стреляешь ты быстрее и точнее, чем Гришка, но справиться с ним на кулаках невозможно! Не будь Люпус блатным, он мог бы стать чемпионом мира в любом виде кулачных единоборств!
— Ты не преувеличиваешь? — прищурился Север.
— Ни капли! За десять лет я научилась разбираться в этих вещах! — от волнения Даша дрожала с головы до ног. — Однажды Гришка один искалечил в драке троих боксеров-супертяжеловесов, мастеров спорта международного класса! Ты представляешь?!
Белов присвистнул:
— Одна-ако…
— Вот видишь! Ты меня понимаешь! Не ходи завтра никуда! — Даша буквально умоляла.
— Я дал слово.
— Да погибнешь же ты! И что тогда делать мне?! — Слезы сами собой брызнули из Дашиных глаз. — Ну хорошо, иди, но пристрели Гришку сразу, как только увидишь!
— Ты предлагаешь мне сделать подлость…
— Да ведь люблю я тебя, Север! И не могу потерять! Не могу! Не могу! Не могу! — Она мотала головой из стороны в сторону в припадке отчаяния. — Останься со мной, Север! Не обрекай себя на смерть!
— Я дал слово! — повторил Белов упрямо.
Даша ничком рухнула на ковер и судорожно разрыдалась. Ее тело билось в истерике.
— Дашенька, милая, успокойся!
Север подхватил ее под мышки, легко поставил на ноги, повернул к себе. Тыльной стороной ладони утер девушке слезы. Затем обнял и крепко поцеловал в губы. Даша безотчетно прильнула к нему всем телом.
— Север… Я люблю тебя, Север… Я не хочу тебя лишиться… — бормотала она невнятно.
— Ну, Дашка, я еще не умер! — Север взял ее за подбородок, заставил посмотреть на себя. — Люпус, конечно, крут, но и я не котенок. Гляди, какие колотушки! — Он показал ей свои гиреподобные кулаки. — Одной такой штукой буйвола свалить можно!
— Буйвола, но не Гришку! — всхлипнула Даша.
— А еще я буду знать, за что дерусь, — добавил Север. — За Анну, за Олега, а главное, за тебя! Это придаст мне силы.
— Но ведь Люпус тоже!.. Ай!.. — Даша осеклась.
— Пойдем-ка лучше в спальню, отвлечемся, — предложил Север.
— В спальню? — переспросила Даша. — А ты твердо решил завтра драться?
— Твердо.
— И никакие аргументы на тебя не подействуют? — Даша с надеждой подняла на него полные мольбы глаза.
— Нет, — покачал головой Белов.
— Это ужасно… — девушка поникла. — Но раз так… Раз так, Север, то нам нельзя сегодня трахаться. Я бешено тебя хочу, но приношу эту свою жажду в жертву завтрашнему бою… Ты должен беречь энергию.
— Ерунда! — рассмеялся Север. — Европейско-азиатская чушь. Вот на Руси раньше тоже существовали кулачные бойцы-профессионалы — покруче любых каратистов, между прочим. И когда такие бойцы сходились в поединке, то публика прежде всего выясняла, кто из них женат, а кто нет. И ставила на женатого, ибо он чаще побеждал, чем холостой. Женатый знал, ради кого бьется. Так что идем в спальню смело. Воспоминания о твоих объятиях завтра очень помогут мне…
Когда Север ушел на поединок с Люпусом, Даша, оставшись одна, опустилась в кресло и будто окаменела. Минут десять она просидела неподвижно, глядя в одну точку невидящими глазами. Потом встрепенулась, тряхнула головой, словно сбрасывая с себя мертвенное оцепенение.
— Он погибнет… — прошептала Даша. — Север погибнет… Люпус убьет его. Убьет единственного в мире человека, который мне по-настоящему нужен!.. Проклятый блатняк!.. Всю жизнь мне испоганил, всю душу мою загадил… Во что я превратилась? В настоящую примитивную скотину, жаждущую только сытно жрать и сладко трахаться!.. Север! Если ты сегодня умрешь, я никогда не прощу себе того, что сделала!..
Как в тысячу раз ускоренные кадры кинохроники, пронеслись перед Дашиным внутренним взором события последних дней — те события, о которых Север даже не подозревал…
…Показав Северу машину Хряка и вернувшись в свою квартиру, Даша переоделась в домашнее, достала из бара бутылку водки «Смирновъ», налила себе рюмочку и, чокнувшись с пустотой, залпом выпила. Настроение у нее было — лучше некуда. По губам девушки блуждала полуулыбка, которую любой поэт назвал бы загадочной.
— Север, значит… — произнесла Даша в пространство. — Редкое, однако, имя… Интересно, фамилия его, часом, не Белов? А то известно мне, кто такой есть Север Белов…
За последний год, прошедший после переезда Анны на отдельную жилплощадь, Даша привыкла разговаривать сама с собой. Раньше она не могла себе этого позволить: услышала бы сестра, чего допускать было нельзя. А Даше так хотелось выговориться! Но она понимала: не с кем ей откровенничать. Не с соплюхой же Аськой, не с коллегами же учителями, перед коими необходимо держать фасон, иначе от сплетен прохода не станет, не с «подругами» же — бандитскими женами, кукольно красивыми, пещерно жадными и до остолбенения безмозглыми самками… Ну уж и, конечно, не с Люпусом! Оставался у Даши только один человек, достойный доверия, — она сама.
Девушка опрокинула в себя вторую рюмку «Смирнова», по русской привычке занюхала водку корочкой черного хлеба, закурила.
— Итак, Север… — продолжала она. — Физически не дряхлеет, сиречь не стареет, ствол выхватывает и прячет так быстро, что не уследишь, пацанов вроде Зигфрида завалил не меньше сотни, к тому же владеет гипнозом, акупунктурой, а еще уверен, что бандиты не смогут его разыскать, даже если очень захотят, то есть он не боится быть опознанным… И Аськины проблемы взялся решать совершенно бескорыстно… Похоже, все сходится! Этот Север и есть Колдун, о котором та сучка рассказывала! Повезло тебе, Дашка! Появился шанс и рыбку съесть, и кое на что сесть!
Она выпила третью рюмку водки.
— А мужик этот Север классный, права была та сучка! — рассуждала Даша далее. — По нему видно: затрахать может до обморока, о чем ты, Дашенька, и мечтаешь! И запал на тебя этот Север в момент! Все они, мужики, на тебя западают, все они одинаковые… Что ж… Соблазним мальчика и используем. Соединим приятное с полезным. Правда, если верить той сучке, соблазнить Колдуна непросто, он со своими тараканами в голове. Та сучка его так и не соблазнила. Но я — не она! Я и покрасивей, и поумней, и поопытней! Да и постарше — Колдун ведь маленьких не ест, у него принцип!.. А мы с Колдуном по возрасту вполне друг другу подходим!
Даша хотела выпить четвертую рюмку водки, но воздержалась: скоро приедет Люпус, нужно быть в форме. Пусть не для постели, но все равно…
— Итак, Север, предстоит тебе поработать на девушку Дашу! — заключила красавица. — Если ты, конечно, не погибнешь уже сегодня. Но если не погибнешь, ждет тебя ночь феерической страсти, ослепительной плотской любви! А разве не стоит пожертвовать жизнью за такую ночь?! Стоит, милый мой Колдун! И коли тебя убьют потом, когда ты начнешь мои дела разгребать, что ж… мир твоему праху, скажу я тогда! Зато умрешь ты в мою честь, умрешь счастливый, с именем Даши на устах! Готовься, Дашенька, к роли царицы Клеопатры! Она тебе куда больше к лицу, чем роль бандитской подстилки!..
