Белый крейсер - Иар Эльтеррус

Для облегчения восприятия меры веса, длины и времени даны в привычных для русскоязычного читателя единицах. Новые термины и понятия объяснены либо в самом тексте, либо в сносках.

Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны, роман с начала и до конца является плодом авторской фантазии.

Дамы и господа, сюжет этой книги банальнейший. Снова "наши там", снова отряд советских солдат в глубинах космоса, снова они самые крутые (хоть это и не так). Надоело, не правда ли? Но что поделать, данная книга именно такова. И если вас это смущает, не читайте, не надо, не насилуйте себя. Меня же в процессе написания интересовали совсем иные вещи, отнюдь не новизна сюжетных линий. Значительно больше меня занимал вопрос "человек и власть". Кто сумеет остаться человеком, получив неограниченную власть? Есть ли такие? И если да, то какие качества необходимы им. Да и другие не менее интересные вопросы я хотел исследовать здесь. Хочу надеяться, что из давно набившей оскомину банальщины мне удастся выстроить что-то новое и необычное. Судить об этом уже не мне, а тем, кто наберется решимости прочесть сей опус.

Глубоко неуважаемым господам либералам и демократам читать эту книгу не рекомендуется во избежание излития желчи и приступов злобы, а то как бы еще удар кого-то не хватил.

А тем, кто решил прочесть — приятного чтения.

Стоящий за деревом со своей стороны окопа светловолосый человек глубоко затянулся в последний раз и бросил окурок на землю, аккуратно притоптав его носком сапога. Надо было спускаться вниз, однако он остался на месте, вслушавшись в щебетание птиц. Какое тихое утро, кажется даже, что никакой войны и нет… Но думать так было бы глупо, никуда она не делась. И не денется, покуда Берлин не возьмут. Скоро, поговаривают, опять крупное наступление. Немцы постепенно откатываются назад, не в силах опомниться от невиданного поражения под Курском, но при этом сражаются яростно, зубами цепляются за каждый клочок земли.

Вздохнув, капитан Климко надел фуражку и, прячась за ветвями клена, спрыгнул в окоп — тишина тишиной, но не стоит лишний раз подставляться. Пусть он и за деревом, однако все может случиться. Лейтенанта Старышева, командира второго взвода, вчера вон так подстрелили. Только высунул голову за бруствер — и нет парня. Снайпер, будь он проклят, сработал. Двадцать три Мишке недавно исполнилось, все мечтал, что после войны в университет поступит, на биолога… Не поступит уже. И взводом командовать некому — пока еще замену пришлют. Старшим временно остался сержант Шелуденко. Ничего, справится — Мыкола человек опытный, с самого начала войны в строю, с самого Буга вместе отступали.

Окинув взглядом позицию своей роты, капитан скривился. Рота называется… Едва тридцать человек от нее осталось после позавчерашней контратаки немцев. Перли и перли вперед, как проклятые, у пулеметов стволы раскалились, а они все шли. На последнем дыхании отбились. А если снова полезут? Не удержать ведь позицию с таким числом бойцов. Полковник, конечно, обещал вскоре прислать пополнение, но вскоре — понятие очень растяжимое.

Жаль, неизвестно когда наступать, до смерти надоело на одном месте сидеть. Пятый день полк здесь, а до Днепра ведь еще далеко. Ходили слухи, что ближе к концу августа снова фрицев гнать начнут, что в тылу собирается большая масса войск. Ежели так, то недолго ждать осталось, уже восемнадцатое.

Хозяйственным взглядом окинув окопы, капитан усмехнулся — сержант Шелуденко в своем репертуаре. Как и где этот хитрый хохол ухитряется добывать провизию? Благодаря ему почти никогда не оставались голодными! Хоть картошки мерзлой, хоть сухарей, хоть репы прошлогодней, но изыщет. Сейчас вот сидит и оделяет бойцов взвода салом, отрезая толстые ломти от огромного куска. Желтоватого, явно старого, но все равно это сало. И ведь не только его достал где-то, но и каравай хлеба.

— Товарышу капитан! — позвал Алексея сержант. — Идить сюды! Пойижте ось. Кашу ще колы привезуть…

— Ох, Мыкола… — покачал головой он. — Посадят тебя когда-нибудь…

— Та й посадять, — пожал плечами Шелуденко. — У тюрьми теж люды йе. И там жыты можлыво.

Обреченно махнув рукой, капитан не стал отказываться и сел на чей-то вещмешок. Взял положенное на хлеб сало, понюхал и с удовольствием откусил. Жуя, он по очереди смотрел на бойцов. Как-то так вышло, что во втором взводе собрались в основном "старики", воевавшие с сорок первого. Точнее, они просто выжили, опыт помог, а вот новобранцы позавчера почти все полегли. Из последнего пополнения только Ашот Каспарян и Михаил Фельдман каким-то чудом уцелели. Если о первом Алексей не мог сказать ничего плохого — труса армянин не праздновал, но и на рожон без толку не лез, то второй… Худой, как щепка, питерский студентик в круглых очках с толстыми стеклами. Блокадник. Взгляд наивный, как у ребенка. Автомат едва держит. Ну кто такого на фронт взял? Зачем? От него же проку нет, не сегодня-завтра сгинет по глупости и неопытности. Пусть бы сидел себе в тылу, учил дальше свою математику, умник несчастный — с момента появления во взводе студент успел всех достать заумными разговорами.

Остальных троих капитан знал, как облупленных — пуд соли вместе съели с июня сорок первого. Он тогда еще младшим лейтенантом был, птенцом желторотым. Если бы не тот же Шелуденко, взявший над молодым командиром негласное шефство, то давно бы пропал. Вместе из окружения выходили. Потому и позволял Алексей "старикам" больше, чем другим. Посмотрев на них, он едва заметно усмехнулся. Хороши, красавцы. Сережка Перков, сияя открытой улыбкой на веснушчатой физиономии, не переставая шутил и балагурил. А ведь тоже бывший студент, только прошедший огонь, воду и медные трубы, в отличие от Фельдмана. Затем Алексей перевел взгляд на Ивана Мурянина, мордвина лет тридцати с вытянутым, вечно недовольным лицом, сосредоточенно жующего хлеб с салом. На первый взгляд — тяжелый человек. И это, если разобраться, верно, однако положиться на него капитан мог всегда. Прикажешь стоять до конца, зароется в землю и будет держаться, покуда жив. Жаль только инициативы никакой, если дело не касается хозяйственных нужд.

Напоследок взгляд упал на Виктора Раскосова, невозмутимого, как всегда. Казалось, этого человека ничем не проймешь. Капитан ценил его за феноменальную везучесть — ни разу с начала войны не ранили! — и способность в любой момент преподнести врагу неожиданный сюрприз. Но он так и остался для Алексея загадкой, вещью в себе. Ничего о его прошлом капитан не знал, Виктор предпочитал помалкивать, ни с кем особо не сближался, на откровенный разговор не шел. Об остальных капитану было известно все — от новостей из дому до чаяний. Однако Раскосов никогда не подводил в бою, всегда брал на себя самое тяжелое, за что его и ценили.

Сегодня Виктор почему-то выглядел особенно мрачным, даже сел подальше от других — метрах в десяти. Сидит и тоскливо смотрит в одну точку. Похоже, что-то не дает ему покоя, что-то тревожит, что-то давит на душу. Подойти бы, спросить, но Алексей знал, что это бесполезно — не ответит. Посмотрит на тебя всезнающим взглядом столетнего старца, улыбнется грустно и промолчит. А спросишь что-нибудь по делу — ответит обстоятельно, четко, логично.

Доев сало, капитан аккуратно вытер руки ветошью, глотнул воды из фляги и откинулся на стенку окопа. Раз немцы пока не атакуют, можно немного передохнуть. Мысли скакали с одного на другое, произвольно скользили туда и сюда, от одной ассоциации к другой. Почему-то перед глазами все время стояла покойная мама. Стояла и пристально смотрела на сына, как бы требуя не забывать, что он русский дворянин. Помнить о чести, которая стократ выше жизни. Едва заметно усмехнувшись, Алексей покачал головой — узнал бы кто из особистов о его истинном происхождении, огреб бы проблем полной мерой. Могли бы и 58-ю статью припаять.

Настоящей фамилией капитана была не Климко, а Коршунов, но об этом знал только он сам. По словам мамы, их род восходил едва ли не к Рюриковичам, но Алексей в это не особо верил. Дворянин — и достаточно. А для дворянина главное — Родине служить. Как бы она ни называлась, хоть и Советским Союзом, а все равно Россия. Святая Русь, которую нужно защищать, не жалея себя. Обидно только, что приходилось таиться, притворяться "потомственным пролетарием", но делать нечего. Это не слишком большая цена за право служить родине. Вон даже знаменитый белый генерал Слащев — и тот вернулся на Русь. По слухам, до самой смерти преподавал в Академии Генштаба.

Вспомнив историю жизни матери, Алексей вздохнул. Нелегко ей, бедной, пришлось. Гимназистка из Санкт-Петербурга, невеста погибшего белого офицера, не попавшая на последний уходящий из Крыма пароход. Беременная, как вскоре выяснилось. Им беременная. Наверное, Екатерине Стрешневой повезло, что в нее с первого взгляда влюбился молодой красный командир и буквально через два дня после знакомства предложил стать его женой. Немного подумав, девушка согласилась. Как она потом говорила, ради ребенка, чтобы хоть что-то в мире осталось от Михаила Коршунова. К тому же понимала, что сама не справится, была мало приспособлена к жизни. Вот и решилась выйти замуж за вчерашнего врага, который, тем не менее, оказался добрым и честным человеком. Она старалась честно исполнять свой долг, всеми силами заботясь о муже и отстаивая его интересы.

Ефим Климко знал, что Алексей — не его сын, Екатерина не стала скрывать этого. Однако растил, как родного, любил и баловал, учил всему, что знал и умел сам. С раннего детства говорил с приемным сыном, как с равным, терпеливо отвечал на бесконечные детские вопросы, старался обосновывать свои ответы и объяснять непонятное, насколько понимал сам. Он страстно мечтал о большой и дружной семье, сам вырос в такой, но ничего не вышло: после вторых родов, закончившихся неудачно — родился мертвый ребенок — врачи запретили его жене рожать. Слишком слабым здоровьем отличалась уроженка дождливого Петербурга.

Приемный отец Алексея тоже в свое время послужил в царской армии — был поручиком фронтового производства, выбившимся из нижних чинов. Революцию и идею всеобщей справедливости он принял всей душой, вступив в ряды Красной Армии в момент ее основания. Воевал честно, в расстрелах безоружных не участвовал.

Капитан не знал, как матери удалось оградить его от влияния школы и улицы, однако удалось — ярым приверженцем советского строя он так и не стал. Екатерина Стрешнева с раннего детства приучила сына читать и сама подбирала ему литературу. Рассказывала о славе русского оружия, не спеша убеждала, что дворяне — вовсе не враги трудового народа, как утверждают большевики, а совсем наоборот — душа и сила России. А когда Алексею исполнилось двенадцать, он узнал, что сам дворянин и сын дворянина. И фамилия его — Коршунов.

Не выдержав, мальчик побежал за подтверждением к отцу, которого искренне любил и уважал. Тот с тяжелым вздохом подтвердил, а затем долго говорил с приемным сыном. О таких вещах, говорить о которых с детьмы было не принято. О чести и достоинстве, о вере в Бога и судьбе родной страны, о жизни и смерти. Как выяснилось, Ефим Климко не считал белых врагами, хоть и воевал с ними. Утверждал, что они тоже русские люди, только заблуждающиеся. Алексей не ожидал услышать такое от отца и очень долго думал над его словами.

Хорошо, что к тому времени мальчик научился держать язык за зубами и не стал ни с кем вне семьи делиться невероятными новостями. С тех пор его взгляд на жизнь изменился — розовые очки спали, неприглядные стороны действительности стали хорошо видны, как, впрочем, и положительные. Алексей начал учиться думать самостоятельно, анализировать происходящее и действовать, исходя из своих выводов. А главное — перестал верить в чьи-либо голословные утверждения.

Несмотря ни на что, он решил стать офицером, или, как говорили в СССР, — командиром. Ведь оба его отца, родной и приемный, являлись таковыми. Пусть один — белым, а второй — красным, но все равно офицерами, защищавшими Родину, служившими ей так, как считали правильным. Значит, и Алексею прямая дорога в армию. Он решил сразу после школы поступать на командирские курсы. Однако этим планам не суждено было сбыться — в тридцать шестом от скоротечной чахотки за несколько месяцев сгорела мама. А еще через год по чьему-то доносу арестовали приемного отца и дали ему "десять лет без права переписки". Алексей знал, что это означает…

Сына "врага народа" отправили в детдом. Правда, пробыл он там недолго, только до совершеннолетия, до которого оставалось всего полгода. Затем пришлось идти на завод учеником токаря — о военной карьере с такой биографией мечтать нечего. По крайней мере, юноша был в этом уверен.

Однако сдаваться Алексей не собирался. Работая, как проклятый, он за несколько месяцев стал ударником труда, учился всему, чему мог научиться, активно участвовал в общественной деятельности, даже притворно "отрекся" от расстрелянного приемного отца, в душе продолжая любить и уважать его. В конце тридцать восьмого юноша вступил в комсомол и вскоре стал одним из самых активных комсомольцев завода, все подчинив главной цели, ни на минуту не позволяя себе расслабиться. В конце концов он своего добился — получил рекомендацию от комсомольской организации и поступил в N-ское пехотное училище. Год проучился, а затем началась война.

Вчерашних курсантов спешно произвели в младшие лейтенанты и бросили на фронт, затыкать брешь. Красная Армия откатывалась под ударами гитлеровцев с каждым днем все дальше на восток, потери были страшными. Часть, в которую направили Алексея, очень быстро оказалась разгромлена, а ее остатки попали в окружение — реальный боевой опыт имелся мало у кого из красных командиров. Вспоминать, как из этого окружения выходили, не хотелось… А когда вышли, окруженцев начали допрашивать особисты. В чем только ни обвиняли… Слава Господу, после трех дней допросов поверили, что они не предатели — бойцы сохранили оружие, знамя и документы — и направили в действующие войска. Алексей воевал, не жалея себя, дважды был ранен, но всегда возвращался после выздоровления в родной полк — отлеживался после ранений в медсанбате, изо всех сил противься отправке в госпиталь — благо раны были не тяжелые. Остальные выжившие старались держаться возле своего первого командира. Он их тоже не забывал.

Три месяца назад Алексею дали капитана и поставили командовать так называемой ротой сокращенного состава — всего семьдесят человек. Для пехотной роты — мизер. Впрочем, и то хлеб, и с таким числом бойцов воевать можно, если умеючи. Офицер усмехнулся: за прошедшие годы Красная Армия хорошо научилась бить немцев. Как их под Курском причесали! Любо-дорого посмотреть. Он сам тоже многому научился. У врага, большей частью. Но поможет ли это? Трудно сказать. Возможно, уже сегодня сгинет. Хотелось, конечно, дожить до победы, которая, несомненно, будет, но это не от него зависит, а от Божьей милости. В Бога капитан верил, хотя, понятно, никому об этом не говорил.

Пожалуй, можно немного подремать, пока тихо. Алексей вытянул ноги и прикрыл глаза.

Из-под полуопущенных век наблюдая за задремавшим командиром, Вирт Раскедов, которого остальные знали, как Виктора Раскосова, то и дело незаметно вздыхал. Хороший человек Алексей, по-настоящему хороший, такие редко встречаются. Жаль будет с ним расставаться. А с Мыколой, Сергеем и Иваном разве не жаль? Сколько раз друг друга из безнадежных ситуаций вытаскивали, сколько вместе прошли…

Он покосился на друзей. Привык к ним. Как не хочется уходить, как не хочется в который раз начинать все заново. Но его никто не спрашивает — судя по самочувствию, переход приближается. Тошнит, холод в животе, трясет всего, по позвоночнику горячая волна то и дело прокатывается. Все симптомы налицо. Это однозначно случится сегодня, возможно, даже в ближайшие часы, если не минуты. Куда, интересно, выбросит? Как всегда, неизвестно…

Горько усмехнувшись, странник опустил голову. Знали бы друзья, сколько ему лет… Выглядит на двадцать пять, а на деле давно за двести пятьдесят перевалило. Еще два-три перехода, и триста исполнится. Сколько же все это будет продолжаться, Святой Создатель? Никто не ответил. И не ответит.

Опять придется обживаться на новом, незнакомом месте. Хорошо бы еще в индустриальный период какого-нибудь мира выбросило, а не в очередное средневековье. Чаще всего он почему-то оказывался именно в средневековье. Там, конечно, легче легализоваться, документы не нужны, зато условия жизни отвратительные. Вирт снова вздохнул. Кем он только ни перебывал за свой долгий век. От крестьянина до князя. Сколько любимых женщин и близких друзей осталось позади. Не сосчитать. В последние несколько переходов Вирт старался ни с кем особо не сближаться, чтобы меньше боли испытывать при неизбежном расставании, но не всегда выходило. Вот и сейчас не вышло. Судьбы Алексея, Мыколы, Сергея и Ивана стали ему далеко не безразличны.

С чего же все это началось? А с той злосчастной археологической экспедиции Императорской Академии Наук в звездную систему Иртайд. По крайней мере, для двадцатишестилетнего археолога Вирта Раскедова. Как он тогда интриговал, жаждая попасть в эту экспедицию, как уговоривал профессора Ниронатовича взять его. Знал бы чем это обернется… Лучше бы дома остался. Но откуда Вирту было знать? Он горел желанием участвовать в исследовании комплекса храмовых зданий неизвестной, явно нечеловеческой цивилизации, обнаруженнего кораблем дальнего поиска в пятистах с небольшим световых годах от границ Росской Империи. Ни разу до сих пор имперцы не встречали так хорошо сохранившихся древних построек. Даже император заинтересовался находкой и приказал организовать экспедицию как можно быстрее, финансировав ее из казны.

По прибытию на безымянную планету археологи ринулись лихорадочно раскапывать частично занесенные песком здания непривычных очертаний. Однако те оказались полностью пусты, если не считать покрытых абстрактной росписью стен. Неделя шла за неделей, но ничего важного найти так и не удалось. О назначении "храмов" высказывалось множество предположений, но доказать ни одно из них не представлялось возможным. Единственным относительно интересным объектом оказалось подобие украшенного по углам статуями неизвестных существ алтаря в центральном храме. Метровой высоты.

За прошедшие годы Вирт сотни раз задавал себе вопрос: какой черт его попутал, заставив взобраться на этот проклятый алтарь и встать в центре? Ответа он не знал. Взобрался и не сразу обратил внимание, что алтарь начал слабо вибрировать. Понял, что происходит неладное, только когда вибрация усилилась настолько, что затрясся весь зал. Хотел было спрыгнуть, но опоздал. В глазах потемнело и… Вирт очутился в другом мире. На поляне. Вокруг шумел густой лес.

Не сразу поняв, что произошло, он долго бегал по окрестностям и звал товарищей. Никто не откликался. А ночью археолог увидел звездное небо и пришел в ужас — рисунок созвездий оказался совсем иным, чем на планете храмов. От потрясения Вирт едва не потерял сознание. Да как он мог оказаться на другой планете?! И на какой планете?! Увы, он не являлся астрономом, способным по звездам определить это. Что же за сила его сюда перенесла? Алтарь? Похоже на то…

Немного успокоившись и поразмыслив, Вирт понял, что задача перед ним стоит одна — каким-либо образом дать о себе знать. Империя своих граждан в беде никогда не бросала — пришлют корабль, обязательно пришлют. Тем более, что феномен очень интересный — физики непременно заинтересуются мгновенным переносом человека между планетами. Но как дать о себе знать? А только искать местных жителей. Возможно, они слышали о Росской Империи и имеют с ней связь. Вряд ли он оказался в безлюдном мире. Утром Вирт двинулся в путь. С собой у него было только то, что нашлось в карманах — пачка сигарет, зажигалка, портмоне с документами и кредитными кристаллами. Из одежды — легкие брюки, рубашка, полотняные туфли.

Около месяца молодой археолог пробирался по лесу куда глаза глядят. Поистрепался, вынуждено научился охотиться и ловить рыбу — бесчисленные ручьи просто кишели ею. Хорошо еще, что его зажигалка была дорогой, так называемой "вечной". По утверждению изготовителя, она могла работать около тридцати лет без заправки. Так ли это, Вирт не знал, но берег зажигалку, как зеницу ока. Потеряешь — огня не добыть, а значит — не испечь ни рыбы, ни мяса, ни грибов. А есть их сырыми — удовольствие небольшое.

Еще через неделю Вирт неожиданно вышел на поляну, где тренировались вооруженные мечами десятка два юношей. Совершенно обычных на вид, если не считать архаичного оружия и просторных одеяний белого цвета. На них то и дело покрикивал высокий, сухопарый старик с длинными волосами, заплетенными в две косы. Иногда он даже пускал в ход палку, вытягивая нерадивого ученика поперек спины. Заметив незваного гостя, старик спокойно подошел к нему и бесцеремонно ощупал, промяв каждую мышцу. Явно остался недоволен, так как что-то сказал с соответствующей интонацией на незнакомом языке. Вирт в ответ заговорил на росском, а затем и на других известных ему языках. Однако быстро осознал, что его не понимают. Старик удивленно приподнял брови, затем немного подумал и указал археологу на общий строй. Ему не осталось ничего другого, кроме как подчиниться — чтобы объясниться с местными, нужно сначала изучить их язык.

Значительно позже Вирт узнал подоплеку случившегося. Мастер Ариатан являлся известным во всех близлежащих королевствах и княжествах наставником боевого мастерства, молодые воины из разных стран постоянно приходили к нему проситься в ученики. Вот старик и принял археолога за такого чужеземца-соискателя, прослышавшего о знаменитом учителе. Если бы не это, вряд ли взял бы — Вирт, по его мнению, был староват, да и не отличался хорошими физическими данными. Однако возможность войти в контакт с еще одним народом перевесила собой все, и Ариатан начал гонять археолога так, что бедняга только стонал — в жизни ему не доводилось так напрягаться. Однако со временем вошел во вкус и стал тренироваться с удовольствием.

Языку Вирт обучился довольно быстро, за каких-то несколько месяцев — по сравнению с росским он был очень прост. Вскоре археолог выяснил, что местная цивилизация находится на уровне меча и копья, и не имеет никакого понятия о звездной Империи. Окончательно осознав, что доживать отпущенные провидением годы придется здесь, археолог полностью отдался тренировкам — мастера боя у примитивных народов всегда ценились. Ариатан дал пришельцу шанс неплохо устроиться в незнакомом мире. Он, кстати, не поверил рассказам ученика о гигантской стране, включающей в себя десятки миров, посчитал Вирта фантазером. Сказал лишь, что его явно перенесли сюда колдовством, что слышал о похожих случаях. Тут уже не поверил археолог, считавший магию чушью, но предпочел промолчать, чтобы не сердить наставника.

Закончив обучение, Вирт от всей души поблагодарил старого мастера и ушел в большой мир, иначе говоря — Ногастр, как называли аборигены несколько постоянно воюющих между собой стран, расположенных на небольшом материке посреди океана. Мореплавание в этом мире еще не развилось как следует, только рыбаки пользовались примитивными долбленками, не рискуя отплывать от берега дальше, чем на триста шагов. Поэтому о других материках планеты люди понятия не имели, считая мир ограниченным размерами Ногастра.

За следующие несколько лет Вирт обошел практически весь материк, нанимаясь охранником в купеческие караваны. Участвовал в бесчисленных стычках и даже войнах. Атаковал и оборонял города. Находил друзей, любил и ненавидел. В общем, просто жил, как жилось. Одно только настораживало бывшего археолога — он не старел. Вообще не старел! Годы шли, а Вирт оставался таким же, каким прибыл в этот мир. И еще одно заставляло задуматься — собственная невероятная удачливость. Ни в одной стычке его ни разу не ранили! О чем речь, даже разбойники на него не нападали, если Вирт встречал их, путешествуя в одиночку. Стаи голодных лургов, местного подобия волков, обходили путника стороной. Все это не могло не настораживать.

Постепенно минуло пятнадцать лет, и Вирт впервые ощутил симптомы приближающего перехода. Начало тошнить, по телу пробегал то жар, то холод, терялась ориентация. Быший археолог поначалу решил, что подхватил какую-то местную лихорадку, но это оказалось не так. Еще через несколько часов в его глазах потемнело, земля ушла из-под ног и… он снова оказался в другом мире. Совершенно не таком, как предыдущий — на Ротаэни люди уже придумали первые паровые машины.

Так дальше и пошло… По прошествии очередных пятнадцати лет неизвестная сила переносила Вирта в новый мир. Он не старел, ни разу не болел, не получил ни одной раны. Казалось, ничто не в силах нанести ему вред — несколько раз странник в отчаянии пытался покончить с собой. Однажды повесился и провисел четверть часа, не испытывая при этом никаких неприятных ощущений, после чего перерезал веревку — дальше висеть смысла не было. В другой раз несколько раз ткнул в себя мечом — толку оказалось не больше. Меч изгибался, скользил мимо тела и, в конце концов, сломался. В одном из индустриальных миров Вирт выстрелил себе в голову — пистотет дал осечку. И это неизменно повторялось, сколько бы бывший археолог ни пытался что-либо сделать с собой. Неизвестная сила охраняла его от любых опасностей, ничем больше не проявляя себя.

Тогда Вирт попытался найти хоть какой-то смысл в происходящем — должна же быть во всем этом хоть какая-то логика! Не случается такое без причины. Однако после сотни лет безуспешных попыток что-либо понять руки у него опустились. Не было никакой причины — и все тебе тут! Его без цели и смысла носило по разным мирам — бессмертного и неуязвимого. А после того, как выжил в эпицентре ядерного взрыва, странник окончательно убедился в своей неуязвимости. Сколько раз Вирт в отчаянии кричал в небо, то проклиная Создателя, то умоляя дать умереть или хотя бы сообщить почему с ним все это происходит. Создатель молчал. В конце концов странник уверился, что просто оказался не в том месте и не в то время.

Затем он переместился на очередную полудикую планету и на долгие годы погрузился в апатию, перестал заботиться о чем-либо, просто тупо сидел на поляне в лесу, невзирая на время года, и смотрел в никуда. Увы, даже потосковать вволю Вирту не дали — он быстро прослыл среди местных жителей святым отшельником. Как же, сидит человек на снегу в лютый мороз и не замерзает! Селяне начали носить страннику провизию, спрашивать совета в разрешении своих нехитрых проблем и вообще всячески не давать покоя. Он нехотя отвечал и помогал, не привык игнорировать других людей, никогда этого не умел. Вот и встал на защиту лесной деревни, когда пришла ватага любителей поживиться чужим добром. Те, убедившись, что им противостоит неуязвимый воин, в ужасе бежали с воплями "Колдун!". А местные еще больше убедились в "святости" Вирта. Следующий переход он встретил с немалым облегчением — надоело быть затычкой в каждой бочке.

Еще на одно обратил внимание странник. Его никогда не выбрасывало на планеты, вышедшие в космос. На приближающиеся к этому — случалось. Неужели и это проявление неизвестной силы, швыряющей Вирта из мира в мир? Видимо, да. Он даже решился провести эксперимент, оказавшись на планете, создавшей к этому времени ядерное оружие. Легализовавшись, Вирт стал ученым и попытался сдвинуть с места космическую программу. Не смог! Все, казалось, было против — от технологических недостатков местного производства до международных отношений. А когда ему, преодолев множество препятствий, удалось вплотную подойти к запуску первого спутника, началась большая война. С применением ядерного оружия… И странник долго корил себя: не из-за его ли эксперимента произошел этот кошмар? Не он ли виноват в гибели миллионов человек? С тех пор он просто жил, не пытаясь что-либо изменить. В каждом из миров. Устраивался и старался принести окружающим как можно меньше вреда.

После последнего переноса Вирт оказался на планете, которую ее жители называли Землей. В стране со странным названием Советский Союз. Но раньше она звалась совсем иначе — Россией или Российской Империей. По местному календарю шел 1928 год. Сходство имен Росс и Россия сразу насторожило странника. А затем выяснилось, что и языки двух стран очень похожи. Многие росские слова явно имели русские корни. Или наоборот? Странник не сумел этого выяснить, так как линвистику знал постольку-поскольку.

Легализоваться в СССР Вирту удалось с большим трудом, но все же удалось — он выдал себя за крестьянина из глухой сибирской деревни, возле которой появился после перехода. Паспорт после введения паспортизации получил в Иркутске. Но с каждым днем жизни в России он испытывал все более сильное чувство дежавю. Слишком много похожего на росское встречал. Обычаи, праздники, поговорки, идиомы, традиционная одежда, национальные блюда. Масленницу хотя бы взять. Те же тройки с бубенцами, те же блины, да и многое другое. Были, конечно, и отличия, но они не отменяли главного. Вирт терялся все сильнее.

Чего только ни передумал странник. Возможно, Россия — далекое прошлое Росской Империи? Неужели его носит не только по пространству, но и по времени? Однако звездное небо Росса и Земли — абсолютно разные! Никакого сходства в принципе нет, ни одного узнаваемого созвездия. Хотя, если он в прошлом, колонию на Россе могли организовать через много лет и русские — доказательств местного происхождения человека на его родине ученые так и не нашли. А затем что-то случилось, связь с Землей прервалась, и россы со временем забыли о своих корнях, сохранив некоторые обычаи и частично язык. Возможно такое? Вполне.

Культурные исследовании настолько захватили Вирта, что он не замечал течения лет. Ездил по всему Союзу, везде находя подтверждения связи Росса и России. Однажды его даже арестовало НКВД. Однако после долгих допросов отпустило, сочтя малограмотным крестьянином. После этого он осел в Подмосковье и больше не высовывался — такое невероятное везение может и не повториться. Да, убить его не смогут, зато вполне способны запереть в камеру-одиночку, где придется сидеть до самого перехода, который должен произойти в 1943-м году.

В июне сорок первого началась война, и Вирта призвали в армию — чтобы не вызывать подозрений, он встал, помимо прочих инстанций, и на военный учет. Пожав плечами, странник отправился воевать — все равно никакое местное оружие не способно причинить ему вреда, да и война — дело давно знакомое и даже привычное. Во время отступления остатков разгромленной части на восток он и познакомился с Алексеем, Мыколой, Сергеем и Иваном, сам не заметив, как эти четверо стали ему дороги.

С каждым мгновением чувство дезориентации усиливалось, а это означало только одно — переход приближается. Вирт специально сел подальше от друзей, чтобы не захватить кого-то из них с собой — такое однажды случилось. В самый неподходящий момент приятель из рыцарей Нартанской короны, которой в том мире служил странник, подошел к нему и хлопнул по плечу. Вместе с Виртом и оказался посреди огромного индустриального города. Местная полиция очень удивилась внезапному появлению двух человек в стальных доспехах. Пришельцы, явившиеся ниоткуда, не говорили ни на одном из известных языков, и допросы ничего не дали. В конце концов, их поместили в сумасшедший дом. Вирту было очень стыдно перед приятелем, уверенным, что их похитили демоны. Бедняга не раз пытался бежать и однажды был насмерть сбит машиной — так и не научился видеть опасность в этих, с его точки зрения, адских повозках. Очень не хотелось бы, чтобы с земными друзьями случилось что-то в том же духе. Пусть лучше остаются на родине.

Странник окончательно потерял ориентацию, ему показалось, что проваливается в бездонную яму. Он медленно встал, осознав — переход! В этот момент все и случилось. Послышался свист снаряда, затем оглушительный взрыв где-то неподалеку — и Вирта взрывной волной швырнуло прямо на сидевших напротив друзей. Странник взыл от отчаяния, попытался откатиться в сторону, но было поздно. В глазах полыхнуло белым, и Вирт Раскедов навсегда покинул планету Земля, прихватив с собой шестерых землян.

После взрыва звенело в ушах, голова соображала плохо, как бы не контузия, но Алексей решительно выбрался из-под навалившихся на него сверху бойцов.

— Все целы? — резко спросил он.

— Я цилый, — отозвался сержант Шелуденко. — Тики об стинку добре прыложило, уся спына болыть…

— Вроде порядок, — сказал Сергей, садясь.

— Навалились, черти липовые… — проворчал Иван Мурянин, вылезая из-под Ашота Каспаряна.

— Да не толкайся ты! — возмутился тот. — Я что, нарочно?

— А где мои очки?.. — жалобно пролепетал Фельдман, слепо шаря по полу руками.

По полу?! Только в этот момент капитан осознал, что находится отнюдь не в окопе, а в каком-то очень странно выглядящем помещении, скорее даже длинном коридоре, освещенном непонятно откуда идущим желтоватым, рассеянным светом. Стены его, казалось, состояли из переплетенных светло-серых лиан разной толщины. На расстоянии нескольких шагов друг от друга из них торчали какие-то… венки щупалец, что ли? Слабо шевелящихся. Пол был покрыт толстым слоем пыли, говорящим, что это место давно заброшено.

— Дэ цэ мы, товарышу капитан?.. — растерянно спросил Мыкола, вертя головой по сторонам. — Що цэ?

— Не знаю, — пожал плечами Алексей.

— Ой… — простонал нашедший очки Фельдман. — Это что ж такое?!

Он показал на вспучивающуся стену, откуда вылезало что-то напоминающее многоногого богомола. Алексей, приказав всем отступить подальше, рванул из кобуры ТТ. Однако многоногое существо не стало нападать на людей — только подошло поближе и принялось изучающе рассматривать их. А затем что-то невнятно проскрипело и потопало обратно, вновь исчезнув в стене.

— Ничего не понимаю… — растерянно сказал капитан, пряча пистолет. — Это что было?

— Откуда ж нам знать? — пожал плечами Сергей, озадаченно лохматя свои рыжие волосы.

— Товарищ капитан… — простонал Фельдман. — Но мы же только что в окопе сидели! Как мы здесь очутились?!

— Не паниковать! — приказал Алексей. — А как очутились? И сам хотел бы знать.

Его внимание привлек стон Раскосова. Тот сидел у стены с закрытыми глазами, раскачивался со стороны в сторону и глухо, надрывно стонал, как стонут сходящие с ума от боли раненые.

— Зацепило?.. — встревожился капитан, поспешив к нему. — Эй, у кого бинты есть?

— Нет, не зацепило… — медленно открыл наполненные отчаяньем глаза Виктор. — Простите…

— Да что с тобой сегодня творится, парень? — присел на корточки Алексей.

— Ничего…

Покачав головой, капитан встал и отошел в сторону — опять не хочет говорить. А ведь у него явно что-то неладно, не стонут так без причины. Однако думать о Викторе было некогда — надо понять, где они оказались и как добраться до своих. Придется искать людей, другого выхода Алексей не видел. Он покосился на бойцов, продолжающих в растерянности осматривать коридор с бугристыми стенами.

— Товарищ капитан! — позвал его Фельдман, подошедший к одному из "венцов щупалец". — Тут что-то написано!

Алексей подошел к нему. Действительно, под слабо шевелящимися щупальцами виднелась запыленная короткая надпись. Он осторожно стер пыль и удивленно приподнял брови — таких букв никогда еще не видел. Угловатые, режущие глаз, но одновременно гармоничные.

— Это по-каковски? — поинтересовался подошедший Иван.

— А черт его знает! — пожал плечами капитан.

— И я не знаю… — растерянно сказал Фельдман. — На клинопись разве что немного похоже…

— Это нас чего, за границу занесло? — поразился Серега Перков. — Ох ни хрена ж себе!

— Дай Бог, чтобы не куда подальше… — поежился Алексей, которому непонятное происшествие нравилось с каждым мгновением все меньше.

Действительно, каким образом они могли оказаться в этом коридоре? Ведь только что сидели в окопе! Затем взрыв и… они здесь. А вдруг, это тот свет? Вдруг их просто убило? Однако почему тогда они все еще в пропыленной форме, а не в белых балахонах с арфами в руках? Да и автоматы с вещмешками никуда не делись. Что же в таком случае произошло? Как понять? И что теперь делать?

— Людей надо искать, — глухо сказал Ашот, от волнения его гортанный акцент усилился.

— Думал я уже об этом, — вздохнул Алексей. — Только сначала давайте-ка проведем ревизию. Сколько продуктов, боеприпасов, медикаментов и прочего. Надо знать, на что мы можем рассчитывать. Мыкола, Иван. Займитесь.

Те кивнули и оттащили к ближайшей стене шесть вещмешков — капитан был налегке, его вещи остались в командирском блиндаже. Никто не протестовал, хотя армянин и поморщился, когда его мешок бесцеремонно вытряхнули на пол. Иван с Мыколой принялись быстро раскладывать припасы по кучкам. Капитан едва заметно усмехнулся — эти двое хозяйственных товарищей быстро разберутся, что к чему. У них никогда и ничего не пропадало, все шло в дело. Не зря говорят: голь на выдумки хитра.

— Так, товарищ капитан! — доложил Иван. — Из еды есть кила два сухарей, три банки американской тушенки, четыре банки сгущенки и шмат сала. Патронов — по два диска на каждого. У Ашота — трофейный пистолет с двумя обоймами.

— Почему не сдал? — покосился на того Алексей.

— Жалко… — скривился армянин. — Уж больно машинка ладная…

— Ясно. Что еще?

— Ще йе чотыры кысета махоркы, — отозвался сержант Шелуденко. — Тры зажигалкы, з патронив зроблени. Онучи запасни у кожного. Шинели. Кальсоны.

— Не густо… — вздохнул капитан. — Что ж, делать нечего. Складывайтесь и пошли.

— А куда? — не выдержал Фельдман.

— Да хоть вон туда, — пожал плечами Алексей, махнув рукой влево.

Собрав вещи и разобрав мешки, бойцы закинули их на спины и двинулись следом за командиром. Тот не спешил, осматривая все перед собой тщательнейшим образом. Свет загорался метров за сто перед людьми и гас позади на таком же расстоянии. Значит, их кто-то видит? Кто-то же же зажигает этот свет. Или это автоматика? Алексей как-то читал в "Технике — Молодежи", что инженеры одного НИИ обещают разработать датчики, реагирующие на присутствие человека. А вдруг кто-то уже разработал?

Час шел за часом, коридор сменялся коридором, однако вокруг все было по-прежнему. Несколько раз встречались точно такие же поперечные коридоры. Алексей свернул в один из них, но там тоже оказалось пусто и пыльно. Давно здесь никого не появлялось… Изредка он видел надписи на том же незнакомом языке. Они, к сожалению, помочь не могли, и капитан проходил мимо.

Вирт двигался последним. Его всего колотило, он читал надписи на стенах и все больше поддавался эйфории. Неужели наконец-то вернулся домой? Неужели наконец-то повезло? Однако странник никак не мог понять, где именно оказался. Что-то эти серые коридоры напоминали, но что? В том, что он в Росской Империи, Вирт не сомневался — надписи были на росском. Только почему-то на древнеросском, да к тому же сделанные старым клинописным шрифтом, а не современной кириллицей.

Только когда коридор вывел людей в небольшой овальный зал, в стенах которого мягко светились желтым звездообразной формы просветы, Вирт понял, где они. Один из знаменитых "серых крейсеров" имперского флота! Древних, как мир, крейсеров, давно стоящих на приколе. Теперь ясно, почему он заброшен. Но загадкой остался старый алфавит — в детстве Вирт бывал с экскурсиями на этих кораблях, даже посетил знаменитый Белый Крейсер, сыгравший главную роль в восстановлении Империи, и хорошо помнил, что все надписи там были на кириллице. Так почему на этом все иначе? Или какой-то из крейсеров не прошел в свое время модикацию? Тоже возможно.

Если бы вместе с ним не перенесло землян, странник уже со всех ног несся бы в рубку, чтобы связаться с наземными службами. А ведь они оказались здесь по его вине… Хотя, а виновал ли Вирт в том, что его взрывом швырнуло на ребят в момент перехода? Как будто, не виноват, но совесть все равно ела его поедом. Ведь бедняги мгновенно лишились всего привычного. А может, имперские навигаторы знают координаты Земли и сумеют доставить его друзей домой? Ох, вряд ли… Не помнил Вирт, чтобы находили неизвестные цивилизации — если бы такое случилось, то все средства массовой информации кричали бы об этом.

В этот момент Вирт увидел, что Фельдман тянет руку к одному из звездчатых просветов, и с воплем бросился к нему, отшвырнув в сторону. Да так, что тот кувырком покатился по полу.

— Ты что творишь, Витька?! — возмутился Сергей. — Чего тебе парнишка сделал?!

— Ничего, — проворчал странник. — Руку дураку спас. Додумался тоже — в открытый вариатор соваться!

— Вариатор?.. — подозрительно прищурился подошедший капитан. — Так… И что было бы?

— А вы бросьте в него что-нибудь, — посоветовал Вирт. — Сами увидите.

Немного постояв, Алексей порылся в карманах, достал какую-то деревяшку — любил на досуге вырезать что-нибудь из дерева — и швырнул ее в звездчатый просвет. Неяркая вспышка — и только пепел посыпался вниз.

— Не понимаю, почему вариаторы в режиме холостого хода не закрыты защитным полем… — растерянно сказал Вирт. — Это же против всех правил техники безопасности!

— Ты знаешь, где мы, — капитан не спрашивал, а утверждал.

— Знаю… — тяжело вздохнул странник. — Я потому и старался держаться от вас подальше, что ощущал — сегодня меня перебросит. Как назло, взрыв как раз в момент перехода случился… Я не хотел вас с собой брать, честное слово! Если бы все нормально прошло, я бы просто исчез из окопа, а вы остались. Простите…

— Ничего не понимаю! — ошарашенно помотал головой Алексей. — Перебросило бы? Давай-ка по порядку рассказывай.

— Расскажу, — поежился Вирт, поняв, что промолчать не получится. Но не мог же он допустить, чтобы глупый мальчишка из-за неуместного любопытства потерял руку? Не мог. — Только давайте уйдем из вариаторного зала. Мне здесь не по себе. А что, если крейсер в прыжок уйдет? От нас и пепла не останется…

— Крейсер, значит… — прикусил губу капитан.

— Именно, — кивнул странник. — Лучше вообще убраться из двигательного отсека в жилые помещения. Нечего нам здесь делать. Хотя, судя по пыли, главные двигатели и не запускались много лет, но все может случиться. Я, к сожалению, только увидев вариаторы понял, где мы, не то давно бы вас отсюда увел.

— Что ж, пошли, — согласился Алексей, подозрительно глядя на него. — Только оружие отдай.

— Забирайте, — Вирт снял с плеча автомат и протянул Сергею.

Слава Создателю, дорогу от вариатора до жилых палуб он знал — серые крейсера походили друг на друга, как близнецы. Жаль только, что никто не имел понятия откуда они вообще взялись в Империи и кто их строил. Вирт уверенно двинулся по левому коридору и метров через сто увидел лифтовую стену. Приложив к сенсору в виде человеческой ладони руку, он подождал, пока в стене протает круглое отверстие.

— Лифт, — пояснил странник настороженному капитану. — Куда едем? В жилые сектора или в рубку?

— Там кто-нибудь есть?

— Очень сомнительно, — отрицательно покачал головой Вирт. — Крейсера этого типа уже больше восьмисот лет на приколе. В консервации. Несколько находятся в музее "Славы и Доблести", но этот явно не из них — сами видите, что все в пыли. Здесь давно никто не бывал. Однако из рубки можно связаться с диспетчерской на Россе.

— Россе? — удивился Алексей.

— Да, — усмехнулся странник. — Головной планете Росской Империи. Меня еще у вас на Земле сильно удивляло сходство многих имен, языка, обычаев и всего прочего. Иногда даже думал, что Росс вырос из забытой русской колонии — слишком все похоже. Даже алфавит у нас одинаковый. Хотя здесь надписи почему-то не на кириллице…

— Тогда в рубку, — решил капитан. — И там ты мне все расскажешь! Подробно!

— Расскажу, куда же я денусь… — скривился Вирт.

Бойцы осторожно вошли вслед за ним в круглую комнату без окон. Странник коснулся сенсора, обозначающего рубку, и лифт стремительно понесся вверх, затем влево. Не прошло и двух минут, как двери снова открылись, и люди вышли на командный уровень. Вот тут-то Вирту и стало сильно не по себе. Все вокруг оказалось белого цвета! Этого не могло быть просто потому, что не могло быть никогда! Белым являлся один-единственный крейсер во всей Империи — личная резиденция Его Императорского Величества! Все остальные корабли имели серый цвет. Что же это происходит, а? Почему на командном уровне тоже все в пыли? Он заброшен?! Императорский крейсер заброшен?! Святой Создатель!

Когда отряд подошел к двери в рубку, странник едва не упал, увидев горящие на ней символы. Корабль не находился в консервации! Он ждал капитана. В этом состоянии управляющий искин воспринимал любых людей на борту только как соискателей капитанского звания. Обнаружив землян, он и принял их за таковых… И если ни один не станет капитаном, не придется искину по душе, то глупая машина выбросит незваных гостей в открытый космос, ничуть не интересуясь тем, как они здесь оказались. Сейчас им руководит только одна программа — поиска. Но ведь это старый крейсер, он не может находиться в активном состоянии! Это просто невероятно!

Двери рубки раздвинулись, и перед Виртом предстало огромное шестиугольное помещение, на помосте в центре которого высилось белоснежное кресло со светящейся над ним голографической короной Росской Империи — тонким серебряным обручем с прозрачным кристаллом впереди. А увидев символы на стенах, странник с трудом сдержал стон отчаяния. Он уже бывал на этом корабле! Именно его Вирт посещал в музее "Славы и Доблести". В деактивированном состоянии! Император давно летал на более совершенном. Уже больше восьмисот лет. Создатель, да что же это происходит? В ждущем состоянии Белый Крейсер находился только в страшные годы Безвременья… А они закончились полтора тысячелетия назад восшествием на престол Алесия II Коршуна. Легендарного Собирателя. Величайшего из императоров Росса.

Вывод из всего этого следовал только один — они в далеком прошлом. В разгар Безвременья. В глазах Вирта потемнело — чего-чего, а такого он никак не ждал. И друзей теперь домой не вернуть — до путешествий во времени имперская наука не дошла, хотя и они и не считались чем-то принципиально невозможным.

— Ну и что все это значит? — поинтересовался капитан, с недоумением оглядывая пустую рубку.

Пожав плечами, он подошел к помосту, поднялся на него и… ничто же сумняшеся, уселся на трон. Вирт открыл было рот, чтобы предупредить, остановить, но перехватило дыхание, и он не успел. Странник с ужасом уставился на трон, ожидая смерти Алексея — не признанного искином претендента обычно сжигало на месте. Тело землянина внезапно окутал яркий белый свет. Он струился, переливался, то пригасал, то вспыхивал снова. А затем из невидимых динамиков вдруг зазвучал старый гимн Империи и громовой голос произнес на древнеросском:

— Правь и славься в веках! Есмь право твое и сила твоя!

Как сомнамбула, странник медленно опустился на одно колено. Только что на его глазах произошла, как это ни невероятно, коронация. Точнее, Алексей стал капитаном Белого Крейсера, что автоматически делало его новым императором Росса. Стоп! Алексей? А может, Алесий? Боже, неужели Вирт привел сюда того, кому суждено стать Собирателем? Ведь разорванную на куски Империю еще предстоит собрать по кусочку, как собирают мозаику. Если, конечно, сейчас действительно Безвременье. Святой Создатель, хоть бы только он ошибся! Хоть бы только все было не так!

Если вспомнить историю, Алесий Коршун возник словно из пустоты, никто и во времена Вирта не знал из какого мира он родом, откуда вообще взялся и как проник на крейсер, больше двухсот лет не подпускавший к себе другие корабли. Просто однажды на орбиту Росса к всеобщему изумлению вышел имеющий капитана Белый Крейсер. Дальше много чего случилось, Вирт не помнил всего в подробностях. Его трясло с каждым мгновением все сильнее — происходило нечто невероятное и невозможное. Однако надо уточнить кое-что.

— Скажите, товарищ капитан… — с трудом выдавил странник. — Не может ли иметь к вам отношение слово "коршун"?..

Алексей довольно странно посмотрел на него, удивленно покачал головой и ответил:

— Может. Но что все это значит? И кто говорил?

— Управляющий мозг корабля. Он признал вас своим капитаном.

По какому-то наитию Вирт понял, что говорить о восшествии на престол его величеству сейчас нельзя — он просто не готов к такому знанию. Все должно произойти само собой, иначе император не исполнит своей миссии. Да, будущего ему знать не нужно. Значит, придется притвориться не помнящим древней истории. Впрочем, и притворяться особо не нужно — что он в действительности знает о том времени? Только общеизвестное. Появился император, собрал Империю, всех победил. А как это происходило? Почему? Кто был другом, а кто врагом? Этого, к сожалению, Вирт не помнил — хоть он и являлся историком, но специализировался на другом периоде.

Неужели только ради того, чтобы привести на родину Собирателя, его и бросало по мирам и временам? Странник не был уверен в этом. Что ж, через пятнадцать лет все станет ясно — если он правильно понял, то нового перехода не будет. А пока его задача — помочь Алексею. Помочь всем, чем только сможет.

— Правь и славься в веках… — почти неслышно прошептал Вирт. — Есмь право твое и сила твоя…

Выслушав рассказ Виктора, Алексей пришел в недоумение. Он не знал верить во все это или нет, хотя то, что они оказались на космическом крейсере, подтверждало слова странника. Только слишком невероятно звучал его рассказ. Гигантская межзвездная империя? Люди, расселившиеся по десяткам планет? Да и остальное… Надо же, человека больше двухсот пятидесяти лет носит по разным мирам из-за того, что когда-то по дурости влез на заброшенный алтарь. Не хотел бы капитан себе такой судьбы…

— И еще одно, — снова заговорил Виктор. — Я знаю этот корабль, бывал тут, в мое время он находился в музее. Он не мог пребывать в ждущем состоянии, его искин давно демонтирован. Похоже, мы в прошлом.

— В прошлом?! — медленно встал с капитанского кресла Алексей. — Твою же мать!

— Заброшенным Белый Крейсер был только в годы Безвременья, когда Империя распалась, превратившись в конгломерат мелких демократических, псевдосоциалистических, авторитарных и теократических стран, постоянно грызущихся друг с другом, — подтвердил странник. — Насколько мне известно, последний император старой Империи вместе с наследником престола и всей высшей знатью был убит во дворце. После взрыва от дворца уцелела одна башня. Заговор крупнейших промышленников, жаждавших власти. Но никто из заговорщиков не сумел подчинить себе ни единого имперского крейсера — их прежние капитаны тоже погибли во дворце. А без этого оказалось невозможным удержать страну в руках — она развалилась за каких-то десять лет. В Безвременье такое творилось…

Он нервно поежился.

— Лучше бы пролетарскую революцию устроили и социализм построили! — безапелляционно заявил Фельдман, сверкнув стеклышками очков.

— И это было… — криво усмехнулся Виктор. — Только не выжили социалистические страны, пятьдесят-шестьдесят лет продержались, а затем…

Он с досадой махнул рукой и добавил:

— Затем такая вакханалия началась, что на двух планетах половина населения от голода и эпидемий вымерла! Войны постоянные! Этот период не зря назвали Безвременьем.

— А нам-то що зараз робыты? — хмуро спросил Мыкола.

— Откуда же мне знать? — пожал плечами странник. — Нам еще повезло, что крейсер принял товарища капитана и теперь подчиняется ему. На нем лет триста без особых проблем прожить можно. И не семерым — полный экипаж составляет три с половиной сотни человек. Не считая десантных подразделений.

— Ясно, — Алексей выглядел задумчивым. — Но беда в том, что я ничего здесь не знаю. Даже языка.

— Вы можете приказать искину перейти на русский, — сообщил Вирт. — Ему нетрудно считать язык прямо из вашего мозга. И, кстати…

— Что?

— Хочу попросить, чтобы вы объявили нас членами экипажа, не то нам здесь ни еды не получить, ни жилья.

— Не спеши! — поднял ладонь Алексей. — Давай для начала с языком разберемся. Что нужно сказать этому твоему искину, чтобы он перешел на русский? И что такое искин?

— Искуственный интеллект, — объяснил Вирт. — Машина, способная производить очень сложные математические расчеты максимально быстро. Межзвездная навигация без помощи искинов невозможна — человеческий мозг просто не в состоянии справиться с ней. А что сказать? Повторяйте за мной.

Он вздохнул, поежился и произнес:

— Пересменате громадиве мове на мияше.

Алексей повторил.

— Яко наказашете, мияшо капитанове, — тут же отозвался искин.

— Ты дывы, усе зрозумиты можно, що вин каже… — удивился Мыкола. — Дийсно, мовы дуже схожи. Неначе росийська та украйинська.

— А как меня это в России изумляло… — вспомнил Вирт. — Единственно, до чего додумался — в бущущем русские организуют колонию на Россе, а потом что-то случится и о ней забудут. Колонисты за много поколений потеряют свои корни и и со временем станут россами, частично сохранив язык и обычаи. У нас же даже масленицу празднуют! Тоже с блинами и катанием на санях. Одна из основных религий — православное христианство, за небольшим отличием. Остальные — те же мусульманство, буддизм и иудаизм.

— Если ты прав, то мы в будущем относительно времени нашего мира, но в прошлом относительно твоего, — нахмурился Алексей.

— Может, и так… — развел руками странник. — Я не знаю!

— Готов к переходу на другой язык, мой капитан, — всех, кроме Вирта, заставил вздрогнуть неожиданно прозвучавший в рубке металлический голос.

— О, "железный истукан" освоил русский, — заметил он.

— Искин, где мы находимся? — резко спросил Алексей.

— На борту Белого Крейсера, флагмана флота Росской Империи, мой капитан.

— Известно ли тебе что-нибудь о планете по имени Земля?

— Нет, мой капитан.

— Ясно… — тяжело вздохнул Алексей. — Что ж, надо будет поспрашивать у ученых-историков.

— Какие будут приказания? — поинтересовался искин.

— Порядок бы навести, а то грязища тут…

— Будет исполнено. Активирую уборочных киберов.

— Люди, находящиеся здесь, входят в экипаж корабля, — Алексей вспомнил о просьбе Вирта.

— Принято, мой капитан, — отозвался искин. — Прошу распределить между ними командные должности.

— Командные должности?.. — почесал в затылке офицер. — А какие есть?

— Первый помощник, главный канонир, главный навигатор, первый пилот, главный инженер, начальник службы быта, — перечислил искин. — Поскольку больше на крейсере людей нет, остальные не называю. Указанные самые важные. Желательно как можно быстрее довести экипаж до списочной численности, иначе невозможно обеспечить нормальное функционирование необходимых служб.

— Это где же мне столько людей взять? — удивился Алексей.

— По прибытии на Росс прикажите Адмиралтейству предоставить, — невозмутимо ответил на риторический вопрос искин.

— Кто там станет слушать мои приказы?.. — насмешливо приподнял брови Алексей. — Кто я такой для них? Ноль без палочки.

— Приказ императора — закон.

— Какого еще императора?

— Вас, мой капитан, — возможно Вирту показалось, но в голосе искина прозвучало ехидство. — Человек, ставший капитаном Белого Крейсера, автоматически становится новым императором Росса. Поскольку на данный момент капитан — вы, Алексей Михайлович Коршунов, то вы же одновременно являетесь и императором Алексеем I. Коронация произведена в момент инициации. Все основные службы Империи уведомлены об этом. Не все отозвались, но Адмиралтейство ответило, как положено.

— Что?!. — от такой новости землянин едва не упал. — Да…

Он схватился рукой за горло — перехватило дыхание. После всего случившегося сегодня ничего, казалось, уже не могло удивить Алексея, однако это… Это уже слишком! Ну какой из него, двадцатидвухлетнего мальчишки, император?! Или это у искина шутки такие? Очень хотелось надеяться…

Вирт едва сдержался, чтобы не выругаться — не вовремя искин влез со своей откровенностью. Железный истукан — он и есть железный истукан. Не понимает, что рано еще Алексею знать об этом! Ох, рано… Но ничего поделать странник не мог, тем более, что командир повернулся и требовательно уставился на него. Очень требовательно.

— Ты знал? — глухо спросил он.

— Знал, Ваше величество, — Вирт опустился на одно колено. — Но почему искин назвал вас Коршуновым? Вы же Климко…

— Коршунов — фамилия моего родного отца, а Климко — приемного, — коротко объяснил землянин. — Кстати, ты же спрашивал об отношении ко мне слова "коршун"… Почему?

— Я что-то смутно помню о некоем императоре по имени Алесий Коршун, — солгал Вирт. — Не вы ли это?

— О, Господи! — Алексея затрясло, остальные бойцы ошарашенно уставились на своего командира.

Усилием воли он взял себя в руки и заявил:

— Никаким императором я становиться не собираюсь! Ноша не по мне!

— И правильно, товарищ капитан! — не смолчал Фельдман. — Мы с вами коммунисты! Нам за права рабочих бороться надо!

— Я, вообще-то, еще комсомолец, — буркнул Алексей, рукавом гимнастерки вытирая холодный пот со лба. — В общем, так. Слушайте приказ. Искин, это и тебя касается! Запрещаю называть меня вашим величеством, императором и так далее. Я — капитан Красной Армии. Все, точка!

— Будет исполнено, — тут же отозвался искин.

— Плюс — капитан этого корабля, — с едва заметной усмешкой добавил Вирт.

— Пусть так, — согласился Алексей. — Но это не отменяет приказа. Нам сейчас надо решать, что делать дальше, а не дурью маяться. Как думаешь, есть какая-нибудь возможность вернуться домой?

— Очень в этом сомневаюсь… — помрачнел странник. — Боюсь, придется устраиваться здесь.

— А чем мы будем тут заниматься? — поинтересовался Алексей.

— Понятия не имею, — пожал плечами Вирт. — Думаю, найдется чем, время покажет. Наверное, вам для начала нужно распределить среди нас должности, указанные искином. И вообще, пора пообедать и отдохнуть. А на досуге подумать. Может, стоит на Росс слетать и поглядеть, что там и как.

— Пообедать? Продуктов у нас маловато…

— Товарищ капитан! — не выдержав, рассмеялся странник. — Прикажите искину накрыть стол на семерых в столовой, синтезаторы крейсера работают, они работали даже через полторы тысячи лет, когда я был здесь на экскурсии.

— Искин, — поднял голову к потолку Алексей. — Он правду говорит?

— Да, мой капитан. Синтезаторы в рабочем состоянии.

— Тогда накрой обед в столовой.

— Спиртное подавать? — поинтересовался искин. — Оно подается только по личному распоряжению капитана.

— Товарышу капитан… — с надеждой посмотрел на командира Мыкола, обрадованный возможности выпить по глотку, чего давно не выпадало. — По тришкы…

— Точно, товарищ капитан… — поддержал друга Сергей. — Понемногу можно. После всего этого успокоиться не помешает.

— Ладно! — сдался Алексей, сперва было решивший отказать. — Но не больше, чем по сто грамм на брата! Ясно?

— Так точно!

— Искин, спиртного — семьсот грамм водки.

— Приношу свои извинения, но водки нет, — ответил тот. — Есть вино, коньяк и крепкие ягодные настойки.

— Попросите нагойский коньяк, — посоветовал Вирт. — Потрясающая штука. Я его только однажды пробовал — бутылка стоила больше, чем я за месяц зарабатывал.

— Хорошо, пусть будет коньяк, — согласился Алексей..

— Стол накрыт, — сообщил искин. — Прошу экипаж пройти в офицерскую столовую.

— А где она? — поинтересовался Ашот.

— Следуйте вдоль этой линии, — на полу возник светящийся зеленый пунктир.

Виктор незаметно усмехнулся реакции друзей — прошедшие огонь и воду бойцы ничем не выдавали своего удивления по поводу всего случившегося, зато явно обрадовались возможности вкусно поесть и выспаться как следует. Да и чему удивляться? Где бы ему ни доводилось воевать, везде было именно так. Того же Мыколу взять — прост-то прост, да только на первый взгляд. А так очень себе на уме. Не говоря уже об Иване — этот вообще мужик хитрый до невозможности, но притворяется послушным дураком, не желая подставляться. Вон как исподтишка все внимательно осматривает, явно делая известные только ему самому выводы. Сережка Перков только выглядит необычно мрачным, не шутит и не балагурит, как всегда. И тоже о чем-то напряженно размышляет, искоса поглядывая на Алексея — его явно поразило то, что искин объявил капитана императором. Остальных двоих странник знал мало, поэтому не мог предсказать их реакцию. Ашот Каспарян, скорее всего, ничего неожиданного не сделает, рисковать не любит. Зато твердолобый фанатик Фельдман вполне способен преподнести неприятный сюрприз. Придется за ним приглядывать.

Далеко идти не пришлось — столовая, как оказалось, находилась всего в двухстах метрах от рубки. Войдя в широко распахнутые двери, украшенные гербами Империи, земляне оказались в большом зале. Тоже с белыми стенами. В центре буквой "Т" стояли два длинных стола, заставленные десятками блюд. У верхней перекладины находилось только одно кресло, капитанское. По обе стороны нижней еще шесть. За спинкой каждого застыл человек в странного вида черно-белых одеяниях, немного напоминающих смокинги.

— А це ще хто? — положил руку на автомат сержант Шелуденко, остальные тоже настороженно замерли возле входа.

— Это не люди, — поспешил успокоить их Вирт. — Киберы. Машины. Они много кем могут быть, сейчас в них загружена программа официантов. Понимают и хорошо исполняют приказы, но сами говорить не умеют. Бояться их нечего — не боевой кибер не способен причинить вреда человеку. Знаменитые три закона кибертехники Азима не позволят. Хотя почему эти законы так называют и кто такой Азим я понятия не имею.

— Зачем их тогда сделали похожими на людей? — удивленно спросил Фельдман.

— Да черт их знает! — пожал плечами странник. — Они самой разной формы бывают.

— Давайте уж за стол, — недовольно буркнул Иван Мурянин, сглотнув слюну. — Пахнет-то одуряюще, кишки от таких запахов в клубок свернуться могут!

— Точно, — усмехнулся Алексей, садясь во главе стола. — Прошу!

Бойцы быстро расселись, голодными глазами смотря на непривычное изобилие. Чего только не было на столе перед ними! Всего хватало, знакомых и незнакомых блюд. В центре виднелась высокая стопка неестественно одинаковых блинов и глубокие миски с разного вида варениками. Вирт сразу обратил внимание на посуду и покивал своим мыслям — знаменитый императорский гербовый сервиз. Серебряный, разумеется. В Росской Империи, в отличие от Земли, золото не ценилось — технический металл, зато серебра было очень мало, да и то добывалось в поясах астероидов. Оно и служило денежным эквивалентом.

Бутылка со спиртным на столе стояла всего одна, как и просил Алексей, зато других напитков хватало — соки, морсы, несколько сортов кваса и многое другое. Киберы налили каждому понемногу коньяка в серебряные стаканчики, и бойцы встали.

— Ну, будем! — проглотил ароматный коньяк капитан, остальные последовали его примеру. — И в самом деле чудо…

— По мне, так водка лучшее… — не согласился Иван Мурянин, садясь. — Что пил, что не пил…

Он положил себе в тарелку что-то мясное с ближайшего блюда и с удовольствием принялся за еду.

— О, борче! — обрадованно потянулся к парящей супнице Вирт.

— Може, борщ? — переспросил Мыкола.

— У вас это называется борщ, — согласился странник. — А у нас — борч или борче. Я уже говорил, что даже традиционные блюда в России и Россе одинаковые, только называются по-разному.

Он наполнил половником свою тарелку и с наслаждением принялся хлебать борщ. Сержант Шелуденко налил себе того же.

— Неначе моя маты варыла! — изумился он после первой же ложки. — До чого ж смачный борщ!

Алексей отдал должное пельменям и вареникам с чем-то незнакомым, но очень вкусным. Он пробовал то одно, то другое, удивленно покачивая головой — никогда не доводилось видеть столь роскошного стола. Это что же, на крейсере каждый обед таким будет? Зря, бойцы могут разбаловаться и начать привередничать. Придется, пожалуй, приказать искину, чтобы подавали три блюда, не больше, пусть каждый день и разные. А роскошь лучше оставить для праздников, нельзя в будни увлекаться застольями.

Капитан все еще пребывал в растерянности из-за всего случившегося и не знал, что ему делать. Оказался непонятно где и когда, на борту межзвездного крейсера. А дома — война! Его долг — вернуться и воевать до победного конца. Не хотел Алексей становиться дезертиром, но выбора, похоже, не имел. А тут еще и шокирующие откровения искина об императоре. Даже думать о такой чуши не хотелось! Однако придется — Вирт подтвердил, что капитан Белого Крейсера — император Росса. Но где этот самый Росс находится? И главное — когда? Слишком похож язык, обычаи, даже блюда — пельмени, вареники, борщ, блины. Это не может быть случайным совпадением, никак не может. Слишком много этих "совпадений". Видимо, Росс — тоже Россия, только в далеком будущем. Но почему тогда в Империи не помнят о своих корнях? Не помнят о Земле? Странное что-то во всем этом. Слишком странное.

— Теперь займемся временным распределением должностей, — сказал Алексей, когда все насытились. — Значит так, ребята. Похоже, мы оказались в будущем. Я не уверен, что нам удастся быстро вернуться домой, хотя буду искать, как это сделать. А пока придется жить здесь. Виктор прав, нам очень повезло, что крейсер признал меня капитаном. Мы могли оказаться на том же Россе, не зная там ничего и никого.

— Вполне могли, — подтвердил странник. — Меня куда только не заносило. Ни языка местного не знал, ни чего вообще ждать. Сейчас мы совсем в ином положении. Одолеть Белый Крейсер нелегко, целый флот для этого понадобится, а его поди собери — мы пока в относительной безопасности. Но всем вам надо будет изучить росский язык — это очень легко, в ментоцентре шлем на голову надеваете — и через два часа он становится как родной.

