Улыбка Стикса - Владимир Мельников

Пролог

Чернота хороша, если надо придать контраст чему-то светлому. Сплошная чернота некрасива, безлика, страшна.

Хотя романтик и ценитель прекрасного может найти в черноте Улья определенную красоту. На прилетевших в этот мир новых кластерах потерявшие былой цвет предметы не просто становятся черными, они глянцево-черные, с блеском, как кусок гудрона, как шерсть черного домашнего откормленного кота посреди зимы.

Все, что прилетело из своего мира в Улей, первое время имело такую красоту. Со временем этот блеск уходил, уступая место матовому и безликому. Под воздействием ветра и солнца хрупкие высосанные черной энергией растения постепенно рассыпаются. Из-за этого старые кластеры похожи на плеши, которые оставляет стригущий лишай: всё в них серо, блекло и уныло.

Чернота страшна. Но то, что она высасывает из всего живого силы и энергию, ещё не самое страшное явление. Главная опасность этих мест — непредсказуемость.

Обычный кластер, какой бы он быстрый не был, предупреждает о перезагрузке кислым запахом и постепенно сгущающимся туманом. Чернота же не предупреждает. Вспышки молний, электричество в воздухе, и небольшое смещение воздушных масс. Все. И вот уже на месте плеши новая земля, которая зачастую чернеет очень быстро: 2–3 часа, и от красок былого мира не осталось и следа. Чаще всего процесс занимает 1–2 дня. И, как правило, никакого кисляка. Улей экономит на спорах, а если и выделяет их, то редко. Перенос живых существ ничтожно мал, и шансов выжить у них практически нет.

Да и местные бродяги гибнут от перегрузки черноты крайне редко. Ходить особо некому. Опытный и бывалый долгожитель без большой надобности в нее не попрется и долго бродить по ней не будет.

Чернота огромна. Если смотреть во все стороны с высокой, то ли покатой горы, то ли сильно вытянутого вверх посреди равнины холма, похожего на указывающий в небо палец, не видно ни одного цветного пятнышка. Чернота и голубое небо. Даже редкие водоемы нельзя рассмотреть издалека самым зорким взглядом — вода в них безлика, дно черно.

Если бы наблюдатель мог подняться выше, к облакам, то увидел бы очень редкие и крохотные островки жизни, совсем незначительные на этом черном ковре. Словно плоты на поле бескрайнего моря.

Но нет такого аппарата, который мог бы летать над чернотой. Она губит не только живое, она — враг техники. И чем техника высокотехнологичней, тем быстрее погибает, потому и увидеть эти островки никому не дано. Но они есть.

Кто и зачем создал этот мир? Кто им управляет? Какой высший смысл происходящего в Улье?

Нам этого не понять.

Но этот кто-то, разум ли, механизм ли, внес новизну в необозримые просторы черной земли.

Лишь только в мирах-донорах погасли их светила и «власть» перешла к лунам и далеким звездам, появился туман. Медленно завладев сначала низинами, затем — подвалами строений и постепенно заполнив всю площадь будущего переноса, туман мгновенно устремляется ввысь, четко огражденный невидимым периметром. Со стороны это выглядит будто огромный граненый стакан заполнили клубящимся дымом, его часто используют на сценах концертных залов. Вот только невидимые грани кластера не пропускают этот «дым», а вместо подсветки ограниченное ими пространство пронизывают многочисленные молнии.

Зрителей у этой вакханалии тумана и электричества мало. Люди спят в уютных кроватях, дремлют в креслах на дежурствах, трудятся в закрытых помещениях на беспрерывном производстве.

Водители, патрульные гаишники, запоздавшие прохожие и влюбленные парочки, бродящие по ночам в городах и селах, наблюдают за этим явлением кто с восхищением, кто со страхом, кто с опасением. Кислый запах тумана раздражает и напрягает нервы. Мысли об аварии на химпроизводстве витают в головах.

И полный информационный вакуум — нет связи, нет электричества. А с рассветом ползут слухи. Если бы нашлись люди, способные собрать эти перлы, которые выдают в народные массы слухометы, можно было б написать несколько рассказов одновременно комического, трагического и фантастического содержания. Только писать их времени не осталось, а читать вообще скоро будет некому.

Споры из ночного тумана попав с воздухом в организмы людей мгновенно, с первым вздохом, влетели в кровь и помчались по капиллярам и нервам, быстро и неуклонно подчиняя их своей злой воле. Но у некоторых, очень немногих, выработался невесть откуда взявшийся иммунитет. И пошла в массы игра под названием «Лотерея Стикса», которая разделила всех на две неравноценные части: на тех, кто будет жрать, и тех, кого будут жрать. На тех, кто будет мыслить о том, как выжить и жить, и тех, кто будет только жрать, думая о еде остатками разума, оставленного носителю губительными спорами.

А Улей улыбался.

Глава 1. База «Проект»

(накануне)

— Лейтенант Малоф, представляют по случаю прибытия для прохождения службы.

Полковник сидел за небольшим столом, одновременно служившим и электронной картой, и планшетом. Предмет мебели и гаджет. Два в одном.

При необходимости на нем можно нарезать ножом колбаску ничего не подкладывая, а можно стукнуть по нему кулаком в мгновенья гнева. Мебельно-электронный дивайс.

Несмотря на технологии, Полковник перелистывал папку, состоящую из листов обычной бумаги. Некоторые просматривал мельком, некоторые перелистывал не уделяя им даже мгновения своего времени. Отдельным документам уделял особое внимание.

Казалось, что стоящего в пяти метрах от него лейтенанта не существует. Есть только Полковник и папка с бумагами.

Не пролистав папку до конца, полковник поднял глаза и пристально посмотрел на Малофа. Побуравив его взглядом секунд 10, резким движением руки захлопнул папку. Таким же резким движением встал и обойдя стол приблизился к лейтенанту.

— Лейтенант по контракту, Ирме Малоф, 26 лет. ВВС. С отличием должен был окончить Каунасское высшее летное училище. Отличное пилотирование.

Спортсмен. Вредных привычек не имеет. Не женат. родителей нет. Отменные характеристики и рекомендации. Аварийная посадка, травма ног и руки. Я все правильно озвучил из Вашего дела?

— Так точно, товарищ полковник.

— Уточните, кто предложил Вам работать в этом проекте?

— Командир моего курса, подполковник Груни.

— Андрей Андреевич?

— Так точно. Он приходил ко мне несколько раз в госпиталь. Справлялся о самочувствии. Беседовал с докторами. Он очень сожалел о случившемся.

Считал меня перспективным пилотом. Но полученные травмы не позволят пилотировать самолеты. Организм не справится с перегрузками. Несмотря на успехи медицины. Медицинская комиссия поставила большой крест на моей карьере. И военной, и летной.

— И как Груни Вам предложил направиться сюда?

— Беда не приходит одна. Когда я попал в госпиталь, моя сводная сестра пострадала в автокатастрофе. В такси, на котором она ехала, врезался грузовик. Погиб водитель и все пассажиры.

Сестра получила множественные переломы. В результате еще и обострился диабет. Лечение крайне дорогостоящее и длительное мероприятие. Медстраховка не покрывала.

В кредите банки мне отказали — нет работы. Во время реабилитации в санатории военного министерства Груни сказал, что вероятней всего я буду уволен из армии по состоянию здоровья.

В лучшем случае можно будет остаться в армии на гражданской должности в обслуживающем персонале. Но это копеечная зарплата. Сестре помочь я не смогу.

Груни сказал, что есть закрытый проект. Участие в нем достойно оплачивается, есть льготы. Но и риски в нем тоже не малые. Подробностей я не знал. Но выбора у меня и не было.

Я дал предварительное согласие и через день мне позвонили с предложением прибыть на собеседование.

— Куда?

— Прошу прощения, товарищ полковник, но первым документом, который я там подписал, было обязательство о неразглашении.

— Принято. Продолжайте.

— Быстро прошел медицинский осмотр. Хотя на врачей люди, его проводившие, совсем не были похожи. У них уже была вся моя медицинская документация. В основном это были различные анализы — кровь, моча, кал, слюна, потовые выделения после нагрузки. В течение трех дней. Несколько раз в сутки. На тощак. После приема пищи. После сна или во время него.

Один раз кровь брали после стресса. В комнату, где я находился, влетел огромный пес. Дог. Переросток даже для этой породы. У него вообще не было шерсти. А кожа была чем-то разрисована.

Влетел он практически без шума. Я уловил дыхание и звук от когтей на кафельном полу. Все что я успел — это отпрыгнуть в противоположную от него сторону.

Его пасть, клыки были в нескольких сантиметрах от моего лица. Уже потом я увидел, что на нем надета шлея с тросом, который и удержал его на таком расстоянии от меня. При этом пес не лаял.

Через какое-то время трос утащил его в другое помещение. Пес упирался и очень хотел меня попробовать на вкус. За тем вошли "медики", взяли кровь и слюну. Хохотнули, что мочу после Джека надо брать, выкручивая трусы. Они были правы в этом.

Губы полковника изобразили усмешку.

— Ни чего у них там не меняется. Только трусы клиентов.

Хохотнув, полковник вернулся в свое кресло и жестом предложил Ирме присесть.

— Я — Полковник. Это и в глаза, и за глаза. Просто Полковник. Без товарища. Без имени. Есть на базе еще полковники. Пять. Вот они товарищи, полканы и так далее. Я Полковник.

База Проекта военно-научная или научно-военная. Это кому как нравится. У кого какие приоритеты и задачи. Проще называть базу Проект.

Над мной — только Генерал. Он руководит Проектом. Ему подчинены военные и научники. Для меня он Генерал. Для них Большой Босс.

С научниками потом разберешься. Кто, для чего, зачем, что надо. Летуны часто с ними общаются.

Теперь расскажу иерархию по военной линии.

Я Первый Полковник. На мне замкнуты все, что летает, планирование рейдов и боевых операций, взаимодействие с научниками.

Тебе приказывать могут только я и командир авиагруппы. Остальные идут лесом.

Второй полковник — он же комендант базы. Периметр и прилегающая снаружи территория, внутренний режим. Для тебя он указ, если ты бухой будешь валяться обоссаный в форменных брюках и облёванной рубашке. Спросить он с тебя может, но только за испачканый тобой пол и неряшливую форму.

Третий полковник — спецназ.

Четвертый — тяжелая бронетехника, мотопехота, пушкари, технари.

Пятый по счету — Первый на воде. Мореман. Есть река, есть большое озеро. Есть море. За выход в море толкаемся с конкурентами. Об этом позже. Мы там почти не летаем, чернота в море с нашего берега близко кластеры набросала.

Шестой. Разведка. Все, что нужно ты о нем услышал.

Полковник, помолчав минуту, спросил: — В училище летал на реактивных. После подписания контракта сколько налета и на чем?

— В учебном центре налетал 50 часов на Ли-2 "Овод". 20 часов на Ил-2К.

— На чем больше понравилось?

— Ил "Каратель". Управляемость, огневая мощь, живучесть.

— Индивидуалист. На "оводе" работа в команде.

— Согласен. Привык рассчитывать только на себя. Победа — значит моя. Накосячил — только моя вина. И меня никто не обвинит, что сделал не так, не доделал, не выполнил. Да и я никого винить не буду.

— Тут не совсем прав. Есть еще люди, которые планируют мероприятие, организуют взаимодействие и обеспечение. Можно организовать грандиозную операцию и провалить ее из-за плохого взаимодействия или от того, что где-то в цепочке, от разработчика до исполнителя, проведен плохой инструктаж.

Не качественно. Еще Суворов говорил, что каждый солдат должен знать свой маневр. К этому могу добавить, что не только знать, но и понимать, что, когда, где и с кем он выполняет порученное ему задание, а также, какой результат ждут именно от него и от всего меропрития в целом. Ладно. Это все потом.

Полковник достал из сейфа пластиковую карту синего цвета.

— Это твой паспорт, твой пропуск, твой банк. Мы зовем ее АйДи.

Вслед за карточкой Полковник извлек из сейфа флешку.

— Что тебя удивило при обучении?

— Экипировка. Самолеты дозвуковые. Поршневые двигатели. Скорости смешные. А костюмы больше на скафандры космонавтов похожи, причем первых лет освоения космоса. Не очень удобно пилотировать.

Под них и кресла другие в кабинах смонтированы. Подвижность хуже. Я задавал эти вопросы. Ответ один — не знаем, объяснят на месте службы.

— На носителе, — Полковник глазами указал на флешку, вся информация о Проекте, которую тебе знать необходимо и можно. Тебя проводят в твой блок. Флешку в ТВ-систему, по запросу на экране приложишь к красному сенсору свой АйДи.

Вначале просмотришь ознакомительный ролик. По окончании, через "меню" ТВ-системы, полазь по вкладкам. Там ответы на вопросы, которые появятся после ролика. Обед закажешь в блок через внутреннюю связь.

Ужин в 19.00. Дежурный по сектору покажет где. В 19.30 ко мне. У тебя будет 10 минут на вопросы. Утром включаешься в работу. Времени на раскачку нет. Свободен.

Ирме встал. Приняв строевую стойку, четко кивнул головой Полковнику и развернувшись через левое плечо покинул кабинет.

В приемной его ожидал боец с нашивками сержанта.

— Лейтенант Малоф? Я провожу Вас в Ваш блок.

Выйдя из приемной они повернули направо. Пройдя по длинному коридору, по лестнице поднялись на этаж выше. На площадке между лестницей и лифтом находился дежурный по этажу. На это указывала и табличка у него за спиной, и красная повязка на левой руке с такой же надписью. На левом боку дежурного в открытой кобуре находился пистолет, модель которого Ирме не знал.

Сержант провел своей АйДи по кратридеру на столе дежурного, после чего дежурный жестом предложил сделать то же самое и Малофу. Взглянув на экран монитора, дежурный открыл дверь. Вероятно, что дистанционный выключатель замка двери был под столом и нажимался ногой, так как руками дежурный ничего не активировал. Хотя, открытие замка мог проводить и невидимый оператор, следящий за входом через камеры.

— Это жилые помещения летного и технического персонала авиакрыла. Так же, тут проживают сотрудники еще нескольких подразделений. Ваша комната 14. Полный адрес 3-5-14-Ж. Вход по АйДи. Располагайтесь. Ваш багаж уже сюда доставлен. Блок внутренней связи в комнате возле входной двери. На время сна его обычно переключают на дублера, закрепленного возле кровати.

Отдав честь сержант направился к двери, за которой находился дежурный.

Ирме приложил карту к считывающему устройству на стене, справа от двери. Дверь ушла влево в нишу.

Помещение было просторным для одного проживающего. Первая комната три на три метра. Справа от входной двери шкаф-купе. Слева на стене схема базы, вернее несколько схем.

Как Малоф и предполагал, база находилась под землей и имела насколько этажей-уровней.

На схемах было видно 4 уровня. 1-й уровень "Технический". Вот так, одним словом, без пояснений.

Под ним уровень с жилыми помещениями основной части личного состава базы.

На третьем, его уровне, 3 жилых сектора и три сектора, никак не отмеченных на схеме.

Сбросив на кровать форменную куртку и сняв ботинки, Ирме намеривался вначале посетить душ, а уже потом оставшееся время посвятить просмотру информации на флешке.

Вставив ее в ТВ-систему и нажав «старт», продолжил раздеваться. На экране появились первые кадры, увидев которые, Ирме перестал снимать одежду и не отрываясь уставился в экран.

Когда раздался зумер на входной двери, Ирме встал и машинально взглянул на часы:18.50.

За дверью стоял дежурный. — Вас не было на обеде и в комнату к себе ничего не заказывали. Решил напомнить, что через десять минут ужин, а затем у вас встреча с Полковником.

— Да, спасибо, сержант. Я сейчас соберусь на ужин. Буду вовремя. Спасибо.

Он закрыл двери и опустился на стул. После просмотра роликов, которых на флешке было множество, пробелы, которые остались в знаниях после учебного центра, практически были заполнены.

Полученное знание было интересным, но страшным. Малоф все больше склонялся к мысли, что вытащил билет в один конец, когда подписал этот контракт.

Глава 2. Табор.

00.40

Унтер-офицер Архип Назаров пристально всматривался в темноту ночи.

Из-за бруствера передовой немецкой траншеи поползли первые клубы газа. Вот уже не видно препятствия из пяти ряда кольев с натянутой по ним колючей проволоки. Легкий ветерок тянул со стороны германских окопов белый, клубящийся газ. Запах был незнакомый, кисловатый какой-то, будто муравьев раздавил.

Третий раз, с того момента, как германские части заменили на этом участке фронта потрепанную австро-венгерскую часть, ими применялись отравляющие газы. Первый раз это произошло неожиданно, практически перед самой атакой их 12-го Астраханского гренадерского полка. Русское командование рассчитывало, что германцы еще недостаточно освоились на новых позициях. Те, вероятно, считали также и провели газовую атаку, применив иприт. На позицию прилетело всего несколько бомбических снарядов, но и этого хватило, что бы атака сорвалась. Три десятка солдат и офицеров, хватанув совсем немного воняющего чесноком воздуха, сразу выбыли из строя. Паника, охватившая попавшее под газовую атаку подразделение, поставила крест на наступательной операции, а вид задыхавшихся бойцов, которых санитары спешно переносили в тыл, деморализовал весь личный состав.

Этой отсрочкой германцы воспользовались по полной: подтянули отставшие при переброске части, их артиллерия пристреляла ключевые подходы, пехота оборудовала деревоземляные укрытия для пулеметных расчетов.

Второй раз газовую атаку они предприняли спустя неделю. Используя дувший в сторону русских окопов ветер, германцы пустили из баллонов хлорный газ. Астраханских гренадер спасло только то, что задуло чуть в сторону, и основная часть газов понеслась левее их позиций, в низину, которую занимал Саратовский пехотный полк.

Назаров набрал в легкие воздуха и хотел крикнуть «Газы», чтобы предупредить, спасти товарищей. Но крик не получался — легкие пекло, руки и ноги стали как чужие.

— Ахрип! Дед Ахрип! Вставай! Перезагрузка. Бежать надо, — Батый, старший дежурный сегодняшней ночной смены, тряс его за плечо, — вставай. Минут двадцать у нас осталось. Уже всех поднимаем.

Тряхнув головой, Ахрип отогнал ночное сновиденье, которое раз за разом возвращало его в далекое прошлое. Привычно мотнув портянки и впрыгнув в стоящие рядом сапоги, он направился к выходу из дома, на ходу подхватив стоявшие у изголовья карабин и большой рюкзак.

Табор — так они сами называли себя уже больше двух лет. Больше называть их так было некому. Ни врагов, ни соседей в этом мире у них не осталось.

Прошло более двадцати лет, как Улей потряс катаклизм. Начали «чернеть» кластеры. Сначала на востоке «погрузились в чернь», как стали говорить старожилы, сразу с десяток лесных и полевых кластеров. Позже такими же стали и населенные стандартные кластера, издавна служившие для пополнения запасов. Но этому не сильно и удивлялись, ибо Стикс не любит постоянства, а наоборот, для разнообразия, наверное, подкидывает неприятности тем, кто начал считать, что понял природу этого мира, приспособился к нему и стал вести размеренный, просчитанный уклад жизни.

Сначала черные кластеры появлялись группами и поодиночке, но мало кто задумывался об этом явлении, а если таковые и появлялись, их дразнили паникерами или трусами. Никакого изучения возможной системности, в изменениях географии региона, никто проводить даже не думал. Жили одним днем. Ну, появился и появился новый кластер. Почернел, да и хрен с ним. Кластеров множество, с нас не убудет. Мир велик, на наш век хватит.

Так было, пока совсем неожиданно не пал сильный и старый стаб Рим, просуществовавший несколько долгих десятилетий и ставший домом для более чем восьми сотен постоянных жителей и периодически приходивших-уходивших гостей. Он решил перезагрузиться в одну из ночей. Перезагрузка неприятное, но обыденное для этого мира явление. Ее надо ждать всегда, быть к ней готовым. И на стабе это правило как-бы тоже действует, но со временем за житейской суетой уходит на вторые-третьи планы, за что потом приходится очень дорого платить.

Платить панической эвакуацией. Бессистемным бегством. Никакого плана, очередности, порядка. У всех в голове только одна пульсирующая мысль: бежать самому и близким. В мешок самое ценное: патроны, спораны, готовый живец. Все остальное можно и потом добыть или найти. Сейчас же только бежать, уезжать, уползать из проклятого тумана. Никто не знает скорости перезагрузки. Известно только, что не успеть — это означает либо погибнуть, либо стать безумным человеком-овощем с высохшим мозгом, что то же самое, что погибнуть, только с маленькой отсрочкой.

Ещё вечером ты — хозяин жизни, у тебя большой магазин, дом. На тебя работают несколько человек. Опытные группы сталкеров добывают тебе все, что необходимо для бизнеса. Двери руководства стаба для тебя открыты. Тебя знают и уважают. Ты, сытно поужинав, приняв ванну и растянувшись на шелковом постельном белье, на огромной итальянской кровати, предаешься чарам Морфея. Потом бах… И вот ты уже, тяжело дыша, бежишь по улице, отталкивая прохожих и спотыкаясь о брошенные кем-то на дороге вещи. Ты обгоняешь начальника охраны стаба, который уже и никакой не начальник вовсе, а тебя отталкивает, чтобы пробежать первым, твой бывший продавец.

Рим пал. Никто не стал выяснять, сколько тогда погибло народу. Всем, собственно, было наплевать, да и не до того. Сначала отбивались от тварей, которые всегда подтягивались к перегружаемым кластерам за свежей добычей. Потом, разбившись на группы по интересам, разошлись в разные стороны. Тот, кто еще какое-то время оставался вблизи бывшего Рима, через пару дней увидел, как все на новом кластере начало терять природные краски. А еще через два дня, утром обнаружил, что и дома, которые перенеслись с перезагрузкой, и деревья, стоят антрацитово-черные.

Глава 3. Лагерь.

01.00

— Ну что ты ломаешься? Девочка что ли? — Иван раздраженно толкнул плечом сидящую рядом Римму, которая пыталась удержать руку мужчины, настойчиво пробирающуюся ей под платье. Вторая его рука, крепко охватившая ее талию, удерживала молодую женщину на месте.

— Я не хочу так, — она вновь попыталась отстраниться, но рука мужчины была сильнее.

— Как «так»?

— Вот так, на лавочке, в лесу, «по-быстрячку», — она явно перекривляла ранее услышанные от него слова.

— Ну ресторана с омарами тут нет. И ближайший цветочный магазин за пятьдесят км. И ухажерством заниматься не с руки — все ж на виду.

Шесть дней назад Римма Козакова приехала в организованный в сосновом лесу возле села Сосновка лагерь для «трудных» подростков. Ей тридцать два, шесть лет не замужем, детьми не обзавелась, кота нет, цветы поливает соседка. Предложение областного Комитета по делам семьи и молодежи, провести два месяца на природе, вырвавшись из городской обыденности и духоты, она приняла сразу.

Лагерь расположился в сосновом лесу в шестидесяти километрах от областного центра. В первую смену на 45 дней заехало 156, собранных со всей области, трудных подростков от 12 до 16 лет. Их разделили на несколько отрядов по возрасту и полу. Девочек было намного меньше — два отряда по двадцать пять человек. Старшим вожатым и воспитателем был Иван Васильевич Талин, крепкий, высокий мужчина 55 лет от роду, большую часть своей жизни служивший в армии, а после её сокращения, до выхода на пенсию, служил в исправительно-трудовой колонии.

Лагерь он попал «по блату» — его сестра была заместителем председателя областного совета.

С первого дня знакомства Иван Васильевич оказывал ей знаки внимания, был вежлив и обходителен, постоянно отпускал комплименты.

А сегодня, незадолго до отбоя, предложил прогуляться к реке. Но романтичной прогулки вдоль реки не получилось, опустился сильный туман с приторно кислым запахом. Решили возвращаться ближе к лагерю.

Прогулка затянулась, но сразу как-то свидание не задалось. Видимо, пользуясь отсутствием посторонних взглядов, обходительность и интеллигентность Ивана Васильевича, ушли на второй план, а на первое место вышли похоть и пошлое хамство.

Уже несколько раз ей приходилось убирать его руки, которые пытались залезть под платье либо схватить за грудь.

— Вы видите, что в лагере нет света, Иван Васильевич, — несмотря на неоднократные предложение старшего воспитателя, она не могла выйти в общении с ним «на ты», — наверное, что-то с подстанцией. Давайте возвращаться.

Римма быстрым шагом направилась к слегка различимым в темноте воротам лагеря. В это время из темноты раздался звук разбившегося стекла, а за тем несколько детских криков.

— Твою ж мать! — мимо, обгоняя ускорившую шаг Римму, пробежал Иван Васильевич. Она тоже перешла на бег, ориентируясь по его желтой футболке, видневшейся впереди.

Территория лагеря была поглощена тьмой, высокие деревья, окружающие его территорию, практически скрывали небесные светила.

Вопреки ожиданиям Риммы, Талин не побежал к спальным корпусам. Его фигура виднелась возле электроподстанции и уже через пару минут послышался звук аварийного бензинового генератора. Несколько раз неуверенно мигнув, загорелись лампы на столбах освещения. От подстанции Талин побежал к домику вожатых, где была и его комната. Римма побежала к спальному корпусу девочек.

— Римма Александровна, они кусаются, — на встречу бежали две девчонки, имен которых она еще не запомнила, — там несколько девочек кусаться стали. Мы думали прикалываются, а Светка Щеголева меня до крови за руку укусила, — девчонка показала кровившую на кисти рану.

Пока Римма подбегала к зданию, из него высыпала толпа подростков в ночных рубашках. Часть оставалась на месте, но большинство бежало в разные стороны. Увидев вожатую, с десяток воспитанниц бросились к ней. Из-за общего крика ничего понять было невозможно, и Римма быстрым шагом направилась к дверям корпуса. Аварийное освещение запитывало только освещение территории лагеря. В окнах зданий было темно. Прикрыв ладонями с боков глаза, Римма попыталась рассмотреть через стекло, что происходит внутри комнаты. В этот момент изнутри помещения в стекло ударилось лицо одной из воспитанниц. Преграда, в виде стекла ей очень не нравилась, и она стала бить по нему ладонями. Все ее лицо было в крови.

«Скорую» надо вызывать, — подумала Римма, — а как же? Стационарного телефона еще в лагере не было, все никак не подключили к линии. Мобильная связь брала только на пригорке в полутора километрах от территории.

— Машка, ты что? — за ее спиной раздался крик одной из девочек и сразу же еще несколько человек начало истерично визжать. Одна из девочек, судя по всему та самая Маша, которая раньше сидела на траве и держалась обеими руками за голову, свалила на землю сидевшую рядом подругу и вцепилась ей в шею зубами. Покусанная девчонка жутко визжала, часто била по голове Маши ладонями и отталкиваясь пятками от земли, пыталась отползти от нападавшей, но та ее не отпускала, крепко держа руками. Когда Римма подбежала к ним, у девочки было откушено часть уха, из раны на шее фонтанчиком вырывалась кровь, а Маша успела вырвать из плеча несколько кусков плоти.

Схватив обезумевшую за ноги, Римма начала оттаскивать ее в сторону. Сначала Маша не хотела отпускать свою жертву, но за тем, недовольно урча, повернулась к вожатой. Все ее лицо, руки и ночная рубашка спереди, были перепачканы кровью. Она села и склонив голову к плечу как бы оценивающе посмотрела на Римму, которая отошла на несколько шагов назад. Издав утробное урчание поднялась и направилась к ней, вытянув вперед свои руки.

— Все бегом к корпусу мальчиков. Быстро! — крикнула Римма и махнула рукой, указывая направление воспитанницам. Уже отбегая она обернулась и увидела, как сразу четыре девочки, встав на колени, начали вгрызаться в ранее покусанную Машей подругу.

К спальному корпусу мальчиков Римма прибежала в окружении пятнадцати девочек. Внутри помещения происходило побоище. Иван Васильевич с бейсбольной битой в руках, метался по самому большому спальному помещению и наносил удары воспитанникам, которые пытались напасть на него с разных сторон. На полу и кроватях лежало больше десятка тел с разбитыми головами. Сам Иван Васильевич был в брызгах крови, футболка была порвана в нескольких местах.

С десяток мальчиков стояли на улице смотря на бой через окно. Еще несколько парней сидело и лежало на клумбе возле корпуса.

— Оставайтесь тут, девочки, я к другим воспитателям, — Козакова направилась к домику, где была и ее комната, которую она делила с Ниной Фомичёвой, двадцатитрехлетней выпускницей педуниверситета.

Всего в лагере было восемь воспитателей. Три женщины и пять мужчин. Еще была директор — Анна Мироновна, уехавшая в город по хозяйственным делам и повариха тетя Галя, которая спала в комнате при столовой.

Открыв двери воспитательского корпуса, Римма тут же ее закрыла. К двери приближался Андрей, воспитатель младшей группы, он урчал так же, как и девочка Маша. Понимая, что тут помощи не будет, Римма бегом вернулась к корпусу мальчиков.

В это время из него вышел, весь окровавленной, Иван Васильевич. — Думал, что от местных хулиганов пригодится, — он махнул битой и сел на траву. На правой щеке у него кровоточили три царапины, тянувшиеся от виска к подбородку.

— Давайте я вытру кровь, — предложила Римма и показала ему на щеку.

— А, оставь, мелочь, по сравнению с мировой революцией. Все равно полностью надо обмыться и одежду менять.

Талин подошел к щиту пожарного инвентаря и откинув крышку бочки с водой, окунул туда голову. Стряхнув воду с волос, стянул с себя перепачканную кровью футболку и зачерпывая ладонями воду, обмыл грудь и плечи. За тем окунув в воду, помыл и биту.

— Я буду звать тебя Спасатель, — сказал Иван, обращаясь к бите и поглаживая ее кончиками пальцев, — и вы все ее так будете называть, — повернувшись к окружившим Римму ребятам и обведя всех пронзающим взглядом, продолжил Талин. Несколько ребят часто закивали головами.

— Где остальные воспитатели?

— В нашем корпусе. Видела только Андрея, хотел меня покусать, но я убежала. Остальных не видела.

— Во как? И молодые тебя не устраивают! — как-то и зло, и с иронией сказал Талин. — Схожу, посмотрю. Все равно переодеваться к себе надо идти.

Отбросив футболку, старший воспитатель направился к спальному корпусу руководства лагеря. — Ты со мной, — проходя мимо мальчиков, Талин указал на одного из них концом биты, и парень покорно потрусил за ним, — пересчитай пока всех, не оборачиваясь, но явно обращаясь к Козаковой, громко крикнул он из темноты.

Возле Риммы собралось девять девочек и двенадцать ребят. Получается, что вместе с парнем, ушедшим с Талиным, спаслось всего двадцать два. Двадцать два из ста пятидесяти шести! Хороши воспитатели. «Прогулялась к реке, дура, — винила себя Римма, — по-флиртовала». В голове галопом пронеслись мысли о быстром суровом суде и длительном сроке, вдали от дома.

— Ну, сколько нас всего тут? — Талин с парнем подходили из темноты. Он переоделся в джинсы и куртку защитного цвета. Бита вновь была испачканы кровью.

— Детей двадцать два. Девять девочек.

— Нормально. Для восстановления человеческой популяции достаточно.

— О чем вы? — ей очень не нравился тон, которым говорил с ней Талин.

Ответить он не успел. Со стороны столовой раздался грохот железной посуды. Из двери появилась тетя Галя. Судя по отсутствию на ней одежды, спать повариха любила полностью обнажившись. Очень толстая женщина с многочисленными жировыми складками на шее и животе, отвисшими большими грудями, издавая урчащие звуки, направлялась к ним.

— А эту прекрасную амазонку упокоить придётся тебе, тебе и тебе, — Иван Васильевич по-очередно ткнул битой в грудь трем подросткам. — Выполнять быстро. Советую взять вон тот топор, с противопожарного щита и лом.

Ребята испугано переглянулись. Они, конечно, дворовые хулиганы, дерзкие ученики, непослушные детки. Но сейчас им отдан приказ убить. Убить своими руками пожилую женщину, которая еще этим вечером кормила их сырниками с чаем.

— Опаньки, а что замерли? Хотите Спасателя отведать? Или ждете, что она вас оближет, вместо того, чтобы сожрать? Или мне за вас отдуваться во всем надо? Быстро вперед! Повторять еще раз не буду.

Тетя Галя была уже в десяти шагах, когда один из ребят, которых Талин выбрал для этого, отважился первым нанести удар ломом по спине женщине. Удар был не ловким и только подтолкнул ее вперед, но не свалил. Она обернулась и двинулась на обидчика, протягивая к нему руки.

В этот момент второй паренек, глубоко выдохнув, подбежав к ней сзади и оттолкнувшись ногами, плечом ударил ее под колени. Женщина рухнула, но тут же попыталась встать.

— Добить, — властно крикнул Талин, и третий парень дважды ударил бывшую уже повариху по голове кирпичом, который он вырвал из ограждения дорожки.

— А ни чего, команда из вас выйдет.

Талин улыбнулся и подмигнул парням.

— Так, остальные парни. Возле корпуса девочек я видел суету какую-то. Вы туда идете и всех упокоите. Всем смысл этого слова ясен? Или надо еще разжёвывать?

Вопросов ни у кого не было. Шесть парней направились к корпусу девчат. Один, проходя мимо первой троицы, забрал лом. Остальные по пути вырывали из земли красный кирпичи.

— Долго там не возитесь. Десять минут вам на все про все, — крикнул им в след Талин.

Он повернулся к оставшимся. — Сейчас парни вернуться, и я всем кое-что покажу. А сам вновь пошел к бочке отмывать быту.

Через несколько минут назад вернулось пятеро парней.

— Где еще один? — спросил Иван.

— Да мы уже возвращаться думали, а тут Антоха вдруг заурчал так же, как и все эти зомбаки, и хотел покусать меня. Его вон Швед упокоил, — говоривший показал рукой на высокого белобрысого парня.

— Ясно. Хорошо. Теперь осталось двадцать один. Пошли.

Иван Васильевич махнул призывно рукой и направился к воротам лагеря. Римма и все ребята гурьбой пошли следом за ним.

Они подошли к месту, где смыкалась подкова леса, оставляя место для дороги, ведущей к лагерю. Дальше простиралось поле до самой реки. Это было то место, где Римма впервые услышала крики в лагере.

— Ну вот, любуйтесь.

Талин развел руками и посмотрел в высь.

Римма и все ребята уставились, на ранее скрываемую деревьями, панораму звездного неба. Незнакомого неба с незнакомыми светилами. Газовые спиралевидные облака и несколько лун разного размера, вот что открылось их взору.

— Я это, еще когда ты на крик побежала, увидел. Но осмысление позже пришло, когда в спальном корпусе дрался, — Иван проговорил это только Римме, тихо подойдя к ней сбоку. И ещё смотри, — он обнял ее за плечи и битой указал в даль, — ни одного огонька, ни одной лампочки ни где, ни одной машины. Мы явно не там, где были вчера вечером.

— Все, посмотрели и хватит. Возвращаемся в лагерь, — Талин махнул битой в сторону лагеря, — а ты не спеши, — обратился он к Римме.

Когда дети отошли, он пристально посмотрел ей в глаза и сказал: — Теперь, дорогуша, в этом мире, ты моя женщина. Других, по крайней мере, пока нет. А я твой мужчина. Это тебе понятно?

— Да, — тихо ответила Римма и опустила глаза, не выдержав взгляда Ивана. — Понятно.

— Пошли, в лагере определюсь, что дальше будем делать, — и пропустив Римму вперед, хлопнул ее ладонью по попе.

От лагеря послышался шум голосов ребят, и воспитатели перешли на бег.

Сразу за воротами на земле лежало четыре тела. Два мальчика и две девочки.

— Что тут? — Талин обвел всех строгим взглядом.

— Только зашли на территорию, вот Сереня, — заговорил парень, которого называли Шведом, — Нину зубами за шею схватил и сразу кусок вырвал. А когда она упала, на нее сразу еще Матюх и Танька накинулись. Ну, мы то сзади них шли, и упокоили их сразу.

— Итак, нас осталось еще меньше. И пока не понятно, будет ли этот процесс превращения в зомби продолжаться еще или нет. Поэтому, все внимательно следим друг за другом и за своим внутренним состоянием. Ясно?

Детвора дружно кивнула головами.

— Кого-то из вас кусали? Думаю, соврете, если кусали. А ну, построились.

Когда дети выстроились в шеренгу, Иван обошел их, внимательно осмотрев, не нашел ни каких травм.

— У тех, которые возле ворот сбесились, укусов точно не было, — сказал самый маленький ростом парень, — я ними и из лагеря вместе шел, и назад сразу за ними возвращался. А Сереня все время на боли в голове жаловался и пить хотел.

— Назовись, — обратился к нему Талин.

— Махно Владимир.

— Как пацаны зовут? Прозвище есть? А то, разве быстро всех запомнишь.

— Для ребят я Рыжий, — ответил парень.

— Ты ж русый! Почему вдруг Рыжий? — удивился воспитатель.

— А ему, когда что-то поручают сделать, он всегда говорит: «А чо я? Я что, самый рыжий?», — хохотнув, ответил за Владимира Швед.

— Понятно. Остальных буду запоминать по ходу дела, если зомбаками не станете. Сейчас все переодеваемся в спортивные костюмы и удобную обувь. У кого чего-то не хватает, пошарьте в вещах упокоенных. Через десять минут все собираемся возле столовой, — и взмахом руки отправил ребят к спальным корпусам. — Присматривайте там друг за другом, — крикнул он им вдогонку.

— Пошли и мы осмотримся, — обратился он к Римме, — тебе тоже надо подготовиться.

Когда они вошли в корпус воспитателей, Римму стошнило. В коридоре навалом друг на друге лежали тела ее бывших коллег. Все было перепачкано кровью. Ближе всех к выходу, на спине, лицом вверх, лежала ее соседка по комнате. На голове с перепутанными и испачканными кровью волосами, зияла огромная рана.

— Иди в свою комнату, подбери одежду и обувь. Если есть рюкзак — возьми. Я к себе заскочу, кое-что еще забрать надо.

Глава 4. Комбинат железобетонных конструкций.

03.00

Свет погас в три часа ночи. Через пятнадцать минут дежурный электрик запустил резервный дизель генератор. За окном возобновился привычный шум работающей техники, перекрикивания рабочих.

Дверь прорабской приоткрылась и в ней появилась голова мастера участка Григория Федорова.

— Василий Петрович! Вам бы взглянуть на это.

Григорий мотнул головой в сторону окна.

Василий Петрович Бурмич был заместителем директора ЖБК — крупнейшего в области предприятия по производству железобетонных конструкций. Обычно ночью предприятие не работало. Кроме охраны, на территории оставалось не более 10 человек, которые готовили предприятие к новому трудовому дню: дежурные электрики, ремонтники.

Сегодня в ночную смену вышло более сорока человек. Обычно вагоны с цементом и арматурой приходили днем.

Все произошло из-за сбоя в работе железной дороги, которая доставила состав в 19 часов, когда большинство рабочих разъехалось по домам и их пришлось обзванивать, вызывать, обещать отгулы и сверхурочные выплаты. Директор лично попросил Бурмича остаться и проконтролировать ход работ. Переживает старик.

Да еще и вагоны необычные. Оставлять до утра тоже нельзя — простой вагонов недопустим. Принадлежат голландской транспортной компании, которую подрядили иностранные заказчики для доставки цемента. Логистика их использования расписана на месяцы вперед. Сбои нашей железной дороги им, во-первых, непонятны. Во-вторых, не волнуют. Нарушил сроки — плати.

Наши вагоны, для перевозки грузов, универсальные. Хочешь — вези цемент в мешках, хочешь — ящики с электронной техникой, можешь и лошадей загнать для перевозки, ну, или снарядные ящики. Лучше всего, когда цемент приходил в специализированных вагонах-ёмкостях. Разгрузка в них проводилась через трубопроводы, которые подсоединялись к вагонам.

Эти импортные вагоны не имели обычных ворот. У них в стороны разъезжалась крыша и все грузы, которые находились на поддонах, выгружались кранами. И цемент был тоже импортный. Для специзделий повышенной прочности и долговечности в условиях агрессивной среды. Финская строительная компания выиграла тендер на строительство очистных сооружений для, начавшего строиться, химпредприятия. Очистка предусматривала замкнутый цикл с минимумом выбросов в окружающую среду. На строительстве самого предприятия работы только разворачивались. А финны уже выполнили треть работ. Восемьдесят процентов изделий ЖБК производили сейчас для них. А когда начнется строительство корпусов самого химзавода, ЖБК планировалось перевести на круглосуточную трехсменную работу. Для этого уже набрали дополнительный персонал, который обучался на курсах при комбинате и часто проходил практику.

Василий Петрович взглянул в окно. В лучах прожекторов, освещавших территорию железнодорожного пути, стелился туман. Он как бы выходил из земли. Рабочие ходили по колено в этом тумане и были похожи на звезд эстрады.

Бурмич водрузил на голову синюю каску, подарок финских партнеров, вздохнул глядя на только что заваренный чай и вышел догонять мастера.

Резкий запах кислятины ударил в нос, как только он вышел на крыльцо. Недалеко двое рабочих пили из-под крана воду.

— Что-то мутить всех стало, — сказал Федоров, подташнивает всех практически. Может авария какая?

Бурмич и сам ощущал сухость во рту, но подумалось о сахарном диабете, который месяц назад откопали у него врачи. В памяти проскочили слова из мультфильма: «Это только гриппом все вместе болеют, а с ума сходят по одиночке».

— Давно туман?

— Да как электрики свет на площадку дали, так и заметили его. Он вначале по самой земле стелился. Сейчас уже сильнее поднялся. Машка-крановщица сверху матом ругается, говорит туман треугольный. Что делать-то будем, Петрович? Я на МЧС набирал и диспетчеру на товарную станцию — связи нет. В мобильных у всех ноль антенок.

— Торопиться не спеша будем.

Подойдя к водопроводному крану, возле которого стояло уже шесть рабочих, Бурмич подставив под струю ладонь жадно напился. Постояв несколько секунд вновь приложился к струе. Жажда не отпускала.

Вдруг туман стал быстро подниматься вверх. Всего несколько секунд, а в тумане видно только силуэты людей и контуры ближайших зданий. Появилось какое-то искрение. Желтые и синие микромолнии буквально напитали собой туман.

— Внимание всем! — как можно громче крикнул Бурмич в еще более сгущающийся туман. — Прекратить работы. Всем бегом в админкорпус на верхний этаж.

— Машка на кране, — напомнил мастер.

— Кран намного выше зданий. Скажи ей по рации пусть там сидит и не истерит.

Бурмич рванул к себе в кабинет. Главное связь. Надо связаться с городом, руководством, доложить и получить инструкции. Телефон молчал. Индикатор наличия связи на мобильном издевательски мигал красным цветом.

«Вот ведь, век технологий, — подумал Василий Петрович, — нет связи и сразу катастрофа. Села батарея телефона — нет человека».

— Петрович! — в кабинет вновь влетел Федоров. — Туман ушел, весь и мгновенно. Глянь в окно, чертовщина какая-то.

Посмотрев в окно Бурмич действительно не увидел ни капельки тумана, который еще пять минут назад плотно окутывал все во круг. Но удивило его не это. Сразу за проходной, где раньше располагалась парковка для транспорта, поднимались огромные сосны.

— Василий Петрович, ты не туда, ты на небо глянь.

А вот тут стало действительно непонятно и страшно. Над ним раскинулось чужое небо. Абсолютно ЧУЖОЕ! Звезд было меньше, да и выглядели они значительно крупнее. Прямо над головой висела ЧУЖАЯ луна. Просто светлый диск без каких-либо пятен лунных морей. Правее, в промежутке между корпусами комбината, ближе к горизонту имелась еще одно ночное светило, размерами в десяток раз уступающее луне, но крупнее любой из привычных звёзд. Еще сильнее поражала спиралевидная туманность в небе над появившимся откуда-то лесом.

— Что делать будем, Петрович?

— Есть у тебя кто-то со своим транспортом? В город надо. В милицию, в МЧС. К директору, в конце концов, надо попасть и доложить.

— У электрика мотоцикл «МТ» с коляской. Остальные на комбинатовском автобусе приехали.

— Скажи электрику, что бы собирался на выезд.

Бурмич открыл окно кабинета. На дворе запах кисляка практически отсутствовал. Странно, ветра не было, а ни тумана, ни запаха.

Повесив на вешалку каску и спецовочный плащ, в которых он всегда ходил по комбинату, Бурмич взял со стола барсетку и пошел во двор.

На крыльце сидел рабочий и, обхватив голову руками, что-то нечленораздельно мычал. Каска валялась метрах в трех от него.

— Тебе плохо? — Петрович потряс рабочего за плечо. То нервно дернул плечом, освобождаясь от руки и как-то странно, скорее зло, посмотрел на Бурмича. В уголках его рта пузырьками вытекала пена.

— Я в город. Оттуда вызову «Скорую». Или с нами поехали. В мотоцикле есть одно свободное место.

Работник ничего не ответил и опустив голову вновь обхватил ее руками.

Подходя к проходной ЖБК Бурмич, через открытые ворота увидел, что вахтер стоит вместе с электриком возле черного мотоцикла с коляской и перекатываясь с носка на пятку, вглядываются в лесную чащу, которая теперь начиналась в сорока метрах от КПП. Там же оканчивалась дорога из железобетонных плит и ее продолжением была обычная грунтовка, уходившая между деревьев.

Уже подходя к мотоциклу, Василий Петрович оглянутся и увидел, что около 10–12 рабочих направляются в сторону проходной. Он повернулся с желанием сказать им что-то ободряющее. В этот момент со стороны мотоцикла раздалось непонятное урчание.

Он уже почти успел развернуться, когда две пары рук толкнули его в грудь. Бурмич потерял равновесие, взмахнул руками, попытавшись выровняться. Барсетка, ловко выскользнув из руки, по крутой дуге отправилась в урну возле КПП, которую поставили всего две недели назад по его же указанию. Оценить попадание было не кому. Падая на спину Бурмич увидел нечеловеческие глаза вахтера, который отпихнув электрика свалился на него сверху.

— Да вы что, охренели или перепились? — закричал Бурмич пытаясь столкнуть вахтера с себя. Но в это время его ногу пронзила сильная боль. В нее зубами вцепился электрик. В это же мгновение, заурчав каким-то довольным тембром, вахтер впился в его шею зубами. Боль пронзила все тело. Жажда жизни требовала сопротивления. Но силы как-то вмиг оставили его. Двое из рабочих, которые первыми подошли к месту свалки, опустились на колени, вцепившись в его раскинутые в стороны руки, стали жадно отрывать куски плоти вместе с материей пиджака и рубашки.

Глава 5. Парочка.

03.20

— Ты чувствуешь вонь какая-то?

— Угу, — сонно ответил Олег.

Глаза совсем не хотелось открывать. Нега, накрывшая его после длительного секса, настоятельно требовала, хоть немного, но отдохнуть и телу, и душе.

Раз в неделю они по полной программе отрывались у нее в квартире, на восточной окраине города, где родители Оксаны четыре года назад купили единственной дочери однокомнатную квартиру на четвертом этаже двенацатиэтажки. Чаще у Олега не получалось. Жена, дети. Работали в одной организации. Аккуратные и очень короткие встречи в ее кабинете после работы — это не то. Это для галочки в интимных отношениях. Так, пощекотать нервы. Ублажить себя и дать выход, накопившейся за рабочий день, энергии.

А вот в эти встречи в квартире, Олег и Оксана отрывались по полной программе. У них выработался определенный ритуал этих встреч, который нравился обоим. По дороге с работы они заходили в супермаркет, где Олег покупал красное вино, фрукты (которые выбирала Оксана), шоколад и какой-нибудь перекус себе на утро. Обязательным стали и куски торта, которые поедались глубокой ночью, под чаек. Ну или утром, если ночью времени на торты не оставалось. Борьба с калориями, которую без пощады к себе вела Оксана последние годы, на этот вечер и ночь уходила на второй план. Во-первых, уж очень хотелось вкусняшек, а во-вторых, Олег помогал ей сгонять те калории, которые накупил в магазине.

На квартире все было давно распланировано и отработано: Оксана быстро звонила маме — я дома, все хорошо, на работе порядок, здорова, люблю и целую. За тес мыла и резала фрукты, а Олег готовил глинтвейн. На стуле, возле большой кровати, сооружали стол. За тем Оксана включала заранее скачанный в интернете фильм, как правило, эротического содержания. После первого стакана глинтвейна им уже было не до еды и фильма. Они дорывались друг до друга и отключались от мира.

— Ну, Олег. Воняет. Закрой окно на кухне. Я оставила на микропроветривании.

— Вот нормально? Она оставила, а Олег беги, спасай мир!

Он чмокнул ее в носик и направился на кухню. Комнату действительно наполнял кисловатый запах.

Слегка изменив маршрут, завернул в туалет, что бы отдать накопленный организмом долг природе, заскочил в ванную, где в умывальнике сполоснул холодной водичкой уставшего Другана.

На кухне часы показывали 3 часа 20 минут. Олег протянул руку к ручке окна и замер. За окном, в ночной мгле, происходило что-то совсем необычное. Отодвинув жалюзи он мало что смог четко рассмотреть и еще меньше смог понять.

За окном, сплошным молоком, стоял туман. Сквозь его пелену были видны многочисленные электрические разряды. Ими было насыщено все пространство за окном. И сильно бил в нос запах кислятины.

Олек закрыл оконную раму и, подхватив с кухонного стола тарелку с нарезанной дольками груши, вернулся в спальню.

— Ну что там на улице? — Оксана, подхватив с тарелки два ломтика, быстренько их оприходовала.

— Хз. Ни хрена не видно. Сплошной туман. А запах напоминает, как когда-то с коксохимзавода несло. Но он уже лет десять не работает.

Олег забрался под одеяло и обхватив подругу левой рукой, правую запустил ей между ног.

— Олег, перестань! Как ты можешь что-то хотеть, когда на улице не понятно, что!

— А что там? — прошептал ей на ушко Олег, — ну туман, ну запах. Если эта фигня не опасна, то это фигня — фигня. Если это что-то опасное для жизни — ни ты, ни я это не исправим. У тебя есть противогаз? Нет. Я с собой тоже как-то не прихватил. И у соседей их нет. Давай решать вопросы по мере их поступления. Меня сейчас другое волнует. — Олег отстранился от Оксаны и наиграно скорчил очень озабоченное лицо.

— Что? — Оксана надула губки.

— Меня там ждут? — он нежно пошевелил пальцами, поглаживая прелести подруги и языком пощекотал ее шею.

— Ну, Олееееег! Перестань!

— О! Мокренько! Чувствую, что уже ждут! — и Олег нежно, но настойчиво потянул Оксану на себя, давая понять, что наступила ее очередь не лениться сверху.

Они оба были сторонниками длительного секса. Как в начале их отношений однажды сказал Олег — Я человек восточный, для меня важен сам процесс, а не его результат. Мне важно увидеть, что я смог тебя довести до финала, а я финиширую, когда захочу. И ей это очень нравилось.

Глава 6. Инженерно-саперный батальон.

03.30

— Товарищ майор, товарищ майор, просыпайтесь!

Стук в дверь вырвал из сна. Заместитель командира отдельного инженерно-саперного батальона майор Вадим Язык, вытянулся на четырех составленных вместе стульях, на которых был раскатан армейский матрас. Отбросив с себя шинель, с не перешитыми погонами подполковника, которые он не успел заменить на майорские, и уселся, прогоняя остатки сна, растирая лицо ладонями.

— Заходи, открыто. В дверном проеме появилось лицо солдата, подсвеченная фонарем, который тот держал в руках.

— Что там случилось? Почему нет света?

— Товарищ майор, ничего не понятно. Свет вырубило, всё в тумане и жуткий запах химии. У всего наряда голова болит. Связь с караулом, нарядами и казармами отсутствует.

Обоняние майора давно ощущало кислый запах. В окне стояла пелена тумана.

«Лучше перебздеть, чем недобздеть», — подумал Язык.

— Боец. Боевая тревога. Быстро всем надеть противогазы. Будить личный состав. Личному составу при побудке сразу команду — одеть противогазы, потом одеваться. С каждой роты ко мне по одному дневальному.

Быстро встал, надел сапоги, застегнул портупею с кобурой, которые висели на спинке стула и вышел в коридор. Света нигде не было, на тумбочке дневального горела керосиновая лампа.

Помещение штаба, где Язык отдыхал, будучи в наряде дежурным по части, находилась в пятиэтажном здании казармы. В левом крыле первого этажа располагался штаб инженерно-саперного батальона, правом крыле казарма роты управления. На втором, третьем и четвертом этажах находились казармы инженерно-саперных рот, на пятом этаже располагались учебные классы для занятий личного состава.

С противоположной стороны плаца части находилась трёхэтажная казарма роты инженерных машин и роты облуживания, в простонародье «технарей» и одноэтажное здание солдатской столовой.

Язык подошёл к шкафу, в котором располагались противогазы и другие средства защиты офицеров штаба, и натянул маску своего противогаз на голову.

Подбежал дежурный. — Товарищ майор, — начал он доклад. Движением руки Язык остановил дежурного.

— Сержант, действуем быстро. Кто оделся, строишь в коридоре казармы. Связь с другими зданиями есть? — говвря под противогазной маской, приходилось сильно напрягать связки, чтобы сказанное точно воспринималось подчиненным.

— Никак нет. АТС нет.

— Как АТС нет?

— Так АТС находится на территории стройбата, который располагался через сквер от нашего КПП. Сквер есть, а стройбата нет. Там такие высокие деревья видны, наверное, сосны.

— Бредятина какая-то, ладно, потом разберёмся. Давай, строй бойцов.

Через 5 минут в коридоре казармы построилась 26 солдат, облаченных в противогазы.

— Сержант, выдели три человека, которые быстро одевают индивидуальные защитные костюмы и двигаются в столовую, на КПП и в роту инженерных машин. Боец, направляемый в столовую берет противогазы на всех членов наряда столовой. Задача — объявить боевую тревогу, довести до сведения дежурных требование, незамедлительно всему личному составу одеть противогазы и организовать наблюдение за местностью.

— Отправь бойцов верхние роты с тем же приказанием.

— Уже отправил.

— Ещё отправь с командой — всем замкомандира взводов, командирам отделений прибыть в учебный класс номер 2 учебного корпуса. Да, еще дизель генератор из подвала на плац, надо аварийное освещение запустить.

Когда язык поднялся на пятый этаж там уже находилась 8 сержантов.

Он открыл двери учебного корпуса и прошел учебный класс.

Окна выходили в сторону ремонтного завода. Но завода не было, было чистое поле, по которому стелился туман.

Через пять минут в комнате, вместе с ним, собралось восемнадцать человек.

— Подошли ближе, вокруг меня собрались, чтобы лучше слышно было, — сказал майор.

— Что у нас тут происходит, я не знаю. Связь отсутствует. Поэтому исхожу из таких вариантов: — авария на химическом производстве, — диверсия с применением химических отравляющих веществ против нашей и соседних воинских частей, — начало агрессии противника. Кто из взвода связи?

Два бойца подняли руки

— Задача. Развернуть местную телефонную связь с использованием полевых телефонных аппаратов. Два установить на крыше в разных концах здания. По периметру крыши установить посты наблюдения. Кто замкомвзвода третьей роды? — руки подняли ещё два бойца. — Выделите одно отделение для выполнения этой задачи. Все в ИЗК.

— Ребята! Выполняем команды, по мере их поступления.

Четыре сержанта покинули комнату.

— Кто из 2 роты? Трое подняли руки.

Ткнув в одну из фигур пальцем. — Фамилия?

— Старший сержант Кротов.

— Так, Кротов, берёшь 3-х бойцов и в изолирующих в костюмах выдвигаетесь технарям, где ты принимаешь командование на себя, до прибытия офицерского состава. Там организуешь те же самые мероприятия, который организовал здесь я: наблюдение, связь, охрана оружейных комнат. Давай уже, выдвигайся.

— Следующий, фамилия?

— Сержант Васищев.

— Васищев, 5 человек в изолирующих костюмах с автоматами. Сменить личный состав КПП. Выполняй.

— Всем остальным — проверить, чтобы весь личный состав противогазов не снимал. Открыть оружейные комнаты и вооружить штатным оружием всех сержантов и по одному отделению с каждой роты. Вооруженным бойцам находиться в помещении оружейных комнат и на постах дневального.

— Кто из взвода инженерной разведки?

Один из сержантов поднял руку.

— Всех бойцов взвода, в индивидуальных защитных костюмах, отправляешь за оборудованием для проведения химической разведки местности. Двигайся.

Язык спустился в штаб

«Лучше перебздеть, чем недобздеть», в очередной раз подумал Язык. «Если что, всё оформлю как внеплановые учения с личным составом».

Ошибаться ему нельзя. Никак нельзя.

Майор Вадим Петрович Язык, 40 лет от роду, ещё неделю назад был подполковником, командиром этого самого инженерно-саперного батальона.

Этот год вот как-то не задался: сначала жена, уставшая от постоянных переездов, его командировок, тревог и так и не сложившегося быта, уехала в январе к маме Калугу, потом отец, пролежав 2 недели, скончался от приступа инсульта, вдобавок ко всему, приехавший молодой капитан, шнурок-проверяющий, зацепившись за отсутствие в планах учебы личного состава батальона каких-то мероприятий, начал грозить страшными карами и намекать на подарок проверяющему, который это самое страшное поможет избежать, в добавок ко всему, начал требовать себе молодуху в постель. Но вместо молодухи получил в рожу. Выбитый зуб и лиловый, на пол лица, синяк, решили судьбу подполковника — минус одна звезда на погоне и понижение в должности. Сейчас он начальник штаба. Командиром батальона назначен его бывший заместитель.

Уходить из армии не хотелось. До выхода на пенсию оставалось 5 лет выслуги. Специальность инженера-строителя и огромный опыт в организации, как восстановительных работ, так и строительстве объектов, на гражданке нашли бы применение, но Вадим прикипел к армии. Из этих 20 лет службы он успел побывать на восстановлении городов, разрушенных землетрясениями, селевыми потоками, наводнениями. Ликвидировать последствия урагана на Дальнем востоке. Снимал минные поля в зонах де-эскалации на Ближнем Востоке как под флагом своей страны, так и под знамёнами Лиги Содружеств.

Пришлось воевать на африканском континенте, в составе миротворческого контингента, участвовавшего в разведении враждующих племен, до этого на протяжении 5 лет вырезавших друг друга по признакам, которые были только им и ведомы. Для любого другого европейца, американца или азиата, представители племен были все на одно лицо: черные, курчавые, широкими носами и огромным желанием убивать. Убивать иноплеменников, убивать тех, кто мешает их убивать.

Но больше всего Вадим сейчас переживал за жизни бойцов, солдат-срочников, которые смотрели сейчас на него из-под стекол противогазов, как на Господа Бога и веровали, что он их вытащит, что он точно знает, что, как и кому надо делать.

Итак, что мы имеем: три роты по 48 бойцов. Плюс 54 в техроте. Это 198. Минус 15 — в карауле на складах. Еще минус три в санчасти, четверо в увольнении в городе с ночёвкой. И того 176 человек. БТР-60ПБ возле КПП и штабной УАЗ.

В минусах еще — офицеров и прапорщиков, кроме него — ноль. Негативные факторы: отсутствие информации о происходящем, отсутствие связи. 40 % личного состава не отслужили и полугода.

— Товарищ майор, туман рассеивается, практически весь ушёл, — крикнул дневальный.

— Понятно.

— Только что звонили с наблюдательного поста на крыше, просят подняться наверх.

Проходя мимо оружейной комнаты, которую охраняли сержант и два бойца, вооруженные автоматами.

— Сколько бронежилетов находится в оружейной комнате?

— 26 бронежилетов.

— Сержант Хомячок, выдать личному составу броники. Давай, довооружи всех на первом этаже штатным оружием и всех соберёшь вместе, кроме тех, кто охраняет вход. Проконтролируй, чтобы магазины к автоматам не цепляли, а то перестреляют друг друга от неопытности и с перепуга.

— Есть, понял.

Хомячок служил в полтора года. Сержант, на котором зачастую, в отсутствии офицеров и прапорщиков, держалась дисциплина. После срочной ему предложили остаться сверхсрочником.

Перепрыгивая через ступеньку, поднялся на крышу.

— Фигня какая-то, товарищ майор. Смотрите, туман ушёл, а небо другое, не наше небо! — боец у выхода на лестницу показал на три светивших с небосвода, там, где раньше был восток, луны. Ещё две, почти одинакового размера луны, висели прямо над головой. И всё это на фоне нескольких туманностей, состоявших в то ли из газов, то ли миллиардов далёких звёзд

— И вокруг части ничего нет, товарищ майор, за парком, который мы сажали, не видно казарм стройбата, только лес большой, а там, где располагался медсанбат — пшеничное поле.

Посмотрев в стороны, которые указывал боец, Язык побежал к противоположной стороне крыши казармы. Складов техники и ГСМ, которые охранялись караулом, не было. На их месте находились какие-то непонятные коровники или свинарники, то есть здания, явно сельскохозяйственного назначения.

— Ну, что, Вадим Петрович, — сказал сам себе Язык — оправдываться ты будешь не перед проверяющими, а перед собой и выкручиваться тебе придётся самому, помощи не будет. Какая-то это, очень даже хреновая, виртуальная реальность

— Сержант, я в штаб. Докладывать немедленно, если заметите какое-либо движение в сторону части, либо возле нее. И это, противогазы можете снять.

Глава 7. ЖБК.

03.40

Посмотрев в след уходящему к КПП замдиректору, Григорий Федоров решил связаться по рации с крановщицей Орловой Марией, с которой они проживали на одной площадке и дружили семьями. Вернее, теперь он дружил с их семьей. Его бывшая половинка три месяца назад объявила ему, что жить в такой дыре не намерена, перспектив на изменения в жизни с Григорием она не видит и собрав свои вещи, вернулась к родителям. Через пару дней общие знакомые поведали, что видели ее разъезжавшую с каким-то челом на красной АУДИ. Гриша был готов к такому развитию событий. Страсть, возникшая между ними, была яркой и мгновенной, как вспышка магния в ночи. Он молодой дембель, вернувшийся из армии, она молодая выпускница школы, которая считала, что весь мир теперь у ее ног, а впереди только прекрасные, радужные перспективы. С момента знакомства до свадьбы пролетело чуть больше месяца.

Потом начались семейные будни. Ему надо стать добытчиком, ей хранительницей домашнего очага.

Григорий пошел по специальности. Служил в стройбате, до армии окончил строительное ПТУ. За полгода хорошо зарекомендовал себя и у руководства, и у простых работяг бригады. Выдвинули на мастера. Вроде получалось, но должность и работа отнимали время у молодой семьи. Супруга заявила, что сидеть дома скучно и непрактично, что ей тоже надо зарабатывать. Так как специальности не было попробовала себя в торговле, но быстро поняла, что это не ее, пошла официанткой в ресторан «Мафизо», который открыли в центре города «дети гор» из солнечной Армении.

Рассказав жене о городских слухах про то, что при трудоустройстве место кандидатши зависит от умений в оральном сексе, Григорий выслушал длинную лекцию о завистливости местных жителей к не местным предприимчивым людям, слухи назвала бредом и почти загасила искры подозрений к ее поздним задержкам с работы. Потом был тот самый разговор, расставивший все точки.

Соседи Орловы утешали. Муж Маши — тоже Григорий, говорил, что женщины как троллейбус — одна ушла, другая придёт. Правда говорил он это только когда Маши не было рядом. Они даже знакомили его со своими одинокими подругами, но с ними, дальше легких интрижек, дело не пошло.

Достав рацию, он настроился на волну бригады, которая занималась разгрузкой цемента.

— Маша, это Григорий. Как ты там? Что сверху видно?

Ответа не последовало. Подойдя ближе к крану, он посмотрел наверх. Маша находилась в кабине и пыталась вылезти через приоткрытое переднее стекло.

Вероятно, что дверь заклинила, подумал Григорий.

— Маша, посиди. Я поднимусь, помогу.

В этот момент справа подошли два его рабочих. Оба, утробно заурчав, попытались схватить его за одежду. Атака была неожиданной, но Григорий, развернувшись на одних каблуках, пропустил оба тела мимо себя. Те, не ожидая такой резвости, «провалились» и растянулись на асфальте двора. Отойдя от них на пару шагов Григорий мельком глянул на кран. Маша вылезла из кабины до пояса. Широкие, похожие на обводы гитары бедра, на дали ей возможности, быстро покинуть кабину.

Рабочие уже поднялись и вновь двинулись к нему. А вот глазки их Грише не понравились. Чёрные, не мигающие, они смотрели на него, не отрываясь.

— Эй, мужики, по легче. Вы чего? — проговорил Григорий, постепенно отходя назад. Драться он умел и не боялся этого. Не хотелось бить этих двоих без причины. Но у них, по-видимому, эти самые причины были и чем быстрее Григорий отходил от них спиной вперед, тем быстрее они шли за ним, все так же вытянув вперед руки с растопыренными пальцами.

Время уговоров прошло. Да и шутки вроде закончились. С этой мыслью Григорий шагнул влево вперед и нанес, провернув тело вдоль оси, удар локтем правой руки в лицо рабочего, который был к нему ближе всего. Голова у того запрокинулась и он, не издав ни звука, рухнул на бок. Слетевшая с головы оранжевая каска, с сухим стуком, отлетела в сторону. Не ожидая пока он поднимется, Федоров кулаком левой руки нанес удар в челюсть второму рабочему.

Два удара — два в горизонтальном положении. В армии обычно это охлаждало нападавших было чучмеков. Драться его учил старшина роты Губанов, предварительно, показательно отметелив его. Вначале, когда Григорий, решив показать характер, «буранул» на старшину в присутствии группы дедов, он самолично пробил «двойку» в корпус и голову с поразительной скоростью из положения «я в полном расслабоне и безмятежности». В себя он пришел в ротном умывальнике, где ему на лицо лилась вода из крана.

Второй раз, когда он попал в наряд на кухню один славянин среди 12 земляков из Средней Азии, которые тут же возложили все самые трудоемкие обязанности на Григория. Тогда Григорий успел вырубить одного из них, после чего толпой его завалили на кафельный пол варочного зала и начали пинать ногами. Вошедший в столовую старшина одним окриком прекратил избиение. Выслушав со стороны «земляков» от начальника наряда их версию произошедшего, одним ударом под дых сложил Григория в позу эмбриона в утробе матери. После чего объяснил корчившемуся на полу, что в армии нельзя «забивать» на команды старшего по званию, пусть он и только ефрейтор, а тем более поднимать на него руку. При свидетелях.

После короткого монолога Губанов быстро и качественно вырубил шесть из двенадцати. Остальные скрылись в недрах столовой, а старшина посчитал не достойным тратить свое драгоценное время на их преследование и поиски. Оставшимся лежать он подробно объяснил, что впредь очень настоятельно не рекомендует всем отлынивать от своих обязанностей в наряде и очень советует не трогать Его земляка, о чем предложил ознакомить всех не присутствующих на этой лекции бойцов их «землячества». Для закрепления навыка старшина снял Григория с наряда без замены, дабы земляки могли самостоятельно выполнять его обязанности, честно разделив их между собой. Ну или нечестно.

С этого дня Губанов гонял Григория лично. По физо, по уставам, по матчасти. И спрашивал с него строже. «Трахнуть земелю, что на родине побывать!», — говорил он. А ни чего, что между домами «земель» полторы тысячи километров? Как выяснилось, для старшины все земляне — земляки. «Ну, ты же не с Альфы Центавра приперся сюда служить?»

Трижды в неделю Губанов ходил в гарнизонный Дом офицеров, где два часа учил боксу пацанов-школьников из военного городка. Григорий ходил с ним как спарринг-партнер и манекен-пособие для наглядного примера на тренировке.

А после тренировки, когда пацаны разбегались по домам, Губанов учил уже Федорова. Не боксу. Рукопашному бою. А правильнее — правильному ведению боя. «Выиграешь бой, когда сможешь до его начала понять — когда его начать, с кого начать и в какой последовательности выбивать противников». «Драка — это когда ты бьешь и тебя бьют. Не учись драться, учись бить. В идеале, когда один удар минус противник. Не добивай ударенного, минусуй дальше, потом подчистишь, если надо». «Лучшая победа — когда противники просто уходят, оставив поле за тобой. Пусть что-то говорят, кричат, угрожают, но уходят. Потому, что уже признали твою силу. А признали раз, признают и еще. А там и власть признают».

Короче, готовил Губанов себе замену, как обещал командиру роты. Отслужив два года срочной и два года сверхсрочником, он получил предложение перейти на контракт в какую-то «спецуху». Вот и готовил Григория.

Старшиной роты Григорий пробыл восемь месяцев. Их строительную часть расформировали. Последние полтора месяца до дембеля он дослуживал в железнодорожных войсках.

Вот и сейчас, впервые после службы, Григорию пригодилась губановская наука. Два удара — два в минусе. Правда, как выяснилось, не на долго. Оба рабочих, недовольно урча, поднялись и вновь направились к нему.

— Мужики! Да что случилось? Что я вам сделал?

«По ходу — надо сделать ноги», — решил Григорий, рванув к админкорпусу. Забежав, он шваброй заблокировал входную дверь. Через минуту в дверь начали стучать и скрести. И ни слова мата, угроз. Только урчание. Поднявшись на второй этаж, Григорий пробежал в крыло коридора, которое выходило на проходную. Он не слышал звука отъезжающего мотоцикла и хотел крикнуть Бурмичу о сбесившихся рабочих. Открыв оконную раму и набрав уже воздуха, что б крикнуть Григорий передумал. Возле старенького МТ, на хорошо освещаемом галогеновым прожектором пятачке, десяток рабочих зубами рвали самого уважаемого и рабочими, и руководством заместителя директора. Кровь растекалась из-под его плаща. Кровью были перемазаны лица и одежда пирующих. Они отталкивали друг друга, чтобы добраться за очередным куском плоти. Двое вырывали друг у друга уже хорошо погрызенную и оторванную от тела ногу.

Григорий присел за подоконник.

— Да что ж это твориться? Точно какая-то химия разлилась. Угробят тварюки планету.

Федоров не конкретизировал, кто именно ее угробит: или ученые, или военные, возможно военные ученые, но то что угробят, ему было уже ясно.

В голове промелькнул сюжет американского фильма-ужастика из 90-х, когда военные потеряли контейнер с какой-то заразой, в результате чего ожили все мертвецы на кладбище и очень быстренько похавали живущих. Один из удачно вырвавшихся героев, прорвался к этому контейнеру и позвонил на указанный на нем телефонный номер. В министерство обороны. Военные в очередной раз спасли мир, шарахнув ядерной бомбой по городку. Нету тела — нету дела. Нет контейнера — нет халатности.

Подумав об этом, Григорий решил, что бежать от этого места надо подальше. И быстрее.

За окном послышался шум приближающегося автомобиля, а на стенах коридора появились синие отблески проблескового маячка.

Осторожно выглянув из-под подоконника, Григорий увидел подъезжающий со стороны появившегося леса УАЗ-буханку с включенным маячком.

А вот и кавалерия в лице ментов. Машина остановилась, когда куча копошащихся возле КПП тел попала в лучи фар. Но по мнению Федорова с такого расстояния и ракурса приехавшие не могли оценить всего ужаса происходящего.

— Внимание! Всем встать возле стены здания.

Зомбаки отреагировали на голос одновременно и одинаково. Они прекратили есть и повернули головы на источник шума. И как по команде направились к автомобилю. Возле тела Бурмича остался только один. Вероятно, его отталкивали от общего стола, и он предпочел доедать, а не идти за вторым блюдом. Со стороны автомобиля раздались крики, а через несколько минут ударила длинная автоматная очередь, патронов на двадцать.

Через ворота проходной, в сторону стрельбы, прошло еще с полдюжины человек. А может и не человек уже. То, что там стреляют и это само по себе уже опасно, их не смущало и не останавливало.

От автомобиля стали раздаваться одиночные выстрелы. Очевидно, что стреляли уже из пистолетов.

Надо бы ментам помочь, подумал Федоров. Но две, как минимум проблемы. Первая — как? Вторая — как бы приехавшие, в горячке боя, не пристрелили и его.

Вооружиться на комбинате было не чем. Все что он смог придумать, это топор и багор на противопожарном щите справа от входа в админкорпус.

«Вторую проблему будем решать по ходу дела», — решил мастер и побежал к выходу. В оставшемся открытым окне от автомобиля продолжали раздаваться крики и выстрелы.

Выдернув из ручек входной двери швабру, Григорий прислушался и осторожно приоткрыл дверь. Никого. Напавшие на него, вероятнее всего, также пошли на звуки стрельбы. Пробежав к пожарному щиту, первым делом снял топор и прислонив его к стене, начал снимать багор. Им можно попробовать, держать нападавших на расстоянии, при помощи острия, а крюком можно валить их, зацепив за одежду.

В этот момент Григорий вспомнил о соседке и посмотрел на кран. Маша распластавшись на площадке кабины тянула к нему сквозь прутья ограждения руки. Явно не с просьбой о помощи. «Вот и нет у меня теперь соседки», — подумал Гриша и, пригибаясь за декоративными кустами, растущими вдоль здания администрации, начал пробираться к проходной.

— Эй! Не стреляйте! Я не зараженный, — крикнул Григорий, аккуратно выглянув из-за приоткрытой створки ворот.

— Ты кто? Назовись, — потребовал голос из темноты.

— Мастер участка Федоров. Они на меня тоже нападали. Я спрятался. А Василия вот Петровича, почти доели.

В этот момент кто-то, метнувшись к нему из темноты, сбил с ног. Багор и топор отлетели в сторону. Пальцы неизвестного вцепились ему в спецовку на груди. Григорий успел подставить левое предплечье и уперев его в горло нападавшему, не дал вцепиться зубами в лицо. Кулаком правой руки он нанес несколько ударов по ребрам напавшему, но это никак не помогло, хватка не ослабевала, желание укусить так же не испарилось. Пришлось применить неблагородный, но надежный прием. Продолжая отталкивать предплечьем горло зомбака, довернув свой локоть вперед, он развернул лицо напавшего в сторону своей правой руки и с силой воткнул два пальца в глаза. Хватка сразу ослабла, урчание приобрело другой тембр. Григорий перехватил своей правой рукой правую руку нападавшего и дернул ее, одновременно переворачиваясь на правый бок и сбрасывая придавившее его тело в сторону. Сразу после этого он отскочил к забору, где выронил свое примитивное вооружение, и схватив топор, с размаха нанес удар по голове зомби.

Глава 8. Лагерь.

04.00

Римма вошла в комнату и сразу напилась воды из графина на столе. От увиденного и пережитого голова шла кругом. «А может я тоже превращаюсь? — подумала она, — голова болит, пить хочу», — вспомнила она слова ребят о самочувствии, превратившихся в зомби перед этим детей.

Отбросив эти мысли, она стала перебирать свои вещи. Отложила бежевый спортивный костюм, бейсболку и две светлых футболки с логотипами лагеря, которые всем сотрудникам выдали в областном комитете перед отправкой, желтый свитер. За тем решила поменять нижнее белье. Когда меняла лифчик, услышала сзади: — Какая умница, уже и приготовилась!

Повернуться она не успела. Руки Талина крепко обхватили ее сзади, а ладони сжали груди. — И даже не дергайся. У меня столько адреналина сегодня выработалось, что нормально уже думать не могу.

Резко присев, Иван одним движением руки спустил с нее брюки и трусики, а потом слегка подтолкнув, наклонил к подоконнику.

— Думаю, что справлюсь быстро, — сказал он и резко вошел в нее, крепко держа ладонями ее бедра. Было больно, вот так быстро, неожиданно, без желания. Мысли проносились в ее голове: об обиде и злости на Ивана, и о том, что он, фактически, сейчас самый главный по статусу и по силе, и о том, что к сексу рано или поздно все и сошло.

Кончил он действительно очень быстро.

— А ты умница, — Талин подтянул с кровати подушку и вытер ей спину и ягодицы, — по возможности, продолжим. Это так, для разгрузки. Я ж говорил, что ты очень мне нравишься. Одевайся. Вон ребетня уже подтягивается. И уже, наконец-то, светает.

Римма вышла на улицу, когда там полным ходом шел инструктаж.

— Нас мало, и мы ничего не знаем о том, что произошло. Не понятно где мы и какие опасности нас ждут. С запасами еды тут нормально, но что творится вокруг, знать необходимо. Поэтому, формируем две группы по три человека, по два мальчика и одной девочке. Выдвигаетесь по дороге из лагеря до развилки и там расходитесь. Расстояние, которое надо разведать, час ходьбы. За тем, возвращаетесь назад. Итого, на разведку вам по два часа. Если увидите зомби, то не попадайтесь им на глаза, только наблюдайте. Если встретите нормальных людей, скажите, что туристы и заблудились, расспросите, что за местность, где есть населенные пункты, но о лагере не говорите, разные люди бывают.

Талин сформировал две группы: Швед, Олег, Альбина и Жмот, Костян, Инна. — Отправляйтесь сразу, старшие Жмот и Швед. Да, и возьмите что-то тяжелое для оружия.

Швед тут же побежал на кухню и вернулся с парой больших ножей и топором, для разделки мясных туш. Один нож отдал Жмоту, второй Олегу. Шесть детей пошли к воротам лагеря.

— Так, остальные, наводим порядок в лагере. Всех покойников мы не перетащим, да и хоронить их тут негде. А по сему, перебираемся все в столовую. Там и трупов нет, и еда рядом, и стены капитальные, по крепче будут. — Римма, ты бери девчат и давайте постельное в столовую перетаскивайте. Матрасы, одеяла, подушки на всех.

— Рыжий, сюда иди.

Парень подошел. — Найдешь бумагу, ручку и на кухне перепишешь, сколько и чего есть из еды.

— А зачем и чо я?

— Рыжий, не зли меня, — Иван скорчил злую гримасу, — я говорю и все делают. — Остальные парни, разбежались по лагерю и тащим все, что может быть оружием. Побежали.

Распределив всех по работам, Иван Васильевич оставил для себя самую грязную — убрать с двора труппы, ибо скоро летняя жара и мухи начнут свое черное дело, и от вони некуда будет деться. Трупы решил перетащить в спальный корпус мальчиков, он и больше, и дальше от столовой, и ступеней на входе всего две, а не как в девичьем, пять. Первой, взяв труп за ноги, оттащил повариху. «Начнем с самой тяжелой, остальные по-легче будут», — решил Иван.

Через два с лишним часа вернулась группа Шведа.

— Ну, рассказывай, Швед.

— Мы от развилки пошли направо. Как отошли, странность такая, дорога шла грунтовая, а потом как ножом прочертили. Пошел асфальт, плохой, с ямами, но асфальт. А еще на этой границе поля разные. Там, где грунтовка — просто поле травой поросшее, а где асфальтовая дорога — с обеих сторон пшеница какая-то. По асфальту минут тридцать шли и опять граница поперек дороги. Сама дорога с хорошим покрытием, новым, по две полосы в каждую сторону. А на полях кукуруза и подсолнух по разным сторонам. Так дошли до перекрестка с большой автострадой, а там автозаправка. На площадке Жигуль старый, а вокруг костей много, одежда порванная, кровищи много. Нормальных никого, а внутри, за стеклом видели, три зомби бродили в униформе заправщиков. Нас как увидели, давай руками в стекла тарабанить. Ну, мы и свалили оттуда, а то вдруг разобьют. Олег с пожарного щита топор прихватить хотел, но он галимый, ручка болтается. Я в багажнике Жигуля молоток прихватил.

— Молодец, пригодится. А открыл как?

— Ключи в замке зажигания были. Больше ни чего интересного. Время, которое Вы определили, заканчивалось, вот и решили вернуться.

— Что-то второй группы нет, уже скоро три часа как вышли, — озабоченно проговорил Иван Васильевич. — Давайте к столовой двигайте, там уже вроде как поесть состряпали, и позовите ко мне Рыжего и Клепу, — он уже начал запоминать прозвища ребят.

Когда парни подбежали, спросил: — Все окна заколотили? Он поручил этим двоим, обить пленкой окна столовой, где планировали спать.

— Ага, почти закончили, — ответил Клепа. Рыжий, как всегда, отмалчивался и слушал, подбрасывая в руке молоток.

— Пойдем, прогуляемся. Надо троицу Жмота поискать, может заблудились. Клепа, принеси Спасателя, вон, возле душевой стоит. Догоняй нас, — и махнув Рыжему, направился к воротам лагеря.

Они успели отойти от развилки примерно с пол километра, когда глазастый Клепа, увидел бегущую по полю девчонку. Он тут же начал подпрыгивать, размахивая руками и громко крикнул: «Сюда!», за что тут же получил от воспитателя оплеуху, — А ну, тихо. Она нас и так уже видит. На твой визг кто угодно припрется.

— А она и увидела, когда я крикнул, а то мчалась по кочкам к лесу, — обиженным голосом, потирая ушибленное ухо, пробормотал Клепа.

Вид у подходившей Инны был жуткий. Волосы были мокрыми и растрепанными, таким же мокрым и грязным был, когда-то синий спортивный костюм, одна штанина была разорвана от самого пояса и развевалась как юбка. И одежда, и волосы были в болотной ряске.

Подбегая, сильно запыхавшаяся девочка, сорвалась на рев, тут же упав на траву и обхватив лицо ладонями. Талин и парни присели вокруг нее на корточки. — Инна, смотри на меня. Где остальные? — спросил вожатый.

— Убило их, — рыдая проговорила девочка, — монстр какой-то жуткий и уродливый напал на нас. Там, — она махнула в сторону, куда уходила дорога.

Иван встал и осмотрел окрестности. — Так, ребята, возвращаемся назад. И постоянно осматриваемся. Быстро уходим.

Вернувшись в лагерь, еще не начав расспрашивать Инну, Талин собрал всех в столовой.

— Внимание! С этой минуты все ведем себя очень тихо. И организовываем наблюдение. Сразу сейчас два человека идут к воротам, закроют их на засов и будут наблюдать. Швед, давай ты и еще возьми кого-нибудь. Ты парень ответственный. Если кого увидите, сам останешься наблюдать, а напарника бегом ко мне.

Швед, призывно махнув Олегу, с которым ходили на разведку местности, пошел к воротам.

— Римма, одну девочку поставь в столовой, что бы смотрела на тыльную сторону двора, — Талин махнул рукой, показывая, чтобы все отошли.

— Инна, давай, расскажи, все как было. С самого начала, — он усадил девчушку на скамейку и сел рядом. Рыжий и Клепа остались с ними, и Иван не стал возражать, пусть слушают, и другим перескажут.