…Люпус сидел у Даши, когда ему сообщили о смерти Зигфрида и иже с ним. Выслушав сбивчивый доклад «пацана», Гришка аж подскочил.
— Даша, брательника моего замочили! А киллера, которого мы вчера взяли, похитили!
— Кто? — изобразила изумление и ужас Даша.
— Пока не знаю! Но мне надо бежать!
— Гриша! Когда все выяснишь, позвони мне, пожалуйста! — воскликнула Даша умоляюще. — Я боюсь, Гриша!..
Позвонил Люпус приблизительно через час.
— Даша, это я. Все это очень плохо, Зигфрид действительно убит. И четырнадцать человек, что были с ним, тоже.
— Кто же их?! — очень натурально ахнула Даша.
— Ты помнишь ту девку с островов? Твою русскую подружку из местных?
— Смутно…
— Ладно. А помнишь, я рассказывал тебе байку о некоем Колдуне?
— Что-то такое… Да! И моя подружка с островов тоже рассказывала о каком-то Колдуне! Вспомнила! И что?..
— Так вот, этот самый Колдун на нас наехал!
— Не может быть!
— Может, Даша, может, к сожалению… Откуда он только тут взялся, ума не приложу!
— А это точно он?
— Скорее всего… Братва, когда подскочила к месту побоища, застала Кардана еще живым. У него были прострелены обе руки, нога и брюхо. Конечности-то братва пацану перевязала, но это не помогло: помирал он долго и в страшных муках… Так вот, Кардан успел сказать: положил всех Колдун, он нарочно себя назвал, чтобы запугать нас…
— А может, фуфло? С той же целью?
— Не похоже. Впрочем, я разберусь. Эх, Дашенька, жаль, встретимся теперь с тобой не раньше, чем через несколько дней!
— Почему?
— Большие разборки предстоят… Вдруг Колдуна кто-то нанял? Правда, по легенде, Колдун за деньги не убивает, но вдруг?! Так что занят я буду очень, Дашенька… Но ты знаешь, куда мне звонить.
Повесив трубку, Даша с улыбкой потянулась всем телом.
— Значит, Север действительно тот самый Колдун! — сказала она своему отражению в зеркале. — Ох, и повезло тебе, Дашка! Такой шанс выпадает раз в жизни! Смотри не подкачай, девка! Всего-то и делов — соблазнить мужика, который сам на тебя запал! К тому же этот Север чертовски привлекателен! Пусть на одну ночь, пусть на две, но он сделает тебя счастливой! А что о тебе подумает, плевать! Сочтет похотливой тварью — на здоровье! Все равно потом ты от него избавишься — либо сама прогонишь, когда станет не нужен, либо он словит пулю во имя Даши! Гляди веселей, Дашка! — Она подмигнула зеркалу.
Север позвонил ей той же ночью. Услышав его голос, Даша не смогла сдержать невольной радостной улыбки. Как бы то ни было, девушке нравился этот голос. Как нравился и обладатель голоса.
«Не раскисай, Дашка! — одернула она себя. — Север этот — такой же, как все мужики! А для тебя он — просто отмычка к двери в твое светлое будущее! Ну и еще, я надеюсь, отличный сексуальный агрегат! Так что не распускай нюни, девушка! Работай!»
Но перестать улыбаться Даша все же не смогла.
Север пообещал приехать. Даша заверила, что дождется. Повесив трубку, Даша с трудом согнала с лица улыбку. И отправилась в комнату — выждать время.
…Белов сбросил в канализационный люк первый труп из квартиры Анны. Наблюдавшая за этим в окно Даша недобро усмехнулась. Она вышла в холл. Посмотрела в зеркало, нахмурилась, покусала губы, чтобы стало больно: девушка входила в новую роль. Почувствовав, что перевоплотилась, Даша вновь сняла телефонную трубку.
— Гриша?! — Дашин голос звучал испуганно. — Мне только что звонил Колдун!
— Кто-о?! — дико заорал Люпус.
— Да, да, Колдун! — повторила Даша с отчаянием. — Это он убил Зигфрида!
— Зачем?! Колдуна кто-то нанял?!
— Ты же знаешь, Колдун за деньги не убивает!
— Но Зигфрид…
— Я тебе все объясню… Гриша, ты сейчас один в комнате?
— Один, а что?!
— Хочешь, я отдам тебе Колдуна? А ты взамен дашь мне слово, что не тронешь кое-кого! Договорились?!
— Ты отдашь мне Колдуна?! Но как?!
— Даешь слово?
— Даю.
— Тогда слушай! У моей Аськи есть возлюбленный, недавно из армии вернулся, она его ждала! Это он стрелял в кабаке в Зигфрида!
— Он?! Постой, а при чем тут Колдун?!
— Колдун встал на защиту интересов Аськи! Но нужна ему не Аська! Ему нужна я! Он где-то меня увидел и потерял голову! Он и за мою сестру вступился, чтобы заслужить мое расположение! Ради этого и Аськиного возлюбленного спас!
— Так Колдун тебя домогается?!
— Именно!
— Где он? Ты знаешь?!
— Дай мне слово, что не тронешь Аську и ее парня!
— Уже дал. Где Колдун?!
— Он звонил мне с Аськиной квартиры. Днем он убил там Хряка и трех его парней. А теперь прячет трупы! Гриша, я сейчас видела, как он сбросил один труп в канализацию! Срочно высылай ребят, Гриша! Пусть положат Колдуна на месте!
— Понял, высылаю! Постой!.. А как Колдун узнал, где мы держим Аськиного парня?!
— Аська догадалась! Она вчера наблюдала, как вы Олега вязали! Ты крикнул про «стальной мешок»! Моя сестренка и сообразила, где это! Она у меня умная!
— Ч-черт! А как Колдун вышел на Аську?!
— Гриша, высылай ребят!
— Правильно, сперва ребят… Подожди, не вешай трубку!
Даша опять услышала его голос не более чем через минуту.
— Выслал! Так как Колдун вышел на Аську?
— Я не знаю, Гриша, он не сказал. Следил за мной, наверное, вот и вышел на сестру… Сейчас он спрятал ее и Олега где-то в городе, на квартире. Координатов мне не оставил.
— Ладно, ясно. Слушай, пацаны вот-вот подъедут. Проследи через окно, как пройдет операция. И сразу мне отзвонись!..
Повесив трубку, Даша потерла руки.
— Ну вот, Север, сейчас посмотрим, каков ты боец! — произнесла она возбужденно. — Посмотрим, способен ли ты выполнить миссию, которую я собираюсь на тебя возложить! И стоит ли мне из-за тебя рисковать угодить в коллектор! Посмотрим!..
…Перезвонила Даша Люпусу только тогда, когда Север по ее совету отправился убирать с площади трупы перебитых им бандитов и отгонять на свалку их автомобили.
— Гриша, это я! Ужас! Колдун перестрелял всех, кого ты прислал!
— Перестрелял десять человек?! — взревел Гришка.
— Влет! Зрелище было кошмарное!
— А где он сейчас, Даша?!