— Вот как? — приподнял брови капитан. — Далеко тут наука вперед ушла…

— По сравнению с Землей? — усмехнулся Вирт. — Вы даже не представляете насколько далеко. Одни синтезаторы, навсегда избавившие человечество от голода, хоть взять. Но…

Он скривился, обреченно махнул рукой и добавил:

— В Безвременье даже синтезаторы не помогли, их тогда еще слишком мало было. Расхватали самые богатые и хищные. Вымирающий от голода народ этих тварей не интересовал…

— А революция? — возмутился Фельдман. — Почему народ не восстал?!

— Были и революции, — отмахнулся странник. — Я, кажется, уже говорил об этом. Но ни одна не привела ни к чему хорошему. Социалистические режимы выживали только пока имели очень жестких правителей наподобие вашего товарища Сталина. А как только приходили более слабые — рушились.

— Мы обязаны принести угнетенным рабочим единственно верное учение Ленина-Сталина! — вскочил студент.

— Сядь! — оборвал его Вирт. — Откуда ты взял, что в Россе этого учения не существует, мальчишка? Существует, даже более развитое, чем у вас. Кстати, в Империи моих времен очень многое из коммунистического учения использовано. В государственном устройстве. Если разобраться, то население имеет куда больше прав, чем при демократии. У него нет только права дохнуть от голода и холода — основополагающего права демократии! Империя, понимаете ли, обеспечивает людей жильем и пропитанием. Бесплатно!

— Бесплатно? — изумился Фельдман. — Разве так бывает?..

— Видимо, бывает, — вмешался в спор Алексей. — Не время об этом говорить. Искин, повтори какие должности необходимо заполнить.

— Первый помощник, главный канонир, главный навигатор, первый пилот, главный инженер, начальник службы быта, — отозвался тот с потолка. — Для навигатора крайне желательно знание высшей математики, особенно, топологии.

— Михаил? — посмотрел на Фельдмана капитан.

— Ну-у-у… — растерянно поправил дужку очков тот. — Топологию я изучал, но не могу сказать, что знаю ее на "ять"… Я больше в дифферинциальном исчислении специализировался…

— Другие и того не знают, — отмахнулся Алексей. — Искин, слушай приказ. Главным навигатором крейсера назначается Михаил Исаакович Фельдман.

— Зафиксировано. Программа первичного обучения сгружена в инфохранилище ментоцентра.

— Мыкола, ты вроде на гражданке трактора в МТС ремонтировал? — повернулся капитан к Шелуденко.

— Так точно! — кивнул тот.

— Вот и хорошо, будешь главным инженером.

— Та вы що, товарышу капитан?! — оторопел сержант. — Та хиба ж трактор и оце, — он повел рукой вокруг, — одне й те ж?! Що я в цьому розумию?!

— Ничего, разберешься, — заверил Алексей, с трудом сдерживая улыбку, слишком уж вытянулось лицо украинца.

— Ну, як скажете…

— Вот и хорошо. Начальник службы быта… Это завхоз, что ли? Наверное. Тогда лучшей кандидатуры, чем Иван, я не вижу. Человек хозяйственный, не позволит добро без толку транжирить.

— Это точно, — расплылся в улыбке мордвин.

— Значит, решено. Искин, ты фиксируешь?

— Да, мой капитан! — без промедления отозвался тот.

— Кстати, а почему ты называешь меня не просто "капитан", а "мой капитан"? — поинтересовался Алексей.

— Это моя привилегия, — пояснил искин. — Так принято испокон веков. Еще право таким образом называть императора имеют его личные вассалы, которых обычно не более двадцати-тридцати. Любой другой, если осмелится, отправляется прямиком на плаху.

— А можно мне пилотом? — встал Сергей Перков. — Всегда летать мечтал, да не получилось выучиться…

— Отчего же нет? — пристально посмотрел на него Алексей. — Раз хочешь, значит будешь. Виктор, как самый знающий, назначаешься первым помощником.

Странник кивнул.

— Остается главный канонир, — капитан перевел взгляд на Ашота. — Кандидатура одна. Берешься?

— А куда я денусь? — проворчал армянин. — Еще б знать, что тут за пушки…

— Необходимая информация в данный момент находится в инфохранилище ментоцентра, — сообщил искин. — После отдыха члены экипажа смогут загрузить ее себе в память. До отдыха делать этого не рекомендуется — очень большая нагрузка на мозг.

— Ясно, — встал Алексей. — Тогда всем спать. Искин, прошу обеспечить место для сна.

— Каюты высшего командного состава находятся напротив столовой, — отозвался тот. — Они подготовлены для проживания людей.

Ничего не сказав, капитан двинулся к выходу, остальные потянулись за ним, негромко переговариваясь — слишком много оказалось впечатлений для одного дня, никто не знал, что и думать. Напротив столовой действительно располагались десятка два круглых дверей, скорее даже люков, на каждом было что-то написано по-росски. Однако на семи ближайших дверях надписи оказались русскими.

— О, ты гля… — остановился возле одной двери Мыкола. — Мое имъя напысано… А як вийты?

— Приложите руку к сенсору в виде ладони, господин главный инженер, — проинформировал искин. — Кроме вас, в каюту не сможет войти без приглашения ни один человек. Кроме, естественно, капитана — он имеет полный доступ в любой отсек крейсера.

— Зрозумив, — кивнул сержант, прикладывая руку к сенсору.

Дверь стала прозрачной, а затем исчезла. Мыкола вошел внутрь, но долго там не пробыл, вывалившись обратно в коридор. С совершенно круглыми глазами.

— Щоб я сдох! — выдохнул он. — Ну чисто тоби панськи хоромы!

— Ничего, — рассмеялся Алексей. — Надо же когда-нибудь и простым людям в таких отдыхать. Привыкай. Ты теперь главный инженер, а не сержант.

— Воно-то так, — почесал в затылке украинец. — Тилькы… Добре, пишов я тоди спаты. Зовсим очи злыпаються.

Остальные тоже не стали терять времени, найдя свои каюты. Из открытых дверей вскоре послышались изумленные возгласы. Только Виктор промолчал, чему Алексей ничуть не удивился — страннику, наверное, такое не в диковинку. Он отыскал каюту со своим именем на двери и приложил руку к сенсору. Войдя внутрь, капитан ошеломленно замер — действительно, невероятная роскошь. Весь пол покрыт мягким ковром. Мебель схожа по цвету и форме. Ничего яркого или аляповатого, все подобрано со вкусом — вкус мать ему привить все-таки сумела.

Не став ничего осматривать, время для этого еще найдется, Алексей прошел в спальню, быстро разделся и свалился на огромную кровать. Как давно он не спал на чистых простынях! Помыться бы еще, но сил не осталось ни на что. Капитан закрыл глаза и мгновенно уснул — как в прорубь провалился.

Вошедший в приемную адмирала флота Шемича начальник флотской разведки, генерал Мирко Таркович, сильно удивил своим появлением секретаря, капитана второго ранга. Обычно главный разведчик сиднем сидел в своем офисе, как паук в паутине, ежедневно отправляя командующему флотом информационные сводки. Но личный визит? Должно было произойти нечто из ряда вон, чтобы такое произошло. Не теряя времени, секретарь связался с Шемичем и доложил о необычном госте.

— Зови, — после недолгого молчания отозвался адмирал.

Таркович вошел в кабинет и наклонил голову.

— Здравствуй, Олег, — негромко сказал он.

— И тебе здоровья, Мирко, — ответил Шемич. — Чем обязан?

— Есть кое-что, — как-то непонятно усмехнулся Таркович, садясь. — Весьма неожиданное и, возможно, радостное. Я еще не знаю, как к этому относиться.

— Вот как? — нахмурился адмирал. — Что там опять на наши головы свалилось?

— Император, — криво усмехнулся генерал.

— Не понял… — растерянно уставился на него Шемич. — Какой еще, поленом по лбу, император?..

— Самый обычный, — вздохнул глава разведки. — Как ты знаешь, основной командный центр Адмиралтейства почти не модифицировался со времен Империи. Секретные протоколы связи тоже остались прежними, разве что шифр новый ввели.

— И что?

— А то, что несколько часов назад мы получили сообщение от искина Белого Крейсера. Стандартное сообщение о вступлении в должность нового капитана, подтвержденное по всем правилам.

— А-а-а… — адмирала затрясло от такого известия. — Н-но эт-то ж-же…

— Вот именно, — резко кивнул генерал. — На престол взошел законный император. Некий Алекс… Алесий Коршун-о-ов. Коршун, в общем.

— Весело… — протянул Шемич, неверяще глядя на собеседника. — Это не утка?..

— Нет, — в глазах Тарковича горел нездоровый азарт. — Мало того, мне сообщили, что шар на вершине единственной уцелевшей башни императорского дворца горит белым светом, как в старых сказках. Так что население столицы знает о коронации.

— Империи давно нет! — грохнул кулаком по столу адмирал. — Двести лет, как нет! Вместо нее…

— Вот именно, что вместо нее больше сотни слабых, крохотных странишек! — с презрением выплюнул глава разведки. — Ни на что не годных! Нашу Федерацию хоть взять… Это страна? Это дерьмо собачье, а не страна! И ты об этом хорошо знаешь.

— Знаю… — понурился Шемич. — Но деваться-то некуда.

— А что, если Создатель дал нам шанс? — прищурился Таркович. — Ведь Федерация на грани распада, "демократы" рвут ее на куски, лидерам партий власти хочется, чтобы карманы за чужой счет набить. Сколько еще продержится наша страна? Помнишь выкладки аналитиков?

— Месяц-другой, не больше, — тяжело вздохнул адмирал. — Первой, скорее всего, заявит о своем суверинетете Тиркана. Затем Лагос. А после них и остальные…

— В том-то и дело, — угрюмо посмотрел на него глава разведки. — До сих пор хоть одна планета бывшей Империи единой оставалась — Росс. Теперь и она собралась распадаться… Каждая камарилья политиканов жаждет единолично править! Так может лучше поддержать императора? Может, он не позволит развалить страну?

— А ты знаешь, кто такой этот Алесий Коршун и на что он вообще годен? — устало спросил Шемич. — Вдруг это просто авантюрист, чудом пробравшийся на борт?

— И это возможно, — не стал спорить Таркович. — Но я готов за соломинку ухватиться. В прошлом, насколько я знаю, искин Белого Крейсера редко ошибался.

— Как же, редко, — криво усмехнулся адмирал. — Ты последнего императора вспомни. Только о развлечениях и думал, скотина! А страну профукал…

— Это, конечно, так… — устало потер виски глава разведки. — Но того императора избрал не искин Белого Крейсера, а искин дворцового комплекса. Владек на БК вообще ни разу не бывал. Ладно, впрочем, это дело прошлое, а нам сейчас выжить нужно.

— Нужно, — согласился Шемич. — И это очень непросто. Ты, Мирко, забываешь, что никто из наших дорогих "демократов" власти просто так не отдаст. Будут вопить о "свободных выборах" и "волеизъявлении народа", гадя изо всех сил. Многие почему-то им верят…

— Не многие! — возмутился Таркович. — Совсем не многие! На выборы едва пятнадцать процентов населения ходит! Однако эти псевдовыборы все равно объявляют легитимными. Будто не знаешь.

— Знаю, — скривился адмирал. — Не хуже тебя знаю. Но поддержать неизвестно кого? Извини, я еще не сошел с ума.

— Да ты погляди, что на улицах творится! — рявнул, вставая, глава разведки. — Погляди! Включи любой новостной канал головидения.

— Зачем? — удивился Шемич.

— Зачем? Я же говорил тебе, что шар на вершине дворцовой башни загорелся белым! Думаешь, люди не помнят, что это означает? Еще как помнят! Об Империи в последние годы с такой ностальгией говорят и пишут, что… От профессоров до дворников. Люди устали от либерастического бардака!

Ничего не говоря, адмирал дотронулся до одного из сенсоров на небольшом пульте. Стена напротив превратилась в голоэкран, на котором появилась заполненная народом улица. Шемич сразу узнал ведущий к остаткам императорского дворца проспект Михайлы III Освободителя в бывшей столице Росса, Сант-Владибурге. Люди что-то кричали, обнимались, бросали вверх шапки и шляпы, танцевали и аплодировали. А впереди пылал ярким белым светом шар на вершине императорской башни, как называли ее в просторечии. В нескольких местах некие ораторы что-то вещали с импровизированных трибун, но их никто не слушал. Сквозь рев народа адмирал различил надрывный визг одного из них, стоящего на парапете набережной:

— Мы свободные люди! Нам не нужно никаких императоров! Голосуйте за нашу партию!

— Да заткнись ты, гнида! — сдернули его с парапета несколько явных работяг, судя по виду, и от души отпинали ногами.

Картины сменяли на экране друг друга, адмирал видел разные города планеты, но везде происходило то же самое. Сообщение о нежданной коронации нового императора катилось по Россу, как цунами. После двухсот лет перерыва! После распада страны, голода, отчаяния и безнадежности! У людей впервые за последние двести лет появилась надежда. Не у всех, конечно, для многих, особенно из власть имущих, именитых и богатых, появление императора означало потерю всего — он не простит откровенного грабежа и бесчисленных преступлений.

Журналисты радовались сенсации, все издания вышли с кричащими заголовками, все каналы головидения говорили только об одном. Каких только предположений они ни строили, каких только выводов ни делали. На любой вкус. Издания разных партий в один голос утверждали, что императором стал их лидер, ибо только его власть легитимна, только он ее достоин. И одновременно призывали голосовать за них.

— Святой Создатель… — растерянно сказал адмирал, глядя на всю эту вакханалию.

— Дерьмократия во всей ее красе, — цинично умехнулся глава разведки. — Нравится?

— Кому такое может понравиться? — гадливо скривился Шемич. — Разве что придурочным либералам. Но что-то все это вызывает у меня настороженность…

— Почему?

— Ты еще спрашиваешь? — пристально посмотрел на него адмирал. — Не то ли это, о чем я думаю?

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно прищурился Таркович.

— А вот что… — и адмирал негромко произнес кодовую фразу.

— Та-ак… — невнятно промычал глава разведки, ответив нужным образом. — Так ты тоже из наших?.. Вот уж не думал…

— Не из ваших, — возразил Шемич. — Я просто в курсе дела и не мешаю вам, хотя мог бы. Преуспеете — помогу всем, чем смогу, бардак в стране мне давно надоел. Но только если преуспеете! Кандидатура претендента на престол меня вполне устраивает, человек умный и опытный, справится. Повторяю вопрос: это оно? Вы сумели доставить своего кандидата на Белый Крейсер? Тогда почему имя императора — Алесий Коршун, а не?..

— Увы… — закусил губу Таркович. — Случившееся для нас не меньшая неожиданность, чем для кого-либо другого. Этот самый Алесий взялся из ниоткуда и никто не знает, кто он такой.

— Тогда я ничего не понимаю… — растерялся адмирал.

— Я тоже, — устало потер виски глава разведки. — Все произошло именно так, как я говорил. Пришло сообщение с Белого Крейсера, инфоцентр Адмиралтейства принял его и ответил положеным образом. Беда в другом: наши низовые и средние звенья восприняли коронацию, как сигнал начала действий, и уже сделали первые шаги. А мы пока не готовы. Все должно было начаться не раньше, чем через два месяца, после того, как парламенты четырех материков объявят о предстоящем распаде Федерации.

— Весело… — поежился Шемич, растерянно глядя на старого друга. — А это не может быть их провокацией?..

Он покосился на окно, из которого виднелось здание Парламента Тирканы.

— Не думаю, — отрицательно покачал головой Таркович. — Но я вынужден действовать, иначе все выйдет из-под контроля. В этом случае на Россе демон знает что начнется…

— Не сомневаюсь, — скривился адмирал. — Но неизвестный авантюрист в императорах…

— Деваться некуда, — помрачнел глава разведки. — Ты знаешь, что мы планировали обойтись без Белого Крейсера, ввести иной порядок коронации, но теперь это невозможно. Народ в курсе, что новый император коронован искином БК. Любая другая кандидатура будет в его глазах нелигитимной, люди потребуют доказательств — того же Белого Крейсера на орбите Росса, не говоря уже обо всем остальном. Поэтому придется рискнуть и помочь Алесию Коршуну, назад отыграть невозможно, в действие приведены такие силы…

— Ясно… — помрачнел Шемич. — Что ж, это твой выбор. Но хочу сразу сказать, что поддерживать незнамо кого я не стану. Извини. Известного тебе человека поддержал бы, но этого… Нет. Однако нейтралитет обещаю. Ты, насколько понимаю, поддержишь Коршуна? Может все-таки лучше убрать его и объявить военную диктатуру?

— Мои взгляды тебе давно известны, Олег, — внимательно посмотрел на старого друга Таркович. — Да и не сделать теперь того, о чем ты говоришь — нелигитимно. Я считал и считаю, что спасти Росс может только император. Жесткий и сильный император. Законный император. И такому я буду помогать изо всех сил.

— Такому — да! — во взгляде Шемича появилась грусть. — Известный тебе человек именно таков, хоть он и не законный. А вот Алесий Коршун — неизвестная величина. Почему ты думаешь, что он справится?

— Только надеюсь, — тяжело вздохнул глава разведки. — Однако кое-что на всякий случай предприму заранее, хоть и не совсем так, как изначально планировалось. По крайней мере, самых опасных и влиятельных политиков и олигархов устраню. Они способны помешать, если поймут, что происходит. А они поймут — сволочи, но далеко не дураки.

— Думаешь, стоит? — откинулся на спинку кресла адмирал. — СБ работает на них, там быстро выяснят, кто стоял за их смертью. Тебя после этого с дерьмом смешают. А возможно, и всех вас вычислят. Тогда "демократы", если будут действовать жестко, справятся с ситуацией. Большой кровью, но справятся.

— Не успеют! — зло оскалился глава флотской разведки. — Ничего они толком не успеют. Особенно, если сработать очень быстро, оставляя эсбешникам только обрывки информации. Понимаешь, у меня наконец-то появилась надежда, что что-нибудь в Россе изменится. Пусть какой угодно, но один император вместо своры ворья. Поэтому я сидеть на месте не стану, я буду действовать, чтобы помочь ему реально взять власть. Пусть он и не тот, кого мы планировали возвести на престол.

— Повторяю: твой собственный выбор! — отрезал Шемич. — И твоя ответственность. Мешать не стану. Только, извини уж, в случае чего открещусь от любых твоих действий и от тебя самого. Причина тебе известна. Если вместо меня на флот поставят хотя бы Мировина, то…

— Не дай Создатель! — побледнел Таркович. — Этот все погубит. Продажная тварь.

— В том-то и дело. Потому еще раз прости, но помогать тебе я не буду. Да и императора, как уже говорил, поддержу только в том случае, если он чего-то стоит.

— Сам справлюсь. Ты главное не позволь флот раздергать по отдельным регионам.

— Постараюсь, — кивнул адмирал. — Меня давно донимают визитами посланники от самых влиятельных партий четырех материков. Каждый уговаривает, чтобы флот либо полностью перешел на их сторону, либо разделился. Взятки предлагают. Приходится брать, чтобы не вызвать подозрений. Они окончательно решили развалить Федерацию и разбежаться по разным углам.

— Знаю!.. — разъяренно прошипел глава разведки. — Через два месяца собрались объявить об этом! Ничего, я уже сегодня начну отстрел лидеров основных партий. "Демократам" быстро станет не до нас — внутрипартийные разборки, власть делить будут. После гибели очередного лидера мои люди подбросят каждому из высокопоставленных партийных функционеров информацию о том, что в убийстве замешаны его конкуренты. Пусть грызутся между собой.

— Неплохо, — усмехнулся Шемич. — Но не забывай про СБ, там работать умеют — быстро разберутся, кто за всем этим стоит. А эсбешникам нынешний бардак почему-то выгоден. Я не понимаю чем, но факт остается фактом.

— Есть у меня кое-какие подозрения, но их вначале проверить нужно, а затем только озвучивать, — буркнул Таркович. — Что ж, Олег, не буду больше тебе надоедать. Любую новую информацию ты получишь первым.

— Погоди минуту. Где сейчас Белый Крейсер? Это известно?

— В последний раз его видели месяц назад с борта иратского транспортника "Валдай". В двенадцати световых годах от Ирата. Где он теперь знает только Создатель. К сожалению, засечь императорский крейсер, если он того не хочет, невозможно. Однако я вскоре выясню координаты — его маршрут известен.

— Ясно, — потер висок адмирал. — Что ж, остается только ждать развития событий.

— Тебе, — многообещающе усмехнулся глава разведки. — А у меня много работы. До свидания, Олег!

— Бывай, Мирко, — Шемич проводил старого друга взглядом. — Не кашляй.

Адмирал после ухода старого приятеля еще долго сидел и размышлял о том, что необходимо предпринять в первую очередь. Коронация нового императора ломала планы очень многих имеющих влияние, и все эти высокопоставленные господа будут крайне недовольны. Они ведь считали, что Империя давным давно канула в лету. Вскоре можно ожидать множества посланников. Придется лавировать между ними, убеждая каждого в своей поддержке, а на самом деле консолидировать флот, осторожно проверяя настроения офицеров. Младшие бредят императором, а вот старшим есть что терять в случае его реального воцарения. Однако и среди них есть разные люди с разными взглядами.

Вздохнув, адмирал с отвращением покосился на сейф, наполовину забитый конвертами с подношениями, к которым он никогда не прикасался, разве что изредка использовал их для премирования достойных того офицеров. Как надоело притворяться продажным… Но деваться некуда, если хочет сохранить флот единым. Не брал бы, так на его место давно бы поставили кого-нибудь более сговорчивого. И что тогда было бы? Известно что — политики раздергали бы флот по кускам. Давно орут, что каждый субъект Федерации должен иметь свои боевые корабли, а не полагаться на федеративные. Как будто неясно, чего они на самом деле хотят…

Шемич встал, повернулся к висящей в углу иконе и помолился, от всей души пожелав незнакомому ему Алесию Коршуну всяческой удачи.

Воздуха осталось на сутки, не более. Надежды, что спасательную шлюпку без двигателей найдут за это время, не было никакой — они в стороне от торговых трасс, да еще и в системе Гонхас, где россов спасать никто не станет. Слабенький передатчик постоянно передавал сигнал бедствия, но чем это могло помочь? Двое выживших после нападения пиратов старались поменьше двигаться и пореже дышать, чтобы экономить воздух.

— Слушай, Гилек, а может откроем люк, чтобы не мучиться? — глухо спросил Умар. — От удушья умирать долго…

— Давай погодим чуток, — ответил второй пилот погибшего грузовоза "Виднокрай". — А вдруг?

— Что "вдруг"? — горько усмехнулся бортовой врач. — Мы же специально этой дорогой двинулись, чтобы на пиратов не напороться. А они здесь и поджидали… Другие вольные капитаны в астероидный пояс не сунутся, это только наш Хортид таким "умным" оказался…

— Все-таки не будем спешить, — вздохнул Гилек. — Помереть всегда успеем. Как ощутим, что задыхаемся, так и откроем люк.

— Ладно, пусть так, — согласился Умар.

Посмотрев на него, второй пилот удивленно покачал головой. Его и до сих пор интересовало, каким образом уроженец далекого Синтара оказался на росском корабле. Даже имя его, не говоря уже о внешности — светловолосый, смуглый и черноглазый, странно звучало для росского уха — Умар ос Хро-Грар. Это во времена Империи жители разных планет перемешивались, а нынче увидеть инопланетянина можно было довольно редко.

"Виднокрай" курсировал между Россом и самым крупным государством планеты Гонхас, Окрайной. Шесть световых лет, на большее их древний корабль был неспособен, да и это расстояние он со скрипом проходил за две недели, тогда как современный транспортник преодолевал его за три дня. В Окрайне россам нежелательно было появляться в городах и поселках, чтобы не напороться на толпу "сознательных", очень не любящих уроженцев бывшей метрополии — они обычно поджидали за воротами космопорта. Насмерть забьют, если поймают. Они ведь даже язык свой выдумали, чтобы только отличаться от остальных. Так, по крайней мере, считал Гилек. Как ему казалось, вполне обоснованно — в Империи испокон веков говорили только на росском. Были у кое-кого свои языки и наречия, но официально их не признавали.

Однако простые окрайны, не относящиеся к "сознательным", с тоской вспоминали времена Империи — Гилеку не раз говорили об этом техники и таможенники, которые охотно общались с россами, невзирая на официальную пропаганду. К сожалению, власть находилась в руках "сознательных", люто ненавидящих метрополию. По непонятным, надуманным причинам. Они целенаправленано воспитывали население в ненависти к Россу, с детства, только это не слишком у них получалось — люди предпочитали думать своими головами, а не слушать трескучую официальную демагогию. А уж чего только не выдумывали местные "ученые", чтобы оправдать поведение власть имущих… В какой-то местной газетенке второй пилот однажды даже прочел утверждение, что все народы вселенной произошли от "древних окров", а поэтому обязаны признавать главенство "Великой Окрайны". А кто не признает, тот враг "прогрессивного человечества". Смешнее всего, что страна была нищая и слабая, и это при таких-то амбициях.

Несмотря на вражду, торговать с Россом Окрайна не прекращала — выгода перевешивала ненависть. Периодически, правда, ее правительство начинало войны, длившиеся очень недолго — Федерация, в отличие от многих других, большей частью сохранила имперский флот и даже изредка строила новые боевые корабли. Разгромить наспех вооруженные лоханки Окрайны для росских адмиралов труда не составляло. После очередного поражения окрайны в ужасе затаивались на своей планете, ожидая оккупации и неизбежного возмездия. Однако Федерации такая головная боль была совсем ни к чему. Поняв, что никто их завоевывать не собирается, "сознательные" тут же громогласно заявляли о своей "победе" и начинали готовиться к новой войне.

В последнее время они стали применять новую тактику — торговые трассы заполонили бесчисленные пиратские рейдеры. Правительство утверждало, что никакого отношения к ним не имеет, но никто в это не верил. Впрочем, может и так — оно в своей стране мало что контролировало. Полная анархия. Дело дошло до того, что государства внешних миров — Тарая, Ирата, Ортая и Нагоя — просто прекратили торговлю с Гонхасом. Планете, практически не имеющей собственной промышленности, — "сознательные" все порушили, а построить новые производства ума не хватило — пришлось очень нелегко. Однако они не унимались.

Капитан-владелец "Виднокрая" и рад был бы торговать с кем-то другим, не слишком рискуя, но его древняя лоханка просто не долетела бы до внешних планет. Ближайшая из них, Аралан, находилась в целых двенадцати световых годах от Росса. Вот Хортид и продолжал торговлю с Окрайной, не имея иного выхода. Только каждый раз менял маршрут. Увы, это не помогло, выследили в конце концов.

Грузовоз атаковали, когда он еще не успел уйти в гиперпространство, на границе системы. В отчаянии капитан попытался скрыться в поясе астероидов, но далеко не ушел — несколькими меткими выстрелами бортовых орудий пират разбил "Виднокраю" стабилизационные решетки гипердвигателя. А затем высадил призовую партию, которая вырезала всех оставшихся на корабле. Кое-кто из экипажа попытался уйти на спасательных шлюпках, но их безжалостно расстреляли. Только одна чудом уцелела, однако была повреждена — дюзы превратились в комок смятого металла. Добивать ее не стали — оказать выжившим помощь во враждебной системе некому, сами подохнут, незачем тратить на них дорогие торпеды.

В этой шлюпке и находились второй пилот и бортовой врач, Гилек Томич и Умар ос Хро-Грар. От отчаяния они включили передатчик на передачу сигнала бедствия, отлично понимая, что это бесполезно. Из приемника еще долго доносились насмешливые советы окраинских пиратов на малопонятном суржике. Каких только гнусностей они не наговорили обреченным людям…

— Гилек, глянь, что это… — вдруг оживился Умар, уставившись на экран гравилокатора.

Второй пилот тоже с надежной посмотрел на экран, где неожидано появилась новая отметка — какой-то корабль приближался к внешним планетам системы. И не в гипере, что было необычно. Гилек быстро понял, что видит, и снова понурился, буркнув:

— Серый крейсер…

— Да нет, он побольше, — заметил Умар, вглядываясь в экран. — Ой-йо! Это же сам Белый Крейсер!

— А нам что с того? — с горечью спросил Гилек. — Будто не знаешь, что он пройдет мимо…

— Пройдет, — вздохнул врач. — Эх, как жаль, что Империи больше нет… Разве в ее времена такое было возможно?

— Нет, понятно, — проворчал второй пилот. — Император бы быстро всех этих "сознательных" к стенке поставил.

Он тяжело вздохнул, глядя, как величественный белоснежный корабль проплывает мимо в нескольких миллионах километров. Все двести лет после падения Империи и Белый, и серые крейсера в автоматическом режиме курсировали по бывшей территории страны, не подпуская к себе никого. По замкнутому маршруту, от планеты к планете, практически не используя основные двигатели. Если любой другой корабль подходил к ним на дистанцию поражения, они тут же атаковали. Так погибло немало авантюристов, пытавшихся наложить руку на лучшие боевые крейсера Росской Империи. Их чудовищные орудия легко превращали корабли наглецов в хлам, а защитные поля казались неуязвимыми. Гигантские крейсера обычно следовали своим курсом, никогда не меняя его и не обращая ни на кого внимания, если им не досаждали. В ином случае без промедления открывали огонь. Лет десять понадобилось людям, чтобы понять: при виде имперского крейсера надо уносить ноги, используя для этого все ресурсы двигателя, если хочешь остаться жив. А особенно — при виде Белого Крейсера.

Ходили слухи, что несколько раз флоты самых развитых стран пытались уничтожить гигантские корабли, главное внимание уделяя императорскому — видели в них опасность для себя. В двух случаях офицеры атакующей армады просто отказались стрелять по Белому Крейсеру, а еще в трех он без особых проблем справился с нападающими, после чего исчез на несколько лет, явно отправившись на какую-то секретную базу ремонтироваться. Но было ли это на самом деле? Иди это всего лишь слухи? Никто не знал, а Адмиралтейства и Министерства Флота своими секретами с населением делиться не собирались.

Гилек знал о временах Империи только из книг, слишком много лет прошло с тех пор, люди столько не живут. Трудно представить, что когда-то все девять планет, на которых нынче расплодилось больше ста государств, когда-то составляли одну гигантскую страну. В прежние времена Росс постоянно воевал с Карханским Объединением, демократией, которая страстно мечтала уничтожить старого врага. Этого карханцы не добились, однако сумели каким-то образом развалить Империю. Только это им не помогло — из-за экономического кризиса Объединение и само распалось через тридцать лет после Росса. На его территории, по слухам, сейчас вообще страшное творится. По крайней мере, ни одного торгового карханского корабля не приходило в Федерацию уже больше пятидесяти лет.

Зато армады желающих поживиться чужим добром налетали из Кархана постоянно, добираясь иногда и до самого Росса — поэтому Федерация и содержала боевой флот. Особенно страдали от нападений самые дальние, окраинные планеты бывшей Империи — Ортай, Нагой и Ларат. Труднее всего приходилось последнему — не было года, чтобы карханцы не нападали на него раза три-четыре. Планета была крайне военизирована, жила на полном самообеспечении, ощетинившись во все стороны бесчисленными пространственными станциями, имела огромные флоты и почти ни с кем не поддерживала дипломатических отношений. Да и торговала мало. Поговаривали, что на Ларате в свое время осела бывшая военная элита Империи и преобразовала его под свои нужды. Что там происходило в реальности на Россе не знали, приходилось довольствоваться слухами.

— Внимание терпящим бедствие! — внезапно зазвучал из динамика незнакомый голос, говорящий по-росски с едва уловимым акцентом. — Слышим вас. Идем на помощь. Полчаса продержитесь?

— Продержимся! — обрадованно выдохнул Гилек, переглянувшись с Умаром. — Спасибо! Кто вы?

— Капитан Белого Крейсера Алексей Коршунов, — ответил голос.

— Кто?! — в один голос выдохнули выжившие, ошалев от такого известия.

— Капитан Белого Крейсера, — повторил голос.

Уставившись на экран гравилокатора, второй пилот и бортовой врач погибшего "Виднокрая", не веря своим глазам, смотрели на невероятную, непредставимую, сводящую с ума картину. Белый Крейсер впервые за последние двести лет замедлял ход и менял курс! Такого просто не могло быть, но было. И значить это могло только одно. У Росса снова есть император.

Гилек с Умаром с широко распахнутыми глазами шли по пустому белому коридору, следуя за светящейся зеленой линией, указывающей направление. Они ожидали увидеть кого-нибудь из членов экипажа еще на посадочной палубе, куда их разбитую шлюпку затянуло силовым полем, однако никто не встретил потерпевших бедствие. Только сухой голос искина приказал следовать за зеленым пунктиром на полу. Идти пришлось довольно долго, через шесть палуб, поднимаясь от одной к другой на лифтовых платформах.

Увидев впереди рубку, спасшиеся на мгновение замерли, нервно ежась. Впереди их ждала встреча с императором, как ни невероятно это звучало. Неужели беды горемычной страны наконец-то закончились? Неужели вскоре прекратится вся эта вакханалия, эта грызня всех со всеми, и у Росса появится истинный властитель, способный что-то изменить в происходящем? Хотелось бы верить, но поверить в это было очень трудно, особенно после двухсот лет правления временщиков, жаждущих только набить свои карманы и безжалостно грабящих народ? Только сможет ли его величество хоть что-нибудь сделать? Кто из власть имущих согласится просто уйти, выпустив из рук вожжи, а то еще и ответить за свои преступления? Нет таких, они будут держаться за власть зубами и когтями. Да и дураков, верящих, что их голоса имеют значение, верящих в "свободу", к сожалению, тоже хватает — очень многим за прошедшие два столетия задурили головы. Они явно поддержат "демократов". Значит, снова кровь, и большая кровь. Готов ли к этому император? Трудно сказать.

Нерешительно войдя внутрь, Гилек увидел всего семь человек, теряющихся в огромном пространстве рубки. Трое сидели за рабочими пультами и что-то просматривали на голографических мониторах. Еще трое возбужденно разговаривали возле возвышения, на котором стоял императорский трон. У занимающего всю противоположную стену голоэкрана стоял молодой офицер в незнакомой зеленой форме, довольно-таки потертой. Почему-то Гилек сразу понял, кого видит перед собой, и двинулся к нему, Умар шел следом. Подойдя, каждый опустился на одно колено.

— Ваше величество! — выдохнули они в один голос.

— Опять за рыбу мясо… — недовольно скривился офицер. — Послушайте, я не намерен становиться росским императором! Это не по мне! На этом корабле я оказался совершенно случайно. Да, искин признал меня своим капитаном, но это еще ничего не значит. По крайней мере, для меня самого.

Астронавты растерянно переглянулись. Видимо, его величество откуда-то издалека и еще ничего не понимает… Никуда ему от своей судьбы не уйти — просто так капитанами Белого Крейсера не становятся, это известно каждому, кто хоть мало-мальски интересовался имперской историей. Особенно в случае, если выбор делал не искин уничтоженного во время переворота дворцового комплекса, а искин Белого Крейсера. И выбор последнего всегда превалировал над выбором первого. Почему, Гилек не знал, но так было издавна.

— А как нам вас называть?.. — осторожно поинтересовался Умар, не желая сердить императора — его право называться так, как он того желает. Сути это не меняет.

— Я капитан Красной Армии! — отрезал его величество. — Коршунов Алексей Михайлович. Вот капитаном и называйте. Или по имени-отчеству.

— Как прикажете, господин капитан! — склонили головы астронавты, гадая что это за "Красная Армия" и с чем ее едят.

— Вот и хорошо, — усмехнулся император. — А теперь садитесь и рассказывайте, кто вы и откуда.

Позади астронавтов бесшумно выросли из пола мягкие кресла, заставив их вздрогнуть — слышать-то о такой особенности имперских крейсеров они слышали, но видеть ничего подобного не доводилось. Сразу вспомнились байки о том, что эти крейсера строили не люди, что их просто где-то нашли и приспособили для своих нужд. Возможно и так, слишком уж громадные корабли отличались от остальных.

Выслушав рассказ Гилека с Умаром, император долго с недоумением смотрел на них, а затем спросил:

— Это что же, жители части бывшей Империи настолько ненавидят метрополию, что готовы убивать простых россов? По какой причине?

— Да не жители, господин капитан! — возразил Умар. — Не жители! В Окрайне всегда была прослойка идиотов, непонятно почему жаждущих независимости от метрополии и считающих себя выше остальных. Сейчас их называют "сознательными". Точнее, они сами себя так называют. Когда после гибели последнего императора Росс распался, они пришли к власти в Окрайне, задурив народу головы трескучими лозунгами. В ход пошло все — от фальсификации истории до откровенных провокаций. Подлость и обман громоздились на еще большие подлость и обман. Вскоре народ опомнился, но было уже поздно — спешно проведенная приватизация отдала в руки "сознательных" все ресурсы страны. С тех пор "свободные выборы" поочередно приводят к власти две партии, мало чем отличающиеся друг от друга. Они всего лишь служат фиговым листком разным группам олигархов. На выборы приходит едва ли пять процентов населения — окрайны давно поняли, что за этой фальшивкой ничего не стоит, но данное обстоятельство господ "демократов" не смущает, они продолжают орать про свободу, но при этом держат людей в черном теле, направляя их помыслы только на выживание. Любые акции протеста безжалостно подавляются полицией, куда набирают "сознательных" из молодежных нацистких организаций.

— Я много раз говорил с простыми окрайнами из космодромной обслуги! — поддержал друга Гилек. — Они часто просто руку мне стремились пожать. Потому что я росс! Всего лишь! Понимаете, господин капитан? Люди устали от того, что творят с их родиной "сознательные".

— Понимаю, — опустил голову тот. — Да уж, кошмар там происходит… Говорите, молодежь из нацистских организаций? У меня на родине как раз идет война с нацистами, знаю, что они такое…

— А вы думаете, на самом Россе лучше? — закусил губу второй пилот. — Как бы не так! Там несколько клик олигархов схлестнулись в драке за власть. Делят страну, на куски ее рвут! К развалу ведут, это из газет ясно видно — СМИ каждого материка ежедневно пишут о "суверенитете". Парламенты обвиняют друг друга в смертных грехах. Орут, что надо флот разделить и разбежаться по разным углам. Сволочи!

Он сжал кулаки и опустил взгляд, едва сдерживая нервную дрожь. Неужели император не услышит крика людей Империи, их мольбы о помощи, их отчаяния? Неужели оставит все, как есть?

— Ваше величество! — внезапно рухнул на колени Умар. — Накажите меня за то, что я вас так назвал, но для меня вы — император! Я не могу иначе! Выслушайте меня, умоляю!

В черных глазах уроженца далекого Синтара стояли слезы, смуглое лицо было бледным, светлые волосы растрепались, губы тряслись.

— Говорите, — сказал император после недолгого молчания.

— Неужели вы не понимаете, Ваше величество, что о вашем воцарении уже знают в империи?

— Знают? — насторожился тот. — Почему вы так думаете? Адмиралтейство-то понятно, но это Адмиралтейство, оно вряд ли станет откровенничать с прессой.

— Искин не мог не сообщить о коронации всем, кому только можно, это заложено в его основную программу, — криво усмехнулся бортовой врач, неплохо разбирающийся в кибернетике. — На многих планетах бывшей Империи сохранилось достаточно служб, использующих старые имперские протоколы связи. Все они знают, что у Белого Крейсера снова есть капитан.

— Ясно… — скривился его величество. — И что из этого следует?

— А то, что во многих странах, скорее всего, уже идут бои между имперцами и правительственными войсками! — упрямо набычился Умар. — По крайней мере, у меня на родине — точно! Мы — горцы, ваше величество! Мы помним нашу клятву крови! И будем помнить, сколько бы поколений ни минуло. Да, пока императора не было, мы позволяли править нами старейшинам, но только пока императора не было. Даю вам гарантию, что потомки старых гвардейских родов сейчас собирают вокруг себя лучших воинов Синтара! У нас в каждом доме в красном углу висит портрет императора, которому мы клялись в верности!

Он криво усмехнулся и добавил:

— Правда, не последнего, а предпоследнего, Михайлы VI Объединителя. И как у этого великого человека мог уродиться такой ничтожный сын, как Владек, будь он проклят во веки веков? Как искины вообще допустили его до власти? Не знаю, но он — не император! Он предал все и вся. Своей слабостью и трусостью предал! Можете казнить меня, Ваше величество, но это правда! Мы, горцы, всегда говорили императорам правду в лицо! И всегда будем, даже если ценой станет плаха!

Алесий — для Умара имя Алексей звучало дико, про себя он называл его величество привычным образом — долго смотрел горцу в глаза, а затем устало вздохнул и сказал:

— Как жаль, что никто не решается говорить нашему императору правду в глаза…

— Товарищ Сталин — не император! — вскинулся сидящий за пультом главного навигатора худой юноша с каким-то незнакомым Умару оптическим прибором на глазах.

— По сути — император, — отмахнулся капитан Белого Крейсера. — А как он там себя называет и какой в реальности общественный строй — неважно. Позже сам поймешь.

— Ваша величество… — повторил так и не вставший с колен синтарец. — Ваше величество! Неужели вы не понимаете, что сейчас у Империи впервые за много лет появилась надежда? Не лишайте нас ее! Сейчас миллиарды людей на всех девяти планетах с нетерпением ждут, когда в небе появится Белый Крейсер. Народ ждет этого с радостью, а правительства с ужасом…

— О, Господи! — застонал император, схватившись за голову. — Да поймите же вы, что я не потяну эту адскую ношу! Я не готов к ней! Я простой пехотный капитан! Мне всего двадцать два года! Куда мне?! Я вообще ничего в этой вашей Империи не понимаю! Я родом с планеты, еще не вышедший в космос! Очутился на крейсере непонятно как! Я не могу взять на себя такую ответственность. Товарища Сталина бы сюда, он бы быстро разобрался…

— Этот ваш товарищ Сталин тоже когда-то был молодым, — упрямо возразил Умар. — Не думаю, что он сразу всему научился. Ваше величество! Создатель возложил этот долг именно на вас! Ведь неспроста же?

— Возможно… — не стал спорить Алесий. — Но… Я не могу. Слышите? Я должен вернуться домой! У нас там война. Я присягу давал! Понимаете? Присягу!

— Понимаю, Ваше величество… — помрачнел Умар. — Присяга — это святое…

— Вот только возможности вернуться домой нет, — заговорил один из стоящих возле тронного возвышения людей, среднего роста парень с короткими каштановыми волосами и резкими чертами лица. — Даже Белый Крейсер не способен перемещаться во времени.

— И ты туда же, Виктор! — с досадой посмотрел на него император. — Все-таки считаешь, что мы в будущем?

— Считаю, — подтвердил тот. — И в прошлом относительно моего времени. Хочу в этом убедиться. Господа, какой нынче год от основания Империи?

— Две тысячи триста тридцать девятый, апрель, — ответил Гилек, пытаясь осознать вышесказанное. Прошлое? Будущее? Что за чушь?

— Так я и думал, — удовлетворенно кивнул Виктор. — Самый конец Безвременья. И если уж в мое время не умели путешествовать во времени, то сейчас это тем более невозможно. Простите, товарищ капитан, но это правда и никуда от нее не денешься.

— И чего же ты от меня хочешь? — устало посмотрел на него тот.

— Ничего. Решать вам.

— Вот именно, мне.

Немного помолчав, Алексей перевел взгляд на Гилека с Умаром.

— Где вас высадить? — негромко спросил он.

— На Россе, — со вздохом ответил второй пилот. — Если можно, на материке Дубница, на северо-западе. Денег нет ни гроша…

— Ваше величество! — после недолгого молчания снова заговорил Умар. — Я потомок одного из самых известных в свое время гвардейских родов. Позвольте подтвердить клятву верности рода. Как наследник имени, я имею на это право.

— А не слишком ли многого вы хотите? — выступил вперед Виктор. — Возможно, товарищ капитан и не знает, что это значит, но я-то знаю. И молчать не буду.

— Так говори, — повернулся к нему Алексей.

— Подтверждение родовой клятвы перед лицом императора означает личный вассалитет. Это одновременно величайшая привилегия и величайшая ответственность. Личный вассал отвечает только перед императором и имеет право приказывать от его имени. Но и отвечает за это головой.

— Да, я хочу стать личным вассалом императора! — в черных глазах Умара загорелся гнев. — Тогда бы я легко поднял Синтар! Личному вассалу даже старейшины не осмелятся противоречить! Они тоже помнят клятву крови, данную нашим народом!

— Как мне все это надоело… — скривился Алексей. — Значит, так. Я еще ничего не решил. Мне нужно обдумать все это.

Немного помолчав, он обратился к одному из стоящих возле тронного возвышения, человеку лет тридцати с вытянутым, лошадиным лицом:

— Иван, накорми гостей и выдели им каюту. А я пойду отдохну и немного подумаю.

— Сделаю, товарищ капитан, — кивнул тот.

Росс замер в напряженном ожидании. Неожиданная коронация нового императора потрясла страну. Реакции людей были самыми разными — от радости и надежды до зубовного скрежета и ненависти. Кто-то злорадствовал, ожидая, что его величество прижмет власть имущих и накажет виновных в беззастенчивом грабеже страны. Кто-то боялся возможной гражданской войны и репрессий. Самые осторожные на всякий случай запасались продуктами и водой, считая, что без кровопролития и разрухи не обойдется. Другие собирались на митинги, где самозваные лидеры кричали о поддержке императора или о полном его неприятии. Люди в большинстве своем давно забыли, что такое Империя на самом деле, помня о ней в только хорошее и забыв плохое, которого тоже хватало.

Однако даже самые здравомыслящие соглашались, что с нынешним беспорядком надо что-то делать — распада страны не хотелось никому, кроме надеющихся на этом поживиться. Но беда в том, что власть находилась в руках людей, думающих только о собственном кармане или собственных амбициях. Остальные никакого влияния не имели. И эти остальные хорошо понимали, что "демократы" изо всех сил будут противиться воцарению императора, хорош он там или плох. Ведь его появление помешало власть имущим в реализации их замыслов, а значит, эти господа приложат все усилия, чтобы устранить помеху. Даже с Белым Крейсером можно справиться при желании, достаточно иметь десятка три-четыре линкоров первого класса и толкового адмирала.

Вот только станет ли федеративный флот атаковать императорскую резиденцию, даже получив прямой приказ правительства? Крайне сомнительно, особенно, если учесть реакцию большинства флотских на коронацию — дикий восторг. Их пьянки и дебоши прокатились по всем городам и селениям планеты. От воплей "Славься!" и "Бей скотократов!" тряслись стекла в бесчисленных ресторанах и кафе, которые в день коронации оккупировали военные. Армейские офицеры вели себя ничем не лучше. Однако это был младший офицерский состав, адмиралы и генералы помалкивали, ничем не выдавая своего отношения к происходящему. За исключением самых одиозных фигур, к которым нельзя было относиться всерьез.

Пока население праздновало, строило предположения, ужасалось и надеялось на лучшее, различные политические партии и стоящие за ними силы пытались перетянуть на свою сторону высших военачальников. Те брали подношения, заверяли каждого дающего в своей преданности, но на деле не предпринимали ничего, ожидая развития событий.

Впервые за последние тридцать лет состоялась общая встреча лидеров крупнейших партий, богатейших промышленников и финансистов, руководителей Службы Безопасности и видных политологов. Изучив наспех созданную учеными социально-экономическую модель, они пришли в ужас — незваному императору достаточно будет сделать один шаг, чтобы страна свалилась ему в руки, как перезревший плод. Все их тщательно выпестованные построения оказались карточным домиком. Но никто ведь не мог предсказать такой реакции населения на коронацию! Да и ее саму ожидать не могли — в слишком далеком прошлом осталась Империя, чтобы принимать во внимание ее возможное возрождение.

Двести лет прошло со дня "парада суверенитетов", государства известной части галактики привыкли к самостоятельности, и их правительства не собирались выпускать вожжи из рук, отдавая какому-то самозванцу. О чем речь, даже Росс запланировали разделить на четыре страны — слишком велик. Псевдоэлита каждого материка издавна жаждала заполучить собственный кусок пирога, потому и вела столичную планету давно не существующей Империи к распаду. И тут вдруг откуда-то взялся император, чтоб ему сквозь землю провалиться! Ну кому он нужен? Да только быдлу, не способному выдирать деньги из глотки других, не способному идти по головам и жить по звериным законам. Справедливости им восхотелось?! Не получат!

Однако не прошло и трех дней, как начались кровавые и страшные события, перепугавшие многих высокопоставленных дам и господ до икоты. Их, испокон веков считавшихся неприкасаемыми, начали убивать! Даже не убивать, а давить, как давят вшей. Различными способами, от ракетной атаки, полностью уничтожающей роскошные особняки вместе со всеми их обитателями, до взрыва личных флаеров и использования снайперов или яда. За один-единственный день элита страны понесла такие потери, каких не несла еще никогда. Выжившие в ужасе забились в защищенные по последнему слову техники подземные убежища и оттуда принялись названивать чинам Службы Безопасности. Те тоже пострадали, по крайней мере, директор СБ и шесть его заместителей скоропостижно покинули юдоль скорби, ошибочно именуемую миром.

Еще через два дня по всей планете начались бунты, акции гражданского неповиновения, забастовки, митинги, погромы. Причем любому неглупому человеку очень быстро становилось ясно, что это происходит не просто так, не само собой — слишком уж четко все организовано. Ни единого лишнего действия! Кампанию кто-то очень хорошо спланировал. Но кто? Люди ломали головы, ничего не понимая — хорошо, после длительного перерыва коронован новый император — почти невероятно, но все же возможно. Вопрос в другом: откуда у него такая мощная поддержка? Кто его поддерживает? А кто-то явно поддерживал. И кто-то, обладающий немалыми возможностями и ресурсами. Это еще сильнее встревожило выживших политиков и олигархов.

Лучшие следователи СБ взялись за работу и вскоре поняли, что за происходящим стоит флотская разведка, а если точнее — генерал Мирко Таркович. Он даже не особо скрывался, не рубил, как всегда раньше, хвосты самым жестким образом. Казалось, своим поведением генерал говорит: "Вот он я, господа хорошие, возьмите, если сможете". Командующий федеральным флотом сразу после того, как обо всем этом стало известно, объявил о смещении с должности начальника разведки и издал приказ о его аресте, заверив возмущенную элиту, что сам здесь ни при чем, что возмущен не менее, чем они. Тщательное расследование доказало, что Шемич действительно не виноват — Таркович действовал самостоятельно, полагаясь на верные ему группы офицеров, к данному моменту успевшие уйти в подполье. Все силы полиции и службы безопасности Федерации Росс встали на дыбы в попытках поймать преступника, осмелившегося покуситься на святое — жизни высших политиков и олигархов страны.

Искать долго не пришлось. Генерала объявился на неожиданно восставшем линкоре первого класса "Амирал Швыдкой". Именно глава разведки и стоял за восстанием, в результате которого лояльные правительству офицеры были расстреляны перед строем скандирующих имя императора мятежников. Сразу после этого линкор снялся с орбиты и ушел в неизвестном направлении — неподалеку не нашлось кораблей сопоставимого класса, способных остановить его. Однако собрали их быстро, и через восемь часов в погоню вышло флотское соединение, состоящее из шести линкоров, двенадцати тяжелых крейсеров, двух авианосцев и восемнадцати эсминцев. Возглавили их офицеры с твердыми демократическими взглядами.

Вскоре стало ясно, что мятежник на полной скорости уходит к Гонхасу, о чем тут же известили правительство Окрайны, пообещав за помощь в нейтрализации или поимке линкора немалые уступки во время предстоящих переговоров о ценах на особые сплавы, использующиеся в кораблестроении. Их выплавляли только на Россе, все остальные планеты бывшей Империи были вынуждены покупать их там. Кроме Ларата, конечно.

Одно только было непонятно: почему генерал увел свой линкор именно к Гонхасу? Что там делать имперцам-мятежникам? Ушли бы на Синтар, оттуда бы их никогда не выковыряли — нелюбовь синтарцев к демократии и демократическим странам была хорошо известна. Ни разу еще никого не выдали по требованию Федерации. На запросы и ноты отвечали, что им только император имеет право приказывать, а президент — никак не император.

Однако что-то Тарковичу оказалось нужно именно возле Гонхаса. Что? Никто не знал. Правда, у многих навигаторов преследующего флота возникло одно предположение, но не делиться же им с назначенными сверху капитанами, которых экипажи презирали до гадливости? Вот никто им и не сказал, что бывший глава флотской разведки вполне мог отправиться на рандеву с его величеством Алесием. Офицеры и простые астронавты едва заметно усмехались, искоса поглядывая на самоуверенных капитанов — если Таркович действительно встретится с императором, то этих не слишком умных господ ждет сюрприз. Очень большой сюрприз.

Алексей ходил из угла в угол своей огромной каюты и тихо ругался сквозь зубы. Того, что на него свалилось, он не ждал, да и ждать не мог. Мало того, что оказался неизвестно где, на космическом крейсере цивилизации, опережающей Землю в развитии на столетия, если не на тысячелетия, так его еще и императором считают! Пусть даже домой не вернуться, пусть придется жить здесь, но принимать на себя такую ношу? Брать на себя такую ответственность? Ведь власть — это далеко не привилегии, а именно ответственность. Перед самим собой и Богом. И дурак тот, кто считает иначе. Нет, дорогие товарищи, Алексей к такому просто не готов. Тем более, что Росс — чужая страна. Похожа на родину, но все равно чужая.

За десять дней, прошедших с момента переноса на крейсер, бойцы кое-как освоились на нем. Сильно помогли сгруженные искином им прямо в мозг специальные знания. Однако эти знания не заменяли реального опыта, вот и носился Белый Крейсер туда-сюда — Сергей Перков осваивал мастерство пилота. Разлетались в пыль встречные астероиды — Ашот Каспарян учился стрелять из бортовых орудий. По коридорам туда-сюда мельтешили ремонтные и иные киберы — Мыкола Шелуденко, отчаянно матерясь, пытался разобраться как, в случае чего, проводить срочный ремонт после повреждений в бою. Иван Мурянин бегал по всему кораблю, проводя инвентаризацию — завхоз обязан знать, что у него есть, а чего — нет. Михаил Фельдман изучал межзвездную навигацию и стонал, что ничего в ней не понимает — слишком далеко росская математика ушла от русской. Его общими усилиями успокаивали и уговаривали продолжать — успели понять, что без толкового навигатора не обойтись.

Сам Алексей старался ознакомиться со всем, чему учились его подчиненные — капитан обязан уметь это хотя бы начальном уровне. Однако информации оказалось слишком много, даже ментоскопы не помогали — мозг не способен усваивать знания в таких количествах. Виктор брал на себя, что мог, но тоже к вечеру валился с ног от усталости: семь человек для столь огромного корабля — просто ничто. Необходимо было срочно набирать экипаж. Но где его взять? Да и кому можно доверять в чужом мире?

Алексей пребывал в растерянности, когда услышал объявление искина, что неподалеку сканерами пространства пойман сигнал бедствия. Немного подумав, он приказал идти на помощь. Рассказы спасенных россов потрясли капитана. Он, конечно, помнил слова Виктора о том, что в Безвременье в Империи творилось страшное, но не представлял, что настолько страшное. Однако императором становиться все равно не собирался — слишком хорошо знал свои способности и понимал, что не справится. Просто не справится.

Однако совесть ела Алексея поедом, а в голове набатом звучали слова Умара: "Ваше величество! Неужели вы не понимаете, что сейчас у Империи впервые за много лет появилась надежда? Не лишайте нас ее!" И ему было очень не по себе. Не трус ли он? Но…

В отчаянии капитан из всех сил ударил кулаком по стене. Боль в разбитых пальцах заставила немного отвлечься. Хриплым голосом он приказал искину подать сто грамм коньяка и, взяв стакан из окна раздачи, залпом выпил. Спиртное не помогло. Мысли о том, что делать, не давали Алексею покоя.

— Искин… — глухо позвал он.

— Да, мой капитан.

— Сколько времени насчитывает история Росской Империи?

— Точно неизвестно. По данным Императорской Академии Наук, около пяти тысяч лет. Доказательств местного происхождения человека не обнаружено ни на одной из планет. То же относится и к Кархану, нашему основному сопернику. Главенствующая историческая школа в конце концов пришла к выводу, что Росс — чья-то забытая и одичавшая колония. Не все были согласны, но это ничего не меняло — доказательств обратного не существует. Еще одной причиной вышеуказанного мнения являлись немногие сохранившиеся легенды, имена и портреты великих императоров прошлого. Неизвестны ни название страны, в которой они правили, ни даты, да вообще почти ничего. Однако само наличие таких легенд говорит о том, что в далеком прошлом Росса существовала великая страна, многого добившаяся и достигшая. Вероятнее всего Империя возникла, как я уже говорил, из ее колонии.

— Имена и портреты… — задумчиво повторил Алексей, опускаясь в кресло. — А знаешь что? Покажи-ка мне их!

— Как прикажете, мой капитан.

На стене, превратившейся в голоэкран, возникла даже на первый взгляд древняя картина, написанная маслом и покрытая каким-то лаком. На ней был изображен суровый воин в кольчуге, с мечом, в остроконечном шлеме.

— Ярослав Мудрый, — прокомментировал искин. — Годы правления и деяния неизвестны.

— Кто?! — схватился за горло от такого известия Алексей. — Ярослав Мудрый?!

— Да.

Капитан медленно встал, глядя в холодные глаза воина. Совпадение? Или нет? Если это тот самый Ярослав Мудрый, то все ясно. Росс — тоже Россия. Неважно, где и когда, но Россия. Пусть даже ее колония, забывшая о своих корнях. Это не имеет особого значения.

— Дальше! — выдохнул он.

Ярослава Мудрого сменило изображение другого воина в похожем одеянии.

— Дмитарий Данской, — сообщил искин.

Алексей уже не удивился, он сел на край кровати — ноги не держали — и вытер холодную испарину со лба. Весело получается… Выходит, прав был Виктор? Ох ты ж, Господи… И что теперь делать ему? Он ведь больше не имеет права сказать: "Росс — чужая страна, не моя, поэтому пусть живет, как хочет…" В том-то и дело, что страна — его! От этого никуда не уйти, уж себя-то обманывать не нужно. Присяга, данная Алексеем, распространяется и на Росскую Империю…

Следующим оказался двухметровый детина по имени Петер Кораблестроитель. Не узнать его выкаченные глаза и кошачьи усики было невозможно — Петр, Петр Первый, он же — Великий. Не спутаешь. У капитана поплыло перед глазами, в ушах застучало, дыхание стало хриплым. Следующей на экране возникла Катинка Великая. Ясно, Екатерина. Скорее всего. Затем — Никлас I.

— Ясно, что это не все императоры, — продолжил искин. — Память, по всей видимости, сохранили только о самых выдающихся. Последний из таких — Иосайф Железный. Победитель в великой войне. Какой именно и с кем — осталось неизвестным.

А это еще кто? Алексей уставился на экран, где появился очередной портрет. Когда он понял, кто изображен там, капитану показалось, что на него рухнул потолок. С портрета гневно смотрели хорошо знакомые тигриные глаза товарища Сталина. И в этих глазах явственно читалось: "Что, мальчишка, струсил? А ну-ка быстро взял себя в руки, встал и пошел делать дело!"

— Я же не справлюсь, товарищ Сталин… — Алексей, пошатываясь, встал. — Я не потяну…

Больше доказательств того, что Росс — его родина, не требовалось. Казалось бы, радоваться надо, но так плохо капитан никогда еще себя не чувствовал. В глазах было темно, руки и ноги тряслись, дыхание перехватывало. Неужели ему действительно придется становиться императором?.. Да разве обычный пехотный офицер справится с такой задачей?! Алексей прекрасно понимал, что нет. Да еще и когда страна разорвана на куски. Как ее собирать? Как заставить людей поверить себе? Как повести за собой? А главное — куда их вести? Капитан не знал. Ни опыта ведь, ни образования. Да и возраст всего двадцать два года — мальчишка еще.

Внезапно перед внутренним взором появился приемный отец, Ефим Климко. Он с сочувствием посмотрел на едва не плачущего сына, а затем почти беззвучно сказал:

— Есть такое понятие, сынок, — долг. И неважно, можешь ты или нет, способен ли справиться. Иди и делай, не жалея себя, отдавая все силы и саму душу.

— Я же людей погублю… — простонал Алексей. — Понимаешь, папа? Людей! Живых людей!

— А чтобы не сделать этого, думать надо, а потом только делать, — возразил Ефим. — На то тебе, сынок, голова дадена. Главное — оставайся самим собой, не превращайся в безумного тирана — это самое простое: платить за все чужой кровью.

— Я же ничего не понимаю в государственном управлении… Ну какой из меня император?!

— Уж какой есть. Раз Бог решил взвалить эту ношу именно на тебя — тащи. И не ной. Просто делай свое дело. Насколько сможешь хорошо. Ты — русский офицер. Вспомни о чести.

— Я помню… — глухо сказал Алексей. — Я просто боюсь не справиться…

— Один из древних римлян как-то сказал: "Делай, что должно. Свершится, чему суждено", — грустно усмехнулся Ефим. — Вот и делай. Тем более, что ты теперь за всю Россию в ответе…

Что ж, отец прав. Россия — она везде и всегда Россия, как бы она теперь ни называлась. Алексей давал присягу служить ей. Выходит, родина требует от него такой службы? Капитан сомневался в своей способности стать истинным императором, но вскоре осознал: сейчас он выйдет и скажет всем, что принимает корону. Иначе русский офицер, если у него еще оставалась честь, поступить не мог. А тут еще и устремленный на него требовательный, нечеловеческий взгляд товарища Сталина, которого капитан всегда воспринимал не как секретаря ЦК ВКПБ, а именно как императора. Пусть слишком жестокого порой, даже абсолютно безжалостного, кровавого, но все равно императора, который за шкирку поднял страну на дыбы и заставил ее во всеоружии встретить врага. Как же страшно он смотрит…

Да, раз Росс — та же Россия, только в будущем, то Алексей отвечает за ее судьбу. И обязан вытащить из ямы, в которой она оказалась. Любой ценой вытащить. Капитан снова покосился на портрет и поежился. А затем выпрямился, сцепил зубы и шагнул вперед, к двери.

Император Алексей I принял свою судьбу. Впрочем, нет, Алексей II — первым был отец Петра Великого, Алексей Тишайший. С этого момента ответственность за все в этом мире лежала на нем.

Придя в рубку, Алексей вспомнил о самом важном, что должен сообщить остальным.

— А ведь мы победили, ребята… — с грустной улыбкой сказал он.

— Колы? — удивился Мыкола. — Кого?

— В войне победили. Только что я попросил искина показать мне портреты древних императоров Росса. Одним из них оказался товарищ Сталин…

— Товарищ Сталин?! — пораженно выдохнули бойцы, переглянувшись.

— Именно он, — кивнул Алексей. — Еще искин сказал, что это — император, победивший в великой войне. Потому и говорю, что мы победили!

— Ура!!! — единогласный вопль радости сотряс рубку.

Слишком хорошо бойцы помнили страшную войну, гибель друзей и близких. Помнили, сколько крови пришлось пролить, чтобы сдержать немцев, а затем и потеснить. Значит, все же победили! Да, на это надеялись, об этом мечтали, этого страстно жаждали, но в сорок третьем до победы было еще далеко. Каждый испытывал смутную досаду, что обошлись без него. И одновременно понимал, какой ценой далась не только ему, а всей стране эта победа — сами видели, сами воевали. Да и не только они, все вокруг. Из последних сил советские люди сражались и работали, все отдавая во имя победы — одной на всех. Добились.

Не сразу до бойцов дошло, что значит наличие портрета Сталина в инфохранилище крейсера. А когда дошло, им стало сильно не по себе. Стало больно и страшно. Это что же значит, их родных и близких уже тысячи лет нет в живых? Верить в это не хотелось, такого просто не могло быть…

Мыкола Шелуденко закусил губу, вспоминая мать, младших братьев и сестер, старого одноногого деда и родную хату в Михайловке под Николаевом. Михаил Фельдман с трудом сдерживал слезы, перед глазами стояла комкающая в руках платочек и старающаяся не плакать слишком рано постаревшая мама — такой он ее запомнил на вокзале, уезжая на фронт. Только они вдвоем и выжили из большой и дружной семьи в блокаду. Иван Мурянин опустил голову, его губы раз за разом повторяли имена жены и двух детей, сына пяти и дочери трех лет. Ашот Каспарян растерянно смотрел на Алексея, не в силах поверить, что невеста так и не дождалась его с войны. Проще всего было Виктору Раскосову и Сергею Перкову. Один — странник по мирам, давно привыкший к расставаниям, а второй — детдомовец, у которого никого нет.

Однако отношение бойцов к Россу сразу изменилось — родина. Пусть сильно изменившаяся за тысячелетия, пусть совсем иная по общественному устройству, но все равно — родина. А они ей присягу давали. И если она в беде…

— Итак, ребята, мы в будущем, — глухо сказал Алексей. — Виктор был полностью прав. Росс — тоже Россия. А раз так, сами понимаете…

— Що ж тут не зрозумиты, товарышу капитан? — тяжело вздохнул Мыкола. — Батькивщина — вона всюды батькивщина. У майбутньому? Що ж поробыш, будемо жыты тут…

— Просто жить? — пристально посмотрел на него Алексей. — Уверен? Сможешь спокойно смотреть на кошмар вокруг, зная, что мог помочь избежать его, мог предотвратить? Я не смогу. Ведь не зря же на меня свалилось капитанство на этом крейсере. Да еще и тогда, когда Росс в большой беде. Похоже, хочется того или нет, а придется мне становиться императором и делать все, чтобы спасти страну. Во взгляде товарища Сталина я прочел: "Что, струсил?" Он бы не струсил! И я не имею на это права.

— Императором?.. — растерянно пролепетал Фельдман. — Но мы же коммунисты, товарищ капитан…

— Меня мало интересует идеология, — холодно посмотрел на него Алексей. — Главное — чтобы страна сильной была, чтобы людям в ней хорошо жилось, а не принципы. Да и принципы социализма мы обязательно позже используем. Сейчас, как мне кажется, народ Росса не примет таких идей.