— Мы пошли от поворота влево. Когда дошли до изгиба дороги, за полем увидели мужика на лодке и побежали к нему. Костя стал кричать ему с обрыва, что мы заблудились и ищем дорогу, ну, как Вы учили, а мужик этот только быстрее плыть от нас начал. А потом кричать стал, что бы мы убегали и прыгали в воду. А мы не поняли. И тут монстр этот выскочил из низины, видно мужик его видел, а мы нет. А на крик наш монстр и вернулся. Он сразу на Костю прыгнул и с ног сбил. У Кости сразу кровь из уха потекла, и из глаза, кажется, тоже.

Девочка опять начала плакать. К ним подошла Римма и протянула Инне кружку с водой. — На, попей, — и обращаясь к Талину, сказала, — я двоих поставила смотреть из разных окон.

Талин потрусив Инну за плечо, попросил продолжать.

— А меня Жмот сильно толкнул в воду с обрыва. Я в воду упала, там по пояс было, камыши и тина всякая. А когда на берег посмотрела, они уже оба не живые были, а тварь эта ко мне бежала. Я испугалась и глубже зашла, а там дна не достать, меня теченье отнесло в сторону. Тварь в воду не полезла, прошла вдоль берега метров двадцать и к ребятам вернулась. Я, пока плыла, видела, как она Костю жрать начала.

— Как тварь эта выглядела?

— Большой, как Вы ростом. И лохматый. Глаза аж черные, злые. Одежда вся в грязи и крови была, еще как подбегал к нам, только куртка. А штанов я на нем не видела, голый он снизу был.

— Плохо, — мотнул головой Иван, — Римма, дай ей что-нибудь успокоительное из аптечки, и мне таблетку от головы тоже, а то что-то виски болят.

Увидев, что после этих слов ребята настороженно переглянулись, с улыбкой добавил: — Вот зомби как стану, ох, и намучаетесь вы все от меня убегать! А я большой и очень прожорливый! — и хохотнув пошел в сторону кухни.

Глава 9. ЖБК. Странности географии.

04.50

— Зачетный удар. Прям как палач в средневековье.

В проеме ворот стояли два человека в форме. Ее цвет никак не ассоциировался с военными, но и на милицейскую форму тоже похоже не был. В руках обоих были пистолеты, при чем оба направленные на него.

— Такого палача выгнали б после первой казни. Там ценилось мастерство отсечения башки, а не ее раздробления.

Федоров сразу как-то обессилил, ноги и руки стали ватными. Он присел на корточки и привалился спиной к бетонному забору. Глянув на торчащий в голове зомбака красный топор и растекающуюся вокруг головы кровь, не сдержал позыв и вырвал.

— Первый раз такое.

— Угу. Как-то не принято у нас подчиненных по голове топорами херячить. Зосимов это. Сварщик пятого разряда. Напросился сам на подработку сегодня. Жене на операцию собирает. Всем комбинатом скидывались на первую. Что-то с позвоночником у нее. А вы кто такие, ребята? Форма странная.

— А почему странная? Давно уже такую ввели, — удивился один из приехавших. — Мы из Новозыбковского отдела полиции. Опергруппа. С выезда возвращались, из Шоломова. Решил вон, сержант, срезать через лес дорогу, чтобы быстрее на трассу выскочить. В лесу в туман влетели, заблудились.

— Сильно заблудились! — удивился Федоров. — Это ж уже, считай, окраина Обнинска. Калужская область. А ваше Новозыбково где?

— Брянская. Рядом с Беларусью.

— Хороший крюк срезали. Вашего сержанта фамилия не Сусанин случайно? — Григорий начал подниматься. — Километров пятьсот — шестьсот срезали.

Лейтенант, судя по двум звездочкам на погонах, повернулся к сержанту. — Ну, что, срезали? Успеешь свой футбол посмотреть?

И повернувшись к Федорову, уточнил: — Связь есть какая-нибудь? А то у нас мобильные не работают.

— Нет связи. Вот замдиректора на мотоцикле хотел в город проскочить, чтоб обстановку выяснить и директору доложить, но не успел.

— Романов, подгоняй УАЗа к воротам. Тут хоть освещение есть, — обратился лейтенант к сержанту и тот, поправив на плече автомат, пошел в темноту. — Лейтенант полиции Лашин, инспектор. Мы в село на семейный скандал выехали. Мелочевка, разобрались быстро, но мужика прихватили с собой, уж больно сильно он буянил на улице. И жену избил, и соседей грозил порубать. А на самого смотреть без жалости нельзя. Как говорят: «соплей перешибить можно». Водка она такая — и задохлика на подвиги окрыляет, — улыбнулся Лашин.

— Полиция? Странно как-то. А у нас милиция, — Григорий недоверчиво посмотрел на форменные нашивки лейтенанта. — И давно полиция на Брянщине?

— Так лет двадцать!

Объезжая трупы, во двор въехал УАЗ.

— Там в «стакане» задержанный буянит, — открыв двери, сказал сержант. — Эй, местный, где воды попить тут можно? А то во рту все пересохло. От волнения наверно, нечасто вот так, валить толпу приходится.

Мастер указал рукой: — Там, метров тридцать, кран из земли торчит. Вода нормальная, все пьем. Вернее, пили, — уточнил он.

— Спасибо. А как теперь отписываться придется, вообще ума не приложу, — проходя мимо Федорова, сам себе бормотал Романов.

Дверь салона автомобиля открылась и оттуда появилась голова симпатичной девушки. — А можно я из машины выйду, а то ваш арестованный там так страшно в стенку стучит.

Лицо девушки было испуганным, а размазанные по лицу потеки туши, указывали на то, что в салоне она успела уже порядком нареветься.

— Выходите, Анна, у нас масса новостей и все они не очень хорошие.

Лейтенант подошел к ней и помог выйти из салона. — А ну, тихо там, — крикнул он внутрь автомобиля, откуда раздавались ритмичные удары.

— На свой гомельский поезд Вы, судя по всему, не успеете. Сами видите в какую историю мы тут попали. И все, кто тут находится, являетесь участниками события, так сказать, свидетелями. Но, справку для института о причине опоздания, мы дадим обязательно.

— Глава сельского округа, попросил племянницу до железнодорожной станции подкинуть, — уже для Федорова пояснил Лашин. — Ей в Гомель надо, в институт.

— Лейтенант, — негромко окликнул Федоров. — Не хочу тебя расстраивать, но справка ей не нужна будет. И отписываться за патроны, вам не кому.

Он пальцем показал полицейскому на ночное небо. Подняв глаза, лейтенант долго смотрел в непонятную картину небосвода и чем дольше смотрел, водя головой от одного светила к другому, тем больше в изумлении откраивался его рот.

— Твою дивизию! Что ж это за хрень тут происходит? Местность изменилась, люди жрут людей, небо поменялось!

Григорий пожал плечами: — Вы люди служивые, вы и разбирайтесь. Могу сказать только, что во всем виноват туман, так как после него все это и произошло.

— Эй, Романов, давай сюда, — крикнул лейтенант. — Тут еще новости появились.

Романов, шаркающей походкой, появился из тени деревьев, прикрывавших фонари освещения. Не доходя метров пятнадцать до них, с его плеча соскользнул ремень автомата, который с лязгом упал на асфальт, но сержант, не обратив на это никакого внимания, продолжал идти.

— Романов, ты что оружием швыряешься?

Когда сержант вышел в свет лампы КПП Григорию все стало сразу ясно, при чем быстрее, чем лейтенанту. — Быстро от него все назад! Он тоже превратился!

Анна тут же спряталась назад в автомобиль.

Руки Лашина, пока он, пятясь спиной к машине, отходил назад, судорожно пытались достать из кобуры пистолет.

Григорий бросился вправо от новообращенного зомби, оббегая его по дуге и направляясь во двор комбината. — Не стреляй пока, — на ходу крикнул он лейтенанту и подбежав к месту своей схватки с Зотовым, схватил оброненный там багор.

Догнав сержанта, он крюком багра зацепив того за плечо и сильно дернув на себя, завалил его на спину. Бросив багор поперек груди Романова, всем весом тела придавил древком к земле. — Помогай, лейтенант!

Лашин приблизился с пистолетом в руке, но по его поведению было видно, что четкого понимания того, что надо делать со своим коллегой, у него нет.

Извиваясь на спине, прижатый багром сержант, все равно пытался дотянуться руками то до Григория, то до лейтенанта, издавая при этом, те же самые утробно урчащие звуки, что и заразившиеся ранее сотрудники комбината.

— Может наручники на него нацепить? — Лашин вопросительно посмотрел на Федорова.

— Попробуй, но только это так же ему поможет, как градусник от повышенной температуры или тонометр от гипертонии, — Григорий не смотрел на полицейского, так как прикладывал все силы для удержания все активней вырывавшегося зомби. — Только смотри, а то укусит и тоже будешь кусаться.

Лейтенант, уже было начавший доставать из чехла наручники, тут же изменил свое намерение и застегнул клапан. — Держи его, а я за топором.

И Лашин побежал во двор. Вернувшись, он крикнул: — Отпускай его, я готов.

Как только древко багра убрали с тела, сержант тут же рывком сел, но лейтенант горизонтальным ударом топора в затылок, тут же его убил.

Усевшись на асфальт в метре от убитого им тела сержанта и не сводя с него глаз, он произнес: — Еще три часа назад я в дежурке с ним вместе чай пили. С пирожками. Жена его напекла, с повидлом яблочным.

— Я еще пол часа назад с Василием Петровичем разговаривал, а его уже минут десять как сожрали, — Федоров встал, отряхнул с брюк пыль и пошел подбирать упавший автомат.

— Как тебя звать, лейтенант?

— Игорь. Игорь Лашин.

— Федоров Григорий, вот и познакомились. Что дальше делать будем? Видишь, мир изменился. Как-то выживать теперь надо.

— Не знаю. Надо все обдумать, а потом уже планы строить. Здесь где можно расположиться?

— Да полно! Весь комбинат в нашем распоряжении. Пошли в кабинет директора, я думаю, что он не против. Девчонку надо забрать и арестованного вашего тоже. Ему, наверно, отлить приспичило, а вы тут войну устроили.

— Он не арестованный. Решили просто в отдел для профилактической беседы отвезти. А там протрезвел бы и утихомирился. Мы его и в «стакан» не имели право сажать. Это для реально арестованных и склонных к побегу. Остальные только в салоне перевозятся. Туда засунули, чтобы сильнее испугался и проникся моментом.

Анна уже вышла из автомобиля: — А он все стучит, но не ругается. Вроде как бормочет что-то.

— А ну-ка, дай я послушаю, что он там бормочет, — отстранив девушку в сторону, лейтенант полез в салон. — А у нас прибавление, — крикнул он. — Через перегородку слышно, как он урчит. Один в один, как и Романов. Открывать будем?

— Пусть пока поурчит. После решим, что с ним делать. Пошли в контору.

Подняв багор и топор, Григорий направился к административному корпусу комбината. Еще совсем недавно он выбежал из него мастером Обнинского комбината железобетонных конструкций, а теперь возвращался назад просто Григорий Федоров, убивший, чем-то заболевшего сварщика Зотова, и помогавший в убийстве сержанта Романова, автомат которого теперь висел у него за спиной.

Проходя мимо водопроводного крана, Григорий напился и обмыл топор от крови.

В кабинет директора они не пошли. Расположились в кабинете заместителя.

— И что мы имеем? — задал всем и никому вопрос лейтенант. — Мы ж, получается, в другом мире как-то оказались, судя по небу и изменению местности.

— И мир этот очень опасен, — добавил Григорий. — А виной всему тот самый кислый туман, в который все мы попадали. Мы на месте, а вы в дороге.

— А может этот туман и есть портал в другой мир? — впервые подала голос девушка.

— Может и портал, но сейчас не это главное, — лейтенант достал из кармана кителя пистолет и положил его на стол. — Это Романова. Главное, думаю, надо понять, почему все стали агрессивными и плотоядными, а мы нет. И не постигнет ли нас такая же участь чуть позже. Григорий, а сколько людей было на работе?

Федоров задумался. — Тридцать восемь. Это рабочие и охрана по табелю. Вечером составлял. Плюс я и замдиректора. Всего сорок.

— Вот и смотри, из сорока человек, ты один только не заболел. Пока. Значит что-то такое в тебе есть. Может меньше надышался туманом?

— Да нет. Я ж вместе с рабочими все время был. Пару раз в контору заходил. И не я один, еще ж заместитель директора был нормальным, ну тот, которого возле проходной сожрали. А вас вон двое из четырех не заразились. Процент вообще большой. Это от каких-то особенностей организма. Может от прививок детских или уколов с таблетками, если лечились от чего раньше.

— Мальчики, а что дальше делать? Как жить? Что с другими людьми? Как домой попасть? — на глазах Ани опять появились слезы.

— Вот Аннушка нам план действий и озвучила! — улыбнулся Лашин. — Что надо для жизни? Еда! Значит будем искать пищу. Что с другими людьми? Неясно. Значит будем искать других людей. Нормальных. И по ходу решения этих вопросов, будем выяснять возможность возврата домой.

— Игорь, а какое число у тебя было, когда в туман попали.

— Двадцатое мая. Это я на сутки заступил, а из села мы после полуночи возвращались, значит двадцать первое.

— А год?

— 2020.

— А у нас тут, десятое июня уже, но 2016 года. Интересно получается.

— То есть, нас из 2020 года закинуло в прошлое?

— Или нас в будущее. В книгах фантастических я читал, как людей «закидывало», но вот так, чтоб целый комбинат с массой зданий, кранами, машинами.

— Значит, это мы на машине в портал влетели! Эх, Романов, Романов. Срезал он, блин, дорогу, любитель футбола.

— А что с людьми становится? — вновь подала голос Анна.

— Сударыня, а Вы на кого у себя там в Гомеле учитесь? — повернулся к ней Григорий. — Вы так редко говорите, но все время правильные и своевременные вопросы поднимаете?

— В Минском торгово-экономическом университете, банковское дело. А в Гомеле филиал для заочного обучения. Сессия у меня начинается.

— Жаль. Нам бы сейчас биолога в помощь. Или астронома, хотя бы, чтобы с небесными светилами разобраться. Банкиры в звездах чуть меньше понимают.

— Я знаю Большую Медведицу и созвездие Кассиопеи, — девушка опустила голову.

— Это все знают, я девушкам на свиданиях всегда их показывал, — засмеялся лейтенант. — Но на небе их нет, это точно.

— Заболевшие перестают говорить и урчат, — начал обсуждение Григорий. — Глаза меняются. Становятся черными. И боли они или не чувствуют, или более низкий болевой порог у них.

— Страх у них пропадает. Мы их валим из двух стволов, а они прут ничего не боясь, обходя трупы, — продолжил полицейский.

— Кстати, вы как стрельбу подняли, все со двора к вам и пошли. Вероятно, они на такой шум реагируют.

— Ага, где шумят и стреляют, там есть еда. Все просто. Съесть можно и стреляющего, и того, кого стреляющий успеет свалить.

— Значит, если будем от сюда выбираться, то без машины. Ее далеко слышно.

— Что значит «если»? От сюда надо выбираться! Еды тут нет. О других выживших мы, сидя на месте, ничего не выясним. Надо по утру выходить от сюда.

— Согласен, — кивнул Григорий. — По утру можно с крана осмотреться и выбрать перспективное направление движения. Только там Машка Орлова, крановщица, покусать может.

— Ну, с Машей как-нибудь договоримся. Давайте чуток отдохнем, а как начнет расцветать, будем выдвигаться, — Лашин расстегнул форменную куртку. — Гриш, на вот тебе еще пистолет мой, там три патрона осталось, а я себе Романова оставлю, в нем полная обойма. Сколько в автомате осталось патронов?

— Три. Один в стволе, два в рожке. А за чем пистолет менять? Давай магазинами обменяемся и все.

— Согласен. Кто дежурить первым будет?

— Мне все равно.

— Тогда я первый на посту, а через час — полтора тебя подниму. Ну, а там и рассвет, надеюсь, скоро.

Ане мужчины выделили удобное кожаное кресло хозяина кабинета, на котором она расположилась, максимально откинув назад спинку. Григорий расположился возле дальней стены, на полу, предварительно бросив туда пальто и плащ, которые нашел в шкафу.

А Игорь сел на стул возле окна, но потом перебрался на широкий подоконник и обхватив руками согнутые колени, уставился в окно, осматривая, то территорию двора, то поглядывая на необычное небо.

Глава 10. Табор. Сельская перезагрузка.

05.10

Сегодня загружалось село Аркушино. Тридцать пять домов, магазин, контора местного сельхозпредприятия и часть его гаража. Примерно сто сорок человек.

В Таборе уже были выходцы из Аркушино, Кисет и Попрошайка, но привлекать их к обработке населения было нельзя, даже вредно, ибо они, мягко говоря, не только не пользовались авторитетом односельчан, но и имели у них крайне негативную характеристику. Сельские алкаши и мелкие воришки. Хоть их Стикс и перековал в прилежных работяг и надежных товарищей, но об этом знали только таборяне.

Туман рассеялся к пяти утра. Очумевшие от энергетического шторма переноса, ревели в сараях коровы. Спустя некоторое время начали горланить и петухи, то ли будя округу, то ли проверяя, после встряски перехода, свои голоса.

В село пошли Матрос, здоровый мужик под два метра ростом, Герыч, Неля и сам Ахрип, хотя в это село ходить он не любил. Еще была группа поддержки, которая по отработанному плану, должна была находиться в стороне от общего собрания и подстраховывать товарищей.

В полшестого группа была на месте и расположилась на скамейке возле конторы.

— Дед Ахрип, ты объявление сделал? — спросил Матрос.

— Угу. Уже и повторил несколько раз, — щурясь на всходящее светило проговорил Ахрип. Среди его даров был один, который они иногда использовали. Некоторые звали этот дар «чревовещатель», кто-то «диктор», сам Ахрип назвал его с иронией — «сельская радиоточка». Этим даром он мог, не сходя с места, переносить свой голос в разные части села, причем там, где он находился фактически, голосом мог ничего не произносить.

Вот и сегодня он, голосом диктора областного радио, объявил о срочном сборе всех жителей Аркушино, возле конторы.

К шести утра на площади стали появляться первые жители, которые кучковались в стороне от чужаков, бросая на них настороженные взгляды. В шесть десять на «Ниве» подъехали местный председатель сельского совета и глава КСП «Рассвет», как значилось на вывеске конторы.

— Кто вы такие и что за представление тут устроили? — руководитель местного Совета, Олег Максимович Рыбачко, как им было уже неоднократно известно, сразу попытался задавить авторитетом чужаков.

А чужаки молчали и ждали реакции второго руководителя, так как знали, кто реально руководит в этом селе.

Андрей Андреевич Чумаков, бессменный председатель, сначала совхоза «Рассвет», а после всеобщего деребана страны и «прихватизации», глава одноименного коллективного сельхозпредприятия.

— Попридержи коней, Максимыч, — Чумаков сам придержал товарища за руку, — люди, вроде, серьезные, сейчас сами все расскажут.

Он пристально посмотрел на каждого из пришедших таборян и вернувшись взглядом к Ахрипу, предложил: — Отойдем?

— Отойдем, — кивнул тот в ответ.

Они отошли к торцу здания конторы, откуда открывался хороший вид на реку и раскинувшийся между домов и рекой, заливной луг с густой сочно зелёной травой. Это место всегда на рассвете нравилось Ахрипу.

Он опустился прямо на траву, вытянув ноги в потертых коричневых берцах.

Рядом, сначала на корточки, а потом, спустя несколько секунд, так же как и гость, на задницу, уселся председатель.

— Закурим? — Чумаков протянул отрытую пачку «Космоса».

— Нет, Андреевич, не балуюсь, вредно и опасно, — не отрывая взгляда от реки ответил Ахрип. Он специально затягивал паузу, давая местному самому высказаться. И тот начал.

— Не спалось сегодня. Проснулся около полуночи. И голова болела, и на душе как-то не спокойно. Долго ворочался. Вышел во двор, думал курнуть, и как раз вовремя. Туман этот противный только уходить стал и за горизонт луны уходили. Все три.

Председатель выжидающе посмотрел на Ахрипа, как бы передавая ему эстафету разговора.

— Голова как? Болит? Тошнота или головокружение? — продолжая смотреть вдаль, спросил Ахрип.

— Угу, есть такое. И губы сохнут. Туман?

— И туман тоже, — ответил гость, снимая с пояса армейскую фляжку в чехле, защитного цвета, — на вот, Андреевич, хлебни, попустит. Только пару глотков.

— На гнилых пнях настаивал? — понюхав, поморщил нос Чумаков.

— Неа. На солдатских портянках, — в тон ему, но с улыбкой ответил Ахрип, — пей, говорю ж, что поможет.

Председатель сделал три глотка и вернув флягу выжидательно посмотрел.

— В другом мире твое село, Андрей Андреевич. Это первая новость. Есть еще куча, и все они хуже предшествующей. Я знаю, ты мужик тертый и опытный, а главное духовитый. Удары судьбы умеешь держать.

Посмотрев на председателя и увидев его удивленно вздернувшиеся брови, продолжил. — Перенеслось село в мир, именуемый Стикс. И перенеслось оно далеко не первый раз. И общался я с тобой, вернее с твоими двойниками предыдущими, не раз, и не два. Но вот так, по твоей инициативе, как бы, по душам, впервые.

— Я, вкратце, тебе все обрисую, а ты уж сам решай, кому и что говорить. Договорились?

— Ты мне только сразу скажи, извини, но как зовут тебя ты не сказал, только село перенеслось или большие территории?

— Только село, да и то, я так понимаю, не целиком. А зовут меня в этом мире — Дед Ахрип.

Чумаков облегченно вздохнул. — Хорошо. Это очень даже хорошо, Ахрип. И видя удивленный взгляд, пояснил. — Вчера вечером мы два автобуса с детворой отправили в область. Экскурсии, выставки, концерты всякие к Дню защиты детей организовали. И внучки мои уехали. Мы под такое мероприятие и молодых мамаш с детками послали. Хорошо, — снова выдохнул он.

— И меня ты утешил, председатель. Не люблю я в ваше село ходить после перезагрузки. Уж, больно много деток тут обычно пропадает. А сегодня, слава тебе, Господи, хорошо сложилось.

Глава 11. База Проекта.

5.25

Мерзкий звук коммуникатора: «Лейтенанту Малоф срочно прибыть на командный пункт, лейтенанту Малоф срочно прибыть на командный пункт, лейтенанту Малоф срочно прибыть на командный пункт». Мерцание красного индикатора в верхней части коммуникатора указывало на особую важность, а персонализация вызова о том, что это не общая тревога.

Ночь для Ирмы прошла плохо. Не выспался. Мозг отреагировал, на переизбыток полученной накануне информации, мучительными сновиденьями.

Быстро вскочив с кровати взбодрил себя псевдодушем — засунув на несколько секунд голову под струю холодной воды в умывальнике. Промокнув коротко стриженные волосы полотенцем, которое бросил на не заправленную постель, быстро оделся и выбежал в коридор.

Изучив схему базы, он уже понимал, где находится командный пункт, но, на всякий случай, уточнил у дежурного правильность маршрута.

***

5.32

— Долго нежитесь в кроватке, лейтенант.

— Виноват, больше не повторится.

Рядом с Полковником, возле большого стола-карты, стояли еще четверо. Три майора и капитан Касатонов.

Полковник взмахом руки предложил всем подойти ближе к нему.

— Довожу ситуацию. В союзном нам стабе «Игривый» собран груз, две тонны ербия и лантана. Где-то местным подфартило. Обычно они за 2–3 месяца собирают до 400 килограмм. Через час вылет. Задача: доставить на «Игривый» майора Левина — Полковник указал на стоящего слева от него офицера, — и вывезти груз на базу. Майор Чалый, продолжайте.

— Маршрут обычный. Однако имеют место некоторые неординарности. Первое. Научники дали информацию, что сегодня ночью, примерно с 2 до 2.45 южнее Базы, в районе сплошной черноты, отмечены мощные колебания Поля Стикса. По своему характеру они напоминают перезагрузку кластера, но во много раз мощнее. Естественно, пояснений этому явлению пока нет.

Второе. В течении последних трех дней отмечены перемещения неустановленных групп местных боевиков в районах подконтрольных союзникам — майор длинной витой указкой отметил точки на карте. Касатонов на своем планшете отметил те же точки.

— Направленные в данные районы группы из союзных стабов пока результатов не дали, однако общим является направление движения выявленных групп — территория, контролируемая Базой. Выявленные авиаразведкой группы огневого воздействия не проводили. Принимали меры к скрытому рассредоточению на местности. В выявленных группах по две-три легко бронированных машин и от трех до шести легковушек, переделанных под местные условия.

— Достаточно, майор.

Полковник посмотрел на Касатонова. — Капитан, смотрите в оба! Накрути хвост всему экипажу. Внимательно относится ко всякому движению на земле. Идете на «Ланкастере». Готовьтесь к вылету. Майор присоединится к вам перед вылетом. Вы свободны.

Глава 12. Мент.

05.45

— Кажись приехали.

Водитель, в сердцах, ударил ладонями по рулю, после надцатой попытки запустить двигатель синей «Лады».

За эти надцать раз он передергал все проводки под капотом своего тарантаса, количество метаний от капота в салон к ключу зажигания не поддавалось подсчетам. Не выдержав попыток реанимировать заглохший движок, отдав последнюю энергию прожорливому стартеру, аккумулятор перешел в разряд ненужных в данный момент вещей.

— Сержант, если спешишь, попробуй поймать другую попутку. Я тоже поголосую, может на буксире кто дотащит.

Курсант училища милиции Владимир Мелов, находящийся на преддипломной стажировке в Перовском районном отделе милиции и добиравшийся в отдел попутным транспортом, подхватив папку и фуражку, вылез из машины.

— Да пока мы тут стояли, ни одной машины в обе стороны не было. Рано еще. Я до села дойду, тут с километр осталось, если что, там голосовать буду. Может местные какие с транспортом на глаза попадуться, попрошу тебя дотащить.

Водитель молча махнул рукой и склонился над багажником.

Владимир заканчивал стационар училища, где отучился уже полтора года. Две недели назад он прибыл в Перовский отдел с направлением на прохождение стажировки в должности участкового инспектора милиции. Жилья ему никто никакого не предлагал в этом районе и поэтому планировалось, что жить он будет у родителей в соседнем райцентре, до которого было 25 километров.

На реплику Мелова о наставнике, который был предусмотрен планом стажировки, начальник отдела улыбнулся и вышел из кабинета, позвав курсанта за собой.

Пройдя мимо ржущей с какой-то хохмы дежурной части, они вышли на крыльцо.

— Посмотри по сторонам. Что видишь? — спросил майор.

— Улицу.

— Неееееет! — протяжно с улыбкой проговорил начальник — Это твой участок. И эта улица, и весь этот поселок, и плюс еще 3 небольших села. Участковый ногу сломал. Так что, снимай букву «К» с погон и начинай. Будут вопросы — заходи. Сейчас пошли в дежурку, представлю тебя тем, кто есть на месте.

Так для него и началась стажировка.

До училища он успел два года отработать патрульным. Часто привлекали и в конвои, подменным помощником в дежурную часть, с операми в засады, командировки. Так что «желторотым» курсантом его назвать было нельзя. В коллектив влился сразу. С многими был знаком еще по службе в патруле — этот район, а с ним и райотдел милиции, образовались при отделении от района, где Мелов проживал и работал до учебы.

Сегодня планировались какие-то занятия в РОВД, и начальник предупредил, что бы все были вовремя. Мелову срочно надо было закончить с двумя заявлениями, сроки рассмотрения по которым заканчивались. Поэтому и встал он пораньше и на попутке поехал на службу, чтобы до начала занятий успеть опросить людей по этим материалам.

С папкой в одной руке, фуражкой в другой, он быстрым шагом направился к видневшемуся вдалеке знаку, отмечающему границу населенного пункта. В воздухе практически не оставалось следов кислого тумана, в который они с водителем влетели километров за пять до места остановки.

Село Киянка было не большое, около 100 домов на трех улицах, одна из которых была трассой, соединяющей райцентры.

Дойдя до автобусной остановки, Владимир остановился. До райцентра восемь километров, движения нет. Летнее солнце еще не встало, но светло.

Во дворе, находившемся за остановкой, подвывала собака. В селах это не любят, могут псине трендюлей выписать.

В этом дворе сержант был дважды. Хозяин, Сапрыкин Николай, был дважды судим, оба раза за хулиганство. Горячая кровь, буйный нрав. Хотя в ссорах, которые он и провоцировал, как правило, он и получал больше всего. В одной из таких потасовок ему давно, еще до второй отсидки, сломали ногу. Кости срослись неправильно и ходить он стал своеобразно, за что вначале местные, а за тем и криминальное сословие района, нарекли его Шлепнога, а юношеское прозвище Бес, забылось.

Мелов водрузил фуражку на голову и обойдя памятник погибшим на войне односельчанам, зашел во двор. Собака, не обращая на него внимания, натянув максимально цепь, пыталась снять ошейник, все так же подвывая.

— Для смелых милиционеров отдельный крематорий уже построили, — сам себе сказал Владимир, понравившуюся в каком-то фильме фразу и стал подниматься по ступенькам крыльца.

Дверь в коридор была приоткрыта. Заглянув в веранду, проверив, что бы за спиной никого не осталось, он открыл дверь в комнату.

На полу головой к входной двери на спине лежала хозяйка дома Анна, сорока восьми лет отроду, которая значилась в протоколах как гражданская жена Шлепноги. Судя по одежде, спать она лечь не успела. На лбу, над правой бровью имело место быть аккуратненькое входное отверстие от пули. Под тело Анны растеклась, уже успевшая подсохнуть, большая лужа крови. Брызги крови имелись и на внутренней поверхности входной двери. Пулю Анна схлопотала, как только вошла в комнату и закрыв за собой дверь повернулась во внутрь. Шлепнога лежал в противоположном от входа углу, опрокинув стул, на котором сидел в момент смерти. Желтая нейлоновая рубашка была вся в крови, рядом с телом лежал большой кухонный нож.

На столе стояла почти пустая бутылка водки, четыре стакана, тарелка с кусками сала и свежими огурцами, пучком зеленого лука.

Слева от входа открытый люк подвала, скомканная домотканая дорожка.

«Надо бы сваливать отсюда, — мысль набатом била в голове. — Убийца со стволом, на нем как минимум два трупа. Никто тебя трусом не назовет. Надо вызвать подкрепление и опергруппу. Отдельный крематорий».

Перешагнув через труп хозяйки и, глупо прикрывая папкой левую часть груди, Мелов в три шага приблизился к печи, где заметил большую кочергу. Вооружившись ею осторожно заглянул в зал. Никого. В спальне, третьей и последней комнате дома, так же никого не было.

«Надо к Малофеевой бежать, у нее телефон», — успел подумать Мелов.

— Зря ты, мусорок, сюда приперся!

В дверном проеме между кухней и залом стоял незнакомый лет сорока мужчина, одетый в серый костюм, брюки и бежевый плащ, сильно измазанный побелкой. В левой руке, клинком вниз, он держал нож.

«В подвале был. Если б вошел с улицы я бы услышал. И где же пистолет?», подумал участковый.

— Ну почему же зря? Как раз вовремя. Участковый и должен первым прибывать на место происшествия, — не сводя глаз с незнакомца и стараясь придать спокойствия голосу, сказал Мелов.

— Зеленый ты для участкового. И глупый.

— Это утверждение можно оспорить?

Сухость во рту как-то прошла, появился кураж, Владимир ни глядя отбросил на кресло папку и кистью крутанув кочергой, как когда-то резиновой палкой, сделал шаг к незнакомцу.

Не сдвинувшись с места тот резко выбросил вперед правую руку. Глаза сержанта вспыхнули огнем, передавая в мозг весь ужас, который испытали от воздействия смеси красного перца и табака.

Удар ногой в живот, выбил из него воздух. Кочерга со звоном отлетела в сторону и обхватив ладонями пекущие глаза Мелов рухнул на пол.

«Больно. Сейчас добьет ножом. А где пистолет? Как же, сука, больно. Смелый и гордый, но мертвый. Отдельный крематорий».

Второй удар ногой по ребрам слева заглушил боль от первого удара, но никак не избавил от пекущей боли в глаза.

— Оспорил? Зеленый и глупый, — голос звучал совсем рядом с ухом Мелова — и запомни, мусорок, я их не кончал. Зашел, как и ты, не вовремя. Если б я их мочканул, тебе бы лекцию сейчас не читал. Полежи, подумай, созревай.

Новый удар ногой в живот заставил тело рефлекторно свернуться в позу эмбриона. Но удар был не такой сильный, как предыдущие.

Встав на четвереньки, он наощупь, стянул покрывало с дивана, к которому отлетел от удара и стал вытирать лицо. Моргать было жутко больно. Промаргивая с трудом определил, где двери в кухню, рванул туда. Споткнувшись о ноги покойной хозяйки, рухнул на пол, чудом не влетев в открытый лаз подвала. Развернувшись и кое-как осмотревшись, метнулся к плите, возле которой стоял металлический умывальник.

Спасительная струя воды, но такая тонкая, наполнила подставленные под нее ладони. С большим трудом, практически вылив всю воду из умывальника, он промыл глаза. Раздражение оставалось. Опершись руками на края умывальника, Владимир поднял голову. В зеркале умывальника отразилось мокрое лицо тяжело дышавшего человека с красными, сильно воспаленными глазами.

— Веселая стажировка! Как же это я отражать-то буду в отчете. За такую правду по башке получат и начальник отдела, и руководство училища, и даже участковый, не вовремя сломавший ногу.

Вернувшись в зал Мелов подобрал папку, нашел отлетевшую под телевизор фуражку.

«Теперь к соседям, опросить, может видели в какую сторону этот тип направился, а потом к библиотекарше, звонить в отдел» — ни о каком преследовании Владимир не думал. «Созревать, наверно, начинаю».

Глава 13. Саперный батальон. Перерождение.

06.00

О первых обратившихся в зомби солдатах он узнал от сержанта, который дежурил на крыше казармы. Доклад был сумбурным и истеричным. Поняв, что происходит что-то неординарное, Язык поднимался на крышу, когда его едва не сбил бежавший сверху боец. Увидев майора, он, хватая ртом воздух и явно задыхаясь от волнения, пытался что-то проговорить, но не мог, а только указывал руками в сторону крыши.

Аккуратно выглянув из дверного проема, Вадим увидел сцену, вполне приличную для обычного фильма ужасов. В пяти метрах от него два бойца, стоя на четвереньках, жрали третьего, который лежа на животе и скребя ногтями, пытался ползти в сторону выхода, оставляя за собой кровяной след. Пожиратели, не обращая внимания на его потуги, перемещаясь параллельно него на коленях, и, разрывая зубами мешающую им ткань гимнастерки, вгрызались в его спину. У дальнего от выхода края крыши, еще одно пиршество организовали три солдата, но там их жертва уже не подавала признаков жизни.

Карусель мыслей завертелась в голове Вадима. Тут было и что это конец его карьеры военного, и что ж писать родным погибшего и людоедов, и какой срок он получит за халатность в организации службы, которая повлекла тяжкие последствия, и с чего надо начинать тут и сейчас. Он достал пистолет и оттянув затвор, дослал патрон в патронник.

Вскочив на крышу Язык ударом ноги в плечо, отбросил одного людоеда, а второго сильно ударил кулаком в голову, от чего тот завалился на бок, недовольно гортанно урча. Пострадавший не подавал признаков жизни, видимо болевой шок и обильное кровотечение, уже прикончили беднягу.

Оба людоеда поднялись на ноги и направились к нему. Они смотрели на Вадима не человеческим, ничего не выражающим взглядом. Ему показалось, что глаза у них стали другими, какими-то чёрными и практически не мигающими.

Отходя от них спиной вперед, Вадим в несколько вдохов-выдохов выровнял дыхание и, прицелившись с двух рук, выстрелил ближайшему в ногу. От попавшей макаровской пули нога подвернулась, и боец завалился набок, но тут же сделал попытку подняться, что у него не очень получилось — видимо повреждена была кость. Майора поразило не только полное пренебрежение к боли. Он сразу обратил внимание, что второй солдат после выстрела ускорил шаг, даже, как бы, сделал к нему рывок, а пировавшая в стороне троица, тут же поднялась с четверенек на ноги и направилась в его сторону.

«Плохо, Вадик, плохо! — подумал майор — начал действовать, а вместо положительного результата, только увеличил количество противников».

Он вновь поднял пистолет и сделал два выстрела, по одному в голову каждого зомби-людоеда. Оба рухнули, не издав ни каких звуков, как скошенные, в агонии, продолжая шевелить ногами.

После выстрелов дальняя троица, наплевав на такое важное для любого живого существа чувство как самосохранение, ускорились, приближаясь к нему, вытянув вперед руки. «Эх! Горела хата, гори и сарай! — решил Вадим, и пошел им навстречу, — надо быстрее тут заканчивать». Всех троих он расстрелял с пяти шагов, потратив три патрона. Мельком глянув на чердачную надстройку, увидел копошившегося там бойца, который встретился ему по дороге наверх.

— Эй, военный, давай бегом сюда! — видя, что тот смотрит в его сторону, призывно махнул ему рукой, в которой продолжал держать пистолет, а сам направился к парапету крыши, чтобы осмотреть территорию плаца.

Вид с крыши был удручающим. От столовой в сторону казармы технарей бежал солдат, за которым не очень быстро, но целенаправленно двигалась группа зомби, возглавляемая дежурным поваром в белом колпаке на голове и белом, но уже перепачканном кровью, халате. Солдат убегал, оглядываясь на преследователей, но шансов у него не было. С разных сторон к нему стягивались, сжимая кольцо, более трех десятков фигур.

Спасла Вадима то ли интуиция, то ли удача. Как говорят, почувствовал опасность «спинным мозгом».

Не издав ни звука, не голосом, ни обувью, приблизившийся в плотную к нему со стороны спины солдат, попытался обхватить его двумя руками. Вадим только успел присесть, когда над его головой сомкнулись руки и раздалось утробное урчание.

Схватив вновь обращенного людоеда-неудачника левой рукой за гимнастерку на груди, он сильно дернул его через парапет ограждения и, когда тело наклонилось, подтолкнув его правым плечом, отправил в полет.

Прислонившись спиной к парапету, майор перевел дыхание. Всего за минуту он убил шесть своих подчиненных.

Теперь пришло время задуматься о дальнейших действиях. На ближайшую перспективу: перевооружиться и попробовать собрать солдат, которые не подверглись воздействию поражающих факторов кислотного тумана.

На дальнейшую перспективу — надо сваливать из зоны поражения.

Вооружиться он решил в оружейной комнате роты на верхнем этаже. Туда и ближе и личного состава там меньше. Поднимаясь на крышу, он видел, что двери оружейки открыты и охраняются двумя солдатами с автоматами, то есть тратить время на их открытие не придётся.

Прежде, чем начать действовать, Вадим решил еще раз осмотреться. На плацу для занятий строевой подготовкой две группы зомби устроили пиршество. Количество пирующих сильно превышало наличие пища, поэтому над поверженными телами неудачников была толкотня. Еще пара десятков бывших военнослужащих, парами или по одиночке, медленно передвигались в разных уголках территории части.

Отсоединив от проводов полевой телефонный аппарат, Вадим подошел к краю крыши, и размахнувшись, швырнул его на асфальт возле КПП. На грохот разбитого аппарата отреагировали все находившиеся на плацу. Бесцельно бродившие и стоящие сразу же направились к пропускному пункту, а пировавшие лишь на несколько секунд отвлеклись от еды, но видимо посчитав, что шум перспективы улучшения меню не увеличил, вернулись к трапезе.

«Слух у них хороший», подумал Вадим и начал спускаться в казарму.

На лестнице было пусто. Остановившись перед дверью в роту, майор тихонько приоткрыл ее на пару сантиметров. В образовавшуюся щель увидел солдата, который стоял на пороге оружейной комнаты, перекачиваясь с пятки на носок. На плече у него висел автомат.

Рывком открыв двери, Язык вскочил в казарму и двумя руками толкнув в грудь солдата, вместе с ним влетел в оружейку.

Солдат упал на спину и пока он поднимался, Вадим закрыл дверь, задвинув внутренний засов. После чего, метнувшись к уже поднимающемуся солдату, нанес ему сильный удар рукояткой пистолета в затылок. Солдат рухнул и вокруг его головы на сером, затертым множеством ног линолеуме, стала быстро растекаться большая тёмно-вишнёвая лужа крови.

За дверью послышались шаги нескольких человек и все то же утробное урчание, которое издавали все заразившиеся, но в двери никто не ломился.

Он осмотрелся. Вдоль стен располагались металлические и деревянные шкафы, в которых хранилось оружие, боеприпасы и снаряжение роты. Один шкаф на десять автоматов, был открыт, в пирамиде стояло шесть АК-47.

Первым делом Вадим начал снаряжать автоматные магазины патронами, из деревянных подставок. Снарядив два десятка магазинов и понимая, что этого может быть недостаточно, открыл шкаф, ы котором штабелем стояли зеленые патронные цинки. Из ящика под окном достал еще три десятка магазинов, и вскрыв цинк, начал их набивать.

— Сейчас, зубастики, я вам покажу, Кузькину мать…

Глава 14. ЖБК. Плохой рассвет.

06.00

Проснулся Григорий от жуткого визга Ани. Глубокий сон, в который он провалился после стольких эмоциональных потрясений, не сразу дал ему возможность понять, где он находится. Но уже через несколько мгновений вспомнив все, осознав, что все ранее с ним произошедшее, не плод его сновидений, а страшная явь, вскочил на ноги и осмотрелся.

Аварийный дизель, вероятно выработав все горючее в баке, заглох и освещение территории прекратилось, но за окном уже достаточно расцвело, что бы можно было различать обстановку в комнате.

Анна визжала из-за стола и с места нахождения Григория видно ее не было. Метнувшись к столу, он увидел, что Игорь, навалившись на нее всем телом, пытается добраться зубами до ее лица, а она, продолжая визжать, ладонью правой руки задирала его подбородок вверх, а левой отчаянно царапала лицо и, судя по обильно кровоточащим ранам, ногти у нее были не слабые.

Перескочив через опрокинутое кресло, Григорий руками столкнул лейтенанта с девушки в угол кабинета. — Игорь, ты что, охренел что ли?

Перекатившись со спины на бок и вставая на колени, Лашин упер взгляд в глаза Гриши.

«А ведь это уже не Игорь!», — пронзила голову страшная догадка, подтверждая которую, полицейский уркнул и, так и не встав на ноги, попытался дотянуться руками до Григория.

Топор и багор он оставлял в приемной, которая располагалась между кабинетом руководителя комбината и его зама, поэтому Григорий бросился к месту своего ночлега. На полу, у изголовья, которое он соорудил из нескольких журналов и книг, лежал пистолет. Схватив его и помня, что патрон уже находится в патроннике, развернулся к зомби, который уже встал на ноги и сделал к нему первые шаги.

Быстрым движением пальца опустил флажок предохранителя вниз и выстрелил бывшему товарищу по несчастью в лоб. Пуля, с расстояния в один метр пробив лобную кость, вырвала большую часть затылочных костей черепа и выплеснула своей бешеной энергией содержание головы на настенный стенд с итогами плановых показателей предприятия за какой-то там год.

Аня рыдала, забившись в угол.

— Успокойся. Хочешь, я воды принесу? — Федоров присел рядом с девушкой.

— Мы все друг за другом такими станем! — истерично выкрикнула она. — Сначала тот парень, задержанный, потом водитель, теперь Игорь. Кто будет следующим? Я или ты? Кто кого ночью загрызет? — и она вновь зарыдала.

— Ага, тебя загрызешь! Вон как ему рожу разодрала. Чисто пантера. Ты хотя бы ногти не сломала? — Гриша попытался шуткой сбить надвигающуюся на девушку истерику.

Анна машинально посмотрела на свои пальцы: — Нет, не сломала. На месте все.

— Ну и хорошо. Значит, если что, от меня отобьешься. Давай собираться, а то уже светло на улице. Пора дальше что-то придумывать, — он поднялся, снял с трупа полицейского его пистолет и пошел в угол, забирать свои вещи. — Аня, ты стрелять усеешь?

— Нет. Ни разу не пробовала.

— Ладненько, разберемся. Плохо, что с едой плохо, — Гриша улыбнулся такому обороту слов. — Если б с едой было хорошо, то было б хорошо. Но столовую нашу пока прикрыли. Что-то там санстанция нашла. Ну, или денег хотят поиметь, или цемента для дачи руководству надо. Короче, тут еды нет.

— И я с собой в дорогу не брала. Поезд у меня ночной, а утром уже на месте завтракала бы.

— Пошли на улицу. Сейчас придумаю, что с соседкой на кране делать, а потом осмотрим окрестности.

Проблема с крановщицей разрешилась сама собой, пока они спали. Некогда очень красивая, с большим и упругим бюстом, но крепкой и ударной, если надо, рукой, Маша Орлова, лежала на рельсах у основания крана. Ее голова, в синей косынке, раскололась от удара о бетонную шпалу.

— Нет Машки, нет проблемы. Аня, ты тут постой, а я быстро наверх поднимусь осмотреться.

— Боюсь, — заявила Анна. — Вдруг, еще такие придут, — она не сводила глаз с переломанного тела крановщицы.

— Ну, тогда полезли со мной.

— Боюсь. Высоты я боюсь.

— Дорогая ты моя, — взвыл Григорий. — Давай избавляться от каких-то там надуманных страхов. Нам выживать теперь надо. Боишься тут оставаться — давай на пять-шесть ступенек поднимайся за мной и там жди. И ни съест тебя никто, и высота небольшая.

Повернувшись от нее, Григорий начал быстрый подъем наверх, изредка цепляясь висевшим за спиной автоматом за страховочную арматуру лестницы, чем оглашал утреннюю тишину металлическим лязгом.

Раньше кран был небольшой, стрела на уровне третьего этажа, но потом, когда комбинат решили расширять и строить еще один корпус, его нарастили до двадцати метров, а также удлинили его рельсы, что б он мог участвовать и в разгрузке вагонов, и перемещаться на строительство нового корпуса.

Федоров не раз бывал наверху, но сегодня перед ним открылся необычный новый мир. Ни чего, из того ландшафта, что раньше окружал территорию ЖБК, не осталось. Со стороны проходной, как он уже знал, стоял лесной массив из высоких сосен. За полем, километрах в пяти, были видны строения какого-то предприятия с высокой каменной трубой. Раньше, как помнилось Григорию, примерно в том месте располагался дачный кооператив «Пламя», где у многих сотрудников комбината были дачи.

И само поле, отделяющее комбинат от нового соседа, было не очень обычным. Это, фактически, было два разных поля. Слева, несмотря на начало лета, стоял вполне созревший подсолнечник, а справа, едва взошедшая кукуруза.

В эти поля клином врезался участок территории от комбината. Одна сторона клина начиналась от проходной, а вторая от тыльных ворот ЖБК. Теперь стали понятны слова крановщицы о том, что туман треугольным сверху казался.

Из вершины треугольника и уходила вдаль граница между подсолнечником и кукурузой.

Не узрев больше ничего интересного, Федоров начал спускаться вниз. Опускаясь он чуть не наступил на голову девушки. — Ты чего не спускаешься? Ты ж видела, что я уже близко?

— Там ходит кто-то, — очень тихим шёпотом снизу сообщила Аня. — Вон там, возле того серого здания. Девушка показала рукой направление в сторону арматурного склада и испуганно уставилась на него снизу.

— А ну, чуток отодвинься и пропусти меня, я слезу, а ты тут постой.

Протискиваясь мимо прижавшейся к ограждению лестницы девушки, Федоров невольно прижался к ее груди своей грудью и вдохнул запах ее духов. — Хорошо пахнешь, Анюта. Может зомби на этот дурманящий аромат идут?

Но сильно перетрусившая девушка не отреагировала на комплимент ее парфюмам.

Направляясь к складу, Григорий подумал, что два пистолета ему реально мешают при ходьбе. Один был в кобуре лейтенанта, которую он перевесил на свой поясной ремень, а второй в кармане брюк. Он по началу подумал, что пистолет можно и выбросить, оставив себе запасной магазин, но потом мужская жадность к оружию все-таки взяла верх. Пистолет остался мешать при ходьбе.

Осторожно выглянув из-за угла, Григорий увидел разнорабочего Агапова, узнав его по грязной спецовочной куртке с большим пятном на спине от разлитой на нее желтой краской, который стоя на коленях возле штабеля асбестовых труб, и пытавшегося оттуда что-то достать. Урчащие звуки, которые он при этом издавал, по интонации указывали на большое недовольство и озабоченность проводимыми мероприятиями.

Стараясь не наступать на различный мусор, Федоров вплотную подошел к новоявленному зомби сзади. — Агапов, почему не на рабочем месте? — не понимая зачем, но все-таки спросил он, а когда Агапов повернулся к нему лицом и убедившись по глазам и перепачканному кровью лицу, что это уже не человек, нанес сильный удар обухом топора в висок.

— И что ж ты там такое интересное высматривал? — опустившись на колени он заглянул под трубы, которые были сложены, на уложенные поперек, деревянные шпалы. И вот из этой крохотной щели между землей и трубами на него смотрели два нормальных человеческих, но сильно испуганных глаза, расположенных на испачканном грязью лице молодого парня. — Слышь, чудак, а ты, случайно тараканам мастер-классы не даешь?

— Чего? — тихо ответил незнакомец.

— С твоим талантом пролазить в щели, ты для тараканов должен стать настоящим гуру. Сам вылезешь или помочь?

— Не смогу, точно. Все тело затекло. Я ж тут несколько часов лежу уже.

— Давай руку, я буду тянуть, а ты там ногами помогай, отталкивайся.

Провозившись несколько минут, Григорий вытащил на свет перепачканного землей парня. — Кто ж ты такой и как здесь оказался?

— Белецкий Петр я, из Софиевки в область ехал. На попутке добирался, а она сломалась, и водитель ушел, как туман начался. Я долго сидел-сидел и тоже пошел по проселку, пока в стену бетонную не уперся. Вернее, в ворота в стене.

Парень показал рукой в сторону тыльных ворот комбината.

— Я покричал, думал сторожа позвать, но никто не ответил, — продолжал Петр. — Под воротами пролез и пошел по территории. А как к зданию подошел, то этого увидел, а он меня. И погнался сразу за мной. Я как убегал, коленом стукнулся об угол железяки какой-то. Понял, что не оторвусь, ну и нырнул под трубы.

— А что ж ты его сразу испугался?

— А как не испугаться? Он же там собаку жрал! Прям зубами мясо вырывал из нее с шерстью. Вся рожа в крови и одежда. У меня от страха чуть ноги не отнялись.

— Собака черная была?

— Да не очень-то я собаку в такой момент хотел рассматривать. И темно было, только свет от лампы на столбе.

— Съел, гад Агапов, сторожевого Туза. Там черный немец на цепи сидел. Вот он им и под харчился. Жалко псину. Ладно, Петя, пошли.

— А куда?

— По бабам! Куда ж еще сейчас можно идти? — наигранно удивился Федоров. — По крайней мере, одна нас сейчас очень сильно дожидается. А нет ни чего хуже, чем женщина, обманутая в ее ожиданиях. Пошли.

Закинув топор на плечо, Григорий направился назад к крану. Следом, постоянно оглядываясь по сторонам, пошел Петр.

Анна сидела в углу, образованном зданием компрессорной станции и складом крановщиков, в двадцати метрах от крана, выглядывая из куста сирени.

— А вот и мы! Знакомьтесь. Анна, это Петр. Петр, это Анна.

Петр кивнул и попросил: — А воды попить можно? Пересохло все, язык как деревянный.

— Сейчас покажу, где попить. За одно, в дорогу воды наберем. И просветить тебя надо — что знаем, то и расскажем. А то ты под трубами ничего и не видел. Пошли к проходной.

Напившись и набрав в две, валявшиеся возле крана полуторалитровые бутылки, воды, они подошли к проходной.

— Ого, а тут и полиция была! — показывая на УАЗ воскликнул Петя.

— Была, да сплыла!

— Сбежали?

— Убить их пришлось, они нас скушать хотели. Вот, только свои стволы нам в наследство оставили. Ты, кстати, стрелять умеешь?

— Да. Нас на уроке начальной военной подготовки на полигон возили. Семь патронов из автомата стреляли. И разбирать учили автоматы.

— На стрельбах попал в мишень?

— На тройку отстрелялся.

— Держи автомат. Там три патрона, и пистолет, в нем два осталось. Оружие на предохранителе.

Они обошли полицейскую машину, переступив через труп сержанта. Выйдя из ворот, Григорий показал на валявшиеся перед КПП трупы зомби и обеденные останки Бурмича.

— Это все рабочие нашего комбината, которые после кислого тумана стали людоедами. В них же превратились и полицейские, которые заблудились и сюда выехали. Только я и Аня не изменились.

— Пока не изменились, — вставила Анна.

— Хорошо, пока не изменились, нехотя согласился Гриша. — И мы не знаем, изменишься ли ты в дальнейшем. А поэтому, будем наблюдать не только за обстановкой вокруг нас, но и друг за другом.

Из автомобиля раздались звуки ударов. — А вот нас и услышали. Петр, за эти несколько часов мир изменился. Тут очень опасно. Мне пришлось уже убить трех. Первый раз спасая себя, второй раз, когда отбивать Аню пришлось и третий, когда тебя выручал. Там, в машине, сидит запертый людоед. Он сидит там всю ночь и очень голоден. Сейчас я его оттуда выпущу, а ты, моим топором, его убьешь. Я буду тебя страховать.

Федоров говорил четкими, рубленными фразами, как вбивал гвозди в доску, при этом смотря прямо в глаза Петру. — Ты должен это уметь. А мы, должны быть уверены, что ты не подведешь, когда надо будет отбиваться.

— Я понял, — тихо проговорил Петя. — Страшно, но я попробую.

— Это не игрушка. Тут попыток не много, а всего одна. Я открою двери и стану сзади тебя. Как на тебя пойдет, не бойся. Подпусти его поближе и нанеси один удар в голову, кстати, попробуй бить обухом. Готов?

Петр взял у него топор и кивнул головой.

— Анна, отойди назад, за ворота.

Дождавшись, когда девушка ушла, Гриша залез в машину, отодвинул наружный засов двери «стакана», и, открыв его, резво выскочил назад.

Стук в машине прекратился и через несколько секунд из дверного проема появилась голова бывшего сельского дебошира. Утренние лучи солнца, бившие ему в лицо, заставили его зажмуриться, но он быстро адаптировался к яркому свету, сменившему темень его узилища, и осмотрелся.

Увидев Петра, он довольно заурчал и сразу направился к нему.

На плечо Пети легла рука Григория. — Видишь, как он обрадовался, когда тебя увидел? Вы не знакомы, случайно? Ладно, не ссы, я рядом. Шаг на встречу и удар. Давай.

Петр не подвел. Нанеся сильный удар обухом, как и советовал Григорий, в голову, который пришелся в височную часть, он сразу сразил зомби, который свалился и несколько раз дернув конечностями, затих.

— Вот и чудненько. С почином и тебя, — Федоров склонился к Петру, который бросив топор присел на корточки и начал тяжело дышать. — Я после первого вообще вырвал все, а ты молодец. На вот, хлебни водицы.

Петр сделал несколько глотков и вернул бутылку.

— Кстати, Петя, а где эта твоя Софиевка? Что-то я тут таких населенных пунктов не припомню.

— Сумской район, мы километров десять от села отъехали.

— Сумская? Украина? — воскликнул Гриша.

— Да.

— Хорошенькая тут география получается! Ай, да мир! Все смешалось. Так, гляди, и негры появятся. Ну, что, будем выдвигаться? — Федоров посмотрел на товарищей по несчастью и, дождавшись из согласительных кивков головами, призывно махнул рукой. — Пошли.

Глава 15. База. Летный ангар.

6.30

— Что? Удивлен? — Касатонов, улыбаясь, смотрел на реакцию Ирме, рассматривающего самолет.

— Да это ж жуткий нафталин! Да еще и англосакский.

— Не ссы, прорвемся. Все приборы управления адаптированы под наши самолеты. Бортовое стрелковое вооружение современное: авиационные рельсотроны в носовой части и на корме. Этот борт используют как грузовик. В штате только бортовой стрелок и бортинженер. Остальные сменные, как мы с тобой. На нем ходим на двух двигателях, как правило, внутренних, но иногда «гоняем» и пару крайних, что б не застаивались. А вообще, его выбрали из-за блочной системы сборки. Сюда самолет проблемно протащить. А уж такой крупняк тем более. У «Ланкастера» 36 отдельных модулей. Как конструктор. Обычно этот самолет на внешнем поле стоит, но вчера закончили менять два двигателя. Так что, сейчас нас в шлюзовую тягачом, а потом наверх.

У самолета стояла группа из 8 человек. Один из них повернулся и отдав честь доложил: Самолет к вылету готов. Вооружение в норме. Горючее в оба конца с запасом 200 километров.

— Технарям, спасибо, — Касатонов пожал руку бортинженеру, — внимание, экипаж. Слушаем боевую задачу. Полет на стаб «Игривый». Дальность 550 километров. Туда груз боеприпасов плюс один пассажир. Назад груз около 2-х тонн. Повышенное внимание земле, разведка засекла перемещение в нашу сторону нескольких групп неопознанных местных боевиков. Вылет через 20 минут.

— Еще. Представляю лейтенанта Ирме Малофа. Второй пилот. Вчера только прибыл и с корабля на бал.

Обращаясь к Малофу, Касатонов представил остальных членов экипажа: штурман, лейтенант Шайтанов Олег, бортинженер, лейтенант Середа Вадим, кормовой стрелок, рядовой Протасов Андрей. Наш бортовой стрелок, сержант Гримми присоединится к нам на летном поле. Все, снаряжаемся и по местам. Вон уже и майор мчится.

В павильоне, рядом с самолетом, все облачились в именные скафандры. Именно облачились, так как каждому помогали два специалиста. Они же проводили всех в самолет и помогли занять места.

— Гримми иммунный. Читал о таких?

— Да. Местный?

— Нет, наш. Полгода назад свалился на Иле. Был бортовым стрелком. Самолет вдребезги, пилот погиб. Гримми, его тогда по-другому звали, в скафандре выбирался, пока его тварь не порвала. Тварь, то, он завалил, а потом решил никуда не идти, пока лотерея сыграет. Забился в какой-то домишко и сидел три дня. Когда понял, что иммунный, пошел к Базе. По пути его союзники подобрали и к нам доставили. Они же его и перекрестили в Гримми, есть такая традиция, если выжил, вздохнув воздух местный, надо о прошлом имени забыть. Новая жизнь, новый человек. А союзникам за это бонус офигенный — бронеавтомобиль с модульной системой вооружения, и полный боекомплект.

На тягаче включился желтый проблесковый маячок, и они медленно вползли в шлюзовую камеру, из которой, после выравнивания давления, отбуксировали на огромный подъемник, поднявший их на поверхность.

На летном поле стояло 4 Ли-2 "Овод" и 6 Ил-2К.

— Остальные в ангаре, он сзади, ты не увидишь от сюда. У нас 12 «Карателей». Есть еще вертолетная группа, в которой один Ми-24 «Зевс», четыре Ми-8 «Уран» и четыре импортных «Робинзона», а также группа беспилотных аппаратов. Там и ударные есть, и разведчики. Но с этими мы очень редко взаимодействуем, так как они больше с «наземниками» работают.

Тягач остановился. Сотрудник аэродромной обслуги в легком скафандре отцепил сцепку от самолета и дождавшись, когда на борт поднимется стрелок, показал водителю и пилоту поднятые вверх большие пальцы. Тягач ушел назад к шлюзу.

— Гнездо, я Шмель-4. К взлету готов.

— Шмель-4, взлет разрешаю. Удачи.

Набрав высоту 500 метров, самолет взял курс на северо-запад.

— Дальше пойдем с набором до 700 метров. Максимум тут 1000. А ближе к черноте 100–150 метров, выше все отказывает. А чернота вверху не стабильна, гуляет и по высоте, и по границе. Скорость 300. Максимум на этой лошадке 450, но мы никуда не спешим. Поглядывай вниз, твой сектор от 12 до 3 часов.

Спустя десять минут, Касатоно отдал приказ: — Принимай управление, почувствуй машину — сказал Касатонов, — перед посадкой возьму на себя.

— Есть, принял.

Осмотревшись, Ирме обратил внимание, что на земле в разных местах клубится туман.

— Перезагрузки кластеров, — пояснил Касатонов. — В подконтрольной Базе зоне, все кластеры описаны, маршрут прокладывается в зависимости от их перезагрузок. Но этот мир просчитать нельзя. Он может удивлять, как правило, нехорошо удивляет.

Глава 16. Парочка. Злой двор.

07.00

Когда Олег проснулся, в окно, сквозь шторы, пробивались лучи, уже давно поднявшегося над горизонтом солнца. На часах было семь часов.

Аккуратно, чтобы не разбудить, Олег, убрав с себя руку Оксаны, встал с кровати. Свет в туалете не включился.

Прошлепав босыми ногами на кухню, Олег взглянул в окно. От увиденного он опешил и шагнув в сторону газовой плиты аккуратно вновь выглянул на улицу.

Его поразило не то, что в пятистах метрах от дома, вместо привычных панельных девятиэтажек, раскинулся большой частный сектор, с множеством деревьев, заборов и разномастных крыш.

Внизу, на придомовой парковке, три женщины, стоя на коленях, рвали зубами младенца. Рядом, на боку лежала розовая детская коляска и выпавшее из нее одеяло.

В пяти метрах от них еще две женщины, стягивали с ветки ореха мальчугана лет пяти. Паренек из последних сил держался за ветку и кричал — Мама, мамочка, не надо! Одна женщина тянула его за ногу, вторая вцепилась зубами во вторую ногу. Крик паренька, приглушенный стеклопакетами пластикового окна, сорвался на визг, силы оставили его, пальцы разжались и он, рухнув вниз, исчез из вида, скрытый фигурами, которые тут же склонились над ним.

— А что это ты тут притаился? — в кухню вошла Оксана.

Олег метнулся к ней и обняв за плечи оттеснил вглубь коридора. Ей этого видеть нельзя. Надо сначала подготовить морально, если вообще можно к такому подготовить человека.

— Бельчонок, давай сейчас договоримся. Ты побудешь в комнате. На балкон выходить не будешь и шторы открывать, тоже не будешь. Оденься и подумай, сколько и какой еды есть в квартире, сколько воды и есть ли какие-нибудь предметы, которые можно использовать как оружие. В городе что-то произошло. Я пока понаблюдаю, сделаю выводы и все тебе расскажу. Хорошо? Договорились?

— Мне уже страшно! Ты меня пугаешь? — она с опаской взглянула на окно.

— Не пугаю. Я сам вначале осмыслю, а потом тебе все расскажу. Ни чего хорошего там нет. Но мы разберемся и вместе придумаем, что делать.

— Хорошо. Вещи собирать?

— Да. Вариант — для похода. Удобная обувь и одежда.

Олег вернулся к окну.

В этот момент во дворе появилось новое действующее лицо. Из соседнего подъезда дома во двор вышел советский Рембо. Мужик, весом под сто килограмм, высокого роста, одетый в тельняшку-безрукавку, сине-серые камуфлированные брюки. В берцах и бандане. В руках он держал двуствольное охотничье ружье, второе ружье, судя по всему пяти зарядное МЦ, 12 калибра. Один патронташ был на поясе, второй переброшен через левое плечо.

Выйдя из подъезда, он двумя выстрелами свалил женщин, поедавших младенца. Переломив ружье, поменял отстрелянные патроны на заранее зажатые зубами и тут же выстрелил в поедавших мальчика.

После выстрелов двор начал наполнятся. Из-за гаражей появилось шесть мужиков. Еще около десяти фигур начали двигаться от торговых киосков. Со стороны детского сада приближалось еще больше. Они совершенно были равнодушны к стрельбе. Наоборот, это их притягивало. Олег увидел, как из окон дома, слева наискосок от их дома, в окнах появилось множество фигур, которые били руками в стекла. Стеклопакеты пластиковых окон такие удары держали, а вот там, где были обычные стекла, несколько человек, разбив их, вывалились из квартир. Упавшие с нижних этажей поднялись, как ни в чем не бывало, и побрели к месту стрельбы. Те, которым пришлось пролететь несколько этажей, не смотря на явные переломы рук и ног, упорно продолжали ползти на шум боя. Несколько тел, с разбитыми об асфальт головами, остались лежать на месте падения.

Рембо, пользуясь тем, что расстояние до приближавшихся было все еще достаточным для своевременной перезарядки, поменяв оружие, открыл огонь из пятизарядки. Первыми он положил пятерых обитателей гаражей. Шестой, успевший приблизиться пока стрелок снаряжал магазин, был убит боковым ударом приклада в висок.

После этого стрельба была перенесена на другие группы подходивших.

Олег переживал за стрелка, но больше смотрел на поведение нападавших на него людей. Ему важно было понять, с чем они столкнулись и с каким противником ему, рано или поздно, придётся сталкиваться.

Рембо успел еще дважды перезарядить оружие, не сходя с одного места, но его постепенно окружали все прибывающие голодные фигуры. Поняв это, он сделал перебежку в сторону гаражей и воспользовавшись створкой приоткрытых ворот, взобрался на крышу, от куда продолжил отстрел.

Через пятнадцать минут возле гаражей собралось около сотни мужчин и женщин, пытавшихся взобраться на крыши, он им явно не хватало сообразительности, чтобы это сделать. В ряду было около 30 примыкающих друг к другу гаражей и как-то взобравшись, на дальнем от стрелка краю гаражей, появилось несколько фигур. У видев их он, вновь перезарядившись, побежал к ним, но стрелять не стал, экономя патроны. С этими противниками Рембо расправился, используя одно из ружей как дубину, нанося удары в головы. За тем, видимо оценив количество противников, несколько раз выстрелив с крыши, спрыгнул вниз.

Собравшаяся возле гаража толпа, потеряв из вида объект охоты, частично разбрелась. Но большинство, около шестидесяти, остались на месте и странно перекачиваясь с носка на пятку, уставились в даль.

— Его дядя Витя зовут, — услышал Олег голос Оксаны у себя за спиной. — Он таксистом работал. Во втором подъезде с мамой живет. Извини. Я стрельбу услышала. Там все сошли с ума?

— Еще не знаю. Надо смотреть и думать. Собралась?

— Да, посмотришь потом. Я пыталась маму набрать, но связи нет. И света нет. Неужели везде так? Или только у нас?

Олег взял ее за плечи и посмотрел в глаза. Девушка была на грани нервного срыва.

— Спокойно, Бельчонок. Мы во всем разберемся и выкрутимся. Только надо хорошо подготовиться.

С улицы раздалось еще три выстрела. Олег вернулся к окну. Толпа оживилась и пришла в движение. Все стали смещаться в дальнюю сторону гаражей, где скрылся Рембо. Оттуда раздалось еще два выстрела и толпа четко сориентировавшись, ускорилась в том направлении.

Во дворе осталось с десяток, которые поедали тела убитых Рембо.

Олег вернулся в комнату к Оксане. Она сидела, забравшись на кровать, обхватив колени руками.

Он сел рядом с ней и обнял за плечи.

— Скорее всего, все, что происходит в городе, результат химического ночного тумана. Произошло заражение населения, но не всего. На нас с тобой это не проявилось. На дядю Витю тоже. Скорее всего, есть и другие люди, на которых это не проявилось.

— Может и мы позже заболеем?

— Не накручивайся. Я так понял, что если заразимся, то это уже будем не мы, а зомби какие-то.

Олег, вновь подойдя к окну и смотря на улицу, продолжил размышлять. — Что мы имеем? Первое. Люди становятся плотоядными. Жрут в первую очередь не обратившихся, но и собратьями не брезгуют. Второе. Мало чувствительны к боли и повреждениям, но вполне смертны от огнестрела и травм головы. Чувства страха и самосохранения нет. Третье. Очень хороший слух. С обоняньем пока не понятно. Четвертое. Их много. Очень много. Из того, что мы сейчас наблюдали, на сотню зомби нас только трое. Но сколько еще из них не вышло из квартир? Пятое. Они все своеобразно урчат. Это либо изменения в голосовых связках, либо уже такой способ коммуникации. Это, что касается живых.

Сделав паузу, он приложился к носику чайника и жадно напился из него воды. — Сушит что-то. Волнуюсь. Теперь местность. Ты видела, что вместо части города село появилось? Фантастика! Выходит, к нам перенесло кусок другой местности.

— Или нашу часть города куда-то перенесло.

— Надо сваливать из города. Тут долго не просидим. Воды мало, еды еще меньше. Ты как себя чувствуешь?

— Голова болит и пить хочется. Уже раз пять пила, жажда не проходит. Выпила таблетку от головы, не помогает.

— Так. Давай посмотрим, что мы собираем в дорогу.

Олег осмотрел приготовленные подругой вещи. Два женских рюкзака. Пятилитровая баклажка с водой, две груши, почищенный, но целый апельсин, три яблока, почти пустая банка меда.

— Да уж…. С таким запасом еды мы долго не протянем.

Олег посмотрел на Оксану. Подруга стояла возле окна. На ней был синий спортивный костюм и белые кроссовки.

— Бельчонок, я сейчас прошвырнусь по квартирам. Нам нужна еда в дорогу и мне одежда. В костюме и туфлях неудобно бегать. Вспоминай, кто в подъезде жил моей комплекции?

— В моем блоке в обеих квартирах старики. На той стороне площадки одна квартира пустая вроде, во второй женщина с сыном-подростком. Выше, над моей квартирой, пара квартирантов, только заехали, но он худее и выше ростом. На первом этаже, справа от лифта, часто выходил мужик, такого же роста, но в какой квартире он живет не знаю.

— Что у тебя, кроме кухонного ножа, еще есть колющего или режущего? Кроме вилок. Топоры, молотки, большие ножи?

Оксана, изобразив на лице виноватое разочарование, развела руками. — Увы, мне того ножичка достаточно было.

— Блин! Как же квартиры вскрывать?

— А посмотри на балконе. Там после ремонта какая-то железяка оставалась. Все никак не выбрасывала.

Осторожно выглянув на балкон, Олег увидел прут арматуры, длинной сантиметров 120 и толщиной в сантиметр. Еще приятным бонусом было то, что отрезали этот прут под углом. Так что один конец был с хорошим острием.

— Для начала пойдет, — довольный Олег вышел в коридор. — Закрой за мной, — и предупредив реплику Оксаны сразу сказал, — нет, со мной нельзя. Знаю, что тебе страшно оставаться самой, но, пойми, тут безопасней и одному мне будет удобней, а значит быстрее, все сделать. Я как вернусь, сам открою двери тамбура ключами, а в твою стукну два раза и еще два удара после паузы. Все, не морщи носик, я пошел. Поваляйся пока, в окно не высовывайся, а то еще привлечешь к себе внимание.

Сунув ключ в карман брюк, Олег приоткрыл двери в тамбур и прислушался. Ни услышав ничего подозрительного, вышел и закрыл двери. Оксана щелкнула замком.

Так же аккуратно он выглянул на лестничную площадку. Осторожно спустился на площадку первого этажа.

Двери тамбура, где хотел побывать Олег, была приоткрыта. В тамбуре было две двери, металлическая и деревянная.

С металлической, без вариантов. И долго, и шума много. Прикрыв двери тамбура, он подошел к деревянной двери и приложив ухо к ее полотну, стукнул кулаком. Не услышав ничего подозрительного, Олег, надавив плечом на дверь, вставил острый конец прута в образовавшуюся щель чуть выше замка и орудуя им, как рычагом, начал расширять щель. Скрип повреждаемого дерева казался ему жутко громким. Шурупы накладного замка двери сопротивлялись не долго и дверь распахнулась во внутрь комнаты, от чего Олег едва удержался на ногах.

Это была двухкомнатная квартира. Комнаты и кухня были пустыми, а вот в ванной урчал неприятный сюрприз, который, вероятно, не мог самостоятельно открыть двери.

Первым делом Олег осмотрел спальню. Облом. Судя по вещам в шкафу, в квартире мужчин не было. Добычей стал большой кухонный нож, буханка белого хлеба, спички, банка шпрот, банка иваси в томате и грамм двести сухой колбасы. Все сложил в найденный тут же пакет и вынес в коридор.

В зале, выйдя на балкон (спасибо чешским проектантам за балконы на первых этажах) очень обрадовался, что балконы смежных квартир не застеклены. Сидя на корточках за ограждением балкона, Олег осмотрел улицу. Не заметив вблизи ни чего подозрительного, встав на табуретку, перескочил на соседний балкон и сразу присел.

Так же, на корточках, приблизился к окну. Закрыто. Значит, только бить стекло. Хорошо не пластиковое. Взяв лежащую на полу куртку, намотав ее на руку, резким ударом разбил в балконной раме оба стекла и сразу же присел, скрывшись от возможных свидетелей, которые могли бы отреагировать на звон стекла.

Осколки со страшным звоном, осыпались в комнату, из которой тут же раздалось утробное урчание хозяина. Зомби — некогда мужчина, плотного телосложения в синей, окровавленной майке и семейных синих трусах, попытался пролезть в оконный проем. Мешкать было опасно. Урчание могло привлечь других зомби. Олег, собравшись духом, удобно перехватив арматуру, как копьем нанес удар в грудь, чуть ниже видневшегося из-под майки соска.

Как-то удивленно уркнув, зомби дернулся и закинув назад голову, рухнул на спину, утащив с собой торчащую в груди арматуру.

Быстро выбив, оставшиеся в нижней части рамы, осколки стекла, Олег пролез в комнату. — Ну, с почином, Олежа, — пробормотал он сам себе, — думаю не последний. Выдернув прут из груди, обтер его о скатерть стола и, выйдя в коридор квартиры, быстро осмотрел все комнаты. Больше никого из живых не было. В спальне, в дальнем от входа углу, за кроватью, под свалившемся торшером, лежало растерзанное тело женщины. Одна грудь и часть живота были выедены. Практически до черепа, объедена была и правая часть лица.

От увиденного, спазм перехватил дыхание. Сделав несколько глубоких вдохов, Олег подавил рвотные позывы, вернулся в коридор и сел на стул, продолжая глубоко дышать. Промелькнула мысль, что от киношного шаблона, когда происходит первое в жизни убийство, люди обязательно отходят в сторону и рвут, его убийство бывшего хозяина квартиры практически не смутило. А вот вид растерзанной женщины его впечатлил.

Осмотр квартиры Олег начал с кухни. В актив сразу попал кухонный топорик для разделки мяса с широким лезвием и короткой пластмассовой рукояткой. Холодильник порадовал большим куском соленого сала, завернутого в бумагу, внушительным куском вареной колбасы и сосисками в вакуумной упаковке.

Все, что имело признаки пользы, перекочёвывало на кухонный стол. Туда же отправились пакет с сахаром, пачка соли, упаковка спичек, зажигалка.

В коридоре он увидел две пары кроссовок. Сняв свои туфли, Олег примерил понравившиеся ему синего цвета. На ноге они сидели удобно.

Вернувшись в зал, осмотрел платяной шкаф. В актив перекочевала куртка-штурмовка с капюшоном и множеством карманов, две футболки, большой рюкзак, свернутый в рулон.

В серванте нашлась домашняя аптечка. В лекарственных средствах Олег разбирался на уровне «это от поноса, а это зеленка», поэтому все ссыпал в пакет. Пусть Оксана разбирается.

Немного подумав, вернулся к шкафу и забрал оттуда еще и серый свитер, а то мало ли какая погода будет.

Кладовочка мало чем порадовала. Хозяин рыбак. Резиновая лодка, куча удочек и спиннингов. Палатки не видно. В актив перенес рулон широкого скотча, молоток и медицинский жгут.

Еще раз окинув взглядом квартиру, Олег все находки сложил в найденный рюкзак, п прихватив с вешалки черную бейсболку, вышел в тамбур.

Зайдя в квартиру, с которой он начал мародерку, забрал собранный там пакет и собирался уже возвращаться в квартиру к Оксане, но тут ему пришла в голову мысль об урчащей в ванной хозяйке.

Оставив в тамбуре собранные вещи, Олег, вооружившись молотком, подошел к двери ванной. Повернув ручку, приоткрыл дверь и отскочил вглубь коридора.

Престарелая хозяйка, с длинными седыми волосами, собранными в хвост на затылке и длинном махровом халате бежевого цвета, тут же появилась в дверном проеме. Движения ее были замедленны, видно оголодала. Не отводя от Олега глаз, она медленно двинулась к нему. Он мог спокойно покинуть эту квартиру, но хотелось, во-первых, привыкнуть убивать для будущего прорыва из города, и, во-вторых, понять повадки новообращенных зомби.

Когда расстояние до Олега сократилось до двух шагов, женщина резко протянула к нему руки, пытаясь схватить за одежду. Готовый к этому, он сделал назад всего один шаг. Потеряв выскользнувшую из-под рук опору зомби упала на живот, растянувшись на линолеумном полу и подставив Олегу свой затылок. Он наклонился и нанес ей удар молотком в голову. Зомби, подогнув под живот согнутые колени, затихла.

Переведя участившееся дыхание, Олег пошел в туалет и обмыл в сливном бачке унитаза окровавленный молоток.

Глава 17. Мент и урка.

07.00

Выйдя на крыльцо, Мелов понял, что планирование своих действий, даже на очень короткую перспективу — это не его. Собаки во дворе уже не было, а возле ее будки, на земле, сплелись в один клубок тела нескольких человек, одним из которых был незнакомец в плаще. Плащ этот уже утратил свой прежний шик, так как сильно был перепачкан кровью, землей, куриными перьями и собачьим дерьмом, в изобилии украшавшим участок двора на длину цепи лохматого пустобреха.

А бабушки в селе бойкие. Две бабульки, показывая чудеса силы и ловкости, додавливали своим весом здорового, сильного и опытного мужчину. В стороне от этой свалки тел, на земле сидела еще одна женщина в голубом платке. Справа в боку у нее торчала рукоять ножа.

— Гребаный экскаватор! — вырвалось у Мелова. Количество трупов в маленьком селе грозило превысить средне бюджетный фильм об американских гангстерах. — Женщина, не двигайтесь, а то, повредите сильнее внутренности. И нож, тоже, не трогайте. Терпите до приезда врачей, — крикнул Владимир раненой.

Услышав его голос, женщина повернула к нему лицо. Неуклюже поднявшись на ноги, она двинулась к нему, издав какой-то урчащий звук. Владимир сделал к ней навстречу несколько шагов, хотел помочь ей дойти до скамейки возле входа в дом, но женщина, игнорируя боль от ножа в ее теле, вцепилась зубами в руку сержанта. Боль от укуса была жуткой. Она не хотела его укусить, она хотела откусить его мясо!

Мелов никогда не бил женщин и в данный момент не смог нанести удар кулаком в голову, как требовало самосохранение. Резким ударом, основанием открытой ладони в скулу, он отправил женщину через невысокий заборчик в дворовой палисадник. Место укуса сильно пекло.

Повернувшись, Мелов осмотрел поле боя. Незнакомец, оттолкнув одну из бабушек ногой, бил по голове вторую, кирпичом, зажатым в левой руке. «По ходу, он левша» — отметил для себя эту особенность урки.

Тут на сцену прибыло новое действующее лицо. Громадного размера дядька в тельняшке и панаме защитного цвета. Колорита ему добавляли спущенные до самой земли спортивные синие брюки. На одной ноге был шлепанец синего цвета. Все лицо и тельняшка мужчины были в крови. Оба колена были сильно разбиты, вероятно от неоднократных падений.

Увидев Мелова, мужик с большим энтузиазмом, направился к нему, но со скоростью черепахи. Спущенные штаны, пусть и испачканные дерьмом владельца, скорости не добавляют.

«Занятия в РОВД, вероятно, я сегодня пропущу», — подумал Владимир и рванул в дом. Перескочив через труп на пороге, он вбежал в зал. Кочерга дожидалась его возле дивана. Бросив папку на диван и подхватив кочергу, Мелов выскочил во двор.

Незнакомец стоял спиной к сараю с кирпичом в руке. Две, ранее нападавшие на него женщины, с разбитыми головами, лежали у его ног. Потеряв из вида участкового, голожопый мужик направился к другой жертве, туда же подходила и раненная ножом, которая успела выбраться из палисадника.

В три шага подскочив к голожопому, Мелов нанес удар сзади в основание шеи. Но удар не свалил, а только вызвал недовольное урчание владельца тельняшки, который развернулся и взглянул на Владимира черными, не имеющими зрачков, глазами. Резво протянув руки, он вцепился в шею.

«Зомби! Мать вашу!» — подумал Мелов.

В этот момент голожопый рухнул к его ногам с разбитым кирпичом затылком. Раненая баба, воспользовавшись моментом вцепилась зубами в плечо незнакомца. Мелов с двух рук нанес удар ей по спине в районе лопаток и сбил ее на землю. Незнакомец добил ее кирпичом в затылок.

Они стояли друг напротив друга и тяжело дышали, приходя в себя от схватки. Они не сводили глаз друг с друга. Один с некогда белым, а сейчас перепачканном кровью и волосами силикатным кирпичом в руке, второй с кочергой.

— Я ж говорил тебе — Зеленый! — проговорил незнакомец — в голову бить надо, а ты все жалость проявляешь. Еще не дошло, что это нелюди. Уже не люди, или еще. Ну и в деревеньку я забрел. И это, мент, спасибо тебе чуток от меня. Подмога была вовремя.

— Один — один.

— Как это?

— Ты грохнул этого, в тельнике, когда он меня схватил, я бабу, когда она в тебя вцепилась.

— Не. Пока два — один. Я ж тебя в доме не грохнул!

Осмотрев двор, незнакомец спросил: — Какие планы, сержант?

— В РОВД надо добраться. Доложить. Там пусть большие начальники решают, что и как.

— Ну, докладывай. Я, пожалуй, дожидаться не буду, — мужик наклонился над телом женщины, вытащил из нее нож и обтер лезвие о рукав ее кофточки, — через лесок до станции побыстрее будет, чем тебе до РОВД. Надеюсь не свидимся более. Бывай.

— Так ты не понял! Мне докладывать надо с тобой. Ты участник.

— Ну вот что ж ты такой медленно созревающий? Нормальный мент, имея два покойника в доме с дырами от огнестрела, четыре ранее сбесившихся трупака во дворе и не известно скольких за двором, не задерживать меня должен, а мчаться за помощью зрелых товарищей. Подумай, с дыркой в пузе, как у этой, — он кивнул ножом на тело женщины, — ты быстро добежишь? Вот! Вижу, что понимаешь. А как начальство во всем разберется, так вместе со всеми и будешь меня отлавливать. Опять же, приметы мои ты им расскажешь.