— Сбросил тела в люк и уехал на тачке пацанов, прицепив к ней вторую тачку тросом. Наверно, на свалку их погнал…
— Надо отправить Варлама вытащить трупы…
— Подожди до завтра, Гриша! Колдун изучил наши местные обычаи, он может вернуться. Тогда ты потеряешь еще и Варлама с его бригадой.
— Логично… А к тебе Колдун не заявится?! — встревожился Люпус.
— Нет, Гриша, этого не бойся! — успокоила его Даша. — Колдун же чокнутый, он помешан на благородстве. Он намерен сначала убить тебя, а потом уж добиваться моей взаимности. Понимаешь, почему? Чтобы не подвергать меня риску быть сброшенной в коллектор!
— А-ах, какой лыцарь! — взъярился Люпус. — Так он меня убить собирается?!
— Ты — его основная цель, Гриша…
— Ч-черт! И ведь главное, я его в лицо не знаю! И никто не знает! Как искать этого урода?!
— Гриша, это не беда! Я помогу тебе прикончить Колдуна.
— Ты?!
— Я, я. Он мне сказал, что в Аськиной квартире, кроме трупов, имеются еще отпечатки пальцев убитых и лужи крови. Все это надо подтереть. А подтереть Колдун явно не успел: пацаны застали его, когда он сбрасывал в люк четвертое тело. После боя Колдун в Аськину квартиру не возвращался. Значит, еще вернется: он боится, что туда нагрянут менты и повесят статью на мою сестренку!
— Ты предлагаешь устроить засаду в квартире Анны?
— Конечно! Отправь бойцов немедленно! А вот Варлама за трупами посылать пока не надо!..
Закончив разговор, Даша вновь поглядела на себя в зеркало.
— Нынешнюю ночь Север проведет со мной, и никакой Варлам не станет ему помехой на пути сюда! — сказала она своему отражению. — И Север сейчас не пойдет убираться у Аськи, я уверена! Север торопится ко мне! Недаром же я столь трогательно умоляла его вернуться быстрее!
С некоторым стыдом Даша вспомнила, что, умоляя Белова вернуться быстрее, она почти не играла. Ей действительно страшно хотелось, чтобы Север вообще не уходил, чтобы остался с ней. «Опять твоя похоть, Дашка, мозги тебе мутит! — Девушка мысленно отхлестала себя по щекам. — Мало тебя унижал Люпус?! Мало тебя унижали мужики до Люпуса?! И ты опять мечтаешь о несбыточном, о парне, который унижать не станет, не сочтет тебя грязной шлюхой, а, наоборот, возведет твою похоть в ранг добродетели?! Размечталась! Да не бывает таких парней! Все они самовлюбленные козлы! И Север не лучше, не обольщайся! Просто Север обожает красиво тусоваться, корчить из себя рыцаря без страха и упрека! Вот и все его отличие от того же Люпуса!»
— А завтра, Север, когда тебе башню снесет от моих аморальных прелестей, — произнесла она вслух, — я сделаю так, чтобы ты захотел владеть мною безраздельно! И уничтожить все препятствия, стоящие между нами! Сможешь уничтожить — я твоя! А убьют тебя — что ж, значит, не судьба! Я останусь с Люпусом. Хоть это и мука, но тоже не навсегда! Ведь и Люпус не бессмертен!
Даша несколько минут помолчала, наслаждаясь эффектностью своих слов.
— Но не бойся, Север, о засаде в Аськиной квартире я тебя предупрежу! — вновь заговорила Даша. — Так предупрежу, чтобы ты ни в чем меня не заподозрил! Но чтобы у тебя появился шанс пострелять еще с десяток Гришкиных бойцов! У вас с Гришкой должны быть хотя бы примерно равные шансы!..
Даша не знала, что парни Люпуса будят сейчас соседей Анны из квартиры напротив, представляются работниками ФСБ и убеждают сдать им жилплощадь на пару дней за хорошие деньги. А убедив, устраивают двойную засаду на Колдуна. Знай это Даша, она бы поняла, что Белов имеет куда меньше шансов выжить, чем ей казалось… Но она не знала…
— Однако как же мне соблазнить тебя, Север? — продолжала беседовать с зеркалом Даша. — Та сучка с островов говорила, это непросто. Ты, Север, любишь играть в благородство и можешь не прельститься мной, зная, что за измену Гришке мне грозит коллектор. Как же быть, Север? Вот если б мне удалось убедить тебя, что убил ты сегодня не Зигфрида, а Люпуса, и я свободна! Может, удастся?..
…Даша в полуобморочном состоянии откинулась на подушки. Двигаться больше не было сил. Ей казалось, что она не способна сейчас пошевелить даже пальцем. Измученное наслаждением, беспощадным, как смерть, и сладким, как райский нектар, тело жаждало отдыха. Но в голове Даши ураганом проносились мысли. А в груди клокотали эмоции…
Сколько времени прошло? Даша не знала, но чувствовала: много. И за все это время Север ни разу — ни словом, ни жестом, ни даже вздохом — не выказал пренебрежения к Даше, не проявил и тени раздражения по отношению к ее неуемным желаниям, к самым изощренным постельным фантазиям. Наоборот — Север куда больше отдавал себя Даше, чем Даша ему — себя. Он угадывал и выполнял каждый малейший сексуальный каприз девушки раньше, чем она успевала этот каприз осознать. ТАКОГО Даша не переживала еще никогда…
«Неужели это все правда? — думала она теперь. — Неужели Север действительно тот, кем хочет казаться? Неужели он не позерствует, не понтует, не играет на публику?.. Невероятно… Выходит, Север и впрямь рыцарь без страха и упрека?! Но ведь их не бывает!»
Весь предыдущий жизненный опыт девушки восставал против подобного вывода. Надо сказать, Даша довольно рано потеряла невинность. Не столь рано, конечно, как девочки эпохи демократии, но все же довольно рано — в пятнадцать лет. И до встречи с Люпусом Даша имела немало интимных связей. При всей своей приятности для темпераментной девушки эти связи оставили в душе горьковатый осадок. В отношении к Даше мужиков всегда ненавязчиво сквозило пренебрежение. Жаркая страстность Даши хоть и радовала партнеров, но безоговорочно свидетельствовала: девчонка эта — просто похотливое животное, секс-кукла. И обращаться с нею надо именно как с живой секс-куклой, то есть без церемоний. Ибо подобная паскудина не заслуживает уважительного обращения.
Обостренная чувственность Даши имела одну оборотную сторону — не менее обостренную интуицию. И отношение к себе любого человека, будь то мужчина или женщина, Даша ощущала буквально кожей. Скрытое презрение сексуальных партнеров сначала больно ранило девушку. Потом привыкла. Перестала обращать внимание. Перестала стремиться к духовному сближению с очередным своим мужчиной. Стала такой, какой ее видели слепые сердца самодовольных самцов. Искала только секса, только плотского наслаждения, только утоления полового голода…
Потом были десять лет жизни под крылом Люпуса. Эти годы окончательно убили в Даше остатки романтических иллюзий…
И вот — Север. «Не может быть, чтобы он был тем, кем кажется! Мне почудилось! — думала Даша. — А ну-ка, попробуем парня на излом…»
— Спасибо, Север… — бессвязно пробормотала она. — Ты даже круче, чем я смела надеяться… Не мужик, а сверхмужик…
«Вот сейчас-то из него и полезет мужское индюшачье чванство! — мысленно усмехнулась Даша. — Вечное мужское превосходство, мужская спесь, самоуверенность! Ну же, давай, любимый, не стесняйся! Чего стесняться презренной блудливой девки?!»