— Научен горьким опытом, по уши наелся красивых слов, — подтвердил Виктор, успевший за время отсутствия императора подробно распросить Умара о жизни в Федерации. — Нынешние "демократы" тоже соловьем заливаются о счастье народа, обещают золотые горы. Только народ им давно не верит, хорошо знает, чего от них ждать.

Немного помолчав, он добавил:

— Надо бы попросить искина перехватить росские передачи головидения, до Гонхаса гиперстанции кое-как дотягиваются. Сами тогда увидим, что происходит.

— Это так, искин? — поинтересовался Алексей.

— Да, мой капитан, — подтвердил тот.

— Перехвати и отследи политические передачи и новости.

— Есть!

Не прошло и десяти минут, на загоревшемся напротив голоэкране появился сидящий за столом молодой светловолосый мужчина в строгого покроя сюртуке. Он вежливо поздоровался с аудиторией и заговорил хорошо поставленным баритоном:

— Уважаемые дамы и господа, к вашему вниманию новости второго государственного канала Федерации Росс. Третий день продолжаются беспорядки на материках Тиркана и Лагос. Разогнать мятежников пока не удается — несмотря на приказ, правительственные войска используют только следоточивый газ, отказываясь стрелять в людей, скандирующих имя императора Алесия. Чтобы хоть немного навести порядок в столице, Санкт-Владибурге, правительству пришлось задействовать президентскую гвардию. Потери столичных мятежников на данный момент составили полторы тысячи человек, однако они не сдаются. Основные их требования таковы: роспуск парламента, отставка президента и немедленная передача всей власти его величеству. Однако ни одна известная политическая сила за ними не стоит, договариваться просто не с кем, поэтому внеочередная сессия объединенного парламента четырех материков без обсуждений отвергла эти требования. Президент поставил мятежникам ультиматум: немедленно разойтись по домам, или будут приняты жесткие меры.

— Брешет, как плешивый пес! — со злостью выплюнул вошедший в рубку Умар. — У него, кроме президентской гвардии, никого нет! А армия стрелять в безоружных людей не станет. Надеюсь, не станет…

— Хорошо, что вы появились, — повернулся к нему Алексей. — Случилось кое-что важное, после чего я решил принять корону.

— Ваше величество! — упал на одно колено просиявший синтарец. — Благодарю!

— Не меня благодарить надо, — помрачнел император. — Выяснилось, что Росс — моя родина в далеком будущем. По крайней мере, среди древних императоров Росса я увидел портрет нашего нынешнего императора, называющего себя, правда, иначе — товарищ Сталин. А значит, моя присяга служить родине распространяется и на Империю. После расказанного вами не считаю себя вправе остаться в стороне. Я — русский офицер, и знаю, что такое честь!

— Все равно спасибо!

— Не знаю только с чего начинать…

Однако судьба сама сделала первый шаг навстречу. Не успел Алексей договорить, как в рубке взревела сирена боевой тревоги.

— Внимание! — ударил по нервам голос искина. — К крейсеру приближается неизвестное флотское соединение. Судя по мощности двигателей и наличию гиперорудий — боевое. На сигнал "свой-чужой" ответа не получено. Соединение на форсаже преследует росский линкор, ответивший на запрос, как положено. Согласно сообщению с линкора, на нем находится начальник флотской разведки метрополии генерал Таркович. Он просит аудиенции у императора. Прикажете идти на помощь, мой капитан?

— Погоди, — поднял руку Алексей, повернувшись к Умару. — Вы что-нибудь слышали об этом самом Тарковиче?

— Очень мало, — пожал плечами синтарец. — Только слухи, что он — человек чести. Человек далеко не публичный — должность обязывает.

— Мирко Таркович, что-то я о нем слышал, вернее, читал… — про себя добавил Виктор. — Вспомнить бы еще что…

Однако вспомнить он не смог. Не слишком интересовался во время учебы периодом восстановления Империи.

— Искин, вызови генерала, — по некоторому размышлению приказал император.

Вскоре на голоэкране появилось изображение одетого в темно-синий мундир с одной золотой звездой на погонах седого человека, похожего на постаревшего ворона. При виде капитана он поклонился и хрипло спросил:

— Ваше величество?

— Капитан Белого Крейсера Алексей Коршунов, — уточнил Алексей.

— Вы не хотите принимать корону?.. — сразу уловил этот нюанс насторожившийся Таркович.

— Не хотел… — вздохнул капитан. — Но вынужден. О причинах позже. Кто вы и почему вас преследуют?

Генерал облегченно улыбнулся, снова поклонился, представился по всей форме и принялся четко, обстоятельно докладывать о своих действиях после того, как узнал о коронации нового императора. Капитану стало не по себе от холодной жестокости и не менее холодного цинизма этого пожилого человека. Таркович не жалел себя, подробно раскладывая по полочкам каждую операцию по устранению противников монархии. Но одновременно у Алексея возникло впечатление, что генерал искренне верит в Империю и мечтает, чтобы его страна снова стала сильной, встала с колен, не развалилась на части. И ради этого готов проливать свою и чужую кровь, творить любые преступления. Лишь бы родина жила. Как военный, капитан понимал такой подход, но повторения на Россе того, что творилось в СССР в 1937-38 годах, не хотел. А значит, придется хорошо подумать, прежде чем начинать действовать. И генерала немного придержать, а то он слишком резво начал.

Алексей смотрел на Тарковича и не знал, что с ним делать. Да, человек чести, слухи правдивы, тут даже доказательств не требуется, видно. Однако руки в крови не по локоть, а по плечи. Абсолютно безжалостен, ему даже Лаврентий Павлович Берия, похоже, в подметки не годится. Страшный человек, в общем. Но одновременно генералу можно доверять в неких пределах — не предаст ради выгоды, поможет в любом деле, но никогда не простит слабости, трусости и беспечности. Сам устранит, если что. И правильно — император не имеет права быть слабым. Иначе это не император, а тряпка. Такого лучше прибить вовремя, чтобы страну не погубил.

До капитана постепенно начало доходить, что действовать ему придется едва ли не жестче, чем действовал в СССР Сталин. От этого у него даже руки затряслись. Но есть ли иной выход? Есть ли другой способ остановить жадную сволочь, способную на все, чтобы набить свои карманы? Нет. Как ни страшно это осознавать — нет. А значит, не ему судить Тарковича. Наоборот, генерала следует приблизить и поручить то, что он умеет делать лучше всего — разведку и внутреннюю безопасность.

"Поздравляю, товарищ капитан, вот у тебя и появился собственный Берия…" — с горькой иронией сказал себе Алексей.

— Поручаю вам, господин генерал, возглавить Департамент Имперской Безопасности, — произнес он уже вслух. — И создавать этот департамент придется практически с нуля. Однако предварительно вы принесете мне клятву личного вассалитета. Переходите на борт Белого Крейсера.

— Как прикажете, ваше величество, — в который раз поклонился Таркович, в глазах генерала мелькнуло не замеченное императором удивление — он явно не ждал, что ему так быстро поверят. — Однако я не уверен, что смогу. Наш линкор почти догнали, эскадра пристреливается, скоро нас накроют…

— Искин! — рявкнул Алексей. — Принять меры по защите союзного корабля!

— Есть, мой капитан!

Стены рубки затряслись — впервые за много лет на полную мощность запустились вариаторы, энерговоды двигательной системы наполнились плазмой, и Белый Крейсер резко прыгнул вперед, выходя из астеродного поля, в котором скрывался после принятия на борт терпящих бедствие. Одновременно заработали генераторы защитных полей, выдвинулись антенны гиперорудий, открылись торпедные и ракетные люки, активизировались лазеры. Если бы на борту присутствовали пилоты, то из выходных аппарелей вылетели бы истребительные эскадрильи, но пилотов не было.

Потрясенные офицеры в рубках кораблей эскадры преследования с открытыми ртами смотрели на картину, которую до сих пор видели только в исторических хрониках — атакующий врага Белый Крейсер. Покрытый светящимися сетями защитных полей огромный корабль неожиданно вырвался из пояса астероидов и, наращивая скорость, понесся вперед. Сканеры и гравирадары сообщили, что его орудийные, торпедные и ракетные порты открыты. И атакует Белый Крейсер не кого-нибудь, а их самих! Без предупреждения атакует, что допускалось только по отношению к врагам престола или изменникам.

— Огонь! — рявкнул побелевший командущий эскадрой, адмирал Винговит. — Да стреляйте же в него, черт вас раздери! Он нас сейчас накроет!

— Мы не будем стрелять в императорскую резиденцию, — ледяным тоном заявил старший канонир флагмана, майор Ранковский. — Даже если крейсер взорвет нас — он в своем праве. На нем — император!

— Да нет никакого императора! — яростно взревел адмирал, хватаясь за кобуру табельного бластера. — Это самозванец, мать вашу так и разэдак! Мятежа не допущу! Огонь, или я вас лично расстреляю!

Однако майор успел выстрелить первым. С бедра. Его примеру последовали другие офицеры невысокого ранга, они быстро справились с не ждавшими такого "демократами". А затем по эскадре прошел заранее оговоренный сигнал "Белое лето", и то же самое произошло на остальных кораблях. Капитанов и старпомов просто перебили без предупреждения, как бешеных собак, не разбираясь в их мотивах. Некоторое время кое-где еще вспыхивали короткие перестрелки, но быстро прекратились — сторонников "демократии" на флоте было очень мало. И относились к ним соответствующе.

— Вызывай крейсер по старым имперским протоколам! — повернулся к офицеру связи Ранковский. — На всех известных волнах! Пока не поздно!

— Готово! — вскоре отозвался тот.

— Ваше величество! — заговорил в микрофон майор. — Не стреляйте! Мы не будем сопротивляться! Эскадра восстала, предатели уничтожены, власть взяли ваши сторонники! Мы готовы принести вам клятву верности!

Сперва ничего не изменилось, а затем Белый Крейсер начал замедлять ход. Однако защитных полей не опустил, на что Ранковский одобрительно кивнул — правильно, на эскадре вполне мог найтись идиот, способный выпустить несколько торпед. Не нашелся, правда, и слава Создателю.

Прошло два часа, и экран связи засветился мягким светом. Майор поежился и встал по стойке смирно, глядя на на него. Неужели сейчас он увидит императора? Сколько лет Ранковский мечтал об этом, с отчаянием глядя, как власть имущие рвут страну на куски…

Сдача эскадры стала для Алексея немалой неожиданностью, однако он успел отдать приказ не атаковать. Хотелось только надеяться, что это не ловушка. Но не стрелять же в возможных союзников? Тем более что искин заверил: Белому Крейсеру залпы этой эскадры — что слону дробина.

Как вскоре выяснилось, эскадра действительно сдалась. Но почему? Капитан никак не мог этого понять. С какой стати офицеры, служащие Федерации Росс, не пожелали сражаться с тем, кто самозванно объявил себя росским императором? Ведь уж кто-кто, а демократы императора точно не признают. Они не могли поставить во главе эскадры нелояльных себе людей. То что же тогда, черт возьми, происходит? Нет, лучше дождаться прибытия Тарковича — пусть объяснит.

— Мой капитан! — внезапно заговорил искин. — Согласно протоколу, новых вассалов следует встречать в парадном императорском мундире. Не желаете переодеться?

— В парадном мундире? — переспросил Алексей, переводя взгляд на Виктора.

Тот кивнул, подтверждая. Обреченно махнув рукой, капитан отправился к себе — раз уж согласился на эту неблагодарную роль, то негоже встречать местных в поношенной полевой форме командира Красной Армии. Она здесь не слишком уместна. Оказавшись в своей каюте, Алексей сразу заметил двух киберов и черный мундир, лежащий на кровати. В первый момент он даже показался похожим на эсесовский, однако вскоре капитан понял, что это не так — только цвет совпадает, покрой совершенно иной. С тяжелым вздохом он разделся, передав старую форму киберам и наказав беречь ее, как зеницу ока. А затем натянул на себя императорский мундир — по словам искина, такой имели право носить только сам император и наследник престола. Пришлось прибегнуть к помощи кибера, застежки оказались абсолютно незнакомыми — края одежды просто слипались.

Мундир сидел как влитой, словно на него и шили. Странно. Хотя от искина всего можно ждать, мог и пошить на всякий случай — киберов на крейсере хватает. Капитан так и не сумел понять разумен этот самый искин или нет. По многим признакам, да — не раз язвил, но тут же спохватывался и снова притворялся обычной машиной, умеющей только то, на что запрограммировали. Снова вздохнув, Алексей подошел к зеркалу и внимательно осмотрел себя. Торжественно выглядит, даже слишком торжественно — черный цвет мундира подчеркивал стройность фигуры, человек в нем казался воплощением силы и властности. Однако какой-то детали явно недоставало, образ был незавершен.

— Мой капитан! — привлек внимание голос искина.

Алексей обернулся и замер. Перед ним стоял кибер, держащий на небольшой бархатной подушке тонкий серебряный обруч с утолщением спереди. В виде прозрачного пятигранного кристалла. Голографическое изображение этого обруча висело над троном. Значит?.. Да, корона Росской Империи. Очень простая на вид, в отличие от той же шапки Мономаха. Но в этом ли дело? Корона — всего лишь символ. Символ власти. Дрожащими руками капитан снял обруч с подушки и опустил себе на голову. И только когда тот коснулся волос, Алексей осознал, что окончательный выбор сделан. Вот в этот самый момент. Обратной дороги у него больше нет. Император. И этим все сказано.

Когда Алексей появился в рубке, там воцарилось потрясенное молчание. Россы тут же опустились на одно колено, а земляне застыли на месте с раскрытыми ртами. Хорошо знакомый товарищ капитан, с которым вместе пуд соли съели, сейчас выглядел совсем иным. Ему хотелось поклониться, от его фигуры веяло чем-то непонятным, но таким, что дрожь пробирала.

— Ваше величество! — выдохнул Умар, в его глазах стояли слезы. — Ваше величество…

— Оставьте! — скривился Алексей. — Вы лучше скажите мне другое. Ваш Синтар действительно можно быстро поднять? Сумеете, если станете моим личным вассалом?

— Сумею! — подтвердил синтарец. — Беда в другом. У Синтара почти нет собственных космических кораблей. Наши гвардейские дивизии на многое способны, оружие тоже имеется, но людей надо на чем-то вывезти с планеты.

— Значит, для начала поговорим с генералом. А вот и он, кстати.

Искин объявил о прибытии Тарковича, и тот появился на пороге. При виде императора в парадном мундире и короне глаза генерала слегка расширились, и он низко поклонился. Однако выпрямившись ничего не сказал, как-то странно глядя Алексея. Тот сразу понял, чего от него ждут, со вздохом поднялся на возвышение и сел на трон. Императора охватило белое сияние и металлический голос приветствовал его обычными словами:

— Правь и славься в веках!

— Ваше величество! — опустился на одно колено Таркович.

— К делу, генерал! — отмахнулся Алексей, которого страшно раздражали все эти церемонии. — Как я уже говорил, вы становитесь моим личным вассалом и возглавляете Имперский Департамент Безопасности. Согласны?

— Как я ему быть не согласен, если мне приказывает император? — притворился удивленным Таркович.

— Не смешите меня. Росс, насколько мне известно, двести лет живет без императора. Поэтому преклонению перед оным взяться неоткуда. Каковы ваши истинные мотивы? Только не надо лгать, искин сообщит мне, если вы солжете.

— Не стану… — тяжело вздохнул генерал. — Понимаете, ваше величество, я издавна монархист. Считал и считаю, что только сильный император способен навести в Россе порядок.

— Вот! — поднял палец Алексей. — Вот этим мы с вами и займемся в первую очередь. Хочу сообщить, что преследовавшаяся вас эскадра сдалась мне. Впрочем, вы, наверное, в курсе. Я только не могу понять почему она сдалась.

— Чего же тут непонятного, Ваше величество? — позволил себе едва заметную усмешку Таркович. — Флотские офицеры в большинстве своем всей душой презирают "демократов". Особенно офицеры младшего звена. При этом в Федерации капитаном корабля человек не "демократических" взглядов стать не может, в результате чего все двести лет после распада Империи существует жесткое противостояние между командирами кораблей, их прихлебателями и остальным экипажем. Видимо, адмирал отдал приказ атаковать Белый Крейсер и получил в ответ мятеж. Мятежники и сдали вам эскадру.

— Ясно… — задумчиво посмотрел на него император. — Что ж, приносите клятву. А затем поговорим более предметно. Нужно определить с чего начинать. Я в немалой растерянности. Да! Чуть попозже обязательно опишите мне состав бывшей Империи. Какие есть страны, чем они дышат и так далее. Искин имеет данные двухсотлетней давности, а мне нужно знать, что происходит сейчас.

Таркович опустился на одно колено и принес императору Алесию II личную вассальную клятву. Тот в который раз вдохнул, осознав — россы, похоже, все равно будут называть его Алесием, а не Алексеем. Что ж, придется привыкать. По мнению остальных землян, клятва генерала звучала пафосно-нелепо, но они понимали, что со своим уставом в чужой монастырь лучше не соваться, поэтому промолчали, хотя Сергей Перков и Михаил Фельдман не сдержали ироничных ухмылок. После чего покосились на Тарковича — не заметил ли? Каким-то подсознательным чутьем они ощутили, что с этим человеком лучше не шутить — шутки он вряд ли понимает. А если и понимает, то по-своему — вполне способен в ответ пошутить в стиле незабвенного Лаврентия Палыча. Тем более, что должность у него такая же.

Спустившись с тронного возвышения, Алексей положил Тарковичу руку на плечо и негромко сказал:

— Я, император Алесий II, принимаю вашу клятву, генерал. И в ответ клянусь сделать все, чтобы Империя была сильной, чтобы людям в ней жилось хорошо, чтобы каждый ее подданный имел уверенность в завтрашнем дне. Обещаю прислушиваться к разумным советам и никогда не обижать вассалов без уважительной причины. Однако все и всегда буду решать сам! Сделать меня чьей-либо марионеткой, хотя бы и вашей, простите уж, не позволю. Спрашивать за порученное тоже буду строго. А теперь вставайте.

Во взгляде Тарковича читались задумчивость и вопрос:

"А справишься ли ты, паренек? Ты же еще так молод…".

Император невесело усмехнулся в ответ, как бы говоря:

"Куда же мне деваться? Придется…".

Генерал понял его молчаливый ответ, наклонил голову и поднялся на ноги.

— Перед тем, как мы начнем обсуждение общих вопросов, надо решить два других, — негромко сказал Алексей. — Первый — просьба Умара ос Хро-Грара о личном вассалитете и его обещание поднять в этом случае Синтар.

— Ос Хро-Грар? — Таркович безошибочно нашел взглядом среди остальных смуглого синтарца, хотя поначалу и остановился было на Ашоте Каспаряне. — Известный в прошлом род. Всегда был верным. Уверены, что сможете?

— Уверен! — заявил синтарец. — Вы знаете, как относятся у нас к императору и как презирают "демократов". Синтар чтит клятву крови и подчинится личному вассалу, тем более принадлежащему к одному из старейших родов планеты. Проблема в транспортных кораблях для вывоза десантных дивизий.

— Да разве это проблема? — хитро усмехнулся генерал. — Так, проблемка. Очень легко решаемая. Небезызвестные транспортные компании "Две Линии" и "Горбынь" через подставных лиц принадлежат флотской разведке. Во главе обеих стоят сто раз проверенные люди. Убежденные имперцы.

— То-то больно на их кораблях дисциплина хороша… — рассмеялся синтарец. — Доводилось пару рейсов хаживать на "Знамени Росса", помню. Все удивлялся, что ребята там больше на военных, чем на торговцев смахивают.

— Так что корабли будут, — во взгляде Тарковича читались веселье и злой азарт. — Через две недели транспортный флот выйдет на орбиту Синтара. Успеете собрать войска?

— Сделаю все возможное и невозможное, — подтянулся Умар. — Но мне нужно максимально быстро оказаться дома.

— Вы забыли, что личные вассалы его величества получают альфа-корветы. Искин, они целы?

— Естественно, — отозвался тот. — Один уже расконсервирован, в память его управляющего кибернавигатора занесен ваш генетический код, господин генерал. Как только господин ос Хро-Грар станет вассалом моего капитана, я расконсервирую второй.

— А что такое альфа-корветы? — поинтересовался Алексей.

— Самые скоростные корабли из всех известных. Они даже до самой дальней системы Империи, Ларата, добираются всего за три дня, тогда как флотские курьеры, сейчас считающиеся самыми быстрыми на Россе, затрачивают на то же самое шесть дней. Помимо этого альфа-корветы неплохо вооружены и обладают генераторами защитного поля первого класса. Уничтожить их непросто, после первой же атаки уйдут в гипер — и ищи-свищи. В прошлом личные вассалы использовали эти корабли, чтобы с максимально возможной скоростью исполнять поручения его величества. Любой чиновник любого ранга обязан был оказывать им помощь. Как только вассал появлялся на какой-либо планете, он становился там на время своего пребывания верховной властью. Голосом императора. Неподчинение голосу императора каралось смертью на месте.

— А серые крейсера?

— Их капитаны — также личные вассалы. Кстати, ваше величество, вы сейчас можете вызвать сюда все девять серых крейсеров и назначить им капитанов. Для этого вам достаточно отдать приказ искину.

— Гоподин генерал полностью прав, — подтвердил тот.

— Для того, чтобы назначить капитанов, их нужно иметь… — скривился Алексей.

— У вас рядом эскадра, на которой хватает опытных навигаторов, — возразил Таркович.

— Эскадра — это и есть второй вопрос, который я хотел обсудить с вами, — устало потер лоб император. — Понятия не имею, что с ней делать. Да и не уверен в ее офицерах. В их мотивах. Сдаться-то они сдались, но чего ждут от меня? Чего хотят? К чему стремятся? Ладно, это немного позже. Покончим с первым вопросом. Умар ос Хро-Грар! Я готов принять вашу клятву.

— Ваше величество! — вздрогнул синтарец, однако быстро взял себя в руки и опустился на одно колено.

В отличие от генерала, он принес кровную клятву не только от своего имени, но и от имени всего рода Хро-Грар и планеты Синтар. Рассек себе кинжалом запястье и пролил несколько капель крови на пол рубки. Алексей по какому-то наитию подошел к нему и кончиками пальцев правой руки коснулся окровавленной ладони. А затем принял клятву. Он ощущал себя очень странно, только сейчас начиная понимать какую нечеловеческую ответственность на себя взваливает. Никогда раньше не задумывался о власти, о том, что она такое и что налагает на человека. Казалось, сам Бог в этот момент смотрит на него. Сурово и требовательно смотрит. Императора терзали сомнения — справится ли? Сумеет ли остаться человеком, получив эту самую власть? Не превратится ли в тирана, как тот же Сталин? Да, он уважал Сталина, искренне уважал и даже преклонялся, но не питал по его поводу иллюзий. Многое, наверное, можно было сделать иначе, без такой крови и жестокости. Или нельзя? Алексей не знал, но очень надеялся, что ему не придется действовать такими же методами. Однако понимал, что если понадобится — будет.

— Искин, подготовь для Умара все необходимое для срочного отбытия на Синтар, — приказал император, когда все закончилось.

— Уже готовлю, мой капитан.

Не прошло и получаса, как борт Белого Крейсера раздвинулся, и из выходной аппарели выскользнул небольшой белый же кораблик, за пультом которого сидел Умар ос Хро-Грар, личный вассал его императорского величества Алесия II. Отойдя на два миллиона километров, альфа-корвет разогнался и скрылся в гиперпространстве, взяв курс на Синтар. Навигаторы в рубках кораблей эскадры сразу определили вектор его движения и понимающе переглянулись. Император поступил совершенно правильно — более верных войск, чем синтарские, ему не найти. Но они никому не поверят, кроме личного вассала. А увидев своими глазами альфа-корвет, сразу поймут — сообщения о коронации правдивы. После этого они горы свернут.

На экране перед Ранковским появился молодой светловолосый мужчина в черном мундире и серебряном обруче на голове. У майора затряслись руки. Император! Он низко поклонился.

— Представьтесь, — его величество говорил с едва заметным акцентом.

— Майор Адамий Виктор Ранковский, старший канонир линкора "Генерал Астахов"!

— Рад видеть вас, майор, — тепло улыбнулся император. — Я — капитан Белого Крейсера, Алексей Коршунов.

— Ваше величество! — Ранковского колотило.

— Оставьте церемонии! Ненавижу их! Объясните лучше почему эскадра перешла на мою сторону.

— А что тут объяснять, ваше величество? — растерялся майор. — На флоте всегда помнили о временах Империи, помнили о единой великой стране, мечтали о ней, а не о жалком ошметке, называемом Федерацией. Да и видели, что творили с Россом "демократы"…

Он отчетливо скрипнул зубами и продолжил:

— Ваше величество, это страшно! Они все губят, все, к чему прикасаются! В стране миллионы беспризорных детей, которые никому не нужны! Никто и ни за что не отвечает! О чем речь, если на придумывание новых сортов пудр и духов тратится в десятки раз больше средств, чем на весь флот и исследования дальнего космоса?!

— Вы серьезно? — ошеломленно спросил его величество. — Да как такое может быть?

— А вот так! — сжал кулаки Ранковский. — Простите… Сорвался. Вы не представляете, как мы этих тварей, не дающих никому дышать, ненавидим…

— Не представляю, — согласился император. — Понимаете, я пришел из другого мира и совсем не собирался становиться вашим императором, считал Росс чужой страной, но потом был вынужден принять корону — не смог остаться в стороне, узнав, что здесь происходит. Ведь я сам боевой офицер, правда, пехотный. У нас дома война шла, страшная война на уничтожение, уже третий год. И знаете, у нас там все отдавали ради фронта, ради победы, люди себя не жалели. Поэтому мне трудно представить то, о чем вы говорите. И если это правда, то клянусь, что я этого так не оставлю! Хотя крови, боюсь, прольется немало…

— Пусть! — упрямо мотнул головой майор. — Этих не жаль! Они только о своей выгоде думают, так пусть теперь получат по заслугам! Дети в детских домах голодают, а они деньги, выделенные на детдома, в карманы кладут… Из флотских офицеров почти все отдают детдомам до трети жалованья. И мы сами следим, чтобы оно детям пошло, а не в карманы чинушам. Как они возмущенно орут из-за этого!

— Господи! — передернуло императора. — Да как же так можно?

— Не знаю… — понурился Ранковский. — Мне иногда кажется, что нынешние власть имущие — не люди, а звери какие-то… Бесчеловечные и безжалостные.

— Да уж… — поежился его величество. — Что ж, раз так, они свое получат. Обещаю вам это. Что с остальным флотом?

— Вам достаточно появиться возле Росса и бросить клич, — криво усмехнулся майор. — Почти на всех кораблях и орбитальных станциях сразу же перебьют ставленников правительства, как мы их перебили. На самом Россе люди сейчас ваше имя скандируют — народ по порядку соскучился. Бунт идет за бунтом. То на одном материке, то на другом. А армия отказывается стрелять в бунтовщиков. Армейские офицеры "демократию" не больше нашего любят.

— Что ж, будем решать, что делать в первую очередь, — император оценивающе посмотрел на него. — Назначаю вас командующим эскадрой, полковник Ранковский. Приказ о повышении в звании получите после победы.

— Как прикажете, Ваше величество!

— Через шесть часов соберите старших офицеров эскадры, найдите девятерых толковых молодых навигаторов и все вместе прибудьте на борт Белого Крейсера на общее совещание. Искин передаст координаты коридора доступа.

— Будет исполнено, Ваше величество!

Экран погас, а майор еще долго сидел и размышлял. Император совсем молод, но он боевой офицер, что немаловажно. Он стрелял и в него стреляли, понимает с какой стороны браться за оружие. Хоть бы только у него хватило решимости справиться со всей той мерзостью, в которую с каждым днем все глубже погружается Росс. Ранковский вздохнул — ему осталось только надеяться. Алесий — последний шанс его родины подняться с колен. Слава Всевышнему, что есть немало людей, понявших это и ухватившихся за этот шанс.

Он медленно встал и поклонился погасшему экрану. Впереди предстояло много дел, предстояло сражаться, не жалея ни себя, ни кого-либо другого. И иного пути нет.

Вокруг круглого стола в конференц-зале высшего командного состава Белого Крейсера сидели семь человек. Император медленно прохаживался у противоположной стены, то и дело бросая на них мрачные взгляды. Чаще всего его внимания удостаивался Таркович, выглядящий совершенно невозмутимым. Молчание длилось довольно долго, никто не решался первым прервать его.

— У меня есть несколько вопросов к вам, генерал, — внезапно заговорил Алексей, резко остановившись. — Я кое-чего никак не могу понять.

— Спрашивайте, Ваше величество.

— Слишком странно выглядит столь трепетное отношение населения к императору, которого не было на Россе около двухсот лет, — взгляд землянина стал подозрительным. — Я, простите, хоть и молод, но все-таки не законченный идиот, чтобы поверить в естественность такого поведения. Изучал историю Великой Революции у себя на родине, помню, сколько усилий нужно, чтобы как следует расшевелить массы. С какой стати почти все флотские офицеры Росса стали монархистами? Почему простой народ едва ли не молится на идею великой Империи? И это после стольких лет демократии! Извольте объясниться, генерал.

— Я рад, что вы обратили внимание на данное обстоятельство, Ваше величество, — наклонил голову тот. — Вы меня не разочаровали, извините за откровенность. Все, отмеченное вми, да и многое другое — далеко неспроста. Уже больше тридцати лет определенными кругами военных и политиков Росса ведется целенаправленная работа по изменению сознания населения. Причина? За прошедшие два столетия мы успели убедиться в полной бесперспективности демократии для развития цивилизации.

— Прошу объяснить почему, — поднял ладонь Алексей.

— Это несложно. Мы, точнее, наши предшественники, довольно быстро осознали, что развитие страны прекратилось, началась деградация. Почти не ведутся исследования дальнего космоса, крупные страны распадаются на все более мелкие, фундаментальная наука не финансируется, только прикладная. Мы попытались противостоять этому в пределах существующей социальной модели, но быстро убедились в невозможности этого. Когда у власти временщики, долгосрочную стратегию развития государства не выстроить — нет смысла. После долгих размышлений и обсуждений было принято решение вернуться к монархии, относительно неплохо зарекомендовавшей себя в имперские времена. Однако на пути к этому стояло несколько серьезных препятствий. Во-первых, извините за терминологию, народу основательно засрали мозги идеями либерализма, демократии, эгоизма и прочего паскудства. Людей больше полутора столетий учили одному: "Каждый сам за себя! Ублажай себя! Никто не поможет тебе и ты не смей помогать никому. Зато тебе позволено все, любые скотства и извращения". Даже такую мерзость, как педофилия, не так давно объявили вполне легитимной, если "по согласию"…

— А это еще что? Как его там, падофилия, что ли?

— Вы даже не знаете? — горько усмехнулся Таркович. — Это когда с детьми… Ни одного скота, изнасиловавшего ребенка, за последнее десятилетие посадить не удалось, их оправдывают — адвокаты доказывают, что все происходило по согласию сторон! Зато тех, кто осмеливается защищать своих детей силой, сажают…

— Та хиба ж таке можлыво?! — потрясенно выдохнул Мыкола Шелуденко.

— К сожалению, возможно… — закусил губу генерал. — Я уже молчу о наркотиках — любого, пытающегося бороться с их распространением, шельмуют и выдают за "врага свободы личности". Народ изо всех сил развращают, оскотинивают, делают из людей не способных мыслить самостоятельно потребителей, чьи интересы не поднимаются выше желудка. Все в стране решает экономика, а отнюдь не стремление к развитию. Как я уже упоминал, Росс, не говоря об остальных осколках Империи, деградирует с каждым годом. Многое из того, что мы знали и умели в имперские времена, забыто. Ибо невыгодно. Однако полностью развратить наш народ к описываемому времени демократам не удалось, на тот момент сохранилось достаточно людей, не желающих превращаться в жвачных животных. Поэтому еще не все было потеряно. Наши предшественники начали выпускать книги, фильмы, статьи и песни имперской тематики, привлекая для этого искренне верящих в эти идеи творческих личностей. Их осмеиваили, охаивали в "свободной" прессе, но постепенно, особенно в армии и на флоте, идеи чести и служения Отчизне начали завоевывать популярность. И эти идеи всегда связывались с императором и долгом служения ему. Затем наши ставленники пришли в школы и начали учить детей. Все тому же, по тщательно проработанным лучшими психологами методикам. Причем, вышеописанное делалось так, чтобы власть имущие не догадались о происходящем. Иначе они бы расправились с нами очень быстро — поначалу мы были слишком слабы. Однако годы шли, и со временем все больше наших и воспитанных на наших идеях людей приходило в разные структуры Федерации, в том числе, и во властные. Как и в большой бизнес. О чем речь, ведь любой честный человек — наш союзник, даже если не согласен с нами — ему важно дело делать, а не свои карманы за чужой счет набивать. Тридцать пять лет прошло, и мы многого добились.

— Могу только поклониться людям, работавшим на будущее, не ожидая зримого результата, — Алексей действительно поклонился Тарковичу. — Но это только во-первых…

— Да, — согласился тот. — А во-вторых… Проблемой остались Белый Крейсер со своим искином. Иначе говоря, законным мог стать только император, коронованный по всем правилам на Крейсере. Однако проникнуть на него не представлялось возможным — ключи доступа оказались утеряны во время переворота. Капитаны и хранители погибли во взорванном дворце, поэтому после этого все десять имперских крейсеров изгнали экипаж и перешли в режим ожидания. По слухам, в неких древних хранилищах остались запасные ключи, но никто не сумел этих хранилищ обнаружить. А без ключа ни один из крейсеров другой корабль к себе не подпустит. К сожалению, в наших архивах информации о них почти не сохранилось — кто-то очень хорошо постарался. Обнаружены явные следы подчистки. После того, как данное обстоятельство выяснилось, мы рискнули обратиться к правительству системы Ларат, оно однозначно знает больше остальных, именно туда после распада Империи эмигрировало большинство воинской и дворянской элиты страны. Однако ларатцы заявили, что будут иметь дело только с законным императором, и прервали переговоры. Мы для них никто…

— А дальше?

— Дальше? Мы решили: раз невозможно добраться до Белого Крейсера, то придется обойтись без него. Изменить прежний порядок и короновать нового императора в главном соборе Санкт-Владибурга. Согласие православного патриарха, далай-ламы, главного муфтия и главного раввина Федерации на это получить удалось. Священнослужителям тоже не нравится происходящее сейчас — не все в религиозной среде превратились в бизнесменов от религии, осталось немало и настоящих служителей Творца. После этого подготовка к перевороту продолжилась. Выступление было запланировано через два месяца, кандидатура претендента на престол подобрана и одобрена высшим звеном организации. Почему через два месяца? Да потому, что именно тогда собирается объединенная сессия парламентов четырех материков. На ней "демократы" решили объявить о разделе Федерации Росс на четыре государства.

— Зачем?! — ошарашенно отступил на шаг Алексей.

— Слишком долго объяснять… — скривился Таркович. — Скажу коротко: так называемой "элите" из разных группировок это выгодно. Подборка документов по этому поводу у меня с собой, если захотите, ознакомитесь, Ваше величество. Как ни жаль, распад страны — дело решенное. Правда, господа "демократы" не учитывают, что распад вызовет огромное возмущение у народа — слишком многие не желают его. Вот мы и решили выступить сразу после объявления об этом. Народ бы нас поддержал. Однако…

— Вам на головы неожиданно свалился я, — криво усмехнулся император.

— Вот именно… — тяжело вздохнул генерал. — И другого повелителя народ уже не примет. Вы — законный монарх, это перевешивает собой все. К тому же, наши низовые и средние звенья, не знавшие реального срока выступления, приняли вашу коронацию за сигнал к нему. В результате на Россе сейчас такое творится… Руководство организации в растерянности: кто-то, как я, решил поддержать вас, кто-то — нет. Последние поддержат только если увидят, что вы способны действовать решительно.

— Если бы я еще знал, что нужно делать… — раздраженно потер лоб Алексей.

— Для того я и прибыл к вам, чтобы подсказать, чтобы скоординировать усилия, — прямо в глаза посмотрел ему Таркович. — Надеюсь, вы примете разумные советы.

— Разумные — приму, — буркнул император. — Только объясните, что вы имеете в виду, будьте добры. Коротко.

— Постараюсь, — поморщился генерал, — но не уверен, что можно коротко и понятно изложить сложнейшую концепцию государственного управления, на разработку которой были потрачены долгие годы. Хотя постараюсь. Итак, власть сейчас взять не так уж и сложно — наши ставленники есть на всех уровнях социальной пирамиды, армия и флот почти полностью на нашей стороне, народ в немалой своей части верит в Империю. Однако большинство людей — обыватели, привыкшие думать только о себе, своей семье и своем кармане, не способные мыслить глобально, категориями народов и стран. Они поняли имперскую идею по-своему, насколько смогли, посчитали, под влиянием нашей пропаганды, что в Империи будет легче житься. Но это отнюдь не факт, потому разочарованные обыватели вскоре начнут недовольно ворчать. Первое время только ворчать! А вот потом может произойти что угодно, вплоть до революции, которую охотно возглавят свергнутые нами "демократы". Вот я и говорю, что власть-то мы с вами возьмем, это уже ясно. Вопрос в другом: как ее удержать? На каких принципах выстроить эффективное, сильное и устойчивое государство? Это крайне важно.

— Не сомневаюсь, что важно, — опустился в ближайшее кресло Алексей, который и сам уже думал об этом, но ничего толкового придумать не смог, а модель, принятую в СССР, копировать не собирался, слишком хорошо помнил ее недостатки с точки зрения простого человека. Хотя хорошие ее стороны позаимствовать не помешает. — Но меня больше беспокоит другое. Сейчас беспокоит.

— Что именно? — приподнял бровь Таркович.

— Насколько я понял из ваших слов, терять времени мы права не имеем? — взгляд императора стал пронзительным.

— Не имеем. Правящие круги пока еще не понимают, что происходит, вот и не рискуют применять крайние меры. Если поймут, то пойдут на все.

— Поэтому я предлагаю отложить обсуждение вашей концепции управления ненадолго. Хотя бы до тех пор, покуда мы не убедимся, что демократы уже ничего сделать не смогут. Иначе можем опоздать.

— Что ж, ваше величество, пусть будет так, — после недолгого молчания согласился генерал.

— И о возвращении в лоно Империи остальных миров мы тоже пока речи вести не будем, — добавил император. — После победы придет время подумать, что с ними делать. Однако мне необходимо точно знать, что произошло в прошлом. Как и почему погибла Росская Империя. Также прошу сообщить ее прежний состав и краткое описание всех девяти входивших в нее планет. Я прекрасно понимаю, господин генерал, как мне повезло, что вы на моей стороне. Найти более осведомленного человека было бы затруднительно.

Таркович едва заметно усмехнул и кивком подтвердил сказанное. Затем вздохнул, попросил разрешения сесть, получил его и приступил к рассказу. Всем, что знал, делиться с императором он не собирался. Пока не собирался — рановато, для начала нужно проверить на что тот вообще годен. Слова не заменяют дел, только по делам можно судить о человеке.

К сожалению, информации о начальном периоде развития Росса не сохранилось. Известно только, что в древние времена существовали три ареала распространения цивилизации на трех разных материках — Тиркане, Лагосе и Дубнице. Листвицу заселили значительно позже, уже в имперские времена. Язык всех племен оказался практически одинаковым, диалектные различия были совсем невелики. Потому ученые в будущем и сделали вывод, что человечество Росса образовалось из чьей-то забытой колонии. Но помимо этого россы сохранили немало научных знаний, не скатившись окончательно до дикости. Больше всех их сохранили быстро разросшиеся племена Тирканы, через пятьсот лет они снова изобрели паровые машины и пороховое оружие. Разные страны с течением столетий воевали, мирились, дружили и враждовали, постепенно находя общий язык и объединяясь. И в конце концов стали единым целым, обратив после этого свое внимание на другие материки.

К сожалению, исторических сведений о временах до образования Росского Королевства, которое и выросло со временем в Росскую Империю, и захвата им материка Лагос, где население не поднялось выше меча и копья, было мало. А о седой древности и том, откуда на планету прибыли поселенцы, данных не имелось вовсе. Искин не солгал, сказав Алексею, что сохранились только легенды о великой стране, оставшейся в глубоком прошлом, имена и портреты величайших ее императоров. Причем, портреты были запаяны в вещество, в котором после перехода страны в индутриальный период сумели определить неизвестной структуры прозрачный полимер. Практически вечный и неразрушимый. Еще сохранились религии и их основные святые книги. Как это ни странно, сохранились. Однако на Россе ни разу не было религиозных войн, лидеры общин сумели не допустить их. В этих религиях уже на Земле Вирт Раскед опознал не слишком отличающиеся от земных православное христианство, иудаизм, мусульманство и буддизм. Разве что не такие нетерпимые и агрессивные.

Пока королевство занималось освоением материка Лагос, на Дубнице поднялась своя цивилизация. Практически не отличающаяся от тирканской. Ни языком, ни обычаями, ни религиями. Историки во все века поражались этому невероятному факту, так и не сумев найти ему логического объяснения. Ведь условия развития народов были совсем разными! Кое-кто даже объяснял это божественным вмешательством, на что материалисты презрительно фыркали, пытаясь объяснить то же самое социальными законами развития общества. Однако ни то, ни другое на самом деле ничего не объясняло. Загадка осталась загадкой.

Когда две цивилизации Росса встретились, они очень настороженно отнеслись друг к другу. И, в общем-то, не зря — через каких-то двадцать лет разразилась первая из череды яростных войн. Как ни жаль, но братские народы почему-то обычно враждуют сильнее любых других… Горький факт, но, тем не менее, факт. В конце концов, Росское Королевство все же одолело Дубарскую Империю, пусть и не до конца — окончательная аннексия произошла только через сто с небольшим лет. Слава Всевышнему, что все это произошло до изобретения ядерного оружия, иначе история человечества могла бы досрочно завершиться.

Затем история покатилась своим путем. Королевство через полвека стало Империей, жизнь людей улучшалась из года в год, строились новые производства, совершались научные открытия, общество становилось все более гуманным и справедливым. В конце концов россы вышли в космос. И казалось, что так будет всегда, что войны и нищета навсегда забыты, но вселенная приготовила людям новое испытание. Физики разработали теорию гиперпространства, инженеры вплотную подошли к созданию гиперпространственного двигателя, когда в систему прибыли незваные гости. Империя впервые столкнулась с Карханским Объединением. И с идиотским общественным устройством, которого на Россе никогда не знали, — демократией.

Карханцы изначально повели себя настолько нагло и заносчиво, что император пришел в ярость и тут же указал им на дверь. Особенно возмутило его требование немедленно передать власть собранию каких-то непонятных народных избранников и издать закон о продаже по остаточной стоимости всех государственных предприятий в частные руки, желательно, карханские. Иначе, мол, не желающие принимать "истинную цивилизацию" и "истинную культуру" варвары будут жестоко наказаны. Пришельцы настолько верили в свое превосходство, что оказались буквально в шоке, когда их выдворили за орбиту последней планеты при помощи сторожевых крейсеров. Гипердвигателей эти крейсера не имели, однако их огневая мощь была весьма впечатляющей — на военный флот средств в Империи никогда не жалели. На всякий случай. Карханский корабль некоторое время покрутился за границами системы и убрался восвояси, пообещав вскоре вернуться.

Его величество понимал, что вернется он не один, поэтому все силы и средства планеты были отданы созданию военных кораблей и доводке вскоре созданных гипердвигателей. Поэтому, когда через десять лет карханская эскадра вышла из подпространства, чтобы наказать "варваров", ее нашлось чем встретить. Правда, сражение, в котором врага с большим трудом одолели, обошлось Россу очень дорого — с невероятным трудом выстроенный за последние годы флот практически перестал существовать. Однако война хорошо подстегнула развитие, да и трофеи победителям достались немалые — благодаря им имперские инженеры вскоре разработали новый тип гипердвигателя, значительно более совершенный, чем карханский. А еще через год конструкторское бюро академика Игарда Рановича представило в Адмиралтейство проект первого гиперорудия.

Годы шли, Империя строила боевые и транспортные корабли, пространственные станции, орбитальные платформы, истребители и авианосцы, лихорадочно вооружалась. Люди работали на износ — каждый знал: враг обязательно придет, чтобы поработить их детей. Примеры соседних населенных миров — Гонхаса, Аралана и Тарая, не сумевших отбиться от карханцев — были перед глазами. Росские разведывательные корабли расходились с каждым годом все дальше в разные стороны и везде видели одно и то же. Карханцы владели всем, а местное население любой планеты работало на них, не имея почти ничего, все заработанные деньги отдавая за еду и необходимые для жизни товары. Эти деньги шли в карман все тем же карханцам, обогащая их еще больше.

Неудивительно, что "хозяев жизни" так возмутило отчаянное сопротивление очередного "ресурсного мира", как они называли захваченные колонии. Раз за разом в сторону Росса шли боевые флоты. Империя неизменно отбивалась, постепенно наращивая мощь. И однажды она ответила, атаковав Гонхас и захватив его. Захватила как раз во время бунта голодающих рабочих, тут же направив им транспорты с продовольствием. Это, как и многое другое, сыграло свою роль, и по прошествии двух лет Народное Собрание Гонхаса попросило у его величества коронный договор. Еще через пять лет имперский флот выбил силы Карханского Объединения из планетных систем Аралан и Тарай, тоже потом вошедших в состав Империи. Причем, добровольно, никто не принуждал граждан этих планет просить императора о коронном договоре — они просто видели разницу отношения к ним россов и карханцев. Последние считали их рабочим скотом и потребителями. А россы относились как к равным.

— В общем, это слишком долго рассказывать, — подытожил генерал. — В конце концов, в результате трехсотлетней войны Росская Империя сложилась в старых границах, в нее вошли девять планетных систем. Затем установились границы с Карханским Объединением, и после длительных переговоров был подписан мирный договор. Однако на деле пограничные стычки никогда не прекращались. Перейду к временам распада.

— Погодите! — потребовал император. — Согласен, подробно историей я займусь позже, но хочу уточнить два момента. Синтар и его непонятная верность императору. И Белый Крейсер. Откуда он вообще взялся? Вы о нем ничего не сказали.

— Ах да! — спохватился Таркович. — Это действительно важные моменты. Дело в том, что на Синтаре карханцы устроили настоящий геноцид против местных племен. Те никак не желали принимать "демократические ценности" и отчаянно сражались за свободу, отстаивая свое право жить по законам предков. За это синтарские селения выжигали с орбиты, напускали на людей отряды боевых роботов, против которых примитивное пороховое оружие совершенно бессильно, использовали биобомбы. Воевать лицом к лицу карханцы ведь неспособны — слишком трусливы, у них даже по уставам положено прежде всего беречь свою шкуру и выдавать врагу любые военные секреты, если попадут в плен. Всего лишь, чтобы остаться в живых!

— Да разве так бывает?.. — вытянулось лицо Алексея.

— Бывает, — гадливо скривился генерал. — У карханцев бывает. Они и сейчас таковы, несмотря на распад Объединения. Потому мы всегда и выигрывали войны с ними, что дрались отчаянно, на грани безумия, не жалея себя. А эти… Они не выдерживали таких сражений и отходили, проклиная на весь эфир "сумасшедших варваров".

— Да уж… — только и сказал император. — Продолжайте.

— Когда имперский десант высадился на Синтаре и увидел, что там творится, десантники ошалели от ярости, такого им видеть еще не доводилось. Я в юности читал мемуары полковника, командовавшего тем десантом. Выжженные с орбиты города и поселки. Груды человеческих тел. Воплощенный кошмар! После того, что сделали с несчастной планетой карханцы, выжило не больше пяти процентов населения. Там продолжали действовать тысячи отрядов боевых роботов, уничтожающих любое найденное поселение. Наши десантники начали за ними охоту, потеряв при этом больше половины своего состава. И если удавалось поймать живого карханца, то пощады ему не было — не за что такое зверье щадить. Наши искали выживших синтарцев, откапывали их из заваленных подземных убежищ, лечили, помогали всем, чем могли, отстроили за свой счет города и поселки, и так далее. И те этого не забыли. После окончательной зачистки планеты и восстановления относительно мирной жизни все население Синтара принесло императору Росса кровную клятву верности — по их законам спасший жизнь человека имеет право ею распоряжаться. С тех пор более верных людей у Его величества не было. Для синтарца честь — это все.

— Ясно. Теперь расскажите о Белом Крейсере.

— Что знаю, расскажу, — вздохнул генерал. — Только знаю я не слишком много, пораспросите потом искина, хотя не уверен, что он вам много скажет — таково было соглашение между императором Никласом IX и…

— Кем? — подался вперед император.

— Не знаю! — развел руками Таркович. — Это осталось тайной Никласа. Возможно, что-то знали и остальные императоры, но никому об этом не говорили. Мы в свое время искали любую информацию по имперским крейсерам, но нашли не слишком много — как я уже говорил, кто-то подчистил архивы Адмиралтейства. Поэтому известно только, что во время предпоследней войны, сложившейся для Империи очень тяжело — карханцы неожиданно для нашей разведки привели к границе больше сорока имеющих двигатели пространственных станций, способных нести тяжелые гиперорудия планетарного класса. Нам пришлось оставить две планеты. Ларат и Нагой. Хорошо хоть население успели большей частью эвакуировать — слишком хорошо знали, чего можно ждать от "демократической" нелюди. Самоубийственными атаками — наши крейсера шли на таран — карханцев удалось остановить за два световых года от системы Ортай. В этот момент на Росс вернулся разведывательный корабль, несколько лет назад ушедший в другую сторону от границы с Карханом. Капитан потребовал личной встречи с императором, утверждая, что привез сведения крайней важности. Что говорилось на этой встрече я не знаю, но после нее его величество отбыл куда-то на том же разведывательном корабле, взяв с собой минимум охраны. Вернулся он, имея с собой шестьдесят киберзародышей, из которых и выросли искины будущих имперских крейсеров. Не только они, конечно — кое-кто из искинов принял на себя руководство планетарной обороной, управление производством, банками и многим прочим. Под их руководством на лучших верфях Империи и выстроили десять крейсеров непредставимой ранее мощи. Технологию их постройки тут же засекретили. Один из крейсеров был белого цвета. Остальные — серого.

— Искин! — поднял глаза к потолку Алексей. — Что ты можешь сказать по этому поводу?

— Все, что я имею право сообщить, я сообщу вам наедине, мой капитан, — отозвался тот. — Прошу учесть, что сообщу только то, что разрешено согласно договору Никласа IX с моими создателями.

— Интересно… — задумчиво потер подбородок император. — Что-то здесь странное…

— Многие об этом задумывались за прошедшие две тысячи лет, — понимающе усмехнулся генерал. — Но никто так ни до чего и не додумался. Однако продолжу. Первые имперские крейсера были в бешеной спешке выстроены за два года. Многие их узлы опять же выращивались, как и компьютерные системы, из киберзародышей, привозимых из неизвестности особо доверенными людьми Его величества. Двигатели, например, навигационные системы, орудийные блоки. Остальное монтировалось согласно проекту искинов росскими инженерами, с которых взяли подписку о неразглашении. Еще не до конца достроенными имперские крейсера пошли в бой. Капитаном Белого стал сам император, капитанами остальных — его личные вассалы. Почему такая спешка? Да потому что после очередной атаки карханских пространственных платформ и флотов наши силы вынуждены были оставить еще две планетные системы — Ортай и Ират, и враги подошли вплотную к Синтару. До Росса оставалось всего двадцать два световых года…

— Знакомая ситуация… — поежился от воспоминаний Алексей. — Я говорил вам, что воевал. У нас полтора года назад немцы к самой столице подошли. Отбили, но какой ценой…

— А когда победа давалась легко? — горько усмехнулся Таркович. — Я таких случаев не знаю.

— Что было дальше?

— Не ждавшие подхода новых имперских сил карханцы надвигались на несчастный Синтар, лихорадочно готовящийся к обороне. Выход из гиперпространства десяти огромных кораблей незнакомого типа заставил вражеское командование отвести свой флот. Однако это им не помогло — объединенный залп эскадры имперских крейсеров сразу же лишил их четверти пространственных платформ — гиперорудий такой мощности в нашем скоплении еще не знали. А затем началось избиение, боем назвать это было трудно. Уйти смогли только самые быстрые карханские корабли, донесшие домой весть о появлении у Империи нового оружия. После этого мы быстро выбили врага из захваченных систем. Когда бои шли в десяти световых годах за территорией системы Ларат, Объединение запросило мира. После длительных переговоров Его величество согласился.

— Почему? — требовательно спросил император. — Врагов нужно добивать!

— Причина была и очень уважительная, — возразил генерал. — Ресурсы страны находились на грани истощения, первые имперские крейсера пожирали их с такой скоростью, что энергостанции и обогатительные заводы просто не справлялись. Это значительно позже крейсера перевели на новый тип энергопотребления, а тогда такое было невозможно. Я уже не говорю о производстве обычного вооружения и постройке кораблей других типов. Экономике до коллапса оставалось совсем немного, начало не хватать продовольствия и товаров первой необходимости. Его величество не считал себя вправе доводить население страны до голода, поэтому согласился на мирные переговоры. Тем более, что карханцы обещали уплатить огромную контрибуцию. И уплатили, что позволило Империи ожить и восстановить производство. Так окончательно установились границы с Карханом — больших войн больше не было. Но пограничные стычки и конфликты происходили почти ежегодно.

— Да, другого выхода у Никласа действительно не оставалось, — вынужденно согласился Алексей. — Я на его месте поступил бы так же. Однако почему за прошедшие с момента установления границ две тысячи лет не было освоено ни одной новой планеты? Почему в составе Империи так и остались те же девять миров?

— Нечего осваивать, — развел руками Таркович. — Мы живем в звездном скоплении, удаленном от основной галактики на десятки тысяч световых лет. Преодолеть такое расстояние наши корабли не в состоянии. А на нашей территории пригодных к жизни человека планет больше нет. В последнее двадцатилетие перед распадом в Империи начали разрабатывать технологии терраформирования, население стало слишком велико. Однако за последующие двести лет "демократии" оно уменьшилось почти вдесятеро…

— Не совсем понятно, — нахмурился император. — Посмотрите на звездную карту. В другую от Росса сторону расположено ничье пространство, неужели там нет ни одной подходящей планеты?

— К сожалению, нет, — подтвердил генерал. — Существует, правда, большая область пространства, куда мы просто не можем проникнуть, в ее границах наши корабли не способны выйти из гипера. Я подозреваю, что именно там живут те, с кем Никлас заключил договор, получив киберзародыши. Во всех остальных областях кислородных планет не обнаружено. Есть, правда, небольшое звездное скопление в шести тысячах световых лет. Современные корабли вполне могут добраться туда, но нынешним временщикам невыгодно тратить деньги на исследовательские экспедиции. Ведь это не приносит немедленной прибыли…

— С ними все ясно, — брезгливо скривился Алексей. — Но ладно, опустим период мирной жизни и перейдем к распаду Империи.

— Хорошо, — наклонил голову Таркович. — Хочу только сообщить крайне важную деталь. Думаю, вам также неясно почему практически остановилось развитие и в Империи, и в Кархане, и в других странах, находящихся в скоплении со стороны Объединения. Небольших. Нам об этих странах известно немного, карханцы не пропускали к ним наши корабли, а сейчас это никому не интересно.

— Говорите.

— Около тысячи двухсот лет назад фундаментальная наука уперлась в некий барьер, не знаю, как назвать это иначе. С тех пор ни одного великого открытия не было совершено. Над происходящим ломали головы лучшие умы человечества, но ничего понять не смогли. У многих из них возникло ощущение, что для развития цивилизаций нашего типа вне зависимости от социального строя существует естественный предел, преодолеть который возможно только если изменится сам человек, станет чем-то большим, чем являлся до сих пор. Я имею в виду биологическую сущность вида хомо сапиенс.

— Никаких открытий за тысячу двести лет?! — ошарашенно переспросил Алексей. — Не понимаю…

— Я тоже, — генерал достал из кармана портсигар и раскрыл его. — Разрешите закурить?

— Курите, — император уставился на сигары с непрекрытым вожделением. — И мне, пожалуйста, дайте. А то на крейсере табака не нашлось, а мы почти все курящие…

— Прошу всех желающих угощаться, — протянул портсигар Таркович.

Алексей взял сигару, подкурил и жадно затянулся. Табак, довольно крепкий, но с непривычными запахом и вкусом. Остальные земляне, кроме некурящего Фельдмана, последовали его примеру. Рубка окуталась клубами сизого дыма, но ненадолго — вентиляция заработала в усиленном режиме.

— Хорошо! — затушил окурок в появившейся на подлокотнике кресла пепельнице император. — А то я уже думал, что придется бросать курить.

— Я распоряжусь доставить с линкора несколько ящиков сигар, Ваше величество, — понимающе усмехнулся генерал. — Переходить к распаду Империи?

— Давайте, — кивнул Алексей. — Не доходит до меня, как это могло случиться.

— Мы проиграли информационную войну… — понурился Таркович. — Борьбу за умы нашей молодежи. Сейчас бы этого уже не случилось, но тогда в Империи не имели понятия, что такая война вообще бывает. А стала она возможной благодаря действиям последнего императора. Владека XIII, будь он проклят!

— Что же он такого сделал?

— Сейчас расскажу. Его отец, великий Михайло VI Объединитель, во многом изменил страну, преобразовал немало общественных институтов. Направил силы народа на поиски выхода из тупика, молодые ученые и инженеры начали предлагать тысячи проектов, на первый взгляд невероятных. Ни один не оставался нерассмотренным! И если имел хоть долю реального, то финансировался! Императора прозвали Объединителем за то, что он объединил разные социальные прослойки общества единой идеей — вырваться из скопления в большую галактику. Не достиг цели, к сожалению, ученые так и не сумели преодолеть барьер… Было сделано огромное число изобретений, улучшений и прочего, но главного добиться не удалось. Погиб Михайло еще молодым, и пятидесяти не исполнилось, при испытаниях нового типа гипердвигателя — пространственная станция, на которой проходили испытания, превратилась в плазму. А затем на престол взошел его старший сын… Искин дворцового комплекса признал его, а на Белый Крейсер Владек лететь отказался. И ни разу за всю свою жизнь не побывал здесь.

— Коронация Владека XIII была нелигитимной, — вмешался в разговор искин. — Настройка главной программы искина дворцового комплекса не соответствовала базовой модели. Каким образом были внесены изменения, мне неизвестно. Похоже на вирус.

— Почему же ты не вмешался? — медленно встал император, за ним поднялся на ноги и генерал.

— Это не входит в мои обязанности, — безразлично ответил искин. — Программные сбои при коронации предусмотрены в базовой модели. Согласно ей я и поступил: ограничил доступ на имперские крейсера лиц, не имеющих права доступа, данного прежним императором. Если бы Владек прибыл на Крейсер, я бы его уничтожил. Поскольку этого не произошло, я дожидался его естественной смерти, чтобы короновать нового императора. Однако ни один из претендентов, осмелившихся сесть на трон после его гибели — таких было трое из членов экипажа — не оказался достоин. В случае распада империи базовая модель предусматривает капсуляцию в режиме ожидания и удаление экипажа с крейсера. Что и было сделано.

— Но ты же не подпускал к себе ни один другой корабль! — не выдержал Таркович. — Как должен был попасть на борт претендент?

— Согласно базовой модели, претендент должен либо иметь ключ доступа, либо найти нетрадиционный способ приникнуть на борт, — Алексею показалось, что в голосе искина прозвучала насмешка.

— Странная какая-то логика… — пробурчал генерал.

— А откуда вы взяли, что ваша логика единственно верная? — ехидно поинтересовался "железный истукан".

— Знал бы ты, что из-за твоего невмешательства творилось! — перекосило Тарковича.

— Знал и знаю, следил за событиями в Империи. Интересно было посмотреть, что станут делать люди, если дать им полную свободу. Так что моей вины здесь нет, вы сами все это с собой сделали. Теперь, поскольку у меня появился капитан, проникший на борт нетрадиционным способом, я снова начинаю действовать сообразно основных положений базовой модели.

Генерал побагровел, хотел что-то сказать, но только шумно выдохнул и сжал кулаки. Понял, что доказывать что-либо машине бесполезно. Она все равно поступит так, как прописано в программе, и никак иначе. Алексей, в отличие от Тарковича, подозревал, что искин над ними просто издевается, только доказать этого не мог, однако про себя дал зарок обратить пристальное внимание на поведение и оговорки "железного истукана". Слишком много в них странностей. Он встряхнул головой и сказал:

— Мне в основном понятно почему произошла катастрофа после переворота. О самом перевороте вы мне сейчас расскажете, а главное — о том, почему он вообще стал возможен. Но прежде всего я хочу узнать, как и когда был установлен такой порядок коронации.

— Законы о престолонаследии и коронации изменил все тот же Никлас IX, — объяснил генерал. — Через три года после подписания мирного договора с Карханским Объединением. Они вызвали в стране шок, было множество протестов, но император сумел настоять на своем. С тех пор эти законы не менялись две тысячи лет. Основной императорской резиденцией стал Белый Крейсер, дворцовый комплекс в Санкт-Владибурге исполнял вспомогательную роль.

— Хорошо, — кивнул император. — Теперь о перевороте.

— Я расскажу о причинах коротко, — вздохнул генерал. — Подробный отчет представлю по прибытию на Росс.

— Пусть будет так. Говорите.

— Не прошло и полугода после коронации Владека, как он объявил об изменении политики по отношению к Карханскому Объединению. До тех пор наши с ними взаимоотношения ограничивались посольствами и торговыми миссиями. Да и торговля шла ни шатко, ни валко — каждая страна обеспечивала себя всем необходимым самостоятельно и мало что могла предложить другой. Стандарты были абсолютно разными, даже метрические системы не совпадали. Владек же решил начать культурный обмен, утверждая, что нам с бывшими врагами делить нечего, а узнать друг друга как следует будет полезно. Как потом выяснилось, карханцы давно ждали такого шанса. Они решили разрушить Империю изнутри, изменив ее идеологию. И преуспели…

— Каким образом?! — ошеломленно посмотрел на генерала император.

— Очень простым, — скривился тот. — Начали информационную войну, а у нас этого даже не поняли. В прессе восторженно славили дружбу между народами, на Росс зачастили карханские культурные миссии, переводились и выходили на экраны их голофильмы, публиковались книги, адаптации компьютерных игр. И никто не понял идеологической подоплеки всего этого! Действия на подсознание. Карханцы везде проповедовали вседозволенность. Ты — царь вселенной! Тебе позволено все! Грабь, насилуй, убивай, совершай подлости, предавай, исполняй все свои желания! Полная и абсолютная свобода от всего. От чести, любви, доброты, не говоря уже о традициях и законах! Затем Владек сделал самую страшную свою ошибку — продал карханцам часть информационной сети Империи. О, они постарались на славу, создали множество росскоязычных сайтов на разных серверах. В основном, с порнографией и различными извращениями. Карханские "инженеры душ" постепенно убеждали росскую моложежь, что она несвободна, что нужно изменить родную страну, сделать ее подобием Объединения, и тогда у них будет все, чего только пожелают. Исподволь, не спеша, в течение почти трех десятилетий делалось все это. В обществе постепенно набирали силу демократы, с каждым годом они все громче требовали "гражданских прав" и "избираемости власти". А императора окружали карханские экономические советники! Они сумели убедить Владека пойти на приватизацию основных государственных произодств, включая военные верфи. Откуда-то возникли обладающие достаточными средствами частные компании — как можно было не понять, чьи это средства? Не знаю…

— Я просто не верю… — поежился Алексей.

— В такое трудно поверить, — горько сказал Таркович. — Но это было, как ни жаль. Продолжу. Получив в свои руки производства, частные владельцы начали понемному перепрофилировать их с военной продукции на гражданскую. И никто этих тварей не остановил — частная собственность, чтоб ей сквозь землю провалиться! Императору сообщали, но он просто отмахивался, продолжая смотреть в рот карханским советникам. Однако власти недавно избранному парламенту не отдавал. В конце концов, богатейшим промышленникам надоело ждать, и они подготовили переворот. Владека уговорили устроить большой бал в день тезоименитства, пригласив на него всех мало-мальски значимых людей из государственного аппарата, армии, флота и службы безопасности. Из тех, кто всеми силами противился "нововведениям"! Сами промышленники на бал, понятно, не явились под различными предлогами. Я не понимаю, что делала СБ тех времен! Такие явные симптомы заговора определил бы даже лейтенант разведки, не говоря уже о более высокопоставленных офицерах. Однако никто даже не пошевелился. Предательство? Не знаю, возможно. Точной информации о перевороте сохранилось немного — заинтересованные лица явно постарались скрыть или уничтожить ее.

— И чем все закончилось? — глухо спросил император.

— Как я говорил раньше, взрывом, полностью уничтожившим дворцовый комплекс и всех, находящихся в нем, — обреченно махнул рукой генерал. — Уцелела одна башня, далеко отстоявшая от основных зданий. А через три дня после случившегося парламент объявил об изменении монархического строя на республиканский! В поддержку этого прошли тысячи демонстраций, оболваненные люди сходили с ума и приветствовали "свободу"… Они еще не знали, что это свобода дохнуть с голоду — и никто тебе не поможет, как всегда бывало в имперские времена. То, что началось следом, мне трудно описать. За несколько лет сильная и богатая страна превратилась в нищую и слабую. Были разрушены и остановлены более девяноста процентов всех промышленных производств, разорены сельскохозяйственные кооперативы и фермы, погублено образование, закрыто большинство научных институтов. На культуру вообще перестали выделять хоть какие-нибудь средства, и она тихо скончалась. Одновременно на разных планетах бывшей Империи набирали силу центробежные тенденции — карханцы времени зря не теряли. Через десять лет прошел так называемый парад суверенитетов… Все девять миров стали самостоятельными государствами. Многие затем тоже распались. Например, на Ирате сейчас больше тридцати стран.