Перебросив для демонстрации несколько раз нож между пальцев, незнакомец сделал несколько шагов спиной вперед, развернулся и скрылся за кустом жасмина, который рос на границе двора и огорода.

Присев на ступеньку крыльца Владимир задумался. Прав урка. Во всем прав. Мне он не по зубам. Доложить о ЧП надо в первую очередь. А еще надо тут обстановку понять и как-то выбраться. И самочувствие хреновое, голова болит, сушит во рту.

Сняв с одного плеча китель и закатав рукав рубашки, он осмотрел место укуса. Кожа не повреждена, но контуры от зубов четко видно. Под кожей, из поврежденных укусом капилляров, наливался кровью будущий синяк.

Вернувшись в дом, очередной раз переступив через труп хозяйки, Мелов подошел к столу. В бутылке оставалось грамм 150 водки. Достав из кармана брюк носовой платок, чтобы не стереть возможные отпечатки пальцев стрелка, он взял бутылку за горлышко, и для самоуспокоения плеснул на место укуса.

Наклонившись к умывальнику, сделал всего пару глотков. Вода закончилась еще при промывании глаз, а жажда мучила все сильнее. А ведь еще только утро и нет солнцепека.

Решившись еще немного нарушить обстановку на месте происшествия, Владимир полез в подвал. Сориентировавшись по электропроводке, нашел выключатель, но света не было. Немного привыкнув к полумраку, подошел к стеллажу с банками. Взяв одну трехлитровую поднялся на верх. Соленые огурцы. Хороши как закуска. В большой кружке, где вертикально стояли ложки и вилки, нашел нож для консервов и открыл банку. Вначале сделал несколько больших глотков рассола. Жажда отпустила. Пока. Он понимал, что соленое будет требовать воды, приложился еще раз. За тем, двумя пальцами выловил три крупных огурца и быстро съел их. Хоть что-то пусть в желудке болтается. Банку с оставшимися огурцами поставил возле печи. Надо будет потом следователю при осмотре указать на изменения, которые он внес в обстановку.

Выйдя во двор, Мелов подошел к калитке и замер. В двадцати шагах от него, спиной к нему, стояли раскачиваясь с носка на пятку, два зомби. То, что это уже не обычные люди, было понятно с первого взгляда. У того, что был мужчиной, брюки сзади отвисли от тяжести ранее скушанной еды, а у некогда женщины, вся блузка и юбка были перепачканы кровью. У их ног, в дорожной пыли, лежали остатки растерзанного тела, судя по размеру, ребенка.

Отпрянув назад во двор, Мелов присел на корточки и начал глубоко дышать, сдерживая позывы к рвоте. От неожиданности и абсурдности увиденного, только что съеденные огурцы, рвались наружу. Владимир не боялся покойников, стойко переносил запахи, витавшие в морге, будучи патрульным, часто помогал при переноске трупов с мест происшествий, но увиденное здесь в рамки здорового смысла не укладывалось.

В голове сержанта резко изменились приоритеты. Неизвестный урка, его возможная причастность к убийству Шлепноги и Анны, да и сами трупы покойных, ушли на второй план.

На первое место вышли мысли как выбраться из села и выбраться незаметно, и желательно побыстрее.

Выходить по улице — не вариант. Даже если он сможет быстро нейтрализовать обоих зомби, нет гарантии, что шум не подтянуться другие.

Второе — оружие. Кочерга весомый аргумент в драке, но не оружие.

Вернувшись к сараю Мелов осмотрелся во дворе. Воткнутый в большую колоду топор, очень радовал глаз. Хороший, на длинной рукоятке. Аккуратно, чтобы не нашуметь, положив кочергу на землю, Мелов рывком выдернул топор. Заглянув в сарай справа от входа увидел старый кухонный стол с двумя дверцами и выдвижным ящиком. В этот ящик спрятал папку, где покоились номерные бланки для административных протоколов и два, так и не доделанных, материала по заявлениям.

Вернувшись к калитке, сержант еще раз осмотрел улицу.

Зомбипарочка была на месте. Бывший мужик все так же раскачивался, глядя в даль по улице, его проголодавшаяся подруга, стоя на четвереньках, объедала куски мяса с большой кости.

«Если это был их ребенок, то себе на прокорм выращивали», — промелькнула в мозгу ненужная мысль. Зеленый мент в голове, осторожно предложил напасть и убить зомби. Но слабое самочувствие и головная боль настояли на отходе огородами.

Сильно пригнувшись, на полусогнутых ногах, прижимая одной рукой к груди топор, а второй рукой придерживая фуражку, Владимир, постоянно цепляясь за кусты молодой картошки, побежал к дальнему краю огорода, за которым раскинулась лесопосадка из пирамидального тополя. Один край лесополосы оканчивался возле трассы, а второй упирался в проходную давно неработающего кирпичного завода.

Глава 18 Кречет.

07.00 тоже время

Кречет психовал. Так вляпаться! Гребаная черная полоса жизни началась с вечера прошлого дня. Приехав электричкой на железнодорожный вокзал города Чанина, приспичило ж ему попить пивка в привокзальном буфете. И пиво он не большой любитель, и знал, что на вокзалах не пиво, а помои для приезжих, но бес дернул и предложил опрокинуть бокальчик.

Пышных форм буфетчица, в синем с белой оторочкой переднике, поставила перед ним бокал золотистого напитка, прокрытого небольшой, в пару миллиметров, пеной и бросила пару монет сдачи на блюдце, стоящее на прилавке. Забирая сдачу Кречет, краем глаза, увидел вздернувшуюся бровь буфетчицы, которая заметила наколку на пальце — перстень с червовой мастью.

Отойдя к столику у окна, он с удовольствием приложился к кружке и сделал пять больших глотков. Пиво было дрянным, но освежало.

— Привет.

Кречет повернул голову и оценивающе осмотрел стоящего рядом парня, лет двадцати с копейками. Парень был в черной футболке с какой-то иностранной надписью и спортивном костюме, молния которого была застегнута до пупка владельца. Руки он держал в карманах спортивных брюк. На голове красовалась бейсболка со значком «Адидас», за ухом торчала сигарета, кофейного цвета.

— И тебе привет, прохожий.

— Я не прохожий, я туташный, — улыбнулся парень. — А ты прохожий.

— Я приезжий, — сказал Кречет и сделал большой глоток. Встревать не хотелось, ни в разборки, ни в какие-то сомнительные истории, поджимало время. То, что парень из местной босоты и «прокачивает» его, он понял сразу. — И чего представителю чанинского бомонда надобно от приезжего?

Пару минут они пободались взглядами, и парень миролюбиво улыбнувшись спросил: — Катала? — местный взглядом и кивком головы показал на наколку.

— Детская шалость, — еще раз отхлебнув пивка, ответил Кречет, — папка выпорол за нее.

— Если надо, есть где остановится, есть где перекинуться в картишки, девочки. Интересно?

— Интересно, но не сегодня. Время — деньги. А сейчас ни того, ни другого в избытке. Звиняй, тороплюсь. Я так понял, искать тебя через хозяйку трехлитрового бюста в передничке?

— Та да. Валета спросишь.

— Хорошо. Бывай. Может быть заскочу послезавтра, если срастется.

Кречет оставил недопитый бокал и пошел к выходу.

— Добрый вечер.

Да что ж за день?! Два милиционера преградили ему выход из буфета.

— Старшина Плетнев, линейный отдел. Ваши документы?

Время поджимало. До последнего автобуса в село Киянка оставалось около часа, а еще надо добраться до автостанции. Справку об освобождении Кречету показывать совсем не хотелось — это не только не ускорило разрешение ситуации, а обострило, ведь ехал Кречет в противоположную от места назначения сторону.

— Товарищ старшина, да кто ж паспорт с собой таскает постоянно? Я ж не в банк за кредитом, я ж к кумовьям в гости еду.

— Далеко кумовья живут?

— В Киянке.

Других сел кречет в районе не знал, а называть придуманный адрес в незнакомом городе не рискнул, легко проверить, задав всего парочку вопросов.

— Давайте, пройдем в отделение, здесь рядом, за углом, проверим. Это не займет много времени, — старшина жестом показал направление, куда предлагалось пройти.

— Ну, если быстро, конечно. Надо, значит так надо. Я ж понимаю, служба, — как можно равнодушней сказал Кречет. — Только уж не затягивайте, товарищ старшина, автобус скоро. Последний. Меня ждут, а в городе остановиться негде.

Он старательно избегал в разговоре слова «командир» и «начальник», чтобы не навивать ненужных мыслей у милиционеров.

«Уважаемые пассажиры, будьте внимательны! Через станцию следует товарный поезд. Отойдите от края платформы», — на удивление, четким голосом, проинформировал громкоговоритель на стене вокзала.

Перекинув через руку плащ, Кречет повернулся в сторону, указанную старшиной и сделал пару шагов.

Дизель, тащивший через станцию длинную гусеницу из грязных цистерн, был всего в десяти метрах, когда Кречет, решившись, в три огромных шага преодолел платформу и, сильно оттолкнувшись, перескочил на щебень между двумя колеями всего в метре от локомотива, под запоздалый, злой гудок машиниста.

Приземлившись на четвереньки, он побежал в сторону движения поезда. Фора у Кречета была, состав был длинный, а с высоты платформы, между колес, рассмотреть его маршрут было невозможно.

Автостанция отпадает. Придётся искать другие варианты.

Пройдя несколько кварталов частного сектора городка, Кречет приметил вариант, который поможет незаметно покинуть город и, хоть и не быстро, добраться в нужное место. Возле небольшого магазина стоял дамский, со скошенной рамой, велосипед зеленого цвета, который только что оставила у входа женщина, вошедшая во внутрь.

Кречет не вор. Нет, он в своей жизни воровал, конечно же. Но его профессия не предусматривала тайного похищения имущества. Он был шулер. Он зарабатывал либо, играя в карты, либо «разводя» лохов, которые распускали уши, слушая гениальные предложения Кречета о совсем небольшом вложении своих средств с обязательным обогащением, но потом, позже. Но скоро. Но без тяжелого и долгого труда. А когда «бриллиантовый дым» выветривался у лоха из головы, Кречета уже рядом не было.

И он никогда не «кидал» работяг и стариков (правда были на счету и старички — один престарелый директор конезавода с Северного Кавказа, возомнивший себя крутым игроком в преферанс на казенные деньги, и оптовый торговец-перекупщик меда, который «повелся» на вариант увеличения капитала за счет «покупки контрольного пакета акций Межрегиональной компании Мегамед»).

Быстро подойдя к магазину, Кречет, прижав ладонью велосипедный звонок, вскочил в седло и крутанув педали, скрылся за углом магазина.

Пару раз спросив у прохожих путь в сторону нужной ему Киянки, через двадцать минут добрался до окраины города и, на всякий случай, объехав через придорожную посадку экипаж ГАИшников, что-то втиравших водителю остановленного ЗИЛа, направился в нужном направлении.

Когда на дорогу спустилась ночь, ехать по дороге, идущей сквозь лес, стало практически невозможно.

Кречет был бывалым человеком. Приходилось по нескольку суток жить и в лесных шалашах, и в холодных, заброшенных домах. Поэтому, ночлег в придорожной автобусной остановке, больших неудобств ему не причинил. Теплая, летняя ночь, крыша и стены — что еще надо, чтобы скоротать остаток ночи и с первыми лучами солнца вновь отправиться в путь, который, по его прикидкам, не такой уж и долгий.

Остаток ночи он провел в полудреме, сидя на скамейке, прислонясь к стене остановки, вспоминая роскошные апартаменты в гостиницы «Медведь» в Коктебеле, куда он заехал на «гастроли» перед последней отсидкой.

Как только забрезжили первые признаки рассвета, он уже крутил педали. Поднявшись на очередной подъем и увидев длинный спуск, пустил велосипед накатом, давая ногам долгожданный отдых.

Неожиданно, на большой скорости, он влетел в полосу густого и вонючего тумана. Спазмы, по началу, сдавили горло, но быстро отпустили. Проскочила мысль о техногенной аварии с каким-нибудь химвеществом. Но рези в глазах не было, дыхание тоже стало нормальным, и Кречет успокоился. Туман становился все гуще. Пришлось остановиться. В сплошном «молоке» появилась какая-то наэлектризованность, раздавалось характерное потрескивание и сполохи.

Туман исчез минут через тридцать-сорок, и Кречет продолжил свой путь. Всего через пару километров, наконец-то он увидел белую табличку дорожного знака «Киянка».

На наручных часах было пять часов. На въезде в село дорогу ему преградило стадо коров, которых перегонял немолодой мужчина с помятым лицом.

— Эй, друг, подскажи, где Сапрыкины живут?

— Вон в ту улочку, — мужик кнутом указал направление, — шестой дом по левой стороне. Там еще забор шиферный.

— Спасибо, — и Кречет налег на педали, съезжая с асфальтовой на грунтовую дорогу.

Он опоздал.

Шлепнога и его жена были мертвы, но умерли они не очень давно, так как кровь, которой обильно был залит пол в их кухне, еще не начала подсыхать. На столе с нехитрой закуской, Кречет отметил четыре рюмки. Наклонившись к лицу жены Сапрыкина, он уловил запах спиртного, значит тоже пила, и гостей, вероятнее всего, было двое.

Предчувствие, что смерть хозяина дома связанна именно с вещью, за которой он так торопился, не оставляло голову. И что опередил его именно начальник режима его бывшей колонии Зуев, которому, еще с незапамятных времен, зеки дали кличку Щур, в переводе с малорусского — крыса. А вот сам он тут побывал или поручил кому-то, непонятно. И если сам, то с кем в доле?

Кречет знал, что покойник всегда устраивал тайник в подвале и откинув половик, поднял крышку, подперев ее лежавшим тут же колышком-подпоркой.

Спустившись вниз и подсветив себе зажигалкой почти сразу, как только глаза привыкли к полумраку, увидел отодвинутую в сторону деревянную бочку. Заглянув за нее обнаружил возле самого пола нишу в кирпичной стене, в которую был вмонтирован деревянный ящик. Тайник был пуст.

Единственная попытка в жизни, когда можно было сорвать большой «куш» без криминала, провалилась. Еще за год до того, как Кречет получил свой крайний срок, он был в гостях в Шлепноги с очередным визитом вежливости — когда-то давно, на зоне он попал в переделку, и Сапрыкин, рискуя не жизнью, так здоровьем точно, отбил его, и хозяин, в то его посещение, показал ему по-настоящему ценную вещь.

— Смотри, Кречет, — Сапрыкин начал разворачивать сверток, который вынес из дома, когда, после плотного ужина вышли во двор. — Раз покажу и только тебе. Ты человек свойский, подставы от тебя я не жду, а голова работает как надо. Может получиться у тебя достойно сбыть вещицу.

В свертке обнаружилась деревянная кобура пистолета Маузер. Шлепнога протяну ее Кречету. — Зацени вещь, кореш.

Откинув крышку кобуры, Кречет извлек Маузер С96. Это сейчас он знал и название, и марку пистолета. А тогда он понимал, что это пистолет, который он видел в множестве фильмов о гражданской войне, басмачах м махновцах. Но ценность была не в самом пистолете. Справа, на щеке магазина, был припаян знак с изображением ордена Красного знамени, а слева — серебряная табличка с гравировкой «Тов. Андрею Розенбергу за подавление мятежа в Кронштадте от РВС и тов. Троцкого». Пистолет был наградной и выглядел, как будто только из склада или музея.

— Рабочий?

— Я не спец. Патроны есть в нем, но я не стрелял. Ко мне он чистым пришел, а что там до меня было, не знаю. Ты человек со связями и покупателя найти достойного сможешь. А я, тут в деревне, только орехи им колоть могу, — улыбнулся Николай, — пошли еще по соточке опрокинем и спать. А ты уже теперь думай, как и кому его пристроить.

О маузере Кречет вспомнил сразу, как только в их зоновском бараке появился осужденный Розенберг, по прозвищу Падишах. Сел он впервые, хотя в криминальном сообществе знали его давно, потому что и сбывали хабар через него, и достать мог много чего. А тут нечистая подтолкнула его связаться с ребятами, которые были близки к бюджетным средствам. Часть средств прилипла и к не намозоленным рукам Роземберга, как раз в период какой-то ментовской операции, да еще в период смены власти в области. Вот на нем показатель перед вышестоящим руководством и сделали, на шесть лет лишив его свободы перемещения по земному шару. А Падишахом его прозвали за любовь к роскоши. Любимая его поговорка: «Попаду ж в рай, а там только яблоки и белые одежды! Тут повеселюсь, ибо там не дадут».

Вот ему и надумал Кречет втюхать пистолет. И фамилия подходит, и бабло имеется. Надо только красивую картинку клиенту нарисовать, да так, что б он сам наживку заглотнул и по пятам ходил, конечно же поднимая цену. И Кречет эту картинку нарисовал.

Вот только «ушла» информация на сторону. Вероятнее всего, что Падишах сам расхвастался, что он потомок революционера и героя гражданской войны. А тут еще и письмо от Шлепноги пришло, что здоровье у него не очень, а денег на лечение нет и очень просил его «наградного красавчика» по скорее пристроить. В общем, за день до освобождения к нему подошел Падишах и, с видом побитой собаки, признался, что к нему подкатил Щур с предложением этот ствол подогнать ему за чуток меньшую сумму. — Да и не в цене дело, Кречет, — оправдываясь мямлил Падишах, — деньги грязь. Он мне намекнул, что ссорится с ним не надо, а мне тут еще долго чалиться.

Хоть Шлепнога и указал на конверте не свой адрес, но у Щура возможности «пробить» адресата имелись.

Вот и торопился Кречет. Но опоздал.

Уже подойдя к лестнице, чтобы подняться наверх, он услышал шаги в комнате, и аккуратно, чтобы не скрипнуть ступенькой, выглянул из люка подвала. Вошедшего он не увидел, только колышущиеся занавески показывали, что он вошел в зал. Быстро, но тихо выскочив на верх, Кречет взял со стола нож, с хорошей наборной рукояткой из цветного плексигласа, и зашел в зал. А там стоял молодой мент.

«Вот и двойной «мокряк» на меня «повесят», — пронеслось в голове, — а за мента на пожизненное! Мочить его нельзя, Щур точно сольет информацию территориалам, чтоб со своих рук кровь на меня перекинуть».

— Зря ты, мусорок, сюда приперся! — неожиданно для молодого милиционера сказал Кречет и, когда тот обернулся на голос, расслабив пальцы, дал выскользнуть ножу клинком вниз, который до этого держал обратным хватом.

— Ну почему же зря? Как раз вовремя. Участковый и должен первым прибывать на место происшествия.

«А мент хоть молодой, но не ссыкливый. Голос не дрожит, руки не трясутся», — с сожалением подумал Кречет. Эффект неожиданности, подкрепленный ножом на фоне двух трупов, не сработал.

— Зеленый ты для участкового. И глупый.

— Это утверждение можно оспорить? — спокойно, но как-то вызывающе, но в то же время иронично, спросил мент и, крутанув в руке кочергой, пошел на Кречета.

Еще сидя в вокзальном буфете, Кречет пересыпал в карман плаща из солонки соль и красный молотый перец, который без жадности был насыпан в дно обрезанной пластиковой бутылки. Позже, туда же, добавил табак из пары сигарет, который предварительно перетер пальцами до состояния пыли. И вот смесь пригодилась. Резким движением руки, он бросил горсть в лицо участковому и сразу же нанес ему удар ногой в живот. Мент, выронив кочергу и обхватив руками лицо, отлетел в сторону дивана и, издавая воющие звуки, съехал на пол.

Подойдя в плотную к нему, Кречет носком ботинка нанес удар в ребро. — Оспорил? Зеленый и глупый! И запомни, мусорок, я их не кончал. Зашел, как и ты, не вовремя. Если б я их мочканул, тебе бы лекцию сейчас не читал. Полежи, подумай, созревай.

Еще раз, но уже не сильно, а скорее для эффекта закрепления сказанного, пнув ногой куда-то в район живота, он вышел из дома…

Глава 19. Лагерь. Утро.

08.00

Римма застала Талина за столом, когда он доедал из банки тушенку, цепляя куски ножом.

— Ммммм, вкуснотища! Только не говори, что с ножа есть нельзя. Я ж, итак, злой. Тебе открыть банку?

Римма вспомнила, что не ела с прошлого вечера и кивнула головой.

— Думаю, что со следующего утра, как переночуем, надо уходить от сюда, — открывая тем же ножом новую банку, проговорил Иван Васильевич, то ли спрашивая у Риммы совета, то ли ставя ее перед фактом принятого им решения. — Скоро тут вонь такая поднимется, что не продохнем. На, рубай, — он пододвинул к ней банку, тарелку и вилку. — Я из банки всегда любил тушенку хавать, так вкуснее, — и отломив кусок хлеба стал вытирать им остатки мяса со стенок банки, — ууууууу, вкуснотища, — закатив глаза от удовольствия Талин пережёвывал хлеб.

— Детей надо покормить, — сказала Римма, начиная есть.

— Накормим. Тут тушенки хватит на долго, с учетом того, сколько нас осталось, — и наклонившись, достал из тумбочки полупустую бутылку водки, — смотри, что нашел. Видать повариха «втихаря» принимала.

Талин сходил к посудному шкафу и принес два граненых стакана, в которых в столовой давали компот и чай.

Поставив стаканы перед Риммой, он налил водки, в один до середины, а во второй на треть.

— Ну, давай, для снятия стресса и лучшего пищеварения, — Иван поднял свой стакан.

Римма не любила водку, но отказываться не стала. Она взяла свой стакан и быстро, чтобы не чувствовать вкуса, проглотила жидкость, отправив в след за ней большой кусок мяса. Талин пальцами подхватив мясо из ее тарелки тоже закусил и вытер руки о край скатерти.

Он обошел Римму сзади и нависнув над ней, сверху обхватил ее груди ладонями, и слегка сдавил. — А я снова тебя хочу, — проговорил он и поцеловал ее в волосы.

Она встала и Талин развернув ее к себе лицом, начал целовать, покрывая быстрыми, короткими поцелуями губы, шею, щеки Риммы, продолжая поглаживать груди и подталкивая к окну. Когда ягодицы ее уперлись в край подоконника, Иван, скользнув одной рукой по ее телу, подхватив поясную резинку брюк, начал спускать их.

В этот момент в зала столовой, где они начали сооружать временное жилище, раздался звон разбитого стекла и грохот металла. Одновременно с этим все пространство наполнилось многоголосыми, полными ужаса, девичьими визгами.

— Твою ж мать, — крикнул Талин и подхватив со стола свою биту, бросился на голоса. Римма, поправив на себе стянутые брюки и схватив со стола нож, бросилась следом за ним.

В комнате, отчаянно крича, метались дети, а за ними, раскидывая и опрокидывая столы и стулья, громко урча, быстро двигалась жуткая тварь. Рост достаточно высокий, чтобы пригибаться, входя в двери. На голове пучки волос, которые, судя по всему, так же собирались покинуть эту голову. Из одежды на твари была зеленоватая куртка с капюшоном, один рукав которой был почти оторван и болтался в районе локтя, и разорванная на груди почти до пупка, черная футболка. Пальцы были длинные, с увеличенными шишками суставов, и когтями. Сейчас эти когти были обильно перепачканы кровью.

— Эй, красавчег, ау! — крикнул Талин. Тварь повернулась и в открытой пасти он увидел всего несколько, но больших и острых зубов, даже скорее клыков, хоть и располагались они на месте, где у обычных людей имеются резцы. Монстр замер, осматриваю новую цель чёрными, ничего не выражающими глазами, а за тем, очевидно оценив то, что эту цель догонять не надо, да и мяса в ней больше, рванул к нему.

Тварь не учла длинного металлического стола для раздачи пищи, который находился между нею и Иваном, и был прикручен к полу. Она с разбега врезалась в него, как и в предыдущие, сметенные ею столы. По инерции тело перегнулось, подставив затылок под удар Спасателя, который сначала расколол, а следующими ударами раздробил затылочные кости черепа, превратив их в кровавое месиво из костей, кожи, волос и крови.

— Вот и еще меньше нас осталось, — проговорил Иван, оглядывая разгромленное в считанные секунды помещение.

В дальнем конце помещения, возле вырванной оконной рамой, лежали окровавленные тела девочек, которых там поставили наблюдать за местностью.

Чуть в стороне, придавленная опрокинутым столом, лежала Инна. Часть кожи была содрана от виска до скулы и на окровавленной голове хорошо различимым белел, не поддерживаемый сорванными вместе с кожей веками, глаз девочки.

— Теперь и не узнаем, та ли это тварь на реке на них напала или это еще одна, — с сожалением проговорил Талин.

В углу комнаты, сидя на корточках, сидели, сбившись в кучу и растирая по лицу слезы, оставшиеся в живых ребята, возле которых, успокаивая их, присела Римма.

На пороге появился Швед. Один его глаз заплыл от синяка, второй был залит кровью, которая сочилась из-под зажимавших рану на лбу пальцев. Второй рукой он опирался на окровавленный до половины длинны лом.

Римма бросилась к нему на помощь и, убрав его пальцы, стала полотенцем промакивать от крови рваную рану.

— Я эту тварь увидел, когда она уже к воротам подбегала. Сразу Олега к вам послал бежать. А она проломила забор, меня пнула лапой в глаз и за ним. Я, пока из кустов вылез, она уже возле столовой была. А Олег там на дорожке лежал и две твари жрать его хотели. Одну сразу ломом прибил по голове, а вторая на меня бросилась и лоб рассекла в прыжке. Я увернулся и тварь в кусты влетела, а когда из них стала выпутываться, успел ее ломом прибить.

— По нашему следу, скорее всего, пришли твари, — проронил Талин, — если это та, что на реке была. Сколько нас теперь, — он повернулся, обращаясь к Римме.

— Семь ребят и четыре девочки.

— Уходить надо отсюда. Пойдем от развилки влево, в сторону реки. А там, по берегу, куда выведет. Если еще нападут, то в реку отступить сможем. Давайте, стаскивайте сюда рюкзаки и загружайте тушенкой и хлебом. И воду в пластиковые бутылки набирайте.

— Может тут оборону держать лучше будет, — робко подал голос один из парней, — пока помощь придёт.

— Помощь? — взревел Иван и метнувшись к говорившему схватил за ворот рубашки, слегка оторвав от пола, — помощь? — Ты видел, что я тебе утром показывал? Небо видел? Другую местность видел? Какая помощь? От кого помощь? — при каждом слове он встряхивал парня, а за тем, оттолкнув его к остальным, добавил: — Я приказал — вы все выполняете.

Ребята засуетились. Одни побежали наполнять водой бутылки, остальные ушли в кладовку, складывать еду. Одна из девочек помогала Римме бинтовать голову Шведа.

Через полчаса вещи были собраны. Талин проверил рюкзак каждого и заставил переложить поклажу в двух из них, потому что банки были распределены неправильно, насыпом, занимали много места, громыхали бы при ходьбе и набили б спину несущего.

— Швед, — позвал Талин, — иди сюда.

Когда парень подошел, Иван положил ему руку на плечо, сказал: — Ты показал сегодня себя настоящим бойцом, много зомби упокоил и не трус. Твоей вины в том, что эта тварь прорвалась сюда, я не вижу. И поэтому, в знак отличия и другим в пример, хочу тебя наградить.

Талин обвел всех взглядом. — Выбирай себе женщину. Ты достоин. А остальные, равняясь на тебя, тоже со временем могут получить себе подругу.

Глава 20. Кречет.

08.00

Василий Васильевич Кречетов, сорока пяти лет от роду, дважды судимый и много раз не пойманный, бежал через поле, которое по замыслу агронома, было не вспахано, а оставлено «под пар», дабы дать земле отдохнуть. Вот это решение агронома упрощало бег Кречета, так как по паханому полю, да еще и с какими-то всходами, бежать было бы сложнее. Правда и преследователям это было на руку. Шесть зомби — пять бывших женщин и один мужчина, преследовали его с того момента, как он выбежал со двора Шлепноги в Киянке и попался им на глаза, когда, перелезая через ветхий деревянный забор, завалил его, чем создал много шума.

Они были медленнее, но Василий умудрился подвернуть стопу, и теперь каждый шаг отдавал болью.

«Догонят и толпой задавят. С такой ногой я не бегун и не боец. Надо искать место для обороны», — думал на бегу Кречет, осматривая окрестности.

Преследователи не отставали, передвигаясь не бегом, но быстрым шагом.

«Когда б это я от стольких баб убегал?», — юморная мысль вызвала улыбку, когда он вломился в густой кустарник. Земля под ногами исчезла, и Кречет кубарем полетел куда-то вниз.

Ему вновь несказанно повезло. Кусты ограждали глиняный карьер, откуда, судя по его расположению, добывали глину для местного кирпичного завода.

— Гребаные идиоты! — в сердцах крикнул Кречет, с трудом вставая на ноги, — так все переломать можно было.

Гениальное разгильдяйство! Просто кусты ограждают отвесную, с трехэтажный дом, стену карьера от поля. — Сколько ж тут несчастных случаев на душу населения в день происходит, — он продолжал ругаться, направляясь к остову трактора Т-100, который стоял в дальнем от него краю рукотворного котлована.

Сзади послышался треск и звуки падения нескольких тел. — А вот и статистика несчастных случаев в действии, — в ответ на предыдущую мысль, сказал сам себе Кречет и ускорил, на сколько было возможно с больной ногой, шаг.

Оглянувшись, он увидел, что все шестеро преследователей уже на ногах и движутся в его сторону, такие же перепачканные при падении глиной, как и он сам.

Крыша трактора стала его временным спасением. Нож, прихваченный в доме покойного товарища и почти трехметровая высота крыши давно неработающего трактора — вот и все, что могло ему помочь в схватке с не людьми.

Зомби, злобно урча, окружили трактор спустя всего пару минут, после того, как он вскарабкался на крышу. С правой стороны забираться было неудобно — не было гусеницы. А вот слева, бывший мужик, опираясь на крепления переднего ковша, влез сначала на гусеницу, а за тем и на капот двигателя, и теперь приближался к Кречету. Следом поднимались еще две дамочки, которые были довольно стройными, и, в отличии от своих толстых подруг, быстрее смогли взобраться на гусеницы.

Дождавшись, когда зомби-мужик, встав на крышку воздушного фильтра, начал карабкаться на крышу, Кречет, наклонившись к нему, сильно ударил лезвием ножа под правое ухо. Нож, попав в столб позвоночника, застрял. Подогнув ноги, покойник стал заваливаться и кречету пришлось отпустить рукоять ножа, чтобы не слететь с крыши вслед за ним. «Ну, вот и остался безоружным. Хорошо не голый», — выругал себя Василий.

Дальше время тянулось в постоянной игре, под названием: «Бабы обожают Василия, а он, наверно, импотент». Правила простые: пять женщин-людоедок по очереди, а иногда и попарно, пытались влезть на крышу трактора и завладеть телом Кречета. Василий, в свою очередь, хоть и испытывал страсть к женскому полу ввиду долгого полового воздержания в месте заключения, но явно был переборчивый, на быструю связь с изголодавшимися барышнями несогласный. Поэтому, женщин-лидеров он сбрасывал вниз пинками ног. Вернее, одной ноги, ибо вторая болела от вывиха.

А еще его донимала жара, сухость во рту и постоянно усиливающаяся головная боль.

В перерыве между атаками ему удалось, свесившись с крыши, заглянуть в ремонтный ящик, который находился сзади кабины. Под промасленными тряпками, банкой с солидолом и каким-то не поддающемуся классификации хламом, было обнаружено оружие! Большой ржавый гаечный ключ и такая же большая отвертка, с наполовину отбитой черной пластмассовой ручкой.

Вернувшись в исходное положение на крыше и вновь спихнув очередную красотку вниз, Кречет осмотрел окрестности. Печаль и досада обручем сдавили его грудь. Шансы на спасение очень резко уменьшились. К месту боя, который ранее был похож на водевиль, от съезда в карьер направлялось три фигуры. Мужик и две женщины, все бывшие. У мужика и одной из женщин, полностью отсутствовала одежда в нижней части тела, вторая женщина была в сильно изгаженном платье.

Но не это напрягло Кречета. Было в их движениях что-то другое, отличающее прибывших от старой пятерки зомби. Двигались они быстрыми и уверенными шагами, а не как эти — то рывками, то спотыкаясь.

Отвертку в правую руку, ключ в левую. Кречет приготовился к схватке, возможно, что последней в жизни.

Подошедшая троица, оттолкнув в сторону попавших им на пути барышень, сразу пошли на штурм. Практически одновременно вскочив на гусеницу, они разделились. Мужик, подпрыгивая на месте пытался дотянуться до края крыши кабины, одна из его подруг, перескочив в заднюю часть трактора, опираясь на ремонтный ящик, уже влезала на крышу, а вторая залезла на капот двигателя. Следом за троицей на гусеницу полезли и старые знакомые Василия.

— Отстаньте, сучки, у меня невеста есть! — соврав, крикнул Кречет и ударил ребром гаечного ключа в затылок залезавшей сзади трактора зомбачке. Та рухнула вниз, но оставалась жива и полна намерений продолжить восхождение, несмотря на кровь, обильно льющуюся из рассеченной головы по ее лицу.

Пока он разворачивался, на крыше уже вставая с коленей, поднималась подруга пострадавшей. «Надо заканчивать по быстрее с этой троицей, пока силы еще есть», — решил для себя Василий и обхватив тварь, с перепачканной чьей-то кровью мордой, рукой, крепко сжимающей ключ, за талию, воткнул в сердце отвертку, движением кисти подняв стержень вверх, разрывая внутренние органы. Возле его уха опасно клацнули зубы уже мертвого врага. Оттолкнув от себя тело, которое рухнув с высоты крыши сбило, как кегли, еще двух зомби, Кречет, опустившись на колени, ударом ребра ключа в темя, отправил на землю и мужика.

А с капота на крышу влезали сразу две твари, которые заурчав попытались схватить его одновременно четырьмя руками. Повернувшись на пятках вдоль оси тела, он предплечьем своей руки отвел их руки в сторону и плечом столкнул обоих вниз.

Краем глаз отметил, что с обрыва в карьер еще свалилась как минимум одно тело, подняв большой столб глиняной пыли.

— Пля, движуха, как на центральной площади большого города во время народного гулянья! — вырвалось у Кречета, и в этот момент зомби с разбитой им головой, схватив его за лодыжки ног, сдернула с крыши, казавшегося неприступным, трактора.

Земля стремительно приближалась к его лицу. Он даже ничего не успел подумать. Удар и темнота.

Глава 21. Первый вылет.

08.30

В течении полета, по команде штурмана, несколько раз меняли курс, из-за перезагрузок на земле. Один раз командир вышел на связь с базой. — Гнездо, я Шмель-4. Кластер 47 дробь 208. Большая стая мутантов направлением на юг. Около 100 особей. Максимум оранжевые, около 15 штук, остальные зеленые.

— Вся территория, которая контролируется Базой, покрыта сетью ретрансляторов связи. Они расположены на стабильных участках. За пределами этой территории такие ретрансляторы стоят в направлении союзных местных. Все, беру управление на себя. Осматривайся.

У обоих пилотов было по три небольших монитора, на которых транслировалось изображение внешних камер, направленных на землю. У штурмана таких камер было 8. Поверхность они показывали с приближением метров до двухсот.

— Шмель-4 — Игривому.

— На приеме.

— Игривый, я на подходе. Удаление 10.

— Принято. Ждем. Ветер в штиле.

— Экипаж, внимание. Заходим на посадку, — и обращаясь к Ирме пояснил, — полевой аэродром «Игривого» собран из металлических полос, скрепляющихся между собой по бокам зацепками. После полетов его разбирают до следующего раза.

Плавно коснувшись земли, самолет замедлился и замер в ста метрах от длинного одноэтажного здания, напоминающий склад совхоза периода развитого социализма, от которого сразу же отъехало несколько автомобилей.

Касатонов заглушил двигатели.

— Экипаж, остаемся на местах. Середа, Гримми, отсек к разгрузке.

Два грузовых тентованных автомобиля с двух сторон подъехали к «Ланкастеру». В сторону ушли боковые двери и из кузовов в проемы дверей были переброшены деревянные помосты. Перегрузка боеприпасов заняла 10 минут.

— Мы им, в основном, крупнокалиберное поставляем. 12,7 мм., тридцатый калибра, минометные мины. Реже артиллерийские снаряды. Они их и тут находят, но расход большой. Сейчас расчет за прошлую поставку металлов, — вводил в курс дел Касатонов.

— Капитан, я на выход, отключаюсь — услышал Ирме голос по внутренней связи.

— Удачи майор, надеюсь вечером подхватим обратно.

В боковое стекло Малоф увидел, как фигура в легком скафандре, спустившись по приставленной лестнице, погрузилась в подъехавший микроавтобус зеленого цвета. Лобового стекла в нем не было. На пассажирском сиденье рядом с водителем, устроился тип в кожаной безрукавке, с зеленым ирокезом на голове. В специально устроенном крепеже покоился ствол пулемета.

— Чужой вышел, раздался голос Касатонова.

— Принял.

Владельца этого голоса Ирме определить не смог.

— Лейтенант, чуток объясню. Металлы, оружие, органика, образцы техники других внешников — это тема руководства Базы и союзников. У нас есть свой приработок. Золотые побрякушки для местных — просто мусор, прилетающий сюда с каждой новой перезагрузкой. А для нас вполне определенная ценность. Они нам золотишко в ювелирных изделиях, ибо банковские слитки под Полковником, а мы им местную валюту из споранов и гороха. Полковник, думаю, догадывается или знает, но глаза прикрывает. Всем надо жить.

— А где брать спораны с горохом?

— Меняем у мотопехоты. Они тварей крошат и обирают. Им этот хабар ни к чему.

— А почему не у спецназа?

— Пехота на выездах за Базу только в сопровождениях колон от точки к точке. Удаление от колонны на десяток шагов. Мародеркой сильно не займешься. И особисты за ними глаз да глаз. А спецура в рейдах и сама может насобирать

Дернувшись, запустились сначала правый, а за тем левый внутренние двигатели. Вырулив в начало взлетной полосы, самолет замер. Двигатели взвыли, увеличив обороты и самолет разбежавшись, взмыл в небо.

всякостей ценных и не очень. На обмене у нас Гримми, этот что хочешь с

торговать сможет.

— Командир, погрузка завершена, груз закреплен, — доложил Середа.

— Принял. Закрываемся. К взлету.

— Шмель-4 — Игривому. Прошу разрешение на взлет.

— Валите уже. Удачки.

Глава 22. Сапер. Бой за выживание.

08.40

Вадим осторожно выглянул из кабинки туалета. Никого, только на кафельном полу много пятен крови, оставленные десятком ног. Больше получаса он просидел на унитазе в кабинке туалета на этаже второй роты, где спрятался от преследовавшей его толпы зомбированных солдат. Как говориться — «вдвоем и мастера спорта побить можно», а тут, против такой толпы и автомат не сработал.

К бою он подготовился хорошо, но как выяснилось очень быстро, это была только его точка зрения.

Три автомата, плюс восемь магазинов в двух брезентовых подсумках, которые он повесил на ремень, снятый с бойца, убитого им в оружейной комнате. На двух автоматах он перецепил ремни по ОМОНовскому типу, то есть отстегнув ремень от крепления на цевье автомата и прикрепил его к антабке на прикладе, рядом со вторым концом ремня. Если перекинуть получившуюся петлю из ремня через плечо, автомат располагается на боку стволом вниз. В таком положении его всегда легко вскинуть и изготовить к стрельбе, а когда он не нужен, то свободно свисает вдоль туловища, не занимая руки. Оба автомата расположил справа и слева, а третий, с которого ремень был вообще отстегнут, взял в руки.

По замыслу Вадима, огонь он будет вести из этого автомата до перегрева ствола, после чего автомат будет выброшен и на его место придет второй, висящий на левом боку, а уже с третьим автоматом он рассчитывал работать до конца операции.

«Мне бы гранат в разгрузку, большой тесак и бандану на голову — чистый Рембо инженерного батальона буду», — осмотрев себя, решил Язык.

Открыв двери в коридор казармы, он быстро осмотрелся и увидев в районе спального помещения одного, качающегося на носках, бойца, вскинув автомат, одиночным выстрелом в голову, свалил его.

За тем, выйдя на лестницу, начал спускаться на третий этаж, где сразу же столкнулся с группой из восьми зомби, которые отреагировав на его выстрел, как раз начали выдвигаться из казармы.

Переведя флажок автомата на автоматическую стрельбу, майор дал по ним длинную очередь. Будь это обычные люди, как минимум пятеро из них были уже мертвы, а остальные с различными ранениями, корчились от боли среди погибших.

Тут упало всего два, которым пули попали в головы и повредили мозг. Оставшаяся группа, несмотря на полученные раны, устремилась к нему. Вадим дал вторую очередь, добив все патроны из магазина, свалив трех из шести и, бросив им под ноги автомат, подхватил второй с левого бока, где патрон уже был дослан в патронник, и надо было только выключить предохранитель.

В это время из-за его спины послышался топот многих ног и на лестничную площадку начали вываливаться его бывшие подчиненные, которых, как теперь неожиданно выяснилось, в казарме было достаточно много.

Во рту пересохло от волнения. Оружейная комната, которую он рассчитывал использовать как базу для зачистки казармы и территории части, теперь была от него отрезана, а он был зажат на узкой лестнице многократно превосходящими силами людоедов.

Очередь на десять патронов и нижняя троица свалилась на ступени. Перепрыгивая через трупы, Язык бросился ниже, на площадку второго этажа, так как из казармы третьего этажа также полезли зомби. Их выход на сцену боя был приторможен павшими зомбо-товарищами, которые попадав, своими телами заблокировали открывающиеся на площадку двери казармы. Но сверху выбегали все новые и новые участники.

Второй этаж. Дверь открыта на лестницу. Влетев в коридор, он сразу понял, что в оружейную комнату не прорвется, так как в ней, только с его точки обзора, он увидел пять зомби, как раз спешивших к двери. Вправо, по длинному проходу между двухэтажными кроватями взводов, к каптерке ротного старшины, там двери прочнее будут.

Спасительная, оббитая снаружи тонкой жестью, дверь оказалась распахнутой и влетая в нее, Вадим успел захлопнуть ее перед носом преследователей, которые с разгона врезались в нее своими телами. Задвинув внутренний запор, против наличия которого в таких каптерках он выступал сам неоднократно, дабы пресекать случаи возможного пьянства старослужащих, майор обессилено уселся на пол, подперев двери спиной. За дверью бесновалась толпа и многоголосое урчание и многочисленные удары в дверь слились в одну жуткую какофонию страха. Вновь разболелась голова и очень хотелось пить.

«Буду тут сидеть, сколько смогу, а там решу, что и как делать», — подумал он и закрыв глаза постарался абстрагироваться от жажды, головной боли и тварей, которые хотят добраться до его тела.

Адреналин улетучился из крови, боевой запал майора давно иссяк. Переведя дыхание Вадим осторожно, чтобы не создавать никаких звуков, перешел к зарешёченному окну. Ни чего необычного для этого ненормального утра он не увидел. Все также бродило или стояло, перекачиваясь на носках, несколько десятков бывших солдат, у которых, совсем не по-уставному, были изгажены форменные брюки, за забором, который раньше отгораживал автопарк части и склады, теперь колосилось пшеничное поле, а в пустующем фонтане два рядовых, глубоко начхав на требования устава внутренней службы, жрали сержанта Кротова, которого он еще ночью отправил с бойцами в техническую роту.

«Осмотрим, для начала, эту пещеру Али-бабы, ведь в каптерке у хорошего старшины можно найти все: от ниток и иголками с тушёнкой до генеральского мундира, образца 57 года, в который завернуты, на всякий случай, части ядерного тактического фугаса».

Из ценного нашлось недопитая, грамм сто пятьдесят осталось, пол литровая бутылка водки «Кукушечка», картонная коробка из-под обуви, в которой хозяин «приныкал» восемь сух пайков, которые обычно брали на учения либо выдавали «дембелям» на случай длительного ожидания самолета. В пайках были консервированная перловая и гречневая каши, сухари и растворимый кофе. В электрическом чайнике, которые также нельзя было использовать в казармах, было около литра воды. В актив также перешел, на правах холодного оружия ближнего боя, сапожный молоток, который ранее использовался для замены каблуков и подметок на солдатских сапогах, но с переходом армии на берцы, оставшийся не у дел.

И вообще, Вадим, переосмыслив появившийся у него боевой опыт, решил пока отказаться от тактики массированного применения огнестрельного оружия. Зомби молниеносно реагировали на стрельбу и устремлялись на звуки выстрелов.

Теперь основной задачей он считал, отвлечение этих гадов от двери каптерки, а уже потом, постепенное их истребление в ближнем бою с использованием холодного оружия либо предметов, типа молоток, которые могут его заменить. Боезапас он практически и не успел израсходовать. Расстреляв только три магазина, которые были примкнутыми к автоматам. Так что, в активе у него оставалось еще восемь магазинов на тридцать патронов.

В пассиве было полное отсутствие понимания о количестве зомбированных солдат в помещениях второго этажа.

«Хорошее планирование — залог успеха», — так говорил преподаватель тактики в военном училище. А еще он любил добавлять при этом, что в плане обязательно должен был быть пункт «О тщательном инструктаже задействованного личного состава». Под «тщательным», он понимал «вбивание в голову тупым идиотам, волею военных комиссариатов, оказавшихся в подчинении гениальных тактиков, пошаговую инструкцию их действий в тех или иных сложившихся обстоятельствах». «- Тут, товарищи курсанты, как в ротном кроссе, где результат засчитывается по самому последнему бойцу, прибежавшему на финиш, надо учитывать интеллект самого слабого звена, из всей цепочки инструктируемых», — не раз напоминал он нам на тактических занятиях. На лекциях, при «начитке» теоретической части, когда кто-то из курсантов переспрашивал надиктованное, он часто говорил: «А для настоящих военных, повторяю третий раз», что вызывало массу «подколок» в адрес тугодума.

У Языка план постепенно вырисовывался в общих чертах: — максимально отвлечь зомби из казармы второго этажа на улицу или на другие этажи или, хотя бы, их рассредоточение и удаление от двери каптерки; — «тихая зачистка» этажа либо всех этажей здания; — последующее уничтожение противника из закрытого и забаррикадированного от возможного прорыва, здания.

Вот с отвлечением у него и возникали проблемы. Двери открывать нельзя ни в коем случае. Остается окно с прочной решеткой, к тому же, выходящее в торец здания. Немного подумав над деталями в исполнении плана, Виталий начал действовать.

Лучший раздражитель для этих людоедов — стрельба. Поэтому, он пожертвовал патроны из одного магазина на будущий шумовой эффект. За основу взял несколько старых гимнастерок, которые вероятно выдавались солдатам, как подменная одежда, при проведении хозяйственных работ, где высока вероятность повреждения или загрязнения одежды.

За тем, при помощи найденных тут же плоскогубцев, вытащил пули из всех автоматных патронов, а дульца гильз неплотно расплющил, чтоб в последствии, огню было легче добраться до пороха. После этого, выхолощенные гильзы завернул в бумагу, используя вырванные страницы из Дисциплинарного устава вооруженных сил, ссыпав туда же пули с трассерами, а полученный сверток поместил уже в гимнастерки, скатав их в виде трубы, чтобы их можно было просунуть сквозь ячейки оконной решетки.

Теперь окно, а вернее оконные стекла. Разбивать их требовалось с минимальным шумом внутри помещения каптерки, чтобы успокоившиеся в помещении казармы зомби, вновь не стали проявлять ненужной ему активности.

Решетка располагалась между рамами. Вадим, открыл внутреннюю раму, что было очень непросто, из-за множественных слоев материи и ткани, которыми заклеивали с окрашиванием оконные щели перед наступлением холодов и, предварительно обмотав руки несколько раз парой солдатских вафельных полотенец, просунув их сквозь прутья, начал давить в разных концах оконное стекло, постепенно усиливая нажим. Стекло не выдержало и, издав на удивление не сильный при ломке хруст, обсыпалось вниз. Звон бьющегося при падении стекла тут же привлек к себе два десятка, ранее ничем не занятых, бойцов.

На следующем этапе операции, по отвлечению противника, пригодилась водка. Язык не был любителем алкоголя, но как всякий русский, был противником его использования не по назначению, а именно, употребления во внутрь организма с последующим принятием пищи, именуемой в таких случаях, закуской. Единственным исключением было использование данного напитка в качестве согревающей жидкости при растираниях тела, хотя, в принципе, это такой же способ введения алкоголя в организм, но только с большими потерями и окольным путем.

В данном случае, Язык потратил найденную водку, для смачивания гимнастерок, в которых находились патроны, а уже намоченную ткани завернул в несколько слоев газет «Дивизионный вестник», именуемый в простонародье «окопная правда». Получившуюся «колбасину» он просунул до половины сквозь решетку, а за тем поджег.

Сверток сначала бодро загорелся, но потом пламя, сожрав большую часть верхних газет, немного угасло, пока не добралось до алкоголя в ткани гимнастерок и вновь разгорелось сильнее.

Внизу скучились, привлеченные сначала падающими стеклами, а теперь и огнем, твари. Их многоголосое урчание слилось и походило на гудение огромного растревоженного пчелиного улья.

Дождавшись, когда «колбасина» разгорится как следует, Вадим вытолкал ее наружу. Теперь оставалось только ждать, начнут ли взрываться в этом костре патроны и как это подействует на тварей в казарме.

Поставив табурет возле двери, Вадим весь обратился в слух. Теперь только ждать, ждать и готовится к ближнему, тихому бою.

Очень осторожно, чтобы не издавать никакого звука, он отцепил ремень с одного из оставшихся автоматов, готовя его к использованию в рукопашной схватке, очень сожалея, что так и не взял ни одного штык-ножа в оружейной комнате. «Да уж, откидной приклад, это вам не старый добрый деревянный у АК-47. Тем можно и носы ломать, и черепа проламывать, и грести, как веслом».

Он вспомнил свой первый рукопашный бой, который произошел в далекой Африке. Тогда, при проведении работ по наведению понтонного моста через неширокую реку, с сильно заросшими и топкими берегами, он отошел на край небольшого обрыва, где на него из густых зарослей и выскочило трое местных, то ли повстанцев, то ли бандитов, захотевших подзаработать на обмене или продаже «белого» военного. Вообще-то, это было с их стороны верхом наглости, подобраться так близко к крупному подразделению миротворцев и посреди белого дня пытаться взять пленного. Но на стороне, тогда еще молодого капитана, была удача и везение в виде местного военного по имени Вали, исполняющего при нем то ли роль денщика, то ли соглядатая. Он всегда ходил с автоматом, к которому был примкнут штык-нож. Он не был трусом, но всегда был на стороже. Даже, когда Язык находился в группе своих сослуживцев, Вали осматривал прилегающую местность, в ожидании появления толпы врагов, которые вот-вот должны навредить его офицеру. Особенно он напрягался, когда к Вадиму приближались местные военные или гражданские жители. Он всегда, незаметно, как бы поправляя автомат, снимал его с предохранителя и, продолжая крутить головой, переводил ствол в сторону приближающегося.

В тот день, Вали, который вроде как и отлучился куда-то, возник сбоку от нападавших, и вогнал штык в живот одного из них, а второго застрелил одиночным выстрелом. Третий нападавший, понимая, что их план провалился и, осознав безвыходность своего положения, выхватив мачете, занес его на Вадимом для удара. Вали не мог стрелять, так как капитан был на линии огня. Свой автомат Вадим держал в опущенных руках и из этого положения не успевал изготовить его для стрельбы. Он даже не мог нанести из такой позиции удар ребром приклада. Поэтому, скорее на рефлексе, поднял его к груди и резким толчком, нанес удар магазином автомата в лицо нападавшего, попав его торцом в рот.

Такой удар не мог сильно навредить ему, но причинил боль и дезориентировал, а главное, на несколько мгновений отсрочил удар мачете и заставил сделать пару шагов назад, чем тут же воспользовался Вали, прострелив ему голову. Мачете, выпавшее из руки нападавшего, пролетев по инерции, воткнулось в землю возле сапога Вадима.

Вали с интересом взглянул на Языка, а потом своим автоматом повторил такой же удар магазином по воображаемому противнику. Оставшись довольным от осознания полезности такого приема, он широко улыбнулся, обнажая свои белоснежные зубы, что было впервые за время их совместного нахождения, и подняв большой палец вверх, сказал «Гуд».

Спустя две недели, в бою возле какой-то захудалой деревушки из десятка тростниковых хижин, Вадим тащил через залитую грязью лощину, контуженного взрывом минометной мины Вали, который так и не отпускал свой автомат, вцепившись в него мертвой хваткой.

Через два месяца, когда Язык возвращался домой и стоял с группой отъезжающих офицеров на полевом аэродроме в ожидании транспортного вертолета, который должен был доставить их замену, а их отвезти в столицу, к ним подъехал перепачканный глиняной грязью «джип», из которого выскочил Вали.

Он подошел к Вадиму и протянул ему сверток. — Спасибо, Вадим Петрович! С тобой было хорошо служить. Это на память.

И хлопнув его по плечу, вскочив в машину, умчался.

— Ни фига себе, Вадюха, тебя средний сын императора провожает, — изумился один из офицеров, который был советником при штабе местных войск.

— Вот тебе и молчаливый Вали? — удивился Язык и этой новости, и вообще тому, что его «денщик» отлично говорит по-русски, заглянув в сверток. Там была сувенирная африканская маска из черного дерева, которые очень любили привозить из командировок военные, портрет Вали в военном мундире с множеством наград рядом с отцом-императором и то самое мачете, которое было у нападавшего на него. На лезвии теперь имелась гравировка: «Опасность всюду».

Что интересно, при прохождении таможенного досмотра в Домодедово, таможенник, осматривавший багаж, просто переложил мачете, как и другие сувениры, не только не высказав возмущение по поводу перевозки холодного оружия, но даже не удивившись самому факту его наличия в багаже.

Прервав воспоминания майора, за окном хлопнул выстрел. «Сработало! — радостно подумал он, — теперь бы и остальные патроны не подвели». Сразу, как бы услышав его мысли, подряд хлопнуло еще три выстрела и через несколько секунд еще два.

Вадим, прижавшись ухом к замочной скважине, старался расслышать, как отреагируют зомби в казарме. И они отреагировали мгновенным бодрым урчанием и топотом солдатских сапог. Еще он услышал звон разбиваемых стекол окна в казарме. Вероятно, что кто-то из этих недомертвяков от нетерпения первым прибыть на место стрельбы, разбил стекло, вывалившись наружу.

Патроны, тем временем, продолжали взрываться то одиночно, то парами или тройками. Судя по тембру многоголосого урчания за окном, людоеды были весьма озадачены и недовольны. Как же иначе? Они так спешили на звуки стрельбы, а вкусного мяса на месте не оказалось. «Эх, жаль пары гранат не прихватил. Сейчас бы в плотную толпу очень хорошо прилетели бы они», — с сожалением подумал Язык, осторожно отодвинув щеколду и приоткрыв двери.

В казарме никого не было. Только жуткая вонь тухлятины и вывернутых внутренностей, шедшая от остатков пиршества тварей между разбросанными и опрокинутыми солдатскими кроватями, где сожрали или нерасторопного не заразившегося бойца, или ослабшего переродившегося сородича.

Осторожно, на цыпочках, пробежав по ротной «взлетке» к выходу из казармы. Сразу закрыть двери не получилось, так как на пороге валялся слегка объеденный труп солдатика, которого он застрелил, прорываясь с верхнего этажа. Тело пришлось втянуть в казарму за ноги, после чего двери была закрыта и заблокирована просунутым в дверные ручки молотком.

В оружейной комнате царил даже не бардак, а полная вакханалия. Часть шкафов с автоматами были опрокинуты, стекла выбиты, перевернут и изломан стол для чистки оружия, а на полу, истоптанные множеством ног, валялись вперемешку с лентами бумаги для чистки оружия, человеческие внутренности. Весь пол был заляпан кровью и содержимым все тех же внутренностей. Вонь была жуткая.

Пересилив, подступивший к горлу рвотный порыв, майор направился к ящикам, в которых хранились патроны. Достав один патронный ящик, он подумал и, перейдя к большому, похожему на бабушкин сундук, напольному металлическому шкафу, достал еще один ящик, но уже с ручными гранатами. «Хороший, все-таки, тут был старший в роте. Все шкафы-ящики по тревоге приготовил для вооружения личного состава, а мне с замками не пришлось возиться».

С этими двумя ящиками он перебежал в каптерку. Первым делом, пока толпа все еще стояла на месте кострища, он вскрыл ящик с гранатами Ф-1. Двадцать оборонительных гранат с ребристыми корпусами, дожидались своего часа в ячейках ящика, завернутые в промасленную бумагу. Там же, в двух запаянных цинковых коробках находились запалы к гранатам. Вскрыв специальным ножом одну из коробок, Вадим извлек десять запалов и начал снаряжать ими гранаты. Тут все просто: выкрутил пластмассовую заглушку из гранаты и на ее место вкрутил запал. А вернее, взял в руки запал и на него накрутил саму гранату. Ибо запал, это самый ценный в ней и сам по себе опасный предмет. Корпус что? Железяка с взрывчатым веществом, которую можно бросать как камень, бить, бросать в костер. А запал еще называют «прощай пальцы». В нем имеется своя взрывчатка, предназначенная для детонации взрывчатки в гранате. И от ее, хоть и не сильного, но взрыва, также разлетаются небольшие и вредные для организма, осколки.

Приготовив так первую десятку, он приблизился к окну, сложил гранаты на полу и осторожно посмотрел вниз. Несколько десятков зомби столпилось между зданием и фонтаном. «Какие же у них омерзительные рожи стали», — подумал Вадим. Он уже заметил, что у многих из заразившихся солдат стали меняться черты лица, изменились глаза, суставы пальцев приобрели вид шишек.

— Ну, пожалуй, пора начинать выступление хора художественной самодеятельности. Начнем с ударных!

Быстро разогнув усики на запалах четырех гранат и выложил их на подоконнике. За тем, взяв в каждую руку по гранате, прижал предохранительные рычаги и выдернул большими пальцами кольца из запалов: — Два дуэта, уже квартет, сказал он сам себе, и просунув руки сквозь решетку выпустил гранаты. За четыре секунды, пока горели запалы, он схватил также еще две и бросил следом за первыми.

Это в кино, для спецэффектов и зрелищности, гранаты взрываясь, поднимают большие султаны дыма и шары огня, схожие на взрыв двадцатилитровой канистры бензина. А еще киношники любят показать, да еще и с разных ракурсов, да с повторами, как на несколько метров от места взрыва, разлетаются тела поверженных противников. На самом деле все происходит не так зрелищно. Из запала появляется небольшой дымок, а когда выгорает замедлитель, происходит взрыв, который уже даже на небольшом расстоянии, больше похож на громкий хлопок.

Первые гранаты разорвались одновременно. Две следующие с разницей в секунду.

Картина была прекрасная, но, к разочарованию Вадима, эффект даже от четырех гранат, взорванных практически одновременно на небольшом пятачке, да еще и в скоплении целей, был не очень высоким. В зоне видимости из окна второго этажа, лежало с десяток зомби, при чем, половина из них подавали признаки жизни. Возможно, что еще несколько тварей были поражены под самой стеной здания, где увидеть их в данной ситуации, было невозможно. — Ну, и тот хлеб, уже их меньше стало. А раненых, глядишь, другие подъедят, не пропадать же готовой еде на солнцепеке.

Подумав, он бросил в окно еще две «лимонки» и даже не став смотреть на результаты их действия, принялся вскрывать цинки с патронами.

В ящике было два цинка и нож, для их вскрытия. Вадим вскрыл сразу оба цинка и дергая за тканевые ленты, выдернул бумажные коробки, в которых было по двадцать патронов. Двадцать две коробки в цинке. И того, восемьсот восемьдесят патронов. — Блин, опять в эту вонь идти, за магазинами, — недовольно скривился майор. Он выпрямился и еще раз выглянул в окно. Несколько тварей на корточках пожирали своих поверженных коллег. — Эх, ненасытные, вы мои, — печально вздохнул Вадим и бросил в окно еще одну гранату, после чего направился в оружейную комнату за магазинами. Позади раздался взрыв и недовольное урчание нескольких тварей, на которые он уже не обращал внимание, думая о зловонии, в которое ему вновь предстоит окунуться.

В оружейке, куда он заскочил, набрав в легкие по больше воздуха и задержав дыхание, к запаху добавился еще и большой рой мух, взлетевших с изгаженного пола, потревоженные его ногами. Магазины надо было доставать из-под опрокинутой пирамиды для хранения автоматов. Быстро набрав с десяток магазинов, он выскочил в коридор, где, прикрыв для уменьшения зловония ногой двери, немного отдышался. — Еще надо бы магазинов, чтобы больше туда не соваться. Потом в других ротах боеприпасами еще разживусь. Надеюсь, что там не так загажено.

Он отнес первую партию в каптерку и вернулся назад. Прежде, чем вновь войти в царство вони и насекомых, с ремня, на трупе бывшего дневального, снял штык-нож, который перевесил на свой ремень. Обойдя несколько трупов, он нашел еще один с штык-ножом, но этот просто вытащил из ножен и засунул в голенище своего сапога. Затем, опять глубоко продышавшись, забежал в оружейную комнату за новой партией автоматных магазинов.

Сидя для удобства на полу, он не торопясь снарядил все двадцать магазинов, время от времени выбрасывая в окно одну Ф-1, в надежде убить и изранить как можно больше тварей, не вступая с ними в близкий контакт. Тем более, что, раз есть возможность их убивать, не привлекая к себе внимание стрельбой, то почему бы ею не воспользоваться без риска и лишней траты времени.

Так израсходовав всю, ранее приготовленную, десятку гранат, он снарядил оставшиеся десять.

Закончив приготовление к бою ощутил новый приступ головной боли и тошноты. И опять очень хотелось пить. Взяв с собой пустую бутылку из-под водки, он направился в умывальник. Воды, как и следовало ожидать, в кранах не было. Ну, тут уже не до предубеждений и эстетики. «Не до жиру, быть бы живу», и воду пришлось набирать из бачка унитаза.

Вновь расположившись на полу каптерки, Язык вскрыл банку с гречневой кашей и используя штык-нож, как ложку, начал ее есть. Каша была сухая, поэтому запивал ее сырой водой. «Эх, ёлы-палы, ее бы, да на сковородочку, да с мясцом и лучком, цены бы не было!», — немного помечтал он, понимая, почему этот паек называют сухим.

— Ну, пора уже и к охоте приступать.

Майор вынес в казарму часть магазинов и гранаты, и разложил в удобном для себя порядке на одной из кроватей, которая оставалась заправленной, видимо ее прежний владелец на момент тревоги находился в суточном наряде.

«Пляха-муха! Чуть не забыл тылы обезопасить!» — стукнув себя по лбу ладонью за забывчивость, он метнулся в каптерку и нашел прочную бечевку в катушке. Отрезав два куска по паре метров побежал к выходу на лестницу, прихватив три гранаты.

На лестничном марше было тихо и безлюдно. Но воняло знатно, ибо несколько застреленных им и объеденных своими товарищами зомби, своими вскрытыми внутренностями окружающую атмосферу наполняли совсем неблагоухающими ароматами.

Спустившись на середину лестничного марша, Язык прикрепил к перилам одну из гранат и привязал один край бечевки к кольцу. А вот с другой стороны была гладкая стена. Задумавшись на несколько секунд, Вадим подтянул к противоположной стене один из трупов и прислонил его на ступеньке в сидячем положении к стене, оперев на спину. Вокруг шеи трупа он обвязал второй край бечевки. За тем, отогнул усики кольца гранаты и слегка выдвинул кольцо, чтобы оно выдернулось при малейшем касании за бечевку. Вторую гранату он закрепил посередине лестничного марша на третий этаж.

— Надеюсь, что с разминированием у бродячих мертвяков дела обстоят плохо.

Третью гранату он изначально планировал укрепить на входной двери казармы, но за тем передумал. Взрывы, уже установленных гранат, дадут ему знать, что кто-то уже пытается подойти к двери и ему надо будет переместиться для встречи на это направление возможного прорыва.

В сужении спального корпуса казармы, где она переходит в проход между бытовкой, сушилкой, комнатой отдыха, с одной стороны, и шкафами с бушлатами, входом в туалет, умывальник и оружейную комнату, с другой, именуемую во всех казармах «взлеткой», он поставил импровизированную баррикаду из двухъярусных кроватей, оставив очень узкий проход. Часть кроватей он уложил на бок, а ближние к каптерке, оставил стоять вертикально, на ножках.

Теперь, в случае прорыва, у него будет дополнительное время, чтобы укрыться в каптерке и вести огонь по наступающим, которым придется сначала перелазить через невысокие барьеры лежащих кроватей, а за тем, заваливать стоящие за ними. Все это могло очень ограничить маневренность нападавших и снизить их скорость.

Перейдя на противоположную от плаца сторону казармы, Язык осмотрел появившееся ночью, вместо расположенного там здания, занимаемого медицинским батальоном, пшеничное поле, которое раскинулось на несколько километров в даль. В двухстах метрах от здания, стоя по пояс в колосьях не дозревшей пшеницы, стояли покачиваясь два зомби. Причем смотрели оба в разные стороны. Появилась мысль застрелить их первыми, но потом он отказался от нее: «Основную массу взбудоражу выстрелами, а эти в любом случае сами подтянуться на звуки стрельбы».

Вернувшись к окну, выходящему на плац, возле которого он приготовил свой арсенал, майор, осматривая доступную для взгляда территорию части, задумался: — А сколько же зомби сейчас тут может максимально находится? При моем заступлении в наряд в части находилось сто семьдесят шесть человек. Шесть я грохнул на крыше, и они сожрали двух. Восемь. По одному в оружейке и казарме на четвертом этаже. Десять. Еще минус семь-восемь при прорыве на лестнице. Маловато даже как-то. Визуально наблюдал, еще с крыши, поедание примерно полтора-два десятка трупов. Итого, минус примерно тридцать пять. Теперь гранаты.

Вадим вернулся в каптерку и осмотрелся из окна. В видимом секторе обзора насчитал восемнадцать трупов.

— Выходит, что где-то около сотни зомби еще находятся на территории и в зданиях. Надеюсь, что меньше. Они ж должны были чуток подкормиться друг дружкой. Пора еще проредить их. А начнем мы свою сольную программу с отстрела объедателей жертв гранат.

Язык вернулся в казарму, где взял автомат с запасным рожком и одну гранату. Приготовив гранату, перевел автомат на стрельбу одиночными выстрелами.

Отдышавшись, чтобы успокоить, появившуюся перед началом боя нервозность, швырнул гранату в круг из четырех тварей, склонившихся над трупом и не дожидаясь взрыва, став слева от окна, защитившись таким образом от возможного прилета осколков, открыл огонь.

Твари сразу падали при удачном попадании пули в голову, а вот при ранении в корпус смерть наступала далеко не сразу. В таких приходилось делать дополнительные выстрелы. Майор был хорошим стрелком. Еще в военном училище он был в команде по военному пятиборью, где постоянно брал призовые места, обходя других участников именно в стрельбе, хотя и в других видах держал планку на должном уровне.

С такого, как тут расстояния, пули, как правило, летели именно в головы жертв.

Отстреляв первый магазин, Вадим метнулся к окну казармы, на ходу перезаряжая автомат полным магазином.

А на плацу уже началось движение. Разбредшиеся после взрывов по всей территории части зомби, теперь неслись во весь опор к казарме. Несколько, то ли раненых, то ли просто обессиленных, просто ползли сюда, вслед за довольно резвыми сотоварищами. Всего их двигалось около четырех десятков. Считать Вадиму было некогда, надо было по максимуму уменьшать их поголовье на дальней дистанции.

Довольно результативно расстреляв второй магазин, он швырнул одну гранату просто на плац, влево от себя. Расчет оказался верным, так как часть зомби либо остановилась, вглядываясь в сторону нового шума, либо, но таких было не очень много, пошли к месту взрыва. Времени хватило перезарядиться и продолжить отстрел.

Взрыв на лестнице он услышал, когда уже достреливал четвертый магазин.

— Вот и настала пора встречать гостей с парадного входа.

Вадим примкнул штык к автомату и по узкому проходу в баррикаде, направился к выходу на лестницу.

На лестнице урчало несколько тварей. Но активных действий они не предпринимали, вероятно ввиду того, что, прекратив стрелять после взрыва, он лишил зомби звукового ориентира на цель.

«Эх, была не была! Семь бед — один ответ», — решился Язык на активные действия. Присев на корточки, он приоткрыл дверь и выкатив на площадку гранату, избавленную от кольца, отпрянул в сторону.

Бахнувший взрыв сильно деформировал полотно большей створки двери. Ее майор вернул в открытое положение ударом ноги. Из облака дыма и осыпающейся штукатурки тут же появилась фигура зомби.

Такими, как этот, представляли советских, и позже российских солдат, американские режиссёры: изгаженная форма, местами уже рвущаяся под напором растущих мышц, скуластое лицо, приплюснутый нос, а из сильно выдвинутых вперед надбровных дуг, смотрят, ничего не выражающие черные глаза. Вернее, все-таки они выражали что-то, а именно, то, что перед собой тварь, наконец, увидела вкусную еду и расстояние до нее всего вытянутая рука и, еду эту, тут же попыталась схватить длинными, узловатыми пальцами с толстыми и грязными ногтями.

Язык одним движением вогнал штык в основание шеи, туда, где сходятся кости ключиц, и резким движением в сторону левой руки, которая удерживала цевье автомата, завалил мертвое тело на бок.

Пыль на лестнице оседала. Зомби пришли сверху, так как сработала «растяжка» с верхнего пролета лестницы, где добавилось еще два трупа. А снизу уже поднималось подкрепление. Раздавался топот множества ног и многоголосое урчание. Когда Вадим уже достал гранаты, в просвете между лестничными маршами, замелькали погоны его бывших солдат. В этот просвет он не спеша сбросил две «лимонки» и отступил в коридор казармы.

Взрывы, как он и рассчитывал, немного проредили плотную толпу поднимавшихся, где первым, как и положено хоть и бывшему, но командиру, поднимался сержант, перескакивая через две ступеньки. За ним следовало еще пять зомби, которые толкали друг друга, но вырваться в лидеры побаивались. Между этой шестеркой и следующими зомби был разрыв почти в лестничный пролет. «Хорошо гранаты сработали, будет перерыв на пару вздохов», — оценил майор свой тактический прием, осторожно выглядывая из-за косяка двери. Движущийся первым, как раз в этот момент, зацепил ногой «растяжку» и не на мгновение не притормозив, продолжил путь к своей цели. Вся мощь взрыва пришлась на его свиту, которая вся свалилась. Одни, ближайшие, тут же свалились под градом осколков, а пару опрокинуло назад, на площадку лестничного марша. Сержант повернулся на взрыв и воспользовавшись этим, Вадим вышел на площадку и одиночным выстрелом в подставленный затылок, сбросил его на другие трупы.

На взрыв и выстрел снизу раздалось множество урчащих звуков. Твари поднимались сплошным потоком.

«Эх, надо было еще гранат приготовить, тут узко, самое место для их использования. В самой казарме не тот эффект от них будет» — он корил себя за нежелание еще раз зайти в воняющую оружейную за парой ящиков гранат.

Следующую гранату он отправил вниз, как шар в бильярде «от борта», но в данном случае, от стены. Граната от сильного броска от рикошетив от стены, улетела на нижний пролет лестницы. Новый взрыв поднял еще большее облако из штукатурки и побелки.

Вадим, заняв позицию прямо перед ступенями, одиночными выстрелами валил поднимавшихся и поднимавшихся зомби. Мандраж, который он испытывал в начале боя, прошел и теперь он просто стоял и стрелял. Расстояние в два-три метра до цели смешное для стрелка. Цель — прицел — выстрел. Выросшая куча тел превратилась в не преступную баррикаду, через которую, с бестолковым упорством, продолжали лезть вверх людоеды. Поймав паузу, Вадим перезаряжал автомат, но тут срочно пришлось спасаться, убегая бегом в казарму, так как сверху к нему бросилось сразу четыре зомби. На них он успел среагировать, только по тени, когда они закрыли собой солнечные лучи из окна на верхней площадке лестницы.

Добежав до кроватной баррикады, он приготовился к стрельбе с колена. Когда в коридор ввалились первые зомби, он продолжил их отстрел. Твари, как на стрелковом стенде, появлялись сбоку, то по одному, то по двое, что позволяло их спокойно отстреливать, пока они, вертя головой, сбитые отраженным от стен эхом выстрелов, пытались сориентироваться, где находится стрелок.

Как обычно, заминка при смене магазина, позволила им увеличить численное присутствие в помещении и Язык отошел на последний рубеж своей оборонительной позиции — за кровати, к двери каптерки.

Баррикада выполнила свою роль «на отлично». Людоеды лезли через поваленные кровати, спотыкаясь о них и о трупы, ранее убитых майором. Через несколько минут перед кроватями уже была вторая преграда, само сложившаяся из груды поверженных тел. Время для Вадима остановилось и ему уже было не важно, сколько он убил, сколько их еще будет лезть на него, сколько у него осталось патронов. Они лезли, он стрелял, меняя автоматы, чтобы у них успевали хоть немного охладиться перегретые стволы.

В очередной раз перезарядив автомат, Язык обнаружил отсутствие новых целей. Никто не лез через тела убитых, не слышно было их противного урчания.

— Эй, пропащие личности! Вы где там затаились? Подтягивайтесь, пока я не заскучал.

Но попытка привлечь зомби своим голосом, также не дала положительного результата.

Вадим отступил в каптерку, отхлебнул воды из чайника, не сводя глаз с казармы и стал собирать оставшиеся снаряженные магазины в подсумки. Осталось пять.

«Патронов много не бывает, но идти в вонь не охота. Вернусь на четвертый этаж и там «затарюсь», а потом начну «зачистку» здания сверху вниз», — составив такой незамысловаты план на ближайшие действия и вновь отхлебнув из чайника, утоляя, все чаще подступавшую жажду, он направился на выход.

Глава 23. Урка и мент.

09.00

— Два-два, — первое, что услышал Кречет, придя в сознание и пытаясь перевернуться на бок. Голова жутко болела и отказывалась соображать. К головной боли, которая все сильнее и сильнее его мучала с самого утра, добавилась боль от удара о землю. Во рту стоял сильный вкус крови, а на зубах скрипел песок.

На голос он повернул голову и открыл глаза. Перед ним был силуэт, на фоне которого плавали радужные круги. Проморгав глаза от попавшей в них пыли, он различил фигуру, сидевшую на трупе зомби.

— А ты, сержант, все-таки зеленый еще.

— С чего это?

— А у зрелого-то мозгов бы хватило в одиночку на толпу не рыпаться?

— Так победил же, — сержант улыбнулся, продолжая сидеть, перебрасывал толчками между ладоней рукоять кочерги, которая стояла у него между ног.

— Все с кочергой на людей бросаешься? — сказал Кречет, с трудом поднимаясь на колени.

— Был топор. Пришлось бросить тут недалеко. В башке у зомби застрял, а на подходе еще с десяток было. Еле оторвался, они в лесопосадке потеряли след.

— Ну, и какие мысли и планы в твоей созревающей ментовской голове сейчас витают?

— Пожрать бы, — тяжело вздохнув сказал Мелов, — и пить сильно хочется.

— Ух, ты! — искренне удивился Кречет, — и вправду созреваешь! А как насчет «задержать и доставить»?

— А некуда доставлять! А так бы, конечно, доставил, куда следует, — в ответ на ехидную интонацию кречета так же ехидно ответил сержант. — Место это чужое.

— Поясни, — уловив в голосе милиционера тревогу, встревожился и кречет.

— Я от Шлепноги сначала в другую сторону повернул. Хотел через посадку к обрыву выйти, там, за рекой, большой воинский полигон со стрельбищем. Выхожу на обрыв, а там город. Пяти, девяти и двенадцатиэтажки стоят. Много домов. И частный сектор. Долго, правда, не рассматривал. Зомби подвалили. Сначала пара, потом еще пара. Их я привалил, а на пятом топор застрял, а их еще толпа появилась. Так, по посадке, и драпал до тех кустов, что на краю обрыва. Китель порвал, когда падал. Смотрю, а ты тут с подругами шуры-муры крутишь.

— Ты ж обязательно, потом как-нибудь, найди и накажи директора карьера. Пусть он хоть проволоку какую-то натянет перед обрывом. А то не только честные воры да зомби падают, но и представители власти вон, почти новую форму, испачкали.

— Владимир, — проигнорировав подколку по поводу его служебного рвения во дворе Сапрыкина, сержант протянул руку Кречету.

— Ммммм, Василий, — Кречет несколько мгновений размышлял, как представиться, — но люди моего окружения зовут еще Кречетом. Что делать будем, участковый?

— Пожрать бы и попить бы, — Мелов вернулся к самой насущной проблеме.

— Мы в очень большой жопе, сержант. В одиночку сложно выбираться. А так, подстраховывая друг дружку, глядишь и выскочим. А там уж видно будет.

— Согласен. Предлагаю в Киянку вернуться. Там народа поменьше. Еду отыщем, одежду, ну и чего-то тяжёлого в руки подберем. Пошли выбираться из этой ямки.

Глава 24. Полет.

09.50

Пол часа полета прошли нормально. Малоф вновь «по рулил» ветераном неба.

— Шмель-4, ответь базе.

— На приеме.

— Здесь Полковник. Шмель-4, на стыке кластеров 52 дробь 104 и 53 дробь 118 наша рейдовая группа под нападением тварей. Большая группа, много желтых и есть оранжевый спектр. Часть техники повреждена, есть пострадавшие. 5 минут назад по тварям отработали беспилотники и ушли на перезарядку, «Карателям» еще минут 10 подлета. Задача — поддержать наземную группу бортовым вооружением. Пары заходов хватит. Потом и «Каратели» подтянуться. Позывной у рейдовиков Жук-6.

— Шмель-4 задачу принял. Выполняю. Штурман, курс. Экипажу приготовиться к бою.

— Командир, к точке три минуты хода. Левее тридцать, будем заходить от черноты.

— Левее тридцать выполнил. Скорость 400. Высота 600.

— Командир, правый разворот на 45 и давай снижение. До цели 10 километров.

— Шмель-4 вызывает Жук-6.

— На связи.

— Я на подходе от черноты. Обозначь себя дымом. Ориентир на цели ракетами.

— Принял, делаю.

Прямо по курсу в небо взмыло три зеленых ракеты, а в месте их старта по земле, начал растекаться оранжевый дым.

— Штурман, стрелок. Скорость 300. Высота 400. Огонь по обнаружению целей.

Самолет пошел над группой бронетехники, которая разместилась прямоугольником, в центре которого находилось 2 длинных четырехосных автомобиля.

— Шмель-4, наблюдаем поражение минимум трех желтых и с десяток по меньше. От водонапорной башни наблюдаю двух оранжевых. Поможешь?

— Жук-6, принято. Я на разворот и обозначь ракетами. Штурман готовность.

— Штурман принял.

Проведя штурмовку машина на подъеме сделала правый разворот и начала снижаться.

— Экипажу, высота 300, скорость 280. Атакуем.

От бронетехники, горизонтально земле, длиннохвостой кометой, метнулась сигнальная ракета. В монитор курсовой камеры Малоф успел рассмотреть тварь, размер которой описать из-за скорости было сложно, но в салон микроавтобуса ее уложить было бы можно, если разобрать на запчасти.

Чем хорош авиационный рельсотрон? Да всем. Практически беззвучен, нет отдачи, скорость полета шарообразной пули в три раза превышает скорость пулеметов, а скорострельность фантастическая. Из минусов — энергоемкость. Разгонный блок рельсового оружия потреблял массу энергии. Для ее выработки Касатонов, еще до атаки, запустил оба крайних двигателя.

Сотни смертоносных шаров, практически мгновенно пронзив пространство, так же мгновенно, пронзили свои жертвы. Одна такая пуля, даже пробив монстра такого уровня навылет, не причинила б смертельной раны, из-за необычайной живучести тварей и регенерации их органов. Но когда в тело впиваются сразу несколько десятков шариков и разворотив броню монстра перемешивают в фарш внутренние органы, смерть наступает либо мгновенно, либо спустя непродолжительное время, так как подвижность и защищенность существ значительно падает, они становятся легкой целью для стрелков бронегруппы.

Ирме успел заметить, как панцирь твари покрылся рябью точек от пробитий. Вокруг твари невидимый косарь скосил листву ближайших кустов.

— Спасибо, Шмель-4.

— Обращайся если…

Договорить Касатонову не удалось. Дальнейшие события развивались с головокружительной скоростью. В миг кабина пилотов наполнилась дымом, внутренняя поверхность остекления покрылась кровавыми брызгами, на приборной доске совсем непразднично, замигала гирлянда аварийных оповещений отказа агрегатов машины. Звук работы двигателей и вибрация всего самолета изменились, а сам самолет, «клюнув» носом, начал снижение.

Взяв управление на себя, Малоф, на «автомате», отдал команды: «Экипажу осмотреться, доложить о повреждениях и потерях». Сам он уже увидел дымный след, оставляемый двумя правыми двигателями. Поводив штурвалом, Ирме понял, что работают только рули высоты и потянув его на себя, надеясь оттянуть время приближающегося падения машины, максимально увеличив обороты уцелевших двигателей, начал набор высоты.

— Гнездо, я Шмель-4. Подвергся атаке с земли стрелковым вооружением. Самолет подбит. Командир погиб. Связь с экипажем отсутствует. Рули поворотов не работают. До черноты пара километров. Высота 200.

Только доложив на базу, он осознал, что внутренний индикатор в шлеме скафандра, уже какое-то время кричал ему о разгерметизации.

— Я, Шмель-4, в скафандре пробоина. Полковник, пункт 12 контракта. Прощайте.

Двенадцатый пункт контракта, который подписывали нанявшиеся в Стикс, гласил, что страховые, в случае гибели наемника, в течение 30 дней должны быть выплачены одним платежом, лицу, определенному контрактом. Таковым лицом Ирме Малоф указал свою сестренку.

А под крыльями во все стороны, куда не посмотри, раскинулась чернота. До входа в черное пространство лейтенант успел на форсаже поднять машину до 500 метров. Теперь все. Двигатели заглохли, приборная доска не подавала ни каких признаков работоспособности.

«Буду тянуть на аэродинамике сколько смогу, а там грабанемся где-не будь и почернеем».

Глава 25. Рейд спасателей.

10.00

Григорий, продвигался вдоль бетонного забора какого-то предприятия, стараясь не наступать на различный строительный и бытовой мусор, который в изобилии присутствовал в этой, как и в любой другой, промышленной зоне.