— Тебе спасибо… — тихо отозвался Север. — Ты богиня, и не только внешне…
«Что?! Что ты говоришь, дурак?! — внутренне закричала Даша. — Кто богиня, я?! Опомнись, какая же я богиня?! Я похотливая дрянь! Скажи это, скажи! Или хотя бы подумай! Я почувствую твои мысли! И успокоюсь! И пойму, что я была права, стравив тебя с Люпусом! Ну же, Север!..»
— Курить будешь? — предложил Белов.
— Прикури мне, — попросила она.
Это тоже был тест. После совокупления мужики никогда не обслуживали Дашу. Обычно они требовали, чтобы она их обслуживала.
Север протянул Даше зажженную сигарету. Некоторое время они лежали и курили молча.
«Север, зачем ты ТАКОЙ? Почему ты, именно ты, не такой, как все? — тоскливо думала Даша. — Как же я теперь жить-то буду, Север?..»
У ворот ограды заброшенного предприятия затормозил автомобиль — Белов слышал это отчетливо. Въезжать на территорию бывшего завода машина не стала. Из нее вышел человек и уверенными шагами направился в промышленную зону.
В руках Люпус держал пистолет-пулемет с глушителем. Но держал небрежно: Гришка явно придавал сейчас мало значения мерам предосторожности. Он верил слову Колдуна.
— Эй, Колдун! — крикнул Люпус, останавливаясь. — Я уверен, ты уже здесь! Выходи, я пришел!
Белов медленно вышел из здания. В правой руке он сжимал свой револьвер, наведенный на Люпуса.
Несколько мгновений противники разглядывали друг друга.
— Вот ты какой, значит, — первым заговорил Гришка, азартно щерясь. — Ну привет, суперкиллер!
— Привет, волчара! — оскалился и Север, попадая в тон собеседнику. — Вижу, слово держать умеешь!
— Ты один, и я один, — продолжал Люпус. — Думаю, в ковбоев играть не будем. Ты можешь влупить мне пулю в лоб, но и я успею срезать тебя очередью. Веришь?
— Вполне, — покивал Север.
— А посему давай без экспериментов. Как договорились. Идет?
— Между нами все уже сказано. Мы с тобой вроде не бакланье дворовое. Какой базар?
— Отлично. Я кладу свое оружие вот сюда, — Люпус показал на землю рядом с собой. — И отхожу. Ты подходишь и кладешь свое оружие сюда же. А биться идем в здание. Чтобы не было ни у кого из нас соблазна схватить ствол, если задницу припечет. Годится?
— Принято, — согласился Белов.
Люпус мрачно усмехнулся, положил на землю пистолет-пулемет, два запасных рожка к нему, большую финку лагерного изготовления и рацию, снятую с пояса. Затем Гришка, все так же усмехаясь, полукругом обошел Севера и встал у входа в заводской корпус.
— Жду тебя внутри, Колдун! — бросил Люпус, проследив, как Белов в свою очередь разоружается. И скрылся в здании.
Ждать себя Север не заставил. И вскоре противники уже стояли друг напротив друга в боевых стойках, примериваясь один к другому. Люпус был высок, сантиметра на три выше Белова, плотнее и мускулистее его, при этом поджар, подвижен и сухощав — ничего лишнего. Григорий выглядел, да, видимо, и являлся куда более мощным бойцом, чем Север. И Белов понимал: шансов выжить сегодня у него, пожалуй, не так уж много.
Похоже, Люпус прочитал мысли противника.
— Ох, сделаю я тебя нынче, Колдун! — сверкнул он волчьей, страшной улыбкой, в которой не было ни капли веселья. — Молись, человече!
Север ожидал атаки, но Гришка все же умудрился напасть внезапно. Со свистом рассек воздух пудовый кулак — Белов едва смог уклониться. И тотчас Люпус подсек ногу противника. Север неловко, грузно упал, однако сумел сгруппироваться, кувырнулся через голову, вскочил. И еле-еле успел осознать, что ему прямо в лицо уже опять несется кулак Люпуса.
Толком увернуться не получилось — Белов лишь качнулся назад, и удар, нацеленный в висок, пришелся в щеку. Но он был очень силен, этот удар. И хотя костяшки пальцев Люпуса прошли вскользь по лицу Севера, Белов отлетел шагов на десять, развернувшись в полете и рухнув на пол ничком. Люпус кинулся к противнику — добивать.
Но чуть только он приблизился, произошло то, чего Гришка не предусмотрел: Север ужом крутанулся с живота на спину и рывком выбросил обе ноги навстречу врагу. Люпус, считавший, что Белов довольно здорово оглушен и сопротивляться пока не способен, столь быстрого отпора не ожидал. Двойной пинок угодил Люпусу в живот, отбросив бандита на пару метров и сбив ему дыхание. Гришка на мгновение застыл, слегка согнувшись и жадно хватая ртом воздух.
Север вскочил и ринулся вперед, пытаясь использовать секундное замешательство соперника. Но Люпус не дремал, и Белов будто сам налетел лицом на удар подошвой сапога. Хорошо еще, в самый последний момент, немного притормозив, Север успел отшатнуться в сторону. Иначе этот удар не просто опрокинул бы его — прикончил.
Глубоко вдохнув и резко выдохнув, Люпус восстановил дыхание. Белов стоял на карачках, пытаясь подняться в полный рост, но не имея сил это сделать: досталось Северу крепко.
— Вот ты и спекся, Колдун! — пробормотал Люпус.
Он прыгнул к противнику, нацеливаясь переломать ему ребром ладони шейные позвонки, столь провокационно вырисовывающиеся сейчас ниже затылка Севера. И вдруг случилось чудо: Белов ванькой-встанькой взметнулся с четверенек. Тяжёлым кулачным ударом справа он отшвырнул от себя Гришку, сильно ошеломив его. Не давая бандиту опомниться, Север настиг Люпуса, врезал левой, правой, еще раз левой, добавил ногой. Гришку мотало из стороны в сторону, но болевые точки он успевал либо прикрывать, либо уводить от ударов. Однако Белов все бил и бил. Ему казалось, он берет верх.
И тут, в очередной раз занося кулак, Север неожиданно получил страшный встречный в челюсть, сваливший его, как быка на бойне — разом. Белов рухнул на спину, в глазах на миг все поплыло. «Слава богу, хоть не нокаут», — подумал Север. Он дернулся, пробуя встать. Но в этот миг его оседлал Люпус.
— Вот и абзац тебе настал, Колдун! — прохрипел Гришка.
Север рванулся, хотел сбросить с себя бандита, однако Люпус намертво пригвоздил предплечья противника своими коленями к полу, а левой рукой сдавил Белову горло.
Север начал задыхаться. Он забился, чувствуя, что вместе с кислородом теряет последние силы.
— Молись, только в уме и быстро! — свирепо расхохотался Люпус, сжимая огромный кулак, поднимая его и нацеливая Северу в лоб.
Белов знал: от одного-единственного удара этого кулака любой череп треснет, как яичная скорлупа. И собственный череп Севера не станет здесь исключением. Поняв, что сопротивляться дальше бессмысленно, Белов расслабился: лучше принять смерть достойно, чем дрыгаться и визжать зайцем, угодившим в силки.