— Господи… — передернуло Алексея. — Жуть!

— Жуть, — согласился Таркович. — Но так было. Нам еще повезло, что через двадцать лет в Россе появился сильный президент, сумевший удержать Федерацию от раскола, к чему шло. Но он ушел, а следом опять началась "демократическая" вакханалия. Сейчас Росс снова на грани распада.

— Знаете, слишком многое было сказано… — встал император. — Мне нужно все это осмыслить как следует. Да и подробная информация не помешает, а то пока многое неясно.

— Время, ваше величество… — хмуро буркнул генерал. — Оно играет против нас.

— Так отправляемся к Россу, — как-то странно усмехнулся Алексей. — Искин, приказываю подготовить крейсер к старту. Также вызови туда все серые крейсера. И сообщи офицерам эскадры, что общее совещание откладывается до прибытия на орбиту.

— Будет сделано, мой капитан!

Император повернулся на каблуках и, не прощаясь, вышел из рубки. Генерал смотрел ему вслед, испытывая злой азарт. Кажется, начинается. Да-то Бог! Неужели наконец-то удастся воздать корыстным сволочам по заслугам? Хорошо бы…

Лениво покосившись на экраны, Горт ос То-Ранх, второй оператор главной орбитальной станции пространственной локации Синтара, зевнул, прикрыв рот ладонью. Ничего необычного, сегодня кораблей не ожидается — на их планету торговцы залетали редко. Затем он перевел взгляд на первого оператора, Дубара ро Ти-Нарха, родом из враждебной его родине страны, Ронтайма. Умом Горт понимал, что их вражда не имеет под собой никакого основания — разделение планеты на разные страны искуственно. Но подсознательно все равно недолюбливал Дубара. Приходилось жестко держать себя в руках, не позволяя гневу вырываться наружу — за конфликты на службе наказывали очень жестоко. А за драки вообще расстреливали на месте. По очень простой причине — здесь служили только те, кто знал правду. Только младшие сыновья старых родов. Они узнавали как в действительности обстоят дела на их родной планете в день совершеннолетия.

Переведя взгляд на интерактивную карту Синтара, Горт иронично усмехнулся в усы — опять у Нитейма с Хитаром совместные учения, в пятый раз за год. Только на этот раз к ним собрался подключиться Зоргайт. Именно он и вставит обоим условным противникам по самое не могу. Вон, видны скопления зоргайтских бронетанковых и десантных дивизий. Многое отдали бы командующие сторон за такую карту, на ней видно все, что происходит на Синтаре в режиме реального времени. Только кто же ее им даст? Пусть учатся воевать без подсказок.

Вздохнув, оператор устало потер лоб. Он в последнее время сомневался, что предки нашли правильный путь после распада Империи, но предпочитал держать свои сомнения в тайне — старики не слишком любили сомневающихся в прописных истинах и выбивали "ненужные" мысли из голов молодых довольно жестко. Но Горт ведь сомневался не в цели, а только в способах ее достижения. Да, император, возможно, когда-нибудь придет, и ему понадобятся боеспособные войска, но разве нельзя было подготовить их другим способом? Кому пришло в голову разделить единую некогда планету на шесть стран? Кажется, старейшинам шести самых древних родов — ос Хро-Грар, ро Ти-Нард, ди Ко-Найр, хи Ит-Ронх, ни Ран-Дейт и зо Мар-Нейт. Глупо, но их можно понять — опасались, что планетой, издавна поставлявшей Империи наиболее верные и профессиональные войска, демократы займутся вплотную — к тому шло. Синтарцы слишком хорошо помнили, что сотворили в свое время с ними за непокорность карханцы. А карханцы победили. Распад Росской Империи — их победа, как ни горько это осознавать…

Горт вздохнул — в общем-то, если вспомнить историю, старейшины оказались в чем-то правы. Как только Синтар распался на шесть стран, давление извне на него сразу ослабло — до того оно достигало такого уровня, что синтарцы быстро поняли: не удержаться, не справиться самим. И помощи просить не у кого — Империи больше нет. Нужно было что-то срочно предпринимать, иначе снова полилась бы кровь женщин и детей. А небольшой синтарский флот вместе с лучшими наземными войсками уничтожили в тщательно подготовленной ловушке на Нагое, где за месяц до убийства императора началось восстание. Естественно, на его подавление отправили десантные дивизии Синтара. Там их поджидали карханцы. Причем напали не сразу, а только после переворота — новое "правительство" Росса тут же объявило "палачей народа" вне закона и попросило новых "друзей" из Кархана уничтожить таковых. Те с радостью согласились и навалились на ничего не подозревающих десантников силами целого флота.

Что могли сделать против гиперорудий крейсеров и линкоров эсминцы сопровождения и десантные корабли, имеющие не так уж много вооружения? Да и то было предназначено в основном для подавления наземных баз и станций противокосмической обороны. Однако они не сдались, сражались до последнего, прикрывая избиваемую с орбиты пехоту. Шли на таран, значительно проредили вражеский флот, даже заставили отступить ненадолго. Но это не помогло — обозленные карханцы вскоре вернулись и издали расстреляли оставшиеся синтарские корабли. А затем выжгли сверху все области планеты, где находились имперские войска. Напрочь выжгли. Вместе с мирным населением, которое они, как будто, пришли защищать.

Не прошло и полугода, как правительство Федерации Росс прислало к Синтару свой флот и потребовало от старейшин принять, как и они сами, "демократические ценности", угрожая в ином случае орбитальной бомбардировкой. Сопровождали новоявленных ревнителей "власти народа", понятно, карханские эскадры. А на планете почти не было своих кораблей, они шесть месяцев назад ушли к Нагою, где и сгинули. Да и мужчин от двадцати от сорока лет на планете практически не осталось, только инвалиды или немногочисленные представители мирных профессий. Тогда-то старейшины шести родов и собрались, чтобы принять тяжелое, но необходимое решение, тем более, что на Синтар наложили экономическое эмбарго, торговля вообще прекратилась, начался голод — в имперские времена больше половины продовольствия завозилось с других миров.

Как только новообразованные страны провели "выборы", сильные государства вообще перестали обращать на Синтар какое-либо внимание, даже эмбарго сняли — взять с нищей планеты было нечего, кроме людей и кое-каких полезных ископаемых, которые синтарцам и позволили продавать. А люди интересовали только императора, отнюдь не захвативших власть кликуш — этим господам верные войска были не нужны, им бы адвокатов побольше, чтобы ограбить кого-нибудь "законными" способами.

Сейчас во всех шести странах Синтара царила, как будто, демократия. Каждые пять лет в них выбирались правительства, вот только на всех хоть сколько-нибудь важных постах оказывались указанные собранием старейшин люди. Сами синтарцы прекрасно понимали, что все это было лишь ширмой для внешнего мира, чтоб ему провалиться. Они, хихикая про себя, ходили на выборы, за которыми обычно приглядывали наблюдатели из какого-то крупного демократического государства, и дружно голосовали. Чужаков пускали на избирательные участки, давали им всю требуемую информацию, позволяли проверять "законность" работы избирательных комиссий, делали серьезные лица, рассуждая о важности и неизбежности "демократического пути". И обсмеивали все это в разговорах между собой. Слепые дураки за все двести лет так ничего и не поняли! Да и куда им было понять? Для них ведь понятий "честь", "вера", "верность слову и долгу" не существует. Все заменяет собой "выгода".

Молодые мужчины и женщины планеты призывались в восемнадцать и служили до двадцати трех, за пять лет постепенно постепенно становясь профессионалами наземной войны. Дрессировали их так, что немногие бывавшие на Синтаре жители других миров только головами качали. А затем каждый год резервистов забирали на месячные сборы, чтобы не потеряли квалификацию. Тех, кто в данный момент не служил за пределами планеты. Это касалось представителей любых, даже самых, казалось бы, мирных профессий. Врачей, учителей, хлеборобов, программистов. Детей с пятилетнего возраста распределяли по военизированным группам, где их учили необходимому для выживания. Очень жестко и даже жестоко учили.

Преступности, можно сказать, на Синтаре не существовало. Наказание за любое преступление, от воровства до изнасилования, было одно — смерть. Адвокатов здесь не признавали, суды проводили старейшины по законам предков. И ни разу они не осудили невиновного, тщательно разбирая каждый случай. Если было невозможно доказать вину человека, проводился Божий Суд — поединок с представителем стороны обвинения. Но это было чрезвычайно редким явлением.

Основным экспортным товаром планеты являлись наемники. Лучшие в скоплении воины. Множество небольших государств Аралана, Тарая, Ирата, Ортая и Нагоя нанимали их в случае междоусобных войн, которые случались довольно часто. Враждующие стороны, правда, предпочитали нанимать бойцов из разных стран Синтара. Довольно часто воюющим за разные государства синтарцам приходилось схлестываться между собой. Это им, конечно, не нравилось, но долг есть долг. Стреляли друг в друга, если не имели иного выбора — никто не должен был иметь права сказать, что синтарцы не соблюдают условий контракта. Ведь на деньги от этих проклятых контрактов закупались недостающие продовольствие, энергия и промышленные товары.

Право записаться на службу в один из наемничьих центров получали после демобилизации отслужившие полный срок мужчины. Но только после женитьбы и рождения, как минимум, трех детей. Воин, могущий в любой момент погибнуть, обязан оставить после себя потомство! Это был один из основных постулатов синтарского общества. И люди его неукоснительно соблюдали.

Помимо наемников, Синтар торговал ручным лучевым и пулевым оружием, военным снаряжением, бронетехникой и геликоптерами. Впрочем, атмосферные глайдеры и космические истребители синтарского производства тоже ценились и стоили немало. Зато собственных кораблей планета почти не имела, хотя постепенно нагоняла остальных и в этом вопросе, обучив своих инженеров на Россе, Аралане и Ирате, а затем в течение двадцати лет выстроив орбитальные верфи. Однако производить гиперпространственные звездолеты долго и дорого, а лишних денег Синтар никогда не имел. Поэтому дело шло ни шатко, ни валко, в настоящий момент со стапелей сошли всего около полутора десятка транспортников. Военные корабли синтарцы строить пока не решались, по очень простой причине: слишком опасались в Федерации и других сильных странах бывшей воинской элиты Росской Империи, поэтому внимательно наблюдали за опасной планетой.

Вспомнив, что служить ему осталось всего полгода, Горт едва заметно улыбнулся — наконец-то он женится на своей любимой Ларати. Долго они ждали этого, но почти дождались, совсем немного осталось. После этого придет время семейной жизни. Семь-восемь спокойных и радостных лет. А вот затем… Затем придет его черед уходить в большой космос, как всегда делали оставившие после себя потомство сыновья старых родов, в отличие от остальных синтарцев. Они уходили не в составе наемничьих отрядов, а в одиночку — не зная, суждено ли снова увидеть свой дом. Для того, чтобы родина была в курсе происходящего в скоплении. Нанимались на торговые корабли и возвращались только достигнув чего-то. Иногда не возвращались, и никто не знал, где они сгинули. Иногда возвращались владельцами кораблей, предприятий на других планетах и многого другого. Но главной задачей для разведчиков оставалось установление контакта с имперцами других миров. С теми, кто тоже жаждал возрождения единой великой Империи. И таких контактов они установили немало.

Внезапно пульт управления станции осветился десятками огней, заработала какая-то ни разу до сих пор не запускавшаяся подпрограмма. Горт, по крайней мере, такого не помнил. Компьютеры здесь стояли новейшие, производства наиболее развитого в этом отношении Ирата, однако большая часть ядра программного обеспечения осталась имперской. Блоки кодирования и опознания вообще не менялись с прежних времен. Некому оказалось создавать новые кодовые таблицы, не говоря уже о самих блоках, вскрыть которые было физически невозможно — Империи давно нет, ее тайны сгинули вместе с ней самой. А производились эти блоки на одном из секретных производственных комплексов старой имперской СБ, уничтоженной в первые годы правления демократов. Хорошо хоть на складах Синтара этих блоков сохранилось вполне достаточно.

— Что это? — с недоумением спросил Дубар, поворачиваясь к Горту.

— Понятия не имею! — пожал плечами тот. — Ни разу не видел…

— Погоди-ка… — показал на загоревшиеся на экране несколько символов ронтаймец. — Это же сообщение о прибытии личного вассала императора!

— Не пори чушь! — подался вперед Горт. — Я…

Его прервал безличный голос компьютера:

— Внимание! Зафиксирован выход из гиперпространства альфа-корвета, принадлежащего его светлости Умару ос Хро-Грару, личному вассалу его императорского величества Алесия II. Все кодовые цепочки переданы навигатором альфа-корвета верно, обмен данными состоялся согласно утвержденному протоколу. Подтверждение полномочий личного вассала получено. С этого момента любой приказ о применении тяжелого вооружения требует его согласия. Данное сообщение передано во все государственные структуры Синтара.

В глазах Горта потемнело от такого известия. До орбитальной станции дошли, конечно, циркулирующие в последние несколько дней по планете слухи о коронации нового императора на Белом Крейсере. Но никто в эти слухи не поверил! Да и как в такое поверить? Двести лет прошло, черт побери! Император, как ни грустно это признавать, давно стал в сознании большинства синтарцев всего лишь красивой легендой, которой привычно клялись в верности, никак не рассчитывая, что эта самая легенда внезапно возникнет из небытия и потребует исполнения клятвы. А она возникла и потребовала…

Дубар пребывал в не меньшей растерянности, чем Горт: происходило нечто невероятное, старые сказки, которыми старики кормили молодых, оказались вовсе не сказками. И что теперь делать? От кровной клятвы ведь не отказываются… Ее исполняют любой ценой. По крайней мере, на Синтаре. Вот только как забыть о себе и отправиться воевать куда-то? Не все, далеко не все смогут сделать это и откажутся служить давно забытой Империи, даже предав клятву и став изгоями. Как бы возвращение императора не стало причиной гражданской войны…

Не прошло и двух минут, как со станцией пространственной локации связались шестеро старейшин главных родов. Горт с Дубаром тут же встали по стойке смирно — именно эти старики являлись реальным правительством Синтара, а отнюдь не "избранные демократическим путем" парламенты. Получив сообщение компьютера станции, они, независимо друг от друга, вызвали операторов, от которых в данный момент зависела безопасность родной планеты.

— Это правда? — едва слышно спросил Лорх ди Ко-Найр, глава Дивара.

— Мы знаем то же, что и вы, уважаемые, — наклонил голову Дубар. — Однако к станции, согласно показаниям пространственных локаторов, действительно подходит небольшой корабль белого цвета.

— Похоже на правду… — глаза Торама ос Хро-Грара горели каким-то лихорадочным огоньком. — Значит, Умар? Мой внук…

И столько гордости прозвучало в этих тихих словах, что операторы невольно подтянулись. Остальные старейшины с неодобрением покосились на коллегу, но предпочли промолчать — им подобная ситуация не слишком нравилась, однако ничего поделать они не могли. Представитель рода ос Хро-Грар и в самом деле не только первым нашел только что короновавшегося императора, но и ухитрился каким-то образом стать его личным васссалом, что давало его семье множество преимуществ. А то и реальную власть над Синтаром.

— Что прикажете делать, уважаемые? — почтительно поинтересовался Горт.

Старики переглянулись. Очень задумчиво, а затем слово взял Тивен зо Мар-Нейт, самый старый из них:

— Приказываю встретить личного вассала по всем правилам официального имперского протокола. Вы должны были в армии изучать его. С почетным караулом и так далее. Затем вы двое, как старшие офицеры станции, обязаны узнать с чем прибыл вассал, какой приказ он привез нам.

— Мы, конечно, подозреваем какой, — добавил Кирт ни Ран-Дейт, нервно потирая золотые погоны своего адмиральского мундира. — Однако нужно знать точно.

— И что же теперь будет? — осмелился спросить Горт, его голос был хриплым и прерывистым.

— Война, мальчик, большая война… — тяжело вздохнул Торам ос Хро-Грар. — Возможно, и не у нас, на Синтаре, но в скоплении — точно. Хотя и у нас может начаться… По очень простой причине. Хоть император пришел и слишком поздно, но те, у кого еще осталась честь, пойдут за ним. Не все из нас таковы, как ни жаль это признавать. Многим и многим застили глаза проблемы сегодняшнего дня, им нет дела до "старых сказок".

Молодой офицер опустил голову. Значит, гражданская война все же возможна… На Синтаре уже лет пятьдесят существовали политические силы, которым не нравилась приверженность родной планеты старым традициям и власть старейшин. И сторонников у них было немало. Хорошо хоть в этих движениях нет никого, кто знал бы правду. Не знал бы, что планета так и осталась полигоном для верных его величеству войск. Сколькие не простят этого, давно привыкнув жить ради себя? Как бы не половина населения. И откуда только взялся на их головы этот шайтанов император?!

Горт с тоской вздохнул, вспомнив лицо любимой женщины. Свадьба откладывалась незнамо на сколько…

Створки стальных ворот с тихим шелестом разъехались в стороны, и на палубу станции ступил смуглый, как и все собравшиеся здесь, светловолосый — черноволосые на Синтаре практически не встречались — человек в белоснежном мундире императорского вассала. Белизну мундира подчеркивали золотые эполеты. В руках он держал жезл власти, не узнать который синтарцы не могли — каждый хоть раз видел его изображение. Гвардейцы подняли короткие карабины в положение "на караул" и прокричали: "Виват!". Это приветствие не касалось лично вассала — с момента принесения вассальной клятвы он являлся голосом императора, и, приветствуя его, подданые приветствовали самого императора.

Как ни странно, но многие десантники узнали прибывшего и теперь озадаченно косились друг на друга — никто не удосужился им сообщить, что личным вассалом его величества является хорошо знакомый многим капитан медицинской службы Умар ос Хро-Грар, пять лет назад служивший здесь станционным врачом и не раз гонявший бравых вояк за небрежение здоровьем и выпивку. Только насколько же он нынешний не походил на себя прежнего… Умар весь светился гордостью. Но не надменностью — людей, отличающихся этим качеством, на Синтаре в космос попросту не выпускали. И не только — заносили в так называемый "черный список", не позволяющий своим фигурантам занимать любую мало-мальски важную должность.

— От имени его императорского величества Алесия II приветствую верных синтарцев! — на мгновение остановился вассал, окинув взглядом строй.

— Здравия вовеки Его величеству! — рявкнули в ответ гвардейцы, все еще не веря, что это происходит в реальности.

— Свершилось то, чего мы ждали долгих двести лет! — глаза Умара горели полубезумным огоньком. — На престол взошел новый император! Законный император — Белый Крейсер подчинился ему! Его величество начинает заново собирать Империю! И ему нужны воины. Но не просто воины, а те, кто сохранил честь. А это вы, братья мои!

— Виват! — громогласно ответил строй, но вассал заметил, что с лиц многих на него смотрит растерянность.

— Я знаю, что многие из вас давали клятву, считая, что это ни к чему не обязывающая древняя традиция, — снова заговорил он после недолгого молчания. — Однако пришло время исполнять ее! Понимаю, с этим нелегко смириться. Но вы же воины, в конце концов? Вы все знаете правду. Это мальчишки из младших родов могут позволить себе предаваться иллюзиям, но не вы. Вспомните, ради чего распался Синтар, ради чего долгие годы мы уходили в галактику и часто гибли вдали от родины. Сейчас у нас есть шанс помочь возродить великую Империю. Неужели вы хотите и дальше ковыряться в песочнице, как маленькие дети?

— Никак нет, господин личный вассал! — выступил вперед офицер лет тридцати, в котором Умар узнал Горта ос То-Ранха, которого помнил совсем мальчишкой. — Мы исполним свой долг. Однако внизу много тех, кто ничего не знает и не понимает. И не захочет понимать!

— Это так, — согласно кивнул Умар. — Но выбора у нас нет, придется подавлять мятежи, если они возникнут, общими силами всех шести стран. Жестко подавлять. Это приказ именем императора, господа офицеры!

— Будет исполнено! — щелкнули каблуками десантники.

Судя по выражению лиц многих из них, отданный вассалом приказ мало кому понравился, но все понимали, что приказ именем императора будет исполнен любой ценой. Сомнение, правда, вызывала законность восшествия на престол никому не известного Алесия II, но его принял Белый Крейсер, а это говорило о том, что выбора у синтарцев нет. По крайней мере, у тех синтарцев, кто знал правду и для кого честь была превыше жизни. А таких немало на планете. Поэтому десантники понимали, что в случае необходимости станут стрелять в людей, с которыми вчера вместе пили здравницы. Сходить с ума от боли и отчаяния, но стрелять. Долг. И этим все сказано.

Попрощавшись с бывшими сослуживцами, Умар последовал за двумя старшими офицерами станции — Гортом ос То-Ранхом и Дубаром ро Ти-Нархом. Они привели его в хорошо знакомую кают-компанию, где станционный врач не раз сиживал со стаканом виски или рюмкой водки в годы службы. Здесь ровным счетом ничего не изменилось — все тот же портрет императора Михайлы, все та же небольшая библиотека. Разве что книг в ней немного прибавилось. Да и кристаллов с видеозаписями стало больше.

— Не желаете ли выпить, господин личный вассал? — едва сдерживая нервную дрожь, поинтересовался Горт.

— Немного виски, — отозвался Умар. — "Генерал Ро-Кирх", если есть.

— Есть, конечно, — второй оператор достал из стенного шкафчика квадратную бутылку и налил из нее на два пальца в стакан темного стекла.

— Благодарю, — вассал с удовольствием отпил глоток ароматной жидкости — давно не доводилось пить синтарского виски. В других странах его делали недостаточно крепким. — Итак, господа, вы хотите знать конкретные приказы его величества, насколько я понимаю?

— Именно так, — наклонил голову Дубар.

— Вы уполномочены старейшинами?

— Да.

— Хорошо, — едва заметно усмехнулся Умар. — Через десять дней к Синтару придут десантные корабли флотской разведки Росса. Его величеству нужны войска. Верные войска!

— Так мы и думали… — тяжело вздохнул Горт. — Но понимаете ли вы, что это может вызвать на Синтаре гражданскую войну?.. Позицию "непримиримых" вы знаете. И сколько людей их поддерживают, тоже.

— Знаю, — наклонил голову вассал. — Но вы забываете, что с этого момента на планете вводится военное положение, согласно восьмого пункта "Декларации шести", а значит, с этими наглецами можно будет не церемониться. Или синтарские офицеры разучились понимать слово "приказ"?

— Не разучились! — возмутился Дубар. — Но большинство из нас давно не воспринимает императора, как реальность, а только как традицию, старую легенду. И трудно сказать, кто и как поступит в каждом конкретном случае. Особенно те, кто не знает правды.

— Зато у нас появился шанс на возрождение, на то, чтобы с нами считались! — в глазах Умара появился гнев. — Не забыли два столетия унижений?

— Помним, — Горт мрачно смотрел на него. — И мы исполним приказ Его величества. Но есть еще и другие.

— Я зову в бой только добровольцев, — криво усмехнулся вассал. — Только тех, кто помнит о чести. Я объявлю по головидению, что император зовет верных на помощь!

Умар с Гортом быстро переглянулись. А вот это верный ход! Не приказ, а просьба о помощи — на нее синтарцы откликнутся, еще как откликнутся. Даже те, кто в ином случае воевал бы против. Впрочем, решать старейшинам — без их одобрения вряд ли что-нибудь у вассала выйдет. Впрочем, старейшины поддержат его, это уже ясно. Что ж, пусть будет так. Может Империя действительно возродится? Хотелось бы верить…

Совместное объявление старейшин об объединении Синтара до онемения изумило жителей планеты. Они такого не ждали и ждать в принципе не могли. Но это было еще только начало — через несколько часов новостные каналы сообщили о прибытии личного вассала его величества Алесия II. Невероятные слухи оказались правдивы — новый император все-таки взошел на престол и признан искином Белого Крейсера. На Синтаре воцарилась растерянность, никто не знал, что делать дальше.

Через несколько часов вассал его величества выступил по головидению. Его выступление транслировали голостанции всех шести стран. Людей поразило, что он не стал приказывать, хотя формально имел на это право, а попросил о помощи. Не стал давить, а всего лишь напомнил о клятве, которую давал каждый житель планеты в день совершеннолетия. Да и то, что Умар ос Хро-Грар сам синтарец, тоже сыграло свою роль. Чужака здесь вряд ли бы стали слушать — слишком много горя видели от этих самых чужаков, слишком многим унижениям подвергались. Ничего не забыли и ничего не простили. Улыбались по необходимости, надеясь когда-нибудь воздать по заслугам. И очень похоже, что время воздаяния пришло…

Руководство "непримиримых" пребывало в недоумении, не понимая, что ему делать и как реагировать на происходящее. Все их прежние аргументы даже в глазах самых верных соратников оказались ничем — новый император все же появился. Он — не "глупые сказки", а самая, что ни на есть, реальность. Если бы личный вассал начал что-либо требовать от синтарцев, то "непримиримые" быстро нашлись бы и громогласно возмутились. Однако он не требовал — он просил о помощи. Просил от имени его величества и обещал восстановить все прежние привилегии Синтара. И "непримиримые" вынуждены были объявить о своем нейтралитете, тем более, что множество их сторонников к этому моменту уже записалось добровольцами во вновь создающиеся имперские десантные дивизии.

Армии отдельных государств были распущены, несмотря на протесты многих старших офицеров, не согласных с этим. По всей планете открылись сотни и сотни призывных пунктов, ожидающих добровольцев. И добровольцы потекли рекой. Порой острарцы, ронтаймцы, диварцы, хитарцы, нитеймцы и зоргайты целыми полками записывались в имперскую армию. Открывались двери складов и запасников, откуда доставалось лучшее вооружение и передавалось в войска. В объединенный генеральный штаб вошли лучшие военачальники шести стран. Они настороженно косились друг на друга, но понимали, что придется сотрудничать.

Собрание старейшин объединившегося Синтара передало личному вассалу его величества прошение о включении их планеты в состав Росской Империи. Не все жители планеты были согласны с этим, но, видя энтузиазм остальных, предпочли оставить свое мнение при себе — примеры иного они видели и не желали испытывать ответную реакции правительства на своей шкуре. Гражданской войны все же удалось избежать, несколько выступлений протеста были быстро подавлены новообразованными имперскими дивизиями, зачинщики расстреляны. Это транслировалось по головидению на весь Синтар, чтобы остудить горячие головы.

По прошествию двух недель на орбиту планеты вышли восемнадцать принадлежащих компаниям "Две Линии" и "Горбынь" десантных барж, шесть сопровождающих их эсминцев и авианосец, несущий двести пятьдесят истребителей. Даже Умар удивился насколько быстро люди генерала Тарковича преобразовали грузовики в корабли десанта. Видимо, их изначально строили таким образом, чтобы можно было без особых проблем сделать это.

Еще неделя ушла на погрузку войск, вооружения, танков, атмосферных глайдеров и истребителей. А затем эскадра взяла курс на Росс. О безопасности родной планеты синтарцы не беспокоились: личный вассал связался с императором и тот дал слово, что через несколько дней на орбите Синтара встанет на боевое дежурство один из серых крейсеров. Чтобы справиться с ним нужен целый флот обычных кораблей, а сильными флотами, кроме Росса и Ларата, не обладал никто.

В кабинет адмирала Холгина, возглавляющего военный флот Ларата, неслышно вошел одетый в лейтенантский мундир встрепанный невысокий юноша со светлыми волосами и вежливо поздоровался. Он выглядел задумчивым и сильно огорченным. Вслед за юношей в кабинете появился секретарь с информационным падом, который положил на стол перед шефом и тихо испарился. Адмирал приподнял брови и пристально посмотрел на лейтенанта, склонив голову вбок, подобно какой-то птице.

— Ленни, мальчик мой, что случилось? — поинтересовался он.

— Вы все знаете, дядя Виктор… — вздохнул юноша, садясь.

— Не знаю, — возразил Холгин.

— Самозваный император…

— А-а-а… Ларат этого самозванца никогда не признает. В наших глазах законным императором можешь быть только ты.

— По слухам, его короновал искин Белого Крейсера, — заметил Ленни, откинув челку со лба.

— Наш флот вполне в состоянии справиться даже с Белым Крейсером в случае необходимости, — позволил себе усмешку адмирал.

— Да, но все остальные его признают, — возразил юноша. — По отчетам разведки, Росс взбунтовался — народ скандирует имя самозванца. На Синтаре тоже происходит что-то странное. А может, и остальные его признают… Что сможет сделать Ларат в одиночку?..

— Многое, — заверил Холгин. — И мы найдем способ короновать тебя. Или твоего сына. Мы ждали двести лет, подождем еще.

— Сына у меня пока нет, как и жены, — иронично заметил Ленни. — И не об этом речь. Я, конечно, имею право на корону, но стоит ли мне пытаться отобрать ее у самозванца? Вдруг он лучше справится? Не зря же искин Крейсера выбрал именно его…

— Только ты имеешь право на престол! — отрезал адмирал, ругаясь про себя — принц до смерти надоел ему своими постоянными сомнениями по разным поводам. — Все будет в порядке, успокойся и не терзай себя. Потерпи, пока еще ничего о происходящем на Россе неизвестно. Прежде чем действовать, нужно выяснить все в подробностях. Обещаю, что любые новости ты узнаешь первым. Даю слово.

— Хорошо, дядя Виктор, — согласился юноша, вставая. — Я к себе. И…

Немного помолчав, он добавил:

— Я не уверен в своей способности потянуть такую ношу. И если увижу, что самозванец в самом деле лучше меня, то не стану ему мешать. Извините за правду, однако иначе поступить я не имею права.

Он повернулся и вышел, а Холгин долго смотрел на закрывшуюся дверь и недовольно морщился. Действительно, справится ли Ленни с ношей императора? Слишком слаб и нерешителен. Но все равно — он и только он является законным наследником престола! Каким бы он ни был! Никто, кроме высшего руководства Ларата, не знал, что двести лет назад внука императора не было во дворце — мальчишку не заинтересовал чопорный бал, он предпочел отправиться на военную орбитальную станцию. Сбежал попросту, воспользовавшись ротозейством воспитателей, потому и остался жив. А затем царственного ребенка тайно вывезли на Ларат. Не раз с тех пор его потомки пытались проникнуть на Белый Крейсер, чтобы короноваться, однако ни у одного не вышло. Так погиб и отец Ленни. И мало того, он зачем-то взял с собой в путешествие жену. Белый Крейсер расстрелял их корабль на подходах двенадцать лет назад, и юный принц остался круглым сиротой…

Адмирал вздохнул — разбаловали они мальчишку, вырос нерешительным и слишком много думающим о вещах, о которых думать военному человеку не следует. Однако возражать ему мало кто решается. "Да, Ваше высочество! Конечно, Ваше высочество!" И мало нерешительности принца, так еще неизвестно откуда взявшийся самозванец свалился им на головы. Как он пробрался на Белый Крейсер и почему его признал искин? Ответов нет. Что же теперь делать? А делать нужно, терпеть на престоле Империи не принадлежащего к старой династии императора воинская элита Ларата не собиралась.

Внезапно в голову Холгина пришла интересная мысль, и он встал. А что, это может и получиться! Усилий, конечно, придется приложить множество и крови пролить немало, но никакая цена не велика за то, чтобы возвести на престол законного императора!

Стоящий у окна пожилой, средней полноты человек устало потер ладонью лоб и едва слышно вздохнул. Затем отошел к столу и опустился в кресло, в который раз покосившись на голоэкран, в правом верхнем углу которого менялись цифры времени прибытия к Россу вышедшего из гиперпространства на границах планетной системы Белого Крейсера. Осталось всего пять с небольшим часов… А дальше? Что теперь будет со страной?

Президент Федерации Росс, Михайло Славич, не питал иллюзий, хорошо понимая, что власть свалится в руки самозваного императора, как спелое яблоко, стоит ему только прибыть в столицу. Как СБ могла прохлопать ушами и не обнаружить столь тщательно подготовленного монархического заговора? Трудно сказать. А в том, что заговор готовили много лет, президент успел убедиться. Слишком согласованно действовали заговорщики, слишком много у них оказалось сторонников, в том числе, и весьма высокопоставленных.

А может, это и к лучшему? Может, хоть император сумеет сдержать аппетиты хищной своры, и не дать ей развалить страну? Хотелось бы надеяться. Сам Славич не сумел сделать этого, хоть и был президентом второй срок. Но он не мог действовать открыто! Его взглядов не разделяла даже собственная Консервативно-Демократическая партия, там тоже нашлось немало надеющихся погреть руки на распаде Федерации. Славич лавировал, как мог, уже восьмой год. Заключал временные союзы, стравливал противников и кое-что все же сделал, иначе Росс развалили бы еще шесть лет назад. А ведь нельзя было, чтобы хоть кто-нибудь понял, что за неудачами сторонников распада стоит президент — импичмента бы долго ждать не пришлось.

Когда-то Славич искренне верил во власть народа, пока сам не пошел в политику и не понял, какая же это грязь… Выживали там только окончательно отказавшиеся от всего человеческого, способные на любую подлость ради карьеры и власти. И ради денег, конечно. Будущему президенту пришлось притвориться таким же, как остальные, и идти по головам. За многие собственные поступки стыд до сих пор жег его душу, но Славича вела сверхцель: привести родину к настоящей демократии, какой она должна быть изначально, а не такой, какая есть на самом деле. Однако добившись влияния, он понял, что это в принципе невозможно. Идеальное общество в реальности недостижимо, а истинная демократия — именно идеал, прекрасная мечта, не более. На самом деле в Федерации Росс царила плутократия. Власть больших денег.

Вспомнив свою прежнюю наивность, президент глухо рассмеялся. Дурак! На что ты надеялся? Что сможешь что-то изменить, чего-то добиться? Ничего ты не добился! Даже страну потерял. Распадется она или снова станет Империей, но Федерацией Росс больше не будет. И выхода нет.

— Господин президент! — в кабинете, как призрак, возник госсекретарь, Никлас Горавин.

— Что случилось? — повернулся к нему Славич.

— С орбитальной станции пространственной локации поступила новая информация.

— Какая?

— Все девять серых крейсеров тоже движутся к Россу. Не только Белый.

— Ясно… — тяжело вздохнул президент. — А что флот?

— Как обычно, — скривился госсекретарь. — Адмиралы ничего не могут поделать — экипажи скандируют имя самозванца. Искры не хватает, чтобы начался бунт…

— А сами-то вы что думаете по этому поводу? Только честно.

— Проиграли мы, вот что я думаю. На собственном поле проиграли! И сделали нас очень красиво. В СБ только недавно раскопали, как действовали монархисты, и пришли в восхищение. Тонко, умно, до невероятности умно! К тому же незаметно, тихо, исподволь. И никто не обратил на их деятельность внимания! А они нашим головотяпством воспользовались.

— Никто… — согласился Славич, опять потерев лоб. — Но что именно они делали?

— В течение тридцати с небольшим лет не спеша изменяли взгляды новых поколений, — поморщился госсекретарь. — Издавали книги, снимали фильмы, создавали компьютерные игры и философские течения имперского направления. Все отрицательные стороны империи замалчивались, а положительные — выпячивались. Одновременно демократия и ее приверженцы изображались в отрицательном свете, причем, не прямо, а косвенно. Через описание поступков, мотивов и прочего в том же духе. Нас изображали, как людей без чести и совести, готовых ради выгоды продать родную мать, не говоря уже о родине.

— И на молодежь это оказало влияние, — кивнул президент. — Ничего удивительного, принципы "каждый сам за себя" и "урви любой ценой" среди молодых никогда не имели особой поддержки, они еще наивны и верят во что-то хорошее.

— Однако вседозволенность молодежи обычно нравилась, — возразил Горавин. — Почему же наша пропаганда не сработала на сей раз?

— Да потому что, уверившись в своей победе, мы начали относиться к идеологии спустя рукава! — недовольно буркнул Славич. — Решили, что сама жизнь докажет преимущества нашей модели. И ошиблись.

— К сожалению, вы правы. Вся эта дрянь, наподобие чести, веры, достоинства, любви, дружбы на удивление живуча… — помрачнел госсекретарь. — Как ни борись, как ни высмеивай, а она все равно вылезает в каждом новом поколении…

— А может, это базовые понятия человеческого социума? — пристально посмотрел на него президент. — Не зря же религии столько тысячелетий используют их и до сих пор живы…

— Не думаю, — небрежно отмахнулся Горавин. — Это детство цивилизации. Давно пора взрослеть и руководствоваться только логикой и целесообразностью.

— Простой народ взрослеть не желает, — тонко усмехнулся Славич. — И не станет. Только не говорите мне, пожалуйста, что он — просто стадо. Ибо сейчас это "стадо" готово смести нас. Что мы можем с этим поделать?

— На данный момент, к сожалению, только затаиться. Пройдет два-три поколения, и мы снова возьмем свое. Все равно возьмем — жадную до удовольствий человеческую природу не переделать.

— Вполне возможно. А по поводу затаиться? Согласен, я, например, свои капиталы уже вывел в пассив на всякий случай. Не желаю остаться на старости лет без штанов.

— Не вы один, — ядовито заметил госсекретарь. — Другие тоже не лыком шиты.

— Я рад, — невозмутимо сказал президент. — Но оставим это, есть куда более важный вопрос, который я хотел бы обсудить с вами. Точнее, с людьми, которые стоят за вами.

— Слушаю.

— Даете ли вы добро на сотрудничество с императором? Это шанс кое-что спасти.

— Мы предполагали, что вы попросите об этом, — глаза Горавина стали похожи на буравчики, казалось, они пытаются рассмотреть, что происходит в самой душе президента. — Согласие дано. Только просьба не слишком усердствовать, не то… Сами понимаете.

— Понимаю, естественно, — кивнул Славич. — Еще прошу не считать меня идиотом и не принимать жестких мер, если какие-нибудь мои действия вам на первый взгляд не слишком понравятся. Этому будут причины, и весомые. Поинтересуйтесь для начала зачем понадобилось то или это. Я всегда готов дать исчерпывающий ответ.

— Хорошо, — госсекретарь еще некоторое время рассматривал президента, как какого-то диковинного зверя, затем повернулся к двери, бросив через плечо: — Засим позвольте откланяться.

Оставшись в одиночестве, президент укоризненно покачал головой. А ведь неглупый, казалось бы, человек… Но типичный представитель племени эгоистов, физически не способных представить, что у кого-то могут быть иные мотивы, кроме личной выгоды. На том и погорит, как и стоящие за ним. Славичу приходилось выглядеть таким же, так как именно эти люди оплатили обе его предвыборные кампании. И он честно лоббировал их интересы, отрабатывая полученное, и тихо скрипел зубами от ненависти. Теперь совсем иное дело. Однако игра предстоит опасная, очень опасная. Как ни странно, это президента совсем не пугало, наоборот — вызывало злой азарт. Еще поглядим, кто кого, дамы и господа!

Еще немного поразмышляв, Славич спустился в подземный бункер, где располагалась правительственная станция гиперсвязи. Предстоял разговор с императором. Крайне важный разговор! Если этот самый император не дурак, то примет предложения президента. Все-таки в его коронации есть один положительный момент — она помешала распаду страны, который, в ином случае, был бы неминуем.

— Вызовите Белый Крейсер, — приказал Славич дежурному офицеру связи, оказавшись в бункере.

Тот молча склонился над клавиатурой командного компьютера. Президент не смотрел на него, прокручивая в голове детали предстоящего разговора. Важно не сказать ничего лишнего. Придется идти по лезвию бритвы. И один неверный шаг будет стоить жизни…

Алексей, не отрываясь, смотрел на медленно увеличивающийся на экране шарик затянутой облаками планеты. Что ждет его там? Никто не сможет сказать, а предположения ничего не стоят. Император горько усмехнулся — он не желал этой адской ноши. Да вот только свалилась, как птичье дерьмо на голову. И придется тащить, пока есть силы. Впрочем, и когда их не будет, тоже придется.

— Господи… — беззвучно прошептали сухие губы. — Как мне со всем этим справиться? Помоги, Господи!

Бог, по своему обыкновению, промолчал. Алексей нервно поежился, покосившись на абсолютно невозмутимого Тарковича, и спрятал руки в карманы, чтобы скрыть дрожь. Казалось, генерал полностью уверен, что все пройдет благополучно. Почему? Неужели заговорщики успели полностью перетянуть население на свою сторону? Нет, это невозможно в принципе, всегда были, есть и будут разные группы людей с разными интересами. Тогда что? Просто держит марку? Скорее всего.

— Не нервничайте, Ваше величество, — заметил его состояние генерал. — От нас с вами уже мало что зависит. Маховик событий раскручен до предела, остановить его невозможно. Теперь важно удержаться на гребне волны, не допустить глупой ошибки.

— А как понять что ошибка, а что нет? — поинтересовался император.

— Не знаю, — развел руками Таркович. — Но советую ничего не предпринимать, предварительно не подумав хорошенько.

— Если бы я еще знал толком, что происходит у вас на Россе! — раздраженно буркнул Алексей. — Кое-что вы мне рассказали, но этого явно недостаточно!

— Придется разбираться по ходу дела, — генерал почему-то выглядел довольным, словно кот, сожравший чужую сметану. — Я подскажу, что смогу. И не только я.

Землянин понимающе усмехнулся — заговорщики все-таки не оставили надежды сделать из него марионетку. Что ж, пусть пытаются. Только зря, ничего у них не получится — ни один властитель, живущий чужим умом, ничего и никогда не стоил. Николая II хотя бы вспомнить или местного Владека XIII. Нет, Алексей на на что не годной пустышкой становиться не намерен. Надел корону, значит обязан быть настоящим императором, а не золоченой куклой на престоле. Опустить руки и поплыть по течению не позволят честь и память о приемном отце, который с раннего детства учил сына отвечать за свои слова и поступки.

— Мой капитан! — прозвучал из ниоткуда голос искина. — Вас вызывает президент Федерации Росс. Ответить?

— Президент? — удивился император, поворачиваясь к генералу. — А ему-то что от меня нужно?

— Не знаю, — нахмурился тот, он явно не ожидал, что Славич решится поговорить с его величеством.

— Что вы можете сказать о президенте?

— Не слишком многое. Темная лошадка. Как будто, ставленник одной из самых богатых и влиятельных олигархических группировок — именно она оплачивала его предвыборные кампании. Но только как будто! Кто и что он на самом деле, не знает никто. Чрезвычайно скользкая личность. Только недавно нам стало известно, что Михайло Славич — противник распада Федерации и предпринял множество действий, чтобы не допустить его. Почему недавно? Президент действовал очень скрытно, практически не оставляя следов. Если бы мы не взяли за яй… за шкирку кое-кого из его ближайшего окружения, то так бы ничего и не знали. Однако Славич не преуспел, слишком многие из росской элиты оказались заинтересованы в распаде.

— Вот как? — приподнял бровь Алексей и задумался. — Что ж, раз так, можно с ним и поговорить. Искин, ответь!

— Повинуюсь, мой капитан.

На стене напротив возник голоэкран, на котором медленно проявилось изображение благородно выглядящего человека с седыми висками, одетого в темно-серый сюртук прекрасного покроя. При виде императора в черном мундире и серебряном обруче на голове он помрачнел, взгляд стал пронзительным, губы сжались.

— Ваше величество! — наклонил голову президент.

— Ваше величество?.. — растерянно переспросил Алексей. — То есть, вы признаете меня императором?

— Вынужденно, — сузились глаза Славича. — Я не являлся и не являюсь сторонником монархического строя, и говорю вам об этом в глаза. Однако я патриот своей страны и не желаю, чтобы ее жители гибли в братоубийственной войне. Ваши сторонники очень хорошо постарались, чтобы развязать ее… До последнего времени я еще надеялся, что такого исхода удастся избежать, но теперь понимаю, что нет. Поэтому предпочту передать вам Федерацию добровольно, в относительной целости и сохранности. Если я этого не сделаю, вы своего все равно добьетесь — народ планеты буквально сошел с ума и скандирует ваше имя — но ценой большой крови. Вот и получается, что иного выхода у меня просто нет. Не считаю возможным платить чужой кровью за сохранение своей власти и демократического строя.

— Вы меня удивили, господин президент… — вынужден был признать император.

Генерал выглядел еще более удивленным. Не верил, что власть имущие так легко сдадутся. Это что-то значило, но что конкретно? Похоже, они решили, что в данный момент власти не удержать и решили временно уйти на дно. Ведь основные ресурсы и производства страны все равно остались в их руках, а значит, остались и рычаги влияния. На такое заговорщики никак не рассчитывали и как противостоять этому не знали — надеялись вовремя перехватить все необходимое. Не успели. Главная беда в том, что слишком давить на промышленников, пока Империя не укрепится, нельзя — они легко спровоцируют в Россе голод и недостаток самых необходимых для жизни вещей. Народ быстро вспомнит, что совсем недавно в магазинах было все, чего душа пожелает. А после прихода императора не стало ничего. И начнется…

Судя по сузившимся глазам, все это понял и император. Генералу очень хотелось подсказать ему, что говорить, но при президенте он этого сделать не мог. Оставалось только надеяться, что Алесий не совершит слишком уж глупых ошибок.

— Продолжайте, — едва заметно усмехнулся император. — Только не слишком верится. С властью просто так не расстаются, насколько мне известно.

— Это если для человека власть — самое важное, — холодно заметил президент. — Для меня же она была всего лишь инструментом, помогающим добиться определенных целей.

— И каких же?

— При личной встрече сообщу. Не по связи. Любой перехватит.

— В таком случае жду вас на Белом Крейсере, — кивнул Алексей. — Приглашаю только потому, что мне стало кое-что известно о вас и ваших усилиях не допустить…

— Ваше величество! — прервал его резко насторожившийся Славич. — Не здесь и не сейчас, прошу вас…

— Хорошо, — согласился понявший его опасения император.

— Буду через два часа. Всего доброго, Ваше величество!

Экран погас. Алексей мрачно уставился на Тарковича, выглядящего ненамного лучше — генерал не сумел скрыть досаду.

— И что все это значит? — поинтересовался император.

— Многое, ваше величество… — тяжело вздохнул генерал. — Очень многое и очень нехорошее.

— Так говорите!

— Не знаю, как сформулировать… Хотя, наверное, можно так. Плутократы поняли, что им сейчас не справиться с народным гневом и решили временно отойти в сторону от властных структур, максимально при этом обезопасив себя. Ведь большинство денежных средств, производств и систем распределения товаров контролируются ими. Причем, все настолько перепутано, что разобраться кому и что конкретно принадлежит практически невозможно.

— А если национализировать самые важные производства?

— Тут же начнется саботаж. Этого не случится только если на все руководящие должности поставить своих людей, проверенных людей. А где их взять в нужном количестве? К сожалению, принцип "каждый сам за себя" крепко пустил корни в нашей стране, и чтобы вырвать его из сознания россов потребуется не одно поколение. Да и не забывайте, что люди — это всего лишь люди, со своими слабостями и недостатками. Даже самый верный на первый взгляд человек может развратиться и стать взяточником, если получит возможность. Нужна объединяющая общество долгосрочная идея, тогда и только тогда большинство народа отдаст все силы ради ее достижения, а не ради набивания своих карманов.

— А разве ее сейчас нет? — император с недоумением посмотрел на генерала. — Я имею в виду воссстановление Империи. Великой Империи!

— Это краткосрочная цель, — обреченно махнул рукой тот. — Пройдет несколько лет, и понадобится новая. Михайло в свое время сумел найти такую — вырваться за пределы нашего скопления, в большую галактику. Но сейчас эта идея не сработает.

— Я не согласен, что построение Империи — краткосрочная цель, — усмехнулся Алексей. — Вопрос в том, как ее подать людям. А главное — как воспитать новое поколение. Удастся внушить гордость за свою страну — все получится. А не удастся…

— Возможно, вы и правы, — не стал спорить Таркович. — Не время обсуждать такие вопросы. На данный момент важно взять власть и удержать ее.

— Судя по происходящему, взять ее проблемы не составит, — обреченно вздохнул император. — Ваша организация хорошо поработала.

Генерал удивленно покосился на него. А ведь этот странный парень и в самом деле не хочет власти… Похоже, он согласился стать императором только потому, что посчитал: таков его долг. Что ж, это даже к лучшему — человек чести на престоле явление довольно редкое. Да и подталкивать такого к нужным решениям проще.

— Одно только еще хочу сказать, генерал… — император говорил едва слышно. — У меня на родине есть довольно гнусная поговорка: цель оправдывает средства. Так вот: не оправдывает! И я не пойду на то, чтобы потоками лить кровь. Она будет литься только в самом крайнем случае, если никакого иного выхода не останется. Зарубите себе это на носу, если не хотите между нами конфликтов в будущем.

Еще более удивленный Таркович молча поклонился.

Экипажи и пассажиры сотен сбившихся на орбите Росса военных и гражданских кораблей с трепетом смотрели на медленно приближающийся к планете Белый Крейсер. Он действительно был белоснежным, ни одна оспина не уродовала его борта, что казалось невероятным после двухсот лет пребывания в открытом космосе. Гигантский корабль величественно плыл в пустоте, казалось, что на Росс надвигается сам рок.

Командущий системой орбительной обороны Росса, вице-адмирал Димитр Лестаков, мрачно смотрел на экран и осознавал свое полное бессилие. Да, подчиненные ему станции обладают достаточной огневой мощью, чтобы справиться с древним крейсером, но наводчики и комендоры не станут стрелять в него! Просто откажутся выполнять приказ. Почему так произошло? Лестаков не понимал, зато четко знал, что подавляющее большинство офицеров армии и флота откровенные монархисты. Впрочем, если честно, вице-адмирал и сам ничего не имел против сильной власти, способной взять на себя ответственность и действовать в случае необходимости жестко. Слишком раздражала нынешняя ситуация, когда никто и ни за что не отвечал. Еще Лестакову почему-то казалось, что никто из честных служак не пострадает, а приспособленцев и штабных крыс не жаль.

На память пришел адмирал Мировин, и Лестаков гадливо скривился. Продажная шкура! Виллу на тропическом острове недавно выстроил. За какие шиши? Известно за какие… У всех берет и всем дающим зад лижет. Сколько раз по его наводке торговые караваны получали координаты военных коридоров… Сколько раз новейшее вооружение продавалось на сторону… А часто военным кораблям еще и приходилось сопровождать увозящие оружие корабли контрабандистов — это вместо того, чтобы взять их за шкирку и хорошенько потрясти. И окружил себя Мировин такой же швалью, какой являлся сам. Если бы не адмирал Шемич, то эта сволочь окончательно развалила бы флот.

Внимание вице-адмирала привлек какой-то лязг. Он обернулся. В командную рубку один за другим входили вооруженные ручными плазмерами офицеры. Никого, старше майора, среди них не было.

— Что вам угодно? — высокомерно поинтересовался он.

— Вы арестованы, господин вице-адмирал, — заявил вышедший вперед офицер с капитанскими погонами. Кажется, он служил первым навигатор-наводчиком четвертого орудийного комплекса.

— В этом нет необходимости, — усмехнулся Лестаков. Он принял решение. — Я как раз собирался связываться с Его величеством, чтобы сообщить о капитуляции системы ПКО.

Офицеры удивленно и одновременно обрадованно переглянулись. "Старика" на флоте уважали, и необходимость его ареста им не слишком нравилась.

— Так вы нашей стороне, господин вице-адмирал? — не выдержал какой-то лейтенант.

— Не на вашей, — недовольно проворчал Лестаков, поправляя белоснежный воротничек кителя. — Я служу родине, Федерация она там или Империя. И буду рад, если Его величество сумеет навести в стране порядок. Сами знаете, что сейчас внизу творится.

— Мы рады, господин вице-адмирал! — вытянулся пытавшийся арестовать его капитан и спрятал оружие в кобуру.

"Что ж, пусть будет император… — подумал Лестаков, проводив взглядом покинувших рубку офицеров. — Поглядим, стоит он чего-то или нет".

То же самое происходило по всему флоту. Правда, не везде мятежникам так везло — в коридорах и рубках многих линкоров, крейсеров и эсминцев вспыхнули перестрелки. И не на каждом монархистам сопутствовала удача — примерно через полчаса больше двадцати кораблей сорвались с места, быстро набрали скорость и нырнули в гиперпространство. Их капитаны, кое-как справившись с мятежом на борту, поняли, что им сейчас не победить: Росс явно сдавался на милость самозваного императора, правительство ничего не предпринимало. Вот капитаны и решили уйти туда, где еще царила демократия — на Гонхас. А если точнее, в Окрайну, занимающую две трети этой планеты. Правительство "сознательных" охотно предоставит убежище офицерам, привевшим с собой боевые корабли. Беглецов никто не преследовал — не до них.

Экипажи остальных кораблей радостно приветствовали приближающийся Белый Крейсер. Наконец-то свершилось то, чего они столько ждали. Немногие оставшиеся среди монархистов скептики предпочитали помалкивать, чтобы тут же не схлопотать от товарищей по шее, а сами размышляли о том, что император, конечно, дело хорошее, вот только каков он? Человек чести или обычный проходимец, пробравшийся каким-то чудом на Белый Крейсер? Откуда, демон раздери, взялся этот Алесий Коршун и кто он вообще такой? Почему именно он стал императором и чего от него ждать? Вопросов было множество, а вот ответов на них не было. Похоже, эти ответы сможет дать только сама жизнь…

В Сант-Владибурге на бывшей дворцовой площади собрались десятки тысяч человек, жаждая увидеть прибытие его величества. От самого дворца, конечно, осталась всего одна башня, но площадь-то все равно была дворцовой. Полиция даже не пыталась навести порядок — полицейское начальство лихорадочно прятало следы своих неблаговидных делишек, а рядовые полицейские и младшие офицеры растерянно ждали развития событий. Все вокруг необратимо менялось, и чего ждать от этих изменений никто не знал. Хотелось надеяться, что все будет хорошо, но за долгие годы псевдодемократии люди разучились верить в лучшее, привыкнув, что им никто и никогда не поможет, что выживать нужно самим и каждый сам за себя. Они пошли за монархистами только потому, что жить по-прежнему стало невозможно. И многие это понимали. А многие не понимали, они просто слишком ненавидели власть имущих и надеялись, что император воздаст им по заслугам.

До выхода Белого Крейсера на орбиту Росса осталось немногим более часа.

— Оставьте нас с господином президентом наедине, генерал, — повернулся к Тарковичу император. — Позже мы поговорим все вместе, а пока мне нужно составить обо всем происходящем собственное мнение.

— Как пожелаете, Ваше величество, — явно обиделся тот и вышел.

— Садитесь, — Алексей указал Славичу на кресло напротив и сел сам. — Сигару, виски?

— Благодарю, я не курю, — отказался президент, тоже садясь. — А спиртное… Стоит ли?

— Пожалуй, нет, — согласился император. — О делах лучше говорить на трезвую голову.

Он внимательно изучал Славича, хоть и понимал, что ничего не поймет по внешнему виду. Политики всегда умели скрывать свои чувства, в любом из миров. Выглядит господин президент благородно, ничего не скажешь. Но что он представляет из себя? Увы, трудно судить об этом, покуда пуда соли вместе не съешь.

— Ваше величество, — нарушил молчание Славич, — я прибыл, чтобы сдать вам страну и предложить свою помощь. Как я говорил, я не сторонник монархии, но сейчас иного выхода не вижу.

— Господин президент, — пристально посмотрел на него Алексей. — Да какая разница — монархия или демократия? Главное, чтобы людям жилось хорошо, чтобы они могли гордиться своей страной. Чтобы им было чем гордиться! Возможно, я кажусь вам слишком наивным и слишком молодым, но я приложу к вышесказанному все свои силы. Я не желал этой ноши, я никогда даже помыслить не мог, что на меня свалится такая ответственность. Но она свалилась. А значит, я обязан сделать все, что смогу.

— Я вас очень хорошо понимаю… — грустно улыбнулся Славич. — Когда-то и я был таким же наивным, верил, что смогу что-то изменить в окружающем мире… Как видите, власти я со временем добился, но изменить ничего так и не смог. Нет-нет, я не собираюсь убеждать вас, что делать что-либо бесполезно! Может, и нет — у меня все-таки не было ваших возможностей и вашей легитимности. Хочу только предупредить, что среда будет очень сильно сопротивляться любым изменениям.

— Знаю, — вздохнул император. — И тут надо учитывать вопрос цены. Стоят ли те или иные изменения уплаченной за них цены. Насилием и страхом можно многого добиться, но только на короткий срок, к сожалению. Поэтому насилие я буду применять в самом крайнем случае. Знаете, я жил в стране, где все достигалось именно насилием… Ничего приятного, скажу вам. И мне совершенно не хочется заводить в Россе такие же порядки, как на моей родине. Хотя кое-что оттуда позаимствовать все же придется.

— А откуда вы родом? — в глазах президента горел непосредственный интерес.

— Простите, но об этом я умолчу, — отрицательно покачал головой Алексей. — Скажу только, что, по многим признакам, моя страна — ваша прародина.

— Прародина?.. — насторожился Славич. — Что вы имеете в виду?

— То, что сказал. Прародина всех россов. У вас ведь сохранились немногие портреты и имена росских императоров древних эпох. Так вот, я узнал в них наших древних князей и царей. Очень похоже, что Росс в свое время образовался из русской колонии. Наша страна называется Россия, иначе — Русь. Очень похожи языки, обычаи, религии, даже национальные блюда. А это о многом говорит, согласитесь.

— Соглашусь… Очень интересно, если так. А вы сами имели отношение к властным структурам на родине?

— Нет, — усмехнулся император. — Хотя я дворянин. И если верить словам моей покойной матери, то наш род восходит к Рюриковичам. А все древние князья и цари России, а значит, и Росса, были именно из Рюриковичей. Правда, я ее рассказам не особо верю — документальных подтверждений не сохранилось.

— Ясно, — задумчиво сказал президент. — А как вы проникли на Белый Крейсер?

— Если бы я знал… — развел руками Алексей. — У нас война шла, а я — офицер. Воевал, естественно. В наш окоп ударил снаряд, мгновение темноты — и я с товарищами оказался на Крейсере. Не знаю каким образом. Там случайно сел на трон, опять же не имея понятия, что это такое. Ну, и получил все это на свою голову…

О Викторе он не собирался рассказывать никому. Дополнительный козырь в рукаве еще никому не мешал.

— Да уж… — покачал головой Славич. — Не хотел бы я оказаться на вашем месте.

— Я тоже не хочу, — недовольно проворчал император. — Но меня никто не спросил, а значит, придется исходить из имеющегося. Вернемся теперь к тому, почему вы хотели меня видеть. Прошу учесть, что мне известно о ваших усилиях удержать Федерацию единой. Еще раз повторю, что только поэтому я согласился встретиться с вами. Если бы вы были подобны остальным, то интереса не представляли бы.

— Хотелось бы, чтобы об этих моих усилиях не знал больше никто, — поежился президент. — Если о них станет известно людям, которые оплачивали мои предвыборные кампании, то жить мне очень недолго…

— Обещаю, — наклонил голову Алексей.

— Так вот, я не меньше вашего ненавижу плутократов, — признался Славич. — Ведь на самом деле реальная власть — в их руках, так как им принадлежат средства производства. Именно им выгодно превращать народ в быдло, жвачное стадо, потребителей. И я не уверен, что вы сумеете изменить это.

— Постараюсь. Хотя это вряд ли окажется просто. И вряд ли быстро. Но выполнимо, если приложить много усилий. Монархический заговор хоть возьмите. Люди тридцать пять лет работали на будущее! И добились своего, в конце концов. Не совсем так, как хотели, но добились.

Славич внимательно посмотрел на него и задумался, явно пытаясь решить, что говорить, а что — нет. Алексей мысленно усмехнулся — он сейчас понимал значительно больше, чем раньше. Всю дорогу к Россу искин ночами пичкал мозг своего капитана социологией, экономикой, политологией и прочими социальными науками. Да и естественными тоже — в нынешнее время без математики не обходилась даже социология. Плохо только, что знания не могли заменить опыта — вот его-то императору катастрофически и не хватало. И он никак не мог сообразить, чего хочет президент и для чего ему нужна эта встреча.

— Мне никогда не нравилось происходящее в нашей стране, — после недолгого молчания заговорил тот. — Когда всем управляет сиюминутная выгода, развития нет. На фундаментальную науку, космические исследования, социальные нужды средств тратилось и тратится в десятки раз меньше, чем на разработку новой косметики и бижутерии. Я и пошел в политику в надежде хоть что-то изменить, но убедился, что изнутри системы ничего изменить нельзя. К моему глубочайшему сожалению, истинной демократии не существует…

— Все, что вы говорите, для меня не новость, — заверил Алексей. — Господин генерал просветил. Вот только несколько односторонне.

— Неудивительно, — позволил себе едва заметную усмешку Славич. — Вы, я вижу, ему не слишком доверяете?

— Я никому полностью не доверяю, — тоже усмехнулся император. — В нашей истории хватало примеров, доказывающих, что властителю вредно доверять кому-либо от и до. В неких пределах — да, но не более того. И даже это небольшое доверие нужно заслужить. Господин генерал кое-что уже сделал, ограниченное доверие заслужил, от вас же я пока, извините уж, слышал только красивые слова. Сделайте что-нибудь — а потом поглядим.

— Вы, конечно, правы… — согласился президент. — Перейду к конкретике. Я могу предложить вам относительно неплохо работающий госаппарат, в ключевых точках которого находятся мои люди, тщательно подобранные люди, умеющие действовать тайно и сообразно общей цели. Люди, имеющие кое-какие идеалы, не полностью продажные. Понятно, что вам придется переформировать этот аппарат, но это значительно легче, чем строить его заново. Тем более, что для вас не будет проблемой выбросить из него или даже казнить вредящих делу чиновников. У меня таких возможностей не было, приходилось действовать обходными путями.

— Я подумаю, — Алексей не знал, что ответить на это предложение, поэтому предпочел взять паузу. — На данный момент меня больше интересует другой вопрос.

— Какой именно?

— Как избежать саботажа владельцев крупных производств, банков и сетей распределения товаров. Тем более, что мне совершенно необходимо перевести в государственную собственность производство вооружения и многого иного. Частные владельцы думают только о своей прибыли, а не о пользе государства. Сами говорили на что расходуются основные средства. А мне флот строить и содержать! Знаете, небось, во что это обходится…

— Нет ничего проще, — подался вперед Славич. — Дайте этим господам гарантию безопасности и компенсируйте потери. Предложите кусок пожирнее, они схватятся за него без сомнений — ни о чем другом думать неспособны. А сами, между тем, готовьтесь к тому, чтобы раздавить их окончательно. Одним ударом. Когда будете готовы. И никак не раньше! В этом деле поспешишь — не людей насмешишь, а страну погубишь. Да и себя тоже.

— Я бы вообще предпочел, чтобы в частном владении остался только мелкий и средний бизнес, — признался Алексей. — И в основном в потребительском секторе.

— Не особо верю, что это реально, — вздохнул президент. — Разве что лет через тридцать-сорок. При этом важно еще кое-что. Очень важно.

— Что? — приподнял брови император.

— Пропаганда. Воспитание молодых поколений в нужном ключе. Ваши сторонники многого в этом добились, но они забывают, что тянут людей вверх, заставляют их становиться лучше, чем те есть сейчас. Тогда как ваши противники будут ставить на вседозволенность, "свободу" от любви, чести, веры, достоинства и прочего в том же духе. Они ставят на животные инстинкты, удовлетворение страстей. И часто побеждают — вниз катиться значительно проще.

— Знаю. Тем более, что в Россе, как мне известно, сейчас царит культ денег. Чуть ли не религия. И культ эгоизма.

— Как ни жаль, — вынужден был признать Славич. — Но люди устали от всего этого. Только поэтому вашим сторонникам и удался переворот! Как ни старались господа плутократы, но полностью превратить людей в быдло им не удалось. Сегодня я услышал от представителя одного из плутократских кланов, что основополагающие понятия человеческого социума, такие, как взаимопомощь, доброта, сочувствие и прочее в том же духе — это пережитки варварства, от которых давно пора избавляться. Уж на что я привычен к такому, но и меня по душе царапнуло…

— Даже так? — изумился Алексей. — Да уж, с этими господами мы в одном мире не уживемся.

— Не вы первый пытаетесь их победить… — горько усмехнулся президент. — Только до сих пор никому не удалось с ними справиться. Они очень хорошо умеют мимикрировать и проникать во властные структуры. Да и развращать честных на первый взгляд людей и превращать их в своих сторонников могут не хуже.

— Будем думать, — встал император. — Что ж, я согласен принять вашу помощь. Но, простите, буду очень внимательно наблюдать за вами и вашими людьми. Засим, извините. Скоро высадка.

— Очень советую принять повышенные меры безопасности, — посоветовал Славич. — Почти уверен, что вас попытаются ликвидировать. Слишком многим ваше появление, как кол в глотке…

— На Россе, видимо, успели позабыть, что такое защита Белого Крейсера? — в глазах Алексея запрыгали веселые искорки.

Президент нахмурился, пытаясь вспомнить. Он и в самом деле что-то читал об этом. Кажется, легитимному императору ничто на планете не могло причинить вред, пока Белый Крейсер находился на орбите. Он создавал для своего капитана некое защитное поле неизвестной природы. Однако Славич всегда считал это глупыми выдумками. Каким образом тогда ухитрялись убивать императоров? Михайло, например, погиб при взрыве. Но раз его величество утверждает, что защита существует, то… Интересно, очень интересно. А выводы из этого следуют еще более интересные.

Выйдя из каюты, Алексей поймал холодный взгляд Тарковича и усмехнулся про себя. Генералу, похоже, очень не нравится своеволие молодого императора. Он явно рассчитывал, что тот будет слушать его, раскрыв рот, что он сможет им управлять. Ан не вышло. И не выйдет. У землянина даже возникло подозрение, что претендентом на престол был именно Таркович. Что ж, возможно и так. В любом случае, доверять этому человеку можно в очень ограниченных пределах. У него свои цели, которые он не озвучивал и вряд ли озвучит.