Как учил его когда-то в молодости двоюродный дядя Вася, «иди по натоптанной дорожке — всегда придёшь к дыре в заборе». Вот и сейчас Григорий, прикрытый от дороги, которая тянулась слева от него, зарослями высокого бурьяна, с большими листьями и противно пахнущей пыльцой, шел в авангарде их небольшой группы, чтобы найти проход на территорию. Их целью была высокая фабричная труба, обильно обвешанная антеннами операторов мобильной связи, с которой ему хотелось осмотреть окрестности и уже потом выработать какой-то план дальнейших действия.

Проход нашелся в месте, где естественный рельеф земли слегка понизился, и строители ограждения этот участок под бетонными плитами заложили кирпичной кладкой. Со временем рабочие разрушили эту кладку, тем самым открыв во внешний мир дополнительный портал, через который, минуя проходную, можно было как что-то внести, так и, что было намного чаще, что-то вынести.

От пролома в разные стороны уходили три тропинки.

Григорий заглянул в пролом и, убедившись в отсутствии опасности, призывно махнул идущим на удалении товарищам.

— Как там? Тихо? — спросил Гена, молодой парень, которого они встретили час назад, когда, перебежав дорогу, всем скопом свалились в придорожный кювет, укрываясь от возможных взглядов зомби, которые стояли на разных участках магистрали и, монотонно перекачиваясь с пятки на носок, осматривали окрестности в поисках пищи.

— Тихо, — ответил Гриша, — там, за забором, много стекла битого, так что аккуратненько, а то нашумим, — и сильно пригнувшись, пролез под плитой. Следом пролезли остальные. — Идем сразу к трубе, а там уже сориентируемся.

Он направился по тропе, ведущей в нужном направлении. В отличие от противоположной стороны, с этой стороны забора территория заросла не бурьяном, а густым кустарником и небольшими деревцами.

Заросли кустов оборвались на краю дороги с высоким, побеленным бордюром. Выглянув в разрыв кустов, Григорий никого не обнаружил на обозримом пространстве.

— Гриш, — шёпотом окликнула его Аня, — так с трубы не только хорошо видно. И того, кто туда полезет, тоже видно будет со всех сторон.

— Думал я об этом. Полезу я, так как идея осмотреться, была моя. Если подниматься медленно, то, надеюсь, не будет бросаться в глаза, если специально на трубу не смотреть.

Григорий, осматривая местность вокруг строения, где находилась труба, и выбирая лучший подход к ней, сказал: — Попробуйте, пока я буду на трубу карабкаться, пройти в административный корпус и столовую поискать. Вон он, судя по красоте отделки, — он указал направление.

Как-то, само собой сложилось, что в сложившейся тройке: Гриша, Петя и Аня, неформальным лидером стал именно Григорий. Вначале пути он несколько раз предлагал направления движения, при этом этот свой выбор, он аргументировал, исходя из объективной обстановки с раскладами возможных, на его взгляд, рисками. С этими доводами соглашался и Петя, который и по возрасту, и по складу характера, не стремился брать на себя ни ответственность, ни лидерские функции, и Анна, которая в начале пути вообще была на грани нервного срыва и готова была идти куда угодно, лишь бы не столкнуться с кровожадными тварями. Присоединившийся к ним Геннадий, принял его лидерство, как должное, выполнял все указания.

Перед тем, как разделиться, Григорий напомнил: — Не вздумайте стрелять. А то соберёте тут демонстрацию обжирающихся трудящихся со всей округи.

В наследство от полицейских им достался автомат АКС-74У с тремя патронами и два пистолета ПМ с десятью патронами на два ствола. Автомат и один пистолет с двумя патронами, был у Петра, а второй, с полным магазином, Григорий оставил себе. Но основным оружием он сейчас считал свой, уже не раз проверенный топор, который ночью снял с пожарного щита. Из холодного вооружения Петя носил свой складной нож, который в возможной схватке вряд ли бы его выручил и взятую из брошенного «Москвича» монтировку. Гена носил с собой метровый кусок металлической трубы, которую, как он рассказал, успел применить по тетке-зомби незадолго до встречи с ними, не убив, но выбив ей хорошую горсть зубов.

Сейчас Геннадий, махнув ему рукой, показывая, что понял, первым направился к админкорпусу.

Григорий перебежками добрался до бетонного куба, служившего основанием для высокой металлической трубы, которая когда-то вероятно и выполняла функцию дымоотвода из фабричной котельной, но судя по наличию на ней закрепленных антенн и заброшенной прилегающей к котельной территории, уже давно не использовалась по своему назначению. На трубе, по всей длине, имелись металлические скобы для подъема.

Поднявшись на несколько ступеней вверх, он зацепил на одной из них топор и продолжил подниматься.

Со стороны этот подъем был похож на заторможенные движения хамелеона, медленно подбирающегося к жертве.

Поднявшись на очередную ступень, Григорий прежде всего осматривался справа и слева от себя, так как именно с боковых проекций он больше всего выделялся на фоне трубы.

На высоте примерно четвертого этажа, где не мешали фабричные постройки и высокие деревья, перед ним открылся уже довольно обширный вид окружающей местности. Справа от себя, приметно в километре, он увидел довольно интересное зрелище. Во-первых, это большой парк аттракционов с качелями-каруселями, американскими горками, множеством красочно разукрашенных павильонов. Во-вторых, висевший в небе воздушный шар, в виде фигуры диснеевского Микки Мауса, удерживаемый страховочным тросом. В корзине была видна чья-то фигура, которая отчаянно размахивала руками. Отчаянье было понятно, так как шар, судя по всему, давно уже оставался без подогрева внутреннего объема воздуха и постепенно терял высоту, а на земле, не отводя от корзины глаз, выжидательно стояло с десяток зомби.

В этот момент со стороны, закрытой от обзора трубой, раздались многочисленные выстрелы, вначале несколько одиночных, а потом две длинные автоматные очереди.

Прижавшись к трубе, Григорий выглянул и увидел грузовой ГАЗ — автозак, с синими маячками на кабине и милицейской расцветкой, который съехал в кювет и полулежал на боку. Из-за кабины, в набегавших зомби, огонь вели два милиционера. Но окружавших их зомби было намного больше, чем могло оказаться боезапаса у всего конвой, даже с учетом стрельбы, без единого промаха. А к месту стрельбы не стали подтягиваться, только твари, страдающие полной глухотой. В том же направлении сорвалась и группа, ожидающая падения воздушного шара. От периметра фабрики, туда же, отправилось несколько фигур, при чем, как отметил Григорий, как раз из тех кустов, до которых они не дошли.

Слева от Григория, в низине за дорогой, протекала небольшая речушка, на противоположном берегу которой, раскинулось несколько полей, с непонятными с такого расстояния, культурами. Поля были ограждены лесополосами. А за дальней лесопосадкой виднелись высотные здания города.

Обернувшись назад, Григорий увидел Аню, махавшую ему рукой из окна второго этажа. Махнув ей, показывая, что заметил ее знаки, он начал спускаться.

Через десять минут, перебежками, пригибаясь за давно не подстригавшимися декоративными кустами, Федоров добрался до двери здания, где его уже дожидался Петр.

— Ну, наконец-то, а то мы все из переживались, — сказал Петя, но, Григорий посчитал, что переживал он один. Чувствовалась в этом человеке какая-то неуверенность в себе и возможная склонность к панике. — Пошли, столовка на втором этаже.

Когда они вошли в зал, заставленный квадратными столами с перевернутыми на них сверху стульями, Федоров сразу увидел два трупа, лежащие слева от входа. Судя по кровавым следам волочения, одного из убитых перетащили из центра зала, где несколько столов было перевернуто.

— Гриш, иди сюда, — из-за длинного прилавка, где в столовых обычно выбирают блюда, продвигаясь с подносом к кассе, ему приглушенно крикнула Аня.

За прилавком она соорудила стол с царским угощением: нарезанная вареная колбаса, хлеб, горчица, упаковка майонеза, несколько луковиц и чайник.

— Чай холодный, но крепкий. И с сахаром. Все остальное надо варить. Так что, едим, что нашли, — прокомментировала сервировку Анна.

— А вот и я с добычей, — из двери появился Гена, неся в руках бутылку коньяка и две пластиковые бутылка с минеральной водой, — в столе заведующей нашел. А ее, судя по всему, скушали на рабочем месте.

Коньяк он протянул Григорию. — Арагви, три звезды.

Отметив для себя, что автомат перекочевал к Гене, Григорий, свернув крышку, разлил в расставленные стаканы всю бутылку: — Для профилактики психических расстройств.

Все выпили и стали быстро уплетать еду, так как с прошлого дня никто из них не ел.

За едой Федоров рассказал о том, что видел с трубы.

— Ну, что дальше делать будем? Какие планы? — озвучил Гена общую мысль. Вся троица выжидательно посмотрела на Гришу.

Григорий смирился с ролью лидера. — Думаю, что надо собирать, всех, кто выжил и в зомби не обратился. Толпой отбиваться легче.

— Но и заметнее, когда большая группа будет, — подал голос Петр.

— До большой группы тут еще далеко, — Гена повернулся к Федорову. — А воздушный шар проверять будем?

— Будем, но не все. Там через лужайку надо перебегать или в обход, прикрываясь кустами. А там или ждать, пока он сам опустится, или лебедкой подтягивать. Хотя, если лебедка электрическая, то это совсем не вариант. Пойдем с тобой, — он посмотрел на Геннадия и тот соглашаясь кивнул.

Петра брать не хотелось. Не уверенность, с которой он себя вел, давала повод усомниться в адекватности действий при экстремальной ситуации.

Спустя двадцать минут Григорий с Геннадием уже покинули территорию фабрики, и прикрываясь кустарниками, направились в сторону, почти уже скрывшегося от них за верхушками деревьев, шара.

Когда они приблизились, то увидели, что основная часть баллона, уже почти опала на вершины ближайших деревьев, а обшитая рекламой какого-то телефона корзина монгольфьера, зависла в четырех метрах от земли.

Неприятным сюрпризом оказался зомби, некогда мужчина довольно большого роста и телосложения, который стоял под корзиной и выжидающе смотрел на нее. Приятным было то, что активность его была очень ограничена спущенными под весом фекалий до самых щиколоток, штанами. Никаких признаков жизни в кабине заметно не было.

— Что делаем? — спросил Гена, не отводя взгляда от зомби.

— По-тихому валим его, пока друзья к нему не добавились, а потом отходим вон к тем машинам, — Гриша показал на старенький синий VolkswagenT4, и серой «Волге» — оттуда к корзине шара протянут страховочный трос. — Потом к кустам и назад на фабрику.

— Чур, я его делаю, — с блеском в глазах, заявил напарник, — прикрой, атакую. И перехватив трубу, бегом просился к зомби, заходя ему со спины. Григорий быстрым шагом тоже направился к корзине, постоянно вращая головой в поисках возможной опасности.

Зомби свалился от первого удара в затылок, который Гена нанес с двух рук. Труп еще дергал в агонии ногами, когда возле присевшего после атаки на корточки Гены, опустился Федоров. — Тебе бы меч и нам всем можно спокойно спать, пока ты округу вырезать будешь.

— Вся жизнь мечтал в исторических реконструкциях учавствовать, но дорогое хобби, не осилил бы. Да и времени массу занимает. Это для состоятельных.

— А ты кем в «той жизни» был?

— Мастер по ремонту швейного оборудования, — Гена улыбнулся. — У нас в городе только такую специальность в ПТУ для мальчишек давали. Ох, и воняет же от этого трупака.

— Эй, есть кто в корзинке? — негромко окрикнул Григорий.

Из корзины шара показалась голова пожилой, судя по количеству седины в волосах и морщин на лице, женщины.

— Сидите там тихо, — он приложил палец к губам. — Сейчас мы попробуем опустить корзину ближе к земле. Женщина, соглашаясь, энергично закивала головой.

Несколько коротких канатов свисали вниз, но их длины было недостаточно, чтобы подтянуть корзину ближе к земле.

— Гена, смотри по сторонам.

Федоров побежал вдоль страховочного троса, к тому месту, где он свисал достаточно низко к земле и, подпрыгнув, ухватился за него руками. За тем начал перебирать ими в сторону корзины. Высота уменьшилась, но недостаточно для безопасного прыжка. Подбежавший Гена, так же подпрыгнув на трос, своим весом притянул корзину еще ниже.

— Гена, давай к ней, и привяжи канат к березке.

Геннадий рванул к корзине и схватив конец каната, несколько раз обернул его вокруг ствола.

— Эй, давайте пробовать спускаться, тут не высоко, мы подхватим. Только ни каких звуков, пожалуйста.

Женщина, на удивление резво, перекинула ногу через борт и став ею на небольшой выступ днища, перелезла полностью. Потом, перехватив руками, взялась за один из канатов и, сильно выдохнув, скользнула вниз, где ее подхватили.

— Хватит, набоялась я уже наверху, и накричалась, аж горло болит.

— Давайте бегом к машинам, а там осмотримся, — скомандовал Федоров.

— Гриш, вы бегите, я догоню. Хочу один трюк провернуть. Я быстро.

Григорий, не зная замысла товарища, согласно кивнул. — Не долго проворачивай. А то место тут открытое.

Махнув призывно женщине, он побежал к машинам.

Гена по канату быстро забрался в корзину аэростата. Полгода назад он катался на таком с двумя одноклассниками, когда встретились на очередной годовщине окончания школы. Получасовой полет был замечательный. Отличный вид родного города и его окрестностей, с высоты птичьего полета, захватывал дух. Но ему еще тогда понравилось наблюдать за действиями пилота шара. Ни чего сложного в управлении не было. Все сводилось к своевременному включению пламени горелки для нагнетания горячего воздуха во внутрь оболочки шара и, при спуске, открыть

е клапана для выхода теплого воздуха.

Сейчас оболочка шара частично касалась расположенных рядом деревьев, но еще имела определенную летучесть.

Вспоминая действия пилота, Гена осмотрел горелки, в которых горел контрольный фитиль и нажав оба рычага, открывавших подачу газа. Два столба пламени с совсем не нужным сейчас шумом, рванули, нагнетая в полость шара потоки горячего воздуха. Гена куском веревки примотал рычаги, чтобы работа горелок не прекращалась, и покинул корзину, соскользнув до дерева по канату, где канат быстро отмотал от ствола. После чего, пригнувшись, побежал к машинам.

— Тебе что, делать нечего? Детство в жопе заиграло? — отчитывал запыхавшегося и упавшего рядом с ними на траву Геннадия Федотов.

— Он сейчас поднимется вверх и, надеюсь, часть людоедов своим видом привлечет. Хоть часть пусть вверх смотрят, а не по сторонам. И, кроме того, мечтал я шар в небо вот так запустить.

Гриша, смирившись с выходкой махнул рукой. — Уходим к нашим.

— А муж мой? — женщина рукой придержала Григория. — Вот «Волга» наша, а его ни где нет.

— Побежали от сюда. На фабрике, как за стенами укроемся, все расскажу. А там сами решайте.

До фабричной столовой добрались без приключений.

Глава 26. Лагерный отряд.

10.00

Из головного дозора примчался запыхавшийся Мишка, по прозвищу Чёрт:

— Иван Васильевич, там несколько машин стоит, а одна из них милицейская.

— Далеко? Зомби есть? — Талин продолжал идти, на ходу слушая парня и задавая уточняющие вопросы.

— Не, рядом, метров двести, вон за теми деревцами. Там ребята наблюдают.

Ничего не ответив Талин ускорился.

Рыжий и Бача лежали на траве и, прикрывшись кустами, наблюдали за т-образным перекрестком дорог.

Талин лег рядом с ними: — Ну, что тут видно?

— Вон на перекрестке шесть машин столкнулось, — Рыжий, комментируя обстановку, показывал пальцем. — Вон еще три на обочину слетели, в тех кустах, на крышу перевернутая, милицейская легковушка лежит.

— Людей или зомби видели?

— Неа. Только вон, возле синей машины, костей много валяется.

— Швед! — окликнул, постоянно крутящегося возле него парня Иван, и тот тут же присел рядом с ним. — Бери Бачу и осторожно выдвигайтесь к машинам. Там осмотритесь. Если что-то опасное, сразу назад, а если никого — остаетесь там, наблюдаете и ждете меня.

Талин поднялся: — Рыжий, пошли, ментовскую машинку посмотрим.

Милицейский ВАЗ-21099, вишневого цвета с синей полосой вдоль бортов, на которой было белыми буквами почему-то было написано «полиция», лежал вверх колесами, смяв придорожный куст терна.

Судя по следам на обочине, автомобиль несколько раз перевернулся, разбрасывая на этом пути, из распахнувшегося багажника, запаску, ключи, какие-то коробки, тряпки и устилая, и без того замусоренную обочину, новой порцией битого стекла.

Талин наклонился и заглянул в салон. — Так, что тут у нас? Три трупака в форме. Рыжий, давай, дуй во внутрь и оружие посмотри.

Рыжий, набрав воздуха, сначала хотел возразить, но за тем смирился и, опустившись на коленки, полез в салон, со стороны багажника. Он залез только до пояса и крикнул: — Тут все кровищей перепачкано.

— Оружие ищи, — не обращая внимания на реплику парня, сказал Талин.

Рыжий, стараясь не касаться мертвой женщины в униформе, перебрался ближе к водителю и пассажиру, которые лежали друг на друге. На верхнем трупе он быстро нашел кобуру с пистолетом. Расстегнув кобуру, некоторое время провозившись с защелкой на ремешке, которым оружие крепилось к поясу, отстегнул пистолет и протянул его наружу. Талин сразу выхватил его. — Там же смотри, запасной магазин еще должен быть в кармашке кобуры.

— Так, нашел, бросаю.

За тем, стараясь не испачкать одежду о многочисленные пятна крови, отодвинул верхний труп. У второго полицейского пистолет был в открытой кобуре, а магазин находился в отдельно закрепленном на ремне кожаном футляре. Там же, одной половиной засунутые за ремень, находились и наручники из хромированной стали. Все найденное полетело наружу. Уже разворачиваясь, чтобы вылезти, Рыжий заметил край ремня и потянув его, вытащил, немного провозившись из-за веса привалившего его тела, автомат с укороченным стволом.

Осматривая автомат, Талин спросил: — А еще у третьего оружие посмотрел?

— Нет еще. Там баба и ее сиденьем привалило. Сейчас проверю.

У полицейской, пояса с кобурой не оказалось, но пистолет нашелся в одном из трех отделений портфеля, который был под телом. Два отделения были заполнены бумагами и папками с какими-то документами. Отдавать эту находку Рыжий очень не хотел и сунул оружие в траву с противоположной от Талина стороны машины.

— Нет у нее ни чего. Вот, только портфель с делами, — Рыжий выбросил портфель наружу и стал сам выбираться.

— Наверно следователь баба была, а может стажерка. Да и хрен с нею. Три ствола уже хорошо. Не с пустыми руками бродить среди людоедов.

Когда Рыжий вылез и стал отряхиваться, Иван похвалил его: — Молодец, не испугался. А сам, как бы случайно, провел рукой по куртке Рыжего в районе поясного ремня.

— Пошли к нашим.

— Живот у меня ноет, — скорчил гримасу Рыжий.

— Давай по-быстрому, а я еще загляну в соседнюю машину.

Рыжий, расстёгивая на ходу ремень, направился к ближайшему кусту и присел за ним. Улучив момент, когда голова воспитателя скроется в салоне синей иномарки, метнулся к автомобилю и забрал спрятанный пистолет. Засунув его в рукав куртки, где плотный манжет не давал стволу выпасть.

Глава 27. Табор. Иммунный.

10.00

— Дед Ахрип! Деееед! — с высокого дерева надрываясь орал Мышь, которого загнали туда, как самого маленького и ловкого, для наблюдения за Аркушино.

— Что ж он так надрывает связки и пупок? — негромко, то ли для себя, то ли для близ находящихся, проговорил Ахрип. — Что орешь?

— На берег человек вышел. Нормальный человек, вроде.

— Так помаячь ему зеркальцем, чтобы видел, что мы тут и его видим.

— Так уже помаячил.

— Вот чего тогда орать-то? Слазь вниз, — и повернувшись к Матросу, позвал с собой, — пошли, Матрос, новичка принимать.

Они вышли из перелеска, где расположился весь Табор, и начали спуск к реке. Оба берега на этом участке были пологими и не заросшими камышом, а глубина тут была небольшая. Судя по количеству коровьих следов, это место использовалось в качестве брода для перехода стада на луг.

На противоположном берегу стоял Чумаков. Один рукав его пиджака был разорван, а сам пиджак имел такой вид, что обычный бомж, даже в захолустном городке, побрезговал бы его носить. Пиджак и брюки председателя были в мелу и кровавых пятнах. На волосяном покрове головы слева, подсыхала кровавая рана, а под правым глазом наливался чернотой большой синяк.

Ахрип помахал ему рукой. Увидев встречающих, Чумаков, оглянувшись в сторону своего села, осмотрелся и сняв ботинки, которые поднял над головой, пошел в воду.

— Не ждал, Ахрип?

— Да как сказать, — Ахрип выдержал небольшую паузу. — Давно в Аркушино иммунных не было. А о таком как ты, деловом, порядочном и ответственном человеке, что ж и не помечтать?

— Где это ты на левшу нарвался? — с улыбкой, показывая на синяк, спросил подошедший Матрос.

Ахрип подметил, как неприязненно взглянул Чумаков, услышав в свой адрес обращение «на ты» от человека, раза в три моложе, чем он сам.

— Привыкай, Андрей Андреевич. У нас заведено «на ты» общаться друг с другом, невзирая на старшинство. А на возраст не обращай внимания. Это Улей, он молодит, если конечно не убивает.

— Хлебни вот, — Матрос протянул новенькому иммунному флягу с живцом. — Как прошло то все?

Чумаков сделал пару глотков и посмотрев на Матроса выдал: — Прошло? Там, — он ткнул рукой в сторону села, — ни чего еще не прошло. Там такое творится, что фантасты-садисты в наркотическом угаре представить себе не смогут! Я такого насмотрелся!

Упав на траву Чумаков зарыдал, обхватив голову руками, время от времени вздрагивая всем телом. Ахрип придержал Матроса, который хотел сказать что-то поддерживающее: — Пусть выплеснет из себя. Наши слова сейчас ничего не стоят для него. Позже — да. Сейчас пусть выплачется. Думаю, что он давно не плакал.

Хоть сказано было не громко, но Чумаков услышал и повернувшись на бок, сел. — Я все людям рассказал. Объяснил, что все обречены и теперь задача, понять кто из нас не обратится в чудовище. Понять и помочь выжить и выбраться. И о ночном небе говорил. Но, по лицам вижу, не верят и за свихнувшегося принимают. Тогда забрал жену и поехал домой. Напоследок, сказал, что вы тут, у брода, выживших ждать будете. А оно вон как вышло. Больше никто не пришел?

— Нет, Андреевич, никто. Да и в последние перезагрузки иммунных и не было вообще. Мы несколько раз группу оставляли в конторе, на подстраховку, но не выявляли никого, все обращались.

— А супруга моя, Анна Федоровна, через час испортилась головой. Сначала паузы в речи появились, за тем координация начала подводить ее, а потом пошла в спальню, говорит, что плохо совсем стало и прилечь решила. Я ей воды понес в кружке, думаю, что если меня сушит, то и ей хочется пить, а она с кровати вскочила и ко мне кинулась, а глаза уже не ее были. Тут то я и осознал, что началось. Не стал убегать, но и оставлять ее в таком виде не захотел. Она ж у меня маленькая, худосочная, не то что я, боров откормленный. В общем, сам ее упокоил. Хотел задушить, но сила у нее откуда-то большая появилась, несмотря на телосложение, думал, что она меня даже могла бы потрепать. Короче, шею сломал. Потом уложил на кровать нашу большую и поджег дом. А сам вот к вам выбрался, огородами выходил, на улице уже односельчане друг друга поедать начали. Все как вы рассказывали и предупреждали.

Высказавшись, Чумаков отвернулся в сторону села. — Я ж тут сколько лет у руля простоял! Каждую семью знал по именно. И проблемы их знал, и радости.

Дед Ахрип протянул ему фляжку: — На, хлебни живца. И имя тебе я дам новое, положено так тут, все, что с прежней жизнью связано, забыть. Крестины называется. Раз рулил селом, значит Рулем и будешь. Давно уже никого не крестил, но тут, думаю, стоящий случай. Человек ты, вроде, и деловой, хозяйственный, но главное, чувствую, не гнилой. Я за своих крестников перед самим собой в ответе. Пошли, что ли, в Табор?

Когда они уже подошли к лагерю, Ахрип сказал: — Знаешь, Руль, может это тебя и успокоит, но есть тут такая теория, что сюда Стикс переносит только копии наших миров, естественно с нашими же копиями. Так что, возможно, «тот» ты, с которого сняли копию, в это самое время проводит совещание в своей конторе и «накручивает» хвосты нерадивым сотрудникам, а жена борщ варит и ждет его к обеду.

Глава 28. Табор. Малый совет.

10.20

В лагере было шумно. Все стояли общей толпой и что-то возбужденно обсуждали. Увидев возвращающихся и новичком, все замолчали, но их возбужденность и обеспокоенность отражались в каждом лице.

К ним подбежала Марьяна: — Тут такое, значит, дело. Вернее, не дело, а новость. Вернее…

— Стоп, девочка, — остановил еще нервозный доклад глава Табора. — Теперь давай в два слова новость, а уже потом подробности.

— Самолет упал, — выдала Марьяна и указала рукой в сторону сплошной черноты.

— Вас на пять минут оставить самих нельзя! Мы ж только на десяток минут отлучились, а вы уже самолет уронили! — попытался пошутить Матрос.

— Погодь, Матрос, — остановил его Ахрип. — Давай теперь по порядку: когда, кто и где видел самолет?

— Первыми увидели Кисет и Ватсон. Они в это время от черноты на вахте стояли.

— Стоп, Марьяна. Давай их сюда.

Девушка, повернувшись к толпе, выцепила взглядом нужных ей людей и призывно махнула им рукой.

— Докладывайте.

— Значит, стоим мы и смотрим… — начал Ватсон.

— Стоп! — резко прервал его старший. — Давайте без прелюдий и описания природы родного края.

Инициативу в докладе перехватил Кисет: — Десять минут назад, вон в том направлении, был замечен дымный след в небе. Заметил Ватсон и показал мне. Я усилился даром и определил, что это самолет. Самолет крупный, несколько моторов, горело, как минимум, два движка. Летел оттуда — туда со снижением, но не крутым. Потом исчез. Взрыва не было. Все.

Кисета обычно в дозор ставили на открытые участки местности, так как его даром была дальнозоркость, но только днем. Ночью, как он не тужился, никаких признаков работы дара не проявлялось.

— Как думаешь, далеко это?

— Я ж расстояние не определяю. Только приблизить общую картинку могу. Герыч говорит, что если бы был горох, то можно развить дар и даже морщинки у пилота смог бы рассмотреть.

— Если бы да кабы. Если бы у бабушки были яйца, она бы дедушкой была. Так Герычу и передай. А пока свободны.

Повесив головы, Ватсон и Кисет начали отходить.

— Ватсон, Кисет! — очнувшись от заполонивших голову мыслей, окликнул, отошедших недалеко мужчин, Ахрип. — Спасибо, парни.

Улыбнувшись на эту небольшую похвалу, они довольные вернулись к толпе таборян.

— Доброе слово и кошке приятно. А ведь могли прозевать за болтовней.

— Что делать будем, Дед Ахрип? — Матрос, от нетерпения и переполнявшей его энергии, «бил копытом».

— Думать будем. Давайте Малый совет собирайте.

— Да что собирать? Все ж тут! — удивился Матрос.

— Не тут, а на то место идем, где наблюдатели стояли. Туда пусть подтягиваются.

Ахрип направился к границе черноты, но обернувшись, окликнул Марьяну: — Ты Руля к Клаве отправь. Пусть человека покормит, одежду подобрать ему надо. А потом, выдели пару толковых, пусть человеку о жизни тут расскажут.

В Малый совет Табора входили, кроме самого Ахрипа, Марьяна, Неля, воспитатель малолетних членов их общины Рог, Капрал — старший над новичками, Плаха — казначей, он же завхоз и Воробей, командир ударной группы, куда были собраны люди с боевыми дарами. Как правило, на Малом совете присутствовал и Матрос, который исполнял при Ахрипе роль и секретаря, и адъютанта, а также посыльного, охранника и прочая, прочая, прочая.

Малый собирали, если надо было что-то обсудить из насущных проблем или для принятия решения о выносе какого-то важного вопроса на Большой круг, где присутствовали все члены Табора.

Был еще Большой совет, куда, помимо членов Малого, входили все десятники, но его собирали больше для инструктажа перед проведением зачисток кластеров.

— Ну, что, товарищи? Тема для обсуждения всем известна и понятна. Если летел самолет над чернотой, значит она не такая уж и бескрайняя, как мы давно уже считали.

— Самолет не летел, а падал. Двигатели горели. А горели они либо от внутренней неполадки, либо, если его подбили, — высказал свое замечание Капрал, который очень любил цепляться к формулировке слов, как он говорил в таких случаях: «Это надо для однообразия понимания собеседниками используемых терминов».

— И все-таки он летел. И упал. От куда-то он же летел? И где-то упал.

— А если самолет попал в призму черного кластера при перезагрузке? — Воробей, как обычно, выбирал самый негативный вариант. — При таком раскладе, нам ни холодно, ни жарко от этого аэроплана.

На эту реплику возразил Рог: — Если самолет влетел в черноту, то двигатели просто глохнут, но не загораются. Вероятность того, что он был подбит очень высокая.

Неля, которая не очень любила принимать решения за других и была в совете как человек, обладающий важнейшим даром, не громко, скорее даже робко, выдала мысль, которую все понимали, но озвучить не решались: — Это наш шанс. Шанс на надежду вырваться из удавки черноты. С такими темпами наш кусок кластеров, рано это будет или поздно, захлопнется.

— Да, Неля, да! Пока не проверим — не поймем, — поддержала подругу Марьяна. — Надо выдвигаться, Дед Ахрип!

— Тихо все! Загомонили, обрадовались они! Мы тут собрались для обсуждения вопроса, выработки плана, а не для выплескивания эмоций. За нами люди стоят, и мы за них в ответе.

— Раз вырабатываем план, то надо бы понять, как далеко от нас самолет и как далеко от края черноты он мог пролететь с поврежденными двигателями, — реагируя на замечание Ахрипа, вернул обсуждение в деловое русло Капрал. — Кто у нас хоть что-то в авиации понимает? Я не помню таких среди тех, кто прошел через меня.

— Вот в том-то и одна из проблем. Мы все понимаем, что самолет на аэродинамике мог какое-то время планировать, а вот какие расстояния он мог преодолеть на этом самом планировании, тут глухо.

Матрос, не встревавший в обсуждение, вдруг вскочил и окрикнул ближайшего к месту совета паренька: — Эй, Жменька! Давай, найди быстро Каспера и гони его сюда! Одна нога там, а вторая здесь, — Матрос повернулся в Ахрипу. — Каспер как-то умничал по вычислениям, типа, как далеко можно увидеть, если подниматься выше и выше. Я в пол уха тогда слушал, а сейчас вот из кладовых памяти выскочило.

Каспер, бывший студент третьего курса какого-то строительного вуза, тощий и длинный, примчался через три минуты.

Матрос, ободряюще хлопнув его по спине, поставил перед запыхавшимся парнем задачу: — Каспер, а вот скажи нам, неучам, сколько от сюда до видимого горизонта?

— Ну, если мы находимся на равнине и высота наблюдателя примерно два метра, я образно, для простоты объяснения, говорю, то расстояние до горизонта будет около пяти или шести километров. Конечно, если без даров человек смотрит. То есть, чем выше точка, тем дальше обзор.

— Это и без тебя было понятно! Как высчитать расстояние?

— Хм. Если взять за основу, что наоборот, мы как бы, линия горизонта, а самолет наблюдатель, то хотелось бы приблизительно понимать, на какой он был высоте. Вот, если находишься на большом «чертовом» колесе, где-то метров пятьдесят высотой, то можно увидеть километров на двадцать пять, приблизительно. Но и наблюдатель с той линии обзора, также способен увидеть колесо обозрения. Вообще, есть формула, при помощи которой вычисляют такое расстояние, но я ее не помню. Могу только примерные величины прикинуть, например, если на ста пятидесяти метрах был самолет, то дальность около сорока-сорока пяти километров, а если еще выше, ну, триста пятьдесят метров, то уже дальность до семидесяти километров увеличивается.

— Ясно, Каспер, спасибо. Иди пока, — Ахрип повернулся к присутствующим. — Далеко. Очень далеко. Я-то осилю легко, на меня чернота не сильно воздействует, только живец похлебывай и не останавливайся на долго.

— И я осилю! — вскочила Марьяна. — У тебя, Дед Ахрип, много даров, и черноходство, только один из них. А у меня этот дар единственный и качала я его, как могла, без гороха, конечно, но тренировки делала постоянно.

— И далеко заходила?

— Рекорд? Сама — четыре часа. В северном направлении шла от кластера В, а потом, по дуге, вышла в верхушку Б-кластера. Ну, почти в вершину его.

— Сама? — уцепился Ахрип за слово Марьяны. — А не сама?

— Двух и трех водила по два часа. Последнее достижение, это когда я час вела восьмерых. Мы, чтобы не рисковать сильно, на небольшом удалении от границы бродили. Так, чисто проверить, сколько смогу народа в своей зоне держать, ну и, время нахождения, конечно, тоже интересно было проверить. Получилось, почти час. А точно если, то пятьдесят шесть минут.

— И давно этот эксперимент ставили?

— Десять дней назад. А то этого, пару раз пятерку водила по часу.

— Выпороть бы тебя и Плаху, для профилактики, за самовольство, но да ладно. Глядишь, для общего дела эти тренировки и пригодятся. Организовали, понимаешь, тут преступное сообщество «Черноброды и расхитители».

Уже давно было заведено, что все добытые потроха из тварей идут в общую кассу и используются на нужды всего Табора. Ответственным сберегателем, естественно, был казначей Плаха.

Все понимали, что хождение по черным кластерам требует повышенного расхода живца, а хождение с группой, повышает его потребление еще больше. То есть, на эти эксперименты, уходили общинные спораны.

— Да, ладно, Дед Ахрип, не кипятись, — махнул рукой Плаха. — Расход споранов был мизерный. На рекордный забег ушло всего две штуки. Живец, в основном, мы пили. Марьяна только четверть и выпила.

— Так, что, и ты бродил по черноте?

— А как же? — удивился Плаха. — Я ж должен контролировать расход общаковского живца.

— Детский сад, какой-то, собрался, — махнул рукой Ахрип на «заговорщиков». — Итак, какое волевое решение принимает совет? Кто, за то, чтобы выдвинуть в направлении, где был замечен падающий самолет, разведгруппу?

Все члены Малого совета подняли руки.

— Ясно. Теперь по тактике проведения этого рейда. Как, когда, сколько?

Глава 29. Олег и Оксана.

10.50

Выйдя в тамбур, закинул за плечи рюкзак и держа наготове молоток, осторожно выглянул на площадку. Ни чего подозрительного не увидев, стараясь не шуметь поднялся на четвертый этаж. На лестнице была тишина, только с улицы раздавались отдаленные редкие выстрелы или шум редко проезжающих автомобилей. Открыв ключом двери тамбура, вошел и условно постучал в квартиру Оксаны. В ответ на стук, в соседних квартирах послышался стук в двери запертых хозяев. Чуткий слух всё-таки отметил Олег.

Оксана сразу же открыла двери, как будто и не отходила от нее.

— Как ты?

— Все хорошо. Получилось, — он поцеловал девушку и закрыв за собой дверь, пройдя в комнату, сбросил на пол принесенные вещи. — Вроде бы по минимуму в дорогу прибарахлились. Есть и еда, на первое время, себе одежду и холодное оружие подобрал. Примитивно, но сойдет.

— Который час уже.

— Одиннадцать, — взглянув на будильник, сказала Оксана, — кажется, что вечность с утра пролетела.

— А ведь все только-только начинается.

Олег растянулся на кровати и уставившись в потолок, сказал, — Надо перекусить. Потом переберем вещи, все проверим и будем выдвигаться.

— А куда?

— Думаю, что через появившийся частный сектор, за город. Куда подальше от этого скопления людоедов.

Поднявшись, он вывалил из рюкзака и всех сумок на кровать, все собранное в квартирах и начал раскладывать по рюкзакам.

— Солнышко, ты в таблетках больше разбираешься. Посмотри в пакете медикаменты. Если что-то не актуальное — выбрасывай, для похода надо минимум веса, максимум практичности.

Когда рюкзаки были собраны, они перекусили вареной колбасой, съели по груше, Олег выпил два сырых яйца.

— У тебя кажется каремат был?

— Что?

— Ну, коврик для йоги.

— Ага, под кроватью. — Оксана достала развёрнутый коврик. С одной стороны, он был розового, с другой голубого цвета.

— Давай нож.

Олег приложил руку к коврику и отметил расстояние от сустава кисти до локтя. За тем отрезал по меткам от коремата полосу по всей его ширине и разделил пополам. Один кусок он обернул вокруг левого предплечья и попросил Оксану закрепить скотчем. То же самое сделал и на правой руке.

— Я наблюдал и видел, что людоеды пытаются схватить за ближайшую часть тела жертвы. Думаю, что, если подставить при неожиданном нападении руку в защите, появится несколько дополнительных секунд для того, чтобы отбиться. Сразу коремат они не прокусят.

Оставшийся кусок коврика он свернул в рулон и закрепил ремешками на своем рюкзаке.

— Собираемся, — Олег надел куртку, закинул за плечи рюкзак и помог Оксане с ее рюкзаком. — А ну, попрыгай.

Оксана несколько раз подпрыгнула. Олег тоже прыгнул. — Вроде ничего не звенит.

В одну руку он взял арматуру, а рукоятку топорика засунул за ремень, развернув его лезвием назад.

— Дай молоток, — требовательно сказала Оксана, — мне тоже надо оружие.

Олег несколько мгновений испытывающе смотрел на подругу, а за тем протянул ей молоток. — Держи его за рукоять в верхней части, под головкой, так удобней нести будет. Если применять, то только в голову, держа за край рукоятки.

— И, думаю, еще пару пустых стеклянных бутылок надо взять. Есть задумка, потом проверим, — он взял одну бутылку из-под вина, а вторую протянул девушке.

— Присядем на дорожку.

Оба присели на край кровати. Помолчав, Олег сказал, — Напутствие в дорогу от Домовенка. Все. На выход. Квартиру закрывать не будем, мы вряд ли сюда вернемся, а может кому-то и пригодится перекантоваться по-тихому.

Они спустились на первый этаж и осторожно приоткрыв дверь подъезда, Олег осмотрел прилегающую территорию. Не заметив ничего опасного, он еще раз напомнил Оксане, — Бежишь четко за мной, если наступишь на покойника, говно, кишки — не вопишь, не тошнишь. Просто беги и все. Боимся не покойников, а живых. Ясно?

Оксана кивнула.

Они перебежали открытое пространство от подъезда до гаражей и проскочили в проход между ними. Олег отметил, что на растерзанные тела его подруга отреагировала спокойно.

В проходе отдышались и в его конце вновь осмотрелись. В проезде между гаражами в нескольких местах лежали остатки тел, вернее кости с обрывками одежды, перепачканной кровью и пылью. В дальнем конце проезда было видно две фигуры, но смотрели они в другую сторону. Так же, без происшествий, они преодолели еще два ряда гаражей. За гаражами начинался участок частных домовладений, которого вчера еще тут не было.

Там же нашелся и дядя Витя, вернее его останки. Разорванный тельник и брюки, двустволка с разбитым прикладом, разорванный патронташ без патронов, несколько костей. В нескольких метрах валялись разбросанные кости, вероятно тех, кого Рембо успел подстрелить или убить прикладом.

— Тсссс! — Олег прижал палец к губам, — Тихо.

В тридцати шагах от них стояло три мужчины, в полностью окровавленной одежде. Смотрели они в другую сторону, но благодаря чуткому слуху, могли их обнаружить.

— Приготовься, сейчас побежим вон к тем кустам, — Олег рукой показал направление. Оксана кивнула. Он размахнулся и закинул винную бутылку как можно дальше за головы людоедов. Бутылка разбилась о крышу одного из гаража. Мужики тут же сорвались в том направлении, а Олег с Оксаной перебежав к большому кусту сирени, пролезли в проем из поваленных досок забора.

Дальше они продвигались по двору от дерева к дереву, часто оглядываясь и прислушиваясь. Так они прошли три двора, используя проходы в заборах, оставленные соседями для общения между собой, не выходя на дорогу.

В четвертом дворе увидели две собачьи будки. Одна была перевернута и возле нее валялись обглоданные остатки псины. А вот второй пес, крупный двортерьер рыжего окраса, натянув свою цепь, смотрел на них и не по-собачьи урчал, точь-в-точь как зомбаки.

— Опа-на, а собачки то, тоже перерождаются! — удивился Олег. — Попробуешь прибить? — и видя сомнение в глазах подруги, добавил, — она уже не собака, а все те, уже не люди. Он урчанием может других привлечь. Пробуй, он привязанный, цепь его не пустит. Я рядом подстрахую.

Оксана несколько секунд раздумывала, а за тем перехватив по удобней молоток, решительно пошла к собаке, которая увидев приближающуюся к ней пищу, заурчала с довольной интонацией.

Первый удар был решительный, но не умелый. Молоток вскользь ударил по морде псины, очень ее расстроив. Она сильно рванулась к Оксане, которая после удара отскочила на пару шагов.

— Быстро добей, — Олег оказался за спиной девушки и шёпотом подбодрил ее, — у тебя получится.

Оксана вновь шагнула вперед и нанесла резкий удар как раз между ушей. Лапы пса подогнулись, и он рухнул на живот.

Глава 30. Мелов и Кречет. В селе.

11.00

— Вот такая у меня, хочешь, верь, хочешь нет, история приключилась.

Мелов и Кречет сидели за столом в летней кухне, во дворе бывшей пенсионерки и сельской активистки, Лещенко Надежды Петровны в селе Киянка, улица Лесная, 12.

Хозяйка, вернее бывшая хозяйка, вместе с тремя подругами примерно того же, что и она возраста, сейчас разлеглись в тени большой груши, которая была посажена наверно еще родителями Надежды Петровны и, судя по имевшейся на ветвях завязи, обещала обильный урожай. В тенек, их по очереди, волоча за ноги, перетащил Мелов, пока Кречет по-хозяйски осматривал домовладение в поисках еды и одежды.

Во двор они вошли со стороны огорода и сразу же столкнулись с этой группой воинственных бабушек, которых перерождение застало на этом подворье, вероятно за обсуждением последних событий в виде исчезновения телефонной связи и электричества.

Судя по отсутствию на их одежде следов крови, схарчить бабули еще никого не успели. Голод и инстинкт вскружили их перерожденный разум, и бабушки, урчащим квартетом, устремились к гостям.

Участковый, как всегда, орудуя кочергой и постоянно уворачиваясь от цепких пальцев, успел забить двух из них. В это же время Кречет, который прихватил, проходя мимо сарая вилы, проткнув одну из зомби, играл в догонялки с оставшейся.

— Глянь, что там на улице, — улыбаясь и не глядя на милиционера, сказал Кречет, и вогнал в бедро, уперто преследовавшей его бабки, два острия вил, после чего в два прыжка увеличил от нее отрыв.

— Рядом никого, — Владимир, выглянул на улицу через калитку, осмотрел улицу. — Только в начале, возле выезда на трассу, один стоит и перекачивается.

— Обрати внимание, коллега, они равнодушны к боли. Вот смотри, — Кречет проткнул одним острием вил правое предплечье бабки. — Гримаса на роже показывает, что боль она чувствует, но это ее все равно не останавливает. Инстинкт желания еды превосходит инстинкт самосохранения. Типа — «вижу цель, не вижу препятствий».

— Смотри, а то пока эксперименты будешь ставить, соседи придут, бабушек своих искать.

— И то верно. Хоть я это и делал с исследовательской целью, но пора заканчивать. Опять же, Органы внутренние требуют прекратить, а я почти законопослушный. А мои внутренние органы хотят есть и пить, а их я еще прилежней слушаю, чем государственные.

Кречет, перехватив древко вил двумя руками и как штыком винтовки, нанес сильный удар вилами в грудь перерожденной. Колени у нее подогнулись, и она завалилась на левый бок.

Сейчас они оба сидели, уплетая сало, зеленый лук и хозяйские котлеты, которые обнаружились на газовой плите, где, вероятно тушились до момента исчезновения газа в трубопроводе. Еще был абрикосовый компот, который принесли из погреба.

Пока ели, Кречет рассказал Мелову свою историю попадания в дом Сапрыкина.

— То есть, ты считаешь, что офицер внутренней службы, из корыстных побуждений, организовал, а может быть и участвовал в убийстве двух человек с целью завладения какого-то там пистолета? — пристально смотря на Кречета, произнес Владимир. — Не верю. В голове не укладывается такое.

— Вот опять заставляешь меня называть тебя зеленым. Ты оцениваешь поступки других людей с позиции своего мировоззрения, которое сложилось у тебя под воздействием воспитания родителями, учебы в школе на хороших примерах, обучения в милицейской твоей школе, где преподаватели говорили о том, как надо служить, а не как есть на самом деле. Потому ты и считаешь, что человек в погонах, который призван перевоспитывать зеков-злодеев, не может совершить тяжкое преступление.

Такие, как ты идеалисты, когда смотрят на лесную поляну, видят зеленую травку, разноцветные, радующие взор, цветочки, пчелок и бабочек, летающих вокруг этих самых цветочков.

А стоит только опуститься по ниже, стать на коленки и засунуть свою голову в эту самую сочную травку, как видишь, что на полянке каждую секунду кого-то убивают и жрут. Толпа муравьев — гусеницу, оса — муху или ту же пчелу, паук — комара, красивая божья коровка — тлю, богомол — жука, а если богомол-девочка, то и своего мужа.

— Ты знаешь сколько предложил Падишах за маузер? Десять штук бакинских комиссаров, — Кречет трусил зажатой в руке вилкой так энергично, что котлета с нее свалилась под стол. — Десять!

Подхватив вилкой новую котлету и отправив ее в рот, Кречет продолжил свой воспитательный монолог.

— У нас в отряде было тело, Качан его звали, он за банку молока, правда трех литровую, грудку творога и пол батона хлеба, соседа забил до полусмерти. Так есть хотел, а просить стыдно было. Вот и сломал старику-соседу восемь ребер. Трезвый. И пошел есть домой. А сосед в своем доме, с открытой в зимнюю ночь на распашку дверью, так и лежал, пока не замерз. Правда, это версия Качана была, а других очевидцев не было.

Кречет выпил пол кружки компота. — Знаешь, Володь, ни я, ни ты, не знаем, что двигало Зуевым. Может у него отец при смерти, и деньги до зарезу нужны для операции. Или проигрался в карты, а карточный долг не прощается, и срок отдачи поджимает. А на кону теперь его жизнь, или жизнь дочери, или жены. А может, просто очень любит деньги. Человеческая подлость границ не знает.

— Куда идти будем? — спросил Мелов, когда они вышли во двор.

— Хрен знает куда, а мы можем только предполагать правильное направление. Вот смотри, — Кречет подобранным прутиком нарисовал на земле кружок. — Это село. С этой стороны карьер, — он нарисовал рядом еще круг. — В эту сторону ты ходил — неизвестный город и куча тварей вокруг. Можно попробовать в эту сторону, — он постукал веткой по краю круга, указывая вектор движения. — Что там?

— Если там местность не изменилась, то там ферма совхозная, на четыре сарая, но коровы сейчас на летнем загоне, километра два от сюда, на ферме только молодняк держат.

— Ну, вот туда и попробуем. Через огороды, потом перемахнём трассу, а там уже осмотримся на месте и подкорректируем маршрут.

Маршрут пришлось скорректировать, когда перебежали дорогу на райцентр. Как только они спустились в придорожный кювет и выглянули из кустов в сторону фермы, сразу побежали назад к селу и, перемахнув забор, по огородам вернулись во двор бабы Нади.

— Вот и прогулялись, — отдышавшись от бега проговорил Кречет. — Тварь с такой образиной если приснится, то проснешься седым и обоссанным. Володь, как штаны?

— Нормально. Я перед выходом отлил под грушу, а новое еще не накопилось. А так бы течь точно дал.

— Нельзя говорить «нормально»! — поучительно подняв палец, сказал Кречет. — В этом слове два слога «но». Скажи — хорошо, отлично, превосходно, ну, или — чудесненько.

— Чудесненько! Чуть не обделался, — перекривляя, ответил Мелов. — Эта тварь одним ударом лапы вспорола бок теленку, и кишки выпустила. От куда здесь этот монстр?

— Ты обратил внимание, что зомби, если больше жрут, то становятся более развитыми и подвижными?

— Да, нет, как-то не заметил.

— А я вот, сидя в раздумьях на тракторе, обратил внимание, что троица, пришедшая в карьер от дороги, более развитая была. У них и скорость по больше, и какие-то они более резвые. А бабульки, — он показал, для наглядности на тела под грушей, — какими были бабками-одуванчиками, такими и остались, то есть — медленные, неповоротливые и голодные. Таким образом, мы имеем на ферме, отожравшегося на государственных телятах, судя по обрывкам фуфайки на плечах, сторожа этой самой фермы. Бандит. Обратил в свою пользу вверенное ему поголовье.

— А может это чудище от куда-то пришло? — усомнился участковый.

— Сомнение — путь к истине! — опять подняв палец, выдал Кречет какой-то афоризм. — Ну, если для тебя это принципиально, можешь провести расследование. Только начинай его сразу с опроса твари, что б время не затягивать: «От куда шел, куда шел, сколько телят съел?». — Не мне ж тебя учить.

— Может в город по-тихому пробраться? — сменив тему, сказал Владимир. — Там в и отдел милиции должен быть, оружием разжиться можно.

— Вот давай, я тебе попробую еще раз объяснить, почему ты зеленый, — Кречет с сожалением посмотрел на Мелова, но тот молча ждал этих объяснений.

— Тут село, то есть народа не очень много. И нормальных, тут я имею в виду не умственные способности к анализу обстановки, а не превращение в кусачих зомби, всего наблюдаем двоих присутствующих индивидуумов. В городе находится не одна тысяча людей. Если там такой же процент не превратившихся, как тут, город кишит этими тварями, которые бродят по проспектам с мыслью о жратве. Мы тут, как угри на сковороде, выкручиваемся еле-еле, и то, благодаря кочерге, а там нас на запчасти разберут очень быстро.

Опять же, те, кто там выжил, тоже думают, как и ты, и бегут к ментам за стволами-огнестрелами, а менты уже тоже кусаются. Вот и выходит, что если туда и соваться, то только при наличии очень уж крайней необходимости.

— Транспорт надо. В этом селе было машин пять, да и то старье. В основном мотоциклы с коляской.

— Угу, самый что ни есть, сельский вариант. Подскочил, мешок с комбикормом в коляску и ходу. Только сильно шумит. Но мысль о транспорте хорошая. Город — это деньги, а деньги — это хорошие и быстрые машины.

Почесав затылок, Кречет посмотрел на напарника. — Давай рискнем. Только переодеться бы надо обоим. Я, такой красивый, в костюме, а ты, такой важный, в обрывках формы.

— Пошли. Тут через пару домов семья жила. Муж с женой, уже в возрасте, и два сына, близнецы, по двадцать лет. Там точно что-то удобное подберем.

Глава 31. Отряд из лагеря.

12.00

Они наблюдали за группой зомби, которые стояли или бродили, без какой-либо ясной цели, возле большого здания автостанции, которое было не естественно расположено среди полей. Уходившие в обе стороны асфальтовые дороги, через двести метров переходили в обычные полевые грунтовки.

Рядом со строением, на платформе, между «карманами» для автобусов, находилось два киоска. «Шаурма» и «Газеты в дорогу».

Талина все они не интересовали. Ему очень хотелось завладеть одним из автобусов, которых имелось три. Два ПАЗа, стояли в «карманах» для посадки пассажиров, а третий, такой же небольшой, по форме явно импортного происхождения, стоял с торца платформы, ближе всего к зарослям кустарника, где находилась группа наблюдателей.

Иван понимал, что где-то должны быть еще люди, которые не подверглись мутации, и хотел их найти. Однако с группой подростков, в которой было несколько девчат, быстро устававших на марше, это было проблематично. Опять же, автобус, это еще и крыша над головой на случай ночевки или непогоды.

Брать автобус он решил твердо, а вот по тактике захвата вставало очень много вопросов: — есть ли там ключи, а если нет, то как завести машину; — сколько горючего в ней; — и, самый главный, как убрать мутантов подальше от автобуса, чтобы успеть к нему добежать, суметь завести двигатель и отъехать.

Рядом притаились Мишка Черт и Рыжий, которые также пристально следили за автостанцией. Остальная часть группы, где старшим Талин оставил Шведа, остались в лесопосадке, метрах в ста позади них.

— Автобус будем прихватывать, Иван Васильевич? — спросил Мишка.

— Будем. Думаю, что вон тот, синий, который ближе к нам стоит. А если там ключей нет, тогда и не знаю, может и остальные придется проверять.

— А ключи и замки для честных людей придуманы, — лицо Черта расплылось в улыбке. — Двадцать секунд! Мой рекорд на районе никто не смог перебить.

— Что «двадцать секунд»?

— Ну, от момента открытия двери авто до запуска движка, у меня двадцать секунд было.

— Угонами промышлял?

— Не, просто «набил руку», а вдруг пригодится. Так, пару раз, для понта перед друзьями, сдергивал машинку. Чисто покататься, потом бросали, — и увидев скептический взгляд воспитателя, добавил. — Ну, и магнитофон прихватывали. На мороженное.

— И пивасик, — заржал рядом Рыжий, и тут же получил подзатыльник от Ивана. — Тихо! Услышат.

— Значит, Черт, автобус ты берешь на себя? — Мишка утвердительно кивнул. — Как отвлечь эту толпу людоедов? Мысли есть?

— Я их сорок четыре насчитал, — сказал Рыжий. — В основном они медленные, но парочка есть резвеньких. Эти на месте не стоят, все кругами бродят. И скорость у них больше, чем у всех остальных. А, вон они, как раз из-за угла вышли, — Рыжий указал в направлении двух бывших женщин, довольно крупного телосложения. — Прям «сладкая парочка».

— Как их всех с автостанции отвлечь?

— Ну, давайте, я попробую, — протянул Рыжий без особого энтузиазма.

Талин улыбнулся. — Растешь! А где твое знаменитое «а чо сразу я»? Потом посерьезнев, добавил: — Тут, Рыжий, попробую не пройдет. Это не игрушка в компе, где перезагрузиться можно, и не милиция, где пожурят и на учет поставят. Тут сожрут и даже твоей футболкой губы от твоей кровушки оттирать не будут. Надо подумать и сделать грамотно, без лишнего риска.

— Тогда, так, — Рыжий оживился. — Автобус мордой стоит вправо от нас и двери пассажирские спереди открыты. Я иду влево в обход, вон к тем деревцам, и там начну шуметь, как — придумаю на месте. Они за мной пойдут, а я к дереву побегу, — парень показал на растущее вдалеке, отдельно стоящее дерево. — Там ветки не высоко, заберусь по выше. А вы, как заведете автобус, в другую сторону поедете и посигнальте сразу, они на вас и отвлекутся. Я быстрый, оторвусь. Даже «сладкая парочка» не догонит.

— А потом, как тебя выручать? — вставил Черт.

— Круг сделаете и вернетесь за мной, — Рыжий, довольный своим планом, широко улыбался. — И выполнимо, и минимум риска.

— Ну, на том и порешим, — тяжело выдохнул Талин. — Только есть дополнение. Черт, двигай к остальным и скажи Шведу, чтоб всю нашу толпу вел вон на тот край лесополосы, где дорога к ней подходит, и там пусть затаятся. Срока им десять минут. Мы как к ним подъедем, сразу все в автобус, пусть, кстати, распределит кто и за кем входит, чтобы толпы не было. Давай бегом.

Само завладение автобусом прошло четко по плану Рыжего. Когда он, высунувшись из кустов, заорал что-то матерное и начал размахивать над головой палкой с привязанной к ней белой тряпкой, которые он нашел по пути, зомби синхронно повернули на шум головы и сорвались с места. Лидерами гонки, как и ожидалось, оказались «сладкая парочка» мощных женщин, которые сразу же оспорили постулат, что они являются слабым полом, так как продвигаясь через толпу зомби, с заметно большей чем все скоростью, расшвыривали в стороны представителей сильной половины человечества.

Дождавшись, когда толпа удалится на значительное расстояние Талин и Мишка, пригибаясь побежали к автобусу.

Ключей в замке не было, но Черт, не зря себя нахваливал. Быстро засунув руки под рулевую колонку, одним движением вырвал из замка все провода, вторым движением скрутил несколько из них, кроме красного, а за тем прижал к связке красный. Провода заискрились, стартер взвыл и двигатель заработал.

— Оп-ля! Принимайте работу!

— Ну, Чертила, потом хвалить буду. Сейчас подвинься.

Талин вскочил за руль и включил скорость: — Поехали! — крикнул он, несколько раз нажав на сигнал.

Мишка, пройдя в салон автобуса, через заднее стекло видел, что все зомби обернулись на шум двигателя и сигнала, и побежали назад, за автобусом. Но не все. «Сладкая парочка» уже приблизилась к дереву, где находился не видимый от сюда, укрывшийся в кроне Рыжий. Следом за парой подтягивались еще несколько фигур, решивших не участвовать в новой погоне.

— Иван Васильевич, тут в салоне сожрали кого-то. Кости, кровь.

— Не стесняйся. Выбрасывай все через заднюю дверь.

Мишка, кривясь от брезгливости, ногами подтолкнул останки тела и обрывки джинсовой одежды к задней двери салона, и вытолкнул из наружу.

На краю лесополосы им призывно махал рукой Швед.

Автобус резко остановился, подняв кучу пыли с проселочной дороги. — Быстро все в салон, — скомандовал Талин.

Погрузились без заминок за несколько секунд. Только в одна из девочек, входившая через заднюю дверь, взвизгнула.

— Кровищу увидела, — прокомментировал это Черт.

— Все! Погнали! Теперь — за Рыжим, — сказал Иван, разворачивая автобус в обратном направлении.

— А давайте вон через то поле, — показал Клепа. — Там не пахано и по дуге эту толпу объедем.

— Толково, — согласился Иван. — Держитесь все.

Рыжий любил бегать. Но не долго и недалеко. Стометровку в школе пробегал быстрее большей части сверстников, а вот четыреста метров, а тем более километр или три, бегать не любил, потому, что «сдыхал» после двухсот метров. Взять определенный ритм и держать его какое-то время — это не его стиль. Рывок на полную отдачу сил, быстрый финиш, а потом отдых, вот это была его манера бега.

Еще в пятом классе, когда они ходили обносить яблочные сады, старшие пацаны учили его, что, когда убегаешь, нельзя оглядываться. Бежишь вперед и смотришь вперед, выбираешь маршрут, обходишь препятствия, а если оглянулся, то все, и дыхалка сбилась, и страх может схватить.

Вовка бежал, как не бегал еще ни когда. Единственная мысль — ни споткнуться, ни упасть.

Покричав из кустов, привлекая к себе внимание, он видел, как резво сорвались его преследователи с места. Отбросив в сторону палку с тряпкой, которыми он крича, размахивал, Махно рванул к дереву, и сразу услышал шум десятков ног, треск ломаемых бегущими кустов.

До дерева, спасительной, одиноко стоящей в поле, груши, оставалось с десяток шагов, когда Рыжий услышал звуки сигнала автобуса.

«Завели, получилось», — успел подумать он, и зацепившись ногой за, неизвестно как оказавшуюся тут проволоку, упал лицом в траву, проскользив по ней лицом и животом.

Вскочив на ноги, он сразу почувствовал боль в левом колене. «Не оглядываться! Я успею. Футболка теперь зеленая от травы будет», — мысли носились в голове с бешеной скоростью. Оттолкнувшись правой ногой, Вовка подпрыгнул и ухватившись за нижнюю толстую ветку, подтянулся вверх, помогая рукам, перебирая носками кроссовок по стволу дерева. Уже перевалившись животом на ветку, он глянул вниз и невольно отдернул голову назад. В паре сантиметров от его лица промелькнула ладонь тетки-зомби из «Сладкой парочки», пальцы которой едва не схватили его за одежду.

Перебравшись на еще одну ветку выше, Махно осмотрелся. Переродившихся зомби было шестеро. Самыми активными были, как и ожидалось, две злые тетки, которые постоянно пытались забраться на дерево, но их довольно тучные тела не давали им такой возможности.

Четверо других, три мужчины и молоденькая девушка со смешными, загнутыми вверх концами, косичками и не смешным, перепачканным кровью подбородком, расположились под кроной с задранными вверх лицами, и неотрывно следили за ним, издавая утробное урчание на разных тональностях, однако к теткам приближаться они явно опасались. Все-таки размер имеет значение.

Посмотрев в сторону автостанции, Рыжий уже не видел автобуса. Только облако поднятой пыли указывало на направление его движения.

Вначале у него появилось желание, подобно Маугли из мультфильма, свесившись с ветки, начать дразнить людоедов, но потом его охватила жуткая усталость, вернулась боль в колене и чувство жажды. Вовка уселся на толстую ветку и равнодушно смотря на беснующуюся внизу парочку, стал ждать.

Глава 32. Зоя.

12.30

Выслушав рассказ Григория о том, что происходит вокруг них с самой ночи и вывод, что большая часть людей, под воздействием воняющего кислой химической гадостью тумана, превратилась в людоедов, женщина заплакала, но быстро взяв себя в руки, вытерла слезы. Выпив очередной стакан воды, представилась: — Меня Зоя Васильевна зовут. День рождения сегодня. Юбилей. Пятьдесят пять исполнилось. Вот муж мой, Андрей, вбил себе в голову, что на юбилей надо меня в небо поднять. Мы из поселка сюда еще в семь утра приехала, на базаре скупились, ведь вечером гости придут. А когда к аттракционам приехали и оплатили полет, туман поднялся. За метр ничего не видно было. И кислый этот запах, о котором и вы все говорите, что чувствовали.

— Как туман рассеялся, Андрей отказался лететь. Говорил, что голова сильно разболелась. «Лети, — говорит, — сама, а я с земли видео снимать буду, для гостей».

— Мы с пилотом как поднялись вверх, ему тоже плохо стало. Он аж голову руками обхватил, на пол сел и бормотал что-то. Я по мобильному хотела мужу позвонить, чтоб коллегам пилота сказал об этом, но связь пропала совсем. А потом, пилот этот, посмотрел на меня как-то нехорошо, глаза у него поменялись, вроде темнее стали, вскочил на ноги и вцепился в одежду руками, а сам к лицу тянется. Я, дура старая, подумала, что он изнасиловать меня хочет, а он укусил меня на плечо и руку, чуть на пол не свалил. Я его бью, кричу, а он все равно лезет. Урчит так и все зубами пытается хоть за что укусить. Сбесился, короче. А места в корзине ж совсем мало. Боролась с ним, боролась, а он все агрессивней и агрессивней становится. Ну, думаю, шутки в сторону. Следов укусов на мне много, шишку о газовые горелки и баллоны тоже набила. С мужиками надо или по-хорошему, или сразу по-плохому. Я ж на стройке работаю, всякое бывало. И приставали, и угрожали. Короче, выкинула я этого худосочного насильника из корзины. Села на пол и реву. Сейчас, думаю, корзину подтянут за трос к земле, наденут наручники, и я в свой день рождения в тюрьму поеду, вместо праздничного застолья.

Зоя выпила еще стакан воды. — Сушит сильно, кричала много и страшно было. Я уже думала, и сама выпрыгнуть, чтобы позора избежать. Смотрю, там, где трос шара закреплен, толпа стоит. Мужа не видно, он в яркой зеленой рубашке был, а двери машины распахнуты.

Пока высоко было, подробностей не понять, а как ниже шар стал спускаться, уже рассмотрела, как люди людей жрут. Ох, и орала ж я тогда. А эти, людоеды, меня как услышали, так внизу все собрались и с меня глаз не сводят. Корзина чуть при спуске сместится, и они немного перейдут, а взгляд не отводят. А потом сил кричать уже не осталось, села на пол и реву. А корзина все ниже и ниже к земле. В щель глянула, а у них у всех рожи и одежда в крови перепачканы. И все смотрят вверх. А как стрельба поднялась в стороне где-то, они, как спортсмены по команде «старт», побежали в ту сторону, но один потом вернулся, которого вы прибили. Спасибо, что спасли.

— Да, всегда пожалуйста, — задорно подмигнул ей Гена. — Только бы таких случаев было бы по меньше.

— А мы ведь так и не познакомились, — воскликнула Аня. — Моя фамилия Рожнова.

— Федоров Григорий.

— Петр, я, Белецкий.

— Ну, а я, Геннадий Геннадьевич Шатунов. Во дворе меня прозвали Гыгыша. Гриш, как думаешь, куда двигать будем.

— Была бы тут пища, место для обитания, вроде как, не плохое совсем. Зомби, конечно, есть, но с этого завода и с парка развлечений их немного. Заводишко, видать, захудалый был.

— А в парке утром и людей почти не видно, наверно, только персонал пришел, — сказала Зоя. — Моя фамилия Андреева. Так все смеялись, когда с мужем встречаться только начинали: «У Андрея и жена Андреева».

— Вдалеке, за рекой, высотки городские видны. Там с продуктами будет по лучше, но и за счет большого населения зомби там на несколько порядков больше будет, — продолжил размышлять Григорий. — В идеале, найти надо место по ближе к городу, но заброшенное и крепкое.

— В городе не только зомби много. Там и нормальные люди должны быть также не в малом количестве, — Геннадий, как всегда, был полон оптимизма и горел энергией действий. — Может в городе уже выжившие смогли само организоваться, бьют тварей, ищут других не заразившихся, как мы вот?

— Согласен с тобой, но в город без разведки соваться неразумно. Предлагаю выдвигаться туда вдоль реки, а как найдем место для стоянки и ночлега, так и проверим городок.

— Жалко, что еды тут мало. Даже в дорогу с собой взять нечего, — вздохнув с сожалением, сказал Петр.

— Ни чего, Петро! Найдем ферму с кабанчиком, будет тебе сало и мясо, — засмеялся Генка.

— Ну что, выходим? — Федоров встал. — Идем к тому же проходу в стене, где сюда пролезли. Зомби там были, но они на стрельбу среагировали и ушли. Там дорогу перемахнем и, полем вдоль лесополос, будем к речке двигать.

Глава 33. Самолет.

(Около 13.00)

Ждать и догонять — самые сложные для любого человека события.

Когда догоняешь от тебя зависит ряд факторов, влияющих на результат: твоя скорость, скорость объекта погони, выносливость догоняющего и догоняемого и тому подобные факторы, в уже меньшей степени влияющие на погоню, но имеющие место быть.

А вот когда ждешь, тут от тебя вообще ничего не зависит. Ты ни коим образом не в состоянии повлиять на время прибытия троллейбуса, сколько ни всматривайся в сторону его появления или не ежеминутно просматривая время на часах. Он придёт — когда придёт.

Еще хуже, когда не знаешь, чего вообще ждешь.

Ирме лежал на правом боку, привязанный ремнями к креслу. Правая рука сильно занемела, прижатая собственным телом к стенке кабины. Через стекло шлемофона ничего не было видно, так как с наружи оно было обильно залито кровью первого пилота. Внутренний индикатор издевательски продолжал вопить о разгермитизации.

Внутреннее состояние он оценил, как хреновое, так как сильно хотелось пить и временами накатывали головные боли, обручем сдавливающие голову. Но болевых ощущений от повреждений каких-то органов не чувствовалось.

Временами головокружение и боль отправляли лейтенанта в полузабытье, когда стирались грани между явью и видениями, а возможно это были галлюцинации, вызванные возможным перерождением в кровожадную тварь. Из просмотренного ролика он знал, что перерождение происходит по-разному, в зависимости и от агрессивности спор, попавших в организм, и внутренним силам организма, который бросал на противодействие вторгшемуся агрессору все внутренние силы, и занимает от нескольких часов до пары-тройки дней.

Сколько времени после разгерметизации скафандра и крушения самолета уже прошло, Малоф не знал, да и считал это не нужным. Несколько раз проносилась мысль о том, как тварь, в которую он превратиться, будет мучиться от голода, замкнутая в привязанном скафандре.

Ребята из экипажа на помощь не пришли. Или погибли при обстреле и последующем падении, или повреждена внутренняя связь, а они находятся в таком же, как и он положении. А может уже и переродились. Хотя Гримми иммунный и не был стеснен скафандром, а на помощь не пришел, значит погиб.

По началу, первый раз придя в сознание, Ирме ждал взрыва топливных баков, которые просто обязаны были повредиться при столкновении с землей и залить все вокруг сотнями литров авиационного бензина, а горящие двигатели уже давно все это должны были воспламенить. Но время шло, а ни пожара, ни взрыва не было.

Самолет, удерживаемый пилотом в положении наборы высоты, ударился о черную землю хвостовым оперением, от чего стрелок, находившийся в своей кабине как раз в месте удара, погиб мгновенно, превращенный в раздавленный и частично разорванный кусок мяса. Продолжая двигаться по инерции, фюзеляж самолета оставил длинную, глубокую борозду, подняв в воздух огромное облако черной пыли и срубил плоскостями несколько черных деревьев, которые лишившись опоры, осыпались, как труха, небольшими черным кучками.

Выскочив, на самом краю черноты, но уже на стандартном кластере, самолет влетел корпусом между нескольких высоких и толстых стволов деревьев. Удар был фатален для деревьев, которые были срезаны, будто серпом и завалились вперед, подняв шум ломаемыми ветками и разлетающимися в разные стороны птицами, которые находились в их кронах.

Но и конструкция самолета, никак не рассчитанная на такое издевательство, не выдержала. Оба крыла были оторваны вместе с двигателями. Фюзеляж, продолжая скользить по поверхности зеленой лужайки, завалился на правый бок, и крутанувшись через кабину, рухнул хвостовой частью обратно на черный кластер, полностью переломившись в районе двери грузового отсека.

Вот этот последний удар и стал фатальным для бортинженера и бортового стрелка. Штурман погиб за пол секунды до командира корабля, так как его тело первым встретило смертельные снаряды, прилетевшие с земли.

Всего этого Ирме Малоф не знал. Он продолжал лежать, скованный скафандром и ремнями, и ждать.

В очередной раз вынырнув из забыться, он подумал, что если еще не стал тварью, то может он счастливчик и является иммунным, но мысль о таком счастье быстро его покинула. Он обездвижен и самостоятельно покинуть самолет и скафандр не сможет. А вот кровожадные твари вытащить его смогут вполне. Все пространство кабины залито кровью командира и ветерок разносит по округе запах, как приглашение на вкусный обед. Приход тварей — вопрос времени. И даже если они задержаться, Ирме умрет от истощения и обезвоживания. В таком случае, тварям достанется его усохшее тело. «Таранка Ирме», придумав название такому блюду, Малоф вновь отключился.

Глава 34. Лагерь. Автобус.

13.00

Вовку спасли практически без проблем. Талин, развернув автобус, объехал скопление шествующих к ним зомби и, увеличивая скорость, направился к дереву. Пока они уезжали от автостанции, было не ясно, удалось ли Рыжему благополучно добраться до дерева или его смогли настичь, но теперь, подъезжая, он рассмотрел группу людоедов, крутившихся возле дерева, задрав лица вверх.

Услышав и увидев, приближающийся к ним автобус, зомби, прекратив осаду убежища Рыжего, устремились к нему. — Всем держаться! — крикнул Иван, не оборачиваясь в салон и направил машину на самых опасных из тварей. За несколько метров до них, он немного сбросил скорость, опасаясь, что при сильном ударе может заглохнуть двигатель или повредится радиатор. «Сладкая парочка», как самые резвые, первыми оказались на пути.

Ближайшую, тетку в цветастом, но уже изрядно испачканном и порванном платье, Иван ударил левым краем кабины, сразу уводя автобус в право, на ее подругу. Перед второй он сильно сбросил скорость, а когда до нее остался всего один метр, резко вдавил педаль газа. Вторая тетка-людоедка, успев только протянуть руки к лобовому стеклу, исчезла между колес. Талин сразу сделал поворот в сторону, рассчитывая переехать ее задним колесом и, судя по прыжку задней части автобуса, ему это удалось.

Подъехав к дереву, автобус притормозил. В переднюю дверь вскочил Рыжий.

— Воха, ты теперь не Рыжий, а Зеленый! И рожа, и пузо — все зеленое! — заорал Бача и подскочив к водителю сказал, — первая отлетела в сторону, вся рожа в кровищи, но уже поднялась, а второй, вроде совсем кердык пришел, лежит, не шевелица. А мне дадите проехать?

Его прервали вопли из салона. Зомби-девочка, со смешными косичками, все-таки оказалась самой прыткой и умудрилась вцепиться в задний дверной проем, уже почти проскочившего мимо нее автобуса. Сначала ее ноги волочились по траве, но за тем она подтянулась и перехватывая руками, вцепилась за нижнюю часть одного из поручней. Первым отреагировал Швед, который был на заднем, широком сиденье. Вновь воспользовавшись ломом, который он таскал по переменно с Клепой, проткнул неожиданную попутчицу сильным ударом в спину, пригвоздив ее к верхней ступеньке.

— Безбилетников высаживаем! — крикнул Талин и дождавшись, когда тело вытолкнут наружу, закрыл обе двери. — Рыжий, ты как там?

— Ногой сильно ударился. Еле успел заскочить наверх. Все-таки они очень резвые, хоть и толстые были.

— Учтем на будущее. А вообще-то, противника никогда нельзя недооценивать. Лучше в планах допускать, что они на порядок сильнее, выносливее, быстрее, чем в процессе узнать что-то неожиданно для нас плохое.

— А мне проехаться дадите? — вновь напомнил о себе Мишка.

— Проедем подальше от сюда, осмотримся, а там поглядим, — ответил Талин. — Всем внимание! Пока едем, лучше поесть, чтобы потом время не терять. Римма, организуй там перекус.

Роль Риммы в переходе сводилась в контроле за девочками, которые и быстро уставали, и были часто склонны к панике. В основном ей удавалось, подбадривая, вести девчат, но один раз пришлось вмешаться Ивану, когда Лена Беловская усевшись на землю, заявила, что больше идти она не может и не хочет, так как смысла в этом не видит.

Колонна постепенно остановилась, видя, что одна из команды сидит и не реагирует на уговоры женщины.

— Кто тут капризничает? — Талин подошел, вернувшись из головы колонны. — Сопли распустила и слюни? Так никто их тут тебе вытирать не станет.

Он махнул ребятам впереди: — Пошли дальше, не останавливаемся. Римма, догоняй остальных.

— А Лена как же?

— Иди, я сказал, — тоном, не терпящим возражений, выкрикнул Иван. — Вперед!

Римма встала и быстрым шагом, не оборачиваясь, направилась догонять остальных.

— У тебя два варианта, милочка, — уперев в колени руки и склонившись над Леной, тихо проговорил Талин. — Первый, очень быстрый. Я тебе сейчас ломаю ноги и разбиваю голову Спасателем, — он кивком головы назад указал на торчащую из рюкзака за спиной рукоять биты. — А кровожадные твари, которые, я думаю, идут по нашему следу, когда тебя найдут и будут жрать твое нежное мясцо, от нас надолго отстанут, а там, может, вообще след потеряют. При чем ты им достанешься еще живая и жрать тебя они так живьем и будут. Ты ж видела, как это делалось в лагере?

У девочки глаза расширились, от представленного рассказом ужаса, подбородок мелко затрясся.

— И второй вариант. Ты сейчас вскочишь и помчишься вприпрыжку, догонять остальных, — неожиданно повысив голос, рявкнул ей в ухо Иван.

Лена, вскочив, помчалась по тропинке, догоняя группу.

Сейчас, едя в автобусе, Беловская старалась держаться рядом с Риммой и как только поступила команда готовить еду, первой раскрыв рюкзак, начала доставать банки с тушёнкой и хлеб. — Клепа, — позвала она одного из парней. — Игорь, у тебя ж есть нож? Открой банки, пожалуйста.

Когда они проехали километров пять от автостанции, грунтовая дорога сменилась асфальтовой. Справа и слева сразу изменился ландшафт.

— Скачок все почувствовали? — спросил у всех сразу Иван. — Там перепад уровня земли был сантиметров под пятнадцать-двадцать. Такое ощущение, что здесь собрана мозаика из разных кусочков земли. Там кусок, сям кусок и слепили, но дороги совпадают.

Дорога пошла вверх и на вершине холма Талин остановил автобус.

— Надо бы осмотреться. Рыжий, ты ж глазастый, полезли на крышу.

— У меня колено болит сильно. Не вскарабкаюсь, даже стоять больно, — виновато посмотрел на воспитателя Махно. — Я не «кошу», правда.

— Ладно, я и забыл, ты ж говорил, что упал и ударился. Черт, давай ты наверх. И да, дальше поведешь ты, — предупреждая очередную просьбу того порулить, согласился Иван.

Радостный Мишка через несколько мгновений уже был наверху. Талин взбирался наверх значительно дольше.

Обзор с крыши открывался хороший. Дальше дорога спускалась с холма. Километра через полтора был виден перекресток, на котором скопилось около десятка легковых автомобилей, создав затор. Еще несколько машин лежало на обочинах. Там же, на перекрестке, находилась автобусная остановка, сооруженная из бетонных плит. Дорога, ведущая от перекрестка влево, упиралась в обрушившийся в реку мост, а дорога в правом направлении уходила в лесной массив. Что было за перекрестком прямо, видно не было, так как дорога явно еще снижалась за очередным небольшим подъемом.

— Ну, Черт, что рассмотрел?

— Влево, ехать резону нет. Там мост завалился. А вправо ни чего интересного я не наблюдаю. Надо до следующего холмика доехать, а там еще раз осмотреться, — Мишка показал на возвышенность за перекрестком.

— Не проедем. Там все забито машинами. А если и продеремся как-то, колеса порежем. Там, после стольких столкновений, много острого хлама на асфальте разбросано. Плюс, твари могут возле машин ошиваться.

— А нам на перекресток и не надо ехать. Вон по полю колея накатана машинами. По проселку поедем, где-то ж он должен на асфальт вывести. Это ж местные накатали, видно впереди участок с хреновым покрытием.

— Тогда в путь. Ты ж за руль давай прыгай.

— Иван Васильевич, вон еще что-то блестит вдалеке. Не разберу от сюда.

Талин, прикрыв ладонью глаза от солнца, прищурился. — Может купол церкви так блестеть. Поехали. С того холма еще осмотримся.

Автобус Мишка вел уверенно и прямо светился от удовольствия. Проселок действительно выводил на асфальтовую дорогу, но выезжать пришлось по крутой обочине и в конце подъема, на низких оборотах двигатель едва не заглох.

— Давай влево, а там съедем перед заторами в поле. С этой стороны кювет не большой, — скомандовал Иван. — Всем смотреть по сторонам и, если кого увидите, сразу кричите. Только по сути. Например, справа вижу то-то или то-то. Ясно? Вперед.

— Впереди авто стоит и есть там кто-то, — озвучил свое наблюдение Черт.

— Чуток сбрось скорость, как проезжать будем.

На краю дороги, слева от них, стоял зеленый ВАЗ, на крыше которого, на багажнике, были закреплены какие-то узлы и чемоданы. Сидевший за рулем водитель бил ладонями в боковое стекло.

— Черт, дальше едем, не останавливаясь. Это не человек уже. Он даже ремень отстегнуть не смог и выйти. Как еще вниз с дороги не слетел?

Они съехали с асфальтовой дороги за сто метров от образовавшейся на перекрестке пробки и, на небольшой скорости срезая угол через клеверное поле, опять выехали на асфальт.

— Давай до подъема и там станешь.

На этот раз на крышу с Талиным и Мишкой вылез и Швед.

— Точно церковь там на холме, — сказал Мишка. — Вон как купола золотом горят на фоне леса.

— Я так думаю, что километров пятнадцать, если по прямой, — сказал Талин и, присев, прокричал в сторону салона. — Можно не скромничать и выйти пописать, кому надо. От автобуса не отходить никому. Отвернитесь друг от дружки, и делайте свое дело. Тут уж не до стыда. Давайте быстро, а я прикрою, если что.

Иван взял автомат на изготовку, сняв его с предохранителя.

— Слышишь, Швед, как подружка? Уже тискать ее пробовал? — не поворачиваясь, спросил Талин.

— Аленка хорошая, — смутившись от неожиданного вопроса, ответил Швед.

— Ну, уверен, плохую б ты и не выбрал.

Внизу продолжали возиться, обходя автобус с разных сторон. Послышалось журчание, отдаваемого жидкостью долга природе.

— Пацаны! На девчат не пялиться! На следующем привале Рыжий и Черт себе пары выбирают, ибо заслужили. Если все успели оправиться, то по местам.

Дождавшись, чтобы все зашли в салон, Талин, поставив автомат опять на предохранитель, начал спускаться.

Следом соскочили Черт и Швед.

— Я отлить не успел, — крикнул Черт и, отойдя на несколько шагов вперед автобуса, начал расстегивать штаны. — Швед, а ты?

— Я еще с крыши это успел сделать, чтоб не задерживаться.

Мишка хотел отпустить колкую шутку о том, что Швед, пуская струю сверху мог бы наблюдать хорошую радугу в лучах солнца, но не успел.

Огромная черная псина, когда-то бывшая догом, стрелой выскочившая из кустов, сбила Черта с ног и вместе с ним пролетела по покрытию дороги, оставляя на ней длинный кровавый след.

В одно мгновенье тихая картина безмятежности сменилась вакханалией криков, многоголосого визга и бестолковой суеты в автобусе. Кто-то кричал, забившись под сиденье, кто-то замер в ступоре, тупо глядя на отрешенным взглядом на происходящее.

Швед кричал, что Мишке надо помочь, но сдвинуться с места не мог, ноги не слушались, став, как будто ватными. Иван Васильевич, забросивший автомат за спину при спуске с крыши автобуса, теперь пытался перебросить его на грудь, но руки путались в ремне автомата и вороте спортивной куртки.

Владимир Махно, сидевший на сиденье у передней двери, тут же прыгнул на место водителя и ударом ладони по клавишам на приборной доске, закрыл обе двери.

Водить он умел. Сосед, Семен Игнатьевич, который был неравнодушен к его матери, вероятно, чтобы заработать у пацана авторитет, несколько раз давал ему покататься на самосвале ЗИЛ-130 по проселочной дороге. Сейчас, врубив скорость, он уверенно направил автобус на тварь, навалившуюся на тело Черта. Мишке уже не помочь, а тварь, судя по ее виду и мощи, очень опасная. — Дави ее, — в ухо ему кричал воспитатель. — Дави, суку!