Бронебойный кулак Люпуса стремительно обрушился вниз.
Даша не находила себе места. Она металась по квартире из комнаты в комнату, то садясь, то вскакивая, нервно закуривая и тут же размалывая только что зажженную сигарету в пепельнице.
Так плохо ей, пожалуй, не было даже тогда, когда Даша наглоталась ядовитого дыма чекерского гашиша. Тогда, переборов себя, победив порыв к самоубийству, Даша понимала: она должна лишь перетерпеть действие наркотика, и все закончится более или менее благополучно. А сейчас?..
«Я поеду! — в сотый раз повторяла про себя Даша, и в сотый же раз одергивала себя: — На черта я там нужна? Что я смогу реально сделать, глупая курица?! Раньше надо было думать! А теперь… Теперь либо Север одолеет Люпуса, либо… Но ведь ты же знаешь, Север не сможет одолеть Люпуса! Север великолепен во всех смыслах, но в рукопашном бою он уступает Люпусу! Север сам это признал, послушав мои рассказы о Гришке. И все же пошел… Пошел, надеясь разом решить все мои проблемы… и, как он считает, все проблемы Аськи! Хотя у Аськи давно уже нет никаких проблем! Но знаю об этом только я! Ну почему, почему я ему ничего не сказала?! Ах, какая же я сволочь!»
Она посмотрела на часы. Десять минут шестого. Значит, Гришка и Север либо уже бьются, либо вот-вот начнут…
«Нет, я должна ехать!» — вдруг окончательно решила Даша.
На улицу девушка выскочила уже через пять минут. И принялась ловить такси или частника. Простенький «походный» наряд Даши — старенькая кофта, «резиновые» джинсы, дешевенькие сапожки — никоим образом не позволял заподозрить в ней богатую даму. Однако ее исключительная красота бросалась в глаза, как бы Даша ни оделась. Поэтому, едва она проголосовала, возле нее остановился первый же автомобиль.
— Куда прикажете, мадемуазель? — слегка гусаря, спросил Дашу импозантный мужик лет тридцати-сорока.
— Мадам, — бросила Даша, садясь на переднее сиденье рядом с шофером. — Вези к пивзаводу. Дорогу знаешь? Плачу, сколько спросишь.
— Я с женщин денег не беру! — заявил водитель с шутливым пафосом.
Малый был явно не из Дашиного района и не знал, кто она такая.
— Это ты брось, командир… — вздохнула Даша. — Не свободная я, и говорить не о чем.
— Жаль…
— Что поделаешь…
Ей не хотелось обижать вежливого ловеласа, хотя она подозревала, что он такой же самовлюбленный индюк, как все донжуаны. Не Север…
— Мадам, а кольца не носите…
— А мне мой муженек колечко подарил, сплошь брюльем усыпанное, — усмехнулась Даша. — С таким прикидом, в каком я сейчас, брюлье не пляшет. Ты гони, шеф! Деньги у меня есть, а вот времени совсем нету…
Ловелас домчал ее быстро. Даша расплатилась с ним щедрой рукой, отдав почти все свои жалкие учительские сбережения, подождала, пока уедет, и только после этого направилась к воротам заброшенного предприятия.
Ворота оказались приоткрытыми. Даша осторожно проскользнула между створками. И сразу застыла: слева от нее на земле лежало оружие. Девушка узнала револьвер Севера, его своеобразную портупею, его выкидной нож. И финку Люпуса Даша тоже узнала. Что же касается пистолета-пулемета, то из такого она однажды даже стреляла — когда Люпус вывозил ее как-то раз на загородный пикник…
Шум драки доносился из заводского здания. Даша торопливо направилась туда беззвучными шагами крадущейся кошки.
Она видела три последних удара, которые Север нанес Люпусу. И сразу поняла: все они, хоть и выглядят зрелищно, малоэффективны. Гришка сумел если и не совсем уклониться от них, то значительно снизить их силу: кулаки Белова лишь вскользь задели лицо Люпуса…
А вот ответный «кросс», почти тотчас проведенный Гришкой, был действительно страшен. Буквально сметенный им, Север рухнул, как подрубленный. Даша ахнула было, но сразу прикусила губу — почти до крови, чтобы не заорать в голос. Что сейчас случилось, она тоже прекрасно поняла: великий мастер-единоборщик, Гришка обожал объяснять подруге тонкости рукопашного боя…
Люпус прыгнул на поверженного противника, оседлал его, придавил к полу.
— Вот и абзац тебе настал, Колдун!
Север пытался вырваться, но тщетно: Люпус будто цепями его приковал. Да еще и за горло придушил.
— Молись, только в уме и быстро! — долетел до Даши сатанинский хохот Григория.
Огромных размеров кулак Люпуса взлетел вверх и начал опускаться, Даша помнила: Гришка одним ударом легко проламывает кирпичную стену. Куда уж выдержать человеческой голове!..
— Север!.. — выкрикнула Даша отчаянно, вскидывая пистолет-пулемет, который захватила с собой со двора. — Север! Север! Север! — кричала и кричала она, раз за разом давя на гашетку «трещотки».
Пули уже сбросили Гришку с Севера, а Даша все стреляла и стреляла в Люпуса, боясь поверить, что он и впрямь мертв. Стреляла, пока не кончились патроны.
Белов медленно поднялся на ноги. Он был весь в крови.
— Север! — опять выкрикнула Даша, отбрасывая оружие и кидаясь к любовнику. — Ты ранен, Север?!
— Нет… Зато кренделей получил полную кошелку… — несколько обалдело отозвался Белов. — А кровь на мне — это кровь Люпуса, не моя… Только не обнимай меня, девочка, извозишься вся!.. Дашка, милая, ты мне жизнь спасла…
Даша восторженно улыбалась.
— Да, не по зубам мне оказался Люпус… — продолжал Север. — Но слова своего я не нарушил, бился честно и тебя в засаду не сажал… Не в чем мне себя упрекнуть. Так что спасибо тебе, Дашка, вовремя ты подоспела… Вот только шмотки бы где-нибудь постирать, не идти же так по городу…
После полученной трепки Белов еще плохо соображал, поэтому молол, что придется.
— Шмотки твои я выстираю, — заявила Даша. — Сейчас схожу на пивзавод, там меня знают, пустят в сортир для особо важных персон… Только куда бы их сложить, шмотки твои? Не тащить же окровавленные…
— У меня сумки нет, — огорчился Север.
— Я тоже не взяла… Стоп, я видела у ворот машину Люпуса! Там должна быть сумка, Гришка оружие всегда в сумке возил! Я сейчас!
Она осторожно вытащила из кармана у мертвого Григория ключи от машины и бегом пустилась к выходу из здания.
Вернулась Даша быстро, со средних размеров спортивной сумкой.
— Раздевайся, Север!..
…Когда она вернулась с пивзавода, Белов уже вполне оправился от полученных побоев. Натягивая на себя свою сырую после стирки одежду, он с нежностью поглядывал на Дашу.
— Дашка! — торжественно начал Север, одевшись. — Ты меня от смерти спасла! Я даже не знаю, как и благодарить тебя…
— Не надо меня благодарить! — перебила Даша с улыбкой. — Я счастье свое спасала!
Ее взгляд был столь откровенным, что Северу стало слегка неловко.