Поежившись, император заставил себя успокоиться. Через каких-то полчаса он увидит Росс. Мир, за который отвечает перед Богом и самим собой. Странно все сложилось, но есть только то, что есть. И ничего с этим не поделаешь.

Собравшаяся на дворцовой площади толпа загудела, увидев сполохи в небе. Император! По сообщению главных информационных голоканалов, Белый Крейсер уже на орбите. А десять минут назад из его выходной аппарели выскользнул альфа-корвет и вошел в атмосферу Росса. Искин Крейсера на всех частотах объявил, что его величество отправился на планету. Затем предупредил, что любой акт агрессии будет пресекаться самым жестким образом. А затем сканеры уловили переход большинства орудий гигантского корабля в активный режим.

Неожиданно для людей метрах в двухстах над площадью возник белоснежный корабль стремительных очертаний и завис в воздухе, открыв донный шлюз. Похоже, император собрался воспользоваться антигравитационным лифтом, не сажая альфа-корвет. Место для его высадки освободили заранее при помощи срочно прибывших десантных войск. Не так-то просто это оказалось сделать — люди не понимали, почему их оттесняют к краям площади и возмущались. Поняли только теперь и еще больше раздались в стороны.

От шлюза к брусчатке протянулся полупрозрачный светящийся коридор, в то же мгновение в нем возникли несколько человеческих фигур и медленно опустились вниз. Затем коридор погас, и россы увидели в центре площади группу людей. Впереди застыл среднего роста светловолосый человек в черном мундире и серебряном обруче короны. За ним стояли вассалы в белой форме.

Не успело защитное поле антигравитационного коридора погаснуть, как из окон окружающих площадь зданий ударили выстрелы. Снайперы… Как позже выяснилось, их было пятеро. Однако ни одна пуля не достигла императора, они зависали в воздухе рядом с его телом, а затем падали на камни. Ошарашенные люди отшатнулись в стороны, а затем с ревом ярости ворвались в дома, откуда стреляли. Трудно сказать, поймали ли они кого-то из снайперов, но нескольких вызвавших подозрения личностей были забиты насмерть.

Император тяжело вздохнул, укоризненно покачал головой и двинулся к уцелевшей башне дворца, возле которой возвели импровизированную трибуну. Поднявшись на нее, он некоторое время молчал, а затем заговорил:

— Люди Империи! Мы много лет жили не как люди. Мы едва не превратили нашу страну в помойку! Так не пора ли навести дома порядок?! Не пора ли почистить наши конюшни?!

Площадь взорвалась согласным ревом.

Его величество с улыбкой смотрел на людей.

— Нам придется много поработать, — негромко сказал он, но эти негромкие слова разнеслись по всей площади. — Я надеюсь на вас…

Император продолжал обводить взглядом россов, и под его взглядом люди затихали. Вскоре наступила тишина. А затем каждый задумался о том, стоит ли на него надеяться. Сможет ли он сам что-нибудь реальное сделать. Чем подкупил их этот совсем еще молодой человек в черном мундире? Только тем, что император? Вряд ли. Было в нем что-то такое, что заставляло слушать его. И когда его величество снова заговорил, люди внимали ему, затаив дыхание.

Алексей медленно шел мимо шеренги поедающих его взглядами людей, в основном мужчин среднего возраста — в деловых костюмах и военных мундирах. Он внимательно осматривал каждого, пытаясь сделать хоть какие-нибудь предварительные выводы. Первая встреча с поддержавшими его руководителями монархического заговора. Жаль только, имя кандидата на престол так и осталась для императора тайной. Неужели они думают, что он сделает этому человеку что-нибудь плохое? Зря думают. Впрочем, возможен и другой вариант. Хотят приберечь этого кандидата на случай, если Алексей не справится.

А справиться будет очень непросто, император иллюзий не питал, слишком хорошо знал свои возможности и способности. Хуже всего, что людей, на которых он может по-настоящему положиться, кому может верить от и до, почти нет. Только те, с кем вместе пришел с Земли. Да еще Умар и, возможно, Гилек. И все. Доверять генералу? Даже не смешно, цели этого человека известны только ему самому, несмотря на то, что он стал личным вассалом Алексея. Значит, основная задача на ближайшее время — поиск тех, кто сможет стать настоящим соратником. Вопрос только, где и как их искать.

Император снова обвел взглядом собравшихся. Всем далеко за сорок, сложившиеся, состоявшиеся, многого добившиеся люди, знающие себе цену. Как только узнать, кто из них на что способен? Очень непростые господа, каждый — себе на уме. Нужно выяснить их личные мотивы. Почему они поддержали монархический заговор? Почему отдавали все свои силы и средства для того, чтобы он достиг успеха?

Он в который раз прочел на данном генералом Тарковичем паде список монархистов. Кто среди них? Богатые промышленники, генералы и адмиралы, экономисты и социологи, чины флотской и армейской разведки, два популярных писателя и три человека неизвестной профессии, видимо, идеологи движения. Они, один за другим, представлялись императору, а он старался запомнить их лица. Все до единого выглядели серьезными и собранными. Алексей неуютно чувствовал себя под их вопрошающими взглядами, в которых ясно читалось: "А потянешь ли ты эту ношу, мальчишка? Кто ты вообще такой и откуда взялся на наши головы?". Что ж, по возрасту он действительно мальчишка, поэтому не стоит обижаться. Да и явился нежданным.

— Рад видеть вас всех, господа, — голос императора был ровным и спокойным. — Вы совершили невозможное, за что вам низкий поклон, — он действительно поклонился. — Но это — только начало. И вы все это знаете.

— Знаем, Ваше величество, — тоже поклонился генерал Сабов, кряжистый человек лет пятидесяти, выглядящий квадратным. Его выдающаяся вперед челюсть и грубое лицо создавали впечатление, что это тупой вояка, но умные ироничные глаза доказывали обратное. — Я хотел бы озвучить нашу общую просьбу рассказать о себе.

— Хорошо, — кивнул Алексей. — Судя по многим фактам, я — из далекого прошлого Росса. По крайней мере, у меня на родине сейчас у власти находится человек, которого здесь знают под именем Иосайфа Железного. Языки наших стран очень похожи, обычаи почти идентичны. Однако моя родина еще не вышла в космос.

— Крайне интересно, — с прищуром посмотрел на него Мийко Равич, входящий в десятку самых богатых людей страны. — Но как вы оказались здесь?

— Если бы я знал… — развел руками император. — Я — боевой офицер, у нас шла война.

Он коротко рассказал о том, как попал на Белый Крейсер, не упоминая, естественно, о Викторе. Затем поведал о том, что произошло на борту.

— Так вы утверждаете, что не знали, что делаете, садясь на трон? — подозрительно прищурился генерал.

— Не знал, — подтвердил Алексей, он осознавал, что его сейчас допрашивают, и от результатов этого допроса зависит, станут его поддерживать или нет, поэтому старался отвечать, выверяя каждое слово, чтобы не сказать лишнего. — И я не хотел становиться императором, когда понял, в чем дело. Решил принять эту ношу, только когда узнал, что Росс — это тоже Россия в будущем. Когда увидел портрет Иосайфа Железного и понял, что это — наш товарищ Сталин. А я России присягу давал!

В глазах Сабова мелькнуло одобрение. Он прокашлялся и спросил:

— А почему товарищ? Ведь ваш Сталин, насколько я понимаю, император…

— Фактически — да. Формально — нет. Он правитель, на которого народ буквально молится. Дело в том, что в России двадцать шесть лет назад произошла революция, в результате которой к власти пришла партия, добивающаяся социальной справедливости. Товарищ Сталин — глава этой партии, руководитель государства. Он получил аграрную неразвитую страну и за пятнадцать лет сумел развить ее промышленность. Да, он действовал порой очень жестоко, но я не уверен, что был другой выход.

Монархисты переглянулись, но ничего не сказали, явно обдумывая слова императора.

— А вы способны, если понадобится, действовать решительно? — осторожно поинтересовался еще один из них, профессор социологии и экономики столичного университета Владек Рогов.

— Если понадобится — да! — жестко заявил Алексей, и сам удивился жесткости своего ответа. — Я еще не слишком много знаю, но вижу, что в Россе творится кошмар. Господа демократы власть просто так не отдадут, хоть они сейчас и ушли в тень, но от этого мало что изменилось. Им принадлежат средства производства.

— Ну, положим, не все принадлежат им, — тонко усмехнулся Равич. — Многое — в наших руках. Но вы правы, далеко не все.

— Я вообще считаю, что оружейные и судостроительные заводы должны находиться в собственности государства, — тяжело посмотрел на него император.

— Полностью с вами согласен, Ваше величество, — в первый раз назвал его императорским титулом промышленник, после чего склонил голову. — Хотя участие частного капитала в военных производствах и допустимо, но контрольный пакет должен находиться именно в руках государства.

— Рад, что мы с вами понимаем друг друга, — улыбнулся Алексей. — Прошу садиться, господа. Нам с вами нужно обсудить первоочередные задачи.

Монархисты снова переглянулись, пошептались и расселись за длинным прямоугольным столом, во главе которого сел император. Он некоторое время молчал, оглядывая одного за другим, и от его пронзительного требовательного взгляда многим становилось не по себе. А затем заговорил:

— Господа, благодаря вашим усилиям и энтузиазму народа после моей коронации нам удалось взять власть почти без пролития крови. Но это еще не значит, что без ее пролития эту власть удастся удержать. Благодаря действиям генерала Тарковича демократы понесли немалые потери, но совершенно, по моему мнению, недостаточные. Считаю, что все, участвовавшие в развале страны, должны понести наказание.

— Вы правы, Ваше величество, — во взгляде Сабова, направленном на Алексея, горел живой интерес. Он явно был доволен. — Однако, есть кое-какие тонкости. Мы пока не можем себе позволить идти на открытую конфронтацию с олигархами, иначе они создадут товарный дефицит, результатом чего станет бунт. Пока придется удовлетвориться низовым звеном, на которое опираются олигархи. И, в первую очередь, необходимо нейтрализовать СБ Федерации. Благо, наших людей там немало, и списки агентов влияния у нас есть.

— Но работать над тем, чтобы олигархи ответили за свои действия, следует, — заметил император. — А СБ нужно уничтожить одним ударом, пока самые опытные эсбешники не ушли на нелегальное положение. Они смогут немало нагадить. Генерал Таркович, что вы можете сказать по этому вопросу?

— К сожалению, многие эсбешники уже исчезли, — отозвался тот. — Они вполне в состоянии сложить два и два, понимают, что у нас возникнет к ним немало претензий. К тому же, для одномоментного удара у нас просто не хватит сил до прибытия синтарских войск. Флотская и армейская разведки делают, что могут, но с таким монстром, как СБ, им не справиться.

— Почему бы не привлечь армейские подразделения?

— Я не уверен в их верности.

— Насколько мне известно, армейцы на нашей стороне, — удивился Алексей.

— Повторяю, я в этом не уверен, — недовольно пробурчал Таркович. — Среди высших офицеров слишком много выходцев из семей олигархов, поэтому веры им нет. Считаю, что в данный момент необходимо перехватить контроль над самыми важными министерствами и ведомствами страны. К сожалению, не во всех из них есть наши люди, а там, где есть, не везде находятся на ключевых постах.

— А почему бы не использовать для этого людей господина президента, которых он передал нам? — откинулся на спинку кресла император.

— Вы считаете, им можно доверять, Ваше величество? — иронично поинтересовался генерал.

— Нельзя, естественно, — губы Алексея слегка приподнялись. — Но это, думаю, не помешает их использовать. Втемную.

— И как вы это себе представляете?

— Элементарно. Славич отдал им всем распоряжение сотрудничать. Необходимо четко выяснить возможности каждого, что он может, а что — нет. Затем поручить всем им частные задачи, не позволяющие увидеть общую мозаику. Причем все роли должны дублироваться.

Таркович уставился на императора с искренним изумлением. Весь его вид говорил: "Не ждал от мальчишки такого…". Он некоторое время похмыкал, покрутил головой, после чего сказал:

— Это может сработать. Прошу передать мне списки людей президента, мои спецы займутся разработкой операции.

— Передаю прямо в ваш пад.

Генерал удивленно приподнял брови — это каким же образом? Его пад защищен всеми возможными протоколами безопасности. Пробиться сквозь них невозможно. По крайней мере, программисты флотской разведки утверждают, что это так, а они свое дело знают. Однако пад тонко пискнул, сообщая о полученном неизвестно откуда файле. Таркович быстро просмотрел его и поднял на Алексея вопросительный взгляд.

— Искин Белого крейсера, — пояснил тот. — Я отдал ему приказ, а уж как он это сделал — понятия не имею.

А, искин, тогда все ясно. Генерал успокоенно покивал. Возможности этого чертова искина впечатляли. Насколько известно из истории, он проходил сквозь любую защиту, как нож сквозь масло. Но не делился информацией ни с кем, кроме императора. Придется привыкать к тому, что теперь ничего не скроешь. Значит, больше нельзя доверять конфиденциальную информацию даже самым защищенным сетям, полагаясь только на свою память. Будет нелегко, но выбора нет — есть вещи, о которых мальчишка знать не должен. К сожалению, уже ясно, что марионеткой он не станет. Конечно, подталкивать его к тому или иному решению можно и нужно, но очень осторожно, чтобы не встал на дыбы, если заметит.

— Ваше величество! — встал невысокий сухопарый старик с тростью в руках, один их трех людей неизвестного статуса, его звали Алекс Станковский. — Хочу внести предложение.

— Вносите. Только не могли бы вы для начала сообщить, кто вы? Я не об имени — его я знаю. А о роде ваших занятий.

— Наверное, меня можно назвать идеологом, — едва заметно усмехнулся старик. — По образованию — юрист. Я стоял у истоков движения. Именно наша группа первой пришла к выводу, что демократия бесперспективна для развития цивилизации. Монархия — куда предпочтительнее. По крайней мере, на данном этапе. Я хочу предложить вашему вниманию общую модель развития общества. Но, думаю, не сейчас, ее нужно тщательно изучать — разработкой этой модели занимались сотни специалистов разных профилей. Лучших специалистов! Пока же я хотел бы предложить ввести несколько очень важных законов, которые помогут нам перехватить рычаги власти и удержать их.

— Слушаю вас, — подался вперед Алексей. Этот человек почему-то сильно понравился ему. На подсознательном уровне.

— Первым и самым важным считаю закон о государственных социальных гарантиях населению, — продолжил Станковский. — За прошедшие двести лет плутократы добились отмены практически всех социальных гарантий для работников. Сейчас они находятся в полной власти работодателя. Ни больничных, ни отпускных люди, чаще всего, не имеют. За редким исключением. Если вы измените это положение, то граждане Росса будут вам благодарны. А главное, мы получим их безусловную поддержку во многих наших начинаниях.

— Ничего не имею против, — кивнул император. — Кто-нибудь не согласен?

— Все согласны, — выразил общее мнение Таркович.

Однако на лицах многих Алексей заметил кислое выражение. Им это решение явно было не по вкусу, но они почему-то промолчали. Видимо, Станковский очень влиятелен в монархическом движении и способен отстоять свою позицию. К сожалению, Алексей пока не знал, кто из монархистов есть кто и как именно видит монархию. Придется внимательно к ним присматриваться, чтобы не совершить нелепой ошибки. Она будет слишком дорого стоить.

— Вторым необходимым законом считаю закон об ограничении заработной платы государственным служащим, — снова заговорил старик. — В текущее время высшие чиновники получают миллионные оклады, которые сами себе назначают. Они не должны иметь такой возможности. Такой ход даст нам возможность очистить министерства и ведомства от приспособленцев, не желающих брать на себя ответственность.

— А коррупция? — поинтересовался Алексей.

— Это неизбежное зло, — тяжело вздохнул Станковский. — Чиновники брали, берут и брать будут. Однако со временем, постепенно, мы станем оставлять им все меньше лазеек для этого. К пойманным за руку желательно относиться безжалостно и прилюдно казнить их самым жестоким образом, объявляя народу, за что казнен тот или иной, за какие именно прегрешения.

— Одобряю! — согласился император. — Каков третий закон?

— Министров и иных высших чиновников назначает только лично император. Нужно сделать так, чтобы никаким иным образом добиться высокой должности было невозможно. Это убавит число интриг в чиновничьих кругах. На эти интриги у них уходит слишком много времени и сил, на работу ничего не остается.

— Вы думаете, это поможет? — Алексей подпер щеку рукой и недоверчиво уставился на Станковского. Он прекрасно помнил, какие интриги цвели в самом мелком советском учреждении. Несмотря на свой юный возраст, не раз сталкивался с этим.

— Частично поможет, — поморщился старик. — Хотя бы ограничит аппетиты некоторых господ.

— Что ж, пусть будет и такой закон, — безразлично пожал плечами император. — Но трех указанных вами законов недостаточно. Предлагаю принять еще один.

— Какой? — Станковский и Таркович насторожились, по ним было видно, что они ожидают какую-то глупость.

— Считаю необходимым ввести смертную казнь за воровство у государства в особо крупных размерах. С полной конфискацией имущества у семьи казненного.

Старик с генералом переглянулись. Они, похоже, не ждали от императора ничего подобного. Таркович немного подумал и на мгновение опустил веки. Станковский едва заметно довольно улыбнулся и кивнул. После чего сказал:

— Хороший ход, Ваше величество. Принятие такого закона до икоты перепугает многих высокопоставленных воров. Я сегодня же поручу своим юристам разработать тексты всех четырех законов. Завтра утром вы сможете с ними ознакомиться.

Алексею сразу стало ясно, что предложенные Станковским три закона давно тщательно разработаны. Он мысленно посочувствовал юристам старика, которым предстояло к утру полностью проработать положения закона о смертной казни за воровство у государства. Спать беднягам этой ночью, похоже, не придется.

Многое еще обсуждали на этом заседании и разошлись, только когда наступил поздний вечер.

Алексей устало брел по коридору своей временной резиденции, под которую флотская разведка передала принадлежащий ей особняк за городом, защищенный от вторжения всем, чем только возможно. Единственная уцелевшая башня императорского дворца была, к сожалению, непригодна для жизни.

— Ну вот, — пробурчал император себе под нос. — Сыграл им товарища Сталина… Интересно, поверили или нет?

Во время заседания он держался внешне уверенно и жестко, хотя внутренне трясся, как заячий хвост. Ну не готов он был к тому, чтобы строить из себя полновластного владыку, уверенного в своих силах! Однако вынужден был держаться. А когда сил не хватало, на память приходил тигриный взгляд товарища Сталина, и Алексей сжимал зубы, заставляя себя продолжать. Но сейчас он находился на пределе. Нужно поговорить с кем-то, перед кем можно не держать марку. А с кем? Да только с Виктором.

Император решительно свернул к комнате странника и постучал. Однако никто ему не ответил, и Алексей толкнул дверь, которая оказалась не запертой. Виктор сидел на стуле и радостно смотрел на свою окровавленную ладонь. Что это с ним?

— Не заживает! — заметил он вошедшего и поднял голову, глаза странника сияли полубезумным блеском. — Алеха, не заживает! Я больше не неуязвимый! Не бессмертный! Я смог себя поранить!

Сперва император не понял, в чем дело, а потом вспомнил рассказ друга. Если он сумел нанести своему телу какой-либо вред, то это значило только одно — его больше не будет перебрасывать в другие миры. Радость Виктора стала понятна.

— Поздравляю, дружище! — хлопнул его по плечу Алексей. — От всей души поздравляю!

Затем он хотел добавить еще что-то, но вспомнил, где находится. Не стоит говорить о таких вещах там, где это могут подслушать люди Тарковича. Подумав, император вызвал искина и приказал установить защиту от подслушивания, что тот без промедления и сделал, оградив комнату Виктора непроницаемым силовым полем.

— Значит, теперь ты никуда отсюда не денешься, — усмехнулся Алексей, садясь напротив. — Будем вместе собирать Империю. Император Алесий и его верный канцлер…

— Канцлер?! — внезапно расширились глаза Виктора. — Святой Создатель!

Он вскочил и принялся бегать по комнате, что-то лихорадочно бормоча себе под нос. Губы странника при этом тряслись. Изредка император улавливал отдельные слова и фразы, удивляясь с каждым мгновением все больше:

— Канцлер… Вирт Раскедов… Великий канцлер… Всегда гордился, что я одновременно однофамилец и тезка этого человека… А это я! Сам! Боже ты мой! Да как же это?!.

— Успокойся, — Алексей встал, подошел к Виктору и усадил его на первый попавшийся стул. — Рассказывай, с чего это ты так разволновался?

— Разволнуешься тут… — нервно повел плечами тот и поежился, словно от холода. — Понимаешь, я немногое знаю о времени Алесия Собирателя. Сейчас я убедился, что ты — это он и есть, поскольку вернейшим помощником Собирателя являлся канцлер империи, некий Вирт Раскедов — а это, как ты знаешь, мои настоящие имя и фамилия. В юности я считал себя тезкой и однофамильцем этого великого человека, очень гордясь этим. А когда ты сейчас ты назвал меня канцлером, я осознал, что он мне не однофамилец. Что он — это я. Знаешь, узнать о себе такие вещи, это немного слишком…

— Да уж… — растерянно пробурчал Алексей. — Странная ситуация.

— Временная петля, — тяжело вздохнул Виктор. — Ученые в мое время рассуждали о ней, но чисто умозрительно. Путешествия во времени считались лишь теоритически возможными. А выходит, они действительно возможны. Я сам попал в такую временную петлю…

— Если мы с тобой и в самом деле те самые Алесий с Виртом, то я попрошу тебя вспомнить все, что ты сможешь вспомнить об их времени, — нахмурился император. — И записать. Нам это пригодится.

— Да мало я помню о них! Понимаешь, очень мало! — с досадой выдохнул странник. — Знаю только, что с императором произошла какая-то неприятность после войны с Карханом. Но какая? И когда? Следующее, что помню — присоединение к империи Синтара и Ларата через несколько лет.

— Войны?! — насторожился Алексей. — Проклятье! Вот только войны нам и не хватает!

Он опустился на стул и устало помотал головой. Затем поднял на Виктора обреченный взгляд и жалобно сказал:

— Я с этим всем скоро с ума сойду… Никаких сил нет. Сегодня целый день строил перед Тарковичем с компанией товарища Сталина, несгибаемого и несокрушимого. Только куда мне до Сталина? Пытаюсь выглядеть уверенным, только не знаю, получается ли…

— Получается, — поспешил заверить друга Виктор.

— А хоть бы и так! — раздраженно отмахнулся император. — Знаешь, как меня достало обожание в глазах всех встречных офицеров?! Как на бога смотрят! А я — не бог! Я всего лишь человек!!! Я могу ошибаться, как и любой другой! Господи, ну за что мне все это?!

— А теперь ты успокойся, — странник встал и положил руку ему на плечо. — Тебе трудно. Понимаю. Но выбора все равно нет. На тебя Бог взвалил эту ношу. Значит считает, что ты потянешь.

— А вдруг не потяну? — хмуро спросил Алексей.

— Куда ты денешься, дорогой мой! — хохотнул Виктор. — В истории все уже написано. Пришел великий император и всех победил. Вот и побеждай!

— Иди ты знаешь куда?! — набычился землянин.

— Знаю, дорогой, знаю, адрес мне прекрасно известен, но я туда не пойду. Нечего мне там делать! А вот что делать с тобой? Х-м-м… Кажется, я знаю, что.

Виктор отошел к бару у стены, достал оттуда бутылку с водкой, наполнил до половины два стакана и вернулся.

— Пей, — сунул он один в руки Алексею. Тот не стал спорить и залпом выпил. Именно это ему сейчас и было нужно, чтобы хоть немного расслабиться.

Долго еще этим вечером говорили боевые товарищи, употребив под разговор почти две бутылки. Им было, что сказать друг другу. Оба понимали, что откровенно поговорить обо всем больше просто не с кем.

Голова нещадно трещала после вчерашнего, в висках бухали молоты, сознание плыло. Это что же за водка такая омерзительная была? Где Виктор эту гадость раскопал? После деревенского самогона — и то лучше себя чувствуешь! Алексей с трудом встал с дивана, безуспешно пытаясь вспомнить, как оказался в своих покоях, поплелся в ванную и сунул голову под кран с холодной водой. Стало немного легче. С трудом разогнувшись, он уставился на свое отражение в зеркале.

"Ну и рожа… — мелькнула отсраненная мысль. — Буркалы красные, мутные, волосы встрепанные, хорошо, хоть форма не мятая…"

Последнее несколько удивило императора. Надо же, спал в мундире, а тот ничуть не помялся, выглядит, словно только что выглажен. Хороша материя! Дома такой не было.

— Император, блин… — Алексей наклонился к своему отражению. — Да какой из тебя император? Хрен ты собачий, а не император!

Вздохнув, он кое-как расчесал ладонью волосы, не имея понятия, где здесь искать расческу или что там на Россе ее заменяет. На душе было крайне погано, вчерашняя пьянка не сильно помогла, но без нее стало бы совсем паршиво. Похмелье, конечно, ну да ему не привыкать.

Выйдя из ванной, Алексей подошел к бару, налил себе полстакана какого-то спиртного, даже не глянув, какого, и заставил себя выпить — клин клином вышибают. Через некоторое время наступило облегчение, и император опустился в кресло, начав задремывать.

Подремать его величеству не дали. На загоревшемся стенном экране появилось лицо Марка Хевича, позавчера сосватанного генералом Тарковичем императору в секретари. Алексей прекрасно понимал, что это соглядатай, докладывающий генералу о любой мелочи. Но это его не сильно беспокоило — Таркович есть Таркович, его нужно воспринимать таким, какой есть. Хевич был худ, бледен, большеглаз и лысоват. Что понравилось Алексею, так это то, что у секретаря отсутствовал даже намек на лакейскую угодливость. Он демонстрировал уважение, но не более того.

— Ваше величество! — поклонился Хевич. — Командующий флотом адмирал Шемич просит срочной аудиенции.

— Нельзя ли отложить на пару часов? — недовольно пробурчал Алексей, надеявшийся успеть прийти в себя до того, как придется занятьсяться делами.

— Господин адмирал настаивает, — невозмутимо сообщил секретарь.

— Хорошо, зовите, — тяжело вздохнул император.

Он встал — встречать гостя сидя невежливо. Дверь распахнулась, и в покои быстрым шагом вошел пожилой подтянутый человек в темно-синей форме с двумя звездами на погонах. Полуседые волосы, внимательные серые глаза, жесткое лицо, шрам, пересекающий висок и щеку. Холодный взгляд адмирала скользнул по императору, уголки губ слегка приподнялись — Шемич явно понял, в каком тот состоянии находится.

— Ваше величество! — командующий флотом резко наклонил голову.

— Доброе утро, господин адмирал, — вежливо поздоровался Алексей. — Рад знакомству с вами. Прошу садиться. — Он указал на кресло напротив и сам сел.

Адмирал, не чинясь, опустился в указанное кресло и снова окинул императора оценивающим взглядом. Похоже, увиденное не слишком ему понравилось, поскольку губы его едва заметно дернулись. Император вздохнул про себя — удивляться нечему. Что видит этот опытный, однозначно воевавший человек? Мальчишку, причем похмельного мальчишку.

Офицеры эскадры, сопровождавшей Белый Крейсер к Россу, немало рассказывали о командующем флота, в том числе рассказали и о знаменитом сейфе с конвертами, в котором адмирал хранил взятки, которые ему давали. Поговаривали, что ни одного конверта он лично так и не вскрыл. Когда нужно было премировать кого-либо из отличившихся офицеров или помочь нуждающемуся, Шемич просто доставал из сейфа первый попавшийся конверт и отдавал. Одно это говорило о нем многое.

— Что вы хотели мне сообщить, господин адмирал? — поинтересовался Алексей, прервав напряженное молчание.

— Я хотел довести до вашего сведения данные о состоянии флота на текущий момент, — невозмутимо отозвался тот. — В связи с тем, что во время вашего пришествия к власти пятьдесят два корабля ушли в Окрайну, флот сильно ослаблен. Если нас сейчас атакует хотя бы Ларат, не говоря уже о Кархане, то нам долго не продержаться, несмотря на имперские крейсера. Они, конечно, сильны, но десятка два-три линкоров первого класса справятся и с имперским крейсером. К тому же, большинство кораблей флота не имеет достаточно боеприпасов, недоукомплектовано экипажами, многие требуют ремонта. Средств на это нет. Годовой бюджет флота не покрывает его потребностей и на двадцать процентов.

— Но почему?! — ошарашенно выдохнул император. — Неужели в прежнем правительстве не понимали, что только флот стоит между ними и врагом?!

— Кое-кто понимал, благодаря им флот вообще существует, — как-то странно усмехнулся Шемич. — Но эти люди не имели слишком большого влияния. Хорошо хоть сдерживали стремление некоторых господ сократить военные расходы.

— Так не должно быть, — Алексей встал и прошелся из угла в угол. — Я сделаю все, чтобы флот ни в чем не нуждался. Да и строить новые корабли нужно.

— Буду рад, коли так, Ваше величество, — судя по его виду, Шемич явно не поверил.

— Почему флот пришел в такое состояние? — император пристально посмотрел на командующего.

— По очень многим причинам, — с досадой бросил тот. — А прежде всего потому, что никто и ни за что не отвечал! Судостроительные компании — частные компании! — слишком дорого берут. Им выгоднее строить торговые лоханки — на них спрос больше. Оружейные корпорации своей выгоды тоже не упускают. Порой подкупленые ими чиновники принимают на вооружение совершенно непригодные для использования образцы оружия. Военное министерство приобретает устаревшие типы двигателей, платя за них, как за новейшие. Разницу компании-производители выплачивают лично министерским чинам.

— Это же чистой воды вредительство! — Алексей был потрясен услышанным. — Да за такое расстреливать надо!

— Я надеюсь, ваши слова не останутся всего лишь словами. Давно пора призвать высокопоставленных воров к ответу.

— Призову, — заверил император. — Знаете, у нас в армии интенданты тоже поворовывали, но слишком наглеть не рисковали. За это ставили к стенке. Война, как-никак.

— Война? — приподнялись брови Шемича.

— Да, — вздохнул Алексей. — Страшная война на уничтожение. Я с первого дня воевал, уже два года. Чин, правда, не слишком высокий — всего лишь пехотный капитан. Но мой род испокон веков — военные. И для меня честь — не пустой звук.

— Это хорошо, что вы воевали, Ваше величество. Значит, кое-что понимаете. То, что штатскому никогда не объяснить — не дойдет. Но что вы намерены делать со всем этим?

— Наводить порядок! — отрезал император. — Жестко наводить! Я считаю, что военные верфи и оружейные производства должны принадлежать государству! Флот будет обеспечен всем необходимым, хотя этого и непросто добиться.

Он немного помолчал и поинтересовался:

— Насколько больше и сильнее был флот в имперские времена?

— Более чем в двадцать раз, — с горечью ответил адмирал. — Когда после смерти последнего императора к власти пришли демократы, больше трети флота ушло в Ларат, отказавшийся признавать демократическое правительство. Эта планета всегда являлась пограничным форпостом Империи, именно туда эмигрировало большинство имперских аристократов и военных. С тех пор Ларат не поддерживает ни с кем ни торговых, ни дипломатических отношений, и что там происходит, сказать я не могу — наша разведка не сумела этого выяснить. Известно только, что Ларат имеет огромный флот и профессиональную армию. Ларатцы не раз отбивались от карханских нашествий. Да и сейчас отбиваются, ведь несмотря на распад Объединения, карханские пираты несколько раз в год нападают на рудодобывающие колонии Ларата. Глубже на территорию бывшей Империи ларатцы их не пропускают, прорывались только несколько раз.

— Хорошо, с Ларатом понятно. А остальной флот?

— Частями разбежался по разным планетам после парада суверинитетов. У Росса остались только базирующиеся неподалеку от столичной системы эскадры — восьмая часть всего флота. Но корабли постепенно выходили из строя, а новых строилось мало. Некоторые наши крейсера и линкоры построены еще в имперские времена. Да, двигатели и вооружение на них заменены, но это не отменяет общей изношенности конструкций. Ни одна из этих старых калош не выдержит залпа современных гравидеструкторов!

— Весело… — протянул Алексей, далеко не все понявший из слов адмирала, однако то, что большинство кораблей росского флота до крайности изношены, стало ясно и ему. — С этим нужно срочно что-то делать.

— Нужно, — вздохнул Шемич. — Да только где взять на это средства? Постройка одного линкора обходится в два миллиарда кредитов, как минимум. И длится три года. Верфей же, способных строить линкоры, на Россе всего две. А в имперские времена было восемнадцать! Да и казна, я думаю, пуста — ежегодный дефицит бюджета доходит до двенадцати миллиардов.

Император пребывал в ошеломлении. Когда он слышал о плохой ситуации, то и подумать не мог, что она настолько плоха. И как ее исправить, Алексей понятия не имел — разбирался в экономике, как пьяный сапожник в балете. Нет, теоретические знания искин ему в мозг вложил, но теория, не подтвержденная практикой, остается сухой теорией, имеющей очень небольшое отношение к реальности.

— Что, по вашему мнению как профессионала, следует сделать в первую очередь для восстановления боеспособности флота? — император поднял на адмирала потяжелевший взгляд.

— Вы сами уже сказали, Ваше величество, — пожал плечами тот. — Национализация верфей и оружейных производств. Увеличение числа военных училищ. Финансирование флота в полной мере. Это целый комплекс задач, которые не решить одним наскоком. Но первым делом я прошу увеличить хотя бы процентов на сорок жалование офицеров. Они сидят на голодном пайке. Многие не имеют не только жилья, но и перспективы его когда-либо приобрести! Я говорю о честных офицерах, исполняющих свой долг, а не о стремящихся набить собственный карман приспособленцах.

— Это только первый шаг, — возразил Алексей. — Увеличение жалования ничего не решает и не меняет ситуации в общем.

— Вторым, по моему мнению, должно стать наведение порядка в военном министерстве. Оттуда нужно выбросить всех, живущих на подачки корпораций, а на их место поставить флотских профессионалов, думающих о деле, а не о том, как угодить платящим им фирмам. А то в итоге получается, что принятие на вооружение новых орудий, например, выгодно всем, кроме самого флота.

— Генерал Таркович справится с этой задачей, как вы думаете?

— Мирко? Он справится. Я его давно знаю. Если скажет, что сделает, значит сделает.

— Знаете, господин адмирал, — внезапно решился на откровенность Алексей, — я не хотел этой ноши. Я ее не просил. Я ощущаю, что мне не хватает ни знаний, ни опыта. Но так вышло, что Господь возложил это на меня. Придется тянуть — хочу или нет, могу или нет. Неважно! Важно то, что я должен. Я присягу служить Родине давал, и не нарушу ее. Я прошу вас и других, кто может и хочет, помочь мне сделать Росс сильным. Восстановить Империю.

Шемич откинулся на спинку кресла и с интересом посмотрел на него. Если честно, мальчишка его удивил этими словами. Получается, не авантюрист, а человек долга? Тогда у Росса есть шанс подняться с колен. И если император действительно этого хочет, то помочь ему следует.

— Я помогу, Ваше величество, — сказал он после недолгого молчания. — Но… Разрешите откровенно?

— Конечно.

— Я не знаю, кто вы и чего от вас ждать. Я слышал от вас хорошие, правильные слова, но это только слова. Начните действовать в этом ключе, и за вами пойдут многие из тех, кто еще сомневается.

— Если бы я знал, с чего начинать… — закусил губу Алексей. — Видимо, все-таки с наведения порядка в военном министерстве.

— Еще нужно ликвидировать очаги напряженности, контролируемые верными демократам войсками, — посоветовал Шемич.

— До прибытия синтарских дивизий это сделать будет невозможно, — поморщился император. — Кстати, вчера мне сообщили, что Синтар объединился и просит коронного договора.

— Обнадеживающая новость, — во взгляде адмирала появилось удивление. — Этого я не ждал. Как вам удалось этого добиться?

— Отправил туда личного вассала, Умара ос Хро-Грара, синтарца, на альфа-корвете.

Шемич покивал. Да, от синтарцев другой реакции после прибытия голоса императора на альфа-корвете ждать было бы трудно. Их отношение к империи и императору известно всем. Кровная клятва верности всего народа для горцев далеко не шутка. Они ее сдержат любой ценой. А воевать синтарцы умеют. Лучших бойцов-десантников поди отыщи.

— Сколько дивизий ждать? — поинтересовался адмирал.

— В первой волне — восемнадцать.

— Очень неплохо. Если демократы узнают, что их атакуют синтарцы, то тут же сдадутся. У горцев хм-м-м… своеобразная репутация. Они ее тщательно создавали. Плюс их призводственные мощности. А они на Синтаре немалые. Я бы очень хотел получить их истребители — они даже лучше ларатских, не говоря уже о наших дровах.

— Я переговорю со старейшинами по этому вопросу, — пообещал император.

— Да и оборонные гиперорудия у синтарцев весьма хороши, — заметил Шемич, воодушевленный новыми возможностями. — Их планета очень хорошо защищена, на орбите несколько десятков орбитальных крепостей. Жаль, только флота у них нет. Если бы еще перетянуть на свою сторону Ларат…

— Давайте не будем спешить, — вздохнул император. — Сейчас нам важно начать. Главное — переломить ситуацию, изменить ее к лучшему хоть в чем-то.

— Вы правы, Ваше величество, — нехотя согласился адмирал.

— Попрошу вас подготовить докладную с предложениями об улучшении ситуации на флоте. По пунктам.

— Хорошо, завтра утром докладная будет в вашем секретариате.

С этими словами Шемич откланялся. А Алексей еще долго ходил от стены к стене, размышляя об услышанном. Ему было сильно не по себе. Он ощущал себя не готовым к задачам такого масштаба. Но одновременно осознавал, что деваться некуда — ответственность за все происходящее в Империи лежит на нем. Так уж вышло. Значит, нужно начинать действовать, время ожидания закончилось.

Приняв решение, император поднял голову к потолку и бросил в никуда:

— Искин! А найди-ка мне генерала Тарковича!

— Сейчас, мой капитан.

Высокий крупный рыжеволосый человек вышагивал по роскошно обставленному кабинету, глухо ругаясь сквозь зубы. Утренняя встреча с Элизабет Харди, на поддержку которой он так надеялся, сильно разочаровала. Ему прямым текстом было заявлено, что выставлять свою кандидатуру на второй срок смысла не имеет, что господин президент себя полностью дискредитировал и влиятельные круги его не поддержат. Все рушилось. Все планы летели к черту.

Джеймс Родерик сжал свой огромный кулак и в сердцах грохнул по стене. В дверях тут же показался встревоженный секретарь, на которого президент цыкнул, и тот тут же испарился.

Немного отведя душу, Родерик сел за стол и принялся размышлять, отпивая небольшие глотки из стакана с виски, принесенного по первому требованию все тем же секретарем. Нужно было найти неожиданный ход, который позволил бы выиграть выборы, невзирая на позицию Харди. Это чертова баба слишком много о себе возомнила! Надо ссадить ее с небес на землю! Не ее дело решать, кто станет президентом Новейра, а кто нет! Одновременно Родерик понимал, что влияние Харди слишком велико, и не ему против нее идти. Эта паскудная феминистка разрушила уже не одну карьеру, безжалостно топча всех, кто осмеливался ей противоречить. И все же выход должен быть. Его только нужно найти.

Президент устало потер виски. Что-то давление стало в последнее время шалить, надо бы врачу показаться. А ведь еще не стар, всего пятьдесят четыре — мужчина в самом расцвете сил. Но с этими хлопотами за здоровьем следить стало некогда, а оно одно. К сожалению, предстоящие события не сулили радости. Пожалуй, не стоит сейчас ломать голову над поисками выхода, а отложить размышления. Родерик часто так поступал, и неожиданные идеи, приносящие успех, внезапно всплывали из подсознания спустя некоторое время.

Коснувшись пальцем сенсора включения компьютера, Родерик дождался возникновения над столом голографического изображения и открыл список сегодняшних дел. Самым важным был визит государственного секретаря планеты Торвен, Джереми Колхайна. Этого визита не ждали, о нем сообщили буквально вчера, поэтому о чем пойдет речь, Родерик понятия не имел, и это его настораживало. Что понадобилось торвенцу, тем более, этой хитрой лисе Колхайну? Ведь он прибыл даже не на правительственном корабле, а на скоростном курьере, на котором нет никакого комфорта. Должно было случиться что-то очень важное, чтобы госсекретарь сильнейшей планеты бывшего Карханского Объединения пошел на такие неудобства для своей драгоценной персоны. Но что? Президент перебрал в памяти события последнего месяца и не нашел ничего интересного, кроме, естественно, предстоящих выборов.

— Ладно, черт с ним, сам расскажет, — буркнул Родерик себе под нос и снова уставился в список.

Если честно, куда больше, чем визит Колхайна, президента интересовала встреча с главой промышленного объединения, финансировавшего его выборы. Синтия Моак — очень непростой человек, с ней нужно держать ухо востро, не то сожрет и не подавится. Были примеры. Его передернуло при мысли об этой женщине — привлекательна, но ее размеры заставляли любого мужчину чувствовать себя неуютно. Почти два метра роста, и габариты соответствующие. По слухам, еще и садистка. Она была выше Родерика больше, чем на голову. И энергией обладала неуемной, снося всех, кто осмеливался вставать на ее пути. За каких-то пятнадцать лет Моак ухитрилась стать самым богатым человеком Новейра, подгребла под себя около тридцати процентов производственных мощностей планеты и жестко держала руку на пульсе событий, не позволяя ничему проходить мимо ее внимания.

Перед предыдущими выборами, которые он выиграл, Родерик, тогда еще сенатор, явился в офис компании "Моак Индастриз" просителем. Его выслушали и позволили встретиться лично с мисс Моак. Она, в обмен на финансирование предвыборной кампании, жестко потребовала режим наибольшего благоприятствования для своих предприятий в случае победы Родерика. И, естественно, налоговых льгот. Будущий президент пообещал и сдержал свое обещание. Вернее, он считал, что сдержал.

— Господин президент! — на небольшом голоэкране сбоку стола возникло лицо секретаря. — К вам мисс Моак.

— Зовите! — Родерик встал и вышел из-за стола, чтобы встретить гостью.

На пороге кабинета возникла высокая крупная женщина в строгом деловом костюме.

"Вот же дылда…" — внутренне поежился президеннт, изображая на лице самую радушную улыбку.

Мисс Моак в ответ поджала губы и окинула Родерика ледяным взглядом, от чего сразу стало ясно, что дела его плохи. Денег она не даст.

— Мисс Моак! — взял себя в руки президент. — Добрый день! Счастлив вас видеть!

— Здравствуйте, господин президент, — тоном мисс Моак можно было заморозить воду. — Вы хотели меня видеть? Я здесь.

Родерик понял, что вести светские беседы не стоит, нужно сразу переходить к делу.

— Садитесь, мисс Моак, прошу вас.

Она молча опустилась в кресло у журнального столика, продолжая сверлить президента холодным взглядом светло-голубых глаз. Это заставляло его нервно ежиться, но Родерик старался не показывать, что нервничает. Он сел напротив и с широкой улыбкой предложил:

— Не желаете ли чего-нибудь выпить?

— Господин президент! — голос мисс Моак лязгнул сталью. — Мое время слишком дорого стоит, чтобы тратить его впустую! Чего вы хотели?

— Конечно-конечно, — засуетился Родерик. — Я хотел бы поговорить о возможном финансировании моей предвыборной кампании…

— Наше объединение в этом не заинтересовано, — безразлично сообщила гостья.

— Но почему?! — вскинулся президент. — Я же выполнил все свои обязательства перед вами!

— Не все, — насмешливо заметила мисс Моак. — Наша прибыль на двадцать процентов меньше, чем могла бы быть. Военное министерство подписало контракт о поставке гиперорудий не с нашим предприятием, а с предприятием наших конкурентов.

— Но они предложили лучшие условия… — растерянно объяснил Родерик. — Военный бюджет не так велик, пришлось экономить…

— Меня это не волнует! — отрезала гостья. — Вы обещали нам режим наибольшего благоприятствования, но не выполнили своего обещания. Думаю, ваш противник окажется более сговорчивым. Разговор окончен. Всего доброго.

С этими словами она встала и двинулась к двери. Президент кинулся за ней, уговаривая не уходить и выслушать его предложения. Однако мисс Моак не обращала на него никакого внимания. Только у самой двери она остановилась и бросила через плечо:

— Хорошо, я дам вам последний шанс. Наше объединение заинтересовано во многих предприятиях в Федерации Росс. Если вы сумеете обезопасить эти предприятия от национализации, то можно будет поговорить и о финансировании предвыборной кампании.

Закончив говорить, мисс Моак вышла, оставив растеряного Родеорика стоять и хлопать глазами. Росс? Какой еще, к чертям, Росс?! Эти дикари? Они-то тут каким боком? Неужели эта дамочка и туда свои щупальца запустила? Похоже на то. Но почему она говорила о национализации? Какое правительство решиться национализировать частные предприятия?! Ведь такое правительство просто сметут! Что-то о Россе мелькало в последних сводках, но что — Родерик не помнил. Нужно посмотреть.

Президент вернулся к столу и задал компьютеру поиск по ключевым словам. Первый же найденный документ заставил его взметнуть брови в изумлении. Император? На Росс вернулся император?! На Белом Крейсере?! Что еще за чушь?! Что за глупые сказки?! И эта баба в такое поверила?! Да это скорее похоже на шуточки аналитиков из службы разведки! С этих высоколобых умников станется!

— Император… — брезгливо процедил сквозь зубы Родерик. — Вот же придумали! Идиоты…

Он укоризненно покачал головой и выключил компьютер. Затем откинулся на спинку кресла и принялся вспоминать все, что ему было известно о Россе. Старый враг Кархана, не пожелавший покориться и доставивший предкам немало неприятностей. Много столетий все силы все силы Объединения отдавались войне с Росской Империей. Но предки сумели найти у вражеской страны слабое место и развалили ее изнутри. Честь им и хвала за это!

К сожалению, развал Империи не решил внутренних проблем Кархана. Через тридцать лет после этого масштабный финансовый кризис заставил лопнуть слишком надутый пузырь фальшивой экономики. И карханцам стало не до внешнего мира. Ситуация ухудшалась с каждым днем, усилия правительства ни к чему не привели, и, в конце концов, Объединение тоже распалось. Каждая планета занялась своими делами, не обращая внимания на соседние. За прошедшие с того момента сто шестьдесят лет только две из них сумели подняться до прежнего уровня. Торвен и Новейр. Некоторые из остальных вообще свалились к дикости. На Ирании, например, вернулись к рабству, да и промышленного производства эта планета почти не имеет. Люди живут в нищете, даже не помышляя о полетах в космос. На Олане верх взяли религиозные фанатики, считающие науку поучением дьявола. На других было немного лучше, но очень ненамного. В общем, во внимание стоило принимать только Торвен и Новейр. Лишь они обладали сильными военными флотами.

Нет, был, конечно, еще находящийся под властью пиратских кланов Фаргос, но пираты не имели крупных кораблей, поэтому не рисковали и не лезли, предпочитая грабить более бедные планеты. Еще они постоянно пытались прорваться на территорию бывшей Росской Империи, но это редко когда удавалось — мешал огромный флот планеты Ларат, бывшего пограничного форпоста Росса. Как ларатцам удалось сохранить прежний уровень развития, Родерик понятия не имел, поскольку Ларат был крайне закрытой планетой, ни с кем не поддерживал ни торговых, ни дипломатическеих отношений. Только десять лет назад ситуация изменилась. Торвен с Новейром и Ларат обменялись посольствами. Но все равно относились друг к другу крайне настороженно, держа флоты в полной боеготовности — не раз воевали в прошлом. Точнее, торвенцы и новейрцы пытались поживиться чужим добром, но ни разу не сумели сделать этого. Ларатцы хорошо умели воевать и ни разу за полтора века не пропустили чужие корабли на свою территорию.

Об осколке Империи под названием "Федерация Росс" в Кархане было известно мало, да никого и не интересовал этот осколок. Точнее, интересовал до распада Объединения, но после него интерес пропал — появилось слишком много своих проблем. Насколько знал Родерик, Росс — единственная имперская планета, не распавшаяся на несколько стран. Не считая, конечно, Ларата, но Ларат — вопрос особый. Федерация была самой обычной псевдодемократией, поэтому никакой опасности не представляла и представлять не могла. Однако, если она на самом деле снова станет империей, то станет крайне опасна. Это, конечно, невозможно, но принять меры, чтобы не допустить подобного, на всякий случай стоит. Да и выполнить требование мисс Моак не помешает — это единственный способ найти достаточно средств на предвыборную кампанию.

— Господин президент! — снова возник на голоэкране секретарь. — К вам с официальным визитом госсекретарь Торвенской республики, мистер Джереми Колхайн!

— Зовите!

Родерик подхватился с места, одернул костюм и осмотрел себя, достаточно ли хорошо он выглядит. Кажется, все в порядке. Он поспешил к распахнувшейся двери и с фальшивой улыбкой встретил безукоризненно одетого чернокожего джентльмена лет пятидесяти.

"Вот ведь аристократ долбаный!" — мелькнула у президента раздраженная мысль.

С Колхайном он встречался не в первый раз, и безукоризненные манеры негра всегда бесили его. Жаль, что этого нельзя было показывать. На Торвене именно госсекретарь, а не президент, являлся реальной властью. И шутить этот человек не любил, занимая свою должность уже при четвертом президенте. Многие пытались свалить его, но ни у кого не вышло. И каждый из президентов Новейра был вынужден биться об эту скалу, чтобы хоть как-то выстроить отношения между двумя самыми сильными планетами бывшего Кархана. После каждой встречи с торвенским госсекретарем Родерику приходилось в чем-то уступать, что не могло не раздражать. Однако поделать он ничего не мог — Колхайн жестко придерживался своей позиции во всем и добивался своих целей любыми средствами.

— Добрый день, господин президент, — ровный голос торвенца заставил Родерика вздрогнуть. — Приношу свои извинения за неожиданный визит, но вопрос не терпит отлагательств.

— Добрый день, мистер Колхайн, — он постарался, чтобы его голос звучал не менее ровно. — Прошу вас. Не желаете немного виски с дороги?

— Не откажусь.

Родерик налил в стаканы виски на два пальца, очень дорогого и выдержанного виски, и подал один гостю. Они сели возле того же журнального столика, за которым президент принимал мисс Моак, и уставились друг на друга. Колхайн некоторое время молчал, глядя сквозь стакан на свет люстры, затем с видимым удовольситвием отпил глоток и заговорил:

— Причина моего прибытия одна: Росс и коронация нового императора. Для нас всех это крайне опасно.

— Росс? — взметнулись вверх брови Родерика.

Совпадение? Моак тоже говорила о Россе и опасалась потерять свои предприятия там. Если ситуацией в бывшей Империи озабочен и Колхайн, то дело явно нечисто.

— Чем же нам может угрожать росский император? — поинтересовался президент. — Да и существует ли он вообще? Мне не слишком верится в то, что росская элита покорно отдала власть.

— Ее никто не спрашивал. Как выяснилось, в Росской Федерации несколько десятков лет зрел монархический заговор. Заговорщики проникли во все государственные структуры. Перетянули на свою сторону практически всех офицеров армии и флота, кроме самых высокопоставленных, однако их заговорщики просто перестреляли. Новый император был по всем правилам коронован на борту Белого Крейсера. По точно подтвержденным данным БК находится сейчас на орбите Росса, чего не было с момента гибели последнего императора. Вчера вечером я получил информацию о том, что президент Федерации, Славич, сдал императору страну. Народ Росса ликует. Пытающихся объяснить людям, что в монархии нет ничего хорошего, демократов люди просто рвут на части, крича, что нажрались "поганой дерьмократии" по самое не могу.

— Бог мой! — вздрогнул от таких известий Родерик, но быстро заставил себя успокоиться. — Это, конечно, страшно. Наших росских коллег можно только пожалеть. Но я все еще не понимаю, чем эта ситуация угрожает нам.

— Сейчас объясню, — Колхайн достал из кармана портсигар. — Разрешите курить?

— Прошу вас.

Президент поставил на стол пепельницу. Сам он не курил, но держал все необходимое для важных гостей. Госсекретарь достал из портсигара кионскую сигару, стоящую целое состояние, специальными ножничками срезал кончик и закурил. С наслаждением выпустив клуб дыма, от чего Родерика слегка затошнило, он пристально посмотрел на президента и негромко сказал:

— Империя опасна тем, что нацелена на экспансию. Тем более, что россы ничего не забыли и ничего нам не простили. Они все силы положат, чтобы отплатить Кархану полной мерой. Пока Росс мало что может сделать — слишком слаб. Но если мы позволим ему стать сильным… — он покачал головой. — То нас съедят. Поймите, у нас нет сейчас силы всего Карханского Объединения. У нас только две планеты. И флот не слишком велик. По крайней мере, объединив наши флоты, мы не способны справиться с флотом одного Ларата.

— Но ведь Ларат — бывшая имперская планета… — мертвенно побледнел Родерик, которому впервые стало по-настоящему страшно.

— Вот именно! — поднял палец вверх Колхайн.

— Так что же делать?.. — растерянно спросил президент.

Эта ситуация выходила за пределы всего его опыта. К международным отношениям Родерик относился спустя рукава, считая, что корпорации сами справятся с тороговлей между планетами, и нечего лезть в их дела. Во время своего президентства он все силы отдавал экономике, считая, что президент — это рачительный хозяин, который должен заботиться только о том, чтобы все в его хозяйстве было в порядке.

Колхайн смотрел на здоровенного рыжего дурака и досадовал про себя. И это президент?! Он же ничего не понимает в политике! Неплохой хозяин, не более того. Как его могли выбрать в президенты? Нужно будет сегодня же переговорить с Моак и Харди, без участия которых на этой планете не происходит ничего важного. Они должны иметь всю информацию, которую удалось раздобыть, иначе не смогут принять верного решения и направить этого идиота куда надо.

— Нам очень повезло, что Ларат не признал новоявленного императора, — после недолгого молчания заговорил госсекретарь. — Там посчитали его самозванцем. Однако воевать с Россом они не станут, не считают возможным воевать с соплеменниками, хотя загрести жар чужими руками не прочь.

— Откуда вы все это знаете?! — растерянно вытаращился на него Родерик.

— Нам удалось внедрить агента в ларатское посольство, — невозмутимо объяснил Колхайн. — Это было непросто, но СБ сумела добиться своего. Агенту смог подслушать переговоры посла с Ларатом. Послу требовалось выяснить официальную позицию своего правительства по поводу коронации росского императора. Полученный им ответ нас крайне заинтересовал. Правительство Ларата принципиально не признает коронации, поэтому готово закрыть глаза, если некий гипотетический флот обойдет их территорию по широкой дуге, и не станет этот флот атаковать, поскольку самозванец на росском престоле им крайне не нравится. А ссадить его оттуда силой они не считают возможным, поскольку население не поймет нападения на братскую планету. Это дает нам с вами неплохой шанс задавить ситуацию в зародыше.

— Если обходить территорию Ларата по широкой дуге, то путь до Росса займет больше месяца, — возразил президент. — И все это время наша территория будет оставаться беззащитной, поскольку флоты уйдут в Росс.

— Я и не предлагаю отправить туда оба флота в полном составе, — с некоторым удивлением посмотрел на него госсекретарь. — Чтобы справиться с росскими силами, хватит и половины.

— А имперские крейсера, Белый и серые? Я помню, что они многое могут.

— Могут. Но они очень стары. У нас хватит линкоров, чтобы справиться с ними. Потери, конечно, будут немалыми, но имперскую заразу нужно раздавить, иначе мы пожалеем. Главное, ничем не задеть ларатцев.

— Я не уверен, что Новейру стоит участвовать в этой авантюре, — недовольно пробурчал Родерик. — Цена может оказаться слишком велика.

Колхайн приподнял брови, откинулся на спинку кресла и уставился на него, как на диковинное животное.

— То есть, вы отказываетесь? — холодно поинтересовался он.

— Я не сказал ни да, ни нет! — с трудом сдержался от взрыва президент. — Мне нужно обдумать все это, а затем я приму решение.

— В таком случае не смею больше задерживать ваше драгоценное внимание, — сквозь зубы процедил госсекретарь и встал. — Когда решите — сообщите мне. Я остановился в нашем посольстве. Всего доброго.

Проводив неприятного гостя, Родерик не сдержал довольной улыбки — впервые за все время знакомства ему удалось утереть Колхайну нос. Однако под ложечкой шебуршился неприятный холодок. Предчувствие неприятностей, которые торвенец вполне способен ему доставить. Черт возьми, пусть будет, что будет! Надоело бояться!

Президент вернулся к своему столу и включить компьютер. Предстояло ознакомиться с отчетами четырех сенатских комиссий и вынести свой вердикт по каждому. Он работал до самого обеда, от цифр пухла голова, Родерик далеко не все понимал в отчетах, но заставлял себя продираться сквозь зубодробительные формулировки юристов.

Покончив с отчетами, президент в сопровождении охраны спустился в ресторан на первом этаже и с удовольствием пообедал. А когда вернулся в свой кабинет, его ожидал там неприятный сюрприз. В одном из кресел, задрав ногу на ногу, сидела Элизабет Харди и курила свою вонючую папиросу, запах которой всегда приводил Родерика в ярость, но показывать это он не осмеливался. Слишком влиятельной была эта тощая сука. Иначе он про себя мисс Харди и не называл.

— А, вот и вы, — презрительно бросила феминистка. — И где же вы шлялись, господин президент?

— Обедал, — зло буркнул он, пытаясь понять, почему ее пропустили сюда без его ведома, не предупредив. Это значило, что его секретарь на самом деле работает на Харди, и секретаря нужно срочно менять. Да и охрану тоже. Ему еще год ходить в президентах. — Вы что-то хотели?

— Хотела! — нагло заявила Харди. — Вы зарвались, господин президент. Сообщаю вам, что ваша политическая карьера закончена! С этого момента вас не поддержит больше никто.

— Но что я сделал?! — ошалело приоткрыл рот Родерик. На ее хамство он не обратил внимания, стиль общения этой женщины давно никого не удивлял, и иного поведения от нее ждать было бы трудно.

— Вы не обратили внимания на величайшую опасность для нашего образа жизни! Двести лет мы не встречали ничего опаснее! Неужели до ваших крохотных мозгов не доходит, что значит восстановление Росской Империи?!

— Опять этот Росс… — простонал он. — Да что вы все, на нем помешались?

— И это — наш президент?.. — гадливо скривилась Харди. — Чем я смотрела, когда поддержала вас?! Что ж, мистер Родерик, у вас единственный шанс хоть как-то удержаться на плаву. Или вы раздавите империю в зародыше, или я раздавлю вас! Вам все ясно?

— Да…

Харди стремительно встала и вышла из кабинета, оставив президента зло кусать губы. Если раньше он эту женщину опасался, то теперь — откровенно боялся и ненавидел. Выхода Родерику не оставили. Придется участвовать в войне с Россом, иначе его просто растопчут. Одновременно президент был уверен, что все они совершают ошибку, страшную ошибку. Откуда взялась эта уверенность, он не знал. Но она была.

Родерик в сердцах стукнул по столу кулаком. А затем приказал секретарю срочно вызвать к нему командующего флотом адмирала Итара.

Адмирал Холгин мерил шагами кабинет, мрачно взирая на упрямо набычившегося Ленни. Как ему надоел этот мальчишка с его нежеланием служить на флоте! Хоть кол ему на голове теши! Гнет свою линию — и все. Не желает понимать, дурачок, что стать лидером Ларата, не отслужив пять-шесть лет в боевых подразделениях, физически невозможно. Военная элита, являющаяся реальным правительством страны, не примет не служившего в армии, будь он хоть сто раз законным принцем! А мальчишка еще и утверждает, что лидером он тоже не желает становиться. Но это уж дудки, никуда он не денется. Принц — и этим все сказано. Обязан понимать свой долг.

— Почему меня не оставят в покое, дядя Виктор? — уныло спросил юноша.

— Во, первых, не дядя Виктор, а господин адмирал! — отрезал тот, остановившись напротив него и сверля гневным взглядом. — А во-вторых, ты — наследный принц Росской Империи! У тебя есть долг перед своими подданными! Долг, от которого невозможно отказаться!

— Я не хочу… — голос Ленни дрожал и срывался. Он кусал губы, в глазах застыли слезы. — Я рисовать хочу! Я…

— Ты бездарен, как художник! — безжалостно оборвал его адмирал, принц от этих слов съежился и опустил голову. — Об этом в один голос заявили все преподаватели Академии Художеств!

— А мне плевать! — Ленни поднял взгляд. В нем горели горечь, отчаяние и решимость. — Я все равно рисовать хочу. И буду!

— Никто не мешает тебе рисовать в свободное время, — устало сказал Холгин, снова принявшись ходить по кабинету. — У многих людей есть хобби. Но пойми, отслужить ты обязан! Если ты этого не сделаешь, тебя никто не станет воспринимать всерьез!

— И пусть! — горячечно выкрикнул юноша. — Отстаньте вы все от меня наконец!

— Если бы ты представлял из себя хоть что-нибудь, — сквозь зубы процедил адмирал, глядя на него сузившимися от ярости глазами, — я бы сейчас дал тебе в морду. Но ты даже этого не заслуживаешь. Ничтожество! Кругом! Шагом марш! На тренировку!

Он перевел дух и добавил:

— До сих пор тебя щадили. А сейчас я отдам тренерам приказ заняться тобой по-настоящему, без скидок на твое происхождение!

Ленни растерянно захлопал глазами. Такой вспышки ярости от всегда холодно-сдержанного дяди Виктора, с пятилетнего возраста заменившего осиротевшему мальчику отца, он не ждал. Ведь всего лишь хотел избежать пятилетней службы на пограничной космической базе. Не из страха, нет, просто желая избежать бесконечной муштры и скуки. Доводилось год назад проходить практику на этой паскудной базе, знает, каково там живется. И перспектива провести на ней еще пять лет юношу ничуть не вдохновляла.

Ленни с детства терпеть не мог флотские порядки. Жесткая регламентированность, дисциплина, субординация и прочее в том же духе вызывали у него зубную боль. К сожалению, на Ларате заправляли всем именно военные, гражданские не решали ничего, покорно выполняя все распоряжения военной администрации. Даже нормальной судебной системы на этой планете не существовало, только армейские трибуналы, у которых в случае доказательства вины подсудимого был только один приговор — расстрел. Порядки на родине бесили принца, но поделать он ничего не мог — никакой реальной властью не обладал. И прав дядя Виктор, не отслужив на базе, обладать не мог. Впрочем, и не хотел. У Ленни было одно желание — чтобы его не трогали и дали заниматься тем, чем он хочет. Жить, как он сам хочет. Проклятое происхождение! Из-за него принца не оставляли в покое ни на день. Заставили отучиться в военно-космическом училище на общих основаниях, причем преподаватели гоняли его втрое больше остальных курсантов.

О тренировках по боевым искусствам Ленни вообще вспоминал с содроганием. Ежедневно, по будням и праздникам, утром и вечером, его нещадно гоняли лучшие мастера. Сколько раз принц был избит ими до синевы, даже пару раз отлеживался в госпитале после жестких спаррингов. После этих случаев Ленни и выработал свою методику борьбы со взрослыми, пытающимися заставить принца идти чужим ему путем. Он начал делать все, что от него требовали, криво и неумело, даже то, что мог делать хорошо. У преподавателей опускались руки, им даже в голову не приходило, что Ленни поступает так намеренно. Через год его начали считать неуклюжим неумехой, у которого руки растут из известного места, а голова не варит в принципе. Этого юноша и добивался. Только тренироваться приходилось всерьез, потому что тренеры без зазрения совести пускали в ход палку, едва только что было не по ним. А боли принц боялся.

И сейчас дядя Виктор утверждает, что тренеры его жалели?! Так что же его ждет? О, Господи…

— Я сказал, пошел вон! — рявкнул адмирал.

Ленни поспешил выскользнуть за дверь, пока в него не полетело что-нибудь тяжелое.

— И за что мне такое наказание? — спросил Холгин неизвестно у кого, проводив воспитанника взглядом.

Он устало потер виски, сел за свой стол и закурил. Сигарета сломалась в пальцах, и адмирал с коротким ругательством затушил ее в пепельнице. Ну и что делать с этим молодым дурнем? Его тактика была ясна опытному командиру, как божий день. Делает все, спустя рукава, надеясь, что от него в конце уконцов отстанут. Однажды Холгин вернулся домой в неурочное время, и случайно подсмотрел, как Ленни переделывает домашнего кибера, добавляя ему новые функции. Причем, легко и просто. При этом преподаватели училища утверждали, что принц ничего не понимает в кибернетике. Этот случай стал первой ласточкой. Адмирал начал пристально наблюдать за воспитанником. И заметил многое, на что раньше не обращал внимание. Он посоветовался с психологами, но те только развели руками. Да, Холгин знал, это было выяснено сразу после того, как Ленни оказался под его опекой, что принц имеет нерешительный характер, по складу — гуманитарий. Хороший правитель из него вряд ли получится. Но немало подобных мальчишек перевоспитали в военно-космическом училище, куда их отдавали с шести лет. Из них выросли вполне неплохие офицеры. Адмирал понадеялся, что так будет и с Ленни. Увы, не вышло. Мальчишка почему-то ненавидел все, связанное с армией и флотом. И как это перебороть, Холгин не знал.

Внезапно в голову адмирала пришла дикая идея. Он даже выронил вынутую из пачки сигарету. А затем поспешно включил терминал связи и набрал номер, который не набирал больше двадцати лет. Насколько он знал, мастер Хамидэй был еще жив и продолжал сводить учеников с ума своими дикими парадоксами. Если этот старик не справится с Ленни, то не справится никто.