— Глянь вправо, — вжимая в пол педаль газа, сухо сказал Махно. Еще находясь на своем сиденье, каким-то боковым зрением, он увидел, что через поле, раскинувшееся за кустами, из которых выскочила на Мишку тварь, в их сторону быстро движутся несколько фигур. — Твою мать! Гони, на хрен, отсюда, — увидев новую опасность, заорал Талин.

Рыжий старался не смотреть на то, что осталось от его товарища, разрываемого когтями и клыками тварюки. Взгляд замер на ее спине, где клочьями отпадала шерсть. В последний момент псина, оторвавшись от пиршества, повернула свою морду на звук взревевшего двигателя и тут удар бампером подмял тварь под днище автобуса.

Машину заметно качнуло и начало бросать из стороны в сторону, но Махно смог ее выровнять. Сразу за изгибом дороги, поперек нее, на боку лежал большой зеленый автобус, вокруг которого бродило два десятка зомби. Объехать их по обочине, рискуя опрокинуться на крутом откосе кювета, Вовка не решился и, резко вывернув руль, под прямым углом к дороге, съехал с нее, направив автобус в просвет между деревьями придорожной лесополосы.

Выскочив на пшеничное поле, пришлось перейти на пониженную передачу, дабы не заглохнуть на рыхлом грунте.

— Давай, Рыжий, гони туда, — теперь ему в ухо орал Швед и показывал рукой, вероятно понравившееся ему направление, — на реку.

— Твари не отстают, — вернувшись из задней части салона, сказал Талин. — И эти, от перевернутого автобуса, за ними потянулись. Не оторвемся с такой скоростью.

Автобус, и так изрядно потеряв скорость на мягком грунте, выехав на речной луг, совсем замедлился, так как никогда не паханное поле, было облюбовано кротами и было всплошную покрыто буграми от их деятельности.

— Догоняют, — крикнула из салона Римма, где она стоя на коленях на заднем сиденье, наблюдала за преследователями.

— Давай, Рыжий, к тому пляжу, влетай сходу в воду и открывай двери. На островок перейдем. Если они сунутся туда за нами, их на берегу легче встречать будет.

Попав в воду, вентилятор двигателя, зачерпнув речной воды, окатил им горячий движок, который покрыл все пространство вокруг передка автобуса густым белым паром. Дернувшись пару раз, автобус стал.

— Все на выход и давайте к тому острову! — скомандовал Талин. — Рюкзаки не забывайте. Бача, на тебе рюкзак Черта.

— Я плавать не умею, — испуганная девчонка, осталась на месте, когда все уже выбрались из салона и по пояс в воде продвигались к островку.

— Так это твои проблемы, — равнодушно крикнул ей Талин, он уже стоял в воде, поправляя ремни рюкзака. — Эти, — он кивнул на подбегавших к воде тварей, — или научат тебя плавать, или схарчат. Девичье мясо сладкое, наверно. Слабаки в такое время нам не нужны.

И также равнодушно, отвернувшись от плачущей, выпрыгнул из салона и пошел к острову.

Рыжий, первым выскочивший из автобуса через водительскую дверь и уже отошедший на пару десятков шагов в сторону острова, развернулся и пошел назад.

— Геройствуешь или девочка нравится? — спросил у него Иван, когда тот проходил мимо него.

— Рюкзак в автобусе остался, — опустив голову, чтобы не встречаться взглядами, ответил на подколку воспитателя, Махно.

Подойдя к автобусу, где, сидя на ступеньке, рыдала Ирка Тимощук, Володька выглянул из-за автобуса. Твари, которые гнались за ними от места нападения пса, метались вдоль кромки воды, не решаясь войти в нее. Толпа зомби, пришедшая от перевернутого автобуса, растянулась вдоль берега, не решаясь приблизиться к более сильным собратьям.

— Ирка, тащи сюда мой и свой рюкзаки.

— Я ж плавать не умею. Боюсь очень. У меня на глазах соседка утонула, а она тогда взрослая была и плавать умела, — сквозь всхлипы рассказывала девушка, подтащив к двери оба рюкзака.

— Спрыгивай в воду. Там мелко. Идти я тебе помогу.

Видя, что твари в воду не лезут и время есть, Рыжий предложил: — Ты б сняла брюки, чтобы не мочить их. Сверни в рулон и над головой держи. Уже не надо будет сушить их потом.

Девушка задумалась и быстро воплотила его совет, сняв не только брюки, но и спортивную кофту, оставив на себе только синие трусики и красную футболку, свернув снятую одежду в узел.

— Тогда и кроссовки сними.

Ирина разулась и засунула кроссовки в узел.

— Готова? Прыгай, — он подал ей руку и опираясь на нее, девочка соскочила вниз.

— Холодная!

— И мокрая. Держи одежду на голове одной рукой, а второй, держись за рюкзак.

Рыжий, забросив на каждое плечо по рюкзаку, двинулся в сторону острова.

Глава 35. Мелов и Кречет. Переход.

13.10

Продвигались они по лесопосадкам, минуя открытые пространства. Два поля обошли без приключений. Город, который ранее обнаружил Мелов, виднелся справа, за густым то ли лесом, то ли парком. На прямую к нему выйти было невозможно — много открытого пространства в виде сельхозполей с разными низкорослыми культурами.

В селе они перевооружились. Пошарив по подсобным помещениям, они нашли несколько молотков и топоры, которыми тут же заменили кочергу сержанта. Для боя на средней дистанции каждый взял вилы. Топоры и молотки засунули за ремни, которые нацепили поверх одежды. Вилы, при передвижении, держали за тулейку, в которую вставлялась их рукоять.

— Твою ж мать! Глянь, какая погоня! — высунувшись первым из кустов, позвал Владимира Кречет. — Эта животина нам весь поход испортила.

Осторожно отогнув ветку шиповника, Мелов осмотрел поле, через которое мчался конь. В упряжке у него волочились две оглобли, видимо оставшиеся от разбитой где-то телеги. Вернее сказать, коню, скорее всего казалось, что он мчался. Уставшее животное, сделав несколько шагов, пыталось сделать рывок, чтобы оторваться от преследователей, но силы его были уже на исходе и рывок получался очень короткий, после чего конь вновь переходил на шаг.

А преследователей, которые растянулись длинной кавалькадой по всему маршруту, пройденного животным, было более двух десятков.

— Прямо, как у нас в училище на кроссе! «Нас много на каждом километре», — сказал сержант. — Растянулись сильно, в зависимости от сытости наверно.

— Вы, на своих занятиях, так растягивались, потому что мотивации не было. Что за мотивация «хорошая-плохая» оценка в журнале у преподавателя? Получил пятерку — ну, молодец. Получил двойку — пробежал еще раз или магарыч преподавателю. Так ведь?

— Бывало. Но я магарычи ни разу не ставил.

— Другое дело мотивировка, когда ты бежишь, а за тобой служебная овчарка гонится. Ей магарыч твой не нужен. Вот тут ты уже выкладываешься даже не на сто процентов. Тут открываются такие скрытые резервы, что олимпийцы обзавидуются.

— Это ты так бегал?

— Нет, пля, с трибун смотрел на такой забег, — Кречет с обидой и удивлением оглянулся на напарника. — Это коняка такую цепочку из людоедов растянула, что хрен обойдешь. И, кстати, они не от сытости растянулись. Посмотри, лидеры преследования и крупнее, и резвее отставших. Думается мне, что как раз наоборот, более сытые и есть самые резвые, а те, кто отстал, с питанием испытывают большие затруднения.

— Давай справа, через молодую кукурузу, по полю угол срежем и в другую лесополосу перейдем. Получится эту цепочку обойти.

— Давай пробовать. Пошли.

Но план оказался едва не сорванным.

Многие зомби, потеряв из вида объект преследования, останавливались и, стоя на месте, раскачиваясь на носках, осматривали окрестности в поисках добычи, а небольшая часть по одиночке либо парами, разбредались в разных направлениях.

Владимир и Василий передвигались по полю, согнувшись ниже уровня верхушек кукурузы, перебежками по нескольку метров. Несколько раз им приходилось замирать на одном месте, пропуская двигавшихся пересекающимися с ними курсами, зомби или передвигаться на четвереньках, разбивая коленями комья чернозема.

— Сколько ж вас тут собралось? — с горечью сказал Мелов.

— На самом деле, их, как и дураков в нашей прошлой жизни, не так уж и много, но они очень грамотно расставлены. Вот и создается впечатление, что они повсюду, — в поучительной манере изрек кречет. — В нашей до-туманной жизни, чтобы прервать общение с дураками, надо было либо напиться до потери сознания, либо перебраться в пустыню. И в любом случае, дураки рано или поздно, вновь появляются в твоей жизни. Ведь в алкогольной коме вечно жить не будешь, надо проспаться и идти заработать или украсть на новую порцию алкоголя, вновь сталкиваясь с дураками.

— То есть, ты хочешь сказать, что алкаши и наркоманы, умнейшие люди, просто уходяшие в свой мир алкогольных или наркотических грез, чтобы не общаться с людьми, которые ниже их уровня развития.

— Я такого не говорил, — возразил полушепотом Кречет, слегка распрямив ноги и осматривая окрестность. — Я сказал, что для прерывания общения с дураками, можно иногда напиться. А основная масса алкашей и нариков, которых имел в виду ты, слабаки по жизни, которые вместо решения какой-то проблемы, приняли для себя решение таким образом самоустраниться. Типа «С утра выпил — день свободный» или «Что ж с него взять, он нарик». Слабаки и нытики.

— А пустыня?

— Пустыня, — Кречет присев на корточки, замолчал задумавшись. — Пустыней я считаю большую территорию, с самым минимальным количеством людей. Бескрайняя тайга, такие же бескрайние степи, тундра, пустыня, горы. Но и тут есть пара проблем. Первая в том, что эта пустота там кажущаяся. Если над этой местностью подняться высоко-высоко, то будет видно, что движение там тоже не слабое. Просто из-за пространства и рельефа люди не на виду друг у друга. Не мозолят друг другу глаза постоянно.

— А вторая?

— Вторая проблема в том, что рано или поздно дураки также захотят прервать общение с теми, кого они считают дураками и тоже попруться в пустыню. Кстати, если сейчас рванем левее, там вроде только одиночка стоит, то убрав его, сможем перейти дорогу и прорваться через эту цепочку.

— Как валить будем? Слух хороший у них. Если урчать начнет, сразу другие примчатся.

— Урчать он начнет, когда убедится, что видит перспективу еды, то есть нас с тобой. Если просто чуток пошумим, он на источник звука, думаю отреагирует, и подойдет. Вот тут его второй и должен быстро завалить. Чур, я валить буду! — лукаво подмигнув в довольной улыбке растянул лицо Кречет.

— А я, значит, буду тем самым источником звука? — недовольно уставившись на Кречета, спросил Владимир.

— Угу. Я ж план придумал! Зомбак сейчас смотрит почти в нашу сторону. Ты ползи влево, метров на двадцать, а я прямо на него поползу, по-тихому. Как выйдем на позиции, минут пять лежим, мало ли, вдруг у кого заминка при выдвижении будет, а потом ты начнешь кукурузу ломать или шевелить ею. Как паренек к тебе направится, я у него за спиной окажусь и сниму тихо. Идет план?

— Идет, — кивнул Мелов. — Часы надо было в селе поискать, чтобы можно было сверяться.

— Всего не предусмотришь. Давай двигай.

Передвигаться Владимиру пришлось поперек посаженых рядов и постоянно, чтобы не сильно тревожить растения, приходилось искать более или менее широкие разрывы между ними. Пару раз осторожно приподнимаясь, он осматривался и наконец, посчитав позицию правильной, уселся на землю.

Минуты тянулись мучительно медленно. В голове промелькнула мысль, что Кречет, используя то, что зомби пойдет на сержанта, сам благополучно уйдет дальше, оставив его наедине и с противником, и со всеми остальными проблемами. «С него, урки, станется. И мента подставит, и от людоедов оторвется, пока я от них сам отбиваться буду» — терзали Мелова мысли. «Сам дурак! Надо было следом за ним встать и тоже осмотреться, а то доверился и поверил на слово, что там только один. Сейчас начну шуметь, а их группа подвалит и вилы с топором не помогут. Вон конь, хоть большой и быстрый, а все, сдох от преследования. Они настырные».

Приподняться и осмотреться он пока так и не отважился.

Выждав примерно, оговоренные пять минут, он начал трусить стебли кукурузы, после чего взял вилы на изготовку, приготовляясь отражать нападение.

Послышался шум сминаемой кукурузы. Тварь довольно прытко приближалась к нему. Ладони, сжимавшие древко вил, намокли от пота. У него всегда, еще со школы, когда учительница, садистски водя ручкой по журналу, выбирала очередную жертву для похода к доске, потели ладони.

Шум усилился и смолк. Владимир приподнялся и не обнаружил идущего к нему зомби. Через минуту рядом показался Кречет и протянул ему руку, в которой были часы на коричневом черном ремешке. — Держи вот. Просили передать. Там, на крышке сзади, так просто и выгравировали — «На память».

— Ты с трупа снял?

— Нет, пля, пока к нему подбирался, на земле нашел! Тракторист или агроном выронили. Конечно снял с него. Ох, он же и вонючий! Штаны отвисли от дерьма, но за счет ремня еще держались. А часики, сам же говорил, нужны. Потом и мне добудем.

Владимир осмотрел презент. Часы отечественные, «Заря», но надпись сделана на латинице. Любят производители «косить» под Запад. На корпусе, действительно была гравировка «На память», но кому и от кого не указано.

Мелов не любил носить часы на руке. Они ему мешали, а в случае возможной потасовки, могли потеряться. Вот и сейчас он просто сунул их в карман брюк.

Перебежав проселочную дорогу, они вновь попали в лесополосу, состоящую из посаженных в два ряда пирамидальных тополей.

Город становился все ближе. Остановившись на краю посадки, они расположились в густом кустарнике, чтобы осмотреться и проложить новый маршрут.

— А скажи честно, Володя, успел подумать, что я брошу тебя, когда ты на себя тварь отвлечешь?

— Подумал.

— Спасибо за честность. И я, чтобы тоже быть честным, скажу. Тоже мысль проскочила такая.

— Что уйду сам?

— Нет, Володя. Была мысль бросить тебя и уйти самому дальше. Мгновенье всего, но была эта мысль. Но прогнал ее, ибо глупая и опасная та мысль была. Вдвоем надо держаться. Одиночке тут точно погибель. Вот прикинь, захотел ты, к примеру, поспать. И место выбрал вроде бы безопасное, сигналок вокруг потыкал. А сон, он такой, бывает чутким, а бывает проваливаешься как в бездну. Провалился, глядь, а тебя уже жрут семеро. Сейчас совсем не важно, что ты милиционер, а я дважды твоими коллегами на зону отправлялся. Важно, что мы выжили и не стали зомбаками, а если будем помогать друг другу, то еще можем долго коптить здешнее небо.

— Спасибо за честность. А я, знаешь, все о пустыне думаю. Ведь в нашей ситуации, это вариант хороший. Надо только найти лесной массив, но недалеко от города. Обустроить какую-то лежку, а в город выбираться за продуктами.

— Согласен. Но все это временно. Продукты не вечные. Одни от времени пропадут, другие мыши попортят. Надо людей искать, а там видно будет. Но твой план с логовом в лесной чаще, принимаем пока за основной.

С небольшого пригорка перед ними открылся хороший вид на город. Около полусотни многоэтажных домов, к которым, с их стороны, примыкали одноэтажные дома частного сектора с обильной садовой растительностью.

— В таком месте, лучшее, что мы сможем достать, это отечественную консервную банку, типа ВАЗ, — проговорил Мелов, осматривая частный сектор. — В высотную застройку соваться — верная смерть. Там тварей тысячи бродит.

— Не до жиру, быть бы живу, — поучительно, в который раз, изрек Кречет. — А чем тебе наш автопром не нравится? Автомобили, конечно же, не ахти с какими «наворотами», но практичные. Если руки не из седалища растут, то всегда сам починить сможешь. А импорт, только к мастерам на СТО, где нынче кусаются не цены на обслуживание, а мастера. Опять же, если «Ниву» найдем, это очень хороший вариант будет, ну, или «Волынь». У нее вообще проходимость по бездорожью превосходная.

— От «Волыни» шума, как от танка.

— Злой ты, Вова, и балованный.

— Слушай, Кречет, а что ты так много нравоучительных цитат выдаешь? Прямо философ.

— Я на последней своей «отсидке» на зоне библиотекарем был. Место, конечно, не хлебное, но и работа не пыльная. Вернее, пыльная, но не особо тяжелая. Там я и повышал свой образовательный уровень. И художественные книги читал, научно-популярные журналы пересматривал. Однажды «накрыло» и я Большую советскую энциклопедию на буквы А и Б перечитал.

— Смотри ка, зомби по огороду бегают, — Мелов указал рукой направление.

— Кур ловят. Оголодали, наверно. А это значит, что в той стороне их немного будет. Пошли.

— А за тем двором, где куроловы, большой двухэтажный особняк. Сначала там авто глянем.

— Согласен, — уже на бегу ответил Кречет.

Перебежав открытый участок, они свалились в заросли бурьяна, густо разросшегося вдоль покосившегося от ветхости деревянного забора.

— Как думаешь, этих валить надо или так обойдем? — отдышавшись спросил у Владимира Кречет.

— Обходя можем на других еще нарваться, а на шум эти тоже подтянутся. А если убегать придется, как раз на них выйдем. Надо валить.

— Хорошо. Давай только их с открытого участка под деревья заманим.

— Я заманиваю, а ты сзади нападешь.

— Понравилось шуметь, участковый?

Ничего не ответив, Мелов раздвинув доски забора, пролез во внутрь. Следом в лаз нырнул и Василий.

— Я во двор и оттуда шуману.

— Окей, мой командор, — приложив два пальца ко лбу, шутливо ответил Кречет. — Как они под деревья зайдут, я беру левого, в белой рубашке который. Твой правый.

Владимир, прикрываясь кустами смородины, пополз вглубь сада.

Легкий шум милиционер устроил, разбив черенком вил трехлитровую банку, которая сушилась после мытья на декоративном штакетнике палисадника, после чего присел за стволом старой яблони. Два зомби, оставив поиски скрывшейся курицы, устремились на новый звук.

Зомби, вбежав под кроны фруктовый деревьев, остановились и завертели головами в поисках источника звука. В этот момент, призраком появившийся за их спинами Кречет, воткнул свои вилы выбранной им твари. Вторая тварь, повернувшись на звук удара, подставился свою спину под вилы Владимира.

— Осмотримся тут сначала. Давай, я в соседний двор через забор посмотрю, а ты давай на улицу глянь, — предложил Кречет.

Мелов молча развернулся и пошел в сторону калитки.

За забором, на дороге, покрытие которой давно не видело капитального ремонта и было все испещрено выбоинами, валялись многочисленные окровавленные тряпки, некогда бывшими чьей-то одеждой, а также множество костей. Ближе к калитке, среди ромашек, посаженных хозяйкой двора за забором, лежал перепачканный кровью и дорожной пылью, череп с длинными волосами. Посмотрев вправо, увидел спины трех удаляющихся тварей. Других опасностей он не выявил и вернулся назад.

— Я к соседям лаз в заборе сделал, — сообщил ему Кречет. — Пошли тихонько, будем дальше продвигаться.

Глава 36. Майор. Выезд.

13.20.

Вадим, отъехав от своей части на три километра, остановился на небольшой возвышенности, откуда открывался хороший обзор.

Он забрался на крышу башни БТРа и в бинокль стал рассматривать небольшой поселок, расположенный у подножья холма. Всего около пятидесяти частных домовладений и три двухэтажных на три подъезда, расположенные буквой П в центре населенного пункта. Людей видно не было, ни нормальных, ни ставших зомби.

На противоположном краю поселка что-то горело, поднимая в безветренное небо два черных столба дыма.

«Надо начинать реализовывать план по поиску выживших нормальных людей», — Язык решился обследовать этот первый, встретившийся ему поселок.

Спустившись во внутрь машины, он направил ее к кирпичной автобусной остановке, с частично обвалившейся штукатуркой, которая стояла на окраине, метрах в ста от крайнего дома. Остановившись, он несколько раз нажал на газ, форсировав обороты двигателя, надеясь его шумом привлечь к себе внимание возможных выживших и переродившихся.

Людоеды тут же оправдали его ожидания. Их показалось сразу много и со всех сторон. Даже из поля, мимо которого он проскочил на скорости, в его сторону брело пять спотыкающихся фигур. А вот от дальнего края поселка, обгоняя медленно бредущих, довольно резво бежала шестерка милиционеров. Правда одеты они были далеко не по уставу — все без головных уборов и штанов. Их Вадим рассматривал уже через прицел пулемета. «Смешные парни — без штанишек, но при оружии. Но молодцы, даже став зомби, продолжают работать в команде. Не пожрали друг дружку, не разбрелись в разные стороны».

Бывшие милиционеры были в портупеях, на которых болтались кобуры пистолетов. Двигались они рывками — десяток обычных шагов, а за тем пять-шесть со значительным ускорением. Потом все повторялось.

Этих резвых Вадим определил, как первоочередные цели.

Он дождался очередного этапа их отдыхающей походки и успел одиночными выстрелами свалить троих их них. Из-за их очередного ускорения, две одиночные пули не попали в цель, а короткая очередь успела свалить только одного из оставшейся тройки. Двух, самых прытких, он застрелил уже в двадцати метрах от БТРа.

С остальными, спешащими на выстрелы, он разобрался уже не торопясь, используя башенный ПК, отстреливая их одиночными выстрелами.

Вращая башню, Вадим осмотрел территорию вокруг бронемашины. Не заметив ничего подозрительного, решил выйти наружу и подхватив автомат, открыл боковой люк десантного отсека. Вместе с лучами солнца, ему в лицо прилетел сильный удар раскрытой ладонью, после которого, по лицу полоснули пальцы, пытавшиеся его схватить. От удара, но больше от неожиданности, он отлетел к другому борту БТР. Притаившийся в «мертвой» зоне, возле люка, людоед, пытался схватить его за лицо. Только отсутствие у твари когтей и то, что в момент нападения расстояние между ними было чуточку больше вытянутой руки твари, спасло Вадима от серьезных травм. Сразу, после падения на спину, он выстрелил в лицо зомби. «Расслабился рановато, вот и пропустил удар. Опасность всюду», — думал Язык, теперь уже очень осторожно выглядывая наружу.

Больше никого не обнаружив, он пробежался к двум трупам «резвых бегунов» и снял с них ремни с кобурами. К дальним идти не рискнул. Жутко не хотелось отходить от своего бронированного островка безопасности, поэтому за оставшимися пистолетами он подъехал на БТРе. По факту, с тем количеством оружия, которое он забрал в части, эти шесть пистолетов ничего не значили, уж больно не серьезным считалось это вооружение, но «пупыристая жаба» хозяйственного мужика потребовала забрать стволы и патроны, ну и, снаряжение тоже. «Пригодится. Опять же, детки не подберут прохожие», — улыбнувшись придуманной им хохме о прохожих детях, он полез на крышу машины.

Прохожие появляться не желали.

В надежде, что где-то в домах отсиживаются выжившие нормальные люди, Вадим проехал по всем улицам поселка и остановился во дворе двухэтажек. Ни одного выжившего. Ни людей, ни домашних кошек и собак. Только следы жутких пиршеств встречались ему на каждом шагу. Кости, кровь, разорванная одежда, дерьмо — обычный набор на месте, где кого-то сожрали.

В одном из окон появилась растрепанная седовласая голова худолицей бабульки. Майор подошел по ближе к окну, чтобы убедится, что она из категории обратившихся в зомби. Лицо у нее было чистым, без следов крови. То ли бабулька проживала совсем одна, то ли домашнему коту удалось скрыться от оголодавшей хозяйки через открытую оконную форточку. После обращения людоедка-неудачница, оставшись без пищи, еле передвигалась. Было видно, что путь от пола до подоконника, забрал у нее последние силы. Она тянула к окну свои ссохшиеся ручонки, а из форточки доносилось очень слабое урчание.

— Извини, бабулька, так будет лучше для тебя, — Вадим вскинул к плечу приклад автомата и вогнал ей через оконное стекло пулю в лоб.

На этот выстрел тоже никто не появился. Явно, что до его появления в поселке, нормальные люди уже погибли либо сбежали.

— Хоть бы кота какого-нибудь найти или собаку, — возвращаясь с БТРу, сам с собою разговаривал Вадим. — Вот уж не думал, что так быстро соскучусь по обществу людей.

Развернувшись на детской песочнице и по пути смяв две лавочки, он направился к магазину. К набранным, на армейском складе при столовой, продуктам, хотелось добавить еще каких-то разносолов, колбасы и тому подобной продукции.

Поселковый магазин встретил его закрытыми входными дверями. Вероятно, что зомби-катастрофа произошла здесь также в ночное время, когда магазин был еще закрыт с вечера. Он не стал «заморачиваться» с замками, выбив одно из больших окон носом БТР, от чего оно вместе с металлической решеткой упало в торговый зал. Поставив машину боком к выпитому окну, начал «мародерку», загружая понравившиеся ему продукты через боковой люк. Ассортимент магазина был не очень велик, так как основной упор в нем делался на широкий набор хозяйственных товаров, а также крупы, макаронные изделия и сахар, которые в мешках разной фасовки, занимали основную площадь и торгового зала, и подсобного помещения.

Крепкий алкоголь, сухая колбаса, рыбные и мясные консервы, упаковки с водой и несколько литров разных соков. Все скрылось в далеко не резиновом чреве бронетранспортера.

Все, больше здесь делать было нечего. Майор направил машину дальше, в поисках следующего жилья.

Глава 37 Олег и Оксана.

13.30

Спокойно и без неожиданностей они прошли десять домовладений, не встретив ни одного зомби. Пару раз замечали их бредущими по улице, но притаившись за забором, оставались не замеченными. Еще в двух дворах находили остатки пиршества, в виде обглоданных до костей тел, разорванной и окровавленной одежды.

Продвигались по выработанной схеме. Вначале, из-за очередного забора осматривали двор и сад, за тем, окна дома, если они были видны, выбирали и оговаривали маршрут перебежек с местами возможных остановок в укрытиях. За тем, Олег делал первую перебежку и замерев на месте, осматривался. Если ничего подозрительного не замечал, давал знак, и перебежку совершала Оксана.

В заборах между домовладениями, как правило, находились калитки, но если таковых не было, то Олег находил что-либо подходящее, что б сделать подставку и перелезать без лишнего шума.

— Давай немного передохнем, а то голова раскалывается, — попросила Оксана.

Они присели среди кустов смородины во дворе крупного дома, обшитого серым сайдингом. Судя по наличию свежих обрезков строительных материалов, хозяева только закончили наружный ремонт.

— Хорошо, Бельчонок. Я посмотрю, может смогу как-то в дом попасть, — и Олег, приложив палец к губам, напоминая подруге о соблюдении тишины, скрылся за углом.

В такие минуты, которые были бесконечно длинными, девушке казалось, что вокруг масса опасностей, и какая-то тварь именно в этот момент выскочит на нее. Она, проживая долгое время сама, привыкла к тишине. Ее напрягали и раздражали ночные звуки. А от резких и неожиданных, особенно, если была чем-то занята и задумывалась, она подпрыгивала и вскрикивала, что в сложившейся обстановке было совершенно недопустимо.

Эти бесконечные две минуты, пока Олега не было, Оксана крутила головой в поисках возможной опасности.

— Я тут, — зная пугливость девушки, из-за угла, еще не выглядывая, шепотом оповестил Олег. — Пошли, там дверь открыта.

Он взял ее за руку и потянул за собой. Войдя в прихожую, Олег закрыл входную дверь на засов.

— Постой тут, я только первую комнату осмотрел, пойду остальные гляну.

Убедившись, что обратившихся в чудищ хозяев в доме нет, они перешли в зал.

— Телевизор, пожалуй, смотреть не будем. Все равно там новости только о чудищах. Мы их и тут насмотрелись, — желая как-то расслабить Оксану, попробовал пошутить Олег. Он достал бутылку с водой и сделал несколько глотков.

Оксана полезла в рюкзак в поисках таблеток от головной боли.

— Солнышко, и мне дай таблетку. Что-то боли, то стихнут, то усиливаются.

Девушка, впервые за несколько часов улыбнулась: — Вот это заявка! Ты ж принципиальный противник химии. Видно, сильно придавило?!

Она бросила ему пластинку с таблетками.

— Из таблеток я уважаю только активированный уголь. Они единственные, на мой взгляд, кто соблюдает главный принцип медицины: «не навреди». А сколько человеческих жизней они вернули к той самой жизни, спасая организмы после перебора алкоголя?! Миллионы! У меня, в столе на работе, всегда пара пластин лежит.

Продолжая свой монолог, он проглотил сразу две пилюли, что сразу отметила Оксана: — Сильно болит?

— Угу. Пульсирующая боль в висках. И пью я эту химическую гадость, что бы боль не мешала концентрироваться. Все равно противник таблеток.

— А лоперамид? Кто его коллегам давал из своих запасов?

— Да, было, не спорю. Не все лечит активированный уголь и зеленка. От слабости живота никто не застрахован. Вот и хранил на всякий случай. А случаи бывают всякие. Хотя, если впихнуть в тело побольше уголька, понос тоже пройдет. Но проверять это на себе не очень то и хотелось.

— Будь моя воля, я бы памятник активированному углю поставил. Представь только, на черном постаменте установлена черная — пречерная шайба и золотая надпись: «Доброму и дешёвому — от благодарных неисчислимых спасенных».

Скрип из соседней комнаты, похожий на звук от двери старого шкафа, заставил Оксану вздрогнуть, но возможный вскрик она сдержала, зажав рот ладонью.

Взяв на изготовку свой арматурный прут, Олег подошел к двери спальни и заглянул в нее. — Выходи, — придав голосу добродушную интонацию, но никого не видя, сказал он. — Выходи, выходи. Мы тебя слышали.

Из-за двери шкафа раздался приглушенный, детский голос: — А вы меня кушать не будете?

Подошедшая Оксана открыла дверцу платяного шкафа и, присев на корточки, отбросила в сторону зеленое покрывало, под которым находился парнишка, лет двенадцати, с взлохмаченными волосами и испуганным взглядом.

— Не будем, — она провела ладонью по волосам мальчика.

— Конечно не будем. Мы ж пока что сытые, — присев рядом с подругой, сказал Олег.

— Прекрати свой черный юмор! Видишь, что мальчик, запуганный совсем, — Оксана локтем толкнула Олега в бок. — Тебя как зовут?

— Кирилл.

— Ты тут живешь?

— Да, это дом моих дедушки и бабушки. Я у них на каникулах. Они утром на рынок ушли вдвоем, а я спал. Проснулся, а электричества нет. Я хотел у соседей спросить, что случилось, а когда к ним зашел во двор, они Надьку ели. Всей семьей.

Пацан разревелся, пряча лицо в край покрывала.

Оксана, убрав покрывало, дала ему бутылку с водой. Кирилл жадно приложился к бутылке. Напившись он продолжил. — Я закричал, а мама Нади, вся в крови, сразу ко мне пошла. Я на улицу, а там два мужика, тоже кровью перепачканные. Они, как меня увидели, сразу бросились на меня. Я по улице побежал в проулок, там с одной стороны огород колючей проволокой огорожен, но я лаз знаю в бурьяне. Так в я него проскочил, а мужики в проволоке запутались. Потом я по огородам в дом вернулся и здесь спрятался.

— Это ж сколько ты тут просидел, — Олег глянул на часы. — Получается часов пять или шесть. Есть хочешь?

— Очень хочу, но пить еще сильнее.

Мальчик вновь приложился к бутылке.

— Гляну что-нибудь на кухне, — Олег встал и направился на поиски пищи. — А ты пока парня приодень к походу. Не бросать же его.

Продолжая сидеть на корточках рядом с парнем, Оксана обняла его и ладонью прижала голову к своей груди. — Сколько ж ты тут натерпелся?

Кирилл опять разрыдался. — А деда с бабушкой будем ждать?

— На вряд ли они смогут сюда вернуться, — в комнату вернулся Олег и протянул мальчику кусок сухой колбасы, огурец и отломанный ломоть черного хлеба в которые Кирилл тут же вцепился зубами. — Думаю, что они где-то в городе укрылись. Они ведь люди опытные.

Олег выразительно глянул на Оксану, давая понять, что это не очередная шутка, а попытка успокоить парня, давая ему надежду, что родные для него люди могут находиться в каком-то безопасном месте и не давать ему повода задуматься, что они либо уже стали жертвами, либо обратившись, бродят по улицам в поисках пищи.

— Давай, Кирилл, перекуси, переоденься и будем выбираться. Одежду выбери удобную, но не яркую. Что бы из далека тебя сильно видно не было.

Когда пацан перекусил, Олег решил провести общий инструктаж. — Идем таким образом: впереди Кирилл, ты местный, улочки и переулки знаешь. Но не больше трех шагов от меня. Если что-то непонятное или кажущееся тебе опасным увидишь, просто остановись. Не надо приседать или падать на землю — это бросается в глаза. Увидел, остановился, замер и указал мне направление опасности, например, слегка кивни в ту сторону головой или, не поднимая руки, от пояса, покажи пальцем. Я иду сзади за тобой и, если ты остановишься, я буду смотреть на твои знаки. Если тот, кого ты видишь, в твою сторону не смотрит, медленно можешь присесть на корточки.

Кирилл слушал внимательно и кивал головой.

— Может, пусть между нами идет? — предложила Оксана. — Он маленький еще.

— Придется быстро взрослеть. Мужчины маленькими не бывают.

Олег не хотел быть грубым или жестким по отношении к мальчику. Но предложенное им построение их небольшой колонны было самым оптимальным. Если принять предложение девушки, она будет на большем расстоянии от него, а это значит, что в случае нападения на них сзади, он потратит больше времени, чтобы прийти ей на помощь. Опять же, идя впереди, парень будет понимать, что ему доверяют разведку, считают взрослым и будет стараться подтвердить это.

— Кирилл, ты, в случае нападения, отходишь сразу за меня слева, а ты, Оксана, сразу разворачиваешься и контролируешь территорию сзади нас, пока я буду разбираться впереди. Это ясно?

— Ясно! — бодро ответил мальчик. Оксана просто кивнула.

— Еще, Кирилл, у деда инструмент есть какой-то дома? Возьми молоток, это для тебя нормальное оружие будет, как раз под твою руку. Если уж придется драться, то бей в голову. И не жалей, это уже не люди. Это ясно? Тогда за молотком и будем выдвигаться.

— А еду будем еще брать? — уточнила девушка.

— Думаю, что еду мы можем найти теперь в любом магазине или доме. Хозяева возражать не будут.

Глава 38. Самолет.

(около 13.30)

— Тук, тук, тук! Кто в теремочке живет?

Ирме пришел в себя не от этого, приглушенного шлемофоном голоса, а от постукивания чем-то твердым, но не металлическим, по стеклу шлемофона.

— Наверно тоже покойник, — второй голос принадлежал женщине. — Если б живой был и обратился, уже б начал рваться к нам. Хватит его палкой тыкать! Будешь в кабину залазить?

— Буду, может там какое оружие на летчиках есть. Я через пролом в корпусе пролезу, а оттуда в кабину.

«Если это союзники, — подумал лейтенант — это хорошо, спасут, им за такое, большие плюшки полагаются. Если «дикие» местные — тоже хорошо, сразу прикончат и прервут его мучения, ну, или помучают сначала, а потом прикончат».

— Кровищи тут знатно натекло, — услышал Малоф, спустя пару минут — и нет ничего интересного.

— Может оружие под комбинезоном?

— Это скафандром зовется, судя по размеру. И какой смысл оружие под ним держать? Оружие должно быть доступным, на расстоянии руки.

Женский голос воскликнул: — У него, у нижнего, рука сейчас приподнялась! Живой!

— Я его сам отсюда не вытащу. Проход завален ящиками, а скафандр большой, неудобно будет. А еще второй сверху свесился.

— Вскрой скафандр ножом, — настаивала женщина.

— Уже начинаю, сейчас ремни от кресла вначале перережу.

Спустя десять минут, под матерное бормотание вскрывающего, безжалостно искромсанный скафандр сдался и Ирме за обе ноги потащили наружу. Он прижал подбородок к груди, чтобы не удариться затылком.

И вот теперь он лежит спиной на траве, рядом с исковерканным корпусом самолета. Лежит и смотрит на проплывающие в голубом небе белые кучевые облака. А над ним, частично перекрывая обзор, склонилось три лица, ожидающе и с любопытством, рассматривая его.

— Чьих холоп будешь, мил человек? — подмигнув спросил молодой парень.

— Может иностранец? — мельком взглянув на парня и опять смотря в глаза Ирме, проговорила рыжеволосая девушка в форме защитного цвета. На ее наклоненной к нему шее, на ремешке свисал бинокль, а сама она стояла, опираясь на самозарядный карабин с оптическим прицелом.

— Не, вряд ли. Хоть и нет ни каких знаков отличия, но на приборной доске все на русском языке. Из наших будет.

— Наш нашему рознь в этом мире. Ахрип, как скажет, что наш, значит наш, а если нет, то нет, — произнес грубым голосом мужик, в таком же камуфляже, из ворота которого виднелась часть тельняшки.

— Мысль глубочайшая, Матрос, и главное, что правильная! — и вновь посмотрев на Ирме, повторил — Кто ты, дитя небес?

А Ирме просто смотрел на плывущие в вышине облака и глупо улыбался. «Живой!»

Глава 39. База Проекта.

14.00

База была похожа на муравейник, по которому злой прохожий, от нечего делать, стукнул палкой. Стукнул и ушел, а последствия остались и их необходимо экстренно устранять.

На летном поле, вокруг прилетавших Оводов и Карателей, суетились техники и оружейники.

Через главные ворота выдвигалась длинная лента бронетехники, автомашин, тягачей.

На вертолетной площадке в три транспортных Ми загружался спецназ.

С «аппендикса» взлетной полосы, с короткими интервалами, взмывали в небо беспилотные самолеты различных конструкций и назначений.

Это было видимая деятельность. В глубинах базы перемещалось масса вооружения, боеприпасов к нему, снаряжения.

Но главное напряжение царило в штабном секторе.

— Докладывайте, Полковник, что известно на эту минуту, — в центре зала, перед большой электронной картой, стоял, заложив руки за спину, руководитель Проекта. — Давайте, для присутствующих, которые не знают всей картины произошедшего, с самого начала.

— Сегодня в 7.10 рейдовая группа, позывной Жук-6, выдвинулась для отработки кластера 58. В 7.55 группа, в соответствии с разработанным планом, встретилась с союзниками из стаба «Еловый бор» в кластере 46.

По мере доклада, на карте высвечивался, красной пунктирной линией, маршрут колонны и светились называемые кластера.

— В 8.15 на границе кластеров 52 дробь 104 и 53 дробь 118 колона была атакована большой группой мутантов. В ходе отражения нападения, командир группы запросил воздушную поддержку. В 8.25 на место была направлена группа беспилотных ударных аппаратов «Оса», а также подготовлена к вылету ударная группа «Карателей» из шести машин.

Одновременно, ввиду усиления нападений мутантов, для помощи рейдовикам в 9.50 был направлен самолет «Ланкастер», возвращавшийся из стаба «Игривый», который успел провести два захода на штурмовку, после чего поступило радиосообщение от второго пилота о том, что самолет подбит огнем с земли, а часть экипажа погибла. Информация поступила в 10.05.

В это же время, рейдовая группа была подвергнута обстрелу с земли с использованием стрелкового оружия, а также минометов и гранатометов. Огонь велся с разных направлений, с заранее обустроенных и хорошо замаскированных позиций.

В 10.07 подошедшие к месту боестолкновения «Каратели» также подверглись атаке с использованием крупнокалиберного стрелкового вооружения. В результате обстрела один самолет группы был сбит сразу, экипаж погиб, а три получили повреждения и возвратились на базу. Один из самолетов разбился при заходе на посадку. Пилот и оператор также погибли. Два оставшихся «Карателя» провели штурмовку по одной из выявленных позиций нападавших, но на выходе из атаки были сбиты ракетами, предположительно, из переносного зенитно-ракетного комплекса. Экипажи этих самолетов погибли.

В 10.15 командир рейдовой группы отдал приказ на прорыв в сторону базы.

Последнее сообщение от него поступило в 10.30 о том, что группа находится под плотным огнем противника.

В 10.50 к месту боестолкновения прибыла группа из шестерки «Карателей» и двойки «Оводов», которые осмотрели и место нападения на колонну, и место ее гибели. Выжившие обнаружены не были. Огневого воздействия по самолетам не было.

В 11.30 на место прибыла первая досмотровая группа. В 12.00 к ним присоединилась группа союзников из «Елового бора»

На месте боя обнаружена сгоревшая техника рейдовой группы и союзников, тела убитых. Раненых, выживших не обнаружено. Установлено отсутствие 4 бойцов рейдовой группы. Количество возможных пропавших после боя союзников еще устанавливается.

Кроме того, не найдено ни одного тела погибших нападавшей стороны, а также их поврежденного вооружения либо техники.

На данный момент осмотр продолжается.

По ходу доклада на экране, расположенном рядом с картой, транслировались кадры, полученные от авианаблюдателей и сделанные осмотровой группой.

— Имеем такие потери, — продолжил Полковник. — По авиации — это один «Ланкастер», четыре Ил-2К, полностью уничтожены. Потери летного состава — четырнадцать человек.

По рейдовой группе — два автобуса-вездехода «Бизон», танк СТ-30К, пять бронетранспортеров «Степняк», три бронеавтомобиля «Тигр». Потери личного состава — шестьдесят три человека, в том числе, два представителя третьего научного отдела.

Несмотря на то, что все присутствующие были готовы к ужасным цифрам, но озвученные Полковником потери, вызвали невольные возгласы отчаянья. Генерал, который на протяжении всего доклада с ничего не выражающим лицом, неотрывно смотрел на карту, повернулся к присутствующим. В комнате сразу наступила гробовая тишина.

— Господа! — начал он тихим голосом. — Ситуация, которая произошла сегодня, очень чувствительна для Проекта, но не катастрофична. Я бы сказал, даже не критична. Это просто один из эпизодов опасной жизни этого мира. К сожалению, все мы к этому вызову неведомого противника, оказались неподготовленными. Мы ВСЕ расслабились, господа! Завтра к 6.00 я жду от каждого из присутствующих подробные рапорта, в которых прошу очень подробно изложить, первое: как проводилась подготовка к сегодняшнему рейду; второе, дать подробнейшую характеристику на каждого участника рейда и всех лиц, которые в той или иной мере знали о рейде, его цели, маршруте, сроках; третье, определить, какие, на ваш взгляд, причины произошедшего; и последнее, что и как необходимо изменить, не только в организации подобных операций, но и в деятельности Проекта, чтобы минимизировать такие провалы в работе в дальнейшем. Сейчас, господа, все свободны. Работайте.

Присутствующие начали вставать со своих мест и направились к выходу. Дождавшись, когда Полковник, проходя мимо, скользнет взглядом в его сторону, он, буквально небольшим движением одного пальца, дал понять, что тому надо остаться.

Когда двери закрылись за последним вышедшим, Генерал быстрыми движениями достал из-под стола бутылку водки и налил в два стакана, которые стояли на приставном столике, я графином минеральной воды.

— Давай, Леша, бахнем! А то у меня голову сейчас разорвет от этого круговорота информации, — он схватил свой стакан и бросил руку навстречу подходившему Полковнику. — И ребят помянем, хоть они и небыли ангелами, но работу свою знали и делали хорошо. До конца хорошо.

— Давай, бахнем, но потом! Например, завтра, — Полковник взял товарища за плечи и сжал пальцы. — Операция еще не окончена. И у меня голова кругом идет. Но эта база и весь гребанный этот Проект, держатся на твоем авторитете и власти. Учуют запашок от водочки, и червячок паршивого сомнения поселится в глупой головке, даст маленькую такую пищу для хреновых мыслишек. А ты, чувствую, вот-вот слабину можешь дать. Ты ж меня по имени называешь, только когда нервишки шалят.

— Да, брось, Леша, что они не слышали от меня запах алкоголя? Все знают, что я в любое время могу позволить это себе.

— В любое время — да, можешь. А сейчас не любое время! Все на взводе, нервозность висит в воздухе. Непонятность данной ситуации, даже на нас, действует негативно, а теперь представь, что у людишек, которые знают вообще мизер информации, а еще больше сами до напридумывали, в головах творится?

Генерал задумался, повертел в пальцах стакан с водкой, выражение его взгляда с ярко-возбужденного изменилось на обычный — холодный и колючий. Он резко, со стуком, поставил стакан на стол. — А ты, Леша, прав! Как всегда, гад, прав! Сначала «разрулим» эту кашу, запустим механизмы. А вот потом, завтра, непременно завтра, мы с тобой, Леша, вмажем! Оставим «на хозяйстве» разведчика, закроемся и закинемся по полной.

— Шашлык будет?

— Будет, Леша и с шампиньонами жареными, и сладким перцем. И водочка, холодная-холодная.

Раздался зумер и в беззвучно открывшуюся, скрытую в боковой стене, дверь «для своих», вошел Полковник-6.

— Вот, только вспомнили о черте! Вот он, собственной персоной, хвостом щелкает и копытами стучит. — Генерал хохотнул. — Ты, думается нам, завтра будешь за нас чуток отдуваться.

— А мне как Камазу, хоть песок везти, хоть навоз, лишь бы в кабине телки были, — в тон Генералу ответил разведчик. — А вы, никак, бухнуть надумали?

— А ты, Дрон, с чем пожаловал? — пропустив его вопрос, спросил Генерал.

— Пожаловал я, пред ваши светлые начальственные взоры, с выводами, которые со своей оравой дармоедов разведчиков-аналитиков, успел сделать.

Он бросил на стол стопку бумаг.

— А своими словами и коротко, можешь обрисовать? Потом твои выкладки перечитаю.

— Если очень коротко, то сделаю «выжимку» из всего написанного. Первое, против нас работали местные по четкому плану наших конкурентов. Второе, у нас работает их «стукач» очень высокого ранга.

— По первому и второму коротко.

— Высочайшая организация мероприятия. Стянуть незамеченными, в плотно контролируемую нами зону, достаточно большое количество людей, оружия и техники, а после нападения все это скрыть. Это раз. Бесплатно только мыши размножаются. А нападавшие ни каких материальных благ на нас тут не поимели. Значит были уверенны, что эта работа будет хорошо оплачена. Это два. И три. На их ракеты не отреагировали наши активные системы защиты самолетов.

— О том, что планируется выезд в этот кластер, знало очень ограниченное число сотрудников.

— И, я так понимаю, еще меньше из них знает о наличии, и тем более, принципах работы, активной системы авиации, — Полковник тревожно взглянул на Генерала.

Разведчик сделал жест пальцами, показывая, что это количество очень незначительное.

— Ребята, — Генерал встал с кресла. — Алексей, Андрей, вы единственные, кому я полностью доверяю. Мы с детства вместе. Этот Проект — наше детище. С этой минуты веры нет никому, кроме нас троих. Пока не найдем «крысу».

— И после этого тоже не будет, — вставил разведчик.

— А у меня и не было никогда, — сказал Генерал. — Наука на будущее, ибо расслабился. Ройте, ребята, землю, но до сути надо докопаться. Я беру на себя решение вопросов по восполнению потерь в технике и персонале. А вы…

— А мы, Антон, получаем зарплату не за то, что просто озвучиваем руководству имеющиеся проблемы, но и представляем варианты их решения, — улыбнувшись и вставая, прервал шефа Полковник. — Шашлык, я так понял, отменяется?

— Хрен тебе! Завтра в 16.00 у меня. И будем до утра чревоугодничать и злоупотреблять. Андрюхе пару кусочков по зажаристей передадим в одноразовой тарелке. А сейчас — работаем, парни.

Глава 40. Кречетов и Мелов.

14.20

Так, обследуя двор за двором, они продвигались к двухэтажному особняку. Не находили они и транспортных средств, кроме, разве что, велосипедов, которые игнорировали, предпочитая железных коней с двигателем внутреннего сгорания.

Не встречали они и переродившихся тварей. Только, практически повсеместно, остатки их пиршеств: кости, кости, кости. Они были по всюду, обглоданные почти полностью, белели и на садовых дорожках, выглядывали из зарослей малины, валялись на порогах домов. И вонь, которая гнилостными разложениями заполнила все окружающее пространство. Армады мух, устроившие пиршество на мельчайших остатках плоти, недовольными роями поднимались в воздух, при каждом шаге.

— Смотрю я за тобой, мент, и замечаю, как ты передвигаешься. Раньше такого не видел. У тебя или какая-то врождённая чуйка на опасность, или ты какие-то специальные ментовские курсы проходил. Я ни разу не заметил, чтобы ты из-за укрытия просто так вышел. Такое чувство, что будь у тебя глаза устроены как у рака, ты б вначале их за угол посылал, глянуть что и как там.

— Да какие, на фиг, курсы, — смутившись от такой похвалы, ответил Мелов. — У меня в училище, еще на первом курсе, преподаватель тактики часто говорил, что для смелых милиционеров пора строить отдельный крематорий. Вот это я себе за правило взял.

— Ага, ты, когда в дом к Сапрыкину приперся, тоже о крематории думал? — подмигнув, спросил Кречет.

— Хочешь, верь, хочешь нет, но думал, — засмеявшись ответил Мелов. — В детстве еще, как-то с одним дедом-фронтовиком общался, вернее, слушал его рассказы в компании таких же пацанов. И очень запомнилось, как он рассказывал об уличных боях в Сталинграде. Он туда попал, когда за нашими только узкая полоса берега в городе оставалась. Переправили ночью через Волгу две их роты, и, с ходу, заткнули очередную «дыру» в обороне. К утру у него во взводе три человека осталось. Он так и говорил, что тех, кто в первые часы в этой мясорубке выжил, потом очень трудно убить было. Ему сослуживцы тогда прозвище придумали — Котяра. А все потому, что он как обычный дворовый кот передвигался. Сам же, наверняка, обращал внимание, как они ходят. Припадут к земле, ушами просканируют округу, потом глазами осмотрят все и только потом передвигаются. Ну, домашних баловней и неженок это не касается, конечно, а дворовых подстерегает масса опасностей, начиная от псов и людей, кончая котами-соперниками. Поэтому, кот сначала маршрут досконально изучит, оценит степень риска и опасность объектов на нем, а за тем уже начинает передвигаться. Отдельная тема, выход из-за угла или другой преграды. Сначала уши вперед, за ними уже глаза, за глазами часть головы и уже потом, плавно «перетекающее» тело. При чем, не всегда кот смотрит за угол с высоты своего роста. Он может и ближе к земле приклонить при этом голову. Если его даже специально там ждут, у противника какое-то мгновение уйдет на то, чтобы перевести глаза ниже точки наблюдения, прежде, чем он начнет действовать. Этого мгновения может хватить, чтобы самому мозгу среагировать на опасность и, уже на рефлексах, дать телу команду, просто отпрянуть назад за преграду или бежать со всех ног. А замечал, как коты реагируют на чьи-то неожиданные для них действия?

— Убегают!

— Нет. Первое, что они делают, меняют положение своего тела в пространстве. Напугав кота, можно увидеть умопомрачительные прыжки вверх или в сторону с одновременным изгибанием тела. Во-первых, они уходят с линии возможной атаки. Во-вторых, за эти мгновения оценивают, откуда опасность. И, плюс при этом, пытаются дать сдачу. Сколько в инете роликов на тему «кот и огурец»? Кот, осматриваясь вокруг себя, замечает простой огурец, который шутники кладут за его спиной. Что может быть безобидней для кота, чем огурец? Но он, еще не осознав, что это неопасно, но уже пугается и тело его реагирует. А все потому, что врожденный инстинкт ему говорит, что просто так предметы за его спиной появляться не могут и это, возможно, голова какого-то хищника. Я сколько раз пугал нежащихся на солнышке котов, столько раз рисковал быть поцарапанным, что часто и случалось. А вот потом они уже и убегают. В нашем, человеческом, варианте, это, как бы, уход из-под обстрела стрелком с неизвестной позиции и ответный огонь, можно сказать, куда попало лишь бы сбить стреляющего с прицела.

— Я видел, как они драпают, когда нашкодничали и разфигачили что-то. Скорость сумасшедшая.

— Они убегают не от того, что разбили вазу или оборвали карниз со шторами. Это вторично. Первое, это звук, который при этом, как правило, неожиданно для виновника, происходит. Кот просто играет с вазой. Она не живая и безобидная для него игрушка. Ему все равно что она дорогая или ее подарила внучатая племянница, тетки, которая была соседкой кумы самого товарища Буденного. А вот то, что она, упав и разбившись в дребезги, произвела жуткий шум, которого кот не ожидал и ему не понятен его источник и возможная опасность, и является главным фактором, влияющем на скорость побега с места происшествия.

— Как я погляжу, ты фанат кошачьих.

— Конечно! Кошачьи, я считаю, венец развития хищных животных. Вот смотри. Это соединение в одном существе совершенной машины убийства, имеющей мощнейшее вооружение, обладающей отменной реакцией и скоростью, и, в то же время, ласковое и нежное, когда ему это нужно. Всем своим видом показывающее боязнь воды и, в то же время, являющееся отменным плавцом. Обожающее тепло, но свободно переносящее лютую стужу.

— За то ты, Володя, не знаешь, почему кошки так довольно мурчат, когда их гладят.

— Даже боюсь представить эту версию.

— Они мурчат от счастья, которое вызвано тем, что в зоне его доступности находится столько вкусного мяса.

— Ха! Ты не подвел меня в ожиданиях. У меня, кстати, с шестого класса прозвище было — Кот. Ни одно другое, сколько одноклассники не экспериментировали, не прижилось. Меня научили, кто не помню уже, что, если прозвище тебе не нравится, никак на него не реагируй. Вот и на все другие, кроме Кота, и не реагировал.

— Обрати внимание, мой дорогой кошатник, к этим богатеям придется через забор перелазить. Смотри какую крепостную стену по периметру соорудили.

— Я лестницу здесь видел, стремянку, — ответил на это Мелов. — Сейчас притащу.

Первым через стену полез Кречет. Поднявшись наверх, он замешкался и спустившись на пару ступеней назад, пояснил: — Эта буржуйская тварь по верху забора битое оконное стекло в цемент вставило. Неси какую-нибудь тряпку по плотнее, я сверху накину.

Когда они перебрались в конце концов на территорию богатой усадьбы, первое, что бросилось в глаза, полный разгром на некогда ухоженном участке. На коротко подстриженном и как-то не естественно зеленом газоне, валялись останки шести человек и только один из них был достаточно сильно объеден. У остальных были явные признаки насильственной смерти с применением огнестрельного оружия, вероятнее всего, охотничьего гладкоствольного.

— Смотри, — показал Владимир рукой на вольер. — Собаку тоже сожрали.

Часть ограждения вольера была завалена внутрь, а калитка выгнута наружу. На дощатом полу были видны куски шкуры и кости несчастного пса.

— Гараж достаточно большой, возможно на две машины, но закрыт. Вероятность, что авто на месте, значительно возрастает. Пошли, попробуем в дом забраться. И ключи от гаража поищем, и перекусим чего-нибудь, — Василий подошел к двери, которая оказала не запертой на ключ. — Милости прошу. Вежливым жестом с поклоном он предложил Владимиру проследовать в дом первым.

— Прикалываешься? А подумал, где стрелок? Если это хозяин бойню тут устроил и авто на месте, то, вероятнее всего, он сейчас в доме и входную дверь держит на мушке.

— Укор считаю справедливым. Иду первым.

Кречет вмиг стал серьезным, весь подобрался и вошел в дом.

При беглом осмотре первого этажа никого не обнаружили, а вот поднимаясь на второй этаж по изогнутой деревянной лестнице с резными балясинами на перилах, услышали наверху какое-то движение.

— В комнате справа от лестницы шум был, — шепотом дал ориентир Кречет.

— Не стой напротив двери, а то вдруг через нее выстрелит с испугу.

— Не учи, начальник, папку деток делать.

Кречет стал сбоку от двери, спиной к стене, и несколько раз не сильно стукнул по двери ручкой вил: — Тут, тук, тук. Кто в теремочке живет?

За дверью послышался звук шагов и на нее обрушился удар тела, а за тем раздалось характерное для зомби урчание.

— Валим его? — уточнил Мелов и, дождавшись перерыва между ударами в дверь, резко толкнул ее ногой внутрь, после чего отпрянул в сторону, давая дорогу Кречету. Василий, одним движением, воткнул вилы в грудь зомби, который ранее был довольно крупным мужчиной. Тот от удара опрокинулся назад и сразу затих.

— Да уж. Не та уже мышка-норушка, — прокомментировал увиденное Василий. — Видно, он в поход собрался. В дальний.

На спине убитого был большой рюкзак, с которым он и бродил по комнате, до того, как стал тварью. Сам он был одет в куртку и брюки защитного цвета.

— А вон и ружьишко под окном валяется, из которого он народец завалил.

— Ремингтон, модель 870. Я такой в магазине видел. Для охоты он, на мой взгляд, не очень подходит, из-за необходимости передергивать цевье для перезарядки. Больше для самообороны.

Владимир поднял с пола оружие и подошел к сейфу, который с открытой дверцей стоял между шкафом и стеной, прикрытый от посторонних взглядов, шторами окна. — Гильз стреляных штук двадцать вижу, а снаряженных патронов нет.

— Ну, вот видишь, он его именно так и использовал, для обороны. Тех, видимо, первыми болезнь прихватила и в зомбарей превратила, а этот дольше держался. И тех пострелять успел, и сам собрался на выход. И тут бац, его крыша отъехала.

Кречет перевернул труп на бок и достав нож, чтобы не возиться с застежками рюкзака, вспорол ткань сбоку, выгребая содержимое на пол.

— Так, что тут в поход обычно зомби собирают? — прокомментировал он свои действия и неожиданно, хорошо поставленным голосом пропел: «Мальбрук в поход поехал, миронтон, миронтон, миронтель, Мальбрук в поход поехал, а будет ли назад?»

— О! Да ты у нас еще и поешь! — искренне удивился Володя и засмеялся. — Так мой отец говорил, увидев пятерку по пению на фоне остальных троек и четверок в табеле за шестой класс.

— Что, реально хорошо поешь?

— Ты что? Мне три медведя на ухо наступили. Просто в середине учебного года мой двоюродный дядька, кстати, тоже мент, неожиданно женился на моей учительнице пения.

— Ха! Коррупционные схемы начинались уже в школе!

Мелов засмеялся: — Друзья чуток завидовали. А я еще мечтал, чтобы второй дядька на математичке или физичке женился. Там вообще у меня темный лес был. Уверенные тройки с минусом. Ты лучше скажи, что твой Мальбрук там в поход собрал? Патроны и хавка есть?

— Во-первых, мой молодой и зеленый попутчик-троечник, Мальбрук не мой. Так французы во время войны с англичанами называли их командующего, герцога Мальборо. Во-вторых, «хавка» — это на жаргоне «еда». И если уж решил «на фене» говорить, то должен был спросить «маслята и хавка есть?», а не мешать все в одну кучу. Кстати, опять же таким словарным салатом, показываешь свою не дозрелость. Старые менты, не по возрасту, а по опыту, как я заметил, жаргон знают, но в разговоре с подопечным контингентом никогда не используют, ибо досконально блатной жаргон они знать не могут, а по проколам в его использовании могут, так сказать, стратить в глазах оппонента. А что касается запасов нашего хозяина дома, то боезапас он свой исчерпал, а вот еда в наличии. Колбаса и рыбное филе в вакуумных упаковках, упаковка сгущенки, банка бычков в томате. А еще, хаха, соленые орешки и бутылка коньяка, но как ни странно, этикетки нет, вернее, почти оборвана и поэтому, название сего нектара, мы не узнаем.

— А знаешь, может и хорошо, что патронов нет. Ты видел же, как зомби на звук реагируют? Только какой услышат — сразу туда не раздумывая. Соображают, что шумит возможная еда. А прикинь, сколько их на звук даже одного выстрела сбежится. Этот, когда тут канонаду устроил, наверно очень большую толпу собрал за своим высоким забором. То-то они огорченные там стояли.

Кречет осматривал карманы покойника, отбрасывая все там найденное. — Ключей что-то нет в карманах. Из ценного, пакет с бинтом, три леденцовых «барбариски» и перочинный нож, и то, только из-за наличия в нем штопора. А еще документы, но это по твоей ментовской части.

Кречет бросил Владимиру объемный кожаный портмоне коричневого цвета.

— Так, кредитные и скидочные карточки нам без надобности, — Мелов отбросил на пол несколько разноцветных пластиковых прямоугольника. — Денюжка в иностранной валюте, как мыслишь, Василий, местные зомби принимают неместную валюту? Брать или не брать, вот в чем вопрос. Тут штука американских, пять сотен европейских и еще столько же денюжек с портретами незнакомых мне дядек, явно мусульманской наружности.

— Володенька, я уже понял, что ты непроглядный троечник! Нет такого понятия «мусульманская наружность». Мусульманин — это принадлежность к религиозному вероисповеданию. Им может быть человек какой угодно наружности, хоть японец, хоть житель аргентинских прерий. Оставь эти пока, потом, для общего развития, глянем. Сдается мне, что в этом мире, совсем другие ценности.

— Опачки, а вот права и техпаспорта на машинки этого дядечьки… — он прищурил глаза, рассматривая мелкий шрифт документа, — Бардакова Александра Александровича, тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, молоденький совсем.

— Права, Вовочка, записаны в Конституции, а документ, который ты сейчас держишь, именуется «удостоверение на право управления транспортным средством». Меня даже удивляет, что ты, сотрудник внутренних органов, такое сомнение берет, что диплом купил за большой кусок сала.

— Сотрудниками внутренних органов являются глисты, а я служил в правоохранительных органах либо в органах внутренних дел.

— Ооооо! Зеленый сопротивляется! И довольно успешно. Какие авто успел приобрести наш молоденький несостоявшийся друг?

— Toyota Land Cruiser, 2012 годика.

— Взрослая машина! Уговорил, берем, но за руль, если что, ты. Стыдно, конечно, но признаюсь, что нет ни только водительского удостоверения, но и опыта вождения никакого транспорта.

— Опа-на! А вот это уже сюрприз! — воскликнул Мелов. — Подарок от отечественного производителя в виде УАЗ-3366 «Patriot» модель Профи, серого окраса и, внимание, 2023 года выпуска.

— Интересно тут девки пляшут, — весело удивился Кречет. — Наш заурчавший товарищ мгновенно повзрослел на четыре года. Это как минимум. Практической пользы это знание нам не принесет, но все же, интересно, какой год на календаре этой местности?

Он поднял с пола, ранее отброшенный за ненадобностью, телефон покойника и нажал клавишу. — Упс, а сегодня, оказывается, 23 июня 2025 года, — дождавшись, когда засветится экран, озвучил увиденное. То есть, мальчонка уже и не мальчонка совсем. Двадцать шесть годиков, однако стукнуло. Судя по дому и машинам он еще и успешный бизнесмен.

— Или бандит.

— Вряд ли, не тот типаж. Комерс, любящий шмотками свой статус среди одноклассников и соседей приподнять. Или сынок богатеньких родителей.

— Так, получается, что мы в будущее попали или как? — глаза Владимира загорелись каким-то восхищением. — Интересно, как этот мир, обогнав нас по времени, отличается от нас технологиями?

— Раскатал губу. У нас первые космонавты тоже думали, что через двадцать лет сады на Марсе зацветут. А Хрущев в шестидесятые обещал в восьмидесятом году показать по телевизору последнего преступника и закрыть все тюрьмы. А по факту, что имели? В девяностые бандиты страной руководили, а в этом веке полстраны, как завороженные, в пальцах подшипник в пластмассовом корпусе крутили и покемонов телефонами ловили.

— Пошли вниз, что ли. Там ключи поищем от гаража хотя бы.

Спускаясь по лестнице, Мелов показал в окно. — Смотри, за забором, на улице, крыша какого-то автомобиля видна. Может нашего клиента?

— И ключи в замке там нас ждут? Хватит губу раскатывать, зеленый ты мой! Живи реальностью, а не в фантазиях витай.

Ключи от гаража действительно висели в прихожей. Вернее, там были ключи от всех хозяйственных замков. На красивой, резной доске, на блестящих металлических крючках, висела масса разнокалиберных ключей. Над каждым крючком была надпись, гласившая, к какому замку какой ключ. Длинный, с множеством прорезей по бокам, ключ, висел под надписью «гараж», соседствуя с «котельной», «насосной», «чердак».

— Аккуратист наш зомбик был. Все у него по полочкам, все подписано-промаркировано. Где же он, гадюка, ключи от машин хранил? — пробурчал недовольный Мелов, снимая нужный им ключ. — Вась, а в твоих университетах преподавали вскрытие и катание на авто без ключей?

— В моих все преподавали. Но это не мой профиль. Так что, тут мимо. Надо искать.

Приоткрыв входную дверь, Владимир осторожно выглянул и осмотрел двор. Не заметив никого, он, сильно пригнувшись, сбежал с крыльца и перебежал к дверям гаража, укрывшись за широкими листьями виноградника, тянувшегося лозами на накрытие над двором, сваренное из железных труб, уголков и арматуры.

Замок открылся легко, и он призывно помахал Кречету.

— Вот что такое «невезуха» и как с ней бороться? — с горечью в голосе выдал Мелов, увидев, что серебристая Toyota стоит с поднятым капотом и снятым передним правым колесом.

— Да уж, твоя горестная фраза, так и просится на тему для написания диссертации. А это похоже на большой облом. Хочу сразу же заметить, что я не являюсь ни только не водителем, но и не состою в клубе почетных автослесарей. А ключ, подлюка, в замке торчит. Пошли, вторую машинку на улице глянем.

Вернувшись к входной калитке, Кречет, наступив на небольшую табуретку, вероятно стоящую здесь именно для этих нужд, посмотрел за забор. На улице никого не было видно. Только в большом количестве разбросанные кучками и по одиночке кости, над которыми витали пятнами многочисленные мухи и легкий ветерок разносил обрывки бумаг и полиэтиленовых пакетов.

— Чисто на улице. А в авто нас барышня ожидает. Красивая, аж жуть! — повернувшись к напарнику, доложил он обстановку. — Кто знакомиться пойдет? Ты по моложе.

— Если на улице никого не видно, можно ее выманить на улицу и там завалить.

— Выманим, конечно, но позже. И валить ее будем здесь, во дворе, подальше от ненужных взглядов. Давай, Володька, вернемся в дом, соберем в дорогу еды и водички, а потом уже и с красавицей познакомимся.

Они прикрыли калитку и вернулись в дом. Кречет повернул из прихожей направо: — Я на кухню смотаюсь, а ты наверху приготовленную хозяином еду прихвати.

— Хитрый! Рюкзак разрезал, а мне все теперь в руках тащить. Ружье, кстати, брать?

— Ружье берем, не в руках же его тащить будем. А то, по закону подлости, где-то патроны подвернутся, а ствола не будет. А что, насчет рюкзака, так у него цвет ультрамариновый, негоже с таким окрасом нормальным парням ходить.

— Это что, Кречет, типа нетрадиционными отношениями попахивает от рюкзака?

— Это, не милый ты мой, говорит о том, что с такой яркой расцветкой, рюкзак на спине будет выглядеть как призыв на обед всем зомбакам в округе. А на то, на что намекаешь ты, скажу, — Кречет вновь изобразил лицом умудренного наставника, — в жизни надо не «голубых» опасаться, а передастов «по жизни», — исковеркав ругательное слово, выдал он очередной свой афоризм. — Гомики только на твою филейную часть претендовать могут, да и то, если понравишься, в чем я глубоко сомневаюсь, ибо не красавец ты, это точно, но о вкусах их не осведомлен, может у извращенцев есть свои извращенцы. А передасты подберутся поближе, войдут в доверие, а потом подставят и еще в душу нагадят. Давай, дуй наверх.

Поднявшись на второй этаж, Мелов осмотрел две оставшиеся комнаты, но ни чего ценного для похода не обнаружил. В противоположном от лестницы конце этажа была выявлена неприметная узенькая лестница на чердак. Поднявшись по ней он увидел стеллажи с обычным, для чердачных помещений, хламом, который вроде и не нужен, но выбросить тоже рука не поднимается по различным причинам. Одна вещица связана с каким-нибудь памятным событием, другая «а вдруг пригодится», третья «на запчасти» и так постепенно заполняется чердак, сарай, балкон, кладовка.

При беглом осмотре, на одном из запыленных стеллажей, и был найден обычный армейский вещмешок, защитного цвета, который солдаты использовали еще в Первую мировую войну. Схватив его, Владимир спустился вниз и собрал так и лежавшие на полу упаковки с едой и коньячную бутылку.

Подойдя к окну, Мелов осмотрел двор и уже отворачиваясь понял, что боковое зрение выхватило из окружающего пейзажа что-то новое или необычное. Вернувшись назад он стал всматриваться в просветы между верхушками небольших еще садовых деревьев. И точно, через дальний двор домовладения параллельной улицы, промелькнуло два силуэта, которые двигались не как привычные уже зомби, а короткими перебежками, часто приседая за укрытиями.

— Люди, Кречет! Живые, нормальные люди, — Мелов почти кубарем слетел на первый этаж. — Там, на параллельной улице, через двор пробираются, так же как и мы.

— Сколько?

— Двух точно видел, но без подробностей. И далеко, и ветки обзор закрывают.

— Ну, как думаешь, Володя, стоит с ними пообщаться или ну его на хрен?

— Давай пообщаемся.

Глава 41. Ахрип и Малоф.

14.10

— По всему выходит, что ты внешник и свежак, — Ахрип, выслушав короткий рассказ летчика, задумался, склонив голову к плечу. — Хотя, свежаком еще рано тебя называть, здесь у каждого, свой срок, можешь в любой момент урчать начать. Бывали случаи, редко конечно, что на вторые или третьи сутки обращение происходило. В редких очень, особо долгих кластерах, еще дольше. Так что, рисковать мы не будем.

Ахрип не был полноценным ментантом, который бы и ментант-метку поставить, и карту снимет, но определить, где человек врет, а где говорит правду, мог.

Этот внешник в коротком рассказе не соврал ни разу. Молодой зеленый перводневка попал как кур в ощип. Ценности для Табора он не представлял, а вот вред принести мог и не малый, ибо внешник. Сейчас, сбитый кем-то самолет, несомненно ищут. В небе подняты самолеты, вышли в рейд сильные бронегруппы, начали рыскать в поисках ценного объекта, оповещенные отряды подконтрольных внешникам муров.

Если на них выйдут сами внешники, шанс поторговаться с ними был, но после обмена ничего им не помешает, заполучив своего пилота, накрыть их всех с воздуха.

С мурами — без вариантов. Эти церемониться не будут, так как таборяне не просто конкуренты в цепочки обмена, но и сами по себе ценный для них товар. Даже небольшая группа муров разнесет Табор в пух и прах, потому что, за исключением единичных бойцов, таборяне, постоянно проживая на окруженной чернотой территории, не приобрели тех навыков и способностей, которые достаточно быстро развиваются у иммунных, выживающих на просторах Стикса.

— Дед Ахрип, что-дальше-то делать будем? — Матрос, хоть и обладавший очень спокойным и сдержанным характером, с выходом на «большую» землю, начал гореть желанием действовать. Его вопрос касался не столько дальнейших действий с захваченным пилотом, сколько перспективы дальнейших действий Табора на новых и неизведанных территориях.

— Давай так: этого, — Ахрип кивнул на летчика — веди к нашим. Покормите, живца дайте. Пока не обижайте. Посадишь под присмотром пары малолеток, но ноги свяжешь, а то вдруг обратится и куснет кого. Дальше решим, что с ним делать.

Посмотрев по сторонам, он добавил: — Пяток глазастых отправь вон на тот холм, пусть осмотрятся, где какие здания, поселки-города-заводы, может движение какое, в общем, пункт наблюдения. За тем, как народ от перехода в черноте, очухается, надо бы разведку запустить, группы, так примерно, две-три, ибо надо и стабильный кластер искать, и местных высматривать по-тихому. А я еще чуток отдохну.

Дед Ахрип сидел на расстеленном на земле матрасе, который, более-менее ожившие члены Табора, вытащили из дачного дома, к кирпичной, нагретой солнцем, стене. Он прислонился спиной к стене, впитывая накопленную зданием энергию.

Дождавшись, когда Матрос и летчик отойдут, он, вытянув ноги и положив возле них СКС, надвинув на глаза кепку, расслабившись, закрыл глаза. Сейчас ему это можно. Рядом, в десятке шагов, вокруг него было выставлено три парных поста, которые и должны были охранять покой вымотанного переходом Ахрипа.

В самом доме, на кровати, дрыхла без задних ног, Марьяна. Тоже вымоталась девчонка. Это ж не шутка — вывести вдвоем, через два десятка километров черноты, почти тридцать человек. Последние сотню метров Ахрип шел «на характере». Его и Марьяну вели, поддерживая под руки, поднося время от времени ко рту фляги с живчиком. И он шел, прикрывая своим даром, большую часть группы. А еще надо восстановиться и как-то вывести сюда почти сто человек, а вернее больше ста. Все это Ахрип думал уже в полудреме и в конце концов отключился.

Глава 42. Федоров. На реке.

14.20

До зарослей высокого камыша, густо покрывавшем оба берега тихой речушки, добрались без происшествий.

Быстро перескочив дорогу, возле фабричного забора, они соскочили в небольшой кювет, который густо порос молодой порослью тополей и уже давно не удалявшейся дорожными службами.

К реке продвигались не сильно растянутой цепочкой. Головным шел Гена с автоматом за спиной, держа на перевес свою трубу. За ним, в пяти-шести шагах, следовал Григорий, контролируя поле справа по движению пятерки. Третьей, постоянно сокращая с ним дистанцию, шла Аня. Оглядываясь иногда на нее, Григорий замечал, какие задорные и игривые взгляды она мельком бросала на него. «Девчонка она, конечно, симпатичная, — думал Гриша, — но проявлять каких-то чувств к ней пока что не стоит. А как обустроимся где-нибудь, там и посмотрим». За Аней, часто спотыкаясь в не очень привычных в носке для хозяйки туфлях, никак не способствующих прогулкам по природе, двигалась Зоя Васильевна. На женщин была возложена обязанность осматривать сектор слева от колонны.

Замыкал процессию Петр, которому постоянно приходилось оглядываться, следя, что б за ними никто не увязался.

При взгляде со стороны можно было увидеть, что каждый по-своему переживал и относился к походу. Гена был быстр, но аккуратен и осторожен, как и положено быть человеку в головном дозоре, постоянно крутил головой на открытых участках, либо сосредоточено смотрел в движении на опасные, по его мнению, направления. Григорий был сосредоточен, нервозность его была определена взятой на себя ответственностью командира за жизни доверившихся его главенству люде. Аня, активная и жизнерадостная, двигалась, казалось, не зная усталости, но в то же время, четко отслеживала выделенный женщинам сектор наблюдения, в отличие от Зои, которая, непривычная к длительным пешим переходам, дышала с явной одышкой, часто отставая, увеличивала разрыв в колоне и практически не наблюдала за местностью. Петр заметно нервничал, то ли из-за боязни того, что спина его никем не прикрывалась, то ли из-за врожденной, скорее всего, не решительности.

Местность, по которой они шли, была очень интересной и необычной. Обширный заливной луг был, как ножом, разделен на две части, одна из которых, по ней из-за удобства рельефа и шла группа, была на 15–20 сантиметров по уровню ниже соседней. Отличалась на этих участках и растительность. Нижняя часть имела уже поблёкшую зеленью траву, характерную для второй половины лета, а верхняя имела яркий, насыщенный зеленый цвет.

Не доходя, примерно ста метров до берега, Гена подал сигнал остановиться. Все присели на корточки, а Гриша, сильно пригнувшись, переместился к нему.

— Что тут?

— Да как-то обзора тут не хватает. Я старался маршрут выбирать, что бы нас рельеф прикрывал от обзора из далека. А теперь получилось, что река то рядом, но осмотреть берега не получается. Впереди камыши, по бокам холмики.

— Давай, ты направо, к той вербе на холме, а я налево, по кустарнику пройду. Быстро осмотримся и сюда возвращаемся. Он повернулся назад, к оставшимся в двадцати шагах, товарищам, дал знак оставаться на месте и направился на свой холмик.

Сверху ему открылся значительный участок реки, которая так же, как и прилегающие поля, была необычной. Невидимый огромный нож, который делил поля, аналогично перерезал и реку. Внизу, под холмом, неведомый земледел состыковал две разных реки в одну, при чем, левый участок ранее был намного шире и полноводней правого и в результате такого их соединения, большая масса воды прокатилась по более узкому руслу, не только сминая камыши и другую растительность, но и смывая все на своем пути. Низины, по обоим берегам, были превращены в болота и не давали возможности передвигаться по этой местности.

Оглянувшись назад, Григорий увидел, что Гена уже давно понял бесперспективность осмотра своего направления и направлялся к нему.

— У меня ни чего интересного. Все печально и грязно. В той стороне не пройдем. А тут что?

— Смотри, вон на том берегу, за ивами, какие-то постройки виднеются и что-то на подобии то ли причала, то ли рыбацкой сижи. А еще вон там, — он показал рукой направление, ближе к стыку русел, — несколько затопленных лодок.

Всмотревшись, Гена уточнил: — Под ивами лодки на берегу лежат, вода ушла и все утащила, а эти привязанные, остались. Вон и кормой все в одном направлении смотрят, куда вода уходила.

— Давай за нашими и подводи их по той тропинке, вдоль берега, к кустарнику, а я на ту сторону за лодкой. Как разберусь что там к чему, постараюсь найти весла и вернусь. Дальше лучше по воде плыть.

Прямо под ногами у Федорова проходил край почти отвесного обрыва, поэтому, ему пришлось сделать крюк, чтобы найти место для безопасного спуска.

Ушедшая вода сильно оголила илистое дно, сплошь покрытое частично сгнившими затопленными деревьями, отдельными ветками с нависшими на них длинными водорослями и тиной. Форсирование этой природной преграды обещало быть небыстрым и очень грязным.

В одном месте, где ранее вероятно был глубокий прибрежный омут, вода подходила почти к старому берегу. Григорий решил не мочить одежду и разделся, оставив на себе только трусы, а одежду повесил на ветвях кустов, чтобы не намокла и служила ориентиром для его группы. Топор оставил, а ремень с пистолетной кобурой перекинул через плечо, решив, что с оружием ни чего плохого не случится, потом все равно надо будет чистить, а патроны, от кратковременного пребывания в воде, не пострадают.

На первом же шаге ноги по колени погрузились в черную вязкую бывшего грязь дна. В несколько шагов преодолев узкую полосу грязи и дойдя до участка с водой, погрузился в нее и стараясь не создавать шума, поплыл к противоположному берегу, забирая немного против течения, чтобы выплыть к точке, удобной для выхода из воды, которую он себе наметил.

Осторожно выглянув из камышей, Гриша осмотрел территорию лодочной станции. То, что это была именно она, указывала надпись на дощатом информационном щите, размещенном возле ворот. Там же, немного ниже, имелась табличка с надписью: «Рыбхоз. Бригада № 4» и стрелкой, указывающей вправо от ворот, куда уходила, накатанная на песчаном грунте, дорога.

Территория станции с двух сторон была огорожена забором из высокого, давно не крашеного штакетника. С противоположной от въездных ворот стороны территория была обозначена деревянными столбами, между которыми в два ряда была натянута проволока. Станция состояла из двух довольно ветхих зданий: длинного сарая с воротами в сторону реки, предназначенный, видимо, для длительного хранения плавсредств и инвентаря, и небольшого домика, находящегося рядом с въездными воротами, исполняющего роль и конторы, и сторожки.

Идти туда не хотелось, но отсутствие весел и наличие навесных замков на цепях, удерживающих лодки примкнутыми к продольно установленной трубе, вынуждало к такому выходу.

Лодок было пять. Они были в хорошем состоянии, свежевыкрашенные снаружи в синий цвет, а внутри в желтый и практически без воды на днище.

Четыре были обычными, двухвесельными, на которых можно было неспешно кататься по реке в компании не больше четырех человек без какого-либо груза. Пятая лодка была массивная, широкая и рассчитанная на две пары весел. Она и вместительная, и к воде ближе всего. На ее бортах и корме белой краской через трафарет был набит номер 11.

На ней, предварительно конечно, остановив свой выбор, Григорий направился к конторе за ключами.

Двери, как и ожидалось, были заперты, но изнутри, так как снаружи двери имели петли для навесного замка. Толчок в дверь плечом, был сделан на всякий случай. Судя по многочисленным следам глубоких царапин, очень похожим на следы от когтей, дверь пытались уже открывать более активными способами. Осмотр окон с тыльной стороны, показал, что там было помещение, никак не используемая владельцами, мебели никакой там не было видно. Окно со стороны ворот было раскурочено: рама со стеклами вырвана наружу, прутья решетки сильно погнутые. Изнутри оконный проем закрывался, поставленным на бок, диваном, который и перекрывал обзор всего помещения.

Вздохнув, бывший мастер направился за помощью, уже второй раз за эти сутки, к пожарному щиту. «Все-таки, для меня большая польза от вредных инспекторов пожарных частей, которые регулярно «душат» администрации предприятий и организаций своими проверками и придирками, думал он, подходя к полностью укомплектованному щиту. — Надо чем-то обороняться от зомби? Пожалуйста, вам топор. Надо кровушку с него смыть? Вот вам бочка с водой! Безопасно придержать монстра крючком за остатки одежды, пока товарищи его грохнут? Да специально ж для этого и придуман багор с крюком на длинном древке, который закреплен по верхнему краю щита. А для вскрытия дверей — добротный толстый и тяжелый лом».

Дверной запор сдался с третьей попытки. Дверь открывалась наружу, а засов был прикручен очень добротно.

А внутри Григорий нашел настенный шкафчик, где под стеклом висели пронумерованные ключи от лодок. Рядом, на веревке, конец которой был закреплен к настенной вешалке, в петле, лицом к стене, висел покойник, в синей спецовочной куртке и черных джинсах. Рядом валялся опрокинутый табурет.

Поход в ангар для лодок за веслами отменялся — четыре весла вместе с лопатой и рыбацким ледорубом, подпирали диван, которым было закрыто окно.