— Но я все же отблагодарю тебя, Дашка! — продолжал он после некоторой заминки. — Я избавлю тебя от последней опасности! Ведь Варлам так не оставит гибель своего любимого шефа, верно?
Даша вздрогнула.
— Не оставит… — подтвердила она, отвернувшись.
— За тебя возьмется? — уточнил Север.
— Может…
— Вот я и не позволю. Я нейтрализую Варлама. А заодно и всю оставшуюся братву Люпуса.
— Но как, Север? — Даша подняла на него испуганные глаза. — Их же еще десять рыл, как-никак…
— Справимся! — Север ободряюще подмигнул ей. — Скажи, в зоне действия Гришкиной рации, которая во дворе валяется, сейчас находится кто-нибудь из бойцов?
— Обязательно! Пивзавод — стратегический объект группировки. Вдруг цивильной охране срочно потребуется связаться с «крышей»?
— Логично. Тогда идем. — Север взял ее за руку.
Когда они дошли почти до ворот ограды, Белов поднял с земли рацию, включил.
— Кто на связи? — требовательно произнес он, блестяще имитируя голос и интонации Люпуса.
— Шеф, это я! — радостно отозвался динамик.
— Это сам Варлам! — успела шепнуть Даша.
— Варлам, почему ты здесь, на этом посту? — спросил Белов строго. — Я тебе где велел находиться?
Он импровизировал на ходу, но импровизировал, нимало не сомневаясь в успехе своего маленького спектакля: Север чувствовал, что на него опять снизошло вдохновение.
— Шеф, я волновался… — смутился Варлам. — Ребята видели, как ты погнал тачку вовсе не к дому своей Дарьи, а в сторону пивняка… Я и решил сам…
— Ладно, ты правильно решил! — перебил Белов. — А теперь слушай сюда. Собирай всех пацанов, и чтобы через полчаса вы стояли в воротах заброшенного завода! Ты понял?!
— Понял, шеф… А что случилось?!
— Разве я разрешал тебе задавать вопросы?! — поинтересовался Север грозно. — Ты понял приказ?!
— Понял, босс… — стушевался бандит.
— Выполняй! — Белов отключил рацию.
— Потрясающе! — восхитилась Даша. — Голос — точь-в-точь Люпуса! Даже я бы спутала!
— Что ж, тогда подготовься к встрече гостей, — усмехнулся Север.
Он подобрал оба снаряженных магазина Гришкиного пистолета-пулемета и вместе с Дашей вернулся в заводское здание. Подготовил к бою «трещотку». Затем встал напротив входа в помещение, держа в поле зрения ворота забора промышленной зоны и оставаясь при этом в тени. Пистолет-пулемет Север взял в левую руку.
— Шансов у братков ноль, — сообщил он Даше, вытаскивая еще и револьвер. — Мне даже немного стыдно расстреливать их, как мишени в тире…
— Ничего, не котят, чай, топишь! — отозвалась та с нескрываемой ненавистью. — Они бы тебя не пощадили! В конце концов, они сами свою судьбу выбрали, никто не заставлял!
— И то верно, — согласился Белов.
…Ровно через полчаса после сеанса радиосвязи десять возглавляемых Варламом бандитов входили на территорию заброшенного завода. А еще через семь секунд остатки группировки Зигфрида — Люпуса перестали существовать.
В холле надрывался телефон. Север неохотно оторвал голову от подушки: он с удовольствием бы еще поспал. Но телефон звонил непрерывно, и Белов вылез-таки из постели.
— Слушаю! — буркнул он в трубку.
— Север! — отозвалась мембрана веселым голосом Олега. — Я тебя разбудил?
— Уга…
— Извини! Дашки нету?
— Умчалась куда-то с утра пораньше…
Вот уже больше двух недель Север жил у Даши. Она довольно часто в последние дни уходила из дома по каким-то своим делам. Когда Белов спрашивал, что это за дела, Даша многозначительно улыбалась и заявляла, что готовит приятный сюрприз, а больше ничего пока не скажет. Север не настаивал. Подозревать подругу в сексуальной неверности он не имел никаких оснований, ибо измену почуял бы сразу. А остальное его не то чтобы не волновало, но Север считал, что можно и подождать, пока Дашка сама пожелает поведать ему о своих секретах.
— Слушай, Север, Дашка просила нас с Анькой помалкивать до завтра, но я правда в дурацком положении… — извиняющимся тоном сказал Олег. — Ты что наденешь на завтрашнее мероприятие? Свои джинсики-свитерок?
— В кабак-то? Конечно.
Белов помнил: Даша предупреждала его, что завтра они идут в лучший ресторан города отмечать какое-то радостное событие. Какое конкретно, Даша обещала сообщить накануне визита в увеселительное заведение, то есть сегодня.
— А вот ты мне подскажи, — попросил Олег. — Если я явлюсь в кабак в форме, с наградами, да еще на костылях, не будет ли это… ну, слишком понтово, что ли?.. Трясти орденами-медалями перед ресторанной сволочью, всеми этими шлюхами, блатней, торгашами… не слишком ли это пошло? Не будет ли это похоже на метание бисера перед свиньями, а?
— Нет, не будет! — отрезал Север. — Ты, брат, награды свои не на дороге нашел! Имеешь право носить их везде, где захочешь! А ресторанная сволочь пусть утрется!
— Ты правда так думаешь, Север? — обрадовался Олег. — Ну, спасибо тебе! А я уж собирался после школы переодеться в цивильное!
— После школы?.. — переспросил Белов.
— Ах, да, ты ж ничего не знаешь, Дашка хотела сделать тебе сюрприз… Завтра мы перед кабаком пойдем в школу! Дашку там чествовать будут! По поводу ее увольнения и по поводу ее благотворительности!
— Благотворительности?.. — Север уже ничего не понимал.
— Ну да, Дашка ж пожертвовала родной школе весьма приличную сумму! Всем учителям премию выписали в размере трехмесячного оклада, и еще школа компьютерный класс оборудует на Дашкины деньги! Дашка и хотела тебя поразить своей щедростью и тем, как ее уважают уже бывшие коллеги и ученики! Она и меня просила прийти в форме с наградами, чтобы все видели, какой у Аньки героический жених!
— Постой, а деньги Дашка откуда взяла?
— Со своего счета сняла! Наследство-то она уже оформила! А ты не знал?!
— Я думал, с наследством задержечка, — схитрил Белов.
— Давно оформила, уже с неделю! — заверил Олег. — И молчала?! Это она сюрприз хотела тебе сделать! Знаешь, она тебя жутко любит и этак восторженно боится! Потому и старается произвести на тебя впечатление… Ну ты уж, Север, не говори Дашке, что я ее выдал, ладно? А то обидится… Не скажешь?
— Не скажу, — пообещал Север.
— Спасибо! Тогда до завтра!..
Белов опустился на пуфик возле столика с телефоном и обхватил голову руками.
Услышанное следовало осознать…
…Когда Даша вернулась домой, Север сидел в гостиной. Он не вышел, как обычно, встретить ее в дверях.
Встревоженная, Даша поспешила в комнату. Белов искоса взглянул на нее. В глазах его не было привычного тепла.
— А я в ресторане была, отдавала последние указания перед завтрашним торжеством! — преувеличенно весело объявила Даша… и осеклась. Потому что на столе перед Севером валялся ее паспорт.