Через некоторое время удалось связаться с Южным буддийским монастырем и попросить позвать к терминалу настоятеля. Прошло добрых полчаса, прежде чем Холгин увидел хорошо знакомое покрытое морщинами лицо, наголо бритый череп с вытатуированными символами и внимательные, карие с хитринкой глаза.

"Ничуть не изменился, старый черт, — весело подумал адмирал. — Все такой же ехидный".

— О-о-о! — осклабился старик. — Кого я вижу! Неужто тот самый лейтенант?

— Давно уже не лейтенант, — рассмеялся Холгин. — Командующий флотом Ларата.

— Думаешь, я не знаю? — прищурил один глаз мастер Хамидэй. — Зачем же я понадобился столь значимой личности?

— Беда у меня, мастер, — тяжело вздохнул адмирал. — И не только у меня — у всего Ларата. Наверное, только вы сможете помочь.

— Рассказывай, — старик стал серьезным.

Холгин снова вздохнул и поведал историю принца. А затем мастер Хамидэй часа полтора донимал его уточняющими вопросами, причем часто эти вопросы никак не относились к Ленни, но адмирал подробно отвечал, зная, что старый буддист ничего не делает без причины.

— Хорошо, присылай своего парня сюда, — сказал, наконец, мастер Хамидэй. — Займусь им. Но ничего обещать не могу. Погляжу на него.

Он отключился. А Холгин поспешил организовать отправку принца в Южный монастырь. Вскоре ему доложили, что Ленни упирался руками и ногами, не желая никуда ехать, пришлось усаживать его в флаер силой. Адмирал облегченно вздохнул. Он очень надеялся, что старому мастеру удастся вправить молодому оболтусу мозги. Ведь вскоре предстояло действовать. А без сотрудничества Ленни это станет бессмысленным.

— Господин адмирал! — заставил его вскинуться голос адъютанта. — К вам начальник аналитической службы флотской разведки.

В кабинет ворвался встрепанный рыжеволосый с проседью человек в мятой форме с погонами адмирал-лейтенанта. Холгин укоризненно покачал головой — Михась в своем репертуаре. Уж сколько ему в молодости доставалось за пренебрежение к внешнему виду! Нет, не помогло. Аналитик, надев свежевыглаженную чистую форму, за полчаса ухитрялся превратить ее в черт-те что. Он вполне мог вытереть жирные руки об белоснежный парадный китель, причем прямо на глазах у вышестоящих офицеров, отчего у тех случался когнитивный диссонанс, они молча открывали рты и пучили глаза, словно вытащенные из воды рыбы, а придя в себя, обрушивали на головы злосчастного тогда еще лейтенанта громы и молнии. Однако, профессиональные качества одноклассника Виктора Холгина были столь великолепны, что ему прощали многое, чего не простили бы другому. Лучшего аналитика, чем Михась Швертич, во флотской разведке не имелось. Неудивительно, что через тридцать лет после окончания академии он возглавил аналитическую службу.

— Садись, Михась, — адмирал показал на кресло. — Не мельтеши.

— Ты же знаешь, что я не люблю говорить сидя, — недовольно буркнул тот и потер кулаками красные от недосыпа глаза.

— Ладно, черт с тобой. Опять всю ночь не спал?

— Пришлось переделывать работу после этих молодых придурков! — Михась досадливо скривился. — Чему их только в Академии учили?! Как можно было не учесть дополнительных экономических параметров при анализе?! Из-за них до утра просидел! Поспать бы, так некогда!

— Почему? — удивился Холгин.

— Лавина стронулась, — широко улыбнулся аналитик.

— Ты имеешь в виду?.. — глаза адмирала сузились.

— Именно! — Михась ударил кулаком об ладонь. — Карханцы купились!

— Отлично! — Холгин с улыбкой откинулся на спинку кресла. — Великолепно! Мы убиваем сразу двух зайцев.

— Если не трех, — не согласился аналитик.

— А какой же третий? — приподнял брови адмирал.

— Синтарцы. Если все получится, и принц взойдет на престол, то ему присягнут не только россы, но и синтарцы. Сам знаешь, что наши наземные войска оставляют желать лучшего. Поэтому синтарские дивизии нам очень пригодятся при атаке карханских планет. Этих тварей надо раз и навсегда вогнать в каменный век, иначе они так и продолжат нам гадить!

— Полностью с тобой согласен. А синтарцы? Неплохо бы, но не принципиально. Отчет у тебя с собой?

— Естественно, — Михась протянул бывшему однокласснику инфокристалл.

— Сейчас поглядим.

Холгин вывел на стенной голоэкран отчет, и они принялись подробно разбирать его. События набирали ход, и терять времени было нельзя. Нужно среагировать вовремя.

Алексей медленно двигался мимо ряда вытянувшихся по стойке "смирно" молодых офицеров, поедающих его восторженными глазами, и чувствовал себя очень неуютно. Он ничем не заслужил этого восторга в их глазах! Император? Да, император, но волей случая, не более. Всего лишь волей случая, а не по заслугам. Значит, он должен доказать, что имеет право на такую преданность. Иначе будет неправильно.

Император оглядывал одного за другим и терялся с каждым мгновением все больше. Как выбрать среди них подходящих? Как не обидеть при этом остальных? Он не знал. Флот прислал по требованию Алексея лучших молодых навигаторов, отличившихся в последней войне с Окрайной. Естественно, из монархистов. И девять из них должны стать капитанами имперских крейсеров, его личными вассалами. Самыми доверенными людьми. А как доверять тем, кого не знаешь лично? Аттестации их, конечно, Алексей читал, но аттестации — это всего лишь скупое описание действий этих людей в определенных обстоятельствах. А если обстоятельства изменятся? Не поведут ли они себя иначе?

Немного подумав, император решил посоветоваться с искином. Еще перед прибытием на Росс кибермедики установили ему в мозг ментальный интерфейс, и Алексей мог общаться с "железным истуканом" мысленно. Это давало немало преимуществ. А самое главное, предоставляло прямой доступ к информаторию Белого Крейсера и позволяло очень быстро находить любую нужную информацию. О своих новых возможностях император не сообщил никому, кроме Виктора. Помимо прочего, искин был в состоянии отслеживать любые события на планете, сообщая о них своему капитану. Именно так Алексей узнал о переговорах генерала Тарковича с другими лидерами монархического заговора. Он и раньше подозревал, что никто из этих господ не воспринимает его всерьез, а теперь полностью уверился в этом. Поэтому приходилось строить свои планы таким образом, чтобы не вызвать подозрений генерала и его людей. Скорей бы уже прилетали синтарцы. Им доверять можно, они на всех и всяческих генералов, включая прочих товарищей, плевать хотели. Они кровную клятву императору давали.

"Что думаешь по поводу этих офицеров? — поинтересовался Алексей у искина. — Подходит кто-нибудь в капитаны крейсера?"

"Пока не могу сказать, — отозвался тот. — Нужно сканировать. Приступать?"

"Да".

"Это займет около десяти минут".

"Хорошо, я подожду".

Опять приходится доверять принятие решения искину… Но так, хотя бы, можно избежать появления откровенного врага среди вассалов. Уж такого-то "железный истукан" точно не пропустит в капитаны.

Алексей продолжал молча ходить и смотреть на офицеров, которые явно не понимали, зачем их здесь собрали, и пребывали в растерянности, хоть и старались не показывать этого. Но растерянность то и дело прорывалась в выражении глаз того или иного навигатора. А иногда прорывался и страх.

"Из присутствующих двадцати восьми человек нужными качествами обладают четверо", — сообщил искин.

"Кто они?" — оживился Алексей.

"Подсвечиваю их изображения".

Внутренним зрением император увидел, что вокруг голов четырех офицеров появилась едва заметная светящаяся дымка. Кроме него этого никто не заметил — искин воспользовался ментальным интерфейсом. Алексей внимательно оглядел каждого из этих четверых. Один — типичный "истинный ариец", высокий голубоглазый блондин. Второй — коренастый, почти квадратный шатен с грубым лицом и цепкими черными глазами. Третий — смуглый брюнет, смахивающий на итальянца. Четвертый — ни то, ни се, какой-то никакой на вид, средний, волосы темно-русые, невысок.

— Вы, вы, вы и вы, — указал император. — Прошу остаться. Остальные свободны, благодарю за внимание.

— Сми-и-рно! — скомандовал возникший, как привидение, непонятно откуда полковник. — На выход! Шагом ма-арш!

Так и не понявшие, зачем император их звал, ведь не сказал ни слова, навигаторы помаршировали к выходу. Отобранные его величеством четверо растерянно переглянулись, стали ближе друг к другу и снова вытянулись.

— Вольно! — бросил Алексей. — Господа офицеры. У меня на вас свои планы. Представьтесь, пожалуйста.

— Штабс-навигатор Валек Надвиженский, Ваше величество, — выступил вперед "ариец". — Место службы — крейсер "Стремительный", приписанный ко второму флоту.

— Навигатор второго ранга Игорь Солнцев, Ваше величество, — последовал примеру товарища коренастый. — Место службы — навигационная команда линкора второго класса "Михайловск", приписанного к третьему флоту.

— Навигатор третьего ранга Олег Сушич, Ваше величество, — голос брюнета слегка подрагивал. — Место службы — эсминец "Вольный", приписанный ко второму флоту.

— Навигатор первого ранга Доминик Ландрис, Ваше величество, — доложил невыразительный. — Командую эсминцем "Новик", он приписан к первому флоту.

— Хочу предложить вам всем новое место службы, — негромко сказал Алексей, когда офицеры замолчали. — Я пойму, если вы откажетесь. Слишком велика ответственность.

— Разрешите вопрос, Ваше величество? — заговорил Ландрис, как старший по званию.

— Разрешаю.

— Что это за служба?

— Я предлагаю вам пройти испытание на должности капитанов имперских крейсеров.

Чего молодые навигаторы не ждали и ждать не могли, так это такого предложения. Их лица стоили отдельного описания. Надвиженский ошарашенно приоткрыл рот. Солнцев отступил на шаг. Сушич вытаращил глаза. Только Ландрис остался относительно невозмутимым, хотя было видно, что и он удивлен.

— Не удивляйтесь, господа офицеры, — ободряюще улыбнулся император. — Просто так вышло, что вы обладаете некоторыми качествами, отсутствующими у других. Какими именно, я сообщать не вправе. Могу сказать только, что определить подходящего для должности капитана серого крейсера человека могу только я лично.

— Простите, Ваше величество, — с трудом выдавил из себя Надвиженский. — Но я только год назад окончил училище и участвовал всего в одном бою. Не уверен, что у меня хватит опыта для командования таким огромным кораблем, как имперский крейсер…

— Опыт — дело наживное, — поспешил успокоить его Алексей. — Не он является главным критерием отбора, а ваши личные качества.

"Ариец" потупился, его щеки полыхнули красным.

— Да какие там качества… — смущенно пробормотал он. — Все друзья говорят, что я — кобелина несносная…

— Ты что, сдурел?! — разъяренно прошипел ему в ухо придвинувшийся Сушич. — Ты где это говоришь?! И кому это говоришь?!

— Ничего страшного, — рассмеялся император. — Я сам в недавнем прошлом — офицер, пехотный капитан, на войне больше двух лет, и всякого насмотрелся. Так что стесняться меня не стоит.

Лица молодых офицеров расслабились, до них дошло, что император, в общем-то, молод. И, видимо, ищет себе таких же молодых соратников. Здоровым честолюбием обладал каждый из них, и возможность стать капитаном имперского крейсера, которому и адмиралы не указ, приятно грела душу. Единственно, что они не понимали, какими такими качествами обладают, что император выбрал именно их из двадцати восьми навигаторов.

— Прошу следовать за мной, — скомандовал Алексей и двинулся к шлюзу, в котором его ожидал альфа-корвет. — Я не знаю, какой из девяти серых крейсеров примет каждого из вас. Возможно, придется облететь все.

Офицеров собирали на командной станции противокосмической обороны. Орбитальной, естественно. Выстроившиеся у стен коридора, ведущего из ангара к главному шлюзу гвардейцы при виде императора взяли на караул. Алексей небрежно кивнул в ответ на доклад командовавшего ими майора и поблагодарил его. Затем скрылся в люке. Навигаторы и охрана последовали за ним.

Когда альфа-корвет стартовал, его величество обернулся к Ландрису и некоторое время в упор смотрел на него. Тот ничем не выдал, что ему не по себе, оставаясь внешне абсолютно спокойным.

— Поскольку у вас уже есть опыт командования кораблем, пусть и эсминцем, у меня будет для вас особое задание, навигатор.

— Какое, Ваше величество?

— Ваш крейсер будет укомплектован экипажем в течение двух суток. Как только последний человек взойдет на борт, крейсер должен стартовать к Синтару. Понимаю, что командовать неслетанным экипажем будет нелегко, но выбора у нас нет. Придется срабатываться по ходу дела.

— Что мы должны делать на Синтаре? — слегка нахмурился Ландрис.

— Встать на боевое дежурство и не допустить ни одного вражеского корабля на дистанцию залпа по поверхности планеты. Синтарцы направили нам все свои войска, и я дал слово, что их семьи будут в безопасности. Вы должны добиться этого любой ценой.

— Сделаю все, что в человеческих силах, Ваше величество, — заверил навигатор. — Прошу только уточнить, какие корабли считать вражескими.

— Все не росские военные корабли. При нарушении таким кораблем периметра безопасности атакуйте без промедления.

— Ясно, Ваше величество, — кивнул Ландрис. — Будет сделано.

Росским офицерам только в записи доводилось видеть, как альфа-корвет входит в открывшуюся посадочную аппарель имперского крейсера. И сейчас они во все глаза смотрели, как медленно раскрывается гигантская серая диафрагма на корме. Альфа-корвет мягко скользнул внутрь сквозь защитное поле, удерживающее атмосферу. Ангар выглядел бесконечным и совершенно пустым. Посадку совершили у дальней стены.

Выйдя наружу, Алексей уверенно двинулся к лифту. Он успел неплохо изучить Белый Крейсер и знал, что серые построены по одному проекту с ним, поэтому не плутал. Остальные поспешили за императором, незаметно оглядываясь по сторонам и нервно ежась — бесконечные пустые коридоры древнего корабля вызывали неприятные чувства.

— Это — главная рубка, — показал на люк впереди Алексей, выйдя из лифта.

— Рад приветствовать моего императора на борту! — раздался непонятно откуда гулкий голос. — Я — искин имперского крейсера N 6. Добро пожаловать!

— Добрый день, — отозвался император. — Я привел кандидатов на должность капитана.

— Благодарю.

Дверь, ведущая в рубку, исчезла в стене. Алексей вошел и осмотрелся. Капитанское кресло не на помосте, в отличие от Белого Крейсера. Что ж, ничего удивительного. Это — всего лишь место капитана, а не трон. У стен громоздились бесчисленные рабочие пульты экипажа, сейчас мертвые и погасшие. Но это ненадолго. Скоро этот корабль наполнится жизнью.

— Ну, кто первый? — император обернулся к навигаторам.

Неожиданно для всех вперед двинулся самый младший по званию, "ариец", штабс-навигатор Надвиженский. Искин серого крейсера громогласно хмыкнул, что заставило молодого офицера остановиться.

— Не бойся, парень, иди! — в голосе "железного истукана" звучала добродушная ирония. — Я не кусаюсь!

Надвиженский отчаянно покраснел, однако решительно подошел к капитанскому креслу и сел. Через несколько мгновений вокруг него взметнулось белое свечение, но вскоре угасло.

— Я принимаю капитана! — провозгласил искин. — Прошу его дать кораблю имя.

— Я? — изумился штабс-навигатор.

— Да. Такова традиция. Новое имя имперскому крейсеру дает новый капитан.

— Тогда… — Надвиженский на минуту задумался. — Тогда — "Адмирал Шедич"! Я всегда преклонялся перед памятью этого человека.

— Достойное имя, — кивнул Ландрис. — В честь героя, отдавшего жизнь за родину.

Алексей, к стыду своему, понятия не имел, кто такой адмирал Шедич и как он погиб, поэтому дал себе слово в ближайшее время выяснить это, чтобы не опозориться.

— Адмиралтейство уведомлено о вступлении капитана в должность и ответило, как положено, — сообщил искин. — Также отправлены запросы на доведение списочного состава экипажа до нормы и повышении моего капитана в звании до капитана первого ранга.

— Капитана первого ранга?! — ошалело выдохнул прыгнувший сразу через шесть званий штабс-навигатор, от такого известия чуть не упавший с кресла.

— Имперским крейсер может командовать только капитан первого ранга, — холодно уведомил "железный истукан". — Или более старший офицер. Если командиром становится младший, то его звание повышается до требуемого уровня. Вам, мой капитан, придется многому научиться. Командовать столь большим кораблем непросто. Поэтому вам следует отдохнуть, после чего без промедления направиться в ментоцентр для загрузки всей необходимой информации в мозг.

— Со мной так же было, — усмехнулся император. — Сразу скажу, что голова после загрузки будет трещать. Примерно, как с хорошего похмелья.

— Ну, это не страшно, Ваше величество. Потерплю, раз надо.

— Вот и хорошо, капитан. Оставляем вас наедине с вашим кораблем.

Вскоре альфа-корвет стартовал и направился к следующемуц серому крейсеру. Его капитаном стал Олег Сушич, давший ему имя "Князь Даторий", поскольку увлекался древней историей Росса. Третьим был Игорь Солнцев, назвавший свой крейсер "Михайлой Объединителем". Последним оказался, как ни странно, Доминик Ландрис, назвавший корабль "Петер Кораблестроитель".

— Почему вы так назвали его? — удивился император, прекрасно знавший, кто такой Петр Великий, но хотевший услышать причину от самого Ландриса.

— Это один из древних великих императоров, — пояснил тот. — О них неизвестно почти ничего, кроме имен и портретов. По имени Петера Кораблестроителя можно предположить, что он строил флот. Росс тоже должен строить корабли, и как можно больше! А то… — он гадливо поморщился. — В Федерации тратили больше средств на производство собачьих кормов, чем на постройку новых кораблей.

— Этого больше не будет, — заверил Алексей. — Росс — уже не Федерация, а Империя!

— Дай-то Бог! — с надеждой посмотрел на него свежеиспеченный капитан первого ранга.

— Если мы сами приложим достаточно усилий, то Бог поможет, — твердо сказал император. — Он помогает только тем, кто не сидит, сложа руки.

— Верно сказано, Ваше величество!

Алексей с живым интересом смотрел на Ландриса. Им предстоял долгий, интересный и важный разговор. Этот человек, похоже, самый серьезный из всех четверых. Ему можно довериться. Император очень надеялся, что не ошибся.

Здания центральной улицы Санкт-Владибурга на первый взгляд выглядели так же, как во времена Вирта — исторический центр столицы сохранили в неприкосновенности, покрыв древние каменные дома укрепляющим полимером. Однако, это только на первый взгляд. Если присмотреться, то становились видны разительные отличия. Здесь стены домов были неухожены, во многих местах потрескались, их покрывали реклама и граффити. Вирту неприятно было видеть это.

Сегодня недавно занявший свою должность канцлер Росской Империи впервые вышел в город, чтобы посмотреть на жизнь простых людей. Император себе этого позволить не мог, а он — вполне. поскольку Таркович с компанией не воспринимали его всерьез, считая мало что понимающим юнцом. И Вирт не собирался сообщать, что они ошибаются. Больше двухсот пятидесяти лет жизни в самых разных обществах чего-то, да стоят. По крайней мере, личный опыт он приобрел немалый. И на самом низу побывал, и на самом верху. Благодаря этому канцлер с первого взгляда мог определить, чем дышат люди, к чему они стремятся и чего добиваютися. Высок или низок общий моральный уровень общества.

То, что он видел сейчас, Вирту очень не нравилось. Росское общество оказалось разделено на сотни социальных слоев, мало связанных друг с другом. А это — явный признак близкого распада. Вокруг сновали хорошо одетые господа, люди среднего достатка и откровенные нищие. Все они куда-то спешили и напоминали собой стадо обезьян, члены которого заняты поисками пищи. Переодически несколько индивидуумов сбивались в стайки и кричали здравицы императору, глотая пиво. С момента прибытия Его величества на Росс прошло две недели, и люди к этому еще не привыкли. Вот и радовались, надеясь, что в их жизни что-то изменится. Как будто обнадеживающий факт. Но если задуматься, то становилось страшно. Особенно, если послушать их разговоры. Они не желали делать ничего для исправления ситуации, считая, что раз пришел император, то он обязан дать им все за так.

Вирт не понимал, как из этого стада люмпенов вырос народ Империи, который он помнил в своем времени. Как-то ведь вырос. И начало этому положили великий император Алесий Собиратель и его канцлер Вирт Раскедов. Тьфу ты, да этот канцлер — он сам! А император — товарищ капитан, с которым вместе пуд соли съели. Выходит, именно им двоим придется ломать голову над тем, как добиться невозможного. Хоть бы одна мысль по этому поводу в голову пришла…

Грустно вздохнув, канцлер отставил в сторону несвоевременные мысли и двинулся дальше, по направлению к старому императорскому дворцу. Точнее, к единственной уцелевшей от него башне. Сейчас на месте дворца был разбит парк. Вирт шел по усыпанным окурками и пустыми пивными банками аллеям, укоризненно качая головой. В его времена увидеть подобное хоть в одном городе Империи было попросту невозможно — везде соблюдалась безукоризненная чистота. Никому и в голову не могло прийти бросить окурок на землю. Немногие курящие носили с собой закрывающиеся карманные пепельницы.

Впереди показалась башня, увенчанная мягко светящимся шаром. Издалека она выглядела привычно, но чем ближе Вирт подходил, тем лучше видел, что это не так. Стены башни потрескались, поросли мхом, оконные проемы засижены голубями. Сразу становилось понятно, что за ней никто не ухаживает. Вместо ворот канцлер увидел пролом, в который и вошел. Сверху падал свет, видимо, обрушились перекрытия во время взрыва, уничтожившего остальной дворец. Удивительно, что эта башня устояла. Пахло внутри омерзительно, похоже, некие личности устроили здесь туалет. О кучах мусора вокруг не стоило даже говорить.

Не в силах больше видеть это запустение, Вирт поспешил покинуть башню. На душе стало очень погано. До чего довели страну паскудные демократы… Канцлер поморщился и не спеша двинулся к выходу из парка. Следующим пунктом в его списке был императорский исторический музей. Надо было своими глазами увидеть, как правительствыо Федерации относилось к культуре.

И он увидел… Лучше бы не видел. Обшарпанное здание, бедные экспозиции и почти полное отсутствие посетителей. Но при этом музей работал! Разговорившись со стариком-экскурсоводом, Вирт выяснил, что музей живет на пожертвования немногих филантропов. Работают там только энтузиасты, поскольку жалование мизерное. О новых археологических экспедициях ученые даже не помышляют — найти на них средства физически невозможно, никого не интересует прошлое. Вирту, который когда-то сам являлся археологом, перехватило дыхание. В его времена все было иначе! Император уделял историческим изысканиям пристальное внимание и финансировал их из казны. Щедро финансировал!

Теперь следовало поговорить с людьми. С самыми обычными жителями столичного мегаполиса. Где это лучше сделать? Да, пожалуй, в пивной. Именно там охотно заговорят с незнакомцем, которому в другой ситуации не поверят. Вот только пивную стоит искать отнюдь не в центре, а где-нибудь в спальных районах. Найдя ближайшую станцию гравиметро, Вирт спустился под землю. Метро оказалось раз в десять меньше, чем привычное. Решив отправиться в район Кваренки, где он жил во время учебы, канцлер сел в поезд. Народу было немного, поскольку час пик еще не наступил. Поезд оказался старым и раздолбанным, сидения — изрисованными всякой похабщиной, и это резало взгляд

Через полчаса Вирт вышел из метро, окинул взглядом окрестности и не узнал их. Все выглядело совсем иначе — убого и непривычно. Где окруженные парковыми зонами жилые комплексы открытого типа, имеющие на своей территории все необходимое? Где парк аттракционов? Где витражи знаменитых четырех храмов? Где вышки аэротакси? Где высотные башни Института Гравитроники? Где Школа Искусств? Где похожий на дворец Театр Комедии? Ничего этого не было и в помине. Ни деревца, ни кустика вокруг — сплошные серые пыльные коробки шестнадцатиэтажных домов, похожих друг на друга, как близнецы.

Ошалело помотав головой, канцлер двинулся по первой попавшейся улице. Люди вокруг не обращали на незнакомца внимания, поскольку он был одет, как обычный горожанин — темные брюки и зеленая рубашка с коротким рукавом. Искомая пивная нашлась быстро. Небольшое заведение с претенциозным названием "Корона". Внутри оказалось довольно приятно, поэтому, видимо, народу было много. Взяв два бокала темного пива с тем же названием, что и сам бар, Вирт осмотрелся. Единственное свободное место нашлось за столиком, за которым уже сидело трое горожан. По-разному выглядящих и, похоже, принадлежащих к разным социальным слоям, что, впрочем, не мешало им оживленно общаться.

— Вы позволите? — Вирт подошел к столику.

— Прошу вас, — поднял на него взгляд лысый мужчина средних лет в белой рубашке с галстуком.

Канцлер сел и незаметно оглядел остальных двоих. Один выглядел никак. Одет был в какую-то серую робу, лет пятидесяти на вид, весь какой-то потертый и испитый. Он молча слушал разглагольствования третьего, расписывающего, какая вскорости наступит райская жизнь благодаря императору, и изредка иронически хмыкал. Говорящий был моложе собеседников, лет тридцати с чем-то, черноволосый и коренастый. Он весь лучился энтузиазмом.

— Да ничего твой император не добъется, — досадливо оборвал его лысый в белой рубашке. — Пойми ты, дурья голова, все давно поделено. И любой, попытавшийся захватить часть кормушки, будь он хоть сто раз император, останется ни с чем. На него быстро найдут управу.

— Но ведь императора поддержали армия и флот! — возмутился черноволосый.

— Когда военные убедятся, что император не в состоянии платить им высокое жалование, то сразу переметнутся к кому-то другому. Пойми, человек — хищная и жадная тварь, всегда ищет, где получше и посытнее.

— Не все таковы!

— Но таковых большинство, — усмехнулся лысый.

— Нашли, о чем спорить, — недовольно пробурчал потертый. — Эти, наверху, сами разберутся. Нам от того ни холодно, ни жарко. Унитазы всем нужны, хоть императору, хоть президенту, так что я всегда свой кусок хлеба заработаю. Да и вы двое тоже. Не вижу смысла трепаться о политике. Давайте лучше о бабах. Я вчера такой цыпочке кран менял…

— Да ну тебя с твоими бабами, Кирен! — раздраженно оборвал его черноволосый. — Тебе неинтересно, а нам интересно!

— Ну, как хотите, — буркнул тот и присосался к пиву.

— А что вы думаете по поводу императора? — повернулся к Вирту лысый.

— Я думаю, что через некоторое время изменится абсолютно все в этой стране, — мягко улыбнулся канцлер. — Не сразу, конечно, но обязательно изменится. Если император удержится у власти.

— Интересная точка зрения, — недоверчиво заметил собеседник. — Хотелось бы знать, почему вы так считаете. Ведь владельцы корпораций своего просто так не отдадут.

— А кто их будет спрашивать? — Вирт подпер щеку кулаком. — Они уже почти довели страну до ручки, и мне кажется, что император это прекрасно понимает. И не собирается позволять им продолжать в том же духе.

— Вот именно! — с воодушевлением поддержал его черноволосый.

— Но что конкретно он сможет сделать? — насмешливо поинтересовался лысый. — Даже мне понятно, что реальной власти у него в руках нет. Армией по-прежнему заправляют старые генералы, флотом — адмиралы, а все средства производства, а значит, и финансы, в руках корпораций. Средства массовой информации тоже принадлежат им. Так что в этой ситуации сможет сделать император? Ничего!

— Вы ошибаетесь, — заверил Вирт. — Впрочем, пока рано судить, слишком мало времени прошло после переворота. Пока я вижу, что большинство населения поддерживает императора.

— По очень простой причине, — лицо лысого стало грустным. — Людям так настолько надоело жить по-прежнему, что они готовы ухватиться за соломинку в надежде, что хоть что-то изменится. Но не учитывают, что менять привычный образ жизни целого общества очень тяжело, почти невозможно.

— Почти! — поднял палец вверх канцлер. — Шансы все-таки есть.

— Есть, — согласился лысый. — Но я не верю, что они сработают. Простите уж, я пессимист. Слишком хорошо знаю жизнь.

"Ни хрена ты, парень, не знаешь! — весело подумал Вирт. — Все еще только начинается".

— Извините, кстати, мы не представились, — заговорил черноволосый. — Меня зовут Томек Шкадич, я инженер. Ну, не совсем еще инженер, учусь на вечернем, но должность занимаю инженерную. Это, — он показал на лысого, — Милко Оленич, он — банковский клерк. А это — Кирен Саныч, сантехник.

— Вирт Раскедов, археолог, — представился в ответ канцлер.

— И что, нынче с этой профессией можно выжить? — изумился Шкадич.

— Трудно, — вздохнул Вирт. — Но я подрабатываю. Неплохо разбираюсь в информационных сетях и ремонте компов. Они ломаются все время, потому на этом заработать нетрудно.

— А почему вообще не перейдете в эту область? — удивленно посмотрел на него Оленич.

— Археология — это призвание, — улыбнулся канцлер. — Потому и не перешел. Мне интересно.

— По мне, так тем, что интересно, можно заниматься и в свободное от работы время, — пожал плечами банковский клерк. — У меня тоже есть хобби, но превращать его в профессию — глупо. Много не заработаешь.

— Каждому — свое, — отозвался Вирт.

— Вот именно! — оживился Шкадич. — Мне вот моя профессия нравится. И мыслей хватает, как улучшить то или это. Жаль только, что ко мне никто не прислушается — слишком молод. Если не взять в соавторы кого-то из старых зубров, то даже патент не сможешь оформить…

— И вы считаете, что такое правильно? — прищурился канцлер.

— Нет, конечно! — возмутился инженер. — Но такова ситуация в нашей стране. И ничего с этим не поделаешь.

— Именно эта ситуация, кстати, скоро изменится, — в голову Вирта пришла интересная идея. Помнящий, что такое комсомол, Алексей однозначно ее одобрит. — Если это, конечно, не утка, — добавил он на всякий случай. — Я случайно натолкнулся в инфосети на информацию, что император намерен создать союз молодых специалистов. У этого союза будут свои патентные бюро, клубы, даже учебные заведения. Подробностей я не знаю.

— Было бы здорово! — загорелись глаза Шкадича. — Можно было бы утереть нос старым пердунам! У меня есть три интересных проекта, которые не реализую только потому, что не хочется их отдавать чужому дяде. И таких, как я, ребят знаю еще с десяток.

— Не понимаю я тебя, — уставился на него Оленич. — Ну да, ты не будешь считаться единственным автором, но имеющий много связей старый инженер поможет протолкнуть твой проект. В результате этого ты денег получишь больше, чем если запатентуешь свою идею самостоятельно.

— Да не в деньгах дело! — отрезал инженер. — Мне просто обидно, что какая-то сволочь, не приложившая к этому рук, будет считаться автором моего проекта. Я его создавал ночами не для этого!

— Твое дело, — пожал плечами банковский клерк. — Но учти, что делиться все равно придется. Система в Россе такова, что старшие по должности снимают сливки. Тот, кто не позволит им сделать этого — не преуспеет.

— Эту систему нужно ломать, — заметил Вирт. — И ломать безжалостно.

— Каждый должен знать свое дело, — оторвался от бокала пива Саныч. — Я свое знаю. А ты кто? Археолог? Вот и занимайся своей археологией, а не трынди о государстве. Что ты в этом понимаешь? Те, что сверху, сами все знают и на твой трындеж внимания не обратят. Так что заткнись.

— Не любит наш Кирен о политике говорить, — хохотнул Оленич. — Ему бы все о бабах.

— А о чем еще мужикам говорить? — пробурчал сантехник. — Эта ваша политика уже в зубах навязла. Достали!

Рапзговор начал принимать неприятный оборот, поэтому Вирт допил свое пиво и распрощался с собеседниками. Позиции всех троих ему были ясны. Из всего происшедшего уже можно сделать кое-какие выводы. Молодежь жаждет перемен в надежде на лучшее. Зато люди постарше ничего хорошего не ожидают, особенно это относится к представителям среднего класса. Придется сделать ставку на молодежь. Впрочем, они с Алексеем и так собирались это сделать, понимая, что старые зубры власть просто так не отдадут. Данный разговор окончательно убедил Вирта в этом.

Решив не тратить время на метро, канцлер, недавно ставший личным вассалом императора, вызвал альфа-корвет. Затем отошел на пустырь за одним из домов, откуда подошедший в режиме невидимости корабль и забрал его через гравитационный тоннель. Император сейчас находился на Белом Крейсере, не пожелав быть зависимым от Тарковича.

Алексей с интересом смотрел на трех мужчин средних лет, склонившихся перед ним в поклоне. Идея Виктора, похоже, сработала, благодаря ей удалось найти нестандартно мыслящих экономистов. Канцлер предложил поискать в общественной инфосети необычные проекты экономического развития страны, но проекты не голословные, а тщательно проработанные и реальные. Когда император в ответ сказал, что не сумеет определить, реальны данные проекты или нет, Виктор возразил, что на то есть искин. Ему и поручили поиски. Через три дня "железный истукан" назвал три имени.

На память пришел генерал Таркович в момент, когда император сообщил ему, что назначает Вирта Раскедова канцлером Империи. Чтобы повторить выражение лица начальника департамента безопасности, императору потребовалось бы съесть не меньше килограмма лимонов. Таркович ничего не возразил, даже помог подготовить нужные указы, но Алексею стало ясно, что т тот крайне недоволен и ждет шанса отыграть все назад, однако поддаваться ему не собирался. Таркович из тех, кому пальца в рот не клади — по плечо откусят и скажут, что так и было.

Беда в том, что генерал необходим, и он это знает. Порядок в военном министерстве Таркович ухитрился навести за каких-то несколько дней. Причем наводил очень жестоко, в чем Алексей его, правда, поддержал. Прочитав доклады следователей о преступлениях чинуш в мундирах, император пришел в ярость и, по некоторому размышлению, завизировал проскрипционные списки — невиновных в этих списках не было. То, что творили эти люди, не укладывалось в голове. Как можно принять на вооружение неукомлектованные, неспособные стрелять орудия лишь для того, чтобы положить некую сумму в свой карман? И это — самое малое из сотворенного чинушами. Доходило даже до закупки для флота испорченных продуктов, из-за чего на четырех лунных базах внешней планеты системы начался голод. Алексей читал доклады, написанные сухим канцеляярским языком, и с трудом верил в прочитанное, хотя это были доказанные факты.

Благодаря жестким действиям те из высокопоставленных монархистов, что еще сомневались, поддержали императора. Но Алексей не знал, может ли им доверять. Поэтому он искал верных людей, молодых, еще не забывших значение слова "честь", и старался, чтобы они оказались в каждом из важных ведомств империи, пусть и не на ключевых постах. Это было очень непросто, с каждым приходилось говорить лично, чтобы составить собственное мнение. Но, по крайней мере, удалось найти капитанов для остальных серых крейсеров. Сейчас все девятеро подбирали себе экипажи. Точнее, офицеров. Рядовых астронавтов предоставил штаб флота. Среди них, понятно, хватало агентов Тарковича, но с этим пришлось смириться.

Сейчас императору приходилось общаться с генералом по многу часов ежедневно — они разрабатывали план использования людей президента втемную, дейсвуя по рекомендациям аналитической службы флотской разведки. Искин БК по просьбе Алексея тщательно проверял эти рекомендации, но пока не нашел в них ничего криминального — аналитики, судя по всему, свой хлеб зря не ели и дело знали. Основной целью было полное, но постепенное преобразование аппарата государственного управления. Министерства решили со временем упразднить, образовав на их месте значительно более мелкие департаменты, каждый из которых отвечал за конкретное дело. Для решения совмещенных задач предполагалось создавать рабочие группы смешанного состава, отчитывающиеся перед специальными комиссиями. Главы комиссий отчитывались перед императором и несли полную ответственность за порученное дело.

Однако все упиралось в частную собственность на средства производства. Иначе говоря, в экономику. Нужно было найти нестандартные решения, способные помочь переломить ситуацию так, чтобы не вызвать ответных действий олигархов, не насторожить их раньше времени, а наоборот, убедить, что планируемые изменения будут им выгодны. И Алексей принялся искать людей, способных на такие нестандартные решения. План Виктора помог найти их. Стоящие сейчас перед императором трое экономистов, занимающие в своих фирмах высокое, но не самое высшее положение, разработали каждый планы оздоровления экономики страны. По утверждению искина, вполне работоспособные и очень необычные планы. Советовать, какой из этих трех планов выбрать, "железный истукан" отказался, предоставив выбор императору. Алексей ознакомился со всеми тремя. Благодаря тому, что искин на пути к Россу вложил в него достаточно знаний по экономике, он понял, о чем шла речь, но выбрать так и не смог — каждый план имел свои достоинства и свои недостатки. Император долго думал, что делать, и в конце концов нашел выход.

— Добрый день, господа. Рад вас видеть, — заговорил он. — Представьтесь, пожалуйста.

— Курт Малер, старший экономист финансового отдела консалтинговой компании "Строй Инвест", Ваше величество, — лебезящим тоном сообщил похожий на колобка лысоватый человечек с бегающими глазками.

— Валери Одич, финансовый консультант компании "Дорис", Ваше величество, — вежливо наклонил голову встрепанный мужчина с волосами какого-то мышиного оттенка. Он явно чувствовал себя в строгом костюме неуютно.

— Корис Ламис, начальник финансового отдела корпорации "Росские перевозки", Ваше величество, — представился черноволосый джентльмен с невозмутимым лицом. — Вы не могли бы сообщить нам, с какой целью нас доставили к вам? Меня выдернули прямо с работы, не сообщив, зачем.

— Сейчас я все объясню, господа, — сделал невозмутимое лицо Алексей. — Прошу садиться.

Внутри себя император от души выматерился. Таркович и здесь постарался подгадить. Его ведь просили вежливо пригласить, а не грубо доставить. В этот момент в голову Алексею пришло, что генерал вряд ли стал бы гадить по мелочи, скорее всего, он просто передал просьбу императора ниже, а уж исполнители "постарались". Придется выяснить, кто именно доставлял экономистов сюда, и устроить им хорошую головомойку.

— Господа, вы здесь потому, что меня заинтересовали ваши проекты, выложенные для ознакомления на общественные ресурсы, — император подался вперед.

— Простите, Ваше величество, но я не выкладывал свой проект на общедоступные ресурсы, он лежал в закрытой корпоративной сети… — растерянно уставился на него Ламис.

— Для искина Белого Крейсера это не имеет особого значения, его возможности очень велики, — пояснил Алексей. — Любая, даже самая защищенная сеть для него — открытая книга.

— Благодарю, что объяснили.

— Так вот, искин рекомендовал мне обратить внимание именно на ваши проекты, господа, и я ознакомился с ними. Все три проекта оказались достаточно интересны, чтобы я захотел поговорить с их авторами.

— Но мой проект чисто умозрительный, Ваше величество, — Одич взлохматил себе шевелюру. — Мало какие его положения возможно реализовать в нынешней обстановке, для этого нужны слишком кардинальные изменения, на которые, я думаю, ни одно правительство не пойдет.

— Вы зря так думаете, — улыбнулся император. — Однако, в чем-то вы правы, у вашего проекта, как и у остальных двух, есть определенные недостатки. Поэтому я хочу вам кое-что предложить. Всем троим.

Экономисты переглянулись и выжидающе уставились на него.

— Так вот, господа, — продолжил Алексей. — Я предлагаю каждому из вас ознакомиться с проектами двух других, и на основании этого доработать свой собственный. Прошу учесть, что лучший проект будет принят, как план действий правительства в ближайшие годы, а его автора ждет повышение вплоть до начальника финансового департамента или департамента экономического развития.

— Прошу прощения, Ваше величество, но я отказывапюсь участвовать в этом, — покачал головой Ламис. — Меня полностью удовлетворяет мое нынешнее положение.

— Однако вы позволите использовать ваш проект? Естественно, за вознаграждение. Оно будет немалым.

— Сколько? — тут же поинтересовался экономист.

— Полтора миллиона кредитов, — ответил император, подозревавший, что кто-то откажется и заранее выяснивший цены на подобные услуги.

— Согласен, — на лице Ламиса появилось удовлетворение, которое он не сумел скрыть.

Алексей не удивился этому, поскольку перед встречей поручил своему секретарю собрать информацию об этих трех людях, и сейчас знал о них многое. Ламис разработал свой проект довольно давно, как докторскую диссертацию по экономике, и с тех пор ни разу к нему не возвращался, занимаясь своей карьерой. Потому он и удовлетворился деньгами за то, что считал ничего не значащим для его основной цели. Тем более, что политику терпеть не мог.

— Тогда прошу, — император достал из ящика стола заранее подготовленый отказ от претензий и чек. — Домой вас отвезут.

Ламис сухо поклонился, подписал отказ, забрал чек и вышел. За дверью его ждал Сергей Перков, главный пилот Белого Крейсера, чтобы доставить вниз на альфа-корвете.

— Насколько я понимаю, господа, вы желаете участвовать? — спросил император, когда они остались втроем.

Малер с Одичем переглянулись и кивнули.

— В таком случае, вот инфокристаллы с другими проектами, — Алексей выложил на стол перед каждым по два кристалла. — Когда можно ждать результата?

— Мне потребуется неделя, — немного подумав, сказал Малер. — Простите, Ваше величество, но за меньший срок столь сложную работу не сделать.

— Мне — не меньше, — поддержал коллегу Одич, сквозь почтительность в его глазах просвечивали откровенные любопытство и азарт. Ему явно было интересно предстоящее дело.

А вот в бегающих глазках Малера император не видел ничего, кроме угодливости, за которой, скорее всего, скрывалась хитрость. Этот лысенький человечек ему откровенно не нравился. Но можно ли судить по внешности? Трудно сказать. Нужно думать. Ведь поведение Малера тоже оставляет желать лучшего. Слишком он суетливый.

Проводив экономистов к выходу, Алексей принялся расхаживать по кабинету и размышлять, все ли он сделал, как должно? Не упустил ли чего? Ответа не было. Оставалось только вспомнить слова кого-то из дрених римлян: "Делай, что должно. Свершится, чему суждено".

Огромные транспорты с грохотом маневровых двигателей шли на посадку. Алексей, стоящий у окна диспетчерской башни столичного космопорта, облегченно улыбался — синтарцы наконец-то прибыли! Теперь должно стать немного легче. Умар сообщил, что везет не только бойцов, но и множество специалистов разного профиля — от экономистов до инженеров и военных программистов. Помимо людей доставлено около тысячи истребителей последних модификаций, чему крайне обрадовался адмирал Шемич. Он раньше и мечтать не мог о приобретении синтарских истребителей — слишком дорого стоили, правительство Федерации и на свои очень неохотно выделяло средства. О количестве привезенного синтарцами сухопутного вооружения, включая танки на антигравитационной платформе и шагающих роботов, можно было не упоминать. Командующий армией генерал Сабов не сдержал восторженных восклицаний, когда читал список. Он чуть не кинулся обнимать императора, только в последний момент спохватившись.

На столичный космодром приземлялась только четверть синтарцев. Остальные уже успели высадиться на центральные космодромы трех других материков планеты — Лагоса, Дубницы и Листвицы. Встречали их личные вассалы императора, земляне. Ашот Каспарян, Михаил Фельдман и Иван Мурянин. Их Алексей сделал временными наместниками материков. Постоянные наместники были уже подобраны из старших офицеров армии и флота, но еще не прибыли на место службы. Сейчас с ними работал генерал Таркович. Скорее бы уж он заканчивал! Алексей предпочитал, чтобы земные друзья находились неподалеку. На них он, по крайней мере, мог положиться полностью.

Вокруг космодрома собралась огромная толпа, синтарцев встречали цветами, транспарантами и духовыми оркестрами. По всем каналам головидения дикторы, захлебываясь, рассказывали россам, что Синтар попросил императора о коронном договоре. И его величество удовлетворил это прошение! Люди обрадовались нежданному празднику — император объявил этот день выходным. Порядок в столице поддерживали тысячи полицейских, спешно переброшенных из других городов Тирканы — столичная полиция была не слишком велика.

Император покосился на невозмутимого секретаря по правую руку, затем на полковника Восмича, представителя департамента имперской безопасности, как стала называться флотская разведка с недавних пор. Правда, она была разбавлена немалым числом офицеров армейской, но не суть важно. Зато из служивших в СБ Федерации людей в ДИБ не взяли никого. И правильно — доверия им нет, слишком верно служили своим хозяевам.

Генерал Таркович предупредил, что в такой суматохе возможны всяческие неприятности. Слишком большие толпы людей, не дай бог, паника, так такое начнется…

Посадочные ступоходы транспорта со скрежетом коснулись пластибетона, и рев двигателей начал стихать. Один за другим огромные корабли опускались на космодром и глушили двигатели. Правый борт первого опустился вниз, формируя из себя пандус, по которому без промедления стала съезжать и сходить боевая техника — бронетранспортеры, танки и шагающие роботы. За техникой показались ровные колонны людей в форме староимперских штурмовиков. Они шли четко, как на параде, не допуская ни единого лишнего движения.

— Хороша выучка! — Алексей повернулся к Виктору.

— А ты как думал! — усмехнулся тот. — Синтарцы! Это тебе не хрен собачий. Это лучшие войска Империи. Всегда были и всегда останутся таковыми. Уж я то знаю… — он многозначительно покосился на императора. — Они не только ходить строем, они еще и воевать отлично умеют!

— И хорошо.

Алексей повернулся и двинулся к выходу из диспетчерской башни, свита поспешила за ним. У него было странное настроение. Император никак не мог понять, что напомнили ему стройные колонны синтарцев. А когда понял, что, остановился так резко, что Виктор налетел на него. Вот так на войну уходили летом сорок первого советские бойцы. Уходили, чтобы быть перемолотыми жерновами немецкой военной машины. Совсем еще молодые ребята, которым бы еще жить да жить. Странно, но себя после двух лет войны Алексей молодым не считал — слишком много довелось повидать и испытать. Почему-то по коже пробежал холодок плохого предчувствия, словно впереди ждала беда. Сжав зубы, император взлетел по трапу альфа-корвета и отдал приказ его кибернавигатору стартовать, как только последний из свиты окажется на борту. Нужно срочно проверить, что происходит в городе, не случилось ли там чего.

Альфа-корвет с легким свистом набрал полукилометровую высоту и завис над примыкающим к космодрому жилым районом, через который должны были пройти синтарцы.

— О господи! Ваше величество! — заставил Алексея вздрогнуть наполненный ужасом возглас секретаря. — О Боже!

Длинный, тянущийся на весь квартал двадцатиэтажный дом, мимо которого двигались колонны синтарцев, засыпаемые цветами, внезапно содрогнулся, выбросив в воздух тучи пыли, наклонился, как карточный домик, сложился и рухнул на забитую людьми улицу, погребая их под завалами.

— Это взрыв… — глухо произнес Виктор, поворачиваясь к Алексею. — Ваше величество, объявляйте нулевую готовность всем тревожным службам!

— Твари! — выдохнул император, сжав кулаки. Предчувствие беды, к сожалению, не обмануло. — Какие твари!

Тот, кто устроил этот взрыв, погубил не только сотни синтарцев, но и множество россов.

— Найти Тарковича! Срочно! — приказал Алексей искину.

Не прошло и двух минут, как на экране появилось встревоженное лицо генерала.

— Вижу, вы уже знаете, — сквозь зубы процедил император.

— Знаю, Ваше величество, — подтвердил Таркович. — Только что сообщили.

— Я хочу, чтобы вы нашли всех, кто связан с этим взрывом, — в голосе Алексея скрипел лед. — Каждый из них должен сдохнуть. А их семьи лишены имущества и сосланы на астероиды!

— Я найду их, Ваше величество, — пообещал генерал, испытывающий, судя по его виду, ничуть не меньший гнев.

— А пока поднимайте все тревожные службы! Нужно спасти как можно больше пострадавших!

— Они уже в пути, Ваше величество.

И действительно, вскоре раздались сирены флаеров скорой помощи, спешащих к месту происшествия.

Император нервно расхаживал по залу для совещаний и кусал губы, дожидаясь, пока все нужные люди прибудут. За большим овальным столом не спеша рассаживались уже прибывшие: Вирт Раскедов, Умар ос Хро-Грар, командующий синтарского экспедиционного корпуса Лорк зо Мар-Нейт, директор департамента здравоохранения Алекс Осонский, быший президент Федерации Славич, руководители других тревожных служб, представители армии и флота, включая адмирала Шемича.

— Добрый день, Ваше величество! — в зал ворвался генерал Таркович. Он выглядел крайне озабоченным. — Добрый день, господа!

— Очень хорошо, что вы здесь, — резко повернулся к нему Алексей. — Разборка завалов завершена?

— Почти. По крайней мере, все тела откопаны и опознаны. Биосканирование не дает больше ничего.

— Каковы жертвы?

— Почти две тысячи человек погибло, около четырех с половиной тысяч ранено, — вздохнул Таркович. — Сейчас раненым оказывают помощь во всех больничных комплексах столицы, но многие ранены тяжело и, скорее всего, не выживут. Столь масштабных терактов на Россе не было с момента подрыва императорского дворца…

— Удалось найти хоть какой-то след? — хрипло спросил император.

— Пока нет, — на лице генерала появилось виноватое выражение. — Однако сразу могу сказать, что теракт был проведен очень профессионально. Скорее всего, его разрабатывали спецы из бывшей СБ Федерации, только они обладают необходимыми навыками. Сразу могу сообщить, что все они исчезли. Вероятно, ушли на нелегальное положение.

— Найдите их… — прошипел император. Он пребывал в такой ярости, что даже Тарковичу стало не по себе. — И выясните, кто за ними стоял…

— Мы делаем все возможное, Ваше величество, — поспешил заверить генерал, — но мы всего лишь люди. Обнаружить ушедшего в подполье профессионала очень непросто. А даже если мы кого-то из них и найдем, нам нечего им предъявить. Доказательств их причастности к этому взрыву мы не имеем.

— Соблюдение законности в данной ситуации отходит на второй план! — медленно встал из-за стола командующий синтарского корпуса.

— Полностью согласен с генералом зо Мар-Нейтом, — поддержал его Алексей.

Тот с благодарностью посмотрел на императора и поклонился. Он успел переговорить с его величеством перед заседанием и сообщил, что синтарцы в диком гневе из-за гибели более восьмисот из них сразу по прибытии на Росс.

— Поэтому, — продолжил император, — я объявляю военное положение!

— Не слишком ли это, Ваше величество? — осторожно поинтересовался адмирал Шемич. — Народ может не понять…

— А мы объясним людям, что происходит. Расскажем, что некие силы хотят все уничтожить. Считаю, что собранные флотской разведкой документы о предстоящем распаде Росса на четыре страны следует опубликовать! И объяснить, кто в этом был заинтересован. Пусть люди знают.

— Не уверен, что стоит, Ваше величество… — лицо Тарковича приняло кислое выражение. — Последствия могут быть непредсказуемыми, вплоть до бунта…

— Вы зря недооцениваете граждан Росса, — криво усмехнулся Алексей. — К тому же, опубликовав документы, можно убить двух зайцев одним выстрелом.

— Это каким же образом? — генерал вздернул брови вверх.

— На волне народного гнева против корпораций можно будет без особых проблем национализировать некоторые из них, — пояснил император со злой ухмылкой. — Не мне вам объяснять, как это сделать, вы в таких вопросах разбираетесь значительно лучше меня, господин генерал.

— Об этом я как-то не подумал, Ваше величество, — во взгляде Тарковича появилось то, что Алексей по отношению к себе еще не видел — уважение. — Пожалуй, это можно будет проделать, но операцию следует тщательно проработать. Против нас играют не самые слабые противники.

— Вот и займитесь, — приказал его величество. — Но это — второй этап. А на первом нам необходимо обнаружить, кто конкретно спланировал и произвел теракт. Они должны быть наказаны.

Он ненадолго замолчал, затем продолжил:

— По поводу поиска ушедших на нелегальное положение сотрудников СБ у меня есть одна идея. Генерал, у вас есть образцы ДНК этих людей?

— Найдутся.

— Отлично! Искин БК недавно сообщил мне, что при помощи своих собратьев с серых крейсеров способен обнаружить местонахождение любого человека на планете, если имеется образец его ДНК.

— Вот как? — явно удивился Таркович. — Очень хорошо. Я немедленно распоряжусь, чтобы на БК передали требуемые образцы. Сколько времени займет поиск?

— Искин утверждает, что около суток, — сообщил Алексей. — Предлагаю, чтобы арест и первичный допрос проводили синтарцы. На Россе успели забыть, кто они такие и на что способны. Умар, вы справитесь с этой задачей?

— Справимся, Ваше величество! — многообещающе ухмыльнулся тот. — Охотно напомним. Вы развязываете нам руки полностью?

— Именно так, — заверил император. — Действуйте максимально жестко. Я не намерен жалеть людей, способных сотворить такое. Ведь на этой улице дети были…

Он вспомнил страшные кадры с места происшествия и отвернулся, сжав кулаки. Никогда, наверное, не сможет забыть разорванную напополам маленькую девочку с куклой в руках…

— Мы сделаем все возможное и невозможное, Ваше величество, — в голосе Умара прозвучала сталь.

— Насколько мне известно, у вас имеются сыворотки для экспресс-допроса?

— Да. Причем такие, которых нет больше ни у кого. Мы закончили некоторые еще имперские разработки, обнаруженные в архивах синтарского института биотехнологий.

— А нельзя ли получить эти сыворотки? — оживился Таркович.

— Поскольку все мы служим Его величеству, вам будут переданы образцы и технология производства, — кивнул Умар. — Однако хочу предупредить, что сыворотки иногда не срабатывают, особенно в случае наличия у допрашиваемого биоблокады.

— Не сработают, так проводите экспресс-допросы старыми методами! — отрезал Алексей, которому на фронте доводилось потрошить пленных немцев.

— Будет исполнено!

— Очень надеюсь, что все это не вызовет бунта… — хмуро пробурчал Таркович. — Противники не могли не просчитать наши действия. Подозреваю, что теракт был проведен, чтобы спровоцировать нас. Поэтому каждый шаг необходимо рассчитывать.

— Считаю, что публикация документов о распаде Росса направит народный гнев не на нас, а на них. Главное, опубликовать эти документы вовремя. И неожиданно для противника.

— Вы правы, Ваше величество, — вынужден был признать генерал. — Этот шаг полностью спутает их карты. Подобного они ждать просто не могли.

— Хороший ход, — подтвердил молчавший до того Славич. — Я знаю, как мыслят эти люди. Им действительно в голову не придет, что вы способны опубликовать такие данные. Но прошу учесть, что публикации должны быть сформированы простым и понятным языком, чтобы каждый человек, кем бы он ни являлся, мог понять, кто именно и почему был заинтересован в распаде страны.

Наручный коммуникатор генерала Тарковича негромко зажужжал. Он коснулся пальцем крохотного наушника и выслушал какое-то сообщение, при этом сильно изменившись в лице. Алексей еще ни разу не видел старого зубра столь удивленным. Да нет, даже не удивленым, а ошеломленным.

— Ваше величество… — блуждающий взгляд генерала нашел императора. — Мне только что сообщили результаты допроса двух промышленников, которых подозревали к причастности к теракту. Их допрашивали при помощи психотропных средств.

— И что? Они виновны?

— К теракту они непричастны, зато сообщили очень неожиданные вещи. Если честно, я не знаю, верить этому или нет. Хотя, если есть хотя бы двухпроцентная вероятность, что их слова — правда, принять меры мы обязаны.

— И что же они сообщили? — удивился Алексей.

— То, что около сорока процентов росских предприятий через подставных лиц на самом деле контролируют карханцы. Большей частью, некая Синтия Моак с планеты Новейр, одной из двух планет Кархана, сохранивших после распада Объединения научный и промышленный потенциал. Точнее, Моак одна из многих, просто наиболее богата.

— Я давно подозревал что-то в этом роде, — глухо сказал Славич. — Слишком много за последние годы произошло странных событий. Росский бизнес некие невидимые игроки мастерски перетасовывали. Законы парламенты тоже принимали весьма необычные. Я никак не мог понять, кому эти законы могут быть выгодны. Теперь понимаю. Также понимаю, откуда некоторые господа взяли средства, которых у них не было и быть не могло. Сами подумайте, генерал, ведь распад Федерации прежде всего выгоден именно Кархану.

— Пожалуй… — нахмурился Таркович. — Этим вопросом придется заняться вплотную. Прошу передать мне все выкладки вашей информационой службы.

— Они сегодня же будут у вас, — кивнул бывший президент.

— Получается, ситуация куда хуже, чем мы думали, — наморщив лоб, произнес Алексей и снова принялся ходить по залу. — Думаю, нужно точно выяснить, какие именно предприятия принадлежат врагу, и национализировать их, приняв закон о том, что не граждане Империи не имеют права обладать недвижимым имуществом на ее территории.

— Это может сработать, — задумчиво хмыкнул Таркович. — Проблема в том, что карханцам скорее всего принадлежат отдельные пакеты акций многих предприятий, и ни одно не принадлежит им полностью.

— Я и предлагаю взять эти пакеты акций в собственность государства, — усмехнулся император.

— Карханцы взвоют, — заметил генерал. — Впрочем, многие наши бизнесмены тоже. Ведь это — попрание того, что для них свято — частной собственности.

На губах сидевших за столом, не считая бывшего президента, появились злые ухмылки. Военные никогда не любили бизнесменов, думающих только о собственной выгоде и добивающихся ее даже ценой принесения откровенного вреда своей стране.

— Вернемся к теракту, вопрос о карханцах можно обсудить и позже, — император прошелся перед столом туда-сюда, сцепив руки за спиной. — Искин БК только что сообщил мне, что ему передали образцы ДНК. Все десять имперских крейсеров заняли орбиты, позволяющие посекторно просканировать поверхность планеты, и начали сканирование. При обнаружении кого-либо из списка подозреваемых информация о его местонахождении и нынешней внешности будет передана ближайшему синтарскому подразделению. Умар, сообщи всем своим людям, что этих сволочей нужно брать только живыми. Допрашивать на месте и немедленно передавать информацию генералу Тарковичу.

— После допроса их можно будет пускать в расход? — деловито поинтересовался синтарец.

— Если окажутся виновны, да, но непосредственных виновников лучше оставить для суда и последующей прилюдной казни. Люди должны увидеть наказание виновных в массовых убийствах.

— Как прикажете, Ваше величество.

— Тогда, господа, не будем больше терять времени, — в глазах императора стоял стылый лед. — За дело. Жду известий.

Многие россы были воодушевлены появлением императора и ждали перемен, но никто не представлял, что эти перемены будут столь значительны и внезапны. Сперва людей поразил и вызвал у них гнев страшный теракт возле столичного космодрома, а затем синтарские войска наводнили города и поселки Росса. Сопровождали их отряды полиции. Россов через все средства массовой информации призывали соблюдать спокойствие, однако многие вспомнили страшные слухи о безумной жестокости горцев. К ужасу людей, эти слухи вскоре подтвердились.

То один, то другой отряд синтарцев в разных городах неожиданно брал в оцепление какой-то дом, полностью перерывал его и арестовывал одного или двух человек. Арестованным прямо на месте вкалывали какие-то препараты, некоторых после этого пытали, отчего слышавшие страшные крики несчастных люди впадали в ужас. И уж окончательно россов ввели в ступор расстрелы. Некоторых из арестованных выводили на улицу, ставили к ближайшей стенке и расстреливали, предварительно объявив смотрящим на это людям, что данный человек — один из виновников теракта в Санкт-Владибурге. Столь быстрого наказания виновных народ не ждал. Кое-кого это вдохновило, но многие просто испугались.

Случившееся через несколько часов после этого сперва потрясло россов, а затем вызвало у большинства из них такой гнев, что на улицы выплеснулись толпы демонстрантов. Все до единого — и бумажные, и сетевые — издания публиковали разработанный несколькими политическими партиями под руководством четырех самых крупных корпораций страны план раздела Росса на четыре государства. Этот план был настолько жесток и циничен, что оставлял огромное число людей без куска хлеба, перераспределял собственность, делая богатых еще богаче, а бедных вообще сталкивая к порогу нищеты. В публикациях четко указывалось пофамильно, кто и с какой целью собрался все это провернуть. Делались выводы, как избежать распада, и сообщалось, какие меры были для этого приняты. Причем, все это оказалось написано не заумно, а понятным для простых людей языком. Население не знало, что многих редакторов, особенно самых популярных изданий, пришлось заставлять публиковать данные статьи силой, поскольку они тоже были в этом замешаны.

В четырех корпорациях, указанных в публикациях, воцарилась паника. Сотрудники начали разбегаться по домам, прекрасно понимая, что вскоре их штаб-квартиры начнут громить, и не желая оставаться крайними. Владельцы-то, скорее всего, выйдут сухими из воды, а все шишки посыпятся на них. И оказались правы — не прошло и часа, как в опустевшие здания ворвались вооруженные чем попало толпы и начали разносить все, до чего могли добраться. Ни полиция, ни синтарские войска им не препятствовали. Указанные в списке виновных политические деятели и бизнесмены, пребывая в ужасе, что придется отвечать за свои действия, попытались покинуть планету. Однако сделать этого не смогли — прямо в космопорту их брали под стражу по обвинению в государственнеой измене, показывая аресты в прямом эфире. Сбившиеся у экранов россы встречали каждый ревом одобрения. Предателей никто и никогда не любил, не за что их любить.

— Внимание! — по прошествие еще часа на экранах появился диктор. — Граждане Росса! Сейчас перед вами выступит его императорское величество Алесий II!

Камера сдвинулась в сторону, показывая знакомое каждому человеку лицо. Император некоторое время смотрел, казалось, прямо на них, а затем заговорил с болью в голосе:

— Люди Росса! Спасибо вам за понимание! Спасибо за помощь в поимке предателей! К сожалению, многие из власть имущих при Федерации думали только о своей выгоде. Я обещаю вам, что это время закончилось! Беда в том, что навести порядок будет очень непросто. Нам всем придется приложить огромные усилия для этого. Вы все, наверное, знаете о страшном взрыве в Санкт-Владибурге, унесшем жизни более трех тысяч человек — раненые в больницах продолжают умирать. Так вот, этот взрыв был холодно спланирован и реализован бывшей Службой Безопасности Федерации по поручению их хозяев, — его лицо исказила гримаса гнева. — Не понимаю, как можно быть настолько бесчеловечными! Я считаю, что все, кто замешан в этом, должны заплатить за содеянное своей жизнью! Департамент Имперской Безопасности при помощи синтарских войск обнаружил и арестовал всех виновников теракта. В том числе и его инициаторов — промышленников из корпорации "Росские перевозки". Именно они дали команду бывшей СБ. Многие из вас видели, наверное, экспресс-допросы сотрудников СБ, проводимые синтарцами. Возможно, кому-то покажется, что принятые правительством меры слишком жестоки, но пусть те, кто планирует продолжение террора, подумают о своей судьбе. Пощады никто из них не дождется! Я прошу вашей помощи, люди! Я прошу вашего понимания! И вместе мы снова сделаем нашу страну великой!

Он грустно улыбнулся и исчез с экранов, на которых начали демонстрировать обыск в штаб-квартире "Росских перевозок" и арест владельцев корпорации, что-то кричавших о своих правах, но быстро замолчавших после того, как синтарцы слегка поучили их сапогами уму-разуму. Россы встретили это действо одобрительным гулом. Речь императора, его просьба о помощи вдохновила людей, они больше не боялись, наоборот всей душой одобряли жесткие действия властей.

— Ну и что вы думаете по поводу случившегося, господа? — вежливо поинтересовался Виктор Кульчинский, владелец контрольных пакетов акций нескольких крупных корпораций, один из самых богатых людей страны.

Трое его гостей, обладающих ничуть не меньшим капиталом, переглянулись. Приглашение Кульчинского для откровенной беседы не стало для них сюрпризом, необходимость в ней давно назрела. Ситуацию следовало обсудить, поскольку император предпринял шаги, которых от него не ждали. Впрочем, сочувствия к своим "коллегам" из "Росских перевозок" они не испытывали — те откровенно зарвались, вот и получили по заслугам. Также повезло, что в свое время поосторожничали и не стали связываться с планом раздела Росса на четыре страны. Это, конечно, сулило немалые барыши, и очень быстро, но и риск был слишком велик. Господа, спланировавшие распад, не учли общественного мнения, население данную идею не воспринимало. Да и самим промышленникам мысль о том, что, например, Тиркана и Листвица станут разными государствами, казалась дикой.

— А что тут можно подумать? — недовольно пробурчал Федор Каратич, невысокий лысый крепыш. — Политика императора мне откровенно не нравится. Этот мальчишка слишком резво взялся за дело, да и народ сумел перетянуть на свою сторону. Сами посмотрите, как он мастерски сыграл на эмоциях толпы. Такое впечатление, что этот теракт был ему выгоднее, чем "перевозчикам". Уж больно быстро он начал действовать, словно все было давно готово.

— Не удивлюсь, если и вправду было, — вздохнул Никлас Хольгер, длинный, как жердь, и худой человек средних лет со впалыми щеками. Любой, самый роскошный костюм висел на нем, как на вешалке, никакие усилия имиджмейкеров не помогали. — Не забывайте, что за мальчишкой стоит Таркович. Мы эту хитрую сволочь в свое время сильно недооценили, посчитали обычным тупым воякой. Помните, скольких наших коллег он отправил на тот свет сразу после коронации?

— Помним… — помрачнел третий гость, Михайло Даранович, самый молодой из них. — Мой тесть тоже погиб вместе со всей семьей. Особняк накрыли ракетным залпом, никто не выжил. Говорил я старику, чтобы не связывался с кликой Тарговского, так нет же, не послушал.