Сняв с крючка ключ от выбранной им лодки, Гриша подошел к столу, на котором находился развернутый журнал «Приема-сдачи» дежурства. После ежедневных записей типа «сдал-принял, недостатки, замечания» был текст, оставленный покойным мужчиной: «Ночью был сильный вонючий туман. Чувствую себя очень плохо. На обходе территории в семь часов подвергся нападению группы сумасшедших из пяти человек. Сбили с ног и несколько раз укусили за руки и лицо. Вырвался и забаррикадировался. Они продолжают бить в двери и разбили все окна. Видел, как они поймали и сожрали дворовую собаку. Думаю, что это из-за вонючего тумана они стали такими. Самочувствие все хуже, болит и кружится голова, тошнит, слабость. Наверняка из-за их укусов. Боюсь, что стану таким же. Не хочу. Простите и прощайте. Сергей».

Захлопнув журнал Федоров направился на выход, забрав четыре весла. Еще раз оглядев территорию, он перебежал к воде, где, вставив в пазы на лодке уключины пары весел, а вторую пару уложив на дно, отомкнул замок и вытолкал тяжелую посудину по скользкой грязи на открытую воду.

До берега оставались считанные метры, когда за камышами раздалось три выстрела подряд. Григорий встал в лодке во весь рост и осмотрелся. Тем временем лодка, двигаясь по инерции, вошла в просвет между камышей. Он соскочил в воду и бросился в сторону стрельбы, на ходу расстегивая кобуру.

Первой ему попала на глаза Аня. Девушка лежала возле развешанной им на кусте одежды лицом вниз. Переворачивать ее, чтобы понять, что она мертва, не было необходимости. От попадания пули, голова была разворочена, а волосы перемешались с кровью и мозгами. В трех метрах от нее на спине лежал Гена, грудь которого была залита кровью. Ни Петра, ни Зои видно не было. Гриша метнулся к товарищу и приподнял его голову, отложив на траву пистолет.

— Гена, Гена, что случилось? Где Зоя и Петя? — он перестал трусить голову и задрав вверх одежду парня, пытался ладонью закрыть рану чуть выше правого соска, из которой несильными толчками выходила кровь.

В этот момент с глазами Григория что-то произошло. Сначала голову пронзила острая боль от виска к виску. Потом боль перешла в затылок и резко переместилась по позвоночнику вниз и в руки. Кисти запекло, и Гриша на несколько секунд увидел сначала кости внутри своих ладоней, а за тем, внутренности раненого. Картинка также резко изменилась. Он видел потоки энергии красного и оранжевого спектра, которые направляясь от его плеч через кисти направились к ране Гены, а вот внутри Геннадия такие же потоки были зеленоватого оттенка. Григорий видел, как часть энергии уходит в воронку на спине, а цвет энергии становится все темнее и темнее, приобретая синий оттенок.

Геннадий открыл глаза и шепотом произнес: — Холодно. Руки замерзли. Он автомат попросил, когда в горку поднимались. Давай, говорит, подержу. Я девчонкам подниматься помогал. Я и дал. А как наверх вышли и сюда подошли, в меня выстрелил. Что с Аней и Зоей? И где он делся? Не помню…

Голос становился все тише, а энергия все быстрее становился темного цвета, почти фиолетовая. Парень дернулся всем телом, глаза закрылись. Виденье ауры исчезло.

Оставив тело, Федоров встал и осмотрелся. Гаденыш мог быть где-то рядом, а у него еще два патрона в пистолете. Поле просматривалось хорошо. Единственным направлением, где можно было укрыться, было в верх по течению реки. Там берег волнами, то поднимался, то спускался.

Услышав стон, он подошел к небольшому откосу и увидел Зою Васильевну. Женщина лежала у самой водя, примяв собой камыши, зажимая ладонью рану в плече. Метнувшись к телу Ани, Григорий раскрыл ее рюкзак и начал выгребать содержимое. Найдя несколько упаковок с бинтами, жгут, вату и йод, спрыгнул к раненой.

Она была в сознании, но потеряла много крови. Лицо было бледное, но увидев Гришу, она улыбнулась. — Гриш, я ноги намочила. И спина мокрая. Вода близко, наверно.

— Помолчи, Васильевна, сейчас перевяжу тебя. Рана сквозная, а это хорошо. С пулей не надо мучиться, доставая ее. Тем более, что я не хирург. Ты уж извини, тут не до застенчивости, — вставив пальцы в дыру, проделанную в ткани пулей, он резким движением в стороны, разорвал платье, открывая доступ к ране.

— Потерпи, я тебя на бок переверну, чтобы удобней было обе раны бинтовать.

Хоть опыта в оказании такой помощи у него и не было, перевязкой Гриша остался доволен. Тугая повязка плотно закрыла обе раны и остановила кровотечение.

За тем пришлось помучиться, перетаскивая пострадавшую к лодке и втаскивая ее во внутрь. Зоя ослабла и все, чем она могла помочь, это отталкиваться пятками, когда Гриша перетаскивал ее через борт. — Все, на месте. Зоя Васильевна, ты полежи тут, а я вещи соберу.

Вернувшись на берег, он оделся. За тем собрал назад в Анин рюкзак все вещи и забрал рюкзак Гены, которые перенес в лодку. Вернувшись к телу Ани, снял ее спортивную кофту, которую девушка носила на поясе, завязав рукава на животе, так как Зое надо чем-то заменить окровавленное платье. — Не хочу ребят так бросать. Не по-человечески это. Хоронить их как-то надо.

Он осмотрел берег и появился план. Метрах в тридцати был совсем крохотный пятачок песчаного пляжа, берег над которым обрывался отвесной трехметровой стеной из того же песка, а до воды было около пяти метров. Туда он и решил перетащить трупы. Вначале он по очереди подтащил за руки тела к обрыву, а за тем спустил их вниз. Трупы уложил под самим, опасно нависающем сверху, обрывом и прикрыл сверху пучками листьев камыша. За тем поднявшись наверх и опустившись сбоку, держась за корни деревца, начал топором сбивать куски песка на обрыве. По началу комья были небольшие, переплетенные большим количеством корней, но в один момент стена рухнула вниз, похоронив погибших под толстым слоем песка и глины.

— Спите спокойно, ребята. Сделал, все, что смог для ваших тел. Гаду, если поймаю, отомщу.

Вернувшись к лодке, Григорий вытолкал ее на открытую воду и заскочив в нее сел за весла. — Течение, вроде бы, хорошее, быстрое. Куда-нибудь река нас да выведет. И безопасней на ней, хоть мы теперь и на виду с двух сторон.

Дав раненой попить и сам хорошо приложившись к бутылке с водой, он налег на весла. Через десяток гребков весел место гибели и упокоения его новых, но так недолго бывших ими товарищей, скрылось за поворотом русла реки.

Глава 43. На острове.

14.30

— Швед, мать твою, ты куда смотрел, когда в автобус сели? — от сильной оплеухи долговязый парень отлетел в сторону. — Кого я старшим над этой толпой поставил? Тебя! Кому доверял, больше чем кому бы то ни было? Опять тебе! — А ты расслабился!

Талин бесновался, вымещая злобу на Генке. — Какой ты на хрен Швед? Шведы — потомки славных воинов, а ты расслабился.

Римма смотрела на буйствующего Ивана со стороны и понимала, что сейчас он вымещает злобу на ни в чем не виновном парне, просто стараясь скрыть в этом свои просчеты. Ведь, на самом деле, расслабится всем при выходе из автобуса, позволил именно Талин. И понимая это, теперь пытается переложить вину на другого. У нее уже в жизни случались такие руководители, которые всегда в запасе, на случай какого-то провала в работе, держали «козла отпущения». Вроде бы и понятная позиция: получилось что-то сделать — это благодаря чуткому планированию и руководству, а не получилось — это подчиненные, или какой-либо отдельный индивид, угробили такой замечательный план. И самое главное, правильный доклад «наверх».

Только на самом деле «тупые исполнители», как правило, сами отлично понимали суть произошедшего и за таких руководителей «попу рвать не хотели».

Давно известно, что хорош тот коллектив, где подчиненные не боятся руководителя, а боятся его, руководителя, подвести.

Хорошо, если «наверху» могут разобраться в причинах тех или иных провалов и неудач. И терпят таких по нескольким причинам.

Первая, наиболее часто встречающаяся — за них просили, их пристроили, они «чьи-то». Короче говоря, блатные-неприкасаемые.

Следующая причина, если такие руководители выгодны. Это как солдат на посту, плохо говорящий по-русски. Сказали стоять — он стоит, сказали не пускать — он не пускает. Скажут стрелять — стреляют. На работе такие из кожи лезут, чтобы показать свою незаменимость и тупость подчиненных.

Третья причина, когда «наверху» еще не поняли такого руководителя, ибо и докладывает красиво, и отчеты грамотно пишет, и «прогибается» так, что глаз радует.

И чем больше в вертикали таких руководителей, тем ближе крах компании или фирмы.

Встревать в разборки Талина и парней, Римма не хотела. И не потому, что мужчины сами разберутся. Она боялась. Иван, и при первом их знакомстве, показался ей мужчиной без сантиментов, прямой и требовательный. В его ухаживаниях было много солдафонского: «Мадам, я старый солдат и не знаю слов любви». И хотел он всего и сразу.

Сейчас Талин стал страшным. Из него просто перло диктаторство. Малейшее отклонение в действиях от линии, которую он определил, как единственно правильную и непоколебимую, вызывали бурю эмоций и всегда на грани агрессии.

Вот и сейчас «козлом отпущения» был назначен Генка Швед.

— Еще один такой промах, Швед, и я лишу тебя женщины! — ревел Талин. Генкино лицо вспыхнуло гневным румянцем, мельком глянув на Аленку он собрался сказать, что-то мощно обидное в свою защиту и оправдание, но увидев, как Аленка отрицательно мотнула головой, как бы за ранее прося остановиться, а за спиной Талина Клепа приложил палец к губам, взглядом умоляя промолчать, передумал.

— Клепа и Герыч, на тот край острова, Зезя и Бача на другой край. Осмотритесь, не выходя на берег, где есть эти твари, а где сможем проскочить.

Повернувшись в сторону Козаковой, которую, как всегда, окружали все девочки, он крикнул: — Римка, пусть мне принесут тушенку и хлеб.

Речной островок, на котором они нашли убежище, был размером в половину футбольного поля и имел форму заостренного мяча для регби. Вся его площадь была заросшая молодыми и старыми вербами, ветви которых свисая до земли и воды, надежно закрывали беглецов от ненужных взглядов. Часть берега заросло камышом.

Протоки, огибающие островок, были разной ширины. От острова, до правого по течению реки берега, где они вынужденно высадились из автобуса, было метров семьдесят, и глубина максимум доходила до груди самой низкорослой Верке Золотаревой. А вот протока от левого берега хоть и была узкой, не более пятнадцати-двадцати метров, но судя по скорости течения и крутости берегов, имела значительно большую глубину.

Ребята с осмотра острова вернулись одновременно. — Ну, как там обстановка, что видели, — спросил Талин, отправив ножом очередной кусок мяса в рот.

— На острове много тропинок и полянок со старыми кострищами. Видно сюда любят на шашлыки выезжать, — первым начал докладывать Клепа. — Зомби нас потеряли из виду, но не уходят.

— Угу, растянулись вдоль берега и стоят. Но смотрят все в разные стороны, — дополнил товарища Бача, ходивший в другую сторону. По другому берегу никого не заметили. В камышах есть проходы выше и ниже по течению реки.

Для Талина, по активности и характеру, Бача и Клепа были на второй позиции, после Шведа и Рыжего, которого уже начинал оттирать на второй план, ныне покойный Черт. К Герычу и Зезе он относился как временному балласту. Ни инициативы, ни активности при выполнении поручений. «Ну, пусть пока хотя бы тяжести таскают с запасом продуктов, а дальше посмотрим, может ломать придется, а может возвысить, что бы лидеры чувствовали в затылок дыханье конкурентов», — думал Талин. Злость на самого себя, которую он выплеснул на Шведа, отпустила. — Швед, иди сюда.

— Тут оставаться резона нет, погода может измениться и нигде не укроемся. Надо перебраться на левый берег, а поэтому сушить одежду резона нет. Возьми Бачу с Клепой и плывите на тот берег. Осмотритесь там по-тихому и от маячите нам, если опасности нет.

Ребята начали собирать свои, уже развешенные для просушки на ветвях, вещи. — Да, вот еще. Течение быстрое, вы с того края заходите, где река разделяется. Пока доплывете, сюда, примерно снесет.

— Эй, Рыжий, подтягивай всех к берегу и будем форсировать протоку, — и подойдя к краю воды, швырнул в нее пустую жестяную банку. — Приличная скорость, — глядя на уносившуюся вдаль банку проговорил Иван. — И глубина тут «с ручками» даже мне.

— Слышь, Рыжий, ты девочку себе уже выбрал? Или после переправы? А то ведь не все на тот берег могут добраться. Или на синетрусой русалке остановишься.

— Остановлюсь, — пробурчал в ответ Махно.

— Посмотрим, как ты ее в воду тащить будешь, — хохотнул Талин и отвернулся к противоположному берегу, на который первым уже выбирался Бача. — Как глубина, парни?

Клепа, чтобы не кричать, поднял руку вверх и жестом показал, что до дна он не достал.

— Не ной только, — прошептал Вовка, начавшей поскуливать Ирине. — Я знаю, как тебя на тот берег переправить. Будешь слушать или ныть?

— Буду. Только не бросайте меня.

— И твои вещи придется намочить. Не уберегу от влаги.

В это время Талин шагнув в воду, поплыл к другому берегу. За ним, так же сносимые в сторону теченьем, стали заходить остальные.

Римма оглянулась на парочку. — Плывите, Римма Александровна, мы сейчас догоним, — крикнул ей Рыжий. — Пошли, Иришка, — и взяв ее за руку, потянул в верхнюю часть острова.

— Все очень просто. Я в лагере веревки снял для сушки белья. Их две, метров по двадцать точно есть. Я их сейчас связываю, потом обвязываю тебя за пояс, а с другим концом плыву на тот берег, — сидя на корточках он доставал из рюкзака мотки веревок. — Длинны должно хватить, а если не хватит, но это если меня сносить сильно будет, чуток по берегу пробежишь. Я как на дно твердо стану, ты в воду зайдешь, дыхание задержи и оттолкнись сильнее в мою сторону, а я тянуть начну. Не бойся, тут недалеко, раза три-четыре дерну, и ты на месте. Веревки прочные, а ты маленькая. Только один рюкзак придется тебе надеть, я твой узел с вещами и свой рюкзак возьму. Сразу с двумя не выплыву, тяжелые они.

Связав между собой веревки, Рыжий один край обвязал на талии девушки и помог ей закинуть за плечи ее рюкзак, скрепив застежкой между собой его лямки.

— А ты раздеваться не будешь? Другие разделись, так плыть легче.

— Справлюсь, тут недалеко, — ответил Рыжий. Ему очень не хотелось доставать из рукава и перекладывать в рюкзак пистолет. — Я пошел, готовься.

Оттолкнувшись ногами от вязкого дна, Махно сразу оказался на середине протоки. Все-таки, его рюкзак был сильно перегружен, а грести ему приходилось одной левой рукой, так как в правой он держал над водой сверток Ириной одежды и второй конец веревки, несколько раз намотанный на кисть. Несколько раз его голова скрывалась под водой, но он, отчаянно загребая свободной рукой, выныривал и приближался в берегу.

Ноги почувствовали дно, когда он был напротив середины острова. Длинны веревки хватило. Размахнувшись, он зашвырнул узел с одеждой через камыши, на берег. Рядом, проламывая через камыш ногами новый проход, появились Зезя и Бача. — Давай поможем тянуть.

— Рюкзак заберите кто-нибудь, — попросил Махно и Бача помог ему снять поклажу. — Зезя, помогай.

Рыжый, призывно махну девушке и когда она, четко выполняя его инструкции, очутилась в воде, парни начали быстро выбирать веревку из воды. Над головой девушки, которая полностью скрылась под водой, поднялся водяной бурун. Ирине казалось, что под водой она пробыла целую вечность. Она никогда в жизни не ныряла и сейчас ее легкие жгло изнутри. Боясь нахлебаться воды, она, в добавок к плотно сжатым губам, пальцами зажала перед погружением в воду и нос. Быстрое течение тянуло ее в бок, а веревка к берегу. В долгие для нее секунды заплыва, в голове постоянно была мысль, что веревка порвется или развяжутся узлы, и ее понесет теченьем, пока, где-нибудь на дне, она не навечно зацепится за подводную корягу.

— Не нахлебалась? — вылетевшую на поверхность девушку Рыжий подхватил и поставил на ноги перед собой. Ира, отбросив рукой мокрые волосы и протирая глаза, глубоко дышала. — Не успела. Только в уши попала и булькает там противно.

— Рыжий, может ее теперь торпедой будем называть? Видел, какой бурун она на скорости поднимала? — с подколкой сказал Бача.

— Да уж, на русалочку она точно не тянет, — поддержал товарища Зезя, помогая снимать девушке рюкзак. — Давайте, двигайте к берегу.

— Не знаю, как я ее буду звать, но вы будете звать ее Ириной, — все еще тяжело дыша проговорил Махно.

— Да ладно тебе, не кипятись, мы же по-дружески, — хлопнув по плечу рукой, сказал Бача. — Пошли уже, спасатели Малибу.

После переправы, осмотрев прибрежную местность, Иван решил устроить небольшой привал, чтобы обсушить одежду и обувь. Как-то само получилось, что девочки сгруппировались около Риммы, а ребята рядом с Талиным.

— Запомните, пацаны — бабы хитры и коварны. Вы еще зеленые, а когда гормоны у молодняка «зашкаливают», им вертеть вами проще всего. У них, женщин, у большинства, конечно же, семейные ценности на первом месте. Вернее, думаю, даже не семейные, а домашние ценности. Хоть это пещера, хоть шалаш, хоть квартира в элитном доме, все это — гнездо. И, по большому счету, ей глубоко безразлично, кто эту пещеру будет снабжать едой, шкурами для пола и стен. Главное, чтобы кто-то снабжал и охранял, а она уже огонь поддерживать сможет.

Приметит такая молодого несмышленыша, он и глазом моргнуть не успеет, а уже на нем добыча еды и шмоток разных. Пока баба голодная, она любого разбойника с большой дороги, с изуродованным шрамами лицом, заставит поверить, что он единственный и неповторимый мужчина. И ублажать в постели будет так, что голову точно «сорвет». И возле постели, за постелью, и под ней тоже. Лишь бы жрать таскал. А как только насытится, тут и начнутся «бабские примочки», вернее «задрочки», ибо «примочки», это совсем другое. Тут уж им подавай что-то особенное, такое же или лучше, чем она в соседней пещере видела. А как не справился или недостаточно проворно, на ее взгляд, справляешься с поставленной задачей, вот тут начинаются санкции: секса нет, губы надули, еду «сам разогрей позавчерашнее» и тому подобное. За частую, это очень глупо, потому что женщин, по статистике, много, а вот мужиков, значительно меньше. Опять же, опасные производства, не менее опасные хобби, их постоянно уменьшают. А тут еще алкоголики и наркоманы, как правило, не блещущие сексуальной активностью, выбивают, в и так не многочисленных рядах, очень значительные бреши. О гомиках вообще молчу. Из-за них, нормальным мужикам значительно больше напрягаться надо — за себя и за того «парня». Вернее, тех парней. Ведь только одна парочка «нетрадиционников» лишает двух женщин возможных партнеров, а нормальному напрягаться надо, получается, что в три раза больше.

Вот ввела жена сексуальные санкции, а вокруг целый рой не до ласканных баб, которые своей бабской чуйкой тут же выявят мужика с зудящей в голове мыслью «куда б пристроить своего напряженного дружка?».

Мальчишки засмеялись, начав задорно перемигиваться. Видно было, что лекция их воспитателя, им очень интересна.

— Для мужчины ведь в сексе, что главное? — продолжал Иван. — Доступная вагина. Если таких объектов будет несколько, он выберет ту, которая приносит меньше проблем и головной боли. А вот если и таких достаточное количество, тут уже и на размер сисек можно посмотреть. Вкусная еда, красивые обои в квартире, дорогие вещи — все это на самом дальнем плане. Мужик неприхотлив. До чего смог дотянуться, то и съел. Что первым выпало из шкафа, то сегодня и носится. Главное — быстро вставить «дружка» и слить накопившуюся энергию.

В принципе, я согласен, что мужик, существо ленивое. А бабы для того и созданы, чтобы нас согнать с дивана и что-то сделать, но они постоянно пытаются нами манипулировать. И вот тут надо определить эту самую грань, по которой проходит наше желание и возможности и их запросы.

Иван надолго приложился к бутылке с водой. — Блин, голова, как чугунная и сушь во рту.

Ребята, которых длинный монолог Талина, отвлек от нахлынувшего и на них «сушняка», тоже приложились к своим емкостям с водой.

— У сытой бабы совсем другие запросы появляются. Бандит или разбойник хорош как добытчик материальных благ. Сытой, вернее пресытившейся, нужен романтик и ценитель прекрасного, но, конечно же, тоже обеспеченный. И вот уже разбойника «пилят», что у него нет чувства прекрасного, а сам он серый мужлан. Но женщина, как та обезьяна, которая действуя на врождённых инстинктах, не отпустит одну ветку, пока крепко не вцепится в другую, не уйдет от одного мужчины, пока плотно не обложит и завладеет «друганом» другого. Только недалекая, глупая женщина будет учинять своему мужчине сексуальные каникулы. Я был свидетелем, но меня, конечно же, не видели, когда компания баб обсуждала своих мужчин и одна из них так и сказала: «Я своему уже две недели не даю. Пусть помучается». И ее подруги в один голос вопили: «Правильно! Молодец! Так ему надо!». Но самое интересное, что больше всех вопила та, с которой этот самый наказанный, в обеденные перерывы довольно резво расшатывали офисную мебель у него на работе или амортизаторы ее авто в ближайшем парке.

Баба-охотница не знает преград, не имеет моральных принципов, плевать хотела на мнение ближних и дальних знакомых. Она намечает жертву, а еще чаще, несколько кандидатов на эту роль, и начинает свою охоту. У них, у баб, это называется «невинный флирт» или еще как-то, но по-нашему, это все — бабские примочки.

Вот один пример такой примочки. Как-то, хорошо подвыпившая подруга, выдала, что козырный прием, это при первом сексе с любым мужчиной, она, только взяв «дружка» в руку, всегда делала огромные, изумленные глаза и с восхищеньем в голосе выдавала: «Я должна увидеть это огромное сокровище!». Все! Мотылек в сетке! И, вот скажите, есть шанс удержать мужа у женщины, которая устала на работе, или «давай завтра», или «дети еще не спят», «какой минет? ты спятил?». А у бабы-охотницы голова не болит! У нее вообще ничего не болит. И хочет она часто и много, и в разных позах и местах. И оральный секс — это не противно, а первоначально!

Для женатого мужика, который погуливает «налево», самое страшное, если жена вечером попросит два раза. Вот, например, ублажил он на работе или после нее, свою подругу, пришел домой, исполнил свой супружеский долг по «быстрячку» и только начал поворачиваться на бочок, чтобы начать своим храпом пугать комаров, а тут жена предлагает повторить. Упс. Засада! А если такое повторится еще и завтра, и после завтра? Отказываться опасно. И вот у рабочей подруги уже проблемка — надо искать другого, не дотраханого бойфренда. Я своей сестре, которая считала, что мужа «приворожили» и она все бегала по всяким гадалкам, чтобы снять сглаз, говорил, что прежде, чем снимать с него сглаз, попробуй сначала снять с себя трусы. Не верила.

Талин поднялся и рывком забросил рюкзак на спину: — Так, все, конец привалу. Выдвигаемся дальше.

Глава 44. Кирилл.

14.45

Восемь дворов, благодаря все знающему Кириллу, они прошли легко, ни разу не столкнувшись с людоедами. Кирилл, как выяснилось, в компании таких же малолетних сорванцов, любимым занятием на летних каникулах избрали обнос садов, безжалостно объедая ягоды и фрукты с кустов и деревьев. Он знал все лазы в соседских заборах, тайные тропинки в зарослях малины, места, куда не доставал взор хозяев участков. По пути продвижения, в минуты, когда они пережидали между перебежками, он шёпотом комментировал бывших жильцов того или иного дома: «Тут тетка Марина жила. Вредная, жаловалась все время на нас участковому», «А здесь Коростелевы жили, они на море уехали три дня назад, а мы малиной тут обожрались», «В этом доме Гришка-алкаш жил, он в нас из рогатки стрелял, если не бухой валялся. У него на огороде, кроме огурцов и арбузов, ничего не росло. Но арбузов еще нет».

В очередном дворе, где, как выяснилось ни Кирилл, ни его друзья, никогда не бывали в виду наличия высокого забора и двух кавказских овчарок, они также замешкались. Обойти двор не получалось — на улице медленно брело несколько зомби, а на примыкавшем с противоположной стороны огороде, стоял, перекачиваясь на одном месте, еще один их коллега, в рваной и грязной тельняшке.

Олег подсадил мальчика и удерживая его на руках, дал возможность осмотреть территорию двора. — Вроде никого и нет. Только костей и перьев много во дворе, и тухлятиной воняет.

— Тут ею везде сейчас воняет, — заметил Олег, опуская парня на землю. — Оксанку мы через забор тихо не переместим. Надо доску отрывать. Давай, Кирьян, налево, а я направо, вдоль забора доски пощупаем, может где слабенькие есть, чтобы сильно не шуметь.

Первым слабую доску нашел Кирилл и ее по-тихому удалось оторвать при помощи арматурного прута. Отведя низ доски в сторону, Олег, просунув голову во внутрь, осмотрел прилегающую и видимую часть двора. — Действительно перьев много. У них тут, наверное, большой птичий двор был. Кто-то знатно тут завтракал диетическим мяском. Я сюда не протиснусь, а вторую доску рвать не хочется. Перелезу через верх, а вы потом в щель пролазьте.

Просунув во двор свой рюкзак и воткнув рядом арматурный прут, Олег, подтянувшись, перебросил тело на другую сторону и приземлившись, сразу присел, выдернув из земли и приготовив свое оружие. Дождавшись от него приглашающего знака рукой, Оксана и Кирилл пролезли во двор.

Перебегая через птичий двор к его калитке, Олег ногами поднял в воздух множество пуха и мелких перьев. В калитке необходимости не было, так как часть ограды из металлической сетки-рабицы была завалена вовнутрь.

Они присели среди кустов смородины и стали осматриваться. Сочные, зеленые листья не только скрывали их от ненужных взглядов, но и своим запахом слегка перебивали смрад тухлятины.

В вольере, где видимо содержались собаки, также часть ограды была разломана и валялись разбросанные кости и остатки шкуры с длинной шерстью. — И собачек сторожевых схарчили. Видишь, Кирюша, тебя с друганами эти зверюги гоняли, а теперь их самих скушали. Мир жесток и непредсказуем.

— Дядь Олег, — тихо-тихо прошептал мальчик, склонившись к самому уху. — Я писать хочу.

— Так давай, чего стесняться. Тем более, нам, в отличии от девчат, это даже на ходу можно делать.

— Не могу я так. Стесняюсь тетю Оксану.

— Хочешь, я ее попрошу отвернуться? Поверь, в этом нет ничего постыдного. Мы, считай, на войне, а на войне свои естественные надобности оправляют так, чтобы не подставиться под врага. Можешь терпеть — терпи, а если не можешь, скажи товарищу, он будет прикрывать тебя, стоя рядом с тобой, пока ты частично беспомощен.

— Нууу, дядя Олег, не могу я так. Вон туалет рядом, десять шагов. Я быстро, — скривив умоляющую гримасу и поджимая колени, практически пропищал паренек.

Олег перевел взгляд на девушку. Оксана, понимая сложность ситуации для мальчика, просто пожала плечами, а потом, без звучно обозначив губами слова, дала понять, что у нее такое же желание.

— Ладно, — нехотя согласился он. — Ты, Кирилл, в туалет и только тихо дверь открывай. А ты тут, вот за этим кустом. Вам тридцать секунд на все, а я за округой смотрю.

Обрадованный мальчишка, пригнувшись, направился к туалету, а девушка, одновременно с ним, уже присела возле куста.

Олег осматривался по сторонам. Основным проблемным участком он считал двор возле входа в дом, где могли быть бывшие хозяева, и улицу, на которую выходила слегка приоткрытая калитка.

Туалет, к которому пошел Кирилл, был сделан добротно, из красивого красного кирпича, двускатной крышей, покрытой красным металлическим профилем и добротной деревянной дверью, которая без покраски была вскрыта бесцветным лаком и заперта на металлическую задвижку.

Ответа на вопрос, как зомби оказался внутри, и кто его там запер на эту самую задвижку снаружи, получить было неоткуда, но он там оказался. Как только Кирилл отодвинул щеколду и распахнул на себя дверь, тварь, облаченная в красный спортивный костюм, с урчанием схватив руками его волосы и одежду, и повалив на землю, вцепилась зубами в лицо. Мальчик вскрикнул, но крик сразу же оборвался. Олег перехватывал арматуру для удара, сзади ойкнула в испуге Оксана, а из-за поленницы, аккуратно сложенных березовых дров, выскочила другая тварь — большая лохматая собака с уже местами облезающей шерстью, и оттолкнув передними лапами первого зомби, вцепилась в тело ребенка.

В два прыжка Олег подскочил к клубку тел и нанес удар прутом мохнатой псине сверху по шее, прямо в шишкообразный пузырь, который торчал из шерсти. Тварь, мгновенно раскинув лапы в разные стороны, распласталась сверху на теле жертвы, без признаков жизни. Вторым ударом он опрокинул зомби в спортивном костюме и, как только он опрокинулся на спину, проткнул ударом острия в область сердца.

Подбежавшая Оксана, упав на колени, столкнула труп псины с тела мальчика, открыв ее взору страшные рваные и кусанные раны на его лице, шее и плечах. Его сердце уже не билось, и темная кровь множественными потоками медленно вытекала из ран, разливаясь лужей по дорожке из красно-желтой плитки.

Рот девушки открылся в беззвучном крике отчаянья, а по лицу потекли слезы. Ее горло смогло выдать только шипящий звук, и она закрыла лицо ладонями, перепачкав его кровью.

— Быстро уходим отсюда, — схватив за кофту на плече, потянул ее Олег. — Вон, гады, с огорода услышали и бегут сюда.

Ноги были ватными и не подчинялись ее желанию бежать. Олег рванул сильнее и когда она начала подниматься, потянул ее на сложенные дрова, через которые они спрыгнули в соседний двор.

Пробежав его на сквозь, они ввалились в приоткрытую дверь летней кухни и заперли двери на массивный крючок, работы, явно, середины прошлого века.

Оксана осталась сидеть на грязном, давно неподметавшимся и не мытом полу, облокотившись спиной на дверь, а Олег метнулся из коридора в комнату и осмотрел ее, убедившись в отсутствии опасных домочадцев.

— Спас нас Кирюха, — протянув Оксане бутылку с водой, переводя запыхавшееся от рывка дыхание, сказал Олег. — Реально спас. Если б не его скромность, тварь на нас напала бы, когда мы перебирались через забор и не известно, кого бы она выбрала первым для атаки и отбиваться там было бы очень непросто.

— Олежек, я ж еще три минуты назад с ним говорила! Три минуты, а его уже нет. Мальчонка. Не жил совсем, — всхлипы девушки становились все громче, грозя перейти в истерическое рыдание.

— Тихо, Бельчонок, тихо, — негромко сказал Олег, прикрывая ей рот ладонью. — На, попей водички. Успокойся. И давай я тебе лицо оботру, а то перепачкалась вся.

Он смочил небольшое голубенькое полотенце, которое висело на спинке стула, в ведре и обтер от кровяных пятен сначала лицо, а за тем руки девушки.

— Сейчас, милая, пересидим тут. И мы отдышимся, успокоимся. И твари угомонятся. А там будем дальше продвигаться. Отдыхай пока.

Оксана, приложившись к горлышку бутылки, начала жадно глотать воду, а Олег, усевшись на пол рядом с ней и также подперев двери спиной, закрыл глаза.

Глава 45. Олег.

15.30

Три твари выскочили неожиданно из-за сарая, когда они уже почти вышли из частного сектора и впереди, сквозь фруктовые деревья последнего двора, виднелось поле.

Первая, выскочившая сбоку, тварь сбила Оксану с ног, разорвав когтями рукав и попытавшись схватить ее за шею зубами. Олег успел среагировать на нападение и развернувшись пригвоздил тварюку к земле арматурным прутом, как копьем, пробив грудь насквозь.

Две, немного отставшие твари, появились с задержкой в несколько секунд от своего вожака, и отбиваясь от них топором, Олег прозевал появление новой опасности. Еще четыре людоеда примчались с соседнего участка на шум боя, выбежав одновременно из-за ряда кустов смородины, когда Олег добивал последнюю из напавшей троицы, тварь. Олег услышал шум их приближения, но не успел развернуться. Первая тварь, прыжком на спину, придавила его к земле, вторая вцепилась зубами в ногу.

Издав надрывный крик, Олег перевернулся на левый бок и сбрасывая с себя тварь, нанес ей удар в голову локтем правой руки, а за тем вогнал топор в голову кусавшего его за ногу. Он мог бы отбиться, но еще две твари свалились на него сверху.

Спустя десять минут, Оксана сидела на земле, прижавшись спиной к стволу старой яблони, обхватив колени руками. Правый рукав был разорван от плеча до кисти. Спортивные брюки были разорваны на коленях и в разрывах ткани виднелись сбитые до крови коленки.

— Вставай, девочка, нечего рассиживаться тут, опасно, — молодой русоволосый парень тряс ее за плечо, — уходить надо.

За его спиной стоял высокий мужчина лет сорока пяти и сжимая в руках топор на длинной рукояти, тревожно осматривался по сторонам.

— Его же похоронить надо, — всхлипнув, выдавила из себя девушка.

Олег лежал на спине у ее ног, весь залитый своей кровью и кровью тварей. Его открытые, но мертвые глаза незряче были устремлены в небо. Рядом валялись убитые им и подошедшими на помощь людьми, зомби.

— Нет времени. Сейчас сотни валяются непогребенными, — негромко произнес пожилой, — о живых думать надо. Уходим.

Он махнул рукой, указывая направление и давая понять, что ждать больше не намерен.

Оксана, опершись о руку парня, поднялась на ноги и подняла оброненные при падении рюкзак и молоток.

Еще раз взглянув на тело друга, она прошептала: «Прощай», и скрылась за кустами, увлекаемая молодым спасителем.

Глава 46. Ахрип.

16.00

Тварь, сбив грудью санитара, который отлетел в заросли молодого орешника, вцепилась в горло солдату, раненному в правую руку, и сразу, мотнув головой, вырвала большой кусок плоти. Солдат в агонии корчился на спине, суча ногами и сдирая еще не истоптанными каблуками, куски дерна, а из его разорванной шеи, тонкой, длинной струей, фонтанируя била кровь, орошая темно-зеленые листья еще не зацветших ландышей, которыми густо зарос весь лес на этом участке. «Левая рука», издав жуткий крик, побежал в обратную сторону. Тварь тут же отреагировала, оставив свою первую жертву, двумя огромными прыжками настигла беглеца и с размаха вогнала ему когти в спину, а затем, подмяв поверженное тело под себя, вцепилась ему зубами в шею, издавая при этом урчащий звук, от которого по коже пошли мурашки.

Архип замешкался только на пару секунд, вскидывая к плечу винтовку, которую до этого он поставил между ног, и выстрелил, целясь, в бугрящуюся мышцами, спину неизвестного животного. Тварь резко развернулась, показав стрелку окровавленную рожу, где из уголков огромной и клыкастой пасти, свисали кровяные ошметки, вырванные из трупа. Это животное походило на помесь волка и медведя, только без шерсти. Сейчас, очень обидевшись на стрелявшего Назарова, оно подобралось, и стало похоже на огромный ком мышц, сжавшихся, как пружина. В неестественно длинном прыжке, тварь, пролетев десяток метров, на излете врезалась в Архипа, который, понимая, что не успеет перезарядить оружие, выставил его горизонтально земле, держа на вытянутых руках, чтобы прикрыть свою голову от возможного удара.

Масса тела твари, помноженная на силу прыжка, смели его, как тонкую травинку, при этом он еще и получил удар своим оружием в губы, хорошо их разбив. Рот, вначале пересохший от волнения, наполнился солоноватой кровью, а вздохнуть он не мог, прижатый весом противника.

Раздавшийся выстрел еще больше усугубил его положение. Тварь обмякла и накрыв своей грудью лицо Архипа, полностью перекрыло его рот и нос, лишив возможности дышать.

Когда тварь столкнули с него, он сильно вздохнул полной грудью и закашлялся. Каждый кашель отдавался внутри организма жуткой болью в помятых ребрах.

С трудом усевшись и облокотившись на ствол дерева, Назаров осмотрелся. Его спасителями, столкнувшими с него труп зверюги, были раненый в голову боец и пленный немец. Стрелял раненный, судя по всему, из винтовки санитара, которого нигде не наблюдалось.

— Здорово тебе, унтер, морду расквасило.

— Были бы кости, а мясо нарастет, — ответил Архип, вставая, опираясь на приклад своей винтовки. Собрав языком во рту собравшуюся кровь, он от души плюнул ею на скалящуюся морду твари.

— Это ж, что за образина такая, на нас напала? — удивленно спросил раненый, тыкая стволом в живот поверженного существа.

— Помогите мне, — сказал Архип, призывно махнув рукой пленному. Втроем они перевернули труп на живот. Присев на корточки, Назаров стал осматривать тело. — Вот моя пуля сюда попала. Почти в позвоночник. А ему хоть бы хны.

Внимательно всматриваясь, он продолжил осмотр и дойдя до головы животного, обнаружил рану, оставленную вторым выстрелом. — А вот твоя сюда прилетела, в эту шишку, — показал он на нарост, бугрящийся на шее, чуть ниже края черепа. — Видно, что это у него очень уязвимое место, раз сразу сдохло и не мучилось совсем.

— На чеснок похожа шишка эта. Тоже дольки.

— Ну, пробовать на вкус, не будем. Эй, немчура, иди сюда, поближе, — жестом подозвал он пленного к себе и, когда тот приблизился, достав свой нож, разрезал веревку на его руках. — Помогать будешь.

Когда ему разрезали путы, первое, что сделал германец — перекрестился и что-то бормотал полушёпотом. Вероятнее всего, что молился.

Трупы обоих солдат они подтянули к поваленному дереву, на котором сидел Назаров до нападения. Лица обоих прикрыли их же фуражками, которые нашли в траве, а потом навалили сверху сухих веток.

— Назад, в роту, будем возвращаться. Туда ближе. Доложимся о случившемся и вернемся за парнями, — объявил раненому свое решение Назаров, а пленному показал направление будущего движения рукой.

— Связывать его будем?

— Ему сейчас от нас на шаг отходить страшно. Пусть так идет…

Из сна его вырвал голос Матроса, который трусил его за плечо. — Дед Ахрип, вставай.

— Матрос, какой же ты гад! Мы сейчас такого топтуна завалили, — потягиваясь, высказывал помощнику, Ахрип.

— Ага, завалили! А что же ты так орал во сне?

— Опять приснилось, как в Улей провалился, и первая тварь напала. Часто снится этот случай стал. Что там стряслось?

— Стреляли там, — Матрос указал направление. — Было три выстрела. А еще, с наблюдательного прибежал дозорный.

Посыльный, с поста наблюдения на холме, дожидался в трех шагах, за спиной Матроса.

— Давай, выкладывай, что и где видно. С этим же прислали? Или что-то другое?

— Фил осмотрел округу. Тварей не видно. Больших населенных пунктов нет. Кластеры средней величины. Из жилья, только несколько дачных участков в двух направлениях. Есть река и церковь.

Глаза Ахрипа блеснули заинтересованностью: — А где церковь, говоришь?

Посыльный указал направление: — С километр будет. Большая, красивая. Купол золотой, на солнце блестит. Она нам сразу в глаза бросилась.

Был у Ахрипа один «пунктик». Он всегда, если встречал на кластере христианский храм, старался в него попасть.

Он не был набожным. Помнил и временами повторял молитвы, заученные еще в детстве. И, иногда, задавался вопросом о существовании Бога. Его, долго выживающего в этом страшном и жестоком мире, порой посещали мысли о том, что такое мог придумать и создать только разум безумного маньяка, но никак не Господь. Это были эмоциональные мысли, как правило, вызванные потерей близких ему людей, при чем, довольно жестокими способами, на которые так щедр был Стикс. Последний раз был церкви он был более трех лет назад, когда исчез в черной земле кластер с простым сельским храмом, который располагался на крутом обрыве, над рекой, что опоясывала с трех сторон село, с странным названием «Ореховый звон». С тех пор ни разу не получалось.

Ахрип любил стоять в центре храмов и внимательно рассматривать внутреннее убранство, иконы, алтарь, росписи сводов. И думать. Храмы располагают к этому. А заброшенные в Улей, особенно. Тут нет толкотни, присущей на церковные праздники, когда идут не истинно верующие, пришедшие на церковную службу, а так, для «галочки» или по традиции. Нет нищих и цыган, просящих милостыню на входе и выходе, с таким видом, что ты им обязан подавать, как зарплату. Нет бабушек, которые норовят уколоть незнание церковных порядков и традиций. Нет смысла посещать церкви сталкерам и рейдерам из этого мира, ибо ничего ценного для материального мира, здесь добыть было нельзя, за исключением, разве что, вкусного церковного вина.

— Матрос, я схожу туда сам. Воробей тут за старшего.

— Как ты сам попрешься? Место новое, еще не разведанное толком.

— Не спорь. Живца лучше «забадяжь».

— Учи — ученого. «Забадяяяжь», — перекривил шефа Матрос. — А то я сам не знаю, что живец надо заранее готовить. Уже и флягу тебе заполнил, и баклажку литровую в ранец твой забросил.

В голосе Матроса чувствовалась обида, что его не берет с собой.

— Побудь тут, Матрос. Я на пару часиков схожу. Осмотрюсь там. А ты ж примчишься, если что случится.

К ним подошел и Воробей с докладом. — Я от того холма пятерку послал по прямой и две тройки бойцов вправо и влево вдоль черноты. Дальность определил в два часа пути, а потом возвращаться.

— К церкви посылал?

— Нет. Людей маловато. Группа, что вправо пошла, на обратном пути туда крюк сделать должна.

— Ладно, я сам туда пробегусь, Матрос в курсе, а ты тут за старшего. Жратву для разведки приготовьте.

И, пресекая нервным жестом руки возможные возражения Воробья против его одиночного похода, забросив за спину ранец и подхватив карабин, направился на холм к наблюдателям. «Тоже мне, няньки, нашлись», — улыбаясь, думал он на ходу, понимая, что если они вышли на просторы Настоящего Стикса, то у ребят может появиться мандраж, перед возможной встречей с совсем другими опасностями этого мира.

На дощатом щите, рядом с дорожкой, ведущей к главному входу в церковь, висело, прикрепленное блестящими канцелярскими кнопками, объявление: «Братья и сестры! В виду болезни настоятеля Свято-Покровского собора от. Григория, службы проводится не будут до 24 июня. Храни Вас господь».

«Уже хорошо. Надеюсь, что настоятель не при храме лечился и сюда его не перенесло». Перспектива убийства переродившегося в монстра священнослужителя, после прочитанного объявления, была маловероятна.

Еще раз осмотрев местность, Ахрип решил, что с центрального входа его там никто не ждет. Маячить на высоком крыльце собора, на виду у возможных наблюдателей, не хотелось и, пригибаясь за подстриженным кустарником, тянувшимся вдоль всех парковых дорожек, он направился к тыльной стороне здания.

Боковая дверь, была замкнута на навесной замок, который, судя по его размеру, выполнял больше контрольную, чем охранную, функции. Замок Ахрип сорвал играючи, спасибо Улью за силушку, просто обхватив его корпус ладонью, просунув средний палец под дужку и дернув вниз.

Глава 47. Римма.

16.00

Как она могла оступиться, Римма не понимала. Они шли вдоль обрывистого берега реки, растянувшись цепочкой. Она шла четвертой, время от времени, как и все, оглядывая местность слева и прозевала эту маленькую, прикрытую травой, промоину, в которую соскользнула правая нога. Хруст ломаемой кости, вскрик боли и темнота, вызванная шоком беспамятства.

— Римма Александровна, Римма Александровна, очнитесь, — в лицо ей брызгали водой, и она увидела, что над ней склонились лица девушек и парней. Лица у всех были испуганные и они время от времени, поглядывали в сторону ее ноги, которую жгла сильнейшая боль.

— Что со мной? Что с ногой, ребята?

— Вы упали с обрыва вниз, когда нога в щель попала, — ответил ей Швед.

— А ну, расступитесь, — к ней пробирался Талин. Мельком глянув на ее лицо, он присел на корточках возле ног, где Лена Беловская, с бледным как мел лицом, обхватив пальцами обеих рук голень, зажимала кровоточащую рану, скрытую штаниной брюк.

Иван, убрав руки Лены, ножом разрезал штанину от колена. От увиденного девчата отвернулись, а парни скривили лица. Из кожи торчал острый край кости и из получившейся раны вытекала темная кровь, а нижняя треть голени была вывернута под углом к верхней части.

— Что там, Иван? — Римма пыталась посмотреть на свою ногу, но сил хватало, только приподнять голову. — Боль жуткая, все печет внизу.

— Явный открытый перелом, — проговорил Талин. — У кого аптечки были, тащите мне жгут и бинт.

Герыч и Вера начали раскрывать свои рюкзаки.

— Так, нечего тут толпиться! Швед, что за хрень? Опять толпа и нет наблюдателей! А ну, марш все на верх.

— Там Рыжий с Ирой остались наблюдать, — ответил Гена и махнув всем рукой, начал подниматься по глинистому обрыву, хватаясь за корни.

— Ты меня тут бросишь? Как Лену хотел бросить, чтобы тварей задержать? — тихим голосом спросила Римма, когда они остались вдвоем. — Ааааай.

— Потерпи немного, — игнорируя ее вопрос, Иван наложил медицинский жгут выше перелома. — Сейчас перевяжу и остановлю кровь.

— Ты ж девочка взрослая и сама понимаешь, что нести тебя и некому, и не на чем, да и некуда, ведь докторов тут пока мы не встречали. Так что, помог — чем смог.

Талин выпрямился и начал собирать брошенные им рюкзак и автомат.

— Не бросай меня так, пожалуйста! — она с мольбой смотрела ему в глаза и увидела в них лишь равнодушие. — Они же меня живьем жрать будут! Добей, прошу тебя!

— Ну, сама подумай, как я тебя убью? — Талин изобразил на лице улыбку. — Я ведь в тебя был почти влюблен. Стрелять нельзя — твари на шум выстрела сбегутся раньше времени. Задушить — рука не поднимется. Так что, успокойся и лежи смирно.

Он развернулся и больше не оглядываясь, начал подъем наверх.

Ребятня, до этого сгрудившаяся на краю обрыва, отошла назад.

— Иван Васильевич, может я в сосняк сбегаю, притащу жердей для носилок? — подал голос Герыч.

— Какие на хрен носилки? А тащить ты, задохлик, их будешь? Или всей ватагой облепите и потяните? Прям, как муравьи! — начал наступать на него Талин. — И куда нести ее собрались? На «Скорую помощь» или в травматологию? Так все «Скорые» на обочинах валяются, а травматологи своих пациентов давно доели и новых ищут. Куда нести и сколько?

Ребята продолжали стоять. — Нельзя так бросить живого человека, — высказал общее мнение Швед.

— Что? Забыли первое правило? Напомню всем! «Я сказал — все сделали», — он обвел всех злым взглядом. — А ну, в колонну по одному и марш вперед.

Никто не сошел с места.

— Ах, бунт на корабле?! — глаза Талина нехорошо заблестели, а правая рука нащупала пламегаситель, висевшего за спиной вниз стволом, автомата. Парни и девушки сгрудившись начали медленно, небольшими шажками, приближаться к нему.

Тут Иван Васильевич вспомнил, что это не просто мальчики и девочки, а «трудные подростки», которые в большинстве своем, жили в постоянном криминале то ли в быту, то ли на улицах и подворотнях. Они умели, а главное, могли нападать. Жертвы не нападают, они отбиваются и жертвы в «трудные подростки» не попадают.

Расстояние между ними и Талиным три шага. Ни перекинуть со спины автомат, а тем более, снять с него предохранитель, ни выхватить, из застегнутого на молнию кармана куртки, пистолет, он не успеет. Стая опередит его, собьет с ног своей массой. И в глазах у этой стаи была видна решимость на такие действия.

Талин испытал страх, уже который раз за эти нескончаемо длинные сутки. Но это был страх другого рода. Раньше он боялся за свое будущее, как воспитателя, который допустил кровавую вакханалию в вверенном ему лагере. За тем, был страх перед людоедами, который он преодолел.

Этот страх перед подростками — страх будущего. Если он даст «слабину», его в дальнейшем никто из них всерьез воспринимать не будет. Оружие заберут, а без него восстановить свое положение среди них он не сможет. А если его бросят, так, как он бросил Казакову, что делать ему в одиночку?

Толпа приблизилась еще на метр, прижимая его к краю обрыва.

Талин что-то почувствовал в себе необычное, какую-то энергию, которая родилась в районе затылка, там, где заканчиваются кости черепа и где появился, случайно обнаруженный им бугорок, который он воспринял, как родинку, то ли как бородавку.

Увидев очередной сплоченный шаг толпы, Иван дал волю энергии. — Назад, суки! — выкрикнул он, выгнув вперед грудь и одновременно с этим развернув к ребятам ладони в опущенных вниз руках.

Эффект был неожиданный. Почти у всех подкосились колени. Две девочки стали убегать в сторону сосняка. Те, кто упал, стали пятится от него на задницах. Лица у всех выражали ужас.

— А ну, сюда все подошли! — чтобы закрепить успех, он решил давить их до конца. — Я сказал — построились и марш вперед!

Видя, что дети безропотно повинуются, добавил: — Клепа, догони тех убежавших дур и верни их назад в колонну. Швед направляющий. Ориентир движения — на церковь. Я замыкаю. Вперед.

Глава 48. Оксана и новые друзья.

16.00

Оксана сидела на ступеньке лестницу, ведущей на второй этаж, тупо уставившись невидящим взглядом в стену перед собой. Жуткий день, наполненный ужасами с убийствами, кровожадными тварями, опасностями, подстерегающими на каждом шагу, был еще в полном разгаре, а она осталась одна. Она и в обычной, теперь уже прошлой, жизни, была довольно впечатлительным человеком, не выносящим насилие и жестокость в любом их проявлении, а теперь, без поддержки Олега, который стал для нее почти родным человеком, дальнейшее существование представлялось ей в черных тонах, где положение наложницы и рабыни в компании маньяков и насильников, казалось лучшим вариантом.

Люди, которые помогли ей спастись, привели ее через огороды в большой дом и оставив ее в прихожей, занимались какими-то своими делами. Она не прислушивалась к их разговорам, пребывая в прострации, где ее воображение постоянно рисовало жуткие картины ближайшего будущего.

— Эй, подруга, очнись!

Присев перед девушкой на корточки, Мелов помахал ладонью перед ее лицом, привлекая внимание. — Не время и не место хандрить, тосковать и убиваться. Тебя как звать?

Оксана, продолжая молчать, скосила на него глаза, пытаясь понять, с какими людьми судьба-злодейка ее здесь свела.

Молодой парень, явно в одежде с чужого плеча, старался изо всех сил, привлекая к себе внимание. Обычный парень, лет двадцати — двадцати двух, который хочет обратить на себя внимание. В ее городе такими были переполнены вечерние кафешки. Студенты-переростки, менеджеры по продажам, айтишники и тому подобные личности. Как этот еще выжил после случившегося апокалипсиса? Наверное, это заслуга второго. Взрослый мужчина, с пронизывающим взглядом. Говорит коротко, по существу. Хотя по их отношениям не понятно, кто лидер в этой паре.

Вот и сейчас он одернул молодого: — Оставь пока ее. Ей надо еще в себя прийти от случившегося. Давай, пока что, нашей красавицей в машине займемся, как планировали. Дай девушке воды, сушит же ее, так же, как и нас, наверное. Как с авто разберемся, там и познакомимся. Пошли.

Оставив Оксану, мужчины, вооружившись вилами, которые стояли возле входной двери, вышли из дома. Выпив залпом, оставленный возле нее на ступеньке стакан воды, она встала и подошла к окну. Во дворе молодой, открыв калитку, предварительно осмотревшись через край забора, вышел на улицу, а второй присев под забором, держал наготове свое оружие. Через несколько секунд молодой вбежал во двор и направился к гаражу, где остановившись, также приготовил свои вилы, которые направил на калитку.

В калитке появилась женщина, в большом красном сарафане, плохо скрывающем беременность на большом сроке. Красивая короткая прическа и ухоженные ногти, вот и все, что у переродившейся в зомби женщины, напоминало о жизни в полном достатке. Сейчас, она оголодавшая от длительного сидения в закрытом автомобиле, очень хотела есть. А вкусное мясо, освободив ее из душного плена, пыталось скрыться от нее в глубине двора. Она успела сделать во дворе всего четыре шага. Ровно столько, сколько позволил ей второй мужчина, который выпрямившись у нее за спиной, без размаха, воткнул вилы в ее тело, а потом, когда смерть уже пришла к ней, удерживая древко, завалил тело на бок, прямо на рядки чернобривцев, растущих вдоль внутренней стороны ограды.

Молодой, видя, что зомби повержена, вновь на несколько секунд выбежал на улицу и вернулся назад, после чего оба, прикрыв калитку, направились в дом.

— Итак, красавица, я, — мужчина, остановившись напротив Оксаны, первым начал разговор, — Василий, но можно звать меня и Кречетом. Он — Владимир. Мы вместе с раннего утра в этом геморройном месте, пытаемся найти здравомыслящих людей, несклонных к каннибализму. И ты первая живая, кого мы смогли здесь обнаружить. Надеюсь, что не глухонемая.

— Оксана.

— Уже хорошенькое начало диалога. Теперь о насущном. Ты с нами выбираться будешь за этот чертов город или предпочитаешь остаться тут. Если второе, то воды тут не очень много, но в подвале есть какая-то консервация, что странно для местного, ныне почившего, богатея.

— Я с вами.

— Вижу появление осознанного взгляда и появление первых трезвых мыслей. Тогда слушай. Мы тут, наконец-то, обзавелись транспортом и намерены покинуть сей населенный людоедами городок. Сейчас мы снесем сюда все приготовленные для похода вещи, распределим их и быстренько выбегаем на улицу и грузимся в автомобиль. Чтобы там не путаться и не толкаться, привлекая к себе ненужное внимание, сейчас определяемся с посадкой. Володька, как единственный пока в команде водитель, прыгает за руль, а вещи забрасывает на сиденье, позади водительского места. Ты бежишь к задней правой двери и просто забросив свою поклажу во внутрь, прыгаешь следом. Я на штурманское место, рядом с водителем. Остается вопрос, как нам быстро разместить в машине наше длинномерное оружие? То, что авто у нас с кузовком, не значит, что вилы мы должны туда бросить, они под рукой должны находится.

— А если все наши баулы забросить туда, в кузов, а вилы, через опущенные стекла задних дверей, засунуть острием наружу?

— Принимается. Тогда, Оксана, свою поклажу просто швыряй в кузов, а как только сядешь во внутрь, сразу опускай стекло.

— Да я все стекла опущу, — махнул рукой на это Мелов. — Там же электрические стеклоподъемники. Все четыре сразу опущу, а ты возьмешь и мои вилы, и в заднюю дверь их засунешь. С маршрутом как определяться будем?

— Оксана, ты местная?

— Я не тут жила. Этот поселок утром, после тумана, появился перед окнами моей двенадцатиэтажки. Куда здесь ведут дороги я не могу знать.

— Ясно. Значит будем ехать прямо, а там посмотрим. Дорога возникает под ногами идущего. В нашем случае — под колесами. Давайте, разбираем вещи и на выход. Выдвигаемся.

Погрузка прошла почти «как по нотам». Почти, потому что прежняя пассажирка автомобиля, неизвестно сколько времени там проведя, довольно сильно изгадила заднее сиденье. Это не только наполнило вонью салон, но и создало неудобство, для пассажира, место положение которому было определено на заднем сиденье. — Оксана, заверни чехлы в сторону и садись, — сделал подсказку Кречет. — Погнали, Вова!

УАЗ сорвался с места. — Ксюха, снимай, к бесам, эти вонючие чехлы и в окно их, а то задохнемся и провоняемся. — Вован, что там горючее нам показывает?

— По стрелке, вроде бы больше половины бака, но я бы показаниям датчиков отечественного автопрома сильно не доверялся бы.

— Эх, Вова, Вова! Это ведь УАЗ-Патриот! Понимаешь? Патриот! А ты такие непатриотические слова говоришь.

— Так мы в 2025 году. Это не наша Родина, а другой мир. А в нашем мире я, конечно же, такого на родную технику не скажу, — в тон товарищу, смеясь, выдал водитель.

Машина пронеслась по улочке пару сотен метров и на перекрестке Мелову с трудом удалось избежать столкновения с выскочившим из-за куста на обочине, зомби-мужчиной в красной клетчатой рубашке и спущенными штанами, благодаря которым, он и не смог дотянуться до проезжавшей мимо машины.

— Володь, ты по аккуратней, плиз. А то сломаешь нам радиатор в самом начале пути и опять ножками топать. Ладно, мы с тобой, уже умудренные опытом в убегании по пересеченной местности, а как вот девушке бежать? У нее ноги ж красивые, а им только по ровным дорожкам дефилировать.

— Что-то у меня сегодня не очень получается по дорожкам гулять. В основном по кустам да через заборы.

Еще несколько переродившихся запоздало выскакивали на дорогу из дворов и долго смотрели в след удирающей еде. Уже на самом выезде из застройки, когда в конце улицы открывался вид на окружающие поселок поля, в правое крыло влетела большая собака с облезшей местами шерстью. От удара и неожиданности водитель крутанул рулем и машину повело влево, где, проехав по обочине и сбив попавшуюся по пути детскую коляску, они едва не врезались в бетонный столб линии электропередач, который проскочили в считанных сантиметрах, отбив при этом левое зеркало заднего вида.

— Володя, еще аккуратней, пожалуйста. Нас энергетики за столб по судам же затаскают.

— За то, хозяева машины без претензий, — сделал попытку отшутиться Мелов, у которого от напряжения побелели пальцы, сжимавшие рулевое колесо, а на лбу обильно выступил пот.

— Собака за нами пытается бежать, — крикнула им девушка, которая оглянулась назад, когда выбрасывала, наконец-то сорванные, чехлы в окно.

Кречет обернулся и увидел, что тварь, неуклюже, на трех лапах, пытается их преследовать, но машина уже набрала скорость и у псины с поврежденной лапой не оставалось никаких шансов на успех.

Машину вновь сильно вильнуло, от чего Кречет ударился головой о стойку двери. — Володенька, ехать аккуратней, я тебя уже не прошу. Это чревато! Как только я об этом прошу, ты сразу делаешь с точностью на оборот!

— Так машину беречь надо, а тут какой-то недоразвитый мертвяк решил дорогу переползти.

— Если, вдруг, надумаешь кого протаранить, старайся угробить фару, а не радиатор.

— Оки, оки. Буду аккуратен, как на кредитном автомобиле в конце срока кредитования. Внимание! Сейчас прыгнем! — громко предупредил он и машина, пролетев несколько метров в воздухе, приземлилась, судя по сменившемуся за обочинами пейзажу, уже на другом куске земли.

На краю дороги проскочил дорожный знак населенного пункта «Щурово». — Я сюда в санаторий ездил, еще в школе, классе, примерно, в пятом. Это Донецкая область. Санаториев натыкано по берегу Донца, что грибов. Леса сосновые, воздух чистый, — прокомментировал Володя увиденный знак.

На обочине стали мелькать указатели: «Родничок», «Чайка», «Солнечный», «Альтаир». Кречет, глядя на них, высказал предположение: — Думаю, что в сторону санаториев и детских лагерей, сворачивать нам смысла нет. Там точно такой же беспредел, что и в городке, который мы покинули. Надо место искать и не очень отдаленное от цивилизации, в виде крупных населенных пунктов, но, в тоже время, крепкое, в плане защищенности. Если такое найдем, то есть шанс, что туда же со временем подтянутся и другие выжившие люди. А в населенные пункты будем выбираться для пополнения запасов пищи.

— Она ж не бесконечная! А часто еще и быстро портящаяся.

— Если мы стали свидетелями конца эпохи человечества, то придется переходить на натуральное хозяйство. Охота и земледелие, вот что нас ожидает в ближайшем будущем.

— Если не сожрут, — тихо вставила свою реплику в монолог Василия Оксана.

— Кстати, о людоедах. Коллеги, а вы обратили внимание, что они разные. Одни быстрые, другие медленные и дерганные, а несколько штук вообще ползком передвигались. Вероятно, что это от количества кормовой базы. Если в одном месте собрались только заболевшие, то у них шансы на отъедание примерно одинаковые. Они друг другу конкуренты в добывании пищи, но по силе не отличаются. А вот те, кто по резвее, эти, думаю, после заражения сумели сожрать кого-то из не заразившихся людей, которые и слабее по физической силе, и по выносливости, и оказались не в то время не в том месте. Кроме того, у них еще и порог чувствительности боли сильно понижен. Даже если человек и оказывал им какое-то сопротивление, раны, которые они друг другу наносят, производят различный эффект противоборствующим сторонам.

— Угу. Вспомни тех тварей, что тебя зажали в глиняном карьере, когда ты от ментов удирал. Те, явно, успели перекусить, и даже не одним человеком.

— Не от ментов я там удирал, а покинув населенный пункт с взбесившимися, как я считал, жителями, по собственной неосторожности, попал в непростую ситуацию.

— Любишь ты, Кречет, умными фразами высказываться.

— А ты подумай лучше, сколько всего сожрать успела та тварь, что на ферме мы заметили? И какие у нее возможности открываются в умерщвлении всех остальных: и людей, и нелюдей, и крупных животных!

Владимир включил радио, которое, естественно, выдало сплошное шипение. По нажимав на разные сенсорные кнопки он добился включение магнитофона. Из динамиков полилась печальная песня, исполняемая голосом с хрипотцой:

«Зима опять прошла и лучики тепла, застенчиво глядят в мое окно. И вновь защемит грудь и в сердце влезет грусть, по памяти пойдет со мной».

— О! Нормальный музон! — обрадовался Мелов. А то, как-то скучно.

— Хорошая песня, но слова от нашего мира отличаются. Да и голос исполнителя другой.

— А что значит фраза «отличаются от нашего мира»? — уточнила у Василия Оксана. Ее уже сильно «напрягал» молодой попутчик с его «зоновскими» словечками, временами проскакивающими в речи.

Кречет был его полной противоположностью. Сдержанный в поведении, речь четкая, понятная, хотя и с преобладанием «заумных» выражений, держится независимо, четко доводит свои пожелания слушателям, но не командует.

— Дело в том, сударыня, что, осматривая домовладение, которое мы столь поспешно покинули, мы обратили внимание на календарь, который был в телефоне хозяина дома. Так вот, тут сейчас, внимание, 2025 год. Как Вам такой подход? А?

Кречет очень обрадовался, произведенному на девушку, судя по ее глазам и раскрывшемуся рту, впечатлению.

— Видишь ли, Оксана, ты в окно увидела только то, что поменялся вид за счет поселка, появившегося на месте других строений. Я же, с этим вот субъектом, странной наружности и еще более странным для меня содержанием, добираясь до города, успели увидеть, что территория, как бы собрана из различных лоскутков земельных участков, разной площади и конфигурации границ. И вот теперь, сдается мне, что эти самые лоскутки были кем-то собраны из разных мест и перемещены в одно место.

— А зачем же такое делать?

— Вопрос не по адресу, девочка моя. Вот, если Володеньке зададите, он вам непременно сразу же выдаст свою теорию, причем, по любому вопросу, но, как часто бывает, эти теории, разбиваются о скалы объективных факторов. Так что, ответа на ваш закономерный вопрос, вы, пока что, не получите, по крайней мере, от нас.

Глава 49. Страх.

16.45

— Что это было, Рыжый? — спросил Бача, оглянувшись на ходу. — Я чуть в штаны не наложил от страха!

— Сам чуть не обделался, хотя, может и обделался, одежда вся мокрая, но пот меня прошиб неслабо. Такое ощущение, что я в мозгу, вроде как, демонов каких-то увидел. Бежать хотел, но ноги подкосились.

— И у меня ноги не слушались, как из бумаги были, — подала голос шедшая за Махно Ирина. — Я от страха дышать не могла.

— Герыч впереди меня, говорит, что реально чувствовал, как у него волосы шевелились, — продолжил Бача.

Ирина тихонько всхлипнула: — Он стал хуже всех этих тварей! Римму бросил умирать на берегу, а она нам помогала, как могла. Добрая была.

— Надеюсь, что выживет, — оглянулся к ней Рыжий. — А ему, все равно, кранты. Я не я буду.

— Старичок, тут, по ходу, уже его все возненавидели и зуб на него точат, — Бача перешел на шепот. — Только бы понять, что это нас всех так страхом накрыло?

***

Римма.

16.50

Нога жутко болела, заглушая или перебивая усиливающуюся головную боль. Очень хотелось пить и казалось, что язык прилип во рту к небу. Приподняв тело на локте Римма огляделась. Берег был пустой. До воды всего метр. Превозмогая боль, отталкиваясь пяткой неповрежденной ноги, она на спине перебралась на самую кромку реки и опустив лицо в воду, стала пить. Стало легче, язык вновь стал послушным, охлажденная водной прохладой голова болела, но меньше.

Она обессилено откинулась на спину. Ее не смущало то, что левый бок и рукав находились в воде и одежда намокла. Она просто смотрела в плывущие в вышине облака и думала. Мыслей было много и все они были сумбурные: почему это случилось именно с ней, почему Иван оказался таким подлецом, сколько она так будет беспомощно лежать, умрет ли от голода или ее сожрут дикие животные или обратившиеся людоеды?

«За что мне все эти мучения, Господи? Не уже ли, я настолько грешна, что так страдаю теперь?». Слезы ручейками стекали из ее глаз. Она не была набожной, но считала себя христианкой. В церковь попадала раз в три-четыре года, когда родственники или подруги вытаскивали ее святить на Пасху паски.

Тут из глубин памяти почти одновременно выплыли слова вредной бабки-соседки: «За грехи свои люди страдать в аду будут вечно. Черти их живьем жрать будут. Мясо нарастет. А за ним и новые страдания! И так будет вечно!» и короткая фраза, сказанная батюшкой, одной из прихожанок, услышанная Риммой совершенно случайно и никогда не вспоминаемая: «Каждому Господь дает испытания по силам его».

Боль в поломанной ноге то усиливалась, то уходила. Продолжая смотреть вверх, уставшая и обессиленная Римма постепенно провалилась в сон.

Очнулась она от острой боли в поврежденной ноге. Пробуждение было страшным. Рядом с ней на коленях стоял зомби, который только что вырвал из ее голени кусок мышцы и довольно пережёвывая посмотрел на нее, после того, как она издала крик от боли. Некогда это был молодой темно русый мужчина, носивший бороду и одетый в светло-бежевую футболку и такие же шорты. Сейчас от некогда красивого мужчины, остался только перстень, блестевший на пальце. Борода была перепачкана как уже засохшей, так и свежей, ее кровью. Футболка на груди и животе от засохшей крови, стала похожа на хитиновый панцирь рака, а шорты, ставшие желто-коричневыми, болтались в районе колен, отвисшие от фекалий и наполняли зловонием воздух вокруг хозяина.

Римма, собрав оставшиеся силы, толкнула людоеда здоровой ногой в бок, и он завалился, но тут же начал подниматься. Тварь оказалась тоже раненой. Правая рука была и правый бок, ранее скрытые от нее, оказались с рваными, но уже почти не кровоточащими ранами.

Римма, отталкиваясь руками и здоровой ногой, отодвигалась от него в реку. «Лучше захлебнусь, чем быть за живо съеденной», — решила она. Дно понижалось, но не резко. Отмель была довольно большая и тварь, войдя в воду, одной рукой схватив женщину за здоровую ногу, попыталась вытащить ее назад. Рука коснулась затопленной коряги. Давно упавшее в воду дерево или очень большая его ветка, большей частью находилось под водой, но несколько толстых веток торчали из воды. За одну из них Римма и ухватилась.

Сложилась патовая ситуация: Римма не могла вырваться и держалась из последних сил, а людоеду, судя по всему ослабленному полученными где-то ранами, не хватало сил ее вытащить. Заходить же глубже тварь не решалась. На несколько минут они так и замерли. Тварь недовольно урчала, а Римма стонала от накатившей на нее боли, хотя новая, кровоточащая рана, после погружения в прохладу воды, болела меньше.

«Если смогу вырваться, будет шанс по течению уплыть за камышовые заросли, а он в воду не полезет, боится глубины».

Но мечта растаяла также быстро, как и появилась. На берегу появилось еще три твари, которые резво трусили на урчащий звук. Возможно они, скрытые кустарником, еще и не рассмотрели будущую еду, но уверенно двигались по обрыву в ее сторону. «Спустятся вниз — захлебнусь, — решила Римма, — пусть жрут мертвую».

Тварь, державшая ногу, начала вести себя как-то нервозно. Издаваемые звуки усилились и по громкости, и по тембру звучания. Она начала крутить головой и пытаться перехватить ее и своей поврежденной рукой. А три людоеда, уже рассмотрев с обрыва добычу, дружно скатились вниз. По виду они были значительно сильнее первого и, возможно, он опасался, что его законную еду сейчас могут отобрать.

Тварь заурчала еще громче и смотрела за спину Риммы. Послышался всплеск, что-то закрыло от нее солнце над ней нависла тень. Послышался звук удара, и ее нога обрела свободу.

Рассмотреть она ничего не могла из-за воды, захлестывавшей ей глаза. Что-то, цепкое и сильное, крепко схватило ее за волосы и потянуло на глубину.

Глава 50. В лодке.

16.40

— Гриш, — подала голос Зоя. — Смотри, реку, как и земные участки, из кусков собрали. Там, где все произошло, одна ширина была и ландшафт, потом разлилось все, словно вода в русле стала не вмещаться, как тот участок проплыли, берега стали опять другими, более зелеными, как в начале лета. А сейчас пошел участок с сильно выгоревшей травой.

— Я заметил, Зоя. Кто-то пазлы собирает. Ты посматривай вперед и комментируй, если увидишь что-либо интересное или опасное. Мне постоянно поворачиваться не очень удобно, голова раскалывается. По сторонам смотреть еще нормально, а как резко шею поворачиваю, боль усиливается.

— Хорошо, Гриш, — она кивнула головой и улыбнулась. — Ой, смотри, тварюки на правом берегу. Много!

Твари тоже заметили проплывающую мимо еду и начали активно суетится. Но они были в зоне недосягаемости, река в этом месте была очень широкая. Даже, если они решаться плыть, они за счет скорости успеют скрыться. Несколько зомби начали двигаться по берегу параллельно их курса, но вскоре запутались в зарослях камыша.

— Еще твари! Тоже на правом. И автобус в воде. Пустой, — женщина тревожно всматривалась в автобус, пытаясь рассмотреть возможных людей, которые там могут скрываться. — Живых никого, — расстроенно выдохнула она и опустила плечи опершись на скамейку. — А прямо остров, Гриш. Бери правее, там воды побольше.

— Понял, спасибо.

Он парой гребков правого весла подкорректировал курс лодки.

Берега успели смениться еще дважды. Сначала крутым стал правый берег, а левый уходил вдаль большим заливным лугом с сочной зеленой травой. Потом наоборот, крутым стал левый и его берега были сильно заросшими большими и малыми деревьями.

Трех тварей на обрыве первой опять заметила Зоя. — Смотри, Гриш, вон какие-то быстрые спешат куда-то. Нас еще за ветками не заметили.

Григорий, оставив весла, взглянул на них, а потом вниз по течению, пытаясь понять, что так увлекло людоедов.

— Твою ж мать! — воскликнул он, и упав на скамейку начал интенсивно грести. Зое показалось, что он вкладывает в эти движения все свои силы и очень сосредоточен, чтобы не сбиться с ритма и не потерять скорость. Что там Григорий увидел, она со своего места рассмотреть не могла, а спрашивать не решилась, видя по его лицу, что ситуация очень сложная.

Он оглянулся для поправки курса лишь один раз. Наконец, перестав грести, он встал и подтянул к себе запасное весло. Нос лодки во что-то уткнулся. Зоя наклонилась вбок и увидела часть затопленного ствола дерева, судя по черноте древесины, уже давно поменявшего земную поверхность на подводный мир.

Григорий несколько раз крутанув лодочной цепью вокруг остатка ветки, спрыгнул в воду, погрузившись выше пояса, и волоча за собой весло, направился к левому берегу.

Тут перед ней и открылась вся картина происходящего. Три людоеда бежали на урчащий зов такой же твари, державшую за ногу девушку, которая двумя руками ухватилась за такое же затопленное дерево, к которому причалила лодка.

На несколько мгновений зрение Зои дало сбой, ибо девушка замерцала и исчезла. Тварь продолжала стоять на месте и держало невидимую ногу. Зоя мотнула головой и проморгала глаза. Девушка была на месте.

Гриша был ближе, чем людоеды, но ему было труднее передвигаться в воде по топкому дну. Он успел раньше и с ходу нанес боковой удар ребром пера весла в голову зомби. Тварь отлетела в сторону, подняв множество брызг, а Григорий схватил девушку за волосы и потянул ее к лодке.

Перевалив ее через борт, он повернулся к берегу и дав волю нервам показал людоедам неприличный жест в виде согнутой в локте правой руки и положенной на ее локтевой сгиб ладони левой руки. Наверное, для пущей наглядности, он в добавок, продолжил свой знак выпрямленным из правого кулака средним пальцем. — Друг дружку чпокайте, твари неумытые! — громко крикнул он в сторону, сбесившихся от потерянной добычи, тварям, и полез в лодку.

Римма лежала на дне и вновь улыбаясь смотрела на все так же плывущие в небе облака. — Благодарю, Господи, прошептала она.

— Григорием его зовут, — склонившись над лицом девушки, выдала Зоя. — А меня Зоей. Тебя бы перевязать надо.

— У меня нога сломана.

— Вот костоправом я еще не был, но постараюсь, — Гриша, стоя на коленях чесал затылок. — Надо бы из чего-нибудь типа шины смастерить.

Он огляделся и взяв оба запасных весла и свой топор перебрался на нос лодки, где, используя как плаху ствол топляка, отрубил лопасти весел. — Все равно вы мне помогать грести не будете. Теперь главное, кость поправить.

— А вы умеете? — робко спросила Римма.

— Тут у меня то же самое, что и с умением водить мотоцикл. Я, не знаю, потому, что не пробовал. Теорию изучал что там, что тут, — он кивнул на ногу. — Видел, как это делают другие, а вот лично пробовать не доводилось.

— Видел, как кости вправляют? — поинтересовалась Зоя.

— Видел, как мотоциклом управляют. А как шины накладывать, только смотрел на картинках в армии. Но все когда-то бывает в первый раз. Тебе, кстати, когда жгут наложили?

— Не помню. Время для меня исчезло. Не знаю, сколько тут пролежала. Несколько раз сознание теряла. Водички дадите, а то у меня постоянно во рту пересыхает.

Зоя поднесла к ее губам бутылку, а Григорий начал разматывать бинты и снимать жгут. — Из старой раны кровь не идет. Как-то она быстро затянулась. Да и из новой, рваной, еле-еле сочится.

— Это меня зомби тот укусил на берегу.

Зоя с Григорием встревоженно переглянулись. Заметив эти взгляды, девушка сказала: — Не опасайтесь. У нас в лагере много людей было. В зомби превращались не кусанные, а укушенные так и остались нормальными. Тут как-то иначе заражения происходят.

— Ладно, потом разберемся. Давай сначала с ногой. Наркоза нет, обезболивающих тоже. Поэтому, придётся терпеть. Хорошо зафиксированный больной в наркозе не нуждается, — выдал он старую шутку из черного медицинского юмора. — А из Зои, с ее простреленным плечом, фиксатор сейчас никакой.

Гриша склонился ближе к ноге пациентки, ощупывая самыми кончиками пальцев кожу вокруг выпирающей кости. Голова вновь разболелась, перед глазами в пару секунд промелькнули энергетические потоки под кожей девушки, и он вдруг понял, что может всего одним движением поставить смещенный фрагмент в его естественное положение.

— Тут, девчата, как при уколах, надо помнить, что жопа, в которую вгоняешь иглу, не твоя. А ну, гляньте, твари к нам не подбираются по мелководью.

Обе сразу же взглянули в сторону берега, а Римме для этого пришлось напрячься и приподнять тело на локтях.

Воспользовавшись этим, Федоров движением больший пальцев, надавил на кость, и она исчезла. Нога приобрела естественную форму.

Девушка пронзительно вскрикнула от боли. На берегу, как азартные болельщики на стадионе, на крик возбужденно отреагировали людоеды, начав вновь громка урчать и перебегать с места на место вдоль кромки воды.

— А твоя группа поклонников очень даже против моего насилия, — подмигнув девушке, сказал Гриша, обматывая ногу, помещенную между двух лопастей весел, бинтом. Как тебя звать-то, русалка?

— Римма Козакова.

— Ну, а как нас, ты уже в курсе. Теперь в путь, финиш которого все так же не ясен. Хотелось бы найти до темноты какой-то приют, но, если что — переночуем в лодке. Все-таки хорошо, что я большую выбрал.

Григорий отвязал цепь и уселся за весла. Уплывающая еда вызвала на берегу новую порцию эмоций. Ужа почти скрывшись за очередным изгибом реки, они увидели, как резвая троица, сбив с ног зомби-калеку, начала тут же рвать его на куски зубами.

Глава 51. Талин.

17.00

Колонна, двигаясь по кем-то натоптанной, петляющей вдоль берега тропинке, вытянулась на два десятка метров. Все шли молча, постоянно вертя головами, в поисках возможной опасности. Дополнительных команд, о контроле за окружающей обстановкой, не требовалось. Все и так давно поняли, что в мире, в который они попали, опасности окружают на каждом шагу, и даже, если ты в постоянной готовности, но на какое-то мгновение расслабишься, именно это мгновение и может стать последним в твоей жизни или жизни твоих товарищей.

Талин, шедший замыкающим, не мог себе позволить расслабится всю свою жизнь.

В детстве его постоянно гнобил отец-алкоголик, которому пришлось жениться на матери «по залету» и все свое недолгое отцовство он относился к Ивану, как к источнику его несчастной жизни. По его мнению, если бы не беременность и рождение ребенка, его жизнь сложилась бы феерически: не пыльная, но обязательно хорошо оплачиваемая работа, дорогая машина, квартира «полная чаша», красавица жена (обязательно дочь олигарха) и пара очень и очень красивых любовниц, также состоящих в родстве с сильными мира сего.

Но дальше фантазий у Василия Викторовича Сомова, ничего не шло. Институт он так и не закончил, не осилив обучение даже на заочном факультете, руки у него, по его опять же мнению, были «золотые», но по факту, росли из не менее золотой жопоньки.

Хорошо работала только глотка. Он умел поорать лозунги и речевки на различных политических митингах (естественно за определенную финансовую заинтересованность) и бухать. С алкоголем он был «на ты». О таких говорят: «Он не любитель алкоголя. Он — профессионал!». И также профессионально, в одну декабрьскую ночь, не дойдя до дома каких-то сорок-пятьдесят метров, он и замерз под забором, свернувшись в клубок.

Мать через полтора года вышла замуж за военного, который был на много старше нее. Отчим относился к Ивану хорошо, как к родному, усыновил, дав свою фамилию. Не изменилось к нему отношение и после рождения в семье второго ребенка. Но был в характере отчима один пунктик: он не любил слабаков. И этот самый пунктик Иван испытал по полной программе. И в учебе, и работая на дачном огороде, в семейном пешем походе за городом, Талин постоянно должен был доказывать, что он не слабак.

По окончании школы, хотел пойти в институт, но отчим настоял на военном училище. В его представлении все студенты были похожи на Шурика, из «Операции Ы» — доходяги-очкарики, ни хрена не понимающие и толком не умеющие ничего в жизни.

И в училище, все четыре года обучения, были для него постоянным испытанием на прочность. Отчим, к тому времени, получив большую звезду на погон и очень широкий лампас на штанину, отбыл в далекий сибирский округ, командовать дивизией. Дважды, за время его учебы, отчим, проездом через их город, заскакивал в училище, проведать пасынка.

В первый свой приезд он побеседовал с его курсовым офицером, который подобострастно глядя на погоны папаши, охарактеризовал курсанта-второкурсника, как одного из лучших на курсе, а может и во всем училище. Так сказать, надежда и опора армии. Пока курсанта Талина вызывали на встречу с родственником из учебного корпуса, генерал успел пообщаться с старшиной их курса, старшим прапорщиком Гордеевым, который служил лет сто. На вопрос генерала: «Как тут мой служит?» он, как и курсовой, начал о лучшем курсанте всех времен, но был прерван жестом и словами: «Давай честно и коротко. Как солдат солдату!».

А формулировка «честно и коротко» означала «способный разгильдяй» (это, если не использовать обычную армейскую формулировку, состоящую из анатомических описаний детородных органов прекрасной половины человечества) и пары примеров из его курсантской жизни.

Примчавшийся с занятий Иван вышел с семейной беседы из кабинета курсового, который был любезно предоставлен в распоряжение генерала, всего через четыре минуты, прикрывая ладонью, подбитый левый глаз. Таким образом, на Ивана, для успешного окончания военного училища, было потрачено две крепких оплеухи и несколько напутственных слов, при отбытии к месту учебы из отпуска.

Новый мир, куда его занесла, вместе с этими малолетками, неведомая сила, открывала для него большой простор деятельности. Он твердо решил, что это его шанс в создании общества нового порядка. Почти все исходники для этого были: — новый мир, где выживают только сильнейшие; — группа подростков, из которых еще можно лепить, как из мягкого пластилина, новые личности, прививая им нужные ему моральные принципы; — постоянная опасность, благодаря которой лидер группы и будет ею манипулировать в нужном ему русле.

После оставления Риммы, перед ним стояла еще одна задача — найти себе женщину. В группе, только Аленка, которую себе в подруги выбрал по его разрешению, Швед, имела более-менее женственную фигуру. Остальные так, «плоскодонки», ни кожи, ни рожи. Короче, дети-подростки. То есть, с Шведом придется разбираться, но позже. Хотя и затягивать с решением такого вопроса нельзя, а то еще свыкнуться-слюбятся.