— Приветствую вас, миссис Григорий Петренко! — насмешливо провозгласил Белов. — Точнее, вдова Петренко… Ну и как вам вдовствуется? Похоже, вполне комфортно…
Лицо Даши мгновенно помертвело.
— Зачем ты полез смотреть мой паспорт?! — жалко выкрикнула она.
— Полюбопытствовал, — фыркнул Север, не скрывая сарказма. — Прятать нужно лучше компрометирующие тебя бумаги, конспираторша ты хренова…
Даша затравленно молчала.
— Итак, ты у нас законная вдова Люпуса, — продолжал Север. — Недолго ж ты проходила в замужних дамах, Дашенька, всего два месяца… Зато теперь — наследница первой очереди, пивзаводик тебе отваливается… Уже вступила в права наследования?
— Вступила…
— Шустрая дамочка… А я, значит, был тебе нужен, чтобы прикончить всю братву Люпуса, да и его самого в придачу. Его — понятно зачем, а вот пацанов — чтобы трений с ними не возникло, так? Ведь они никогда бы не признали своей «мамой» девку, плясавшую перед ними нагишом на столе, верно?
— Север, это все неправда! — неожиданно страстно воскликнула Даша. — Я люблю тебя, Север!
— Неправда? Любишь? — Белов прищурился. — И от большой любви играла моей жизнью, как кошка фантиком? В засады посылала с чистой душой? Ты ведь обо всех засадах знала заранее, да? Ну признайся!
— Знала! Но я каждый раз предупреждала тебя!.. Кроме того, первого раза, на площади, когда ты трупы из Аськиной квартиры выносил…
— Подозреваю, ту засаду ты же и спровоцировала. Сама навела на меня парней Люпуса. Хотела посмотреть, чего я стою, прежде чем тащить меня в постель. Так?
Даша отвернулась, скрывая слезы.
— Так… — констатировал Белов.
— Нет, Север, не так! — Даша перешла на крик. — То есть так, но… Сначала я действительно решила просто использовать тебя! Но потом, после первой нашей ночи, я поняла, что ты действительно другой, не такой, как все предыдущие мои мужики! Я полюбила тебя, Север!
— Полюбила, но продолжала подставлять под пули. — Белов усмехнулся.
— Я уже ничего не могла переиграть! Механизм был запущен, остановить его не мог никто!
— А почему ты сразу не сказала мне правды?
— Я боялась! Что ты не поймешь меня, бросишь!..
— А не боялась, что, когда все откроется, я тебя попросту пристрелю, а? Я же убийца, киллер с именем… Не боялась? Ведь ты меня совершенно не знала, когда затевала свои игры.
Даша потупилась.
— Знала… — произнесла она тихо. — Я почти сразу узнала, что ты — Колдун. А кто такой Колдун, мне было известно очень хорошо…
— Откуда? Из блатной легенды? Ненадежный источник.
— Не из легенды… Однажды Люпус возил меня отдыхать на теплые острова… Тебе говорит что-нибудь такое имя — Зоя Веева?
— Что?! — Север чуть было не вскочил. Однако тут же резко, зло рассмеялся: — Зойка… И здесь нагадила, тварь… — Белов саркастически хмыкнул. — Вот уж и впрямь, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Поделом мне, старому дураку!
Даша молчала — что ей было говорить?
— Значит, со слов Зойки ты наверняка знала: Колдун тебя не тронет, даже если ему станет известно, что ты его подставила, — продолжал Север. — Выходит, ты и здесь ничем не рисковала…
— Я рисковала, когда уложила тебя в постель! Рисковала угодить в коллектор! — Даша задыхалась.
— Ну да, конечно, — скривился Север. — Только об измене твоей Гришка вряд ли бы узнал. А вот покрепче привязать к себе Колдуна — дело стоящее. В конце концов, слова Зойки — это всего лишь слова Зойки. Сделать Колдуна своим любовником все же надежнее. Уж любовницу-то свою Колдун точно убивать не станет…
— Север, все не так! Все не так! — Даша заломила руки.
— Скажи, а Анна знала о твоем браке с Люпусом? — спросил Белов, будто не услышав реплики собеседницы.
— Нет… — Даша вздохнула. — Аська никогда бы не одобрила… Вообще никто не знал, мы с Гришкой расписались тайно. И завещание свое он переписал на мое имя сам, я не просила…
— И завещание переписал? — изобразил удивление Север. — Значит, с наследством у тебя вообще никаких проблем не возникло. Ловко… А Анна как отнеслась ко всему этому, когда наконец узнала?
— Я наврала ей, что Люпус насильно заставил меня за него выйти…
— Ясно! — Север поднялся. — Что ж, прощай, Даша. Ты получила все, чего хотела. И я тоже получил… что заслужил. Короче, мавр уходит… А жаль… Мне было чертовски хорошо с тобой… Но… прощай! — Он обошел ее и двинулся к выходу из квартиры.
— Север, постой! — Даша кинулась вслед. — Не уходи, Север! Я не могу без тебя!
Белов приостановился:
— В чем дело, Даша? Или ты боишься, что пивзавод у тебя отнимут? Нужна моя защита?
— Никто не отнимает у меня пивзавод! — выкрикнула Даша отчаянно. — Его цивильная охрана — за меня, я парням зарплату вдвое повысила! А их целое подразделение! И Олег вызвал сюда своего дружбана, того самого майора, Валерку Шрамова! Он будет у меня службу безопасности возглавлять! Он, оказывается, никакой не спецназовец! Он бывший оперативник, мент, а в Чечне собровцами командовал! Так что хватает у меня защиты! И закон за меня!
— Какие тогда проблемы? Я-то тебе зачем? — усмехнулся Север.
— Да люблю я тебя! — Даша почти рыдала. — Ну хочешь, поженимся и я перепишу этот чертов завод на тебя? Он станет твой! А я просто буду при тебе, хочешь? Только не уходи, Север, не бросай меня!
— Дашенька, есть вещи, которые не прощаются, — покачал головой Белов. — Да и не верю я в твою любовь ко мне, извини уж…
— Я от смерти тебя спасла! — выложила Даша самый главный свой козырь.
— Ради меня или ради себя? — спросил Север иронично.
— Я не пущу тебя! — Она заступила ему дорогу.
— Ой, Дашка, только не надо на колени падать, поперек порога ложиться, — поморщился Север. — Не поможет. Все равно уйду. Я тебе не муж, не жених. И потом, я терпеть не могу, когда женщина унижается. Претит мне это. А ты — девушка гордая, сама себе после не простишь… Так что давай без спектаклей. Расстанемся по-хорошему.
— Север, так ты не веришь в мою любовь к тебе?! — Даша искательно заглянула ему в глаза.
— Не верю.
— А если б поверил?!
— Тогда… — Белов пожал плечами. — Ну, тогда можно было бы продолжить разговор. Но ведь не верю же.
— А ты проверь! Ты ведь экстрасенс, Север! Так загипнотизируй меня и спроси! Под гипнозом люди не врут!
— Не получится. Ты слабо поддаешься гипнозу.
— Откуда ты знаешь?!
— Вижу. У тебя другой тип личности. Ты почти невнушаема.
— Но ты же хотел загипнотизировать Люпуса, помнишь?! Значит, как-то можно! Ты говорил об акупунктуре!
— У меня нет специальных иголок. И вряд ли они здесь продаются.