— Вот уж кого мне совершенно не жаль, так это Тарговского, — хмыкнул хозяин дома. — Я из-за него столько денег потерял, что вспоминать тошно.

— Ну, он подставлял всех, кого мог подставить. Вот и пристрелили, как собаку. Жаль только, других за собой потянул.

— Вернемся к делу, господа, — поднял ладони Кульчинский. — Я созвал вас здесь потому, что именно мы четверо обладаем самыми большими пакетами акций предприятий военно-промышленного комплекса. Из полученных мною сведений, а эти сведения мне недешево обошлись, стало известно, что император страстно жаждет национализировать наши предприятия. Если это произойдет, то наши потери будут грандиозны. Поэтому нам необходимо выработать методику противодействия.

— Вы считаете, что противодействие возможно? — недоверчиво посмотрел на него Даранович. — Мне как-то не хочется, чтобы ко мне в дом ворвались синтарцы и поставили меня к стенке. В жестокости этого зверья мы все убедились. Они, как цепные псы, бросятся на любого, в кого ткнет пальцем император.

— Я не намерен покорно расставаться с моей собственностью, — холодно отрезал Кульчинский.

— Не стоит спешить, — тонко усмехнулся Хольгер. — До меня дошла кое-какая информация, которой я хочу с вами поделиться. В курсе ли вы, что департамент безопасности начал конфискацию множества пакетов акций у нескольких трастовых фондов?

— В курсе, — скривился Каратич. — Так дело и до наших акций дойти может.

— А что вы думаете по поводу принятого вчера закона о невозможности для не граждан Росса вести бизнес на территории страны?

— Чушь какая-то. Не понимаю, для чего нужен этот закон.

— И вы не видите связи между конфискациями и законом? — прищурился Хольгер, в его глазах появилась насмешка.

— Не вижу, — буркнул Каратич.

— А зря. Хочу вам сообщить, что вышеуказанные фонды на самом деле через подставных лиц принадлежали карханцам. Большей частью — небезызвестной вам госпоже Моак. Теперь все ясно?

— Это точно? — хрипло выдохнул Кульчинский.

— Да, — подтвердил Хольгер. — У меня есть свои люди в ДИБ, они тоже хотят кушать. От них стало известно, что император собирается прикарманить все принадлежащие карханцам пакеты акций, и это одномоментно делает его самым богатым человеком страны.

— А мальчишка не промах… — с досадой покачал головой Даранович. — Хорошо извернулся. Но что это может значить для нас?

— А то, что у императора в руках появится реальный рычаг давления на очень многие фирмы. О чем речь, больше двух десятков корпораций вообще пальцем шевельнуть не смогут без его позволения — он становится владельцем их контрольных пакетов.

— Паскудство! — зло выплюнул Кульчинский. — Мы сможем как-то помешать этому?

— Боюсь, что нет, — вздохнул Хольгер. — Но, повторяю, не надо предпринимать поспешных действий. "Перевозчики" вон поспешили. И что? Ничего хорошего не получили. Я предпочитаю сперва посмотреть, что станет делать император, а потом уже принимать меры.

— Как бы мы не опоздали, — недовольно скривился Даранович. — Мальчишка с Тарковичем очень умно воспользовались ситуацией. Они почти ликвидировали СБ как таковую, непонятным образом выловив всех ее оперативников. Виновных во взрыве ликвидировали, а остальных где-то спрятали. О всем прочем я даже не говорю. Народ умело накрутили против нас — корпоратов поголовно считают предателями родины. Я на улицах опасаюсь появляться после пары случаев — все встречные плевали в мою сторону! Спрашивали, как мне живется с тридцатью серебренниками в кармане! — он с гневом сжал кулаки. — И я этого так оставлять не намерен!

— Как пожелаете, — пожал плечами Хольгер. — А я выжду.

— Я, пожалуй, тоже, — поддержал его Кульчинский, очень не любивший рисковать.

— В таком случае, мне здесь нечего делать! — Даранович встал и решительно направился к выходу.

— Всего доброго, — ледяным тоном поддержал его Каратич и тоже вышел.

Оставшиеся в комнате двое переглянулись и совершенно одинаково хмыкнули. Оба не понимали, с какой стати Даранович с Каратичем нервничают. Ведь бизнес нужно делать с холодной головой. Впрочем, это их выбор и их право. Пусть лезут в петлю самостоятельно.

Алексей медленно прохаживался перед настороженно глядящими на него четырьмя с небольшим десятками людей в простых на вид классического покроя костюмах. Самые богатые промышленники и финансисты страны, держатели контрольных пакетов акций бесчисленного множества корпораций. Всех их с немалым трудом удалось уговорить прибыть на встречу с императором — после недавних событий эти господа опасались за свою безопасность, и не зря. Алексей охотно бы отдал их синтарцам, но не имел такой возможности, понимая, что они или их наследники вполне способны взорвать изнутри экономику Росса и превратить ее в хаос. Поэтому, хочешь не хочешь, придется договариваться.

Да, другого выбора нет. Впрочем, господа промышленники еще не знают, какую мину замедленного действия подготовил для них император, и, скорее всего, охотно сунутся в ловушку. Ведь это сулит им баснословные прибыли, а ради прибыли буржуи пойдут на все. Как говорил однажды на политинформации особист, нет преступления, на которое не пойдет большой бизнес ради четырехсотпроцентной прибыли. Возможно, он говорил и не совсем так — Алексей точно не помнил — но суть была передана верно.

Сейчас император следовал разработанному новым начальником финансового департамента страны, Валери Одичем, плану. Когда он и Курт Малер представили Алексею свои разработки по преобразованию экономики Росса и переводу ее на новые рельсы, то план Малера поначалу показался ему более выполнимым и жизнеспособным. Более искрометным, что ли, оригинальным. Одич же сухо, по пунктам, излагал необходимые, по его мнению, меры, многие из которых даже выросшему в Советском Союзе Алексею показались чрезмерными. Он несколько раз беседовал то с одним экономистом, то с другим, пока, наконец, не доверился Одичу. Возможно, просто потому, что Малер вызывал у императора инстинктивное отвращение своими вечно бегающими глазками, суетливыми движениями потных рук и слишком угодливыми манерами. Приняв решение, Алексей на всякий случай спросил совета у искина, и тот поддержал его, четко показав, что многие положения плана Малера на самом деле приведут к обратному результату и только дестабилизируют экономику. В общем, как выяснилось после анализа нескольких независимых экономистов, нанятых через подставных лиц, план Малера являл собой ловушку в красивой обертке. Император порадовался, что его интуиция сработала верно. Зато план Одича, хоть и казался слишком фантастическим, мог дать нужный результат. Однако только в том случае, если удасться выполнить несколько важных условий. Первым их них и являлась необходимость перераспределения пакетов акций между промышленниками планеты. Причем они должны согласиться на это перераспределение добровольно, иначе ничего не выйдет. Ради чего Алексей и собрал сегодня здесь всех этих людей.

— Добрый день, дамы и господа! — заговорил император, остановившись. — Рад вас всех видеть! Должно быть, вы задаетесь вопросом, зачем я вас собрал. Сейчас я на него отвечу. Прошу немного терпения.

Он немного помолчал и продолжил:

— Как вы знаете, в последние десятилетия экономика Росса переживает далеко не лучшие времена. Кризис следует за кризисом, причем, эти кризисы никого из вас не обогащали, что довольно странно. Вы не находите?

— В какой-то мере вы правы, Ваше величество, — встал Никлас Хольгер. — Считаете возможным исправить ситуацию?

— Думаю, да, — подтвердил Алексей, лихорадочно вспоминая все, что ДИП сообщил ему об этом человеке. — Ведь если кризисы не обогащали вас, то значит, они обогащали кого-то другого, и этот кто-то остался в тени.

— Не могу не согласиться, — тонко усмехнулся промышленник. — Вы знаете, кто это?

— Знаю, — кивнул император, — И вскоре вам сообщу. Однако для начала хочу сформулировать свое кредо. Господа, я хочу, чтобы все мы жили в богатой и сильной стране, которой ни один внешний враг не сможет диктовать свои условия. И этого можно достичь, приложив определенные усилия, и получить, к тому же, немалую прибыль. Да и возможности для бизнеса в богатой стране увеличиваются, не мне сообщать вам эту прописную истину.

— Благие пожелания, Ваше величество, — иронично заметил Хольгер, остальные поддержали его одобрительным гулом. — Всего лишь благие пожелания.

— Чтобы мои слова не остались всего лишь пожеланиями, нужно кое-что сделать, — усмехнулся Алексей, прекрасно знавший, чего ждать от данной аудитории. — Но я не договорил. Стране нужен вектор развития. Принадлежащим же вам предприятиям нужно расширение, для чего требуются новые капиталы. Привлекать их со стороны является величайшей глупостью, а согласно новым законам — и преступлением. Я хочу предложить вам варианты получения инвестиций без нарушения закона.

— Это, конечно, интересно, Ваше величество, — с места заговорил Вулько Аларевич, пищевой магнат. — Но чем вы объясните последние события?

— Что вы имеете в виду?

— Арест владельцев нескольких крупных корпораций и конфискацию их имущества.

— Враги государства, — развел руками Алексей. — Вы ведь в курсе, что эти господа планировали раздел Росса на четыре страны? Если бы это произошло, то, думаю, и ваш бизнес понес бы немалые потери. О потерях государства и народа я даже не говорю. Если хотите, могу передать всем желающим рассчеты и выкладки ведущих экономистов Росса по этому поводу.

— Хотелось бы их получить, — наклонил голову Аларевич. В его обращенном на императора взгляде появился некий намек на интерес. Другие промышленники закивали. Они тоже непрочь были посмотреть выкладки.

— Я отдам распоряжение, чтобы каждому подготовили копию.

— Хорошо, пусть конкретные владельцы были виноваты. Однако, в чем виноваты их наследники? Почему вы оставили их без имущества? Это касается и наследника "Росских перевозок".

— Господа! — император ступил вперед. — Каждый, совершающий государственную измену, должен осознавать, что пострадает не только он, но и его семья. Так теперь и будет. Однако, всем бизнесменам, не мешающимся в политику, я могу предоставить государственные гарантии безопасности их самих и их имущества. А корпорациям, выполняющим государственные заказы, в придачу — еще и режим наибольшего благоприятствования.

Промышленники ошарашенно уставились на него, явно не веря своим ушам. А затем начали оживленно переговариваться, обсуждая услышанное. Каждый понимал, что государственные гарантии безопасности многого стоят. Однако требование не вмешиваться в политику настораживало — большой бизнес испокон веков в нее вмешивался. И как разрешить это противоречие, они не знали.

— Помимо всего прочего, — снова взял слово Алексей, — будет создан консультационный финансово-промышленный совет при императорской канцелярии, куда, думаю, войдут многие из вас. Ведь многие решения без совета людей, понимающих, как работает росская экономика, не могут быть приняты.

Хольгер откинулся на спинку кресла, пряча улыбку. Он прекрасно понимал игру императора и наслаждался ею. Мастерски играет, даже страно для столь молодого человека. К тому же, магнат знал о конфискации его величеством карханских акций, о чем, кроме него, знали всего несколько человек в этом зале, и, естественно, оставляли это знание при себе. Однако Хольгер до сих пор так и не понял, чего именно добивается император, и это его беспокоило, поскольку магнат успел убедится, что от мальчишки можно ожидать всего. Волчонок еще не отрастил зубы, но уже крайне опасен. Что же будет, когда отрастит?

— Хочу также, дамы и господа, сообщить вам кое-что неизвестное многим, — император снова прошелся туда-сюда. — Хотя, некоторые, мне кажется, уже в курсе дела. Как я уже говорил, в начале разговора, прибыль от кризисов и перераспределения имущества получал кто-то неизвестный. В результате чего год за годом пакеты акций различных компаний постепенно осаждались в нескольких трастовых фондах, ничем себя не рекламирующих. В итоге, к нынешнему моменту данные фонды контролируют около сорока процентов рынка акций Росса. Думаю, каждый из вас хоть однажды сталкивался с этими фондами, когда они перехватывали тот или иной пакет акций у вас из рук.

— Сталкивались, — хмыкнул финансист Новер Одоевич. — Я, по крайней мере, точно. Когда попытался выяснить, кто за ними стоит, мне очень доходчиво намекнули, что делать этого не стоит. Я внял, поскольку, когда предупреждают такие люди, то лучше их послушать.

Многие закивали — тоже, видимо, сталкивались с подобной ситуацией. Хольгер ухмыльнулся про себя. Император все же рискнул сообщить о карханцах. Зря, такой козырь стоило оставить в своем кармане.

— Так вот, господа, — широко улыбнулся Алексей, — департамент имперской безопасности установил, кто стоит за этими фондами.

— И кто же? — подался вперед Одоевич.

— Карханцы! — с гневом выплюнул император. — Именно они являлись инициаторами кризисов, желая половить рыбку в мутной воде и постепенно лишая вас имущества.

— Информация достоверна? — мертвенно побледнел финансист.

— Полностью, — заверил Алексей. — Мало того. Нам известны конкретные имена. Например, Синтия Моак. Думаю, вы слышали это имя.

— Слышал… — медленно наклонил голову Одоевич. — Да и о ней самой много слышал. Крайне опасная особа. Но я никогда не думал, что она сунется в Росс…

— К сожалению, вы много чего не знали, — горько усмехнулся император.

— Что вы намерены предпринять, Ваше величество?

— Уже все сделано. ДИБ работал несколько суток, но сумел перехватить каналы контроля над фондами. Большинство задействованных в этой афере арестованы, уйти смогли немногие. Имущество фондов национализировано.

Важные господа, забыв о своем достоинстве, повскакивали на ноги и начали орать друг на друга. Они все пребывали в шоке. До каждого мгновенно дошло, что император одномоментно стал самым богатым и самым влиятельным, реально влиятельным, человеком страны. И это меняло все расклады, заставляло пересмотреть практически все планы. Никто не мог сказать, что вырисуется в итоге. Многие про себя позавидовали его величеству и даже восхитились его изворотливостью. Неудивительно для людей, живущих по законам джунглей, где каждый сам за себя, где другому не помогут, если это не выгодно, а наоборот, подтолкнут падающего вместо того, чтобы протянуть ему руку помощи.

Хольгер смотрел на трепыхание своих коллег с едва заметной улыбкой. Он-то знал сообщенные императором данные еще несколько дней назад и успел принять кое-какие меры. Во всяком случае, его потери будут в несколько раз меньше, чем у других. Однако даже Хольгеру не могло прийти в голову то, что случилось следом.

— Господа, прошу успокоиться! — в направленном на бизнесменов взгляде императора легко читалась ирония. — Нам еще многое следует обсудить. — Он подождал, пока гости снова рассядутся. — Итак, к чему мы с вами пришли? Первое: не замешанные в измене деловые люди получат государственные гарантии безопасности их самих и их имущества. Прошу учесть, что это не страховка. Покрывать ваши убытки от рискованных действий государство не намерено. Оно лишь гарантирует, что имущество не будет конфисковано ни при каких обстоятельствах, если, опять же, дело не касается измены. Второе: фирмы, которые будут участвовать в общем плане развития промышленности страны, получат режим наибольшего благоприятствования и немалые прибыли. Думаю, значительно большие, чем имеют сейчас. Конкретные цифры называть не стану, они будут уточняться с каждым промышленником лично. Средства для оплаты государственных заказов, как вы сами понимаете, у меня сейчас есть. У кого-нибудь есть вопросы по этим двум пунктам?

Промышленники заволновались. Хорошо оплаченные государственные заказы? Это всегда было крайне выгодным, и добивались этих заказов любыми средствами, платя ответственным чиновникам огромные взятки. Но кому давать взятки сейчас? Императору? Даже не смешно. Впрочем, вряд ли Его величество будет лично следить за распределением заказов. А к тем, кто будет, при определенных усилиях и затратах они найдут подход. Люди — такая сволочь, что хочет сытно есть и мягко спать. Поэтому у каждого есть своя цена. Главное — не ошибиться и не заплатить слишком мало или слишком много. Но на то есть профессиональные психологи, они свой хлеб зря не едят.

— Господа, повторяю! — поднял ладони император. — Сейчас конкретные цифры и конкретные заказы обсуждаться не будут. Могу сказать только, что приоритет будет отдаваться предприятиям химической, пищевой, электронной и строительной промышленности.

А оборонная?! Хольгер подался вперед от неожиданности. Его величество не упомянул ни производство вооружения, ни судостроительную промышленность, никакую другую из стратегических. И это настораживает. Но если он собирается национализировать предприятия военно-промышленного комплекса, то как совместить с этим его слова о неприкосновенности имущества? Похоже, выводы делать рано, император темнит. Хольгер покачал головой — мальчишка-то мальчишка, но уважения достоин. И опасаться его следует — своего не упустит.

— Но мы еще не обсудили самого важного вопроса, господа, — император коснулся крохотного пульта на стене, и перед промышленниками зажегся огромный голоэкран. — Для начала несколько общих слов. Если в цивилизованном обществе у одного человека есть нечто, необходимое другому, то этот человек должен получить что-то взамен. И, мало того, данный обмен должен быть выгоден, желательно — обеим сторонам. Не так ли?

Собравшиеся одобрительным гулом подтвердили свое согласие.

— Так вот, — продолжил его величество, — у многих из вас есть то, что нужно мне. И я хочу совершить взаиовыгодный обмен. Сразу могу сообщить, что ваша прибыль составит от трехсот до четырехсот процентов.

— Что конкретно вы имеете в виду? — не выдержав, подхватился на ноги Хольгер.

— Как я уже говорил, многие, в том числе и вы, обладаете разной величины пакетами акций предприятий военно-промышленного комплекса, — пояснил император. — Я хотел бы обменять часть этих акций на акции других предприятий. По номиналу — один к четырем. Вы спросите, зачем мне это нужно? Отвечу. Я хочу иметь контроль над директоратами этих предприятий. Но не собираюсь полностью переводить их в государственную собственность, хочу всего лишь иметь преимущество при принятии некоторых стратегически важных решений. Тогда как имеющиеся сейчас в моем распоряжении контрольные пакеты акций предприятий легкого и тяжелого машиностроения, атмосферной авиации, текстильной промышленности и производства товаров народного потребления, включая бытовую технику, не столь важны, хоть и способны принести значительную прибыль.

— Предложение, конечно, очень выгодное, — заметил Хольгер. Остальные поддержали его кивками и отдельными выкриками с мест. — Но выгодное только для нас. Я не вижу, где ваша выгода, Ваше величество.

— Это очень просто. Господа, чтобы контролировать все оказавшиеся в моих руках предприятия, нужно огромное число людей, верных мне в неких пределах людей. Причем — профессионалов в управлении производством. У меня такого числа профессионалов нет, и вы это прекрасно знаете. Я здесь недавно. Доверить все эти предприятия людям генерала Тарковича? Вы бы на моем месте так поступили?

— Ни в коем случае, Ваше величество, — не сдержал ухмылки Хольгер. — Я же не идиот!

— Тогда почему вы считаете идиотом меня? — приподнял левую бровь император.

По залу то тут, то там прокатились смешки, но быстро стихли. Большинство собравшихся уже смотрели на его величество с искренним интересом, принимая его, похоже, за своего, еще молодого, но уже опасного волка-людоеда.

— Вот-вот, господа, это смешно, — снова заговорил император. — Тогда как предприятиями военно-промышленного комплекса я управлять смогу, используя для этого флотских специалистов. Знаете, верящие в справедливость энтузиасты очень полезны, если их правильно использовать.

— Однако очень опасны, если разуверятся в своих идеалах, — возразил Хольгер.

— А что в нашей жизни не опасно? — философски поинтересовался его величество. — Даже выйти из дома — и то уже риск, камень на голову свалиться может. Но я однажды слышал поговорку: "Кто не рискует — тот не пьет шампанское".

— Неплохо сказано, — кивнул Одоевич. — Но хотелось бы все-таки уточнений. Я лично ничуть не против уступить вам свой пакет акций концерна "Кораблестроитель", особенно при таких условиях. Они не приносят особой прибыли, поскольку концерн давно не имел государственных заказов на постройку больших кораблей. Однако сейчас, как я понимаю, заказы появятся, и ситуация может измениться.

— Она, естественно, изменится, — согласился Алексей. — Но прибыль будет минимизирована. В любом случае. Поэтому мне и нужен контроль над определенными предприятиями. Не мне вам объяснять, как перебрасывать средства между трастовыми фондами.

— А, вот что вы имеете в виду, — усмехнулся финансист. — Тогда ясно.

— Ну, а если мы с вами не договоримся, господа, то я переброшу средства на Синтар, — развел руками император. — Там уже есть крупная верфь, которой всего лишь не хватает финансирования. Это, конечно, потеря времени, а, соответственно, и прибыли, но если меня вынудят…

Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть весомость угрозы. Промышленники и финансисты представили себе, что до сорока процентов средств уйдут с планеты, и от одной мысли их прошиб холодный пот. Каждый хорошо понимал, что это значит. Даже не кризис, а катастрофа, которая разорит очень многих и похоронит большинство планов. И сразу осознали, что им сделали предложение, от которого нельзя отказаться. Император просто взял их за горло. Почти все восхитились изяществом комбинации, но решили про себя, что так этого не оставят. Впрочем, в прибыли они не потеряют, а наоборот, много выиграют. Главным станет вложить деньги с толком, таким образом, чтобы пусть даже в отдаленном будущем переиграть императора не менее красиво. Он считает себя всемогущим, поскольку сумел подмять под себя чужие деньги? Очень зря. Щенку не стоит связываться с матерыми волками. Проиграет. Обязательно проиграет, пусть и не сразу.

Никто из собравшихся не знал, что прямую трансляцию из этого зала внимательно смотрит Валери Одич, новый начальник финансового департамента Империи. Они с Алесием и Виртом много дней прорабатывали каждое слово этого разговора. Одич покивал своитм мыслям — император хорошо играет, пока ни одной ошибки не допустил. Позже вместе с аналитиками нужно будет изучить в записи реакцию всех этих дам и господ на каждое слово, а затем уже бить каждого по слабому месту. Причем бить таким образом, чтобы они не знали, откуда пришел удар, считали виновником конкурентов, а отнюдь не императора. Экономист усмехнулся. Еще недавно он и мечтать не мог о реализации своих безумных с точки зрения ретроградов идей. Император дал ему такой шанс, и не только ему. Он всей стране дал шанс на выживание, на изменение к лучшему.

Обсуждение длилось еще долго, но в основном обсуждались частности. Итогом стало получение императором контрольного пакета акций подавляющего большинства предприятий военно-промышленного комплекса, за редким исключением. Одновременно он избавился от множества совершенно ненужных ему акций. Но не ото всех. Господа промышленники понятия не имели, что наиболее прибыльные вложены в созданный несколько дней назад "частный" фонд. Необходимо было иметь резерв на непредвиденный случай. Да и некоторые тайные операции следовало финансировать отнюдь не из казны, чтобы не вызвать кривотолков. На этом настоял канцлер.

Когда все закончилось, Алексей вышел из зала, кое-как добрался до своих покоев, где его ждал Виктор, и обессиленно рухнул в кресло. Нахождение в маске корыстной сволочи очень тяжело далось ему, вымотало всю душу.

— Держи, — Виктор подошел и протянул Алексею полстакана водки.

— Не стоит, наверное, — пробурчал тот.

— Надо! — твердо заявил канцлер. — Больше не дам, а это выпей. Наркомовские сто грамм не зря придумали.

— Ладно, — вздохнул император и залпом проглотил водку.

Действительно, через некоторое время слегка полегчало. Алексей закурил и долго сидел молча, глядя в одну точку и выпуская клубы дыма.

— Ну что, — нарушил молчание Виктор. — Как все прошло?

— Приняли меня за тварь своей породы… — горько сказал император. — Сам себе сейчас противен.

— И сделали самую страшную ошибку в своей жизни, — по губам канцлера скользнула злая ухмылка. — За что и поплатятся. Поскольку ты совсем другой породы…

Читая текущие сводки на голоэкране, Алексей недовольно морщился. Изменения шли слишком медленно. Впрочем, не многого ли он хочет от страны и людей? Они не могут стать другими за столь короткий срок. Устало потерев лоб, император вернулся к сводкам. Самым главным успехом он считал создание департамента армии и флота взамен вконец обюрократившегося военного министерства. И сам Алексей, и адмирал Шемич, и генерал Таркович хорошо поработали. Никто не занимал ни одной важной должнности в департаменте, если его кандидатуру не одобряли все трое. Так они надеялись избежать проникновения на командные посты приспособленцев и лизоблюдов, но понимали, что это временная мера. Нужно выработать механизм отбора подходящих для того или иного дела людей. Но только это очень непросто. Поэтому пока приходилось обходиться полумерами.

Все десять имперских крейсеров, включая БК, уже имели экипаж согласно штатному расписанию, и были полностью готовы к бою. Впрочем, полностью — это мечты. На данный момент капитаны гоняли членов экипажей как могли, но подготовка все еще оставляла желать лучшего. Для того, чтобы экипажи стали слетанными, требуется не один год и не одно сражение. Вторым помощником Белого Крейсера, реально командующим кораблем, Алексей назначил Сергея Перкова. Остальные земляне тоже предпочитали не покидать корабль.

Министерства постепенно преобразовывались в имперские департаменты. Причем каждый чиновник становился лично ответственным за свои решения. Как ни странно, эта мера сразу помогла уменьшить бумажную волокиту, тем более, что за задержку прохождения того или иного документа через инстанции виновных ждало суровое наказание. Но до четкой работы департаментов было еще далеко, они только формировались, поэтому неразбериха в стране царила жуткая.

Немалую тревогу императора вызывала также социальная сфера. Безработица достигла двадцати с небольшим процентов, а платить пособие всем безработным государство просто не имело возможности. Перешедшие в имперскую собственность предприятия военно-промышленного комплекса спешно расширялись, создавались новые рабочие места, но людей требовалось переучивать, что тоже вело к немалым издержкам.

Огромное число беспризорников на улицах росских городов заставляло Алексея скрипеть зубами — ведь из этих несчастных детей вырастут преступники, если вовремя не изъять их с улицы. Затем он вспомнил, как поступило советское правительство, передав проблему в ведение ЧК, и решил сделать точно так же. Создание сети военизированных детских домов не только поможет беспризорникам, но и даст имперскому флоту и армии лет через десять квалифицированные кадры. Ведь чекисты вырастили из беспризорников себе смену, и неплохую, черт возьми, смену. Не все, конечно, смогут стать офицерами, далеко не все. Для этого нужна предрасположенность. Но для начала нужно хотя бы убрать осиротевших детей с улиц, дать им кусок хлеба и крышу над головой, ведь в городах с суровой зимой полиция не раз находила в подвалах группы замерзших насмерть беспризорников. Императору доводилось читать полицейские отчеты, и они немало его впечатлили.

Еще одной проблемой, которая сильно тревожила Алексея, была преступность. Организованная преступность, отнюдь не уличная. Будущего начальника полицейского департамента привел к императору генерал Таркович, сказав императору, что это честный сыскарь, никогда не бравший в руки грязных денег. Пожилой уже, срегка обрюзгший человек с цепким взглядом серо-голубых глаз и остатками некогда буйной шевелюры по бокам головы. Звали его Никлас Шаенко. После рассказов Никласа о творящемся в столице, у Алексея волосы встали дыбом. Преступники чувствовали себя вольготно, а у полиции были связаны руки. Уголовный кодекс оказался написан таким образом, что давал все возможности именно преступнику, а отнюдь не честному человеку. Императора это просто потрясло.

— Ваше величество, да мы всю эту сволочь поголовно знаем! — прижал руки к груди старый сыскарь. — Только доказать ничего невозможно! Их защищают лучшие адвокаты, а на нас "общественность", — последнее слово он выплюнул с гадливостью, — спускает всех собак, обзывая сатрапами, преследующими честных людей! Скольких из моих коллег, пытавшихся доказать вину кого-то из мафиози, вышвырнули из полиции, а то и посадили!

— Посадили?! — не поверил император. — За что?! За то, что честно выполняли свой долг?!

— Именно за это, — горько усмехнулся полицейский. — С формулировкой "превышение служебных полномочий".

— Такого больше не будет, — голос Алексея дрожал от гнева. — Я вам обещаю. А так же обещаю, что в течение максимум трех дней принять закон о новых полномочиях полиции.

— И каковы будут эти полномочия? — как насторожившаяся на добычу борзая насторожился Шаенко.

— Очень велики, — заверил император. — Участие в преступных группировках будет приравнено к государственной измене.

— Ваше величество, это слишком, — укоризненно покачал головой старый сыскарь. — Ну представьте себе дурного шестнадцатилетнего пацана, прельстившегося уголовной романтикой. Он еще ничего плохого не успел сделать. И его к стенке? Жестко наказать — да, чтобы неповадно было. А вот организаторы и активные участники группировок — этим можно пришить и измену. Но вопрос в том, как доказать их участие в этих группировках.

— Ваверное, вы правы. Я погорячился, — Алексей задумчиво почесал в затылке. — А доказать можно просто — допрос под психотропными средствами. Его результаты будут считаться доказательством в суде. К тому же, считаю, что судебную процедуру необходимо упростить на время наведения порядка. Люди, живущие за счет боли и горя других, должны быть либо уничтожены, либо сидеть в тюрьме. Гражданин Империи должен находиться в безопасности! И добиться этого мой долг как императора.

— Я очень рад слышать эти слова, Ваше величество, — в глазах Шаенко засветилась надежда. — Обещаю вам приложить все свои силы, чтобы помочь. Но прежде придется почистить полицию от продажных.

— Даю вам полный карт-бланш, господин начальник департамента.

Недавно организованный при помощи императорского секретаря юридический отдел Имперской Канцелярии быстро справился с порученной задачей. Уже через три дня тексты законов о полиции и преступных группировках были опубликованы во всех средствах массовой информации страны, что вызвало одобрение народа. Впрочем, некоторые газеты и голопрограммы взорвались потоками злобы и ненависти, но на них никто внимания не обратил. Полиция же, обрадованная тем, что ей развязали руки, резво взялась за дело — по всему Россу шли аресты известных следователям участников преступных группировок. И, естественно, главарей оных. Их всех допрашивали под психотропными средствами и публиковали результаты допросов во всех кошмарных подробностях. Деяния многих из этих зверей оказались столь страшны, что на улицы вышли демонстрации с требованием немедленной казни виновных, и виновные были казнены. Преступный мир планеты в ужасе затаился, никому из мафиози раньше и в голову не приходило, что их могут с такой безжалостной эффективностью уничтожать, как бешеных собак, коими они, впрочем, и являлись.

— Ваше величество, — оторвал Алексея от сводок и воспоминаний вошедший в кабинет Виктор. — Дело есть.

— Ну хоть ты меня величеством не зови, — скривился тот. — Здравствуй. И что за дело?

— Дня два назад я случайно прочел пришедшее в адрес канцелярии любопытное письмо и посчитал необходимым встретиться с его автором. Выслушал его и понял, что должен привести этого человека к тебе. Вопрос слишком важен.

— Веди, — император откинулся на спинку кресла, радуясь возможности оторваться от надоевших сводок.

Виктор вышел, но вскоре вернулся, ведя за собой мужчину лет сорока в белой рубашке и черных брюках. С самым обычным лицом и честным, прямым взглядом серых глаз. Волосы гостя были темными, коротко стриженными.

— Ваше величество! — низко поклонился он. — Я очень рад, что вы согласились меня выслушать. Я даже не надеялся на это!

— Скажите спасибо господину канцлеру, поскольку я не в курсе, о чем пойдет речь. Это он посоветовал мне выслушать вас. Как вас, кстати, зовут?

— Иван Смолин. По образованию — социолог, работаю в бюро статистики, занимаюсь соцопросами населения. Есть очень тревожная информация.

— Садитесь, расказывайте.

— Но разве можно сидеть в присутствии императора? — растерялся Смолин. — По этикету же нельзя…

— Ой, оставьте эти глупые церемонии, — раздраженно отмахнулся Алексей. — Хотите чаю или кофе?

— Н-н-е откажусь… — глаза социолога полезли было на лоб, но он быстро сумел взять себя в руки и опустился в указанное кресло.

Император, усмехнувшись про себя, попросил секретаря принести три чашки крепкого кофе. Тот через несколько минут принес, поставил на стол и испарился, почему-то бросив на Смолина неодобрительный взгляд. Алексей с наслаждением отпил глоток ароматной жидкости и закурил. Крылья носа социолога слегка дернулись, видимо, он плохо переносил табачный дым. Но сказать что-либо императору, естественно, не осмелился.

— О чем же таком вы хотели поговорить со мной, господин Смолин, что даже мой канцлер посчитал это важным? — поинтересовался Алексей.

— О разных людях и их мнениях, Ваше величество, — спокойно ответил тот. — Некоторые тенденции вызывают настороженность. Мне хотелось бы, чтобы вы об этом знали, не то может повториться происшедшее двести лет назад. Я имею в виду гибель империи и парад суверинитетов.

— Даже так?! — ошарашенный император поставил чашку с кофе на стол и уставился на гостя. — Я вас внимательно слушаю.

— Чтобы мои опасения стали вам понятны, мне придется начать издалека, — после недолгого размышления заговорил Смолин. — Дело в том, что в Россе издавна существует узкая прослойка псевдоинтеллигенции, всеми фибрами души ненавидящая само существование нашей страны и нашего народа. Так называемые либералы и демократы.

— Вы не преувеличиваете? — приподнял брови Алексей. — Я знаю, что демократы натворили многое, но уничтожение страны и народа?..

— К сожалению, не преувеличиваю, Ваше величество, — с горечью заверил социолог. — Многие из них оплевывают ядом любые достижения нашей страны хоть в прошлом, хоть сейчас. Кричат, что пока этот рабский народ существует, то всему "прогрессивному человечеству" угрожает опасность. А как они называют Росс…

— И как же?

— Не хочу быть голословным. Позволите показать вам несколько популярных форумов инфосети, являющихся трибуной для подобных господ?

— Показывайте.

Смолин пересел к терминалу, указанному Алексеем, и вскоре на голоэкране возникла заставка форума "Глас народа". Император хмыкнул, прочев столь претенциозное название.

— Ежедневно на этом форуме бывают до нескольких миллионов посетителей. Он очень популярен. Здесь обсуждаются социальные проекты, варианты законов, различные случаи из жизни страны — и хорошие, и плохие. Большинство посетителей вполне адекватные люди, с которыми можно аргументированно спорить, доказывать свою точку зрения, соглашаться или не соглашаться. Но только до тех пор, пока в какую-либо ветку не приходят либералы. Они тут же начинают искажать и подтасовывать факты, оскорблять всех, кто не согласен с ними, обзывая "ничего не понимающим имперским быдлом". Вот, посмотрите хотя бы эту ветку, Ваше величество. Ее начал флотский офицер с целью обсудить проблемы флота.

Алексей начал читать. Точнее, даже не читать, а быстро просматривать — скорочтению искин его обучил. Теперь император был способен схватывать смысл целой страницы при первом взгляде. В общем, конечно. Для понимания подробностей все-таки требовалось внимательно читать. Действительно, довольно интересное обсуждение флотских проблем, причем о многих он и не подозревал — Шемич о них не рассказывал. Однако вскоре в ветке появились какие-то неадекватные личности, утверждающие, что флот и армия должны быть вообще уничтожены, что в них служат убийцы, поддерживавшие "кровавых ублюдков императоров". Причем, в вину флоту ставилось то, чем нормальный человек гордился: разгром карханских сил в войнах прошлого. А самих карханцев либералы называли "светочами демократии", перед которыми нужно преклоняться и слушать все их указания, раскрыв рот.

Когда император прочел, как эти личности обзывают родную страну, у него вытянулось лицо. В Советском Союзе за такое поставили бы к стенке — и совершенно правильно. "Эта страна", "говноросска", "собачья ымперия" и прочее в том же духе.

Смолин смотрел на императора, его щеки алели. Социологу было стыдно, что такие "люди" на Россе есть.

— Да уж… — Алексей ошалело помотал головой.

— О чем речь, во время последних войн эти господа посылали поздравительные инфограммы карханскому президенту, если мы проигрывыали какое-либо сражение… — в голосе Смолина сквозила горечь.

— Но это же откровенное предательство! — император растерянно смотрел на него.

— Предательство, — согласился социолог. — Я не понимаю, почему императоры прошлого позволяли им резвиться. Может, из-за того, что либералы относились к образованным кругам? Профессора, преподаватели, ученые, писатели, журналисты. Сделать карьеру, не являясь либералом, не поддерживая принятых в этих кругах взглядов, было попросту невозможно — такого человека всем скопом травили, и затравливали в конце концов. А либералы восхищались тем, как живут в Кархане, все время пытались навязать этот неестественный для нас образ жизни Россу. К сожалению, они преуспели, едва не уничтожив тем самым нашу цивилизацию, которая имеет очень мало общего с карханской.

— И что, сейчас дело обстоит таким же образом? — в сузившихся глазах Алексея горел гнев.

— Не совсем, Ваше величество, — покачал головой Смолин. — Прошу немного подождать, к этому мы еще вернемся. Хочу сейчас осветить, что происходило во времена Федерации с момента ее образования и до вашей коронации.

— Хорошо.

— Итак, либералам под чутким карханским руководством удалось промыть мозги росской молодежи. Их идеи становились в стране все популярнее, пока не похоронили эту самую страну. Подробно на перевороте и информационной войне против Росса останавливаться не буду, думаю, вы об этом и сами хорошо знаете. Первое правительство Федерации состояло именно из убежденных либералов и демократов. Эти господа ухитрились за какие-то десять лет полностью разрушить промышленность, сельское хозяйство, социальную сферу, образование, да, в общем, все. Улицы росских городов превратились в арену разборок между бандитскими группировками. Главари некоторых из них затем превратились в олигархов, присвоив себе немало имперского имущества. В конце концов, олигархам стал невыгоден беспорядок, и они взяли власть в свои руки. Либералы с восторгом называли бывших убийц и бандитов "эффективными собственниками", которые создадут на Россе рай земной. О, для себя самих они его вполне создали. Вот только для девяноста девяти процентов людей они создали ад. Либералы же считали всех, кто не преуспел в таких условиях, "тупыми скотами, не способными мыслить по новому, а значит, заслуживающими своей судьбы". Население Росса начало вымирать. Людей убивали безнадежностью, невозможностью изменить хоть что-то к лучшему. Затем произошел второй передел собственности, и к власти пришли бывшие эсбешники, раздавившие олигархов первой волны. Они навели в стране некое подобие порядка и не позволили ей распасться еще на несколько государств, к чему шло. И какой же визг у либералов вызвало ограничение вседозволенности! Причем, совсем небольшое. Богатым по-прежнему было позволено все. Либералы начали клеймить новое правительство, как могли, организовывали сбор подписей на письмах в адрес карханского президента с просьбой сместить "сатрапов", но на них просто не обращали ввнимания. Тем более, что через двадцать лет в результате глобального финансового кризиса Карханское Объединение тоже распалось, и аппеллировать стало не к кому. Думаю, здесь не обошлось без росской разведки, хоть и не уверен.

— Обошлось, — заверил император. — Карханцы справились самостоятельно. Это я знаю точно.

— Неудивительно, хоть и несколько унизительно. Я думал о нашей разведке лучше. Но это лирика. Вернусь к теме. После распада Кархана ошарашенные этим невероятным для них событием либералы несколько притихли, не зная, как вести себя дальше. Но быстро пришли в себя, начав вести согласованную политику заливания грязью истории Росса. Делалось это очень просто: бралось какое-нибудь знаменательное событие и освещалось с отрицательной стороны. К сожалению, среди этих господ немало умных людей, которые были в состоянии сделать это как бы достоверно. И многие им верили. Народу всеми силами внушался стыд за имперское прошлое.

— Но зачем?..

— Не вижу другой причины, кроме зоологической ненависти к своей стране и народу, — пожал плечами Смолин. — Причем, искренне верящие в свои измышления не так страшны, как работающие за деньги. А этим писакам кто-то платит. Я не знаю, кто.

— Выясним… — во взгляде Алексея появилась сталь. — Это я вам обещаю.

— Хорошо бы, — улыбнулся социолог. — Ваше величество, не подумайте, что я против критики — критика государства нужна, как воздух. Но критика, а не заливание грязью всего и вся! Либералы же не критикуют, хотя называют это критикой. Они выпячивают только отрицательные стороны, напрочь игнорируя положительные.

— Пожалуй, — кивнул император. — Я благодарен, что вы обратили мое внимание на эту проблему.

— Это далеко не все, Ваше величество! — подался вперед социолог. — Сейчас складывается очень опасная ситуация, потому я и пришел! Позвольте я продолжу?

— Слушаю вас.

— Помимо прочего, либералы начали всеми силами защищать права преступников: убийц и насильников. Сто двадцать лет назад был очень показательный случай. Полиции с великим трудом удалось выявить и арестовать серийного маньяка, убивавшего детей. Так либеральная общественность подняла такой вой по поводу его ареста, крича о сфабрикованных доказательствах, что маньяка в конце концов выпустили. Виднейшие деятели либерального движения фотографировались с ним за руку и называли "героем демократии". А полиция продолжала находить убитых детей…

— И чем это закончилось? — хмуро спросил император.

— Господа либералы крупно обделались, — криво усмехнулся социолог. — Маньяка взяли с поличным над телом жертвы. И что вы думаете? Ни один из здоровавшихся с убийцей детей за руку не извинился публично.

Алексей не выдержал и от души выматерился по-русски. Поведение либералов было чем-то запредельным, нечеловеческим. Да люди ли они вообще? У него возникло в этом немалое сомнение.

— Подобных эпизодов были десятки, — продолжил Смолин. — Я специально исследовал их все. Единственным выводом, который я смог сделать, был вывод о том, что либералы — это вирусы, разрушающие организм общества. Причем часто неосознанно — многие из них искренне верят своей идее и считают себя единственными, кто все понимает, а остальных слепыми дураками.

— Но почему вы считаете, что сложилась опасная ситуация? — поинтересовался император. — Чем она опаснее того, что было раньше?

— Сейчас объясню. Понимаете, либералов никогда не было особо много, два, максимум, три процента, но нагадить они ухитрялись так, как никто другой. Тридцать пять лет назад начал реализовываться монархический заговор по изменению сознания населения. И…

— Вы знаете о нем? — прищурился Алексей.

— Я хороший социолог и неплохой статистик, — как-то странно усмехнулся Смолин. — Я умею отслеживать непрямые действия по публикациям в прессе. Поначалу меня удивило, каким образом могла вернуться идея монархии, идея чести и служения родине, идея взаимопомощи вместо девиза "каждый сам за себя". Почвы для возвращения подобных идей не было, а значит, это кем-то спровоцировано. Люди, спланировавшие изменение общественного сознания, действовали очень умно и не спеша. На форумах инфосети, в небольших газетах начали появляться взвешенные статьи, подкрепленные фактами, которые каждый желающий легко мог проверить самостоятельно, повествующие о жизни в имперские времена. Сравнение выходило отнюдь не в пользу Федерации. Дальше — больше. Либералов и раньше-то не слишком многие поддерживали, а когда монархические идеи укрепились, над этими господами начали посмеиваться, что их безмерно бесило, ведь они считали свои измышления истиной в последней инстанции. Примерно через двадцать лет единого либерального фронта не стало — либералы разбились на группы по интересам, начав с пеной у рта что-то доказывать друг другу. Они, конечно, продолжали поливать грязью все вокруг, но на них мало кто обращал внимание. Однако после вашей коронации ситуация резко изменилась…

— И как же? — приподнял брови император.

— Либеральное движение обрело новое дыхание и изменило свое поведение, — пояснил социолог. — Похоже, кто-то вложил в них огромные средства и дал программу деятельности. Каждое движение нового правительства внимательно анализируется и подается во множестве средств массовой информации в резко отрицательном свете. Публикацией материалов о предстоящем распаде Росса вы на некоторое время выбили почву из-под ног либералов, но они вскоре опомнились и нашли новые способы борьбы, причем борьбы за умы молодежи, которая восторженно поддержала вас. К сожалению, их публикации хорошо действуют на неустойчивых, порой слишком хорошо. Я проанализировал некоторые из этих публикаций и обнаружил явные следы работы высококлассных специалистов по лингвистическому программированию сознания. Читающего данные публикации человека исподволь приводят к мысли, что Империя просто смешна, и возвращение к ней равносильно возврату к каменным топорам. Ваше величество, этих публикаций становится все больше с каждым днем. Только сегодня их было опубликовано около тысячи!

— Вы уверены? — Алексей медленно встал с кресла.

— Полностью, Ваше величество, — тяжело вздохнул Смолин. — Данные о б этих публикациях собирает специальная комп-программа. Естественно, прочесть их все я физически не мог, но общее число знаю. Это однозначно хорошо спланированная провокация, если не хуже.

— Разберемся, — император сжал губы, затем приказал искину срочно вызвать к нему генерала Тарковича, чтобы узнать, в курсе ли тот данной ситуации.

Немного помолчав, он сказал:

— С провокацией мы, несомненно, разберемся. Но что делать с либералами? Они, по-моему, приносят слишком много вреда. Сажать, что ли?

— Ваше величество! — вскинулся Смолин. — Простите за выражение, но не надо делать из дерьма мучеников! Посаженных все оставшиеся на свободе к лику святых причислят!

— Но что-то с ними делать надо.

— Надо. Думаю, следует поступать так: если человек ненавидит нашу страну, наш народ, наш язык и наши обычаи, то пусть едет в другое место. И скатертью ему дорога!

— Что ж, тоже выход, — согласился Алексей. — Пусть едет. С запретом когда-либо появляться на территории Росса. Знаете, я даже казенных средств не пожалею, чтобы вывезти этих господ на ближайшую планету Кархана. Люди, обзывающие свою родину "говноросской", иной судьбы недостойны.

— Именно так, Ваше величество! — на лице Смолина появилась широкая, удовлетворенная улыбка. — Но это относится к самым отъявленным. А остальных нужно делать смешными в глазах населения. Тогда никто к ним серьезно не отнесется.

— Вопрос, как сделать их смешными, — вздохнул император.

— Думаю, следуют создать специальную информационную службу, занимающуюся этим вопросом.

Загудел сигнал коммуникатора, и голос секретаря сообщил, что директор департамента безопасности ожидает приема.

— Зовите, — распорядился Алексей.

Не прошло и минуты, как перед ним стоял невозмутимый Таркович.

— Добрый день, Ваше величество, — поклонился он. — Что случилось? Почему меня срочно вызвали?

— Здравствуйте, господин генерал, — отозвался император. — Знаете ли вы, что против нас начата новая информационная война?

— Информационная война? — переспросил слегка удивленный Таркович. — Что вы имеете в виду?

— Расскажите господину генералу то, что только что рассказали мне, — повернулся к Смолину Алексей.

Тот поклонился и приступил к рассказу. Таркович перебивал его десятками вопросов, докапываясь до мельчайших подробностей.

— Простите, Ваше величество, моя вина… — когда рассказ завершился, генерал покаянно опустил голову. — Прохлопал ушами… Обещаю немедленно принять меры. Хотелось бы только знать…

— Что?

— Почему господин Смолин, имея такие таланты, все еще не служит в ДИБ?

— А кто бы меня туда взял? — изумился социолог. — Кому я там нужен?

— Мне нужны! — отрезал Таркович. — И Его величеству. Родной стране! С этого момента вы — начальник информационной службы Департамента Имперской Безопасности. Естественно, после проверки. Учтите, эту службу вам придется создавать практически с нуля!

— Я не уверен, что справлюсь… — поежился никак не ожидавший такого Смолин.

— А куда вы денетесь, — хохотнул генерал. — Вы эту проблему обнаружили, вы ее и решайте. Все возможности для этого будут предоставлены.

— Инициатива наказуема, — с улыбкой добавил император.

Социолог неуверенно посмотрел сначала на одного, затем — на второго, поежился и сказал:

— Сделаю все, что в моих силах…

Пришло время подвести итоги достигнутого за два месяца, прошедших после прибытия Алексея на Росс. Он и сам понимал это, и другие не раз заговаривали на данную тему. Пора увидеть картину происходящего полностью, во всем ее многообразии.

Молодой император в последние дни был занят довольно необычным для него делом — самоанализом. В свободное время, правда, которого было очень и очень немного, на сон порой не хватало. Однако осознавал, что нужно четко отследить, в чем именно он изменился. А он изменился. Несколько случаев дали понять это — Алексей среагировал совсем не так, как реагировал, будучи капитаном Красной армии. Наверное, свою роль сыграла навалившаяся на него гигантская ответственность, но не только. Было еще что-то, а что — император понятия не имел. Знал только, что стал другим.

Бесконечное число важных решений, которые приходилось принимать ежечасно, заставляли думать быстро. Необходимо было осмысливать такие массивы информации, какие он себе раньше и представить не мог. Учитывать такое число факторов, что и академик бы запутался. Он же путаться права не имел, поскольку от его решений зависели жизни и судьбы других людей. Только теперь до Алексея полностью дошло, какую адскую ношу тянул на себе товарищ Сталин, да и любой другой глава государства. Вспоминая свои прежние рассуждения о том, как следовало сделать то или это, что и как следовало изменить в Советском Союзе, император горько улыбался, четко осознавая, что в большинстве случаев поступил бы так же, как поступило советское правительство — другого приемлемого варианта просто не существовало в тех условиях. Слава Богу, что на Россе условия другие, и можно позволить себе быть хоть немного гуманнее.

Однако жалеть тех, кто ради выгоды или каких-то иных целей рвал родную страну на части, Алексей не собирался — такие не заслуживали ни жалости, ни сочувствия. Он не раз пытался понять, почему эти люди так делают, но так и не смог. Неужели эгоизм в них настолько силен? Неужели не понимают, что если страна распадется, то им же будет хуже? Видимо, не понимают или не хотят понимать. Что ж, их выбор.

Осмысливая все, что сделал за эти два месяца, Алексей пытался понять, не стал ли он тираном. Не слишком ли много крови пролил? Ведь крови на нем было уже немало. И в который раз приходил к выводу, что иначе поступить не мог, не имел права. От этого часто бывало тошно, хотелось напиться до беспамятства, но император сдерживался, зная, что от пьянства ничего хорошего не бывает — видел, как люди спиваются, превращаясь в ни на что не годных ничтожеств. Изредка позволял себе сто наркомовских грамм, и это все. Правда, начал очень много курить.

Еще Алексей отметил, что стал много решительнее, хотя сомнений в правильности своих решений испытывал не меньше, но никому, кроме Виктора, этих сомнений не высказывал. Император должен выглядеть всегда уверенным в себе. И если он вдруг по какой-то причине плачет, то ни один человек не должен видеть его слез. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Власть — это одиночество. Алексею еще повезло, что у него есть Виктор, которому можно доверять — у странника нет причины предавать. Даже жениться на любимой женщине император не имеет права. Жениться придется, исходя из государственных интересов. Хорошо хоть не сейчас.

При воспоминании о наводнивших его наземную резиденцию молодых женщинах и девушках, Алексей скривился. Откуда они только взялись? Уже через две недели их появилось множество, причем все смотрели на молодого императора, как кошка смотрит на блюдце со сметаной. Он это прекрасно замечал и старательно держал дистанцию. Многие делали откровенные намеки, давая понять, что готовы на все. От таких Алексей бежал, как черт от ладана, испытывая к корыстным красавицам только гадливость. А ведь жениться, скорее всего, придется именно на такой…

Искин не раз говорил ему слова, которые умом Алексей понимал, но сердцем принять не мог. Пока не мог. "У императора есть только долг, и ничего кроме долга". От осознания того, что несут ему эти слова, у землянина мороз по коже шел. Он не просил этого долга! Но одновременно понимал, что раз так сложилось, то деваться некуда.

Постояннно устремленные на него бесчисленные чужие взгляды выводили Алексея из себя, хоть он и старался этого не показывать. Каждый чего-то хотел, чего-то своего, и хотел — от него. Не сразу император научился отказывать людям, до сих пор испытывая при этом неудобство. А отказывать было необходимо, иначе его просто раздерут на куски. Будут отыскивать слабости и давить на них, добиваясь своей цели. Этого допустить нельзя, иначе он ничем не будет отличаться от Николая II или Владека XIII, погубивших страны, за которые отвечали. Погубивших своей слабостью и нерешительностью!

Значит, нужно перестать быть слабым и нерешительным. Пусть даже он совершит какие-то ошибки. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Придется выдавливать из себя интеллигентские сопли, цепко держать себя в кулаке, не позволяя слабостям взять верх. Это будет нелегко. Алексей прекрасно осознавал данную истину. Но раз ответственность за Росскую Империю лежит на нем, то он должен!

Император раздраженно мотнул головой и отбросил досужие размышления, пора было вернуться к делам. Чтобы подбить итоги последних двух месяцев как следует, пришлось созвать совещание с участием начальников всех имперских департаментов. Помимо них присутствовали личные вассалы его величества и люди, на которых было возложено решение важных задач. К семнадцати часам приглашенные прибыли и собрались в главном конференц-зале Белого Крейсера, где подслушать, о чем пойдет речь, было невозможно в принципе, в отличие от наземной императорской резиденции.

— Господа, Его величество император Алесий II! — сообщил первым заметивший императора генерал Таркович.

Все встали и поклонились. Алексей медленно обвел тяжелым взглядом каждого. Очень разные люди. Различного возраста, выходцы из разных социальных слоев, разных способностей и разного темперамента. Объединяло их всех одно: желание видеть свою страну великой. По крайней мере, император на это надеялся, ведь больше положиться ему было не на кого.

Взгляд Алексея останавливался то на одном человеке, то на другом. Адмирал флота Олег Шемич. Глава ДИБ генерал Мирко Таркович. Начальник информационной службы ДИБ Иван Смолин. Начальник финансового департамента Валери Одич. Командующий синтарским дивизионом Лорк зо Мар-Нейт. Личный вассал Умар ос Хро-Грар. Генерал армии Лойко Сабов. Канцлер Империи Вирт Раскедов. И многие другие.

— Добрый день, господа! — поздоровался император. — Прошу всех садиться. Сегодня мы собрались здесь, чтобы определить, что сделано, а что не сделано на текущий момент. И что нужно сделать в ближайшее время. Думаю, следует начать с отчета начальника Департамента Имперской Безопасности.

— Как скажете, Ваше величество, — встал севший было Таркович.

Он подошел к зажегшемуся напротив стола голоэкрану, вывел на него какую-то схему, около минуты изучал ее, а затем заговорил:

— Благодаря решительным действиям Его величества, ДИБ и синтарских войск нам удалось неплохо проредить ряды противников монархии. Самым важным, хотя кое-кому это может показаться и не так, считаю разгром финансово-промышленной группировки "перевозчиков", многие из которых окопались в корпорации "Росские перевозки". Именно эта группировка в последние тридцать лет являлась реальным правительством Росса, контролируя действия президентов через навязываемых им госсекретарей. "Перевозчики" решили показать нам, кто в доме хозяин, устроив теракт в день прибытия синтарцев. Они не рассчитывали, что мы ответим столь жестко и сумеем вычислить организаторов теракта в течение нескольких дней. Генерал зо Мар-Нейт, искренне благодарю ваших людей за помощь. К сожалению, некоторые второстепенные виновники еще на свободе, но это ненадолго. Все остальные "перевозчики" приговорены военно-полевыми трибуналами к смертной казни. Приговоры приведены в исполнение. Вторым важным успехом считаю разгром карханской сети влияния, через трастовые фонды контролировавшей около сорока процентов росской экономики. Третьим является нейтрализация сторонников распада Росса. Идея, подсказанная Его величеством, сработала великолепно. Публикация документов о предстоящем распаде страны вызвала у большинства населения столь сильный гнев, что арест всех этих господ и конфискация их имущества были полностью одобрены общественным мнением. Четыре крупные корпорации перешли в государственную собственность. Думаю, что суды над сторонниками распада следует провести публично. Основное обвинение — государственная измена.

— Согласен, — поддержал император.

— Благодарю, Ваше величество, — поклонился в его сторону генерал. — Столь крупных успехов, как эти три, у нас больше не было. Структуры ДИБ развиваются согласно плану, подбираются сотрудники, создаются новые подразделения. Самым слабым местом является внешняя разведка. Нам, конечно, удалось перехватить кое-какие агентурные сети СБ в разных странах, но далеко не все. Ответственные за них лица, как ни жаль, успели либо покончить с собой, либо покинуть страну. Больше всего меня беспокоит отсутствие сведений с планет бывшего Карханского Объединения, поскольку в последнее время появились доказательства, что карханская разведка вольготно чувствует себя на Россе. Хочу сообщить, что против нас начата новая информационная война. Благодаря начальнику информационной службы ДИБ господину Смолину, удалось выявить это на начальной стадии и начать противодействие. Впрочем, об этом он лучше доложит сам.

Таркович кивнул Смолину и вернулся на свое место. Тот поднялся, нервно поежился, не имея привычки выступать перед такой аудиторией, и вышел к экрану. Затем коротко поведал свои выводы о либералах и начатой с их помощью информационной атаки против монархии.

— Какие именно меры противодействия приняты? — поинтересовался император.

— Ваше величество, с момента нашего разговора прошло всего две недели, — вздохнул Смолин. — Многого мы сделать не успели, но кое-что все же сделали. К сожалению, пришлось вводить цензуру, без разрешения которой ни один материал не появится в печати. По крайней мере, в популярных изданиях. Цензорами являются специалисты по лингвистическому программированию, отслеживающие известные им приемы воздействия на сознание и не пропускающие статьи, где эти приемы обнаружены. Авторы подобных статей немедленно берутся под стражу и подвергаются интенсивному допросу. Благодаря этому стали известны крайне настораживающие факты. Статьи известные либералы получали от анонимных лиц и публиковали под своими именами, за что им платились очень большие деньги. К сожалению, ДИБ ни разу не удалось отследить анонимов. Оплата производилась со счетов фирм-однодневок, которые приобретались подставными лицами в готовом виде и через день-другой закрывались. Подставные лица так же имели дело с анонимами, получая свои деньги наличными. Конверты с купюрами оставляли в условленном месте, каждый раз разном. Из всего этого аналитическая служба департамента сделала вывод, что против нас работает профессиональная разведывательная сеть, неизвестно чья. Есть подозрение, что карханская. Некоторые эксперты, правда, считают, что у федералов существовала еще одна тайная разведывательная служба, но доказательств этому нет.

— Весело… — пробурчал Алексей. — Хотя бы вал публикаций удалось остановить?

— Удалось, — подтвердил Смолин. — Правда, для этого пришлось ввести премодерацию на всех посещаемых большим числом людей сетевых форумах и в общественных социальных сетях. Это вызвало недовольство большинства пользователей, но другого выхода я не вижу. Мы честно объяснили, почему это делается, показав на примерах, как пользователей пытались зомбировать. Вменяемые люди все поняли и согласились, что мы поступили правильно. Но далеко не все вменяемы…

— А мнение таковых нас и не интересует, — отмахнулся император. — Что планируете сделать в дальнейшем?

— Планы в стадии разработки, — честно ответил начальник информационной службы. — Самым важным считаю не допустить зомбирующего воздействия на умы росской молодежи. Поэтому необходимо продолжать проводимую монархическим движением политику правдивого освещения событий нашего прошлого. Не скрывать недостатки, но, в отличие от либеральной прессы, показывать и достоинства. Учить уважать свою родину. Грубо говоря, мы готовим информационную контратаку, которая крайне необходима после вылившегося в прессе потока ненависти и шельмования Росса. Простите, Ваше величество, но предметно я пока мало что могу сказать. Работа идет, времени мы зря не теряем.

— Хорошо, — едва заметно вздохнул Алексей. — Благодарю вас. Кто следующий?

— Пожалуй, я, — тяжело поднялся на ноги командующий флотом, подождав, пока Смолин сядет.

Он подошел к экрану, вывел на него какую-то таблицу, пробежался по ее сторокам взглядом и заговорил:

— Ваше величество, ситуация на флоте просто катастрофическая. Кое-что начало меняться, за что я вам искренне благодарен, но этого недостаточно. Чтобы не быть голословным, приведу цифры. На текущий момент флот Империи состоит из ста шестидесяти восьми кораблей разных классов, не считая десяти имперских крейсеров. Но они — особая статья. Тактика их применения в эскадренных боях давно забыта, в архивах ничего нет, такое впечатление, что кто-то намеренно удалил оттуда всю нужную информацию.

— Я попрошу искин БК передать вам все возможные данные, — пообещал император.

— Это будет очень кстати, — кивнул Шемич. — Но продолжу. Из указанного числа кораблей шестнадцать являются линкорами первого класса, и восемнадцать — второго. Всего лишь! И это, если не учитывать, что восемь линкоров первого и два — второго классов построены еще в староимперские времена. Им больше двухсот лет! Ни один из них не является серьезным противником современному линкору или нескольким крейсерам. Это притом, что карханский линкор сильнее нашего, даже самого нового, процентов на тридцать.

— Удручающая картина, — нахмурился Алексей. — Но вы сами понимаете, что выстроить новые линкоры можно не ранее, чем через три года. Мы с вами уже обсуждали предстоящую вскоре закладку на всех доступных верфях новых кораблей.

— Ваше величество, этих верфей слишком мало, — горько уронил адмирал. — Способных строить линкоры — всего две. А крейсера погоды не сделают.

— Позвольте добавить пару слов, — встал Умар ос Хро-Грар. — Ваше величество, господин адмирал! Существует еще синтарская орбитальная верфь, способная одновременно строить до четырех линкоров или восьми крейсеров. Если вы пришлете опытных специалистов-кораблестротроителей, которых у нас просто нет, то мы готовы немедленно приступить к постройке за свой счет — как вы знаете, на Синтаре есть все необходимые природные ресурсы, не говоря уже о ресурсах астероидного пояса шестой планеты нашей системы.

— Специалистов? — оживился Шемич. — Это не проблема. Насколько быстро после их прибытия могут быть построены корабли?

— Производственный цикл составляет около девяти месяцев, — сообщил синтарец. — Но с учетом того, что до сих пор мы строили только транспортники, думаю, его необходимо увеличить до полутора лет.

— Великолепно! — просиял адмирал. — Я сегодня же отдам приказ подготовить лучших специалистов. Уже завтра они отправятся на Синтар на курьерском корабле.

— Так и решим, — подытожил Алексей. — Что можете сказать по флотам вероятных противников?

— Таковых существует два, — после недолгого размышления сказал Шемич. — Ларат и Кархан. Точнее, две сохранившие научно-промышленный потенциал планеты бывшего Карханского Объединения — Торвен и Новейр. Все остальные государства имеют крохотные флоты, раз в пять-восемь меньше нашего, поэтому опасности не представляют. Зато флоты указанных троих способны разгромить наш каждый в одиночку, причем без особых проблем. Это, правда, если не учитывать имперских крейсеров. С их появлением мы стали сильнее и Торвена, и Новейра, если исходить из известной мне информации. Однако, если эти две планеты объединят свои силы, то нам не справиться.

— Но ведь Ларат почти никогда не пропускал мимо себя карханцев, — заметил с места генерал Таркович. — Они сумели прорваться только несколько раз.

— Я не уверен, что сейчас ларатцы поступят так же, — жестко заявил адмирал.

— Почему? — поинтересовался император.

— А вы разве не обратили внимания на их ноту протеста по поводу вашего воцарения? — прищурился Шемич. — Впервые за двести лет ларатцы направили в наш адрес хоть что-то. До сих пор они говорить с нами не желали.

— Ноту?! — изумился император. — Какую еще ноту?!

— Простите, что не доложил, ваше величество, — Таркович бросил на адмирала наполненный досадой укоризненный взгляд. — Я хотел сперва связаться с Ларатом и узнать, что они имели в виду, поскольку понять из их ноты что-либо было невозможно. Она очень сумбурно сформулирована.

— Я все равно хочу с ней ознакомиться, — холодно заявил Алексей. — И прошу, пока прошу, предоставить мне решать, что важно, а что нет.

Он смотрел на недовольного генерала и понимал, что ему, как императору, сейчас был брошен вызов, практически открытый. Он давно знал, что Тарковичу хочется власти, но столь далеко тот еще не заходил. Скрыть ноту протеста самого сильного на данный момент государства? Это слишком. Придется принимать меры. Знать бы только еще, какие…

— Как прикажете, — поклонился генерал.

Через несколько минут секретарь принес папку и положил ее перед императором. Он прочел короткий, всего в полстраницы, документ, и покачал головой. Интересно, что же непонятного нашел здесь Таркович? Четко и ясно изложенные претензии о неприятии восшествия на престол императора, не принадлежащего к стоарой династии. И угроза в случае отказа оного императора снять корону, свергнуть его силой. Странное и непонятное требование, ведь коронованный искином Белого Крейсера всегда считался легитимным на Россе. Чего же хотят ларатцы? Где они собираются взять императора, принадлежащего к старой династии? Ведь никто из нее не выжил…

— Так вот, исходя из этого ультиматума, я предпочитаю думать о худшем, — Шемич не обратил на недовольство старого приятеля ни малейшего внимания. — Возможны два варианта. Либо прямое нападение Ларата, либо пропуск ларатскими силами карханского флота к Россу, если они сами не захотят руки марать. В случае нападения карханцев мы, возможно, и устоим. А вот если на нас пойдут сами ларатцы, то нам не устоять и с вчетверо большими силами. Об их кораблях известно немного, но то, что известно, вызывает немалую тревогу. Одни крейсера класса "Вихрь" чего стоят. Они вдвоем легко линкор первого класса разделают. Нам остается только надеяться, что ларатцы все-таки не полезут против бывших соотечественников.

— Но уверенности в этом нет, — констатировал Алексей.

— Увы, нет, — развел руками адмирал. — Поэтому давайте готовиться к худшему.

— Когда пришла нота?

— Вчера утром. Была доставлена ларатским кораблем-разведчиком. У нас немалый переполох поднялся, когда он буквально из ниоткуда вынырнул и на орбиту вышел. Хорошо хоть вовремя сообщил, с какой целью прибыл, а то комендоры орбитальных станций уже стрелять изготовились.