И очень тревожила та сила, благодаря которой он обуздал, почти вышедшую из подчинения толпу. Идя в конце их отряда, он осмысливал все произошедшее в то мгновение. Вспоминалась и закипающая энергия в затылке, и страх перед малолетками, который, вероятнее всего, эту энергию и вызвал, и ощущение «выжатости» после выхода этой необычной энергии. Сейчас слабость и головная боль оставили его, но приступы тошноты и сухость во рту были почти постоянными.

Тропинка поднималась на крутой косогор. Уже поднявшийся наверх Швед, резко присел и поднял руку, давая всем команду замереть. По цепочке ребят, которые также все присели на корточки, передали, что церковь, которая являлась на данный момент их конечным маршрутом, совсем рядом.

Поправив на груди автомат и сняв его с предохранителя, Талин стал подниматься наверх, держась правее от дорожки, чтобы ребята, которых он обходил, были под прицелом, так, на всякий случай. И хотя, после случая на берегу, когда они попытались взбунтоваться и он подавил их страхом, ребята старались даже не смотреть в его сторону и отводили глаза, рисковать он не хотел. Прав, как всегда, тот, у кого есть дополнительный аргумент, в виде автомата.

Поднявшись на пригорок, Талин присел возле небольшой березки, где лежал, осматривая местность, Швед.

До церкви было около четырех сот метров, а всего в десяти метрах от них проходила очередная граница, резко отчерчивая территорию парка, раскинувшегося перед храмом, и побережье реки. Церковь была старая, но судя по следам ремонта, скорее похожего на реставрацию, и аккуратность в парке, которая сразу же бросалась в глаза свежескошенным газоном с встроенной системой полива, подстриженными кустами и декоративными деревьями, настоятель был на своем месте, и его паства ему очень активно помогала.

Но главное было в том, что на прилегающей к церковному храму территории, никого не было.

— Давай всех сюда, — не оборачиваясь, отдал команду Талин Шведу.

Когда вся группа собралась на вершине холма, Иван озвучил дальнейший план действий.

— Впереди церковь. Нам надо туда попасть. Для первого времени это будет неплохим пристанищем. Там и двери крепкие, и решетки на окнах не декоративные, а с колокольни обзор, думаю, очень даже хороший. Короче, сейчас все разом, бежим к церкви. Я, все девки, Бача, Герыч и Клепа — к центральному входу, а Швед и Рыжий обойдут здание слева, в поисках запасного входа. Это на случай, если центральный вход заперт. Если мы входим нормально, вы возвращаетесь к нам.

— А если все будет заперто?

— Тогда быстро ищем подсобный инструмент и ломаем двери. Ясно всем? — и не дожидаясь подтверждения ребят, побежал вниз с холма. — Вперед!

Бежали плотной толпой, кто-то спотыкался и падал, их подхватывали бегущие рядом и ставили на ноги, увлекая дальше, таща за руки, толкая в спины. В паре десятков метров от здания, когда группа выбежала на парковую лужайку, Рыжий с Шведом отделившись от всех, начали оббегать его, чтобы зайти с тыльной стороны.

Первым на высокое крыльцо центрального входа вбежал Герыч и дернул ручку высокой, и по виду очень тяжелой, деревянной двери, украшенной по поверхности причудливой резьбой. Дверь не поддавалась. Подбежавшие следом Талин и Бача, помогли ему повторить попытку, но результат оставался тот же.

Позади них испугано вскрикнула одна из девушек: — Смотрите!

Все обернулись и увидели, что с поля, мимо которого они бежали, на их след вышла большая группа зомби, который тут же остановились и начали вертеть головами.

— Унюхали, сволочи! И от куда они только взялись, там же ничего, кроме пшеницы, не было? — негромко произнес Иван.

Его толкнул в плечо Бача и показал в другую сторону, немного левее увиденной группы людоедов. По грунтовой полевой дороге, подняв жуткий шлейф из мельчайшей пыли, мчалась машина. Она была еще за рекой и с такого расстояния понять какая модель, было не понятно, но направление было именно к церкви. До реки, которая судя по рельефу и имеющимся по обоим берегам наезженным колеям, в этом месте имела не большую глубину, машине было метров сто.

— Бляха-муха! На этот шум и пыль сейчас сюда все гады с округи сбегутся.

В этот момент из-за угла показалась голова Шведа: — Сюда, быстрее! Тут двери есть открытые.

Вся толпа побежала в его сторону. Первая, также деревянная одностворчатая дверь, действительно была открыта. За ней имелась металлическая решетчатая двух створчатая дверь, окрашенная в зеленый цвет. Прутья двух створок, были изнутри завязаны очень толстой проволокой, скорее даже, тонкой арматурой, с которой пытался справиться Рыжий. — Отойди. Дай я.

Талин отстранил парня в сторону, просунув руки сквозь решетку и взявшись за концы, стал их разгибать. Талин не был слабым и на крепость рук никогда не жаловался, но, судя по толщине проволоки и двух витков, на которые она была замотана, тот, кто это сделал, силу имел медвежью. Кроме того, высота, на которой был она завязана, говорила, что человек был очень высокого роста. Напрягаясь всем телом, Иван, наконец-то, сумел разогнуть концы и несколько раз ударив плечом, заставил створки открыться.

Вся их ватага ввалилась во внутрь. — Осмотритесь быстро, тут точно кто-то должен быть, закручено было из помещения. Рыжий, давай на звонницу, осмотрись оттуда.

В этот момент послышался звук подъехавшего автомобиля. Кто-то вбежал на ступени и несколько раз дернул за ручку центрального входа. Из-за мозаичных рисунков на стеклах окон, выходивших на фасад здания, рассмотреть приехавших не получалось.

Бача, рванувший было к центральной двери, чтобы отодвинуть большой внутренний засов, на который она была заперта, был остановлен злобным окриком Талина: — Стоять! Там твари у них «на хвосте» и сейчас следом за ними ворвутся. Они обречены! Закройте тыльную дверь.

На дворе вновь взвыл мотор, и машина сорвалась с места, судя по звуку, направляясь в объезд.

Швед стал на пути, дернувшегося было выполнять команду, Клепы и придержал его рукой: — Нельзя их там оставлять! Хватит, Римму уже бросили. Если нас будет больше, то и шансов отбиться будет тоже больше.

— Стоять, я сказал! — крикнул Талин, срывая с плеча автомат.

В это время в двери, так же, как только что и они, гурьбой стали вваливаться люди, но впереди этой спешащей группы, шел молодой мужчина, держа на руках Римму.

— Опаньки! Какая неожиданная встреча! — удивился Иван и наведя на прибывших автомат, и щелкнув снимаемым предохранителем, скомандовал, — А теперь, все к стене стали!

Глава 52. На реке.

17.10

— Красивые берега, — Зоя смотрела на правый берег реки. — Природа всегда красивая.

— Конечно, но только, если этой природе человек уделяет мало своего внимания. Как только место начинается нравится большому количеству любителей природы, оно тут же превращается в мусорную свалку.

Григорий уменьшил амплитуду гребков и лодка, слегка сбавив скорость, больше по инерции, чем от его усилий, скользила по поверхности реки.

— Я, конечно же, тоже не идеален в плане мусора. И бумажку могу бросить мимо урны на ходу, не делаю замечаний бросающим окурки из окна. Но на пикниках всегда забираю с собой в город пластик и стекло. На месте отдыха оставляю только уголь от костра. Пищевые отходы в землю. Пару раз, из-за этого, были конфликты с отдыхающими рядом компаниями. Бухому отдыхающему быдлу трудно объяснить, что он — именно то самое быдло, которое засоряет природу. Гораздо проще дать пару раз по роже, чтобы ему потом, когда быдло протрезвеет, друзья рассказали, от куда у быдла синие узоры на физиономии, — рассказывая, он лукаво улыбался, явно вспоминая какой-то случай из жизни.

— Было? — Римма, поддержав беседу, подмигнула парню.

— Угу. Пару раз. Разок своим, местным малолеткам, по-стариковски, пришлось прививать любовь к родному краю. Словами не дошло, а у них, теплая водка и желание «выпентриться» перед красивыми девчонками, включили функцию — «я терминатор». Так, слегка поучили. Пара синяков и, без злобы, разбитые носы. Кстати, отцы «героев» им еще и после нас доходчиво объяснили, что надо старших слушаться и природу чтить.

— А второй?

— Второй раз городским туристам. Этим рожи били сразу, без предупреждения. Обстановка обязывала. Они на берегу, прямо на кромке воды, бутылки расстреливали из помпового ружья. То есть, им было пофиг на босые ноги других отдыхающих.

— И как? Успешно?

— Угу. У нас был «самородок» рукопашного боя. Андрей. Худющий, как загулявшийся с марта до осени кот. В армию не брали — плоскостопие, а в драке — уровень «Бог». Он хозяина «ствола» сразу отключил, а пока мы подтягивались к месту, еще парочку вырубил. Один крикливый «мажорик» в авто закрылся и давай ментов вызывать по мобильному. Короче, ружье о дерево разбили и в воду, вместе с патронами. Туда же, все их мобильные телефоны. А чтобы хозяева не сильно горевали и остыли, их тоже намочили. Кстати, «мажорика» из машины вытащили, правда разбив стекло, но бить не стали. Его один наш товарищ, по специальности — тестомес на хлебозаводе, просто за ухо двумя пальцами подержал, пока я по телефону заявителя сделал повторный звонок в милицию и просветил их о сути конфликта. Потом и телефон, и «мажора» с красным ухом, к друзьям отправили.

— А чего он ему ухо крутил? Нос надо было! — смеясь, спросила Римма.

— Он же тестомес. У него пальцы, как клещи. Если б за нос взялся, был бы гарантированный перелом. Пусть дышит.

Раззадоренная рассказом Зоя, предложила и свою версию возможной мести: — Машине надо было еще колеса проколоть!

— Злые вы, женщины! Колеса колоть, стекла бить, — Гриша улыбнулся. — Андрей, осколком бутылки на капоте написал: «Любите, уроды, природу — мать вашу».

Смеялись в лодке громко, пока Григорий не остановил: — Тише, девочки. А то мы подзабыли, где находимся. Мы на реке, на открытой воде, где нас видно со всех сторон. А мы еще тут ржачь устроили. Звук на воде далеко разносится.

Веселье сразу пропало. Зоя, зачерпнув из-за борта воды, обмыла лицо. — А знаете, ребята, я ловлю себя на мысли, что совсем не переживаю ни о детях, ни о муже. Вроде бы и времени с утра прошло мало, но пришлось такую массу плохого пережить, а главное — выжить, что все остальное, ушло как-то на второй план. Вот смотрю на эти куски земли, из которых вся местность собрана, и думаю, что тот кусок, где я в парке аттракционов была, сюда переместился, а мои дети дома остались, на стол праздничный накрыли, нас с отцом ждут. А может уже заявили в органы, что родители пропали.

— Там, откуда мы попали, думаю сейчас большой «шухер» должен быть. Ведь, шутка ли, пропало куча народа и построек. У меня целый комбинат пропал и сорок работающих там людей.

— А муж ваш? — уточнила Римма. — Он ведь с вами был?

— Он мог в зомби превратиться, — предположил Григорий. — Подавляющее большинство людей в них превратилось. Бродит теперь где-то в поисках еды.

— Да и хрен с ним! — выдала Зоя. — Даже, если сожрали его, не жалею. Сколько он мне кровушки выпил, даже не будучи зомби. Все терпела и терпела. То его, дурака жалко было, то детей-подростков. Он, гад, как напьется, начинает жизни всех учить, а начинает с меня. А когда его не слушают — драться лезет. Ой! Чего только не было у нас с ним, — она махнула рукой и замолчала.

— А кодироваться не пробовал?

— Кодировали. На год. По бабам бегать начинает, кобель ненасытный, — женщина плюнула за борт. — И, гад, все у него с прибаутками да анекдотами, типа: «- Доктор, я как выпью — кончить не могу. — А вы не пейте. — Если не выпью — начать не могу».

Григорий вновь ускорил гребки.

— Знаете, Зоя, я хоть и не имею такого длительного опыта в семейной жизни, знаю одно точно — всегда виноваты оба. То высказались, когда лучше было промолчать, то промолчали там, где надо было обсудить. То излишняя наглость, то ненужная скромность. Давайте о старом, пока что, забудем. Будем исходить из реальностей нашей ситуации, а переживания о том, что было плохое в «той» жизни, оставим. Кстати, река из разных кусков состоит, как и поля вокруг. Где-то русло шире, где-то узкое. Вот сейчас проходим место, где явно не совпадали уровни водоемов. Огромная масса воды растеклась по полям, как во время весеннего паводка. Скорее всего, на этом отрезке, в низине, река имела узкое и глубокое русло, а участки выше и ниже по течению, имели более высокий уровень води, а как сюда перенеслись, вся эта масса воды растеклась по окрестным лугам и полям.

— То есть, если здесь находились в этот момент люди, их могло снести потоками воды, и они утонули?

— Вполне вероятно. У нас и у Риммы кислый туман были глубокой ночью. Если и тут также, то рыбакам и отдыхающим я бы не позавидовал. Если они стали тварями — туда им и дорога, а вот нормальных людей жалко. Представьте: ночь, сплошной туман, все сонные, а тут огромный поток воды. Большая вода, я считаю, самая неуправляемая и смертоносная стихия.

Течение на узком участке усилилось, и Гриша неспешно греб веслами, только для того, чтобы подправить курс лодки. — Все-таки, Римма, подлецы твои попутчики! Бросить беспомощного на верную смерть, даже не предприняв никаких попыток на спасение!

После короткого рассказа девушки Зоя и Григорий, выражали свои эмоции, не скупясь на выражения, и слово «подлецы», было самым цензурным.

— Риммочка, меня ребята, Гриша, вот, и Гена, его убили потом, из такого переплета вытащили и рисковали очень при этом, а я им никто ведь совсем. Но они люди с большой буквы. Не безразличные. И потом, когда меня ранили, Гриша сколько мучился, пока меня в лодку поместил. А зачем я ему? Только в тягость. Обуза никчемная. Он то меня и знает несколько часов всего.

— У нас в коллективе, то же подлец выявился, — прервав хвалебную речь женщины, сказал Григорий. — Шло, недоразумение недоделанное, с нами. И балласт, не балласт, но помощи я от него не ожидал. Какой-то он был подавленный и рассеянный все время. Всего от него мог ожидать: и трусость, и глупость, но подлого предательства, и того, что человек ни с того, ни с сего пойдет на массовое убийство, такого я даже понять не могу, и представить ход его мыслей при этом, не в моих силах. Лучше б его твари из-под труб вытащили на обед.

— А от куда он был? Вы при мне это не рассказывали.

— Мы все из разных мест, получается. Я из Калужской области, Аня с нами была, ее тоже убили, из Брянской, от куда был Генка, я даже не спрашивал, кажется, а тварь эта, Петр, из Сумской.

— А я из-под Воронежа сама, поселок Репьевка. А сюда забросило из самого Воронежа.

— И время у нас всех было разное, — продолжил Гриша, перебитый женщиной рассказ. — У меня был 2016 год, а в Брянской области, от куда Анна к нам попала, 2020.

— А я сама из Орла, а год был 2019. Начало лета. Только первая смена в лагерь заехала.

— Ой, и у меня 2019 год идет, — воскликнула Зоя, и тут же скривилась от боли, в потревоженной ране.

— Какая ж это чудовищная сила и мощь, чтобы вырвать из разных территорий и из разных времен огромные пространства местности с людьми, зданиями, деревьями, реками! А потом еще все это слепить тут, как лоскутное одеяло.

— Ага, и натравить друг на друга, превратив огромное количество людей в кровожадных зомби, — сказала Римма, и протянула руку к Зое, взяв у нее бутылку с водой. — Все время рот пересыхает. Жажда и приступы головной боли. С самой ночи, как весь этот кошмар начался. По началу, головные боли я на нервы списывала, они быстро проходили. Потом приступы стали чаще, а боль сильнее.

— Смотрите, красота какая! — Зоя здоровой рукой указала куда-то за спину гребца. Григорий развернулся, глянув через плечо. Совсем недалеко от берега, на возвышенности, окруженный деревьями, стоял красивый храм. Золоченный купол полыхал в лучах солнца.

— Красотища! — поддержала, Зоины слова, приподнявшаяся на локтях Римма.

Григорий смотрел на церковь с практической стороны дела: — Стены крепкие, на окнах решетки, обзор с колокольни, опять же, хороший. Да и тварюк рядом не наблюдается.

— Вон! — воскликнула опять Зоя и указала пальцем. — На другом берегу зомби. Много.

Отпустив весла, Гриша полностью развернулся на своей лавке, внимательно всматриваясь в берега.

— Мост частично обрушенный, но проплыть сможем, а вот дальше, смотрите, еще один. И он лег в русло, перегородив его. Там точно будут трудности. Зомби как раз там и сгруппировались. В воду не лезут, но что-то на той стороне они высмотрели.

— Может людей? Нормальных.

— Может и их. Свои сородичи их не очень интересуют с гастрономической точки зрения. Ну, или во вторую очередь, когда людей нет, а есть хочется.

Лодка, влекомая несильным течением, как раз подходила под первым мостом. Григорий, подгребая одним веслом, направил ее к одной из опор моста, где, зацепив цепь за торчащую арматуру, которую не успели залить бетоном, остановил лодку.

— Осмотримся, девчата. Спешить нам некуда. На берег выходить, не выяснив наличие опасности, смысла нет. А тут, если до темноты ничего не решим, заночевать можно.

Он зачерпнул ладонью забортной воды и намочил волосы на голове: — Плохо без кепки, солнышко темечко напекает. Опять голова болит. Зоя, дай бутылку.

Отпив, он закрутил пробку и возвращая бутылку, невольно скользнул глазами по фигуре Риммы. К симпатичному личику, хоть и испачканному во время водных процедур в реке, с перепачканными волосами, прилагалось стройное тело, в состав которого входили две красивых (если не обманывает носимый ею лифчик) груди, с сильно выпирающими, не смотря на пару слоев материи, сосками.

— Замерзла? — ни с того, ни с сего, спросил он у девушки.

— С чего ты так решил? — удивилась она, не успев заметить его взгляда, который он успел перевести на ее глаза.

— Машина к берегу несется! — воскликнула в очередной раз Зоя, отлично справляясь с взятыми на себя обязанностями дозорного.

— Тише, Зоя Васильевна. Тише, — охладил ее пыл Григорий, сам переходя на шепот.

Григорий осмотрел русло реки. По ее спокойному течению, пологим берегам и имеющимся, на обоих берегах, грунтовым дорогам, можно было допустить наличие брода. Но, одно дело, если брод используют трактора, грузовые машины или домашний скот и совсем другое, когда туда попадет легковой автомобиль, пусть и повышенной проходимости.

— Плывем, девочки, вперед. Если они застрянут, мы им поможем, заберем в лодку, а если позволит дно и машина проскочит, может они нас подберут.

— Лишь бы люди нормальные были, — кривясь от боли, вызванной неосторожным движением ноги, сказала Римма.

Глава 53. Вадим.

17.00

С расстояния в километр церковь и прилегающая к ней территория выглядели безжизненно.

Если смотреть на нее с такого расстояния не вооруженным взглядом, то этот пейзаж достоин кисти художника. Окрашенная в голубые тона с белыми колоннами и двумя золоченными куполами, один из которых был куполообразный, а второй, вероятно над колокольней, стрелой вздымался в небеса, она великолепно выглядела на фоне березового парка, раскинувшегося за ней. Площадь перед зданием была выложена плиткой розового, желтого и серого цветов и обрамлена подстриженными в квадратную форму кустами.

Судя по четким границам, храм был перенесен из более обширного паркового комплекса и размещен в такой же зоне, где отсутствовали жилые постройки. Справа раскинулся рукотворный сквер с преобладанием лиственных деревьев с множеством дорожек, а слева сосновый бор, в котором было много поваленных деревьев и упавших сухих веток.

Майор Язык рассматривал и церковь, и прилегающую территорию в 4-х кратный оптический прицел пулемета. Вокруг здания бродило десятка два зомби. Некоторые из них тупо стояли на месте, некоторые парами или тройками медленно перемещались по прилегающей территории.

Виталий искал место, которое можно было бы использовать как базу для отдыха и этот храм, с его мощными стенами и высокой колокольней, откуда одинаково удобно и осматривать округу, и вести прицельный огонь, вполне подходил для этого. Притока новых тварей, из-за отсутствия рядом жилых домов, можно было не опасаться в ближайшее время. А зачистить территорию от уже имеющихся людоедов, с приобретенным им за сегодняшний день опытом, труда не составит. Но эта мысль сразу испарилась.

Но у него был большой и военный, и жизненный опыт. Жизненный опыт подсказывал, что спешка нужна только в трех случаях: при внезапно возникшем поносе, именуемом врачами диареей, при ловле блох, которые обладали довольно большой подвижностью, и при сексе с чужой женой на ее жилплощади.

Военный опыт подсказывал, что у противника усидчивость может оказаться лучше и как результат, уже не ты охотник и следишь за местностью, а сам дичь, за которой следит охотник, и как правило, через прицел.

Он уже осознал, что в этом жестоком мире нельзя расслабляться, нельзя доверять кажущейся безопасности. Вот и сейчас мысль о легкости была опровергнута, появившимися в объективе прицела, новыми персонажами. Три твари, более крупные, чем обычные переродившиеся, вышли из-за угла храма. Ближайшие к ним зомби, тут же прыснули от них в разные стороны, подтверждая мысль об опасности этих монстров.

Как говорил товарищ Штирлиц: «Выдержка — обратная сторона стремительности». Помня завет знаменитого киногероя, Вадим продолжил наблюдение.

Твари несколько раз прошлись вдоль фасада здания, ненадолго останавливаясь возле резной двустворчатой двери центрального входа. Одна из этих бестий, в цветной юбке, в невозможном двухметровом прыжке с места без разбега, вцепилась в наружную решетку окна здания. Провисев на окне несколько минут, она, спрыгнув вниз, присоединилась к товарищам.

Поведения и местных, и вновь прибывших тварей, подсказывало, что в церкви были люди.

Так как пища выходить не планировала, а повышенный метаболизм требовал новой порции, троица напала на ближайшего маломощного коллегу и завалив его, начали рвать зубами.

Майор спустился из кресла наводчика. Все внутреннее пространство боевой машины, от кормы до места башенного стрелка, было плотно забито ящиками. Язык был практичным и хозяйственным. Тут было все: патронные цинки для КПВТ, ПК и автомата «Калашникова», короба с уже снаряженными пулеметными лентами, машинки, для снаряжения пулеметных лент, пять автоматов, картонные коробки, в которые он сложил уже снаряженные автоматные магазины, несколько ящиков с гранатами, три ящика с тушёнкой, столько же с сгущенным молоком, емкости с водой, ящик коньяка, прихваченный из попавшегося по дороге магазина и всякая мелочевка, которая попадала ему под руку и могла пригодится в автономном путешествии.

Сверху на броне он закрепил десять двадцатилитровых канистр с топливом для БТР.

От своей части Вадим отъехал километров на сорок. Выживших нормальных людей ему не встречалось и в поездке он развлекался тем, что давил, спешащих на звук бронемашины, зомби.

Сейчас, чтобы подкрепиться, достал банку сгущенки и сделав в ней два отверстия ножом, вернулся на прежнее место, и прильнув к прицелу, продолжил наблюдение.

Глава 54. База Проета. «Каждый имеет право на шанс»

18.00

В кабинете Генерала собрались по два представителя каждого направления Проекта. От военных Полковник и Полковник-6, от «научников» — руководитель этого направления — Архимед и его первый заместитель — Каспар.

Когда военные вошли в кабинет, научники уже были там, и судя по всему (пустые чашки из-под кофе), пришли они не только что, а озвученная ими Генералу информация, требовала, как минимум, уведомление об этом военное крыло проекта, а как максимум, подразумевала их участие в ее реализации.

— Коллеги! Наши научные умы сейчас озвучили мне информацию, которую необходимо знать и вам. Прошу вас, — он повернулся к Архимеду.

— Вы уже осведомлены о том, что прошедшей ночью нами было зафиксировано возмущение Поля Стикса. Это не простое возмущение поля. Такого всплеска не фиксировалось никогда с момента начала исследования этого мира. Никогда. Если представить по аналогии, то если при одновременной перезагрузке пяти кластеров в радиусе пятьдесят километров от Базы, что бывает, но крайне редко, приборы показывают условный показатель на уровне 10 единиц, то ночная аномалия достигала иногда уровня в 170 единиц! Скачки поля продолжались сорок пять минут с силой не ниже 55. Вектор возмущения с севера на юг.

Полковник приподнял палец, прося паузу для своего вопроса: — Коллега! Я Вас очень попрошу, — Полковник, извиняясь за дерзость обозначил поклон головой в сторону Генерала, как бы прося снисхождения, — если можно, учтите наш закостенелый солдатский разум и просто сделайте нам одолжение, просто озвучив выводы. Не тяните кота за его шарандулы. Спасибо.

Архимед усмехнулся, зная, что и Первый и Шестой полковники были далеко не «чурбанами в портупеях» и отлично разбирались в научных терминах исследователей, он, отдавая должное такту, с которым Первый как бы принизив свой уровень понимания, но в тоже время обозначил важность каждой его минуты.

— Если очень коротко, то мы имеем предположение, что на огромных площадях Черноты сегодня ночью загрузилось несколько сотен кластеров. Или тысяч. И, исходя из векторов направленности колебаний, с севера на юг, эта территория расположена также, как и кластеры в нашем регионе, то есть, растянуто по площади, вдоль условного меридиана. Если там образовался такой же участок, то это несколько тысяч километров новых земель.

— На сколько я знаю, на черноте кластеры загружаются крайне редко. И если они прилетают нормальными, то через какое-то, не очень продолжительное время, все равно чернеют, убивая все живое.

— Вы абсолютно правы, Полковник. Мы регулярно отслеживаем и черные земли, их изменяемость, свойства. Но в данном случае имеется аномалия. Этот мир практичен. Да, он непредсказуем и не любит постоянства, но практичен. Здесь ничего не происходит просто так. Всему есть объяснение с практической целесообразностью для живущих тут. Стикс не стал бы тратить громаднейшее количество энергии для перегрузки безжизненных территорий, заменяя их такими же безжизненными.

Как бы наши компьютеры не выдавали негативные результаты по вероятному нахождению на загрузившихся кластерах живых людей, но при введении этой константы, вывод, с вероятностью более восьмидесяти шести процентов, мы имеем под боком у нас, огромную вновь загрузившуюся территорию. Рабочее название этого исследования — «Новый Стикс».

Полковник встал и подошел к карте, остановившись у ее восточного края, где База была обозначена в районе его подбородка. Но смотрел он на место, где сегодня Проект понес громадные потери.

— Скажите, Архимед, ваши умные машины предполагают дальность расположения этих кластеров от восточной границы земель?

— Все условно, но можем предположить, что в диапазоне от семидесяти-восьмидесяти до ста-ста двадцати километров. Точно сказать невозможно из-за отсутствия подобных явлений в прошлом.

— И эти границы также довольно условные?

— Да! — после непродолжительной заминки, научник согласился этим вопросом-утверждением.

Встал и разведчик, и подойдя к карте, которую даже не стал рассматривать, развернулся к Генералу и научникам: — То есть, сейчас, в это самое время, совсем рядом с нами, сотни тысяч попавших в этот мир людей, перерождаются в тварей, а иммунные, даже если выживут в противостоянии с людоедами, пребывающими на начальных стадиях развития, все равно будут обречены, так как погибнут либо при следующих загрузках их кластеров из-за незнания опасности нахождения там, либо от спорового голодания.

— Получается, что так, — развел руками заместитель Архимеда.

— Скажите еще, Архимед, является ли данная территория перспективной для ее изучения вашими специалистами? И еще, как далеко мы находимся от возможности «прокола» в нужную нам точку Стикса?

— Вторая часть вопроса, Полковник, — это закрытая информация. Мы всемерно оказываем помощь нашим коллегам в метрополии, но результаты этих опытов закрыты и для меня. Что касается интереса в исследовании новых территорий, то отвечу, что все новое и необычное достойно его изучения. Сейчас там практически стерильные условия, воссоздающие первозданный Стикс. Твари молодые и еще не развитые, а люди не имеют знаний о мире своего пребывания.

— Коллеги, вы считаете, что мы имеем дело с новым экспериментом от создателей Стикса? — Генерал перевел свой взор от военных и карты к научникам.

— Считаем, что да! Именно новый эксперимент.

— Генерал! Информацию мы выслушали. Если позволите, я выскажу свои соображения по данному событию?

Дождавшись одобрительного кивка руководителя, Полковник продолжил: — Считаю целесообразным, в кратчайшие сроки, подготовить информационные листовки с самой минимальной, но необходимой для выживания в этом мире иммунных новичков. Самой минимальной: понятия «споран», «спорового раствора», «спорового голодания», опасности перезагрузок кластеров и признаки перезагрузки, понятие «стабильного кластера». Это достаточный минимум.

— Интересно, Полковник, каким образом Вы планируете доставить данную литературу на новые территории? — снисходительно улыбаясь, спросил Каспар. — Будете подбрасывать листики вверх при порывах попутного ветра? Или наймете почтового скреббера, которые свободно могут перемещаться в черных землях?

Каспар не любил военных, считая их тупыми исполнителями воли научников, и не понимал, почему военные являются в данном Проекте равными им. Военные же, Каспара не недолюбливали. Они его ненавидели. Он, при любом удобном случае, не упускал возможность, по поводу или без него, упомянуть, что у военных «одна извилина в голове, да и та фуражкой натерта», что «у марширующего в строю человека, извилины расположены строго или вертикально, или горизонтально», а пользоваться автоматом, можно научить обезьяну, быстрее, чем военного научить чистить бананы.

— О методах доставки информационных листовок на новые территории, если конечно наши научные светила не переоценили свои гениальные достижения и эти территории есть, я доложу, господин генерал, Вам лично.

— Хорошо. Задержитесь и доложите.

Генерал повернулся к Архимеду: — Печатные возможности по Вашей линии. Сколько можно изготовить таких листовок, как я понимаю, небольшого формата, и в какие сроки. Естественно, самые минимальные?

— Сейчас я не готов дать точную информацию. Думаю, что через час…

— Двадцать минут. Двадцать! Это на ответ на поставленный вопрос. На точный ответ. Постарайтесь уложиться. Военным еще работать по практическому выполнению этого мероприятия.

Дождавшись, когда научники вышли, Генерал повернулся к товарищу: — Сам бы прибил этого зама-недоноска. Пристроили в сладкое место.

— Папа, мама?

— Сестра. Спит с кем-то из спонсоров Проекта. Догадываюсь, но это к делу отношения не имеет. Скажи лучше, как агитацию свою забрасывать думаешь.

— На самом деле все просто. Метеозонд. Ждем ветер в ту сторону. Грузим контейнеры, в которых будет механизм сбрасывания на основе химических реактивов. Массово запустим с разных точек. Закон больших чисел сработает. И, кроме этого, из точки, где был бой, запустим ракеты «Зевс». Они уже сколько лет на складе пылятся и место занимают. Целых пять штук. В боевую часть, вместо взрывчатки и кассет с поражающими элементами, поместим контейнеры с листовками и вышибными зарядами. Дальность там девяносто-сто километров. Пустим веером в ту сторону, чтобы на границе черноты была максимальная скорость и высота. В одну ракету до тысячи поместится. Да в контейнеры до пятисот штук. Короче говоря, надо тысяч двадцать листовок.

— Десять, Полковник. Десять.

— Хорошо. Мы пойдем, мне еще распоряжения надо по этой ситуации отдать. Технарям с «Зевсами» колдовать и контейнеры для метеозондов склепать.

— Разведчик коснулся локтя товарища: — Я тормознусь чуток, на пару слов шефу, догоню.

— Ясно. Я сразу к оружейникам. Там найдешь.

Первый ушел, абсолютно не сомневаясь, что Полковник-6, из субординации, первым доложит какую-то информацию Генералу, а уже потом, ему.

— Шеф. Меня терзают смутные сомнения. Информации, как таковой нет, но мелкие, даже не факты, а детальки, разрозненно накопившись за длительное время, складываются в плохую мозаику. Я по поводу того, что ушки нашего сегодняшнего провала, торчат из большой головы. Не подумай, что я не люблю конкретно этих научников, но зам у Архимеда, с гнильцой. И его персональное окружение, те еще гниды. Если позволишь, то я поработаю и в этом направлении.

Генерал на несколько мгновений ушел в раздумья.

— Давай, но только без натяжек. Не притягивай домыслы. Только факты. Ты же знаешь, что от этого уродца много чего зависит в материальном снабжении Проекта.

— Я ж, вроде, не замечен в фальсификациях. Мы работаем от фактов к выводам, а не подтасовываем информацию в угоду ситуации и желанию руководства. И думаю, что наши конкуренты, если не уже знают, то скоро получат информацию о новых территориях и, естественно, будут копать в этом направлении тоже. Мы далеко не ангелы, но те, при наличии такой инфы, будут рвать по беспределу.

— Мысли есть, надеюсь?

— А как же! — разведчик улыбнулся. — И много. Но, по старой традиции, сначала дело. Как будет результат, тогда и доложу.

Козырнув, для приличия, двумя пальцами к брови и жестом от салютовав ими, он быстрым шагом покинул кабинет.

«Шашлык с водочкой висит на волоске», — с горечью подумал Генерал, глядя в его удаляющуюся спину.

Глава 55. Церковь.

17.30

Жизнь в Улье приучила Ахрипа, что при любом изменении в обстановки надо сразу же, по возможности, увеличить дистанцию, а уже за тем разбираться, что и как изменилось вокруг. Или, хотя бы, затаиться и вести наблюдение. В идеале — и увеличить дистанцию, и затаиться. Но, находясь внутри помещения, такой возможности он не имел. Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, с которой он заблокировал двери бокового притвора, Ахрип бросился в алтарную часть храма, отделённую иконостасом от основного церковного пространства. С мыслью: «Не буду наглеть, Царские врата мне не по чину», — он вбежал в ближайшую к нему дьяконскую дверь, прикрыв которую, тут же присел и начал наблюдение в щель за толпой, вваливающейся во внутрь.

Практически все прибывшие были подростками обеих полов, общим числом до двадцати человек, но командовал ими крупный мужчина в возрасте, который был вооружен автоматом с укороченным стволом. Судя по сильно запыхавшемуся дыханию и тому, как многие из них попадали на пол, спринтерский забег отнял у них много сил. Взрослый, не взирая на усталость молодежи, быстро раздавал команды, которые также быстро, выполнялись.

Но тут за стенами послышался надрывный звук двигателя автомобиля, который на большой скорости подлетел к той же двери, через которую в храм проник и Ахрип, и компания.

А вот вновь прибывших персонажей, новая жизнь потрепала знатно. Первым вбежавшим был парень, лет двадцати, вооруженный обычными сельскими вилами на длинной рукояти. Он быстро осмотрелся, и посторонившись, пропустил молодого мужчину, несшего на руках перед собой женщину, одна нога которой была в самодельной шине. Следом за ними почти вбежали, молодая девушка, волочащая два больших рюкзака и плотная женщина, с кое-как обвязанным окровавленными бинтами, плечом. Последним, вперед спиной, прикрывая всю группу от возможного нападения сзади, в помещение вошел, также вооруженный вилами, мужчина лет сорока. Дождавшись, когда двое молодых пацанов закроют двери, он сразу сместился в сторону от основной группы людей, и уже с новой позиции осмотрел все помещение и находившихся в нем людей. «Бывалый малый!», — подумал Ахрип и отметил, что этот персонаж ненадолго остановил свой взгляд именно на той двери, за которой он находился.

А тем временем, напряжение нарастало. Судя по возгласам автоматчика, он знал либо всех прибывших, либо кого-то из них. И встрече этой он рад не был. Мужик, сделав несколько шагов назад, вскинул автомат и направил его на новичков. Но чувствовал он себя не уверенно, так как постоянно бросал быстрые взгляды на свою группу молодежи, которая успела разбрестись по залу. «Нервный и недоверчивый. Своим точно не доверяет и опасается нападения сзади», — оценивал его многоопытным взглядом, Ахрип. В подтверждение этого, мужик заорал на всех и, угрожая автоматом, заставил собраться вместе и своих, и новеньких. «На психах он сейчас, для устрашения, может кого-то и пристрелить», — Ахрип не спешил вмешиваться, но и не желал ненужной смерти. Он уже понял, что здесь, в убежище, собрались иммунные новички, вновь попавшие в Улей. Они еще не понимают, что с ними произошло, а от пережитого с момента переброса, нервы у всех на пределе.

Тем временем автоматчик, орал, рискуя сорвать голосовые связки, нервно водя стволом.

Второй Дар Улья у Деда Ахрипа, было чревовещание. Когда эта способность прорезалась, он расстроился. Кроме шуток, и подколок от друзей, как он считал, дар ничего дать ему не мог. Но однажды, когда ему не хватало нескольких секунд на перезарядку оружия, а твари, зажавшие его в дворовом тупике, понимая, что жертва уже никуда не денется, медленно подходили к нему, он, используя свой дар, мякнул, подражая маленькому котенку, у них за спиной. Твари, считая свежее кошачье мясо, венцом кулинарии, тут же развернулись, ища источник милого, для их ушей и желудка, звука. Этих секунд Ахрипу хватило для смены магазина автомата. В последствии дар успешно использовался уже на полную катушку и при охоте на развитых монстров, и в схватках с вооруженными противниками. Ведь мало найдется людей, которые не испугаются, когда в напряженной ситуации прямо возле их уха, чей-то голос произнесет: «Ну, вот и все, ты покойник» или какую-нибудь другую белиберду.

Вот и в сложившейся сейчас ситуации он рассчитывал отвлечь психованного. А там видно будет, что делать дальше.

Ахрип, запуская дар, соединил концы большого и безымянного пальцев левой руки, и мысленно представив, что стоит за спиной автоматчика, произнес возле его левого уха: «Дяденька, купи гранату».

Безобидная фраза, которая должна была всего лишь отвлечь мужчину, заставить его отвести ствол автомата от людей, подействовала совсем по-другому.

Талина била нервная дрожь. Рушились его планы и мечты о создании новой общины людей, где он будет править по праву сильного. С прибытием новой группы, среди которой находилась и Римма, молодняк точно не захочет признавать его верховенство. Эту проблему надо решать. Решать быстро и кардинально.

Хотя, угрожая автоматом, Иван все время менял цели, водя стволом от одной группы людей к другой, но основными, уже фактически жертвами, он наметил именно вновь прибывших. Мужчин, по крайней мере, точно. Эти его не боятся, не смотря на наличие у него автоматического оружия. Сразу попытались рассредоточится по залу, пытаясь растянуть ему сектор обстрела. Тот, что внес Римму, положив ее на пол, тут же сместился в сторону, уводя от раненой линию прицела. Молодой парень начал смещаться влево и, как ему показалось, перехватил древко своих вил для возможного их броска, как копьем. Старший по возрасту мужчина, сделав всего две шага по диагонали от двери, оказался за массивной колонной, поддерживающей свод купола.

— Дяденька, купи гранату, — прозвучало возле самого левого уха. Голова начала поворачиваться влево одновременно с левым плечом, а правый указательный палец, давно выбравший свободный ход спускового крючка, надавил его, необратимо запуская механизм, быстро разлетающейся смерти.

Пока Талин осознал, что за ним никого нет, автомат успел произвести десять выстрелов. Первая попала в плечо Зои, всего в паре сантиметров от места первого пулевого ранения. Вторая — вырвав небольшой клок материи на рубашке Григория, на месте плечевого шва, всего лишь легким касанием обожгла своей горячей оболочки его кожу и вонзилась в стену. А вот третьей и четвертой удалось натворить бед. Пули летели практически по одной линии — так распорядилась судьба и рефлекторное движение руки стрелка. Практически одновременно они вонзились в уже поврежденный голеностопный сустав Риммы и, ударившись в кости, практически оторвали стопу, которая не смогла отлететь вслед за пулями, удерживаемая двумя уцелевшими сухожилиями.

Пятая угодила в вилы Владимира, в ту металлическую их часть, куда вставляется рукоять. Так как он держал их на уровне лица, то под воздействием кинетической силы пули, вилы ударили его в лицо, а пуля, изменив от столкновения траекторию своего полета, скрылась где-то в глубине здания. Еще пять, миновав людей, угодили в икону «Николая чудотворца», повредив оклад, но не попав в сам образ.

Звуки выстрелов, помноженные на отразившееся от стен эхо, крики боли раненых женщин, вскрик Мелова, получившего удар вилами плашмя в лицо, и их металлический звон о пол, слились вместе, создав невероятную какофонию шума.

Ахрип, распахнув алтарные двери, уже вскидывал свой карабин, когда Талин, уловив его появления, дав короткую очередь, заставил залечь.

— Руки, суки, руки держите, чтобы я их видел! — Талин орал, выкатив глаза. Ему стало страшно, и он вновь ощутил то самое чувство, как тогда, на реке, где на него шла толпа озлобившихся воспитанников. В затылке запекло, плечи подались назад, а грудь колесом выгнулась вперед. От него начали расходится волны страха. Молодежь, которая уже испытывала на себе это, бросилась разбегаться по залу храма, Кречет метнулся к двери, но увидев сквозь решетку толпу зомби, которые били руками о металлическую преграду, упал на пол, поджав под живот колени и обхватив голову. Мелов, оказавшись на полу после удара, отталкиваясь ногами, передвигался, скользя спиной по полу, подальше от Талина. Только Григорий, упав на одно колено, пытался вытащить из-за пояса топор.

Глава 56. Рыжий. Церковь.

17.30

Вовка Махно буквально взлетел на верхнюю площадку колокольни, едва не врезавшись головой в один из небольших колоколов, расположенных очень близко к выходу.

Вид, с такой высоты, открывался замечательный. Перед церковью раскинулся красивый, ухоженный сквер, с ровными дорожками, обрамленными аккуратно постриженным декоративным кустарником. Сам сквер с одной стороны имел хвойные насаждения, вначале ухоженный ельник, переходящий в сосновый лес, с другой — ряды рябины и каштанов. Восточная сторона состояла из березовых насаждений, который были прекрасным фоном для здания, если его рассматривать от центрального входа.

Со всех сторон территория сквера поджималась лесными участками, с преобладанием дуба.

А прямо от здания, примерено в километре от него, в небольшой низине, протекала река, собранная неведомым архитектором, судя по береговым ландшафтам, из разных рек. Отсюда хорошо были видны границы трех разных участков. На правом и левом участках имелись мосты. Левый был полностью обрушен в русло, и перекатывающаяся через него вода создавала довольно большой бурун в этом месте. Правый, судя по новизне конструкций и, стоящему на одном из пролетов, кране на гусеничном ходу, находился в стадии строительства. А на среднем участке был брод, который только что преодолела большая машина, мчащаяся к церкви. На противоположном берегу оставалось несколько больших и очень подвижных зомби, которые остановившись на кромке воды, прекратили преследование.

Переклонившись через перила, Рыжий увидел большую группу людоедов, приближающуюся к церкви по их следу, причем, несколько из них, уловили его движение и двигались дальше, уже не отводя от него своих взглядов.

Беглый осмотр местности с тыльной стороны здания ничего интересного не выявил — сплошной лесной массив и никаких строений.

Машина, подлетев к тыльной двери, скрылась от его взгляда. Он только слышал звуки открывающихся дверей и встревоженные голоса нескольких человек, явно спешащих укрыться в здании.

Посчитав свою миссию выполненной, парень начал не торопясь, чтобы выровнять сбившееся дыхание, спускаться вниз по ступеням, но потом решил не спешить, а, наконец-то оставшись в одиночестве, рассмотреть пистолет, найденный им в милицейской машине.

Прислушиваясь, чтобы не быть застигнутым врасплох, Махно достал из рукава ПМ. До этого дня, он видел оружие только по телевизору в фильмах. И как им пользоваться представлял также, только из этого же источника, но надеялся на свою внимательность и сообразительность.

С извлечением магазина, вопросов не возникло. Отечественная игрушечная промышленность и китайские производители, в огромном множестве и многообразии выбрасывали на рынок пластмассовые игрушки, почти полностью имитирующие боевое оружие. Отжав защелку, Рыжий извлек магазин с восьмью блестящими желтизной цилиндрами патронов.

Вовка попробовал оттянуть затвор, как это много раз видел в фильмах, но он не поддавался. Следующим шагом стал поиск предохранителя, флажок которого, довольно туго, после нескольких неуклюжих попыток, щелкнул вниз. Теперь затвор оттянулся и неожиданно громко щелкнул, под действием возвратной пружины, когда его отпустили.

Прислушавшись к лестнице, ведущей на колокольню, и не услышав ничего подозрительного, он прицелился в большого паука, сплетшего, судя по отсутствию в ней прорех и жертв, новую, паутину, в ближнем к нему углу, и нажал на спусковой крючок. Звук удара курка радостью отозвался в душе мальчишки. Взведя большим пальцем курок, он еще раз с имитировал выстрел. Оружие уже не было тяжелой железякой, которую он таскал все это время. Теперь оно придавало уверенности в своей силе.

Рыжий поймал себя на мысли, что, возясь с пистолетом, он думает не о кровожадных переродившихся людях, а только о Талине.

Неожиданная автоматная очередь прервала его раздумья и заставила вскочить. Надо мчаться вниз. Вероятнее всего, что зомби ворвались в здание. Но и вновь прибывшие люди также могли оказаться врагами.

Махно, вставив магазин в рукоять пистолета и передернув его затвор, досылая патрон в патронник, бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки.

Он мчался вниз, рискуя свалиться и свернуть себе шею. Сквозняком, который тянуло из общего зала церкви в колокольню, занесло запах сгоревшего пороха. Спустившись в колокольни, первое, что увидел Рыжий, спина Талина, которая была выгнута точно так, как и в тот случай, на реке, когда всех объяло паническим страхом. Вот и сейчас, все находящиеся перед старшим воспитателем, судя по их виду, вновь подверглись такому же воздействию.

Но больше всего Вовку удивило, что тут, в храме, находится их Римма, которую в беспомощном состоянии они бросили на берегу на верную гибель. Но радости от того, что он ее увидел не было, потому что в этот момент Римма, корчилась то ли от боли, из-за раны на ноге, под которой растекалась большая лужа крови, то ли от охватившего всех ужаса. В любой из этих возможных причин был виновен только Талин, ибо страх в окружающих людях порождал только он, используя какие-то свои сверх способности, и рану мог причинить только он, так как из ствола его автомата, зажатого в левой руке, выходила тонкая струйка дыма.

Свои дальнейшие действия Рыжий даже не обдумывал. За него действовали накопившиеся за этот день злость и ненависть к Талину. Слезы, заполнившие глаза, размывали силуэт ставшего ненавистным воспитателя. Рука, держащая «Макар», поднялась на уровень глаз, вторая поддержала ее снизу, а палец выжал спусковой крючок. Вспышка выстрела, удар его звука по барабанным перепонкам, рывок отдачи и мелодичный перезвон прыгающей на полу гильзы.

Специалисты оружейники и аматоры-любители утверждают, что девятимиллиметровая пуля ПМ имеет хороший останавливающий эффект, который предполагает, прежде всего, быстрое выведение жертвы из строя. Останавливающее действие зависит от ряда факторов: скорости, калибра, массы, геометрии и конструктивных особенностей пули. Махно не потребовалось стрелять второй раз. Закругленная пуля, войдя в тело Талина под нижний край затылочной кости, перебив позвонок, который крепился к черепу, от чего рубашка пули деформировалась и, разрывая тело мозга, боком ударила изнутри в лобную кость.

Тело, умершего еще стоя, Ивана Васильевича Талина, приняв на себя энергию пули, рухнуло вперед. Из развороченной пулей шеи на пол выплескивалась и растекалась большим пятном темно-вишневая кровь.

На несколько секунд в храме наступила полная тишина. Но, за тем, когда действие волны страха прекратилось, вновь все оживились. От боли закричали обе женщины, ругаясь матерными словами, на бок переворачивался Мелов, обхватив ладонями сильно ушибленное лицо, заревели буренками две девчонки.

Григорий, увидев, что опасность миновала, уже бросился к Римме, на ходу сняв поясной ремень, перетягивая ей голень, выше раны. Кречет, зажав Зое рану ладонью, пытался докричатся до Мелова, чтобы тот достал бинты. Молодежь, бестолковым, броуновским движением вокруг них, создавали ненужную суету и шум.

Ахрип, подойдя ближе, окликнул Мелова: — Эй, милок, ты бы придержал язык то! В храме находишься, как никак. Лучше товарищу своему помоги, а то он до тебя докричаться не может. Ты ж тут не самый пострадавший. Давай, милок, шевелись.

Владимир, одним глазом, сквозь раздвинутые пальцы, осмотрел говорившего, за тем, уже убрав руки от лица, осмотрев окружающих и поняв, что на его ушибы всем глубоко по-хрен и сострадания он не дождется, побежал помогать Кречету, на ходу подхватывая с пола свой рюкзак.

Ахрип вышел на центр зала и осмотрелся. «Свежаки. Все поголовно свежаки. Надо брать все в свои руки. Хлопотно, с такой толпой-то, но надо!», — думал он. На глаза попался высокий, худощавый парень, который стоял в стороне от всех суетившихся. — Эй, парень! Иди-ка сюда, — Ахрип призывно махнул рукой и отвернувшись, направился к двери.

— Тебя как кличут?

— Тут ребята Шведом.

— Хорошо, Швед. Сам видишь, что эта шумная компания, в настоящее время находится не совсем в адекватном состоянии. А места тут очень опасные.

Швед соглашаясь кивнул головой.

— По сему, ты ж народ тут получше знаешь, определи кого-то к дверям, кого-то к окнам, а кого и на колокольню. Тварей кругом много собралось. Нашумели вы тут знатно. Тот, кого наверх отправишь, пусть сильно не высовывается, то есть над перилами пусть не поднимается. Ясно?

— Да. А вы, наверное, местный?

— Местный, местный. Потом всем и все расскажу и объясню. Ты давай, порядок наведи.

Швед, первым делом, поискал взглядом Рыжего, но увидев, что тот усевшись на пол, тупым взглядом уставился на труп Талина, понял, что в ближайшее время помощник из него никудышный, позвал Бачу. — Давай ты наверх, понаблюдай оттуда за округой, но не высовывайся сильно. Тот мужик говорит, чтобы из далека не срисовал никто. И так, тварей много собралось.

Бача, пробегая мимо Махно, хлопнул его ладошкой по макушке: — Молоток, старичок! Мужик сказал — мужик сделал! Уделал-таки урода!

— Клепа, Зезя! — Швед окриком выдернул, из столпившихся возле Риммы, двух товарищей. — Давайте к двери. Подоприте ее еще чем-нибудь и поглядывайте в окна с той стороны здания. И Герыча крикните сюда.

Герыч появился сразу же. — Давай к главному входу и поглядывай через окна в ту сторону. Прикинь, сколько зомби с той стороны бродит.

Тем временем Дед Ахрип, отстранив в сторону бестолково суетившихся девчат, склонился над раненой Риммой. Картина открылась нелицеприятная. Стопа была практически отделена от ноги. Кровь была остановлена при помощи жгута, а Григорий не умело бинтовал рану, но из-за характера раны полностью забинтовать он ее не мог. Римму, бледную от большой кровопотери, бил озноб. — Так, ребятишки, отошли все в сторону и не мешаем. Вот паренек, как тебя, кстати, звать, пусть останется.

— Григорий.

— Гриша, ты видишь, что тут нога, без вариантов, с стопой расстается?

— Вижу.

— В твоей прошлой жизни в большинстве больниц ей бы ни один хирург не помог. Только в столичных супер-пупер клиниках, может быть и пришили бы. Согласен?

— Да, — с надрывом, ответил Григорий. — Но я отрезать не смогу.

— Я помогу, парень. На вот, — отстегнув от пояса, он протянул свою фляжку, — влей ей глотка три-четыре. Раненой столько можно. За тем, плеснешь немного на саму рану.

Пока Федоров поил Римму, Ахрип достал из ножен большой нож с вороненным лезвием и наклонился над раной. — Тут и делов то — пару сухожилий перерезать, да мелкие осколки кости извлечь из раны. Давай, Гриша, плесни на ранку из фляжки и приступим.

— А нож обрабатывать? — испуганно и одновременно удивленно, спросил Федоров.

— Поверь сейчас мне на слово, парень, не надо ни чего обрабатывать. Нет тут микробов. Я об этом после всем расскажу. Иди, лучше, поговори с ней о чем-нибудь. Отвлеки.

Григорий успел только повернуть лицо к Римме, а Ахрип одним движением ножа уже отделил стопу и, отложив ее в сторону, сильно склонившись и приблизив глаза к ране, аккуратными, короткими движениями, кончиком ножа извлек из раны осколки кости. — Всего то три осколочка, — довольный выполненной работой, Ахрип встал с колен, небрежно отряхнув их. Подняв стопу Риммы, он направился к телу Талина.

— Эй, паря! — окликнул он Рыжего. — Хватит его буравить взглядом. Ты уже в нем дырку одну пробуравил. Помоги мне его перетащить в угол, а то ходить мешает, да и весь интерьер помещения нарушает. Не хорошо это. Давай, бери его за левую ногу и потащим.

Оттащив труп в дальний от собравшихся угол, Ахрип засунул ему под кофту отделенную стопу. — Накуролесил, дурачок, сам и охраняй ногу теперь, — обращаясь к покойнику, произнес он.

— У него еще один пистолет был.

— Ну, раз был, ищи. Вон, вроде, из-за пояса рукоять видна. Темно здесь без света. Да и свой пистолет не забудь поставить на предохранитель.

— Эй, Швед. Как там обстановка в округе?

— Зомби много собралось. Ходят кругами, но глаз с окон не сводят. Думаю, что их больше тридцати.

— Принеси-ка стул к тому окну, сам хочу осмотреться.

Дождавшись стула, он взобрался на высоко расположенный над полом подоконник. Хорошему обзору мешали витражные стекла окна. Цветные стеклышки, изображавшие голову какого-то святого, переливались в солнечных лучах. Внезапно в окне потемнело и во внутрь посыпались стекла. Снаружи, на декоративной решетке окна, держась одной рукой за прут, висела тварь с сильно перепачканной кровью мордой, которую она пыталась просунуть сквозь решетку. Второй рукой она пыталась схватить одежду Ахрипа.

— Ну, что же ты, глупышка, так разнервничалась? — Ахрип несколько раз качнул телом, уворачиваясь от грязных, узловатых пальцев, с длинными, заостренными ногтями, которые через совсем небольшое время, уже можно именовать когтями. Он, схватив тварь за запястье, резко вывернул руку, выкручивая плечевой сустав, который был зажат между прутьями решетки. Тварь издала урчащий звук такой тональности, что даже никогда не имевший с ними дела человек, понял, что боль им также присущая.

К окну подбежал Кречет с автоматом, который раньше был у Талина, но Ахрип остановил его: — Погодь, паря, не жги порох, и так, тут нашумели.

Тем временем тварь спрыгнула назад.

— Слышал, парень? — Ахрип поднял палец, направив его к окну. — Стрельба сейчас была. Очередь, но короткая.

Кречет уже взбирался на подоконник. — Зомби дохлые валяются. Один еще дергается ножками и ручками. А два точно остывают.

— Похоже, что скоро к нам еще гости пожалуют. Схожу ка я на колокольню, осмотрюсь.

Когда он дошел до лестницы, вдогонку услышал от Кречета: — Еще стреляют. Звук тише, но выстрелов больше. Штук шесть-семь свалилось.

— Хорошо, это, наверно. Посмотрим потом, что это за помощники. А ты, парень, от окна отошел бы. Стреляют издалека, судя по звуку, а пуля — она ж дура.

Глава 57. Вадим. Церковь.

18.00

Семен Владимиров был талантливым конструктором, создавшим много смертоносного вооружения. Даже, если б он создал только один КПВТ, то уже бы был зачислен в когорту прославленных оружейников.

Короткая, на четыре патрона, очередь неожиданно разорвала тишину рощи, где Язык остановил свой БТР. Звук еще не успел достичь ушей жертв, а тяжелые, шестидесятиграммовые пули, уже разрывали их плоть, очень быстро и кучно пролетев 1000 метров.

Три крупные, достаточно более развитые, чем основная масса, твари, очень плотно, что удобно для обстрела, ставшие рядом, свалились на землю.

Остальные зомби, до того опасливо старавшиеся не попадаться крупным сородичам на пути, обернулись лишь на отдаленный звук пулеметной очереди и продолжили свою осаду церкви, в которой укрывалось такое вкусное мясо.

Вадим, поводив стволом пулемета из стороны в сторону, еще раз осмотрел будущие цели в прицел. Выбрав группу кучно стоящих тварей, вновь дал короткую, пристрелочную очередь, но уже из ПКТ с калибром 7,62. Определив, по умчавшимся в даль трассерам, поправку на прицел, дал еще одну, но уже длинную очередь. И эта группа бывших людей свалилась на коротко подстриженную траву газона.

Майор понимал, что твари не спроста окружили эту церковь. В ней должны находится нормальные люди, которых за сегодняшний день он еще не встречал.

Раньше у него были ситуации, когда он мечтал остаться один, так сказать, отдохнуть душевно от общения с дураками, но в ситуации сегодняшнего дня, ему нужны были люди. Теперь он хотел разобраться в ситуации, понять, что же произошло с этим миром, хотел, в конце концов, просто поговорить с любым человеком. Не думал он, что так быстро соскучится по человечеству.

Спустившись с места оператора на водительское, Вадим запустил двигатель и направил бронемашину поближе к церкви, рассчитывая привлечь зомби звуком двигателя и отстрелять их с близкой дистанции.

Проехать на прямую не получилось бы даже у такого восьмиколесного монстра. Бездорожье, кустарник, водные преграды — ему все равно. Но справиться с буреломом из деревьев, некоторые из которых достигали пары обхватов, не под силу и танку. Кроме того, с пригорка, на котором остановился Язык, к реке начинался очень крутой спуск. Пришлось искать объезд.

Преодолев несколько небольших оврагов, он направил БТР по полю, где ранее рос подсолнечник. Судя по количеству растений и густоте их произрастания, техника, убиравшая урожай, была, мягко говоря, в плохом состоянии. Из просыпавшихся при уборке семян выросли чахлые, низкорослые растения, густо покрывшие поле, которые сейчас безжалостно подминал под себя бронетранспортер.

Выехав на проселок, который вел в сторону церкви, Вадим остановился. В воздухе висела пыльная взвесь, явно оставленная поехавшим автомобилем. На плотно укатанной дороге, ему было невозможно понять, в каком направлении проехала машина. Если от храма, то это для него не существенно, а вот если к нему, то там гарантированно, а не по его домыслам, появились люди. «Опасность всюду», вспомнился лозунг африканского друга. Сейчас он был скрыт небольшой возвышенностью, через которую перекатывалась дорога. Свернув вправо, он съехал на обочину и забирая еще правее, направился к лесополосе, протянувшейся поперек его маршрута, как раз по возвышенности. Молодая поросль, густо поднявшаяся вокруг пирамидальных тополей, хорошо укрывала машину.

Майор вновь перебрался на место стрелка и прильнул к прицелу. «Есть машинка!», — обрадовался он, успев рассмотреть скрывшийся за углом здания автомобиль. Все тварюки, бродившие вокруг церкви, устремились следом за ним. Но территория перед церковью не на долго останется свободной, так как от реки подтягивалось еще с десяток зомби, во главе которых резво двигалась довольно крупная особь, выделявшаяся от остальных длинными руками. «Думаю, пока не стоит торопиться. Подожду, как будет развиваться ситуация», — Вадим, дотянувшись до упаковки с минеральной водой, достал одну бутылку и большими глотками утолил вновь нахлынувшую на него жажду. Головная боль и слабость, также усилились.

Покрутив механизм наводки пулемета, майор осмотрел колокольню. «Есть и наблюдатель! Совсем молодой мальчишка».

Если в церкви нормальные люди, пусть даже тот единственный наблюдатель, да, плюс, как минимум один к ним в машине добавился, да я — уже не скучно будет. Но люди находятся в осаде большого количества людоедов, а вечер уже не за горами. Пора действовать.

И вновь, уже который раз, Язык перескочив на водительское место, рванул к храму.

Всего несколько минут понадобилось мощной, многотонной машине, чтобы, спустившись к реке и преодолев ее через брод, выехать на лужайку перед церковью. Несколько раз газанув, чтобы ревом спаренного, 180 сильного двигателя, привлечь к себе зомби, Вадим занял место стрелка. «Туда — сюда прыгаю, как гимнаст какой-то. Плохо одному», — подумал он и нажал спуск ПК. Твари резво сбегались на грохот пулемета и тут же валились скошенные короткими очередями.

Зомби закончились, так же неожиданно, как и во время боя в казарме. Вот они валят толпой, спотыкаясь о трупы убитых сородичей, а потом — раз, и резко закончился поток людоедов.

Еще пару минут Вадим, ожидая появление отставших тварей, вращал механизм наводки башни, но никто больше не появлялся. Из церкви также никто не выходил. «Наверно вход забаррикадировали», — подумалось майору, когда он забирался в водительское кресло.

Объехав здание, он увидел большой внедорожник, неизвестной ему формы и модели, но с знакомым логотипом отечественного УАЗа, который стоял почти впритирку к боковой двери церкви. Все двери автомобиля были распахнуты. «Значит не один человек в машине был. Четверо, как минимум».

Проехав по дуге, он остановил бронетранспортер передком к входу и, не глуша двигатель, осматривался в приборы наблюдения, ожидая реакции на его появление от находящихся внутри людей.

— Ты, парень, только не начни стрелять с перепугу.

Вадим от неожиданности подскочил в кресле мехвода и завертел головой, ища источник голоса, одновременно извлекая из крепления автомат.

— Да не крутись ты, парень. Никого в твоей машине нет, кроме тебя. Это у меня есть такая способность, общаться на расстоянии. Потом поймешь.

«Чертовщина какая-то! Или магия, что почти тоже самое». Автомат лежал на его коленях, но предохранитель майор снимать не торопился. — А ты кто такой будешь? Невидимка?

— У нас тут внутри и малолетние есть, и раненные, — продолжал вещать голос. — Так что ты, пожалуйста, не нервничай и за оружие не хватайся. А то уже один понервничал тут и злых дел натворил. Кстати, разговаривать со мной не надо. Я тебя все равно не услышу. Сейчас с колокольни спущусь и тебе двери открою, а как вылезать начнешь, подстрахую.

Люк мехвода Язык начал открывать одновременно с открытием двери церкви. Первым из дверного проема выглянул мужчина с карабином, который, осмотревшись, вышел на крыльцо и опустившись на колено, водя из стороны в сторону стволом, контролировал местность. Мужчина призывно махнул рукой.

Покинув БТР, он оббежал УАЗ и вскочил во внутрь. Сзади сразу же захлопнулась дверь и послышался лязгающий звук запираемого засова.

— Меня, гость дорогой, зови Дед Ахрип.

— На деда ты что-то не очень похож, — улыбнулся майор. — Вадим Язык.

— Извини, что сразу с расспросами, но очень мне надо выяснить некоторые детали.

— Я ж гость, вроде. Конечно отвечу, но потом и у меня их будет, думаю, что не мало.

— Когда у тебя вся эта «непонятка» произошла? Понимаешь, о чем я?

— Да как не понять? Ночью сегодня. Вонючий такой туман часть накрыл. Я думал химическая авария на производстве или химатака какого-то врага. Часть к этому и приготовил. А часа через три-четыре, как рассветать стало, солдаты начали в зомби обращаться. Еле выкрутился из этого ада.

Ахрип кивал головой, слушая и не перебивая собеседника.

— Солдаты, которые обратились, совсем не чувствовали боли, не было у них и страха. На пули лезли, как в дурном кино. С оторванными и перебитыми ногами ползли ко мне. Ну, а как всех их перебил и один остался, понял, что, если меня эта зараза не поборола, то есть еще выжившие люди. Загрузил БТР под завязку и погнал на поиски. Никого не встретил из нормальных. Одни зомби по дорогам бродят. Церковь издалека рассмотрел, уж больно ее купола на солнце блестели. Решил, что самое нормальное место для своего базирования. А тут уже компания собралась. Надеюсь, что не прогоните.

— Прогонишь тебя. У тебя ж броня и калибр, — усмехнулся стоявший рядом Мелов. — Владимир, если что, — и тоже протянул руку для пожатия. — Милости прошу к нашему шалашу.

Вадим осмотрел помещение. Справа от двери на полу лежали две женщины с забинтованными ранами на плече и ноге. Сильно выделявшиеся в полумраке бинты, пропитались пятнами крови. Рядом, на корточках расположилось несколько девушек. У окон, с разных сторон здания, стояли молодые парни, которые наблюдая за улицей, изредка оглядывались, рассматривая новичка.

Тем временем, Ахрип начал расспрашивать и других.

— Володя, а ваша веселая компания, как здесь оказалась.

— Я с Кречетом утром пересекся в селе одном. Туман меня в дороге застал, а машина, на которой подъезжал, сломалась. В село пришел, встретил Василия. А потом та же каша заварилась. Сначала бабки напали, а потом и все село в людоедов превратилось. В пригороде, когда машину себе искали, встретили Оксану. А троих в лодке, на реке перед церковью, подобрали.

— Далеко от того села до сюда?

— Подумать надо. От села до города шли километров восемь. Там по частному сектору бродили долго. А на машине километров двадцать пять-тридцать точно проехали.

— Границ кластеров много было?

— Если кластер — это кусок земли, отличающийся от соседнего, то от города раз пять по дороге, точно скачки были на этих границах. И пока до города шли, раза три участки менялись.

— Пять раз, минимум, — поправил товарища Кречет.

Ахрип посмотрел на Федорова, давая ему очередь высказываться о своем путешествии.

— У нас на ЖБК туман в три часа ночи спустился. Примерно через час начались обращения. Из всей смены только я выжил. Потом полиция из другой реальности приехала и постреляла зомбаков. С ними девушка была. Попутчица. Через пол часа один из полицейских обратился, а второй в шесть утра. Дальше выбирались пешком. Нас больше было, но на реке один гаденыш, со мной от самого комбината шел, двух застрелил, а Зою ранил. И смылся, падлюка. Я с Зоей по реке в лодке плыли и Римму нашли. Ее раненную бросил тот гад, — Григорий кивнул головой в сторону трупа Талина. — Отбили ее от людоеда и до брода плыли. Кластеров было много. О километраже сказать затрудняюсь. Постоянно меняли направление движения, когда шли. А за реку вообще молчу. Только на реке границ восемь-девять было.

— Эй, Швед! — Ахрип окликнул стоявшего возле девчат парня. — Иди сюда. Давай, теперь ты, вкратце, изложи как все у вас началось, как и сколько добирались сюда.

— Ночью все началось. Время не знаю. Я уже спать завалился и проснулся от криков. Несколько наших ребят стали зомби и давай кусаться. Мы сначала думали, что прикалываются, а когда до крови дело дошло, уже не до юмора стало. В лагере теть Римма воспитателем была, а тот, Талин, — он махнул на тело покойника, — старшим воспитателем. Очень быстро многие в зомби превратились. Кого он убил, кого-то мы. Вначале хотели в лагере оставаться, но потом большая тварь раму в столовой вынесла и несколько человек порвала. Решил Талин уходить оттуда. Вначале пешком шли, а потом автобусом разжились. Когда от больших собак удирали, в речку заехали. Перебрались на другой берег и шли уже по берегу. Как Римма ногу повредила, Талин сказал ее бросить. Хотели ему «люлей» подкинуть, достал всех своими придирками и короной на голове, а он на нас страх нагнал, чуть не обоссались. И погнал дальше, мы уже и не дергались после такого. Так до сюда и дошли.

— Туман тоже был ночью?

— Был, ребята рассказывали. Но я спал в это время.

— Кислый, кислый запах у того тумана был, — сказал, подошедший в это время Рыжий. — Мы еще прикалывались, что кто-то квашенной капусты пережрал и теперь воздух в спальне портит усиленно. В полночь туман начался, мы в карты резались, а как дежурный воспитатель зашел, так за окном еще и электрические разряды мелькали и электричество пропало. Воспитатель хотел карты отобрать, все клацал выключателем, но без толку.

— Ясно, ясно. Общая картинка мне понятна. Давайте, пацаны, добавьте свечей. Я вам сейчас страшную сказку, на ночь грядущую, расскажу.

— После того, что мы за сегодняшний день насмотрелись и пережили, вряд ли сказка будет для нас страшной, — скептично улыбаясь сказал Швед.

— А это ты в конце сказочки решишь, — Дед Ахрип улыбнулся и подмигнул Шведу.

Глава 58. Церковь. Просвещение.

Дед Ахрип обвел всех собравшихся долгим взглядом.

— Ну что? Готовы услышать о мире, в который попали?

По толпе прошел оживленный гомон. Большинство одобрительно закивали.

— Раз все готовы, сразу ставлю условие. Я говорю — вы слушаете. Вопросы все потом, если останутся. Можете, по ходу рассказа, считать меня умалишенным, злым шутником, да кем угодно, но то, что я вам поведаю, полная правда.

Ахрип, прислонив карабин к колоне, уселся на табурет, который притащил из церковной лавки и достал из рюкзака пластиковую литровую бутылку с мутной жидкостью. — Прежде, чем я начну свой рассказ, все сделайте по три глотка из этой бутылки, — и протянул ее Рыжему, который стоял ближе всего к нему. Рыжий, понюхав и скривив нос, приложился к горлышку, после чего протянул бутылку Ирине.

— Как ощущение, малой?

— Дрянь, та еще. Алкоголь какой-то, по вкусу галимый и слабый. И еще запашок специфический. На любителя, при чем, на любителя тухлятины.

— Согласен. А ощущения какие?

У Рыжего удивленно округлились глаза и вздернулись брови: — Ааааа, суперские ощущения!

Вовка восторженно обернулся ко всем. — Сухость сразу во рту прошла. И голова перестала болеть. Супер.

Ахрип усмехнулся: — Это живец. Кто-то его нектаром зовет. Да много всяких названий. А суть одна — вы все теперь к нему привязаны до самой смерти, какой бы она не была. Но к напитку я еще вернусь.

Все вы переместились из своих миров в этот мир, который зовется Стикс. Но в постоянном обиходе используется, чаще всего, — Улей, потому что соткан он из кусков перемещенных миров, как соты в пчелиной улике. Форма и размеры разные, но суть вы поняли. Сами ведь, когда сюда добирались, видели много таких участков.

Переход осуществляется, когда участок накрывается туманом с резким кислым запахом. Это, так же, вы все должны были видеть, если перенос не застал вас в глубоком сне.

В этом самом тумане и находится причина, по которой люди превращаются в тварей. Споры паразита проникают в организмы всего живого с первым вдохом местного воздуха. Заражаются все, кто питается мясом. Травоядные животные не заражаются. В тварей начинают обращаться те, у кого вес тела достигает примерно пятнадцати килограмм. Я, вы и те твари, которые за вами сегодня гонялись, все заражены этими спорами. Только тем, кто стал тварями не повезло, а вам повезло, ну, или не повезло, что является уже философским спором. Вы все иммунные. В вас так же есть этот паразит, но справиться с иммунитетом он не смог. Вы, по его прихоти, не стали кровожадными тварями, но он все равно сумел нас всех к нему привязать. Эта привязка — тот самый живчик, который вы сейчас пьете. К его составу я вернусь позже.

Теперь о другом. Участки земли. У каждого из этих участков земли, мы их именуем кластерами, есть свой период перезагрузки. То есть, через какое-то время, такой же участок вновь появляется здесь с теми же домами, дорогами, деревьями, с некоторыми возможными отличиями, и цикл повторяется опять. Сразу же отмету возможный вопрос! Назад вернуться невозможно. Если иммунный окажется на таком кластере в момент перезагрузки — он либо погибает, в большинстве случаев, либо теряет разум, становясь овощем, но ненадолго, так как его быстренько сожрут твари, которые сбегутся на свежую перезагрузку, для кормежки.

Расскажу вам о тварях, которых вы между собой называете зомби. На зомби, из фильмов-ужастиков, они и правда похожи, но только на самой ранней стадии заражения. Ходят они медленно, поэтому и зовутся «медляки». Если нет пищи, слабеют, падают и передвигаются ползком. Нашли пищу — вернулись на уровень «медляков», а не нашли — или сдохнут, или их подъедят другие твари.

Как только перерожденный начинает жрать мясо, паразит внутри него активизируется, помогая развиваться. Тварь жрет и растет. Становится сильнее, быстрее, выносливей и агрессивней. Чем она больше, тем больше ей надо пищи. А для добывания пищи очень быстро развиваются зубы и когти.

Чуть отъевшийся «медляк» становится «прыгуном». Эти чуть более активней и выносливей «медляков».

Эту категорию еще относят к «зеленым». То есть, слабые и не очень опасные.

Дальше идут твари более опасные. По групповой классификации они «желтые». Отъевшиеся «прыгуны» становятся «бегунами». Этих вы должны были видеть больше всего. Когда они стоят, то перекатываются с пятки на носок и осматривают окрестности в поисках пищи. Очень хорошо видят, слышат и имеют хорошее обоняние. Короче, все, что надо для обнаружения вкусностей. По силе и выносливости сопоставимы с взрослым мужчиной.

За ними идут «матерые бегуны». С этими «на кулаках», без специальных навыков, уже не поспоришь о своей жизни. Ногти у них становятся толстыми и острыми. Выносливость и сила заметно добавляются.

За прошедший первый день жизни тут вы таких, в разных вариантах и количествах, насмотрелись.

Вот в «бегунах» и в «матерых» и заключается тот самый секрет, которым споровая тварь, в нас поселившаяся, нас всех привязала к себе. Кто-то может уже видел, а кто нет — я расскажу, на затылках тварей есть шишка, похожая на чесночные дольки. Зовется она — споровый мешок. У начинающих перерожденных он пустой. А в этих появляются вот такие штучки, — Ахрип достал из нагрудного кармана полиэтиленовый пакетик на защелке и извлек из него шарик, размером с виноградину, слегка зеленоватого оттенка.

— Это споран. И именно из него делается живчик. Не надо кривиться. Просто примите это за имеющийся факт, который от вашего желания никак не зависит. Твари жрут людей, чтобы развиваться и вынашивают в себе спораны, а люди убивают тварей, чтобы добывать спораны и делать живец. Без живца иммунные вначале испытывают слабость, не утоляемую жажду, головные боли. Если период без живца будет достаточно большой, то наступает споровое голодание и возможны два варианта: или смерть от ломки, как у наркоманов, или перерождение в тварь. Так сказать, если вы не оправдали оказанную вам благодать в виде иммунитета и не подкармливались напитком из споранов, то споры, поселившиеся в вас, либо губят носителя, либо возвращают в исходную точку пищевой цепочки этого мира, но уже с другой стороны баррикады.

Рассказываю, как делается живчик. Слушайте и запоминайте. Стандартный рецепт: один споран на пол-литра крепкого алкоголя. После растворения спорана, добавить воды. Споран, растворившись в алкоголе, оставляет в растворе взвесь в виде хлопьев, которые очень ядовиты для всех. Поэтому, раствор необходимо процедить через материю. Теперь напиток можно употреблять, но не очень часто и немного. Можно добавлять вкусовые добавки, но это на любителя.

Чем больше и опасней тварь, тем больше в ней споранов.

После «матерых бегунов» идут «жрачи», не думаю, что вы их видели. Если бы вас увидел «жрач», при том вооружении, которое я наблюдаю у вас, эту лекцию вы бы не слушали. У этой твари зубы уже не человеческие, а меняются она ни клыки, которым позавидует любой хищник. Челюсти у них развитые, волосы выпадают, и одежда уже с них слетает, так как мускулатура значительно развивается и ткань просто разрывается под ее нажимом. В их споровых мешках можно найти горох, но редко. Тут как в лотерее — повезет или нет. От сюда и пошло их второе название — «лотерейщик». Немного о горохе. Показать его не могу, давно не добывал. Выглядит, как бусина, только структурой напоминает спрессованный сахар. Употребляют после растворения ее в уксусной кислоте с последующим гашением пищевой соды. Раствор, также, как и живчик, надо процедить. А помогает этот горох, в развитии даров, которыми, каждого из вас, наградил уже или наградит в скором времени, Улей.

Дары, или умения, могут быть самые разные. Полезные, не очень полезные, до смешного бесполезные. Тут уж, кому и как Улей благоволит. То, что мы ощутили, когда покойный ныне автоматчик, накрыл всех волной страха, и было таким даром. Но, странно конечно, очень быстро и сильно развывшимся.

Вернемся к тварям. После «жрачей» идут «топтуны». Как вы догадываетесь, они еще сильнее «жрачей». Когти и зубы больше и острее. Башка у них чем-то напоминает медвежью. Плюс ко всему, у этих тварей появляется на коже броня. Ее немного, но она уже есть и прикрывает в основном жизненно важные органы. Кстати, самым жизненно важным для них органом, является тот самый споровый мешок. Любое его повреждение означает практически мгновенную смерть твари любой стадии развития.

У «топтунов» характерным их признаком является подпрыгивающая походка. Это связано с перестройкой их скелета вообще и, нижних конечностей, в частности. При их трансформации на пятках появляются костяные наросты, которые стучат при ходьбе по твердым поверхностям. Топают, поэтому и «топтуны». Еще одна отличительная черта, это отсутствие половых органов. Если видишь по писе, что тварь была мальчиком или девочкой, то это еще «жрач», а если нет писи, то «топтун». Но, при их нападении, на эти особенности строения тела, пялиться как-то не принято.

Теперь на очереди тварь, именуемая «кусач». И как вам кажется, от чего такое название? Нет, она не кусается. Она откусывает. Откусывает сразу и много. Для его когтей кузов автомобиля, даже защищенный дополнительным металлом, совсем не преграда. Вскрывает он авто быстрее, чем вы ножом открываете консервы. Часто бывает, что у него два ряда зубов. Очень-очень больших зубов. Этих тварей еще «руберами» называют, почему, точно сказать не могу, много вариантов, да и не важно это сейчас для вас.

А теперь я поведаю вам об элите мира тварей.

В ваших мирах в армии кто считался элитой? Раньше, во времена моей юности, гвардейские части армии. Позже, как мне рассказывали, десантники, спецназ различный.

В Улье самая верхняя ступень в развитии твари так и зовется — «элита». По внешнему виду отличить начинающего «элитника» от того же «рубера» получится далеко не всегда.

Основное отличие, наличие в споровом мешке жемчуга. Но их споровый мешок защищен очень хорошо. Там целый броневой капюшон. Сам «элитник» практически весь покрытый броней. Далеко не всегда эту броню способны пробить крупнокалиберные пули и снаряды автоматических пушек. А размер, если сравнивать, у начинающей твари этой группы, как у твоего БТР, военный. Ну и вес соответственный. Плюс к этому, поразительная скорость, нестандартность поведения, наличие свиты из мощных тварей меньшего уровня и, как неоднократно замечалось, наличие Даров Улья, что-то на подобии тех, которыми награждает он и иммунных. Это — машина смерти. Яростная, неудержимая, мощная. Убежать от нее невозможно, убить очень сложно. Это я сейчас описал вам начинающего «элитника», — улыбаясь, осмотрел присутствующих Ахрип. — А они имеют очень хороший аппетит и развиваются. Одинаковых нет, каждый, по-своему, уникален.

Однажды я был очевидцем побоища, которое устроил «элитник», на месте только что загрузившегося кластера, где мы несколько раз хорошо собирали оружие. Кластер прилетал с войны, при чем, как раз вовремя хорошего боя. Все, что нам оставалось, дождаться, когда обе противоборствующие стороны начнут перерождаться, а потом быстро их зачистить и собрать военное добро. А в тот раз бой шел танковый. Жестокий бой с участием двадцати танков с обеих сторон. Мы уже прикидывали, как эту технику в стаб перегонять, как использовать, что и кому продать, а также, сколько можно заработать. А парочка наших ребят даже уже мысленно успела потратить свою долю.

Но Улей не любит таких планировщиков. Сделал вводную в виде ходячего броненосца весом под две тонны. Тварь, похожая на гигантскую черепаху, утыканная множеством шипов, вышла на возвышенность справа от нашего наблюдательного поста и вытянув шею, рассматривала место боя, пока его свита подъедала военных на этом холме. Очень часто элитники, на опасных противников, бросают первыми, самых слабых тварей из своего окружения. За тем, когда тех перебьют, посылались более сильные. В конце концов, когда и боезапас на исходе, и народа стало поменьше, в дело вступал сам вожак стаи.

Но этот элитник делал все по-своему. Дождавшись, когда туман полностью уйдет, он приподнялся на лапах, давая себя рассмотреть во всей красе. Военные, судя по их реакции, решили отложить свои разногласия «на потом». Башни танков повернулись в сторону новой и непонятной опасности. И только теперь тварь пошла на них. Танкисты оказались меткими ребятами. Практически все снаряды, выпущенные с километровой дистанции, попали в цель, но причинить видимого вреда не смогли. Бронебойные снаряды, выбивая снопы искр, рикошетя, отскакивали от его природной брони и разлетались в разные стороны. А тварь и не спешила при этом, так же размеренно сокращая расстояние, как бы позируя перед своей свитой. Хотя, думаю, что у нее, как и у некоторых людей — адреналиновых наркоманов, была потребность в таком стрессе. Может без этого у него пищеварение хуже работает. Этих монстров хрен поймешь.

Примерно на пятистах метрах, у многих механиков-водителей танков нервы не выдержали и танки начали, как тараканы, расползаться по полю. Не помогло это не им, ни тем, кто решился стоять до конца и стрелять. Тварь так резко ускорившись, подобно легковому автомобилю, ворвалась в место их большего скопления, где стояло на закрытых позициях пять машин одной из сторон, и вскрыла их, примерно, минут за восемь-десять, просто отрывая башни. Вырвет башню, стукнет ею по корпусу танка, бросает рядом и перебегает к следующему. Это зрелище страшно повлияло на остальных участников бойни, и они начали разбегаться, но это никому из них не помогло. Элитник успел уделить внимание каждому. И танку, и разбегавшимся экипажам. Убегавших он просто накалывал на шипы своего панциря. Как только разбил всю технику, повторно обошел поле сражения, планомерно и не торопясь, выедая погибших в технике и убитых им на поле. А свита, как нам казалось, с восторгом наблюдала за этим действом со стороны. Когда старший насытился и начал медленно уходить, свита подъела остатки пиршества.

А нам достался только небольшой боезапас в раскуроченной технике. Что интересно, техника у противников, естественно, разная и тварь вскрывала ее разными способами. У одной стороны, как я говорил, отрывала башни, а у их врагов, разрывала корпуса когтями. Представили? Сто миллиметров танковой брони! Когтями! Я, когда смотрел, обратил внимание, что в месте разрывов, у металла имелись следы оплавленности. Тут точно без даров Улья не обошлось.