— А как же ты собирался подавлять волю Люпуса иглоукалыванием?!
— Я собирался использовать швейные иголки, самые тонкие. Но для клиента это фактически пытка. Очень больно.
— Сделай, Север! — чуть ли не взмолилась Даша. — Боль я перетерплю! Зато ты убедишься!.. Убедишься!..
Север щелкнул пальцами перед Дашиным лицом.
— Сейчас я сосчитаю от одного до пяти, и на счет «пять» ты проснешься… Голова твоя будет ясной, самочувствие будет отличным, настроение будет приподнятым… Раз, два, три, четыре, пять…
Даша открыла глаза, улыбнулась.
— Ой, как здорово, Север! Будто заново родилась!
— Да, будто заново родилась… Это всегда так бывает… — механически произнес Белов, вновь усаживаясь в покинутое кресло.
Даша моментально опомнилась.
— Север, ты убедился? Убедился?! — Она смотрела на него пытливо и встревоженно.
— Убедился… Да только не в том, в чем ты хотела меня убедить, Даша… — Белов вздохнул.
— А в чем же?! — воскликнула Даша.
— Зря ты затеяла сеанс гипноза, Дашка… — Север опять вздохнул. — Может, не будь его, я бы остыл через пару дней, и у нас с тобой появились бы шансы… А теперь, после того как я вывернул твое подсознание наизнанку… — Север махнул рукой.
— Что, что я тебе наговорила?! — В глазах Даши блеснул страх.
— «Для тебя он — просто отмычка к двери в твое светлое будущее! Ну и еще отличный сексуальный агрегат!» — процитировал Белов. — Припоминаешь? Твоя речь, обращенная к самой себе. А говорила ты обо мне. Не забыла? Там было еще много всего…
— Но Север, все это было еще до той нашей ночи! — простонала Даша. — Я еще не знала, какой ты! Я еще не знала, что полюблю тебя! Но потом-то, потом! Ты ведь выяснил, что я думала дальше! Что думала, что чувствовала! Неужели не убеждает?!
— Нет, Дашенька, не убеждает, — покачал головой Север. — Потому что дальше у тебя — полный сумбур. И злость на меня, что я оказался чересчур уж хорошим — твое определение, не мое — и заставил тебя устыдиться своей подлости по отношению ко мне… И страх за меня: страх потерять такой отличный сексуальный агрегат… — Белов усмехнулся и замолчал.
Даше показалось, что пол уходит у нее из-под ног.
— Значит, ты считаешь, что я в итоге просто использовала тебя? Как раньше мужики меня использовали? — тихо спросила она.
— Да, я так считаю, — кивнул Север невесело.
— Но я же жизнь тебе спасла, Север… — сказала Даша тоскливо.
— Спасла, — согласился Белов. — Но у тебя был очень простой выбор: либо остаться при Гришке, его деньгах, его братве и его пуританском идиотизме, либо заграбастать пивзавод в полную твою собственность, да в придачу еще получить и меня в качестве идеальной живой машины для утоления похоти. Разве удивительно, что ты выбрала второй вариант?
— Значит, нет мне прощения? — произнесла Даша обреченно.
— А тебе оно надо? — пошутил Север безрадостно. — Если надо, то пожалуйста: я тебя прощаю. Можешь жить дальше спокойно, свободно, богато и трахаться с кем хочешь. Только не со мной.
— Это окончательно? — голос Даши надрывно звенел.
— Прощай, Даша. — Север поднялся. — Мы, правда, еще встретимся, конечно: разрывать отношения с Анной и Олегом я из-за тебя не собираюсь. Но все равно: прощай. Это самое точное слово…
Ему не спалось. Конечно, Север мог заставить себя уснуть: просто приказал бы себе спать, и все. Но ему не хотелось насиловать свой мозг. Одолевали всякие мысли. Завтра Олег и Анна должны официально пожениться. Север, конечно, приглашен свидетелем. Он рад, что у ребят все складывается нормально. А как-то сложится его собственная дальнейшая жизнь? Какие новые виражи готовит ему судьба?.. Многое вспомнилось ему в эту ночь, обо многом передумалось…
…За столом Белов сидел рядом с Олегом, как свидетель жениха. А Даша сидела со стороны Анны, через трех человек от Севера. Возле Даши нес неусыпную вахту Валерий Шрамов, нынешний начальник службы безопасности пивзавода. Бывший офицер милиции действительно походил на Севера: высокий, поджарый, хищный. Только все Валеркины сорок лет были четко прописаны на его лице рубцами и морщинами.
…После тостов начались танцы. Даша решительно поднялась с места и подошла к Северу.
— Разрешите вас пригласить!
Они не виделись три месяца, и за это время Даша словно еще больше похорошела. Она была безудержно красива — какой-то щемяще-беззащитной, трогательной красотой, каковой раньше у нее не наблюдалось.
— Танец вроде не белый, — усмехнулся Белов, вставая.
— Мне плевать… — прошептала Даша.
Они кружились по залу среди других пар, и Север чувствовал, как Даша все крепче прижимается к нему.
— Твой Шрамов так жрет нас глазами, что, похоже, скоро совсем схарчит, — усмехнулся Север. — Гляди, а то еще сцену тебе устроит!
— Пусть попробует! — отрезала Даша.
— Он твой любовник?
— Да, а что? — Даша задиристо вскинула глаза. — Я не монашка, я во всех отношениях нормальная женщина! И поститься не собираюсь! Между прочим, ты сам убедил меня, что ничего стыдного в этом нет!
— А я разве возражаю? — Север чуть заметно пожал плечами. — Любовник так любовник. Правильно. Не одной же тебе куковать, а мужик он видный… Самой-то нравится?
— Тебя интересует, каков он в постели?! — Даша держалась откровенно вызывающе. — Хорош, не хуже тебя! И тоже без всяких идиотских мужских закидонов, без всякого культа собственного превосходства! Настоящий рыцарь, вот так! Не ты один такой!
— Вот и хорошо, я рад, — улыбнулся Север. — Значит, ты счастлива.
— Ты!.. — Даша осеклась.
Некоторое время они танцевали молча.
— Север, возвращайся ко мне… — вдруг жалобно попросила Даша. — Жизнь мне без тебя не мила…
— А как же Шрамов? — удивился Белов.
— Валерка — чисто постельный вариант, от отчаяния… — Дашины глаза наполнились искренними слезами. — А тебя я люблю, Север… Узнала я, что такое любовь, злая она, как пес цепной… Север, возвращайся… Я ведь нравлюсь тебе, я же вижу… — Она смотрела ему прямо в глаза.
— Конечно, нравишься, — кивнул Север. — Ты не можешь не нравиться. Как не может не нравиться восхитительная живая роза человеку, обладающему хоть малейшим художественным вкусом… Только ты — отравленная роза, Даша. Ты отравлена предательством.
— Я не предавала тебя, Север! — пылко возразила Даша. — И никогда, никогда не предам, если ты ко мне вернешься… Ты только вернись, — добавила она глухо.
Белов не ответил.
Музыка звучала все громче и громче. Север и Даша кружились по залу все быстрее и быстрее.
— Я всегда буду любить тебя, Север… — шептала Даша. — Моя дверь всегда будет для тебя открыта… И когда бы ты ни пришел, я всегда приму тебя, как мужа… Ты только возвращайся ко мне, Север!..