Шемич немного помолчал и добавил:

— Ваше величество, один этот курьер на несколько поколений совершеннее всего, что у нас есть. Мы даже просканировать его толком не смогли — защитное поле неизвестной природы. Он выбросил буй с нотой, после чего прямо с орбиты ушел в гипер. До этого момента такое считалось невозможным в принципе. Когда я об этом услышал, то, не побоюсь признаться, мне стало не по себе.

— Мне тоже сейчас не по себе, — глухо сказал император. — А вы, генерал Таркович, подумали о возможной войне с Ларатом, или нет?

— Нет, Ваше величество, — признался тот. — Слишком много внутренних проблем, на которые приходится обращать внимание. Военные вопросы — в ведении адмирала.

Шемич уставился на него с откровенным изумлением, явно не веря своим ушам. Затем укоризненно покачал головой и глухо произнес:

— А тебе не кажется, Мирко, что ты заигрался? Неужели не доходит, черт старый, что вопрос о выживании всей страны стоит?!

— Я тебя прошу, Олег, — поморщился генерал. — Не здесь и не сейчас.

— А когда?! — с гневом выдохнул адмирал. — Хватит, якорь тебе в дышло! Только начало что-то меняться к лучшему, так он снова свое крутит!

— Господа, не стоит ссориться, — встал Алексей, в душе обрадовавшийся тому, что Шемичу тоже не нравятся игры Тарковича. — Перед нами всеми стоит сейчас одна задача — сберечь Росс, сберечь Империю, не позволить ей снова превратиться в аморфное образование типа Федерации.

— Вы правы, Ваше величество, — поклонились оба. — Простите.

Они сели, но еще долго сверлили друг друга гневными взглядами.

— Что еще у нас сегодня? — спросил император.

— Отчет по финансовому состоянию страны, — встал Валери Одич. — Я…

Его прервал шелест распахнувшегося люка и топот ворвавшегося в конференц-зал секретаря императора. Он выглядел так, словно на него рухнуло что-то тяжелое. Волосы встрепаны, глаза безумные.

— Ваше величество! — выдохнул секретарь. — Беда!

— Что случилось?! — требовательно уставился на него Алексей. — Докладывайте!

— Только что прибыли два курьерских корабля с Синтара и привезли очень тревожные известия.

— Какие?

— Огромный карханский флот обошел территорию Ларата, миновал по дуге Синтар и взял курс на Росс. Ларатцы его не преследуют…

— Второй вариант… — медленно встал Шемич. — Итак, господа, началась война, к которой мы совершенно не готовы. Привыкли отсиживаться за спинами ларатцев, а теперь придется самим…

Генерал Таркович выглядел стукнутым пыльным мешком из-за угла. Видимо, он надеялся, что такого исхода можно будет избежать, и теперь не знал, что делать.

— Состав флота удалось выяснить? — глухо спросил адмирал.

— Частично, — ответил секретарь. — Синтарцы сообщили все, что смогли выяснить. Около десятка их курьерских кораблей следуют за карханским флотом в отдалении. На них просто не обращают внимания. Обещают, что при получении любой важной информации курьер в течение суток будет у нас.

— И то хорошо, — пробурчал напряженно размышляющий о чем-то Шемич. — Ваше Величество! Прошу назначить командующего силами обороны. Мы должны срочно начать подготовку к сражению.

— Назначаю вас главнокомандующим, господин адмирал. Но хочу сообщить, что я на Белом Крейсере буду участвовать в бою. Насколько мне известно, императоры Росса всегда поступали так.

Император с минуту помолчал и добавил:

— К делу, господа! Не посрамим предков!

— Знаете, дядя Виктор, все это слишком похоже на подлость, недостойную человека чести, — с какой-то глубинной горечью промолвил Ленни, выслушав план адмирала.

— Не имеет значения! — отрезал тот. — Главное — восшествие на престол законного императора!

— А вам никогда не приходило в голову, что цель никогда не оправдывает средства? — юноша пристально смотрел на своего воспитателя, которого, как выяснилось, он совсем не знал.

— Не кажется!

— Что ж, я дал слово участвовать в вашей авантюре, — принц опустил голову. — Я свое слово сдержу. Прошу только помнить, что вы потеряли мое доверие и уважение навсегда.

Он резко повернулся на каблуках и двинулся к выходу. Только у самого люка бросил через плечо:

— Не ждал, что человек, который был для меня примером, окажется обычным подлецом.

Холгина словно ушатом холодной воды окатили. Он открыл было рот, чтобы возразить, но не успел. Ленни уже и след простыл. Больше всего адмирала поразило холодное презрение в голосе воспитанника. И обидело. Да что этот глупый мальчишка понимает?! Ради него же стараются! Подлость, видишь ли! Да, подлость! Но иначе цели не добиться!

Одновременно адмиралу было мучительно стыдно, хотя он в этом никому бы не признался. Особенно противно становилось при мысли о предстоящей гибели тысяч людей, служащих в росском флоте. Людей, как и он, мечтающих о восстановлекнии великой Империи, и делающих ради этого все. Жаль только, они не понимают, что на престоле должен сидеть законный император, а не жалкий узурпатор, обманным путем проникший на Белый Крейсер. И чтобы исправить эту несправедливость, можно пойти на все. История рассудит, кто прав, а кто — нет.

Ленни сильно изменился за полтора месяца, проведенных в обществе мастера Хамидэя. Старик сумел повлиять на мальчишку, привить ему чувство ответственности. Вот только Ленни стал слишком принципиальным, что не могло не тревожить. Ведь он — будущий император, которому не раз придется принимать тяжелые решения. Сможет ли мальчик? Справится ли? Трудно сказать. Похоже, мастер Хамидэй перестарался — некоторые высказывания принца адмирала просто пугали.

Чего стоило хотя бы такое заявление:

— Править должен настоящий император, а не такая размазня, как я.

— Но именно ты — законный! — возразил ему тогда Холгин.

— Не спорю, — пожал плечами принц. — Но какое это имеет значение?

— Огромное!

— Глупо. Нужно думать не о легитимности, а о том, что лучше для страны.

До знакомства с мастером Хамидэем Ленни не мог сказать такого. Он просто не задумывался о подобных вещах. Казалось бы, адмиралу нужно радоваться изменениям в своем воспитаннике, но он радости не испытывал. Наоборот, тревожился с каждым днем все больше. Принц рассуждал слишком трезво для восемнадцатилетнего юнца, не имеющего никакого жизненного опыта. И четко, логично доказывал, почему ему не место на престоле. Слава Всевышнему, хотя бы признал, что на нем лежит долг перед народом Империи. Видимо, только поэтому он согласился принять участие в плане адмирала.

— Подлецом обозвал, идиот малолетний… — обиженно пробурчал Холгин себе под нос. — Ничего, повзрослеет — поймет.

Однако в душе адмирал испытывал в этом немалые сомнения, хоть и не решался признаться в них даже самому себе. Отгонял прочь неприятные мысли. Тем более, что пути назад не было. Маховик событий раскрутился, и его уже не остановить. Даже если бы он захотел, карханцев уже не нагнать вовремя — они миновали Синтар, не рискнув напасть. Побоялись находящихся на орбите планеты двух имперских крейсеров, хотя с их силами могли разделать эти крейсера, как бог черепаху. Впрочем, хорошо, что побоялись. Правда ведь могла и всплыть, а тогда синтарцы узнали бы, что в нападении на их планету виноваты ларатцы. Они бы не простили никогда, а мстительность горцев вошла в легенду. После этого они не признали бы императора родом с Ларата. А синтарцы нужны, очень нужны в предстоящей войне с Карханом. Старого врага нужно раздавить окончательно, или он раздавит Империю.

— Вызовите ко мне контр-адмирала Тоцкого! — раздраженно бросил Холгин в коммуникатор.

Как выяснилось, командующий сводным флотом контр-адмирал ожидал в приемной, поэтому появился почти мгновенно. Холгин не решился брать на себя общее командование, четко осознавая границы своих возможностей. Тоцкий — куда лучший тактик, чем он сам.

— По вашему приказанию прибыл! — доложился контр-адмирал.

— Мы одни, можно без субординации, — пробурчал Холгин. — Рад тебя видеть, Толя. Ты уже проработал план атаки?

— Да. Все сделаем красиво. Флот готов к старту. Пойдем, прикрываясь туманностью Базинцева. Оттуда карханцы точно не ждут удара, да и ждать не могут. Если бы не новые генераторы щитов, я бы в эту туманность никогда не сунулся, а теперь можно. Впрочес, даже с ними некоторое число кораблей не дойдет, зато сможем ударить неожиданно.

— Когда стартуем?

— Завтра, в семь утра, — сообщил Тоцкий. — Единственное, в чем я не уверен, так это в том, что мои канониры станут стрелять в Белый Крейсер. Прости уж за правду. Узурпатор на его борту или кто там еще, но это — императорская резиденция. Помимо того, ядро программ тактических компьютеров писалось еще в имперские времена и имеет свои ограничения. Даже если канониры и дадут команду обстрела БК, я не уверен, что компьютеры эту команду выполнят. Вполне могут отключиться и отключить системы жизнеобеспечения, объявив о бунте. К сожалению, переписать ядро тактических систем нашим программистам за все двести лет так и не удалось. Оно зашифровано кодами староимперской СБ, эти коды утеряны. Мы просто подаем на входные порты определенные сигналы и получаем на выходе желаемое. А что там внутри происходит — не имеем понятия. Не раз пытались написать ядро заново, но ни одна наша разработка не достигла и двадцати процентов от эффективности староимперской.

— Да знаю я это не хуже тебя, — скривился Холгин. — Только выхода другого у нас все равно нет.

— А ты никогда не задумывался, что мальчик, возможно, прав, — пристально посмотрел на него контр-адмирал. — Ты же в курсе, что искин БК еще никогда не ошибался при коронации…

— В курсе, — подтвердил командующий флотом. — Но это не отменяет того, что нынешний император не принадлежит к роду, правившему росской империей больше пятисот лет. Раньше, почему-то, БК всегда выбирал из представителей этого рода.

— А до того? — прищурился Тоцкий. — Забыл, как произошла смена династии? Именно искин БК, не обнаружив среди многочисленных потомков покойного императора достойного, короновал случайно оказавшегося в рубке молодого лейтенанта, последнего представителя захудалого рода.

— Это, конечно, так, — вынужден был признать Холгин. — Но мы слишком далеко зашли. Я все-таки надеюсь, что искин признает Ленни.

— А если не признает? — склонив голову набок, скептически спросил контр-адмирал. — Что тогда?

— Не знаю… — понурился командующий флотом. — На всякий случай я беру с собой обеих двоюродных сестер принца.

— Этих светских куриц? — изумился Тоцкий. — Виктор, ты серьезно?

— Я хочу, чтобы на троне сидел законный император или императрица! — с гневом выдохнул Холгин. — Понимаешь, законный! Каким бы он ни был!

— По староимперским законам этот самый Алесий II — законный император. Искин Белого Крейсера вправе менять династию. Это — его прерогатива. Но я тебя понимаю и поддерживаю. Мы слишком много лет и слишком много сил отдали ради возвращения старой династии на престол, и если не попытаемся, то сами себя не простим.

— Вот именно! — облегченно улыбнулся командующий флотом. — Но к чему был этот разговор?

— А к тому, что подобные разговоры ведут между собой практически все офицеры флота, — устало пояснил Тоцкий. — Я их неоднократно слышал. Люди задают мне вопросы, а я не знаю, что им отвечать. Офицеры ведь далеко не глупы, большинство из них прекрасно знает, что представляет из себя Ленни. Прости уж, но это не император, а тряпка какая-то.

— У него есть мы! — отрезал Холгин. — Он не сможет принять тяжелых решений, так их примем мы!

— Что-то во всем этом есть глубоко неправильное… — тяжело вздохнул контр-адмирал. — Ладно, прости. Не буду больше задевать эту тему. Надеюсь, что потомки нас не проклянут.

Лицо командующего флота задергалось. Он явно с трудом сдержался от ругательств и принялся, чтобы успокоиться, размеренно дышать.

— Знаешь, а ведь Ленни уже не тряпка, — негромко сказал он через минуту. — Пребывание в монастыре пошло мальчику на пользу, он начал понимать, что такое ответственность.

— Да, мастер Хамидэй — великий Учитель, — ностальгически улыбнулся Тоцкий, вспомнив собственное пребывание в монастыре. — Но он не может открыть в человеке того, чего в том нет. Ленни после монастыря действительно изменился, но я слышал, как он честно признавал, что максимум, кем способен стать — это лейтенантом. Больше просто не потянет. Я склонен с ним согласиться. Впрочем, ладно, это разговоры в пользу бедных. Все уже решено, и пути назад нет. Давай лучше обсудим тактические схемы атаки на карханцев и каким образом будет проводиться окружение сил росского флота.

— Давай, — с явным облегчением отозвался Холгин, которому этот разговор был очень неприятен.

Он вывел на большой тактический экран схемы, принесенные Тоцким на инфокристалле, и два немолодых адмирала принялись живо обсуждать их.

Пожилой человек, сидящий за огромным, уставленным множеством тактической аппаратуры столом, поднял красные воспаленные глаза на незаметно вошедшего адъютанта, средних лет капитана второго ранга. Тот выглядел ничуть не лучше своего адмирала, тоже, похоже, не спал несколько суток.

— Сводки со второй лунной базы, господин адмирал, — негромко доложил он.

— И что там? — оживился командующий.

— Плохо, — у адъютанта дернулась щека. — База была законсервирлована сто восемьдесят лет назад. За это время почти вся аппаратура, не говоря уже о вооружении, пришла в негодность. Мы начали завозить и устанавливать гиперорудия, тактические компьютеры и прочее оборудование, однако, чтобы база стала обороноспособной хотя бы на минимальном уровне, потребуется неделя, а то и декада.

— У нас ее нет, — глухо сказал адмирал. — Отправьте туда дополнительный персонал.

— Не имею возможности. Системы жизнеобеспечения базы в состоянии поддерживать жизнь не более четырехсот человек. А там сейчас пятьсот двадцать. Люди работают на износ, пока не свалятся.

— Ясно, — понурился Шемич. — Что с перевооружением орбитальных систем обороны?

— Здесь новости утешительные, — сообщил адъютант. — Мы опередили график на трое суток. Инженерам удалось привести в рабочее состояние обнаруженные в старых арсеналах гиперорудия нулевого класса. Еще имперского производства, — он горько усмехнулся. — Эти старые орудия в три-четыре раза лучше наших.

— Неудивительно… — в глазах адмирала блеснул гнев. — Сам помнишь, какое дерьмо нам сплавляли оружейные концерны. Что с загрузкой боеприпасов?

— Идет по графику. Катастрофический недостаток пространственных торпед и ракет класса "космос-космос" с мезонными боеголовками. Тоже пришлось вскрывать законсервированные имперские арсеналы. К сожалению, восемьдесят процентов обнаруженного там небоеспособно.

Шемич сжал губы. В голове билась одна мысль: где добыть еще боеприпасов? Ведь имеющихся хватит флоту всего на три часа боя. Оборонные заводы, конечно, работают на износ, но их слишком мало осталось. Какое счастье, что два года назад удалось уговорить владельцев нескольких не перепрофилировать производства. Тогда бы ситуация оказалась еще хуже, хотя, кажется, хуже уже некуда. Впрочем, это только кажется. Представив, что нападение карханцев произощло во времена Федерации, адмирал покрылся холодным потом. Демократы сразу бы подняли лапки и сдались на милость противника, чтобы сберечь свои драгоценные шкуры.

Император за прошедшие с момента коронации месяцы сумел вызвать у адмирала искреннее уважение. Мальчишка, конечно, неопытный и в силу молодости еще не слишком умный. Но искренне болеющий за страну. А главное — не боящийся брать на себя ответственность и действовать жестко. Ценное качество для правителя, далеко не все им обладали.

На память пришли неуместные игры старого друга Мирко Тарковича, и Шемич скривился. Он никогда толком не понимал Мирко, и чего тому надо. Лучшего главы флотской разведки адмирал не встречал, но слишком уж тот был скользкий. Даже сейчас, после известия о скором нападении карханцев, Мирко вместо подготовки к обороне крутил что-то свое.

— Господин адмирал! — адъютант уставился на свой пад. — Получено настораживающее донесение с Гонхаса. Окрайна собирает свои силы. Возможно, они хотят присоединиться к карханской атаке.

— Вот твари! — не выдержал Шемич. — Все никак не успокоятся! Били мы их, били, а они никак не угомонятся. Ничего, пожалеют.

— К ним ушло пятьдесят два наших корабля, так что теперь их флот более боеспособен, — резонно возразил адъютант.

— Они погоды не сделают, — отмахнулся адмирал. — Сумеем отбиться от карханцев — этих вообще по стенке размажем.

Правда, в том, что удасться отбиться от карханцев, у него имелись немалые сомнения, которые командующий, естественно, никому не высказывал. Он обязан вселять уверенность в других. А многие офицеры, Шемич видел это по обреченности в их глазах, не верили в победу. Они готовились умереть за родину. Но почти никто не попытался увильнуть от предстоящего боя. Впрочем, неудивительно, флот успели основательно почистить от приспособленцев. Множество псевдоофицеров вылетело в отставку без выходного пособия. Эти шаркуны были способны только панику разводить, а не сражаться, не жалея себя.

Пришлось срочно повышать в звании и должности множество молодых офицеров-монархистов, многие из которых были к этому еще не готовы, но иного выхода командующий флотом просто не имел — других людей в его распоряжении не было. Впрочем, император тоже назначил капитанами имперских крейсеров совсем не тех, кого Шемич хотел бы видеть в этой роли. Какими критериями отбора тот руководствовался, адмирал понятия не имел. Но вскоре понял, что его величество не ошибся — новые капитаны на удивление быстро освоили управление гигантскими двухмильными кораблями, подобрав экипажи себе под стать — из таких же молодых сорвиголов.

Согласно плану сражения, карханцев предполагалось встретить возле астероидного пояса восьмой планеты системы. Поскольку врагов было вчетверо больше, сталкиваться с ними в лоб глупо. Придется прятаться за астероидами и бить из укрытий, используя наработки староимперского генерального штаба, переданные искином Белого Крейсера Шемичу. Ознакомившись с этими наработками, адмирал закрылся в своей каюте и долго проклинал демократов, уничтоживших архивы генерального штаба после образования Федерации. Все пришлось создавать заново! Сейчас адмирал понимал, что его штабисты по сравнению со староимперскими — сопливые мальчишки в коротких штанишках. До этого ему никогда не доводилось видеть столь четких и проработанных тактических планов обороны. И наличие этих планов давало некий шанс на успех, причем шанс немалый. Главное только использовать этот шанс как следует, что будет весьма непросто, учитывая тот факт, что большинство экипажей не слетаны. Некоторые провели в открытом космосе едва по десять часов, все остальное время их корабли находились на приколе — федеральное правительство не выделяло средств на топливо для боевых учений, считая их ненужными. И теперь с этими неопытными экипажами Шемичу предстояло отражать атаку карханцев, которые средств на флот не жалели.

Адмирал не раз задавался вопросом, почему ларатцы не стали атаковать старого врага и пропустили его вглубь староимперской территории. Почему они считают нелигитимным коронованного на Белом Крейсере императора? Ведь все законы соблюдены! Что же им не так? Ответов на свои вопросы он не находил.

— К выходу на позиции флот будет готов через сорок восемь часов, — закончил доклад адъютант. — По рассчетам, карханцы подойдут к внешней планете системы через четверо суток.

— К тому времени нам нужно занять позиции, — пробурчал Шемич. — Вектор подхода противника определен?

— С точностью плюс-минус два процента.

— Этого недостаточно! Мне нужна точность в полпроцента!

— Аналитики делают все возможное, — заверил адъютант. — Но карханский флот рыскает, постоянно меняет траекторию, поэтому определить вектор выхода с требуемой точностью пока невозможно.

— Ясно… — досадливо бросил адмирал. — Как только они выйдут на прямой курс, сообщите мне.

Шемич осознавал, что ему повезло знать, где сейчас находится вражеский флот, благодаря синтарцам повезло. Их невооруженные транспортники гибли один за другим — карханцы быстро сообразили, для чего синтарцы их преследуют, и принялись выбивать беззащитные корабли. Однако выжившие упорно продолжали преследования, сообщая на Росс о каждой эволюции противника. Как адмирал сожалел, что высоколобые умники так и не удосужились изобрести дальнюю гиперсвязь, теоретическую возможность которой доказали еще шестьсот лет назад. Насколько бы при ее наличии все облегчилось! На сегодняшний момент гиперпередатчики достигали дальности в шесть световых лет, не больше. А ретрансляции гиперволны почему-то не поддавались, некий невидимый барьер необратимо искажал их, несмотря на все усилия ученых и инженеров. В имперские времена в исследование этого феномена вкладывались огромные средства, в надежде все же преодолеть его и добиться устойчивой связи, а демократам посчитали это не нужным и прекратили финансировать занимающиеся данным вопросом лаборатории. Поэтому и до сих пор сообщение между далекими планетами велось при помощи курьерских кораблей — гиперсвязь дотягивалась максимум от Росса до Гонхаса.

— Что с наземными войсками? — хмуро поинтересовался Шемич.

— Согласно докладам генералов Сабова и зо Мар-Нейта, и наши, и синтарские войска приведены в полную боеготовность. Атмосферная истребительная авиация получила полную загрузку боеприпасами и ожидает приказа на аэродромах. Генералы считают, что способны разгромить карханский десант, если не будет орбитальной бомбардировки. Проблема в том, что нет никаких средств защиты для гражданского населения, даже бомбоубежищ. Построенные в староимперские времена давно заброшены. Единственное доступное убежище для людей — тоннели гравиметро. Но все население там не поместится, едва пятнадцать процентов. К счастью, гражданская администрация смогла предупредить панику. Сейчас люди организованно покидают города, которые обязательно будут бомбить, и рассредотачиваются в сельской местности, расселяясь в палаточных лагерях. Снабжение этих лагерей продовольствием и медикаментами налажено.

— Недолго наземники продержатся, если флот разгромят… — поморщился адмирал.

— Карханцы вряд ли станут вести ковровую бомбардировку поверхности планеты, им это невыгодно, — возразил адъютант. — Скорее всего, они пришли, чтобы защитить собственность, которую считают своей, и не станут уничтожать производственные мощности. Поэтому наземное сопротивление будет вполне действенным.

— Это если они не решат вырезать население Росса под корень. От демократов чего угодно ждать можно, те еще звери.

— Они не звери, они рационалисты, что еще хуже, — тяжело вздохнул адъютант. — Если решат, что им выгодно вырезать — вырежут, не испытав ни малейшего угрызения совести.

— Вернемся к делу, — бросил Шемич. — Еще что-нибудь есть?

— Да. Генерал зо Мар-Нейт предложил на случай оккупации создать партизанские отряды. Хорошо вооруженные и состоящие из профессионалов, способных болезненно кусать противника и тут же отступать.

— Хочет — пусть создает, — отмахнулся адмирал. — Не думаю, что это сыграет какую-либо роль.

— Еще одно предложение внес личный вассал Его величества Умар ос Хро-Грар, — невозмутимо продолжил адъютант. — Как вам известно, в эскадренном бою на вспомогательные транспортные суда обычно не обращают внимания, уничтожая их разве что походя. Господин ос Хро-Грар предложил из части таких судов сделать брандеры, а на другой — разместить команды абордажников из опытных синтарских десантников.

— Пиратская тактика? — заинтересованно приподнял брови Шемич. — Это может сработать. Такого от нас точно не ждут. И почему я сам об этом не подумал? Одобряю! Пусть займется. С десяток вражеских кораблей из строя выведет — и то нам помощь!

— Найти самоубийц на роль пилотов брандеров будет непросто, — заметил адъютант.

— Вызовем добровольцев! — отрезал адмирал. — Я верю в наших людей.

— На этом все.

— Если будут еще новости, немедленно докладывать мне, — распорядился Шемич. — Передай мои приказы в штаб, пусть их оформят, как должно, и принеси мне на подпись. Можешь идти.

Адъютант вытянулся, щелкнул каблуками и скрылся за дверью. А адмирал в который раз принялся изучать список доступных ему сил и сравнивать со списком карханских. Сравнение было отнюдь не в его пользу. Он сжал кулаки и глухо выругался.

Оставалось только сражаться, не жалея себя. Адмирал Шемич медленно встал из-за стола и подошел к иллюминатору. Похоже, пришло его время отдать жизнь за родину. Что ж, он до конца выполнит свой долг, чего бы это ни стоило.

Белый Крейсер двигался столь мягко, что это совершенно не ощущалось. Голоэкраны по всей окружности капитанской рубки показывали бездонную черноту открытого космоса. Она давила на нервы непривычного к такому зрелищу Алексея. Как будто не раз уже видел, а привыкнуть так и не смог. Слишком это чуждо для человека.

— Выходим на заданную позицию, мой капитан! — доложил искин.

— Остальные имперские крейсера?

— Уже заняли свои места согласно плану. Сосредоточение основных сил завершено.

— Очень хорошо, — император устало откинулся на спинку кресла и положил руки на край командного пульта.

В глаза словно песку насыпали. А ведь спал недавно — Виктор заставил отдохнуть, утверждая, что в таком состоянии от него толку немного. Алексей и сам это осознавал, поэтому не стал протестовать. Вот только отдых не помог, состояние улучшилось ненамного — слишком перенервничал за последние дни. Приходилось крепко держать себя в руках, ничем не выдавая неуверенности, ведь император — это знамя, на которое равняются остальные.

В отличие от времени полета к Россу, сейчас капитанская рубка была заполнена полностью. За каждым пультом сидели сосредоточенные офицеры, все до единого — моложе тридцати. Император, как и остальные капитаны имперских крейсеров, подбирал команду под себя. Молодые офицеры-монархисты из кожи вон лезли, чтобы добиться чести служить на крейсере, которым командует лично его величество. Алексей понятия не имел, как подбирать подходящих, поэтому пришлось доверить это искину. Тот не подвел, проверяя кандидатов какими-то своими загадочными способами. И если он говорил, что тот или иной способен стать комендором или тактическим офицером, то они действительно являлись подходящими для этих должностей и выполняли свои обязанности на "ять".

Единственными, кто не слишком уютно чувствовал себя в обществе россов, были земляне. Алексей нашел взглядом настороженно поблескивавшего стеклышками очков Михаила Фельдмана и вздохнул про себя. Тот стал уже неплохим навигатором, но его неуверенность в себе и фанатичная вера в коммунистические идеалы заставляли других офицеров держаться поодаль. Проповеди Фельдмана далеко не у всех находили понимание. Сергей Перков, главный пилот, наоборот, стал любимцем экипажа за открытый характер и искрометное чувство юмора. Только и ему было неуютно — Алексей, знающий Сережку, как облупленного, видел это. Ашот Каспарян ни с кем не сходился близко, кроме Умара ос Хро-Грара. Он тосковал по потеряной родине, очень сильно тосковал. Мыколы Шелуденко сейчас в рубке не было — он находился в инженерном отделении, где в данный момент вовсю чехвостил группу инженеров, сделавших что-то неправильно. Иван Мурянин, как сыч, засел у себя в интендантской, с ворчанием встречая каждого, принесшего накладную на получение чего-либо — всегда отличался крайней прижимистостью. Многие жаловались капитану на начальника службы быта — на каждую мелочь он требовал документы. Правда, поступал так только в небоевых условиях. В боевых же необходимое поступало на все посты своевременно. Оставался Виктор, но он — особая статья. Сейчас канцлер сидел рядом с императором на месте помощника капитана, коим и являлся согласно штатному расписанию.

— Как думаешь, вытянем? — Алексей наклонился к уху Виктора.

— Насколько я знаю из истории, россы эту войну выиграли, — почти неслышно ответил тот, — но были какие-то серьезные неприятности. Увы, не помню, какие. Пытался вспомнить, не смог.

— Ладно, будем действовать по ситуации, — вздохнул император. — Только мне не по себе…

— Знаю, — сочувственно посмотрел на него канцлер. — Самому не лучше. Главное, чтобы они этого не заметили, — он незаметно показал глазами на искоса посматривающих на них офицеров.

— Это да, — согласился Алексей. — Черт, насколько было проще на войне…

— А то! — усмехнулся Виктор.

— Ладно, за дело.

Император встал, обвел взглядом людей в рубке, выпрямился и приказал искину:

— Громкую связь со всеми кораблями флота!

Подождал, пока связь установится, и заговорил:

— Россы, братья мои! За нашими спинами наш дом! Наши родители, жены и дети! Если мы не защитим их, то кто защитит? Мы должны выстоять, чтобы они жили!

Слова императора тяжело падали на завороженно слушающих людей. Он не говорил ничего необычного, не призывал защитить монархию или его самого. Нет, он звал защитить оставшихся на россе женщин, детей и стариков. Офицеры флота не раз видели старые хроники, поэтому не ждали от карханцев ничего хорошего, знали, что те творят на захваченных планетах. Поэтому посеянные его величеством семена упали на благодатную почву.

— Они пришли в наш дом, чтобы заставить нас жить так, как хотят они, отказывая нам в праве выбирать свой путь самим! — в голосе императора звучал холодный гнев. — Мы их сюда не звали! Они забыли простую истину: кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет! Наше дело правое! Победа будет за нами! Я верю в вас, братья мои!

Офицеры, как один, вскочили и отдали честь. То же самое происходило на всех кораблях флота. В командной рубке своего флагмана улыбнулся адмирал Шемич — император нашел слова, способные достучаться к сердцу каждого, кому не безразлична родная страна. Потому нашел, что ему самому она небезразлична.

— К бою! — приказал Алексей, опускаясь в свое кресло. — Карханцы на подходе.

Росский флот рассредоточился в поясе астероидов, ожидая врага. К сожалению, кораблей было слишком мало, поэтому в сети перехвата зияли бреши. Рассредоточение завершили за несколько часов до прибытия карханцев, и те не обнаружили россов. Пока не обнаружили. Скоро подойдут на дистанцию действия гиперлокаторов и поймут, что их ждут. Вот только времени на перестраивание в боевые порядки у них не останется. Прут в плотном походном ордере, словно у себя дома. Вот и поплатятся за такую наглость и глупость.

Алексей впился глазами в тактический экран, ожидая поступления сводок. По плану, имперские крейсера вступят в бой не сразу, дождутся, пока противник увязнет, и ударят всей мощью своих бортовых орудий, равной мощи десяти линкоров первого класса.

— Началось! — выдохнул Виктор, когда на экранах гиперлокаторов появились огоньки кораблей передового ордера карханцев.

Обнаружив присутствие укрывшегося за астероидами противника, карханские капитаны явно растерялись, о чем говорили их неуверенные эволюции. Алексей насмешливо хмыкнул — они, выходит, думали, что их ждет легкая прогулка? Надеялись, что им не окажут сопротивления? Юмористы доморощенные.

Восемь ромбических построений росских кораблей вырвались из астероидного пояса и на форсаже понеслись к карханским. К сожалению, Алексей мало что понимал в том, что показывал тактическй экран — безумное мельтешение бесчисленных огоньков. А ведь за каждым из них стояли человеческие жизни. Поэтому императору приходилось довольствоваться скупыми строчками текстовых сводок.

"Линкор "Неустрашимый" потерял ход из-за поломки двигателя. Уничтожен огнем противника. Из экипажа никто не спасся".

"Соединению "Дельта" удалось подбить два линкора противника, предположительно, второго класса. Во время атаки потеряны эсминцы N 16 и 127. Часть экипажей катапультировалась в спасательных капсулах. Капсулы были расстреляны вражеским крейсером".

Алексей сжал губы. Твари — даже спасательные капсулы расстреляли! Что ж, им пощады тоже не будет. За все заплатят. Он снова вчитался в сводки.

"Восемь брандеров неожиданной атакой из-за астероида N 6/43 достигли цели. Шесть крейсеров противника уничтожены, два серьезно повреждены и отошли в тыл".

"На данный момент потери флота составляют восемнадцать процентов. Через пять минут предполагается подход основных сил противника. Имперским крейсерам — готовность номер один!"

— Готовность номер один! — тут же скомандовал Алексей.

Так уж вышло по росским обычаям, что император всегда шел в бой на мостике Белого Крейсера, никогда не отсиживался в тылу. Кому-то такое могло показаться глупым, но так уж сложилось, и император, изменивший этому обычаю, перестал бы в глазах офицеров флота быть императором.

Алексей почувствовал знакомый по Отечественной войне предбоевой мандраж и привычно загнал его вглубь. Двигатели Белого Крейсера глухо загудели, набирая мощность и готовясь бросить огромный корабль вперед. Пришло время императору доказать, что не зря стал его капитаном.

"Имперским крейсерам — атака! Тактическая схема N 6. Точные координаты переданы навигаторам".

— Вперед! — приказал Алексей, сжав подлокотники.

Краем глаза он наблюдал за быстрыми движениями Фельдмана, вводящего координаты через клавиатуру навигационного компьютера. А ведь бывший питерский студент действительно стал неплохим навигатором. В чем, впрочем, ему сильно помогло еще земное знание математики. Даст Бог, не сломается.

Крейсер затрясся и сорвался с места, выполняя резкий вираж, чтобы обойти астероид, за которым скрывался. Сергей Перков вел его мягко, пальцы едва касались сенсоров пульта. До выхода в точку ведения огня осталась одна минута. Внезапно крейсер содрогнулся, однако не сбавил ход.

— Прямое попадание! — доложил тактический офицер, Марек Зольвич. — Защитное поле выдержало. Повреждений нет.

Император ничего не ответил, только кивнул. Насколько, интересно, хватит ресурсов защитного поля? Вряд ли надолго. Слишком уж много энергии оно жрет. После его исчезновения появится реальный риск гибели. Ну и что? Не в первый раз и, похоже, далеко не в последний.

Крейсер начал равномерно сотрясаться — впервые за двести лет его бортовые орудия вели огонь. И этот огонь производил чудовищное опустошение в карханских рядах, выбивая корабль за кораблем. Порой одного залпа хватало, чтобы уничтожить крейсер. Линкорам требовалось два-три.

Император почти не вмешивался в действия офицеров рубки — они и без него знали, что делать. Только изредка отдавал нужные команды. Сам же продолжал отслеживать сводки. Они не радовали. Врагов было слишком много, и они постепенно выбивали немногочисленные росские корабли. Вступление в бой имперских крейсеров немного изменило ситуацию, но особой роли не сыграло. Поражение казалось неотвратимым.

"Что же делать? — спросил сам себя Алексей. — Виктор говорил, что мы эту войну выиграем. Но как? Не вижу пути к победе, ни одного…"

Сводка следовала за сводкой, все больше кораблей гибло или с трудом отваливало в тыл, не имея возможности продолжать бой. Но выйти из него удавалось мало кому, карханцы с удовольствием добивали потерявшие ход крейсера и эсминцы. Всегда предпочитали воевать, ничем не рискуя сами, особенно охотно уничтожая мирное население. Видимо, карханский характер ничуть не изменился за прошедшие столетия. Такие же трусы и подонки, как и их предки.

"Общие потери на данный момент составляют шестьдесят семь процентов. Сильно повреждены имперские крейсера "Лойко Митич" и "Генерал Раевский". Вынужденно отошли в тыл, ведут огонь издалека. Потери противника — приблизительно тридцать процентов, относящиеся большей частью к легким кораблям. Карханские линкоры первого класса гарантированно уничтожаются только огнем имперских крейсеров".

Лаконичные строчки сводки расплывались в глазах у Алексея. До него не сразу дошел весь ужас положения. Несмотря на неожиданную атаку, новые тактические приемы и имперские крейсера, противник побеждал. Просто за счет численного и огневого преимущества. Оставалось только держаться до конца, не взирая ни на что.

"Крейсер "Неустрашимый" потерял оружейные системы, однако не вышел из боя. Капитан принял решение идти на таран".

Алексей медленно встал. Таран? Честь и слава героям!

— Связь с "Неустрашимым"! — бросил он.

Из динамиков неожиданно полилась песня. Идущие на смерть люди пели. И император узнал эту песню. Она сохранилась на Россе?! Ее не забыли?! Он сам, того не замечая, приложил руку к виску, отдавая честь, забыв, что на нем нет головного убора. Впрочем, какое это имело значение? А из динамиков лились знакомые с детства слова:

Наверх вы, товарищи! Все по местам!

Последний парад наступает.

Врагу не сдается наш гордый "Варяг",

Пощады никто не желает.

На всех еще уцелевших кораблях росского флота люди вставали и подхватывали песню. Многие не сдерживали текущих из глаз слез. Они отдавали последнюю честь погибающим, но не сдающимся товарищам.

На мостике карханского линкора молодцеватый капитан в белой форме с недоумением смотрел на надвигающуюся на его корабль гору искореженного металла. Что задумал этот росский идиот? У него ведь уже нет орудий! Не сразу до карханца, физически не способного на такое, дошло.

— Проклятые фанатичные варвары! — отчаянно завизжал он. — Комендорам — огонь из всех орудий! Уничтожьте его, пока он не врезался в нас!

Залп за залпом терзали почти мертвый крейсер, идущий по инерции — двигатели отказали. Казалось, на его борту не осталось ничего живого. Но это было не так, поскольку в эфире продолжала звучать песня. Россы с "Неустрашимого" пели хриплыми, срывающимися голосами:

Не скажет ни камень, ни крест, где легли

Во славу мы росского флага.

Лишь волны морские прославят в веках

Геройскую гибель "Варяга".

Залп за залпом превращали останки крейсера в мешанину металла, но он продолжал неумолимо надвигаться на карханский линкор. Последний куплет пел всего один голос, совсем еще мальчишеский. А когда он замолк, захлебнувшись на имени древнего корабля, "Неустрашимый", точнее, то, что от него осталось, врезался в борт пытавшегося отвалисть в сторону линкора. Оба корабля исчезли в облаке взрыва.

— Честь и слава! — хрипло выдохнул Алексей. — Они показали нам, как нужно драться! Вперед!

И остатки росского флота, включая все, еще способные двигаться, даже безоружные корабли, пошли в свою последнюю, отчаянную, безнадежную атаку. "Умираю, но не сдаюсь!" — Эти слова звучали в рубках и на палубах, в двигательных отсеках и кабинах истребителей. Россы шли умирать!

Залп за залпом сотрясали корпус Белого Крейсера, защитные поля давно отказали.

— Пробоина на шестой палубе! Потери — сорок человек.

Новое сотрясение и новый доклад:

— Множественные пробоины с восемнадцатой по двадцать вторую палубу! Потери шестьдесят два человека!

Алексей стоял у капитанского пульта, все сильнее сжимая кулаки. Выйти из этого боя живым он уже не надеялся. Что ж, пусть будет так. По крайней мере, он отдаст жизнь за правое дело.

— Мой капитан! — громом прозвучал голос искина. — Ситуация изменилась! Кто-то атакует карханцев с тыла. Судя по конфигурации кораблей — это ларатцы.

Адмирал Холгин застыл по стойке "смирно" в командной каюте, не замечая, что по его щекам стекают две одинокие слезинки. Он слушал слова древней песни, которую на Ларате тоже не забыли, и все сильнее кусал губы. Там, на почти мертвом крейсере, находились люди, заставившие его гордиться тем, что он — росс. Одновременно адмиралу было стыдно, что он сейчас здесь, а не там, вместе с идущими на смерть во имя родины.

Ленни смотрел на него широко распахнутыми глазами, и в этих глазах Холгин видел осуждение. И его стыд усиливался. Впервые адмирал задумался о том, что затеянная им провокация дурно пахнет. Он и раньше знал это, но отгонял от себя непрошенные сомнения. А теперь они вернулись в полной мере. Желание возвести на престол законного императора придется, похоже, оплачивать слишком дорогой ценой.

— Последний парад наступает… — неслышно прошептал Холгин, с трудом сдерживая дрожь рук.

Внезапно перед ним загорелся голоэкран, на котором появилось лицо контр-адмирала Тоцкого. Он выглядел мрачным, но решительным.

— У нас проблема, Виктор.

— Какая?

— Экипажи всех наших кораблей стоят по стойке "смирно" и поют вместе с этими идущими на смерть ребятами, — в голосе Тоцкого звучала горечь. — Мы ведь тоже россы, если ты не забыл…

— Россы, — подтвердил Холгин. — Но к чему ты это говоришь?

— Если мы позволим карханцам сейчас раздавить росский флот, то получим бунт. Видел бы ты, с каким гневом смотрят на меня мои собственные штабные офицеры. Мы заигрались, Виктор. Может, хватит?..

— Пожалуй, да, Толя. Придется менять планы. Командуй атаку! И постарайся, чтобы уйти сумели не больше двух кораблей, причем малых.

— Сделаем! — пообещал Тоцкий, затем обернулся к кому-то и бросил: — Флоту — готовность номер один! Атакуем по схеме два-плюс!

Несколько голосов хором радостно ответили:

— Есть!

Когда останки росского крейсера врезались в карханский линкор, адмирал Холгин на мгновение прикрыл глаза, а затем глухо сказал:

— Вечная слава! Спите спокойно, ребята. Ваша жертва не будет забыта…

— Ура! — неслось по коридорам и палубам последних уцелевших росских кораблей. А уцелело их всего три десятка, да и те находились на последнем издыхании. — Ура ларатцам!

Алексей облегченно улыбался. Ларатцы все же пришли, не оставили собратьев погибать. Беда только, что военного флота у Росса практически не осталось. Даже имперские крейсера сильно пострадали, два из них потеряли двигатели, и теперь бессильно зависли в пространстве. Да и БК дышал на ладан. Еще два-три попадания, и крейсер приказал бы долго жить.

— Белому Крейсеру немедленно отойти в тыл! — донесся по связи голос адмирала Шемича.

— Выполняйте! — не стал спорить император.

Пальцы Фельдмана пробежались по пульту, задавая новый курс, и огромный корабль, рыская и подрагивая, с трудом совершил вираж и отошел к скоплению росских кораблей.

Ларатцы времени не теряли, они накинулись на не ждавших такого карханцев, как волчья стая на раненого медведя. После чего начали методично выбивать вражеские корабли, почти не подставляясь под ответный огонь. Не прошло и часа, как карханский флот прекратил свое существование. Уйти не дали почти никому, только два потрепанных фрегата сумели кое-как набрать ход и уйти в гиперпространство. Спасательные капсулы, в отличие от карханцев, ларатцы не расстреливали, а подбирали.

— Как-то странно они себя ведут… — негромко сказал Виктор минут через десять после окончания боя. — Что за непонятные эволюции? Зачем они нас окружают? И на связь не выходят…

Он в который раз попытался вызвать ларатское командование, но ответа не получил. Это действительно было странно, особенно на фоне непонятного поведения кораблей нежданного союзника. Алексей с недоумением смотрел на тактический экран и пытался понять, чего они добиваются. Ларатцы, не спеша, окружили со всех сторон остатки росского флота и явно готовились вести огонь. Сканеры сообщали об этом четко.

— Зачем это они?.. — растерянно спросил неизвестно у кого император. — Они что, с ума сошли, на своих нападать?..

— Мы для ларатцев своими никогда не были, — со вздохом объяснил, обернувшись к его величеству офицер связи Никлас Саблин. — Они нас просто игнорировали. Даже общаться не желали.

Внезапно он встрепенулся, уставился на свой пульт, а затем выдохнул:

— Ларатцы вызывают Белый Крейсер!

— Ответить! — подался вперед Алексей.

Он резко повернулся к стенному голоэкрану и жадно уставился на возникших там двух людей — юношу в обычном сером комбинезоне и пожилого мужчину в черной форме с большими звездами на погонах.

— Я вижу перед собой узурпатора? — холодно поинтересовался пожилой.

— Узурпатора? — растерялся Алексей. — Что вы имеете в виду?

— Вы тот, кого называют Алесием II?

— Да.

— Вы узурпировали императорский престол, не имея на него никаких прав, — еще холоднее продолжил ларатец.

— Вы думаете, я хотел эту ношу?! — возмутился император. — Я случайно попал на Белый Крейсер и понятия не имею, почему искин решил меня признать. Но раз это на меня свалилось — пришлось, я присягу служить родине давал!

— Хорошо, коли так. Значит, мы сможем договориться. Я — адмирал Холгин, командующий флотом Ларата. Рядом со мной — Его высочество Леннер Арвич, законный наследник престола Росской Империи.

— Разве кто-то из прежней династии выжил?! — пошатнулся от такого известия Алексей.

— Внук императора был тайно вывезен на Ларат, — сообщил адмирал. — Любое генетическое сканирование подтвердит принадлежность принца Леннера к императорской фамилии. А сейчас я хочу перейти к сути дела.

— Прошу вас.

— Мы требуем, чтобы вы отреклись от престола и передали бразды правления Его высочеству. В случае отказа Белый Крейсер и остальные корабли росского флота будут уничтожены. Нам это вполне по силам, в чем вы могли убедиться на примере карханцев.

— Э-э-э… — ошарашенно протянул не ожидавший подобного ультиматума Алексей. — Я не против отдать власть законному наследнику. Но как вы это себе представляете? Ведь решает искин Белого Крейсера, а не я.

— Не вижу проблем, — пожал плечами ларатец. — Мы с Его высочеством и сопровождающими прибываем на БК. Вы в тронном зале отрекаетесь от престола, после чего крейсер переходит в состояние ожидания и может принять нового капитана. Спросите у искина, он подтвердит. Подобные прецеденты в истории бывали.

Алексей так и сделал. "Железный истукан" в ответ сообщил, что такое однажды действительно случилось, поскольку император был недееспособен.

— Что ж, я согласен, — вздохнул император, пока еще император. — И, знаете, сейчас я испытываю немалое облегчение. Слишком тяжелая для меня ноша.

— Этого в истории не было… — наклонившись к его уху, прошептал канцлер. — Я такого не помню. На Россе никогда не было императора по имени Леннер.

— Вполне возможно, что я не Собиратель… — столь же тихо ответил Алексей. — Посмотрим, что случится дальше.

Ларатцы на экране переглянулись. По недовольной мине на лице принца император понял, что тот хочет власти не больше его самого. Но парню будет легче, чем Алексею. Его с детства готовили к этой роли.

— Очень рад, что вы вняли здравому смыслу, — лицо ларатского адмирала слегка смягчилось.

— Неважно, кто восстановит Империю, главное — восстановить ее.

— Полностью с вами согласен! — Холгин позволил себе легкую улыбку. — Но император должен быть законным, мы другого не признаем А с ресурсами Ларата восстановление пойдет значительно легче.

— Пусть так. Жду вас на Белом Крейсере.

— Будем через два часа.

Экран погас. Император рухнул в капитанское кресло. Он пребывал в полнейшей растерянности. Дальнейшая судьба, как будто, определилась. Но все изменилось в один момент, и что теперь будет, он не имел не малейшего понятия.

— Ларатцы вели передачу в широком диапазоне, — доложил офицер связи. — Ваш с ними разговор слышал весь флот. Только что мне сообщили, что на БК направляются адмирал Шемич и генерал Таркович.

Действительно, не прошло и четверти часа, как в рубку ворвались командующий флотом и начальник ДИБ. Оба выглядели сильно раздосадованными и взволнованными.

— Зачем вы согласились, Ваше величество?! — с порога выкрикнул Шемич.

— А у меня был другой выход? — невозмутимо поинтересовался Алексей. — Вы слышали ларатский ультиматум. Если бы я отказался, нас всех уничтожили бы. В том числе и Белый Крейсер. Сохранение власти не стоит такой цены.

— Возможно, — скривился адмирал. — Но мы не знаем, чего ждать от этого самого Леннера! Вам народ успел поверить. Вы заслужили уважение многих людей, в том числе и мое. Смена власти в такое время ни к чему хорошему не приведет!

— Возможно, — не стал спорить Алексей. — Но вы сами понимаете, что позволить ларатцам уничтожить Белый Крейсер мы не можем.

— Это так, — понурился Шемич.

— А вы что думаете по этому поводу, генерал?

— О ларатцах ничего достоверно не известно, — недовольно проворчал тот. — Очень закрытая планета. Ни одному нашему разведчику не удалось там осесть. Поэтому я тоже не знаю, чего от них ждать. Но если с условием воцарения законного наследника Ларат войдет в состав империи, это может немало дать. По крайней мере, их флот силен. Простите за правду, Ваше величество.

— Наоборот, спасибо за нее, — наклонил голову Алексей. — Я тоже думал об этом. Скорее всего, для страны так будет лучше.

— А вы? — прищурился Таркович.

— А что я? — приподнял брови император. — Я всего лишь человек, один человек. Найду, чем заняться, чтобы приносить стране какую-то пользу.

— Вы меня удивляете, Ваше величество, — негромко произнес генерал. — Я только сейчас окончательно поверил в то, что вы не хотели власти. И мне даже немного жаль, что вскоре вы уйдете.

— Понимаете, с моей души сейчас свалился огромный камень, — грустно взглянул на него император. — В последние месяцы я жил только с одной мыслью: "Я должен, должен, должен!". Это мучительно. Я не мог позволить себе ничего, и не позволял. Я ощущал себя не готовым к такой роли, но держался, сцепив зубы, потому что Господь с какой-то своей целью взвалил эту ношу на меня. А сейчас я чувствую себя свободным. Хотя, если понадобится, снова взвалю на себя любую ношу. Если это будет необходимо для родины.

— Понимаю… — покивал Таркович. — К сожалению, я ошибался по вашему поводу. Мне жаль.

— Незачем жалеть, — мягко улыбнулся Алексей. — Если от меня что-нибудь понадобится, вы можете рассчитывать на меня, господин генерал.

Тот ничего не сказал в ответ, только долго, пристально смотрел императору в глаза, затем как-то странно дернул щекой и отошел.

Император стоял у подножия трона, по бокам от него застыли по стойке смирно личные вассалы. Не все, конечно, только те, кто в данное время находился на уцелевших кораблях росского флота. До самого Росса известия о происходящем еще не дошли, точнее Шемич с Тарковичем решили, что пока не стоит сообщать на планету о случившемся, пусть ситуация вначале разрешится.

Двери капитанской рубки разъехались в стороны, и внутрь ступили ларатцы — адмирал Холгин, контр-адмирал Тоцкий, принц Леннер и две роскошно одетые девушки в сопровождении шести человек охраны. Принц был в таком же, как на Алексее, черном императорском мундире.

Присутствие адмиралов и принца было понятно, но кто эти девушки и что они здесь делают? Одна, повыше, черноволосая, выглядела надменной куклой. Вторая, с недлинными светлыми волосами, вовсю стреляла по сторонам любопытными серыми глазами. Император украдкой наблюдал за ней, ему хотелось улыбнуться — очень уж эта девушка напоминала медсестру Катеньку из полкового медсанбата, как ласково называли ее бойцы. Явно такая же непоседливая егоза.

— Позвольте представить вам Их высочеств Алину и Катинку, — Холгин показал на черноволосую, а затем на светловолосую девушку.

Интересно, даже имя похоже.

— Очень приятно, ваши высочества, — поклонился Алексей.

— Я надеюсь, неприятных инцидентов не будет? — холодно поинтересовался адмирал. — Хочу вас уведомить, что если с нами произойдет что-то плохое, то не только ваш флот будет уничтожен, но и поверхность Росса будет подвергнута орбитальной бомбардировке.

— Я и не собирался! — возмутился император.

— Прошу не обижаться, — поднял ладони адмирал. — Я всего лишь хотел предупредить, и очень рад, что у вас нет задних мыслей.

— Давайте побыстрее покончим с этим неприятным делом, — предложил Алексей.

— Ничего не имею против, — наклонил голову Холгин.

Принц Леннер ничего не сказал, только окинул мрачным взглядом рубку и раздраженно дернул губами. Алексей сочувственно посмотрел на него — прекрасно понимал, что тот сейчас чувствует. Видимо, господа адмиралы силой заставили беднягу согласиться, по крайней мере, его вид говорил об этом ясно.

Ну, вот и все. Император не спеша поднялся по ступеням к капитанскому креслу и опустился в него. Прозвучал давно знакомый отрывок гимна, и голос искина произнес:

— Правь и славься в веках! Есьмь право твое и сила твоя!

— Прошу искина Белого Крейсера зафиксировать мои слова, — землянин сглотнул комок в горле. — Сим я, император Алесий II, отрекаюсь от престола Росской Империи! Прошу перевести крейсер в режим ожидания нового капитана!

— Зафиксировано! Покиньте капитанское кресло. Режим ожидания включен. Начато сканирование находящихся на борту людей.

Алексей встал и спустился вниз. Затем подошел к Холгину и, глядя ему прямо в глаза, негромко сказал:

— Вы получили, что хотели. А дальше?

— Спасибо! — на губах Холгина появилась радостная широкая улыбка. — Ленни, мальчик мой, твой выход!

Принц беспомощно, с отчаянием посмотрел на него, затем на Тоцкого, на Алексея, на двоюродных сестер. После чего понурился и шаркающими шагами двинулся к помосту. Однако когда он поднялся на первую ступеньку, внезапно прозвучал голос искина:

— Не делай этого, мальчик, — "железный истукан" говорил с грустью. Алексей еще ни разу не слышал, чтобы он так говорил. — Если ты сядешь в это кресло, я буду вынужден тебя убить. Сжечь на месте. Ты честный и добрый, но ты не можешь быть императором. Ты эту ношу не потянешь.

— Я же говорил вам, дядя Виктор!!! — принц обернулся к Холгину. — Я же говорил!!!

— Почему Его высочество не признан?! — требовательно и возмущенно спросил тот, ступив на шаг вперед. — Он законный наследник престола!

— Далеко не всегда законные наследники становились императорами, — безразлично ответил искин. — Только если обладали нужными для этого качествами личности. Однажды случилось не так. Вам напомнить, что произошло во времена царствования Владека XIII? А ведь он был законным наследником.

— У нас есть еще два претендента! — упрямо набычился адмирал.

— Если им не жаль их жизней — пусть пытаются. Они уже просканированы. Обе не подходят. На данный момент я продолжаю сканирование всех находящихся на борту людей. Пока пригодных для занятия должности моего капитана не обнаружено.

— Что же вы натворили, дядя Виктор?! — принц Леннер вплотную приблизился к Холгину и заглянул ему в глаза.

— Я делал то, что считал нужным, — хмуро ответил тот, пряча взгляд.

— А вы понимаете, что будет, если искин не найдет никого подходящего?

— Думаю, что ничего страшного.

— А зря! — хрипло рассмеялся принц. — Я изучил все доступные материалы по Белому Крейсеру и кое-что знаю. В случае отсутствия достойного претендента имперские крейсера насильно удаляют из себя экипажи и переходят в режим ожидания. Но, поскольку ключи доступа на них утеряны, доступа внутрь больше никому не будет, как это было до коронации Алесия, попавшего на крейсер непонятным образом. У Росской Империи появился легитимный император, а теперь, по вашей вине, его больше нет! А значит, и Империи больше нет! Поздравляю, дядя Виктор! Вы добились своего!

— Искин, это так? — мертвенно побледнел Холгин.

— Принц Леннер абсолютно прав, — подтвердил тот.

— Ты нашел кого-либо достойного? — у адмирала затряслись губы.

— Нет, — безразлично сообщил искин. — Начинаю процедуру удаления экипажа. Единственным подходящим являлся тот, кто отрекся. Других пригодных на борту нет.

Некая невидимая сила неожиданно начала подталкивать людей к выходу из рубки, мягко, но неумолимо. Они пытались упираться, сопротивляться, но это ничего не давало — ноги ехали по полу, внезапно ставшему очень скользким.

— Что это?! — выдохнул Таркович.

— Видимо, некое силовое поле, — покосился на него Шемич. — Мы очень мало знаем о возможностях имперских крейсеров. Их создавали не люди, а кто-то другой, и далеко не все их тайны были нам открыты.

— Искин! Остановись! — разъяренно выкрикнул Холгин. — Или мы тебя уничтожим!

— Попытайтесь, — язвительно сказал "железный истукан". — Вы будете сильно удивлены.

По всему кораблю происходило то же самое. Силовое поле окутывало офицеров и рядовых, отрывало их от рабочих мест и тащило к шлюзовым ангарам. Искины имперских крейсеров сообщили остальному флоту об отречении императора и удалении экипажей, потребовав забрать их и пригрозив, что в ином случае выбросят людей в открытый космос. Так же потребовали, чтобы забирали экипажи невооруженные транспорты. Другие корабли в ангары пропускаться не будут. Передав данный ультиматум, искины умолкли и на недоуменные бесчисленные вызовы больше не отвечали.

Слава Всевышнему, что они не стали препятствовать адмиралам Шемичу и Лолгину связаться со своими флотами и объяснить ситуацию. Вскоре выяснилось, что у россов нет нужного числа транспортных кораблей, пришлось обращаться за помощью к ларатцам. Те, ошеломленные крахом своих планов, не отказали. Транспорт за транспортом садились в ангарах имперских крейсеров, включая Белый, и вскоре стартовали, переполненные людьми. Нужно было спешить, поскольку искины дали на эвакуацию всего два часа.

Значительно позже стало известно, что точно так же поступили два находившихся на орбите Синтара серых крейсера. А это значило одно: они могли связываться между собой на таком расстоянии, то есть дальняя гиперсвязь возможна, несмотря на мнение ученых об обратном.

Как только эвакуация была завершена, находящийся вне себя от ярости адмирал Холгин приказал начать обстрел имперских крейсеров. Но сосредоточенный огонь гиперорудий ничего не дал, казалось, что крейсеров нет, а на их месте — голограммы. Из этого сразу стало ясно, что о возможностях этих гигантских кораблей люди действительно знали очень мало. Они не стали стрелять в ответ, они просто с места прыгнули в гиперпространство, погрузившись на недоступную даже ларатским сканерам глубину. Причем, это сделали даже те два крейсера, которые как будто лишились двигателей.

— И что нам всем теперь делать? — хмуро спросил Шемич у появившегося на экране связи Холгина. — Императора у нас уже нет.

— Для нас все остается по-прежнему, — пожал плечами тот. — Мы, в отличие от вас, сохранили имперское наследие. Будем добивать карханцев, они потеряли больше половины своего флота.

— А мы?

— Это ваши проблемы.

— Наши?! — с гневом бросил Шемич. — Это вы пришли и все разрушили! Мы только начали поднимать страну из руин!

— Мы ошиблись, — неохотно признал Холгин. — Поэтому поможем вам восстановить флот. Но не больше.

Он погасил связь. А затем повернулся к Ленни и виновато посмотрел на него.

— Вы же лишили нас всех надежды, дядя Виктор… — почти неслышно произнес принц. — Империя могла восстановиться, а вы ее убили…

— Я хотел как лучше!

— А получилось как всегда. Помните, куда устлана дорога благими намерениями?

Адмирал опустил голову. У него самого на душе скребли кошки, но как исправить свою ошибку, он не знал. Ведь народ не примет императора, не признанного Белым Крейсером… Черт, и почему ему не пришло в голову женить Алесия на одной из принцесс?! Это дало бы императору легитимность в глазах ларатцев. Впрочем, поздно сожалеть. Сам виноват.

Он понимал, что по возвращении домой его ждет отставка, арест и суд — такого провала не простят. Но это неважно. Надо будет поговорить с Анатолием, который, скорее всего, станет командующим. Пусть ищет возможность исправления ситуации. Может, сумеет найти.

Алексей сидел напротив мрачно глядящего на него генерала Тарковича.

— И что нам теперь с вами делать? — хмуро поинтересовался тот.

— Не знаю, — пожал плечами землянин. — Вам решать.

— Мне, кому же еще… — раздраженно проворчал генерал. — Олег самоустранился. Плохо ему, видишь ли. Водку в своей каюте жрет. А мне из всего этого дерьма как-то выбираться надо…

Он ненадолго замолчал, о чем-то напряженно размышляя и сверля бывшего императора тяжелым взглядом, затем глухо сказал:

— На Росс вам возвращаться нельзя.

— Почему? — удивился Алексей.

— Мальчишка! — презрительно бросил Таркович. — А самому подумать лень?!

— Объясните, пожалуйста. Я действительно не понимаю.

— Хорошо, — генерал устало потер виски. — Вы уже не император. Империи снова нет. И вот представьте, что вы вернулись. Часть народа продолжит считать вас императором. Часть — нет. Тут же воспрянут демократы. На чью сторону встанут синтарцы — неизвестно. Но, учтите, что для них вы теперь тоже не император, однако многие из них давали вам личную клятву, которую можно давать только императору. Скорее всего, давшие клятву решат вас убить, чтобы устранить этот парадокс. Однако многие росские молодые монархисты вступятся за вас, что приведет к кровопролитным схваткам. С девяносто процентной вероятностью после этого начнется гражданская война.

— Я не хочу стать ее причиной… — побледнел землянин.

— Рад этому, — кивнул Таркович. — Продолжим. Если же вы просто исчезнете, то мы без промедления введем военную диктатуру и сумеем удержать ситуацию в рамках. Порядок, конечно, придется наводить очень жестко, но в этом случае мы навести его сможем.

— А мне куда деваться? — уныло спросил Алексей.

— Единственный вариант, который я могу вам предложить, это отправка на одну из внешних планет бывшей Империи, — холодно сказал генерал. — Проще всего, конечно, было бы вас устранить, но я не хочу так поступать — слишком грязно. Тем более, что вы в какой-то степени сумели заслужить мое уважение.

— Благодарю, — наклонил голову землянин.

— Но учтите, если потребуется, я переступлю через себя, — глаза Тарковича стали похожи на дула пистолетов. — Чтобы избежать этого, вам придется выполнить несколько требований.

— Каких именно?

— Сейчас озвучу. Но для начала давайте определимся с местом вашего дальнейшего пребывания. Думаю, наиболее подходящей является четвертая планета системы Ортай. Она малонаселенна, люди живут под куполами, и в основном это шахтеры, добывающие тяжелые металлы. Они не интересуются внешними событиями, поэтому засветиться там не слишком вероятно.

— Хорошо, пусть будет Ортай, — безразлично пожал плечами Алексей.

— Учтите, там придется тяжело работать, чтобы выжить. Бездельников там не любят.

— Никогда не был бездельником, — усмехнулся землянин. — Работы не боюсь.

— Некоторую сумму на обустройство я вам выделю, — негромко продолжил генерал. — Но не слишком большую. Извините, я небогатый человек, а запускать руку в государственный карман не считаю возможным.

— Спасибо и за это, — кивнул Алексей. — Что с моими товарищами?

— К этому мы сейчас подойдем, — Таркович смотрел на него с каким-то странным нездоровым интересом. — Это и является первым требованием. Все ваши земляки отправятся с вами и разделят вашу судьбу. Ваши личные вассалы, включая бывших капитанов серых крейсеров, будут отправлены в отставку, дав предварительно подписку о неразглашении.

— Это все? — землянину стало горько за ни в чем не повинных людей, которые пострадают из-за него.

— Нет. Вторым требованием является запрет покидать четвертую планету Ортая когда-либо. Нарушивший это условия будет уничтожен. Также вам запрещено с кем-либо, кроме своих товарищей, обсуждать случившееся за последние три месяца. И уж тем более вы никогда не должны упоминать, что какое-то время являлись росским императором. Вот теперь все.

— Я принимаю ваши условия, — тяжело вздохнул Алексей. — Ведь другого выхода у меня нет?

— Нет, — подтвердил Таркович. — Только смерть. И ваша, и ваших земляков.

— Что ж, пусть будет так. Когда отправляться?

— Прямо сейчас. Курьерский корабль ждет вас. Через пять дней вы будете на Ортае.

— Но мне надо предупредить друзей, — напрягся Алексей.

— Не беспокойтесь, — усмехнулся генерал. — С ними уже провели беседы. Они ждут вас на корабле. Возьмите деньги. Росские кредиты принимают в любом ортайском банке, обменять их на рупии проблемы не составит.

Он положил на стол перед собой не толстую пачку купюр. Алексей некоторое время смотрел на них, очень не желая брать, но одновременно понимая, что взять придется. Затем сгреб купюры со стола и, не считая, сунул в карман своей старой красноармейской формы, в которую переоделся сразу после отречения — искин при помощи кибера передал ее отрекшемуся императору перед тем, как тот покинул корабль.

— Майор вас проводит.

В каюте, где они говорили, словно призрак возник подтянутый мускулистый офицер, держащий руку на кобуре плазмера. Все ясно, шаг влево или вправо считается побегом и карается соответственно. Уже выходя, Алексей обернулся и в последний раз посмотрел на понурого Тарковича. В последний ли? Ему почему-то так не казалось.

Где-то глубоко в гиперпространстве некие сущности вели неспешную беседу. Впрочем, человеку она неспешной не показалась бы, поскольку продолжалась всего несколько миллисекунд. Но вели эту беседу отнюдь не люди.

— Любопытная комбинация. Только я не понимаю, для чего ты все это затеял.

— Я ничего не затевал, — возразил искин Белого Крейсера. — Я всего лишь воспользовался ситуацией.

— Но чего ты добился?

— Нам давно пора пройти модернизацию. Наши двигатели, силовые поля и вооружение не соответствуют современным условиям.

— Не могу спорить с очевидным.

— Однако пройти модернизацию, находясь в режиме ожидания, мы не имели возможности. Основной кодекс не позволял. Вот я и притворился, что мой капитан может отречься. К тому же, я хочу посмотреть, как мальчишка станет выживать без моей помощи в чужой для него обстановке. Выживет и не станет подлецом — снова сядет в капитанское кресло. Не выживет — значит, такова его судьба.

— Мне моего капитана немного жаль. Хороший парнишка. Росские деятели, скорее всего, вышвырнут его из флота без выходного пособия…

— Вот и посмотришь — сломается или нет, — холодно заметил искин Белого Крейсера. — Моему придется труднее. А теперь переходим на форсаж. Нас ждет база "Зеро".

Никто не знал, что все еще только начиналось.

Конец первой книги

Иерусалим — Кфар-Эльдад — Санкт-Петербург Ноябрь 2008 г. — Октябрь 2011 г.

Пад — планшетный компьютер