Вот такие существа тут обитают.

— Ну как, Швед, понравилась сказочка на ночь? — Ахрип подмигнул парню, который с ошарашенным от услышанного лицом, обнимал прижавшуюся к нему подругу.

Глава 59. Ахрип. Продолжение ликбеза.

20.00

— Вот смотрю я, детки, там парочка пальчиками-мизинчиками друг дружку незаметно трогают, там бросают лучезарные взгляды. Это, конечно же, хорошо. Любовь, там, всякие муси-пуси…

Ахрип медленно открутил крышку фляжки и глотнул живца. — Все это хорошо, но Улей в семейную, если у кого и сложится, жизнь, внес свои расклады. А расклады эти, как и все тут, не очень и хорошие. Прямо скажу, мерзкие для семейных людей, тут расклады.

— Да, не томи уже народ! — вспылил Григорий. — Тянешь кота за хвост.

— А ты, парень, не торопись. Тут жизнь вечная.

Все удивленно переглянулись, услышав такое заявление, и все вновь ожидающе уставились на рассказчика, который также степенно завинтил крышку и вернул флягу на пояс.

— Слушайте, молодняк. Улей, не превратив вас в людоедов, благодаря иммунитету ваших организмов, кроме даров всяких, наградил еще и повышенной регенерацией. И она такая, что со временем конечно, даже утраченные органы вырастают. Это я и для тебя, милочка, говорю, — он повернулся к расположившейся полусидя возле стены Римме, которая отрешенным взглядом смотрела на расписной потолок храма. — Ты там сильно о своей ноге не переживай! Отрастет она обязательно. Не сразу, конечно, но восстановится. А если еще и знахарь появится, то и ускорить он может этот процесс.

Римма повернула к нему свое лицо, взгляд ее уже выражал заинтересованность и удивление. — А вы не обманываете?

Ахрип поднял свою левую руку. — Вот эту я дважды не уберег. Первый раз мне кисть осколком мины срезало, а второй раз сам в пасть руберу сунул, чтобы пару мгновений выиграть. Так он мне ее почти до локтя отхватил.

Он хихикнул: — А сколько раз пальцы отращивать приходилось, так вообще не счесть. Так что, тут нам повезло. Пальцы, руки, ноги, глаза и всякие другие органы, со временем конечно, восстанавливаются. И еще тут нет болезней, то есть, если там, в прошлой вашей жизни и мире, если у кого были проблемы со здоровьем, тут о них можете позабыть.

— И что, прям таки, все болезни проходят? — кто-то подал голос из темноты.

— Все. И диабет, и онкология, и проблемы с сердцем, все исчезает. Та гадость, что в нас поселилась, конкурентов не терпит и, если уж, мы оказались, так сказать, ею избраны, то она прикладывает усилия, чтобы мы и дальше жили, ее вынашивая. Для иммунного тут смертельно опасно быть съеденным тварями и сразу убитым. Для стариков есть свой бонус — организм начинает омолаживаться и многие, фактические являясь стариками, выглядят тут как тридцатилетние люди.

— А ты, Ахрип, сколько в этом мире уже живешь? — спросил майор.

— Правильно говорить, Дед Ахрип, именно так меня крестный нарек! А сколько прожил, не надо спрашивать, не скажут тебе, ибо по возрасту недоброжелателю можно прикинуть, какой у тебя опыт, сколько возможных даров от Улья ты получить мог. Скажу, что очень много. Много, даже для обычного Стикса. В обычном, если ты три-четыре месяца прожил, уже много, а до года вообще единицы доживают.

— В каком смысле, обычного?

— Да вот я день смотрю на это все, что здесь происходит, разговариваю, прикидываю и, сдается мне, что Стикс этот — необычный. Но мало я еще, что видел. Рано выводы делать.

— Дед Ахрип, ты ж про семейную жизнь говорить начал, а сам в сторону ушел, — напомнил Григорий о начале разговора.

— Ни куда я не уходил. Вы, молодняк, еще ни чего об этом мире не знаете. А все спешите и спешите. Тут надо по полочкам все разложить, чтобы умный человек с первого раза уяснил основы существования, законы, которые тут действуют и обойти которые нельзя. Так вот, для семейных людей есть большая проблема. Дети. Как только дите родилось и вдохнуло воздух, оно уже включилось в лотерею Улья. И отсрочка эта действует до того момента, как наберет ребенок килограмм пятнадцать веса, а потом, все тоже самое, как у всех, кто сюда переместился. Или он иммунный, или в тварь переродится.

— То есть, родили ребенка, нянчили и растили его, а он в зомби превратился?

— Да. Всякое живое, плотоядное существо, тут заражается и может или остаться тем, кем и был, или превратиться в все пожирающее чудовище.

— И нет никаких вариантов?

— Нет! Практически, без вариантов. Спортлото от Стикса.

— А теоретически? — уточнил любознательный Рыжий.

— Теоретически, говоришь? — Ахрип хлебнул живца. — Теоретически хотите узнать, тогда слушайте. Вот живец, — он показал фляжку из которой пил сам и отпаивал присутствующих, — он же, живун, нектар, и всякие другие названия. Все пробовали и всем вам стало легче.

Практически все присутствующие, кивнули головами, в знак согласия.

— Расскажу, что это за напиток, для чего он, из чего он и как его делать. Первое, что важно понять — этот напиток для всех иммунных и эликсир жизни, и проклятье одновременно. Пить его придется каждый день, а вот кому и сколько, это уже от персоналий зависит. Об этом, как-нибудь, потом расскажу.

— Из чего его производят, я рассказал уже, — продолжая говорить, — Основа — споран. Чтобы сделать живец, его надо растворить в спиртосодержащей жидкости. Пойдет, что угодно: водка, коньяк, самогон, сам спирт. Многие делают живец с добавлением чего-нибудь вкусненького и ароматизированного. Короче, сами будете экспериментировать.

Дед Ахрип покатал шарик между пальцев, прищурив один глаз, посмотрел через него на пламя свечи. — Теперь о споранах расскажу. В каждой твари на затылке есть споровый мешок. У тех, кто только обратился он маленький, с горошинку. Таких «зеленью» или «зелеными» называют. Есть и другие названия, от территории зависит. Как они отъедаются, то изменяются и внешне, и внутренне. Силы больше, реакция и скорость добавляются, а мешок на голове начинает расти. А в мешке у них и начинают появляться эти самые спораны.

Ахрип подбросил в ладони виноградину и спрятал ее обратно в кулек.

— Фуууу, — скривив носик, возмутилась одна из девушек, — я должна пить внутренности мертвяка?

Ахрип улыбнулся: — Это Улей, детка! Тут все взаимосвязано и все не могут жить друг без друга. Они ловят и жрут нас для того, чтобы стать более сильными, а мы охотимся на них, чтобы добыть из них спораны и выживать. Если не пить живчик, начинаются головные боли, которые постепенно переходят в состояние «ломки». Хотя, впрочем, это я уже вам рассказывал. Но, повторенье — закрепление знаний. Организм быстро слабеет, истощается. В конце концов, человек погибает или становится таким же монстром. Так что, детка, или криви своим прелестным носиком дальше и становись тварью, или добывай спораны и пей раствор.

— Кроме того, споран повсеместно является, как правило, основной валютой. Где-то он ценнее, где-то дешевле. Покупательная способность разная, но в ходу он всегда. И мерило, от которого все отталкиваются при покупке или обмене товара. Чем развитей тварь, тем больше споранов в ее мешке.

— А чем она развитей, тем ее труднее убить и шанс погибнуть самому значительно увеличивается? — проговорил Язык вставая, чтобы размять затекшие ноги и добавить свечей на подставку перед ближайшей иконой.

— Не значительно, а резко увеличивается шанс погибнуть. Пока они таскают свою одежду, с ними можно справиться и холодным оружием. Но и в мешках одна-две, редко три спорана найти сможешь.

А как одежду потеряли, ибо мышцы растут и ткань уже не выдерживает, тут без огнестрела уже не обойтись, ну или, если уменье какое боевое поможет. В отожравшемся до лотерейщика монстре можно штуки четыре найти, а повезет, то и горошину найдешь.

— А горошина, для чего и какая она?

— Вот, блин, рассказывал же только! Горошину не покажу, так как давно уже не добывали. Не было в тех местах, где я последнее время жил, таких тварей. А горошина? Так название, само за себя говорит. Она на крупный горох формой и размером похожа. Твердая. А поверхность такая, как будто сахарный песок с круглую форму спрессовали. Поэтому, его еще иногда «сахарком» зовут. По цене он значительно ценней спорана. Это как рубль с копейкой сравнить, но еще ценнее. Его для развития умений принимают, но лучше с знахарями на эту тему сначала посоветоваться. Тут меру надо знать. А растворяется горошина только в кислотной среде, воды не боится. Лучше всего подходит уксус. Как растворилась, гасится содой, так же, как и с живцом, процеживается, а потом выпивается. Если и третий раз кто-то об этом спросит — нареку его Тормозом или Тупым.

— Дед Ахрип, ты ж, вроде бы, о другом хотел нам рассказать? — Весело подмигнув рассказчику, напомнил о начале рассказа Мелов.

— Так я ж к тому и веду. По-другому у вас, несмышленышах, все в головах перемешается и большей частью забудется. А мне одним и тем же людям по нескольку раз одно и тоже рассказывать не нравится. Тут, либо я плохой учитель, чего раньше за собой как-то не замечал, либо тупой слушатель, чего бы мне тоже не хотелось, потому как даже зверей можно обучить разным действиям, а человека и подавно. Тут от учителя все зависит. И как он расскажет да покажет, как рассказ свой построит.

— Так вот, — продолжил Ахрип свое повествование. — Есть еще твари, которых практически стрелковое оружие не берет. Им пули, все равно, что танк щеткой металлической скрести. Элита! О них я уже чуток рассказал. Представьте тварь размером, как твой броневик, майор, только броня у него значительно крепче, а сама элита когтями такой броневик разорвет, как мы панцирь у рака вареного, и внутренности высосет да съест. В их мешках спораны на десятки и даже сотни могут идти, гороха и янтаря много, но главное, жемчужины. Одна — это уже состояние, а бывали твари, в которых и пять-шесть добывали. Да только представьте, скольких трудов и жертв такая добыча стоит.

— Но и цена у жемчужины соответствующая.

— Да. Это, если я говорил о горохе и споранах, как о рубле и копейках, то сравнить жемчужину и горох можно, сопоставив с ними золотой слиток, и даже не килограммовый. Подавляющая масса живущих иммунных не только не имела никогда жемчуга, но даже не видела или не держала его в руках. Жемчуг является супервалютой. Им развивают старые умения и приобретают новые. Есть черный и красный. Красный более дорогой. Жемчуг просто глотают, как таблетку. Но есть опасность внешне превратиться в монстра, при сохранении разума. Таких иммунных у нас раньше зуавами называли, а потом, почему то, поменялось на квазов.

А вот теперь я и подошел к цели повествования о теоретическом способе спасти любого человека, не дав ему превратиться в людоеда.

Есть белый жемчуг. Он способен сделать уже заразившегося человека иммунным, но при условии, что тот еще не утратил свой разум. Может вернуть облик квазам. А также, гарантированно дает новое умение, а может и не одно.

О силе и способностях тварей, в которых красный и черный жемчуг, я рассказал. Теперь представьте тварь, в которой белый жемчуг находится. Их названия я вам тут не скажу. Есть поверье, что вне стаба их называть нельзя. Да и в стабе не каждый рискнет о них вслух говорить. Страшная машина смерти. Для нее и десяток элитников, только на один зуб перекусить. Я видел, что осталось от колонны внешников и их союзников, которые специально шли добывать эту тварь. Она убила всех и уничтожила все, что было в той колонне. Она уделила внимание всем и всему. Не осталось ни одного целого предмета.

И вот представь, ты, — Ахрип указал на сидевшего в обнимку с Аленой Шведа, — каким-то чудом умудрился добыть эту самую белую жемчужину. Ее можно продать и обеспечить себя роскошным существованием, не знать проблем с споранами или работой. Ее можно съесть и приобрести новые умения. Но ты, со своей кралей, решаешь завести наследника, а это процесс не быстрый. Сделать наследника можно, конечно же, быстренько, тут большого ума не надо, а вот выносить его, родить да взрастить, это уже срок большой. А соблазнов какое огромное множество за этот срок будет и у вас, и у других. Я знавал случаи, когда за одну такую жемчужину уничтожали стабы, в которых по несколько сотен человек проживало. И всё-таки, вы решились обзавестись ребеночком. А что, жемчужинка ведь есть. А тут Стикс вам свою шутку подкинет. Например, в виде двойняшек-близнецов. А! Как вам такой поворот? И оба не иммунные! А! Какое из своих чад вы одарите жемчугом, а какое отправите в мир тварей, а значит на смерть? И как потом с этим грузом жить будете? Так что, милые мои человечишки, тут, ой как сильно думать надо.

Глава 60. Крестины.

21.00.

— Кстати, Дед Ахрип, а почему тебя так зовут? — Язык подсел по ближе к нему. — Ты ведь и не старый вроде.

— Не старый, говоришь? Я в Улей попал в восемнадцать лет. Как раз на войне был.

— А сейчас и на тридцатку не выглядишь.

— Тут все претензии к Его величеству Стиксу. Если долго тут сможешь прожить, примерно все на этот возраст выглядят. И старики внешностью омолаживаются.

— Так, получается, что ты тут уже лет десять?

— А как ты это высчитал?

— Сам же сказал, что попал в восемнадцать, с войны. А выглядишь на тридцать, с натяжкой.

— Война та, позже конечно, получила в моем мире название Первая мировая. И шел тогда в моем мире, тысяча девятьсот пятнадцатый год.

— Ни фига себе! — восхищенно проговорил Федоров. — Больше сотни годков!

— Да. Не считаю уже давно. Живу и живу. Больших планов не строю, заоблачных целей не ставлю и вам всем не советую.

— А имя? — напомнил Язык.

— Первый крестный мой, просто поменял в имени местами две буквы. Я стал Ахрипом. Есть правило, что после переноса, иммунные должны оборвать свою связь с прошлым миром. У мужчин это обязательно, иначе Улей может рассердиться.

— А женщины?

— Могут старое имя оставить, могут новое сами выбрать себе или попросить кого-то окрестить ее. Тут Улей поблажку дает. Слабенькая, так сказать, привилегия для слабого пола.

— А кто нас крестить в новые имена будет? — уточнил Григорий. — Ты ж, Дед Ахрип, старожил, как я понимаю? Тебе и карты в руки.

— Крестины — это очень ответственное событие. Многие считают, что для новичка это только важный этап жизни в этом мире. Я же думаю, и даже, можно сказать, уверен, что и для крестного это такой же важный шаг. Новичку помочь, хорошая примета! Тут, возможно, и удачей Улей не обделит, или старый грешок подальше задвинет. А вот взяв на себя роль крестного, так по мне, ты несешь моральную ответственность перед крестником за его дальнейшую жизнь. Вот среди вас, тут собравшегося молодняка, я несколько человек окрещу. А остальных, пусть или мои ребята, когда подтянутся сюда, или уже сами, кто мной окрещен будет.

— А кого ж ты выберешь?

— Тебя, точно. Вон, еще военного. И, пожалуй, Василия. А из малолеток, удачливого стрелка. И, чтобы не откладывать это мероприятие, подходите, по одному, к иконостасу.

Ахрип первым встал и, поправив на плече ремень карабина, пошел к иконам. Следом за ним направился Григорий.

— Готов?

Григорий согласно кивнул головой.

— Ты вытащил двух безнадежных, для этого мира, женщин, которые не смогли бы выжить ни сами, и, возможно, с помощью кого-то другого, тоже не смогли. Мог сдаться и бросить, а мог пройти мимо, оставив все как есть. Но взял на себя эту обузу и вытащил, фактически с того света. Нарекаю тебя Аидом. С этого мгновения забудь свое прошлое имя и фамилию, оставь их в том мире. Иди, Аид и позови майора.

Вадима звать не было необходимости, так как он уже стоял в ожидании в паре шагов за спиной будущего крестного.

— Знаешь, я тебя, из всех тут собравшихся, меньше всего вижу, но в тебе есть какой-то стержень. И это никак не связано с тем, что ты был военным и командовал множеством людей. Сила воли от рождения и усиленная армейскими мытарствами. Были у меня разные варианты, но остановлюсь на Стержне. Забывай свое прошлое. Иди давай. Осваивайся. Ахрип обернулся и, выделив взглядом Кречета, кивнул ему головой. Тот, передав вилы своему молодому напарнику, поднявшись с корточек, направился месту крещения.

— Ну, что, соколик, готов?

— Да, всегда пожалуйста. Я ж за любой кипишь, кроме голодовки.

— Веселый ты, как я посмотрю. А у стены сидел, как бывалый сиделец. Я таких насмотрелся. Ну, эта твоя прошлая жизнь. Она тут не имеет никакого значения. Улей всем дает возможность начать почти все с чистого листа. Будешь Умник. А своего молодого товарища, думаю, сам окрестить сможешь.

— А что ж «почти»?

— А куда твой жизненный багаж знаний девать? Вот если тебе память стереть и вытолкнуть в этот мир — это чистый лист будет, — засмеявшись, Дед Ахрип, хлопнул, теперь уже бывшего Кречета и бывшего уголовника, по плечу, отправляя назад. — Эй! Мелкий стрелок, давай и ты сюда.

Махно, с готовностью, подбежал, по пути отряхивая свои брюки, которые успел где-то испачкать побелкой и, с какой-то надеждой, уставился в глаза Ахрипу.

— Тебя, я тут слышал, как только не называли. И Махно, и Рыжий, и Вовка. Вариантов у меня тоже в голове несколько прокрутилось по твоему новому имени. И Батькой, и Морковкой, но решил я остановиться на цветном имени. И нареку я тебя — Зеленым, — и, увидев расширившиеся глаза парня, добавил, — не смей перечить! Крестины состоялись. Теперь, на вопрос об имени, должен так и говорить, что ты Зеленый, а крестным является Дед Ахрип. Все ясно?

— Ясно.

— Ну, раз ясно, гуляй Зеленый. И ни в коем случае, не отвечай на другие к тебе обращения.

В это время, теперь уже Умник, подошел к Мелову. — Ну что, готов?

— К чему я должен быть готов? — удивился Володя, которому не хотелось прерывать беседу с Оксаной, которую, так бесцеремонно, прервал подошедший товарищ.

— Крестить тебя буду, вот к чему, — с ухмылкой, не предвещающей ничего хорошего, ответил ему Умник. — Кстати, помолиться перед этим, желания не появилось? — и, незаметно для милиционера, подмигнул Оксане. — Ты даже представить себе не можешь, какая же у меня бурная фантазия. И не думай сбегать! Вдогонку тебе имя прокричу, и все, дело сделано. Дед Ахрип сказал, что этого будет достаточно, чтобы новое имя стало твоим. — Ксюха, посмотри, как наш мент напрягся! Знает, что у меня желание по прикалываться может легко пересилить здравый смысл.

— Мент? — удивилась девушка и перевела вопросительный взгляд сначала на Володю, а потом к его товарищу. — Серьезно, Кре… Умник, или опять прикол? — она уперла ожидающий ответа взгляд ему в глаза, но тот двусмысленно закатил глаза вверх и кивнул на Мелова. — Эй, участковый, развей сомнения нашей очаровательной спутницы.

— А чему ты, Оксанка, удивляешься? Что ж не так во мне. Ну, милиционер. Ну, участковый, вернее, исполняющий обязанности участкового.

— Просто, ты ведешь себя, как уличный сявка.

— А это, милочка, у него профессиональная деформация его неустоявшейся личности, — вновь придавая своему голосу нотки учителя, высказался за товарища Умник. — Представь только, это он совсем чуток прослужил. А если б его Улей не позвал, то он очень и очень сильно испортится мог.

— Ладно, Умник, не умничай. Развел тут демагогию. Все со мной в норме, просто я нервничаю сильно из-за всего произошедшего сегодня, вот к словоблудию и скатываюсь. — Давай, уже, свой приговор.

— Слушать приговоры мне приходилось, а вот выносить — первый раз. Как же его назовем, Оксанка? — он опять заговорщицки подмигнул ей. — Зеленым? Уже занято мелким пацанчиком. Мент? Как-то обыденно, да и не нравится, что рядом постоянно кто-то будет орать «Мент, иди сюда», «Мент, перестань пошлить» или, еще хуже, «Мент, завали эту бабульку». Нет. Не буду. — А будешь ты у нас, — Умник, задрав голову, рассматривал почти невидимый расписной сводчатый потолок храма, — Кот! Да, Кот! Ведь «Кот, иди сюда» на много благозвучней будет.

Бывший милиционер, с сияющей на все лицо улыбкой, с размаха ударил рукой по плечу товарища. — Спасибо, Умник.

— А меня кто крестить будет? — девушка переводила взгляд с одного на второго.

— Вот, скажи мне пожалуйста, Оксаночка, вы, девушки, вообще-то слушать умеете? Природой эта функция у вас предусмотрена? — наиграно удивляясь, поинтересовался Умник. — Ведь всего пятнадцать минут назад Дед Ахрип все очень доходчиво объяснил. Но для такого слушателя, повторю за него — женщины могут оставить имя из своего старого мира или выбирают его себе сами.

— Тогда сама себе имя придумаю! — она, задумавшись, уставилась в темноту храма, в которую не смогли добраться лучи свечей с ближайшего к ним кандила, установленного перед иконами. — Белка! — наконец воскликнула она.

— Вот и вся наша троица с новыми именами. Как отмечать крестины будем? — поинтересовался у друзей Кот.

— Не спеши, друг мой, впереди паровоза, — осадил Умник его праздничный порыв. — Как обустроимся где-то на постоянке, так и отметим. Я думаю, что все захотят как-то это событие отметить. Все-таки, нам очень повезло, что встретили Ахрипа на своем пути. Без него, точно, наломали бы мы дров в этом самом Стиксе.

— Угу. Причем, дровами были бы мы сами. Ясен пень, что мир этот страшен и жесток, но теперь, хоть как-то, по полочкам можно все разложить и выкручиваться дальше без экспериментов. Да, и спросить теперь, есть у кого.

Глава 61. Разведчики.

21.20

— Тихий, ты долго еще планируешь комаров в кустах подкармливать?

Голос дара Ахрипа заставил разведчика мгновенно перевернуться на спину, но, кроме ночного неба, перекрытого нависающими ветвями деревьев, он ничего не увидел, несмотря на свой дар «ночное виденье».

Двадцать минут назад Тихий, оставив товарищей, с которыми был направлен на разведку местности вдоль черных кластеров, подобрался к церкви для наблюдения.

Наблюдать было за чем. На колокольне он пару раз заметил лохматую голову молодого парня, явно выполняющего функции дозорного. Вся ближайшая территория перед церковью была завалена трупами тварей, а перед боковой дверью здания стоял БТР, обвешанный канистрами и легковой внедорожник. С наступлением сумерек, через разноцветные оконные стекла, стало видно блики огня, судя по его мерцанию, от горевших свечей.

— Давай подтягивай сюда остальных, — вновь Ахрип, используя свой дар, отдал команду на расстоянии. — Веди к центральному входу, его сейчас для вас откроют.

Тихий вскочил и, уже мало скрываясь от наблюдателя с колокольни, побежал к товарищам.

Через пятнадцать минут вся группа разведчиков, которую возглавлял мужчина по имени Костыль, собралась возле Ахрипа.

— Нас от места выхода с черноты направили вправо, вдоль нее. Кластеры там небольшие были и пустые совсем. Никаких значимых строений не попалось. Поселений тоже не было. А потом нашли интересное место. В черноту клином уходит кластер средних размеров. Перешеек получается с километр. Я с Капотом на кластер пошел, а Тихого с Злючкой дальше отправил. Кластер этот в форме ромба, километра на четыре примерно в черноту уходит. В самом конце, что-то вроде летнего лагеря для скота, но пустующего. Короче, ровное, как стол, поле.

— И чем тебе так этот кластер запал?

— Понимаешь, Дед Ахрип, сомнение у меня. Вернее, мысли такие. Ты много рассказывал, что Улей просто так, ничего не делает.

— Есть такое мнение. И что дальше надумал?

Костыль, старший группы разведчиков, на запыленном полу, пальцем рисовал расположение найденного кластера.

— А то, что на идеально ровной границе черноты и стандартных кластеров, вдруг такой участок. Может это стаб? Может Улей для иммунных место подготовил удобное?

— Чтобы понять — стаб или стандартный, должно пройти очень много времени. Наблюдать надо. Тут очень много у меня вопросов накопилось. Как все наши подтянутся, обсуждать будем. И мы, и новички. Народ толковый тут собрался.

— Да уже ребята должны быть на месте. Тут же расстояние небольшое.

— Наверно, ждут, когда все группы вернутся.

С колокольни примчался Зеленый. — К нам несколько машин едут. У передней только фары включены, но, судя по звуку, едет несколько машин.

— Фонарь есть? Ориентир направления движения показать.

— У меня нет. Сейчас ребят поспрашиваю.

— У меня есть. В БТРе. Сейчас принесу, — Стержень быстрым шагом направился к выходу, который уже был открыт и охранялся Котом и Умником. Зеленый пошел следом.

— Смотри, Костыль, малец, не стал тут ждать, пока сходят за фонарем, пока принесут, а следом пошел, чтобы быстрее наверх отнести. Ребята сюда из лагеря для трудных подростков попали. Вроде как, в своем мире плохими были, трудновоспитуемыми. А здесь у людей быстро и очень ярко проявляется их настоящая суть. Мало, конечно же, я с ними пообщался, но и за этот период времени понятно, что хорошие люди собрались.

— Время покажет.

— Улей покажет, Костыль.

Подсвечивая себе под ноги, мимо быстро пробежал Зеленый, скрывшись в лестничном проеме колокольни.

— Пошли встречать наших. Давай на центральный вход, чтобы они тут затор во дворе не организовали.

Через десять минут, безжалостно давя колесами парковый кустарник и розы на клумбах, к входу подъехал бортовой УРАЛ, именуемый в народе «лаптежником», за очень широкие шины колес. В темноте послышались голоса, прыгающих из кузова людей, звон амуниции, хлопанье дверей кабины.

Рядом разворачивались автобус «ЛАЗ», ГАЗ-66 с установленным кунгом, и две легковые «Нивы».

Люди подтягивались ко входу.

— Народ! А вы не подохренели? Или расслабились и забыли, где находитесь? — Ахрип завелся с пол оборота. — К теще на блинах собрались? Матрос! Марьяна! Вы что творите? Фары, шум двигателей, там еще кто-то в темноте анекдоты травит! Охренели! А ну, быстро, навели порядок! Тишина и охрана. Где Воробей?

Вмиг наступила полная тишина, нарушаемая стрекотом сверчков.

— Извини, Ахрип, наверно расслабились, — Марьяна, потупив взгляд, вышла вперед, готовая принять на себя гнев старшего. — Командир метров за триста от сюда спрыгнул с парой бойцов, проконтролить, вдруг, кто по следу увязался за нами.

— Любой, даже самый захудалый лотерейщик, запрыгнув в кузов на ходу в темноте, всех бы порвал. Новички, которые в церкви собрались, и то осторожней себя ведут. Матрос, пока командир подтянется, сдвоенные посты возле техники и кого-то с «ночным виденьем» на колокольню наблюдателем.

— Угу. Я быстро.

— Быстро только проблемы возникают. Остальных — во внутрь.

Воробей подошел через пятнадцать минут. У одного из шедших с ним бойцов, была от виска до подбородка порвана щека. Прижав к ране рулон бинта, он пытался остановить кровь.

— Две твари по следу таки шли за нами. Бегун с прыгуном. Я бегуна привалил тихонько, а этот, — Воробей кивнул на раненого, — засмотрелся и получил в лицо лапой от прыгуна. Сам виноват.

Ахрип повернулся к раненому. — Смотри, следующий раз тебе какой-нибудь полудохлый ползун пистон откусит, когда ты пописать надумаешь и засмотришься, как муравьи от твоей струйки разбегаются.

В его голосе не было даже малейшего намека на сострадание.

— Иди во внутрь, там девчата перевяжут.

Когда все собрались, Ахрип, обведя таборян тяжелым взглядом, устроил повторный «нагоняй».

— Я вам много чего о Стиксе рассказывал. Для чего? Что-бы вы, развесив уши, коротали время возле костра? Нет! Тут выживают те, кто успел подстроиться под условия Улья. Под жесточайшие его условия. Я вам не байки травил, а давал информацию. Умный человек ее воспринимает, анализирует, запоминает и использует. А глупый? Глупый станет фаршем в желудке или будет валяться с простреленной башкой под кустиком. Здесь нет безопасного места, безопасного времени суток. Это не тот Улей, в котором все вы прожили после переноса. Это не те три кластера, где вы знали каждый бугорок и тропинку, где свежаков зараженных по именам изучить успели.

Он сильно выдохнул и помолчал, чтобы успокоиться.

— Сейчас всем чистить оружие, распределить смены на постах, потом перекусить, кто хочет и отдыхать.

Дождавшись, когда все разойдутся, Ахрип подозвал Воробья и Марьяну.

— Пока я тут пообщался с новичками, накопилось масса вопросов по этим территориям. Надо все обмозговать и решать, что будем дальше делать. Но сначала, давайте выкладывайте, что поисковики наши вынюхали в округе.

— Результаты по группе Костыля, ты уже в курсе. Кроме заинтересовавшего их кластера, ничего интересного. Другие группы прошли от точки выхода на час-полтора хода. Ни одного иммунного не выявили. Всю пригнанную сюда технику собрали на дорогах. Транспорта много, но брали более-менее ценную. Воинских частей не нашли. Есть несколько строительных и производственных предприятий. Городов больших не наблюдали. Грузовики в магазинах затарили продуктами и одеждой. Населенные пункты небольшие и очень много зараженных, но ни одного, развития выше джампера, ребята не видели.

— Вот этот самый факт меня и смущает. Твари — только свежаки. И все новички иммунные перенесены сюда прошедшей ночью.

Ахрип повернулся и крикнул в глубину здания: — Умник. Подтягивай всех своих парней сюда, к алтарю. Я имею в виду, всех новичков. Девчата пусть с раненными остаются.

Все быстро подошли. Немного замешкались Стержень и Швед, вернее, теперь уже Белый, как окрестил его Зеленый, которые принесли из бронетранспортера по ящику тушенки и сгущенного молока.

— Ну, что, други мои. Раз уж Улей свел нас всех вместе. Давайте решать — как дальше жить?

— Объединяться! — выпалил Кот. — Мы ж молодняк. Новички. А вы старожилы. Вместе надо держаться.

Ахрип одобрительно кивнул: — Это мнение все разделяют? Ну, раз возражений вслух не последовало, будем считать, что теперь мы все вместе и одна команда. Из нашего Табора сюда вышла небольшая группа. Там, за чернотой, еще около сотни людей ждут результата нашего рейда. Когда и как их будем выводить, решим позже.

Хочу озвучить вам выводы, которые я сделал, после общения с новичками и нашими разведчиками. Все новички попали в Улей сегодня. Прибыли сюда с разных направлений, пройдя несколько кластеров и десятки километров. И новички, и разведчики, не встречали сильных тварей, которые всегда приходят на загрузившиеся кластеры отъедаться. Не встретили и никого, кроме нас, из иммунных, которые находятся в Улье давно. Думаю, что вся эта территория, очень большая территория, загрузилась в одночасье прошлой ночью.

Матрос вскинул руку, желая высказаться: — Летун, который внешник, говорил, что им перед вылетом говорили, что ночью было сильное волнение какого-то поля, что характерно для перезагрузки, но очень сильное.

— Угу. Потом я еще с ним переговорю по этому поводу. Кстати, Матрос, давай и летуна сюда.

Матрос мигом метнулся в глубину помещения, а Ахрип продолжил говорить:

— Для постоянного места базирования нам необходим стабильный кластер, он же — стаб, который имеет очень большой период перезагрузки либо вообще не перегружается. Если это новые территории, то таковых тут нет. Вернее, мы еще очень долго не будем понимать, какие именно кластеры являются стабами. Без этого понимания, развивать какую-либо инфраструктуру и делать капитальные вложения в месте базирования, большого смысла нет.

— Для временного расположения эта церковь подходит отлично. Мощное сооружение, обзор хороший и площадь для техники, — высказался Воробей.

— Согласен. Но надо четко отработать маршруты эвакуации до ближайших границ кластера. Мы то в курсе этого, а новичков надо натаскивать. Каждый должен знать, что он должен забрать и в какую сторону выбираться. Давай, Воробушек, ты человек опытный, займись этим направлением. Короче, будешь пока комендантом нашего временного места расположения. На тебе внутренний распорядок, охрана периметра, патрулирование ближайших территорий. Ну и тренировки новичков.

— С оружием у нас, мягко говоря, слабовато. Для условий Табора это было приемлемо, а здесь, с развитием тварей, считайте, что голыми ходим.

— У меня в части оружия достаточно. Пулеметов, конечно, мало, но стрелкового достаточно. Есть патроны и гранаты, — взял инициативу Стержень. — Жаль только, что склады и караул не попали в кластер перезагрузки. Там и техника, и основной запас боеприпасов, взрывчатка, мины. У меня ж часть инженерно-саперная. Только возле КПП УАЗ остался командирский. В оружейных комнатах стреляющего добра хватает. Лишь бы кто-то туда не добрался.

— Дорогу найдешь к ней? — уточнил Ахрип.

— Думаю, что найду. Отмотал, примерно, с полсотни километров, меняя направления движения, но ориентиры при этом запоминал. Найду точно.

— Тогда с рассветом, на своем броневичке, плюс «УРАЛ» и одна «Нива», выдвигаетесь в часть. Ты человек хозяйственный, выгребай там все, что сможешь. Матрос, определись там, кто водилами на них, если они в карауле — сменить, пусть отдыхают перед дорогой. Воробей, человек пять своих отбери для поездки и из новичков ребят добавь. Тут им пока делать нечего, с дарами не ясно ни чего, так что, пусть едут, привыкают рейдовать и мародерничать. Улей на раскачку времени не даст.

Глава 62. Экскурсия в прошлое.

22.00

— Внешники появились в шестидесятых-семидесятых земных годах. Сразу из двух миров. Территория земная была одна и та же, но государства там были различные. Первыми объявились, как сейчас помню, имперцы, это мы из так для упрощения назвали. А у них это звучало: «Имперско-конфедеративный союз». А через пару месяцев из СССР «прилетела» группа военных и ученых. Тех мы прозвали Сэсэры.

Так как они использовали не научные методы, как нынешние внешники, типа — разрыв пространства, шлюзы-переходы, проколы матрицы, а вскрыли обнаруженную археологами «закладку» от древних. Вот и появились здесь на расстоянии с километр друг от друга.

Имперцы подготовленными оказались. В том артефакте от древних были подсказки, что их ждет после перехода сюда. Они их добросовестно расшифровали, изучили, анализировали. Да и прогресс у них в мире более развитый оказался. Прибыло их тогда человек сорок. Костюмы изолирующие, мощное ручное оружие. И контакт сразу стали налаживать с нами. У них заминка была с переходом назад, но справились.

У сэсэров и толпа была больше, и бардака в организации то же больше было. И беднее они были в сравнении с имперцами.

Оно и понятно, у сэсэров Вторая мировая война только лет как пять закончилась и сразу несколько войн и конфликтов разгорелось.

А имперцы во Второй мировой вышли главными победителями, приросли территориями, с союзниками не собачились, ибо опасно с такими, как они, враждовать, а дружить очень даже полезно. И после войны прошло уже пятнадцать лет.

И вот как они обосновались, построили здания, ангары, периметр обустроили, начали разведку местности проводить. Местных проводниками нанимали.

А как дошла информация о том, что конкуренты из внешнего мира рядом, да еще и идеологически неправильные, тут и между собой разборки начали устраивать. А самим то в бой идти опасно — повреждение костюма и считай, что минус боец, они начали местных целыми отрядами нанимать. Оплата оружием и боеприпасами.

Полгода резня шла. То имперцы с наемниками почти до сэсэровских владений дошли, то сэсэровцы, положив массу и своих спецов, и наемных бойцов, полу окружили стаб имперцев.

Надоело это руководству пары мощных стабов, которые вместо прибыли, убытки нести начали. Собрали они достаточно большой отряд и стали между внешниками, прям миротворческая операция по примирению. А за одно, разоружили и наемников. А тем от примирения только вред — ни патронов, ни оружия с техникой, но притихли.

А потом провели переговоры. И, что интересно, внешники «рубились» толком не понимая, что противник совсем им не конкурент. Миры то разные. Понятно, если б из одного времени и пространства они были, тут можно понять, что соперничество или вражда из их мира и сюда б перенеслось. А так — разобрались, много раз связывались с руководством, докладывали, получали инструкции, торговались.

К обоюдному согласию все ж таки пришли. Установили границы зон влияния и даже обменялись представителями, типа атташе, для координации деятельности в зоне соприкосновения.

Дальним стабам до этого всего интереса никакого, а ближайшие, постепенно конечно, стали под внешников «ложиться». Если раньше стаб существовал за счет разграбления свежих кластеров, так сказать, натуральное хозяйство «нашел-забрал-съел», то теперь от заказов внешников очень многое зависеть стало.

А тех все интересовало. И золото из местных банков и ювелирных магазинов, и образцы техники и оружия, прилетавшие из разных миров, и живые твари, для изучения.

Ну, и над местными людьми они опыты проводили, но по согласию. Кровь для анализов брали, органы изучали, регенерацию проверяли. И платили хорошо.

Конфликты между ними случались, но редко. Да и не между ними, а между их союзниками. В основном из-за того, что на чужой кластер залезут. Но разрешалось это быстро. Встретились представители, обсудили, кому кластер интересней, кто-то «подвинулся», кому-то «отступные» заплатили. В общем мирно сосуществовали.

А года так через три, заявились латиняне. Мы даже тогда сильно и не успели разобраться, из какой страны, из какого времени они пробрались. Вот тут и получился принцип: два внешника — мало, а три — уже до хрена. Сэсэры, как узнали о латинянах, сразу имперцам сообщили, а через день уже объявили набор добровольцев.

В общем, база латинян просуществовала три недели. Мы ее блокировали, зачистили от тварей прилегающую территорию, а потом, по команде, раскатали артиллерией и минометами. Но территорию базы брали и зачищали внешники сами. Все вывезли на базу сэсэрам. Знаю, что и латиняне им живые достались, и местные, которых успели те нанять. А место перехода взорвали. И тема в разговорах о них была закрытая.

Я думаю, что они больше всего интересовались именно технологией перехода в этот мир. Хотя, если латиняне прошли сюда, то знали куда идут, а это вызывает вопросы о утечке информации о Стиксе где-то у внешников.

А лет так через пятнадцать, когда у них были уже солидные базы, в мире у сэсэров появились какие-то проблемы.

Это мы потом поняли, когда их место перехода закрылось. Я, как раз, выполнил со своей группой большой заказ, элитника живого притащили. А они базу закрыли и никого не пускают. А трофей-то наш, напичканный снотворным, уже не спокойный. У таких тварей регенерация жуткая, а наш запас снотворного, которого внешники перед операцией выдали, на исходе. Вышел их старший охраны и меня одного пустил к командованию.

Ими тогда командовал Комиссар. Захожу, а он за перегородкой изолирующей, серый лицом сидит. Говорит: — За трофей рассчитаемся, но есть еще одна срочная работа. Его, Комиссара, надо к имперцам быстро доставить.

Всю дорогу молчал, думал что-то свое. Мы его до главной территории имперцев доставили и ждем. Часа через три вышел он со своим представителем, который находился у имперцев, рассчитались с нами. Мы к себе в стаб рванули, уж больно вымотались.

А потом узнали, что все сэсэры к имперцам перебрались. У них, оказывается, переход закрылся, с той стороны. А внешникам, без подпитки из своего мира, никак не выжить. И фильтры оттуда, и продукты питания, боеприпасы.

Вот так у нас и остались на тот момент только имперцы.

— Дед Ахрип, ты ж говорил, что с внешниками только уроды-муры общаются?!

— Я вам историю их появления рассказал. Начало. А ты все впереди паровоза бежишь. Вот живца хлебну, а то в горле пересохло, и расскажу о мурах.

— Пять лет на месте базы сэсэсров ничего интересного не было. Рейдерам там делать нечего, так как кластеров богатых там не было. А потом появились внешники — портал их заработал.

Но это пришли совсем другие люди. Что-то там в внешнем их мире поменялось. Мы потом, когда разбираться начали, выяснили, что государство, откуда сэсэсры пришли, развалилась. И, как и следовало ожидать, дошло до внутренней драки. Долго спорили, кто самый умный, чьи предки более всего создали, чьи самые храбрые, у кого история круче, у кого вера правильнее. А пока дураки спорили и кровь друг другу пускали, умные и хитрые делили наследие страны.

Вот одним, хитрым и ушлым, и попали документы о работе проекта в другом мире. А это золотая жила, в прямом смысле слова. А, плюс к золоту и другим материальным благам, ученые уже научились из крови и органов наших иммунных, лекарство делать и по омоложению, и по лечению всяких страшных болезней. Ушлые тут же поняли, что эта жилка еще богаче будет.

Этих внешников стали звать Угольники, потому что базу они треугольной формы соорудили.

Местные, которые с ними подвязались работать, сначала им ювелирку таскать начали, но те больше были заинтересованы в добыче крови и органов иммунных. И, по началу, платили хорошо всем. Затем, приблизили к себе самых предприимчивых, и стали вести дела только через них.

И вот тут-то и начался беспредел. Зачем отдавать литр своей крови или свою селезенку, почку и печень, если можно с другого иммунного слить всю кровь и еще все органы выпотрошить?

Появились группы мразей, которые на свежих кластерах выявляли иммунных и свозили их к этим внешникам на разделку. Многие осваивали хирургию, чтобы уже изъятые органы самим доставлять. Тут вроде и мороки больше — поймай, разделай, сохрани, довези, но и объемы поставки увеличиваются.

Потом от внешников стали заказы поступать на органы иммунных, которые в Улье пробыли несколько месяцев, так как они более ценные лекарства дают. Мрази начали рейдеров из других стабов отлавливать. По началу это не известно было, в Улье ежедневно масса народа гибнет, но потом информация пошла гулять.

Когда появилось у мразей-потрошителей наименование Мур, не знаю. Но прилипло плотно. Если мур — сразу к стенке! Есть, правда, исключение. Это когда информацию получить надо о внешниках, о других мурах и их злодействах, но потом все равно к стенке. Щадить их нельзя было ни в коем случае. У ментантов на этот случай есть вопрос — имел ли дела с мурами? И отвечать надо правду — да имел, когда убивал.

— А как Угольники и имперскими внешниками сосуществовали?

— Дрались! Жестоко. Ибо даже договариваться Угольники не собирались. Все что видим — наше. И точка! Можем забрать — заберем, не смогли, позже еще попробуем. Как с такими договориться можно?

Народ в Улье тоже разный. Одни понимают различие между внешниками, другие, особенно если у них пострадали друзья и родные от них и муров, всех под одну гребенку гребут. Есть непримиримые борцы с внешниками — стронги. Эти спать не будут, с потерями не будут считаться, но завалить внешника — долг чести. Некоторые стронгов считают религиозными фанатиками, типа вера у них такая, очистить мир от пришлых. Мы, мол, сюда волею судьбы определены, во искупление грехов, или случайно лотерея такая, а внешники специально пришли, за деньги. И принесли в этот жестокий мир еще больше ужаса и несправедливости.

До внешников все было относительно сбалансировано. Выжил при переносе, стал иммунным — живи в честном соревновании с тварями. Победил — у тебя спораны и горох. Проиграл — твое мяско пошло твари, которая выносит свои спораны для другого успешного иммунного.

С приходом угольников этот баланс пропал. Выжил ты при переносе, а тут тебе хорошие местные парни и говорят, что да как. И берут к себе, обещают приют. А потом хрясь, и едешь ты уже к внешникам, причем в разных коробках-холодильниках. Или на ферме чуток поживешь, где и кровушку твою периодически сливают, и орган какой вырежут. Подкормят, живцом отпаивают и опять повторяется — кровь, орган. Пока организм не истощится. Тут уж полностью разберут на части.

Или забредут уставшие рейдеры на стаб отдохнуть, поели, попили, легли спать и не проснулись.

Сколько честному рейдеру надо сил потратить, чтобы и боезапас найти, и споранов добыть? Ведь многие рейды в минуса выходят. Придёт группа рейдеров, посчитает расход-приход, и печалится. Ибо раз на раз не приходится. Бывает прогулялись недалеко, барахлишко насобирали ходовое, и расход боекомплекта не велик, и хабар с тварей собрали. А бывает, сами еле ноги унесли, патроны все высадили, а споранов добыли, только себе живца сделать.

А муру что? Патронов внешники подкинут в любом случае. Нет товара, можешь свою кровь сдать или почку. Рейдеров «накрыли», перевес в оружии и боеприпасах, почти всегда, на их стороне, вот вам и органы, вот оружие трофейное, вот товар, что у рейдеров был.

Какой тут баланс будет?

Правда имперцы, молодцы, по этой наклонной не скатились. С органами все четко — только доноры. Или с убитых в бою, но тут они еще сами ментантов нанимали, чтобы перепроверить.

И сами угольников при возможности прищучивали, и рейдерам оружие для этого подкидывали.

Со стронгами только договоренности так и не получилось. Ну, я ж говорю, фанатики.

А потом все чернота проглотила. И левых, и правых, и муров, и честных рейдеров.

Дед Ахрип, закончив свое повествование, окликнул Ирме: — Слышь, летун, ты откуда к нам залетел?

Малоф, сидя в углу на каком-то ящике, поднял голову. — Исходя из рассказа, моя страна похожа на имперцев. Название звучит схоже — Имперская конфедерация.

В моей истории не было Второй мировой войны. Была в начале двадцатого века всеобщая война. «Война восьми империй». Мир на два лагеря разделился. Страны Железной оси против Коалиции. Девять лет дрались по всему миру. Коалиция победила. По итогам Германскую империю разорвали в клочья. Никакой независимости ни одной из территорий. Разделили между Россией, Францией и Англией.

— Так англичане ж на островах?

— А ты не перебивай, а слушай! — цыкнул на нетерпеливого слушателя Дед Ахрип.

— Территории, примыкающие к Бельгии и Датско-Голландскому королевству, были отведены англосаксам. Туда были введены большие военные гарнизоны. Заморские германские колонии поделили тоже французы с англичанами, кроме острова Мадагаскар, он России достался.

Австрийско-Карпатская империя, после полного разгрома армии, развалилась на полтора десятка стран, которые начали тут же воевать между собой, перекраивая границы.

Османская держалась дольше всех. Не потому, что сильная, просто на нее меньше всего сил изначально противники бросили. А как в Европе разобрались, тут и в Азию войска пошли. Там тоже, территорию на несколько частей разделили.

— А проливы Россия себе забрала?

— Босфор с Дарданеллами? Нет. Захватить — захватила, но за тем, когда на той территории союзная власть укрепилась, ушла. Еще и оружием помогала, когда делившие австро-карпатское наследство, начали в сторону проливов не просто смотреть, а пытаться захватить их европейский берег.

— А в Азии как у вас сложилось?

— Там старый спор у японцев, китайцев и корейцев. Можно сказать, что это война была отдельно от всемирной, просто проходила в тоже время. Они, то все против всех воевали, то перемирия двойные устраивали, пока третью сторону трепали. Один раз вообще, на полтора года замирились, когда ОСАШ в их заварушку своим флотом сунулись. Они тогда координировали действия своих флотов против ОСАШ и даже награды были у военных «За помощь кораблю противника, сражающегося с общим врагом».

— А кто такие ОСАШ?

— Объединенные Северо-Американские Штаты. Весь североамериканский континент. Они в европейскую бойню хотели под конец войны влезть, но тут скандал нарисовался о поставках металлов для брони в Германию, а потом еще вылезла информация о крупных кредитах германским концернам от штатовских банков под меньший процент, чем англичанам и французам. А когда появилась информация, что американцы поставляли немцам сырье для химического оружия, Британия заявила, что будет топить любое судно, следующее из ОСАШ в сторону европейского континента. Короче, там американцам не обломилось ничего, вот они в азиатскую кухню и нырнули. Кончилось плохо для всех там. Вначале они большие десанты высадили и в Японии, и на материковой части Китая. Флот у них был мощнее трех вместе взятых. И флот новый. А у азиатов войной уже изрядно потрёпанный.

За то, боевой опыт, который накопили азиаты, и знание театра боевых действий, за деньги не купишь. За два года войны штатовский флот сильно проредили. И практически блокировали на северных островах Японии весь экспедиционный корпус. Япония, совместно с Китаем, даже десантную операцию провели. Сил армейских было немного, но огромное количество китайских диверсантов в страну ушло. Там, еще до войны, очень большая диаспора китайская образовалась, из гастарбайтеров. В каждом более-менее крупном городе была китайская община. Вот диверсанты там основной урон экономике и нанесли.

В Азии война так и закончилась: американцы и азиаты договорились о взаимной эвакуации сухопутных войск, обменялись пленными. Никаких контрибуций, никаких территориальных переделов. Народа только тьма полегло да потонуло.

— А что это за слово — конфедерация?

— Это территориальное объединение имперских представительств на территориях, не вошедших в состав национальных империй. В Европе Коалиция состояла из трех империй: Британская, Российская и Французская, а также, нескольких стран Датско-Голландское королевство, королевство Бельгия, Румынское королевство, Испанско-португальский священный союз. Итальянское королевство и ряд находящихся рядом с ними княжеств и графств в начале войны тоже были в составе Коалиции, но, как только Железная ось одержала несколько значительных побед, переметнулись к ним.

С теми территориями, которые были оккупированы войсками стран-победительниц, разобрались быстро: организованы органы местного самоуправления из лояльного населения, введены в действия законы стран, занявших территорию, проводилась нужная пропаганда. Постепенно люди, уставшие от тягот и лишений военного времени, приспособились к новым реалиям.

А вот на территориях развалившейся Австро-Карпатской империи, которые на момент окончания войны оказались множеством «свободных государств», продолжалась военная вакханалия. Там еще год продолжались боевые действия. Все делили территорию. Бывало, вроде договорились, установили границу, но кто-то умный из архивов доставал очередную до-имперскую карту, неизвестно где, когда и кем нарисованную, а на карте село, которое уже в составе одной страны, когда-то было в другой. И опять начиналась резня.

Это не могло не напрягать страны Коалиции, ведь у них под боком огромные территории, охваченные вооруженными конфликтами. Во-первых, это местность, куда перемещались с оккупированных территорий не смирившиеся с поражением германцы и представители других стран Железной оси, а там они могли проводить деятельность по организации боевых отрядов под лозунгами освобождения своей земли. Во-вторых, это требовало держать постоянно на границах значительные военные силы. В-третьих, страдала торговля, экономика.

Коалиция хорошо подготовилась к замирению этих территорий. Различные дипломатические миссии изучали обстановку, выявляя возможные точки соприкосновения враждующих сторон, причины, влияющие на разжигание конфликтов, выявлялись лидеры, которые были склонные к нормализации обстановки, сторонники переговоров. В тоже время, спецслужбы империй проводили операции по внедрению в ряды «непримиримых» своих агентов, ликвидацию их лидеров.

Все это было на фоне становления нормальной жизни на аннексированных территориях Германской империи, о чем постоянно вещала пропаганда.

В конце концов, когда военные и людские ресурсы у противоборствующих сторон под истощились, Коалиция и выдвинула ультиматум. Общий смысл — разошлись и успокоились, войска по домам, оружие на склады, немедленные переговоры. Срок — неделя.

Кто-то согласился, но с оговорками, кто-то за артачился.

Войска Коалиции, заматеревшие за годы войны, за считанные дни заняли все ключевые точки. Сопротивление подавлялось быстро и жестоко. Потом собрали конференцию, итогом которой стало Большое Имперское соглашение. Суть простая — все национальные территориальные образования получают статус автономной области в составе Имперской конфедерации. У всех свои законы, основанные на местных традициях, своя религия, своя полиция. Но армия отсутствует, под гарантии трех империй по внешней безопасности. Для споров учрежден Имперский трибунал, власть которого подкреплялась Имперским Корпусом.

Примерно за пять лет все притерлось и устаканилось. Несогласных — придавили, непримиримых — уничтожили.

— А ты сам с какой территории?

— Родился на Сахалине, отец военный. Он был на половину немец, на половину, мамину, литовец. А мать была финка. Жили в Эстонском крае.

— Забавная штука — мультиверсиум, — выслушав рассказ Ирме, выдал Стержень.

— Да уж. Много было в Улье, связанного с параллельными мирами и забавного, и трагического, — Ахрип уселся на полу, вытянув ноги и начал рассказ, вновь переключив внимание на себя. — Кластеры перегружаются, как правило, одни и те же. К примеру, вот этот храм, когда перегрузится следующий раз, может быть в точности таким же. Также будет закрыт из-за болезни настоятеля. В церковной лавке также будут лежать свечи и иконки. Потом перегрузится еще раз. И вновь все повторится. Так может продолжаться неизвестное количество раз. Это как Улей решит. Он может переносить сюда местность из одной и той же вселенной, копируя все до мелочей. А может следующий раз тут настоятель будет на месте, вместе с прихожанами, а на календаре другая дата будет. А может перенести сюда очень похожее здание, но с другим названием храма, другим цветом стен и прочая, прочая, прочая.

Был случай, что на одном кластере, который грузился раз в месяц, при перезагрузке все время падал пассажирский самолет. Каждый раз пилотам удавалось аварийно посадить его на фюзеляж на картофельное поле. Все время были одни и те же пассажиры и экипаж, только в иммунные все время попадали разные люди. Мы со второго раза начали документы сверять у одних и тех же людей, вещи в их багаже, время на часах, дата календаря. И все время, все совпадало до малейших деталей. У одного пассажира постоянно, в правом кармане пиджака, в спичечном коробке было двенадцать спичек. Раз двадцать я выезжал на этот самолет и все время одно и тоже. Улей выхватывал этот кластер именно в момент пролета самолета в один и тот же день.

Другой пример, когда загружался маленький кластер с куском автострады и автобусной остановкой. Все время там был рейсовый автобус из села в райцентр с одними и теми же пассажирами, и водителем. А один раз загрузился без автобуса, а пассажиры все стояли на остановке. От пассажиров и узнали, что автобус пробил два колеса за сотню метров от границы кластера. Водитель остался делать колеса, а пассажиры перешли на остановку, в надежде уехать на другом транспорте. И день тот же, и время, но события в мире — доноре, немного изменили перенесенный мир.

Еще был кластер, куда переносилась автозаправка, но каждый раз это была разное здание. Все разное. Страна, сеть. Сегодня дизайн синего цвета, следующий раз — голубого, за тем темно синего. Улей решил, что на этом месте будет АЗС, а откуда его перенесет, было судя по всему, неважно.

Был у меня знакомец тут, Флаконом окрестили, который, спустя полгода после переноса, посетил свой родной кластер и встретил самого себя, тот тоже иммунным оказался. У новенького вначале шок был, а Флакон с него прикалывался. А как все новичку стало понятно, они сели и часа три сличали данные о себе. Все было тютелька в тютельку: — имена детей, родинки у жен, одинаковые имена соседей и любовниц, мотоциклы с одним номером. Вроде уже все поняли, что полное тождество на лицо, но в самом конце выяснилось, что у Флакона был рыжий кот, а у новенького — такой же, но кастрированный. Вот за это и взъелся Флакон на него. Как он мог допустить, чтобы жена их Мурлыку к ветеринару отволокла. Кот без причиндалов — это не кот, а недоразумение, и жизнь у него скучная. Мы его еле успокоили, вбивая в голову, что миры, все-таки, разные.

— Помирились?

— Да, но ненадолго. Через час их обоих рубер убил. Двух сразу, одним ударом. Вот, после таких случаев, рождались поверья, что встретить своего двойника в Улье — плохая примета.

А был у меня еще опыт общения с двумя девицами. Я по началу решил, что они иммунные близняшки. Мне позже разъяснили, что они двойники из одного мира, но только с разницей в два года переместились. И старшая — ксер, и младшая, вот свезло так, свезло, также ксер. Они даже одно время сами стаб организовали и держали его пару лет. Вот это были настоящие ведьмы-приколисты.

Например, приходит клиент к Ксане-старшей с заказом патронов редких наделать. Оговаривают цену и сроки. К указанному сроку клиент приходит, а его Ксана-младшая встречает.

Ну тут цирк и начинался:

— Заказ готов?

— А какой заказ?

— Три дня назад с тобой договаривались!

— Я тебя первый раз вижу!

— Как так? Или давай заказ, или возвращай задаток и неустойку!

— Да не брала я у тебя никакого заказа!

— Врешь, стерва!

— Не вру! Давай с ментантом разговаривать.

— Я ни одному ментанту в вашем стабе верить не могу после такого лохотрона. Мой ментант будет.

— Согласна.

Приходит ментант, которому клиент доверяет. Разговор начинается с начала. И, о ужас! Ксер не врет и никакого заказа она у клиента не принимала. А тут народец, который в теме, масла в огонь подливает — не переживай, дружок, у нас знахарь хороший, по психам специализируется.

Потом, девочки меняются. Появляется Ксена-старшая с выполненным заказом и, как ни в чем не бывало, требует оплаты за работу. Тут уже и у клиента, и у его ментанта, в голове тараканы офигевают. Народ уже и ментанта к знахарю отправляет. Конечно же, после веселья, предстают перед их очами обе шутницы. Как правило, разыгранных «наклоняли» еще и выставиться в кабаке. Развлечений в Улье мало, вот они такую потеху и устраивали. Без злобы и корысти.

— Дед Ахрип, расскажи о дарах, — попросил Умник.

— О дарах можно говорить бесконечно и все равно всего не расскажешь. Они могут быть какими угодно. Фантазия Улья не знает пределов. Есть полезные, есть оооочень полезные, за которые в любом стабе человека будут холить и лелеять, пылинки сдувать. Но это большая редкость. Есть уменья боевые, есть бытовые. Но много и абсолютно бессмысленных, с человеческой точки зрения. Только Улей знает, зачем он тем или иным даром наделил конкретного иммунного. А может и он не знает, просто шутит так.

— Ну, хоть о тех самых ксерах чуток просвети.

— Ксер — самый ценный дар, я так думаю. Если он прокачанный. А так, ксеры на одной чаше весов со знахарями. Далеко не каждый стаб может похвастаться их наличием. Приходишь ты к ксеру с образцом, который надо скопировать. Он его в одну ладонь берет и из второй ладони полную копию выдает. На начальной стадии, когда дар еще не прокачан, им желательно во второй ладони держать ингредиенты копируемой вещи. И энергии много дар поглощает. А сильно развиты ксер способен и без них вещь скопировать. Лично таких я не видел, но достоверно знаю, что есть такие. У нас, в Таборе, ксер хоть и давно, но уровень от начального недалеко ушел, так как нет у нас гороха для прокачки дара. Вот она и развивается медленно, только за счет постоянной тренировки дара. Для дара важен не только горох, но и постоянное его использование, так сказать, частота практического применения медленно, но уверенно переходит в качество. Вот наш ксер и тренирует дар переделывая патроны 5,45 на 7.62.

Ахрип поднялся и поднял руку, предупреждая дальнейшие вопросы к нему: — Все! Стоп. Хватит вечерних посиделок на сегодня. У всех вас был непростой день, полный опасностей, страхов, переживаний, отрицательных эмоций, встреч и потерь. Сейчас всем отдыхать. Не знаю, все ли из вас смогут заснуть от накопившейся информации и эмоций, но попробовать надо. Как проснетесь, вспомните, что все произошедшее вам не приснилось, а вы все в том же безжалостном мире и отсюда уже не вырвитесь. Смиритесь с этим фактом и живите. Улей всем дал шанс на новую жизнь. С первыми лучами солнца начинаем работать. Всем найдется занятие.

Глава 63. Рассвет

04.30

Где-то вдалеке куковала кукушка. Не открывая глаза, Аид считал вслед за ней. «Безбожная врунья. В этом мире невозможно столько прожить», — подумал он. «Хотя если, вещая птица уже ознакомлена с реалиями Улья, возможно, она теперь прогноз в часах выдает».

Ночью, когда все свободные от дежурств люди, постелив кто что нашел, на холодный пол церкви, укладывались спать, он вырубился мгновенно, как будто кто-то отключил его от источника питания, нажав невидимый тумблер. Сон был глубокий, без сновидений.

Продолжая слушать расщедрившуюся на прогнозы птичку, открыл глаза и пару минут смотрел в расписной потолок храма, подсвечивавшийся множеством вновь зажженных кем-то свечей.

Вспомнилось, что вот так же как сегодня, он проснулся на второй день, после призыва в армию, минут за пять до общего подъема и думал, что сегодня еще что-нибудь расскажут и отправят домой.

В голове в несколько мгновений пронесся вчерашний день. Накопившаяся информация, тяжелой гирей, давила на мозг. Правая рука занемела. Слегка повернув голову, посмотрел на спящую Римму, которая, вцепившись обеими руками в его рукав, спала, примостив голову на бицепсе. Она лежала на боку, подогнув искалеченную ногу.

Аид протянул руку, желая осторожно разжать ее пальцы и освободить рукав, но тут же одернул ее назад. Какое-то виденье проскользнуло в этот момент, и он почувствовал угол в районе затылка.

Повторив попытку, он поднес ладонь к ладони девушки. Совсем безболезненный укол в затылке повторился, а перед глазами поплыла необычная картинка, напоминающая изображение на мониторе в аппарате УЗИ, только в трехмерном формате и насыщенное красками. Он чувствовал, что кожа ладони «закипает» от энергии и миллионы невидимых иголок покалывали ее изнутри. Под невидимой кожей Риммы, перетекали разноцветные энергетические потоки. Один, самый мощный, из середины груди, которая светилась сиреневым сиянием, устремлялся в поврежденную ногу и в месте, где она заканчивалась обрубком, светился большим, красным пятном. Это видение завораживало Аида. Вдруг пришло понимание, что у него выстрелил Дар Улья.

Эта новость требовала срочного объяснения. Оглядевшись по сторонам, он поискал взглядом Ахрипа, но не увидел его среди спящих. Да и количество отдыхающих сильно сократилось.

Аккуратно отцепив всё-таки пальцы Риммы, он встал и направился к выходу.

Несмотря на то, что рассвет только начинался, слегка рассеяв мрак, возле техники уже крутились люди. Стержень с Зеленым заливали в бак БТРа горючее, а из внутреннего отсека бронетранспортера бойцы выгружали ящики с продуктами. Несколько парней, среди которых ростом выделялся Швед-Белый, оттаскивали трупы убитых вчера зараженных к парковым деревьям.

Из-за угла появился Ахрип в сопровождении Матроса. — А, наш Аид проснулся! Что такое лицо озабоченное?

— Тут такое дело, Дед Ахрип. Как проснулся, когда вставал, прикоснулся к Римме и получил в голову кучу красочных картинок. Какие-то потоки внутри нее перетекают, а у меня перед этим затылок колоть начинает. Понимаю, что, вероятнее всего, это какое-то умение проявилось, но понять бы. Хотелось от знающего человека объяснение услышать.

Лицо Ахрипа приобрело удивленное выражение, которое сменилось радостным. — А ну-ка, Аид, поводи руками вот, по Матросу, для пробы, — он широко улыбнулся и хлопнул новичка по плечу.

Подведя ладони к груди Матроса, Аид ощутил укол в мозжечок и тут же перед глазами сменился облик подопытного. Его внешние очертания стали прозрачными, а тело наполнилось потоками энергии, очень похожими на виденные у Риммы, только с другой цветовой гаммой. Например, сиреневое сияние в груди было значительно больше насыщено краской и сильнее светилось.

Аид прикрыл глаза и тут же картинка сменилась на сплетение нитей с множеством узелков из них, по которым пробегали энергетические импульсы.

Открыв глаза и убрав от Матроса руки, он описал Ахрипу увиденное.

Улыбка у того стала еще больше. — Принимай поздравления, Аид. С вероятностью девяносто девять процентов — ты знахарь. В один день получил две плюшки от Улья: иммунность и редкий дар. Одно плохо. Знахари свое умение развивают не только при использовании дара, но и при обмене знаниями с другими знахарями. В Таборе у нас знахарь слабенький, но это лучше, чем ничего. Вдвоем, глядишь, что-то придумаете. Время покажет. Ты, это, давай всех лежебок буди. Ночная вахта, что сменилась, отдельно спит, так что их ты не разбудишь. Выводи всех на ту сторону. Практическое занятие для новичков проведу.

Аид вернулся в церковь, а Ахрип, используя дар чревовещания, созвал работающих новичков.

Спустя пять минут, все новички, кроме Риммы, собрались на площадке перед центральным входом. Пока ожидали прихода Ахрипа, полушепотом обменивались впечатлениями от прошедшей ночи. Мало кто из них сумел выспаться. Сильнее всех возмущался Бача: — В лагере покойников кучу перетаскивал. Сюда добрались, а тут тоже самое. Только в лагере трупики полегче были, за исключением поварихи.

Его возмущение пресек, незаметно подошедший со спины Воробей. — Улей, кроме тебя, лентяя, перенес сюда еще и мух. К обеду тут их такой рой соберется, что по живому весу побольше тебя будет. Кроме того, разлагающиеся твари в атмосферу выделят запахи, очень отличающиеся от парфюмов. Если уж решили церковь сделать своей временной базой, то и прибраться тут надо. А тебя, милок, я заберу к себе. Будем из тебя рейдера делать. Кстати, тебя уже окрестили?

— Нет, — насупился Бача, ни чего хорошего, не ожидая от перспективы заполучить в шефы командира боевиков.

— Вот и чудно. Присмотримся к тебе, дождемся проявления дара, а там и решим с каким именем ты по этой земле бродить будешь. А как ликбез тут закончится, получишь у Стержня автомат возле БТРа и бежишь к Костылю. С ним в рейд прокатишься. Яволь?

— Яволь, мой фюрер! — довольный от новости о получении личного оружия, Бача быстро расцвел, как цветок кактуса.

— Друзья мои, — обратился к собравшимся Ахрип. — Сейчас проведем практическое занятие, которое необходимо для всех иммунных. Вот рядочком, мордашками вниз, выложены учебные пособия, — он показал на трупы четырех крупных зараженных. — Судя по их облику, это представители желтого сегмента тварей Улья. Два, по краям — обычные «бегуны», а посередине — более развитые, «матерые бегуны» или «спидеры». Все остальные трупы — это либо «медляки», либо «прыгуны-джамперы», которые нам сейчас совсем не интересны, так как их споровые мешки не содержат абсолютно ничего для нас ценного.

— Итак, кто первым проверит споровый мешок, а за одно, и свою удачу? — Ахрип достал свой нож и перехвалил за клинок, ожидая первого добровольца.

Неожиданно для всех, первой, буквально выскочив и толпы, вышла Белка, и протянула руку, забирая нож.

— Пошли малая, поближе. И остальные подтягивайтесь.

Трупы уже отдавали нехорошим душком.

— Вот споровый мешок. Кому-то он напоминает половинку чесночной головки, кому-то мандариновые дольки. У этих тварей он еще не прикрыт никакой защитой. Клинок надо вогнать между долек и разрезать. У этих тварей он не очень плотный. Держи нож, Белка, — он протянул девушке оружие и отступил на шаг назад.

Белка выбрала самую крупную тварь и склонившись над ней, без колебаний вогнав лезвие в споровый мешок, начала его разширять. Когда мешок раскололся, она, положив нож на спину твари, пальцами раздвинула дольки.

— Молодец, девочка! Теперь выгребай все оттуда.

— Там паутина какая-то, сухая на ощупь и что-то под пальцами прощупывается.

Просунув во внутрь три пальца, Белка извлекла клубок тонких, черных нитей и начала из разминать.

— Ой! Три шарика! — радостно воскликнула она.

— Удачливая девчонка, — констатировал Ахрип. — Вот и первые ваши спораны. Кто следующий?

После Белки руки подняли все мужчины. Девушки такой активности не проявили.

— Давай ты, военный. Ты их пострелял. Потроши следующего.

Стержень вскрывал второго крупняка, но повезло ему чуть меньше — всего два спорана.

— То же неплохая прибыль.

Оставшихся бегунов своими ножами вскрывали Зеленый и Умник, который вытащили по одному спорану.

— Вот с четырех тварей добыли семь виноградинок. Теперь давайте практическое занятие по изготовлению живца. Где коньяк, который из БТРа доставали?

Когда принесли сумку, в которой мелодично перестукивались бутылки с янтарной жидкостью, Ахрип открыл одну из ник и бросил во внутрь один споран: — Повторяем за мной. Разбирайте бутылки и спораны.

— Пока спораны растворяются, расскажу о паутине, которую вытащили из споровых мешков. Ее так же используют, но несколько иначе. На начальной стадии — это просто комок черной паутины. Из него делают наркотик, так называемый — спек. Употребляется он при помощи инъекций. Та еще гадость, но есть от нее и польза. При ранении она снижает болевые ощущения и на какое-то время останавливает кровопотерю. Но побочных эффектов масса. Основной, потеря контроля над собой, агрессивность и неадекватность поведения. Как правило, в нормальных, то есть с установленными и поддерживающими строгий порядок, стабах, такой спек запрещен к изготовлению и хранению. Когда тварь достигает уровня «топтуна», у некоторых паутина превращается из тонких черных паутинок в ниточки оранжевого цвета. Именуется она тогда «янтарем». В «руберах» эти нити становятся толще, а в «элите» на нитях появляются утолщения в виде узелков. Из такого «янтаря» готовят спек, который не имеет уже таких побочных явлений. Очень нужная вещь в рейдах. При тяжелом ранении можно после уколов пострадавшего довезти до врачей или знахаря. Но до «янтаря» нам еще далеко. А вот спораны уже растворились. Посмотрите на свет бутылки. Напиток стал мутным из-за хлопьев. Я уже говорил, но еще раз повторюсь, что эти хлопья очень ядовитые, а поэтому, к их отделению от жидкости, необходимо относиться очень внимательно. Бинт, марлю, ткань складывать в несколько слоев и процеживать. Есть время — процедите несколько раз. В этом деле спешка вообще опасна.

— А тварям эти лохмотья вредны? — уточнил Стержень.

— Да. Так же, как и иммунным. Понимаю, к чему ты клонишь. Использовать хлопья для убийства тварей можно, но не очень эффективно. Некоторые пробовали размещать это вещество внутри пули. Тут первый минус — это сильный нагрев пули при выстреле. А хлопья теряют или сильно снижают свой убийственный эффект при таком нагревании. Второй минус — легкая пуля расплющивается об очень прочную кожу развитых тварей, я уже не говорю об их природной броне, и хлопья не попадают в кровь.

— А если использовать против не сильно развитых тварей?

— А с этими справляются и обычные пули. Ладно, это все сейчас не столь важно. Разливайте живец по бутылкам. День начинается. Планы составлены, люди расставлены. Работаем.

Глава 64. Новый день.

Дед Ахрип стоял на колокольне храма и всматривался в даль.

Колонна, возглавляемая БТР, уже достигла вершины холма и готовилась скрыться из виду.

ГАЗ-66 и «Нива», форсировав реку, уходили в другую сторону, подняв в воздух огромный пыльный шлейф. Группа из пяти бойцов, двигаясь вдоль опушки, уходила в неразведанный накануне сектор.

Несколько человек, включая и девушек из лагеря, натягивали между деревьями парка, на подступах к церкви, веревки, на которые цепляли пустые консервные банки. В банках лежали камешки и пустые гильзы. Такая пассивная сигнализация не оградит от людей, но поможет обнаружить не обладающую интеллектом, бродящую тварь.

— Ну, что, Марьяна. Восстановила силы?

— Угу. Готова к возвращению. Вещи все тут оставляю. С собой только живец возьму.

— Вдвоем пойдем. Я тоже восстановился. И пойдем мы с того кластера, что группа Костыля нашла. Он на несколько километров в черноту выступает, при чем в нужную нам сторону. Хоть и небольшой, но все-таки бонус к расстоянию и времени.

— А как же тут?

— Тут Воробей отлично справится. Ребята толковые, им нянька не нужна. Надо Табор быстрее сюда выводить. Улей много времени на раскачку не даст. Это новые земли. Если успеем хорошо закрепиться, заложить правильный фундамент в основание новой колонии, можем создать хороший стаб, способный не только самостоятельно существовать, но и помочь выжившим иммунным на максимальной площади.

— Людей мало для большой экспансии. Даже с учетом всего Табора.

— Ничего. Справимся. Будет здоровый костяк, а людьми, как мышцами, он всегда обрастет. Пока Стикс нам улыбается.

Эпилог

База «Проекта».

(Десять дней спустя).

Обычно яркое освещение в кабинете Генерала было заметно уменьшено, и созданная атмосфера полумрака, расслабляла собравшихся там руководителей базы, как и коньяк, который они смаковали, расположившись в удобных креслах.

— Полковник, меня очень впечатлила ваша реакция на информацию о возможности появления новых территорий рядом с нашей локацией, — Архимед явно переходил к деловой части этой встречи. — На мой взгляд, она вас взволновала даже больше, чем внезапное нападение на нашу колонну.

Полковник никак внешне не отреагировал на его слова, только вновь наполнив алкоголем опустевший бокал.

— Меня же это очень сильно заинтересовало с научной и практической точки зрения. Я побывал в метрополии, где сделал доклад нашим кураторам и получил одобрение на необходимые исследования. Мне был предоставлен допуск к определенной информации, которую ранее они не считали для нас важной. Эту неделю я просидел в архиве, узнал много нового и кое-какие выводы для себя сделал. Считаю необходимым поделиться с вами, господа.

И так. Как давно нам, я имею в виду Европейскую Конфедерацию, известно о мире, именуемом Стикс? Тридцать с небольшим хвостиком лет. Активно Проект функционирует девять. Как я понял из изученных материалов, этому миру сотни лет. Эти материалы из различных источников: исследовательские и военные миссии, данные, собранные аборигенами мира, которые своей целью ставили изучение Стикса и понимание его предназначения. Информация собиралась спецслужбами метрополии по крупицам. В основном это данные разведки по другим государствам, которые также активно работают в этом мире.

Научник сделал паузу и продолжил: — Или в других похожих мирах. Да, да, господа, других мирах. Вы слышали о килдингах? Это религиозная секта, имеющая очень сильные позиции в Улье. Себя они именуют «Дети Стикса». В нашей зоне о них только отрывочные сведения, но это не значит, что их тут нет. Они, скорее всего, очень хорошо засекречены. Есть информация, что самые главные сектанты появились в этом мире еще во времена строительства египетских пирамид. Представляете? Тысячи лет в мире, где властвует смерть! Какой силой они могут обладать? И какими знаниями?

Так вот, в архиве мне попали в руки данные, согласно которым, неведомые создатели мира иногда сворачивают те или иные территории. Их место постепенно занимают черные кластеры. Чернота вытесняет все живое или постепенно, давая возможность к миграции иммунных аборигенов и монстров, или внезапно, уничтожая все и вся.

Вот по нашей локации у меня нет данных, как давно существует этот мир. У нас даже нет данных, есть ли у иммунных аборигенов объединения, изучающие мир и процессы в нем. А у наших конкурентов такие объединения местных есть. Называются Институты. И некоторые выводы этих Институтов также попали в руки наших разведчиков метрополии.

Теперь Генерал, добавив в бокал янтарной жидкости и тут же сделал маленький глоток.

— И какие вы, Архимед, сделали выводы из обретенных вами в архиве данных?

— Есть несколько версий по смыслу существования этого мира. Или миров. Сразу скажу, что ни у кого нет понимания, кто же этот сверхразум, который все это создал и руководит процессами. А версии только о том, для чего это сверхразуму могло понадобиться в его реальности. Версий множество, но я выделил три, на мой взгляд, основные.

Первая версия, что создатель питается энергетикой эмоций этого мира. Ужас, страх, боль, паника и другие негативные состояния. Такой себе, генератор для энергетического вампира.

Другая версия, что этот мир, всего на всего, исследовательский эксперимент. Как аналогия: на лабораторном предметном стекле под микроскопом помещено исследуемое вещество, а сверхразум наблюдает за происходящими процессами, изучает их, добавляет в вещество новые добавки и изучает реакции на них. Если взять за основу эту версию, то исчезнувшие территории, это за ненадобностью смытые в раковину, отработанные после исследования, вещества. А новые территории — просто новое стерильное предметное стекло с новым опытным образцом.

Третья версия, так сказать, бытовая. Вы все знаете о скребберах. Загадочные и зловещие существа Стикса. Их описано множество видов. Где они больше всего проводят времени? На черных кластерах. Где они чаще всего встречаются? На западе. А что у нас на западе? Пекло. Кто хозяйничает в нем? Твари красного спектра шкалы классификации. Жемчужники. Вершина пищевой цепочки этого мира. А питаются представителями этой самой вершины — скребберы, которые не вписываются в формулу этой цепочки, так как они сюда, как их корм, не попадают, а живут тут. Эта версия вызвала у меня некоторую ассоциацию. Вы когда-нибудь держали дома аквариум?

— В детстве хотел, но родители были против. Потом служба, переезды и командировки. Не до рыбок было, — ответил Генерал, а Полковник отрицательно мотнул головой.

— И я не держал, но часто бывал у друга, который имел дома большой аквариум. Мне нравилось смотреть как они плавают, гоняются друг за другом. Восхищался красотой красок водного мирка. И еще смотрел, как он кормил своих рыбок. В основном это был покупной сухой корм. Мне же нравилось, когда он бросал туда мотыля и мучных червей. Мотыля он покупал на рынке, а вот мучных червей выращивал сам в домашних условиях.

— Что-то пока не понял?

— Представьте, что у создателя Улья есть любимые рыбки.

— Скребберы! — воскликнул Полковник, уловив мысль Архимеда.

— Именно. Скребберы. Как в аквариуме у моего товарища — большое разнообразие рыбок: гуппи, сомики, телескопы. Они живут своей жизнью в замкнутой локации и время от времени им подбрасывают корм.

— Я понял. Стикс — большой аквариум от создателя, где живут и радуют его взор разные виды скребберов, а все переносы кластеров имеют своей задачей лишь выращивание корма для настоящих хозяев этих владений?

— Ясно. Но как вы объясните появление нового аквариума? — Генерал уже давно отставил недопитый бокал и внимательно вникал в доводы коллеги.

— Аквариум — не совсем правильный термин для данного случая. Он зацикливает ваше воображение в замкнутом прямоугольнике, главным образом из-за воды, которую сдерживают стеклянные стены. Скорее для этого описания подойдет террариум, где скребберам созданы условия для жизни. Пекло — место их кормления. Остальные территории — экосистема для развития этого корма. А иммунные — совсем маленький процент отбросов кормовой базы.

— То есть, если эти самые отбросы слишком сильно засорили экосистему, то террариум надо чистить?

— Угу. Живность отселили. Все вычистили, продезинфицировали и заселили новую партию для разведения корма.

— Хорошо. Согласен. Но как тогда могут сообщаться эти территории? Стены!

— У вас опять срабатывает шаблон мышления человека: «Террариум — это куб с четкими границами в виде стен». Не забывайте, что мы тут столкнулись совсем с другим мышлением, построенном на другой, чуждой и непонятной нам логике. И физика тут абсолютно иная. Что нам известно о географии этого мира? Вот вы задумывались, в каком геометрическом пространстве он расположен? Опять же, наш шаблон — форма Земли. Условный шар на поверхности которого существует наша цивилизация. Проводимые нами здесь опыты не дают нам оснований считать, что этот мир расположен именно на шаре. География нашей локации — участок местности, протяженностью в несколько тысяч километров и около тысячи в поперечнике. В вершинах есть сужения и проходы в другие регионы. Мы в них, как мне помнится, прорваться не смогли, но аборигены иногда проскакивают. А теперь представьте не шар, и не куб, а, например, усеченный октаэдр. Это многогранник с четырнадцатью гранями. А есть еще икосаэдр, где таких граней двадцать. В звёздчатом октаэдре двадцать четыре плоскости.

— Архимед, геометрия, явно не наш конек еще со школьной поры. Я помню эти красочные картинки сложных многоугольников в учебнике и понимаю, о чем речь. Давайте, по существу.

— Ясно, ясно. Увлекся. Так вот, если взять какой-либо сложный многоугольник и поместить нашу локацию на одну из его не наружных, а внутренних плоскостей, то картина мироздания будет выглядеть совсем по-иному. Мы на одной плоскости, а что там на множестве других, знает только собственник этого сооружения. Кроме этого, за мою теорию о внутреннем расположении мира, говорит и чернота вокруг нас.

Вот скажите, Полковник, на какой максимальной высоте могут находиться наши летательные аппараты без риска повреждения бортовых приборов?

— Максимум тысяча метров и только в центральной части. В районе базы триста — четыреста, а ближе к черноте вообще лучше не соваться. Там сто, сто пятьдесят метров.

— Вот! Отклонения поля черных кластеров направлено от границы в сторону стандартных кластеров. У расположенной рядом плоскости многогранника тоже самое. Чем меньше угол между смежными плоскостями, тем сильнее отклонение этого поля по вертикали.

— Если честно, то в голове сейчас салат от избытка информации. Но вы все так точно и красочно представили, что могу позволить сделать вывод, который я для себя сделал.

— Охотно послушаю.

— Новые территории могут находиться не за горизонтом, а на соседней плоскости многогранника. Получается, что ракеты и метеозонды с листовками для иммунных новичков мы запускали не в сторону, а возможно вверх!

— Именно так я и думал. Но все это, коллеги, всего лишь мои умозаключения, сделанные после долгого сидения в архиве. В ближайшей перспективе это мы проверить не сможем. Кстати, чуть не забыл. Есть еще одна теория возникновения новых территорий. Но это не из архивов. Один из моих сотрудников, как бы в шутку, сказал, что этот мир, чья-то игра, как в компьютере. Представьте, создал Некто игровой аккаунт — наша локация мира. Играет себе год, два, три. Развивает персонажей, прокачивает их, поднимает статистику. И тут приезжают в гости родственники, да еще и на какое-то длительное время. А у них сынок, который увидел новую игрушку и давай канючить: «Дядя, дай поиграться». А дядя трясется над каждым пунктиком своей игровой статистики и понимает, что пацан сразу угробит все, что нажито непосильным трудом. А тут еще жена шипит: «Дай гостю посидеть за компьютером». Какой у него будет безболезненный выход? Создание нового игрового аккаунта. Слепил по-быстрому и на, играйся, сопляк. С нулевого уровня.

— Хорошее сравнение с нашей ситуацией. Ох, и накосячит этот новичок! Точно накосячит.